«На всю жизнь»

Пролог

В спальне было темно. Стоя возле окна и напряженно вглядываясь в зыбкие очертания качающихся во дворе теней, он чувствовал, как какое-то смутное волнение исподволь охватывает его замершую в ожидании душу. Легкий ветерок мягко шевелил белую полупрозрачную занавеску перед балконной дверью. Матово поблескивала вода в бассейне, вырытом посреди патио — внутреннего дворика, а чуть левее и значительно дальше за широкой кроной старого клена виднелся прячущийся в кустах гостевой домик. Сияла яркая тропическая луна. А багровые и темно-лиловые краски еще не угасшего заката явно предвещали ночное ненастье: дождь, ветер, даже, может быть, шторм. Был конец лета. И жаркий влажный воздух, обычный для этого времени года, мокрой, душной пеленой окутывал все окружающие предметы, стелился мелкими капельками по стеклу галереи и густым клубком стоял в горле, затрудняя дыхание. Уж не эта ли духота сжимала ему грудь, заставляя беспокоиться?

Но где же она?

Джордан вновь и вновь с усилием вглядывался в ночной беспокойный мрак. Но за окном было тихо. А ведь всего несколько часов назад этот внутренний дворик наполняли звонкие, веселые голоса, смех, музыка; яркими разноцветными звездами мигали, переливаясь, маленькие китайские фонарики; сновали развязные, расторопные журналисты; слышался характерный, носовой и протяжный, бойкий говорок южан, пересыпанный звучными испанскими словечками. Все дышало весельем и беспечностью.

Но среди этой суетливой радостной публики, как казалось хозяину виллы, таилось какое-то напряжение; какое-то неотчетливое, почти неразличимое чувство опасности росло и росло в нем. И он подумал, что, возможно, все это началось еще раньше, там, во Франции, прошлым августом. Тогда Джордан почти задыхался от подобного же непонятного и жгучего волнения. Тогда он думал, что оно останется в прошлом; но, вероятно, помимо его желания это глухое, подспудное беспокойство затаилось где-то в темных уголках его души и теперь, воспользовавшись его замешательством, подобно дикому зверю, бросилось из своего сумрачного укрытия, чтобы вновь терзать и мучить его ослабевшее сердце.

Боже! Да что же это такое с ним творится? Почему другие могут беспечно резвиться, радуясь приятно проведенному вечеру и не замечая нависшей над домом беды, не дающей ему ни отдыха, ни покоя? Или он тоньше и чувствительнее их? Или вновь нуждается в близком человеке?

Да где же в конце концов Кэтрин?!

Он очнулся от своих мыслей и хотел было отойти от окна, но вдруг почувствовал — что-то словно бы держит его здесь, заставляя внимательно следить за качающимися во дворе тенями, зыбкими и сумрачно-красными в мутном свете угасавшего заката.

Друзья называли Джордана Треверьяна счастливчиком. Да и он сам временами думал так же. Ведь в его жизни было все, что соответствовало этому понятию: профессиональный успех, большие доходы, красавица жена и две прелестные маленькие дочки. Своего положения он добился собственным трудом, упрямо следуя намеченной цели. И вполне мог гордиться своей волей и постоянством. Джордан любил свою работу. Музыка была его миром, его судьбой. Теплые голоса клавишных, тонкое, прихотливое пение флейты, мягкие интонации гитары, самого любимого его инструмента, — все это заставляло быстрее биться сердце, страстно замирать в глубоких задыхающихся паузах, горячо трепетать в ответ на грозное металлическое гудение басов. Да, музыка, только она способна достигать истинного совершенства, только она может быть по-настоящему искренней. Ни люди, ни жизнь на это не способны.

Но что же так мучает его?

Он всегда стремился воссоздать для себя целостную картину мира, постичь его полноту и глубину. Однако большинство людей предпочитает замечать только самое простое, поверхностное. Джордана привлекали открытость, душевная теплота, взаимопонимание. Но почти все в этом мире одиноки, каждый замыкается в своей скорлупе. Людей отделяют друг от друга слова, которые они не осмеливаются высказать вслух, секреты, которыми стыдно поделиться с ближним.

«Нужно отойти от окна, — уговаривал себя Джордан, — отгородиться от этой ночи, забыть свои бессмысленные надежды и тревоги. Зачем тебе истина, зачем бесполезная глубина мира? Живи тем, чем живут люди, и будешь вполне доволен собою и окружающими». Но все было бесполезно. Он не мог быть таким, как все; не мог примириться с фальшью опутавшей его жизни.

Господи, что с ним?

Над садом, тяжело набухнув, выросло мохнатое громоздкое облако. Свет луны побледнел. И по краю притихшей помрачневшей аллеи будто бы пробежала вереница прозрачных красноватых призраков. Сумрачные тени меж деревьями сгустились, потемнели и приобрели какой-то колдовской темно-бордовый оттенок.

И тут он увидел ее.

В этом неожиданном появлении Кэтрин именно сейчас было что-то мистическое. Она была не просто близка ему, она словно стала частью его существа, частью его плоти. Временами Джордану казалось, что они знают друг друга вечность.

Он полюбил ее еще девочкой, когда она, краснея и смущаясь от его внимания, становилась от этого еще привлекательнее. Они оба были робки и застенчивы и поэтому еще острее и болезненнее ощущали необходимость быть вместе.

С тех пор прошло много лет. Они выросли, стали опытнее и серьезнее. Но все та же внутренняя близость по-прежнему соединяла их души. Красивая девочка превратилась в стройную, элегантную женщину. А их смутная детская тяга друг к другу переросла в глубокую, искреннюю привязанность.

Он знал эту женщину как самого себя. Знал ее лицо, улыбку, смех, ее манеру хмуриться, беспокоиться, удивляться. Он изучил каждую черту ее облика, каждый изгиб тела и интонацию голоса, любой оттенок выражения глаз, когда они печалятся или радуются неизвестно чему, когда расширяются от восторга или бледнеют и прищуриваются от набегающих на них слез. Никто не знал ее лучше него.

Однако есть все же какой-то неуловимый предел в знании одного человека о другом, переступить который не дано никому. И иногда его охватывало чувство, что душа возлюбленной ускользает от него, уходит в темное пространство ее внутреннего бытия и он напрасно тщится различить в этой туманной, сумрачной глубине что-то знакомое и родное.

Знает ли он ее сейчас?

Он не видел ее лица. Ее неожиданное появление в этот час было так же неестественно и фантастично, как сегодняшняя надвигающаяся ненастная ночь. Одинокая тонкая фигурка в летящем по ветру легком белом платье, овеянная вьющимися над плечами волнистыми прядями волос, слегка красноватых в свете темнеющего заката, словно бы плыла в потоке морского вечернего бриза над почерневшей в сумерках землей, казалось, совсем не касаясь ее ногами. Внезапно возникнув в дальнем конце внутреннего дворика, она быстро скользнула в сторону домика для гостей и, проходя длинную анфиладу качающихся бордовых теней, медленно растворилась во мраке между клонившимися ей навстречу хмурыми ночными деревьями.

Что она там делает?

Нервы его напряглись до предела. Он сейчас готов был убить Кэтрин, окажись она рядом. И решив взять себя в руки, Джордан прислонился лбом к холодному стеклу. Время сжалось упругим, тугим комком и отчаянно пульсировало в груди. В жилах горячим густым потоком билась и трепетала кровь, а в голове будто отсчитывал пробегающие секунды тяжелый литой маятник. Напряжение не проходило — напротив, оно все нарастало и нарастало, пока не стало совершенно нестерпимым.

И эта женщина только что твердила ему об искренности! Как мог он ей поверить? Нет, никогда больше не будет он столь доверчив, никогда не поддастся на уловки ее нежности. Истина очевидна. И только собственное слепое доверие могло до этой поры скрывать от него самого настолько очевидный факт.

Теперь Джордан знал причину своего беспокойства. Злоба душила его. Побледнев от бешенства, он отвернулся от окна.

Но вдруг яркая алая вспышка, озарившая темную комнату, заставила его вновь броситься к окну. Красно-золотое зарево беззвучно трепетало в померкшем вечернем небе. Горел гостевой домик. Лишь только эта мысль коснулась сознания Джордана, раздался оглушительный взрыв, стекла дрогнули и задребезжали, а над маленьким домиком ярким, сияющим фейерверком повис огненный дождь выброшенных взрывом искр.

Крик застрял в его горле. Беззвучно открывая рот, он, словно рыба, вынутая из воды, глотал густой, мгновенно помутневший воздух. Ужас незримыми цепями сковал ему ноги. Парализованный страхом, он не мог двинуться с места, и только одна мысль билась в его голове: «Она пошла к дому». Только что он готов был убить ее, а теперь чувствовал, что не выживет, если с ней что-нибудь случилось. Ведь он сам видел, как его жена скрылась в направлении того участка сада, где теперь рос чудовищно великолепный адский куст гудящего пламени.

Казалось, горела сама ночь. Опомнившись, Джордан выбежал из спальни, крича, чтобы кто-нибудь вызвал пожарных, и, стремительно слетев вниз по лестнице, бросился в сторону полыхавшего дома. Разноцветные языки пламени, качнувшись, жадно потянулись к нему, обдав волной нестерпимого жара. В них была какая-то жуткая, дьявольская красота. Огонь рос, обжигая ему кожу; от мучительного жара уже трещали и сжимались в спирали волосы. Но Джордан бежал дальше. Он должен был найти Кэтрин, чего бы это ему ни стоило.

И тут чьи-то гибкие руки обхватили его сзади, оттаскивая в сторону; он услышал свое имя, почти не различимое в гудении и треске бушевавшего пожара. И, обернувшись, увидел эти родные янтарного цвета глаза, смотревшие на него с напряжением и испугом.

— Джордан! — звала она его, тормоша за руки, и слезы блестящими золотыми бусинками катились у нее по щекам. — Джордан!

Взрывная волна бросила их на землю. Они упали в грязь, и тут же оглушительные вопли пожарных сирен разорвали воздух, двор огласился криками и топотом суетящихся людей, мелькнули бегущие тени, вздрогнули, будто испугавшись, языки пламени. А он не отрываясь смотрел в эти глубокие, вызолоченные огнем глаза.

Подумать только, ведь он недавно желал ее смерти, а сейчас чувство беспредельного счастья вдруг горячо охватило его. Она жива. Пламя не коснулось ее, не причинило ей вреда.

Вокруг сновали пожарные, раздавались испуганные голоса, плясали на деревьях отблески огня, а они лежали в объятиях друг друга, и она вновь повторяла его имя и смотрела на него глазами, полными слез и смущения. И он, думая лишь о ней, ни разу не вспомнил ни о ценных бумагах, ни, увы, о друге, который остался в горящем доме, ни о своем сомнении, сгоревшем вместе с ним. Он лежал с нею рядом и упивался кратким мгновением бытия, заслонившим от него все.

Но сомнениям еще суждено было возродиться…

Глава 1

Почти десять лет спустя…

Как часто случайности изменяют человеческую жизнь.

Кэти давно не вспоминала о прошлом. Но сегодня, когда она с усилием вставила в туго набитый книжный шкаф старый потрепанный томик, с верхней полки неожиданно соскользнул позабытый на ней альбом с фотографиями и, с тяжелым стуком упав на пол, раскрылся у нее перед глазами.

Много лет не видела она этих фотографий, старалась не вспоминать об их существовании. Ведь боль разлуки все еще не покидала ее, настигая в самое неудачное время, хотя за давностью лет становилась все глуше и тише.

Кэти совершенно изменила свою жизнь, приноровилась к новым условиям существования. И вот этот проклятый альбом вновь напомнил ей прошлое. Но и теперь она была уверена, что поступила правильно. Они должны были тогда расстаться. Вместе им было бы гораздо хуже.

Разумом она понимала это, но сердце горячо протестовало против сурового решения рассудка. И как было справиться с накатывающей на сердце мукой, которая особенно остро жгла и терзала душу в моменты, когда захватывала ее врасплох. Как сейчас.

Но альбом раскрылся сам. И руки невольно потянулись к нему, чтобы перелистать плотные картонные страницы.

Вот он — Джордан. Здесь ему, должно быть, четырнадцать. Высокий, стройный, светловолосый. Пестрые блики солнца играют на его веселом улыбающемся лице. Фотография черно-белая, но, кажется, Кэти и сейчас в состоянии разглядеть зеленый с желтоватым оттенком цвет его глаз. Какое решительное, уверенное лицо: крепкий, твердый подбородок, высокие скулы. Джордан уже в этом возрасте был создан, чтобы волновать сердца людей и добиваться того, чего хотел.

А ведь он совсем не изменился! Странно, но это так. Она и теперь часто видела это лицо на страницах журналов и на экране телевизора, когда расторопные журналисты подкарауливали его у дверей театра или ресторана. Он остался прежним; прожитые годы лишь прибавили его чертам мужественности и воли.

А здесь они вместе. Это студенческая вечеринка. Вот они — первокурсники, а вот — уже выпускники. Как они были молоды и красивы тогда! Ее густые каштановые волосы блестели в свете вечерних огней, а в глазах мелькали теплые янтарные искорки.

А это их группа. Ларри Хэйли, желтоволосый, подтянутый; Шелли Томпсон — красавица с большими, слегка раскосыми глазами; Кейт Дункан — строгий красивый брюнет, всегда задумчивый и странный; Майлз Ривз — рыжий веснушчатый юноша; Деррик Флэнегэн — крепкий, широкоплечий. Здесь же жена Деррика — Джуди. Она не играла ни на одном музыкальном инструменте, но как критику ей цены не было. Они просто не могли обходиться без ее советов. Человека она видела насквозь: все его возможности, все таланты — и никогда не ошибалась в этом. А ее практицизм и деловое чутье очень пригодились их группе в запутанных финансовых делах.

Они сфотографировались лет через пять после окончания колледжа. Молодые, веселые, расположились они на газоне, со смехом подняв вверх полные бокалы с шампанским. Волосы у Джордана еще довольно короткие — он недавно вернулся из армии. Все они полны надежд, энтузиазма и горячего доверия друг к другу. Все без исключения еще живы…

Кэти перевернула страницу и вздрогнула. На следующей фотографии были похороны Кейта. Несколько месяцев не разлучались они с Джорданом после этой трагедии, но что-то неуловимо изменилось с тех пор в их отношениях. Что-то мучило, беспокоило Джордана, и он замкнулся в себе. Его ревность, подозрительность преследовали Кэти, не давали ей успокоиться. Вероятно, как поняла она теперь, и она была недостаточно откровенной. Словно гибель Кейта сломала нечто важное, что соединяло их души, и трещина все росла и росла, покуда не стала непреодолимой. Доверие друг к другу — вот что потеряли они тогда, а это единственное, что связывает двух человек в таком положении, дает силы вынести хаос души, пережить тяжелое потрясение.

Все это она поняла позже. А тогда чувства захлестнули их, не давая остановиться, задуматься. Словно в какой-то агонии, онемелые, ошеломленные, бились они в сетях своих страстей и страданий. Гибель Кейта была роковой чертой, за которую они не смогли переступить вместе.

А вот и снимок, запечатлевший похороны Кейта. Фотограф поймал тот момент, когда родственники уже простились с телом и все было готово, чтобы предать его земле. Семья Кейта стоит с опущенными головами, а Джуди Флэнегэн поддерживает под руки его мать. Друзья выстроились в ряд и молча прощаются с Дунканом. Здесь все — вся «Блу Хэрон»[1].

Фотография цветная, но выглядит еще более черно-белой, чем остальные. Черный костюм на Джордане, Кэти в черном платье, темные одежды друзей…

Кэти рядом с Джорданом, который ободряюще обнял ее за плечи. Его лицо печально, но кроме печали на нем отразилось и другое чувство, тревожившее его тогда, — какая-то странная смесь настороженности и беспокойного раздумья. В напряжении его рук словно бы угадывается желание защитить Кэти от какой-то неведомой опасности.

Кэти хорошо помнила это ощущение защищенности и покоя, которое она испытывала рядом с Джорданом. Ни с кем больше она не чувствовала себя так спокойно, так безопасно. Честность и мужество были его основными качествами, и Кэти знала, что ради нее он не пожалеет своей жизни.

Но беспокоиться стоило не ей, а Джордану. Печать и телевидение тогда дружно ополчились против него. Ему было действительно трудно. А она не понимала этого. И поэтому, может быть, стали портиться их отношения.

Кэти собиралась было вернуть альбом на прежнее место, но уронила его на пол. Стала поднимать, и он вновь раскрылся. И опять захотелось перелистывать его жесткие страницы.

Вдруг Кэти заметила незнакомую фотографию. Новый снимок. Должно быть, Александрия, ее дочь, сделала его недавно. У дочери явный талант фотографа: всегда найдет именно тот ракурс, который полностью сможет раскрыть все особенности человеческого характера. Вот и здесь лицо ее отца отразило все то, что давно было известно Кэти.

А Джордан и в свои сорок шесть лет все так же, как и в прежние годы, выглядел моложе самой Кэти лет на пять. В молодости друзья часто дразнили их этим. И она временами чувствовала себя ужасно старой. А Джордан лишь улыбался в ответ.

Теперь же он выглядел, пожалуй, еще лучше, чем в юности. Годы прибавили чертам лица твердости и силы. В поредевших волосах поблескивали кое-где седые пряди, но, даже если полностью поседеет или облысеет, Джордан, как понимала Кэти, всегда останется по-настоящему красивым мужчиной. Его классический профиль, твердый, мужественный подбородок всегда будут привлекать к нему взгляды людей. Подобно Шону Коннери и Юлу Бриннеру, он, как и сейчас, с годами будет становиться лишь привлекательнее.

На карточке Джордан сидел за фортепьяно. Вообще-то он редко играл на клавишных, предпочитая гитару. Но умел играть почти на всех музыкальных инструментах. Любил он музыку страстно, с трепетным благоговением прикасался к инструментам, ласкал их своими длинными нежными пальцами, как ласкал женщину.

«Или женщин…» — мрачно поправила себя Кэти. Последнее время его часто видели на людях с какой-то молодой актрисой и фотомоделью.

Но впрочем, ей-то что за дело. Джордан остался для нее в далеком прошлом, и ей вполне нравится ее новая жизнь. А все же почему-то приятно смотреть на эту фотокарточку, сделанную ее повзрослевшей дочерью. Алекс удалось запечатлеть на ней редкую красоту зрелого волевого мужчины, знающего цену всему, что окружает человека в этой переменчивой жизни.

Да, странно, он ничуть не изменился за эти десять лет после гибели Кейта. Но как изменилось все вокруг. Как много потеряли они за эти годы: нежность и наивность юной души, доверчивость к миру, веру в бесконечность и прочность любви.

Кэти все больше и больше мрачнела. Она тряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания. Что это она так растрогалась? Давно пора оставить эти бессмысленные экскурсии в прошлое. Хватит!

Она решительно задвинула альбом на верхнюю полку и собралась было просмотреть новую книгу, но тут зазвонил телефон.

Нет, решила Кэти, сначала — дело, а телефонные разговоры — потом. Тем более что автоответчик хорошо знает свое ремесло. И прислушиваясь к его сигналам, она услышала голос ее тренера Джереми:

— Кэтрин, возьми трубку. Я ведь знаю, что ты дома. Тебе просто негде больше быть. Ты пропустила наши занятия, и я хочу поговорить с тобой. К тому же я хочу знать, правду ли пишут в газетах.

Все это время Кэти тихо подсмеивалась над его безуспешной настойчивостью, но слова о газетах заинтересовали ее, и она тут же схватила трубку.

— В каких газетах?

— Ага! Попалась! Не стоило бы тебе говорить после твоего возмутительного молчания. Десять минут я добивался от тебя ответа!

— Неправда. Не прошло и минуты.

— Ну и этого вполне достаточно, чтобы обидеть своим невниманием.

— И все же о каких газетах ты говорил?

— А почему ты дома?

«О Господи!» — вдохнула про себя Кэти. Как он настойчив. Она и не думала, что найдет в своем тренере такого заботливого папашу, когда решила заняться своей фигурой. Упражнения нравились ей, они придавали силу и бодрость. Но Джереми мог бы быть и менее требовательным. Ведь в конце концов ему заплачено за все дни занятий, вне зависимости от того, посещает она их или нет.

— Ну извини, пожалуйста, — произнесла она виноватым тоном. — У меня срочная работа.

— Вы только подумайте, какая занятая дама! — насмешливо воскликнул Джереми. — Но работа — это еще не повод перестать следить за собой. Твое здоровье тебя, видимо, не беспокоит. Тебя беспокоят газеты. Прекрасная альтернатива!

— Так что же они пишут? — нетерпеливо прервала его Кэти.

— А пишут они то, что вы вновь хотите собраться все вместе.

— Что ты сказал?

— У тебя плохо со слухом?

— Мне еще только сорок шесть, и слух у меня прекрасный.

— Значит, у тебя что-то со зрением, — плоско пошутил тренер.

— Пусть так, но ты, несмотря на свои тридцать лет, явно хуже меня держишься на ногах, — парировала она тоже не слишком удачно.

— Ну уж! Ты преувеличиваешь…

— Да-да. И зрение у тебя может испортиться в любой день.

— Уж больно ты со мной сурова. Советую тебе быть поласковей, если ты хочешь узнать, о чем пишут газеты.

— И о чем же? — спросила она примирительным тоном.

— Именно о том, что вы опять хотите собраться вместе.

— Кто хочет собраться? — удивилась Кэти.

— Ваша группа.

— Группа? — шепотом переспросила она. — Но у меня никогда не было никакой группы.

— Кэти, милая, не надо мне врать, — досадливо проговорил Джереми. — Я понимаю, конечно, что ты решила позабыть свое прошлое, что не читаешь газет, работаешь художественным редактором и все такое прочее. И вполне одобряю тебя. В некотором смысле. Но я-то прекрасно знаю, что до этого ты входила в состав одной из самых легендарных групп нашего века, что была замужем за Джорданом Треверьяном. И в конце концов ты мать его детей…

— То-то я чувствую себя вдовствующей королевой!

Джереми не обратил внимания на ее слова.

— А поскольку он собирается снять фильм…

— Фильм? — вновь удивилась Кэти.

— Да, Кэти, именно фильм. Отвлекись ты хоть ненадолго от своих книг и почитай, что пишут газеты!

— И что же?

— Джордан Треверьян объявил о встрече старого состава группы. А произойдет это, как пишет пресса, на его вилле на Стар-Айленде. Он хочет познакомить вас со сценаристом и представить съемочной группе. «Мун-Глоу продакшен» ведет переговоры о съемке, и Джордан горит желанием возглавить это дело. К тому же он хочет, чтобы вы дали благотворительный концерт в пользу наркологических лечебниц. Пресса шумит, журналисты в экстазе, а ты хочешь сказать, что ничего об этом не слышала?

Кэти, почти оглушенная таким бурным потоком неожиданных новостей, беспомощно опустилась на стул.

— Но я правда ничего не знала, — тихо пробормотала она.

— Спасибо за искренность.

— И когда же произойдет все то, о чем ты рассказал?

— В конце этого месяца.

— Так скоро!

— Ты поедешь?

— Нет.

— Как это — нет?

— Если я до сих пор ничего не знала, то, вероятно, меня не слишком-то ждут там.

— Но ты должна поехать. Тебя обязательно пригласят.

— Нет, — упрямо повторила Кэти, чувствуя, что немного растерялась от неожиданности. Странно, газеты шумят, а она ничего не слышала. Если это действительно так, девочки уже давно бы рассказали ей об этом.

— Обязательно поезжай, — настаивал Джереми. — Это будет событие года.

— Я не любительница пышных торжеств.

— А твоя дочь уже заявила в прессе, что непременно будет там и ждет не дождется встречи своих родителей.

— Это кто же так сказал: Алекс или Брен? — рассердилась Кэти. Выходит, девочки знали о встрече и ничего не сообщили ей.

Она посмотрела в окно, из которого открывался прекрасный вид на Бруклинский мост. Ей нравилось это место. Нравился Нью-Йорк, этот вечно спешащий город, ее работа в издательстве, когда долгие часы труда завершались горделивым удовлетворением от хорошо сделанного дела. А более всего нравилось ей то, что эти напряженные и торопливые часы работы не оставляли ей времени на мысли о прошлом.

Джереми прервал ее размышления:

— Это была Алекс. Я процитирую тебе ее слова. Слушай: «Провести вечер в компании своих родителей будет лучшим подарком к моему дню рождения». Вот так. Неужели ты можешь оставить дитя без подарка?

— Это дитя слишком много на себя берет. А что за бумаженцию ты только что читал?

— «Нью-Йорк таймс», — усмехнулся Джереми.

«Таймс»! Черт возьми! Как могла Алекс такое учинить?! Алекс — ее старшая дочь. Самостоятельная, смышленая, всегда на высоте, знает, чего хочет от жизни, практичная. По крайней мере она достаточно взрослая, чтобы понять причины развода отца с матерью. Где ее уравновешенность, сдержанность? Это от Брен можно всего ожидать: она неисправимый романтик. Недаром так и норовит рассказать Кэти о жизни любимого папаши, и не важно, хотят ее слушать или нет. Удивительно, что на этот раз Брен не сказала ей ни слова.

Кэти стало не по себе. А ведь эта ночь обещала быть такой спокойной. Она допоздна проработала в издательстве вместе с художником над обложками новых книг, стараясь подобрать для каждой книги наиболее подходящее к стилю автора оформление. Работали долго, все устали, но обложки удались на славу и всем пришлись по душе. Дома Кэти еще немного посидела за редактированием срочной книги, а потом, измотанная, но с чувством глубокого удовлетворения от исполненного долга, расслабилась, принимая ванну, и наконец отдохнула в кресле за чашечкой крепкого бразильского кофе. Накинув на себя недавно купленную легкую хлопчатобумажную ночную рубашку, Кэти уютно устроилась с бокалом горячего напитка перед камином, тихо потрескивающим угольками. В последний раз просмотрев рукопись, облегченно вздохнула, вполне довольная собой, прожитым днем и проделанной работой.

Все было бы хорошо, если бы не этот проклятый альбом. К нему прибавился звонок Джереми, а теперь еще и Алекс обманула ее. Это было слишком для одного вечера.

— Нет, Джереми, — еще раз упрямо повторила Кэти. — Я не хочу ехать туда, куда меня не приглашали.

— Наверное, все решилось слишком быстро, и газеты заговорили об этом раньше, чем дошло приглашение. Тебя не могли не пригласить. Да и твоя дочь, вероятно, не просто так настолько уверена во встрече своих родителей.

— Джереми… — замялась Кэти. Ей хотелось поскорее закончить разговор, чтобы наедине обдумать новость.

— Чувствую, ты хочешь побыстрее отделаться от меня. Но это напрасно…

— Нет, что ты, — начала она, но вдруг услышала громкий стук. Кто-то колотил во входную дверь. Наверное, Алекс или Брен. Ведь консьерж никогда не пропустит незнакомого ему человека, не предупредив об этом хозяйку.

— Извини, Джереми, ко мне стучат, — сообщила Кэти.

— Ничего, я подожду, — ответил он.

— Я думаю, это кто-то из девочек.

— Но все же сначала убедись в этом. Наша жизнь полна неприятных неожиданностей.

Эти слова испугали Кэти. Она вспомнила все волнения этого вечера, и на душе у нее стало тревожно.

— А если это грабитель, похититель или насильник — как ты по телефону сможешь мне помочь? — поинтересовалась она у своего спортивного наставника.

— Как только услышу твой крик, вызову полицию, — заверил он. — Тебя они вряд ли спасут, зато поймают негодяя.

— Не слишком веселая перспектива.

Она положила трубку на столик и поспешила к входной двери. Проходя через кухню, она уже подбирала слова, которые скажет своей забывчивой дочери, не догадавшейся взять с собой ключи. Однако, уже открыв рот и набрав побольше воздуха, чтобы произнести заготовленную тираду, Кэти вышла в холл и никого там не обнаружила.

— Алекс? Брен? — недоуменно спросила она, но никто ей не ответил.

В коридоре за дверью тоже никого не было. Но когда Кэти входила в холл, дверь в коридор была открыта. Значит, кто-то все-таки вошел.

Кэти услышала шаги на кухне и затаила дыхание, с радостью вспомнив, что не распрощалась с Джереми и всегда может позвать на помощь. Она решила тихо пробраться в кабинет и попросить его вызвать полицию, но вдруг поняла, что тем самым отрежет себе путь к отступлению.

Квартира вдруг показалась ей чужой и враждебной. В комнатах потемнело, вещи отбрасывали длинные мрачные тени.

Мало все-таки на свете городов, где можно не бояться грабежей и насилия. А что уж говорить о Нью-Йорке! Нет, Кэти в общем-то никогда не боялась опасностей; наперед зная, где и когда их можно встретить, она ловко избегала их. Она не ходила по темным аллеям, не ездила в метро по особенно подозрительным маршрутам, не гуляла в безлюдных местах. И своих дочерей тоже учила осторожности. К тому же квартира ее находилась в благонадежном районе, да и соседи имели хорошую репутацию.

Но кто же ходит на кухне? Кэти оторопела от страха; некоторое время она не могла ни шевельнуться, ни сообразить, что же ей делать. Она прочла тысячи рекомендаций на этот счет. В одних советовали не сопротивляться незваному гостю, а притвориться спящей, убедить его в том, что его не видели, в других настоятельно рекомендовали тут же выскочить за дверь и орать как можно громче, в третьих — бросить ему в лицо горсть молотого перца, а если есть оружие, то не задумываясь выстрелить в негодяя.

Но оружия у Кэти не было, она даже не умела стрелять. Когда-то она на всякий случай купила полицейский свисток и некоторое время носила его в сумочке, но потом вынула и куда-то положила так, что теперь и не вспомнит куда. Перец же находился на кухне, по которой разгуливал гость.

У Кэти закружилась голова. Ее поддерживала сейчас лишь одна мысль: постоять за себя. И тут ее взгляд упал на небольшую фарфоровую статуэтку: кокетливая барышня в шикарной шубке ласково гладит свернувшегося у ее ног волкодава. Это была любимая статуэтка Кэти. И она, машинально протянув руку, сжала в кулаке кокетливую барышню. Теперь Кэти было не до искусства.

Но что же делать дальше? Ждать и наблюдать за кухней? Нет, так не годится. А вдруг он вооружен? Тогда, выйдя из кухни, ему не будет стоить никакого труда пристрелить ее, прежде чем она успеет поднять руку. Надо подобраться поближе к двери на кухню, тогда ее нападение будет неожиданным для непрошеного гостя.

Вся дрожа, Кэти на цыпочках пробралась к кухонной двери. Сердце стучало так, что, казалось, незнакомец не может не услышать его громких, тугих толчков. Не хватало воздуха, подкашивались ноги, но Кэти упрямо ждала, распластавшись спиной по стене.

Большая, громоздкая тень стала приближаться. Кэти подняла статуэтку над головой и замерла, готовясь напасть на врага. И когда тот показался в дверях, с размаху опустила ее на голову негодяя.

— Кэти! — воскликнул тот и сел на пол.

Она, ошеломленная своей смелостью, вновь вжалась в стену, дрожа пуще прежнего.

А на полу, отряхивая фарфоровые осколки и ощупывая набухавшую шишку у себя на голове, сидел Джордан. О Господи! Помяни черта — он и появится!

Глава 2

Время немного изменило его, но это был он. Сколько лет прошло с тех пор, как они расстались! И вот теперь он в двух шагах от нее — стоит лишь протянуть руку.

— Джордан! — с волнением выдохнула она его имя и вдруг испугалась того, что секунду назад могла убить этого человека.

А он, встав на ноги, рассеянно потирал руками макушку и удивленно смотрел на нее.

— Черт возьми! Кэти, — пробормотал он, — я ожидал, что ты не слишком обрадуешься моему визиту, но на такой прием все же не рассчитывал.

— Что ты, Джордан, — оправдывалась она, — я искренне рада тебе! Но я думала, что в квартире копается вор. Ему и предназначался этот удар. Все произошло нечаянно.

— Представляю себе, каково будет, когда ты захочешь ударить меня нарочно.

— Ну, в прошлом мне и правда не раз хотелось врезать тебе как следует, но сегодня я совсем не думала об этом. Я же говорю, что приняла тебя за вора.

— Так низко я еще не скатился. Входная дверь была открыта, и я решил войти. Я звал тебя, но ты не откликалась.

Джордан сморщился от боли и принялся растирать рукой голову. Вдруг глаза его радостно блеснули, словно он придумал что-то забавное. Он повернулся спиной к Кэти и отправился в холл.

— Что ж! — весело произнес он, встав на пороге. — Попробуем еще раз. Здравствуй, Кэти! Очень рад тебя видеть! Можно войти?

Только теперь она начинала приходить в себя, начала ясно осознавать происходящее. Джордан у нее дома! Его не было десять лет. Разве готова она к встрече с ним? В такой поздний час, когда она так взволнована всем, что случилось в этот вечер?

— Нет, — резко произнесла она и с треском захлопнула дверь у него перед носом.

Кэти была слишком возбуждена. Она не хотела выгонять Джордана. Но десять лет разлуки, такой сумасшедший вечер, страх возврата прошлого! Это уже чересчур. Заново перестраивать свою жизнь? Нет, увольте. Она все сделала правильно и вполне довольна собой. Но черт! Почему всегда так невыносимо больно задевало душу каждое воспоминание об этом человеке, почему так трудно было забыть его, вычеркнуть из своей памяти? И сознание своей правоты ничуть не помогало.

А теперь, когда он вернулся?.. Как поступить, что предпринять, чтобы не раскаиваться в будущем? Он был за дверью, но Кэти словно видела его своим внутренним взором. Джордан почти не изменился, разве что отрастил усы и бороду. Высокий, стройный, по-прежнему дьявольски красив, хотя возле глаз и залегло несколько лукавых морщинок, а волосы на висках посеребрила седина. Его зеленые глаза, кажется, видят человека насквозь, а мягкая располагающая улыбка будто проникает в самое сердце. На нем темные джинсы, голубая сорочка и желтовато-коричневая куртка. А запах его одеколона! Такой мягкий, такой соблазнительный!.. Господи! Да ведь это — видение из ее ночного кошмара! Уж не спит ли она?

Но что же делать? Ведь он здесь, он рядом. Это его она ударила фарфоровой статуэткой по голове, прежде чем захлопнуть перед ним дверь. Боже! Какая нелепая ситуация!

Они часто ссорились — прямо как дети. Кэти всегда винила в этом Джордана. Но теперь-то они повзрослели, стали серьезнее, разумнее… И все же она вновь не готова к встрече с ним и ведет себя как ребенок. Но надо решаться, надо взять себя в руки.

— Извини, — сказала Кэти, распахивая дверь, — дурная привычка.

— Так же как бить статуэткой по голове, — пошутил Джордан, перешагивая через порог.

— Но я же извинилась. Неужели ты не понимаешь, как я испугалась, когда кто-то проник в квартиру, пока я была в холле?

— А что ты делала в холле?

— Искала того, кто стучал.

— Стучал я.

— Где же ты тогда был?

— Искал тебя. Ведь дверь была открыта. Вообще-то тебе надо быть осторожнее.

— Я и так более чем осторожна. Это жизнь то и дело подсовывает какие-нибудь каверзы. Впрочем, это не твое дело.

— Нет, мое. В этом доме живут мои дочери, — напомнил ей Джордан.

— Хорошо, хорошо. Я буду еще осторожнее.

Он вздохнул. У него болела голова.

— Да, — пробормотал он, — шишка у меня, должно быть, немаленькая.

— Это была моя любимая статуэтка, — слабо улыбнулась Кэти.

— А вот это — моя единственная голова. — Пошутил Джордан.

— Да, но это был подарок.

— От дорогого человека? — с иронией переспросил он.

— От тебя, — усмехнулась она.

— Извини.

— Ничего. А что с твоей головой?

— Ну, если ты рассчитывала таким образом остановить грабителя, то этим слабеньким ударом ты бы его лишь раззадорила.

— В следующий раз ударю сильнее.

— Тебе нужны не статуэтки, а хорошее, надежное оружие.

— Хорошо. Но может быть, мы обратимся к доктору?

— Не стоит.

— Дай я посмотрю, — заботливо произнесла Кэти.

— Нет нужды заниматься этим в коридоре, — сердито ответил Джордан. — Может быть, ты все-таки позволишь мне войти?

Кэти вздохнула и окинула его взглядом. С каким вкусом он был одет! Казалось, он один обладал этой уникальной способностью выглядеть и мужественно, и элегантно. А она? На кого она похожа?! Без косметики, в одной ночной сорочке, к тому же отнюдь не самой эротичной. Да, она теперь явно старше своего бывшего мужа.

— Кэти, разреши мне войти, — вкрадчиво повторил Джордан. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Поговорить можно по телефону.

— Нет, давай поговорим сейчас.

— Но уже поздно, и я не ждала тебя, — сказала она, пропуская его вперед. — К тому же ты перепугал меня до смерти. Но если уж ты так хочешь, входи.

Джордан ничего не ответил, лишь слегка приподнял брови в ответ на ее иронию. А она, стоя с ним рядом и вдыхая давно знакомый ей нежный и приятный запах одеколона, всем своим существом ощущала его присутствие. Да, такой запах заставит мучиться любую женщину.

Джордан, похоже, не меняет своих вкусов. Впрочем, он всегда был неизменен в своих привычках. Прошло десять лет со времени их последней встречи, а Кэти казалось, что и теперь она знает его жизнь до мельчайших подробностей. Он все так же пьет кофе с одной ложечкой сахара, любит хорошее красное вино к обеду и баварское пиво к ужину, увлекается волейболом и шашлыками, а вечером предпочитает посидеть в тишине перед тлеющими угольками камина.

Она была уверена, что все осталось по-прежнему. И внешний вид Джордана подтверждал это. Он и сейчас был настроен решительно и старался держаться на высоте. Увы, именно это и мешало им. Не из-за его ли непроходимого упрямства Кэти пришлось уйти от него десять лет назад? Да, ушла она, но развод оформил именно Джордан.

Кэти грустно вздохнула. Но все это в прошлом. А сегодня он здесь, у нее дома. Он — тот самый, кто на старой фотокарточке нежно обнимает ее за плечи, стараясь защитить от всех бед и напастей. И больно, и радостно видеть его здесь.

Джордан прошел рядом, и Кэти зажмурила глаза. Ей казалось, что он не просто следует за ней, а снова входит в ее жизнь. Что принесет ей его возвращение? Плохо ли, хорошо ли это?

А Джордана словно не занимали подобные пустяки. Он спокойно вошел в гостиную, ничем не выдав своих чувств, и, вопросительно глядя на Кэти, остановился возле большого бежевого дивана в углу комнаты.

— Садись, пожалуйста, — дружелюбно улыбнувшись, пригласила она.

И он сел на краешек, не отрывая глаз от Кэти. Она расположилась в кресле рядом. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, она старалась угадать то впечатление, которое произвела на него после десяти лет разлуки. Ей хотелось, чтобы он сказал: «Ты прекрасно выглядишь, Кэт». Или как-нибудь иначе рассеял ее сомнения. Но он молчал.

Нет, она определенно не любит таких сюрпризов. Предупреди он ее заранее, она бы успела подкраситься, сделать прическу, одеться поприличнее. Например, в черное: в нем и выглядишь стройнее, да и цвет, пожалуй, самый благородный.

Она вдруг поймала себя на том, что хочет выглядеть скорее благороднее, чем стройнее. Впрочем, она ничего не хочет доказывать Джордану. В конце концов все это — уже прошлое. И какое ей дело может быть до того, что он думает о ней? Теперь это нисколько не должно ее волновать. А все же волнует.

Он все еще молчал, с любопытством разглядывая ее. Это было досадно, и она приняла равнодушный вид. Надо было взять себя в руки и успокоиться.

— Раз уж ты оказался здесь, — небрежно обронила она, — позволь мне предложить тебе чашечку кофе.

— Да, пожалуй, — невнятно пробормотал Джордан, но вдруг тряхнул головой и приободрился. — А знаешь, давай заглянем в ресторан? Я угощаю.

— Что ты, ведь уже полночь!

— Для Нью-Йорка это не время. Через несколько минут в театрах закончатся спектакли, и на улицы вывалит толпа.

— А что ты-то делаешь в Нью-Йорке? — поинтересовалась она, ничего пока не отвечая на его приглашение.

— Приехал поговорить с тобой.

— Ты бы мог позвонить.

— Ну да, но тогда бы я не доставил тебе удовольствия ударить меня по голове, а затем захлопнуть дверь у меня перед носом.

— Ты же знаешь, я не хотела.

— И дверь закрывать тоже не хотела?

— Да.

— Я вспомнил, у тебя такая привычка, — пошутил бывший супруг. — Но боюсь, что по той же самой причине ты бы наверняка повесила трубку, если бы я позвонил по телефону.

— Но все равно тебе стоило предупредить меня о своем визите.

— Чтобы ты тут же уехала из города?

— Но ведь мы все же переписываемся время от времени.

— Не придирайся, Кэти. У меня к тебе действительно важный разговор.

— Важный для тебя?

— Для тебя и для наших девочек.

— Ты в Нью-Йорке один? — вдруг спросила она, пристально глядя ему в глаза.

— А почему ты спрашиваешь? — улыбнулся Джордан. — У тебя есть еще один лишний диван?

— Это не твое дело, — кокетливо прищурилась Кэти. — Меня беспокоит, не покинул ли ты слишком надолго то юное создание, с которым проводишь свой досуг последнее время?

— Ты имеешь в виду Тару Хьюз?

— О, ее так зовут?

— Да.

— Неужели ты оставил ее в одиночестве? А может быть, она поджидает тебя неподалеку, чтобы поужинать вместе?

— Перестань. Я в Нью-Йорке один.

— Ах, как она, должно быть, скучает без тебя!

— Кэти, у каждого из нас теперь своя жизнь, — недовольно поморщился Джордан. — Но теперь я прошу тебя все же принять мое предложение. Ведь в конце концов не я, а именно ты ушла от меня.

— Да, но официального развода потребовал ты.

— Я никак не думал, что ты решила слегка отдохнуть от брака.

— Неужели?

— Право, Кэти, тебе не кажется, что мы с тобой вечно ругаемся по пустякам?

— Именно поэтому я и ушла от тебя.

— Вряд ли.

— Почему? — удивилась Кэти.

— Мне кажется, ты чего-то боялась.

— Чего же?

— Не знаю. Тебе виднее.

— Но я никогда не желала ссоры. Все, чего я хотела, — это равноправных доверительных отношений.

— Почему же ты не верила мне?

— А почему ты мне не верил?

— Так по-твоему, мы были неравноправны? — запальчиво переспросил он.

— Как ты разгорячился! А только что ратовал за мирные переговоры.

Кэти показалось, что они расстались только вчера — с такой страстностью и азартом они возобновили прерванный спор.

— Да, ты права, — согласился Джордан. — Нам надо перестать скандалить. Ведь наши несогласия остались в прошлом. Правда?

— Хотелось бы, — тихо произнесла она.

— Теперь мы будем паиньками. И я приглашу тебя в ресторан.

Как он настойчив! Неужели он не понимает, что, даже если она и поужинает с ним, это ровным счетом ничего не изменит в их отношениях. Джордан так и не понял, почему она ушла от него. Боже! А как было спокойно, когда его не было рядом, когда вечные конфликты во взаимоотношениях не терзали ее душу. И вот теперь он снова рядом.

Наверное, они никогда не были настоящими друзьями. Ведь стоило им только встретиться, как они затевали очередную ссору. И теперь, похоже, ничего не изменилось. Впрочем, у нее есть время прийти в себя: нужно переодеться к ужину, привести себя в порядок. А потом она попробует наладить с ним более или менее приличные отношения.

— Подожди меня немного, — сказала она. — Мне нужно одеться. В холодильнике есть пиво и кока-кола. Если хочешь, угощайся.

— Спасибо, — ответил Джордан.

— Не стоит.

И встав с кресла, она направилась в спальню.

— Кэти! — вдруг позвал он.

Она обернулась. Он стоял возле дивана, высокий, стройный, очаровательный, как всегда. И взгляд — умный, пронзительный и в то же время удивительно мягкий и добрый. На его губах играла нежная улыбка.

— Как хорошо у тебя дома, — сказал он, все так же завораживающе улыбаясь.

— Спасибо, — ответила она, польщенная его комплиментом.

— И ты сама выглядишь великолепно.

Думает ли он так на самом деле? Или лишь притворяется, проявляя любезность в ответ на ее согласие поужинать с ним?

— Нет, действительно великолепно, — повторил Джордан, словно отвечая на ее сомнения. И теперь это звучало по-настоящему искренне. Словно, долго изучая бывшую жену и ее жилище, он пришел наконец к такому выводу.

— Что же, спасибо еще раз, — пробормотала Кэти, смутившись, и вдруг вспомнила, что решила держать себя с ним как можно равнодушнее.

Она зашла в свою спальню, опять удивляясь той ошибке, которую допустила, открыв-таки дверь Джордану. Ей следовало попросить его уйти, как бы ей ни было больно. Потом она, конечно, мучилась бы месяц или два, но вскоре забыла бы об этом и все вошло бы в прежнее русло.

Впрочем, и теперь еще не поздно. Она лишь поужинает с ним. А потом вернется к любимой работе, друзьям, а может быть, и любовникам. Да, да, у нее были любовные встречи. Хотя все это мало походило, конечно, на то, что связывало их с Джорданом задолго до развода. И как бы она теперь ни уверяла себя в благополучии своей нынешней жизни, временами ей до слез хотелось вернуть те ускользнувшие мгновения.

А Джордан, похоже, и сейчас не хочет понять, что их брак остался в прошлом. Видно, чувствует себя в долгу перед ней. Но время наверняка излечит его от этих иллюзий.

Она открыла дверцы гардероба и стала внимательно рассматривать его содержимое. Что же надеть для последнего ужина с бывшим мужем? Ей хотелось произвести впечатление. Значит, черное. У нее есть прекрасное черное платье из тонкой хлопчатобумажной ткани.

Кэти сняла платье и бросила его на кровать, еще раз напомнив себе, что мужа она оставила по очень-очень веской причине. И нет никакой нужды воскрешать прошлое. Тем более что у него роман с девицей, которая ненамного старше их дочерей.

Должен же Джордан понять, что и она тоже личность и имеет свои права. Хотя он вроде бы никогда и не отказывал ей в этом. Кажется, даже уважал ее интеллект. Любил подискутировать с ней о домашнем хозяйстве, о жизни, о политике. И это было приятно.

А ей хотелось быть всегда для него желанной, ведь только Джордан был для нее настоящим мужчиной. Но теперь они расстались. Они чужие друг другу. И надо помнить об этом.

И все же ей совсем не хотелось забывать те ночи, что они провели вместе. Она слишком долго была одна, слишком долго придерживалась правильного распорядка дня; и вот теперь все мельчайшие подробности их любви, словно мстя ей за это, живо и ярко всплыли в ее памяти. Как все же хорошо было просыпаться в его объятиях!

Усилием воли Кэти заставила себя остановить поток нахлынувших воспоминаний. Она ушла от Джордана. И он для нее потерян. Они перестали доверять друг другу. И он стал к ней иначе относиться.

А вдруг он пришел к ней, чтобы разрушить ту стену непонимания, которая выросла между ними после смерти Кейта? Вряд ли. По крайней мере не стоит думать об этом сейчас. Она лишь собирается сходить с ним на ужин и просто поддерживать приличные отношения. Цивилизованные и достойные. Что ж, Кэти надеялась, что все еще в состоянии выглядеть и достойно, и сексапильно.

Она скинула ночную рубашку, оставшись в одних кружевных трусиках, и уже готова была надеть «достойное» и достаточно, по ее мнению, эротичное черное платье, как вдруг услышала невообразимый шум в холле.

— Кэти! Кэти! — звал ее кто-то.

Шум приблизился к спальне, сквозь него слышался иногда искаженный яростью голос Джордана. И вдруг дверь с треском распахнулась. Кэти взвизгнула и прижалась к стене, а в дверь, сцепившись, ввалились два разгоряченных дракой мужчины.

Кэти, в одних трусиках, с ужасом смотрела на происходящее в ее спальне, пока, придя наконец в себя, ясно не различила в этой разгоряченной парочке Джордана, стиснувшего своими мускулистыми руками… Джереми.

Глава 3

— Стойте! Прекратите! — кричала им Кэти, одной рукой безуспешно пытаясь надеть только что снятую рубашку, а другой — разнять сцепившихся мужчин.

Противники стоили друг друга. Крепкий, плечистый Джереми с юности увлекался бодибилдингом. Но и Джордан ни в чем не уступал ему по силе и ловкости. Сильный и ладно сложенный от природы, только он, пожалуй, и мог удержать Джереми.

— Этот парень ворвался в квартиру без спроса! — крикнул Джордан, стараясь вывести Джереми из спальни.

— Джордан, все в порядке! — пыталась объяснить Кэти, старательно освобождая тренера из могучих объятий своего бывшего мужа.

— Ну, теперь я ничего не понимаю! — воскликнул Джордан, когда это ей удалось.

— Сейчас прибежит консьерж; должно быть, он уже вызвал полицию, — с негодованием сообщил Джереми.

И он, недоуменно глядя на Кэти, стал отряхивать помятую одежду.

— Джереми, позволь тебе представить… — начала она.

— Ба! Я уже понял! — вдруг прервал ее тренер, теперь уже восхищенно разглядывая Джордана. — Вы — Джордан Треверьян! Боже мой! Собственной персоной! — И он укоризненно посмотрел на Кэти, словно она подло предала его, затем протянул руку Джордану. — Извините меня, пожалуйста. Перед вашим приходом мы с Кэти разговаривали по телефону, и, когда она не вернулась к трубке, я подумал: что-то дурное стряслось. Большой город, знаете ли. Всякое случается.

Кэти поморщилась. Как это она забыла о прерванном разговоре? Что ж, сама виновата, самой и разбираться с последствиями.

А Джордан стоял перед Джереми вызывающе подбоченившись и мерил его пристальным взглядом с головы до ног. Не доверяя никому, он готов был защищать ее до конца. И не будь она в таком смешном положении, растерянная, почти обнаженная, ей это было бы даже приятно.

— Кто это, Кэти? — наконец недоверчиво спросил Джордан.

Кэти решила, что в данный момент Джереми — ее спаситель.

Тогда, взяв его под руку и удерживая другой рукой так и не надетую ночную рубашку, хозяйка квартиры заговорила:

— Джордан, позволь тебе представить Джереми Ханта, моего очень хорошего друга. Извини, Джереми, что все так получилось. Но меня так испугал внезапный приезд Джордана, что я совершенно забыла про телефон.

— Миссис Конноли! — раздался голос из коридора. — Вы здесь? С вами все в порядке?

— Это Джеймс Танер, консьерж, — пояснила Кэти, обращаясь к Джордану. — Ты должен был встретить его при входе в подъезд.

— Когда я вошел, там никого не было, — ответил он. — Правда, на улице какой-то молодой человек помогал даме сесть в машину.

— А когда я примчался, — вмешался Джереми, — Джеймс мне сказал, что отлучался на пару минут. И мы договорились: я поднимусь наверх, а он вызовет полицию. Что он, наверное, уже и сделал.

— Только полиции нам здесь не хватало! — воскликнула растерянная Кэти.

— Я постараюсь объяснить ему ситуацию, — продолжил Джереми. — Может быть, он успеет отменить вызов или хотя бы чуть утихомирить их, чтобы они не вломились в квартиру.

И повернувшись, чтобы уйти, он нечаянно задел рукой прижатую к груди Кэти ночную рубашку, и хозяйка уронила ее. Оставшись почти голой, она почувствовала, что заливается краской от стыда, и изо всех сил старалась держаться как ни в чем не бывало.

Джереми покраснел от смущения, поднял рубашку и вручил хозяйке. Как только он вышел, Кэти вновь прижала ее к груди.

Джордан же, улыбаясь, разглядывал ее с ног до головы, явно не скрывая своего удовольствия.

— Я давно не видел ничего подобного, — подмигнув, сообщил он.

— Не увидишь и впредь, — ответила ему Кэти.

— Похоже, ничего не изменилось с тех пор. И ты все так же упряма.

— Да, все осталось по-прежнему, — подтвердила она. — Выйди, пожалуйста. Я должна одеться.

Но пока она уговаривала его, в коридоре раздались голоса:

— Кто здесь? Что происходит?

— Полиция, — досадливо пробормотала Кэти. Ну конечно, мало ей унижений за сегодняшний вечер. Кэти так и стояла полуголой, прижимая к груди смятую ночную рубашку. Вдруг в комнату с пистолетами в руках ворвались два крепыша в униформе. За ними следовали Джеймс и Джереми, безуспешно пытаясь что-либо объяснить. Кэти покраснела и не успела ничего сказать, как офицеры полиции схватили Джордана и швырнули его к стене.

— Да подождите, ради Бога! — умолял Джереми.

— Что творится, Господи Иисусе! — причитал консьерж.

Один из полицейских стал пристально рассматривать собравшихся в комнате людей.

— Пожалуйста, подождите! — обратилась к нему Кэти. — Вы ничего не поняли. Я — хозяйка этой квартиры. И я говорю вам: прекратите!

— Нас вызвали по тревоге. Здесь что, налет? Изнасилование ?

— Скорее семейный ужин, — пошутил Джордан, криво улыбнувшись.

Полицейский удивленно уставился на него.

— Что? — недоуменно переспросил он.

— Ужин. Как видите, миссис Конноли переодевается, чтобы отправиться в ресторан. — Джордан взял полицейского под руку и серьезным тоном добавил: — Мы благодарим вас за точность и быстроту ваших действий. Но, увы, вынуждены заверить, что этот ваш блестящий визит в данном случае оказался бесполезным. У нас все в порядке.

— Это я ошибся, решив, что на Кэти напали, — пробормотал Джереми. — И попросил консьержа вызвать полицию.

— Мистер Хант не мог и представить, что к Кэтрин Конноли заглянул ее муж, — объяснил Джеймс.

— Бывший, — поправила его Кэти.

— А я не знал, что пришел мистер Треверьян, — продолжил консьерж, не обратив внимания на поправку. — Потому что, когда он входил в подъезд, я в это время помогал мисс Ланстед сесть в машину. Так что это моя вина.

Оба полицейских, один, помоложе, — темноволосый эмоциональный латиноамериканец, а другой — суровый голубоглазый ирландец, с удивлением смотрели на Джордана. И младший полицейский уже заулыбался.

— Так вы Джордан Треверьян? Вот это да! — восторженно выдохнул он.

— Правда?! — отозвался другой, удивленно посмотрев на своего младшего напарника.

— Да убей меня Бог, если это не он! — ответил тот.

Кэти вдруг вспомнила, что стоит перед ними в одних кружевных трусиках, неловко прикрываясь рубашкой. И, кашлянув, произнесла:

— Вы что, все с ума посходили?

Но полицейские не обратили на нее никакого внимания. А тот, что помоложе, почтительно обратился к Джордану:

— Это правда, что «Блу Хэрон» снова будет выступать?

— Я с удовольствием пообщаюсь с вами, — ответил ему тот, — но не лучше ли перед этим опустить пистолеты? К тому же Кэти не совсем одета, и хорошо бы исправить эту досадную оплошность.

— Так вы Кэти Треверьян? — обернулся к ней молодой полицейский. — Бывшая жена Джордана? Господи! Ну и ночка!

Теперь оба полисмена пожирали глазами хозяйку квартиры. А та не знала куда деваться от смущения и досады. Зло выругавшись про себя, она наконец вежливо произнесла:

— Будьте так любезны, покиньте, пожалуйста, мою спальню. Мне нужно одеться.

— О, извините, — покраснел молодой полисмен. — Мы вам помешали.

— Ну что вы, — улыбнулась Кэти. — Вы нам ничуть не помешали. Я просто переодевалась к ужину. К тому же мне очень приятна ваша забота о моей безопасности. И будет еще приятнее, если вы выйдете из моей спальни и дадите мне одеться.

— Конечно, конечно! — воскликнул старший.

Мужчины стали один за одним покидать комнату. Только Джордан не торопился последовать их примеру. Он спокойно стоял и, улыбаясь, глядел на Кэти.

— Ты произвела впечатление, — заметил он.

— Моя жизнь порой бывает шумна и нелепа. И ты — вечная причина этого. Ворвался, произвел переполох…

— И вовсе я не врывался, а тихо и мирно вошел, предварительно постучав.

— О Господи, Джордан! — выдохнула Кэти. — Уйдешь ты наконец или нет?

Бывший супруг еще раз улыбнулся, пожал плечами и вышел из спальни.

— Черт знает что! — вздохнула хозяйка квартиры и торопливо принялась надевать платье, пока еще кто-нибудь не ворвался в спальню.

Когда она вышла в гостиную, все мужчины были в сборе. Джордан раздавал автографы и советы. И все смотрели на него с благоговением.

Кэти решила воспользоваться тем, что никому не известны ее отношения с Джереми. И приготовилась вести тонкую, расчетливую игру.

Полицейские вновь рассыпались в извинениях. А Кэти слушала их и ждала, когда же они наконец уйдут. Не дай Бог, увяжутся за ними в ресторан! С них станется.

Тем временем Джеймс вновь принялся оправдываться и каяться. Джереми утешал его. И оба были крайне взволнованны.

Кэти тряхнула головой. Ничего, пусть она полночи простояла голой, зато теперь она уверена, что, если что-нибудь с ней случится, помощь наверняка придет. Она вспомнила свой страх и беспомощность в ту минуту, когда услышала, что по кухне кто-то ходит, и от души поблагодарила полицейских за их расторопность.

Через пять минут блюстители порядка ушли. Следом за ними распрощался Джеймс, вспомнив о своих обязанностях консьержа. И Кэти осталась с Джорданом и Джереми.

Джереми был одним из самых красивых мужчин, каких когда-либо видела Кэти. Яркие синие глаза, густые черные волосы, стройность Адониса и лицо под стать осанке. Он был по-настоящему очарователен. И Кэти ценила его как друга. А сейчас ей как никогда хотелось, чтобы он остался с ними.

— Послушай, Джереми, — произнесла она. — Мы с Джорданом собираемся поужинать. Не хочешь ли и ты присоединиться к нам? Я думаю, Джордан не будет возражать.

— Нет, не буду, — сказал тот, недовольно поморщившись.

— Я, право, не знаю, — замялся Джереми — ему совсем не хотелось мешать Джордану, хотя он и чувствовал, что Кэти нуждается в его помощи. — Мне кажется, вам нужно о чем-то серьезно поговорить.

Он взял Кэти под руку и ободряюще улыбнулся ей, словно хотел сказать: «Не беспокойся. Лишь позвони мне, и я сразу к тебе приеду». Потом, обернувшись к Джордану, продолжил:

— Было очень приятно познакомиться с вами. В другой раз мы непременно поужинаем.

Джордан согласно кивнул.

— Я хочу попытаться, — сказал он, — уговорить Кэти приехать на Стар-Айленд на недельку. Приглашаю и тебя.

— Но… — начал было Джереми.

Однако так и не закончил: Кэти наступила ему на ногу и прервала его фразу, сказав с улыбкой:

— Я не думаю, что Джордану удастся уговорить меня. Но если это все-таки случится, то одна я туда, конечно, не поеду.

— Тогда дай мне знать, когда примешь решение, — сказал Джереми, поцеловав ей руку. — До свидания, господин Треверьян.

Он еще раз поклонился и вышел.

— Ну как? Ты готова? — обратился к ней Джордан. — Или мне еще ждать каких-нибудь сюрпризов?

— Самый неожиданный сюрприз — это ты сам, — произнесла Кэти, пожав плечами.

— Да, но если бы кто-то не забыл, что на том конце телефонного провода его ждет приятель, то ничего бы и не случилось, — парировал он.

— Но ты же сам испугал меня.

— Никак не мог представить, что за десять лет я стал таким страшным.

— Ты ничуть не изменился.

— И ты тоже. Правда, у всех этих волнений есть одна приятная сторона: мы на своем примере убедились, как быстро действует наша полиция.

— Да, это приятно.

— Правда, не очень-то приятно стоять под дулом пистолета, — заметил Джордан.

— Но ничуть не лучше стоять перед всеми раздетой, — ответила Кэти.

— Да, однако все же лучше быть голым, чем мертвым.

— Ну, я была не совсем голой, — смутилась Кэти.

— Тогда в чем же дело? — спросил он, ласково улыбнувшись.

— Так мы пойдем в ресторан или нет! — рассердилась она.

— Прошу вас, — торжественно произнес Джордан, указывая на входную дверь.

Кэти пошла было за ним, но вдруг остановилась.

— Почему? — пробормотала она невнятно.

— Что «почему»? — не понял Джордан.

— Почему ты так хочешь пойти со мной в ресторан?

— Хочу, чтобы ты приехала на Стар-Айленд.

— Но я этого не хочу.

— Хочешь, но не сознаешься себе в этом.

— Нет.

— Я все равно уговорю тебя.

— Ничего не получится.

— Увидишь.

— Нет и нет.

— Господи! Кэтрин! — не выдержал Джордан. — Ну разве можно быть такой упрямой?

Он обнял ее за плечи. И Кэти почувствовала, как теплая волна любовного томления разлилась по всему ее телу. Казалось, все вокруг остановило свое движение, замерло, чутко насторожившись. Сердце словно перестало стучать в груди, кровь не текла в жилах.

Кэти безвольно зажмурилась. Мысли ее путались. Именно так он обнимал ее десять лет назад. Она хорошо знала это прикосновение его рук. Словно время перестало существовать. Словно прошлое слилось с настоящим. И она никогда не расставалась с Джорданом.

— Послушай меня, — тихо заговорил он. — Ты должна поехать. Это очень важно. Должна помочь мне.

Глава 4

— Зачем? — не сдавалась она.

Джордан сжал кулаки от злости, но сдержался. Когда он вновь взглянул на нее, на его губах играла улыбка.

— Я ведь все равно не мог не пригласить тебя, — сказал он. — К тому же девочки хотят, чтобы ты приехала.

Кэти почувствовала, что он изменил тактику уговоров.

— Насколько я понимаю, — проговорила она, — девочки уже давно знают о встрече?

— Ну, не так чтобы очень уж давно, — замялся Джордан.

А Кэти почувствовала обиду. Изменницы! Они знали обо всем и не предупредили ее. Как они могли! Да и Джордан хорош! Зачем ему нужна эта встреча? Прошлого не вернешь. Смерть Кейта отрезала путь к нему. Что же нужно ему от них?

Джордан молчал в замешательстве. Он явно готовился солгать. Кэти знала эту его манеру.

— Поверь мне, — произнес он, — мы не только хорошо повеселимся, но и заработаем немало денег.

— Второй аргумент, похоже, для тебя самый убедительный.

— Нет, для меня самое главное — музыка.

— Музыка — всегда самое главное.

— Приглашены самые популярные исполнители. Я соберу всех, кто в прошлом имел отношение к нашей группе. Это будет грандиозное шоу, которое принесет огромный доход. Я договорился с кинематографистами — они снимут фильм. Пора залечивать травмы «Блу Хэрон».

Кэти с сомнением посмотрела на него. Как можно залечить травмы прошлого? Разве он факир или колдун времен короля Артура? Похоже, он чего-то недоговаривает.

— Ну что? Идем? — еще раз спросил он.

— Хорошо, — кивнула она. — Но скоро вернутся девочки. И надо им оставить записку.

— Ты хочешь сообщить им, куда ты пошла?

— А ты хочешь повидаться с ними?

— Конечно.

— Тогда давай задержимся и пойдем в ресторан все вместе.

Джордан отрицательно покачал головой. И Кэти почувствовала, что ей приятно его несогласие.

— Десять лет — большой срок, — ответил он. — И нам есть что обсудить с тобой. С девочками мы поговорим позже.

— Что ж, тебе виднее, — согласилась она.

И они вышли из квартиры. Джордан любил ходить пешком. Прогуливаясь, он любовался закатом или с любопытством разглядывал старинные особняки. Но сегодня за ней он приехал в роскошном черном лимузине. Машину он поставил так, чтобы ее не было видно из окон дома. Вероятно, для того, чтобы не раздражать жильцов. И это было разумно.

Ведь кто только не жил в ее доме: маклеры с Уоллстрит, знаменитые актеры и преуспевающие фотомодели, управляющие делами больших компаний и даже один арабский принц, которого вполне можно было бы принять за приличного человека, если бы не более чем обоснованное подозрение Кэти, что он содержит гарем. Нет, конечно, она не феминистка, но в Америке он мог бы вести себя и поприличнее!

Кэти сама пробивала себе дорогу. В короткий срок она стала главным редактором и вице-президентом большой издательской фирмы. Но, несмотря на звучные титулы, все это приносило ей не так уж много доходов. И Кэти смогла приобрести эту квартиру лишь потому, что каждый участник их группы и теперь еще получал немалые проценты с прибыли от продажи пластинок, альбомов и кассет.

Купила она ее у своей знакомой, которая вышла замуж за богатого биржевого маклера и уехала из столицы. И на каждое Рождество Кэти получала теперь поздравительную открытку, на глянцевой стороне которой счастливая парочка, сладко улыбаясь, блаженно красовалась на фоне пасущихся в долине серых кудрявых овечек, разведением которых они занимались. Эта сладкая идиллия всякий раз до слез умиляла Кэти, и она каждый год давала себе слово непременно посетить свою подругу. Но все время откладывала поездку.

— Кэти! — Голос Джордана прервал ее размышления.

Шофер вышел из машины и предупредительно распахнул перед ней дверцу. Она расположилась на мягком сиденье рядом с Джорданом. В салоне было тепло и уютно. Но все же смутное беспокойство, преследовавшее ее весь вечер, не оставляло ее и здесь. Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Ей хотелось, чтобы Джордан вновь обнял ее. Ведь только в его объятиях она чувствовала себя по-настоящему спокойно и уверенно. Но Кэти знала, что это ловушка. Стоит только поддаться искушению, и вновь вернется то, от чего она с таким трудом освободилась.

Смерть Кейта изменила все. Она изменила и самого Джордана. Тогда они наговорили друг другу много обидного, а слухи и пересуды возвели между ними непреодолимые барьеры. Кэти всегда казалось, что Джордан в тот момент мог спасти группу от распада. Но он предпочел другое. Видимо, работа в одиночку больше пришлась ему по душе. Выпуская сольные альбомы, он воздерживался от гастролей, потому что, как знала Кэти, не любил их, да и его финансовое положение это позволяло. Новой же группы он так и не создал.

— Хочешь что-нибудь выпить? — обратился к ней Джордан. — У этой машины чрезвычайно вместительный бар.

— Нет, спасибо, — ответила она, чувствуя, что сидит слишком близко к Джордану и их колени соприкасаются. Она слегка отодвинулась и с сомнением в голосе предложила: — Ну, можно, чего-нибудь не очень крепкого.

— Тогда пиво «Джек энд Джинджер»!

Кэти любила это пиво, а Джордан знал ее вкусы. Так что не было ничего удивительного в том, что оно оказалось у него в баре. И все же было приятно обнаружить в чужой машине любимый напиток.

— За встречу, — сказала она, отхлебывая глоток.

— За встречу, — откликнулся Джордан.

— Ты извини меня, — произнесла она, немного помолчав, — но мне действительно не хочется ехать на Стар-Айленд.

— Почему? Если все дело в том, что ты боишься моих ухаживаний, то я вполне могу воздержаться от них. За последние десять лет, как мне кажется, я доказал это.

Кэти подумала, что он доказал это даже слишком убедительно. Никогда не пытаясь помимо ее воли приблизиться к ней, он был хорошим отцом для девочек. И ни разу в их присутствии не возникло ссоры между ними. Девочки выросли красивыми, умными, добрыми; они одинаково любили и мать, и отца. И хотя развод родителей стал тяжелой моральной травмой для них, Кэти и Джордан старались смягчить воздействие этого удара. Ни одного дурного слова не сказали они друг другу в присутствии детей. Правда, позднее они уже не встречались, обмениваясь лишь несколькими коротенькими письмами. Но в тот короткий срок, когда они еще были рядом, поведение Джордана было безупречным.

— Но, Джордан, я действительно не могу поехать, — настойчиво повторила Кэти. — У меня слишком много дел. Ведь если тебе вдруг пришло в голову собрать всех друзей, то это еще не значит, что всем остальным это будет удобно.

— Но все согласны.

— Да, но не я.

— Подумай хотя бы о наших дочерях. Они уже совсем измучились: странствуют от одного родителя к другому. Один праздник у мамы, другой — у отца. Пусть хоть один день рождения нашей дочери пройдет как полагается. Ведь ей уже исполняется двадцать один год.

— Каждый из нас может устроить праздник в ее честь и отдельно.

— Лучше один настоящий праздник, чем два неполных.

Кэти промолчала.

— Куда мы едем? — спросила она.

— В «Ойстер-бар», если ты не против.

— Я согласна.

— Ну так ты приедешь на Стар-Айленд?

— А сколько это займет времени?

— Самое малое неделю.

— И все же я никак не пойму, — улыбнулась Кэти, уклоняясь от ответа, — знает ли твоя красотка, секс-бомба «мисс Апрель», что ты в Нью-Йорке обхаживаешь свою бывшую жену?

— Это ты снова о Таре? — улыбнулся в ответ Джордан.

— Да, о ней.

— Она и вправду симпатичная, но никогда не была ни «мисс Апрель», ни секс-бомбой.

— Что ты говоришь? Неужели? А знает твоя девица о том, где ты находишься?

— Да, знает.

— Так что же ты хочешь от меня?

— Чтобы ты немножко отдохнула. Ведь ты целыми днями сидишь, уткнувши нос в рукописи, и совсем не отдыхаешь.

— И откуда же тебе это известно?

— Дочери рассказали.

Кэти стало неприятно. Оказывается, Алекс и Брен убедили отца в том, что она зарылась в свои книги и забыла обо всех радостях окружающей жизни. Это было унизительно.

— Я люблю свою работу, — сказала она. — К тому же работаю с очень интересными людьми.

— Знаю, знаю. Я, честно говоря, думал, что и друга ты себе найдешь среди профессоров или литераторов. А этот резвый молодой человек с мускулистым загривком, которого я встретил у тебя дома, ты уж извини, тебе явно не пара.

Кэти удивленно смотрела на Джордана. Как понимать эту его тираду? Что скрывается за этой бесцеремонной заботливостью? Значит, он беспокоится о ней? Это приятно. Но чем обернется в будущем?

— У тебя просто не было возможности узнать Джереми поближе, — ответила она. — Он очень хороший человек. Прекрасно знает оперу, любит живопись и театр, а иногда даже помогает мне очень дельными замечаниями в литературной работе.

В салоне было темно. По стенам скользили серые кривые тени. Лица Джордана не было видно. И Кэти с недоумением гадала, о чем он думает.

— Тогда извини меня, — наконец ответил он. — Но все же этот твой тренер слишком молод.

— А твоя «мисс Апрель» не слишком юна?

Джордан неожиданно наклонился к Кэти и взял ее руки в свои ладони.

— Я пригласил твоего друга, — шептал он. — Пусть он будет с тобой рядом. В конце концов, ты всегда умела разбираться в людях. Да и приехал я к тебе не для того, чтобы расстраивать твою жизнь. Мы ссорились в прошлом. Это правда. Но это прошлое. А сейчас главное, чтобы ты согласилась принять участие в шоу. Ты будешь там?

— Не знаю, — произнесла она.

Машина остановилась, и шофер распахнул перед ними дверцы. Джордан помог Кэти выйти из салона и, взяв под руку, повел к сияющему огнями подъезду.

Несмотря на позднее время, в «Ойстер-баре» было еще довольно много народу. Это театралы заходили после спектакля посидеть немного в ресторане, прежде чем разойтись по домам.

Джордан направился к столику в глубине зала, подальше от ресторанной суеты. Кэти заказала себе креветки и пиво, а Джордан — устриц. И пока накрывали на стол, они перебрасывались незначительными фразами: Джордан делился впечатлениями от перемен в Нью-Йорке, а Кэти рассказывала, как на каждое Рождество девочки ходили кататься на коньках, облюбовав для этого каток на Рокфеллер-Плаза.

— А ты сама все еще катаешься? — спросил Джордан, искоса наблюдая за официантом, подающим на стол устриц.

— Иногда.

— И занимаешься подводным спортом?

Кэти замялась. Она знала: Южная Флорида самой природой была предназначена для этого вида спорта и дом Джордана во Флориде находился в двух шагах от моря, чтобы можно было и поплавать под водой, и отдохнуть потом в домашней обстановке.

— Я ныряла всего несколько раз, — ответила она, — когда была на море. Но вода показалась мне несколько холодноватой и подводное плавание я никогда не любила, хотя и обнаружила несколько затонувших кораблей.

— И тем не менее несколько раз ездила отдыхать на Карибское море? — Кэти удивленно посмотрела на него. — Об этом мне рассказали девочки, — пояснил Джордан.

— Болтушки!

— А ты, я вижу, так и не полюбила вкус устриц.

— Уж больно они скользкие, — поморщилась Кэти.

— Зато вкусные. Ты даже не подозреваешь, какого удовольствия ты лишаешь себя.

— В жизни часто приходится ограничивать свои удовольствия, — заметила она и ехидно улыбнулась. — А «мисс Апрель» любит устриц?

— Нет, — усмехнулся Джордан. — Тара вообще терпеть не может морскую живность.

— Но она слишком стройна для любительницы бифштексов.

— Она вегетарианка. А что ест твой мускулистый молодой человек?

— Все понемножку, — засмеялась Кэти.

— И немножко ныряет?

— Нет, он не плавает под водой.

— Ну да, ведь твой «качок» — любитель оперы.

— Воображаю, что любит «мисс Апрель»! Если ей вообще нравится что-нибудь.

В ответ на ее реплику Джордан невозмутимо проглотил очередную устрицу и не спеша запил ее пивом.

— Если ты не приедешь на Стар-Айленд, девочки сочтут тебя занудой.

— Занудой?! — возмутилась она.

— Вот именно, это самое подходящее слово.

— Так они могут подумать только по твоей вине.

— Это почему же? Ведь если не согласишься именно ты, то ты, следовательно, и будешь занудой. Так что тебе остается только одно: согласиться на эту поездку.

— Джордан, ты применяешь запрещенный прием.

— Жизнь вся состоит из подобных приемов.

— Да, но мы должны быть хозяевами своей судьбы.

— Должны ли?

— Конечно.

— Тогда давай-ка все же вырвемся на Стар-Айленд.

— Ну, если меня отпустят с работы… — заколебалась Кэти.

— Решено, — прервал ее Джордан и откинулся на спинку стула, довольный своей победой.

— Но это не так просто, как кажется, — возразила она и вдруг улыбнулась. — Ну хорошо, давай договоримся так: я даю согласие на поездку, а ты рассказываешь мне о своих планах.

— Я планирую собрать всех вместе, — ответил он.

Но Кэти чувствовала, что он чего-то недоговаривает. И с этим ничего нельзя было поделать. Ведь насильно говорить его не заставишь. Может быть, чуть позже, на острове, и удастся что-либо выведать. Но там рядом все время будет эта «мисс Апрель».

Ну и наплевать, Кэти все же полетит на остров, чего бы ей это ни стоило. В их прошлом была какая-то недосказанность, и надо было разрешить ее, надо было вновь воскресить далекое прошлое, чтобы справиться с последствиями. Даже если под угрозой окажется настоящее.

— Тебе лучше всего вылететь в пятницу вечером, — сказал Джордан. — Тогда на службе ты пропустишь пять дней, а отдохнешь — целых девять. Поднимем паруса на нашей старой «Песчаной акуле» и сходим к рифам на несколько дней, до того как прибудут другие.

— Но ведь «мисс Апрель» не любит нырять?

— Так же, как и твой культурист. Но надеюсь, им понравится ходить под парусом.

Кэти подумала, что надо будет непременно уговорить Джереми поехать вместе с ней. Хотя это предложение, вероятно, и удивит его.

— Хорошо, я согласна, — наконец произнесла она.

— Согласна? — радостно переспросил Джордан; даже со стороны было заметно, какая тяжесть свалилась с его души. Он был искренне рад ее согласию.

Но почему? Ведь он же знал, что их брак остался в прошлом. Все эти годы он жил, принимая это за бесспорную истину. И хотя жизнь его не стала совершенно дикой и беспорядочной, как предполагала Кэти в самом начале, но тем не менее он никогда не оставался один. До Тары Хьюз у него была какая-то исполнительница песен в стиле кантри, весьма эротичная и сладострастная. Но она все же явно была ему не пара. Потом Джордан встречался с весьма привлекательной женщиной с телевидения, комментировавшей сводки погоды. Он явно не тосковал по бывшей жене. Так чего же он хочет теперь?

Кэти чувствовала: Джордана сегодня что-то тяготит. Тогда, после смерти Кейта, он долгое время жил в постоянном напряжении. Он нервничал так, что порой Кэти его не узнавала. И именно в тот момент они перестали понимать друг друга, перестали друг другу верить. Теперь прошлое словно бы повторялось. И помимо своей воли она сама вызывала неприятные воспоминания.

Ведь дом на Стар-Айленде был и ее домом. Она знала там каждую щелку, каждый уголок. Знала, что по легенде этот дом в тридцатых годах принадлежал гангстерам. Память воскрешала перед ней широкий внутренний двор-патио, глубокое звездное небо, блики ярких уличных огней делового центра Майами, пляшущие на воде спокойного бархатного моря. А за бассейном, там, где стоял гостевой домик, казалось, и сейчас протянулась широкая черная полоса выжженной пожаром земли, на которой скорчился обугленный остов небольшого изуродованного здания.

Перестроил ли Джордан гостевой домик? И много ли изменений внесла в этот маленький уютный мирок его очередная красотка?

— Боюсь, что на Стар-Айленде от меня будет не слишком много пользы, — сказала она Джордану. — В последние десять лет я пела только в ванной. К тому же настоящим музыкантом я, по правде говоря, никогда не была.

— Но ты написала лучшие тексты наших песен, — напомнил ей Джордан.

— Если ты всерьез планируешь устроить концерт, то я буду тебе плохой помощницей.

— Не беда, — упрямо тряхнул головой Джордан. — Концерт назначен на вторую субботу, и у нас есть целых пять дней, чтобы порепетировать. К тому же многие из участников группы после ее распада не бросили музыку. Шелли, например, и сейчас поет в Лас-Вегасе. Так что ты напрасно беспокоишься.

Кэти пожала плечами. Она ясно видела, что он чем-то встревожен. Но она достаточно хорошо знала Джордана и понимала, что сегодня от него все равно ничего не добьешься.

— Итак, решено! — бодро произнес он.

На тарелке Кэти оставалась еще одна креветка, и Джордан, подхватив ее своей вилкой, подозвал официанта, чтобы расплатиться. Потом помог Кэти встать и, галантно держа ее под руку, вывел из ресторана.

— Ты здесь остановился? — спросила Кэти.

— Да, — кивнул он.

— Тогда не провожай меня. Я живу в Нью-Йорке уже двадцать лет и прекрасно доберусь до дома сама.

— Но я хочу повидаться с девочками, да и они, наверное, ждут меня. Ведь ты же сама оставила записку. Кроме того, я счел бы себя последней свиньей, если бы не проводил домой свою даму после ужина в ресторане.

— Но я не твоя дама, а всего лишь твоя бывшая жена, — улыбнувшись, возразила Кэти.

У подъезда ресторана стоял все тот же шикарный лимузин. Улыбающийся водитель распахнул перед ними дверцы: ему было явно приятно обслуживать сегодня самого Джордана Треверьяна. Кэти скользнула в мягкую плюшевую теплоту салона. Джордан поместился напротив. И она вдруг почувствовала, что смертельно устала от постоянного напряжения этого вечера, от тягостных воспоминаний, от назойливого присутствия своего бывшего мужа. Как он не понимает, что ей тяжело с ним, что все эти годы она прекрасно обходилась без него и его нынешнее появление по меньшей мере неуместно?!

Но он, казалось, не понимал ничего. Всю дорогу он смотрел ей в лицо тем пристальным, завораживающим взглядом, от которого в глубине души Кэти закипало какое-то глухое нежное волнение и так хотелось, вытянув в темноте руку, ласково прикоснуться ладонью к его заросшей бородой щеке.

Господи! Она все еще любит его! Неотступное желание расспросить его о том, что его беспокоит, утешить, приласкать не оставляло ее все время, пока они ехали до дома. Но Кэти знала, что не должна этого делать. Теперь это забота «мисс Апрель» — красавицы Тары. А Кэти суждено всю последующую неделю притворяться, что ее мысли занимает исключительно «качок» Джереми.

— Ты когда уезжаешь? — спросила она Джордана, чтобы разорвать эту мучительную, волнующую ее тишину. Тишина давила на нее, создавала иллюзию, будто они остались одни на всем земном шаре и во всей вселенной нет никого, кроме Джордана. Она чуть ли не физически ощущала его почти незримое присутствие рядом.

Десять лет она создавала свой независимый мир, обустраивалась в новой жизни. И вот теперь все рухнуло, рухнуло всего за несколько часов. Рядом с ней был все тот же Джордан, и все та же боль наполняла ее сердце.

— Я улетаю завтра, — ответил он.

— У тебя нет дел в городе?

— Кроме тебя — никаких.

— Я польщена.

— Еще бы, — усмехнулся Джордан и вдруг, наклонившись вперед, взял ее за руки. — Спасибо, Кэт.

В его голосе чувствовалась нежность.

Да, это был все тот же Джордан. Который мог шуметь, бушевать, повышать голос, настаивая на своем, но всегда извинялся, если оказывался не прав, и сердечно благодарил, если видел, что результат стоит благодарности.

Кэти хотелось убрать свои руки из его ладоней. Но он крепко сжимал их, не выпуская, своими сильными, хотя и тонкими пальцами — пальцами настоящего музыканта. Даже в шершавой темноте салона она видела его сильные широкие руки — руки настоящего мужчины. Как они умели ласкать ее, с какой нежностью касались ее лица! А потом он наклонялся и целовал, целовал ее!..

Прошло десять лет, а она никак не может забыть этих мгновений. Но она должна взять себя в руки, должна успокоиться. Кэти была рада, что в этой темноте Джордан не видит ее глаз.

Тут машина остановилась. Они приехали. Шофер предупредительно распахнул перед ними дверцы. И Джордан, поблагодарив его, помог Кэти выйти из салона. Но не успели они сделать и двух шагов к подъезду, как навстречу им, истошно крича, выскочили две молодые женщины.

— Папа! Папа! — вопили они.

И Кэти слегка посторонилась, наблюдая, как дочери приветствуют своего отца. Только теперь она по-настоящему поняла, что, несмотря на всю ее заботу и внимание к дочерям, они все эти десять лет продолжали обожать не только ее, но и отца. Уже взрослые, они вели себя как маленькие девочки, выражая буйную радость по поводу его приезда.

Алекс была вся в Джордана: его светлые волосы, его зеленые глаза, и даже жесты были такими же. Характером она тоже походила скорее на отца. Она любила искусство и всерьез занималась художественной фотографией. Игра света и тени, контрасты цветовой гаммы, красота заката — все это доставляло ей истинное наслаждение.

Брен была чуть повыше матери и сестры. Стройная, с карими глазами и темно-рыжими волосами, она, как и мать, любила книги, порою проводя с ними целую ночь. Поэтому и оценки в колледже у нее всегда были высокими.

Алекс же читать не любила и училась с большой неохотой. Но к удивлению Кэти, хорошо окончила среднюю школу. Вообще же Кэти гордилась своими дочерьми. А теперь они совсем забыли ее ради отца.

— Мама! — вдруг обернулась к ней Алекс и приветливо помахала ладошкой.

— Здравствуй, мам! — улыбнулась ей Брен. — Как хорошо, что вы вместе!

— Но мы только поужинали, — возразила им Кэти.

— Культурно провели время, — кивнула Брен.

— Это была простая учтивость, — настаивала мать.

— Да, тарелками мы друг в друга не кидали, — пошутил Джордан.

— Пап, как это она вообще впустила тебя в квартиру? С ее-то характером! — смеялась Алекс.

— Я и сам не пойму. Правда, вначале она меня ударила по голове статуэткой, а потом даже захлопнула дверь перед носом. Но в общем все обошлось довольно мирно. Хотя чуть позже нагрянула полиция.

Теперь смеялись все. Кэти посмотрела на Джордана и подумала, что все равно завтра он улетит к своей «мисс Апрель», а ей опять придется приводить свои чувства в порядок. События этого вечера слишком разбередили ее душу, и ей надо научиться быть более осторожной.

— Вам, конечно, хочется поболтать, — строго сказала она. — Но мне завтра рано вставать. И хотите вы этого или нет, я иду спать.

— Мы пойдем все вместе, — откликнулась Алекс.

И вся компания направилась к подъезду, где им любезно поклонился Джеймс, сидящий на этот раз на своем месте.

В лифте обе девочки обернулись к ней.

— Мама, ты согласилась поехать во Флориду? — спросила ее Брен.

— Поедем, мам! — заискивающе произнесла Алекс. — Двадцать один год только раз бывает в жизни человека. Ради своей дочки, соглашайся.

— Она согласна, — вмешался Джордан.

— Ура! — хором закричали сестры.

Лифт остановился. Все вышли и направились к двери квартиры. Кэти открыла дверь ключом и пропустила вперед дочерей и бывшего мужа. В прихожей Кэти искоса глянула на Джордана и еще раз напомнила себе, что ей надо быть осторожной.

— Да, я согласилась поехать во Флориду, — сказала она. — Но сейчас я хочу спать.

— Мам, но ведь папа только что приехал, — пробовала возразить ей Брен.

— Вот и хорошо, вы вместе весело проведете время. Делайте что хотите. А мне позвольте откланяться. Спокойной ночи.

Девочки по очереди подошли поцеловать мать. Кэти чувствовала на себе взгляд Джордана.

— Спасибо, Кэт, — еще раз ласково сказал он, и у нее вновь перехватило горло от нежности.

— Не за что, — ответила она.

Они стояли в двух шагах друг от друга. Никогда, вероятно, больше она не будет стоять к нему так близко. А держится он хорошо! С каким-то особым чувством достоинства. Все так же красив, высок, строен. И почему время не меняет его? От него все так же нельзя оторвать взгляд.

— Спокойной ночи, — еще раз попрощалась она.

Все трое пожелали ей того же. Она резко повернулась и направилась в свою спальню. И пока Кэти удалялась, она чувствовала на себе его напряженный взгляд, полный горячей страсти и нежности.

Глава 5

Джордан стоял у окна своего номера. Перед ним расстилался Центральный парк и тянулась широкая длинная улица, уходящая вдаль. Было довольно поздно. Но Нью-Йорк был полон огней и движения, он не знал ночи, не ведал, что такое полная темнота; никогда не спящий, вечно сияющий и шумный, он ни на минуту не прекращал своей прихотливой жизни. Под окнами то и дело проезжали разноцветные, аляповатые кареты, запряженные четверкой лошадей. На облучках карет восседали важные щеголеватые кучера, задающие тон в туристических затеях города. Мелькали торопливые такси, спешащие к подъездам отелей, прогуливались любопытные туристы. Иногда степенно и важно проезжал широконосый блестящий лимузин. А вдалеке ярко светились огромные окна ФАО[2], притягивая к себе восхищенные взгляды прохожих.

Это был один из лучших районов города. Здесь собрались самые шикарные отели и рестораны и самые престижные магазины Нью-Йорка. И все же то тут, то там можно было увидеть или пестрые лохмотья бездомного бродяги, или мрачную стайку сговаривающихся наркоманов. По улицам сновали карманники и авантюристы, и не стоило слишком увлекаться достопримечательностями города, чтобы сохранить в целости свои финансы. На перекрестках суетились автомобили, и метро время от времени выдыхало белое облако пара, которое медленно таяло между железобетонных стен.

Джордан любил этот город, любил его театры, его суету и суматоху на улицах, этот нескончаемый человеческий поток, полный разных красок и форм. Но вот уже десять лет как он не бывал здесь. С того самого дня, когда Кэти ушла от него и поселилась в Нью-Йорке.

И теперь, вглядываясь в очертания старого парка, он вспомнил их первую прогулку в нем. Кэти выросла на юге и поэтому никогда не видела осени. В тот день она впервые в жизни надела перчатки. «Неужели это осень?» — радостно повторяла она, сгребая в охапку сухие желтые листья. «Осторожно, Кэти, — отвечал он, — среди этой осени попадается конский навоз». Как хохотали они потом над его словами, весело валяясь в шелестящих ворохах листвы!

Как давно это было! Каким практичным и серьезным он был тогда, а она — любознательной и смешливой. «Блу Хэрон» уже существовала, хотя и в камерном составе: Кейт — ударник, Деррик Флэ-негэн — басовые, Кэти — дублер, а сам Джордан — ведущая гитара. Но ему хотелось учиться музыке и дальше. Случайный успех не радовал его. Чтобы заниматься этим всю жизнь, нужна была серьезная музыкальная подготовка. К тому же и его отец, в юности игравший в Майами-Бич, то и дело повторял ему: «Учись, мой мальчик. В этой жизни надо точно знать что почем. Только тогда станешь богатым и знаменитым. Этот мир надо знать таким, каков он есть». И Джордан учился, всерьез постигая нелегкую науку жизни.

Кэти же все давалось легко. Казалось, она обладала особым даром быстро и легко проникать в суть вещей. И эта способность определила ее более беспечный подход к жизни, чем у Джордана.

Они поженились за год до выпуска из университета штата Флорида и уехали ненадолго погостить у одной из тетушек Кэти, богемной художницы, проживавшей в Сохо. Здесь-то Кэти и встретилась с осенью. А чуть позже выпал первый снег. Они курили «Мальборо», возились в снегу, хохотали по пустякам и занимались любовью на старом тетушкином чердаке.

Позже он не раз удивлялся, почему Кэти сбежала от него именно сюда. Оставаясь на Стар-Айленде, он часто вспоминал о ней. Ведь дом на острове был и ее домом, и каждая комната хранила в себе следы ее присутствия. Здесь она была, по сути, хозяйкой. Все, что отличало этот дом от прочих, было ее рук делом. Недаром несколько комнат удивляли случайных гостей своим восточным колоритом, а другие приятно будоражили воображение стилем времен начала освоения Америки. Живопись на стенах была очень тонко подобрана к стилю самих комнат.

Да, Кэти изумительно оформила их дом еще тогда, когда у них было не так уж много денег. Когда же их доходы выросли, Кэти развернулась в полную силу. И вдруг бросила все. Джордан был удивлен и растерян. Но это задело его гордость. И разозленный ее внезапным уходом, он убедил адвокатов не медлить и не искать путей примирения. Пусть забирает все, что хочет, пусть уходит, он не станет возражать.

И их пятнадцатилетний брак перестал существовать за несколько недель. А Джордан до сих пор не понимал причин случившегося. Да, он, конечно, не подарок, но ведь до этого Кэти как-то уживалась с ним. Пусть не всегда он мог помочь, когда ей было плохо, и сам, наверное, иногда делал ей больно. Но ведь они все же понимали друг друга до этого проклятого пожара.

Пожар. В нем, видимо, все дело. Ведь он так и не знает, что произошло в ту ночь. Была ли Кэти с Кейтом? А может быть, она и убила его?

Джордан рассмеялся. Что это за глупость пришла ему в голову? Ведь он ни на минуту не усомнился в непричастности Кэти к этому убийству. Да и было ли это убийством вообще? Что дает ему право предполагать это? По словам врача, Кейт принял слишком много барбитурата и потерял сознание. Он задохнулся в дыму еще до того, как пламя проникло в его комнату, так что и наркотик не был причиной его гибели. И все же его смерть слишком сильно отразилась на них.

Много было загадочного в этом деле. Так, и ту тень, что скользнула в сторону гостевого домика за минуту до взрыва, оказывается, не видел никто, кроме Джордана. И на следствии все отказывались признавать ее реальность. Ведь той ночью оставались только сами музыканты и их семьи, и, выгораживая себя, никто не желал подозревать в чем-либо другого. Своим же слугам Джордан доверял как самому себе.

Он хотел знать, ходила ли Кэти к Кейту той ночью. Но когда Джордан спросил ее об этом в упор, она решительно отказалась, в подтверждение своих слов сославшись на то, что была рядом с ним во время пожара. И он поверил ей тогда, хотя в глубине души у него остались сомнения.

В то время он чувствовал себя слишком усталым, чтобы спорить с ней. К тому же еще до пожара что-то разладилось в отношениях в их группе. Джордан стал часто ссориться с Кейтом. Была ли виной тому его собственная ревность, ибо отношения Кэти с Кейтом казались ему излишне близкими, или же у него вызывала раздражение распущенность Кейта? Но факт оставался фактом.

Не улучшило их отношений и происшествие на французской таможне, когда в одном из барабанов Кейта нашли несколько упаковок кокаина и вся группа чуть не угодила в тюрьму. И хотя все закончилось благополучно, а Кейт твердо отрицал свою причастность к этим наркотикам — их якобы подбросили, — Джуди и Деррик призывали изгнать Кейта из группы. Но Джордан тогда заступился за него.

После пожара Джордан не стал настаивать на своих показаниях о двигавшейся в сторону гостевого домика тени. Не было нужды заострять на этом внимание полиции. Но сам остался при твердом убеждении, что это не было плодом его фантазии. Хотя и решил пореже вспоминать об этом. Ибо ему была невыносима мысль, что кто-то из его знакомых мог иметь отношение к убийству Кейта. Однако забыть об этом ему не дали.

Когда в прессе стали появляться первые сообщения о съемках фильма о «Блу Хэрон», в студии Джордана раздался телефонный звонок. И низкий глухой голос, искаженный специальной аппаратурой — непонятно, мужской или женский, — сказал ему:

— Если хочешь жить спокойно, не допускай съемок фильма и встречи группы.

— Что за черт! — удивился Джордан. — Почему я должен слушать дурацкие советы?

— Делай что говорят, — угрюмо проговорил его собеседник и повесил трубку.

Джордан не придал этому звонку большого значения. Мало ли кому захотелось подшутить над ним? Но на следующий день, когда он обедал в небольшом местном ресторанчике, его попросили к телефону. Вышло еще более странно. Взяв трубку, он услышал:

— Оставь в покое мертвецов.

— О чем вы? — удивился Джордан.

— Пусть мертвые спят в могиле. Когда они оживают, то тянут в могилу других.

Джордан перестал спать ночами, вспоминая и заново обдумывая прошлое. Значит, смерть Кейта не была простым несчастным случаем? А следовательно, он должен отомстить и за смерть друга, и за распад своей собственной семьи.

Третий раз ему позвонили в студию. Голос походил на измененный женский, хотя это и трудно было точно определить. Требования теперь звучали иначе:

— Ты волен выбирать сам: либо тайна остается тайной, либо кто-нибудь из твоих близких попадает в беду. Вспомни пожар. Запах огня, горящей… плоти. Так что решать тебе.

В этот же вечер Джордан позвонил своему другу Мики Дину, который служил в полиции, и попросил заехать к нему. Они сидели в бильярдной и говорили о том, что произошло.

— Поверь мне, Джордан, — произнес Мики, — никто в полиции не станет всерьез заниматься этими звонками. Ведь это может быть просто розыгрыш.

— Да, но я действительно видел, как кто-то вошел в дом до пожара.

— Кто бы это ни был, после смерти Кейта он все равно не сознается, что заходил к нему. Ты думаешь, что его убили? А в деле совершенно определенно написано, что он перепил барбитурата и задохнулся дымом. Причиной же пожара была его собственная непогашенная трубка.

— От трубки пожар не распространится так быстро по всему дому.

— Но следов поджога не обнаружено. Мы же с тобой вместе в свое время просмотрели заключение экспертов.

— И все же, Мики, я чувствую: тут что-то не так.

— Но по официальной версии смерть Кейта — несчастный случай. А телефонные звонки могут быть просто шуткой. Все, что я могу для тебя теперь сделать, — это написать рапорт. Защитить же от телефонных угроз выше наших сил. Ты же знаешь, в каком криминогенном районе живешь. У нас едва хватает времени на обычную работу.

Джордан и сам все это прекрасно понимал. К тому же он знал, что дело десятилетней давности давно уже закрыто и сдано в архив. И заниматься им никто теперь не будет. Но от этого знания ему было не легче. Ведь кому-то из его близких грозит опасность. Прошлое выбирает себе новую жертву в настоящем. Что ж, он сам будет контролировать события. Он вызовет прошлое на поединок. И хотя бы для этого соберет всю группу на Стар-Айленде. Кто-то из них замешан в смерти Кейта, кто-то был у него в ту ночь. И он узнает об этом. На этот раз он не будет так беспомощен, как тогда. Он заставит события подчиняться его воле, заставит их развиваться по его правилам. А Кэти и девочки будут у него под наблюдением; к тому же ему поможет Мики.

Кэти…

Джордан вздохнул. Как странно: общаться с бывшей женой после стольких лет разлуки и ощущать, что все осталось по-прежнему. Он слишком хорошо знал Кэти. Она и теперь почти не изменилась. Конечно, она выглядела чуть старше, но время обошлось с ней удивительно милосердно. Как он любил ее глубокие темные глаза с затаившимися в них маленькими янтарными звездами! Словно далекие ночные огоньки, светили они ему всю жизнь, указывая единственно верный путь в его судьбе. А как она стройна! Словно юная девушка.

Да, но что общего у нее с этим культуристом? Она говорит: он симпатичный парень. Симпатичный-то он, может быть, и симпатичный, но то, что этот атлет гораздо моложе Кэти, — это слишком очевидно. Впрочем, Тара тоже намного моложе Джордана, но она все же женщина.

Джордан пробормотал про себя слова молитвы. Ведь, может быть, он вовлекает Кэти в очень опасную игру, настаивая на поездке во Флориду. И если это даже не так, то все равно ставит их в очень неловкое положение по отношению друг к другу. Не будет ли им так же тяжело, как сегодня вечером?

Он все еще испытывал чувство какой-то сладкой душевной боли, вспоминая ее улыбку, ее глаза. Кажется, она стала чуть самоувереннее, чем раньше. А голос остался все тот же — грудной, страстный, пронизывающий его до глубины души. Сегодня, когда она пожелала ему спокойной ночи, он едва удержался, чтобы не пойти за ней следом. Словно не было долгих лет разлуки, словно он мог, как прежде, сжать ее в своих объятиях и ласкать, ласкать ее прекрасное тело. Как горяча она бывала в такие минуты, как страстно шептала потом в темноте, как вскрикивала от восторга!

Зазвонивший телефон прервал его сладостные воспоминания. Не включая света, Джордан поднял трубку.

— Дорогой, — пролепетал женский голос.

— Тара, это ты? — спросил Джордан. Странно, почему она так часто раздражает его?

— Да.

— Но уже довольно поздно для телефонных звонков. Что-нибудь случилось?

Джордан понял: Тара звонит лишь для того, чтобы убедиться, что он в номере. И эта чрезмерная внимательность разозлила его.

— Ничего, — ответила она, — просто захотелось услышать твой голос.

Джордан чувствовал, что его раздражение возрастает. Да, они проводили вместе время. Но это не давало ей права считать его своей собственностью. Они даже жили в разных домах. Тара несколько раз предлагала Джордану переехать в ее дом в Лос-Анджелесе, но он отказывался, ссылаясь на то, что к нему часто приезжают дочки, да и сам он уже не в том возрасте, чтобы менять устоявшиеся привычки.

После развода с Кэти он решил больше не жениться. Одного раза было достаточно. И ему казалось, что Тара понимает его желание сохранить независимость. Ведь в конце концов он ничего и не обещал ей. И все же он бы все время настороже, чутко оберегая свою свободу.

Тара относилась к нему с вниманием и заботой. И он чувствовал, что она нужна ему. Когда ему было плохо, он часто приезжал к ней по ночам и она никогда не отказывалась принять его. В трудные минуты жизни, когда Джордану казалось, что окружающий мир вот-вот раздавит его, она умела иногда рассмешить его какой-нибудь забавной шуткой, и у него сразу теплело на душе и неприятности казались не такими уж грозными.

— Извини, — пробормотал он, — я немного устал. Да и время уже позднее. Это хорошо, что ты позвонила.

— Как твои дела?

— Прекрасно.

— Она приедет?

— Да. Девочки хотят, чтобы мы были вместе.

Тара тихо вздохнула. Она надеялась, что Кэти откажет Джордану. Но все получилось иначе.

— Но я думаю, — продолжал Джордан, — что она приедет со своим другом, эдаким молодым симпатичным спортсменом.

— Неужели?! — обрадовалась Тара. — Знаешь, мне не очень понятно твое упрямое желание собрать всех вместе после стольких лет разлуки. Ведь твои знакомые совсем уже не те люди, какими они были десять лет назад. Все меняется на этом свете.

— Но люди меняются значительно меньше, чем тебе кажется.

— Может быть, и так. Я лишь стараюсь понять, что заставляет тебя делать эту глупость.

— Можешь стараться поменьше, — грубо ответил он, недовольный ее настойчивостью. — Если эта затея тебе не по душе, отойди в сторонку и подожди, пока все закончится.

— Но я могу тебе понадобиться. Не сердись. Я приеду сразу же, как у меня закончатся фотосъемки. Я соскучилась по тебе.

— Я тоже, — солгал он и сразу же почувствовал радость оттого, что не увидит ее еще некоторое время.

Тара была красивой женщиной. Высокая блондинка с большими голубыми глазами и стройными длинными ногами, она могла заниматься любовью в любое время суток и в любом месте. Казалось, она была специально создана для любви, для секса: это была ее родная стихия. Джордану это нравилось. Но сейчас он хотел одиночества.

— Эта мегера вела себя прилично? — спросила Тара.

— Кэтрин? Вполне, — ответил он, слегка поморщившись.

— Ты ее сразу узнал? Не прибавила ли она тонны две весу от сидячего образа жизни?

— Нет, она мало изменилась.

— А ее злоба утихла с годами?

— Она никогда не была злой.

— Но ведь ты говорил, что вы жили как кошка с собакой?

— Да, но это из-за моего тяжелого характера. Я был слишком требователен к ней.

— Похоже, ты все еще любишь ее, — печально произнесла Тара.

— Она мне нравится, — досадливо возразил Джордан. — Хватит об этом. Я хочу спать. Встретимся на острове.

И он решительно повесил трубку, не слушая возражений любовницы. В спальне он разделся и нырнул под одеяло. Телефонный разговор не выходил у него из головы. Надо было вести себя повежливее. Сказать Таре, что скучает без нее, ждет ее приезда. Что любой день, проведенный в разлуке с ней, для него потерян.

Но он не скучал. Образ Тары, словно тонкая кисея тумана, растаял у него перед глазами, и его заменил образ Кэти. Джордан словно и сейчас видел перед собой ее глаза, слышал ее мягкий грудной голос. Она была лучшей певицей из всех, которых он когда-либо знал.

И почему он не пошел за ней в спальню? Он бы взял ее на руки, нежил и ублажал своей лаской. А потом утопил бы свою тоску в кипящем море любви. И не было бы этой боли, этой муки, что терзает его сейчас. Ведь как прекрасны, как упоительны были их ночи, когда они жили вместе. И каждая была не похожа на другую. Иногда заводилой был он, иногда она брала власть в свои руки; а порой их бурные ласки прерывались шлепаньем маленьких босых ножек по коридору: приходилось вновь укладывать спать дочурок. Да, что только не пережили вместе мужчина и женщина, состоявшие столько лет в браке.

То они были нежными и томными, то становились дерзкими и бесстыдными, забавлялись и дурачились. А однажды они чуть было не утопили друг друга в ванне, подбирая более удачную позу. Им было достаточно обменяться взглядом, чтобы почувствовать закипающую страсть. Вот так и сегодня: лишь взглянув на Кэти, Джордан почувствовал, как его охватывает знакомое волнение.

Джордан заскрипел зубами. Все это осталось в прошлом. Их брак разорван. И он десять лет прожил осознавая это. Он смирился, сжился с этой мыслью. Так зачем же теперь он терзает себя несбыточными мечтами? К тому же ему мало только ее тела, ему нужно нечто большее. Тонких, сокровенных чувств, общих воспоминаний, душевной близости и теплоты. Хочется разделять чьи-то заботы и мечты, чувствовать искреннюю любовь жены и детей.

Он встал и прошелся по комнате. Почему прошлое не оставляет его, почему эти чувства и желания преследуют его повсюду?

А в это время за три тысячи миль от Нью-Йорка бывший музыкант Ларри Хэйли, превратившийся в режиссера документального кино, беспокойно ходил по своему кабинету. Ему не спалось. Уже второй раз наполнял он бокал теплым душистым бренди, маленькими глотками отпивая крепкий прозрачный напиток, хотя и научился за последние годы умеренности и осторожности. Его светлые в юности волосы поседели и стали пепельно-серебристыми, но все так же густо покрывали голову.

Он остановился посреди комнаты и сел в большое кожаное кресло, подняв перед собой бокал бренди, словно приветствуя незримую божественную силу, струящуюся на него из окна вместе с серебристым лунным светом.

— Спасибо! — произнес он, качнув бокалом.

Свои длинные волосы он по-прежнему завязывал сзади в хвостик. И теперь это было вполне в духе времени. В своих путешествиях, как и в последний раз, когда он ездил в штат Мэн снимать выбрасывающихся на берег китов, он все чаще встречал мужчин, которые тоже предпочитали такую прическу.

Сегодня Ларри был взволнован. Он знал, что Джордан собирает всех на Стар-Айленде. Но догадывается ли кто-нибудь из них, что он собирается устроить концерт в годовщину гибели Кейта?

Ларри залпом выпил полный бокал бренди. Внутри потеплело, и он пробормотал:

— Какое тебе дело, Джордан, до всего этого?

Ему захотелось еще бренди, но встать на ноги, чтобы найти бутылку, было трудно.

— В следующий раз, старина, — пробурчал он себе под нос, — когда захочешь выпить, убедись сначала, что бутылка под рукой.

Прикрыв глаза, он предался мечтам. Да, конечно, он поедет на встречу. Ведь там соберутся все. То-то будет забавная компания.

— Ларри! — вдруг услышал он голос жены и поморщился от досады.

Вики-Сью была его пятой женой. Алабамская красавица, она вышла за него замуж еще до того, как стала калифорнийской кинозвездой.

— Ты идешь спать? — спросила она.

— Спешу изо всех сил, — усмехнулся Ларри. — И если ты мне подашь руку, вполне в состоянии буду дойти до постели.

Когда с ее помощью он поднялся с кресла, то все поплыло у него перед глазами. Мир покачнулся и стал медленно поворачиваться вокруг своей оси.

— Что с тобой? — спросила Вики-Сью.

Ларри махнул рукой. Все равно она ничего не поймет. Она не видела «Блу Хэрон» в ее лучшие времена. Смерть Кейта ничего для нее не значит. Она не знает, чего лишились они все и что произошло потом.

Он еще раз махнул рукой и крепко встал на ноги. Теперь он лучше видел лицо жены. Она и впрямь красавица. Вот если бы еще и понимала чуть больше!

— Иди наверх, дорогая, — сказал он. — Я скоро приду.

— Но ты можешь упасть.

— Не беспокойся. Я уже достаточно прочно стою на ногах.

— А ты скоро?

— Мигом.

Она повернулась и пошла в спальню. А Ларри еще раз глянул на струящийся из окна лунный свет и вдруг улыбнулся. Да, да, он понял, что никакой бы встречи не было, если бы Джордан не хотел вернуть себе Кэти. Она была единственной, кто благополучно выносил все их творческие штормы, кто был другом каждому музыканту, кто знал все их слабости, недостатки и секреты. Как бы хорошо было, если бы она согласилась приехать!

Смеясь и спотыкаясь, Ларри медленно поднимался по крутой лестнице к своей пятой по счету жене. В голове мутилось, ступени покачивались перед глазами. А за окном в голубой туманной дали занималась новая заря.

Глава 6

Вторник выдался удивительно суматошный.

Кэти приехала на работу пораньше, несмотря на тяжелую бессонную ночь. Нужно было разобраться в своих планах на будущее и решить, что необходимо сделать самой, а что можно доверить помощнику. Но не успела она сварить себе кофе, как позвонила одна из писательниц, сотрудничавших с их издательством, и, захлебываясь от волнения, стала с истерическим надрывом рассказывать Кэти, что забыла снять копию со своей работы, а единственный экземпляр отослала по почте еще в четверг, в пятницу же его не получили, значит, потеряли, и она в ужасе, так как другого у нее нет.

Пока Кэти успокаивала взволнованную писательницу и раздумывала, куда стоит позвонить, чтобы разыскать потерянную рукопись, Джим Батлер из отдела художественного оформления положил ей на стол уже готовые к печати обложки двух детективных романов. На первой красовалась большая черная кочерга и пара тонких белоснежных перчаток, освещенные трепещущим светом высокой, стройной свечи. Цвета были подобраны очень хорошо; мрачноватый, тревожный колорит чудесно подчеркивал загадочность совершенного в романе убийства.

Вторая же обложка никуда не годилась. Когда чуть раньше Кэти видела наброски, они показались ей интересными; но теперь, воплощенные в цветах и отчетливых контурах, они выглядели крайне неудачно. В художественно-биографическом романе уже немолодая французская графиня до безумия влюблялась в спасшего ее от гильотины английского лорда, которому уже за пятьдесят. На обложке же вопреки сюжету нежно обнималась юная влюбленная парочка, наряды которой к тому же, видимо, извлекли из какой-то средневековой покойницкой и они, естественно, никак не могли отражать эпоху Великой французской революции.

Положив телефонную трубку, Кэти с глубокой печалью взяла в руки испорченную обложку.

— Что это ты так грустна сегодня? — раздался в ее комнате низкий мужской голос.

Кэти подняла глаза и увидела в дверях Марти Ротчайлда, президента их весьма престижного издательства.

— Да вот, испортили мне обложку, — ответила она.

Марти подошел к ее столу и сел рядом. Это был стройный седеющий мужчина с дряблым лицом стареющего бульдога и дерзким сердцем молодого льва.

— Я прочел в газетах, — сказал он, — что в Нью-Йорке побывал Джордан Треверьян. Кэти, ты вернула себе девичью фамилию, но, видишь ли, тебя все по-прежнему знают как бывшую жену Треверьяна и как участницу группы. Ведь, несмотря на то что прошли годы со времени распада «Блу Хэрон» — а может, именно благодаря этому, — группа до сих пор популярна. Так вот, газетчики распустили слух, что лидер группы намерен вдохновить свою бывшую жену на ее воссоздание.

— Да, Джордан был у меня, — призналась Кэти.

— Значит, ты уезжаешь?

— Мне можно взять отпуск?

— А как же с этой обложкой? — недовольно поморщился Марти. — Ты вновь собираешься задать работу нашим оформителям?

— Конечно.

— Но это стоит денег.

— Но я не позволю портить роман моего лучшего автора. Так что в мое отсутствие им придется еще поработать. Посмотри, что они намалевали: это же просто лажа, согласись.

— Очень милая парочка.

— Да брось ты, это откровенная лажа.

— Ну хорошо, лажа так лажа. Не горячись. В конце концов мы потому и обыгрываем своих конкурентов, что предлагаем читателям только качественные книги.

— Так у меня будет новая обложка?

— Да, конечно.

— И неделя отпуска?

— Видишь ли, Кэти, у нас есть идея о новом бестселлере из жизни музыкантов. И было бы очень неплохо, если бы ты взялась за него.

— Но ведь я редактор, а не писатель. Я могу помочь автору исправить его ошибки, но я не умею писать.

— Ты себя недооцениваешь, — покачал головой Марти. — А на самом деле просто боишься этой темы.

— Но у меня действительно нет желания писать о своем бывшем муже.

— Но кто же лучше тебя может это сделать? Подумай, какие интригующие обстоятельства: большие деньги, мир музыкальных звезд, трагическая смерть на острове! И ты — очевидец событий.

— Я не могу, Марти.

— Известие о смерти Кейта обошло первые страницы крупных газет всего западного мира. А ведь вы были приятелями. Сколько было слухов, предположений! Одни говорили, что это убийство, другие настаивали на версии самоубийства.

— Я не верю, что его кто-то убил. Да и на самоубийство все это не похоже. Накануне он написал музыку к новой песне и весь день был в хорошем настроении. Вероятнее всего, это просто несчастный случай.

— Но какую книгу ты могла бы написать!

— Вряд ли.

— Не спорь.

— Так ты дашь мне неделю отпуска?

— Хорошо, бери. Но подумай о книге.

— Непременно.

Зазвонил телефон, и Марти, кивнув на прощание вышел из комнаты. Звонила мать.

— Доброе утро, дорогая! — произнесла она бодрым голосом.

Сэлли Конноли вообще была веселой женщиной. Ее оптимизм восхищал Кэти. Хотя иногда и раздражали ее нарочито радостные интонации.

— Здравствуй, мам.

— Я слышала, ты едешь во Флориду?

Кэти тяжело вздохнула. Ей так не хотелось обсуждать сейчас свои отношения с Джорданом и планы на будущую неделю. Но приходилось терпеть.

— Да, думаю, поеду, — тихо ответила она.

— И прекрасно. Это лучшее, что ты могла придумать.

Кэти знала, что ее мама симпатизирует Джордану. Ей нравились его твердость и настойчивость в достижении избранной цели. Как и отец, умерший вскоре после свадьбы Кэти, мама знала Джордана с самого детства. И даже профессия музыканта, которая не слишком нравилась родителям невесты, не повредила ему в их глазах.

— Но только, пожалуйста, — умоляла Кэти, — не фантазируй. Я еду только для того, чтобы принять участие в выступлении и отметить день рождения Алекс.

— Да, да, конечно. Я так и подумала. Но все же как хорошо, что вы помирились с Джорданом. Я, пожалуй, тоже приеду на день рождения Алекс.

— Джордан тебя пригласил?

— А что тут такого удивительного?

Кэти подумала, что удивительного в этом действительно ничего не было. Ведь все время, пока девочки были маленькими, Сэлли была рядом с ними. А когда Кэти развелась с Джорданом и переехала в Нью-Йорк, мать даже оставила свой дом в Майами и переехала следом за дочерью.

Впрочем, мать всегда была очень независимой женщиной. И поселившись в другом районе города, сразу занялась общественными делами. Но когда Кэти или девочки нуждались в помощи, она всегда оказывалась рядом. До замужества у Сэлли была бурная личная жизнь, она то и дело бегала на свидания. Но сразу после окончания средней школы вышла замуж, а вскоре родила Кэти. Сейчас Сэлли Конноли по-прежнему выглядела высокой, стройной, привлекательной женщиной, которой на вид не дашь больше пятидесяти. Порой Кэти, честно говоря, с оттенком легкого негодования думала, что есть в этом нечто от «Портрета Дориана Грея/]: казалось, мать с каждым годом выглядит все лучше и лучше, чем сама Кэти похвастаться не могла.

— Ты, кажется, не хочешь, чтобы я ехала? — огорченно произнесла Сэлли. — Но не беспокойся, я ненадолго. Только побываю на дне рождения Алекс да посмотрю на ваше выступление. Джордан сказал, что девочки будут дублировать. Боже, как это интересно!

— Что ты, мам, — возразила Кэти, — я рада, что ты приедешь. Думаю, будет очень весело.

— Да, дом будет полон гостей. Но готова ли ты к встрече с прошлым? — В ее голосе чувствовалась забота.

— Ничего, справлюсь.

— Ах, лучше бы все происходило в другом доме. Как переступить его порог? Да еще эта женщина… Просто не знаю, как и быть.

— Ты имеешь в виду Тару Хьюз? — сухо спросила Кэти.

— Да, именно ее.

— Но ведь это я, как ты помнишь, ушла от Джордана. И я не вправе вмешиваться в его личные дела.

— Извини. Но мне так хочется помочь тебе, хотя бы морально.

— Ничего. Я приеду на остров с другом. И все будет нормально.

— С другом? А кто он такой?

— Просто друг. Все будет в порядке. А сейчас, мама, пора заканчивать разговор: у меня дела. Хорошо?

— Может быть, тебе лучше поехать одной?

— Но ведь Джордан будет не один, — мягко возразила Кэти.

— Так стоит ли повторять его ошибку?

— Но он это ошибкой не считает.

— Его знакомая слишком молода. А женщины живут дольше мужчин.

— Но ведь и отец был старше тебя. И тогда это не вызывало у тебя возражений.

— Да, отец был настоящим мужчиной, — мечтательно произнесла Сэлли. — Но мужчины почему-то любят встречаться с женщинами моложе себя. А ведь если женщины живут дольше, то логичнее было, если бы мужчины избирали себе женщин постарше.

— Это любопытная концепция, мам, — иронически заметила Кэти. — Может быть, когда-нибудь она войдет в моду.

— Да, да, мы ведь знаем, что мужчина наиболее сексуально активен лет в восемнадцать, а женщина достигает полного расцвета в тридцать, а то и в сорок лет. Так что у тебя сейчас самая лучшая пора жизни. А как ты тратишь лучшие годы?

— Мама, я живу прекрасно!

— Но не слишком содержательно.

— Что же ты хочешь от меня? — рассердилась Кэти. — Уж не собираешься ли ты заняться заманиванием Джордана в семейные сети?

— Что ты, у меня и в мыслях не было вмешиваться в чужие дела. Но все же он делает глупость, встречаясь с этой мисс Хьюз. Лучше бы подыскать себе другую женщину, да и тебе не мешало бы выбрать партнера получше: ты ведь сказала, он просто друг, а тебе нужна полноценная любовь. Вы с Джорданом оба пережили свой расцвет как-то впустую.

— Спасибо на добром слове.

— Это говорю не я, это говорит наука.

— Джордан, по-моему, насчет своего расцвета иного мнения, да и эта его актриса, видимо, тоже.

— Может, и ты насчет себя думаешь иначе?

— Мама, я кладу трубку! Ну что ты в самом деле?!

— До свидания, душенька.

— До скорого, мам.

— Передай от меня привет этому твоему пылкому поклоннику, — иронично заметила Сэлли.

— Он еще не согласился поехать со мной.

— Ну так скажи ему, что я настаиваю.

— Постараюсь.

— Удачи тебе, дорогая! — бросила Сэлли и положила трубку.

Кэти улыбнулась. Все-таки забавная женщина ее мать. Только бы она не проговорилась, что они с Джереми всего лишь приятели. Да ничего, как-нибудь обойдется. И Кэти, тихо вздохнув, принялась за работу.

Прежде всего она попросила свою помощницу Энджи заняться поисками потерянной рукописи, а затем, сурово нахмурив брови, отправилась в отдел художественного оформления.

К вечеру рукопись нашлась. Она мирно лежала на столе совершенно не в том отделе, где должна была оказаться. Столь же удачно уладилось дело и с обложкой. Художник, чрезвычайно милый молодой человек, сразу же согласился за отдельную плату переделать свое «произведение» и очень внимательно выслушал все наставления Кэти. Правда, совещание по маркетингу окончилось не так успешно, как рассчитывала она, и пришлось немного поломать голову над тем, где раздобыть деньги на рекламу нового автора. Но в общем день прошел вполне благополучно.

После работы Кэти отправилась в спортивный зал. И Джереми, уже поджидавший ее, порекомендовал ей сегодня заняться на лестничном тренажере. Что вполне устраивало Кэти, которая знала, что тренажер этот находится в самом дальнем конце зала и ей не найти лучшего места для серьезного разговора.

Она призналась ему, что согласилась поехать на Стар-Айленд, но нуждается в его помощи и без него не представляет себе этой поездки. Он должен сопровождать ее на остров. Но тренер, выслушав ее, отрицательно покачал головой.

— Ну пожалуйста! — умоляла его Кэти. Она с горячим усердием работала на тренажере, не обращая внимания на боль в ногах, чтобы завоевать его расположение.

— Но, Кэти, — возражал он, — одно дело — сыграть роль влюбленного на один вечер, а совсем другое — разыгрывать страстную любовь в течение недели перед хорошо знакомыми тебе людьми. Что скажут твои дочери?

— Они не будут вмешиваться.

— Откуда ты знаешь?

— Им знакомо чувство гордости.

— Но я занят.

— Ты ведь так хотел побывать на Стар-Айленде.

— Не искушай меня. Лучше внимательней работай на тренажере. Скажи, ты все это придумала, чтобы бывший муж не слишком досаждал тебе?

— Ты угадал.

— Моя роль не из легких.

— Там будет и моя мама.

— Час от часу не легче.

— Но она знает о тебе, желает твоего присутствия и согласится подыгрывать нам.

— Заботливая мама.

— Джордан ведь тоже будет не один. Он повсюду теперь водит за собой одну девицу.

— Тару Хьюз? Симпатичная малышка, весьма сексуальна.

— Вот именно. Но она слишком молода для него.

— Я думаю, ей лет тридцать.

— Ну да, — поморщилась Кэти. — Я старше ее лет на пятнадцать.

— Но ты прекрасно сохранилась: на сегодняшний день никаких следов гниения и разложения, — пошутил Джереми.

— Спасибо за комплимент. Но пойми меня, эта девица все время будет у меня на глазах, хозяйкой в моем доме.

— Да, но ты сама уехала оттуда.

— Но я никогда и не думала туда возвращаться.

— Так зачем же согласилась?

— Но ведь ты тоже советовал мне поехать, — напомнила ему Кэти, усердно осваивая тренажер, хотя ноги болели все больше и больше.

— Можно подумать, что ты когда-нибудь слушалась меня, — возразил Джереми.

— Есть еще одна причина. Ты заметил, как был вчера взволнован Джордан?

— Нет. Вроде бы все было нормально.

— Тебе так показалось, потому что ты его плохо знаешь.

— Он вел себя как настоящий джентльмен. Не дрогнул даже под дулом пистолета. Его самообладание достойно восхищения.

— Это прекрасно. Но мы уклоняемся от темы разговора.

— Ты предлагаешь мне лгать окружающим целую неделю?

— Это не так долго, как кажется.

— Но твои дочери быстро раскусят нас.

— Пусть так. Но они ничего не скажут.

— Но Джордан — их отец.

— Вот именно. Ведь они хлопочут о нашем примирении. А поскольку он встречается с этой молоденькой вертихвосткой, они поддержат нашу с тобой игру.

— Вот как вы, значит, величаете Тару. Интересно, а как вы называете меня?

— Просто «качком».

— Что-о?!

— Не бери в голову. Это несерьезно. Я надеюсь, ты понимаешь, что, когда Алекс и Брен увидят меня под руку с красивым молодым человеком, они, конечно, решат не мешать нам. Ведь так я буду гораздо привлекательнее для Джордана.

— Ты преувеличиваешь, Кэти. Ты начиталась книг сверх всякой меры.

— Нет. Это свойство человеческой натуры — желать то, что принадлежит ближнему.

— Если следовать твоей логике, выходит, что Джордан принадлежит Таре.

— Боюсь, он никому не принадлежит.

— Но справлюсь ли я с ролью спасителя твоего сердца? По-моему, вряд ли, — с сомнением покачал головой Джереми.

— Сердце мое в спасении не нуждается. А вот моему «эго» нужен преданный помощник. Соглашайся. Мне очень нужна твоя помощь.

— Помоги ей, Джереми, — вдруг вмешался в разговор низкий мужской голос.

Это Тони Грант, второй инструктор гимнастического зала, подошел к ним, заинтересованный их горячим спором. Высокий загорелый блондин, ровесник Джереми, он в свободное время подрабатывал моделью, и это приносило ему значительно больший доход, чем тренерская работа. Но он любил людей, любил помогать им восстанавливать утраченное здоровье, и гимнастический зал был местом, где он отдыхал душой.

— Мы слишком громко говорим, — шепнула смущенная Кэти.

— Я только что подошел и ничего не слышал, — сказал извиняющимся тоном Тони. — Но Джереми вчера рассказал мне о приезде твоего бывшего мужа и о том, что за этим последовало.

— Может быть, мне стоит посоветоваться и с тобой, — неуверенно произнесла она.

— Не останавливайся! Работай на тренажере! — прикрикнул на нее Джереми.

— Я уже столько на нем отработала, что могу взобраться на Скалистые горы, — недовольно откликнулась Кэти и, спустившись на пол, накинула себе на плечи махровое полотенце.

— Но ты не закончила комплекс упражнений, — не унимался тот.

— Я его закончу, если ты согласишься помочь мне на Стар-Айленде.

— Он поможет тебе, Кэти, — уверенно произнес Тони. — Я бы на его месте ни в чем не отказал тебе. Ведь друзья должны выручать друг друга.

Кэти благодарно поцеловала его в щеку.

— Ты слишком любезна с ним, — состроив недовольную гримасу, сказал Джереми. — Притворяться-то целую неделю придется мне.

Кэти рассмеялась и тоже поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — улыбнулась она им. — Я должна проучить Джордана. Считай, Джереми, что я взяла тебя напрокат на эту неделю.

— С моей помощью, — вставил, усмехнувшись, Тони.

— Похоже, вы все уже решили за меня, — недовольно заметил Джереми.

Но Тони перебил его:

— Да, но я тоже хочу побывать на концерте века.

— Считай, что ты уже приглашен, — ответила ему Кэти. — Я буду рада видеть тебя на острове.

— Ну ладно, — улыбнулся он. — Я непременно приеду.

— А я все для вас устрою в лучшем виде, — заверила она их.

— Не сомневаюсь, — откликнулся Тони. — Ну а теперь пора за работу. Мы с Джереми сделаем из тебя идеальную женщину. Уж мы постараемся.

— Спасибо.

— Тебе нельзя себя недооценивать. Ты одна стоишь дюжину юных прелестниц. И держу пари — твой бывший муж прекрасно это понимает.

— Спасибо. Вы замечательные друзья!

— Стараемся. Но и праздники мы любим тоже, — рассмеялся Тони и, попрощавшись, ушел, оставив Кэти наедине с Джереми.

Кэти облегченно вздохнула. Наконец-то все улажено. Она возвращается на остров не одна. Она едет домой. Как это удивительно! И как бьется сердце!

Глава 7

Вилла Джордана на Стар-Айленде была внушительной. Три тысячи квадратных метров площади занимали постройки, дворики, зеленые насаждения и сад.

Фасад основного здания был выдержан в стиле средиземноморской виллы, очень популярном в двадцатые годы, когда такие прекрасные архитекторы, как Мизнер, Финк и Пейст, создавали изумительные по красоте произведения монументального и строгого искусства. Вилла Джордана тоже была построена в начале двадцатых. Массивное и крепкое основное здание — «большой дом» — вынесло свирепый ураган «Эндрю», обрушившийся на Флориду в середине двадцатых. Ни вода, ни ветер не смогли причинить большому дому значительного вреда, и, потеряв лишь несколько черепиц со своей крыши, он и ныне крепко стоял на отведенной ему земле.

Единственным, что немного испортило вид виллы, был пожар, который десять лет назад уничтожил прятавшийся в дальнем конце сада гостевой домик. Джордан отстроил его заново. Считавшийся памятником архитектуры, домик имел довольно необычную форму. Множество арок и лоджий, застекленное крыльцо на первом этаже и резной балкон на тонких витых опорах — на втором делали его похожим на маленький сказочный замок воздушных фей. Но несмотря на свой легендарно-поэтический вид, он имел весьма прозаическое применение. На его верхнем этаже располагалась просторная и удобная спальня, а на нижнем — изящная гостиная и маленькая кухня.

Большой дом широкой массивной подковой огибал патио — простой и светлый внутренний дворик, посреди которого тускло поблескивал зеленоватой водой неглубокий квадратный бассейн. А из окна гостевого домика, стоящего несколько в стороне, открывался изумительный вид на небольшой холмистый остров Хибискус и высокий ажурный мост на Майами-Бич, так что по вечерам можно было видеть, как пляшут на воде залива яркие огоньки делового центра города, словно стайки маленьких ночных эльфов заводят веселые хороводы на темных морских волнах.

От прилегавшего к дому причала всегда можно было, развернув белый парус, отправиться в небольшое, но очень увлекательное морское путешествие или, разгоняя до полной мощности упруго гудящий могучий мотор легкого синего скутера, лететь по матово серебрящимся темным ночным волнам навстречу растущим из прибрежного мрака фонарям веселящегося Майами.

Когда Джордан впервые увидел этот чудесный уголок, ему показалось, что он в раю. И кто бы мог подумать, что ему придется здесь жить одному! Да, одиночество и в раю несладко. Но почему-то и теперь, после пожара, после развода, после потери всех своих друзей, он продолжал содержать этот дом в порядке. Словно надеялся, что все еще вернется и все займут свои прежние места. А может быть, просто хотел передать его когда-нибудь своим подросшим дочерям.

И теперь, стоя на краю бассейна, прислонившись к одной из уходивших в сторону залива высоких стройных колонн, он с грустью вспоминал о том, как жил этот дом в былые годы. Он рассеянно оглядывал сад, дорожки, тянувшиеся к самому морю, и возрожденный из пепла маленький гостевой домик. — Где же ты всех разместишь? — вдруг раздался рядом с ним голос Тары.

Он оглянулся. Лежа в шезлонге, она что-то отмечала в своем блокноте. Пышные золотистые волосы рассыпались по плечам, стройное загорелое тело едва прикрывал купальник — маленький желтый бикини. Тара только что вернулась со съемок и утром собиралась улететь обратно. А пока что хлопотала, помогая ему составить план размещения гостей.

Джордан усмехнулся. В сущности, гости не слишком интересовали Тару. Ее занимало, где будет жить Кэти.

— В большом доме разместятся музыканты, мой отец и моя теща, — ответил он.

— Теща? — удивленно переспросила Тара. — Но ведь ты разведен.

— Не придирайся к словам. Я был женат. А Сэлли — очень приятная женщина.

— У девочек есть свои комнаты, — рассуждала Тара, — семь комнат потребуется для гостей, две — для родителей, одна — для твоей бывшей жены, и еще — комнаты для музыкантов. Они к тому же наверняка приедут не одни.

Она улыбнулась и пристально посмотрела на него своими голубыми, небесными глазами. Джордан слегка смутился.

— Нужно всего восемь комнат, — ответил он.

— Восемь?

— Да. Шелли и Майлз приедут одни. Ларри и Деррик женаты. А Кэти, вероятно, будет жить отдельно от своего приятеля.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что он не живет с ней вместе в Нью-Йорке. И здесь вряд ли что-либо изменится.

— Откуда ты знаешь, как они живут?

— Мне дочери рассказали.

— Но может быть, здесь ей захочется изменить этот порядок.

— Не думаю, — уверенно возразил Джордан. — Ей будет неудобно это сделать при своей матери и дочерях. А если так, то ей потребуется две комнаты. А всего — восемь.

В доме было четырнадцать спален. Правда, одну из них Джордан превратил в кабинет. По одной комнате было у его дочерей, которые иногда приезжали к нему в гости. Одну большую спальню в правом крыле дома занимала супружеская чета Гарсиа: дворецкий Джо, управляющая хозяйством его жена Пегги, а комнату рядом с ними — их сын Анхел, учившийся в университете Майами и помогавший им в мелкой работе по дому. Своя комната была и у Тары, которая часто посещала Джордана в его уединении, но никогда подолгу не жила с ним. К тому же перед съемками она любила спать одна, чтобы как следует отдохнуть и выспаться. И все это вполне устраивало его. Так что, несмотря на большие размеры дома, им явно не хватало одной комнаты, чтобы принять гостей.

— Я могу перебраться к тебе, — предложила ему Тара.

— Не стоит, — ответил он.

— Но мне это нетрудно.

— Мне не хотелось бы афишировать наши отношения перед отцом и дочерьми.

— Они и так знают, что мы спим вместе.

— Но все же нам лучше жить отдельно.

— О Господи, Джордан! Мы давно уже не дети. И нет нужды прятаться от родни. Да и дочери твои уже взрослые. И я думаю, прекрасно знают и о всех твоих прошлых связях, и о нынешней.

— И все же я возражаю.

— Ты меня обижаешь.

— Извини, но это необходимо.

— Ах так? — рассердилась Тара. — Ты, видимо, хочешь поселиться со своей бывшей женой!

— Не говори глупости. Ты знаешь, что это не так. А с комнатами, я думаю, Пегги способна разобраться сама.

— Но я хочу помочь тебе.

— Не стоит. Я думаю, все поместятся. В большом доме только четырнадцать комнат, но есть еще гостевой домик.

— Вряд ли кто-нибудь захочет там поселиться после смерти Кейта. Слишком еще свежа в памяти та ночь, когда он сгорел дотла. Не хочешь же ты предложить кому-то из гостей расположиться в этом злосчастном месте?

— Нет. Гости там жить не будут.

— Зачем же тогда ты упоминаешь о нем?

— Потому что в нем буду жить я.

Шелли Томпсон сидела на небольшом низеньком стульчике в своей маленькой, заставленной вещами гримерной и внимательно изучала собственное отражение в зеркале. Сегодня она была вполне довольна собой. Несколько морщинок у глаз — это естественно, да их и не заметишь, если не приглядываться. И в целом Шелли производила очень приятное впечатление. Сейчас бы ей никто не дал больше тридцати пяти лет. А на некотором расстоянии ее вполне можно принять за двадцатилетнюю. Почему бы и нет? Ведь у ее косметолога поистине золотые руки.

Что ж, она, кажется, вполне готова к встрече с прошлым. Свои пепельно-желтые волосы она покрасила в сияющий золотистый цвет, отчего ее большие зеленые глаза словно приобрели какой-то сказочный, изумрудный оттенок. Шелли пребывала в хорошем настроениии и чувствовала, что сегодня способна совершить больше, чем за все прожитые до этого мгновения годы.

За последние десять лет в ее жизни было много и скверного, и по-настоящему хорошего. Никогда не задумываясь о будущем и не стремясь к какой-либо цели, она безвольно плыла по течению. Развлекалась, роскошествовала, когда были деньги; экономила и прозябала, когда их у нее не было.

Пока существовала «Блу Хэрон», доходы были велики. Шелли много тратила на косметику, драгоценности и шикарные наряды от лучших мировых модельеров. Никогда не задумываясь о том, сколько у нее наличных денег, она влезала в большие долги, которые надеялась оплатить из своих будущих гонораров.

Когда же группа распалась, Шелли отказалась от помощи своих друзей музыкантов, желая навсегда избавиться от тяготившего ее прошлого. Слишком глубоко задела ее смерть Кейта. Слишком мрачную тень бросила эта трагическая гибель на все, что было связано с группой. Но прошлое, казалось, не хотело оставлять Шелли. То неожиданный телефонный звонок, то нежданное письмо, найденное в почтовом ящике, вновь и вновь воскрешали перед ней давно уже миновавшие события. И Шелли не знала, как противостоять этому.

Она продолжала вести шумную артистическую жизнь. Выступала в Лас-Вегасе и на Бродвее под псевдонимом Шелли Эдамс. И постаралась изменить тот образ, который создавала, работая в «Блу Хэрон». И это ей вполне удалось. Хотя теперь она и не была солисткой, но успешно работала наравне с молодыми и держала себя в хорошей форме.

Шелли взглянула на часы. До выступления осталось пятнадцать минут. А ей надо еще позвонить. Она набрала знакомый, хотя несколько подзабытый, номер и, переговорив с барышней на коммутаторе, услышала в телефонной трубке голос Кэти Конноли.

— Шелли, это ты? — удивилась Кэти.

— Да, я, — ответила Шелли.

— Как ты поживаешь? Что делаешь? Я почти ничего не знаю о тебе.

Шелли улыбнулась, перебирая в руках телефонный провод. Было приятно вновь услышать голос старой подруги. Она уже и забыла ее теплые, заботливые интонации. Кэти, похоже, так и не изменилась. И это здорово.

— Работаю, — коротко ответила она.

— Где?

— Да везде понемножку. Чаще всего в Лас-Вегасе. Иногда в Нью-Йорке. Сейчас я как раз здесь.

— Почему же ты ни разу не зашла ко мне? Я была бы рада тебя видеть.

— Когда вы разошлись с Джорданом, мы все поняли, что ты хочешь начать новую жизнь и не вспоминать о прошлом.

— Но хорошо, что ты все же не забыла старых друзей! — весело воскликнула Кэти.

— Я думаю, и ты не смогла забыть старого мужа.

— Не смогла, — согласилась Кэти.

— У нас всего несколько минут, — заторопилась Шелли. — Мне скоро выступать. Я хотела тебя спросить: ты приедешь на встречу?

— Да. А ты?

— Конечно. Я буду рада увидеться со всеми. Особенно с тобой.

Она говорила правду. Кэти Треверьян — теперь снова Конноли — была ее лучшей подругой. И Шелли с нетерпением ждала встречи с ней.

— Я тоже, — ответила Кэти.

— Как твоя жизнь? Не появился новый муж?

— Нет пока. А у тебя?

— Я вообще не выходила замуж. Ведь ты же знаешь мой переменчивый характер. Ох, извини, мне, кажется, пора идти. Здешняя публика ждать не любит. Но ничего, надеюсь, скоро увидимся.

— Я тоже надеюсь.

— Пока, Кэти.

— Пока, Шелли.

И Шелли положила трубку. Опять нужно идти выступать. Но ничего не поделаешь. Необходимо зарабатывать себе на жизнь. И нельзя остановиться ни на минуту. Сейчас она не принадлежит самой себе, как это ни печально. И приходится с этим мириться.

Деррик Флэнегэн, тяжело дыша и обливаясь потом, с мучительным усердием работал на тренажере. Оставалась неделя до поездки во Флориду. И он надеялся, чего бы это ему ни стоило, сбросить к тому времени килограммов пять, чтобы выглядеть на встрече как можно элегантнее. Когда он после тренировки проходил в ванную, Джуди печально качала головой и укоризненно говорила ему:

— Ты убьешь себя, Деррик. Твое сердце не выдержит таких нагрузок.

Но он ничего не отвечал ей. И на следующий день снова возобновлял свои спортивные истязания.

Но вот зазвенел таймер, и Деррик облегченно сбавил темп. Он оглянулся и с улыбкой посмотрел на жену.

Джуди была стройной, изящной женщиной. Не прикладывая никаких усилий, ей удавалось всегда сохранять самую лучшую спортивную форму. И Деррик даже слегка завидовал ей. Не ведая сомнений, Джуди говорила то, что думала, и делала то, что хотела. И недоразумения, и ошибки, которые то и дело преследовали ее, ничуть ее не смущали. Она не хотела детей — и детей у них не было. Она считала, что домашние животные портят ковры и гадят в прихожей, — и ни одна кошка или собака ни разу не переступила порог их дома.

Но Деррик отчасти был даже рад таким взглядам своей жены. Он тоже не хотел иметь детей, так как был твердо убежден, что дети никогда не разделяют образа жизни своих родителей и всегда обманывают их ожидания. К тому же, не испытывая особой любви к домашним животным, он и в этом убеждении вполне поддерживал жену.

Джуди же, не уделяя лишнего времени семье или работе, посвятила себя сохранению мягкости и эластичности своей кожи, уделяя ей такое пристальное внимание, которым не могла похвастаться ни одна из ее подружек. Она любила теннис и летние солнечные дни и соблюдала какую-то особую, только ей известную диету, тщательно оберегаемую от любопытства посторонних.

Джуди наслаждалась жизнью в Калифорнии. И Деррику временами казалось, что Калифорния была специально создана для Джуди.

Деррик сошел с тренажера и, прихватив полотенце, остановился напротив дверей спальни, в которой, лениво потягивая из чашечки жасминовый чай и не спеша перелистывая страницы модного журнала, в большом мягком кресле непринужденно расположилась Джуди. Она медленно подняла голову и, искоса посмотрев на мужа, произнесла:

— С тебя капает, как с мокрой собаки.

— Неужели?

— Ну да. Ты же толстый, потому и потеешь не в меру.

— Неправда. У меня всего несколько лишних фунтов веса.

Джуди насмешливо улыбнулась и махнула рукой в сторону ванной.

— Иди прими душ.

— Сейчас. Только выпью чайку.

Она мягко вздохнула и подала мужу чашку. Деррик отхлебнул глоток горячего терпкого напитка и поморщился:

— Фу, он без сахара.

— Но тебе сейчас вреден сахар.

— Мне вреден жир.

— После того как ты целый час занимался на тренажере, тебе нельзя ни сахара, ни жира. Уж поверь мне. А чай — это то, что придаст тебе бодрости. Впрочем, если тебе не нравится, можешь не пить.

— Но я хочу пить.

— Ты просто как маленький ребенок, — улыбнулась Джуди. — Эта встреча так привлекает тебя, что ты не можешь думать ни о чем другом.

— Это правда. Так хочется поиграть на сцене. Здесь — совсем не то. Здесь я сочиняю глупые песенки для рекламы. А во Флориде я выступлю по-настоящему.

— Вы, ребятки, скорее всего облажаетесь там по-черному.

— Спасибо за комплимент.

— Я лишь смотрю на вещи реально.

— О да, ты у нас известная реалистка.

Джуди снисходительно похлопала его по плечу и улыбнулась. Она не хотела спорить. Потому что любила мужа. Избытком оптимизма Джуди никогда не страдала. Муж просто нравился ей таким, какой он есть. И Деррик знал это. Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

— Иди в душ, — повторила она.

— Слушаюсь, — ответил Деррик и по-военному резко повернулся на каблуках. — Я в восторге оттого, что мы снова встречаемся, собираемся вместе. А ты разве нет?

Дверь в ванную закрылась. Деррик и не ждал ответа. Джуди поднялась из кресла и бросила журнал на низенький столик.

— А уж как я-то жду этой встречи. Конечно же, я в восторге, — пробормотала она, криво усмехнувшись. — Я в таком долбаном восторге — того и гляди обмочу штаны!

Джордан стоял у окна своей комнаты и смотрел в сторону гостевого домика. Настроение было не из приятных. Как и десять лет назад, его мучило какое-то непонятное волнение. Все было слишком похоже на прошлое, все смутными штрихами повторяло его черты: и домик, и сад, и лунная тревожная ночь.

За спиной раздался шорох, и женские руки легли ему на плечи.

— Послушай, — нежно прошептала она, — ведь я скоро уезжаю.

— Я знаю, — тихо ответил он, не поворачивая головы.

Тара ласково прижалась к Джордану, и он спиной почувствовал приятную прохладу ее лица. И уже другое, светлое и горячее, волнение охватило его душу. Он обернулся и сжал ее в своих объятиях.

Какое-то непостижимое, необычное чувство наполняло его. В глубине его сердца билось и трепетало прошлое. Это оно заставляло его ощущать, почти физически чувствовать незримое присутствие другой, давно оставившей его женщины. Женщины, которая выбежала из его жизни, как из объятого огнем сада, торопливо стуча тонкими подкашивающимися каблучками и захлопнув на ходу высокую железную калитку.

Сколько раз Джордан убеждал себя, что Тара прекрасна, что именно она нужна ему сейчас и никто другой не способен заменить ее в его жизни. Заботливая, ласковая, красивая и стройная, она двигалась мягко, no-кошачьи, с непередаваемой грацией легких движений. Ее упругие горячие губы прикасались к нему трепещущими, обжигающими поцелуями, а ее страсть темным колдовским огнем проникала в его взволнованную грудь, заставляя тянуться к ней, откликаться на ее жгучий, завлекающий вызов. Она отдавала столько же, сколько брала.

Джордан шептал ей нежные слова, пока его руки снимали с нее лифчик и трусики желтого бикини.

— Джордан, давай прямо здесь, на полу… — бормотала она.

— Нет, на кровати, — возражал он.

— На полу, сейчас, здесь…

— На кровати, — настаивал он, и ему хотелось смеяться. — Пол слишком жесток для моей спины.

Тара согласилась, и они стали медленно перемещаться в сторону кровати. А Джордан все более уходил в глубину своих воспоминаний.

Он помнил комнату Кэти. Они всегда занимались любовью именно в ней. И эта комната стала их святилищем. Прошлое таилось в ней в каждом углу, в каждой складке ее покрывал. Как-то они принесли сюда маленьких дочек, и, пока крошки тихо лежали между ними на кровати, Джордан и Кэти, оглядываясь вокруг, восхищались уютом, созданным их руками.

Тара между тем становилась все нежнее. Ее пальцы судорожно блуждали по его спине, поцелуи, словно раздуваемые ветром угли, с каждым мгновением все более обжигали его кожу. Страсть затягивала его. Он ласкал, целовал ее тело, слушал ее томные стоны… И думал о бывшей жене…

Тело Кэти было прекрасно. Стройное, подтянутое, словно выточенное из мрамора гениальным античным ваятелем. Лишь два маленьких шрамика тоненькими ниточками тянулись от лобка к пупку. Но они не причиняли Кэти боли и не беспокоили ее. Получив их при рождении дочерей, она иногда дразнила Джордана, уверяя, что если бы они решились иметь больше детей, то она предпочла бы четное число шрамов нечетному. На что он всегда отвечал, что ему дороги и эти два шрама, ведь маленькое несовершенство всегда особенно ярко подчеркивает большую красоту.

Как любил Джордан тело своей жены! Высокое, изящное, с упругой, совершенной по красоте грудью, сосочки которой слегка потемнели после рождения дочерей и приобрели от этого какой-то особый, изумительный темно-розовый оттенок. Да, тело Кэти было проявлением ее необыкновенной красоты. Так же, как и лицо. Джордану почему-то всегда казалось, что эта красота связана не только с внешней привлекательностью Кэти, а каким-то непостижимым образом заполняет все ее существо, смутно проблескивая в малейшем движении рук, нечаянном выражении глаз, тонком изгибе губ.

А как улыбалась милая Кэти, как лукаво смотрела порой, когда он не сразу мог подобрать слова, чтобы выразить ей свое восхищение! Сколько оттенков было в ее шепоте, смехе, прикосновении рук! И время ничуть не изменило ее. Не прибавило ей ни веса, ни тяжести движений, ни угрюмости глаз.

Лучше бы уж она подурнела, или вышла бы замуж за одного из своих писателей, или очерствела бы душой. Быть может, сейчас Джордану было бы от этого легче.

А Тара… Тара — прекрасная женщина. Замечательная, чуткая. И все же что-то тяготит Джордана, не позволяя полностью отдаться ей.

Джордан почувствовал, что его страсть угасает. Ласки уже не так волнуют душу, и какой-то холодок отчуждения притаился в глубине сердца, заставляя его сторониться бурных любовных объятий.

— Что с тобой? — мягко прошептала Тара.

И он стал уговаривать себя, подбадривать, убеждая, что прошлое все равно никогда не возвратится, смешно рассчитывать на его благосклонность. Ведь Кэти сама ушла от него и вряд ли удастся заманить ее обратно. И надо честно признать свое поражение.

Джордан посмотрел в окно. Над садом тяжело нависла черная, мутная ночь. Ночь его воспоминаний. Прошло десять лет, а она все так же мучает его, не дает покоя. Но жизнь продолжается. И надо как-то устраиваться в ней. Надо бежать от призраков, которые преследуют его и на этой постели.

Он резко встал и взял на руки Тару. Выйдя за дверь, он улыбнулся, и его лицо просветлело от вдохновившей его надежды.

— О! Куда это мы идем? — поинтересовалась эта влюбленная в него женщина, прижимаясь к его груди.

— В твою комнату. В ней мне нравится больше.

— Почему?

— Потому что она твоя. Она полна тобой, пропитана запахом твоих духов.

— Спасибо, — нежно прошептала Тара, прекрасная в своей наготе, и обвилась руками вокруг его шеи.

А чуть позже Джордан стоял под душем и ожесточенно тер себя мочалкой, пытаясь избавиться от этого запаха. За несколько минут до того, ласково распрощавшись с Тарой и сказав ей «до свидания», он обрадовался, что остался один. Вновь стоя у окна, Джордан разглядывал гостевой домик. Какая-то непонятная сила словно бы притягивала его сюда.

Сюда, где, казалось, ничего не изменилось с той памятной ночи. Где вновь и вновь с упрямым постоянством к нему возвращалось чувство подступающего к его дому прошлого.

Майлз Ривз, сидя в тени веранды, наслаждался мягкой прохладой обдувающего его ветерка. Только этой весной Мэган уговорила его сделать над верандой крышу, напомнив о приближающейся летней жаре. Тогда Майлз решил: у Мэган что-то с головой — ведь Массачусетс только что пережил одну из самых суровых, морозных зим. Но все же выполнил просьбу. И теперь в полной мере убедился в ее правоте.

Жара стояла адская. Солнце пекло нестерпимо, и казалось, что к полудню все живое исчезает с поверхности земли, спрятавшись от его жестких, обжигающих лучей. Но на веранде было изумительно. И Майлз каждый раз радовался своей мудрой предусмотрительности.

Он взял в руки флейту и нежно погладил ее блестящую гладкую поверхность. Приятно мысленно вернуться в прошлое. Сам он не слишком часто вспоминал годы совместного творчества с другими музыкантами «Блу Хэрон», но радио и телевидение то и дело включало их музыку в свои новые программы. И это каждый раз наполняло душу Майлза гордостью и самолюбивым удовольствием. Да, они были первоклассной группой. И люди до сих пор восхищаются их мастерством. А начинающие музыканты учатся у бывших участников «Блу Хэрон» высокой технике исполнения.

И вот теперь Джордан решил вновь собрать всех вместе. Замечательная идея. И то, что группа распалась, послужит хорошей рекламой их новой встрече. Ведь они все равно бы разошлись рано или поздно. И смерть Кейта была лишь поводом к происшедшему. Зато теперь это сыграет им на руку.

Майлз задумчиво посмотрел на свою флейту. На Бостон опускался вечер. И свет уличных фонарей, бледными пятнами покрывая пол веранды, плетеное кресло-качалку, в котором сидел Майлз, стол с лежащей на ней флейтой, мягкими тенями разрисовывал лицо музыканта, придавая его чертам какой-то смутный, почти фантастический оттенок. Впрочем, Майлз мало изменился за прошедшие со времени их совместных выступлений десять лет. Невысокого роста, веснушчатый, с карими глазами и копной густых рыжих волос, он в покрывавших теперь город вечерних сумерках выглядел почти так же, как в тот самый день, когда впервые познакомился с Джорданом, Кэти и Кейтом.

Еще раз прикоснувшись к блестящей поверхности флейты, он рассмеялся, вспомнив веселые забавы прошлых лет. И ведь что интересно, даже Майлза с его скромным, застенчивым нравом не обошла дурная слава, почти неизбежно преследующая любого известного музыканта. А ведь Майлз и Кэти были, пожалуй, самыми тихими в группе. Именно они всегда сглаживали все конфликты, возникающие в их компании, все противоречия их очень непростого союза.

А отношения в группе были довольно напряженные. И это неудивительно при сложившейся внутри ансамбля иерархии. Джордан — о да, он был неоспоримым лидером их группы. И уже это было известным источником конфликта. Шелли всегда заступалась за Кейта. Джуди поддерживала то одного, то другого. А Деррик был в полном подчинении у своей жены. Ларри же раздражали все.

К тому же у каждого были свои секреты, свои отдельные планы и мечты. И переплетение этих скрытых причин еще более запутывало их и без того непростые отношения.

Майлз ничуть не скучал по тем аплодисментам, которыми их встречали большие переполненные концертные залы. Ему хватало и того небольшого успеха, что выпал ему на долю в новой, недавно возникшей группе «Молли Мэгуайрз», где он играл одну из ведущих ролей. Они выступали в Бостоне и его окрестностях, а по четвергам принимали участие в концертах клуба Тима О'Мэлли.

Но Майлз не хотел отказываться от поездки во Флориду. Хотя новая встреча после стольких лет разлуки и тревожила его своей непредсказуемостью, он с нетерпением ждал этого волнующего события. Ему так хотелось вновь сыграть в группе Джордана.

Только Джордан умел с истинным искусством слить в единую мелодию неповторимые голоса гитары и флейты, только с ним можно было соединить в одну композицию ритмы классического рока и звучные шотландские напевы. И Майлзу так не хватало этой их совместной работы. К тому же очень хотелось повидать Кэти и, конечно же… Шелли. Шелли, которую он любил всю жизнь и которая не отвечала ему взаимностью. Расставшись десять лет назад, они даже ни разу не позвонили друг другу. Словно какая-то тайна, скрытая в глубине взаимоотношений в их группе, разъединила их.

Майлз выглянул в сад. Было уже совсем темно. Пора ложиться спать. А то забеспокоится Мэган и нарушится связь его воспоминаний. Что сегодня было бы совсем некстати.

Мэган тоже принимала участие в концертах «Молли Мэгуайрз». Она играла на флейте и пела красивым, нежным сопрано. Майлз жил с ней уже пять лет. И ни в чем не мог упрекнуть ее. Она была ласковой, заботливой и чувственной женщиной. В мае ей исполнилось сорок. И хотя она не обмолвилась об этом ни единым словом, Майлз знал, что Мэган мечтает узаконить их положение, создать семью, пока она еще способна родить ему ребенка.

И Майлз был бы не против этих планов, если бы прошлое не вставало на его пути, если бы тайна, преследовавшая «Блу Хэрон», отпустила его душу, не заставляла его вновь и вновь возвращаться к давно уже миновавшим привязанностям.

Но ведь он любит Мэган. Что ему Шелли? Что он может найти в прошлом? Эта Шелли всегда нуждалась в постоянной смене любовников. А Майлзу достаточно одной партнерши. И пора бы успокоиться, забыть о том, что все равно неосуществимо. Да, он понимает Джордана. Нужно разрубить узел, стянувший их жизнь. Нужно вступить в единоборство с прошедшим. И об этом Джордан, видимо, и хлопочет. Он хочет вернуть Кэти, это ясно. А его связь с актрисой — не более чем случайный эпизод.

Джордан всегда был незаурядным человеком. Его мысли и чувства были по-настоящему глубоки. И если он всерьез любил Кэти, вряд ли что-либо изменилось с течением времени. И теперь он, наверное, решил восстановить прежние отношения.

А он, Майлз? Неужели и теперь он еще любит Шелли? Неужели время не справилось с этим чувством? И что ждет его впереди, что будет, когда они встретятся вновь?

Не важно! Он не может отказаться от этой поездки. Он, как и Джордан, должен бросить вызов прошлому. И либо каким-то чудом вызвать у Шелли ответную любовь, либо, навсегда отказавшись от нее, жениться на Мэган. Другого пути у него нет. Что бы ни случилось, он должен вытерпеть все. Или он справится с этим пожаром, или пожар поглотит его.

Глава 8

Странное чувство преследовало Кэти все время, пока она собирала вещи для поездки на Стар-Айленд. Словно какая-то мутная фантастическая пелена окутывала окружающие ее предметы. Словно длился не прекращаясь призрачный предутренний сон, и ее дом, ее комната, она сама тонули в призрачных клубах этих зыбких, туманных сновидений.

Кэти наблюдала как бы со стороны за своими торопливыми движениями, сборами, шагами по трапу готового к отлету самолета. И мягкое высокое кресло в салоне, легко, едва заметно спружинив под ней, тоже будто бы продолжало призрачную череду полуреальных образов из ее сна.

Накануне Сэлли сказала ей, что приедет на Стар-Айленд в воскресенье или понедельник; девочки же улетели на остров еще в среду вечером. Алекс, хотя еще училась в колледже, вполне была в состоянии заработать себе на жизнь. Она смело наведывалась в редакции различных журналов и предлагала сделанные ею фотографии, которые пользовались там неплохим спросом. Она была вся в отца. Тот тоже всегда знал, чего хочет, и не колеблясь шел к цели напрямик. Брен хоть и не обладала такой целеустремленностью и напористостью, но так же старалась каждое лето подзаработать что-нибудь сама. И Кэти нравилось это их стремление к независимости. Ведь им еще не раз пригодится умение твердо стоять на ногах.

— Расслабься, — сказал Джереми, сидящий рядом с Кэти, заметив ее напряженное состояние.

Сам он, казалось, был наверху блаженства. Мягкие кресла, шампанское, которым их угостили, как только они поднялись на борт самолета, — все располагало его к благодушному настроению. И Джереми полностью ему отдавался.

А Кэти было не по себе. Чем ближе самолет подлетал к Майами, тем сильнее она переживала. Ей казалось, что она совершила ошибку. Кэти жила своей жизнью, и прошлое уже почти не беспокоило ее. Так зачем же она согласилась на эту поездку?

Джереми ободряюще прикоснулся к ее руке.

— Ничего. Все будет хорошо, — заботливо произнес он.

— Хотелось бы надеяться.

— Справимся.

— Мне кажется, я сошла с ума. Ни одна нормальная женщина не поступила бы так, как я.

— Если бы ты окончательно спятила, то вряд ли смогла бы так много работать. А значит, ты рехнулась только наполовину. И это обнадеживает.

Кэти попыталась улыбнуться. Шампанское оказало свое действие, и ей стало полегче.

В иллюминаторе показался аэропорт Майами. Кэти не любила этот аэропорт. Он всегда казался ей каким-то затхлым, кишащим всяческой живностью болотом. Шум, суета, ругань на всех языках мира, спешка, толкотня всегда производили на нее крайне неприятное впечатление. И теперь, выйдя из самолета, она брезгливо поморщилась, вступая в этот чуждый, раздражающий ее мир.

— Кэти? Э-э… Миссис Конноли? — раздался у нее за спиной звонкий мужской голос.

Она обернулась и увидела обращающегося к ней красивого молодого человека. Что-то удивительно знакомое было в чертах его лица. И Кэти мучительно вспоминала, где она могла раньше видеть этого парня.

— Анхел! — вдруг радостно воскликнула она, узнав его наконец. И придирчиво осмотрела его с ног до головы. Она помнила Анхела двенадцатилетним темноглазым мальчуганом с непокорными, взъерошенными вихрами. А теперь перед ней стоял стройный, немного худощавый юноша, почти взрослый мужчина, с глубокими, слегка раскосыми латиноамериканскими глазами, в изящном, очень опрятном костюме.

— Я очень рад, миссис Конноли, что вы вернулись на Стар-Айленд, — церемонно раскланявшись, сказал он.

— Я тоже рада видеть тебя, — ответила она. — Сколько лет прошло! Господи! Как ты вырос!

— Неудивительно, — заметил слегка смущенный Анхел.

— Но ведь ты всегда звал меня просто Кэти. Зови меня так и сейчас. Кстати, позволь представить моего друга Джереми. — Она обернулась. — Джереми, это Анхел Гарсиа. Его родители помогают Джордану содержать в порядке виллу. Анхел, это Джереми Хант, мой очень близкий друг.

Мужчины пожали друг другу руки, и Анхел поднял чемодан Кэти.

— Джордан хотел сам встретить вас, — объяснил он, — но пресса подняла страшный шум по поводу предстоящей встречи. Так что корреспонденты буквально не дают ему прохода, и он всячески скрывается от них: хочет отпраздновать день рождения дочери в компании близких людей, но с блеском. Поэтому целыми днями хлопочет и суетится.

— Не много же времени он нам оставил на репетиции и на подготовку концерта, — посетовала Кэти. — Как мы вообще сможем играть?

— О, — рассмеялся Анхел, — я думаю, вы справитесь. Ведь это как у старого велосипедиста: как только сядет в седло после долгого перерыва, руки и ноги сами начнут все делать как надо.

— Ты действительно так думаешь?

— К следующей субботе вы будете в хорошей форме. Вот увидите!

— Хотелось бы на это надеяться.

— Публика уже шумит и волнуется. Любители музыки только и ждут этого события.

— Не разочаровать бы нам их, — кисло улыбнулась Кэти. — Мы так давно не играли вместе. А ведь они судят о нас по нашей былой славе.

— Главное, что Джордан не оставлял музыки, — подбодрил ее Анхел. — Он сумеет так организовать вас, что сыграете самым лучшим образом. Я уверен в этом. А сейчас давайте-ка выбираться из этого сумасшедшего дома. Мои родители с нетерпением ждут нас.

— Я так соскучилась по ним.

Кэти стало грустно. Напрасно она согласилась на эту затею. Уже теперь воскресшая память страшно тяготит ее. А что будет дальше?

По дороге из аэропорта Кэти любовалась огнями ночного Майами. Она любила ночь большого города. Ее благодатная темнота прячет за своей матовой пеленой все уродства и мерзости человеческой жизни. Скрываются от глаз грязные лохмотья бездомных бродяг, кривые каракули похабных надписей на ободранных стенах домов, дымящиеся зловонными испарениями серые кучи мусора на улицах и площадях. И город предстает в какой-то обновленной, словно омытой волшебной звездной водой, необычной, чарующей красоте. Он весь переливается, сияет разноцветными блестками электрических огней; словно маленькие серебряные светлячки танцуют на поверхности его водоемов, переплетая свои огненные узоры со сказочными узорами звезд, и большая круглая луна неуклюжей золотой рыбой вплывает в их блестящие тонкие сети, путаясь плавниками в радужных сплетениях огней. Причудливыми витыми остовами древних доисторических ящеров нависают над водой гнутые спины мостов, и небоскребы, как старинные мифические исполины, окружают себя туманным легким сиянием.

И если бы не страх неизвестности, Кэти полностью отдалась бы сладостному созерцанию любимого, хотя и несколько забытого, города.

Они миновали его шумную деловую часть, пересекли ярко озаренный мигающими рекламными огнями широкий, полный суеты и движения проспект и въехали на мост, соединяющий материк со Стар-Айлендом.

Как любила она этот остров! Даже в его недавней истории ощущалась тревожная романтика кипучей американской жизни. Всегда служивший излюбленным прибежищем богатых выскочек из промышленных и финансовых кругов, в тридцатые годы Стар-Айленд привлек к себе внимание крестных отцов американской мафии. И на его земле как на дрожжах стали вырастать шикарные особняки и безвкусные вычурные виллы, неуклюже подражающие своими фасадами архитектуре всех времен и всех стран земного шара. Рассказывали, что в то же самое время некий безумно богатый арабский принц решил построить здесь дворец в пышном восточном стиле, но то ли события отвлекли его от этих планов, то ли изменилось настроение самого принца, только дворец на острове так и не построили. Зато остров никогда не прекращал пользоваться заслуженной славой у знаменитостей и звезд музыкально-артистической богемы. И в любое время года здесь можно было встретить популярных артистов, рок-музыкантов, заправил газетного мира. Евреи, японцы, ирландцы, выходцы с Ближнего Востока, — кто только не жил на этом небольшом, но очень привлекательном острове.

Машина, в которой ехали Кэти и Анхел, миновала большие железные ворота и двинулась по широкой центральной аллее по направлению к дому. Перед ними выросло высокое стройное здание из кораллового камня. Изящные легкие арки, украшенные сверху резными готическими горгульями, придавали ему определенный колорит и, мягко расступаясь перед приближающимися к дому гостями, открывали взгляду просторную уютную веранду.

Ничего не изменилось с тех пор, как Кэти десять лет назад покинула это место. Вокруг царили те же опрятность и чистота. Это Кэти успела заметить, пока поднималась по выложенным цветным кафелем ступенькам крыльца. Она судорожно сжала в руке свою маленькую дамскую сумочку, и Джереми ободряюще взял ее под локоть.

Но Кэти не успокаивалась. Нет, она определенно сошла с ума. Как она сможет войти в свою прежнюю комнату? Как кивнет на прощание Таре Хьюз в ответ на ее пожелание доброй ночи? Той самой Таре, которую через мгновение Джордан поведет на свою кровать… Кэти — гостья в своем собственном доме. Это немыслимо!

— Кэти!

Джордан и дочери спешили ей навстречу. Девочки бросились ей на шею, а Джордан учтиво пожал руку Джереми. Алекс и Брен не умолкали ни на минуту. Наверное, волновались, что мать передумает и не приедет, а сейчас рады, что этого не случилось. Ведь теперь отступать уже поздно, да и незачем. Маме здесь будет очень хорошо.

Дочери взяли ее под руки и повели в дом. Так что Джордан и Джереми едва поспевали за ними.

— Кэтрин! Как я рада видеть тебя! — воскликнула вышедшая им навстречу Пегги, заключая Кэти в свои крепкие объятия. — Ты ничуть не изменилась! Даже похорошела. Боже мой! Все такая же милая и стройная. И как это тебе удается? Наверное, соблюдаешь какую-нибудь особенную диету? Худенькая, как тростинка!

А Кэти смеялась, весело разглядывая Пегги. Тощая, как рельс, та явно не нуждалась ни в какой диете.

Англичанка по происхождению, она до сих пор не могла окончательно освоиться с вольностями американского произношения. К тому же благодаря мужу-кубинцу в ее речи то и дело проскальзывали испанские слова, а порой и крепкие кубинские выражения.

— Пегги, чика[3] оставь ее! Как тростинка, говоришь? Чья бы корова мычала! — бросил вышедший следом за женой Джо Гарсиа, высокий седой мужчина с черными как угли, пронзительными глазами.

Кэти повеселела. Приятно было встретить старых друзей. Она радовалась их вниманию. И все же слегка щемило сердце. Словно прошлое напоминало ей, как много она оставила в нем.

— А ты, Джо, все так же дьявольски красив, — улыбнулась ему Кэти и вновь обернулась к Пегги. — Я видела вашего сына. Как он вырос!

— Да, дети растут так, что и не уследишь, — вздохнула та.

— Вместе с детьми растут и проблемы, — заметил Джордан, перенося вещи в холл.

— Мама, поедем на Саут-Бич, — обратилась к Кэти Алекс, взяв ее под руку.

— На Саут-Бич? На ночь глядя? — удивленно спросила Кэти.

Она сильно устала. Весь этот день она работала, затем укладывала вещи для поездки. А после в самолете так и не смогла отдохнуть из-за охватившего ее нервного напряжения. И сейчас у нее совершенно не было сил куда-либо ехать.

— Но мам, мы тебя так долго не видели. — уговаривала ее Брен. — А это самое лучшее место на свете. Там такие замечательные клубы! И тебе надо непременно побывать там.

— Как ты думаешь, Брен уже достаточно взрослая для таких клубов? — с улыбкой обратилась Кэти к Джордану.

— Я разрешил им съездить туда с Анхелом и его другом. На этих ребят можно положиться.

— Но не слишком ли это опасный район?

— Вот потому мы и хотим поехать с тобой, — вставила Алекс. — Ты за нами присмотришь. Тем более что там исполняют такую классную музыку! Так что и тебе будет интересно.

— Да, да, мама, поедем, — подключилась Брен.

— Знаешь, Кэти, я тоже горю желанием побывать на Саут-Бич, — вмешался Джереми.

Кэти догадалась, что Брен каким-то знаком попросила Джереми о помощи. Атакуемая со всех сторон и дочками, и тренером, мать оглянулась на Джордана, ища у него поддержки.

— Я думаю, ты сам можешь съездить с ними, — сказала она ему.

— Но я скрываюсь от репортеров, — возразил он, — и уже неделю не выхожу из дома.

— Папа притворяется старым и больным, — подтвердила его слова Алекс. — Так что вся наша надежда только на тебя.

— Я не могу, — покачала головой Кэти.

— Но Джереми никогда не видел Саут-Бич. Ему надо непременно показать это чудесное место.

— Вот и покажите ему. Он не откажется составить вам компанию.

— Но мама! — снова заладила Брен, и тут Алекс не выдержала:

— Эй, оставь ее. Если уж она что-то решила, ее не переупрямишь.

— Простите, — вмешался Джо, — мы с Анхелом отнесем вещи наверх, а потом он сможет отвезти вас туда, куда вы пожелаете.

— Отлично, — кивнул Джордан. — Так мы и решим. А теперь, девочки, отпустите маму и мистера Ханта. Не вечно же им стоять в проходе. И отведите их в гостиную.

— Идем, — сказала Алекс. И все вошли в огромный, с высоким сводчатым потолком зал.

Тянувшаяся вдоль противоположной стены лестница, украшенная массивными резными перилами, вела на второй этаж. А небольшая застекленная дверь справа открывала проход на. веранду. Высокий, покрытый изразцами камин, заполнял собой весь дальний левый угол гостиной, и покрывающие его забавные лепные фигурки придавали всему помещению нарядный, праздничный вид.

— Я вижу, Джереми, вы совсем не устали, — сказала Алекс. — Вам и переодеваться не надо. Вы выглядите просто замечательно.

Джереми и правда, как всегда, был одет скромно и со вкусом. Голубая шелковая рубашка и черные джинсы придавали ему непритязательный и в то же время элегантный вид.

— Стоит ли мне ехать? — с сомнением произнес он, поглядывая на Кэти.

— Поезжай, — откликнулась она. — Тебе это пойдет только на пользу.

— Вот и прекрасно! — обрадовалась Алекс и, расцеловав в обе щеки отца и мать, схватила за руку Джереми. — Скажите Анхелу, что мы ждем его в машине. Всем пока! Не ждите нас скоро. Ложитесь спать без нас.

Брен, наскоро попрощавшись, поспешила за сестрой и Джереми, которые скрылись за дверьми. И в гостиной сразу стало тише.

— Тебе принести что-нибудь поесть? — поинтересовалась Пегги, обращаясь к Кэти. — В самолете так дурно кормят.

— Нет, спасибо, я не голодна, — ответила та.

Анхел, спустившийся со второго этажа вместе с Джо, вопросительно посмотрел на Джордана, удивляясь исчезновению шумной молодой компании.

— Они ждут тебя в машине, — предупредил Джордан его вопрос.

— Кэти, мы так и не убедили вас отправиться вместе с нами?

— Нет, нет, — покачала головой Кэти. — Поезжайте без меня. Приятного вам вечера. Кстати, Анхел, надеюсь, ты присмотришь за моими дочками.

— Конечно, — улыбнулся он и, попрощавшись, направился к двери. — Они в надежных руках. Можете быть спокойны.

— Что до меня, — сказал Джо, когда за его сыном закрылась дверь, — то я не намерен ждать их возвращения. И если вы мне позволите, пойду спать.

— Хорошо, Джо, — произнесла Кэти. — Спасибо тебе за помощь. Спокойной ночи.

— Пегги, пойдем.

— Но Кэти надо непременно чего-нибудь поесть, — хлопотала неугомонная Пегги.

— Спасибо, я не хочу, — пришлось уговаривать ее Кэти. — Я слишком устала. И хочу только отдохнуть.

— Если Кэти очень захочется есть, — поддержал ее Джордан, — она вспомнит, где находится наша кухня. Так что, Пегги, можешь не волноваться.

— Ты смеешься надо мной! — не унималась та. — Неужели я не смогу сама накормить Кэти? Впрочем, как вам будет угодно. Я иду спать. Спокойной ночи. А все же как я рада снова видеть тебя, ми амига![4]

И она, горячо расцеловав Кэти, поспешила за мужем.

А Кэти вновь почувствовала щемящую боль в сердце. Чувство невозвратности прошлого охватило ее, и она с печалью огляделась по сторонам. Хорошо знакомый ей старый диван, который она сама покупала в небольшом магазинчике Майами, стоял, тесно прижавшись к стене, напротив высокого темного камина. На своих старых, привычных местах висели большие обстоятельные портреты времен галантных поклонов и куртуазных манер. А сквозь стеклянную дверь на веранду была видна все та же легкая плетеная мебель.

— С возвращением домой, — приветствовал ее Джордан.

— Скажи, — спросила она, печально улыбнувшись, — девочки действительно ждали меня?

— Конечно. Они ждали тебя с таким нетерпением, словно расстались не два дня, а два года назад.

— Ты не поехал с ними из вежливости? Чтобы сыграть роль любезного хозяина?

— Нет, просто потому, что не было сил куда-либо ехать.

— А где же мисс Хьюз? — спросила Кэти, стараясь не выдать своего волнения.

— В Бимини.

— Вот как? И что же она там делает?

— У нее съемки. Я думаю, она приедет в понедельник.

— Понятно.

— Проходи, осматривайся. Как это дочери не показали тебе дом, прежде чем улизнуть с приятелями? И с твоим другом.

Кэти прошла в глубь гостиной и, спустившись по ступенькам, присела в большое мягкое кресло рядом с дверью, ведущей во внутренний дворик. Джордан, войдя следом за ней, направился к бару. И чуть позже подал ей высокий бокал с горячим шоколадным напитком.

— Это изобретение Алекс, — сказал он, протягивая ей бокал. — Они действительно тебя очень ждали.

— Тогда могли бы провести этот вечер вместе с нами, — смущенно улыбнулась Кэти. — Это немного скрасило бы нынешнюю нелепую ситуацию, когда бывшая жена навещает свое бывшее жилище.

Джордан присел на высокий табурет возле бара.

— Я не вижу в этом ничего нелепого, — ответил он ей. — Ты скоро привыкнешь. Пей и попытайся расслабиться.

Кэти отхлебнула глоток горячего напитка. Он был вкусен и понравился ей.

— Ты не выходишь из дома действительно потому, что нехорошо себя чувствуешь? — заботливо спросила она.

— Пожалуй, — кивнул Джордан. — Я плохо себя чувствую, когда ко мне пристают журналисты. Раньше было проще. Я жил тише и скромнее. Но как только прошел слух, что мы будем снимать кино, я просто не могу выйти на улицу. Журналисты каким-то образом разнюхали, что концерт состоится в десятилетнюю годовщину смерти Кейта. И шум поднялся небывалый. А как тебе — не слишком докучают на работе из-за твоей былой популярности?

— Нет, — покачала она головой. — Молодые авторы не знают о моем прошлом. Они слишком заняты собой. А те, кто постарше, уже истощили запас своих вопросов.

— А они не спрашивали, что заставило тебя превратиться из рок-звезды в редактора?

— Я всегда говорила в таких случаях, что рок-звезды тоже стареют и у них появляется желание заняться чем-нибудь менее шумным.

— Значит, ты считаешь, что постарела и у тебя больше нет сил?

— Пожалуй, так.

— Неправда! — горячо возразил Джордан.

— Но я люблю мою теперешнюю работу.

— Я не спорю, — горячился он. — Книги, писательский труд, литературные успехи — все это прекрасно. Но жизнь свою ты изменила не потому, что устала или постарела. Ты просто решила выйти из игры.

— Пусть так, — подумав, произнесла Кэти. — Но может, мне было слишком плохо.

— Но ведь ты сама ушла от меня.

— Да, но это ты развелся со мной.

— Ты же бросила меня, забрала моих дочерей и уехала в Нью-Йорк. Что мне оставалось делать?

— Ты бы мог поехать следом за мной. Я заказала две комнаты. Я ждала тебя.

— Но я не знал об этом. Я не подозревал, что это всего лишь шутка. Таких шуток я еще не видел. И я понял только то, что ты меня бросила.

— Да, уехала из дома именно я. Но ты оставил меня значительно раньше. Быть может, еще в ту ночь, когда погиб Кейт.

Джордан побледнел и пристально посмотрел на Кэти. Затем встал и прошелся по комнате. Когда он заговорил, голос его был необычно хриплым и глухим.

— Ты опять лжешь мне.

— Когда это я лгала тебе? — удивилась Кэти.

— Я знаю, ты была тогда с Кейтом.

Теперь побледнела Кэти. Обида и возмущение овладели ее душой. И она приподнялась с кресла.

— Неправда! Меня не было там! — выкрикнула она.

— Но я тебя видел.

— Может, ты и видел кого-то, но не меня.

Опять повторялся прежний разговор. Ничего не изменилось. Те же вопросы, те же ответы. Словно какое-то проклятие заставляло их вращаться по замкнутому кругу.

— Мы уже говорили об этом, — напомнила она Джордану. — И нет нужды начинать все сначала.

— Извини, — вдруг отступил он. — Я немного перенервничал.

— Ты извиняешься только для того, чтобы не затевать скандала в самом начале нашей встречи? Или ты действительно веришь мне?

— Но, Кэти, ведь мы решили оставить эту тему.

— И все же я хочу знать.

— Да, я верю тебе. Но во всем этом есть какая-то чертовщина, которая не дает мне покоя.

— Ну, этого уж я совсем не пойму. И потом, я страшно устала и хочу спать. Давай на время оставим наши препирательства и отдохнем друг от друга. Так что спасибо тебе за встречу и за гостеприимство. А сейчас я пойду спать.

Она повернулась к нему спиной и направилась к лестнице. Но вдруг вспомнила, что это уже не ее дом. И у нее нет своей комнаты. Так что она не знает, куда же ей, собственно, идти. Обернувшись к Джордану вновь и пытаясь казаться совершенно хладнокровной, она обратилась к нему:

— Да, но какая из комнат моя?

— Ты забыла, где находится твоя комната? — ответил он вопросом на вопрос.

— Что ты сказал? — вздрогнула Кэти.

— Не пугайся, я тебя не побеспокою.

— А где же ночуешь ты?

— В гостевом домике. Иначе может не хватить комнат.

— Но выходит, что мы выселяем тебя из собственного дома.

— Гостевой домик тоже мой.

— Там могла бы пожить и я.

— Я не думал, что кто-нибудь отважится жить в нем после случившегося десять лет назад.

— Это ты о пожаре? Но поверь мне, я бы не испугалась, — солгала Кэти — гостевой домик внушал ей ужас.

— Тебе лучше остаться здесь.

— А где живет Тара? — как бы между прочим спросила она.

— У нее своя комната, — спокойно ответил Джордан. — Та, что мы прозвали Голубой. Она любит свободу.

— Все же как-то неловко стеснять тебя.

— Если тебе не нравится твоя комната, я попрошу Пегги приготовить тебе другую.

— Спасибо, не надо. Меня вполне устраивает и эта. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она поднялась по лестнице и прошла по широкому пустынному коридору. Третья дверь налево. Это и есть ее комната. Высокий светлый потолок, маленькая дверь в просторную, отделанную голубым кафелем ванную, широкое окно с прекрасным видом на внутренний дворик с садом, бассейном и скрывающимся за дальними деревьями гостевым домиком.

В комнате горел свет. И Кэти с удивлением оглядела ее обстановку. Это было невероятно, но все осталось точно таким же, словно она лишь пять минут назад выходила из комнаты погулять в сад. Справа, как и раньше, стояла высокая двуспальная кровать с маленькими витыми светильниками из тонкой позолоченной меди. Из-под тяжелых складок темных парчовых гардин выглядывали края легких белых занавесок. Небольшой туалетный столик робко прижался к солидному строгому гардеробу времен открытия Америки. В углу сиял ослепительной чистотой старый никелированный умывальник, а на светлом паркетном полу уютно расположился пушистый, весь покрытый затейливыми восточными узорами ее любимый розовый коврик.

Кэти стояла оцепенев. Ей не хватало воздуха. Горячей густой волной нахлынули воспоминания. Но через мгновение она овладела собой и шагнула к своему дорожному чемодану, одиноко стоящему посреди большой, аккуратно прибранной комнаты. Высыпав его содержимое на кровать, она собралась было зайти в ванную, но вдруг замерла, живо представив себе забытые в ней вещи Тары Хьюз. У нее есть своя комната, но ведь могла же она принести что-либо в комнату Джордана.

Кэти нерешительно переступила порог ванной и вздохнула с облегчением. Женское присутствие здесь никак не проявлялось. Позолоченные краны, огромная ванна, которую они покупали на свой первый большой заработок, две блестящие белые раковины, душ, грациозно изгибающий свою узкую змеиную спину, — все словно с радостью приветствовало свою старую добрую хозяйку. И Кэти благодарно разложила на предусмотрительно оборудованных полочках свое разнообразное туалетное хозяйство. Расчесывая волосы, она внимательно разглядывала свое отражение в зеркале.

Вот, извольте видеть — измученная, сумасшедшая женщина. Приехала бог знает куда, бог знает за чем. А Джордан тоже хорош. Он все еще думает, что это она бегала в ту ночь к Кейту. Да как он может подозревать ее?!

Слезы готовы были брызнуть из глаз Кэти. Она вспомнила, как уходила из этого дома. И она, черт возьми, была права. Разве можно жить с человеком, который тебе не верит? Ведь если он не доверяет тебе, то может вообразить себе все что угодно. Не дай Бог, подумает, что она причастна к наркотикам, которые возил с собой Кейт, а то и, чего доброго, к самому пожару в гостевом домике.

Кэти шагнула под душ, и теплая, ласковая вода мягкими, бархатными прикосновениями словно смыла с нее тяготивший душу неприятный осадок раздражения и усталости. Ей стало легче. Вытершись большим пушистым полотенцем, она надела легкую прохладную ночную сорочку и вернулась в спальню. Погасив свет, легла в широкую уютнун, кровать и приказала себе забыть о прошлом, оставить нелепые и тягостные воспоминания. Но прошлое, похоже, не хотело забывать о ней.

В этой самой кровати они шептались по ночам с Джорданом, говорили о самом нежном, самом сокровенном; здесь приходили к ним минуты светлой и горячей страсти. На эту самую кровать Кэти оскорбленно, гневно швырнула злобно скрипнувший в ответ чемодан, собирая в него свои вещи, чтобы навсегда покинуть этот дом. Да, она разозлилась на мужа. Ведь с некоторых пор Джордан стал смотреть на нее по-другому. Он не упрекал ее во лжи, но в его взгляде светился глухим недобрым огнем тот невыносимый, мучительный упрек, который заставил Кэти принять это крайнее решение.

Когда она пыталась поговорить с Джорданом, он ничего не отвечал. И она хорошо помнит их последнюю ночь в этой самой кровати, перед тем как Кэти уехала в Нью-Йорк.

— Скажи, что с тобой? — спросила она тогда мужа.

— Мне нечего тебе сказать, — ответил он, заложив руки за голову и внимательно разглядывая темный потолок.

— Но я и в самом деле не была с Кейтом в ту ночь.

— Ты уже об этом говорила.

— Ты не веришь мне?

— Не стоит вспоминать об этом.

— Но ведь ты действительно не веришь мне.

— Оставь. Кейт мертв, и не нужно ворошить прошлое.

— Нам нужно поговорить.

— Кейта этим не вернешь. Лучше спи.

Да, Кейт был мертв. Но огненный дух прошлого, горячий отсвет миновавшего пожара продолжал злобно преследовать их души. Облако дыма и пламени заволокло их судьбу.

Кэти ударила Джордана кулаком в грудь.

— Ты, ублюдок! — кричала она ему. — Самоуверенный вонючий ублюдок! Почему ты веришь только себе? Ты противен мне со всеми твоими мыслями и чувствами! Слышишь?! Я ненавижу, ненавижу тебя!

Она била его кулаками изо всех сил. Джордан выругался и схватил ее за руки. Они кричали друг другу обидные, злые слова. И вдруг их охватила какая-то темная, жгучая страсть, и драка превратилась в секс. И с проклятиями и злостью они занимались любовью, больше похожей на ненависть. И уже утомленные, ослабевшие от любовных упражнений, шептали они друг другу неискренние слова, словно цепляясь за эту последнюю болезненную возможность слиться воедино.

— Я ненавижу тебя, Джордан, черт бы тебя побрал! — бормотала она ему на ухо. Хотя знала, что любит и ничего не может с этим поделать. Как хотелось ей коснуться его с глубокой, страстной нежностью, приласкать, убаюкать на своей груди. Совершить то, что казалось теперь невозможным. Джордан повернулся к жене спиной. Они потеряли что-то чрезвычайно важное, что объединяло их все эти годы. И какое-то непреодолимое расстояние пролегло теперь между ними — даже сейчас, когда они находились рядом.

А на следующий день, выйдя случайно из студии, она увидела, как Джордан любезничает с секретаршей. Словно холодная волна окатила сердце Кэти, и она, гордо повернувшись к мужу спиной, двинулась к выходу.

Она надеялась, что Джордан побежит за ней, станет оправдываться, просить прощения. Упаковывая вещи, она все еще не хотела верить, что они расстаются навсегда. Но муж так и не появился. Не поспешил за ней. Не приехал в Нью-Йорк. Он оформил развод. И этим было все сказано.

Воспоминания взбудоражили Кэти. Она чувствовала, что не уснет. Встав с кровати и несколько раз пройдясь по комнате, она остановилась у окна.

Быть может, ей не стоило уезжать отсюда. Но возвращаться не стоило наверняка.

Над садом плыл тонкий золотой осколок луны. Его свет легкими ажурными пятнами покрывал холодно поблескивающую воду бассейна, тянулся тонкими прозрачными лучами к белым стройным колоннам во внутреннем дворике. Вспыхивали кое-где желтыми звездами отраженных фонарей волны спящего ночного залива, который простирался за гостевым домиком. На втором этаже домика в окне виднелся смутный, но вполне различимый человеческий силуэт.

Кэти вдруг поняла, что и ее силуэт должен быть виден из этого окна. Подобная мысль приятно кольнула ее сердце. Джордан видит ее. Он, словно внимательный добрый страж, охраняет ее ночной покой. Зорко следит за ее благополучием. Она была благодарна ему за это.

И тут он помахал ей рукой. И Кэти откликнулась на его приветствие, почувствовав, как отступают в сторону, рассеиваются ночные тревоги, на душе словно становится легче и просторнее от этой далекой ласки любимой руки.

Несколько минут они не двигаясь смотрели друг на друга. И вдруг Джордан вновь взмахнул рукой и отошел от окна. Сердце Кэти взволнованно затрепетало в груди. Она поняла, что Джордан идет к ней. Борьба не завершена. Старая ссора не смогла разлучить их навеки. И все начинается снова.

Глава 9

Кэти была недовольна собой. Почему она решила, что Джордан идет именно сюда? Да и как она встретит его, не подкрасив глаз, не наложив макияжа? И опять на ней эта тонкая хлопчатобумажная рубашка. Это становится какой-то дурной традицией.

А впрочем, какая разница? Ведь он, наверное, хочет только поговорить. И что это ей так досаждают мелкие человеческие слабости: желание получше выглядеть, казаться привлекательнее, чем ты есть? Стоит ли в этих мелочных эффектах состязаться с Тарой Хьюз? Она готова добровольно уступить ей первое место.

Стук в дверь заставил ее прекратить свои взволнованные рассуждения. Она поморщилась. Это наверняка Джордан. Боже, как она устала. Может быть, лучше отказаться от разговора, сославшись на позднее время?

Но дверь уже скрипнула и открылась.

— Кэти, — раздался голос Джордана, — с тобой все в порядке?

Кэти чувствовала, как бьется ее сердце.

— Все хорошо, — ответила она. — Я только очень устала и хочу спать.

Какое-то нестерпимое волнение охватило ее душу. Как он красив! Это мужественное, строгое лицо, светлые, чуть серебрящиеся волосы… И как идет ему этот черный махровый халат, оставляющий открытой его крепкую шею.

— Кэти, — тихо проговорил Джордан с затаенной нежностью. И у нее перехватило дыхание. — Кэти, — произнес он еще раз и вдруг вздрогнул, взглянув в окно. — Черт возьми! Что там происходит?

Она посмотрела во двор через его плечо. В большом темном окне гостевого домика мелькал бледный тонкий луч света, словно кто-то прогуливался по нему, держа в руках маленький фонарик. Джордан поспешил к двери.

— Подожди! — тихо воскликнула Кэти, и он невольно остановился. — А вдруг это грабитель? Лучше вызвать полицию.

— Не надо. Я разберусь сам.

И он вновь направился к двери. Кэти двинулась следом. Джордан обернулся и взглянул на нее:

— Ты куда?

— Я пойду с тобой.

— Но это может быть опасно.

— Значит, и тебе не стоит туда ходить.

— Кэти, оставайся здесь, а я пойду проверю, что там происходит.

Она подождала, пока Джордан спустится с лестницы, и тихо, стараясь не шуметь, пошла за ним. Но он услышал ее шаги и обернулся:

— Ты опять?

— Я все равно пойду с тобой.

— Ладно. Только не заходи вперед, держись за мной.

— Хорошо, — ответила она, и они двинулись дальше. Миновали гостиную и кухню и вышли на скрытую в тени деревьев узкую садовую дорожку. Быстро проскользнув по ней мимо низкого подстриженного кустарника, темных шелестящих лип и залитой лунным светом широкой цветочной клумбы, они оказались перед задней дверью гостевого домика. Джордан осторожно потянул на себя блестящую металлическую ручку, и они беззвучно вошли внутрь. Справа темнел проход в кладовую. Он тихо пробрался туда и вынес большую бейсбольную биту. И вооруженные таким образом, они, мягко ступая по толстому пушистому ковру, прошли в комнату.

Было тихо. Темные, густые тени лежали на полу, скрывали во тьме окружающие предметы. Джордан всматривался в неясные очертания широкой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, а Кэти внимательно изучала черную косматую мглу, сомкнувшуюся у них за спиной.

Следуя друг за другом на некотором расстоянии, они поднялись на второй этаж. И здесь, внезапно прорезав сгустившуюся вокруг темноту, перед ними метнулся тонкий колючий луч света. Кэти почувствовала, как напряглись мускулы Джордана. Она инстинктивно придвинулась ближе. И вдруг он, громко выругавшись, опустил руки.

— Что такое? — взволнованно спросила она.

— Ничего, — ответил он недовольно. — Просто я свалял дурака.

Она посмотрела туда, куда указывала его рука, и все стало понятно. Джордан забыл выключить свет в туалете и оставил приоткрытой дверь. Поток воздуха из кондиционера колебал шланг. В результате издали казалось, что в темном гостевом домике кто-то ходит с фонариком.

— Да, забавная история, — засмеялась Кэти. — Но дурака сваляли мы оба.

Она остановилась посреди спальни, оглядывая ее обстановку. Красиво! Комната словно бы подражала своим внешним видом старинным испанским католическим миссиям в Калифорнии. Четкие, строгие линии темной деревянной мебели, неприхотливой, без всяких излишеств, тяжелые бордовые портьеры на окнах, малиновая с голубыми узорами обивка кресел и светлая, под мрамор, облицовка противоположной от входа стены — все было выдержано в изящно-благородном, возвышенном стиле старых аристократических особняков. Здесь же располагалась вносящая некоторый диссонанс в эту утонченную обстановку современная аудио — и видеоаппаратура: телевизор, стереомагнитофон и проигрыватель. А в левом дальнем углу находился небольшой бар со стойкой и холодильником.

Сейчас эта комната выглядела немного иначе, чем десять лет назад. Но от этого, как показалось Кэти, она стала еще лучше. Джордан, отстроив домик заново, изменил его внутреннее оформление. И это ему с блеском удалось.

Кэти посмотрела на Джордана. Занятый своими мыслями, он, казалось, совсем забыл об окружающем.

— Кого ты рассчитывал здесь найти? — спросила она. — Почему не захотел вызвать полицию?

— Что? Да это просто чертовски здорово, что я не вызвал полицию: я бы тогда выглядел полным идиотом.

— Пожалуйста, скажи мне: что, черт возьми, с тобой творится?

— Ничего, — развел руками Джордан. — Так, померещилось что-то.

Он беспомощно пожал плечами. И Кэти вдруг захотелось ласково погладить его по голове, как больного ребенка, пожалеть, сказать, что все будет хорошо. Но она сдержала свой порыв. Она боялась, что вновь между ними разверзнется пропасть непонимания, что Джордан опять не захочет поведать ей свои мысли, доверить ей свои переживания. И холодок отчуждения оттолкнет их друг от друга.

Кэти закусила губу и почувствовала, что на глаза ей нахлынули слезы. Нет, это невыносимо! Нужно уйти, оставить его. Ей слишком тяжело с ним рядом. И она, резко повернувшись, поспешила к выходу.

— Кэти! Куда ты?! — звал ее Джордан, но она не оглядывалась. И он догнал ее только на улице. — Кэти! — тряс он ее за плечи. — Что с тобой? Куда ты так торопишься?

— Пусти меня, — прошептала она.

— Но что случилось?

— Ты не отвечаешь на мои вопросы, почему я Должна отвечать на твои?

Кэти вырвалась из его рук и пошла к дому. Ей было жутко. Опять повторялась та же история. Словно не прошло десяти лет и ничего не изменилось в их отношениях друг к другу. И это не дает ей покоя.

Кэти вернулась в спальню и подошла к окну, надеясь увидеть Джордана все так же упрямо стоящим на дорожке сада. Но за ее спиной раздался шорох, и она оглянулась. Нет, Джордан не остался в саду. На этот раз он последовал за ней.

Решительно войдя в спальню, Джордан запер дверь на ключ.

— Я хочу с тобой поговорить, Кэтрин, — сумрачно произнес он. — Что-то ненормальное есть во всей этой истории десятилетней давности.

— Что уж может быть ненормальнее?! — выкрикнула она. — Десять лет назад погиб Кейт!

— Нет, не в этом дело. Слишком странные обстоятельства окружают его смерть. Не похоже все это на самоубийство или на несчастный случай.

— Уж не меня ли ты подозреваешь? Для этого ты меня сюда зазвал? — оскорбилась Кэти и ощутила, как от нервного возбуждения дрожат ее руки. — Ты хочешь сказать, что это я виновата в его смерти?

— Нет! — закричал Джордан, взяв ее за плечи. — Я и не думаю обвинять в чем-либо тебя!

— Тогда в чем же дело?

Она нервничала все больше и больше. Все происходящее было похоже на какой-то кошмар. Эти невыносимые повторы одного и того же разговора измучили ее. И Кэти казалось, что она больше не выдержит.

Джордан нежно прикоснулся к ее щеке. Его пальцы, твердые, огрубевшие от ежедневной игры на гитаре, с удивительной лаской скользнули по ее коже. Казалось, он хотел что-то сказать и не решался. И вдруг, тихо наклонившись к бывшей жене, поцеловал ее в губы.

Весь мир закружился у Кэти перед глазами. Пьянящее, обжигающее сердце чувство охватило ее. Где-то в глубине сознания промелькнула далекая смутная мысль, что еще не поздно остановиться, вернуться к своей безопасной независимости. Но, мелькнув только на мгновение, она тут же потонула в горячих густых волнах подступающей страсти. И во всем мире остались только эти околдовывающие, завораживающие, погружающие в какой-то смутный горячечный сон, такие знакомые ей губы.

Кэти хотелось еще и еще наслаждаться его поцелуем, его сильными и нежными руками, которые с такой страстной лаской касались ее дрожащего от любви тела. Это было именно то, о чем она так жарко мечтала в свои одинокие, унылые ночи, когда, оставаясь одна в своей широкой кровати, порою горько плакала, зарываясь лицом в подушку, от темной удушливой тоски и изнуряющей глухой безнадежности.

И теперь она всей душой отдавалась нахлынувшей на нее страсти. Ночная рубашка сползла на пол. И Кэти вновь казалось, что ничто больше не разделяет и не сковывает их.

Да, это был он — все тот же ее Джордан. Кэти знала его крепкие, мускулистые руки, широкую, твердую грудь, маленький ровный шов на пояснице и даже эту крошечную бледную царапину на бедре, которую оставило на нем острое жало рыболовного крючка. Все было знакомо ей. Запах и теплота его тела, его манера двигаться и вести любовную игру, прикосновение его рук и вкус его поцелуев.

И пусть это сумасшествие, пусть потом ей будет еще хуже, чем было до этого. Но она уже не могла остановиться. Сама ее плоть, ее горячая, бунтующая кровь жаждала продолжения, втягивала в эту блаженную, восторженную муку.

И вот они, даже не заметив того, оказались на широкой двуспальной кровати. Кэти все крепче прижималась к горячему сильному телу Джордана, и его жар словно бы пронизывал ее грудь, наполнял ее могучим, полыхающим, страстным огнем. Их сердца бились в такт. В едином любовном ритме двигались их тела. И время, казалось, подчинялось этому мощному волшебному ритму.

И тут Кэти с благодарностью помянула ту темноту, что окутывала в этот момент спальню. Благодаря ей она могла не стыдиться перемен, которые неизбежно приносит с собой неумолимое время. Хорошо, что Джордан не видит ее. Хорошо, что не надо бояться своего уже не юного возраста. И можно, ни о чем не думая, целиком отдаться вернувшейся к ним любви.

Джордан всегда был замечательным любовником. Он полностью погружался в темные глубины страсти и затягивал в их кипящие просторы свою трепещущую подругу. Вот и теперь всем существом Кэти владело терпкое, сладостное опьянение. Нежные стоны вырывались из ее груди. А Джордан то ласково шептал ей страстные слова, прикасаясь губами к мочке ее уха, то горячим кончиком языка обжигал ее дрожащую грудь.

Упруго изгибаясь всем телом, Кэти покрывала поцелуями его плечи, шею, руки, ерошила руками волосы, впивалась ногтями ему в спину. Все ярче и ослепительнее становился их восторг. Им давно не было так хррошо. Обожженные страстью, стонущие от наслаждения, они слились воедино. Губы шептали невнятные слова, тела блаженно вздрагивали в едином порыве. Финальные аккорды страсти властно завладели ими. И оба закричали от упоительного, безумного счастья.

А потом они тихо лежали, нежно обняв друг друга. Их сердца еще трепетали и бились судорогами недавнего блаженства. И Кэти все крепче прижималась к большому и сильному телу Джордана.

Но постепенно возвращалось ощущение времени. А вместе с ним возвращались и неприятные мысли. И Кэти задумалась о будущем. Как она будет жить дальше? Как вернется к своему мирному одиночеству? Не будет ли это теперь для нее непереносимым? Ведь эта ночь с новой силой воскресила давно забытую ею страсть. Слишком ясно вспомнила она, как любила эти их ночные забавы, любила нежность утренних часов, когда просыпалась в объятиях Джордана и ласково целовала его глаза. Как, весело переругиваясь, они кидали друг в друга подушкой, а потом долго хохотали над своей ребячливостью.

А что будет теперь? Ведь он, увы, не свободен. У него роман с красивой тридцатилетней женщиной. И она скоро приедет сюда.

Кэти тяжело вздохнула и попыталась высвободиться из объятий Джордана.

— Постой. Куда ты? — взволнованно прошептал он.

И у Кэти сжалось сердце. А может быть, Джордан все еще ее любит? Может быть, время не изменило его чувства, как не смогло оно изменить ее любви?

— О чем мы только думали?! — слегка разочарованно воскликнула Кэти.

— Боюсь, что мы совсем ни о чем не думали.

— Сколько глупостей наделали мы тогда.

— Да, достаточно.

— Но что же будет теперь?

Он немного помолчал, а затем грустно произнес:

— Я не хочу ломать твою жизнь, но и возвращаться к недавнему прошлому тоже не желаю. Я не знаю, должен ли я остаться или мне лучше уйти. Не знаю этого даже сейчас. Ведь скоро вернется Джереми. Да, у него есть своя комната, и девочки проводят его туда. Но если вы в близких отношениях, он захочет прийти к тебе.

— Он не придет.

— Почему?

— Потому что он знает, как я устала. А он очень внимателен в таких случаях.

— Ну да, значит, у вас полное взаимопонимание.

— Конечно. Людям нужно иногда отдохнуть друг от друга. У Тары ведь тоже есть своя комната.

— Ты меня не хочешь понять. Но все же спасибо тебе.

— За что? — удивилась она.

— За эту ночь. Что бы ни случилось с нами дальше, я знаю, что она у меня была. Пусть на несколько минут, но к нам вернулось прошлое. И ты не отвергла его.

— Я сама так хотела, — прошептала Кэти.

И это было правдой. Она теперь ясно поняла это. Все эти годы ей так не хватало любви, нежности. Она уже и забыла, как много значит ласка. И хотя Кэти учила дочерей ответственности за свои поступки, она, видимо, сама успела позабыть о том, что любовная страсть порой заставляет отказаться от любой ответственности и осторожности.

— Что же разделило нас в прошлом? — спросил ее Джордан.

— Ложь и недоверие.

— А почему ты ушла?

— Потому что чувствовала свое одиночество. Чувствовала, что ты оставил меня.

— Но это было давно. Давай забудем об этом.

— Мне кажется, что это длится и сейчас.

— Да, ведь у тебя этот мистер культурист.

— А у тебя — «мисс Апрель».

— Что?

— Ведь я за все эти годы никого не приводил в эту комнату.

— Правда? — взволнованно переспросила Кэти.

— Да, — кивнул он с легкой застенчивостью.

— Это радует.

— Я не хочу сказать, что у меня совсем не было женщин. Они, конечно, были.

— Знаю. Я не читаю газет, но мои друзья, уж верно, не упускают случая рассказать мне о тебе какую-нибудь гадость.

— Ты ревновала?

— Немного.

— А как тебе показалась сегодняшняя ночь?

— О, она была прекрасна.

— А я скажу, что она была великолепна, чудесна, изумительна! Ты заставила меня пережить такое блаженство, которого я, кажется, не переживал никогда. Ты чудо, совершенство. Я так соскучился по тебе!

— Ну уж, — засмеялась Кэти. — Ты встречаешься с такой очаровательной, молоденькой девицей, которая, вероятно, ублажает тебя, как только может. Ведь она наверняка без ума от тебя.

— А как меня находишь ты?

— Как своего бывшего мужа Джордана, — спокойно произнесла Кэти, напомнив себе, что ей надо быть осторожной. Она и так слишком разоткровенничалась и теперь чувствовала некоторую неловкость. Нужно было освободиться от колдовства этой ночи и взглянуть на все более трезвыми глазами.

— Похоже, мне пора собираться, — сказал Джордан. — Что, если кто-либо из девочек заглянет к тебе? Не стоит их расстраивать.

— Ты прав, — прошептала Кэти, хотя и чувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Она с мучительной страстностью вдыхала его запах, руки Джордана все еще с нежностью обнимали ее плечи. И так трудно было оторваться, уйти от него, чтобы начать строить свою жизнь заново.

— Как нелегко оставить тебя, — признался Джордан и поцеловал ее в лоб.

— Теперь я быстро усну, — прошептала она, и Джордан вновь благодарно поцеловал ее в губы. Нежная истома разлилась по всему телу Кэти. И вдруг пронзительно зазвонил телефон.

— Кто это? — вздрогнула она и потянулась к телефонной трубке. — Алло!

Но в трубке было тихо. Кэти подумала, что, возможно, это звонит Тара Хьюз и то-то она сейчас озадачена неизвестным женским голосом, говорящим с ней из комнаты Джордана. Но тут она услышала чье-то хрипение и кашель в трубке, и неприятный глухой голос произнес:

— Кэ-ти!.. Милая Кэти вернулась в свое гнездышко.

— Кто это? — выхватил у нее телефонную трубку Джордан. — Что вам надо?

Кэти видела, как темнело лицо Джордана, по мере того как он выслушивал незнакомца. Затем он скрипнул зубами и, выругавшись, нажал на рычаг.

— Что случилось? — спросила Кэти.

Но Джордан, не обращая на нее внимания, достал из ящика стола небольшой листок бумаги и тщательно переписал телефонный номер, который высветился на определителе. Затем поднялся с кровати, накинул халат и потянулся к выключателю.

Кэти быстрым испуганным движением надела на себя ночную сорочку. Вспыхнул яркий электрический свет.

— Не беспокойся, — обратился к ней Джордан. — Но я должен кое о чем позаботиться.

— Не уходи, — попросила она.

Но Джордан уже закрыл дверь спальни и стал спускаться по ступенькам. Кэти побежала за ним. И выйдя в гостиную, увидела, что он говорит по телефону.

— Я записал номер, — говорил Джордан. — Да, да. Спасибо. Как что-нибудь узнаешь, позвони.

Он повесил трубку и сердито посмотрел на Кэти:

— Зачем ты пришла? Иди спать.

— Почему ты командуешь мной? — возмутилась она. — «Блу Хэрон» не существует, мы разведены, и у каждого своя жизнь. А я тоже, как и ты, не хочу, чтобы меня преследовали призраки позабытого пожара. И если ты сейчас же не расскажешь мне, в чем дело, я уеду из этого дома.

— Ты не сможешь этого сделать.

— Это почему же?

— Потому что я боюсь. Черт возьми, Кэтрин, с тобой что-нибудь может случиться. Поверь мне, Кейт не покончил с собой и это был не просто несчастный случай. Пусть к домику бежала не ты. Я тебе верю. Но все же я ясно видел, как кто-то туда бежал. И этот кто-то убил Кейта. И готов убивать вновь.

Глава 10

Кэти удивленно смотрела на Джордана, словно пыталась разгадать, что скрывается за его словами. Он был необыкновенно серьезен. И она, тряхнув в недоумении головой, вновь обратилась к нему:

— Объясни.

— Ведь ты сама прекрасно понимаешь, что Кейт не мог покончить с собой.

— Да, но ты забываешь про наркотики, которые он все время возил с собой. Ты же сам ссорился с ним из-за этого.

— Помню, я настаивал на исключении его из группы, а ты убеждала меня, что мы должны помочь ему в беде.

— Задним умом все правы. Если бы Кейт сменил профессию, возможно, он был бы жив.

— Кейт не мог без музыки, — улыбнулся Джордан. — С другой профессией ничего бы не вышло.

— Это не важно сейчас. Важно то, что его погубили наркотики.

— И он задохнулся дымом? Так, кажется, решили полицейские?

— Да, именно так. Если бы он не принял наркотиков, он в состоянии был бы выбраться из дома.

— Но Кейт никогда не превышал допустимой дозы. А в тот раз он принял что-то уж очень много.

— В этом нет ничего странного. Такое бывает. К тому же он курил. Отчего и загорелся дом.

— Не верю я во всю эту ерунду. Не верил тогда, не поверю и сейчас. И еще, — слегка понизил голос Джордан, — кто-то, кроме меня, знает, что он был убит. Знает и боится новой встречи «Блу Хэрон». Боится, что откроется истина.

— Это тебе сказал тот, кто звонил сегодня по телефону? — спросила Кэти. Она теперь боялась за самого Джордана. Не с этим ли связана его замкнутость после смерти Кейта? Не потому ли был он так подозрителен, резок с ней? Ведь именно из-за этого начались их ссоры, наметилась трещина в их отношениях. Кэти и сейчас испытывает некоторую неприязнь к бывшему мужу. Несмотря на свою любовь и эту ночь в одной постели с ним.

Никогда не думала она, что Джордан так серьезно переживает смерть Кейта. Если бы она знала это раньше! Они могли бы стать ближе друг другу, разделить эту тяжесть пополам.

— Мне звонили несколько раз, — объяснил Джордан.

— Они угрожали тебе?

— Не всегда. Мне кажется, что звонят двое. Один действительно угрожает убить кого-нибудь из моих близких, если «Блу Хэрон» соберется еще раз. А другой словно уговаривает: утверждает, что все в моих руках и лишь я один способен исправить положение.

— Может быть, тебя разыгрывают? Или кто-нибудь из твоих музыкальных соперников шантажирует тебя из зависти?

— Ерунда, — покачал головой Джордан. — Ты просто не хочешь меня понять. Что мне сделать, чтобы ты отнеслась к этому серьезно?

— Но давай посмотрим правде в глаза. Да, десять лет назад мы добились большого успеха. Мы приобрели славу и деньги. Много денег. Даже, может быть, слишком много. Но большие деньги всегда влекут за собой большие неприятности. Так случилось и на этот раз. Благодаря хорошим заработкам Кейт получил возможность иметь столько наркотиков, сколько пожелает. А нам было не до этого. Как в шумной многолюдной семье, у нас возникли свои семейные неурядицы. Мы стали ссориться по пустякам, ревновать друг друга. Джуди спорила с Дерриком, Майлз страстно желал Шелли, Шелли заглядывалась на Кейта. К тому же каждый понимал по-своему, что нам нужно делать и как зарабатывать свои деньги. Ничего удивительного, что в обстановке такого невнимания Кейт зашел слишком далеко. Он считал себя гением, которому простительны любые грехи. И пользовался нашими раздорами в своих целях. Каждый из нас был слишком занят собой. Группа распалась сама, как бы между прочим. Как «Битлз»: они ведь развалились из-за несовпадения художественных вкусов.

— У них были и другие проблемы, — вставил Джордан.

— Речь сейчас не о них. Подумай, ведь мы были тогда уже не дети и не новички в музыке. Когда умер Джимми Хендрикс, мы уже играли в полную силу. И рок-фестиваль в Вудстоке застал нас в расцвете нашего таланта. А что тогда творилось в мире: война во Вьетнаме, антивоенные демонстрации, забастовки, миграции африканцев, смерть Кеннеди, борьба за десегрегацию. Сексуальная революция, раскрепощение стилей. Помнишь те наши отвратительные короткие курточки — мы подражали индийским гуру? Да, мы старались идти в ногу со временем. Хотя время не всегда заслуживало того. Ведь именно тогда вошли в моду наркотики. Но мы не замечали дурного, мы стремились к лучшему и в слепоте своей совершали большие ошибки.

— То, что ты говоришь, довольно убедительно, — кивнул Джордан. — И все же в том, что с нами случилось, есть какая-то тайна.

— Мы слишком безоглядно шли вперед, — продолжала Кэти. — А время хиппи прошло, их сменили деловитые молодые люди. Они превыше всего ставили комфорт и хороший заработок. Те, что ночевали в парках и исповедовали всеобщее равенство и любовь, теперь разъезжают на «БМВ», носят дорогие модные костюмы и обедают только в самых дорогих ресторанах. Эти перемены закрутили Кейта, он растерялся в водовороте событий. К тому же тогда не все в полной мере понимали опасность наркотиков.

— Ты напрасно пытаешься оправдать его.

— Но он мертв и сам за себя постоять уже не может. Вспомни, сколько музыкантов пострадали от той же беды, что и Кейт: Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон. И слава, и деньги были не последними причинами этой беды. Они заманили в ловушку и Кейта. Я думаю, все мы от них пострадали.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У нас у всех появились свои проблемы.

— Да, но никто из нас не зашел так далеко.

— Кажется, Кейт был твоим лучшим другом?

— Он и до сих пор доставляет мне много неприятностей, — вздохнул Джордан.

— Ты несправедлив.

— Но он преследует меня буквально повсюду. Почему он тогда, до пожара, не попросил меня о помощи?

— Он хотел это сделать. И даже просил меня подготовить тебя к этому.

— Ну да, ты же всегда симпатизировала ему. И что было между вами, мне так и не известно.

— Почему-то десять лет назад ты не спрашивал об этом, — возразила Кэти, стараясь быть спокойной. — А теперь начал подозревать меня во всех возможных грехах.

— Но я ни в чем не обвиняю тебя, — качнул он головой, пытаясь подобрать подходящие слова. — Кейт действовал на меня крайне скверно. Я всегда был достаточно уверен в себе и в наших с тобой отношениях, но под его влиянием вдруг начинал сомневаться и в своих достоинствах, и в твоем чувстве ко мне.

— Ты хочешь знать, спала ли я с ним? — напрямик спросила Кэти. — Что ж, я отвечу тебе. Ни до того, ни в ту несчастную ночь ничего подобного между нами не было.

— Хочется надеяться, что так.

— И ты еще смеешь сомневаться? Ты, который менял женщин как перчатки все эти годы, когда я жила одна. С какой стати я буду тебе врать?

Кэти осеклась, услышав шум подъехавшего автомобиля. Ее охватила паника. Это наверняка вернулись девочки. Они могут застать их вдвоем. Что делать? Она чувствовала себя как школьница, застигнутая родителями во время жаркого любовного свидания. Вот-вот откроется дверь, вспыхнет свет и весь мир покатится кубарем под откос.

Кэти представила себе, как они выглядят со стороны. Растрепанные, в наспех накинутой на голое тело легкой ночной одежде, они напоминали самих себя в ранней юности: безрассудных подростков-тинэйджеров, которые впервые испытали на себе всю безудержную силу бурной любовной страсти, неукротимого секса и теперь верят, что судьбой предназначены друг для друга — как Скарлет О'Хара и Ретт Батлер, как Антоний и Клеопатра. И не важно, что обе эти парочки постигла печальная участь.

Кэти, стала торопливо поправлять свою ночную рубашку. Слава Богу, она была не слишком откровенна и экстравагантна, но все же мало напоминала степенный, благопристойный наряд, годный для спокойного вечернего чаепития с некогда оставленным мужем. Кэти было не по себе.

— Что будем делать? — спросила она Джордана.

— Ты о чем? — не понял он.

— О том, чем мы только что занимались.

— Ты боишься Джереми? Напрасно. Думаю, он ни о чем не догадается, если ты сама ему не расскажешь.

— Ах ты так думаешь! — рассердилась она. — Ты, вероятно, рассчитываешь, что я не расскажу о случившемся твоей Таре, если ты не поведаешь об этом моему приятелю?

— Ну, что-то вроде этого, — нахмурился Джордан.

— Но я в отличие от тебя думала вовсе не о Джереми, а о наших дочерях. Я не хотела бы, чтоб у них появилась напрасная надежда.

— Они не узнают, — ответил Джордан, успокоившись. — Сядь. Я приготовлю кофе.

— Нам лучше пройти на кухню, чтобы не стоять посреди комнаты. А кофе приготовлю я. У меня это вкуснее получится.

— Ты права. Пойдем.

И они поспешили покинуть гостиную, которая, как только они из нее ушли, тотчас наполнилась шумом и веселыми голосами вернувшейся молодежи. И когда их дочери со своими спутниками, привлеченные светом на кухне, поднялись к ним, на плите уже бодро кипел кофе, распространяя вокруг густой аромат, а на маленьком кухонном столике в беспорядке расположились тонкие ломтики золотистого сыра, сияющий жиром внушительный кусок холодного мяса и большой батон хлеба.

— Ага! — радостно закричала Алекс, кинувшись на шею матери. — Вот мы вас и застали на месте преступления. Воркуете как голубки?

— Неправда, — возразил Джордан. — Мы давно уже спали. Да вы разбудили нас. И мы встретились на кухне. Поджидаем гостей. А как вам понравился Саут-Бич, Джереми?

— Все было просто замечательно, — откликнулся Джереми. — Такой пестрой толпы я не видел даже в Нью-Йорке. Старики и юноши, девочки в коротеньких платьицах и дамы в шикарных вечерних туалетах, строгие темные костюмы и маленькие цветные шорты — чего там только нет! Тротуар переполнен людьми. Шум, смех, музыка. Настоящий пир чувств!

— Пир чувств, — повторил его слова Джордан. Кэти ощутила на себе его пристальный взгляд, но не поняла, каким тоном произнесены эти слова: подтрунивающим или и вправду ностальгическим.

Тара Хыоз еще не приехала, но вот-вот заявится. И без того непростая ситуация еще более усугубится. Кэти снова подумала о том, что не верит, будто смерть Кейта была насильственной, однако припомнила тот развязный голос в телефонной трубке, смаковавший ее имя. И когда раздался звонок, она аж подпрыгнула.

— Всего-навсего телефон, — спокойно констатировал Анхел.

— Кто это так поздно? — недоумевающе пожала плечами Брен.

— Может быть, это Тара? — предположила Алекс и посмотрела на отца.

— Сейчас узнаем, — ответил он и направился к телефону. — Звонят наверняка мне.

— Мам, кофе готово?

— Готово. Кому налить?

— Мне, пожалуйста, — сказал Джереми.

Дочки тоже выразили свое согласие. И Кэти принялась осторожно разливать по чашкам горячий ароматный напиток. Алекс тем временем заглянула в холодильник в поисках молока и поставила на стол небольшой голубой пакетик. Кэти с интересом прислушивалась к телефонному разговору. Она взяла чашечку и подошла поближе к Джордану, предлагая ему кофе. Но тот уже обернулся, протянув трубку Брен:

— Я поговорю в гостиной. Здесь слишком шумно.

— Извини, пап. Мы можем разговаривать потише.

— Не глупи. Просто положи трубку, когда я возьму другую.

Джордан взял кофе, поблагодарил Кэти и вышел из кухни. Через минуту Брен положила трубку и обняла Кэти.

— Как хорошо, что ты приехала, — прошептала она.

А Кэти так и подмывало подойти к телефону и подслушать разговор Джордана. Но дочери не отпускали ее от себя. Впрочем, она была довольна этим вечером. Она на самой себе убедилась, что ничего не изменилось в их отношениях с Джорданом, и сегодняшняя встреча в постели была так же естественна и горяча, как много лет назад. Любить его было для Кэти так же просто, как дышать.

Кэти подошла к стойке бара и отпила глоточек кофе. Было три часа. И она почувствовала, что начиная с этой ночи в ее жизни произошло столько событий, сколько раньше не случалось и за год. Задумавшись, она не заметила, как к ней подошел Джереми.

— Как настроение? — спросил он.

— Хорошее.

— A y меня, похоже, выдался необыкновенно удачный отпуск. Я посетил прекрасное место. Видел настоящий праздник. И кстати, убедился, что могу считать себя настоящим ньюйоркцем.

Джордан вернулся на кухню и с неудовольствием заметил Джереми, весело беседующего с Кэти. Но лицо его не выразило никаких признаков досады.

— Папа, кто звонил? — поинтересовалась Алекс. Она сидела за столом, прижавшись к Анхе-лу; они обсуждали какие-то сегодняшние события и посмеивались.

— Один из музыкантов, что с нами сотрудничает, — ответил Джордан.

Кэти внимательно посмотрела на него. Да, это ее муж. Только он умеет так невозмутимо говорить неправду. Наверняка ему звонили из полиции по поводу телефонного номера этих мерзавцев.

— Но почему так поздно? — удивилась Брен.

— Музыканты — народ довольно бесцеремонный.

Кэти видела, что он опять врет. Звонил наверняка тот тип, которого он просил проверить записанный им номер. Кто он был? Полицейский? Частный детектив? Просто приятель Джордана? Этого она не знала. А так хотелось бы понять это.

— Ты прав, — кивнула, позевывая, Брен. — Что-то мне хочется спать. Пойду-ка я вздремну.

И она, похлопав по плечу Алекс, подмигнув Ан-хелу, поцеловав родителей и обняв Джереми — как бы в знак уважения к новому другу семьи, — направилась к двери.

А Кэти почувствовала, что опять боится остаться наедине с Джорданом. Ей было здесь как-то неловко, неуютно. Она чувствовала себя явно не на своем месте. Зачем приехала сюда? Зачем поддалась на уговоры Джордана? Это его вина. Не окажись он в Нью-Йорке, она бы не очутилась тут. Не покорилась бы его любви и сейчас так мучительно не вспоминала каждое мгновение проведенной с ним ночи.

— Ну, — сказала, поднимаясь со стула, Алекс, — кажется, и мне пора спать. Я смертельно устала. Спокойной ночи, ребята. А кстати, мам, видишь, я была права: ты вполне бы могла поехать вместе с нами, ведь все равно ты не смогла уснуть.

— Да, возможно, так было бы лучше, — согласилась с ней Кэти. Она, прищурившись, взглянула на дочь: ведь та явно иронизирует.

— Джереми, — обернулась к нему Алекс, — ты будешь жить в папином кабинете. Его переделали в спальню, и получилось очень уютно. Тебе понравится. Пойдем, я покажу.

— Хорошо. Идем, — отозвался Джереми, позабыв, что он хотя бы для вида может отправиться спать вместе с Кэти.

— А я пойду проверю, закрыты ли двери, — сказал Анхел.

— Да, посмотри, пожалуйста, — поддержал его Джордан. — Я попозже еще раз обойду дом. А сейчас достаточно проверить замки. Что ж, спокойной ночи, Анхел.

— Спокойной ночи.

Джордан и Кэти остались на кухне одни.

— Кто звонил? — спросила Кэти.

— Мики.

— Дин? — переспросила она нахмурившись.

Именно Мики Дин помог им десять лет назад в расследовании смерти Кейта. Он был хорошим старым другом. Они дружили еще со школы, с того замечательного времени, когда все втроем учились в одном классе.

— Да, он, — подтвердил Джордан.

— И что он сказал?

— Но ведь ты не веришь моим страхам и подозрениям. Зачем же тогда задаешь вопросы?

— Затем, что это беспокоит тебя. Хочу знать, о чем ты думаешь. Хочу понять, кто затеял этот глупый розыгрыш, — недовольно ответила Кэти.

Джордан с минуту помолчал.

— А что, твой культурист по тебе не соскучился?

— Джордан, ответь мне!

— Кто бы это ни был, но, увы, он звонил из автомата.

— А где находится автомат?

— На Саут-Бич.

— Саут-Бич! Невероятно. Но ведь в этот момент там были девочки!

— Да, но звонили явно не они.

— Я не об этом. Выходит, они были в опасности. Может быть, за ними следили. Поняли, что мы с тобой тут. Потому и позвонили оттуда. И ведь они знали, что я здесь!..

— Успокойся! Ты ведь утверждала, что все это только розыгрыш. А смерть Кейта — несчастный случай.

— Не нравится мне это, — покачала головой Кэти. — Мало ли на свете разных прохвостов и маньяков? Надо быть осторожнее. И лучше вообще запретить девочкам выходить из дома.

— Кэтрин, вспомни в конце концов: ты же приехала на день рождения дочери. Ей исполняется двадцать один год. А ты что же — хочешь запереть ее в четырех стенах? Это твой подарок к ее празднику?

— Я хочу поговорить с Мики. А завтра пусть все же дети останутся дома.

— Но мы могли бы все вместе покататься завтра на яхте, а вечером сходить с тобой к Мики. Хотя наш визит может оказаться неудачным.

— Почему?

— Потому что трудно будет объяснить его Джереми.

— Что-нибудь придумаем.

— Похоже, он находится у тебя под каблуком.

— Это мои проблемы.

— Но мне хочется проявить заботу о тебе.

— О своих отношениях с Джереми я смогу позаботиться сама. Кстати, когда приедет Тара?

— Мне кажется, ты немного ревнуешь к ее молодости.

— С какой стати? У меня под боком культурист, — возразила Кэти, досадуя, что выдала свое беспокойство на этот счет. Но сказанного не воротишь. И Кэти шумно и хлопотливо стала убирать со стола посуду. Положив в холодильник продукты, она вновь обернулась к Джордану: — Как ты думаешь, не опасно ли оставлять девочек одних, пока мы будем навещать Мики?

— Здесь им ничего не угрожает.

— Почему?

— Потому что они были еще маленькими, когда умер Кейт.

— Но Алекс тогда уже исполнилось одиннадцати, а Брен — девять.

— Если ты их попросишь, они, конечно, останутся дома. Ты просто не поняла: эти маленькие очаровашки всерьез убеждены, что могут Шалтая-Болтая собрать. Не задумывалась? Они хотят вновь свести нас. Стоит нам куда-нибудь выбраться вдвоем — и пересуды обеспечены на сутки вперед: девчонки только и будут трещать как сороки.

— Но мы скажем, что навещали старых друзей. Мы не должны давать девочкам повод для несбыточных надежд.

— Что ж, будем считать, что планы на завтра мы обсудили. Пора мне еще раз обойти дом. Спокойной ночи.

Кэти посмотрела ему в лицо. Чувство глубокого, безысходного одиночества наполнило ее душу. Боже, как тяжело жить на этом свете! Ведь они чужие друг другу. Так зачем она вернулась в его дом? Зачем уступила его любви? Тянулась ему навстречу? Они не юнцы. И пора оставить эти нелепые, дурно кончающиеся безрассудства. Пора обрести спокойствие и мудрость.

— Да, спокойной ночи, — ответила она, стараясь казаться невозмутимой. И это ей почти удалось. Вот только на самом пороге кухни она не выдержала и обернулась вновь: — А ты не подумал об одной странной вещи в смерти Кейта?

— Какой?

— О мотиве.

— Мотиве чего?

— Кому понадобилось убивать его?

— Но мотивы любого убийства — вообще самое труднопостижимое, что в нем есть. Они если и раскрываются, то всегда только в самую последнюю минуту.

— Может, и так. Но нам стоит попытаться разгадать их. Ведь его не могли убить в состоянии аффекта. Преступление явно было заранее спланировано. Кому-то он, видно, мешал, кого-то не на шутку разозлил.

— Ну, в последнее время он и меня часто злил, — пожал плечами Джордан.

— Да, вы были лучшими друзьями и вместе с тем страстно ненавидели друг друга.

— Потому что, кроме того что он был моим другом, он еще любил тебя.

— Он не любил меня!

— Нет, любил.

— Черт возьми, Джордан! Это все твои вздорные фантазии!

— Я не говорю, что ты отвечала на его чувства или даже вообще знала о них. Но он пользовался вашей дружбой в своих целях, и ты не мешала ему.

— Джордан, прекрати!

— Я не утверждаю, что ты спала с ним или что-то в этом духе, но он пользовался твоей благосклонностью, твоей дружеской привязанностью.

— Об этом нужно было говорить десять лет назад.

— Возможно. Но тогда мне было говорить не с кем. Потому что ты ушла от меня.

— А ты даже не попытался меня вернуть. Впрочем, еще до этого, когда я хотела поговорить с тобой, всякий раз мы только лишь ссорились.

— Я боялся, что ты отвечаешь Кейту взаимностью.

— А я, быть может, боялась, что ты отвечаешь взаимностью своей секретарше.

— Хорошо же мы верили друг другу!

— Но я действительно верила тебе.

— А я тебе.

— Всегда ли? А как же тогда история с Кейтом?

— Но Кейт всегда держался с тобой рядом.

— Он был твоим лучшим другом.

— И любил тебя.

— Мы с тобой уже обсуждали эту тему.

— Смешные мы были тогда, — улыбнулся ей Джордан. — Пока все не рухнуло.

— Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне, — продекламировала Кэти.

— Вот именно.

Кэти вновь стало грустно. Она подумала о том» что на этот раз Шалтай-Болтай не только разбился на множество мелких кусочков, но и каждый кусочек рассыпался в пыль, которую унес первый же случайный порыв ветра.

— Еще раз спокойной ночи, — сказал Джордан.

В этих словах Кэти почудилась глухая нотка отчуждения. Да, Шалтай-Болтай рассыпался десять лет назад. И теперь ему уже не поможет ни королевская конница, ни королевская рать. Поздно.

— Спокойной ночи, — печально ответила она.

Ее лицо залилось краской, и гулко застучало в груди сердце. Как они были близки с Джорданом еще несколько часов назад! И как они теперь далеки друг от друга! Но пора ей забыть этот вздор, пора возвратиться к рассудительности. Надо вспомнить о чувстве собственного достоинства. Вернуть себе спокойное расположение духа.

И резко повернувшись спиной к бывшему мужу, она торопливо пошла в свою спальню. Дверь закрылась, и Кэти осталась одна.

Это была его комната, его постель. В воздухе еще чувствовался тонкий запах его одеколона. И Кэти стало не по себе. Как она уснет здесь, как сможет спокойно закрыть глаза? Она сердито одернула сбившееся одеяло. А вот назло ему уснет и не побеспокоится. Да что это, в конце концов, она нервничает, как девочка. Хватит!

Кэти поправила простыню, встряхнула одеяло и легла на кровать, сложив руки на груди. Сердце взволнованно стучало. Она не могла успокоиться. Нужно было встать и принять душ. Но, лежа с открытыми глазами, она вопреки своему желанию невольно наслаждалась легким, едва уловимым запахом его тела, который шел от постели, вспоминала ласковые прикосновения рук Джордана, всю эту восхитительную ночь любви.

Глава 11

Джордан вполне доверял Анхелу Гарсиа. Ведь тот вырос в этом доме, воспитывался на его, Джордана, глазах. И все же в эту беспокойную ночь хозяин виллы сам лично пошел еще раз проверить дверные замки. Выйдя из кухни, он обошел весь дом.

На острове Джордану Треверьяну принадлежало два акра земли и около двухсот футов залива. Основное здание виллы, бассейн, гостевой домик широко расположились на этой площади, образовав жилой массивчик — уютный, весьма комфортабельный, но без крикливой, показной роскоши. Джордан по-прежнему любил это место, ставшее таким родным. И у него всегда становилось легко на сердце, когда он окидывал взглядом свои владения, даже если в его размышления закрадывалась какая-то горечь.

Вернувшись в спальню гостевого домика, Джордан сразу же подошел к окну, но, как и ожидал, не увидел за туманным стеклом знакомого силуэта. И темная, глухая тяжесть навалилась на его встревоженную душу. Странная штука — душа; особенно это касается мужской половины человечества. Джордана охватило одно конкретное неукротимое желание. Ему захотелось вбежать обратно, распахнуть дверь, вышвырнуть этого атлета с накачанными мускулами из комнаты Кэти, чтобы «качок» загрохотал по ступенькам своими тренированными ягодицами.

Но может быть, все совсем не так, как представляется его возбужденному сознанию. И культурист мирно спит в своей собственной комнате, тихо посапывая в две дырочки и нисколько не помышляя о визите в комнату Кэти. А Джордан напрасно беспокоится и нервничает по пустякам. Ведь Кэти сказала, что очень устала сегодня и хотела бы спокойно отдохнуть одна. Да и не стоит нарочно распалять себя: даже если Кэти и Джереми вместе, он не может ничего с этим поделать. Вообще-то Кэти никогда не меняла мужчин так быстро и вряд ли теперь изменит своим принципам.

Зачем он вошел в ее комнату? Зачем поддался внезапному приступу страсти? Что ему делать теперь? Непонятно. Только сердце болит не переставая. Если бы вернуться на несколько часов назад, ни за что не открыл бы он дверь этой проклятой спальни, не завел бы бессмысленного, нелепого разговора. И ведь все случилось так неожиданно, так естественно, словно никогда не прекращалась их любовная связь, не рвались прежние отношения. А значит, привязанность Джордана к бывшей жене по-прежнему властвует над его волей и по-прежнему в его душе живут те чувства, что так бледно и беспомощно отсвечивают в этом, пусть и красивом слове «любовь», бессильном хотя бы отчасти передать и выразить их.

Что-то необъяснимое связало его жизнь с жизнью этой женщины. Еще в детстве возникла между ними какая-то непонятная душевная связь. И с первого же дня их знакомства могучая неведомая сила влекла Джордана к Кэти, заставляя оберегать ее, говорить с ней, прогуливаться с ней, тянуться губами к ее губам.

Но довольно переживать, довольно предаваться воспоминаниям. Не стоит тревожить покой погребенных. Нужно жить настоящим, взять себя в руки. Или… Да, почему бы не пойти сейчас к Кэти, не вытряхнуть из ее постели культуриста и, как в былые дни, сгрести возлюбленную в охапку, сжать в своих объятиях, поцеловать, успокоить. Черт! Он, похоже, идет на поводу у своих инстинктов! Ведь Кэти, может быть, любит этого атлета, да и сам «качок» производит впечатление вполне приличного человека.

Джордан заставил себя лечь в постель и успокоиться. Но сон не приходил к нему. И он стал вновь припоминать свои планы на будущее. В воскресенье соберутся остальные музыканты «Блу Хэрон», приедут отец Джордана и мать Кэти, а также еще совершенно незнакомая Джордану миссис Хэйли. В понедельник начнутся репетиции. И тогда станет окончательно ясно, насколько они способны теперь сыграть так, как играли в свои лучшие годы. Но и сейчас Джордан верил, что все пройдет прекрасно. Пусть многое изменилось с тех пор, пусть с ними больше нет Кейта, но люди мало меняются с годами, и потому он почти наверняка знает, на что они все способны.

Джордан закрыл глаза и попытался уснуть. Но воспоминания не давали ему покоя. И невольно припомнился тот день, когда они познакомились с Кей-том. Это было еще в школе. Джордан случайно заглянул в музыкальный класс и увидел Кейта, играющего на ударных. Его поразили необыкновенная легкость и тонкое чувство ритма: Джордану еще не доводилось сталкиваться с таким мастерским ритмическим рисунком, и он в восхищении замер у двери, очарованный изяществом этой игры. Кэти подошла к нему сзади и взяла его за руку, но Джордан не отрываясь следил, как взлетают над тарелками руки Кейта. Он был не в силах оторвать взгляда от их легкой, стремительной грации.

Кейт закончил игру и улыбнулся Кэти. Она тоже улыбнулась ему в ответ.

— У тебя неплохо получается, — похвалила она его.

— Изумительно, — поправил ее Джордан.

И, обернувшись к Кейту, протянул ему руку:

— Меня зовут Джордан…

— Треверьян, я знаю, — ответил тот, с каким-то подозрением разглядывая его. — Тебя здесь знают все.

Стройный, сероглазый, темноволосый, с необыкновенно тонкими чертами лица, Кейт в то время производил впечатление скромного и застенчивого мальчика.

— Ты играешь в футбол? — спросил он Джордана.

— Нет.

— Почему? — искренне удивился он. — Здесь почти все играют.

— У меня не хватает времени. Я учусь музыке. Мой отец тоже музыкант. Он любит повторять, что, если ты посвятил себя музыке, она никогда не потерпит соперниц.

— Хорошо сказано, — вновь улыбнулся Кейт. — Меня зовут Кейт Дункан. Мой отец в отличие от твоего мечтает увидеть меня футболистом и сердится, когда я играю на ударных.

— Ты можешь играть у меня дома, — предложил ему Джордан.

— Или у меня, — вставила Кэти. — Меня зовут Кэти…

— Конноли, я знаю. Тебя тоже знают все. Говорят, что ты самая красивая девочка в школе. А вы с Джорданом вроде как чуть ли не жених и невеста, правда?

— Мы с ним знакомы с детства. Вместе закончили восьмилетку. И теперь уже не разлучимся никогда, — слегка смутившись, ответила Кэти. — Правда, музыкант из меня неважный. Не то что ты.

— Да я так, слегка стучу на барабане.

— И не знаешь, как замечательно стучишь, — вмешался Джордан. — Я думаю, нам стоит играть вместе.

С тех пор они стали лучшими друзьями. Вместе работали, вместе выступали и отдыхали тоже вместе. Вскоре они приобрели некоторую известность. И Кейт, все более воодушевляясь, стал активно участвовать в шумной музыкальной жизни. Завязывал знакомства, хлопотал о приглашениях, старался быть в курсе дел всех уже признанных групп. Они подражали Джону Леннону, носили темные очки и надевали курточки индийских гуру.

Кейт все больше входил во вкус карьеры профессионального музыканта. Он мечтал бросить школу, набрать недостающих музыкантов и развернуть широкую кампанию борьбы за музыкальный Олимп. Возможно, они и поступили бы так, как он хотел, но Джордан вдруг всерьез воспротивился этим планам. Считая, что они должны более профессионально относиться к своей музыке, он настаивал на том, что они обязаны получить высшее образование, а для этого — поступить в колледж.

— И где же ты хочешь учиться? — поинтересовался Кейт.

— В Джуиллиарде.

— Но я все равно не пройду по конкурсу.

— Пройдешь.

— Я не думаю, что мне это нужно. Я вполне обойдусь и без высшего образования.

— Но это нужно мне. Я не хочу, чтобы наша группа стала бабочкой-однодневкой: только выпорхнет из кокона и сразу же прекратит существование. Я хочу заниматься музыкой всю жизнь. А для этого мне необходимо знать всю музыку: и классику, и джаз, и рок.

— Он прав, — поддержала его Кэти. — Посмотри на действительно стоящие группы. В них играют настоящие профессиональные музыканты.

— А «Битлз»? — возразил Кейт. — Они начинали играть в ресторанах Ливерпуля. А стали настоящей музыкальной легендой.

— Речь сейчас не о них. Мы должны всерьез отнестись к своему будущему. А если трезво смотреть на вещи, то Джордан прав: мы никогда не займем видного места в современной музыке, если не получим хорошего музыкального образования. К тому же у вас все равно нет другого выбора. Либо вы продолжаете образование и останетесь в школе, либо вас отправят воевать во Вьетнам.

Кэти говорила правду. Всего несколько дней назад погиб во Вьетнаме ее двоюродный брат. И вся семья была в трауре. Если бы Джордан и Кейт сейчас бросили школу, их могла бы ожидать та же участь.

Кейт согласно кивнул головой и поцеловал ей руку. И Джордан, лежа с закрытыми глазами в широкой спальне гостевого домика, вновь испытал то неприятное ревнивое волнение, что кольнуло его в сердце в тот далекий весенний день, когда губы Кейта коснулись руки Кэти.

— Вы убедили меня, — сказал тогда Кейт. — Но мои родители не станут платить за учебу. Они согласятся скорее видеть меня героем, павшим в джунглях Вьетнама, чем барабанщиком популярной группы.

— Ничего страшного, — ответил ему Джордан. — Заработаем концертами. Главное — пройти конкурс.

И они поступили. Причем Кейта приняли в Джуиллиард даже более охотно, чем Джордана и Кэти. Прослушав его, приемная комиссия пришла в совершенный восторг, и никто уже не сомневался в его талантах.

А Кэти страшно боялась предстоящего конкурса. Ей казалось, что у нее не хватит способностей, чтс она будет не в состоянии выполнить то задание, которое давали всем поступающим. Именно тогда она сочинила свою первую песню и обработала ее для исполнения а капелла. И как ни парадоксально, этот вариант песни стал впоследствии одним из лучших хитов восходящей по ступенькам музыкальной популярности «Блу Хэрон».

В университете они познакомились с Дерриком Флэнегэном и Джуди. Теперь в их ансамбле стало пять музыкантов. Когда же Кэти и Джордан по очереди отпраздновали свой двадцать первый день рождения, они решили пожениться. И здесь-то появилась на их горизонте Шелли Томпсон, которая так же естественно, как стала подружкой невесты на свадьбе, присоединилась к их группе.

В подвенечном платье Кэти выглядела восхитительно. Маленькие разноцветные атласные ленточки, изящно вплетенные в кружевную отделку лифа и рукавов, придавали ее наряду какую-то особую весеннюю праздничность. Друзья из колледжа старались вовсю. Студенты вокального отделения с воодушевлением спели песню группы «Карпентерс», а затем раздались торжественные звуки свадебной кантаты, исполняемой ансамблем самого фантастического состава: мощный голос органа сплетался с тонкими жалобами флейт, которым вторили скрипки, гитары и арфы. Под эту звонкую полифонию Кэти грациозно шествовала под руку с отцом, а ее голову украшал праздничный венок из живых маргариток.

Никогда не забудет Джордан этого дня. Как никогда не забудет он клятвы в любви и верности на всю жизнь.

Джордан все-таки погрузился в царство сновидений. Перед ним проходили пестрые цветные картинки его жизни — год за годом.

После свадьбы они жили счастливо. Кэти пыталась готовить. Она то безнадежно портила самые простые и незатейливые блюда, то создавала кулинарные шедевры. Джордан хлопотал о семейном достатке, затыкая зияющие прорехи их бюджета крошечными университетскими стипендиями и случайными музыкальными заработками. А их друзей одного за другим отправляли во Вьетнам.

Кейт больше не жаловался на скуку студенческой жизни. Неожиданно воспылав страстью к науке, он словно губка впитывал в себя доступные ему знания. Даже Джордан не мог опередить его в этом рвении. Но Джордан вдруг постиг, что наивысший дар — это, вероятно, не возможность исполнять музыкальные произведения или самому творить их, а просто любить музыку.

Но годы их студенческой жизни вскоре подошли к концу. Друзья посрывали с себя шапочки бакалавров и запустили их в воздух.

В Джуиллиард, чтобы поздравить его с окончанием колледжа, приехали родители Кейта, а также братишка и сестренка. И его отец, неожиданно для Джордана и Кэти, оказался совсем не тем суровым, властным надсмотрщиком, каким обрисовал его Кейт. Крупный торговец и бизнесмен, он уже давно смирился с неудачным, с его точки зрения, выбором сына и теперь с искренней гордостью и одобрением обнимал новоиспеченного бакалавра.

Джордан же и Кэти больше других радовались окончанию учебы. Это был еще один шаг на пути к той жизни, о которой они мечтали все эти годы. Их родители решили, что раз с учебой в университете покончено, то теперь они вправе требовать от них внуков. Молодожены заверили предков, что обзаведутся детьми, как только наступит подходящее время. Однако, вернувшись домой, они с головой окунулись в свою увлекательную работу.

Концерты, клубные вечера, фестивали следовали один за другим. Группа сплоченно трудилась, добиваясь признания своего мастерства и таланта. Критические замечания Джуди вели их от одного обретения к другому. Ее безошибочный вкус почти с научной точностью помогал им определить, что выигрышно, что похуже, а что вообще лучше выбросить на помойку. Через некоторое время появилась их первая пластинка, затем альбом. О них стали говорить, появились горячие поклонники. И наконец их группа была признана лучшей, когда песня Кэти заняла первое место среди самых популярных хитов того времени.

Мечта обретала плоть, обживала упрямую реальность, словно бы расправляя золотые крылья. Но вскоре чуть было не разлетелась в пух и прах, когда парням стали присылать повестки о призыве в армию.

К тому времени Джордан и Кэти уже купили дом на Ки-Бискейн. Не новый, но вполне приличный, он чрезвычайно нравился молодым как их первое собственное жилище. Дом стоял у самой воды, и рядом оставался небольшой участок невозделанной земли. Его с успехом использовали под пляж, когда не было спешных и важных репетиций, или под прекрасную концертную площадку, когда надвигались сроки очередного значительного выступления и нужно было обыграть новую, только что написанную песню. Соседи терпеливо сносили их шумные музыкальные упражнения, и молодожены работали целыми днями, совершенствуя мастерство. Популярность группы все возрастала. Это были поистине счастливые для них дни.

В тот день Джордан, как обычно, захватил по пути на пляж корреспонденцию, скопившуюся в почтовом ящике. Они хотели поужинать на свежем воздухе, и Кэти ждала мужа под тентом. Жара, мучившая их все лето, отступила под свежим дуновением легкого морского ветерка. И, сидя на теплом золотистом песке, Джордан с наслаждением вдыхал влажную вечернюю прохладу.

Заметив конверт со штемпелем армии Соединенных Штатов Америки, он вскрыл его и пробежал глазами содержание письма. Этого следовало ожидать. Призыв в армию был хитрой, замысловатой лотереей судьбы, и на этот раз Джордану выпал несчастливый билет.

Свежий ветерок все так же ласкал разгоряченное лицо Джордана; мягко, с тихим шуршанием набегали на берег зеленоватые морские волны, и солнце ласково пригревало крыши соседних домов, а в его душе уже зарождалось глухое беспокойное смятение, гулко стучало взволнованное сердце, и мысли, приходящие одна за другой, словно косматые волны предштормового моря, тяжко теснились во внезапно разболевшейся голове.

Надо было честно признаться себе: он боялся смерти. Да и за что должен был он умирать? Война в далеком и чужом Вьетнаме с безнадежной монотонностью тянулась уже многие годы. И вечерние сводки с фронта, которые печатали суетливые местные газеты, ничем не радовали возбужденное воображение. Америка волновалась и протестовала против этой затянувшейся, безнадежной войны. И Джордан вполне разделял подобные настроения. Здесь, в Америке, его дом, жена, группа; с ними связано его настоящее, его будущее. Почему он должен ехать в далекие неприветливые джунгли, чтобы стрелять там в тех, кто родился и вырос на этой незнакомой ему земле, и, быть может, умереть за неведомые и безразличные ему планы стоящих у власти политиков?

Но пришедшая бумага требовала от него покорности. Он должен был явиться на призывной пункт. И это было совсем некстати. Ведь созданная ими «Блу Хэрон» только начинала оперяться, их активная музыкальная деятельность приносила первые плоды. Нельзя было останавливаться на полпути, нужно было идти дальше, пока удача вела их за собой, пока их несли могучие волны нарастающей популярности.

Война во Вьетнаме давно уже приелась и наскучила даже тем, кто первые годы обвинял ее противников в трусости и малодушии. Ее мучительная длительность, те человеческие жертвы, которые приносила Америка, — бессмысленные, без всякой надежды на победу — оттолкнули от нее самых горячих и ревностных поклонников.

Но у Джордана не было иного выхода. Он не хотел бежать в Канаду. И не хотел, чтобы его арестовали и бросили в тюрьму. И потому должен был явиться туда, куда призывало полученное им письмо.

Солнце зашло за горизонт, маленькие розовые облака, вспыхивающие кое-где червонным золотом и смутным огненным багрянцем, легкой туманной стайкой протянулись вдоль замирающего, засыпающего моря. Предметы вокруг бледнели. К городу подступала ночь.

Джордан слышал голос Кэти: она звала его ужинать. Но не было сил подняться, сбросить с себя какое-то зыбкое, сонное оцепенение. Наконец он тронулся с места. Слышал голос Кэти, но шел прочь. Затем забегал кругами по песку. Кэти, продолжая окликать мужа, сама пустилась за ним вдогонку. Наконец ей удалось схватить Джордана. Тяжело дыша, оба рухнули на песок.

— Черт возьми, Джордан! Что с тобой?

А он, приподнявшись на локте, стал перебирать пальцами мягкие пряди ее волос, заглянул в глубокие, мерцающие янтарными огоньками глаза и вновь поразился изумительной тонкости и изяществу черт ее необыкновенного светлого лица. Ее тело дышало нежной живой теплотой, будто за день наполнилось мягким теплом прозрачных солнечных лучей.

Он не перенесет разлуки с женой. Пусть это эгоистично, но он не выдержит, если Кэти бросит его, если она обретет дружбу, утешение… любовь… с кем-нибудь другим.

Джордан молчал. И Кэти сердито отстранилась и встала на ноги, только сейчас заметив белевшие на песке кредитные расписки, счета за пользование телефоном, а также узкий листок повестки. Она прочитала ее и вскрикнула. Затем, задумавшись на мгновение, решительно заявила:

— Мы едем в Канаду.

— Нет, мы никуда не поедем, — ответил Джордан.

— Но почему?

— Я не хочу попасть в тюрьму или всю жизнь скрываться от закона.

— А может быть, нам стоит попытаться воспользоваться нашей известностью?

— Кэти, я не настолько знаменит, чтобы мне пошли навстречу. Даже Элвис Пресли не избежал армии.

— Но тебя могут убить!

— Это им так просто не удастся.

— Я не перенесу этого.

— Кэти, я гарантирую тебе, что вернусь живым и невредимым.

— Как ты можешь это гарантировать?

— Могу, потому что люблю тебя, потому что буду любить тебя всю жизнь. И черт возьми, в конце концов хочу посмотреть, чем все это закончится.

Он нежно обнял ее и поцеловал. Кэти также ответила поцелуем, затем оттолкнула его и убежала в дом. Джордан медленно поплелся следом. Когда он вошел в темную комнату, Кэти тихо сидела в низком маленьком кресле. Он опустился рядом с ней на колени и прикоснулся губами к ее руке. Кэти вздрогнула и прижалась к нему всем телом. И он почувствовал на своей щеке теплые капельки ее слез. Подняв ее на руки и ласково целуя глаза, Джордан вошел в спальню. Этой ночью они занимались любовью с какой-то особой неистовостью и заснули лишь под утро; лицо Кэти было залито слезами.

Кейт также получил повестку. Они вместе с Джорданом в один день явились на призывной пункт. Джордан боялся, что Кейт сбежит в Канаду, и с радостью встретил его в холле того здания, где они должны были пройти медицинскую комиссию. Несмотря на то что Кейт отчаянно кашлял и хрипел во время осмотра, их обоих признали годными и записали в одну воинскую часть. Но вскоре Кейту дали отсрочку по состоянию здоровья. И Джордан подивился ловкости друга.

— Как это у тебя получилось? — поинтересовался он.

— О, — усмехнулся тот, — я знаю прекрасное средство, которое позволяет за два дня заболеть самой тяжелой формой астмы. Хочешь, помогу тебе?

— Так это опять наркотики? Они когда-нибудь сведут тебя в могилу.

— Пули и бомбы отправляют на тот свет значительно быстрей. Да мы все равно проиграли эту войну.

— На самом деле мы еще не продули.

— Но, выиграть уж точно не сможем. Еще наберется немало ребятишек-добровольцев для бойни! А нам бы любой ценой отвертеться от этой заварушки. Черт побери, Джордан, ты почти что вышел из призывного возраста.

— Но я не хочу прибегать к твоему средству.

— И напрасно. Ведь ты женатый мужчина и должен думать не только о себе.

— Но на войну берут и женатых.

— Что ж, обещаю тебе, что позабочусь о Кэти. Она всегда нравилась мне. Я чувствую ее своей сестренкой.

— Только сестренкой?

— Конечно. Удачи тебе, — улыбнулся Кейт. — Мы будем с нетерпением ждать твоего возвращения. Ты нужен нам. Без тебя мы не слишком много значим.

— Не болтай ерунды. Я верю в свою счастливую звезду. Но что касается музыки, то Бог из всех нас одарил настоящим талантом только тебя.

— Ты скромничаешь. Ведь только благодаря тебе мы работаем в одной группе. «Блу Хэрон» — твое создание.

— Нет, еще твое и Кэти.

— Ну так будь счастлив. Помни, мы ждем тебя.

Кейт говорил искренне, по-дружески. Но его слова почему-то злили Джордана. Он и сам не мог понять, что настраивает его против Кейта. То ли то, что он не ехал во Вьетнам, то ли то, что оставался вместе с Кэти. Может быть, Кейт прав и ему, Джордану, тоже стоит прибегнуть к любому средству, чтобы уклониться от призыва? Но средство Кейта было слишком опасно, и Джордан решил этот способ отвергнуть.

Перед отъездом в учебный лагерь они устроили прощальный ужин. Кэти держалась хорошо. Когда их многочисленные приятели разошлись по домам, остались одни музыканты «Блу Хэрон». Это были настоящие друзья. Всю ночь просидели они за бутылкой вина, пока Джуди не напомнила, что им пора прощаться, чтобы Джордан и Кэти в последний раз могли поговорить по душам. Печально пела пластинка, и друзья один за одним покидали их дом.

А потом они лежали, нежно обнявшись. Молчали. Кэти не плакала, стараясь лишний раз не расстраивать Джордана. Когда муж, уходя, в последний раз переступил порог дома, Кэти молча глядела ему вслед, и только теперь ее состояние выдали стекавшие по щекам ручейки слез.

В учебном лагере Джордан быстро завоевал авторитет и нашел себе новых друзей. Сержант им попался требовательный и строгий, и им пришлось изрядно попотеть на занятиях. Но никто не роптал на тяжесть их существования, прекрасно понимая, что это, быть может, единственный путь к тому, чтобы выжить в предстоящих боях.

После учебного лагеря они девять месяцев в основном несли караульную службу и в бой их пока не посылали. Джордан был родом из Флориды, и душная тропическая жара, сырость, москиты были для него не в диковинку.

Но война, эта кровавая бойня в джунглях, была гораздо страшнее и жары, и сырости, и москитов. Бои казались страницами дантовского «Ада». Гул и вой разрывающихся снарядов, искаженные нечеловеческой жестокостью лица, кровавые капли на зеленой траве. Бомбы срывались вниз густыми черными гроздьями; казалось, что горела сама земля, и дым от полыхающих деревьев смешивался с душным смрадом горелой человеческой плоти. Не было ни чувств, ни мыслей, только одно желание — убить, пока не убили тебя. Каждый с ужасом видел перед собой холодные, насмешливые глаза смерти, и пальцы с остервенением жали на липкий от крови спусковой крючок, а штык с тугим хрустом входил в мягкое человеческое тело.

А потом наступили бесконечные дни томительного ожидания. Днем мучила жестокая жара, а по ночам лютый мороз прохватывал до самых костей. И дожди, эти непрерывные проклятые дожди… Люди тупели, дичали от преследовавшего их страха смерти, жарких болотных лихорадок и глухой безысходности этой войны. Чтобы сохранить хоть какие-то остатки рассудка, писали письма, слушали хриплую, завывающую музыку и курили гашиш. Дни шли за днями, тоскливые, бессмысленные, пропахшие кровью, порохом и мокрым солдатским бельем.

Почти каждый день приходили письма. Писали друзья, родители, Кэти, Кейт, который обожал всяческие подробности. С явным удовольствием он описывал, например, вечер, проведенный им у Кэти, ее прическу, платье, выражение глаз. В письмах Кэти тоже часто упоминался Кейт, его визиты, хлопоты, подарки. Он дарил ей цветы, развлекал, когда было грустно, помогал вести хозяйство. И Кэти с искренней благодарностью рассказывала Джордану о его заботах.

Уже четыре месяца как Джордан был во Вьетнаме. Похоронил троих своих друзей, командира, подорвавшегося на мине во время их ночного отступления по грязному болоту. Фантастическими и неестественными казались ему мирные, счастливые дни, проведенные в небольшом тихом домике на берегу светлого спокойного моря.

А еще через месяц он получил недельный отпуск для свидания с женой. Они встретились на Гавайях. Не было ничего ужаснее и омерзительнее этой войны, не было ничего прекраснее этой встречи. Первые дни Джордан почти не мог говорить. Лишь бы держать Кэти в своих объятиях, вдыхать нежный запах ее кожи, просыпаться по утрам у нее на груди. Но чуть позже он наконец обрел дар речи. Он рассказывал жене о страшных ночных боях, потерянных друзьях и тоскливых днях ожидания, говорил о своих предчувствиях и страхах, клялся, что главное для него на этом свете — это ее любовь. И Кэти внимательно слушала. Ей удалось вобрать в себя всю боль Джордана, все его муки и страхи, ей удалось вернуть мужу ощущение красоты жизни.

Джордан боялся, что после счастливых, радостных дней, проведенных вместе с Кэти, возвращение на фронт будет для него настоящим кошмаром. Последние часы их свидания он буквально не мог оторваться от жены, наслаждаясь каждым мгновением их близости. И лишь ситуация с Кейтом мучила его своей загадочной неразрешимостью. Ревнивое возбуждение охватывало Джордана всякий раз, как он вспоминал о том, что Кейт все время находится рядом с Кэти, не ослабляя ни на минуту своего заботливого внимания. Джордану хотелось верить в добрые намерения Кейта, и он одобрительно кивал головой, когда жена рассказывала ему о той помощи, которую тот оказывал ей в отсутствие мужа. Но после этих разговоров в душе все же оставался какой-то неприятный осадок.

Потом потянулись те же томительные военные дни. Джордан считал каждый час, оставшийся ему до демобилизации. Ждал этого мгновения как невероятного, фантастического чуда. И с каждыми сутками, приближающими его к нему, росла в нем уверенность, что смерть обойдет его стороной и он вернется домой живым и невредимым. Кэти написала ему, что беременна. И с еще большей силой потянуло его назад, в Америку, к теплу и уюту домашнего очага.

И вот наконец настал этот невероятный день. Демобилизация! Жизнь снова казалась Джордану чудесной и увлекательной. А что до его нелепых подозрений, то лучше их забыть и никогда больше не вспоминать, чтобы не отравлять прекрасных мгновений полноценного, чудного существования в этом мире, таком живом и радостном.

Джордан ехал домой новым человеком, остро чувствующим теплую красоту торжествующей вокруг жизни. И возвратившись назад, с обновленными силами принялся за прерванную войной работу. Через некоторое время родилась Алекс. Она была его копией, его живым образом и подобием: зеленые глаза, светлые волосы, проявившийся впоследствии легкий, но решительный нрав. В маленьком розовом существе, беспомощно кричавшем в руках врача в белом халате, он уже разглядел родные черты.

Но постепенно Джордан стал замечать, что не все осталось таким, каким было перед его отъездом на войну. Что-то неуловимо изменилось в доме, словно чье-то чужое вмешательство наложило свой отпечаток на окружающие предметы. Однажды на крыльце он обнаружил трубку Кейта. Потом Джордану на глаза попался мешочек с марихуаной, тоже, несомненно, принадлежавший другу и компаньону. И эти находки взбесили Джордана.

В конце концов это его дом. Здесь живет его жена, его ребенок. Почему он должен терпеть постороннее присутствие, к тому же крайне пагубное? Конечно, во Вьетнаме солдаты порой баловались наркотиками, и от этого никто не умирал. Но сейчас Джордан впал в ярость. Может быть, еще и потому, что Кэти, похоже, была уверена: война в джунглях подорвала душевные силы мужа, хотя сам он так не считал. Наоборот, пройдя во Вьетнаме через все муки ада, Джордан твердо решил не пускать их в свой дом. Тем более теперь, когда в нем появилась их маленькая дочка.

Тогда они здорово поругались с Кэти. Выкрикивали бранные слова, обвиняли друг друга в несуществующих грехах и вообще вели себя довольно некрасиво. Заплакала Алекс. И Джордан вдруг замолчал, испугавшись той злобы, которая прорвалась в этой их шумной ссоре. Завернув ребенка в теплое одеяло, он вышел из дома. Испуганная Кэти шла следом. Она оправдывалась, говорила, что не допустит больше наркотиков в доме, что сама она никогда даже не пробовала. И Джордан успокоился, просветлел душой и вернулся в дом.

Их ссора постепенно сменилась занятиями любовью, пока Алекс тихо посапывала в кровати. Кейту же с той поры было запрещено проводить слишком много времени в их доме. Тем более что возобновились репетиции. Работа отнимала много времени и сил, праздность стала непозволительной роскошью.

Работали они действительно очень много, день за днем восстанавливая свою былую форму и добиваясь все больших успехов в профессиональном мастерстве. И потому неудивительно, что постепенно их группа обретала все большую популярность в музыкальном мире, последовали хиты и мегахиты, а вскоре «Блу Хэрон» выпустила свой первый платиновый альбом.

Время шло. Хороший год сменялся менее удачным. За праздниками приходили будни. Родилась Брен, еще одна прелестная девочка. Но в тот же год от тяжелого сердечного приступа умер отец Кэти, а еще через три года тихо угасла от рака мать Джордана. «Блу Хэрон» же упрямо продолжала свой нелегкий труд на музыкальном поприще. Друзья выступали, выпускали новые диски, ссорились и мирились. Кэти и Джордан купили дом на Стар-Айлен-де. Замечательный дом, ставший их семейной крепостью, монументом их успеха.

А потом… Потом в жизни группы началась затяжная полоса неудач. Кейт стал надолго исчезать из их поля зрения, пропуская репетиции, встречи с прессой. Джордана сердила его грубость и распущенность. Но за него заступалась Шелли. Сам же Кейт, каясь и жалуясь Кэти, находил у нее поддержку и заступничество. Отношения в группе становились все более напряженными.

Однажды Джордан, зайдя случайно в свою спальню, застал там Кейта, который бурно объяснялся с Кэти. И хотя Кэти потом клялась, что тот всего лишь оправдывался перед ней в своем очередном отсутствии на репетиции, в ту злосчастную минуту Джордану представилось совсем иное. Он в сердцах вытолкал Кейта из дома и, разгоряченный этой потасовкой, набросился на Кэти с громкой руганью. Она вначале пыталась было возражать, но, поняв всю безнадежность своих попыток, собрала детей и ушла к Шелли.

На следующий день к Джордану заглянул виноватый Кейт. Он, как всегда, угрюмо каялся в своих грехах, просил прощения, говорил, что уже не может обойтись без наркотиков и опять и опять сетовал на непонимание, бессердечие, намекая, что лишь Кэти с настоящим участием относится к нему. Джордан морщился в раздражении, ревнивая злоба сжимала его сердце. Он готов был вытолкать Кейта из дома. Но молчал, сдерживая подступавшую ярость, и сумел выдержать эту тяжелую для него сцену, покуда Кейт, излив в жалобах свою душу, не покинул его комнату.

Наступила ночь. Та самая ужасная ночь, когда он, стоя у окна, с бесконечной тоской и злобой следил за скользящей по саду белой женской фигурой. Ночь огня.

Джордану вновь припомнился пожар. Жуткое, поднимающееся до самых небес, гудящее адское пламя, испуганные крики суетящихся беспомощных людей и бледное, с широко раскрытыми глазами, безмерно дорогое ему лицо на фоне зловеще-прекрасного огненного цветка.

Глава 12

Засыпая, Кэти уже знала, что, собственно, может присниться ей в эту ночь. Но сон легкой пеленой уже затягивал ее сознание и вскоре поглотил все окружающие предметы. Постепенно из густого клубящегося тумана стали появляться неясные фигуры людей, остовы зданий, плывущие над землей бледные, безжизненные лица. Медленно, словно бы нехотя, обретали они плоть, объем, цвет… Кэти очутилась в их музыкальной студии.

Кэти стояла у окна. Странная, фантастическая мелодия медленно плыла сквозь оседающую в темных углах белую дымку, которая в это мгновение воскресила один из дней их далекого прошлого.

Здесь были все. Деррик лениво перебирал тугие струны гитары, Ларри легкими прикосновениями вдалбливал в панель тонкие блестящие клавиши, а Шелли тихо покачивала в такт склоненной набок головой.

— Так больше продолжаться не может, — не выдержал Джордан. — Мы должны разойтись. Пусть каждый заботится о себе сам.

— Ну уж, — усмехнулась Джуди, перелистывая глянцевые страницы толстого иллюстрированного журнала. — Ты так беснуешься из-за одного лишь Кейта. Так пусть он и проваливает. Мы прекрасно обойдемся без него.

— Я думаю, — вмешалась Шелли, — Джордан и Кейт сами в состоянии решить свои проблемы. В конце концов это их личное дело.

— Как бы не так! — горячилась Джуди. — Мы все страдаем из-за Кейта.

— Но группу создали они. Мы пришли позже.

— Группа существует уже десять лет, — заметил Ларри. — Так что мы тоже полноправные ее члены.

— Нужно еще немного подождать, — неожиданно для себя заговорила Кэти. — К тому же и работать нам ничто не мешает. Инструменты в руках, на голову не капает, и почти вся группа в сборе. Что вам еще надо?

— Ты напрасно защищаешь Кейта, — обернулся к ней недовольный Джордан. — Он не младенец и должен сам отвечать за свои поступки.

— А вдруг ему нужна наша помощь?

— Пинок в зад — вот что ему нужно, — засмеялась Джуди.

— Уж больно ты у нас праведная. — Шелли угрюмо посмотрела на нее. — От твоей праведности дышать нечем.

— Шелли, оставь ее, — заступился за жену Деррик.

— Да, — возразила сама Джуди, не обратив на него внимания, — это потому, что я не сплю с Кейтом и не принимаю вместе с ним наркотики, как некоторые.

— Я не замужем и потому сплю, с кем пожелаю, — ответила Шелли, зло прищурившись.

— Не надо ссориться, — вмешался Майлз. — Из-за Кейта мы все уже успели переругаться. Давайте лучше займемся делом. Музыка не ждет.

— Ты, Майлз, такой добрый, что меня сейчас стошнит, — поморщилась Шелли.

— Кейта нельзя выгонять из группы, — заявил Ларри. — И без таланта Джордана, и без таланта Кейта мы обойтись не можем.

— Ну да, — язвительно заметила Джуди. — Остальных можно не задумываясь послать в задницу. Ты, видимо, это хочешь сказать?

— А что, если ты сама виновата в отсутствии Кейта? — вдруг неожиданно перебил ее Майлз. — если бы не твой ядовитый характер, он наверняка реже бы пропускал репетиции. Я видел, как ты вчера говорила с ним.

— О чем это вы говорили? — подозрительно посмотрел на нее Деррик.

— Я прочла ему целую лекцию о достоинствах пунктуальности. Но боюсь, он меня так и не услышал.

— Ты напрасно потратила время, — заметил Ларри.

— Кейт просто мог проспать, — предположила Шелли, отложив в сторону скрипку. Сегодня Шелли была особенно очаровательна в облегающих джинсах и футболке.

— Вполне возможно, — подхватил Майлз. — Ведь он вчера поздно лег. Сочинял музыку на стихи Кэти. Скажи, Кэти, а что он делал, когда ты ушла?

— Ушла? — переспросила смущенная Кэти, почувствовав на себе пристальный взгляд Джордана. — Но я не была у него вчера.

— Как же? Но ведь я видел тебя, — удивился Майлз и вдруг, запнувшись, пробормотал: — Впрочем, все это пустяки. Наверное, мне показалось.

— Мы должны разойтись, — упрямо повторил Джордан сказанную им в начале разговора фразу, в упор глядя на Кэти так, что она не сразу поняла, кого он имеет в виду: ее или группу.

— Как разойтись?! — закричала негодующая Джуди. — Мы зарабатываем такие деньги! Наша группа — одна из лучших! И ты предлагаешь все это бросить?! А я думала, что вы с Кейтом большие друзья. Впрочем, если тебе не нравится Кейт, мы можем взять любого другого музыканта, который будет ничуть не хуже играть на ударных.

— Так, как Кейт, не сможет играть никто, — возразила Кэти, пристально глядя на Джордана, словно стараясь убедить мужа, что нет ничего дурного в ее заступничестве за их общего друга.

Наступила томительная, напряженная пауза. Джуди с ненавистью смотрела на Шелли, готовая вцепиться ей в горло, Деррик уставился на Джуди, а Джордан и Майлз напряженно вглядывались в бледное лицо Кэти. В это время открылась дверь, и в студию бодро вошел улыбающийся Кейт, держа под мышкой папку с нотами.

— Получилось, Джордан, получилось! — радостно воскликнул он. — Это будет нашим лучшим хитом. Я исправил то, что так не понравилось нам вчера. И получилось просто чудесно. Давайте сегодня займемся этим. Вы не против? Кэти, какие прекрасные стихи! Изумительно! Я думаю, мы сможем сыграть эту песню вечером перед прессой. Ну же, давайте начнем.

Установилась неловкая тишина. Ее нарушил Джордан:

— Не возражаю. Будем репетировать.

Кэти заметила, что ее муж рад видеть Кейта трезвым и в хорошем настроении. Ведь он прекрасно понимал незаменимость Кейта для группы и, конечно, не хотел так просто лишиться его, К тому же она знала, что, несмотря на всю свою ревность, Джордан продолжает в глубине души по-дружески любить Кейта и их союз не так-то легко разрушить случайным несогласием.

Стоя плечом к плечу, они вместе изучали принесенные Кейтом ноты. Музыканты настраивали инструменты, и комната наполнилась нестройным звоном подтягиваемых струн. Джордан приподнял голову над пюпитром, улыбнулся… И вдруг густой белый туман покрыл примолкшую студию мягкими мутными клубами.

Кэти проснулась и открыла глаза. Темно. Только тонкий бледный лучик света, неловко протиснувшись в приоткрытую дверь спальни, легко скользит по синей стене. Неожиданно свет исчез. Черные тени вокруг кровати стали четче и плотнее. И среди них явственно проступила фигура прячущегося в темноте человека.

— Кто здесь? — прошептала Кэти внезапно охрипшим голосом. Перехватило дыхание, и сердце гулко застучало в груди. Страх все полнее и полнее охватывал ее душу, руки дрожали. — Кто здесь? — повторила она, стараясь разогнать остатки сонного оцепенения.

Человеческая фигура тихо качнулась и скрылась за входной дверью, оставив Кэти гадать, призрак ли это, пришедший из ее тревожного сна, или же вполне реальный живой гость посетил только что ее комнату.

Немного выждав, она поднялась с кровати и тихо, стараясь не шуметь, вышла в коридор. Никого не было видно. Дойдя до спальни Джереми, Кэти, слегка помешкав в раздумье, потянула на себя ручку двери.

Джереми спал. Слышалось спокойное дыхание давно уснувшего человека. Значит, к ней приходил Джордан. Зачем? Кэти горько усмехнулась, подумав, что всю жизнь они только и делали что выясняли всякие странности в поведении друг друга. Она прошла на кухню, и здесь ей в глаза бросился маленький красный огонек включенной сигнализации. Интересно, изменил ли Джордан код? Она набрала нужную комбинацию цифр, и огонек погас. Что ж, это было кстати. Путь в гостевой домик ей был открыт.

Дверь домика оказалась незапертой, и Кэти стала тихо подниматься по внутренней лестнице. Вдруг она замерла. Какие-то загадочные, непонятные звуки раздавались сверху. Что это? Стоны? Тихий разговор? Сонное бормотание? А может быть, он не один? Может быть, сегодня ночью тайно вернулась Тара? И вдруг Кэти услышала глухой сдавленный крик мучительной внутренней боли. Он был ей слишком хорошо знаком. Не раз после возвращения Джордана из Вьетнама просыпалась она рядом с мужем от этого глухого крика и, разбудив его, принималась успокаивать, убаюкивать нежными словами, стараясь защитить любимого от тяжких ночных кошмаров.

Кэти поднялась в спальню. Джордан, словно охваченный жестоким болезненным жаром, судорожно метался на широкой постели. Он бормотал сквозь сон смутные, бессвязные слова, что-то выкрикивал, беспокойно метался по подушке. Кэти в нерешительности остановилась у его кровати. Что делать? Разбудить? Но ведь она теперь не жена ему. Имеет ли она право вмешиваться в его жизнь? Да и неизвестно, что выйдет из этого ее добросердечного поступка. Еще слишком памятно ей то чувство горького раскаяния, что мучило ее душу после внезапного приступа страсти, соединившего их этой ночью. Но Джордану плохо. И она не может оставить его в таком положении. Уйти сейчас было бы предательством.

— Джордан, — тихо позвала Кэти, опустившись на колени возле его кровати. — Джордан, ты спишь?

Потом решительно взяла его за плечи и постаралась разбудить. Это удалось не сразу. И вдруг он резко сел в постели и широко раскрытыми, непонимающими глазами уставился на бывшую жену.

— Кэти, — пробормотал он. — Откуда ты здесь? Что случилось? А, понимаю. Я, вероятно, оказался лучше твоего атлета. И ты оставила его ради меня.

— Не говори глупости, — мягко произнесла она. — Я услышала, как ты стонешь во сне, и разбудила тебя.

— Спасибо. А как ты оказалась здесь?

Теперь, когда он начал задавать вопросы, Кэти была уже не рада, что разбудила его. Но отступать было поздно. И она решительно взглянула ему в лицо.

— Кто-то заходил ко мне этой ночью.

— Уж не ты ли сама пригласила его?

— Мне не до шуток. К тому же я проверила: это был не Джереми.

— Значит, ты понравилась кому-то еще.

— Если ты не прекратишь издеваться, я уйду! — рассердилась Кэти.

— Так ты хочешь сказать, что в твою комнату ночью пробрался незнакомый мужчина? Куда же, спрашивается, смотрел Джереми?

— Он спал, так же как и л. Я проснулась, открыла глаза и увидела, что в спальне кто-то стоит. Разве это был не ты?

— Я никуда не выходил отсюда.

— Теперь я сама это вижу, — ответила Кэти и набросила на него одеяло.

— Искушаю? — лукаво покосился на нее Джордан.

— Одну глупость мы уже сегодня сделали. Не достаточно ли для одной ночи?

— Тогда зачем ты пришла ко мне?

Он неисправим. Пытается ерничать даже сейчас, когда его только что разбудили, вырвав из ночного кошмара. Что за ужасы ему снились? Нет чтобы поделиться — не хочет, только издевается.

— Ну и бестолков же ты. Я же говорю, что видела у себя в комнате незнакомого мужчину.

— Ты уверена в этом?

Кэти снова хотела рассердиться и вдруг поняла, что и правда не может с уверенностью сказать, было ли это в реальности или только привиделось ей спросонья. Быть может, ее преследуют тени прошлого? Приходят из небытия призрачные видения той злосчастной ночи?

— Да, — немного подумав, сказала она. — Уверена, что видела все это в реальности.

— Тогда садись рядом, — похлопал он рукой по краю кровати. — И расскажи обо всем подробно.

— Сесть? — переспросила она.

— Если хочешь, можешь лечь. А я пока приготовлю кофе.

— Из-за кофе-то я, наверное, и не могу уснуть.

— Не капризничай. Ложись рядом. Расслабься. Давай поговорим. И ничего не бойся. Я не дам тебя в обиду. Я всегда защищал тебя и теперь смогу избавить от всех твоих ночных кошмаров.

И Кэти, послушавшись его, доверчиво легла к нему на постель, ласково прижимаясь к его сильной широкой груди. Джордан обнял ее и нежно погладил по волосам.

— Мы сошли с ума. Что мы делаем? — прошептала она.

— Не важно. Мы взрослые люди.

— Но у каждого из нас своя жизнь. И мы должны считаться с этим.

— Не нужно было оставлять тебя одну.

— Ты о чем?

— Твой атлет поступил глупо, оставив тебя одну сегодня ночью.

— Может быть. А как ты будешь оправдываться перед Тарой?

— Но ее здесь нет.

— О, это достаточно веский аргумент, чтобы переспать с другой женщиной.

— А разве мы делаем что-то предосудительное?

— А как ты думаешь?

— Неправда, — ответил он, немного помолчав. — Мне просто приятно, что ты рядом. Я ведь всегда так любил тебя.

— Да, любил, — сказала Кэти, чувствуя, что слезы выступают у нее на глазах, — но только тогда, когда ненадолго переставал думать, что я сплю с Кейтом.

— Кэти, ты не права.

— Я теперь поняла, что ты не только сомневался во мне, но и осудил меня окончательно.

— Нет, все было совсем не так.

— Именно так.

— Я и сам не понимал, что со мной творится.

— Интересно, что тебе было неприятнее: то, что я спала с ним, как ты думал, или то, что убила его?

— Кэти, не мучай меня, — застонал Джордан.

Но она, приподнявшись на локте, требовательно смотрела на него, ожидая ответа. Такого благоприятного стечения обстоятельств может больше не представиться. Когда она еще так легко и незаметно уйдет из большого дома? И насколько Джордан будет свободен в последующие дни? Ведь скоро приедет Тара.

— Хорошо, — согласился он, — пусть так. Я тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Но я боялся потерять тебя. Временами сходил с ума. Знал, что вы вместе, представлял себе во всех подробностях, как вы сидите рядом, улыбаетесь друг другу, говорите о музыке, быть может, заходите в этих разговорах слишком далеко, вам начинает хотеться большего комфорта…

— Но ничего подобного не было, Джордан, мы ссорились из-за Кейта, с тех пор как ты вернулся из Вьетнама. Да, конечно, наркотики. Не только я, все в группе старались остановить Кейта. Он слишком далеко зашел. Ведь ты сам обнаружил мешочек с марихуаной в нашем доме.

— Да, и это неприятно задело меня.

— Ты, помнится, тогда заподозрил, что это я курю марихуану.

— Мне показалось, что Кейт умышленно вбивает клинья между нами. А ты во всем потакаешь ему.

— Но поверь мне, мы совсем по-иному относились друг к другу.

— А почему в тот последний день Майлз сказал, что видел тебя у него накануне?

Кэти растерялась. Она и сама не понимала, почему многие утверждали, что видели ее в тот вечер у Кейта. Это была неправда. Но никто не хотел ей верить.

— Но я не была у него, — смутившись, ответила она. — Я встретилась с ним лишь у нас дома.

— У нас в спальне, — уточнил Джордан.

— Ну и что? В этом не было ничего необычного. Он и раньше заходил туда. В нашей спальне бывали и Ларри, и Майлз, и Деррик. И это никогда не сердило тебя. Разве я могла предположить, что в этот раз ты будешь так взволнован подобным событием.

— И тем не менее я был взволнован. Скажу больше, я был взбешен, когда застал Кейта в нашей спальне.

— И напрасно. Он просто пришел поделиться радостью, которую доставил ему новый музыкальный пассаж. Он был в таком восторге, как будто в этом была только его заслуга.

— Ты все видишь в розовом свете, — покачал головой Джордан. — Но у всех событий есть и другая, более темная сторона.

— Скажи, а ты всерьез хотел выгнать его из группы?

— Нет, конечно. Но с его безалаберностью надо было кончать.

— Ты слишком безупречен сам и потому чересчур требователен к другим.

— Может быть.

— Но знаешь, мне и сейчас трудно поверить, что Кейта кто-то убил. Ведь в доме, кроме музыкантов и слуг, никого не было. Хотя эти странные телефонные звонки, конечно, наталкивают на подозрения.

— А ты говорила, что это шутки.

— После того как я увидела кого-то у своей постели, мне не до шуток.

— Может быть, это все же Джереми приходил убедиться, одна ли ты спишь этой ночью?

— Нет, это был не он.

— Но почему ты в этом так твердо уверена? Мог же он побеспокоиться на твой счет. Тем более что ты в доме своего бывшего мужа.

— Не мог, — убежденно произнесла Кэти.

— Ты задеваешь мое самолюбие. Неужто в нем не затеплилась даже маленькая искра ревности, когда он увидел нас вместе? Нет, определенно к тебе ночью приходил Джереми.

— Он спал.

— Как ты упряма. Ведь такое в принципе возможно.

— Я заглянула к нему в комнату и убедилась сама.

— Тара не была бы столь доверчивой, окажись она здесь.

— У тебя серьезные отношения с этой женщиной?

— Сейчас у меня отношения только с тобой. И никаких других отношений.

— Неправда.

— Нет, правда, черт возьми! — воскликнул Джордан и крепко прижал ее к себе.

Кэти хотела возразить, но вдруг почувствовала, как страстное волнение захлестнуло ее сердце, будто снова началось извержение Везувия. Кэти покраснела. Только тонкая простынка отделяла их разгоряченные, пронизанные жарким томлением тела. Тесно прижимаясь к бедрам Джордана, она ощущала всем своим существом, как растет и наливается жаром тот магический цветок любви, что свяжет их воедино своим горячим, трепещущим стеблем, заставив вдыхать огненный воздух блаженных горных высот.

Джордан опрокинул ее на спину, навалился на нее всем телом и жарко поцеловал в губы. Мягкие, нежные прикосновения его рук, проникнув под ворот тонкой ночной сорочки, медленно приближались к ее взволнованно вздымавшейся груди. Маленькие легкомысленные пуговицы расступились перед его ладонями, и теплый, страстно дрожащий палец ласково коснулся розового упругого соска. Рука скользнула дальше и отправилась ниже, в сторону пушистого треугольника мягких каштановых волос.

— О Джордан! — задыхаясь от нежности, прошептала Кэти.

— Чувствуешь? — шепнул он ей в ответ. — Запах мускуса. Это наш запах. Мы оба все еще пахнем одинаково: эротично, сексуально, соблазнительно.

— Но мы не должны…

Кэти не договорила. Его ласки уже покорили ее. Она трепетала и вздрагивала от его поцелуев, чувствуя, что уже вся целиком принадлежит Джордану, что он завладел и ее разумом, и душой.

— Ты уже не сможешь уйти от меня, — сказал он, и Кэти поняла, что он абсолютно прав, что она не только не сможет, но и не захочет уйти.

Пытаясь сдержать горячее дыхание, она в самозабвении гладила его волосы, тянулась губами к его губам, безраздельно отдаваясь тому блаженному состоянию безвременья, о котором вспоминала десять предыдущих лет. Она знала, что играет с огнем, но так сладки были теперь эти жаркие, огненные игры. И пусть на душе останутся глубокие, болезненные ожоги, сейчас она не хотела думать ни о чем, кроме своей горячей, безрассудной страсти.

Довольно и того, что сейчас Джордан с нею. О будущем она подумает завтра. А теперь — Боже, какое блаженство ласкать его волосы, его грудь, наслаждаться его страстными поцелуями и знать, что он тоже наслаждается близостью с ней! Прошлое, словно тень, беспомощно тает в ярком свете их любви, и ничто не пугает, не тревожит ее в настоящем. Только теперь Кэти до конца поняла, насколько не хватало ей все эти годы сильных и ласковых рук, крепких плеч и этой покрытой серебрящимися завитками тонких волос могучей, широкой груди.

Чуть позже притихшие, в блаженном утомлении лежали они рядом на постели, и прохладный ночной ветерок легким пушистым прикосновением приятно щекотал им ноги. Возвращалось чувство времени, возвращались на место предметы внешнего мира, и бледный желтоватый свет далеких уличных фонарей, вновь наполняя вернувшуюся из волшебных странствий комнату, тускло освещал тихую идиллию спокойного семейного счастья.

Кэти мирно наслаждалась последними мгновениями затихающего блаженства. Теперь ее так и подмывало поинтересоваться у Джордана: так ли хороша и изобретательна в постели его Тара Хьюз? Но Кэти сдержалась.

— Мы поступили глупо, — вдруг резко сказала она, нарушив идиллическую тишину комнаты.

Джордан ничего не ответил ей, ласково перебирая пальцами ее локоны. И она продолжила:

— Девочки, возможно, и обрадовались бы этому. Но мы уже не дети, и нам радоваться нечему.

Он крепко обнял ее, и она неожиданно почувствовала, что больше не хочет о чем-либо говорить, спорить, сожалеть о случившемся. Только лежать бы вот так, нежно обнявшись, положив голову на теплое сильное плечо, и не думать ни о чем на свете. Но недолго, потому что пора вставать. Идти через патио в свою комнату.

Да, когда-то, в незапамятные времена, это была ее комната.

Джордан нежно гладил Кэти по голове, и она, поддаваясь этому тихому, завораживающему ритму, успокоенно и доверчиво закрыла глаза. А за окном уже прохладно бледнело сероватое утреннее небо. Туманный полусвет мутными лучами просачивался сквозь неплотно задвинутые занавески. И спокойное, задумчивое лицо Джордана казалось слегка печальным в этой туманной утренней пелене.

Кэти открыла глаза. Боже, который час? В доме, наверное, уже проснулись и ищут ее. Она резко приподнялась на постели, выискивая глазами часы.

— Половина восьмого, — ответил Джордан, заметив ее судорожное движение. — Еще слишком рано для наших ребятишек — они вчера поздно угомонились. Ты напрасно беспокоишься. Твой атлет ничего не узнает.

Кэти поднялась с кровати и подошла к окну.

— Ты зря попрекаешь меня моим тренером, — сказала она. — Джереми хороший и добрый парень.

— Ты ведь Тару тоже не очень-то жалуешь.

Кэти улыбнулась:

— Тара — просто милый ребенок.

— То же самое можно сказать и о твоем культуристе. Но если он тебе так дорог, я могу помочь тебе найти алиби и без эксцессов вернуться домой.

— Меня больше беспокоят девочки, — покачала головой Кэти. — Должен же кто-нибудь позаботиться об их воспитании. Ведь ты так занят своей «мисс Апрель».

— А ты — своим «качком», — парировал Джордан. — И бедные наши дети брошены на произвол судьбы.

— Джордан!.. — Кэти собиралась возмущенно ответить, но вдруг вскрикнула, глянув в окно. Она похолодела от ужаса.

Во дворе стояла Тара Хьюз, а расторопная Пегги что-то живо объясняла ей, показывая рукой на гостевой домик. Тара, стройная, подтянутая блондинка с длинными вьющимися волосами, которые легкими пушистыми волнами омывали тонкий овал лица, казалась сегодня особенно молодой и привлекательной. Короткое облегающее платьице подчеркивало все достоинства ее идеального телосложения, не скрывая красоты стройных ног, а легкие босоножки позволяли любоваться изящными стопами. Тара благодарно улыбнулась Пегги и направилась в сторону домика.

— О Господи! — выдохнула Кэти.

— Что случилось? — спросил ее Джордан.

— Она приехала.

— Кто?

— Тара.

— Но она обещала быть позже.

— И тем не менее она здесь.

Джордан встал на колени и взял Кэти за руку.

— Кэти, черт возьми! — сказал он.

— Джордан, ты что, не понял? Твоя любовница сейчас войдет в комнату, пока мы тут с тобой болтаем!

Кэти бросилась к своей ночной рубашке.

— Боже мой! — вздохнула она. — На ней нет ни одной пуговицы. Они все оторвались. Как я могу показаться в таком виде на улице?!

— Успокойся. Главное, не надо паниковать.

Совсем голый, он ничуть не стеснялся ее. И Кэти невольно залюбовалась его стройной, крепкой фигурой.

Подойдя к шкафу, он очень быстро отыскал в нем свои спортивные трусы и протянул Кэти цветной эластичный купальник.

— Надень это.

— Зачем?

— Мы сделаем вид, что собрались с утра искупаться и задержались выпить кофе. Ничего иного нам сейчас придумать не удастся. А ты ведь непременно хочешь избежать огласки.

— А ты? — удивленно спросила Кэти, надевая предложенный им купальник. — Неужели ты всерьез думаешь, что одна ночь могла что-нибудь изменить?

— Что ж, — насмешливо отозвался он, быстро натянув трусы. — Тогда нам остается только купаться.

Входная дверь скрипнула, и на лестнице раздались шаги. Джордан торопливо поправил сбившуюся простыню и вышел навстречу гостье.

Глава 13

Кэти вышла из комнаты и прислонилась к перилам лестницы. Она увидела, как радостно возбужденная Тара Хьюз, повиснув на крепкой шее Джордана, одарила его пылким, влажным поцелуем, в ответ на который Джордан лишь ласково потрепал ее по голове. И Кэти показалось, что он не испытывает особого восторга от неожиданного приезда любовницы. Впрочем, как знать, может быть, это была их обыкновенная манера отношений и Кэти лишь принимает желаемое за действительное.

— Представляешь, — рассказывала Тара, — мне не пришлось работать до воскресенья. И я освободилась раньше. А один фотограф любезно согласился подбросить меня до Стар-Айленда на своем гидросамолете. И вот я здесь. Я так рада тебя видеть! Теперь я смогу тебе по-настоящему помочь. Ведь предстоит такая трудная неделя. А как твоя мегера, бывшая жена? Она уже здесь? Уже досаждает тебе своим присутствием? Она…

И тут Тара осеклась, заметив стоящую у лестницы Кэти. А Кэти была готова удавить Джордана. Что за нелепый купальник он ей подсунул? Сам обрядился в спортивные трусы, довольно консервативное традиционное мужское облачение, а ей подбросил этот хитроумный последний крик моды. Спина полностью открыта, верха, можно сказать, вовсе нет — так, один намек, живот почти обнажен. Кэти ощущала себя чуть ли не голой. Хотя Кэти потратила столько сил на тренажере под неусыпным надзором Джереми, приводя фигуру в порядок, она и теперь чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом божественно сложенной красотки Тары. Но похоже, молодая красавица тоже пребывала в замешательстве. Вдобавок она только что обозвала Кэти мегерой.

— О, извините, — бормотала растерянная Тара.

Ситуация становилась напряженной. И Кэти, неловко улыбнувшись, шагнула навстречу сопернице. Джордан стал их знакомить.

— Кэти, это Тара Хьюз. Тара, это мегера.

— О, извините! — вновь повторила Тара. — Я… Я… Я знаю… — она запнулась, подбирая нужные слова, — вы — Кэти Треверьян. Не обращайте внимания на мою болтовню. Джордан показывал мне ваши фотографии. Вы ничуть не изменились. Еще раз извините меня. Я не хотела…

— Ничего страшного. Джордан называл меня и хуже.

— При мне он говорил о вас только самое хорошее. Но вы правда не сердитесь на меня?

— Я же сказала, что все в порядке. И давайте забудем об этом. А я снова ношу фамилию Конно-ли — мы с Джорданом в разводе. Кстати, ваши фотографии я тоже видела. И надо признаться, в жизни вы еще лучше, чем на них.

— Спасибо, — благодарно откликнулась Тара, переводя взгляд с Кэти на Джордана. — Но вы, похоже, куда-то собирались? Я бы не хотела мешать вам.

— Вы нам ничуть не помешали, — ответила ей Кэти, подумав про себя, что Тара явно лжет и на самом деле рада прервать их уединение. — Мы всего лишь собирались искупаться. А перед этим решили выпить по чашечке кофе. И Джордан любезно согласился сам приготовить его. Но теперь в этом, конечно, нет необходимости. Думаю, Пегги уже приготовила завтрак, и мы можем выпить кофе в большом доме.

Кэти повернулась и хотела уйти, но Джордан задержал ее. Причем его рука неловко соскользнула с ее плеча, и кольцо на среднем пальце запуталось в волосах, так что пришлось довольно долго освобождать плененную таким образом Кэти. И когда эта сложная операция была завершена, Джордан, повернувшись к Таре, торжественно произнес:

— Итак, я приглашаю всех присутствующих на чашечку кофе в свой родовой замок.

— Но ты же знаешь, я не пью кофе, — возразила Тара.

— Ничего. У Пегги найдется для тебя стакан чая.

А Кэти думала о том, как бы ей скорее улизнуть из этой довольно нелепой компании. Она была даже готова пожертвовать своими волосами, лишь бы обрести свободу на это утро. Но в планы Джордана, похоже, не входило ее немедленное освобождение, и он, обхватив одной рукой талию Кэти, а другой — талию Тары, силой повлек обеих женщин в направлении большого дома.

— Мы только посмотрим, что там творится, — обратился он к Таре.

— Но, Джордан, — запротестовала она. — Мы это всегда успеем сделать.

— Не спорь. Посмотри, какой чудесный сегодня день! Непременно нужно сходить к рифам на яхте. К тому же девочкам уже обещан целый день подводного плавания.

— Но я не люблю нырять.

— Прокатишься на яхте. К тому же совсем не обязательно погружаться в воду так уж глубоко, можно поплавать на поверхности с трубкой и маской.

— Ненавижу маску. Она портит лицо.

— На тебя не угодишь. Хорошо, если ты такая упрямая, то можешь остаться дома.

— Но я не хочу оставлять тебя одного, — прошептала она ему на ухо, оглянувшись на Кэти. — Сейчас тебе как никогда нужна моральная поддержка.

— Сегодня, наверное, будет слишком жарко для прогулок под парусом, — произнесла Кэти. Она услышала последнюю фразу Тары, как ни старалась та говорить потише. — Может быть, лучше нам всем остаться дома.

— Но я обещал девочкам, — возразил Джордан нахмурившись.

— Не надо их расстраивать, — вмешалась Тара. — Если решили идти на яхте, значит, так тому и быть.

— Хорошо, — согласилась Кэти, выскользнув из рук Джордана. — Тогда я быстро позавтракаю и соберу кое-что из вещей.

Она поспешила в дом, досадуя на себя за то, что так мало занималась на лестничном тренажере и теперь беспокойство о своей фигуре не дает ей сосредоточиться на более важных и насущных проблемах. Входная дверь в большом доме была открыта, и Кэти без труда проникла в гостиную. И тут густой аромат кофе заставил ее остановиться в нерешительности. Так хотелось отпить хотя бы глоток этого горячего бодрящего напитка. Ничего, решила она, можно быстро, ни с кем не разговаривая, пробраться на кухню, взять чашечку кофе и так же скоро уйти оттуда.

Но не тут-то было. Она не учла разговорчивости Пегги. Та как раз ставила на плиту новый никелированный чайник и широко улыбнулась Кэти, радуясь, что есть с кем поболтать в этот ранний час.

— О, какой чудесный купальник! — воскликнула она, радостно всплеснув руками. — Просто прелесть! Ты в нем выглядишь на миллион баксов! Просто настоящая красавица! Где ты достала такое чудо? Это что — новая мода в Нью-Йорке?

— Возможно, — невпопад ответила Кэти, слегка растерявшись. — Я купила его по дороге.

— Чудесно, чудесно! Ты выглядишь значительно лучше нее, — кивнула Пегги в сторону окна, откуда доносился звонкий голос Тары, беседующей с Джорданом.

— Ну что ты, — Кэти еще не совсем пришла в себя от этой неожиданной встречи, — ведь она такая хорошенькая.

— Слишком хорошенькая. Сладкая, как сахарин.

— Ты к ней несправедлива, Пегги. Она действительно красива. Это надо признать.

— Ну да, а бегает за Джорданом как собачонка.

— Джордан волен выбрать того, кто ему больше нравится. И если она всерьез желает ему счастья, то он, возможно, и прав.

— Не пойму я тебя, Кэти. Зачем ты наговариваешь на себя. Уж кто-кто, а я-то знаю, что не было у него счастья, с тех пор как ты сбежала из этого дома.

— Правда? Но ведь Тара так молода, так прекрасна — само совершенство.

— Ты, похоже, плохо знаешь Джордана.

— Ты хочешь сказать, что такая женщина, как Тара, не способна вскружить ему голову? Да она любого мужчину очарует!

— Кэти…

— О Пегги! Милая Пегги, — поставив чашечку на стол, с печалью в голосе произнесла Кэти, — между мной и Джорданом уже давно все кончено. И твои переживания, и переживания моих дочек ничего не могут поправить. Прошлое не вернешь, как ни старайся. А у Джордана с Тарой, видимо, прочные интимные отношения. Так что мои шансы в этой ситуации равны нулю.

— Прочные интимные отношения, — передразнила ее недовольная Пегги. — Так, от случая к случаю. Мало ли случайных девиц бывает у мужчин.

— Моя новая жизнь уже сложилась. И менять что-либо сейчас было бы неразумно.

— Это ты о том молодом человеке, что приехал с тобой вчера? Видела я его. Уж больно он молод. У женщины твоего возраста с ним вряд ли получится что-нибудь серьезное.

— Женщины живут дольше, и им надо выбирать себе в спутники жизни мужчин моложе себя. Это мнение моей мамы.

— Сэлли? Кстати, она звонила недавно, сказала, что приедет пораньше.

— Как пораньше? — Кэти чуть не расплескала наполненную до краев чашку. — Ведь она обещала приехать в воскресенье или в понедельник.

— Вот уж не знаю, что она обещала. — Пегги лукаво посмотрела на нее. — А только мне она сказала, что ее уже ничто не задерживает дома и она вполне в состоянии прилететь к нам. Я, конечно, ей говорю: «Джордан будет страшно рад видеть тебя в этом доме, и мы все с нетерпением ждем твоего приезда». А потом, милая Кэти, поднялась я к тебе в комнату, чтобы сообщить эту приятную новость. Но почему-то тебя там не застала.

— Я, должно быть, вышла прогуляться к бассейну. Сегодня такая чудесная погода.

— Может быть, может быть. Но вот только почему-то я тебя и во дворе не нашла.

— Наверное, в этот момент я уже причесывалась у себя в ванной. — Кэти смутилась. Разговор явно приобретал нежелательное направление. К тому же пора было вернуться к себе в комнату, чтобы принять душ и как-то подготовиться к приезду мамы.

— Кэти, завтрак готов, — обратилась к ней Пегги.

— Я позавтракаю позже, — ответила она. — Мне нужно некоторое время, чтобы привести себя в порядок. А ты задержи, пожалуйста, маму, если она появится раньше, чем я выйду из комнаты. Ведь она так любит выпить с утра чашечку кофе.

— Конечно. Но только сейчас уже далеко не утро. На часах половина одиннадцатого.

— После дороги она не откажется от кофе.

Кэти залпом выпила кофе и поднялась в свою комнату. Направившись в ванную, она остановилась возле большого зеркала около кровати и принялась с любопытством разглядывать свое отражение. Интересно, какой ее увидела Тара, появившись сегодня с утра в гостевом домике?

Из зеркала на Кэти смотрела вполне еще молодая, красивая женщина. Густые каштановые волосы мягкими потоками спадали на плечи, в широких блестящих глазах мерцали янтарные огоньки. Испуг придал какое-то живое очарование ее тонким, изящным чертам. И купальник, несмотря на все мрачные подозрения Кэти, не портил, а, наоборот, подчеркивал достоинства ее фигуры.

Да, она, конечно, не тридцатилетняя фотомодель, но выглядит еще совсем неплохо. Не с испугу ли она так похорошела? А может быть, в этом виноват Джордан? Говорят, женщины хорошеют от любви. Вот и сейчас ее неодолимо тянет к нему. Но Тара… Что делать с Тарой? Впрочем, лучше о ней не думать. Ах, Боже мой, как хочется кинуться на постель, свернуться калачиком и еще раз в своей фантазии пережить все страстные подробности этой ночи!

Стоп! Кэти решительно одернула себя. Не расслабляться. Она хотела любви, и она ее получила. А теперь пора браться за дело. Нужно принять душ и приготовиться к приезду матери.

Кэти разделась, прошла в ванную, встала под душ и резко повернула голубой кран. Ледяная вода обожгла ее. Она вскрикнула, но осталась на месте. Вот так, хорошо. Это то, что ей нужно. И зачем она вернулась в этот дом? Глупо, безрассудно! Словно маленькая девочка, поддалась ласковым уговорам. Вот и расплачивайся теперь за свою глупость.

Холодная вода тугими струями текла по раскрасневшимся щекам Кэти, смывая струящиеся из глаз слезы, взбадривая и пробуждая для нового дня ее ослабевшее от сегодняшних волнений тело.

И больно, и радостно было теперь у нее на душе. Нет, не напрасно она вернулась сюда. Пусть она не в состоянии возвратить безнадежно потерянное прошлое — в ее силах вернуть Джордану самого себя, помочь ему вновь обрести душевное равновесие, радость жизни. И это так важно для нее. Ведь он — часть ее самой, часть ее души, неотделимая часть ее внутреннего мира. И она справится с этим. Она изгонит темных призраков прошлого, освободит его жизнь от мучительных сомнений и загадок.

— Мама! — раздался в комнате девичий голос.

Это была Алекс. Кэти выключила воду и, завернувшись в полотенце, вышла из ванной. Дочь стояла рядом, одетая лишь в купальник-бикини, босая, и подбоченившись смотрела на мать. Изумительная стройная фигурка, уже достаточно загорелая, пышные золотые волосы, зеленые русалочьи глаза. Кэти невольно улыбнулась, с одобрением подумав о том, что у них с Джорданом получилась очень симпатичная дочь.

— Она приехала, — торжественно объявила Алекс.

— Кто? — не поняла Кэти, но тут же догадалась, о ком идет речь.

— Тара.

— Я знаю, я ее уже видела.

— Она же вроде как все еще должна была сниматься на этом своем острове.

— Дай-ка я оденусь, тогда и поговорим.

Закрыв за собой дверь ванной комнаты, Кэти натянула все тот же купальник, который, как выяснилось, начинает ей нравиться. Через минуту Кэти уже была в своей комнате. Присев на кровать рядом с дочерью, она обняла Алекс за плечи.

— Я уже жалею, что вернулась в этот дом, — невольно вздохнула Кэти.

— Что ты, мамочка, это же просто замечательно, — перебила ее Алекс.

— Может быть, это хорошо для тебя и твоего отца. И я рада, что вы стали большими друзьями. Но мне в этом доме совсем нелегко. И дело здесь далеко не в Таре. Так что несущественно, приехала она днем раньше или днем позже.

— Но мы ведь хотели провести этот день в своей старой семейной компании.

— А как же Джереми? Он явно не входит в состав нашей семьи.

— Не беда. Он бы принял участие в забавах на правах нашего друга. Ведь между вами ничего нет.

— Но, я надеюсь, отец об этом не знает?

— Не знает, — согласилась Алекс. — Мам, не будь такой наивной. Мы с Брен прекрасно понимаем, чего ты добиваешься. Ведь мужчина всегда хочет иметь то, что имеет другой. Это очевидно. Такова жизнь.

— Неужели? — улыбнулась Кэти. — А что, по твоей теории, случится, когда этот мужчина обретет то, что раньше принадлежало другому?

— Не знаю.

— Вот именно. А Тара такая симпатичная женщина.

— Да, она — то, что нужно. Не то чтобы полный блеск, но и не просто красивая кукла, не тупица. Но так или иначе, Тара не сможет долго удерживать отца при себе, она это знает и, похоже, не собирается за него цепляться — во всяком случае, изо всех сил.

— Почему ты так думаешь?

— Она, как бы это сказать, зависла. Отец дорожит своей свободой. И Тара тоже весьма самостоятельна. У нее с самого начала своя, отдельная комната в нашем доме. И я не думаю, что отец ночами только и делает, что занимается с ней любовью. Они порой отдыхают друг от друга. А на этой неделе отец вообще как-то не желал Тару.

— Отец сам рассказал тебе об этом?

— Нет, но я слишком хорошо его знаю. Что-то тяготит его последнее время. И на этой неделе он хотел разрешить какие-то свои сомнения. Поэтому и занимался все время исключительно проблемами «Блу Хэрон». Он сказал Таре, что вполне поймет ее, если на этот срок у нее найдутся какие-нибудь свои неотложные дела.

— Он произнес это в твоем присутствии?

— Нет, — замялась Алекс, — честно говоря, я просто подслушивала. Это было в среду, когда мы с Брен прилетели сюда после экзаменов.

— Значит, ты уже тогда знала о планах Джордана и тем не менее не сказала мне ни слова! Хороша, нечего сказать! Ты, конечно, была очень занята. Бегала по делам, давала интервью столичным репортерам.

— Но отец просил ничего не рассказывать тебе. Он хотел сам поговорить с тобой. И настаивал на том, чтобы мы не вмешивались в ваши отношения. Но я все же подслушала то, что он говорил Таре.

— Нехорошо шпионить за собственным отцом. Ты не должна никогда этого больше делать.

— Но я только хотела, чтобы Тара не появлялась здесь как можно дольше.

— Видишь ли, поскольку она здесь, мы должны быть с ней очень вежливы. Ты понимаешь меня?

— Слава Богу, здесь с нами Джереми. Чертовски симпатичный ловелас!

— Алекс!..

— Да он просто заставит папу чуть-чуть поревновать. Это пойдет отцу только на пользу.

— С чего ты взяла, что он будет ревновать? Мужчина, позволь тебе заметить, вопреки твоей теории далеко не всегда желает то, чем обладает другой. Для хороших же дружеских отношений ревность и вовсе ни к чему. Да и в любви лучше всего обходиться без ревности. Нужно просто верить любимому человеку. И это самое главное.

— А в твоих отношениях с отцом это главное есть?

— Было когда-то, да мы растеряли его. Запомни, дочка: самое последнее дело — мучить любимого человека подозрениями.

— Зачем же тогда ты пригласила Джереми?

— Это совсем другое, — растерялась Кэти и замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить Алекс свое теперешнее положение. Но вдруг громкий голос из гостиной прервал ее размышления:

— Кэти? Ты наверху?

— Это твоя бабушка, — вздохнула Кэти и поморщилась от досады.

— Бабушка? Это просто класс! — захлопала в ладоши Алекс. — Я так люблю бабулю!

— Я тоже рада ее приезду. Но я не могу принять ее в этой комнате.

— Бедная мамуля! Тогда пойдем вниз. Тем более что и завтрак уже готов, а я еще ничего не ела с утра.

— Кэти! Алекс! — звала из гостиной Сэлли.

— Мы уже идем! — крикнула Алекс, подбежав к двери, а затем обернулась к Кэти. — Ты готова?

— Сейчас. Найду только халат и шлепанцы.

— На «Песчаной акуле» подобного добра навалом!

— А здесь нет ни одного халата.

— Ничего. Этот купальник тебе к лицу. Великолепный декадентский стиль! Ты навеки покоришь отца.

— Я не собираюсь его покорять.

— Ну, тогда с достоинством представишь лицо нашей семьи. И вообще — о чем ты беспокоишься? Держись смелее, естественнее. Ты выглядишь прекрасно. Раньше ты никогда не стеснялась ходить в купальнике. К тому же на яхте мы все наденем гидрокостюмы. И тебе недолго осталось красоваться в этом чудесном наряде.

— Но шлепанцы мне все равно нужны, — упрямо возразила Кэти и продолжила поиски в старом бельевом шкафу.

Наконец, надев легкие соломенные тапочки и накинув на плечи тонкую хлопчатобумажную рубашку, она под руку с дочерью вышла из спальни. Не найдя Сэлли в гостиной, они прошли в просторную, залитую солнечным светом столовую, где та, сидя возле низенького столика и с наслаждением потягивая из голубой фарфоровой чашки горячий кофе, о чем-то оживленно болтала с Джорданом. Брен с аппетитом уничтожала мягкую теплую булочку. А Тара и Джереми увлеченно беседовали в дальнем конце комнаты. Все были так поглощены своим делом, что никто не заметил, как Кэти и Алекс вошли в столовую.

— А-а, вот и вы! — вдруг радостно воскликнула Сэлли. — Дайте-ка я посмотрю на вас. Ах, какие вы обе хорошенькие! Я так рада позавтракать с вами вместе, пока вы не ушли кататься на яхте.

— А ты, мама, разве не пойдешь с нами? — спросила Кэти. — Мы подождем тебя, пока ты переоденешься.

— Это было бы прекрасно. Но мне надо еще разобрать свои вещи, и хорошо бы немного отдохнуть. Так что я лучше посижу вечером с книгой у бассейна. К тому же я давно не болтала с Пегги. Думаю, мы с ней чудесно проведем время наедине. Ведь Анхел и Джо, насколько я понимаю, отправляются на яхте вместе с вами. И это замечательно! Джо — настоящий мастер подводного спорта.

— Но, бабушка, — вмешалась Алекс, — никто ведь не заставляет тебя нырять вместе с нами. Ты можешь тихо посидеть на яхте, пока мы будем под водой. С нами сегодня будут даже Джереми и Тара.

— Я и здесь найду, чем себя занять, — возразила Сэлли. — Тем более что, как мне сказал Джордан, скоро приедет Райан. А я его не видела целую вечность. Мы погуляем с ним по саду и вспомним очаровательные мелодии нашей молодости.

Кэти удивленно посмотрела на Джордана. Он ничего не говорил ей о приезде отца. А ведь он знает, как она была бы рада повидаться с ним. Райан был очень хорошим, добрым человеком, внимательным свекром, заботливым дедом. Он никогда не отказывался, если это было нужно, присмотреть за внучками. Помогал ей, когда Джордан был в армии. И у Кэти остались о нем самые хорошие воспоминания.

— Хорошо, что твой отец приезжает, — с искренней радостью заметила она.

— Отец не мог пропустить день рождения Алекс, — ответил ей Джордан.

И Кэти еще раз с грустью подумала, что ее дочери уже давне ведут нелепую двойную жизнь. Большую часть времени они, конечно, проводят в доме матери. Но и дом отца остается для них не менее родным.

— Мама, хочешь немного перекусить? — прервала ее мысли Алекс. — У нас есть оладушки.

— Оладушки?! — возмутилась Сэлли. — Все диетическое — на потом! У Пегги уже давно готов самый роскошный завтрак! Чудесный горячий омлет, ее фирменная картошка — масса всего самого экзотического и вкусного! И вы хотите бросить все это, не попробовав? Я никогда не допущу подобного варварства. Марш за мной к столу!

И она решительно поднялась со стула, поманив за собой всю компанию.

— Между прочим, Пегги всегда готовит нежирные блюда, — сказал Джордан, передавая Кэти тарелку. — И у тебя нет никаких оснований отказываться от завтрака.

— Я и не собираюсь, — покачала головой Кэти. — Такого прекрасного омлета я не ела уже много лет.

Кто-то сзади дотронулся до ее руки, и она от неожиданности чуть не уронила на пол тарелку с омлетом. Это был Джереми, любезно подошедший к ней, чтобы поприветствовать свою мнимую любовницу. И Кэти невольно улыбнулась, отметив, как легко и естественно разыгрывает он свою непростую роль.

— Доброе утро, — поприветствовал тренер. — Надеюсь, ты хорошо спала сегодня?

— Доброе утро, — откликнулась она. — Спасибо. Ночь прошла замечательно.

— Хочешь кофе?

— Да, спасибо.

Джереми проявлял необходимую заботу и внимание. И сидя между ним и Джорданом, Кэти лукаво посмеивалась про себя, с любопытством наблюдая за тем невольным соперничеством, которое возникло между ее бывшим супругом и нынешним мнимым любовником.

А всего через полчаса стройная, изящная «Песчаная акула» уже гордо скользила по спокойной голубой воде залива. Высокая и красивая, пятидесяти футов длиной, с широкой деревянной палубой и поручнями, сияющими яркой охряной краской, она производила величественное и праздничное впечатление. Обычно над ее горделиво приподнятым корпусом шумным белым облаком клубились три паруса, но сегодня ее легкое скольжение сопровождало мерное гудение мотора, поскольку Джордан не желал терять лишнего времени и решил не разворачивать парусов.

Он стоял у руля и внимательно смотрел в сторону раскрывавшегося перед ним моря. Тара в открытом купальнике непринужденно расположилась на баке и время от времени, ленивым жестом поднося к глазам левую руку, посматривала на свои маленькие позолоченные часики. Брен, стоящая на корме яхты, объяснила недоумевающей Кэти, что Тара хочет получить равномерный золотистый загар и потому так тщательно следит за временем.

— Ведь загар — это не шутки. Можно заработать серьезный солнечный ожог. Впрочем, загар старит. Знаешь?

— Возможно, — легко улыбнувшись, согласилась Кэти. — Значит, вам с Алекс уже не по возрасту загорать.

— Ну уж нет. Я не боюсь таких пустяков.

— Не такие уж это пустяки. Тара права. И если ты не последуешь ее примеру, то заработаешь рак кожи.

— Я буду осторожна, — пообещала Брен и спустилась в каюту, оставив Кэти наедине с Джереми.

Солнце ласково пригревало. Маленькое кудрявое облачко торопливо бежало вослед скользящей по волнам яхте. На душе было светло и радостно. Кэти легла на спину и блаженно зажмурила глаза.

Подошла Тара в накинутом на плечи белом пушистом халате. В руке у нее была небольшая банка холодного немецкого пива. Проскользнув к румпелю, она протянула пиво Джордану:

— Хочешь?

— Нет, попозже, — качнул тот головой. — Я не пью перед погружением.

— Ну и ладно, — согласилась Тара, положив руку ему на плечо. Сама она все-таки откупорила банку и сделала глоток. — Позже так позже.

Кэти недовольно поморщилась и посмотрела на Джереми. А тот, казалось, был на седьмом небе от счастья и не замечал ничего вокруг. Лежа на спине, он беспечно наслаждался ласковым солнечным теплом и блаженно улыбался. Но почувствовав на себе взгляд Кэти, он обернулся и взглянул на нее:

— Все в порядке?

— Великолепно, — ответила она. — Ты очень заботлив сегодня. Я тебе благодарна.

— А ты сегодня очень красива.

— Спасибо. Но нам, кажется, пора прятаться от солнца. Мы загораем уже тридцать минут.

— Ну что ж. На камбузе есть бутылка прекрасного вина. И нам стоит отметить этот день. Здорово! Солнышко сияет, небо голубое, море спокойное, у меня отпуск, ты красива и даже интересуешься, как я себя чувствую. Ну что, обмоем, а?

Кэти рассмеялась и потрепала его по щеке.

— Да, спасибо, — ответила она и вдруг заметила стоящего рядом Джордана.

— Пора собираться, — сказал он. — Мы подошли к Малазским рифам.

Джо и Анхел уже стояли у левого борта и помогали девочкам надевать водолазные костюмы. А те, возбужденные и счастливые, с радостными улыбками на лицах проверяли детали своего снаряжения. Джордан требовал от них внимания и осторожности при погружении в воду, и они послушно выполняли распоряжения отца.

— Ты не будешь возражать, старина, если я возьму Кэти себе в напарники? — спросил он Джереми.

— Нет, конечно, — ответил тот.

— Кэти, ты-то сама не против?

— Я согласна, — сказала Кэти, подходя к сваленному на палубе снаряжению.

Джордан помог ей выбрать наилучший для нее гидрокостюм. Они проверили друг у друга регуляторы воздуха и тщательно осмотрели свою экипировку. Движения их были точны и уверенны. Ведь уже, вероятно, в сотый раз проделывали они все эти операции. И через минуту все было готово к погружению.

— Идем? — спросил Джордан у Кэти.

И она, улыбнувшись, согласно кивнула головой. Вид у них у всех был довольно забавный. Словно группа инопланетян спустилась на борт яхты в скафандрах, с масками, шлангами и прочими мудреными деталями.

— Вот это да, — удивленно протянула Тара. — Вам действительно нужны все эти приспособления? Ведь с ними, наверное, довольно неудобно.

— Это тебе только кажется, — ответила ей Кэти. — Надо бы мне как-нибудь собраться и научить тебя подводному плаванию. Ты не возражаешь?

— Но у меня совсем нет времени учиться. Я и так смогу нырять.

— Без предварительной подготовки у тебя ничего не получится, — возразил Джордан. — Нырять с аквалангом не только приятно, но и опасно. И я не советую тебе браться за это, не научившись. Идем, Кэт. Нам пора.

— Приятно вам провести время, — иронически напутствовала их Тара.

— Мы скоро вернемся. — Джордан повернулся к дочерям: — Вы готовы?

— Они всегда готовы, — ответил за них Анхел, тоже приготовившийся к погружению.

— Интересно, — вновь вмешалась Тара, — а в этой компании кто чей партнер?

— Когда общее число ныряльщиков нечетное, — стала сухо объяснять Алекс, — то одну из групп образуют не два, а три человека.

Джордан подошел к правому борту и помог Кэти спуститься в воду. Светлая прохладная волна легко подхватила ее тело. Прохлада была особенно приятна после обжигающих лучей уже высоко поднявшегося солнца. И Кэти быстро скользнула в зеленоватую прозрачную глубину.

Джордан плыл рядом. Словно большие черные рыбы, упруго изгибаясь всем телом, двигались они в пронизанной солнечным светом золотисто-зеленой толще воды, все ближе подплывая к видневшимся невдалеке угловатым рифам.

Кэти испытывала неизъяснимое блаженство. Как давно она не плавала под водой! Уже почти и забыла это особое светлое состояние, забыла, как любила в прежние годы легко и радостно скользить в глубине мимо кивающих ей вслед гибких морских водорослей.

Джордан остановился, залюбовавшись грациозными движениями большого морского окуня, и махнул рукой Кэти, приглашая ее разделить свой восторг. Но она уже нашла другую морскую диковинку и тоже, счастливо улыбаясь, звала его посмотреть на это чудо. Казалось, весь мир заполнила какая-то фантастическая красота, и они не успевали делиться друг с другом ее щедрыми, роскошными дарами.

А вокруг них простерло свои необъятные владения таинственное морское безмолвие. Загадочное молчание моря притягивало Кэти, манило в свои необозримые сказочные дали. И ей казалось, что она движется в высоких чертогах могучего подводного царя и вот-вот из-за темного каменного угла рифа вылетит ей навстречу его стремительная золотая колесница.

Но вдруг резкий глухой всплеск прервал ее фантастические видения. Кто-то в темном гидрокостюме, опутанный ремнями акваланга, судорожно бился в воде недалеко от них. Кэти повернулась в ту сторону и поплыла на помощь. Подоспел и Джордан. В силуэте беспомощно барахтавшегося человека они узнали Тару.

Она так энергично работала руками и ногами, что всего через одно мгновение оглушенный ею Джордан уже отлетел в сторону, перевернувшись вверх тормашками. А Кэти вдруг поняла, что мешает Таре сориентироваться под водой. У нее был закрыт регулятор воздуха, и она не могла дышать. Нащупав свой запасной баллон, Кэти прислонила его шланг к губам Тары, а пришедший в себя после удара Джордан, придержав ее руки, помог им всплыть на поверхность.

Девочки и Анхел ждали их на яхте. Джо поддержал поднимавшуюся на борт взволнованную Тару, и через минуту все уже были на корме.

— Вы, монстры! Твари! — пронзительно завизжала Тара. — Это вам даром не пройдет, злобные маленькие чудовища!

— Что случилось? — спросил, нахмурившись, Джордан.

— Извини, но я до сих пор в ужасе, — сквозь рыдания стала объяснять Тара. — Я думала, что утону.

Она бросилась на шею Джордану и, всхлипывая, принялась рассказывать:

— Мне так хотелось понырять. Самой научиться. Чтобы ты мог гордиться мной и я могла составить тебе компанию.

— Так что же все-таки случилось? — мягко спросила Кэти, наблюдая за тем, как Джордан помогает Таре снять мокрый гидрокостюм.

— Тара стала расспрашивать нас о подводном плавании, — невинно улыбнувшись, начала отвечать Алекс.

— Ну, мы и рассказали ей кое-что, — продолжила, пожав плечами, Брен.

— А мисс Хьюз решила попробовать, как это будет выглядеть на деле, — поддержал их Анхел. — Она так быстро собралась и прыгнула в воду, что мы не успели удержать ее.

— Неправда, — возмутилась Тара. — Вы видели, как я одеваюсь, и ничего не сказали мне.

— Но мы никак не могли подумать, что вы, такая рассудительная женщина, решитесь на подобный отчаянный поступок, — с недоумением развела руками Алекс.

— Ладно, — решительно вмешался в разговор Джордан. — Что бы ни случилось, мы об этом больше говорить не будем. Все вели себя недостаточно разумно. Но впредь чтобы ничего подобного больше не было. Вы слышите меня?

— Она не спрашивала нас, как открыть воздушную заслонку, — шепотом пояснила Брен матери.

— Ох, Джордан. — Вся в слезах, Тара была в состоянии лишь повторять его имя.

— Успокойся. Все уже в порядке, — сказал Джордан и повернулся к остальным. — Я думаю, вряд ли кому-нибудь захочется еще сегодня нырять. А потому нам пора домой.

Он успокаивающе похлопал по плечу Тару и посмотрел на Джо, который, согласно кивнув, принялся укладывать разбросанное по палубе снаряжение для подводного плавания. Когда с этим было покончено, Джордан стал к рулю, и «Песчаная акула», совершив поворот, легла на обратный курс.

Дорога домой показалась томительной и длинной. Добравшись наконец до пристани, все, устав от утренних приключений, разбрелись кто куда. Тара и Джордан расположились на веранде в шезлонгах, а Кэти с дочерьми прошли на пустую в это время суток кухню.

— Послушайте, — сказала им Кэти, — не устраивайте Таре всякие пакости и мелкие злодейства. Ведь я знаю: вы нарочно разыграли эту историю с аквалангом.

— Нет, мама, что ты, — возразила Алекс. — Мы даже предупредили ее, что нырять одной очень опасно.

— Да, но вы не остановили ее, когда она стала надевать снаряжение.

— Мы не обратили на это внимания, — поддержала Брен сестру. — Мы думали, что она просто экспериментирует. Задает вопросы, осматривает гидрокостюм.

— Даже отвечать на ее вопросы и показывать ей акваланг и то не стоило. Она могла погибнуть из-за вашей неосмотрительности.

— Ну уж, — фыркнула Алекс, — там всего было тридцать футов глубины.

— Утонуть можно и в ванне, — сердито одернула ее Кэти. — И прошу вас: не старайтесь изменить наши отношения с отцом. К добру это не приведет.

В дверях появилась Сэлли. Тихо мурлыча про себя какую-то незамысловатую мелодию из старого кинофильма, она при всеобщем молчании неторопливо прошествовала к холодильнику и, некоторое время покопавшись в нем, нашла большую бутылку содовой и тарелочку с мелко накрошенным льдом. Наполнив всем этим высокий стакан, она недоуменно посмотрела на стоящих перед ней внучек.

— Как вы могли так поступить с Тарой? — покачала она головой. — Зачем вы надоумили ее нырять одну?

— Но все было совсем не так, — начала оправдываться Брен.

— Она же могла утонуть, — перебила ее Сэлли. — Ох уж эти ваши уловки, лишь бы помочь матери. Вам не следует вмешиваться в эту историю. Пусть Кэти разбирается в ней сама. Только она одна и может всерьез соревноваться с Тарой.

— С тридцатилетней королевой красоты?

— Зато у вашей матери выше коэффициент умственного развития.

— Но, бабушка, ты забываешь, какое значение имеет в таких делах размер бюста.

— О, у Кэти с этим тоже все в порядке, — лукаво посмотрела на дочь Сэлли. — Высокие, красивые груди — все как положено.

— Мама, что ты такое говоришь! — возмутилась Кэти.

— Правду, дорогая моя, и только правду. Впрочем, я что-то слишком заболталась с вами. Мне нужна была лишь содовая со льдом.

И Сэлли, весело подмигнув Кэти, вышла из кухни. Из коридора снова раздалось ее мелодичное мурлыканье.

— Да, мамина грудь ничуть не хуже, чем у Тары, — сказала Алекс, обернувшись к Брен. — А значит, ей есть чем бороться с соперницей.

— Девочки, — недовольно одернула их Кэти, — займитесь-ка лучше собственной анатомией и физиологией. А еще лучше — своим воспитанием. Я надеюсь, что сегодня утром все произошло случайно. Но если подобные случайности будут повторяться, то имейте в виду, мне придется принять самые суровые меры! Вы поняли меня?

Не дожидаясь ответа, она вышла из кухни и направилась к бассейну.

Глава 14

Густая блестящая пена белыми мохнатыми сугробами громоздилась поверх теплой, расслабляющей тело воды. Откинув голову на край высокой голубой ванны, Кэти с интересом просматривала рукопись, которую захватила с собой из Нью-Йорка, — ее листы лежали на плетеной скамеечке.

Содержание текста ей определенно нравилось. Стремительный, захватывающий сюжет, резкий, решительный стиль, живые, рельефные описания — все говорило в пользу автора романа. Зря, между прочим, некоторые снобы считают детективные романы «макулатурой». Действие разворачивалось в Техасе. Убийство, суд над любовником убитой женщины, смертный приговор, приведенный в исполнение, — и вдруг найдена веская, неоспоримая улика, доказывающая непричастность казненного к убийству. Паника, шок, и все начинается снова.

Кэти отложила в сторону прочитанную страницу и тут услышала стук в дверь своей комнаты.

— Кто там? — крикнула она, приподнявшись в ванне.

— Джордан. Можно войти?

— Нет, я принимаю ванну.

Но уже хлопнула дверь, в спальне послышались шаги — и вот уже Джордан на пороге ванной комнаты. Кэти вздохнула и спряталась под белыми клубами пены.

— Но, Джордан, — запротестовала она, — я ведь моюсь.

— Это я уже понял, — ответил он. — Но говорить-то ты, надеюсь, можешь?

— Ты не должен здесь находиться.

— Почему же? А может быть, я забыл что-нибудь в этой комнате.

— В доме полно гостей. Вдруг кто-нибудь застанет тебя здесь?

— Тогда я спрячусь в ванной. И там никто не найдет меня. Разве что придет твой молодой симпатичный увалень.

— Джереми спит.

— Надо же! В такое время?

— А тебе бы не мешало быть рядом с Тарой.

— Но сейчас я рядом с тобой и хочу с тобой поговорить.

— Поговорить мы, конечно, можем. Но не надо играть чувствами других людей. Тара и без того пережила сегодня серьезное потрясение. А ты снова хочешь заставить ее мучиться.

— Не слишком ли ты хлопочешь о ее самочувствии? Уж не скрывается ли за этим твое беспокойство о мнении Джереми?

— Не болтай глупости.

— Тара прекрасно себя чувствует и совсем не нуждается в твоей заботе. А я хотел лишь спросить, не составишь ли ты мне компанию на этот вечер. В семь зайдет Мики, и мы отправимся ужинать в местную закусочную. Кстати, там есть отдельные кабинеты, где можно поговорить.

— Хорошо, — согласилась Кэти, — но как мы это объясним Таре?

— Она прекрасно знала, что всю эту неделю я буду очень занят. И теперь ей не на что жаловаться.

— И все же это как-то некрасиво.

— Брось. В конце концов безопасность наших дочерей касается только нас двоих.

— Но Тара тоже может помочь нам.

— Да с какой стати, не пойму, ты ее так защищаешь? Будто она тебе близкая подруга или родная дочь.

— Я всегда защищаю маленьких.

Джордан улыбнулся. И Кэти вдруг почувствовала благодарность судьбе за то, что родилась женщиной, вновь ощутила праздничную полноту жизни. Вся ванная комната наполнилась мягким, живительным теплом, а в углах ее словно засветились разноцветными огоньками маленькие карнавальные фонарики. Или это заиграли всеми цветами радуги легенькие, наполненные светом пузырьки пены? Кэти осознала, что все эти годы в ее жизни было так мало живой, страстной любви, так мало секса. Что все это время ей так не хватало настоящей нежности.

Кэти почувствовала, как поднимается в душе, окатывая теплыми волнами ее затуманившееся сознание, глубокое, как морское безмолвие, и жаркое, как летний день, томительное, страстное желание. И она с благодарностью подумала о густой белоснежной пене, что надежно скрывает от посторонних глаз ее неуместное любовное смущение и помогает ей удерживаться от новых нелепых безрассудств.

— Чем это ты занимаешься? — спросил Джордан, взяв в руки лежавшую на низенькой скамеечке рукопись.

— Читаю, — пробормотала смущенная Кэти.

Нужно было встать и убрать рукопись подальше от воды. Но она боялась, что затвердевшие, набухшие соски выдадут Джордану скрываемое ею желание.

— Читаешь? Здесь?

— А что в этом странного? Не думаешь ли ты, что я и читать уже не в состоянии?

— Нет, не думаю. Ты ведь у нас вообще молодец. Умудряешься работать в любом месте, в любых условиях.

— Убери, пожалуйста, листы подальше от ванны.

Джордан внимательно прочитал несколько страниц и, переложив рукопись на столик, пристально посмотрел на Кэти:

— Зачем тебе все это?

— Хочу знать, чего стоит этот роман.

— Зачем?

— Чтобы решить, будем мы его покупать или нет.

— Но ты не у себя на работе. Здесь можно и отдохнуть.

— Мы редко редактируем в офисе. Чаще всего занимаемся этим дома или вообще где придется.

— Удивляюсь тебе. В доме все вверх дном, происходят загадочные события, приезжают старые друзья, вот-вот прояснится хоть что-то об этой таинственной смерти: вдруг это действительно убийство! А ты — читаешь?

— Привычка. Знаешь, у каждого редактора есть маленькая подставка для книг с небольшим, но очень удобным фонариком. И он читает редактируемые романы и в метро, и в машине, и посреди улицы. А иногда, когда садятся батарейки его маленького фонарика, он пристраивается под большим уличным фонарем и торопливо делает свои пометки. Такая уж работа. Ничего с этим не поделаешь. А этот роман, кстати, довольно интересный.

— Интереснее, чем реальная жизнь?

— Как и в реальной жизни, в нем много и спорного, и неопределенного.

— А если рукопись упадет в ванну? — улыбнулся Джордан, низко наклонившись над Кэти, и она смущенно прикрыла грудь рукой, заметив, как поредели клубы скрывающей ее пены.

— Именно так один из крупнейших филиалов «Нью-Йорк таймс» лишился однажды своего бестселлера: рукопись утонула в ванне редактора.

— Забавная история. Чем же он занимался в своей ванне?

— Я же говорю: топил рукопись. А с ней — миллионы долларов.

— А может быть, его развлечения в ванне стоили того?

Кэти почувствовала, что сердце гулко стучит у нее в груди. Близость Джордана горячо волновала ее кровь. Давно знакомый запах его одеколона притягивал, манил к себе. И она ощущала, как с каждым мгновением убывает ее самообладание и уже нет сил сопротивляться томительному, страстному влечению.

Нужно было прогнать Джордана из ванной. Заставить его уйти и не мучить любовным желанием. И последним усилием воли, собравшись и попытавшись сосредоточиться на произносимых словах, она сказала:

— Нет, Джордан, нет. Мы разведены, мы отвечаем за других людей. Мы не должны забываться. Уйди. Оставь меня.

— Что? — сказал он шепотом, наклонившись еще ниже. — Что мы не должны?

И вдруг, резко обхватив ее руками, поставил на ноги и жадно поцеловал в губы. Поцелуй был долгим и жарким; горячей волной разлился он по всему телу Кэти, и она в одно мгновение забыла все то, что так жаждала объяснить. Нежные руки Джордана ласкали ее упругие, налитые соски, а она торопливо расстегивала пуговицы его рубашки и в жадном исступлении гладила ладонями крепкие, мускулистые плечи, твердую, широкую грудь, сильные, теплые руки.

Она добралась до его джинсов. И взвившейся взволнованной осой зажужжала, скользнув вниз, блестящая серебристая «молния». Джинсы упали на пол. А торопливые пальцы уже добрались до узких голубых плавок и жаждали разоблачения скрываемой ими тайны. И тайна не заставила себя ждать. Глухой темный огонь обжег сердце Кэти, когда ее рука коснулась таившегося в них богатства.

Джордан застонал. Он горячо стиснул ее мокрые, дрожащие от любви плечи, вытащил Кэти из покрытой пеной ванны. И их тела соединились в мощном, страстном порыве.

— Повернись, — шепнул он ей.

И вот уже, прижавшись к ее спине всем своим крепким, упругим телом, он жарко ласкал ее нагую трепещущую грудь, живот, нежные волоски между бедер. Он заставил ее нагнуться вперед, и их тела вновь слились, двигаясь в едином восторженном ритме.

Кэти чувствовала невыразимое блаженство. Ее губы бормотали бессвязные нежные слова, а руки с судорожной силой стискивали влажные края ванны. Она выгибалась, стонала, вздрагивала и вдруг закричала так громко, что сама в испуге зажала себе рот ладонью.

— Ничего. Все прекрасно, — прошептал ей на ухо Джордан.

Он все еще сжимал ее своими сильными руками. И Кэти успокоилась и улыбнулась своему минутному испугу.

В дверь постучали. В коридоре раздался голос Джереми:

— Кэти, с тобой все в порядке?

Отстранив Джордана, Кэти закуталась в полотенце и вышла из ванной. Остановившись у двери, она принялась успокаивать Джереми:

— Все хорошо. Просто я уронила баночку с кремом и сама же испугалась. Извини, что разбудила тебя. Можешь спать дальше.

— Ну что ж, если с тобой все впорядке, я и правда пойду еще немного посплю.

— Иди, конечно. У меня все прекрасно.

Кэти обернулась и взглянула на Джордана. Он стоял рядом, неторопливо натягивая джинсы и с улыбкой посматривая на нее.

— Так, значит, ты уронила баночку с кремом? — засмеялся он. — А я и не знал, что это так называется.

— Помолчи ради Бога! — нахмурилась она. — Тебе так хочется говорить пошлости?

И, резко повернувшись к Джордану спиной, отправилась в ванную. Он поймал Кэти за руку и, приблизившись, заглянул ей в глаза. Его глубокий, нежный взгляд, казалось, проник ей в самую душу. И она смущенно прищурилась, но не попыталась освободиться из его рук.

— Прости, — прошептал он ей на ухо, — я не хотел расстраивать тебя.

— Я не сержусь. Во всем, что со мной случается, я предпочитаю винить только себя.

— Но я, наверное, тоже не всегда бываю на высоте?

— Что ж. Я ведь немного старше тебя, а значит, большая доля ответственности и за это тоже лежит на мне.

— О да! — улыбнулся он. — По сравнению с тобой я еще совсем мальчик.

— И все же мне грустно, — вздохнула Кэти. — Сама не знаю почему.

— Странно. А я чувствую себя замечательно.

— Скажи, — смущенно опустив глаза, спросила она, — ведь мы расстались не потому, что у нас что-то не ладилось в наших сексуальных отношениях?

— Конечно, нет. С этим у нас всегда все было прекрасно.

— Да, но одного секса, увы, мало для создания крепкой семьи.

— Но и он очень важен.

— Не потому ли тебе так нравится Тара? У нее, наверное, самое красивое телосложение — просто мечта любого мужчины? И тебе очень хорошо с ней?

Кэти хотелось быть дерзкой, хотелось победить Джордана в этом непринужденном словесном поединке. Но он лишь печально улыбнулся в ответ.

— Тело-то у нее красивое, — согласился он.

— И к тому же молодое, — добавила она, недовольная, что сама же вынудила Джордана признать достоинства Тары.

— Но я всегда любил только твое. И ты сохранила его в замечательной форме.

— Неужели?

— Да. Я ведь тоже старался все эти годы выглядеть как можно лучше. Но когда я увидел рядом с тобой этого древнегреческого бога, я понял, что вряд ли смогу состязаться с ним.

— Это ты о Джереми?

— О нем.

— Тело-то у него красивое, — улыбнулась она, повторив интонацию Джордана. — Но мне всегда нравилось только твое.

— Спасибо.

— И ты сохранил его в замечательной форме.

— Неужели?

— Уверяю тебя.

— Чтобы доказать тебе это, я готов заниматься с тобой любовью бесконечно.

— Мы и так уже наделали много глупостей. Нам надо остановиться. Кроме неприятностей, это нам ничего не принесет.

— Одну неприятность мы уже имеем.

— Какую? — испугалась Кэти.

— Твоя рукопись. Как я ни старался ее спасти, она все же упала в ванну и, боюсь, безнадежно промокла.

— Что ты говоришь! — вскрикнула Кэти и со всех ног бросилась спасать погибающий роман.

Рукопись и правда была в крайне плачевном состоянии. Ее листы набухли и покоробились, а некоторые из них слиплись друг с другом и, расползшись на кусочки, превратились в кучу макулатуры — теперь уже в прямом смысле слова.

Кэти было и смешно, и грустно. Она сидела на полу, перебирая остатки безнадежно утраченного романа, а Джордан, стоя над ней, спокойно наблюдал, как она пытается что-то рассмотреть в этих мокрых рваных листах.

— Помоги мне, — обратилась она к нему.

— У тебя все равно ничего не получится.

— Я хочу найти титульный лист с адресом и телефоном автора. А, вот седьмая глава целиком. Вот восьмая…

Джордан, вздохнув, присел рядом с ней на корточки. Он поправил полотенце, сползшее со спины Кэти, и поднял с пола какой-то мокрый, менее других исписанный лист.

— Вот он, — протянул он его Кэти.

— Замечательно. — Она подхватила лист и кинулась к телефону.

— Подожди, Кэти! Ведь сегодня суббота. Не лучше ли отложить это дело до понедельника?

— Время не терпит. К тому же я точно знаю: есть еще один экземпляр.

Она очень скоро дозвонилась до автора, которым оказалась молодая женщина с очень приятным голосом. Кэти предложила ей те условия, которые они всегда предлагали в таких случаях своим авторам, и договорилась о контракте на две книги.

Джордан, прислонившись плечом к косяку, с любопытством разглядывал Кэти, пока она говорила по телефону. И когда она, удовлетворенная полученными результатами, улыбаясь, повернулась к нему, он с усмешкой сказал:

— Кажется, наша любовь доставила удовольствие не только тебе, но и автору этого романа.

— Благодаря ей она получит немалые деньги.

— Бесконечно рад за нее.

— Я тоже. Но сейчас мне надо переодеться к ужину.

— Понял. Уже ухожу. Не забудь, что в семь за нами зайдет Мики. Кстати, ты уже сказала Джереми о нашем ужине наедине?

— Да. Он не возражает.

— Надо же! Какой снисходительный любовник.

— Я же говорила: он очень внимательный человек, — пожала плечами Кэти.

— Тогда я не знаю, радоваться за Джереми или пожалеть его.

Кэти улыбнулась. Джордан так ни о чем и не догадался. Что ж, это к лучшему. Пусть немного поволнуется и погадает об их отношениях. Она ведь этого и хотела.

— Тебе пора к Таре, — сказала она.

— Неужели? — шепнул Джордан и обнял ее за плечи. По телу Кэти пробежала сладостная, тревожная дрожь.

— Мы должны остановиться, — взволнованно прошептала она, стараясь освободиться от охватившего ее жаркого, страстного томления.

Она не имеет права поддаваться своей слабости. Она не верит в будущее, не ждет в нем ничего хорошего для себя. Многие годы прошли с тех пор, когда они с Джорданом безраздельно верили друг другу. Время разрушило их веру, развеяло по ветру их наивное юное заблуждение. И теперь поздно возвращаться обратно. Поздно идти по мосту, давно сгоревшему в жестоком пламени ночного пожара.

Но Джордан все приближался и приближался. Полотенце, накинутое на плечи Кэти, упало на пол. Сердце гулко стучало в груди, и на душу вновь накатывала теплая, томительная волна нежности. Его губы прикоснулись к ее губам, и долгий страстный поцелуй отнял у нее последние остатки воли.

Но вдруг Джордан резко отстранился. Глаза его блеснули решимостью, и он взволнованно произнес:

— Да, мы должны остановиться.

Он оставил Кэти и быстро, не оборачиваясь, вышел из комнаты. А она долго недоуменно глядела на захлопнувшуюся за ним дверь и бессознательно терла ладонью еще горевшие от поцелуя губы.

Саут-Бич всегда нравился Шелли. Что-то особенное, неповторимое было в его нарядных, празднично украшенных домах, шуме весело галдящей толпы, наивно радующейся каждой непритязательной мелочи, блеске сияющих разноцветными тропическими чудесами витрин. Пляж и золотисто-голубоватые прибрежные волны спокойного в этом месте моря пестрели светлыми, шумно хлопающими на ветру высокими парусами широких голубых досок для виндсерфинга. По набережной торопливо сновали со своими маленькими белыми тележками крикливые продавцы мороженого и горячих, аппетитно пахнущих жареных орешков. Вдоль небольших, залитых солнцем улиц выстроились, наперебой предлагая прогуливающимся туристам свои разнообразные товары и услуги, маленькие магазинчики всех сортов и видов, булочные и светлые, разукрашенные кафе. Телесериал «Полиция Майами» поднял престиж этого местечка и немало способствовал его процветанию.

По вечерам тихие приветливые сторожилы этих мест выбирались из своих небольших уютных домиков на традиционную степенную прогулку. Неторопливо прохаживаясь по высоким, чисто прибранным тротуарам, они снисходительно поглядывали на юркие ватаги играющих ребятишек, на любителей шаткой, коварной езды на шумно шелестящих по мостовой роликовых досках, на восторженно глазеющих по сторонам любопытных суетливых туристов. Сменялись моды и стили, возрождались к новой жизни поблекшие архитектурные шедевры, приходили и уходили новейшие пристрастия и увлечения, расцветали и разорялись сверхсовременные клубы и казино, а эта спокойная, размеренная жизнь, продолжалась, словно бьющий из-под земли маленький, незаметный родничок.

Шелли поселилась в номере небольшого чистенького отеля. За окнами тихо шелестели пышные зеленые купы деревьев, а откуда-то издалека приходили по вечерам мягкие, успокаивающие звуки мерного, безмятежного дыхания моря.

Она приехала на день раньше назначенного срока. Хотелось побыть одной, спокойно, неторопливо вспомнить прошлое, подумать и погрустить о безвозвратно утраченной юности.

Да, жизнь прожита. И прожита глупо и бессмысленно. Не задумываясь тратила она дни за днями, и вот теперь пришло время рассчитаться за эти бесполезные, не принесшие ей радости траты. Шелли стало страшно. Как ей вернуть потерянное прошлое, потерянную в нелепых забавах душу? Может быть, здесь, вместе со своими старыми друзьями ей удастся восстановить то, что было так безрассудно разрушено в прошлые годы?

Она вышла на улицу и неспешно двинулась в сторону сияющих огнями кафе. Как это ни странно, почти все места за столиками были заняты. И Шелли не останавливаясь пошла дальше. Симпатичная, коротко остриженная девица с густыми каштановыми волосами что-то радостно щебетала по-французски, вертя головой во все стороны, а белокурый юноша с удовольствием слушал ее возбужденную, отрывистую болтовню. Должно быть, туристы. А вот еще одно забавное явление. Длинноногая щуплая девушка, почти подросток, со счастливой, самодовольной улыбкой вышагивает, гордо приподняв носик, в темных коротеньких шортах, право, больше похожих на очень откровенные пляжные трусики. Ах, молодость, молодость. Некогда и Шелли могла себе позволить такую веселую, наивную экстравагантность.

А вот пара странных существ на роликах. Голова одного существа сияет яркой огненно-алой краской, а пышная прическа другого — ослепительно-зеленая. Причем невозможно понять, какого пола эти загадочные гуманоиды.

Вот чем-то недовольный высокий седой старик торопится домой, зажав под мышкой сложенную пополам длинную бамбуковую удочку. За ним идут, весело поглядывая по сторонам, три дебелых ленивых туриста. Наверное, немцы. А следом — высокая стройная женщина с густыми каштановыми волосами и двое крепких подтянутых мужчин в светлых рубашках: только что припарковали свой «бьюик» и куда-то направляются.

О Боже! Шелли вздрогнула и быстро проскользнула в дверь маленькой тихой гостиницы. Завороженно прильнув к стеклу высокого окна, она напряженно следила за этой троицей, пока та не скрылась за дверями небольшого ресторанчика.

Это же Кэти и Джордан! Как она сразу не узнала их? А кто это рядом с ними? А! Так это же их дружок-полицейский, что допрашивал ее после того памятного пожара. Как же его зовут? Ах да, кажется, Мики. Мики Дин. Что привело его сюда? И зачем он встретился с Кэти и Джорданом?

Шелли недоуменно пожала плечами. Похоже, прошлое со всеми его загадками вновь возвращается к ней. Хорошо это или плохо? Она не знает этого. Ведь так хочется заново прожить невозвратимые годы своей молодости, вернуть себе прежнее обаяние и красоту. Да, и сейчас приятели называют ее очень красивой женщиной, но только она знает, какой ценой достается ей эта красота, сколько сил и денег уходит на то, чтобы быть в хорошей форме. И что из того, что она все еще не нашла своего истинного призвания, не нашла любимого, по-настоящему близкого ей человека? Возможно, это ждет ее впереди.

Если бы у нее были дети! Но об этом поздно сожалеть. Время упущено безвозвратно. Но у нее есть голос. И она еще сумеет показать всю силу своего таланта, весь свой артистический блеск. Прошедшие годы многому научили ее. Научили быть терпеливой и упрямой, легко переносить неудачи и не сходить с ума от успеха. И теперь она способна добиться большего, чем в те далекие времена.

Шелли облегченно вздохнула и вышла на улицу. Она подошла к стоящему на углу телефону-автомату и, подняв трубку, набрала номер. Раздались длинные, протяжные гудки. Покусывая от нетерпения губу, она ждала, пока кто-нибудь ответит ей. В трубке щелкнуло, и раздался голос:

— Алло, алло.

Шелли произнесла несколько фраз и, выслушав ответ, нажала на рычаг. Постояв в задумчивости одно мгновение, она обернулась и вдруг увидела прямо перед собой до боли знакомое ей лицо. Невольное восклицание вырвалось из ее груди:

— О Боже! Что ты тут делаешь?

Как приятно встретить старого доброго друга! Мики все такой же добродушный, приветливый, с открытым лицом. Словно вся грязь и мерзость, с которыми ему приходится иметь дело, благополучно проходит мимо его чистой, благородной души, не оставляя никаких следов. Кэти с удовольствием смотрела в его честные голубые глаза.

К их вечернему походу в ресторан все отнеслись по-разному. Тара восприняла его с явным неудовольствием, что, впрочем, ничуть не обеспокоило Джордана. Джереми в ответ на сообщение Кэти лишь слегка пожал плечами и небрежно пошутил, что теперь она будет ему должна отпуск на Гавайях. Девочки же радовались вовсю, так что ей даже пришлось слегка прикрикнуть на них и еще раз повторить, чтобы этим вечером они не смели никуда выходить из дома. Присутствовавшая при этом Сэлли из строгих педагогических соображений тут же приняла сторону Кэти и произнесла, небрежно махнув рукой:

— Да, да, мои милые крошки, вы непременно должны остаться дома, чтобы не было грустно вашей старой бабушке. Мы сыграем с вами в чудесную игру «гонки и преследования», и нам будет очень весело.

— Но, бабушка, ты совсем не старая, — запротестовала Алекс. — И сама можешь найти себе развлечения.

— В субботу вечером в городе небезопасно, — поддержал старших дипломатичный Анхел Гар-сиа. — А «гонки и преследования» — замечательная игра. Мы с Брен сыграем против вас с бабушкой. И наверняка обыграем. Вот увидишь.

Все пришли в хорошее настроение, и планы на вечер были утверждены. А через час пришел Мики Дин, и бывшие супруги вместе с другом отправились в ресторан.

Выбранный ими ресторанчик оказался маленьким и уютным. Все в нем было как-то тепло и по-домашнему. И хотя отдельные кабинеты не отличались особо пышным убранством, в них не чувствовалась шумная суматоха субботнего вечера, наполнявшая беготней и криками общий зал.

Джордан, откинувшись на спинку высокого деревянного стула, молчаливо наслаждался тишиной и покоем отдельного кабинета, предоставив Мики заказывать напитки для их компании. Он радовался тому, что ему так незаметно удалось ускользнуть из своего дома и ни один репортер не заметил его по пути к ресторану. А Кэти возбужденно рассказывала Дину сюжет редактируемого ею романа и в глубине души тоже с радостью отмечала, что поблизости нет журналистов и телерепортеров. Сейчас их присутствие было бы совсем некстати. Хотя, надо отдать ему должное, Джордан хорошо умел общаться с публикой. Он отличался особым талантом говорить четко, ясно и заразительно. Толпа, очарованная им, подчинялась всем его желаниям. И тем более удивляла друзей его теперешняя скромность.

Впрочем, сейчас стоило подумать о другом. Кэти хотелось как можно подробнее расспросить Дина об опасности, которая угрожает их дочерям. И когда официант подал заказанные напитки, она наклонилась поближе к Мики и спросила:

— Что ты думаешь о телефонных звонках?

— О звонках? — переспросил он и вопросительно покосился на Джордана.

— Говори смело и не оглядывайся на него, — поморщилась Кэти. — Я хочу знать правду.

— Я и сам не знаю, что о них думать, — развел руками Мики. — Джордан уверен, что это связано с происшествием десятилетней давности.

— Я знаю.

— Давайте разберемся по порядку. Джордан утверждает, что видел кого-то, кто шел к гостевому домику за несколько секунд до пожара. Он думает, что это была ты.

— Я это знаю, — холодно произнесла Кэти, пожалев, что не заказала больше спиртного. — Он считает, что Кейт погиб из-за меня.

— Этого я не говорил, — перебил ее Джордан.

— Если не говорил, то думал.

— Если вы будете пререкаться, то я уйду, — сказал Мики, примиряюще улыбнувшись обоим.

— Что ж, я буду молчать, — нахмурился Джордан. — Пусть Кэти сама разберется во всем.

— А я обещаю тебе, Мики, ангельское терпение, — сказала Кэти как можно мягче и убедительнее.

— Тогда начнем все сначала. Итак, в группе, которая существовала уже довольно долго, неизбежно возникли трения. К тому же Кейт положил глаз на Кэти.

— Ты уверен в этом? — спросила она.

— Абсолютно.

Кэти покраснела и опустила глаза.

— А тем временем, — продолжал Мики, — Шелли заинтересовалась Кейтом, а Майлз влюбился в Шелли. Ларри же раздражали все трое. Джуди своей враждебностью к ним только подлила масла в огонь. И Джордан, вместо того чтобы улаживать возникающие конфликты, сердился и ссорился с Кейтом.

— Да, — подтвердил Джордан, — если кто и хотел его убить, то это был я. Правда, меня опередил кто-то другой.

— И этим другим, поверь, была не я, — вмешалась Кэти.

— Что ж, есть, конечно, вероятность, — сказал Мики, — что Кейт сам покончил с собой.

— А телефонные звонки?

— Да, — вздохнул Дин, — звонки заставляют предполагать иное.

Вошла официантка, и все замолчали. Эта стройная темноволосая женщина хорошо знала и Джордана, и Мики. Но казалось, что свои улыбки она приберегает только для Джордана. Кэти поморщилась. Опять она начинает беспокоиться по пустякам. Слишком буйная фантазия не дает ей покоя. Она уже готова предположить, что Джордан переспал со всеми знакомыми ему женщинами.

— Что будете заказывать, миссис Треве-рьян? — обратилась официантка к Кэти, одарив ее сияющей улыбкой. И Кэти почувствовала, что краснеет. Она уже хотела поправить официантку, приписавшую ей недолжное положение, но вмешался Джордан.

— Рекомендую вяленый филей, — сказал он. — Это их фирменное блюдо.

— Ну, если фирменное, — улыбнулась Кэти, — то, конечно, принесите его.

Официантка кивнула и вышла из комнаты.

— Так что ты думаешь о телефонных звонках? — опять спросила Кэти, обернувшись к Мики.

Дин вздохнул и развел руками:

— Кэти, ей-богу, не знаю. Может быть, это розыгрыш. Может быть, кому-нибудь из ваших соперников-музыкантов не нравится эта встреча.

— Но этот человек слишком хорошо знает нас.

— Ну и что? Было время, когда «Блу Хэрон» знал весь мир.

— Но, Мики, я боюсь за своих дочерей.

— Не бойся, Кэт, в понедельник ночью я буду вместе с вами.

— Но ведь в доме нет свободных комнат.

— Я буду патрулировать окрестности.

— По долгу службы?

— Нет, в частном порядке.

— Спасибо.

— Не за что. Просто отныне у Джордана имеется своя частная охрана.

— Но опасность может возникнуть внутри дома, а не снаружи, — с беспокойством заметила Кэти.

— Если она вообще есть.

Кэти хотела возразить, но вновь вошла официантка, и пришлось сменить тему разговора.

Чуть позже, когда они пили чай, Кэти шепнула Дину на ухо:

— И зачем Джордан устроил эту встречу в годовщину смерти Кейта?

— Но вы заработаете большие деньги.

— Мики, я не об этом.

Она вздрогнула, почувствовав, что Джордан взял ее за руку. Он пристально посмотрел на Кэти и произнес:

— Я хочу знать правду. И хотя я боюсь и за дочек, и за тебя, я не хочу блуждать в потемках всю оставшуюся жизнь. Ясно?

Кэти понимала, что он прав. Пора перестать бояться прошлого и, один раз посмотрев опасности в лицо, узнать наконец истинную причину тех событий, что сломали их собственную судьбу. Быть может, с этого мгновения возродится и их вера друг в друга.

— Ясно, — ответила она, и Джордан благодарно пожал ей руку.

— Вот и прекрасно! — улыбнулся Мики. — Значит, мы обо всем договорились. А раз так, то нам пора возвратиться домой. Пойдем, Кэти, я покажу тебе, где будут устроены наблюдательные пункты в день рождения твоей дочери.

Они вышли на улицу. И вдруг Мики заметил, что некий резвый юноша протыкает шилом покрышки его старенького, потрепанного «бьюика», на котором трое друзей сюда приехали.

— Стой! Полиция! — закричал Дин.

Однако юнец как ни в чем не бывало завершил свое грязное дело, что-то неразборчиво выкрикнул по-испански и пустился наутек, петляя в густой толпе гуляющих.

— Сукин сын! — заорал взбешенный Мики.

— Я пробегу по пляжу и перережу ему дорогу, — заявил Джордан. — А ты беги за ним следом.

И оба скрылись в толпе. Кэти приподнялась на цыпочки, пытаясь разглядеть, куда они направились. Вдруг сильная, грубая рука обхватила ее за талию, больно сжав ребра, и шершавая, обветренная ладонь зажала рот, не давая возможности крикнуть. Кэти, не успев опомниться, оказалась в узком закоулке между рестораном и старой гостиницей. Никто не увидел и не услышал, как женщину туда затащили: внимание окружающих целиком занимало зрелище погони за юным вредителем.

Кэти отчаянно сопротивлялась, пытаясь освободиться от сжавших ее крепких рук. Но все ее усилия были бесполезны. Она рванулась и тут почувствовала у своего горла холодное острое лезвие.

— Тс-с, детка, спокойно, — раздался шепот. — Я не хочу причинять тебе боль. Не сейчас. Еще успеется.

Рука, зажимавшая ей рот, ослабила свою хватку, и у жертвы появилась возможность говорить.

— Кто вы? Что вам надо? Денег? — спросила Кэти.

— Мне уже заплатили, — произнес у нее над ухом хриплый голос, на удивление бесполый, с каким-то акцентом, кажется испанским. — Я хочу тебя предупредить.

— О чем? — прошептала Кэти, чувствуя, как кровь холодеет у нее в жилах. Ей чудилось, что она попала в какой-то другой, нелепый, призрачный мир. Всего в двух шагах от нее по тротуарам прогуливались веселые отдыхающие люди, сияли ярким светом высокие уличные фонари, играла музыка, празднично блестели витрины магазинов. А здесь на грязную землю ложились зловещие густые тени и поблескивало холодное лезвие ножа.

— Слушай внимательно: ты должна остановить его. Никаких встреч и собраний. Никаких «Блу Хэрон». И ты заставишь его сделать это, правда, Кэти?

Острие ножа щекотало ей горло. Кэти боялась глубоко дышать, чтобы острое лезвие не вонзилось в нее. Оцепенение все больше охватывало ее.

Внезапно сильная рука толкнула ее на тротуар. Споткнувшись, Кэти упала на асфальт, тускло освещенный рассеянным светом большого уличного фонаря. Поднявшись на ноги, она оглянулась, пытаясь разглядеть напавшего на нее человека. А горло уже сжимали спазмы рвущегося из груди крика.

Глава 15

Джордан встретился с Мики через два квартала от ресторана. Хулиган ускользнул от них, затерявшись в толпе.

— Черт бы побрал этих вандалов! — гневно изрек Дин.

— Ты думаешь, это был просто хулиган? Заурядный акт вандализма? — тяжело дыша, произнес Джордан.

— Может быть, и нет.

Мики явно задумался.

— Кэти! Мы оставили ее одну!

Джордан почувствовал, как мучительное волнение нарастает в его душе. Не долго думая он сорвался с места и бросился туда, где Кэти осталась их поджидать. Но увидев Кэти у ресторана, он слегка успокоился и замедлил бег.

Подойдя к ней вплотную, Джордан вдруг заметил, как измято и перепачкано ее платье, еще недавно сиявшее чистотой и праздничной белизной.

— Кэти, — тихо произнес он, взяв ее за руку.

И она, прильнув к его груди, разразилась судорожными рыданиями.

— Что случилось? — тревожно спросил Джордан.

Она пристально посмотрела ему в лицо и запинаясь пробормотала:

— Мужчина… Он схватил меня… Там, между домами…

— Кэти, успокойся. Объясни все по порядку, — попросил подошедший к ним Мики, выглядывая из-за спины Джордана.

— Как только вы убежали, кто-то силой затащил меня в переулок и приставил нож к горлу. Сказал, что не тронет меня, но потребовал, чтобы я отговорила Джордана устраивать встречу всей нашей группы.

— Надо найти его, — решительно произнес Джордан.

— Но я не видела его лица.

— Может быть, видел кто-нибудь другой?

— Никого рядом не было. И как он исчез, я не успела заметить. Он просто опрокинул меня на землю и мигом смылся.

Джордан задумался. Вокруг них шумел многолюдный радостный Саут-Бич. Найти в его толпе даже знакомого человека было совершенно невозможно. Панки, рокеры, туристы возбужденно сновали по ярко освещенным улицам. Визжала, хрипела, завывала музыка всех сортов и стилей. Толпа становилась все гуще, все шумнее.

На них стали обращать внимание. Послышались крики: «Это он! Ну тот — из „Блу Хэрон“! Пора было убираться отсюда. И Джордан, подведя к машине с трудом передвигавшуюся Кэти, усадил ее на заднее сиденье и сам пристроился рядом. Мики сел за руль. И, отчаянно сигналя, на сдувшихся, проколотых шинах, видавший виды „бьюик“ стал пробираться сквозь густую, пеструю толпу.

— Ну вот, — вздохнула Кэти, — из-за нас испортили машину Мики.

— Ничего, — ответил тот. — Я каждому из вас пришлю за нее счет.

Кэти все еще дрожала. Джордан бережно обхватил кисть ее руки своими ладонями и стал ласково поглаживать. Ему хотелось поделиться с Кэти теплотой, нежностью, силой.

— Мы должны отказаться, — мрачно заявил Джордан.

— Что? — Кэти посмотрела на него с недоумением.

— Я думаю, нам надо оставить эту мысль об общей встрече. Она может стоить нам слишком дорого. Нет необходимости рисковать жизнями.

— Ни в коем случае, — возразила она. — Иначе мы будем бояться до конца своих дней. Мы должны теперь же узнать все наверняка. Шутки кончились. Нам бросили перчатку, и мы должны принять вызов.

— А наши девочки?

— Девочки все поймут, они уже не маленькие. Конечно, не нужно говорить им всей правды, но и обманывать их тоже не стоит.

— Но нужно запретить им выходить из дома. Тебе, кстати, тоже.

Кэти теперь сидела гордо выпрямившись, с высоко поднятой головой. Она словно и вправду готовилась с честью принять вызов на смертельный поединок.

— Ты составишь без нас протокол? — спросил Джордан у Мики. — А я пока осмотрюсь у себя дома и приготовлюсь к встрече гостей.

— Хорошо, — согласился Дин. — Я пришлю к вам полицейского, поговорить с Кэти. Кстати, скажи мне, Кэти, не было ли чего-нибудь необычного в нападавшем?

— Голос, — ответила она. — Такой хриплый, с непонятным акцентом. И еще — руки. Очень уж они были тонкие, хотя сильные. Я думаю, он еще молод.

— Да, не много нам известно, — вздохнул Джордан. — Вероятно, этого человека лишь наняли для подобного поручения.

— Что ж, — усмехнулся Мики, — найдем нанятого — разыщем и того, кто его нанял.

Уже рассвело, когда Кэти поднялась к себе в спальню. Тело болело, и подкашивались ноги от усталости. Все это время она старалась выглядеть бодрой и не показывать, как тяжело отразились на ней приключения этой ночи. И только позволила себе выпить чуть больше спиртного, чтобы немного приглушить боль в груди и успокоить расходившиеся нервы.

Приехавший по просьбе Мики полицейский подробно записал ее показания. Джордан все время стоял рядом с ней, пока длилась эта официальная процедура, словно оберегая ее от новых неожиданностей. И когда с формальностями было покончено, проводил полицейского до его автомобиля.

Девочкам сделали серьезное внушение и объяснили все меры предосторожности. Сэлли коротко рассказали о случившемся, и вопреки ожиданиям она восприняла сообщенное очень достойно, без истерики и всячески старалась подбодрить дочь.

Джереми вообще был как шелковый, а Тара предложила Кэти выпить чего-нибудь укрепляющего. Когда ушел полицейский, Джереми, Джо, Анхел и Джордан вместе осмотрели все двери дома и проверили надежность сигнализации. А перед тем как идти спать, Тара присела на диван рядом с Кэти и предложила:

— Знаешь, у меня есть хорошее успокоительное, хочешь, дам тебе сегодня на ночь?

— Спасибо. Не надо, — ответила Кэти. — Я чувствую себя уже достаточно хорошо. И, думаю, буду крепко спать этой ночью.

— А ты смелая, — удивилась Тара. — Если бы мне приставили нож к горлу, я бы, наверное, еще до сих пор кричала.

— Какая там смелость! Я так перепугалась в тот момент, что едва могла говорить. Не будь этого, я бы ему показала.

— И была бы сейчас мертвой.

— Правда, он был очень сильный. И сопротивляться ему было бесполезно. К тому же стоило выждать, чтобы оценить ситуацию.

Тара кивнула и поежилась.

— Я, пожалуй, не усну сегодня без снотворного. Кстати, моя спальня напротив твоей — через холл: если тебе станет страшно, приходи ко мне. Впрочем, о чем это я? Ведь с тобой, наверное, будет Джереми.

— Я скорее всего буду спать сегодня одна. Устала, — смутилась Кэти.

— Как знаешь. Но если что-нибудь случится, то я всегда буду тебе рада.

— Спасибо.

Тара подошла к Джордану, и тот, увлеченный разговором с Анхелом, машинально обнял ее за талию. Кэти стало не по себе. Она так и думала, что между ними более серьезные отношения, чем ей показалось сначала. Почему бы и нет? Ведь Тара такая привлекательная женщина.

Кэти поднялась с дивана и направилась в свою спальню. Девочки пошли следом за ней, беспокоясь о ее состоянии.

— Девочки, честное слово, я в порядке. И вообще ничего страшного не случилось, — заверила их Кэти.

— Но тебя ведь могли убить.

— Нет. Мне только угрожали.

Они вошли в спальню. Кэти подумала, что девочки отчасти правы, и она должна быть счастлива, что осталась жива. Она обняла дочек, и какое-то время они беседовали, лежа втроем на одной кровати.

— Если бы папа поймал этого бандита, — заявила Алекс, — он бы его убил.

— Если бы он убил его, то попал бы в тюрьму, — возразила Кэти. — А потому очень хорошо, что этого не случилось.

— Папа любит тебя, — сказала Брен.

— Ради Бога, девочки, перестаньте! Вы же знаете, что ваш отец любит защищать обиженных. Это свойство его натуры.

— И все же он любит тебя, — настойчиво повторила Брен.

— Нас связывает с ним общее прошлое. И если он любит меня, то совсем немного.

— Как можно любить немного?

— Вы задаете слишком много вопросов. А вам давно уже пора спать, — недовольно произнесла Кэти.

Дочки поцеловали мать, пожелали ей спокойной ночи и вышли из спальни.

Кэти попыталась уснуть. Но сон не приходил. Она уже решила было спуститься в гостиную и попросить у Тары снотворное, но задержалась у окна и вдруг, как и накануне, увидела в далеком неосвещенном окне гостевого домика силуэт Джордана. Кэти вдруг обрадовалась тому, что он сейчас один. Да, с сексом-то у них всегда все было в порядке. Но вот вопрос о доверии стал главным в их жизни, разрешить его они так и не смогли. Грядущая встреча свела здесь, в этом доме, всех музыкантов «Блу Хэрон». Черт возьми, угораздило же их впутаться в эту историю. Что же все-таки стряслось десять лет назад? Ладно, так или иначе, они докопаются до истины.

Джордан подошел поближе к окну и помахал ей рукой. Кэти приветливо помахала ему в ответ.

Теперь она успокоилась и наконец смогла заснуть.

В воскресенье Кэти проснулась рано. Приняла душ, выбрала для сегодняшнего дня из своего не слишком богатого гардероба легкое светлое платье и с радостным удивлением заметила, что почти позабыла о кошмарах предыдущего вечера.

Ей почему-то припомнился высокий кафедральный собор, тонким кружевным шпилем поднимающийся над деловым центром Майами. Построенный в далекие, незапамятные времена, он славился своим замечательным старинным органом и искусной игрой приглашаемых на церковную службу флейтистов и волынщиков. И Кэти страстно захотелось посетить сегодня еженедельную воскресную мессу.

Она подумала, что это слишком тоскливо — жить под добровольным домашним арестом. И ничего страшного не случится, если, приняв соответствующие меры предосторожности, она незаметно проскользнет в церковь и так же незаметно вернется обратно.

В доме было тихо. Лишь на кухне хлопотала Пегги, и оттуда по всему дому распространялись соблазнительные ароматы готовящихся блюд. Кэти заглянула на кухню и, взяв чашечку кофе, вышла на крыльцо. Кто-то из мужчин расположился в шезлонге у бассейна и, блаженно вытянув ноги, грелся на солнышке. Кэти подошла ближе.

— Папа! — вдруг радостно воскликнула она. — Джеррит собственной персоной!

Он поднялся ей навстречу, широко раскрыв для объятия свои крепкие руки. Высокий, подтянутый, красивый, с правильными, словно высеченными из мрамора чертами лица и совершенно седыми волосами, он весело улыбался ей своей светлой, подкупающей улыбкой. Отец Джордана вообще был замечательным человеком. Все эти годы они поддерживали с ним добрые отношения. Переписывались, посылали друг другу рождественские открытки, обменивались фотографиями. И он с особым вниманием всегда относился к успехам ее дочерей.

— Кэти! — воскликнул он, крепко обняв ее. — Как я рад тебя видеть!

Потом забрал из ее рук чашку, поставил на стол и, слегка отстранив Кэти, чтобы лучше разглядеть, окинул пристальным, изучающим взглядом.

— Ты чудесно выглядишь, просто изумительно. Радуешь мои больные старческие глазки, — заметил он.

— И вовсе они не больные и не старческие. Ты на самом деле тоже отлично смотришься: просто воплощение здоровья. Где был последнее время?

— Занимался подводным плаванием у мексиканского побережья. Даже получил удостоверение исследователя морских пещер.

— Вот это здорово! — обрадовалась Кэти. — А тебе это действительно нравится?

— Очень. Я даже пытался соблазнить этим занятием твою маму.

— Но ведь она живет в Нью-Йорке. Там не так уж легко найти подводные пещеры.

— Ну, на свете достаточно мест для ныряния. И незачем всю жизнь торчать в Нью-Йорке.

— Может быть, ты и прав.

— А как твои книги?

— Как всегда — здорово. Я люблю свою работу.

— Ну да. В жизни главное — хорошая работа и здоровье. Это и есть счастье. Ну а ты, Кэти? Ты счастлива?

Кэти усмехнулась:

— Деликатность никогда не входила в число ваших добродетелей, сэр.

— Ага, теперь, значит, «сэр». А как насчет «папочки»? Со мной-то ты не в разводе, надеюсь?

Джеррит Треверьян был весьма своеобразной личностью. Любил подтрунивать над окружающими на грани откровенного издевательства, но был готов поделиться со страждущим последним куском хлеба. Прочно держался за свои пристрастия и идеалы. Одной из его главных отличительных черт была ирония. Кэти никогда еще не встречала человека с такой же, как у Джеррита, язвительной и одновременно заразительной ухмылкой. Джордан, кстати, во многом унаследовал характер отца.

— Хорошо. Итак, папочка, как же ты поживаешь?

Кэти не в силах была сдержать улыбку.

— Прекрасно. Хотя часто скучаю по своей жене.

— Мы все часто вспоминаем о ней.

— Иногда мне кажется, что она где-то здесь, рядом. А во сне я часто разговариваю с ней, как с живой.

— Мой отец говорил мне: те, кто ушел из жизни раньше нас, становятся нашими ангелами-хранителями. И я временами чувствую, как с небес глядит он на меня, на моих дочек и помогает в трудную минуту справиться с тяготами жизни.

— А ты рада тому, что снова будешь петь?

— Рада. Хотя и не знаю, что из этого получится!

— Не волнуйся. Ты быстро обретешь былую форму, — подбодрил ее Джеррит. — Кстати, я слышал, вчера произошло что-то неприятное.

— Так, пустяки, — замялась Кэти. — Это уже в прошлом.

— Может быть, нужна моя помощь?

— Возможно. Понимаешь, я обещала Джордану никуда не уходить из дома. А мне до смерти хочется послушать воскресную мессу в соборе.

— Ну, это не беда.

— Ты думаешь, тебе удастся мне помочь?

— Конечно. Подожди меня.

И Джеррит, решительно поднявшись, направился к гостевому домику. Через минуту он уже вышел обратно и махнул ей рукой, подзывая к себе. Когда Кэти подошла, он взял ее под руку и, подведя к крыльцу большого дома, сказал:

— Все в порядке.

— Ты поговорил с сыном?

— Да.

— И что? — спросила Кэти и тут заметила, как из гаража выехал их старый, но очень опрятный и грациозный «линкольн». За рулем сидел Анхел, а рядом с ним на сиденье примостился Джо.

— Карета подана, — торжественно провозгласил Джеррит и галантно подвел ее к машине.

Кэти опустилась на заднее сиденье и только тут заметила еще одного человека. В строгом, безупречно сшитом костюме и больших темных очках он походил то ли на преуспевающего дельца из лондонского Сити, то ли на частного детектива, который прикидывается скучающим аристократом.

— Джордан? — удивленно произнесла Кэти.

— Отец говорит, ты хочешь посетить собор? — откликнулся он.

— Да, но я не хотела создавать столько проблем.

— Ты уже создала их.

— Ничего, Кэти, — похлопал ее по плечу Джеррит. — Церковная служба того стоит.

Через несколько минут они были уже у собора. В сопровождении четверых мужчин Кэти не спеша вышла из машины и прошла в один из церковных приделов. Они заняли боковые места заднего ряда. Джордан сел слева от Кэти, а Джеррит — справа.

— Вы меня конвоируете, будто какие-то мафиози. Я вообще чувствую себя персонажем из «Крестного отца» или кем-то вроде этого, — шепнула Кэти Джордану.

— Не будешь соблюдать осторожность — угодишь в лапы настоящих мафиози. И вообще ты, кажется, хотела послушать музыку? Так давай не будем отвлекаться.

Полились торжественные звуки хоральной прелюдии. Джордан молчаливо и сосредоточенно слушал прекрасную музыку, а Джеррит ни минуты не мог спокойно усидеть на месте, он то и дело наклонялся к Кэти и тихо шептал ей на ухо.

— Чего только не повидали стены этого собора, — рассуждал он. — Не только история проходила под этими сводами. Ведь именно здесь крестили наших девочек. Здесь отпевали твоего отца и мою жену. И здесь венчались вы с Джорданом.

— Да, — ответила ему она. — Но все это было словно в другой жизни.

— А как поживает твой друг?

— Что? Какой друг?

— Да этот Джереми. Красавчик!

— Да, это уж точно.

— Между вами действительно все так серьезно?

— У нас хорошие, теплые отношения.

— Должно быть, он чертовски занятный тип.

— Что ты имеешь в виду, папочка?

— Ну, если учесть, что он не гетеросексуал.

— Что?

От удивления у Кэти чуть не отвалилась челюсть. Вот это новость! Непонятно даже, как реагировать на последнее сообщение Джеррита. К счастью, зазвучал высокий трубный голос органа, заглушая их тихий, осторожный шепот, и, когда он смолк, священник начал свою величественную, торжественную проповедь. Он вдохновенно говорил о любви, о вере и о той клятве верности, которую человек должен пронести через всю жизнь. И лишь когда он на мгновение смолк, Кэти решилась тихо шепнуть на ухо Джерриту:

— Я надеюсь, Джордан не знает об этом?

— Думаю, нет.

— А откуда тебе самому это известно?

— Я слишком много прожил на свете и определяю таких людей с первого взгляда.

— Пап, я буду тебе очень признательна, если ты никому об этом не скажешь.

Джеррит уже собрался ответить, но тут Джордан сердито обернулся в их сторону и предупредил:

— Отец Макглафлин выгонит вас обоих из собора, если не прекратите болтать.

Они замолчали и просидели молча до конца службы. Во время причастия вновь раздался торжественный голос органа, нежно оттененный мягкими мелодиями волынок. Музыка была прекрасна. И Кэти заметила, как просветлело лицо Джордана. Его настроение явно улучшилось.

Когда они ехали обратно, Джордан произнес, обернувшись к отцу:

— Как хорошо они играют! Я бы никогда так не смог сыграть на волынке.

— Ты просто не пробовал, — ответил тот и покосился на Кэти. — Я думаю, ты сумеешь совладать не только с волынкой.

Перед крыльцом стояли два такси и большой черный лимузин. В холле суетилась Пегги, а девочки, лучезарно улыбаясь, приветствовали только что приехавших гостей: чету Флэнегэнов и Ларри со своей очередной супругой. Тара и Джереми весело болтали о чем-то с Шелли.

— О, Джордан, привет! — крикнул Ларри Хэйли, увидев вошедших Кэти и Джордана. — Ты прекрасно выглядишь, старина!

И, поспешив им навстречу, сгреб Джордана в крепкие медвежьи объятия.

— А ты, Кэт, — обернулся он к Кэти, — смотришься просто изумительно! А это вот, познакомьтесь, моя жена, Вики-Сью.

Он подвел к ним стройную симпатичную блондинку. Смущенно улыбаясь, она робко произнесла:

— Ларри мне так много рассказывал о вас. И конечно же, видеокассет с вашими концертами у нас полно. Я так рада, что вы все снова вместе. Ведь ваша группа — это не просто здорово, это уже настоящая легенда!

— Несомненно, — вмешалась в разговор Шелли Томпсон. — Здравствуй, Кэти! Дай я обниму тебя. — И она крепко прижала Кэти к своей груди, потом отступила немного в сторону и добавила: — Ну вот, теперь полный порядок. А что, и вправду бывают дни, когда я чувствую себя живой легендой.

Вики-Сью приветливо улыбнулась ей. Она казалась добродушной и милой женщиной. И Кэти решила быть с ней поласковее.

— Мне очень приятно, Вики-Сью, что ты приехала к нам, — сказала она.

— Я не уверена, что это приятно Ларри, — отозвалась та. — Ведь это ваша встреча. Встреча старых друзей.

— И не только старых, — перебил ее Джереми. — Здесь есть и новые друзья «Блу Хэрон». Например, я и Тара.

— Да, конечно, — согласилась Вики-Сью.

А Кэти мысленно поблагодарила Джереми за обходительность Она была готова расцеловать его. Несколькими словами он сумел разрешить неловкую ситуацию и вообще был сегодня чрезвычайно расто-ропен и предупредителен. Загорелый, подтянутый, в легкой светлой рубашке и черных шортах, он выглядел замечательно и с невероятной простотой и непринужденностью разыгрывал взятую им на себя роль кавалера Кэти.

— Дорогая моя! — Джуди Флэнегэн наконец-то добралась до Кэти и стала душить ее в своих объятиях. — Как давно я не видела тебя. И как рада нашей встрече! А твои дочки — настоящие красавицы! А по слухам, еще и умницы! Они удались вам с Джорданом на славу. Но ты, милочка, и сама в изумительной форме. У тебя что — личный врач, массажист, косметолог?

— Да, дочки ваши — просто красотки, — отозвался Деррик. — Но и ты, Кэти, выглядишь не хуже.

— Спасибо, — смутилась Кэти.

— А ведь Алекс уже двадцать один год, — вздохнула Шелли.

— Подумать только, как мы постарели! — подхватила Джуди.

— Не скромничай, — возразил ей Джордан. — Ты по-прежнему выглядишь на миллион долларов и сама об этом знаешь.

— Спасибо, мистер Треверьян, очень мило с вашей стороны. Но предупреждаю: я все равно буду, как и раньше, самым суровым вашим критиком всю следующую неделю. Да-да, Джордан, ради твоей же пользы — чтобы «Блу Хэрон» не стала посмешищем, когда вы, милые крошки, снова вскарабкаетесь на сцену.

— Боже, — застонала Шелли. — Нам предстоит адская неделя!

— А ты стерва, моя милочка, — заметила Джуди.

— Довольно приветствий и комплиментов, — заявил Джордан. — Пора показать вам ваши комнаты. Анхел, Алекс и Брен проводят вас. А мы пока организуем шашлык и будем ждать вас у бассейна.

— Держу пари, что я знаю, куда мне идти, — улыбнулась Шелли, подхватив свой чемодан. — Все наверняка осталось по-прежнему.

— Я помогу вам, мистер Флэнегэн, — обратился к Деррику Анхел, подняв его чемодан.

— Я не так стар, чтобы ты величал меня столь официально, — поморщился тот. — Зови меня просто Деррик, как звал, когда был маленьким мальчиком.

— Хорошо, — согласился Анхел и поставил чемодан на пол.

— Анхел, — возмутился Деррик, — я не стар, но и не очень молод. Возьми чемодан и отнеси куда положено.

Анхел со смехом выполнил приказ.

Гости стали подниматься по лестнице.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Тара у Кэти. — Твой вчерашний страх уже прошел?

— Да, я долго не была в соборе, а очень хотелось, и я просто взяла и пересилила страх.

— Как мило.

Кэти не понимала, к чему клонит эта элегантная белокурая красавица, но тут Тара со своей обычной невинной улыбкой поинтересовалась:

— Ты ходила туда молить Бога, чтобы Он вернул тебе твоего бывшего мужа?

Кэти как можно более невозмутимым тоном ответила:

— Мне для этого не понадобятся молитвы, мисс Хьюз, если это ваша обычная манера поведения — задавать столь бесцеремонные вопросы.

Раздался звонок в дверь. Джо распахнул массивную деревянную створку, и на пороге появился новый, только что приехавший гость, — Майлз! — весело закричала Шелли с верхней ступеньки лестницы и стала торопливо спускаться ему навстречу.

— Привет всем! — смущенно улыбнулся Майлз Ривз и поставил на пол свой небольшой чемоданчик.

Шелли с разбегу бросилась ему на шею и запечатлела на его губах страстный поцелуй.

— И за меня, за меня чмокни! — прокричала сверху Джуди. — Ну вот, теперь вся компания в сборе!

— Кроме одного, — мягко и печально произнес Джордан.

— Кого? — равнодушно поинтересовалась Тара.

— Кроме Кейта.

Воцарилась напряженная тишина. Было слышно, как бьется о высокое окно гостиной сердитая маленькая муха.

— Но я уверен, что он незримо присутствует среди нас, — добавил Джордан. Улыбнувшись, он подхватил один из чемоданов и стал подниматься наверх.

Глава 16

Воскресный день выдался на удивление хорошим. Погода стояла замечательная. До самого вечера хозяева и их гости гуляли во дворе. Общались, рассказывали друг другу о своей жизни. Кэти с Майлзом, сидя в шезлонгах, вели непринужденную беседу. Кэти с радостью узнала, что Майлз вполне доволен своей жизнью, что у него есть любимая работа, его любимая ирландская музыка и близкая ему женщина.

— Перемены пошли мне на пользу, — говорил он, потягивая пиво из небольшой стеклянной кружки.

Джереми в это время играл в волейбол с Брен, Алекс и Анхелом.

— А как ты? Собираешься замуж за Джереми? У вас будут красивые дети.

— Дети у меня уже есть, — поморщилась Кэти.

— Извини. Я не хотел тебя обидеть. Твои дочки прелестны во всех отношениях. Ведь мы с тобой всегда пытались как-то сглаживать все конфликты в нашей группе.

— Это правда.

— Мы все очень любим тебя. Мы на тебя просто молились. А Кейт вообще бегал за тобой как собачонка. Ну что за группа у нас была, а? Ты без памяти влюбляешься в нашего героя Джордана, Кейт готов был целовать землю, по которой ты ступала, Шелли втюрилась в Кейта, а я — в Шелли.

— Да, вы всегда были вместе.

— Я любил ее, а она держала меня при себе мальчиком на побегушках.

— Но она всегда искренне заботилась о тебе.

— Может быть. Но мне почему-то от этого было не легче.

— А Деррик и Джуди до сих пор вместе.

— Джуди крепко держит его в руках, как и десять лет назад. Кстати, нам было бы неплохо разобраться в том, что случилось тогда.

— Ты о Кейте?

— Да. Джордан уверен, что это был не просто несчастный случай.

— С тех пор как мы развелись с ним, Джордан не делился со мной своими секретами.

— Напрасно, — улыбнулся Майлз. — Между прочим, я советую тебе присматривать за Джереми. Слишком уж он надолго оставляет тебя одну.

Кэти огляделась вокруг. Джереми, Анхел и девочки по-прежнему перебрасывались мячом. Тара загорала, лежа на надувном матрасе посреди бассейна, а Джордан, стоя у шашлычницы, помешивал маленькой палочкой красные угольки. Рядом с Джорданом, оживленно о чем-то беседуя с ним, стоял Мики Дин. Кэти не заметила, когда он приехал, и теперь с удивлением рассматривала его необычный для полицейского наряд: только плавки и майка обтягивали его крепкую фигуру.

Дин заметил взгляд Кэти и помахал ей рукой. Она хотела встать ему навстречу, но Мики отрицательно помотал головой, предупредив ее движение. И Кэти вновь опустилась в шезлонг.

— Знаешь, — задумчиво произнес Майлз, — мне не нравится, что вы с Джорданом живете отдельно. Не по вкусу мне и эта девица, — кивнул он в сторону Тары. — Словно со страниц «Плейбоя». Ведь это только Деррику нужны молодые красивые девицы, чтобы чувствовать себя значительно моложе. А мы с Джорданом не такие. Ведь в человека влюбляешься за его душу, чувства, мысли. Я вот, живу сейчас с замечательной женщиной, красивой, умной, а по ночам мне все так же снится Шелли. Как я любил ее! Я бы ни перед чем не остановился, лишь бы она была моей.

Кэти вздрогнула. Неожиданная мысль пришла ей в голову. Уж не Майлз ли убил Кейта, чтобы убрать со своего пути соперника? Ведь известно, как Шелли бегала за Кейтом.

— Ничего, — сказала она вслух. — Время все лечит.

— Возможно, — отозвался Майлз. — Я и приехал-то сюда, чтобы убедиться, что больше не люблю Шелли и смело могу жениться на другой. А теперь, встретив ее снова, чувствую, как путаются мысли у меня в голове, и я опять не знаю, что же мне делать. Впрочем, давай оставим эту тему. Я слышал, с тобой вчера случилось что-то неприятное?

— Да. Какой-то головорез напал на меня на улице. Но только пригрозил и отпустил.

— Наверное, псих: мир полон ими, — сказал Деррик Флэнегэн, неожиданно появившийся из-за ее спины. — Я со своими ребятами как-то помог одной фирме с рекламой нового сорта орехового масла, а один недоумок из их конкурентов стал угрожать, что подложит бомбу и взорвет нас к чертовой бабушке. А на тебя, Кэти, мог «наехать» кто-то из наших музыкальных недругов.

— Да, — вмешалась в разговор подошедшая Джуди. — Кто-то из больших любителей музыки и ненавистников «Блу Хэрон» не хочет, чтобы мы снова собрались все вместе. Во всяком случае, нам надо быть начеку.

— Хороший совет, — согласилась Кэти и посмотрела в сторону Джордана.

Он, казалось, прислушивался к их разговору, одновременно поддерживая беседу с Мики. Кивнув в ответ на какое-то замечание Дина, он направился к шезлонгам.

— Кушать подано, — торжественно произнес он. — Давайте приступим к трапезе.

Все весело поднялись со своих мест и отправились в сторону гостевого домика, рядом с которым были установлены по этому случаю небольшие раскладные столики. Когда все расселись, Кэти оказалась тесно зажатой между Джереми и Майлзом, а напротив, радостно улыбаясь друг другу, сидели Джордан, Тара и Мики. Флэнегэны устроились слева, а справа расположились Ларри, Вики-Сью и Шелли. Остальные решили полакомиться шашлыками попозже и остались отдыхать в шезлонгах вокруг бассейна.

Разговор зашел о вчерашних событиях.

— Кэти повезло, — заметила Вики-Сью, — что рядом с ней были Мики и Джордан.

— Конечно, — согласился Мики. — Кстати, вы ведь все вчера вечером были в городе? Не так ли?

Возникла неловкая пауза, затем Деррик нарушил затянувшееся молчание:

— Были. По крайней мере мы с Джуди были точно. Хотелось собраться с духом перед встречей.

— И я находился в городе, — сказал Майлз. — По той же самой причине.

— Я тоже, — кивнула Шелли. Все посмотрели на Ларри, и он неопределенно пожал плечами, давая понять, что поступил так же, как остальные.

— Вас никто не беспокоил вчера? — спросил Мики.

— Нет, — покачала головой Шелли. — Ко мне никто не приставал и не задавал лишних вопросов.

— Мы тоже провели свой день вполне благополучно, — сказал Ларри. — Кэти с Джорданом слишком заметные фигуры по сравнению с нами. Потому и нападают только на них.

— После убийства Джона Леннона троих уцелевших «битлов» все по-прежнему узнают на улицах, — усмехнулся Мики.

— Ну, наши ребята все-таки не «Битлз», — возразила Джуди.

— Тем не менее «Блу Хэрон» всегда была популярна здесь, в Штатах, — упрямствовал Дин.

— Теперь вы все знаете: наша попытка воссоздать группу — это огромный риск, — заявил Джордан.

— Может быть, вам вообще не стоило собираться? — робко проговорила Вики-Сью.

— Ну уж нет, — рассердилась Шелли. — Я не позволю каким-то подонкам портить мне жизнь.

— Кто-нибудь хочет уехать? — спросил Джордан.

— Но ты ведь, как я понял, побеспокоился о нашей охране? — поинтересовался Деррик.

— Да.

— Тогда чего же нам бояться? Я думаю, останутся все.

— Что ж, я очень этому рад.

— Мы все будем заботиться о нашей королеве, — улыбнулся Майлз, крепко обняв Кэти.

— А я буду приглядывать за ней, — лукаво заметил Джереми.

Джордан резко поднялся и, извинившись, отошел от стола. Мики недоуменно посмотрел ему вслед и перевел взгляд на Кэти. А Кэти вдруг почувствовала себя безмерно одинокой. Машинально она поддерживала разговор, передавала соседям по столику тарелки с шашлыками, наливая содовую в протянутые бокалы, но мысли ее упрямо возвращались к одному и тому же.

Ведь оказывается, все присутствующие за этим столиком были вчера вечером в городе. И любой из них мог нанять напавшего на нее человека.

Наступили сумерки. Пегги принесла кофе и ликеры. И Джо, разыгрывая из себя примерного бармена, принялся разливать напитки по бокалам и составлять замысловатые коктейли. Все общество перебралось поближе к бассейну. И каждый, найдя себе собеседника, развлекался непринужденной, тихой беседой. Вернулся Джордан. Алекс, Брен и Анхел только сейчас приступили к ужину.

«Да, дети выросли, — подумала Кэти. — Анхел, похоже, очень надежный парень. И симпатичный. Кажется, обе девочки влюблены в него по уши».

Сейчас все были здесь, за исключением Сэлли и Джеррита, которые, воспользовавшись сгущающейся темнотой, незаметно отошли в сторону.

Тара, до этого весело болтавшая с Шелли, тихо приблизилась к Джордану и, извинившись, попросила уделить ей несколько минут для разговора наедине. Джордан попросил прощения у собеседников и пошел следом за ней.

Кэти увидела, как широко и устало зевает Джереми, и сказала ему на ухо, что он вполне может теперь пойти принять душ и лечь спать. И «кавалер» не преминул воспользоваться ее советом.

Постепенно стали расходиться по своим комнатам и другие гости. Оставшись одна, Кэти захотела искупаться в теплой спокойной воде бассейна. Но прежде необходимо было собрать кучу кофейных чашек, расставленных на краю бассейна. Иначе Пегги до ночи будет возиться с уборкой грязной посуды.

Спускаясь с крыльца на обратном пути с кухни, куда она отнесла чашки, Кэти вдруг заметила свет в ванной комнате. И уже хотела сходить и выключить его, но тут свет погас. Кэти застыла у двери: из ванной донесся громкий шепот. Кэти машинально прислушалась.

— Что ты делаешь? Ты что, хочешь на весь мир раструбить, какие дела здесь творятся?

— Но в этом твоя вина.

— Ну конечно. Она от этого была бы просто в восторге.

— Что это ты за нее так переживаешь?

— А ты-то о ком беспокоишься?

— О тебе!

— Но мы, кажется, хотели говорить о чем-то серьезном. Если верить твоим словам.

— Да, но говорить в ванной при включенном свете — это не лучший способ довести все до конца!

— Ну а прошлой ночью?

— Что?

— Тише! Мне кажется, я слышу шорох. Там, за дверью, кто-то есть.

— Вот здорово! И что, нам теперь всю ночь в этой ванной торчать?

Кэти замерла на месте, стараясь дышать как можно тише. Она боялась спугнуть притаившуюся парочку: кто знает, во что это выльется? Снова вспомнилось лезвие ножа у горла. Тут с улицы донесся женский крик, и Кэти сломя голову бросилась на этот голос. Но страхи оказались напрасными: кричала Алекс, весело боровшаяся с Анхелом, который со смехом пытался столкнуть ее в бассейн.

— Мам! — позвала ее Алекс — Давай купаться. Водичка сейчас — просто чудо!

— Охотно верю, — откликнулась Кэти и призадумалась. Алекс и не скрывала своей симпатии к Анхелу, но, похоже, между ними уже роман. В принципе Кэти была не против: Пегги и Джо она любила всей душой, и их сын тоже не был ей безразличен. Но немного обидно: кругом крутят романы, а она обо всем узнает в последнюю очередь. И Анхела, кажется, перепугала, когда выскочила на улицу как ошпаренная. И диалог в ванной не дослушала. Более того: эти двое болтунов теперь, видимо, знают, кто их подслушивал. Час от часу не легче.

— Мам, давай вместе прыгнем — предлагала Алекс.

— Мам, соглашайся! — кричала из бассейна Брен.

И вдруг кто-то подхватил Кэти на руки и понес к бассейну. Она вскрикнула, но тут же успокоилась, узнав Джордана. А он, поднеся ее к самой воде, неожиданно разжал руки, так что Кэти, взвизгнув, но успев изогнуться в воздухе, легким скользящим лезвием вошла в ее глубину.

Вынырнув, она с упреком посмотрела на Джордана. Как он может пугать ее в такую напряженную для них минуту? Но упрекать его сейчас было бы неразумно. Ведь она совсем не хотела, чтобы девочки заметили ее взволнованное состояние.

И Кэти, сердито хлопнув ладонью по воде, обрызгала его с ног до головы. Пока Джордан протирал глаза, она дернула его за ногу и столкнула в бассейн. Теперь они были квиты. Кэти торопливо поплыла в сторону. Но скрыться она не успела. Джордан догнал ее и, схватив за лодыжку, погрузил с головой в воду так быстро, что Кэти едва успела глотнуть немного воздуха. Но через мгновение он отпустил ее, и ее голова с судорожно разинутым ртом вновь показалась над поверхностью воды.

Девочки и Анхел помирали со смеху.

— Как она ловко свалила тебя, пап! — хлопая в ладоши, кричала Алекс.

— Ну, я в долгу не остался, — ответил ей Джордан.

— Вот они, наши мужчины, наши мачо[5], — усмехнулась Кэти, обернувшись к нему. — А ты, Джордан, только и можешь что оттачивать свое мастерство на беззащитной женщине.

— После вчерашнего тебе действительно нужен настоящий мачо. Теперь даже из дома выходить опасно.

— Знаешь, что меня беспокоит? — нахмурилась Кэти. — То, что еще со вчерашнего дня все были здесь. И любой мог организовать то самое нападение на меня. А несколько минут назад я слышала, как кто-то шептался в ванной комнате. И это мне очень не понравилось.

— В ванной? — переспросил он. — И о чем говорили?

— Я не поняла в точности. Ничего определенного они не сказали. Но один очень боялся, что другие узнают смысл всего происходящего.

— Может быть, ты подслушала чье-то любовное объяснение?

— Но они упомянули о прошлой ночи.

— Кто же это мог быть?

— Я не успела разобрать. Мне помешала Алекс.

— Значит, в доме готовится что-то нехорошее.

— Если бы мы знали все наверняка, то можно было бы что-нибудь придумать.

— Тебе нельзя спать одной, — твердо произнес Джордан. — Впрочем, у тебя же есть твой культурист.

— Ты лучше позаботься о своей белокурой малышке, — посоветовала Кэти. — Скажи, Мики удалось что-нибудь узнать?

— Нет. Полиция допросила свидетелей, но никто не видел нападавшего.

— Знаешь, Джордан, будет лучше, если девочки будут спать не одни.

— С кем же они должны спать?

— Я думаю, в их комнату лучше всего на время переселить Анхела.

— Что ж, это разумно. Мы так и поступим.

— Мама! — закричала плывущая к ним Алекс. — Давайте играть в петушиные бои.

— Боюсь, что мы с отцом несколько староваты для подобных забав, — ответила Кэти.

— Мама, соглашайся! — вторила сестре Брен. Младшая дочь плавала лучше всех — мастерски и грациозно. Сейчас она развеселилась, в ее янтарных глазах отражались ночные огни виллы.

— А что, Кэти, — обернулся к ней Джордан, — ведь мы были с тобой неплохими бойцами. Почему бы нам не вспомнить игры нашей молодости? Да, мы храбро сражались!

— Да когда это было? За миллион лет до нашей эры! — усмехнулась Брен.

— Ладно, попробуем! Утрем нос молодым! — засмеялась Кэти и вскарабкалась Джордану на плечи.

А на них уже надвигалась Алекс, сидящая на плечах Анхела. Через секунду, громко хохоча, воительницы сошлись вплотную, сцепившись руками и пытаясь столкнуть друг друга в воду. Джордан отступил в сторону, и в то же мгновение Алекс со звонким визгом и плеском кубарем полетела вниз.

— Следующая! — весело воскликнула Кэти.

На плечи Анхела взобралась Брен. Секунды две мать и дочь, крепко сцепившись руками, были не в силах одолеть друг друга.

— Ну же! — крикнула Кэти, подтолкнув пятками Джордана. — Неужели ты дашь детям одержать верх над родителями?

Джордан резко отступил вправо, и Кэти опрокинула Брен. Но дочка, падая, схватилась на лету за запястье Кэти, и обе с громким смехом слетели в воду. Джордан, не удержав равновесия, упал следом за ними. Теперь уже хохотали все.

Когда довольные, веселые они выбрались из воды, то увидели Тару, стоящую у края бассейна. Сейчас она казалась еще более юной, но при этом какой-то неприкаянной.

— Семейные забавы? — Тара попыталась улыбнуться, но в глазах ее заблестели слезы. Она развернулась и пошла обратно к дому.

Джордан тяжко вздохнул.

— Иди догони ее, — потребовала Кэти.

— Но ведь я говорил ей, что буду занят на этой неделе.

— Джордан, ты с самого начала собирался забавляться с детьми и бывшей женой и при этом не уделять Таре хотя бы чуточку внимания? Это как-то уж совсем некрасиво!

— Но она знает…

— Может, ты не в состоянии поддерживать между вами такие отношения, какие хотела бы Тара, но если так, то объяснись с ней на эту тему. Скажи ей хоть что-нибудь!

— Я не…

— Джордан, прошу тебя, иди и поговори с Тарой. Мне от этого будет хоть немного легче.

Джордан смерил Кэти таким взглядом, словно был бы рад придушить ее.

— Мам, ты бы не строила из себя Мэри Поппинс или добрую сказочную фею, — возмутилась Алекс.

— А вас, детки, это не касается, — оборвала ее Кэти.

— Мамочка, это тебя не касается, — подключилась Брен. — Если папа не хочет…

— Не смей так разговаривать с матерью! — гневно одернул ее Джордан.

— Ладно, прости, мамочка, — мрачно сказала Брен.

— Джордан, пожалуйста! — взмолилась Кэти.

Он вздохнул и, выбравшись из бассейна, мокрый, ссутулившийся, поплелся к дому.

— Мама! — укоризненно произнесла Алекс. — Ты испортила такой чудесный вечер…

— Девочки, больше не пробуйте манипулировать мной и вашим отцом, не надо пытаться вновь нас поженить. Это не ваше дело, — популярно объяснила Кэти. — Я права, Анхел?

— О!.. Ну… Я…

— Ладно, — рассмеялась Кэти. — Не хватало еще и на тебя вешать этот груз. Девочки, ваш папочка так или иначе сам должен окончательно разобраться в своих отношениях с бедной Тарой. Вам ясно? — Повернувшись к Анхелу, Кэти продолжала: — А теперь, Анхел, еще об одном деле. Мне хотелось бы, чтобы ты в течение некоторого времени спал с моими дочками.

У юноши отвисла челюсть, он покраснел как рак.

— Что-о? — выдавила из себя изумленная Алекс.

А Кэти оставалась невозмутимой:

— Анхел, не смотри на меня так. Я же чувствую, что вы с Алекс друг другу нравитесь, и вот вам мое благословение, хотя вы и без него обойдетесь. Но я имела в виду совсем другое. Тут сейчас небезопасно: угрожают, нападают, — и я не хочу, чтобы девочки ночью были беззащитными. Я думаю, вы втроем поместитесь в комнате Алекс. Идет?

— Да, конечно, миссис Треверьян, не беспокойтесь, — ответил Анхел.

— Миссис Конноли. А еще лучше — просто Кэти. И никаких интрижек, детки!

— Мама!.. — Бренн была в ужасе.

— Да ладно, — усмехнулась Алекс. — Мамочка нам доверяет, просто она иронизирует.

Брен захихикала:

— Ну, тогда я ныряю в ванну, а потом — тихонечко с вещичками к сестричке.

— А я пойду приберу комнату, — сообщила Алекс.

Сестры пошли в дом, и Кэти с Анхелом остались одни.

— Да, миссис Конноли, я буду охранять девочек. — Анхел уже собрался уходить, но снова повернулся к Кэти. — Я очень люблю Алекс. И Брен тоже. Мы ведь росли втроем, и до сих пор все крепко дружим. Но с Алекс у нас особая любовь… романтическая — ну, вы понимаете?

— Я знаю, Анхел, — улыбнулась Кэти.

— Так вы и вправду ничего не имеете против?

— Я думаю, ты очень хороший человек, Анхел. Я рада за Алекс. И я знаю, что Джордан того же мнения.

— Спасибо, огромное вам спасибо.

— Ну, иди, охраняй девочек.

— О, да я за них жизнь готов отдать! — воскликнул Анхел и, попрощавшись, направился в сторону дома.

Кэти осталась одна. Прислонившись спиной к краю бассейна, она закрыла глаза. Дул легкий ночной бриз. Кэти наслаждалась ароматами ночи, тихим плеском воды в бассейне, свежими прикосновениями ветерка.

— А вот и Кэти. И совсем одна, — вдруг раздался рядом с ней тихий глуховатый голос. — А я тебя ищу повсюду.

Что-то знакомое в этом голосе. Не его ли она слышала за дверью ванной комнаты?

От неожиданности Кэти резко вскочила. Перед ней, криво улыбаясь, стоял Ларри. Присев на край бассейна, он молча огляделся вокруг. Но никого не обнаружив, снова повернулся к ней.

— Видишь ли, Кэти, нам всем так недоставало тебя все эти годы! — вздохнул он.

— Приятно слышать.

— Я так боялся, что ты не приедешь на встречу. Но теперь, когда ты здесь, я уверен, что все у нас пойдет как по маслу.

— Возможно.

Кэти стало страшно. Раньше ей и в голову бы не пришло бояться Ларри, но сейчас она снова вспомнила: когда на нее напал тот незнакомец с ножом, Ларри тоже был в городе. И его голос….

— Могу ли я доверить тебе один секрет? Кейт говорил, что ты как никто умеешь хранить тайны.

Кэти испытывала все больший ужас. Они были одни в глухой, безлюдной темноте. Перед ними плескалась теплая вода глубокого бассейна. И если бы Ларри вдруг захотел утопить ее, ему бы не стоило большого труда осуществить свое намерение.

— Ларри, — сказала она дрогнувшим голосом, — я не думаю, что ты обязан доверять мне свои секреты. У каждого из нас своя жизнь и свои проблемы, нам совсем не обязательно отчитываться перед своими друзьями.

Он пододвинулся ближе. И Кэти поняла, что, если Ларри сделает еще хотя бы одно движение, она закричит и бросится бежать к дому.

— Но я должен признаться тебе, — тихо произнес он. — Должен сказать, что это сделал я.

Кэти вздрогнула. Сердце отчаянно застучало у нее в груди. Движения стали ватными. Ларри схватил ее за плечи. Крик, готовый сорваться с ее губ, беспомощно застрял в горле.

Глава 17

Тара не сомневалась, что Джордан пойдет за ней. Она отправилась в сторону гостевого домика. Джордан вошел следом, прикрыл за собой дверь и, ступив на мягкий ковер гостиной, увидел Тару возле большого темного окна. По щекам ее текли слезы.

— Что ты? — смутившись пробормотал он.

— Ты совсем не замечаешь меня, — всхлипнула она. — Проводишь целые дни со своей бывшей женой.

— Но я ведь предупреждал тебя, что буду занят на этой неделе. Я не обещал тебе приятного уик-энда.

— Занят любовью с Кэти?

— Брось. Ты говоришь глупости. И потом, я ведь, кажется, не давал тебе никаких обещаний. Я свободный человек и делаю то, что считаю нужным.

— Ты спал с ней?

— А ты думаешь, что наши дети родились от Святого Духа?

— Джордан, я так люблю тебя! А ты мною пренебрегаешь.

— Неправда. Я всегда заботился о тебе.

— Но одной заботы мало. Я ведь все делаю для тебя. Сколько сил, сколько времени я потратила, чтобы выглядеть как можно лучше. А ты предпочел мне женщину вдвое старше меня.

— Заниматься своей внешностью стоит ради себя, а не ради других. Пусть никто никогда не сможет заставить тебя изменить самой себе. И это самое важное, что может быть в человеке, особенно в женщине. Это то, что проявляется в каждой улыбке, в каждом жесте, в каждом звуке голоса, создает особую близость и доверие между двумя людьми.

— Ты ее любишь, — вдруг уверенно произнесла Тара.

— Я этого не говорил.

— Ты ее любишь, — упрямо повторила она. — Как можешь ты любить ее? Как можешь не обращать никакого внимания на меня? Ведь я посвятила тебе всю жизнь.

Он успокаивающе погладил ее по руке. Он совсем не хотел ругаться с ней. Тара еще будет нужна ему. Пока не выяснены его отношения с Кэти, пока между ним и его бывшей женой стоит этот развязный «качок», никто, кроме Тары, не сможет помочь ему в этой сложной психологической ситуации, никто, кроме нее, не спасет его от мучительной, удушливой тоски, если Кэти вновь оставит его, уехав в свою далекую нью-йоркскую квартиру.

— Прости меня, — ласково произнес он. — Я не хотел сделать тебе больно. Если тебе тяжело здесь, ты можешь на некоторое время уехать.

— Ты выгоняешь меня?

— Нет. Я хочу помочь тебе.

— Ах, если бы ты смог вновь полюбить меня! Но я и теперь не брошу тебя, не оставлю одного. Ведь я нужна тебе. Ты и сам не догадываешься, насколько я тебе нужна.

Тара обхватила его шею обеими руками и нежно прижалась к нему. Джордан хотел отстраниться, но она ласково шепнула ему на ухо:

— Не оставляй меня. Я ведь так тебя люблю!

И горячо поцеловала в губы. Она знала, как волнуют Джордана ее прикосновения, как притягивает страстная дрожь ее тела.

У Джордана закружилась голова. Теплая волна прихлынула к его сердцу. Последним усилием освобождаясь от обволакивающей его нежности, он резко повернулся к окну и вдруг увидел у бассейна Кэти и Ларри, который крепко держал ее за плечи.

— Извини, — вздрогнул он, высвобождаясь из объятий Тары. — Я должен помочь Кэти.

— Опять ты уходишь к ней!

— Но ты же знаешь: ей в последнее время угрожает опасность. И я должен оберегать ее.

— Что ж, иди, — вздохнула Тара. — Но помни: я жду тебя здесь. Я люблю тебя. И я буду терпеливой.

— Наркотики, — сказал Ларри, напряженно вглядываясь в лицо Кэти. — Это я виноват в том, что их нашли у нас при досмотре.

— О Господи! — облегченно вздохнула она. — Ты об этом.

— Да. Я свалил на Кейта вину за них.

— Так это ты хотел провезти наркотики в Штаты?

— Я. И по моей вине Джордан тогда поссорился с Кейтом.

— Я помню эту историю.

— Мне хотелось повиниться перед тобой. Но я еще не готов, чтобы рассказать об этом Джордану. И хочу тебя попросить быть моим заступником перед ним, ты ведь заступалась когда-то за Кейта.

— Я просто хотела сохранить в группе мир.

— Ты сохранишь и мою тайну?

— Конечно. Но ты напрасно рассказал мне об этом. Я не уверена, что смогу помочь тебе. А кто-нибудь еще знает твой секрет?

Он не успел ответить, заметив подходившего к ним Джордана, а лишь молчаливо качнул головой. И когда тот подошел совсем близко, Ларри улыбаясь встал ему навстречу.

— Как хорошо здесь! — радостно воскликнул Ларри, глядя Джордану в лицо. — Здорово, что ты собрал нас всех вместе!

— Хочется в это верить, — ответил ему Джордан.

— А ты сомневаешься?

— Нисколько. Давно уже пора было собраться. Тем более что мне хочется снять о нас фильм.

— И чтобы он был непременно с хорошим финалом.

— Вот именно.

— Значит, мы хотим извлечь выгоду из трагедии? — нахмурилась Кэти. — Из той самой ужасной ночи, когда погиб Кейт?

— Ну что ты, — смущенно улыбнулся Ларри. — Мы не можем нести ответственность за несчастные случаи. И потом, под наркотиками Кейт, наверное, даже не заметил, что творится вокруг, и умер без мучений. Так что в данном случае они принесли ему несомненную пользу.

— Как ты можешь такое говорить? — возмутилась Кэти. — Ведь не будь наркотиков, Кейт, возможно, вообще бы не допустил пожара или, во всяком случае, успел бы спастись от огня.

— Возможно. Но все же хорошо, что он не почувствовал жара пламени. Кстати, Джордан, во сколько у нас завтра репетиция?

— В десять часов.

— Ну, тогда мне пора спать. Спокойной ночи. Будем надеяться, что все пройдет хорошо. Хотя я уже далеко не тот, что был раньше. А ты, Кэти?

— Я тоже сильно изменилась.

— Ты нигде не выступала с тех пор?

— Нигде. Кроме собственной ванной.

— А кто у нас будет на ударных?

— Майлз.

— Что ж, посмотрим, как он справится.

— Посмотрим.

Ларри усмехнулся и, попрощавшись, ушел. Джордан присел рядом с Кэти.

— С тобой все в порядке? — заботливо спросил он.

— Со мной — да, — кивнула она, — а Ларри, кажется, немного перенервничал.

— Почему?

— Он отвык от музыки. Как и я. Но у меня была любимая работа, а Ларри…

— Снимал интересные фильмы и клипы, — перебил ее Джордан. — И ты думаешь, ему это было не по душе?

— Может быть, и по душе, но Ларри все же прирожденный музыкант и глубоко переживает свой разрыв с музыкой.

— А почему он схватил тебя за плечи?

— Но ты же знаешь, он такой эмоциональный.

— Кэти, я хочу, чтобы ты помнила о том, что случилось вчера. Все это очень серьезно. И мы ни на мгновение не должны забывать об этом.

— Я не забыла о случившемся. Но Ларри такой беспомощный и беззаботный, что всегда хочется пожалеть его.

— Беспомощность не снимает бремя вины, — покачал головой Джордан.

— Когда она есть.

— Ты слишком внимательна ко всем подряд. Надо быть более разборчивой.

— Не знаю, — пожала плечами Кэти. — Я так устала от всех этих проблем. Впрочем, Ларри прав: пора и нам отправляться спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил Джордан, не поднимая головы и пристально разглядывая серебрящуюся в лунном свете воду бассейна.

Кэти поднялась на ноги и направилась к дому. Оглянувшись, она увидела, что Джордан все так же сидит на месте, задумчиво глядя на тихую рябь блестящей воды. Никого не встретив по дороге, она вошла в свою спальню и заперла дверь на ключ.

Стоя под душем, Кэти во всех подробностях вспоминала признание Ларри. Его хитрость и коварство в истории с задержанными на таможне наркотиками удивили ее. Но достаточный ли это повод, чтобы подозревать его в убийстве Кейта? Эта мысль не давала ей покоя.

Выйдя из душа и растеревшись теплым пушистым полотенцем, она накинула тонкую сатиновую ночную рубашку и, выключив свет, нырнула в мягкую, приятно пахнувшую чистым, свежим бельем постель. Усталость брала свое, глаза слипались. И через минуту Кэти задремала, подложив руку под мягкую пуховую подушку.

Проснулась она внезапно, не сразу осознав, что же могло ее разбудить. Сердце быстро стучало в груди, кровь напряженно пульсировала в венах, по коже словно мурашки бегали.

В комнате кто-то был. Она почувствовала это сразу, еще не услышав ни единого звука, не различив ни единого предмета в окутывающей темноте. Не щелчок ли открываемого замка прервал ее сон? И, не успев как следует оглядеться, Кэти пронзительно закричала от страха. Но в следующее мгновение вдруг поняла, что в комнате никого нет и жуткий призрак нагрянувшего убийцы лишь померещился ей: просто она перенервничала, и надо успокоиться. Она обругала себя дурой и, повернувшись на другой бок, заснула снова.

Но через несколько минут она вновь открыла глаза. На этот раз в комнате действительно кто-то был. Он стоял у ее кровати и тихо наблюдал за ней. Кэти вздрогнула и хотела закричать, но гость зажал ей рот ладонью.

— Тише! — раздался у нее над ухом осторожный шепот. — Это я, Джордан.

— Ох, — облегченно вздохнула она. — Ну и напугал же ты меня. Что ты здесь делаешь?

— Говори потише, — попросил он. — Я тебе все объясню.

Придя в себя и приглядевшись к окружающей их темноте, она заметила, что Джордан одет в темный махровый халат, спадающий мягкими складками до самых колен. Она не видела выражения его глаз, но чувствовала, что он в сильном напряжении.

— Но как ты здесь оказался? — удивилась она. — Я ведь заперла дверь на ключ.

— Когда я входил, она была незаперта.

— Странно.

Кэти припомнила щелчок замка, который то ли действительно разбудил ее среди ночи, то ли ей приснился. Что-то странное происходит в этом доме. Или она уже окончательно свихнулась? Вот и теперь все, что совершается вокруг нее, кажется ей каким-то смутным и неестественным.

— Кэти, я беспокоюсь за тебя, — сказал Джордан. — Потому и пришел к тебе в такое время.

— Но тебе не стоит здесь находиться, — резко ответила она и, поднявшись с кровати, подошла к окну.

— Я должен присматривать за тобой.

— А если кто-нибудь войдет сюда? Например, Джереми.

— Я думаю, он не входит без стука.

— Ты слишком самонадеян.

— Нет, просто хлопочу о твоей безопасности.

— Но… — произнесла Кэти и вдруг осеклась. По темному внутреннему дворику по направлению к гостевому домику, словно легкое ночное привидение, скользила белая женская фигура; длинные рыжеватые волосы, подхваченные потоком ветра, развевались у нее за спиной, и светлая ночная рубашка словно фосфоресцировала в бледном, дрожащем на садовых дорожках лунном свете.

— Джордан, — прошептала Кэти, почувствовав, как у нее перехватывает дыхание, и, не в силах произнести больше ни слова, поманила его рукой к окну.

Он подошел и, увидев движущуюся по саду белую тень, быстро повернулся и направился к двери.

— Постой, — схватила его за руку Кэти.

— Пусти меня. Я должен узнать, кто это.

— Но это опасно.

— Ты же видишь, что это женщина.

— А если она не одна?

— Успокойся. Все будет в порядке. На этот раз я выясню все до конца.

И Джордан ушел. Сам растворился в ночи. А Кэти, некоторое время в растерянности простояв на пороге, отступила назад и тщательно заперла дверь на ключ. Потом быстро обернулась и поспешила к окну спальни, еще успев заметить, как мелькнула у гостевого домика тень Джордана.

Кэти стояла у окна и с нетерпением ждала дальнейших событий. Время тянулось невыносимо медленно. И когда напряжение достигло предела, вдруг раздался стук в дверь.

— Кэти, — послышался шепот Джордана.

Кэти, быстро подбежав к двери, распахнула ее перед ним.

— Ну как? — нетерпеливо выдохнула она.

— Я никого не встретил, — недовольно поморщился Джордан. — Я осмотрел все кусты, обошел все коридоры, но так никого и не обнаружил.

— Что же это было?

— То же, что и десять лет назад.

— Но истина по-прежнему скрыта от нас.

— Да. Но я надеюсь, рано или поздно все выяснится. А сейчас мне все-таки придется остаться с тобой.

— Что ж, оставайся. Может быть, так будет лучше и для тебя.

Джордан устало вздохнул, достал из кармана не большой черный пистолет, положил его на туалетный столик и блаженно вытянулся на кровати.

— Закрой, пожалуйста, дверь, — попросил он.

Кэти, выполнив его просьбу, легла рядом с ним.

— Кто это мог быть? — задумчиво произнесла она.

— Не знаю. Давай-ка лучше поспим. Спокойной ночи, Кэти.

— Спокойной ночи, Джордан.

Кэти закрыла глаза и почти тут же уснула. Ей приснился странный сон.

Мягкие, пушистые облака клубились вокруг нее, легкий прохладный ветерок ласкал тело. Какие-то широкие крылья, сложенные за спиной, светлыми маленькими перышками касались ее распущенных волос, приятно щекотали шею.

Кэти лежала на облаках. И вдруг крылья, нет, теперь уже сильные, уверенные мужские руки нежно прикоснулись к ее плечам. Ласковые теплые пальцы проникли под ворот ночной рубашки, и Кэти вздрогнула от горячего, сладостного волнения, охватившего ее тело. Она попыталась освободиться от ласкающих ее рук, но прикосновения становились все требовательнее, все горячее, жаркие ладони скользнули по ее обнаженной груди, колеблющемуся от взволнованного дыхания животу, опускаясь все ниже и ниже; и тут Кэти почувствовала, что падает, облака расступаются под ней, светлая дымка сна редеет и сквозь нее проступают смутные черты реальности. Кэти очнулась в своей спальне, у себя на кровати. Но сон словно не желал уходить. Она чувствовала на своем теле нежные, ласкающие руки Джордана. Его губы шептали ей на ухо страстные слова и обжигали шею горячими поцелуями. Он все крепче обнимал Кэти, прижимаясь к ней всем телом. Кэти словно закружилась в каком-то огненном вихре. Их тела будто слились в одно и двигались в едином ритме — все быстрее и быстрее, пока Кэти не ощутила, как внутри нее вспыхивают миллионы солнц.

Джордан нежно поцеловал ее в щеку. Лежа с закрытыми глазами, Кэти думала, что ей надо было бы гневно кричать, сопротивляться, пытаться вышвырнуть Джордана из постели, но она этого не сделала. Глупо. Ну и пусть. С невинной улыбкой на губах она заснула сном младенца.

Глава 18

— Какими же мы были лохматыми! — воскликнул Ларри, с улыбкой глядя на экран.

По предложению Джордана музыканты перед репетицией просматривали в студии видеозаписи своих прежних выступлений и весело перешучивались, разглядывая свои молодые, задорные лица.

— Ну, кое-кому и теперь не мешало бы подстричься покороче, — усмехнулась Шелли, покосившись на прическу Ларри.

— В нашем возрасте приходится беречь и холить все, что осталось, — ответил он.

— К черту волосы, давайте поговорим о музыке: это все-таки важнее, — заметил Джордан. — Раньше наша группа всегда отличалась гармонией звука, и паузы мы правильно выдерживали. И теперь задача у нас та же: гармония и ритм.

— Справимся, — отозвался Майлз.

— Итак, давайте начнем.

Каждый занял свое место. А Джуди расположилась на стульчике перед ними, готовая в любой момент помочь им своими критическими замечаниями.

— Начнем мы, пожалуй, с «Теней», — сказал Джордан.

Кэти почувствовала, как жаркое волнение захлестнуло ее душу. Ведь стихи к этой песне писала она. Более того, это была последняя песня, которую они репетировали вместе, последние стихи, которые положил на музыку Кейт. И Кэти невольно припомнился тот вечер перед самым пожаром, когда они исполнили «Тени» для собравшихся в доме гостей. Как был весел тогда Кейт! Как он радовался своей новой удаче!

— Ну, — выдохнул Джордан, — давайте попробуем.

И они начали разом. Словно только вчера расстались друг с другом после очередного удачного концерта. Голоса Шелли и Кэти легко подхватывали слова памятной им песни.

Тени тут и тени там,

Тени рыщут по волнам,

Всходят вверх и сходят вниз,

Тени лезут на карниз;

Тень мелькает при огне,

Тень танцует на стене,

Тень…

Их голоса сливались в единую живую гармонию. Подобно волнам в океане, светлая, чистая мелодия покачивалась, заполняя собой все пространство небольшой уютной студии.

Тень ползет при свете дня,

Тень преследует меня;

Тень добра и тень греха.

Поступь тени так тиха,

Что крадется, как во сне,

Тень минувшего ко мне.

Тень…

К женским присоединились и слились в единый хор мужские голоса. Песня звонкой, трепещущей птицей взвилась под самый потолок. Потом голоса стали гаснуть один за одним, как гаснут свечи в «Прощальной симфонии» Гайдна. Несколько мгновений мелодия еще дрожала между гулко вибрирующими стенами, не затем ее светлый трепет стал утихать, и, наконец, смолкшей комнате лишь глухо билось сердце барабана.

Музыканты радостно переглянулись в наступившей вслед за этим тишине.

— Черт возьми! — воскликнул Джордан. — А ведь мы в замечательной форме. Даже трудно поверить.

— У нас и правда прекрасно получается, — поддержал его Ларри.

— Будем продолжать в том же духе.

Репетиция действительно прошла так же успешно, как и началась. Кончалась одна песня, начиналась другая. Музыкальный экстаз охватил всех присутствующих. Никто и не думал об отдыхе. Время летело незаметно.

И лишь в самом конце репетиции, когда замолкли последние аккорды исполненной ими баллады, раздался стук в дверь. На пороге стояли Тара и Джереми.

— Извините за вторжение, — виновато произнес Джереми, — но Пегги просила передать, что обед безнадежно остывает.

— Обед? — удивилась Шелли. — А разве уже время обедать?

— Шесть часов, — показала на часы Тара.

— Вот это да! — весело закричал Ларри. — Выходит, мы репетируем уже восемь часов и ни разу не вспомнили о времени.

— Это потому, что вам сегодня очень хорошо все удается, — заметила Джуди.

— Правда? — отозвалась Шелли. — Вот здорово!

— Да, — сказал Джордан, — мы сегодня прекрасно поработали. Так что вполне заслуженно можем идти обедать.

— Ты, должно быть, очень устал. — Тара взяла его под руку, стараясь прикасаться как можно ласковее.

— Нет, что ты, — ответил он ей, приветливо улыбнувшись.

У Кэти вновь стало тягостно на душе. Конечно, она сама виновата. Ну поразвлекся Джордан недельку с бывшей женой, а теперь решил взяться за ум. Хорошо хоть он не догадывается о сексуальной ориентации Джереми. А то бы ей совсем пришлось худо: мало приятного оказаться посмешищем.

Она решительно повернулась спиной к Джордану и вышла из студии. Джереми поспешил за ней следом.

— Постой! — крикнул он ей вдогонку. Я тут из кожи вон лезу, разыгрываю твоего любовника, ты не замечаешь, что я хотел тебя обнять!

Кэти обернулась и внимательно посмотрела на него:

— Ну что ж, обними меня, преданный любовник.

И Джереми сгреб ее в объятия. А Кэти, тесно прижавшись к нему и якобы самозабвенно зажмурившись, заметила краем глаза прошедшего мимо них Джордана.

Когда Кэти и Джереми спустились вниз, их уже поджидал длинный накрытый стол, уставленный роскошными блюдами. Вокруг хлопотали девочки, стараясь помочь Пегги.

— А где бабушка? — спросила их Кэти.

— Во дворе, — ответила Брен.

Кэти поспешила во внутренний дворик. Глянув на гостевой дом, она вновь припомнила загадочную ночную историю и подивилась ловкости той давешней незнакомки. Кто бы это мог быть? Впрочем, сейчас важно другое. Нужно попросить на ночь у Джордана пистолет, чтобы он не считал себя обязанным охранять ее. И успокоившись на этой мысли, Кэти обогнула с левой стороны бассейн и увидела Сэлли и Джеррита. Они почти соприкасались головами, и у нее возникло невольное подозрение: уж не целуются ли они?

— Мам! — окликнула Кэти.

— А, это ты, — улыбнулась ей Сэлли.

— Обед готов, — произнесла Кэти, с удивлением разглядывая их лица. — Извините, если я помешала.

— Что ты, — невинно посмотрел на нее Джеррит. — Как ты можешь помешать нам?

— Но мне показалось, что вы обнимались.

— Мы просто вздремнули на плече друг у друга.

— Не притворяйтесь. Я рада за вас. Ведь человек никогда не должен терять надежду найти свое счастье, даже если его молодость далеко уже позади.

— Вот ведь несносный ребенок! — воскликнула Сэлли, укоризненно качая головой. — Все, что ты сказала, прекрасно. Но о нашем возрасте могла бы и промолчать.

Кэти весело рассмеялась и поспешила обратно в столовую. Она действительно была искренне рада возникшей между Сэлли и Джерритом симпатии. Хотя и боялась, что это приведет к новым неприятностям для нее. Ведь если они будут жить вместе, Кэти еще чаще, чем раньше, будет слышать тягостное для нее имя Джордана.

Обед прошел бурно и весело. Музыканты радовались успешно проведенной репетиции. Поминутно за столом раздавался смех и не утихало счастливое возбуждение. Джордан, извинившись, во время десерта ушел к себе в комнату сделать несколько звонков. А оставшаяся компания, окончив обед, шумно высыпала во внутренний дворик наслаждаться прохладой и нежными ароматами наступившего вечера и, весело болтая, живописно расположилась в разноцветных шезлонгах вокруг бассейна.

— Когда же будет позволено и нам, непосвященным, послушать, как вы играете? — спросила Тара.

— Но никто ведь и не запрещает слушать нас тем, кто этого желает, — ответил ей Ларри.

— Неужели действительно у вас все идет так гладко? — пожал плечами Джеррит. — После такого перерыва?

Шезлонг Сэлли находился рядом с его шезлонгом. Кэти подумала, что они теперь, вероятно, по-настоящему счастливы. Оба прожили большую, непростую жизнь, оба любили и оба потеряли любимых людей и познали сполна красоту и мудрость любви. Их нынешнее счастье можно считать заслуженным даром, венцом их нелегкой жизни.

— Мне кажется, что вы играете даже лучше, чем раньше, — заметила Джуди. — Быть может, это потому, что Кейт уже не досаждает вам своими проблемами.

И Кэти припомнила другую репетицию. Они тогда только что вернулись из Европы, только что прошли тот злосчастный таможенный досмотр, когда у них обнаружили наркотики. И Джордану явно было не по себе. А тут еще половина музыкантов опаздывала на репетицию, и это окончательно выводило его из себя.

Последним явился слегка подвыпивший Кейт. Они начали играть, но так и не закончили первой же песни. У них что-то определенно не ладилось. И Джордан в сердцах бросил гитару на пол.

— Черт возьми! — крикнул он. — Так не может дальше продолжаться! Ты нализался, Кейт. И у тебя хватает наглости приходить на репетицию в таком виде, после того что ты учинил на таможне?!

— Черта с два нализался — так, принял чуть-чуть. И наркотики были не мои. Сегодня я, конечно, немного не прав. Но уверяю тебя, это больше не повторится.

— Не повторится?! Да подобное случалось уже три раза! Можешь убираться из группы! И плевать на то, что мы были когда-то друзьями.

— Не горячись. Поверь, группу задержали действительно не из-за меня. Ведь именно это, как я понимаю, тебя больше всего раздражает?

Джордан взглянул на Кэти, и она укоризненно покачала головой. Он резко развернулся и, хлопнув дверью, вышел из студии. Как только дверь захлопнулась за его спиной, в комнате поднялся невообразимый гвалт.

— Кейт, ты вонючий, вшивый ублюдок! — кричала Джуди. — Какой ты, к дьяволу, музыкант, если тебе слабо уделить музыке несколько долбаных часов в день, а уж потом надираться!

— Оставь его, — вмешалась Шелли. — По какому праву ты вмешиваешься в чужую жизнь?

— А ты тоже хороша! — обернулась к ней Джуди. — Тоже нашлась заступница! Да знаешь, со сколькими бабами он переспал до тебя?!

— Ну и стерва же ты! Что ты взъелась на меня и на Кейта?

— Не надо заступаться за меня, — прервал ее Кейт. — Сам разберусь.

— Не обижай ее, — сказал Майлз. — Она всегда за тебя горой, а ты ее ни в грош не ставишь!

— Почему вы решаете свои личные вопросы на репетиции? — обратилась ко всем Кэти. — Или вам больше нечем заняться?

И она внимательно посмотрела в глаза каждому. Все притихли, чувствуя ее правоту. А Ларри смущенно потупил взор. Теперь Кэти знала почему.

Сегодня же все было иначе. Музыканты весело переговаривались друг с другом. Джуди тихо беседовала с Вики-Сью, Деррик непринужденно объяснял Таре, как писать музыку, и белокурая красавица слушала его, по обыкновению очаровательно улыбаясь. Сегодня она была одета в экзотичное черное облегающее платье чуть ли не до пят, и оно ей очень шло. Да, Тара, как всегда, неотразима. И молода.

— Ну, кажется, пора спать, — произнесла, потягиваясь, Джуди. — Всем спокойной ночи.

— Да и мне, похоже, тоже пора в кроватку, — улыбнулся Майлз. — Сегодня у нас был довольно утомительный день.

Вслед за ними стали прощаться и расходиться другие. Последним, поцеловав на прощание Кэти, ушел Джереми. И она осталась наедине с Тарой.

— Прекрасная погода, — произнесла она.

— Пожалуй, — согласилась Тара.

— Ты не хочешь отдохнуть?

— Молодым нужно меньше времени на отдых, чем вашему поколению.

— Чем старше люди, тем меньше они спят.

— Потому что меньше двигаются в течение дня.

— Мы с Джорданом двигались сегодня достаточно много.

— Не пойму, почему он так заботится о тебе? — недовольно скривилась Тара.

— Он всегда заботится о близких.

— Но я с ним сейчас в более близких отношениях, чем ты.

— Ты думаешь?

— Я по-настоящему люблю его.

— Ну, тогда у вас все в порядке.

— А на тебя он обращает так много внимания только потому, что ты поешь с ним. И потому, что родила ему дочерей. Но у него еще будут дети. Я рожу ему мальчиков. Мужчины предпочитают сыновей.

— Поверь моему опыту, дорогая, разные мужчины предпочитают разное, — резко ответила Кэти. — Спокойной ночи, Тара.

И решительно поднявшись, Кэти отправилась в свою комнату. Заперев дверь, она утомленно прислонилась к ней спиной. Сердце взволнованно стучало, и мысли бессвязно путались в голове.

Нет, она все равно не станет соревноваться с Тарой. Да и ради чего ей заниматься этим вздором? В своей новой жизни она встретила замечательных людей, полюбила свою новую работу. Годы эти не прошли даром. Чем старше, тем мудрее. Странно. Две такие разные женщины — и обе боятся потерять Джордана. Обе его любят. Кэти сейчас чувствовала, что любит своего бывшего мужа все-таки сильнее, чем Тара. Да, пожалуй, Джордан — это единственная настоящая любовь. Одна-единствен-ная. На всю ее жизнь.

И вдруг среди этих размышлений Кэти неожиданно вспомнила об опасности, которая угрожает ее дочерям. Вздрогнув от этой мысли, она рывком распахнула дверь и быстро направилась в комнату Алекс. Повернув дверную ручку и войдя в спальню, она увидела Брен, Алекс, Пегги и Анхела. Они играли в «Монополию».

— А вот и мама! — весело приветствовала ее Алекс. — Будешь играть с нами?

— Нет. Я сегодня слишком устала. Твой папочка сегодня на репетиции нас всех загонял до седьмого пота. Как-нибудь в другой раз.

— Может быть, тебе нужна помощь? — поднялась со стула обеспокоенная Пегги.

— Нет-нет. Все в порядке. Играйте. А я пойду спать.

Вернувшись в свою комнату, Кэти включила свет и поудобнее устроилась на кровати. Чувство тревоги постепенно оставляло ее. Облегченно вздохнув, она закрыла глаза и через минуту уже спала, тихо улыбаясь во сне.

Джордан бросил на рычаг телефонную трубку и утомленно провел ладонью по лбу. Поставщики, водители, спонсоры, распорядители — с кем только не переговорил он сегодня. Блаженно потянувшись, он встал и подошел к окну своей спальни.

Во внутреннем дворике не было ни души. Серебристый лунный свет тонкими бликами играл на поверхности спокойной воды бассейна. Стояла тишина. И все же какое-то беспокойство постепенно охватывало душу Джордана. Что-то нacтopaживaло его и не давало успокоиться.

Зазвонил телефон, и он машинально поднял трубку:

— Алло?

— Поздравь меня, — раздался в ней веселый голос Мики Дина. — Я наконец-то узнал, кто ходит по ночам по твоему двору.

— Кто? — спросил Джордан.

Но тут откуда-то снизу, из кустов, плотным кольцом окружающих гостевой домик, раздался душераздирающий крик.

Глава 19

Джордан бросился вниз по лестнице и выбежал во двор. В кустах что-то белело. Он устремился туда и увидел лежащую на земле женщину. Она стонала. Темные рыжеватые волосы рассыпались по плечам, белая ночная рубашка покрывала скорчившееся на песке тело. Крови не было видно. Только кругом осколки черепицы. У Джордана перехватило дыхание. Кэти. Живая. Если стонет, значит жива. Но откуда черепица? Почему она ни с того ни с сего ночью падает с крыши?

Джордан опустился на колени и приподнял голову женщины. Это была не Кэти. Темный каштановый парик упал на землю, и Джордан наконец узнал Тару. Вокруг них постепенно собирались сбежавшиеся на крик домочадцы и гости. Все были здесь: Ларри, Джуди, Майлз, Вики-Сью, Шелли, Деррик, Джереми, Брен, Алекс, Пегги, Анхел, Джо. Даже его отец и Сэлли поспешили на помощь кричавшему. Кэти стояла чуть поодаль в ночной рубашке, довольно эротичной. И Джордан даже в такую напряженную минуту не мог не залюбоваться, глядя на ее стройную, изящную фигуру.

Тара застонала и открыла глаза.

— Больно, — прошептала она.

— Где больно? — наклонился над ней Джордан. — Что случилось?

— Голова. Просто раскалывается. И локоть.

— Как это произошло?

— Что-то упало мне на голову.

— Но зачем ты надела рыжий парик? — шепнул он ей, наклонившись над самым ухом.

— Ведь тебе, похоже, больше нравятся рыжие, а не блондинки, — попыталась улыбнуться Тара.

Кэти подошла к ним и присела рядом на корточки.

— Мики вызвал «скорую», — сказала она. — Потерпи немного.

— Ничего страшного, — ответила Тара. — Со мной, кажется, все в порядке. Но только рыжей я быть больше не хочу. Рыжим, похоже, не везет в этом доме. Меня, видимо, спутали с тобой.

Вскоре они услышали скрип тормозов подъехавшей машины, и в саду появились люди в белых халатах. Кэти помогла Джордану уложить Тару на носилки.

— Не оставляй меня, Джордан, — попросила Тара. — Я боюсь.

— Я с тобой, — ответил Джордан.

— Я скоро вернусь, — сообщил он окружающим.

— Не беспокойся, — ответила Джуди. — В твое отсутствие я буду отвечать за репетиции. Присмотри за Тарой. Оставайся с ней, сколько потребуется.

Санитары подхватили носилки, и Джордан следом за ними взобрался в крытый кузов автомобиля.

Пегги первая оправилась от потрясения и подала пример остальным. Она была настоящей хозяйкой в доме, и ее положение ко многому обязывало. Чтобы разрядить напряжение, она тут же бодрым голосом предложила всей компании пройти в столовую и выпить чайку или кофе с ликером. И почти все с благодарностью последовали за ней.

На месте происшествия остались лишь Кэти и Мики.

— Такой кусок черепицы запросто мог бы и убить человека, — задумчиво произнесла Кэти.

— Пожалуй, — отозвался Мики. — Завтра утром надо будет заглянуть на крышу. Что-то там неладно.

Кэти покачала головой, губы ее дрожали.

— Черт побери! И ведь все сюда мигом сбежались! Вся наша группа в полном составе. И как нам вообще понять, что здесь творится?

— Кэти, преступник иногда ошибается. И появляется какая-нибудь зацепка. Ну, понимаешь, начинает суетиться, спешить. Забывает о какой-то детали. И вот у нас уже улики. Чаще всего так и бывает.

Кэти сокрушенно развела руками.

— Мики, я пытаюсь сейчас все припомнить по порядку. Десять лет назад погибает Кейт. Все, включая меня, убеждены, что от передозировки наркотиков он был без сознания и все кончилось пожаром. Потом Джордан начинает подозревать, что Кейта убили. Одной из главных подозреваемых для него становлюсь я. Группа распадается, каждый теперь ведет отдельную жизнь. Джордану приходит в голову мысль возродить «Блу Хэрон» — и тут же начинаются телефонные звонки с угрозами. Потом нападают на меня. Теперь вот этот случай. И у нас ни малейшей зацепки. Это сознательное покушение. На меня или на Тару — пока трудно сказать. И никто ничего не видел. На месте происшествия мы все оказались практически одновременно. Но ведь нетрудно сбросить черепицу, а потом с невинным видом присоединиться к остальным.

— Кэти!

— Мики, я ума не приложу, что нам делать! Я в панике!..

Дин смотрел на нее печальным взглядом.

— Скажи, может быть, ты в состоянии припомнить чьи-либо слова или косвенно пролить свет на эту историю?

— Нет, — солгала Кэти, вспомнив рассказ Ларри. Уж не он ли замешан во всех этих событиях? Не рассказать ли о нем Дину? Но тогда Мики будет подозревать его в убийстве. А Ларри, возможно, вовсе не имеет к нему никакого отношения.

В окне показалась Сэлли.

— Джордан звонил! — крикнула она.

— Мне? — Кэти направилась к ней. — Что с Тарой?

— Все в порядке. Он просил Мики перезвонить ему по сотовому телефону.

Мики отошел в сторону и набрал номер. Некоторое время он о чем-то хмуро разговаривал с Джорданом, затем махнул рукой Кэти, подзывая ее к себе.

— Возьми трубку, — сказал он, когда Кэти подошла, и отошел в сторонку, чтобы не мешать разговору.

— Привет, — произнесла Кэти. — Как себя чувствует Тара?

— Гораздо лучше, — ответил Джордан. — Врачи говорят — ничего опасного. В худшем случае небольшое сотрясение.

— Прекрасно.

— Да. Но я, увы, никак не могу отсюда вырваться.

— Ничего. С нами Мики. Он поможет нам, если что.

— Но ведь тот, кто сбросил на Тару черепицу, метил в тебя.

— А зачем она надела рыжий парик?

— Чтобы мне понравиться. Она думает, что мне больше по душе рыжие. Кстати, это она вчера ночью ходила к гостевому домику, разыскивала меня.

— Ах вот как? Что ж, теперь мы по крайней мере знаем, кто устроил этот маскарад.

— Да. Но она же не могла устроить его в ночь гибели Кейта. Мы с ней тогда вообще еще не были знакомы.

— Зато сегодня ты смог убедиться, что в ту ночь по саду могла гулять и не я. Итак, Тара тогда еще не была в нашем кругу, но…

— Но что?

— Давай вернемся к событиям десятилетней давности. Ты был абсолютно убежден той ночью, что именно меня видел бегущей к Кейту. Но это была не я. Я в это время находилась в комнате Брен. И там из окна увидела, как ты мчишься к горящему домику…

Джордан нахмурился:

— Продолжай.

— Ну вот, теперь мы знаем, что нынешней ночью кто-то, похоже, принял Тару за меня. И это наводит на мысль: не исключено, что и тогда, десять лет назад, кому-то было выгодно устроить подобный маскарад.

Джордан задумался.

— Кэти, сегодня тебе лучше провести ночь с Джереми.

— Что? — удивилась Кэти.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась одна.

— Джордан, я уже большая девочка и сама разберусь, с кем мне спать.

— Кэти!

— Джордан, ты и вправду так уж хочешь, чтобы я спала с Джереми?

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Я предложил это только ради твоей безопасности.

— Я не обиделась.

— Извини, мне пора идти к Таре. Но как только смогу, я вернусь к тебе. Спокойной ночи, Кэти.

— Спокойной ночи, Джордан.

Она выключила телефон, и они вместе с Мики отправились в гостиную большого дома. Девочки и Анхел были в комнате у Алекс, Сэлли с Джерритом тоже где-то устроились, остальные собрались в гостиной.

— Черепица определенно упала не случайно, — рассуждал Ларри, когда Кэти и Мики вошли в комнату. — Жаль, что пострадал такой милый ребенок. И что это ей вздумалось надеть рыжий парик? Ты, Кэти, не знаешь?

— Нет, — ответила она.

— А я знаю, — улыбнулась Шелли. — Она хотела быть похожей на тебя.

— Да, — подтвердил Ларри. — Ведь Джордан все еще явно имеет на тебя виды.

— Странно, что в его чувствах ничего не изменилось. — Шелли задумчиво покачала головой. — Ведь смерть Кейта изменила все.

Кэти нахмурилась. Загадки прошлого не давали ей покоя. А теперь еще это странное происше ствие с Тарой…

Было непостижимо, что кто-то из присутствующих здесь людей мог желать Кэти смерти, у кого были для того причины? Кто убил Кейта? Шелли? Ведь Кейт, как известно, играл ее чувствами, хотя сам ее не любил. Майлз? Он любил Шелли и ревновал ее к Кейту. Ларри? Чтобы свалить на Кейта вину за контрабанду наркотиков. Деррик? Потому что Кейт был талантливее его. Джуди? Из-за того что Кейт превосходил Деррика в мастерстве. Даже у Пегги и Джо были свои причины, чтобы не любить Кейта. Боже! Как она устала подозревать всех и каждого!

Кэти тяжело вздохнула и огляделась вокруг.

— Вы как хотите, — громко произнесла она, — а я иду спать.

— Да, пожалуй, пора, — поддержал ее Мики.

И все стали расходиться по своим комнатам. Только Мики слегка задержался в гостиной. Когда она опустела, он обернулся к Кэти и тихо сказал:

— Я осмотрю твою комнату.

Резко повернувшись на каблуках, он скрылся за дверью. Кэти осталась наедине с Джереми.

— Если хочешь, мы можем провести эту ночь вместе, — предложил он. — Я не стану приставать к тебе.

— Я знаю, — ответила она. — Но, думаю, этой ночью со мной ничего не случится. Тем более что ты будешь недалеко от меня.

Вернулся Мики.

— Все в порядке, — сообщил он Кэти. — Можешь идти в свою комнату. Но как следует закройся.

— Хорошо, — кивнула она и, попрощавшись, поднялась к себе в спальню.

Решив принять душ завтра с утра, она уже собралась было лечь спать, как вдруг в дверь постучали.

— Миссис Треверьян? — раздался за ней голос Анхела. — Вы не спите?

Кэти повернула ручку двери и вышла в коридор.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответил Анхел. — Просто я хотел с вами поговорить.

— С девочками все в порядке? Они там, где положено? В комнате Алекс?

— Да-да, все в порядке.

— Заходи. — Кэти показала ему на дверь его комнаты, освободившейся после переселения Анхела к девочкам. — О чем ты хотел говорить со мной?

— Я хочу вам признаться, — слегка замялся юноша. — Ведь это я заходил к вам в комнату в первую ночь после вашего приезда.

— Зачем? — удивилась Кэти.

— Алекс тогда попросила меня проведать вас, чтобы убедиться в вашей безопасности.

— Что ж, спасибо, что рассказал мне об этом. А теперь иди к девочкам и скажи им, чтобы не беспокоились на мой счет.

Анхел, еще раз извинившись, ушел, и Кэти вернулась в свою спальню. Задумавшись, она не спеша закрыла дверь на замок, повернулась лицом к окну и вдруг прямо перед собой увидела на стене тень стоящего в комнате человека. Кэти вздрогнула от страха, готовая вот-вот закричать. Тень качнулась и приблизилась к ней.

Глава 20

Джордан посмотрел на часы. Большая стрелка показывала четыре часа утра. Сквозь тонкие занавески больничного окна проникали первые бледные лучи начинавшегося рассвета. Таре было значительно лучше. Она уже весело шутила с медсестрами, кокетливо улыбалась докторам и раздавала автографы и бесплатные советы насчет улучшения фигуры. Хрупкая и изящная с виду, как тепличная роза, Тара, как было известно Джордану, отличалась отменным здоровьем, за нежным фасадом скрывалась стальная прочность. Таре стало даже нравиться пребывание в больнице: она из всего умела извлекать пользу. Если ей, хотелось кого-либо очаровать, она просто-таки излучала силу.

Здесь, в больнице, Тара постоянно пыталась обнять Джордана, а на людях все время держать его за руку. Как-то раз она сказала Джордану — не очень громко, но и недостаточно тихо — так, чтобы их смогла услышать находившаяся неподалеку медсестра:

— Ты ведь не оставишь меня на ночь одну? Пожалуйста, не уезжай. Я боюсь.

Даже если бы Джордан и сомневался в актерских способностях Тары, считая ее страх искренним, он и тогда не захотел бы оставить ее одну — после ночного происшествия.

Он чувствовал, что Тара сейчас нуждается в нем, к тому же испытывал вину перед ней и хотел проявить побольше заботы и ласки. И все же постоянное беспокойство не оставляло Джордана. Он понимал, что должен побывать дома. Ведь там сейчас все, кто был в ту ночь пожара десять лет назад. И Джордан нервно ходил из угла в угол.

Но вдруг он остановился и, видимо приняв какое-то решение, набрал на сотовом телефоне номер Мики.

— Алло. Это ты, Джордан? — раздался в трубке голос его приятеля.

— Я. Что нового, Мики?

— Все спят. Тихо, как в церкви.

— А Кэти?

— Тоже спит. Я проверил ее комнату и попросил запереться на ночь. Как там Тара?

— Хорошо. Поправляется. Если что-нибудь у вас случится, звони мне прямо сюда. До встречи.

Джордан положил трубку на столик и облегченно вздохнул. Мики — хороший полицейский. И его лучший друг. Он защитит Кэти, он ради нее жизни не пожалеет.

Тара протянула руку и дотронулась до Джордана.

— Посиди со мной, — тихо произнесла она. — Ты ведь меня не оставишь?

— Конечно, нет, — отозвался Джордан и присел на край кровати.

— Ты все еще любишь ее? — неожиданно спросила Тара.

— Возможно.

— Но ведь у тебя есть я. И я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— Но ее ты любишь все-таки больше.

— Тара, ведь любовь — это всего лишь чувство. Ее нельзя искусственно вызывать или прекращать.

— Хорошо. Только ты не уходи от меня, пожалуйста, этой ночью. Я боюсь. Кругом мерещатся какие-то тени. Чьи-то глаза.

Тара сжала его руку. Через минуту она уже спала. А Джордан сидел рядом с ней и с тревогой припоминал все случившееся накануне.

— Кэти, не бойся, это я, Шелли.

Услышав знакомый голос, Кэти облегченно вздохнула и почти без сил опустилась на стоящий у стены стул.

— О Господи! Разве можно так пугать людей!

— Извини. Но я должна поговорить с тобой.

— Может быть, и ты хочешь в чем-нибудь признаться мне? — улыбнулась Кэти. — У меня ведь сегодня вечер признаний.

— Нет. Я просто боюсь. Что-то странное происходит с нами.

— Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет. Но я знаю другое.

— Что же?

— Ты ведь слышала нашу беседу в ванной комнате? Тебе удалось подслушать.

Кэти удивленно посмотрела на нее. Так значит, это Шелли тогда с кем-то шепталась и боялась, что их «застукают».

— Продолжай, — попросила Кэти.

— Ларри не хотел, чтобы наша группа снова собиралась. Это он звонил Джордану и угрожал.

— Ларри?

— Правда…

— И ты это знала?

Шелли понуро опустила голову.

— Он меня не раз выручал. Я… Я ведь и сама баловалась наркотиками. Но бросила. Лет восемь назад. Я многим обязана ему. Ларри неоднократно помогал мне найти работу, когда у меня уже никакой надежды не оставалось. Ларри поручил мне следить за тобой. Он был уверен, что без тебя группа не сможет собраться. И он боялся…

— Чего?

— Ну, что ты узнаешь о его делишках с наркотиками.

— Это когда он подставил Кейта на таможне?

— Так ты знала об этом?

— Нет, но вечером Ларри мне сам в этом признался.

— Он, похоже, решил взяться за ум.

— Да уж. Но он не сделал одной важной вещи: не рассказал об этом Джордану.

— А ты что же — ему не сообщила?

Кэти покачала головой.

— Хочу предоставить Ларри возможность самому это сделать.

— Тебе, наверное, трудно будет в это поверить, но Ларри сильно изменился. Вики-Сью за него круто взялась, она на него очень хорошо влияет. И я знаю, что…

— Что?

Шелли поежилась: она явно чувствовала себя не в своей тарелке.

— Да, телефонные звонки с угрозами — это его рук дело, Да, Ларри лгал, Ларри подставил но он никогда не угрожал твоей жизни, Кэти.

— Но один звонок с угрозой лично мне уже бы В пятницу ночью.

— Это не Ларри. Он не мог звонить в пятницу. Весь вечер и всю ночь он был с Вики-Сью.

— Ты уверена?

— Да, я знаю это от Вики-Сью. Она с него глаз не спускала. Эта девочка не такая наивная, как может порой показаться. И потом, Ларри никогда не стал бы нанимать головореза, чтобы тот приставил тебе нож к горлу. И Ларри сам не пытался бы прикончить тебя сегодня ночью. Он не желает тебе зла.

В полумраке Кэти напряженно вглядывалась лицо Шелли.

— А что, по-твоему, все-таки произошло с Кейтом? И что сейчас творится среди нас?

Шелли закрыла лицо ладонями. Кажется, она тихо плакала.

— Не знаю, Кэти! Я любила его, обожала, боготворила. Готова была дать ему все, что он только пожелает. Но ты…

— Что я?

— Кейт влюбился в тебя, и ты бегала к нему на свидания.

Кэти затрясло от гнева.

— Не было этого!

— Ну, значит, это был некто, как две капли воды похожий на тебя.

Вот оно что. Немудрено, что Джордан был все время так непоколебимо убежден, будто у нее с Кейтом роман, раз уж так считали все, включая Шелли. Кэти не знала что и думать.

— Шелли, говорю же тебе: я никогда не спала с Кейтом. Ни разу. Он для меня был всего лишь другом, непутевым другом, и я только пыталась ему помочь. Но не смогла. Вот и все. Клянусь тебе.

— А я думала, что ты была с Кейтом в ту ночь, когда он погиб.

— Но во время следствия ты ни разу об этом не заявила.

— Так я и тебя любила: ты была для меня лучшей подругой. Мне и в голову не приходило подозревать тебя в убийстве Кейта. Я просто думала, что ты в ту ночь спала с ним. Но это ведь не повод отправлять тебя в тюрьму или на электрический стул.

— Спасибо, — грустно усмехнулась Кэти.

— Я тогда хотела поговорить с тобой об этом, объясниться. И Ларри тоже хотел, но боялся, итоге у нас в группе началась из-за этого грызня. Ну а потом все само собой заглохло. Кэти, мы все слишком боимся прошлых грехов.

— А в чем твой грех? Ведь в той проклятой истории с наркотиками виновен Ларри, а не ты.

— Майлз. Он мой грех. Я использовала его, так же как и Кейт использовал меня. Я не любила Майлза, хотя он был от меня без ума. Бегал за мной как собачонка, защищал, помогал. Был готов ради меня на все. Я же, в свою очередь, лишь пользовалась им. — Шелли встала. — А ты простишь меня? Ты для меня всегда так много значила, Кэти.

— Да я-то прощу. Но нам всем нужно навсегда покончить со всеми этими тайнами. — Кэти встала и обняла ее за плечи. — Пойди к Ларри и скажи ему, что он напрасно боится Джордана. Он не будет слишком строго судить Ларри за прошлое.

— Я думаю, он знает это, — смущенно пробормотала Шелли. — Спасибо тебе за то, что выслушала меня. Спасибо за то, что ты есть на свете.

— Спокойной ночи, Шелли. Иди к себе и спи спокойно.

Шелли попрощалась и вышла из комнаты. А Кэти, закрыв дверь на ключ и постояв некоторое время в задумчивости, подошла наконец к кровати и забралась под одеяло. Несколько минут она беспокойно ворочалась с боку на бок, но потом, закрыв глаза и попытавшись отогнать от себя назойливые воспоминания минувшего дня, утомленная, задремала под тихое постукивание стенных часов.

Джордан еще не вернулся домой, когда в десять часов утра они начали новую репетицию. Долгих гитарных соло старались избегать. Музыка звучала не то чтобы плохо. Шелли и Кэти пели, они старались вовсю. И все же чувствовалось: чего-то явно недостает в сегодняшней работе группы.

В три часа появился Джордан. Явно невыспавшийся, но со свежим, слегка влажным от только что принятого душа лицом, он приветливо улыбнулся своим друзьям-музыкантам, взял в руки гитару, и все вдруг пошло на лад. Они с легкостью исполнили свои старые песни и еще раз повторили «Тени», которыми решили начать предстоящее выступление.

Джордан предупредил, что после ужина вернется в клинику к Таре. И слушая его, Кэти недовольно подумала о том, что это злосчастное происшествие с черепицей, кажется, намного улучшило отношения Джордана и Тары. За ужином Кэти нарочно села между Мики и Джереми, желая показать свою независимость. А выйдя из-за стола, ни на кого не глядя, отправилась к бассейну и устроилась в шезлонге недалеко от воды. К ней присоединился Джереми.

Джордан пошел к гостевому домику. И через несколько минут оттуда донесся шум и резкие звуки двух переругивающихся мужских голосов. Из широко распахнувшейся двери выскочил растрепанный, красный от волнения Ларри. Кэти поспешила ему навстречу.

— Что случилось? — спросила она.

— Он остался таким же безмозглым грубияном, каким и был! — крикнул тот, кивнув в сторону домика, и, решительно повернувшись, быстро пошел к крыльцу большого дома.

Кэти открыла дверь и увидела Джордана. Он укладывал вещи в небольшую спортивную сумку.

— Что здесь случилось? — обратилась она к нему.

— Этот мерзавец занимался контрабандой наркотиков.

— Десять лет назад?

— Так ты знала об этом?

— Он признался мне вчера.

— И ты ничего мне не сказала?! Я стараюсь изо всех сил, чтобы сохранить единство группы, а ты потакаешь каждому негодяю! Ты не рассказала мне даже о том, что это Ларри звонил мне по телефону.

— Я не успела.

— Черт возьми, Кэти! Он угрожал человеческим жизням. Играл в свои дурацкие игры, чуть не высосал из нас всю кровь. Более того, он превратил в посмешище мою дружбу с Кейтом и разрушил наш с тобой брак!

— Джордан, мы сами разрушили наш брак. Если бы мы друг другу доверяли…

— Ну ничего. Пусть теперь живет как знает. Я выгнал его из «Блу Хэрон». И завтра утром он уберется отсюда ко всем чертям!

— Ты сошел с ума! Нельзя так поступать с человеком. Ведь он честно признался во всем. Дай ему шанс.

— Почему ты считаешь себя вправе распоряжаться в моем доме?! Ведь ты, кажется, сама отсюда уехала. И этот дом больше не твой.

— И видимо, правильно сделала. Почему ты так невзлюбил Ларри?

— А с чего мне его любить? Ведь это по его вине на тебя напали на улице.

— Но Ларри не имеет никакого отношения к нападению, ты просто не знаешь.

— Мне некогда говорить об этом. Пора ехать в клинику. Мики здесь, так что ты в безопасности.

— Да. И тебе не придется ради моей безопасности спать со мной.

— Как здорово! Ты, видно, вдоволь помучила своего юного Джереми, и нет нужды спать со мной, чтобы пощекотать нервы культуристу.

Кэти задохнулась от возмущения и, размахнувшись, отвесила Джордану крепкую пощечину. Несколько мгновений он оторопело смотрел на нее, потом выругался и схватил ее за руку.

— Черт возьми! Это уже слишком.

— Можешь сам убираться ко всем чертям! — резко бросила она ему в лицо и, вырвавшись, выбежала во двор.

Через минуту в дверь постучал Анхел.

— Мистер Треверьян, вы готовы? — спросил он, заглядывая в комнату. — Я подал машину.

— Готов. Но машину я поведу сам, — ответил ему Джордан. — Я хочу только объяснить Таре, что обстоятельства требуют моего присутствия здесь, и сразу же вернусь обратно.

— Я думаю, она поймет, — кивнул Анхел. — Когда с женщинами говоришь наедине, они становятся очень понятливыми.

— О, да ты философ! Я непременно учту замечание своего будущего зятя. А пока что постарайся не уснуть и подежурь у ворот до моего возвращения.

Кэти поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Джереми прошел следом за ней, стараясь утешить.

— Какая я глупая! — всхлипнула Кэти. — Я думала, что обыграю Тару. А он заботится только о ней.

— Ну что ты, — успокаивал ее Джереми. — Люди ругаются, мирятся. Дело житейское. Джордан любит тебя. И это главное.

— Ты думаешь?

— Я же вижу, как он говорит с тобой, как смотрит на тебя.

— Но у него есть Тара.

— Мало ли случайных женщин встречает мужчина на своем пути. Не стоит переживать из-за этого. Пойдем лучше чего-нибудь выпьем.

— Пойдем.

Они спустились вниз и вышли во внутренний дворик. Джереми занялся приготовлением напитков.

— Что случилось? — спросил Кэти сидящий в шезлонге у бассейна Деррик. — Я слышал, что Джордан поссорился с Ларри.

— Да. Но я надеюсь, нам удастся уладить эту неприятность.

— Ты всегда была нашей заступницей. За это мы и любим тебя. Я уверен, что вы с Джорданом скоро снова будете вместе. Ведь ссоры случаются в любой семье. Даже мы с Джуди как-то едва не разошлись друг с другом, когда я закрутил роман с одной случайной девицей. Джуди в отместку нашла себе дружка. Спасло нас только то, что мы вовремя переехали на новое место. А у вас с Джорданом тем более все впереди. Ведь вы любите друг друга. Бедная Тара! Нет, совсем не бедная, такой красавицы я еще не встречал.

— Тут ты прав.

— Кэти, пора спать, — поторопил ее Джереми.

— Да, пожалуй, — согласилась она и пошла к резвящимся в бассейне Анхелу и дочерям, чтобы пожелать им спокойной ночи.

— Он скоро вернется, — шепнул ей на ухо Анхел. — Лишь объяснится с Тарой — и обратно.

— Спасибо, Анхел! — Кэти поцеловала его в щеку и обернулась к Джереми: — Пойдем. Спокойной ночи, Деррик! Спокойной ночи, девочки!

Под руку с Джереми Кэти поднялась на второй этаж. Джереми осмотрел ее комнату и, пожелав доброй ночи, ушел к себе. А Кэти, надев свою белую ночную рубашку и взбив мягкую пуховую подушку, легла на кровать. Лунный свет, просачиваясь сквозь неплотно прикрытые шторы, рисовал кружевные узоры на полу. Медленно покачивались на стене тени высоких ночных деревьев. И тихо тикали у дивана маленькие черные часы.

Кэти встала с кровати и подошла к окну, чтобы поплотнее закрыть занавески. И вдруг вздрогнула, увидев в освещенном окне гостевого домика фигуру стоящего посреди комнаты человека. Это Джордан вернулся домой из клиники. Сквозь тонкое оконное стекло он смотрел на Кэти. И неожиданно взмахом руки поманил ее к себе.

Кэти быстро повернулась и, торопливо спустившись по лестнице, побежала к гостевому домику. Широко распахнув дверь, она ворвалась в гостиную и только тут поняла, что манивший ее из окна человек был вовсе не Джордан. Темная фигура качнулась ей навстречу, и, не успев вскрикнуть, Кэти почувствовала, как прижалась к ее губам пропитанная эфиром влажная душная тряпка. Все поплыло перед глазами, и она, пошатнувшись, упала на пол.

Глава 21

— Тара, ты уже поправилась. Завтра утром тебя выписывают. Я заеду за тобой, — говорил Джордан, склоняясь над кроватью Тары. — А сейчас извини: мне пора. Я не могу оставить дом без присмотра.

— Ты боишься оставить без присмотра не дом, а Кэти, — последовал раздраженный ответ.

Сегодня Тара была одета во что-то пышное, розовое. Выглядела она просто потрясающе и чувствовала себя на высоте. Рядом в надежде на интервью уже толпились репортеры. Но Джордан старался пореже смотреть на нее. Он и вправду беспокоился о Кэти; какая-то смутная тревога все росла и росла в его душе, пока он ехал в клинику. И теперь ему было совсем не до новых нарядов Тары.

— Извини меня, — сказал он. — Но я должен ехать.

— Но ты вернешься за мной? — спросила она, взяв его за руку.

— Конечно, конечно, — торопливо кивнул Джордан и, поцеловав ее в лоб, почти бегом направился к машине.

Кэти открыла глаза. Вся комната словно бы плавала в густом утреннем тумане. И из этого тумана проступило перед ней… ее собственное лицо. Как отражение в воде. Или как в кривом зеркале. И отражение улыбнулось. Тут до Кэти стало доходить, что это не она, а кто-то другой: сама она физически была сейчас не в состоянии улыбаться.

Кэти попыталась заговорить, но губы не повиновались. По идее ей следовало бы сейчас закричать, но не было сил даже на шепот.

— Ты! — наконец-то удалось выговорить первое слово. — Так это ты спала в ту самую ночь с Кейтом.

— Рано или поздно ты бы об этом все равно узнала. Честно говоря, Кейт был настолько предан тебе, что мог бы до своей смерти успеть признаться тебе о наших делах. Но, как я догадываюсь, все-таки не успел. Знаешь, он хотел быть этаким Ланселотом, любить тебя издали. Да какой из него святоша, из этого бабника? Даже бедную маленькую дурочку Шелли, хотя и был совершенно к ней равнодушен, наш Кейт заставлял заниматься сексом в любое время суток, в любых условиях… Как бы то ни было, моя игра ему нравилась куда больше. Потому что я изображала тебя. Мне удавалось воспроизводить твой голос, твой смех. Кто знает, может быть, в нашей постели бедняга представлял, что занимается любовью не со мной, а с тобой? А все началось с парика. Простенькая такая импровизация — но из нее вырос затяжной спектакль.

Джуди Флэнегэн замолчала и с улыбкой отошла от кровати, на которой лежала Кэти. Пленница хотела было привстать, но не смогла даже пошевелиться.

— Что… со мной? — в конце концов удалось прошептать Кэти.

— У двери пришлось угостить тебя эфиром, да потом еще влить тебе в глотку слишком много успокоительного. Но ты не волнуйся — от этих снадобий не помрешь. Кейта они и то не убили, хотя он принимал подобные препараты добровольно и в куда больших дозах. Таким уж он был ослом. Все бы только заниматься саморазрушением.

Кэти приходилось выталкивать, выдавливать из себя каждое слово.

— Почему… ты… его… убила?

— Он угрожал, что расскажет обо всем Деррику и Джордану. А Деррик не мыслил себя без нашей группы, да и я без нее жить не могла. Видишь ли, ты всегда и везде одна и та же: чудесная, бесподобная, божественная Кэти. Приставь к нашей Кэти Джордана — и вот она уже певица, с каждым днем все более популярная. Убери Джордана — и Кэти по-прежнему важная фигура, теперь уже в мире литературы. Ты никогда не сомневалась в себе, никогда не ошибалась, никогда не была не чем иным, кроме как совершенной, неотразимой, несравненной Кэти. Даже Кейт считал, что ты — само совершенство, а надо мной он просто посмеивался. Когда Джордан на него жутко разозлился, я пыталась помочь Кейту, но он не захотел и заявил, что я для него ничего не значу, что он во мне не нуждается. Кейту было плевать на группу, на то, что она может распасться. И он мог рассказать обо всем нашим мужьям.

Кэти мысленно корила себя за то, что раньше не догадалась обо всем этом, хотя давно уже следовало бы. Правда, у других участников группы имелись куда более очевидные поводы для убийства Кейта. Ларри в принципе мог бы прикончить его, чтобы сохранить в тайне историю с наркотиками на таможне, Шелли — в приступе ревности, Майлз — из-за Шелли. Но Джуди… Она затаила злобу на всю группу. Конечно, она всегда хотела быть в центре внимания. К тому же собиралась отомстить Деррику за измену. Кейта она не любила. И завидовала ему. Ведь он обладал уникальным даром — настоящий музыкант с большой буквы.

— Этим моим маскарадом я сумела тебе навредить, — продолжала Джуди. — Мне удалось убедить Джордана в том, что его бесценная, несравненная жена спит с его лучшим другом. Но в ту самую злополучную ночь все вышло на редкость странно. Я на самом деле не собиралась убивать Кейта. Но он сам на это нарывался. Был самоуверен как никогда. Оскорблял. Угрожал. И все время смеялся надо мной. Поигрывал зажигалкой у меня под носом. И издевался. Что ж. Я включилась в эту игру. Обезумела от ярости. Готова была избивать его до тех пор, пока от него не останется ничего, кроме лужи крови. Господи, как я в тот момент его ненавидела! Я могла бы запросто вырвать сердце у него из груди. Но тут огляделась, заметила баллончики — дезодоранты и тому подобное. Кейт был под наркотиками. Он все еще хохотал, а я уже опрыскивала все кругом из баллончика. Простая такая штука, знаешь ли — лак для волос. Вообрази. Я всегда как-то особенно любила огонь. Устроить это было нетрудно, благо баллончиков хватало. Чирк зажигалкой — и все кругом уже горит, горит, горит…

Слова давались Кэти с огромным трудом:

— Я не наркоманка. И это всем известно. Будет выглядеть подозрительно, Джуди. Вторично у тебя этот номер не пройдет.

Джуди мягко рассмеялась, помахивая париком перед лицом Кэти.

— Сегодня ты в очередной раз повздорила с Джорданом. Об этом уже знают все. Даже если бы тогда следствие крутилось вокруг версии о преднамеренном убийстве, Джордан все равно был бы подозреваемый номер один: темпераментный, ревнивый. Убежденный в том, что Кейт спит с его женой.

— Джуди, как раз в данный момент Джордан в больнице.

— Я украла у Майлза достаточное количество успокоительного. Бедный раззява! Значит, пробуем еще раз с передозировкой. Рассматриваем второй вариант. Ты приезжаешь сюда, одинокая, отчаявшаяся. Пытаешься вернуть бывшего мужа. Логично. Старо как мир. Проигрываешь схватку за Джордана более молодой женщине. Какой стыд! Какая жалость! Такое тоже нередко случается. Ты ведь теперь гораздо старше. Конечно, ты хорошо сохранилась, но все равно в возрасте, и этого не скрыть. Вот и выходит, что жить больше незачем. Вдобавок самоубийством можно отомстить Джордану. Он причиняет боль — отплатим ему той же монетой. Сожжем себя, как это сделал в свое время лучший друг Джордана. Тот самый, с которым ты так успешно наставляла мужу рога.

— Джуди, на этот раз ты попадешься.

— Может быть. Но это мой единственный шанс. Знаешь, Кэти, у людей можно многому научиться. У них можно многое выведать. Взять моего Деррика. Бедняга был убежден, что я лишь притворяюсь, будто изменяю ему. Чтобы отомстить за его собственную неверность. Так вот, Деррик всегда любил разные игры. Сексуальные. Забавы с переодеванием. И именно он невольно надоумил меня затеять весь этот маскарад. И если бы ты сама не докопалась, то Деррик в конце концов что-нибудь ляпнул бы и ты начала бы обо всем догадываться. Пока не раскрутила бы все до конца. Я пыталась помешать Джордану снова собрать всю группу. Но он оказался упрямым. Я наняла одного головореза из кубинцев — их тут полно, с Кубы ведь давно все бегут, и уголовников тоже хватает. Хотела припугнуть как следует. Не сработало. Чем дальше, тем больше вы с Джорданом хотели докопаться до истины. Но Кейт все равно был виновен. Он всегда был прирожденным потребителем. Пользователем. Он не умел ничего давать, только брал. Использовал людей, как пешек. Он заслужил то, что с ним произошло. А прошлой ночью… Эта маленькая глупышка. Тара. Кому бы пришло в голову, что она тоже устроит костюмированное представление и будет изображать тебя? Ей еще повезло. Прицелься я точнее — и лежать бы ей в гробу. Но она осталась жива. Чтобы помочь Джордану горевать о тебе. Очаровательное зрелище, а?

Кэти наблюдала, как Джуди, улыбаясь, расхаживает по комнате и повсюду распыляет из баллончика аэрозоль. Она подошла к кровати, стала опрыскивать покрывало, одежду Кэти. Потом принялась за ковер и портьеры.

— Просто диву даешься, — продолжала рассуждать Джуди, — как доверчивы люди. И как часто невозможно что-нибудь доказать, если на тебя уже пала тень подозрения. Да, Кэти, у нас часто человека могут обвинить и осудить по одному только подозрению, это порок нашей правоохранительной системы.

— Джуди, за что ты так со мной? Ведь я никогда не причиняла тебе зла.

— Причиняла. Просто ты об этом не знаешь. И никогда не знала. Тебе никогда не приходилось быть в тени, на задворках, подбирать крохи. Торчать за кулисами, когда публика в зале беснуется от восторга и вызывает суперзвезду на бис. Но не переживай, это теперь уже не имеет никакого значения. Когда расследование завершится, музыканты «Блу Хэрон» разъедутся по домам. Теперь уже навсегда.

Джуди с улыбкой достала из кармана спичечный коробок.

— Передай от меня привет Кейту. Скажи ему, что когда-нибудь все свидимся в аду.

Джуди чиркнула спичкой. Все так же улыбаясь, она стала наблюдать, как по комнате пляшут разноцветные языки огня — алые, желтые, голубые, — быстро сливаясь в огненное море.

Джордан с остервенением жал на газ, выжимая из машины всю возможную скорость. Он и сам не мог объяснить охватившей его беспричинной паники. Но сердце гулко и торопливо стучало в груди, а руки судорожно сжимали черный холодный руль. Мимо окон пролетел вздыбившийся над заливом мост, мелькнули в темноте высокие каменные ворота, и в тени деревьев неожиданно возникло перед ним крыльцо его дома.

Выйдя из машины, Джордан удивился тишине, царившей вокруг. Во дворе не было ни души; неподвижно застыл сад, залитый серебристым лунным светом. Джордан взглянул в сторону гостевого домика и вдруг замер от ужаса. Над темной черепичной крышей плясали тонкие языки пламени.

Мики проснулся внезапно, словно от какого-то резкого звука. Но все вокруг было спокойно. Стояла глубокая тишина. И все же что-то было не так. Он не сразу понял, в чем дело. И лишь через мгновение осознал — запах… горьковатый, душный запах гари тонкой струйкой сочился из-под двери, наполняя комнату.

Он вскочил с кровати и бросился к окну. Так он и знал! Набрав номер пожарной команды и сказав несколько слов по телефону, он выбежал в коридор и стал стучаться в дверь спальни Кэти, громко выкрикивая ее имя.

Кругом уже бушевало пламя. Комната быстро превращалась в какой-то ад в миниатюре. Кэти наконец удалось хотя бы застонать, а потом даже подползти к краю кровати и упасть на пол. Удар был слишком сильным. Какое-то время Кэти оставалась в шоке; не в силах пошевелиться, она беспомощно лежала на месте приземления, наблюдая, как распространяется пламя, как дым начинает заполнять комнату.

Послышался хриплый смех Джуди: похоже, она была не в себе. Кэти увидела, что Джуди пришла в движение, намереваясь бежать от огня, пока он ее не поглотил. Кэти, превозмогая боль, стала то ползком, то перекатываясь перемещаться в сторону двери. Вот она уже, миновала кровать. А вот и Джуди пробегает мимо. Самое время сделать подножку. Джуди вскрикнула и в падении ударилась головой о ступеньку. Похоже, она потеряла сознание. Кэти обхватила одной рукой тело Джуди и вместе с этой ношей продолжала ползти по направлению к ступенькам. Уже запылала кровать, с жутким грохотом обрушились охваченные пламенем портьеры.

Господи, хоть бы кто-нибудь пришел на помощь! Хоть бы кто-нибудь!

В легкие набивался дым. Кэти, кашляя, продолжала ползти. Вот и ступеньки. Не выпуская Джуди, она, извиваясь как змея, упорно двигалась вперед.

— Нет! — раздался крик Джуди. Она пришла в себя, поднялась на ноги и обрушилась на Кэти всем своим весом. Кэти пыталась высвободиться. Джуди снова ударилась головой и отключилась.

Кэти все двигалась к спасительной двери. Она уже так близко. И так далеко… И этот дом… Господи, как долго! Каждая секунда длится словно целая эпоха.

Кэти ощутила, как ее хватают чьи-то руки. Это, наверное, Джуди пытается помешать ей, столкнуть в пламя. Похоже, Кэти не удастся погибнуть легко, в бессознательном состоянии, как это произошло с Кейтом. Видимо, ей уготована мучительная смерть в огне.

Смерть. О Господи, ей все-таки суждено умереть.

Тем не менее Кэти все же ползла к двери, пытаясь побороть дым, кашель, боль. А кто-то вцепился в ее плечи. Может быть, это пришли на помощь? Кэти обернулась. Джуди. Это все-таки она. Лицо, черное от копоти. Только глаза сверкают диким блеском. А в руках у Джуди появляется какая-то обгоревшая, еще дымящаяся палка. Вот Джуди занесла ее для удара.

Кэти наконец нашла в себе силы закричать.

— Господи! Что происходит?! — воскликнула Вики-Сью, вскочив с постели. — Ларри, проснись, черт возьми!

Ларри, протирая глаза, с тревогой посмотрел на нее. Она тормошила его за плечи и торопливо тянула к окну. Последовав за ней, он увидел огонь над крышей гостевого домика.

— Черт возьми! Вот это пожар! — удивленно выдохнул он. — Хорошо, что Джордан в клинике. Мистика! Жуть! Похоже, эта чертова штука опять сгорит дотла.

Проснувшись, Деррик Флэнегэн долго не мог прийти в себя. Словно какая-то мутная пелена облаком тревоги окутывала его сознание. Пошарив рукой но кровати, он обнаружил, что лежит один.

— Джуди! — позвал он и вдруг услышал громкие крики на улице.

— Джуди! — вновь произнес он дрожащим голосом.

И вспомнил, как десять лет назад он проснулся от таких же пронзительных, испуганных криков. И вот все повторялось снова.

Он в ужасе закрыл лицо руками и застонал. Господи! Только не это! Нет! Это слишком тяжело, слишком страшно!

Все стали сбегаться во внутренний дворик. Майлз, Шелли, Ларри, Вики-Сью. Так уже было десять лет назад. Майлз велел всем стоять, а сам попытался ворваться в горящий дом, но его отшвырнула волна нестерпимого жара. Ларри раздобыл мокрую тряпку и протянул Майлзу — для второй попытки. На дорожке сада показалась Алекс.

— Мама! Мама! — кричала она, бегом приближаясь к ним. — Ее нет в комнате! Боже! Где же она?!

Подбежав к гостевому домику, она уже готова была кинуться в огонь.

— Остановите ее! — вскрикнула Шелли. — Ради Бога, остановите! Там сущий ад!

И Майлз, кинувшись наперерез, поймал Алекс в свои объятия. Она ударила его и вырвалась. Еще мгновение, и девушка вбежала бы в охваченный пламенем дом, но тут чьи-то сильные руки вновь остановили ее.

— Папа! — прошептала она, притихнув.

— Не ходи туда, — сказал Джордан. — Я это сделаю сам.

— Но у тебя ничего не выйдет, — попытался остановить его Майлз.

Но тот, не слушая его, вылил на себя ведро воды и ворвался в горящий домик.

Из большого дома выскочили Сэлли, Джеррит, Брен и Джереми. Последний успел вовремя удержать Брен, рванувшуюся было вслед за отцом.

— Он ее вынесет оттуда. Живой и невредимой. Поверь мне.

Джордан услышал крик и пошел в его направлении. Рядом падали горящие головешки. Он шарахался от вспыхивающих то тут то там языков пламени, но упрямо двигался вперед. Пока наконец не добрался до распахнутой двери спальни.

Навстречу ему ползла Кэти. Она в последний момент увернулась от удара палкой, который пыталась нанести ей обгоревшая, черная от копоти женщина. Преследовательница уже замахивалась для второго удара, но тут Джордан с ревом в прыжке успел нокаутировать ее. Склонившись над ней, он только теперь разглядел черты ее лица.

— Господи! Да это же Джуди, — пробормотал он в замешательстве, теряя драгоценные секунды. Джуди стала приходить в себя и попыталась ударить Джордана.

Рядом возник мокрый, перепачканный в саже Мики.

— Возьми Джуди! — крикнул ему Джордан. — Но будь осторожней!

Сам же нагнулся над Кэти.

— Господи! — взмолился он. — Пожалуйста, не дай ей умереть.

Кэти не подавала никаких признаков жизни. Но огонь подступал все ближе, из спальни вырывались густые клубы черного дыма. И не долго думая Джордан подхватил ее на руки и, быстро миновав охваченную огнем лестницу, вынес на зеленую лужайку возле дома. Лишь только он опустил Кэти на прохладную подстриженную траву, как за его спиной раздался оглушительный взрыв и сияющим ледяным фейерверком взлетели вверх осколки разлетевшихся вдребезги оконных стекол. Взвыли сирены пожарных машин.

На всякий случай заслонив Кэти от взрыва, Джордан посмотрел ей в лицо. Оборванная, почерневшая от сажи, она была все так же хороша. И у Джордана защемило сердце. Нет, никто и никогда не будет ему дороже этой женщины, никто не займет ее место в его душе!

И вдруг Кэти открыла глаза и с трудом улыбнулась ему:

— Привет! Ты всегда знал, когда нужно вернуться домой.

— А ты-то сама знаешь, когда тебе лучше возвращаться в свой дом? — улыбнулся ей в ответ Джордан. — В наш дом.

— Ну, может быть. А это что, предложение? — Теперь Кэти могла улыбаться как ни в чем не бывало.

— Может быть. Хотя нет — абсолютно точно: да, это предложение.

Кэти засмеялась и согласно склонила голову. Но тут же поморщилась от боли.

— Господи! Ведь там же осталась Джуди, — пробормотала она.

— Ее вынес Мики.

Вокруг сновали пожарные. Раздавались взволнованные крики и резкие слова отдаваемых команд. К Кэти и Джордану подбежали заплаканные Алекс и Брен и принялись радостно обнимать и тормошить свою мать. Подошли улыбающиеся Сэлли, Джеррит и Шелли. Через мгновение к ним присоединился растрепанный Майлз.

Кэти уложили на носилки. Джордан пошел рядом с ней, взяв ее за руку.

— Это сделала Джуди, — сказала Кэти.

— Знаю.

— А ведь мы и не думали, что она способна на такое.

— Жизнь так же непредсказуема, как хороший детективный роман. Прямо как в той рукописи, которую мы утопили в ванне. Мне стоило поверить тебе с самого начала.

— Хорошо, что ты хоть теперь это понял.

— А тебе не стоило убегать из дому.

— Но ты же тогда был негодником. Жалким нечестивцем.

— Согласен. Я и сейчас еще бываю жалким нечестивцем. Каюсь. Но теперь ты выйдешь за меня замуж? Вторично?

— Да, — улыбнулась она.

— А с твоим культуристом проблем не будет?

— Я думаю, нет. Если, конечно, ты его пригласишь на нашу свадьбу. И его любовника. Ведь Джереми — «голубой».

— Ах так! — Джордан некоторое время пребывал в шоке. Потом рассмеялся. — Значит, вы меня водили за нос все это время? Поделом мне! Но, черт побери! Муж, как всегда, обо всем узнает последним.

— Бывший муж, — поправила Кэти.

— Ну, мой статус скоро вновь изменится.

— А как нам быть с Тарой?

— О, с ней, я думаю, все будет в порядке. Я пообещал ей, что наше расставание будет мягким. Она уже смирилась. У нее как-никак карьера, а это ко многому обязывает.

— Вот как!

— Значит, ты снова выйдешь за меня замуж, примешь моего ребенка, мое хозяйство?

— Ребенка твоего я уже приняла, даже дважды. Ты, быть может, еще помнишь те два прекрасных маленьких создания — они как раз сейчас топают ножками у нас за спиной?

— Да-да! И как это я мог о них позабыть!

Когда Кэти с Джорданом прибыли в больницу, их встретила та же самая медсестра, которая дежурила, когда Джордан привез туда Тару.

— Должна вам сказать, мистер Треверьян: вы, похоже, оказываете на всех женщин просто сногсшибательное воздействие, и они очень скоро попадают в нашу больницу. Адская жизнь!

— О да! Он такой, — поддержала ее Кэти, — женщинам перед ним не устоять: так и падают. Или сгорают от любви.

Все трое переглянулись и рассмеялись. И Кэти, и Джордан были перепачканы сажей, на теле и одежде до сих пор следы пожара.

Ну и что! Не важно. Кэти подумала, что главное сейчас — восстановить силы. Пожалуй, рядом с Джорданом, это будет довольно легко.

Кэти встала на цыпочки, заключила Джордана в объятия и поцеловала. Она была теперь уверена, что для обоих расцвет жизни только начинается. Эпилог

После пожара на вилле Джордана выступление «Блу Хэрон» пришлось на некоторое время отложить. Джуди выжила, но Дерррик вышел из этой истории совершенно опустошенным.

Кэти, к своему удивлению, не испытывала к Джуди никакой ненависти из-за случившегося. Видимо, ее собственная жизнь была теперь так полна событиями и приятными хлопотами, что ей оставалось только пожалеть женщину, которую зависть к способностям и успехам близких людей подвигла на убийство.

Газеты раздули вокруг всех последних событий небывалую шумиху, и записи «Блу Хэрон» стали как никогда популярными.

Двадцать первый день рождения Алекс прошел не так шумно и помпезно, как намечалось, зато праздник получился гораздо более теплым и мирным. Все остались довольны уютной семейной вечеринкой. Анхел подарил своей возлюбленной тонкое изящное колечко с большим сияющим бриллиантом, которое он давно берег для подобного случая. Алекс была просто счастлива и заявила родителям, что о таком праздновании своего дня рождения любая девушка может только мечтать.

Во вторник утром приехал Тони Грант, приятель Джереми и его сожитель, такой же мускулистый и очаровательный, как и сам Джереми. Кэти с улыбкой отметила про себя, что Джордану доставило особое удовольствие пригласить на свою повторную свадьбу обоих культуристов. Он быстро подружился с «качками», так же как ранее это удосужились сделать его дочери.

Тара еще до выписки из больницы успела обручиться с одним из тамошних врачей — молодым, но уже знаменитым: похоже, будущим светилом медицинской науки.

Кэти не ушла из своего издательства, только изменила форму сотрудничества. Полный рабочий день ее теперь не устраивал: не хотелось на долгие часы расставаться с Джорданом. Поэтому она перешла на работу по договору и чаще редактировала рукописи у себя дома. Кэти несказанно осчастливила своего начальника Марти обещанием написать книгу о «Блу Хэрон», как только немного отдохнет от недавних событий.

В сентябре из психиатрической клиники пришло сообщение о смерти Джуди, скончавшейся от инфаркта. Джордан, Кэти, Майлз, Шелли, Ларри и Вики-Сью были на ее похоронах вместе с овдовевшим супругом. Деррик как-то сразу постарел и осунулся. Работать в составе возрожденной группы он был еще не готов, но испытывал благодарность к друзьям за то, что они приехали проводить Джуди в последний путь.

А в октябре Джордан и Кэти повторно обвенчались в величественном кафедральном соборе — в том самом, в котором освящался их первый брак. Джеррит на этой церемонии выступил шафером, а Сэлли взяла на себя роль подружки невесты. Не прошло и месяца со дня их собственного бракосочетания, и они с особой радостью помогали молодым.

Научные взгляды Сэлли относительно возраста любви претерпели серьезные изменения: теперь мать Кэти утверждала, что в принципе любой период совместной жизни может стать ее расцветом, это зависит только от самих людей.

Кэти с Джорданом не смогли сразу же после свадьбы устроить себе медовый месяц: первое выступление возрожденной «Блу Хэрон» назначили на конец октября, и репетиции новой программы отнимали у них все время. В процессе подготовки к знаменательному событию к ним присоединился Деррик Флэнегэн. Казалось, он обрел в себе какие-то новые внутренние силы и стал совсем другим человеком. Печаль еще не полностью покинула его, однако он был рад снова серьезно заняться музыкой вместе со старыми друзьями.

Хотя над возрожденной «Блу Хэрон» еще витали тени Кейта и Джуди, музыканты воспряли духом и дружно работали над новым сценическим образом группы. Три песни специально приберегли для Алекс и Брен, и девочки с восторгом осваивали новые вокальные партии. Даже Джеррита решили привлечь для аккомпанемента.

Группа воистину обрела новое лицо. В тот памятный вечер на сцену вышли три поколения Треверьянов. Успех был ошеломляющим. Публика безумствовала и рукоплескала. На сцену летели цветы, и радостное возбуждение ни на минуту не покидало зал.

Тару Хьюз тоже пригласили на этот концерт. После представления она разыскала Кэти за кулисами. Женщины обнялись и расцеловались.

— Знаешь, меня вызвал к себе режиссер фильма о «Блу Хэрон», — сообщила Тара. — Мне предложено играть в этом фильме тебя. Конечно, если… ты не возражаешь.

Кэти рассмеялась:

— Да это же просто здорово! Я в восторге!

А поздно ночью, когда закончился банкет и разъезжались несносные журналисты, Кэти и Джордан наконец-то отправились в свое свадебное путешествие.

Джордан предложил для этой цели Париж, но Кэти предпочла какое-нибудь местечко потише. В итоге решили отправиться на один из маленьких островков в Карибском море. На следующий день, когда солнце близилось к зениту, супруги уже лежали в тени большого разноцветного зонтика на теплом золотистом песке безлюдного пляжа и умиротворенно любовались ленивой грацией набегающих на берег волн.

— Так, значит, это ты предложил Таре сниматься в фильме про нас? — спросила Кэти.

Джордан приподнял свои солнцезащитные очки, но заглянуть в глаза Кэти ему не удалось: их скрывали темные стекла таких же очков.

— Да, я. Все-таки до сих пор чувствую какую-то вину перед ней. Но по-моему, в актерских способностях Тары сомневаться не приходится. А ты разве против?

Кэти улыбнулась и покачала головой:

— Вовсе нет. Во время съемок Тара будет общаться лишь с актером, то есть с экранным Джорданом Треверьяном. А я имею дело с настоящим.

Джордан наклонился над ней и прошептал:

— Я люблю тебя, Кэти. Ты просто не представляешь, как я тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, Джордан. Ты был и остался моей единственной любовью. На всю мою жизнь.

Он наклонился еще ниже и поцеловал ее в губы.

И еще раз поцеловал…

И, естественно…

…они знали, что для обоих настоящий расцвет жизни только начинается.

Примечания

1

Блу Хэрон — голубая цапля (англ.).

(обратно)

2

ФАО — Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства.

(обратно)

3

девочка (исп.).

(обратно)

4

подружка (исп.).

(обратно)

5

самец (исп.).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21 . . . . . .