«В ритме фламенко»

Вирджиния Лавендер Прерванный сон

1

 Молодая женщина напряженно всматривалась в пеструю толпу на пристани. Палуба корабля «Марион», на которой она в данный момент находилась, была переполнена людьми. Они шумели, оживленно махали платками провожающим, некоторые опоздавшие поспешно поднимались по трапам, таща разнообразную ручную кладь, детей и животных. Маргарет никто провожать не пришел.

Постояв еще немного, она подхватила два своих саквояжа и решительным шагом направилась в каюту. Спросив у стюарда, где находится 34-А, юная путешественница вскоре отперла нужную дверь, бросила вещи на полку и с мрачным видом уселась на жесткую и неудобную койку. В иллюминаторе отражалось грязно-серое небо Глазго. Чайки с пронзительными криками пролетали совсем низко над водой в надежде схватить что-нибудь из отбросов. Толпа на берегу шумела.

Наконец лайнер издал длинный низкий гудок, свидетельствуя о том, что пора отправляться в путь. Заработали двигатели. Каюту качнуло.

Худенькая блондинка в зеленом твидовом дорожном костюме, грустно смотревшая в иллюминатор, несколько оживилась. Серо-голубые глубокие и спокойные, как озера ее родины, глаза блеснули в предвкушении чего-то нового неизведанного.

— Прощай, Британия, — тихонько прошептала Маргарет. — Ты была мне жестокой мачехой, но теперь я покидаю тебя и надеюсь, что навсегда. Прощай.

— Обратите внимание, миссис Эшби, — учтиво говорил подтянутый темноволосый мужчина в белом халате, проводя свою спутницу вдоль широких столов, заставленных микроскопами, пробирками, чашками петри и прочим химическим стеклом, и демонстрируя ей все это лабораторное великолепие. — Такое оборудование редко встретишь, не правда ли?

В холодильных камерах помещались предметные стекла и кувезы с различными препаратами. В углу белой скалой сверкал электронный микроскоп.

— У нас прекрасные помещения. Вся аппаратура самая современная. Условия просто великолепные. Вы спокойно можете здесь работать. И с немалым успехом, я надеюсь.

— Да, месье Жерар, я вижу. А вы сами давно трудитесь в этом отделе? — Маргарет заинтересованно посмотрела на невысокого суховатого мужчину, который, несмотря на молодые годы, считался одним из самых перспективных гидробиологов «Аквариума».

— Вот уже два года, и не жалею, что оставил Францию. Здесь работать намного интереснее. А сколько акул! Ни в одном из океанариумов Европы нет такой популяции.

На акул молодая англичанка успела полюбоваться в первый день приезда. Получив официальное приглашение на работу в барселонский «Аквариум», Маргарет, недолго думая, собрала вещи, села на первый попавшийся теплоход и покинула Англию. Несколько часов ужасающей, как ей показалось, качки, и она прибыла в Испанию. Можно было лететь самолетом, но подниматься в воздух она панически боялась. Вот плавать в море — сколько угодно, желательно с ластами и с аквалангом. Но только не летать.

Покинув туманные берега своей страны, Маргарет была приятно поражена приемом, который оказала ей Испания. Стоял июнь, а здесь это означало сверкающие лучи солнца на поверхности моря и темной зелени олив и лавров, цветущие сады, жару и белозубые улыбки прохожих. А также великое множество рыб повсюду — начиная от спокойных вод акватории и заканчивая рынками и магазинами. Какой простор для ихтиолога!

Уладив наконец все необходимые формальности и ознакомившись с лабораторией, в которой предстояло работать, Маргарет незамедлительно облачилась в белый костюм, выгодно облегающий ее спортивную стройную фигуру, и отправилась знакомиться со своими будущими подопечными.

Оказалось, однако, что за рыбами в основном наблюдают не сверху, а из-под воды. По дну гигантского аквариума, защищенные прозрачной трубой тоннеля, медленно двигались вагонетки, позволяя посетителям и исследователям наблюдать за жизнью сонных пестрых рифовых рыб, плоских скатов, подобно огромным простыням проплывающих над тоннелем, и, самое главное — стаи акул, живущих вместе с остальными. Их хорошо "кормили, поэтому стремительные серые хищники не пожирали остальных своих соседей.

Маргарет была на седьмом небе от счастья. Зеленоватая полупрозрачная толща воды, нависающая над головой, у многих могла бы вызвать страх или неприятные ощущения. Тем более что всего в нескольких метрах проносились быстрые темные тени, распугивая стайки робких, но любопытных рыбок. Но молодая англичанка всю жизнь посвятила изучению акул и радовалась возможности поближе познакомиться с этими существами.

Королева местной популяции, огромная белая акула, мелькнула невдалеке, не подплывая, однако, близко. Показались на миг очертания длинного, грязно-серого, веретенообразного тела, острый спинной плавник, хвост, обладающий страшной силой…

При всей своей симпатии к этим созданиям Маргарет вздрогнула. Армированное стекло показалось ей вдруг ненадежной преградой. Но в конце концов профессионализм одержал победу над инстинктами, и она продолжила любоваться жителями огромного аквариума в то самое время, когда вагонетка медленно влекла ее по ровному дну.

Испания показалась молодой женщине земным раем. Когда она покинула полутемные нижние этажи «Аквариума» и вышла на улицу, оказалось, что солнце ярко светит, вода сияет нестерпимым блеском, пестро одетые посетители толпами заходят внутрь огромного здания, переговариваясь на полузнакомом языке.

Неподалеку, в районе пристани, раздаются гудки огромных океанских лайнеров и маленьких юрких катеров. Повсюду кипит жизнь, яркая, неумная, разноцветная, как подводный мир на отмелях, щедро прогретых солнечными лучами. Как хорошо, что она приехала сюда! В этом гостеприимном крае можно попытаться забыть и о неудавшемся браке, и о самодовольном мистере Джонасе Эшби, ее бывшем — какое прекрасное слово «бывший»! — супруге и повелителе. Брр!

В тот же день молодая женщина познакомилась среди всех прочих и с Жераром Малярбом, совершенно покорившим ее французской обходительностью и тонким знанием местных достопримечательностей. Теперь он водил ее по зданию «Аквариума», добровольно вызвавшись на роль бесплатного экскурсовода, и показывал своей восторженной спутнице бесчисленные лаборатории, гигантские аквариумы с диковинными рыбами, музей истории моря и прочие не менее интересные помещения.

Моложавый доктор биологических наук говорил без умолку, рассыпая шутки и тонко прохаживаясь насчет некоторых сотрудников.

— Это мисс Вандербилт, — шепнул он на ухо Маргарет, указывая на высокую, костистую старуху в легком летнем полотняном костюме, стоящую рядом с одним из аквариумов, в котором плавали медлительные толстые дискусы.

Она что-то увлеченно говорила рыбам. Даже с открытой галереи, на которой находились собеседники, прекрасно слышно было ее густое контральто.

— Строгая и занудная особа. Не связывайтесь с ней, моя дорогая. Единственное, что для нее дорого, — так это работа. Похоже, она совершенно серьезно считает рыб своими детьми. С сотрудниками же обращается так, будто все они непроходимые тупицы.

Легко могу ее понять, подумала Маргарет, с восторгом вспоминая таинственное свечение воды и причудливые изгибы красных кораллов — мерцающее и прохладное царство тишины. Рыбы порой бывают значительно интереснее некоторых людей. И красивее.

Она помахала рукой мисс Вандербилт, но та, кажется, не обратила никакого внимания на приветствие, всецело занятая кормлением рыбок.

— Я говорил вам, — с кислой миной произнес Жерар. — Вернемся лучше к нашей прогулке. Кстати, не окажете ли мне честь сегодня поужинать со мной? В «Жженой пробке» прекрасно кормят.

Маргарет задумалась. Но потом, отнеся это приглашение исключительно на счет французской любезности, согласилась.

— Прекрасно, — повеселел месье Жерар. — Я заеду за вами в восемь часов.

Кормили в маленькой таверне, куда любили захаживать сотрудники «Аквариума», действительно прекрасно. Всевозможные дары моря приготовлялись сотнями разнообразнейших способов и весело поедались за столиками из мореного дуба завсегдатаями этого романтического местечка.

По стенам предприимчивые хозяева заведения развесили многочисленные макеты испанских каравелл. А вместо светильников с низкого, пересеченного тяжелыми балками потолка свисали разные причудливые склянки, бросая на посетителей и столики разноцветные сине-красные-желтые отблески.

— Как вам нравится это место? — спросил месье Жерар, неторопливо поглощая великолепно приготовленную камбалу с овощами.

— Мне все здесь нравится, — честно призналась очарованная Маргарет, с любопытством разглядывая интерьер таверны.

За столиками пили, ели и смеялись темноволосые смуглые люди. Кто-то танцевал прямо у стойки с многочисленными напитками. Отовсюду доносились звон бокалов и взрывы веселого смеха.

Светловолосая и голубоглазая англичанка вдруг явственно ощутила себя бледной и одинокой глубоководной рыбкой, случайно заплывшей на коралловый риф — к пестрым и причудливым созданиям, поражающим своими яркими красками.

Всецело поглощенная новыми впечатлениями Маргарет не сразу ощутила, что колено месье Жерара вплотную прикасается к ее ноге. Она не подала виду, что ей это неприятно, но молча отодвинулась.

— Что это с вами, моя дорогая? — осведомился ее спутник, глаза которого после нескольких выпитых бокалов коварного кастильского вина начали подозрительно поблескивать.

— Нет-нет, ничего.

— Отчего же такая грусть во взоре?

— Вы ошибаетесь, мне вовсе не грустно. Просто устала немного, — солгала молодая женщина, вмиг утратившая все свое радужное настроение. Она терпеть не могла эти мужские ухаживания.

— Скучаете по дому? Может быть, оставили в Англии возлюбленного, а? — Гидробиолог, неприятно прищурившись, разглядывал молодую женщину сквозь поднятый бокал. — Я мог бы легко скрасить ваше одиночество.

Маргарет вдруг ощутила к Жерару Малярбу безотчетную неприязнь. Словоохотливость собеседника стала ее раздражать, его элегантные темные усики показались пошловатыми, манеры — слишком слащавыми. Она уже горько пожалела, что приняла его приглашение. Известный ученый оказался невыносим при личном общении.

— Напротив, я развелась с мужем около месяца назад и больше брачных планов не строю, — спокойно ответила Маргарет, стараясь держаться непринужденно. — Мне кажется, что мы не сошлись характерами.

— О, так это же прекрасно! То есть, я хотел сказать, какая невыносимая жалость, — поправился месье Жерар. — Ваш брак распался, но ведь вы теперь свободны и независимы. Можете немедленно пуститься во все тяжкие! С вашей-то красотой и фигурой…

— Не будем об этом, — напряженно произнесла молодая женщина, проклиная ту минуту, когда решила надеть облегающее вечернее платье, да еще такого яркого голубого цвета. Теперь этот человек, наверное, решил, что она особа легкодоступная. — Мне, кажется, уже пора уходить.

— Ну что вы, мы только начали!

— Извините, вы меня неправильно поняли.

Маргарет в третий раз скинула со своего бедра чересчур настойчивую руку мужчины, поспешно встала и направилась к выходу.

— Ты еще об этом пожалеешь! — в бешенстве крикнул ей вслед француз. — Недотрога!

Маргарет ускорила шаг. Многообещающий поначалу вечер, как это ни жаль было признавать, оказался непоправимо испорчен.

Очутившись на улице, молодая женщина вдруг обнаружила, что не совсем понимает, в какую сторону ей теперь направляться. Она приехала сюда на машине месье Жерара и, где находится ее новое жилище, могла сказать с трудом. Но возвращаться и просить подвезти… Да ни за что!

Все-таки она родилась под несчастливой звездой. Приехать в прекраснейшее место на земле — и сразу так обжечься! В следующий раз надо быть умнее. Однако каким же образом теперь оказаться дома?

Маргарет конечно же знала испанский, но это мало ей помогло. Никто толком не мог ей объяснить, в какую сторону и, главное, на чем ей добираться до отеля. Какая-то влюбленная парочка, к которой растерявшаяся женщина обратилась с этим вопросом, стала оживленно жестикулировать и выдвигать различные сочувственные предположения, но толку-то?..

Выход оставался один: незамедлительно поймать такси. После нескольких неудачных попыток перед ней наконец остановилась блестящая ярко-желтая машина. Дверца гостеприимно распахнулась.

— Вы знаете, как проехать к «Аквариуму»? — осведомилась Маргарет.

Водитель, темноволосый испанец, глаза которого, несмотря на темное время суток, прикрывали очки с дымчатыми стеклами, лениво кивнул.

— Мне нужен отель рядом с ним. Отвезете меня, я плохо знаю город, — уточнила молодая англичанка, желая только одного: поскорее оказаться в номере и лечь в постель.

Завтра предстоял первый рабочий день. Да еще придется тесно общаться с месье Малярбом…

— Да, сеньора, — приятным баритоном отозвался мужчина. — Садитесь.

Громоздкое старомодное такси неспешно катило по освещенным улицам Барселоны. Маргарет поймала себя на том, что с любопытством глядит в окно. У нее еще не нашлось времени толком осмотреть город. Потом она кинула взгляд на профиль безучастного шофера, молча крутившего руль.

Экий мрачный детина, решила англичанка, привыкшая к разговорчивым и любезным лондонским таксистам. Одет в черное, да еще эти длинные волосы. Прямо-таки мачо какой-то.

Действительно, длинные темные волосы испанца спускались почти до плеч, небрежно подстриженные. Маргарет украдкой, не привлекая внимания, попыталась рассмотреть его лицо, больше чем наполовину скрытое очками. Прямой нос, жестко очерченный подбородок, прекрасной лепки губы. Руки, лежащие на руле с великолепной небрежностью, оказались неожиданно изящной формы.

Маргарет вспомнила тучного мистера Эшби, от которого всегда оглушительно несло крепким табаком и не менее крепким бренди, и тихонько вздохнула. Здесь почему-то даже шоферы такси выглядят будто переодетые принцы. Впрочем, ей-то что за дело до этого?

Подписав некоторое время назад бумаги о разводе, она торжественно поклялась не заводить больше никаких дурацких романов. Все мужчины абсолютно одинаковы, как подсказывал ей небогатый, но весьма отрицательный опыт: безудержное самомнение, грубость и глупость.

— Сеньора чем-то огорчена? — неожиданно спросил молодой человек, не поворачивая головы.

— Я… что? Нет, спасибо, со мной все в порядке. В полном порядке.

Сейчас начнет приставать, испуганно подумала молодая женщина и занервничала. Здесь, похоже, нельзя на улице одной показаться!

Однако после этой единственной реплики в просторном салоне надолго воцарилось молчание. Ноздри Маргарет уловили какой-то слабый приятный аромат, должно быть мужского одеколона. Странный пряный запах, смешанный с цитрусовыми нотками.

Она снова бросила быстрый взгляд на сумрачного испанца. Ворот его черной рубашки был расстегнут, обнажая смуглую сильную шею. Под тонкой льняной тканью перекатывались рельефные мышцы.

Маргарет вдруг остро ощутила, что находится наедине с мужчиной, явно привыкшим исполнять свои прихоти, мужчиной, которого любили многие женщины. От него прямо-таки исходили магнетические волны сексуальной притягательности и властности. Эта властность сквозила во всех его движениях, в манере держать голову, в твердой линии профиля, очертаниях рук, сильных и нежных одновременно…

Размечталась, искательница приключений на свою голову! — одернула она себя, несколько удивляясь тому, что мысли приняли такой оборот. Это же просто водитель такси, ничего более! Должно быть, тебе вредно находиться рядом с мужчинами, моя дорогая. Скоро ты начнешь на них бросаться. Может быть, тот неприятный француз был прав…

В итоге Маргарет, по непонятной причине сильно волнуясь и нервничая, заставила себя смотреть в окно, а вовсе не на загадочного водителя.

— Микаэль, — послышался вдруг тот же сочный баритон.

— Что, простите? — не поняла молодая женщина, вздрогнув, как от звука пистолетного выстрела.

— Меня зовут Микаэль, — пояснил странный таксист, не отрывая взгляда от дороги. — И все-таки сеньора чем-то расстроена.

— Маргарет, очень приятно, — машинально представилась та. — Расстроена… Что вы… нет-нет, абсолютно нет! И вообще, какая вам разница!

Еще не хватает откровенничать с первым встречным! Кто знает, что у него на уме? Интересно, все испанцы начинают настойчиво лезть тебе в душу в первые же секунды после знакомства?

Красивые губы Микаэля чуть дрогнули.

— У нас красивый город. Хороший город — Барселона, — обронил он. — Ты быстро утешишься. Хорошо, что приехала сюда, Маргарет.

Как странно было услышать из его уст свое имя! Произнесенное с легким акцентом, оно словно бы утеряло всю обыденность и привычность, приобрело пряный, незнакомый доселе аромат.

По нервам молодой женщины будто бы пробежал электрический ток. Словно приоткрылось окно и в него пахнуло ароматом цитрусовых деревьев, свежестью моря, донесся отчаянно ритмичный и в то же время нарочито ленивый стук круглых черных кастаньет.

Утратив на минуту всю свою английскую сдержанность и чопорность, Маргарет тряхнула длинными светлыми волосами и засмеялась. Ей захотелось совершать безумства, забыть обо "всем на свете, оказаться тоже вовлеченной в этот пестрый, страстный, захватывающий дыхание ритм, в котором закружился сейчас весь город.

Неплохо было бы, вдруг с отчаянной дерзостью подумала молодая женщина, чтобы этот роскошный испанец сейчас остановил машину, запер дверцу и набросился на меня с поцелуями. Его чувственный голос, движения… манера говорить — все свидетельствует о том, что он любит и знает женщин. Может быть, в его объятиях я смогла бы забыть свою унылую прошлую жизнь…

Невольно поймав себя на том, что приняла весьма томную и соблазнительную позу, Маргарет снова постаралась взять себя в руки.

Еще подумает невесть что… Что я какая-нибудь искательница приключений, снова пришло на ум недавнее сравнение. А кто я на самом деле-то, хотелось бы знать. Унылая зануда? Любительница глубоководных прогулок с аквалангом?

Женщина, которая только что развелась с мужем и не намерена повторять прошлых ошибок, немедленно подсказал внутренний голос. Одиночество — еще не повод для того, чтобы вести себя недостойно.

Веди себя достойно — вот что всю жизнь слышишь сначала от родителей, потом от мужа, за которого вышла как раз из-за этих самых понятий о достоинстве. Веди себя достойно — и никто не поинтересуется, счастлива ли ты при этом. Разве это важно?

Углубившись в горькие размышления, Маргарет не сразу ощутила, что машина дрогнула и остановилась. Она недоуменно взглянула на водителя.

Не произнося ни слова, тот медленно снял свои дымчатые очки. Темные глаза мерцали странным огнем. Микаэль, не обращая внимания на испуг своей спутницы, лениво протянул руку к ее плечу. Странное возбуждение охватило молодую женщину — она и не подумала сопротивляться.

Еще мгновение, и она оказалась в крепких мужских руках, которые и не собирались ее выпускать. Обжигающие губы коснулись ее губ, целуя Маргарет так, как никто еще в жизни не целовал.

Отбросив всякие мысли о сопротивлении или о том, чтобы позвать на помощь, опьяненная нахлынувшими чувствами молодая женщина только крепче прижалась к Микаэлю, ощущая сквозь тонкое полотно рубашки сильное горячее тело, лаская смуглое лицо, отвечая на поцелуй с неменьшим жаром. Сердце бешено колотилось; вечернее платье оказалось плохой преградой на пути мужской страсти, предательски выдавая силу его желания.

Не отпуская от себя Маргарет, не прерывая поцелуя, темноволосый соблазнитель провел свободной рукой по шелковистому бедру, проникая под коротенькую юбку и заставляя молодую женщину затрепетать от жажды ласки, еще более долгой, более дерзкой, чем эта.

Горячий язык меж тем раздвинул податливые губы и проник внутрь, лаская нёбо, впивая всю сладость, таившуюся внутри. Сильные нежные пальцы переместились с бедра выше, дотронулись до груди молодой женщины…

Маргарет собрала все свои силы и попыталась оттолкнуть Микаэля, осознав, что еще немного, и остановиться будет уже невозможно.

— Подожди, что ты делаешь! Мы… мы ведь едва знакомы! — с трудом отдышавшись, выпалила она.

— Разве это имеет значение? — В глубоком баритоне слышалась твердая уверенность, что да, действительно никакого значения такая малость не имеет.

— Немедленно отвези меня в отель! — полностью придя в себя, потребовала молодая женщина, ужаснувшись своего чувственного порыва.

Ей никогда еще не случалась вести себя так предосудительно. И теперь она не совсем понимала, на кого злиться: на испанца, принявшего ее за бог весть кого, или же на собственную глупость.

Весь этот вечер был сплошной ошибкой! Следовало сидеть в отеле, запереть дверь на ключ и носа не высовывать из номера.

— Ты уверена, что тебе хочется именно этого? Еще совсем рано. — В голосе великолепного Микаэля, казалось, мелькнуло разочарование.

Как будто у него есть право диктовать ей свою волю! Ну уж нет!

— Абсолютно уверена. На все сто процентов! — отрезала англичанка, пытаясь как-то справиться с оглушительно колотящимся сердцем. Губы ее, казалось, пылали, настаивая на еще одном поцелуе.

Может быть, в воздухе Барселоны по вечерам распыляют афродизиаки? Тоннами.

— Нет, такая программа действия не годится. Зачем же ты тогда приехала в Испанию? В отеле сидеть? У тебя тогда останутся дурные воспоминания о нашем городе. Я никак не могу допустить подобного исхода. — Микаэль покачал головой и повернул ключ стартера. Двигатель такси послушно заурчал. — Считай, что я тебя приглашаю.

— Куда? — От подобной наглости у Маргарет прямо-таки захватывало дух.

— В одно замечательное место, — последовал невозмутимый ответ. Машина тронулась. — Тебе понравится, я уверен… на сто процентов.

Впоследствии молодой женщине случалось размышлять о том, что же все-таки заставило ее принять это во всех отношениях сомнительное приглашение. Ведь ее с детства учили, что незнакомцы представляют собой потенциальную опасность. Даже не потенциальную, а явную. Явственнее некуда. Да, так оно и было.

Самым лучшим решением было гордо выйти из машины и попробовать добраться до «Аквариума» как-нибудь еще. Не в пустыне же она, в конце-то концов! В самом центре большого европейского города совсем не трудно отыскать какой-нибудь транспорт.

Но что-то удержало Маргарет от этого разумного шага. Только потом она осознала что. Самый обычный страх. Но не страх того, что может случиться, а, напротив, того, что может не произойти…

Предательское желание вновь ощутить прикосновения этих волшебных рук оказалось невыносимым. Расстаться с дразнящим терпким запахом, словно бы принадлежащим самому Микаэлю, забыть о его головокружительных ласках, длившихся так недолго, вернуться в обыденную жизнь, к работе, показавшейся вдруг такой скучной, к противному месье Малярбу, к горьким воспоминаниям… и к одиночеству… Нет, это было невозможно.

И почему… почему бы не воспользоваться моментом? Маргарет окинула своего спутника, спокойно сидящего за рулем, томным взглядом серо-голубых глаз.

— Но раз уж ты меня похищаешь, то могу я надеяться на то, что вечер не будет скучным?

— Скучным? Нет, не будет. — В сдержанной улыбке Микаэля, казалось, промелькнуло торжество.

Скучно и вправду не было. Новоявленный проводник привез молодую англичанку в одно из лучших танцевальных заведений Барселоны. Из открытых дверей доносились зажигательные звуки сальсы, и Маргарет уже на улице ощутила, что ее тело начинает двигаться в этом всепоглощающем ритме. Единственным, что она любила так же, как и свою работу, были танцы. Только вот потанцевать ей редко удавалось.

Важный швейцар, стоящий у дверей, кивнул Микаэлю, как старому знакомому, успев скользнуть по его спутнице незаметным, но одобрительным взглядом.

— Часто здесь бываешь? — осведомилась молодая женщина, поднимаясь по ступенькам.

— Да, — недовольно проворчал Микаэль. — Привожу сюда богатых старух туристок и танцую с ними за деньги. Вот мой основной источник дохода.

Маргарет не поняла, шутка это или правда. Впрочем, каждый зарабатывает, как может.

— Но я не очень-то еще стара, — осторожно заметила она. — К тому же у меня совершенно нет денег. Так что можешь со мной распрощаться прямо здесь.

— Сеньора, что вы такое говорите? Я пошутил! — неожиданно сознался ее спутник.

Маргарет с облегчением вздохнула.

Внутри англичанку совершенно ошеломило впечатление от захватывающей музыки, яркого мерцающего света, пестро и весьма легкомысленно одетых пар, самозабвенно отплясывающих зажигательный танец. Она и опомниться не успела, как сильные руки подхватили ее, прижали и вовлекли в стремительное кружение людей, очарованных бешеным ритмом.

Как выяснилось, Микаэль танцевал прекрасно. Его немного сумрачное лицо сделалось вдохновенным, глаза загорелись чувственным и притягательным огнем… Маргарет оставалось только покориться, следовать всем движениям, отдаться ритму музыки и воле партнера. Никогда она еще так не танцевала! Просто дух захватывало!

Молодая женщина сразу же позабыла обо всех неприятностях, произошедших за этот вечер, и окунулась в стихию танца с таким же радостным самозабвением, как, бывало, бросалась в бурные морские волны с любимой доской для серфинга. Ветер, главное — это поймать нужный ветер. Скользить по поверхности. Чувствовать ритм. О, какое это наслаждение — танцы, море и прекрасный мужчина рядом!

Несколько часов пролетели словно один миг. Можно было бы остаться на всю ночь, но Маргарет чувствовала, что больше не в силах. Смеясь от души и слегка задыхаясь, она увлекла Микаэля прочь от площадки, на которой все еще двигались неутомимые танцоры.

— Больше не могу! — прокричала она.

Ее голос с трудом пробивался сквозь оглушительные звуки музыки — гитарные аккорды, многократно усиленные динамиками. Ничего камерного в них не было.

Микаэль жадно окинул взглядом разгоряченную, сияющую женщину, стоящую перед ним. Ничего общего с той грустной и встревоженной чем-то бедняжкой, севшей в его такси пару часов назад.

Длинные светлые, будто платина, волосы разметались в живописном беспорядке, глаза горят, на щеках румянец… Соблазнительное создание, залетевшее сюда из далеких стран.

Не в силах противиться порыву, молодой испанец шагнул вперед и жадно поцеловал алые губы, теперь с готовностью приоткрывшиеся ему навстречу.

2

К тому времени, когда добрались до отеля, оба изнывали от желания. Микаэль каким-то образом исхитрился дорулить до места назначения, не попав в аварию и не врезавшись в какой-нибудь столб.

Сознание Маргарет словно бы разделилось на две половинки. Одна кричала о том, что идти на такой риск неосторожно и предосудительно, что нельзя проводить ночь с незнакомцем. А другая… другая заставляла думать только об одном: как бы поскорее добраться до номера и броситься в объятия страстного испанца, за несколько часов превратившего ее жизнь в сверкающий фейерверк.

Микаэль остановил машину, открыл дверцу, помогая прелестной пассажирке выбраться наружу, в терпкие и душные объятия барселонской летней ночи. Отчетливо пахнуло лавром и лимоном. Легкий ветерок пошевелил рассыпавшиеся платиновые пряди молодой женщины.

На фоне светлой в сумерках стены отеля силуэт Микаэля казался черным, нечетким… Даже на расстоянии ощущалось, какой от него исходит жар. Уж не выдумала ли она его?

Маргарет решительно тряхнула головой, заглянула в темные глаза.

— Не хочешь ли подняться ко мне, выпить кофе?

— Хочу, — последовал короткий ответ.

Да, Микаэль явно не принадлежал к любителям тянуть кота за хвост.

Молодую женщину не покидало ощущение, что она бросается головой в омут, но иначе не получалось. Годы серого скучного существования в родной Англии, без праздников, без ярких знакомств… без любви заставили Маргарет тосковать по новым впечатлениям, сильным эмоциям. По страстным объятиям, в конце концов! Попробуйте-ка несколько бесконечных лет прожить бок о бок с самым настоящим пудингом в человечьем обличье!

И теперь она словно бы наверстывала упущенное. Этот город, знойный, причудливый, сочетающий в себе иссушающую жару сиесты, душистую ночную прохладу и сводящий с ума запах моря… О, он вскружил бы голову и менее романтичному человеку, что уж тут говорить о юной женщине, не успевшей повидать в жизни почти ничего.

Микаэль и его спутница прошмыгнули мимо ночного портье, поднялись на лифте на третий этаж. Маргарет внутренне напряглась, проходя мимо конторки и ожидая увидеть неодобрительный взгляд… Так запросто привести к себе в номер мужчину — в Англии это было бы немыслимо!

Но, как оказалось, ночной дежурный, отдав ключи от номера, снова уткнулся в свой журнал, не обратив на припозднившуюся пару никакого внимания.

Вот и светлая, выкрашенная краской дверь ее номера. Молодая женщина вдруг ощутила, что в горле у нее пересохло. Она сглотнула и попыталась попасть ключом в замочную скважину. Тщетно, руки почему-то не слушались.

— Позволь мне, — раздался над ухом густой баритон.

Уверенные пальцы легли на ключ поверх ее руки, и замок, щелкнув, открылся. Дверь распахнулась, в темноте коридора смутно белели зеркало и шкаф.

— Я зажгу свет. — Маргарет потянулась к выключателю.

— Не нужно.

Микаэль ласково взял ее за руку. Прикосновение обожгло словно огнем. Молодой мужчина меж тем притягивал свою трепещущую добычу все ближе, словно хищник, удачно поохотившийся сегодня.

Через мгновение страстный поцелуй вынудил улетучиться последние проблески рассудка из головы англичанки. Микаэль целовал ее умело, заставляя отвечать на чувственную ласку каждую клеточку тела, ласкал руками спину, нежную шею, шелковистый затылок…

На какое-то время Маргарет позабыла, что они находятся в темном коридоре. Перед глазами мелькали какие-то яркие пятна, в ушах шумело… Однако это не мешало ей с пылом отвечать на поцелуи испанца.

Спотыкаясь, они добрались до кровати — вообще-то узкой и неудобной, но теперь показавшейся Маргарет роскошным ложем, достойным королевы. Микаэль одним своим присутствием ухитрился превратить скромный гостиничный номер в волшебные чертоги. Словно во сне молодая женщина ощущала прикосновения горячих сухих рук, снимающих с нее платье, ласкающих обнаженную кожу, заставляя… заставляя забыть обо всем.

Жаркие влажные губы покрывают поцелуями ее шею, плечи, руки, спускаются все ниже… Прикосновение прохладных простыней обжигает. Из полуоткрытого окна доносятся смутные звуки музыки, отдаленный смех, голоса — шум ночного города, истомленного дневным зноем. Кожа плавится, тает под сильными мужскими пальцами. Сияющие вспышки под сомкнутыми веками. Волшебство. Блаженство. Какой яркой может быть ночная тьма!..

Опомнившись, Маргарет обнаружила, что лежит на кровати в объятиях Микаэля, прижимаясь щекой к сильному смуглому плечу. Вся одежда куда-то подевалась. Тело, словно подогретый мед, наполняла блаженная истома — хотелось растечься, расслабиться и лежать так вечно, ощущая, как пальцы Микаэля нежно перебирают длинные шелковистые волосы. Голова слегка кружилась — как после бокала вина или глотка чистого горного воздуха.

Молодая женщина снова прикрыла веки.

— Маргарет…

— Ммм…

— Маргарет, ты спишь?

— Нет, милый… Что, надо вставать?

Неожиданная мысль о том, что уже пора отправляться на работу, самым немилосердным образом вырвала молодую женщину из сонного забытья. Она резко села на кровати, прижимая простыню к груди. Магический любовный дурман вмиг куда-то улетучился.

Маргарет несколько ошалело огляделась и увидела у журнального столика темноволосого высокого мужчину, прикрытого исключительно полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Мужчина что-то с увлечением расставлял на темной полированной столешнице. Она помотала головой, но видение и не думало исчезать, вызывая самим фактом своего существования крайнее неудобство.

— М-микаэль… — наконец сдавленно произнесла бедняжка, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец.

И это я? Как я могла так поступить? Броситься в постель с первым попавшимся незнакомцем…

И с каким незнакомцем, заметил наблюдательный рассудок. Один на тысячу, и в Англии такие не водятся.

— Я заказал пиццу, — невозмутимо сообщил Микаэль, совершенно не замечая душевных терзаний Маргарет. — Огромную. С анчоусами и ананасом. Вкуснотища! И вино… Какое ты предпочитаешь?

— В это время суток я предпочитаю спать, — мрачно ответила она, разглядывая мускулистую загорелую спину. Интересно, и как его теперь выставить за дверь? — Мне завтра на работу.

— Ну, время еще совсем раннее, Маргарет, — заверил ее смуглый соблазнитель, словно лаская губами непривычное имя. — Мы все успеем.

Ненавижу ананасы! Ненавижу пиццу! Не в Италии, в конце концов. И как можно запивать ее вином? Это же…

Стук посыльного прервал несколько сумбурный поток ее мыслей. Пицца оказалась горячей, ароматной и вкусной. Белое легкое вино — прохладным и тоже вкусным. Никакого несоответствия не наблюдалось.

— И все-таки я не понимаю. — Микаэль доел последний кусок и запил его внушительным глотком вина. — Ты действительно приехала сюда, чтобы изучать акул? Этих мерзких тварей?

— Ну да. У нас-то они не водятся. Холодно слишком. А у вас — прямо у самого побережья…

— То есть ты исследуешь жизнь и повадки этих зубастых, омерзительных, неприглядно выглядящих порождений кошмара?

— И вовсе они не порождения! — В молодой женщине немедленно пробудился специалист. — Это необычайно древние и интересные животные. У них хрящи…

— Пардон?

— Хрящи вместо костей. А зубы…

— Вот-вот, зубы! И я о том же.

— …устроены совершенно удивительным образом! Невероятно! Несколько рядов и один ряд сменяет другой по мере износа! Потому что акулья чешуя…

— Вот и я о том же, — мрачно повторил Микаэль. — Куда уж удивительнее. Раз — и тебя нет. Чудо-рыбы, не иначе. С чудо зубами.

Маргарет подумала и решила перевести разговор на что-нибудь менее опасное. На птичек? Рыбок? Нет, рыбки уже были, да и вообще глупо сидеть на краешке кровати, закутавшись в простыню, рядом с малознакомым мужчиной, с которым только что занималась любовью, есть пиццу и обсуждать профессиональные пристрастия. Может быть, она все-таки сошла с ума?

Может, и сошла, подтвердил внутренний голос. Ничего тут не поделаешь. Ни-че-го.

Молодая женщина глубоко вздохнула и продолжила светский разговор:

— А вот ты, Микаэль… Нравится тебе работать шофером?

— Очень. Машина — моя, рабочий день ненормированный. Что хочу, то и делаю. Беру только приятных пассажиров. Что может быть лучше!

— Возишь туристов?

— Я вожу всех. Попадаются интересные люди.

— И женщины.

— И женщины. — Микаэль перехватил подозрительный взгляд Маргарет и рассмеялся. — Ты что, думаешь, я пошел работать шофером, чтобы знакомиться с красотками, которые садятся ко мне в машину?

— Ну… — осторожно начала она, — а разве это не так?

Микаэль сверкнул темными глазами.

— Просто я не мог упустить такой случай, — сознался он. — Красавица блондинка в центре Барселоны, да еще поздно вечером. Тебя бы похитили через пару шагов! Я просто вовремя подоспел. Ну, как настоящий рыцарь, понимаешь? На белом коне практически.

— То есть ты меня спас от участи, что хуже смерти? — спросила Маргарет, лукаво улыбаясь.

— Точно так. Спас — для себя одного. — Микаэль легонько провел пальцем по краешку простыни, в которую куталась англичанка, заставив горячую волну наслаждения пробежать по ее телу.

— У меня богатая программа на оставшуюся часть этой ночи.

Он слегка наклонился и коснулся губами золотистого завитка у уха молодой женщины, затем провел поцелуями дорожку к нежной шее. Простыня как-то сама собой сползла к бедрам, открыв восхитительное зрелище, заставившее глаза испанца вспыхнуть от удовольствия.

— Ты прекрасна, Маргарет, — хрипло выдохнул он, лаская ее груди и привлекая к себе, снова заставляя позабыть обо всем на свете. — Ты прекрасна. Иди ко мне.

— Но, послушай… — Она попыталась вывернуться.

Яркий свет, заливающий комнату, смущал молодую женщину, привыкшую к тому, что любовью занимаются молча, на кровати и в полной темноте, при этом старательно делая вид, будто ничего особенного не происходит.

— Что-то не так? — Невзирая на свой вопрос, страстный испанец явно не собирался прерывать одурманивающие ласки ни на секунду.

— Нет, все хорошо. Только… знаешь, давай погасим свет.

— Зачем? — искренне удивился Микаэль.

— Ну… так как-то интимнее, — смущенно пробормотала Маргарет, чувствуя себя полнейшей дурой.

Вечно она попадает в идиотские положения. Можно начать собирать коллекцию — все какая-то польза.

Микаэль слегка отодвинул ее от себя и долго вглядывался в хорошенькое личико, порозовевшее от смущения и недовольства собой.

— Маргарет, ты что, стесняешься заниматься этим при свете? — ошеломленно произнес он. — Ты…

Интересно, что означает это «ты»? — в панике подумала она. «Ты, которая знакомится с мужчинами на улицах»? Или на худой конец — «Ты, которая даже не боится плавать с акулами»?..

— Ты, такая прекрасная, полная страсти и желания… Я хочу тобой любоваться, ты совершенна… А как это можно делать в темноте?

Ну да, все естественно. Секс для того и создан, чтобы приносить еще и эстетическое наслаждение. И это нормально. Вот только почему у нее вдруг возникло такое непреодолимое желание немедленно провалиться сквозь землю?

— Ну, я… я как-то не привыкла. У нас не принято. Да-да, вот именно! У нас, в Англии, так не принято. И все тут! Такие вот традиции!

— Что за несчастная страна! — с чувством воскликнул Микаэль. — Суждена ей скорая погибель, я думаю. Но ты-то теперь не в Англии, моя дорогая.

Он поднялся с кровати и протянул руку Маргарет, немедленно снова закутавшейся в простыню.

— Пойдем.

— Куда? — испуганно спросила она.

— Я покажу тебе, как ты хороша.

Микаэль подвел упирающуюся молодую женщину к зеркалу и вкрадчивым жестом спустил простыню с ее хрупких, поражающих белизной плеч.

Маргарет наконец подняла глаза и увидела свое отражение: прелестная обнаженная блондинка на фоне… Да, фон оказался поистине завораживающим. Внушительный Микаэль с плечами в два раза шире, чем ее, выше на целую голову, смуглокожий, рельефный, служил для ее изящной фигурки чем-то вроде рамы. Его зеркальный двойник с заговорщическим видом склонился к уху двойника Маргарет.

— А ведь мы неплохо смотримся вместе. Согласись, что было бы просто преступлением гасить свет.

Молодая женщина невольно улыбнулась. Микаэль производил на нее такое же впечатление, как удав на кролика. Она конечно же не цепенела в ожидании неминуемой гибели, хотя определенный гипнотический эффект все-таки присутствовал…

При одном-разъединственном взгляде на великолепного испанца ее тут же покидала всякая решимость быть приличной и благовоспитанной и охватывало единственное желание: запустить пальцы в его густые темные волосы, ласкать сильные плечи, покрывать поцелуями красивое смуглое лицо.

Интересно, а куда его девать утром? И вообще… еще раз пройти мимо консьержа? Вот стыд-то какой! Нет уж, надо набраться решимости!

— Микаэль, мне кажется, что тебе пора домой, — заявила Маргарет, отворачиваясь от зеркала и выдержав недоумевающий взгляд темных глаз. — Все было прекрасно, но мне завтра рано вставать. Не хочу в первый день на работе обрадовать коллег мешками под глазами и бледной физиономией. Всего доброго.

Она вывернулась из его объятий, на всякий случай отступила к окну и стала наблюдать за неторопливыми движениями испанца. Тот, не вступая с ней ни в какие пререкания, натянул рубашку и брюки, щелкнул пряжкой ремня и оглянулся в поисках ботинок.

— Под кроватью валяются.

— Спасибо.

Микаэль привел себя в порядок и направился к двери. Взявшись за латунную ручку, он все-таки обернулся.

— До завтра.

Маргарет просияла, мысленно обозвала себя дурой и нерешительно кивнула. Дверь аккуратно закрылась с той стороны.

3

Как и следовало ожидать, на работу она не опоздала исключительно по счастливой случайности. Будильник надрывался напрасно, и разбудить молодую женщину смогли только жаркие солнечные лучи, тихонько подкравшиеся к подушке и щекотавшие ей нос.

Маргарет томно потянулась, цепляясь за ускользавшие обрывки сна, в котором было что-то очень хорошее… Микаэль… Открыла сонные глаза и наконец услышала отчаянный трезвон будильника.

Опрометью соскочив с кровати, она оделась и, даже не позавтракав, выскочила за дверь. Просыпаться пришлось на ходу. Быстро пробежав по залитой ослепительным солнцем жаркой улице, молодая женщина ворвалась в неприметную дверь с надписью «Служебный вход» и погрузилась в прохладные, наполненные тенью недра «Аквариума».

Дел оказалось много, и время до обеда пролетело как один миг. В лаборатории кроме нее работали еще несколько девушек — одна немка и две испанки. Все молоденькие, веселые и болтливые. Месье Малярб так и не появился. То ли сластолюбивый француз не хотел встречаться с Маргарет после вчерашнего, то ли попросту был чем-то занят. Маргарет вскоре выбросила его из головы и с упоением погрузилась в изучение мокрого, пестрого, блестящего и любопытного рыбного населения «Аквариума».

Обедать все ходили в маленькое бистро на третьем этаже, открытое только для своих. Его строгий серо-белый интерьер оживляли только большие цветные фотографии обитателей подводного мира, висящие на светлых стенах. Зато кондиционер работал на полную мощность и еда оказалась замечательно вкусная. В обеденное время здесь собирались практически все сотрудники, создавая изрядную очередь.

Маргарет честно пристроилась последней и, нагрузив пластиковый поднос салатами и вторым, огляделась в поисках свободного столика. Незанятым оказалось только место рядом с мисс Вандербилт. Неприступного вида пожилая дама разложила на столе какие-то распечатки и сосредоточенно их изучала, прихлебывая кофе. Подсесть к ней, похоже, никто не осмеливался.

— Прошу прощения, здесь занято?

На молодую женщину уставились сквозь стекла очков поблекшие голубые глаза.

— А, новенькая. Садитесь. — Распечатки зашелестели и сложились стопкой. — Летиция.

— Маргарет.

Представившись, мисс Вандербилт, казалось, потеряла к соседке всякий интерес. Трапеза протекала в глубоком молчании. К счастью для Маргарет. Потому что она с упоением погрузилась в воспоминания о прошедшем вечере…

— Развлекаться или работать?

— Простите? — недоуменно уставилась на Летицию Вандербилт молодая женщина, которую так неожиданно вернули из мира грез.

— Я спрашиваю: вы приехали сюда развлекаться или работать? — терпеливо пояснила ее соседка, надкусывая бисквит. — Многие практикантки считают, что основная часть работы ихтиолога — это сплошной отдых на пляже, сотня бикини и катание на доске…

— Я вообще-то…

— …а сами не могут отличить хвост от плавника и упорно считают, что дельфин — это рыба, — неумолимо резюмировала мисс Вандербилт.

— Собственно говоря… — Но, видимо, Маргарет так и не суждено было вставить хоть фразу в их разговор.

— Я посмотрела ваши печатные работы — не так уж и плохо. Только умоляю вас, не разменивайтесь на разнообразные глупости. — И глаза мисс Вандербилт с откровенной неприязнью остановились на столике около двери.

Гремя посудой и оживленно болтая с хорошенькой лаборанткой, там устраивался месье Малярб. Маргарет слегка покраснела и торопливо поднялась из-за столика. Аппетит куда-то исчез.

— Извините, мне нужно идти, всего доброго, — торопливо произнесла она.

По дороге к выходу ей пришлось пройти мимо француза. Тот в ее сторону даже не посмотрел. Зато мисс Вандербилт проводила молодую женщину внимательным взглядом.

Ну и в гадючник я попала, вздохнула Маргарет, разложив бумаги на столе и усердно пытаясь разобраться в записях своей предшественницы. В серпентарий, выражаясь научным языком. Драконье логово! И это, называется, коллеги! Что, они только и занимаются тем, что перемывают друг другу косточки? А наука стоит на месте. И как ей быть?

— Франческа, скажи, кто тут работал до меня? — поинтересовалась она у смешливой молодой испанки, которая должна была, по идее, помогать ей в работе.

По правде говоря, в основном предполагаемая помощница ограничивалась разглядыванием своей хорошенькой мордашки в зеркале и постоянным питьем кофе. Впрочем, если уж быть совершенно непредвзятым, то следовало сказать: чай она тоже пила.

— О, такая же молодая, как вы, сеньорита по имени Лусия. Моя соотечественница. — И черноволосая собеседница ослепительно улыбнулась.

— А где она теперь?

— Ей пришлось уволиться из-за беременности.

— Она вышла замуж?

— Ну да, в некотором смысле…

Франческа быстренько свернула разговор на другую тему, из чего Маргарет с грустью заключила, что ее предшественница, по всей видимости, сбилась с пути истинного и замуж вовсе не вышла.

Ладно, пора заняться делом. И где тут…

Ее глубокомысленные размышления прервал громкий телефонный звонок.

— Алло, — послышался звонкий голосок ее помощницы. — Да, сеньор… Нет, сеньор… Одну минуточку. — Франческа прижала трубку к плечу и сделала страшные глаза. — Маргарет, тебя! Молодой мужчина…

Черт бы тебя побрал вместе с твоим молодым мужчиной, с тоской подумала она, беря трубку. Неужели это мой бывший муженек прорезался? Если да, то откуда ему стал известен номера телефона моего рабочего кабинета?

Поборов искушение немедленно прервать связь, она нерешительно произнесла в трубку:

— Алло…

— Маргарет, — послышался незабываемый, низкий, немного вибрирующий баритон. Сердце мгновенно провалилось куда-то в желудок и там застучало глухо и медленно. — Что ты делаешь сегодня вечером?

— Добрый день, — постаралась она произнести как можно официальнее.

По всему было видно, что Франческа просто изнывает от желания узнать, о чем же пойдет разговор с обладателем неподражаемо сексуального баритона.

— Так как насчет сегодняшнего вечера?

— Мне кажется, вы совершенно правы, — невозмутимо произнесла молодая женщина, машинально оглядываясь в поисках чего-нибудь тяжелого — прикончить хихикающую лаборантку.

— Можно пойти потанцевать… Ты что, говорить не можешь?

— Именно так.

Странно, отчего она вся трепещет? Раньше такого никогда не случалось. Подумаешь, один глупый звонок. И откуда он раздобыл номер?

— Ладно, давай встретимся в «Мареско». Знаешь, где это?

— Нет… — Да что он вообще о себе думает? Всякому должно быть ясно, что на работе особенно не поразговариваешь. Потом расспросами замучают.

— Я за тобой заеду после шести. Встречаемся у выхода из «Аквариума». Договорились?

— Вы действительно так считаете? — Маргарет стиснула трубку так, словно хотела задушить человека на другом конце провода, вот этого, безмятежно мурлычущего низким гипнотическим голосом, все уже решившего за нее.

Интересно, он хоть представляет, что в женском лексиконе существует слово «нет»? Да и сама-то она хороша — как можно было броситься в объятия незнакомого мужчины, стоило тому только поманить ее пальцем? Ну уж нет, хватит быть безвольной тряпкой!

— К моему глубокому сожалению, этот вариант исключается, — произнесла молодая женщина максимально нейтральным тоном.

При этом она продолжала крепко сжимать трубку, а в сторону Франчески старательно строила кислые гримасы, призванные сбить ту с толку.

— Маргарет…

— Всего доброго. — Она с облегчением положила трубку на рычаг и с подозрением уставилась на телефон, как сапер на мину, — вдруг взорвется?

Телефон молчал. И Маргарет вдруг охватило тоскливое чувство одиночества. Зачем она только… Нет, так нельзя. Надо сосредоточиться на работе — это очень полезно и правильно. Отвлекает, как говорят.

— Ничего серьезного, по делам звонили, — бросила она любопытной лаборантке, продолжающей глупо хихикать, и, резко повернувшись и стуча каблучками, подошла к своему столу. В конце концов, работа не ждет и ради нее можно успешно позабыть обо всем остальном.

Итак, на чем это она остановилась… Солнечные лучи скользили по тетрадям и распечаткам, медленно переползая со страницы на страницу. За окном шла яркая, пестрая, бьющая через край жизнь. За окном было лето, жара сорок градусов, и вечер не принесет желанного облегчения…

— Франческа, а где это — ресторан «Мареско»? — не выдержав, спросила Маргарет.

Когда рабочий день закончился, солнце еще и не думало заходить. Маргарет, привыкшая к неяркой погоде родной Британии, снова и снова неустанно поражалась сочной темной зелени, отчаянной голубизне неба, местами переходящей в выжженный добела фарфоровый цвет. Изумлялась горячему сухому воздуху, в котором при этом, однако, неуловимо витал солено-терпкий аромат близкого моря.

Молодая женщина в сопровождении весело щебечущих коллег преимущественно женского пола покинула прохладные недра «Аквариума» и, выйдя на площадь, нерешительно огляделась. Ее спутницы разошлись по своим делам. Счастливицы! Кого-то с нетерпением ждали дома, кто-то отправился на танцы, кто-то — на желанное свидание… Ее же ожидал скучный пустой номер в отеле и одинокое сидение за столом.

Поддавшись минутному порыву, Маргарет отказала Микаэлю в новой встрече и теперь кляла себя последними словами. Подумаешь, любопытная лаборантка, слишком настойчивое предложение… Ведь ничего не стоило согласиться! Ну а теперь вместо приятного романтического вечера за столиком в одном из лучших ресторанов города ей предстоял довольно тоскливый вечерок.

За свою не такую уж долгую жизнь Маргарет успела убедиться в том, что главный недостаток ее характера — излишне бурная реакция на любое давление. Стоило ей попасть в стесняющие обстоятельства или подумать, что кто-то решает за нее, что делать, — все, пиши пропало. Она моментально теряла всю свою мягкость и сдержанность и превращалась в упрямую тупицу, почище всякого осла.

В детстве она однажды со скандалом отказалась пойти в цирк смотреть горячо любимых акробатов, и все только потому, что дядя, купивший билеты, облек свое приглашение в роковую фразу: «Так, Марджи, милочка, мы сегодня идем в цирк. Надень-ка нарядное платьице, почисти самые красивые туфельки — и никаких возражений!»

Вот и теперь она подвела сама себя, при малейшем признаке принуждения в панике отказавшись от приятного приглашения.

Не цирк, конечно, но тоже ведь неплохо посидеть в шикарном ресторане… Интересно было бы на него посмотреть, с тоской думала молодая женщина, уныло плетясь по направлению к отелю. Ну что я за дура такая! Просто проклятая дура, и все тут!

Погрузившись в горькие мысли, Маргарет не заметила, как сзади подкатила какая-то машина. Прошелестев шинами, автомобиль остановился рядом с ней, и его дверца гостеприимно распахнулась.

— Вас подвезти, сеньора? — осведомился низкий мужской голос из недр салона.

Молодая женщина со смешанным чувством тревоги и радости подняла глаза. У обочины мостовой ее ожидало такси с открытой дверцей. На сиденье рядом с водителем лежал огромный букет ослепительно-белых роз.

— Микаэль!

— Сеньора, не упустите свой шанс! Только сегодня, в целях рекламы, наша фирма предоставляет в ваше полное распоряжение и машину, и водителя. Мы исполним любые ваши прихоти, самые сокровенные желания! И конечно же совершенно бесплатно!

— Но…

— И вы еще раздумываете?

Эх, да чего там! Пораженная очередным приступом предприимчивости своего нового знакомого, прекрасная англичанка решительно нырнула в полумрак салона. Букет незамедлительно оказался в ее руках. Безукоризненно свежие цветы источали тонкое, напоенное свежестью благоухание. На водительском месте сверкал белозубой улыбкой великолепный Микаэль в превосходно сшитом смокинге.

— Я предавался печальным размышлениям весь сегодняшний день и наконец понял: сеньора, вы отказались ехать со мной в «Мареско», так как это место недостаточно хорошо для такой ослепительной красавицы, как вы. Я с грустью осознал свою ошибку и прошу разрешения пригласить вас в лучший ресторан Барселоны.

На Маргарет сначала накатило знакомое ощущение паники, но этому галантному испанцу просто невозможно было противиться! По телефону — еще куда ни шло, но отказать вот так, когда он сидит на расстоянии вытянутой руки, ощущая легкий аромат его одеколона…

Воспоминания о прошедшей ночи с новой силой нахлынули на молодую женщину, опьяняя, словно бокал хорошего вина. В конце концов, в ее жизни было так мало ярких моментов, а общество темноволосого Микаэля способно было породить в ее душе просто калейдоскоп головокружительных эмоций.

Надо пользоваться, пока возможно, сказала себе Маргарет. Сожалеть я стану потом, когда этот красавец растворится в темной испанской ночи, а сейчас — будь что будет. Оставлю свою проклятую нерешительность хоть на пару дней, ведь мы все равно уже стали любовниками… Чего теперь бояться? Если уж он не придушил меня, когда я села в машину к нему, незнакомцу, то теперь уж точно никакой опасности нет и быть не может.

— Но я смею надеяться, что ресторан и в самом деле лучший в Барселоне? — важно осведомилась она, изображая из себя пресыщенную светскую львицу.

Микаэль кивнул.

— Вот только придется вам завести меня сначала в отель. — Молодая женщина многозначительно оглядела свой незамысловатый наряд: синие джинсы, кроссовки и простенькую розовую футболку.

— Сеньора, вы очаровательны в этом наряде и сделаете честь любому ресторану. Но если таково ваше высочайшее пожелание, то…

— Я ненадолго. К тому же надо поставить в воду эту красоту.

И она поднесла к лицу пышный букет, наслаждаясь его ароматом.

Через полчаса терпеливого ожидания у входа в отель Микаэль наконец увидел, как Маргарет выходит из дверей и подчеркнуто неторопливо спускается к машине. За это короткое время она успела совершенно преобразиться. Из демократично одетой молодой женщины с небрежным узлом светлых волос на затылке она превратилась в роскошное золотисто-белое видение из самых сокровенных мужских грез.

Прекрасную стройную фигуру подчеркивало струящееся шифоновое платье на тонких бретелях, искусно расшитое пайетками и стразами. При виде такой красоты Микаэль невольно сглотнул и замер в восхищении, боясь пошевелиться и спугнуть волшебный мираж.

Платье достигало тонких щиколоток, охваченных серебристыми ремешками вечерних босоножек на каблуке-шпильке, но при этом было разрезано с одного бока, оставляя открытой прелестную ножку.

Длинные белокурые волосы Маргарет подняла наверх и позволила им привольно спадать на обнаженные плечи. Кое-где на волнистых прядях поблескивала золотая пудра, золотистые тени подчеркивали голубизну глаз.

Микаэль вышел из машины, придержал дверцу для своей дамы и, помогая ей устроиться на сиденье, галантно поцеловал изящные белые пальцы.

— Сеньора, я сплю и вижу сон, — восхищенно произнес он, пожирая свою спутницу глазами.

— Постарайтесь же не просыпаться, — рассмеялась польщенная красавица, начиная привыкать к новой роли.

Это платье она купила давным-давно еще в Англии, в магазине Баленсиаги, и пролила над ним немало слез, так как надеть великолепный наряд не довелось ни разу. Муж никуда ее почему-то не приглашал, хотя с легкостью мог себе это позволить.

Оказавшись в машине, Маргарет украдкой перевела дух и откинула голову на спинку сиденья. Сердце ее бешено колотилось. Дивный испанский вечер, перспектива приятного ужина, великолепное платье, которое она привезла с собой неизвестно зачем и тут же получила возможность надеть… Все это кружило голову, словно глоток чистого кислорода.

Она чуть повернула голову и принялась рассматривать своего спутника. Тот невозмутимо вел машину, глядя вперед. Маргарет в очередной раз подивилась тому, какие у Микаэля ухоженные руки, с красивыми гладкими ногтями, изящными, сильными пальцами и смуглыми запястьями, контрастировавшими с ослепительной белизной манжет сорочки. На левой руке поблескивали обманчиво неброские часы «Патек Филлип».

Хм… интересный он все-таки таксист, мысленно отметила Маргарет. Хотя, может быть, в Испании это удивительно прибыльное занятие — возить туристов. Приносит десятки и десятки тысяч. Что ни таксист — так красавец и богач. А вдруг он гангстер и хочет меня похитить?

Однако эта мысль показалась молодой женщине совсем уж несуразной, и она тут же ее отвергла.

Пусть лучше будет принц инкогнито, продолжила фантазировать Маргарет. Или переодетый владелец местных нефтяных промыслов… Впрочем, есть здесь нефть или нет? Хотя скорее всего смокинг он взял напрокат, а часы одолжил у приятеля. Но все равно красиво. К тому же можно же немного помечтать…

Перебирая различные варианты возможных занятий своего великолепного спутника, Маргарет не заметила, как машина остановилась у ресторана. От сладких грез, в которые она, видимо под влиянием пьянящего воздуха Испании, так и норовила погрузиться, ее оторвал Микаэль, сообщивший, что уже можно выходить.

Он обошел машину спереди и предупредительно распахнул дверцу перед всей такой струящейся и переливающейся спутницей. Они вместе поднялись по мраморным ступеням и шагнули в залитое мягким приглушенным светом роскошное нутро ресторана.

Вежливый и обходительный метрдотель подвел их к свободному столику и, сделав Маргарет несколько комплиментов, удалился, пожелав приятно провести вечер. Микаэль помог ей сесть и подал меню. Некоторое время молодая женщина привыкала к окружающему ее великолепию — белым скатертям до самого пола, натертому до блеска паркету, красивым электрическим светильникам, многократно отраженным в начищенном серебре, хрустале, зеркалах.

Несмотря на большое пространство, столики были расположены таким образом, чтобы создавать иллюзию уединения. Над залом витал приглушенный гул голосов, играла негромкая музыка — на небольшой сцене расположился небольшой оркестр.

Наконец Маргарет удостоила вниманием меню, вложенное в кожаную папку. Микаэль выжидающе смотрел на свою спутницу.

— И что тут самое вкусное?

— Возьми телятину, — не задумываясь, ответил он. — И устриц. Или ветчину с дыней. Совершенно безопасно для фигуры и очень хорошо… для любви.

Маргарет слегка покраснела.

— А что еще, гмм… помогает в этом?

— В первую очередь — общество прекрасной женщины. Без этого нельзя. Остальное — второстепенно. Но я бы тебе посоветовал взять еще земляничный десерт и шампанское. Розовое, конечно.

— Такое впечатление, что мы празднуем чью-то свадьбу, — пробормотала молодая женщина, слегка смущенная всем этим великолепием. Воспитанная в строгих правилах, она как-то не могла уразуметь, что можно тратить столько денег на еду. — А розовое шампанское чем-то лучше обычного?

— Вот увидишь. А к устрицам — белого вина.

Микаэль тихонько переговорил с сомелье, подошедшим к их столику, и добавил к заказу бутылку белого вина.

— Теперь наш ужин приобретет приятную завершенность, — заметил он. — Я бы хотел, чтобы у тебя остались от него только хорошие впечатления.

— Мне ужасно все нравится, — призналась Маргарет. — Никогда не была в таком месте, честное слово.

На лице испанца отразилось искреннее недоумение.

— Ты никогда не была в ресторане? Но я думал… Как же так?

— Ну, когда я была совсем молоденькой, мы с мамой долгое время жили вдвоем и она все тратила на мое обучение. А потом я сразу вышла замуж и стало как-то не до того.

— У мужа тоже не было денег?

— Да нет, он очень богатый, просто до ужаса, — неохотно ответила Маргарет, недовольно поморщившись при воспоминании о мистере Эшби. Разговор приобретал какой-то нежелательный для нее оборот. — Только строгих правил и все время говорил, что не годится впустую растрачивать деньги. Их надо беречь.

На красивом лице Микаэля ясно отразилось его отношение к подобному образу мыслей.

— Ты настоящая красавица, — просто сказал он, поглаживая ее пальцы своими. — А это значит, что ты заслуживаешь восхищения, преклонения, танцев, концертов, ресторанов, путешествий — всего самого лучшего. Не только каких-то там склизких акул.

Маргарет внезапно почувствовала легкое раздражение.

— Во-первых, акулы вовсе не склизкие! Они шершавые. А во-вторых, интересно узнать: а если бы я не была такой уж красавицей, то моим уделом стало бы сидение дома взаперти? — прошипела она. — Странный у тебя подход к женщинам, Микаэль. Не могу сказать, что одобряю его. Как же быть дурнушкам в этой жизни?

Судя по озадаченному выражению лица, ее собеседник явно призадумался.

— Ну… можно, наверное, работать. Карьеру там делать или еще что-нибудь…

— Странный ты человек, — искренне удивилась Маргарет. — С какими-то средневековыми взглядами. Считаешь, что карьера — это исключительное утешение, которое остается женщине, если она не удосужилась благополучно выскочить замуж? Работа не имеет значения, да? Конечно, если учесть, что… — Она смущенно осеклась.

— Что я всего лишь жалкий водитель такси, развлекающий скучающих туристов, — легко закончил ее фразу Микаэль. — Ты это хотела сказать?

Маргарет слегка покраснела и не нашла, что ответить.

— И что я уж конечно не чета тебе, образованной англичанке, которая занимается настоящей наукой и в совершенстве разбирается в таких обворожительных существах, как акулы. Ну что же, считай мое общество, так сказать, возможностью слегка отдохнуть от головокружительной карьеры. Попробуй лучше устриц, они поистине восхитительны. С тех пор как их научились разводить искусственным путем, этими прелестными моллюсками можно лакомиться и летом.

— Извини, я вовсе не хотела тебя обидеть, — честно призналась Маргарет, комкая салфетку.

Она ненавидела подобные неловкие ситуации больше всего на свете.

— Ну что ты, никакой обиды.

Тем не менее молодая женщина чувствовала острую потребность объясниться.

— Просто я вдоволь наслушалась подобных речей насчет того, что место женщины в доме. Что все, что от нее требуется, — это быть рачительной хозяйкой, хорошей женой и матерью… Я просто не понимаю, где тут место для меня. Хозяйка я никудышная. Жена… как показала практика, тоже. Матерью стать как-то не довелось…

— Какие еще твои годы, моя дорогая, — немедленно оживился Микаэль.

— А проводить время исключительно на концертах и в ресторанах как-то скучновато, что ли? Боюсь, что в жизни всякой красавицы должно появиться какое-нибудь чудовище, которое внесет некоторое разнообразие в концертно-ресторанную программу. В моем случае это акулы. Видишь ли, я люблю мою работу.

— Ну не знаю, — проворчал Микаэль, явно не убежденный вдохновенной речью Маргарет. — Хорошо хоть ты не отказалась со мной поужинать. Или образованные красавицы презирают всякую мысль о еде?

— Что ты! — улыбнулась молодая женщина. — Мне ужасно здесь нравится. Я же говорила, что никогда еще… А кстати, как ты узнал номер моего рабочего телефона?

— У меня свои источники информации. Ты разве не знаешь, что в Испании таксистам известно все?

Маргарет снова улыбнулась, машинально накручивая на палец золотистый локон и любуясь Микаэлем. Тот держал себя с изяществом переодетого принца, ухитряясь при этом расправляться с едой, собственноручно подливать ей в бокал вина и расписывать различные красоты Барселоны, начиная от знаменитых построек Антонио Гауди и заканчивая аттракционами и пляжами.

— У нас не заскучаешь, — заключил он. — Ты уже купалась в море?

— Нет еще, — ответила молодая женщина, внезапно сообразив, что водоворот событий так закружил ее, что она даже не успела обновить свой роскошный купальник, вымочив его в теплой морской воде.

— Понимаю, ученой женщине не до того, — не преминул подпустить шпильку Микаэль. — Но я это исправлю. Завтра же покатаю тебя на катере, заодно и поплаваем.

— Но я днем работаю, и потом…

— Завтра суббота, моя дорогая, так что ты освободишься рано. При всем желании отгородиться от развлечений тебе не удастся. К тому же считай, что мы поплывем исследовать обитателей здешних вод — рыб, аквалангистов и спасателей. Можешь отловить парочку, выпотрошить, разрезать на куски, исследовать и написать докторскую диссертацию. Договорились?

— Договорились. — Маргарет покончила с устрицами и принялась за десерт. — Ммм…

— Теперь понимаешь, чем розовое шампанское отличается от обыкновенного?

— О да.

После завершения этого во всех отношениях приятного вечера Микаэль отвез свою спутницу в отель и учтиво распрощался с ней у входа. Маргарет, с полной уверенностью ожидавшая, что за чудесным романтическим вечером последует не менее чудесная ночь; неожиданно для себя ужасно огорчилась.

Вместо того чтобы подняться к ней в номер, Микаэль несколько старомодно поклонился, поцеловал ей руку и уехал, не забыв, однако, поблагодарить за ужин и договориться о завтрашней встрече.

Странно, размышляла молодая женщина, разглядывая свое притомившееся отражение в зеркале лифта. Впрочем, может быть, он не спит с женщинами, за которыми ухаживает? А он за мной ухаживает? Кажется, да. И вообще, какое мне до всего этого дело?

Молодая женщина безотчетным жестом погладила руку, на которой, казалось, навечно отпечатался поцелуй красавца испанца. Тело, однажды изведавшее его жаркие ласки, отвечало на уговоры рассудка предательским томлением и усиленным сердцебиением. Оно совершенно точно знало, что ему нужно, и рассудок бесславно проигрывал в этом поединке с сухим счетом ноль — два.

Маргарет распахнула дверь своего номера. Стуча каблучками, прошла в ванную комнату, на ходу снимая клипсы и распуская волосы. Взгляд ее остановился на охапке цветов, смутно белеющих в наполненной водой ванне, — спеша переодеться для ресторана, молодая женщина не придумала ничего лучшего, как положить их туда. К тому же такой большой вазы в номере все равно не нашлось бы.

Теперь, освеженные прохладной проточной водой, розы распустились и благоухали сильно и дразняще. Маргарет запустила руки в белокурые волосы, потянулась, тряхнула головой и вдруг рассмеялась. У нее слегка кружилась голова от выпитого шампанского. Или от дурманящего аромата цветов?

Уж не схожу ли я с ума? — в который раз спросила себя молодая женщина. Или, напротив, только-только начинаю узнавать, какой должна быть настоящая жизнь? Почему я чувствую себя такой счастливой?

4

— Тарам-пам-пам, тарам-там-там…

Маргарет переполняло беспричинное счастье. Хотя нет, отчего же беспричинное? Причина имелась. Превосходная, воодушевляющая причина. После не такого уж длинного рабочего дня, который в виде исключения промчался с умопомрачительной скоростью, ей предстояла чудесная прогулка на катере.

Преисполненная самых радужных ожиданий и надежд молодая англичанка спустилась по лестнице, перекинув через плечо огромную голубую пляжную сумку, набитую всякой всячиной. Маргарет славилась доходящей до смешного предусмотрительностью всю свою жизнь. На нос она нацепила гигантские солнцезащитные очки фирмы «Окли», стоившие целое состояние для скромного гидробиолога.

Но делать нечего… Для человека, теперь проводящего большую часть дня под немилосердными солнечными лучами, отражающимися от морской глади, это совершенно необходимая часть экипировки. Даже ранним вечером испанское солнце светило весьма ярко.

Прекрасный Микаэль на этот раз отчего-то задерживался. По крайней мере, когда Маргарет осторожно выглянула из подъезда «Аквариума», никаких машин поблизости не наблюдалось. Начиная нервничать, она быстро посмотрела на циферблат водонепроницаемых часов: может быть, неправильно определила время? Нет, было уже пять часов, даже пять минут шестого. Что же случилось?

— Ждете кого-то? — неожиданно раздался за спиной вкрадчивый мужской голос.

Маргарет даже подпрыгнула от неожиданности, как кузнечик, и быстро обернулась, к своему великому огорчению увидев в холле противного месье Малярба.

— Абсолютно никого, — решив соблюсти правила хорошего тона, все-таки еще работать и работать вместе, ответила она самым индифферентным тоном, на который только оказалась способна.

— Ай-ай-ай, милочка, врать нехорошо, улыбаясь, погрозил пальцем француз. — Вы тут переминаетесь с ноги на ногу уже пять минут и все время смотрите на часы. Что, любовник все-таки бросил вас? Не переживайте очень уж сильно, эти негодяи испанцы все такие — позабавятся и бросят. Совершенно не способны на длительные, серьезные отношения, вот беда… Отвратительный народ…

А вот я сейчас дам тебе в нос, зло подумала молодая женщина, вцепившись правой рукой в ремень пляжной сумки так, что побелели костяшки пальцев. Мерзкий ловелас! Сдается мне, не без твоего участия забеременела и уволилась моя предшественница… Или нет, сначала садану коленом в причинное место, если не перестанешь трепаться и не уберешься, потом наступлю каблуком на ногу, затем врежу прямо под дых… Ты свалишься, а я от души попинаю тебя ногами!

Однако месье Малярб, на свою беду совершенно не осознавая нависшей над ним опасности и не замечая, что у его хорошенькой сотрудницы опасно раздулись ноздри и нехорошо блестят глаза, продолжал нести всякий вздор. К тому же он так и норовил опереться рукой о стену как раз возле плеча Маргарет, нависая над молодой женщиной, словно стервятник.

Очки в металлической оправе поблескивали, отражая вечернее солнце Барселоны, тонкие усики плотоядно шевелились. Видимо, бойкий француз решил сначала утопить свою предполагаемую жертву в водопаде слов, а потом воспользоваться ее беспомощностью.

— Я знаю прекрасное местечко, где бы вы могли утешиться, моя дорогая, — никак не мог угомониться он. — Если бы вы только перестали дуться на меня и согласились провести этот чудесный вечер…

Маргарет так старательно сдерживалась, чтобы не вцепиться назойливому приставале в реденькие волосы, что даже не расслышала шагов на улице, впрочем таких легких, будто бы к ним подходил большой кот.

— А ну, убери от нее свои руки, или я их выдерну по одной и поменяю местами, — раздался спокойный, со сквозящей ленцой и равнодушием голос.

— Извините, мне пора.

Маргарет с облегчением вывернулась из-под руки месье Малярба и бросилась к Микаэлю. На этот раз он был в тонком льняном костюме белого цвета. То, что нужно для такой жаркой погоды: Правда, им предстоит морская прогулка…

Да, не повезло костюму, решила молодая женщина, вспомнив свои прошлые прогулки на катере. Интересно, а почему это так побледнел противный липучка?

— М-микаэль? — странно заикаясь, пробормотал вдруг остолбеневший глава лаборатории.

— Собственной персоной, — последовал ледяной ответ. — Пришел проведать, как ты поживаешь. Вижу, что неплохо. Не могу сказать, что испытываю от этого такую уж большую радость. Так вот, если и дальше хочешь наслаждаться спокойной и приятной жизнью, держи свои ручонки от этой сеньоры подальше. Ты меня понял? Я вижу, понял…

На этом этапе монолога Микаэля месье Малярб попросту испарился. Всего секунду назад он заполнял своей болтовней весь холл, и внезапно, смотрите-ка, пустота и тишина. Лишь смуглый испанец неподвижно стоит в дверях и ноздри его слегка раздуваются.

— Подумать только, да ты его знаешь! — простодушно удивилась Маргарет, улыбаясь своему темноглазому спасителю из-за солнечных очков. — Вот приставала! С первого дня мне проходу не дает. Не знаю даже, что делать. И отношения портить не хочется, ведь он все-таки руководит нашей лабораторией.

— Думаю, что этот сушеный морской конек теперь к тебе даже на пушечный выстрел не подойдет, — загадочно произнес Микаэль, забирая у молодой женщины тяжелую сумку и вешая себе на плечо, и сменил тему, сказав: — Тут близко, всего три шага пройти. На машине неудобно, так что прогуляемся… Скажи, пожалуйста, ты в своей сумке булыжники таскаешь? Свинец? Или, может, золотые слитки?

— Н-нет. Только самое необходимое. Ну, купальник, полотенца, потом аптечка, перевозку для рыб, тетрадь для записей… Да там и нет ничего тяжелого. Лучше объясни, откуда ты знаешь месье Малярба, — не дала себя сбить с толку Маргарет.

— Оставим это, — последовал спокойный, но твердый ответ.

И ее спутник замолчал, размеренно шагая по дороге, ведущей к набережной.

У причала действительно покачивался катер, да какой! Палуба была отделана натуральным красным деревом. Изящные обводы и присущая дорогим механизмам лаконичная красота говорили о том, что это прекрасное произведение кораблестроительного искусства способно развить необычайную скорость. Обшивка сверкала белизной, только на борту красовалась темно-синяя надпись. Катер назывался «Долорес».

— Тоска… — машинально перевела Маргарет с испанского, с неподдельным восхищением любуясь привлекательным зрелищем. — Отчего так печально?

Спокойное, как пролитое масло, море сияло и переливалось бликами, жара потихоньку спадала. И маленькое белое суденышко, тихонько покачивающееся на пологих волнах, действительно трогало сердце.

— Я его арендовал, — незамедлительно ответил ее смуглокожий спутник, забираясь на палубу и открывая ключом замочек на прочной цепи, приковывавшей катер к причалу. — Откуда бы мне знать, почему его так назвали. И к тому же Долорес — имя женщины. У нас принято называть яхты, лодки и катера женскими именами. А у вас, в Англии, разве не так?

— Да, так, — подтвердила Маргарет, опираясь на любезно протянутую сильную руку и осторожно следуя примеру Микаэля.

Ее охватило знакомое пьянящее чувство предвкушения полета — она обожала носиться на катерах и скутерах, обдаваемая солеными брызгами. Только так Маргарет, беззаветно влюбленная в море, могла ощутить себя единой с этой капризной, необузданной стихией.

Большего счастья молодая женщина не испытывала, даже ныряя с аквалангом. Медленное, полное скрытых опасностей погружение не шло ни в какое сравнение с безумными гонками по бесконечной водной глади.

— У нас слово «судно», «корабль» женского рода. Корабль — всегда «она».

— А у нас и море женского рода. Впрочем, иначе и быть не может, — улыбнулся Микаэль, откровенно любуясь своей прекрасной спутницей, уверенно стоящей на шаткой палубе катера.

Сразу видно было, что Маргарет не из тех особ, которые визжат что есть мочи, испуганно хватаясь за борт при малейшей качке и умоляют сейчас же, сию же минуту высадить их на берег.

— Море ведь такое же прекрасное, ласковое, непредсказуемое, а иногда жестокое и бессердечное, как всякая женщина. И оно дарит жизнь. Нет, конечно же, море — это женщина.

— Я не бессердечная, — недовольным тоном возразила Маргарет, с интересом разглядывая систему управления катером. Ничего нового — простота и эргономичность.

— Ты просто еще об этом не знаешь, — тоном умудренного опытом старца произнес прекрасный испанец. — Надеюсь, ты не принадлежишь к людям, которых укачивает даже при виде лодки?

— Я?! — немедленно возмутилась самозабвенная любительница морских прогулок. — Пустишь меня за руль? Я покажу тебе настоящий класс!

— Прошу. — Микаэль широким жестом указал на панель управления. Правда, в голосе его при этом мелькнуло некоторое беспокойство.

Маргарет хмыкнула.

— Испугался?

— Вот еще! Можешь разбить эту посудину в щепки, если хочешь. — И самоуверенный мачо, опустившись на деревянное сиденье, сложил руки на груди. — Но только, чур, потом не жалуйся.

С трудом сдерживаясь, чтобы не закричать во все горло от переполняющего ее счастья, молодая англичанка аккуратно вывела катер из бухты, где сновало множество ему подобных суденышек, а также парусных лодок, яхт и катамаранов. А потом, как только это стало возможным, выжала из мотора все, на что тот был способен.

Надо отдать должное Микаэлю: храбрый испанец взмолился о пощаде только через пятнадцать минут бешеной гонки.

— Йо-хо-хо! — вопила его сумасшедшая спутница, закладывая на воде крутой вираж и вздымая облако сверкающих брызг.

Ее длинные светлые волосы намокли и прилипли к плечам, но молодая женщина не обращала на это внимания. Чудесная прогулка целиком захватила ее.

— Вот этого-то мне и недоставало в промозглой Англии, Микаэль! Солнца, моря и скорости! Йо-хо-хо!

— Маргарет, душа моя, — пробормотал молодой мужчина слегка посиневшими губами. — Знаешь что? Ты просто ненормальная.

— Не слышу!

— Ты забыла переодеться в купальник! — заорал Микаэль, перекрикивая оглушительный рев мотора. — Только посмотри на себя!

Действительно, элегантная белая блузка и синяя юбка насквозь вымокли в соленой морской воде. Маргарет с большой неохотой заглушила мотор, положила катер в дрейф и с легким сожалением оглядела бесповоротно погибший элегантный ансамбль.

— М-да, увлеклась немного, но ничего, — пробормотала она, расстегивая молнию на своей сумке и доставая из нее пушистое пляжное полотенце. — Прости, но я при виде моря просто теряю голову.

Молодая женщина принялась было расстегивать непослушные тугие пуговички на мокрой, липнущей к телу блузке, но заметила горящий взгляд разом пришедшего в себя страстного испанца, и пальцы ее нерешительно замерли.

— Нет уж, моя милая, позволь это сделать мне, — промурлыкал Микаэль, подходя к прекрасной мореплавательнице со спины и неспешно спуская злополучный предмет одежды с ее белоснежных плеч. — Катер ты водишь превосходно, но есть вещи, которые я делаю гораздо, гораздо лучше…

Как все-таки прекрасно предаваться любви посреди ласкового моря, на плавно покачивающейся палубе, ощущая на горящей от солнца и неги коже поцелуи любимого и соленые брызги…

Маргарет неспешно размышляла над этим, лежа на разостланном пушистом полотенце в теплых, уже постепенно угасающих лучах благодатного светила.

Купальник она, поразмыслив, надевать не стала. Все равно вокруг никого не было, кроме обнаженного и загорелого до черноты Микаэля, присевшего рядом и лениво, по-кошачьи, жмурившегося на солнце.

— Странно, что ты совершенно не стесняешься наготы, — с любопытством проговорила Маргарет, проводя пальцами по бугрившемуся мышцами плечу возлюбленного. — У нас считают, что обнаженный человек выглядит или непристойно, или смешно.

Микаэль тихонько хмыкнул и растянулся рядом, перевернувшись на живот и бесцеремонно отвоевав себе половину полотенца.

— Я абсолютно пристоен, — заметил он. — Вот если бы при виде того, как ты водишь катер, я со страху намочил бы штаны, это было бы и смешно, и непристойно. Но я сдержался, заметь и воздай мне должное… Хотя это было нелегко, — самокритично сознался молодой мужчина, помолчав минуту.

Маргарет улыбнулась и положила хорошенькую белокурую голову на его широкую грудь, прижавшись ухом к левой ее стороне.

— Твое сердце бьется абсолютно ровно… — обиженно протянула она, услышав мерные, ритмичные удары. — Ты только что занимался сексом как сумасшедший, а еще до этого я носилась по всей акватории на второй космической скорости, надеясь произвести на тебя неизгладимое впечатление. И что же мы наблюдаем? Пульс семьдесят ударов в минуту. Безобразие!

— Ты еще давление мне померяй, — недовольно проворчал Микаэль, не удержавшись, впрочем, от соблазна поиграть с роскошными, тяжелыми от воды светлыми прядями, разметавшимися по ее груди.

Он разложил их в красивом порядке и кончиком одной пощекотал Маргарет нос. Та чихнула и стукнула Микаэля кулачком.

— Еще и кардиограмму сними, не стесняйся! — не унимался он. — Сразу видно, ты — женщина ученая, не то что мы, простецы. Обычно девушки спрашивают: «Милый, о чем ты сейчас думаешь»? И тут им можно напридумывать что-нибудь романтическое. А ты сразу со стетоскопом и пульсомером подступаешь.

— А много их было, этих девушек? — не удержавшись, тут же поинтересовалась Маргарет.

— Ну случались, дело житейское, ничего особенного, — неопределенно ответил Микаэль, продолжая поглаживать блестящие от солнца волосы молодой женщины и вызывая легкими прикосновениями сладостные мурашки, пробегающие от ее шеи до самых кончиков пальцев ног. — Я же все-таки чертовски привлекателен, — последовало очередное самодовольное заявление.

— Мм… ты прав. Абсолютно прав, — промурлыкала Маргарет, закрыла глаза и вытянулась на полотенце, так как чувствительные пальцы уже принялись за ее плечи, ласково их разминая.

— Но такой восхитительной, как ты, у меня никогда не было, — с чрезвычайной искренностью в голосе сообщил хитрый испанец.

— Конечно!

— У тебя такие чудесные волосы… Целую вечность могу ими любоваться. И сама ты прекрасна, как море. Как сверкающее море на рассвете…

— Знаешь, что интересно, — не удержалась от ехидного замечания молодая женщина, совершенно непривыкшая к комплиментам. — Ведь понимаю же, что ты лжешь, для того чтобы сделать мне приятное, и все равно могу слушать тебя часами.

— Я никогда не лгу, — обиделся Микаэль. — Ты просто редко смотришься в зеркало. И наверное, надеваешь перед этим паранджу. Чтобы, как это ты там сказала… не выглядеть смешно или непристойно. Смешно и непристойно выглядит человек, отъевший себе огромный живот, никогда в жизни не занимавшийся спортом. А твою талию можно обхватить четырьмя пальцами. — И он тут же попытался это сделать.

— Ха, вот видишь! — хихикнула Маргарет, стараясь не обращать внимания на то, что прикосновения молодого человека становятся все более страстными. — Талия у меня, конечно, довольно тонкая, но насчет четырех пальцев — это ты погорячился.

— Мм…

— Ну, прекрати! Мы же только что… Микаэль!

— Подумаешь, — пробормотал загорелый мачо, занятый весьма увлекательным делом: он прокладывал дорожку из поцелуев от нежного живота к прелестной высокой груди возлюбленной, — всего-то жалкий разик… Как же можно удовлетвориться каким-то… одним-единственным… никчемным… разочком.

Маргарет не стала спорить, а обняла его за сильную шею и вновь предалась чудесному ощущению ласки чувственного, прекрасного мужчины, пылающего страстью именно к ней. Море, заходящее солнце и смуглый красавец у ее ног — что может быть лучше?

— Уверен, что, даже родив мне пятерых детей, ты останешься все такой же великолепной красавицей, — прошептал Микаэль, приподнимаясь на локтях над трепещущей молодой женщиной и касаясь коленом ее бедра.

— Пятерых… кого? — От изумления Маргарет даже подумала, что плохо расслышала. — Ты в своем ли уме находишься, любимый?

— Ну как же? — проговорил не менее изумленный мужчина. — Через месяц я сделаю тебе предложение, ты уже к тому времени поймешь, какой я замечательный, и непременно согласишься. Через полгода мы поженимся, ты родишь мне сына, потом еще дочку… Я буду любить тебя и носить на руках, покупать драгоценности, наряды и возить тебя отдыхать в самые лучшие места Испании.

— А я буду рожать тебе детей каждые два года, — задумчиво произнесла Маргарет. — Неплохо ты спланировал, совсем неплохо… Только знаешь что?

— Что? — слегка встревожился размечтавшийся красавец.

— Так вот, имеется одна небольшая и маловажная деталь: ты забыл поставить в известность о своих планах меня! — начала заводиться не на шутка перепуганная подобными радужными перспективами молодая женщина. Она сознавала свой страх и потихоньку впадала из-за этого в жуткую ярость.

— Но подожди… — попытался остановить ее ничего не понимающий испанец. — Разве не все женщины хотят удачно выйти замуж и воспитывать детей? Я думал…

— Лучше бы ты не думал, голова не самое твое сильное место, — прошипела его нежная и прекрасная возлюбленная, в одно мгновение превратившаяся в злобную фурию. — Ты что себе вообразил, а? Что я сплю и вижу, как бы снова выскочить замуж? Нет уж, спасибо! Побывала в этом аду, с меня достаточно.

— Но послушай…

— Не смей меня перебивать! Или ты возомнил себе, что я жду не дождусь возможности нарожать маленьких уродливых пискунов, да еще целых пять штук! У тебя, мой милый, должно быть рассудок от жары помутился. Я только обрела возможность нормально работать! Я хочу получить ученую степень! Мне тут нравится, в конце концов! А ты хочешь, чтобы я нянчилась с пятью детьми?

Тут она уперлась обеими руками в грудь поражение застывшего и с полуоткрытым ртом внимающего этой тираде Микаэля и резким движением столкнула его с себя.

— Ишь, что выдумал! — продолжала горячиться Маргарет, резво вскакивая на ноги и обматываясь пляжным полотенцем. — Замуж! Да я за самого принца испанского замуж не пойду, или кто там у вас? Словом, ни за короля! Ни за президента! Ни за премьер-министра! Хоть золотом меня с головы до ног осыпь! Ни за кого и ни за что!

Совершенно ошеломленный испанец уселся на палубе и охватил голову руками, в ужасе глядя на бешено жестикулирующую женщину, которая еще минуту назад непринужденно лежала на мягком полотенце и смеялась его шуткам. Наслаждалась морем и солнцем.

— Немедленно отвези меня в отель и оставь в покое! — потребовала она, встряхивая свои вещи, развешанные для просушки на борту.

Юбка и блузка измялись и выглядели так, словно их кто-то жевал. Но Маргарет все равно натянула их на себя, не считаясь уже ни с чем.

— Немедленно! Сию же секунду! Поторопись!

— Хорошо-хорошо, только не кричи, — спокойно ответил ее спутник, видимо приняв какое-то решение. — Я сейчас же отвезу тебя домой. Прошу прощения.

Микаэль подошел к панели управления и повернул ключ. Мотор загудел, и катер двинулся к берегу. Как-то сразу вслед за закатившимся солнцем на спокойную морскую гладь опустились сумерки. Молодая женщина передернула плечами — вместе с темнотой пришел и холод. Море под днищем катера мерно покачивало его на волнах и будто бы размышляло: а место ли здесь этому громко рокочущему механизму?

Первый раз в жизни Маргарет подумала о том, какая чудовищная и равнодушная бездна таится под мерцающей бликами шелковистой зеленовато-голубой поверхностью. Ей стало страшно, словно бы сама судьба приблизила к ней бледное лицо с широко распахнутыми темными глазами и со странной тоской заглянула прямо ей в душу.

Вдруг сильно закружилась голова, и молодая женщина, нервно опустившись на скамью, вцепилась в твердое влажное дерево обеими руками. Широкая спина Микаэля, за весь недлинный путь до берега не произнесшего ни слова, не выражала ничего. Он даже головы не повернул. Просто довел катер до причала, учтиво помог ей выйти и проводил до отеля, ровным голосом пожелав спокойной ночи.

Маргарет, в глубине души прекрасно осознающая, что сама, своими руками испортила такой чудесный вечер, с трудом добралась до кровати, стянула с себя вещи, резко пахнущие морем, солью, солнцем, — и расплакалась. Всегда такой любимый, этот запах теперь вызывал только тошноту.

5

Следующую неделю Маргарет провела в горестных раздумьях. Микаэль исчез и не подавал никаких признаков жизни. Молодая женщина начала уже подумывать, не приснилось ли ей все это сногсшибательное приключение. Она попыталась отвлечь себя работой и теперь пропадала в лаборатории с утра до ночи, с головой погрузившись в опыты и наблюдения.

К тому же англичанка наконец-то поближе познакомилась со своими коллегами, а то события предыдущих дней неслись так стремительно, что было не до того. За исключением суровой мисс Вандербилт и противного месье Малярба, она толком никого и не знала.

Теперь выяснилось, что в одном кабинете с Маргарет обретается еще и Джессика — хорошенькая и смешливая американка лет двадцати пяти, коротко стриженная блондинка, так же, как и она, помешанная на акулах.

Также в их отделе работали черноглазая и черноволосая испанка Франческа и Ти Мэйхуа, китаянка, приехавшая в «Аквариум» на практику. Общительные девушки быстро подружились и теперь вместе распивали чай с сандвичами в обеденный перерыв, старательно игнорируя своего непосредственного начальника…

Однако все старания, которые предпринимала Маргарет для того, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей, не приводили к ощутимому результату. Любимое, казалось бы, занятие теперь вызывало томительную скуку, а время текло невыносимо медленно. Если бы кто-нибудь две недели назад сказал молодой специалистке, что ей будет до тошноты неинтересно работать в вожделенном «Аквариуме», она бы рассмеялась тому в лицо. Как только можно поверить в такое!

Но следовало посмотреть правде в глаза: исследования не выглядели такими уж захватывающими, а мысли неумолимо разбредались в разные стороны. К своему великому ужасу, Маргарет забывала вымыть пробирки, перестала выключать приборы, а в один прекрасный день дошло до того, что не включила вовремя термостат и благополучно запорола серию опытов.

После истории с термостатом она впала в панику и взяла двухдневный отпуск за свой счет. К слову сказать, несчастная жертва карьерных амбиций слегка простудилась, что при установившейся сейчас жаре выглядело совершенно невероятным. Возможно, во всем виновата была злополучная морская прогулка, а может быть, просто скверное настроение.

Увы, работа на новом месте, с холодных и туманных берегов Англии казавшаяся беспрерывной череды великих открытий в райских кущах, на самом деле не очень-то заладилась.

Сидя в номере отеля, Маргарет злилась на жизнь, на себя, на окружающий мир и даже на бесконечную жару за окнами, слегка спадающую только к вечеру. Да и то все облегчение заключалось в том, что прямые солнечные лучи сменялись жарким маревом, поднимающимся в сумраке от раскаленного асфальта и смутно белеющих каменных стен. Море, такое близкое теперь, казалось забытой сказкой или чьим-то недобрым вымыслом.

Молодая женщина одиноко сидела в номере, пила аспирин, с терпеливой безнадежностью полоскала горло противным эвкалиптовым раствором, старательно спала в колючих шерстяных носках — ничего конечно же не помогало. Одиночество выглядело теперь невыносимым, хотя еще месяц назад она отдала бы за возможность побыть одной пару десятков лет жизни.

По счастью, на второй день ее вынужденного затворничества в номере мелодично зазвонил телефон. Франческа, обеспокоенная внезапным и длительным исчезновением молодой англичанки, решила справиться о ее здоровье и раздобыла координаты.

— Да у меня все в порядке, — смущенно пробормотала не привыкшая к проявлениям внимания Маргарет. — Просто горло першит и температура…

— Ну ты лечись, — защебетала Франческа. — Мы без тебя уже соскучились. Да и месье Малярб живо интересуется, куда это ты пропала.

Чтоб ему самому пропасть!

— Передай, пожалуйста, месье Малярбу, что у меня ангина, — мрачно ответила больная.

— Врешь! — радостно воскликнула Франческа. — Какая может быть ангина в такую жарищу?

— Ничего не вру, — немедленно обиделась молодая женщина, надрывно кашляя в трубку. При одном воспоминании о противном начальнике лаборатории в горле начинало саднить. — У меня самая натуральная ангина! И к тому же кашель, вот, слышишь? Горло распухло все — глотать больно, сил нет…

— Ну, ангина — это не особенно заразно, насколько я знаю, — оптимистично заметила болтливая лаборантка. — Тогда я сообщу месье Жерару, что тебя можно навестить. Он очень беспокоится о твоем здоровье, прямо-таки места себе не находит от волнения.

— Франческа, милая, только не это! — взмолилась несчастная. — Скажи ему, что у меня чума, проказа, сибирская язва, ну, не знаю что… но что-то очень заразное, жутко, страшно заразное. Ко мне даже нельзя приближаться, и по телефону эта болезнь тоже передается… Ну, соври что-нибудь, напряги фантазию, прошу тебя!

— Ага, сдается мне, что Липучка-Вонючка положил на тебя глаз, не без того. — И на том конце провода послышалось хихиканье.

— Кто? — не поняла Маргарет.

— Месье Малярб. Мы его так зовем, Липучкой-Вонючкой, — охотно пояснила Франческа. — По-моему, нет женщины в «Аквариуме», к которой он бы не подкатывал в свое время… Ах, прошу прощения, ошибаюсь: вот разве что мисс Вандербилт. И то исключительно потому, что он ее боится до полусмерти и нервных судорог…

Какая милая женщина, немедленно подумала Маргарет. Просто кладезь добродетели! Бриллиант среди научных работников! Я ее сильно недооценивала. При случае непременно сделаю ей что-нибудь хорошее. Перепишу всех ее дискусов или буду неделю кормить дельфинов.

— Впрочем, ты не переживай, он твоего адреса не знает, — обнадежила ее хорошенькая испанка. — Я ему не сказала, хоть он и спрашивал. Сказала, что у тебя свинка и что это необычайно заразно, а также опасно для мужской потенции. Липучка-Вонючка теперь к тебе и близко не подойдет в ближайшее время.

— О, спасибо! — с облегчением выдохнула молодая женщина, ощущая, как с плеч словно бы свалился огромный камень. — Не знаю, как тебя и благодарить. С меня приглашение на чай, или в кино, или куда захочешь…

— Пустое. Одно удовольствие сделать гадость нашему противному надутому павлину. С тех пор как этот лощеный негодяй вынудил Лусию уволиться…

— Я так и думала, что тут не обошлось без этого старого ловеласа, — пробормотала себе под нос Маргарет. — И как только его не пристукнул кто-нибудь в темном углу? Может быть, поторопить события?

— Так формально же он ни при чем, — немедленно отреагировала Франческа. — Лусия, бедняжка, была совсем молоденькой дурочкой. Появилась у нас только прошлой весной, мечтала о карьере ихтиолога. Надо сказать, у нее действительно были блестящие способности и настоящий талант к науке, не то что у меня.

— Ну что ты!

— Да нет, я свои возможности знаю, — равнодушно ответила Франческа. — Ну ненавижу я противную латынь и совсем не понимаю, что там к чему в этих хромосомах. Даже не помню, сколько их положено человеку иметь. Не знаю и знать не хочу. Вот так!

— Но разве ты не собираешься учиться дальше?

— Мне нравится моя лаборантская работа. Здесь я на месте и времени свободного остается много. А потом в меня влюбится богатый красавец, увезет на свою виллу, я буду сидеть дома, выращивать розы и воспитывать детей. Трех девочек и троих мальчиков!

Знакомая песня, мелькнуло в голове Маргарет. Познакомить ее с Микаэлем, что ли? Вот кто подойдет по характеру этому чадолюбивому испанцу на все сто процентов. Хотя, нет, ничего не получится, он явно предпочитает блондинок.

— А ты сама-то разве не хочешь завести детей? — простодушно осведомилась Франческа.

— Н-не знаю… Пока, наверное, нет, — здорово покривила душой молодая женщина.

Одна мысль о том, чтобы родить ребенка, вызывала у нее нервную дрожь. Будучи женой мистера Эшби, будущая звезда гидробиологии умудрялась предохраняться тремя различными способами одновременно — так ее ужасала сама идея материнства.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что мистер Эшби не являлся образцом здоровья и мужской красоты, а, напротив, успел нажить себе объемистое брюшко, небольшую, но выразительную лысину и имел скверную привычку курить длинные вонючие сигары.

— Какая ты странная… — удивленно протянула ее собеседница. — Все вы, иностранки, ужасно странные. Мэйхуа вообще рассказывала, что у них, в Китае, можно завести только одного ребенка. Вот ужас-то! А ей так хочется иметь большую семью…

— Действительно, бедняжка, — снова покривила душой молодая женщина. — Но подумай, ведь дети помешают твоей работе, ты не добьешься серьезных успехов на избранном поприще. Мы же все не настолько богаты, чтобы содержать еще и няню для своих отпрысков…

— Да кому нужна эта работа!.. Хотя ты права, несчастная Лусия очень переживала, что ей пришлось оставить «Аквариум». Она как раз собиралась защищать диссертацию — так хотела, чтобы ее называли доктор Алварес…

Вот эту незнакомую ей Лусию Маргарет могла понять очень даже хорошо. Она и сама мечтала о вожделенной приставке к своей фамилии. Доктор Маргарет Эшби — что может звучать лучше! Сразу видно, что она добилась всего своими руками и умом, а не просто удачно родилась в богатой или знатной семье.

Доктор Эшби звучит куда привлекательнее, чем даже ваше высочество!

— Впрочем, Лусия вроде бы хотела потом вернуться на работу. Она из довольно состоятельной семьи, как я понимаю.

Франческа, нимало не смущаясь тем, что занимает рабочий телефон уже в течение сорока минут, продолжала щедро делиться информацией с коллегой. Проще говоря, самозабвенно сплетничать.

— Только ее брат забрал отсюда, да еще и учинил жуткий скандал месье Малярбу. Даже, не поверишь, всыпал ему горячих. Тот ведь крутил с бедняжкой вовсю, обещал жениться, как водится…

— Какой негодяй!

— Что ж, я ее предупреждала, что он за фрукт, но Лусия видела все исключительно в розовом свете. Ничего не соображала в этих делах, вот что значит воспитание. Небось на любовных романах выросла. Как же, сам профессор обратил на нее благосклонный взор!

— А как зовут ее брата? — спросила Маргарет, замирая от необъяснимого волнения. Ей вспомнилась странная сцена, произошедшая несколько дней назад между Микаэлем и ее начальником.

— Не знаю, — ответила болтливая лаборантка. — Но он такой красавец! Вот уж кому бы я никогда не отказала. Жаль, что он на меня даже внимания не обратил. Примчался в лабораторию словно разъяренный тигр, прижал нашего начальника в коридоре и давай трясти! Я подсматривала, конечно…

— Охотно верю.

— О, тут такое было! Лусия рыдает, ее брат шипит, а месье Малярб улучил момент, убежал и спрятался. В общем, сама понимаешь, бедняжку увезли домой и теперь она, наверное, сидит взаперти. Какая уж тут научная карьера…

— Просто самое настоящее средневековье! — возмутилась молодая англичанка. — Безобразие. Лишить молодую девушку всякой надежды на будущее!

— Ну так и занималась бы работой, а не греховодничала с противным старикашкой, — безапелляционно отрезала Франческа. — Подумать только, поверить его дурацким обещаниям! Он и ко мне в свое время подъезжал, да я себе цену знаю. Меня этой самой научной карьерой не купишь: выгонят отсюда, пойду в другое место. Дала ему по рукам, и все дела. Я девушка честная!

— Да, понимаю тебя. — Маргарет изо всех сил старалась завершить разговор. — Франческа, мне надо принимать лекарство, я пойду. Спасибо тебе огромное за звонок. И умоляю, ни за что не сообщай месье Малярбу мой адрес и телефон. Даже под пытками.

— Будь спокойна, — снова хихикнула сплетница. — Ну пока. Выздоравливай от своей неизлечимой черной оспы, или что там у тебя…

— Пока, моя дорогая, до встречи.

Маргарет с великим облегчением повесила трубку. Обучиться тонкому искусству болтать ни о чем по три часа подряд ей так и не удалось. Впрочем, она не особенно и старалась.

Хотя… какая интересная новость: кажется, Микаэль — брат этой самой Лусии. Нет, не сходится. Девушка вроде бы из обеспеченной семьи, а этот гордый мачо работает таксистом… Да и какая разница теперь, после всего того, что произошло между ними!

Одолеваемая грустными мыслями молодая женщина улеглась на кровать и взяла градусник. К вечеру температура упорно поднималась до тридцати семи, и ничего с ней поделать было нельзя. Не помогали ни аспирин, ни витамины, которые Маргарет принимала в огромном количестве, ни холодные обтирания.

Гостиничный номер, раньше казавшийся довольно уютным и просторным, давил и навевал тоску. Шум пестрой многоголосой толпы, доносящийся с раскаленных вечерних улиц, раздражал и тревожил. Меланхолия, оставшаяся было на английском берегу, переплыла наконец море и догнала свою несчастную хозяйку.

Маргарет бесцельно побродила по комнате, зачем-то заглянула в полупустой шкаф с одеждой, увидела там висящее на плечиках белое вечернее платье и окончательно расстроилась. И к чему было так опрометчиво гнать от себя красавца Микаэля! Можно подумать, что он потащил бы ее в церковь насильно, связав по рукам и ногам. А ведь пока дело дошло бы до свадьбы, многое могло бы и измениться…

Проклятый упрямый характер! Молодая англичанка, истосковавшись в гостиничном номере, начала потихоньку терзаться сожалениями. Ну что стоило промолчать хотя бы раз в жизни… Ну, подумаешь, пятеро детей… Это же несуществующие пока дети. Могла бы притвориться, что просто обожает саму мысль о материнстве.

И где теперь, скажите на милость, искать темпераментного испанца, который наверняка обиделся, получив незаслуженную отповедь. Разве что выйти на улицу и поймать очередное такси. Вдруг все водители в Барселоне — загорелые страстные красавцы?

Такси! Внезапно Маргарет, совсем было собравшуюся пасть духом, осенила блестящая идея.

Немедленно позабыв про температуру, молодая женщина, движимая раскаянием, принялась действовать. Она быстро стянула ужасную безразмерную футболку, украшенную коричневым изображением собора Саграда Фамилия и почти достигающую колен, — в этой немыслимой одежде Маргарет в последнее время расхаживала по номеру, — и натянула короткое платьице из светлого льна.

Тщательно причесавшись и придирчиво осмотрев себя в зеркале, она опрометью вылетела на улицу. Страшная неизлечимая болезнь благополучно позабылась. Надо было действовать, да побыстрее, пока прекрасный Микаэль не увлекся другой хорошенькой блондинкой, ничего не имеющей против брака и рождения детей.

Шумная толпа и яркий свет на мгновение ошеломили молодую англичанку, последние два дня безвылазно просидевшую в сумрачном помещении. Надо же было так отрешиться от окружающего мира, что забыть о том, что на улице лето, жара и солнце! Она даже еду заказывала в номер, не желая никого видеть. Временами Маргарет казалось, что мир вокруг просто растворился и исчез, без остатка поглощенный черной меланхолией.

Однако, выбежав в легком платье на раскаленную улицу, Маргарет обнаружила, что ни яркий солнечный свет, ни солоноватый морской воздух, ни томный шелест темно-зеленой листвы никуда не делись. Напротив, они радостно приветствовали затосковавшую гостью, всеми силами прославляя кипучую южную жизнь.

Благодатные лучи вечного светила быстренько согрели руки и ноги, озябшие в сухом кондиционированном воздухе отеля. Ветерок, до этого момента беспечно шелестевший оливковыми листьями, игриво забрался под платье. Черноволосый молодой человек, гордо восседающий в киоске, где продавался знаменитый хамон — особым образом приготовленная испанская ветчина, — приветливо улыбнулся красивой незнакомке.

Маргарет внезапно ощутила прилив хорошего настроения, не менее хорошего самочувствия… и дикий голод. Она торопливо подбежала к киоску — чудесному источнику пищи — и взяла себе двойную порцию.

— У сеньориты прекрасный аппетит, — снова улыбнулся юный продавец, который оказался не прочь пококетничать с хорошенькой покупательницей. — И не менее прекрасная фигурка.

— Спасибо, спасибо, вы очень добры, — слегка невнятно отозвалась молодая женщина, с трудом удерживаясь от того, чтобы не набить рот до отказа.

Раньше она в ответ на такое замечание покраснела бы до кончиков пальцев или отреагировала бы какой-нибудь резкостью. Но, похоже, жаркая испанская почва совершенно ее изменила.

— Что, наверное, любите длинноволосых блондинок?

— Кто же их не любит! — с жаром воскликнул паренек, ловко отрезающий от хорошенько провяленного свиного окорока тончайшие ломтики. — Они так редки… и так очаровательны!

Маргарет польщенно улыбнулась и заказала третью порцию.

Через полчаса предприимчивая англичанка сидела на городской площади, кроша толстым белым голубям только что купленную булку, и размышляла, как ей лучше поступить. Телефон службы такси она выяснила у того самого продавца ветчины: они ведь все знают, даже то, что знать совершенно не полагается. Теперь надо было предпринять очередной шаг, точнее, решиться на него.

Сначала молодая женщина хотела просто позвонить в диспетчерскую и попросить, чтобы за ней приехал именно Микаэль. Он появляется на пороге номера, высокий и широкоплечий, видит свою возлюбленную в легкомысленном и соблазнительном наряде. Горячая испанская кровь вскипает, следует бурная сцена примирения, и жизнь снова становится прекрасной…

Однако теперь Маргарет терзали многочисленные сомнения, которые, оказывается, никуда не делись, а просто испуганно отпрянули в глубины сознания под натиском слепящих солнечных лучей. Но быстро притерпелись и теперь выползли на свет божий, наполняя бедняжку нерешительностью и робостью.

А что, если он узнает адрес и не приедет?

А что, если приедет и посмеется над ней?

А что, если в Барселоне несколько служб такси и появится не тот Микаэль? Хороша же она будет в своем эротичном кружевном пеньюаре!

В конце концов, что, если он так сильно обиделся, что никогда, никогда ее не простит. Это было бы просто ужасно, непереносимо…

Впрочем, еще ужаснее сидеть посреди ярко освещенной площади и страдать без толку. Лучше уж выяснить все раз и навсегда и больше не мучиться.

Я же ничего не теряю, решила в итоге Маргарет, кинув оживленной голубиной толпе последние крошки. Белые птицы нисколько не боялись ее и лезли буквально под ноги, стремясь добраться до лакомых кусочков. Сомнения их не одолевали. Никакие.

В таксопарке, где на небольшом пространстве теснились машины, ожидающие вызова, было не слишком людно. Водители сидели в своих авто, перекусывая, почитывая журналы с нескромными картинками, или просто дремали, пользуясь минуткой отдыха. Мощный наплыв туристов не позволял им особенно расслабиться: в аэропорту Барселоны садились самолеты со всего света, и толпы любопытных искателей новых впечатлений следовало развозить по отелям и пансионам.

То и дело какая-нибудь машина, шурша шинами, трогалась с места и выезжала за ворота.

Маргарет зашла на территорию автостоянки и огляделась, нерешительным жестом прижимая к себе сумочку. Ее ладная фигурка в коротком белом платье и длинные белокурые волосы конечно же сразу сделались предметом всеобщего внимания.

Бедняжка попала буквально под шквальный обстрел заинтересованных мужских взглядов. Журналы молниеносно опустились, бутерброды были отложены, и за приоткрытыми дверцами разнообразных такси показались оживленные загорелые лица.

Отчего же не бывает женщин-таксистов? — в тоске подумала молодая женщина, чувствуя, что ее платье практически растворилось под дождем излившегося на нее внимания. Я бы сразу подошла и спросила: «Сеньорита, а не знаете ли вы Микаэля?» А она бы мне ответила… Черт возьми, зачем только я сюда притащилась!

— Сеньорита ищет кого-нибудь? — тут же осведомился таксист, высовываясь из ближайшей машины.

Был он невысок, лет вполне преклонных. И главной достопримечательностью его внешности являлись пышные, ухоженные усы, при виде которых любой морж побледнел бы от зависти.

Маргарет сразу решила, что почтенный возраст достойного испанца дает ей некоторую надежду на то, что с ним можно заговорить, не боясь нарваться на немедленное приглашение в кафе, в гости, на танцы… или в постель.

— Простите, я ищу одного человека, — неловко кашлянув, выдавила наконец она.

Великолепные усы заинтересованно зашевелились.

— А я вам не подойду? — немедленно спросил другой водитель, темноволосый паренек лет двадцати, никакими усами еще не обзаведшийся.

— Помолчи, Антонио, не видишь, что дама в беде, — одернул его пожилой. Потом повернулся к Маргарет и спросил: — А кого вы конкретно ищете, сеньорита?

— Его зовут Микаэль… — Молодая женщина замялась, в очередной раз пожалев, что даже не удосужилась узнать фамилию своего избранника. — Номер его машины вот этот. — И она протянула счастливому обладателю роскошных усов бумажку с номером;

Тот поглядел на бумажку, потом на Маргарет и тихонько хмыкнул.

— Микаэль Торрес, вот кто вам нужен, красавица. Он паркует свою машину во-о-он там, в самом центре. Только сейчас он, кажется, пошел перекусить.

Смуглая рука махнула куда-то направо, за пределы автостоянки, где действительно располагалось небольшое здание со стеклянными стенами. Внутри угадывались очертания тесно поставленных столиков, за которыми торопливо поглощали пищу многочисленные посетители.

— Так ведь он… — начал было молодой.

— Помолчи, Антонио, не встревай, — снова оборвал его собеседник Маргарет. — Кто мы такие, чтобы мешать этой милой девушке?

Окончательно раздосадованный Антонио что-то пробормотал себе под нос и снова скрылся в салоне своего такси, захлопнув дверцу.

— Мало опыта, много горячности, но поверьте, сеньорита, из него выйдет преотличный таксист, — доверительно сообщил усатый дяденька. — Это мой младшенький. Жена его избаловала, конечно, ну да ничего. Мы еще сделаем из него настоящего человека.

— Сколько же вам лет? — невольно спросила молодая женщина.

— Так уж скоро шестьдесят пять стукнет, — горделиво ответствовал испанец. — Я родом с побережья, а у нас долго живут. С божьей помощью еще покручу баранку, да и детей надо растить. Сами видите, Антонио еще совсем несмышленыш.

На взгляд Маргарет, «несмышленышу» уже надо было самому жениться и заводить семью, но она благоразумно промолчала.

— А сколько у вас детей? — потом все-таки поинтересовался она.

— Да уж пятеро, пожалуй, наберется, — все с той же гордостью ответил пожилой испанец. — Но, Святая Дева Мария! Все мальчики… Хоть бы одна девочка! Надеюсь, что младенец, которого ждет моя жена, окажется наконец женского пола. Очень хочется дочку вырастить.

Это было уже слишком для Маргарет, и она торопливо отошла от машины, невнятно поблагодарив собеседника за информацию.

Пятеро детей! Эта цифра ее преследует всю неделю. Сумасшедшие испанцы просто помешаны на деторождении! Можно подумать, что они ничем другим больше не занимаются. И как только умудрились отстроить такой прекрасный город? В перерывах между воспитанием своих драгоценных отпрысков не иначе…

— У меня еще и внуки есть! Только я их не считал! — крикнул ей вдогонку водитель, огорченный тем, что такая хорошенькая собеседница ускользнула. — Хотите, покажу фотографию?

— Спасибо, в другой раз!

Маргарет снова стойко выдержала перекрестный обстрел мужских взглядов, пробежала через площадь и быстренько нырнула в кафе, под ненадежное укрытие стеклянных стен и полотняных маркиз. Становилось невыносимо жарко: раскаленное добела солнце поднималось все выше.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, молодая англичанка оказалась в кондиционированной прохладе кафе. Она неуверенно окинула взглядом битком набитый зал и сразу же заметила Микаэля, сидящего за дальним столиком у окна.

Сердце Маргарет радостно забилось и тут же болезненно заныло. О ужас! Напротив ее великолепного испанца преспокойно восседала бледная тоненькая большеглазая девушка с копной темных вьющихся волос — просто настоящая принцесса.

Шелковый синий костюм, платиновые украшения, чье авторство бесспорно принадлежало дизайнерам Тиффани, изящные кожаные туфельки на высоченном каблуке… Серьезная конкурентка, ничего не скажешь! Ну и что теперь делать в подобной нелепейшей ситуации?

Мало того, неземное создание, похоже, состояло весьма в близких отношениях со своим визави. Незнакомка нежно держала Микаэля за руку и что-то тихонько ворковала, а этот негодяй… этот негодяй самым глупым образом улыбался и прямо-таки сиял от счастья!

Вот это номер! Стоило на недельку-другую исчезнуть, и ветреный мачо незамедлительно отыскал себе другую красотку, да какую! Она, конечно, не блондинка, но очень хороша… Как и следовало ожидать, Маргарет ощутила зависть, тоску и жуткую злость одновременно.

Разозлилась она в основном на саму себя: это надо же было своими руками испортить единственную удачную любовную историю из всех, которые когда-либо приключались с ней! Только посчастливилось встретить романтичного, внимательного, красивого мужчину, и вот, пожалуйста, место уже занято.

Просто ты некрасивая и неумелая, да еще и со скверным характером, неумолимо сообщил внутренний голос, быстренько опуская самооценку бедняжки до предельно возможного уровня. Вот ему и надоело с тобой возиться… Слушать твое бесконечное нытье, терпеть дурацкие капризы, учить тебя заниматься сексом, в конце концов.

В этот момент Микаэль неожиданно отвел ласковый взгляд от своей собеседницы и посмотрел в сторону двери, как раз туда, где застыла бледная и раздосадованная Маргарет, стиснувшая свою сумочку так, что онемели пальцы.

В темных глазах его промелькнули радость узнавания и непонятное смущение. Молодой испанец склонился к темноволосой девушке, что-то ей сказал и порывисто поднялся из-за стола, намереваясь, видимо, подойти к двери.

Ну уж нет!

Маргарет одарила неверного возлюбленного уничижительным взглядом, развернулась на каблуках и пулей вылетела наружу. Не останавливаясь, бежала минут пятнадцать, пока не сообразила, что даже не знает, в какую сторону двигаться дальше. Тогда она немножко постояла на углу, сверяясь с картой Барселоны, постепенно сориентировалась и побрела в сторону своего временного пристанища — отеля.

Что ж, неудача. Как и предполагалось. Теперь нужно прийти в себя и вернуться к работе — единственному другу, который никогда тебя не предаст, не покинет и не сделает тебе ничего плохого.

6

Еще несколько дней Маргарет провела как в тумане. Она никак не могла поверить в прискорбный факт, свидетельствующий, что мерзавец Микаэль немедленно позабыл все свои страстные признания в нежных чувствах после одной-единственной ссоры и немедленно нашел себе очередную пассию. Можно ли представить подобное чудовищное вероломство?

Бедной Маргарет даже не с кем было посоветоваться, потому что близких подруг она не завела, а потому лучшим выходом из положения казалось забвение всей этой истории.

Раз некому дать толковый совет и сама не знаешь, что предпринять, — забудь и не думай. Всю жизнь молодая англичанка руководствовалась этой мудрой тактикой под названием «Спрячь голову в песок», но сейчас она почему-то не помогала. Назойливый червячок копошился в душе, лишая возможности спокойно существовать. Маргарет не могла отделаться от мысли, что по собственной глупости упустила счастливый шанс.

Вот и теперь она сидела в лаборатории, безучастно глядя в окно и даже не пытаясь притвориться, что занята записями. Ничего нового в окне не наблюдалось — все тот же знакомый пейзаж.

Акулы. Сосредоточимся на акулах. Сельдевая. Китовая. Молот-рыба. Кархародон.

Перед внутренним взором промелькнуло белесое тугое тело, с равнодушием торпеды рассекающее стеклянистую толщу воды. Древний и неумолимый страж глубины. Такой же невообразимо древний и загадочный, как само море.

Море, таящее в себе чудовищные создания. Море, такое ласковое и светлое на первый взгляд. Море, холодные волны которого плещутся где-то глубоко в подсознании каждого человека.

Иногда что-то случается — и акулы поднимаются на поверхность. Иногда что-то случается — и ты тонешь в темных водах внутреннего моря, захлебываясь в соленой воде неконтролируемых эмоций, инстинктивно ощущая, как приближается нечто невыносимо страшное, стремительная тень, заставляющая воду вскипать мириадами бурлящих пузырьков. Нечто, с чем ты находишься один на один. С рождения и до самой смерти.

Я занялась акулами, чтобы преодолеть свой страх перед ними, вспомнила вдруг Маргарет. Из упрямства. Из упрямства и гордости. А ведь было время, когда я вздрагивала при виде любой фотографии, при любом упоминании об этих тварях.

Но я победила. Я спускалась с аквалангом в темные воды, где они живут. Ныряла в подводные пещеры и провалы, рассчитывая только на ограниченный запас кислородной смеси в баллоне за плечами.

Страх смерти. Страх перед удушьем. Страх глубины. Я справилась с ними со всеми.

Чего же я еще боюсь? На самом деле?

Остаться одна, ответил неумолимый внутренний голос. Больше всего на свете на самом деле ты боишься одиночества. Остаться кровоточащей и незавершенной половиной целого. Поэтому ты и вышла в свое время замуж за нелюбимого мужчину. Чтобы не слишком сильно привязываться к нему. Чтобы не обрекать себя на дальнейшее непременное и мучительное расставание.

Маленькая девочка, тщетно и терпеливо ожидающая маму в детской группе. Мама все не приходит, потому что увлечена научной работой.

Ненавистный пансион, из которого домой можно приехать только на каникулы, но и тогда родители не выказывают никакой радости, увидев дочь. Они стоят на пороге интересного открытия, намереваются совершить переворот в биологии.

Девочка-подросток, не имеющая возможности ни с кем обсудить свои страхи и проблемы. Первая безответная любовь, первое разочарование. Одиночество.

Ты сама отталкиваешь от себя людей, снова заметил бескомпромиссный внутренний голос. Завела ли ты подруг? Смогла ли удержать около себя прекрасного и полного жизни мужчину, который вдруг обратил на тебя восхищенное внимание? Или ты намереваешься прожить всю жизнь бесплодной смоковницей, взвешивая печенку древних ископаемых рыб? Научись заботиться хотя бы о ком-нибудь. Заведи себе улитку, или таракана, или хомяка. Начни с малого, раз на большее ты не способна!

Я не… Я не…

Что? Ждешь принца на розовом коне? Так он проскакал мимо тебя неделю назад. Типичный был принц. С сертификатом качества. Ты сама дала этому превосходному экземпляру здоровеннейшего пинка. Из опасения, что слишком привяжешься к нему…

Маргарет продолжала безучастно смотреть в окно, не замечая прозрачных горько-соленых слез, медленно стекающих по щекам.

Тихонько скрипнула дверь. Подавленная грустными мыслями молодая женщина никак не отреагировала.

Должно быть, Франческа пришла, вяло подумала она, не имея сил даже пошевелиться.

Каково же было удивление Маргарет, когда она услышала знакомый скрипучий голос мисс Вандербилт:

— Что, молодая леди, впали в черную меланхолию? Не рановато ли для ваших лет?

Маргарет обернулась и действительно увидела высокую костлявую фигуру грозы «Аквариума». В руках старая дама держала коричневый пластиковый поднос из столовой, на котором располагались тарелка с многочисленными бутербродами и здоровенная фаянсовая кружка. Судя по запаху — кофе с молоком.

Молодая женщина невольно сглотнула слюну. За всеми своими горестями она регулярно забывала позавтракать и пообедать, предпочитая лелеять свои душевные страдания на голодный желудок.

— Ничего не едите, перемещаетесь по лаборатории как привидение, похудели килограмма на четыре… В последнем докладе написали полную ерунду, читать противно, — подытожила мисс Вандербилт, ставя поднос с едой на стол, за которым пригорюнилась адресатка ее неожиданной заботы. — Влюбились?

— Ничего подобного!

— И теперь ждете ребенка, а он не хочет жениться? Полно, в наше время это не проблема, поверьте. Ну-ка, съешьте бутерброд с ветчиной и выпейте кофе. Я не могу допустить, чтобы одна из моих лучших сотрудниц кисла тут, как маринованная селедка. А эти темные круги под глазами вы сами нарисовали или как?

— Но, напротив, все совершенно не так. Дело в том, что вы ошибаетесь… — попыталась было возразить бедняжка, совершенно ошеломленная внезапно свалившейся на нее сострадательной начальницей.

— Как это не так? То есть он ждет ребенка, а вы не хотите выходить за него замуж?

— Да нет же. Право, мисс Вандербилт, я ценю ваше участие, но не кажется ли вам…

— Нет, не кажется, — отрезала неумолимая дама. — И зовите меня Дороти, я разрешаю. Теперь расскажите мне по порядку, что именно с вами случилось, и мы вместе подумаем, что делать. Я не могу себе позволить потерять третью перспективную сотрудницу за этот год. Сговорились все, что ли? Душевные драмы молодых девиц мне порядком поднадоели. В таком состоянии вы непременно броситесь с причала или просто втихаря уволитесь и удалитесь в неизвестном направлении. А кто будет работать? Я?

Маргарет невольно фыркнула, представив себе, как тщетно пытается утопиться в море, имея десятилетний опыт спортивного плавания. Если только привязать к ногам кусок свинца, да и то имеется неслабый шанс выплыть… Она улыбнулась и протянула руку за бутербродом. Ветчина пахла просто восхитительно.

Мисс Вандербилт пододвинула второй стул и уселась на него, выжидательно глядя на свою подопечную, с аппетитом поглощающую нежданный завтрак. Ее проницательные, хотя и поблекшие немного, но все равно еще очень выразительные глаза не отрывались от молодой англичанки, словно желая рассмотреть что-то очень важное.

Съев три бутерброда и запив их внушительной порцией кофе с молоком, Маргарет почувствовала, что жизнь потихоньку, но ощутимо налаживается. Она вообще-то всегда любила поесть и теперь ощутила значительный прилив бодрости.

— Ну, — решительно произнесла мисс Вандербилт, — и что там у вас приключилось? Душевная драма? Трагедия? Катастрофа?

— Да, душевная. Легко вам говорить… Но я возьму себя в руки и буду работать лучше, — пообещала англичанка, внезапно смутившись. Интересно, что она напортачила в докладе?

— Как же!

— Хотите сказать, что я не способна к анализу? Не доверяете мне?

— Я хочу сказать, что у вас какая-то проблема, которая сильно мешает работать. И могу также предположить, что вам не с кем поговорить, потому что вы совсем недавно приехали и к тому же боитесь, что здешние молодые вертихвостки все растреплют остальным своим подругам, — безапелляционно заявила мисс Вандербилт. — Так вот, можете поговорить со мной. Не стесняйтесь и не ждите никакого подвоха. Я не болтлива, а для вас будет полезно выговориться. Ну и что? Опять слезы? Вот, держите.

Маргарет с благодарностью вцепилась в протянутую доброй самаритянкой бумажную салфетку и, хлюпая носом и поминутно сморкаясь, неожиданно выложила всю свою незатейливую историю. Она так устала носить все в себе, что, как неожиданно выяснилось, рада была любому слушателю.

Надо отдать должное отважной мисс Вандербилт. Она терпеливо выслушала горестное повествование о темноволосом красавце и негодяе, подло переметнувшемся к другой, и даже не позволила себе ни единого саркастического комментария.

Пожилая дама стоически кивала, ахала в особенно трагические моменты и исправно протягивала зареванной молодой женщине все новые и новые порции бумажных салфеток…

Все когда-нибудь кончается, закончилась и грустная история незадачливой сотрудницы «Аквариума». Мисс Вандербилт на всякий случай подождала еще немного, потом, убедившись, что поток слов и слез окончательно иссяк, поинтересовалась:

— И это все?

— Да-а… все… — прогнусавила Маргарет, горестно всхлипывая.

— А девушка что, была тоненькая, красивая и темноволосая?

— Была… Ну какая в конце концов разница! — Бедняжка уже начала жалеть, что разоткровенничалась перед этой, в сущности, совершенно незнакомой ей женщиной. — Красивая, да. Темноволосая. Испанка.

— Так-так-так, очень хорошо. — За этими словами последовал удовлетворенный кивок. — А он ее, значит, за руку держал? С нежностью?

— Ну держал! И что теперь? Я его все равно ненавижу-у-у! Никогда не прощу-у-у! — И горькие злые слезы снова предательски подступили к глазам.

— Ну что же, все ясно, — заключила мисс Вандербилт. — Диагноз абсолютно понятен. Абсолютно.

— Что?

— Диагноз понятен, говорю, — терпеливо пояснила собеседница. В ее блекло-голубых глазах не наблюдалось ни тени сочувствия.

— Какой тут диагноз, — пробормотала Маргарет, внезапно смутившись и откладывая салфетку. — Просто он мной воспользовался и подло бросил. Все мужчины совершенно одинаковы: так и норовят поживиться за твой счет. Просто животные какие-то! Гнусные свиньи! Все как один! Тираннозавры и осьминоги в одном лице!

— А диагноз такой, что вы, моя милочка, самая обыкновенная дура, — безжалостно припечатала мисс Вандербилт. — Но ничего страшного, сознаюсь сразу, что я в ваши годы была не умнее. Даже, пожалуй, глупее, значительно глупее…

— Что? Да что вы себе позволяете! — немедленно взвилась молодая англичанка, решив, что над ней просто-напросто издеваются. — С какой это стати вы наносите мне подобные оскорбления?

— А с такой, что я прекрасно знаю вашего красавчика Микаэля, — самым что ни на есть медовым голосом пропела ехидная пожилая дама. — Считаю своим долгом довести до вашего сведения, моя дорогая, что у Микаэля Торреса есть младшая сестра, и не только она. Имеются также и старшие сестры, и престарелая мать, моя близкая подруга. Судя по описанию, вы видели в том злосчастном кафе именно одну из его сестер. Они все красавицы и, как нетрудно догадаться, испанки. Потому и темноволосые.

— Но… но ведь это… — жалобно начала ошеломленная Маргарет.

— Дурацкая ошибка, и ничего более.

— Может быть, это вы ошибаетесь! — не пожелала сдавать позиции упрямица.

— Да ничего подобного. Наверное, тогда в кафе была бедняжка Лусия. Она раньше работала в вашей лаборатории. Впрочем, девицы уже, наверное, вам наболтали. Микаэль ее очень любит и всячески поддерживает. Все-таки не очень-то легко одной воспитывать ребенка. Вряд ли остальное семейство Торрес ее так уж сильно одобряет.

— Так что же, получается, что Лусия… — Маргарет на миг замолчала, задумавшись, а потом ее осенило: — Вот оно что. Вот откуда месье Малярб знает Микаэля! А я-то было решила…

— О да, он его знает очень хорошо, старый потаскун, — мрачно ответствовала ее собеседница. — У мальчика рука тяжелая… Впрочем, это уж их внутрисемейные проблемы. Скажите-ка мне лучше, что вы теперь намерены делать с этой ценной информацией?

— Не знаю, — честно ответила молодая англичанка, ошеломленная потоком сведений и светом забрезжившей впереди надежды. — Мне кажется, что вы совершенно правы: я действительно полная дура. Никогда толком не разберусь и вечно все порчу. Теперь, наверное, Микаэль меня и видеть не захочет.

— Опять глупости городите. — Мисс Вандербилт, видимо, надоело слушать однообразное нытье младшей коллеги. — С чего бы это он не хочет вас видеть? Сидит небось, сердечный, у себя в комнатке и ужасно переживает. Молодой еще, глупый. Ладно уж, раз все так обернулось, окажу вам дружескую помощь.

— Это какую же?

— Дам номер его телефона. Но не вздумайте опять все испортить! Голову оторву и скормлю рыбам.

— Его?

— Вашу!

— Не буду звонить… — буркнула было Маргарет, но перехватила недовольный взгляд пожилой дамы и осеклась.

— Еще как будете. Позвоните как миленькая, — безапелляционно отрезала мисс Вандербилт. — Вы сами не знаете, от чего отказываетесь. Микаэль просто золото. Ладно, что я тут вам рекламирую вашего собственного молодого человека.

— Он вовсе не…

— Не важно. Пишите.

Маргарет быстренько нацарапала на первой подвернувшейся под руку бумажке драгоценный номер и вопросительно подняла глаза.

— Что-нибудь еще? Может, проползти на коленях до монастыря Монтсеррат, исправно кланяясь через каждые три шага? И только тогда великолепный Микаэль высочайше соизволит меня простить? Дать торжественное и письменное обязательство непременно родить ему пятерых детей, и всех мальчиков до единого? Сплясать качучу? Постоять на голове? Побриться налысо?

— Вы никогда не думали, моя дорогая, что в один совершенно непрекрасный день оглянетесь и увидите, что прошло уже очень много лет?

Мисс Вандербилт произнесла эти слова неожиданно мягко, с грустью глядя на молодую упрямую женщину, сидящую перед ней с гордо и непреклонно вздернутым подбородком и горящими глазами.

— У вас будут десятки публикаций, мировое имя, членство в одной из академий… Но однажды вы внимательно посмотрите на себя в зеркало и заметите, что уже очень, очень стары. И что вам ужасно одиноко. Тогда вы оглянетесь вокруг еще раз и не увидите никого. Только бесчисленные фотографии акул на стенах пустой комнаты.

Маргарет вдруг стало страшно. Так страшно, что у нее похолодела спина. Годы и десятилетия одиночества смотрели на нее из ярких мудрых глаз пожилой женщины.

— Да так вот… И тогда вы начнете присматриваться к маленьким детям. Потом перестанете принимать приглашения в семьи, где они есть. Потом… Ну, это не важно. Но вам будет очень, очень грустно, моя дорогая. Поверьте мне, я познала это на собственном горьком опыте.

— Простите, — онемевшими губами прошептала молодая женщина, медленно поднимаясь из-за стола и роняя скомканные салфетки на пол. — Извините меня. Мне… мне нужно выйти. Извините.

— Понимаю. В любом случае можете сегодня быть свободны. Я предупрежу, — пообещала мисс Вандербилт. — И подумайте над тем, что я сказала.

— Уже подумала.

С этими словами Маргарет пулей вылетела из лаборатории, схватив листок с номером телефона. Мисс Вандербилт с грустью проводила ее взглядом.

— Молодо-зелено, — прошептала она себе под нос. — Так всегда… а потом уже поздно. О, как поздно!

7

Дрожащими руками Маргарет снова и снова нажимала кнопки телефона в гостиничном номере, упорно надеясь дозвониться по заветному адресу. Однако на том конце провода никто не отвечал. Долгие гудки сводили с ума. В итоге молодая женщина отчаялась окончательно и прекратила бесполезное занятие.

Впрочем, разве можно было надеяться, что Микаэль смирно сидит дома и ждет, пока бывшая возлюбленная соизволит ему позвонить? Наверняка колесит по городу на своей машине, по старой привычке разглядывая красоток, понаехавших в Барселону со всего света. Или гуляет по бульвару Рамблас со своей сестрой… Да полно, сестра ли она ему?

Черные подозрения снова закрались в душу англичанки. Все, что ей рассказала мисс Вандербилт, вполне могло быть правдой. А могло и не быть. Может быть, она знакома совсем не с тем Микаэлем, или просто сочинила историю, чтобы немного утешить глупую, плаксивую сотрудницу, или…

Так-так-так, ехидно сказала себе Маргарет, прекратив нервно расхаживать по комнате и усаживаясь с ногами в кресло у окна. Так недолго нажить паранойю: начать всех вокруг подозревать в злобных намерениях. Конечно же это мировой заговор, сразу ясно. Гостеприимные испанцы сплотились в едином порыве и рассказывают ей всякие байки, только чтобы…

Чтобы что? А красавца Микаэля и вовсе никогда не существовало — он приснился ей в розовых снах. И телефон этот не его, а городской санэпидемстанции или самой большой свалки.

Внезапно успокоившись, Маргарет распечатала купленный на улице пакетик с вялеными улиточками, хрустящими почище всяких орехов, и принялась лакомиться.

Глупости, глупости, нечего беспокоиться. Вечером она позвонит еще. И вообще — надо проявлять настойчивость, если хочешь чего-то добиться в жизни. Это касается и любовных дел тоже.

За подобными успокоительными диалогами с самой собой Маргарет провела остаток дня. Сочинила примерно два десятка речей, которые произнесет перед изумленным Микаэлем. Продумала будущую жизнь примерно на пятьдесят лет вперед в нескольких вариантах. Съела улиток всех до единой и выбросила скорлупки.

Стемнело. Синие сумерки залили окрестные улицы, последние солнечные лучи покинули ее комнатку. В открытое окно постепенно проникал ровный жар остывающих зданий и мостовых.

Маргарет глубоко вздохнула и снова решительно протянула руку к телефонной трубке.

— Алло, — внезапно послышался знакомый баритон. — Я слушаю.

Сердце оглушительно стукнуло и замерло, во рту пересохло.

— Алло, — пролепетала Маргарет, стараясь говорить бодро и непринужденно. Ничего, конечно, не получилось. Из горла вылетал какой-то жалкий писк.

— Маргарет! — немедленно узнал ее обладатель баритона. — Откуда ты… То есть как я рад тебя слышать!

— Что, правда?

— Конечно! Я уж думал, что ты меня и видеть не захочешь! — Голос Микаэля звучал необычайно радостно и оживленно.

Может, и впрямь рад?

— Мог бы и сам позвонить, — пробурчала его собеседница, стараясь не сдаваться уж очень быстро.

— Да я звонил… Мне сказали, что ты болеешь, а я подумал, что ты просто не хочешь подходить к телефону…

— Я действительно болела.

— Как хорошо, что ты меня нашла! Я заметил тебя тогда в кафе и решил, что ты туда зашла случайно и, увидев меня, сбежала…

— Но я же не знала, что это твоя сестра, — резонно возразила Маргарет. — Не хотела прерывать такую теплую встречу, видишь ли…

— А теперь знаешь? Ну дела… — удивленно протянул Микаэль. — А, все ясно…

— Мне твой телефон мисс Вандербилт дала… та пожилая дама, которая у нас работает. Я и не подозревала, что ты с ней знаком.

— Она, надеюсь, ничего тебе не наболтала? — Микаэль явно обеспокоился.

— Да нет, нет, ровным счетом ничего. Просто мы с ней случайно разговорились и она сказала, что хорошо тебя знает…

— Ладно, разберемся… Маргарет, я приеду, если ты не против? Прямо сейчас, пока ты не передумала, хорошо?

— Ну… приезжай, — милостиво разрешила притворщица, стараясь не показать, как счастлива услышать от него это предложение.

На самом деле она с трудом удерживалась, чтобы не запрыгать от радости, энергично размахивая телефонной трубкой. Ура! Микаэль еще не охладел к ней! Все, что случилось за эти несколько дней, не более чем глупое недоразумение. Да здравствует мисс Вандербилт, так вовремя встретившаяся на пути!

— Вот и прекрасно, — промурлыкал ее собеседник. — Скоро буду, очень скоро. Ты удивишься, Маргарет, уверяю тебя.

Раздались короткие гудки. Маргарет с некоторым сожалением повесила трубку. Любопытно, чем этот темпераментный испанец собирается ее удивить?

На всякий случай молодая женщина огляделась: а вдруг Микаэль возникнет сию секунду прямо в ее номере?

Ничего подобного конечно же не произошло, и она опрометью бросилась в ванную — причесываться, пудрить нос и вообще приводить себя в порядок. За долгие дни кромешного уныния Маргарет немного позабыла о том, как именно следует выглядеть настоящей красавице, и теперь придирчиво и недовольно рассматривала свое отражение в большом настенном зеркале.

В голубоватом свете электрических ламп ее лицо казалось каким-то бледным и невыразительным, так что пришлось поработать пуховкой, потом все смыть, подвести глаза карандашом, смыть снова…

Примерно через полчаса активных работ по усовершенствованию себя и своей прически Маргарет появилась наконец в комнате.

Надеть халатик? Нет, чересчур легкомысленно… Юбку и блузку? Слишком скучно… Очень соблазнительной показалась мысль предстать перед великолепным Микаэлем в тонком кружевном белье, но не шокирует ли это его?

Еще спустя полчаса на улице окончательно стемнело. Маргарет, остановившая к тому времени свой выбор на паре полупрозрачных чулок и элегантных черных туфельках, недоуменно посмотрела на часы.

Девять. Как странно, она звонила Микаэлю примерно час назад. За это время можно объехать всю Барселону и вернуться к тому месту, откуда начал. Ну и куда же подевался блистательный мачо? Где пышные розовые букеты и зажигательные ритмы фламенко? Где он сам, в конце-то концов?

Отложив в сторону черное платьице на тонких бретелях, которое как раз собиралась примерить, обеспокоенная молодая женщина снова набрала номер, который за сегодняшний вечер успела выучить наизусть. Долгие гудки. Никого. Или этот никто просто-напросто не берет трубку.

Интересно, что могло случиться? Маргарет села за стол и невидящим взором уставилась в окно. Просидев так еще с полчаса и никого не дождавшись, страдалица вздохнула, надела наконец свое платье, захватила сумочку и решительным шагом направилась к двери.

Где-то в глубине души она подозревала, что ничего из этого примирения не выйдет. Вот именно. Не стоило даже и затевать.

Просто Микаэль в очередной раз надо мной посмеялся, мрачно подумала предполагаемая жертва розыгрыша. Как это мило — пообещать и не приехать! Но она не будет сидеть в пустом темном номере как полная дура, а пойдет лучше в кино… Да-да, в кино, а потом на танцы. Будет веселиться от души. И ничьи злые шутки не в состоянии испортить ей такой прекрасный вечер!

Маргарет сердито шмыгнула носом — не хватало еще заплакать! — и решительно взялась за ручку двери.

Никогда, никогда не выходите на улицу в помраченном состоянии рассудка! Мало ли куда может занести вас нелегкая!

Впрочем, эта ценная мысль посетила хорошенькую головку молодой женщины только к двум часам ночи, когда после запланированного похода в кино на удручающе скучный фильм она обнаружила свою собственную персону в каком-то продымленном насквозь и жутко шумном кафе, название которого так и осталось ей неизвестным.

Маргарет затащила сюда развеселая компания немецких туристов, которые старательно осматривали достопримечательности древнего города и к вечеру уже так наосматривались, что готовы были дружить со всяким, кто попадется им под горячую и уже довольно неверную тевтонскую руку.

В каком именно месте Барселоны неразумная искательница рискованных приключений столкнулась с этими сынами и дочерьми Рейна, она уже и сама не помнила, кажется, сразу после кино… или в Готическом квартале, куда забрела совсем уже в тоске и одиночестве.

Дело в том, что дальнейший их маршрут по городу проходил в основном по подвальчикам, где подавали молодое вино. И теперь в голове Маргарет весело шумело бесшабашное «Кастель-де-что-то-там», подталкивая к разнообразным подвигам и свершениям.

Здоровенный светловолосый немец, сидящий рядом с ней на грубой деревянной скамье, что-то горячо втолковывал на своем родном языке, размахивая бокалом с вином так энергично, будто это была тяжеленная кружка с пивом. Речь его, судя по всему, отличалась необычайной цветистостью и выразительностью, вот только по-немецки Маргарет совсем не понимала, а слабые начатки английского выветрились из головы ее достойного собеседника еще в первый час знакомства.

Две молоденькие немки и неизвестно как затесавшаяся в эту шумную компанию итальянка тоже активно что-то обсуждали, пользуясь одновременно испанским разговорником, языком жестов и корявыми рисунками, нацарапанными на бумажных салфетках. Разговор, как ни странно, клеился — его предметом были, ясное дело, моды различных стран.

В маленьком подвальном помещении плавали клубы сигаретного дыма, оглушительно орал телевизор, звякали бокалы, шумели посетители. Особенно Фридрих. Или Райнхарт? Или Отто? Как же его зовут, ведь все же познакомились?..

В мучительной попытке сосредоточиться Маргарет потерла ладонями виски. Голова раскалывалась, перед глазами плавали разноцветные пятна. Не следовало столько пить. И еще до дома как-то нужно добраться. Какое счастье, что завтра суббота!

И почему не приехал Микаэль?

Добродушное широкое лицо Фридриха-Райнхарта-Отто плавало в сигаретном дыму, будто в невесомости. Он что-то продолжал горячо доказывать, для пущей убедительности положив свою лапищу на тонкие пальцы молодой женщины.

Что же он говорит-то? — в тоске подумала Маргарет, при этом радостно улыбаясь и поощрительно кивая собеседнику. Надо же как-то поддержать диалог. Черт, красивый язык — немецкий, только уж очень непонятный!

— Герти, Ханна, чего он хочет? — наконец осведомилась Маргарет, после непродолжительной борьбы с собой справившись с неловкостью. А то общение явно зашло в тупик, да и голова упорно отказывалась соображать в столь поздний час. — Что-то я не все улавливаю.

— Что? Я ничего не слышу! — жизнерадостно завопили обе немки, пытаясь перекричать слитный шум, стоящий вокруг их столика.

— Я ничего не понимаю! Что он говорит?

— Я ничего… А, не понимаешь? Ясно!

Герти — или Ханна — подергала своего приятеля за рукав и быстро затараторила по-немецки. Тот ответил. Про Маргарет временно все забыли. Молодой женщине мучительно хотелось сползти под заставленный едой и выпивкой стол и забыться сном. Ноги гудели от усталости, спина сгибалась сама собой наподобие вопросительного знака.

— Так что он говорит? — попыталась она все-таки выяснить.

Немки захихикали и переглянулись. Потом ближайшая ткнула свою английскую соседку в бок. В боку заныло.

— Он говорит, что хочет… Как это?.. Хейрате… А, да, жениться! Просит фройляйн выйти за него замуж.

— Меня, что ли? — искренне удивилась Маргарет.

— Ну да. Хейнрих… — Так вот, оказывается, как его зовут! — Хейнрих любит блондинок. Именно это. Он хочет жениться на фройляйн и спрашивает, не замужем ли она уже.

На этой радостной ноте вечеринка для Маргарет завершилась, потому что она все-таки уронила руки на стол, а голову — на руки и блаженно заснула, оставив вдохновенную речь белокурого Хейнриха без ответа. Впрочем, он все равно ни единого словечка не понимал ни по-английски, ни по-испански. Что такому скажешь?

К чести славных немцев, они не бросили свою случайную знакомую на произвол судьбы, а, с немалым трудом растолкав ее и с достойным другого применения упорством выяснив адрес отеля, доставили так толком и не проснувшуюся молодую женщину до дверей номера.

С утра бедняжке пришлось ощутить все последствия неумеренных вчерашних возлияний. Глаза слипались, в голове немилосердно шумело, руки и ноги затекли, во рту стоял ужасный привкус. Жажда одолевала, будто после недели путешествия по пустыне.

Маргарет кое-как доползла до графина с водой, одиноко стоявшего на столике, и с отвращением напилась тепловатой жидкости. Перед глазами плавали красивые разноцветные круги, мешая разглядеть окружающий мир. Впрочем, что на него смотреть… Тоже еще повод для печали.

События вчерашнего дня смешались в памяти молодой женщины в какую-то тошнотворную кашу, но что-то было в этой каше неприятное и тревожащее… А, не приехал Микаэль и она с горя пустилась во все тяжкие.

Маргарет, уже горько раскаивающаяся в своем необдуманном поступке, внутренне содрогнулась, представив, какими глазами на нее посмотрит при встрече консьерж. Вернуться в отель в совершенно бессознательном состоянии, да еще в компании шумных подвыпивших туристов! Да, пожалуй, Испания явно действует на чопорных англичанок разлагающе.

Впрочем, кому какое дело, вдруг решила она и поплелась в ванную, страстно мечтая о контрастном душе.

Телефонный звонок, резко зазвеневший в пустой комнате, застал молодую женщину как раз в тот момент, когда она с наслаждением обливалась холодной водой, ощущая, что наконец отступает головная боль и мир приобретает прежние краски.

Кто бы это мог быть? Не тащиться же мокрой поднимать трубку!

Однако телефон звонил и звонил. Прямо-таки надрывался. Похоже, что некто точно знал: Маргарет дома и, если проявить некоторую толику усердия…

Чертыхаясь сквозь зубы, мокрая и несчастная молодая женщина завернулась в необъятное махровое розовое полотенце и неохотно пошлепала в гостиную, оставляя за собой влажные следы.

— Алло, — мрачно произнесла она, сняв трубку с трезвонящего аппарата.

— Прошу прощения, я говорю с сеньорой Маргарет Эшби? — осведомился приятный женский голосок на том конце телефонной линии.

— Да, это я. А что случилось? — невольно встревожилась Маргарет.

Уж не совершила ли она вчера какого преступления в помраченном состоянии рассудка?

— Меня зовут Лусия, я сестра Микаэля, — торопливо представилась голос.

— Очень приятно, — со всей возможной любезностью отозвалась англичанка, гадая, что бы могло здесь понадобиться сестре Микаэля и откуда она знает ее номер телефона.

— Сеньора Маргарет, Микаэлю очень, очень плохо, — вдруг отчаянно всхлипнула Лусия. — Он вчера разбился на машине и сейчас в реанимации. Он не хотел, чтобы вы приезжали, но я взяла на себя смелость позвонить. Он мне столько о вас рассказывал…

— Разбился? — машинально переспросила Маргарет, чувствуя, как внутри нее что-то оборвалось. — Но ведь я же только вчера… О господи!

— Он всегда так аккуратно водил машину, — зарыдала ее невидимая собеседница, уже не особенно сдерживаясь. — А вчера вечером гнал как ненормальный. И тут еще тормоза внезапно отказали. Словом, он столкнулся с грузовиком и врезался в столб. Теперь мы не знаем, что с ним будет. Лучше бы он никогда в жизни не садился за руль! Говорила же ему мама…

— В какой он больнице? — закричала Маргарет, осознавая наконец, что произошло. — Куда ехать? Да не реви, говори толком!

— Пишите адрес, — проговорила, всхлипнув в очередной раз, Лусия. — Это недалеко, за городом.

Через десять минут Маргарет уже быстрее молнии вылетела на улицу, поспешно натянув джинсы и футболку и даже не потрудившись высушить волосы. Какая же она все-таки дрянь! Разве нельзя было догадаться вчера, что случилось что-то непредвиденное! Привыкла думать только о себе! Ведь это к ней мчался на полной скорости Микаэль, когда попал в аварию.

— Такси! Такси! — закричала она, одновременно пытаясь стянуть мокрые слипшиеся пряди резинкой.

Почти сразу же перед ней затормозила маленькая желтая машина.

— В больницу святого Мартина, — пробормотала Маргарет, с трудом удерживаясь от рыданий.

Как несправедлива жизнь! Едва только появляется в ней что-то хорошее, сразу жди беды!

— Ба, сеньорита, кого я вижу! — произнес знакомый голос.

Маргарет неохотно подняла глаза и увидела, что за рулем машины сидит ее старый знакомый — маленький пожилой испанец с великолепными усами.

— Мы в прошлый раз так и не познакомились. Позвольте представиться: Себастьян, — словоохотливо заговорил водитель. — А я так вас сразу узнал. И что такая красивая девушка забыла в больнице святого Мартина? Микаэль, кстати, в тот раз вас искал. Я думал, вы его в кафе не нашли.

— Микаэль угодил в аварию, — всхлипнула Маргарет, утирая глаза тыльной стороной ладони. — И я теперь должна немедленно попасть к нему в больницу. Поезжайте побыстрее, пожалуйста, я вас очень прошу!

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул пораженный Себастьян. — Как же это возможно? Микаэль — один из лучших водителей в Барселоне. Он даже машину ни разу в жизни не поцарапал. Пьян он был, что ли?

— Это я во всем виновата, я! — прорыдала англичанка, уткнувшись в матерчатую обивку водительского сиденья и обильно смачивая ее слезами.

— Ну и как это случилось?

— Мы поссорились… Он ехал ко мне… и разбился… Теперь он наверняка умрет… и я никогда его больше не увижу… — Горестные всхлипы Маргарет делали ее бормотание совсем неразборчивым.

— Сеньорита, прошу вас, не убивайтесь. Неужели все так скверно? Что с ним?

— Я не знаю. Звонила его сестра и сказала, что ему совсем плохо…

— Ну, может быть, все не так уж и страшно, — неуверенно попытался утешить ее добрый испанец.

— Это я во всем виновата! Я! — продолжала рыдать несчастная женщина. — И теперь уже ничего не поделаешь!

— Сеньорита, поверьте, все в руках Божьих. Микаэль — молодой, сильный парень. Даст Бог, он поправится и я еще погуляю на вашей свадьбе, — стоял на своем Себастьян. — Вот увидите, что все как-нибудь образуется. Не падайте духом раньше времени, ведь вы же еще не знаете толком, что с ним. Иногда люди выживают после самых ужасных катастроф. Вот моего сына-спелеолога однажды с напарником засыпало в пещере в горах, ногу придавило. Он три дня просидел без воды и света, без медикаментов. Гангрена уже начиналась, вот где беда! И его все-таки нашли спасатели.

— Ужас какой! — Маргарет оторвала заплаканное лицо от спинки сиденья. — Без ноги остался?

— Да нет, даже не хромает. Ну так, слегка. И все равно лазает под землю, что хочешь с ним делай. А мой младшенький, что бы вы думали, сеньорита?.. Заплыл он однажды в море далеко, на спор. Ему тогда двенадцать лет было. А тут, как назло, патрульный катер…

— Это все просто ужасно! — снова зарыдала Маргарет. — Никогда, никогда не выйду замуж и не заведу детей! Вечно с ними случаются всякие ужасные вещи, лучше самой умереть! Ну почему мне так не везет!

— По-моему, не повезло скорее бедняге Микаэлю, — рассудительно заметил Себастьян. — Вы-то целы и невредимы, сеньорита.

— Но каково мне думать, что это из-за меня он попал в аварию!

— А вы не думайте. Лучше вытрите слезы и приведите себя в порядок! — не допускающим возражений тоном скомандовал достойный водитель.

Не отнимая одной руки от руля, он покопался в ящичке на приборной панели и передал на заднее сиденье пачку бумажных салфеток и бутылочку минеральной воды.

— Потом поплачете, дома, когда вас никто не будет видеть. Даже если бедняга Микаэль совсем плох, разве приятно ему будет лицезреть зареванную сеньориту с красным носом? Сами подумайте, теперь уж сделанного не вернешь и вы не должны подавать виду, что переживаете.

— Это еще почему?

— А потому, что, даже если человек умирает, не обязательно рыдать над ним и усугублять последние минуты своими воплями. Это и потом можно сделать. Лучше уж улыбайтесь. В конце концов плохо не вам, а ему, вот и поддержите беднягу. Иначе зачем вы вообще туда едете? Уверяю, что сейчас вокруг Микаэля собралось все его семейство и голосит, как на поминках, — уж я-то их знаю.

Маргарет поспешно утерла слезы и попила воды.

— Вот и замечательно, — похвалил ее Себастьян, посмотрев в зеркало заднего вида. — Будьте ему теперь опорой. Боже мой, сеньорита, чему я вас учу? Да неужели у вас никогда родственники не болели?

— Н-не знаю… нет, не болели. У меня и родственников-то почти нет, — неуверенно пробормотала молодая женщина.

— Что за народ эти англичане! — возмущенно заявил ее утешитель. — Что же вы делаете со своими близкими, когда те болеют? Пристреливаете, чтобы не мучились, а потом едите на завтрак?

— Я… просто не умею… не привыкла… — слабо пыталась защищаться Маргарет.

— Вот и научитесь, — подытожил Себастьян и остановил машину. — Мы приехали. Вылезайте.

— Ой, деньги!.. Я забыла кошелек с наличными. У меня только карточка. Подождите, пожалуйста, я найду где-нибудь банковский автомат…

— Да какие деньги! Что же я буду брать плату с невесты своего приятеля? Вылезайте. И помните, что я вам сказал: никаких слез и воплей. Ни-ка-ких! — И он назидательно погрозил ей морщинистым коричневым пальцем.

— Я все поняла, большое спасибо, сеньор. — Маргарет через силу улыбнулась и открыла заднюю дверцу.

— Я здесь подожду, а то как вы назад-то поедете? — крикнул ей вдогонку добрый старик.

Однако Маргарет уже бежала по каменным ступенькам к входу в невысокое здание из желто-розового известняка. Больница святого Мартина располагалась, судя по виду, в каком-то старинном особняке.

С успехом преодолев различные бюрократические препоны, молодая англичанка оказалась наконец в больничном коридоре, остро пахнущем дезинфекцией и лекарствами.

— Вторая дверь направо, и постарайтесь не утомлять больного, — строго сказала пожилая медсестра, вызвавшаяся послужить провожатой. — Он только что отошел от наркоза. И не будите, если спит. Состояние сеньора Торреса стабильное, но довольно тяжелое. Не кричите и не плачьте. Постарайтесь держать себя в руках.

Маргарет невольно передернуло. К слову сказать, молодая женщина панически боялась больниц, врачей и всего, что с этим связано: специфического запаха антисептиков, непонятных трубок и пищащих приборов, неразборчивых врачебных записей в истории болезни.

Боялась беспомощности. Темноты. Одиночества…

Смерти, я просто панически боюсь смерти, апатично подумала она, тихонько открывая дверь в палату, в которой находился Микаэль. Того, что может произойти и со мной. Того, что может произойти с моими близкими. Уж лучше ничего об этом не знать, закрыть глаза, уехать отсюда за тридевять земель…

Но что же делать, если на жесткой кровати в палате интенсивной терапии, опутанный какими-то проводками и трубками, лежит человек, которого она вроде бы ухитрилась полюбить? Или любовь и просто привязанность длятся ровно до того момента, пока с объектом прилагаемого чувства все в порядке? Пока он может ходить? Пока он смеется и танцует с тобой самбу?

Или же…

Нет, пожалуй, нет. В жизни случается всякое. И с крепко зажмуренными глазами долго не просуществуешь. Не годится оставлять Микаэля в беде.

Маргарет еще раз судорожно вздохнула и вошла в затененную палату, отыскивая взглядом пострадавшего. Внутренне она уже приготовилась к ужасному зрелищу сломанных костей и пробитой головы.

Однако на больничной кровати лежал внешне совершенно не пострадавший испанец, правда пугающе неподвижный и с белой наклейкой на лбу, до самой шеи накрытый тонким одеялом. К приборам, расставленным на стойке около кровати, тянулись полупрозрачные трубки. У изголовья возвышалась капельница с красноватой жидкостью, медленно вытекающей из пластикового флакона.

Возле окна с опущенными жалюзи притулилась сухонькая пожилая дама, с головы до ног облаченная в черное, невзирая на чудовищную жару, царящую на улице. Даже поблекшие седые волосы, чопорно стянутые в тугой узел, прикрывала черная кружевная накидка.

Маргарет нерешительно остановилась в дверях. Незнакомка посмотрела на нее довольно сдержанно, но сделала приглашающий жест. В другой руке она сжимала длиннющие агатовые четки и медленно их перебирала.

Постепенно преисполняясь ужаса перед гробовым молчанием, оживляемым лишь тихим попискиванием кардиомонитора, молодая женщина тихонько подошла к кровати и села у изголовья. В неверном свете приборов неподвижное лицо Микаэля казалось зеленоватым, неестественно спокойным. Всю жизнеутверждающую смуглость смыла с него больничная атмосфера. Или это просто так кажется из-за того, что закрыты окна?

Только волосы остались прежние. Темные, волнистые, они разметались по ослепительно-белой подушке, не желая мириться с унынием и вялой стерильностью палаты. Маргарет опустилась на краешек жесткого стула для посетителей и судорожно перевела дыхание.

Надо сказать, что она совершенно не представляла, что теперь полагается делать. Да к тому же до слез жалела своего красавца испанца, который почему-то не собирался незамедлительно открыть глаза и произнести что-нибудь язвительное, в своем неповторимом духе.

Дама в черном, не говоря ни слова, сверлила ее спину пронзительным взглядом черных глаз. Маргарет чувствовала строгий оценивающий взор лопатками, не было нужды даже оборачиваться.

Мать, обреченно подумала молодая женщина, чувствуя себя все неуютнее. Ну и чего она от меня ждет? Сдержанных рыданий? Обморока по всем канонам театрального искусства? Чтобы я наконец представилась? Что мне делать-то?

— Ты будешь Маргарет, — скорее утверждая, чем спрашивая, прошелестел голос за спиной.

Она все-таки обернулась и с неохотой встретилась взглядом с яркими темными глазами, испытующе всматривающимися в ее лицо.

— Да, меня зовут Маргарет. Очень приятно…

— Ты невеста моего сына, которую он даже не удосужился с нами познакомить, — продолжала дама, безостановочно перебирая четки.

— Но я вовсе не…

— Микаэль сказал, что нашел себе невесту, которую зовут Маргарет. Это ты? — перебила ее собеседница. Хотя она больше походила не на собеседницу, а на инквизитора на допросе, если уж правду сказать.

Несчастная англичанка, которую в последнее время постоянно загоняли в угол престарелые дамы повышенной активности, внутренне содрогнулась.

И что я тут делаю? — пронеслось в ее голове. А, да, пришла навестить своего хорошего приятеля Микаэля. Даже любовника. Но уж никак не жениха. Об этом разговора не было. Ладно, наверное, его мать придерживается строгих правил или что-то вроде этого.

— Меня зовут Леонора Регина Мерседес Альварес. Торрес — фамилия моего покойного мужа, — проинформировала молодую женщину пожилая сеньора.

Впрочем, это было излишним, поскольку Маргарет уже знала, что в отличие от многих других стран в Испании замужняя женщина сохраняет свою фамилию, а не берет фамилию мужа.

Неудивительно, что бедняга скончался, довольно непочтительно подумала она. Наверное, сразу после свадьбы…

Ее одолевало навязчивое желание немедленно сбежать, с каждой минутой все усиливающееся.

— Очень приятно, — тупо повторила страдалица, тщетно изыскивая тему для дальнейшего разговора и с трудом удерживаясь, чтобы не поерзать на жестком сиденье. Стул под ней, казалось, медленно накалялся.

— Сеньора Леонора, а ваш сын, он… Что с ним? Он поправится?

— Почему ты не поинтересовалась у лечащего врача? — бесстрастно спросила непоколебимая дама.

— Ну, я не знаю… Я сразу сюда побежала.

— У Микаэля сломаны четыре ребра и сильное сотрясение мозга. Опасности для жизни нет, хотя состояние тяжелое. Он поправится, — последовал монотонный ответ. — Ты будешь дежурить с восьми до двенадцати вечера.

— Я буду что?

— Дежурить около своего будущего мужа. В остальное время с ним сижу я и мои дочери.

«Чудесно, и что мне тут предполагается делать?» — хотела было спросить ошеломленная англичанка, однако вовремя осеклась.

— Но, разве тут нет сиделок и медсестер? Я вообще-то работаю… — нерешительно начала Маргарет.

— Разве ты собираешься оставить Микаэля на попечение незнакомых ему людей? — немедленно возмутилась несгибаемая сеньора Леонора. — И с такими взглядами ты еще хочешь войти в нашу семью? Даже не надейся!

— Я и не думала входить в вашу семью! — немедленно вскипела Маргарет, сразу позабыв, что находится в больничной палате. — Я с вами даже незнакома! Просто пришла проведать Микаэля. Не знаю, что вы тут себе вообразили, но должна вам сказать, что…

Пожилая дама сверкнула глазами и, видимо, собралась как следует отчитать строптивицу, но тут с кровати донесся слабый и ужасно недовольный голос:

— Мама, я тебя умоляю… Ты опять за свое? Прекрати, пожалуйста.

Сеньора Леонора немедленно утихла, как будто бы ее выключили посредством секретной кнопки.

Маргарет обрадованно повернулась к кровати. Микаэль, бледный и несчастный, все-таки открыл глаза и теперь, недовольно морщась, пытался приподнять голову.

— Кружится все, черт… Здравствуй, Маргарет. Или это не ты, а болезненная галлюцинация?

— Это я, — кротко заверила его гостья.

— Хорошо, что приехала.

— Как ты?

— Сама видишь, — мрачно усмехнулся поверженный мачо. — Ребра болят зверски, еще и снотворным каким-то накачали. Голова раскалывается. Раскололась, точнее. Пробил лобовое стекло, знаешь ли, и к тому же налетел грудью на руль. Удача вчера явно находилась не на моей стороне.

— Живой, и ладно, это же просто замечательно, — ободряюще заметила Маргарет, от души радующаяся тому факту, что у ее возлюбленного не оторваны руки или там ноги, не располосовано осколками лицо и на месте все внутренности.

— Ну, весьма относительно…

— Да что там, подумай, что могло бы случиться. Удача все-таки оказалась на твоей стороне, что бы ты там ни говорил.

Микаэль тихонько хмыкнул и откинулся обратно на подушку. Видно было, что чувствует он себя неважно, хотя старается не подавать виду.

— Ладно, раз ты еще не умираешь, то я, пожалуй, пойду, — стесненно сказала Маргарет, стойко подавляя желание погладить Микаэля по голове. Сеньора Леонора, гордо выпрямившаяся у окна и превратившаяся в живую статую, здорово мешала непринужденному общению. — Тут около твоей палаты настоящий почетный караул выстроился. Мне высочайше разрешили прислуживать у одра с восьми до двенадцати.

Микаэль выпростал из-под одеяла руку, опасно натянув трубку капельницы, воткнутой в предплечье, и сжал пальцы молодой женщины.

— Приходи, — прошептал он, слабо улыбаясь. — Хотя бы и с восьми до двенадцати. Я буду ждать.

— Нечего было на машине разбиваться. Теперь лежи вот в недвижимости.

— Да я и лежу, ничего. Капельница только эта распроклятая ужасно мешает, — смиренно ответствовал Микаэль.

— Ну пока.

Маргарет с облегчением поднялась с неудобного стула и поспешила к выходу. Однако обернулась в дверях, пытаясь проявить вежливость:

— До свидания, сеньора. Приятно было познакомиться.

Суровая мать ее возлюбленного холодно кивнула в ответ, но не произнесла ни словечка. Губы ее были неодобрительно поджаты.

Везет мне в последнее время как утопленнику, горестно вздохнула про себя молодая женщина и поспешила по коридору в поисках лестницы вниз, пока угнетающая больничная атмосфера, пусть и приправленная суперсовременными технологическими нововведениями, не засосала ее, как болотная топь, со всеми потрохами. Уж лучше сидеть в лаборатории, чем в этаком могильнике!

Звук ее шагов механически отражался от стен и высокого потолка, будя эхо. Маргарет с головой ушла в собственные невеселые размышления, поэтому не сразу заметила, что в их мерный ритм вплелся дробный перестук чьих-то каблучков.

— Сеньора Маргарет, сеньора Маргарет! — громким шепотом окликнули ее из-за спины.

Молодая англичанка поспешно затормозила и обернулась на голос. Может быть, медсестра или лечащий врач Микаэля что-то хотят ей сказать? Что-то ужасное?

Однако оказалось, что по коридору со страшной скоростью несется девушка, чем-то смутно знакомая Маргарет. Темные развевающиеся волосы, огромные, в поллица глаза, субтильная фигурка в синем брючном костюмчике, которой даже каблуки не особенно прибавляли роста…

— Лусия! — Память наконец сработала. — Вы — это она! То есть вы — сестра Микаэля! Вы мне звонили.

— Ох, здравствуйте, — еле выговорила неожиданная преследовательница, сильно запыхавшись. — Насилу догнала. Зову вас, зову, а вы идете — и ноль внимания.

— Прошу прощения, задумалась.

Маргарет исподтишка разглядывала свою предшественницу по работе в лаборатории. И не скажешь, что у нее ребенок, — вон какая стройная фигура! Однако выглядит неважно: бледная, замученная, невзирая на косметику, под глазами круги. То ли не высыпается, то ли недоедает… А может быть, на диете сидит?

— Ну что, вас допустили до тела? — поинтересовалась Лусия, подходя ближе и с откровенным любопытством рассматривая собеседницу. — Надо же, какая вы красавица! Брат, однако, не соврал!

— Это просто удивительно, — хмыкнула молодая женщина. — С тех пор как приехала в Испанию, я слышу одни только комплименты. Приятно, надо признаться. Почему-то мои соотечественники так и не додумались сказать мне что-нибудь подобное за все двадцать лет жизни.

— Они просто глупцы, — небрежно отмахнулась Лусия. — Раз мой брат сказал «красавица», значит, так оно и есть. Можно мы перейдем на «ты»?

Маргарет кивнула.

— Отлично. Я просто хотела узнать, как там Микаэль, а то мне удалось прорваться к нему только вчера. Он был без сознания, врачи думали, что перелом основания черепа. Но, слава богу, обошлось.

— Какое счастье, что я вчера ничего не знала, — невольно вырвалось у молодой англичанки. — С ума бы сошла, честное слово!

— Да… А он, как только пришел в себя, сразу спросил, где Маргарет… — несколько разочарованно протянула Лусия. — Я звонила, звонила…

— Ну, вчера я не могла подойти.

— Ясно. Так как он? А то вчера сбежалось все мое семейство… Надо сказать, что я там вроде черной овцы в стаде или пропащей дочери… Не важно, в общем. Однако неохота их всех видеть. Вот и приходится постоянно названивать в справочную.

— По-моему, не особенно плохо, — честно ответила Маргарет. — Слаб, но уже всеми командует. Голова пробита.

— Пробита она была вчера, — усмехнулась очаровательная испанка. — Как его выковыривали из этой машины — ужас! Я решила, что все, семейство Торрес Альварес лишилось единственного наследника.

— Я думала, он просто Торрес…

— Нет, Микаэль предпочитает фамилию покойного отца, — пояснила Лусия. — Не хочет иметь с семейством Альварес ничего общего… Постой, ты хочешь сказать, что не знаешь эту историю?

— Откуда? — пожала плечами Маргарет. — Микаэль мне ничего не рассказывал. Я только поняла, что у вас там кипят какие-то бурные испанские страсти. Мы ведь едва знакомы, если сказать честно…

— Надо же! А братик заявил мне, что нашел «ту самую, единственную» и скоро женится.

— Меня он забыл поставить в известность, — усмехнулась Маргарет.

— Узнаю Микаэля. Слушай, пойдем посидим где-нибудь и я введу тебя в курс семейных дел. Мои драконицы сестры никогда этого не сделают, даже через двести пятьдесят тысяч лет, уверяю.

— Но я вообще-то… — попыталась было воспротивиться молодая англичанка, с интересом размышляя о том, не зарегистрировал ли Микаэль с ней брачный союз безо всякого ее, Маргарет, участия и согласия. С него станется. Может быть, у нее уже и дети есть, только ей об этом неизвестно? — То есть я хочу сказать, что вы все здорово ошибаетесь.

— Раз уж мой брат не разбился насмерть, будь спокойна, он своего добьется. Должна предупредить тебя, что Микаэль всегда доводит начатые дела до конца. Хуже бульдозера! — невозмутимо ответствовала Лусия, схватив новую знакомую за руку и увлекая к выходу из больницы. — Просто он забыл тебя проинформировать о своих грандиозных планах.

— Вот-вот! — патетически провозгласила Маргарет, воздев свободную руку к небесам. — В это-то и состоит неразрешимая проблема наших отношений!

8

— Видишь ли, Маргарет, все Альваресы необычайно гордятся своим древним и славным происхождением, — оживленно начала юная испанка, болтая ложечкой в чашке с крепчайшим капучино.

Маленькая кофейня, в которую заглянули молодые женщины, находилась как раз напротив больницы. Видимо, для того чтобы расстроенные родственники и близкие пациентов могли слегка взбодриться после визита в столь печальное заведение.

Надо сказать, что Маргарет взбодриться не помешало бы в любом случае. Сегодняшние бурно развивающиеся события помешали ей не только позавтракать, а даже просто попить чаю. Хорошо хоть мокрые волосы, небрежно стянутые в хвост, высохли сами собой в процессе беготни.

Теперь она с тоской разглядывала меню и мучилась сложной этической проблемой: может ли, как предполагаемая невеста сильно пострадавшего в аварии Микаэля, заказать себе вот этот супчик, и вот эти креветки, и еще аппетитную скворчащую паэлью…

Лусия перехватила голодный взгляд собеседницы и, понимающе улыбнувшись, спросила:

— Тоже на диете?

— Да нет, просто… — неловко промямлила Маргарет, вертя в руках кожаную папку с заманчивым списком блюд внутри, и замолчала.

— Морепродукты не ешь? Возьми ветчину. Вкуснятина! Я просто не могу себе все это позволить: после родов полнеть стала. Ужас! Приходится теперь каждую калорию считать. На завтрак овсянка, на обед суп из кольраби. Брр! Но что поделаешь, не хочу превратиться в бочку.

До бочки тебе далековато, моя дорогая, невольно подумала Маргарет, окинув взглядом тощенькую фигурку сестры Микаэля. Вот в моченую селедку ты уже почти превратилась, недолго осталось и до сушеной кильки…

— Мне кажется, Лусия, что твои опасения совершенно беспочвенны, — сказала она вслух.

— Мне лучше знать, — отмахнулась испанская красавица.

Сама Маргарет никогда ни на каких диетах не сидела, предпочитая плавать до посинения и заниматься всякими видами водного спорта. Тут уж не до голодания! Поэтому у нее всегда был здоровый аппетит. И теперь он требовал немедленного удовлетворения.

— Есть хочу, — решительно заявила Маргарет, поспешно сделав обширный заказ. — Ничем не помогу несчастному Микаэлю, если буду помирать тут с голоду. Кто тогда станет сидеть с ним с восьми до двенадцати?

— Счастливая… А мне вот кусок в горло не лезет, так испереживалась за эти злосчастные сутки, — посетовала Лусия, едва пригубив свой капучино. — Хотя, по правде говоря, брат у меня только один, а у тебя…

«Будет еще много любовников», — очевидно, хотела сказать непосредственная испанка, но вовремя удержалась.

— Ну Микаэль действительно единственный в своем роде, в этом ему не откажешь, — очаровательно улыбнулась Маргарет и с наслаждением вгрызлась в принесенный официанткой сандвич.

На смуглом личике ее новой знакомой промелькнула тень ужаса.

Заметив это, молодая женщина сказала, продолжая мило улыбаться:

— Вот и подумайте, стоит ли вам принимать меня в семью? Я оч-чень много ем…

— О, ничего подобного, — проявила вежливость ее собеседница, второй раз за всю их беседу отхлебывая кофе.

— Как же!

— Я, впрочем, зазвала тебя сюда побеседовать совсем по другому поводу, — моментально сменила тему Лусия.

— Да, что-то насчет семейных тайн и скелетов в шкафу, — вспомнила Маргарет.

— Вот именно.

— Интересно было бы узнать, с кем я все-таки познакомилась, — улыбнулась англичанка, приготовившись услышать какую-нибудь леденящую кровь повесть из жизни испанских грандов. — Ты остановилась на том, что Альваресы гордятся…

— Своим древним и знатным происхождением, — с готовность подхватила Лусия. — Всем теперь заправляет моя мама, сеньора Леонора. Альваресам принадлежат земли, несколько сильно обветшавших домов в Каталонии, даже один старый полуразрушенный замок на побережье. И коллекция картин старых мастеров, ясное дело. Все это ни в коем случае нельзя трогать, продавать, обменивать и так далее. Даже под страхом голодной смерти. Можно только с благоговением любоваться, делая подобающее лицо.

— Ну и ну, — только и смогла выговорить Маргарет.

— Все мы, естественно, выросли среди этого траченного молью роскошества. Ну, знаешь, вроде мышиного гнезда в бархатной подушке с родовым гербом, — фыркнула Лусия, продолжая повествование.

— Но разве это плохо? Наследие прошлого и все такое, — проявила непонимание молодая англичанка.

— Хуже всего — особняк в Барселоне. Если бы он не считался каким-то там памятником архитектуры, его бы давно снесли к чертовой бабушке. Ты себе и представить не можешь, как мы в нем росли: полуобвалившаяся лепнина на потолке, бесценные реликвии по всем углам, в мансарде гнездятся голуби и гадят на мраморные статуи. Есть толком нечего. Но стол сервируют по всем правилам. Зимой жутко холодно, в дождь протекает крыша. Скажу больше, в холодное время года мы с сестрами ложились в одну кровать и накрывались всеми одеялами.

— Вот бедняжки!

— Да нет, это я не про то, как нам плохо жилось. Зато летом можно было прыгать в море прямо с каменных ступеней террасы летнего домика и купаться, сколько захочешь, хоть до заката. Так мы и росли все вместе в каком-то закрытом, волшебном, полуреальном мирке. Впрочем, пока не умер папа, мама еще как-то соотносила явь и грезы, но теперь…

— Она окончательно сошла с ума? — искренне удивилась Маргарет. — Но мне так не показалось.

— Да нет, просто очень набожная и хочет, чтобы все происходило по ее указаниям. Ведь она — Леонора Регина Мерседес Альварес! Рождена повелевать рассветами и закатами, а тут технический прогресс, бурное развитие туризма и полеты в космос. Рассветы и закаты превосходно обходятся без нее. Однако наша мама просто не хочет замечать изменений, что происходят вокруг. С тех пор как скончался отец, она все больше и больше погружается в себя, — с сожалением закончила свой рассказ Лусия.

— Ну а твой брат?

— Мой брат… Мама рожала детей, пока на свет не появился мальчик. Он и появился, но только четвертым. Поэтому в нашем семействе имеются еще Мария Виктория, Кармен, Ракеле, сиятельный и долгожданный Микаэль Фернандо Торрес Альварес, наш дорогой брат, благополучно врезавшийся вчера в столб после неудачной встречи с грузовиком, перевозящим мороженые мясные туши… и ко всему прочему — я.

— Но при чем здесь вся эта история?

— Терпение. Надо же тебе знать семейные хитросплетения и все такое. Как я уже сказала, мама очень набожна. Поэтому, когда я решила заняться наукой и научной карьерой, она еще стерпела, но, когда собралась родить ребенка вне брака… О, это был тот еще скандал! Скандалище! С большой буквы! Меня торжественно выгнали из дома, отлучили от семейного лона, или как это там говорится?

— Просто возмутительно! — не выдержала Маргарет.

— Да нет, совершенно обычное дело. Микаэль из-за меня поцапался со всеми нашими родственничками и тоже ушел из дома. Теперь мы с ним вроде как на нелегальном положении. Он даже фамилию оставил только папину. Теперь он просто Торрес, а не Торрес Альварес. Но, учитывая характер нашего дорогого Микаэля, ему это удивительно подходит.

— Не очень-то он похож на быка, — засмеялась Маргарет. — Хотя… если показать ему красную тряпку…

— То мой братик тут же на нее бросится, — закончила за нее Лусия.

Надо же… Микаэль Фернандо Торрес Альварес! Кажется, она, Маргарет Эшби, нашла даже больше, чем искала…

— И как же ваша мама уживалась с вашим отцом? — не смогла не спросить Маргарет.

— Да, понимаешь, — пожала худенькими плечиками Лусия, — они, как ни странно, были счастливы вместе. Это тебе скажет любой, что их знал.

Изголодавшаяся англичанка тем временем покончила с сандвичами и принялась за паэлью с дарами моря. Утреннее похмелье из-за всех сегодняшних треволнений куда-то улетучилось.

Хороший у меня организм, мельком отметила Маргарет, наслаждаясь каждым кусочком аппетитного блюда. Прекрасный прямо. И крепкая нервная система. Наверное, спорт помогает.

— Теперь я понимаю, почему Микаэль такой упрямый уродился, — заметила она. — Вы с ним, наверное, носились, как с наследным принцем. Удивительно, что он еще не вырос капризным идиотом.

— Да нет, что ты, он лучше всех, — совершенно искренне сказала Лусия. — Просто привык, что несет ответственность за маму, за сестер, за честь семьи. В общем, окончил престижный институт, получил юридическое образование…

— Да ну?

— Ну да. Пять лет работал управляющим на оливковой плантации у одного нашего знакомого. День и ночь вкалывал как проклятый, заработал всем нам на тряпки и булавки, выдал замуж Марию Викторию и Кармен, а потом ушел в службу такси. Как раз в то время, когда меня выгнали из семьи с таким шумом. Он очень меня любит, я ведь самая младшая и единственная, кто не пытался им в детстве командовать. Мама была в шоке. А Микаэль сказал, что ненавидел свою предыдущую работу, что мы теперь более-менее обеспечены и что он собирается пожить свободно.

— Надо же… А что сестры?

— Ну, они сидят дома. Это же неприлично — работать! Старшие уже родили детей, а Ракеле томится в ожидании жениха. То есть не то чтобы томится, а день-деньской самозабвенно лазает по скалам, но все равно… А Микаэль с упоением раскатывает по Барселоне… Раскатывал. Должно быть, в детстве на его долю досталось слишком мало приключений: он всегда был серьезным мальчиком.

— Гмм… — неуверенно протянула Маргарет, вспомнив, на какие неожиданные безумства способен ее возлюбленный.

— Ну тебе виднее, — ответила ее собеседница. — Возможно, он просто достаточно хорошо притворялся.

— А ты, Лусия, твой ребенок? Как же вы живете?

— Я тоже работаю, само собой… Снимаю маленькую квартирку на окраине, с Марией Микаэлой сидит няня. Ну и брат помогает. Он очень, очень разозлился тогда из-за всей этой истории…

— Представляю себе в красках, — тихо пробормотала Маргарет, вспоминая, какими глазами месье Малярб смотрел на испанца.

— Ну вот, — закончила свой рассказ Лусия, — ситуация, надеюсь, тебе ясна. Сейчас мама конечно же неотлучно сидит возле Микаэля. Сменила гнев на милость — все-таки единственный сын. Ну а ты… ты действуй согласно сложившимся обстоятельствам. Не знаю, правда, каким образом тебе это удастся. Но все подводные камни я описала подробно.

— Спасибо, — искренне поблагодарила озадаченная молодая женщина. — Не сказать, что стало легче, но…

— Делаю что могу, — серьезно ответила Лусия. — Счастье моего брата мне небезразлично, а ты могла бы насмерть перепугаться, встретившись с дружной компанией гарпий, которую представляют собой женщины семейства Торрес Альварес.

— Ну, может, не так уж все плохо?

— Уж поверь мне на слово. Так что, пока Микаэль в больнице, прояви там себя с лучшей стороны. Ходи к нему каждый день, тихонько рыдай в углу, поддерживай ему голову, если беднягу начнет тошнить от всего этого… Тазик подавай, что ли…

— Всенепременно, только шнурки поглажу! — негодующе фыркнула эмансипированная англичанка. — Сколько раз повторять, что я не собираюсь становиться ни сеньорой просто Торрес, ни сеньорой Торрес Альварес, или как там у вас принято обходиться с фамилиями супругов? Довольно с меня и первого брака!

— Да, но Микаэль собирается тебя ею сделать, уверяю, — без тени улыбки ответила Лусия. — Ну пока. Думаю, еще неоднократно увидимся.

Она поднялась из-за столика, оставив рядом с блюдцем и чашкой плату за кофе, и направилась к выходу. Маргарет с тоской проводила ее глазами и полезла за карточкой, желая расплатиться за превкусный обед.

И тут ей в голову пришла ужасная мысль: Себастьян! Боже, он, наверное, все еще ожидает ее на стоянке возле больницы! Тратит свое драгоценное время! Или вовсе уехал, где тогда искать машину? Как неудобно получилось!

Ну что у нее за мозги такие куриные, больше одной мысли не удерживают в принципе! Встретила Лусию и напрочь позабыла о несчастном водителе, который любезно обещал ее дождаться… и ждет уже больше часа!

Маргарет с трудом дождалась официантку, расписалась на чеке и бросилась вон из гостеприимного кафе, будто за ней гнались ее любимые акулы в надежде подзакусить.

Однако сеньор Себастьян оказался на месте. Он не гневался и никуда не уехал, а спокойно спал, надвинув кепку на глаза и пошевеливая усами. Дверца конечно же была полуоткрыта. Все-таки испанская беспечность поражала Маргарет до глубины души.

Или тут не о чем беспокоиться и некуда спешить и только она, неугомонная англичанка, распространяет вокруг себя бациллы тревоги, поспешности и неуверенности? Может быть, ее следует депортировать обратно на берега Туманного Альбиона, пока не поздно? Надо же — спит!

— Сеньор Себастьян, — окликнула она пожилого таксиста. Ноль внимания. Никакого ответа. — Сеньор Себастьян! Сеньо-о-ор Себастьян, вы меня слышите?

— А? Что? — отреагировал наконец тот, стягивая с лица кепку и уставившись на Маргарет. — А-а-а, все уже? Что так быстро?

— К-как быстро? — растерялась молодая женщина. — Целый час прошел.

— Я думал, ты к вечеру только появишься. Ну как он там?

— Жить будет. Сотрясение мозга, и ребра сломал, — бодро ответила англичанка, усаживаясь на переднее сиденье. — Отвезете меня в отель, хорошо? Мне вечером сюда опять тащиться. Хоть посплю немного. Ну что за жизнь!

— Обыкновенная жизнь, — последовал немедленный ответ. — Всегда в семье кто-то болеет, тут уж ничего не поделаешь. Вот пойдут у вас дети…

— Нет, спасибо!

— Ну как хочешь, — обиделся Себастьян и всю дорогу мрачно молчал.

Впрочем, бедную Маргарет так клонило в сон, что ей было все равно. Если бы не предусмотрительно застегнутый ремень безопасности, она бы давно стукнулась лбом о лобовое стекло или сползла с сиденья. Видимо, нервная система все-таки оказалась не такой крепкой, как она думала раньше. Неожиданная сонливость была совсем некстати, но что поделаешь?..

— Приехали, — пробубнил Себастьян.

Маргарет в очередной раз вздрогнула и проснулась. После не увенчавшейся успехом попытки все-таки заплатить за поездку, она попрощалась, поднялась в номер, завела будильник и с каким-то исступленным наслаждением повалилась на кровать, где немедленно заснула, едва успев поставить будильник на семь вечера. Это же надо так вымотаться!

Вечером молодая женщина конечно же понеслась обратно к своему ненаглядному Микаэлю.

С некоторым содроганием вспомнив суровую сеньору Леонору, Маргарет поразмыслила и нацепила на себя юбку по щиколотку и закрытую кофточку с длинным рукавом. Вдруг бдительная мать ее возлюбленного сменит гнев на милость при виде скромного наряда?

Не без усилий собрав волосы в гладкий пучок, молодая англичанка немного повертелась перед зеркалом, грустно вздохнула и повесила на плечо объемистую сумку, с которой обычно ездила во всякие поездки. Вот теперь она выглядит действительно скромно и не вызывающе, ни к чему не придерешься! В таком виде можно хоть в монастырь поступать, никто ничего не скажет.

На этот раз до больницы Маргарет добралась без приключений. Микаэлю уже разрешили сидеть в постели, и вообще выглядел он гораздо бодрее и с аппетитом поглощал принесенные Маргарет вкусности.

— Даже не представляю, как все это могло случиться, — ответил он на ее вполне логичный вопрос. — Ехал, как обычно, рулил себе, и вдруг, откуда ни возьмись, грузовик. Подрезал меня зачем-то, хотя улица была совершенно пустая, даже крыло задел. Машина легкая, вот я и влетел в столб.

— Просто ужас!

— Глупости, обычное дело. Хотя не для нашего города, конечно. В общем, пробил я головой лобовое стекло и вдобавок налетел на руль. Вообще-то в машине были подушки безопасности, но они отчего-то не сработали.

— А грузовик?

— Укатил и следов не нашли, — небрежно произнес Микаэль. — Кому охота разбираться с полицией. Водитель, должно быть, решил, что я погиб на месте.

— Нет, ну бывают же такие премерзкие люди! — продолжала возмущаться Маргарет, очищая один апельсин из принесенных ею в дар болящему и машинально засовывая дольку в рот. — Как это можно не оказать помощь человеку, который пострадал по твоей же вине! Надеюсь, кто-нибудь поступит с этим водителем так же, как он поступил с тобой!

— Да бог с ним, — равнодушно пожал плечами Микаэль, потом поморщился и притронулся к наклейке на лбу. — Хотя голова просто раскалывается…

Маргарет сочувственно покивала, припомнив, как однажды неудачно нырнула и ударилась о какую-то подводную корягу. Это случилось давно, еще в Англии. Хорошо, что рядом тогда оказался ее старый приятель, с которым она потихоньку убежала из интерната и отправилась купаться.

Однако ослепительная вспышка и последовавшая за ней темнота живо вспоминались теперь при каждом взгляде на пострадавшего Мануэля. Маргарет невольно поднесла руку к затылку — шрам от удара можно было нащупать и сейчас.

— Короче, когда я пришел в себя, вокруг уже было полно полиции, врачей и над моим недвижным телом рыдала сестра, которая бог весть откуда узнала, что со мной. Наверное, позвонили из полиции.

— Лусия?

— Да, крошка Лу. А откуда ты ее знаешь? — немедленно насторожился Микаэль.

— Да мы успели уже познакомиться. Встретились тут, в больнице. — Маргарет пожала плечами и сунула в рот еще дольку. Вкусные, однако, апельсины.

Она немного нервничала, а когда нервничала, сразу начинала жевать все, что под руку попадется. Будучи маленькой девочкой, на контрольных в школе сгрызала ручки и карандаши до основания. А теперь ей все казалось, что предстоит очередная контрольная.

— И о чем же вы говорили?

— Так, о всякой ерунде. Она немного рассказала о вашей семье, о тебе. Кстати, а почему ты мне не сказал, что на самом деле — преуспевающий юрист?

— На самом деле я незадачливый водитель, который по собственной глупости вдребезги разбил свою машину, — сдержанно заметил испанец.

— Но не только!

— Это моя семья хотела видеть во мне исключительно преуспевающего юриста, неиссякаемый источник материальных благ для четырех ленивых женщин. Ну так я их обеспечил, а теперь пусть не пристают ко мне со своими глупостями.

— Но ведь… что-то я не понимаю, — попыталась возразить озадаченная молодая женщина. — Разве занимать высокое положение в обществе и зарабатывать много денег — позорно?

— Может, и не позорно, да мне что-то не хочется, — проворчал Микаэль. — Белый воротничок мне тесен, если ты понимаешь, о чем я.

— Прекрасно понимаю, — кивнула англичанка, припомнив удушающую скуку конторы мистера Эшби. Ей всегда казалось, что там даже воздух слежался, выдохся и потерял свои живительные свойства.

— Так зачем же спрашиваешь?

— Ну, как-то непринято, должно быть, имея прекрасное образование, работать водителем.

— Денег у меня достаточно, — отрезал Микаэль. — Главное, заметь, вовремя остановиться. А то не успеешь оглянуться, как высохнешь, облысеешь, отрастишь себе брюхо и перестанешь реагировать на хорошеньких девушек. Знаешь, как умер мой отец?

— Прости, нет.

Маргарет с тревогой вглядывалась в своего собеседника, пытаясь понять, можно ли ему так нервничать и не стоит ли позвать сиделку с успокоительным?

— От инфаркта за конторским столом, когда акции, в которые он вложил деньги нашей семьи, вдруг резко упали в цене. Ничего не случилось, это был мгновенный скачок на бирже, обычное дело. Мы не потеряли ни единой медной монетки… Вот только моя мать осталась вдовой, а я осиротел в пять лет. Ведь отцу тогда не исполнилось и сорока! — с мукой в голосе выкрикнул молодой мужчина и откинулся на больничные подушки.

— Микаэль, успокойся, я совсем не хотела сказать ничего обидного. Ты меня не так понял. — Маргарет успокаивающе притронулась к его руке, стиснутой в кулак. — Тебе нельзя нервничать, давай обсудим это потом.

— Нет уж, лучше сейчас! Или ты полагаешь, что только преуспевающий юрист достоин твоего внимания?

— Немного странно говорить об опасностях, подстерегающих человека за конторским столом, тому, кто не далее как позавчера разбился практически всмятку, сидя за рулем своего вожделенного такси! — немедленно вскипела Маргарет.

— Вообще-то…

— Тебе не кажется, что погибнуть можно в любой ситуации и на любой работе? Ни от чего это не зависит. Господи, да у меня во время погружения может запросто баллон отказать или маска протечь! Какая разница, чем ты занимаешься. Не проще ли сознаться, что тебе намного больше нравится сидеть за рулем раздолбанной машины, чем за письменным столом в адвокатской конторе!

Микаэль лишь скептически фыркнул.

— И ничего тут нет такого из ряда вон выходящего! Поэтому совсем не обязательно придумывать всему этому возвышенные объяснения. Слишком уж сложно получается, — закончила Маргарет и с возмущенным видом замолчала.

На этот раз Микаэль рассмеялся.

— Какая ты красивая, когда злишься, — произнес он, собственническим жестом поглаживая молодую женщину по руке. — Вот такой ты мне нравишься. Неизвестно, правда, с какой тайной целью ты вырядилась в этот скучный костюм. Возможно, чтобы не возбуждать в несчастном страдальце несбыточных надежд…

— Я о другом тебе толкую, — попыталась увести разговор от щекотливой темы Маргарет.

— Впрочем, это абсолютно неважно, — не дал себя провести хитрый испанец. — Я-то отлично знаю, какие прелести скрываются под этим нарядом. А насчет того, что погибнуть распрекрасно можно на любой работе и даже дома, то тут ты совершенно права.

— Еще бы!

— Я как-то над этим раньше не задумывался. Считай, что ты угадала: мне действительно гораздо больше нравится водить машину, чем управлять чем-либо. Тебя это не устраивает?

— Мне все равно, — честно ответила Маргарет. — Главное, чтобы тебе твое занятие доставляло удовольствие.

— Тогда выходи за меня замуж.

— Ты опять за свое?

— Не можешь же ты отказать человеку, прикованному к больничной койке!

— Ты скоро с нее поднимешься и будешь бегать и прыгать! Не старайся пробудить во мне ничем не обоснованную жалость, — возразила Маргарет.

— Так ты согласна?

— Я этого не говорила!

— Значит, согласна, — немедленно заключил Микаэль, с облегчением переводя дух.

— Послушай, — с тяжелым вздохом произнесла молодая женщина, с трудом подавляя желание вскочить и убежать. Стоило все-таки произвести необходимые разъяснения. — Вопрос брака для меня вещь очень сложная и важная. Я уже говорила тебе, что один раз побывала замужем. Не скажу, что вспоминаю об этом периоде жизни с восторгом.

— Я — это другое дело, — нетерпеливо прервал ее пылкий испанец. — Со мной ты будешь…

Но Маргарет решила высказаться до конца и продолжила с непреклонным видом:

— Видишь ли, мы знакомы всего несколько недель. Для меня это недостаточно долгий срок, чтобы решиться на что-то серьезное. Да я ничегошеньки о тебе не знаю! Вот не далее как сегодня я услышала о том, что у тебя есть мать и несколько сестер. Да и то сообщила мне об этом интересном факте Лусия, вовсе не ты.

— Это никому не нужная подробность!

— Весьма любопытная точка зрения. То есть ты считаешь, что можно связать свою судьбу с человеком, о котором известно только то, что он прекрасный любовник, красивый мужчина и небрежный водитель? — ехидно поинтересовалась Маргарет. — Мне не шестнадцать лет, чтобы очертя голову кинуться в такое сомнительное предприятие.

— Так ты хочешь познакомиться с моей семьей? — искренне удивился Микаэль.

— А тебе это кажется странным?

— Вовсе нет.

— Так в чем же тогда дело?

— Да нет, просто… Впрочем, это можно легко устроить. Я только старался уберечь тебя от лишних неприятностей. Но если тебе так хочется, почему бы и нет? Когда меня выпустят из этой камеры пыток, я готов тебя официально представить своей, как ты выражаешься, семье. В качестве моей будущей супруги, естественно.

— Это гнусный шантаж!

— Ты даже не представляешь себе, как выглядит настоящий гнусный шантаж, — усмехнулся Микаэль. — Ну что, согласна?.. Или хотя бы сделай вид, что согласна. Что тебе мешает?

— Убеждения, — проворчала молодая женщина, но это прозвучало не очень убедительно даже для нее самой.

— Я должен расценивать это как положительный ответ? — с надеждой спросил предполагаемый жених.

— Даже не знаю, что сказать…

— Скажи «да».

— Мне кажется, что тебе уже пора спать, — не сдавалась Маргарет, с надеждой поглядывая на часы.

— Ничего подобного! Отвертеться тебе не удастся. И вообще, как ты можешь препираться с человеком, у которого сломаны четыре ребра?

— Да вот так, с легкостью.

— Ну что, «да»? — настойчиво прошептал Микаэль, буквально гипнотизируя ее проникновенным взглядом своих темных глаз.

— Ну хорошо, — сдалась Маргарет. — Не могу же я тебе перечить, в самом-то деле. Разве я похожа на жестокосердую негодяйку? Только выздоравливай побыстрее, ладно?

9

В понедельник, придя в лабораторию, Маргарет ощутила, что ее охватило беспричинное и волнующее чувство радости. Хотя нет, причина-то как раз имелась, и немаленькая. Теперь молодая женщина в полной мере ощущала себя невестой, а не просто какой-нибудь там тайной возлюбленной красавца таксиста.

Оказалось, что это не так уж и ужасно, даже, напротив, весьма приятно. Теперь она думала о предстоящем визите в дом Микаэля как о необычайно значимом событии в своей жизни. Облик грозной сеньоры Леоноры как-то поблек перед ее внутренним взором и больше не пугал.

— Тарам-пам-пам, тарам-пам-пам, — напевала себе под нос молодая женщина, занимаясь своими пробирками.

Франческа сегодня почему-то не пришла, и мыть лабораторное стекло пришлось Маргарет. Впрочем, она не возражала. На сердце у нее было на редкость легко.

— Тарам-пам-пам… Да здравствует мисс Вандербилт! Да здравствует катание на катере! Да здравствует весь мир! — беззаботно продолжала напевать молодая женщина.

Жизнь казалась необычайно приятной, настроение было великолепным. Работа вдруг сделалась привлекательной, интересной и открывала множество радужных перспектив. Маргарет теперь уж и не знала, чего ей хочется больше: то ли защитить докторскую, то ли выйти замуж за Микаэля.

А что, почему бы и нет? — размышляла она, с трудом сдерживаясь, чтобы не запеть от радости во весь голос. Обвенчаюсь с Микаэлем в огромном готическом соборе под органную музыку и сменю постылую фамилию Эшби на звучную Торрес Альварес, даже если в Испании и не принято так поступать. Стану важной и представительной сеньорой. Разве это плохо?

Невзирая на свою преданность науке, Маргарет была чрезвычайно романтична. Ей всегда казалось, что если уж выходить замуж, то с блеском, размахом, с морем цветов и гостей, со свадебным экипажем и в роскошном платье.

Ее первое бракосочетание ничем таким не отличалось. Они с недоброй памяти мистером Эшби просто зарегистрировали свой недолго просуществовавший союз в соответствующем учреждении, подписали подробный брачный контракт, по которому жене не полагалось того и этого, а в случае развода вообще почти ничего.

Потом «любящий» супруг надел Маргарет на палец бриллиантовое кольцо, не забыв объявить его стоимость и то, как бережно следует обращаться с такой ценной вещью. Ну и своеобычный банкет для избранных… Что за публика была на этом мероприятии! Скучная до зевоты, чопорная до тошноты — ни одного радостного или приятного лица. После развода, кстати говоря, кольцо пришлось вернуть. Наверное, оно достанется миссис Эшби номер два, да смилуется над бедняжкой Господь!

Нет уж, теперь, если я соглашусь на брак, все будет по-моему, размышляла Маргарет, расставляя сверкающие чистотой пробирки по штативам. Ну где же эта Франческа? Взяла и прогуляла рабочий день, даже не предупредила! А мне теперь мышей кормить!

Крохотный виварий тоже находился на попечении смешливой лаборантки. Теперь мыши страдали в ее отсутствие, а Маргарет, не испытывающая трепета даже перед белыми акулами, мышей, к слову сказать, побаивалась. Нет, не то чтобы она впадала в панику при виде одного-единственного жалкого мышиного хвостика, но все-таки восторга перед грызунами тоже не испытывала. Тем более что в одной из клеток содержалась их редкая голая разновидность — совершенно лысые розовые мыши с маленьким хохолком белого меха на голове. Зрелище не для слабонервных…

Однако делать было нечего — не помирать же несчастным животным с голоду! Молодая англичанка с надеждой огляделась по сторонам, рассчитывая отыскать какое-нибудь неотложное дело, позволяющее ей еще некоторое время не чистить клетки и не менять в них воду. Однако никаких таких дел не обнаружилось. Она тяжело вздохнула и направилась к ящику с мышиным кормом.

— Что, моя дорогая, скучаете в одиночестве? — раздался над ухом знакомый тенорок.

Маргарет вздрогнула и обернулась. Вот принесла нелегкая! Месье Малярб, неслышно зашедший в лабораторию, стоял как раз у нее за спиной и премерзко улыбался.

— Добрый день, — холодно сказала молодая женщина и перенесла внимание обратно на ящик с кормом.

Общество голых мышей внезапно показалось ей необычайно притягательным и полным очарования. Еще бы, по сравнению с таким собеседником!

— Добрый день, добрый день, — продолжал ослепительно улыбаться начальник. — Рад, что субботние приключения никак не отразились ни на вашей очаровательной внешности, ни на самочувствии!

— Мои субботние… что?

— Ну как же, милочка, нельзя же все-таки до такой степени бездумно предаваться этим самым… гмм… развлечениям. Неужели вы даже не помните, что в эту пятницу беззаботно веселились в погребке «Четыре кошки». Да так, что дым стоял коромыслом!

— Что за глупости вы говорите… — начала было Маргарет, но тут же осеклась.

Да, в пятницу что-то такое было. Другое дело, что она с горя так увлеклась молодым вином, что происходившее в тот день помнила как в тумане. А откуда узнал об этом месье Малярб? Да и не все ли ему равно?

— Нехорошо, нехорошо, милочка. — Профессор покачал прилизанной головой, блеснули стекла очков. — Вы все-таки работаете во всемирно известном учреждении, у нас репутация, знаете ли. Что же это с вами дальше будет, если вы уже каждые выходные напиваетесь до бесчувствия?

— Мне кажется, месье Малярб, что это мое личное дело, — холодно ответила Маргарет, мучительно размышляя, как ей теперь отделаться от назойливого типа.

Видимо сообразив наконец, что молодая англичанка не склонна заводить служебные романы, он решил ее попросту извести.

— Неужели вы за мной шпионили? Странное хобби для ученого с мировым именем.

— Ну что вы! Как можно? — медоточиво проворковал месье Малярб. — Просто я случайно, ну совершенно случайно оказался там же. Зашел, знаете ли, с друзьями выпить чашечку кофе после работы… а тут вы в компании каких-то белобрысых громил. Не совсем подходящее общество для молодой женщины, не находите?

— А вам не все равно?

— Конечно же нет! Все-таки вы работаете во вверенной мне лаборатории и должны соответствовать.

— А не кажется ли вам, профессор, что следить за моральным обликом подчиненных не входит в ваши обязанности? — не без язвительности поинтересовалась Маргарет.

Ну что за смехотворная ситуация складывается! Ее обвиняет в распущенности человек, переспавший с доброй половиной женского контингента «Аквариума». Удивительно, что он еще к рыбам не начал приставать!

— Пока я не начала опаздывать на работу или портить оборудование, вы не можете предъявлять ко мне никаких претензий. А теперь извините, мне пора кормить мышей.

Молодая женщина бесцеремонно повернулась к начальнику спиной и открыла ящик с питательными концентратами.

— Какая вы сегодня бука. А я-то думал, что захотите фотографиями полюбоваться… — с деланным разочарованием протянул месье Малярб.

Маргарет резко обернулась.

— Какие еще фотографии? Что за…

— Ну, мы тогда с друзьями делали снимки и вас пару раз сфотографировали. Простая любезность, не благодарите. Но если вам фотографии не нужны, может быть, ими заинтересуется ваш прекрасный мачо Микаэль. Он, говорят, в аварию попал? Какая жалость!

Однако на лице злодея профессора отражалась вовсе не жалость, а сдержанное ликование. Вот, мол, Маргарет, уел я тебя все-таки!

— Ну а если несчастный сеньор Торрес не в состоянии полюбоваться прекрасными снимками по причине плохого самочувствия, ничего страшного, — продолжал злорадствовать мерзкий тип. — Наверняка его матушка, которая славится своим благочестием на всю Барселону, с интересом посмотрит, как вы виснете на белокуром незнакомце. Какой, однако, пассаж, не правда ли?

— Знаете что, месье Малярб, я бы на вашем месте уже замолчала, — прошипела Маргарет, у которой от злости побелели крылья носа. — Можете послать ваши гнусные фотографии хоть самому Папе Римскому, мне все равно. Не знаю, чего вы хотите таким образом добиться, но не уверена, что мисс Вандербилт сильно обрадуется, узнав о ваших происках! А я непременно ей расскажу, можете быть спокойны.

— Ах вот как, — пробормотал профессор. В его светлых глазах, прикрытых очками, промелькнуло что-то весьма похожее на смущение. — Уже успели подружиться? Рыбак рыбака, так сказать…

— Убирайтесь!

— Ну что же, позвольте откланяться, — насмешливо произнес месье Малярб. — А все-таки, душенька, зря вы не хотите посмотреть фотографии. Очень пикантные снимки, очень…

Рука Маргарет без ведома хозяйки потянулась к увесистому микроскопу.

— Ухожу, ухожу! Нет нужды портить драгоценное оборудование! Тем более что вам придется за него заплатить, если разобьете.

И с этими словами француз ужом выскользнул из комнаты, не забыв аккуратно притворить за собой дверь.

Молодая англичанка с трудом разжала пальцы, намертво стиснувшие удобную ножку микроскопа, и с облегчением перевела дух. Просто удивительно, как бесит ее этот скользкий тип! Несколько слов — и вот уже она совершенно не контролирует свои эмоции!

Так и до беды недалеко: можно ведь пристукнуть приставалу под горячую руку. А вряд ли испанские тюрьмы отличаются такими уж комфортностью и простором. Не хотелось бы проверить на собственном горьком опыте.

Маргарет наконец-то достала мышиный корм и уныло направилась в виварий — кормить несчастных голодных грызунов. Все ее хорошее настроение улетучилось как будто по мановению волшебной палочки.

Не вздумал бы теперь месье Малярб ее шантажировать или просто всякий раз при встрече делать разнообразные гнусные намеки. Может, там ничего страшного и нет, на этих разнесчастных снимках? Как это выяснить? Ладно, лучше всего просто не обращать внимания, все равно больше ничего сделать нельзя.

Весь день Маргарет старалась позабыть неприятный разговор, но тщетно. Гадкий осадок в душе все равно остался.

Две недели спустя врачи решили, что Микаэль уже достаточно оправился от последствий аварии, и отпустили его домой, под неусыпный надзор матери и сестер. Те конечно же только рады были заполучить в свои цепкие руки ненаглядного сына и брата.

Все это время Маргарет исправно навещала своего новоиспеченного жениха в больничной палате, привозила ему апельсины и развлекала разговорами.

На работе наступило затишье. Видимо, месье Малярб наконец осознал всю бесплодность своих попыток досадить ей и отступился. Нельзя сказать, что она скучала без общества надоедливого начальника.

В один прекрасный день позвонил Микаэль и зачитал церемонное приглашение на семейный обед. Надо сказать, что Маргарет к этому времени немного поостыла и уже с тревогой размышляла о том, что дала согласие на помолвку чересчур быстро. Хотя если принять во внимание экстремальные условия, в которых было вырвано это согласие, вряд ли у нее имелся другой выход.

Короче говоря, теперь молодая женщина ожидала встречи с родственниками Микаэля не без некоторого душевного трепета. Если с сеньорой Леонорой она уже успела худо-бедно познакомиться, то из всех ее многочисленных дочерей видела только Лусию. Но Лусии-то как раз и не будет на этом званом обеде.

Что это все-таки за гнусность такая: отказать в помощи и общении собственной дочери из-за какого-то внебрачного ребенка! Можно подумать, что на дворе темное Средневековье. Как же любят близкие по крови люди мучить друг друга!

Но я ничего не скажу, думала Маргарет, одновременно судорожно пытаясь сообразить, что же надеть на эпохальное событие: торжественное знакомство с вероятными родственниками. Микаэль обещал заехать к семи, как обычно. И осталось меньше полутора часов.

В конце концов молодая женщина остановилась на длинном шелковом вечернем платье синего цвета. Оно красиво струилось до самого пола, оставляя открытыми плечи и спину, но Маргарет набросила сверху газовый шарф. Удобные туфли и сумочка под цвет обуви довершали картину.

Попудрив нос, она вдруг вспомнила, что синий — излюбленный цвет Лусии, опальной дочери сеньоры Леоноры. Вдруг он подействует на суровую матрону, как красная тряпка на быка?

Терзаемая подобного рода тревогами и сомнениями, она кинулась было переодеться, но потом остановилась, решив, что все это не важно… Постояла минут пять перед зеркалом и снова решительным шагом двинулась к шкафу с одеждой.

Звонок Микаэля, на сей раз добравшегося благополучно и не сбившего все столбы по дороге, прервал эти поистине танталовы мучения.

— И как ты не побоялся после аварии снова сесть за руль? — спросила Маргарет, поцеловав его в щеку.

— Подумаешь, — небрежно пожал плечами молодой мужчина. Однако видно было, что ходить ему еще тяжеловато. Ребра до сих пор стягивал тугой бандаж, легко ощутимый под тонкой рубашкой. — Теперь уж такое не повторится.

— Тьфу на тебя, еще сглазишь.

— Поедем, поедем. Мама уже заждалась.

— Я думала, что ей не особенно понравилась.

— Ну, скажем так, — хмыкнул Микаэль, — она отыскала в тебе массу привлекательных качеств.

— Это еще почему?

— Видишь ли, я подумал, что для тебя все это очень важно, и решил, так сказать, вернуться в лоно семьи. И к своей блистательной карьере управляющего.

Маргарет посмотрела на своего жениха, от удивления не находя слов. Неужели ее мнение так много для него значит?

— Но, любимый, мне бы не хотелось, чтобы ты из-за меня так кардинально менял жизненные планы… Получается, что я испортила тебе вольное и приятное времяпрепровождение. А теперь тебе придется работать… Где, кстати?

— Ну, у одного из наших многочисленных знакомых имеется хорошо налаженный туристический бизнес, — улыбнулся Микаэль. — Знаешь, все эти прогулки на яхтах, плавание с аквалангом и прочие водные удовольствия. Я подумал, что тебе тоже будет интересно.

— Неужели?

— Впрочем, я собираюсь приступить к работе только через два месяца. У нас будет время насладиться обществом друг друга. Я еще должен показать тебе всю Каталонию, и побережье, и…

— Довольно, милый, а то я просто умру от счастья, — прервала его сияющая Маргарет. — Рассказывай мне про остальные сюрпризы постепенно. Слишком уж все хорошо получается, просто не верится.

— Почему не верится? Нельзя сказать, что ты этого не заслуживаешь, — галантно заметил Мануэль. — И потом, я подумал про наших будущих детей. На жалованье таксиста их, пожалуй, не прокормишь… А одежда, игрушки, соответствующее образование…

— То есть в тебе проснулась семейная гордость? — ехидно поинтересовалась молодая женщина.

— Скорее, инстинкт гнездования. Едем скорее, а не то окончательно опоздаем, разгневаем матушку и все блистательные планы развеются как туман. Потому что она расстреляет нас из пулемета.

Опасения Маргарет совершенно не оправдались.

Семейство Торрес Альварес встречало молодую пару при полном параде и в полном составе. Мария Виктория и Кармен с супругами, Ракеле, все разодетые в пух и прах. Сеньора Леонора ради такого торжественного случая даже надела темно-коричневое платье и нацепила брошь с небесной красоты камеей. К великому удивлению и удовольствию молодой женщины, на обеде присутствовала Лусия, сияющая от счастья.

— Ты что, по случаю столь радостного события выхлопотал помилование и для своей сестры? — улучив момент, прошептала Маргарет, ткнув Микаэля в бок локтем.

— Больно же! Но ты права: мама на самом деле спит и видит меня женатым человеком, остепенившимся и солидным. Да потом, она же любит Лусию. Просто у нее принципы, понимаешь?

— Счастлива, что подвернулся удобный предлог на эти принципы наплевать.

— Ты не поверишь, но она вчера ездила к Лусии в гости — посмотреть на малютку. Говорят, осталась довольна. Презентовала маленькой Марии Микаэле кружевной слюнявчик и серебряную ложечку.

— Это же просто замечательно! — искренне обрадовалась Маргарет, продевая руку в перчатке под локоть Микаэля. — А теперь вперед, на штурм праздничного жаркого и салатов! Надеюсь только, что не случится никакой неприятности: твоя мама не передумает и не даст мне пинка под зад.

10

Однако неприятности, вероятно, смилостивились и обошли ее на сей раз стороной. После благополучно завершившегося визита, нанесенного семейству Микаэля, Маргарет чувствовала себя буквально на седьмом небе от счастья.

В голове ее кружились блистательные видения свадебных платьев, кружев, цветов и украшений, звучала небесная музыка. Где-то на заднем плане смутно вырисовывались очертания гигантского кремового торта. И толпы, толпы нарядных гостей… Впрочем, без гостей вполне можно было и обойтись.

Маргарет, не особенно избалованная роскошными праздниками, теперь наслаждалась от души, планируя все эти мероприятия — утомительные, но такие радостные!

Сияющий вихрь полностью захватил ее, лишь иногда хотелось остановиться на мгновение и подумать: это я? Все это происходит со мной? Неужели я дала согласие на брак с этим блестящим и родовитым испанцем? Неужели мы будем венчаться в самой большой церкви Барселоны и жить в особняке? И я останусь в этой прекрасной стране навсегда?

Но остановиться как раз и не получалось, потому что на нее сразу свалилось великое множество всяких свадебных приготовлений.

Маргарет уже умудрилась пригласить на предстоящее бракосочетание половину «Аквариума», послав прелестные розовые открытки с целующимися голубками и золотыми звездочками, надписанные от руки, сеньора Себастьяна с супругой, которая, как оказалась, благополучно разрешилась девочкой, и еще нескольких приобретенных в Испании знакомых. Не так уж, впрочем, и много.

Со стороны благородного семейства ожидались толпы, батальоны, орды гостей. Всех их следовало накормить, разместить и развеселить.

Однако, как уже говорилось, все эти хлопоты казались новоиспеченной невесте скорее приятными, нежели обременительными. Чего только стоила одна поездка в ателье, где шили лучшие свадебные платья во всей Барселоне! После долгих мучений и примерок она выбрали нечто восхитительное — метры золотистой парчи, шуршащей, переливающейся и восхитительно пахнущей. В сочетании со светлыми волосами Маргарет все это должно было выглядеть просто сногсшибательно…

— Главное, не дать Микаэлю прорваться в твою гардеробную до свадьбы и увидеть платье, — задумчиво заметила Лусия, расправляя на виновнице будущего торжества полупрозрачную фату. — А то он еще погибнет от разрыва сердца и сделает тебя соломенной вдовой.

— У меня и гардеробной-то нет, — хмыкнула Маргарет, изгибаясь, чтобы полюбоваться на себя в зеркале сзади. — Боже, я и не знала, что могу так выглядеть!

— Разве тебе неизвестно, что половина женской красоты зависит от того, во что женщина одета? — Хорошенькая юная испанка тоже посмотрела на себя в зеркало, и не без тайного удовлетворения. — Ну и еще тридцать процентов — это прическа и косметика.

— Пожалуй, ты права, — со вздохом согласилась Маргарет. — Обычно я больше всего напоминаю белую мышь.

— В твоем случае, надо сказать, одежда практически не имеет никакого значения, — с легкой завистью произнесла сестра Микаэля. — Ты и в мешке из-под фасоли будешь выглядеть потрясающе.

— Что потрясающе, это уж точно!

— Ну, по крайней мере, необычно. Вот, возьми перчатки. По-моему, эти подойдут.

Среди всей этой сверкающей мишуры Маргарет практически не могла думать о работе. Надо сказать, что в Англии ее исследования продвигались значительно плодотворнее, хотя там по большей части приходилось иметь дело с сушеными экспонатами, запертыми в прозрачной тиши музеев, готовыми препаратами и невразумительными описаниями.

Теперь же, когда теплое море плескалось буквально у ног, рыбы сами лезли на берег, а богатейшие запасники «Аквариума» были предоставлены к ее, Маргарет, услугам, ничего не клеилось.

Должно быть, размышляла молодая женщина, героически пытаясь отрешиться от шуршаще-блестяще-переливающихся свадебных видений, бесцеремонно переполняющих строгие стены лаборатории, успешно и творчески работать можно только тогда, когда тебя ничто не отвлекает. Ну как можно думать об акулах, если завтра мне нужно ехать выбирать постельное белье для нашего нового гнездышка? Наверное, я просто несерьезная: собралась замуж и тут же забросила науку.

Так, терзаемая угрызениями совести пополам с радужными предвкушениями, она просуществовала почти месяц. С будущим мужем Маргарет все это время почти не виделась, потому что он тоже носился где-то, пытаясь одновременно отремонтировать особняк в центре Барселоны, в котором полагалось жить наследнику семейства Торрес Альварес с супругой, завезти туда новую мебель, договориться о праздничном банкете и переделать тысячу крупных и мелких дел, просто совершенно необходимых.

Невзирая на активную помощь будущих родственников, Маргарет временами подумывала, что жить во грехе было бы гораздо проще, комфортнее, а главное — не так дорого… Но слово есть слово, и месяц пролетел как один день, в бесконечных хлопотах.

Надо сказать, что особняк, в котором предстояло жить молодым, безумно понравился молодой женщине. Она сразу влюбилась и в скрипучий паркет, и в изъеденные временем колонны, и даже в голубей на крыше. Потускневшие от времени зеркала и светильники, остатки золоченых росписей на потолках — все это казалось непривыкшей к старине англичанке чарующим и таинственным.

— Иногда здесь не бывает горячей воды, — мрачно просветил ее Микаэль, когда они случайно пересеклись в просторном холле.

На носу у молодого человека виднелись следы побелки, в руках он с мрачной обреченностью сжимал альбом с образцами краски. А по комнатам тем временем бродила ремонтная бригада, алчно примеряясь, с чего начать.

— Зато в спальне потолок в виде купола, — с энтузиазмом ответила Маргарет, приветствуя жениха поцелуем. — Предел мечтаний!

— Ну, если тебе нравится…

— Спрашиваешь! Этот дом нечеловечески прекрасен! Ты уж постарайся, чтобы его не очень переделывали, хорошо?

— А потрескавшаяся ванна на львиных лапах тебе тоже нравится? — с подозрением осведомился Микаэль, по всей видимости живо припомнив, как холодно бывало в ванной.

— Конечно! И мозаичный пол, и мраморная раковина, и бронзовый амур в уголке!

— М-да… я его как-то в детстве покрасил красивой белой краской. Мне показалось, что он какой-то уж очень темный. Что было! Страшно вспомнить. Амур, ясное дело, семейная реликвия.

— Как все это чудесно!

— Только, если ты не возражаешь, мы все-таки избавимся от древней кровати в спальне и от постельного белья с вензелями: на нем, бывало, спишь и боишься пошевелиться — вдруг рассыплется. А в балдахинах над кроватями обитали пауки. Спускались сверху на паутинках. Я-то их не боюсь, а вот сестры прибегали ко мне прятаться.

— Подумаешь, я в младенчестве вообще спала в ящике от комода, — хладнокровно заметила Маргарет. — Потому что родители как раз приобрели тогда телевизор и решили, что без детской кроватки вполне можно обойтись.

— А у нас телевизора и вовсе не было. Мама считала, что дети не должны набираться дурных манер, постоянно таращась в голубой экран.

— Ты поступай как знаешь, но мне кажется, что дом лучше отреставрировать, чем реконструировать. Ведь у нас когда-нибудь появятся дети, — лукаво заметила молодая женщина. — Вдруг им тоже захочется покрасить бронзового амура? Я даже обещаю их не особенно ругать.

— Рад, что ты переменила свое мнение относительно детей.

— Я сказала «когда-нибудь», — моментально пошла на попятный Маргарет.

— «Когда-нибудь» меня вполне устраивает, — прошептал обнадеженный Микаэль, нежно целуя невесту в ушко. — А теперь прости, дорогая, я должен вернуться к ремонту. Не хочу, чтобы в брачную ночь нас атаковали пауки. Вдруг им не понравится, что в доме еще кто-то поселился?

Единственной тучкой, омрачающей предсвадебное настроение Маргарет, было странное поведение печально известного ей коллеги месье Малярба.

Узнав через третьи руки, что молодая женщина выходит замуж — да за кого! за его заклятого врага Микаэля Торреса! — француз почему-то не стал чинить очередных козней и ехидно поздравлять с тем, что ей предстоит породниться с одним из самых знатных и одновременно самых бедных семейств Каталонии. Словом, ничем не оправдал своей мерзкой репутации. Лишь сдержанно поздравил и на этом вроде бы успокоился.

Потому что понял: меня ничем не проймешь, старательно успокаивала себя Маргарет, пытаясь забыть, сколько неприятностей принес этот человек окружающим, и в частности семейству Торрес Альварес. А Микаэля с ним связывало что-то вроде кровной мести, так что о любви или хотя бы о ровных взаимоотношениях тут говорить даже не приходилось.

Поделиться своими опасениями ей было не с кем. Не беспокоить же Лусию, которая и так натерпелась от своего бывшего начальника столько, что хватит на всю жизнь!..

— Не заложит же он в конце концов бомбу под свадебный торт, — пробормотала будущая новобрачная, наконец отыскав себе собеседников: пару молодых касаток, Бетси и Моргана, недавно доставленных в «Аквариум» для какого-то длительного эксперимента этологов. — Хотя… это могло бы оказаться даже оригинальным.

Огромные животные что-то невразумительно проскрипели, жадно выхватывая из рук молодой женщины рыбу. Она не смогла удержаться, чтобы не покормить касаток самостоятельно.

Многие считают, что никого нет привлекательнее дельфинов, этих славных морских весельчаков, гладкокожих, теплых, со всегда улыбающейся физиономией, ни капли не похожей на «выражение лиц» их близких родственников — китов и касаток.

Однако Маргарет всегда привлекали касатки-орки — грозные черно-белые исполины, настоящие хозяева моря. Огромный размер, пасть, полная острейших зубов, все преимущества теплокровного животного — и совершенный мозг, управляющий не менее совершенным телом.

— Не хотите со мной общаться — и не надо, — сказала Маргарет, скармливая своим подопечным остатки рыбы. — Может быть, мисс Вандербилт вас разговорит.

— О да, мисс Вандербилт развяжет язык кому угодно, — послышался за спиной знакомый и ненавистный голос.

Ну что за манера вечно подкрадываться сзади!

— Добрый день. Сами кормите этих ужасных созданий? Не боитесь? Самец, говорят, в прежнем дельфинариуме напал на дрессировщика. Больше никого не нашлось на эту грязную работу?

— Как видите, — холодно ответствовала Маргарет.

Потом вспомнила, что решила быть с месье Малярбом повежливее. Им еще работать и работать вместе. Не увольняться же из-за одного несчастного дурака!

— Просто я люблю касаток не меньше, чем дельфинов, и стараюсь побыть с ними, когда это возможно. — Молодая женщина всячески пыталась, чтобы ее голос звучал приветливо. — А что до дрессировщика, вероятно, он допустил какую-то ошибку, только и всего. Касатки очень умны и редко проявляют агрессию.

Хотя некоторых людей стоило бы сразу сжирать со всеми потрохами, мстительно подумала она.

— Ну конечно, конечно, как я мог не понять. Ясно, что такой прелестной молодой особе надоело общество тупых акул! А как же ваши последние исследования?

— Никуда не денутся.

— Не собираетесь после замужества оставить работу?

— Вовсе нет. Не понимаю, как одно может мешать другому. Вот, к примеру, моя новая родственница Лусия, она вроде бы здесь работала, не припоминаете? — Маргарет, как ни старалась, начала потихоньку закипать. — Так она как раз недавно родила и уже работает в прекрасном частном научном центре. Ей прочат блестящую карьеру на поприще гидробиологии, и ребенок этому ничуть не помеха.

— Лусия, Лусия… Ах да, что-то вспоминаю, — лицемерно забормотал месье Малярб. — Бедняжка! Я уж думал, ее будущее непоправимо испорчено. Как и репутация, впрочем.

Кто бы говорил, ты, мерзкий, скользкий, грязный тип! Разгневанная молодая женщина с трудом сдержалась, чтобы не бросить эти слова в лицо собеседнику.

Спокойствие, только спокойствие! Я больше не буду вступать в конфликты с этим человеком. Он этого не достоин. У меня великолепная выдержка!

Стоит только припомнить, как однажды пришлось в подводной пещере почти час плыть на ощупь в темноте, имея возможность вздохнуть только раз в минуту, при этом пользуясь дыхательным аппаратом напарника. Неужели коротенький разговор с неприятным типом окажется более сложным испытанием?

Маргарет собрала всю силу воли и сладко улыбнулась французу.

— Ну что вы, месье Малярб! Талант такой величины невозможно скрыть! Вы ведь читали ее последнюю статью в нашем научном журнале? «Некоторые особенности гистологии глубоководных рыб»… Это же сенсация! Не удивлюсь, если Лусия скоро получит грант на свои исследования и сделается довольно состоятельной женщиной. В любом случае можно с уверенностью сказать: научный мир еще будет гордиться этой испанкой.

Удар попал точно в цель. Противный профессор весь перекосился, но промолчал.

Эге, да уж не соблазнил ли он Лусию нарочно, из боязни, что талантливая и работоспособная девушка затмит его научную славу и быстро обгонит по части званий и заслуг? Кому захочется вырастить в собственной лаборатории опасного соперника? М-да… Только человеку незаурядного альтруизма и преданности науке. Месье Малярб явно этими ценными качествами не отличается.

Ну что же, получил по заслугам, ничего не скажешь. Действительно, в новом центре, занимающемся глубоководными изысканиями, куда Лусию приняли на работу, ее сразу же оценили по достоинству.

Она обладала неистощимым научным любопытством и стремлением узнать все на свете, прекрасно разбиралась в обитателях подводного мира, умела водить батискаф, нырять с аквалангом и без… В общем, Маргарет нашлось о чем с ней поболтать, помимо свадебных платьев. Так что, похоже, месье Малярб здорово просчитался.

Что, съел?

Маргарет молча уставила на лишившегося дара речи профессора свои выразительные серо-голубые глаза, ожидая, не захочет ли тот продолжить разговор. А не то пусть убирается ко всем чертям!

— Я, собственно говоря, хотел побеседовать совсем о другом, — совладал наконец с собой француз. — Видите ли, я прекрасно сознаю, что вел себя по отношению к вам не совсем корректно…

Да неужели?

Маргарет продолжала хранить молчание. Что еще скажет этот скользкий тип?

— Единственным моим оправданием может служить исключительная и неземная красота, которой вы, Маргарет, обладаете, — без обиняков заявил месье Малярб. — Я просто не мог сдержаться, поверьте! Какому мужчине хочется признать, что его отвергли? Тщеславие же заложено в самой сокровенной глубине мужского генома.

Интересно, а беспредельное свинство заложено там же или это благоприобретенное?

Однако вслух пришлось сказать нечто совсем другое.

— Ну что вы, я совсем не сержусь. Надеюсь, в дальнейшем, месье Малярб, вы не станете смешивать личные и служебные отношения, — неискренним тоном произнесла Маргарет, с тоской размышляя о том, что касатки, бывает, и вправду нападают на людей. — Могу я вернуться к своей работе?

— Я все это к чему веду… Видите ли, мне хотелось бы вернуть вам фотографии. Я сделал их вовсе не со зла, а просто не удержался, чтобы не запечатлеть ваш незабываемый образ на фотопленке, — продолжал соловьем разливаться ее собеседник.

Это было что-то новенькое.

— Я рада, что вы осознали свои ошибки, — настороженно произнесла Маргарет.

— К сожалению, при мне сейчас нет негативов. Но если вы согласитесь подождать меня полчаса после работы, я привезу их из дома. Давайте встретимся на этом же самом месте…

Ну и что он задумал?

— Не проще ли подсунуть их под дверь моего кабинета завтра утром? — спросила молодая женщина.

— Что вы, что вы, вдруг кто-нибудь найдет! Сами знаете, какая любопытная эта Франческа. Вам же не нужна огласка на весь «Аквариум»? — замахал руками месье Малярб. — Мы с вами разрешим это маленькое недоразумение наедине, никто ничего и не узнает.

— Ну хорошо, — сдалась наконец Маргарет. — Я подожду полчаса. Только не опаздывайте, пожалуйста, у меня сегодня еще масса планов.

— Конечно-конечно! Буду точен, как часы. Не пожалеете о принятом решении никогда!

И с этими словами месье Малярб наконец-то удалился, оставив молодую женщину в обществе двух великолепных черно-белых животных, резво плавающих кругами и время от времени высовывающихся из воды в надежде узнать, не несут ли еще рыбы.

Маргарет пожала плечами и вернулась к своим обязанностям. Какие люди все-таки странные! Никогда нельзя предсказать, какой стороной они к тебе повернутся.

В половине шестого, когда здание «Аквариума» практически опустело, молодая женщина терпеливо ожидала обещанные злосчастные снимки. Ей не терпелось узнать, что же такое предосудительное удалось запечатлеть на пленке месье Малярбу, что он счел возможным использовать фотографии для шантажа.

Огромное помещение, в котором размещался длинный закрытый бассейн, отдавало сыростью. В подсвеченной синим воде гулко плескались касатки, время от времени показывая из воды лоснящиеся черные спины, украшенные внушительными вертикальными плавниками, в открытом море наводящими на пловцов смертельный ужас.

Пустующие ряды кресел выглядели в полумраке несколько странно. Ни восторженных детей, заполнявших этот зал во время представлений, ни рукоплещущих взрослых. Никого нет, даже дрессировщиков и биологов, обычно пропадающих на работе целыми днями. Все разбрелись по домам или отправились на пляж — время-то еще раннее.

Маргарет в который раз пожалела несчастных касаток, вынужденных находиться в закрытом помещении, довольствуясь обществом друг друга, хотя наверняка предпочли бы поплавать на просторе.

Впрочем, когда закончится карантин, их переведут в бассейн под открытым небом, он попросторнее. Так что можно и потерпеть.

Ага, вот и месье Малярб — переоделся в новенький костюм, наглажен, надушен, усы топорщатся, глаза сверкают. Эхо его шагов гулко раздается под сводами помещения, отражаясь от кафельных плиток, которыми выложен пол. Ишь, вырядился, может быть, ожидает, что она пригласит его на свадебное торжество? Как бы не так!

Интересно, а где конверт со снимками? Что-то его не видно.

— Принесли? — нетерпеливо осведомилась Маргарет, постукивая каблучком.

— Ну вот, какое же вы все-таки неприветливое создание! Нет чтобы сказать мне «большое спасибо», сразу к делу переходите. А где же искреннее чувство благодарности?

Так, все начинается снова, с некоторой обреченностью подумала несчастная жертва собственного хорошего воспитания. И зачем, спрашивается, она сюда потащилась? Теперь стоит тут совершенно одна, точнее в обществе самого неприятного человека во всем «Аквариуме». Очень умный поступок.

Внезапно ей сделалось жутковато. Ясное дело, этот хлипкий типчик физически ничего ей сделать не может, не на ту напал, но все равно как-то не по себе…

— Кажется, вы обещали мне какие-то фотографии. — Маргарет с великим трудом взяла себя в руки. — Я жажду их получить.

Молодая женщина говорила негромко, но ее слова эхом отражались от воды и таинственным образом разносились по всему помещению.

— Ах да, фотографии, конечно, — пробормотал месье Малярб и принялся похлопывать себя по карманам пиджака. — Куда же я их положил?.. Неужели забыл?..

— Мне также кажется, что испытывать терпение ближнего можно только до определенного предела, — заметила Маргарет, твердо решив покончить со всем этим безобразным представлением раз и навсегда. — Мое уже к этому пределу подошло, смею вас заверить.

Француз украдкой огляделся по сторонам, потом бросил быстрый взгляд на часы. Ждет он кого-то, что ли? Что здесь в конце концов происходит?

— Месье Малярб, мне не вполне ясно, зачем вы отняли у меня время и заставили ждать вас тут в течение получаса. Я так понимаю, что никаких фотографий не существует, да? Вы… вы просто меня запугивали! — пронзила Маргарет внезапная и простая догадка. — Но с какой целью?

— Милочка моя, вы так забавно смущались и переживали, — усмехнулся негодяй, — что любо-дорого было посмотреть. Но тем не менее снимки имеются. Вот они. — Француз наконец извлек из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт и помахал им в воздухе.

— Давайте их сюда!

— Терпение, терпение, не так быстро… А как же благодарность за мой благородный поступок?

— Какая еще благодарность! Отдайте фотографии!

— Поцелуете — отдам. — Месье Малярб продолжал кривляться и злорадствовать.

— Да я скорее поцелую мурену!

— Неужели? Что ж, думаю, вы и на это способны… О да, они того стоят. Не хотите посмотреть на снимок, на котором вас тащит на плече какой-то арийский громила? Зрелище открывается прелюбопытное! Вы, оказывается, предпочитаете чулки колготкам, а нижнее белье носите превосходного качества.

— Дай сюда! — Маргарет, вне себя от злости, попыталась выхватить конверт, но негодяй ловко отдернул руку.

— Я же сказал: терпение! А то я еще не решил: может, не возвращать такую ценность? Или вы все-таки расщедритесь на поцелуйчик?

— Как же! Сейчас же отдай! Мерзавец, подлец, гнусное ничтожество!

Маргарет решительно наступала на шантажиста, явно вознамерившегося испортить ей предсвадебное настроение и саму свадьбу. Кто знает, как отреагирует Микаэль, увидев фотографии? Вдруг вспылит и рассорится с ней навсегда? Или потеряет к ней уважение? Хотя, вполне возможно, проявит понимание и сообразит, как плохо было ей, бедняжке, в тот злополучный день.

— А ну сию секунду верни снимки! — завопила не своим голосом доведенная до крайности молодая женщина и сделала еще шаг вперед.

В это время произошло вполне ожидаемое. Месье Малярб, чрезмерно увлекшись сладкой местью и зрелищем откровенного испуга на лице своей жертвы, малость зазевался и, отступая с фотографиями в руках, оказался на скользком краю бассейна.

Несколько секунд он отчаянно балансировал, пытаясь сохранить равновесие. Маргарет стремительно бросилась на помощь, надеясь удержать его. Не отдавать же человека, даже такого никчемного, на растерзание касаткам, которых только раззадорила полученная недавно небольшая порция рыбы!

Однако стремительное движение оказалось недостаточно стремительным — и еще через мгновение месье Малярб с громким плеском рухнул в бассейн, окатив перепуганную сверх всякой меры Маргарет водопадом соленых брызг. Очки его полетели в одну сторону, конверт с фотографиями — в другую.

Возможно, незадачливый шантажист и выбрался бы обратно, но ему здорово мешал моментально намокший строгий костюм и узкие жесткие ботинки, сковывающие движения.

Разыгравшийся Морган молнией метнулся к бултыхающемуся в воде французу, видимо решив, что в бассейн упала новая игрушка или, по крайней мере, порция еды. Бетси, естественно, последовала за приятелем. Огромные черные плавники кругами вспарывали поверхность воды в нескольких метрах от отчаянно вопящего месье Малярба.

Маргарет, вспомнив, на что похожа атака касатки в море, ощутила мгновенную дурноту и слабость в коленях. Господи, они же сейчас разорвут этого идиота на куски! Мало того что все это произойдет на ее глазах, так еще и животных потом усыпят. На что еще годятся касатки-людоеды! Зачем, зачем только она сюда вообще пришла?

Касатки продолжали кружить около предполагаемой жертвы, проплывая время от времени под ней. Вероятно, они еще не до конца осознали, что делать с этим неожиданным подарком судьбы.

В это мгновение перепуганную женщину осенило. Она быстро схватила ультразвуковой свисток дрессировщика, висевший на стенде рядом с бассейном. Оставалось надеяться, что животных обучали стандартным командам.

— Бетси, Морган, вверх, вверх! — Маргарет хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание касаток, потом несколько раз старательно дунула в свисток.

Эту команду всегда подавали, когда касатки должны были вытолкнуть из воды здоровенный пластиковый мяч, с которым всегда играли. После этого они получали рыбу.

Молодая женщина упорно старалась не думать о том, что пару раз животные от старательности прокусывали этот мяч насквозь.

Морган, похоже, припомнил сигнал, грациозно изогнулся и, повернув голову боком, пригляделся к месье Малярбу, уже изрядно нахлебавшемуся воды. Бетси все еще прикидывала, что же ей делать, временами открывая огромную пасть, полную наводящих ужас острейших зубов.

Сообразит или не сообразит? — молнией пронеслось в голове Маргарет. Вообще-то профессор не особенно похож на разноцветный мяч. Тюленя, обычную природную пищу касаток, он напоминает гораздо больше.

Она еще раз, стараясь не ошибиться, свистнула в свисток. Ультразвук человеку не слышен, но порядок команд ей был известен — вот и оправдала себя привычка интересоваться всем на свете.

В конце концов Морган, видимо, решил не связываться и, подталкивая носом, как это обычно делают дельфины, выпихнул полуживого француза на поверхность воды.

— Ой, Морган, нет! Стой, не надо! — изо всех сил завопила Маргарет, увидев, что тот собирается делать дальше. — Сейчас же прекрати!

Однако было уже поздно. Сообразив, что месье Малярб тяжеловат для мяча, Морган нырнул на самое дно, изящно развернулся и стрелой помчался под водой, стремительно набирая скорость. Еще мгновение — и он буквально вышвырнул профессора на кафельный пол, в очередной раз облив Маргарет с головы до ног. Потом блестящая черно-белая голова появилась над поверхностью воды, алая пасть раскрылась в торжествующей улыбке. Хитрый маленький глаз покосился на остолбеневшую от пережитого ужаса женщину, и Морган разразился серией скрипучих воплей — хотел рыбы.

Маргарет собиралась броситься к пострадавшему, но потом поняла, что сначала нужно вознаградить животное за правильно выполненную команду. Она поспешно издала поощрительный свист и вывалила в воду полное ведро скумбрии, стоявшее неподалеку. Касатки принялись жадно хватать корм, дрожь в коленях Маргарет постепенно прошла, сердце вернулось на положенное ему место.

Плевать, что непедагогично: следовало бы бросать животным по одной рыбке, но за такое не жалко, честное слово. Хорошо бы только профессор после такого полета не переломал себе все кости!

Однако прежде чем пойти проверить, не захлебнулся ли злодей француз окончательно, обессилевшая от пережитого страха молодая женщина присела на край бассейна и тяжело вздохнула. Ну и денек! Почему ей так везет на разнообразные приключения?..

Уловив какое-то движение, она незаметно скосила глаза и наткнулась взглядом на чьи-то безупречно начищенные ботинки в луже воды и идеально отглаженные синие шелковые брюки.

Оказывается, рядом стоял Микаэль, с великим восхищением разглядывая учиненный касатками и Маргарет потоп.

— Э-э-э… и что здесь происходит? — осторожно поинтересовался он.

Маргарет молча ткнула пальцем в сторону слабо шевелящегося месье Малярба.

— Знаешь, идея бросить этого недоноска в бассейн с касатками не так уж и плоха. Но я бы предпочел твоих любимых акул, для верности, — заметил Микаэль.

Маргарет продолжала сидеть на мокром полу, не в силах вымолвить ни слова.

— Однако никак не пойму, зачем тебе понадобилось вытаскивать мерзавца из воды? — продолжил ее жених. — Или ты тренируешь этих милых рыбок? Хочешь, я его еще раз туда швырну?

— Вообще-то нет, — пробормотала Маргарет. — По-моему, с него уже достаточно.

— Ну как скажешь.

— Иди, милый, лучше вызови врача. Профессор, похоже, ногу сломал.

— Жаль, что не обе, — пробормотал непримиримый испанец, но послушно двинулся к выходу.

Маргарет последовала за ним, цепляясь за стену. Собственные ноги почему-то совершенно отказывались ее держать.

— Да, кстати, а что ты-то тут делаешь? — спросила она, тщетно пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино.

— Ну, мне позвонил какой-то идиот, явно изменив голос, и сказал, что если я приеду к шести сюда, то увижу кое-что очень интересненькое. Я испугался, что тебе хотят как-то навредить, и кинулся в «Аквариум». Только вот в пробке застрял минут на десять, опоздал. Жутко беспокоился: вдруг тебя уже сожрали твои любимые зубастые твари и мне придется прожить остаток дней в одиночестве. Приезжаю, а, оказывается, едят не тебя — маленького француза. Скажи, любовь всей моей жизни, что же тут все-таки произошло?

Маргарет в этот момент как раз с интересом наблюдала за Морганом, который, увлекшись неожиданно свалившейся с небес едой, промахнулся и сцапал размокший до неузнаваемости конверт с фотографиями. Через долю секунды предмет ее долгих и беспочвенных волнений навсегда исчез в прожорливой пасти касатки.

— Ничего, — трудом сдерживая смех, пробормотала она. — Абсолютно ничего. Несчастный случай на работе. Всякое бывает.

Микаэль пожал плечами и ничего не ответил. Однако в его темных глазах мелькнуло полное и безоговорочное одобрение.

Спустя несколько недель после чудесной свадьбы счастливые молодожены нашли наконец время выбраться на набережную. Близилась осень — самое мягкое и приятное время в Испании. Волны с легким шелестом набегали на неприступные каменные причалы, солнце потихоньку теряло свою слепящую, безжалостную яркость.

Маргарет, опирающаяся на надежную руку своего спутника, с наслаждением вдохнула соленый морской воздух. Ровная гладь моря, казавшегося безбрежным, больше не резала глаз, расстилаясь перед влюбленной парой подобно синему шелку.

— Ну и зачем ты меня сюда привел? — с интересом спросила молодая сеньора Торрес Альварес.

Микаэль молча указал рукой куда-то вдаль и ослепительно улыбнулся.

Маргарет вгляделась в чуть плещущую синеву и заметила недалеко от берега какую-то белую точку. Еще через несколько минут стало ясно, что по направлению к ним, стремительно рассекая лакированными боками поверхность воды, идет красавица яхта.

— Какая красота! — восхищенно прошептала женщина, любуясь соразмерными линиями корпуса и парусной оснастки.

— Нравится? — с ноткой самодовольства в голосе спросил Микаэль.

— Еще бы! Просто воплощенная мечта!

— О, видела бы ты ее внутри! Электронная навигационная система, автоматическое управление парусами… Для того чтобы совладать с этой крошкой, нужен ровнехонько один человек. Ну и его супруга — чтобы загорать на палубе и наслаждаться видами. Впрочем, я думаю, ты этим не ограничишься…

— Постой, любимый, ты что, хочешь сказать… — прошептала ошеломленная Маргарет, не отрывая сияющего взгляда от плавно приближающегося судна. — Ты хочешь сказать…

Тут наконец стало возможно различить сверкающие латунные буквы на борту. «Маргарет» — так назвали эту умопомрачительную яхту.

— Да, именно это я и хочу сказать. Это мой тебе главный свадебный подарок. Владей. Надеюсь, покатаешь меня как-нибудь?

— Боже мой… она совершенна! Никогда даже и не мечтала о подобном. — Маргарет, не найдя слов, чтобы выразить свои чувства, стиснула руку мужа.

Она уже предвкушала далекие рейды за сверкающими чудесами моря, новые открытия и целые недели беспечного, залитого солнцем счастья рядом с красавцем мужем на гладкой, пахнущей морем и солью палубе ее воплощенной мечты.

— Выглядит довольно устойчивой, — пробормотала счастливая обладательница новехонькой яхты, вглядываясь в свое приобретение.

— Да уж, ее не устрашит разгулявшаяся стихия. Как и нашу семью, я надеюсь.

— Ни яростный ветер.

— Ни соленые волны.

— Ни бурные воды. — Микаэль заключил жену в объятия. — Она будет плыть, пока жива наша любовь.

— О, тогда моя тезка послужит еще и нашим внукам, — ответила Маргарет и одарила мужа благодарным поцелуем. — Потому что главное условие долгого плавания…

— Согласие в команде, — хором закончили влюбленные и остались на причале ждать скорого прибытия корабля своей мечты.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?