«Испытательный срок»

Колесова Наталья Испытательный срок

— Извините, вы не могли бы…

Поперхнувшись дымом, я попыталась спрятать сигарету, но поняла — застукана — и демонстративно затушила ее о подошву сандалии.

И совершенно зря потратила контрабандный товар.

Потому что этот как из-под земли возникший тип, с недоумением наблюдающий моими манипуляциями, просто не мог принадлежать к персоналу клиники: такой он был богатый, лощеный, а пуще всего — высокомерный. Дождавшись конца расправы с сигаретой, он продолжил с того места, где остановился:

— …проводить меня к мадам Зельдинг?

Подумав, я нехотя оттолкнулась от стены. Может, за эту услугу он вернет мне сигарету?

Он шел рядом по узкой аллее, засунув руку в карман легкого светлого пиджака и рассеянно посматривая по сторонам. Он даже не заметил, что встречные медсестры, как по команде повернули головы, провожая его взглядом — так встающее солнце не замечает тянущиеся к нему цветы. Я хихикнула:

— Думают, где это я вас только подцепила!

Он повернулся ко мне с такой высокомерно поднятой бровью, с таким подчеркнутым выражением непонимания, что я поспешила вспомнить подзабытые правила хорошего тона и осведомилась сладким голосом:

— Вы, вероятно, подыскиваете девушек для работы?

— А вы, вероятно, здешняя пациентка?

Тон и взгляд, прошедшийся по моим волосам, сбившейся на плечо майке, любимым драным джинсам, указывали, что он ничуть в этом не сомневается. В моем голосе по-прежнему были лишь мед и патока.

— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Снова поднятая бровь. Холодное недоумение:

— Это чем же?

— Я здесь уже давно, могу посоветовать подходящие кандидатуры.

Взгляд серых глаз выразил сомнение в моей способности подобрать даже подходящий мешок для мусора. Но голос прозвучал почти сочувственно:

— А почему давно? Лечение не помогает?

Сочувствие, исходящее от ослепительной глыбы льда метр девяносто ростом… "Мамаша" Зельдинг могла бы мной гордиться — я продолжила прежним любезным тоном:

— Какие у девушек будут обязанности?

Несколько шагов в молчании.

— Мне нужен секретарь, — наконец изрек он и с сомнением посмотрел на меня. Похоже, я удивила его своей сообразительностью, когда с энтузиазмом воскликнула:

— О, этого добра у нас хоть отбавляй! Здесь все заканчивают секретарские курсы. А некоторые работали и до клиники. Давайте поднимемся на балкон.

Пауза.

— Зачем? — кажется, в моем предложении он усмотрел нечто неприличное.

— Сейчас время отдыха. Все загорают у бассейна. Можете взглянуть на кандидаток.

Шлепая спадающими сандалиями, я провела "клиента" на балкон. И опешила, увидев на обращенных к нам лицах голливудские оскалы, услышав нежно приветствующий хор голосов… Лишь взглянув на своего спутника, поняла, в чем дело. Вернее, в ком.

— Вот, смотрите, — сказала я и со злорадством увидела, как он послушно повернулся к шезлонгам задом. Сев на перила, я свесила ноги вниз.

— Вы не упадете? — рассеянно осведомился он. Плевать ему на меня — да хоть бы я совсем под землю провалилась! Когда мы вышли на солнце, он надел темные очки, я не видела его глаз, но уверена, что они разбежались в разные стороны. Я дала ему время как следует оглядеться.

— Вы кто?

— Что?

Или он был туговат на ухо, или в каждом моем вопросе подозревал какой-то подвох.

— КТО вы? Адвокат, врач, бизнесмен… Кто вы по профессии?

— Скажем… я юрист. Даю консультации.

— Ваш доход?

Сняв очки, он потер дужкой загорелую гладковыбритую щеку, с внимательным прищуром глядя на меня. Мне нравился цвет его глаз — строго серый — безо всякого намека на легкомысленность голубого и страстность синего. Устойчивый. Определенный. Вокруг глаз — цепкие морщинки.

— Для вас это имеет какое-то значение?

— Для меня — нет. Для вашего выбора. Если доходы скромные, берите опытного секретаря, необязательно с броской внешностью. Красотку все равно переманят на более выгодное место. А если вы богаты, девочка фирму не разорит, зато хорошенькая мордочка и фигура украсят интерьер.

Мои вполне серьезные советы неожиданно его развеселили. Крепкие губы дрогнули в мгновенной усмешке.

— К какому разряду вы относите себя?

— К… единственному. Я не то и не другое. Ну так что же?

Подумав, он назвал цифру, и я действительно чуть не свалилась вниз. Еще ведь и занизил наверняка. Ну ладно, я же, в конце концов, не налоговое управление…

— О-го-го, так вы можете скупить всю клинику оптом!

— Мне не нужна вся, — принялся он объяснять серьезно. — Мне нужен один квалифицированный секретарь…

— Привет, Джессика!

Я с удивлением оглянулась. Редко меня приветствуют с таким энтузиазмом.

— Как дела? — спросила Шонон, глядя исключительно на моего "подопечного". Она жила в другом крыле клиники и до сегодняшнего дня вряд ли вообще подозревала о моем существовании. Я пожала плечами. "Клиент" сдержанно улыбался. Шонон некоторое время постояла рядом, опершись о перила и подставляя лицо солнцу. Демонстрировала красивый профиль… ну, и все остальное, поскольку "бикини" был надет на нее исключительно для смеха. В смысле — для приличия. Шонон открыла затуманенные карие глаза, сверкнула улыбкой.

— Увидимся! — и это было сказано явно не мне. "Клиент" слегка поклонился. Шонон удалялась, покачивая бедрами, и за этими бедрами неотступно следил зоркий взгляд ее предполагаемого работодателя. Ну, будем к нему справедливы — может, он просто прикидывал, украсит ли эта задница фасад его фирмы…

Я подумала, что просто завизжу, если кто-нибудь еще подойдет меня "поприветствовать".

— Ну как? — спросила выжидающе.

Он перевел взгляд на меня и снова надел очки. Видимо, после Шонон смотреть на меня ему было больно.

— Спасибо за помощь, Джессика. Не проводите ли меня, все-таки, к мадам Зельдинг?

— Вам никто не приглянулся? — удивилась я.

— Ну что вы, все девушки очень милы.

— А сигареткой меня не угостите?

Он качнул головой.

— Я не курю. Да и здесь, кажется, запрещено курить?

— А вам-то что… — пробормотала я, сползая с перил. И какого, скажите, черта я столько времени трещала, точно пьяный попугай? Он пропустил меня вперед, отчего настроение еще больше испортилось — мне вдруг представилось, что меня сравнивают с Шонон.

— Вот, — совсем мрачно сказала я, толкая ладонью дверь. — Миссис Зельдинг, это мистер… э-э-э…

Он уже проходил мимо, лучезарно улыбаясь.

— Извините за задержку, миссис Зельдинг! Джессика оказала мне любезность, показав парк… Прекрасные места!

Не веря своим ушам, старуха посмотрела на меня поверх очков.

— Очень рада вас видеть, мистер Клейтон. Спасибо, Джессика, вы можете идти.

Я прикрыла дверь и фыркнула. Места он обозревал действительно прекрасные.

*****

Меня разыскали после обеда со строгим указанием явиться к "мамаше" Зельдинг. "Кажется, тебе нашли место". Я плелась нога за ногу. Клиника уже два раза находила мне работу, на которой я не продержалась и половины испытательного срока, и я теперь не представляла, что еще может предложить "мамаша". Разве что рытье канавы…

Я скромно постучалась и от двери настороженно посмотрела на миссис Зельдинг. У нее было кислое лицо. Это меня немного взбодрило: кажется, место было не самое дерьмовое. В кресле в углу над грудой карточек все еще корпел Клейтон. Замороченный мной, он все никак не мог сделать выбор.

— Присаживайтесь, Джессика, — протухшим голосом предложила старуха.

Всех пациентов она садит на этот дико неудобный стул — вероятно, для того, чтобы нам захотелось поскорее покинуть клинику… Я опустилась на краешек, чуть ли не разглаживая складки на джинсах.

— Мистер Клейтон попросил меня помочь ему в выборе секретаря…

И меня тоже, чуть не сказала я.

— Я предложила несколько вполне достойных кандидатур, — похоронно сообщила "мамаша" Зельдинг. — Но мистер Клейтон остановил свой выбор на вас.

Я вытаращилась на нее. Потом развернулась к Клейтону. Скрипнул стул. Мистер Клейтон сидел, подпирая склоненную голову тремя пальцами, и смотрел на меня. Не знаю уж, какой реакции они ожидали в эту исполненную драматизма минуту — может, падения на колени и вопля: "Боже, какая честь!"?

Я выдавила из себя:

— Какого черта?

— Джессика! — с готовностью возмутилась "мамаша". И выразительно взглянула на Клейтона. — Вот видите, я вас предупреждала!

Мой потенциальный работодатель отложил карточки, спокойно улыбнулся:

— Не переговорить ли нам с Джессикой с глазу на глаз?

Миссис Зельдинг немедленно встала, одернула костюм, предостерегающе взглянула на меня и покинула свой собственный кабинет. Клейтон сомкнул "домиком" длинные сильные пальцы.

— Я выслушал ваши советы…

— И поступили с точностью до наоборот!

Клейтон серьезно кивнул.

— Да. Я решил поступить по-своему. Дело в том, что я совсем недавно лишился своего секретаря — умной, красивой, деловой…

— Мне очень жаль, — нервно сказала я. — Она была молода?

Он взглянул странно.

— Достаточно молода, чтобы выйти замуж за моего клиента…

А я-то решила, что секретарша коньки отбросила — уж очень проникновенно это у него прозвучало.

— …я бы не хотел, чтобы эта история повторилась.

— Ну да, — согласилась я. — Поэтому вы и решили взять меня. Никакой клиент на меня не клюнет. Скорее, я его спугну!

Он не сделал даже вежливой попытки возразить.

— Кроме того, мой секретарь должна быть достаточно здравомыслящей особой и не питать беспочвенных иллюзий. До Мюриэл я уже имел печальный опыт…

Да уж, представляю себе — несчастная девушка поднимает на него глаза — и моментально забывает о своих обязанностях. Вот насчет этого он может быть совершенно спокоен — ненавижу самодовольных красавчиков.

— Я никогда не работала секретарем, — предупредила я.

— Я знаю.

— И знаете, что меня уже выгнали с предыдущей работы?

— Да, — он вдруг широко улыбнулся. — Первый раз встречаю человека, которого приходится уговаривать поступить ко мне на службу! Жить вы будете в моем доме. Там же, кстати, находится и офис. Выходной один день в неделю, можете пользоваться свободной машиной. Кроме работы в приемной, вы обязаны присутствовать на совещаниях и сопровождать меня в поездках. Вам все ясно?

Мне было ясно все. Кроме одного — когда это я успела согласиться. Так я Клейтону и сказала. Тот смотрел на меня со снисходительной усмешкой.

— Не думаю, что вам каждый день предлагают такое место!

И тут он был прав. Кроме выноса горшков за престарелыми мне вообще уже ничего не грозило. Я в затруднении помедлила и задала вопрос, который не давал мне покоя с самого начала:

— А зачем вам понадобилась именно клиника? Вы же могли обратиться в любое агентство по найму…

Он лениво улыбался.

— Сейчас модно поддерживать государственную программу реабилитации бывших наркоманов. Это будет работать на мой имидж и имидж моего бизнеса…

Честное слово, я не хотела! Я просто слишком резко встала, а стул отлетел и сам врезался в стол рядом с мистером Клейтоном. Карточки посыпались на пол. Я вылетела за дверь, чтобы мебель не натворила что-нибудь еще, унося на затылке:

— Жду вас в машине!

— Черты лысого ты дождешься, гад! — пробормотала я, скатываясь по ступеням.

Знаете, что? Я сидела рядом с ним в машине уже через полчаса. Все эти редкие приступы здравомыслия — они накатывают внезапно и всегда не вовремя…

Тебе уже двадцать семь, напомнил мне здравый смысл, тебе двадцать семь, а ты продолжаешь цепляться за эту клинику, потому что трусишь. Боишься снова выйти в большой мир. Что ты теряешь? Он, конечно, самоуверенный жлоб, но вы будете общаться с ним только по работе. Ах, тебе не понравились его слова! Но он, по крайней мере, был откровенен, ты всегда знала, что таких, как ты, берут на работу не из-за любви к ближнему. Даже если ты продержишься хотя бы половину срока, все равно получишь куда больше, чем в любом другом месте. Так что перестань корчить из себя оскорбленную невинность и догоняй "кадиллак", или что там у него еще!

У него оказался "мерседес". И объяснять ничего не пришлось. Увидев меня, Клейтон открыл дверцу, я села и кинула на заднее сиденье наспех собранную сумку.

— Это все ваши вещи?

— Нет, — буркнула я. — Остальные двадцать чемоданов прибудут вечерним дилижансом.

— Пристегнитесь, — спокойно сказал мой новый босс. — Ваши документы у меня. Контракт заключим на месте.

Дом находился в пригороде. Когда я предположила, что такие расстояния наверняка отпугивают клиентов, Клейтон высокомерно объявил, что люди ради денег поедут куда угодно, что его консультации приносят им эти деньги, и — "как видите"! — недостатка в клиентах он не испытывает.

Нас встретила домоправительница Клейтона — высокая, застегнутая на все пуговицы женщина. Чем-то она мне напомнила "мамашу Зельдинг".

— Миссис Барри, это мисс Харт, мой новый секретарь.

Не поведя и бровью, не шевельнув и крылом носа, миссис Барри четко отрапортовала:

— Добро пожаловать, мисс Харт.

У меня отобрали мою задрипанную сумку, а сама я в мгновение ока очутилась на втором этаже в роскошной — по моим понятиям — комнате. Домоправительница ходила за мной по пятам, показывая, где что находится. Похоже, она, как и ее хозяин, считала меня малость недоумком и потому объясняла все дотошно, чуть ли не до: "Это кровать. На ней спят. Это ванна. В ней моются". Не раскрывая рта, я понятливо кивала. Закончив экскурсию, миссис Барри повернулась ко мне, оглядела с головы до ног и изрекла:

— Портной снимет мерки сегодня.

— Мерки, — пробормотала я.

— Ну да, мерки. Вам понадобится деловые костюмы и вечернее платье.

— Вечернее платье, — повторила я действительно, как дебилка.

В ее выпуклых голубых глазах мелькнула жалость. Она решила, я не знаю, что это такое.

— Платье для приема, театра, коктейлей. И еще… — Она склонилась ко мне и сообщила конфиденциально. — Могу посоветовать хороший магазин женского белья. Оно совершенно не портит линий фигуры.

Какой фигуры, чуть не завопила я, глаза-то разуй!

И чинно поблагодарила ее.

После ухода Барри я в некотором обалдении побродила по комнате, трогая ручки, двери, мебель, заглянула в ванную и окончательно пала духом. Соответствовать этому месту мне будет нелегко.

Створка огромного окна отъехала в сторону. Я выглянула и зажмурилась. Солнце, зелень, цветущие прямо под окнами клумбы… Я уловила далекий, но отчетливый звук. Боже, у него еще и лошади есть! С риском заблудиться я выбралась из лабиринта огромного дома и пошла искать лошадей.

У конюшни меня и обрел Клейтон.

— Джессика, все с ног сбились…

Я ела глазами прогуливавшихся красавцев.

— Это все ваше?

Мой вопрос его позабавил. Клейтон привалился к ограде, поглядывая то на меня, то на лошадей.

— Разумеется. Любите лошадей?

— Заочно. Ни разу на них не ездила.

— Я приставлю к вам тренера. Можете на них кататься.

Благодетель…

— Спасибо, — чинно сказала я. — А зачем вы меня искали?

— Время обеда.

— Я не хочу.

— Присутствовать на обедах тоже входит в ваши обязанности. Идемте.

Многообразные же у меня обязанности! Или Клейтон просто желает убедиться, что я умею пользоваться столовыми приборами?

****

Костюм стойкого мышиного цвета, белая блузка, телесные чулки и черные туфли — такой красавицей явилась я на следующее утро в офис в правом крыле дома. Осторожно присела за стол — чертов костюм подтягивал, я просто не могла не держаться прямо — точь-в-точь как стержень в авторучке. Пока я размышляла, доложить ли о своем прибытии, Клейтон сам выглянул из кабинета. Как всегда элегантный, просто блестящий с головы до пят.

— А, вы уже здесь! Сейчас прибудут супруги Бейкер. Примите их и попросите немного подождать.

— Что я должна сделать? — спросила я, разнервничавшись. Клейтон внимательно смотрел на меня: ну точно, полная идиотка!

— Поздоровайтесь с ними. Пригласите присесть. Предложите кофе или прохладительные напитки. Извинитесь и попросите немного подождать.

Я выдохнула. Действительно, разложенное поэтапно задание оказалось совсем нетрудным.

— Хорошо, — покорно сказала я.

— Встаньте. Я хочу посмотреть, как вы выглядите.

Я медленно поднялась. Клейтон смотрел с ожиданием. Пришлось выйти из-за прикрытия стола и разок повернуться вокруг своей оси. Очевидно, он остался довольным длиной юбки, потому что одобрительно кивнул.

— Прекрасно. Только вот волосы… с ними надо что-то делать.

— Скажите, что. Я сделаю, — угрюмо согласилась я. Сама я могла предложить только прополку.

Засунув руки в карманы, Клейтон обошел вокруг меня. Остановился, склонив голову набок, и уставился на мои волосы с затруднением. Наконец подвел итог:

— Ну, с этим пока ничего не поделаешь.

Он был тактичен, что употребил слово "пока".

Я снова заняла свое место и нервно закурила. Тут же открылась дверь кабинета и мистер Клейтон, мило улыбаясь, произнес:

— Мне бы не хотелось, чтобы вы курили в приемной, Джессика. Хорошо?

"Еще раз закуришь здесь, затушу сигарету об твою задницу!" — перевела я и за неимением пепельницы привычно ткнула сигаретой в подошву туфли.

Кажется, для первого раза я справилась неплохо. Я встретила чету Бейкеров стоя. Я усадила их в кресла. Я предложила кофе и прохладительные напитки (правда, перепутала, что кому подавать). Я только не знала, о чем с ними беседовать и беседовать ли вообще. Некоторое время оба глазели на меня с одинаковым недоумением, потом мистер Бейкер переключился на свежую газету, а миссис Бейкер, холеная крашеная блондинка, на две головы выше мужа, осведомилась:

— Вы новый секретарь мистера Клейтона?

— Да, — призналась я.

— Очень мило, — заявила она, неизвестно отчего приходя в великолепное расположение духа.

Распахнулась дверь и вышеупомянутый Клейтон, сияя полуденным солнцем, устремился навстречу посетителям.

— Прошу прощения за задержку, очень рад вас видеть… вы, как всегда, великолепны, Тереза…

Я, наконец, могла с облегчением вздохнуть и отбросить ручку, которую крутила в руках, словно волшебную палочку.

Когда чета Бейкеров покидала кабинет, казалось, они смотрят на меня как-то по-особенному. Я тут же составила диалог, состоявшийся за закрытыми дверями. "Кстати, где вы нашли эту секретаршу?" "Ах, эту? В клинике. Она, знаете ли, бывшая наркоманка". "О-о-о! а вы ен боитесь?" Ну и так далее.

Что ж, тебя предупреждали. Плевать. Переживешь и это.

Недостатка в клиентах мой босс действительно не испытывал. Очередь к нему была расписана на недели вперед. На Клейтона работала целая информационная сеть, разбросанная по всей стране. Каждое утро я представляла выжимки из этой информации: от того, какую именно зубную пасту предпочитает клиент, до формулы алюмосиликатов. Клейтон действительно давал советы, добывал сведения, сводил с нужными людьми. А кроме этого стриг деньги не только с консультаций, но и с тех операций и фирм, которые впоследствии начинали приносить доходы. Просто, не правда ли? Странно только, что все это удается лишь таким вот Клейтонам.

С моим боссом мы общались исключительно на рабочие темы. Да еще встречались за обедом, где я имела честь лицезреть его вкушающим пищу. Больше друг друга мы своим обществом не напрягали. Я была вольна проводить вечера, как хотела. На что тратил свое свободное время Клейтон меня тоже не интересовало.

Утром в субботу я получила конверт со своим первым жалованьем. А во второй половине дня случилась первая неприятность.

…В этот раз миссис Бейкер явилась без своего карманного мужа. Прошла в кабинет, обдав меня запахом мощных духов и удостоив царственного кивка. Я на некоторое время отвлеклась от работы — как это у некоторых женщин задница умудряется жить отдельной от всего тела жизнью: движется, качается, притягивает, волнует(ся)? Словом, совращает.

Когда раздался междугородний звонок, которого мой босс ожидал еще с утра, я соединила абонента напрямую с кабинетом. Однако Клейтон трубку не взял. Аппарат испортился, что ли?

Я распахнула дверь, но приготовленная фраза умерла, не успев родиться. С таким же успехом я могла орать им в самые уши — они бы все равно меня не услышали. Клейтон сидел на столе, прижимая к себе миссис Бейкер за ее примечательную задницу. Скрестив руки за его головой, Тереза чуть ли не мурлыкала, подставляя поцелуям выгнутую шею. Не отрываясь от своего увлекательного занятия, мой босс скомандовал:

— Закройте дверь, Джессика!

И я, наконец, сообразила, что это надо было сделать с самого начала. Хотела прикрыть дверь потихоньку, но она дико грохнула. Подошла к столу и, не сказав ни слова, повесила трубку. Дела подождут. Мистер Клейтон слишком занят.

Но через очень короткое время из кабинета выскочила Тереза Бейкер. Наградив меня взглядом разъяренной кошки, вылетела вон. Следом явился и мой босс.

Я немедленно углубилась в бумаги. Клейтон подошел к столу и стал гипнотизировать мой склоненный затылок. Но гипнозу я не поддаюсь. Я ничего не замечаю, поскольку с головой погружена в работу.

— По какому праву вы врываетесь в мой кабинет без приглашения?

Я подняла глаза. Взгляд его метал молнии, а голос, наоборот, был ледяным.

— Вы ждали этого звонка, — кротко напомнила я. — Когда не взяли трубку, я подумала, что вы не услышали, и зашла предупредить…

— Я еще не оглох, и если не снимаю трубку, значит, не собираюсь отвечать на звонок. Вам ясно?

— Ясно, мистер Клейтон. Просто я не знала…

Я смолкла. Клейтон оперся сильными пальцами о мой стол.

— Что вы не знали? — спросил негромко. — Ну-ну, договаривайте.

— …что мне следует соблюдать предельную осторожность, когда в вашем кабинете находится женщина…

Еще я хотела добавить: "И что вы оказываете клиенткам и такие услуги", — но прикусила свой слишком быстрый язык. Клейтон некоторое время смотрел на меня сверху, сжав челюсти. Потом сказал — медленно, с чрезмерным спокойствием:

— Просто выполняйте мои указания и не пытайтесь их как-то комментировать. Вам ясно?

— Предельно, — пробормотала я.

Клейтон пошел к своему кабинету. Обернулся и добавил свистяще:

— И если вы еще хоть раз позволите себе хлопнуть дверью, я немедленно вас уволю!

И сам закрыл дверь с таким грохотом, что я чуть не оглохла.

Ну вот, подумала я. Начинается.

*****

Допив свой утренний кофе, Клейтон отложил газету и серьезно посмотрел на меня. Он был прежним боссом: сдержанным, покровительственно-вежливым и холодным.

— Чем вы намерены сегодня заняться?

— Сегодня воскресенье! — сварливо напомнила я.

— Я знаю. Я уже говорил вам — можете воспользоваться одной из машин. Съездить в город, в кино, в клуб, пообщаться с друзьями. У вас есть друг?

— Ну, — сказала я с удивлением. — Наша клиника чисто женская. Наверно, боятся, как бы мы не наплодили маленьких наркоманчиков.

Если это его покоробило, Клейтон не подал виду.

— Хотите съездить со мной в церковь?

Поперхнувшись, я отставила чашку.

— Э-э-э… нет. Нет, мистер Клейтон. Спасибо, мистер Клейтон.

— Почему? Вы атеистка?

Я начала отступать к дверям, потому что на языке уже вертелся вопрос, как его благочестие сочетается с нарушением божьей заповеди о прелюбодеянии.

— Нет. Просто в церкви мне всегда смешно.

— Смешно, — озадаченно повторил Клейтон, но я уже вылетела из столовой, чтобы не получить очередную порцию поднятых бровей, высокомерного взгляда, неодобрительно сжатых губ. Всего этого мне хватало и в родительском доме.

Итак, Клейтон отправился в церковь спасать свою душу, а я пошла гулять в парк. Весь я его еще не исследовала. Набрела на великолепный темный пруд, посидела на бережку, болтая в воде ногами. Солнце припекало, и кончилось все тем, что я стянула джинсы, майку, сбросила эти самые штучки домоправительницы Барри и вошла в теплую воду. Надеюсь, Клейтон не разводит здесь пираний…

Я выбрела на берег, лениво выжимая намокшие волосы. Ну до чего ж хорошо!

Не знаю, что заставило меня оглянуться. Но я это сделала и обнаружила, что меня пристально изучают две пары глаз.

Причем мужских глаз.

Причем одна из них принадлежит моему боссу.

Я застыла соляным столбом…

Клейтон, наконец, справился с отвисшей челюстью и перевел озабоченный взгляд на своего спутника. Тот дышал тяжело, как астматик, шаря по мне круглыми блестящими глазами.

— Идем, — быстро и настойчиво сказал Клейтон. — Пошли, не будем смущать девушку.

Ему пришлось пару раз дернуть этого типа за плечо, потому что тот упорно желал продолжать меня смущать.

…Правильнее всего было немедленно собрать вещички и отправляться в клинику. Пешком. Представляю себе прием, который мне там окажут! Причитая вполголоса, я осторожно продвигалась к дому. Майка, напяленная на мокрое тело, облепляла грудь. Из-за угла дома вышел Клейтон. Я опять вросла в землю. Босс засунул руки в карманы и сказал:

— Так.

Интонации я не поняла. Я смотрела в облака, читая по ним свою печальную судьбу.

— У вас, вероятно, нет купальника? — по-иезуитски вкрадчиво начал Клейтон. — Простите, я не подумал…

— Да есть у меня этот чертов купальник! — вспыхнула я. — Просто я не собиралась купаться. Сначала. И уж тем более не знала, что вы будете выгуливать рядом с прудом этого жирного борова!

— Бог мой, Джессика! — наконец разразился он. — Когда вы будете следить за своей речью? Что это еще за словечки? Донелли — один из самых моих ценных клиентов! Только вчера вы устроили мне целый скандал из-за Терезы…

— Я-а?! — ахнула я.

— Да! Вы! Ужасный, отвратительный скандал! А сегодня не попытались изобразить даже видимость смущения, элементарной женской стыдливости, черт возьми! Вам, видимо, нравилось, когда этот бо… тьфу, Донелли, щупал вас своими свинячьими глазками! Вы еще и повернулись, чтобы он мог вас как следует разглядеть!

Я разинула рот. Я считала, что запасы самообладания у мистера Клейтона неисчерпаемы. Но сейчас он практически орал.

Однако чем больше он распалялся, тем меньше я ощущала себя виноватой.

— Ну да, да! — перебила я. — Да! Но зачем делать из случившегося такую трагедию? Он что, никогда не видел голых баб? Он что, ослеп от моего вида?

— Пока вы работает у меня…

— Ну да, знаю! Знаю, черт возьми! Видит бог, я стараюсь. Не моя вина, что вы все время выскакиваете передо мной, как черт из табакерки, в самый неподходящий момент! (один раз, правда, выскочила я, хотя сейчас об этом подзабыла). Но леди из меня никогда не получится, вы это сразу знали! И если вы так трясетесь за свою драгоценную репутацию, какого черта тогда взяли меня на работу? Для того, чтобы каждый день демонстрировать мне свою презрительную мину?

Он, похоже, растерялся.

— Свою — что?..

— Я и так знаю, как вы ко мне относитесь, нет необходимости доказывать мне это постоянно! Может, еще начать молиться на вас, за то, что вы облагодетельствовали меня, вытащили из грязи?

— Джессика! — гаркнул он. — Прекратите нести чушь!

Неожиданно выдохшись, я замолчала. Молчал и Клейтон, мрачно меня рассматривая. Под его взглядом я начала смутно вспоминать, что так со своим боссом, кажется, не разговаривают…

— А теперь послушайте меня, — негромко сказал Клейтон. — Боюсь, мы друг друга не поняли. Это и неудивительно. Мы еще мало знакомы. Если мое поведение показалось вам высокомерным, сожалею. Ничего подобного мне и в голову не приходило.

Врет, но как убедительно… Я в затруднении двинула руками.

— Да ладно. Я сама хороша. Чего я на вас набросилась?

Клейтон неожиданно протянул руку.

— Квиты?

Я усмехнулась. Ощутила короткое сильное пожатие. В глазах шефа прыгали смешинки. На мгновение он стал не только красивым, но и симпатичным. И я рискнула:

— Этот ваш… Донелли… очень шокирован?

Клейтон хмыкнул.

— Шокирован? Да я еле усадил его в машину! Он все рвался познакомиться с "этой русалкой"! Только не вздумайте оформлять патент на такой способ привлечения клиентов! Второго раза я просто не переживу!

Я глядела на него во все глаза. Боже, исторический день — мой босс изволил пошутить!

— Так я могу завтра приступать к работе?

Он удивился.

— Конечно, почему нет? Только постарайтесь…

— …впредь, — не удержалась я.

— Что? Да, впредь… избегать таких… э-э-э… ситуаций.

Не разгуливай голышом и не суй нос за закрытые двери, сформулировала я. Клейтон мило улыбнулся.

*****

Весь понедельник, сцепив зубы, мы демонстрировали друг другу свою лояльность: улыбались, разговаривали чуть ли не шепотом; бережно, как в доме покойника, прикрывали за собой двери. Наверное, не выдержав такого напряжения, Клейтон и сорвался на следующий день в какую-то неотложную поездку. Не взяв меня!

А я вздохнула с облегчением и вплотную занялась верховой ездой. Тренер Маккефри был еще высокомернее, чем его наниматель. За эти две недели я не удостоилась не то что похвалы, но и ни единого подбадривающего слова. Иногда к нам присоединялся вечно полупьяный садовник Пат. Слушая его комментарии, я кисла в седле от смеха и забывала все наставления тренера. Маккефри гневался и пытался гонять Пата…

Вот в такой-то уютный вечерок и объявился мистер Клейтон. Я успела подзабыть о существовании собственного босса и, завидев его, мирно беседующего с садовником, от неожиданности резко натянула поводья. Возмущенный Малыш сделал свечку. Я вылетела из седла и со всей силы грохнулась о землю.

"Все", — подумала я и закрыла глаза. Но умереть мне не позволили. Три пары рук подхватили, приподняли, затормошили…

— Мисс Харт! Конопушка! Джессика! — звали с того света на разные голоса. Я нехотя разжала веки. Сверху маячил бледный Маккефри. Протрезвевший Пат деловито ощупывал мою ногу. Клейтон поддерживал меня за плечи, встревожено заглядывая в лицо. Собрание трех граций… Щурясь от боли, я порционно выдохнула воздух — он застрял где-то внутри, выбитый из легких ударом о землю.

— Да все… нормально…

Даже попыталась встать, но дружный хор уверил меня в полной моей инвалидности, и, растерявшись, я отдала свое тело непривычной мужской заботе. Закончив осмотр, профессор Пат шлепнул меня по ляжке.

— Обойдется синяком! Что ж ты падаешь-то, Конопушка?

Я сразу почувствовала себя сносно и, стремясь избавиться от объятий босса, раздраженно осведомилась:

— Значит, я могу встать?

Мне помогли подняться и доковылять до скамейки. Половины тела я все еще не чувствовала.

— Вам дали слишком норовистую лошадь! — ледяным голосом объявил наш босс. — Маккефри!

— Ох, нет! — испугалась я. — Он тут совсем ни при чем! И Малыш тоже. Я просто не ожидала вас сегодня увидеть…

— Значит, это я виновник вашего кульбита? Бог мой, никогда не думал, что действую на женщин, как стоп-кран! Вы действительно в порядке?

— Обижаете, мистер Клейтон! — заявил ухмылявшийся Пат. — Я еще и не такие ушибы видел! Ну подержится недельку за задницу…

— Идемте, я провожу вас.

Я представила элегантного Клейтона в качестве своего костыля и содрогнулась:

— Ни за что!

Мой возглас, похоже, и озадачил и обидел его. Клейтон выпрямился, сказал сухо:

— Ну как угодно.

Подобрал с земли пиджак, тщательно отряхнул его и пошел к дому. Мы провожали взглядами его, растворявшегося в вечерних сумерках. Пат хмыкнул:

— Негоже отказывать боссу, когда он хочет тебя немного полапать!

— Скорее он захочет полапать тебя, рыжая ты образина! — я поднялась и ахнула. — Пат, доведи меня до дома!

Синячище расцветал прямо на глазах. Я как раз любовалась им, когда в дверь постучали. На пороге нарисовался Клейтон. Я с сомнением уставилась на него. Сегодня с утра, кажется, был выходной? Или он решил наверстать упущенное и сейчас усадит меня за рабочий стол?

— Доброе утро, — сказал Клейтон прохладно. — Зашел узнать о вашем самочувствии. Рад, что вы при виде меня не сиганули со второго этажа.

Раньше он, вроде бы, не язвил. Но раньше при виде его я не падала с лошади. Законный повод.

— Я чувствую себя хорошо, — доложила я, точно на уроке иностранного языка.

— Врач не нужен? — его глаза блуждали по моей комнате. — Вы довольны, как вас устроили?

— Да, — подумав, решила уточнить ответ. — Я довольна. Врач не нужен. Видите?

И я бодро промаршировала по комнате, демонстрируя свое здоровье и готовность к дальнейшему сотрудничеству. Клейтон сказал деловито:

— Великолепно. Потому что как раз сегодня вы нужны мне на вечеринке у Глэмзеров.

Я мгновенно захромала. С трудом добралась до кровати, погладила ногу.

— А знаете, вы правы. Надо показаться врачу. Так болит…

Приподняв темные надменные брови, он с иронией смотрел на меня.

— Не симулируйте!

— Да что я там забыла, на этой вечеринке!

Клейтон оперся локтем о косяк. Он вписывался в проем двери как в рамку картины. Интересно, от рождения каждая его поза красива, или это результат долгих тренировок перед зеркалом?

— Там буду я. И там должен быть мой секретарь.

— Я что, должна весь вечер бегать за вами с блокнотиком?

— Можете еще выпить пару коктейлей и поболтать с Мюриэл. Она тоже там будет.

Эта его идеальная секретарша! Лихорадочно обдумывая способы увильнуть, я наткнулась на самый надежный:

— Но мне же совершенно не в чем пойти! Вы же не захотите, чтобы я отправилась туда в этом халате?

Клейтон, как всегда, оказался на высоте. Он кинул на кровать увесистый пакет, который до того скрывал за дверью.

— Будьте готовы через час!

Оставалось только козырнуть и щелкнуть каблуками…

В коробке было платье. В коробке были туфли, чулки и даже украшения. Надеюсь, все эти каменья — просто великолепная подделка, иначе я буду судорожно цепляться за них всю вечеринку, проверяя, на месте ли они еще… Платье, разумеется, было черным и строгим. Едва я успела его натянуть, как в дверь нетерпеливо забарабанили. Ворвался ослепительный мистер Клейтон.

— Вы готовы?

Он остановился, слегка откинув голову, и подняв брови.

— Так, — сказал опять, и я опять не поняла интонации: то ли следовало немедленно снять платье, то ли остаться в нем навсегда.

Клейтон решительно развернул меня к зеркалу, приподнял волосы и неожиданно присвистнул.

— Ого! — сказал не без удивления. — У вас красивая линия плеч!

Бедняга так долго и безуспешно отыскивал во мне хоть что-то мало-мальски сносное, что не смог удержаться от о-очень большого преувеличения.

— Костлявые, — подсказала я.

— Тонкие, — уточнил он, — но линия… — он быстро провел ладонями по моим плечам, — прекрасная…

Я вздрогнула от неожиданности, но его внимание опять привлекли мои волосы. Клейтон смотрел на них со странным, уже знакомым мне выражением — смесью недоумения и удивления. Я думала, мне опять предложат сменить прическу, но босс только убрал волосы за плечи и сказал:

— Сюда нужно колье. Где оно? А, вот…

— Ну уж нет, его я не надену!

— Почему?

— Оно, наверно, очень дорогое?

— Естественно, — высокомерно согласился Клейтон.

Я вздохнула:

— Вот поэтому и не надену.

— Боитесь потерять? Или это все ваше ослиное упрямство?

— Приступ благоразумия. Ясно же, что на мое жалованье такое не купишь. Надеть их — все равно что кричать всему миру: "Я — любовница Клейтона!"

Он закусил губу — и улыбнулся.

— Вы так заботитесь о своей репутации?

— О вашей. Пол Клейтон — и я! Боже! — я закатила глаза. Клейтон сказал сдавленно:

— Но от платья вы, по крайней мере, не отказываетесь? Оно вас устраивает?

— Ну как сказать… — я критически всмотрелась в зеркало. — Я держусь того мнения, что наряди пень, он пнем и останется.

Хохот, наконец, вырвался наружу. Я с удивлением смотрела на смеющегося Клейтона. Я и не знала, что он умеет это делать.

— Джессика, вы просто невозможны! — отдышавшись, заявил он. — Что это значит: да или нет?

— Скорее да.

— Слава богу!

Скорость плавно нарастала, вдавливая меня в спинку сиденья. Я поглядывала на четкий профиль Клейтона с любопытством: я думала, что за рулем он такой же спокойный и деловитый, как везде. Но он явно наслаждался скоростью, ветер трепал волосы поверх лобового стекла, а на лице проступала улыбка…

Я поглядела на спидометр, Клейтон сказал неожиданно:

— В этот момент спутницы обычно хватаются за мое мужественное плечо и умоляют сбросить скорость.

— Хотите, чтобы я рыдала на вашем плече?

— Боюсь, этого от вас не дождешься…

Машина плавно свернула по подъездной аллее. Я опять запаниковала:

— Мне действительно надо туда идти?

Заглушив мотор, он внимательно посмотрел на меня.

— Чего вы боитесь? Это просто дружеская вечеринка. Как, оказывается, легко вы теряете свой гонор… Запомним. А сейчас, если вы по-прежнему намерены работать у меня…

Я длинно вздохнула и полезла из машины.

"Друзей" оказалось несколько десятков. Клейтон представлял меня, слегка приобняв мои красивые плечи. Я кивала, протягивала руку, скалилась, плохо понимая, кто гость, кто хозяин. До тех пор, пока Клейтон не сказал:

— Мюриэл, познакомься. Это Джессика Харт, твоя замена.

Очень неравноценная замена! Она была именно такой, какой я себе ее представляла — высокой, ослепительной брюнеткой с длиннющими ногами манекенщицы. Неудивительно, что все посетители обалдевали, завидев на ее месте меня. Такой контраст!

Мюриэл улыбалась. Кажется, даже искренне.

— Рада с вами познакомиться, Джессика. Пол мне много рассказывал о вас.

Представляю себе!

— А уж мне-то о вас… — пробормотала я.

— Поболтайте пока, девочки.

Я проводила взглядом Клейтона Великолепного, автоматически отмечая оживление женской половины гостей: улыбки, огоньки в глазах, сексуальные позы… О, боже!

Мюриэл увела меня в тихий уголок за пальмами, сунула в руку бокал с чем-то. Я отпила, не чувствуя вкуса, затравленно поглядывала по сторонам.

— Когда Пол вытащил меня в первый раз на такую же вечеринку, — неожиданно сказала Мюриэл, — я была просто в панике! Не знала, о чем говорить, как двигаться… У вас чудесное платье.

— Адресуйте свои похвалы нашему общему боссу, — хмыкнула я. Что-то не верится, чтобы Мюриэл когда-либо впадала в панику. Она смотрелась тут совершенно на своем месте.

Мюриэл глядела на меня с любопытством.

— Вот как? Интересно. Он никогда не занимался моими туалетами…

— Еще бы, — пробормотала я. Ее вкусу он доверял.

— По рассказам Пола я поняла, что секретарем вы раньше не работали. Трудно?

— А вы как думаете? С таким-то боссом…

Мюриэл удивилась:

— Неужели? Я всегда считала, что мне с ним просто повезло — такой спокойный, общительный, веселый… Я в любое время могла рассказать ему о своих проблемах, попросить помощи…

Я с подозрением уставилась на нее. Мне все больше казалось, что мы говорим о разных людях.

— И он никогда не повышал на вас голос?

— Да что вы! Даже если я сама была виновата…

Ну конечно, уныло подумала я. Ты ведь не разгуливала голышом перед его клиентами и не врывалась в кабинет в самый разгар…

— Если он такой идеальный, почему вы вышли замуж за другого? — спросила я скептически.

Мюриэл рассмеялась:

— Потому что люблю этого "другого"! А Пол далеко не идеален. Вы заметили, он немного сноб?

— Немного?

— Конечно, заметили! Дело в том, что он чужак в наших краях. И по роду своей деятельности просто обязан иметь твердую, незапятнанную репутацию. Поэтому он иногда перегибает палку — считает, что всегда должен быть на высоте. Во всем — в бизнесе, во внешности, у женщин… Это его слабость. Прощайте его.

Я хмыкнула:

— Тогда с какой стати он нанял меня? Мне-то на свою репутацию глубоко плевать!

— Кто знает? — легко сказала Мюриэл. — Может, вы в чем-то поможете друг другу? Да, Алан, сейчас. Извините, Джессика. Поскучайте немного, я пойду найду Пола.

Я огляделась. И поняла, что мандраж у меня прошел. Что я могла привычным критическим взглядом окинуть этих сытых лощеных людей и понять, что мне действительно плевать, как они меня воспримут. Это все гипноз чертова Клейтона. Я уселась поудобнее и расслабилась.

Когда я уже начала думать, что босс обо мне попросту забыл, он возник в дверях, огляделся, отыскал орлиным взором и пошел ко мне с улыбкой. С недоумением оглянувшись, я встала: оказывается эта лучезарная улыбка адресована именно мне.

— А я только что встретил нашего общего знакомого! — и пояснил, понизив голос. — Жирного Борова!

— Как мило, — кисло сказала я.

— Он все так же жаждет познакомиться с вами. Стоило большого труда убедить его, что вас здесь нет.

Я заахала, завертелась, оглядываясь:

— Давайте поскорее уберемся отсюда! Ну скорее!

От нервов я даже начала щипать его за руку. Клейтон, засмеявшись, сжал мои пальцы.

— Что это с вами?

— Просто не люблю извращенцев!

Клейтон всерьез заинтересовался:

— А как вы это определили?

— Боже, неужели не ясно? Видеть меня во всей моей красе — и еще меня хотеть! Говорю, он извращенец, точно!

Заводивший машину Клейтон не согласился:

— Ну, не скажите! Все дело в моменте, понимаете?

— В моменте, — повторила я, как ученый попугай.

— В моменте. Месте. Освещении, — перечислял Клейтон. Я пала духом. Он явно надо мной издевался, но так тонко, что я не могла понять, в чем тут подвох.

— Как вам Мюриэл?

— Очень. Она даже дала мне свой телефон, представляете?

— Думаю, Мюриэл могла бы стать для вас неплохой подругой. Могла бы многому научить вас, познакомить…

— Например, с достоинствами и недостатками нашего босса?

— А у меня есть недостатки? — изумился Клейтон.

— Как у всякого другого.

— Какие? А, нет, сам скажу, — он мило улыбнулся, — я бабник, так?

Я хмыкнула, ловя ладонью встречный ветер.

— Ну, если вы сами признали это недостатком… Кстати. Как вам удается управляться сразу с несколькими?

Он покосился. Я была вся внимание.

— Долгая практика. В конце концов, все женщины одинаковы.

— А вы что, всех перепробовали?

Клейтон лениво улыбнулся:

— Необязательно перепробовать все пирожные, чтобы понять, что это такое…

— А, может, вы уже объелись? И перестали ощущать настоящий вкус?

— Считаете, пора на диету?

— Вряд ли это вам удастся, раз пирожные сами прыгают вам в рот.

Клейтон остановил машину, и я с удивлением обнаружила, что мы уже приехали — как быстро бежит время за разговорами. Особенно за такими содержательными. Я подумала о Борове — может, он тоже сладким объелся? И сказала:

— Объелся сладким, на кисленькое потянуло?

Клейтон в этот момент перегнулся через меня, открывая мою дверцу. Не открыл. Рука упала мне на колени. Он медленно повернул голову:

— Что-о-о?

С мгновение я смотрела в его близкое ошарашенное лицо, не понимая. Потом до меня дошло, как это прозвучало.

— Ой! Я не хотела! Я не вас имела в виду, и мысли такой не было, я о том Жир… о, боже, о Донелли! Вы не думайте, я…

Запутавшись, я умолкла. Кажется, он не поверил, потому что некоторое время, показавшееся мне очень долгим, смотрел на меня в упор. Потом выпрямился, сняв с моих колен тяжелую руку. Я вылетела из машины и услышала, как он хлопнул дверью.

— С вами не соскучишься!

— Спокойной ночи! — и я бросилась к дому. Не продержусь и трети срока!

*****

Казалось, мой прогноз подтвердился уже в понедельник — против обыкновения опоздавший Клейтон ворвался в приемную, швырнул на стол утреннюю почту и мрачно уставился на мои волосы. Не знаю уж, чем они ему досадили, но вид у Клейтона был такой, словно он был готов вырвать их с корнями. Я на всякий случай пригладила волосы и искательно улыбнулась:

— Доброе утро, мистер Клейтон?

— Чертов старикашка! — мгновенно отозвался он.

— Простите? — не поверила я своим ушам.

— Я сказал — старый сукин сын! — отчетливо разъяснил Клейтон и скрылся за грохнувшей дверью. Будь я боссом, немедленно бы его уволила!

Через час совершенно спокойный голос босса пригласил меня в кабинет. Я поплелась нога за ногу, судорожно вспоминая, что и когда успела натворить. Сбилась со счету. Клейтон сидел за столом и смотрел на меня задумчиво.

— Мне нужен ваш совет, Джессика. Присядьте.

Я настороженно села.

— У меня есть дед, — начал он. Я озадаченно моргнула.

— Дед?

— Ну да, дед! — рявкнул Клейтон, мгновенно выходя из себя. — Или вы считаете, что я произошел непосредственно от обезьяны? У меня есть дед, были отец и мать, и наберется еще целая толпа умерших и ныне здравствующих родственников!

— Ну да, конечно, если вы так говорите… — уступила я. Как там Мюриэл говорила? "Вежливый и обходительный"?

— Именно так, — продолжил босс. — Главная мечта моего деда — видеть меня женатым.

Он сделал паузу и с отчаяньем посмотрел на меня. Подумав, я решила пролить бальзам сочувствия на его израненную душу:

— Какой ужас!

— Вот именно! В последнее время это приобрело характер мании! — проскрежетал Клейтон. — Знаете, что он придумал? Читайте!

Клейтон швырнул в меня письмом и не убил только потому, что это была все-таки бумага. Я разгладила смятый "выдержанным" боссом листок и начала с трудом продираться сквозь дебри мелкого скачущего почерка. Наконец не выдержав, Клейтон вырвал у меня письмо, зачитал злобно:

— …и если это не произойдет в ближайшее время, я лишу тебя акций "Гэлэксиинтернэйшел"… Понимаете?! Старый маразматик!

Клейтон отбросил письмо, точно какое-то отвратительное насекомое, и вцепился обеими руками в столешницу. Я не знала, что сказать. По правде говоря, я просто помирала со смеху — внутренне, понятно, иначе бы он тут же меня прибил. Он был не в себе, говорю вам!

— Значит, дед предъявил вам ультиматум?

— Да!

— И вы не видите выхода?

— Нет!

— Ну, женитесь тогда!

Клейтон взвился:

— Вы что, с ума сошли?!

— Если это вам так противно, не женитесь…

— Вы не понимаете всей серьезности ситуации! Эти акции — основной источник моих доходов, а дед имеет право распоряжаться ими. Я сам — кретин эдакий! — передал ему все права несколько лет назад. Надеялся на его деловое чутье! Бог мой, что делать? Что мне делать?

Он был в непритворном отчаянье. И тут мой язык еще раз подвел меня. Я сказала легкомысленно:

— Наверняка есть женщина, которая от вас без ума. Вон, сколько их вокруг крутится! Сделайте ей предложение, женитесь, а потом разведитесь.

— Нет, — резко сказал Клейтон. — Это неприемлемо! Я никогда не обманываю женщин.

— Ну так не обманывайте! Заключите договор — устный или письменный, вам виднее — пообещайте ей деньги, содержание… подарите машину, ну не знаю, что там еще!

В этот раз он задумался надолго, сцепив перед ртом пальцы. Я рассматривала его — твердое лицо, надменные брови, опущенные ресницы, красивые, крепко сжатые губы…

— Вы просто не знаете этих волчиц, — медленно сказал Клейтон. — Дай им палец — они всю руку оттяпают. Кроме моих денег, им нужен я. Целиком.

Я скривилась. О боже, конечно, такое сокровище!

— Ну тогда попрощайтесь со своими акциями! Выбирайте, в конце концов, что вам дороже — холостая жизнь или деньги!

Дальше день шел как обычно. Справившись с утренней истерикой, босс вел дела с своей привычной хваткой и энергией. Я уже складывала бумаги в стол, когда Клейтон вышел из кабинета и, сорвав галстук, рухнул в кресло.

— Дайте что-нибудь выпить, Джессика… Спасибо. Поздравьте меня, я сделал выбор. Женюсь.

— Да-а? Не ожидала. И кто же эта счастливица?

— Вы.

Стакан я не выронила просто потому что не успела его взять. Я исподлобья взглянула на босса — он развалился в кресле, прямо-таки лучась самодовольством. Молча налила тоника и утопила в нем свой длинный язык. Не дождавшись адекватной реакции на свое историческое заявление, Клейтон спросил с неудовольствием:

— И что вы по этому поводу думаете?

Я захрустела крекером. Когда затянувшаяся пауза была готова закончиться взрывом, сказала задумчиво:

— Думаю, вы решили сэкономить.

— В каком смысле?

— Сочетать в одном лице секретаря и жену весьма удобно.

— Джессика! — голос его стал ледяным. — Я спрашиваю серьезно!

Я взяла еще печенье. Сказала, не глядя на Клейтона:

— И я серьезно. Вы прикинули, что я обойдусь вам гораздо дешевле, чем кто-либо из этих… волчиц. Запросы-то у меня небольшие, да?

Он молчал.

— И вам просто в голову не пришло, что я могу отказаться. Я должна быть в восторге от возможности войти, хоть и ненадолго, в семью Клейтонов, ведь так?

Босс хрустнул пальцами.

— Джессика, — в голосе его было почти смущение. — Видит бог, я не думал, что вы это так воспримете. Не хотел вас обидеть. Просто вы можете неплохо подзаработать и заодно оказать мне услугу, которую я не забуду…

— Да еще и не покуситься на вашу драгоценную персону, — подхватила я. — Разумеется. Неплохо подзаработать — это сколько?

Клейтон сказал. На эти деньги я могла бы, наконец, закончить учебу в университете и продержаться некоторое время до того, как найду работу. Не задумываясь, я прибавила еще половину. Клейтон тут же сбавил ее до четверти. Мы сошлись на одной третьей, прежде чем я поняла, что согласилась. Клейтон тоже посматривал на меня с недоверием. Я вздохнула и бросилась в омут с головой.

— Ваш дед не воспримет это как своего рода… мезальянс?

— Не думаю. Он мне тысячу раз говорил, что я могу жениться хоть на последней проститутке, лишь бы… О, господи, простите! Я вовсе не имел в виду…

Я мрачно махнула рукой. Квиты.

— Как ему понравиться?

— Н-не… лучше не старайтесь. И держитесь настороже — дед, несмотря на свои семьдесят пять, в здравом уме и легко может вывести нас на чистую воду.

— Не волнуйтесь, копытами землю буду рыть… Как все это будет происходить?

— Мы заключим брачный контракт, где вы откажетесь от всех имущественных притязаний и алиментов в случае развода, кроме оговоренной суммы. Треть я переведу на ваш счет немедленно, остальные две трети получите потом. Безусловно, я не собираюсь ограничивать ваши траты во время нашего… э-э-э… нашего соглашения. — Клейтон подумал и добавил. — В разумных пределах.

— Вы так стремитесь оградить себя от моих посягательств! — вкрадчиво заметила я. — А если вы сами в меня влюбитесь?

Клейтон коротким смешком отдал дань моему недюжинному чувству юмора. И решил еще раз уточнить:

— Так значит, вы согласны?

Я глянула на него с раздражением:

— Вам не дает покоя отсутствие на моем лице энтузиазма? Мы же все-таки сделку заключаем!

— Да-да, конечно, — поспешно согласился Клейтон, явно опасаясь, что я передумаю. А я решила, что мне пора открывать свою фирму по советам.

Советам, которые приходятся рикошетом по самому советчику.

*****

Я думала, что, подписав брачный контракт — этот пакт о ненападении — мы мирно разбежимся по углам до самого развода, но Клейтон, конечно же, решил усложнить все до предела. Он явно собирался устроить грандиозное торжество. Когда я начала протестовать, этот мерзавец, не моргнув глазом, заявил, что свадьба великое событие, и ему будет очень стыдно — стыдно! — если она не пройдет соответствующим образом.

— А вы не боитесь клятвопреступления? — подколола я. — Или вы и с господом богом заключили сделку?

За это я заработала очередной надменный взгляд и нудную проповедь о том, что такое семья Клейтонов, и что следует и чего не следует говорить…

— Послушайте! — в следующий раз я оторвала его от "радостных" хлопот. — Мы забыли обговорить еще одну важную вещь!

Клейтон замер. Его мозг явно перебирал все детали…

— Какую?

— Развод! Как скоро это произойдет?

— Вероятно, через несколько месяцев…

— Но через сколько именно? Три? Восемь? Двенадцать?

— Смотря по обстоятельствам.

— Кто должен проявить инициативу?

— Вы. Но бога ради — никаких скандалов!

— В том смысле, что вам придется некоторое время не встречаться со своими волчицами? — невинно спросила я.

Он нахмурился.

— Вероятно. Но и вы должны воздерживаться от встреч с мужчинами. Мне не нужны супружеские измены.

Я невольно хихикнула.

— Как скажете! А что вы будете делать, если дед захочет вас женить еще раз?

— Буду изображать разбитое вами сердце и ему придется на некоторое время оставить меня в покое. А там…

Он махнул рукой в том смысле, что еще что-нибудь придумает. Я нисколько в этом не сомневалась. Я смотрела на него с невольным восхищением: красивый энергичный хищник, который знает, чего хочет, и, главное, знает — как этого добиться. Человек, которому для выживания не нужны такие костыли — или убежища — как алкоголь и наркотики. Или привязанность к кому бы то ни было. Сосредоточенное лицо Клейтона, ожидавшего новых вопросов, дрогнуло:

— Что вы так смотрите?

— Я вами просто восхищаюсь! — заявила я совершенно чистосердечно. Но Клейтон, конечно, не поверил. Решил, это моя очередная заморочка.

Я загорала у бассейна, когда передо мной появился мой номинальный жених.

— Послушайте, Джессика! Мы опять кое-что забыли!

Кажется, мы так и будем до самой свадьбы гоняться друг за другом, что-то постоянно уточняя. Я сделал руку козырьком, глядя снизу на Клейтона.

— Что еще?

— Ваши родственники!

— А что с ними такое?

— Мы должны их пригласить!

— О, боже! — я с досадой перевернулась на живот. — Забыла, что я круглая сирота!

— Неужели? — с ехидцей спросил Клейтон. — А мне казалось, что у вас есть отец, мать, старший брат и младшая сестра!

Я резко села.

— Это уж слишком! Зачем они вам сдались?

— Ваши родственники обязательно должны присутствовать на нашей свадьбе, — безапелляционно заявил Клейтон. — Я должен с ними познакомиться.

— С какой стати?

Он улыбнулся.

— Как ваш муж.

— Оставьте их в покое!

— Но, Джессика…

— Я рассталась с ними три года назад и не собираюсь больше встречаться!

Клейтон был шокирован.

— Как, совсем?

— Представьте себе!

— Ну простите, Джессика, — сказал Клейтон совсем нераскаянным тоном, — я не знал всех этих сложностей. Я послал им телеграмму и оплатил их проезд. Они будут здесь в субботу утром.

Я подскочила. Я заорала. Я помянула всех его предков до седьмого колена. Он слушал меня с непроницаемым лицом. Потом сказал:

— Вижу, у вас появился купальник.

И ушел, оставив меня задыхаться от злости.

В общем, процедура, поначалу представлявшаяся мне очень простой — поженились-развелись — вдруг обросла такими сложностями и проблемами, что я подошла к эпохальному дню на грани нервного срыва.

В вечер перед свадьбой заявился, наконец, глава клана Клейтонов. Увидев, как мой выдержанный босс понесся сломя голову вниз по лестнице — встречать деда — я ощутила внезапную слабость в коленках. К этому времени Клейтон-младший уже основательно запугал меня рассказами о его невероятной проницательности, граничащей с телепатией… Дед-то, однако, крутенек — недаром мой жених весь день был как на иголках. А вдруг он сразу раскроет нашу аферу?

Я медленно спускалась по ступенькам, наблюдая, как родственники тискают друг друга в медвежьих объятьях. Дед был почти одного роста с внуком. Освободившись, наконец, он взглянул вверх, на меня, и я сразу остановилась. Семьдесят пять? Старик? Нет, черт его побери! Цепкий зоркий взгляд не мог принадлежать маразматику. Как и этот жесткий рот, крутые скулы, жилистое тело, упакованное в джинсы и синюю рубашку с короткими рукавами… Клейтон-младший смотрел на него с оживлением. Я впервые видела радость на его лице и поняла, что она непритворна.

— Познакомься, дед. Это Джессика.

Моя партия. Я вздохнула и сказала осторожно:

— Добрый вечер. Как вы добрались?

Цепкий взгляд пробежался по мне, пересчитав все мои конопушки, все неправильные линии моего лица и тела, все дырки на моих любимых джинсах. Похоже, он оценивал меня по всем статьям — как вещь, которую необходимо приобрести, только вот на вид она больно ненадежна…

— Ага! — сказал дед глуховатым, но все же полным дьявольской энергии голосом. — Я думал, вы просто нефотогеничны. Оказывается, вы такая и есть.

Я невольно взглянула на Клейтона-младшего — тот смотрел на меня с тревогой.

— Да, — сказала я. — Такая я и есть. И именно на такой собирается жениться ваш внук. Извращенец, правда?

Вообще-то я собиралась быть скромной и вежливой… Дед неожиданно захихикал. Это у него получалось раздельно, как: "Хо. Хо. Хо."

— Хочешь отдохнуть? — поспешно спросил его Клейтон.

— Я хочу выпить и поговорить с вами, дети мои, — объявил Клейтон-древний. Мы опять переглянулись. Это прозвучало угрожающе.

Мужчины потягивали виски и обменивались неинтересными мне сведениями о неизвестных мне людях. Меня, кажется, никто не замечал, чему я была несказанно рада.

— Вижу, вы не пьете?

Я подпрыгнула от этого неожиданного вопроса, расплескав добрую половину бокала себе на джинсы.

— Я теперь в основном нюхаю…

— Вы что, дети мои, ждете ребенка?

— Что?! — невольно переспросила я. — Кого? Кого мы ждем?

— Иначе я не понимаю, с чего бы это моему внуку взбрело в голову так вдруг жениться. Или это какой-то хитрый фокус-покус? — дед подмигнул мне по-клейтоновски холодным глазом.

Фокусник-то ты, старик, а внуку остается только следовать твоему примеру… Я сказала задумчиво:

— А, может, ваш внук просто любит разнообразие, — память предательски подсунула готовую фразу. — Объелся сладкого, на кисленькое потянуло?

Я испуганно взглянула на моего номинального жениха. Но в этот раз слова оказались к месту. Дед снова "захохокал". Клейтон улыбнулся и поставил бокал.

— А почему бы тебе не спросить меня самого, прежде чем строить свои версии? — он свободно пересел на подлокотник моего кресла. Обнял красивую линию моих плеч. — Все элементарно, дед. Мы просто любим друг друга.

И, видимо, решив, что тому нужны более веские доказательства, наклонился и быстро поцеловал меня. Я от неожиданности вжалась в спинку кресла. Клейтон глянул мне в глаза и, не увидев там нужного выражения, вновь припал к моим губам. При этом его руки с большим усилием, даже, кажется, со скрипом, развернули меня, прижали к твердому горячему телу…

Осторожное покашливание, наконец, нас разъединило. Отстранившись, я испуганно взглянула на своего жениха: впервые почувствовала, что его близость все-таки опасна для моего душевного и физического спокойствия. Он смотрел на меня озадаченно, без улыбки. Мы одновременно перевели глаза на нашего прокурора — тот наблюдал за нами со снисходительным любопытством.

— Все может быть, все может быть, — заметил философски. — Джессика, почему вы не поддерживаете контактов со своей семьей?

Я косилась на поглаживающие мое плечо Клейтоновские пальцы: кажется, они двигались чисто рефлекторно…

— Трудно так сразу сказать… — отозвалась рассеянно.

— Может быть, из-за вашего увлечения наркотиками?

Я метнула взгляд на Клейтона. Мой жених, однако, тоже растерялся:

— Дед, я же тебе не говорил…

— Конечно, не говорил. Но я имею право знать, на ком женится мой единственный внук! — и дед довольно заквохтал. Пальцы Клейтона сжали мое плечо.

— Главное — что я знаю, и этого достаточно! — сказал он резко. — Для Джессики и для меня это в прошлом! Зачем ты вмешиваешься?

Дед вскинул жилистые руки.

— Я вовсе не вмешиваюсь. Я просто благословлю вас завтра — и моя миссия на этом закончена.

Облегчения при этом заявлении я почему-то не почувствовала.

*****

И, конечно, в день свадьбы со мной случилась истерика. Да еще и не одна.

У Клейтона появилась привычка врываться в мою комнату как раз тогда, когда я переодеваюсь. Я уже битый час возилась с этим проклятым белым платьем — кружева и шелк, какие-то камни, бантики — и окрысилась на него с самого порога:

— Кой черт сшил этот идиотский прикид?

— Самый лучший и дорогой модельер, которого мне порекомендовали, — потерянно сказал Клейтон. — Как вы себя чувствуете?

Я взбивала ногой взлетающие кружева.

— Как последняя идиотка, — сказал сквозь зубы.

— Вы в первый раз выходите замуж?

— В первый, а вы? Ну да, чего я спрашиваю…

— Скорее бы прошла эта процедура! — он рванул воротник своей рубашки.

— Ничего, говорят, это не больно, — утешала я. — Практически каждый через это проходит. Сожмите зубы и напоминайте себе, что день свободы недалече… Да застегните этот чертов замок, никак не могу дотянуться!

Клейтон начал застегивать молнию на моей спине, напутствуя торопливо:

— Поменьше чертыхайтесь, Джессика. Вообще лучше не открывайте рот, только улыбайтесь… Я буду рядом.

— Я знаю и приличные слова, — ворчала я, изгибаясь, чтобы ему было удобнее. — Я же, все-таки, училась в университете…

— И еще — не шарахайтесь в сторону, когда я вас целую. Иначе мне придется ловить вас по всему помещению. Неужели это было так ужасно?

— Предупреждать надо! — огрызнулась я.

— Вчера мне показалось, что я целую не девушку, а ледяную статую.

— Я что, должна была растаять?

— Другие ведь тают, — кажется, это его серьезно задело. Он взглянул на меня озабоченно. — Вы, случайно, не фригидны?

— Даже если я лесбиянка, вас это не в коей мере не касается! — отрезала я.

— Правда ваша, — согласился Клейтон. Отступил на шаг и оглядел меня целиком. — Я говорил, что у вас просто роскошные волосы?

Я засмеялась. Так их еще никто не называл. Мать сокрушалась: "Божье наказание!", остальные дразнили "конской гривой".

— Вы находите у меня все больше и больше достоинств! Не пройдет и десятка лет, как я стану для вас первой красавицей! Ну что, готовы?

Я повернулась, подтягивая длинные перчатки. Клейтон стоял и смотрел на меня как-то растерянно — такой красивый, что сердцу больно. Я вздохнула:

— Пошли… жених.

Навстречу нам вышли какие-то люди. Клейтон замедлил шаг, прижал мою руку локтем.

— Я сказал, что приехала ваша семья?

И только тогда я узнала свою мать. Отца. Брата. Сестру.

— Джессика…

Я не пыталась уклониться от протянутых рук. Просто стояла столбом, но когда мама обняла меня, вдруг что-то словно лопнуло во мне — и я разрыдалась. Потом меня поцеловал отец, потом брат представил свою жену, которую я уже знала, сестра — мужа, которого я не знала, потом своих детей, которых я сразу перепутала — кто чей.

— Мы так счастливы! — лепетала мать, а отец смотрел со знакомым недоверием — не выкину ли я еще чего-нибудь. Этим своим выражением он напомнил мне Клейтона. Потом вступил мой счастливый жених. Склонился над рукой матери, говоря бархатным голосом:

— Спасибо, что вырастили такую дочь…

Во мне все сжалось в комок стыда и злобы: лицемер чертов! Мог хотя бы здесь умерить свои артистические наклонности! Ведь от моих-то родителей ничего не зависит!

Раскрасневшаяся мать целует его в склоненную голову. Плачет от умиления и радости. Я изо всех сил щипаю жениха за твердый бок. Клейтон с трудом удерживается от вскрика, поворачивается и по моему лицу понимает, что переборщил. Я хватаю его за локоть и тащу к машине — лимузину, черт побери!

— Не терпится? — еле слышно ехидничает он. Я затыкаю ему рот разъяренным взглядом.

Дальнейшее помнится смутно — быстрая езда, улыбки, много цветов, да-да, кольца, поцелуй, снова цветы… Очнулась я уже дома — когда мне в руку всунули чашку с кофе. Глотнула, обожглась, исподлобья взглянула на мужа.

— Ну, это все?

— Пока нет. Приходите в себя, передохните, и идем к гостям.

Я глотнула еще и поморщилась.

— А без меня никак?

— Никак.

— Ну, пожалуйста, мистер Клейтон!

— Пол.

— Что? Ну да, Пол… Я так устала!

Я честно его предупреждала. Честно. Но Клейтон уболтал меня и увел вниз, к гостям.

На свою голову.

Нас без конца поздравляли, выражали восторги и осыпали пожеланиями. Единственным светлым пятном для меня стала "мамаша" Зельдинг — Пол счел своим долгом пригласить и ее. Она оказалась верна себе и выцеживала свои поздравления с таким кислым лицом, что я немедленно воспрянула духом и покрепче прижала к себе твердый локоть мужа. Пол настороженно покосился на меня и коротко улыбнулся.

Посреди вечера Клейтона отцепили от меня и куда-то увели. Я тут же убежала в глубину парка, чтобы немного передохнуть. И столкнулась нос к носу — с кем бы вы думали? — с самой миссис Бейкер! Она и не подумала посторониться, только гибко откинулась назад, обводя меня презрительно-оценивающим взглядом.

— Радуешься?

Она уже изрядно загрузилась.

— Нет, — честно ответила я.

— Не понимаю, — сообщила мне миссис Бейкер доверительно. — Не понимаю. Он рехнулся. Ты что, думаешь удержать его возле своей юбки хотя бы день? Неделю? Да он будет трахать всех подряд у тебя на глазах, а ты со своей наркоманской рожей за все его деньги никого себе не найдешь!

Я сделала шаг вперед и опрокинула бокал с шампанским в ее огромный вырез.

— Ах, какая неприятность! — сказала сладко, пока она рычала, подпрыгивала и встряхивалась. — Не сдать ли тебя целиком в прачечную?

Направляясь обратно, столкнулась с Мюриэл и ее белобрысым мужем. Высыпая на меня очередной короб поздравлений, они озадаченно посматривали за мою спину. Я объяснила с сочувствием:

— Перепила немного, бедняжка. Спасибо, Мюриэл, спасибо, Алан. Я так рада, что вы заглянули к нам сегодня…

Белобрысый тоже смотрел на меня с недоумением, но, по крайней мере, добродушным. Все гости глазели на меня так и шорох соображений — чем я его взяла? — явственно раздавался в их улыбавшихся головах. Даже Мюриэл не избежала этой участи.

— Все так неожиданно, Джессика! Совсем недавно мне казалось, вы не испытываете к нему особой симпатии…

— Да, — деревянно сказала я.

— Но все равно, это приятная неожиданность! Я так рада, что Пол наконец нашел свое счастье!

— Н-да?

Она поняла, что я не в себе, но отнесла это за счет пресловутой лихорадки новобрачной. Поцеловала меня в щеку и оставила в покое. Я глубоко вздохнула и решительно шагнула вперед…

С этой железной решимостью, со сжатыми челюстями и судорогой улыбки я продержалась почти весь вечер. Не все гости были так снисходительны, как Мюриэл, а некоторые, надравшись, стали чертовски назойливыми. Баба, которая довела меня, была еще не самой худшей. Просто она была уже пятой, спрашивающей о клинике.

— Да, — созналась я в том, что и так было всем известно.

Она вскинула брови, округлив и без того широкие блестящие глаза заядлой сплетницы. Во мне неуклонно подымалась злоба. Пол, разговаривавший неподалеку, взглянул на меня, понял, и, раздвигая плечами людей, заторопился на выручку.

Он не успел.

Женщина повысила и без того визгливый голос — наверное, чтобы содержание нашего разговора стало известно всем окружающим:

— Скажите, а очень трудно отвыкать от ЭТОГО? Все говорят про "ломку". На что это похоже?

И тут я сказала:

— Это как в самый разгар траханья с тебя возьмут и снимут мужика! Поняла, паскуда лупоглазая?

Как на грех, в этот момент смолкла музыка, и мои слова разнеслись по всему балагану. Я круто развернулась и большими шагами устремилась вон. Странный звук, раздавшийся в наступившей тишине, заставил меня на ходу оглянуться. Клейтон-младший, опустившись на корточки посреди расступившихся гостей, молотил рукой о пол и рыдал от смеха.

У него тоже случилась истерика.

Я вылетела в украшенный фонарями парк. В данный момент мне было плевать на всех Клейтонов, на деньги, да и на саму себя тоже. Я рявкнула на каких-то невинных припозднившихся гостей:

— К чертям собачьим все ваши поздравления! Лучше бы соболезновали!

Муж нашел меня в баре, где я металась вокруг бутылок, не в силах из-за расстройства сосредоточиться на какой-нибудь наклейке.

— Джессика! Вы чудо! Дед просто в восторге!

Он увидел в моих руках бутылку, и улыбка его увяла:

— Джессика, но вам же нельзя…

Я не стала убийцей только потому что стиснула бутылку зубами — правда, при этом чуть не откусила горлышко. Сделав добрый глоток, обжегший пищевод и желудок, но не притушивший пожар в голове, я ткнула бутылкой в сторону моего молодого мужа. Сказала сиплым от ярости и спиртного голосом:

— Заботитесь? Вспомнили о моем прошлом, да? Слушай, парень, мы договорились, что я выйду за тебя замуж и буду вести себя прилично. Но ты не предупреждал, что я теперь должна отвечать на идиотские вопросы всех этих твоих идиотских знакомых!

— Джессика…

Я сделала еще глоток и, переведя дух, продолжила:

— Скажешь, я должна терпеть, улыбаться и отвечать, потому что этого требуют правила приличия, да? Что я должна была рассказать этой лощеной паскуде? Как двенадцатилетние девчонки ложатся под "пушеров", чтобы получить очередную дозу? Как я ходила под себя, когда меня привезли в клинику? Или как мои родители отказались от меня, потому что я уже не могла, не могла, не могла жить без дозы — и этим их позорила? В этом я тоже должна перед ней отчитываться? Да мне просто необходимо надраться, чтобы не блевануть на твоих гостей и от тебя, понял?

— Джесс…

— Вот вы где, голубки!

Реакция Клейтона-младшего оказалась великолепной — он качнулся, прикрывая меня и мою бутылку.

— Иди, дед, мы сейчас при…

Я со всей силы саданула ему кулаком в живот, помотала перед лицом старика бутылкой и, торжествующе пропев:

— В задницу всех Клейтоно-ов! — умчалась в ночь.

*****

Голову я подняла с осторожностью. Нет. Обойдемся без похмелья. С удивлением оглядела надетую на меня ночную рубашку — что-то не припомню у себя такой — сползла с кровати и побрела в ванную. И обнаружила умывающегося там мистера Клейтона в одних пижамных штанах. Он увидел меня в зеркале и поспешно обернулся, вытирая полотенцем лицо.

— Доброе утро, Джессика.

Я тупо моргала, не в силах сообразить, с чего это полуголый Клейтон находится в моей ванной. Пришлось несколько раз оглядеться, чтобы до меня дошло, что ванная все-таки не моя — слишком уж она была просторной и шикарной.

Я кашлянула:

— Я сама…

Голос сел. Я опять откашлялась. Пол терпеливо ждал, вытирая полотенцем уже сухую шею.

— Я сама… пришла сюда?

— Ну… не совсем. Вас приволок на себе Пат. Не волнуйтесь, у вас было слишком мало сил, чтобы лишить меня невинности. Давайте оденемся и поговорим как следует.

Тут до меня дошло, что, наверное, неприлично пялиться на одетого в одни тонкие пижамные штаны молодого мужчину. Как, впрочем, и стоять перед ним в прозрачном коротком одеянии, именуемом почему-то ночной рубашкой. Клейтон уступил мне ванную, и десять минут под бодрящим душем довели меня если не до угрызений совести, то до чего-то очень на них похожего. В конце концов, мы заключили сделку и он вправе ожидать ее выполнения. А не тех сцен, что я устроила в первый день моего замужества…

Я вышла из ванной и мрачно сказала:

— Я виновата.

Клейтон быстро обернулся. Засунув руки в карманы халата, смотрел на меня с задумчивостью.

— Нет, Джессика. Виноват я. Я бросил вас на растерзание этим шакалам, хотя знал, как вы неопытны и вспыльчивы.

Я открыла рот. В первый раз на моей памяти Клейтон признал себя виновным.

— А ваш дед… что?

Муж коротко усмехнулся:

— Он от вас, как вы любите говорить, в диком восторге! Больше всего ему, по-моему, понравилось, как вы саданули меня в солнечное сплетение. Очень больно, между прочим.

Засунув руку в вырез халата, он потер загорелый мускулистый живот. На мой взгляд, не так уж он и пострадал — скорее, это я отбила себе руку.

— Не добивайте меня, — пробормотала я. — Там ведь было полно репортеров?

— …сделавших массу интересных снимков, — подхватил Клейтон и бросил на кровать пачку утренних газет. Везде я видела новобрачную чету: он, со склоненной ко мне головой, на лице любовь и нежность, да и я не хуже… Артисты. Потом — вытянутое лицо той паскуды, с дословно приведенными крупным шрифтом моими словами; молодой муж, помирающий от смеха у ног своих гостей; он же — судорожно хватающий воздух после моего тычка; я с триумфально вскинутой бутылкой…

Я отшвырнула газеты в ужасе. Больше всего мне хотелось забраться под кровать и остаться там навсегда.

— О, боже, простите, Пол, я не хотела!

Прилегший на кровать рядом Клейтон неожиданно рассмеялся:

— Да за что же? У меня звонки с самого утра, очередь расписана на полгода вперед. Нас просто завалили приглашениями. И это все — ваша заслуга! Вы живая реклама моему бизнесу!

Клейтон поднес мою руку к губам. Я должна была радоваться, что все обошлось. Но вместо этого испытывала только раздражение. Оглядела его — блестят свежевымытые волосы, искрятся серые глаза, сверкают зубы, в вырезе халата лоснится загорелое сильное тело сексуального самца…

— Скажите, мистер Клейтон, а если бы я кого-нибудь убила на глазах у сотни свидетелей, вы и из этого бы сумели извлечь выгоду?

Клейтон отпустил мою руку и поднялся с кровати. Сказал сухо:

— Пока дед здесь, нам придется спать в смежных спальнях. Будьте любезны называть меня по имени. И постарайтесь хотя б иногда придерживать свой язык.

— Ну что, голубки? — дед смотрел на нас из-под нависших бровей. — Я так и думал, постель вас примирит. А окончательно примирит ребенок. Пол, ты слышал? Я еще хочу увидеть внука. Ты уж постарайся, слышишь?

Пол кивнул. Я мило улыбнулась:

— Если не постарается он, расстарается кто-нибудь другой!

Дед захихикал, хлопнул ладонью по пачке газет.

— Еще ни одна женщина не входила в нашу семью так громко! Но знаешь, Пол? Мне это нравится. Нам давно не хватало такой свежей, бунтарской крови.

"Свежая кровь" открыла, было, рот, но железная рука мужа увлекла ее прочь.

Я едва не вросла в пол перед дверью столовой — мои родственники! Я совсем про них забыла: но вот они сидят за столом в полном составе и в самом похоронном настроении. Они, казалось, были ошеломлены тем, что мы вошли под ручку, улыбаясь и воркуя. У моей любимой сестрички под маской печали, скрывавшей злорадство, начало проступать беспокойство — а вдруг все не так уж плохо?

Клейтоны включили свое семейное обаяние на полную катушку. Через несколько минут они расшевелили, обнадежили и развеселили моих перепуганных родственников. Мать сияла, сестра и сноха раскраснелись, брат что-то увлеченно рассказывал, и даже отец начал неуверенно улыбаться…

Выходя из столовой под аккомпанемент смеха и восхищения свадьбой, домом, парком и всем этим светом, я дернула мужа за рукав:

— Пол?

Он взглянул на меня с настороженной улыбкой.

— Да?

— Сделайте, чтобы они все время были заняты. Всегда. Я не в состоянии сейчас общаться еще и с ними. Вы понимаете? Сделайте так, чтобы они уехали спокойными и довольными — и я сделаю то же самое с вашим дедом. Даю вам слово. Пожалуйста.

Клейтон некоторое время серьезно смотрел на меня. Кивнул.

— Договорились.

В общем-то, жизнь моя особо не изменилась. Лишь обращение ко мне "миссис Клейтон", обручальное кольцо с бриллиантами, да смежные спальни напоминали, что я теперь замужняя дама. Мой молодой муж был в основном занят развлечением своих новых родственников, а при встречах обращался со мной с великой осторожностью — как с заведенным взрывным устройством. С такой же осторожностью я обращалась с его дедом. Не то, чтобы я сдружилась с ним — не представляю, как можно быть другом этих властных бесцеремонных Клейтонов (деньги их делали такими или это у них наследственное?) — но мое общество его, похоже, развлекало.

Так я продержалась всю неделю (стало легче, когда я проводила своих любимых родственников) — вплоть до трапа дедовского самолета. Тут дед отослал Пола, заявив, что ему необходимо переговорить с внучатой снохой с глазу на глаз. Клейтон-младший кинул на меня отчаянный взгляд (я ободряюще кивнула, хотя у самой сердце подпрыгнуло); пошел неохотно, часто оборачиваясь, словно ожидая, что вот-вот рванет…

— Послушай-ка, девочка, — заявил дед, — я понял, в чем дело!

— Да?! — перепугалась я.

— Все его бывшие девицы залезали ему в штаны прежде, чем успевали влезть в душу. Ты поспела и тут и там.

Я нервно хихикнула. Мне не грозило ни то, ни другое.

— Знаю, тебе трудно будет удержать его, чтобы он не бегал за другими бабами, но прошу — лупи его, бей бутылкой, привязывай за член — но только не подавай на развод. В нашей семье разводов не было и не будет!

— А вам не приходило в голову, что это я могу ему изменить? — с раздражением спросила я. Все упорно развивали во мне комплекс неполноценности: ах, Пол то, ах, Пол се…

— Тогда он тебя просто прикончит!

— Что-то верится с трудом!

Некоторое время дед смотрел на меня голубыми, как небо, глазами. Потом внезапно спросил:

— Ты любишь его?

— Нет, — не задумываясь, ответила я и охнула про себя — неделя такого напряга — и все насмарку! Проклятый старик неожиданно расхохотался, потирая жесткие ладони:

— Хо! Хо! Хо! Чертова девка! Молодец, люблю!

И смачно чмокнул меня в губы.

— Чего это он так расцвел? — подозрительно спросил Пол — уже в машине.

— Да откуда я знаю? — с досадой отозвалась я. — У вас, Клейтонов, какое-то извращенное чувство юмора!

Мы выехали на автостраду. Клейтон спросил, не сводя глаз с дороги:

— Как вам показался старик? Понравился?

— Скорее да, чем нет.

Клейтон засмеялся:

— Большей похвалы от вас, по-моему, не дождаться! Я люблю его.

— Оно и видно. Так бессовестно надуть любимого деда!

Пол улыбнулся. Лицо его потеплело, и я неожиданно на него загляделась.

— Родители давно погибли. Он, фактически, и воспитал меня. Он — моя единственная семья. Поэтому мне трудно…

Коротко глянул на меня.

— Вы не простите их, Джессика?

Я с трудом переключилась на собственные проблемы.

— Что?

— Все мы совершаем ошибки…

— Только по некоторым они очень больно ударяют… Не надо так огорчаться. Мы помиримся. Потом. Когда-нибудь. Может, в следующей жизни.

— В сущности, они неплохие люди…

— В сущности, это не ваше дело! — огрызнулась я. — Вы сначала в своей… невеликой семье проблемы решите!

Клейтон замолчал. Так до самого дома мы доехали в тишине. Остановив машину, Пол потер переносицу и сказал задумчиво:

— У нас с вами сегодня юбилей.

— Юбилей?

— Неделя супружеской жизни. Не хотите отпраздновать?

— Шампанским и свечами?

— Вы когда-нибудь были в казино?

Конечно, проигралась я в пух и прах. Клейтон только похохатывал, глядя, как азартно я иду к неизбежному проигрышу: сам-то он понемногу, но непрестанно выигрывал… Кому какое счастье!

А шампанского мы все-таки выпили — хозяин казино прислал бутылку к нашему "юбилею".

Мы усаживались в машину далеко за полночь.

— О, боже! — вздохнула я, подкидывая в руке колье. Клейтон напялил его на меня, ехидно заметив, что его жена имеет право носить бриллианты не меньшее, чем его любовница. — Давненько я так не веселилась!

— Конечно, — согласился Пол, хлопая дверцей. — Я заметил. Вам доставляло безумное удовольствие, когда красавчик напротив то и дело заглядывал вам в вырез!

Я лениво перекатила голову по спинке сиденья.

— Интересно только, что он там искал?

Дверца все никак не закрывалась, и Клейтон отозвался раздраженно:

— Но все же кое-что обнаружил, судя по тому, как пускал слюни!

— Какого черта, Пол? — возмутилась я. — Вы же сами напялили на меня это платье, в нем ни наклониться, ни положить ногу на ногу!

— Что вы непрерывно и делали! — Клейтон наконец совладал с дверцей и завел машину. — Конечно, дай вам волю, вы и сюда бы заявились в своих драных джинсах, но никто не заставлял вас выставлять напоказ все свои прелести!

— Какие еще прелести! — завопила я не своим голосом. — Что за муха вас укусила? А, вы расстроились, что я просадила ваши деньги? Ну так вычтите их из моего жалованья!

Клейтон прорычал что-то совсем невразумительное и рванул машину с места так, что меня вдавило в сиденье.

Хорошенький "первый маленький юбилей"!

*****

Клейтон очень удивился, застав меня в понедельник на рабочем месте.

— Джессика! Что вы здесь делаете?

— Как что? "Медовая" неделя закончилась, я вышла на работу, мистер Клейтон.

— Вам теперь нет необходимости работать, мои средства…

— Остаются вашими. А я должна подумать о своем будущем. Мой испытательный срок еще не закончился, и я пока не получила рекомендаций. Положительных рекомендаций, — подчеркнула я. — Кроме того, и жалованье будет нелишним…

На его озадаченном лице постепенно проступала улыбка.

— Да вы, оказывается, очень практичная девушка! Хотите ободрать меня, как липку?

— Обдерешь вас, как же… — проворчала я. Клейтон постоял у стола, рассеянно поглядывая в окно. Он как будто придумывал, что мне еще сказать. Я удивленно вскинула глаза, и Клейтон, наконец, разродился:

— Простите за вчерашнее, Джессика. Сам не знаю, что на меня нашло. Эта неделя мне тоже нелегко далась.

— Бывает, — сказала я, решив ему помочь — видно же, что извинения Клейтону непривычны. — Вы, наверное, немного перебрали…

— Нет, — сказал он самым обыденным тоном. — Просто приревновал. Эта последняя почта?

Я с открытым ртом смотрела на закрывшуюся дверь. Это что еще за странное заявление — приревновал? Кого? Меня? Бред какой-то!

Лишь к вечеру мы вновь встретились — я только успевала принимать и провожать клиентов.

— Девятый вал какой-то! — пожаловалась Полу. — Прорвало их сегодня, что ли?

Он сидел в кресле, закинув руки за голову, и с усмешкой смотрел на меня.

— Какая скромность! Или вы притворяетесь?

— Вы о чем?

— Неужели не ясно, что они приезжают, чтобы посмотреть на вас? Вы сегодня принесли мне кучу денег!

— Уж и не знаю, гордиться ли этим… — пробормотала я. — Может, мне стоит начать продавать билеты на саму себя? Или вы и так отломите мне от щедрот ваших?

— Отломлю. Собирайтесь, сегодня едем в театр.

— О, боже, опять светская жизнь! — застонала я. — А что прикажете надеть? Вчерашнее платье?

Клейтон картинно закрыл лицо руками.

— Нет, только не это!

Кажется, Пол решил таким образом наверстать свадебное путешествие, от которого я наотрез отказалась. Конечно, я не прочь побывать во всех этих местах, которые так рекламируют — но без нагрузки в виде моего номинального мужа. Я не могла представить, как мы день за днем проводим вместе.

А сейчас все практически так и происходило. У Пола появилась привычка в отсутствии клиентов выходить в приемную поболтать. Он присаживался на угол моего стола, бесцеремонно отодвигал бумаги и начинал донимать вопросами. Я отбивалась, как умела. Хотя он сейчас стал куда симпатичнее — более веселым, общительным, менее занудным и высокомерным — я не понимала, почему мы должны выходить за рамки обычных деловых отношений "босс-секретарь". Конечно, я периодически цапалась с ним, но без особого успеха — он почему-то все терпел…

Казалось, вся наша семейная жизнь состоит из визитов, театров, ужинов, вечеринок — и долгих ночных возвращений на машине. Последние нравились мне больше всего остального: скорость, полумрак; приборы, слабо освещающие руки и лица; музыка, его негромкий голос; теплый ночной ветер, ворошащий мои "роскошные" волосы…

— Зачем вы все это делаете? — спросила я однажды.

— Что?

— Ну вот… все это? Хотите, чтобы у меня сохранились приятные воспоминания на всю оставшуюся жизнь? Вы вовсе не обязаны…

— Вечно вы все передергиваете! — сердито сказал Клейтон. — Просто хотел доставить вам удовольствие.

— Выставляя меня напоказ? Думаете, мне приятно, когда меня со всех сторон оценивают, сравнивают и строят дикие версии, как я вас на себе женила?

Клейтон хмыкнул.

— А вам не приятно знать — про себя, разумеется, — что это я умолял вас выйти за меня замуж?

— Умоляли? Что-то я такого не припомню! Вот деловое соглашение помню отлично… Может, повторите для склеротиков? Только с припаданием на колени и ручек целованием, пожалуйста.

— …а что до того, что вы сказали — да, я эгоист. Мне нравится чувствовать себя благодетелем. Такой ответ вас, наконец, устроит?

В его голосе явно звучала насмешка. Но над кем он издевался — надо мной или над собой? Неожиданно Клейтон затормозил и повернулся ко мне.

— Когда вы уже вылечитесь, Джессика? — спросил резко.

— ? — я тупо смотрела на него.

— Когда вы наконец перестанете подозревать за каждой улыбкой, каждым добрым словом какой-то злой умысел? Почему я должен оправдываться в том, чего не делал? Я не собирался улещивать вас, в этом нет никакой необходимости. Мы могли бы спокойно прожить врозь до самого развода. Но повторяю — я нормальный человек. А нормальный человек всегда эгоист. Я не собираюсь отказываться от вашего общества, потому что оно мне приятно. И приятно делать то, что доставляет удовольствие вам. И если вы еще раз, черт возьми, заведете разговор о благодетельстве…

Окончательно разозлившись, он не договорил и завел машину. Чувствуя, как у меня горят щеки, я старалась не смотреть на него, и в то же время то и дело косилась. Он не злился так с того времени, как застал меня в саду голышом. И что на него нашло?

Пол мрачно буркнул: "спокойной ночи" — и хлопнул дверью. Он был обижен.

А я озадачена.

Подперев голову руками, я лежала на ковре в гостиной перед самым камином. "Приятно ваше общество", — сказал он. Черт, может, его действительно развлекает мое общество? Забавляет. Раз уж он так давно не читал мне нравоучений о моем внешнем виде или моем поведении…

Просто он был слишком внимателен, слишком терпелив, слишком щедр — конечно, я не могла не заподозрить подвох.

Был второй час ночи. Я положила подбородок на скрещенные руки и прикрыла усталые глаза. Под веками продолжали плясать сполохи. Я потянулась, перевернулась на спину, перекатилась по мягкому ковру, коснулась лбом согнутых колен…

И резко села. В дверях гостиной стоял, засунув руки в карманы, Клейтон и наблюдал за мной.

— О! — сказала я оторопело.

Он осторожно улыбнулся.

— Вы прямо как котенок…

Я склонила голову набок. Не первый раз мне уже казалось, что он меня побаивается.

— Не спится, — объяснил он свое появление.

— Мне тоже.

Я вновь перевернулась на живот, помахивая ногами, уставилась в огонь. Клейтон подвинул кресло поближе к камину.

— У меня, — гордо сказала я ему, — будет много каминов. В каждой комнате. Даже в ванной.

— Неужели?

Не поворачивая головы, я подняла бровь, искоса, как дремлющая собака, взглянула в его ярко освещенное лицо. Оно было серьезным. Серьезным, красивым, высеченным из темноты и света. Клейтон смотрел на меня. Сказал через паузу:

— Какой красивый оттенок… при свете солнца его нет, а сейчас…

Я моргнула, прежде чем поняла, о чем он говорит — да, похоже, его переклинило на моих волосах… Пол протянул руку и приподнял одну прядь. Принялся задумчиво изучать ее, как некую диковинку. Потом перегнулся через подлокотник, погружая пальцы в мои волосы — осторожно, мягко. Я действительно, как кошка, разнежилась от тепла и этой странной, почти робкой ласки. В ней не было ничего возбуждающего, сексуального…

— Вы знаете, я просто… влюблен в ваши волосы, — услышала я его голос — как будто издалека.

— В день развода обстригусь налысо и отдам их вам. Любите себе, на здоровье, и дальше.

Кажется, он медленно улыбнулся. А я уплывала… Кажется, он что-то сказал… Позвал… Еще раз — с улыбкой в голосе:

— Джессика…

С трудом подняв тяжелые веки, я взглянула в склоненное надо мной лицо, близкие глаза — и снова уснула. Меня мягко подхватили под колени и под плечи, я расслабленно уткнулась лицом в горячую шею, колючую щеку… Проснулась еще раз, когда меня поставили у кровати. Сонно потирая глаза, с недоумением огляделась. Клейтон тихо рассмеялся, быстро поцеловал меня в висок — и уложил на постель, укрыв одеялом.

И я окончательно погрузилась в сон.

*****

А на следующий день — что бы вы думали? Меня похитили! Среди бела дня на безлюдной маленькой улочке, где я припарковала свою — вернее, клейтоновскую машину. Меня взяли сзади за локти и, когда я начала оборачиваться, сунули в лицо что-то дурно и сладко пахнущее.

Очнулась я в темноте. Меня мягко покачивало — кажется, мы ехали в машине. Я вскинула руку, но ее тут же перехватили.

— Не трогай повязку!

В голове плыло. Я еле ворочала языком.

— Это… что?

— Похищение. Мы взяли вас с целью выкупа, миссис Клейтон.

— Чего — целью?

— Выкупа. Денег. Сейчас мы позвоним вашему мужу…

И тут я засмеялась. Я хохотала, как сумасшедшая. Это могло случиться только со мной! Похитители (их было, по крайней мере, двое, один вел машину, другой сидел со мной рядом) терпеливо ждали. Они думали, у меня просто истерика.

Придя в себя, я заявила:

— Он за меня и ломаного гроша не даст!

— Ну что вы, миссис Клейтон! — укоризненно сказали мне. — Мы знаем, он вас очень любит. Ваши фотографии не сходят с первых полос газет. Он не будет рисковать вашим здоровьем и вашей жизнью.

Доигрались. Я прикинула — не рассказать ли им правду. Нет. Не поверят. Все считают нас образцовыми молодоженами.

— Вы сейчас скажете ему несколько слов. Если он и вы будете благоразумны, то вернетесь домой в ближайшее время.

— Вы меня не убьете? — я вспомнила, наконец, о том, чем должна была обеспокоиться в первую очередь.

— Нет. Если ваш муж будет соблюдать наши условия… Мистер Клейтон? Вы видели записку? Потеряли свою жену? Мы вернем ее в ценности и сохранности, если вы заплатите… Нет, это вы послушайте! Не пытайтесь обратиться в полицию. Вы очень рискуете. Рад, что вы это понимаете. Да, конечно, ваша жена хочет сказать вам несколько слов.

Ничего подобного! Но в руку мне сунули телефон и я сказала робко:

— Пол.

Голос его был очень усталым.

— Джессика… во что вы еще…

— Я не нарочно!

— Почему-то я верю, что не вы это организовали! — мрачно согласился он.

— Пол, это похищение может вам сделать еще большую рекламу! — поспешила я с утешением.

— Бог мой, Джессика, что вы несете? С вами хорошо обращаются?

— Ну как сказать… со мной еще никак не обращались.

Тут мой сосед наконец смекнул, что этот разговор как-то не соответствует сложившейся ситуации, и, видимо, для создания пущего эффекта двинул меня в бок чем-то твердым. Я невольно взвизгнула и услышала тревожное:

— Джессика, что…

У меня выхватили телефон.

— Вам все ясно, мистер Клейтон? Да, мы знали, что вы разумный человек. Нет, мы не причиним ей вреда, если вы… Готовьте деньги. Остальное обсудим позже.

Тут я вспомнила всякие инструкции — как себя вести, если тебя возьмут в заложники или похитят. Перво-наперво постараться определиться на местности. Если я сейчас снова попытаюсь снять повязку, мне просто настучат по пальцам. Я откинула голову на спинку сиденья, пытаясь разглядеть что-нибудь из-под повязки. Ни черта не видно. Прислушалась. Кроме дыхания моих похитителей ничего не слышно. Но судя по тому, что мы едем прямо, никуда не сворачивая и не останавливаясь на светофорах, меня везут куда-то за город. И что это мне дает?

Запомнить все возможные приметы. Как я запомню приметы, если я их не вижу? А голос у похитителя без всяких особенностей — ни акцента, ни заикания. Даже не скажешь — молодой или старый. Приглушенный. Запах? Я потянула носом. Одеколон незнакомый, но явно недорогой. Вот и все приметы.

Установить с террористами или похитителями человеческий контакт. Назвать им свое имя… Они и так его знают. Разговаривать с ними…

Я бодро потерла руки.

— Ну что? Какие у вас проблемы, ребята? Может, все решим полюбовно? Как, говорите, вас зовут?

— Заткнись, — сказали мне.

Знаете, что пришло мне в голову? Клейтон теперь может запросто решить проблему развода. Просто не уплатив за меня выкуп.

*****

…Меня вытолкнули на мокрый асфальт. Машина пронеслась мимо, обдав меня веером брызг. Я сидела на асфальте и водила головой, прислушиваясь. Я немного рехнулась, потому что по-прежнему не снимала с глаз повязку. Было тихо. Ни машин, ни людей — никого.

— Эй! — я хлопала рукой по асфальту и вопила что есть мочи. — Эй! Э-э-эй!

Шагов из-за своих воплей я не услышала, и, когда меня подхватили под локти, рванулась в ужасе.

— Джессика!

С глаз, наконец, сняли повязку, и я увидела мокрую ночь с далекими огнями города и двух людей, поддерживающих меня. Моего номинального мужа и моего номинального деда.

И совершенно неожиданно для себя разрыдалась, уткнувшись в грудь Пола. Он молча обнял меня, прижал крепко, не пытаясь ни погладить, ни успокоить.

— Я уж думал, что не дождусь…

Всхлипывая, я подняла глаза навстречу шепоту:

— Что?

— Что вы в слезах припадете к моей сильной груди…

Я засмеялась.

— Предупреждаю, — быстро сказал Клейтон, я не успела, понять — о чем — как его рот накрыл мои губы: торопливо, словно боялся, что я немедленно опять исчезну или отправлю его в нокдаун. Но у меня не было сил ни на то, ни на другое. Я даже начала отвечать ему. Когда он, наконец, отпустил меня, я взглянула на деда — конечно, он был здесь и наблюдал умилительную встречу счастливых молодоженов.

— Их поймали? — вспомнила я.

Мужчины глядели с недоумением.

— Кого?

— Вы не заявили в полицию?

— Конечно, нет. Мы не могли так рисковать. Заявили только сейчас.

— Но ваши деньги… — пролепетала я.

— Фью! — просто сказал Клейтон-младший. — Вы в состоянии идти?

— Да, конечно! Отсюда — хоть на край света!

Встреча с полицией была короткой: три дня меня продержали в темной комнате, но где и кто — я представления не имею.

— Вы поужинаете с нами? — спросил Пол, провожая меня по лестнице на второй этаж. — Или вам нужно отдохнуть?

— Я не инвалид! — с достоинством объявила я. — Только приму душ…

Вымывшись, я завернулась в халат. Зевнула во весь рот. Сейчас немного полежу…

Я испуганно подскочила. Пол, укрывавший меня, улыбнулся виновато.

— Разбудил? Мы ждали вас. Поднялся узнать, не случилось ли чего…

— Ага! — я опять зевнула. — Не похитили ли меня еще раз?

— Что-то в этом роде. Отдыхайте.

— Чепуха! Я хочу есть. Идем… Или что, надо переодеться? — я перехватила взгляд, брошенный на мой халат. Или на ноги, открывшиеся чересчур высоко?

— Мы с дедом как-нибудь переживем ваше одеяние.

— Послушайте, он что… специально прилетел?

— Чему вы удивляетесь? Я позвонил ему. Вполне нормально, что родственники помогают друг другу.

Я повертела рукой. Мне не хватало слов.

— Мне очень жаль… в смысле… ваших денег…

— Это мои деньги! — резко сказал он.

— Ну да, конечно, просто вам пришлось потратиться на меня гораздо больше, чем вы рассчитывали…

Клейтон усмехнулся. Присел на пол у кровати.

— Да уж… с каждым днем вы становитесь мне все дороже.

— Это как понимать?

— Да как хотите… Но и поделом. Сам виноват. Если бы я не втравил вас в эту авантюру… Вы не знаете, что я пережил за эти три дня… Они хорошо с вами обращались?

— Ну как… Да. Кормили, водили в туалет, даже давали умываться.

— Они не обижали вас? Поверьте, я спрашиваю не из любопытства. Мне нужно успокоить свою преступную совесть. Представляю, что вам пришлось вынести…

Он явно считал меня менее толстокожей, чем я была. Ему трудно было вообразить, что почти все это время я попросту проспала…

— Они обращались со мной хорошо, — сказала я послушно. — Не били и не пугали. Они даже не изнасиловали меня, как я их об этом не просила… Пол, правда, все нормально!

Его лицо оставалось мрачным.

— А почему вы тогда закричали? — подозрительно спросил он.

— Заорешь, когда саданут по почкам! — брякнула я и спохватилась — мало того, что Клейтону пришлось расстаться с деньгами, так я еще заставляю его мучиться угрызениями совести.

— Простите меня, — пробормотал Пол. Я погладила его по жесткой щеке.

— Успокойтесь, я жива и здорова, и… Что такое?

Прижав мою ладонь к щеке, он смотрел на меня как-то странно.

— Знаете, тогда… до похищения… ночью. Вы были такая беззащитная… доверчивая… почти без колючек…

— Выпустить?

— Что?

Меня нервировало выражение его глаз. Это, кажется, называется… нежность.

— Колючки?

Пол засмеялся.

— Ох, нет, не надо! Спите.

Быстро поцеловал меня в висок. Кажется, это входит у него в привычку.

— Пол! — спохватилась я. — Спасибо!

Он оглянулся от двери.

— Завтра вас осмотрит врач. Не вздумайте удрать. Теперь вы обязаны меня слушаться. За вами долг.

Конечно, я удрала. Пошла навестить лошадей. Пат, как всегда, был полупьян.

— Хорошо повеселилась?

С мгновение я смотрела на его улыбавшуюся рожу, не зная, как реагировать на этот черный юмор. Потом сообразила — Клейтон, вероятно, сказал, что я отправилась в какую-нибудь развлекательную поездку. Ответила с чувством:

— Лучше всех, Пат. В жизнь не забуду!

Я бездумно шаталась по парку, пока не вышла к тому злополучному пруду. Уселась, обхватив колени руками, задумчиво разглядывала кувшинки. Что-то изменилось. Я вчера вернулась, и мне были рады, и я почувствовала себя впервые за много лет дома. Не стоило бы привыкать к такому ощущению…

— Привет, Конопушка!

Подпрыгнув от неожиданности, я развернулась с разъяренным:

— Сколько раз говорить тебе, лысый хрен!..

И замолчала. Передо мной стоял Пол Клейтон собственной персоной и улыбался во все зубы.

— Это когда же я облысел?

Я глядела на него снизу, открыв рот. Веселое лицо, сверкающие глаза, загорелая рука, ерошащая густые волосы…

— Это вы… — пробормотала я жалко.

— Ну да, это я. А кого вы поджидали здесь с этим великолепным эпитетом наготове? — он присел на корточки, вглядываясь с улыбкой в мое лицо. Я поспешно отвернулась.

— Я думала, это Пат…

— Вы мне не рады? Могу взамен прислать Пата.

— Отчего же? — кисло пробормотала я. — Очень рада.

— Тогда не надо это так тщательно скрывать! — с досадой сказал Клейтон. Он прилег на траву, сердито бросая в воду камешки. Я косилась на него краешком глаза. Сердится.

— А где дед?

— Уехал.

— Как уехал?

— Так. Я сейчас с аэропорта. У него появились срочные дела, — взглянул на меня, точно хотел продолжить, и передумал. — Звонила Мюриэл.

— Да?

— Они приглашают нас. Вы не против? Вам, кажется, нравится Мюриэл?

— Это вам она нравится, — проворчала я, вставая. Он смотрел на меня подозрительно — такая покорность мне несвойственна. Он не знал, что сейчас я готова была оказаться хоть у черта на куличках, лишь бы не наедине с ним.

Знаете, что произошло на берегу этого чертова озера? Я сделала то, что сделала бы любая нормальная женщина уже в первый миг знакомства с Полом Клейтоном.

Я в него влюбилась.

Мюриэл тут же усадила меня поодаль от мужчин.

— У вас что-то случилось?

— У кого?

— Вы поссорились?

— С чего вы взяли? — спросила я с некоторым облегчением. Я боялась, что у меня все на лице написано.

— Показалось. Пол несколько дней назад заезжал к нам. Был сам не свой. Я таким его еще ни разу не видела: мрачный, неразговорчивый, под глазами круги… Посидел минут пять, сорвался и, ничего не объяснив, умчался на этой своей бешеной машине… Джессика, вы должны запретить ему так гонять!

Как же! Попробуй запрети что-нибудь этим Клейтонам!

— Мне так нравится, — пробормотала я.

— Послушайте меня, Джессика, — настойчиво продолжала Мюриэл. — Вы ему очень дороги. Не припомню, чтобы он из-за кого-то так переживал. Только и слышишь — Джессика то, Джессика это…

Ну, артист!

— У нас все прекрасно, не надо беспокоиться.

Мюриэл вздохнула:

— Вы друг друга стоите…

И заговорила о другом. Я слушала ее — и не слышала. Я смотрела на руку Клейтона, расслабленно лежащую на подлокотнике кресла. Длинные сильные пальцы, твердое запястье, перехваченное широким ремешком часов… Загорелая гладкая кожа, выгоревшие на солнце волоски, тяжелые мышцы плеча… Разговор слился в одно "бу-бу-бу". Вдруг меня словно ударило током — я вскинула глаза и увидела, что Клейтон смотрит на меня. Кровь бросилась мне в лицо — я знала, ЧТО он в моем взгляде увидел. И от этого ему стало явно не по себе: улыбка таяла, зрачки расширились…

О, черт, я не хотела! Я, правда, не хотела! Я не хотела влюбляться в него. И уж тем более, чтобы он догадался об этом. Я не хотела…

Я твердила это, как мантру, в машине, хотя самовнушение мало помогало. Пол молчал. Он был в явном замешательстве. Мы оба не ожидали от меня ничего подобного. Я закурила. И докурила почти половину, прежде чем спохватилась:

— Можно?

Он глянул на меня растерянно: похоже, и не заметил, что я курю. Это Клейтон-то!

— Что? А, конечно!

Мне стало совсем плохо.

Тут Клейтон так резко затормозил, что я чуть не выбила носом стекло; высунувшись из окна, замахал кому-то:

— Донелли!

Я тоже с внезапным облегчением увидела спешащего к нам Борова. Здороваясь с Полом, он не спускал с меня глаз.

— Боже, как я рад! — бормотал, целуя мне руку. — Русалочка! Я сразу, сразу узнал вас!

— Да я особо и не маскировалась! — засмеялась я.

Он продолжал петь:

— Тогда я сразу почувствовал, что дело неладно! Пол с таким зверским лицом заталкивал меня в машину! Теперь я понимаю — он уже тогда влип!

— И крупно, — согласилась я. Пол переводил глаза с меня на него.

— Джессика, — сказал, наконец. — Мистер Донелли приглашает нас к себе. Мне надо еще кое-куда заглянуть, подъеду к вам попозже.

Я была сейчас готова хоть к черту на рога. Пол предупредил негромко:

— Поосторожней с ним. Он так и кипит!

— Я тоже, — призналась я и вылетела из машины.

Единственным достоинством Жирного Борова было то, что с ним совершенно не надо задумываться: он беседовал обо всем сам с собой. Я под конец даже не кивала и не отпускала вежливых замечаний. Клейтона все не было. Наконец очнувшись от своих нелегких мыслей, я услышала, ЧТО мне вещает Боров, и поняла — пора сматываться.

— Я подвезу! — засуетился он. Я моментально представила, как он останавливается посреди дороги и тянется ко мне своими жирными лапками…

— Ну нет! Если уж муж забыл обо мне, доберусь на такси!

Жирный Боров проводил меня до дороги, сказал, заглядывая в глаза:

— Джессика, если когда-нибудь вы с Полом… Знайте, я всегда вас жду! Позвольте поцелуй на прощанье…

Я засмеялась и подставила щеку. Боров умудрился схапать губами мой рот. Губы были цепкие, жадные, сосущие…

— Все! — я вывернулась, смеясь, пошла по аллее. — Никогда, вы слышите? Ни-ког-да!

Меня едва не сбила какая-то машина, вывернувшая из подъездной аллеи. Я выругалась и пошла к ждущему огоньку такси.

Было за полночь, когда я, наконец, услышала в соседней спальне шум — заявился мой благоверный. Что-то с грохотом уронил, выругался, снова уронил…

Я высунула голову в ванную.

— Пол? У вас все в порядке?

Заскрипела кровать. Невнятное бормотанье… Я приоткрыла дверь в спальню.

— Пол?

Клейтон сидел на кровати, глядел на меня и по-идиотски улыбался. Пиджак валялся за опрокинутым креслом, галстук на полу, один ботинок у порога, другой на ноге…

— Я напился! — объявил гордо.

— Что вы сделали? — не поверила я.

— Я напился!

Я вошла, с любопытством приглядываясь. Лицо горит, глаза шальные, волосы смешным хохолком… Клейтон попытался встать, но засмеялся и упал обратно на постель.

— Как же это так? — укоризненно сказала я. — Бедная девушка ждет-пождет, а вы в это время накачиваетесь?

— Вы веселились! — заявил он. — А я что, права не имею? Вы целовались с Боровом при всем честном народе, а я должен был спокойно наблюдать за этим?

— Ай-ай, как не стыдно подглядывать! Мы обменялись дружеским поцелуем на прощанье… Давайте-ка снимем рубашку.

Он тяжело мотнул головой, не замечая, как я расстегиваю пуговицы на его рубашке.

— Дружеским… взасос… да еще он лапал вас… а вы не должны были… мы же договаривались…

Он задержал мои руки на ремне брюк.

— Что это вы делаете?

— Не насилую, не надейтесь. Будьте хорошим мальчиком, ложитесь спать.

— Лягу, — послушно кивнул он. — Лягу, только если вы ляжете со мной.

— Что?

Он сделал усилие и поднялся, качнувшись и уцепившись за мои плечи. Заговорил — почти с детской обидой:

— Ну так нельзя! Зачем ты меня дразнишь? Сегодня ты так смотрела, а потом целовалась с этим Боровом! Мы так не договаривались! Сколько можно ждать? Я жду — а ты с Жирным Боровом! Послушай… пожалей меня. Я больше не могу! У меня второй месяц никого нет!

— Некоторые постятся годами… — пробормотала я, но его губы поймали мои, и я отстраненно подумала, что для Клейтонов месяц — это, вероятно, очень большой срок. А потом — его губы, его руки, его тело, прижимающееся ко мне в торопливо распахнутом халате… В конце концов… я хотела этого… сама хотела… подумаешь… Но каким-то дальним умом, памятью, которая никогда не спит, я понимала — все не так просто. Я буду привязана к нему — окончательно. Тяжело дыша, Пол целовал мою шею, пока его руки освобождали меня от остатков одежды. Откуда-то всплыло воспоминание — ведь так совсем недавно в его кабинете… И я выдохнула ему в ухо:

— Это что… в счет долга?

Он замер. Он остановился — оттолкнул меня резко. Чтобы не упасть, я схватилась за спинку кровати.

— Зачем ты это сделала? — выкрикнул хрипло. — Зачем ты это сказала? Ты мне не должна! Ты мне ничего не должна! Ты поняла меня? Ты поняла? Убирайся отсюда! Убирайся! Уходи, ты что, не понимаешь?

Я подобрала халат и, путаясь в собственных ногах, бросилась к себе. Некоторое время в соседней спальне было тихо. Потом что-то грохнуло о стену, зазвенело, брякнула дверь. Внизу взревел мотор.

Он разобьется, подумала я. Он разобьется. Он никогда не был таким пьяным. Никогда не садился пьяным за руль.

И заплакала.

*****

Клейтон явился в офис с опозданием. Буркнул на ходу:

— Зайдите!

Уволит или разведется? Я зашла. Клейтон смотрел на меня ввалившимися глазами. Я тоже, вероятно, выглядела не лучшим образом — уснула уже под утро.

— Я вчера… — сказал он хмуро. — Я напился.

Я молча кивнула.

— Я был пьян… — повторил Клейтон задумчиво. Я решила ему помочь.

— И ничего не помните.

Он медленно качнул головой. Черта с два он не помнил. Просто вспоминать ему было неприятно. Не потому что он напился. Не потому что внезапно возжелал меня: через полтора месяца воздержания ему, вероятно, было плевать, кого трахать. Ему было невыносимо вспоминать, что он меня не взял. Щелчок по его самолюбию. Его мужской гордости.

— С кем не бывает, босс, — сказала я, считая разговор оконченным.

— Это — все? — кинул он мне вдогонку. — Это все, что вы можете мне сказать?

— Но ведь вы ничего у меня не спрашивали. Вы говорили, а я соглашалась.

— Ах, какая послушная девочка… — пробормотал он. Я стояла, разглядывая свои ногти. Извиняться он, что ли, собрался? Нужны мне его извинения!

— Я все прекрасно помню! — с неожиданной яростью заявил мой босс-муж. — И не собираюсь, как вы, делать вид, что ничего не было! И не собираюсь извиняться! Вы сами меня спровоцировали!

— Я-а-а?!

— Зачем вы так смотрели на меня? Зачем вошли ко мне в этом прозрачном халатике? Его и одеждой-то не назовешь! Зачем начали меня раздевать? Зачем вы вообще ко мне прикоснулись? Любой нормальный мужчина на моем месте среагировал бы так же!

— Для начала — нормальный мужчина не будет подыскивать себе фальшивую жену! Но — договорились. Моя вина. Я вас соблазняла, а когда вы начали стойко сопротивляться, чуть не изнасиловала! Сорвалась. И давайте уже заканчивать эту комедию. Давно пора.

— Вы имеете в виду наш брак?

— Наш так называемый брак.

— С чего это вы вдруг так заспешили? Это как-то связано… с Донелли?

Я хмыкнула.

— Почему бы нет? Должна же я позаботиться о своем будущем.

Глаза Клейтона сузились.

— И вы уже придумали причину развода?

— Я считала, это ваша забота.

— Да, конечно, — он постоял, склонив голову, и вдруг хлопнул ладонью по столу. Я вздрогнула. — О" кей, вы выиграли! Я погорячился. Во всем виноват я один. Я слишком много выпил и утратил контроль над собой. Кроме вчерашнего — я ничем вас не обидел? Вас не устраивает что-то еще? Может, эта работа? Бросьте ее. Если вас утомляет мое общество, могу избавить. Хотите — не будем никуда выезжать. Хотите купаться голой — гуляйте хоть по всему парку. Послушайте, не надо горячиться. Не уходите.

Я смотрела на него с подозрением: еще не протрезвел? Сам на себя непохож. Говорит резко, отрывисто, вскидывая глаза то на меня, то на стену, то в окно…

— Но мне показалось, вы хотите быстрее… что вам тяжело…

Он вдруг коротко рассмеялся.

— Да, тяжело! Хотите, расскажу — почему? Все дело в том, что я уже некоторое время… я жду вас. Лежу на этой проклятой громадной кровати и жду, когда вы войдете и ляжете рядом. Я представляю, как это будет. Я… жду вас. И я хочу вас дождаться. Я не знаю, как вы этого добились. Как вы этого добились? Я знаю… вы некрасивы… я вижу — и тут же забываю об этом. У вас нелегкий характер — я терплю его. Вы не хотите меня — я хочу вас. Послушайте, неужели я вам настолько противен? Или вас сдерживает тот идиотский пункт в контракте?

Он шагнул. Надо было бежать… Я стояла.

— Я хочу любить вас, — сказал Пол веско. — И хочу, чтобы вы тоже этого хотели. Чем дольше мы вместе, тем больше у меня шансов. Я прошу у вас только одного — не уходите. Хорошо?

Он осторожно взял меня за руку. О, черт, да он мог взять меня здесь, если бы знал, что со мной творится! Что он делает со мной одними своими словами. Я прерывисто вздохнула. Не уходить? Какого черта? Надо бежать!

— Кто-то вошел, — сказала я чужим голосом. От его тела веяло жаром и возбуждением. — Вы слышите, кто-то вошел в приемную!

Клейтон отвел от меня затуманенные глаза, посмотрел за мою спину и разжал пальцы. Я была вынуждена опереться о стул, чтобы не упасть. Проковыляла до дверей и нервно сказала:

— Прошу. Мистер Клейтон ждет вас.

И почти рухнула за свой стол. Это уже слишком! Я не хочу трястись только оттого, что он подходит и берет меня за руку. Об этом в контракте не было сказано ни слова.

Зазвонил телефон. В расстройстве я схватила его и рявкнула:

— Да!

— Привет, милочка…

О, господи, тебя еще не доставало! Я все же сделала вид, что не узнала.

— А кто это?

— Бейкер, милочка. Тереза Бейкер.

— Здравствуйте, миссис Бейкер.

— Я только хотела сообщить, что очень довольна сегодняшней ночью. О-очень довольна…

— Вы о чем?

— Ты что, даже не заметила отсутствия собственного мужа? Редко же он тебя посещает, дружочек…

Рука у меня вспотела.

— Продолжайте.

— Никогда он не был так восхитителен, как сегодня, — мурлыкала сытая кошка. — Он любил меня долго-долго и не один раз… Хочешь подробности?

Я крепче сжала трубку.

— Нет.

— И сказал, что приедет еще. Потому что ты его не удовлетворяешь. Вот я и решила спросить твоего разрешения. Ты же не против, дружочек?

Я молчала. Пот, наверное, с меня лил градом.

— Ну так что же? — торжествующе спросила Тереза. — Что скажешь?

Меня, наконец, прорвало:

— Что скажу? Ну так слушай же, выдра задастая! Ты — слив для лишней спермы, а его жена — я! И ею я и останусь!

И крепко брякнула телефоном о стол. Этот милый эпизод, наконец, привел меня в чувство. Клейтон может быть мной доволен — будь я его женой по-настоящему, я не могла бы ответить лучше. Плохо только, что я на мгновение ощутила себя его женой: злость, ревность, стыд…

Телефон зазвонил снова. Вот стерва настырная! Я схватила трубку и зарычала:

— И если ты еще хоть раз в жизни, сучка вонючая…

— Кхм… — произнес знакомый голос с насмешливой растерянностью. — Это все мне?

Я обомлела.

— Ой! Дед?..

— Не расстраивайся, девочка. Я люблю, когда меня приветствуют так энергично. Вижу, у тебя все под контролем, хо, хо, хо! Мой внук занят?

— Как всегда. Но я могу сейчас его…

— Не нужно. Вообще-то я хотел переговорить с тобой.

— Слушаю.

— Я перевел на твое имя все акции, которые мне когда-то доверил Пол.

— Что? Зачем? Почему?

— Я всегда считал и считаю, что жена моего внука должна иметь приданое. Вот я тебе его и обеспечил. Деньги ведь все равно остаются в семье.

Я слушала, лихорадочно соображая, что делать. Я получила акции, а Пол их все-таки потерял, вся его затея с женитьбой насмарку. Как отреагирует Пол — самому попасть в собственную ловушку?! Меня одолел неудержимый смех.

— Приятно слышать, что эта новость тебя так обрадовала, — произнес бодрый дедовский голос. — Пол обрадовался куда меньше. В случае развода акции ведь остаются тебе, а…

— Вы сказали ему?

— Да, перед отлетом. Ты бы видела его физиономию! — старик захихикал.

Я медленно выдохнула.

— Вы сказали ему.

— Да, специально сказал, он же так над ними трясся… Но ты бы видела его лицо, хо, хо!

— Вы сказали ему… — автоматически повторила я. Сказал — и Клейтон-младший появился на озеро с этой сияющей улыбкой, наконец, пролив и на меня море своего обаяния. Сказал — и случилась эта сумасшедшая ночь.

И не менее сумасшедшее утро…

Деньги должны оставаться в семье. Девиз Клейтонов. Не теряем денег. Ни цента. Пусть придется жить с этой ненормальной уродкой и наркоманкой — лишь бы деньги остались в семье. В любом случае найдутся десятки и сотни таких Бейкер…

— Ты спрашиваешь меня, зачем я это сделал, — продолжал лукавый старик. — Так я скажу тебе…

Я отвела трубку от уха и с удивлением посмотрела на нее. Все это время, оказывается, Клейтон-древний продолжал что-то говорить — а я не слышала ни слова.

— Нет, — сказала я. — Нет. Не знаю — и знать не хочу!

И швырнула ее об стол.

Посидела, тупо глядя через стеклянную дверь на залитую солнцем улицу. Ощутила внезапную легкость. От пустоты. Как там говорил наш психотерапевт в клинике: "Мир не враждебен к тебе, Джессика. Он просто немного… равнодушен".

Немного.

Самую малость.

Я встала и распахнула дверь в кабинет. Босс был прежним: обаятельным, великолепным, лощеным Полом Клейтоном. Вскинул на меня глаза, вопросительно поднял брови. Я шла к нему, наблюдая, как меняется выражение его лица — вопрос, удивление, тревога…

— Джессика? Что-то случилось?

— Это слишком, — сказала я, налегая ладонями на стол. — Вы хорошо изучили человеческую породу, Клейтон. Вы знаете, если голодному бросить корку хлеба, он будет считать вас благодетелем…

Он встал.

— Джессика, я…

Я махнула рукой.

— Если такой, как я, дать немного тепла, внимания, даже намек на дружбу, на любовь… Но это уже слишком — даже для вас!

Я поняла, что клиент ретировался, только когда Клейтон, наклонив голову, прошел мимо меня, говоря напряженным голосом:

— Извините нас… Знаете, в такой момент женщины…

Прикрыл дверь и повернулся ко мне с ледяным лицом.

— Вы совершенно напрасно потратили на меня цветы вашего красноречия, Джессика. Я не понял ни слова. Объяснитесь.

— Вы от меня требуете объяснения?!

— А от кого еще? — внезапно заорал Клейтон. — Вы врываетесь в мой кабинет, до смерти пугаете моего клиента, несете сущий вздор — а я должен неизвестно в чем оправдываться?

Я глубоко вздохнула, сказала сдавленно:

— Звонил дед.

На его лице появилось понимание.

— Так. И он сказал вам. Но я не понимаю, отчего вы так расстроились. Отхватить такой куш! Поздравляю — вам удалось это проделать и с дедом. Он тоже от вас без ума. Обвели нас обоих вокруг пальца.

— Что? — от ярости я не находила слов. — Я? Да я… да мне… плевать на ваши деньги, слышите? На вас, ваши деньги, ваши акции! Можете забрать их себе и подтереть задницы себе и своему полоумному деду!

Клейтон мгновенно побагровел. Рявкнул:

— Заткнись, ты!.. Оставь в покое меня и моего деда! О, господи, зачем я только связался… как мне в голову взбрело… должен же был догадаться — чего еще ждать от наркоманки в завязке…

Я подскочила к нему, но Клейтон перехватил мою руку. Сказал, ощерившись:

— Вы не ударите меня, Джессика! Иначе я сделаю вам больно.

— Больно! — крикнула, вырывая руку. — Больно? Вы уже сделали мне больно, разве непонятно? Мне больно, больно, мне тоже может быть больно!

Он быстро шагнул ко мне. Я попятилась, плохо видя его из-за пелены слез и гнева.

— Стойте! — сказала придушенно. Он остановился. — Да. Я наркоманка. Бывшая. Или будущая. Но и вы — тоже, Пол Клейтон! Деньги — те же наркотики. Сначала доза маленькая. А когда денег становится много, хочется больше — еще и еще. А если их нет, или не хватает — начинается ломка. И тогда мы делаем и соглашаемся на то, на что нормальный человек никогда не пойдет. Так что не надо так гордиться, мистер Клейтон. Мы с вами одного поля ягодки. И я вас понимаю. Я знаю, что такое ломка. Я оставляю вам всю вашу травку, успокойтесь!

Молчавший все это время Клейтон протянул руку.

— Послушайте меня, Джессика… Да послушайте же!

Я шарахнулась от его прикосновения и, круто развернувшись, бросилась прочь.

— Ну-ка, — сказала я себе. — Ну-ка, успокойся. Что это с тобой?

Я сидела на скамейке в Центральном парке и непрерывно плакала, сама того не замечая. Слезы просто текли и текли, а я даже не всхлипывала.

Судорожно вздохнула и осмотрелась. Кое-кто из прохожих оглядывался на меня, но, слава богу, никто не подошел.

Я вылетела из дома Клейтона без вещей, без денег. Но тех, чтобы были у меня в сумке, хватит на дешевую комнату, а еще…

Я набрала номер телефона.

— Мюриэл…

— Джессика? О, как я рада…

— Позвоните Полу…

— Так?

— И скажите — я нашла то, что он так долго искал. Причину развода. Жена-наркоманка, этого ведь будет достаточно?

— Джессика, что случи…

— И еще, — сказала я, цепляясь за брусья скамейки и снова начиная плакать, — пусть он заберет свою чертову машину, она у Центрального парка… А то обвинит меня еще и в угоне! Пусть заберет ее, вы слышите? Пусть заберет!

*****

Я открыла глаза и, едва увидев знакомый потолок, поняла, что сегодня будет хуже, чем вчера… Почему я все время просыпаюсь?..

Повернулась на другой бок, лицом к двери и закрыла глаза. Через некоторое время пришлось снова открыть — до меня дошло, что я что-то увидела.

Кого-то.

У двери на стуле сидел мужчина. Сгинь, подумала я. Не сгинул. Наоборот, увидев, что я проснулась, тяжело поднялся и подошел к кровати. Остановился, глядя на меня сверху.

— Зачем вы это сделали, Джессика?

— Вы меня на… нашли?

Голос прозвучал почти беззвучно, и он наклонился, чтобы услышать. Присел на кровать. Не шевелясь, я следила за ним. Пол осторожно дотронулся до моей щеки. Осторожно погладил.

— Джессика. Нельзя быть такой горячкой. Почему ты никогда не дослушиваешь меня до конца? Почему все решаешь сама с собой?

Его пальцы переплелись с моими. Он говорил негромко, медленно — словно для того, чтобы я лучше поняла.

— Мы не смогли обмануть деда, Джессика. Не такие мы уж хорошие актеры, как оказалось. Он сразу нас раскусил.

— Как?

Клейтон улыбнулся краешком губ.

— Так. Понял в первый же день. Но сказал об этом только когда улетал… после твоего похищения. Знаешь, что он сказал?

— Да. Знаю.

— Не все знаешь. Он заявил, что, по его мнению, ты — самая подходящая для меня жена. И, чтобы помешать мне развестись, он сделал тебе этот подарок…

Он крепче сжал мою руку — точно боялся, что я сорвусь и убегу. Беспокойно двинулся.

— Знаешь, что я ему ответил?

— Что он ошибся, и мы действительно любим друг друга… — пробормотала я. И зачем он пришел? Уговаривать вернуться? Бесполезно.

— Не совсем так. Я сказал, теперь в этом необходимости. Я и без того тебя не отпущу.

Я вздохнула.

— Зачем? Вы же плохой актер. Вы опять его не обманули.

— Я его не обманывал, — возразил Пол. Опустив глаза, он играл с моей рукой, перебирая пальцы, скользил кончиками пальцев по ладони… И я словно проснулась — поняла, что он действительно здесь, действительно рядом. Даже слишком рядом.

— Я плохо тебя знал. Я думал — тебя оставят со мной деньги. А я не хотел, чтобы тебя держали деньги. Хотел, чтобы ты осталась из-за меня.

Он глянул исподлобья.

— Ты понимаешь? Я никому тебя не отдам. Ни Жирному Борову, ни этому типу из казино, ни твоим друзьям… И наркотикам — тоже.

Склонившись, он осторожно гладил меня по голове, по волосам, по шее… Мне стало тяжело дышать. Я только успокоилась, только замерла, заледенела — и тут он…

— Пол, — сказала я. — Не понимаю. Зачем я тебе?

— Ты что, слепая? Любая женщина давно бы поняла… Я ведь ревновал тебя, как дурак, к любому фонарному столбу… что это, по-твоему?

— Нет, — сказала я одними губами. — Не говори. Я не верю тебе.

Он кивнул.

— Знаю. В плохое верится легче, чем в хорошее? Ты дурочка. Глупая, испуганная, обиженная миром дурочка. Ты боишься к кому-то привязаться, потому что боишься новой боли. Поэтому ты так и уцепилась за то, что тебе кажется правдой, хотя любой человек понял бы, что я влюбился в тебя задолго до этих проклятых акций…

— Да, и поэтому ты побежал в ту ночь к своей толстозадой Бейкер!

Эти слова вырвались у меня сами — мне-то казалось, что я об этом и думать забыла — это ведь меня не касается, в самом деле. Оказывается, касается. До сих пор.

Пол сморщился.

— Прости… не понял?

— В ту ночь, — раздельно сказала я. — Когда ты… когда мы… в общем, когда ты напился. Бейкер звонила мне на следующее утро. Хвасталась.

Клейтон смотрел на меня с затруднением.

— Знаешь, я потом пил… еще. Я встретил ее в каком-то баре. Тереза все выспрашивала о тебе… я посоветовал не совать нос в чужие дела. Джессика, я спал в машине. Проснулся в пять утра и поехал домой. Хорошо еще, меня полицейские не остановили за вождение в пьяном виде. Слышишь? Ничего не было! Ни с кем! Понимаешь?

Я снова отвернулась. Так хотелось ему поверить… хотя почему я должна верить и этой… Бейкер? С какой стати?

— Джессика, пожалуйста, поверь мне. Я тебя не обижу.

Меня словно парализовало — я только закрыла глаза, когда он откинул одеяло. У меня не было сил, да и желания сопротивляться. Он был очень осторожным. Очень нежным, очень настойчивым. Я сжимала зубы, чтобы не застонать от его губ, рук, от близости сильного, заряженного энергией и желанием тела. Я отворачивалась от поцелуев, цеплялась пальцами за спинку кровати, выгибалась дугой, когда он скользнул вниз… И снова вверх — медленно, настойчиво, горячо. Я не хотела показывать, как мне хорошо, но все же с облегчением застонала, когда он накрыл меня своим телом. Обхватил ладонями мое лицо, встряхнул легонько, заставляя открыть глаза.

— Джессика?..

— Да, — сказала я. — Да! Да!

Движения — сначала медленные, осторожные — потом все глубже, энергичнее, яростнее… Он довел меня до самой вершины и оставил меня там — долго, бесконечно долго — к тому времени, как кончилось это сладкое безумие, я едва не потеряла сознание. Обрушилась вниз рассыпавшимися искрами…

Он долго лежал молча. Гладил меня.

— Это даже лучше, — выдохнул мне в ухо. — Лучше, чем я себе представлял.

Я отвернулась.

— Не надо было…

— Даже не вздумай, — шепот щекотал мне шею. — Я не отпущу тебя. Я не могу без тебя. Я хотел, чтобы ты знала, как мы друг другу подходим.

— И попутно удостовериться самому, да? — пробормотала я. Слегка откинув голову, он смотрел на меня с улыбкой.

— Вот теперь я тебя узнаю. И еще раз прошу — будь моей женой, — сказал мой муж. — Ты же знаешь, я тебя люблю. Ты это хотела услышать, да? А теперь я хочу послушать тебя.

— Что?

— Что ты меня любишь.

— С чего это вы взяли? — сказала я, глядя в потолок. Пол приподнялся и наклонился надо мной. Пришлось смотреть ему в глаза. Они смеялись.

— Иначе бы ты взяла эти акции. Иначе бы осталась со мной.

Я молчала. Пол опять рассмеялась. Он был как пьяный.

— Я, наверно, влюбился в тебя с первого дня. Сначала ты заинтересовала меня, как… экзотическая зверюшка. Все раздражало и развлекало — внешность, манеры, характер… Ты была совершенно невозможна, ты знаешь это? И в то же время страшно притягательна. А потом… это озеро.

— О, боже! — застонала я. — Ты будешь напоминать мне про это до конца жизни?

— Конечно! Я тогда впервые как следует разглядел тебя… Начал думать…

Он жадно смотрел на меня. Тело ответило так энергично, что я поспешно натянула смятую простынь.

— Ты была такая… я не знаю. Я до сих пор не знаю, как и что ты со мной сделала. А потом тебя похитили. Знаешь, я им даже благодарен. Да, представь себе! Я представлял, что они с тобой могли сделать… При всей твоей колючести, ты всегда была такой… незащищенной. Жаль, что я это поздно понял. Но почему говорю я один?

Потому что я хочу это слушать…

— …я хочу, чтобы ты наконец сказала — ты ведь любишь меня?

Я взглянула на него беспомощно.

— Я…

— Джессика. Одно слово. Это не так страшно, как кажется.

— Нет.

Он быстро прикрыл ладонью мои губы.

— Хорошо. Молчи. Только кивни. И все.

Я качнула головой, но мои губы шепнули ему в руку: "да". Его глаза засияли. Пол наклонился и быстро поцеловал меня.

— Видишь, это совсем не страшно. Ты опять убежишь от меня?

— Не знаю, — ответила я несчастным голосом.

— Замечательно! — он сел. — Давай оденемся.

— Зачем?

— Действительно, зачем? — мигом согласился он, поворачиваясь ко мне. Я закусила губу и потянулась к своей одежде. Пол помогал мне одеваться — по-моему, он опять был на взводе, дыхание срывалось, дрожали пальцы — и он скорее мешал, чем помогал.

Я выпрямилась и посмотрела на своего мужа.

— Идем? — негромко спросил он. Я кивнула. На пороге оглянулась на свою комнату. Это была моя нора. Мое убежище. Здесь я зализывала раны. Как скоро она опять мне понадобится? Пальцы впились в косяк. Пол поглядел и вздохнул.

— Родная моя, жизнь с тобой будет полна неожиданностей. Но если ты сейчас скажешь, что никуда не пойдешь, я просто возьму тебя в охапку и унесу…

Я беспомощно глядела на него.

— Пол, я боюсь. Очень боюсь.

Он погладил мое запястье.

— Ты нужна мне. Ты нужна мне. Правда. Я не могу… я не прошу тебя поверить, если это так трудно. Просто рискни. Ну?

Пальцы разжались.

Я рискнула.

Оглавление

Колесова Наталья . Испытательный срок

Реклама на сайте