«В объятиях ветра»

Бертрис Смолл В объятиях ветра

В тусклом свете луны скитается она меж призрачных серебряных теней

1

Штат Вайоминг.

Мэтт Риордан смотрел на костер, зная, что этого нельзя делать. Трепещущее пламя гипнотизировало его уставший разум и навевало сон. Неосторожность. Он редко бывал неосторожным, и сейчас он не мог себе этого позволить.

Собрав всю силу воли, он оторвал взгляд от огня, откинулся на ствол огромной сосны и еще сильнее закутался в тяжелое шерстяное пальто. Он посмотрел на тучи, проплывавшие рядом с луной, и подумал о возможном снегопаде. Был май, но здесь, в горах, снег мог пойти в любую минуту. В палатке было бы теплее, однако, если он заберется туда, ему не будет видно, что происходит вокруг лагеря.

А там что-то происходило. За ним наблюдали.

И будто вызвав своими собственными мыслями таинственного гостя, Мэтт вдруг услышал, как из глубины леса раздался слабый звук. Все мышцы его тела напряглись, сонливость исчезла. Инстинктивно его рука потянулась к кольту, чтобы в готовности встретить кого угодно и что угодно. Мэтт не понял, какой звук побеспокоил его, но был уверен, что он теперь не один. Постепенно он почувствовал, что рядом с ним находилось не дикое животное. Нет. Даже несмотря на холодный ночной ветер, дувший ему в лицо, Мэтт почувствовал волнующую теплоту женского тела. Он был уверен, что она уже однажды наблюдала за ним из зарослей за костром, что он уже чувствовал на себе этот пристальный, горящий взгляд.

Мэтт не хотел испугать ее и не двигался с. места в надежде, что она подойдет ближе. Сквозь учащенное сердцебиение он прислушивался к шороху шагов, к чуть уловимому звуку, который возникал от соприкосновения ее кос и куртки из оленьей шкуры, и даже к предательскому хрусту ветки под ее ногами.

Почему она приходила сюда снова и снова и ни разу еще не показалась из темноты? Если она боялась его, что заставляло ее каждый раз возвращаться? Может, что-то подсказывало ей, что он ищет именно ее, женщину по имени Скай Мак-Келлан? А Мэтт не надеялся, что это была она. И если она это знала, неужели ей хотелось просто подразнить его, помучить и сделать его поиски такими изматывающими и трудными, что он оставит поиски и уедет из этих гор, которые были се домом.

Мэтт напряг зрение, но ничего не увидел в темном лесу. Он перевел взгляд на огненные языки пламени костра. Его сердце забилось сильнее, в горле перехватило дыхание. Через трепещущие языки пламени Мэтт увидел блеск желтых глаз серо-белого волка. Животное, находившееся в двадцати футах от него, прижалось к земле и наблюдало.

Через мгновение револьвер был уже у него в руках. Но чудилось, что волк догадался о его намерениях. Он оскалился, глухо зарычал, поднялся, шерсть стала дыбом. Похоже, волк не боялся огня, но в то же время казалось, что ему нравится этот наблюдательный пункт и он не собирался уходить оттуда. Мэтт поразился смелости волка и подумал, может ли он напасть.

Боковым зрением Мэтт уловил какое-то движение среди деревьев. Он хотел проследить за ним, но боялся отвести глаза от животного. Волк не двигался, и Мэтт перевел взгляд в темноту леса, как будто туда его притягивало магнитом. Если эта женщина была там, он хотел ее снова увидеть. Ему надо было поговорить с ней, многое узнать у нее.

Мэтту показалось, что-то белое промелькнуло между деревьев, что-то похожее на тонкую струйку дыма, но кроме рычания волка и биения собственного сердца ему ничего не было слышно. Он пытался различить во мраке ночи высокую, стройную фигуру женщины, которую видел лишь однажды. К сожалению, всю эту неделю землю освещал тонкий полумесяц, тусклый свет которого с трудом пробивался сквозь кроны высоких сосен. Мэтт подождал немного, но все, что он видел, оказывалось лишь плодом его воображения.

Мэтт снова переключил внимание на волка. Животное исчезло.

Окинув взглядом территорию лагеря, скрытую причудливыми тенями, Мэтт забеспокоился, что зверь мог обойти костер и напасть из темноты.

Над горами Реки Ветра стояла странная тишина; по телу Мэтта вновь пробежала ледяная дрожь, прогоняя тепло, которое он почувствовал, когда думал, что рядом с ним женщина. Возможно, это была не она, а волк.

Мэтт поднялся и вгляделся в темноту, зияющую между стволами деревьев, величественными стражами гор. Он слышал лишь несколько далеких звуков: журчание ручья, треск дров в костре, мрачный крик ночной птицы в соседнем ущелье. Кто бы ни находился рядом с ним несколько минут назад, он исчез вместе с волком.

Казалось кощунством прерывать спокойствие ночи, но Мэтт заговорил уверенно, будто его собеседник находился по другую сторону костра.

— Останься, — Cказал он. — Я твой друг. Мне надо поговорить с тобой, Скай Мак-Келлан. Это очень важно. Я не причиню тебе зла.

Его голос гулко раздался в этой тишине, как нечто чужеродное, и затем растворился во мраке так же загадочно, как и все остальное в эту ночь.

Мэтт прошел вокруг костра. На траве, в том месте, где только что лежал волк, остался еле заметный след. По крайней мере это ему не почудилось.

Возможно, в лесу Мэтт видел еще одного волка, а может, и всю стаю. Неужели ему показалась женщина только потому, что он хотел ее найти? Или потому, что ее неуловимость каким-то непонятным образом заинтриговала его? Не мог же Мэтт сходить с ума лишь из-за того, что эти бесплодные поиски слишком затянулись?

Мэтт отошел от дерева, под которым сидел, и направился в палатку. Шестое чувство подсказывало ему, что теперь он был совершенно один. Мэтт снова взглянул на след волка. Он, наверное, не вернется: любопытство волка было удовлетворено; Мэтт же горел желанием увидеть женщину. Он пытался уснуть, но планы на следующий день заполняли все его мысли и не давали покоя. Как обычно, с первыми лучами солнца он начнет искать повсюду следы пребывания женщины. Он обязательно найдет что-нибудь подтверждающее, что она наблюдала за ним в эти ночи. Очень скоро женщина потеряет что-нибудь, и это даст ему твердую уверенность в том, что она ему не привиделась. Мэтт найдет бусы или, может быть, кусок материи от ее куртки, а возможно, даже увидит ее след. Он найдет ее, если запасется терпением. Она же не призрак, чтобы раствориться в воздухе.

Старый вождь сидел, скрестив ноги, в центре своего вигвама. Его длинные седые волосы спадали ниже плеч, а прожитое оставило на лице свой неизгладимый отпечаток. Но его живые глаза и крепкое телосложение могли быть и у человека гораздо моложе тех лет, которых он, похоже, достиг.

Царственная поза вождя как бы предупреждала, что его приказы и законы не подлежат обсуждению ни народом, ни гостями. На стенах его вигвама было изображено множество военных подвигов. Рассмотрев эти рисунки, можно было убедиться, что он по праву стал вождем племени шошонов с Реки Ветра и сохранял свое положение вот уже сорок лет. Он действительно все еще оставался вождем своего племени, хотя его давно переселили в резервацию.

На нем была большая шерстяная накидка. Но он надел ее лишь по привычке, потому что небольшой огонь, горевший у его ног, и солнце согревали вигвам.

Старческая рука приподняла край накидки и скользнула по полотну красной шерсти, которое Мэтт принес ему в подарок.

— Большое хорошо. Же ву ремерси, — сказал он на забавной смеси английского и французского, как будто считал их одним языком. — Но я не могу сказать тебе то, что ты хочешь услышать, Мэтт Риордан, детектив от Пинкертона.

Глаза Мэтта неотрывно следили за выражением его умного лица.

— Скай Мак-Келлан может знать, кто убивал поселенцев в долине Долгой Луны, вожць Ваша-ки. Очень важно, чтобы я ее нашел.

Взгляд вождя стал немного циничным.

— Но разве не важно, чтобы ваш большой белый вождь из Шайенна узнал, кто крадет наш скот?

Вашаки говорил по-английски не очень хорошо, мешая французские и слова языка шошонов, но, призвав на помощь знания трех языков, , Мэтт смог понять, что ему сказал Вашаки. Ему мало что было известно о проблемах резерваций, он не удивился, когда узнал, что скот индейцев крадут так же часто, как и скот поселенцев. Индейцы относились к своему скоту как к диким животным и разрешали ему гулять везде.

— Мне очень жаль, что у вас возникла такая проблема, вождь Вашаки, — сказал Мэтт. — Я обращу на это внимание губернатора, когда увижусь с ним. Хотя и не могу давать вам за него никаких обещаний. Я не властен над его решениями.

Вашаки смерил Мэтта пристальным, пронизывающим взглядом. Наконец он кивнул и ответил:

— У многих белых людей лживый язык, Мэтт Риордан. По твоим глазам я вижу, что ты говоришь правду.

— Я знаю, ты тоже честный человек, вождь Вашаки. Люди считают тебя таким. Ты мне скажешь, что тебе известно о Скай Мак-Келлан, которую вы называете Алое Небо?

Вождь на некоторое время серьезно задумался.

— Я знаю больше о ее матери, Чилсипи, — наконец заговорил он. — Она была француженкой, но сроднилась с нашим народом. Ее отец был французским охотником, он прожил среди нас до самой смерти. Чилсипи вышла замуж за Чарльза Мак-Келлана, мужчину, который был очень похож на тебя, со светлыми волосами и глазами цвета неба. Они ушли жить и разводить скот в долину Долгой Луны. Их всех убили семь весен тому назад. Некоторые говорят, что девочка по имени Скай убежала в горы. Я не знаю.

Мэтт до этого не знал, что предки девушки были французами, но какое это имеет значение? Когда Камерон Уэлч, местный губернатор, обратился в детективное агентство Пинкертона с просьбой найти Скай Мак-Келлан, он лишь вскользь упомянул, что она наполовину индианка. Мэтт не придал этому значения. Тогда он занимался другим делом. Но теперь он радовался пустячной информации об этой неуловимой женщине.

Мэтт ждал от Вашаки продолжения, но, похоже, старый вождь не желал откровенничать.

— Если мать Алого Неба была из шошонов, — Мэтт пытался разговорить его, — значит, должны быть здесь, в резервации, какие-нибудь родственники, с которыми я мог бы поговорить.

Вашаки немного подумал.

— Прошло много лет. У сестер и братьев Чилсипи родилось много детей. Они могут помнить Скай. Я не знаю, живы ли они. Но жив дядя Чилсипи, Много Когтей, брат бабушки Скай. Он очень любил, когда Чилсипи приводила к нему Скай. Он может рассказать тебе то, чего не знаю я. — Вождь поднялся. — Его зовут Ким. Я отведу тебя к нему.

Мэтт вышел за вождем на улицу. Вдоль реки располагались жилища шошонов. Он заметил, что многие индейцы племени по-прежнему жили в своих старых вигвамах, но некоторые из них уже переселились в небольшие домики, построенные для них правительством. На много миль к северу, до самых гор, простирались поросшие полынью равнины и холмы. На восток, примерно в миле от широкой равнины, в лесу, на берегу малой Реки Ветра расположился фортВашаки. Сейчас там размещался конный гарнизон, который должен был защищать индейцев резервации от нападения индейцев других племен. Форт Вашаки, названный так в честь вождя, является также важным продовольственным центром.

К югу и западу от индейского поселения поросшее полынью предгорье постепенно переходило в крутые и разломленные возвышенности и, наконец, превращалось в массивные горы Реки Ветра. Сосны, ели, пихты и осины окружали их со всех сторон. Над кромкой леса, разрезая безоблачное майское небо, возвышались гранитные вершины.

И где-то там наверху находилась женщина, которую искал Мэтт.

Вождь Вашаки провел его по всему поселению и вывел к большому вигваму, украшенному причудливыми разноцветными рисунками. Самым интересным из них было изображение огромного бурого медведя, животного, почитаемого индейцами и обладающего, по их мнению, исцеляющими способностями.

Входная дверь была опущена. Это означало, что гость сначала должен попросить разрешения войти. Вашаки что-то сказал, и его пригласили войти.

Вашаки принял приглашение и, приподняв входную дверь, пригнулся, чтобы зайти внутрь. Человек, стоявший перед ними, был ниже Мэтта и Вашаки, но был хорошо сложен и мускулист. Глубокие морщины вокруг глаз и складки, которые пролегли около носа и рта, выдавали его возраст. Ему было не меньше шестидесяти. Широкое лицо, высокие скулы и темная кожа свидетельствовали о том, что ни одна капля белой крови не текла в жилах этого человека. Значит, не с его стороны Скай Мак-Келлан получила примесь французской крови. Его длинные черные с проседью косы спадали на плечи и были перевязаны на концах кусочками кожи. На шее у индейца висело ожерелье из когтей медведя, оно звенело при каждом его движении. Как и на Вашаки, на нем было нечто среднее между одеждой белых и индейцев. Привычная для белого человека шляпа щеголяла орлиным пером. На ногах у индейца были мокасины, а широкую грудь прикрывала хлопчатобумажная рубашка в красную клетку и черный жилет.

Вашаки сразу расположил к себе Мэтта своей доброжелательностью, а Много Когтей, увидев его наоборот, насторожился и скользнул по нему колючим, холодным взглядом. Но он все же отступил в сторону, чтобы позволить гостям войти Они прошли в середину вигвама, недалеко от огня, и снова уселись, скрестив ноги.

Мэтт окинул взглядом стены жилища Много Ко той и понял, что он был шаманом или целителем Его вигвам тоже был украшен рисунками, изображающими подвиги, которые он совершал, и было интересно, хотя и неудивительно, узнать, что он убил несколько медведей. В жилище не было никакой мебели, кроме скамей, обтянутых кусками кожи Земляной пол был выровнен, чисто подметен и кое-где покрыт шкурами. На стенах висели культовые рисунки и изображения идолов, а также головной убор из перьев птиц и рогов бизона.

Вашаки представил гостя, указав на него рукой и сказал что-то на языке шошонов. Мэтт понял, что Вашаки объяснил Много Когтей, кто он и зачем пришел.

Много Когтей придал лицу торжественное выражение, и его обветренные губы плотно сомкнулись в тонкую линию. Мэтт почувствовал неприятие шамана и подумал, что этот разговор окажется таким же бесполезным, как и его недавние поиски в горах.

— Это произошло много лет тому назад… — Много Когтей говорил по-английски гораздо правильнее и чувствовал язык лучше, чем Вашаки. — Почему ты не пришел раньше? Сейчас слишком поздно искать тех, кто убил и ограбил Чилсипи.

— Я не знаю, что случилось семь лет тому назад и почему не расследовалось дело Мак-Келлан, — спокойно ответил Мэтт. — Я здесь, потому что губернатор недоволен отношением местных чиновников к серии убийств и краж скота в этом районе. Он хочет остановить беззаконие. Все, что вы можете мне сказать о примерном местонахождении Скай Мак-Келлан, очень поможет нам. Губернатор думает, что она знает что-то важное. Если она сама видела убийц, то сможет их опознать.

Много Когтей так долго сидел молча, что Мэтт засомневался, заговорит ли он снова. Все планы Мэтта рушились. Он мог попробовать поговорить со всеми родственниками Алого Неба здесь, в резервации, но чувствовал, что никто, кроме Много Когтей, не поможет ему, и Мэтт невольно подумал, не скрывают ли ее.

Проклятье! Ведь он был одним из лучших сыщиков в стране. В течение пяти лет Мэтт выслеживал нарушителей закона во всех уголках Запада, а сейчас не мог найти всего лишь одну девушку. Он не только не обнаружил ни единого доказательства того, что она приходила к нему в лагерь той ночью, когда он увидел волка, но и ни разу с тех пор не чувствовал ее волнующего присутствия. Вот уже две недели Мэтт тщательно исследовал то место, где, по его предположению, она могла прятаться. Девушка больше не возвращалась, чтобы продолжить свои странные наблюдения за ним, как делала это сначала почти каждую ночь. Время пролетело, а вместе с ним исчезла и вера в ее существование. Если в ближайшие дни он ничего не найдет, ему придется возвратиться к губернатору Уэлчу и в агентство Пинкертона с пустыми руками.

Мэтт почувствовал, что под пристальным взглядом шамана скрывается недоверие.

— Ты вместе с теми, кто ищет Скай?

Вопрос застал Мэтта врасплох. Однажды он видел в горах всадников, но принял их за ковбоев, ищущих потерявшийся скот. Значит, не он один искал эту девушку?

Неловким движением Мэтт перевернул шкуру бизона.

— Откуда вы знаете, что кто-то еще ищет ее? — спросил он осторожно.

— Они были здесь, так же как и ты. Некоторые даже говорили, что это она убивает поселенцев… мстя за гибель своей семьи.

Эта новость потрясла Мэтта.

— Но эти люди, которые ищут ее, могут замышлять что-то против нее.

— А ты нет? — седая бровь шамана приподнялась, как будто его что-то развеселило.

— Я приехал сюда, только чтобы задать ей несколько вопросов и отвезти ее под охраной в Шайенн, если она знает что-нибудь, что может нам помочь.

Старый мудрый вождь закутался в шерстяную накидку и ничего не сказал. Вашаки оставался спокойным, а Много Когтей фыркнул:

— Только не это! Ты ее выбросишь, как ненужную вещь, выведав у нее все, что тебе надо.

Мэтт старался никогда не смешивать личные дела и работу. Он лишь выполнял задание агентства. Но случилось что-то такое, из-за чего это задание стало каким-то особенным… Эти ночи в горах: знать, что она рядом, что наблюдает за ним, увидеть ее красоту в лунной ночи лишь на секунду — все это вызвало у Мэтта желание узнать о Скай Мак-Келлан как можно больше. Она заинтриговала его. Ее поиски были уже не работой, Мэтт стал одержим идеей найти ее. И теперь, когда он узнал, что ищет эту девушку не один, он боялся за ее безопасность. Единственным спасением для нее сейчас было продолжать скрываться. Но не могла же она скрываться всю жизнь!

— Ты не прав, Много Когтей, — ответил Мэтт наконец. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы с ней ничего не случилось.

Много Когтей упрямо задвигал челюстью, его глаза сверкнули черным светом, как два обсидиана. Доводы Мэтта не произвели на него впечатления и к тому же он не любил, когда ему говорили, что он не прав.

Шаман внимательно посмотрел на Мэтта. В Риордане было что-то, отличавшее его от других. Может быть, необычный покрой черного пальто, жилета и белой рубашки; может быть, правильные, но мрачные и суровые черты лица, по которым нельзя было определить, что он задумал. Его одежду покрыл слой пыли, но Мэтт выглядел ухоженным и вел себя уверенно и с достоинством, в отличие от многих других белых людей, которым, казалось, был безразличен их внешний вид.

И эту необычность подчеркивали его удивительные синие глаза.. Много Когтей заметил, что пристально смотрит в глубину этих глаз, глядящих прямо, подозрительно и даже расчетливо.

Этот взгляд заставлял его насторожиться. Но в то же время в глазах Мэтта светилась честность, редкая для белых людей. В его взгляде читались знание жизни и мудрость, которые человек может приобрести только с опытом. Но его взгляд выражал также нетерпимость.

Однако самое пристальное внимание Много Когтей привлекли руки Риордана и его пистолет. Его руки, худые и сильные, как и он сам, кое-где покрывали шрамы; а длинные пальцы казались достаточно ловкими, чтобы выхватить пистолет из кобуры так быстро, что противник не успеет и глазом моргнуть. Деревянная рукоятка самого пистолета была отполирована до блеска.

Пристально глядя на незнакомца, Много Когтей почувствовал, что Риордан действительно сможет защитить его племянницу. Без лишних слов Много Когтей понял, что перед ним человек решительный, не поддающийся минутным порывам чувств. Это был человек, не нуждающийся в чьей-либо помощи. Человек, который сделает то, что задумал.

— Тебе платят за убийства, — сказал он, — но я не вижу в твоих глазах, что тебе нравится убивать, как я видел это в глазах других, которые спрашивали про Скай. Они говорили, что хотят найти ее для ее же блага. Но я скажу тебе то, чего я не сказал им, потому что они были глупцами и думали, что я тоже глупец.

Много Когтей замолчал, будто внезапно изменил свое решение. Но потом он продолжил:

— Как и ты, я видел женщину, которая двигается по ветру. Это стало легендой нашего народа. Темными ночами женщина иногда приходила ко мне, как и к тебе, садилась около огня, туда, где ты сидишь. И молчала. Но когда я начинал моргать, она исчезала, и оставался лишь дым от огня. Некоторые говорят, что это Скай, дочь Чилсипи. Но ты должен забыть о женщине ветра так же, как и другие. Она не поможет тебе найти людей, которых ты ищешь. — Его глаза наполнились сожалением и печалью. — Понимаешь… на самом деле здесь ее нет.

Потребовалось время, чтобы Мэтт понял значение слов шамана. Он живо представил себе во всех деталях ту ночь, когда волк приходил к нему, и снова по его телу пробежала ледяная дрожь. Мэтт был не из робкого десятка. Человека, который повидал столько на своем веку, нелегко удивить; обычно он не реагировал на подобные рассказы. Но, к своему удивлению, сейчас он пожалел, что на нем не было шерстяной накидки, как на Вашаки, чтобы помочь ему остановить эту неожиданно охватившую его дрожь.

Женщина должна быть жива! Он видел ее собственными глазами!

Да, но она растворилась в воздухе, как дым костра. Мэтт поднялся медленно, как во сне. Что же он видел в — горах на самом деле? В отличие от суеверных индейцев, он не верил в призраков, расхаживающих по земле.

— Я видел кого-то, — сказал Мэтт спокойным и уверенным голосом. — Если это была не Скай Мак-Келлан, тогда это был кто-то другой. И я собираюсь узнать кто.

Много Когтей встал в полный рост. Его глаза сердито вспыхнули, и он посмотрел на Мэтта, сверля его своим взглядом:

— Берегись, Мэтт Риордан! Убийцы думают, что она представляет для них угрозу, они могут : подумать то же и про тебя. Я больше не хочу об этом говорить. — Он указал своей обветренной "рукой на дверь. — Теперь иди. Прошло уже много времени с тех пор, как Скай Мак-Келлан пошла по тропе Смерти, и Мать-Земля приняла свою дочь в свое чрево.

За шепотом ветра ночного должна я послушно идти

2

Девушка легко и бесшумно, подобно осеннему листу, уносимому ветром, шла по темному лесу. Ее обутые в мокасины ноги тихо ступали по сырой земле. Следом за ней, в точности повторяя все ее движения, так же беззвучно шел серо-белый волк.

Девушка остановилась. Ее глаза внимательно вглядывались в мрак ночи: казалось, она обладала врожденным даром видеть все, что происходит в этом царстве ночных теней, и интуитивно предчувствовать опасность.

Маленькие обитатели леса не боялись ее, когда она шла по их тропам. Они лишь останавливались, глядя ей вслед. И только ворчливая сова, пролетая в темноте, испускала иногда пронзительный крик.

Волк приблизился к молодой женщине и ткнулся головой в ее руки, ожидая ласк. Она грациозно опустилась на одно колено и крепко обняла его за сильную шею. Волк сел на задние лапы и прислонился к ее длинным и стройным ногам, скрытым за отделанной бахромой оленьей кожей. Острое чутье волка снова уловило запах незнакомого человека. И животное, и девушка осторожно оглянулись.

Девушка прошептала что-то на ухо зверю, он отвернулся и через мгновение растворился в ночи. Оставшись теперь одна, она подобралась ближе к лагерю человека, прячась среди кустов, и оказалась в тридцати футах от костра, около которого он спал. Человек уходил ненадолго отсюда, но снова вернулся. И девушка не могла понять зачем.

Ее сердце часто забилось под светлым кожаным одеянием от странного сочетания страха и нетерпения увидеть уже знакомый силуэт мужчины. Конечно, подобное поведение было глупым, но любопытство полностью овладело девушкой. Этой ночью ей не удалось разглядеть его крепкое, худое тело, как это случалось раньше, и она поймала себя на мысли, что очень этим расстроена. Мужчина спал крепче, чем обычно. Одеяло покрывало его почти с головой, а черная шляпа лежала на его лице. Это лицо притягивало девушку. Но он, наверное, ничем не отличался от других людей, приходивших в горы, и она должна быть осторожной и помнить, что многие из них причинили ей зло.

Девушка не понимала, что заставляло ее несмотря на все это приходить ночью к костру этого человека снова и снова, а при ярком свете дня следить украдкой из-за деревьев, как он скачет на своей ярко-рыжей лошади по холмам.

Она лишь знала, что, наблюдая за этим человеком, испытывает почти такой же трепет, как тогда, когда ей удавалось стать свидетельницей осторожных прогулок горного льва, готового к встрече с любым врагом. Почти животное чутье подсказывало девушке, что этот человек с золотыми волосами был опасен своим спокойствием. У него не было друзей — только враги и только побежденные. Этот мужчина не просто с кошачьей настороженностью наблюдал за всем происходящим вокруг своим суровым взглядом, но, казалось, шестое чувство предупреждало его каждый раз, когда она находилась рядом.

Его легкие, грациозные движения, его дикая красота не путали, а скорее притягивали ее. Что-то в нем заставляло тело девушки трепетать от неизведанного прежде чувства. Каждый раз, когда она смотрела на него, ее сердце начинало учащенно биться и странная истома охватывала все се тело. В такие минуты она чувствовала себя непривычно встревоженной, взволнованной…. и очень одинокой.

Мужчина не был охотником, как отец ее матери. Девушка помнила этого человека с густой черной бородой, который постоянно распевал французские песни, слишком много пил и смеялся. От него все время неприятно пахло, а его лошади всегда были обвешаны шкурами убитых им зверей, отец матери научил ее расставлять капканы и силки. И всегда умел ее развеселить.

Девушка помнила, как в детстве видела людей, похожих на того, который спал сейчас у костра. Людей, которых се отец называл профессиональными убийцами. В них чувствовалась неумолимая жестокость при достижении намеченной цели. Эти люди приходили иногда в долину Долгой Луны, когда она была ребенком. И тогда странная тишина воцарялась над всем селением. А когда они уходили, всегда кого-нибудь хоронили.

Девушка боялась, не наняли ли его, чтобы найти и убить ее. Не узнал ли он каким-то образом, что она совершила?

Она опасалась его, но он ей почему-то напоминал отца. Возможно, это было лишь внешнее сходство. Когда девушка смотрела на него, ей казалось, что если она придет домой, то найдет там все, как было в те счастливые дни полной свободы, когда она могла гулять, где вздумается, и петь в полный голос свои любимые песни, не боясь быть услышанной.

Но вместе с приятными воспоминаниями к ней подбирался леденящий ужас и необъяснимая боязнь вырваться из мрачного круга своих воспоминаний. Ее сердце забилось сильнее, чем прежде, когда в горах Отца-Солнца появился этот золотоволосый незнакомец.

Неожиданно девушку охватило дурное предчувствие, — руки похолодели, по спине пробежали мурашки. Ощутив всем своим существом опасность, она решила как можно быстрее покинуть лагерь Светловолосого. Но слабый звук, раздавшийся у нее за спиной, предупредил, что было уже поздно. Инстинкт самосохранения заставил ее резко обернуться и вытащить нож, висевший у нее на поясе. Светловолосый напал из темноты и нанес удар. Они сцепились в драке и покатились по земле. Девушка не чувствовала, как острые ветви кололи ее в спину: все тот же инстинкт придавал ей силы.

Она приставила ему нож к горлу. Мужчина схватил ее за руку, стараясь отвести удар. Как же он обманул се! Ей надо было сразу догадаться, что он такой же злой, как все остальные белые.

Девушка чувствовала, как силы покидали ее. В темноте она не могла разглядеть его лица. Вместо него перед ее глазами предстало лицо другого человека, которое она давно видела и которое запомнилось ей.

— Перестань драться, — крикнул он хрипло. — Я не причиню тебе вреда! Я хочу просто поговорить с тобой.

Девушка дралась с ним, но в мыслях ее противником был совсем другой человек. Почему ей вспомнился тот день и тот человек? Неужели ей было предначертано судьбой испытывать этот кошмар снова и снова не только во сне, но и наяву?

Когда Светловолосый налег на нее всем своим тяжелым телом и почти придавил ее, она подумала, что наступает конец. Его руки, как железные наручники, сжимали над головой запястья девушки. Он полностью подмял ее под себя. Девушка ощущала, как на его теле играли стальные мускулы. Если бы она только могла высвободить руку, нож спас бы ее. Но он был слишком силен, и у нее просто не было шансов.

— Эсуп! — резко закричала она.

Мэтт Риордан понял значение слов девушки слишком поздно. Что-то мохнатое, светлое и рычащее выпрыгнуло из темноты и навалилось на него. Через мгновение Мэтт уже лежал на земле, а зверь пытался добраться своими клыками до его горла и загрызть насмерть, как приказала ему хозяйка. Руки Мэтта тянулись к глотке животного; он дрался изо всех сил, но минуты казались часами, и при каждом неудачном движении Риордан мысленно прощался с жизнью.

Женщина снова закричала.

Волк тут же ослабил мертвую хватку, но все еще рычал, не отпуская Мэтта, в ожидании следующей команды женщины.

Наконец животному было приказано отступить. Со вздыбленной шерстью, волк нехотя отошел к зарослям, где он притаился и начал наблюдать за происходящим сверкающими глазами. Девушка развернулась и направилась в лес. Мэтт вскочил на ноги и бросился за ней вслед, но волк тут же встал у него на пути, снова оскалился и глухо зарычал.

В этот раз Мэтт не мог себе позволить упустить девушку. Он выхватил револьвер . Волк тут же пригнулся, готовясь к прыжку. Мэтт знал, что играет с огнем, но, не сводя глаз с волка, окликнул девушку:

— Я убью волка, Скай Мак-Келлан, если ты не вернешься. Мне надо с тобой кое о чем серьезно поговорить.

Вдруг он вспомнил, что девушка говорила с Волком на языке шошонов.

А вдруг шаман сказал правду и это была совсем не Скай Мак-Келлан? Он не хотел и не мог в это поверить. Мэтт снова крикнул в темноту, но на этот раз уже на ее родном языке.

Ответа не последовало, и Мэтт не на шутку испугался. Этот проклятый волк ни за что не подпустит его близко к своей хозяйке, но Риордан все равно не мог заставить себя выстрелить в зверя лишь потому, что он был другом девушки. Он не мог понять, почему его так волновала судьба этой таинственной девушки, которая жила, как дикарка, в горах совсем одна. Она действительно стала ему небезразлична.

Несмотря на всю серьезность ситуации, Мэтт вдруг почувствовал, как вопреки его воле страстное желание овладело им при одном лишь воспоминании о ее нежном, горячем теле, таком близком и доступном во время недавней схватки.

Волк зарычал еще громче, как будто прочел мысли Мэтта и они ему совсем не понравились. Мэтт надеялся, что женщина не отойдет далеко от своего защитника-волка.

— Я знаю, ты где-то здесь, Скай Мак-Келлан, — снова начал Мэтт. — Я убью волка, если ты не выйдешь и не поговоришь со мной.

Он направил дуло пистолета на волка и опустил палец на курок. Волк не двигался с места, прижал уши и насторожился, готовый снова напасть в любую минуту.

Молчание затянулось, и Мэтт уже испугался, что девушка больше не придет, даже несмотря на угрозу потерять своего товарища. Но вдруг откуда-то из темноты раздался ее нежный голос. Ему вдруг показалось, что это не ее бархатный голос звучит в темноте ночи, а губы девушки слились с его губами в сладостном поцелуе.

Волк отошел от Мэтта и скрылся в темноте. Мэтт обернулся на звук голоса, но никого не увидел. Его сердце учащенно забилось. Он не хотел, чтобы девушка уходила, но был не в силах остановить ее.

— Я твой друг, Скай, — крикнул он резко и сердито ей вслед. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Почему ты мне не веришь?

В ответ раздался лишь шепот ветра.

Настроение Мэтта упало. Он напугал девушку и упустил ее. Теперь она уже не придет к его лагерю. Мэтт был уверен в этом так же, как и в том, что день скоро сменит ночь. Вдруг Мэтт осознал, что он страшно одинок и что был таким всегда, но просто не понимал этого.

Он приподнял руку и посмотрел на рукав своего пальто. Кровь от раны уже промочила ткань и текла по локтю теплой струйкой. Рука сильно болела. Кто же ранил его: девушка или волк? Теперь, когда все было позади, Мэтта снова охватило неприятное ощущение того, что все события ночи были лишь плодом его воспаленного воображения. Ему казалось, что он ощущал ее тело во время драки, но таинственность, окружавшая эту девушку, се призрачность все еще витали в тихом ночном воздухе, как запах стойких духов. Возможно, это был только сон, события которого он принял за реальность. Не окажется ли завтра миражом то, что было реальным сегодня?

Боль становилась сильнее. Мэтт вернулся в лагерь и оторвал кусок ткани от своей одежды, чтобы перевязать рану. При свете костра он мог рассмотреть ее. Это было не ножевое ранение, а скорее укус волка. Кровь шла сильно, наверное, он сможет продезинфицировать рану. Мэтт намочил повязку виски, раздвинул края раны, насколько это было возможным, и приложил ткань. От боли он стиснул зубы так, что зашумело в голове. Затем мужчина извлек из мешка тот небольшой запас медикаментов, который всегда носил с собой. Он обработал рану темной мазью, перебинтовал ее и снова натянул на себя рубашку. Было прохладно, и Мэтт накинул на себя куртку.

Вдруг он увидел тонкую прядь волос, прямых, как стрелы воина, черных, как смоль, блестящих, как вороново крыло, зацепившихся за пуговицу. Они переливались под мерцающим светом звезд и луны.

Он осторожно двумя пальцами отцепил прядь от пуговицы. Мэтт держал волосы перед собой и спокойно смотрел, как они развеваются на легком ветру. Они были почти два фута длиной.

Довольно улыбаясь, Мэтт медленно намотал их вокруг пальца. Так же аккуратно он снял получившееся колечко, положил его в карман куртки и привязал пуговицу на место.

Мэтт лег на импровизированную кровать. Все сомнения исчезли — шестое чувство подсказывало ему, что Женщина Ветра больше никогда не придет сюда по своей воле. Но, по крайней мере, он знал, что она приходила сюда… однажды.

Земля принадлежит мне.

И если я вернусь туда,

Кто будет по мне плакать?

3

Первоцветы уже почти распустились, когда вдруг снова пошел снег. Толстым белым покрывалом расстелился он по земле, где расставила силки Скай. Силки оказались совершенно пустыми. Расстроенная девушка установила новые.

Снег не продержится долго в это время года. Как только небо прояснится, он растает под теплыми лучами солнца. Зима хозяйничала в горах семь месяцев в году, но даже здесь рано или поздно она должна будет отступить.

Из своего укромного местечка среди высоких деревьев Скай взглянула вверх. Через запорошенные снегом сосновые ветви она видела, как мимо острых горных вершин торопливо проплывали облака.

«Ты бегаешь быстрее всех на свете, Скай. Даже быстрее облаков, подгоняемых ветром».

Голос ее маленького брата звучал так пронзительно, что она обернулась в надежде увидеть его рядом. Но, как всегда, там никого не оказалось. Только причудливые тени двигались в этой залитой солнцем тишине.

О, Джэрод! Любимый, милый, славный малыш. Светловолосый и худощавый, такой, как его отец. То, что он был на четверть шошоном, выдавали лишь темно-карие глаза и смуглая, , будто всегда покрытая загаром, кожа.

Да, Джэрод. Я бегаю быстрее всех на свете. Я могу побежать так быстро, что оторвусь от земли и буду парить с орлами высоко в небе.

Нет, у тебя не получится!

Heт, получится! Нет, не получится!

Нет, получится!

Скай почувствовала, как ее ноги начали мерзнуть в тонких мокасинах. Она вырвалась из круга своих воспоминаний и пошла к себе в пещеру. Девушка не любила вспоминать прошлое — это причиняло ей боль, но в те редкие минуты отдыха, когда она не была занята поисками пищи и другими прозаическими делами, она предавалась воспоминаниям.

Обратно Скай пошла по ведомым только ей тропам, так как знала, что она и Эсуп оставят заметные следы на свежем снегу. Но Светловолосый — так она называла того человека — куда-то исчез. Скай была рада, что это случилось. Он обманул, обхитрил ее. Но ей все же было любопытно, о чем он хотел поговорить с ней, хотя теперь она уже вряд ли это узнает. Зато Скай снова была в безопасности, и горы принадлежали только ей, ей и животным. Но девушка не могла понять, почему эта радостная новость повергла ее в такое уныние.

На поляне Скай остановилась на секунду и оглянулась по сторонам в поисках приближающейся опасности. Такая предусмотрительность за долгие годы жизни в горах вошла у нес в привычку. Как и обитатели леса, она внутренне чувствовала опасность.

Люди редко приходили сюда, но на днях Скай видела нескольких ковбоев, скачущих на лошадях по холмам. Ей показалось это необычным, потому что лошади почти никогда не забирались так высоко, предпочитая пастись на просторах равнин. Там, наверху, жили дикие лошади, и, возможно, какой-нибудь жеребец увел за собой лошадей с ранчо, а ковбои отправились на их поиски. Но все-таки следует быть осторожной. Светловолосый видел ее, так что. теперь ее тайна раскрыта. За ней могли прийти и те, кто знал, что она была свидетельницей убийств, совершенных ими.

Девушка наклонилась к Эсупу и подождала, пока он не учует запах врага. Но, по-видимому, никого рядом не было, так как он побежал рысцой вперед, старательно запутывая следы.

Вскоре их надежно прикрыли сосны. Пройдя еще полмили вдоль небольшой реки, они покинули спасительный покров леса, вышли к знакомому озеру, располагавшемуся рядом с их пещерой, и начали взбираться вверх к горной вершине, с которой можно было оглядеть всю южную часть окрестностей с высоты птичьего полета. Деревья встречались все реже и реже, в некоторых местах валуны, отколовшиеся от горы много веков назад, оставили после себя целую россыпь больших и маленьких камней. Снег с них уже стаял, и Скай с Эсупом могли безбоязненно перепрыгивать с одного камня на другой, не оставляя никаких следов.

Неискушенному взору горная вершина казалась лишь прямой гранитной стеной. Но с запада се достаточно широкий выступ скрывал узкое отверстие, которое к тому же удачно пряталось за низкорослыми соснами, умудрившимися вырасти в небольших горных расщелинах. Отверстие скрывало достаточно просторную пещеру, примерно двадцать на тридцать футов. Вход в пещеру был слишком узким для зверей, но раньше здесь жили горные львы. Теперь же, когда запах человека и волка пропитал все вокруг, животные не решались приходить сюда.

На самой вершине этой горы растительность была гуще: здесь росли сосны и кустарники, полевые цветы покрывали почти всю ее поверхность. На самой высокой сосне горы уже много лет обитали отважные орлы. Их не беспокоило близкое соседство Скай и Эсупа; долгое время они жили здесь в полной гармонии, не причиняя друг другу никакого беспокойства.

Прежде чем войти в пещеру, Скай прикоснулась к лепесткам подснежника, пробивающегося между валунами, но не сорвала его. Она рвала цветы, только когда они были необходимы ей для медицинских целей. Девушка научилась этому у матери, когда была еще ребенком.

Скай заметила, как Эсуп навострил уши перед входом в пещеру и вдруг начал бегать кругами, обнюхивая землю. Его движения предупреждали хозяйку о возможной опасности. Сначала девушка подумала, что Светловолосый вернулся и нашел ее жилище. Ее рука уже машинально потянулась к ножу, висевшему на поясе, когда Эсуп почти радостно помчался в пещеру. Девушка осторожно последовала за ним, но, когда услышала знакомый хриплый голос, говорящий с волком на языке шошонов, все ее страхи рассеялись.

— Как дела, Эсуп? Ты хорошо заботился о Скай, пока меня не было?

Скай вошла в пещеру. Там всегда царил полумрак, даже когда горел огонь. Единственным источником света, кроме того, который проникал через узкий вход, было отверстие наверху. Но оно было слишком маленьким, величиной с человеческий кулак, и солнечные лучи далеко не всегда попадали сюда; поэтому кроме тех редких часов, когда это случалось, его можно было просто не заметить. Зато это отверстие служило прекрасным дымоходом, к тому же из-за зарослей кустов наверху дым практически не был виден. Только во время дождей оно причиняло множество неудобств. Вода стекала со всех сторон и попадала прямо в пещеру. В такие дни девушке приходилось собирать воду в деревянную бочку, чтобы она не намочила ее ложе из шкур.

— Рада тебя видеть, — сказала она человеку, расположившемуся здесь без нее, как дома. — Мои запасы уже кончаются, а сегодня все силки оказались пустыми.

Много Когтей шутливо поборолся несколько минут с Эсупом, потом потрепал его по мохнатой шее и сказал:

— Иди. Не могу же я играть с тобой целый день.

Волк послушно подчинился команде и лениво пошел к своему излюбленному месту у костра, который весело потрескивал сухими ветками, подброшенными туда Много Когтей. Над костром в железном котелке, покачивающемся на конструкции из свежесрубленных веток, варился кролик.

— Я не мог прийти раньше, Скай, — сказал Много Когтей. — Буря была похожа на злого духа, мечущегося меж двух миров, полного гнева и отчаяния.

Девушка кивнула в знак согласия, подумав, что только безумец мог отправиться в горы в такую снежную бурю. Скай сама просидела в пещере три дня, пережидая ее.

— Похоже, что снег пойдет снова, — сказала она. — Наверное, тебе лучше не задерживаться здесь слишком долго.

Но, казалось, Много Когтей это не беспокоило. Его глаза сонно смотрели на огонь и волка.

— Без меня там справятся. Племя знает, что я ушел поговорить с Великой Тайной. Они сами этого хотели, поэтому я могу побыть с тобой несколько дней.

Скай взглянула на его равнодушное лицо.

— Спасибо. С тобой мне веселее. Я чувствую себя очень одинокой, когда рядом только Эсуп. Ты хочешь есть?

— Я уже давно не ел, а мой желудок такой огромный и пустой, как пещера, в которой ты живешь.

Девушка пошла в угол пещеры, где на большом плоском камне стояло корытце, вырезанное из дерева. Рядом почти на таком же камне стоял глиняный кувшин с водой. Девушка вылила в корытце немного воды, чтобы помыть руки.

— Я принес тебе то, что ты просила меня купить в Ландере, — сказал Много Когтей, наблюдая за ней.

С небольшой полки, сплетенной из прутьев и кусков кожи, Скай достала льняное полотно, которое служило ей полотенцем.

— Ты достал бумагу?

Много Когтей запустил руку в большую сумку, лежащую на полу, и начал доставать то, что принес:

— Мука, сахар, чай, копченое мясо, фасоль, нитки, иголки, картошка, и… — Он широко улыбнулся, вынул последний предмет и поднял его высоко, чтобы девушка могла увидеть подарок. — Твоя бумага. Ты можешь рисовать на ней горы и животных или описывать их словами. Ведь это приносит тебе столько радости.

Глаза Скай засияли от удовольствия. Она положила полотенце обратно на полку и взглянула на вещи, которые Много Когтей выложил на шкуры. Он не забыл про то, о чем она просила. Девушка любила старика за многое и знала, что он ее никогда не подведет.

Скай приподняла крышку котла, в котором варился кролик. Аппетитный запах наполнил всю пещеру, и в желудке у девушки заурчало. — Передай мне тарелки. Шаман достал две жестяные тарелки из небольшой кладовой, в которой Скай хранила свои миски, корзины с едой и другую утварь, аккуратно расставленную рядами. Там было все — от еды до лечебных трав и бус девушки. А семь лет назад, когда он нашел ее блуждающей по лесу, напуганной, как раненый олень, и молчаливой, как будто кто-то отрезал ей язык, она не могла ничего сказать о трагедии, свидетельницей которой стала. Шаман отправился на ее поиски, когда до него дошла весть о том, что Чилсипи и вся ее семья убиты, а тела Скай таис и не нашли.

Обнаружил он ее несколькими днями позже, полумертвую, в лохмотьях, со следами запекшейся крови. Шаман боялся за ее жизнь и принес девушку сюда, чтобы уберечь се от возможной опасности. Много Когтей обнаружил эту пещеру еще мальчишкой, и она всегда была .его секретным местом.

Скай никогда не рассказывала о том, что случилось в тот день. Она лишь повторяла.

— Я не могу вернуться в эту долину. Они убьют меня, если я вернусь.

Много Когтей присматривал за ней, пока она не поправилась, и никому о ней не рассказывал. Вскоре девушка научилась охотиться и стала давать шаману шкуры, чтобы он покупал то, что ей было нужно. Но она хотела навсегда остаться в горах. Скай всегда возмущалась, когда ей предлагали каким-нибудь образом изменить одинокую жизнь, которую она вела.

На некоторое время в историю о ее смерти поверили, и она была в полной безопасности. Но теперь над жизнью девушки снова нависла угроза. Ей снова нужно было покинуть свое убежище.

Скай протянула шаману вилку и жестяную тарелку с мясом. Она положила небольшую порцию и в деревянную миску Эсупа, стоящую на каменном полу.

— Ты все еще кормишь Эсупа? — спросил Много Когтей. — Глупо. Он разучится заботиться о себе сам и станет таким же беспомощным, как собаки, которые следуют повсюду за бледнолицыми.

Скай наполнила свою тарелку и села, подогнув ноги под себя.

— Он еще охотится, дядя. Он приносит свою добычу и бросает ее к моим ногам, будто предлагая поделиться; и иногда мне даже приходилось пользоваться его щедростью. Ведь он охотится гораздо лучше меня. Знаешь, я помню его еще щенком, с тех пор он охраняет и защищает меня. И в благодарность за это я его кормлю. Это самое маленькое, что я могу для него сделать.

Но Много Когтей настаивал на своем:

— Он слишком послушный, слишком ручной.

Они ели молча. Много Когтей отставил тарелку в сторону. Темные глаза шамана смотрели на Скай так серьезно, что у нее внутри все сжалось в предчувствии того, что сейчас он скажет ей нечто такое, о чем она совсем не рада будет слышать.

Обдумав свои слова, Много Когтей начал:

— О тебе спрашивали какие-то люди, Скай. Похоже, они знают, что ты жива, и я боюсь за твою жизнь. Но эти люди не так меня беспокоят, потому что они недостаточно умны, чтобы найти тебя. А вот некто по имени Мэтт Риордан, который всегда и везде один, этот Риордан с глазами острыми, как у орла, смог бы выманить из норы даже хитрую ласку, потому что он умеет терпеливо ждать. Как настоящий воин, он ищет тебя верхом на лошади, с оружием в руках. Но та, за кем он охотится и кого хочет привести на суд бледнолицых, слишком неуловима, чтобы попасть ему в руки. Риордан называет себя детективом из агентства Пинкертона.

Скай невольно вздрогнула услышав это имя, которое помнила еще с детства. Теперь она поняла, почему опасалась Риордана. Ее отец и другие владельцы ранчо часто говорили о Пинкертоне. Она краем уха слышала, как на тайных ночных собраниях мужчины говорили, что надо связаться с его агентством, чтобы узнать, кто крадет скот. Но после того, как убили отца, никто уже не пытался это сделать. Само имя Пинкертон вселяло ужас, потому что все, кто работал в его агентстве, были еще более жестокими и безжалостными, чем преступники, которых они искали.

— Он не сказал зачем я ему нужна? — спросила девушка, немного нервничая.

Много Когтей пересказал ей то, что Риордан сообщил ему и вождю Вашаки, и добавил:

— Он говорит, что отвезет тебя под охраной в Шайенн, и ты сможешь поговорить там с белым вождем. Но я боюсь, что тебя выбросят, как сломанное копье, после того как ты расскажешь им все, что знаешь. А потом те, другие, которые ищут тебя, найдут тебя и убьют.

— Но мне незачем идти с ним. Я не смогу им ничего сказать.

— Те люди, которые убили твоих родителей, не знают этого. Они думают, что ты все помнишь.

Скай отдала бы многое, чтобы знать, сказал ли Риордан правду и действительно ли он не хотел ей причинить вреда, или же он солгал Много Когтей и Вашаки. А может быть, его вовсе не интересовало то, что она знала об убийцах, и он пришел сюда, потому что ему было известно, что сделала она; может, Риордан лишь притворялся, что пришел сюда с добрыми намерениями, а на самом деле хотел заманить се в ловушку и привести на виселицу.

— Я видела человека, которого ты называешь Риорданом, — сказала она наконец, отставляя тарелку в сторону. — Мне стыдно признаться, но он чуть не поймал меня примерно неделю назад. И это случилось по моей вине. Я была слишком любопытной и подошла очень близко к его лагерю.

Увидев испуганное выражение лица Много Когтей, она поспешила успокоить шамана:

— Пожалуйста, не волнуйся. Похоже он сдался. Он не приближался к моей пещере, а сейчас совсем покинул горы.

— Я так не думаю. Он в форте Вашаки закупает продовольствие. Я видел его там, но он меня не заметил. — Много Когтей внезапно наклонился вперед и взял ее за руку. — Ты должна уйти отсюда, Скай! Этот человек никогда не сдастся! По его глазам видно, что он пойдет на все для достижения своей цели.

Скай посмотрела вниз, на свою руку, которую крепко сжимала сухая загорелая рука шамана.

— Я не уйду отсюда. Я не могу этого сделать!

— Но ты должна! Здесь больше нельзя оставаться. Уже много раз я пытался уговорить тебя пойти вместе со мной в племя Плоскоголовых. И теперь я должен попытаться снова. Там живут моя сестра и ее муж. У них есть дети и внуки. Она сестра твоей бабушки и будет заботиться о тебе, как о родной. Ты могла бы учить детей в школе в резервации. Ты могла бы выйти замуж, создать семью.

Скай резко вскочила и отдернула свою руку. Ее глаза наполнились страхом.

— Нет! Никогда! — неистово закричала она. — Да и к тому же в резервации рано или поздно узнают, кто я такая.

Долгое время они сидели молча. Скай не могла вынести это сочувствие Много Когтей. Она была счастлива здесь. Почему он ей не верил? Скай повернулась к нему спиной и приложила ко лбу ладонь, будто бы стараясь снять боль. Эсуп заметил произошедшие перемены и наблюдал за людьми, положив голову на лапы. Почувствовав, что с его хозяйкой что-то происходит, он жалостно заскулил.

Много Когтей вздохнул и присел на корточки.

— Неужели мне никогда не удастся убедить тебя, что ты не можешь остаться здесь навсегда. Ты сама губишь свою жизнь. Я никогда не просил тебя рассказывать о том, что случилось в долине Долгой Луны, Скай. Я надеялся, что со временем, когда раны заживут, ты мне все расскажешь. Но теперь я боюсь, что они не заживут, пока ты не уйдешь отсюда.

— Я знаю, что ты возненавидела белых людей после того, что они сделали с твоей семьей, — помолчав, продолжил Много Когтей, — но нельзя стричь всех под одну гребенку Твой отец был хорошим человеком. Твой дед был хорошим человеком. Послушай меня и доверься моей мудрости. Ты должна открыть свое сердце кому-нибудь еще кроме Эсупа.

— Он не сделает мне ничего плохого и не предаст меня, — сказала Скай упрямо.

— Да, но он послушен зову крови. Он любил тебя, но однажды он уйдет и больше не вернется.

Скай пожала плечами:

— Это земля народа моей матери! Души моих родителей бродят в горах вместе со мной. Ведь ты же шаман и должен понимать такие вещи, Много Когтей. Ты должен знать, что это приносит мне спокойствие. Этот человек, Риордан, может найти меня, и я могу погибнуть, но я отказываюсь уходить отсюда. Здесь мое сердце и здесь покоится прах моих родителей.

Девушка направилась к выходу из пещеры, но слова Много Когтей заставили ее остановиться.

— Я не бессмертен, Скай, — сказал он — Раньше я был сильным и смелым воином. Я был похож на серого медведя гризли, враги которого расступаются в страхе перед ним. Даже волки боятся его. Но это было много лун назад, и теперь я уступаю дорогу другим. И некому будет тебе помочь, когда я пойду по Тропе Смерти, дитя мое. Некому будет помешать этим волкам съесть тебя с потрохами; не потому, что ты недостаточно храбрая, а лишь потому, что они гораздо сильнее тебя.

Скай посмотрела на него через плечо. Ее глаза блестели, и в этом блеске Много Когтей видел не только страх, но и какой-то вызов. На мгновение она показалась ему той беззащитной четырнадцатилетней девочкой, которой пришлось многое пережить, стать свидетельницей страшных убийств. Но ее взгляд снова стал уверенным, и она вновь превратилась в самостоятельную женщину.

— Ну и пусть эти волки съедят меня с потрохами! — заявила она. — Неужели я сделала что-нибудь позорное или недостойное, и поэтому ты хочешь, чтобы я убежала отсюда. Нет! Я останусь здесь и буду бороться.

— И погибнешь, Скай? Она гордо подняла голову:

— Да, дядя… погибну, если так мне предначертано.

Серебристый свет луны освещал долину. Мэтт Риордан ехал на своем отливающем медью коне, Солджсре, и вел за собой еще одну лошадь, нагруженную продовольствием. Они двигались в тени высоких сосен, окаймлявших долину Долгой Луны с одной стороны. Здесь горы постепенно становились все выше и выше, пока не начинали возвышаться над кромкой леса. С другой стороны долину окружали причудливой формы холмы, на которых росли деревья и травы.

Мэтт осадил нагруженную лошадь в тени густых сосен при въезде во двор ранчо. Именно сюда много лет назад Чарльз Мак-Келлан привез свою жену, наполовину француженку, наполовину индианку, и начал полную надежд и мечтаний жизнь, которая так трагически закончилась.

Губернатор Уэлч не рассказал Мэтту, что здесь произошло и как, да Мэтт и не спрашивал. Он должен был просто приехать сюда и найти женщину. Ему не сказали, что ее может не существовать. Ему не сказали, что индейцы верят в то, что се душа скитается в горах Оглядываясь назад, Мэтт подумал, что вряд ли приехал бы сюда, если бы губернатор рассказал ему все это. Он бы посмеялся над нелепостью этого занятия и попросил бы агентство поручить ему поиски кого-нибудь другого, более реального и осязаемого, вроде убийцы или грабителя

И вот теперь он стоял здесь, перед ранчо, хозяином которого когда-то был Мак-Келлан и которое принадлежало теперь человеку по имени Расти Глассмен. Сидя верхом на лошади, Мэтт видел небольшой двухэтажный бревенчатый домик, сзади которого росло несколько сосен и осин, погружавших весь задний двор в тень.

Свет луны падал на старые серые качели, стоявшие чуть подальше от дома, и Мэтт представил, как маленькая темноволосая девочка весело раскачивается на них. Что же произошло в этом спокойном уголке и разрушило все мечты Мак-Келланов? Много Когтей говорил про месть тем, кто изнасиловал и убил Чилсипи. Может быть, девочку тоже изнасиловали, но ей удалось каким-то образом спастись?

Пока Мэтт задавал себе эти вопросы, в доме для рабочих поднялся какой-то шум. Двое о чем-то спорили. Наконец, из хозяйского дома на крыльцо вышел какой-то человек и облокотился на одну из балок, поддерживающих навес Во рту у него была сигара, огонек которой ярко мерцал в темноте Луна освещала высокого широкоплечего мужчину. Он тоже прислушивался к разговору рабочих. Затем мужчина сдвинул шляпу на затылок и перевел взгляд на горы.

Это движение внезапно привлекло внимание Мэтта. Что-то в этом человеке пробудило неприятные воспоминания о событиях десятилетней давности, когда в Техасе Мэтт чуть не погиб от руки Бейли Лоринга, человека, поразительно Похожего на этого.

Мэтт заставил себя успокоиться. Бейли Лоринг мертв. Его повесили за убийство и кражу скота по свидетельству Мэтта, и Мэтт собственными глазами видел, как он болтается на веревке и как его гроб забрасывают землей. Мэтт понимал, что эти воспоминания будут преследовать его до самой смерти.

Да, Бейли почувствовал на своей шее крепкое объятие правосудия, а весь позор за поступки Лоринга достался его сыну, который не был ни в чем замешан. Но как сложилась жизнь у внучки Бейли, Элизабет, этой милой рыжеволосой малышки, которой не хватило смелости сказать правду?

Мэтт поежился при одном воспоминании о ней. Вот уже несколько лет он задавался вопросом о судьбе Элизабет. Мэтт был очень молод, ему едва исполнилось восемнадцать, когда они познакомились. Всю свою жизнь он был очень одинок, у него не было никого. Ни отца. Ни родственников. Только мать, которая никогда •им не занималась и которая в конце концов бросила его однажды ночью в дешевом отеле Сент-Луиса, пока Мэтт спал. И даже несмотря на то что тогда ему было всего лишь тринадцать лет, он не пытался найти ее. Мэтт переезжал из города в город, подрабатывая то там, то здесь, дрожа от страха, голода и холода, ночуя под открытым небом, откуда на него смотрели его единственные друзья, звезды. За все эти годы он влюбился лишь однажды, в Элизабет.

Внезапно Мэтт повернул лошадей в сторону от ранчо и поскакал по долине Долгой Луны. Он приехал в долину с намерением узнать, какой была Скай Мак-Келлан, в надежде, что, побывав в том месте, где она провела детство, сможет хоть краем глаза заглянуть в душу этой женщины. Какая-нибудь мелочь могла бы помочь найти се. Пора было закрывать это дело, посылать отчет Пинкертону в Денвер и браться за новое задание. Но судьба этой женщины слишком волновала Мэтта. Это дело заставляло его о многом задуматься. А он не хотел ни о чем думать, он хотел просто работать. Он не хотел ни к кому снова привязываться.

Отъехав подальше от ранчо, Мэтт нашел подходящее место для лагеря. Нахлынувшие воспоминания всю ночь не давали ему уснуть. На рассвете он снова нагрузил свою лошадь и отправился в горы, к истокам реки Попо Аджи, прозрачному, чистому и очень холодному озеру. Мэтт остановился рядом с тем местом, где однажды встретил эту женщину; он чувствовал, что она и сейчас была где-то рядом.

Здесь было совершенно пустынно. Это место практически не исследовали, и оно не было нанесено на карту. Здесь мало кто бывал; большинство путешественников предпочитало взбираться на высокие горы на западе. Мэтту даже не верилось, что кто-то уже был здесь и обнаружил женщину.

Почти весь снег, принесенный весенней снежной бурей, стаял, и лишь на гранитных вершинах, там, куда редко попадали лучи солнца и где в расщелинах крепко засели ледники, он все еще лежал. Солнце хорошо согревало горные луга, но снимать теплую одежду было еще рано. Ни трава, ни стойкие первоцветы не пострадали от внезапных заморозков, и луг теперь расцвел веселым розовым цветом, а несколько подснежников выбивались прямо из-под снега.

Мэтт разбил свой лагерь там, где деревья подступали к воде. Проведя бессонную ночь, он собирался поспать как следует в этот раз.

Небо только начинало светлеть, когда Мэтт отправился на охоту за шумной шотландской куропаткой, или дикой курицей, как часто ее называют, крик которой разбудил его. Он без труда нашел эту птицу, идя на звуки ее утренней песни. Одиночные, отрывистые трели постепенно перерастали в мягкое пение и, наконец, превращались в долгие, звонкие переливы. Серо-коричневая птица сидела на бревне и громко била крыльями — по этому звуку всегда можно было безошибочно определить местонахождение куропатки.

Мэтт метко прицелился и спустил курок. Возвратившись, он ощипал птицу, выпотрошил ее и поставил в котелке на огонь. Мэтт наполнял чайник водой из озера, когда неожиданный ружейный выстрел заставил его резко переметнуться и спрятаться за большой камень. Но Мэтт почувствовал, как что-то ударилось о его левое бедро, и понял, что ранен. Рана начала кровоточить, и брюки Мэтта стали мокрыми от крови. Мэтт испугался, потому что пуля не прошла навылет, а попала в ногу.

Он пригнулся ниже к земле и вытащил свой пистолет.

В тишине, последовавшей за выстрелом, Мэтт достал из кармана носовой платок и крепко перевязал рану, чтобы остановить кровотечение. Боль пока еще не была сильной.

Мэтт проверил, заряжен ли револьвер, и внимательно огляделся вокруг, но не обнаружил никаких следов снайпера. Он прождал в своем укрытии около часа и в конце концов решил рискнуть. Мэтт лег на живот и осторожно пополз к огню, прячась между соснами, чтобы взять винчестер, который стрелял гораздо дальше, чем пистолет. Но тут же последовали несколько выстрелов, и пули рикошетом отскочили от камня, за который Мэтт успел спрятаться

Кто бы сейчас ни стрелял, этот человек, несомненно, не просто хотел напугать Мэтта, а собирался его убить. Наверняка, это была та женщина, ведь больше некому желать его смерти.

От следующего выстрела с его головы слетела шляпа, и Мэтт упал в высокую траву. Он почувствовал, как кровь заливает его лицо. В эту минуту Мэтт подумал, что умирает, и эта мысль была последней перед тем, как все потемнело у него в глазах.

Мэтт был очень удивлен, когда, открыв глаза, увидел солнце, стоящее в зените. Некоторое время он лежал спокойно, не понимая, где он и что с ним произошло. Мэтт приподнял голову и узнал горы, окружавшие его лагерь. Это движение причинило ему сильную резкую боль и напомнило о случившемся. Он почувствовал, как что-то неприятно пульсировало у него в голове. На его одежде, лице и шее была засохшая кровь.

Интуиция подсказывала Мэтту, что те, кто пытался убить его, ушли отсюда. Если бы они подошли к нему и пощупали пульс, то всадили бы в него еще одну пулю.

Мэтт повернулся на бок. Его голова готова была вот-вот расколоться, и казалось, что по левой ноге проводят раскаленным утюгом, залезая при этом в саму рану. Боль была нестерпимая, хотя крови он потерял совсем немного. Вероятно, кровотечение прекратилось, пока он лежал без сознания.

Мэтт собрал все свои силы и сел, облокотившись на большой камень, служивший ему прикрытием. Что же ранило его в голову: пуля или просто обломок скалы. Перед глазами у Мэтта стояла пелена, а голова так сильно кружилась, что он едва мог встать. Он ничуть не сомневался в том, что рана на голове не представляла никакой опасности для его жизни, а вот ногу следовало хорошенько обработать.

Мэтт перенес весь свой вес на здоровую ногу и захромал к потухшему костру. Птица все еще лежала в котелке, она совсем обуглилась и пристала к дну. Мэтт оперся о ствол дерева, но головокружение не проходило. С трудом соображая, что происходит, он достал топор и отрубил ветку, которую приспособил под костыль. Мэтт действовал осторожно и неторопливо, стараясь не паниковать из-за своих ран, а подумать, что сейчас нужно предпринять, чтобы, выжить.

Мэтт снова начал собирать свои немногочисленные пожитки. Это заняло гораздо больше Времени, чем обычно. Перед глазами у него стоял туман, и он испытывал время от времени резкую жгучую боль в голове, которая вызывала приступы тошноты. Единственное, что он сейчас был способен сделать, — это удержаться от соблазна лечь на землю и не двинуться ни на дюйм. Мэтт теперь не мог положить большие тюки обратно на лошадь и решил оставить их здесь.

Вдруг он почувствовал, что из раны снова пошла кровь. Совсем ослабевший, Мэтт нашел в сумке еще один платок и запасную рубашку, сделал из нее повязку и завязал на ноге платком.

Мэтт прикинул, что до Ландера оставалось около двадцати миль по труднопроходимым тропам. Он не смог бы добраться туда засветло даже здоровым. Но сейчас он должен пройти самую сложную часть пути в горах до наступления темноты. Лошадь терпеливо ждала, пока он медленно залезал в седло. И вот Мэтт снова направился к устью Попо Аджи.

Казалось, что часы тянулись невероятно долго, но он прекрасно понимал, что солнце двигалось по небу гораздо быстрее, чем он по земле. Мэтта бросало то в жар, то в холод, ноги начали дрожать, и он засомневался, сможет ли продержаться в седле еще некоторое время. Мэтт достал из кармана рубашки кусок вяленого мяса и нехотя пожевал. Он совсем не хотел есть, да и желудок ныл, но ему надо было сейчас хоть чем-то поддержать силы. Внутри у Мэтта все горело, и он пил с каждым часом все больше и больше. На протяжении всего пути Солджер двигался со спущенными поводьями по горной тропе.

К вечеру кровь, сочившаяся из раны на ноге, накапала в ботинок и стала причинять неудобства. Не слезая с лошади, Мэтт запустил руку в седельный вьюк в поисках какого-нибудь свежего белья. Он сделал новую повязку, подложил ее под старую и снял пропитанный кровью кусок ткани.

Солнце начинало садиться, когда Мэтт упал с лошади. Он беспомощно проследил взглядом за нагруженной тюками лошадью, которая побежала по тропе и исчезла среди деревьев.

Солджер фыркнул, почуяв запах крови, и ткнул носом Мэтту в плечо, будто призывая хозяина встать.

— Ты думаешь, я умру? — сказал Мэтт, а конь повел ушами, прислушиваясь. — Возможно, на этот раз ты и прав, дружище.

Глаза Мэтта закрылись. Боль, казалось, сковывала все его тело и продолжала усиливаться, прибывая, как одна бесконечная волна. Несмотря на обжигающую боль, Мэтт замерз.

— Я просто полежу, отдохну немного, — пробормотал он сухими губами, как будто животное могло понять его. Он сказал это скорее для того, чтобы убедить себя самого, что он прилег отдохнуть всего на несколько минут, а не навсегда.

Мэтт попытался встать, но тут же упал. Взглянув на свою ногу, он понял, что потерял очень много крови.

— Господи, — пробормотал он, тяжело дыша, и снова закрыл глаза.

Если бы у него был выбор, он предпочел бы сейчас умереть, но только чтобы рядом была хоть одна живая душа. Не было ничего ужаснее, чем стоять одной ногой в могиле и не знать, по чьей вине.

Внезапно ощущаемый им яркий солнечный свет куда-то пропал, как будто большое облако закрыло солнце. Но это было не облако. Это напоминало человеческую голову, окруженную солнечными лучами. Мэтт подумал, что это человек, который пытался его убить, и что он вернулся, чтобы прикончить его. Мэтт потянулся к пистолету, не желая сдаваться без борьбы, но его пальцы были такими же холодными, как и вес тело, и совершенно не слушались его.

Человек подошел ближе, и его фигура приобрела мягкие очертания женщины, женщины с черными глазами и черными косами, спадающими на се светлую кожаную блузу. Сердце Мэтта часто забилось. Но лицо девушки куда-то пропало. Он забыл про пистолет и окликнул девушку:

— Не уходи! Мне нужна твоя помощь.

Лицо появилось вновь. Она была необыкновенно красива. Так красива, что казалась чем-то неземным, нереальным. Мэтт смотрел на нее, и сердце его бешено стучало.

Но боль не проходила, напоминая об угрозе его жизни, и внезапно внутри него все забурлило от гнева. Он не может умереть! Не сейчас. Не сейчас, когда он наконец нашел се.

Девушка пристально разглядывала его, испытывая и страх, и волнение. Может быть, она действительно беспокоилась за его судьбу?

Где-то внутри у Мэтта зародилась слабая надежда, и он снова протянул ей руку. Девушка немного отступила.

Все поплыло у Мэтта перед глазами, темнота начала сгущаться. Он понял, что сейчас потеряет сознание, и подумал, что теперь уже в последний раз.

— Скай, — умолял он ее. — Не уходи. Пожалуйста… Мне нужна твоя помощь.

Но она исчезла и больше не появилась.

Мэтт снова закрыл глаза от яркого света. Боль пронизала все его тело с новой силой; по спине пробежал ледяной озноб.

Все надежды рухнули.

Чудес в этих горах никогда не случалось, значит, и женщина была ненастоящая. Ее никогда не существовало. Он просто хотел, чтобы она существовала, поэтому она и привиделась ему в ту ночь у костра. И теперь в его воспаленном мозгу снова возник ее образ. А прядь черных волос в кармане его куртки, скорее всего, просто взялась откуда-то.

Да, старый индеец оказался прав. Скай Мак-Келлан была Женщиной Ветра. Призраком. И не более.

Душу твою

сердце мое видело

Но когда?

В другой жизни? Во сне?

4

Скай отпрянула от окровавленной руки Риордана. Слегка напуганная, она смотрела на него. Глаза его были закрыты, и он был очень слаб. Действительно ли он умер или просто притворялся, чтобы снова обхитрить ее, поймать И привести в суд? Зачем она стоит сейчас здесь, испытывая судьбу?

Скай подошла чуть ближе. Мэтт не шевелился. Он тяжело дышал, и казалось, что каждый его вздох был последним. Но, как бы то ни было, этот человек все еще был жив. Скай почувствовала странное облегчение, сама не зная почему. Ведь этот человек был ее врагом, и она боялась за свою жизнь, если ему удастся увезти ее отсюда, как он хотел. И все же Скай шла по его кровавому следу после того, как услышала выстрел, и пришла к его лагерю рядом с этим мрачным горным озером. На протяжении всего пути она почему-то боялась за его жизнь.

Лихорадочно облизав губы, девушка вытащила свой нож и склонилась над его непокрытой головой. Опершись на руки, она нагнулась еще немного, балансируя на цыпочках и согнув ноги так, чтобы в любой момент можно было отпрыгнуть в сторону.

Она нерешительно дотронулась рукой до его шеи. Мужчина лежал неподвижно. Скай чувствовала, как его пульс отчаянно бьется под подушечками пальцев, пронизывая все ее существо. Она ощутила какую-то незримую связь с этим человеком, но ей совсем не хотелось быть связанной с ним. Ведь для этого нужно доверять друг другу, а она не испытывала к нему никакого доверия,

Испугавшись этого странного ощущения, Скай отдернула руку и присела на корточки.

Глубокая царапина на голове, покрытая засохшей кровью, не так беспокоила девушку, как пулевое ранение в ногу. Царапина будет беспокоить мужчину, когда он придет в себя, но рана может угрожать его жизни.

Скоро стемнеет, а ее пещера находилась в нескольких милях отсюда. Риордан не переживет холодной ночи в горах, да и запах крови обязательно привлечет диких животных: гризли, волков, пуму.

Но, с другой стороны, если он умрет, то со жизнь снова станет спокойной. Скай поступит правильно, если бросит этого мужчину. Это был вопрос жизни и смерти, вопрос выживания. Если она спасет его жизнь, то может погибнуть сама.

Девушка никак не могла принять решение. Скай поднялась и подошла к лошади этого человека. Она была великолепна, девушке нравилось, что эта лошадь отливает медью при солнечном свете. Если Риордан умрет, животное либо одичает, либо его поймают ковбои с соседнего ранчо, либо она возьмет его к себе.

Скай встала рядом с лошадью и протянула вперед руку, что-то ласково говоря. В детстве она была неплохой наездницей и многие годы мечтала снова оседлать коня. Но лошадь отпрянула от девушки. Наверное, животное почуяло запах волка от нее, а может, и самого волка, притаившегося где-нибудь за деревьями и наблюдавшего за ними.

Внезапно лошадь фыркнула и побежала в лес, но, к счастью, поводья зацепились за кустарник, росший неподалеку. Обрадовавшись такой удаче, девушка бросилась вперед и поймала беглеца. Лошадь смотрела на нее испуганно, но Скай взяла поводья, притянула лошадь к себе, провела ее через кустарник и подвела к Риордану. Там она крепко обмотала поводья вокруг дерева.

Пока Скай занималась с лошадью, она решила, что будет делать с этим золотоволосым человеком. Она не знала, зачем шла по кровавому следу, оставленному на траве, но была уверена, что не для того, чтобы обнаружить его мертвым. Девушка отложила в сторону свой нож, сняла с мужчины кобуру и ножны и пристегнула их к седлу. Девушка снова опустилась перед ним на колени, потрогала его лоб и почувствовала, как его лихорадит. Она не могла смастерить какие-нибудь носилки и попыталась посадить его в седло.

— Вставай, — она легонько ударила его по щеке. — Ты должен попытаться сесть в седло. Только тогда я смогу помочь тебе.

После нескольких тщетных попыток привести мужчину в чувство, ей наконец удалось вывести Мэтта из полумертвого состояния. Его веки слегка задрожали, приоткрылись, и на нее посмотрели слегка затуманившиеся и воспаленные синие глаза. Призвав на помощь всю свою силу воли и оставшуюся энергию, опершись на девушку, он смог подняться на ноги. Осознавал ли Мэтт, где он и что с ним, или для него все это происходило в каком-то бреду?

Положив руку на плечо девушки, он проковылял к лошади. Скай ощутила, как он всем своим телом навалился на нес. Но она чувствовала не тяжесть его тела, а то, как крепкая мужская грудь касалась ее груди, как его узкие бедра оказались в плену ее собственных, она ощутила под своей рукой его стройную талию и чувствовала прикосновение мужской ноги к своей при каждом шаге. Все это Скай еще долго будет вспоминать после этой ночи.

Мэтт поднялся в седло. Она не знала, как у него это получилось, но была уверена, что одной ей этого не удалось бы сделать. Девушка боялась, что если мужчина упадет, то ему уже не хватит сил подняться снова.

Мэтт повис на шее у лошади, с трудом удерживаясь в седле, он выглядел как человек, оказавшийся на краю пропасти, на волоске от смерти. Не позволяя себе сосредоточиться на том опасном решении, которое она приняла, Скай повела лошадь к своей пещере.

Через несколько часов, около полуночи, они подошли к отвесной скале. Лошадь не смогла бы забраться по ней вверх. Девушка сделала небольшой круг и вывела животное к северной стороне горы, где подъем был не таким крутым.

На самом верху скалы девушка остановила лошадь и отвела на несколько ярдов южнее входа в пещеру. Пока она привязывала животное к тонкому деревцу, росшему неподалеку от пещеры, Эсуп уже прошмыгнул в пещеру. Риордан, сидя в седле, прислонился левым боком к каменной стене; в темноте цвет крови сливался с темным цветом его брюк, но сердце подсказывало девушке, что рана мужчины все еще кровоточила.

Чуть подтолкнув его вперед, Скай ощутила весь его вес, когда он начал сползать с лошади. Скай старалась удержать его, но сразу же упала на колени прямо под копыта лошади под тяжестью тела Мэтта; огромное и горячее, оно безжизненно повисло на ней. Ей удалось оттащить его немного в сторону, и лошадь уступила им дорогу.

— Ты должен снова очнуться, — сказала она, склонившись над ним. — Я не смогу занести тебя внутрь.

Риордан стал приходить в себя и, услышав ее слова, слегка зашевелился и попытался сделать так, как просила девушка. Скай усадила его, предложив опереться на свою спину

— А теперь попытайся встать, — сказала она — Я помогу тебе.

Риордан был слишком слаб, и большую часть работы пришлось выполнять именно ей, но она была сильной женщиной, и в конце концов ей удалось поставить его на ноги. Повернувшись боком, Скай проталкивала его потихоньку в пещеру. Риордан еле двигался, и девушке приходилось удерживать его на своих плечах, что было совсем нелегко. Пока девушка уложила его на постель из шкур, все ее тело покрылось испариной. В кромешной тьме, царившей в пещере, она на ощупь нашла покрывало и накрыла им дрожащего мужчину.

Скай принялась разжигать огонь. К счастью, ей удалось найти под золой горящие угли. Она бросила в кострище щепки и сухие листья, которые всегда лежали в корзине у огня. Через пару минут в темноте заиграли трепещущие языки пламени, освещая покрытые копотью каменные стены.

Однажды, когда девушке было двенадцать, отец попросил ее помочь ему извлечь пулю из ноги ковбоя. Это уже потускневшее воспоминание вдруг с неожиданной яркостью вспыхнуло у нес в голове.

Скай помнила, что отец говорил ей тогда о необходимости использовать чистые, стерильные инструменты при обработке открытой раны, чтобы избежать заражения всего организма.

Когда огонь разгорелся, девушка поставила кипятить сосуд с водой. Когда вода закипела, она опустила в горячую жидкость лезвие своего самого маленького ножа, держа его за рукоятку. У девушки был запас керосина, и она поставила сосуд с керосином рядом с раненым, чтобы промыть им рану.

Пару лет назад она допросила Много Когтей продать ей за несколько шкур отрез отбеленного муслина. Скай хотела сшить себе летнюю кофточку, вроде той, которую носила еще ребенком. Но девушка так и не принялась за шитье, потому что ткань вызвала у нее воспоминания о другой белой муслиновой кофточке, пропитанной кровью. Даже теперь, когда она смотрела на. этот отрез ткани, ей невольно вспоминались, грубые прикосновения жестоких мужских рук..

Она вздрогнула, глубоко вздохнула и заставила себя подумать о Риордане. Встав рядом с ним на колени, она видела, как он беспокойно спит. Отбросив покрывало с раненой ноги, девушка разрезала его брюки по боковому шву и приподняла ткань. Свет огня, падающий на ногуд осветил кудрявые темные волосы, покрывавшие кожу и окружавшие страшную рану.

Скай осторожно промыла ему рану теплой водой и прижгла керосином. Острая боль вывела Риордана из полуобморочного состояния. Он резко поднялся, взвыв от боли, и попытался схватиться за плечо девушки. Скай сразу же отпрянула. Его обезумевший взгляд напугал ее, но она заставила себя вспомнить, где находится и что рядом с ней человек, нуждающийся в поддержке.

Наконец Мэтт снова упал на шкуры, но там, где его пальцы коснулись ее тела, Скай все еще ощущала странное тепло. Как необычны были те чувства, которые она сейчас испытала, это непонятное желание найти Мэтта и никуда от него не уходить, это волнующее прикосновение другого человека.

Возможно ли, что его руки не причинят боль женщине, а прикоснутся к ней так же нежно, как прикоснулись бы к лепестку розы. Монти Глассмен и Серый Медведь — ее бывшие кавалеры — были нежны с ней, но тогда она была четырнадцатилетней девочкой. И ни Монти, ни Серый Медведь не были суровыми стражами закона — жестокими и беспощадными. Сколько человек убил Риордан? Сколько раз нажимал на курок, чтобы лишить кого-нибудь жизни? Он убивал с сожалением или, напротив, с удовольствием? И не собирался ли убить и ее?

— Помоги мне, Скай. Пожалуйста. Не уходи… — Он откинул голову на меховую подушку, приоткрыл глаза и наконец смог посмотреть на нее своим затуманенном взглядом.

— Я помогу тебе, — ответила она. — Только лежи спокойно.

Услышав эти слова, он закрыл глаза, и его руки бессильно раскинулись в стороны.

В пещере было слишком темно, и девушке было трудно вытащить пулю. В пещере было несколько факелов, и девушка зажгла их. Думая о том, что ей предстоит сделать, девушка помыла дрожащие от волнения руки щелочным мылом, присела на колени рядом с Риорданом и глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться.

Кожа вокруг раны была красной и припухшей. Скай не знала, глубоко ли вошла пуля и под каким углом, она лишь чувствовала, что пуля сидит где-то внутри. Девушке ничего не оставалось делать, как попытаться нащупать ее.

Не найдя подходящего инструмента, Скай начала аккуратно прощупывать ногу пальцем, опасаясь, что если начнет резать, не определив местонахождение пули, то только навредит. Глаза мужчины приоткрылись. Он тихонько застонал от боли и почти сразу потерял сознание. Она должна извлечь пулю как можно быстрее, пока он снова не пришел в себя.

От того, что Скай щупала рану, она начала кровоточить еще сильнее, но наконец она почувствовала пулю кончиком пальца. Пуля оказалась не так глубоко, как она боялась, и, по-видимому, вошла, не задев ни кости, ни важных артерий.

Через некоторое время, сделав ножом аккуратный надрез, девушке удалось при помощи пинцета извлечь пулю. Скай бросила ее в посуду с водой, снова промыла рану и хорошенько обработала ее керосином. Мужчина уже потерял довольно много крови, но девушка остановила кровь не сразу, зная, что кровотечение поможет прочистить рану. Затем Скай рассмотрела царапину на голове Риордана. У него останется шрам, но под густыми волосами он будет незаметен.

Из корзины, стоявшей в углу пещеры, Скай достала тысячелистник, который собрала в прошлом году. Девушка сорвала листы и цветки и бросила все это в котелок. Она заварит их и даст выпить отвар Риордану, когда он придет в себя, чтобы сбить жар. Скай положила на плоский камень несколько других растений и размельчила их продолговатым камнем, приготовив таким образом порошок для припарок. Это поможет остановить кровотечение, а также послужит хорошим вяжущим средством и будет препятствовать распространению воспаления в обеих ранах.

Положив на раны припарки и перебинтовав их чистым муслином, Скай села на пол. Она сделала все, что могла, все, что умела. Теперь оставалось только ждать.

Все мышцы ее тела ныли, а руки до сих пор дрожали, даже сильнее, чем раньше, потому что напряжение постепенно спадало и усталость брала свое. С завистью Скай посмотрела на свою мягкую постель из шкур, на которой лежал сейчас Риордан. Девушка устало взяла два покрывала, потушила все факелы и легла спать. Эсуп поднялся со своего любимого места, подошел к хозяйке и свернулся калачиком у ее ног.

Скай сразу же погрузилась в глубокий сон, но всю ночь она снова и снова переживала волнения сегодняшнего дня и неприятные события прошлых лет. Эти ужасные воспоминания пробудил, в ней Риордан. Они бы исчезли, если бы Мэтт ушел отсюда, но что-то подсказывало ей, что он не уйдет из ее жизни так внезапно, как вошел в нес.

К полудню следующего дня жар у Риордана усилился; его кожа стала настолько горячей, что, казалось, будто ее поджаривают изнутри. Скай приподняла голову мужчины и попыталась дать ему немного отвара тысячелистника, но он был очень слаб и совершенно не понимал, что происходит вокруг. Мэтт метался в бреду, неся полную чепуху. Всего лишь дважды Риордан произнес связанные предложения. Иногда из его уст вырывалось ее имя и слова: «Не уходи. Вернись. Помоги мне». Дважды он звал какую-то Элизабет, но, произнеся это имя, он надолго замолкал, будто тайна этой женщины напоминала ему о таких страданиях, которые нельзя высказать словами.

Скай пыталась накрыть его покрывалами, но он скидывал их. Девушка боялась, что, если жар вскоре не прекратится, Риордан умрет. Она должна была помочь ему.

Уже несколько раз ее взгляд останавливался на его рубашке. Что-то не позволяло ей снять с мужчины одежду. Скай чувствовала неловкость, глядя на его голос тело. Достаточно того, что она видела его обнаженную ногу. Но ведь не она будет лежать беспомощной и раздетой…

Нельзя было ждать, и девушка принялась расстегивать одну за другой пуговицы на его рубашке. Скай распахнула рубашку пошире. На его мускулистой груди росли золотистые волосы. Это напоминало ей о том, что перед ней мужчина. И почему-то от этого ее необъяснимый страх и неловкость только усилились.

Когда девушка снимала с Риордана рубашку, ее пальцы коснулись участка огрубевшей кожи на правом плече. Странная форма шрама привлекла ее внимание, и она на секунду остановилась. Скай осторожно погладила кончиками пальцев этот шершавый шрам и гладкую кожу вокруг него.

Мужчина снова слегка шевельнулся, что-то невнятно пробормотав. Она развернула его так, чтобы свет от огня падал на плечо. Клеймо имело форму какого-то символа, но не было похоже на те, которыми метят скот. Хотя, судя по всему, его поставили таким же образом — каленым железом.

Это клеймо служило напоминанием о каком-то страшном событии его жизни. По телу девушки пробежал ледяной озноб, когда она подумала, какую боль причинила подобная процедура. Что же он совершил, чем заслужил такую пытку?

Скай аккуратно перевернула мужчину, будто клеймо было свежим и еще причиняло боль. Но кем же он был? Детективом из агентства Пинкертона. Но кем еще? В чем заключалась тайна его темного прошлого? Действительно ли Риордан так опасен, как думает Много Когтей? А может, в нем есть что-то хорошее, доброе? То доброе, что звучит в его голосе, светится в его глазах, то доброе, что заставило се прийти ему на помощь?

Подобные мысли, как быстрый ручей, протекающий чуть ниже пещеры, проносились у девушки в голове. Размышляя о том, какой Риордан человек, она протирала его горячее тело горной ледяной водой. Дважды она ходила к ручью и наполняла сосуд холодной водой. Ее руки болели от того, что ей приходилось постоянно смачивать ткань в ледяной воде, но жар у мужчины никак не проходил.

Скай рассмотрела его раны и сменила примочки, чтобы предупредить заражение. Наконец, Скай, утомленная, села, поджав под себя ноги. Девушка раздумывала, стоит ли ей везти Риордана к доктору в Ландер или нет. Ей было страшно появляться в городе, страшно за себя. Скай позволила страху оттеснить на второй план все свои лучшие побуждения, и вот теперь из-за этого Риордан должен умереть. Снова кто-то погибнет из-за ее трусости.

Внезапно луч света, проникавший через вход в пещеру, куда-то пропал. Скай вскочила на ноги, выхватив из-за пояса нож. Но тут же успокоилась, увидев перед собой Много Когтей.

— Ты напугал меня, — сказала девушка, подходя к гостю. Они по-дружески обнялись — Я не слышала, как ты подошел, а Эсуп убежал охотиться в лес. Ты быстро возвратился. Я думала, ты ушел надолго. Что-нибудь случилось?

Много Когтей не двигался с места, пока его глаза не привыкли к мраку, царившему в пещере. Обычно он приветствовал Скай улыбкой, но на этот раз был непривычно сдержан. Его взгляд скользнул по человеку, лежащему на постели из шкур. Напряженное лицо шамана выражало недоумение.

— Что это? Что ты натворила? — строго спросил он. — Зачем ты принесла сюда своего врага?

— Никто мне не доказал, что он мой враг, — ответила Скай. — И кроме того… я не могла бросить его умирающим.

Много Когтей долгое время пристально смотрел на девушку и наконец сказал:

— Ты спасла его, но погубила себя! Ты глупая женщина.

— Я сделала свой выбор. — Она повернулась к Мэтту. — Но я не уверена, что спасла его. Его сильно лихорадит, и я боюсь, что он умрет. — Скай с мольбой посмотрела на Много Когтей. — Ты мне скажешь, что нужно сделать, чтобы сбить жар? Ты мне поможешь?

— Помочь ему убить тебя, ты этого хочешь? Ее глаза сверкнули черным светом в полутемной пещере, зрачки сильно расширились Скай просила о помощи и была непоколебима l своем решении спасти жизнь Риордана, хотя сама не понимала, зачем ей это нужно.

— Ты должна позволить ему умереть, — спокойно сказал Много Когтей.

— Это твое последнее слово, дядя?

— Я просто боюсь за твою жизнь уже в течение многих лет. Сейчас ты подпустила смерть даже не к своей двери, а к своей постели. Зачем?

Скай тронула забота старика. Она провела ладонью по его щеке:

— Я очень ценю то, что ты беспокоился и переживал за меня все эти годы, но что-то подсказывает мне, что сейчас я должна спасти этого человека. Ты поможешь мне? Ты же знаешь, как спасти ему жизнь.

— Я также знаю, как отнять ее у него. Девушка сдержалась:

— Да, но, пожалуйста, не делай этого. Много Когтей прищурился и внимательно посмотрел на нее.

— Этот человек… почему ты так о нем заботишься? Откуда ты знаешь, что он не причинит тебе вреда? Почему так переживаешь за него? Почему хочешь помочь ему?

Скай повернулась спиной к Много Когтей и начала бережно смачивать горячее тело Мэтта холодной водой. Эти вопросы волновали и ее саму.

— Я не знаю… — Она прикоснулась рукой к разгоряченному лицу раненого. — Но я не могу позволить ему умереть.

Много Когтей покачал головой.

— Мне очень жаль, Скай, но я не буду вызывать Великую Тайну и просить ее о помощи в таком деле. Даже если бы я и захотел помочь ему, моих знании не хватило бы; у меня с собой мало лекарств. Все, что я взял, лежит здесь.

Он указал на сумку, висевшую у него на шее на кожаном ремешке.

Скай знала, что в сумке хранились разные мелочи — предметы, которые ничего не значили для непосвященного человека, но становились огромной силой в руках шамана. Однако девушка не знала, что именно лежало в сумке у Много Когтей. Никто, кроме него, не видел этого. Там могло быть все, что угодно: от зубов какого-нибудь животного до когтей медведя, шерсти, кусочка кожи, особенного камня, даже листьев редких растений. Да, это был его амулет, но он не мог вылечить.

Скай уже несколько раз видела этот ритуал. Много Когтей раскрашивал свое лицо и тело, обвешивал себя различными предметами, которые, как он считал, придавали ему силу, и всегда надевал на голову разрисованный череп бизона. Потом несколько дней пел и танцевал, вызывая Великую Тайну, чтобы получить от нес божественную помощь.

Много Когтей направился к двери.

— Я ухожу.

— Да, иди! — сказала девушка, гордо поднимая голову. — Ты прав. Твоих знаний недостаточно, чтобы спасти жизнь Светловолосого. Я буду лечить его, как это делают белые люди. Я делала так, и пока он все еще жив.

Много Когтей остановился у узкого выхода из пещеры. Скай заметила, как он нервно передернул плечами, и радостно улыбнулась тому, что ей удалось нащупать слабое место шамана — его честолюбие. Много Когтей признавал методы, которыми белые люди лечили больных:

он считал, что в них было что-то от злого духа.

Он обернулся и пристально посмотрел на нее.

— Методы белых людей! И как же ты их применяла?

— Я вытащила пулю, — сказала она очень твердо. — Ты бы на это не решился.

— Ты глупая женщина, ты думаешь, что его можно вылечить просто ножом. Ты не можешь вылечить заразу, которая бродит по всему его телу, тебе нужна сила Великой Тайны, чтобы изгнать се.

— Но только лекарь может попросить ее о столь важном деле, — возразила Скай.

Много Когтей подошел к ней поближе. Девушка сделала вид, что не замечает его.

— Если ты действительно решилась сделать это, — сказал он, — я тебе помогу. Но помни:

сейчас он слаб и будет благодарен тебе за то, что ты спасла его. Но потом, когда он поправится, ты можешь пожалеть о своем поступке.

Тропы Смерти уж не видно

Что принес ты мне О Дух Ветра?

5

Мэтта разбудило однообразное, монотонное пенис. Оно лилось издалека, постепенно становясь громче, окружая и завораживая, проникая в глубину его души и отдаваясь эхом, будто он находился в какой-то пещере. На Мэтта обрушилась лавина чувств, он ясно осознавал, что происходит вокруг. Запахи, ощущения, звуки… память — вес это снова вернулось к нему. Он с трудом открыл глаза; казалось, что на веках лежит тяжелый груз, поднять который он не в силах.

В пещере горел костер. На гранитных стенах танцевали трепещущие тени. Во мраке происходило какое-то движение. Что это? Птица или человек? Непонятно. Тень то поднималась, то замирала, передвигаясь среди танцующих бликов.

Мэтт медленно повернул голову к костру, треск которого раздавался в середине комнаты. Тень, которую он видел на стене, принадлежала человеку, исполняющему странный танец. Он был почти раздет, а его лицо разрисовано яркими красками. К плечам были привязаны большие куски кожи с бахромой по краям, и время от времени этот человек взмахивал ими, словно крыльями. Его ноги двигались в такт его странной песне, сопровождавшейся позвякиванием ожерелья из когтей медведя у него на шее. На плечи его спадали подернутые сединой черные волосы. Отдельные пряди волос переплетались с клоками шерсти, перевязывались на концах кусочками кожи и были украшены разноцветными перьями орла. К его волосам было привязано еще что-то, похожее на желтоватую кожу ласки.

Мэтт смутно помнил, что в недавних бредовых снах он видел лицо женщины, а не мужчины. Это она помогла ему сесть на лошадь, а не этот странный человек в ритуальном костюме.

Риордан отвернулся от индейца, потеряв всякий интерес к этому необычному действу. Что-то подсказывало Мэтту, что этот человек с разрисованным лицом был шаманом и выполнял магический ритуал спасения его жизни.

Трудно было что-либо разглядеть в этой полутьме, но Мэтт догадался, что находится в пещере. За костром, в темном углу, были свалены какие-то предметы. Мэтт никак не мог разобрать, что именно там лежит: какие-то корзины, куски кожи, которые часто используют индейцы. Но мрак не давал ему разглядеть, что же находилось в корзинах. Руками он прощупал под собой мягкий мех — он лежал на удобном тюфяке, сделанном из соломы и покрытом гладкими шкурами.

Мэтт не мог вспомнить, как попал сюда. Он помнил лишь нежное прикосновение холодных рук женщины к своему пылающему телу при трепещущем свете костра и то, как он кричал от боли. Может быть, он чувствовал эту обжигающую боль раньше? Почему в его памяти всплывает образ женщины, которую он никогда не видел?

Мэтт рисковал своей жизнью в надежде снова увидеть, найти ее. Эта черноволосая женщина обладала какой-то необъяснимой властью над ним. Она была рядом и казалась такой реальной, но теперь ему приходилось с разочарованием признать, что это был лишь сон. Только сон.

В ушах у Мэтта звенело от тишины. Пения больше не было слышно, бусы из медвежьих когтей перестали звенеть. Его реакция была замедленной, но Мэтт еще раз взглянул на шамана. Индеец неподвижно стоял рядом с огнем и смотрел на Мэтта пронизывающим взглядом; темные глаза шамана ярко блестели. Было странно, что человек, только что спасший ему Жизнь, смотрит на него не с радостью, а скорее, с гневом и недоверием.

Он обошел вокруг огня и склонился над тюфяком, на котором лежал Мэтт. Шаман показался Мэтту невероятно высоким, когда он взглянул на него снизу. Глаза целителя пронизывали раненого, как острый нож.

— Итак, ты жив, Риордан. Этого пожелал не я, так пожелала Великая Тайна.

Пока Мэтт собирался с силами, чтобы что-нибудь произнести, индеец резко развернулся и, как показалось Риордану, прошел через стену пещеры. Если даже там было отверстие, мрак ночи скрывал его.

Мэтт невольно закрыл глаза. Его сердце боль-но сжималось при мысли о том, что женщина ему только приснилась. На мгновение в ушах у него снова прозвучали слова шамана, сказанные на хорошем английском. Этот голос был ему знаком, но Мэтт не мог припомнить, где он его слышал, а быть может, это были всего лишь обрывки очень старых воспоминаний. А когти медведя? Он уже где-то их видел. Но Мэтт снова потерял сознание; недолгое просветление сменилось обмороком, как день сменяется ночью. Мэтт снова забылся.

Много Когтей вышел из мрака пещеры в освещенную луной ночь и снял накидку из оленьей кожи. Скай показалась из-за камней, за которыми она пряталась от ночного холода. Камни сохраняли тепло ушедшего дня, и, закутавшись в мех, девушка не замерзала в это время суток. Она взволнованно взглянула на Много Когтей, но он предупредил се вопрос:

— Светловолосый жив. Жар прошел. Девушка с облегчением вздохнула, но этот вздох тут же был встречен неодобрительным взглядом Много Когтей.

— Ты прекрасный целитель, — сказала Скай.

— Я всего лишь попросил Великую Тайну продлить жизнь Светловолосого, потому что ты просила об этом.

— Благодарю тебя.

— Не спеши со своими благодарностями, пока солнце не обойдет несколько раз вокруг неба и Светловолосый не докажет, что не предал тебя. А теперь мне надо возвращаться в резервацию. Мы — пленники на этой земле и должны получать разрешение, чтобы пересекать невидимые .границы, которые они для нас установили. — Его губы скривились в иронической усмешке. — Срок, на который меня отпустили, истек.

Скай положила руку на плечо Много Когтей:

— Тебе обязательно уходить сейчас, ночью?

— Скоро рассветет. Но безопаснее идти сейчас, чтобы никто не видел, как я покидаю твос тайное укрытие.

Скай бросила взгляд на пещеру. Много Когтей понимал ее опасения и страхи, но не мог сейчас ей ничем помочь. Она останется наедине с Риорданом, и Много Когтей не сможет со защитить. Это злило и расстраивало его, но она сама приняла решение помочь Риордану, и ей самой придется справляться со всем.

— Здесь очень опасно, Скай, — сказал он. — Ты спрятала лошадь, отливающую медью, но если люди, бродящие в горах, увидят ее, они смогут найти твою пещеру. Я боюсь за тебя, дитя мое. Еще не поздно пойти со мной в племя моей сестры.

Она понимающе улыбнулась, но сказала, что не уступит:

— Я сама выбрала этот путь.

— Ты смелая женщина, Скай. Я не знаю ни одной женщины, которая боролась бы за свою жизнь так, как ты, и которая помогала бы человеку, угрожающему ее жизни.

— В моем поступке нет ни капли смелости, только трусость и глупость.

Много Когтей нежно погладил ее по щеке.

— Я сердился на тебя, но, быть может, я не правильно думаю об этом Светловолосом. Я только прошу тебя — будь с ним поосторожнее. Сначала он будет слаб, но ни в коем случае не доверяй ему. Я вернусь, когда лунный диск превратится в тонкий месяц, и тогда мы решим, что с ним делать.

Скай проследила взглядом, как Много Когтей пошел к своей лошади, спрятанной где-то среди деревьев, и растворился в темноте. Она еще долго сидела на камне после того, как он ушел, кутаясь в шкуру, потом достала нож и направилась в пещеру.

Скай жила здесь одна уже семь лет и была в полной безопасности. Мало кто приходил сюда, в горы, даже индейцы предпочитали охотиться внизу, на равнине. Они редко появлялись здесь, только когда им надо было перейти через горы, чтобы продолжить охоту на другой части равнины. Многие боялись встречи с дикими животными, и Скай тоже боялась. Она путалась ночных звуков, здешних обитателей, но она приспособилась жить с ними. Самыми злейшими се врагами были голод и люди. А сейчас, как говорил Много Когтей, Скай принесла одного из них к себе в дом, сама не зная почему.

Риордан уже долго лежал не двигаясь. Девушка крепко сжимала рукоятку ножа. Неужели она думала, что он сразу же встанет, полный сил, и нападет на нее?

Скай подбросила дров в огонь и села на постель, снимая с себя платье. Она не спала во время церемонии исцеления, проведенной Много Когтей, а ждала, немного нервничая и прислушиваясь к песне, которая звучала в течение многих часов. Сейчас она может немного вздремнуть в полной безопасности, пока Риордан не оправился. Ее веки закрылись сами собой, да, сейчас она отдохнет, а с восходом солнца пойдет проверить свои силки.

Мэтт не мог понять, что именно разбудило его — чувство жажды или аппетитный запах готовящейся пищи. Луч света, пробивавшийся через узкое отверстие .в пещеру, оставлял на полу тонкую полосу света. Золотистый свет падал на женщину, склонившуюся над огнем и помешивающую что-то в большом черном котелке. Мэтт почувствовал запах куриного бульона. Это был вес еще сон, или же он наконец сможет взглянуть в лицо этой загадочной Женщины Ветра?

Мэтт остановил на ней свой взгляд и боялся моргнуть, в страхе, что она снова исчезнет или внезапно превратится в того разукрашенного шамана, которого он видел в темноте и который казался теперь всего лишь ночным кошмаром. Из своего темного угла Мэтт рассматривал женщину с таким благоговением, с каким бедный провинциальный мальчик смотрел бы на груду золотых монет.

Скай присела на корточки и грациозно поднесла деревянную ложку к своим полным губам. Не подозревая о том, каким чувственным было ее движение, она осторожно отхлебнула горячий бульон.

С первого взгляда было ясно, что она не чистокровная индианка; и это еще раз убедило его в том, что она и есть Скай Мак-Келлан, женщина, которую он ищет. Все индейские черты ее были смягчены, будто разбавлены. И это делало девушку какой-то беззащитной и в то же время очаровательной.

Ее кожа казалась золотистой при свете огня, .но не такой смуглой, как у чистокровных индейцев. Как и у предков шошонов, лицо девушки было удлиненным, но не таким широким и полным, как у большинства индейцев, которых он видел, да и скулы не были подняты слишком высоко. Тонкие брови изящно изгибались над темными глазами, которые можно было назвать, скорее карими, чем черными, и у нес был прямой и аккуратный маленький нос. Ее темные волосы, туго заплетенные в косы, были, пожалуй, самым ярким свидетельством примеси индейской крови. Ее волосы, как обсидиан, отливали ярко-черным цветом в лучах солнца.

Мэтт обдумал свои слова и хотел было их произнести, но язык прилип к сухому небу и не слушался. В бреду он видел, как эта женщина доила его чаем и горьким отваром. И теперь она Оказалась ему лишь продолжением сна, но вскоре %!Мэтт осознал, что это происходило наяву. Она заботилась о нем как о больном. Но будет ли она заботиться о нем теперь как о друге?

Внезапно из-за спины женщины появился огромный волк, оскалился и глухо зарычал. Животное ощутило, что Мэтт пришел в себя. Его желтые глаза пристально смотрели на него. Женщина тут же уронила ложку в котелок, как будто обожглась, и резко выхватила нож. Она грациозно поднялась на ноги, отступила подальше от Мэтта и настороженно посмотрела на него. Как странно было, что она принесла его сюда, чтобы спасти ему жизнь, и теперь была готова забрать ее обратно, если потребуется.

Она была довольно высокой женщиной. Еще одно воспоминание промелькнуло в голове Мэтта. Он вспомнил ее тело, стройное и сильное, прикасающееся к нему, вспомнил, как ее рука обвилась вокруг его талии, поддерживая его и помогая забраться в седло, он видел это потом, в кромешной тьме .. да

— Я… — он попытался заговорить, но язык не подчинялся ему, Мэтт предпринял попытку сглотнуть несколько раз, надеясь, что во рту, наконец появится слюна. Все это время женщину пристально смотрела на него, широко раскрыв глаза, ожидая нападения. Мэтт попытался еще раз:

— Я хочу пить. Можно, немного воды? Пожалуйста.

Женщина указала на небольшой сосуд из пузыря животного, стоящий на расстоянии вытянули руки от тюфяка, на котором он лежал. Полая кость служила горлышком и была заткнута деревянной пробкой.

Видимо, женщина не собиралась приближаться к нему, чтобы оказать помощь, поэтому Мэтт приподнялся на руки. Перед глазами у него сразу же все поплыло, но он переждал приступ головокружения, зная, что, когда его тело привыкнет к новому положению, все пройдет.

Вода была приятно прохладной, и он жадно начал пить большими глотками. Напившись, Мэтт поставил сосуд на место и снова откинулся на шкуру. Его сердце часто забилось. Мэтт повернул голову и снова взглянул на женщину

— Спасибо, — сказал он. — Я бы умер, если бы ты мне не помогла. Но кого я видел, когда очнулся?

В глазах девушки промелькнуло беспокойство. Она боялась говорить с ним; ей казалось, что это сломает возведенный ею барьер. Ее рука сжимала рукоятку ножа, похоже, что Скай и не подозревала, что так сильно нервничает.

— Этот шаман — мой дядя Много Когтей, — наконец произнесла она. — Он живет в резервации. Это он спас тебе жизнь.

Ну конечно же. Много Когтей. Мэтт не узнал его разрисованным, но он должен был вспомнить, что уже видел эти бусы из когтей медведя. Этот мудрый старик изо всех сил пытался убедить его, что Скай Мак-Келлан умерла, но, как Мэтт и подозревал, шаман хотел лишь запугать его, чтобы он убрался подальше отсюда, и спасти таким образом жизнь своей племянницы.

Риордан чувствовал боль в ноге. Она была достаточно сильной, но все-таки болело меньше, чем раньше. Когда он метался в бреду, ему казалось, что нога горела огнем. Мэтт приподнял покрывало и взглянул на забинтованную ногу.

— Это он вытащил пулю?

— Нет, — сказала она, — пулю вытащила я.

— Так значит, мне надо благодарить тебя за спасение моей жизни?

— Нет. Не совсем. Ты мог бы умереть, если бы мы не сбили жар. Поэтому я попросила дядю помочь тебе. Он Человек-Медведь и умеет излечивать почти все болезни. Вскоре ты совсем окрепнешь и сможешь покинуть землю Отца-Солнца.

В ее глазах светилась мудрость, необычная для ее возраста. Но Мэтт не мог понять, почему же она исповедовала веру индейцев, а не белых людей. Неужели она, покинув мир белых людей, порвала все внутренние связи с ним, которые еще жили в ее душе?

— Суп пахнет вкусно, — сказал Мэтт. — Это дикая курица? У меня такое чувство, будто я не ел целую неделю. Я бы поел немного… ну, конечно, если ты позволишь.

Сердце девушки забилось быстрее. Риордан оказался безопасным, но ведь он все еще был слаб. Скай хотела бы доверять ему, как доверяла Много Когтей, но это могло быть опрометчиво. Она не хотела разговаривать с ним — Скай боялась, что его дружелюбие усыпит ее бдительность. Она слишком хорошо помнила ту ночь, когда он обхитрил се, и даже сейчас она все еще чувствовала, как он навалился своим крепким телом на нее, не давая дышать. Оживив эти воспоминания, девушка содрогнулась от смешанного чувства надвигающейся опасности и какого-то необъяснимого волнения.

— Да, несколько дней, — призналась она, — ты пил только воду и отвар. Его рот тут же скривился:

— Да, я помню этот отвар.

Девушка налила бульон в небольшую деревянную миску. Сжимая в одной руке нож, она поставила миску на каменный пол рядом с тюфяком так осторожно, будто приближалась чс рычащей бешеной собаке. Скай стыдилась того, что вся ее храбрость исчезла так же внезапно, как исчезают с неба звезды перед восходом солнца. Она отошла назад и смотрела, как мужчина пытался приподняться на руки. Мэтт перевернулся на бок, опираясь на один локоть, и взял в руку миску. Скай вдруг поняла, что забыла дать ему ложку, а он даже не попросил се об этом. Мэтт поднес к губам миску и чуть отхлебнул, но бульон был слишком горячим, и он снова откинулся на постель.

Его голова бессильно упала на подушку.

— Не могла бы ты помочь мне? Я слаб, как только что родившийся ребенок.

Девушка не двигалась с места.

— Не бойся меня, Скай. Я не смог бы сделать тебе ничего плохого, даже если бы очень захотел.

… А теперь лежи спокойно, ты, чертова кошечка! Это не больно. Тебе даже понравится. Я уверен, что тебе понравится….

Она остановила поток воспоминаний, и ее глаза встретились с ожидающим, завораживающим взглядом Мэтта. В нем не чувствовалось никакой злобы, но, возможно, это была всего лишь привычка, выработанная за долгие годы, возможно, он был таким хитрецом, каких она еще не встречала.

— Почему я должна доверять тебе. Светловолосый? Меня много раз обманывали.

— Светловолосый? Так ты меня называешь?

— Тебе подходит это имя.

— Меня зовут Мэтт Риордан, но, я думаю, Много Когтей уже сказал тебе это, так ведь?

— Да, он еще рассказал мне, зачем ты сюда пришел. Так знай же, Мэтт Риордан, я никуда с тобой не поеду. Когда ты поправишься, ты уйдешь отсюда один. Я ничего не смогу рассказать губернатору об убийцах моих родителей. Лиц их я не помню, а имен никогда и не знала. Я останусь с тобой, пока ты не выздоровеешь, но помни… я не буду долго раздумывать, прежде чем убить тебя, как я раздумывала перед тем, как принести сюда.

Скай приблизилась к тюфяку, на котором Мэтт лежал, держа в руке деревянную ложку, сложила несколько шкур и осторожно подложила их ему под голову, чтобы подушка стала немного выше. Каждый раз, когда Скай прикасалась к нему, когда он лежал без сознания, по ее телу пробегала волна тепла, теперь, когда он пришел в себя и смотрел на нее, ощущение было еще сильнее. Он не просто смотрел на нес, а следил глазами за каждым ее движением, заставляя се чувствовать неловкость и стеснение.

Девушка протянула ему миску с бульоном и ложку. Он медленно начал есть. Она обратила внимание, что руки его тряслись и бульон мог выплеснуться из ложки. А когда он поднес ложку ко рту, то промахнулся, ложка ударилась о губы, и горячее содержимое вылилось на его обнаженную грудь.

Мэтт крепко выругался. Он переложил миску в одну руку, а другой потер свою грудь. Мужчина вздохнул и опустил голову на подушку, закрыв глаза.

— Прости. У меня совсем нет сил. Она села на твердый пол рядом с ним. Мэтт все еще держал миску в руках. Несмотря на страх, девушка любовалась его волосатой грудью, прислушивалась к неровному, тяжелому дыханию. Скай сразу же с каким-то необъяснимым волнением вспомнила, как прикоснулась ладонью однажды к этой гладкой коже и жестким волоскам, покрывавшим ее.

— Я помогу тебе, — спокойно сказала она. — Ну-ка, открой рот.

Она наполнила ложку бульоном, но ее руки дрожали почти так же, как у него. Однако девушке удалось донести ложку до его рта, ничего не расплескав. Мэтт с трудом проглотил бульон, но по всей видимости, вкус ему удалось распробовать.

— Прости, что вторгся на твою территорию, — сказал он усталым голосом, — но я не пробуду здесь дольше, чем мне это будет необходимо.

Она заметила в его глазах стыд и злость на самого себя и почувствовала, что его теперешняя немощность не соответствовала тому мужскому достоинству, которым он обладал. Когда Скай наблюдала за ним раньше, то поняла, что он был гордым одиночкой, привыкшим самостоятельно решать все свои проблемы, не ожидая и не желая чьей-либо помощи. Этим он очень походил на нее, хотя она ни за что не хотела признавать, что в них было хоть что-то общее.

Мэтт больше ничего не говорил, девушка тоже молчала. Она уже привыкла к тишине, царящей в ее жилище. Когда она кормила его, то обычно чуть слышные звуки звучали непривычно громко, только усиливая неловкость ситуации. стук ложки о миску и о зубы Риордана, треск дров в костре, пение птицы где-то снаружи. Эта тишина позволила ей больше узнать о Мэтте. Она прислушивалась к его дыханию, смотрела в его глаза, следящие за каждым ее движением и пытающиеся прочесть ее мысли, Скай знала, что Риордан чувствует ее страх, как лошадь чует страх своего хозяина. Использует ли он ее страх против нее, когда она поможет ему восстановить свои силы?

Риордан слабо приподнял руку:

— Спасибо. Я уже наелся. Бульон был очень вкусный.

Она ничего не сказала, лишь быстро отошла от него на безопасное место рядом с костром.

Сердце мое бьется часто, как никогда,

В утренних воспоминаниях и мечтах.

6

Мэтт знал, что это будет чертовски больно, но выбора у него не было. Он приподнялся, опершись на руки, сел и подвинул ноги к краю постели, стараясь не обращать внимания на острую боль в бедре. Это движение тут же привлекло внимание Скай Мак-Келлан, она резко отпрыгнула от посуды, которую мыла, и выхватила нож.

Риордан осторожно поднялся на ноги, опираясь на каменную стену. Он постарался перенести весь свой вес на здоровую ногу, но боль все равно пульсировала в такт биению его сердца, и он крепко стиснул зубы. Его бросало то в жар, то в холод, сердце билось сильнее и чаще, на лице выступили капли пота, голова закружилась так, что он едва удержался на ногах. Наконец Мэтт бессильно упал на постель.

— Что ты делаешь. Светловолосый? Мэтт открыл глаза и увидел, что Скай внимательно и подозрительно смотрит на него. Она не двинулась с места, не пришла к нему на помощь.

— Я хотел выйти на улицу.

— Зачем тебе это надо?

Он думал, что Скай поняла зачем, но, как оказалось, девушка считала, что за каждым его движением скрывается злое намерение. Похоже, она не считала его таким же человеком, как она, с такими же чувствами и такими же нуждами. А может, Скай так боялась его — страх светился в ее глазах, — что не могла сочувствовать ему.

— Мне надо выйти, Скай, — сказал Мэтт, немного помолчав, чтобы перевести дыхание, а затем продолжил: — Чтобы… ну, в общем, по делам.

Смысл его слов доходил до нее постепенно. Девушка покраснела и смущенно отвернулась в сторону.

— Ах да, конечно.

— Ты не могла бы мне помочь? Мэтт услышал глубокий вздох и увидел ее перепуганное лицо. Он даже улыбнулся, несмотря на сильную боль. Его развеселило то, как превратно она поняла его просьбу.

— Просто помоги мне выйти на улицу. Остальное я смогу сделать сам.

«Как только поправлюсь, смастерю себе костыль, но сейчас мне нужна твоя помощь».

Мэтт решил, что она не хотела сейчас прикасаться к нему, боясь оказаться, что называется, лицом к лицу с медведем гризли, имея в руках только тоненькую тростинку. Но Скай смогла перебороть свой страх и подойти к Мэтту поближе.

Девушка обвила рукой его талию и подставила свое плечо. Когда ее теплая рука взяла его руку, чтобы помочь ему удержаться на ногах, по его телу, как вспышка молнии, пробежала волна тепла, Мэтт почти забыл и о боли в ноге и о том, что попросил ее о помощи. Вместо этого Мэтт представил, как лежит на постели из шкур рядом с ней, такой теплой, нежной и исполненной желания.

Девушка начала осторожно подталкивать его к выходу из пещеры. Он видел, как на ее шее двигалась жилка, и понимал, что такая ноша слишком тяжела для нее и она хотела бы как можно скорее избавиться от нее.

— Подожди, Скай. Мне надо немного отдохнуть, дай мне перевести дыхание.

В такие минуты она кляла судьбу за то, что си приходилось держать на себе его тяжелое тело, и Скай отвела взгляд, стараясь не смотреть на него.

— Ну хорошо, — наконец согласился он, — я попробую сам.

Прихрамывая и подпрыгивая время от времени на одной ноге, Мэтт выбрался из полутемной пещеры на яркое полуденное солнце. Пещера находилась достаточно высоко, и его голова снова начала кружиться. Ему казалось, что земля плывет у него под ногами. Отсюда открывался великолепный — вид, но для такого ослабевшего человека, как Мэтт, он был еще и опасным. Здесь были только камни, и поэтому ему было очень сложно устоять на ногах.

Скай помогла Риордану подойти к большому камню, и он с удовольствием сел на него.

— Теперь я оставлю тебя, — сказала она, обрадовавшись, видимо, тому, что наконец избавилась от такой тяжкой ноши.

Девушка робко улыбнулась и сразу же поспешила обратно в пещеру, подальше от его пристального взгляда. Он разозлился на то, что она так быстро ушла. Почему, черт возьми, она никак не хотела хоть немножко открыться? Почему она была так убеждена, что он должен сделать ей что-то плохое? Почему она прикасалась к нему, как к чему-то мерзкому и отвратительному, как к куску гнилья?

Мэтт пытался понять ее поведение. Она напоминала ему дикую лошадь, разгуливающую без узды и седла и имеющую смутное представление и лишь давние воспоминания о домашней жизни. Завоевать доверие этой девушки было так же трудно, как оседлать дикую лошадь. Возможно, ему даже никогда не удастся этого сделать. Потому что, когда животное почувствовало свободу, оно уже ни за что не подпустит вас близко к сердцу, не будет вам по-настоящему предано, хотя может позволить подойти поближе, прикоснуться к себе.

Когда Мэтт почувствовал, что может встать, он сделал то, что собирался и за чем, собственно, пришел, и снова опустился на камень, наслаждаясь тем приятным чувством, которое вызывало соприкосновение его разгоряченной ноги с прохладным камнем. Девушка разрезала его штаны по шву почти до конца. По-видимому, она делала это в спешке: края были неровные, скорее всего, эти брюки уже не починишь. К счастью, у него с собой была пара запасных.

Он внимательно осмотрел местность вокруг пещеры, ища свою лошадь. Конечно, Скай вряд ли оставила ее где-нибудь поблизости, .потому что это угрожало бы безопасности ее жилища.

Мэтт не мог сориентироваться, где находится, но, судя по всему, где-то очень высоко. Отсюда открывался вид на много миль вперед, до самого горизонта, где горы и небо сливались друг с другом, превращаясь в прозрачную голубую дымку. День стоял ясный, но после нескольких дней, проведенных в душной пещере, свежий ветерок казался прохладным. Мэтт сидел рядом с высокой сосной. Ветвей на ней почти не было, они начинали расти лишь наверху и были похожи на шапку густых волос. Там было огромное орлиное гнездо. Орел кружил над Мэттом, разглядывая его.

— Ты уже все?

Он вздрогнул от звука ее голоса. Как всегда, она подошла неслышно, как ветер. Взглянув на нее, высокую и стройную, как молодое деревце, ощутив на себе ласковый взгляд ее темных бездонных глаз из-под густых ресниц, Мэтт вдруг почувствовал непреодолимое желание, с которым он уже не мог бороться. При ярком солнечном свете она казалась еще красивее, чем при мерцающем пламени костра. Теперь она выглядела вполне реальной, осязаемой, но вокруг нес все еще витал едва уловимый дух таинственности. Казалось, что если к ней прикоснуться, то она снова исчезнет, опять превратится в сновидение.

Мэтт встречал много красивых женщин, но для него оставалось загадкой, почему красота этой женщины так трогала и волновала его. С одной стороны, казалось, что она читает все его мысли, добрые и злые, а с другой стороны, он чувствовал ее чистоту и невинность.

— На свежем воздухе я чувствую себя лучше, — сказал Мэтт, внимательно разглядывая се.

— Можешь побыть здесь еще. Мне надо кое-что сделать.

Девушка сразу же пошла в пещеру, наверное, желая уйти от него как можно скорее.

— Зачем же так быстро убегать? Скай замедлила шаг и на минуту остановилась. Подождав, девушка повернулась к нему лицом, ожидая, что он объяснит ей, зачем ему надо, чтобы она осталась.

Мэтт решил, что совсем сошел с ума, если испытывает к ней такие чувства. Скай была какой-то мистической богиней. Она была женщиной с поистине женским сердцем. А ведь давным-давно он для себя решил, что женщинам нельзя доверять, что мужчина не должен ставить женщину на первое место в своей жизни.

— Хороший выдался денек, — сказал Мэтт наконец. — Я просто хотел, чтобы ты осталась и поговорила со мной. Нам многое надо сказать друг другу.

— Мне не о чем с тобой говорить. Светловолосый.

Неужели она никогда не улыбается? Неужели жизнь вынудила ее быть такой суровой и несгибаемой? Он никогда не умел поддерживать светскую беседу, не касающуюся конкретных дел. Да и с Элизабет они никогда много не разговаривали. Нет, Элизабет интересовало только одно. Она была такой наивной. Элизабет сводила все свои желания только к одному — она считала, что секс и есть любовь. У нее были наивные мечты построить где-нибудь ранчо и жить там со своей семьей. Но он не подходил Элизабет как муж.

Мэтт взглянул на орла, летающего у них над головой.

— Тебе, должно быть, нравится жить здесь, ;а такой высоте, вместе с орлами.

Ее взгляд устремился туда, куда смотрел Мэтт. Было видно, как Скай любовалась грациозным полетом огромной птицы.

— Орел — владыка воздуха, — произнесла она. — Символ солнца и ветра. Мой дух-хранитель. Здесь, с орлами, мне нравится гораздо больше, чем где бы то ни было.

Мэтт внимательно посмотрел на серьезное лицо девушки, следящей за птицей в голубом небе.

— Что это значит — твой дух-хранитель? Скай сразу же оторвала взгляд от птицы, по его вопросу она поняла, что сказала то, о чем говорить было совсем не обязательно. ; Мэтт подумал, что девушка не хочет отвечать, и повторил снова:

— Как определить, какой дух тебя охраняет? Я бы смог использовать это в своей работе, — мягко сказал он в надежде хоть немного разговорить ее. Но девушка опять не улыбнулась.

— Тебе будет неинтересно.

— Если бы мне было неинтересно, я бы не спрашивал.

Но, казалось, она уже сложила свое мнение о Мэтте и относилась к нему очень настороженно. Скай прекрасно понимала, что таким образом он пытался завоевать ее доверие, и это еще больше отдаляло ее от него. Но Скай не знала, не верила, что Мэтту действительно все это интересно. Он хотел знать о девушке все.

— Ну ладно, — сказала она наконец с ноткой безразличия в голосе, соглашаясь ответить на его вопрос, — я расскажу то, что ты хочешь узнать так, как мне самой это когда-то рассказали. У многих индейских племен существует поверье, что у человека должен быть дух, который будет оберегать его от разных неприятностей в жизни. По обычаю, мальчики в юном возрасте отправляются на поиски своего духа-хранителя. Иногда девочки тоже так делают, но это необязательно.

Эти поиски чем-то похожи на крещение в вашей религии, и, кроме того, в этот момент мальчик становится мужчиной… Это первый и единственный раз, когда он общается с Великой Тайной. Но еще не однажды он обратится за помощью и покровительством к этой силе, которая властвует над всей землей.

Человек, ищущий своего духа-хранителя. Должен пойти туда, где он может остаться совсем один и где он чувствует себя ближе к Богу. Люди обычно выбирают горную вершину или какую-нибудь другую возвышенность. Он берет с собой дары, но не материальные — обычно приносят в жертву что-нибудь символическое вроде табака или священных зерен. Ищущий духа молится и постится два, иногда три дня и ночи. Все это время ему снятся «сны». Если у него было видение, то оно истолковывается как предсказание его будущего, как пророчество. Юноша, отправившийся на поиски духа-хранителя, изменит свое имя. Например, если он видел медведя, то его имя будет каким-то образом связано с названием этого животного, а сам медведь станет отныне и навсегда его духом — хранителем.

— А ты ходила на поиски своего духа-хранителя?

— Нет, мой дух-хранитель пришел ко мне, когда я страдала и была на пороге смерти. Потом я переселилась сюда, и орлы последовали за мной.

— Так, значит, ты соблюдаешь индейские религиозные обычаи, а не обычаи белых людей? Тебя так воспитали на ранчо в долине Долгой Луны?

С каждым его вопросом девушка становилась все нетерпимее и наконец резко ответила:

— Я не собираюсь перед тобой исповедоваться, Светловолосый.

Она решительно направилась к пещере, но Мэтт снова остановил се.

— Я здесь пробуду недолго, Скай. Мы могли бы попробовать узнать друг друга за это время.

— Мне не за чем узнавать тебя. Ты же скоро уедешь отсюда.

— Да, наверное, но ты не можешь винить меня за то, что я интересуюсь твоей жизнью, правда? И мне кажется, ты хочешь о чем-то меня спросить.

— Ты слишком высокого мнения о себе. Я не хочу ничего у тебя спрашивать. Я страстно желаю одного — чтобы ты оставил меня в покое как можно раньше. И, если это ускорит твой отъезд, я готова ответить на все твои вопросы, чтобы тебе больше нечего было у меня спрашивать. Я знаю обе религии — и отца, и матери. Но я выбрала тот путь, который мне больше по сердцу — Однако мне кажется, что я была ближе к Богу или к Великой Тайне, неважно, как называть эту высшую силу, в детстве. Наверное, возраст и мудрость дают человеку больше уважения к Богу.

Она посмотрела на открывающийся перед ними вид с любовью.

— Господь здесь. Светловолосый, — она уверенно продолжала. — Вселенная и есть его храм. Возможно, Он слышит достойного человека, обращающегося к Нему со скамьи в деревянном или каменном храме и окруженного толпой народа, — не знаю. Но я согласна с индейцами, которые считают, что вера — это глубоко личное и в ней участвуют только двое: человек и Бог. Я думаю, что, когда общаешься с Богом, надо быть одному. Поэтому индейская вера молчалива и индивидуальна. Живя здесь одна, я сумела узнать гораздо больше, чем можно высказать словами.

— Я никогда не задумывался над такими вещами, — признался Мэтт.

— Индейцы — глубоко религиозные люди, Светловолосый. Они считают, что на все происходящее в мире воля Божья, что все их радости и горести ниспосланы им свыше. За годы, проведенные здесь, я стала ближе их вере, чем раньше, когда была ребенком, я смогла лучше понять их внутренний мир. Надо быть мудрым, чтобы выжить в этих горах, но в то же время нельзя забывать, что только Бог обладает силой давать и забирать.

Мэтт сам никогда не был религиозным человеком. Его не воспитывали в религиозном духе, и он не получил соответствующего образования. Он даже ни разу не читал Библию. Мэтт не мог вспомнить, была ли она вообще у его матери. Он привык принимать решения и заботиться о себе сам и считал, что так и должно быть. Человек должен быть сообразительным и сильным, чтобы выжить; он даже и предположить не мог, что во все его дела вмешивается некая высшая сила.

— А твое имя, Скай, как-нибудь связано с тем видением, в котором к тебе пришли орлы.

Девушка не сводила глаз с огромной птицы, парящей над ними, и Мэтт решил, что она просто не хотела встречаться с ним взглядом.

— Нет, — ответила она. — Мой отец дал мне его, когда я родилась. Я не стала менять его, потому что оно имеет для меня особый смысл. Я думаю, что отец с матерью не захотели бы, чтобы я изменила имя.

— А какой особый смысл?

— Какая тебе разница, Светловолосый? — раздраженно спросила Скай? — Это касается только меня и моего отца.

Мэтт пожал плечами.

— Я знаю, что задаю слишком много вопросов.

— И ты мучаешь людей, пока не получишь все нужные тебе ответы?

— Обычно да.

Девушка никак не прореагировала на эту его попытку немного разрядить обстановку. Ее взгляд скользнул по горам и долинам, а мысли обратились к давно ушедшим дням. К удивлению Мэтта, Скай продолжила свой рассказ:

— Однажды, когда мне было лет пять, отец взял меня из теплой постели. Я была сонная и едва могла открыть глаза. Стояло морозное зимнее утро. Он вынес меня на руках во двор и указал на юго-восток. «Взгляни туда, — сказал он. — Видишь восход солнца?» Солнце только начинало всходить. Все небо было в тонких перьях облаков, окрашенных в восхитительные оттенки красного цвета. Даже снег казался алым. Ничего прекраснее этого мои юные глаза еще не видели. Я помню все очень отчетливо. Мой отец сказал тогда: «Ты родилась в такое утро. Поэтому тебя и назвали Скай». Благодаря ему я почувствовала себя какой-то особенной, я считала, что нет на свете ребенка счастливее меня, потому что именно мне оказали такую честь.

Внезапно оживление, с которым Скай рассказывала всю эту историю, куда-то пропало. Она снова погрузилась в свои мысли, не собираясь делиться своими тайнами. По ее взгляду можно было понять, что она рассказала гораздо больше, чем собиралась, и теперь сожалела об этом.

— Хочешь вернуться в пещеру? — спросила она.

— Я нет, — ответил, улыбаясь, он. — Но моя нога решительно не соглашается со мной.

Девушка без колебаний подставила ему свое плечо, и Мэтт оперся на него рукой. Тепло и какая-то скрытая сила, исходящие от нее, ее мягкое тело напомнили Мэтту, что рядом с ним женщина, и он невольно представил, что может достичь вершины блаженства с ней, только с ней. На некоторое время он даже забыл о боли в ноге. Но Мэтт тут же напомнил себе, что всего лишь делает свою работу. Только работу И ничего больше.

Скай видела, что Риордан заснул почти тотчас же, как только его голова упала на подушку из мягкого заячьего меха. Она присела на корточки у огня и начала внимательно разглядывать спокойно лежащего Мэтта, пользуясь тем, что его синие глаза не посмотрят на нее волнующе и пристально и из его уст не посыпятся дотошные вопросы. Ведь Мэтт даже не пытался напасть на нее. Он просто хотел поговорить об орлах, видениях и Боге. Но не была ли эта видимая доброта лишь маневром, чтобы перехитрить се, а потом, встав на ноги, сделать ее своей пленницей?

Она не могла ответить на эти вопросы, но была уверена, что ей не следует терять бдительности. Сделать это становилось все сложнее и сложнее, потому что Мэтт пробудил в ней воспоминания и чувства, о которых она уже почти забыла за долгие годы ежедневной борьбы за выживание в горах.

— Когда-нибудь ты станешь моей женой, Скай Мак-Келлан, и мы станем управлять долиной Долгой Луны, как. король с королевой.

— Не говори глупости, Монти. Кто же захочет быть королевой? Короли ведь ничего не делают. Да к тому же мне всего четырнадцать, и я совсем не собираюсь выходить замуж, пока мне не исполнится хотя бы двадцать лет.

— Двадцать! Ты думаешь, я стану ждать шесть лет?

— Это твое дело. Появится другой мужчина, который понравится мне больше тебя.

— Не очень-то надейся на это, Скай Мак-Келлан. Красивые незнакомцы не каждый день забредают в долину Долгой Луны.

Воспоминания вдруг прервались, и Скай снова переключила свое внимание на Мэтта Риордана. Она все еще ощущала прикосновение его теплой руки к своему плечу, чувствовала на себе ее вес. Она, наверное, уже не сможет теперь заснуть в своей постели, не подумав о том, что он когда-то лежал здесь. Сохранит ли мех его особенный мускусный мужской запах, который бередил в ней такие непонятные чувства?

— Ты бежишь от этого рыжеволосого Монти Глассмена, Скай. Ты убегаешь от меня. Почему бы тебе не выбрать одного из нас?

— Я убегаю, просто потому что мне нравится бегать. Серый Медведь. Я ни от кого не убегаю.

— Но ты бежишь из его объятий и попадешь в мои.

— С чего ты взял? Я даже не знала, что ты притаился за деревьями и ждал меня.

— Скажи Глассмену, что ты принадлежишь мне.

— Я принадлежу только себе и никому больше, Серый Медведь! Я пока еще не встретила такого:

мужчину, за которого хотела бы выйти замуж. Но, когда это произойдет, он не будет пытаться сделать меня своей собственностью, как делаете это вы оба, ты и Монти. Я буду свободной. Мужчина, за которого я выйду замуж, будет меня очень хорошо понимать.

Девушка отвернулась от Риордана и прервала воспоминания о своих бывших женихах. Монти Глассмен мертв, его убили вместе с ее родителями. А Серый Медведь, скорее всего, жил в резервации. Скай никогда не спрашивала Много Когтей о нем. Она считала, что лучше ничего не знать о его дальнейшей судьбе. Он был лишь ее Другом и не более того. Лучше, чтобы он считал ее погибшей.

Взволнованная и опечаленная нахлынувшими воспоминаниями детства, девушка резко поднялась и отошла от Риордана. Он единственный, кто вошел в ее жизнь за семь лет. И она Должна как можно скорее вычеркнуть его из своей жизни.

Скай вышла из пещеры. Уже смеркалось. Из леса выбежал Эсуп и последовал за хозяйкой. Как обычно, она прислушивалась к малейшему шуму и внимательно оглядывалась вокруг, чтобы быть уверенной, что рядом с ними никого нет. Они зашли в сосновый лес, Скай хотела найти там подходящую для костыля палку. Когда девушка вернулась к себе в пещеру, уже совсем стемнело.

Девушка обрубила с найденной палки ненужные сучки, приделала удобную ручку и подогнала костыль под рост Риордана, пока он спал. Скай нашла маленькие кусочки кроличьего меха серо-коричневого цвета и обмотала их вокруг ручки, чтобы падка не поранила кожу, когда Мэтт будет на нес опираться. Все время, пока девушка работала, Эсуп лежал на своем излюбленном месте у костра. Наконец она смастерила костыль и отложила его в сторону.

Но Скай сделала еще не все, что задумала. Она постирала рубашку Риордана. Затем девушка спустилась к подножию скалы и искупалась в ледяной воде при лунном свете, как делала это каждый день в более теплую погоду. Зимой она обычно грела на костре воду и ополаскивалась в пещере.

Дрожа от холода, Скай снова оделась и пошла обратно. В первую же ночь, когда Риордан остался у нее, девушка сделала себе еще один тюфяк, набила его сухими листьями и травой, накрыла шкурами и положила с другой стороны костра. И теперь она с блаженством растянулась на нем. Но ее одолевали тревожные мысли. Несмотря на то что Скай целый день работала, заснула она только под утро.

Девушка спала всего несколько часов, но, как всегда, проснулась с восходом солнца. Что-то было не так. В пещере витал какой-то бодрящий запах. Внезапно в ее мозгу возникла яркая картинка из прошлого. Отец сидит за столом и завтракает, помятая ковбойская шляпа сдвинута на затылок, а в руках покачивается деревянная кружка, начиная слегка дрожать, когда он подносит ее к губам.

Кофе!

Скай тут же вскочила. Риордана на постели не было. Костыль, который она сделала для него прошлой ночью, тоже исчез. Огонь ярко горел и рядом с ним стоял железный котелок с кофе, бодрящий запах которого наполнял все ее жилище. В какой-то момент ей показалось, что он уехал, и она была очень этим расстроена.

Нет, она не должна расстраиваться из-за этого, а, наоборот, ей надо радоваться тому, что, он ушел из ее жизни так же внезапно, какпоявился.

Однако девушке стало не по себе при мысли о том, что, пока она спала, он встал, сварил у кофе, взял костыль и прохромал мимо нес к выходу. Мэтт без труда мог связать ее. Он даже мог убить ее. Он не разбудил се. Ждал ли он, пока окрепнет, чтобы поймать, обмануть ее?

Мэтт может еще вернуться, чтобы выпить кофе. Девушка начала быстро причесываться, пока он не увидел ее такой растрепанной. Ночью несколько прядей выбились из кос и торчали в полном беспорядке. Глупо, что она думает о том, как будет выглядеть перед этим человеком, который, возможно, должен был убить ее, но сейчас ей почему-то захотелось быть особенно красивой.

Ее пальцы быстро и немного нервно начали расплетать косы.

Скай подошла к корзине, в которой хранилась расческа и кусочки кожи, которыми она завязывала волосы. Но сегодня ей решительно не везло: когда она провела расческой по волосам, вход в пещеру заслонила тень человека. Сердце у — нее подпрыгнуло, и девушка взглянула на Мэтта.

— Ты рано встал, — сказала она нервно, изо всех сил стараясь не смотреть на его обнаженную грудь, хотя ее взгляд притягивало туда, словно магнитом. — Я не слышала, как ты уходил. Почему ты не разбудил меня?

Но Мэтт не слышал се слов. И ничего не ответил. У него перехватило дыхание при взгляде на облако черных волос, спадающих ей на плечи, как великолепный переливающийся шелк, и возникло непреодолимое желание прикоснуться к этим мягким волосам губами.

Он подошел ближе к девушке, покачиваясь на костыле. Мэтт не мог дать волю желаниям, охватившим его. Эта женщина никогда не позволит ему прикоснуться к себе. А возможно, это даже и к лучшему, ведь она обладала таинственной властью над его чувствами — если он прикоснется к ней, то может стать пленником ее чар навсегда.

Наконец до Мэтта дошло значение слов, произнесенных ею.

— Ты так сладко спала, что я не захотел будить тебя, — сказал он. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я воспользовался твоим котелком, чтобы сварить кофе, лошадь со всеми припасами куда-то сбежала от меня. К счастью, у меня оказался с собой небольшой мешочек с кофе в сумке.

Скай отвернулась от него. Ей казалось, что, если она посмотрит на Мэтта чуть дольше, это может повредить ей. Его злило, что она считала, что в нем нет ни капли благородства, но мог ли он винить ее за это? Возможно, она даже знала его лучше, чем он сам. А он знал лишь одно: вес то время, которое он провел лежа на тюфяке, он безумно желал только одного — чтобы она была рядом с ним и он мог бы крепко прижать ее к себе.

Мэтт внимательно наблюдал за тем, как ее пальцы быстро заплетали волосы в косы. Она не смотрелась в зеркало. Скай завязала на концах свои косы, чтобы было не просто удобно, но и красиво. Девушка изящно встала.

— Я выстирала твою рубашку. — Скай указала тонким пальчиком на рубашку, висящую на деревянном крючке. — Она уже, наверное, высохла. А там, в небольшом котелке, припарки для твоей ноги. Если тебе надо помыться, можешь нагреть воды в глиняных горшках. А теперь мне надо проверить силки и отвести твою лошадь на свежую траву. Когда вернусь, приготовлю что-нибудь поесть. Пока меня не будет, смени повязку на ноге.

Девушка на секунду замешкалась, и Мэтт понял по ее глазам, что она боится проходить мимо него. Ее рука потянулась к ножу, висевшему на поясе, она шагнула вперед и оказалась всего в нескольких шагах от него.

Мэтт сначала хотел встать так, чтобы ее грудь коснулась его, когда она будет проходить мимо. Но он все-таки отошел в сторону. Осторожно приходя мимо, Скай нечаянно дотронулась рукой до его руки. Это приятное, почти электрическое прикосновение пронизало все его тело, и он еле удержался от того, чтобы не заключить девушку в свои объятия.

— Скай.

Она оказалась в луче света и поспешно выбежала за дверь. В ее взгляде было беспокойство.

— Спасибо за костыль.

Какое-то странное чувство промелькнуло на ее лице и тут же исчезло.

— Ерунда, — сказала она. — Тебе надо было подняться на ноги, а у меня слишком много дел. Не могу же я постоянно помогать тебе.

Пока Мэтт собирался что-то сказать, девушка ушла. Она притворялась, что помогать ему — тяжкая для нее обязанность, но на самом деле где-то в глубине души она ему искренне сочувствовала.

Как только Скай ушла, в пещере установилась странная тишина и чувствовалась какая-то пустота, несмотря на уют, который создавал горящий огонь. Даже ее вещи, молчаливые спутники се одинокого существования, казалось, утратили свое значение и сущность без оживляющего дыхания хозяйки.

Как же Скай жила здесь все эти годы, общаясь с одним волком? Мэтт сам любил бывать один. Но женщина… В мире найдется совсем немного женщин, которые смогли бы выдержать это, и еще меньше тех, кто смог бы выжить в таких условиях. Но, казалось, ей даже нравилось так жить. Скай сама выбрала и предпочла этот образ жизни.

Мэтт опустился на один из больших камней, служивших ей стульями, и вытянул вперед ногу, Она все еще сильно болела, но он знал из прошлого опыта, что всякая рана заживет быстрее, если больше двигаться, не обращая внимания на боль. Чем дольше человек остается в постели, тем слабее он становится.

Риордан поставил греться воду, чтобы помыться и побриться. Когда она стала теплой, Мэтт разделся. У него в сумке было мыло, бритва и зубная щетка, а вот полотенце надо было постирать. Мэтт нашел чистый кусок мягкой замши, лежащий рядом с корытцем, и решил, что она послужит ему полотенцем.

Через тридцать минут Мэтт уже чувствовал себя гораздо лучше. Со свежей примочкой и повязкой на ноге, одетый в чистые штаны и рубашку, Мэтт чувствовал себя почти во всеоружии. Только вот чертовски непривычно не ощущать на бедрах тяжесть револьвера и охотничьего ножа.

Мэтт начал по всей пещере искать, куда Скай могла спрятать его оружие. Он смущенно перебирал ее вещи, чувствуя неловкость из-за того, что ему приходилось обыскивать Скай. На работе ему часто приходилось производить обыски, но это совсем другое, ведь она не преступница и он искал совсем не улики против нее.

Мэтт нашел в пещере предметы обихода и продукты, которые можно достать только в городе. Скорее всего, Скай поддерживала через кого-то связь с внешним миром, возможно, через Много Когтей, а может быть, и через кого-то еще.

Мэтт даже забыл, что искал. Все его внимание было приковано к вещам девушки. В корзинах и деревянных мисках было все, что только можно себе представить: травы, нитки с иголками, бусы, колючки дикобраза, ножи, тарелки, различная утварь, продукты. Из кусков кожи были сшиты сумки всевозможных размеров. Некоторые из них были пусты, а в одной Мэтт обнаружил платье из тонкой светлой кожи и брюки, обшитые покрашенными в синий, красный и желтый цвета иглами дикобраза и расшитые бисером. Наверняка, чтобы выполнить такую работу, необходимо затратить уйму времени.

Из шкурок зайца, бобра, белки, горностая, куницы и норки были сшиты теплые одеяла. На тюфяке лежала накидка из шкуры бизона, разрисованная с внутренней стороны. Мэтт решил, что это подарок Много Когтей. Шкуры, которые Скай не использовала для одежды и других целей, были качеством похуже, чем другие, и лежали на полу как коврики, чтобы защитить от холода каменного пола.

В кожаных колчанах лежало несколько стрел. Мэтт увидел еще пару великолепных луков, металлические и деревянные капканы, а также материал для силков. Но он не обнаружил ни ружья, ни какого-либо другого огнестрельного оружия. Это можно было объяснить тем, что стрельба могла бы привлечь незваных гостей.

В одной деревянной миске Мэтт нашел пулю.

Интуиция подсказала ему, что это была та самая пуля, которую Скай извлекла из его ноги, и он взял ее, чтобы получше рассмотреть. Пуля была примерно пятьдесят второго калибра. К сожалению, это никак не могло помочь ему узнать, кто же в него стрелял, но он все-таки спрятал ее в карман на всякий случай.

Его взгляд привлек небольшой блокнот, лежащий на полке. Что-то подсказало ему, что это было чем-то личным, возможно, даже дневником. И именно поэтому он не смог удержаться от того, чтобы не взять его.

Мэтт долго колебался, заглянуть ли внутрь, и наконец открыл блокнот. Там он увидел выполненные углем рисунки, на которых были изображены деревья, горы, животные и даже люди. Мэтт с удивлением узнал одного из них — Много Когтей. Этот портрет был выполнен особенно тщательно, была четко видна каждая черточка его старого лица и каждая деталь одежды. Похоже, что шаман специально позировал для этого портрета.

Другие люди — мужчины, индейская женщина, двое мальчиков и девочка лет десяти-двенадцати, — видимо, были членами се семьи. Там был так же портрет ковбоя лет двадцати и индейского воина примерно того же возраста, но больше всего в блокноте было рисунков животных и горных пейзажей.

Внезапно кто-то вырвал блокнот из его рук с такой силой, что Мэтт потерял равновесие. Костыль выскользнул у него из-под руки и упал прямо в костер, разведенный на каменном полу. Мэтт не устоял на одной ноге, оперся на раненую ногу и, закричав от боли, начал падать. Скай стала Мэтту помогать, хотя очень злилась на него, но Мэтт был слишком тяжелым для нее, и они вдвоем повалились на постель.

Ненадолго Скай оказалась под его мощным телом. Девушка начала колотить его по голове и плечам. Но Мэтт почти не чувствовал ударов, настолько сильна была боль в ноге. Постанывая, он перевернулся на спину и схватился за ногу. Девушка тут же отскочили от него на безопасное расстояние. Когда боль постепенно утихла, Мэтт с трудом приоткрыл глаза.

— Черт побери, женщина… Зачем ты это сделала?

Гнев бурлил в ней с силой мощного водопада. .

— Ты не имеешь никакого права рыться в моих вещах! Что ты хотел найти? Что? Скажи мне!

Ее грудь поднималась и опускалась под кожаной курткой, а карие глаза буквально метали в него стрелы. Мэтт через силу приподнялся на локти и осторожно сел, крепко сжав зубы от очередного приступа боли, когда ему пришлось опереться на больную ногу.

— Я искал свое оружие, черт побери! А потом нашел записную книжку и подумал, что там может быть какая-нибудь информация об убийцах.

— Так знай же, там очень личные вещи! — Девушка потрясла перед ним записной книжкой.

Мэтт не любил, когда его уличали в неправоте, и попытался защититься:

— Да, у меня есть кое-какие подозрения, и я хотел хоть что-нибудь про тебя узнать, ведь ты отказываешься разговаривать со мной.

— Мне нечего тебе сказать! И я хочу, чтобы Ты убрался отсюда, как только сможешь сесть на лошадь!

— Клянусь жизнью, черт побери, именно это я и собираюсь сделать! Но я никуда не поеду, дока ты не вернешь мне мой револьвер и нож. у Скай крепко прижала к груди блокнот, будто пытаясь защитить свое сокровище.

— Ты думаешь, что я настолько глупа, чтобы дать тебе оружие и позволить убить или поймать меня?

— А может быть, ты используешь свой нож против меня?

— Может быть.

— Вот именно. Я могу только надеяться, что после того, как ты спасла мне жизнь, ты не будешь пытаться убить меня. Тебе придется научиться доверять мне, как я доверяю тебе. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я никогда не подниму руку на женщину и не имею ни малейшего желания делать это сейчас. К тому же я совершенно не хочу твоей смерти. Ты единственная свидетельница убийства твоей семьи. Я не хочу арестовывать тебя, но мне бы очень хотелось, чтобы ты добровольно поехала со мной в Шайенн.

— Мне нечего сказать тебе. Я не помню лиц тех людей, которые убили мою семью. Все происходило, как в тумане, к тому же я не знаю их имен!

— Это звучит как заученная речь, которую попросили произнести еще раз. Ты убежала от них, Скай, значит, твои глаза не были завязаны. Не знаю, что с тобой произошло, и не прошу тебя об этом рассказывать, но держу пари. что ты все-таки кое-что помнишь.

Девушка помолчала, но ее карие глаза смотрели на Мэтта с крайним негодованием. Наконец она повернулась и направилась, к выходу из пещеры.

— Верни мне мой револьвер! — крикнул он ей вслед. — И мой нож!

Она сделала вид,

что не слышит.

Вслушайся

в обманывающую песнь волка.

7

Всю неделю они жили, как два горных льва, которые зализывают раны от предыдущей схватки, готовясь к новому нападению. Скай не произносила ни слова, а лишь отвечала на вопросы Мэтта. Она так и не вернула нож и револьвер. Он обыскивал пещеру каждый раз, когда она уходила, но в конце концов решил, что девушка спрятала оружие где-нибудь снаружи. Мэтту оставалось надеяться, что Скай ничего не сломала. Эти предметы ему непременно понадобятся, когда он уйдет отсюда, с ней ли, без нес ли. Но, судя по всему, наиболее вероятно последнее.

Скай спрятала блокнот между покрывалами, подумав, что Мэтт спит. Но он не спал. Мэтт жалел, что не успел прочитать всего, что там было написано, ведь таким образом он мог узнать, что у девушки на уме, и к тому же, возможно, там содержится какая-то информация об убийцах. Но Мэтту не хотелось больше рыться в вещах Скай. Надо было найти какой-то другой способ, чтобы получить ответ на свой вопрос.

Утром Скай встала рано, как всегда, и пошла проверить силки и поохотиться с луком и стрелами. Раньше Мэтт тоже вставал рано каждый день и обходил гору вокруг, чтобы разработать ногу. Но сегодня он спустился вниз по горной тропе, ведущей к озеру. Было бы вполне понятно, если бы девушка держала лошадь Мэтта около воды, возможно, и оружие она тоже там спрятала.

На берегу Мэтт увидел Скай, которая тщательно ощипывала дикую курицу. Его это удивляло, но почти каждый день она приносила куропатку, убитую метким ударом камня. Но сегодня у девушки, похоже, было две птицы. Наверное, Скай слышала, как он неуклюже спускался по тропинке, но помочь не предложила. Мэтт чувствовал, что девушка не помогла ему не потому, что не испытывала к нему никакого сострадания, а потому, что боялась оказаться слишком близко к нему. Казалось, Скай избегала любого соприкосновения с ним.

Когда Мэтт спустился с горы, его нога сильно заныла, несмотря на то что она уже достаточно зажила. Рана была все еще красной и болезненной, но Скай продолжала делать примочки и воспаление постепенно проходило.

Мэтт опустился на камень и наблюдал за девушкой. Она — не выносила, когда на нее смотрят. Но он все же сел поудобнее, надеясь надоесть ей таким образом и вынудить ее произнести хоть слово. Мэтт уже устал от того, что она отказывалась замечать его, разговаривать с ним.

Девушка положила одну птицу в чистый мешок, сделанный из желудка какого-то животного, крепко завязала кожаной бечевкой и обмотала вокруг наполненной песком кишкой очередной жертвы, сделанной, видимо, специально для этих целей. Песок будет удерживать мясо на дне под водой. Мэтт не смог удержаться и спросил ее, зачем она все это делает Кроме того, Скай не может игнорировать прямой вопрос, и ей придется признать, что он здесь.

— Я делаю так уже много лет, — ответила Девушка. — Это помогает сохранить мясо свежим Зимой оно замерзает, а когда оттаивает, то такое же вкусное, как и свежее После сильных снегопадов дичь здесь встречается крайне редко Большинство животных спускаются ниже, чтобы найти пищу А если я поступлю таким образом во время морозов, если заморожу дичь, то мне не приходится голодать.

Глядя на красивые ловкие руки девушки, Мэтт думал о той одинокой жизни, которую она вела здесь в горах. Но, казалось, Скай чувствовала себя здесь уютно и выглядела вполне счастливой, нельзя было сказать, что ей чего-то не хватало в жизни. Единственной ее целью было выживание, и Скай казалась вполне довольной этим. Но постоянное одиночество, несомненно, повлияло на нее. Или нет?

— Кто еще, кроме меня и Много Когтей, знает, что ты осталась жива? — спросил Мэтт — Кто-нибудь из племени шошонов приходил сюда навестить тебя?

— Лучше, чтобы все думали, что я умерла, — ответила Скай, не поднимая взгляда. — Никто не знает, что. я здесь, кроме тебя и Много Когтей.

Девушка закончила ощипывать вторую дикую курицу, а потом аккуратно собрала все свидетельства своего пребывания здесь. Мэтта поразило, что Скай старалась не оставлять никаких следов, будто се второй натурой было стараться ступать туда, где ее нога не могла оставить ни малейшего следа. Ее жилище очень хорошо подходило для этого: со всех сторон оно было окружено камнями, и всякий раз, когда Скай шла домой, она старалась ступать именно по ним.

Помыв руки, девушка встала.

— Это я приготовлю на завтрак. Девушка стала подниматься на гору, но Мэтт за ней не последовал. Он оставался на месте, стараясь запечатлеть в своей памяти то чувственное движение, которое совершали при ходьбе ее стройные бедра, и то, как черные косы опускались на се юную полную грудь. Скай остановилась и оглянулась на него.

— А ты не идешь?

— Я побуду здесь еще немного, — сказал Мэтт, оправдываясь. — Посижу на солнышке и отдохну, перед тем как забраться наверх. Схожу проведаю свою лошадь, если ты скажешь, куда се спрятала.

Мэтт понял, что девушка обдумывает возможные последствия своего ответа на его вопрос.

— Ты уедешь прямо сейчас и снова примешься за работу?

Сразу по се лицу трудно было определить, хотела ли она, чтобы Мэтт уехал сейчас, или ей не хотелось его отпускать. Но все-таки ему пришлось признать, что она с нетерпением ждала его отъезда.

— Я думаю, что еще не совсем готов к этому, Скай. Расстояние не слишком велико для человека с двумя здоровыми ногами, но для меня оно покажется немаленьким.

И снова Скай всем своим видом недвусмысленно показала, что думает по этому поводу. Но в конце концов девушка произнесла:

— Твоя лошадь находится примерно в ста ярдах отсюда, в густой сосновой роще, в тридцати ярдах к югу от озера. Я уже водила ее на водопой этим утром, так что ты можешь пока этого не делать.

Она больше ничего не сказала и начала подниматься к пещере. Как только Скай исчезла из виду, Мэтт взял костыль и отправился на поиски Солджера, немного обеспокоенный тем, что Скай не предложила ему составить компанию. Он волновался, что не сможет найти лошадь без более точных указаний на се местонахождение. А может быть, Мэтта просто раздражало, что девушке было неприятно находиться рядом с ним. Возможно, нечто большее, чем страх, заставило ее держаться от него на расстоянии.

Идя против сильного ветра, Мэтт ничего не слышал, кроме собственных мыслей и шума кустов, через которые он неуклюже пробирался. Но вдруг Скай появилась перед ним снова и, схватив его за руку, потащила за собой в лес. Ее широко раскрытые и испуганные, как у загнанного оленя, глаза с ужасом смотрели туда, куда Мэтт так решительно направлялся.

— Они едут сюда, — сказала она шепотом. — Люди на лошадях. Я видела их с утеса. Мы должны спрятаться, иначе они убьют тебя.

Скай толкнула Мэтта в кусты, а сама встала на четвереньки и начала пробираться под густой спутанной листвой.

— Давай же, — махнула она рукой, и Мэтт пополз за ней, как мог, волоча за собой костыль. Девушка отползала все дальше и дальше. Ему это причиняло огромную боль, и все, что он мог сейчас сделать, — это пытаться сохранить молчание. Мэтт чувствовал теплую влагу под повязкой и понял, что рана снова начала кровоточить.

В конце концов Скай остановилась и легла на живот под густым кустарником, который служил надежным прикрытием. Отсюда невозможно было увидеть, что происходит снаружи и они лежали бок о бок, в полном молчании, прислушиваясь к тому, как всадники приближались к ним. Прошло несколько минут, и Мэтт услышал щелчок хлыста и цокот копыт по камням.

Всадники Направлялись к озеру. Оставалось только надеяться, что они не увидят Солджера, спрятанного среди сосен, и что Солджер не учует их запах, не заржет, выдавая Мэтта

Горы со всех сторон окружали пещеру, находящуюся на утесе, и почти полностью скрывали се Озеро постоянно пополнялось водой горных потоков и ледников, находящихся чуть выше, и поэтому было достаточно глубоким. Перейти этот участок пути здесь было довольно сложно, но и пересечь горы в этом месте было не легче.

Мэтт и Скай прождали в своем укрытии по меньшей мере час. Всадники направлялись к подъему на гору и к утесу. Но вскоре вернулись, не найдя там, по всей видимости, ничего интересного. Мэтт был разочарован тем, что, находясь на таком маленьком расстоянии от них, он не мог ни разглядеть их, ни услышать, о чем они говорили.

Прошло достаточно много времени, прежде чем всадники ушли, Мэтт и Скай больше не слышали скрипа седел и шепота голосов Они оба облегченно вздохнули.

Скай перевернулась на спину — теперь стало заметно, что она все это время находилась в крайнем напряжении — и с облегчением вздохнула.

— Они ничего не нашли и уехали Они больше не вернутся.

— Я бы не спешил утверждать об этом так уверенно.

— Им незачем возвращаться, — настаивала девушка, упрямо глядя на него — Каждая миля здесь стоит огромных усилий, и они не поедут дважды в одно и то же место, если не нашли ничего интересного сразу.

— Возможно, но никогда нельзя сказать ничего определенного о таких людях, как эти. — Мэтт все еще лежал на животе, немного приподнявшись на локтях. Его взгляд скользил по лицу девушки, такому же прекрасному как цветок первоцвета весной, находящийся всего в нескольких дюймах от него. Казалось, ее совсем не беспокоила их близость.

— Ты сказала, что на этот раз они меня точно убьют, — продолжал Мэтт. — Но на самом деле они ищут тебя, Скай. Я всего лишь препятствие, ненужный свидетель, от которого им надо избавиться. Да и откуда нам знать, что именно они стреляли в меня? Я сам в этом не уверен. Этих было пятеро, а когда в меня стреляли, то пуля летела только с одной стороны, из одного оружия. Эти люди скорее всего искали дикого жеребца, который увел лошадей с ранчо.

Скай внимательно выслушала его слова, но ничего не ответила.

Мэтт скользнул взглядом по ее нежным, но в то же время суровым чертам лица, по мягкому бархату ее губ и опустил глаза чуть ниже, взглянув на ее грудь, вздымающуюся под кожаной курткой и готовую вот-вот показаться оттуда. Он ощутил настолько сильное желание, что даже если бы и попытался сейчас переключить внимание на что-нибудь другое, то не смог бы.

Они пролежали бок о бок, касаясь друг друга бедрами под прикрытием густого кустарника почти целый час, а Скай, казалось, совсем не замечала этого. Может, она уже перестала бояться Мэтта за эти дни, проведенные вместе.

Но вдруг, будто прочитав его мысли и усмотрев в них какую-то опасность, девушка отодвинулась подальше от него. Но в ту же секунду Мэтт решил остановить ее, он схватил Скай за плечи и снова прижал к холодной и влажной земле. Ее сердце забилось, как сердце пойманной в клетку птицы, а грудь поднималась и опускалась в такт бьющемуся пульсу, прикасаясь к его телу. Девушка начала было сопротивляться, но Мэтт припал губами к ее губам.

Он ощутил сладость, сравнимую лишь со сладостью нектара, который так любят колибри. Мэтт так долго жаждал прикосновения к ней, желал почувствовать, что она реальна, но это трепетное прикосновение ее губ длилось всего какую-то секунду. Скай больно ударила ногой по его ране. Мэтт откатился в сторону, крича от боли, и она со скоростью молнии подскочила к нему, приставив нож к горлу. Она смотрела на него испуганным, но угрожающим взглядом загнанного зверька, готового драться за свою жизнь до конца.

— Черт побери! Брось эти штучки, Скай! — Мэтт корчился от боли, держась за ногу и стараясь остановить боль, заставившую его глухо стонать.

Теперь кровь уже вовсю текла из раны, просачиваясь через ткань брюк.

— Я просто хотел поцеловать тебя, Господи! Но, наверное, мне следовало догадаться, что поцеловать горную львицу — не съесть ложку меда.

Но Скай не слышала его слов.

— Если ты еще хоть раз прикоснешься ко мне, ты… свинья! Я убью тебя!

— Перестань бросаться индейскими словечками, Скай! Помни, я кое-что понимаю! Если я свинья, то ты ребенок.

Глаза девушки сузились от злости. На минутку Мэтту даже показалось, что Скай разозлилась до такой степени, что могла бы перерезать ему глотку, но Мэтт все-таки продолжил:

— Еще тебе не мешало бы понять, что убить человека-совсем не то, что убить животное.

Ненависть и презрение сменились на ее лице иронической усмешкой.

— Ты совершенно прав, Светловолосый. Людей просто убивают. Их не надо ни потрошить, ни снимать с них шкуру, ни тащить их домой! Их просто оставляют в лесу на съедение диким животным. Их не надо…

Она внезапно замолчала, и Мэтт заметил, как дрожала у нес нижняя губа, пока девушка усилием воли не остановила дрожь.

— Убери нож, Скай, — сказал он, стараясь говорить как можно ласковее, чтобы помочь ей избавиться от того цинизма и той горечи, которые звучали в ее голосе и которыми была пронизана се речь, больше похожая на жалостную мольбу о понимании. Только сейчас он понял, как тяжело девушке было убивать ради спасения собственной жизни.

— Тебе совершенно незачем бояться меня, — продолжал Мэтт, гладя ее дрожащую руку, крепко сжимающую нож. Даже если она и почувствовала его прикосновение, то не подала виду. — Скажи мне, у тебя был возлюбленный до того, как ты оказалась здесь? Может, тот молодой ковбой, который изображен в твоем блокноте и которому ты посвятила стихотворение? Он когда-нибудь целовал тебя? Или я первый?

Ее пальцы сжимали и разжимали рукоятку ножа, Скай не хотела сдаваться без боя.

— Не слишком зазнавайся. Светловолосый. Меня целовали и до тебя.

— Тебе это нравилось?

— Не твое дело! — она разозлилась снова.

— Да, наверное, не мое. Я просто пытаюсь завершить начатый разговор.

— Надоели мне твои разговоры. Мэтт хотел спросить ее о том, что произошло семь лет назад. Посягал ли кто-нибудь на ее невинность, причинил ли ей боль?

Но Мэтт не мог задавать ей таких вопросов. Он не был уверен, хочет ли услышать се ответ, и знал, как больно говорить об этом. Иногда, когда с человеком случается что-нибудь нехорошее, ему кажется, что он сам виноват в этом. И если рассказать кому-нибудь о случившемся, то это событие предстает еще более ужасным, омерзительным и уродливым. Мэтт знал это по клейму на своей спине. Когда люди видели клеймо, они начинали избегать или жалеть его, но, с другой стороны, их отношение к нему становилось подозрительным, потому что где-то в глубине души они думали, что он чем-то заслужил это.

А ему не нужна была ничья жалость. Мэтт бы предпочел, чтобы его избегали. И хотел он одного: чтобы оставили в покос его прошлое. Мэтт чувствовал, что Скап Мак-Келлан тоже хотела этого. И она заслуживала это.

— Помоги мне встать, — сказал Мэтт. — Наверное, мы можем вернуться назад в полной безопасности.

Скай не знала, что и думать о Мэттс Риордане, и понятия не имела о том, как вести себя с ним. Ее губы все еще чувствовали его прикосновение, которое волновало се, но она твердо решила для себя, что это воспоминание ей крайне неприятно. Скай помнила поцелуи Монти и Серого Медведя; они были приятными и забавными, но немного робкими и неуверенными. А в теплоте уверенных губ Риордана ощущалась твердость и убедительность, эта уверенность чувствовалась и в самом Мэтте Даже несмотря на то, что он чуть было не ступил по Тропе Духов и все еще был слаб, от него исходила какая-то сила.

Скай никогда не испытывала такого страстного желания к Монти и Серому Медведю, этого желания отдаться невиданным доселе объятиям, которые сулили нежное успокоение ее раненому сердцу. Но она совсем не была уверена в том, что Риордан хотел лишь обнять ее и вернуть к жизни се одинокое сердце этим нежным и любящим объятием. Мэтт казался девушке опасным человеком, мысли которого заходили гораздо дальше простого дружеского утешения. Скай чувствовала, что ему нужно от нее гораздо большее, и это пугало ее. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что ей не нравится, когда ее называют ребенком!

Лежа на спине, Мэтт ждал, пока Скай решит, помогать ему или нет, наблюдая за ней своими проницательными синими глазами, как будто знал, какие мысли крутились у нее в голове.

Девушка старалась не смотреть на мускулистое тело Мэтта, но боковым зрением видела его стройную фигуру, и в ее памяти всплывали долгие часы, когда она растирала его тело ледяной водой. Его шляпа лежала где-то под кустом, там, куда она укатилась, когда он перевернулся на спину, а на лоб упала прядь золотых волос. Скай столько раз отбрасывала назад этот золотой завиток, что с трудом смогла удержаться от этого и сейчас.

Девушка привыкла прикасаться к Мэтту, пока он болел, но никак не могла привыкнуть к его собственным прикосновениям. Когда он начинал решительно действовать, это пугало ее. Скай очень хотела бы доверять ему. Быть может, даже желала снова испытать его поцелуй. Но больше смерти она боялась лжи и Предательства. Риордан находился на службе закона и выполнял свою работу. Если бы он узнал, что Скай совершила, он бы отбросил все романтические чувства, которые питал к ней, увез бы се отсюда и посадил в тюрьму. И тогда оказалось бы, что все эти семь лет, которые она отчаянно боролась за свою жизнь, прошли напрасно.

— Мы можем возвращаться назад, — сказала Скай — Иди вперед.

Мэтт взглянул на нож в ее руке. По крайней мере, она не приставила сейчас его к горлу.

— Ты случайно не хочешь проткнуть этой штукой мне спину только за то, что я поцеловал тебя?

— Нет, пока ты снова не попытаешься. По его лицу пробежала волна раздражения. Скай терпеливо ждала, пока Мэтт встанет на четвереньки, прекрасно понимая, что должна помочь ему, но чувствуя, что сейчас ей лучше к нему не прикасаться.

— Знаешь, Скай, — сказал он, рассматривая кровь на своих брюках, — мы могли бы попытаться доверять друг другу. Это бы немного упростило дело.

— Много лет назад я узнала, что слова обычно лживы, Светловолосый. И не старайся переложить всю вину на меня. Ты сам не очень доверчив. Это видно по твоим глазам, по твоим поступкам. Если бы ты доверял людям, ты не пришел бы сюда, вооруженный до зубов, как целый батальон американской армии.

— Это часть моей работы, доверять можно только очень немногим, Скай, — согласился Мэтт, — и я прекрасно знаю, что в трудную минуту на помощь придет совсем немного друзей. Но почему бы нам не попробовать доверять друг другу?

Губы девушки превратились в тонкую линию.

— У нас с тобой. Светловолосый, уже может не остаться для этого времени.

Этой ночью Скай ушла из пещеры. Через несколько минут она вернулась и, решительно выдвинув при этом челюсть, протянула весь арсенал Мэтту.

— Это понадобится тебе, когда эти люди вернутся, — сказала девушка, избегая проницательного взгляда синих глаз Мэтта. — И к тому же они тебе понадобятся, когда ты уедешь отсюда.

Скай направилась к своей постели так торжественно и гордо, как будто отправлялась на битву с полной готовностью умереть, если потребуется. Волк отошел от огня и устроился рядом с хозяйкой. Девушка отвернулась к стене и оказалась спиной к Мэтту. Он подумал, что она испытывала его, проверяя, говорил ли он искренне о своих добрых намерениях по отношению к ней. После того что она сказала сегодня днем, Мэтт бы никогда не подумал, что она так быстро переменит свое отношение к нему.

— Спасибо, Скай. — Тон Мэтта выдал все его удивление такой резкой к нему перемене.

Девушка не повернулась к нему и ничего не ответила. Мэтт долго смотрел на нее. Скай притворялась спящей, но даже под одеялом было видно, как напряжено ее тело, а дыхание было слишком частым для спящего человека.

Мерцающее пламя костра освещало се мягкие формы и черные слегка спутанные волосы.

Но ее касался не только свет костра, взгляд Мэтта медленно гулял по ее телу, лаская ее так нежно, как только солнце может согревать землю, не трогая ее.

Все внутри подталкивало Мэтта встать со своей постели, забраться к ней под одеяло, крепко сжать в своих объятиях это хрупкое создание, защитить ее и дать понять, что никогда в жизни он не сделает ей ничего плохого. Мэтт страстно желал ее! Господи, как он желал ее. Наверное, с той самой минуты, когда он увидел ее неземную красоту в лунном свете. Скай была загадкой, призраком, восхитительным плодом воображения. А так как она была не совсем реальной, он мог представить ее такой, какой ему хотелось. Много раз он мечтал о том, как будет сжимать ее в своих объятиях. Таковы глупые фантазии одинокого мужчины!

Но теперь Мэтту пришлось столкнуться с реальностью, и если он все еще хочет завоевать ее доверие, ему придется действовать очень осторожно. А если Мэтт будет торопить события, то это только отбросит его дальше от намеченной цели. И тогда он может потерять ее. Потерять навсегда.

***

Много Когтей не вернулся, пока не появилась новая луна. Мэтт, сидя у реки среди густых сосен, видел, как старый индеец шел по звериной тропе, пролегающей вдоль течения. Мэтт тут же взялся за только что заточенный нож, висящий у него на поясе, достал ружье и прислонился к скале. Как можно тише он проверил заряд. Индеец не подал виду, что услышал его, но направился прямо к тому месту, где он спрятался среди теней. Мэтта не удивило, что старый шаман определил его местонахождение.

— Даже в темноте твое ружье и нож сверкают, как вспышка молнии в ночном небе, Риордан, — насмешливо произнес старик. — Тебе надо быть осторожнее и следить, чтобы тебя не достали пальцы Отца-Солнца.

— Я видел, что ты идешь, и не пытался спрятаться.

— Я очень огорчен тем, что вижу тебя здесь. Это не хорошо для Алого Неба,

— Почему же. Много Когтей?

— Потому что ты взвалил на ее хрупкие плечи слишком неподъемный груз. Она просто-напросто недоедает, потому что ей приходится кормить еще один рот.

— Мне кажется, она довольно хорошо справляется с этой задачей. Почти каждый день она приносит домой свежую дичь.

— Которой ты набиваешь свой желудок. Мэтт не дал ни осуждающему взгляду, ни обидным словам вывести его из себя, но почувствовал вину за то, что не мог выйти на охоту вместе со Скай. Он все еще не мог передвигаться без костыля и слишком шумно пробирался через лес. Мэтт был бы лишь помехой девушке и ничем бы не помог.

— Это долго не продлится. Много Когтей. Скоро я уеду отсюда.

— Ну теперь ты доволен тем, что Скай ничего не знает о людях, убивших всю се семью?

— Нет, я этим совсем не доволен.

— Но все-таки тебе придется с этим смириться. Скай не может тебе ничего рассказать, потому что ничего не помнит. Иногда, когда с человеком случается что-нибудь страшное, он просто выбрасывает это событие из своей памяти. Часто это единственный способ продолжить жить. Скай не позволяет себе вспоминать о том, что произошло тогда.

Мэтт сразу вспомнил ужасы, случившиеся с ним в прошлом, он вспомнил Бейли Лоринга, его сына Рыжего и наемников. Как они окружили его и громко смеялись, наслаждаясь своей жестокой игрой. Мэтт мог вспомнить даже лица наемников, но допускал, что если бы не встречался с ними до этого происшествия, то, возможно, и не запомнил бы их. Мэтт спрятал воспоминания об этом в самые отдаленные уголки сознания, как и Скай, но он ничего не забыл. Нет, ничего. И особенно хорошо помнил то наслаждение и удовольствие, которое получали его мучители от его страданий. Это унижение, беззащитность, боль от которых была гораздо сильнее той физической боли, которую ему причинило клеймо. Вес это и научило его ненавидеть.

— Возможно, ты и прав, — уклончиво сказал Мэтт, скрывая волнение, которое у него вызвали нахлынувшие воспоминания.

— Ты не веришь, что человек может выбросить из своей памяти то, о чем не хочет вспоминать? — хриплый голос Много Когтей стал повышаться, и стало ясно, что старик хочет поспорить.

— Да нет, я верю, но я также уверен в том, что пришло самое время Алому Небу вспомнить все, что тогда произошло. Я думаю, она смогла бы мне что-нибудь рассказать, если бы захотела, но она отказывается говорить об этом. Впрочем, так же, как и ты.

— Я ничего не могу тебе рассказать, потому что мне Скай тоже ничего не поведала.

— Ты мне как-то сказал, что не знаешь, где Скай, но я вскоре понял, что ты врешь. Глаза Много Когтей засветились гневом.

— Я защищал ее.

Он выдвинул вперед челюсть, даже несмотря на то, что ему пришлось признать правоту слов Мэтта.

— Да, я знаю и не могу сказать, что в чем-то тебя обвиняю. Это напоминает мне… — Мэтт полез двумя пальцами в карман куртки и через некоторое время извлек оттуда то, что искал, — Вот, посмотри, у меня тут есть кое-что для тебя»

Много Когтей секунду колебался, затем взял маленький металлический предмет, подозритсльно глядя на протянутую ему ладонь. Шаман пристально разглядывал эту вещицу.

— Что это такое, Риордан?

— Разве ты не узнаешь. Много Когтей? Это пуля, которую Скай вытащила из моей ноги. Я подумал, что надо тебе ее вернуть… Ведь она твоя.

Много Когтей повертел в своих длинных пальцах пулю и, прищурившись, снова взглянул на Мэтта.

— Откуда ты это знаешь, Риордан?

— Я не был уверен.. до последней минуты. Поняв, как легко дал себя провести. Много Когтей почернел от злости, еще крепче стиснул зубы, но ничего не сказал.

— У меня возникло подозрение, и я устроил для тебя ловушку, — продолжал Мэтт. — Что же я мог сделать, если ты шел туда прямиком? Я не думаю, что в этих местах слишком много таких старых ружей Спенсера, как те, что есть у тебя. Такое оружие выпуска времен войны предназначалось для 56-го калибра. Но чаще всего используют патроны 52-го калибра. У большинства теперешних ковбоев винчестеры и кольты, то есть 44-й, 40-й калибр. Их предпочитают и владельцы ранчо. Кроме того, в меня стрелял только один человек. Если бы за меня взялись те ковбои, то я был бы уже мертв. Я начал вычислять, кто же пытался убить меня. Я думал об Алом Небе, но у нее нет оружия. И, конечно, я засомневался, что она может так резко изменить свое отношение ко мне: сначала стрелять, а потом спасти мне жизнь. И потом я подумал о тебе. Но на один вопрос у меня пока нет ответа.

— На какой, Риордан? — спросил раздраженно Много Когтей, все еще вертя пулю в обветренных пальцах.

— Почему ты помог Алому Небу спасти мне жизнь, если хотел, чтобы я умер?

И снова шаман уверенно поднял голову и гордо расправил плечи.

— Потому что она попросила меня об этом, и я не смог ей отказать.

— А зачем ей понадобилось спасать меня? Много Когтей пожал плечами:

— Кто может понять, что у женщины на уме?

Шаман стрелял в него, но Мэтт не боялся его. Он почувствовал, что тот не попытается еще раз убить его, пока Мэтт сам не спровоцирует его.

— Скай дорога тебе, так ведь. Много Когтей?

— Она мне как дочь.

Внезапно между деревьев, окружающих луг, появилось какое-то светлое пятно, и это сразу привлекло внимание мужчин. Эсуп радостно выпрыгнул из зарослей, тут же подбежал к Много Когтей и застыл, в ожидании дружеского шлепка, а затем принялся обнюхивать мешок с провизией.

Через некоторое время мужчины увидели, как по направлению к ним грациозно шла Скай, как прелестная мифологическая богиня. Сердце Мэтта учащенно забилось, и он снова почувствовал себя полным сил, как это случалось всегда, когда она находилась рядом. Когда Скай подошла к ним, Мэтт уже успели забыть, о чем они только что разговаривали с Много Когтей. Девушка так посмотрела на Мэтта, что его сердце готово было выскочить из груди. Но она направилась прямо к Много Когтей и нежно обняла его в знак приветствия.

— Пойдем в пещеру, — предложила Скай. — Я приготовлю что-нибудь поесть, и мы сможем спокойно поговорить.

Она двинулась вверх по горе, в которой находилась пещера. Мэтт с трудом поднялся на ноги, оперся на костыль, разочарованный тем, что девушка лишь едва взглянула на него. Много Когтей посмотрел ей вслед, поднял мешок и перекинул его через плечо. Он нахмурился и стал похожим на старушку-землю, на которой за миллионы лет оставили неизгладимый след ветры, вода и солнце.

— Тебе не о чем беспокоиться. Много Когтей, — сказал Мэтт. Я не скажу ей, что ты стрелял в меня.

Много Когтей скользнул по Риордану взглядом своих черных глаз, в которых светилась подозрительность и даже презрение:

— Это очень благородно с твоей стороны, Риордан. Но знай… Если ты хоть чем-нибудь обидишь ее, я точно убью тебя. И в следующий раз не уйду, пока канюк не выклюет тебе глаза.

— Я в этом не сомневаюсь. Если бы я смог обидеть Скай, ты имел бы полное право убить меня.

Это ласковый шепот дождя,

От прикосновения которого

распускаются первоцветы.

8

Скай определяла время по цветению полевых цветов и появлению почек на кустах. Календарем она никогда не пользовалась. Девушка лишь знала, что наступило лето, а Мэтт все еще был с ней.

Прошел уже почти месяц с тех пор, как она извлекла пулю из его ноги. Рана была еще воспалена, но довольно быстро заживала, и он уже чувствовал себя гораздо лучше. Мэтт больше не говорил об отъезде, да и она тоже об этом не упоминала и вынуждена была признать, что ей совершенно не хотелось снова жить в полном одиночестве, которое воцарится здесь, в горах, как только Мэтт уедет, в одиночестве, которое похоже на белое безмолвие зимой.

Одно беспокоило Скай: до того, как Мэтт появился, это одиночество совсем не тяготило ее, она принимала его как должное, с завидным смирением.

Всадники, которые однажды побеспокоили их, больше не появлялись. Девушка знала, что они искали ее, и никак не могла понять, почему Мэтт сказал, что это не они стреляли в него. Если не они, то кто же тогда?

У Мэтта вошло в привычку каждый день выходить из пещеры, навещать Солджера и потом возвращаться обратно. Он пытался помочь ей, чем мог, настаивал на том, чтобы «отработать расходы по его содержанию», но ходить на охоту пока не мог. Мэтт слишком шумел своим костылем и распугивал всю дичь.

Первое время Мэтт просил Скай ходить к Солджеру вместе с ним, но она всегда отказывалась, ссылаясь на то, что у нес слишком много дел. А это было действительно так. Лето приходило в горы совсем ненадолго, а потом снова наступала зима. Если Скай хотела выжить в эти долгие холодные месяцы, ей надо было навялить мяса, собрать лечебные травы, выдубить кожу на одежду, выкопать корни и засушить их.

Мэтт уходил к своей лошади надолго, но даже несмотря на то, что путь был достаточно долгим, он мог бы возвращаться гораздо раньше. Скай чувствовала, что он задерживается намеренно. Сначала она была благодарна ему за это, но вскоре это начало раздражать се.

В этот день девушка возвращалась от озера с дичью в руках. В ее силки попали два кролика. У них был великолепный теплый мех, из которого можно сшить теплую одежду.

Как обычно, они с Эсупом ненадолго остановились на поляне, проверяя, нет ли опасности, и снова поспешили скрыться среди деревьев. Когда они подошли к озеру, Скай услышала какой-то шум и человеческий голос. Она осторожно подошла чуть ближе. Деревья стали реже, и она смогла разглядеть, что происходит. Перед ней в ледяном озере стоял раздетый Мэтт, по всей видимости, он купался, но ему это совсем не нравилось.

Девушка снова спряталась среди деревьев и принялась наблюдать за ним, прекрасно понимая, что не должна этого делать. Но его мускулистая спина, крепкие ягодицы и сильные ноги почти загипнотизировали Скай, и она не могла двинуться с места. Похоже, он только что зашел в воду, потому что переступал с ноги на ногу, будто стоял на горячих углях, а не на холодном камне.

— Черт побери! Черт! Чтоб тебя! — воскликнул он неожиданно. — Эта чертова вода не теплее, чем вчера!

Скай купалась в озере каждый вечер, когда Мэтт ложился спать, и отлично знала, что вода в нем действительно холодная, но такое поведение взрослого сильного мужчины вызвало у нее улыбку. Она даже чуть было не рассмеялась, но тут же прикрыла рот рукой, чтобы сдержаться. Эсуп удивленно посмотрел на девушку и снова принялся лениво наблюдать за Риорданом. Он уже немного привык к гостю и даже иногда лизал руки этому человеку, а иногда позволял ему погладить себя по голове. Нехотя Эсуп позволил Риордану войти в их дом, но в свое сердце его так и не впустил. Скай знала, что так было, потому что не до конца доверяла Мэтту, и волк это чувствовал. Но теперь, когда девушка увидела его обнаженным, он не казался ей таким опасным хищником, за которого она приняла Мэтта сначала, и даже был похож на легкоранимого человека.

— Чертова вода! Дьявол тебя побери!

Риордан повернулся, и теперь Скай могла видеть его спереди. Она почти в ту же минуту отвернулась, уважая его мужское достоинство, но в последний момент ее взгляд скользнул по русым завиткам волос, покрывающих грудь Мэтта, и спустился чуть ниже, к его обмякшей мужественности. Этот орган едва ли выглядел угрожающим.

Наконец Риордан собрался с силами и сел на плоский камень, который Скай положила в воду, чтобы удобнее было купаться. Здесь было неглубоко, и вода доходила ему до пояса Колени Мэтта выглядывали из воды, и была видна рана, красная и шероховатая.

Скай отвернулась чувствуя стыд за то, что подглядывала за Мэттом. Но девушка решила остаться здесь, пока он не закончит и не пойдет обратно в пещеру. Скай слышала плеск воды и вырывающиеся изредка из уст Мэтта ругательства. Наконец Скай услышала шорох одежды. Девушка взглянула через плечо и увидела, что Мэтт уже надел брюки и начал бриться. За этим она наблюдала с особым трепетом, так же как наблюдала за отцом, когда была маленькой девочкой.

— Почему у мужчин растут усы, а у женщин нет, пап?

— Ну… Я полагаю, чтобы мужчина мог щекотать ими женщин и сводить их с ума.

— О Боже. Ты снова обрезался? Больно?

— Да… да. Вот что получается, если начинаю разговаривать с тобой, когда бреюсь.

— Знаешь, папа, когда я вырасту, то выйду замуж за кого-нибудь очень похожего на тебя! Я ; бы хотела выйти замуж за тебя, но мама говорит, что это невозможно, потому что ты уже женат на ней.

— Да, конечно, чудо ты мое. К тому же я стану старым и дряхлым, а тебе нужен будет кто-нибудь моложе и красивее.

— Готова поспорить на все, что угодно, что никогда не найду такого красивого мужчину, как ты.

— Может, эта и так. Думаю, Бог выбросил формочку, в которой отливал меня.

О, как он пошутил над ней! И как наивна она была, когда думала, что может выйти за него замуж. Но тогда, когда ей было пять лет, она не понимала, что такое брак. Ее отец был для нее героем. Ее идолом. У нее все еще стояла перед глазами эта сцена, Скай даже видела, как пенится мыло в небольшой чашке, видела, как падают в нее мелкие волоски. Видела капли крови на порезе.

Кровь…

Вдруг Риордан завыл. Это сразу же вывело Скай из задумчивости, Эсуп резко вскочил, ощетинился и глухо зарычал. Этот дурак Риордан запел! Скай, забыв обо всем, бросилась вперед, пробралась сквозь густую листву и подскочила к Мэтту.

— Тс! — крикнула она испуганным голосом. — Тише ты, или люди снова вернутся.

Мэтт сполоснул бритву и провел рукой по выбритому лицу. Девушка заметила, каким гладким было его лицо, и подумала, что оно должно быть такое же мягкое, как лицо отца, когда он сбривал щетину. Скай заметила маленький кусочек мыла, оставшийся в уголке его губ, которые вдруг скривились в усмешке.

— Я так и знал, что ты шпионишь за мной, — резко сказал Мэтт. — Надеюсь, ты не зря потратила время и заметила что-нибудь интересное.

Девушка залилась румянцем.

— Я не шпионила!

Он изогнул брови, не веря се словам.

— Я проходила мимо и несла кроликов, потом услышала твое завывание, способное поднять мертвого из могилы, — продолжала защищаться она.

— Это было не завывание. Это была песня.

— Песня? Это больше походило на мычание коровы, которая пытается найти потерявшегося быка.

— Ты делаешь мне больно, женщина. К твоему сведению, я был ковбоем и пел скоту, когда перегонял его из Техаса. Мой голос звучал просто великолепно, и мне удавалось так успокоить животных, как тебе и не снилось.

— Скорее, они в панике бросались в разные стороны. А если ты собираешься и дальше так шуметь, то мне придется попросить тебя уехать. Ты уже поправился и можешь уехать отсюда, к тому же, чем дольше ты здесь тем опаснее становится здесь находиться.

Мэтт осознал всю серьезность ситуации. Радость исчезла из его глаз, и он опять превратил , ся в человека с мрачными тайнами и скрытыми мыслями, которому Скай не могла доверять и которого совсем не понимала. — А ты не боишься, что я могу рассказать кому-нибудь, где ты находишься? Она отвернулась от его смущающего, ожидающего ответа взгляда. .Снова он заставлял ее делать выбор.

— Я не смогу помешать этому, если ты решишь так поступить. Я рисковала, когда принесла тебя сюда.

— Да, — произнес Мэтт, — ты поступила смело, и я благодарен тебе за это. Не волнуйся. Я никогда никому не расскажу, где ты находишься. Я пришел сюда, чтобы в полной безопасности отвезти тебя обратно к цивилизации, если ты решишь дать свидетельские показания. А потом, если ты захочешь, я отпущу тебя обратно. Я даже сам тебя отвезу.

Скай почувствовала, что ее предали, и пожалела о том, что доверяла ему.

— Ты говорил, что уедешь, как только сможешь держаться в седле.

— Я передумал.

— Ты хочешь сказать, что ты меня обманул? Я же тебе говорила, что не поеду! Теперь я понимаю, что лучше бы оставила тебя умирать. Много Когтей оказался прав.

Скай резко развернулась и собралась идти, но Мэтт схватил се за руку. Девушка сразу же потянулась за ножом.

Он взял се за руку и придвинул ближе к себе. Волк зарычал, но Мэтт приказал ему замолчать, и, к его удивлению, тот послушался.

Скай испугалась, увидев широкую мускулистую грудь Мэтта и его сильные руки. Дыхание девушки стало учащаться, и она почувствовала легкое головокружение. Мэтт без труда мог бы скрутить ей руки, если бы захотел. Он мог бы сломить ее волю и заставить поехать с ним. Скай потеряла бдительность и теперь была поймана. У нес не оставалось никакого выбора.

Девушка могла бы позвать на помощь Эсу-па. Он бы послушался, даже несмотря на то, что знал Риордана. Скай поступила бы так, если бы не оставалось другого выхода.

— Отпусти меня, Светловолосый, — попросила она.

— Я не Светловолосый! Меня зовут Мэтт Риордан, и мне бы очень хотелось, чтобы ты называла меня по имени!

Скай видела, как иссякает его терпение.

— Ты повышаешь голос. Тебя могут услышать, — Скай пыталась выскользнуть, но он держал ее достаточно крепко, и она не могла вырваться.

— Меня это не волнует, потому что вокруг нет ни души.

Эти слова и неожиданно страстный взгляд еще сильнее напугали девушку, но этот страх не был похож на тот, который она испытывала тогда, с теми мужчинами, и даже на тот, который испытывала перед ним сначала. Нет, это был совсем другой страх. Скай боялась своей слабости, этого странного желания, которое вызывала близость с ним. Девушке хотелось подчиниться своей слабости и его силе, ей хотелось, чтобы он всегда защищал се. Но пожелает ли Мэтт защищать ее и не оставит ли ее одну, растоптанную, здесь, как поступили те люди.

Конечно же, Мэтт был из тех, которые всегда добиваются того, чего хотят. Скай не должна поддаваться его видимой доброте. Но она никак не могла понять, какой же он человек

— Откуда ты знаешь, что здесь никого нет? — Скай заставила себя посмотреть в его завораживающие синие глаза и попыталась противостоять все нарастающему волнению души и тела. — Ты же не слышал, как я приближаюсь.

Это действительно так. Он просто знал, что Скай здесь. И ей самой было неловко от того, что она часто наблюдала за ним еще до того, как принесла его сюда. Но до этого она никогда не подглядывала за ним в такие интимные моменты, как купание. Скай часто наблюдала, как он скачет на своем отливающем медью коне, зачарованная тем, как он на нем держится, будто они единое существо, заинтригованная его мужественностью и теми загадочными качествами, которыми она не обладала.

Глаза Мэтта потемнели, и она снова почувствовала исходящую от него опасность. Ей снова захотелось вырваться.

— Пусти меня, — попросила она, пытаясь высвободиться из его сильных объятий.

— Пойдем погуляем со мной, Скай, — голос Мэтта неожиданно смягчился. — Хороший денек. Твоя работа подождет.

Удивившись такой перемене, девушка пристально посмотрела на него. Прогуляться? Прогулка никак не может быть связана ни с выживанием, ни с раной, ни с его работой. Прогулка никак не связана с его отъездом в Шайенн. Зачем же ему понадобилось прогуляться?

Ее взгляд невольно задержался на его губах. Девушка много раз представляла себе и даже видела во сне, как его рот прикоснется к ее губам. Мэтт больше т пытался дотронуться до нее после того, как она пригрозила ему ножом. Но через несколько дней Скай поняла, что ей не хватает физического контакта с ним, и даже начала сама его искать. И сейчас, несмотря на страх, она не хотела, чтобы Мэтт отпускал ее. Так она ощущала, что живет полной жизнью. Противоречивые чувства разрывали ее, и она никак не могла понять, хочет ли снова испытать его поцелуй. Если она пойдет с ним прогуляться, поцелует ли Мэтт ее снова? А если он попытается сделать это, позволит ли она ему?

— Я не хочу гулять с тобой. Светловолосый, — строго сказала Скай, стараясь скрыть свои истинные мысли.

— Меня зовут Мэтт Риордан.

— Ну хорошо, Мэтт Риордан.

— Так лучше, — сказал он. Его голос прозвучал тихо, почти шепотом, так хрипло и соблазнительно, что по се телу пробежала дрожь.

— Ладно, тогда мы сейчас возьмем кроликов, которых ты поймала, пойдем в лес, приготовим их и устроим небольшой пикничок. Готов поспорить, ты давно не ходила на пикник, Скай. И мы его сейчас организуем, потому что мне до смерти надоело торчать в этой чертовой пещере. В ней темно, и мне не нравится сидеть там взаперти. Мне больше по душе быть на природе, где видно, что вокруг идет жизнь. Ты можешь со мной не соглашаться, но пещера очень напоминает капкан.

Скай вдруг поняла, что в своих чувствах дошла до такого предела, с которого уже нет возврата. Его глаза, его слова, даже руки, ;:. сжимающие ей локти крепко, но ласково, заставляли ее тело трепетать, заставляли подчиниться ему. Девушке вдруг, захотелось стать легкомысленной, а этого с ней давно не случалось. Пикник! Как здорово. Уже долгое время Скай не позволяла себе так беспечно радоваться. В душе ей хотелось этого, но она ответила:

— Глупо идти сейчас на пикник! Нас же чуть не убили месяц назад. Ты что, забыл про осторожность?

Мэтт не шевелился, выслушивая ее тираду.

— Не совсем. Но жизнь не стоит и ломаного гроша, если человек хоть немного не рискует. Так ведь? Или ты не знаешь, что значит рисковать? Губы девушки скривились в кривой усмешке, а глаза сверкнули презрением.

— Каждый день моей жизни — риск, Риордан. Ты знаешь это, так что не оскорбляй меня.

— Меня зовут Мэтт.

— Ну хорошо — Мэтт.

Суровое выражение его лица смягчилось, губы немного расслабились, но он не улыбнулся.

— Так где ты хочешь устроить пикник?

— Я не хочу пикник, — отрезала Скай. — Но, если ты настаиваешь, примерно в четверти мили отсюда есть одно местечко.

После этого они часто устраивали пикник, когда Мэтту удавалось оторвать Скай от работы. У нее всегда находилось множество причин, чтобы отказать, но они были несерьезными, и Мэтт чаще всего знал, как ее переубедить.

— Но скоро ведь придет зима, — спорила она, — а я не буду к ней готова.

На это он ей отвечал: «Если ты пойдешь, то я помогу тебе выдубить кожу». Или: «Я тебе соберу дров на две зимы!»

Однажды Мэтт сказал.

— Два дня назад я отказался от костыля, Скай. Давай прогуляемся и заодно испытаем мою ногу.

Благодаря его помощи она больше не была засалена работой. С каждым днем дружба между ними крепла. Скай не знала, чувствовал ли он это, но ее это очень беспокоило. Она не хотела попасть хоть в какую-то зависимость от Мэтта. Его жизнь протекала по другую сторону гор. Ему придется вернуться к работе, а возможно, и к женщине. Раньше она хотела, чтобы Мэтт уехал как можно быстрее. Теперь же она готова была потакать каждой его прихоти без видимых на то причин. Скай уже не могла больше сосредоточить свои мысли на работе, потому что перед ее глазами все время стоял его образ, и, даже когда его не было рядом, она спрашивала о том, где Мэтт, что сейчас делает. Однажды Скай чуть не попала в собственный капкан, потому что была поглощена мыслями о Риордане. Его присутствие ослабляло бдительность, необходимую, чтобы выжить здесь, в горах. Мэтт должен уехать, но как заставить его сделать это?

Когда они гуляли вместе, Скай втайне надеялась, что он подойдет к ней поближе, что снова попытается поцеловать ее. С растущим беспокойством она старалась понять, почему он не хотел больше целовать се, как это было вначале. Быть может, он больше не находил се привлекательной? А может, для него Скай была всего лишь ребенком?

— Ну хорошо, — сказала девушка с притворным раздражением, — но мы пойдем ненадолго.

— Возьми сегодня с собой блокнот для Рисунков, — сказал Мэтт, — сможешь что-нибудь нарисовать.

Она на секунду замешкалась, но он как всегда, прочитал ее мысли:

— Не бойся, я не буду подглядывать, если ты не хочешь.

Скай пошла по звериной тропке, ведущей через лес. Как обычно, на лугу они остановились проверить, нет ли поблизости незваных гостей. Никого не увидев, они снова скрылись среди деревьев. У Алого Неба было одно любимое место и она чувствовала, что Мэтту оно тоже нравится, хотя он этого и не говорил. Это была небольшая поляна среди густого соснового леса. На этом участке не росли деревья, потому что почва была слишком каменистой. На большом куске плоского гранита, обогреваемом солнцем, было очень удобно сидеть.

— Думаю, сможем остановиться здесь, — сказала Скай, не желая говорить с ним более доброжелательным тоном, хотя ей этого очень хотелось. Мэтт сел сзади нее на чуть более высокий продолговатый камень. Приятное тепло, исходящее от камня, и припекающее солнце навевало на него дремоту. Мэтт лег на спину и надвинул шляпу себе на глаза, но он оставил небольшую щелку, чтобы видеть, что происходит вокруг. Скай села в нескольких футах от него, повернувшись к нему спиной, и он видел, как переливаются на солнце ее черные как смоль волосы, туго заплетенные в косы.

Мэтт подумал, что если бы они были детьми, то он не смог бы устоять перед соблазном поозорничать, он бы дернул ее за косы и, хохоча, убежал бы в лес. И даже теперь, будучи вполне взрослым мужчиной, Мэтт с трудом удерживался от того, чтобы не взять в руки эти шелковые густые косы, не поласкать их, не поднести к губам. .Иногда, как, например, сейчас, это желание было так велико, что ему стоило огромных усилий противостоять ему. Его рука была уже в нескольких дюймах от ее кос, когда он отдернул се У них все так хорошо складывалось. Было бы глупо разрушать только завязывающуюся дружбу. Никогда он не был таким осторожным в отношениях с женщиной. Это почти сводило его с ума.

Скай открыла свой блокнот и начала рисовать углем какой-то луг. Картина приобретала ясные очертания, и Мэтт узнал обрывистый утес, за которым пряталась пещера, озеро и луг у подножия горы. Потом Скай нарисовала женщину в кожаном одеянии, с длинными развевающимися волосами, в которой Мэтт узнал ее саму. На картине Скай оглядывалась на свое горное жилище с торжественным, даже грустным выражением лица. Сзади она нарисовала мужчину, который смотрел на нее и, по-видимому, чего-то ждал. Когда она дорисовала ему револьвер и шляпу, у Мэтта не осталось ни капли сомнения, что он смотрит на свое собственное изображение.

Челюсть у мужчины была решительно выдвинута вперед, а его глаза не показывали, какие чувства переполняют его. Мэтт никогда не думал, что он выгладит настолько суровым, но теперь ему стало ясно, что она его видела именно таким. Неудивительно, что она так боялась его прикосновений и так долго не доверяла ему. Даже сейчас, несмотря на то, что внешне все было хорошо, Скай не доверяла ему полностью. В ее глазах Мэтт видел страх, что он вдруг резко изменит свое отношение к ней или окажется обманщиком. И тогда она будет довольна, что была права, когда думала о нем плохо.

Мэтту не нужно было объяснять этот рисунок, по крайней мере, ему так казалось. Скай тщательно обдумывала свое решение, уехать отсюда или остаться, решение, которое могло означать для нее смерть в независимости от того, какое именно из них она примет. И внезапно Мэтту пришла в голову мысль, что, возможно, увезти ее отсюда будет не совсем правильно.

Закончив рисунок, Скай перевернула страницу На лист стало ложиться потрясающе живое изображение двух бурундуков, играющих на бревне. Девушка сделала еще пару рисунков, потом закрыла блокнот. Она смотрела вдаль так же задумчиво, как на своей картине

— Ты великолепный художник, Скай, — сказал он, сдвинув шляпу на затылок, и сел. — Я узнал Много Когтей на портрете, когда рылся в твоих вещах. А что за люди были на других рисунках? Твоя семья?

Она неловко заерзала на камне.

— Я думала, что ты спишь.

— Нет, я просто дремал. Скай долгое время ничего не отвечала, но наконец произнесла:

— Да, это моя семья.

— И даже тот молодой человек, ковбой? А индейский воин?

Скай смотрела вдаль, теребя уголок закрытого блокнота.

Взгляд девушки был устремлен далеко вперед, и Мэтт мог видеть только ее профиль. Казалось, она с трудом заставила себя ответить.

— Этот ковбой — Монти Глассмен. Мой друг. Он приходил в гости в тот день… — Последовала долгая пауза, но в конце концов Скай решительно закончила. — Его тоже убили.

Мэтт постарался запомнить все сказанное ею. Такие детали могут помочь ему расследовать это дело. На самом деле его послали сюда, только чтобы он привез Скай как свидетельницу, но теперь он знал, что ни за что не уедет отсюда, пока не найдет людей, разрушивших ее прежнюю жизнь.

— А индеец? Он какой-нибудь родственник Много Когтей? — продолжил Мэтт.

— Нет. Его зовут Серый Медведь. Он тоже был моим другом.

— Они были твоими женихами? Воспоминания, видимо, волновали и огорчали ее. Через минуту Скай ответила:

— Да, оба. Они были такие разные. Серый Медведь все еще жив, но я его не видела семь лет. А сейчас… — Она обвила руками колени и через некоторое время подняла глаза на Мэтта. Вдруг задумчивость сменилась в ее взгляде каким-то вызовом. — А теперь твоя очередь. Кто эта женщина, Элизабет, о которой ты говорил во время болезни, в бреду? Может, твоя жена?

Теперь пришла очередь изворачиваться Мэтту. Нервным движением он снял с головы шляпу, потом снова ее надел и со всей силой натянул на лоб.

— Я не был женат.

— Тогда Элизабет твоя невеста, которая ждет, пока ты выполнишь это задание. Так ведь?

— Нет. Она не невеста.

— Тогда она была невестой? — упрямо продолжала Скай.

— Нет! Она… Она… была…

Скай улыбнулась и от этого стала еще прелестнее, ее красота опьяняла Мэтта, он даже забыл, что собирался сказать. Он никогда не видел, как Скай улыбается, а ее улыбка оказалась широкой, белозубой, озорной. Она дразнила его, мстила за то, что он задавал ей много вопросов, рылся в ее вещах, смотрел на нее искоса, когда она рисовала. Но ему не было до этого дела. Ему еще никогда так сильно не хотелось заключить ее в объятия, почувствовать ее согретое солнцем тело, повалить ее на теплую траву, где они смогли бы страстно слиться в единое целое.

— Так, значит, — сказала Скай с очаровательной улыбкой на губах, — ты любишь задавать вопросы, но не любишь отвечать на них?

Мэтт почувствовал, что в этот день ей удалось создать непринужденную обстановку в их компании. Их отношения становились все проще после того, как она вернула ему оружие и ничего не произошло.

— Элизабет была милой рыжеволосой девушкой, в которую я когда-то давно был влюблен, — наконец произнес Мэтт.

Скай чуть вздрогнула, и это позволило Мэтту подумать, что она ревнует его к Элизабет, как он ее к Монти Глассмену и Серому Медведю. Несмотря на то что это было очень давно, они еще занимали какое-то место в се сердце, и Мэтт знал, что так будет всегда.

— Какое совпадение, — сказала Скай, погрузившись в воспоминания, — Монти Глассмен. Его волосы были светло-медного цвета, не темнее, чем у твоей лошади. Они красиво отливали на солнце, но он редко снимал свою шляпу, потому что терпеть не мог, когда его дразнили Рыжим.

Еще одно совпадение, это слово «Рыжий», сразило Мэтта, как удар ниже пояса. Бейли Лоринга тоже звали Рыжий, а его сына — Рыжий-младший.

— У Элизабет были волосы такого же цвета, — сказал он как можно спокойнее, — они тоже отливали светлыми бликами на солнце.

Скай кивнула, будто представила себе именно тот цвет, о котором Мэтт говорил.

— Сколько лет тебе было, когда ты влюбился в Элизабет?

— Мне было восемнадцать. Но это было так давно, Скай.

— Что произошло между вами? Почему ты не женился на ней?

Мэтт совсем не хотел ни с кем разговаривать об Элизабет, и особенно со Скай Мак-Келлан. Если бы он рассказал ей, что произошло и почему, то он рисковал добиться скорее ее осуждения, чем доверия, как это случилось с другими. Тогда Мэтт потеряет только наметившиеся понимание и дружбу между ними. Скай отвернулась бы от него, как и другие, если бы все узнала.

— Элизабет Лоринг просто не очень любила меня, — сказал он. — Вот что произошло.

Скай почувствовала, что, как и у нее, у Мэтта Риордана были свои тайны, связанные с прошлым. Он очень многое не говорил ей и, возможно, никогда не скажет. Но в такие спокойные минуты, когда они были вместе, она ловила себя на том, что снова мечтает. Мечтает, что этот прекрасный незнакомец, прискакавший сюда на лошади, отвезет ее отсюда и сделает ее жизнь полной любви, радости и счастья. Но Мэтт Риордан никогда не воплотит в жизнь ее мечты. Как только он узнает, что совершила Скай, он посадит се в тюрьму, а потом отправит на виселицу.

— Почему на тебе клеймо, Мэтт? — спокойно спросила она. — Кто его поставил?

Мэтт резко вскочил и вздрогнул от острой боли в ноге.

— Незачем об этом говорить. Теперь, я думаю, нам лучше вернуться и закончить твою работу. .

Скай подошла к нему ближе, не давая пройти. Она хотела положить руку Мэтту на плечо, но вовремя удержалась от этого. Ветер трепал ее волосы, и несколько коротких прядей выбились из кос и спадали ей на лицо. Мэтт откинул одну из них с щеки Скай. Прикосновение его жесткой, но теплой и нежной ладони к ее коже вызвало новую волну странного желания, которое она теперь испытывала все чаще. Скай не шевельнулась, даже не притронулась к своему ножу Она не могла понять, почему становилась такой безрассудной рядом с этим человеком, который неожиданно вторгся в ее жизнь.

Скай тонула в гипнотизирующем взгляде его синих глаз. В них она видела понимание. Если бы они смогли помочь друг другу, если бы они смогли позволить своим телам и душам поглотить боль друг друга, постепенно снимая се, пока она совсем не пройдет.

— У нас обоих такое прошлое, которое бы очень хотелось забыть, — сказала Скай. — Ты не заметил во время своих путешествий, что таких людей, как мы, очень много?

— Да, наверное, это так, — ответил Мэтт. Но, не будь у нас этого прошлого, мы бы не оказались здесь сейчас… вдвоем. Так, может быть, в этой трагедии есть и хорошее. Скай понимающе кивнула и сказала:

— Пойдем домой.

«Пойдем домой».

Ее слова звучали в голове Мэтта много дней. Он даже во сне их слышал, и ему приходилось изо всех сил бороться с непреодолимым желанием встать с постели и оказаться рядом с ней. Но каждую ночь желание все росло, а располагающая атмосфера, создаваемая теплым пламенем костра, танцующие на стенах пещеры тени, казалось, только усиливали это желание лишить ее невинности.

Но если Скай когда-то изнасиловали, то ей будет нелегко снова отдаться мужчине. Возможно даже, она этого никогда не сделает. Чтобы она насладилась таким союзом, от ее партнера потребуется особенное терпение и понимание. Мэтт не знал, сможет ли стать таким любовником, который ей нужен, сможет ли он избавить ее от воспоминаний прошлого. Все это очень беспокоило его. Мэтт хотел заняться с ней любовью и доказать, что не всеми мужчинами руководит злой умысел и эгоизм, но он все же боялся, что не сможет показать ей всю красоту этого действия и все те удовольствия, которые мужчина и женщина могут испытать вместе. Впервые в своей жизни Мэтт серьезно задумывался о будущем. Что случится с ней и с ним в ближайшее время? Скай была не из тех женщин, с которой он мог переспать и бросить.

Так Мэтт лежал, мучаясь физически и морально, охваченный каким-то тайным страхом. Он чувствовал ее присутствие, подобное дуновению ночного ветра, но Скай оставалась чем-то нереальным, неудержимым, сказочным. Она занимала все его мысли, когда он бодрствовал и даже когда спал.

Юность моя стала песней сна,

Я помню мелодию, но не слова.

9

Двое мужчин тут же отпрыгнули в разные стороны, заняв боевое положение, и потянулись за оружием. Они остановились, ожидая, когда кто-нибудь из них первым начнет драку.

Вдруг из пещеры раздался испуганный голос:

— Серый Медведь? Это ты?

Индеец тотчас же оторвал взгляд от своего противника и посмотрел туда, откуда раздался голос Скай. Радостно вскрикнув, она побежала ему навстречу, крепко обняла его, и ему пришлось отложить драку до лучших времен. Он прижал девушку к себе. Мэтт выпрямился, охваченный внезапным приступом ревности. Неужели все это время он обращался с ней как с хрустальным сосудом только для того, чтобы увидеть ее потом в объятиях другого, липнущей к нему, как теплый мед к горячему хлебу.

Но, как только он так подумал, девушка отстранилась от молодого человека и, забыв о своей минутной радости, озабоченно нахмурила брови. Скай смотрела на него с беспокойством, а он на нее с неистовым желанием. Молодой человек подошел чуть ближе к ней, но она стала отступать назад, вытянув вперед руку, чтобы держаться от него на расстоянии. Глаза Скай наполнились печалью, горем и сожалением.

— О Серый Медведь, мой старый друг, я никогда не думала, что мы снова увидимся. Это замечательно, но… не совсем хорошо, что ты пришел сюда. Как ты нашел меня?

Казалось, что Серому Медведю очень не хотелось отвечать ни на ее вопросы, ни на се грустный, умоляющий взгляд. Наконец он посмотрел куда-то через ее плечо. И только тогда Мэтт и Скай увидели Много Когтей, стоящего под сосной, на которой находилось гнездо орла.

Много Когтей подошел к ним.

— Он проследил за мной, Скай. Сначала я не заметил, а потом было уже слишком поздно.

— В моих мечтах меня постоянно преследует твой образ, — сказал Серый Медведь с горечью, взяв ее за руку в доказательство правдивости своих слов. На этот раз она не отстранилась.

— Даже когда Отец-Солнце опускал покров ночи, мое сердце изнывало от неисполнимого желания увидеть тебя снова!

Его черные глаза изучали каждую черту ее лица; он все еще не верил, что это не сон. Серый Медведь снял со своей шеи одно из украшений и показал его девушке.

— Видишь, я все еще ношу прядь твоих волос, которую ты подарила мне при нашей последней встрече.

Серый Медведь хранил прядь Скай как священную реликвию. Он заплел ее в косу, крспко-перевязал и прикрепил к кожаной веревке.

Серый Медведь все крепче сжимал ей руку.

— То, что моя мечта осуществилась, несомненно, подарок самой Великой Тайны! Шошоны считают, что ты давно вступила на Тропу Смерти, потому что они не представляют себе, как ты могла одна пережить холод и голод Зимних Лун. Но, идя по Тропе Смерти, твоей душе не удалось найти своих родственников, и, опечаленный, разлученный с семьей, твой дух бродит по Матери-Земле в поисках их духов. Мы смеялись над Белоглазым, когда он говорил, что ты жива, потому что думали, что лишь твоя одинокая душа скитается в горах.

— Твой дядя часто уходил в горы просить помощи у духов, — продолжал Серый Медведь. — Он говорил всем, что уходит просить чтобы голод обошел стороной наше племя. Но мне показалось, что он уходит слишком часто, а потом бледнолицые стали спрашивать о тебе. Когда пришел Пинкертон, я подслушал их разговор в вигваме и услышал все, что он говорил Много Когтей и вождю Вашаки. Выяснилось что ты жива, и мое сердце стало разрываться от J радости и надежды на скорую встречу.

Много Когтей простил мне то, что я проследил за ним. Я сказал ему, что уже давно выбрал тебя в жены и хочу, чтобы ты разделила со мной постель и стала матерью моих детей. Мое сердце верно этому выбору, моя возлюбленная Скай.

Много Когтей подошел поближе.

— Я позволил ему прийти сюда, Скай, потому что когда-нибудь я умру, и кому-то другому придется помогать тебе.

Скай с трудом вырвала руки из рук Серого Медведя. Что-то мешало ей дышать. Ее охватил холодный страх. Куда делось спокойствие ее мира? Она должна винить только себя и свою собственную неосторожность за то, что оно разрушено. Лишь однажды Скай позволила одному человеку увидеть себя, и теперь рассказ о ней начал передаваться из уст в уста. Сначала эти всадники, потом Мэтт Риордан. А теперь дело усложнял еще и Серый Медведь.

— Это очень мило с твоей стороны, — почтительно сказала она. — Но я выжила, и, даже если ты уйдешь из этого мира, со мной ничего не случится, потому что ты научил меня выживать. Как бы счастлива я ни была видеть снова Серого Медведя, но я боюсь, что не совсем правильно было приводить его сюда. Теперь еще один человек знает это место. И я боюсь за безопасность своего жилища

— Если я поступил неправильно, приведя сюда Серого Медведя — сказал Много Когтей, — то неужели ты поступила правильно, приведя сюда Светловолосого. Твою тайну не выдадут ни Серый Медведь, ни шошоны, которые превратили тебя в легенду. Но се может выдать этот бледнолицый незнакомец. Как только он уедет отсюда, он все разболтает.

Скай перевела взгляд с шамана на Мэтта. Та теплота, которую она почувствовала, встретив старого друга, сменилась замешательством в тот момент, когда она поймала на себе взгляд Риордана. Много Когтей назвал его незнакомцем, но сейчас он казался ей ближе, чем Серый Медведь. В его взгляде Скай прочла понимание и что-то еще, зажегшее внутри нее жаркое пламя, но этого она уже не боялась, как вначале.

— Мне не оставалось ничего другого, как принести его сюда, — ответила девушка. — Он бы умер. Нет больше смысла спорить об этом.

Серый Медведь скривил губы в иронической усмешке, но Много Когтей не дал ему произнести колкость в адрес Мэтта:

— Вы с Серым Медведем не виделись уже . много весен, — сказал он. — Я думаю, вам стоит поговорить наедине. Серый Медведь хочет забрать тебя отсюда в более безопасное место. Он давно мечтает жениться на тебе. Прекрасно, что вы снова вместе.

Скай сверкнула глазами.

— Я уже много раз тебе говорила, что у меня не будет мужа! Не надо было давать Серому Медведю надежду, что я выйду за него замуж. Я никогда не выйду замуж.

Мэтт подошел поближе и встал рядом с ней, будто защищая ее.

— Неужели никто из вас не понимает, что она поедет со мной в Шайенн, чтобы дать показания и назвать имена убийц или, по крайней мере, дать нам хоть какие-нибудь сведения о них; тогда мы сможем поймать и наказать их. После этого Скай самостоятельно решит, как ей жить дальше. И будет жить, где захочет и с кем захочет. Или даже одна, если такова будет ее воля. Ей не надо будет больше скрываться. — Мэтт посмотрел в глаза девушке, и она почувствовала, как учащенно стало биться ее сердце от его ласкового взгляда. — Не позволяй им уговорить себя сделать то, чего ты не хочешь, Скай.

— Не тебе об этом говорить, Риордан, — ответил Много Когтей. — Не ты ли провод здесь два месяца, пытаясь подчинить ее своей воле? У тебя неплохо это получается, как я вижу. Тебе надо уехать отсюда, незачем оставаться здесь.

Мэтт ничем не мог возразить на обвинения шамана, но считал, что для Скай будет лучше, если она сделает так, как предлагал он сам. Мэтт хотел предоставить ей свободу действий, но не так, как это делает енот, который заставляет лису бежать так долго, пока та не выбьется из сил и уже будет не в состоянии двигаться.

В Сером Медведе Мэтт видел еще одну угрозу. Он совсем не хотел терять ее из-за этого человека, вернувшегося из прошлого. Кем они были друг другу? Друзьями? Любовниками? Но что-то подсказало Мэтту, что второе невозможно. Скай было около четырнадцати лет и Серому Медведю примерно столько же, когда они жили среди шошонов. В индейском обществе строго относятся к тому, чтобы до свадьбы не было никаких сексуальных отношений, как это было принято раньше и у европейцев. Вряд ли четырнадцатилетние подростки могли стать любовниками. Эта мысль немного успокаивала его. Но теперь они оба выросли, и Серый Медведь превратился в самонадеянного и самовлюбленного мужчину с обычными похотливыми желаниями. А Скай стала настоящей женщиной. Теперь она очень уязвима, и Мэтту бы очень хотелось стать объектом ее желаний.

— Пойдем со мной, Скай, — сказал Серый Медведь. — Поговорим о том, что произошло за время нашей разлуки.

Девушка скользнула взглядом по трем мужчинам. Ей казалось, что она превратилась в канат, который каждый тянет на себя. Неужели Много Когтей и Серый Медведь не понимали, что семь лет не прошли бесследно? Они уже не могли изменить случившееся за это время, просто увезя Скай в другое место. Даже если человек сам стремится вернуться к прошлому, обратного пути уже нет, — время и обстоятельства меняют людей. Скай не могла пока понять, кто она такая, но точно знала, что уже не та девочка, Скай Мак-Келлан, в которую Серый, Медведь был, как он вообразил себе, влюблен.

Их собственнический и поучающий тон вывели ее из себя.

— Убирайтесь вы все туда, откуда пришли! Оставьте меня одну. Если придут убийцы, я буду драться, как мне приходилось делать это и раньше.

Скай убежала от них, грациозно спустилась с горы и скрылась среди деревьев. Но вскоре она заметила, что Серый Медведь бежит за ней. Мэтт остался на утесе с Много Когтей. Даже на расстоянии Скай интуитивно чувствовала, что Мэтту не нравилось все, что сейчас происходит, но он не пошел за ними.

Ей бы хотелось, чтобы ее встреча с Серым Медведем произошла при других обстоятельствах, но, может быть, ей нужно выслушать его. Скай остановилась, села на бревно и стала дожидаться, пока он догонит ее.

Серый Медведь бежал через лес и, когда увидел Скай, в изумлении замер. Он никак не Думал, что она будет ждать его. Индеец сел рядом, и они оказались так близко друг к другу, что Скай почувствовала тепло его тела. К ней вернулись отдельные воспоминания детства: его резкий мускусный запах, его собственный, отличающийся от запаха Мэтта, к которому Скай уже привыкла. Ей сразу стало интересно, какой же запах исходил от нее, чем пахла она — лесом или дымом костра.

Странно было снова находиться рядом с Серым Медведем. Скай думала, что к ней вернется чувство прежней симпатии к нему. Ведь он не изменился. Он стал лишь еще красивее. Но, как все, связанное с ее юностью, се прежние чувства улетучились, оставив только горько-сладкие воспоминания.

— Ты бегаешь медленно, как и раньше, — сказала Скай, не в силах сдержаться, чтобы не поддразнить его.

По крайней мере, хоть эта сторона их отношений осталась прежней.

Серый Медведь улыбнулся:

— Не правда, это не я бегаю медленно, Скай. Это ты родилась с крыльями.

Скай обрадовалась, вспомнив, что уже слышала эти слова раньше.

— Да, мои братья и сестры тоже говорили мне так. Я бегала быстрее вас всех. — На минуту Скай погрузилась в приятные воспоминания о детских играх на теплых травянистых лугах долины Долгой Луны. Но только на минуту. Серый Медведь схватил ее за руку, она тут же ее отдернула. Испугавшись, Скай встала и отошла, не глядя на него.

— Пожалуйста, пойми меня. Серый Медведь, это все так внезапно, и… все изменилось.

Он подошел к ней, встал сзади и положил руки ей на плечи. Девушка снова отстранилась от него, и Серый Медведь сказал возмущенно:

— Неужели ты не мечтала все это время о моем прикосновении?

Как Скай могла сказать ему правду и не ущемить его мужскую гордость?

Все это время ей хотелось не прикосновения мужских рук, а успокаивающих объятий отца и матери. А теперь она ждала лишь прикосновения рук Мэтта. Скай знала, что даже маленькая уступка Серому Медведю может оказаться опасной. Он многое позволит себе и решит, что она чувствует то же, что и он сам. Таким был Серый Медведь. Внезапно Скай вспомнила, как он умел заставлять ее чувствовать себя связанной, несвободной, чувствовать себя птицей в клетке, в которой души не чают и о которой заботятся, но которая не вольна поступать так, как ей хочется.

— Я мечтала о том, что когда-нибудь наступят счастливые времена. Серый Медведь, но нельзя жить мечтами о том, чего никогда не произойдет.

— Но это может произойти прямо сейчас!

— Нет. Все изменилось, и я тоже. Серый Медведь внимательно посмотрел на Скай. Его черные глаза выражали недоумение и разочарование.

— Объясни мне все это.

— Нечего объяснять. Я никуда отсюда не уйду, как этого хочет Много Когтей. Я привыкла к той жизни, которую веду здесь. Ты же знаешь, что мы всегда были друзьями. Серый Медведь, и навсегда ими останемся, но не проси от меня большего.

— Ты ведь спала со Светловолосым, правда? — осуждающе произнес он. — Теперь ты его женщина. Сначала один бледнолицый — Монти Глассмен, теперь Мэтт Риордан, этот слуга закона, который хочет заморочить тебе голову и заставить поехать с ним в Шайенн. Ему на тебя наплевать, Скай! Это его работа. Это человек, который получает деньги за убийства других. Он делает это не для того, чтобы защитить свой народ, даже не себя! Он бросит тебя, как только выполнит свою «работу».

— Риордан — не мой мужчина и напрасно старается, как и ты, заставить меня уехать отсюда.

— Он уже давно живет с тобой в одной пещере, Скай. Неужели он ни разу не притронулся к тебе? Тогда он не мужчина.

— Прекрати, Серый Медведь! — Она попыталась сдержать свое раздражение. — Я рада тебя видеть, но я никуда не поеду ни с тобой, ни с кем-либо еще, пока сама не буду готова к этому. Неужели никто из вас не понимает, что если я уеду отсюда, то навсегда стану чужой на чужой земле? Это пугает меня! Я чувствую, что принадлежу только этой земле и больше никакой. У меня нет моего народа. Мой народ погиб.

— Твой народ — шошоны. Они помогут тебе, можешь быть уверена. Если начальник резервации и не узнает, кто ты такая, то узнает кто-нибудь другой.

— Не все шошоны благожелательно относятся к полукровкам. Они презирают нас так же, как и европейцы.

Серый Медведь встал, его разочарование росло.

— Верно. Но твои отговорки неубедительны. Ты должна стать членом нашего общества, но твое сердце обманывает тебя. Я думаю, ты просто боишься разделить позор и страдания шошонов.

— Ха! Ты поглупел. Ты ничего не знаешь о моих страданиях, и тебе следует придержать свой язык, пока ты этого не узнаешь.

Некоторое время они оба сидели молча, сожалея о всех тех колкостях, которые наговорили друг другу после долгой разлуки. Скай повернулась к индейцу и посмотрела полными печали глазами.

— Дела в резервации действительно так плохи, Серый Медведь? Я думала, что правительство выделило вам скот для разведения. К тому же у вас теперь есть фермы, на которых можно что-нибудь выращивать. По рассказам Много Когтей у меня создалось впечатление, что у шошонов дела идут хорошо.

— Много Когтей не все рассказал тебе, — с горечью ответил индеец. — Правительство и вправду снабжает нас продовольствием, но, похоже, только когда ему этого хочется. Кажется, они не понимают, что мы должны есть каждый день. Нам не разрешают покидать резервацию без специального разрешения, хотя многие это делают и уходят в лес стрелять дичь. А охотиться нам разрешено только раз в году. Бледнолицые же могут охотиться круглый год, и даже на наших землях, в резервации. Нашего скота с каждым годом становится все меньше и меньше так же, как и дичи в лесах. Скот крадут и бледнолицые, и даже индейцы других племен, и торговцы огненной водой, которые приходят в резервацию и не считают зазорным надругатся над индейской женщиной. А знаешь ли ты, что некоторые мужчины нашего племени настолько бедны, что продают бледнолицым своих дочерей, чтобы прокормить семью? — Скай расстроил рассказ друга.

— Неужели нельзя пресечь кражу скота?

— Правительству нет дела до того, что наш скот крадут, — со злобой ответил он. — Они начинают беспокоиться, только когда убивают владельца какого-нибудь крупного ранчо. Многих бледнолицых убили после того, как это случилось с твоей семьей, Скай. Похоже, слуги закона не собираются искать убийц. А может, просто не хотят.

— Но почему?

— Не знаю. — Серый Медведь пожал широкими плечами. Его глаза выражали жалость. — Все меньше людей обустраиваются здесь и строят ранчо. Они боятся за свою жизнь. Мне наплевать, что они не приходят сюда для нас это даже лучше, но странно, что на некоторых ранчо не затрагиваются проблемы, которые касаются всех остальных.

— Что ты имеешь в виду?

— Возьмем, к примеру, Глассмена. У него нет никаких проблем. Он говорит, что потерял часть скота, но его стада растут, заполняя все пастбища, как когда-то стада бизонов.

— Ты ненавидишь Расти Глассмена только потому, что он отец Монти, — сказала Скай, — поэтому ты выбрал именно его.

— Я действительно не питаю к нему никакой симпатии, но все, что я сказал, чистая правда.

— Ну хорошо, а как же с полями в резервации? Неужели тоже ничего не получилось?

— Мы пытались вырастить картофель и пшеницу, как учили нас в резервации. Но мы не фермеры! Мы охотники и воины! А они держат нас на привязи, как собак или коз!

В голосе индейца слышалось разочарование жизнью, но Скай не могла предложить ему никакого решения. Она ничем не могла изменить создавшуюся ситуацию, хотя очень этого хотела. Один человек не в состоянии повлиять на правительство и изменить его халатное отношение к закону, пока… этот человек не назовет имен тех, кто убивает людей и крадет скот.

— Мне очень жаль, что я не слышала обо всех переменах, происшедших за эти годы в резервации. А теперь скажи мне, почему ты не женился. Я уверена, что есть много красивых девушек, которые бы мечтали о браке с тобой.

Серый Медведь прислонился к стволу дерева, положив руки на узкие бедра, и застыл в надменной позе, которая была так знакома Скай. — Индеец был не таким высоким, как Мэтт Риордан, и не был так крепко сложен, но Серый Медведь был очень молод, и его фигура еще до конца не оформилась. Он всегда отказывался носить одежду белых людей и до сих пор оставался верен своим убеждениям. Серый Медведь был увешан массой бус и подвесок из всевозможных предметов, начиная от зубов животных и кончая когтями, ракушками и бисером. На ногах у него были кожаные штаны и мокасины. Его длинные черные волосы были расчесаны, а передние пряди заплетены в косы, перевязаны на концах веревкой и украшены перьями. Он вел себя с большим достоинством, присущим обычно вождям индейцев, и, если бы он родился поколением раньше, ему, безусловно, удалось бы добиться должного уважения среди шошонов.

— Я был женат, Скай, но жена изменила мне и я оставил ее. Индейцы нашего племени презирали ее, и она вышла замуж за мужчину из племени арапахо.

— Но они же долгое время были врагами шошонов!

Серый Медведь пожал плечами:

— Мы вынуждены жить с ними в одной резервации. Они — с одной стороны, а мы — с другой. Да ты же это знаешь. Она ушла, и мне на это наплевать.

— У вас были дети?

— Нет. Но теперь все в прошлом, Скай. Сейчас я понимаю, что так и должно было случиться, потому что Великая Тайна знала, что когда-нибудь я тебя найду. О Скай… — Индеец опустился перед ней на одно колено, взял ее руки в свои и крепко сжал их. — Когда я услышал, что ты осталась жива, мое сердце забилось от радости и запело! Оно запело ту песню, которую ты однажды подарила лесу и мне. В снах много раз я слышал твой голос, поднимающийся к небесам и звучащий прекраснее трелей лесной птицы. Спой мне снова, Скай. Тогда я буду знать, что это не сон.

Девушка встала, высвободила руки и отошла от Серого Медведя на несколько шагов. Она бы очень хотела как-то ответить на его чувства, но не могла; Скай отвела взгляд в сторону и почувствовала, как боль пронизывает ее сердце, подобно тысяче стрел.

— Я больше не пою, Серый Медведь.

Его красивое лицо помрачнело от огорчения.

— Почему?

— Нельзя было, чтобы хоть кто-нибудь узнал, что я здесь. Для окружающих я умерла, Серый Медведь, я была мертвой семь лет. Ты знаешь, что значит быть мертвой? — Его ответом было изумленное выражение лица, Скай кивнула и продолжила: — Кроме того, в моем сердце больше нет песни.

Серый Медведь поднялся на ноги, но удержался от того, чтобы прикоснуться к ней. Она поняла, что что-то мешало ему это сделать. Скай также ясно увидела, как боль, вызванная ее отказом, исказила его красивое лицо.

— Прости меня, Серый Медведь, — сказала она. — Я больше не та девочка, которую ты когда-то знал.

Он все еще был в замешательстве.

— Но ты снова запоешь, Скай, когда я заберу тебя отсюда. Я знаю это. Мы уйдем в горы далеко отсюда и будем там жить. Мы не будем принадлежать ни к какому-либо племени, ни к какому-либо народу. И ты будешь в безопасности. Я буду защищать тебя.

На плечи Скай ложился огромный груз. Ее спокойный мирок распадался на куски, и нужно было на что-то решиться. Теперь от нее могли зависеть даже жизни людей. Но могла ли она рассказать властям что-нибудь действительно важное, то, что могло помочь, или же она просто рисковала своей жизнью? Скай выбросила из головы почти все случившееся в тот день, намеренно стараясь забыть это происшествие. И вот Мэтт Риордан желал, чтобы она все вспомнила. А Серый Медведь и Много Когтей хотели, чтобы она продолжала убегать от самой себя.

— Мне нужно время, чтобы всё обдумать, Серый Медведь, и решить, как сейчас лучше поступить.

— Если этот Светловолосый не вошел в твою ясизнь, ты бы не стала долго раздумывать, — горячо произнес он. — Ты бы позволила мне увезти тебя отсюда!

— Риордан — только последствие того, что случилось много лет назад, — ответила она. — Я не хочу уезжать отсюда и думаю, что ты тоже не хочешь. Ты уговариваешь меня сейчас, но через некоторое время тебе снова захочется вернуться к своему народу, и ты будешь винить себя в том, что ушел от них. — Скай развернулась и пошла по тропинке прочь от него. Серый Медведь бросился за ней.

— Это не так! Вспомни, как все это было. Ты будешь счастлива, если пойдешь со мной и станешь моей женой. Если ты останешься со Светловолосым, я боюсь, что ты погибнешь! .

Скай остановилась. Даже сейчас, когда Серый Медведь просил ее убежать с ним и стать его женой, он не сказал, что любит ее. Она понимала лучше, чем раньше, что Серый Медведь — самый настоящий собственник и для него женщина — всего лишь вещь, которой можно похвастаться перед друзьями, как новой лошадью или винчестером. Конечно, в искренности его слов не было никаких сомнений, но Скай знала, что Серый Медведь мечтатель по натуре, и боялась, что он был больше влюблен в свою мечту, чем в нее.

Девушка повернулась к нему лицом.

— Ты должен попытаться понять, что я сейчас чувствую. Все, что произошло, очень взволновало меня и я не знаю, что делать. Но об одном мое сердце заявляет в полный голос; оно не хочет больше таиться.

— Я все это понимаю, Скай. Но и ты пойми меня. Я не хочу терять тебя снова теперь, когда наконец нашел. И я знаю, что никогда не сделаю тебе ничего плохого и не предам тебя если ты пойдешь со мной. А уверена ли ты в Светловолосом, которого вытащила с Тропы Смерти?

— Да, я знаю, что могу тебе доверять, Серый Медведь, и твоя поддержка для меня — огромное утешение, но я не хочу ставить твою жизнь под угрозу.

— Я умру за тебя, Скай!

— Никто не должен за меня умирать. Это глупая жертва, я бы не смогла спокойно жить, если бы что-нибудь случилось из-за меня с тобой или с Много Когтей.

— Ты говоришь глупости! Я даже не хочу тебя слушать! Мне кажется, что ты сама хочешь умереть. Может, ты думаешь, что заслужила смерть?

— Может, и так, — спокойно сказала Скай, встретившись с ним взглядом. — Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я знаю только одно: чужая смерть пугает меня больше. Я же сталкиваюсь с ней каждый день. В тишине ночи мой нож часто наносил смертельные удары. Я знаю, что и мой час когда-нибудь настанет. Глядя на этих животных, я думала много раз, что должна вернуться в долину и посмотреть в глаза убийцам. Остаться здесь было бы трусостью с моей стороны. То, что я все еще здесь, тоже трусость, а если я убегу с тобой, то снова поступлю как последний трус.

— Так, значит, ты думаешь о том, чтобы уехать с Риорданом? Теперь я знаю, что ты готова умереть!

— Я думаю только о том выборе, который встал передо мной. Но если подумать, то, поехав с ним, я смогу спасти жизнь многим. Я смогу помочь шошонам перестать голодать.

Пока Серый Медведь собирался что-то сказать, Скай перебежала через луг и скрылась среди деревьев. Он погнался за ней, выкрикивая ее имя. Но Скай продолжала бежать, и он, как обычно, не мог догнать ее. Очень скоро в густых зарослях он потерял ее из виду.

Серый Медведь продолжал бежать, но вскоре ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Скай нигде не было видно. Неудивительно, что она ускользнула из рук бледнолицых убийц семь лет назад. Он слышал только биение собственного сердца, и ни одна веточка не хрустнула рядом с ним. Птицы, спрятавшиеся среди сосен, выводили свои трели, и, казалось, ничто не нарушало покой Матери-Земли. Внезапно Серому Медведю показалось, что все происшедшее с ним несколько минут назад, разговор со Скай, были лишь игрой его воображения.

Неужели он так сильно желал увидеть ее, что его воображение каким-то образом подшутило над ним, заставив поверить в то, что она реальна и находится рядом с ним? Он стоял, чувствуя себя настоящим глупцом, который погнался за духом.

Но нет! Это был не сон. Скай жива, а эти бунтарские настроения внес в ее мысли Светловолосый. Этот Светловолосый затмил ей разум, и она не могла понять, кто ее истинные друзья.

Разозленный, Серый Медведь не спеша направился к пещере. Он не потеряет се снова. А если этот бледнолицый встанет у него на пути, он избавится от него. И очень скоро.

Длинна тень,

Отбрасываемая черными крыльями страха.

10

Копыта лошади чуть слышно стучали по звериной тропе. Солнечный свет, струящийся сквозь кроны деревьев, играл на плечах Риордана, согревая его тело, которое уже и так было горячим от близости Скай. Она ехала сзади него, держась за его талию и прислонившись к его спине. Скай не хотела ехать с ним на одной лошади, она боялась, что не сможет сдержать те чувства и желания, которые Мэтт пробуждал в ней, но он настоял на этом. Рана на ноге постепенно заживала, но до полного излечения было еще далеко.

С каждым шагом лошади Скай все сильнее тянуло к Мэтту, и она чувствовала странное, но довольно приятное тепло где-то в животе и непреодолимое желание положить голову ему на плечо и покрепче прижаться к нему.

Мэтт все время был начеку. Она ощущала его напряжение, когда он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, внимательно оглядываясь и стараясь найти опасность. Даже сейчас, обнимая его, Скай все еще чувствовала в нем хищника, за которого приняла его сначала. Но теперь она видела и другую его сторону. Скай видела в нем человека ранимого и чувствительного. Человека, который может быть и добрым, и беспощадным в зависимости от ситуации.

Скай и Мэтт больше не встречали в горах ковбоев, но даже если они и не вернутся, то Серый Медведь и Много Когтей; обязательно придут за ними. Последнюю неделю это очень беспокоило Мэтта, хотя он мало говорил об этом. Скай замечала этот страх в его глазах, страх, что они вернутся и украдут ее у него.

— У меня нет ни малейшего желания уезжать, — сказала она однажды. Но когда Мэтт задумчиво взглянул на нее, Скай поняла, что он пытается понять, говорит ли она правду или же просто слишком слаба, чтобы противостоять двум индейцам, которые намерены увезти ее отсюда. Сама Скай старалась понять, ревнует ли Мэтт ее к Серому Медведю, потому что он частенько отпускал в его адрес едкие замечания.

Большую часть времени Мэтт проводил, помогая ей в домашней работе: подготавливал кожу для дубления и развешивал ее на деревьях в подходящих для этого местах. Он помогал ей готовить мыло, собирать лекарственные растения и сушить еду на зиму. А сегодня Мэтт настоял на том, чтобы поехать ловить рыбу.

Однажды Скай спросила его, почему он остался после того, как она дала понять, что не уедет отсюда ни с кем и никогда.

— Может, потому что я устал выслеживать преступников, Скай, — ответил Мэтт тогда. — А может, и потому что мне некуда возвращаться, кроме агентства. Если тебе надоест жить со мной под одной крышей, я уйду, но все равно буду недалеко от тебя.

Это было не совсем так, и Скай это знала. На самом деле Мэтт дожидался ее. Ждал того дня, когда она скажет: «Хорошо, я поеду в Шайенн с тобой». Но Скай не могла произнести — этого. Казалось, она не могла преодолеть свой страх перед отъездом отсюда, перед теми тайнами, той болью и призраками, которые все еще бродили по ночам в долине Долгой Луны и могли встретиться ей. Скай не могла этого сделать ни ради него, ни ради Серого Медведя, ни Ради Много Когтей. Наконец звериная тропа вывела их к тому месту, откуда уже было видно русло Северной Попо Аджи. Здесь сосны росли гуще вокруг широкого, луга, над их зелеными кронами возвышались гранитные вершины, подобно вечным зорким стражам. Листья осины, дрожащие на летнем ветру, чуть слышно что-то шептали. Красные, желтые, синие и белые полевые цветы оживляли колыхающуюся траву. Жужжание пчел, перелетающих с цветка на цветок в поисках сладкого нектара, наполняло воздух.

Мэтт перекинул правую ногу через шею лошади и спрыгнул на землю. Не спрашивая разрешения, он обнял Скай за талию и помог слезть с лошади. На какое-то мгновение, когда ее ноги коснулись земли и руки Мэтта все еще держали ее за талию, всего несколько сантиметров отделяли их друг от друга. Его взгляд был прикован к се глазам, как металл, притягиваемый магнитом. Скай почувствовала, что падает в какую-то восхитительную лазурную бездну. Она тут же высвободилась и отошла назад, будто пытаясь избавиться от этой неприятной мысли.

Мэтт и Скай были очень осторожны, спускаясь с гор к реке, но не обнаружили никаких следов человека. Но Мэтт все же спрятал Солджера среди деревьев. Перекинув через плечо сумку с продовольствием на целый день, он направился к густым зарослям высокого кустарника, росшего на берегу реки.

Путники пробрались через кусты и оказались рядом с водой. Сюда ветер не проникал, и было даже жарко. В траве стрекотали сверчки, а на деревьях пели птицы. Летали комары, но в это время суток их обычно бывает мало. К вечеру они налетят стаями, но тогда Мэтт и Скай уже уедут.

Девушка заметила прямо у воды большой камень и села на него, наблюдая как Мэтт тщательно вырезает ивовые прутики и прикрепляет к ним крючки. Эсуп расположился в тени, приготовившись провести долгий скучный день. Он сразу же опустил голову себе на лапы, закрыл глаза и, видимо, заснул.

— Ты знаешь, я не очень умело рыбачу, — сказала Скай, улыбнувшись. — Я редко этим занимаюсь, потому что обычно мне не везет.

Мэтт вопросительно взглянул на нес, сдвинув брови, не веря ее словам.

— В это трудно поверить, Скай. Мне кажется, что нет на свете того, чего бы ты не умела делать.

Его мрачность вдруг сменилась радостью, будто он решил немного развлечься. Скай поняла, что Риордан, наверное, нечасто радуется жизни. В этом они были схожи. Они оба заботились лишь о том, чтобы вьокить, их губы забыли, что такое улыбка, в сердцах давно уже не было песен — жизнь не баловала их счастливыми мгновениями.

Скай знала, что Мэтт привез се сюда в надежде хоть чуть-чуть развеяться до того, как они встретятся с Серым Медведем и Много Когтей и примут решение. Как чудесно было бы забыть про все предосторожности на несколько часов и позволить себе стать ребенком. Скай уже давно так по-настоящему не радовалась жизни, забыв про все проблемы.

Скай ощутила, как внутри нес усиливается чувство радости и свободы и тихонько засмеялась, ее смех был совсем не громким, так как она за долгие годы привыкла к тишине.

— Правда, я плохо ловлю рыбу, — настаивала она.

— Наверное, у тебя просто нет подходящего Заряжения и достаточного опыта. Лично у меня это получалось всегда довольно хорошо.

— Тогда, может, ты научишь меня тому, что умеешь.

Он снова обратил к ней свой взгляд. Она почувствовала, что, как это случалось часто в последнее время, он искал в ее глазах ответ; он так пристально смотрел в глубину ее глаз, будто думал, что сможет убедить Скай.

— Ну хорошо. Смотри внимательно, — сказал Мэтт, — и я поделюсь с тобой своими знаниями.

Он подкопал ножом влажную почву и нашел несколько червей. Насадив наживку, он протянул Скай удочку. Она с жалостью взглянула на червяка, извивающегося на крючке.

— Это все, что надо сделать? Мэтт кивнул.

— Я всегда поступаю точно так же, но это не помогает.

Мэтт пожал плечами:

— Ну, может, ты рыбачила в неудачном месте, или у тебя не хватало терпения дождаться рыбы.

Он закинул удочку как можно дальше. Довольный своей работой, Мэтт лег на траву, надвинул шляпу на глаза и какое-то время поворочался на травянистом берегу, пока не нашел удобное положение.

— А теперь будем ждать.

Ее сердце упало. Ждать. Конечно, это секрет хорошего рыбака и причина, по которой она им не была. Она терпеть не могла все, что связано с ожиданием. Когда она принималась за какое-нибудь дело, си хотелось, чтобы результаты последовали немедленно. С силками было по-другому, она устанавливала их и занималась чем-нибудь другим. Ждать.

Она прихлопнула комара и взглянула на Эсу-па. Его уши непроизвольно шевельнулись во, сне, потревоженные жужжанием мух и жуков. Скай, как и Эсуп, подчинилась своим желаниям, легла на траву и закрыла глаза руками, защищаясь от солнца.

Но она не могла заснуть. Было слишком жарко. Девушка повернула голову и взглянула на Мэтта. Его руки были скрещены на груди, как у покойника. Но грудь равномерно поднималась и опускалась, и время от времени он отмахивался от мухи, норовящей залететь к нему в ухо. Скай улыбнулась, подумав, что предпочла бы придвинуться поближе к Мэтту и отмахивать от него мух, чем сидеть здесь и ждать, пока рыба клюнет на червяка.

Ждать.

Скай прекрасно понимала, что не прошло и пяти минут, а ей уже казалось, что она здесь целый час. Она подняла свою удочку и снова опустила се в воду, проделав это несколько раз, таким образом Скай надеялась привлечь внимание какой-нибудь незадачливой рыбешки к извивающемуся червяку.

— Ты никогда не говорил, откуда ты, — сказала Скай, внезапно почувствовав желание поболтать. — Где ты родился?

Он вдруг вздрогнул, и Скай подумала, что он наверняка заснул, а она его разбудила. Но после;

паузы, которая длилась почти целую вечность, Мэтт наконец ответил, и из-под шляпы его голос звучал глухо.

— Я помню, моя мама говорила, что я родился в Техасе.

— Да? А где именно? Ты там провел детство? — Скай боялась, что ее вопросы начнут раздражать его, но слишком скучно было сидеть, уставившись на удочку.

Мэтт откашлялся, и девушка заметила, как задвигался кадык у него на шее. Шляпа все еще лежала у него на лице.

— Почему бы нам просто не порыбачить Скай. Мне не хочется разговаривать.

Скай внимательно изучала Мэтта, чувствуя, . как начинает злиться на него за то, что он не поддерживает начатый разговор. Уж не думает ли он, что они должны разговаривать, только когда ему хочется?

А те расспросы, которым он подвергал ее, как самую настоящую преступницу?

— Ну вот, опять, — гневно сказала она. — Ты думаешь, что задавать вопросы — только твоя привилегия. Ты живешь в моем доме уже больше двух месяцев, Мэтт Риордан. Я имею полное право знать о тебе хоть что-нибудь.

Он долго молчал. Девушка уже подумала, что он не собирается отвечать, но через некоторое время из-под шляпы раздался его голос.

— Ты должна простить меня, Скай. Мне встречалось не так уж много людей, которые интересовались мной и моим прошлым. Но ты спасла мне жизнь и за все это время не сделала мне ничего плохого. У тебя действительно есть полное право знать обо мне все, что хочешь, а я обязан отвечать на все твои вопросы. — Наверное, моя мать считала, что не стоит уточнять место моего рождения, — сказал Мэтт, начиная рассказ о своем прошлом. — Но почему-то в памяти у меня всплывает Остин. Я знаю, что там мы были дольше всего. Моя мама никогда не заостряла внимание на таких вещах, а я был слишком маленьким, чтобы придавать этому значение. Поэтому я и не спрашивал. Мне это казалось неважным.

— Так, значит, ты вырос в городе или его окрестностях? Ты, наверное, ходил в школу. Даже я ходила в школу.

— Да, в школу я ходил, но моя мать часто переезжала с места на место, и мы нигде надолго не задерживались. Поэтому совсем не обязательно, что я учился в том городе, где родился. Когда я начал работать на ранчо, то познакомился с одним очень образованным человеком, который многому научил меня. Я ведь пропускал немало занятий при переездах. Он давал мне читать разные книги.

— Ты говоришь только о матери. Твой отец умер?

Если пауза, последовавшая за первым ее вопросом показалась Алому Небу затянувшейся, то эта длилась еще дольше. Наконец Мэтт сел и слегка нервным движением сдвинул шляпу на затылок. Его светлые кудри по-мальчишески упали ему на лоб. Но от напряжения морщины вокруг глаз вырисовывались четче и делали его еще старше. Мэтт сидел к Скай спиной и смотрел на реку. Его плечи опустились, и девушка поняла, что этот вопрос затронул какие-то струны его души. Но какие?.. Гордость?

— Я никогда не знал своего отца, — спокойно произнес Мэтт. Но вскоре в его голосе послышались горечь и презрение. — Я не знаю, как он выглядел и кем был. Я даже не знаю его имени. Риордан — это девичья фамилия моей матери. Моя мать была проституткой, Скай. — Он посмотрел на нее холодным, вызывающим взглядом. — У нее было так много мужчин, что я сомневаюсь, помнила ли она, кто из них мой отец. И, конечно же, он никогда не знал, что у него есть сын. Я был случайным ребенком.

Скай ощутила всю ту боль, которую он сейчас чувствовал, и, если бы знала как, она бы ее успокоила. Мэтт ждал ее реакции. Что он ожидал увидеть в ее глазах? Потрясение? Жалость? Отвращение? Видимо, Мэтт стыдился того, что он внебрачный ребенок, как будто сам был виноват в этом. Скай подумала, стоит ли продолжать расспросы, но внезапно ей захотелось узнать про него все Ее сдержанность куда-то исчезла, и любопытство полностью овладело ею

— А где сейчас твоя мама?

Скай ожидала, что Мэтт разозлится и попросит ее замолчать, но он продолжал спокойно сидеть, повернувшись к ней спиной. Он вздохнул, будто смиряясь со своей участью, потом взял в руки удочку и — покрутил ее в руках.

— Не знаю. Я не видел мать пятнадцать лет. Она очень часто болела. У нее были сильные головные боли, и она принимала морфий, который ей прописал какой-то доктор из городка в Канзасе. Она так пристрастилась к нему, что уже не могла обходиться без него, а он слишком дорого стоил.

— Я помню, как встретился с ней в последний раз, — продолжал Мэтт. — Мы были в Сент-Луисе. Мать работала в каком-то борделе. Она оставляла меня каждую ночь в нашем однокомнатном номере и уходила на работу. Однажды мать не вернулась. На следующий день я пошел туда, где она работала, и спросил про нее. Я думал, что ее убили или с ней еще что-нибудь произошло, но мне сказали, что она собрала вещи и убежала из города с каким-то аферистом. Никто не знал, куда она уехала.

Я решил, что, если бы она хотела, чтобы я поехал с ней, она бы пришла и забрала меня. С тех пор я начал заботиться о себе сам. Чаще всего я ночевал на улицах, иногда находил случайную работу. Потом, примерно через год, я уехал в Техас и стал ковбоем. То, что мне было всего четырнадцать, не имело значения. Они брали и совсем молодых. Я умел ездить на лошади, а остальному я постепенно научился. Мне платили двенадцать долларов в месяц.

Мэтт внезапно прервал свой рассказ, и Скай почувствовала, что о дальнейшем ему хотелось говорить еще меньше, чем о своей матери и о своем детстве. Может, Элизабет? Но Скай решила, что сейчас не самое подходящее время спрашивать Мэтта о ней.

— Может быть, твоя мать…

— Не надо, Скай, не пытайся окрасить в розовые тона все, что она сделала, — грубо сказал Мэтт. Его взгляд похолодел, он смотрел прямо на нес. — Правда очень проста, — продолжал Мэтт. — Моя мать хотела жить в свое удовольствие, а ребенок оказался препятствием. Она никогда не говорила о том, чтобы найти другую работу, никогда не питала надежду как-то изменить жизнь, иметь собственный дом. Счастлива она бывала только на работе. Когда же мы оставались вдвоем, мать всегда была сердитой и злой. Мне кажется, она и вправду ненавидела меня за то, что я мешал ей вдоволь повеселиться. Я старил ее, а она хотела оставаться вечно молодой, красивой и желанной.

Скай больше не задавала вопросов, но не могла не сравнить свою и его судьбу. Воспитанные совершенно по-разному, они вынуждены были начать самостоятельную жизнь очень рано. Но, несмотря на то что ее жизнь в горах была довольно тяжелой, Скай подумала, что жизнь Мэтта была ничем не легче, а может, даже труднее. У нее все-таки остались добрые воспоминания о семье, в которой се любили. Отец. Мать. Братья и сестра. Ее любили и всегда о ней помнили. Она чувствовала, что Риордану не удалось этого испытать. А единственная женщина, которую он любил, не отвечала ему взаимностью. К тому же Скай поняла, что у Мэтта была прекрасная душа, поэтому он был таким добрым и ласковым с ней, таким понимающим и терпеливым. Обида на мать никак не повлияла на другие воспоминания и не отразилась на его отношении к другим людям.

— Твоя удочка зацепилась за куст, — сказал Мэтт, поднимаясь. Он начал тащить удочку на себя, но она не отцеплялась. Балансируя на одной ноге, он принялся снимать ботинок.

— Что ты делаешь? — спросила Скай.

— Снимаю ботинки. Мне еще в них ходить после этого. Не хочу ломать удочку, у меня ведь больше нет.

Мэтт даже не закатал брюки, а просто зашел в воду по бедра, аккуратно ступая по дну.

— Черт побери! — выругался он. — Вода здесь такая же ледяная, как в горном озере.

Скай хихикнула, вспомнив тот день, когда застала его за купанием. Мэтт посмотрел на нее искоса и будто прочитал ее мысли. Он становился все более мрачным, а девушка улыбалась еще шире. Скай видела, как взгляд Мэтта потемнел, будто он снова решил оставить прошлое позади.

— Перестань смеяться надо мной, Скай Мак-Келлан, а не то я затащу тебя сюда и заставлю помогать.

Она засмеялась еще громче.

Мэтт резко развернулся и направился к ней с решительным видом. Глаза девушки расширились от страха.

— Ты не посмеешь, — шутливо предупредила Скай, отползая подальше от берега. Но она была довольна тем, что его подавленность прошла так быстро.

Мэтт несколько раз играючи ударил ее по ногам, но вскоре она поджала их под себя и отползла подальше.

— Не дразни меня, женщина? — Его глаза загорелись. — Я и туда могу забраться и достать тебя.

Скай махнула рукой на воду:

— Только сначала отцепи удочку. Но Мэтт проигнорировал ее слова, решив теперь затащить Скай в воду вместе с собой. Мэтт вылез из воды с озорной усмешкой, которой она еще ни разу у него не видела. Он напоминал ей школьника, собирающегося подшутить над своим учителем.

Внезапно его удочка, про которую они совсем забыли, качнулась и стала спускаться.

— Мэтт! — вскрикнула Скай и указала рукой. — Твоя удочка!

Он оставил девушку и с удивлением смотрел на свою удочку, упавшую в воду и относимую течением. Мэтт тут же бросился за ней, с усилием передвигаясь в воде

— Мы поймали большую рыбу, Скай! — радостно воскликнул он — Теперь у нас на ужин будет форель!

Мэтт кинулся за удочкой, но тут же пропал из виду — вода накрыла его с головой. Через минуту он вынырнул, держа в руках удочку.

Волосы его были мокрыми и налипли на глаза.

Мэтт быстро двигал руками, чтобы удержаться на плаву, и мотнул головой, откидывая влажные волосы со лба.

— Здесь какая-то яма, такая огромная, что можно провалиться в Китай.

Он выглядел так забавно, что Скай не могла удержаться от очередного приступа смеха.

Мэтт с трудом выбирался из ямы, то карабкаясь, то плывя, и наконец вылез на берег Он сел на землю, промокший до нитки. Рыба все еще висела на крючке, и он вытащил ее из воды, чтобы она не могла уплыть. Мэтт с гордостью посмотрел на свою жертву

— Держу пари, что она весит не меньше трех фунтов. А ты что думаешь? Скай с сомнением посмотрела на рыбу.

— Да, довольно большая.

Мэтт снял форель с крючка, и она сразу же начала подпрыгивать и вырываться к воде Мэтт и Скай тотчас же наклонились, столкнувшись Друг с другом головами, и стали смотреть, как рыба ускользает от них.

— Лови ее, Скай! Мы не должны упустить eel Забыв про боль в голове от удара, они, как двое детей, принялись ловить форель. Наконец Мэтт навалился на нее всем телом, прямо как ковбой, борющийся с быком. Он упал лицом на землю и перепачкался в грязи и траве. Мэтт обернулся и увидел Скай, сидящую перед ним на коленях и ожидающую, чем все закончится

— Я .поймал ее, — сказал Мэтт. — Она подо мной. Просунь туда руку и крепко держи се. Любым способом не дай ей уйти.

Мэтт повернулся на тот бок, который был ближе к реке, чтобы предотвратить любые по-, пытки рыбы ускользнуть. Скай вытерла свои влажные после ловли рыбы руки об одежду и просунула их под Мэтта примерно на уровне талии, чувствуя неловкость от такого близкого контакта с ним. Но, казалось, он был сосредоточен только на рыбе, которая подпрыгивала, ударяясь о его живот то головой, то хвостом. — Она ужасная драчунья, — сказала Скай, вдруг почувствовав вину за то, что пытается поймать такое жизнелюбивое создание. — Может, нам отпустить ее?

— Ни за что! Я хочу сейчас же попробовать се. Поджаренной на сковородке, слегка посыпанной мукой и сильно посоленной. Лови же ее! Скай, не уходи, сжалься надо мной.

Девушка схватила рыбу руками, но она была слишком скользкой, и удержать ее было почти невозможно. На самом деле Скай была сосредоточена больше на том, что прикасалась к интимному месту Мэтта.

— Я, наверное, не смогу удержать ее, Мэтт.

— Жаль, что мы не можем связать ее. Скай снова засмеялась, продолжая шарить под ним, а рыба постоянно выскальзывала у нее из рук. Вдруг ее глаза загорелись.

— О! По-моему, я ее поймала!

— Не делай резких движений, Скай, — предупредил Мэтт. — Отбрось ее подальше от воды.

Скай кивнула. Мэтт еще немного приподнялся, а девушка осторожно вытащила из-под него рыбу и также осторожно поднялась на ноги. Расширив глаза и глядя на рыбу, Скай начала пятиться назад, подняв рыбу как можно выше и держа ее прямо перед собой. Вдруг рыба начала извиваться.

— О… она… о нет!.. Мэтт!.. Помоги, рыба выскальзывает.

Он попытался схватить рыбу. Она выскользнула у Скай из рук, перевернулась в воздухе и со всего размаху плюхнулась в воду Форель Проплыла немного и исчезла.

Мэтт упал на землю и запустил руки в волосы.

— Черт побери.

Скай некоторое время смотрела на воду, чувствуя свою вину за то, что упустила рыбу и из-за этого Мэтт упал духом. Она взглянула на него. Скай стало смешно, и она не могла сдержать свой смех. Наконец она расхохоталась и смеялась, пока слезы не полились у нес из глаз, но и тогда она никак не могла остановиться.

Мэтт раздраженно скривил губы.

— Что тут смешного?

— Ты. У тебя такой… трагический вид. Это всего лишь рыба, Мэтт.

— Да, но я хотел поймать и съесть эту рыбу Черт побери!

Скай вытерла с глаз слезы, и наконец ей удалось подавить смех.

— Ну давай… — Она протянула Мэтту обе руки. — Мы поймаем другую. В этой реке, наверное, плавает не одна рыба.

Он положил свои ладони в ее протянутые руки. Какая-то энергия потекла из его пальцев в се. Их руки крепко сплелись, когда Скай помогала Мэтту подняться. Только несколько сантиметров отделяли их друг от друга, их взгляды встретились. Скай увидела в глазах Мэтта опасное и страстное пламя желания. Она хотела почувствовать жар его страсти, но боялась всеохватывающего огня. Девушка попыталась освободить свои руки, чувствуя, что это единственный способ спастись, но он крепко держал ее

— Не убегай от меня, Скай, — сказал он сдавленным голосом. — Ты же знаешь теперь что я не сделаю тебе ничего плохого.

Его духовная и физическая власть над ней подобно волшебному снадобью, заставляла се подчиняться ему, заставляла доверять ему. Позабыв об осторожности, Скай стояла, загипнотизированная взглядом его лазурных глаз и видом решительных губ, приближающихся к ее губам.

Теплый и нежный рот Мэтта приник к ee губам, вызывая ответную реакцию, которую она ( уже не могла сдержать. Из ее головы вылетели все мысли, и ее телом теперь управляли только чувства. Скай высвободила руки и оказалась в его сильных объятиях, из которых ей совсем не хотелось вырываться. Его руки ласкали через мягкую кожаную блузу се спину. При этом прикосновении кровь в ее жилах побежала еще быстрее, будто обрела новую цель и новую жизнь, о которой Скай и мечтать не смела всего несколько месяцев назад.

Губы Мэтта настойчиво целовали ее, и рот девушки невольно приоткрылся. Скай почувствовала на своих губах прикосновение кончика его влажного и горячего языка. Его теплое дыхание слилось с ее, и неизведанные чувства и эмоции лавиной обрушились на нее, охватив ее всю, проникли в самый интимный уголок ее тела и остались там, непривычно трепетные и настойчивые. Скай почувствовала, как ноги задрожали, и ей показалось, что они вот-вот подогнутся. Чтобы не упасть, она крепче обняла Мэтта, прильнув к нему всем телом. Его рука спустилась чуть ниже спины, и он прижал ее сильнее к своим бедрам.

Вдруг какая-то мысль промелькнула у Скай в голове, подобно внезапной вспышке молнии. Перед ней замелькали какие-то картинки, вспомнились прикосновения, звуки, страх. Сдавленный стон вырвался у нее из горла, не давая губам прикоснуться к его рту. Скай оттолкнулась от его груди и высвободилась из его объятий. Потом она попятилась назад, жадно глотая воздух. Казалось, ей стало трудно дышать. И тут же в ее памяти в мельчайших подробностях всплыло воспоминание о том, как чьи-то руки крепко сжали ей горло, но она быстро постаралась забыть об этом. Девушка вытянула вперед пуку, чтобы не дать Мэтту приблизиться к себе, но через туман, застилающий ей глаза, Скай видела, что он оставался на месте. Мэтт не пытался подойти ближе к ней, его дыхание было затруднено почти так же, как и ее, он сурово сжал челюсти, и в глазах у него сверкали голубые огоньки.

— Никогда больше не целуй меня, — наконец прошептала Скай.

Прикосновение его мужественных губ она все еще чувствовала на своих крепко сомкнутых губах. О чем Мэтт думал сейчас? Он молча взял удочки и мрачно принялся за работу. И больше ничего не произошло.

Скай пристально смотрела на него, удивленная тем, что он подчинился ее воле, а не своим непостоянным мужским желаниям. Он действительно не был похож на тех мужчин, которые семь лет назад просто взяли то, что хотели, не обращая никакого внимания на свою жертву.

Испуг, а вместе с ним и приятные чувства, вызванные близостью Мэтта, вскоре исчезли. Постепенно Скай осознала, что происходит вокруг. Она снова услышала пение птиц, шум реки и жужжание насекомых над головой. Дыхание начало восстанавливаться, голова прояснилась, но Скай чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Внутри же была какая-то странная опустошенность. У нее появилось чувство, что она не ела несколько дней, и теперь, когда наконец может поесть, ей подают одно зернышко риса. Она же сама хотела, чтобы он поцеловал ее. Почему же тогда она так странно отреагировала на это?

Мэтт забросил в воду свою удочку, а Скай любовалась его широкой спиной.

— Бери свою удочку, Скай, — сказал он, не поворачиваясь и не смотря на нее. — Лучше нам с тобой просто порыбачить. Мы только теряем время — нам ведь скоро возвращаться домой.

Во рту у нее все пересохло, и, чтобы сглотнуть, ей пришлось приложить усилие. Скай нерешительно подошла к своей удочке, взяла ее и села примерно в шести футах от него.

Никогда в жизни она не чувствовала себя более несчастной.

Недавний поцелуй и чувство стыда заставили Скай покраснеть с ног до головы, как краснел в жаркий день столбик термометра, который когда-то висел на стене их дома. Скай знала, что была сейчас такого же пунцового цвета, как небо в день ее рождения. Но Мэтт больше не смотрел на нее, и она не знала, благодарна ли ему за это или обижалась на него. Единственное, в чем Скай была сейчас уверена, это то, что она хотела нравиться ему. Она решительно хотела нравиться ему. И Скай все еще желала, чтобы он был ее другом. И несмотря на все то, что наговорила, ей очень хотелось, чтобы он снова поцеловал ее. Если бы только ей удалось избавиться от этих ужасных, пугающих воспоминаний.

Скай наблюдала за Мэттом краешком глаза. Через некоторое время он снова лег на траву, потянулся и надвинул на глаза шляпу. Отброшенные внезапным приступом страха чувства, которые пробудил в ней поцелуй Мэтта, с новой силой овладевали ею и согревали, подобно жарким лучам августовского солнца, окружая се каким-то теплом и почти осязаемым чувством . безопасности. Скай очень хотела бы прикоснуться к Мэтту, усмирить его гнев, успокоит вместе с тем свою внутреннюю боль и сказать. «Прости. Мне страшно. Я не знаю, что делать и что думать».

Но Скай этого не сказала.

Много лет назад она решила для себя, что сможет жить в одиночестве. Она позволяла Много Когтей помогать ей, заботиться о ней и постепенно открыла ему свое сердце. Но Скай внушила себе, что никогда не будет скучать по другим людям. Так, ей казалось, будет проще и безопаснее вести тот образ жизни, который она выбрала, и до последнего времени так действительно было проще. Но уверенность в правильности этого решения таяла на глазах, как снег на солнце.

Однако все эти проблемы можно было решить, и очень просто. Нужно только, чтобы Мэтт Риордан покинул горы Отца-Солнца, и тогда Скай снова станет сама себе хозяйкой.

Быстр клинок воина,

Скоро достигает он цели.

11

Мэтт оставил Скай на поляне, а сам отправился в лес привязать Солджера на ночь. Однако, уходя, он оглянулся и увидел, как она пробежала через луг, грациозная, как лань, а Эсуп, как всегда, следовал за ней по пятам.

Скоро вернется Серый Медведь. Неужели эта женщина, которая вошла в его жизнь столь же незаметно, как дым проникает в облако, сливаясь с ним, решит уйти с другим? Мэтту уже было все равно, будет ли она давать показания в суде или нет, работа теперь не волновала его. Скай стала главным. Если она уйдет с Серым Медведем, то Мэтт потеряет ее навсегда. С каждым днем, проведенным вместе, он боялся этого все больше. Рвение в работе, которым Мэтт некогда отличался, стало куда-то исчезать. Мэтт даже не был уверен, что действительно хочет покинуть этот горный рай и вернуться в агентство. Гораздо лучше было бы остаться здесь, со Скай, до тех пор пока не улетят отсюда орлы и солнце не перестанет греть. Кроме того, его чувство к Скай росло, и страх за ее безопасность усиливался.

Мэтт отвел Солджера в тень, на то место, где трава еще не была выщипана. Но он понимал, что с каждым днем, который они проводили здесь, лошадь оставляла все больше следов, и тем, кто их ищет, становилось все легче определить их местонахождение. Мэтт и вправду подвергал опасности жизнь Скай. А время летело. Ему надо было либо убедить ее поехать с ним, либо заставить ее пойти с Много Когтей, либо оставить ее здесь и молиться, чтобы с ней не случилось ничего плохого.

Мэтт расседлал Солджера и заменил уздечку на повод. В высокой траве, рядом с поваленным бревном, Мэтт тщательно спрятал продукты.

Вдруг он услышал слабый шум. Его рука машинально потянулась за револьвером, висящим на бедре, и Мэтт, как тень, проскользнул за ствол дерева. Он достал из кобуры свой кольт и зарядил его. Снова послышался шум: шорох шагов, шелест травы, чуть слышный хруст прошлогодних листьев под осторожной ногой. И потом тишина. Мертвая тишина. Ни одна птица не пролетела мимо.

Мэтт чувствовал, что рядом находится кто-то… или что-то. Он повернул голову направо. Примерно в двадцати футах от него, самонадеянно скрестив на смуглой груди руки, стоял Серый Медведь. Он пришел раньше назначенного срока, и Много Когтей с ним не было. Мэтт скользнул взглядом по большому охотничьему ножу, висящему у него на поясе. Мэтт видел этот нож и раньше, но теперь он почувствовал, что это грозное оружие будет втянуто в драку. В глазах Серого Медведя светилась уверенность, и Мэтт понял, что он пришел не только за Скай.

Мэтт продолжал молчать, и первым нарушил тишину Серый Медведь:

— Ты не спрашиваешь, почему я здесь, Светловолосый?

Мэтт сосредоточился, приготовившись отразить любое внезапное нападение. Он внимательно следил за каждым движением индейца, зная, что многолетний опыт поможет ему отразить Удар Серого Медведя.

— Я знаю, зачем ты пришел. Серый Медведь. Ты пришел, чтобы забрать Скай.

— Да, Светловолосый, это так. Но сначала я пролью твою кровь в руку Матери-Земли, потому что но думаю, что ты добровольно отпустишь мою женщину.

Мэтт прицелился в сердце индейца.

— Ты прав, Серый Медведь. Я не отдам ее тебе просто так.

— Ты не сможешь хладнокровно убить меня, — дерзко усмехнулся Серый Медведь, взглянув на его кольт. — У вас, бледнолицых существует так называемый «кодекс чести». Многие глупцы следуют ему. Я думаю, что ты один из них.

— К сожалению, ты заблуждаешься. Я ничего не потеряю, а, напротив, выиграю, если уберу тебя из жизни Скай и моей.

— Так это правда, что ты хочешь сделать ее своей женщиной, а не просто пленницей?

Мэтт ничего не ответил, и Серый Медведь заулыбался еще насмешливее.

— Давай тогда драться за нее. Светловолосый. Убери свой револьвер и посмотри на меня как мужчина. А пока ты не мужчина, а беспомощная женщина.

Серый Медведь медленно вытащил нож из-за пояса. Проведя по нему куском кожи, он повернул нож сначала одной стороной, потом другой так, чтобы солнечные лучи заиграли на его тонком, как у бритвы, лезвии.

Мэтт старался сохранять спокойствие, несмотря на то, что его волнение росло. Он очень быстро отреагировал на слова индейца:

— Это ты ведешь себя, как беспомощная женщина. Серый Медведь, — сказал Мэтт, отвечая на усмешку молодого индейца. — Тебе страшно, что Скай выберет меня, а не тебя. Ты настолько боишься се решения, что считаешь единственным выходом убить меня, чтобы лишить се выбора. Но я могу тебя уверить, что она не хочет идти с тобой.

Серому Медведю не понравились эти слова — это выдавала тревога в его глазах, нерв, задергавшийся в уголке рта, и его ладонь, судорожно сжимавшая рукоятку ножа.

— Но я буду бороться, Серый Медведь, — продолжал Мэтт.. — Наверное, ты думаешь, что так докажешь Скай, что ты настоящий мужчина, что после этого она захочет разделить с тобой постель.

Не полагаясь на благородство Серого Медведя, Мэтт не сводил глаз со своего противника, снимая с пояса кобуру, бросая на траву куртку, рубашку и шляпу… Затем Мэтт вытащил нож.

Слегка пригнувшись, мужчины принялись ходить один вокруг другого, выбирая подходящий момент для первого нападения. Лезвия ножей отливали холодным, смертельным блеском в последних лучах заходящего солнца, которые пробивались сквозь листву, отбрасывая первые тени сумерек.

Мужчины приближались друг к другу, размахивая ножами, и звук, который издавало их оружие, разрезая воздух, был похож на шум крыльев огромной совы, летящей ночью. Посте — пенно они сошлись почти вплотную, и нож Серого Медведя задел руку Мэтта. На ране выступила кровь, но Мэтт лишь слегка вздрогнул, почувствовав острый укол и то, как струйка теплой крови потекла к запястью.

Борьба завязалась снова. Их ножи звенели один о другой, и этот звук от столкновения двух стальных лезвий еще долго потом отдавался эхом в лесу. Через несколько секунд Мэтт ранил Серого Медведя в грудь. Индеец отскочил назад, но почти сразу же поднялся. Казалось, что вид собственной крови только еще сильнее раззадорил его. Звон стали начал раздаваться все громче и чаще. Удары посыпались с угрожающей быстротой, и вскоре тела мужчин покрыли темно-красные капли крови.

Они бросали колкости друг другу, предпринимали ложные выпады, набрасывались друг на друга с ловкостью волков, привыкших убивать. С каждой минутой дыхание сражавшихся становилось все более частым и затрудненным, а движения все более неуклюжими. Пот начал стекать им на глаза, потек по груди, раздражая открытые раны, и, смешавшись с кровью, тек красными ручейками по их телам.

Устав от всей этой игры, Серый Медведь испустил душераздирающий крик и прыгнул вперед. Мэтт отскочил в сторону, а индеец упад в траву и покатился, но довольно быстро пришел в себя и начал подниматься. Это был перелом, которого ждал Мэтт. Через мгновение он уже лежал на Сером Медведе, прижав его к земле. Мэтт схватил руку Серого Медведя, в которой он держал нож, и принялся бить ее о ствол поваленной сосны. Серый Медведь изо всех сил пытался удержать нож, несмотря на боль, но в последний раз истошно вскрикнул и выпустил рукоятку. Нож пролетел в воздухе и упал в высокую траву.

Серый Медведь глубоко вздохнул в ожидании своей смерти. Лезвие впилось в тело, и из раны заструилась кровь.

Грудь Мэтта часто поднималась от напряжения.

— Проси прощения, ты, ублюдок, — прохрипел чуть слышно Мэтт. — Проси прощения и тогда… может быть… я оставлю тебя в живых.

— Никогда!

— Тогда ты умрешь.

— Мэтт! Нет! Остановись!

Крик Скай заставил вздрогнуть обоих мужчин, но Мэтт не шевельнулся, не слез с Серого Медведя и не отвел взгляда от внимательных глаз. Индеец не упустил бы возможности взять реванш даже теперь, когда рядом была Скай. Мэтт еще сильнее надавил ножом ему на горло, откуда снова потекла кровь.

— Прекрати! — снова закричала Скай, подбежав к ним ближе и сжав кулаки.

— Это не твое дело, — сказал Мэтт. — Это наше дело. А не твое.

— Мне наплевать. Ты ведь можешь убить его. Боже мой, Мэтт, он же мой друг. Подумай, что ты делаешь.

Момент, когда Мэтт, мог убить Серого Медведя, был упущен. Ее мольба нашла отклик в сердце мужчины, и он понял, что проиграл. Ему надо было убить индейца, и для этого был подходящий момент, но Серый Медведь предчувствовал, что Светловолосый не сможет хладнокровно убить человека, и оказался прав. Мэтт мог убить его во время драки, но драка уже прекратилась, и теперь его противник лежал поверженный.

Разозленный, Мэтт встал, оставив Серого Медведя извивающимся на земле.

— Убирайся с глаз моих долой, Серый Медведь, и никогда не появляйся. В следующий раз может и не оказаться женщины, которая спасет тебя.

Серый Медведь начал медленно подниматься, пачкая пальцы в крови, выступившей у него на шее. Постепенно тот страх, который превратил его в мальчишку и труса, начал проходить и на его губах заиграла победная, насмешливая улыбка.

— Я оказался прав. Ты глуп, Светловолосый. Я бы убил тебя не дрогнув. Мы встретимся еще раз. Я вернусь, и ты умрешь, я отрежу прядь твоих светлых волос, чтобы украсить ими свой ремень.

Индеец растворился в наступающей темноте, не предоставив Мэтту никакой возможности ответить на его слова.

Мэтт подошел к тому месту, куда упал нож Серого Медведя. Он поднял его и протянул Скай рукояткой вперед.

— Оставь это себе, — сказал он, — или верни своему другу.

Девушка на секунду замешкалась, увидев кровь, кровь Мэтта, засохшую на лезвии, в конце концов она крепко сжала рукоятку протянутого ножа и начала молча смотреть, как Мэтт вытирает о траву лезвие своего ножа. Он поднял рубашку и куртку с земли и надел шляпу на голову. Мэтт покинул поле битвы, и Скай пошла за ним, вдруг поняв, как сильно он злится на[ нес за то, что она вмешалась в их единоборство. Скай заметила, что Мэтт начал хромать еще сильнее. Видимо, во время драки была задета рана на ноге.

Молча они подошли к пещере. Мэтт наполнил ведро прохладной водой и начал промывать свои раны. Скай стояла рядом с костром, испытывая чувство вины, но в то же время сердясь на Мэтта за то, что он чуть не убил Серого Медведя. К тому же ей вдруг стало страшно от того, что на месте Серого Медведя мог оказаться и Мэтт, а Скай была почти уверена в том, что индеец не колебался бы ни секунды и убил бы Мэтта. В Сером Медведе текла кровь настоящего воина, и поэтому он не знал в бою ни угрызений совести, ни долгих раздумий — он считал их слабостью.

Мэтт опустился на единственный в пещере стул, которым служил деревянный чурбан, и Скай заметила на его красивом лице отпечаток усталости, свалившейся на его все еще слабое после ранения тело. Видимо, он был очень сильным, если ему удалось так быстро одержать верх над Серым Медведем после того, как он сам чуть не попал в лапы смерти. А быть может, это опыт Мэтта обеспечил ему победу в схватке.

Скай подошла к нему и опустилась на колени. Она боялась, что реакция Мэтта на ее помощь после всего случившегося будет не самой доброжелательной, но все-таки ласково и осторожно взяла его за руки.

— Давай я помогу тебе, Мэтт.

Он посмотрел на девушку, и их взгляды встретились. Скай видела, что он все еще злится на нес, но старается усмирить свой гнев. После минутного молчания Мэтт протянул ей кусок ткани, и она начала промывать рану на его груди. Скай проклинала нож Серого Медведя, который так ловко вонзался в золотистую кожу, оставляя шрамы на теле человека, который стал ей далеко не безразличен.

Пока Скай обрабатывала его раны, Мэтт следил взглядом за каждым се движением. Она не могла понять, почему он так волновался. Но Скай чувствовала, как внутри него растет что-то мощное, что-то сильнее гнева, что-то еще более неуловимое. Это было настолько реальным, почти осязаемым, и Скай вдруг поняла, что если это что-то найдет выход, то оно обрушится именно на нее.

Может быть, рассказав о случившемся, Мэтт успокоился бы. Но разговор о драке может возыметь и прямо противоположное действие. И все же Скай решила испытать судьбу.

Нервно облизав губы, она спросила:

— Почему вы дрались с Серым Медведем? Мэтт ответил не сразу. Он сказал очень резко:

— Не разыгрывай роль наивной девочки. Ты сама знаешь почему.

Скай не смотрела на него. Она боялась встретиться с его глазами, которые светились гневом. Она отжала в ведро кусок ткани и смотрела, как с него в прохладную воду сбегали красные ручейки. Кровь. С каждым разом все больше крови. Господи, неужели ей суждено всю жизнь смотреть на человеческую кровь?

— Это из-за меня, да? — Скай чувствовала, к ее саму начинает злить крайняя глупость этого поступка.

— Да, — холодно ответил он, — ты была призом, который должен был достаться победителю.

— А проигравший?

— А проигравший должен умереть.

Скай приложила лоскут к ране, и вода потекла тонкими струйками.

— Ни разу в жизни не слышала подобной глупости! Вы же могли убить друг друга.

Девушка попыталась встать, но Мэтт положил руки ей на плечи и заставил сесть снова. Как она и ожидала, разговор о драке только дал выход его гневу, который он направил на нее. Скай вздрогнула, увидев темный блеск в его глазах, и поняла, что какое-то другое чувство пересиливало в нем гнев, усталость и слабость. Скай не могла сопротивляться, когда Мэтт начал прижимать ее к себе, и обняла его за плечи.

Голос Мэтта звучал хрипло, но очень спокойно:

— Но мы остались живы, Скай, и я стал победителем. И теперь… я хочу получить то, за что боролся.

Скай еще не успела ничего сказать, когда Мэтт со всей силой притянул ее к себе и прижался к ее губам в жадном, неистовом поцелуе. Она попыталась вырваться, но Мэтт крепко сжимал ей запястья и не отпускал ее. Ему показалось мало только одного поцелуя, он поднял ее на руки, и они оказались на его постели. Мэтт положил ее на мех и прижал к земле своим телом. Скай снова попыталась вырваться, но безуспешно. Она открыла рот, чтобы закричать, но губы Мэтта не давали выхода ее словам, его язык уже начал настойчиво ласкать ее небо и ее язык, требуя ответа.

Мэтт совсем обезумел от желания и страсти. Это пугало и еще больше запутывало ее. Скай боялась этого с самого начала, и теперь, когда она позволила себе расслабиться, Мэтт не смог совладать с собой. Скай начала умолять его остановиться, но, казалось, он ее не слышал. Ее страх усиливался и уже почти полностью завладел ею. Скай оттолкнула Мэтта и почувствовала, как слезы потекли из ее глаз, раздражая нежную кожу вокруг них.

— Черт тебя побери. Я же тебе доверяла, — закричала Скай.

Мэтт поднял голову, и их взгляды встретились. В его глазах все еще горела ярость, с которой он боролся, а взгляд девушки был полон болью предательства. Но вскоре Скай заметила, что Мэтт постепенно слабеет, увидела, как смягчается его взгляд, и он начал вытирать слезы с ее глаз. Мэтт снова поцеловал ее, но на этот раз, лаская ее губы, он прошептал:

— Извини меня, Скай. Прошу тебя, прости меня.

Скай перестала отталкивать Мэтта. Она ощутила, что у нее возникло какое-то неясное, смутное чувство, и это был уже не страх. Скай все еще чувствовала на себе его сильное гибкое тело, но оно больше не пугало ее. Его прикосновения вдруг стали нежными и пугающе возбуждающими.

Пока они жили вместе в пещере, Скай изучила каждую его черточку, каждый изгиб его лица и тела. Она мечтала, чтобы руки и губы Мэтта прикасались , к ней так, как она бы ни за что не позволила в действительности. И теперь ее тело отвечало на его ласки, повинуясь голосу тайного желания.

Мэтт взял в руки ее косы и через секунду снял кожаные тесемки, связывающие их. С жадностью и трепетом он запустил ладонь в черное облако ее волос. Мэтт напомнил ей человека, Держащего в руках золото, золото, принадлежащее только ему и никому больше.

— Твои волосы пахнут полевыми цветами, — прошептал Мэтт ей. — А твое тело — солнцем и ветром.

Скай схватилась за его плечи, подумав, что задержит .его еще на мгновение, а потом отпустит. Но не сейчас. Нет, не сейчас…

Губы Мэтта жадно целовали все ее тело, руки скользили по волосам, спускаясь к плечам, к талии. Одной рукой он провел по изгибу ее бедра, а другая скользнула под кожаную блузу и начала ласкать грудь Скай, оставляя за собой пылающую тропинку на ее коже. Пальцы Мэтта играли с ее соском, вызывая в ней такую бурю эмоций, что дыхание девушки стало чаще и глубже. Ей нужно было оттолкнуть его, но внезапно что-то, будто солнечные лучи, появившиеся из-за туч в пасмурный день, коснулось каждой клеточки ее тела. Скай изогнулась, желая продлить удовольствие, Мэтт нежно прижался губами к чувствительной коже на ее шее. Пламя сжигало се изнутри с быстротой и силой пожара в прериях. Скай почувствовала, что оказалась в плену своего собственного желания, что сделала бы все, и даже умоляла бы, только чтобы этот огонь никогда не затухал.

Скай вдруг поняла, что ждет, жаждет чего-то еще, она еще сама не понимала, чего именно, но точно знала, что хочет это испытать. Но когда Мэтт потянул веревку, на которой держались се брюки, волнение и трепет Скай снова уступили место страху. Он усиливался с пугающей быстротой, и постепенно ее начала охватывать паника. То восхитительное чувство, которое Скай испытывала несколько мгновений назад, куда-то улетучилось, и она знала, что теперь ей надо спасаться, надо бежать, пока он не дотронулся до самой интимной части ее тела. Скай больше никогда не позволит мужчине прикоснуться к себе.

— Мэтт. Пожалуйста… не надо…

Он выругался, перевернулся на спину и оказался на некотором расстоянии от нее. Он лежал, глядя в темный потолок пещеры, грудь его тяжело поднималась и опускалась.

Скай тоже отодвинулась и повернулась к нему спиной, думая о том, что большая часть крови, сочившейся из ран у Мэтта на груди, осталась теперь на ее одежде.

Вдруг он вскочил с постели с диким выражением лица, и Скай, чуть слышно вскрикнув, отпрыгнула в сторону. Но, к ее удивлению, Мэтт прошел мимо нее и вышел из пещеры на улицу, где уже почти стемнело.

Сначала, когда Скай только поселилась здесь, ей было жутко от одиночества. Но прошло время, и она привыкла, ей даже понравилось это место. Теперь же, обведя взглядом свое жилище, горящий костер, постель из шкур, на которой только что они лежали вместе, Скай вдруг снова почувствовала себя ужасно одинокой.

Но было что-то еще. Что-то более страшное. Стыд и грусть слились в единое целое. Стыд от того, что она позволила ему завладеть собой. Что он о ней подумает? Как могла она хотя бы на секунду захотеть, чтобы мужчина прикасался к ней после всех тех ужасов, которые навсегда остались в ее памяти?

И грусть. Скай боролась со стыдом. Она оттолкнула Мэтта и этим причинила ему боль, и теперь он будет злиться на нес. Скай не хотелось, чтобы Мэтт на нее злился. Его прикосновение было волнующим, оно ничуть не унижало, но Скай не могла понять, разобраться, какие. чувства овладели ею, когда Мэтт ласкал со. И еще Скай не могла понять, почему он так резко отреагировал на се слова.

Девушка села на шкуры и принялась готовить отвар для ран Мэтта. Скай не плакала, хотя слезы все время подкатывали к горлу.

Ей показалось, что прошла вечность, пока он вернулся. Но когда Мэтт вошел в пещеру, то остановился и сердито посмотрел на Скац.

— Я думал, ты спишь, — резко сказал он будто ему хотелось, чтобы это было действий тельно так.

— Надо обработать твои раны.

— С ними все в порядке, — сказал Мэтт натянуто. — Я помылся в озере. Ничто не останавливает так кровь и не лечит все болезни, как ледяная вода.

— Мэтт… я…

— Не надо ничего говорить, Скай. Это i должен извиниться. Прости, что набросился нг тебя. Это драка с Серым Медведем завела меня» Этого больше не повторится.

Мэтт направился к своей постели, но внезапно развернулся и снова оказался к ней лицом. Боль исказила его красивое лицо, в глазам снова появилась та ярость, которая совсем не-3 давно исчезла.

— Черт побери этого ублюдка шошона! — крикнул Мэтт голосом, больше напоминающим рычание разозленного медведя гризли. — Эти раны болят, как черт знает что.

Эти грубые слова были адресованы не Скай, но сильно ранили ее, ранили где-то глубоко внутри, там, где ни лекарства, ни примочки ничем не могли помочь. Скай сейчас очень хотелось обнять и успокоить Мэтта, а вместе с ним успокоиться и самой. Но это только вызовет очередную вспышку страсти, которую она не могла обуздать.

— Мэтт не спеша подошел к ней. Скай приложила примочку к самой большой ране. Мэтт вздрогнул и вдохнул воздух через плотно сжатые зубы. Он закрыл глаза, будто надеясь, что это поможет успокоить боль.

— Прости, это немного больно, — сказала Скай, — Я стараюсь все делать как можно осторожнее.

— Не нужно извинений, — сказал Мэтт, стиснув зубы. — Я уже давно понял, что в этой ясизни ничего не достигнешь, не страдая.

Скай снова опустила взгляд в миску с отваром и взяла очередную порцию. Она почувствовала, что в его словах скрывается тайный смысл, возможно, даже касающийся ее самой. Скай спокойно продолжала, хотя теперь ей это стоило огромных усилий, потому что внутри нее росло разочарование. Вся се жизнь распадалась на отдельные эпизоды: эти всадники, которые появились в горах и искали ее, чтобы убить прошлое, преследующее ее по пятам; обещание Серого Медведя вернуться и убить Мэтта; и наконец сам Мэтт, который заставлял ее чувствовать, что она теперь навсегда привязана к нему, и назад пути нет.

И самое главное — ее мучило чувство вины. Она знала, что должна попытаться сделать все возможное, чтобы сдать в руки правосудия тех, кто убил ее родителей и Монти. Ей надо было постараться помочь изменить ситуацию в резервации. Но разве может человек добровольно пойти навстречу смерти, если у него есть возможность избежать ее?

Скай чувствовала себя неловко под пристальным взглядом Мэтта: он, казалось, будто видел ее насквозь, видел все, что ее беспокоит, и хотел узнать, останется ли она такой же трусливой, будет ли продолжать скрываться и избегать лишних проблем.

Скай положила примочку на последнюю рану и начала забинтовывать грудь белым льном, чтобы примочки не сползли. Те мгновения, когда она оказывалась совсем близко к Мэтту, были особенно тяжелыми для них обоих. Закончив с этим, Скай принялась мыть деревянную миску. Через некоторое время она заговорила, но лишь оттого, что тишина сводила ее с ума.

— Серый Медведь вернется, Мэтт, — сказала Скай, стоя к нему спиной. — Гордость воина для него выше правосудия. Если он что-нибудь обещает, то всегда держит свое слово, уж я-то это знаю.

— Я не боюсь его.

Скай повернулась к Мэтту лицом.

— Но он же убьет тебя! Или ты его! Я не могу допустить этого. Вы мне оба небезразличны.

Ей вдруг захотелось забрать свои слова обратно, особенно когда его глаза пронизывающа посмотрели на нее. Может, ей только казалось, что Мэтт обманывает ее? Была ли в его глазах настоящая ревность и боль?

— Тогда поехали со мной, Скай, — голос Мэтта смягчился. — Это будет не бегство, а просто отъезд. Потому что ты можешь быть уверена, что, если мы с Серым Медведем снова будем драться, один из нас обязательно погибнет.

Скай смотрела на пол, на миску с отваром, куда угодно, лишь бы не встретиться взглядом с Мэттом.

— Я не могу, — она с трудом произнесла эти слова, чуть не задохнувшись. — Я… я кое-что совершила. Я не могу поехать в Шайенн. Я не могу возвращаться в долину.

Скай решительно подняла голову, и Мэтт подумал о том, как красива она была в этот момент, даже когда выглядела напуганной. Она казалась такой ранимой, такой беззащитной, и Мэтт ощутил непреодолимое желание защитить ее. Он видел, как Скай смотрела на него, пытаясь понять, стоит ли доверять ему, или же он предаст се. Не могла же Скай думать, что совершила что-то плохое, потому что мужчина или несколько мужчин оскорбили ее? Но кто знает, как в голове такой юной девочки могло исказиться подобное событие. Может, Скай считала, что все это случилось по ее собственной вине. Мэтту было очень стыдно за то, что он позволил своей страсти овладеть им. Мэтт, конечно, не изнасиловал бы ее, но, наверное, она подумала, что именно этого он и хотел. Теперь она уже никогда не будет полностью доверять ему.

Мэтт взял рубашку и осторожно натянул ее на перебинтованную грудь.

— Что же такое ужасное ты могла совершить, Скай? Это твоя тайна? — Он видел по ее глазам, что она мучилась в нерешительности. — Скажи мне, — прошептал Мэтт. — Мы же друзья, ты помнишь?

Он сказал по-шошонски, и, казалось, это разрушило стену, которую Скай вокруг себя возвела, и помогло разрядить напряженность, возникшую после недавней ссоры. Мэтт видел, что ее решительность слабеет. Скай хотела отвернуться, но он поймал ее за руку и притянул ближе к себе.

— Скажи мне, Скай. Как же я смогу помочь тебе, если ничего не буду знать?

Внезапно в се глазах вспыхнул огонь, но почти тут же он сменился слезами беспомощности и отчаяния.

— Ну ладно, черт побери! Я скажу тебе! Я убила двоих людей! Двоих людей, Мэтт! Ты же детектив и тебе ничего не остается, кроме как арестовать меня, чтобы потом повесить! — Скай протянула ему руки. — Давай, надевай свои наручники! Покончим со всем этим!

Мэтт нежно взял ее руки в свои.

— О чем это ты? Мне никто не говорил, что ты кого-то убила. Я хочу помочь тебе, и мне нужно знать, что произошло в тот день. Нельзя же тебе все время держать это в себе.

Скай расслабилась и вздохнула, признавая свое поражение. Мэтт прижал ее к груди. От этого заболели его раны, но ему было все равно. Через некоторое время Скай мягко отстранилась, пошла к своей постели и села, скрестив ноги.

— Садись, Мэтт. Вот сюда, — она указала рукой на шкуры рядом с собой.

Он послушно сел, почувствовав, как его нога прикоснулась к ее, и от этого у них обоих вдруг появилось ощущение спокойствия и надежности. Ее взгляд устремился к костру, пламя которого мерцало, лизало своим языком мрак, царящий в пещере. Наконец здесь снова восстановилось спокойствие.

— Давным-давно жила-была девочка по имени Скай Мак-Келлан, — начала она. — Скай умела очень быстро бегать, она любила петь. У нее была чистая душа, и в ее жизни не было того, чего бы ей не хватало, и она ничего не боялась…

Был я гризли,

Грозным и храбрым, Но луна пропала,

И я прислушиваюсь к каждому шагу…

12

Длинные, стройные ноги Скай Мак-Келлан были очень выносливыми и шли по травянистым лугам семимильными шагами. В своих юбочках, спускающихся чуть ниже колена, она бегала каждый раз все быстрее и быстрее. Быстрее, чем облака, подгоняемые ветром. Быстрее ловких маленьких зверьков, ускользающих через густые кусты от своих преследователей. Она представляла себя быстроногим оленем. Или диким мустангом. Или золотистым орлом.

Да, орлом, взмывающим ввысь, к вершинам гор, и без труда парящим на ветру, играя с солнцем.

— Ты выиграла, Скай! Возвращайся!

Она узнала голос своего жениха Монти Глас-смена. Он был немного раздражен, возможно, потому, что никак не мог догнать ее, но она продолжала все так же быстро бежать, смеясь от радости. Монти упрямо продолжал носить свои высокие сапоги, хотя она собственноручно сшила ему пару прекрасных мокасин. Он сказал, что у него есть гордость и что ни один уважающий себя ковбой не наденет мокасины.

Но Скай бегала быстрее его и в мокасинах, и без них. Она даже была почти уверена, что бегает быстрее любого индейца из резервации.

Да, Скай Мак-Келлан бегала быстрее всех.

— Скай! — крикнул ее маленький братик Джэрод таким голосом, будто вот-вот заплачет. — Возвращайся! Ты выиграла! Соревнования закончены. К тому же пора ужинать! Папа будет свирепее Мокрой куропатки, если ты не…

Но Скай не слышала его слов. Она просто убежала .слишком далеко, и ветер громко свистел у нес в ушах. Откинув голову назад, она пила пьянящий воздух.

Скай пробежала по лугу, но когда добралась до осиновой рощи, ей пришлось слегка пригнуться, чтобы увернуться от низко опустившихся веток кустов и изуродованных бурен деревьев, преграждавших ей путь. Она с легкостью перепрыгивала через поваленные деревья, представляя себя диким мустангом, играючи уворачивающимся от лассо ковбоев. Жизнь на ранчо отца сделала ее сильной и смелой. Скай не только помогала в работе по дому и ездила на лошадях, она проводила много времени в лесу, бегая и напевая песни, собирая лечебные травы и дрова для матери. , Ее отец говорил, что на самом деле она уходила в лес, чтобы помечтать.

Наконец Скай остановилась, чтобы перевести дыхание. Она убежала далеко от долины, к невысоким холмам, которые дальше плавно переходили в горы Реки Ветра. Скай подошла к кустику полыни, росшему среди осин. Это было ее любимым местом. Из этого укромного уголка ей была видна вся долина Долгой Луны в зелени травы и в разноцветных цветах. А пастбище казалось красно-белым от росших на нем левкоев.

Отсюда не было видно ни ранчо, ни пристроек к нему, потому что они были со всех сторон окружены холмами, но Скай видела крошечные фигурки своих братьев, Джэрода и Нейтана, забирающихся на пони, чтобы покататься верхом. Рядом с ними был Монти, красивый восемнадцатилетний юноша, на четыре года се старше. Он управлял ранчо своего отца, которое находилось в другой части долины, и хотел жениться на Скай. Конечно, папа не разрешит ей выйти замуж, пока ей не исполнится шестнадцать. Да она и сама не торопилась. Она всегда очень забавлялась, представляя себя в роли жены и матери, выполняющей обязанности, которые казались ей однообразными и скучными.

Кроме того, у нее была мечта, мечта о прекрасном незнакомце — не юноше, а взрослом мужчине, который приедет за ней верхом на коне. Скай не могла разглядеть его лица, когда видела незнакомца в своих мечтах, но се сердце начинало биться чаще, когда она представляла его на лошади, широкоплечего, высокого, молчаливого и даже немного уставшего. Он становился ласковым, как котенок, когда прикасался к Скай. Сраженный ее красотой, мужчина брал ее на руки и сажал рядом с собой на лошадь, а потом они уезжали вместе далеко в горы, где жили долго и счастливо.

Каждый раз, представляя себе эту романтическую историю, Скай грустно вздыхала. Пока даже и речи быть не может о том, чтобы она отказалась от своей мечты. Она хотела подождать еще немного, пока в долину Долгой Луны не придет этот таинственный всадник и не покорит ее сердце.

Даже отсюда она видела, что Монти в расстройстве снял шляпу. В этот миг его рыжие волосы блеснули на солнце, но он тут же натянул ее на голову. Монти посмотрел вверх, на деревья, надеясь увидеть Скай там. Когда он ее там не обнаружил, то приложил руки рупором ко рту и закричал:

— Если ты не хочешь идти домой пешком, тебе лучше вернуться сейчас же! Я не собираюсь тебя долго ждать!

Скай приехала сюда вместе с ним на лошади, но пока ей не хотелось возвращаться. Она хотела побыть одна, даже если ей придется из-за этого возвращаться пешком. В конце; концов, это было всего в миле отсюда.

Скай села на зеленую траву и взглянула на чистое голубое небо. Ей бы хотелось, чтобы Монти пришел и поговорил с ней, но он больше думал сейчас об ужине, чем о том, чтобы найти ее, к тому же тогда его гордость будет ущемлена, потому что Скай выиграла соревнования. Возможно, Монти просто нужно было немного подуться. Мальчишки всегда так делают, когда какая-нибудь девчонка обыграет их в чем-то.

Скай легла на землю, заложив руки за голову. Солнце уже двигалось на запад, но все еще припекало. Оставалось часа два до захода солнца. Ей действительно стоит вернуться к ужину Ее отец считал, что на ужин всегда надо приходить вовремя, иначе это считается неуважением к другим. Хотя мама не возражала против таких опозданий. Она понимала, что дочери необходимо побегать и порезвиться на воздухе, и поэтому и никогда не пыталась ограничить ее свободу. Так было принято у индейцев, а папина строгость шла только от любви к ней. И сама Скай сильно его любила.

Она закрыла глаза от лучей июльского солнца, желая еще немного понежиться перед тем, как возвратиться на ранчо к ужину. Ее младшая сестра, которой недавно исполнилось двенадцать, все время злилась из-за того, что Скай увиливала от своих обязанностей, и, наверное, опять начнет ругаться на нее. Но у нее была хорошая отговорка — за ней ухаживал Монти. К. тому же, скорее всего, мать встанет в этот раз на се сторону.

Как это часто случалось, Скай запела, прелестные переливы полились к вершинам сосен. Она любила петь по вечерам, когда краски постепенно тускнели и в лесу устанавливалась тишина, а ее голос отдавался эхом и она могла слышать, как он звучал.

Неожиданно к ней присоединился юный мужской голос. Скай замолчала, но мужской голос продолжал петь. Это был еще не совсем сформировавшийся голос и иногда он ломался, как это часто бывает у юношей. Она улыбнулась и встала, стряхнув с юбки пыль и траву.

В тени деревьев сидел верхом на лошади Серый Медведь, ее приятель-индеец из резервации. Они росли вместе и дружили, но сейчас она стала замечать в его глазах желание, с которым мужчины обычно смотрят на понравившихся им женщин. Скай нравился Серый Медведь, и ей льстило то, как его черные глаза неотрывно следили за ней. Он действительно . был намного красивее Монти. И в нем чувствовалась какая-то страсть и таинственность. Скай знала, что он желает ее даже больше, чем Монти. По правде говоря, у нее было больше общего с Серым Медведем. Он чувствовал землю, небо и солнце так же, как и она, и понимал ее отношение ко всему этому лучше, чем кто-то другой, не считая, конечно, ее матери.

— Ты проделал долгий путь, Серый Медведь, — сказала Скай. — Неужели твой скот забрел так далеко от резервации в долину Долгой Луны?

Он слез со своей лошади. Серый Медведь был прекрасным наездником, и седло ему было просто ни к чему. Это всегда производило впечатление на Скай. Она тоже неплохо ездила над лошади, но не могла сравниться с Серым Медведем. Зато она бегала быстрее его. Скай бегала быстрее всех на свете.

— Для скота не существует границ, — ответил он. — Я приехал, чтобы увидеть тебя, но Светловолосый опередил меня. Почему ты убегала от него?

Серый Медведь потрепал ее по подбородку загорелой рукой, но не пытался поцеловать, как это сделал недавно Монти. Он потрогал ее распущенные волосы, которые придерживала ленточка, такая же шелковистая и отливающая золотом, как ледяная лилия.

— Твои волосы напоминают мне крыло ворона, Скай, — сказал Серый Медведь. — Но почему ты носишь их распущенными, когда встречаешься с Глассманом, а потом заплетаешь их в косы, когда идешь гулять со мной?

— Я думала, что индейцы любят, когда волосы заплетены в косы, — поддразнивала Скай индейца.

— Нет. Мне нравится, когда волосы распущены. Я люблю зарываться в них руками.

От его горящего взгляда и двусмысленности слов по спине Скай побежал холодок. Однако подобные намеки заставляли ее чувствовать и неловкость, так как она понимала, что он хочет от нес то, что она пока не готова ему дать. Иногда Скай снова хотела возвратиться в те далекие времена, когда они были детьми и их жизнь была предельно проста. В те времена, когда они бегали, играли вместе, смеялись, дрались, но были детьми и разница полов не имела для них никакого значения. В те времена, когда будущее казалось им бесконечными днями, полными солнца и игр. Теперь Скай стояла на пороге зрелости, но в ней еще так много от маленькой девочки, которой она мечтала остаться. Как она могла сказать ему, что хотела, чтобы они остались теми детьми, которыми всегда были?

Серый Медведь достал нож, висевший у него на поясе. Они часто по очереди бросали его то в пень, то в дерево, то в бревно. Тот, кто .попадал ближе к центру мишени, считался победителем. Но на этот раз он откинул ее волосы назад и выделил из них небольшую прядь и схватил ее.

Скай засмеялась и попыталась вырваться.

— Что ты делаешь?

— Я бы хотел иметь прядь твоих волос, чтобы, когда тебя не будет со мной, я чувствовал, что ты рядом. Никто даже и не заметит, что она пропала.

Скай пыталась отдернуть голову, но он крепко держал эту прядь, и ей не удалось вырваться. Но все-таки Серый Медведь старался не причинить ей боль.

— Если каждый мужчина будет просить у меня прядь волос, то у меня на голове ничего не останется, — сказала она весело.

Он усмехнулся.

— Ну пожалуйста, Скай. Я не отрежу много, к тому же у тебя волосы быстро отрастут. Девушка слегка наклонила голову.

— Ладно. Отрежь прядь, только очень маленькую. Но не вздумай рассказывать об этом Глассмсну, ведь ты же не хочешь, чтобы я осталась совсем без волос.

Серый Медведь рассмеялся, махнул ножом и в его руку упала прядь длинных черных волос. Он оторвал от своей кожаной рубашки небольшой шнурок, обмотал его вокруг волос и прикрепил его к рубашке как украшение.

Скай вдруг хитро заулыбалась.

— О, я полагаю теперь твой бросок. Он засмеялся тонким переливистым мальчишеским смехом. Серый Медведь отвел руку назад и нацелил свой нож в большую осину, которая уже много десятилетий росла в лесу Его нож попал в самый центр черного «глазка» на светлой коре осины. Несколько секунд рукоятка дрожала, а потом замерла.

— Ну что, сможешь побить мой рекорд, Скай?

Она пошла, чтобы забрать нож и, приложив некоторое усилие, вынула его из ствола. Скай указала на глазок меньшего размера.

— То, что ты сделал, — ерунда. Я брошу нож в самую середину этого.

Серый Медведь засмеялся.

— Твое хвастовство не доведет до добра.

— Посмотрим.

Скай отошла и оказалась рядом с Серым Медведем. Она едва взглянула на мишень перед тем, как бросить нож. Он попал прямо в цель, в яблочко.

Серый Медведь повернулся к ней и схватил ее за плечи.

— Я — это дерево, Скай, и твой нож ранил меня в самое сердце. Я умру, если ты выйдешь замуж за Монти Глассмена. Скажи мне, что этого не будет.

Индеец наговорил Скай так много красивых слов, но его глаза все еще ярко горели, будто это было игрой.

— Я не собираюсь выходить замуж ни за него, ни за кого-либо другого еще очень-очень долго.

Внезапно глаза Серого Медведя сузились от гнева и разочарования. Так же неожиданно, как появился, он развернулся, гордо пошел прочь и вскочил на лошадь.

— Серый Медведь, — сказала Скай, обеспокоенная такой внезапной обидой. — Вернись, ради Бога. Я не хотела тебя расстраивать. Я просто слишком молода, чтобы выходить замуж, да и тебе рано жениться.

Индеец последний раз взглянул на нее долгим осуждающим взглядом и ускакал, исчезнув вскоре среди деревьев.

Скай повернулась к осине. Серый. Медведь стал таким впечатлительным в последнее время. Скай казалось, что она всегда вела себя очень осторожно, когда он был рядом. Она вытащила нож и подумала, что надо будет отдать его, когда он вернется, если он вообще вернется И она заткнула нож за пояс.

Расстроившись, Скай пошла на ранчо, чтобы поужинать. Она уже не бежала, хотя ей следовало поторопиться. Возможно, она пропустила ужин, и отец будет не доволен.

Скай замедлила шаги, когда из-за холмов показался двухэтажный деревянный дом. Девушка увидела пять лошадей, привязанных к изгороди, среди которых была и лошадь Монти. Беглого взгляда на них ей оказалось достаточно, чтобы определить, что лошади были не с ранчо Мак-Келлан, и это не удивило Скай, потому что она знала, что сейчас всюду разъезжали люди, специально нанятые для того, чтобы проверять, не болен ли скот, и предлагать воду, так как в это время года источники иногда пересыхали.

Скай любила общество, а новые люди к ним приезжали нечасто. Их гостями обычно были владельцы скота, которые приходили к се отцу, чтобы поговорить о краже скота и о том, как с этим покончить. Скай казалось, что отец всегда был главой таких собраний. Увидев этих лошадей, она решила, что это очередное подобное собрание, и не очень спешила присоединиться к ним.

Поглощенная мыслями о Сером Медведе и его обиде, Скай зашла через черный вход, стараясь не хлопать дверью, как она частенько делала. На кухне никого не было, и она решила, что лучше перекусить здесь, чем зайти в столовую с опозданием. Скай не хотелось, чтобы ее отчитывали и ругали перед всеми гостями Конечно, это пошло бы ей на пользу. Ей действительно стоит быть более ответственной.

Скай ненадолго замешкалась перед дверью, но, прислушавшись, поняла, что из столовой не Доносится ни звука. Ни звона тарелок, ни стука приборов, ни голосов. Возможно, гости и отец уже поели и ушли в гостиную, чтобы обсудить все дела там. Но, как только ей в голову пришла эта мысль, она резко тряхнула головой. Этого не могло быть, потому что тогда ее мама и сестра убирали бы со стола и, скорее всего, были бы сейчас здесь и мыли посуду.

Распираемая любопытством, Скай осторожно приоткрыла дверь в столовую. Комната и вправду оказалась пустой, и создавалось такое впечатление, что все ушли из-за стола до того, как закончили обедать. Удивленная этим, Скай прошла в гостиную и взглянула на камин, рядом с которым отец обычно беседовал с владельцами скота за рюмкой ликера и сигаретой. Как всегда, ею овладела безмятежность, царящая в этой просторной уютной комнате. Даже несмотря на то что в камине не потрескивал огонь в этот теплый день, здесь царило умиротворение. Эта комната была для нее воплощением той жизни, которой она жила в долине Долгой Луны и которую не променяла бы ни на что на свете Но здесь тоже никого не было. Пустые стулья были расставлены на ковре перед камином. Над каминной полкой, на которой лежали всевозможные семейные безделушки, тикали часы. Горные пейзажи и картинки с изображениями сцен из жизни ранчо, которые не представляли собой ничего особенного, смотрели на Скай с темных стен.

Вдруг со второго этажа послышались голоса, но это были голоса людей, занятых не разговором. Скай тут же взглянула на лестницу, ведущую наверх. Может быть, кто-нибудь заболел или поранился и все пошли к нему наверх? Скай приподняла юбку и начала осторожно подниматься на второй этаж, чтобы узнать, что же все-таки происходит. Мокасины позволяли ей двигаться почти бесшумно. В конце коридора Скай увидела открытые двери спальни родителей через окна которой в коридор проникали последние лучи заходящего солнца. Казалось, что все собрались именно там, но звуки, доносившиеся оттуда, были больше похожи на ругань, чем на спокойный разговор. Время от времени раздавался сдавленный смешок. Зачем они собрались в спальне?

В первый момент солнечный свет, льющийся из спальни, ослепил Скай. Она видела только размытые очертания комнаты в ярком золотистом свете. Но через некоторое время Скай смогла разглядеть, что же там было. Кровь. На полу под се ногами, на стенах. На отце, на ее братьях. На Монти. Они лежали мертвые на полу Мама — на кровати. Блисс — на полу. Раздетые. Какие-то люди держали их. Они улыбаются, посмеиваются. Смуглые ноги женщин раскинуты в стороны. Мужчины у них на коленях. Обнаженные ягодицы. Резкие толчки. Как какие-то машины. Они улыбаются, посмеиваются. Слезы матери. Глаза Блисс.

Шум в голове стал настолько громким, что казалось, это мешает ей думать. Но как только промелькнула мысль об убийстве, в ее руке оказался нож. Не колеблясь ни секунды, Скай кинула нож, и он засвистел в воздухе Шум в голове не давал ей услышать звук, который издавал нож, летя в воздухе. Не слышала она и глухого удара ножа в спину человека, издевающегося над матерью.

Он упал вперед. Смех и ухмылки прекратились. В этой странной пугающей тишине, которая последовала за ударом ножа, все взгляды. устремились на нес, но Скай стояла как вкопанная. Она видела, как мама, продолжая плакать, поднимает голову от подушки и пытается вызваться из рук мужчин, которые держат ее, Мужчина с ножом в спине лежит на ней.

Мамин крик неожиданно нарушил тишину:

— Беги, Скай! Беги! Они убьют тебя! Беги! Только тогда она сдвинулась с места. Скай сама не знала, как это у нее получилось. Но она выбежала из комнаты и побежала вниз по лестнице, будто у нее на ногах выросли крылья. За спиной она слышала ругательства и топот ног.

— Девчонка моя. Я ее догоню!

Но она не должна была бежать. Она не знала, жива ли Блисс, и маме нужно помочь. Она обязана вернуться. Обязана!

— Беги, Скай!

Страшные крики се матери доносились ей вслед и, казалось, били по голове.

— Беги! Беги!

Скай выбежала через заднюю дверь во двор. Она споткнулась и упала. Тяжелые шаги уже слышались прямо у нее за спиной. Казалось, что-то мешало ей дышать. Страх и ужас сковали ее. Скай с трудом поднялась и побежала к холму, который находился за домом. Слезы застилали ей глаза, и она ничего не видела, но если ей удастся добежать до деревьев, то она сможет где-нибудь спрятаться. Возможно, она сможет разыскать Серого Медведя. Скай услышала за спиной грохот, обернулась и увидела, как от дома к ней на лошади скачет какой-то мужчина.

Ты бегаешь быстрее облаков, подгоняемых ветром, Скай. Быстрее оленя. Быстрее всех на свете.

Скай взбежала на вершину холма. Деревья были уже близко. Тропинка вела к зарослям кустарника. Скай могла бы спрятаться там и переждать. Господи, как тяжело ей было дышать. Ноги подкашивались от боли.

Земля сотрясалась под копытами скачущей за ней лошади. Скай обернулась назад и увидела, что всадник взбирается вслед за ней на холм. Она побежала еще быстрее, чувствуя, что ее сердце вот-вот разорвется. Теперь она уже ощущала теплое дыхание лошади прямо за спиной. Чья-то рука схватила ее за волосы и потянула назад. Невероятная боль пронизала все ее тело. Скай упала, но сразу же поднялась и побежала дальше.

Мужчина соскочил с лошади и побежал за ней. Со всего размаха он грубо повалил ее на землю. Мужчина сел на нес, придавив ее всем своим телом, Скай попыталась вырваться, но почти сразу же почувствовала холод металлического лезвия ножа на своем горле, и кровь застыла у нее в жилах от страха.

— Вот так. А теперь лежи спокойно, ты, чертова кошечка! Это не больно. Тебе даже понравится. Я уверен, что тебе понравится.

Его голос напоминал скрип железа по стеклу. Скай казалось, она никогда не забудет этот голос.

Смотря на нее с вожделением, он разорвал на ней кофточку, и Скай закричала. Еще одним грубым движением он разорвал нижнюю рубашку, и ее грудь теперь была обнажена. Он засмеялся и начал щупать ее свободной рукой. Скай заплакала, из ее глаз потекли горячие слезы. Скай тщетно пыталась закрыться руками, но мужчина разводил их, продолжая трогать и сжимать ее груди, пока она не заревела в голос.

— Мы только начали, девочка моя. С тобой же не было этого раньше?

Мужчина наклонился над Скай и принялся больно и грубо покусывать и теребить ее грудь. Она понимала, что он получает удовольствие от того, что причиняет ей боль, и не могла сдержать крики, срывающиеся с ее губ. Скай чувствовала, что теряет контроль над собой, впадает в истерику и ничего не соображает от боли.

Скай ударила мужчину кулаком по голове. Его шляпа слетела. Он в отместку залепил ей пощечину с такой силой, что голова Скай ударилась о землю, и в глазах у нее тут же потемнело. Сквозь пелену слез и ужаса она видела его почти совсем седые волосы, обрамляющие лицо, которое она не могла разглядеть. Скай удивилась тому, что он был почти весь седой, потому что на вид ему было не больше тридцати пяти лет. Но она точно знала, что до этого ни разу с ним не встречалась.

Мужчина наклонился ближе и приник ртом к ее губам. Он пытался раздвинуть языком ее губы, и один раз его язык все-таки проник ей глубоко в рот, отчего все внутри ее живота перевернулось, она начала давиться, и ее чуть не вырвало.

— Ты, маленькая сучка, — прошипел он и ударил кулаком по голове.

Скай теперь была не в силах сопротивляться. Все начало куда-то плыть. Она увидела, как над ней закружилось небо, такое же серое, как и его седые волосы. Она увидела, как он снимает ремень, на котором висел пистолет, и откладывает его в сторону. Скай почувствовала, как ей задирают юбку. Еще одно резкое движение — и ее панталончики были сняты. Он приподнялся и стянул с себя штаны. Она увидела перед собой что-то мерзкое и огромное. Скай попыталась пошевельнуться, вырваться от него, но удар в голову оглушил ее, и она не могла сопротивляться. Скай теряла сознание, испуганная и разозленная тем, что не может двинуться.

Мужчина раздвинул ей ноги. Его руки приблизились к самой интимной части ее тела. Она закричала от боли и испуга, когда он начал залезать туда своими пальцами снова и снова, смеясь от того, что причиняет ей боль.

— Ну как, нравится? У меня есть для тебя кое-что получше. Я покажу тебе, как от меня бегать. А потом ребята дадут тебе еще пару уроков.

Скай перестала плакать. Она почувствовала, как внутри нее все клокочет от ярости. Скай убьет его или же погибнет сама, пытаясь это сделать.

Скай протянула руку к ножу, который он приставил к ее горлу.

Вдруг Скай увидела пистолет.

— Отпусти сейчас же мою руку, а не то я перережу тебе глотку, — пригрозил насильник.

Скай опустила руку, как он и приказал, тогда ей удалось дотянуться до рукоятки пистолета, которого почти не было видно в зарослях полыни. Чуть слышный звук раздался из ее раненого горла, а мужчина снова наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее груди. Скай постаралась не обращать внимание на это болезненное и неприятное прикосновение. Наконец ее пальцы сжали деревянную рукоятку пистолета, и Скай вынула его из кобуры.

Ослепленный похотью мужчина оторвался от ее груди и лег между ее бедер. Его белая и горячая плоть билась об ее тело, бедра в поисках входа, хранящего ее девственность. Но до того, как он успел найти его, Скай нацелила на него пистолет и спустила курок.

Он закричал, падая на землю, и схватился за кровоточащую рану. Какой-то миг он смотрел на нее своими безумными от боли светло-голубыми глазами, потом они закрылись, и он упал прямо на нее.

Скай не помнила, как бежала. Бежала, как облака, подгоняемые ветром. Бежала, пока темнота и изнеможение не заставили ее остановиться.

Губы твои — как лучи

утреннего солнца.

Они пробуждают меня ото сна.

13

Мэтт крепко обнял Скай, и она доверчиво положила голову на его крепкую грудь. После рассказанного ею они долго молчали. Скай погрузилась в свои воспоминания и больше уже не делилась ими с Мэттом.

Мэтт посмотрел выше ее головы на языки пламени и волка, лежащего рядом с костром. Животное заснуло уже давно, убаюканное речью хозяйки и теплом огня. На улице раздались угрожающие раскаты грома — в горах начиналась летняя гроза. Голубая вспышка молнии на несколько секунд осветила всю пещеру. И почти . сразу после этого по камням застучал сильный дождь.

Слова Скай все еще звучали в голове Мэтта. Она не рассказала ему о всех своих ощущениях во время этого ужасного происшествия, но он смог представить себе, как невинная четырнадцатилетняя девочка, укрытая от жестокой реальности жизни в идиллическом мире долины Долгой Луны, столкнулась с испытаниями судьбы. Все это ранило ее юную впечатлительную душу. Через некоторое время Скай все-таки доверилась Мэтту, но, наверное, доверилась бы девушка не каждому, и вполне возможно, что она затаила страх и отвращение к мужчинам на всю оставшуюся жизнь.

Главное, что се не изнасиловали, не произошло то, о чем думал Мэтт с самого начала. Но на ее невинность покушались, и пережитого оказалось достаточно для неопытной девочки, никогда не делившей постель с любовником, никогда не знавшей нежных рук и поцелуев мужчины, которому она была бы действительно дорога.

Голова девушки лежала на груди Мэтта, и он ласково поцеловал ее волосы. Скай не двигалась, она все еще была погружена в свои мысли, в горькие воспоминания об утерянном.

Мэтт осторожно подошел к постели, притянул ее к себе, и они вдвоем легли на шкуры. Казалось, Скай не замечала этой перемены и продолжала лежать, прикоснувшись головой к его голове, и смотреть на огонь. Мэтт прижал Скай еще крепче и почувствовал теплоту ее тела.

Дождь на улице продолжался, и вскоре вода начала протекать через дымоход и капать на каменный пол. Через некоторое время Мэтт заметил, что глаза Скай закрылись, а тело расслабилось. Она заснула, а ему не хотелось вставать, чтобы подставлять миску под струю воды, и будить ее. К счастью, дождь шел недолго. На полу осталась только маленькая лужица.

Подул холодный ночной ветерок, и Мэтт все-таки встал и взял меховое одеяло, от его движения Скай перевернулась на спину. Мэтт лег рядом с ней, повернувшись к ней лицом и обняв одной рукой. Скай не шевелилась, погрузившись в глубокий сон, вызванный не физическим, а нервным напряжением.

Лицо Мэтта было в тени, но огонь слегка освещал его. Теперь, когда темные глаза девушки не следили за ним пытливым взглядом, он внимательно изучал и старался запечатлеть в памяти ее длинные, густые, загнутые вверх черные ресницы. Мэтту хотелось провести рукой по ее чувственным, мягким, как лепестки розы, губам, но вместо этого он попытался запомнить ее полный рот, приоткрытый во сне, и верхнюю губу, слегка изогнутую, подобно луку купидона. Взгляд Мэтта скользнул по ее носу с горбинкой и по идеальному изгибу черных бровей, которые она, видимо, выщипывала пинцетом, чтобы придать такую форуму. Раньше он этого не замечал. Мэтт вдруг улыбнулся. Эта прелестная молодая женщина, которая утверждала, что она уже не та девочка Скай Мак-Келлан, а наполовину француженка-Скай, живущая в таких диких местах совершенно одна, прилагает все усилия, чтобы за-, ставить думать, что именно этот образ жизни ей подходит. Но все-таки было видно, что цивилизация оставила свой след в ее жизни. От некоторых вещей Скай так и не смогла отказаться, а может, никогда этого и не сделает. Например, эти щипчики или отрез муслина, который она так и не использовала, пока он не понадобился, чтобы наложить Мэтту повязки.

Он взял в руки прядь волос, спадающую ей на плечо и на грудь. Ее Мэтт мог поцеловать, не беспокоя Скай, и он поднес прядь к губам, вдыхая аромат ее волос и ее тела, аромат ветра, солнца, меха, цветов и костра.

Мэтт наклонился над ней, наматывая на палец прядь се волос. Он представил себе, что может делить с ней постель на протяжении всей оставшейся жизни. Мэтт не совсем понимал, почему так происходило, но в нем чувство одиночества и притуплялось, и в то же время еще сильнее одолевало его. Его никто никогда не любил. Не слишком ли многого он хотел, надеясь, что эта женщина, которую он полюбил почти с первого взгляда, ответит взаимностью на его чувства и желания? Мэтт с удовольствием остался бы здесь с ней, распорядись так судьба. Он понимал, что ему незачем возвращаться в тот мир, потому что его там никто не ждал. Мэтт хотел владеть ею, как мужчина владеет женщиной, но сейчас он просто наслаждался ее близостью. В конце концов, когда все закончится, это может оказаться единственным воспоминанием о Скай Мак-Келлан.

Мэтт ощущал прохладу на разгоряченных частях тела, где его касалось тело девушки. Скай проснулась от какого-то движения рядом с собой. Мэтт сидел на одном колене рядом с огнем. Его синие глаза беспокойно смотрели на нес, но как только их взгляды встречались, Мэтт опускал глаза и подкладывал сухие ветки в огонь, на котором пока еще не закипел кофе.

Девушка взглянула на его постель, но мех на ней не был примят, не было ни малейших следов того, что на ней спали. Скай провела рукой рядом с собой. Постель все еще хранила тепло человеческого тела. Значит, он проспал вместе с ней всю ночь.

— Прости. Должно быть, я очень устала, чтобы… .

— Да, ты очень устала, — нежно ответил Мэтт, помогая Скай закончить свою неудачную попытку объясниться. Но его оценивающий взгляд заставил се почувствовать неловкость. Впервые Скай засомневалась, правильно ли поступила, рассказав ему свою историю. Быть может, Мэтт считал ее теперь грязной, низкой, потому что к ней и к ее семье прикасались руки тех подлых мужчин?

Скай расчесала волосы и начала снова заплетать их в косы. Все время, пока она причесывалась, Мэтт изучал се все тем же непонятным взглядом. Он смотрел на нес всегда, что бы она ни делала.

И вдруг ей показалось, что она знает почему. Скай села на край постели и, будто готовясь к борьбе, выпрямилась и гордо подняла подбородок.

— Ты должен передать меня в суд за убийство этих двух человек.

Задумчивость на лице Мэтта сменилась удивлением.

— Ты убила их в целях самообороны, Скай. Ни один суд не сможет обвинить тебя в преступлении.

Скай опустила глаза и посмотрела на свои колени.

— Я не знала. Я думала… что ты можешь решить, что это было не так. Я думала, ты мне не поверишь.

— Тебе не о чем беспокоиться, Скай. — Мэтт говорил так тихо и ласково, почти шепотом, что его голос звучал немного хрипло в утренней тишине пещеры. — А меня кое-что беспокоит.

Скай неловко дернула плечами.

— Что же?

— Я пытаюсь понять, почему губернатор ничего мне не сказал о тех двух людях, которых ты убила.

Скай на несколько минут задумалась.

— Может быть, убийцы забрали с собой тела убитых, и власти так и не узнали, что их убили? . — Может быть, и так, а может, кто-нибудь решил, что мне незачем об этом знать. В любом случае меня не поставили в известность об убийствах. Мне поручили просто найти тебя и? привезти для дачи свидетельских показаний. Но Много Когтей мне сказал, что некоторые считают, что это ты убиваешь поселенцев и владельцев мелких ранчо, чтобы отомстить за свою семью.

Мэтт не удивился се возмущению, он и сам считал это предположение абсурдным.

— Но почему? — спросила Скай изумленно. Обеспокоенная таким поворотом событий, она нахмурила брови, и между ними пролегли глубокие складки. — Мою семью убили не поселенцы. Я не знаю, кто и что и не владельцы ранчо. стоит за убийствами.

— Все это наводит меня на мысли о том, что простым жителям известно об убийствах гораздо больше, чем властям.

— Все равно это полная бессмыслица, потому что и поселенцы, и владельцы ранчо сами подвергались и, возможно, до сих пор подвергаются нападениям. Они бы не стали убивать своих же. Но мой отец не принадлежал ни к тем, ни к другим. Он не был ни пропойцей, ни владельцем мелкого ранчо. Мой отец был одним из первых поселенцев долины Долгой Луны, которые построили здесь ранчо. Он обосновался здесь до того, как сюда хлынул поток людей со скотом, ищущих просторные пастбища.

— Может быть, он узнал, кто стоит за этими преступлениями? Быть может, поселенцы и владельцы мелких ранчо кому-то мешали? Возможно, один или два владельца ранчо покрупнее не хотели из-за них терять свои пастбища. Сейчас повсюду идут войны за пастбища. Ты не помнишь, были ли такие разногласия? Может, кто-нибудь сильно возмущался, что новые поселенцы обустраиваются в долине Долгой Луны?

— Да, конечно. Об этом постоянно говорили. Многие владельцы ранчо, которые поселились первыми, сильно возмущались из-за того, что им приходилось делить пастбища с новичками. Они собирались вместе и начинали жаловаться на это, но, насколько мне известно, дальше жалоб дело не заходило. Здешние владельцы ранчо не убийцы. Это простые люди, старающиеся устроить свою жизнь так, как умеют.

Скай продолжала:

— Мой отец никогда не высказывался по этому поводу, потому что у него было свое мнение, не совпадающее с точкой зрения большинства. Он говорил, что остановить поток людей невозможно. Этого ни разу не удалось сделать ни в одной точке земного шара прежде, и это не удастся и теперь, пока будут существовать благоприятные условия для того, чтобы люди ехали сюда. Отец говорил, что после открытия Америки первыми сюда переселились владельцы ранчо. А потом, когда здесь уже стало безопаснее, сюда приехали кутежники и пропойцы, а после и городские жители. Он говорил что со временем все меняется, и нам остается только приспосабливаться к этим изменениям. Поэтому отец пытался защитить свои интересы тем, что покупал столько земли, сколько мог, чтобы пасти скот, не посягая на общественную территорию, как это делали другие.

— Значит, поступки твоего отца, так сказать, шли вразрез, с привычными устоями. А этого было достаточно, чтобы затаить злобу на него.

Скай кивнула, понимая, что все это и вправду очень похоже на ту ситуацию, которая сложилась, когда она была еще маленькой девочкой. Она шла своей дорогой и не обращала внимания на интриги, связанные с фермерским — бизнесом. Скай жила в своем идиллическом мире, мире, который создал для нес отец, но никогда не задавалась вопросом, почему это так, и не сомневалась в том, что так будет продолжаться вечно. И пока она гуляла по горам, распевала свои песни и флиртовала с Серым Медведем и Монти Глассмсном, ей даже в голову не приходило, что над ее отцом и всей его семьей могла нависнуть угроза. Так же, как угроза сейчас нависла над ее жизнью.

— Как ты думаешь, ты смогла бы узнать других мужчин, которые приходили к вам домой в тот день, кроме того седого, которого ты убила? — спросил Мэтт, возвращая ее к настоящему.

— Не знаю, Мэтт. Я не уверена Все произошло так быстро, к тому же глаза мне слепило солнце, когда я зашла в комнату. Впечатления обрушились на меня лавиной, сменяя одно другое. Я даже практически не видела лиц этих мужчин. Прошло всего несколько секунд, пока я поняла, что произошло, и бросилась бежать.

— А лошади? Ты не заметила на них никакого клейма или какие-нибудь другие приметы? Эти животные могут до сих пор служить своим хозяевам.

Скай изо всех сил пыталась что-нибудь вспомнить.

— Мне кажется, там был молодой вороной мерин, лет трех от роду. Я обратила на него внимание, потому что он стоял в стороне от других и его упряжь была просто великолепной, Другие животные были разных оттенков пегого, точно я не помню. На клеймо я тоже взглянула, потому что я всегда так делала, когда у нас были гости. Так можно узнать, кто приехал. Но ни одно из них не оказалось мне знакомым. И, по правде говоря, я ни одно и не запомнила. Обычно человек не запоминает то, что не может ему пригодиться в дальнейшем.

Мэтт смотрел на кофейник, стараясь сложить воедино все эти отрывочные сведения, надеясь, что они могут рассказать ему больше об этом деле, чем он знал, когда отправлялся на поиски Скай. Он уже хотел не просто привезти ее в Шайенн, он хотел докопаться до сути этого дела.

— Так теперь ты уедешь? — осторожно спросила она, сбивая Мэтта с мысли.

Он снова взглянул на Скай, стараясь понять, . чти скрывается за этими словами. Казалось, она всеми силами пыталась скрыть от него свои истинные чувства. Хотела ли она, чтобы он уехал? Или хотела, чтобы он остался? Значили ли для Скай их поцелуи, дни и ночи, проведенные вместе, столько же, сколько они значили для него? Было ли безопаснее для нес оставаться здесь, чем ехать в долину? Безопаснее, чем ехать в Шайенн? С кем ей безопаснее — с Серым Медведем и Много Когтей или с ним?

Мэтт запустил ладонь в свои волосы, которые уже давно следовало подстричь. Он больше не мог откладывать свой отъезд. Поедет Скай с ним или нет, ему в любом случае необходимо было вернуться в агентство и предоставить отчет.

— Да, я думаю, пора ехать. Но как я могу так поступить и оставить тебя здесь одну? Эти люди все еще где-то здесь, и они хотели найти тебя. К тому же Серый Медведь и Много Когтей скоро вернутся, чтобы забрать тебя отсюда, если им это удастся. Я же не могу убивать их, чтобы они остановились, но они не знают, к чему может привести твой отъезд отсюда. Они не смогут противостоять убийцам, которые охотятся за тобой. Я знаю таких людей, да и ты тоже. Их ничто не остановит. Нет, я не могу оставить тебя здесь одну.

Скай разрывалась между желанием остаться здесь и желанием быть рядом с Мэттом. Да, надо было принимать решение, но в любом случае он должен уехать отсюда, поедет она вместе с ним или нет.

— Ты не можешь оставаться здесь, — сказала Скай. — Скоро вернется Серый Медведь. И первое, что он сделает, это убьет тебя, как он и обещал.

Скай видела, как Мэтт не спеша поднялся. Он взял ее за руку и привлек к себе. Она попыталась сдержать дрожь, которая пробежала по се телу, когда Мэтт скользнул рукой по рукаву ее кожаной блузы, по плечу, ласково прикоснулся к ее шее и наконец нежно провел ладонью по лицу. Сердце девушки неистово забилось. Скай удивилась, ощутив под рукой его мускулистую спину, удивилась тому, что непроизвольно обняла его. Она с волнением смотрела, как приоткрывается его рот и Мэтт наклоняется ближе к ней. Скай потянулась к нему с поцелуем, приподнимаясь на цыпочки.

Губы Мэтта целовали ее. Девушка чувствовала, что его тело объято страстью, и эта страсть постепенно передавалась и ей. Его язык проник в глубину ее рта, и по всему телу пробежала дрожь, когда он провел кончиком языка по ее небу и губам. Скай почувствовала, как в ней зажегся какой-то огонь, от которого ее сердце начало биться чаще.

Мэтт прервал поцелуй и спросил, не отнимая губ от ее рта:

— Скай, ты боишься возвращения Серого Медведя и нашей драки, потому что переживаешь за мою жизнь? — Теплое дыхание Мэтта ласкало ее губы, только еще больше возбуждая в ней желание. — Или твое сердце принадлежит Серому Медведю?

Как могла она думать, когда он находится так близко? Как могла она думать, когда на ее шее все еще горели его ласковые поцелуи? Она не могла понять, что чувствует к Мэтту Риордану, но точно знала, что ей нравится эта близость, она ей нужна и желанна. Сможет ли она теперь жить в горах без него?

Когда Мэтт был рядом, мысли Скай разлетались, подобно осенним листьям, срываемым октябрьским ветром. Она думала только о нем. Неужели он ждал, что она ответит на его вопрос? Наконец Скай отняла свои руки, Мэтт позволил ей это сделать с неохотой и тут же удивленно взглянул на нее. Скай отвернулась от него и начала ходить по пещере. Через некоторое время Мэтт схватил ее за руку и притянул ее к себе.

— Почему ты не отвечаешь, Скай? Она снова взглянула в его завораживающие глаза, попыталась догадаться, какие мысли скрываются за его взглядом. Мэтт не говорил ей о любви, но относился к ней с трогательной привязанностью.

— Потому что мне не безразличны вы оба, — мягко сказала Скай. — Я не хочу, чтобы один из вас погиб.

По разочарованному выражению его лица она поняла, что не этот ответ Мэтт надеялся услышать.

— По-моему, если ты так хочешь предотвратить наше столкновение с Серым Медведем, — сказал он, — у тебя есть один выход — поехать со мной.

— Но я ничего не смогу рассказать губернатору, Мэтт. Единственный человек, которого я помню, мертв!

— Прости меня, Скай, за то, что я оказался здесь и вторгся в твою жизнь, но я выполнял свою работу. Я либо отвезу тебя в Шайенн для дачи показаний, либо останусь здесь и расследую это дело до конца. Не в моих привычках бросать дело на полпути и возвращаться с пустыми руками. А если я останусь, то мы с Серым Медведем будем драться. Но не потому, что мне этого очень хочется, а потому, что эта глупая гордость индейца говорит ему, что он должен это сделать. Будешь ты давать свидетельские показания или нет, это уже не играет роли, Скай. Но последнее слово остается за тобой. — Мэтт взял в руки шляпу и надвинул ее на глаза. — Я дам тебе время, чтобы ты могла обдумать все это одна.

Скай не успела ничего ответить, и он вышел из пещеры.

В пещере воцарилась мертвая тишина В глубине сердца девушки что-то начало болеть, эта боль возрастала, и Скай испугалась, что не вынесет ее. Вскоре тишину нарушило бульканье в кофейнике, кофе наконец закипел. Скай сняла его с огня и присела на корточки. Эсуп подошел к ней, требуя внимания, и Скай рассеянно потрепала его по голове.

Скай оказалась на перепутье, или само перепутье подошло к ней. Но, как бы тони было, назад пути не было. Скай знала с того самого момента, когда принесла Мэтта Риордана к себе, что придет день, когда ей придется решать, по какой из двух дорог, лежащих перед ней, идти. Но в конце любой из этих дорог ее поджидает смерть, а если не ее, то Мэтта или Серого Медведя.

Казалось, решение принять трудно, но его нужно было принять, просто не было выбора. От Скай одной зависели жизни людей. Кроме того, пора было вернуть мир в горы долины Долгой Луны. Пора было отомстить за гибель своей семьи. Скай не смогла бы сделать этого одна, но с помощью Риордана это возможно. Это решение она принимала не только из разумных соображений, но и руководствуясь своими чувствами. Скай не совсем понимала, что с ней происходит, и хотела бы отрицать все это, но если бы Мэтт сейчас уехал, он не вернулся бы. А если бы это произошло, Скай никогда не испытала бы его поцелуев, не оказалась в его объятиях, не почувствовала бы его сильное тело на постели рядом с собой, а от этого она всегда ощущала себя в полной безопасности и не такой одинокой. Если бы это произошло, Скай больше никогда не испытала бы странное желание где-то внутри, которое заставляло ее прижиматься к Мэтту, ласково прикасаться к его телу, доверять ему все свои тайны и узнавать его секреты. Рано или поздно им все равно придется расстаться. Но не сейчас. Она хотела еще хоть немного побыть рядом с ним.

Скай поднялась и подошла к уголку, где хранились ее личные вещи. Она достала большую сумку, сшитую в форме седельного вьюка, чтобы се можно было привязать к лошади, и начала складывать туда свои вещи. Она быстро собралась .

— Ты остаешься здесь, Эсуп. — Скай встала на колени рядом с волком.

Волк растянулся на полу пещеры и положил голову на лапы, будто собирался сделать именно так, как ему было приказано. Скай поднялась, но продолжала с тревогой смотреть на волка.

— Он все понял, — сказала она Мэтту, который стоял в стороне, молча наблюдая сцену прощания. — Но я никогда не уходила больше, чем на один день. И я боюсь, что он забудет меня и уйдет далеко в лес.

— Тогда давай возьмем его с собой. Девушка нахмурила брови.

— Боюсь, его нельзя уводить отсюда. Это единственное место, где он чувствует себя как дома, и я не знаю, как он будет вести себя в городе и с людьми. А кто-нибудь может принять его за дикого волка и убить. Нет, я поеду без него.

Скай окинула взглядом свое жилище, задумавшись о том, увидит ли его снова. Ей не хотелось уезжать. Она бы предпочла не вспоминать больше свое прошлое, не говорить о нем, особенно с незнакомыми ей людьми, которые могут ее принять за трусиху или за убийцу. Но теперь, когда она приняла решение, Скай очень беспокоилась, сможет ли сделать все, что от нее зависит. Взяв в руки сумку, она вышла из пещеры.

Мэтт перекинул свои тюки через плечо и сжал в руке винчестер.

Как и Скай, он в последний раз взглянул на пещеру. Она служила им уютным, безопасным убежищем, и Мэтт тоже с неохотой покидал это место. Когда его взгляд скользнул по шкурам и тюкам, своим и Скай, ему вспомнилась последняя ночь, когда она заснула в его объятиях.

Вдруг в нем начала расти тревога Наконец он добился своего — Скай согласилась поехать с ним. Но не будет ли он потом сожалеть об этом? Вдруг с ней что-нибудь случится? Все тщательно разработанные им и губернатором планы провалятся, и люди, которые желают ее смерти, добьются своего? Быть может, лучше было бы остаться здесь и драться с Серым Медведем? Мэтт не боялся его. В своей жизни он победил многих и знал, что погибнет когда-нибудь от руки противника. Раньше он не думал о смерти, но теперь мысль об этом прочно засела у него в мозгу. Мэтт не хотел уходить отсюда и оставлять Скай одну, чтобы она оказалась в объятиях Серого Медведя.

Это было проявлением ревности, но Мэтт не мог изменить или отрицать эти чувства.

Он подошел к волку и потрепал его по голове.

— Я привезу ее назад, Эсуп, — прошептал Мэтт.

Прошлое она оставила позади…

14

Они осторожно спустились с гор, оглядываясь по сторонам в поисках всадников, но никого не видели. Мэтт и Скай ехали на лошади вдвоем, когда дорога была ровной, а когда она становилась трудной, они шли пешком. Нога Мэтта начала болеть, но он отказывался ехать верхом, когда девушке приходилось идти пешком, хотя Скай говорила ему, что в такое время и при таких обстоятельствах рыцарствовать нет смысла.

В середине второго дня пути, когда они подошли к подножию холмов, показались вигвамы резервации, которые тянулись вдоль всей реки. Скай хотела рассказать Много Когтей об их намерениях, но знала, что это было бы глупо. Он может попытаться вмешаться, а Серый Медведь наверняка захочет им помешать.

Они подождали, пока стемнеет, а затем отправились в долину, к форту Вашаки. Мэтт оставил Скай в густых зарослях недалеко от реки, а сам направился в форт купить вторую лошадь. Девушке пришлось прождать около часа, пока вернулся Мэтт, ведя за собой гнедого мерина.

— Как ты думаешь, им известно, что ты здесь? — спросила Скай.

— Офицер, с которым я разговаривал, не спросил меня ни о чем, казалось, ему вес равно. Я заплатил ему больше, чем стоила эта лошадь, и это ему очень понравилось. Мне повезло, я . застал его за початой бутылкой виски, он был в прекрасном расположении духа. Я ничего не спросил о седле, и он наверняка решил, что мне просто нужно заменить вьючную лошадь, которая потерялась. Вряд ли он подумал, что я путешествую не один. Но нам лучше все-таки разбить лагерь подальше отсюда. Ведь мы не хотели бы, чтобы они застали нас здесь утром. Меня очень беспокоит, что в это вдруг вмешаются военные, но если они увидят тебя, то могут, сами того не желая, сообщить сведения о нас тем, кому не надо.

Скай легко запрыгнула на спину неоседланной лошади, и они, как призраки, растворились среди теней, мелькающих в свете увеличивающейся луны. Мэтт решил, что отсюда до Ландера они будут передвигаться только ночью, потому что большая часть пространства была открытой и их могли заметить при ярком дневном свете. А потом, после Ландера, они смогут ехать днем. Если им удастся ускользнуть от всадников, которые разъезжали на юге Реки Ветра, то там они будут в относительной безопасности. Вряд ли люди, живущие далеко от Реки Ветра, знают легенду о Скай Мак-Келлан, которая живет в народе ее матери.

Мэтт и Скай проехали мимо дороги на Орегон, обогнули Реку Сладкой Воды, предпочитая держаться подальше от главных дорог. Пройдя между Расколотой Горой и Вратами Дьявола, они направились на юг к Ущелью Виски, путь к которому лежал через Зеленые Горы на западе и Горы Семиноу на востоке. Последние два дня Мэтт постоянно оглядывался назад и смотрел в бинокль, но ничего необычного не заметил. Еще пятьдесят миль — и они будут на железнодорожной станции в Ролинсе.

И сразу же после такой успокаивающей мысли он заметил, что за ними следуют трое человек. Они выглядели неопрятно, вся одежда их была в лохмотьях. Эти .люди тоже разбили лагерь в Ущелье Виски. Они всегда держались на некотором расстоянии, примерно в миле от Мэтта и Скай. Внутренне Мэтт чувствовал, что эти люди не имели ничего общего с теми всадниками с Реки Ветра, которые искали Скай, но ему все-таки не нравилось, как они на нее смотрели. Мэтт знал таких людей. Они очень быстро находили жертву и следовали за ней по. пятам, как стая волков, выжидая подходящий момент для нападения. Похоже, они принадлежали к тому типу негодяев, которые смогли бы убить мужчину, чтобы заполучить девушку.

Скай привлекала внимание мужчин, но не потому что была одета как индианка. Она из тех женщин, о которых разговаривают мужчины, сидя в салунах за бокалом виски и покером. Она была так прекрасна, что ни один мужчина не мог устоять перед соблазном.

Если эти трое собираются напасть на нее, то сделают это до Ролинса. Возможно, дажб сегодня ночью.

Мэтт должен был думать о том, как оторваться от преследователей, но он не хотел ничего говорить девушке, потому что боялся напугать ее. Вечером Скай, естественно, спросила его, почему он не останавливается, ведь в — это время они обычно разбивали лагерь; но он продолжал ехать, пока не стало темнеть. Мэтт уже не мог видеть людей, следующих за ними, но знал, что они все еще там и тоже не видят их.

В наступающей темноте он искал место, подходящее для лагеря, откуда их будет не видно и не слышно. Когда они поили лошадей в небольшом озере, Мэтт заметил в сумерках, что с другой стороны озера в высоких берегах находится небольшое ущелье. Скай сомневалась таком решении — заночевать в ущелье, но Мэтт объяснил ей, что лучше так сделать для безопасности. Девушка согласилась, потому что на протяжении всего пути они не общались и не разговаривали с другими путешественниками, только в случае крайней необходимости.

Края ущелья были крутые, подточенные водой за многие столетия, но Мэтту все же удалось найти подходящий для лошадей спуск внутрь. В ущелье росло немного травы, и ее было достаточно, чтобы животные подкрепились. Мэтт снял с лошадей все сумки с припасами и привязал животных на длинную веревку, чтобы они попаслись.

Теперь уже совсем стемнело, и только тусклый свет звезд позволял путешественникам видеть, что происходит вокруг.

С тех пор как они покинули горы, Скай все время хотела развести костер, но Мэтт считал, что это слишком опасно. Он был уверен, что это будет опрометчиво. Даже если никто и не увидит их, преследователи могут почуять запах дыма. Поэтому Мэтту и Скай пришлось сидеть в холодном ущелье, есть вяленое мясо и сухари и запивать это водой. Никто из них не был особенно разговорчивым. Мэтт уже привык к таким изнурительным путешествиям, к ночевке на земле, к скудной пище, но на девушке все это сильно сказывалось. Она не ездила на лошади уже много лет, и теперь по ее глазам было видно, как она вымоталась.

— Поспи немного, Скай, — сказал Мэтт Он не хотел показывать ей, как беспокоили его их преследователи. Он надеялся, что они не найдут его и Скай в темноте в этом ущелье.

Мэтт не думал, что ему удастся поспать этой ночью. Как обычно, он помог Скай расчистить на земле место для импровизированной постели. Она скользнула под покрывало, одетая и повернулась к нему спиной. Скай всегда так делала, а Мэтту хотелось, чтобы они хоть однажды легли рядом и разделили эту постель.

Он долго смотрел на нее. Девушка заснула в считанные секунды. Мэтт пытался понять, какие же чувства она испытывала к нему. Скай привыкла к нему, и казалось, что теперь она доверяла ему гораздо больше, чем вначале, но желала ли она вновь оказаться в его объятиях как это однажды случилось? Но все чаще с растущим страхом думал Мэтт о том, что их ждало в Шайеннс. Он не хотел думать об этом заранее, но ловил себя на мысли, что только это и беспокоит его.

Находиться в такой близости от нее было настоящей пыткой. Мэтт начал думать, что если бы ему пришлось провести еще несколько суток в таком физическом напряжении, то он бы не смог сдержать свое обещание и отвезти Скай обратно в горы. Ему бы пришлось отправить девушку одну, или он нашел бы другого детектива, чтобы сопровождать ее.

Мэтт тяжело вздохнул и расстелил свое покрывало в нескольких футах от Скай. Он призвал на помощь всю свою силу воли, чтобы держаться подальше от ее соблазнительного тела. Скоро наступит утро, и ему придется иметь дело с теми мужчинами. Он не должен забивать себе голову всякими глупыми мыслями.

Мэтт услышал человеческие голоса за несколько секунд до того, как прогремел гром. Он поднялся со своей постели с револьвером в руках. При вспышке молнии он увидел, как три фигуры крадучись пробираются к их ущелью. Мэтт тут же выстрелил два раза подряд и увидел, как двое упали. Скай проснулась от их стонов. Снова стало темно, и третий преследователь куда-то исчез.

— Мэтт, что случилось? — испуганно прошептала Скай.

— Сюда подбирались трое человек. Двоих, по-моему, я убил. Но третий все еще здесь. — Мэтт протянул девушке винчестер — Будь готова.

— Что им нужно? — Скай перезарядила ружье.

Мэтт не ответил. Он мрачно взглянул в темноту, ожидая очередной вспышки молнии если эти двое были тяжело ранены или даже убиты, то третий, скорее всего, уедет отсюда.

— Мэтт, черт побери, я задала вопрос. Он не смотрел на Скай, а продолжал оглядывать окрестности. Снова прогремел гром, и вспышка молнии осветила все вокруг. Мэтт ничего не увидел, и опять воцарилась темнота.

— Им нужна ты.

Скай несколько минут молчала. Когда она заговорила, Мэтт услышал нотки страха в ее голосе.

— Ты заметил, что они ехали за нами от самых гор? Почему ты не сказал мне?

— Они преследовали нас от Ущелья Виски. Я ничего тебе не сказал, потому что не знал, каковы их намерения, и не хотел беспокоить тебя напрасно.

— Так ты думаешь, им известно, кто я такая?

— Нет, — ответил Мэтт. — Не думаю, что они знают, кто ты такая. Ты красивая женщина, и они хотели заполучить тебя. Вот и все.

Мэтт взглянул на Скай, и его взгляд задержался на ней немного дольше, чем надо было. Его тоже больно ранило то, что она может стать объектом животной похоти мужчин.

— Такие мужчины встречаются иногда, Скай, — попытался объяснить Мэтт. — Некоторые, когда им представляется возможность, не Преминут воспользоваться ею. Но ты не должна Думать, что все мужчины такие.

— Похоже, они все такие.

— Нет, это не так. Подумай о тех, которых мы встречали в пути, они выглядели порядочными людьми. Скай, вспомни их. Если ты будешь так думать, то недоверие и ненависть полностью овладеют тобой.

Девушка ничего не ответила, но Мэтт почувствовал, что она не верит ему.

В конце концов ее можно понять: с тех пор как она покинула горы, ей чаще встречались мужчины, которые желают ей зла. Что еще могла она думать?

Опять прогремел гром, но теперь с такой силой, что, казалось, земля перевернулась вверх дном, и почти одновременно с этим вспыхнула молния. И через несколько секунд пошел настоящий летний ливень, нескончаемый поток воды. Казалось, разверзлись небеса. Мэтт и Скай промокли до нитки почти сразу же и с трудом могли видеть друг друга из-за потока воды. В двадцати футах от них испуганно метались лошади.

Сверкнула молния, все небо вспыхнуло. На несколько секунд вокруг стало светло, и Мэтт увидел, что те двое, в которых он стрелял, все еще лежат на земле, там, где упали, в середине, оврага. Они были либо мертвы, либо тяжело ранены и не могли встать. Третий, видимо, обнаружив, что остался один, скрылся. По крайней мере, Мэтт надеялся, что у него хватило ума убраться отсюда, пока все спокойно.

— Складывай свои покрывала и пойдем из этого ущелья, — сказал Мэтт нетерпеливо. — У меня такое чувство, что до того, как тучи дошли до нас, они уже обрушили свои воды на огромную территорию. Может начаться страшное наводнение.

Из-за грозы не было видно ни звезд, ни луны. Мэтт и Скай могли видеть происходящее вокруг только во время вспышек молнии, которые освещали то одну, то другую часть неба.

Мэтт и Скай очень быстро сворачивали покрывала, но промокли до нитки, пока сложили их в парусиновые чехлы. У них за спиной раздался странный шум, и когда Скай повернулась посмотреть, что там такое, то увидела в свете очередной вспышки молнии огромный поток воды, который несся в ущелье к ним и двум мертвецам. Мэтт тоже это увидел.

— Быстрее наверх! — прокричал он сквозь шум воды. — Вынеси с собой все, что сможешь. Я постараюсь вывести лошадей.

Скай не стала спорить и принялась выкидывать из ущелья их покрывала. До того как она успела вынести первую партию вещей, через крутые края ущелья хлынул огромный поток воды, смешивающийся на пути с землей и превращающийся в невероятное месиво. Тела двух преследователей смыло водой. Удобный спуск, который они использовали, чтобы привести сюда лошадей, очень скоро был размыт. Он стал практически отвесным и таким скользким, что идти по нему было опасно.

Но у них не оставалось выбора. Скай снова спустилась в ущелье, чтобы вынести следующую часть вещей и продовольствия. Вспышка молнии опять осветила землю на несколько секунд. Девушка увидела, что Мэтт стоит у основания спуска с лошадьми по щиколотку в воде. Сердце подпрыгнуло у нее в груди. Вода, пенясь, прибывала в ущелье с невероятной быстротой. Через какие-то доли секунд она доберется до оставшихся вещей и смоет их.

— Поднимайся! — закричал Мэтт, стараясь защититься от потока воды, обрушившегося с неба. — Я сброшу тебе веревку. Надо помочь выбраться отсюда лошадям.

Скай начала карабкаться наверх так быстро, как только могла, спотыкаясь и иногда падая на живот. Как только она выбралась из ущелья, Мэтт бросил ей поводья.

Когда Скай намотала на руку как можно больше веревки, чтобы можно было управлять лошадьми, она крикнула Мэтту:

— Толкай их вверх!

Он ударил обезумевших от страха животных своей шляпой. Скай потянула за поводья, и лошади начали медленно продвигаться вперед падая и снова поднимаясь с размываемой на глазах почвы. На самом верху Скай натянула поводья насколько это было возможно, чтобы удержать животных на несколько секунд.

— Ну давай же! — крикнула она Мэтту. — Быстрее!

— Мне надо найти мое ружье и седло! Вода теперь уже доходила ему до середины икры. Скай прежде не раз видела проливные дожди и грозы, но никогда в своей жизни она не видела такого сильного ливня. Следующий удар грома и вспышка молнии оказались так близко от них, что лошади заржали и чуть было не вырвались из рук девушки.

— Мэтт, нет! Это слишком опасно. Вода прибывает очень быстро.

Но он уже пошел в глубь ущелья. Скай кричала ему вслед, разозлившись и испугавшись за его жизнь. Как мог он быть таким безрассудным и так испытывать судьбу? При свете очередной вспышки молнии Скай увидела, что Мэтт едва показывается из воды. Вода уже почти заполнила все ущелье, и Мэтту приходилось подниматься все выше и выше. Сила потока напугала девушку даже больше, чем молния.

Не успела Скай испугаться, как вдруг увидела, что поток смыл кусок земли. Вода унесла тот участок земли, на котором находился Мэтт. Скай вскрикнула, увидев, как он исчезает в мутной жиже, но не могла спасти его. Мощная сила потока унесла Мэтта куда-то далеко, вдоль по течению, туда, где она уже не могла его видеть.

Девушка обмотала повод вокруг шеи своей лошади и запрыгнула на мокрую спину животного. Скай не решилась отпустить лошадь Мэтта, так как боялась, что они больше не смогут найти ее, и, взяв в руки ее повод, она пустила рысью свою лошадь вдоль края ущелья как можно быстрее, ведя за собой Солджера. Скай пыталась разглядеть в воде Мэтта через стену дождя и вдруг заметила его, показавшегося из бушующих волн, но вскоре вода снова накрыла его с головой.

Скай двигалась вдоль бурлящего потока, стараясь не терять его из виду по меньшей мере милю, но ни разу больше его не увидела. В конце концов она остановилась, беспомощно смотря на бушующую реку, которая текла по недавно сухому ущелью.

Боже мой, этого не могло случиться! Должно быть, это ночной кошмар. Мэтт вошел в ее жизнь и помог ей снова испытать радость, помог уйти от прошлого. Он показал ей, что такое доброта, быть может, даже любовь. Мэтт заставил ее мечтать о будущем. Он подарил ей надежду. А теперь она потеряла Мэтта. Он погиб. И из-за чего? Из-за каких-то дурацких седла и винчестера!

Поток проносился мимо девушки, но когда она наконец осознала, что произошло, то закричала от отчаяния и боли, закричала небесам, пустынной земле, и, быть может, даже Богу, если он вдруг сможет ее услышать. Постояв еще немного, Скай неистово поскакала дальше вдоль берега, вглядываясь во мрак ночи, надеясь, что снова сверкнет молния и она сможет что-нибудь увидеть.

Внезапно Скай поняла, что вода на ее лице была уже не каплями дождя, а ее собственными слезами, а путь ей освещала не молния, а луна и звезды.

Гроза прекратилась.

Скай промокла до нитки, вода капала с ее мокасин и с бахромы на блузе. Наконец девушка спрыгнула с лошади и начала искать тело Мэтта. Она надеялась, что поток не унес его далеко, а либо прибил к берегу, либо выбросил на мель, и она сможет подобрать его

Было странно, что весь этот мощный поток начал исчезать так же внезапно, как и появился Вода вернулась в русло реки, а в некоторых местах быстро впитывалась в землю.

Скай заметила на берегу деревце и привязала к нему лошадей. Понимая, что сейчас дорога каждая минута, она быстро пошла вдоль берега назад к лагерю.

На обратном пути Скай нашла тела двух преследователей, которых застрелил Мэтт, и затонувший труп третьего мужчины. Беспокоясь за дальнейшую судьбу Мэтта, Скай через некоторое время вернулась к лошадям. Ей придется снова сесть верхом и направиться на юг. Но не успела она запрыгнуть на лошадь, как заметила какое-то движение справа. Это был Мэтт! Он жив!

В долю секунды девушка спрыгнула с лошади и съехала по скользкому берегу на ногах. Скай оказалась рядом с Мэттом, который лежал, весь покрытый грязью и зацепившись за какой-то куст

Задыхаясь, она упала рядом с ним и перевернула его на спину. Скай прижалась к его измазанной грязью груди. Вся ее любовь и страх выплеснулись в плач и поток проклятий.

— Черт тебя побери, Мэтт Риордан, зачем ты совершил такую глупость? Ты чуть было не погиб!

Он с трудом поднял руки и обнял ее. Мэтт никак не мог перевести дыхание, и она чувствовала, как напряженно он дышит

— Мое ружье… Скай.. Я не мог потерять его.

Девушка села на колени, сердито вытирая слезы с запачканного лица. Теперь-то она знала, что он не умрет, и начала злиться еще больше из-за того, что Мэтт подвергал свою жизнь такой опасности.

— Нет, лучше бы ты погиб! Ты привез меня сюда и чуть было не лишился жизни. Я даже не знаю, где я. Что бы я делала с мертвым проводником?

Мэтт приподнялся на руки. Его синие глаза, выделяющиеся на измазанном лице, вдруг сверкнули огнем.

— Ах, так ты хотела, чтобы я остался жив только для того, чтобы потом отвезти тебя домой! А я думал, что ты боялась за мою жизнь. Я забрался в эту чертову дыру, только чтобы отвязаться от тех подонков, которые ехали за нами по пятам, потому что они могли причинить тебе боль. И вот какова твоя благодарность!

Мэтт грубо оттолкнул Скай, и она села прямо в грязь. Мэтт осторожно поднялся и, спотыкаясь, походил в поисках своих вещей. Наконец он поплелся вдоль скользкого берега, но был настолько слаб, что постоянно падал.

Скай подхватила его за локоть и попыталась помочь ему.

— Я действительно боялась за твою жизнь, и я не виню тебя за то, что ты решил разбить лагерь здесь. Я понимаю, что к этому вынудили обстоятельства, но я думала, что такой человек, как ты, со всем твоим опытом и ежеминутной осторожностью, сообразит, что глупо лезть за ружьем и седлом в такое наводнение!

— Что сделано — то сделано, и изменить это уже нельзя, каким бы глупым ни был этот поступок, — проворчал Мэтт. — А ружье я должен был достать, потому что завтра, возможно, оно спасет тебе жизнь, Скай Мак-Келлан! Сейчас меня интересует, остались ли у нас хоть какие-нибудь вещи и продовольствие. Если нет, то тебе очень пригодится твое индейское воспитание, чтобы пройти следующие пятьдесят миль По этой Богом забытой земле.

— Мое индейское воспитание? Да как ты посмел… Я начинаю думать, что то, что я пошла с тобой, было величайшей ошибкой в моей жизни! Мне надо было пойти с Серым Медведем. Он бы не сделал такой глупости, как…

Мэтт освободился от нее и протянул руку, чтобы схватить ее за плечи, но поскользнулся и упал в грязь. Скай инстинктивно подбежала к нему, чтобы поддержать, но упала вместе с ним, больно ударившись о его грудь. Разозленные друг на друга, они откатились в разные стороны. Мэтт и Скай на некоторое время превратились в клубок грязи, пока им не удалось подняться, но почти в то же мгновение они снова упали на землю, свирепо глядя друг на друга и стараясь перевести дыхание.

При других обстоятельствах Скай рассмеялась бы над тем, как топорщились его волосы, перемешанные с грязью, как его одежда, теперь уже непонятного цвета, прилипла к его телу, подобно гипсовой повязке. Но его глаза, метающие в нее стрелы, прямо как недавняя гроза, не позволяли ей смеяться.

— Ну ладно, — с трудом произнес Мэтт, тяжело дыша. — Я устал просить, умолять и убеждать. Пусть все это катится к черту. Я отвезу тебя обратно. Ты можешь уйти с Серым Медведем куда-нибудь далеко, жить там в мире и согласии и основать свое собственное маленькое племя шошонов. Он такой храбрый и такой красивый индеец. Он сможет защитить тебя. А я всего лишь глупый бледнолицый, который в своих расчетах допустил ошибку, пытаясь сохранить тебе жизнь. Но кто, скажи мне, ради Бога, мог предугадать, что пойдет дождь.

Мэтт схватил ее за испачканную руку и стал тянуть к лошадям.

— Отпусти меня, черт побери!

— Прекрати ругаться на меня.

— Отпусти меня.

— Я отвезу тебя к твоему любовнику. Надеюсь, что теперь никто не будет нас преследовать, если, конечно, те мерзавцы не остались в живых.

— Они мертвы, а Серый Медведь мне не любовник, и ты это знаешь!

— Но ты бы хотела, чтобы это было так, Скай! Не понимаю, зачем ты поехала со мной. А ты уверена, что они мертвы?

— Да. Я видела их трупы. Мэтт, прекратим ругаться. Я поеду в Шайенн. Мы ссоримся из-за ерунды.

— Но ведь ты это начала, если память мне не изменяет.

— Ты все неправильно понял.

— Вряд ли. Ловко же ты выкручиваешься. Ты бы не сказала этого, если бы так не думала.

Мэтт не останавливался и подвел ее к лошадям. Они сели верхом и отправились обратно в лагерь, чтобы посмотреть, что от него осталось. Мэтт на протяжении всего пути не произнес ни слова, и только когда они прибыли на место, он попросил Скай подержать лошадей. Он спрыгнул на землю, спустился в ущелье и вернулся минут через десять, неся в руках седло, ружье, попону и узду. В следующий заход он вынес оставшиеся припасы, почти нетронутые, а только слегка промокшие.

— Ничего не пропало, — сказал Мэтт. — Вода остановилась всего в двух дюймах от них. Все было бы в порядке, если бы я просто оставил их там, где они и лежали, так что теперь, я думаю, ты можешь упрекнуть меня в глупости

— Перестань, Мэтт.

Даже не взглянув на Скай, он бросил на землю все сумки с продовольствием.

— Прежде чем куда-нибудь идти, надо их просушить. Нам остается только ждать, пока взойдет солнце. Тогда мы посмотрим, есть ли где-нибудь поблизости чистый водоем, чтобы вымыться. А потом мы отправимся назад в горы, к Серому Медведю. Хоронить этих трех негодяев я не собираюсь. Пусть гниют на солнце!

— Мы поедем в Шайенн, — сказала Скай решительно. — Я расскажу властям все, что знаю, а потом сама поеду обратно, чтобы больше не быть для тебя обузой. Мы уже заехали так далеко, что нет смысла возвращаться обратно. И я не собираюсь просить тебя хоронить этих преступников. Мне наплевать на них, пусть гниют на солнце Они доставили нам только неприятности!

— Ну хоть в чем-то мы согласны друг с другом. — Глаза Мэтта сверкнули огнем, и он снова отвел взгляд. На щеках у него заходили желваки. — Господи, я не должен был приводить тебя сюда. Мы оба чуть не погибли из-за того, что я решил разбить здесь лагерь.

— Перестань винить себя во всем, — мрачно сказала Скай, начиная уже уставать от этого самобичевания. — Ты не мог предвидеть, что будет гроза. На небе не было ни облачка, когда мы ложились спать.

— Такой неосторожности нет прощения.

— А ты безупречный детектив, который никогда не ошибается, так ты считаешь? Мэтт свирепо взглянул на нее:

— Да! Так! Я не имею права на ошибки! Ты на моем попечении! Моя работа заключается в том, чтобы доставить тебя в Шайенн.

Сказав это, он закончил спор, растянувшись на мокрой земле, повернувшись к ней спиной и изо всех сил пытаясь уснуть.

У девушки возникло непреодолимое желание побить Мэтта, снова накричать. Скай для него всего лишь часть работы! Все это время он старался заставить ее думать, что она значила для него гораздо больше, но на самом деле она была лишь очередным сложным заданием. Какой же она была глупой, когда решила, что его доброта и его поцелуи были чем-то большим, чем просто уловка, чтобы заставить ее уехать с гор. Как она была глупа, когда начала мечтать снова о счастье и любви с тем прекрасным незнакомцем, который так часто посещал ее в детских мечтах. Она действительно была глупа, когда решила, что это он и есть.

Скай позволила себе оказаться в плену его чар только потому, что была очень одинока и ей нравились те странные и приятные чувства, которые он в ней вызывал. Но она ничего не значит для него и никогда не значила.

Боже мой, ей действительно стоило послушать Много Когтей. Он намного мудрее ее.

Иди же скорее

По призрачной Тропе Желания Сердца.

15

Примерно через два дня Мэтт и Скай доехали до маленького ковбойского городка Ролинса. Было раннее утро, город только просыпался от пения далекого петуха. Мэтт и Скай ехали верхом на лошадях в багровом свете зари по холмам, располагающимся к северу и западу от города. Они специально остановились не в городе и теперь ждали подходящего момента, чтобы въехать в юрод, не привлекая к себе внимания.

Они поехали в Ролинс, а не вернулись в горы, потому что помирились, и Скай удалось убедить Мэтта, что им надо ехать дальше. Они даже похоронили тех троих, которые пытались их убить.

Однако Скай и Мэтт ехали в полном молчании. Они отмыли грязь в реке, купаясь по очереди, и каждый из них терпеливо ждал, пока закончит другой. Но даже несмотря на то, что они все еще злились друг на друга после недавней ссоры, во время купания у Скай возникло странное желание, чтобы Мэтт обнял ее обнаженную и чтобы они помирились после всех тех грубостей, которые успели наговорить друг другу. Скай пыталась понять, испытывал ли Мэтт нечто подобное, но его непроницаемый вид не давал ей понять его мысли.

И теперь, усталые и снова в пыли, они оба мечтали только о теплой ванне и горячей пище. Особенно сильно этого желала Скай, которая была лишена подобных удовольствий долгое время.

Теперь, когда они спускались с холма, впереди ехал Мэтт, потому что Скай уже не горела желанием идти впереди, как только показался город. Всю дорогу их лошади бежали рысью, но при въезде в город, Мэтт слегка притормозил лошадей, и они почти бесшумно продвигались по пыльным улицам города, которые уже высохли после дождя.

Двери домов в Ролинсе были закрыты, ставни опущены. Единственным живым здесь, казалось, был кузнец, который стучал в своей жаркой кузнице. Их аппетит дразнил разносящийся из одного дома, возможно, из какого-то ресторана, запах яичницы с ветчиной и свежих пирожков, напоминая им только о том, как они голодны.

Однако внимание Скай от вкусного запаха отвлекло ярко-зеленое платье, вывешенное в витрине магазина одежды. Внутри магазина было темно, но платье, надетое на манекен, висело совсем рядом со стеклом. Живой цвет напомнил девушке густые горные луга рядом с ее домом, и шелк переливался почти так же, как переливается высокая трава, когда по ней гуляют теплые летние ветры. Глубокий круглый вырез платья украшала лента такого же шелка. Длинные, сначала пышные, а потом перехваченные на уровне локтей рукава спадали до середины запястья переливающимися волнами и заканчивались белыми кружевами и зелеными лентами. Платье плотно облегало манекен в груди и талии, а на бедрах превращалось в настоящий фейерверк шелка, кружев, лент и оборок.

Живя в горах, Скай успела почти забыть обо всех подобных маленьких женских радостях, но сейчас она почувствовала непреодолимое желание примерить, пускай хоть ненадолго, это платье.

Мэтт направил Солджера к городской гостинице. Он спрыгнул с лошади, привязал ее к ограде и внимательно огляделся вокруг. Невозмутимое выражение его лица скрывало от окружающих его истинные мысли, как ставни домов скрывали от путников все, что происходит внутри. Скай поняла, что Мэтт вновь превратился в настороженного молчаливого незнакомца. Он выглядел строгим слугой закона, которого лучше не злить ни по какому поводу.

Теперь девушка видела, какая разница существовала между тем человеком, которым он был на самом деле, и тем, которого видели окружающие. Два разных человека, и в то же время один. Скай видела, что он находился где-то на грани между жизнью и смертью, ожидая за каждым поворотом противника или даже свою погибель. И девушка чувствовала себя в безопасности, зная, что рядом с ней человек, готовый поразить любого, кто встанет на их пути, своим оружием и предпринимающий все необходимые меры предосторожности, но в то же время Скай сомневалась, принесет ли это каждому из них мир и спокойствие или же они всю жизнь так и будут продолжать убегать и скрываться, каждый по-своему.

Скай тоже спустилась с лошади, чувствуя, как ноют мышцы ее ног, , не привыкшие к верховой езде, ноги болели так сильно, что она тихонько стонала. Мэтт слышал это и предложил ей руку, чтобы помочь. Не переставая настороженно озираться по сторонам, он снял сумку девушки с ее лошади и отвязал свой седельный вьюк с седла Солджера, вынув оттуда винчестер. Мэтт ступал так аккуратно по каменным ступеням, ведущим к дверям гостиницы, что его тяжелые ботинки не издавали почти никакого звука, а Скай ступала в своих мокасинах и вовсе бесшумно.

Дежурного за столиком не оказалось. Кругом не было ни единой души. Наверное дежурный не ожидал, что в такой ранний час у него будут клиенты, и лежал сейчас в уютной постели.

Мэтт поставил вещи на пол и прислонил винчестер к высокой стойке. Затем он несколько раз настойчиво позвонил в колокольчик. Не дождавшись ответа, Мэтт раскрыл журнал записи постояльцев и начал расписываться, но не своим настоящим именем. В этот момент Скай и Мэтт услышали звук шагов на втором этаже. Служащий сбегал по лестнице, на ходу застегиваясь.

— О, доброе утро! — Он остановился, отдышался и тряхнул головой, будто пытаясь прогнать остатки сна. — Чем могу помочь в столь ранний час? Завтрак? Если да, то столовая откроется через час.

— Мы скакали всю ночь и хотели бы заказать номер, — сказал Мэтт. — Это было не совсем так, но очень близко к правде.

— А… — протянул служащий, удивившись. — Ну что ж, хорошо. Сейчас посмотрим… — Он порылся в кармане брюк и извлек оттуда очки в золотой оправе. Когда он их надел, то сон, казалось, окончательно рассеялся, и как только он разглядел Скай, то улыбка, до этого играющая в уголках его губ, исчезла так же быстро, как спрыгивает с изгороди внезапно спутанный воробей.

— Номер для вас и… вашей спутницы? — смутившись, спросил служащий.

— Да, — ответил Мэтт, и его синие глаза вдруг стали такими же холодными, как горное озеро, находящееся недалеко от жилища Скай. — Номер для меня и моей жены.

Скай сначала насторожилась, но промолчала, решив поддержать начатую им игру. Служащий снова взглянул на Скай, немного нервно, но надменно подняв подбородок.

— Простите, сэр. Но мы не сдаем комнаты индейцам. — Он указал на табличку, висевшую у него за спиной. — Посмотрите, здесь все написано. Мы сохранили за собой право отказать в услуге…

Мэтт схватил левой рукой служащего за грудки, а правой приставил к его горлу дуло пистолета сорок пятого калибра.

— Сэр, — угрожающе прошептал он. — Мне кажется, я не совсем расслышал то, что вы сказали. Не повторите ли вы еще разок?

Служащий попытался откашляться, но дуло, приставленное к его горлу, стесняло движения. В конце концов он поднял вверх руки, будто сдаваясь, и попытался что-то сказать, но у него не получилось. Мэтт передвинул дуло, приставив теперь его чуть ниже уха, чтобы служащий мог говорить. Наконец он прохрипел:

— Да, сэр. У нас есть номер для вас и вашей жены на втором этаже. Последняя дверь налево. Окна на улицу. Лучший вид в гостинице.

Мэтт невесело улыбнулся:

— Ну вот, я так и думал, что именно это вы и хотели сказать.

Он решительно спустил курок кольта, который издал глухой щелчок, клерк тут же отскочил в сторону, а Мэтт положил оружие в кобуру таким ловким движением, что оно почти не соприкоснулось с кобурой.

— Чуть позже, сегодня днем, — добавил Мэтт, — после того, как мы немного поспим, нам бы очень хотелось принять горячую ванну. Мы заплатим за ванну и другие услуги.

— Да, конечно, конечно. Все будет в порядке, сэр. Вы только дайте нам знать, когда вам понадобится что-нибудь еще.

— Нам нужно еще кое-что. Не знаете ли вы какого-нибудь паренька, который хотел бы немного подработать? Я хочу, чтобы он отвел наших лошадей в конюшню, расчесал их и — проследил, чтобы им дали сена и воды.

Глаза служащего жадно заблестели.

— Я думаю, мой сын сможет сделать это для вас. Ему двенадцать лет, и он всегда готов немного подработать. Я сейчас разбужу его и пришлю вам.

— Хорошо. Спасибо.

Мэтт достал из кармана пару монет, пока клерк дрожащей рукой снимал с крючка ключи от номера. Получив ключи, Мэтт снова взял Скай под руку, поднял сумки и пошел в номер.

Двойная кровать с массивными деревянными ручками, покрывалом в желтый и зеленый цветочек, зеленой простыней и желтыми подушками занимала почти всю маленькую комнату. Небольшой комод с пятью ящиками стоял у стены, а напротив него находилась небольшая тумбочка. Обстановку дополнял стул, обитый зеленым бархатом, и ночной столик, покрытый салфеткой с замысловатым рисунком, на котором стояла керосиновая лампа. Еще одна салфетка покрывала комод, на котором стояли белый фарфоровый тазик для умывания и такой же кувшин. Вся мебель была красного дерева, она хорошо сочеталась с обоями желтых и светло-зеленых тонов. На полу лежал большой ковер той же цветочной гаммы, но с вкраплениями коричневого и бежевого цветов.

— Боже всемогущий! — воскликнул Мэтт, бросая грязные сумки на пол рядом с дверью. — Это хуже, чем поле цветов, полное жужжащих пчел, ищущих меда.

Скай улыбнулась, ее развеселили его слова об этой чисто по-женски обставленной комнатке.

— Ну не так уж это и плохо. Мэтт подошел к окну и взглянул на Скай искоса, слегка улыбаясь.

— Ты говоришь серьезно?

— Здесь не так, как в пещере.

— Да, действительно.

Его улыбка заставила ее вздрогнуть и вызвала уже знакомую теплоту где-то в животе. Мэтт открыл жалюзи и приподнял край занавески, будто собирался проверить, не обманул ли их клерк, сказав о великолепном виде. Он все еще был настороже, но, казалось, немного расслабился теперь, когда они были одни в комнате.

Скай как зачарованная смотрела на его широкие плечи, на которых играли первые золотистые лучи солнца. Мэтт снял шляпу, бросил ее на кровать, а затем рассеянно провел рукой по волосам. Солнечные лучи играли на золотистых прядях, заставляя их переливаться, как золотые нити. Скай с трудом удержалась от непреодолимого желания подойти к нему и провести ладонью по его волосам. Ее беспокоило то, что она так близко подпустила его к своему сердцу. В конце концов окажется, что она поступила глупо.

— Только не говори мне, что тебе больше нравилось в пещере, — сказала Скай. — Ты мне , как-то сам сказал, что чувствуешь себя в ней, как в капкане.

Продолжая смотреть вниз на улицу, Мэтт ответил:

— Мне не нравилось то, что я не мог видеть, что происходит снаружи, но мне очень нравилось смотреть на горящий костер и спать на шкурах.

Он опустил занавеску и повернулся к ней лицом. Глаза Мэтта и Скай встретились.

— Что-то особенное было в этой пещере. Что-то волнующее.

Скай отвернулась в сторону, сбитая с толку такими словами, произнесенными слегка хриплым голосом. Ей было трудно смотреть в завораживающие синие глаза Мэтта, от которых по всему телу Скай разливалось какое-то тепло.

— Я уже скучаю по ней, — задумчиво начала девушка, садясь на край кровати. — И по Эсупу тоже. Мне страшно быть в этом городе со всеми этими людьми. Когда я была маленькой, мне нравилось ездить с мамой и папой в Ландер, смотреть на витрины магазинов и делать покупки. Запахи в магазинах всегда были потрясающими! Там пахло всем — от мятных леденцов до пропитанной маслом кожи для сбруи. Но теперь я… я не знаю, что происходит, но мне кажется, что я уже больше не принадлежу тому миру, которому… принадлежат все эти люди.

Матрас прогнулся под весом Мэтта. Скай вдруг обняла его и приникла к его груди.

— Не бойся, — прошептал он. Он ласково водил пальцем по ее уху и дышал ей в шею. — Не бойся, я отвезу тебя обратно, когда все закончится.

Взгляд Мэтта. внезапно переметнулся с ее глаз на губы.

«Останешься ли ты со мной?» — спрашивала Скай себя.

Так же неожиданно, как он подсел к ней, Мэтт вдруг встал, будто услышал ее немой вопрос и решил избежать ответа на него. Слишком резкими, неестественными движениями он начал стелить себе постель на полу рядом с окном.

— Давай немного поспим, — сказал Мэтт. — Мы оба очень устали. Чуть-чуть отдохнем, а завтра сядем в поезд на Шайенн.

Он приоткрыл окно, и тут же в комнату ворвался утренний ветерок, поднимая занавеску и весело играя с ней. На улице шум не стихнет до самого вечера, но иначе в комнате будет невыносимо жарко.

Мэтт снял кобуру, ботинки, шляпу, куртку и лег на постель, повернувшись к девушке спиной. Скай смотрела на него, думая, почему Мэтт так резко встал. Она была почти уверена, что он хотел поцеловать ее, да и она сама этого хотела. Скай желала его, как, ей казалось, она никогда не будет желать ни одного мужчину. Но не изменилось ли его отношение к ней теперь когда они находились далеко от гор?

— Спасибо, что защитил меня перед этим служащим, — произнесла Скай, — Но совсем не обязательно было ему говорить, что я твоя жена.

Мэтт не поворачивался к ней, но ответил уверенно:

— Это было необходимо. Тебе было бы небезопасно находиться в отдельной комнате. Я сделал это, только чтобы защитить тебя, как я и обещал.

Обязанность. Он причисляет меня к своим обязанностям.

Посмотрев на него несколько минут, Скай .заметила, что дыхание Мэтта стало ровным и глубоким, и подумала, что он заснул.

Девушка взглянула на желтое покрывало, но, . несмотря на то, что кровать была очень удобной, она не захотела ложиться спать, не вымывшись. Поэтому, как и Мэтт, Скай постелила себе на полу, с другой стороны кровати. Отсюда ей совсем не было его видно. Пол был тверже тюфяка, она была очень взволнована, но усталость брала свое, и вскоре Скай тоже уснула.

Стук в дверь разбудил их. Мэтт выругался про себя, вскакивая с постели, и уже был в состоянии полной боевой готовности. Почти машинально он сжал револьвер в руке. Босой Мэтт бесшумно подошел к двери.

— Кто там? — резко спросил он. Молодой голос ответил:

— Меня прислали с ванной для вас и вашей жены.

Мэтт взглянул на Скай, которая тоже проснулась и сидела на полу. Он удивился, что она не легла на кровати.

— Боже, неужели уже три часа?

Скай откинула назад свои черные волосы, не подозревая о том, что возбуждает Мэтта своим движением. Как всегда, когда Мэтт находился рядом с ней, он чувствовал, как им овладевает сильное желание. Он ощущал себя гитарной струной, натянутой слишком туго и готовой разорваться от малейшего прикосновения.

— Ах, да, да, — сонно пробормотал Мэтт. Держа в одной руке кольт, он открыл дверь, взглянул на двух молодых людей, держащих круглую ванну, потом отступил в сторону, давая им пройти.

— Поставьте ее вон туда, — указывая револьвером на единственный угол этой комнаты, куда могла поместиться ванна.

Служащие испуганно посмотрели на оружие, но сделали то, что им велели. Затем они ушли и начали носить ведра с горячей и с холодной водой, пока не добились той температуры, которую хотела Скай.

— Она немного холодновата, мэм, — с сомнением заметил один из них. — Вы уверены, что горячей воды больше не надо? Это не причинит нам ни малейшего беспокойства.

Он снова взглянул на Мэтта и увидел, что револьвер теперь лежал в кобуре, которая угрожающе висела у него на поясе.

— Нет, но я буду очень признательна, если вы принесете мне еще одно ведро теплой воды, чтобы сполоснуть волосы.

Молодые люди бросились обратно и мигом вернулись, неся два ведра теплой воды.

— Чаевые, будьте добры, — сказал один из них, нервно улыбаясь.

Когда они наконец ушли, Мэтт собрал свою сумку и поплелся к двери. Нахмурив брови, он повернулся к девушке в последний раз.

— Я хочу сходить найти какую-нибудь душевую и заодно посмотреть расписание поездов. Мэтт переживал, что ему приходится оставлять Скай одну, но, даже если бы он и остался охранять ее у двери, как следовало бы сделать, он бы просто не смог устоять против соблазна, зная, что в комнате находится прелестная обнаженная девушка, тело которой ждет объятий и поцелуев.

Его желание росло по мере того, как она начинала все больше доверять ему. Во время поездки они стелили постели рядом друг с другом, и теперь было практически невозможно спать рядом и не прикоснуться к ней. Мэтт не знал, как долго он сможет сдерживать свою страсть. Для него стало совершенно естественным прикасаться к ней. Сделать Скай своей превратилось для него в навязчивую идею, но Мэтт знал, что се доверие к нему слишком хрупкое и он должен дождаться того момента, когда она будет готова оказаться с ним в постели. Но сможет ли он прождать долго? Сможет ли он дождаться той минуты, когда Скай сама придет к нему? А если этого никогда не произойдет и она так и будет воспринимать его лишь как друга и защитника?

— С тобой будет все в порядке, если ты побудешь одна?

— Да, все будет хорошо, — ответила она, но Мэтт заметил неуверенность в ее глазах.

Скай была невероятно смелой женщиной, но сейчас она вступила в мир, где цивилизация все усложнила и лишила ее осторожности. В горах ей было легче справиться с опасностью, потому что она все время была настороже. Не совершит ли она сейчас ошибку, потеряв бдительность? Здесь у нее было только четыре стены, ветхая дверь и комната, очень напоминающая капкан. У нее был винчестер, но нападение может оказаться таким внезапным, что она не успеет им воспользоваться.

— Запри дверь, — наконец произнес Мэтт, понимая, что у него не остается выбора, кроме как уйти ненадолго. Ему так или иначе необходимо было узнать расписание поездов, и сделать это он должен один. Чем меньше людей в городе увидят ее, тем лучше.

Скай кивнула.

Мэтт на пороге замешкался. Его взгляд упал на винчестер, лежащий в углу комнаты, и Скай проследила за его взглядом.

— Воспользуйся им, если надо будет, Скай. Девушка смело улыбнулась.

— Со мной будет все в порядке, Мэтт. Иди, пока вода не остыла.

— Мне казалось, тебе нравится холодная. Скай улыбнулась через силу, но сила духа постепенно покидала ее.

— Да, но теперь я попробую искупаться в такой. Если она еще теплая.

Наконец Мэтт вышел из комнаты, но Скай не услышала шума его шагов по лестнице, пока не закрыла дверь на ключ.

Прикоснусь я к душе твоей.

И тогда наступит мое утро.

16

Мэтт Риордан не имел привычки спешить. Он жил и работал размеренно, не торопясь. Общаясь с кем-нибудь, Мэтт всегда замечал малейшую деталь, всегда чувствовал приближение опасности. Он не допускал того, чтобы незамеченный враг подошел к нему.

Но на этот раз Мэтт Риордан спешил. Он зашел в большой магазин и купил себе новую одежду. В душевой Мэтт вымылся за рекордно короткое время и надел новую одежду. Ему казалось, что в парикмахерской он прождал не час, а целых три часа. Парикмахер оказался разговорчивым и без особой спешки постриг и побрил своего клиента. Мэтт ерзал в кожаном кресле в парикмахерской нетерпеливо, как шестилетний мальчишка. Все это время он волновался за Скай, которую оставил одну в комнате. А вдруг кто-нибудь приехал за ними в Ландер?

Нашел ее?

Наверное, еще больше Мэтт боялся того, что Скай решит сбежать и отправиться на землю Реки Ветра одна. Он много раз замечал, как во время их путешествия она тоскливо оглядывалась назад, туда, куда дует ветер, и смотрела на острые вершины, растворяющиеся в тумане, кажущиеся издалека лишь голубой дымкой.

Мэтт быстро пошел по дороге, ведущей к гостинице. Но как только он заметил тот магазин, мимо которого они проезжали по дороге сюда, Мэтт слегка замедлил шаг. Он заметил, как Скай смотрела на зеленое платье в витрине.

В ее взгляде была тоска, но не та, с которой она оглядывалась на дом, вместе с тоской в ее глазах горело какое-то очарование.

Мэтт не понимал, что вдруг с ним произошло, но он открыл дверь магазина. Над его головой зазвонил колокольчик, сообщающий о том, что кто-то зашел. Запах ткани и тонкий аромат духов, витающий в магазине, разбудили воспоминание о том дне, когда Мэтт, держась за мамину руку, зашел в магазин одежды. Он был очень похож на этот. Тогда мама сказала Мэтту пойти на улицу и поиграть. Но он начал плакать, потому что она исчезла из виду, как это часто случалось, и он боялся, что больше никогда ее не увидит. Часы, которые Мэтт проводил без мамы, казались ему долгими и мучительными. А время, проведенное с ней, текло быстро и редко приносило радость, но по крайней мере, когда кто-то находился рядом, он так не боялся.

В конце концов мама позволила Мэтту зайти в магазин, но сделала она это, только чтобы «он заткнулся», а потом грубо тащила за собой, ругая его.

Мэтт не мог точно вспомнить, что она тогда купила ему. Он помнил лишь лица, фигуры, запахи, звуки и цвета. Все женское. Как и его мать. Незнакомое и по-странному завораживающее. Недосягаемое.

— Мэттью, ничего не трогай.

— Я не буду, мама, обещаю

— Если ты к чему-нибудь прикоснешься, я тотчас же выставлю тебя на улицу, ты понял?

— Да, мама, я понял.

— Что угодно, сэр?

Он оглянулся, услышав приятный женский голос, совсем не похожий на тот грубый, которым разговаривала с ним всегда мать. Мэтт тут же пришел в себя. Владелицей лавки оказалась женщина чуть старше пятидесяти, достаточно привлекательная, стройная и очень опрятная. Она прикрепила иголку с ниткой к кружевному корсажу своего платья, ожидая ответа.

Ее приветливый тон помог ему расслабиться, но все равно Мэтт немного нервничал, потому что ничего не понимал в женской одежде и никогда в своей жизни не покупал ничего для женщины. Если он тратил деньги на женщин, то только когда платил им за то, что они подарили ему одну ночь.

Крепко сжав рукоятку револьвера и опершись на одну ногу, Мэтт указал на платье, висевшее в витрине, надеясь, что его полная некомпетентность в подобных вопросах останется незамечанной.

— Мэм, — сказал он, — меня интересует зеленое платье на витрине. Я хотел купить его для своей жены, если, конечно, оно продается.

Скай нерешительно взглянула на ванну. Она чувствовала себя не очень уютно из-за шума в коридоре. Даже несмотря на то, что вокруг нее четыре стены и дверь, закрытая на замок, отделяющая ее от внешнего мира, у нее было такое ощущение, будто она стоит обнаженная среди улицы. Скай не доверяла замку и боялась, что кто-нибудь зайдет к ней в комнату, либо те мальчишки, которые принесли воду, либо этот противный маленький клерк с поросячьими глазками. А вдруг ворвутся люди, которые хотят убить ее, вдруг они проследили за ней и Мэттом и тоже находятся здесь?

— Все это требует от тебя выдержки, — пробормотала Скай сама себе, погружая в воду сначала кончики пальцев, потом ступню, потом уже залезая в ванну по колено. — Скоро, очень скоро ты вернешься к Эсупу, и все снова будет как прежде.

Через некоторое время Скай стояла в воде обеими ногами. Девушка погрузила свое гибкое тело в воду и сразу же почувствовала, как расслабляются в теплой воде ее мышцы, ноющие после такой долгой прогулки верхом.

Скай улыбнулась , ныряя с головой в теплую воду. Вскоре она забыла обо всем.

Мэтт переложил все коробки, которые нес, в одну руку. Изо всех сил стараясь не уронить их, он начал рыться в кармане в поисках ключа от номера. Мэтт постучал в дверь, но ответа не последовало. Мэтт забеспокоился, подумав, что со Скай что-нибудь случилось, но дверь была заперта изнутри, и Мэтт решил, что девушка просто заснула. Они проделали долгий путь, прежде чем добрались сюда, и ей потребуется много часов сна, чтобы полностью восстановить силы и почувствовать себя отдохнувшей. Мэтт не захотел будить Скай.

Наконец ему удалось повернуть ключ в замке, и, широко распахнув дверь, чтобы внести все покупки, он зашел в комнату. Мэтт нашел Скай спящей, как и предполагал, но она все еще лежала в ванне. На только что вымытых волосах у нее было завязано полотенце, а другое висело у нее на шее, чтобы шея не соприкасалась с твердым краем ванны.

Мэтт осторожно поставил коробки рядом с дверью. Он остановился и любовался ее полной юной грудью, кое-где мокрой. Мэтт был зачарован и ее длинными ногами, коленями, выставленными из воды. Ее персиковая кожа, соблазнительная, как золотистый мед, жаждала прикосновений.

Но, как бы привлекательна она ни была, Мэтт понимал, что не должен разглядывать ее, как похотливый кот или слюнявый подросток, который до этого ни разу не видел обнаженной женщины. Взяв себя в руки, Мэтт откинул покрывала с кровати и вытащил оттуда верхнюю простыню.

С простыней в руке он подошел к Скай и положил руку ей на плечо. Она сразу же проснулась, вскрикнула, увидев Мэтта, и попыталась прикрыться рукой.

— Вот, — Он протянул ей простыню. — Лучше тебе одеться. Я заказал ужин, и нам очень скоро принесут его в комнату.

— Почему ты не постучал? — спросила девушка. Но ни в ее голосе, ни в ее глазах не было ни капли гнева, только смущение.

Мэтт повернулся к ней спиной, чтобы она могла спокойно вылезти из воды.

— Я стучал, но ты не слышала. Я подумал, что ты спишь, поэтому открыл дверь ключом, но я же не знал, что ты заснула в ванне. Мне очень жаль, что так получилось.

«Какая ложь, Риордан, — подумал он про себя. — Ты же так долго мечтал увидеть ее обнаженной».

Скай встала, обмоталась простыней и выплеснула немного воды на коврик, вылезая из ванны.

— Еще минутку, я оденусь. Не оборачивайся.

— Пока ты не надела свои старые кожаные вещи, — сказал Мэтт, послушно продолжая стоять, повернувшись к ней спиной, — вон в тех коробках есть кое-что для тебя.

Мэтт представил себе, как Скай переводит свой любопытный взгляд на кучу коробок, лежащих у двери.

Мэтт продолжал:

— Я проходил мимо магазина одежды и решил, что тебе необходимо дорожное платье для завтрашнего дня, когда мы сядем в поезд. Это поможет тебе не привлекать к себе внимание, и мне будет немного проще выполнить свою работу и защитить тебя. Люди не будут удивляться, видя нас. Они подумают, что мы супружеская пара, отправившаяся в путешествие.

Мэтт замолчал, он пытался понять, о чем Скай сейчас думает. Быть может, он оскорбил ее, предложив надеть что-то другое вместо ее кожаной одежды? Может, ей не нравилось играть роль жены?

Наконец Мэтт услышал, как девушка обошла кровать и направилась к коробкам. Соблазн обнять Скай и уложить ее на постель был слишком велик. Если бы на ее месте оказалась какая-нибудь другая женщина, Мэтт бы послушался своих инстинктов без малейшего колебания. Но он не мог совершить над ней акт насилия, если хотел сохранить то доверие, которого так долго добивался.

— Я выйду в коридор, чтобы не стеснять тебя, — сказал Мэтт. — Позови меня, если тебе понадобится помощь.

Мэтт вышел из комнаты, так и не дождавшись ответа.

Скай убедилась, что дверь закрылась за ним, прежде чем снять с себя простыню. Вскоре та же участь постигла и полотенце, державшее ее волосы, и девушка откинула локоны, упавшие ей на плечи. Она нерешительно приблизилась к круглой коробке. Подняв крышку, Скай радостно улыбнулась, увидев шляпу, лежащую внутри. Сначала девушка немного удивилась ее форме. Такие обычно носят взрослые женщины. Но Скай поняла, что и она была женщиной. В горах" время остановилось, и очень просто было забыть, что она уже не четырнадцатилетняя девочка, которая убежала туда в поисках пристанища. Теперь ей был двадцать один год. Многие женщины в ее возрасте уже замужем и имеют детей.

Скай осторожно взяла в руки шляпу. Изящная и хрупкая, она была украшена ярко-эелеными лентами и перьями. Полюбовавшись ею, Скай отложила ее в сторону так же осторожно как и взяла. Все больше увлекаясь этой игрой, Скай открыла следующую коробку, но уже решительнее, чем первую. Это было дорожное платье, о котором говорил Мэтт. Оно было сшито из темного материала и сочеталось со шляпкой, но было достаточно легким для лета. К плечам и спине пристегивалась съемная накидка. Темно-зеленая тесьма окаймляла плотно облегающий лиф, рукава и подол платья. Юбка была очень простой и длинной, она спадала на щиколотки мягкими складками. На дне коробке Скай нашла пару черных дорожных ботинок с кожаной подошвой и плотной черной парусиной чуть выше. И теперь, как ребенок в рождественскую ночь, Скай кинулась к третьей коробке и нашла в ней нижнее белье, украшения для волос, шпильки и даже кружевную ночную сорочку из хлопка.

Войдя во вкус, девушка сняла крышку с последней коробки. Она никак не ожидала увидеть там то зеленое платье, которым любовалась у витрины магазина. С трепетом Скай вытащила его из коробки и невольно приложила к своему обнаженному телу. Сшитое из великолепного шелка, оно было удивительно мягким и потрясающе красивым. Еще в детстве Скай мечтала о таком.

— О Мэтт! — Она не могла сдержать возглас восхищения и бросилась к двери, держа платье в руках. Ее рука была на ручке, и она уже собиралась открыть дверь, когда вспомнила, что не одета. Засмеявшись, Скай крикнула ему через дверь:

— О Мэтт, это самое красивое платье, которое я когда-либо видела! Спасибо! Как мне отблагодарить тебя?

— Просто надень его, — раздался из-за двери его довольный голос.

— Обязательно!

Она быстро надела нижнее белье и аккуратно натянула на ноги шелковые чулки. Не раздумывая, Скай отложила в сторону костяной корсет. Возможно, носить его принято у белых женщин, но ее мать, будучи индианкой, никогда его не надевала, даже когда на ней была одежда белых женщин, и никогда не заставляла свою дочь носить его. Скай не нравилось это хитроумное изобретение, кроме того корсаж жутко стягивал тело и сохранял его в этом неудобном и неестественном положении. Да к тому же едва ли ей нужно было затягиваться. У нее нигде не было ни грамма лишнего веса.

Скай подняла руки, в которых держала платье, и оно свободно скользнуло по ее телу Тут она заметила в коробке пару подходящих по цвету зеленых туфель и с радостью надела их. Они были примерно на полразмера велики, но Скай удивилась тому, что Мэтт смог почти точно угадать ее размер. Платье сидело на ней прекрасно, будто было сшито точно по ее фигуре.

Скай подошла к зеркалу и удивилась, увидев, что оттуда на нее смотрит совершенно взрослая, сформировавшаяся женщина. Ее волосы были спутаны, и она немедленно причесала их, чтобы привести себя в порядок. Они все еще были слегка влажными, и девушка протерла их полотенцем, не желая, чтобы на платье остались мокрые пятна. Затем Скай уложила их на голове, закрепила шпильками и заколками, которые купил для нее Мэтт.

— Как там у тебя дела? — спросил нетерпеливо Мэтт из-за двери.

Скай еще не застегнулась, и этот вопрос заставил ее поторопиться. Она поспешно начала искать на спине крошечные пуговки, но застегнуть их было трудно, так как дотянуться до большинства из них она не могла, поэтому ей удалось справиться только с несколькими из них.

— Можно войти?

— Ой… нет… я хочу сказать… я… никак не могу застегнуться.

— Тебе помочь?

— Наверное, да, но…

Мэтт тут же вошел, но в изумлении застыл на пороге. Скай повернулась к нему лицом, чтобы он не мог видеть ее обнаженную спину. Она вся сжалась под его восхищенным взглядом, как под дулом пистолета. Девушка прижала платье к груди, чтобы, расстегнутое, оно не сползло с плеч.

Несколько минут они стояли, молча глядя друг на друга. Скай заметила, каким привлекательным был Мэтт в новых черных брюках, в белой рубашке и черном жилете. Даже без пальто его плечи были широкими, а грудь мускулистой и крепкой. Его только что постриженные золотистые волосы блестели в лучах солнца, короткая стрижка подчеркивала его утонченные черты лица, глаза казались ярко-синими.

— Тебе идет этот цвет, Скай.

Девушка взглянула на свое платье, оторвав взгляд от Мэтта.

— Спасибо.

Он подошел ближе.

— Давай я застегну.

Скай кивнула, чувствуя себя немного неловко.

Мэтт встал рядом с ней так близко, что она могла чувствовать тепло, исходящее от его тела. Соблазнительный запах одеколона дразнил ее. Застегивая пуговицы, Мэтт прикасался к ее телу, и от этого теплая волна физического удовольствия охватывала каждую клеточку тела Скай.

— Надо было мне купить тебе ожерелье, сказал он, проведя ладонью по обнаженной шее и открытым плечам Скай. — К этому платью оно бы очень подошло.

Мэтт и Скай посмотрели в зеркало. Казалось, Мэтт видел ее изнутри.

— Зачем ты купил это платье, Мэтт? — смущенно спросила Скай. — Оно очень красивое, самое красивое платье, которое я когда-нибудь видела, но мне некуда его надеть.

— Ты можешь надеть его к ужину сегодня вечером.

— Но мы же никуда не пойдем.

— Жаль, что мы не можем выйти из номера. Я ничего так не хочу, как спуститься с тобой в ресторан, чтобы все завидовали тому, какая красивая девушка идет со мной под руку. Но я боюсь, что чем чаще ты будешь показываться на людях, тем большей опасности будет подвергаться твоя жизнь.

Его отражение в зеркале загипнотизировало ее. Скай не смогла бы двинуться с места, даже если бы захотела.

— Когда все выяснится, — продолжал Мэтт, — и тех людей найдут и накажут, мы найдем самый лучший ресторан в Шайенне и поужинаем вместе. Может, мы даже найдем какое-нибудь местечко, где можно будет потанцевать. Ты любишь танцевать?

Глаза Мэтта блестели, и Скай поняла, что очень нравится ему в этом зеленом платье. Его пальцы снова соскользнули с шеи на ее плечи. Скай сбил с толку вопрос Мэтта, она хотела сосредоточиться только на его прикосновении.

— Я… честно говоря, не умею танцевать, Мэтт. Может быть, только пару танцев, которые танцевала в детстве.

Он засмеялся, и его здоровый смех буквально сотрясал комнату.

— Тогда из нас получится неплохая пара, Скай, потому что я тоже не очень хороший танцор. Когда-то я брал уроки, когда по одному делу мне. надо было поехать в Калифорнию. Быть может, мне удалось чему-то научиться.

Скай любила его сильное лицо, мужественный смех, его сияющие чувственные глаза. Как было бы замечательно видеть Мэтта каждый день всю оставшуюся жизнь. Он говорил о ближайшем будущем. Но будет ли продолжение? Будет ли что-нибудь после поездки в Шайенн? Скай не видела в его глазах никакого обмана, ни намека на него в его взгляде или голосе, Но все мысли улетучились из головы, как только Мэтт быстрым движением снял с головы шляпу, бросил ее на кровать и наклонился к ней, его губы прикоснулись к изгибу ее шеи, к обнаженным плечам. По всему телу Скай пробежала дрожь от его магического прикосновения, глаза сами собой закрылись, и она прижалась к нему, чуть постанывая от удовольствия, что вновь оказалась в столь долгожданных объятиях. Скай не понимала, почему, когда Мэтт прикасался к ней, она не могла отойти от него. Его близость , стала наркотиком, без которого она уже не могла обойтись.

Снова раздался стук в дверь, и голос за дверью объяснил причину своего вторжения. — Мы пришли за ванной и принесли столик для ужина.

Мэтт тихонько выругался, все еще держа в своих объятиях девушку. У него не оставалось выбора, и он позволил им войти.

Юноши быстро справились со своей работой и вскоре вылили всю воду и убрали ванну. Они поставили стол и накрыли его скатертью. Старший мальчик не преминул взглянуть краем глаза на Скай. Но Мэтту не удалось закрыть за ними дверь, потому что — вслед за ними вошли две девочки лет пятнадцати, которые принесли ужин. Потом Скай и Мэтт остались одни, Мэтту хотелось снова обнять и поцеловать Скай, но момент уже был упущен. Он подвинул к столу стул для девушки. Скай подобрала юбку и осторожно села. Мэтт устроился напротив нее и поднял салфетку, накрывающую тарелки с едой. Там были просто приготовленное, но аппетитно пахнущее блюдо из телятины, картошка с темной подливой, рогалики со свежим маслом и черносмородиновым джемом, зеленый горошек с сахаром и щедрый ломоть яблочного пирога.

Мэтт разлил столовое вино. Скай положила салфетку себе на колени, ей казалось, что все происходит во сне: она сидит за маленьким столиком в гостиничном номере с красивым мужчиной, пьет вино из прозрачного бокала, и на ней платье зеленого шелка. Это был мир, совершенно не похожий на тот, в котором Скай пребывала последнее время, и из-за этого все происходящее казалось ей обманом.

Скай понимала, и в этом чувстве была нотка ностальгии, что ее отец с матерью никогда не позволили бы ей и, конечно же, не одобрили бы то, что она находится в гостиничном номере наедине с человеком, который был женат до этого. Но теперь Скай была женщиной, а не четырнадцатилетним ребенком. К тому же у нее не было семьи. Некому было осудить ее за такое поведение.

Скай и Мэтт на протяжении всего ужина вели неторопливый разговор и иногда замолкали; но они провели так много времени вместе день за днем, что это молчание не казалось им неловким,

Когда они поужинали, Мэтт вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула.

— Ты когда-нибудь играла в покер? Этот вопрос удивил ее, так как не был никак? связан с предметом их разговора.

— А что? Да… когда была маленькой. Папа позволял нам, детям, играть в покер вместе с ним. Мы использовали спички вместо денег. Мама говорила, что он портит нас, но отец всегда настаивал на своем и считал, что он прав.

Мэтт отодвинул от стола свой стул и пошел к сумкам, стоящим рядом с кроватью. Пока он копался в них, Скай наблюдала за ним со все возрастающим любопытством. Через некоторое время Мэтт выпрямился, держа в одной руке целую горсть спичек, а в другой видавшую виды колоду карт.

Мэтт весело предложил:

— Давай немного поиграем

Обрадовавшись, Скай поднялась со стула. Эта идея казалась ей необычайно веселой. А что еще им оставалось делать вечером? Пойти они никуда не могли.

Девушка тут же начала переставлять тарелки со стола на комод. Мэтт взял ее за руку:

— Давай лучше сядем на кровать. — Его улыбка превратилась в легкую усмешку в уголках губ, но Скай она показалась до бесстыдства соблазнительной. — За тарелками и столиком все равно скоро придут.

Девушка согласилась, хотя и не была уверена в том, что оказаться с ним на кровати было действительно хорошо. Но, возможно, это. она воспринимала Мэтта извращенно. Быть — может, он был сконцентрирован на картах.

Скай села в изголовье, хотя ей было сложно принять такую грациозную позу. Мэтт сел на спинку кровати, свесив скрещенные обутые ноги на простыни.

Увидев, как Скай ерзает, чтобы сесть поудобнее, Мэтт сказал:

— Сними туфли, Скай. Сядь по-индейски.

Будто ты не знаешь, как это делается.

Она чуть заметно усмехнулась:

— Ну, могу себе представить.

Через секунду ее башмачки упали на коврик под кровать. Опершись на спинку кровати, Скай села, скрестив ноги, которые полностью покрывал зеленый шелк. Сдержанно улыбнувшись Мэтту, она ждала, пока он перетасует колоду и раздаст карты, что он вскоре и сделал удивительно ловко.

— Начинай, — сказал Мэтт.

Скай улыбнулась и бросила на середину кровати одну спичку, думая про себя, что это самое веселое, что у нее было за последнее время. На какой-то момент она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, сидящей за кухонным столом в окружении всей семьи холодной зимой, когда на улице завывает ветер, в окно стучится снег, а они сидят дома в тепле и уюте.

Мэтт положил перед ней карту картинкой вниз. Скай подняла ее и попыталась не показывать своей радости. Это был туз.

Он положил карту и себе, поднял ее, странно посмотрел на карту и подвинул девушке еще одну. На этот раз Мэтт достал короля.

— Хочешь сделать ставку? — спросил Мэтт. — Ты первая.

Скай поразмышляла минуту, смотря на его карты, она смогла разглядеть одну из них, это была двойка.

— Мм… ставлю две спички.

— Ладно, беру две и ставлю три. Скай прикинула, была ли у него в запасе еще одна двойка. Она снова внимательно посмотрела на свои карты. Она же рисковала только двумя спичками. Она решительно бросила на кровать еще три спички и выжидающе посмотрела на Мэтта.

Он уделял игре лишь каплю своего внимания, потому что больше его интересовала красота Скай. Мэтт любовался тем, как менялось выражение ее лица. Но больше всего ему нравилось выражение счастья на ее лице. Это заставляло его сердце биться сильнее, и Мэтт уже начал сомневаться, сможет ли дальше продолжать игру, когда всем его телом овладело одно желание — положить Скай на подушки и заняться с ней любовью.

— Ты готова взять следующие карты? — спросил он — Или ты хочешь сделать еще одну ставку?

Скай было приятно, что Мэтт находится в таком веселом расположении духа, впрочем, как и она сама.

— Давай посмотрим следующие карты. Скай смотрела, как он раздает каждому из них по три карты. Она внимательно изучила свои карты, в конце игры у нее оказались два туза Она знала, что у Мэтта была по крайней мере одна двойка, две четверки, и, возможно, еще какая-нибудь карта, подходящая к одной из них по масти Если это все, что у него было, — она выиграет Ей ничего не оставалось, как рискнуть, надеясь на то, что других карт у него нет

— Давай, твоя ставка, — сказал Мэтт.

— Я ставлю — Она отсчитала спички, — еще три.

Мэтт усмехнулся, и его верхняя губа слегка приподнялась, показав ей целый ряд стройных белых зубов. Он порылся в спичках.

— Ладно. Беру твои три и ставлю две. Скай снова подумала, что Мэтт блефует:

— Ладно. Беру твои две и ставлю две. Мэтт без промедления кинул еще две спички

— Ну что ж, давай посмотрим, что там у тебя, — оживленно сказала она, почти уверенная в том, что выиграет.

Мэтт перевернул свои карты. Он не блефовал У него было две двойки и две четверки. Ее улыбка тут же исчезла. Девушка перевернула свои карты.

— У меня два туза. Ты выиграл.

— Не расстраивайся. В следующий раз ты выиграешь, — Мэтт усмехнулся и собрал в ладонь все спички, и потом, когда разжал руку, они посыпались на покрывало, образовав аккуратную горку.

Мэтт протянул девушке карты.

— Твоя очередь раздавать.

Скай никогда не умела хорошо тасовать, даже когда играла в карты со своей семьей. К тому же ей не приходилось этим заниматься в течение семи лет. Ее сестра всегда могла перемешать их так, что они ложились одна к одной, и умела так перекинуть их во время раздачи, что они ловко перелетали из одной руки в другую.

Скай попыталась перетасовать, но карты как следует не перемешивались. Она попробовала снова. Теперь ей это удалось, и она решила проделать это несколько раз, как это делал Мэтт, чтобы уж наверняка перемешать как следует. Во время четвертой попытки Скай почувствовала себя более уверенно и решила проделать трюк своей сестренки. Карты разлетелись в стороны и упали на пол и на кровать. Скай с огорчением смотрела на них, когда вдруг в комнате прогремел смех Мэтта. И вскоре они оба оказались на коленях на кровати и начали, смеясь, собирать со всех углов кровати эти пятьдесят две непослушные карты.

Когда карты наконец были собраны и лежали в центре кровати, одни картинкой вверх, другие картинкой вниз, Скай и Мэтт, все еще смеясь, отстранились друг от друга.

— Раздавай ты, — сказала Скай. — У меня не очень-то хорошо получается.

Мэтт потянулся за картами, взял их и подровнял колоду, но улыбка быстро сошла с его лица. Он снова сел на колени, но на этот раз его движение было очень чувственным. Сердце девушки подпрыгнуло. Карты, забытые, выпали У него из рук. Мэтт придвинулся к ней ближе и прижал коленями ее юбку, будто поймав Скай. Силы покинули ее, когда он провел рукой по ее обнаженным плечам и коснулся изгиба ее шеи

— Ты красивая, Скай, — прошептал он. — Очень красивая.

Его нежные, но загрубевшие руки гладили ее лицо, Мэтт слегка наклонился и привлек Скай к себе. Она вдруг почувствовала, что ее голова лежит на подушке, а упругое тело Мэтта оказалось на ней, его ноги обвились вокруг ее ног, прижимая их к постели.

Скай жаждала этого опасного, но восхитительного объятия. Волшебные прикосновения его рук, гуляющих по всему ее телу, вызывали в ней чувства, о которых она даже не подозревала. Губы Мэтта, решительные и страстные, зажигали в ней все растущее пламя желания, и она вцепилась в его сильную мускулистую спину, ожидая от него еще поцелуев и чего-то большего, хотя не совсем понимала, чего именно.

Его язык коснулся се языка, теплый, упругий и все более нетерпеливый. Скай ощутила, как в ней поднимается какое-то прекрасное чувство, что-то совсем не похожее на страх. Она не сопротивлялась, когда Мэтт стянул с одного ее плеча зеленое платье и скользнул по ее коже языком и губами.

Платье сползало все ниже и ниже при помощи его ласковых рук, пока его губы не добрались до ее груди. У Скай перехватило дыхание. Она впилась ногтями в его спину.

Мэтт снова опустился на колени и посадил ее на кровать. Его ловкие пальцы расстегнули пуговицы на платье Скай, казалось, гораздо быстрее, чем недавно застегнули их. Теперь ее грудь была полностью обнажена, и Мэтт стянул платье с ее рук, так что с се талии свисал зеленый шелк. Через несколько секунд платье было совсем снято и брошено на спинку стула. На девушке не осталось ничего, кроме нижней рубашки, панталончиков и шелковых чулков.

Скай не знала, откуда в ней вдруг появилось такое безрассудство. Но она точно знала, что хочет, чтобы прикосновения продолжались. Она знала, что должна думать о завтрашнем дне, о любви, о том, что будет после Шайенна, но все се мысли были поглощены волшебным таинством страстной любви.

Скай легла на. подушки и увлекла Мэтта за собой. Она ощущала на своем бедре прикосновение твердого стержня его мужественности, видела, как он выделяется в его черных брюках. Почему Мэтт не снял с себя одежду?

Почему он сдерживал себя? Боялся ли он, что се испугает вид его обнаженного тела? Скай уже однажды видела его обнаженным, и при воспоминании об этом ее кровь только быстрее и неистовее текла по жилам. Она провела рукой по его груди, почувствовав его упругие мышцы и сразу же представила себе золотые волоски на теле Мэтта.

Его руки приподняли завесу страха, за которой Скай жила все эти долгие годы. Подобно луне, освещающей темную и пустынную землю, губы Мэтта подарили свет и яркий огонь ее душе и сердцу, которые уже успели забыть, что такое свет. Скай даже сама не понимала, какая пустота царила в ее душе. Она просто привыкла к этому. Но сила его тела дала понять, что она. всего лишь хрупкая женщина. С Мэттом Скай жила полной. жизнью. Наконец она познала радости плоти.

Его огрубевшие руки были слишком обветрены, чтобы гладко скользить по тонкому .хлопку и кружевам, когда он развязывал ленты на се рубашке и снимал с нее одежду, обнажая грудь. Скай захотелось прикрыться, потому что ей вдруг стало стыдно за свою наготу. Но Мэтт переплел свои пальцы с ее и развел ее руки в стороны, положа их на подушки.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, Скай, — прошептал он — Я не сделаю тебе больно.

В глазах Мэтта горело что-то еще кроме желания, что-то ласковое, нежное, любовное Ее тело страстно желало этого. Скай поднялась, чтобы быть ближе к нему, повинуясь не голосу рассудка, а подчиняясь какой-то мистической силе, росшей внутри нее.

Мэтт нежно ласкал ее грудь, потом склонил голову и провел губами сначала по одному соску, потом по другому Какое-то всепоглощающее чувство пронзило все ее тело, подобно вспышке молнии. Скай приподнялась, стараясь прижаться к его твердой плоти покрепче и удовлетворить желание, овладевшее ею.

Вдруг из его горла вырвался мучительный стон. Мэтт отстранился от Скай, резко бросив рубашку на ее грудь. Смутившись и испугавшись такой перемены в нем, она села и начала судорожно искать что-нибудь, чтобы прикрыться Ее пальцы вцепились в зеленое платье

— Прости меня, Скай, — сказал Мэтт, нервно запустив руку в волосы. — Мне лучше оставить тебя, пока я могу это сделать. Запри за мной дверь Мэтт снял шляпу, висевшую на спинке кровати, и надвинул ее на глаза.

Через секунду он уже ушел

Скай долго в замешательстве смотрела на дверь, прижимая платье к груди. Она много раз испытывала боль и сожаление, но то, что происходило с ней сейчас, Скай никогда прежде не переживала. Чтоже его так разозлило? Платье? Быть может, он купил ей его, надеясь, что она сможет заменить в его мечтах таинственную Элизабет? Быть может, он был разочарован тем, что ей это не удалось?

Скай встала и со слезами на глазах начала искать свою кожаную одежду Она наденет ее, потому что в ней Скай чувствовала себя в безопасности и помнила, кто она на самом деле и кем быть не могла, и о том, куда она должна вернуться, когда все это будет закончено.

Но а как же Мэтт? Что будет с ним, когда все это закончится? Уйдет ли он из ее жизни навсегда? Мэтт обещал отвезти ее обратно на землю Реки Ветра, но выполнит ли он свое обещание? Или же он просто сядет на лошадь и уедет прочь… так, как когда-то она сама хотела.

Силе страсти отдаюсь.

Утоли мою жажду

Нектаром песни твоей.

17

Мэтт вышел из гостиницы и направился в самый шумный салун, который только мог найти. Страсть переполняла его, но привычки, выработанные за многие годы, взяли верх, когда он вошел в тускло освещенную прокуренную комнату. Человек в подобной ситуации должен быть осторожным. Кто мог поручиться, что за ним со Скай не следили, или что какой-нибудь старый враг не узнает и не захочет убрать его?

Как Мэтт и ожидал, почти все, кто находились в этом переполненном помещении, обернулись, когда он распахнул входные двери, но, бросив несколько оценивающих взглядов, они возвращались к своим делам.

У стойки Мэтт заказал виски и попросил бармена оставить ему всю бутылку. Тот протирал стойку и краем глаза взглянул на нового посетителя, скорее всего, определяя, расположен ли он к беседе. Но почувствовав, что разговор завязать вряд ли удастся, бармен переключил свое внимание на другого посетителя. Мэтт пил молча, и это его вполне устраивало, потому что он не хотел делиться с барменом своими проблемами.

Мэтт выпил три стакана, чтобы снять боль где-то внизу поясницы, но боль в сердце все не утихала.

Он не знал, как поступить со Скай. Но он точно знал, что если бы остался в комнате хоть на минуту дольше, то совершил бы над ней насилие, как животное, которым когда-то показал себя Бейли Лоринг. Казалось, Скай сама желала этого, она вела себя так, будто хотела заняться с ним любовью, но понимала ли она до конца, что нужно мужчине и как далеко он зашел? Понимала ли она, что ей нужны были поцелуи и ласки, а ему нужно было гораздо большее?

Сначала Мэтт хотел показать ей, что он не из тех мужчин, которые желали ей зла, но тогда он не предполагал, что она так заинтересует его. Он считал ее красивой, загадочной женщиной, которая заинтриговала его, но как только завеса таинственности будет приподнята, погибнет и интерес к Скай. После той боли и унижений, которые Мэтт пережил, любя Элизабет, он думал, что не полюбит снова, но он полюбил, сильно и страстно.

Вскоре ему надо будет снова подняться в их номер и защищать ее, как он и обещал. Но сначала ему надо было остыть, и он надеялся, что виски помогут притупить чувства и желания.

Вдруг его ноги слегка коснулась чья-то рука, и в тот же момент женское тело бесстыдно прижалось к нему. Резкий запах духов буквально валил с ног. Мэтт взглянул в раскрашенное лицо светловолосой проститутки, которой было не больше шестнадцати.

— Эй, красавчик, — ее рука развязно поползла к застежке на его брюках. — У тебя такой вид, будто ты потерял своего лучшего друга.

Он налил себе еще немного виски.

— Мне очень жаль, но мне придется разочаровать тебя.

Казалось, она не замечала его холодного безразличия. Она лишь становилась еще настойчивее. Мэтт подумал о том, чтобы удовлетворить с ней свои естественные желания. Если он сейчас пойдет с ней, то, быть может, у него пропадет желание заняться любовью со Скай.

Да, быть может.

Но, скорее всего, нет.

Мэтт купил еще выпивки, придвинул девушке стакан. и положил руку на ее голое плечо. Глубокий вырез платья обнажал почти всю грудь но Мэтт все равно не чувствовал непреодолимого желания увидеть ее грудь и все ее тело. Он слишком хорошо знал те сомнительные удовольствия, которые могла предложить эта проститутка. Но этим вечером ему ничего другого не оставалось, это был единственный его выбор. В прошлом Мэтт растрачивал всю свою страсть с какой-нибудь женщиной только потому, что ему это было нужно. Нужно. Только одному Богу известно, сколько незаконно рожденных детей он зачал, сколько нелюбимых детей, таких, каким он был сам. Когда Мэтт думал об этом слишком много, ему становилось плохо, поэтому он старался не делать этого.

— Пошли наверх, — сказала проститутка притворно застенчивым голосом, потягивая виски из стакана.

Мэтт взглянул на игроков в карты, которые сидели недалеко от них.

— Вообще-то, я хотел посидеть за тем столиком и поиграть в карты. Побудь моим талисманом пару часов.

Она провела рукой по его ягодицам и снова потрогала застежку на брюках.

— Ну, конечно же, куколка. Мне бы ничего так не хотелось, но пойми, девушка не может зарабатывать себе на жизнь таким образом.

Она посмотрела на него и надула губки.

— Наверное, ты права, — сказал Мэтт, отталкивая ее и вставая из-за стойки с бутылкой в руке. — Я не буду отвлекать тебя от работы.

Скай подошла к окну и видела, как Мэтт вышел из гостиницы и направился к одному из салунов. Слезы навернулись на ее глаза и покатились по щеке. Скай быстро вытерла их и попыталась больше не плакать. Ей приходилось признать, что его доброта и кажущийся интерес к ней оказались всего лишь уловками, чтобы привезти ее сюда. Как же глупа она была, когда влюбилась в первого мужчину, которого увидела за семь лет. Но она всю жизнь мечтала о прекрасном незнакомце… А он так пришелся ей по сердцу.

Стук в дверь вернул ее к реальности. Она вздрогнула. Сердце начало бешено колотиться Почему она не заперла дверь, как только Мэтт ушел? Пока она думала, сказать что-нибудь или промолчать, юношеский голос произнес:

— Миссис Риордан, если вы закончили, то мы заберем стол и посуду.

Скай облегченно вздохнула, но не успокоилась полностью. Она вспомнила старшего мальчика, как он смотрел на нее, как его взгляд останавливался на груди, будто он мог видеть сквозь одежды. Скай не хотела впускать их, но у нее не было выбора. Они могут толкнуть дверь, обнаружить, что она не заперта, и войти в номер.

— Одну минутку, пожалуйста.

Скай вытерла слезы и снова быстро надела зеленое платье. Ей никак не удавалось застегнуть пуговицы на спине, она просто натянула платье на плечи и накинула сверху темную шаль. Скай достала из своей сумки нож и спрятала его в складках платья, а другой рукой придерживала спереди края шали. Пытаясь не показать свой страх, Скай крикнула.

— Войдите.

Дверь открылась, и она попятилась к винчестеру, стоящему в углу. Господи, неужели она всегда так будет бояться мужчин и подозревать их во всех смертных грехах?

Юноша взглянул на нее. Быть может, лишь потому, что считал ее привлекательной? Мэтт говорил, что если мужчина так смотрит на женщину, значит, она нравится ему. Или же юноша смотрит на нее, потому что заметил, что Мэтт ушел? Юноша задал ей пару вопросов, однако они были непосредственно связаны с его работой, которую он должен был исправно выполнять. Понравилась ли ей еда? Вино? Она довольна обслуживанием? Мог ли он сделать еще что-нибудь для нее?

Скай отвечала так вежливо, как только могла. К ее радости, мальчики проворно справились со своей работой и направились к двери. Старший юноша, возможно, всего на несколько лет младше ее, в последний раз пробежал по ней взглядом.

— Желаем вам приятного вечера, миссис Риордан, — сказал он и закрыл за собой дверь.

Скай быстро подбежала к двери и заперлась.

Снова оставшись в комнате одна, она облегченно вздохнула и села на край кровати. Отсюда Скай могла видеть себя в зеркале, и ее отражение позвало голосом, который она не могла слышать, а могла только почувствовать. Скай встала перед зеркалом, машинально снимая с себя шаль и разглаживая складки на платье. Когда она разглядывала себя в зеркале, ее руки сами собой потянулись к груди, которая еще хранила тепло рук Мэтта.

За стенами гостиницы люди ходили по улицам, пили и танцевали в салунах и данс-холлах, болтали и веселились с семьей и друзьями. Но она была одна. Одна телом. Одна душой. С другими мыслями и иной философией жизни. Ее индейская кровь и постоянная борьба за выживание в горах сделали ее другой, не такой, как все, и вдруг она подумала, сможет ли когда-нибудь снова войти в это общество.

Почувствовал ли Мэтт то же самое? Не купил ли он ей платье, желая, чтобы она выглядела как другие женщины? Может быть, он так .внезапно оставил ее, потому что понял, что Скай никогда этого не удастся?

Скай смотрела на себя в платье, пытаясь понять, кто же эта женщина под шелковыми оборками и складками. Была ли она Скай Мак-Келлан, дочерью белого владельца ранчо Чарльза Мак-Келлан, юной леди в кружевах, шелке и туфельках? Или же где-то в глубине души она была дикой полукровкой, живущей в пещере и довольствующейся кожаной одеждой, косами и мокасинами, какой се многие и считали? Кто же она? Быть может, она чудовище с двумя головами? Сможет ли она когда-нибудь вернуться в общество? Хотела ли она этого сама?

Девушка отошла от зеркала, потому что ее собственное отражение, казалось, только еще больше запутывало ее. Она была необразованна, закончила всего восемь классов. А такие мужчины, как Риордан, хотят, чтобы их жены были образованными. Им нужны не такие жены, которые могут убить оленя и содрать с него шкуру, им нужны такие, которые могут приготовить для гостей чудесные блюда и грациозно налить чай в изящные сине-белые фарфоровые чашки. А Скай Мак-Келлан умела только постоянно бороться за выживание. Девушка снова сняла с себя платье, но на этот раз аккуратно и любовно повесила его в шкаф, потрогав в последний раз тонкий материал. Она действительно очень устала и решила постелить постель. Сейчас Скай собиралась лечь в кровать, а не расстилать покрывало на жестком полу.

Когда она накрылась мягкими, легкими одеялами, которые были не похожи на те шкуры, под которыми Скай спала у себя в пещере, се опять начали мучить вопросы, но ответить на них она так и не могла. Ей надо поспать. Да, поспать, потому что это единственное средство обрести хотя бы временный покой.

Два орла планируют на фоне солнца, на какой-то миг загораживая его яркий свет. Между зазубренными концами их гигантских крыльев виднеется золотое сияние, которое разворачивается веером на голубом небе. Внезапно один орел начал снижаться над землей, и вскоре за ним последовал второй. Их пронзительные крики отдавались эхом над горными вершинами поднимаясь к небесам, растворяясь в поросших соснами ущельях. В своей неторопливой игре они взмывали ввысь, паря на легком ветру, который подносил их ближе и ближе друг к другу.

Высоко над ними наперегонки неслись серые облака, подгоняемые переменчивым ветром. Но ветер не мешал орлам. Они продолжали свою игру, не обращая внимания на неутомимые облака и мощную силу, с которой они бежали так высоко в небе, что не могли помешать неторопливому полету орлов.

Наконец их крылья соприкоснулись, и они неподвижно замерли в воздухе. И вдруг один орел постепенно начал сливаться с другим, и в долю секунды оба они исчезли.

— Нет!

Скай проснулась от какого-то толчка, ее сердце часто стучало от страха. Она вся покрылась холодным потом, но в то же время ей было так жарко, что она откинула одеяло. Скай инстинктивно чувствовала, что это она была тем орлом, который исчез, и понимала, что именно это напугало ее.

— Скай, что случилось?

Девушка услышала легкий шум на полу, когда Мэтт вставал со своей постели. Она удивилась, потому что не слышала, как он вошел в комнату. Сколько же сейчас времени? Полночь? Или скоро рассвет?

Ее голова прояснилась.

— Со мной все в порядке. Это был просто сон.

Скай слышала, как он на ощупь передвигается в темноте, а потом кровать прогнулась по его весом. Он провел ладонью по одеялу, ища с руку.

— Ты уверена, что с тобой все хорошо? Скай кивнула, чувствуя себя неловко, но. ее оставил в ней ощущение необъяснимого страх

Мэтт обнял ее одной рукой, подарив ейчувство безопасности, которое ей было очень нужно сейчас. Она с удовольствием позволю ему это сделать и тут же расслабилась. О, как чудесно было почувствовать себя в полной безопасности в его объятиях. С ней ничего не могло случиться, когда Мэтт с ней рядом.

— Ты волнуешься перед встречей с губернатором? — спросил он. — Не стоит.

Скай подумала, что сон мог быть следствие этого страха, и если это так, то его понимании было почти сверхъестественным.

— Мне кажется, я просто немного боюсь.

— Все будет в порядке, Скай. Он всего лишь человек, который хочет пролить свет на задело.

Мэтт обнимал ее в темноте, казалось, целую вечность. И Скай позволила себе совершить нечто очень смелое. Она провела рукой по его голой ноге и поцеловала его в шею.

— Спасибо тебе за понимание, Мэтт. В темноте это прикосновение казалось почти волшебным, чего не произошло бы при дневном свете. Если в голове Мэтта Риордана и оставался какой-то сон, то он тут же улетучился. Он почувствовал, как по его телу горячим потоками разливается желание, превращаясь в настоящее пламя, которое непременно надо потушить. С каждой минутой Мэтт все сильнее ощущал упругость и мягкость ее гибкого сильного тела.

Скай прикоснулась губами к его шее, и рука Мэтта тут же сжалась на ее ноге.

— Боже Всевышний, Скай, . — пробормотал он. В темноте его слова прозвучали, как вымученная мольба. — Тебе лучше остановиться девочка моя. Я весь горю.

Скай перестала целовать его, как он и просил, но Мэтт все еще ощущал на своей шее ее горячее дыхание и тепло ее груди, почти касающейся его.

— Но я хочу целовать тебя, Мэтт, — прошептала Скай. — Сегодня ты ушел из номера. Почему ты это сделал?

Он отстранился от нее, и теперь они касались друг друга только ногами. Но даже это удивительно возбуждало.

— Неужели ты не понимаешь, что нужно мужчине, Скай? — хрипло прошептал он. — Иногда желания мужчины становятся очень сильными, особенно когда они вызваны красивой женщиной. Я больше не мог оставаться. Мне хотелось заключить тебя в объятия и сделать своей. Ты понимаешь это? Я хотел не просто тебя целовать. Я хотел лечь рядом с тобой и стать твоим мужчиной в полном смысле этого слова. Я ушел, потому что боялся, что больше не смогу сдерживать себя, и тогда я бы причинил тебе боль, и ты мне этого никогда бы не простила. — Мэтт заметил, что она улыбается. Ему не надо было даже видеть ее, чтобы почувствовать всю ее нежность и понимание.

— Ты никогда не сделаешь со мной того, что сделали с мамой и Блисс те мужчины. Ты не такой человек, и все будет по-другому. Да, все по-другому. Я боюсь, но я хочу узнать, что происходит между мужчиной и женщиной. У меня никогда не было… пока ты не оказался в моей пещере. И тогда я начала чувствовать… страстное желание. Я хочу, чтобы именно ты научил меня искусству любви.

Мэтт Риордан чувствовал себя совершенно сбитым с толку. При всем своем желании воспользоваться моментом он был напуган почти так же, как и Скай, но иначе. Она ожидала многого, и Мэтт не хотел разочаровывать ее. Как только он увидел эту таинственную женщину, он так сильно захотел заняться с ней любовью, что это желание граничило с навязчивой идеей. Но сейчас он не мог думать о том, правильно или нет он поступает и что случится, когда солнечный свет преобразит все вокруг. Он никогда не любил по-настоящему. Может быть, ему не суждено было завоевать любовь Скай навсегда, но он не мог устоять перед соблазном овладеть ею хотя бы на несколько ночных часов.

— Я научу тебя, Скай, и постараюсь сделать так, чтобы ты смогла избежать разочарований. Но я не хочу, чтобы мрак скрыл от меня эти мгновения и твою красоту.

Скай прикоснулась рукой к его лицу.

— Я тоже хочу тебя видеть, Мэтт. Зажги лампу. Пожалуйста.

Пока Мэтт искал в темноте спички, Скай опустилась на колени у него за спиной. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока он их нашел и мрак ночи осветило крошечное дрожащее пламя. Мэтт зажег фитиль, слабый огонек осветил всю комнату, и их длинные тени легли на пол.

Сердце девушки колотилось с неистовой силой от возбуждения и страха одновременно.

Мэтт привлек ее к себе и крепко обнял. Он был раздет, и Скай видела, как поднимается его плоть в гнездышке из золотых волос. Она была совсем не такой, как в тот день, когда она наблюдала за Мэттом, купающимся в озере, Скай удивилась тому, что его вид не пугал ее, а, напротив, усиливал ее желание. Мэтт был совсем не похож на того человека с серебристыми волосами, который пытался изнасиловать ее в тот страшный день, плоть которого была уродливой, омерзительной и пугающей, потому что он излучал зло.

Скай ощутила под собой прохладу простыней и подушек, а сверху — теплую силу обнаженного мускулистого тела Мэтта. В свете лампы она видела его золотистые волосы и загорелое тело. Она скользнула пальцами по золотым волосам на его груди, ласково провела рукой по его рукам и плечам, и ее руки сжались на его сильной мужественной спине, которая так гармонично дополняла ее женское начало.

Но это было не все.

Потом ее руки смело опустились на его стройные ноги и ягодицы, такие же крепкие от мускулов и слегка поросшие светлыми кудрявыми волосами. Скай провела ладонью по его плоскому животу и коснулась бархатной твердой плоти, которая делала его мужчиной. Мэтт глубоко вздохнул, когда она прикоснулась к его мужественности, и сначала девушка подумала, что сделала ему больно, но его закрытые глаза и лицо выражали крайнюю степень наслаждения.

— О, дорогая, — наконец произнес Мэтт. — Не сейчас. Я слишком хочу тебя. Подожди… убери оттуда руку.

Скай послушалась и продолжила свои ласки в другом месте. Пока ее руки бродили по мускулистой фигуре, Мэтт ласкал ее тело. Его прикосновения вызвали в ней такую бурю эмоций, что она сосредоточилась только на получаемом удовольствии. Ей оставалось только вцепиться в его сильное тело и молить его продолжать, но ее молчаливые мольбы были каким-то чудесным образом услышаны. Мэтт взял в руки ее длинные волосы и разметал черные пряди по белой подушке, его губы прокладывали невидимую тропинку от ее шеи к плечам, иногда ненадолго где-нибудь задерживаясь. У основания шеи была ложбинка, от поцелуев в которую ее ногти еще сильнее впивались в спину Мэтта.

Дрожь и трепет внутри нее заставляли ее стонать, умоляя о большем. Его опытные руки бродили по тонкой рубашке, уверенно, но неясно даря наслаждение всему ее телу. Никогда Скай не чувствовала так свое тело и тело другого человека. Его обжигающие, опытные руки нашли ее живот и грудь, которая, казалось, стала полнее и трепетала от его нежных ласк. Скай поймала себя на том, что задышала еще чаще, когда эти руки спустились к ее коленям, подняли ее рубашку и медленно, почти мучительно медленно начали двигаться вверх, к ее бедрам. Его прикосновения казались ей шелковыми, мягкими и эфемерными, и ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Она уже не понимала, где именно он к ней прикасался, но точно знала, что это путешествие ей хотелось бы совершать снова и снова.

Скай не знала, почувствовал ли он бешеное биение ее сердца и ее нетерпение, когда снимал с нее рубашку. Что же он подумал об ее обнаженном теле? Понравилось ли оно ему? Но Скай закрыла глаза и даже не пыталась прочесть выражение на его лице, потому что чувства, завладевшие ею, не позволяли ей ничего сделать, она погружалась в них, как в ванну с теплой водой.

То, что Мэтт целовал ее в живот и ласкал грудь, говорило ей о том, что он находит ее привлекательной. Разве он не сказал только сейчас, что хотел заняться с ней любовью? Скай успокоилась. Да. Да, им было предназначено судьбой сделать это. Они оба этого желали.

Вдруг все ее мысли сбились. Она глубоко вздохнула, когда его влажные губы сжали сначала один, потом другой сосок. Казалось, он понял, что именно ей было нужно. Ее желание усилилось, и Мэтт скользнул рукой к холмику волос между ее ног и обнаружил там дремлющее желание, которое тут же пробудилось от прикосновения его нежных пальцев, которые ласкали ее, все сильнее возбуждая и доставляя ей все большее удовольствие.

Скай еще крепче сжала его плечи. Ей все труднее и труднее становилось выносить то, что он делал, но все же она понимала, что попросить его остановиться было невозможно.

С ней творилось что-то невероятное. Скай оказалась в царстве чувств. Ее живот горел от его поцелуев, когда он оторвался от ее груди и начал целовать чуть ниже. Теперь ее грудь ласкали его руки. Мэтт нежно водил пальцами вокруг набухших и отвечающих на его прикосновения сосков.

Внезапно удивление, почти страх и огромное смущение овладели ею, как только от прикоснулся к ее самому заветному месту. Скай слегка отстранилась от Мэтта и в тусклом свете лампы увидела, как приподнялась его белокурая голова.

Их взгляды встретились.

— Позволь мне сделать это для тебя, Скай.

— Мэтт… нет… — Это оказалось слабой попыткой отговорить саму себя от того, что может принести ей массу удовольствия. Он почувствовал это и продолжал настаивать на своем:

— Позволь мне, Скай. Откройся мне. Не сдерживай свои чувства, дорогая. Я хочу стать частью тебя.

Если она хотела учиться, то должна слушаться своего учителя. Она расслабилась и была вся охвачена желанием. Это желание трепетало внутри нее, ожидая от него продолжения. Его светлая голова склонилась, и его губы коснулись того, что раньше было только ее, но теперь каким-то странным образом принадлежало и ему тоже.

Внутри нес родились стоны от муки и удовольствия одновременно. Она вцепилась в его плечи, потому что чувства росли в ней так быстро, как прибывала вода во время грозы, в которую они чуть не погибли. Но теперь Скай не погибнет. Она может утонуть, но не погибнет.

Награда не заставила себя долго ждать. Мучительные, но сладостные волны тепла прокатились по со телу, как вспышки молнии одна за одной прокатываются по небесному своду. Скай никогда еще не чувствовала ничего более опьяняющего. Казалось, что она попала туда, где еще ни разу не была. А волны все прибывали и прибывали, и Скай была не в силах остановить Мэтта.

Она приподняла свои бедра навстречу его руке, будто прося у него вновь и вновь это невиданное удовольствие, которое так щедро Мэтт ей дарил. Желание заставляло ее продолжать. Ощущения менялись. Казалось, Скай взбирается на невероятную высоту, подобно орлу, взмывающему к солнцу и вершинам самых высоких гор. Напряжение росло и толкало ее все выше и выше, где оно находило себе выход. Вдруг у нес возникло ощущение, будто она подошла к раю, ожидая либо продолжения полета, либо падения в пропасть.

Внутри нее разразилась целая буря волшебных эмоций, разливая по всему ее телу пламя, сотрясая ее волной тепла и экстаза, о котором она даже и мечтать не смела. Откинув голову на подушку, она застонала от удовольствия. Ей казалось, что она купается в царстве солнечного света где-то между небесами и землей. И только постепенно ей удалось спуститься на землю.

Мэтт лег рядом и привлек ее к себе. Он продолжал осыпать ее поцелуями, и от этого она чувствовала себя близкой ему. Любимой. Единственной. Теперь он прикасался к ней совсем по-другому, не так, как до этого, он ласкал ее скорее успокаивающе, чем возбуждающе. Он знал, что поднял ее на крайнюю вершину страсти, и так же, как он привел ее туда, он помог ей спуститься вниз в целости и сохранности.

Скай лежала у него в объятиях почти изможденная, будто действительно совершила долгое путешествие с земли на небо и обратно. Так они пролежали очень долго, пока ритм биения ее сердца полностью не восстановился. Наконец она прошептала голосом ребенка, только что ; открывшего для себя новое чудо света.

— Мэтт, когда мужчина и женщина соединяются… то возникает именно такое чувство?

— Да, Скай, — прошептал он, улыбаясь ей. — Такое бывает. Такое должно было случиться.

— Я хочу, чтобы мы испытали это чувство вместе.

Взгляд карих глаз встретился с взглядом синих. Ее глаза ждали. Его — спрашивали. Мэтт высказал свои опасения:

— Ты уверена, Скай? Как только мы отдадимся любви, пути назад уже не будет

Она не знала, что именно Мэтт хотел этим сказать. Значило ли это, что он тогда будет принадлежать только ей? Или же это значило, что она должна будет стать его женщиной навсегда? Скай не хотела задавать ему эти вопросы, потому что не хотела услышать ответы на них. Они могли бы разрушить все волшебство этих мгновений. В эти мгновения нет места для завтрашнего дня и реальности.

Внутри нее начало расти желание, горячее и требовательное, жаждущее удовлетворения. Теперь, когда она открылась ему, доверилась ему в таком интимном акте блаженства, она хотела подарить ему то, что он подарил ей.

Скай робко провела рукой вокруг его напряженной мужественности. Его дыхание стало частым и прерывистым, глаза закрылись, и он обнял ее еще крепче.

— О Боже, Скай, — простонал он-Я хочу тебя. Я хотел этого с самой первой нашей встречи, — Тогда иди ко мне, Мэтт, — прошептала она, прижавшись губами к его шее, — иди же ко мне.

Скай обняла его ногами, слегка согнув их в коленях. Она сжала ноги вокруг его бедер и притянула Мэтта ближе к себе, ощущая, как его твердая плоть касается мягких складок ее собственной. Она нашла это прикосновение возбуждающим, новым и восхитительным.

Мэтт нежно обнял ее. Он легко разбудил в ней желание своими поцелуями. Скай доверяла своим чувствам. Теперь она совсем не боялась Мэтта. В их близости была красота. Впервые Скай не просто целовала его губы, а целовала их страстно, пытаясь узнать его так, как он теперь знал ее.

Когда он вошел в нее, Скай не испугалась, потому что одна часть ее тела инстинктивно стремилась к этому союзу. Она лишь почувствовала непродолжительную боль, и после этого в ней оказалась его горячая твердая плоть. Облегчение и блаженство разлились по всему ее телу. Наконец она была наполнена и понимала, как пуста она была до этого. Когда Мэтт начал двигаться внутри нее, всякое беспокойство уступило место сильному экстазу, который охватил ее всю и не хотел отпускать.

Вскоре и она начала двигаться вместе с ним в танце огня и желания, страсти и любви.

Когда его движения стали сильнее и нетерпеливее, Скай послушно последовала заданному им ритму и забыла о реальности. Она испытывала наслаждение. Он вознес ее на высоту еще более недосягаемую, чем до этого, еще более утоляющую ее жажду. С их уст слетел стон, когда они достигли полного удовлетворения, вцепившись руками друг в друга от восторженного безрассудства. Волны блаженства накрыли их одна за другой, пока постепенно не ушли, оставив их изможденными в объятиях друг друга.

Скай прижалась к груди Мэтта, не представляя себе, как могла она когда-то бояться его и желать, чтобы он ушел из ее жизни.

Мэтт лег рядом с ней, чтобы не давить на нее своим весом, но прижимался к ней всем своим телом. Он никогда не испытывал такой страсти, такого удовлетворения и знал, что Скай тоже ни разу не испытывала этого. Мэтт так долго ждал мгновения когда сделает ее своей, и теперь ничуть не был разочарован. Он понял, что, сделав ее своей, совсем не перестал желать ее. Он знал, что теперь будет желать этого снова и снова. Всегда.

Он поцеловал душистую, спутанную копну ее черных волос, зная, что они никогда не пожалеют о том, что произошло сейчас. Никогда он не чувствовал себя более совершенным, более мужественным, чем с этой женщиной. Он знал, что растворился в ее душе так же, как она растворилась в его теле.

На языке у него вертелись слова любви. Слова о браке. Слова, которые сделают эти мгновения вечными. Но они остались невысказанными. Мэтт боялся произнести их, потому что гораздо безопаснее было продолжать получать эту любовь и жить надеждой, чем произнести эти слова, рискуя потерять все сразу.

Поэтому Мэтт обнял Скай и снова подчинился жажде страсти. И уже совсем под утро они заснули.

Какая призрачная тень

Касается плеча моего?

18

Поезд набирал скорость, отъезжая от Ролинса. Скай казалось, что она почти летит, потому что ей ни разу до этого не доводилось ездить на поезде. Он слегка замедлил ход, проезжая между Исцеляющей Горой, но после этого снова понесся, как стрела, отвозя ее к месту назначения гораздо быстрее, чем ей того хотелось.

Мэтт сидел рядом с ней, глядя в окно и провожая взглядом проплывающие мимо пейзажи. Мэтт погрузился в свои мысли. Он не произнес ни слова в течение многих часов. Думал ли он о прошлой ночи и пытался ли он найти объяснение тому, что произошло между ними? Или же он думал об Элизабет? А если не о ней, то о какой-то другой женщине, о которой Скай совсем ничего не знала?

Прошлой ночью. Скай снова приснились орлы, и это стало ее беспокоить.

Кружение орлов казалось, на первый взгляд, спокойным и умиротворенным, но, увидев сон во второй раз, Скай сравнила их с собирающимися перед бурей тучами, казалось, что эти орлы обладают огромной силой, которая способна обмануть, погубить ее, поглотить ее, как поглотил один орел другого.

Скай взглянула на Мэтта. На его задумчивом лице не промелькнуло ни тени улыбки. Он и вправду выглядел озабоченным. Должно быть, Мэтт наконец почувствовал на себе ее взгляд, потому что обратил на нее внимание. Он поднес к губам ее руку и поцеловал ее в запястье. В это мгновение ожило все, что произошло между ними прошлой ночью. Его все еще задумчивый взгляд задержался на ней какое-то мгновение но вскоре Мэтт снова стал смотреть в окно и опять погрузился в свои размышления.

Может быть, ты погубишь меня, Мэтт Риордан? По всему телу Скай пробежала дрожь. Эта мысль лишила ее спокойствия так же, как и сам сон. Но она не хотела думать об этом. Возможно ли, что он так предан своей работе, что смог так хитро обмануть ее? И теперь, вероятно, он жалел об этом или размышлял, как побыстрее закончить этот маскарад.

Скай посмотрела на его сильную ладонь, сжимающую ее руку. Она попыталась высвободить ее, но его пальцы сжали ее так крепко, что она не могла выскользнуть. В эти минуты беспокойства ей хотелось думать, что это пожатие любовника, а не цепи ее похитителя. Ей хотелось думать, что он останется рядом с ней, а не отвезет ее в суд, чтобы ее осудили за убийство.

Скай откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Ее шляпа сидела на голове довольно высоко, и она не причиняла ей никаких неудобств. Волосы Скай были высоко подняты, уложены и закреплены шпильками. Такую прическу ей сделал парикмахер, который был в гостинице.

Когда они с Мэттом закончили свой туалет этим утром, она стала похожа на настоящую леди, идущую под руку с джентльменом. Когда они шли на вокзал, на них были устремлены тысячи взглядов, и Скай немного стеснялась этого, но Мэтт уверил ее, что все на них смотрят только потому, что она очень привлекательная.

Хотя ей было невероятно лестно услышать такие слова, она все-таки взволнованно спросила:

— А что, если кто-нибудь сумеет сопоставить факты и поймет, кто мы такие.

Лицо Мэтта стало серьезным, и его губы вытянулись в тонкую линию:

— Мы должны сейчас рискнуть, если ты не хочешь ехать остаток пути в Шайенн верхом на лошади.

— Ты знаешь, — в ее голосе слышалась надежда, — мне больше нравится ездить верхом.

Мэтта развеселили слова Скай, но он не показал этого.

— Ну что ты, Скай? Давай оставим лошадей в вагоне для скота, а сами поедем в пассажирском вагоне. Мы будем в Шайенне через несколько часов. И наше путешествие закончится. Верхом мы бы скакали туда несколько дней. На лошадях нас будет даже легче обнаружить, если убийцы знают, что я везу тебя с собой.

Скай согласилась, снова почувствовав себя настоящей самозванкой в черном дорожном платье. Ее отражение в зеркале и нравилось, и пугало се одновременно. Прошлой ночью она стала женщиной. Но она изменилась еще в чем-то, не по своей собственной воле, а по воле Мэтта. Скай сомневалась, хочет ли быть той, которая смотрит на нес из зеркала. Возможно, потребуется время, чтобы она привыкла к этой роли и приняла ее.

— Устала?

Скай приоткрыла глаза. Мэтт внимательно смотрел на нее.

— Я спала прошлой ночью совсем чуть-чуть, — сказала она, и на ее губах заиграла робкая улыбка, напоминая им обоим о том, что произошло между ними ночью.

Мэтт крепко сжал ее руку, они обменялись ласковыми взглядами, И Скай снова вся задрожала. Скай тут же забыла все недавние сомнения. Может быть, она и есть всего лишь индианка в одежде белой женщины, но Мэтт Риордан именно тот, за кого себя выдает, и она но должна сомневаться в его искренности без видимой причины.

— Отдохни, — ласково сказал он. — Я тоже немного посплю.

Скай закрыла глаза, а Мэтт нет. Он стал изучать ее милый профиль, в который раз думая о том, правильно ли он сделал, что повез Скай в Шайенн. Это было какое-то необъяснимое чувство, но ему казалось, что он может сейчас погубить эту таинственную женщину гор, в которую он влюбился с первого взгляда. Мэтт страстно желал только одного — чтобы они вернулись в пещеру и продолжали жить там вдвоем, в объятиях друг друга, и чтобы такая жизнь в мире, где существуют лишь двое, длилась вечно.

Казалось, это было единственным способом остаться в ее идиллическом мире любви.

Мэтт все еще лелеял надежду сделать ей предложение, но этим утром случилось нечто такое, что беспокоило его в течение всего путешествия. Мэтт вдруг понял, что после свадьбы реальность может очень легко разрушить всю романтику, а вместе с ней и чувства.

Пока Скай одевалась, готовясь к поездке, Мэтт смотрел, как она надевала дорожное платье. Он украдкой заметил, как она с тоской посмотрела на свою кожаную одежду, лежащую в сумке, видел, как она любовно провела по ней рукой, будто оставляла вместе с ней и дорогую часть самой себя. Оставалась ли она в глубине души индианкой? Сможет ли Скай когда-нибудь сменить свободу, которой она так дорожила, на цепи цивилизации? Мэтта это беспокоило так же, как .ее взгляд назад, в сторону Гор Реки Ветра, и он чувствовал свою вину за то, что увез Скай из дома. Он не знал, сможет ли она когда-нибудь стать частью какого-нибудь иного мира, кроме того, который она оставила. А если ей это не удастся, сможет ли он провести всю свою ясизнь с ней в горах? Это кажется заманчивым, но, если посмотреть на все это трезвым взглядом, то они не могут изолироваться от внешнего мира и воспитывать своих детей в горах. Даже индейцы для собственной безопасности объединяются в племена.

Мэтт снова обратил свой взгляд в окно, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем. Много лет он скитался, чтобы заполнить свое. время, работал, чтобы выжить, всегда так загружал себя делами, чтобы не оставалось времени на размышления, которые одолевали его сегодня. Давным-давно Мэтт мечтал о ранчо и любящей жене. Эта мечта вновь ожила, и теперь он хотел, чтобы этой женщиной стала Скай Мак-Келлан. И теперь, когда он познал се, его жизнь не будет пустой и бесцельной, какой она была без Скай. Если бы они не встретились, Мэтт продолжал бы зарабатывать себе на хлеб своим оружием. И в один прекрасный день он бы, несомненно, умер.

Взгляд Мэтта снова остановился на Скай. Казалось, она заснула. Ее рука лежала в его ладони. Да, он хотел, чтобы она стала его женой, но боялся такого быстрого развития событий и опасался потерять ее. На нее сейчас свалилось слишком много проблем. И не надо было говорить с ней сейчас о браке.

Еще Мэтт вспомнил о Сером Медведе. Этот индеец тоже любит ее и может предложить ей свободу, которая стала ее неотъемлемой частью. Если бы у нес была возможность выбора, кого бы из них выбрала Скай?

Мэтт ослабил узел платка, повязанного поверх ворота рубашки, и расстегнул верхнюю пуговицу. В поезде становилось душно. Наконец в открытое окно подул слабый ветерок. Но это был теплый ветер, потому что было жарко, и это напомнило ему о Богом забытой земле штата Техас…

— Мне лучше уйти, Элизабет. — Мэтт сел на край ее кружевной постели и потянулся к своим брюкам. — Твой отец вот-вот вернется домой с собрания владельцев скота.

Но она соблазнительно улыбнулась и снова притянула его к себе, прижимаясь к нему своей полной грудью.

— Не волнуйся, Мэтт. Если он придет, ты выпрыгнешь из окна.

— Он увидит мою лошадь.

— Тогда ты скажешь ему, что приехал просто навестить нас. Ну давай же, люби меня снова. Я теперь тебя долго не увижу, и надо, чтобы мне было о чем вспоминать долгими знойными ночами.

Элизабет Лоринг была страстной женщиной, как та знойная погода, о которой она говорила. Все ее мысли занимал секс. И, возможно, поэтому обо всем остальном для нее заботился отец.

Она провела пальцем по его плечу и попыталась сделать серьезное выражение лица, потому что Мэтт хотел, чтобы она была серьезной.

— Тебе шестнадцать лет, Элизабет. Ты уже можешь выйти замуж. Мне не нравятся все эти разговоры вокруг да около. Ты согласишься, если я попрошу твоей руки у твоего отца? Мы могли бы пожениться и поселиться в каком-нибудь тихом местечке.

Элизабет вздохнула и закатила свои голубые глаза в знак раздражения, откидывая рыжие волосы с обнаженных плеч и груди.

— Мы же уже сто раз говорили об этом, Мэтт. Я не хочу выходить замуж, по крайней мере сейчас. Кроме того, у тебя нет ранчо, и потребуется немало времени, чтобы ты отстроился, как мой отец. А мой отец не позволит мне выйти замуж за человека, у которого работа ковбоя.

— Господи, Элизабет, я же не заставляю тебя жить в хижине. Ты знаешь, что я хороший работник и у меня большие планы. Я буду полностью обеспечивать тебя. Ты не будешь ни в чем нуждаться.

— О, Мэтт, — нетерпеливо сказала она. — Почему ты не хочешь просто получать удовольствие и веселиться? Мы молоды, и у нас все впереди. Брак только свяжет нас и состарит раньше времени. Мы можем подождать пару лет.

Мэтт никогда не мог до конца понять ее. Он никогда не был молодым, как он сам считал, и всегда знал, что ему придется работать всю жизнь. Мэтту казалось, что ничего не изменится, по крайней мере для него. Но он должен понимать, что Элизабет молода и сильно испорчена. Его беспокоило то, что он не знал сам, хочет ли действительно жениться на ней. Элизабет было невозможно понять и очень трудно было угодить. Мэтт постоянно сомневался, стоит ли жениться на ней?

— А если ты забеременеешь? — осторожно спросил он, наконец затронув тему, которая волновала его в течение многих дней, но, казалось, совсем не беспокоила девушку.

Элизабет, как всегда, безразлично пожала плечами:

— О, я знаю одну женщину, которая улаживает такие вещи. Она уже делала это некоторым девочкам. — Она прижалась к нему покрепче. — Ну хватит разговоров. Иди же ко мне.

Мэтту не понравился ее ответ, но когда она так прижималась к нему, он терялся. Элизабет потрогала его твердую плоть, заставляя его забыть обо всем на свете и удовлетворяя его желания. Мэтт не мог оттолкнуть или отвеп-нуться от нее. Ее волосы, рыжие, как у лисицы разметались по подушке и переливались в свете яркого дневного солнца. Ее гибкое тело приподнялось, еще сильнее возбуждая его.

Мэтт не слышал звука шагов на лестнице. Он слышал только биение собственного сердца и чувствовал, как кровь текла по его жилам подобно огню. Когда их обоих охватил жар страсти, Элизабет сжала его плечи, ее ногти больно впились в его спину, но он ничего не сказал, потому что она шептала ему на ухо:

— Да, Мэтт, да. О… да. Еще… еще… Вдруг она начала бить его по голове и кричать сдавленным голосом, но достаточно громко, чтобы се услышали во дворе:

— Нет! Остановись! Не делай этого со мной! Нет!

Дверь распахнулась так резко, что в разные стороны полетели щепки. Мэтт, ошеломленный, отскочил от нее, увидев Старшего Бейли Лоринга и его сына, Рыжего, стоящих на пороге и гневно смотрящих на него. Мэтт не успел встать с кровати и натянуть свои брюки, как Бейли уже был на нем. Он одним махом скинул Мэтта с кровати. Первый удар пришелся ему в живот, а второй — в лицо. Мэтт упал, распластавшись на полу. К нему снова подошел Бейли и начал его бить ногами, Мэтт весь сжался, пытаясь защитить свой живот и то, что находилось ниже, но увернуться ему не удалось. Рыжий поднял его и держал под руки, пока Бейли отвешивал ему удары своими огромными мясистыми кулаками. Мэтт почувствовал, как из носа и рта потекла теплая кровь. Он слышал звук ломающихся костей: нос, челюсть, ребро. От ударов Мэтт стал терять сознание и уже не мог сопротивляться. Затуманенным взором он видел Элизабет, сидящую на кровати и прижимающую к груди пуки. Она пронзительно кричала:

— Он… заставил меня… папа! Он затащил меня сюда… все ушли… он затащил меня сюда! Он изнасиловал меня, папа! Он сказал, что убьет меня, если я не сделаю то, что он хочет!

Ослепленный яростью, Бейли выхватил из кобуры револьвер и приставил его к виску Мэтта. Он взвел курок.

Элизабет завопила:

— Нет, дедушка! Не убивай его! Нас будут спрашивать… люди узнают, что он сделал. Они узнают, что меня… изнасиловали. Я буду унижена. Я не смогу смотреть людям в глаза. Пожалуйста, не убивай его. Просто выгони его.

— Она права, отец, — теперь говорил уже Рыжий. — Я не хочу, чтобы репутация моей дочери пострадала из-за этого мерзавца. Пусть все останется между нами.

— Ладно. Здесь убивать мы его не будем. Пусть одевается.

— Дедушка, не убивай его, — взмолилась Элизабет. — Тебя за это посадят в тюрьму. Со мной… все будет в порядке.

— Не вмешивайся в это, девочка моя. Он попытается это сделать снова. Мы свершим правосудие над этим подонком Риорданом. Нам не следовало нанимать этого вонючего негодяя, это уж точно.

— Скажи им правду, Элизабет, — простонал Мэтт. — Скажи им правду.

Но она продолжала сидеть на кровати, закрываясь простыней и испуганно оглядываясь вокруг.

Рыжий Лоринг толкнул Мэтта, и он упал на пол. Мэтт подполз к своей одежде и начал натягивать ее на себя, чувствуя себя униженным и уязвимым в своей наготе. Наконец он надел брюки, и Лоринги вытолкнули его из дома, кинув вслед оставшуюся одежду. Им пришлось вынести Мэтта за ворота, потому что сам он идти не мог. Лоринги попытались усадить его на лошадь, но боль была настолько сильной, что Мэтт потерял сознание Очнулся он от того, что его бросили на спину лошади, как мешок с зерном. Боль пронзила все его тело. Кровь текла из носа и капала на его руки. Он не мог как следует видеть, что происходит вокруг, и понял, что оба глаза подбиты и почти не открываются.

Так они проехали несколько миль под лучами ослепляющего техасского солнца, и на протяжении всего пути Мэтт то терял сознание, то снова приходил в себя. Кровь из носа наконец прекратилась, но она засохла на лице, и Мэтта облепили мухи, а он даже не мог отмахнуться от них. Он помнил, как они остановились, и слышал, как Бейли и Рыжий говорят еще с кем-то. Мэтт с трудом узнал владельца ранчо и двух главных наемных рабочих. Они только что вернулись из города, и, должно быть, им очень доверяли и рассчитывали на их молчание, если Бейли говорил им, что Элизабет изнасиловали и они собираются преподать ему урок. И после этого они поехали дальше, захватив с собой двух рабочих.

Наконец они остановились, и Рыжий столкнул Мэтта с лошади. Сначала Мэтт подумал, что они собираются оставить его здесь и позволить солнцу убить его. Вскоре он почуял запах дыма. Мэтт приложил немалые усилия, чтобы открыть глаза, и увидел, как Бейли отвязывает от седла железное клеймо. Он не помнил, брали ли они его с собой, когда уезжали с ранчо. Но, возможно, так оно и было.

И когда Мэтт понял, какой урок хотят ему преподать, то пожалел, что не умер по дороге, что они не выстрелили ему в голову и не покончили с ним, виновным или нет, это уже не имело значение. Собрав последние силы, Мэтт приподнялся на колени, зная, что надо бежать, но они тут же заметили это и снова ударили его Он помнил, как они прижали его лицом к земле и сели на него верхом, как на какое-то живот-нос Он не мог пошевельнуться Он видел, как Бейли нагревает на огне клеймо, поворачивая его в разные стороны, чтобы оно лучше прогрелось.

— Я не насиловал ее, — сказал Мэтт, но понял, что у него из горла вырвался лишь тихий шепот. Он повторил это снова так громко, как только мог.

— Я не насиловал ее!

— Заткнись, ты, ублюдок, — ответил ему Рыжий Лоринг — Моя дочь не стала бы мне лгать. Ты подонок, и ты заплатишь за то, что изнасиловал ее.

Рабочие смотрели на него равнодушно. Клеймо становилось все краснее и краснее и наконец стало белым.

Бейли Лоринг взялся рукой, одетой в перчатку, за железную рукоятку и вытащил клеймо из огня. Он повернулся к Мэтту, в его глазах светилась ненависть. Мэтт вскрикнул и тут же потерял сознание.

Мэтт прислонил голову к спинке сиденья и закрыл глаза. Многое, произошедшее в тот день, стерлось из памяти или было окутано туманом, но боль он помнил до сих пор. Чертовскую боль. Они оставили его под палящим солнцем, оставили умирать. Он, наверное, умер бы, если бы мимо случайно не проходил какой-то бродяга, не отвязал его и не отвел ко врачу

Когда Мэтт поправился, то решил разорить Бейли Лоринга, и это оказалось довольно легко. Когда он работал на Лоринга, то подозревал, что его люди замешаны в краже скота, но смотрел на это сквозь пальцы из-за Элизабет.

Теперь Матт начал расследование и выяснил, что в тот день Лоринг не был на собрании владельцев скота. Он клеймил украденный скот в ущелье в десяти милях от ранчо. Поэтому-то к его лошади и было привязано клеймо.

Мэтт стал работать на закон и вместе с другими детективами из агентства Пинкертона, расследовал это дело. Они установили ловушку для Лоринга и поймали его с поличным. Мэтт жалел, что не смог выдвинуть обвинение против Рыжего, потому что знал, что тот тоже участвовал в краже скота. Но Бейли уверял, что Рыжий не имеет к этому никакого отношения, а так как он находился на ранчо во время облавы на Бейли и его сообщников, суд поверил ему.

Бейли повесили. Мэтту предложили постоянную работу в агентстве Пинкертона. После этого он иногда возвращался в Техас, но только чтобы ловить таких преступников, как Лоринг. Каждый раз, когда Мэтт сюда приезжал, воспоминания одолевали, преследовали его, и он не мог дождаться, когда уедет отсюда снова.

Мэтт повернулся к Скай, которая все еще спала, убаюканная монотонным стуком колес. Он сжал ее руку немного крепче, но она не шевельнулась. Она была такой милой, такой невинной, такой прекрасной. Полная противоположность Элизабет. Мэтт даже удивился, как мог он когда-то полюбить Элизабет. Ему, наверное, так хотелось любви, внимания, и он был настолько глуп, что принимал это в любой форме, думая, что так и должно быть.

В его сердце не было больше места для Элизабет Лоринг. Все чувства умерли в тот день, когда она предала его. Она научила его! цинизму. Но Скай Мак-Келлан вдохнула в него новую жизнь. За это он был ей благодарен и еще за то, что ему не надо было думать о завтрашнем дне.

Поезд прибыл в Шайенн точно по расписанию. Скай, немного волнуясь, ступила на платформу и подождала, пока Мэтт снимет с верхней полки их сумки. Им пришлось ждать, пока откроется вагон для скота. Когда он наконец открылся, Мэтт зашел внутрь, чтобы вывести лошадей.

Скай ждала рядом с поездом, чувствуя себя неловко. Но мимо нее проходило много людей, и никто не обращал на нее особого внимания, за что она мысленно благодарила их.

Наконец Мэтт вывел лошадей из вагона и провел их по узкому неустойчивому трапу. Солджер был оседлан, на второй лошади была только узда, и поэтому Мэтт кинул сумку ей на спину.

— Давай отведем лошадей в конюшню и найдем какую-нибудь комнату, — сказал он

— Я могу позаботиться о ваших лошадях, мистер.

Мэтт увидел мальчугана, который разгляды вал его. Скай заметила, что в карих глазах мальчика светится надежда и тот с нетерпением ждет ответа Мэтта. Она также обратила внимание на его потрепанную одежду и волосы, которые следовало хорошенько расчесать и постричь. Скай обрадовалась, когда Мэтт достал из кармана жилета пять центов. Она поняла, что он сделал это, потому что увидел в этом бело куром мальчике себя и вспомнил то время, когда брал любую подвернувшуюся работу, только чтобы положить хоть немного пищи в свой голодный желудок.

Мэтт передал мальчугану сначала поводья, а потом монетку.

— Отведи их в конюшню и накорми. Дай им немного овса и воды.

Мальчик посмотрел на эти пять центов, как на золотую двадцатидолларовую монету. Он сжал монетку крепко в своей запачканной ладошке и его глаза светились благодарностью, но гордость не позволяла ему показать ее. Он ответил по-деловому:

— Я позабочусь о них, мистер. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?

— Даже не знаю. Ты не мог бы передать кое-что от меня местному губернатору?

Мальчик широко раскрыл глаза от удивления.

— Камерону Уэлчу? Который сидит в том большом здании? — Он махнул рукой себе за спину.

— Да, ему.

— Почему же нет, мистер. Только скажите, что передать.

Мэтт снова порылся в кармане жилета и вытащил оттуда маленький черный блокнотик и огрызок карандаша. Он что-то нацарапал, сложил листок бумаги и протянул его мальчику.

— Передай это губернатору и принеси мне его ответ. Мы остановимся вон в той гостинице «Шайенн», если там есть свободный номер.

— О, у них куча свободных номеров. — Мальчик бережно положил записку себе в карман. — Это займет всего около тридцати минут, мистер.

— Это не срочно. Займись лошадьми и не торопись. Я заплачу тебе еще пятьдесят центов, когда ты вернешься от губернатора.

Глаза мальчугана снова загорелись, и он посмотрел на Мэтта почти с обожанием, будто решил, что познакомился с весьма важным и богатым человеком, который к тому же очень добр и обменивается посланиями с самим губернатором.

Мальчик отвел лошадей, а Мэтт и Скай перешли на другую сторону улицы и оказались в гостинице. Служащий не обратил на них особого внимания, и им снова дали номер на втором этаже с видом на улицу, Скай казалось странным, что одежда может так изменить отношение людей друг к другу. Неужели она не выглядела индианкой, как вчера утром в Ролинсе?

Мэтт открыл окно, чтобы проветрить комнату, и повернулся к Скай.

— Хочешь спуститься в ресторан и немного перекусить? Я думаю, что мы достаточно далеко от долины Долгой Луны и можем чувствовать себя в безопасности.

— Я не очень хочу есть, — сказала Скай. — Я сыта тем, что мы ели в поезде. Давай подождем ответа от губернатора.

Мэтт снял куртку и ботинки и растянулся на кровати.

— Иди сюда, Скай, — сказал он, протягивая руку. — Ты натянута, как тугой индейский военный барабан.

Она засмеялась, подошла к Мэтту и положила свою руку в его. Он был таким ласковым, и ей хотелось оказаться в его объятиях и быть любимой и забыть обо всем, в .том числе обо всех своих сомнениях. Тот беспокойный взгляд, который был у него в поезде, теперь исчез Теперь он был рядом и был открыт для нее

— Давай я помассирую тебе шею, чтобы ты немного расслабилась, — сказал Мэтт, блестя глазами. — Не бойся этой встречи с губернатором. Он просто хочет разобраться в этом деле, так же, как ты и я. Все преступления, совершаемые в штате, так или иначе рассматриваются им.

Скай позволила ему расстегнуть верхние пуговицы на своем жакете и не сопротивлялась, когда его руки ненадолго, но очень возбуждающе задерживались на ее корсаже, когда он расстегивал одежду. Мэтт помог ей развязать корсаж, и когда он снял его, теплый взгляд Мэтта пробежал по Скай. Мэтт оценил по достоинству то, что ее теперешняя одежда подчеркивала ее округлости гораздо откровеннее, чем бесформенная одежда из кожи.

Мэтт притянул ее к себе и посадил на край кровати, обняв двумя руками. И как только он начал массировать своими длинными пальцами ее шею, Скай стала расслабляться.

— Все скоро закончится, — сказал Мэтт.

— И после этого ты отвезешь меня домой? — тихо спросила она, поворачивая голову назад, пытаясь поймать его взгляд.

Мэтт упал в глубину ее темных глаз, окруженных длинными густыми ресницами. О, как она очаровывала и пленяла его взглядом и близостью своего тела!

— Я сказал, что отвезу, а я человек слова, — ответил Мэтт. — Но неужели здесь, вдали от гор, тебе плохо, Скай? Ты не думаешь, что когда-нибудь захочешь жить где-нибудь в другом месте?

Скай снова посмотрела прямо перед собой. После нескольких минут ожидания, она опустила плечи, будто на них взвалили тяжелый груз.

— Я не знаю, Мэтт. Ты, наверное, не поймешь, но… мне кажется, я не принадлежу ни к какому другому миру. Только к своему особенному.

Мэтт продолжал массировать ее плечи, стараясь не показать, что ее признание взволновало его.

— Так происходит со всеми нами. Мы должны идти вместе с толпой, но внутри каждого из нас существует свой собственный мир. Это естественно, что ты сейчас избегаешь людей. Ты долгое время жила одна.. Тебе никто не нужен был, чтобы выжить, а когда человек ни в ком не нуждается, он становится одиночкой. Это естественно, Скай. Это значит, что ты сильная. И никто не вправе винить тебя за это. — Мэтт на секунду замолчал. — Я надеюсь, что все это скоро закончится, ко ты сама знаешь, что я не могу отвезти тебя домой, пока тех людей не поймают и не посадят за решетку.

— Да, но кто будет искать их?

По тону, которым Скай задала вопрос, Мэтт понял, что она уже знает ответ на него. Он на секунду перестал делать массаж, но вскоре снова продолжил.

— Я… Губернатор попросил меня об этом.

— Это опасно, Мэтт. Эти люди и убьют тебя не дрогнув.

— Я знаю, но я готов к встрече с ними. Я все время выслеживаю опасных преступников. Это моя работа.

Действительно ли Скай боялась за его жизнь, или же ей было страшно, что его убьют и она не вернется назад в горы? Мэтту больше хотелось верить в первое.

Он прислонился к ее спине и поцеловал ее в шею, а она положила голову на его плечо. Через мгновение он передвинулся на середину постели и притянул ее к себе. Они одновременно начали раздевать друг друга. Пока они делали это, заходящее вечернее солнце проникало своими золотистыми лучами сквозь окно, чтобы обогреть их обнаженные тела. Скай, зная, что последует за игрой, смело заключила Мэтта в свои объятия.

Теперь ему не нужно быть осторожным. Скай отвечала на его поцелуи без смущения и страха. Он нежно провел рукой по се жаждущей ласк груди и коснулся губами соска. Она выгнула спину, чтобы оказаться ближе к нему и тому трепетному огню, который вызывали где-то внизу живота его губы. Скай чувствовала, как его напряженная плоть касается ее бедра, и обняла его ногами. Мэтт оторвался от ее груди и поцеловал ее в губы жадным, неистовым поцелуем. Их языки танцевали в брачном танце, и тела двигались послушно друг другу.

Скай казалось, что они взбираются вдвоем к величественным вершинам Гор Реки Ветра, забираясь на такие высоты, где парят лишь орлы и кружатся" облака. Когда дрожь, сотрясавшая их, прошла, они одновременно застонали от удовольствия. Мэтт перевернулся на спину и привлек к себе Скай. Лежа на нем, Скай почувствовала, как его напряжение растет, осталась на нем, пока они не вскрикнули от блаженства второй раз.

Наконец, удовлетворенная, Скай упала на него, и рука Мэтта обвилась вокруг ее плеча в жарком, любящем объятии. Она положила голову ему на грудь, слушая, как его сердце возвращается к нормальному ритму.

Мэтт отбросил со своего лица пряди ее шелковых волос и прошептал, прижавшись губами к се полуоткрытому рту:

— Ты самое удивительное создание, которое я когда-либо знал. Моя горная львица.

Скай ощутила его твердую плоть и ласково засмеялась:

— До вчерашнего дня я не знала, как мне тебя не хватало.

— И я тоже.

Его губы слились с ее в жадном поцелуе, и Мэтт перевернул ее на спину. Он снова начал двигаться внутри нее, когда вдруг послышался стук в дверь.

— О Боже, должно быть, это мальчишка, — вздохнул Мэтт.

Мэтт заставил себя остановиться. Он натянул на себя брюки и рубашку, оставив ее незастегнутой, как всегда, он взял кольт и направился к двери, двигаясь боком, будто ожидая, выстрела или внезапного вторжения. Скай собрала все свое белье и забежала за ширму.

— Кто там? — спросил Мэтт, пытаясь говорить как можно небрежнее.

— Это я, мистер, — послышался мальчишеский голос. — Я принес вам ответ от губернатора.

Мэтт опустил револьвер и распахнув дверь.

— Быстро же ты, сынок, — сказал он, улыбаясь мальчику.

Глаза мальчика были выпячены, как у вареного рака, и он никак не мог перевести дыхание, потому что, по-видимому, всю дорогу бежал.

— Губернатор хочет вас видеть. Сейчас же! Он, по-моему, очень оживился, узнав, что вы здесь.

Мэтт порылся в кармане жилета и дал мальчику пятьдесят центов, как и обещал. Мальчуган уставился на монету, лежащую в его руке, с благодарным трепетом. Его губы растянулись в широкой улыбке.

— Благодарю вас, мистер. Вам нужно еще что-нибудь?

— Пока нет, сынок, — сказал Мэтт, — но, как только мне что-нибудь понадобится, я обращусь к тебе. Где я могу тебя найти?

В глазах мальчика появилось замешательство.

— Ну… я бываю на вокзале… иди на конюшне.

Мальчик хотел сказал, что у него нет дома. Мэтт понял, что он, скорее всего, ночевал где-нибудь в конюшне с разрешения конюха. Мэтт знал, что такое не иметь дома, он испытал это на себе, поэтому воздержался от дальнейших расспросов.

— Ладно, не волнуйся. Я смогу найти тебя. Мальчуган кивнул, еще раз поблагодарил и побежал вниз по лестнице, сжимая в ладошке заветную монетку. Мэтт посмотрел ему вслед, потом повернулся к Скай.

— Давай приведем себя в порядок. Пора идти.

Через некоторое время он добавил с чуть заметной улыбкой:

— Сегодня ночью мы доделаем то, что не успели сейчас.

Через тридцать минут они вышли на раскаленную мостовую. Скай не знала, отчего здесь ей было гораздо теплее, чем в горах, то ли из-за того, что на ней было черное дорожное платье, то ли из-за того, что горы были намного выше того места, где они сейчас находились. Но солнце должно скоро скрыться за горизонтом.

Мэтт предложил ей руку, и она с благодарностью взяла ее. Скай чувствовала себя в полной безопасности, когда касалась его и шла совсем рядом.

Казалось, что они прошли несколько миль, а не пару кварталов, пока дошли до главного административного здания. Ее туфли были совсем не такие, как мокасины, и Скай подумала, что натрет себе мозоли, пока они доберутся до этого внушительного строения. Когда они проходили по узким улицам, Скай вдруг очень испугалась этого замкнутого пространства. Казалось, все вот-вот заденет ее: здания, которые стояли с обеих сторон улицы, как препятствия, люди, которые суетились, бегая туда-сюда, повозки и лошади, проезжающие по улице, пыль, поднимаемая сотнями ног, копыт и колес и залетающая им в нос.

Скай не знала, почувствовала ли она страх из-за множества людей и шума или она уже была напугана. А вдруг губернатор скажет, что се показания бесполезны и он не видит смысла в дальнейшей се защите? Или вдруг они пошлют кого-нибудь в долину Долгой Луны и не смогут разыскать убийц, и тогда убийцы приедут за ней сюда? В этом огромном городе ей даже негде спрятаться. Скай чувствовала себя здесь очень уязвимой, и ей не нравилось это чувство. Она была не в своей стихии, и поэтому плохо контролировала себя. Скай внезапно захотела снова убежать в горы, туда, где она чувствовала себя в полной безопасности.

В административном здании было прохладно и спокойно. Все вокруг сверкало от полированного дерева и пахло свежим лаком. Такая атмосфера помогла Скай расслабиться, как только она вошла. Коридоры были широкие и просторные, а на окнах не было занавесок. Здесь царило спокойствие.

Мэтт провел ее по коридорам, и они подошли к кабинету Камерона Уэлча. Его секретарша, миссис Леонора Джонсон, как было написано на табличке, восседала за дубовым столом, стоящим перед дверью в его личный кабинет

— Мистер Риордан, — миссис Джонсон приветствовала его улыбкой. — Рада видеть вас снова. Губернатор велел вам сказать, чтобы вы шли сразу к нему.

Секретарша перевела взгляд на Скай, и любопытные, но добрые глаза ненадолго задержались на ней.

— Он сказал, чтобы юная леди вошла вместе с вами.

Мэтт поблагодарил и открыл дверь, пропуская Скай. Ее сердце колотилось так часто, что она почувствовала легкое головокружение и дрожь в руках.

Скай быстрым взглядом окинула кабинет. Губернатор сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, повернувшись к окну. Виднелась только его голова. В комнате находилось еще двое человек, и Скай почувствовала некоторую неловкость. Они были одеты неопрятно, не в костюмы, и у каждого из них на поясе висел револьвер. Тот, что стоял у окна, был маленьким, толстеньким, обрюзгшим. Другой, который стоял рядом с дверью, был молодым и худым, возможно, всего на пару лет старше ее самой, и казался даже привлекательным. Он вежливо ей кивнул, и их глаза на несколько секунд встретились.

Мэтт закрыл за собой дверь, когда раздался щелчок замка. Губернатор медленно повернулся в кресле к ним лицом.

В этот миг сердце Скай ушло в пятки. Оно забилось еще чаще. Колени начали подгибаться. Перед глазами все поползло, как в тумане, и она решила, что все это происходит во сне. Но резкий насмешливый голос губернатора был вполне реальным, и Скай вспомнила то, что не могла забыть.

— Вы плохо себя чувствуете, мисс Мак-Келлан? — спросил он с иронией, — Вы так побледнели, будто только что видели привидение.

По спине Скай пробежал ледяной озноб Она неотрывно смотрела на его рот, криво усмехавшийся, голову, убеленную сединами, и бледно-голубые глаза.

Надо спасаться. Бежать.

Скай стала пятиться к двери, но чья-то рука сжала ей запястье.

— Что случилось, Скай? Что-нибудь не так? Она оторвала взгляд от губернатора и посмотрела на мужчину, который с ней разговаривал и держал ее за руку. Когда она увидела Мэтта, что-то внутри нее перевернулось. Скай неожиданно набросилась на него и принялась изо всех сил колотить его, царапать и кричать.

Однажды встречаются мрак и рассвет.

19

— Ты негодяй! Я не должна была доверять тебе! Все, что ты мне говорил, ложь!

Единственное, что Мэтт мог сейчас сделать, — это взять ее за руки и защититься от нападения. Ее глаза жгли ненавистью, и это резало ему сердце больнее ножа. Мэтту пришлось применить к ней силу, и он повернул ее так, что она оказалась к нему спиной. Скрестив руки у нее на груди, Мэтт держал Скай, как в смирительной рубашке. Она все еще пыталась сопротивляться, билась спиной о его грудь, но в конце концов ей пришлось сдаться, растратив всю свою энергию.

— Я стреляла в него, — прошептала она, почти рыдая. — Я была уверена, что он умер.

Мэтт поднял глаза и увидел, что один из людей губернатора вытащил свой револьвер и нацелил на него и на Скай. Другой подошел к Мэтту со спины и без лишних слов вынул из кобуры его оружие.

Камерон Уэлч обошел вокруг стола и присел на его уголок. Он был крупным мужчиной, больше шести футов ростом, широкий в плечах, но довольно худой. Он самодовольно улыбался.

— Индейца нельзя по-настоящему приручить, так ведь, Риордан? Он — как волк, которого выращиваешь со щенячьего возраста: никогда не знаешь, чем это для тебя обернется.

— Что здесь происходит, Уэлч? — потребовал ответа Мэтт, чувствуя, как что-то холодное и жуткое смыкается над ним, что-то похожее на капкан охотника.

— Как? Именно то, что мы с тобой планировали, Риордан. Что ты найдешь эту женщину, войдешь к ней в доверие и привезешь ее ко мне.

Скай снова попыталась высвободиться.

— Черт тебя побери! Ты знал, кто такой Уэлч!

— Я до сих пор не знаю, кто он такой, — процедил Мэтт сквозь стиснутые зубы, потому что пытался удержать Скай, которая могла бы выцарапать ему глаза. — Я знаю только то, что он губернатор штата и что он обещал обеспечить тебе надежную защиту взамен на свидетельские показания.

— Перестань, Риордан, — сказал Уэлч. -Не разыгрывай из себя невинного младенца перед мисс Мак-Келлан. По ее реакции я понял, что вы с ней стали… близки… а сейчас она поняла, что ты просто использовал ее.

— Уэлч, мне кажется, тебе надо кое-что объяснить.

— Ты же давно знал, Риордан, какое отношение я имею к этому делу, что я был одним из тех, кто убил Мак-Келлана и весь его чертов выводок.

Скай начала вырываться еще сильнее, но Мэтт удерживал ее.

— Ты же врешь, сукин сын! Я ничего не знал! Не слушай его, Скай. Он просто пытается настроить тебя против меня.

— Ты все знал, — настаивала девушка. Она была сильно рассержена, и время от времени из глаз капали слезы, попадая на его руки, которые все еще крепко держали се.

— Я не знал, Скай. Он лжет.

Уэлч усмехнулся, забавляясь их ссорой. Через некоторое время он продолжил с надменностью и небрежностью победителя:

— И мне, и тебе, Риордан, прекрасно известно, что Мак-Келлан пронюхал чуть больше, чем ему следовало знать. Мне ничего другого не оставалось, как убить его. Я не мог позволить ему помешать мне стать губернатором штата. Ну а что касается тебя, Скай… — Его взгляд скользнул по ней с похотью и даже каким-то презрением. — Она была просто наградой, которую я пытался заполучить. Я не ожидал, что она будет так сопротивляться. Ее мать и сестра особо не сопротивлялись, они думали, что если мы получим от них то, что хотели, то не убьем их.

От его леденящего смеха у Скай вдруг начался приступ тошноты. Ей хотелось в тот момент убить его, но она могла сейчас только сильно сжать руки и страдать от того, что ее сдерживает человек, которому она поверила, которого полюбила и который так предал ее. Сон с орлами был предупреждением! О, почему же она его не поняла?

Уэлч снова заговорил с ней.

— Я вижу, за семь лет ты стала настоящей женщиной, Скай. Я думаю, у нас с тобой еще будет возможность довести до конца то дело, которое мы так и не окончили. Я очень рад, что ты не забыла меня за эти семь лет… впрочем, как и я тебя. А теперь скажи, кого еще ты помнишь с того дня?

— Никого, — решительно сказала Скай, прижавшись спиной к груди Мэтта. Уэлч усмехнулся.

— Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Мне кажется, ты хорошо запомнила остальных. Она не успела ответить, как вмешался Мэтт:

— Почему ты нарушил закон, Уэлч? На что ты надеялся? Почему ты не действовал легально, как Мак-Келлан? Ты бы смог добиться таких же успехов, может, даже больших. Наверное, ты еще крал и крадешь скот из резерваций. Неудивительно, что индейцы не могут дождаться, когда же ты что-нибудь предпримешь. Самодовольно улыбнувшись, Уэлч покачал головой.

— Все еще разыгрываешь из себя невинного младенца, Риордан? Ты же знал все это еще до того, как занялся этим делом. Как один из моих людей, ты был в курсе всех дел.

Мэтт внезапно отпустил Скай и бросился на Уэлча, готовый убить его даже голыми руками.

— Ты все врешь, подонок! Я не один из твоих людей!

Но до того, как он успел схватить губернатора за глотку, он почувствовал, как к его груди прикоснулся холодный металл. Уэлч вытащил из кармана пистолет, спокойно опустился на стул и надменно улыбнулся.

— Отойди назад, Риордан и встань рядом с женщиной, — скомандовал Уэлч. — По-моему, ты собрался причинить нам неприятности. Не понимаю почему, у нас же была договоренность. Но это уже не имеет значения, все равно я с самого начала собирался тебя убить. Понимаешь, ты слишком много знаешь, а ты не тот человек, которому я мог бы полностью доверять.

— Ты спрашиваешь про скот из резерваций. Ну что ж, я объясню это мисс Мак-Келлан, чтобы она поняла, почему мы убили ее отца и почему она скоро последует за ним.

— Скот из резерваций — легкая добыча, мисс Мак-Келлан, и к тому же он в основном не клейменный. Но вряд ли ваш отец при всем его уме и даже Риордан смогли бы понять стремление к власти и богатству. — Я хотел достигнуть и того, и другого, и я хотел контролировать земли долины Долгой Луны, самые лучшие пастбища. Много мелких фермеров с небольшим поголовьем скота приезжали туда, и я понял, что мы потеряли то, что по праву принадлежало нам. Все это было уже почти моим и моего финансового партнера. Расти Глассмена. Конечно, всем вокруг казалось, что земли принадлежат разным мелким фермерам, но на самом деле всем этим владели мы. Людям не нравится, когда политический лидер владеет землями, которыми управляет, потому что он сразу же становится заинтересованным лицом.

— Я не верю, что Расти Глассмен был замешан в этом деле, — гневно воскликнула Скай. — Он же отец Монти Глассмена. Он был другом моего отца. Он бы не допустил, чтобы убили мою семью.

— Боюсь, ты плохо знаешь Расти. Он не только допустил это, но и руководил всем.

— Но Монти…

— …был убит. Да, я знаю. Это не было предусмотрено. Бедняга оказался в неподходящем месте в неподходящее время.

— Так вы хотите сказать, что Глассмен убил своего сына? — недоверчиво спросил Мэтт Уэлч прищелкнул языком.

— Да что ты, в самом деле, Риордан. Почему ты делаешь все, чтобы эта женщина поверила в то, что ты ничего об этом не знал? Какое это может иметь значение, если вы оба скоро умрете? Ну да ладно, продолжу… У Глассмена в тот момент не было выбора. Конечно, он не убивал своего сына. Это сделал я. Мальчишка узнал его даже с маской на лице, и Монти совершил огромную глупость, сказав, что не пойдет никуда с нами. Ну хватит об этом. Вас двоих мы с моими людьми отвезем в Ландер, и, когда мы прибудем туда. Расти расскажет вам продолжение этой истории.

Охранники подошли к Скай и Мэтту и связали им обоим руки веревкой.

— Уведите их отсюда, — приказал Уэлч. — Держите их взаперти, пока не отправится следующий поезд в Ролинс.

— Зачем же отвозить нас обратно в Ландер? — презрительно вставил Мэтт. — Почему бы не убить нас здесь?

Маленький и толстенький охранник приставил кольт к спине Мэтта прямо под лопатку.

— Заткнись и пошевеливайся, Риордан. Мэтт не двинулся с места.

— Я никуда не пойду, пока не получу ответа на свой вопрос.

Уэлч извлек из внутреннего кармана пиджака сигару и неторопливо начал зажигать ее. Наконец он затянулся и выпустил вверх, к потолку, струйку дыма, проследив за ней глазами.

— Удовлетворю твое любопытство, Риордан. Расти говорит, что хочет видеть тебя и мисс Мак-Келлан. Похоже, ему есть, что сказать вам.

— Мне не о чем говорить с Расти Глассменом. Я его никогда не видел. Может быть, ты просто боишься убить нас здесь, Уэлч? Боишься, что кто-нибудь, например, твоя секретарша, узнает, кто ты на самом деле.

— Гораздо безопаснее было бы сделать это где-нибудь в другом месте. Мне не нравится, когда в городе совершаются убийства. Понимаешь, это портит репутацию губернатора. И люди перестают приезжать сюда.

— Так это было в долине Долгой Луны? Уэлча развеселили их вопросы и недовольство.

— В общем да. Но мы с Расти почти достигли цели. Мы скупим добрую часть земель долины Долгой Луны. И, конечно, Расти достались земли в десять акров практически даром. Оставшиеся поселенцы занимаются своим делом и не представляют никакой угрозы. Многие из них настолько обнищали, что в конце концов уедут оттуда. И тогда в дело вступим мы и окажем им огромную услугу тем, что скупим земли.

— По-моему, ты пытаешься нам доказать, что они будут воровать скот, уничтожать источник питьевой воды, разрушая таким образом то немногое, что они смогли нажить.

— .Конечно, Риордан. Мы будем убивать непокорных отныне и впредь. — Уэлч обратился к охранникам: — Ну ладно, ребята. Уберите этих двоих отсюда. Мне надо сделать кое-что до того, как мы отправимся в Ландер.

Надежды на побег не оставалось. Охранники затолкнули Скай и Мэтта в сарай и связали им руки и ноги.

— Только попробуй открыть рот, — сказал охранник с расплывшимся от жира лицом, которого звали Арнольд, — и я залеплю вам его свинцом. Я буду за дверью, и вы не сможете исправить ошибку.

— Выстрел привлечет внимание, — заметил Мэтт.

— Возможно, но я убегу, пока кто-нибудь успеет прийти сюда. Уэлч приказал мне убить вас, если это будет нужно. Он оставил вас в живых только потому, что обещал это Глассмену. Я думаю, если бы все это зависело только от него, он с удовольствием убрал бы вас, потому что вместе с вами исчезли бы все его проблемы. Я советую вам немного поспать. Вам надо отдохнуть к тому времени, когда мы отправимся в другую часть штата.

В течение тех долгих часов, которые последовали после этого разговора, двое охранников исправно выполняли свои обязанности. Они приносили еду в обед и развязывали руки Мэтту и Скай, чтобы они могли поесть. Они оба все это время стояли за дверью, держа оружие наготове, чтобы выстрелить при попытке к бегству. После того как Мэтт и Скай поели, охранники отвели их ненадолго на улицу, а потом снова заперли в сарае.

Мэтт и Скай сидели, отвернувшись друг от Друга и прислонившись спиной к стене. Скай отказывалась смотреть на Мэтта. Отказывалась говорить. После нескольких часов молчания Мэтт решил попробовать начать разговор.

— Я не знал, кто такой Уэлч, Скай. Конечно у меня должны были возникнуть подозрения когда ты описала мне того человека, который на тебя напал, ведь он по описаниям похож на него. Но почему-то я не мог сопоставить такие простые факты. У меня не было причин подозревать, что Уэлч замешан в этом деле. А вся эта чепуха, которую он говорил тебе насчет того, что я с ним заодно, была сказана лишь для того, чтобы ты не попыталась бежать со мной. ?? Ее глаза гневно сверкнули.

— Я лучше умру прямо сейчас, чем пойду куда-нибудь с тобой. Но по крайней мере тебе воздается по заслугам. Приятно знать, что в мире существует хоть какая-то справедливость.

Вдруг дверь распахнулась. Тучное тело Арнольда заслонило весь проход.

— Я слышу, вы начали разговаривать! Вам лучше не строить планы побега. Если вы не замолчите, я заткну вас кляпом. Второго предупреждения не будет.

— Мне казалось, ты говорил, что убьешь нас, — ответил Мэтт вызывающе.

— Спать! — гаркнул Арнольд и захлопнул за собой дверь, снова оставляя их одних.

Мэтт прислонился головой к стене и уставился в темный потолок старого здания. Странно, но сейчас он чувствовал себя беспомощным. Ему приходилось бывать в переделках и похлеще этой. Но он очень волновался за Скай, несмотря на то, что она не верила ему. Мэтт ничем не мог бы помочь, если бы Уэлч снова попытался изнасиловать ее. И пока он не сможет убедить ее в том, что он такая же жертва, как и она, ему ни за что не удастся уговорить ее бежать вместе с ним.

В эти ужасные минуты Мэтт проклинал себя за то, что позволил любви притупить свое чутье. Много лет он учился распознавать обман, он даже перестал верить в добрые побуждения. Но почему же он тогда поверил в честность Уэлча? Не потому ли, что Уэлч был наделен властью? Но ведь одного этого было достаточно, чтобы понять, что он человек с нечистой совестью. Многие люди, занимающие высокие посты, делают себе карьеру, идя на сделку с совестью, или же вовсе поступаются ею.

Наконец около полуночи Скай заснула. Мэтт подобрался поближе к ней, подставив ей плечо, когда ее голова стала падать. Сначала она одернула голову, но потом так крепко заснула, что уже не могла возражать против этого.

Все последующие часы Мэтт размышлял над словами губернатора. Он пытался понять, почему Глассмен хотел поговорить с ними. Мэтт с ужасом думал, что он хотел увидеть именно Скай, если то, что сказал Уэлч о Глассмене, было правдой.

Мэтт пытался представить все предстоящее путешествие и выбрать подходящий для побега момент, потому что со стороны их врагов нельзя было ожидать милости. Он заставит Скай пойти с ним, даже если ему придется похитить ее. Он сможет убедить Скай каким-нибудь образом, что все, что сказал о нем Уэлч, — ложь.

Скай снова отгородилась от Мэтта, и это причиняло ему еще большую боль, чем похищение и угроза их жизни. Он чувствовал, что обманул надежды Скай. Быть может, если бы он говорил с ней о любви, о женитьбе, ее вера в него не была бы такой шаткой? Мэтт по своему опыту знал, что одно из условий выживания — не доверять никому, кроме себя, но Скай Мак-Келлан слишком хорошо выучила этот урок.

До Ландера было еще далеко, но он просто так не даст убить себя, особенно такому головорезу, как Уэлч. Если он и умрет до того, как все это закончится, то заберет Уэлча с собой.

В темные предрассветные часы охранники связали ноги Мэтта и Скай вместе и подвели их под дулом пистолета к поезду. Все вокруг еще спали, но скоро должны были проснуться. Их лошади уже находились в вагоне для скота, который должны были присоединить к поезду, когда он прибудет. Мэтта и Скай затолкали в тот вагон и отвели в его противоположную часть. Уэлч зашел к ним на минутку, пока охранники развязывали им ноги.

— Когда мы прибудем в Ролинс, то поедем верхом в Ландер, — сказал он. — Как вы сами видите, мы привели сюда ваших лошадей и принесли все ваше имущество. Я не хочу, чтобы после вас остались какие-либо следы. Никто в Шайенне не заметит вашего отсутствия и не будет интересоваться, что с вами случилось. Все подумают, что вы просто решили продолжить свое путешествие.

Когда Уэлч ушел, охранники заперли дверь изнутри, чтобы никто больше не мог сюда зайти.

На рассвете поезд двинулся в направлении Ролинса. Через несколько часов путешествия охранник, который был помоложе, Балкин, откупорил свою флягу. Арнольд, пониже и потолще, решил, что было бы неплохо попить, и тоже достал свою флягу.

При виде воды Скай поняла, как хотела пить. Ее язык был совсем сухим, и ей приходилось постоянно глотать, чтобы увлажнить его. В вагоне было очень жарко, душно и дурно пахло.

Скай долго смотрела на флягу Балкина. Он вытер рот о рукав рубашки почти виновато, стараясь избегать ее взгляда. Наконец он поднялся и подошел к Скай.

— Хотите воды, мэм? — вежливо спросил Балкин, держа в руках свою флягу.

Арнольд чуть не захлебнулся водой, выплюнул ее и оторвал от фляги свои жирные губы.

— Какого черта, Балкин?

Балкин опустил руку на револьвер, висящий у него за поясом, и то доброе выражение лица, с которым он; предлагал Скай воду, стало вдруг сердитым.

— Я предлагаю леди выпить воды, ты, сукин сын. Тебе-то что?

Арнольд был обескуражен такими словами Балкина, но быстро нашелся с ответом.

— Черт, она же не леди. Она всего лишь полукровка, которая старается казаться леди. Если ты сейчас развяжешь ей руки, то и глазом не успеешь моргнуть, как она снимет с тебя скальп.

Арнольд снова приложил флягу к губам, делая еще глоток воды, добрая часть которой стекала по уголкам его толстых губ, попадая за грязный воротник рубашки. Балкин присел на корточки так, чтобы видеть и Скай, и Арнольда.

Он протянул флягу Скай, Она, конечно, не могла взять ее руками, потому что они были связаны, и он приставил флягу к ее губам и слегка наклонил ее. Несколько капель упало на черное дорожное платье Скай, и Балкин извинился. Когда ему показалось, что она напилась, он вытер ей рукой подбородок, так робко, будто считал, что не имеет права прикасаться к ней.

Мэтт все это время сидел спокойно, но внутри весь кипел, ревнуя Скай к Балкину. Мэтт страдал и немного разозлился, когда Балкин обратился к нему.

— Хочешь пить, Риордан?

Мэтт кивнул, и Балкин помог ему так же, как помог Скай, только не стал вытирать пролившуюся воду с его лица. Мэтт вытер губы о плечо. Балкин закрыл флягу и устроился поудобнее.

— Я однажды ездил на Реку Ветра искать ее. Но не нашел никого, кроме банды обезумевших индейцев. Не знаю, как тебе удалось выследить ее, Риордан. Там все по-другому, не так, как я привык. Я из Матагорда.. из Техаса.

— Наемник? — натянуто спросил Мэтт, и его синие глаза сузились и посмотрели пренебрежительно на него. Он кивнул:

— Ага. Так же, как и ты.

— Не совсем так, Балкин. Мы по разные стороны закона.

— Возможно, и так, Риордан. Но мы оба убиваем, чтобы заработать себе на жизнь. Мэтт ничего не ответил, только смерил его холодным взглядом. Балкин продолжал:

— Твой револьвер повидал многое, Риордан. Ты же много раз целился в живую мишень или защищался сам. А все-таки, скольких людей ты убил?

— Балкин, отстань от них, — снова подал , голос Арнольд, обеспокоенно смотря в их сторону своими маленькими, близко посаженными глазками. — Ты разве не помнишь, что нам говорил губернатор?

— Заткнись, — гаркнул Балкин. — Мне охота поговорить с кем-нибудь, кроме тебя. — Он снова перевел свой взгляд на Мэтта — Мне кажется, ты довольно быстрый стрелок.

Мэтт с крайним нетерпением смотрел на молодого охранника.

— Не только быстрый. Но и меткий. Попроси Уэлча. Быть может, он позволит тебе вернуть мне револьвер, тогда я с удовольствием застрелю тебя.

Балкин некоторое время молчал, стараясь не позволить словам Мэтта и его недоброжелательности расстроить себя. И он продолжал коротать время за неторопливым разговором.

— Похоже, ты не очень боишься смерти, Риордан.

— Ты тоже.

Балкин через силу усмехнулся.

— Тебе будет трудно убить меня без оружия и со связанными руками и ногами. Мэтт оставался серьезным.

— Я и не говорил, что убью тебя. Я говорю о том, что Уэлч убьет тебя, когда ты сделаешь все, что от тебя требуется. Ты думаешь, что он оставит тебя в живых после того, как ты столько узнал о нем? Он не может рисковать и выпустить тебя на улицу, когда ты запросто можешь на пьяную голову разболтать все, что ты о нем знаешь.

Обеспокоенный таким предположением Мэтта, Балкин поднялся.

— Он может доверять мне.

— Сколько ты работаешь на него? Годы? Месяцы? Недели? Подумай об этом. Так или иначе, глупо, что ты считаешь себя незаменимым.

— Перестань болтать с ними, — снова предупредил Арнольд. — Губернатор не велел нам.

Балкин вернулся на свое место и сел рядом с Арнольдом. Он был умен, чего нельзя было сказать об Арнольде. Балкин был достаточно сообразительным, чтобы понять, что Риордан прав. Риордан был, быть может, всего на год или на два старше его, но в его глазах светились знание и мудрость, не присущие его возрасту. Риордан знал таких людей, как Уэлч. Мэтт не совсем понимал, для чего был сейчас нужен Уэлчу, но, так или иначе, Уэлч собирался убить его, и это было ярким примером того, как Уэлч обращается с людьми, в которых больше не нуждался и которые слишком много знали о его делах.

От слов Мэтта Балкину стало не по себе. Он будет теперь осторожнее с Камероном Уэлчем и Арнольдом.

Когда они добрались до Ролинса, руки Мэтта и Скай затекли от того, что все время находились в одном и том же положении, а запястья покраснели от веревок. Но прибытие в Ролинс не облегчило их мучения.

Их посадили на лошадей, а руки оставили связанными за спиной. Уэлч пришпорил лошадей как следует, чтобы как можно быстрее уехать из города. В первую ночь в лагере Мэтт и Скай прислонились спиной к большому камню, пока охранники собирали ветки, чтобы разжечь огонь. Уэлч расседлал лошадей и привязал их, чтобы они могли попастись.

— Здесь негде спрятаться, — прошептал Мэтт Скай. — Мы не сможем вырваться отсюда. Она строго взглянула на него.

— Не надо больше притворяться, Мэтт. Даже если бы мне удалось бежать, я бы не пошла с тобой.

Уэлч посмотрел на них.

— Перестаньте болтать, пока вам не заткнули кляп в рот.

— Разговоры не причинят тебе вреда, .Уэлч, — сказал Мэтт с иронической усмешкой.

— Тогда повтори то, о чем вы говорили, громче, чтобы всем было слышно.

— Отлично, губернатор, — смело сказала Скай тоном, еще более ироническим, чем тон Мэтта. — Я смотрела, нет ли поблизости густых кустов, в которых можно было бы укрыться. Мне надо сменить одежду, а женщина предпочитает делать это одна.

Уэлч смерил ее холодным взглядом. Мэтт испугался, что сейчас наступит тот самый момент, когда Уэлч захочет применить силу против Скай, а он не сможет ей помочь. Скай, всегда такая непокорная, сейчас была настолько полна ненависти и злости, что сама напрашивалась на неприятности. Но губернатор не привык к длительным верховым прогулкам или к каким-либо другим долгим путешествиям. Он долго просидел в своем кабинете, а сейчас ему пришлось куда-то ехать, чтобы отвезти их с собой. Он устал. Это подтверждало выражение его лица. Быть может, это тоже сработает в их пользу.

Если бы только Мэтт мог наброситься на него и освободить Скай. Но любая попытка сделать это может оказаться самым настоящим самоубийством. Если им вдруг по чистой случайности удастся бежать, их вскоре обнаружат, к тому же Мэтт сомневался в том, что Скай будет с ним заодно.

На рассвете они окажутся на открытом месте. Их единственная надежда — взять с собой лошадей или прогнать их и оставить своих противников пешими. Но он не мог ничего сделать, пока его руки были связаны за спиной. А лошади были настолько усталыми, что не смогли бы уехать далеко.

Наконец Уэлч сказал:

— Ну ладно, мисс Мак-Келлан, я позволю вам сделать то, о чем вы просите, но не пытайтесь бежать. Я поймаю вас, куда бы вы ни убежали, и я думаю, ребята придумают для вас подходящее наказание.

Скай взглянула на охранников, разводящих огонь. Арнольд похотливо улыбнулся, посмотрев на нее, а Балкин взглянул на Уэлча, неодобрительно прищурив глаза.

— Мне надо, чтобы мне развязали руки, — сказала Скай.

Уэлчу не очень хотелось делать это, но он снял веревки с ее рук. Она тут же начала растирать запястья, которые сильно болели, чтобы кровь снова начала циркулировать.

— Можно мне взять свою сумку? Мне надо переодеться в мою кожаную одежду.

Уэлч позволил ей сделать это. Он не возражал, когда ей что-нибудь было нужно. Он собственноручно проверил ее сумку, и достал оттуда все, что может быть использовано как оружие; он не доверял ей. Ведь когда-то она чуть не убила его. Кроме того, она долгое время жила одна, с дикими животными, и наверняка переняла их странные непредсказуемые повадки. Самоуверенность Мак-Келлан раздражала Уэлча. Казалось, она не боялась ни его, ни кого-либо другого. Он был уверен, если вдруг смерть подберется к ней, она подпустит ее и встретит с готовностью.

— Ну ладно, — наконец сказал Уэлч, стараясь не показать своего беспокойства и тот постыдный страх, который он испытывал перед ней. Но если ты не вернешься через десять минут, я убью Риордана.

Скай скривила рот в горькой усмешке.

— Он значит для меня не больше, чем я для него.

— Я не верю, что ты говоришь правду, Скай. Ты слишком бурно реагируешь на предательство человека, к которому, как ты говоришь, равнодушна. Должно быть, он хорошо поработал, соблазняя тебя, раз ты влюбилась в него. — Его злой взгляд скользнул по ее груди, которую обтягивал тесный жакет.

— Через десять минут я убью его. А потом я сам приду за тобой.

Скай поняла без лишних объяснений, каковы его намерения. Она усмехнулась, повернулась и пошла в темноту, держа в руках одежду

Скай отошла от лагеря подальше, чтобы никто не мог ее видеть, и начала раздеваться. Она торопливо снимала с себя одежду. Ее сердце бешено колотилось. Каждое мгновение Скай ожидала выстрела. Возможно, у нее сейчас был шанс убежать и спрятаться в темноте, она была уверена, что сможет убежать от них. Но как Скай ни пыталась, она не могла возненавидеть Мэтта и бросить его сейчас, зная, что Уэлч убьет его, если она не вернется. Нет, она не могла возненавидеть его до такой степени, чтобы захотеть его смерти. Скай была в замешательстве. Быть может, все, что он говорил, правда? Она хотела верить ему, но не могла!

Торопиться. Ей надо торопиться. Ей осталось только надеть свою кожаную одежду. В конце концов, если на ней будет обычная одежда, она сможет убежать. Она бы убежала вместе с Мэттом, но только потому, что сейчас он такой же пленник, как она. С горько-сладкой иронией Скай отметила про себя, что враги могут стать друзьями только для того, чтобы снова стать врагами.

Она сняла с себя все, кроме нижнего белья, и через голову натянула на себя кожаную блузу. Скай надела кожаные брюки и пыталась завязать на поясе веревку, когда вдруг из темноты появилась рука и крепко сжала ее горло. Холодное дуло револьвера касалось ее спины. От хриплого смеха у нее по спине побежали мурашки.

— Любой крик о помощи — и Арнольд всадит пулю в голову Риордану, как ему и приказано. Мы с тобой останемся наедине, и ты спасешь Риордана от смерти. Я отпущу тебя, — прошептал Уэлч ей на ухо. — А тебе лучше не делать резких движений.

Рука уже больше не держала ее так крепко за шею, и Скай удалось вывернуться. Она отошла назад и бросила взгляд на костер, который горел в дальнем лагере. Скай увидела, как Арнольд вышагивает вокруг красного пламени, но она знала, что ни он, ни Балкин не смогут увидеть ее в темноте. Даже если бы они увидели ее, никто из них не пришел бы на помощь. В любом случае они позволили бы Уэлчу заполучить то, что он хотел, и потом сами получали бы удовольствие с ней по очереди.

Скай поняла в этот момент, что, в конце концов, ей удалось испытать любовь настоящего мужчины. О, Мэтт Риордан, золотоволосый незнакомец, друг, любовник, предатель! О Господи, как она могла так ошибаться, отдав ему свое тело, открыв свою душу, свое сердце! Когда они занимались любовью, Скай была уверена, что он испытывает к ней истинные чувства. Быть может, она сейчас несправедливо осуждает его?

— Риордан бы пришел тебе на помощь, — сказал Уэлч. — Но я привязал его к кедру, и ему придется хорошенько попотеть, чтобы освободиться. Знаешь, по-моему, он к тебе небезразличен. Он обещал убить меня, если я к тебе притронусь.

Скай тяжело сглотнула, боль в ее сердце усиливалась, она находилась в полном смятении. Если бы она только могла поговорить с Мэттом наедине тогда, пожалуй… она могла той ночью, в сарае, но она не сделала этого. Второй раз такая возможность — она знала по опыту — . представляется крайне редко, почти никогда. Скай вглядывалась в темноту, надеясь, что спасение появится само собой.

— Думаешь о побеге? — раздраженно спросил Уэлч. — Не советую, потому что тогда я выстрелю, как я и сказал, а Арнольд убьет Риордана.

— Ты все время угрожаешь мне смертью Риордана. — Скай пренебрежительно скривила губы, надеясь скрыть таким образом свои истинные чувства, чтобы Уэлч не использовал их против нее же самой. — Неужели ты действительно думаешь, что мне не все равно, убьют его или нет после того, как он обманул меня? Если, конечно, лжет он, а не ты. Так кто же из вас лжет, Уэлч?

Губы Уэлча расплылись в насмешливой ухмылке. Он направил свой револьвер на нее.

— Ты что, действительно хочешь это знать? Ну что ж, я только могу предоставить тебе право и дальше строить догадки. А теперь давай снимем с тебя одежду. У нас с тобой старые счеты, и нам надо кое-что уладить.

Почему-то Скай вдруг показалось, что Уэлч хочет убить, а не изнасиловать ее. Неужели похоть настолько затуманила его рассудок, что он забыл о своих намерениях отвезти их обоих, ее и Мэтта, в долину Долгой Луны живыми? Неужели ей суждено умереть здесь среди одиноких холмов, вдали от дома?

Скай потянулась к кожаной веревке, держащей брюки у нее на талии. Ее загнали в угол, и бежать было некуда. Брюки легко соскользнули ей на щиколотки, освобождая се ноги. Глаза Уэлча горели злобой.

— Теперь блузу, — сказал он. — Сними се. Все внутри нее кипело от злости. Скай хотела бороться. Если бы речь шла только о ее собственной жизни, она бы боролась. И погибла бы в борьбе. Но несмотря на то что Мэтт предал ее, неважно почему, она все еще слишком любила его, чтобы видеть, как он умирает из-за нее!

Скай сняла с себя блузу и бросила ее на траву. Теряя терпение из-за ее медлительности, Уэлч схватил Скай за талию и повалил на землю. Одной рукой он больно сжал се руки над головой. Одним легким движением своей свободной руки он снял со Скай нижнюю рубашку, обнажив ее грудь, подставляя ее холодному ночному воздуху и своим безумным намерениям. Вдруг ночную тишину нарушил чей-то голос, щелчок затвора заставил Уэлча остановиться.

— Это может подождать, губернатор, — сказал Балкин. — Сейчас не время и не место.

Уэлч не отпускал Скай. Не обращая никакого внимания на Балкина, он продолжал мять ее грудь.

— А ты можешь придумать лучшее место и время? Почему бы тебе не присоединиться ко мне, Балкин? Она — дикая кошка, и я бы попросил тебя придержать ее. Я и с тобой поделюсь. Держу пари, у тебя уже давно не было женщины. Вспомни об этом. Она же совсем рядом. И она очень даже ничего.

— Мне нравятся женщины, которые сами этого хотят, губернатор. Кроме того, вам следовало бы подождать, пока мы доберемся до ранчо Глассмена. Если вы будете приставать к ней, она может убежать, как делала это раньше.

— Не убежит. Вы с Арнольдом поможете мне удержать ее.

— Совсем не обязательно. Когда мы с Арнольдом были на Реке Ветра и искали ее, то мы слышали довольно жуткие истории. По-моему, я никогда не рассказывал вам, как называют ее шошоны. Ну так вот, они называют ее Женщиной Ветра. Они считают ее призраком. Поэтому я не удивлюсь, если она превратится в белый дым и просто исчезнет. У индейцев тоже бывают ведьмы, губернатор. Вы это знали? А вдруг, .когда вы будете с ней, она превратится в пантеру. Я бы лично не стал испытывать судьбу.

— Заткнись, Балкин. И помоги мне.

— Я не буду этого делать, губернатор. Я в такие игры не играю.

Уэлч разъяренно поднялся на ноги, держа Скай за запястье и поднимая ее вместе с собой. .Она не могла ничем закрыться, но Балкин смотрел на Уэлча, избавляя Скай от еще большего унижсния.

— Убирайся , к черту отсюда, Балкин, пока я не убил тебя, — скомандовал Уэлч.

— Вам лучше меня не убивать, губернатор. Я вам понадоблюсь, чтобы отвезти этих двоих в Ландер. Глассмен будет не очень рад, если вы снова явитесь с пустыми руками.

Уэлч слишком хорошо помнил, как Расти Глассмен нашел его лежащим с пулей в боку, когда девчонка Мак-Келлан убежала. Сначала Глассмен приставил пистолет к его голове и угрожал прикончить, его — за — то, что был так глуп и позволил ей напасть на себя. В конце концов Расти отпустил его и отвел к врачу Тогда они сказали, что это был несчастный случай на охоте.

С тех пор Расти стал более обозленным и недовольным — жизнью, чем раньше. И это из-за паршивки Мак-Келлан. Нет, Расти не будет колебаться ни секунды перед тем, как всадить пулю в того, кто разрушил; его планы второй раз. Ему уже так или иначе нечего терять. У Расти разрушены мечты, и все это из-за того, что случилось в тот знаменательный день на ранчо Мак-Келлан. Расти жаждал мести, и он бы не успокоился, пока не отомстил. Возможно, Балкин прав. Наверное, ему лучше подождать.

Этот ублюдок все равно пришел не вовремя и все испортил. Теперь ему не удастся овладеть ею, даже если он и попытается.

— Ну ладно, Балкин. Может быть, ты и прав. Убери свою пушку, и мы вернемся обратно в лагерь.

— Если вам все равно, губернатор, мне бы хотелось, чтобы сначала вы убрали свое оружие

Уэлч усмехнулся, слегка удивившись тону Балкина. Он убрал свой револьвер в кобуру.

— Так ты не доверяешь мне? Ну что ж, по-моему, чем дольше человек живет, тем меньше кому-либо доверяет Только помни, кто кладет деньги в твой карман, Балкин Кто платит за твое виски и твоих женщин, которые хотят этого сами.

Балкин опустил свой пистолет, но не убрал его в кобуру.

— Я не забуду этого, губернатор Я должен сделать здесь кое-какую работенку, и мне не терпится завершить ее. Мне кажется, что сейчас вы поступаете несправедливо. Я понимаю, почему вам нравится эта женщина. Она действительно красива. Но это может подождать.

Уэлч улыбнулся, будто его справедливо упрекнули за что-то. И снова он улыбнулся с чувством — превосходства. Уэлч повернулся к Скай:

— Проведете несколько дней в сладком ожидании того, чем нам предстоит с вами заняться, мисс Мак-Келлан. Вы наверняка ловите себя на мысли о том, что с нетерпением ждете этого момента.

Губернатор возвращался в лагерь, не оглядываясь, следуют они за ним или нет Когда Уэлч пошел в лагерь, Балкин взглянул на Скай прищурившись. Она прижимала свою одежду к обнаженному телу

— Спасибо, — прошептала она, но ее сердце колотилось так сильно, что она едва дышала.

— Рано еще благодарить, мисс Мак-Келлан. Я не смогу помешать ему, когда мы доберемся до ранчо Глассмена.

Среди тенен леса обнажают свои клыки

Багряные волки смерти

20

Той ночью и все последующие ночи охранники сменяли друг друга по очереди. Добравшись до Ландера, они проехали мимо города и направились прямо к долине Долгой Луны. Когда они туда добрались, солнце уже село.

За семь долгих лет долина преобразилась, но не изменилось ранчо Расти Глассмена, которое пустовало и было закрыто, потому что сам хозяин перебрался на ранчо Мак-Келлана.

— Как он может жить в доме моего отца после всего, что он там сделал? — обратилась Скай к Уэлчу. — После убийства Монти.

Уэлча это развеселило, и он чуть заметно улыбнулся.

— Не всем управляет сентиментальность, мисс Мак-Келлан. Понимаете, сначала Расти хотел отдать свой участок Монти после того, как переедет на ранчо вашего отца. Его собственное ранчо вызывает у него слишком много воспоминаний о его сыне и о том, чего он лишился.

— Это звучит так , будто он решил жить там, потому что от этого еще сильнее растет его ненависть и желание отомстить, — сухо заметила Скай

Ей было очень тяжело признать, что все эти годы Глассмен лишь искусно притворялся. Она никогда не любила Расти Глассмена, потому что он был грубоват с ней, но ей и в голову не могло прийти, что он вор и убийца, что он собирался убить ее отца.

Скай проехала в глубь долины, и над ними сомкнулась тьма. Почти полная луна освещала путь, разливая белый свет по всей долине, и этот свет загораживало то дерево, то холм. По кромке леса двигались серебристые тени, но в глубину леса свет не проникал, поэтому лес напоминал таинственное темное царство.

Все ехали молча, и в ночной тишине отчетливо слышался стук копыт лошадей по земле. Скай заметила, что Уэлч, охранники и даже Мэтт были настороже. Они вглядывались в долину, будто ожидали нападения какого-то невидимого, неизвестного врага.

В детстве Скай часто ночами смотрела на эту долину, и она всегда казалась таинственной и призрачной ребенку с живым воображением, да и сейчас Скай неохотно признавала, что чувствует, как «нечто» наблюдает за ней из-за теней. Слишком легко было представить себе движение из-за игры света и тени. Быть может, это нунумби бродили среди деревьев, следуя за ними. Скай никогда не верила в нунумби, маленьких человечков их индейских легенд. Говорили, что они стали пигмеями по воле злого духа, который обитал в горах и насылал проклятье на тех, кто осмеливался выйти из своих вигвамов ночью.

Но там что-то действительно было, что-то, кроме игры воображения. Быть может, призраки и вправду скитались по долине Долгой Луны, души тех, кто любил и потерял, и теперь они бесцельно бродили здесь в поисках покоя, а возможно, даже искали Скай. По индейским верованиям, если над телом человека надругались после смерти, то его душа не сможет отыскать Дорогу Звезд и будет вечно скитаться, беспокойная и потерянная, по Матери-Земле. А Скай не знала, что сделали Уэлч и Глассмен с телами членов ее семьи после того, что она видела сама.

Наконец показался дом, в котором она выросла. Керосиновая лампа освещала первый этаж дома, но он казался пустынным. Скай вспомнила как в дни ее детства Джэрод Нейтан, Блисс и она носились вокруг дома, играли в разные игры, смеялись, пели или выкрикивали разные глупости. Даже по ночам в те прекрасные дни ранчо оставалось оживленным, пока последний его житель не выключит лампу и не ляжет в кровать. Теперь, как и долина, он, освещенный слабым, серебристым светом, казался призрачным.

Скай хотелось вернуться домой и увидеть, что ничего не изменилось и все те ужасы ей приснились. И однажды она все-таки вернулась сюда. Она взяла Эсупа. Он, должно быть, почувствовал ее боль, потому что положил голову ей на колени и заскулил. Они сели среди деревьев на опушке леса и смотрели, как работают люди, а Скай представляла, что все по-прежнему и ничего не изменилось Но больше она ни разу туда не возвращалась, потому что пребывание здесь разрушало все её мечты, а она пока не хотела возвращаться к страшной реальности.

Скай почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, начинают душить ее, но она пересиливала себя. Скай держала их внутри себя все эти годы, не желая признавать, что вся ее семья погибла. Она заставила себя поверить в то, что, если она не плачет по ним, значит, они, не погибли.

Но они погибли. И Скай начала плакать, но ей не хотелось, чтобы это видели ее похитители

Они подъезжали к дому, и до них стали доноситься голоса. Добрые воспоминания куда-то пропали, и память восстановила самые ужасные: выстрелы, кровь, лица отца, братьев и Монти, обезумевшее лицо Блисс. Последние слова матери. «Беги, Скай! Беги!»

Она снова вернулась к тому дню, к смерти. Скай отсрочила ее, но ненадолго, быть может, было бы лучше, если бы она оказалась в тот день в доме и погибла бы со своей семьей? Но Скай могла бы сказать, что многое приобрела за эти семь лет, которые провела в полном одиночестве. Она стала мудрой и зрелой; она научилась терпению и выживанию. И она познала надежду на любовь, даже если в конце она приведет ее к смерти.

Скай взглянула на Мэтта, едущего рядом с ней. Он был сосредоточен скорее на Уэлче, чем на призрачных тенях, бродящих по долине Долгой Луны. Скай знала, что он попытается подобрать подходящий для побега момент, но они уже были на месте, и мечтать о побеге не приходилось.

Охранники с пленными въехали на задний двор. Рабочие были так увлечены игрой в карты, что не слышали, как лошади подъехали к дому. Во дворе не было собак, которые своим лаем могли бы оповестить об их приезде. Они остановились рядом с шестом для привязывания лошадей. Арнольд столкнул пленников с лошадей и начал подгонять их под дулом пистолета к деревянным ступенькам, ведущим в дом. Мэтт оглянулся назад, и Скай подумала, не считает ли он дом последней ловушкой, как он однажды назвал пещеру.

Уэлч остановился рядом с ним и отвесил ему пощечину, звук от удара раздался, как звук хлыста в тишине ночи.

— В чем дело, Риордан? Тебе помочь подняться по ступенькам?

Мэтт ощутил на языке вкус крови и сплюнул. Кровавое пятнышко появилось у ботинка Уэлча.

— Нет, я просто наслаждаюсь тишиной ночного воздуха. Иди вперед, и я пойду за тобой.

Уэлч снова замахнулся, готовясь ударить его, но внезапно раздумал. Он поднялся на крыльцо и без стука зашел в дом. Мэтт, Скай и охранники послушно последовали за ним.

В ту ночь, когда Мэтт впервые приехал в долину Долгой Луны, он удивился поразительному сходству Глассмена и Бейли Лоринга. И теперь снова из его груди вырвался крик, будто кто-то ударил его в живот. Скай узнала своего призрака в Камероне Уэлче, теперь Мэтт видел своего призрака в Расти Глассмене.

Мэтт старался не выдать своего волнения и держался с невозмутимым спокойствием. Но, увидев Бейли Лоринга-младшего, Мэтт оставил надежду на свое спасение и спасение Скай.

— Элизабет была проституткой, — сказал он, пытаясь не показать удивления и страха. — Ты ведь не знал этого, не так ли, Лоринг? Ну что ж, тогда я тоже этого не знал. Я был молод, глуп и думал, что Элизабет любит меня. Мне казалось, что именно поэтому она затаскивала меня в постель своими сладкими речами.

Лоринг, он же Расти Глассмсн, решительно прошел через комнату и со всего размаха ударил Мэтта кулаком в челюсть. Мэтт пошатнулся и ударился спиной о стену. Руки Мэтта были связаны, и он не мог защититься от ударов. Скай попыталась помочь ему, но Балкин сдерживал ее. Лоринг схватил Мэтта за грудь и хотел снова ударить его в лицо, но Уэлч оттолкнул его.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, Расти, но нужно оставить его в сознании, чтобы он мог ехать верхом.

Лоринг неохотно послушался своего партнера и обуздал свой гнев. Он отпустил Мэтта, грубо оттолкнув.

— Я так долго ждал этого момента, — сказал он, ни к кому не обращаясь, а просто объясняя свои действия.

Мэтт поднялся на ноги. Он все еще чувствовал на языке вкус крови, которая текла из раны на губе, но не мог вытереть ее. Мэтт видел, как Скай с жалостью смотрит на него, ее взгляд был похож на Тот, который он заметил, когда они занимались любовью. Ее надежда воскресла. Быть может, сердце подскажет ей, где правда, а где ложь, прежде чем наступят их последние мгновения.

— Так все-таки, где сейчас Элизабет, Рыжий? — Губы Мэтта скривились, выражая его презрение к этому человеку.

— Теперь меня зовут Расти Глассмсн, — буркнул Лоринг. — Тебе стоит запомнить это хорошенько.

— Это уже не имеет значения, — ответил Мэтт. — Я скоро умру и могу называть тебя Рыжим: Элизабет говорила мне, как ты ненавидишь это прозвище. Ты хотел, чтобы тебя называли твоим настоящим именем. Насколько я помню, тебя звали Бейли-младший. Но тебя прозвали Рыжим с дня твоего рождения, и ты уже не смог избавиться от своего прозвищам.

— Не упоминай при мне имя Элизабет, ты, ублюдок. Я не хочу слушать, как ты обманул, а потом предал ее.

Мэтт заметил, как изменилась Скай. Весь этот разговор об изнасиловании и предательстве никак не мог исправить ее теперешнее мнение о нем. Если бы он обнял ее и убедил не верить обвинениям Лоринга.

Но обвинения Уэлча… мог ли он надеяться на — то, что Скай поверит в его невиновность?

— Это она тебе такое рассказала? — спросил Мэтт. — Ну и выдумщица. Я — думал, что она была мастерицей только в постели. Так где же она? Ты ее тоже убил, как и своего сына?

Лоринг подошел к нему, готовый разорвать его на куски, но Уэлч оттолкнул его и сдержал.

— Остынь, Расти. Посмотри на него. Он, скорее всего, пытается затеять драку и сбежать во время нее.

Лоринг изо всех сил пытался сдержать свой гнев. Сквозь стиснутые зубы он выдавил из себя:

— Элизабет уехала на восток, в Пенсильванию. Там она вышла замуж за благородного человека, а не за такого бестолкового бродягу, как ты. У нее есть семья. Слава Богу, ее муж никогда не узнает, что ты с ней сделал.

— Я и еще дюжина других.

— Черт тебя побери! — Лоринг снова попытался броситься на него, но Уэлч удержал его.

Мэтта Риордана не волновала судьба Элизабет. Он думал лишь о том, как выиграть время для себя и для Скай. Мэтту нужно было узнать, кто эти молодые люди, играющие в карты, согласятся ли они помогать преступникам, или же они не имеют отношения к банде Лоринга.

— Расскажи мне окончание этой истории, Лоринг. Мне бы хотелось узнать, почему ты приехал в Вайоминг и сменил имя. Ты уже не мог больше оставаться в Техасе? И кто эти люди, разъезжающие по горам? Они все еще там? Или же они в доме и играют в карты в ожидании твоего сигнала, чтобы помочь тебе убить нас?

Наконец Лоринг вырвался из рук Уэлча и подошел к серванту. Он налил виски себе и губернатору.

— Люди, разъезжающие по горам, были наняты, чтобы найти девчонку Мак-Келлан, — произнес Лоринг. — Они могли бы взять тебя, Риордан, уже несколько раз, но я сказал им держаться от тебя на расстоянии, потому что ты можешь вывести их на ее след. Тогда я бы заполучил вас обоих. Но ты вдруг исчез, и мы решили, что ты либо сдался, либо умер. Пока я не получил телеграмму от Камерона, я не знал, что ты ускользнул, незамеченный моими людьми.

— Они все еще в горах?

— Зачем тебе это знать, Риордан? Ты мертвец, так или иначе.

Мэтт пожал плечами.

— Поэтому я и хочу это знать. У умирающего всегда есть право на то, чтобы его любопытство было удовлетворено и на все вопросы были получены ответы.

Лоринг осушил свой стакан и налил себе еще виски. Одного взгляда на его опухшее, почти пурпурное лицо было достаточно, чтобы определить, что он выпил сегодня достаточно.

— Да, они все еще там, Риордан. Я совсем недавно получил телеграмму от Камерона, и у меня не было времени отозвать их. Но убить тебя мы сможем и без них.

— Почему ты уехал из Техаса?

— Это глупейший вопрос, и ты сам знаешь ответ на него! Твои показания на суде погубили не только моего отца, они погубили все мои надежды относительно ранчо. Люди поверили тебе, когда ты заявил, что я был замешан в этом деле.

— Ты действительно был в нем замешан.

— Ты не смог доказать этого.

— Продолжай свой рассказ, Лоринг. Давай не будем заново пересказывать то, что нам обоим прекрасно известно.

Лоринг взглянул на него и налил себе очередную порцию виски. Он уже стал терять контроль над собой.

— Я отказался от участия в этом деле, потому что люди не стали бы продавать и покупать у меня скот, — с горечью сказал он. — У меня не осталось выбора, кроме как оставить все, что мы с отцом построили, и переехать сюда, перегнав стадо. Я сменил имя. Мы все поменяли свои имена. Кроме Элизабет, потому что она вышла замуж и уехала.

Лоринг повернулся к Скай. Его ненависть к ней, казалось медленно съедала его живьем. Он сделал шаг к ней, и она тут же отступила назад, но ей преградил путь назад Балкин.

— Держу пари, ты не знала, что на самом деле Монти звали Самуэлем, так ведь? — сказал Лоринг.

Вдруг Мэтт вспомнил рыжего сынишку Лоринга из Техаса. Он уже почти забыл о младшем брате Элизабет, Самуэле. Он всегда вертелся вокруг ковбоев, учась у них и хорошему, и плохому. Самуэль был милым, добрым ребенком. В это сложно было поверить, зная, в какой семье он рос. Но Мэтт плохо знал жену Лорин-га, и, быть может, эти хорошие черты мальчишка унаследовал от матери.

— В долине осталось совсем мало народу, — продолжал свой рассказ Лоринг, — и Мак-Келлан владел большей частью земель и обладал огромной властью. Он жил там дольше всех. Мы с Камероном стали деловыми партнерами и решили бороться с Мак-Келланом. Мы хотели, чтобы долина Долгой Луны принадлежала только нам одним. Камерон остался в Шайеннс и строил планы, как нам завоевать все земли и таким образом продвинуться к достижению цели Они с Мак-Келланом едва знали друг друга. Но я хорошо знал Мак-Келлана и был уверен, что он никогда не вступит в дело с нами, даже если это сделает его намного богаче и влиятельнее, чем он был прежде. Мак-Келлан был слишком, принципиальным и прямолинейным. К тому же он был одиночкой. Он ни за что не хотел ни с кем работать. Но через некоторое время Мак-Келлан стал подозревать, что в долине происходит что-то не то. Он начал свое собственное расследование и прилагал все усилия, чтобы нанять детективов из агентства Пинкертона, чтобы они приехали сюда и начали тайное расследование. Мы узнали это, и нам пришлось убить его.

— Но зачем было убивать всю семью? — спросил Мэтт. — Что вы от этого выиграли? Я уверен, что миссис Мак-Келлан продала бы вам ранчо по сдельной цене.

Губы Лоринга превратились в тонкую линию Его лицо стало еще краснее. Он начал громко вышагивать по полу.

— Эта дрянная полукровка содрала бы с нас больше, чем это ранчо когда-либо стоило. Мы решили к тому же, что она знала о делах Мак-Келлана. Но это было не все. Нет, Мак-Келлан был не единственным, кого мы хотели убрать.

Лоринг медленно перевел взгляд на Скай. Он не спеша подошел к ней, грубо приподнял ей подбородок и со всей силы вдавил ее голову в стену. Лоринг стоял прямо перед Скай, и она смотрела на него.

— Я хотел убрать дочь Мак-Келлана.

— Оставь ее, Лоринг, — предупредил Мэтт Лоринга развеселила попытка Мэтта защитить ее.

— Незачем было это говорить, Риордан, и не в твоем положении.

— Почему ты хотел убрать ее? — спросил Мэтт, желая не столько получить ответ, сколько выиграть время для Скай.

Лоринг начал выходить из себя.

— Почему? Потому что Монти хотел на ней жениться. На ней — вонючей полукровке. Монти было достаточно просто переспать с ней, хотя я и говорил ему, что если он переспит с ней пару раз, то полностью потеряет к ней интерес. Нет же, он хотел жениться на ней. Я перепробовал все, чтобы образумить его, но он и смотреть не хотел ни на каких других женщин. Я не мог допустить, чтобы это произошло. Убить — было единственным средством помешать женитьбе Монти.

Мэтт увидел, как Скай побледнела. Она снова попробовала вырваться, но Балкин удержал ее. Он испугался, что она может потерять сознание от такого страшного признания. Ее сердце бешено билось, когда Лоринг достал свой револьвер. Уэлч подбежал к Лорингу и выхватил оружие у него из рук.

— Христа ради, парень, не в доме. Люди, находящиеся здесь, простые наемные рабочие. Ты же не хочешь, чтобы они тут же прибежали. Кроме того, у нас с тобой договор. Я получу ее живой. Она, черт побери, однажды чуть не убила меня, и я хочу отплатить ей за это.

Лоринг скрежетал зубами, а его рука сжимала и разжимала рукоятку револьвера, приставленного к горлу девушки.

— Ах да, я и забыл, что у тебя такое же влечение к ней, как и у моего сына. Женщин этого чертового племени, должно быть, отличает что-то такое, от чего некоторые мужчины теряют рассудок

Наконец Лоринг убрал револьвер, и Мэтт облегченно вздохнул. Уэлч нехотя сел на свой стул, все еще не спуская глаз со своего сообщника. Лоринг продолжал стоять рядом со Скай и сурово смотрел на нее.

— Тот день, в который мы заполучили бы здесь все, прошел бы чудесно, — сказал Лоринг, — если бы она была здесь. Мы угрожали, но они не сказали, где она. Даже Монти не говорил мне. Тогда я начал убивать их одного за другим, но они все равно не говорили мне, где прячется эта сучка! Мне даже пришлось просить Камерона убить Монти, потому что он сказал мне, что сдаст меня в руки закона. Он решил, что я сошел с ума.

Лоринг провел рукой по .шее Скай и оттолкнул ее назад, к Балкину.

— И все из-за тебя, — неистово закричал Лоринг. — Ты вонючая индейская сучка! Ты знаешь, что после гибели Монти моя жена оставила меня. Она не знала, кто убил его, но была вне себя от горя. Моя жена никогда этого не говорила, но я знал, что она винит меня в этом и в том, что я со всем ранчо уехал в Вайоминг. Поэтому она поехала на восток, к Элизабет, и умерла там. Я все потерял из-за тебя, — продолжал Лоринг. — И ты дорого за это заплатишь. То, что мы сделали с твоей матерью и сестрой ни в какое сравнение не идет с тем, что я и мои люди сделаем сейчас с тобой.

Лоринг со всего размаха толкнул Скай, и она чуть не упала, но Балкин поддержал ее. Мэтт видел в ее глазах боль от свалившегося на нее бремени правды и отрицание того, что это она во всем виновата. Он хотел подойти к Скай, успокоить ее, но Лоринг преградил ему путь.

— Мне кажется, ты начинаешь понимать, как ты замешан в этом всем, Риордан. Я поклялся, что найду тебя и рассчитаюсь с тобой за то, что ты сделал с моим отцом, и потом мы услышали, что эту сучку видели в горах. Индейцы объявили ее привидением, но мы были уверены, что это выдумки. Мы с Камероном решили, что нам лучше найти ее и заставить навечно замолчать. Я знал, что ты стал работать у Пинкертона, после того как повесили моего отца. Именно я втянул тебя в это дело, Риордан. Я решил, что таким образом смогу убить сразу двух зайцев. А ты оказался доверчивым дураком. Ты шагнул прямо в ловушку. Ты думал, что Камерон был честным человеком. Ты даже ничего не заподозрил.

Лоринг повернулся к охранникам.

— Посадите его на лошадь, ребята. Мы поедем в горы, где никто нас не увидит. А ты, Уэлч, пока мы будем отсутствовать, можешь позабавиться с этой полукровкой, потому что, когда мы вернемся, мисс Скай Мак-Келлан наконец умрет.

Смерть ли это?

Или всего лишь призрак смерти?

21

Лоринг попытался вытолкнуть Мэтта за дверь, но тот развернулся и ударил своим тяжелым ботинком Лоринга по колену. Фермер упал на пол, взвыв от боли. Арнольд и Балкин кинулись к нему, но Мэтт пытался оказать им сопротивление. Пока Балкин держал его, Арнольд со всей силы бил Мэтта в живот.

— Уэлч, скажи им, чтобы они отпустили его! — потребовала Скай.

Губернатор с видимым удовольствием наблюдал за этой кровавой дракой, но в конце-концов решил удовлетворить просьбу девушки и скомандовал сухим, безразличным голосом:

— Достаточно, ребята. Вы еще сможете рассчитаться с ним чуть позже.

Мэтт вывернулся из рук Балкина и взглянул на Скай. В глубине ее карих глаз светился страх. Она напоминала ему оленя, который смело смотрит в дуло ружья охотника, когда бежать дальше уже нет сил. Мэтт пожалел о том, что их двоих ждет такой ужасный конец после того, как они покинули горы, полные радужных надежд.

— Не верь тому, то Уэлч наговорил тебе, — мягко сказал Мэтт. — У бы никогда не предал тебя, Скай.

Ей хотелось верить словам Мэтта, и Скай посмотрела в его глаза, надеясь увидеть в них искренность, и увидела ее. И еще она увидела любовь. Любовь, которая подняла ее сердце на несколько прекрасных мгновений из темноты, в которой оно было, осветила его солнечным светом, и оно запело, как соловей.

Скай подошла к Мэтту, сожалея, что не может обнять его и в последний раз испытать его поцелуй, сожалея, что не может забрать обратно все те обидные слова, которые наговорила во время путешествия. Но она с трудом смогла выговорить «прости», и , казалось, он понял все, что было заключено в этом слове.

— Не переживай, — прошептала она. — Мы встретимся снова… в тени орлов.

Лоринг поднялся, сморщился от боли. Его глаза были полны жажды крови.

— В могиле вы встретитесь, вот где. Арнольд, посади Риордана на лошадь. Мы отвезем его в горы, где никто нам не помешает. А когда дело будет сделано, им займутся волки, и никто не сможет обвинить нас в его смерти. Балкин, ты останешься здесь и поможешь Уэлчу разобраться с девчонкой Мак-Келлан.

Они вытолкнули Риордана за дверь. В комнате установилась тишина. Единственным звуком было тиканье часов, отсчитывающих последние минуты жизни Мэтта и Скай. Уэлч был недвижим, он смотрел на Скай, и она заметила, что его взгляд полон злобы. Он так стоял, пока не услышал стук копыт лошадей, уносящих прочь Лоринга, Мэтта и Арнольда.

Уэлч вытащил револьвер и приложил дуло к груди Скай. Трудно сказать, за кого больше боялась Скай — за себя или за Мэтта. Она оставалась внешне спокойной, когда Уэлч схватил ее за руку и подтолкнул вперед, к лестнице. Через плечо он сказал Балкину.

— Мне понадобится твоя помощь, чтобы развязать ее. Давай же. И никаких отговорок, а не то я пристрелю тебя.

Уэлч захватил с собой лампу с небольшого столика, потому что на лестнице было очень темно. Скай протащили по комнате и затем на второй этаж, где должно было закончиться ее путешествие.

Все было почти так же, как в тот последний раз, когда Скай поднималась по этой лестнице. Она тоже шла навстречу смерти, но на этот раз своей собственной. Скай не знала, как наступит смерть, хотя она так часто подкрадывалась близко к ней. Скай подумала, долго ли будет ее мучить Уэлч, или же она почти сразу умрет. Но она была сильной женщиной и духом и телом. И все-таки Скай боялась смерти, потому что знала, что она будет медленной и мучительной.

Лоринг, прежде чем уехать с ранчо, заехал на конюшню, взял там клеймо и привязал его к седлу.

Он вскочил в седло и взял поводья в свои огромные ручищи. Он был настолько похож на своего отца в этот момент, что, казалось, время повернуло вспять. Но он слишком много выпил сегодня, это была его ошибка, которую Бейли никогда бы не совершил. Мэтт заметил, что Лоринг выпил прилично еще до того, как они приехали. Возможно, сейчас он ошибется. И тогда Мэтту удастся спастись.

— У нас с отцом не получилось убить тебя в Техасе, Риордан, — сказал Лоринг, глядя на него, — но на этот раз ты не выживешь. Я обещал самому себе, что однажды ты умрешь за то, что ты сделал с нами.

— Мне кажется, ты уже это говорил, Лоринг Лоринг проигнорировал дерзость Мэтта и, пришпорив коня, направился в горы. Казалось, он очень торопился расправиться с Риорданом. Всего через несколько минут они отъехали далеко от ранчо, от долины и преодолели первый горный подъем. Лоринг повел свою лошадь рысью, а потом пустил ее шагом, когда тропа начала сужаться и становилось все опаснее. Дорога, по которой они ехали, была кое-где закрыта тенью деревьев, кое-где освещена лунным светом. У Мэтта руки все еще были связаны за спиной. Лоринг вел Солджера за поводья, а Арнольд подгонял его сзади. Подъем становился все круче, и все труднее было взбираться туда на лошадях. Чем дальше они забирались в заросли сосен, тем сильнее сгущалась темнота.

Мэтт понимал всю безысходность своего положения, но больше беспокоился за Скай, чем за себя. Ее время истекало, если уже не истекло. Все зависело от Уэлча и того, насколько сильно он хотел позабавиться с ней, прежде чем убить. Возможно, больше всего беспокоило Мэтта то, что сейчас Уэлч получает удовольствие, причиняя Скай такую боль, которую даже любовь и понимание уже не смогут излечить.

Сам Мэтт предпочел бы умереть от пули, чем снова терпеть боль от раскаленного железа. Лоринг всегда был жестоким. Он долгие годы копил злость, и теперь она могла найти выход, и, конечно, Лоринг будет выполнять свое обещание не спеша. Мэтт знал, что бы он сейчас ни сказал, это никак не повлияет на исход дела. Лоринг был уверен, что ни он, ни его отец не сделали ничего плохого. Он был уверен, что жертвами являются они, потому что были пойманы с поличным на своих махинациях. И во всех своих неудачах, даже в смерти своего сына и уходе жены, Лоринг будет винить кого-нибудь другого.

В слабом лунном свете, пробивающемся сквозь кроны деревьев, Мэтту удалось различить крутую каменную насыпь слева, за которой густо росли огромные старые сосны. Если ему удастся спрятаться среди них, то, возможно, он сможет убежать.

— Ты выбрал какое-то особенное место, Рыжий? — спросил Мэтт с иронией, зная, как ненавидит Лоринг свое прозвище. — Или же мы поехали сюда, просто чтобы ты мне показал горную панораму?

— Неужели ты думаешь, что я скажу тебе правду, Риордан? Ты же тогда попытаешься сбежать.

— А у меня ничего не получится, так ведь?

— Заткни свой поганый рот, Риордан.

— Тогда ты можешь выстрелить в меня. В конце концов, это будет моим последним шансом.

Их разговор прервался на некоторое, время далеким мрачным завыванием волка. Этот звук нарушил тишину ночи, но выл только один волк, потому что никакого ответа не последовало.

— Похоже на сильного одиночку, не так ли? — заметил Мэтт.

Вдруг он откинул голову назад и испустил душераздирающий крик, напоминающий завывание волка. Оба мужчины были так ошарашены, что выхватили из кобуры револьверы и развернулись к нему. Лоринг подъехал на лошади к нему и остановился рядом. Он ударил Мэтта по лицу, но, к счастью, не той рукой, в которой был револьвер.

— Заткни свой поганый рот, Риордан. Я тебе уже сказал, больше предупреждений не будет. Мэтт скривил свой рот в насмешке.

— Я всего лишь ответил бедному одиночке.

Он выл, как будто потерял своего лучшего друга. Мне кажется, я дал ему знать, что он не одинок.

— Сделаешь это еще раз, и я убью тебя. — Да? И лишишь себя удовольствия видеть, как я мучаюсь, когда ты приставляешь ко мне раскаленное клеймо? Перестань, Лоринг. Я не думаю, что ты застрелишь меня. Это слишком легко и более, чем не достаточно, чтобы такой ублюдок, как ты, остался доволен.

Сказав это, Мэтт снова протяжно завыл. Он увидел, как Лорийг поднимает свой кулак, но успел увернуться, и слабый удар пришелся ему в подбородок.

Мэтт снова завыл, но на этот раз коротким отрывистым воем, более похожим на лай койота, дразня Лоринга.

— Почему бы тебе не воткнуть мне кляп в рот, а, Лоринг? Я чувствую зов предков и не могу остановиться.

Лесной волк завыл в ответ, но теперь его вой раздался еще ближе. Звук в горах распространялся очень странно. Он мог долететь далеко, но мог и затеряться где-нибудь.

Мэтт взглянул в свирепые глаза Лоринга и этим подтолкнул его к действию.

Лоринг вставил револьвер в кобуру.

— Заткни рот этому ублюдку, Арнольд. Я уже достаточно наслушался всякой чепухи.

Арнольд спустил свою тушу с седла с заметным усилием и принялся неуклюже развязывать свой шейный платок.

Мэтт продолжал так жизнерадостно болтать, что можно было подумать, что он отправился воскресным днем на небольшую прогулку, которая должна закончиться пикником.

— Старик Арнольд и Балкин должны были быть тогда на ранчо Мак-Келлана с тобой и с другими убийцами, — сказал он. — А где же .другие, которые так смело помогали тебе убивать женщин и детей?

Мэтт надеялся, что если будет без конца что-то говорить, то это отвлечет Лоринга и он забудет о побеге, который Мэтт начал обдумывать, как только они уехали с ранчо.

Лоринг не смотрел на него, его больше интересовало расстояние, которое им предстояло преодолеть. Он повернул голову и бросил через плечо:

— Арнольда и Балкина не было тогда с нами. А все остальные мертвы, Риордан. Они слишком много знали, и им нельзя было доверять К тому же эта дрянная полукровка вернулась в дом и убила одного из них. Она всадила ему в спину нож по самую рукоятку.

— Да, за этими индейцами нужен глаз да глаз, — вызывающе сказал Мэтт. — Никогда не догадаешься, когда они набросятся на тебя. Мне пришлось трудно, когда я искал эту женщину. Она была привидением. Клянусь, сначала я так и думал, и даже теперь, когда прошло столько времени я все еще сомневаюсь. Знаешь, я бы не удивился, если бы она взяла и появилась сейчас прямо перед нами на тропинке. К тому же у нее есть друзья индейцы. Один из них — старый лекарь, у которого, кажется, есть шестое чувство, и он всегда знает, когда Скай попадает в беду. Он однажды ранил меня и оставил умирать. И еще этот молоденький индеец, который влюбился в нее. У него нож острее лезвия. Исцарапал мне всю грудь этим ножом. Мне пришлось увезти ее оттуда, так что они могут меня разыскивать.

— Заткнись, Риордан.

Мэтт пожал плечами:

— Я просто подумал, что тебе следует знать, что эти двое могут сидеть где-нибудь поблизости… и поджидать.

Лоринг неловко заерзал в седле и начал оглядываться по сторонам. Его теперь интересовала не только тропа, по которой они ехали, но и то, что скрывается в темноте слева и справа от них.

— Быстрее же, Арнольд. Господи, не буду же я сам вставлять кляп ему в рот. Наконец Арнольд снял платок со своей жирной шеи. Он подошел к Мэтту.

— Тебе придется слезть, Риордан, . чтобы я смог завязать тебе рот.

Мэтт снова взглянул на Лоринга. Он все еще всматривался во мрак ночи, даже внимательнее, чем до этого. Чего боялся Лоринг — индейцев или привидений?

Мэтт усмехнулся Арнольду.

— Ну, конечно же, старик Арнельд. Я сделаю так, как ты сказал. Я не хочу доставлять тебе неудобства, не хочу, чтобы тебе пришлось из-за меня напрягать свои руки. Это очень неблаготворно на тебя повлияет.

Мэтт с легкостью перекинул ногу через шею лошади. Арнольд на секунду отвлекся, и он резко и сильно ударил по лицу тучного человека своими ногами в тяжелых ботинках. Из носа Арнольда пошла кровь. Он отступил назад, вскрикнув от боли и неожиданности.

Мэтт слез с лошади. Спрыгнул с тропинки и исчез где-то среди камней и деревьев. Лоринг успел лишь взглянуть ему вслед.

Скай зашла в комнату, держа перед собой лампу, слабо освещавшую комнату. Она ожидала увидеть и услышать то же самое, что она видела и слышала, когда была здесь в последний раз. Но теперь за окном не слышалось пения птиц. Сквозь белые занавески не проникал золотистый солнечный свет, создавая иллюзию умиротворенности.

Все тайны этой комнаты были скрыты, невидимы. Посторонний человек не подумал бы, взглянув на эту комнату, какие ужасные события произошли здесь. Посторонний мог бы даже заснуть в этой комнате, не зная, что здесь были жестоко убиты люди.

Мозг девушки напряженно работал, пытаясь придумать план спасения. Балкин закрыл за ними дверь и запер ее изнутри. Уэлч подошел к кровати и поставил керосиновую лампу на небольшой круглый столик, покрытый белой льняной скатертью. Вся мебель в комнате была новой. Все изменилось. Не осталось ничего, что жило в ее памяти.

Слабый ветерок приподнял край занавесок, открывая темноту за окном.

Уэлч заметил, как Скай смотрела на открытое окно. Он подскочил к нему, закрыл его, задвинув щеколду и опустив жалюзи. После этого он подошел к Скай. Она попыталась отступить назад, но было некуда. Балкин стоял у закрытой двери, преграждая единственный путь к спасению. Поможет ли он ей во второй раз? Скай не могла понять по его лицу, что он думает, но его зло сжатые губы свидетельствовали, что он не одобряет действия Уэлча.

Уэлч прижал Скай к стене и прислонился к ней своим огромным, мешающим ей дышать телом. Он скользнул руками по кожаной блузе и нащупал ее грудь. Она хотела вывернуться, оттолкнуть его, закричать, но ничего не могла сделать, потому что руки се были связаны. Скай попыталась ударить Уэлча ногой, но он лишь засмеялся и увернулся от ее удара.

Он грубо повернул ее и поставил лицом к стене.

— Балкин, развяжи ее.

Балкин достал из кармана нож, развязал веревки и потом невозмутимо вернулся на свой пост у двери.

Уэлч схватил ее за плечи, развернул и резко толкнул. Покачнувшись, она упала поперек кровати. Он провел языком по ее губам и навалился на нее.

— Снимай одежду, — потребовал он. — Живо! И не делай глупостей.

Скай ждала спасения, какого-то чуда. Но конец был близок, и она ничего не могла подделать.

— Тебе это с рук не сойдет, — горячо сказала она. — Когда-нибудь тебя поймают и повесят. — Мне многое сошло с рук много лет тому назад, мисс Мак-Келлан. Теперь я управляю всей этой территорией, если вы вдруг забыли. Я владею многими людьми. А тех, которыми я владею, я покупаю… или убиваю.

— Если Мэтту удастся выбраться, он сам убьет тебя.

— Риордан не выберется. Да и ты тоже. — Он погрозил револьвером, требуя выполнения приказа. — А теперь делай, что я сказал.

Скай произнесла про себя благодарность небесам. Благодарность за то, что у нее была семья, с которой она жила, и за любовь, которую познала. Даже благодарность за те годы, что провела в пещере, за Много Когтей, Эсупа и других обитателей гор. Но больше всего Скай была благодарна за то, что Мэтт Риордан научил ее любить, и от этого ей было даже немного легче перенести то, что собирался сделать с ней Уэлч, потому что она знала, что его поведение было не правилом, а исключением. Но что еще сделает он с ней? Какие жестокие и извращенные пытки придумал Уэлч, чтобы заставить ее страдать? Разве недостаточно было узнать, что она виновата в убийстве всей семьи?

— Я не могу позволить вам сделать это, губернатор. Бросайте оружие, или я буду стрелять.

Резкие слова Балкина и щелчок затвора вывели Скай из задумчивости. Он все еще стоял у двери, но дуло его револьвера было направлено прямо на Уэлча.

— Так нельзя обращаться с женщиной, — говорил Балкин, — и я не могу стоять рядом и участвовать во всем-этом.

Уэлч усмехнулся, и его верхняя губа слегка приподнялась.

— Что значит, ты не можешь участвовать в этом? Ты что, святой, Балкин? Неужели ты будешь возражать против такой невинной забавы? А я должен был заподозрить кое-что, когда ты впервые помог ей. Мне следовало еще тогда убить тебя.

— Она не заслуживает того, что вы собираетесь с ней сделать. Ни одна женщина не заслуживает этого, — сказал спокойно Балкин.

— Я заметил, как ты смотришь на нее. Я знаю, что ты хочешь ее, Балкин, но ты не получишь ее, если не сделаешь этого сейчас. Она никогда не ляжет с тобой в постель по собственной воле, даже если будет благодарна тебе за спасение своей жизни. Она лишь скажет тебе «спасибо».

— Этого мне будет достаточно, губернатор.

— Это невероятно, Балкин. Ты же наемник. Ты человек, который убивает за деньги.

— Можете называть это моральной ограниченностью. А теперь бросайте оружие, губернатор. Я отдам вас в руки закона.

— Нет, Балкин, — сказал Уэлч. — Тебе не запугать меня.

В долю секунды и без предупреждения Уэлч выстрелил в Балкииа. Уэлч проявил меткость, и Балкин отлетел к двери. Чисто инстинктивно Балкин выстрелил в ответ, и его выстрел оказался таким же метким. За этим выстрелом последовали другие.

Эти выстрелы отбросили Уэлча назад, к ночному столику, и он, уже мертвый, постепенно сполз на пол. Лампа закачалась, и керосин пролился на ковер. Разгорелся огонь, сначала затронув скатерть на ночном столике, а потом перекинувшись на кровать. Языки пламени добрались до одежды Уэлча.

Балкин поднялся на колени, но потом упал на спину, схватившись за рану на груди. Огонь распространялся с невероятной скоростью, перебросившись на занавески, обои, танцуя на теле Уэлча, сжигая его.

Скай подняла Балкина, пытаясь подставить свое плечо.

— Ну, давай же, я вынесу тебя отсюда.

— Нет. Уходи отсюда… помоги… Риордану Ты не сможешь… помочь мне.

— Ну, давай же, ты можешь сделать это. Балкин несколько мгновений смотрел на нее, и Скай увидела, как свет постепенно угасает в его глазах и взгляд становится все более безжизненным.

— Иди… — пробормотал Балкин. — Давай же… иди. Не осталось никакой… надежды.

Он умер у Скай на руках. Невидящие глаза Балкина уставились в потолок. Она аккуратно положила его на пол и встала. Пламя разгоралось с такой силой, что Скай уже не могла бороться с ним. Наемные рабочие скоро поднимутся сюда и найдут тела мертвых и се. Они начнут расспрашивать ее, задавать разные вопросы, требовать объяснений и, возможно, даже не поверят ей. Скай не могла позволить себе так рисковать. Ей надо найти Мэтта. Она взяла револьвер Балкина и вытащила патроны, которые ей еще могли понадобиться. Люди уже подошли к лестнице, крича и задавая друг другу вопросы. Кто-то начал подниматься по лестнице.

Скай побежала в соседнюю спальню, которая раньше принадлежала ей. Она быстро, но неслышно закрыла за собой дверь и подошла к открытому окну. Она соскользнула с подоконника незаметно, как тень, и приземлилась, подобно кошке, на крышу под окном, а оттуда уже спрыгнула на землю.

Скай побежала к темным холмам, которые виднелись за домом. Так же она и в прошлый раз убежала из дома. Но на этот раз за ней никто не гнался.

Мэтт услышал крики. Вскоре сзади него прозвучали выстрелы. Он спрятался за большую сосну. Через несколько секунд он услышал, как посыпались с насыпи камни, а затем скатилось двое человек.

Волк снова завыл. Но сейчас вой раздался совсем близко, казалось, в том овраге, где находился он. Было странно, что выстрелы не обратили животное в бегство.

Лунный свет не мог пробиться сквозь огромные, толстые ветви старых сосен. И в овраге было почти ничего не видно. Лоринг и Арнольд, скорее всего, не заметят его, но могут наткнуться на него, когда начнут искать вслепую. Ему надо отбежать подальше, чтобы предотвратить это.

Он перебегал от одной сосны к другой, прячась в их тени. Иногда Мэтт терял равновесие из-за того, что руки были связаны.

— Хей, босс, — услышал он голос Арнольда. — Держу пари, он направился к ранчо, чтобы помочь этой женщине. Почему бы нам не вернуться и не подождать его?

Голос охранника звучал рядом, и Мэтт знал, что их разделяет примерно сто футов.

— Я достану этого ублюдка, — заявил Лоринг. — Он не мог уйти далеко.

— Но мне здесь не нравится, — пожаловался Арнольд. — Ни зги не видно.

— Что это с тобой? Неужели тебя напугали рассказы Риордана?

— Ну… я слышал историю о том, что душа индианки бродит в этих горах. Я слышал, что так продолжается уже семь лет. Может быть, это дух жены Мак-Келлан, которую убили. Индейцы верят в это.

— О Боже, Арнольд. Что может сделать привидение?

— Балкин рассказывал мне, что индейцы могут превращаться в разные предметы и в животных.

— И ты верить во всю эту чушь?

— Кто знает, на что — способны эти индейцы?

Они могут сделать что угодно. Мне здесь не нравится, босс. У меня дурное предчувствие.

Пока они говорили, Мэтт продвигался вперед, надеясь, что их голоса заглушат шум его шагов. Он шел тихо, но несколько веток все-таки хрустнули у него под ногами. Он знал, что Арнольд и Лор инг идут за ним. Арнольд всю дорогу болтал какую-то чепуху, и Мэтт слышал, как Лоринг несколько раз. останавливал, его и приказывал ему замолчать..

Мэтту было достаточно — хорошо их видно. Ему повезло, и он смог разглядеть, как они спустились с горы, но Арнольд и Лоринг не видели, в каком направлении пошел он. Мэтт двигался, когда двигались они, всегда при этом оставаясь в тени. К своей радости, он заметил, что они пошли в противоположном направлении.

Пока его враги спускались по оврагу, Мэтт начал карабкаться по насыпи, послужившей ему спасением. Дальше земля была покрыта высокой травой, и он мог почти бесшумно продолжать свой путь.

Мэтт, крадучись, подобрался к тому месту, где остановили лошадей. Они все еще стояли там и мирно паслись, не издавая ни единого звука, и только случайный — звон сбруи иногда нарушал тишину.

Мэтт снова отошел к краю каменной насыпи, чтобы враги издалека не увидели его силуэт Если бы ему удалось добраться до ранчо, он, может быть, убедил бы наемных рабочих помочь ему.

Держа в руках поводья Солджера, он поспешил вниз по тропе. Мэтт хотел отбежать подальше до того, как снова попытается сесть верхом, потому что со связанными руками это будет нелегко.

Вдруг дорогу ему преградила темная фигура. Почти сразу же что-то тяжелое опустилось — сзади на голову. Его лошадь куда-то ускакала, а он стоял какую-то долю секунды, борясь с темнотой, которая накрыла его. Но потом без сознания упал на землю.

Скай задержалась ненадолго, только чтобы убедиться, что рабочие начали носить ведра к горящему дому. Но когда огонь перекинулся на крышу, она поняла, что теперь уже никакая сила не сможет остановить эту стихию. С разрушением дома оборвалась последняя ниточка, связывающая Скай с прошлым.

По се лицу текли слезы, она отвернулась и побежала по тропе, по которой Арнольд и Лоринг, вероятнее всего, поехали в горы. Этой тропой часто ходили ковбои, когда перегоняли скот или направлялись в горы на охоту. Этой тропой скакали дикие лошади и другая дичь, и она была крепко утрамбована счастливыми, веселыми ножками детей Мак-Келланов.

Скай заставила себя отвлечься от горящего дома и от воспоминаний о семье, которые не давали ей покоя. Она также заставила себя не думать о том, что виновна в их смерти. Это было слишком тяжелым бременем для нее сейчас. Она подумает об этом позже.

Скай остановилась и прислушалась. Ей пришлось дышать чуть тише и приостановить бешеное биение сердца, чтобы отличить те звуки, которые раздавались внутри нее, от тех, что наполняли лес. Недалеко от нее раздалось завывание волка. Когда оно прозвучало во второй раз, это было больше похоже на человеческий плач. Это показалось Скай странным, и она поспешила вперед.

Время шло, но она не обнаружила никаких следов Мэтта или Лоринга и уже с ужасом начала думать, что они пошли по другой тропе. Скай показалось, что она видела какие-то следы, но в такой — спешке и в полутьме она не могла разобрать, свежие ли они были, и могла ошибиться.

Но наконец под толстыми нижними ветками деревьев она увидела языки пламени. Скай начала осторожно пробираться туда, пока не узнала Лоринга и Арнольда, которые что-то делали у костра и тихо переговаривались.

Скай заметила примерно в тридцати футах от огня Мэтта, лежащего лицом к земле. Он еле дышал, будто приходил в себя. Арнольд вертел на огне клеймо, раскаляя его, Лоринг находился рядом и, вышагивая в разные стороны, что-то говорил.

— Он приходит в себя. Клеймо готово?

— Оно еще не совсем красное, босс. Еще немного.

— Да ради Бога. У нас целая ночь впереди. К утру он превратится в кусок жареного мяса.

Арнольд взглянул на Мэтта и сказал, немного испугавшись,

— А почему бы нам просто не всадить ему пулю в голову, а, босс? Это почти то же самое. Я бы с удовольствием поехал на ранчо и помог бы справиться с этой женщиной, пока Уэлч и Балкин совсем ее не замучили.

— Заткнись, Арнольд. Ты сейчас со мной и останешься здесь, пока я не прикончу Риорда-на.

— Я думаю, что лично мне станет… плохо, если при мне будут ставить клеймо человеку. От этого мой желудок вывернется наизнанку. У человека нигде нет такой толстой кожи, как у коровы. А делать это на всем теле…

— Я не спрашивал твоего мнения, Арнольд. Оставь его при себе.

Скай пришла в ужас, услышав, что они собираются сделать с Мэттом. Она должна остановить их. Но как?

Вдруг Скай услышала, что кто-то пробирается среди кустов. Звук был настолько тихим, что мог оказаться игрой воображения или дуновением ветра. Она обернулась.

— Эсуп?

Скай с облегчением вздохнула. Волк подошел к ней и лизнул ее в лицо, слегка подвывая от радости снова видеть ее.

— Т-с-с, — прошипела она, прикладывая к тубам палец. Эсуп послушался ее, потому что этой команде она обучала его, еще когда он был щенком.

Она знала, что привело его сюда. Следовал ли он за ней и Мэттом, когда они спустились с гор, или же инстинкт подсказал ему, что она обязательно вернется сюда? Что бы ни было, Скай была рада, увидев Эсупа. Держась близко к нему, она подобралась поближе к костру.

Это напоминало Скай те времена, когда она приходила наблюдать за Мэттом, лежащим у костра, но те дни остались позади, и если она сейчас не будет действовать быстрее, то человек, которого она любит, умрет.

Эсуп поднял нос и принялся ловить запахи людей, сидящих около костра. Он смотрел в сторону Мэтта. Похоже, он почувствовал, что Мэтту угрожает опасность, и оскалился. Скай прошептала ему команду «стоять», потому что боялась, что он бросится вперед, а она не хотела, чтобы он это делал сейчас. Арнольд все еще вертел на огне клеймо, и ; они видели его сквозь ветви деревьев.

— По-моему, уже готово, босс.

Скай подняла револьвер и щелкнула затвором почти в то же время, когда Арнольд переломил о колено палку, чтобы подбросить ее в огонь, Лоринг снял с головы шляпу и вытер пот, который выступил у него на лбу. В свете мерцающего пламени его волосы казались одного цвета с огнем. Арнольд приподнял клеймо, которым пользовался Расти Глассмен. Его она уже видела на спине у Мэтта, и теперь оно горело белым цветом в темной ночи.

Арнольд не спеша приблизился к Мэтту и, усмехнувшись, посмотрел на него. Сердце девушки начало бешено биться. У нее не было выбора. Она не могла взять их двоих. Уверенная в своем решении, она бесшумно поднялась на ноги. Она направила свой револьвер на Арнольда и, указав на Лоринга, скомандовала волку:

— Пайка, Эсуп. Пайка.

Мужчины услышали звук ее голоса и быстро обернулись. Арнольд потянулся за револьвером, и Скай спустила курок. Арнольд схватился за грудь и упал лицом вниз, рядом с костром. В тот же момент Эсуп прыгнул на Лоринга и навалился на него своим мощным телом. Лоринг бросил клеймо и инстинктивно попытался защитить лицо и горло от смертоносных клыков волка.

Скай дала Эсупу команду остановиться, но быть готовым напасть снова на Лоринга. Его клыки находились всего в паре дюймов от горла мужчины. Скай со всех ног бросилась вперед, вынув охотничий нож Арнольда, висящий у него на поясе, и перерезала веревки Мэтта.

Как только Мэтт смог подняться, он крепко обнял ее.

— Скай! Слава Богу, ты жива. — Мэтт зарылся лицом в ее длинные мягкие волосы; и прижал ее к себе. — Я так за тебя боялся. Я собирался вернуться за тобой. Я пытался. Прости, мне не удалось.

Она прильнула к нему, понимая, как прекрасно вновь оказаться в его объятиях.

— Я знала, что ты попытаешься. Я в этом и не сомневалась. Уэяч мертв, Мэтт. Балкин пытался спасти меня, и они убили друг друга.

Мэтт взглянул на Эсупа, все еще стоящего на своем боевом посту.

— Этот волк помог тебе. Но как он нас нашел?

— Не знаю, по всей видимости, он искал меня.

— Он действительно настоящий друг.

— Да, лучший.

— Убери волка, — осторожно произнес Лоринг, не отрывая взгляда от животного, которое рычало над его лицом.

— Боюсь, у меня не получится, — недружелюбно ответил Мэтт. — Он слушается только Скай.

— Тогда скажи ей, чтобы она его убрала. Мэтт взял у Скай револьвер и встал. Его сильно избили, и все его лицо было измазано кровью, а один глаз почти совсем не открывался.

Мэтт подошел на несколько шагов к Лорингу.

— Скай, Убери его.

— Венр, Эсуп. Венр.

Волк неохотно отошел от него и подошел к Скай, не спуская с Лоринга глаз. Он был готов наброситься на него при первых же признаках сопротивления.

— Вставай, Лоринг, — скомандовал Мэтт.

— Ах ты, сукин сын, Риордан.

— Вставай!

Лоринг смотрел, как Мэтт соединял вместе обрывки веревки длиной примерно три фута.

— Ты слышал, что Уэлч и Балкин мертвы? — спросил Мэтт. — Похоже, никто не придет тебе на помощь, Лоринг, — он повернулся к Скай. — Возьми лассо, которые привязаны к седлам Лоринга и Арнольда, хорошо? И прикажи Эсупу доставаться на месте.

Скай послушалась и почти тут же вернулась. Волк сидел рядом с Мэттом, глядя на Лоринга злыми, сверкающими глазами.

— Хочешь совершить надо мной правосудие, Риордан? Я владею Вайомингом, помни об этом.

— Твой отец тоже думал, что владеет Техасом, но, как оказалось, это совсем не так. Руки за спину.

Лоринг нехотя послушался, и Мэтт связал ему сзади руки небольшим куском веревки. Затем он прикрепил лассо на ветке большой сосны. Веревка была грубой и походила на петлю висельника. Лоринг наблюдал за Мэттом со все возрастающим страхом. Мэтт подошел к Скай и взял у нее револьвер.

— Что ты делаешь, Риордан? Каждый человек заслуживает правого суда.

Мэтт посмотрел на Лоринга, приподняв бровь.

— Будь ты проклят, Лоринг. Я не верю, что правый суд свершился в Техасе, когда вы обвинили меня в изнасиловании Элизабет. Я не верю, что правый суд свершился и здесь, в Вайоминге. Мне кажется, что во всем можно разобраться и без суда.

Лоринг стиснул зубы. Мэтт указал на лошадь Лоринга револьвером.

— Забирайся на лошадь. Я помогу тебе.

— Ты не сможешь повесить меня.

— Я сделаю это так же легко, как ты со своим отцом поставили мне клеймо и оставили умирать. Я это сделаю так же легко, как ты со своим отцом крали скот и убивали людей, ты уже, наверное, со счету сбился, скольких. Да, я сделаю это, и даже легче, чем ты думаешь. Потому что ты не единственный, с кем мне надо свести счеты. Мой палец так и спешит нажать на курок.

Лоринг послушался и через мгновение был уже на лошади. Мэтт подвел лошадь под петлю, набросил ее на шею Лоринга и затянул ее настолько, что Лоринг невольно заерзал в седле.

— Ну а теперь, Лоринг, — сказал Мэтт, вытаскивая из кармана небольшой черный блокнот, — у тебя есть шанс избежать наказания. Ты расскажешь мне все, что ты знаешь, и я отпущу тебя. Я отвезу тебя в город и приведу в суд. Я запишу твое признание, и ты под ним подпишешься. Я включу туда список всего скота, который ты украл, людей, которых ты убил, если ты сможешь всех их вспомнить, и составлю список всех твоих сообщников.

Верхняя губа Лоринга изогнулась в презрительной усмешке, когда Мэтт записывал его показания и перечитывал их. Затем он оторвал карандаш от бумаги и сказал:

— 0кей. А теперь назови имена тех, кто был замешан в игре, которую вели вы с Уэлчем, назови всех, даже мертвых.

— Это тебе не поможет, Риордан. И я могу заявить, что ты заставил меня сделать это. Закон будет на моей стороне, да и люди тоже.

Мэтт некоторое время размышлял над его словами. Наконец он закрыл блокнот и положил его обратно в карман.

— Ты знаешь, по-моему, ты абсолютно прав. Иногда необходимо, чтобы правосудие свершилось без суда и судьи. Так, как ты вершил его в Техасе, и так, как ты пытался сделать это здесь. Поэтому я просто оставлю тебя здесь, на лошади. Посмотрим, как долго она сможет простоять на одном месте, пока не устанет, не проголодается или не захочет пить.

Он взял Скай за руку, и они пошли прочь.

— Риордан, вернись, давай поговорим… Я думаю, мы сможем что-нибудь придумать. Может быть, сойдемся на чем-нибудь, на нескольких головах скота или на большом участке долины Долгой Луны для твоей индианки.

Мэтт развернулся.

— Ты говоришь о сделке? Лоринг кивнул.

— По правде говоря, я не очень люблю такие вещи. Я подумал, как неприятно будет узнать Элизабет, какой ты на самом деле. У тебя ведь никого нет, кроме нее, не так ли? Ты же знаешь, что, если ты сделаешь это, начнется крупный судебный процесс, и она наверняка приедет в Вайоминг, чтобы быть с тобой. И тогда се муж узнает всю правду, а это может так сильно расстроить его, что он разведется с ней и лишит се всего, даже детей не пожалеет. Тогда она возненавидит тебя, и ты действительно останешься один. Но если ты подпишешь признание, то все закончится быстро, и тогда, возможно, ей не придется выслушивать неприятные подробности. Ты даже сможешь сказать ей, что тебя ложно обвинили, и она, возможно, даже поверит тебе.

Мэтт снова потянулся к карману, чтобы достать блокнот и карандаш.

— Ну что, передумал?

— Иди к черту, Риордан, — пробурчал Лоринг. — Я не подпишу твое вонючее признание.

Вдруг Лоринг со всей силы ударил лошадь ногами. Лошадь вздрогнула и встала на дыбы. Веревка натянулась и выдернула Лоринга из седла.

Мэтт бросился вперед, чтобы поддержать падающее тело, но увидел, что горло Лоринга уже крепко перетянуто. Он был мертв. Мэтт глубоко вздохнул и оставил тело, которое раскачивалось, как маятник, а веревка, соприкасаясь с веткой старой сосны, издавала противный скрип.

Он хотел, чтобы все это произошло не так, но правосудие свершилось. И, может быть, так и должно было случиться.

В тени орлов

Встретимся мы с тобой.

22

Мэтт заключил Скай в свои объятия, закрывая от нее тело Лоринга. Они приникли друг к другу и так застыли на несколько мгновений, даря друг другу тот покой, о котором они мечтали. Скай положила голову Мэтту на грудь, и он почувствовал, что силы оставили ее. Это было неудивительно после всего того, что она пережила. И теперь, когда опасность миновала, им обоим надо было хорошенько отдохнуть. Мэтт посадил свою любимую на бревно и сел рядом, нежно обняв ее. Эсуп свернулся калачиком у их ног, положив голову на лапы, стараясь копировать их поведение. Мэтт, да, казалось, и Эсуп тоже слушали подробный рассказ Скай о том, что произошло после того, как они расстались.

— Все кончено, Мэтт, — прошептала она, заканчивая свой рассказ. — Все позади.

Мэтту вдруг стало не по себе. Ему показалось, что что-то погибло в ней вместе с их мучителями. Что бы это ни было, но подавленность Скай была гораздо сильнее, чем просто физическое или душевное изнеможение.

Мэтт приподнял ее подбородок и заставил Скай посмотреть на себя. Ему было бы легче увидеть слезы, чем пугающую пустоту в глубине темных глаз своей любимой.

— Что с тобой, Скай? Что-нибудь случилось? Мэтт увидел, как огонек жизни загорелся в ее глазах, когда он ласково обратился к ней, но почти сразу же ее взгляд потемнел, и это напоминало ему ночное небо, на котором нет ни звездочки. Мэтт поневоле начал бояться, несмотря на то что она ему сказала, что Уэлч все-таки сделал с ней, что собирался. Скай продолжала монотонно:

— Я осталась совсем одна.

Через несколько долгих мгновений она положила голову Мэтту на плечо. Его очень обеспокоили ее слова. Он пытался успокоить ее, гладил по волосам и по спине, целовал се в лоб. Вполне естественно, что она вновь переживала потерю своей семьи.

Вдруг Скай разрыдалась.

— Эти воспоминания невозможно вынести! Мэтт не успел остановить се. Она вскочила и побежала в лес, чтобы укрыться в тени деревьев, где она сможет спрятать от него свое горе и страдать в одиночестве.

— Вернись, Скай! — кричал ей вслед Мэтт. — Давай поговорим!

Она скрылась в тени большой сосны. Он с трудом различал ее силуэт под покровом ночи. Но вдруг Мэтт увидел, как Скай вытянула вперед руку, и он резко попятился назад.

— Теперь я должна идти, Мэтт. Пожалуйста, не ходи за мной.

— Скай! Ты все еще не веришь, что я не участвовал в этом деле с Уэлчем?

— Да нет. Я верю, что ты не виновен так же, как и я. Но я должна вернуться в горы, жить одна. И найти успокоение. Это единственный выход для меня.

Мэтт снова шагнул в ее сторону, но она опять вытянула руку, чтобы он не мог подойти ближе, и он повиновался ей.

— Я ничего не понимаю, Скай. Почему? Я думал, что ты поедешь со мной. Мне надо уладить это дело в городе с шерифом и помочь ему разыскать оставшихся преступников, которые все еще ищут тебя в горах, а потом мы сможем быть вместе. Я вернусь в горы вместе с тобой.

— Нет. Я… не хочу, чтобы ты это делал. Мне надо побыть одной после… того, что случилось.

— Скай, то, что произошло, никак не зависело ни от тебя, ни от меня. Мы боролись за свою жизнь. Нам больше ничего не оставалось. А что касается Лоринга, то он оказался бы рано или поздно в петле, и он сам это прекрасно знал. Он предпочел избежать унижения.

— Ты ничего не понимаешь, Мэтт! Я была причиной всех этих смертей и всего остального. С самого начала все это произошло из-за меня.

Моя семья из-за меня погибла. Монти из-за меня погиб. Даже эти… — Она указала на лежащие тела. — …умерли из-за меня. Дом моего отца и матери сейчас горит. Балкин и Уэлч мертвы. И все это из-за меня.

— И из-за меня, — сказал Мэтт, разозленный из-за такого самобичевания. — В том, что произошло тогда и теперь, твоей вины не больше, чем моей в том, что случилось в Техасе и теперь в этом лесу. Все это произошло, потому что Лоринг хотел управлять всеми и вся, но зашел слишком далеко, пытаясь управлять жизнью сына. Он зашел слишком далеко, пытаясь управлять жизнью Элизабет десять лет назад. Все это произошло из-за жадности и похоти Уэлча. Он виноват во всем так же, как и Лоринг. Тебе придется смириться с этим, Скай. Ты не можешь убежать от этого. Ты должна принять все как есть, а не убегать от реальности. Ты была сильной, и ты выжила.

— Нет, я выжила, потому что убежала, — сказала Скай — Мне надо было остаться и помочь матери. Сколько стоит моя жизнь теперь, когда я знаю, что все они мертвы, а на их месте должна была оказаться я! Господи, почему же я не умерла?!

— Перестань! Не говори так! Ты дважды спасла мне жизнь. Я люблю тебя, — произнес Мэтт уже мягче. — Я останусь с тобой и помогу преодолеть все трудности. Мы начнем вместе все заново. Мы поженимся, и у нас будут дети.

Теперь, когда он обнажил перед ней свою душу и поделился своими самыми сокровенными мыслями, даже несмотря на то что сделал это с излишней уверенностью, он очень боялся, что она откажет.

У Скай потекли слезы, но ее глаза предупреждали его, умоляли не подходить ближе, не прикасаться к ней снова, а оставить се наедине со своей болью, которую она успокоит сама, как умеет. Казалось Скай решила не прощать саму себя и не поддаваться никаким убеждениям.

— О Мэтт, — беспомощно воскликнула она. — Неужели ты не понимаешь? Я не достойна твоей любви!

— Что ты говоришь, Скай. Не уходи. Не убегай, когда мы так нужны друг другу. Тебе опасно возвращаться туда. Тем людям приказано убить тебя. Поедем со мной обратно в город. Я сниму номер в гостинице и оставлю с тобой человека, который будет смотреть за тобой, пока все не уладится.

— Нет, я не могу вернуться в город.

— Но это единственное безопасное место.

— Мне безопаснее здесь, в горах. В пещере.

— Тогда я несколько дней поживу с тобой.

— Нет. Ты должен уехать навсегда.

— Я не уеду.

— Ты должен продолжать свою жизнь. Это единственный выход для нас. Ты был хорошим другом, Мэтт Риордан. А теперь я должна попрощаться с тобой.

Скай развернулась и побежала в лес, постепенно растворяясь в темноте Эсуп последовал за ней, Мэтт сначала тоже хотел броситься ей вслед, но не сделал этого.

Друг? И это все? Только друг?

Все было позади, или по крайней мере осталось бы позади после того, как он посадил бы этих людей за решетку. Что на нее нашло? Теперь они могли бы быть вместе. После всего того, что они пережили вместе, он терял ее именно сейчас из-за того, чего никак не мог понять. Неужели она не понимала, что если поделится своим горем с ним, то любовь поможет ей пережить его? Ее раны быстро зажили бы тогда. Мэтт знал, что это было бы так, даже если бы она в это не верила, и он бы терпеливо ждал все то время, пока ее раны окончательно не затянутся.

Он с самого начала предполагал, что она никогда не захочет вернуться к цивилизации, не говоря уже о том, чтобы вернуться туда с ним. Он обдумывал возможность того, что в конце концов, когда опасность минует, она уйдет с, Серым Медведем. Кто мог поручиться, что этого ? не случится, возможно, она не любит его настолько, чтобы остаться с ним? Как бы то ни было, у него не оставалось другого выбора, и кроме как отпустить ее, если он надеялся, чтосможет когда-нибудь вернуть ее.

Он вернулся к телам Лоринга и Арнольда. Как обычно, ему надо было работать.

Много Когтей внезапно проснулся. Интуиция подсказала ему, что он не один в вигваме. Его сердце начало учащенно биться, как это обычно случалось, когда рядом с ним была Чилсипи. Даже по прошествии семи лет это все еще немного волновало его, хотя он знал, что призрак не причинит ему вреда. Чйлсипи мучилась и не могла найти себе покоя, зная, что Скай угрожает опасность. Много Когтей не понимал, откуда он все это знает, но ему казалось, что он общается с Чйлсипи и она все это рассказывает ему. Однажды Много Когтей сказал, , что это призрак Скай, но он сделал это, только чтобы запугать детектива. Риордан и не догадывался, что призрак действительно существовал, и это был призрак матери Скай.

Индеец медленно перевернулся на тюфяке лицом к костру, который горел в центре вигвама. Огонь уже почти погас и едва освещал пещеру. Призрак не имел определенных очертаний, но явно был где-то рядом.

— Они мертвы, — казалось, сказала она.

— Кто они, Чилсипи? — спросил он без слов.

— Люди, которые убили нас, мертвы.

— А что со Скай, твоей дочерью?

— Она вернулась в горы. Она в безопасности.

— А Риордан?

— Он жив.

— Значит, все кончилось?

— Да, все кончилось.

Призрак начал куда-то исчезать.

— Куда ты, Чилсипи?

— Я возвращаюсь домой, друг мой. Прощай.

Видение исчезло.

Много Когтей встал с постели и подбросил в костер несколько веток. Пламя поднялось выше и осветило стены его одинокого жилища. Он смотрел на то место, где только что была Чилсипи, и знал, что она больше не вернется. Правосудие свершилось, и люди, которые причинили столько зла долине Долгой Луны, будут теперь покоиться вместе с Чилсипи.

Индеец снова перевернулся и попытался заснуть, но те приятные сновидения, которые он видел, никак не возвращались. Он не находил себе покоя, пока рассвет не пришел на горы Отца-Солнца. Сегодня надо было многое переделать. Он должен пойти к Скай и узнать, что она будет делать в будущем. Конечно же, она захочет сразу же покинуть горы и начать строить свою жизнь вместе с Серым Медведем.

Да, первым делом сегодня утром он сообщит Серому Медведю эту приятную новость.

Телеграфист с небритым лицом крутился в своем кресле, когда Мэтт открыл дверь. Его веселое, всегда жизнерадостное лицо, засветилось от счастья. .

— А-а, Риордан! У меня есть ответ от миссис Фрэйзер на вашу телеграмму. Я пришел в горы на следующий день после вас и видел, как отряд полицейских направлялся туда. Я вижу, вы поймали эту банду негодяев. Они сдались, да?

Мэтт кивнул:

— Да, у них просто не оставалось выбора. Мы окружили их лагерь и внезапно напали на них, пока они спали.

Джексон начал рыться в ящиках своего стола, ища сообщение от Элизабет. Мэтт с каждой минутой все более волновался, и ему начинало казаться, что телеграфист не найдет телеграмму, но тот не замечал его волнения.

Джексон продолжал болтать. Расти Глассмен заодно с самим губернатором. Конечно, то, что это делал Глассмен, неудивительно. Он всегда помогал всяким мерзавцам. Он постоянно разменивался по мелочам, и у него никогда не было настоящих друзей. Но губернатор — это совсем другое дело. Господи, куда же катится мир. А, вот она! Телеграмма от миссис Фрэйзер. Видите, она не заставила долго ждать своего ответа. По всей видимости, ей не пришлось принимать никакого важного решения.

Мэтт не ответил ему, а просто взял в руки листок бумаги и прочел короткое послание. Джексон наблюдал за его реакцией. Мэтт все это время стоял с невозмутимым видом, а когда закончил читать, сложил телеграмму пополам и положил ее в карман.

— Не будете возражать, если я попрошу вас никому об этом не рассказывать, Джексон?

— Я поклялся хранить в тайне содержание всех телеграмм. Я бы здесь не работал, если бы не умел держать рот на замке. Не волнуйтесь напрасно. Я просто рад услышать, что дочь Мак-Келланов жива.

Мэтт начал открывать дверь, что было очень невежливо с его стороны, и подумал, позволит ли Джексон выйти ему отсюда. Насчет того, что он умеет хранить тайны, у Мэтта были огромные сомнения. Он любил болтать, и даже слишком.

— Мы все решили, что она погибла там, в горах, — снова заговорил Джексон. — Она, должно быть, еще та чертовка, если ей удалось выжить.

— Да, так оно и есть, — спокойно ответил Мэтт.

Все эти пять дней он ничего не делал и постоянно думал о ней, волновался и надеялся, что с ней все в порядке. Мэтт старался не думать о том, что она больше никогда не захочет его видеть.

— А вдруг она вернется оттуда? — спросил Джексон.

Мэтт приоткрыл дверь:

— Не знаю, но я поеду в горы проведать ее.

— Я думаю, тогда у нее все будет улажено. Вы ведь вернетесь, чтобы присутствовать на суде над этими пятерыми?

— Да, я должен там быть.

— Ну что ж, счастливо вам провести день, Риордан. Еще увидимся.

Мэтт вышел, пока Джексон не успел произнести что-нибудь еще. Он вскочил на лошадь и поскакал галопом навстречу заходящему солнцу. Он горел желанием увидеть Скай. Он еще ничего так не хотел в своей жизни. Но прежде ему надо завершить еще одно незаконченное дело. Если ему повезет, то это не займет много времени.

Солнце спряталось за зазубренными вершинами Гор Реки Ветра, окрасив поросшее полынью предгорье в розовый цвет заката. Мэтт пустил Солджсра шагом, когда они достигли окраины индейского поселения шошонов. Мерин испугался, услышав детский смех и лаянье собак, но все-таки послушался своего хозяина и поехал спокойно, навострив уши.

Женщины селения не спеша выполняли обычную работу — готовили еду из продуктов, которыми снабжало их правительство. Мужчины ходили рядом, разговаривая, попивая виски, хохоча. Теперь, когда их переселили в резервацию, им больше ничего не оставалось делать.

Мэтт натянул поводья, когда подъехал к разноцветному вигваму Много Когтей, и спрыгнул на землю. Шкура, заменявшая дверь, была поднята, а это означало, что он никуда не убежит.

Много Когтей был дома и сидел, скрестив ноги, перед небольшим огнем. Глаза его были закрыты, а обветренные руки спокойно лежали на тощих коленях.

Когда он услышал, что вошел Мэтт, открыл глаза, но оставался невозмутимым. Он не был удивлен приезду Мэтта. Много Когтей поднял руку и указал на место рядом с огнем. У Мэтта появилось какое-то странное чувство, что он каким-то непонятным образом подчиняется мыслям индейца.

— Значит, ты пришел снова, Мэтт Риордан? Ты опять ищешь Женщину Ветра?

— Нет, Много Когтей. Я знаю, где Скай. Я пришел сказать тебе, что люди, которые убили всю ее семью, мертвы или за решеткой. Все закончилось.

— Мать Скай, Чилсипи приходила ко мне прошлой ночью и все это мне рассказала. Теперь Скай может жить спокойно. Это хорошо. А ты, Риордан, что ты собираешься делать?

Мэтт с сомнением посмотрел на Много Когтей, решив, что старик выжил из ума.

— Призрак Чилсипи?

Чуть заметная улыбка коснулась обветренных губ шамана. Его черные глаза оживились.

— Ко мне по ночам всегда приходил ее призрак, Риордан. Я говорил тебе, что это призрак Скай, только чтобы запугать тебя и чтобы ты уехал отсюда. Теперь Скай может не бояться за свою жизнь.

Мэтт решил не вступать в спор со стариком. Он думал о более важных вещах. Скай предложила ему продолжать жить своей жизнью, но он не собирался делать этого, не попробовав еще раз убедить се в том, как сильно се любит.

— Много Когтей, я пришел сюда, чтобы обсудить будущее Скай. А так как ты се самый близкий родственник, я пришел, чтобы сказать тебе, что вернулся в горы, чтобы назвать ее своей женой.

Лицо Много Когтей потемнело, и он неловко заерзал на своем месте, как будто его старые кости заныли от сидения на твердой земле. Через некоторое время его узловатые пальцы начали выстукивать какой-то только одному ему понятный ритм.

— А ты уверен, что Скай согласится? Мэтт на какое-то мгновение замешкался, встретившись с взглядом черных мудрых глаз, которые, казалось, смотрели в самую глубину души.

— Нет, я не уверен.

Много Когтей обдумал слова Мэтта и начал внимательно изучать его. У него возникло множество вопросов, но ни один из них он так и не задал.

— Ты должен знать, что для меня большая честь то, что ты пришел ко мне и рассказал о своей любви к дочери Чилсипи. Но ты должен знать и то, что Серый Медведь тоже отправился к ее жилищу, чтобы сделать ее своей женой. Он выехал этим утром. Если у Скай есть выбор, то она должна об этом знать, прежде чем принять предложение Серого Медведя. Тебе надо спешить, Риордан. Пока не стало слишком поздно.

Сердце Мэтта так неистово забилось, что он начал задыхаться. Мэтт разозлился и испугался одновременно.

— Должно быть, ты рассказал ему о своей «беседе» с Чилсипи, — сказал он ироническим тоном, пытаясь заглушить свою боль.

Много Когтей это развеселило, и он чуть заметно улыбнулся.

— Да, я рассказал ему.

Мэтт вскочил на ноги, желая как можно скорее уйти, но на пороге замешкался.

— Надеюсь, ради блага самого Серого Медведя, что она не выберет его.

— Почему, Риордан?

— Потому что я уже сделал ее своей женщиной, и она, быть может, носит моего ребенка. Если Серый Медведь будет настаивать на том, чтобы объявить ее своей женой, я буду драться с ним до победного конца.

Мэтт вышел на улицу и запрыгнул в седло, не обращая внимания на Много Когтей. Его чувства подгоняли его так же немилосердно, как погонщик мулов, ударяя хлыстом по бокам. Мэтт взглянул на вершины Гор Реки Ветра. Ему надо было найти Скай, пока не оказалось слишком поздно, но никогда еще горные луга не казались ему такими далекими.

Мэтт услышал заунывную, монотонную песнь задолго до того, как увидел того, кто ее поет. Она отдавалась эхом в оврагах, среди горных вершин, и от нее мороз бежал по коже. Песнь была на языке шошонов, и голос, исполнявший ее, полный боли и отчаяния, без сомнения, принадлежал Скай.

Мэтт уже когда-то слышал индейские похоронные песни и понял, что она оплакивает потерю своей семьи, что наконец теперь нашла выход та печаль, которую Скай носила в себе семь долгих лет. Он почувствовал, что ее боль затрагивала еще более глубокие, более потаенные уголки ее души. Скай сейчас пыталась найти саму себя, свое успокоение, определить свою дорогу в жизни. Это была дорога, которая вначале может быть неясной, как горы в утреннем тумане. Но путь проясняется от солнечного света и тепла, и Мэтт хотел стать той силой, которая принесет этот свет. Его немного беспокоило то, что Скай выбрала индейскую песню, чтобы оплакивать свою семью. Мэтт боялся, что это знак того, что Скай полностью отрешилась от мира белых людей и в конце концов отвернется и от него, как она сделала в те ужасные минуты после смерти Уэлча, не предоставив ему никакого шанса доказать свою любовь.

Мэтт продолжал ехать, надеясь, что плач прекратится, но он продолжал звучать, проникая в его разум и душу.

Доехав до одинокого горного озера, он увидел ее, сидящую на камне на вершине обрыва под орлиным гнездом. Она восседала, как королева, в своем самом красивом, обшитом бисером костюме из светлой кожи. Высоко подняв голову и расправив плечи, Скай сидела повернувшись лицом к своему миру, который раскинулся перед ней во всем своем великолепии. Земля лежала спокойная и молчаливая, терпеливо ожидая, пока ее сердце изольет свою печаль и боль.

В этот момент Мэтт понял, что эти величественные горы принадлежат Скай, а не она им. Он сказал Много Когтей, что будет сражаться за нее, и он действительно готов сражаться, но если он победит, то будет ли исход именно таким, каким желает она? И если он победит, то правильно ли поступит, если начнет убеждать се уехать отсюда? Это может быть эгоистично с его стороны. Решение должно остаться за ней. Птица в золотой клетке может быть красивой, но она не принесет радости ни себе, ни окружающим, если в ее душе нет песни.

Мэтт снова взглянул на ее красивый наряд издалека, и ему вдруг показалось, что с ней что-то произошло, это колющее, неприятное чувство мурашками поползло по спине. Что-то было не так.

Мэтт достал из сумки бинокль и поднес его к глазам. Перед ним тут же возникло ее изображение так близко, что, казалось, до нее можно было дотронуться рукой, и в этот момент его в сердце подпрыгнуло от удивления и страха.

Издалека ему сначала показалось, что ее :черные шелковые волосы просто крепко заплетены и откинуты назад, но теперь он смог разглядеть, что волосы Скай стали такими же короткими, как у мужчины. Однако этот первый удар был не самым страшным. По ее рукам, белой бахроме, кожаной блузе стекали красные ручейки крови. Увидев это, Мэтт выругался и спрыгнул с седла. Он бросился к обрыву, и до Скай оставалась всего пара ярдов, когда знакомая фигура его противника появилась на тропинке перед ним.

— Ты вернулся, как я вижу, Светловолосый. Рука Мэтта потянулась к револьверу, хотя он заметил, что у индейца с собой оружия не было.

— Убирайся с дороги, Серый Медведь. Мне надо к Скай. Она может потерять много крови и умереть.

Серый Медведь небрежно оперся о ствол огромного дерева, которое преграждало Мэтту путь, и скрестил руки на безволосой бронзовой груди.

— Нет, Риордан. Она не перерезала себе вены. Она не умирает. Когда индейцы оплакивают умерших, они режут себе руки, но неглубоко, чтобы не умереть. Так они выпускают свою печаль, которая живет у них внутри по тем, кто умер и кого они любили.

А Скай оплакивает не одного человека, а шестерых: свою семью и своего белого друга, Монти Глассмена.

Но Мэтта это не успокоило. Он пытался пройти, но индеец приставил руку к его груди и задержал его.

— С ней все будет в порядке, Риордан. Кровотечение не сильное и скоро остановится. Дай ей спокойно выполнить свой долг.

Мэтт пристально посмотрел на Серого Медведя и увидел в глубине его черных глаз спокойствие, уверенность. Наконец он вздохнул, примирившись, и поднял взгляд на Скай.

— Черт с тобой, пусть будет по-твоему. Серый Медведь еще раз внимательно посмотрел на него, прежде чем убрать руку с его груди.

— Вот так-то лучше.

На несколько секунд установилась странная тишина, Мэтт всеми силами пытался сдержаться. Ему все еще хотелось броситься сейчас к Скай. Как индеец мог сидеть и смотреть, когда она страдает, оставалось выше его понимания.

— Я не думал, что ты вернешься, Светловолосый, — высокомерно сказал Серый Медведь. — Ты напрасно приехал сюда за ней. Тебя может ожидать здесь смерть.

Взгляд Мэтта скользнул по острому ножу Серого Медведя. Серый Медведь был самонадеянным, но доброжелательным.

— Если мы будем драться, то умрешь ты. Чуть заметная улыбка коснулась тонких губ индейца.

— В этом ты ошибаешься. Светловолосый. Моя любовь к ней сильней.

— Возможно. Но моя любовь победителя будет еще сильнее.

Мэтт не заметил в глазах индейца никакого признака того, что он хотел начать сражение немедленно, и почувствовал, что это произойдет только после того, как Скай выполнит ритуал оплакивания. Чтобы отвлечься от душераздирающего плача, Мэтт повернулся к индейцу спиной, вернулся к лошади и достал из своей сумки щетку и скребницу. Он долго ехал на Солджере, и теперь животное нужно было хорошенько почистить, чтобы удалить пот и грязь, скопившиеся под седлом. Он принялся за работу, а Серый Медведь начал за ним наблюдать.

— Тебе никогда не приходило в голову, что она может не захотеть выходить за тебя замуж, даже если ты победишь в драке? — спросил Мэтт.

— Она может не захотеть выйти ни за кого из нас. Она мне сказала это, когда мы расстались.

Серый Медведь взглянул на одинокую фигурку Скай. Ее жалобная песня продолжалась уже несколько часов, с тех пор как он пришел, и он не знал, сколько еще она длилась до этого. Ее голос постепенно слабел. Она скоро сможет продолжать дальше. Индеец с печалью думал, выйдет ли все ее горе вместе с этой песней. Его черные брови нахмурились.

— Она не может остаться здесь… одна.

— Почему бы нет? Она прожила одна семь лет. Быть может, именно этого она и хочет. Я хочу, чтобы она была моей, не меньше, чем ты, но я не хочу, чтобы она была несчастна. Пусть это будет именно се решение, Серый Медведь. Я чувствую в себе достаточно мужества, чтобы принять любой ответ. А ты?

Мэтт постарался произнести все это как можно спокойнее, но его сердце болело так, как будто его пронзила индейская стрела. Он знал, что если уедет отсюда без Скай, то останется один на всю оставшуюся жизнь. Он уже не сможет найти такую женщину, как эта. В мире нет другой женщины, которая бы так идеально подходила ему. Он много лет скитался, работал, жил в одиночестве. Но жизнь без нес будет страшнее одиночества, хуже ада. Если она выберет Серого Медведя, тогда… он не знал, как жить дальше, разве что убедив себя в том, что в этом ее счастье, а это для него самое главное.

Мэтт осмотрел Серого Медведя с ног до головы, пытаясь определить, занимались ли они со Скай любовью. Он знал, что единственный способ узнать это — спросить Серого Медведя, но не мог заставить себя это сделать. Он не знал почему, но если так случилось, то это станет тяжелой ношей для него.

Серый Медведь снова пристально посмотрел на Мэтта.

— Мне кажется, ты трус, Риордан. Ты боишься за свою жизнь. Поэтому ты так и говоришь.

— Я уже однажды чуть не убил тебя, Серый Медведь, и ты это прекрасно помнишь. Я оставил тебя в живых лишь потому, что Скай просила меня об этом. Подумай над этим. А вдруг я убью тебя в поединке, а окажется, что она все это время хотела выйти за тебя замуж?

Серый Медведь думал об этом поединке, во время которого он либо потеряет, либо приобретет женщину, любимую ими обоими. Мэтт видел, что в душе его шла ожесточенная борьба.

Но наконец индеец произнес с невозмутимым спокойствием:

— В жизни Скай может быть только один мужчина, Риордан. Один из нас должен умереть.

Где-то в тишине

Раздается биение сердца моего.

23

Вдруг стало тихо, Мэтт и Серый Медведь поднялись со своих мест. Заунывная песня Скай не давала им спать, но она оборвалась так внезапно, что это напугало их.

Луна пряталась среди призрачных облаков, и поэтому разглядеть девушку было почти невозможно. Но вскоре небо стало безоблачным и серебристый свет отразился от ее светлой кожаной блузы. Они увидели, как се голова резко упала и подбородок почти коснулся груди. Руки девушки лежали на коленях, ладони были повернуты к небу, будто ожидая, что что-нибудь заполнит их пустоту.

Мэтт бросился к ней, но Серый Медведь схватил его за руку и удержал.

— Она еще не закончила, Риордан. Она оплакивала потерю своей семьи, а теперь она хочет узнать у Великой Тайны свой собственный путь к успокоению.

Мэтт становился все более нетерпеливым, наблюдая за этим странным ритуалом.

— Боже мой! Она же просидела там столько часов без еды и питья!

— Это традиционный ритуал индейцев. Она могла бы просидеть несколько дней.

Мэтт поднял голову и посмотрел на нее Скай была похожа на призрак, на богиню, на какую-то мистическую женщину, к которой нельзя прикоснуться и в мысли которой никак нельзя проникнуть. Этим ритуалам индейцев племени шошонов она, скорее всего, научилась у своей матери и Много Когтей. Скай исполняла его очень тщательно. Чем дольше она оставалась в этом изолированном мире, тем больше она удалялась от них.

С растущим волнением Мэтт лег и начал ждать.

Скай сконцентрировалась на себе самой. Темнота отгородила се от реального мира, и она уже чувствовала, что находится не в нем, ей казалось, что она находится где-то над этим миром. Она уносилась все выше и выше, К небу, к Богу, выше тех мест, где парят орлы, выше облаков, выше того места, где луна прогуливается на невидимой границе с земным миром. Скай улетала выше звезд, где мрак окутывал ее, подобно огромному кокону, отстраняя се от всего, кроме того, что было спрятано глубоко внутри, в темном мире знания и духовного излечения. Ничто во внешнем мире не беспокоило ее.

***

Рано утром на третий день Скай совсем ослабела. Мэтт взял флягу и отправился вверх по горе вместе с Серым Медведем, который на этот раз согласился последовать за ним. Они оба знали, что если она пробудет в таком состоянии еще немного, то может умереть.

Мэтт и Серый Медведь опустились на колени по обе стороны от Скай. Ее дыхание было прерывистым, а солнце обожгло ей лицо и губы. Ее короткие волосы оставались такими же блестящими и красивыми, как шкурка черного котенка.

Мэтт начал действовать первым. Он осторожно приподнял ее голову и положил се себе на колени. Затем он приставил к ее губам флягу, но вся вода стекала по уголкам губ.

— Ну давай же, Скай, — умолял он ее. — Выпей воды.

Но, казалось, она его не слышит. Мэтт с Серым Медведем обеспокоенно посмотрели друг на друга, испугавшись, что пришли уже слишком поздно.

— Давай я попробую, Риордан, — настаивал с тревогой в голосе Серый Медведь, видимо, уверенный в том, что если его противнику не удалось этого сделать, то у него обязательно получится.

Мэтт не отпускал Скай и упорно пытался заставить ее проглотить воду. Наконец немного воды попало ей в горло. Она поперхнулась, а потом закашлялась, но так и не пришла в себя.

— Скай, очнись, — сказал Серый Медведь. — Вернись к нам. Мы ждем тебя.

Она слегка шевельнулась, и ее веки задрожали, как будто она отчаянно пыталась вывести себя из глубокого, притупляющего все чувства сна.

— Мэтт? — чуть слышно пробормотала она сухими губами. — Мэтт, это ты?

— Да, Скай, я здесь. Здесь. — Он крепко сжал ее руку и взглянул на Серого Медведя.

Индеец сидел на корточках, и Мэтт не разглядел выражение его лица. Скай повернулась к Мэтту, и он обнял ее, прижав к груди. Не открывая глаз, она прильнула к нему, ей незачем было смотреть на него, чтобы понять, кто ее обнимает. Мэтт тоже закрыл глаза и весь отдался этому жаркому объятию. Он произнес молчаливую молитву благодарности за то, что с ней все в порядке. А когда он открыл глаза, то Серый Медведь уже ушел.

Мэтт обвел взглядом обрыв и маленький луг, который находился чуть ниже, и увидел, как Серый Медведь бежит по горному спуску. Он видел, как индеец собрал свои вещи и забрался на лошадь. Серый Медведь взглянул на Мэтта, поднял руку в знак прощания и дружбы и ускакал прочь.

Риордан не понял, почему индеец передумал драться, но почувствовал, что он уже больше не будет предъявлять ему никаких претензий. Может быть, индеец обдумал слова Мэтта и понял, что в конечном счете счастье Скай важнее его собственного? Если это было так, то Серый Медведь сейчас сильно страдал, и Мэтт даже почувствовал симпатию к своему противнику. Но сам Мэтт не был спокоен. Он был осторожным человеком и уже давным-давно усвоил, что в жизни нельзя все принимать за чистую монету. И особенно слова любви. А Скай всего лишь произнесла его имя. Она не давала ему никаких обещаний.

Мэтт снова приложил флягу к ее губам.

— Вот, Скай, — сказал он. — Выпей еще немного.

На этот раз она его послушалась. Сделав несколько глотков, Скай посмотрела на него с каким-то изумлением, Мэтт не мог вспомнить такого взгляда у Скай прежде. Казалось, что плотный занавес, который все это время отгораживал ее от внешнего мира, был наконец поднят, и теперь Скай посмотрела на него ясными глазами. От этого взгляда его сердце, преисполненное надежды, радостно забилось.

— Я должна была знать, что ты не послушаешься меня, — тихо прошептала она, прикасаясь рукой к его лицу. — Но я очень этому рада. Мне столько надо тебе сказать.

— Мне тоже надо кое-что тебе сказать, но это может подождать. Сначала я бы хотел отнести тебя в пещеру. Ты поешь и отдохнешь, а я позабочусь о твоих ранах.

Мэтт взял ее на руки, и Скай крепко обняла его за шею. Улыбнувшись, она снова закрыла глаза и положила голову ему на плечо. Пока они дошли до пещеры, она уснула.

Скай проснулась через восемь часов от запаха жаркого. Когда ее взгляд прояснился, то она увидела, как Мэтт, стоя на цыпочках, без конца тыкал в птицу вилкой, как будто этими отрывистыми, нервными движениями он мог заставить ее готовиться быстрее.

Скай села и увидела повязки на руках, и ее нос уловил запах мази, которую Мэтт использовал для лечения. Пока она спала, он лечил ее раны так же, как она когда-то лечила его

— Вкусно пахнет, — сказала она хриплым шепотом. — Я умираю от голода.

Ее пробуждение и удивило, и в то же время успокоило его. Мэтт встал в полный рост, и при виде его высокого сильного тела в ней снова родилось желание. Мэтт занимал все ее мысли, когда она искала успокоения в горах. Витая где-то в глубинах Вселенной, ее разум всегда возвращался на землю, к нему, а он был здесь и ждал ее с распростертыми объятиями.

«Чего ты ищешь, Скай? — постоянно спрашивал он ее, вызывая Скай из того далекого мира, в котором она сначала хотела остаться навсегда. Я здесь. Все, что тебе нужно, — это я. Неужели ты этого не понимаешь?»

— Иди ко мне, Скай — сказал Мэтт, прерывая ее воспоминания. — Мы поедим и потом поговорим.

Она сбросила свое меховое покрывало, встала с постели и устроилась рядом с костром. Мэтт сел напротив нее и разделил птицу вилкой на две части в жестяной тарелке.

— Горячая, — зачем-то предупредил он, протягивая Скай кусок.

Она почувствовала, как опускается в глубину его синих глаз, и это ощущение было почти таким же, как то, которое она испытывала, покидая землю и отправляясь в волшебное царство за пределами внешнего мира, туда, где обладающих мужеством и терпением ожидают ответы на все жизненные вопросы.

— Где Эсуп? — спросила Скай, вдруг вспомнив о волке и оглядывая пещеру.

— Он не спал. Я велел ему пойти поохотиться.

— И он послушался? — спросила она с притворным удивлением.

Мэтт ответил ей такой же кривой улыбкой.

— Я же твой заместитель. У него не было выбора. А теперь ешь, пока не остыло.

Они ели молча, но каждый думал только о другом. Скай вдруг забеспокоилась о том, как она сейчас выглядит, а постоянно задумчивый взгляд Мэтта заставлял ее предположить худшее. Она подняла руку, чтобы пригладить свои растрепанные волосы, но он остановил ее руку и переплел ее пальцы со своими.

— Они все еще красивы, Скай, — прошептал Мэтт вдруг. Он слегка улыбнулся и пожал плечами: — Может, немного торчит здесь и вот здесь.

Она заразительно засмеялась и отвернулась в сторону, застенчиво улыбнувшись:

— По-моему, получилось у меня не очень хорошо.

— Ну, а что ты хотела? Это же был твой первый опыт.

Скай снова вернулась к еде, обрадовавшись тому, что она по-прежнему нравилась Мэтту.

Он продолжал гипнотизирующе смотреть на нее, смотреть на се губы, на ее руки, пытался поймать ее взгляд. Скай ела, не обращая никакого внимания на пищу, все ее мысли были заняты Мэттом. Невозможно было определить, какие мысли одолевали его. Но она знала, что Мэтт страстно хочет ее.

Он закончил первым и отставил тарелку в сторону. Многое изменилось с тех пор, как он вернулся в горы. Все встало на свои места, и Скай перестала быть заложницей своего прошлого. Мэтт выполнил свою работу, но, несмотря на это, он остался здесь. Да, невзирая на все то, что она сказала и что сделала, он остался.

— Мы поймали тех всадников, — сказал Мэтт. — Они за решеткой и ожидают суда.

— Так, значит, мои враги уже не здесь? — голос Скай был полон нежности и надежды.

— Твоих врагов уже здесь нет.

— Я уже забыла, что значит быть свободной. Это твоя заслуга, Мэтт, и я очень тебе за это благодарна.

Его лицо вдруг стало серьезным и еще более задумчивым.

— Что ты теперь собираешься делать, Скай? Не это она ожидала сейчас от него услышать, но выражение его лица говорило ей о том, что его чувство к ней осталось прежним с тех пор, как он признался ей в любви. Раньше, совсем недавно, она боялась, что его любовь связана с его работой и все его чувства умрут, когда задание будет выполнено. Все се сомнения исчезли, когда погиб Лоринг. Мэтт не поступил бы так, если бы это было частью его игры. Ей бы хотелось, чтобы он начал разговор об их отношениях, но он упорно молчал об этом. Казалось, он оставлял за ней право решения об их будущем по довольно веской причине: из-за того, что она так глупо отвергла его.

Напряжение между ними росло, подобно тетиве натянутого лука. Они уже несколько раз были близки, но теперь вдруг оказались как бы чужими друг другу. Казалось, они начинали все сначала. Теперь уже не Мэтт пытался завоевать доверие и соблазнить ее. Ему пришлось передать эту роль ей.

— Что я буду делать? — повторила Скай, раздумывая несколько секунд над этим вопросом. В задумчивости она переставляла тарелку с места на место.

— Я собираюсь сделать то, что я хотела сделать в течение семи лет. Я искупаюсь в озере при ярком дневном свете, не опасаясь стать чьей-нибудь мишенью.

Скай чуть улыбнулась ему, зная, что не такой ответ он хотел услышать, так же, как не такого вопроса ждала и она от него. Но она все же продолжала, потому что хотела растопить появившийся между ними лед, такой же холодный, как вода в горном озере. Прежде они были близки, но между ними возник какой-то барьер после того, как она убежала от него.

Скай подошла к углу, в котором хранилась ее одежда. Сложила в корзину мыло, полотенце, расческу, кожаный костюм на смену и направилась к узкому выходу из пещеры. На пороге она остановилась и, обернувшись, сказала с невинным выражением лица:

— Мне может понадобиться твоя помощь, чтобы помыть спину. Ты не будешь возражать? Мэтт медленно, нехотя поднялся, делая вид, что ему эта просьба неприятна. Но в его глазах блеснул какой-то огонек, и Скай поняла, что поступает правильно.

— Хорошо, я помогу тебе, — ответил Мэтт безразлично.

Скай выбежала из пещеры и бросилась вниз к озеру, но она никак не могла избавиться от чувства тревоги, с которым так долго жила. Она оглядывалась, услышав малейший шорох за спиной, реагировала на любое движение. Но, возможно, со временем, она сможет забыть обо всем этом…

У озера Скай сбросила с себя одежду и потянулась к завязкам, которые держали ее нижнее белье. Она услышала сзади себя звук шагов Мэтта по мелкой гальке. Когда он провел руками по ее рукам и плечам, по всему ее телу пробежала восхитительная дрожь, которую она не в силах была остановить. Как она могла быть такой глупой и просить его уйти из ее жизни? Что было бы, если бы он так и сделал?

— Давай я помогу тебе, Скай.

Она медленно повернулась к нему, не желая показывать, как она этого ждала. Скай взглянула в его чарующие, гипнотизирующие глаза. Она стояла неподвижно и с замиранием сердца ждала, что его руки погладят ее лицо, ждала, что они скользнут по ее шее, ждала, когда они доберутся до завязок. О, какой сладкой мукой была его медлительность!

Когда одежда с нее упала, Мэтт стал смотреть на ее тело, на грудь. Он бросил шляпу на землю и наклонил свою белокурую голову. Скай глубоко вздохнула, когда его губы нашли мягкие округлости ее груди, хотя его грубая одежда касалась ее обнаженного живота и мешала ей полностью погрузиться в свои ощущения. Его пальцы гладили, ласкали ее и спустились к груди. Она схватилась за его плечи, чтобы удержаться на ногах, потому что ей вдруг стало трудно стоять.

— Ты красивая, Скай, — прошептал Мэтт, целуя ее тело. — Самая красивая женщина, которую я когда-либо знал.

Говорил ли он раньше эти слова? Это не имело никакого значения, потому что она хотела слышать их снова и снова, всю оставшуюся жизнь. И она бы сказала ему это, если бы могла говорить. Ей оставалось только ждать, желать, молчаливо умолять, чтобы он продолжал целовать ее. По всему ее телу разливалось сладкое тепло. Наконец ей удалось совладать с собой, и она начала говорить:

— Не знаю, Мэтт, красивая ли я. Но когда я с тобой, мне кажется, что это так. И еще когда я с тобой, я чувствую себя желанной.

Он выпрямился, и Скай поднесла руки к его груди, нетерпеливо расстегивая пуговицы на его жилете и рубашке. Она заставила себя делать это немного медленнее, чтобы продолжить сладкое предвкушение радости, которая ожидала их впереди. Скай стянула его рубашку сначала до Плеч, потом до локтей, до запястий, и наконец она упала на траву, и Мэтт оказался перед ней полуобнаженным.

Скай наклонилась к нему и принялась целовать волосы, густо росшие на его загорелой груди. Его руки, обнимающие ее талию, скользнули под тонкую тунику, которая на ней оставалась, в поисках ее разгоряченной плоти.

Медленно они снимали друг с друга одежду, пока наконец не оказались друг перед другом обнаженными. Солнечный свет согревал их кожу, подготавливая для ласк, которыми они осыпали друг, друга. Мэтт взял ее за руку и повел к воде, не зная, да и не волнуясь о том, наблюдает ли кто-нибудь, кроме животных, за ними из леса.

Холодная вода сразу же остудила жар их страсти.

— Черт! Я и забыл, какая холодная вода в этом проклятом озере! — воскликнул Мэтт.

Скай засмеялась смехом, похожим на переливистое пение птицы.

— Тебе ведь никогда не нравилось мое озеро, да?

Мэтт вдруг забыл про ледяную воду, когда ощутил рядом с собой согревающее тепло ее тела. Он обвил рукой ее талию.

Это и вправду было озеро Скай. Так же как и горы, деревья, реки и небо. Все это было ее и было частью ее. Как он мог увести се отсюда, или даже просить ее сделать это? Как мог он рисковать потерять прекрасную невинную Скай, с которой он испытал такую любовь и страсть, о которых мечтать не смел? Может быть, ему не надо говорить ей о телеграмме, а просто выбросить эту бумажку и остаться здесь, со Скай, в этом раю навсегда.

Мэтт взял мыло и начал медленно водить им по ее спине, по ягодицам, наслаждаясь ее гладкой кожей.

— Мне очень нравится твое озеро, Скай Мак-Келлан, — наконец произнес он в ответ на ее вопрос. — Только жаль, что его нельзя подогреть.

Ее смех снова прозвучал прекрасной музыкой у него в ушах, но вскоре она полностью отдалась его прикосновениям, так же как и он. Мэтт подошел чуть ближе, крепко прижался к ней и почувствовал, как ее тело касается его твердой мужской плоти. Мэтт обнял ее, и Скай закрыла глаза, наслаждаясь его ласками. Он потянул ее голову назад, пока она не оказалась у него на груди, и обхватил ноги девушки коленями, чтобы удержать ее в таком положении.

Мэтт видел, как ее губы приоткрылись, а дыхание стало глубоким и учащенным. Он почувствовал каждой клеточкой своего тела огонь, который разгорелся внутри нее.

— Ах, ты, похаганд, — с улыбкой прошептала она.

Мэтт поцеловал ее висок.

— Мои знания языка шошонов подводят меня. Надеюсь, похаганд означает что-нибудь хорошее.

Скай весело засмеялась.

— Я сказала, что ты шаман.

— А почему ты назвала меня шаманом? Я ведь не напоминаю тебе Много Когтей?

— Я назвала тебя шаманом, потому что твой руки источают волшебство. Мэтт рассмеялся.

— Ты сказала мне самый лучший комплимент. Значит ли это, что ты хочешь, чтобы я продолжал колдовать?

— О да, великий. — Она повернула голову и поцеловала его в шею. — Конечно.

Мэтт страстно, жадно обнял ее. Скай охотно отвечала ему, и через несколько мгновений они забыли уже о ледяной воде в горном озере и чувствовали только жар своей страсти.

Она вывела его из воды на траву, но он поднял ее на руки.

— Не здесь, Скай, — прошептал Мэтт. — С самого начала я хотел заняться с тобой любовью рядом с огнем, на шкурах, в этом диком и соблазнительном жилище. Пойдем в пещеру.

Скай внимательно разглядывала этого человека, который таким чудесным образом вошел в ее жизнь, так сильно изменив и ее жизнь, и ее саму. Сердце Скай наполнилось любовью. Она нежно целовала его, прикасаясь к нему, но никак не могла насладиться им.

— Я не знала, что пещера тебе кажется.

— Только когда ты находишься там.

— Тогда пошли в пещеру.

Взяв одежду, они поспешили к горному подъему и начали по нему взбираться, смеясь, как резвящиеся дети. У входа в пещеру Мэтт повернул Скай к себе лицом, протянул свою одежду и поднял на руки. Он понес ее через узкий вход в прохладную полутемную пещеру и остановился рядом с той постелью, которую она предоставила ему. Раньше она была ее, до того, как появился он, но теперь она будет их общей.

Мэтт положил Скай на шкуры. Он оставил ее ненадолго, только чтобы подбросить веток в огонь. Пламя разгорелось от сухих веток, потрескивая и ярче освещая пещеру.

Мэтт вернулся к постели и встал рядом со Скай, которая сидела на коленях на постели. Их взгляды встретились, и она провела руками по его ногам, по животу и наконец коснулась его напряженной мужественности. Он наслаждался ее ласками. Скай притянула его ближе к себе и осыпала поцелуями.

Мэтт взял ее за плечи, зарывшись руками в черном облаке ее коротких волос. Он лег на спину, а она отдавала ему любовь, которую он когда-то подарил ей. Их тела прижались друг к другу, согретые огнем, мехом и блаженством. Нет ничего более прекрасного, более великого, более красивого, когда двое влюбленных дарят любовь друг другу.

Когда Мэтт понял, что его желание близко к удовлетворению, он перевернул Скай на спину. Она изгибалась, как пантера, медленно и чувственно прижимаясь своей мягкой плотью к его твердому члену, требуя все больше и больше по мере того, как ее страсть росла. Он был опьянен мягкими прикосновениями ее пальцев.

Они все сильнее разжигали огонь друг в друге своим желанием и любовью, их тени поднимались и снова падали на стенах их жилища, то разъединяясь, то сливаясь вместе в каком-то сумасшедшем танце. Они давали, брали, делились, и наконец они стали единым существом.

Скай застонала от удовольствия, отдавая Мэтту свое тело и душу, сердце и разум. В эту секунду она поняла истинное значение сна про орлов. Это видение преследовало ее по ночам, даже когда она искала душевное спокойствие в горах. Смысл оказался совсем другим, совсем не таким, о котором она думала.

Облака, проносящиеся у нее над головой, были всего лишь символом неопределенности ее будущего, символом решения какого-то неоконченного дела. Со смертью Уэлча и Лоринга Скай наконец смогла закрыть дверь за прошлым и выбрать, по какой дороге она пойдет в будущее. Соединение орлов значило, что она станет единым существом со своим спутником, Мэттом Риорданом, так, как это происходит при физической близости.

Она нашла свое успокоение при помощи Бога — во время своего мучительного и страшного уединения на обрыве. Тогда она решила, что ей остается только покинуть горы. Но теперь страх и ожидание этого, которые появились в ней после принятия решения, исчезли. Так же, как пропал орел, пропал ее страх. Но оказалось, орел не исчез, он лишь стал сильнее, потому что соединился с другим. Вместе они смогут перенести все жизненные потрясения.

Теперь она познала многое: любовь, жизнь, огонь. И если мужчина все еще хочет, чтобы она стала его, то она пойдет вместе с ним, куда он захочет и когда захочет.

Скай оперлась на локоть, посмотрела на суровое лицо Мэтта и прижалась губами к его губам.

— Ты — жизнь моя, Мэтт Риордан, — прошептала она. — Ты для меня все.

То изумление, которое чувствовала она после их слияния, казалось, отразилось и в его глазах. Мэтт целовал ее, все еще не насытившись ее телом.

— Я надеялся, что ты это скажешь, Скай, но боялся, этого никогда не произойдет. Я думал, что мне придется уйти отсюда одному, без тебя. Я боялся, что ты уйдешь с Серым Медведем.

Она удивленно посмотрела на него.

— После всего того, что у нас с тобой было? Мэтт, разве ты не знаешь, что Серый Медведь был мне всегда лишь другом?

— Он хотел, чтобы ты стала его женой. Он был здесь, пока ты сидела одна на обрыве.

Скай встревожилась.

— Вы снова дрались?

— Нет.

И Мэтт рассказал ей обо всем, что между ними произошло.

Тревога сменилась печалью на ее лице.

— Я желаю Серому Медведю только всего самого доброго, — сказала она. — Мне больно от того, что я причинила ему боль. Но я ничего не могу поделать с тем, , что я чувствую к тебе. Я хочу быть твоей женой, Мэтт. Ты хочешь этого?

Он взял ее за руку и привлек к себе.

— Если бы я этого не хотел, меня бы здесь сейчас не было, Скай. Моя любовь никогда не иссякнет, а только станет еще сильнее.

— Я боялась принять твою любовь. Я боялась многого, а после того, как Лоринг сказал мне, что я виновата в гибели моей семьи, я решила, что никто не может и не должен любить меня. Кроме этого бремени вины, во мне жил сильнейший страх покинуть эти горы, в которых я нашла убежище. Я знала, что мне придется сделать это, если я выйду за тебя замуж. В Ролинсе, Шайенне и в Ландере я пыталась понять, смогу ли когда-нибудь вернуться в мир белых людей. Мне казалось, что белые люди будут воспринимать меня как чуждую им. Я все же не совсем уверена в том, что этого не случится, но куда бы мы ни поехали, я создам свой мир, как я это сделала здесь. Моя судьба — быть с тобой, Мэтт, и я последую за тобой.

— Нет, нам незачем уезжать отсюда, Скай. Я готов остаться с тобой здесь столько, сколько ты захочешь.

— Нет. Здесь не подходящее место для рождения и воспитания детей. Это будет нашим с тобой местом, куда мы будем возвращаться, чтобы вспоминать эти чудесные мгновения и снова переживать их.

Мэтт чуть заметно улыбнулся.

— Мне нравится эта идея. Это будет нашим тайным местом. Только твоим и моим.

— Но до того, как мы уедем, — начала Скай робко, — у меня к тебе одна просьба.

Мэтт взял ее руку и пожал, подбадривая ее.

— Я сделаю все, что ты попросишь, любимая. Ты это знаешь.

Она глубоко вздохнула и продолжала:

— Ты отвезешь меня в долину Долгой Луны? Я должна увидеть се в последний раз. Я должна взглянуть на нее спокойно, без страха в сердце, так, как я смотрела на нее в детстве.

Не выпускай мою руку

до конца пути,

И мы споем нашу песню.

24

Струйки дыма поднимались над огромным сооружением из обгоревших и поломанных бревен, которое когда-то было домом Чарльза Мак-Келлана.

Скай остановила лошадь, чтобы посмотреть на него. Разрушился не дом, разрушилось столько всего, что было связано у нее с этим домом. Смириться с этим ей было очень трудно. В горах время словно остановилось. Менялись времена года, да и только, больше никаких перемен не происходило, по крайней мере заметных. Тогда Скай считала, что если вдруг захочет вернуть время назад, то вернется домой и найдет там все как было. И, как только она сделает это, прошлое, семья и долина Долгой Луны станут прежними. А теперь Скай поняла, что это была лишь мечта, которая давала ей ложную надежду. Но зато эта мечта поддерживала в ней жизнь все это время. Скай вскочила на лошадь и въехала во двор. За ней последовали Мэтт и Эсуп, который только что вернулся с охоты и которому на этот раз разрешили присоединиться к ним. Они подъехали ближе к дому. Кругом было тихо и не раздалось ни единого звука, кроме цоканья копыт их собственных лошадей по утрамбованной почве.

— Наемные рабочие, должно быть, уехали, — сказала Скай, оглядывая пустынный дом. Мэтт кивнул.

— Да, наверное, после смерти своих хозяев им не было смысла оставаться здесь.

— О, Мэтт, — сказала Скай тоскливо глядя на развалины. — Родители столько сил вложили во все это. Что же будет с домом теперь?

— Я думаю, это зависит от тебя, Скай. Знаешь, после того как я посадил за решетку преступников, я послал телеграмму Элизабет, чтобы сообщить, что ее отец умер. Я спросил ее, что она собирается делать с участком Мак-Келлана, потому что она единственная наследница своего отца. К счастью, ранчо записано не на имя Уэлча.

Скай напряглась.

— Ты связался с Элизабет?

— Да. И она ответила мне. Мэтт полез в карман и достал оттуда сложенный лист бумаги.

— Я бы сказал это тебе раньше, но не было .подходящего момента.

Он протянул ей листок. Скай отвернулась, вдруг охваченная внезапным приступом ревности. Она не хотела прикасаться к телеграмме. Даже несмотря на то, что это писала не Элизабет, слова на бумаге были ее. Эта женщина, которую Мэтт когда-то любил. Женщина, с которой он был близок до нее. Ей было тяжело думать о том, что чьи-то еще руки могли ласкать его так же нежно и страстно, как она ласкала его. Он просил се выйти за него замуж, но тогда зачем же он написал Элизабет?

Дрожащими пальцами и со страхом Скай наконец вытащила телеграмму, которую он зажал между пальцев. Ее сердце бешено колотилось, голова начала слегка кружиться. Скай начала читать:

«Мэтт Риордан. Опечалена смертью своего отца. Я не могу приехать в Вайоминг. Да, я продам вам собственность Мак-Келлана. Сумма, которую вы предложили, мне не нужна. Я пришлю вам письменное подтверждение. Мой адвокат все устроит. Это самое маленькое, чем я могу искупить свою вину перед вами. Наилучшие пожелания. Элизабет Фрэйзер.

Руки Скай дрожали еще сильнее, чем до того. Ее глаза наполнились слезами и потекли по щекам. Слова в телеграмме начали расплываться.

— Это все твое, Скай, — сказал Мэтт. — Наше, если ты этого захочешь. Мы будем здесь строить свою жизнь. Растить детей.

Скай аккуратно сложила телеграмму и вытерла слезы. Она оглянулась вокруг, чувствуя, как к ней возвращается любовь к этому месту, наполняя ее сердце светом. Скай спрыгнула с лошади и протянула руку Мэтту.

Он слез на землю, и она прижалась к нему, рыдая у него на груди.

— О, Мэтт! Ты сделал это для меня!

— Да, Скай. Мне очень повезло, что ты станешь моей женой.

— Но как же твоя работа в агентстве? — Она обеспокоенно посмотрела на него. — Ты же не можешь просто так уйти, правда?

Мэтт улыбнулся и вытер большими пальцами рук слезы, стекающие по ее щекам.

— Это всегда было лишь работой для меня, Скай. А остаться здесь с тобой в долине Долгой Луны — будет моей жизнью. Я и мечтать не мог, что Элизабет продаст мне этот участок, а мог лишь надеяться. Но как ты видишь из телеграммы, он ей не нужен. Я мог бы попытаться решить это дело через суд, но слишком велик риск все потерять. Я всегда мечтал о таком местечке, — продолжал Мэтт, а его голос и взгляд стал мечтательным. — О местечке, где у меня была бы крыша над головой и я мог бы растить детей, Скай. Наверное, я хотел создать то, чего сам был лишен в детстве. Я хочу ребенка, которого полюблю так, как моя мать никогда не любила меня. Когда я встретил тебя, то сразу понял, что ты та женщина, которая родит мне детей и разделит со мной жизнь. Но ты должна быть искренней со мной. Если. жить здесь после всего того, что произошло, тебе будет трудно, я пойму. Мы переедем в другое место. У меня есть деньги. Мне всегда было не на что их тратить, поэтому я кое-что накопил за эти годы.

Из глаз Скай снова потекли слезы, но она не стала их вытирать.

— О Мэтт! Прошлое у нас обоих похоронено в этом месте. В горах я поняла, что куда бы человек ни уходил, он уносит с собой свои воспоминания. Мы не можем убежать от прошлого — ни ты, ни я. И поэтому мы положим начало новым воспоминаниям здесь. Хорошим воспоминаниям.

Скай притянула его голову к себе и поцеловала его медленно, пылко, разжигая желание в них обоих. Она ощутила в этом поцелуе его любовь и понимание. Мэтт прекрасно понимал ее, быть может, даже лучше се самой. Она ощутила также, что ее любви к нему ничего не угрожает. Они будут любить друг друга с неугасающей страстью. Она долетела до звезд или даже выше и теперь понимала, что их любовь предначертана им звездами. Мэтт оторвал свои губы от ее губ.

— Я люблю тебя, Мэтт Риордан. Очень сильно. Много лет назад я мечтала о высоком красивом незнакомце с золотыми волосами, который появился бы на коне в долине Долгой Луны. И приехал бы сюда за мной. Этим мужчиной был ты.

— Так, значит, время пришло.

— Да, пришло.

Вдруг ее лицо озарилось светом, как лицо ребенка, решившего затеять новую игру.

— Побежали наперегонки до вершины холма! — радостно закричала Скай, потянув его за руку. — Мы решим, где построить наш дом! Я тебя обгоню!

Смеясь, она побежала вперед с легкостью лани. Эсуп весело последовал за ней, не желая пропускать такое развлечение.

Мэтт собрался с духом и побежал за Скай, но он знал, что никогда ему не поймать ее. Он знал также, что это неважно, потому что рано или поздно она сама разрешит ему это сделать. Он предпочел держаться немного позади, чтобы наслаждаться се красотой, радостью и счастьем, которые наконец принадлежали ей. Огромное удовлетворение было и в сознании того, что именно он помог ей обрести счастье.

На полпути она обернулась и крикнула:

— Давай же, лентяй! Беги быстрее! Мне придется сшить тебе мокасины, чтобы ты бегал быстрее!

Улыбаясь, Мэтт остановился, чтобы перевести дыхание и посмотреть, как она пробежит остаток пути. На вершине Скай вскинула руки к небу, будто объявляя всем, что мир теперь принадлежит ей. И вскоре звонкие переливы радостной песни раздались над долиной, и исполнял ее такой же кристально чистый голос, как много лет назад.

Красивая, неугомонная и беззаботная, Скай Мак-Келлан вернулась домой. Мэтту было приятно осознавать, что это он привел се сюда и вернул песню в ее сердце.

Но он и сам пришел сюда. Едва ли он догадывался, когда отправлялся на поиски Скай, что обретет и самого себя. Это долгий путь: много миль, много лет, много сердечных ран. Но он бы сделал это снова сотню раз ради любви Скай Мак-Келлан.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

Реклама на сайте