«Матьмоегоребенка, или Азбука аферизма»

Татьяна Огородникова Матьмоегоребенка, или Азбука аферизма

Милые мои, ну сколько можно совершать ошибки? Гнаться за легкими деньгами, богатыми невестами и женихами, залезать в гламурные тусовки, а потом… лить слезы и говорить: «Зачем я это сделал?» Не плачьте. Кто из нас не попадал в ситуации, когда был позорно обработан обыкновенным профессиональным аферистом того или иного масштаба. Мавроди – крупный чин среди аферистов, но я лично знаю и обыкновенных городских кидал, для которых этот вид деятельности – просто работа. Как для токаря – вытачивать детали. Не могу похвастаться своей неуязвимостью, потому что сами плавали, знаем. Если этот скромный труд хоть как-то поможет распознать в толпе преданных друзей того, кто собирается немного попользоваться вами, я поставлю жирный плюс в списке своих добрых дел. Имейте в виду, что история, описанная мною, буквально как калька ложится на любую классическую аферу и позволяет определить человека, который собрался некрасиво поступить с вами. Такое пособие всегда своевременно. Непосредственно перед тем, как я собралась поставить точку в конце книги, мне поведали – о ужас! – пикантную подробность о жизни и деятельности нашего близкого знакомого по имени Исаак Аркадьевич. Все трюки, которые он применял в своей работе, совершенно идентичны тем, которые применяют аферисты всего мира. Теперь, когда бедный Ися облажался, у него только один выход – покинуть злачную столицу и поискать жертв в других местах. Все люди, которых он облапошил, так или иначе знакомы между собой, тем более, все они – близкие друзья семьи Исаака. Дорогие Мои! Будьте осторожны! Работники сферы обчистки – среди нас. Вычислить их можно, только необходимо верить своим глазам.

1. Кафе «24 часа»

Он давно привык жить сам по себе. Холостяцкий завтрак в кафешке на углу всегда состоял из большой чашки сладкого кофе с молоком и дежурной глазуньи. Столик у окна, спиной к входу, пара глянцевых журналов на подоконнике, телефон под рукой на правом краю стола… Официантка Алена спросила на всякий случай:

– Как обычно?

Она знала ответ, как, впрочем, и то, что не получит чаевых. Клиент по имени Иван крайне редко давал на чай. Зато он часто оставлял на столе модные журналы с сочными сплетнями о другой, шикарной звездной жизни. Иногда, правда, он читал газеты. Газет Алена не любила, тем более что у них в кафе еженедельно выкладывали толстенный «Знакомый город» с программой передач на неделю. К субботе Алена знала наизусть даже программы кабельного телевидения, не говоря уже о том, кто из звезд кого избил, в каком году на острове Занзибар запретили работорговлю, почему в очередной раз не вышла замуж известная телеведущая и прочую необходимую информацию. Муж Алены Арсен всегда говорил, что у нее феноменальная память и что она выбрала правильную работу. По крайней мере, не нужно терять время и переводить бумагу, если Алена с ходу может запомнить самый длинный и сложный заказ. Впрочем, в случае с Иваном эта ее способность не была нужна – он всегда заказывал одно и то же.

Алена в ожидании дежурного «как обычно» изучала внешний вид постоянного клиента. Сегодня Иван выглядел уставшим. Темные круги под глазами, запавшие щеки, притаившаяся в уголках рта горькая ухмылка… Наивный и открытый взгляд больших синих глаз потух. Однако одет Иван был, как всегда, изысканно и аккуратно: тонкий кашемировый свитер оливкового цвета, белоснежный воротничок рубашки, темно-коричневые брюки с отутюженной стрелкой. В обычные дни на вид ему было не больше тридцати пяти, но сегодня парню можно было смело дать все сорок. Алена задумалась, она пыталась найти объяснение удручающему облику.

– Как обычно, – произнес Иван.

Алена вздрогнула. «Нет, все в порядке», – пронеслось в ее голове, по крайней мере, ответ был точно таким же, каким она слышала его на протяжении последних четырех месяцев. Иван даже вымученно улыбнулся – ослепительно, белозубо, дежурно. В другой день Алена в шутку повторила бы скороговоркой нелепый для утренней трапезы заказ, якобы сделанный клиентом: «Уха средиземноморская с чесночными гренками, большой американский стейк средней прожарки, картошка фри с кетчупом, круассаны с ореховым маслом…» В ответ мягкий баритон произнес бы что-то милое и смешное, например: «Все отлично, только масла побольше, вы маслом меня всегда обижаете!» После этого они бы рассмеялись дружелюбно и легко, как могут себе позволить смеяться два человека, испытывающие взаимную симпатию. Затем Алена подала бы глазунью из двух яиц и большой кофе с молоком. Конечно, ни о каких круассанах с ореховым маслом речи в их кафешке идти не могло. Но сегодня все было по-другому.

Алена хорошо чувствовала клиента, об этом ей не уставал твердить менеджер Виталик. Может быть, именно поэтому она оставалась в кафе уже два года. Правда, Виталик не всегда позволял Алене обслуживать гостей. Виталик, возможно, гей – за два года Алена так и не поняла. Если в кафе появлялся представитель его целевой аудитории, Виталик мгновенно затуманивал глаз, придавал движениям размеренную плавность и начинал усиленно вилять тощими бедрами. Одно Алена уяснила четко – как объекты сексуального желания Виталика интересовали только мужчины.

Иван – симпатичный интеллигентный стопроцентный мужик не представлял для менеджера никакого интереса.

Виталик, правда, был не из тех, кто сразу сдается. Он честно пытался совратить красивого молодого человека, который регулярно завтракал у них в кафе. После первой неудачной попытки Виталик переключился на другого посетителя – начинающего актера с приятной мордашкой и всеми положенными перспективными данными. Кстати, эта попытка оказалась успешной. Алена не удивилась. Со временем в смену Виталика количество традиционных посетителей стало намного меньше, чем количество многосторонних суперпродвинутых бисексуалов. Алена не переставала удивляться, как быстро мужественные красавцы меняли свою природную сущность. Хорошо, что она замужем, а вот молодым девчонкам, наверное, с годами будет все труднее и труднее находить мужей и отцов своим детям.

Большинство постоянных гостей «сильного» пола уже давно дежурно чмокали Виталика в обе щечки при встрече и кокетливо кривили губки. Очевидно, накануне первого чмока происходил процесс переоценки натуральных ценностей.

Этот Иван был другой. После второй попытки соблазнения Виталиком он твердо заявил:

– Я понимаю вашу реакцию на мои внешние данные, – Иван взглянул на бейджик, – господин Виталий. – Более того, уважаю ваши убеждения. Но позвольте мне остаться при своих. И потом, я по утрам не люблю, тем более с мальчиками. – Это прозвучало очень язвительно и жестко.

Виталий позволил Ивану не менять убеждений. У него не было выбора. Вернее, он предпочел выбирать из тех, кто подавал хоть какую-то надежду. Благо кафе работало круглосуточно, поэтому шанс встретить представителей секс-меньшинств был велик. Странно, почему их до сих пор называют секс-меньшинствами? Алене казалось, что, по крайней мере, половина всех мужиков города побывали в лапах Виталика. Тем почетнее, что Иван так определенно отказал менеджеру в доступе к телу.

Сегодня у Ивана был почти такой же взгляд, как в тот момент, когда он пытался вежливо отправить Виталика.

Алена не пыталась сблизиться с первым попавшимся клиентом, хотя, честно говоря, не всегда находила в себе силы устоять. Перед Иваном она точно не устояла бы, но тот ни разу не дал ни одного повода для сближения. Алена была готова и к дружеским отношениям. Со временем она перестала представлять Ивана в сексуальных фантазиях перед сном и стала относиться к нему как к знакомому, проблемы которого ей небезразличны.

Уловив тревожное настроение и нежелание шутить, она отправилась готовить только что сделанный заказ.

Иван задумчиво гипнотизировал взглядом меню. Когда Алена уверенно сообщила о том, что заказ будет подан через пять минут, он вздрогнул.

– Да, спасибо… Спасибо большое… – его голос звучал неуверенно. Алене захотелось прижать голову красавчика к груди, ей было бы удобно – у Алены все-таки четвертый – и по-матерински приласкать. Но она деликатно развернулась и сделала шаг в сторону.

– Подождите! – окликнул ее клиент. – Алена, присядь на секунду.

«Ну, наконец-то, – радостно подумала официантка, – оказывается, нужно было просто выждать момент». Ее взгляд моментально приобрел блудливо-манящее выражение. Кроме умения чувствовать настроение посетителя и запоминать тексты, этот взгляд был еще одним ее уникальным свойством – о нем Арсен не догадывался. Когда у Алены маячила перспектива срубить богатого клиента, она преображалась в женщину-вамп. Вернее, думала, что преображается. Именно таким – томным, жгучим и обволакивающим, по мнению Алены, – должен быть взгляд роковой красавицы. Пускай не худышки, не слишком молодой, но вполне себе сексуальной и располагающей. Уж кто-кто, а Алена насмотрелась на этих селедок, которые утром пьют кофе без сахара, в обед едят поросячью ботву с оливковым маслом, запивая ее водой без газа, а вечером с горящими от голода глазами делают вид, что хотят вовсе не есть, а трахаться. И это на нее, женщину в полном соку, с четвертым номером бюста, несчастные худосочные диетчицы и анорексички смотрели с презрением и недоумением, когда она с откровенной издевкой спрашивала: «Вам, девушки, хлеб и масло подавать?» Впрочем, Алена была от природы великодушным человеком, поэтому вполне допускала, что восемьдесят тысяч бутербродов с маслом можно обменять на одну крокодиловую сумку «Биркин». В принципе по ценам и законам глянцевых изданий, изученных Аленой, всегда можно точно вычислить, сколько и чего ты не съешь за шубу, пальто или сапоги. Кому что важнее… У Алены, кажется, все в жизни складывалось очень органично. Вот и клиент с безупречной репутацией наконец сдал позиции…

Алена поспешила отвлечься от торжествующих мыслей и вильнула бедром в сторону Ваниного взгляда. Иван даже не попытался увернуться – железные нервы, – только постучал кончиками пальцев по краешку стула.

– Присядьте, я хочу с вами поговорить.

Алена суетливо оглянулась. Ее круглое добродушное лицо вспыхнуло, она так и не научилась скрывать свои эмоции. Менеджера не было видно, клиентов – раз-два и обчелся; официантка решила нарушить субординацию: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!» Алена осторожно присела на краешек стула, указанного Иваном. Стул жалобно скрипнул, но устоял. Алена уселась поудобнее.

– Алена, я уже давно наблюдаю за вами.

«Надо же, какие у него синие глаза…»

– И понимаю, что у вас есть то, чего недостает многим моим знакомым женщинам.

– «Ясно, что ты, милок, ни одну юбку не пропускаешь».

– Мне кажется, что вы – очень добрый, покладистый и организованный человек.

«Неужели собирается торговаться».

– Поэтому хочу сделать вам предложение.

Алена аж вспотела. Она знала только два вида предложений: переспать за деньги и выйти замуж. Если к первому она была более или менее готова, то, по поводу второго, что она скажет своему мужу Арсену?

Алена решила дослушать до конца. Клиент молчал, он задумчиво тянул паузу. Алена подперла щеку рукой и решила молчать. Вдруг перед ней ее будущий муж? Арсену она как-нибудь все объяснит.

– Да, – как будто опомнился Иван. – Я ищу человека. Вы, по всей видимости, мне подходите. У меня – дочь, – он снова замолчал.

Похоже, догадка Алены начинала сбываться.

– Надеюсь, вы ничего не имеете против девочек? – Иван вопросительно взглянул в Аленины глаза. Ее глаза выражали внимание и понимание. – Так что насчет девочек?

– Я… я очень люблю девочек. У меня много знакомых девочек, эти девочки – они такие… такие… милые! – Алена почувствовала что несет ерунду и замолчала.

«Наверное, извращенец. Каких девочек он имеет в виду? Может, любит с малолетками?.. С другой стороны, ради красивой жизни можно и с девочками. Арсен… Да что там Арсен… Что он видел в своей жизни? Конечно, я для него – находка, птица совершенно другого полета. Он себе найдет кого-нибудь попроще…» Иван, очевидно, решил, что молчание – знак согласия.

– Ну, вот и отлично, – через мгновение продолжил он. – У меня не простая семейная ситуация, я живу с дочерью и ее мамой.

– Ну, с женой?.. – осмелилась произнести Алена.

– Алена, я сказал – я живу с матерью моего ребенка в одной квартире! – Он сделал ударение на матери своего ребенка, причем произнес эти три слова привычной скороговоркой, так, что они сложились в одно слово. – Почувствовали разницу? – Иван смотрел Алене в переносицу не моргая.

– Да, – выдавила из себя Алена. – Вы живете с матерью моего ребенка в одной квартире… – У Алены запершило в горле. Она прокашлялась.

– Вы здоровы? – насторожился клиент.

– Да, да, совершенно здорова. Не сомневайтесь. – Алена сама начала сомневаться, здорова ли она, настолько пристально изучал ее отец ребенка матери своего ребенка. Между тем Иван продолжил:

– Так вот, Алена. Мать моей дочери решила, что должна устроиться на работу. Вчера ее приняли на должность администратора кафе. Вашего кафе. Теперь с дочкой некому заниматься два дня через два. Я ответственно предлагаю вам стать нашей няней.

Алена затормозила. Она не придумала ничего лучше, чем спросить, сколько ей будут платить.

– Поверьте, я готов оценивать отношение к моей дочери гораздо выше, чем обслуживание голодных посторонних людей. Вы будете получать в два раза больше, чем получаете здесь. – Он усмехнулся. – Слава богу, теперь я отлично знаю, сколько платят у вас в заведении.

Алена даже не собиралась думать на эту тему. Арсен будет рад. Как будет рад Арсен, знала только она. Конечно, она ни за что не расскажет ему, как чуть было не вышла замуж за милого постороннего парня. Фартовая – так Арсен говорил про свою жену. И на этот раз ей повезло. Наконец-то они сделают ремонт в своей захудалой двушке в Новогирееве!

– Я согласна!

Алене даже не пришло в голову подумать, зачем матери ребенка получать оклад вполовину меньше, чем платят няне, почему Иван приглашает на работу именно ее, девушку из кафе напротив своего дома, и вообще, к чему такому симпатичному и респектабельному мужчине все эти сложности.

Одним из важнейших факторов работы афериста является его внешний вид. Так или иначе настоящий аферист должен вызывать в людях чувство «со-»… Сопереживания, сопричастности, соперничества, сотрудничества, совести, согласия… «Со-» правило не работает только в одном случае: жертва не должна испытывать сомнения. Именно следуя правилу «со-» (в данном случае – переживания), аферисты низшего сословия – побирушки – изо всех сил стараются довести себя до наиболее искалеченного вида и даже привлекают детей к процессу сбора подаяний.

Один мой приятель сильно удивился, встретив безногого инвалида на Тверском бульваре – за день до того парень работал безруким на Новослободской – видимо, на складе не нашлось свободных протезов.

Аферист высшего пилотажа, наоборот, стремится выглядеть как можно более лощеным, приближаясь по виду к высшей касте. Он должен внушать доверие и уверенность в том, что ему от вас ничего не понадобится. Он сам готов помочь вам в любом начинании, связанном с выплатой денег. Главное – показать, что эти деньги есть у него самого, и он с радостью заплатит, а потом вы отдадите, когда сможете. Знакомясь, с человеком, обращайте внимание не только на его одежду. Если он не выдерживает долгого взгляда прямо в глаза, уклоняется от прямых ответов на простые вопросы, отшучивается по любому поводу и выходит в туалет при появлении официанта со счетом, начинайте сомневаться в том, что дадите ему в долг даже малую сумму.

2. Новая работа

Народ в кафе прибывал. Видимо, сегодня фортуна была милостива и к Виталику. В кафе вошли два симпатичных голубка в коже и, кривляясь, принялись осматриваться в поисках подходящего столика.

– Господи, боже мой, куда мы катимся? – вздохнул Иван. – Если дело так дальше пойдет, кто же Родину будет защищать? Одни дизайнеры и стилисты кругом…

Из подсобки к ребятам изо всех сил вилял Виталик.

– Гм… – напомнила о себе Алена.

– Да, мы вроде бы обо всем договорились? Ах, да, счет принесите, пожалуйста! – вспомнил постоянный гость. Яичница на тарелке уже покрылась подсыхающей морщинистой корочкой.

Алена немного замешкалась.

– Я только хотела спросить, в чем разница между женой и матерью ребенка?

– Ммм… – задумчиво протянул Иван, – разница в том, что беременную жену ты любишь, а женщину, которая забеременела от случайного пьяного секса, ты не всегда можешь убедить сделать аборт. – Он задумался. – Но ребенка, которого она в итоге рожает, все равно любишь. По крайней мере, я считаю, что мужчина, до тридцати лет не имеющий ребенка, должен всерьез поразмыслить, зачем он живет на этом свете. – Иван удовлетворенно выдохнул. – Это понятно?

– Конечно, конечно, – поспешно закивала Алена. Она интуитивно чувствовала, что с новым работодателем лучше соглашаться.

С четверга она приступила к работе в качестве няни четырехлетней Дашеньки Гурьевой.

Даша была на редкость миловидным и рассудительным ребенком. Скорее всего, огромные синие глаза и курчавые пепельные волосы она унаследовала от папы. Высокий чистый лобик в завитках волос, капризные пухлые губки и малюсенькие ушки завершали совершенный облик своенравной принцессы. Она носила фамилию отца, то есть Ванину. Ее маме было отказано в подобной чести.

После первой же непродолжительной экскурсии по квартире, которую Даша устроила няне Алене, стало понятно, что все, сказанное Иваном накануне, похоже на правду.

В помещении было три спальни, каждая из которых предназначалась для одного члена семьи.

– В этой комнате живет мама, – объясняла начинающий экскурсовод Даша, – а в остальных живем мы с бабулей и с папой. – Когда мама уходит, мы живем везде. – Ребенок доверительно отнесся к няне, которую привел домой отец.

– Как зовут твою маму? – спросила Алена.

– Отгадай!

– Ну ладно. Сколько букв в ее имени?

– Я еще не знаю… – Даша сдвинула брови. – Много!

– Валентина? – первая попытка вызвала смех у девочки.

– Какая еще Валентина? У нее простое имя, как у меня, – она задумалась. – Или у тебя.

– Может, как у бабушки?

– Ты что, – Даша сделала круглые глаза, – у бабули очень трудное имя – АННАФЕДОРОВНА.

Алена еще немного поиграла с Дашей в угадалки. Оказалось, что маму ребенка зовут Аня. Или Анюта. Все, кроме папы, называли ее Анюта, а папа всегда – «ну всегда» – называл Анной.

Для Алены квартира Ивана была сказочным раем: ее поразили чудеса бытовой техники, огромное количество пультов, с помощью которых можно было управлять даже светом и шторами. Причем маленькая Даша владела этой премудростью без запинки. Ей было смешно, когда взрослая Алена просила включить или выключить торшер:

– Ну вот, видишь, написано – лампа! – назидательно объясняла девочка.

Алена, рассмотрев пульт, в самом деле, увидела, что на нем не написаны, а нарисованы все объекты, которыми можно было управлять на расстоянии.

Телевизоров в квартире было два. Один – огромный и с плоским экраном – располагался в гостиной с мягкими бархатными коричневыми диванами. На стенах гостиной и столовой висели приятные на вид картины, которые подсвечивались таким образом, что казалось, свет идет изнутри, из самой их середины. Это придавало картинам мягкость и создавало уют. Первое время Алена порывалась экономить электроэнергию и выключала лишний свет. Однако Иван, застав как-то раз свою малышку в полумраке дорогого итальянского торшера, сделал Алене строгий выговор. «Я прошу вас, Алена, не лишайте моего ребенка домашнего тепла. Я так долго его создавал!»

Очевидно, одним из непременных условий уютного проживания была изоляция мамы Ани во время пребывания папы Вани в квартире. Комната Анюты была оборудована всем необходимым для того, чтобы не мозолить глаза главе семьи, в том числе своей туалетной комнатой и телевизором. Очевидно, мама любила или имела право смотреть программы в одиночестве, тогда как папа и дочка вдвоем валялись на широком мягком диване, поедая чипсы, орехи и виноград. Даже при Алениной прирожденной простоте сделать нужные выводы не составляло труда.

Девочка оказалась очень симпатичной, разговорчивой и готовой дружить с любым указанным папой человеком. Алена с первого взгляда прониклась теплыми чувствами к белокурому ангелу, который не выговаривал половину букв.

Когда Алена пыталась составить список покупок, маленькая Даша степенно подсказывала:

– Ты говорила, что тебе нужна бритва для Арсена. Можешь купить, но только не забудь отдать деньги.

– Не забуду, милая, я просто сразу куплю на свои деньги.

– Ты можешь потом вычесть из зарплаты, – без тени иронии продолжала нравоучения малышка. Она была сладкой в своем степенном и практичном подходе к жизни. Видимо, тоже – папина наука. С мамой Анютой Алене пока не приходилось сталкиваться. Вполне вероятно, что она тоже обладала огромными синими глазами и неторопливой рассудительностью сказочного мудреца.

Постепенно Алена привыкла воспринимать Анну как свою сменщицу. Делить им было нечего. Обе занимались воспитанием ребенка и уходом за ним. Алена скоро полюбила девочку.

Духовной близости у Ивана не было ни с Аленой, ни с женой. Может быть, с Аленой он чуть больше откровенничал о своей личной жизни, особенно когда в хорошем расположении духа позволял себе выпить немного коньяка.

В такие вечера Иван удостаивал Алену дружескими беседами. Впрочем, эти беседы скорее были монологами Ивана. Они были моментами истины, и Алена, не до конца понимая высокий слог хозяина, боялась прервать глупым вопросом красивую речь. Впрочем, в основном ей было все понятно.

Кто-то уже дал… Черт. Не страшно. Если в первый раз, он вернет. Никуда не денется. Возьмет взаймы у вашего же приятеля и отдаст вам. Более того, через месяц попросит еще, чуть больше, – он заработал свой кредит доверия. И вы, нисколько не сомневаясь, одолжите честному человеку сумму поприличнее. Он ведь у вас на крючке: вы знаете его жену (как правило, симпатичную молодую девушку без паспорта), номер телефона, даже место проживания (увы, временного). Паспорт у парня тоже есть, и вы предусмотрительно сняли с него копию. Не удивляйтесь, если законный владелец паспорта даже не знаком с нашим парнем. Наш – птица высокого полета, очаровать женщину, особенно бюрократического склада ума, для него – раз плюнуть. Любая паспортистка выдаст ему новый документ взамен «утерянного». Хотя практика показывает, что близкие люди не требуют паспорта при выдаче друг другу денег взаймы. А вы ведь уже полюбили своего нового друга? Не переживайте, он вернет деньги и во второй раз, потому что это – не та сумма, которая нужна ему для полного счастья. Обычно третий раз становится тем самым, когда абонент становится сначала временно недоступным, а потом пропадает навсегда.

Так что давайте денег взаймы ровно столько, сколько не жалко потерять.

3. Бабуля

Иван жил с бабушкой Анной Федоровной с восьми лет. О том, что он больше никогда не увидит маму и папу, Иван узнал от бабушки, когда ему исполнилось одиннадцать. Анна Федоровна была сильной, энергичной и очень независимой женщиной. Однако даже у нее не хватило духа сообщить маленькому Ванечке, что мама и папа погибли в ужасной автокатастрофе по пути из Суздаля в Москву после получения почетной премии фестиваля искусств «Достояние». Они очень торопились, потому что Ванюше на следующий день должно было исполниться восемь лет. Анна Федоровна мужественно пережила похороны дочери и зятя, объяснив внуку, что мама и папа срочно уехали на гастроли в Америку, и у них даже не было времени собрать самые необходимые вещи.

– Они будут часто писать тебе, родненький. Нам есть чем заниматься. Время пройдет быстро, мы с тобой выучим английский язык, чтобы порадовать маму, когда она вернется. – У бабули почему-то задрожал голос.

– Ты что, ба, разболелась? Почему у тебя голос дрожит? – Иван внимательно смотрел на бабушку взрослыми синими глазами.

– Нет, нет, я просто соскучилась. Ты же знаешь, твоя мама – это моя дочка. Я не привыкла, чтобы она так надолго уезжала. – Анна Федоровна взяла себя в руки, – еще мы с тобой займемся спортом. Папы тоже долго не будет, нам нужен мужчина, который сможет носить тяжелые сумки и дать отпор хулиганам в случае чего. Правда? – Анна Федоровна крепко прижала Ивана к себе.

– Давай, конечно! Английский – не очень хорошая идея, а спорт – мне нравится. Я видел в кино, как мальчик избил сразу трех огромных бандитов. – Ваня немного подумал. – Ну ладно, на английский я тоже согласен.

Ваня задумался еще на полминуты, терзаясь сомнениями. Но детская непосредственность взяла свое:

– Бабуль, а подарки? Они ведь оставили мне подарки?

Бабушка отвернулась, чтобы Иван не заметил, как слезы полились из ее глаз на щеки и закапали на платье.

Анна Федоровна действительно загрузила малыша. Они записались на самбо, плавание и взяли преподавателя по английскому языку. Ивану было некогда тосковать, он с удовольствием читал письма из Америки от мамы и папы, рассматривал подарки, но никогда сам не заводил разговоров о родителях. Анна Федоровна сочла, что это к лучшему. Придет время – все само собой устроится, рассуждала она. Ваня очень возмужал за полгода, которые занимался борьбой, повзрослел не только внешне – внутри у него появился железный стержень. Он панически боялся, что с бабушкой случится что-то плохое, и оберегал ее, как только мог.

В день одиннадцатилетия, когда Иван уже стал богатырем – он был на голову выше всех мальчишек в классе и действительно оказался правой рукой Анны Федоровны, – бабуля по традиции извлекла из конверта сложенный вчетверо листок с мелко написанным текстом.

– Не нужно, ба. Я уже взрослый. Я давно все знаю, – все те же пристальные синие глаза с невероятной болью, любовью и пониманием смотрели на Анну Федоровну.

Бабушка почувствовала себя маленькой. Она заплакала, как не плакала никогда до сих пор.

– Не плачь, ба. Я знаю – так бывает. – Иван прижал бабушку к себе.

Уже потом он рассказал, что директор школы еще в прошлом году вызвал его к себе за то, что Иван слишком часто применял приобретенные навыки борьбы в потасовках с мальчишками. Иван никогда не нападал первым. Чаще всего Иван одним движением укладывал задиру на лопатки, а в этот раз забияку пришлось везти в травмпункт и накладывать гипс. Конечно, Ивана Гурьева вызвал директор школы в свой огромный страшный кабинет.

Директор – усталый лысоватый дядька с красным лицом – сурово рассматривал Ивана, а затем медленно и четко произнес:

– Ты ведь понимаешь, Гурьев, что не имеешь права превышать правила необходимой самообороны. – Он замолчал, и дальше, медленно, как будто по одной букве роняя слова, продолжил: – То, что у тебя нет родителей – слабое извинение.

– Я и не думал, что это – извинение, – ответил Иван, хорохорясь. – Они скоро приедут.

Директор удивленно поднял бровь:

– Кто скоро приедет?

– Родители! Мама и папа! – Иван состроил гримасу, как будто это он был директором, а перед ним стоял тупой ученик.

– Подожди, Гурьев… Они же погибли! – директор смутился. – Вернее… я не знал. Извини, Гурьев.

Иван медленно развернулся и направился к выходу.

– Иван! – окликнул его директор.

Иван приостановился. Он надеялся до последнего момента, что все полученные только что ответы на его вопросы могут быть другими, не такими жестокими. Он с надеждой посмотрел на директора.

– Извини, Иван.

Иван быстро вышел на крыльцо и начал глубоко дышать – так учили на дыхательной разминке перед боем. Проклятые детские слезы рвали нутро. Ему нельзя плакать, он – мужчина, он один в семье, он должен беречь бабулю. Он не может показать ей, что все знает. Ее сердце разорвется на кусочки. Теперь он знает, что дело не в том, что у них нет телефонов, не в том, что они его больше не любят, не в том, что они предали его и завели себе других детей… Иван побежал. Он бежал быстро, быстрее ветра, быстрее снега, быстрее самых быстрых лошадей… Сердце стучало, как пулемет, а, может, как аппарат азбуки Морзе, выдавая только одну мысль: просто их больше нет… просто их больше нет, просто их…

Когда Ваня, горячий и раздетый в двадцатиградусный мороз, появился дома, он упал без сил прямо у порога. Через час у него поднялась температура, и очнулся он только в больнице, почувствовал теплую руку у себя на плече.

– Слава богу, – донеслось до него как в тумане, и на щеку упала жгучая слеза.

– Бабуль, прости, я больше не буду. – Он снова впал в забытье.

Бабушка жила в больнице уже неделю. У Ивана было двустороннее воспаление легких.

На все вопросы о причине побега из школы Иван твердил одно:

– Я не пойду больше туда. Отправь меня в спецшколу с английским и математикой.

Когда Анна Федоровна пришла за документами, директор не осмелился сообщить ей о происшествии. Он просто сказал:

– Ну что ж, это ваше право. Иван – неплохой парень. Нам будет его не хватать. – Они попрощались. Директор так и не смог посмотреть ей в глаза.

Для того чтобы полностью прийти в форму и приступить к занятиям, Ивану Гурьеву понадобился еще месяц – выручили богатырское здоровье, отличная генетика и бабушкина забота. Пока Иван валялся в кровати и хандрил, он подумал обо всем на свете. Для своих одиннадцати лет придумал парень немало. Бабуля для него всегда будет самым любимым и близким человеком на свете, и что бы она ни сделала, он ее не обидит ни словом, ни делом. Он сделает все, чтобы бабуля жила долго и счастливо. Он в жизни больше не проронит ни одной слезинки, поскольку все самое страшное уже позади. Он не станет отвечать на провокации более слабого противника, если тот не вступил в прямой контакт. Пятое – он выучит английский так, чтобы никто не отличил его от самого Настоящего англичанина. Он заработает столько денег, чтобы выполнить все желания бабули, а потом и свои.

У Ивана осталось еще одно желание, которое он очень хотел бы реализовать, только не знал, как. Ему очень хотелось узнать, что происходит с человеком после смерти, можно ли общаться с теми, кого ты любишь, если их больше нет на земле. Но это было слишком. Он понимал, что подобное знание доступно не каждому.

Ну ладно, этот трюк слишком прост, я называю его круговой заем. Берешь у одного – отдаешь другому. Просто и эффективно. Обязательным условием является постепенное увеличение количества денег, как процент в банке. Не правда ли приятно, когда вместо ста рублей, которых в принципе не жалко, получаешь сто двадцать? Просто не знаешь, что на самом деле их одолжил тебе твой лучший друг Антон Владимирович, который вскоре получит сто сорок от Александра Павловича. Затем, деваться некуда, вам придется передать через «Исаака» сто шестьдесят. И так далее. Процесс может длиться до бесконечности. Вернее, до того момента, пока кто-то из вашей троицы не включит мозги и не проанализирует сопутствующие обстоятельства. Имейте в виду, что даже если вы прижмете интригана к стенке, сидя все вместе за одним столом, он вывернется из ситуации: «Ребята, да пошли вы… Не ожидал, что вы так могли обо мне подумать. Через двадцать минут я привезу ваши несчастные деньги, просто для того, чтобы сохранить репутацию. Дружба дороже». В качестве залога оставлена прекрасная пленница – «жена». Двадцать, сорок, шестьдесят… Два часа… становится понятно, что парень не придет. «Жена» на поверку оказывается жертвой или вообще малознакомой консумированной девушкой, которая слабо понимает, сколько людей осталось сидеть за столом при условии, что один вышел…

4. Английский

В новой школе Ивана, несмотря на высокий рост и силу, окрестили Малышом. То ли наивный взгляд широко распахнутых глаз, то ли прилежание и исполнительность, то ли ехидный юмор прыщавых подростков стали тому причиной. Ему было все равно. Он предпочитал не вступать в споры, не заводил друзей и никогда не опаздывал на уроки. Учился он старательно и внимательно слушал все, что говорили учителя. Ненавистный английский постепенно приобретал очертания вполне понятного инструмента для выражения своих и понимания чужих мыслей. Особенно когда в школе появилась новая преподавательница. Молодая миловидная учительница по имени миссис Айрин была благосклонна к Ивану и отмечала его успехи. Ваня старался не для нее – прежде всего он выполнял данные самому себе обещания. Но неожиданно втянулся в уроки до такой степени, что перестал замечать присутствие на них других учеников. Понятно, что по классу покатилась молва: Гурьев влюбился в англичанку. Иван не обращал внимания на сплетни, он и без того знал, что влюблен. Не детской вспыхивающей любовью, но глубокой, трепетной, нежной тягой к человеку, которого хочется оберегать, защищать и баловать. До четырнадцати лет Иван, насколько мог, скрывал свое чувство. Единственным посвященным человеком была бабушка Анна Федоровна.

Она, кстати, очень серьезно отнеслась к Ваниному увлечению. Для мудрой женщины появился повод воспитать в мальчике уважительное отношение к женщине, пусть даже старшей по возрасту. По стандартным меркам, разница в возрасте у Ивана и миссис Айрин была не так уж велика: ему было тринадцать, а ей – двадцать. Зато в физическом отношении Иван вполне мог сойти за молодого человека миссис Айрин. Данные паренька свидетельствовали о его богатырской силе и недюжинном здоровье. Он часто представлял, что может подхватить ее на руки, как пушинку, и носить куда ей заблагорассудится. К Ваниному сожалению, миссис Айрин не изъявляла желания полежать у Ивана на руках, она старалась вести себя одинаково со всеми учениками. Ваня замучился представлять миловидную англичанку в своих и в чужих объятиях. Надо ли говорить о том, что предметом его ночных фантазий стала именно она, а любимым школьным предметом – ненавистный ранее английский. Однажды после урока Иван подошел к учительнице и, устремив на нее свои необыкновенные глаза, попросил миссис Айрин заниматься с ним дополнительно. Та немного смутилась от прямолинейного влюбленного взгляда, но взяла себя в руки:

– Видишь ли, Гурьев. Несмотря на то что твоя тяга к знаниям вызывает уважение, я не могу заниматься дополнительно именно с тобой. У меня слишком много отстающих учеников, которые действительно нуждаются в дополнительных занятиях. А ты, Гурьев – светлое пятно во всем классе, которое позволяет надеяться, что я работаю не впустую.

Эти слова пролились бальзамом на безнадежное чувство – Иван едва удержался, чтобы не поцеловать миссис Айрин. Однако после такого признания он не мог уйти просто так. Он, не отрывая глаз от лица учительницы, опустился на одно колено и, нежно взяв ее руку в свою, прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Миссис Айрин смутилась:

– Ну что ты, Гурьев, не стоит так…

– Стоит! – твердо ответил Иван. – Вы даже не представляете себе, какая вы.

В его поступке не было ни капли театральности, он вел себя настолько естественно, что осудить его или обвинить в превышении ученических полномочий никому не пришло бы в голову. С того дня миссис Айрин стала более внимательно относиться к своему поклоннику. Иван воспринял это как прорыв, душа его ликовала. Почти каждый день на столе миссис Айрин появлялся свежий букетик цветов. Она делала вид, что не знает от кого, хотя ее задорные глаза периодически останавливались на Ванином лице и дразнили парня искрящимся веселым взглядом. Ради миссис Айрин Иван Гурьев был готов перевернуть вселенную.

Миссис Айрин проходила в школе стажировку. Она искренне любила детей, правда, не таких взрослых. Миссис Айрин не ожидала, что мальчики тринадцати лет могут вести себя как настоящие мужчины. Это наблюдение касалось повышенного внимания и гипнотизирующих синих глаз Ивана Гурьева.

От бабули Иван не скрывал своей любви к англичанке. Бабуля внимательно слушала и давала советы, как правильно строить отношения с любимой дамой, сколько по времени может длиться период ухаживания, что дарить на Восьмое марта и как деликатно выяснить, имеет ли дама ответные чувства. Бабуля перестаралась. Иван решил жениться. Конечно, Анна Федоровна, воспитанная по классическим канонам благородных дворян, не настолько отстала от жизни, чтобы согласиться с Ваниным решением. По крайней мере, она пыталась уговорить внука подождать с предложением руки и сердца еще пару лет.

Когда Иван счел, что достаточно вырос, чтобы сообщить (как сделал бы всякий порядочный мужчина) объекту о своих чувствах, миссис Айрин ушла с работы. Как оказалось, в декретный отпуск. Оказалось, что хрупкость и маленький рост не лишали женщин возможности вступать в брак, беременеть и рожать детей. Кроме того, искрящиеся от счастья глаза учительницы не имели к Ивану Гурьеву ровным счетом никакого отношения. Иван пока еще не был достаточно рассудителен, чтобы отнестись к произошедшему философски. Он счел поступок миссис Айрин предательством и, полагаясь на свой мизерный опыт, причислил всех женщин к коварному роду существ, созданному для очковтирательства и потребления мужской энергии. Всех, кроме своей бабули.

Тем не менее образ хрупкой учительницы стал для Ивана воплощением идеала. С тех пор он обращал внимание только на тех девочек, которые внешне напоминали миссис Айрин.

Она появилась в поле зрения еще один раз – через год. Располневшая, подурневшая и какая-то обабившаяся. Иван с нескрываемым разочарованием рассматривал бывшую англичанку и пришел к выводу, что лучше все-таки строить отношения с девушками своего возраста. А еще лучше – просто использовать их и не нести за это никакой ответственности.

Собственно, осененный этой гениальной мыслью, повзрослевший Иван остервенело принялся изучать жизнь на уровне потребностей переходного возраста. К этому времени из скромного немногословного великана он превратился в сексуального террориста. Он отомстил за крушение идеалов примерно дюжине девушек из школы и успешно сдал экзамены в архитектурный институт, чтобы продолжить овладевать науками и женскими телами.

Да, положение не из легких, особенно если за столом присутствуют жены. Девушка уже три раза произнесла заветные слова: «Делайте со мной что хотите». Однако не очень хочется. Хочется вернуть бабло, а не с кого. Даже не сомневайтесь, если вдруг вы случайно встретите виновника вашего банкротства на вечеринке, вы не набьете ему морду, потому что:

а) он будет стоять с друзьями высокого полета и фамильярно общаться с ними;

б) он представит вас своим приятелям, и ваше сердце забьется от оказанной чести;

в) он невзначай припомнит, что в последний раз вы как-то странно расстались…

Но здесь уже вы стыдливо спрячете глаза и скажете заветную фразу: «Да брось ты, не надо сейчас об этом!»

5. День рождения Глеба

Бабуля Анна Федоровна не вполне разделяла точку зрения внука на взаимоотношения полов, впрочем, она даже не догадывалась, насколько Иван неразборчив в связях. Непререкаемым авторитетом среди представительниц прекрасного пола для Ивана по-прежнему оставалась бабуля. Она была для него единственным родным человеком на всем белом свете, и Иван панически боялся ее потерять или хотя бы обидеть.

Репутация Ивана Гурьева в институте складывалась из двух позиций – прилежный студент и легкодоступный мужчина. Первая была непререкаемой, со второй он готов был спорить, но не сильно. Впрочем, ему, как всегда, было наплевать на пересуды и сплетни. Как-то раз Иван с товарищами напился в хлам. Повод был весомый – у одного из друзей по имени Глеб месяц назад был день рождения, и тот забыл проставиться. В результате Иван проснулся с головной болью, неуверенностью в членах и сухостью во рту. Да, еще с девушкой – но это не в счет. Когда одурманенный глаз сфокусировался, Иван обнаружил себя в просторной постели одной из гостевых спален загородного дома. Он неуверенно поднялся и, держась рукой за стену, прошел в ванную. Она поразила его своим великолепием. Мрамор, золото, хрусталь, зеркала и маленький круглый унитаз казались сказочным миражом. На полочке возле умывальника услужливо расположились бутылка минеральной воды, две новые зубные щетки с тюбиком пасты и раскрытая пачка Алказельцера.

«Неплохой сервис для студенческой общаги!» – Мозг пытался иронизировать, но без энтузиазма. Иван сделал все, что ему предлагал хозяин волшебного замка. Принял прохладный душ, тщательно почистил зубы, нарядился в белоснежный махровый халат и решил совершить экскурсию по дому. Чувствовал он себя неважно.

Обстановка соответствовала убранству гостевой спальни. Комнат было много, Иван даже сбился со счета. На первом этаже вчерашняя компания в сокращенном формате занималась ликвидацией последствий запоя с помощью пива, раков и воблы. Руководил процессом высокий, поджарый, симпатичный длинноволосый мужчина. Судя по всему, он и был хозяином помещения.

– Доброе утро! – обрадовался гостеприимный хозяин, увидев несвежего Ивана на лестнице. – Давай, давай, присаживайся. Сейчас мы тебе нальем пивка, и станет легче.

Иван плюхнулся на огромный белый диван рядом с приятелями, услужливая рука поднесла ему пивную кружку, наполненную живительным напитком до краев. Иван с наслаждением ополовинил кружку и откинул голову на спинку дивана. В голове приятно повеселело. Кровь радостно побежала по венам.

– Ну как, легче? – поинтересовался заботливый хозяин.

Иван приоткрыл глаза и увидел мужика. Конечно, тот был постарше, но загорелым накачанным бицепсам и цепкому пронзительному взгляду темных глаз мог позавидовать любой молодой парень.

– Спасибо, – Иван вернулся к людям, – я понял, что жить буду. Единственное, что меня смущает – я совершенно не помню вчерашний день и не знаю, где я нахожусь. Кроме того, со стороны моих товарищей-алкоголиков было бы очень любезно представить меня гостеприимному хозяину этой малины.

– Да, братан, ты здорово надрался! Я тебя таким не видел, – вступил в разговор виновник вчерашнего торжества. Это был Глеб – однокурсник Ивана и, пожалуй, самый доверенный приятель.

– Во-первых, не волнуйся, Анну Федоровну ты предупредил о неявке. Во-вторых, я тебе вчера представлял Яниса, но, очевидно, слишком поздно. Янис – мой друг и партнер моего брата. Мы встретили его в «Релаксе». Это – его стриптиз-клуб, поэтому телки – бесплатные.

– Ты хочешь сказать, что девушка, которая лежит в моей кровати – стриптизерша? – испугался Иван.

– Луч-ша-я! – с нажимом произнес Глеб. – Мало того, что ты – самый умный и фактурный, к тебе еще всегда липнут отборные телки.

– Не завидуй, старичок. Потрудись с мое, – протянул Иван. На самом деле новость его немного шокировала. Он не имел прежде дела с девушками из стриптиза и был уверен, что при такой профессии минимум семьдесят процентов малышек заражены опасными для жизни заболеваниями, лучшее из которых – хламидиоз, на втором месте – СПИД, дальше нужно было спрашивать у бабули. Это она периодически проводила внуку мозговую профилактику венерических заболеваний.

Названия хламидиоз и СПИД содержались в словарном запасе интеллигентной Анны Федоровны, потому что звучали по-научному. Остальные нехорошие болезни бабуля окрестила словами «всякая гадость». Иван был уверен, что она не знала, что триппер и гонорея – одно и то же. Сифилис тоже звучало неинтеллигентно. Она всегда авторитетно заявляла о девушках, которые вступали в половые отношения до брака: «От таких можно заразиться чем угодно. От хламидиоза до СПИДа! И вообще всякой гадостью!» Когда Иван услышал это изречение впервые, ему стало смешно. Но бабуля повторяла это с таким упорством, что постепенно перестало быть смешным. Иван был чистоплотен, он не любил болезней, тем более венерических. Бабушка вселила в него твердую уверенность, что спать с незамужними женщинами без презерватива – себя не уважать. При этом кандидатуры замужних женщин даже не рассматривались, просто потому, что этого не может быть никогда. Бедная бабуля, если бы она только предположила, что Иван мог вступить в связь со стриптизершей из клуба! Впрочем, Иван сам был не уверен, что он совершил этот проступок. Во всяком случае, события прошедшей ночи нужно было восстанавливать с помощью очевидцев и участников. Иван попытался придать лицу безразличное выражение, притворившись бывалым посетителем кожно-венерического диспансера. Это отняло минуты две. Решив, что цель достигнута, он равнодушно осведомился:

– Янис, я очень польщен знакомством. Скажите, а ваши девушки часто остаются на ночь с клиентами заведения?

Янис с готовностью ответил:

– Только тогда, когда я прошу их не обижать моих друзей.

На Ванином лице отразилась гамма переживаний. Он поспешно спросил:

– А много у вас друзей?

– Да пол-Москвы.

Иван изменился в лице, и над верхней губой явно выступили капли пота. Янис засмеялся. Он понял, чего опасается Иван.

– Только не нервничайте, мои девчонки проходят медкомиссию два раза в месяц. Это достаточный срок, чтобы ликвидировать последствия небезопасного секса с помощью банальных антибиотиков. Последний медосмотр был три дня назад. Они у меня чистенькие, как невесты. Мало того, половина из них периодически восстанавливают девственность. Так что не парься, Иван!

Разговор плавно перетек в русло воспоминаний о том, кто, как и где впервые стал мужчиной. Оказалось, что стать мужчиной можно было только с помощью недорогой проститутки или просто легкодоступной шлюхи местного значения. Было неинтересно, потому что ребята с упоением рассказывали одну и ту же историю, меняя лишь имена участниц.

Так вот, насчет круга общения. У настоящего крепкого афериста по определению не может быть близких друзей. Главным принципом настоящего афериста является полная беспринципность. Начнем с малого. Кому не приходилось посещать Дорогомиловский рынок и выслушивать от продавца: «Слюш, вазми сливу. Мамой клянус, такой сладкий, сочный – никогда не пробовал. Эсли пробовал, несы обратно, дэнги вэрну». Вы отвечаете, что не любите сладкие. Продавец с упорством сектанта меняет версии, подходящие вам: «Какие лубиш? Папробуй эта!» – протягивает сливу из той же кучи и снова клянется мамой (слава богу, не вашей), что слива соответствует новому запросу. То есть налицо по крайней мере три нарушения принципиальной позиции: магическое превращение сладкой сливы в любую, угодную покупателю, клятва здоровьем матери, что категорически не приветствуется при явном обмане, и обещание вернуть деньги (мыто знаем, что если придешь за возвратом, оставишь больше).

6. Янис

Янис внимательно слушал, делая вид, что ему интересно. Когда подошла его очередь, он выдержал театральную паузу и доверительно сообщил:

– Я не буду выделываться и претендовать на оригинальность. Моей первой женщиной тоже была обыкновенная потаскуха. Разница в том, что она была не русской и даже не из ближнего зарубежья. Моя первая женщина была бразильянкой.

Заскучавший народ проявил признаки заинтересованности. Кто-то даже присвистнул.

– Ну и как?

– Что как?

– С ними все по-другому, с бразильянками?

– Вы, друзья мои, еще достаточно молоды, чтобы воспринять мою историю как правдивый задушевный рассказ. У вас пока не сформировалось должное уважение к женщине. А между тем любая, даже самая последняя продажная баба способна на истинное и глубокое чувство.

– Янис, не тяни кота за хвост, – фамильярно вмешался Глеб. – Расскажи уже, как она к тебе попала?

– Да не она попала, скорее я попал к ней.

Янис с подкупающей откровенностью и явно выраженным талантом рассказчика поведал молодежи свою историю.

Родители Яниса были на редкость образованными людьми. Папа всю жизнь работал в должности экономического советника при заграничных посланниках бывшей советской родины. Отец никогда не забывал поднимать первый бокал «За высокий уровень душевного комфорта». Судя по всему, папа был искренним в своем пожелании, а так как высокий уровень душевного комфорта базировался на высоком уровне физического, то жили они всегда на широкую ногу. Это было так, как показывали в кино: виллы, слуги, повара, белые перчатки, лимузины. У родителей не всегда хватало времени на воспитательный процесс, что с лихвой покрывалось количеством денег на карманные расходы. Однако предприимчивый Янис постоянно старался раздобыть дополнительное финансирование.

В пятом классе юный аферист попытался построить бизнес на продаже маминых чулок. Чулки были в дефиците и разлетались на «ура», пока крыса-училка не заложила Яниса родителям. На зловещий вопрос отца «Чего тебе не хватает?» Янис не смог бы ответить однозначно. В принципе, можно было пожелать, чтобы мама покупала побольше шелковых чулочков не черного, а телесного цвета – они продавались лучше. В глубине души Янис понимал, что вслух этого произносить нельзя. Но другого ответа он не придумал, поэтому получил ремня. Этот способ наказания возымел действие на довольно короткий период. Следующей аферой стало разведение водой дорогих спиртных напитков – из одной бутылки коньяка получалось четыре бутылки оригинального коньячного коктейля, вполне пригодного к употреблению. Разведенный коньяк шел немного слабее, чем чулки, зато предоставлялась возможность выпивать вместе с друзьями и не вносить свою долю. Этот бизнес продлился до первого приема в резиденции советника. Сморщенные недовольством лица потребителей коньячной продукции, разработанной шестиклассником, вызвали подозрение, но нужно было сохранять хорошую мину при плохой игре. Поэтому на фоне всеобщего веселья никто не вспомнил о подростках, которые устроили свой собственный великосветский раут в винном подвале. Ребята не скучали. Выпив три бутылки разведенного пойла на четверых, они решили выйти в город. Янис был самым молодым и самым пьяным.

– Я больше не могу идти, – заявил он, когда на ходу была выпита четвертая бутылка. Янис свалился прямо на асфальт, пропитанный солью, брызгами, солнцем и любовью. В голове путалась музыка, разноцветные огни ночного Рио, в животе было весело, но идти он действительно не мог. Сначала все хохотали, пытаясь поднять его на ноги, но бесполезное занятие быстро наскучило.

– Догоняй, – заорали ребята, подумав, что он притворяется.

Он не притворялся. Очнулся Янис от оргазма. Он лежал на каменной скамейке, над головой плавно качали лапами огромные пальмы, а на небе сияли яркие звезды. На его лоб легла прохладная рука.

– Como estas?[1] – спросила женщина. Она не испытывала никакого стеснения – открытая, темная, опытная, – она сидела прямо на асфальте и бесстыдно сияла черными глазами, не отводя взгляда.

– Muy bien, gracias.[2] – Это был дежурный ответ на вопрос. Наверное, поэтому она засмеялась. Скорее всего, в отличие от Яниса, у нее это произошло не впервые. Янису хотелось, чтобы блаженство длилось вечно. Он закрыл глаза и замер, пытаясь восстановить восторг. Женщина терпеливо ждала.

– Vamos,[3] – предложила она, когда Янис вернулся на землю. Он покорно тронулся за ней.

В этот вечер он стал мужчиной. Проститутка сказала, что они не берут денег с девственников. Если, конечно, это – не заказ. Когда она понадобится ему, он знает, где ее найти.

Янис вернулся домой под утро. Он был задумчив, романтичен, и его прилично подташнивало. Спасало только осознание глобальной значимости прошедшей ночи. Он завалился спать в чем был, не предполагая, что на складе алкоголя, то бишь в винном погребе, родители устроили аудиторскую проверку. Как ни пытался Янис убедить родителей, что бразильский садовник Педро – большой любитель французского коньяка, они даже не снизили тому зарплату. Янис понес незаслуженно суровое наказание – его посадили под домашний арест на месяц. Первые два дня он радовался, потому что был переполнен воспоминаниями о волшебной ночи. На третий день Янису стало скучно, и он вступил в преступный сговор с Педро, чтобы тот в свободное от родителей время обучал парня шулерским приемам игры в карты.

Янису нужна была та женщина, он очень хотел закрепить полученный опыт, но во второй раз она не стала бы обслуживать его бесплатно. За месяц домашнего заключения он придумал бизнес на ближайшее время.

У папы, как у каждого нормального мужчины, было хобби – он коллекционировал монеты. Его коллекция была мечтой любого нумизмата. После освобождения из-под ареста Янис потихоньку прощупал почву и выяснил, за сколько реалов молено продать царский золотой червонец. Червонцев у отца было три, альбомов с монетами – тринадцать. Папа не был суеверным (он плохо знал своего сына), поэтому цифра тринадцать для него значила то же, что любая другая. Первый червонец был продан десятикласснику Копылову за ДВЕСТИ ДОЛЛАРОВ. «Таких денег на колготках не заработаешь», – решил Янис и стал сдавать по одной монете в месяц. Одна несчастная монета делала его свободным на целых тридцать дней. Янис навещал свою непристойную подругу два раза в неделю. Она не требовала денег, только смеялась, ерошила его кудри и говорила, что любит его.

Янис сошел с ума. Он влюбился. В грязную латинскую потаскуху, которая радостно хохотала низким голосом и никогда не была такой же, какой он оставил ее в последний раз.

Меч правосудия вознесся над головой блудливого предприимчивого подростка. Ни красоты Рио, ни школьные товарищи, ни родители не заставили парня переживать от осознания скорой отправки на родину. Только расставание с Марией было черной бедой и причиной терзаний. Янис переживал и даже плакал ночами. Он был уверен, что эта любовь – первая и последняя, другой такой женщины ему не встретить никогда в жизни. Отчасти он был прав. Больше с бразильянками он не встречался. Потому что в России их мало и, скорее всего, они всегда тепло одеты.

Когда парня посадили в микроавтобус, он, с трудом сдерживая слезы, смотрел в окно. Со скоростью сорок километров в час от него удалялись огромные спокойные коронованные пальмы, продавцы пива и сухого льда, дома, гостиницы, каменные скамейки на улицах. В голове носилось проклятое слово «никогда». «Никогда» расцвечивалось услужливыми наречиями: больше никогда, теперь никогда, вообще никогда… Было горько и странно. Перед выходом на посадку он разглядел ее силуэт среди провожающих. Вполне возможно, он ошибся – в голове плыл туман.

Много часов перелета, радостные объятия сестры и бабушки, легкий ноябрьский морозец, и – все прошло. Прошло, как будто не было. Остались теплые радостные воспоминания и легкая горечь первой несчастной любви. Постепенно горечь сменилась иронией, а затем осталась только предложенная компании версия рассказа о потере невинности.

– И вот я жив, здоров и с вами! – закончил повествование Янис.

Молодежь задумчиво молчала. Каждый пока еще был немного в Бразилии – так живо и образно прозвучал рассказ. Иван решил прервать паузу:

– Друзья мои, Предлагаю тост! – он долил пива до края кружки. – Я бы с удовольствием произнес его стоя, но не могу. За Яниса! И за женщин, которые могут пробудить в наших черствых сердцах высокое чувство на основе низменных инстинктов!

Все с готовностью чокнулись. Пора было двигаться по домам.

Правило, которое нужно усвоить: если сомневаешься хоть на секунду в адекватности услуги и ее стоимости, беги к другому продавцу, не слушая уговоров, обещаний и проклятий. Потому что наш бедный мозг, к сожалению, имеет обыкновение запоминать звуки и обращать их в информацию. Она залегает в подсознании, и затем на каждую неприятность следует напоминание: «А помнишь, ты не купил сливы?! Получи расплатууууууу…». Этот способ, кстати, наиболее часто применяется гадалками и ясновидящими. Большинство из них – классические аферисты и аферистки, которым важна сиюминутная выгода, а не решение вашей проблемы. Поэтому наиболее распространенный путь – убедить вас, что проблема, с которой вы явились – полная ерунда. Решить ее можно в любой момент. А вот у вашего ребенка (матери, мужа, любимого…) проблема действительно серьезная. Так – легким движение языка сиюминутная выгода превращается в долгосрочную наживу.

7. Казино

Иван несколько дней возвращался мыслями к той вечеринке. Янис не выходил у него из головы. В глубине души Иван признался себе, что встретил мужчину, на которого хотел бы быть похожим. Иван начал с малого. Он начал отращивать волосы по плечи. Когда волосы достигли заданной длины, образ Яниса выветрился из головы, и жизнь вошла в привычное русло. Однако та встреча была не последней. Янис как-то раз сам позвонил Глебу и пригласил их с Иваном в казино.

Обучение в институте подходило к концу, Иван задумывался о будущем. Он помнил клятву, данную в детстве. По крайней мере то, что он обещал по поводу бабули. Так как почти все пункты торжественного обещания касались Анны Федоровны, Иван сформулировал его коротко: не обижать и разбогатеть. Иван пытался придумать такой способ, с помощью которого можно было бы без особых усилий зарабатывать деньги. Понятно, что оплата скромного труда начинающего архитектора не могла удовлетворить амбиций молодого, умного, образованного и во всех отношениях приятного мужчины.

Поступившее от Яниса предложение посетить казино «РАДО» сначала вызвало у Ивана легкий шок. Глеб непринужденно заявил:

– Во-первых, в жизни нужно попробовать все. Во-вторых, Янис приглашает и оплачивает поход. Давай хоть посмотрим, как прожигают жизнь богачи и тунеядцы. В конечном счете, я слышал, что с дулом у виска никого за столы не усаживают. Проиграем по сотне – и остановимся.

Для Ивана сотня была достаточно большими деньгами, ему платили столько за четырехдневную халтуру в проектном бюро. Но ударить лицом в грязь перед Янисом он не мог, тем более что ему хотелось его увидеть еще раз.

Роскошь огромного казино поразила Ивана. Глеб тоже чувствовал себя не совсем уверенно, поэтому пытался держаться очень уверенно. Янис нисколько не изменился со времени последней встречи, хотя прошло уже почти два года. Очевидно, он был здесь своим. Он быстро зарегистрировал ребят, никто даже не спросил у них паспортов. Затем уверенно поделил на всех полученные фишки и кивком головы пригласил следовать за ним.

О, господи! Бывает же такое! У Ивана разбегались глаза. Какофония звуков и буйство красок, звон монет и треск автоматов, полураздетые прибранные девушки и роскошные дамы в сиянии бриллиантов… И самое главное – ощущение бесполости и отсутствие в глазах мужчин всякого желания даже посмотреть на порхающих вокруг красавиц. Глеб вертел головой в разные стороны, забыв о том, что решил строить из себя завсегдатая казино. Иван подумал, что вместо игры он обошелся бы необязывающим сексом вон с той маленькой ладной официанткой или, на худой конец, с расфуфыренной красивой телкой, которая, впрочем, тоже не интересовалась представителями противоположного пола. Иван надеялся, что это – временно. Впрочем, таких молодых павианов, как он, только очень дорого одетых, курящих противные сигары и пьющих дорогие коньяки, здесь было пруд пруди.

Янис провел для своих приятелей ознакомительную экскурсию. Они сделали круг почета, обойдя игровые автоматы, рулетки, блэк-джеки, покерные столы и прочие приспособления для отъема денег у азартных идиотов. Судя по всему, Янис себя к таким не причислял.

Для начала он, выбрав рулеточный стол, где крупье был молодой худенький паренек с цепкими глазками и ручками, поставил все фишки на красное. Ребята повторили его действия и… О чудо! Они выиграли. Радуясь, как дети, Глеб с Иваном хлопнули в ладоши, чем вызвали презрительный взгляд цепкого крупье и смешок Яниса.

– Давайте, давайте, делайте как я. Все получится! – сказал Янис и поставил на черное, разбросав несколько фишек по столу. Черное не выиграло, зато пришло число девять, это означало гораздо более крупный выигрыш, чем на цвете. Тем более что на девятке стояло три фишки – Иван с Глебом копировали ставки Яниса. Количество фишек увеличивалось, азарт нарастал, Янис предложил попробовать силы в покере. Ребята дружно отказались, боясь спугнуть удачу.

– Как хотите, – Янис направился к покерному столу.

Через десять минут, понурив головы, парни подошли к столу, за которым Янис, безразлично и монотонно меняя местами высокие стопки фишек, наблюдал за манипуляциями крупье.

– Много, – объявил крупье и выделил Янису две с половиной стопки фишек. Янис равнодушно отправил крупье две фишки.

– Спасибо! – Тот постучал ими по столу и отправил в прорезь для сбора чаевых.

Янис попросил обменять все фишки на более крупные. Пока крупье считал, Янис обернулся к приятелям:

– Ну что, как дела? Впрочем, и так видно. Не парьтесь! Поехали, обмоем выигрыш!

Они подошли к кассе и обменяли фишки на деньги. Янис тут же на глаз разделил пачку на три ровные части и две протянул Глебу с Иваном. Те пришли в замешательство.

– Берите, берите! Правило казино. Я играл на ваших деньгах, поэтому должен делиться по-честному.

Заявление прозвучала авторитетно и убедительно. Деньги тоже выглядели очень убедительно, тем более отказываться от них было не по понятиям. Обмывать выигрыш направились в «ПАЛАС», он располагался ближе всех к казино.

Судя по количеству посетителей, сегодня в «РАДО» выиграло не много народа, точнее – только эти трое. Глеб и Иван поставили Янису условие – за стол платят они. Янис рассмеялся:

– На этот счет правила не распространяются. Согласен. Платите. Наконец-то и меня кто-то пригласил на халяву!

После третьей порции чиваса Иван решил задать мучивший его вопрос:

– Скажи, Янис, ты часто выигрываешь?

Янис задумался, потеребил двумя пальцами подбородок и ответил:

– Начнем с того, что я вообще редко хожу в казино. Но, как правило, выигрываю. Я ведь рассказывал вам, что у меня были неплохие учителя, типа бразильского садовника? Педро был игрок от бога. Спасибо ему большое.

– Тогда почему бы тебе не ходить чаще, если все так удачно складывается?

Янис снова помолчал.

– Во-первых, удача – такая пугливая птица, которую лучше не дергать часто за хвост. Легко можно спугнуть. Во-вторых, у меня перед глазами был отличный пример, который продемонстрировал преимущества и недостатки увлечения азартными играми. Вам приходилось общаться с такими мальчиками или девочками?

– Не-а, – заинтригованно протянули парни, ненавязчиво вкусившие лучшие проявления пагубной страсти. Иван весь превратился в слух. Он понял, что предстоит увлекательный рассказ. Неважно, о чем, главное – что рассказчиком будет Янис. Впрочем, тема теперь тоже казалась интересной.

Как расположить человека, если ты уже оказался с ним за одним столом, в одной компании, на соседнем тренажере?.. Просто! Пара фраз о наболевшем, упоминание знакомой фамилии или «звонок другу». Недооценивать афериста – значит добровольно положить круглую сумму в его карман. Он – великолепный, прирожденный психолог. Даже молчит аферюга так многозначительно, что ты уверен – он знает о тебе все. Что бы он ни говорил, ты понимаешь: это обо мне, лучше бы ему помолчать. Но когда «Исаак» произносит заветное имя «Гаврилыч» или «Ленка», тебе становится легче, потому что и тот и другая – уважаемые и любимые люди. Легкий слив информации, допустим, при близком общении. Тем более что «Исаак», не отходя от кассы, звонит Гаврилычу или Ленке и тут же передает пламенный привет от тебя – полного идиота по имени ТЫ. Ты с готовностью передаешь ответный привет своим знакомым. Все. До капкана осталась пара шагов. При этом глаза у твоего будущего друга такие ясные, лучистые и радостные.

8. Сестра Яниса

Оказалось, у Яниса была сестра. Намного моложе него. Ее звали Марина. Янис, чтобы впустую не расхваливать внешние данные своей сестренки, открыл портмоне и показал ее фотографию. Такого красивого, одухотворенного лица с ярко-зелеными глазами, высокими скулами, ямочками на щеках, густой медной копной волос в сочетании с хрупкой утонченной фигуркой фарфоровой статуэтки Иван не видел никогда в жизни. Вот только выражение глаз было какое-то необычное – неземное, отстраненное или… несчастное? Ивану стало вдвойне интересно.

По рассказам Яниса, в свое время Марина счастливо вышла замуж за подающего надежды аналитика. Его звали Кирилл. Кирилл был красавцем, к тому же – гением. В уме перемножал трехзначные числа, запоминал с ходу несколько страниц машинописного текста, сложнейшие компьютерные программы в его руках были детскими игрушками. Ему ничего не стоило вычислить, какие карты из колоды остались на кону, а равных по игре в шахматы не находилось даже среди бездушных запрограммированных машин. Ко всему прочему, он не страдал аутизмом, не жил на другой планете – словом, человеческие радости были ему близки и понятны. Он выпивал, покуривал и даже – да простит Яниса сестра – иногда посещал стриптиз.

С семьей ему тоже повезло: Маринка любила его без памяти. Поэтому и вышла замуж, не задумываясь, в девятнадцать лет. Кириллу тогда было тридцать два. Они жили душа в душу, и Кирилл первое время ни в чем не отказывал красавице жене. Что это была за пара! Люди, встречая на улице молодоженов, останавливались и смотрели им вслед. Кирилл зарабатывал уйму денег. Но Маринка купилась не на богатство. Она действительно полюбила этого, достойного во всех отношениях, человека. Она мечтала родить троих детей, дать им самое лучшее образование и никогда даже взглядом не стрельнула в сторону другого мужчины.

Янис тогда перестал тесно общаться с сестрой, потому что она была счастлива и, вероятно, не очень хотела, чтобы ее беспокоили родственники, пускай даже любимый брат. Он бы и дальше не стал вмешиваться в их отношения, если бы однажды Маринка не позвонила.

Он не узнал глухого голоса сестренки, которая обычно щебетала, как весенняя пташка. Пошел третий год брака.

– Приезжай ко мне, Ян! – она называла брата коротким лающим именем Ян крайне редко. – Мне надо с тобой поговорить.

Янис почувствовал, что случилось что-то ужасное, и помчался к сестре. По дороге у него возникло несколько предположений. Мысль о том, что Маринка нашла свидетельства похождений Яниса и Кирилла к падшим женщинам, он отмел сразу. Во-первых, это уже было, во-вторых, они уже убедили ее в том, что ТАКОЕ не бывает всерьез.

Следующая идея, которую анализировал Янис – авария или типа того. От этой мысли логика тоже попросила отказаться. Маринка была бы на месте происшествия, в больнице, где угодно, только не дома.

На ограбление тоже не похоже. Как бы ей удалось позвонить?

Больше ничего в голову не пришло. Янис домчался за считаные минуты.

Он буквально ворвался в дом и, увидев Маринку, бледную, спокойную и аккуратную, выдохнул:

– Что случилось? С тобой все в порядке?

– Я беременна, – все тем же безразличным глухим голосом сказала Маринка.

– Фу, черт! Как ты меня напугала. Это же отлично! Наконец-то случилось то, чего все так ждали.

У Маринки задрожал подбородок. Было похоже, что она не может выдавить из себя слова. Она словно не слышала Яниса.

– Три месяца.

Янис попытался обнять девушку. Она прилипла к нему всем телом.

– Кирилла нет дома уже третий день. Нет, он жив, я знаю, он звонил вчера. Просто… просто… – Она отстранилась и, взяв брата за руку, потащила его в свою гардеробную. – Смотри! – сказала она, распахнув дверки шкафа, в котором хранились ее шубы. Он был пуст. На вешалке одиноко болталась горжетка из чернобурки. Янис не понял.

– Смотри сюда! – Маринка дернула дверку сейфа, в котором раньше хранились драгоценности. Он тоже был пуст. Как издевательское напоминание о былом, в сейфе сиротливо стояла пустая коробочка из-под обручального кольца.

– Вас что, обворовали? Его увезли? – спросил Янис.

Тут Маринку прорвало. Она всхлипнула и срывающимся голосом, сбивчиво рассказала, что Кирилл – азартный игрок. Он всегда, всю жизнь играл в карты, теперь – ив казино тоже. Она не говорила никому. Потому что каждый раз он на коленях просил прощения и обещал, что это – последний раз. Он плакал, целовал ее и клялся всем самым дорогим, что больше не сядет за стол. В то время, когда они поженились, он уже больше десяти лет, как безнадежно увяз в игре, но любовь к Марине немного притушила губительную страсть. Хотя все равно два раза в неделю он ходил играть. В карты они играли в специальных местах, где минимальной ставкой были машины, дома, даже люди. Или в казино. Ему иногда везло, очень везло; он приходил счастливым, глаза сияли, каждый раз приносил подарки. Она думала, что глаза сияют от любви. А иногда он приходил такой несчастный, прятал глаза, ложился на диван и потом всю ночь бродил как лунатик – туда-сюда. Маринка не выдержала. Она не могла понять, что происходит. В голове засело одно: любовь на стороне. Она предъявила ему ультиматум, заявив что уйдет к родителям, если не узнает правды. Похоже, Маринка была единственным светлым пятном, связывающим его с обыкновенным миром. Кирилл испугался и рассказал. Это произошло в прошлом году. Тогда, прочитав всю литературу на свете – от Достоевского до медицинской энциклопедии, – Маринка все еще не верила, что через пятнадцать лет подобной страсти у человека наступает деградация личности. Ему становится все равно, где, как и с кем он живет. Он думает только о том, где взять денег на следующую игру. Спасение одно, и то в виде ремиссии: психушка. Каждая мысль об игре может привести к обострению, тогда – все сначала.

Янис выслушал Маринку, не перебивая. Когда она остановилась, он сказал:

– Собирайся, поехали!

Маринка ответила:

– Может, дать ему шанс? Когда он узнал, что я беременна, он держался почти месяц. Он обещал, клялся жизнью будущего ребенка, что пройдет курс лечения. А потом… Видимо, пошел проверить, решил, что здоров. И вот… – Маринка беспомощно развела руками.

– Поехали! Он не здоров. И никогда не станет здоровым! – Янис скрежетал зубами от гнева и бессилия. Он понимал, что даже убить Кирилла будет для того спасением.

Янис поселил Маринку у себя. Он нянчился с ней, как с больным ребенком. Единственное, что было для нее под запретом – это общение с Кириллом.

Тот позвонил всего два раза. В первый раз, когда Янис подошел к телефону, он нажал сброс. Потом перезвонил:

– Я знаю, что она у тебя. Дай мне Маринку. Возьми все, что хочешь, только дай мне поговорить с ней!

– Ты понимаешь, сволочь, что твоя х-ня именуется уважительным словом «болезнь»? – коварно спросил Янис.

– Я знаю, – с надеждой ответил Кирилл. Он был готов понести любое наказание, оскорбления, выговор, побои. Ему нужна была Маринка. Она спала на втором этаже в загородном доме брата.

Янис продолжил:

– Так что ты предлагаешь мне у тебя взять в обмен на Маринку? Кучку анализов? Как известно, с больных взять больше нечего. Пошел вон из ее жизни. Ты не получишь ни ее, ни ребенка.

Янис повесил трубку.

В эту же ночь снова раздался звонок с телефона Кирилла. Янис не хотел подходить, но испугался, что Маринка схватит трубку раньше него.

– Ты не все понял? – спросил он, не здороваясь.

Незнакомый голос взрослого мужчины вежливо произнес:

– Простите, я набрал последний номер, по которому звонил владелец телефона. Вы его знаете?

– С удовольствием не знал бы. Если он потерял трубку, можете выбросить ее в помойку! – крикнул Янис и нажал отбой. Телефон настойчиво затрезвонил снова.

– Что такое? Чего вам?

– Не шумите! Похоже, ваш знакомый мертв. Он здесь, в парке на скамейке, а я работаю в палатке напротив. Я уже уходил с работы, дай, думаю, посмотрю, что с парнем. Сидит без движения целый час – здоровый, красивый такой. Спит на улице, может, плохо ему. А он – холодный. Тут, вот в руке у него пузырек от лекарств. Видно, не успел…

– Или успел… – задумчиво протянул Янис.

Кирилл принял огромную дозу сильнодействующих сердечных лекарств. Скорее всего, он принял решение еще до звонка Янису. Наверное, он звонил, чтобы попрощаться.

Маринка потеряла ребенка, она полгода не разговаривала ни с кем, с трудом удавалось ее накормить и уложить спать.

– Теперь, слава богу, все позади, – этими словами Янис завершил грустный рассказ.

Эйфория от посещения казино улетучилась. Иван предложил поднять тост за то, чтобы самыми сильными человеческими страстями можно было управлять с помощью разума.

Все согласились. Этот тост стал последним. Напиваться не хотелось. Рассказ Яниса как-то приглушил эмоции.

Троица разошлась по домам.

Кстати. О радости. Настоящий аферист никогда не будет грузить вас личными проблемами, если этого не требует ДЕЛО. Как истинный психолог, он должен расположить вас к себе, иначе – время потеряно зря. Где вы видели проблемного человека, который вселял бы надежду на лучшее? То есть советую сосредоточиться, если новый друг безнадежно позитивен и энергичен. Не исключено, что оба этих качества ему необходимы для профессиональной деятельности. Позитив – для охмурения. Энергия – для быстрого бега. Если вы – женщина, не сомневайтесь, что аферист мужского пола не преминет воспользоваться вашим телом; если вы – мужчина, будьте уверены, что вам придется вступить в близкие отношения с девушкой, которая либо работает самостоятельно, либо в подручных у профессионала. Ерунда, не расстраивайтесь. Просто получите удовольствие – и идите прочь. Иначе…

9. Анна Федоровна

Иван не мог выбросить из головы мысли о Янисе. Ему казалось, что этот сильный, мужественный, красивый – он так и думал о нем – человек неспроста возник в его судьбе и отметил его своим вниманием. Иван рассказал бабуле о том, что у него появился друг, идеальный мужик, на которого ему хотелось бы походить.

– Скорее всего, со временем мы станем с Янисом близкими друзьями, – завершил хвалебную оду Гурьев, не подозревая, что его слова станут пророческими.

– Прекрасно, – резюмировала Анна Федоровна. Даже при такой формулировке она правильно поняла внука. Анна Федоровна в принципе допускала, что отношения между двумя мужчинами могут носить различный характер, но вообще «голубеньких» не любила и даже не сочувствовала их тяжелой судьбе. Она презирала мужчин нетрадиционной ориентации и не допускала даже мысли о том, что Ваня может общаться с подобными представителями мужского пола.

– Тебе очень не хватает близкого друга. Знаешь, Ванюша, я уже отстала от времени, не всегда могу дать тебе совет, предоставить связи и помочь выкрутиться из ситуации. Это может сделать для тебя только друг – человек, которому ты доверяешь.

– Бабуль, что такое «доверяешь»? Кроме тебя, у меня нет людей, которым я доверяю, – признался Иван.

Бабушка прижала его голову к своей груди.

– Милый ты мой… Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, те, кто окружают тебя, не совсем искренни, и ты подсознательно их не принимаешь. Любимой девушки у тебя нет – не так-то просто можно ее сейчас найти, – вздохнула бабуля, – я же вижу, что творится вокруг. Посмотри хотя бы на своих бывших одноклассниц. У них же на лбу написано: «Продамся. Дорого. Любому», – бабуля вздохнула. – Правда, у тех, кто постарше, написано уже другое: «Отдамся за свой счет».

Иван ухмыльнулся про себя. «Интересно, что скажет моя бабуля, если я сообщу, что у меня сотни любимых девушек?»

– Я понимаю, ты можешь думать, что у тебя их десятки, – продолжала Анна Федоровна, ошибившись лишь порядком цифр. Десятки для нее был предел – нравственный, воспитательный и, вероятно, физический.

– Ты просто пока не встретил ту, которая будет у тебя одна-единственная. И все, что было до этого, покажется бредом и пустыми хлопотами, хотя бы из-за того, что пришлось расстегивать штаны!

Бабуля удивила Ивана. Анна Федоровна стала более свободной в выражениях и в интерпретации своих мыслей. Похоже, потомственная дворянка не теряла времени даром. Нужно будет обратить внимание на счет за пользование Интернетом.

– Точно так же и с друзьями, – продолжила бабуля. – Если нет друга детства, которому ты можешь простить все или принять человека таким, какой он есть, ты можешь искать его всю жизнь и не найти.

– Бабуль, ты сегодня в форме. За это я преподнесу тебе небольшой сувенир.

Иван достал из портфеля милую коробочку, опутанную всевозможными бантиками и ленточками цвета увядшей желтой розы. Это был не его взгляд на жизнь. Так ее представляла себе продавщица упаковочного отдела.

Бабушка сегодня не ждала подарков. Она удивленно посмотрела на Ивана. Сюрприз был воспринят восторженно и настороженно.

– Я должна это открыть? – Как маленькая девочка, она спрятала руки за спину.

– Бабуль, как я тебя люблю! – Иван подхватил Анну Федоровну на руки и закружил в вальсе по огромной пятикомнатной квартире сталинской семиэтажки.

– Иван, не тряси мое увядающее тело! Во-первых, оно может кому-нибудь пригодиться. Во-вторых, наружу может выползти то, что я пыталась засунуть внутрь с помощью пластических операций, массажей и прочих дорогостоящих процедур.

Анна Федоровна шутила. Все деньги, которые ей удавалось получить в качестве пенсии, пособий, дотаций на проживание и тому подобное, направлялись на здоровое вкусное питание для внука и его же образование. По сегодняшним меркам это не бог весть какая сумма, но по меркам Анны Федоровны – на нее вполне можно было купить шесть соток километров за полтораста от Москвы.

Иван аккуратно приземлил бабулю и приказал замогильным голосом:

– Повелеваю тебе, дочь Федора по имени Анна, открыть сей дар ровно через пять минут после моего выхода за порог этой кельи!

– Слушаюсь и повинуюсь, – пропищала бабушка.

Иван отправился в душ. Анна Федоровна – за ножницами. Когда Иван, напевая под нос «Белую акацию», вошел в комнату, он застал вовсе не ту картину, которую ожидал. Бабушка сидела перед открытой коробкой, на столе аккуратными пачками были сложены стопочки денег. Одна из них, ближняя к Анне Федоровне, была мокрой. Бабуля тихо плакала. Иван опрометью бросился к ней:

– Что? Что случилось? Тебе плохо?

– Ваня, я хочу знать правду. Откуда у тебя такие деньги? – вытирая глаза, сказала бабушка.

Об этом Иван как-то не подумал. Версия, которую он слепил на ходу, прозвучала не слишком убедительно.

– Ба, не думай, что я во что-то влез. Мне предложили отличную халтуру и дали половину денег вперед. Работа не из легких, но видишь, как они ее оценили?

Бабушка с недоверием посмотрела на внука. Она молчала. Иван ухватился за спасительную соломинку:

– Я же тебе говорил, что у меня появился друг? Он заказал мне проект огромного здания, мало того, я должен сделать на него полный пакет документов. Понимаешь? Это – не то, что подработка в Моспроекте. Это – совершенно другой уровень. Поэтому и деньги там другие… И все – другое…

– Послушай меня, Иван! Ты – взрослый мальчик. Я никогда не брала с тебя клятв и пустых обещаний. Поверь мне, что нечистые и легкие деньги никого не привели на светлый и радостный жизненный путь. Я, конечно, верю тебе, потому что знаю, ты – благородный, порядочный и хорошо воспитанный. Дай бог здоровья твоему другу, если он сделал для нас такое дело. Может быть, это и есть твой путь и твой выбор. Но мне не нужны деньги. Оставь их себе. Ты их заработал, ты их и трать.

Озадаченный, Иван раздумывал, как ему пробить дворянскую гордость и наследственное упрямство.

– Знаешь, ба, я придумал! – Он подошел к окну и присел на подоконник, скрестив руки на груди. – Я не хочу, чтобы ты плакала всякий раз, когда я буду зарабатывать деньги. У нас будет очень много денег. Мы поедем с тобой в путешествие, мы поедем… в Бразилию. Но сначала мы сделаем ремонт в квартире. Правда, ты ведь хотела новую мебель, кухню, спальню? Чтобы ты была уверена, что это – честные деньги (Ваня был в этом убежден), отложим их и возьмемся за ремонт только тогда, когда я принесу вторую часть. Договорились?

– Договорились, – с облегчением вздохнула бабушка.

Иван спал в эту ночь очень беспокойно. Его грызла вина за то, что бабуля плакала.

«Проклятое казино, – решил он в полудреме. – Больше туда – ни ногой».

К утру Иван точно очертил для себя поле деятельности. Недвижимость. В этом он кое-что понимал, более того, ему было с чего начинать. Для начала он с Глебом откроет архитектурное бюро и небольшую строительную компанию. А потом, поварившись в этом год-другой, будет продавать дома. Не так уж это далеко от его профильной деятельности. Тем более что архитектуру он не собирается бросать насовсем. После принятого решения Иван спокойно заснул.

Если аферист еще не стал вашим близким другом, знайте – он изучает рынок. Во все века и времена эти ребята пользовались только двумя человеческими слабостями: излишняя доверчивость и страсть к легкой наживе.С приобретением опыта люди немного поумнели. Спасибо старику Мавроди, он научил своих вкладчиков больше не финансировать пирамиды. А может быть, у них просто больше нет денег? Ведь предложения о баснословных банковских процентах до сих пор бередят души многих соотечественников. Признайтесь, кто не пытался дозвониться в программу, где надо отгадать слово из четырех букв, означающее спиленное почти до основания дерево, и получить миллион? Не смущайтесь, я сама пыталась. Правда, мне было интересно, верны ли мои подозрения. Парадоксально, но дозвонилась почти сразу и готова была проявить чудеса интеллекта, не отходя от кассы. Касса вместо выдачи денег обещала обязательно ответить, если я подожду еще немного. Звонок, как вы понимаете, платный. Механизм этой разводки мне стал понятен. Что, собственно, и требовалось доказать. Думаю, что параллельно со мной выдохнуть в трубку слово «пень» собиралась еще пара миллионов россиян. Соответственно при стоимости звонка в полдоллара авторы комбинации заработали плюс-минус миллион. Конечно, полдоллара не жалко, просто обидно, что кто-то пользуется твоей алчностью в своих целях. Только миллион зарабатываешь не ты, а они. Даже упрекнуть их в обмане сложно, в названии не оговаривалось, кто именно получит деньги.

10. Деньги

В жизни Ивана оставалась еще одна проблема. Теперь, после института, его могли призвать в армию в любой момент. Он прибегал к хорошо знакомым методам – не открывал дверь незнакомцам, не брал в руки первым никакую корреспонденцию, пытался найти у себя ненавязчивое заболевание типа плоскостопия, с помощью которого его могли признать негодным к строевой.

Доктор Антон Павлович, душевный и спокойный старичок, давний друг бабули, уже давно пытался найти у Ивана хоть какой-нибудь изъян, но тщетно. Тем более что прямых указаний от Анны Федоровны насчет внука не поступало. Она не была против армейской службы. Только в случае если Иван действительно не может по состоянию здоровья. Единственное, в чем бабушка могла оказать реальную помощь – договориться о службе где-нибудь недалеко от Москвы, чтобы Иван приезжал домой в увольнение.

Иван, в отличие от бабули, считал, что армия – это потеря времени, и посещал Антона Павловича с упертостью маньяка, страдающего многочисленными фобиями.

– Антон Павлович, неужели нет плоскостопия? Вы же говорили, что со временем оно может развиться!

– Да, мой друг. И продолжаю утверждать это. Плоскостопие – не такая невинная штука, какой ее принято считать. Оно может спровоцировать массу неприятных последствий – от хромоты до проблем с позвоночником. А позвоночник – это все. Посмотрите, я покажу вам картинки. – Антон Павлович любовно доставал медицинский ортопедический атлас. – Вот, видите это ужасное искривление? Здесь уже никакая операция не поможет. Человек остался калекой именно потому, что вовремя не обратил внимание на какое-то плоскостопие… А вот… посмотрите сюда, это – последствия того самого плоскостопия. Человек с таким недугом не настолько скоординирован, чтобы выбирать себе профессию, связанную с удержанием равновесия. Видите? Теперь этому канатоходцу приходится кататься в инвалидном кресле.

Антон Павлович мог рассказывать о последствиях плоскостопия и отвращения народа к ортопедической обуви часами. Но Иван слушал его со вниманием и надеждой. Только бы старик поставил заветный диагноз в его медкарту.

После пары часов заинтересованного прослушивания Ивана и последующего осмотра Антон Павлович выносил вердикт:

– Слава богу, мой дорогой, вам это не грозит. У вас врожденная идеальная форма стопы. Вашу стопу можно было бы поместить в атлас, как образец для подражания. Но профилактика – великое дело. Вы все-таки заходите ко мне. И кланяйтесь Анне Федоровне. Она – чудная женщина. Берегите ее!

Примерно с такой же эффективностью проходили и все остальные врачебные посещения. Разница состояла только в количестве времени, проведенного в кабинете у врача. Иногда Ивана выпроваживали сразу же со словами:

– Молодой человек, как вам не стыдно, на вас же можно пахать! Вам не нужна никакая диспансеризация. Посмотрите на себя в зеркало!

В таких случаях в его медицинской карте без всякого осмотра появлялся диагноз: здоров. Они почему-то всегда забывали написать «как бык», хотя только что предлагали ему пахать.

Иван иногда с сожалением рассматривал себя в зеркале и всякий раз с раздражением констатировал, что, пожалуй, единственное заболевание, на которое он может претендовать, носит асоциальный и негигиеничный характер. То есть полученное половым путем без средств индивидуальной защиты. Понятно, что не противогаза.

Пока Ивану удавалось откосить от армии, он планомерно воплощал в жизнь свою идею об архитектурной мастерской. Он действительно начал неплохо зарабатывать, приобрел клиентов и сделал Глеба своим партнером. Глебу армия не грозила, он носил очки с толстыми линзами – таких берут защищать родину только в крайнем случае, когда враг уже расправился с теми, кто страдал плоскостопием. Глядя на Глеба, Иван подумал было притвориться глухим – у них тоже мало шансов остаться в живых. Но идея открытого вранья претила ему, он знал, что не сможет надуть уважаемых профессоров и их не менее уважаемую аппаратуру, не краснея.

Глеб, как мог, поддерживал Ивана. В частности, именно он привел первого клиента, который владел большим участком земли на Киевском шоссе. Клиент – сытый обрюзгший чиновник из мэрии – хотел построить поселок в десять коттеджей и затем продать дома по одному. Ребята заверили, что они не подведут. Более того, предложили немного другую схему. Ее придумал Иван.

– Если вы отдадите нам не только проектирование и строительство, но и управление проектом, я могу гарантировать, что денег вам придется вложить меньше, а возврат инвестиций и прибыль получите в несколько раз быстрее.

Когда Иван сделал это заявление, Глеб стоял за спиной клиента и усиленно крутил пальцем у виска.

Однако у чиновника алчно загорелись глаза:

– Что вы можете мне предложить? Это – отработанная схема. Строишь по одной цене, продаешь по другой. Все ясно и понятно. Все разрешения и документы я сделаю очень быстро. Даже не сомневайтесь. Ваше дело – оперативно спроектировать, добротно и не слишком дорого построить. Все!

Иван был уверен в своей правоте:

– От бюрократической помощи мы не отказываемся. Это пока наше самое уязвимое место. Но я вам предлагаю внимательно присмотреться к плану. Видите, у вас на задней границе участка протекает река?

– Что мне смотреть, я знаю этот район, как свои пять пальцев. – Клиент уже оперся на подлокотники кресла, чтобы встать с места.

– Тем более. Скажите, что с растительностью? – настаивал Иван.

– Где? – чиновник смущенно прилизал ладонью уложенный набок длинный советский чубчик, призванный скрывать вполне своевременное облысение.

– У реки!

Клиент выглядел озадаченным.

– Лес. Нормальный смешанный подмосковный лес. Сосны, березы…

– Еще один вопрос, и тогда я выскажу свою версию. Участок, который идет вдоль берега, находится на одном уровне с остальной землей?

– Ну, не совсем, он повыше. Все остальное – как бы немного в овраге.

– Так я и думал! Теперь смотрите. – Иван принялся чертить схему. Глеб перестал крутить пальцем у виска. Он понял, что партнер что-то задумал.

Иван поделил участок на неравные куски. Четыре самых больших располагались у реки, затем, ближе к дороге, шел ряд участков поменьше, а оставшуюся часть он вообще не стал делить.

– Теперь объясняю, – уверенно продолжил Иван.

Схема была простой и после выступления Ивана казалась единственно верной.

Земля была расположена недалеко от города, и вокруг нее стояло множество населенных пунктов. Иван назвал участки возле реки золотыми:

– Их можно продать по самой высокой цене тем, кто хочет строить дома по собственным проектам и гулять с собаками по своему гектару. Эти люди не купят готовый дом, они выросли из формата планового строительства. Мы предлагаем им землю и, если они хотят, проектное сопровождение. На деньги, вырученные от продажи первого участка, прокладываем коммуникации, оставшаяся земля резко дорожает. Три остальных мы продаем дороже. Следующий ряд участков можем сделать из восьми неплохих однотипных домов для богачей победнее. Увидев, что на этом месте строятся магнаты, эти сами прибегут и отхватят дома за считаные секунды. А на всей остальной площади мы построим…

– …Деревянные лачуги для крестьян и раздадим бесплатно, – клиент пытался шутить – он уловил очевидное преимущество Ваниного предложения.

– Вы недалеки от истины. Мы построим таунхаусы – трехэтажки с десятью квартирами, каждая со своим входом. Это улетит на «ура». Многие прокредитуют свою прислугу и купят для нее квартиры поблизости. Мало того: мы можем сделать для них фитнес-клуб, бассейн и даже продуктовый магазин. – Иван торжествующе смотрел на чиновника. Тот выглядел воодушевленно:

– Это ведь твой очкарик придумал? – вдруг спросил он.

– Мы придумали вместе, – великодушно ответил Иван.

– Согласен, – клиент поднялся. – Отдаю вам все полномочия. Завтра вас встретят и покажут участок. Послезавтра пришлю вам типовой договор.

– А что насчет управления?

– Естественно, земля – моя, идеи – ваши. Если сработает, без заказов не останетесь.

Сработало. Деньги посыпались золотым дождем. Иван с Глебом стали зажиточными людьми.

Как и обещал, после первого же вознаграждения Иван сделал ремонт в квартире. Тех денег, которые хранились в шкатулке, не хватило бы даже на душевую кабину, которую он установил для бабушки.

После продажи каждого участка Иван с Глебом устраивали легкий загул. Один из них закончился тем, чего так надеялся избежать Иван.

Аферист – это особь с высокоразвитой интуицией, напряженными до предела нервами и с улыбкой на лице. Даже не мечтайте, что он при знакомстве скажет или хотя бы намекнет о своем роде занятий. Нет, скорее вы выложите всю подноготную, да еще и приукрасите ее – с целью понравиться этому прекрасному человеку. В приятной беседе вы получите много полезных рекомендаций: где лучше купить квартиру, машину, мебель; куда стоит поехать отдохнуть, и в какой бизнес вложить деньги. Совершенно случайно окажется, что у вашего нового друга все схвачено именно там, где вам нужно. Это тут же будет подтверждено парой звонков высокопоставленным лицам, которые охотно помогут преодолеть любые преграды к достижению цели. На то он и аферист, чтобы полностью смоделировать ситуацию, при которой денежные потоки будут переправляться через него. Если он планирует долгосрочное сотрудничество, то не будет зарываться, действительно пытаясь организовать обещанное. Только во всех вышеозначенных сделках учтет свой интерес. Необязательно в деньгах – например, в посещении Арабских Эмиратов. Где вы, будучи благодарным другу, не разрешите ему платить за ужины – он ведь и так много сделал для организации поездки. На самом деле он просто внес ваши деньги, только рассчитал так, чтобы хватило и на него.

11. Призыв

В солнечный весенний день двум разбогатевшим молодым мужикам хотелось только трех вещей: поесть, выпить и вступить в половую связь, желательно неоднократно, с симпатичной девушкой.

Бабуля любезно отвалила на дачу, которую Иван взял по себестоимости в счет оплаты услуг в поселке на Киевском шоссе. Глеб, грустно взирая из-под очков, изрек:

– Иван, мы с тобой никогда не делились радостью с друзьями.

– С какими друзьями, бог с тобой! – самым близким другом Ивана был Глеб. Он же – единственный партнер по бизнесу.

Глеб, потеребив переносицу под очками, смущенно произнес:

– Слушай, я понимаю, что по телкам я тебе не конкурент. Но кроме этого я очень люблю общаться с умными людьми, с теми, с кем что-то связывает. Вот у тебя в соседнем доме живет наш однокурсник Беленький.

– Беленький?! – воскликнул Иван. – Так он же голубенький! – Бабушкины уроки плотно засели в мозгу.

– Знаешь, в отличие от тебя, я не разделяю людей по признаку сексуальной ориентации, – обиженно прокомментировал Глеб. – Мы тоже могли стать и голубенькими, и зелененькими, и оранжевыми… Это уж как получилось. Но мы же – однокашники. Пойми, од-но-каш-ни-ки! Мои родители до сих пор встречаются с друзьями из универа. А мы – только ты да я. Скоро все будут думать, что мы – голубенькие! – Глеб попытался спародировать Ванину интонацию.

– Напрасно ты, Глеб, так думаешь. Ты знаешь, почему в свое время возобладало христианство?

– Не надо лекций. Ты уже сто раз это говорил. Потому, что за батальоном римских гладиаторов запускали стадо коз, которых они по дороге имели… А также они имели друг друга, попавшихся навстречу баб и вообще все, что двигалось. Поэтому они вымирали от плохих болезней. Христиане же проповедовали единый и неделимый брак для двух разнополых особей, и он выжил, потому что особи выживали сами и плодились.

– Молодец! Запиши мне это на бумаге. Я не могу так кратко формулировать.

– Зачем? – удивленно воскликнул Глеб.

– Я буду рассказывать эту краткую притчу нашему высокопоставленному другу Аркадию. Я слышал, у них там все именно так, как у римлян.

(Аркадий был тем самым чиновником, который пришел с первым большим заказом.)

– Идиот, твои рассказы ничего не изменят! Мир постепенно признает гомосексуальные браки. Ты даже не представляешь себе, как много среди нас голубых. И это – совсем не те люди, которые демонстративно целуются на эскалаторе в метро, рискуя породить гнев старушек.

– Не преувеличивай и не кипятись, Глебушка. – Иван был настроен вальяжно. – Чего ты хочешь? Попробовать себя в новом качестве? Римского легионера, чиновника, стилиста или просто извращенца?

Глеб был решителен.

– Я хочу, чтобы мы не забывали старых друзей. Они подумают, что если нам повезло, значит, мы – скоты, зажравшиеся свиньи, которые не понимают другой уровень жизни. Давай пригласим сегодня всех наших, кого найдем!

Иван даже не думал сопротивляться:

– Отлично, только девушек тоже!

Глеб принялся обзванивать знакомых. Иван отвлекся на разлив веселящих напитков. Он подумал, что было бы действительно мило увидеть людей из прошлого. Он напрягся только один раз, когда услышал имя.

– Янис! – выкрикнул Глеб. – Мы с Иваном приглашаем тебя на вечеринку! У него дома. Давай, мы ждем… Конечно, с кем хочешь, у нас нет ограничений.

Для Ивана Янис стал символом недосягаемого могущества и абсолютной мудрости, поэтому он не думал, что тот согласится разбавить компанию молодых, не слишком высоконравственных и не таких рафинированных, как он сам, мужчин. Именно эта недосягаемость делала Яниса кумиром и не оставляла надежды, что он снизойдет. Он снизошел. Причем сразу. Янис оказался первым, кто пришел на вечеринку под девизом «богатство с человеческим лицом». Иван понимал, что ему и Глебу до Яниса расти и расти. Их доходы казались огромными по сравнению со студенческой стипендией. Но до настоящих, огромных денег им было пока далеко.

Когда Янис перешагнул порог, Иван с удовольствием отметил, что он помолодел и немного похудел. Конечно, фигура у него была такая, какой позавидовал бы любой молодой парень. Может быть, кроме Ивана. Но жизненный опыт, умение общаться и очевидный навык переговорщика превзойти было невозможно. О мастерстве Яниса в повествовании и ведении беседы можно было написать небольшую оду. О манере одеваться и соблюдать выбранный стиль – поэму. Янис владел этой наукой стиля в совершенстве. Словом, Иван был рад приходу старого и старшего друга так, как не радовался бы при виде двух десятков полуобнаженных стриптизерш.

Янис пришел не один. С ним была хрупкая зеленоглазая девушка с очень короткой стрижкой, похожая на испуганного мальчишку. Янис галантно представил спутницу: «Марина». Они тепло поздоровались, Янис выразил восхищение квартирой Ивана. Тот решил не акцентировать внимание на принадлежности квартиры бабуле. Начнутся вопросы, которые всех поставят в неловкое положение. Лучше выпить и с достоинством принимать любые комплименты. Кроме тех, которые исходят от навязчивых гомосеков. Такие в их компании тоже сегодня появятся.

Пожалуй, приход Яниса был самым ярким событием, которое запомнил Иван. Дальше все происходило, как в кино. Двери постоянно открывались и закрывались.

– Здравствуйте, я – Лена, ваша соседка по парте в девятом классе.

«Неплохая, почему я ее не помню?»

– Моя фамилия Беленький. – Сладкий стеснительный мужчина переминался с ноги на ногу, в надежде что его примут как родного.

– Да чего уж там, все мы изменились, заходи, Белка!

– Узнали?.. Я тронут.

– Наливай!

– Светлана из проектного института?.. Как мы вас ждали! Где же ваши подруги? Ждем, ждем, пока наливайте…

– Аня из соседнего подъезда? Как же, как же! Помню, помню…

Так продолжалось до бесконечности. Каждое новое появление старого друга следовало обмыть, поэтому к моменту появления незнакомого симпатичного парня, который по своим данным вполне вписывался в компанию и мог быть чьим угодно знакомым, одноклассником, однокурсником или бойфрендом кого-то из присутствующих, вся компания была сильно навеселе.

Иван почти не помнил его лица, но он бы хотел, очень бы хотел набить ему морду. Если бы он только попался ему на пути! Было много всяких «если». Если бы Иван не решил отпраздновать день рождения в три этапа, если бы он отказался пить дурацкий абсент и курить косяк, если бы он не открыл дверь лично…

…У порога стоял вполне симпатичный молодой парень.

– Ты наш? – Иван, не скупясь, принимал новых гостей. Паролем служил вопрос «ТЫ НАШ?». Даже одноглазая домработница тетя Вика из квартиры напротив легко оказалась бы в числе гостей, если бы сообразила ответить: «Я – ваш!» или хоть что-то подобное. Парень у порога был чуть смелее домработницы, поэтому нагло констатировал:

– Ваш, еще как ваш.

– Так заныривай, давай, к своим. – Иван был великодушен и очень сильно пьян.

– Конечно, занырну. Только распишись здесь, – придерживая Ивана, чтобы тот не упал, выдавил с усилием, пообещал парень.

– Это что, о твоем прибытии? – Ваня облокотился о косяк.

– В принципе, да. Или о твоем убытии, – хохотнул паренек.

– Ручка есть? – Иван решил, что у пацана все в порядке с чувством юмора.

Тот протянул ручку. Иван коряво расписался на бумажке, буквы двоились и перемещались с места на место, поэтому суть шутки нового гостя распознать не удалось. Так как праздник затянулся, Иван вскоре забыл об этом визите.

Через четыре дня Иван, с честью пройдя медосмотр, заучивал наизусть строевую песню. Получалось не очень, потому что иногда возникали сомнения, что он находится в реальной жизни, а не во сне.

Сомнения отступили довольно скоро. Ивана Гурьева стараниями Анны Федоровны определили в инженерные войска Московского военного округа.

Еще одна наша слабость – она же сила – помогает аферисту не менять убеждений. Мы считаем себя слишком умными и думаем, что это может случиться с простофилей вроде дяди Пети из соседнего подъезда, но никак не с нами – образованными, подкованными и опытными людьми. Не тут-то было. К сожалению, аферисту не нужны бедолаги, которые едва сводят концы с концами. Именно те, кому удалось заработать на хлеб с маслом, а тем более с икрой, интересны нашим героям. И поверьте, что они живут за наш счет не один и не два года, а всю жизнь. Настоящий аферист никогда не позволит себе обязывающих связей. Чем больше ответственности, тем больше степеней зависимости. Любить кого-то – означает подставить под удар любимого человека, в том числе и ребенка. Именно поэтому аферисты не имеют постоянного места жительства и не носят в бумажнике фотографии детей.

12. Армия

Начало внезапной армейской службы зрелого парня с весьма нескромными физическими данными было трудно назвать спокойным. На восьмые сутки Ивана пришлось отправить на гауптвахту, потому что он не мог позволить называть себя «девочкой», «красоткой», «дебилом» и прочими именами, которые не имели отношения ни нему, ни к его бабуле. Это был полезный опыт, потому что Ивана били только по трое. Они приходили внезапно и так же внезапно исчезали. Чему они собирались научить парня, который в восемь лет потерял родителей, выучил все науки, которые считал нужными, мог переспать с любой женщиной на спор и устроил бабушке Анне Федоровне такую жизнь, которую поклялся обеспечить ей еще в детстве?..

Словом, недоумение от поиска ответа на вопрос «ЗАЧЕМ?» превосходило последствия избиений. Бить Ивана было не просто. Если бы в маленьком изоляторе помещалось больше четырех человек, может быть, его удалось бы завалить. Скорее всего, специально подобранные амбалы и не таких наказывали. Особенно если предоставлялась возможность устроить велосипедик, слоника и прочие традиционные армейские примочки. С Гурьевым было не так просто. Иван не забыл уроков детства. Он удобно впаивался в угол комнаты, и каждая смена жаждущих крови новичка в течение пяти минут укладывалась на пол. Старшина Ковальчук спокойно наблюдал за боями с безопасного расстояния.

– Молодец, Иван! – всякий раз говорил он после того, как нападающие были уложены в хаотичном порядке друг на друга.

Ивана мучил только один вопрос: с какой целью каждый вечер к нему приходили и устраивали это шоу заранее проигравших… Напрашивался только один ответ: старшина Ковальчук оказался азартным Парамошей с садистскими наклонностями, к тому же с задатками шоумена. Ему бы тоже не помешало дать по сальной морде. Только пребывание в санчасти могло остановить неизбывное стремление туповатого старшины к организации боев без правил. Гурьев запланировал акт возмездия на более удобное время, ближе к концу службы.

В армии Иван вспоминал бабулю очень часто. Как минимум четыре раза в день: перед завтраком, обедом, ужином и перед сном. В основном Иван благодарил ее за то, что она настояла на занятиях самбо и плавании по два часа в день. Домашний мальчик Иван тосковал по дому и не мог дождаться отпуска. Однако долгожданный отпуск оказался совсем невеселым.

На пороге квартиры радостного, похудевшего, лысого и голодного Ивана встретила грустная и серьезная Анна Федоровна.

– Привет, бабуль! Ты как? Выглядишь прекрасно, только, похоже, настроение не очень?

– Привет, внучек! – в тон Ивану ответила бабуля. – Выгляжу так, как чувствую, а настроение – из-за жилички.

– Что-что? Какой еще жилички? Я и слов-то таких не знаю, – хохотнул внук.

– Жиличка, милый мой – это временно проживающая на нашей территории женщина, которая собирается родить мне правнука!

У Ивана внутри все похолодело от гнева. Стоило только уехать на несколько месяцев, как его добрейшую и мудрейшую бабулю использовали в корыстных целях.

– Бабуль, – неуверенно пробормотал Иван, – ты хочешь сказать, что у тебя есть еще внуки, ну, кроме меня?

– Нет, я хочу сказать, что твой прощальный загул перед армией имел необратимые последствия, теперь у тебя почти есть жена и ребенок.

– Какая жена, ты что говоришь? – Ванина душа кипела от возмущения. Он так соскучился по бабуле, ожидая, что встреча будет иной.

– А как ты хотел? Я всегда думала, что парень, которого я воспитала, не позволит случайной женщине носить его ребенка. А получилось… – Бабушка с трудом сдерживала слезы. – Получилось… – дрожащим голосом продолжила она и махнула рукой безнадежно…

– Да о чем ты? Не понимаю, скажи толком, что произошло? – Иван кривил душой. До него постепенно начал доходить смысл бабушкиных слов.

Конечно, он не был маленьким и понимал, откуда берутся дети. Но вместе с тем почему-то присутствовала уверенность, что от праздничных загульных вечеринок никто не беременеет… Надо же, какая глупость… Вся жизнь – коту под хвост. Впрочем, почему под хвост? Вообще, откуда пошло это дурацкое выражение? Иван сам поразился нелепым мыслям, которые лезли в голову. Надеялся отдохнуть десять дней, а тут – такая чушь!

– Бабуль, – взмолился Иван. – Не томи. Выход есть из любой ситуации. Может быть, это вообще вранье, знаешь, как много женщин могут заявить о том, что они беременны от меня!

У Анны Федоровны позеленело лицо.

– Ваня, что ты говоришь! Опомнись! Разве этому я тебя учила?

Ивану было не до нравоучений. Он потребовал представить ему шантажистку.

Тем не менее побывать в гостях у своего нового друга вы сможете. Более того, если вы уже попали под удар, то почувствуете легкое удовлетворение: оказывается, с парня есть что брать. Есть. Но только это – чужое. Просто один из друзей, таких же как вы, временно выбыл в командировку или на отдых. Самое время пригласить в гости очередную жертву. Поэтому, будучи у пройдохи в гостях, попросите его найти для вас таблетку от головной боли или иголку с ниткой. Уверена, что вы даже не заметите, как разговор будет плавно переведен в другое русло. Только не упорствуйте: возьмите это на заметку и займитесь основательной проверкой своего дружка.

13. Матьмоегоребенка

Бабуля указала рукой в направлении столовой. Иван решительно двинулся туда. За огромным круглым столом в неестественной напряженной позе сидела девушка. Она показалась Гурьеву знакомой, он лихорадочно вспоминал, где мог видеть это милое лживое создание, но память предательски подбрасывала образы совсем других женщин. Иван не находит покоя, пока смутная догадка не осенила его. Ну конечно, с этой девчонкой он когда-то учился в школе. В то время она была причислена к малолеткам, поэтому Иван не представлял для нее секс-угрозы. Иван попытался вспомнить, как ее зовут. «Короткое имя – кажется, Оля!» – подумал он.

Помогла бабуля.

– Знакомься, Иван, это – твоя будущая жена, ее зовут Аня.

В голосе Анны Федоровны не было и намека на иронию, а глаза молено было использовать вместо сварочного аппарата, казалось, вот-вот из них брызнут обжигающие искры.

– Спасибо, бабуль! Извини, родная, не могла бы ты оставить нас на несколько минут. Может быть, я выйду уже неженатым, – съязвил он. Шутка не удалась. Ваня хмыкнул. Анна Федоровна вышла за дверь и осторожно прикрыла ее.

Аня сидела прямо, опустив глаза в пол. «Ничего, симпатичная, – анализировал Иван. – Я вполне мог бы с такой переспать. Маленькая, аккуратная, мне такие нравятся. Только вот я совсем не помню, чтобы у нас что-то было…»

– Хорошо, Анна, – Гурьев решительно взялся за реабилитацию своего честного имени, – вы, значит, пришли шантажировать мою бабушку и трепать ей нервы, потому что не знаете, кто отец вашего ребенка? – спокойно и издевательски произнес Иван. В минуты гнева его голос приобретал красивое, низкое, звучание, фразы становились колкими и отточенными. – Сколько квартир вы уже посетили с заманчивым для любого мужчины предложением стать отцом? Неужели никто, кроме моей добрейшей бабушки, не поверил вам?

Девушка молчала, она нервно покусывала губу, так и не поднимая глаз.

– Ну, что же вы молчите? Расскажите мне, как получилось, что вас приютила Анна Федоровна? Нет, я не возражаю, вы мне в принципе симпатичны, я вполне мог бы стать вашим братом, заступником и даже разрешить помогать бабуле по хозяйству, когда меня нет. Только у меня условие: вы расскажете мне правду. Не ту, которую придумали, а ту, которая существует на самом деле.

Иван облокотился на подоконник и скрестил руки на груди.

– Я слушаю.

– Не надо так со мной разговаривать, – тихо сказала девушка. – Я не прошу милостыню. Родители не пускают меня домой, поэтому я пришла к вам. Вас не оказалось, я рассказала все вашей бабушке, она сама предложила мне остаться.

– О, да! – Иван окончательно вошел в образ обличителя порока. – Узнаю благородную дворянскую сущность моей милой бабули. А мне вы не хотите рассказать, откуда у нас с вами мог взяться ребенок?

– Я вас люблю, – вдруг сказала Аня и зарыдала. Она не могла больше сдерживаться. – Я еще со школы все время смотрю на вас, и я думала, что вы меня пригласили, потому что наконец-то заметили.

– Подождите, не плачьте, куда я вас пригласил? – спесь моментально схлынула, Иван растерялся.

– Вы позвонили, сказали, что устраиваете вечеринку в честь старых друзей, и потребовали, чтобы я пришла.

Иван нехотя приближался к выводу, что девушка может и не врать.

– Я понял, о каком дне идет речь, но я сам никому не звонил. Звонил Глеб.

– Значит, он сказал, что он – это вы. Я очень обрадовалась. Потому что спросила: «Ты правда хочешь меня видеть?», и вы, то есть он, ответил: «Больше всех на свете». Вот я и пришла. А потом, вы сами за мной стали ухаживать и все такое… Ну вот, а после вы пропали, а родители не разрешили мне жить дома и позорить их. Папа сказал: «Отправляйся к тому, кто тебе сделал ребенка. Пускай теперь он за вас отвечает». Мне идти было некуда, вот я и пришла к вам. Анна Федоровна сказала, что время поставит все на свои места.

– А почему вы, Анна, решили, что именно этот ребенок именно от меня?

Аня покраснела.

– Потому что это было в первый и последний раз в моей жизни.

«Не похоже, чтобы она врала, а жаль! – подумал Иван. – Очень наивно и непосредственно излагает».

– Если вы мне не верите, я готова на любую экспертизу, – вдруг выпалила девушка.

«Так еще больше похоже на правду», – сделал заключение Иван.

– Хорошо, Аня, давайте подведем итог. Жить вам негде. Вы меня любите. Вы беременны от меня и предлагаете согласиться со статусом отца. Я вас плохо знаю. Но вы симпатичный человек, к тому же искренний. Думаю, что только поэтому моя бабуля вам поверила. Она – большой знаток человеческих душ. Сухой остаток таков: я не отказываюсь от ребенка, с условием, что могу в любой момент потребовать провести экспертизу. Вдруг родится негритенок? Я также не возражаю, чтобы вы жили у нас, потому что у моего ребенка должна быть мать. Это пока. Со временем мы решим, как нам жить. Только не плачьте и не нервничайте. Вам это не полезно. Предлагаю с этого момента перейти на ты. Мы ведь уже достаточно долго, а теперь уже и близко, знакомы? – Иван подошел к девушке и протянул ей руку.

Она робко протянула свою тоненькую ручку в знак согласия.

– Бабуль, заходи! Мы все решили.

Анна Федоровна не заставила себя ждать. Воинственность ее не покинула, она решительно встала за спиной у Ани.

– Не горячись, бабуль, все нормально. Мы договорились обо всем. Правда, Аня?

– Правда, – все еще всхлипывая, ответила будущая мать.

Позднее за ужином Иван узнал, что Анин папа – полковник в отставке, мама – учительница английского. Мама – очень робкая и застенчивая женщина, слушается мужа во всем и всегда. Кроме школы, Иван, оказывается, учился в том же институте, который заканчивала Аня. Она поступила туда только из-за него.

Так Иван Гурьев, сам того не желая, стал отцом. Глеб, естественно, отказался признать Аниного ребенка хотя бы наполовину. Он счел, что приглашение девушки, сделанное им от имени Ивана Гурьева, не является достаточным поводом для такого серьезного шага. Родился не негритенок. Родилась девочка Даша с огромными синими глазами, настолько похожая на отца, что никакой экспертизы не потребовалось.

По типу места жительства аферисты бывают двух видов: оседлые и свободные. Нормальный оседлый мошенник никогда не станет гадить там, где живет. Он будет часто ездить в командировки, что отчасти является правдой – такая у него работа: искать лохов. Для оседлого афериста появление слуха о его деятельности равносильно банкротству. Это потеря связей, значит – денег, а иногда и здоровья. Бывает, аферистов бьют. Если вы успели полюбить нашего героя, то не стоит беспокоиться: он готов к побоям и пластическим операциям. Во всяком случае, в молодом возрасте ему доставалось неоднократно.

14. Глеб

Глеб не был красавцем. Чуть полноватый, с небольшой лысинкой, невысокого роста – типичный ботан-компьютерщик. Но как только Глеб открывал рот, окружающие переставали замечать любые недостатки, они готовы были простить ему лысину, пузцо, короткие пальцы, толстые линзы очков – лишь бы он оставался самим собой. Его ироничная самокритика и тонкий юмор всегда опережали момент, когда окружающие уже составили свое мнение о нем. Например, он мог представиться так:

– Я – Глеб. Моя фамилия берет начало от известного рода князей Погорельских. Правда, я – не прямой наследник, а, так сказать, бастард.

Далее Глеб выдерживал паузу, чтобы те, кто не знаком с неприятным словом, успели отдать себе в этом отчет. В нужный момент он сообщал:

– Если для кого-то непонятно, что такое бастард, я поясню: по-нашему – это внебрачный ребенок. Точнее, в моем случае – потомок внебрачного ребенка князей Погорельских.

Такую пургу Глеб мог гнать часами. Самое интересное, что народ потихоньку начинал вспоминать и князей Погорельских; истории, связанные с этим древним родом; и адреса особняков, в которых они проживали. Неоценимым достоинством Глеба было умение шутить, сохраняя серьезное лицо. Даже когда народ покатывался со смеху, на лице Глеба не возникало и тени улыбки. От этого становилось еще смешнее.

В сложившихся обстоятельствах чувство юмора Глеба сыграло злую шутку с Иваном Гурьевым.

После того, как Глеб был поставлен в известность о своем легкомысленном поступке, он всеми силами пытался реабилитироваться в глазах Ивана. Тот был очень сдержан в высказываниях. Самая весомая фраза, выражающая негодование, боль утраченной юности и приобретение отцовского статуса, звучала очень коротко:

– Ну, ты устроил, брат! Слушай, я сделал все, как мы договорились: обзвонил всех знакомых из школы и института, пригласил к тебе на вечер. Неужели ты не помнишь эту девчонку? Она же всегда клеилась к тебе глазами. Как можно такое не заметить? Даже я со своими линзами увидел, что она не сводит с тебя влюбленных глаз. Мне, кстати, она немного нравилась в свое время. Но ни мне, ни кому-то другому из наших знакомых она не ответила взаимностью. Все знали, что Аня Савина любит Ивана Гурьева. Не знал об этом только ты один. Забавно.

– Не очень, – хмыкнул Иван. – Не просто не знал, даже не подозревал. А что, хорошая девчонка? – разговор произошел на следующий день после того, как Иван узнал о том, что станет отцом.

– Ну, из хорошей, крепкой семьи, кажется, военных. Такая вроде милая, не стерва и не б***, – прокомментировал Глеб.

– Но как получилось, что она появилась в такой тусовке? – негодовал Иван.

– Слушай, тебя не поймешь. Ты сказал: «Зови всех, кого знаешь, в крайнем случае, представляйся мной. Может быть, некоторые не очень любят очкариков».

– Я так сказал?!

– Именно так.

– Я выпил, извини.

– Не парься, я привык. Ну, я и стал наяривать. Когда дошло до буквы «С», я вспомнил, что девушка Аня вполне в твоем формате, к тому же любит тебя давно. Ну вот я и представился, пригласил ее от твоего имени. Сказал, что я – Иван Гурьев и больше всех на свете хочу ее видеть.

– Ты мне должен, брат!

– Я знаю. Но кто мог подумать, что так получится?

– Никто. Только бабуля моя, – вздохнул Иван. – Короче, если ты мне друг, на время моего отсутствия ты уполномочен следить за бытовыми условиями, питанием, отдыхом и своевременным денежным обеспечением моей большой семьи. Нас теперь четверо. Благодаря тебе. А с тобой – пятеро.

– Не вопрос. Вернее, вопрос о доверии – недоверии между нами давно снят. Если ты откажешься от последующего своего ребенка, я клянусь эстафетой перенять на себя обязательства по его воспитанию до женитьбы, – он помолчал, – или до замужества.

– Почему до женитьбы? – удивился Иван.

– Мы же с тобой умные, дети у нас будут умные. А умные не скрещиваются с бедными! Так что после свадьбы дети сами будут нас содержать, – друзья расхохотались.

Иван не зря доверял Глебу. Тот исправно выполнял обещание. К моменту возвращения Ивана со службы Глеб накопил приличную сумму, из которой регулярно выплачивал деньги семье товарища.

Дембель был отмечен крутой попойкой, правда, на сей раз число приглашенных было снижено до минимума. Видимо, Иван не был готов к рождению еще одного незапланированного ребенка. Поэтому Анна Федоровна, Глеб, Аня, Янис и сестра Яниса Марина собрались в квартире Ивана.

Гораздо хуже для него – утечка информации. Если аферист вовремя сориентировался, он все равно попытается вывернуться из ситуации. Принесет деньги, покается во всех смертных грехах, убедит, что попутал бес, и даже принесет справку о том, что у него было временное помешательство. В этом случае атака будет вестись через тех, кого можно разжалобить. Поэтому не удивляйтесь, когда ваша сердобольная женушка попросит оплатить «Исааку» палату в ЦКБ. «Он так переживает, что сердце не выдержало!» Он правда переживает, но только из-за того, что дело всей его жизни чуть не накрылось медным тазом. Больница нужна для того, чтобы ваша совесть сделала вам замечание и чтобы подумать о том, как выйти из ситуации. Пребывание в больнице может заменить залегание на дно.

15. Маркиз

Несмотря на ограниченный круг гостей, было весело. Как-то по-другому, по-взрослому. Янис рассказывал замечательные истории про себя и своих высокопоставленных друзей. Любой рассказ из его уст был наполнен смешными деталями, ироничной самооценкой и подтверждал гениальность ума Яниса и простоту общения. Речь зашла о работе Ивана и Глеба. Янис оказался сведущ в вопросах строительства, недвижимости и архитектуры. Он сказал, что когда-нибудь обязательно познакомит приятелей со своим близким другом – сумасшедшим гением голландского происхождения Сашей Ван Ингеном.

– Это мой большой приятель, – отрекомендовал Ван Ингена Янис, – несмотря на то что отбил у меня в свое время любимую женщину.

Все поняли, что Янис сейчас расскажет одну из своих коронных историй. Компания приготовилась слушать.

Янис с детства мечтал о поместье. Он воображал себя вальяжным новосветским хозяином нескольких гектаров земли с пасущимися лошадьми и борзыми собаками. Больше всего Янису хотелось сидеть вечерами в кресле-качалке, одетым в нарядный шелковый халат, и курить трубку. Идея стала настолько навязчивой, что в воображении у Яниса сформировались готовые картинки, даже цвет халата был предопределен – непременно бордовый с темными огурцами и золотым кантом по полам. Янис мог часами лежать на диване, перебирая в уме картинки сельской помещичьей жизни.

Он просверлил дыру в головах друзей своими рассказами о том, как нужно жить и о чем мечтать. Янис был фартовым и для многих загадочным человеком. Про него ходили слухи, что он возглавляет специально созданную секретную структуру, что он проходит как серый кардинал в одной из главных компаний при Росвооружении, что через него решают вопросы самые высокопоставленные лица. Но в целом никто точно не мог сказать, куда, когда и зачем Янис ходит на работу. Однако сила личного обаяния Яниса и ореол загадки были настолько велики, что каждый считал делом чести оказать ему какую-то услугу. Для исполнения желания ему даже не пришлось идти к синему морю. Однажды к нему заехал приятель и сообщил с видом заговорщика:

– Слушай, у меня есть идейка, как воплотить в жизнь твою мечту. Тебе не придется даже доставать кошелек из кармана. Мой знакомый голландец приехал делать ландшафтный проект одной местной шишке. Там есть все, что тебе нужно, вплоть до шелковых халатов и кресла-качалки. Ты у нас мужик представительный. Можешь пожить там в образе хозяина, а меня с моей девушкой как будто пригласить в гости? – Стареющий ловелас опустил глаза и прошептал: – Понимаешь, я ей обещал…

Справившись с приступом смеха, Янис спросил:

– А хозяева где?

– Уехали. На месяц. Поручили ландшафтнику закончить проект до их возвращения. Короче, он отвечает за поместье. А моей девушке будет приятно, что у меня друзья с такими угодьями.

– Хочешь примазаться к моему богатству и славе? – этими словами Янис подтвердил согласие поработать неделю своим собственным идеалом.

В ближайшие выходные Янис был переименован в Маркиза де Карабаса. Его задачей было вальяжно курить трубку, не замызгать хозяйский шелковый халат и, раскачиваясь в кресле, сетовать на обслуживающий персонал, который пришлось уволить за массовое воровство продуктов с кухни. Для большей убедительности Янису привезли с воли жену, которую достаточно было описать всего двумя словами – блондинка, молчаливая. Янис окрестил ее про себя «мечтой патологоанатома». Однако одна существенная деталь при планировании мероприятия была упущена. Присутствие голландца Ван Ингена оказалось не таким безобидным. Маркиз де Карабас понял, что допустил неточность, когда круглые очки архитектора задорно заблестели при виде «жены» Яниса. Пришлось срочно развестись в пользу ландшафтника.

На третий день Янису порядком надоело изображать из себя помещика.

– Так всегда бывает: стоит только мечте стать явью, как она перестает быть интересной, – с сожалением констатировал он и решил откланяться.

На мужском собрании решили погостить последнюю ночь и убраться восвояси.

Голландский ландшафтник пришелся ко двору. Как всякий настоящий голландец, он шагу не ступал без самокрутки с дурью. Кроме того, он оказался щедрым парнем и легко угощал всех желающих. Кстати, не слишком удачным решением стало набить трубку травой. Ван Инген предупреждал.

Виски, коньяк и трубка мира привели компанию в состояние восковых фигур. Никто из присутствующих мужчин не нашел в себе достаточно сил, чтобы поздороваться с огромным мужиком, который запросто въехал на территорию на «Гелентвагене» черного цвета с номерами «а777мр». Впрочем, мужик и не собирался здороваться. Он с размаху заехал в лицо иностранному архитектору – смотрителю за порядком, одним рывком содрал с Яниса его любимый халат и зверским голосом послал всех в нехорошее место. Причем попросил отправляться туда побыстрее.

В принципе, гости и правда засиделись. Они постарались убраться с территории как можно тише и незаметнее. Ван Инген перепугался до такой степени, что даже не попрощался с «женой». Правда, та сама догнала компанию, которая лихорадочно рассаживалась по машинам.

От услуг голландского ландшафтного дизайнера хозяева почему-то отказались, а к Янису с тех пор приклеилась кличка Маркиз.

Артистизм, с которым Янис изображал участников помещичьего приключения, довел слушателей до колик. Глеб смеялся так, что ему пришлось снять очки, чтобы вытирать слезы. Анна Федоровна, хохоча, суетилась вокруг стола. Аня с явной неохотой вскакивала посмотреть на Дашеньку… Только два человека были вне общества и не демонстрировали адекватной реакции на веселый рассказ товарища.

Иван утонул в зеленых глазах Марины. Он был подавлен, загипнотизирован и удивлен. Взрослый мальчик двадцати шести лет влюбился и не знал, как ему признаться в этом себе, бабуле, Янису и тем более Марине. Казалось, никто не заметил трепетного дуновения ветерка зарождающегося чувства. Все весело смеялись, Янис покорил Анну Федоровну своими рассказами, манерами и импозантной внешностью.

Когда гости разошлись, Анна Федоровна спросила внука:

– Ты хорошо знаешь этого человека?

– Бабуль, я тебе много рассказывал о нем. Помнишь, я сказал, что наконец нашел друга?

– Да, конечно.

– Я говорил о нем.

– Я так и подумала. – Бабуля помолчала. – Знаешь, Ваня, есть такие люди, в которых добра и зла одинаковое количество. Ты никогда не можешь знать, чем именно для тебя обернется такая дружба. Если доверяешь – хорошо, не доверяешь – верь себе. Он – сильный, очень сильный, – задумчиво сказала бабуля.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, бабуль…

Анна Федоровна проигнорировала вопрос.

– А эта Марина – она такая красивая, необычная девушка… Тихая, зеленоглазая и очень закрытая…

– Да, – ответил Иван. Ему хотелось говорить о Марине. – У нее непростая судьба. Ей тяжело пришлось.

– Да, может быть поэтому у нее такой странный, неземной взгляд.

Иван понял, что бабуля закончила диалог. Он знал, что больше из нее не вытянешь ни слова.

Если оседлый аферист оброс с вашей помощью приличными связями, он попытается опередить события и подпортить вашу репутацию. Чего проще – «Исаак» скажет: «Приготовьтесь, друзья! Сейчас этот подонок будет гнать на меня всякую чушь, потому что должен мне денег и не собирается отдавать». Вскоре вы узнаете про себя много нового и интересного. Будьте готовы, что именно вам, а не ему, придется оправдываться перед знакомыми за то, чего вы и не думали совершать.

16. Марина

Пора было приступать к работе. Армия закончилась, Глеб, слава богу, сохранил контору в полном порядке. Архитектурное зодчество, обрамленное денежными купюрами, по-прежнему привлекало Ивана Гурьева. Он чувствовал себя взрослым, состоявшимся и ответственным человеком. Ему отчаянно хотелось, чтобы окружающие заметили эту перемену. Первое новшество, которое было внесено в привычный уклад, стало завтраками в кафе. Благо оно находилось прямо напротив дома. Ивану нравилось ощущать себя состоятельным и состоявшимся мужчиной, ответственным за ребенка, бизнес, бабулю и даже немного за Аню. Он привык к ее незаметному присутствию в квартире и, в общем-то, считал ее сводной сестрой, которая чудесным образом родила ему прекрасную веселую дочь. С кем не бывает? Сердце Ивана теперь билось только при воспоминании об одной женщине – Марине. Он всеми силами старался вытеснить ее образ из головы, но тщетно. Только работа помогала отвлечься от любовных терзаний.

Чтобы образ успешного предпринимателя стал еще реальнее, Иван предложил Глебу начинать день с завтрака в кафе.

– Что за буржуйские замашки? – поддел Глеб, но быстро согласился, что двум молодым бизнесменам вполне подойдет такое продвинутое начало рабочего дня.

Первая же встреча с менеджером Виталиком чуть подкосила идеал бизнес-breakfast, переходящий в ланч. У нетрадиционного Виталика чуть не потекла слюна, когда он увидел пару молодых людей, приятных во всех отношениях. Толстые очки и плотная фигура Глеба сулили слабое удовольствие, Виталик оставил его на случай безрыбья. Зато ухоженный красавец Иван с прекрасным накачанным торсом и большими синими глазами подавал неплохие надежды. Он был вежлив, сдержан и красноречив. Виталик сообразил, что два парня, пришедшие на завтрак в его заведение, вполне могли выйти из номера гостиницы «Аист», что находилась неподалеку. Виталик оценил свои шансы на успех как высокие: уж если красавчик «дружит» с таким очкариком, то симпатичный Виталик должен быть куда притягательнее.

Иван не планировал в ближайшее время менять ориентацию, поэтому сперва просто не замечал трепетных порывов менеджера.

Виталик подумал, что чуть поломаться – нормальная реакция для мальчика, у которого уже имеется такой неказистый партнер. Сомнения Виталика иссякли, когда он увидел Ивана без сопровождения. Его усилия по соблазнению богатыря утроились. Ответ не заставил себя ждать. Иван отчеканил известную фразу:

– Я понимаю вашу реакцию на мои внешние данные, – Иван взглянул на бейджик, – господин Виталий. – Более того, уважаю ваши убеждения. Но позвольте мне остаться при своих…

Виталик испарился, и с тех пор ребят стала обслуживать томная Алена. Через пару месяцев Глебу вообще надоело изображать из себя ланчующего толстосума, тем более до настоящего богатства было еще очень далеко. Иван, напротив, оценил преимущества одинокого раздумья над глазуньей и продолжал посещать заведение почти каждый день.

В одно прекрасное утро Иван, попросив счет, собрался было двигаться в офис, но его внимание привлекла изящная рыжеволосая девушка в огромных темных очках. Она вошла в кафе, целеустремленно направилась к угловому столику и, не снимая очков, подозвала официантку. Слегка приподняв очки, чтобы изучить меню, девушка сделала заказ и раскрыла журнал «AD». Внимательно вглядываясь в картинки, она, казалось, переместилась в интерьеры журнала. Богиня была сосредоточенна и прекрасна. Иван узнал ее, несмотря на очки и длинные волосы. Он подошел к столику и осторожно окликнул ее:

– Марина?

Она слегка вздрогнула.

– Да… Мы, кажется, знакомы?..

Неуверенность была естественной, как, впрочем, все, что она делала. Марина убрала назад волосы, приспособив очки под ободок, а затем рывком сняла их и положила на стол. Ивану показалось, что ее глаза заплаканы.

Тем не менее они были прекрасны. Глубокие, зеленые, гипнотизирующие…

– Вы ведь сестра Яниса? – спросил Иван.

– Да, я помню, мы были у вас в гостях. Вы ведь живете где-то неподалеку? – осведомилась девушка. – Как поживает ваша бабушка и, кажется, у вас есть ребенок? И жена…

– Спасибо. Все в порядке. Не совсем жена.

Ивану стало неловко. Он изо всех сил старался, чтобы его откровения не выглядели попыткой казаться свободным от обязательств бабником.

– Я понимаю, – уклончиво сказала Марина.

– Вы интересуетесь архитектурой? – указывая на раскрытые страницы, спросил Иван.

– Не могу сказать, что я – большой специалист в вопросах современного зодчества, но некоторые из моих дальних родственников были так или иначе связаны с архитектурой. Если немного покопаться, окажется, что сам Норманн Фостер – мой троюродный дядя. – Она улыбнулась.

– Это не самое плохое родство, – заверил Иван. – Я тоже немного разбираюсь в этих вопросах.

Марина вопросительно приподняла брови:

– Извините, я почти ничего не знаю о вас.

– А мне о вас много рассказывал Янис. – Иван понял, что допустил промах. Марина порывисто схватила очки и начала вертеть их в руках.

– Надеюсь, только хорошее? – спросила девушка.

– Еще бы! Я бы на вашем месте гордился таким братом, – заметил Иван.

– Да, конечно. Жаль, что у вас нет такого, правда? – Она снова усмехнулась.

– У меня все впереди, – заверил Гурьев. – Если я вас не очень напрягаю, я бы предложил свои комментарии по архитектурным объектам. Я кое-что понимаю в этом. Кроме того, я с удовольствием угостил бы вас кофе, чаем, даже водой без газа или салатом из ростков пшеницы…

– Я не употребляю такую полезную гадость. Я заказала сырники с клубничным вареньем.

Это было так органично. Именно сырники с ароматным клубничным вареньем шли этому утру, этой девушке и даже этому заведению.

– Марина, я действительно готов выступить вашим консультантом по real estate.[4] Кроме того, я почти каждый день завтракаю здесь в это время. Приглашаю вас на ежедневные утренние консультации. Совершенно безвозмездно!.. Даже не так – я приглашаю вас на завтраки и одновременно буду давать консультации по любым вопросам, если смогу оказаться полезным.

– Так сразу соглашаться просто неприлично. Впрочем, если вы позволите мне платить за себя, то консультации – за ваш счет.

Иван задумался.

– Платите. Вы же понимаете, что я все равно не смогу вычесть стоимость завтрака из стоимости моих советов.

– Почему?

– Мои советы бесценны, – напустив на себя гордый вид, заметил Иван. – Кроме того, я рискую оставить кого-то из членов моей семьи без завтрака. У нас весь бюджет подсчитан.

Они засмеялись. Это был тот самый момент, когда Иван понял, что он по уши влюбился. Полчаса, проведенные за одним столом, пролетели как миг – прекрасный миг зарождающегося огромного чувства.

Марина была человеком, которого он искал всю жизнь.

Кроме того, Иван почувствовал, что ей тоже хорошо с ним. Она иногда как будто отвлекалась от раздумий и снисходила от своих мыслей до него, до затрапезной кафешки, до земного мира…

Иван не знал, как продлить мгновение, он понимал, что оправдываться и рассказывать историю под названием «МАТЬМОЕГОРЕБЕНКА» не время.

– Марина, не сочтите меня за наглеца, но я был бы счастлив хоть иногда встречать вас здесь.

– Я зайду. Как-нибудь… – Она подняла на него свои огромные глаза. – Мне было очень приятно провести с вами время. Спасибо.

Иван Гурьев смутился. Он даже растерялся.

– До встречи, – он протянул руку. Ее теплая сухая рука утонула в его огромной ладони.

– Всего хорошего. – Марина испарилась.

Спустя пять минут Иван вышел на улицу. Легкий ветерок теребил его волосы. Все вокруг дышало любовью, нервной, трепетной, счастливой весной и новой, неизведанной жизнью. Ваня понял, что прежде он не жил. Спасибо, Глеб! Спасибо, Янис! Спасибо тебе, господи, что ты творишь чудеса! Чудеса любви и чудеса жизни.

По пути в офис Иван тысячу раз повторил все фразы, которые были сказаны им и Мариной. Он шлифовал их, жалел, что не сказал иначе, вспоминал Маринино нежное лицо и хрупкие, как у подростка, плечи.

Глеб, увидев партнера в приподнятом настроении, съехидничал:

– Что, этот педик тебя уговорил? Не думал, что мужская любовь доставляет столько положительных эмоций. Пожалуй, завтра пойду сдаваться.

– Шути, старичок, шути. Вот так за шутками и прибаутками пройдет вся твоя нелепая жизнь. Ты не узнаешь самого главного.

– Так серьезно? Кто сказал, что я не знаю главного? По крайней мере, в свои неполные тридцать я достиг многого. Конечно, с твоей помощью. То, что у меня нет семьи – временное явление. Но я бы не хотел устроиться так, как ты. – Глеб стал серьезен.

– Что ты имеешь в виду? – Иван не привык видеть друга таким. Их обычной манерой общения были панибратские шутки, и всю жизнь они сходились на том, что жизнь – слишком серьезная штука, чтобы драматизировать события. Лучше относиться к ней философски.

– Я привык жить по плану. – Глеб, как всегда, был готов к монологу. – Моей женой станет не случайная девушка, а непременно дочь из еврейской профессорской семьи, которая родит мне двух пацанов, будет благодарна мне за то, что я – такой, какой есть. Станет ждать меня с работы, готовить форшмак и заливное из карпа… Вот это жизнь. Только до этого момента я должен созреть.

– Ну ты меня удивил, старик. А как же любовь? Я понимаю, у меня все получилось наперекосяк. Но это – закономерный конец истории под названием «последствия беспробудного пьянства». Тем не менее даже я бы хотел полюбить еще кого-нибудь, кроме школьной учительницы.

– Судя по тебе, ты не просто хотел бы, мне кажется, что ты уже влез в эту самую любовь по уши.

– Как ты догадался? – с недоумением спросил Иван.

– Вон зеркало, повернись и посмотри.

Да, Глеб был прав. Дурацкое выражение неуверенности и счастья отпечаталось на физиономии Гурьева.

Глеб помолчал, подбирая слова:

– Слушай, если это – та, о ком я думаю, мой тебе совет: держись от нее подальше.

– Разберусь как-нибудь без советчиков, – довольно грубо ответил Иван.

В принципе, аферисту есть чем заниматься: ест он мало, занимается спортом, ходит на тусовки в поисках жертвы и для поддержания мифа о своем благополучии. Так и жил бы себе спокойно. Но нет! Адреналин! Это – как наркотическая зависимость. Без постоянной опасности профессионалу плохо, тошно, тоскливо. Нет! Я не призываю пожалеть тех, кто отнимает у вашего ребенка возможность купить лишнюю игрушку, я прошу вас вникнуть в суть процесса и понять, что настоящий мошенник никогда не сможет стать благородным и порядочным человеком – в нашем понимании. Потому что его образ мыслей – это его эритроциты, лейкоциты и тромбоциты. Это – информационная структура воды, которая на семьдесят пять процентов заполняет его физическое тело. Это – его жизнь. И никакой другой он не примет и не поймет.

17. Любовь

Целую неделю Иван тщетно приходил в кафе и просиживал там по полтора часа, в надежде увидеть Марину. Он не хотел говорить о своем чувстве ни с Глебом, ни с бабулей. Дашка чувствовала, что с папой что-то происходит. Она то и дело спрашивала:

– Папочка, почему ты такой грустный, хочешь, я принесу тебе зефир или конфетку?

– Спасибо, котенок, я не грустный. Просто задумался.

Она подходила через пять минут:

– Ты уже подумал? Больше не грустный?

Иван прижимал ее изо всех сил и думал в этот момент, что точно так же он обнимал бы Марину.

Первые два дня он ходил, испытывая душевный подъем, на третий пыл стал угасать и сменился тоской, затем тоска превратилась в глухую и беспробудную боль, а к концу недели он решил во что бы то ни стало позвонить Янису и сказать, что любит его сестру. Его останавливало только то, что Маркиз слишком трепетно оберегал ее от посторонних. Как он воспримет новость от Ивана? Вдруг вообще перестанет с ним общаться или увезет Марину, чтобы та не переживала? Иван прекрасно помнил, сколько бедняжке пришлось испытать с мужем-игроком, с потерей ребенка…

Он так много думал о Марине, что иногда ему казалось, что она присутствует где-то рядом.

Каждое утро в кафе приносило новое разочарование. Он упорно заказывал сырники с клубничным вареньем и подолгу рассматривал их, так и не притрагиваясь. Официантка Алена удивленно убирала со стола нетронутый заказ и вздыхала, покачивая головой. Зато у Виталика хищно блестели глаза, и он неотрывно смотрел на мужчину своей мечты. Ивану казалось, что сходит с ума, он перестал понимать действительность.

Зато бабуля все прекрасно понимала. Для нее Ванечка Гурьев был открытой книгой. Но она ни за что не решилась бы вмешаться во внутренний мир внука – взрослого мужчины, – если тот сам не проявит инициативу. Иван рано приходил с работы, закрывался в своей комнате и изредка приглашал Дашку поваляться и почитать книжку. Мощный торс Ивана Гурьева – могучего красавца-богатыря – ссутулился, он похудел и потерял аппетит. Ему срочно была нужна Марина. Он не сможет без нее жить.

Иван настолько явно представлял ее себе иногда, что даже не удивился, когда увидел живую, настоящую Марину, сидящую за тем же столиком с журналом в руках. Она не подняла глаз, когда Иван вошел. Он приближался к ней так осторожно, словно боялся спугнуть видение. Иван уже несколько секунд стоял рядом, боясь громко вздохнуть или как-то выдать свое присутствие. Гурьев вздрогнул, когда девушка, не отрывая глаз от журнала, сказала:

– Вы обещали мне бесплатные консультации и сырники за мой счет! – она весело глянула на остолбеневшего Ивана Гурьева.

Он неуверенно улыбнулся.

– Да. Я помню, но мне показалось, что настоящие люди должны завтракать чаще, чем раз в десять дней!

У него хватило сил, чтобы пошутить. Он буквально упал на стул, кажется, металлические ножки немного подогнулись. У бывшего циничного легкодоступного мужчины с блестящей родословной от счастья закружилась голова. Он так боялся очнуться ото сна, что каждое последующее слово казалось грубым вторжением в хрупкий и призрачный мир сбывшейся мечты. Иван молча смотрел на Марину и не мог – просто не мог – отвести взгляд. В голове предательски носились страшные мысли: «Вдруг она снова исчезнет? Я не могу ее потерять… Я больше не могу без нее жить».

Марина, казалось, не замечала смятения соседа.

– На самом деле я вообще могу не завтракать, не обедать и даже иногда не ужинать. Мне все равно, есть еда или нет. Я ем по инерции. Маркиз… – она поправилась, – то есть Янис, заставляет меня принимать пищу.

Иван был шокирован этой информацией. Он настолько привык, что дома ритуал приема пищи и присутствия за столом расписан по часам, поэтому люди, которые не делают этого, казались пришельцами с другой планеты. Хотя, что говорить, Марина – точно инопланетянка! Одни глаза чего стоят. Иван никогда в жизни не видел таких изумрудных, бездонных и отрешенных глаз.

– Я не смею заставлять, я просто хочу угостить вас…

– Сырниками?

– Если хотите, сырниками. Еще они очень неплохо готовят здесь… глазунью.

У Марины его замечание вызвало смех.

– Вы остроумны. Если назовете хотя бы два способа, как испортить глазунью, я договорюсь с Книгой рекордов Гиннесса. Получите вознаграждение.

– Проколоть желток или пересолить, – без запинки ответил Иван.

– Отлично, я пойду договариваться с комиссией по рекордам, – она сделала вид, что собирается уходить. У бедного Ивана Гурьева похолодело внутри.

– Нет, нет, – сказал он поспешно, – я знаю много способов испортить глазунью! Можно добавить в нее томатную пасту, тмин, перевернуть на другую сторону, в конце концов, просто пожарить тухлые яйца.

Иван был мил и комичен в своей готовности удерживать Марину как можно дольше. Ей, судя по всему, это нравилось.

– Последний способ не в счет. Мы говорим о том, как испортить глазунью.

Иван подумал: «О какой ерунде мы говорим… Мне нужно сказать совсем другое. Мне слишком много нужно тебе сказать!»

– Кстати, я не вижу обещанных сырников, да и вам не мешало бы подкрепиться. Вы не слишком хорошо выглядите.

«Это все из-за тебя», – подумал Иван.

Вслух он сказал:

– Работы много в последнее время.

Подозвав Алену, Иван сделал заказ. Алена сияла, как будто ее пригласили на свадьбу в качестве невесты.

Яичница и сырники прибыли одновременно. Иван с жадностью набросился на еду. Прикончив глазунью, он с удивлением обнаружил, что остался голоден. Марина не притронулась к сырникам.

– Возьми, съешь! – Она с любопытством разглядывала голодного мужика, который, очевидно, не рассчитывал на сырники. Зато он с радостью воспринял попытку сближения и переход на ты.

– Спасибо, – он благодарил ее за то и другое, он был просто счастлив, что Марина появилась вообще и сегодня – в частности.

Иван охотно расправился с сырниками и, очевидно, разомлел от еды, от вида любимой женщины и от пристального взгляда зеленых глаз.

– Марина, я так рад, что ты появилась. Мне стало казаться, что больше никогда тебя не увижу, – откровенно заявил Иван, когда прошла первая волна животного удовлетворения от поглощенной пищи. Гурьев, помимо прочих достоинств, имел одно неоспоримое: он был земным мужчиной. – Все-таки хорошо, что мы иногда ошибаемся. Это дает нам возможность думать и анализировать, – философски заметил сытый Гурьев.

– Да, кстати, я только что поняла, извините, что стала обращаться к вам на ты. У меня это получилось непроизвольно.

– Прекрасно. – От счастья и близости мечты Иван немного засмущался.

Она улыбнулась и протянула журнал.

– Посмотри, пожалуйста, я собираюсь строить дом. Правда, небольшой. Но хочу сделать его очень уютным. Как тебе вот этот? – она ткнула пальцем в деревянный сарай, похожий на деревенскую баню.

– Я понял – пора приступать ко второй части договора, который называется «бесплатные консультации».

– Я могу и заплатить, если, конечно, вы оцениваете свои услуги не так, как мой дальний родственник Фостер.

– В отличие от него, я для вас введу нулевую статью гонорара. – Иван, следуя примеру Марины, вернулся к уважительному «вы».

– Вы гуманист? – поддела его Марина.

Гурьев почувствовал это, ему стало немного обидно.

– Я, конечно, гуманист, но, ко всему прочему, я – просто порядочный человек, который иногда может себе позволить совершать благородные поступки по отношению к хорошим знакомым, – он чуть запнулся, – и к их родственникам.

Иван с удивлением обнаружил, что из уст любимой женщины даже легкая подколка звучит в сто раз обиднее, чем из уст всех остальных друзей и знакомых.

– Иван, не обижайтесь, я ни в коем случае не собиралась обидеть вас. Гм… тебя… Мало того, я в состоянии оплатить любые услуги, которые ты окажешь. Я все понимаю: дружба дружбой…

Ваня осторожно положил руку поверх Марининой.

– Ну, Марин, ну замолчи уже. Неужели непонятно?

– Я знаю, – торопливо сказала Марина. – Не надо сейчас об этом. Все не так просто, как тебе кажется.

– Я тоже знаю, – ответил Иван, – Янис все рассказал.

Иван замолчал, у Марины помутнел взгляд, она моментально замкнулась, торопливо убрала журнал в сумку, встала.

– Мне пора, – глядя куда-то в сторону, сказала она чужим, высоким металлическим голосом.

– Подожди, что случилось? Я даже не увидел проект, я хочу тебе помочь… – затараторил Иван.

– Извини, меня ждут, – отчеканила Марина. Это был окончательный и бесповоротный ответ.

– Позволь мне хотя бы проводить тебя до машины.

– Не нужно. Я дойду сама, – сказала Марина уже на ходу.

Иван с тоской смотрел ей вслед. Иван Гурьев ждал настоящей любви с того самого момента, когда подлая училка предала его впервые. С тех пор прошло много лет. Его чувство к Марине было первым серьезным чувством по отношению к чужой женщине. Своих у Ивана было только две – бабуля и Дашка.

Как только закрылась дверь, Гурьев оторопело замер на стуле. Он не мог понять, что сделал не так, почему Марина столь поспешно ушла, и вообще: сколько может продолжаться эта боль.

Среди мошенников с мировыми именами встречаются и женщины. Правда, крайне редко, потому что у профессионала-мужчины гораздо более широкий спектр проникновения в душу клиента: бизнес, хобби, баня, туризм… Нашей сестре остается довольствоваться только двумя пунктами: секс и влияние на уровне степеней зависимости. Все самые известные аферистки мира добивались своих целей именно в постели. Что касается степеней зависимости, то любая женщина, которая убедит мужчину в том, что она сделает его детей здоровыми и защищенными, жену – терпеливой и ласковой, а бизнес – прибыльным, имеет право на то, чтобы в позе Будды расположиться в предбаннике офиса этого мужика. Не случайно истории известна фамилия Распутин, а женского аналога мы не знаем. Хотя была и Ванга, и Ажуна, и Сонька…

18. Боль

Это был первый приступ. Ему еще никогда не было так больно. Это была какая-то особая, тягучая боль, она поселилась в груди, хотелось громко крикнуть и вытеснить ее, но крик затихал где-то на полпути и отказывался вырываться наружу. Ни в карцере, когда три амбала пытались вытряхнуть из него мозги; ни на больничной койке, когда Иван слег с воспалением легких, никогда он не испытывал подобного. Иван чувствовал, что вместе с Маринкой ушла его израненная ожиданием встречи душа. Вместо нее внутри поселился равнодушный робот, который отдавал приказания металлическим голосом:

– Попроси счет, – велел робот.

Иван послушно подчинился:

– Принесите, пожалуйста, счет.

Алена протянула коричневую папку:

– Вот, возьмите.

Робот подсказал, сколько бумажек достать из портмоне. Затем он велел Ивану встать, выйти из кафе и сесть в машину. Оказавшись на сиденье, Иван уткнулся головой в руль и минут десять не мог изменить положение тела. Он чувствовал себя несчастным, никому не нужным взрослым человеком, которого с жизнью соединяли всего две тоненькие светлые дорожки: Дашка и бабуля. Иван с трудом оторвал голову от руля, чтобы завести машину и поехать в офис.

Глеб, как всегда, был позитивен и иронично настроен:

– Вот это да! Красавец! Кто же тебя так отделал?

Иван вяло отмахнулся. В голосе Глеба послышалось раздражение:

– Послушай, партнер! Я, кажется, уже выполнил миссию спасения бизнеса, когда тебя по пьяному делу забрали в армию. Что теперь прикажешь делать? У нас, между прочим, огромное количество проектов, над которыми кому-то нужно работать. Я один не в силах свернуть такую гору. Хочешь, иди на пенсию, я заплачу тебе отступные. В принципе, до окончания твоих страданий тебе хватит на прокорм. Только свято место пусто не бывает. Пойми, мы – мужики, должны отделять любовь от бизнеса. – Глеб немного смягчил тон. – Может, хотя бы скажешь, кто твоя избранница, вместе подумаем, как пробить ее неприступность?

Иван с тоской посмотрел Глебу в глаза и сказал:

– Это невозможно. Она – не такая, как все.

– Я хотя бы ее знаю? – настаивал Глеб.

– В определенном смысле. Но, думаю, ты не знаешь ее, не знаешь, какая она…

– Если она такая классная, почему тебя так ломает с ее появлением? Пошли ее…

– Заткнись, – прервал друга Иван. – Ты даже предположить не можешь, кто это. Даже если я скажу тебе, все равно не поверишь.

– Давай проверим. Клянусь, поверю. – Глеб перекрестился.

– Марина, – выдохнул Иван, собравшись с духом.

– Марина? Сестра Яниса? – уточнил Глеб.

– Именно.

Приятели помолчали. Глеб начал первый:

– Старик, что я могу сказать? Мне кажется, у нас проблема! Ты не туда залез…

– Я никуда еще не залез, – возразил Гурьев. Глеб поспешно отреагировал:

– На этот раз я без плебейского юмора. Я имею в виду, что это – не наш вариант. Ну уж точно – не твой. Ты хоть понимаешь, что Янис сделает с человеком, который доставит его Маринке хоть малейшую неприятность?

– Ты с ума сошел! – возмутился Иван. – Как я могу доставить ей неприятность? Я ее люблю!

Глеб рассмеялся. Как-то откровенно злорадно. Ивану стало не по себе. Глеб сказал:

– Это и есть главная неприятность. Ты подумал, прежде чем влюбиться в сестру Маркиза? Ты подумал, что ты – семейный взрослый мужик, у тебя – Дашка, Аня, которая по статусу и времени совместного проживания все равно – жена, что у тебя – незрелый ум, в конце концов!

Иван немного оживился и почти возмутился:

– Почему это незрелый?

– Да потому, что ты влюбился в последнего человека на белом свете, в которого можно было влюбиться!

– Пошел ты… – ответил Иван. Он не собирался выслушивать гадости в Маринин адрес.

Глеб обиженно уткнулся в компьютер. Но через две минуты не выдержал:

– Слушай, старик, глупо ругаться из-за женщины. Ну хочешь, я осторожно поговорю с Янисом?

– О чем? – тупо спросил Иван.

– Нам же неизвестна его позиция. Вдруг он только и ждет, когда у Марины появится нормальный мужик? Короче, все! Я понял. Завтра все узнаю. Не ешь себя заживо, хотя бы пока.

Иван попытался улыбнуться. Не получилось.

– Ладно, давай. Какие там у нас срочные вопросы?

Гурьев сосредоточился, насколько мог. КПД рабочего дня составило процентов десять от полноценной выработки, остальные усилия мозга ушли на выслушивания рекомендаций робота и мысли о Марине.

Иван поклялся, что не пойдет завтракать в кафе, пока не получит от Глеба информацию. Он подумал, что теперь ему тоже несложно обойтись без завтрака, обеда и ужина. Робот парализовал чувство голода, он сидел внутри и дергал за неведомые струны, прицепленные к оголенным нервам. Каждое его движение причиняло невыносимые страдания. Большому сильному мужику Ивану Гурьеву хотелось превратиться в малюсенький свернутый клубок, спрятаться от всех, ничего не слышать и не видеть, пока не наступит хоть какая-то ясность.

В этот вечер он напился коньяка, лежа на диване в своей комнате. Он грезил о Марине, представляя, как она ерошит его волосы, смотрит в глаза, нежным голосом просит сказать, что он ее любит, желает ее и мечтает о ней. Под воздействием коньячного кайфа Иван настолько погрузился в себя, что ничуть не удивился, когда почувствовал прикосновение нежной руки к своей голове. Он схватил руку за запястье и принялся целовать ее. Он покрывал нежными поцелуями тонкие пальчики, ладошку, каждый ноготок. Он шептал:

– Я хочу тебя, я люблю тебя, моя родная, моя девочка. Будь со мной, всегда будь рядом.

Ароматное невесомое тело заполнило пространство между жизнью и смертью. Иван выбрал жизнь. Было слишком поздно, когда он осознал, что страстный порыв любви направлен на Аню, матьегоребенка.

Он закрыл глаза рукой и лежал молча, не сопротивляясь волнам долгожданного плотского чувства, в ожидании покоя. Аня прилегла рядом.

– Иди, – через пару минут произнес Гурьев, – иди в ванную, иначе у Дашки может появиться братик.

Аня помолчала.

– Ты не хочешь этого? – она смотрела на пьяного Ивана с неиссякаемой любовью и материнской нежностью.

Иван рассвирепел вдруг, на ровном месте, в душе разверзлась пропасть, из нее стали извергаться языки жгучего гибельного пламени и отвратительных гортанных звуков. Он кричал:

– Зачем?! Зачем ты это сделала? Я не хотел! Я не думал, что это – ты!

Аня встала с дивана и молча вышла за дверь. Перед тем как выйти, она тихо сказала:

– Прости. Я видела, как тебе плохо.

Она ушла. Иван перевернулся на живот и начал тихонько подвывать. Ему было невыносимо тяжко.

Утром все показалось менее значительным, чем было вчера. Иван искренне собирался извиниться перед Аней и, начищенный до блеска, появился в столовой. Анна Федоровна, сверля его всезнающим взглядом, сказала только одну фразу:

– Аня устроилась на работу. Официанткой в кафе напротив. Не хочешь внести ясность?

По большому счету, работать аферистом непросто. Его взаимодействие с внешним миром напоминает деятельность двойного агента. Постоянно быть начеку, соответствовать легенде, видеть конечную цель и исключить вероятность обнаружения. Попробуйте хоть пару дней провести в таком режиме – и окажетесь близки к нервному срыву. Безусловно, надо иметь оптимистичный настрой и стойкую уверенность в успехе предприятия. Пессимисты и меланхолики никогда не станут настоящими мошенниками.

19. Ясность

Иван не узнавал себя. Дома все вели себя так, как будто он тяжело заболел. Даже Дашка не подбегала к папе со своими детскими шалостями, она не предлагала послушать или рассказать сказку, Аня ходила с припухшими глазами. А бабуля вообще глаз не поднимала. Только один раз Анна Федоровна позволила себе вмешаться в ситуацию:

– Иван, я не слепая, вижу, что происходит. Если это – не смертельно, мы выдержим. Если что-то страшное, лучше скажи.

– Все нормально, бабуль. Не волнуйся. Пройдет. – Иван опустил глаза. – Иди, ба, – он назвал ее, как в детстве. – Я посплю.

Вечером решительный настрой блокировать непрошеное чувство значительно возрос. Самовнушение достигло апогея на стадии: «Да что я, не мужик, что ли?» Иван определился: завтракать в кафе не пойдет. Аня и бабуля с удовольствием соберут ему завтрак. А он с удовольствием пообщается с Дашкой.

Размышления на эту тему заняли большую часть бессонной ночи. Остаток ее он провел в мечтах о Марине, а рассвет немного поколебал уверенность в принятом решении.

Ровно в девять, как обычно, молодой мужчина приятной наружности, усталый, небритый и осунувшийся, вошел в кафе…

За угловым столиком, как ни в чем не бывало, сидела Маринка и заулыбалась, увидев Ивана. Наверное, даже менеджер Виталик переживал за него – Виталик так сильно нагнулся, свесившись в лестницы, что рисковал упасть. Впрочем, у него могли быть другие причины для такого прогиба. На втором этаже, скорее всего, расположилась компания или парочка любителей мужской плоти. Виталику нужно было как-то проявить себя.

Увидев Марину, Иван расцвел на глазах. Из поношенного, вышедшего из моды пиджака он превратился в модное, специально подстаренное изделие продвинутого дизайнера. Плечи расправились. Глаза заблестели. Походка стала стремительной, улыбка – широкой и откровенной.

Марина сказала:

– Тебе так идет новый имидж. Привет! – Она выжидающе смотрела на него.

– Я… – он вовремя сообразил, что не стоит говорить, что он переживает, – я даже не думал, что можно добиться комплимента от тебя, всего лишь не бреясь три дня.

– Я никогда не говорю комплиментов. Во всяком случае, мужчинам. А не-мужчинам говорю! – Марина поманила пальцем Виталика, который так и не выпрямился. Тот подбежал со скоростью звука:

– Доброе утро, сделаете заказ?

– Нет, – Марина лукаво улыбнулась, – я просто хотела вам сказать, что вы очень стильный.

Виталик на глазах начал увеличиваться в размерах. Его как будто надували изнутри. Сначала он выпятил впалую грудь, затем распрямил спину, одной рукой провел по зализанным волосам, другой потрогал звездную пряжку на джинсах. Затем как бы случайно повернулся, чтобы восторженным поклонникам стал виден принт на спине: «Не такие, как все, – лучшие».

Ивану захотелось есть. Он проголодался, как зверь. Кривляния «голубого» менеджера были совсем некстати. Точнее, Иван уже почти приготовился пнуть его под зад. Марина уловила настроение.

– Стильный и современный. Пригласите, пожалуйста, официантку.

Виталик цикнул. Это было принято. Правда, такой способ привлечения внимания более уместен в заполненных клиентами заведениях, а не в скромной угловой кафешке старого образца. Через одну секунду подошла мягкая, уютная Алена с томным взглядом. Она дежурно спросила:

– Готовы сделать заказ?

Заказ был под стать хорошему обеду голодавших в неволе узников…

Иван ликовал. Блины с икрой, сырники с клубничным вареньем, яичница, семга, ассорти из сыров – неполный перечень того, что он заказал и, судя по всему, собирался съесть.

Марина молча наблюдала за манипуляциями Алены. Та, внимательно выслушав, развернулась в сторону бара и попросила ручку.

– Я, пожалуй, не запомню, – оправдалась она.

Когда принесли ароматную еду, Марина с прежней загадочной улыбкой сообщила:

– Мне бы так хотелось посмотреть, кто это все съест. Но, к сожалению, мне пора.

Она встала, взяла сумку и журнал, вежливо попрощалась с обалдевшим Иваном и ушла. Точнее, испарилась. У Гурьева в горле застрял комок, который помешал вежливо попрощаться, принять пищу и, достойно расплатившись, сказать Алене спасибо.

Он вяло поковырял вилкой все блюда. Есть расхотелось. Вернее, вид еды вызывал тошноту.

– Счет! – объявил Иван. – Алена! Принесите, пожалуйста, счет!

Дальнейшие действия Ивана Гурьева напоминали механическое выполнение запрограммированных команд. Лицо стало маской, в которой сделали прорези для глаз и рта; крепко сжатые в кулаки руки лежали на коленях; побелевшие суставы выдавали силу внутреннего сопротивления чему-то непривычному, непрошеному и беспокойному.

– Извините, – прорвался сквозь его мрачные раздумья женский голос. – Извините. Я принесла счет. – Алена несколько минут ожидала, когда клиент обратит на нее внимание, прежде чем решилась сама потревожить его.

Иван очнулся. Он достал черное портмоне и положил на стол пару-тройку тысячных бумажек.

– Сдачи не надо, – сказал он.

Алена топталась на месте.

– Что-то не так?

– Сдачи не будет, – осторожно сказала официантка.

«Совсем обнаглели!» – с равнодушным возмущением подумал Иван.

– Нет, это не вы мне будете говорить, будет сдача или нет. Это я вам говорю: «Сдачи не нужно. Оставьте себе!»

– Вы неправильно поняли. Счет больше. Вы должны еще двести пятнадцать рублей. – Алена умела настоять на своем.

Вопреки ожиданиям, Иван улыбнулся. Маска с прорезями растворилась в белозубой приветливой улыбке. Он только что принял решение. Он решил вырвать из сердца непрошеную любовь.

– Я – дурак. Извините, Алена!

Алена раздумывала, достаточно ли клиент опомнился, чтобы забрать сдачу с еще одной тысячной бумажки, которую протянул ей.

– Сдачи не надо! – повторил Иван. – Кстати, как у вас дела, Алена? – поинтересовался он, очевидно показывая, что уже пришел в себя.

– Спасибо. – Радость Алены была искренней. Почти восемьсот рублей чаевых – день начался неплохо. – Все хорошо, вот теперь сменщица появилась, будем с ней на пару работать. Правда, денег меньше, зато времени больше.

Иван вспомнил, что ему сказала бабуля, но решил не задавать лишних вопросов. Пора было на работу. Глеб порядком устал от фактического отсутствия партнера на рабочем месте.

Приехав в офис, Иван поздоровался с Глебом за руку и сделал пафосное заявление:

– Слушай, Глеб, я прошу тебя: больше не напоминай мне ни о Марине, ни о Янисе, ни о том, что нас связывает с ними. Эти вопросы решай сам.

Глеб удивленно взглянул на приятеля:

– Какие вопросы? Я поговорил с Янисом, ему вообще все равно, с кем будет встречаться его Марина, она – взрослый человек и имеет право принимать решения о личной жизни сама. Так он сказал… Главное, чтобы ее не обижали, – это он тоже сказал.

У Ивана в душе затрепетала робкая надежда. В принципе, Янис был главной преградой, мешавшей ему открыто ухаживать за Мариной. Если тому все равно, лучше пускай на месте Марининого ухажера будет знакомый, чистоплотный, симпатичный, с отличной генеалогией Иван Гурьев, чем случайный человек с улицы с непонятными намерениями и привычками. Настроение Ивана улучшилось.

– Неужели можно попросить у Яниса номер телефона его сестры?

– Думаю, можно, но, наверное, будет приличнее, если она сама тебе его даст.

– Ты прав, – задумчиво произнес Иван, а затем с внезапным энтузиазмом сказал: – Ну, что у нас там по срочным вопросам?

День прошел на редкость продуктивно. За последние несколько недель Иван впервые почувствовал себя в состоянии думать о чем-то еще, кроме Марины.

Вечером, придя домой, Иван покувыркался с Дашкой, почитал ей книжку и в качестве бонуса рассказал пару историй из своего детства, что служило признаком особенно хорошего настроения. Бабуле досталась пара комплиментов и признаний в любви. Только Аня, закрывшись в своей комнате, не разделила счастливого порыва отца ее ребенка. Впрочем, Ивану было все равно. Если бы Анюта вышла, он и ее бы носил на руках. Он подумал, что впервые назвал Аню ласковым «Анюта». Ему было удобно жить так, как он жил. Он не собирался подвергать свою жизнь критическому анализу и считал, что выполняет все свои обязанности. Бабуля, будучи верна своим принципам, потребовала от Ивана хоть немного внимания уделить Ане. Зря она это сделала. Когда Иван приоткрыл дверь Аниной комнаты, та отвернулась и закрыла лицо руками. Вид плачущей Ани немного подпортил настроение.

– О чем слезы? Я давно не видел тебя рыдающей, – удивился Иван.

– А какой ты меня когда-нибудь видел? – задыхаясь от ярости, ответила Анна. – Ты меня вообще-то видишь? Кто я, что я, чем я дышу, что делаю, куда хожу? Ты знаешь это? Или хотя бы интересовался?

– Постой, Ань, мы же не так договаривались. Разве я делаю не все, что от меня зависит, чтобы вы с Дашкой ни в чем не нуждались, тебе плохо живется?

– Ты делаешь, ты все делаешь. Только я себя не чувствую человеком, как, например, Анна Федоровна или Дашка. Моя жизнь неполноценна. Мне не хватает общения, мне не хватает внимания. Я вас всех люблю, а ты… Ты ведешь себя так, как будто я – пустое место.

Иван растерялся. Он не был готов к такому наезду со стороны Ани. Он настолько привык, что она – вполне органичное звено его жизни, которое существует для ухода за ребенком и просто для того, чтобы у ребенка – его ребенка, – была мама. Зря он, конечно, переспал с ней. Но она должна сама понять, это была случайность – с кем не бывает?

Ивану нечего было ответить. Он удрученно молчал. Аня между тем продолжила уже спокойнее:

– Я не собираюсь провести всю жизнь у тебя в наемных мамах за кусок хлеба. Дашка уже выросла – можно отдать ее в детский садик или, если хочешь, найми ей няню. Я устроилась на работу.

– Я знаю, – сказал Иван.

«Ну что ж, если по-другому нельзя решить вопрос твоего морального удовлетворения, пускай будет так», – подумал он и вышел.

Настроение было подпорчено. Словосочетание «детский садик» было неприемлемо для Ивана с детства. Он слышал об ужасных вещах, которые творятся с детьми в государственных коллективах, и не мог представить себе, что его светлый ребенок Дашенька Гурьева станет членом бригады в двадцать пять голов и будет ходить парами на обед. Это невозможно.

Мировая история аферизма только подтверждает, что среди них – харизматичные, привлекательные внешне, живые и в целом симпатичные особи. Кстати, при всей нашей нелюбви к мошенникам, огромное количество книг и фильмов посвящено именно этому виду деятельности. Вот и я туда же. Парадокс нашей нелюбви и одновременно любви к этим людям, которые только и ждут момента, чтобы вытащить лишние (или не лишние) деньги из нашего кармана, заключается в их специфических качествах, а именно: творческая смекалка, недюжинное чувство юмора, хитрость, наглость, умение быстро принимать решения и выкручиваться из любых даже самых неожиданных ситуаций. Никто так глубоко и грамотно не влезет в твою душу, как тот, кого интересует твое финансовое состояние.

20. Рокировка

Утром следующего дня Иван, принарядившись, появился в кафе. На нем были тонкий кашемировый свитер оливкового цвета, рубашка с белоснежным воротничком, темно-коричневые брюки с отутюженной стрелкой. Он сел за свой любимый столик у окна, достал пару журналов, положил их на подоконник, небрежно бросил мобильник на стол. Тут как раз и произошла сцена, описанная в самом начале романа – Алена, официантка столичного кафе, дала согласие Ивану Гурьеву быть няней его дочери Дашеньки.

Есть аферисты, которые идут к людям. Но к огромному числу аферистов человек приходит сам, расстается с деньгами и ждет, когда же ему будет хорошо. Или верит в то, что ему уже хорошо.

В первом случае я имею в виду именно профессионалов шулерского дела, которые ищут жертву и долго обрабатывают ее, втираясь в доверие. Во втором случае под удар может попасть любой потребитель сферы услуг, то есть все, даже те же самые мошенники. Изящнее комбинации не придумаешь.

У меня есть знакомый доктор. Раньше он назывался некрасивым словом венеролог. И люди не очень афишировали свое знакомство с ним. Сейчас наш «Исаак» приобрел престижное название типа хламидиолог-уроплазмолог. Звучит уважительно. Ничего страшного, что эти заболевания пока не всеми признаны как венерические и вообще как заболевания. Наш доктор – крутой специалист в своей области. И чем выше у него ставка, тем престижнее к нему обращаться. Ни один человек не уходит от доктора без диагноза. Специалисты поймут, почему. Эти самые бактерии в определенном количестве вполне вписываются в бактериальный ассортиментный ряд здорового организма. Но «Исаак» рисует страшную картину того, что ожидает человека в будущем. Тот не сомневается, что курс лечения надо пройти, и выкладывает из кошелька столько, сколько нужно. Чем больше он выкладывает, тем значимее становятся услуги доктора-мошенника.

21. Надежда

После того как Иван проверил на совместимость Алену, Дашу и Анну Федоровну, он решил, что его быт устроен. Следующим шагом усовершенствования жизни должны были стать успехи в работе. При всем при этом за планированием и реструктуризацией неотвязно стоял образ Марины, который не поддавался ни заклинаниям, ни просьбам покинуть мысли Ивана, может, лишь немного затуманивался. В голове Гурьева загружалась программа с кодовым названием: «Ты что, не мужик, что ли?» Форматированием мозга занялся Глеб – Ивану оставалось только ждать. Он не мог себе позволить запросто спросить у Глеба: «Ну что, ты достал телефон Марины?»

Иван считал, что Глеб скажет ему об этом сам. Но Глеб почему-то не торопился.

Через три дня Иван убедил себя, что программа загружена. Он стабилен, мозг работает как надо, Марина не снилась ему уже две ночи подряд, он забыл ее лицо, взгляд, манеру внезапно прерывать вопросом ответ на предыдущий, он забыл ее запах, цвет волос… Господи, как бы он хотел забыть все это! Впрочем, это не означало, что Иван должен отказываться от старых привычек. Тем более что надежда на Маринино появление не покидала Гурьева ни на секунду.

Войдя в кафе и усевшись на привычное место, он вдруг увидел, как она проходит мимо окна. Маленькое стройное создание, занесенное неизвестным ветром в этот жестокий мир, беззащитное и ранимое грациозное животное, которому не место на тротуаре среди прохожих. Иван весь превратился в ожидание. Он думал, что она войдет в кафе и с улыбкой спросит об архитектурной консультации. Казалось, прошла целая вечность. На самом деле прошла всего минута. Она не появилась. Иван вскочил и выбежал на улицу. Он прошел, почти пробежал вперед, до угла здания и остановился, понимая что Марина могла пойти в любом направлении. Он растерянно оглядывался вокруг, не замечая насмешливых взглядов. Все, казалось, понимали, в чем дело, и ухмылялись своими многозначительными, всезнающими отвратительными лицами. Впрочем, это только казалось Ивану. На самом деле никому не было дела до него.

Иван метался минут пять из стороны в сторону, пока не пришел к мысли, что гораздо логичнее будет вернуться в кафе и просто подождать. В конце концов, если Марина захочет его увидеть, она придет. Она точно знает, что он каждый день в одно и то же время сидит там и ждет ее. Вернее, она знает, что он там сидит.

Иван вернулся в кафе. Проведенные там полтора часа никак не изменили ситуацию. Она не пришла. А может, это была вовсе не она. Хотя в глубине души Иван был уверен, что не мог ошибиться.

Глеб уже научился вычислять с первого взгляда, как провел утро Гурьев.

– Ну что, облом? – как всегда деликатно, поинтересовался он.

– Ты о чем? – Иван сделал вид, что не понял.

– Да все о том же. Записывай телефон. Только не обессудь, если что-то пойдет не так. Я здесь ни при чем. Ты сам хотел.

– Не мели всякую чушь. Давай телефон!

Иван торопливо приготовился записывать. Глеб нарочито долго отыскивал Маринин телефон в записной книжке своего мобильного.

– Вот, пять ноль два четыре три один девять. Марина. Маркиз.

– Пять ноль два четыре три один девять, – старательно повторил Иван. – Марина.

Он знал, был уверен, что рано или поздно она полюбит его. Он покажет ей, что такое настоящее, огромное, светлое, объединяющее и бескорыстное чувство; каким может быть человек, который любит тебя просто за то, что ты есть, что ты встретился на его пути. Он мечтал, что былые невзгоды забудутся под напором истинного счастья и взаимной великой любви.

С легким сердцем Гурьев приступил к работе. Им с Глебом нужно было срочно согласовать документы по земельному участку на Пятницком шоссе.

Вечером, придя домой, Иван решил не торопиться со звонком. В гостиной было пусто, звуки доносились только из Аниной комнаты.

Постучавшись, он приоткрыл дверь и увидел милую картину: его женщины, втроем валяясь на овечьих шкурах, разыгрывали известную сценку из «Красной Шапочки». Бабушку почему-то играла Дашка, бабуля вопреки ожидаемому образу исполняла роль волка. Аня была Красной Шапочкой и охотником одновременно. Иван попросил разрешения поучаствовать в роли охотника. На что Дашка капризно заявила:

– Нет, папа, ты будешь Красной Шапочкой. Мама как была всю жизнь охотником, так и останется. Ложись!

Она сняла красный платок с Аниной головы и попыталась пристроить его на голову Ивану. Тот охотно включился в игру.

Иван понял, почему Дашка выбрала для себя образ Красной Шапочкиной бабушки. Во-первых, лежа на шкурах в роли приболевшей бабули, она имела возможность наблюдать за происходящими событиями. Во-вторых, ей нравилось повторять дребезжащим голосом:

– Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется…

Деточкой в этом случае была не она, а папа. В-третьих, было смешно, когда волк – Анна Федоровна – набрасывался на нее и, щекоча, пытался съесть сказочную бабушку. При этом бабушка из сказки могла, сколько хотела, сопротивляться и хихикать до истерики.

В конце концов строгий охотник с ружьем и ножом – на самом деле Аня со скалкой и карандашом – врывался в веселье и вскрывал волку живот – развязывал кухонный фартук с набитыми карманами. Оттуда сыпались всевозможные игрушки, конфеты, карандаши, пластилин и даже один «Актимель».

Иван вошел в образ, он по-детски радовался, что проклятого волка разоблачили, что так много полезных вещей достали у негодяя из живота, и что в доме царит мир и покой. Когда сказка закончилась, было уже далеко за полночь. Он подумал про себя, что только что испытал неведомое до сих пор чувство. Он был главой семьи.

Расцеловав своих дам и пожелав им спокойной ночи, Иван вернулся к мыслям о Марине. Она не давала ему покоя. Ему было больно и страшно, когда он вспоминал о ней.

Он с удивлением обнаружил, что не хочет сейчас ей звонить.

Подобные махинации в медицине встречаются постоянно. Особенно это относится к дорогостоящим косметическим операциям и процедурам. Есть такая процедура, которая равносильна сжиганию одного из подкожных слоев с помощью фотовспышек. Гарантируют потрясающий эффект. Стоит бешеных денег. Противопоказаний множество, но о них умалчивают. Для того чтобы снизить болевые ощущения, нужно во время процедуры всего лишь прикладывать к обрабатываемым поверхностям лед – тогда боли почти не чувствуется. Однако «Исааки» считают, что отсутствие боли обесценивает процедуру, поэтому в кабинете во время ее проведения стоят крики как в пыточной камере. Зато клиент понимает – деньги уплачены не зря. Больно – значит эффективно.

22. Встреча

Марина появилась в кафе на следующий день. Как ни в чем не бывало она вошла, когда Иван заканчивал трапезу.

– Привет! – Глаза лучезарно сияли, спина была прямой, талия – тонкой, хрупкие руки с трудом удерживали сумку и пару журналов, ключицы с выступающими косточками казались почти прозрачными.

– Привет! – стараясь казаться равнодушным, ответил Иван.

Ему стоило немалых усилий удержаться от крика радости. Он прошептал про себя: «Наконец-то ты пришла!»

– Можно я присяду за твой стол? – она уставилась на него своими зелеными глазами-блюдцами.

Ивану понравилось фамильярное обращение. Марина каждый раз была новой, при этом оставалась все той же рыжеволосой хрупкой девчонкой.

– Конечно, садись.

Они немного помолчали. По телу Ивана разлилось мягкое тепло. Он подумал, что пора приступать к решительным действиям. Сейчас или никогда.

– Марин, ты можешь откровенно ответить мне всего на один вопрос?

– Конечно, – последовал наивный взгляд и в нем промелькнула веселая искра. – Если, конечно, он не касается сырников и архитектурных консультаций.

– Нет, не касается. – Иван собирал волю в кулак. Он чувствовал себя как в школе. Перед тем, как сделать предложение учительнице. С того времени его ни разу не посещала такая неуверенность, робость и всепоглощающая любовь. Собравшись с мыслями, он продолжил:

– Я хотел бы пригласить тебя вечером в кино. – Гурьев удивился отсутствию привычного красноречия.

Марина расхохоталась так задорно, что трудно было не улыбнуться, глядя на нее. Иван готов был смотреть на ее запрокинутое смеющееся лицо целую вечность.

– Я думала, ты собираешься сообщить мне, что кто-то умер или предложить пост в совете министров. Ты всегда так серьезно приглашаешь девушек в кино?

Иван оскорбился:

– Я вообще не хожу в кино, тем более не приглашаю никаких девушек.

– Извини, – кажется, она смутилась. – Ты хочешь сказать, что собираешься ухаживать за мной?

Иван мог бы многое сказать в этот момент. Он мог бы рассказать, как именно он будет ухаживать, объяснить, что пока у него не так много денег, чтобы на достойном уровне, на том, котором она привыкла (он имел в виду с Янисом) обеспечивать ее жизнь, отдых, подарки, но он сделает все, чтобы рано или поздно она поверила ему. Поверила в то, что он – единственный мужчина, который может любить ее так, как она того заслуживает. Вместо всего этого Ивану удалось произнести только банальное, зато уверенное:

– Да.

Марина задумалась, по ее лицу пробежала тень, она торопливо встала. Иван испугался, что она уйдет.

– Я сейчас, – она побежала в туалетную комнату, чуть не уронив стул. Иван решил, что она неважно себя чувствует. Вернувшись, Марина, как ни в чем не бывало, заявила:

– Ты знаешь, я готова пойти с тобой в кино. Только не слишком поздно. У меня завтра встреча с утра пораньше. Насчет дома.

Иван никак не мог стереть с лица блаженное туповатое выражение.

– Так я позвоню, когда куплю билеты?

– Конечно, запиши мой телефон.

Ему не надо было записывать, он выучил его наизусть с первого раза, когда диктовал Глеб. Но, пытаясь сохранить лицо, он демонстративно приготовился фиксировать заветный номер в записную книжку мобильника.

– Семь шесть три пятьдесят двенадцать.

Это был другой номер, не тот, который дал Глеб. Иван записал его под именем «Любимая».

Марина смотрела на него во все глаза. У нее вообще была эта манера: она могла, подолгу не мигая, гипнотизировать человека своим зеленым взглядом. Ивану казалось, что она видит его насквозь. Впрочем, он был недалек от истины.

– Марина, спасибо! – прозвучало искренне и трогательно. – Позавтракаешь со мной? – прозвучало убого и буднично.

Она уловила разницу и, вероятно, поэтому отказалась.

– Нет, я пойду. Вечером увидимся, – видимо, Марина в своем восприятии мира была тоньше, чем он. Она не собиралась омрачать эмоциональный фон животным поглощением пищи. Она протянула ему крохотную руку.

Иван задержал холодную ладонь в своей.

Марина, не отводя взгляда и не делая попытки высвободить руку, спросила:

– А как твоя семья?

– Моя семья? – Иван удивился. – Спасибо, все в порядке.

– Я имею в виду твою жену. Разве ты не понимаешь, что это – предательство?

– Я как-нибудь тебе обо всем расскажу. Но пока ты можешь мне поверить, что я никого не предаю. Более того, никогда не предавал.

– Ну, тогда хорошо. До вечера! – она улыбнулась и направилась к двери. Уже возле выхода Марина резко обернулась:

– Я видела здесь твою Аню. Она не производит впечатления счастливого человека.

Марина пропала так быстро, что Гурьев засомневался, что последняя фраза ему не померещилась.

На работе в этот день все спорилось и ладилось. Глеб радостно насвистывал «потому что нельзя быть красивой такой», Иван не мог стереть с лица дурацкую счастливую улыбку, что, впрочем, не мешало ему завершить долгие переговоры по строительству коттеджного поселка с немецкой компанией «Бауман». Немцы только недавно согласились стать эксклюзивными партнерами компании G&G, что в расшифровке означало Гурьев и Глеб или Глеб и Гурьев.

Встречи, звонки, переговоры и дискуссии с Глебом тянулись, будто мучительные дни в санатории для пенсионеров. Иван не мог дождаться восьми часов, чтобы выехать из офиса и встретить Марину в кинотеатре «Стрела». Каждый шаг, связанный с Мариной, стал предметом противоречивых размышлений. Прежде чем принять решение забронировать билеты на фильм «Охота на папиков», Иван звонил в службу бронирования и доставки билетов четыре раза. Еще он думал, стоит ли заехать домой переодеться, а может, лучше купить новый пиджак от Армани; побриться прямо в офисе на глазах у Глеба или это будет слишком? Каким парфюмом надушиться или просто воспользоваться дезодорантом? Стоять внутри или снаружи кинотеатра, а может, просто, сидя в машине, ждать, когда Марина приедет… Словом, важных вопросов было много. В итоге было принято решение: сделаю все, что смогу, а дальше – будь как будет.

Удивительно, самая болезненная и сокровенная мысль ни разу не посетила Ивана. Он даже не подумал, куда он повезет Марину, если вдруг…

Еще один вид аферизма – так называемый «привычный» или «бытовой». Так я называю составленные на коленке гороскопы, прогнозы погоды, которые никак не дружат с Гидрометцентром; гадания на кофейной гуще и прочие спиритические сеансы. Рискну, впрочем, предположить, что наши любимые зодиакальные гороскопы составлены таким образом, что любой человек сможет идентифицировать себя со своим знаком. Вы не найдете ни в одном из прогнозов гороскопа слов типа «злой, вероломный, жадный…». Куда приятней читать о себе «сильная личность, осторожный, любит драгоценности…» Если верить гороскопам, то людей второго плана на земле нет вообще.

Кстати, не так давно нашли новую звезду, в связи с чем решили все знаки зодиака сдвинуть почти на месяц. Так что Раки стали бы Львами, Львы – Девами, а Весы – Скорпионами. Правда, вскоре после находки слухи о переделке гороскопа утихли. Умные шарлатаны поняли, что ущерб превзойдет все мыслимые ожидания, и решили проигнорировать новую звезду. Кто жил без нее Козерогами – Козерогами и помрет!

23. Охота на папиков

Если честно, фильм был выбран не совсем удачно. Нет, вполне себе кино – суперактеры, завораживающий сюжет, известный режиссер, психологические ходы… Но сама идея того, как женщины используют свой арсенал, чтобы заработать денег на чувстве, показалась Ивану приземленной и не имеющей отношения к возвышенному состоянию, в котором он пребывал. Кроме того, героев фильма оставалось только пожалеть – уж слишком они были беспомощны и падки до коварных женских уловок. Гурьеву очень хотелось, чтобы Марина хоть чуть-чуть разделяла его настроение. Марине, правда, фильм понравился. Она сказала, что не смогла бы так, но очень хотела бы. Иван робко надеялся, что смог передать хоть толику своего чувства в легком рукопожатии, которое позволила ему Марина в темном зале кинотеатра. Честно говоря, он добровольно освободил ее руку, потому что почувствовал, как его ладонь за одну секунду взмокла от волнения.

После они пошли посидеть в баре кинотеатра, заказали фруктовый чай и ананас и принялись обсуждать увиденное.

Марина была задумчива и встревожена. Иван испытывал разочарование и возбуждение.

– Если ты хочешь сказать, что все мужики – такие уроды, у тебя появился шанс убедиться, что это не так! – горячо предложил Иван.

– Я вовсе так не думаю, – спокойно возразила Марина. – Просто те способы обмана, которые мы видели, настолько примитивны, насколько примитивны те, кого обманывают.

– Ты хочешь сказать, что все мужчины примитивны? – Иван начинал злиться.

Марина оставалась спокойной и рассудительной.

– Ты знаешь, Ваня, – она впервые назвала его так, – я никогда не думаю обо всех мужчинах. Для меня существуют только те, с кем я знакома лично. Могу сказать только, что все вы – разные, как и мы. Мне не нужно никаких специальных приемов, чтобы понравиться человеку, которому я просто нужна. Так же и ему, если он нужен мне.

Это прозвучало чересчур глубокомысленно, но убедительно на все сто. Если учесть, что Марина, не мигая, смотрела Ивану в переносицу.

Иван понял, что все слова, которые вылетают из уст Маринки, – святая истина. Кроме того, он понял, что она не согласится переспать с ним, по крайней мере в ближайшие несколько месяцев.

Иван стал раздумывать, как бы аккуратно расстаться, не уменьшив желание Марины увидеться с ним в следующий раз. Раздумье отняло некоторое время и заставило Ивана сосредоточиться на своих мыслях.

– Извини, я не расслышал, – он правда не услышал слов Марины. Она чуть помолчала и повторила:

– Я хочу секса. С тобой. – Ее взгляд ни на мгновение не отрывался от его глаз.

Иван оторопел, он не был готов. Он не придумал ничего глупее, чем занять неловкую паузу вопросом:

– Ты уверена? – Он не придумал.

– Уже нет, – засмеялась Марина в своей беззаботной детской манере.

– Хочешь шампанского?

– Брррр… – передернулась Маринка, – я терпеть не могу пить просто так.

«Жалко, – подумал Иван, – я бы выпил пару бокалов, одному как-то неудобно».

Марина словно прочитала его мысли:

– Хочешь, выпей, я могу отвезти тебя домой.

Иван понял, что совсем не готов к такому стремительному развитию событий. Хотя почему бы не снять напряжение? Он заказал двойной скотч со льдом. Марина с любопытством наблюдала за ним.

После скотча Иван почувствовал себя намного увереннее.

– Я согласен, чтобы ты отвезла меня хотя бы до метро. Я совершенно спокойно пользуюсь всеми видами человеческого транспорта.

– Хорошо. Машину ты можешь забрать и завтра, правда?

– Ты очень добрая. – Иван нежно взял ее ладонь в свои и поднес ее к лицу. Марина наблюдала за ним с интересом. Иван слегка повел носом и ощутил тонкий свежий аромат. Так пахли ручки у Дашки. Он закрыл глаза и прикоснулся к ладошке губами – трепетно, почти неуловимо. Потом легонько лизнул ладошку языком и почувствовал слегка солоноватый вкус Марининой кожи. Он исследовал каждую линию на ладошке, проник между пальцами, оставив горячий влажный след на перепонках. Ладонь выгибалась все больше и больше. Казалось, что нормальный человек не сможет так завернуть пальцы, они расположились почти перпендикулярно запястью. Иван нежно обволакивал языком каждый пальчик маленькой любимой руки. Он молил бога, чтобы мгновение продлилось как можно дольше. Он не просто хотел ее, он готов был раствориться в ней. Гурьев чувствовал, как оттопыривается молния брюк, не желая выпускать бойца наружу.

Вдруг на это самое место легла легкая рука и как будто из другого мира зазвучал хриплый голос:

– Поехали, Вань. А то тяжело.

Иван опомнился. Он понял, что они находятся в довольно светлом помещении бара. На виду у всей остальной публики, которая с удовольствием смотрит эротическую зарисовку.

– Поехали. Извини. – Он бросил на стойку деньги. – Достаточно? – Официант тупо кивнул, он, видимо, хотел бы досмотреть зарисовку до конца. – Сдачи не надо.

Они вышли в прохладную сумеречную весну и молча дошли до Марининой машины.

– Ну, не бойся! Я – прилежный, хотя и быстрый водитель, – подбодрила она.

Иван открыл дверь и практически упал на откинутое сиденье. Марина робко примостилась на водительском месте.

– Марин! – Она повернула голову. – Дай руку! – Она протянула руку. Иван остервенело принялся ласкать языком тонкие пальцы, иногда прикусывая их зубами. Ему казалось, что он сходит с ума от желания. Марина откинулась на сиденье и, прикрыв глаза, провела свободной рукой по ноге, одновременно подняв юбку. Иван заметил, что на ней не было трусиков, – маленькая узкая полоска тщательно выбритых волос открылась его взгляду.

Марина спросила спокойным будничным голосом:

– Поехали?

– Поехали! – ответил Иван и установил сиденье в удобное для себя положение. До метро они ехали в абсолютной тишине. Иван испытывал отчаянное чувство неуверенности, что он когда-либо сможет увидеть Маринку вновь. Она остановила машину в пяти шагах от Баррикадной и приказала:

– Иди.

Иван опасался, что каждое неверное слово может спугнуть ангела любви. Он тихо прошептал:

– Люблю тебя.

И вышел из машины, не оглядываясь, опустился в сгусток многолюдной энергии, где витали радости и беды миллионов людей. Каждому из миллиона казалось, что его энергетический клубок – самый важный.

Войдя в квартиру, Иван целенаправленно пошел в комнату к Ане и израсходовал весь заряд накопившегося семени. Он молча и дежурно трудился для того, чтобы выпустить пары. Аня молча и покорно приняла подачку, не забыв сказать: «Я люблю тебя больше жизни». Когда Иван принял душ и направился в свою спальню, он различил неясные звуки, похожие на приглушенные подушкой рыдания. Впрочем, ему было не до этого. Он торопился думать о Марине. Ему почему-то было неловко позвонить ей именно сейчас и спросить, как она добралась. Тем более что рядом мог быть Янис. Он решил позвонить завтра. Есть чем заниматься – надо подумать.

«Господи, как я счастлив! – едва слышные рыдания Ани не мешали ему думать о счастье. – Я так долго ждал ее. Кто ищет, тот всегда найдет. Странно, что Аня плачет. Неужели женщины так тонко все чувствуют? Как равнодушен к чужим неприятностям бывает счастливый человек…» Вот о чем думал Гурьев, лежа в своей просторной кровати.

Еще он прикидывал, как переедет с Маринкой в квартиру на Тверской, что осталась от родителей. Нет, он ни в коем случае не ущемит никого из близких. Бесконечная любовь к Дашке немного померкла, столкнувшись с мощным энергетическим полем любви к Марине. Даже не так – она быстро и удобно трансформировалась в выполнение отцовского долга. «Дашку я в любом случае поставлю на ноги, я дам ей все лучшее: образование, воспитание, манеры», – Ивана неприятно кольнуло. Он ощутил внутри подмену понятий. Но волна сладостной внутренней истомы отогнала в сторону неприятные мысли. Иван сказал негромко:

– Разрешите быть счастливым?

– Разрешаю! – ответил он сам себе и заснул.

Еще одна сфера деятельности, которая буквально кишит аферистами, – торговля. Причем все ее виды. Предмет продажи разный, способ – один. Иногда ты должен убедить клиента в том, что твой товар не глубинная безродная необразованная сирота, а самая что ни есть неизвестная принцесса, которая к тому же любит тебя больше жизни. Иногда необходимо продемонстрировать полную незаинтересованность в продаже какого-нибудь гектара земли, так как в листе ожидания осталась последняя незанятая строка. И если ты будешь хорошо себя вести, то это место может быть твоим.

Еще одним способом махинаций является возврат бракованного товара, различные скидочные карты, выдача твоих же наличных денег с банковских счетов ограниченными суммами…

24. Маркиз

Иван проснулся чуть свет. Ему хотелось петь и обнимать весь мир. Мир, однако, был довольно воинственно настроен. Аня прятала глаза, Дашка с любопытством разглядывала папу, понимая, что он – другой, бабуля вообще не выходила из комнаты, сославшись на головную боль. Но чужие проблемы казались мелкими, несущественными и эгоистичными. Как эти люди могут понять, что испытывает Иван Гурьев, встретивший долгожданную любовь всей своей жизни… Иван скоро собрался и отправился на завтрак в кафе. Сегодня он даже не думал, придет Маринка или нет, он и так знал, что теперь она не сможет без него дышать, как, впрочем, и он – без нее.

Иван не мог усмирить романтических мечтаний. Он привычно плюхнулся на свое место.

– Как обычно? – спросил до боли знакомый голос. Но это не был голос Алены. Это и не мог быть ее голос. Сегодня Алена работает у него дома. Она занимается с Дашкой.

– Почему ты принимаешь заказ? – не поднимая глаз, спросил Гурьев.

– Кроме всех прочих, это еще одна моя обязанность, – ответила МАТЬЕГОРЕБЕНКА.

Иван подумал, что Анюта, как всегда, последовательна и сдержанна. Еще он подумал, что именно этих качеств ему не хватает в жизни.

Гурьев поднял глаза на Аню. Как ни странно, его охватило чувство гордости. Эта красивая сдержанная женщина в строгом, элегантном костюме, с аккуратным французским маникюром, естественным румянцем и благородным холодным лицом была ему близкой, почти родной. Он вдруг подумал, что она хороша в постели, и улыбнулся. Странно, но даже при сложившихся обстоятельствах Гурьев считал Аню своей собственностью. Он не мог представить себе, чтобы однажды она сказала ему о том, что любит кого-то другого. Аня принадлежит ему и Дашке. Следующая мысль неприятно резанула сознание: а вдруг Аня устроилась на работу, чтобы найти себе кого-нибудь? Гурьев заметил пару неприятных мужиков, которые не сводили глаз с симпатичной администраторши. Вот и теперь они завистливо уставились на него, потому что она решила обслужить именно его. Аня, очевидно, была готова к его приходу, если задала такой вопрос. Продолжая улыбаться, Гурьев ответил:

– Как обычно.

Теперь он раздумывал, оставлять ли Ане чаевые. «Интересная игра, – подумал он про себя. – Будет еще интереснее, если сейчас появится Марина…» Вспомнив о ней, Иван почувствовал себя немного скотиной. Только не понял, по отношению к кому.

Она не пришла. Тем не менее Гурьев прибыл в офис в радужном настроении. Глеб был настроен далеко не так оптимистично.

– Ты сияешь, как начищенный для продажи самовар, – заметил он.

– Никогда не видел самоваров, подготовленных к продаже, – парировал Иван. – Давай не будем лезть в личную жизнь близких, пока они не попросят! Что там у нас по Переделкино?

Они занялись рутинной деятельностью – звонки, переговоры, юристы… В два часа Иван почувствовал болезненно-острое желание услышать голос Маринки. Он вышел на улицу и набрал ее номер.

– Как ты? – Оригинальным быть не хотелось.

– Скучаю. – Ей, видимо, тоже.

– Давай поужинаем часов в восемь, – предложил Иван.

В ответ раздался короткий смешок.

– Зачем тратить время понапрасну? Я не люблю ужинать.

– Извини, я забыл. А театр? Ты любишь театр?

– Люблю, – протяжно ответила трубка.

– Тогда я приглашаю тебя в театр. Хочешь смеяться или плакать?

– С тобой я все равно буду смеяться, – ответила Маринка.

У Ивана зачесались лопатки. Он подумал, что, по большому счету, крылья могли бы начать расти и пораньше.

– Марина!

– Что?

– Я, наверное, не должен говорить этого по телефону.

– Все равно. Говори!

– Я люблю тебя. Ты – моя женщина, моя судьба, я мечтаю о каждом твоем взгляде, о каждом вздохе и слове. Твой Иван.

Трубка захохотала.

– Звуковое письмо?

– Практически, да. Заеду за тобой вечером.

– Нет! – резко ответила Марина. – Я приеду сама. Позвони, скажи, куда и во сколько.

Иван немного отрезвел от резкого звука изменившегося Марининого голоса.

– Хорошо. Я позвоню.

Часа три Иван Гурьев, не большой любитель театральных постановок и театральной жизни в целом, занимался выбором спектакля для Марины. Он остановился на «Маленьких комедиях», премьера которых именно сегодня должна была состояться в Вахтанговском театре.

Уже с билетами в руках, стоя на крыльце Арбатского очага театральной культуры, Иван отчаянно набирал Маринкин номер. Абонент недоступен. Попробуйте перезвонить позднее. Он пробовал, наверное, тысячу раз. Равнодушный совет автоматического голоса не давал других рекомендаций. Да и что, собственно, тут можно было посоветовать? Выбросить идею культпохода в ближайший мусорный бак? Он мог выбросить ее только вместе с головой. Пойти на спектакль одному или пригласить любую из проходящих мимо девушек? Другие девушки не интересовали Ивана, ему нужна была только та самая, недоступная. Он с отчаянием обреченного набирал заветный телефон. Внезапно осенившая Ивана мысль о том, что с Маринкой могло что-то случиться, с каждой секундой обрастала визуальными подробностями. Вот она сидит в машине за рулем, и слева на красный пролетает «Порше-Кайен», со всей дури врезаясь в Маринину «Тойоту» прямо со стороны водителя. …Вот толпа народа указывает врачам «Скорой», как лучше пристроить переломанное окровавленное тело на носилки… Вот Маринка без сознания в коридоре городской больницы, вся в крови, никто не знает, что с ней, как ее найти… Паника постепенно овладела сознанием Ивана. Он позвонил Глебу.

– Что, такой короткий спектакль? Я догадывался, что ты не театрал. Но чтобы до такой степени… – начал свою едкую песню Глеб.

– Да подожди ты, она не пришла. Вернее, она не смогла не прийти. Я думаю, что могло случиться что-то неприятное. Иначе она позвонила бы. – Голос у Ивана был встревоженным не на шутку.

– А ты звонил ей? – вопрос был откровенно тупым, на месте Ивана любой другой усомнился бы в умственных способностях Глеба.

– Раз двести. Я звоню ей постоянно. Недоступен, попробуйте позднее.

– Может, номер не тот? Ты точно правильно записал?

– Я не записал, мне не надо его записывать, он у меня в телефоне.

– Подожди, давай все-таки уточним. – Глеб начал щелкать меню телефона в поисках контактов. – Пять ноль два сорок три девятнадцать. Такой?

– Я болван! – Ивана осенило: как он мог забыть, Глеб же говорил ему этот номер в самом начале. – Все, Глеб, давай я перезвоню. – Ивану не терпелось узнать, почему Марина так сильно опаздывает.

Иван поспешно набрал номер. Сразу же после первого гудка в трубке раздался мужской голос:

– Да! Говорите, кто это? – Иван узнал голос. Это был Янис. Впрочем, сейчас Гурьева не сильно волновало, что тайна их отношений с Мариной раскроется.

– Янис, привет, Иван говорит.

– Привет, дорогой, привет! – Иван с облегчением подумал, что если он пока дорогой, то бояться нечего. – Куда ты пропал? Я с удовольствием увиделся бы с тобой. Есть что обсудить.

– Я… просто не хотел тебя беспокоить. – Иван не готов был вести дружеские беседы. Он пошел ва-банк: – Ты знаешь, я ищу Марину. Мы договорились созвониться, я не дождался звонка, вот, звоню сам, – он немного лукавил, оберегая братские чувства Яниса от беспокойства.

Тот, впрочем, и не думал беспокоиться:

– Да вот она, рядом. Могу передать ей трубку.

Сказать, что Иван удивился, было бы несправедливо. Он едва не уронил телефон.

– Пожалуйста, – взмолился Гурьев. На лбу выступила испарина, он вытер ее рукавом пиджака, который специально надел по случаю культпохода. Некоторое время в трубке играла музыка, затем женский голос произнес:

– Я слушаю, – это был не Маринкин голос. Чужой, холодный, бесцветный – он не мог быть Марининым. Вернее, все совпадало: голос был тот же, которым Марина разговаривала, но сейчас это был голос не его, Ивана, любимой девушки. Чужая женщина нетерпеливо попросила:

– Говорите.

– Марина, это я. Иван. Я жду тебя здесь. Что-то случилось? Почему ты не приехала?

– Я не смогла. Извини.

Все. Конец разговора. Ивану почему-то не стало легче от того, что Маринка жива. Ему стало невыносимо тоскливо и погано на душе. Он не смог еще раз набрать этот номер. Ему не хотелось говорить с жизнерадостным Янисом. Он решил поговорить с Глебом.

– Ну что, нашлась? – спросил друг.

– Нашлась. Но объяснений я не получил.

– Слушай, Вань, я тебе давно говорил. Плюнь ты на все это. Лучше будет. Пойдем в спорт-бар, выпьем пива, футбол сегодня. Вспомним хорошие времена!

– Пожалуй, пойдем!

Аферы с банковскими счетами – отдельная тема, она достойна отдельной книги. Но в этой позволю себе отделаться одним предложением: друзья, несмотря на то что все банки живут на ваши средства и выстраивают долгосрочные пирамиды, все-таки храните деньги в крупных банках или в банках, которые дружат с крупными людьми.

Копировать действия этих людей – единственный способ спасти честно заработанные финансы от кризисов и дефолтов.

25. Спорт-бар

Они встретились на Новом Арбате. Глеб, как всегда, был лучезарен и искрометен. Иван, как никогда, подавлен и молчалив.

Первая же новость, призванная поднять настроение, резко опустила его ниже нулевой отметки:

– Ты знаешь, мне Янис позвонил только что. Я его пригласил с нами, ты ведь не будешь возражать? Он хочет о чем-то поговорить.

– Позвал так позвал, – буркнул Иван, вернув девушку-официантку. – Девушка, не надо пива. Принесите двойной скотч.

– Гуляем по-взрослому? – хохотнул Глеб. – Тогда и мне!

Слава богу, Янис появился, когда ребята уже были в форме. Два двойных скотча уже всосались в кровь, третий был на подходе. Янис отметил, что парни не скучают, и тепло обнялся с каждым из них. Он по-прежнему был великолепен. Казалось, ему не составляет никакого труда поддерживать форму молодого атлета.

Минут десять они чесали языки, рассказывая о делах, поездках и новостях. Янис между делом попросил проконсультировать его по одной сделке с недвижимостью. Глеб радостно откликнулся, предложив Янису прийти в офис с пакетом документов.

– Ну, это всегда успеется. Я собирался вас пригласить кое-куда.

Ребята замерли в ожидании.

– Один мой приятель владеет яхтой, она стоит в Словении. Он должен уехать на неделю и просил меня пожить на яхте, с кем хочу. Вот я и подумал, почему бы трем неплохим парням не провести на яхте несколько дней?

– Спасибо, Янис. Ты уже рассказал нам историю о том, как вы жили в гостях у обдолбанного голландца! Так что я – пас! – сказал Глеб. – А если честно, кто работать будет? Вот Иван у нас – профессиональный отдыхающий. Ему не помешает проветрить мозги.

– Я не отдыхающий, а временно нетрудоспособный, – поправил Иван. После третьей порции двойного скотча возможность шутить возвращалась. Кроме того, Янис вроде бы не собирался никого убивать.

– Насколько я знаю, – Янис цепким взглядом посмотрел на Ивана, – у вас с моей Мариной зарождается светлое и глубокое чувство.

Было непонятно, с какой целью Янис говорит это. По его лицу нельзя было догадаться, шутит он, иронизирует или говорит совершенно серьезно. Даже когда Янис открыто смеялся, его прозрачные голубые глаза горели холодным стальным огнем. «Почему-то раньше я не замечал этого», – подумал Гурьев. Ивана неприятно резанула фраза «моя Марина». Тем не менее он собрался с мыслями и, сохраняя достоинство, смело сказал Янису в лицо:

– Я очень уважаю тебя, мой друг, Янис… Более того, ценю тебя и доверяю нашей дружбе, твоему статусу и опыту. Но! – Иван сделал паузу, ему показалось, очень театральную. – Позволь нам с Мариной самим разобраться в многогранных отношениях, которые объяснимы единственным словом и не подлежат вмешательству третьих лиц. – Иван про себя подумал, что выразился слишком изысканно, но понятно. Правда, Янис проявил несвойственное ему тупоумие и с издевкой спросил:

– Каким словом? «Пиздец»?

Иван продолжал отстаивать неприкосновенность их с Маринкой интересов:

– Даже если и так, мы сами все решим.

– Ты знаешь, брат, я не претендую ни на какое участие. Я лишь хотел сказать тебе, что ты можешь приехать на яхту вместе с Мариной. Тем более Глеба не будет. Она любит море, ей пора отдохнуть. – По-моему, отличная идея!

Иван на время потерял дар речи. Он еле смог выдавить из себя:

– Янис, разреши представиться своим настоящим именем: я – мудак!

Друзья загоготали.

Иван на радостях отказался от следующей дозы спиртного, ему страшно захотелось прижать к себе Дашку. Его сердцем овладела огромная вселенская радость, которой хотелось поделиться со всем миром. Прежде всего с бабулей и Дашкой. Он торопливо попрощался, вызвав у Глеба привычное:

– Что, мамаша, и чайку не попьете?

– До завтра, друзья, я обещал ребенку поиграть перед сном.

Друзья понимающе кивнули. Иван помчался домой.

По дороге он молился, чтобы няня Алена по каким-то причинам не уложила спать Дашку раньше времени. Слава богу, картина, которую застал Иван, была вполне идиллическая. Обитатели его квартиры играли в любимую Красную Шапочку. Анна Федоровна, повязав на голову красную косыночку, исполняла роль Красной Шапочки, Дашка лежала на диване и охотно изображала бабушку. Няня Алена томилась за чтением оригинального произведения, готовясь к финальному действию охотника. Рядом с ней на столе лежал игрушечный пластмассовый меч, с помощью которого она собиралась вспороть брюхо поддельной бабушке. Не хватало как раз одного человека, который мог бы исполнить роль Серого Волка. Иван пришел вовремя. Правда, на радостях он довольно бесцеремонно сорвал у бабули с головы красный платок и повязал его на своей. Гурьев решил, что самое время Серому притвориться Красной Шапочкой. Дашка, лежа с закрытыми глазами и подглядывая, радостно хихикнула, когда поняла, что в дело вступил новый персонаж.

Иван, пытаясь говорить писклявым голосом, просился в дом к больной бабушке и обещал ей все земные блага, не только пирожки из заветной корзинки. Вконец отойдя от сценария, он обещал больной и на редкость вредной бабке, что повезет ее на корабле вокруг света, построит дворец с золотыми лестницами, вокруг дворца разведет питомник с маленькими львятами, которые никогда не будут расти… Мнимая Красная Шапочка обещала озверевшей от наглости бабуле все, что угодно, лишь бы та произнесла заветные слова: «Дерни, деточка, за веревочку дверь и откроется». Наконец, когда Красная Шапочка посулила коварной старухе бриллиантовую корону и две коллекционных Барби, та, тяжело вздохнув, проблеяла увядающим голосом тяжелобольной:

– Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется!

Иван, повязанный красным платком, ворвался в воображаемую комнату больной старушки.

«Старушке» не терпелось пообниматься с папой, терпеть больше не было сил, и она заверещала:

– Давай, скорей ешь меня, Серый Волк! Я ведь знаю, что ты – не Красная Шапочка!

Иван с готовностью пропустил расспросы о больших ушах и набросился на Дашку, рыча, щекоча и покусывая ее. Ему и правда хотелось ее съесть, очень аппетитные раскрасневшиеся щечки горели, как спелые яблочки. Они повозились еще минут десять. Охотник – Алена – поняла, что пора резать волка, только когда тот взмолился:

– Подожди, бабуля, где-то там, в кустах, кажется, сидит охотник! Ты слишком сильно возишься у меня в животе, он может вот-вот нагрянуть сюда!

Алена с криком: «Ах ты, поганец! Всех съел! Я тебя тут давно поджидаю», – ворвалась на территорию с пластмассовым кладенцом. Дашка выскочила из-под одеяла, бабуля радостно появилась в проеме. Поверженный Серый Волк – Иван – остался лежать с раскинутыми руками на ковре. Добрая душа Дашка спросила у него:

– Ну что, Волк, больше не будешь меня есть?

– Не буду, никогда не буду. И никого не буду, – жалобно ответил Серый Волк.

– Ну ладно, вставай тогда. Мы тебя простили!

Иван повалил Дашку на себя и продолжил возню уже не в формате сказки про Красную Шапочку.

Дашка уговорила папу рассказать еще две сказки на ночь и посидеть с ней, пока она не заснет. Иван не мог отказать своей любимой, единственной доченьке. Он отпустил няню:

– Алена, идите домой. Арсен, скорее всего, обрадуется вашему раннему приходу. Я сам уложу Дашу.

– Спасибо, – Алена, казалось, хочет сказать еще что-то, но она добавила только: – Даша очень любит вас и скучает.

– Да, да. Я понимаю. Спасибо, Алена. Вы свободны.

– Я… – Алена чуть задержалась у порога, но вновь передумала говорить, – да, ладно. – Она махнула рукой и открыла дверь: – До свидания.

Иван хотел было допросить Алену, но вспомнил, что в кровати его ждет дочь. Дашка, уже засыпая, попросила папу перекрестить ее и потом спросила тихим голосом:

– Папочка, а бабуля никогда не умрет?

– Не скоро, дочь, очень не скоро. Не думай об этом.

– А мама?

– И мама будет жить долго-долго. Почему ты спрашиваешь?

– Мне Алена сказала, что бабуля болеет, поэтому я должна ее слушаться. А я и так слушаюсь. Я люблю ее сильно-сильно.

Иван почувствовал знакомую тоску, от которой нет спасения. Это не было предчувствием каких-то дурных перемен, скорее легкое напоминание о том, что Иван не должен забывать о близких. Гурьева охватило чувство вины. Ему стало почти физически больно, когда он вспомнил, что давно не разговаривал с бабулей. Все его мысли были заняты Мариной. Гурьев подумал, как редко Анна Федоровна жаловалась на здоровье. Все настолько привыкли к тому, что она никогда не болеет, а когда болеет, не доставляет окружающим никаких хлопот, что сама мысль о смерти или серьезной болезни как-то не укладывалась в его голове. Когда Дашка уснула, Иван легонько чмокнул ее в щечку, подоткнул одеяло и вышел в гостиную. Бабуля тихонько сидела у стола, разбирая на стопки постиранные детские вещи.

– Садись, Ванечка, садись. – Она услышала, как за спиной тихонько скрипнула дверь. – Хорошо, что никого нет. Мне нужно поговорить с тобой.

Иван почувствовал неладное. Утихшая было тоска новой волной нахлынула в грудь.

– Да, бабуль, конечно, давай поговорим. Я соскучился и ужасно рад тебя видеть.

Кстати, любимая песня афериста – это кризис. Любой мошенник – немного шакал. Ему, человеку, который не привязан ни к чему постоянному, во время кризиса открыты все дороги.

Во время паники людям свойственно хвататься за соломинку. Слова «тебе повезло, что мы познакомились» часто становятся самой быстрой дорогой для того, чтобы избавиться от денег, часть которых можно было сохранить. Ребята, еще одно наше упущение: мы любим перекладывать ответственность на чужие плечи. Хорошо, если это плечи наших любимых и верных родственников. К сожалению, ими оказываются плечи и карманы тех, кто хватает то, что плохо лежит. Запомните: паника – время для принятия наиболее обдуманных и взвешенных решений. Любая ситуация имеет аналог. Просто обратитесь к истории и посмотрите, что было, кто выжил, и каким образом.

26. Пророчество

Иван взял руку Анны Федоровны в свою. Ладошка у нее была очень нежная и мягкая, несмотря на то что она всегда занималась работой по дому. Иван провел бабушкиной ладошкой по своему лицу.

– Ты хочешь мне сказать, что я неправильно живу?

– Я никогда не думала, что ты живешь неправильно. Я хотела тебе сказать совсем другое. – Бабуля вытянула ладошку из рук Ивана и обеими руками погладила его по лицу. – Ты уже взрослый мужчина. Мне больше незачем находиться рядом с тобой постоянно. У тебя своя семья, свои проблемы, свои радости. Наверное, еще несколько серьезных испытаний тебе придется пережить, прежде чем ты поймешь, кто в какой команде играет. Но это совсем не те уроки, которые должна тебе разъяснять я.

Иван поспешил убедить бабулю, что она ему никакая не помеха, что он любит ее больше всех на свете, не считая Дашки. И… он вовремя прикусил язык.

– Я все вижу, – вмешалась бабуля. – Я знаю, что ты сейчас на седьмом небе от счастья, что у тебя наконец появилась любимая женщина. – Анна Федоровна помолчала. Казалось, ей было трудно говорить. – Я не знаю, сколько мне осталось жить, – она подняла вверх указательный палец, не разрешив себя перебить, – и успею ли я увидеть итог твоих испытаний. Я вижу только одно: ты думаешь, что твои мучения закончились, а они только начались. И ты сам, только ты можешь разобраться, кто тебе нужен, а кто – нет. Но, к сожалению, для этого нужно пройти дорогу до конца. Это – твоя дорога. Будь внимателен и осторожен. Не приближай ненужных людей и не отталкивай тех, кто желает тебе добра.

Иван насупился:

– Ты имеешь в виду Аню? – Он так и знал, что вся эта проповедь о добре и зле сведется в конце концов к тому, какой верный и преданный друг, а также прекрасная мать и порядочный человек объединились в симпатичной Ане.

– Ванюша! Я имею в виду не только Анюту. Ты не замечаешь, что стал другим? Черствым, равнодушным, невнимательным? Ты совершенно забыл о том, что у тебя есть семья! Я молчала не потому, что надеялась на хорошее. Я была уверена, что ты пройдешь все испытания и вернешься к нам прежним Ваней Гурьевым. Но теперь я знаю, что не успею. Поэтому прошу тебя. Как только ты оценишь все, что тебя окружает, не пропусти мимо себя самое дорогое, что у тебя есть.

– Подожди, бабуль. Что ты сказала? Не успеешь? Чего не успеешь? В каком смысле? – У Ивана сжалось сердце.

– Не надо паники, Ванюша. Настала и моя очередь. Антон Павлович сказал, что в моем возрасте с таким диагнозом живут не больше года.

– Какой диагноз, бабуль, какой диагноз?

– Как у всех, Ванюш. Ничего не поделаешь. Рак этот проклятый. Единственный плюс – я уже старенькая, поэтому он не так быстро растет.

– Ты что, бабуль, сдалась? Ты должна бороться! Я отвезу тебя в Германию, к лучшим докторам.

Анна Федоровна горько усмехнулась.

– Я думала, что ты меня лучше знаешь. Мы с Антоном Павловичем сделали запросы во все лучшие клиники Европы. Все в один голос отказались принимать больную в таком возрасте и в такой стадии.

Да, Иван так и знал. Он всегда знал, что бабуля не станет делать примитивных непроверенных заявлений о своей смерти, если не будет наверняка уверена в том, что это правда.

Искупая несуществующую вину за дурацкий поступок директора школы, Анна Федоровна должна была подготовить Ивана к своей кончине заблаговременно. Она уйдет достойно и спокойно, ее внук больше не будет страдать от внезапных новостей.

У Ивана на глаза навернулись слезы. Он почувствовал себя беззащитным мальчиком. Анна Федоровна углядела набежавшую слезу и спокойно улыбнулась, погладив Ивана по голове, как в детстве.

– Ну что ты, Ванюш, вечно никто не живет. Смотри, я еще молодцом – вон сколько мне лет. Спасибо, что не прибрали, когда тебя нужно было на ноги ставить. А теперь ты сам кого хочешь поставишь на ноги да и на голову… Семьдесят пять – хороший возраст для того, чтобы попрощаться с миром, – бабуля снова улыбнулась. Она была сильнее Ивана. Она была самой сильной на свете женщиной. Ивану стало страшно. Он не представлял себе, как будет жить без нее.

– Ба, – как в детстве назвал он ее, – а мне, что мне делать?

– Как что? Живи своей жизнью. Все по плану. Завтра – работа, не мешало бы тебе съездить отдохнуть, а то на тебе лица нет уж который месяц. Живи, наслаждайся. Все идет своим чередом. Спокойной ночи!

Бабуля потрепала Ивана по волосам и, немного припадая на левый бок, пошла в свою комнату.

Иван остался сидеть, обхватив голову руками.

Он не заметил, сколько пролетело времени в мрачных раздумьях, чередующихся то надеждой, то мыслями о Даше, Ане, Марине… Иван недоумевал, видя хитросплетения человеческих судеб, многообразие эмоций, которые можно испытывать одному и тому же человеку, и… как одновременно могут храниться в ячейках мозга горестное осознание смерти самого близкого человека и радостное предвкушение совместной поездки с другим любимым человеком? Удивительно, как быстро человек привыкает и к плохим, и к хорошим новостям. Еще несколько часов назад Ивану Гурьеву вообще не пришло бы в голову задуматься о смерти. А теперь она, как полноправный член семьи, потихоньку, без приглашения поселилась в его доме, рассчитывая присутствовать на всех домашних мероприятиях, жить в одной комнате с бабулей, сидеть с ними за столом… Странно. Как будто так было всегда. Может, бабуля права, надо действительно философски относиться к факту, что исход предопределен свыше?

Смерть, которая уже приближалась к Ивану в детстве и заглядывала страшными пустыми глазницами в его семью, вновь обратила свое отвратительное рыло к Ивану. На этот раз ему не было так страшно; он понимал, что придется привыкать к этому чудовищу.

Может быть, бабуле доведется встретиться с мамой и папой?

Как ни странно, эти мысли успокоили Ивана. Смерть стала казаться закономерным концом жизни, даже ее завершающей частью. Пока Иван в раздумьях сидел в гостиной, Аня пришла с работы. Она сразу поняла, в чем дело.

Как ни странно, все, кроме Ивана, давно знали о болезни Анны Федоровны. Она велела им не говорить Ивану, пока диагноз не подтвердится. Ко всем домашним отнесли даже Алену и ее мужа Арсена, а вот Ивана Гурьева – самого родного, самого близкого и любимого бабулей человека, решили поберечь. Аня присела на краешек стула рядом с Иваном и осторожно положила руку поверх его руки.

Иван внутренне содрогнулся от выражения глаз материсвоегоребенка, в них читалось такое непомерное сочувствие, неизгладимая боль и смертельная тоска, и вместе со всем этим готовность терпеть и вынести все, что будет нужно. В них жила любовь.

У сильного взрослого мужчины из глаз хлынули слезы.

– Поплачь, поплачь, – гладила его по голове Аня. – Не стесняйся, плачь. Так будет легче. – Она принесла ему воды и холодное полотенце.

– Налей мне коньяка, – попросил Иван.

– Не нужно, завтра будет плохо. И ей тоже будет плохо, если она будет знать, что тебе плохо.

Аня накапала ему валокордина и проводила в комнату. Иван попросил ее:

– Анют, побудь со мной. Так паршиво, страшно мне, страшно и нестерпимо больно…

Аня присела на краешек кровати и гладила его по голове, как маленького глупого мальчика, который думает, что все знает, а на самом деле не знает ничего, все у него только впереди…

Классические аферисты – Джордж Кеплинджер, Шейндля-Сура Лейбова Соломошак-Блюмштейн (Сонька – Золотая Ручка), Джордж Псалманазар, Бернард Эбберс… – это люди с прирожденными способностями и потребностями обводить людей вокруг пальца. Им удалось преодолеть первый и главный барьер в начале пути. Впрочем, это касается не только данной сферы деятельности. Любой человек, знающий, что преодолевать этот барьер нельзя ни в коем случае, хорошо подумав, может осознать, что от одного раза ничего страшного не случится. Все. Первый переход через барьер дозволенного становится путевкой в недолгую красивую жизнь под названием: «Я бы взял частями, но мне нужно сразу…»

27. Мариночка

Утром, как только проснулся, первое, о чем подумал Иван, – была бабуля, потом Маринка, а затем, как ни странно, Аня.

На душе почему-то не было смертельной безысходной тоски, была легкая светлая грусть, которая позволяла принимать жизнь со всеми ее неожиданными поворотами. Может быть, горечь предстоящей потери уравновесила радость огромной любви. Иван был уверен, что сегодня обязательно встретит Марину.

Войдя в кафе, он нисколько не удивился: Марина сидела за его столиком и с очевидным радостным нетерпением ждала его. Сердце у Ивана забилось в горле и чуть не вырвалось наружу с торжествующим «добрым утром». Второе «доброе утро» было обращено ко всем присутствующим в кафе, в том числе к Алене и Виталику.

– Я очень рада тебя видеть, – просто сказала Марина. Она как-то изменилась, стала мягче. Привычная отчужденность уступила место спокойствию и доверию.

– Я голоден, как волк! – произнес Иван и почувствовал, как сердце упало вниз. Он вспомнил вчерашнюю Красную Шапочку, разговор с бабулей и Аню.

Марина почувствовала изменение в настроении Ивана:

– Что-то не так? – спросила она, пристально глядя на него.

– Давай закажем завтрак, а потом я скажу тебе кое-что очень важное.

Марина кивнула головой. Пока Алена заказывала еду, Иван осторожно подкрадывался к теме совместного отдыха. Не зная толком с чего начать, он спросил:

– Марина, скажи, ты боишься меня?

Марина озадаченно улыбнулась:

– Разве похоже, что я тебя боюсь? Скорее – всех, кроме тебя. – Она засмеялась. – Впрочем, дай-ка посмотрю на тебя повнимательней! – заявление было по меньшей мере странным. Более внимательно и долго, чем Марина, с ее прямым и в то же время затуманенным взором, никто никогда не рассматривал Ивана.

Тем не менее Марина вдруг как-то собралась и словно заточенной стрелой вонзилась взглядом в Ивана. Через мгновение она спокойно произнесла:

– Нет, я не боюсь тебя. Ты мне нравишься.

Иван почувствовал все признаки счастья.

– Ты мне тоже. Но я ни в коем случае не хотел бы тебя обидеть. Испугать или как-то ускорить развитие наших отношений. – Он вспомнил, как они сидели в машине, и Марина была совсем другой…

– Поэтому, во-первых, я скажу тебе, что ты мне нужна, очень нужна.

– Я знаю, – тихо сказала Марина.

– Мне не хотелось бы торопить события, потому что я никогда не испытывал подобных чувств к женщине, и это – определенное испытание, пусть приятное, но и ответственное. Я дружен с твоим братом, его мнение имеет вес для меня. Для тебя, думаю, тоже.

Марина опустила глаза. Возникла пауза. Затем она эхом повторила:

– Я знаю.

Иван почувствовал какую-то неловкость. Он решил, что слишком затянул разговор о приятном путешествии.

– Марина, Янис пригласил меня отдохнуть на яхте. Ты поедешь со мной?

Это предложение было равносильно предложению стать официально признанной любимой женщиной. От ответа на этот вопрос зависела вся дальнейшая жизнь Ивана Гурьева. Он даже не знал насколько.

Молчание тянулось вечно. Взгляд Марины постепенно теплел и размывался. Через мгновение она превратилась в прежнюю искрящуюся Маринку.

Задорно улыбнувшись, она произнесла:

– Неужели ты думал, что не поеду? Конечно, да!

Иван потерял от счастья дар речи. Он не видел и не слышал, что творилось вокруг. Например, скорбного выражения лица няни Алены, которая уже давно принесла еду и с интересом наблюдала за парочкой. Кроме того, Гурьев не слышал звонка своего телефона, который напоминал о себе раз десять. Иван сам весь превратился в радостного слушателя. Потому что Марина вдруг начала говорить. Она рассказывала о себе. О папе – дипломате, о маме – преподавателе танцев, о ребенке, которого потеряла, об отношении к жизни. Иван готов был слушать Марину бесконечно. Но она вдруг резко оборвала рассказ:

– Вот. Теперь ты знаешь обо мне все. Почти все.

– Марина, спасибо тебе за то, что ты появилась в моей жизни. Спасибо Глебу и Янису, что благодаря им я познакомился с тобой!

Марина вдруг заторопилась и, посмотрев на часы, вскочила из-за стола:

– Я должна идти. Позвони мне. Пока.

Она взяла журналы, сумку и выскочила из кафе. Иван некоторое время пребывал в состоянии эйфории. Он, не торопясь, съел остывшую яичницу, ему показалось, что ничего вкуснее он не ел в жизни.

Он посидел еще минут пятнадцать, затем подозвал Алену:

– Алена, принесите мне, пожалуйста, счет.

Сочувственный взгляд Алены Гурьев расценил как насмешку над влюбленными идиотами. Или зависть…

«Ладно, – великодушно простил невежество окружающим Гурьев, – кто не знает, тому не понять».

В офисе Иван коротко сообщил Глебу о том, что, скорее всего, поедет на яхту к Янису вместе с Мариной.

– Ну и дурак, – коротко резюмировал Глеб. Иван разозлился:

– Ты что, завидуешь?

– Ты знаешь – не очень. Я тебя предупреждал, чтобы ты с ней не связывался. Я тебе и сегодня звонил. Раз десять. Теперь понимаю, что это бесполезно.

– Да пошел ты… – был ответ.

Хочу заметить, что большинство аферистов плохо заканчивает. Нет, живут они хорошо, обеспечивают себя за ваш счет, отнимают ваших друзей, жен, мужей, средства… Но именно заканчивают сразу и бесповоротно. Если, конечно, не оказали услуг вашим же высокопоставленным друзьям, которые будут их покрывать. Классический пример – Остап Бендер. Есть и другие, просто не комильфо швыряться громкими именами в нашу сложную эпоху. Мне пришлось столкнуться с ситуацией, когда выводить мошенника на чистую воду бесполезно, потому что мой самый близкий человек предоставил аферюге такое количество качественных связей, что скорее я сама попала бы под обстрел гаубиц в чистом поле. Вот, сижу – пишу.

28. Первое свидание

Вечером этого же дня Иван заехал за Мариной и, не придумав достойного повода, пригласил ее на чашку кофе в квартиру родителей. Квартира находилась в переулке у Патриарших прудов. Иван очень любил эти места, но посещал их очень редко. Не хотел грустных воспоминаний детства, да и незачем было. Марина в этот вечер была молчалива. Утренний задор сменился каким-то непонятным смятением, от которого, казалось, она никак не может избавиться. Иван сделал свои выводы. Может быть, Марине неудобно ехать на морской отдых в компании Ивана при отсутствии какого-то серьезного статуса. Иван пытался шутить, но все как-то неумело и не к месту.

Марина приложила палец к его губам:

– Тихо, молчи. Ничего не говори.

Иван снова утонул в зелени глаз.

Он волновался, как первоклассник перед школой. Напрасно.

Не успели они войти в квартиру и закрыть дверь, Марина набросилась на него со страстными поцелуями. Ее страсть была похожа на страсть животного, которое вынужденно было заперто внутри человека, и на последнем издыхании ему представилась возможность выжить. Далеко за полночь, лежа в кровати – ее затылок у него на животе, – они отдыхали от непрерывного четырехчасового секса. Иван теребил ароматные рыжие волосы, разметавшиеся по подушкам, и про себя благодарил господа за посланное ему счастье. Марина закрыла глаза тыльной стороной ладони. Было тихо. Вдруг она еле слышно прошептала:

– Забери меня. Я хочу быть с тобой.

Он погладил ее по голове.

– Ты со мной. Я уже забрал тебя. Навсегда.

Иван убрал ее руку от глаз и осторожно провел пальцами по щекам. Они были мокрыми.

– Ты плачешь? Что-нибудь не так? – встревоженно спросил Гурьев, приподнимаясь на локтях.

Марина села.

– Все слишком хорошо, – ответила она и, встав с кровати, начала одеваться. – Мне пора домой. – Ее голос теперь звучал сухо и сдержанно.

В одно мгновение она стала чужой.

Иван безропотно оделся, они молча спустились вниз и сели в машину.

– К Янису? – спросил Иван.

– Домой, – ответила Марина, – к Маркизу.

Так же молча Иван доехал до знакомого дома. Марина резко открыла дверь.

– Подожди, Марин! – Он схватил ее за запястье, чувствуя сопротивление, притянул к себе и прошептал: – Я никогда никого не любил. Ты – моя единственная женщина.

Сосредоточенное лицо Марины вдруг растянулось в улыбке, а потом она захохотала. Смеялась она долго и протяжно, так долго, что Ивану стало не по себе. Замолчала так же внезапно.

– Мне нужно идти. Пока.

Почти бегом она заскочила в открытую дверь подъезда. На седьмом этаже кто-то задернул приоткрытую штору. Может быть, Ивану просто показалось, что за машиной кто-то наблюдал.

До отдыха на яхте оставалось почти две недели. Марина с Иваном встречались каждый день. За это время Иван только сильнее убедился в том, что счастье есть.

Гурьеву, как говорится, поперло. Глеб приволок еще один хороший заказ от друзей Яниса на проектирование коттеджного поселка для новых русских. Они предложили клиентам проверенную схему, те согласились. Как обычно, Глеб остался «смотрящим».

У прирожденных аферистов есть особое понимание того, как входить в контакт с жертвой. Дейл Карнеги со своим учением – просто ребенок по сравнению с ними. Эти ребята входят в контакт на интуитивном уровне, они ввергают человека в пучину психологической зависимости, и тот понимает, что без своего «гуру» не может сделать ни шагу.

Если подходить к анализу этого феномена глобально, то можно привести исторические примеры (Распутин), а если мыслить только современными категориями, то любой успешный сетевой маркетолог – и есть хорошо обученный прирожденный аферист. Кому не приходилось разговаривать с продавцом волшебных пылесосов, ликвидирующих пыль буквально по взмаху руки? Можно вспомнить бромелайн, гербалайф, тайские таблетки для похудения… Заметьте, что все предложения такого рода основаны на элементарных человеческих слабостях: хочу быстро, эффективно, без трудозатрат и практически даром! А как же прописные истины? Без труда не вынешь и рыбку…

29. Яхта

Янис устроил для Ивана с Мариной настоящий праздник. Они летели небольшим частным самолетом, который предоставил для Яниса тот самый друг, владелец яхты. Лимузин «Фалькон», белого цвета с холодным шампанским и фруктами. Окружающая природа, петляющая среди сосен горная дорога, звенящий, наполненный озоном воздух, опьяняющее спокойствие – все померкло по сравнению с красотой яхты, на которую робко ступили Иван и Марина. Серебристый «Першинг» стоял в живописной бухте, как сказочная ракета, внутри которой кипела жизнь. Освещенный изнутри корабль, накрытый в салоне столик с фужерами, легкие закуски, музыка – это походило на сказку. Янис, увидев Ивана и Марину, дружелюбно заулыбался:

– Добро пожаловать, путешественники! Как добрались?

– Отлично! Не то слово! – радостно ответил Иван, обмениваясь с Янисом крепким рукопожатием и обнимаясь с ним одновременно.

– А ты? – посмотрел на сестру Янис. – Как ты себя чувствуешь?

Марина сиротливо стояла в ожидании Ивана.

– Нормально, – она пожала плечами. У Марины был усталый вид. Она осунулась.

– Ты что-то мне не нравишься. Иди в свою каюту, отдохни.

Марина покорно направилась вниз.

– Подожди, я провожу тебя, – крикнул Янис и побежал вслед за ней.

Иван развернул плечи и, стоя босиком на полу, подставил грудь ветру. Гурьев почувствовал себя властелином мира. Не дождавшись Яниса, он решил прилечь на белоснежный мягкий диван, закрыл глаза и задремал. Голос Яниса разбудил его:

– Я хочу познакомить тебя со своей женой, – сказал Янис. Рядом с ним стояла худая темноволосая девушка лет двадцати пяти, с фигурой модели и лицом ангела. Иван подумал: «Надо же, какие красивые люди окружают этого человека. Видимо, хорошее липнет к хорошему».

Девушка смело протянула тонкую руку:

– Лиза, – представилась она.

– Ну, давай, Лиза, дуй, помоги Маринке разобраться, – скомандовал Янис и обратился к Ивану: – Я хочу отправить их вечером на дискотеку, там сегодня какой-то модный диджей приезжает. А мы с тобой посидим вдвоем, отдохнем по-мужски, идет?

Иван не мог возражать, хотя ему очень хотелось побыть вдвоем, только не с Янисом, а с Мариной. Тем не менее он вежливо ответил:

– Конечно, с удовольствием пообщаюсь со старым другом.

Янис налил в бокалы коньяк. Ивану было немного неуютно, ему хотелось узнать, как там Марина. Но он не мог себе позволить потерять лицо перед Янисом. В глубине души он благоговел перед ним. Честно говоря, Янис действовал на него, как удав на кролика – воля и желание проявлять себя куда-то исчезали. Хотелось плыть по течению и слушаться приказаний.

– Не волнуйся за Маринку, с ней это бывает, – будто прочитав мысли Ивана, заметил Янис. – Она быстро устает и иногда выдает неадекватную реакцию, – он пытливо посмотрел на Ивана. – Я думаю, что ты с этим уже сталкивался.

Ивану стало неудобно.

– Я бы не хотел говорить об этом, – сказал Иван.

– Не обижайся, я просто очень переживаю за нее.

– Я понял, – почувствовав укол ревности, ответил Иван. – Ты знаешь, Янис, для меня Марина – глоток свежего воздуха. Можешь не волноваться за нее. Все, что нужно сделать, чтобы она чувствовала себя уверенно и забыла о прошлом, я постараюсь сделать.

Янис поджал губы и задумался.

– Скажи мне, Иван, что ты думаешь насчет своей семьи?

Ивану стало неприятно. Он отлично понимал, что Янис имеет в виду. Тем не менее отвечать было нужно. Янис выжидательно молчал.

– Моя семья – это моя дочь и Анна Федоровна.

– Кстати, как она? – искренне поинтересовался Янис.

– Неважно. Она заболела.

Янис деликатно помолчал. Гурьеву стоило немалых усилий сдерживать выражение скорби и тоски, когда он вспоминал о своей беде. Янис прервал вежливую паузу:

– Жаль. Если я могу чем-то помочь…

– Спасибо, не тот случай… – с грустью заметил Иван.

Он не хотел объяснять Янису, что имел в виду. Как он мог рассказать взрослому мужчине о том, что железного характера бабули хватит на всех, в том числе и на него с Янисом… О том, что эта женщина не из тех, кто бросает слова на ветер… О том, что всю свою жизнь она посвятила маленькому мальчику, потерявшему родителей из-за нелепой случайности, а ведь в то время она была совсем еще не старой женщиной…

Его раздумья прервал веселый голос Лизы:

– Мальчики, мы готовы! Не упадите в обморок! – Она появилась в лестничном проеме.

Казалось, что реальность превратилась в волшебную сказку: темная точеная фигурка с неправдоподобно длинными ногами, обтянутыми белыми джинсами, и коротким топом, черные длинные волосы и бархатный голос находились будто в другом мире. Полумрак придавал силуэтам таинственность и очарование. Лиза подошла к Янису и присела к нему на колени. Иван подумал, что они, наверное, недавно женаты. Он ведь ничего не знает о Янисе – эта мысль показалась ему удивительной. Почему-то Гурьев был уверен, что знает о Маркизе все. Следом за Лизой появилась Маринка, наряженная в короткое, расклешенное от груди темное платье. Она была хороша со своей гривой огненных волос, подобранных ободком с черным цветком. Этот цветок придавал ее образу какой-то неземной прорицательский вид. Впрочем, Иван почувствовал, что от Марины исходит внутреннее напряжение. Он не мог объяснить этого ощущения, поэтому просто выпил еще немного коньяка. В отличие от Лизы, Марина не подошла к нему и не села на колени. Она стояла молча и неподвижно, как мумия.

– Ну что, пойдем? – задорно спросила Лиза.

– Да, – тихо, как тогда в кафе, откликнулась Марина.

Ивану почему-то захотелось проводить ее. Он вскочил:

– Я…

– Не надо, – благодушно сказал Янис, – дай девчонкам погулять. Им это нужно. Давайте, молодые, вас ждет такси, – он махнул рукой в сторону трапа.

Марина и Лиза исчезли в лунном свете.

Янис наполнил бокалы.

– Иван, у меня никогда не было близких друзей, – он сделал глоток. Иван поддержал. – Мне кажется, потому, что в моей жизни не встретился такой мужик, как ты. – Иван уже ничему не удивлялся.

Яхта тихонько покачивалась на масляных волнах живописной бухты. Волны ритмично бились о борт, жизнь казалась такой простой, понятной и комфортной.

Янис продолжил:

– Я никогда никому не доверял, хотя у меня сотни друзей, знакомых. Причем не последних людей в этом мире.

Словно в подтверждение его словам, зазвонил телефон.

– Извини, – прервался Янис. Он посмотрел на входящий номер. – Не могу не ответить, – еще раз извинился он и похлопал себя по плечу, обозначив погоны.

– Вечер добрый, товарищ генерал! – Голос Яниса прозвучал по-военному бодро. – Не беспокойтесь, все в порядке. Еще вчера все закончили. Мне сразу же отзвонили.

Генерал ответил…

– Нет, для меня это пустяки, таких сделок я заключаю с десяток в месяц.

Генерал ответил…

– Лучше скажите, Алексей Викторович, вам посылку доставили?

Генерал ответил…

– Слава богу. Обращайтесь, всегда буду рад вам помочь.

Генерал ответил…

– Привет супруге. До связи.

Янис дал отбой.

Иван, слушая разговор своего друга, проникался все большим уважением к нему. Все стало ясно. Конечно, Янис был серым кардиналом теневых структур. Иначе и быть не могло при таком высокопоставленном отце-дипломате. Как еще можно было в то время добиться всего того, что есть у Яниса? Отличный внешний вид, цепкий взгляд, умение мгновенно проанализировать ситуацию, ораторский дар… Наверняка эта яхта никакого не друга, а самого Яниса. Светская манера общения чисто дипломатического свойства, стало быть, наследственная. Янис – высокий законспирированный чин, с ним считаются силовики, у него крепкие связи и друзья среди властной элиты. Тогда все легко становится на свои места. И манеры и умение говорить…

Единственное, что сейчас немного напрягало Ивана, так это то, как легко и даже охотно он отправил свою жену и сестру на вечеринку и оставил обеих без присмотра. Хотя теперь и это было объяснимо. Наверняка за ними установлено скрытое наблюдение, и ясно, что ничего плохого с ними не случится. Ивану стало спокойно и хорошо. Ему захотелось сказать Янису что-то теплое.

– Янис, честно говоря, я тоже никогда не встречал таких людей, как ты. Мне бы очень хотелось называть тебя своим другом. Единственное, что мне мешает, – я боюсь не оправдать ожиданий.

Янис засмеялся.

– Хочешь, поклянемся на крови?

Ивану полегчало, и он наконец полностью расслабился.

– Не нужно. Мы уже и так практически родственники.

Гурьев почти впал в эйфорию, он не почувствовал, как в этот момент напрягся Янис. Впрочем, без того было понятно, что он за сестру горой.

Иван надеялся дождаться возвращения Маринки с дискотеки. Янис подлил коньяка и закурил сигару.

– Расслабься, старик. Они не приедут раньше шести утра. Это проверено. Но не переживай, все под контролем. Никакого блядства, – он элегантно выпустил вонючий сигарный дым. – А нам с тобой не мешало бы развеяться.

Иван не совсем понял, что Янис имеет в виду. Но, боясь опозориться перед новым лучшим другом, сделал вид, что понял.

– Согласен.

Янис вышел с телефоном на открытый воздух. Его длинные курчавые волосы тотчас поддались порыву средиземноморского ветра и разметались во все стороны.

– Все в порядке. Сейчас все приедут.

Иван обрадовался. Он все еще страстно желал, чтобы Марина была рядом.

Пока они ждали, неторопливо потягивая коньяк, Янис живо интересовался, как у Ивана с Глебом идут дела, нет ли сложностей, проверяют ли они своих клиентов. Когда Иван дал отрицательный ответ на последний вопрос, Янис удивленно вскинул густые брови:

– Вы что, с другой планеты? А если вас кинут?

– Да пока такого не случалось, – ответил Иван.

– Дело времени, – уверенно заявил Янис. – Значит, так: береженого бог бережет. Я помогу вам с проверками, у меня кое-где имеются должники, они охотно выполнят мою просьбу. Ты понял?

– Если ты так хочешь, конечно, давай. И впрямь, в последнее время многим не выплачивают денег, я знаю такие случаи.

– Элементарно, брат. Тем более смешно, что сегодня можно заказать досье на любого, хоть на самого господа бога. За деньги или отношения сделают все. Я лично думаю, что в проверке нуждаются все, с кем ты общаешься. В моем окружении нет непробитых людей.

– Спасибо, что заверил меня в чистоте моей репутации.

– Работа такая, старик! Хочешь, пробей меня? Как ответная мера – вполне сгодится!

Они расхохотались. Иван про себя подумал, что Янис – не из тех, к досье которых можно предъявить претензии. Надо же, у Ивана полно знакомых фээсбэшников, однако ему и в голову никогда не приходило воспользоваться их услугами с подобной целью. Ну, получить поскорее номера, ну, решить проблемы с владельцами офиса, в крайнем случае достучаться до какой-нибудь шишки, чтобы поскорее оформить документы на землю…

– Что задумался, Ваня? Давай, я счастлив, что могу тебе хоть в чем-то оказаться полезным. Ты ведь теперь мне почти родственник!

Ивану стало приятно, хотя он и не ощущал родственных связей с холеным, рафинированным и остроумным Янисом Маркизом.

Через полчаса к трапу яхты весело подрулила компания. Шесть миловидных созданий с едва прикрытыми телами легко и весело впорхнули на палубу.

«Проверяет, – мелькнуло в голове у Ивана. – А как же Лиза? Она же может вернуться в любой момент?» – В душе зародились сомнения и стало как-то неприятно. Янис, очевидно, решил проверить его на вшивость и подложить телку. Мерзко и неприятно. Неужели он не может понять, что кто-то на земле любит его сестру по-настоящему?

Дальше все продолжилось как в кино. Гурьев никогда не ставил себя на место героев голливудских блокбастеров. В этой ситуации можно было оставаться самим собой. Чего там говорить. Яхта есть? Есть! Побережье есть? Есть! Музыка, полуголые девушки, шампанское, танцы до упада и даже дорожки белого порошка на полированной поверхности тикового стола…

Ивана замутило. Он не хотел и не собирался кутить, он хотел, чтобы пришла Марина, он бы нежно раздел ее и, прижав к себе, баюкал, рассказывал бы ей про свое детство, про бабулю… Вспомнив бабулю, Иван затосковал. Он подумал, что в это время дома, наверное, уже все спят. Он ошибался. Спала только Дашка. Анна Федоровна тихо боролась с болью, а Аня молча изнемогала от мучений израненной любовью души. Он не знал, что дома еще присутствовали Алена со своим Арсеном. Арсен привозил дорогостоящие лекарства, чудом доставая их в неведомых местах. Они помогали Анне Федоровне.

Выпив еще один бокал коньяка, Иван подумал, что выпил лишнего. В глазах сверкали искры; смех, шум и музыка слились в однообразную какофонию звуков; мысли путались, любое движение вызывало желание поскорее добраться до унитаза.

На помощь пришел Янис.

– Сделай, как я, – сказал он и, потерев лимон в пальцах, окунул указательный прямо в белую дорожку, по которой уже «ехала» одна из девиц. Та возмущенно прервалась. Маркиз, засунув палец себе в рот, принялся натирать порошком десны.

– Делай! – повелительно сказал он.

Иван послушно повторил действия повелителя. Через несколько минут нахлынувшее веселье подбросило могучее тело Гурьева, ему захотелось танцевать, купаться, любить всех девушек, есть, пить, дурачиться… Вспышки больше не раздражали, они делали жизнь веселее.

Знаете, друзья мои, чем больше я анализирую сложную профессию афериста, тем больше проникаюсь к ней симпатией. Вот уже почти два года мне названивает из Канады типичный аферист, который уверен, что рано или поздно сможет убедить меня участвовать в «проекте моей жизни». Причем парень настолько разносторонний, что начинал с предложения о сети бензоколонок, а теперь, видимо, узнав, что сфера моей деятельности близка к шоу-бизнесу, предлагает «раскрутить» некую группу, вложив всего-то 25 миллионов долларов. Слава богу, у меня таких денег просто нет. Но я теперь напряженно думаю: может, он в доле с телефонным оператором, который фиксирует время международных переговоров? Бизнес тогда понятен – звони целый день за границу и болтай со своими знакомыми о том о сем. Иначе чем объяснить, что на мои прямые предложения прекратить звонить он отвечал согласием и все равно продолжает меня атаковать?..

30. Утро

Иван открыл глаза и долго не мог понять где находится. Прохладный утренний ветерок, белый кожаный диван, зеленоватая вода без границ, горы, поросшие лесами… Постепенно Гурьев восстановил картину вчерашнего вечера.

«О господи! Где Маринка? Неужели она все это видела?»

Заботливая загорелая рука протянула больному лекарство – банку пива. Иван мужественно отвел ее в сторону и сел на диване.

– Где Марина? – спросил он у Яниса.

– Не переживай, она еще спит.

Иван попытался оторвать непослушный торс от дивана и почувствовал дикий приступ головной боли. Он со стоном повалился обратно. Янис разразился своим неповторимым смехом.

– Не парься, старик. Наши девушки явились гораздо позднее, чем другие девушки поехали на следующий вызов. Ты уже спал, как дитя. Маринка спокойно отправилась спать в каюту. Думаю, она будет чувствовать себя ненамного лучше, чем ты, мой друг. Так что спокойно выпей пива и искупайся. Я сделал то же самое полчаса назад. Теперь посмотри на меня!

Янис действительно выглядел так, как будто вчера на ночь поплавал в бассейне и выпил теплого молока с медом. Его слова показались более убедительными. Иван последовал инструкции. Действительно, стало лучше.

– Ну вот. Иди, у тебя свой номер. Там есть все, что нужно молодому богатырю для утреннего туалета. После этого можем спуститься в город позавтракать.

– Маринка будет спать часов до шести, – сообщил Янис, когда они присели в небольшом замусоленном ресторанчике прямо в порту. – Она вчера отдохнула. Ей это нужно. Так что не волнуйся, все в порядке.

Иван немного расстроился. Он соскучился по Марине, очень хотелось ее увидеть.

– Мы с тобой поедем в пещеры, – сообщил Янис. – Я давно мечтал там побывать, но все было недосуг. Говорят, там очень красиво. Словения знаменита ими.

– Да, я слышал, – откликнулся Иван.

– Потом рванем на горячие источники. Ты даже не представляешь себе, какая там красота. – Янис мечтательно вздохнул и протер солнцезащитные очки.

– Я слышал, – тихо повторил Иван.

– Теперь увидишь.

– Может, возьмем с собой девчонок? – с надеждой спросил Гурьев.

– Вчерашних? – Янис загоготал. – Они нам испортят весь кайф от романтики.

Ивану стало не по себе. Он совсем не так представлял себе этот отдых. Но дружелюбное обаяние Яниса, который подготовился к встрече друга с максимальным усердием, нельзя было не замечать. Иван не мог себе позволить разочаровать друга.

– Нет, нет, я пошутил, – в тон Янису ответил Иван. – Конечно, поехали в пещеры. Только я приведу себя в порядок.

Друзья вернулись к лодке, Иван спустился вниз и осторожно приоткрыл дверь Марининой каюты. Марина спала глубоким сном. Ее бледное лицо в обрамлении гривы рыжих волос было прекрасно в своем спокойствии. Вдруг ресницы дрогнули, и Марина резко села на кровати:

– Уходи! – сказала она, уставившись на Ивана.

– Марин, это я, ты слышишь? – тихо сказал Иван.

Она смотрела куда-то далеко, она смотрела будто сквозь Ивана.

Марина упала на кровать, ничего не сказав в ответ. Иван прикрыл дверь и задумался… Имело ли отношение Маринкино «уходи» к вчерашнему веселью, или это был просто лунатический сонный демарш?

Ему вновь стало неуютно. Он вспомнил, что его ждет Янис и, быстро переодевшись в шорты и майку, намазался кремом от загара.

Когда он вышел к Янису, тот о чем-то разговаривал по телефону. До Ивана донеслись обрывки фраз:

– Я сказал – лучшая клиника. По крайней мере, нужно облегчить человеку последние дни.

Иван подождал окончания разговора и подошел к Янису за объяснениями.

– Я договорился насчет Анны Федоровны, – ответил Янис. – Нечего ей болеть дома. Приедешь, позвонишь по этому телефону, – он продиктовал номер, – и положишь ее в нормальную клинику. По крайней мере, будешь уверен, что она под присмотром.

Гурьев чуть не расплакался. Поступок Яниса тронул его до глубины души. Хотя он все равно был уверен, что бабуля не ляжет ни в какую клинику, она не захочет терять последнюю возможность общения с Дашкой и с ним.

Иван крепко обнял Яниса, тот похлопал его по плечу:

– Ничего, ничего, старик. Я знаю, что это такое.

С каждой минутой Иван чувствовал все большее расположение к Янису, он восхищался его сдержанностью, размахом, влиянием, дружелюбием, он гордился им. И немножко – собой.

Поездка в пещеры, а затем на горячие источники, разговоры о жизни, о Марине, о Дашке, о бизнесе сблизили их еще больше. Янис попросил:

– Иван, ты дай Маринке отдохнуть, не трогай ее, пускай она спит. Она почти не спит в Москве.

– Я понял, – пообещал Иван. – Я, конечно, совсем по-другому представлял себе этот отдых.

– Тебе плохо? – спросил Янис.

– Нет, мне очень даже хорошо. В конце концов, как-нибудь переживу еще одну ночь без нее.

По лицу Яниса пробежала тень, может быть, Гурьеву так показалось.

«Все-таки ревнует меня к сестре», – подумал Иван.

– Сегодня наш выход, – объявил Янис. – Я покажу тебе лучшую дискотеку на побережье. О ней мало кто знает, вернее, мало кто может туда попасть без пароля.

– Ты знаешь пароль?

Янис только усмехнулся в ответ. Он потер средним и указательным пальцами о большой, обозначив деньги.

– Я понял, – сказал Иван, – но…

– Никаких «но»! Они мне еще должны, – отрезал Янис. – Только ничему не удивляйся.

А удивляться на самом деле было чему. Дискотека называлась «Эрос» и находилась в каком-то забытом богом уголке, куда пришлось добираться два с половиной часа. С каждым километром дорога становилась все более глухой, света – меньше, деревьев – больше, машина нехотя, на малых оборотах, забиралась на гору. Внезапно, как в кино, они увидели деревушку, которая насчитывала домов двадцать, не больше. Один из них выделялся своими размерами и нарядным фасадом, под козырьком над входом сияла неоновая вывеска, которую можно было отнести к дешевой пивнушке, но никак не к загадочной дискотеке для избранных.

Перед входом стояли четыре огромных охранника, перед ними даже Иван казался мальчиком с пальчик. Тем не менее словенские ребята почтительно расступились перед Янисом и позволили гостям войти внутрь.

Иван напряженно озирался вокруг. Он вообще редко посещал дискотеки и не имел понятия, как себя вести и что делать.

– Не дрейфь, иди за мной! – приказал Янис.

Иван послушно последовал за ним. Он чувствовал себя неопытным мальчиком, которого привели на взрослую вечеринку и велели изображать плейбоя.

Вдоль прохода прикованные к стенам за лодыжки красивые девушки и парни в прозрачных туниках, масках и коронах под прекрасный голос оперной дивы избивали себя плетками и стонали в такт музыке. Завораживающая музыка притягивала слух, она в то же время была дикой, страшной и демонической. Зрелище показалось Ивану отталкивающим и притягательным одновременно. Ему захотелось остановиться и досмотреть театр истязаний до конца. Было ощущение, что случится что-то плохое, непоправимое. Музыка то становилась громче, то затихала, давая «арестантам» отдых. Как только звуки дивного голоса усиливались, закованные актеры, стеная, вновь принимались истязать себя плетьми. Янис продолжал двигаться вперед. Ивану пришлось следовать за ним.

Пыточный коридор сменился небольшим залом в арабском стиле. Здесь на широких кроватях под прозрачными балдахинами совершались оргии. Один из балдахинов скрывал мужчину и нескольких девушек, совершенно голых. Под другим – наоборот, расположились одна девушка с огромной грудью и несколько фигуристых парней. Под третьим покровом Иван разглядел только трех девушек, а под четвертым – тройку мужчин. Все участники шоу занимались любовью, по крайней мере изображали ее так искусно, что выглядело все по-настоящему. По полу клубился голубой дым. У подножий кроватей расположились люди в тюрбанах, курившие длинные ароматные трубки. Несмотря на замкнутое пространство, воздух был свеж. Янис остановился возле одного из пологов. Иван вынужден был сделать то же самое.

– Хочешь? – спросил Янис. – Они приглашают любого принять участие в оргии.

Словно в подтверждение слов Яниса, из-под покрывала показалась тонкая рука с хищным белым маникюром и поманила к себе указательным пальцем.

– Пойдем, – взмолился Иван.

Янис погладил манящую руку и, хохотнув, двинулся дальше. Их путь загораживали тяжелые, расшитые золотым шторы. Как только они приблизились, шторы, словно по волшебству, распахнулись и тут же закрылись за спинами приятелей. То, что Гурьев увидел в этом отсеке, не шло ни в какое сравнение с предыдущим зрелищем. Они с Янисом оказались на прозрачном полу, под стеклом которого плавали абсолютно голые, удивительно прекрасные люди. Видимо, под этим слоем был еще один, в котором плавали дельфины, рыбы, маленькие акулы и водоросли. Казалось, что люди и морские животные – одно целое, они мирно и красиво существовали в общем пространстве. Свет, исходящий из воды, был мягким и теплым. Аквариум окружали полупрозрачные стены, в которых, словно замурованные, в такт музыке извивались обнаженные тела богинь и богов красоты и молодости. Между стенами и прозрачным полом по периметру стояли столы. За ними сидели одетые и обнаженные люди, никто не проявлял ни малейших признаков стеснения и, казалось, не обращал внимания на вновь пришедших. Иван подумал, что ему достаточно впечатлений на сегодняшний день. Ему ужасно захотелось домой. Но Янис повелительно взял его за запястье и потянул дальше. Такие же тяжелые шторы послушно расступились и пропустили гостей в следующий зал.

Здесь нужно было соблюдать условия. Все, кто находился в помещении, были одеты в темные балахоны с капюшонами и маскарадные очки. Янис уверенно нарядился в такой же балахон и надел маску. Гурьев вспомнил Кубрика «С широко закрытыми глазами». Он понял – нечто аналогичное происходит и здесь. Ему пришлось надеть предложенный наряд. Стало лучше. Так он почувствовал себя намного уверенней. Ему стало казаться, что он – не он. Услужливая рука протянула ему нарядный бокал с какой-то смесью. Ивану вдруг захотелось взять то, что ему предлагали. Он залпом выпил коктейль и ощутил себя причастным к миру, в который попал. Где-то в глубине подсознания он понимал, что все это похоже на сон, потому что с настоящим Иваном Гурьевым такого просто не могло произойти.

Янис смешался с толпой одинаковых людей, Гурьев не смог отыскать его. Но теперь не было страшно остаться одному. Он осмелел и, понаблюдав за происходящим, стал копировать поведение людей. Он бродил по залу, освещенному факелами, и заглядывал в лица под капюшонами. Иногда он встречал загадочную улыбку под маской, иной раз кто-то, негодуя, отталкивал его в сторону, кто-то показывал язык. Иван продолжал бродить и принимал предложенные ему коктейли. Он подошел к следующей жертве своего любопытства и приподнял капюшон. Кудрявые волосы, освещенные пламенем, выбивались из-под него. Лицо, скрытое маской, было непроницаемо и – о боже, это было Маринино лицо. Иван сжал его в ладонях и радостно сказал:

– Марин, это ты? – Ему все стало ясно. Как красиво Янис все устроил, как он его разыграл. Ничего более романтичного в жизни Иван и представить не мог.

– Hands off,[5] – сухо отозвался чужой голос. – Здьес так не приньято.

«Зачем эти дурацкие кривлянья, акцент?» – подумал Иван.

– Марин, перестань, это – я, а это – ты. Поехали. Поехали домой!

Иван продолжал сжимать лицо девушки руками так, что капюшон упал с головы. Золотистые кудри рассыпались по плечам, но Маринка почему-то стала махать правой рукой, как будто хотела остановить такси. Через одно мгновение Ивана окружили охранники и попытались оторвать от девушки. Он отчаянно сопротивлялся. Началась ожесточенная драка. Иван не мог оставить Марину в таком месте. Он должен забрать ее с собой. Та, однако, стояла как вкопанная и неподвижно смотрела на охранников, избивающих ее любимого.

Только не думайте, что ваш друг-аферист сразу сойдет с дистанции, если почувствует, что вы подозреваете его. Как минимум еще три-четыре раза он попробует разубедить вас в ваших подозрениях. Думаю, что после второй попытки он возьмет верх над вами. НЕ потому, что вы – идиот. Потому, что для него это – хлеб, вода и жизнь. Когда жених моей подруги кидал меня на квартиру, я выпадала из доверия к нему около двадцати раз. А я – очень доверчивый человек.

Поэтому для вас я поставила другую планку. Так вот, двадцать раз моего недоверия разбились о подлинную любовь и заказанные обручальные кольца. Я отдала ему деньги.

31. Домой

Иван проснулся на том же месте, что и вчера. Легкий ветерок обдувал его измученное тело. Все члены ныли занудной похмельной болью. А некоторые места отзывались болью посерьезней. Иван ощупал себя и понял, что вечер закончился нешуточной дракой. Яниса не было видно. Иван аккуратно встал и, держась за поручень, подошел к борту. Когда он посмотрел вниз, голова закружилась так сильно, что он чуть не свалился в воду. Справившись с головокружением, Иван прыгнул в море. Он плавал долго, пока не почувствовал, что ноги сводит от холода. На палубе его ждал Янис – как всегда спокойный, аккуратный и уверенный. Он подал Ивану полотенце.

– Да, старик! Ну ты устроил вчера! – сказал Янис, когда Иван сполоснулся под душем и накинул полотенце.

– Где Марина? – Иван был настроен воинственно.

– Она уехала с Лизкой по магазинам. Здесь чудные лавки, где можно купить за копейки старинные часы, иконы, всякую дребедень…

Иван постепенно приходил в себя. Он растирал ноги, пытаясь избавиться от онемения.

– Как по магазинам? Давно?

– Давно, мой друг! Давно. У вас самолет через два часа! Она будет ждать тебя в аэропорту.

Иван чертыхнулся. Да, неплохо он провел два дня с любимой женщиной. Особенно две ночи. Две встречи у трапа самолета – сюда и назад, плюс созерцание спящей красавицы.

Янис вновь прочитал его мысли:

– Не переживай ты, Маринка в полном порядке. Она все прекрасно понимает.

Янис говорил так, как будто вчера Марины и в помине не было на этой проклятой дискотеке.

– Янис, – Иван терпеть не мог вранья и недомолвок, он не привык к таким отношениям, – скажи мне честно…

Тот улыбнулся.

– Хорошо, просто скажи мне, – послушно выправился Иван, – Маринка была вчера в клубе?

– Ну ты даешь! Откуда мне знать? Марина – взрослая девочка, она мне не докладывает, куда ходит по ночам. Но, по моим наблюдениям, когда я тебя приволок, она спокойно смотрела фильм в своей каюте. Вряд ли она могла бы успеть и туда и сюда.

Янис был убедителен. Однако сомнения Ивана не рассеялись. Он не мог ошибиться, хотя количество выпитых коктейлей, и черт знает чего там, еще могло повлиять на восприятие окружающего мира…

Иван решил, что не будет спрашивать о своих подозрениях у самой Марины. Вдруг это была не она? Посещение такого места не слишком благоприятно скажется на репутации влюбленного. Если захочет, сама скажет.

Иван, тепло и задумчиво попрощавшись с Янисом, отправился в аэропорт. Он чувствовал себя немного виноватым перед Маринкой за бездарно потраченное на яхте время. Хотя насчет «бездарно» он пока сомневался. Когда Гурьев огляделся и, не найдя любимой женщины, осторожно сел в изящное кресло, часы показывали семь сорок. До вылета оставалось ровно двадцать минут.

Марина появилась, как всегда, внезапно. Она улыбалась. У нее в руках были два маленьких пакетика. Один из них она протянула Ивану.

– Привет. Это – тебе. – Она вела себя так, как будто они прожили в счастливом браке несколько лет.

Гурьев попытался открыть подарок.

– Не торопись, – Маринка положила руку поверх Ваниной. – Открой, когда приедешь домой. Это – сюрприз.

Похмельный синдром делал Гурьева послушным и безразличным. Он охотно засунул подарок в карман сумки. Подарок был компактный и оказался мягким на ощупь.

Иван исподтишка наблюдал за Мариной. Нет. Ни одного признака бессонной ночи. Отдохнувшее лицо, сияющие глаза, ни тени косметики.

Когда они сидели в самолете, держась за руки, Иван вообще начал сомневаться, а было ли все то, что было? Если честно, он предпочел бы, чтобы это был сон. Гурьев задремал, а когда проснулся, почувствовал смертельную усталость. Ему вдруг захотелось домой.

Иван проводил Марину.

– Я поеду? – спросил он, не объясняя, что ему срочно нужно увидеть родных. Он жутко соскучился по ним. Маринка все поняла, она спокойно поцеловала его на прощание.

Иван влетел в квартиру, бросил сумку и не услышал привычного лопотания Дашки, звуков телевизора. Его встретила Аня – печальная и утомленная.

Он по-братски чмокнул ее в щеку.

– Почему такой траур? – спросил Иван. – Где Дашка, где бабуля?

– Анна Федоровна в больнице. Дашка плачет у себя в комнате.

– Как в больнице? – удивился Иван.

– Ты не знаешь? Пока тебя не было, позвонил мужчина, представился твоим другом и сказал, что ты поручил ему разместить Анну Федоровну в ЦКБ.

Иван вспомнил разговор с Янисом.

– А, ну да, конечно. Я понял. Просто не подумал, что так быстро.

На самом деле Ивану стало не по себе. Он привык сам решать свои проблемы, настойчивое и авторитарное покровительство Яниса не то чтобы раздражало, но как-то не давало покоя.

– Почему Дашка плачет? – спросил Иван, уже входя в Дашкину комнату. Девочка, увидев папу, бросилась к нему на шею.

– Папочка, почему бабулю забрали в больницу? Почему она не может болеть дома? Мне без нее плохо, я буду ей сама все подавать, пускай приезжает домой, – вздрагивая, рыдала Дашка.

Иван со все возрастающей тоской погладил дочку по спине. Надо же, прошло всего два дня, а такое впечатление, что несколько лет. Он с унынием вспомнил, как они играли в Красную Шапочку.

– Не плачь, Дашуль, бабушку скоро заберем. Я сейчас к ней поеду и узнаю, когда можно ее забрать. Все, не плачь, моя хорошая, не плачь.

– Пап, позови хотя бы Алену с Арсеном, пускай они у нас пока живут. Так стало пусто, я совсем одна с мамой, – продолжала хныкать Дашка, впрочем, уже через силу. Присутствие отца немного ободрило ее.

– Алена придет, не переживай. Я поеду в больницу и узнаю, как там бабуля.

Иван позвонил Янису, чтобы узнать координаты врача.

– Старик, – печальным голосом произнес Янис. – Все намного хуже, чем ты думаешь. – Анна Федоровна доживает последние дни.

– Ты с ума сошел? На хрена такая больница? Наш доктор сказал, что она проживет пару месяцев. Я заберу ее. Скажи, чтобы оформили все бумаги.

– Иван, возьми себя в руки. У нее – рак. Никто не может сказать с точностью до дня, сколько проживет такой больной. – Янис помолчал. – Впрочем, если считаешь нужным, забирай.

Иван ринулся в ЦКБ.

– Ванечка, – тихим голосом приветствовала его бабуля.

Ему вновь вспомнилось, как они играли в Красную Шапочку. Только в сегодняшней игре все было по-настоящему, и бабушку по-настоящему съедало кровожадное беспощадное чудище, против которого бессильны все самые чудесные кудесники на свете.

Иван взял мягкую маленькую руку в мелких морщинах в свою.

– Бабуль, ну как же ты так? Ты ведь сильная, поживи еще. Хоть немного, – прерывающимся голосом попросил Иван.

Анна Федоровна нашла в себе силы улыбнуться.

– Хорошо, Ванюша. Только забери меня домой. Мне здесь делать нечего. Хочу к Дашеньке… и по Ане скучаю. Да, я давно хотела тебе сказать. Ты знаешь, что Анины родители с тех пор ни разу не видели ее и не звонили?

– Бабуль, ну что ты все об этом, я знаю, что она хорошая, я по-своему даже люблю ее.

– Ну ладно, пойдем домой, – вздохнула бабушка.

– Я могу прямо на руках тебя донести. – Анна Федоровна и впрямь стала очень-очень маленькой, казалось, что она весит не больше ребенка.

Бабуля снова улыбнулась.

– Ну что ты, как-нибудь сама. Ты же меня знаешь.

– Да знаю, – горько сказал Иван.

Через полтора часа они были дома. Аня подготовила комнату Анны Федоровны, Дашка прыгала и вертелась вокруг, как собачонка, – она вела себя настолько естественно, что Иван понял: Дашка не осознает всей тяжести предстоящих испытаний.

Ночь была тяжкой, Иван провел ее почти без сна. Он раздумывал о прошлом, вспоминал, как бабуля берегла его от известия о смерти родителей – или не нашла в себе достаточно сил, чтобы сообщить об этом. А как он сможет сказать Дашке, что она больше никогда не увидит бабушку? Потом он переключился на будущее, представляя себе, как будет жить без нее… Нет, он погнал эти мысли прочь. Он надеялся на чудо. Иван и не заметил как задремал.

Не поняв, сколько он спал, Гурьев проснулся от запаха. Аромат блинов, которые бабуля пекла по утрам, невозможно было перепутать ни с каким другим. Иван осторожно высунул нос из комнаты. Так и есть. Кто-то печет блины. Он тихонько прокрался к кухне. Анна Федоровна, заправски работая половником и сковородкой, исполняла для сонной Дашки любимый трюк – переворот блинов в полете. Дашка хлопала в ладоши и просила:

– Бабуль, давай еще. А теперь маленький блинчик с ушками! Для меня!

Анна Федоровна, смеясь, выполняла заказ.

– Вот тебе и с ушками.

Иван не мог поверить своим глазам.

– Бабуль, это – ты?

– А кто же? Видишь, родные стены помогают. Мне кажется, что я здорова. Я так хорошо себя чувствую. Впервые за несколько месяцев!

Иван взял Анну Федоровну на руки и прижал к себе, боясь неловким движением причинить ей боль. Дашка визжала от восторга. Ее рот был перепачкан сгущенкой и какао. Они втроем закружились в дыму подгорающего блинчика с ушами. Аня, прижавшись к дверному косяку, со счастливой улыбкой наблюдала за происходящим.

Хотите продолжения истории? Ни свадьбы, ни квартиры, ни денег я не увидела. Как, впрочем, и самого «Исаака». Правда, имени его я не забуду никогда. Точно не «Исаак». Опираясь на личный опыт, прошу вас, друзья мои, будьте особенно бдительны, когда дело касается сбережений, сделанных на крови. В последнюю очередь рассматривайте возможность доверять их частным лицам, какими бы близкими они ни были. Есть пожелания, а есть законы. Так вот: пускай это будет для вас законом!

32. Такие дела

Иван отправился на работу с легким сердцем. Сегодня он решил не заходить в кафе и позвонил Марине, чтобы предупредить ее об этом.

– Я знаю, – сказала она.

– Откуда?

– Разговаривала с Янисом, он сказал про Анну Федоровну.

– А он не сказал, что как только она приехала домой, то почти выздоровела?

– Дай бог, – ответила Маринка. – Я скучаю. Позвони, когда будешь свободен.

– Целую тебя тысячу раз.

– И я тебя.

Иван был счастлив. Весь мир сегодня улыбался ему. Кроме Глеба.

– Ну что, боярин? Как вам отдыхалось, пока остальным работалось?

– Глеб, я исправлюсь. Хочешь, бери отпуск и отдыхай. Я подежурю… – виновато сказал Иван.

– Да уж, вот именно – подежурю. А работа меня подождет? Да ладно, не грузись, я пошутил. В конце концов, были законные выходные. Кстати, Янис тебе сказал, что мы теперь можем проверять всех наших клиентов через его знакомых гэбэшников?

– Сказал.

– Ну так вот, первый же, которого я проверил, оказался авторитетным и уважаемым человеком. Даже неудобно.

– Этот, которого Янис прислал?

– Ну да, с огромным участком земли под поселок.

– Отлично. Ты знаешь, мы с твоим Янисом очень подружились. Он – классный мужик.

– Супер, супер. Я рад. А как твоя первая взрослая любовь?

Иван подумал, до чего же у Глеба едкий язык.

– Все прекрасно. Только не взрослая, а просто – первая. Первая и единственная.

После предисловия Глеб коротко изложил состояние дел. Их было невпроворот. Друзья углубились в работу. Нужно было сдать проект через два дня. Уже ближе к полуночи Иван оторвал голову от документов и вспомнил, что не позвонил Марине. Он набрал номер.

– Слушаю, – к телефону подошел Янис.

– Ты уже прилетел?

– Да, прилетел. Кое-какие срочные дела. Расскажу при встрече.

– Янис, заезжай завтра с утра к нам. Порадуешься. Бабушка как будто выздоровела.

– Плюнь три раза через левое плечо. Ок, заеду. Ты с Маринкой хотел поговорить? Она в ванной. Я передам, что ты звонил.

– Спасибо.

Утром Янис появился с огромным букетом цветов и портфелем.

– Где моя любимая женщина? – громогласно заявил он прямо с порога.

Как ни странно, на зов появились все три. Дашка высунула любопытствующую мордочку, Аня выглянула из кухни, Анна Федоровна уверенно подошла к Янису и чмокнула его в обе щеки.

– Анют, возьми букет! – приказала она. – Проходи, дорогой, проходи. Позавтракаешь с нами?

– Да нет, я на минутку. Я просто счастлив, что вы в порядке. С вашего разрешения я уединюсь с Иваном на пару минут? А после попьем чайку.

– Конечно!

Началась суета по подготовке к торжественному утреннему чаепитию.

Иван пропустил Яниса в комнату и прикрыл за ними дверь.

– Я хочу попросить тебя об одной услуге, – начал Янис.

Иван внимательно смотрел ему в глаза.

– У меня небольшие неприятности. Собственно, за этим я и прилетел. Здесь в портфеле – важные бумаги, которые я не могу доверить никому. Можешь сохранить их у себя? До моего возвращения. Как только все нормализуется, я сразу заберу.

– Не вопрос. Конечно, сохраню. Не волнуйся. Все будет, как в швейцарском банке, – заверил Иван. – Это всё?

– Да, – неуверенно произнес Янис.

Гурьев не ожидал когда-либо увидеть Яниса в смятенном состоянии.

Янис продолжил:

– Впрочем, нет. Маринка. Позаботься о ней. Она такая… несамостоятельная.

– Об этом тем более не беспокойся.

Иван не стал задавать лишних вопросов. Он понимал: все, что нужно, Янис расскажет сам.

Они вышли из комнаты и сели пить чай.

Анна Федоровна пытала Яниса вопросами: как отдохнул, где был, что делал.

Янис почему-то не стал рассказывать старушке, как он развлекал ее внука. Он пространно разглагольствовал о красотах Словении, о пещерах, горячих источниках и сувенирах, и ни словом не обмолвился о неплохих закрытых ночных клубах с ничего не говорящим названием.

Все тепло попрощались с Янисом. Иван пошел проводить его до машины. Они вышли на улицу. Янис протянул руку.

– Пока, брат. До встречи. Буду звонить, когда смогу.

Друзья обнялись.

Иван доехал до работы и набрал Маринин номер. Она не подошла. Он трезвонил ей целый день, но безрезультатно. На автоответчик было записано сто посланий с просьбой перезвонить. Она не перезвонила. К Гурьеву вновь вернулись сомнения. Он думал, что толком ничего не знает о Марине. Она так мало говорила о себе. Иван даже приблизительно не знал: ни где она живет, ни номера дома, ни номера квартиры. Гурьев понял, что им совсем нетрудно потеряться, если вдруг она этого захочет. Глеб упорно делал вид, что не замечает, как Гурьев каждые пять минут пытается дозвониться Марине. В конце концов, он нервно откатил стул от компьютера:

– Слушай, Ромео! Ты думаешь, от твоего присутствия и вздохов процесс двигается с места? Давай на сегодня закруглимся! Чувствую, ты куда-то спешишь.

Гурьев был благодарен Глебу за грубовато высказанное понимание. Что поделаешь, у него такая манера. На самом деле, Иван был уверен в том, что Глеб искренне переживает за него. Он подвез Глеба до его подъезда и направился домой.

Аня была на работе. С Дашкой дежурила Алена. Бабуля отдыхала у себя. Иван тихо постучался и вошел в комнату Анны Федоровны. Бабуля дремала.

– Здравствуй, Ванечка. Как у тебя прошел день?

– Все нормально, ба. Ты как?

– Ничего. Немного устала, а так – ничего. Я хотела тебе сказать кое-что. Ты знаешь, всю жизнь я думала, правильно ли я поступила, не сказав тебе сразу о смерти родителей. Теперь, может быть, я все сделала бы по-другому. Но тогда…

– Не надо, ба. Никто не знает, как все сложилось бы, скажи ты мне об этом тогда. Все правильно.

– А Янис сегодня был какой-то грустный.

Иван только еще раз удивился, каким чутким сердцем обладала его бабуля.

– Да у него какие-то проблемы, ему срочно нужно уехать.

– Ас Мариной как дела? – Ивану было странно слышать от бабули подобные вопросы. Она никогда не вмешивалась в его личную жизнь. Анна Федоровна, похоже, уловила настроение внука.

– Ладно, Ванюша, иди, отдыхай. Я что-то устала. Посплю. Завтра поговорим о них.

– Хорошо, бабуль. Спокойной ночи. – Гурьев встал и направился к двери.

– Подожди… – остановила его Анна Федоровна. – Иди сюда, – она поманила его к себе слабым взмахом малюсенькой, почти прозрачной руки.

Иван вернулся к кровати. Бабуля трижды перекрестила его. Это случилось впервые. Во всяком случае так, чтобы он видел.

– Спи, бабуль, я рад, что тебе лучше. Все будет хорошо.

– Я знаю, – почти прошептала Анна Федоровна.

– Спи, – повторил Иван.

Иван вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Утром было очень тихо. Проснулись все, только Анна Федоровна еще отдыхала. Аня накрывала на стол. Ивану по-прежнему не хотелось завтракать в кафе. Он решил проводить дома все свободное время. Когда завтрак был на столе, Дашка нетерпеливо начала заглядывать к бабушке, но та все спала. Иван и Аня шикали на нее, прося не будить Анну Федоровну. Неугомонная «стрекоза» все-таки улучила момент и ворвалась в комнату бабули. Через мгновение оттуда донесся крик, который Иван запомнил на всю жизнь:

– Папа, она не просыпается! Она не хочет открывать глазки!

Иван узнал это гадкое чувство, впервые посетившее его в кабинете директора школы, когда тот, сам того не желая, сообщил Гурьеву, что родителей нет в живых. Колени у Ивана вдруг подломились, и живот как-то опустел. Сердце забилось так сильно, что его удары доносили кровь аж до барабанных перепонок. Тук-тук, – шаг в сторону комнаты, тук-тук – еще шаг, тук-тук, тук-тук, тук-тук. Все. Чудовище решило не мучить бабулю, оно отступило на два дня, подарив ей легкую спокойную смерть во сне. Лицо Анны Федоровны было безмятежным, губы застыли в мирной улыбке. Даже смертью она не хотела доставить неприятности близким. Дашка дергала Ивана за рукав:

– Папа, папа, когда она встанет?

Иван прижал ее к себе.

– Дашуль, иди к себе. Бабушка не встанет. Она умерла.

Настоящему аферисту все равно, в каких условиях и на какие нужды вы собирали деньги. Это безразличие афериста – тоже закон. Свадьба или похороны, операция для мамы или переезд, покупка машины или отдача долга… Для него это пустой звук. То, что реально имеет смысл, – живые, бумажные, разноцветные денежные знаки, которые уже собраны в аккуратные стопочки, посчитаны и вот-вот уплывут в другое кассовое окошко. Этого допустить нельзя.

33. Туман

Потянулись затуманенные горем и хлопотами дни подготовки к похоронам. Иван занимался неизбежными формальностями на автопилоте. Перед глазами стоял образ Анны Федоровны, которая, уже зная, что умирает, не дала воли ни слезам, ни эмоциям. Она умерла так же, как жила – спокойно и благородно. Оценить это благородство могли только те, кто близко знал ее. И только они могли понять, что вместе с Анной Федоровной ушел целый мир. Ну как было объяснить лысоватому бакенбардистому пузану из бюро ритуальных услуг, что «бабушка» – не «покойница», а достойная всяких почестей потомственная дворянка? Как объяснить, почему на похоронах будут присутствовать только те, кто искренне любил ее и теперь от всей души скорбит? Как объяснить привычному «ритуальному» агенту, что именно из этой фотографии нужно сделать портрет, несмотря на то, что она сделана пять лет назад? Как вообще все объяснить…

Дом Гурьева погрузился в звенящее молчание. Лишь изредка тишину нарушал Дашкин голос да односложные ответы Алены на ее вопросы. Алена отпросилась с работы – Виталик любезно согласился отпахать за нее три дня. Он так и сказал «отпахать».

На кладбище было немного народу. Несколько старых друзей и подруг, доктор Антон Павлович, Аня, Алена, Арсен, Дашка и Глеб. Никому не хотелось говорить лживых и бесполезных слов. Скорбь была неподдельной и общей. Иван решил обойтись без поминок: и так было тошно. Сидеть и вымучивать воспоминания о хорошем было бы совсем не в духе бабули. Он попросил оставить его наедине с могилой, усыпанной цветами. Небольшая процессия тронулась в сторону выхода. Иван сел прямо на землю.

Его охватили воспоминания, он думал о клятве, данной в детстве, о кутежах, которые устраивал втайне от Анны Федоровны, о первых деньгах, выигранных им в казино…

Вдруг на плечо легла маленькая рука:

– Ты заболеешь, встань.

Это была Марина. Он заплакал. Как мальчишка, вытирая слезы кулаками и желая избавиться от них. Марина прижала его голову к себе и стала раскачиваться, как болванчик.

– Чшшшш… чшшшш… Вставай, вставай… Пойдем. Так лучше. Ей не больно. Больше не больно.

Иван, как под гипнозом, встал и пошел, ведомый Мариной за ручку, чувствуя себя маленьким беззащитным пацаном, который вовсе не знает, как жить дальше.

Марина усадила Ивана в свою машину и потихоньку, практически не тормозя на дороге, как водитель суперкласса, загодя снижая скорость на следующий красный и немного ускоряясь на горящий зеленый, доставила его до дома.

Они молча вышли из авто и вдвоем появились в опустевшей квартире, пропитанной духом скорби и грусти людей, которые остались в ней жить дальше. Дашка была непривычно замкнута, Аня едва могла говорить – они, обнявшись, сидели за столом. Дашка свернулась клубком на коленях у мамы. Алена почему-то с неприязнью восприняла появление Марины и даже не поставила для нее чашку. Впрочем, это было все равно. Арсен раскладывал блины и рис (Иван ненавидел слово «кутья») по тарелкам. Глеб, не найдя себе занятия, судорожно метался по комнатам в поисках крепких напитков. С появлением Ивана он немного расслабился, но увидев Марину, напрягся вновь. Ивану было не до Глебовых переживаний. Он хотел бы поделиться с кем-нибудь своими.

Гурьев устало опустился на стул. Все молчали. Наконец, Арсен, как настоящий кавказский джентльмен, решил взять дело в свои руки.

– Я не знаю хорошо, каким человеком была ваша бабушка. Но то, что рассказывала мне Алена, дает право низко склонить голову и почтить ее светлую память, – он немного помолчал. – Да будет земля ей пухом.

Странно, но этих слов не хватало. Все как-то спокойно и с пониманием значимости события опорожнили рюмки, затем молча отковыряли по кусочку блина. В глазах у Дашки светилось любопытство. Она серьезно и внимательно изучала, что делают взрослые, когда теряют самых близких людей. Только бабушкина фотография, перед которой стояла рюмка водки, покрытая кусочком черного хлеба, не давала ей покоя. Как только она натыкалась на нее взглядом, сразу начинала протяжно подвывать и спрашивать у Ани:

– Мам, а бабуля когда-нибудь придет, ну хоть один разок, хоть на минутку?

Аня осторожно прижимала Дашку к груди, ей очень хотелось сказать да, но врать она не умела, поэтому молчала. Дашка испытала серьезный шок, поэтому свой вопрос повторяла с десятиминутной периодичностью. Каждый раз после его оглашения возникала щемящая пауза. Все искренне хотели увидеть сильную, милую, теплую, мудрую Анну Федорову еще хоть раз в жизни.

Иван, обхватив голову руками, раздумывал о том, что мог бы сделать, чтобы хоть на несколько месяцев продлить ее жизнь. Он стал главным, старшим и ответственным за все, что произойдет с ним, с Аней, с Дашкой, а теперь и с Мариной. Он наконец-то повзрослел. Гурьев понял, что по-настоящему никогда не был сиротой. Анна Федоровна старалась изо всех сил, и для себя лично оставила может быть одну сотую времени, ей отпущенного. Все остальное посвятила ему. Дашка снова захныкала, прервав раздумья Ивана. Вопрос был прежний. Вдруг в неловкой тишине раздался голос – спокойный, сильный и глубокий.

– Придет. Если ты так хочешь, она придет к тебе много раз. Когда будешь ложиться спать, разговаривай с бабулей, точно она рядом, и всегда сможешь увидеть ее.

Иван удивленно посмотрел на Маринку, это сказала она. Взгляд ее, пронзительно зеленый и затуманенный, был устремлен на Дашку. Та, оторопев, во все глаза смотрела на Марину, желая сказать что-то и не имея сил. Дашка раскрывала рот, как немая рыба. За столом возникло смятение. Неприятное, гадкое, как будто кто-то обмочился или на месте нормального человека вдруг оказался обезображенный проказой калека…

Иван понял, что должен действовать, иначе Маринку заклюют. Реакция гостей была понятна: все любили Аню. Статус Марины был не ясен, она позволила себе вторгнуться на священную территорию во время священного обряда. Маринку нужно было спасать. Иван не готов был потерять еще одного близкого человека так сразу.

Он встал, собрал волю в кулак и сказал:

– Я не хотел, чтобы прощаться с бабулей пришли тысячи людей. Я верю в закон сохранения энергии и в равновесие. Поэтому знаю, что из тысячи наверняка половина пришла бы порадоваться, что наконец-то враг пал, еще двести человек тихо светились бы от того, что это произошло не с ними, и только небольшая часть, наверное, человек семь, искренне сожалели бы о том, что бабули больше нет. – Иван вздохнул, сдерживая рыдания. – Я уверен, что именно эти семь… человек собрались сегодня попрощаться с Анной Федоровной и проводить ее в далекую безмятежную дорогу, по которой всем нам рано или поздно предстоит пройти. Бабуль, – сказал тихо Иван, обращаясь к фотографии, – я люблю тебя и всегда буду любить. Ничего не изменилось. Просто теперь я не смогу носить тебя на руках.

Иван замолчал. Глеб закрыл лицо салфеткой, Арсен плакал не стесняясь, Антон Павлович скорбно ковырял вилкой скатерть, Аня закрыла глаза… Только Марина сидела с прямой спиной и смотрела перед собой. Дашка спала, доверчиво уткнувшись маме в грудь и чувствуя себя в безопасности.

Все, больше сидеть было незачем. Народ потихоньку начал расходиться. Иван отнес Дашку в комнату, и Аня, не поднимая заплаканных глаз, принялась раздевать ее, сонную и измученную.

Марина сидела за столом, на прежнем месте, в прежней позе. Казалось, она так и не отвела взгляда от выбранной точки, в которую уставилась почти час назад.

– Пойдем, – тихо окликнул ее Иван.

Маринка встала и, подчинившись его голосу, последовала за ним. В машине они молчали. Слова были не нужны. Эти двое начали понимать друг друга. Марина остановила машину возле дома на Патриарших. Они так же молча вошли в подъезд, лифт, квартиру…

Иван чувствовал молчаливую поддержку Марины, он почти физически ощущал ее боль, вернее, ту часть, которую она взяла на себя. Он понимал, что нужно пережить это проклятое время, и огромное горе со временем превратится в тихую, светлую скорбь.

Маринка, будто вдруг прочитав его мысли, сказала:

– Нужно это пережить.

– Как хорошо, что ты у меня есть, – вздохнул Иван.

Они, не раздеваясь, легли на диван, и он, положив руку на плечо Марины, провалился в глубокий сон.

Единственное, о чем он успел подумать – если душа существует, бабуля обязательно сегодня ему приснится.

Она оказалась с ними за одним столом, одетая в просторную темную рубашку, с распущенными седыми волосами, как никогда не ходила в жизни. Впрочем, это было единственное различие прижизненного и посмертного облика. Все те же сидели на тех же местах. Она стояла. Стояла на месте, где сегодня была ее фотография с рюмкой, накрытой кусочком хлеба. Гурьев четко понимал, что, кроме него, никто из сидящих за столом гостей: ни Дашка, ни Аня, ни Алена с Арсеном, – никто ее не видит. Между тем Анна Федоровна прекрасно видела и слышала, что происходит вокруг.

Она без слов и усилий руководила поминками. Стоило ей только подумать, как тотчас же указанный ею человек говорил, плакал или вставал с места. Ситуация полностью повторилась. В Ванином подсознании еще раз промелькнуло сегодняшнее грустное застолье. Только теперь оно не казалось таким грустным, потому что бабуля была с ними.

В какой-то момент Иван понял, что она сейчас исчезнет, и попросил:

– Бабуль, побудь еще немного, помнишь, ты хотела мне сказать что-то очень важное.

– Пора мне, Ванечка, я еще приду, тогда и расскажу тебе. Сегодня у меня еще много дел.

Образ бабули начал таять. Она не исчезла сразу, она постепенно становилась тоньше, пока не превратилась в прозрачное облако. Иван бросился к месту, где только что стояла Анна Федоровна – увы, там теперь стояла только ее фотография: понимающие глаза, скромное платье, убранные в аккуратный пучок волосы…

Иван взял фотографию в руки и долго смотрел, пытаясь различить намек на потусторонние подземелья, коридоры и пространства, в которых плутают души. Увы, он видел лишь отблески стекла и плоское изображение Анны Федоровны, сделанное когда-то в честь празднования ее дня рождения… Он смотрел на фото, не отрывая глаз, так долго, что глаза начали слезиться. Вдруг Гурьеву показалось, что бабуля слегка улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и погладил холодное стекло рамки. Оно оказалось пыльным, след Ваниной руки так и остался на фотографии.

Почему-то во сне не было безысходной печали, а после него осталась лишь тихая грусть и понимание: она существует. Ивану так хотелось поделиться с Маринкой своим сном, что он легонько потряс ее за плечо и тихим голосом рассказал о том, что видел.

Маринка пробормотала сквозь сон:

– Я знаю, что душа есть, мог бы просто спросить… – Она продолжала спать как убитая.

Сомневаетесь, что ваш товарищ – тот, за кого себя выдает? По одним параметрам он вроде честный и благородный парень, не один раз выручал вас в трудной ситуации, отдавал последнее и ел вместе с вами черный хлеб без масла и икры?

Самый легкий способ проверить афериста – намекнуть, что вот-вот появятся свободные деньги. «Исаак» моментально проявит чудеса изобретательности и будет настаивать, чтобы деньги были переданы или перечислены через него или под его контролем. Учтите, настоящий мошенник готов к трудностям, как никто другой. Поесть икры он всегда успеет. Его азартный мозг постоянно имеет в виду, что оборотной стороной такой работы может стать инвалидность или «путешествие» в места заключения.

34. Подарок

Иван спал очень долго. Измученный организм требовал отдыха. Открыв глаза, Гурьев обнаружил, что на улице яркий, солнечный день, а на телефоне – восемнадцать неотвеченных звонков. Десять из них от Глеба. Гурьев судорожно цеплялся за сон, он вспомнил вчерашний день, исполненный печали и, закрыв глаза, восстановил в памяти увиденное ночью.

Маринки рядом не было. Она, как обычно, ничего не говоря, исчезла. Впрочем, сейчас это было уместно., Иван чувствовал себя несвежим, выглядел отвратительно, и ему нужно было время, чтобы решить как жить дальше. Ему казалось, что вся жизнь с уходом Анны Федоровны должна круто измениться. Да и как могло быть иначе?

Гурьеву нужно было подумать. Он решил, что с сегодняшнего дня его спасение в одном – окунуться в работу. С головой.

Удивлению Глеба, который ожидал, что Гурьев по весьма уважительной причине не выйдет на работу несколько дней, не было предела. Толстые линзы не скрыли округлившихся глаз Глеба, но, слава богу, огромным усилием воли тому удалось сдержаться от язвительной пикировки. Все-таки Глеб тоже очень уважал Анну Федоровну, тем более знал, что она с детства одна воспитывала внука, заменив ему и мать и отца.

– Я в порядке, Глеб! – остановил его замешательство Иван. – Не нужно вести себя со мной, как с душевнобольным.

– Отлично, я как раз собирался этим заняться.

Иван улыбнулся.

– Что у нас в программе?

– Два коттеджа по пятьсот метров на соседних участках. Хозяева – бывшие партнеры. Сначала хотели, чтобы дома были одинаковые, теперь поругались и заказывают все назло друг другу.

– Как это?

– Как-как! Так! Дизельная электростанция должна располагаться в непосредственной близости от спальных окон бывшего друга.

– Круто, это же никакого сна.

– Подожди, у второго тема еще круче: он собирается разводить собак, хочет делать настоящую псарню. Конечно, не тойтерьеров, а ротвейлеров и питбулей. Просит, чтобы я спроектировал питомник прямо вдоль забора соседа. Причем раньше он вообще собаками не увлекался, по-моему, даже испытывал на них жестокую аллергию. Теперь она куда-то делась, потому что месть оказалась для него важнее.

– Слушай, Глеб, мне кажется, что мы не должны сейчас ничего проектировать…

Глеб вопросительно посмотрел на друга.

– В смысле, люди, находящиеся в состоянии вражды, будут менять показания два раза в день, мы станем заложниками ситуации, потому что сегодня нам закажут псарню, завтра – открытый свинарник или вовсе санаторий для психов, в котором пациенты будут гулять глубокой ночью.

– Неплохая мысль.

– В итоге они помирятся или решат разъехаться, а мы останемся без зарплаты.

– Ты прав, только предоплату они уже сделали. Так что мы эти деньги отработаем и будем ждать изменений в пожеланиях.

– Ладно, тогда поехали. Псарня так псарня.

Друзья принялись за работу. Для упрощения ситуации Глеб с Иваном договорились, что один из них временно будет Иваном Ивановичем, а другой – Иваном Никифоровичем.

Над проектом домов нужно было еще поработать, а сопутствующая инфраструктура была готова в тот же вечер.

Глеб расположил дизельный генератор, котельную, баки для хранения пищевых отходов и точки полива таким образом, чтобы доставить соседям максимальные неудобства. Шум от генератора и котельной полностью лишал соседей и питбулей возможности спать по ночам, запах продуктов второй свежести предназначался для того, чтобы собаки не расслаблялись и делали подкопы, а крутящиеся поливалки, равномерно распределявшие воду в радиусе трех метров, как раз достигали кровель питомника и барабанили водными струями по его крыше. Так что эскиз получился правильный и соответствовал требованиям мстительного заказчика.

Иван тоже не подвел. Его питомник в расчете на двадцать собак занимал всю стену вдоль соседского забора. Иван предусмотрительно расставил на клетках буквы М и Ж, чтобы было понятно, что сук и кобелей в питомнике будет примерно равное количество. Соответственно, вероятность нахождения в стае течных и беременных сук была достаточно велика. Во всяком случае, зверствующие кобели, воющие суки и скулящие щенки должны были создавать постоянный шумовой фон для вероломного соседа. Кроме того, специфический запах псарни, вычесанная шерсть и собачьи экскременты дополнительно усложняли быт врага-помещика. Для сбора шерсти и дерьма Иван спроектировал продуваемые корзины: как известно, нежные садовые растения не выдерживают не только самого этого вещества, но и его духа.

Словом, в черном юморе друзья-проектировщики превзошли самих себя. Конечно, это была шутка, которая, впрочем, помогла Ивану войти в колею и немного отвлекла от действительности.

Тепло распрощавшись с Глебом, Иван сел в автомобиль. Привычное желание позвонить Марине не заставило себя ждать. Он набрал ее номер.

– Наконец-то! – ответила она.

У Ивана потеплело на сердце.

– Я обещал Янису беречь тебя, поэтому буду навязчиво выполнять свое обещание, – сказал Иван.

Голос Маринки стал металлическим:

– Какие еще поручения имеются от Маркиза?

Иван удивился: в ее тоне сквозило явное недружелюбие и издевка.

– Извини, если я что-то не так понял. Я и сам собирался тебя беречь. – Он был искренним в своем извинении. Про себя Иван подумал, что Янис здесь и правда ни при чем.

– Тебе нужно домой, я желаю тебе спокойной ночи, – деликатно сказала Маринка.

– Ты – умница, я очень тебя люблю, – ответил Иван. – Да, еще… Марин, спасибо тебе за вчерашний день. Ты мне сильно помогла.

– Пока. Не думай об этом. Целуешь меня? – как наивная девчонка, спросила она.

– Конечно, целую. Сто тысяч раз.

Иван помчался домой со скоростью звука.

Начались привычные будни, в которых теперь вместо самой бабули поселились лишь воспоминания о ней. Завтраки в кафе с парой сострадающих Алениных глаз, Маринины сырники и архитектурные журналы, Дашкины вопли радости и Анины затаенные слезы… Когда Гурьев появлялся в Анину смену, она не выходила. Дни пробегали перед глазами Ивана, как картинка на экране кинозала. Самые важные перемены уже произошли, они сделали красивого и взрослого мальчика мудрым. Гурьев решил, что философское отношение к жизни помогает справиться с любыми потерями. Казалось, время замерло, чувства законсервировались, ощущения притупились – и все это будет продолжаться вечно. Если бы не исчезновение Марины.

Он не мог найти ее уже почти неделю. Ни один телефон не отвечал, в кафе она не появлялась. Она просто исчезла. Иван тщетно ждал, когда же бездушный ответ оператора сменится хотя бы гудками без ответа. Ничего подобного. Один только Глеб равнодушно сообщал:

– Не парься, идиот. Все с ними в порядке. Никуда не денется. Во всяком случае, не она.

Сволочь Глеб был прав. Марина оказалась под дверью офиса ровно в тот момент, когда Иван собирался уходить.

– Марина! – Иван был обижен, напуган и удивлен. Маринка сияла, она не собиралась отчитываться:

– Поехали? – в ответ на немой вопрос спросила она.

– Куда?

– Поехали к тебе… Я хочу тебя! – ее взгляд был красноречив и свидетельствовал, что она говорила правду.

У Гурьева не было сил сопротивляться. Он мог бы проявить достоинство, сделать этой ненормальной пару замечаний по этикету, расставить всех по местам, но… Но… Но! «Я люблю тебя!» – кричала его душа. – «Проси все, чего хочешь, я готов умереть ради твоих глаз!»

Проклятье! Она ничего не просила. Она просто исчезала и появлялась тогда, когда хотела.

Все-таки обида не отпускала Ивана, поэтому он молчал всю дорогу. Марина тоже молчала, но ее молчание было каким-то оптимистичным. Это лишний раз подтвердилось, когда они вошли в квартиру. Марина набросилась на Гурьева, как блудливая девка, у которой не было возможности завалить случайного прохожего в постель уже несколько месяцев. «Секс – лучшее средство от обиды», – подумал про себя Иван, гладя Маринкину голову и задумчиво наматывая на палец длинные рыжие пряди.

– Как же я буду тебя беречь, если я даже не знаю, куда ты исчезаешь?

– Мне нужно, – уклончиво ответила Марина. – Я не могу по-другому. Иначе мне все надоест, и мы не скоро увидимся. А может, не увидимся вовсе.

– Знаешь что, – решительно сказал Иван. – Давай-ка сделаем так: ты возьмешь ключи от этой квартиры и будешь каждый вечер приходить сюда. Я даже не повернусь в сторону этого дома, проезжая мимо, пока ты не пригласишь меня. Только одно условие: приехала – позвони и скажи: все в порядке, я дома.

Он был уверен, что Марина не потерпит такого вмешательства в свой мир. Она помолчала и ответила томным голосом:

– Ты дурачок, ну зачем тебе это надо? Я никуда от тебя не денусь. Пускай мои тайны останутся со мной.

– Знаешь, мне не нужны твои тайны, я хочу, чтобы ты была в безопасности. Тем более я обещал Янису.

Маринка вдруг стала покорной:

– Хорошо, – сказала она. – Только, правда, не приезжай без звонка.

Иван обрадовался, как ребенок. До сих пор Марина не приняла от него ни единого подарка. Телефон, который он ей купил, она случайно оставила на столике в кафе – Алена принесла его на следующий день; цепочку с кулончиком-ангелом он нашел в кармане пиджака перед тем, как отдать его в чистку. Единственный подарок, который Маринка соизволила принять – дешевая картинка, купленная во время прогулки под дождем по Старому Арбату. На ней был изображен силуэт удаляющегося по аллее человека. Позади мужчины блестела вымытая дождем дорога, окаймленная оранжевым осенним лесом. Фигурка была маленькой, жалкой, сутулой, долговязой и неуверенной. Картина на самом деле вызывала приступ тоскливого одиночества и незащищенности. Иван очень удивился, когда Марина остановилась как вкопанная и принялась созерцать чужого, уходящего в никуда мужчину. Гурьев не стал сразу покупать творение, вернулся на следующий день и обрадовал художника, заплатив на сто рублей больше, чем тот объявил накануне.

– Картина хороша, но не всякий захочет иметь ее у себя дома… – задумчиво натягивая полиэтилен на грустное изображение, проговорил художник.

– Это как посмотреть, – ответил Гурьев. – С философской точки зрения она просто располагает к размышлениям. – Иван сунул сверток под мышку.

Я, кстати, знаю одного мелкого афериста, которому, по сути, деньги не нужны. Он – постоянный посетитель всех халявных тусовок, на которых хорошо кормят. Одному ему известно, каким образом туда попасть. Однажды я задалась целью обеспечить его отсутствие на одной из моих презентаций – из чистого любопытства. Сразу заметив прожорливого незваного гостя в толпе ожидающих у входа, я попросила охранников не пускать именно его, указала пальцем и попросила: «Ни при каких обстоятельствах».

Старичок, по-моему, ощутил повышенное внимание к его персоне, но подумал, что его шейный платок петушиного цвета – достаточный повод для произведенного эффекта. Ровно через двадцать минут, стоя в сторонке с одним из своих постоянных спутников, он доедал шашлычок на одноразовой шпажке, запивая бокалом «Вдовы Клико». Мне оставалось только улыбнуться: мастерство не пропьешь!

35. Алена

Следующее утро было омрачено неожиданным известием. Иван завтракал в кафе. Алена, которая старалась не показывать менеджеру Виталику слишком близкого знакомства с Иваном и его семьей, принесла счет с вложенной в него запиской. Иван удивленно уставился своими огромными и честными глазами на официантку. Та молча кивнула – мол, читай, не бойся. Я хорошо подумала.

Иван решил, что Алена таким образом решила попросить о повышении зарплаты, но не угадал. Записка состояла только из одной фразы: «Я больше не смогу работать у вас дома». Иван был озадачен. Тем не менее он, соблюдая правила игры, не стал задавать Алене вопросов вслух. Положив в папочку деньги, он написал на обратной стороне чека: «А как же Дашка?»

Алена ответила: «Сегодня – последний день, я поговорю с ней». Иван понял, что группу разбора придется организовать дома после работы. Глеб встретил Гурьева довольно прохладно – в смысле, обошелся без своих дурацких прибауток. Иван поведал другу об Алениной «измене» перед концом рабочего дня.

Глеб напутствовал друга:

– Только не уговаривай. Думаю, она просто хочет отдохнуть. И Дашке так объясни. Скажи, что в отпуск идет.

– Ладно, ты, как всегда, прав. Не хочу, чтобы Дашка переживала. И так ей досталось. – Иван был до глубины души растроган сочувствием товарища.

Друзья искренне и грустно помолчали.

– Звони, если понадобится помощь, – попрощался Глеб.

– Тронут! – ответил Гурьев в обычной гусарской манере. Это оказалось не совсем к месту. Кажется, Глеб пожалел, что держал язык на привязи целый день. По крайней мере, его очки сверкнули недобрым голубоватым пламенем.

Войдя в квартиру, Иван поцеловал Дашу и попросил Алену уложить ребенка. Сам тем временем налил себе коньяка и, глядя на портрет Анны Федоровны, погрузился в раздумья. Он вспоминал свой сон в первую ночь после смерти бабули и удивлялся тому, как притупляются острые переживания, превращаясь в постоянную и безмятежную горечь потери. Он вглядывался в портрет, погружаясь в теплые, светлые воспоминания и считая, сколько дней прошло с того рокового утра.

Дверь Дашкиной комнаты тихонько скрипнула. Алена вышла из детской и встала перед Гурьевым, как изваяние, правда, она немного смутилась.

– Я хотела вам сказать, что не смогу больше у вас работать.

– Я понял это, Алена. Но, если вас не затруднит, может быть, объясните причину? В смысле, если вас что-то не устраивает…

– Нет, нет, – поспешила перебить Алена, – меня все устраивает. Просто мне кажется, что Ане необходимо быть с Дашей как можно больше. Я вижу, как ей тяжело… И потом… Арсен. Он против. Он сказал, что нам самим нужно родить ребенка, а при таком графике у нас вряд ли это получится… И вообще… Он сказал, что ему придется завести себе любовницу, если я буду столько работать…

– Я понял, – ответил Иван.

Аргумент был веским. Но как-то неубедительно он звучал из уст Алены, здоровой русской бабы, которая могла и коня, и в избу… Тем не менее крыть было нечем.

Алена попыталась сказать еще что-то, но махнула рукой и просто выдохнула:

– Вот…

– Я понял, – повторил Иван. – В смысле, идите. Что я могу сказать? Это – ваш выбор.

– Я… Я хотела спросить, можно мне иногда общаться с Дашей?

– А зачем? – ревниво спросил Гурьев. – С ней будет общаться новая няня.

– Вы еще не знаете… – поспешно забормотала Алена, – …ваша Аня… Она… В общем, она уволилась. Она будет сама заниматься ребенком.

Иван наконец-то все понял. Любая ситуация нравилась ему больше, если становилась понятной, независимо от степени позитивности.

Он счел унизительным показать свое неведение, поэтому, опустив глаза, сказал:

– Я знаю. Спасибо, Алена, за то время, которое вы уделили нашей семье.

Алена судорожно теребила рукав своей куртки:

– Я хотела вам еще сказать… Даже не знаю, как… Нет, я все перепутала, я не то имела в виду! – Она развернулась и направилась к выходу. Внезапно затормозив, Алена вдруг выпалила:

– Будьте осторожны с вашими друзьями. Они не такие… – Алена не могла найти слов. – Арсен сказал. Да я и сама вижу. – Официантка-няня сочла разговор законченным и удалилась.

«Да, видимо, сегодня все решили немного не мешать личной жизни Ивана Гурьева!» – иронично подумал Иван.

Ему стало смешно. Он чуть не расхохотался в голос. Слава богу, Алена быстро ушла – видимо, ей стало неловко после такого заявления. Еще бы – безработный гастарбайтер, сидящий на шее у русской красавицы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Что он мог сказать? Конечно, лучшим и преданным другом может быть только такой великодушный и благородный кавказец, как Арсен. Все остальные – подметать полы и отжимать тряпки. Иван представил, как проходили бы застолья, будь его лучшими друзьями не Глеб с Янисом, а Арсен и его земляки. Многоголосые песнопения, красное вино рекой, лезгинка или, как это там у них называется, бои на саблях… Куда уж нам.

Аленино заявление тем не менее тревожило Ивана. Он несколько раз вспоминал о нем и всеми силами старался отогнать чепуху прочь. Чепуха не спешила уходить, она успешно вытеснила вечерние новости, на которых Гурьев собирался сосредоточиться перед сном. Он поймал себя на том, что вместо новостей язвительно кроет про себя «умного» Арсена.

Неожиданно раздался еле слышный стук в дверь. Иван нехотя пошел открывать – по дороге он думал, что такой день не мог не закончиться еще одним сюрпризом: на пороге стояла Алена. «Слава богу, – подумал Гурьев, – одумалась…» Его лицо засияло ехидной улыбкой победителя. Но Алена не оправдала ожиданий:

– Вот, – она протягивала ключи. – Чтоб вы не подумали, если что. Ваши ключи и, – она порылась в кармане, – Даша подарила мне телефон. Я им не пользовалась.

Она протянула телефон, от которого отказалась Маринка и не отказалась Дашка.

– Спасибо… – Иван был озадачен и покорно принял аппарат. – Подождите, Алена!

Та быстро спускалась по лестнице.

Иван бросился вдогонку. Каждый мог бы по-своему истолковать сцену отлова бывшей няни на лестничной клетке престижной многоэтажки. Особенно если учесть, что часть рукава ее плаща осталась в кулаке у Ивана.

– Не нужно. Заберите его себе. Даша подарила, она расстроится, если вы не возьмете.

– Хорошо, – неуверенно ответила Алена. Возможно, она испугалась, что отказ от телефона увенчается более серьезными последствиями, чем потеря рукава плаща. – Вы очень хорошие люди. Анну Федоровну мне очень жалко… – Алена всхлипнула.

Это прозвучало искренне.

Не менее искренне в желании испариться прозвучал стук каблуков по лестнице – она даже не стала вызывать лифт.

Иван вернулся домой озадаченным и буквально упал в кресло. Думать было не о чем. Все решено. Единственный человек, который может прояснить ситуацию, это Аня, но она сейчас на работе. Видимо, в последний раз. С завтрашнего дня она будет дома постоянно. Иван вспомнил, что Маринка теперь тоже живет «дома» – в другом его доме. Он набрал ее номер, хотя помнил обещание не звонить:

– Ну как ты? Освоилась на новом месте?

Марина была не так приветлива, как он ожидал.

– Я сама тебе позвоню, мы же договорились.

– Извини, – Иван расстроился еще больше. Ну почему он ведет себя как подросток, ведь правда, он же обещал ей, что будет каждый вечер ждать звонка. – Я просто хотел тебе сказать, что я сделаю все, чтобы между нами не было никаких тайн.

– Хорошо, – Маринка, наверное, улыбнулась. – Я позвоню. Пока.

Гурьев быстро провел краткий сеанс самовнушения, на котором почти убедил себя в том, что Марина занимается обустройством нового жилья, поэтому ей недосуг с ним разговаривать. Он нажал отбой.

Телевизор смотреть больше не хотелось, из дома выйти было невозможно – Дашку нельзя было оставлять без присмотра. Он прилег на диван и вспомнил свою бабулю. Ее фотография, как прежде, стояла на том самом месте, что и во время поминок. Иван тихо встал, осторожно подошел к ней и начал пристально разглядывать, как в том сне. Гурьев не сильно верил в привидения, гадалок и прочую ерунду. Но в случае с Анной Федоровной он был готов поступиться принципами. Она была нужна Ивану. Однако ничего сверхъестественного на фотке он не увидел, хотя таращился на нее минуты три. Он не просто смотрел, он разговаривал с изображением. Вдруг в полумраке Гурьев разглядел отпечатки пальцев, как будто кто-то провел по фотографии рукой. Он включил свет. Так и есть. У него похолодело в груди. Это был тот самый след, оставленный им на фотографии во сне.

Похоже на наваждение. Ивану стало не по себе. Гурьев почти запаниковал, он позвонил Глебу и рассказал, что случилось. Глеб проявил себя на редкость рассудительным и последовательным джентльменом:

– Старик, я понимаю, за последнее время тебе многое пришлось пережить. Ты расслабься, знаешь, у тебя есть вокруг люди, которые приведут тебя в чувство в случае чего.

– Это ты, что ли?

– Конечно нет, раз ты задаешь такой вопрос. Ну, хотя бы Дашка. Ты понимаешь, бывают в жизни положения, когда молодой, здоровый, умный, работоспособный и, в общем-то, порядочный парень с хорошей родословной просто не имеет права сойти с ума! – Глеб в любой ситуации оставался самим собой. – Короче, я сейчас приеду! – рявкнул он.

Гурьев оценил жертву. Глеб только недавно начал встречаться с девушкой своей мечты – потомственной еврейкой Лорой, с тяжелым пышным задом, тонкой талией и огромной грудью. Странно, как могут измениться желания, если долго заниматься самовнушением. Иван подумал, что в молодые годы Глеб всегда пользовался стройными блондинками. Гурьев, впрочем, был рад, что его самый близкий друг Глеб близок к исполнению мечты всей его жизни.

Только не думайте, что аферисты положат голову на плаху ради достижения своих целей. Сто тысяч раз проверенные схемы и природное чутье создают им репутацию везунчиков. В любой острой ситуации, когда нужно «ответить за базар», «пойти поговорить» или встретить «маски-шоу», никто и близко не увидит могущественного приятеля, который одним звонком «генералу» мог бы разрешить щекотливую ситуацию. Зато в момент, когда вас выпустят из КПЗ, он будет ждать у порога с букетом и, скромно потупив взор, скажет: «Не стоит благодарности, твое освобождение обошлось мне всего в пару звонков». Вам даже не придет в голову выяснять, кто на самом деле вас освободил.

36. Глеб

Глеб постучал в дверь уже через полчаса.

– Ну ты даешь, – обрадовался Иван появлению друга.

– Давай, наливай, – было непонятно, шутит Глеб или правда хочет выпить.

Иван на всякий случай сделал вид, что принял слова за шутку. Глеб пару раз чертыхнулся, снимая ботинки, и пройдя в комнату, плюхнулся на диван.

– Ну, рассказывай, что за паника?

Иван молча протянул другу фотографию в стеклянной рамке. Тот пристально рассматривал ее несколько минут, поворачивая во все стороны.

– И что? – наконец спросил он. – Фотография как фотография, Анна Федоровна – как живая. Что такого особенного ты нашел?

Иван коротко повторил свой рассказ по сон.

– Видишь, на стекле точно такие же следы – как будто кто-то провел пальцами по нему, так же было во сне. Каким образом он мог остаться здесь?

Глеб молчал, уставившись на Ивана. Изучение продолжалось минуты три. Затем Глеб снял очки и, достав из кармана специальную тряпочку, тщательно протер их и водрузил на место. После этого он еще раз взял в руки фотографию под стеклом. Он подумал, что Глеб специально почистил очки, чтобы лучше рассмотреть оставленный след. Но тот методично и молча, той же самой тряпочкой, тщательно протер стекло фотографии. Иван оторопел.

– Ты зачем это сделал? – возмутился он.

Глеб оставался невозмутимым:

– Хватит пороть всякую чушь. Что тебе не дает покоя? Нечего выдумывать всякую ерунду. Нет пыли – нет и следа от руки или от тряпки, да мало ли от чего на фотографии остался отпечаток? Я давно хотел с тобой поговорить. Я понимаю, на тебя навалились неприятности и даже несчастье. Но смерть бабушки – закономерная часть ее жизни. А как ты думал – Анна Федоровна будет жить вечно? Между прочим, ты так заковырялся в придуманных тобой образах, что, наверное, единственный не знал, что она серьезно больна. Все знали, даже я. Мне по пять раз в день звонила Аня и просила докторов, советов, участия. Ты понял? Она, между прочим, не моя жена.

– И не моя, – парировал Иван.

– Ты идиот, – ответил Глеб. – Лучшей спутницы тебе не найти на всем белом свете. Я был бы счастлив, если бы она хоть на одну сотую относилась ко мне так, как к тебе. Ты что думаешь, я – совсем мудак, который спит и видит, как бы найти себе в жены такую, как Лора? Просто Аня никогда не будет со мной. Поэтому мне все равно, кто будет матерью моих детей. В случае Лоры, или такой как Лора, я получу гарантированно порядочную, верную и добродетельную жену и мать.

Ивана осенило. Бедный Глеб! Оказывается, все это время он любил его Аню, а та преданно служила своей любви и ему, Ивану. Вот это сюжет! Гурьев где-то в глубине души почувствовал укол ревности и в то же время всплеск удовлетворенного самолюбия.

Глеб продолжал:

– Так что, старик, как только ты окончательно решишь добить Аню своим презрительным равнодушием, смело отправляй ее ко мне. Я о ней позабочусь. Если, конечно, к тому времени еще не женюсь на Лоре. Кстати, можешь вместе с Дашкой отправить. Мы не будем препятствовать вашим встречам.

Иван не мог понять, насколько серьезен Глеб. Все-таки нужно бы сделать скидку на цинично-ироничную манеру друга.

Обидеться даже в голову не пришло.

– Слушай, старик, – обратился Гурьев к Глебу. – Значит, ты, как никто другой, понимаешь, что я сейчас испытываю. Я люблю женщину. Я ждал ее всю жизнь и считаю, что каждый человек имеет право на счастье.

– Ну и где же она, твоя любимая женщина? Где она сейчас, когда тебе плохо, тяжко, когда ты находишь всякие загадочные следы на портретах? Почему она не с тобой? Где твоя Марина?

– Я знаю где. Она живет в квартире родителей на Патриарших.

– Ну ты идиот. Давай, давай. Зачем тебе это нужно? Я ведь тебя предупреждал.

– Подожди, не ты ли был тем самым человеком, который познакомил меня с Янисом?

– При чем здесь Янис?

Иван понял, что разговор заходит в тупик.

– Ладно, – миролюбиво сказал он, – давай не будем устраивать этот дурацкий разбор на ровном месте. Я все понял. Ты любишь Аню. Я люблю Марину. Янис здесь ни при чем. Правильно?

– Не знаю, – пожал плечами Глеб.

– Кстати, как у него дела? Я поселил Маринку в квартире, потому что обещал Янису за ней проследить, чтобы все было в порядке. Она, знаешь, какая-то беспомощная, как ребенок. Мне иногда кажется, что она даже не ест, если ей не напомнить об этом.

– Вот именно, – загадочно хмыкнул Глеб. Он резко сменил тему. – Янис звонил. Вроде у него дела налаживаются. Обещал скоро появиться. Ладно. Я пойду. Отлично поговорили.

– Посиди немного. Прости, если я был в чем-то неправ. Наверное, я погорячился. – Иван действительно подумал, что ему гораздо больше повезло в жизни, чем Глебу. Две женщины, которые его любят, да еще и Дашулька, все-таки с ним. А Глебу придется жениться на непонятной Лоре и жить, подчиняясь непонятным законам.

– Да ладно. Чего уж там, – великодушно отозвался Глеб. Он встал. Уже у порога он повернулся, намереваясь что-то сказать, но только махнул рукой.

– До завтра! – попрощался он.

– Давай, старик.

В комнате разрывался телефон. Иван еле успел подскочить к трубке, но после третьего сигнала звонки прекратились.

– Да! Я слушаю.

В ответ тишина. Иван был уверен, что звонила Маринка с отчетом о проделанной по дому работе. Он моментально набрал номер. Так и есть. К телефону сразу же подошла Марина.

– Я звонила, как обещала.

– Ты очень коротко звонила. Я же большой, сигнал до моих ушей доходит немного дольше, чем до обыкновенного среднего мужчины. – Иван пытался шутить, хотя ему на самом деле показалось, что можно было бы чуть подольше подождать его ответа.

– Устала, – сообщила Марина. – Спокойной ночи?.. – Она замолчала в ожидании ответа.

– До завтра, – Иван не хотел напрягать ее лишний раз и отключился.

Через мгновение он перезвонил:

– Целую, любовь моя.

– И я тебя обнимаю, дружище, – раздался голос Яниса. – Ты перевыполнил обещания следить за моей Маринкой. Я не планировал ее переезда.

– Янис, здорово. Надеюсь, ты правильно понял меня. – Иван обрадовался, что Марина не одна.

– Конечно, я бы тоже хотел услышать что-то подобное, но только не от мужика, – загоготал Янис.

Он сказал, что заехал проверить, как Маринка устроилась. И все равно собирался навестить Ивана. Янис хотел забрать портфель.

Если честно, Гурьеву совсем не хотелось видеть Яниса. Но делать было нечего.

– Приезжай, – сказал он, – я подожду тебя. На душе у Ивана было неспокойно. Если бы не Дашка, он тотчас же рванул бы к Маринке, но не осмелился оставить ребенка без присмотра.

Будьте особенно осторожны в смутные, трудные времена. Это самый удачный сезон для людей, которые привыкли жить, как на вулкане. Нервы у них железные, смекалка – отменная, реакция – первоклассная. Как только в народе поселилась паника по поводу предстоящей гиперинфляции, дефолта, кризиса, природных катаклизмов и прочих масштабных неприятностей, «Исааки» выходят на работу, как добровольцы на субботник. Потому что настало их время. Время, когда своей врожденной или приобретенной небрежной уверенностью они могут сразить всех наповал… «Это – для слабонервных», – с легкой усмешкой обронит «Исаак», когда вокруг него все станут гудеть о курсах падения или роста. Конечно, большинство поймет, что парень что-то знает. Какой-то одному ему поведанный свыше секрет, знак или знание, благодаря которому он выйдет в дамки при любых обстоятельствах.

37. Портфель

Благо от Патриарших до Якиманки было недалеко, к тому же было довольно поздно. Янис появился у Гурьева буквально через двадцать минут.

Друзья обнялись.

– Ну, как ты, дружище? – поинтересовался Янис.

– Лучше ты скажи, у тебя все наладилось? – Иван хотел поскорее отделаться от гостя. Он не желал видеть никого. Слишком много событий за последние дни.

– Не все, но многое. Спасибо, бог послал мне такого человека, как ты.

Иван был польщен. Он слишком уважал Яниса, чтобы равнодушно отнестись к такому заявлению.

– Я даже не знаю, кого мне благодарить за знакомство с тобой, – ответил Гурьев, вспомнив героев крыловской басни.

Янис по-хозяйски уселся в кресло и попросил воды. Иван подумал, что хорошо бы на этом закончить. Портфель Яниса, о котором Иван почти забыл, стоял на виду. Гурьев намеренно расположил его так, чтобы гость поскорее забрал то, за чем явился, и отбыл восвояси. Судя по всему, тот не торопился.

Янис, вальяжно раскинувшись в кресле, не выглядел гонимым властями или даже ущемленным хоть в чем-то человеком. Удивительное свойство – владеть собой в любых ситуациях и всегда отменно выглядеть, быть веселым, позитивным и спокойным – вызывало чувство уважения. Иван подумал, что он, наверное, не смог бы так.

Пока Гурьев оценивал ситуацию, Янис неторопливо рассказывал о проведенном в гонениях путешествии. Он сказал, что не думал о таком скором решении вопроса. Ему повезло, потому что другие люди в таких случаях отсиживаются годами. Просто человека, который устроил неприятности, внезапно «схватила кондрашка».

– Нет человека – нет проблемы, – подвел итог Маркиз.

Ивану стало не по себе. Он, обыкновенно чувствуя себя защищенным в стенах собственного дома, почему-то испытал сомнения по поводу этой самой защищенности. Более того, ему стало как-то страшно за Маринку. Он вдруг понял, что с Янисом не очень просто состоять в любых отношениях – будь то родственные узы, бизнес или любовь. Янис словно прочитал его мысли:

– Ты знаешь, людям свойственно недооценивать врагов и переоценивать друзей. Будь я властелином мира, я сделал бы все наоборот. Тогда потери воспринимались бы легче, а приобретения – острее. Я погорел на чрезмерном доверии к людям. Тот человек, который сейчас лежит в реанимации, был моим большим другом. Нас слишком многое связывало. Но в какой-то момент он решил меня использовать, не устоял перед деньгами. А деньги – это такая ерунда, к которой я вообще никак не отношусь.

Иван внимательно слушал монолог. Он был полностью согласен с товарищем. Тот продолжил:

– Наверное, мне везет именно потому, что я наплевательски отношусь к деньгам. Купить отношения невозможно. А их-то я и ценю больше всего на свете.

Гурьев решил высказать свое мнение:

– Мы в этом похожи. Мне кажется, что нам с Глебом повезло именно потому, что и ему, и мне плевать на деньги. Их не так много нужно. Видишь, мы вместе почти со школьной скамьи, и ни разу не ругались. Хотя… – Иван вспомнил сегодняшний разговор, – повод был. И очень серьезный, – в душе все равно остался неприятный осадок от откровений Глеба.

Янис кивнул и продолжил свою мысль:

– Деньги действительно не стоят того, чтобы из-за них портить отношения. Я отдам последнее, если на чаше весов будет стоять благополучие близкого человека, любовь или дружба. Да чего уж там – отдавал, и неоднократно.

Маркиз встал и налил себе немного виски, открыв старый бабулин сервант.

Ивана это не смутило. Он почувствовал привычное расположение к Янису, ему вдруг захотелось дослушать его.

Янис заходил размеренным шагом по комнате, остановился у фотографии Анны Федоровны и взял ее в руки. Затем поставил на место и импульсивно, словно сдерживая слезы, сказал:

– Поэтому нам везет на людей. Такие женщины, как Анна Федоровна – редкого полета птицы. Это знаковые, нетипичные персонажи, которые рождаются раз в сто лет. – Янис еще раз подошел к портрету и с минуту помолчал, вглядываясь в лицо бабули.

Иван подумал, что Янис говорит о ней, как будто она жива. Он прибавил ему еще пару очков. В свое время у них с Глебом установилась традиция – оценивать людей по баллам. Высшим был двадцать один. Естественно, им обладали оба приятеля, Анна Федоровна и Дашка. Янис уже набрал девятнадцать.

Янис поднес бокал с виски к портрету и совершенно естественно произнес:

– Давай, Анна Федоровна, за тебя, – он осушил бокал до дна.

Иван почувствовал, как из глаз покатились слезы. Он стал чересчур сентиментальным.

– Янис, у тебя действительно всё в порядке? – поинтересовался он.

– Да, я думаю, почти всё. Мне нельзя еще несколько дней появляться дома. Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы с Мариной поедем на дачу?

Иван не верил своим ушам. Он не собирался расставаться с Маринкой ни на один день. В воображаемых картинках он уже просыпался каждое утро рядом с любимой и с щемящей нежностью рассматривал ее сонное лицо. Однако воспитание не позволяло прямо сказать об этом Янису, который заменил Маринке отца и вообще всех родственников мужского пола, которые только могут существовать на свете.

– А далеко? – только и оставалось спросить.

– Нет, не очень. Пятидесятый по Ярославке.

Иван затосковал. Он понимал, что не сможет разорваться и ездить по Ярославке каждый день, даже ради того, чтобы увидеть любимую.

Вдруг его осенило:

– Послушай, а может, ты поживешь эти дни на Патриарших? Места там достаточно. Тем более никто не догадается, что ты там. Маринка только сегодня устроила свой быт. Не надо ее дергать, – он почти умолял.

Янис немного подумал.

– Ты знаешь, Иван, в любом другом случае я отказался бы. Но тебе я доверяю, как самому себе. Согласен.

У Ивана свалился камень с души: Маринка не уедет.

Он поторопился заверить:

– Не волнуйся! Никто, даже Глеб, не узнает, что ты там. Я все понимаю.

– Слушай, – Янис испытующе посмотрел на Гурьева. – Если бы я сомневался хоть на секунду, я никогда не согласился бы.

Через десять минут Янис, забрав свой портфель, попрощался. Иван, исполненный чувства выполненного долга, спокойно пошел спать. Как ни странно, он рухнул в постель и через минуту уже грезил, как они с Маринкой гуляют в Парке культуры. Летом, в хорошую погоду.

Ивану не хотелось просыпаться. Во сне было так спокойно, Маринка полностью принадлежала ему, была родной, близкой и понятной. Не приходилось думать о том, как расставить все по своим местам, Глеб не доставал своими язвительными нравоучениями, Янис не давил интеллектом и не пугал связями, Аня вообще отсутствовала, а Дашка – она и так никуда не денется. Словом, идеальная жизнь. Было бы так всегда. Однако будильник сообщил, сначала ровным и тихим сигналом, а потом все громче и громче, что пора вставать. Иван знал, что если не выключить эту адскую штуку вовремя, через десять минут она будет издавать звуки, похожие на взрывы ручной гранаты. Иван нехотя открыл глаза и отключил будильник. Вторым привычным действием было включение мобильного телефона.

Лучше бы он этого не делал. Стоило только экрану загореться, как одно за другим посыпались сообщения. Их было, наверное, около десяти, все одинаковые. От Яниса. «Срочно набери меня».

Впрочем, Иван не успел. Янис позвонил сам.

– Надо встретиться, – сухо сказал он.

– Что-то случилось? – Гурьев встревожился.

– Случилось.

У Ивана пересохло в горле, он прочистил его и сглотнул слюну. Он не мог выговорить то, о чем сразу подумалось.

– С ней все в порядке? – почти шепотом произнес он не своим голосом.

– С ней – да. Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

Они договорились встретиться в кафе через полчаса.

Иван быстро собрался и уже через пятнадцать минут, нервно барабаня пальцами по столу, сидел за своим столиком. Алены не было, хотя Аня закончила смену ночью. Работала какая-то новая девица, с наглым изучающим взглядом и жвачкой во рту, обведенном темно-коричневым карандашом. От этого казалось, что обведенный рот живет своей отдельной жизнью, и губы двигаются независимо от желаний хозяйки.

– Закажете? – спросил рот.

– Пока нет, мне нужно кое-кого подождать, – ответил Иван.

«Держись к нему поближе», – шепнет мятущееся сознание, которому, как никогда, нужна точка опоры. Куда вложить деньги, чтобы не потерять в случае дефолта? Как договориться с братвой, чтобы не трогали бизнес? Как отыскать счета в зарубежных банках? Как утихомирить разгулявшуюся жену? Как пережить кризис среднего возраста? Как выиграть тендер на строительство? Как лучше всего отметить день рождения? На все эти вопросы у «Исаака» есть ответ, уверенный, однозначный и авторитетный. Но сам он – лишь добрый ангел, который вовремя оказался в нужном месте. Исполнителями ангельской воли становятся люди из высших эшелонов власти. В то время как робкий проситель, в которого превращается человек со свалившейся на его голову проблемой, с надеждой ждет положительного ответа от «авторитета», аферист наслаждается, ломая комедию и разговаривая с НИКЕМ. Мало того, этот НИКТО не обещает ничего определенного с первого раза, он обещает только подумать. А пока он думает, время безнадежно упущено, и кризис вот-вот подступит. Именно в момент наивысшего напряжения «Исаак» сообщает, что НИКТО согласился помочь. Только действовать нужно быстро. Конечно, «шишку» сначала нужно заверить в серьезности намерений.

38. Так не бывает

Янис, подтянутый и свежий, вошел в кафе и сразу увидел Ивана. Не подав ему руки, Янис уверенно сел напротив. Он сцепил пальцы, положив руки на стол, широко расставил ноги и стал смотреть глаза в глаза.

– Иван, у меня из портфеля пропала крупная сумма, – он не сводил испытующего взгляда с Гурьева.

Ивану, с одной стороны, стало легче, потому что наступила ясность, и она свидетельствовала о том, что с Мариной действительно все в порядке. С другой стороны, он понял, что у Яниса пропали деньги, и он подозревает, что именно Иван Гурьев, воспользовавшись доверием Яниса, стащил эти самые деньги из портфеля. Объяснять что-либо в данной ситуации было бессмысленно. Иван молчал. Ему стало любопытно, захотелось услышать прямо из уст Яниса обвинение в краже. Интересно, сможет он, зная Ивана, сказать ему в лицо подобные слова?

Ивану показалось, что с его нервной системы медленно и болезненно снимают защитное покрытие. Все окружающие предметы, включая салфетки на столах, барную стойку, картины и даже стены, начали сочиться агрессией. Ивану стало очень неуютно. Он ждал подробностей от Яниса.

Однако Янис молчал. Иван постепенно терял уверенность в своей непогрешимости. Он подумал, что в последнее время ему частенько что-то мерещится, может, он становится клептоманом и потихоньку подворовывает из портфелей все, что представляет мало-мальскую ценность?

Пора было произнести что-то в свое оправдание.

– Янис, – начал Гурьев. – Ты достаточно хорошо меня знаешь, и, надеюсь, уверен в том, что я не мог взять ничего из твоего портфеля. Более того, я даже не потрудился его открыть и посмотреть, что же там внутри. Я по-другому воспитан.

– Остынь, Гурьев. Мне все равно, кто взял деньги, – жестко сказал Янис. – Для меня важно, что к тебе чемодан поступил с деньгами, а от тебя – без. Я прав?

– Наверное, прав, – ответил Иван.

– Ты можешь думать, вычислять, можешь прикидывать, но это на самом деле не имеет значения. В другой момент своей жизни я мог бы обойтись без них, но сейчас… Это был как раз тот самый неприкосновенный запас, на который я рассчитывал, потому что дела у меня не очень. Ты и сам об этом знаешь. Я доверил деньги именно тебе, так как был уверен в твоем благородстве, – он замолк. – Честно говоря, я и сейчас уверен. Подумай, кто, при каких обстоятельствах и зачем мог взять деньги, имел доступ к твоей квартире. Мне же деньги нужны сейчас, немедленно и все сразу. А свои возьмешь у тех, кто их взял из моего портфеля в твоем доме.

Он выдержал паузу, чтобы до Ивана дошло.

– Я понятно выразился?

Иван оторопел. Он не ожидал такой откровенно-агрессивной реакции со стороны приятеля. Он понял, что совсем не знает Яниса. А ведь на самом деле Маркиз, милый, великодушный и красивый человек, достиг таких вершин потому, что может быть и таким жестким, требовательным и даже жестоким.

Иван все-таки обладал врожденным чувством собственного достоинства. Он оценил слова Яниса, которыми тот вывел Гурьева из-под подозрения в краже. Тем не менее Иван понимал, что отвечать придется ему. Точнее, у него не было выхода. Гурьев подумал, какой нужно быть сволочью, чтобы вот так нагло воспользоваться присутствием в доме, где тебе доверяют, залезть в чужой портфель, взять деньги и не думать о последствиях.

Пока Иван размышлял, официантка еще раз подошла к ним и поинтересовалась, когда они сделают заказ. Иван посмотрел на ее обведенный помадой рот и вспомнил Алену. Его словно прошило током.

Ну конечно. Как он раньше не догадался! Единственным человеком, который оставался в квартире без контроля, была именно Алена. Ее внезапное исчезновение, глаза, которые она в последнее время вообще не поднимала на Ивана, – все очень даже просто. Просто и ясно. Непонятный муж Арсен, который, кажется, даже нигде не работал… Ларчик открылся. Иван почувствовал себя отвратительно, ему захотелось помыться. Надо же, какая слаженная и четкая работа! И этот человек следил за его ребенком, целовался и миловался со всей семьей. Прощался с его бабулей. Господи, есть ли у таких людей хоть что-то святое?

– Я знаю, кто это сделал, – сказал Иван. – Вернее, думаю, что знаю. Других претендентов просто не вижу.

– Отлично, разберись с ними сам. Мне просто верни деньги. Двести. Двести тысяч грина.

У Ивана похолодело внутри. Такой суммы он никогда не видел живьем. Это были космические, бешеные деньги. Для того, чтобы отдать их, ему придется влезть в долги, продать машину, а, может быть, и квартиру. Но он все равно отдаст. Он не может так облажаться перед Янисом… И перед Маринкой. У Гурьева засосало под ложечкой.

– Дай мне неделю, – попросил Иван.

– Это слишком долго. У тебя есть три дня. Иначе мне придется занимать деньги, а я этого очень не люблю. – Янис встал, демонстрируя, что разговор окончен.

Глядя вслед уходящему обманутому вкладчику, Иван окликнул его:

– Подожди, Янис.

Тот остановился и, не сделав ни единой попытки приблизиться, оглянулся через плечо. Гурьев почувствовал себя назойливой мухой, от которой хотят поскорее отделаться.

– У меня к тебе просьба. Если можно, не говори Марине о том, что произошло. Деньги будут в четверг.

Янис ничего не сказал, только взмахнул рукой. Этот жест можно было трактовать по-разному: от неуверенного «посмотрим» до уверенного «да пошел ты…».

Иван предпочел первый вариант.

– Дайте счет! – выпалил он.

Официантка возмущенно обронила:

– За потерянное время? Вы же ничего не заказывали! – Она смотрела на него с явной обидой. Иван достал сотенную бумажку и припечатал ее к столу.

– Надеюсь, ваше время стоит не больше, – он с горькой иронией подумал, что его время стоит примерно двести тысяч долларов за пять минут.

Он вышел на улицу. В кармане затренькал телефон. Меньше всего он ожидал именно сейчас услышать Марину.

– Я скучаю по тебе. Ты мне не звонишь, вот я решила…

Иван подумал, что начинает сходить с ума. Она ведь сама просила не звонить. Впрочем, решил ничему не удивляться.

– Да, Мариночка моя. Я очень рад тебя слышать, – в душе немного потеплело.

– Ты приедешь? У меня есть две новости, и обе – хорошие!

«Неужели поперло?» – подумал Иван. Поистине, не везет в деньгах – везет в любви.

– Конечно, приеду. Только не сейчас. Мне нужно решить один вопрос. Потом я свободен. Заеду за тобой домой и пойдем куда-нибудь, посидим. Заходить не буду, просто позвоню снизу. Договорились?

Марина согласилась подождать до вечера. Иван направился в офис. Ему было необходимо посоветоваться с Глебом.

Конечно, обидеть высокопоставленного человека отказом нельзя, поэтому спасаемый из последних сил собирает деньги на взятку, а потом приносит еще те, которые нужно, собственно, спасать. Так как на другом конце телефона никто не живет, «Исаак» сам берется передавать конверты и портфели важному лицу, потому что понятно, что от постороннего человека тот ничего не примет. Что дальше? А все! Это как прыжок с нераскрывшимся парашютом. Финал понятен настолько, что его даже не нужно здесь приводить. Нет, возможно, пообщаться с «Исааком» еще придется – у него всегда есть в запасе пара версий, которые объясняют задержку с реализацией. Но в принципе денежки уже плакали.

39. Друг

– Ты мудак, – без всякой иронии сказал Глеб, выслушав Ивана. – Кто же берет в дом нянечек из ближайшего кафе? Теперь – ищи ветра в поле.

Меньше всего Глебу хотелось выступать в роли учителя, тем более что в последний раз они с Иваном и так чуть не поругались. Он подумал и смягчился:

– Ну что, надо думать, где взять денег! С этими ворюгами потом будем разбираться. Давай посмотрим, что есть у нас, – он открыл сейф. – Да, еще вчера мы думали, что богаты. Считай – сорок три тысячи у.е. Ну, дома у меня в загашнике еще двадцатка. Плакала моя свадьба с Лорой. Ладно, это будет хороший повод отложить на полгода-год. – Глеб из последних сил пытался подбодрить неудачника. – А ты что молчишь? Из двухсот у тебя только шестьдесят три. Где брать остальные?

– Нам никто не должен?

– Нет, мы же берем только авансы. Остаток – по факту выполненных работ. Если только этот фрайер из мэрии нас прокредитует. Не уверен, но позвоню. Скажу, что возьмем меньше денег, если даст сейчас.

Глеб уже звонил ему.

– Ну вот, он дает еще тридцать. Сука, скосил аж вполовину. Какие все ушлые!

Глеб был готов танцевать вприсядку, настолько безнадежно подавленным выглядел Иван. Ну, смотри, у нас уже девяносто три тысячи. Почти половина.

– У меня дома есть тысяч десять.

– Отлично! Перевалили за сотку.

Глеб, казалось, был полон энтузиазма. Ему как будто нравилась игра «выйдет – не выйдет». Да… Знали бы мы, что такая ситуация возникнет, гуляли бы вполсилы. Глядишь, непропитые деньги как раз помогли бы. Конечно, мы заработаем, но когда – вопрос.

Он все еще пытался утешить друга.

– Ладно, не горюй, у нас еще два дня. К вечеру нужно забрать то, что есть, и отдать Янису. Только не носи их домой. Теперь у тебя хата засвечена.

Иван скорбно кивнул.

– Послушай, – вдруг осенило Глеба. – Извини за дурацкий вопрос: а Анна Федоровна не оставила никакого завещания?

– Даже если бы и оставила, я бы не рассчитывал, что у нее могли быть хоть какие-то вменяемые деньги. Тем более она наверняка оставила бы их не мне, а Дашке.

Друзья без особой надежды принялись обзванивать знакомых с просьбой занять хоть сколько-нибудь денег. Половина из них оказалась в финансовом кризисе, еще четверть – только что дали взаймы, и с удовольствием бы, но… Оставшаяся часть собутыльников, как по команде, недавно купила квартиры, машины и много других нужных вещей. Разговор начинался буйным приветствием в надежде на скорую пьянку, а заканчивался вопросом: «Где ты был вчера?» Правда, пара потенциальных клиентов согласилась заплатить вперед архитекторам на условиях снижения оплаты на тридцать процентов. Итого к вечеру, после объезда всех «пунктов кредитования», у Гурьева сложилась сумма в сто восемьдесят тысяч долларов долговых денег. Где он сможет найти еще двадцать, он не имел понятия. Казалось, все варианты отработаны.

Он подъехал к дому на Патриарших.

– Марин, Янис у тебя? – уныло спросил Иван.

– Да, он смотрит телевизор, – шепотом ответила Маринка.

– Мне нужно увидеть его на пару минут. Предупреди, что я зайду.

Марина пропала на некоторое время. Вернувшись, сказала:

– Он попросил через меня передать, – судя по голосу, она была удивлена. – Я сейчас спущусь.

Она появилась возле Ваниной машины, как маленькая зеленоглазая фея. Волосы, собранные в высокий хвост, открывали маленькие изящные ушки, в которых даже не было видно дырочек для серег. Ваня на секунду залюбовался Маринкой, хотя это было совсем некстати.

– Вот, возьми. Скажи, что я постараюсь выполнить обещание. Я подожду тебя здесь.

Маринка улетела, впрочем, как все феи. Она вышла из дома минут через двадцать. Лицо ее было холодным и сосредоточенным. На фею она уже не была похожа. Скорее на женщину, которая пережила тяжелое потрясение и не может оправиться от него уже много лет. Холодный туманный взгляд и молчание закрыли двери в ранимую душу зеленоглазой волшебницы. Она снова смотрела сквозь Ивана.

Он открыл дверцу машины:

– Садись, Марин. Куда поедем?

– Никуда… – тихим протяжным голосом пропела она.

– Мне тоже никуда не хочется. Давай просто покатаемся по городу.

Он плавно тронулся с места. Они проехали пруды, крючковатые переулки, выехали на кольцо и направились к Воробьевым горам. Все это время в машине царило молчание. Его нарушил Иван.

– Ты хотела меня порадовать. Какие у тебя хорошие новости?

– Мне они больше не кажутся хорошими.

– Почему? Я думал, только у меня сегодня такой проклятый день.

– У меня всегда проклятый, – вдруг сказала Марина.

Иван удивленно взглянул на ее лицо и резко прижался к тротуару, остановив машину. Иван обхватил руками ее лицо.

– Никогда так не говори. У тебя могло быть все плохо, пока не появился я. Ты понимаешь? Я сделаю для тебя все, абсолютно все, о чем только можно мечтать. Я никогда не обещаю просто так.

– Да, я слышу, – равнодушно произнесла Марина. Она как будто находилась в другом мире. Иван даже сомневался, слышит ли она, что он говорит.

– Вернись ко мне, вернись. Маринка, я здесь, я люблю тебя, ты – моя родная девочка, – он гладил ее по голове до тех пор, пока не почувствовал, что она всхлипывает, роняя горячие слезы на его рубашку.

– Я продала машину, у меня есть двадцать тысяч. Вот, – она протянула Ивану две перетянутых резинками пачки долларов. – Больше у меня нет. Можно продать еще какие-то украшения, только кому они сейчас нужны?

– Мариночка, как ты могла подумать, что я возьму у тебя деньги? Я сам справлюсь, я же мужик. И потом, я тоже могу продать машину! Ты подсказала мне неплохую идею. Подумаешь, машина – заработаем, купим.

– Нет, Ваня, ты не понимаешь. Возьми эти деньги. И отдай, как будто это твои. Я все равно не собиралась покупать новую машину в ближайший год. – Марина помолчала. – Я вообще хочу уехать куда-нибудь подальше. Не хочу видеть людей, не хочу разговаривать, не хочу плакать, смеяться. Ничего не хочу. Хочу быть самой собой. Я устала.

Этот поток откровений немного озадачил Ивана. Но главной в нем была мысль о том, что Маринка может оставить Гурьева на долгий год или даже больше. Как она может говорить ему такие страшные слова?

– Марин, а как же я? Как я буду без тебя жить, если ты уедешь?

Она легонько дотронулась до его щеки:

– Будешь… – тихо произнесла она, прерывисто вздыхая. – Будешь. Как все. Живут и не думают, кто они, зачем, почему… – Она задумалась, уставившись в одну точку, одновременно доверчиво прижимаясь к Ивану. Иван боялся даже глубоко вздохнуть, только бы не спугнуть минуту тихого доверия и открытости. Он чуть сильнее сжал объятия. Марина вздрогнула:

– Знаешь, Ваня, – сказала она уже совсем другим голосом, который Иван очень не любил. Он знал, что когда Маринка так говорит, ее глаза становятся чужими и колючими, в них появляется какая-то злость, тело становится жестким и недоверчивым. – Если ты не возьмешь у меня эти деньги, то я точно уеду. А так – подумаю.

Гурьев присвистнул.

– Ну ты даешь! Это – вполне себе угроза, без тебя я жить не готов. Надо же, какая у меня любимая женщина. Другие, наоборот, у мужиков карманы выворачивают, а моя – последнюю рубаху с себя снимает. – Он обеими руками отстранил Маринку от себя и притворно пристально стал разглядывать ее, пробовать на ощупь, щекотать… Она оставалась отрешенной, как будто все происходило не с ней. Иван продолжал тормошить ее.

– Эй, ну где ты? Вернись ко мне! Я здесь! Меня зовут Ваня, я тебя люблю и хочу быть с тобой на всю жизнь!

– На всю жизнь… – эхом повторила Маринка. – Тогда возьми, – она снова вернулась в материальный мир.

– Знаешь что! – Гурьева осенило. – Я возьму! Но только обещай мне, что ты возьмешь мою машину. Как будто в долг. До тех пор, пока я не отдам тебе деньги. Обещай! – Иван был доволен своей сообразительностью. Ему по-любому придется затянуть потуже поясок. А уж без машины он как-нибудь обойдется. Купит новую, когда сможет.

Он понимал, что если рубанет сплеча, что отдает машину насовсем, Маринка ни за что на свете не возьмет. А так – на время, вроде бы нормально, не нарушая никаких условных границ. На всякий случай он пригрозил:

– Вот, моя дорогая, стоит только тебе сказать одно слово против, я выйду из машины и убегу. Пускай вызывают эвакуатор, пускай ее всю разворуют, пускай она достанется мародерам, но я в нее больше не сяду, пока ты не пообещаешь, что будешь ездить на ней. А я – я, так и быть, великодушно приму твои деньги.

– Ваня, – Маринка, кажется, сдалась, – как же я буду ездить на ней без документов? Каждый гаишник – мой. Меня и так останавливают на каждом перекрестке…

– Все, все, я все понял. Беги за паспортом! Быстро! – прикрикнул он.

Маринка послушно вышла из машины. Через несколько минут они уже сидели у ночного нотариуса, который оформил на Марину доверенность с самыми широкими полномочиями.

Когда они вышли, Иван сказал:

– Ну, теперь покатай ты меня. Я вроде как тебе ее в залог оставил, и ты стала законной обладательницей моей, в общем-то неплохой машины. – Иван обходил своего коня вокруг.

Гурьев любил «BMW». Он готов был отказать себе в чем угодно, только не в обожаемой марке автомобиля. Его машиной могла быть только «BMW», а женщиной – только Маринка.

Марина была более чем сдержанной в эмоциях. Иван всегда удивлялся тому, насколько непредсказуема ее реакция. Любая другая на ее месте обрадовалась бы, продемонстрировала расположение, а Маринка – напротив. Вновь замкнулась, посуровела и ушла в себя. Тем не менее, за руль села. Иван объяснил ее настроение попыткой сосредоточиться перед новым опытом вождения. Маринка покатала Ивана по прохладным вечерним улицам, они забежали попить чаю на террасу незнакомого ресторанчика, Иван всячески пытался расшевелить любимую, но та словно заснула.

В конце концов Марина остановила автомобиль возле подъезда Ивана и заглушила двигатель. Никто не решался заговорить.

Вдруг по крыше забарабанили капли. Дождь начался внезапно и сразу ливанул как из ведра. Иван прекратил попытки разбудить Маринину душу. Гурьев знал, что она спряталась куда-то очень глубоко. Он осторожно положил руку ей на грудь:

– Я хочу найти твою душу, – сказал он шепотом. – Я хочу носить ее с собой, чтобы она не убегала от меня никогда.

Маринка издала какой-то жутковатый смешок. Ивану стало не по себе, но руку он не убрал. Тогда Маринка схватила его руку и, управляя ею, начала с остервенением гладить себя. Иван испытал острейшее желание, ему хотелось обладать загадочной принцессой прямо сейчас – в машине, на улице, под дождем, в кустах, в подъезде – где угодно.

– Трогай меня, – хриплым голосом приказала Марина.

Иван не посмел сопротивляться, он начал ласкать ее. Маринка сначала постанывала, держа его за руку и указывая направление движения, затем она начала выгибаться, точно пантера, в конце концов она издала протяжный стон и, упав на руль, отстраненно приказала:

– Уходи. Теперь уходи.

Иван не хотел уходить, по крайней мере не так. Внутри начала закипать злость.

– Да что с тобой? Ты что, не понимаешь: я для тебя готов расшибиться в лепешку, а ты ведешь себя как ребенок, ей-богу. Что я должен еще сделать, чтобы ты была ко мне благосклонна?

Маринка оторвала голову от руля и равнодушно скользнула по Ивану взглядом. Потом, не говоря ни слова, открыла дверь и вышла прямо под дождь в темноту. Ивана как по голове ударили. Он не мог прийти в себя несколько минут. Потом пересел за руль и пустился догонять Марину. Увы, она успела исчезнуть – как самая настоящая фея. Впрочем, она просто могла по-человечески поймать такси и спокойно уехать в нем домой. Ваня направился к Патриаршим. Пока он ехал, ярость уступила место сомнениям, неудовлетворенное желание сменилось грустью, а вскоре душу стало подгрызать раскаяние. Он решил, что был груб с Маринкой, которая сегодня просто спасла его репутацию, честь и достоинство.

Иван оставил машину во дворе, ключи и документы занес консьержке.

– Вы к кому? – спросонья поинтересовалась заплывшая жаба.

– Як себе. Точнее, передайте это моей… – он замялся, – квартирантке.

– Ой, извините, я вас не узнала сразу, – жаба неэстетично зевнула, показав крепкие желтоватые зубы. – Вашим жильцам все передам, как только они появятся в поле зрения.

Ивану стало еще более тоскливо. Во-первых, от того, что интеллигентная женщина довела себя до свинского состояния, во-вторых, от того, что Маринку и Яниса объединили в одно целое, причем в его, Ивана, квартире. Он не стал углубляться в подробности.

– Спокойной ночи.

– Не волнуйтесь, все будет путем.

Ему захотелось расцеловать эту бабу-консьержку. «Все путем!» – подумал Гурьев и повернулся к выходу, который только что был входом. И вдруг сообразил:

– Простите, ради бога. Передайте это только девушке – Марине, – он сделал акцент на девушке. – Лично в руки.

– Ну ладно, как скажете.

Ее лицо показалось Ивану удивленным, но так не хотелось думать об этом. У Гурьева в голове образовалась такая каша, что, казалось, он сходит с ума. Виной этому сумасшествию была любовь – неземная, всепоглощающая и всепрощающая.

Иван вышел из подъезда, постоял минуту под дождем и без предупреждения направился к Глебу.

По большому счету, у аферистов есть немало приятных качеств: они всегда позитивны, потому что ни за что не отвечают, у них острый ум, они всегда вовремя молчат и говорят, они гибки и проникновенны, многие из них начитанны и, что несомненно, эти ребята – отличные, высококлассные психологи.

Они никогда не рискнут обработать человека, в котором есть железобетонный опорный стержень. Еще одна «дырка» для сбора информации и сближения с предполагаемым объектом разработки – близкая объекту женщина. Не забудьте, что наш «Исаак» – чертовски обаятельный тип. Как заинтересовать любую женщину – он проходил в подготовительной группе детского сада. Как ни прискорбно, девяносто девять процентов дам, не получая достаточного внимания со стороны мужей, вскоре после знакомства с «Исааком» считают, что тот всегда вовремя выносит мусор, не храпит, по телику смотрит только некриминальные мелодрамы и вообще – очень хорошо относится к чужим детям.

40. Конфликт

– Ты что, старик, совсем крышу продырявил? Неужели такой сильный дождь? – начал Глеб. Он представлял собой довольно комичное зрелище. Несмотря на август месяц, Глеб нарядился в трусы с изображением веселых маленьких дедов-морозов. Морозы съехали под круглый животик и морщили свои задорные мордочки, постепенно разглаживаясь к коленям. Халат, который Глеб не успел надеть в оба рукава, болтался на правом плече без присмотра, пояс волочился за спиной почти до столовой. Глеб тоже был большим мальчиком. Только то, что у Ивана пошло в стать, у Глеба трансформировалось в живот и грудь. Кроме того, отсутствие обычных очков с толстыми линзами делало Глеба вовсе беззащитным, как ребенка.

– Мне нужно с тобой поговорить, – почти шепотом сказал Иван.

– Не шепчи ты мне… – напевая мотив, ответил Глеб. – Я один. Лора, в отличие от всех твоих непристойных знакомых, возвращается домой в одиннадцать. Ее ждут папа и мама. Лев Исаакович и Мина Семеновна.

– Они проверяют, удалось ли ей устоять против соблазнов сексуального гиганта? – Гурьев, оказывается, пока был в состоянии шутить.

– Отлично, я уже подумал что-то случилось, – сказал Глеб. – Если ты сохранил высокий слог, значит, не все потеряно.

Он договаривал уже в тот момент, когда Иван наливал себе водки. У Глеба не было других напитков. Иван опрокинул полстакана залпом.

– Ну вот, теперь вообще можешь не сомневаться во мне, – сказал он.

– Рассказывай.

– Нечего. Остаток денег мне дала Маринка.

Глеб удивленно вскинул брови.

– Продала машину.

Глеб повторил гримасу.

– Я отдал ей свою.

Глеб обхватил руками голову.

– Ну ты идиот. Ну ты и мудак. Придурок. Я тебя просил, ты же мой лучший друг! Отвали от нее! Оставь ее в покое! Она не сделает тебя счастливым.

– Ты охренел, братан? Она уже сделала меня счастливым.

– Тогда какого черта ты приперся ко мне? Отдыхал бы сейчас со своим счастьем в теплой кроватке, почему ты здесь, мокрый, пьяный и вовсе не спокойный? – заорал Глеб.

– Тебе не понять, – горько сказал Гурьев и встал.

Глеб вдруг набросился на него:

– Это ты ничего не понимаешь, отвали от нее, она ненормальная, разве неясно?!

У Ивана потемнело в глазах. Он схватил Глеба за горло и изо всех сил начал душить его. Как ни странно, какая-то часть сознания недоумевала и как бы со стороны пыталась повлиять на ситуацию. Иван внял ей только тогда, когда его друг начал задыхаться и выпучил глаза. Вдруг опомнившись, Гурьев брезгливо отпустил шею приятеля. Посмотрев с недоумением на свои руки, он резко развернулся и бросил:

– Адью!

Глеб, держась за горло, покрутил пальцем у виска. Через мгновение, передумав молчать, крикнул срывающимся голосом:

– Теперь я понял, ты такой же. Такой же, как эта психопатка!

Иван никак не прореагировал. Он пошел домой. Пешком.

По дороге его охватило чувство непреодолимой тоски. Была бы жива бабуля, он бы смог поделиться с ней, она бы посоветовала как быть или хотя бы молча выслушала его.

Войдя в квартиру, Иван удивился, увидев Аню сидящей за столом и занятую рассматриванием фотографий.

– Ты почему не спишь? – спросил он.

– Соскучилась, хотела с тобой немного поболтать. Ты знаешь, мне иногда так не хватает Анны Федоровны. А Дашка вспоминает ее каждый час, как будто она просто уехала куда-то и скоро вернется.

Иван удивился. Надо же, он сам только что вспоминал ее. Он тихо сказал:

– Я тоже скучаю, – ему вдруг захотелось, чтобы Аня прижалась к нему крепко-крепко. Даже показалось, что она сделала ответное движение навстречу. Они как-то оба вдруг смутились, и Иван быстро и скомканно чмокнул ее в щеку. Опустив глаза, Аня пожелала ему спокойной ночи.

– Спокойной, – ответил Иван и ушел к себе.

Он долго не мог заснуть, его терзали разные мысли. Вдруг приходила в голову нелепая драка с Глебом, потом слова, которые тот сказал о Марине, затем странное чувство, которое он только что испытал с Аней… Внезапно он ощутил, как теплая рука легко опустилась ему на голову и стала очень нежно, осторожно и любовно гладить его по голове. Он испытал острый приступ нежности, из глаз полились сами собой горячие тихие слезы. Иван схватил руку и задержал ее на своем лбу.

– Не плачь, мой хороший, не надо плакать, я с тобой. Я всегда буду с тобой. – Это был голос бабули. Он убаюкивал и усыплял. Иван провалился в бездну. Последние слова, которые ему послышались как будто издалека, показались ему предсказанием, хотя ничего сверхъестественного сказано не было: «Все будет хорошо, все будет хорошо…» Иван очень хотел ответить, попросить бабулю, чтобы она не волновалась, но провалился в черную яму глубокого сна без сновидений.

Утром Иван с ужасом вспомнил вчерашний вечер. Он судорожно разыскал пиджак, в карман которого положил Маринины деньги. Слава богу, они были на месте. Сегодня он рассчитается с Янисом, и жизнь наладится. Не может же эта полоса неприятностей длиться вечно? Его терзала смутная мысль, затаившаяся в воспоминаниях о вчерашнем вечере. Он почти физически ощущал, как теплая рука гладит его по голове, и пытался понять, была это рука бабули или материегоребенка.

Нащупав тонкие струны всегда недовольной чем-то женской души, аферист может узнать про мужа этой женщины все. Даже то, чего ему совсем не хотелось узнавать. Например, какое отношение к информации о деньгах имеет рассказ о постоянных домогательствах супруга к секретарше Веронике? Однако статус обязывает, нужно слушать. Потому что только солидарность в осуждении неверного супруга даст мошеннику возможность подняться на ступень выше. Но как бы ни просила об утешении (даже в легкой форме) женщина объекта, «Исаак» никогда не ляжет с ней в постель и даже на диван. Она – инструмент, а с инструментами сексом не занимаются. Разве что после проведенной операции – когда уже терять нечего, точнее, нечего брать.

41. Расчет

Янис равнодушно, не пересчитывая, взял Маринину двадцатку и сказал, что не сомневался в порядочности Ивана.

Они сидели в ресторане на набережной и ели пиццу.

– Ты знаешь, Иван, я так рад, что у Маринки наконец появился мужик – такой, как ты: надежный, порядочный и сильный. Ей всегда не везло с ними. – Янис задумчиво уставился в одну точку, видимо, вспоминая ее мужчин.

Ивану было интересно, отчего Янис так долго молчит? Неужели у Марины было столько отвратительных ухажеров, что на воспоминание о них ушло столько времени? Янис опомнился и продолжил: – Да, вот так. Я чувствую, что Маринка относится к тебе очень и очень серьезно. Она мне говорила, что, кажется, любит тебя.

Иван чуть не подпрыгнул:

– Да ты что?! Почему она мне не сказала об этом?

– Ты плохо знаешь Марину. Она очень закрытая, и потом, столько натерпелась, что не доверяет уже никому.

– А тебе? Тебе же она доверяет?

– Конечно, пожалуй, только мне и доверяет. Ты даже не представляешь себе, где она была бы, если не я.

Иван не стал уточнять.

– Согласен, Янис. Сейчас такое время, что доверять нельзя никому.

– Вот и я об этом. Не далее как вчера я был неприятно удивлен ночным звонком твоего лучшего друга.

– Глеба?

– Именно, Глеба. Он нес такое, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли.

Ивану стало интересно. Неужели бедняга Глеб испугался, что Иван будет приходить душить его каждый вечер?

– И что же он нес? – пытаясь казаться равнодушным, спросил Иван.

– Не хочу говорить в подробностях, но поливал тебя грязью будь здоров.

– Не может быть! – Гурьев все-таки не ожидал такого от друга.

– Хочешь честно? – спросил Янис.

– Говори.

– Мне кажется, что Глеб в глубине души влюблен в Маринку и страшно завидует тебе. Отсюда и злость, и ирония, и негатив ко всем на свете. Представляешь, как он мучается, когда слушает твои разговоры, видит тебя с ней… Да и вообще, ты во многом лучше, умнее и успешнее него. Вот он и бесится.

«А ведь Янис прав, – осенило Ивана, – со стороны виднее. Недаром Глеб так часто пытается вмешаться в их отношения, как он сам раньше не догадался? Тем более что, как выяснилось, Глебу вообще нравятся женщины Ивана – Аня, например. А может быть, он сказал про Аню для отвода глаз?»

Словом, все походило на правду. Однако Ваня был не готов так сразу признать предательство друга. По крайней мере, открыто согласиться с Янисом. Поэтому он промолчал.

– Я мог бы и не говорить тебе об этом, но я никогда не доверял ему и не хочу, чтобы ты ошибся. Ведь у вас общий бизнес. Теперь сам подумай, сколько раз ты оставлял его без присмотра? Он ведь мог и не до конца признаваться тебе в том, сколько денег получал от клиентов. – Янис многозначительно посмотрел на Ивана.

Ивана прямо прошиб пот. Такого поворота он не ожидал. Черт, и здесь Янис прав. Действительно, Гурьев безоговорочно доверял Глебу, а тот как будто нарочно всегда пытался прикрыть его и взять огонь на себя – работал, как волк, сам общался с клиентами. Отпускал Ивана по первому требованию…

Янис вновь продолжил:

– Если ты хочешь доказательств, я легко могу позвонить кому-нибудь из парней, которых отправлял к вам, – он выждал реакции Ивана.

– Подожди, не звони. Я сам сейчас позвоню Глебу, – он не мог до такой степени демонстрировать Янису свое недоверие лучшему другу. Может быть, даже бывшему…

– Не смеши людей, старик! Деньги – это такая сладкая мечта, ради которой только единицы неспособны на подлость. А для мужика с такими данными, как твой друг, это средство достижения любой цели. Ты не понимаешь, толстый кошелек – символ красоты, вечной молодости и полового гигантизма. Даже если ничего этого нет и в помине, телки все равно скажут, что ты – совершенство, пока ты будешь покупать им побрякушки. Ты, конечно, имеешь право позвонить ему, но он может испугаться и пуститься во все тяжкие. Сволочи очень не любят, когда их уличают. Удивительно, как Глеб до сих пор не наделал тебе гадостей! Думаю, он себя проявит.

– Хорошо, – решился Иван, – давай, звони своему пацану. Кто там приходил к нам?

Янис с уверенной улыбкой разоблачителя нашел в записной книжке номер телефона и нажал на зеленую клавишу.

– Привет, дружище!.. Да нормально, спасибо, все отлично! Ты как?.. Маленький вопрос. Помнишь, я отправлял тебя к ребятам – архитекторам по земле на Киевском?.. Хочу тоже обратиться к ним. Но неудобно, они мне предложат бесплатно сделать проект. Чтобы я не попал впросак, скажи, сколько ты заплатил за свой заказ. А… понял, понял… Двадцать восемь тысяч. Нормально… Нет, нормальная цена – средняя по сегодняшним меркам… Ну, спасибо. Обнимаю… До встречи.

Иван припомнил, что как раз за киевский проект Глеб отдал ему всего пять тысяч. Вот это да. Какая сволочь.

Он буквально кипел от негодования. Жалко, что он не придушил его вчера.

– Вот такие пироги, – с сожалением резюмировал Янис.

– Я в шоке. Я готов его убить. – Ивана буквально пронзила омерзительная догадка. Он хотел и не мог ей поверить. Глеб надувал его все время, пока они были вместе!

– Не пачкай руки. В таких случаях нужно действовать по-умному. Я могу тебе помочь с ним разобраться, он мне самому уже надоел своими вечными претензиями. Пока делай вид, что все в порядке. Я должен съездить на пару дней в Питер – мне нужно по делам, заодно я подумаю, что делать с твоим партнером, чтобы не пропали деньги, которые он тебе должен.

Янис встал, давая понять, что разговор окончен.

– Кстати, – сказал он, – Глеб ведь тоже знал о моем портфеле… Ну ладно, пока. Позвони Маринке. Она ждет не дождется. Я еду сегодня, а она приедет ко мне завтра на пару деньков. Так что у вас вся ночь впереди, – он протянул руку. Иван машинально попрощался.

Ему понадобилось еще полчаса, чтобы справиться с потоком новой информации. Он рассвирепел не на шутку. Одна только мысль согревала его: сегодня он будет спать со своей любимой.

Марина действительно очень обрадовалась, услышав голос Ивана.

– Приезжай скорее. Маркиз уехал.

Иван понесся к ней на крыльях любви. Это был лучший день и лучшая ночь в его жизни. Они разговаривали и любили друг друга. Маринка просила Ивана никогда не бросать ее, порывисто обнимала, плакала, молчала. Ивану казалось, что впервые за время их знакомства она была настоящей. Он забыл о проблемах, долгах, неверном друге Глебе, Янисе… Иван будто оказался на необитаемом острове, где единственными живыми существами были он и Марина.

Утро было добрым. Ласковое солнышко дружелюбно заглянуло между портьер и осветило безмятежное, почти детское лицо Марины.

«Я люблю тебя больше жизни, больше всех на свете», – неотвязно повторял про себя Иван, боясь пошевелиться и спугнуть чудесное мгновение. Он неподвижно лежал, приподнявшись на локте, и почти с материнской нежностью разглядывал любимую. Иван почти не дышал. Он сам не заметил, как прошептал:

– Я не хочу, чтобы ты уезжала к Янису, моя девочка, моя любимая, моя единственная. – Иван был уверен, что Марина не слышит его шепота. Вдруг ресницы Маринки дрогнули, но она не открыла глаз.

– Уходи! – приказала она своим вторым, чужим голосом.

Гурьев уже знал, что сопротивляться бесполезно. Он приблизился к ее лицу с намерением поцеловать на прощание. Она резко отодвинулась в сторону и закричала:

– Уходи! Убирайся отсюда вон! Ты – такой же, как все! Вон отсюда!

Иван растерялся. Он не знал, что предпринять. Он схватил Марину в охапку и начал покачивать ее, словно убаюкивая. Она неистово вырывалась, колотила Ивана по спине, по рукам, проявив невероятную силу. Однако Ивану удалось сдержать натиск, и он продолжал совершать монотонные движения взад-вперед. Маринка, устав бороться, вдруг как-то обмякла, поддалась его движениям и в такт им начала тоскливо подвывать.

– Не надо, моя любимая, не надо, все позади. Теперь у тебя есть я, я убью любого, кто только подумает сделать тебе плохо.

Маринка, которая вроде бы успокоилась, с неожиданной силой вырвалась из объятий и заперлась в ванной.

– Уходи, – уже твердо и спокойно сказала она.

Иван понял, что выбора нет. Он тихо оделся и, жалея, что не успел зайти в туалет, вышел из собственной квартиры.

Телефон почти разрядился. Домой идти не хотелось, звонок другу теперь стал только знакомой шуткой из телепередачи. Иван отправился в свое любимое кафе. У него почему-то болело внутри. Он даже не мог понять, что именно – легкие, сердце или… душа. Наверное, она, проклятая, так ноет, когда любимый человек уезжает в другой город, даже не попрощавшись перед этим. Ивану казалось, что Маринка собралась в Питер навсегда.

На самом деле он был недалек от истины.

Иван сидел в кафешке уже целый час, нетронутая еда была отодвинута в сторону. Иван крутил в руках телефон – его подмывало позвонить Глебу. Он цеплялся за малейшую возможность реабилитировать друга. «В конце концов, я общался с ним долгие годы, имею полное право позвонить и убедиться в том, что Глеб – дрянной, завистливый и подлый человек», – на этом Иван набрал номер Глеба.

К телефону долго не подходили.

«Небось поджилки трясутся, – горько подумал про себя Иван. – Ну, давай, чего ты, подходи!» На самом деле задержка была вызвана тем, что Глеб оттачивал фразу, которую он скажет Гурьеву, чтобы тот забыл к нему дорогу навсегда. Он немного нервничал, поэтому не придумал ничего лучше банального словосочетания из трех слов, главным из которых было слово из трех букв.

Иван опешил, когда, без предварительного приветствия и каких бы то ни было вступлений, голос Глеба громко и матерно послал его, Гурьева Ивана, коллегу и лучшего друга, на три буквы.

«Да, видимо, Янис прав», – подумал Иван, но облегчения это не принесло. Ему вдруг показалось, что жизнь подошла к какому-то важному, не исключено, что финальному, рубежу, когда его просто проверяют на вшивость. Если он эту проверку пройдет, то все встанет на свои места, а если нет, – даже страшно подумать, что будет… И все это началось с уходом бабули. Где же ты, милая моя, как же мне без тебя хреново… У меня столько неприятностей! Да что там – одни неприятности…

Как раз вчера произошел забавный случай, который только подтвердил теорию аферизма. Водитель моих знакомых два года честно зарабатывал себе репутацию хорошего парня. В конце концов был допущен к транспортировке денежных средств из офиса домой. Когда перевозимая сумма его устроила, он просто не доехал с ней до дома, скрывшись в неизвестном направлении. Знакомые начали сбор информации, жаль, что «после драки». Оказалось, что у водителя довольно забавное увлечение: он играет в азартные игры, никакой семьи и ребенка не имеет, а место жительства, указанное в паспорте, давно занято магазином электроники. В случаях, о которых мы говорим, не работает поговорка «лучше поздно, чем никогда». Поэтому, друзья мои, потрудитесь навести справки о человеке до того, как собираетесь доверить ему что-либо ценное. И помните: бывших аферистов не бывает.

42. Нападение

Иван даже не предполагал, чем закончится этот проклятый день. Около восьми часов вечера, когда, нашатавшись по городу, Иван выходил из метро, раздался звонок. Сдавленным голосом, очевидно, скрывая от кого-то звонок, Аня просипела:

– Ваня, на нас напали! Мы в парке возле дома!

Звонок оборвался. Или нападающие увидели, что Аня звонила, или она сама отключила телефон, а может быть, ее избивают, и она улучила момент в перерыве между ударами… А Дашка… Бедная девочка. Какая же он, Гурьев, свинья, все из-за него. Если бы только он сам пошел в парк гулять с ребенком, если бы только он не пробездельничал весь день, как праздное животное… Господи, помоги мне! Гурьев огромными скачками несся по направлению к парку, в котором всегда было довольно безопасно, не случалось ни одной даже подростковой драки, где спокойно по ночам гуляли девочки с собачками и мальчики в очках на прыщавых лицах. Как же это могло получиться, что именно его, Гурьева, семья подверглась бандитскому нападению в самом тихом и спокойном уголке Москвы? Под такой аккомпанемент мыслей Иван уже домчался до места происшествия. Он ожидал увидеть безобразную картину неравной схватки, но встретил только Аню, которая прижимала к груди Дашку так крепко, что Иван с трудом оторвал от нее плачущего ребенка.

Он тряс и тормошил Дашку, поворачивая ее разными сторонами к себе, чтобы убедиться, что она жива и здорова. Поняв, что все нормально, он принялся разглядывать и расспрашивать Аню. Говорила она с трудом, но полученные сведения более-менее успокоили Гурьева:

– Не волнуйся, с нами, похоже, ничего серьезного. Как-то все было странно, они вроде бы пытались меня ударить, но не сильно, как будто напугать хотели. Дашку вообще не трогали… И еще… – Аня сосредоточилась. – Мне показалось, что один из них вообще не принимал участия в драке. Просто стоял в стороне и разговаривал по телефону. Потом они бросились бежать, и этот уронил телефон. Я подобрала: вот, – Аня протянула недорогой аппарат Ивану.

Гурьев, прижимая ребенка к груди, стал просматривать последние набранные номера. Каково же было его удивление, когда он увидел во главе списка имя «Маркиз»…

Не сомневаясь, что делает правильно, Гурьев нажал на повтор.

Ивану удалось взять себя в руки, только когда он услышал спокойный и уверенный голос Яниса:

– Привет, привет, дорогой! Что с голосом? – Янис сразу уловил тревожные и даже панические нотки в голосе Ивана.

– На мою семью кто-то напал, и последний звонок с телефона нападавшего был сделан именно тебе, – у Ивана сорвался голос, и он прочистил горло. Сказались волнение за близких и переживания последних дней. Ивану вдруг показалось, что он может вот-вот умереть. Внезапно, сразу, – просто перестанет дышать, и все – проблемы решены, ему больше не будет плохо, ему не нужно будет сдерживать бесконечный поток неприятностей, думать о мучительной любви, тосковать по бабуле, вообще принимать решения. Как все сразу станет просто…

Голос Яниса прервал приступ малодушия.

– Я понял… Я тебя предупреждал. Мне действительно кто-то звонил полчаса назад, но я не подошел к телефону, потому что номер не определился. Тем не менее теперь мне все понятно. Скорее всего, я знаю, кто это сделал и зачем. Коварная сволочь! – Иван почти видел, как в гневе у Яниса ходят желваки. – Так, я вылетаю из Питера ближайшим рейсом. Ты звони моему человеку, которого я тебе давал для пробивки клиентов. Он все решит. Не беспокойся, мы накажем эту скотину. Вернее, не звони, я сам позвоню, так будет лучше. Ничего не предпринимай! Жди, часа через три-четыре буду у тебя. Дашка нормально?

– Да, вроде все в порядке, испугалась только, а так ничего. С Аней вроде тоже все ничего.

– Веди их домой и налей Ане граммов пятьдесят коньяка с валокордином. Лучшее средство для снятия напряжения.

Иван покорно кивал головой. Он будто впал в ступор.

Подняв Дашку на руки, Иван позвал Аню домой.

– Пойдемте, девочки мои. Мои бедняжки.

Дашка тихонько посапывала в папино плечо. Через несколько секунд она отключилась и заснула.

– Защитная реакция организма, – сказала Аня. Она изо всех сил старалась быть сильной.

– Я знаю, вот бы нам так! – улыбнулся Иван.

Они уложили Дашку в постель и выпили коньяка. Стало немного легче. Но ненадолго.

Аня ушла спать в свою комнату, взъерошив Ивану волосы и чмокнув его в лоб.

– Ты наш спаситель, богатырь земли русской. Спокойной ночи.

Через час в дверь тихонько постучали. Приехал Янис. Как обычно – ни тени усталости на лице, несмотря на перелет. Правда, на этот раз волосы убраны в хвост, а не зализаны назад, как обычно. Так Янис выглядел еще моложе и импозантнее.

Янис горячо обнял друга и встал к окну, присев на подоконник пятой точкой. Он внимательно смотрел на Ивана. В отличие от Яниса, Гурьев был насторожен.

– То, что я тебе сейчас скажу, тебе вряд ли понравится, – начал Янис. – Пока я летел, мои ребята все выяснили, и это меня вовсе не удивило. Я давно слежу за твоим партнером. И знаю, что он способен на любые подлости.

По мере того как рассказывал Янис, у Ивана словно открывались глаза.

Оказывается, Глеб очень не хотел терять Ивана: ни как друга, ни как партнера. Так как из всех знакомых только Янис был в курсе махинаций Глеба, тот любой ценой хотел избавиться от влияния Маркиза на Ивана. Естественно, Глеб был настроен против самого Яниса, против Маринки да против всех, кто становился близок Гурьеву. Правда, вероломный друг никогда толком не объяснял, что именно его раздражает. На поверку все очень просто: Янис – опасный для Глеба человек, который может запросто подвести его под статью – прощай, шикарная жизнь, девочки, дорогие очки и даже потомственная еврейка Лора. Глеб интересовался жизнью Яниса и наводил о нем справки. Но не знал о том, что каждый его запрос ребята сразу передают Янису. Так, в момент серьезного конфликта с Иваном, а именно после драки, единственным способом примирения с «кормушкой» было опорочить Яниса. Глеб слишком тщательно просчитал детали нападения, даже снабдил наемников телефоном с номером Маркиза и проинструктировал, что именно сделать, чтобы создать иллюзию нападения, мало того, руками Яниса. Иван же не дурак, чтобы приписать Глебу покушение на его семью, когда очевиден факт: наемники звонили именно Янису.

– Он очень, очень хитрый и расчетливый интриган… – протянул Маркиз. – Кстати, он звонил мне вчера и выведывал планы на будущее. Подставить меня не составило большого труда.

Янис испытующе посмотрел на Гурьева. Тот молчал.

– А теперь, скажи, друг мой! Зная меня, ты поверил бы, что я рискнул бы на подобную аферу, не обеспечив себе полное алиби?

Гурьев потихоньку сдавался. Янис, как всегда, был прав.

– Понятно? – закончив рассказ, спросил Маркиз. – Только это тот случай, когда подставили меня, мою репутацию, мое имя. Теперь даже не проси за своего приятеля. Я с ним разберусь, как считаю нужным!

– Слушай, – сказал Иван после минутной паузы. – Я хорошо подумал. Оставь его. Раз он – такая малодушная скотина, он сам себя накажет. Не трогай его.

Теперь задумался Янис. Он молчал минут пять:

– Ты уверен? – спросил он, видимо, приняв про себя решение.

– Уверен. Пошел он вместе со своими деньгами и невестами… Я забуду, что у меня был такой друг.

Янис, пристально глядя в глаза Ивану, произнес:

– Наверное, ты прав, таких людей судьба сама наказывает.

Янис набрал номер телефона.

– Ребята, отбой. Нет, я сказал – ничего не нужно.

Иван почувствовал новый нервный приступ, теперь уже благодарности к судьбе за то, что, отняв одного, подлого и корыстного, друга, она подарила ему другого – благородного и могущественного.

– Спасибо! – от всего сердца поблагодарил Иван.

– Давай, брат, ложись. Денек у тебя выдался не из легких.

Иван только сейчас вспомнил о Марине.

– Она пока осталась в Питере. Сам позвони ей… Она в непонятном расположении духа.

– Завтра. Позвоню ей завтра, вдруг она спит…

Янис встал, собравшись уходить.

– Спи спокойно. Больше ничего не случится. – Янис помолчал. – По крайней мере – сегодня. Давай.

Янис спустился вниз, и Иван услышал, как на первом этаже захлопнулась дверь. Гурьев выглянул в окно и увидел, как Маркиз садится за руль машины – Маринкиной машины, прежде – машины Ивана. Неприятный укол ревности, зародившийся в сознании Ивана, был заглушён порывом великодушия. «Ты совсем охренел, Вань! Человек ради тебя приехал из другого города, прервал отдых, дела, да что угодно… А ты ему выкатываешь претензию за машину, которую сам же подарил его сестре?!» Голос совести прозвучал убедительно.

Рука сама потянулась к телефону – он набрал номер Марины. Она не подошла. «Ну и ладно, – подумал Гурьев. – Видимо, на сегодня достаточно». Едва коснувшись подушки, он провалился в глубокий тревожный сон. Бабуля откуда-то шептала: «Не переживай, дорогой, скоро все закончится, встанет на свои места. Чуть-чуть потерпи. Ради Дашеньки, ради меня». Иван лихорадочно вертел головой, пытаясь отыскать Анну Федоровну. Но ее не было нигде. Как только он достигал того места, откуда, казалось, исходит голос, тот сразу же перемещался в другой угол, заставляя Ивана прыгать по каким-то темным, заваленным всяким хламом коридорам. Наконец Гурьев увидел свет – он тихо струился тонюсеньким лучиком из далекого угла, разбившись на несколько еле видных полос. Иван с надеждой и уверенностью устремился к ним, чувствуя в ногах такую усталость, как будто к ним привязали пудовые гири. Он настиг лучи и почти дотронулся рукой до света, как сияние внезапно исчезло, и Иван остался один в полной темноте, не слыша любимого голоса, не видя ничего вокруг. ТОСКА. Снова пришла та детская тоска, которая однажды появилась из кабинета школьного директора. Иван проснулся, боясь открыть глаза. Он почувствовал облегчение, только когда понял, что видел очередной кошмарный сон.

Если у вас слабо развита интуиция и вы не разбираетесь в людях, потрудитесь найти в своем кругу более-менее успешного и стабильного человека. Пусть посмотрит на вашего кумира и выскажет свое мнение. Справедливости ради стоит отметить, что женщина тоже может оказаться аферистом. Более того, женщины даже менее изобретательны в своих приемах. До боли жалко мужиков, которые ведутся на слезы, красоту и любовь. У нормальных пацанов это называется «слюнявка».

Правда, в наше время появился еще один мощный инструмент добывания денег. Он называется «родить ребенка». Прискорбно, но факт. Я лично считаю, что это – удар ниже пояса. Все остальные трюки – обычная работа. Нечем заплатить за квартиру (хозяин выгоняет и грозится изнасиловать), у подружки день рождения (пойдем выберем подарок), срочно положи денег на телефон (ОЙ, КСТАТИ, А ТЕЛЕФОН-ТО СЛОМАЛСЯ), заезжай за мной в ресторан (у мамы юбилей, всего шестьдесят гостей, и мы забыли дома деньги), одолжи кредитную карту на время (потом верну)…

43. Пропажа

Весь день Иван пытался найти Маринку, но она как будто провалилась сквозь землю. Он позвонил Янису.

– Янис, где Марина?

– Привет, дорогой. – Голос Яниса, как всегда, был спокоен. – Она просила дать ей неделю отдыха. Я обещал ей, что передам тебе, что с ней все в порядке. Так что не беспокойся.

– Я понял, – солгал Гурьев. Он все меньше и меньше понимал, что вокруг него происходит. Его словно засасывало в какую-то воронку, из которой невозможно выкарабкаться, точно он попал в зыбучие пески.

– Да, если тебе интересно, теперь можешь быть уверен, что твой очкастый партнер организовал вчерашнее нападение на Аню. Мои ребята отловили пацана, который пытался напугать твоих. Пацан рассказал, что за пару тысяч согласился попугать женщину с ребенком, а попросил его об этом полноватый дядька в толстых очках. Еще он попросил уронить как бы случайно телефон. Вот и все, что требовалось доказать. Я, конечно, могу позвонить Глебу и поговорить с ним серьезно, но ты вчера был против.

Иван устал от количества и скорости развития событий.

– Не трогай ты его. Пошел он… – грустно попросил Иван.

Гурьев искренне считал Глеба, который теперь проявился с совершенно другой стороны, глубоко несчастным человеком. Большую часть жизни прожить в зависти и во вранье, не получать никакого удовольствия от общения с людьми только потому, что ты всегда, как на горячей сковороде, лавируешь между ложью, вымыслом и недомолвками… Жаль, искренне жаль Глеба. По большому счету – талантливый и неглупый парень в погоне за деньгами и удовлетворением амбиций предал всех и в первую очередь самого себя. Иван отвлекся от размышлений, услышав уверенный голос Маркиза:

– Все, твое слово в этой ситуации решающее. Звони, если что надумаешь. Обнимаю.

– До скорого, Янис, – машинально попрощался Иван.

Целую неделю Иван тщетно звонил Марине. Он почти не выходил из дому, валялся, играл с Дашкой, смотрел по телику глупые сериалы, жевал чипсы и звонил, звонил, звонил. Аня прятала глаза, хорошо понимая, что происходит с Гурьевым. Но ни одним словом не дала понять, что ей не по себе.

Иван оживился только тогда, когда на телефоне высветился номер Марины: она звонила сама.

– Марин, ну как так можно? Я же весь испереживался, – заорал Гурьев, не слушая Маринкино вступление.

– Больше не переживай, – холодно сказала любимая женщина.

У Ивана оборвалось внутри. Такого голоса он не слышал у Маринки даже в дни самых жестоких депрессий. Она продолжила:

– Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы не попрощаться. Я… – она замолкла на мгновение, – мне кажется, за долгие годы я наконец смогла полюбить… Я люблю тебя, Иван.

Вихрь счастья пронесся в душе Гурьева, мгновенно разморозив только что заледеневшие чувства.

Иван вспомнил сон, вспомнил слова бабули, вспомнил, что все должно скоро закончиться. Вот оно! Вещий сон, счастье есть, все живы и здоровы, полоса неудач сметена мощным светлым и неповторимым чувством взаимной любви. Одно неприятное слово тормозило поток счастья:

– Мариночка, я так счастлив. Я тоже тебя люблю, я понял это, как только увидел тебя, моя девочка, моя родная! Объясни мне только, что значит «попрощаться»? Ты снова уезжаешь?

– Нет. – Голос ее был спокойным и каким-то мертвым.

Иван вдруг подумал, что Маринка имеет в виду совсем другое прощание, и сердце снова куда-то провалилось.

– Где ты? – почти закричал он. – Где ты сейчас?

В тишине Гурьев вдруг услышал, как закрылась дверь Аниной комнаты. Этот звук показался ему громом.

– Я никогда больше не приеду. Я устала. Я не могу больше так жить. В чужом городе, в чужой квартире, с чужими людьми… Я еду к маме. Она давно ждет меня.

– Нет, Марина, не надо, не уезжай! – взмолился Иван. – Чем тебе плохо? У тебя все есть, все будет – ты ведь у меня, считай эту квартиру своей!

– Спасибо, но она не моя, – усмехнулась Маринка на другом конце линии.

– Мариночка, родная, дай мне неделю. Я прошу, умоляю тебя – всего на неделю! Приезжай, я должен с тобой увидеться.

– Хорошо, Вань, приеду, – без всяких эмоций ответила Марина. – Только не на неделю – на три дня. Больше не могу.

У Гурьева моментально созрел план. Теперь ему точно было не обойтись без помощи Яниса. Он набрал его номер.

– Да, дружище, я слушаю. У тебя все в порядке?

– Янис, мне срочно нужна твоя помощь.

– Говори, – терпеливо сказал Маркиз. Вероятно, он привык всем и всегда помогать.

Не будем обманывать самих себя – время быстрых и легких денег либо уже прошло, либо еще не наступило. Растущее количество обманутых вкладчиков тем не менее говорит о том, что народ все еще верит в бесплатное счастье. Кредиты, ипотеки, таймшеры, высокие проценты по вкладам, бесплатные утюги и наперстки – это всего лишь разновидности одних и тех же приемов для отъема денежных знаков у населения. В данном случае не имеет значения, какую аббревиатуру придумают аферисты. Классическая «МММ» может быть расшифрована несколькими способами, но сильно подозреваю, что основатель имел в виду не приличное слово на букву «м», когда продумывал свою систему. Еще более издевательски звучит слово «ПИФ», сразу хочется сказать «ПАФ». Тогда и схема становится понятной: паевые инвестиционные фонды легким движением руки превращаются в паевые акционерные фонды (то есть в фонды тех, кто, собственно, деньги собрал).

44. Ответ

Иван ждал ее приезда, как явления господа. Марина подъехала к его подъезду на машине и позвонила. Иван был готов прыгнуть вниз без лифта, но терять то, что ждало его сегодня, может быть, и завтра ночью, а то и всю последующую жизнь, не хотелось. Гурьев сел в машину и осыпал Марину поцелуями, он не мог оторвать от нее влюбленного взгляда. Маринка тоже светилась от счастья.

– Поехали? – спросила она.

– Поехали! К тебе! – Гурьев знал, что имеет в виду, когда говорит эти слова. Янис здорово помог ему, переоформив свидетельство о собственности в считаные часы. Оно должно быть вот-вот готово.

Влюбленную пару ожидала бутылка шампанского и огромный букет белых роз. «Вот это молодец Янис», – подумал Иван. Но шампанское осталось нераспечатанным еще целые сутки. Они пили другой напиток – они впитывали друг друга кожей, губами, мыслями, они превратились в единое целое. За эти два дня Иван был готов отдать все на свете.

«Наконец-то, наконец-то! – ликовал он. – Она – моя, она любит меня, я хочу жить с ней, могу видеть ее каждый день, каждую секунду!» – думал Гурьев и вновь окунался в страстный поток любовных ласк. Телефоны молчали, словно понимая, что хрупкое счастье нельзя тревожить по пустякам.

Только вечером позвонил Янис:

– Ну вот, Иван, все готово. Тебе осталось подписать буквально две бумаги, и все – дело сделано. Кстати, ты хорошо подумал?

– Я очень, очень хорошо подумал, – искренне ответил Гурьев.

– Отлично, тогда подъезжай завтра к трем к моему нотариусу. А вечером я заберу все документы.

«Еще одна ночь счастья. Спасибо тебе, господи, спасибо!» – не забывал благодарить судьбу Иван.

Утром он попрощался с сияющей Маринкой.

– Ненадолго! – поднял он палец и поцеловал ее в щеку.

– До вечера, – последовал ответ.

Маринка закрыла за ним дверь.

Иван заехал домой, переоделся, просмотрел новости и направился подписывать документы.

В дорогом кабинете его уже ждали Янис и нотариус – миловидная женщина средних лет, деловая, серьезная и неторопливая. Оформление сделки заняло чуть больше получаса.

– Ты можешь идти, я все заберу, – сказал Янис, – я знаю, что тебе невтерпеж. Вечером встретимся, Маринке отдашь все сам. Я позвоню. Или хочешь, ты мне позвони… – Янис повернулся к нотариусу. – Мне надо решить кое-какие вопросы с Ириной Петровной. – Ирина Петровна согласно кивнула.

Иван понял, что Янису нужно остаться с нотариусом наедине.

Дождаться вечера было сложно. Иван начал скучать по любимой, а ему предстояло провести без нее еще почти четыре часа. К телефону Марина не подходила – впрочем, Иван уже привык к этому. Зато он представлял себе, как они с Маринкой будут жить вдвоем, завтракать вместе, ходить с Дашкой в парк, в кино, ездить на море… Иван решил скоротать время дома. У него было на редкость благодушное настроение, он с удовольствием поиграет с Дашкой, пообщается с Аней, глядишь, и Янис позвонит.

Дома была только Аня. Дашка была в гостях у подружки в соседнем подъезде.

– Ваня, хочешь чаю? – спросила Аня, увидев сияющего отца семейства.

– Не откажусь, – игриво ответил Гурьев.

Аня накрыла стол, поставила чашки, красивый сервиз, подаренный бабуле за какие-то важные достижения в области благотворительности.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, – осторожно начала Аня.

– Спрашивай, ты же знаешь, я для вас сделаю все, что нужно.

– Я знаю. – Гурьев почувствовал легкое раздражение в голосе материегоребенка. Однако она быстро справилась с собой. – Я не об этом. Я долго не решалась, потому что думала, это какая-то глупость. Но сейчас мне кажется, я должна сказать тебе…

– Говори, давай, не тяни… – Иван насторожился.

– Знаешь, почему от нас ушла Алена?

– Нет, никогда не думал об этом.

– Я тоже не думала. Она позвонила мне недавно и сказала, что беременна. Она сказала, что Арсен очень хорошо отнесся к нам и что он очень хорошо чувствует людей. Узнав, что Алена беременна, он не разрешил ей больше работать, потому она и ушла так внезапно. Еще она сказала, что желает нам добра и просит передать от имени Арсена, что люди, которые были на похоронах – странные. Она и сама так думала, потому что нашла какие-то необычные вещи, когда разбирала сумку, с которой ты ездил отдыхать на яхту. Она не стала ничего трогать и просила, чтобы ты сам посмотрел.

– Ты смотрела? – Гурьеву стало неприятно.

– Конечно, нет, – это был единственно возможный ответ. Более того, Иван был уверен, что Аня не позволила себе вторгнуться на его территорию.

– Не вижу смысла, – добавила она, опустив глаза.

Ивана вдруг осенило. Он вспомнил, что не открывал подарок Маринки после яхты – просто бросил пакет в сумку и забыл о нем.

– Еще, Вань, только что звонил Глеб. Просил, чтобы ты срочно ему набрал.

– А больше ничего не просил? – отозвался Иван, его охватило презрительное раздражение.

– Вань, послушай меня. Мне кажется, зря ты так с Глебом. Я тоже вижу, что с тобой происходит. Тебя будто загипнотизировали. Ты не отличаешь правды ото лжи и не хочешь ничего видеть. Спустись на землю! Мы все здесь – живые люди, со своими чувствами, мыслями. Жизнь не состоит только из развлечений. Нам нужно есть, пить, общаться, любить. Это нужно всем, Просто потому что мы – люди. Мы имеем равное право на то, чтобы быть счастливыми. И ты, ты – тоже.

– Я все понял. – Иван встал, чтобы позвонить Янису. Он решил, что с этим бредом он разберется позднее. А сейчас некогда – он должен довести дело до конца.

– Янис, так мы встречаемся?

– А, это ты… – Голос Яниса звучал как-то неестественно. – Да, приходи в кафе, мы ждем тебя.

Иван почти бегом отправился через дорогу.

Возбужденный предстоящим поступком, он влетел в знакомое заведение и, оглянувшись вокруг, не увидел ни одного знакомого лица, кроме менеджера Виталика.

– Добрый вечер, добрый вечер, – слащаво заулыбался Виталик. На его лице промелькнула робкая надежда, что Иван наконец-то одумался и решил принять ухаживания нарядного нетрадиционного менеджера.

– Где мои? – В голосе Ивана слышались нетерпение и даже агрессия.

– Все ваши здесь, – с омерзительной двусмысленной улыбкой продолжал кокетничать Виталик.

Гурьев еще раз внимательно огляделся. Он решил присесть и подождать за своим любимым столиком.

Через десять минут набрал номер Яниса. Никто не ответил. Он продолжал истерично набирать раз за разом. Результат все тот же. Тогда он позвонил Маринке. Трубка долго издавала протяжные гудки. Иван почти потерял надежду.

– Ну что? – наконец ответил голос Яниса.

– Янис, мы, наверное, не поняли друг друга. Я жду вас в кафе, в угловой кафешке напротив моего дома, где мы познакомились с Маринкой.

– А зачем ты нас ждешь?

– Ты шутишь? – Иван был обескуражен.

– Да нет, дружище, мне незачем шутить. Я же тебе говорил: тебе нужно проверять всех людей, с которыми ты общаешься. Нам больше ни к чему встречаться. Ты все, что мог, сделал. И для меня, и для Маринки. Так что больше не звони. Впрочем, можешь звонить, эти телефоны больше не будут работать.

– Ты что, Янис, у тебя с головой все нормально? Где Марина?

– Марина просит тебя повнимательней относиться к ее подаркам. Ты что, не смотрел маленький сувенир, который она подарила тебе в Словении?

– Какой сувенир, о чем ты говоришь, Янис?

– Как тяжело общаться с тугодумами! – Голос Яниса прозвучал презрительно. – Ну ладно, если ты так хочешь получить ответы на свои вопросы, слушай: я живу на твои деньги, трахаю твою любимую женщину, езжу на твоей машине, а теперь уже и владею твоей квартирой. Все понятно? – Гурьев молчал. – Так что, адью, мон шер. Нам больше не о чем разговаривать. Да. Передай привет Глебу. Он, в принципе, неплохой парень. Только немного опоздал со своим расследованием. – Янис нажал отбой.

Иван был изумлен, растоптан и не мог поверить в то, что услышал. Он повторял про себя слова, которые только что услышал от Яниса, и каждое из них плетью хлестало его по лицу, по мозгу, по сердцу.

Я сплю с твоей женщиной… я езжу на твоей машине…

Он дрожащей рукой нажал на повтор звонка, в надежде что сейчас трубку возьмет Марина и весь это бред развеется.

– Ну, что ты еще хочешь услышать? – Янис разговаривал с ним, как с назойливой мухой.

– Позови, пожалуйста, Марину к телефону.

– Марина не подойдет, она не разговаривает с такими лохами, как ты. И вообще, расслабься насчет нее. Она – не совсем здоровый человек, только я знаю, как с ней справляться. К твоему сведению, Маринка – не сестра мне, а жена. Я подобрал ее на улице, когда ей было тринадцать лет. С тех пор у нас с ней одна жизнь на двоих. Точнее, три жизни – на двоих. У Марины – раздвоение личности. Без меня она просто погибнет. Ясно, мальчик? Так что не суйся, куда не надо.

Гурьев сам был на грани помешательства. Он подозвал Виталика и рявкнул:

– Водки! Двести! – Виталик, очевидно, ценил мужское обращение с собой, поэтому безропотно и уже не так противно улыбнувшись метнулся на кухню и вернулся с бутылкой водки, на ходу открывая ее. Скорее всего в голове у Виталика забрезжила робкая надежда, что, напоив Ивана как следует, удастся уговорить его хотя бы на поцелуй. Увидев обезумевшие глаза гостя, Виталик лихорадочно налил полный стакан. Он подумал, что у клиента, очевидно, приступ острой боли, которую тот пытается снять с помощью спиртного. У Ивана действительно был приступ. Его душа рвалась на части. Такой боли он не испытывал никогда в жизни. Опрокинув стакан до дна, Гурьев вырвал из рук Виталика бутылку и, запрокинув голову, стал вливать ее содержимое в себя. Опустошив бутылку, Гурьев вскочил и, не расплатившись с соляным столбом, в который превратился Виталик, порывисто вышел из кафе. Виталик почему-то не отреагировал.

Гурьев побежал. Откуда-то взялись невероятные силы – он на бешеной скорости покрыл расстояние до дома и взметнулся по лестнице на седьмой. Его квартиры не было. Не было номера, не было звонка, не было даже двери. На месте старой дубовой двери с замочными скважинами для старинного медного ключа красовалась новая мощная металлическая дверь, обитая темно-бордовой кожей. Два небольших круглых отверстия, вероятно, служили дырочками для новомодных немецких ключей, каждый из которых работал только в комплекте с двойником и выпускался только в одном экземпляре.

Больше всего Гурьева взбесили именно эти аккуратные замочные скважины нового образца. Он стал изо всех сил стучаться в дверь. Оттуда не было слышно ни единого звука. Гурьев, наращивая усилия, начал пинать дверь ногами и колотить в нее кулаками. Из приоткрытых дверей испуганно выглядывали соседи. Никто не решился утихомирить хулигана такого атлетического сложения. Поэтому кто-то из них просто вызвал милицию. К моменту прихода милиции Гурьев уже просто сидел, опершись на дверь спиной, и тихо подвывал, иногда пропуская крепкие матерные словечки.

Увидев плюгавого милиционера средних лет, Гурьев понял, что сопротивляться бесполезно. Да что там, он просто хотел в тюрьму. Сейчас он готов был идти куда угодно, лишь бы не думать, не анализировать, не вспоминать…

Он хотел только одного: чтобы его оставили одного хотя бы на несколько часов. КПЗ подходила как нельзя лучше. Потом он подумает о мести, о том, как вернуть потерянные деньги, как восстановить отношения с окружающими…

Я всегда говорю, что за нас давно уже все придумано. Если не хватает ума анализировать ситуацию и делать выводы о последствиях, следуйте прописным истинам, товарищи! Лучше синица в руках. Без труда не вынешь. Не зная броду. И так далее. Вы думаете, что это изобрел человек, который родился мудрым? Вовсе нет! Именно опираясь на собственный и чужой печальный опыт, наши предки с помощью простых и понятных слов пытаются предостеречь нас от ошибок, подобных тем, которые в свое время сделали сами. Не пора ли прислушаться к вековой мудрости? В конце концов, обидно, когда ты считаешь себя умным, а ведешь себя как последний дурак.

45. КПЗ

Новый обитатель камеры Гурьев, слава богу, оказался таким же спокойным и задумчивым, как постоянный гость бомж Петро. Петро попадал в КПЗ одного и того же района намеренно – отдохнуть, поесть и поспать. Поэтому разговоры с новенькими не входили в его планы. Он лишь приоткрыл один глаз и поприветствовал:

– Вельком!

Гурьев не ответил. Он просто лег на деревянную лавку, прикрученную к полу, и заснул. Утром на дежурство заступил новый мент, толстый и, по-видимому, не слишком умный. Впрочем, для работы в КПЗ ума нужно было немного.

– Кто тут из вас Гурьев? – зевая, спросил толстяк.

– Вот этот! – ткнул пальцем в Ивана Петро, видимо, он сам не планировал так рано возвращаться восвояси.

Иван поднял голову и удивился, что обошелся без подъемного крана. Да, пить надо меньше…

– Ну что, Гурьев, головка бо-бо? – неестественно посмеиваясь, поинтересовался пухлый милиционер.

– Вам-то что? – ответил Гурьев.

– Не кипятись, повидали мы здесь таких. Ты можешь идти, Гурьев. Тебя нашли. Хорошие у тебя друзья!

Иван удивился. Но сопротивляться не стал. Он быстро подписал какие-то бумаги, одернул свитер и вышел из отделения.

У входа его встретил Глеб.

– Садись, – сказал он, открывая дверцу.

Гурьев понуро опустился на сиденье.

Глеб завел двигатель, помолчал пару секунд и вдруг, как ни в чем не бывало, сказал:

– Старик, в принципе, ты можешь передо мной не извиняться. Я тебя уже давно простил. – Глеб достал из-под сиденья запотевшую бутылку пива и папку с бумагами. – Пей! А я пока буду рассказывать тебе сказки.

Гурьев с сомнением покачал головой, однако отхлебнул из бутылки.

– Мне, кажется, больше не до сказок…

– Эта тебе понравится, – многообещающе заявил Глеб. – По крайней мере, все точки над i можно будет поставить смело. И потом, лучше поздно, чем никогда!

Он раскрыл папку, взял из нее несколько листов бумаги, на которых местами буквы были замазаны черными.

– Янис, он же Карлос, он же Мирко, он же Маркиз – это еще не все имена нашего дружка. Я сделал ровно то, что он тебе советовал – попросил не его, а наших ребят посмотреть, что за могущественный тип обставляет моего друга, как малого ребенка. Они сказали, что мы еще легко отделались. Видимо, он ошибался, думая что мы занимаемся крупными сделками и, разозлившись за потраченное впустую время, решил срубить, что можно. А вообще он – крупный аферист, кидает на доверии, и о нем хорошо известно там, где нужно.

– А как же все звонки, как же покушение, как же деньги в портфеле? – Иван потихоньку начал приходить в себя.

– Ты еще не понял? Ты хоть раз слышал голос человека, с которым он разговаривал?

«И правда, – подумал Гурьев, – я ведь никогда не слышал, что говорят в ответ!»

Глеб продолжал, словно подтверждая мысли Ивана.

– Он мог, во-первых, говорить в воздух то, что ему вздумается, во-вторых, разговаривать с подставным партнером. Хотя вряд ли, в таких случаях партнеров обычно не заводят. За исключением женщин. Классика жанра! Эта бедная девчонка считает его и отцом, и мужем, и братом. Он для нее – кумир и повелитель. Она будет всегда делать только то, что ему нужно. Ты не понимаешь, она как будто настроена на его волну. Кроме того, что она изначально… нездорова, – Глеб боялся обидеть Гурьева грубым словом, – Маркиз еще подсадил ее на наркоту. Поверь мне, она любит любого, кого ей приказывает любить Янис.

Иван слушал, затаив дыхание. Он понимал, что все это – чистая правда.

– Теперь, – что касается портфеля. Ты ведь, как благородный дворянин, не посмел заглянуть в чужую собственность, не говоря уже о том, чтобы пересчитать деньги. Ну и не пересчитал бы!

– Почему? – удивился Иван.

– Да потому, что их там не было! Ни одного зеленого или даже деревянного. Это – классический трюк всех кидал мира. Мы – лохи, они – кидалы. У всех своя работа.

Глеб немного помолчал.

– Дальше покушение. Надо объяснять?

– Давай, – попросил Гурьев.

– К этому времени я уже отправил запрос ребятам и стал избегать Яниса. Ты, напоминаю, меня немного придушил, и я не стал докладывать тебе о своих подозрениях. Янис всерьез напрягся, поэтому с помощью этого простого хода решил выключить меня из игры. Надо сказать, ему это удалось. На то он и Профессор. Тоже, кстати, одна из его кличек. Где ты видел покушение без цели? У Ани даже волос не упал с головы, сумка цела, Дашку и пальцем никто не тронул – спасибо ему большое!

Иван молча старался уложить полученную информацию в своей голове. Пока все сходилось. Оставалась последняя тайна. Впрочем, Глеб предугадал вопрос:

– Может быть, хочешь узнать, как Анну Федоровну забрали в больницу? – Гурьев кивнул. – Ты забыл, что у нее страховка? Аня просто вызвала «Скорую» из ЦКБ. Вот и весь секрет. Есть еще вопросы?

– Да… – протянул Гурьев. – То есть нет, вопросов больше нет.

– Не горюй! Спасибо, что мы живы остались! Блин, надо же, принял нас за олигархов! Мы с тобой еще очень даже ничего!

– Ты представляешь, получается, что не он нас кинул, а мы его! – вдруг просиял Иван.

Ему вдруг стало так легко, что он захохотал. Через пару мгновений к нему присоединился Глеб. Так они ржали, как два подростка, не имея сил остановиться, они держались за животы и смеялись, смеялись, иногда выдавливая из себя фразы:

– Ну ты и мудак…

– Я же тебе говорил…

– Попались, как два конченых лоха…

– Да пошли они…

– Наживем еще больше…

Допустим, один раз в жизни можно побывать в роли «лоха», сыграв в покер с опытным шулером. Но зачем же ставить на себе клеймо неудачника, попадаясь на одни и те же уловки много раз подряд? Ведь в принципе суть человека не меняется никогда: у тебя появляется уникальная возможность дать мало, а получить много. Ради справедливости нужно заметить, что у «Исааков» случаются промахи. Но поверьте, они намного тщательнее анализируют ошибки и сразу же избавляются от причин, которые помешали им заработать деньги. Например, игровые автоматы, которые однажды выдали джекпот, моментально перепрограммируются. Если это случилось и потом – автоматы отправляются на помойку и заменяются нормальными, обдирающими игроков до нитки машинами.

46. Дом

Гурьев с Глебом поднялись на лифте. Иван чувствовал себя намного лучше, хотя и не очень свежим. «Не мешало бы принять душ», – подумал он, входя в квартиру. В ней пахло борщом и блинами. Так было раньше, когда была жива бабуля. Легкая светлая грусть чуть затуманила голову. Иван отправил Глеба к девочкам – он сам не может появиться перед ними в таком виде.

Гурьев прошел в свою комнату. Первым делом он достал маленький бумажный пакет, вспоминая ту поездку и поход с Янисом на загадочную дискотеку. Из пакета он аккуратно извлек маску. Точно такую, какие были на посетителях клуба в тот самый день. Он повертел маску в руках и даже понюхал, припоминая, как Марина попросила открыть подарок, только когда он приедет домой. Маска пахла Маринкой: ее кожей, духами, – словом, неповторимым запахом, присущим каждому человеку. Значит…

Значит, это все-таки была она, – мелькнула и остановилась мысль. Значит, она принимала участие во всей этой игре и ничего не сказала? Или она просто хотела предупредить его, чтобы он был осторожен… Еще одна загадка. Впрочем, отгадки были больше не нужны. Все встало на свои места. Теперь стало ясно даже, как появился след на бабулином портрете. Только Маринка знала о сне, и только она могла специально сделать это. Просто так они с Янисом нагнетали обстановку. Иван встал под душ и полчаса, фыркая, терся мочалкой. Ему казалось – это то, что нужно, чтобы смыть грязь и дурные воспоминания, не говоря уже о тюремных запахах.

Он вышел, завернувшись в халат, и посмотрел на себя в зеркало. И увидел там отражение бывшего Гурьева. «Да, несладко тебе пришлось», – подумал Иван, недоверчиво трогая поседевшие виски. Только что сделанное открытие в виде маскарадного атрибута валялось на кровати. Оно совершенно не ранило его – все, что случилось с ним до сегодняшнего дня, казалось дурным сном, наваждением. Больше всего сейчас ему хотелось увидеть Дашку и Аню. Он чувствовал себя таким виноватым. Гурьев приоткрыл окно и с размаху вышвырнул Маринкин подарок прочь из своей жизни.

– Иван! – донесся из гостиной голос Глеба. – Чего ты там застрял? Иди сюда, есть охота до смерти!

Гурьев как был, в халате, вышел из комнаты. За столом как ни в чем не бывало сидели Аня, Даша, Глеб, а вокруг приборов суетилась большая беременная Алена.

– Садитесь, садитесь, борщ стынет, – хлопотала она.

Иван остановился в проеме двери и, скрестив на груди руки, громко сказал:

– Я хочу сделать заявление.

Компания переглянулась и затихла:

– За это короткое время я много думал обо всех нас и понял одну простую вещь. Только один человек может дать мне то, чего мне так сильно не хватало до сих пор. Я – идиот, который все время боялся пропустить что-то важное. А самое важное постоянно находилось рядом. За эти два дня я прожил целую жизнь. Зато я понял самое главное – я мог потерять все самое дорогое, что у меня есть. Это – моя семья.

Дашка, не отрывая глаз, следила за папой.

– Пап, ты знаешь, что в нашей семье теперь будет на одного человека больше?

– Как это? – Иван думал, что потерял способность удивляться.

– Мама скоро родит мне сестричку или братика.

Гурьев опустился на стул.

– Ань, прости меня… Я как раз хотел сказать, вернее, попросить тебя выйти за меня замуж.

– Я уже давно замужем, просто ты еще не женился… – ответила Аня.

– Тогда позволь мне жениться на тебе? – У Гурьева сделалось такое несчастное выражение лица, что все дружно расхохотались.

– Присоединяйтесь, у нас с Лорой свадьба через две недели. Можем жениться вместе!

P.S. История, описанная в книге, была любезно рассказана мне одним из ее участников. Чтобы вы не расстраивались, могу сказать, что все действующие лица сегодня находятся в добром здравии, продолжают заниматься любимыми делами и ни один из них не попал в места, ограничивающие свободу действий. Будьте осторожны! «Исааки» среди нас!

Примечания

1

Как дела? (исп.)

(обратно)

2

Хорошо, спасибо (исп.).

(обратно)

3

Пойдем (исп.).

(обратно)

4

Недвижимости как физическому объекту.

(обратно)

5

Руки прочь (англ.).

(обратно)

Оглавление

1. Кафе «24 часа»

2. Новая работа

3. Бабуля

4. Английский

5. День рождения Глеба

6. Янис

7. Казино

8. Сестра Яниса

9. Анна Федоровна

10. Деньги

11. Призыв

12. Армия

13. Матьмоегоребенка

14. Глеб

15. Маркиз

16. Марина

17. Любовь

18. Боль

19. Ясность

20. Рокировка

21. Надежда

22. Встреча

23. Охота на папиков

24. Маркиз

25. Спорт-бар

26. Пророчество

27. Мариночка

28. Первое свидание

29. Яхта

30. Утро

31. Домой

32. Такие дела

33. Туман

34. Подарок

35. Алена

36. Глеб

37. Портфель

38. Так не бывает

39. Друг

40. Конфликт

41. Расчет

42. Нападение

43. Пропажа

44. Ответ

45. КПЗ

46. Дом X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?