«Не такая, как все»

Вера и Марина Воробей Не такая, как все

1

– Если ты это сделаешь… – От гнева, переполнявшего ее, Клава не могла говорить. – Если ты это сделаешь, если ты только согласишься вернуться туда ради этого… ради этого подлеца, то я не знаю… Я перестану тебя уважать! Мало тебе было, да? Не хватило отрицательных эмоций? Еще поплакать захотелось?

– Да не кричи ты так! – Каркуша устало махнула рукой. – Я же еще ничего не решила.

– Не хотела тебе говорить, но раз так… Короче, этот Игорь и мне звонил вчера на мобильный.

– И что? – Каркуша удивленно уставилась на подругу. – Что он тебе сказал?

– Ну, во-первых, тоже предлагал вернуться. Впрочем, скрывать не буду, основной упор он делал на тебя. Просил, чтобы я как-то на тебя повлияла, и, между прочим, предлагал за это деньги. Похоже, ты им действительно нужна. Игорь сказал, что у тебя очень высокий рейтинг и что якобы зрители требуют твоего возвращения.

– Какие зрители? Какой рейтинг? – недоуменно захлопала ресницами Каркуша. – Он же сказал, что нас не показывали, что шоу еще не запустили.

– Обманул, – развела руками Клава. – Вернее, тогда, когда Игорь говорил, что шоу не показывали, его действительно не показывали, но потом они передумали, смонтировали это все и пустили в эфир, когда мы уже были дома.

–?Почему же он нас не предупредил? Мы бы хоть посмотрели, что они там намонтировали! – повысила голос Катя.

–?Да откуда я знаю? Это ты у него спроси. Хотя я не думаю, что тебе было бы приятно еще раз пережить весь этот кошмар. По мне, так хорошо, что мы с тобой этого не видели.

– А по какому каналу? – не унималась Каркуша.

– Не в курсе. Какой-то новый. Игорь назвал, но я не запомнила. – Клава наморщила лоб. – Что-то такое… «Первый продвинутый» или «Первый прикольный», не помню, короче… Да, и еще он сказал, что есть официальный сайт шоу, где выложены все письма твоих поклонников.

– Моих поклонников? – изумленно переспросила Каркуша. – Ты ничего не путаешь?

– Нет, к сожалению, я ничего не путаю. Ты, моя дорогая подруга, за три дня стала бешено популярной, у тебя теперь куча поклонников имеется, которые спят и видят, когда же их обожаемая Каркуша вернется на шоу.

– И ты молчала?! – Катя вскочила и начала нервно ходить из угла в угол.

– Молчала. – Клава лишь удобнее устроилась в кресле, поджав под себя ноги. – Потому что не хочу, чтобы ты туда возвращалась! Неужели ты не понимаешь, что это все…

Но Катя уже не слушала. Выбежав из гостиной, она кинулась в свою комнату. Ей потребовалась пара минут, чтобы войти на сайт реалити-шоу «ЖЗР».

«Здравствуй, Каркуша! Я живу в Новосибирске. Очень хотела попасть на шоу, но, к сожалению, не смогла приехать на кастинг. Родители не дали денег, а своих у меня пока нет, потому что я учусь в школе, в девятом классе. Я и все мои подружки смотрели шоу «ЖЗР» с самого первого дня, и, когда голос ведущего объявил, что ты ушла из проекта, мы плакали настоящими слезами! Знаешь, как мы все болели за тебя! Зря ты так поступила, не надо было уходить. Потому что в жизни так и получается – нормальные люди сходят с дистанции, уступая место подонкам типа твоего Ромы. Ты уж извини, что я так о нем говорю, ведь ты его любишь. Каркуша, прости меня еще раз, но этот Рома – придурок и лох. Не понимаю, как ты могла влюбиться в такого? Не понимаю и не верю. Ты же такая классная девчонка! Все мои друзья говорят, что ты – супер, а Рома по сравнению с тобой – лох. Да и без всякого сравнения, если честно. Одна у нас радость была, что его выгнали. Но тут вдруг вчера ведущий объявил, что, возможно, ты вернешься на шоу! Не могу передать своего восторга, Каркушенька! Возвращайся, Катюха! Мы все тебя ждем. Хоть один нормальный человек появился на телевидении. Я вообще все эти реалити-шоу смотреть не могу, потому что туда непонятно кого берут. А ты видела этих новеньких, которых вместо вас набрали? Посмотри! Это же тихий ужас! Сплошная серость! Такая скукотища сразу на шоу наступила, кошмар! Смотреть вообще не хочется. Мы все тебя ждем и верим, что ты передумаешь и вернешься. Твоя подружка Клава тоже ничего. Но ты в сто раз лучше и прикольнее, потому что ты – настоящая, такая, какая есть, ничего из себя не строишь, и поэтому за тобой интересно наблюдать. Правда, ведущий сказал, что если ты вернешься, то и этот лох Рома тоже вернется, но мы готовы терпеть его присутствие на шоу, лишь бы ты там была! Хочешь совет? Если все-таки решишь вернуться, забей на него. Веди себя так, как будто его нет, потому что он тебя не достоин, Катюха. Возвращайся и покажи этому Роме, кто есть кто! Пусть теперь он помучается и поплачет, когда поймет, какую классную девчонку он потерял. У тебя получится, я знаю. А мы все будем за тебя болеть и поддерживать, посылая за тебя свои голоса. Кстати, обрати внимание на Колю. По-моему, он симпатичный и как человек тоже вроде бы нормальный. Уж во всяком случае, получше Ромы! Мы хотим, чтобы у тебя все было хорошо, а у Ромы, чтобы наоборот – все было плохо! Все мои друзья, которые смотрят шоу, хотят, чтобы у Ромы все было плохо. Я еще таких гадов в жизни не видела! Он предатель и оскорбил тебя. Если вы оба вернетесь, то ты обязательно должна будешь его проучить. От тебя ждут именно этого, учти. Мы верим в тебя, Каркуша. Возвращайся и отомсти за всех нас, доверчивых и наивных девчонок!»

Несколько минут Каркуша сидела, прислушиваясь к гулким, учащенным ударам собственного сердца. Ощущение было новым и волнующим. Незнакомая девушка писала о своих чувствах к ней, Кате. Причем ее переживания были искренними, Каркуша всей душой чувствовала это. Неужели можно стать знаменитой всего лишь за три дня?

Из прихожей послышался какой-то шум, но Катя не смогла заставить себя встать из-за стола, потому что на мониторе компьютера уже открывалось следующее письмо.

«Каркуша, привет! Хочешь, я твоему Роме настучу по тыкве? Только скажи, где он живет. Вот, блин, дурак! Да за такую девчонку, как ты, обеими руками нужно было держаться! Я тут прочитал на сайте, что, оказывается, его на этот проект из-за тебя взяли. Хотя это неудивительно! Но это ж надо, как он легко повелся! В тот же вечер кинулся клинья к твоей подружке подбивать! Ты молодец, что нашла в себе силы уйти, а теперь должна найти силы, чтобы вернуться! Ты должна сделать это, пойми! Ты одна достойна победы. Я еще таких девчонок не встречал. Ты настоящая звезда, хотя наверняка даже не подозреваешь об этом. Лично я на месте продюсеров этого шоу в ногах бы у тебя ползал и умолял вернуться, потому что, кроме тебя, там вообще смотреть не на кого. Меня зовут Степан, мне шестнадцать лет, я учусь в финансовом колледже на первом курсе. Но даже если ты не вернешься на шоу, я всегда буду тебя любить. Да, я забыл написать, что влюбился в тебя с первого взгляда. Теперь у тебя, наверное, куча поклонников появилась, и ты сможешь выбирать. Но все равно никто не сможет любить тебя так, как я. Твои фотки, которые разместили на сайте, я увеличил, размножил и обклеил ими стены своей комнаты. Не веришь? Приезжай и посмотри. А вот стих, который я посвящаю тебе:

И пусть друзья мне дуют в уши, Что мы не пара и т. п., Я все равно люблю Каркушу. Люблю ее и канапе.  Одна она в душе моей Жить будет до последних дней!

Про канапе я просто так написал, для рифмы. Так что не обращай внимания. Хотя если честно, то я правда люблю маленькие бутербродики, но я, конечно, понимаю, что вообще это из другой оперы. Просто очень хотелось посвятить тебе стих. А что, по-моему, прикольно получилось, да?

А про друзей я правду в этом стихотворении написал, потому что все они говорят, что лучше бы я нашел себе девушку не «из телевизора», а из реальной жизни. В том смысле, что вокруг полным-полно отличных девчонок, с которыми можно познакомиться. Но я не хочу ни с кем знакомиться, потому что уже полюбил. И реальней тебя для меня не может быть никого! Не уверен, что ты мне ответишь или позвонишь, но я все равно буду ждать.

Но больше всего я мечтаю о том, что ты вернешься на шоу и я снова смогу смотреть на тебя, слушать твой голос, наблюдать за твоими движениями. Когда ты смотришь в камеру, мне всякий раз кажется, что это ты на меня смотришь. С тех пор как я увидел тебя по телевизору, ты снишься мне каждую ночь. Вернись на шоу, Каркуша! Очень тебя прошу!

Твой до конца дней Степан».

2

– Ты где, Клав? – Каркуша выбежала в прихожую.

Кроссовки и джинсовая куртка Клавы исчезли.

«Может, в магазин выбежала? – с надеждой подумала Каркуша, перебирая вещи, висевшие на вешалке. – Неужели уехала? Уехала и даже не попрощалась? Вот и рюкзак ее исчез, и бейсболка… Стоп! Надо щетку зубную проверить!»

Но ни зубной щетки Клавы, ни ее туалетной воды в ванной не оказалось. Сомнений быть не могло – Клава уехала домой, в Питер. Собрала потихоньку свои вещи, пока Катя читала письма поклонников, и сбежала, даже не захлопнув дверь.

«А если бы меня ограбили? Могла хотя бы крикнуть, чтобы я дверь закрыла! – в бессильной злобе металась по квартире Каркуша. Поступок подруги возмутил ее до глубины души. – Никто бы не стал ее удерживать. Больно нужно! Но хотя бы «до свидания» сказать можно? Если так разобраться, то что плохого я ей сделала, чтобы вот так убегать от меня, не сказав ни слова? В конце концов, я самостоятельный человек и имею право на собственное мнение! И потом, я ведь даже не сказала, что хочу вернуться на шоу!»

Каркуша схватила телефон, нашла в записной книжке номер Клавы, нажала на кнопку вызова.

«Абонент не отвечает, попробуйте перезвонить позже», – раздался из трубки строгий механический голос.

Со злостью швырнув телефон в кресло, Катя поплелась на кухню. На столе ее ждала записка.

«Извини, что не попрощалась, – второпях, судя по почерку, писала Клава, – но поверь, так будет лучше для нас обеих. Меньше всего я хочу с тобой ссориться, но, если бы я осталась, ссора была бы неизбежной, потому что я вижу, что не могу повлиять на твое решение. Я по-прежнему уверена, что тебе нельзя возвращаться на это шоу. Интуиция подсказывает, что добром это не кончится. И если мое мнение хоть что-то для тебя значит, откажись! А мне уже по-любому пора домой, и так загостилась. Извини еще раз. Позвоню, когда приеду в Питер.

Твоя подруга Клава».

– «Твоя подруга»! – в гневе воскликнула Каркуша. – Подруги так не поступают! Вот теперь назло вернусь на шоу, ясно? – неизвестно к кому обращалась девушка, глядя на опущенные на окна жалюзи. – Интуиция ей подсказывает, видите ли!

Время, отпущенное Каркуше на раздумье, истекало. Вернее, истекал уже второй срок. Потому что, когда Рома позвонил вчера и, заикаясь от волнения, сообщил, что от ее решения зависит, возьмут ли его, Рому, снова на шоу, она по истечении указанного времени ответила категорическим отказом. Конечно, на ее решение во многом повлияло мнение Клавы, однако вечером Каркуше позвонил продюсер шоу Игорь. Цель звонка была та же – уговорить Каркушу вернуться на шоу.

Почувствовав, видимо, что Катя колеблется, и не услышав в ее голосе особой решимости, Игорь заявил, что дает Кате на раздумье еще сутки. Однако о том, что шоу уже запустили, и, более того, запустили запись именно тех трех дней, которые провели в доме Каркуша, Клава и Роман, Игорь не сказал ни слова. И хотя Рому выгнали, а Каркуша и Клава ушли с проекта добровольно, теперь речь шла о том, что всех троих участников руководство проекта готово вернуть. Но судьба всех зависела от решения Каркуши. То есть Рому и Клаву брали назад только при условии, если Каркуша вернется.

Впрочем, Клава уехала в Питер, а значит, вопрос о ее возвращении на шоу отпадал сам собой. Рома же буквально одолевал Каркушу звонками, он так упрашивал ее, так стелился, так откровенно унижался, что девушка уже готова была сделать что угодно, лишь бы прекратить это безумие. И когда из прихожей раздался звонок, Каркуша почему-то была уверена, что это Рома явился, чтобы лично спросить о ее решении. Возможно, поэтому она даже не посмотрела в «глазок», прежде чем открыть дверь.

– Добрый день, как хорошо, что ты дома! – На пороге стояла и улыбалась совершенно незнакомая рыжеволосая девушка, одетая по последней моде. – А я тебя узнала! Ты – Каркуша. Денис! – Девушка кивнула головой, и словно из-под земли рядом с ней вырос здоровенный парень. На плече у него лежала включенная камера. – Заходи, будем снимать!

– А я уже начал, – сообщил Денис и уверенно шагнул в квартиру, направляя объектив камеры на застывшее от изумления лицо хозяйки.

– А в чем, собственно, дело? – только и смогла проговорить Катя, но ее вопрос так и повис в воздухе.

Парочка уже бойко орудовала в гостиной, о чем Каркуша смогла догадаться по звуку передвигаемой мебели.

– Кресло правее! – командовал Денис.

– Кто тут мужчина, я не понимаю? – возмутилась девушка.

– Что вы тут… и вообще, по какому праву? Кто вас прислал? – Каркуша все-таки нашла в себе силы возмутиться.

– Ой, прости! – захихикала девушка. – Мы, кажется, забыли представиться. Меня зовут Алиса, я работаю в режиссерской группе шоу «ЖЗР», а это Денис. Он оператор, как ты, наверное, уже догадалась.

– Очень приятно, – саркастически прошипела Каркуша. – Но я никого не ждала… По какому вы вообще вопросу пришли?

– Это в ЖЭК по вопросам всяким приходят, – с хамской ухмылочкой сообщил Денис. – А мы рейтинг шоу «ЖЗР» повысить приехали.

– Но почему этим надо заниматься у меня дома? – парировала Каркуша. – Идите на улицу и повышайте там свой рейтинг!

Но тут в комнату вошли еще двое. Видимо, Каркуша забыла закрыть входную дверь. Парни, в руках которых были большие металлические чемоданы, сразу приступили к делу. Громко переговариваясь, словно находились в квартире одни, они начали устанавливать в гостиной Каркуши какое-то оборудование.

– Это Валера и Миша, – как бы вскользь представила парней Алиса. – Сейчас они тут быстренько кое-что смонтируют, настроят, и мы начнем.

– Что начнем? – захлопала ресницами Катя.

– Телемост снимать, – ответила Алиса так, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– Какой еще телемост? – окончательно потеряла терпение Каркуша. – Убирайтесь из моей квартиры немедленно, или я вызову милицию!

Услыхав про милицию, вся компания разразилась дружным хохотом.

– Успокойся, Катенька, – ласково защебетала Алиса, подбежав к Каркуше и взяв ее за руку. – Все будет хорошо, вот увидишь! Никто тебе ничего плохого не сделает…

– Еще чего не хватало! – огрызнулась Катя. – Не надо мне от вас ни хорошего, ни плохого!

– Напрасно ты кипятишься, – продолжала убеждать Алиса, поглаживая Катину руку, словно та была нервнобольной. – Послушай меня, детка… Ты теперь очень популярна, о тебе пишут в журналах и газетах, миллионы мальчишек и девчонок мечтают о том, чтобы снова увидеть тебя по телевизору, услышать твой голос. Поверь, это уникальный случай, чтобы участник реалити-шоу за три дня сумел так запасть в души зрителям. Это нужно ценить. Ты просто не имеешь права уходить в подполье, не попрощавшись. Это все равно что плюнуть в души поклонников, пойми! – Наконец Алиса отпустила Каркушину руку. Чуть повысив голос, она продолжала: – В студии «Останкино» собрались твои поклонники, все они мечтают об одном: снова увидеть тебя на шоу. Их там человек пятьсот собралось, если не больше. По-моему, ты в любом случае должна уделить им хоть немного времени. Никто же силой тебя на проект не тянет! Это твое личное дело – возвращаться или нет. В любом случае ты поступишь так, как сочтешь нужным… Но поговорить с поклонниками, ответить на их вопросы и просто поблагодарить людей за то, что они болеют за тебя всей душой… Извини, Катя, но, по-моему, ты просто обязана это сделать.

Алиса говорила с таким жаром, с такой убедительностью, что Каркуша не нашлась с ответом. Она просто стояла, потупив взгляд, пытаясь осмыслить услышанное.

Неужели эта уверенная в себе девушка говорит правду и у нее, у Кати, и в самом деле столько поклонников?! Тогда, конечно, Алиса права. Надо обязательно поговорить с ними, объяснить причины, по которым она не сможет вернуться на шоу… А почему, собственно говоря, не сможет? И что это за причины такие? Что конкретно она скажет людям, которые, если верить Алисе, жаждут ее возвращения?

– Но я не готова… – сопротивляясь из последних сил, промямлила Катя. – Не одета, не причесана и вообще…

– Это мы быстро исправим, – улыбнулась Алиса. – Пойдем, ты мне покажешь свой гардероб!

Через пятнадцать минут Каркуша при полном параде сидела в кресле. Напротив нее был установлен экран, справа от него устроился Денис с камерой. Алиса села по левую сторону от экрана, так, чтобы в кадре была только ее рука с микрофоном. Миша нажал кнопку на пульте, и экран загорелся. Вначале по нему забегали полосы, звук был нечеткий, постоянно прерываемый каким-то шипением, но вскоре стараниями Валеры и Миши все неполадки были устранены, и Каркуша увидела на экране целое море улыбающихся лиц. Их было так много, что глаза разбегались, да к тому же камера, которая снимала студию, двигалась как-то хаотично, рывками, то и дело перескакивая с одного лица на другое. Но, по всей видимости, это происходило не за счет неопытности оператора, а нарочно, в силу особого операторского приема.

«Неужели все эти люди и в самом деле собрались из-за меня?» – никак не могла поверить в реальность происходящего Каркуша.

Однако плакаты, которыми размахивали у себя над головами пришедшие в студию ребята, не оставляли на этот счет никаких сомнений: «Каркуша – ты лучшая!», «Катя, возвращайся, ты супер!», «Никого не надо лучше! Нам нужна одна Каркуша!».

Этих плакатов-лозунгов было так много, что у Кати рябило в глазах. Но вот что странно, хоть они и мало чем отличались друг от друга, если говорить о содержании, Каркуше жгуче хотелось прочитать каждый лозунг.

3

– Внимание! – скомандовала Алиса. – Камера! Мотор! Наша съемочная группа находится в гостях у Кати Андреевой, или, как все ее называли на шоу «ЖЗР», Каркуши. Сейчас я задам ей тот самый, волнующий всех вас вопрос, услышать ответ на который не терпится, как я понимаю, всем вам, собравшимся в студии. Итак, Каркуша, мы все искренне и горячо надеемся, что у тебя было достаточно времени, чтобы принять решение. Ведь, насколько мне известно, через несколько минут истекает второй срок, который определило руководство проекта. Так все-таки, Каркуша, ты вернешься на шоу? «Да» или «нет»? Каким будет твой ответ?

Студия загудела, кое-кто засвистел и затопал ногами.

– Прошу тишины! – выкрикнул ведущий – молодой, бритый под ноль парень, которого Каркуша никогда раньше не видела. – Внимание! Пожалуйста, успокойтесь! Иначе мы не услышим Каркушин ответ.

– А они там что, видят меня? – спросила Катя, с опаской покосившись на экран.

– Разумеется. Все, происходящее здесь, транслируется в студии на большом экране. Покажите нам, пожалуйста, экран! – попросила Алиса, и в следующую секунду Каркуша увидела собственное лицо, увеличенное до невероятных размеров.

– Блин! – вырвался у Каркуши возглас удивления, но уже в следующую секунду она полностью овладела собой и широко улыбнулась. – Привет. Это все так неожиданно… Нет, честно… Я правда не знала о сегодняшней съемке… Меня даже не предупредили… Поэтому…

– Так ведь шоу у нас без правил! – вклинилась со своим комментарием Алиса.

– Ну да, я понимаю, но все равно, – неуверенно проговорила Каркуша, ни на секунду не забывая о камере.

Это было странно, ведь там, на шоу, где камеры снимали практически каждую секунду ее существования, Катя совершенно не думала о них.

– Итак, Каркуша… – Алиса взяла инициативу в свои руки. – Вопрос задан. Студия ждет ответа. Каким же он будет? «Да» или «нет»? Ты вернешься на шоу «ЖЗР»? Но прежде чем мы услышим ответ Каркуши, я хочу, чтобы нам показали одного человека, который, возможно, больше остальных желает возвращения Кати Андреевой, потому что от ее решения зависит… Все вы наверняка догадались, что я говорю о Романе Березине!

Каркуша вздрогнула. На экране крупным планом появилось немного растерянное, как ей показалось, лицо Ромы.

– А можно я задам ему вопрос? – неожиданно для себя самой выкрикнула Катя.

– Нет проблем, – преувеличенно бодро откликнулась Алиса. – Каркуша хочет о чем-то спросить Романа! Интересно, о чем? Неужели у них было недостаточно времени для выяснения отношений здесь, как мы все привыкли говорить, «на воле»? Ну что ж, тем лучше и интереснее для нас, поклонников Каркуши и шоу «ЖЗР».

– Рома… – Катя старалась смотреть прямо в объектив. – Почему же ты не предупредил меня об этом телемосте? Ведь если приехал в студию, значит, ты знал?

– Я хотел, котенок, – глядя с экрана взглядом побитой собаки, начал оправдываться Рома. – Правда хотел позвонить тебе, но они запланировали экспромт и запретили тебе говорить… Правда, котенок, честное слово…

– Понятно, – хмыкнула Каркуша. – Ну давай, теперь твоя очередь, спрашивай.

– Котенок, я хочу, чтобы все услышали это! Я тебя безумно люблю! Безумно! Я полный кретин, что не разглядел в тебе сразу того, что смогли разглядеть миллионы парней. Прости меня, котенок! Давай вернемся вместе! Дай мне шанс! Я смогу доказать тебе и всем, что я не полное дерьмо, как тут многие обо мне думают…

Только теперь, когда камера отъехала от лица Ромы на порядочное расстояние, Катя смогла увидеть, что он сидит внутри высокого прозрачного цилиндра.

«Как заключенный в зале суда», – мелькнула у Каркуши мысль, и в следующий миг Рома как бы в подтверждение проговорил:

– Я не знаю, котенок, видно тебе или нет, но я тут сижу под колпаком из бронированного стекла. – Протянув руку, он постучал по стенке цилиндра. Раздался глухой, но ясно различимый звук. – Потому что иначе твои поклонники меня бы в клочья разорвали, точно.

И тут, словно по команде, в Рому полетели какие-то одинаковые предметы. Каркуша не сразу сообразила, что это куриные яйца. Стукнувшись о толстое стекло, яйца разбивались и сползали на пол отвратительными слизистыми потоками.

«Почему же они раньше не швыряли в него яйца? – недоуменно подумала Каркуша. – Словно ждали определенной реплики, команды. Да наверняка так оно и есть, – решила она. – Все это шоу, где каждое слово, каждый жест выверены и известны заранее, хоть зрители и думают, что все происходит спонтанно и само собой».

Впрочем, внезапный приезд к ней домой телевизионщиков мог служить ярким опровержением этих предположений.

– Вот видишь, котенок, как меня все здесь ненавидят! И все равно они хотят, чтобы я вернулся на шоу, потому что им сказали, что только в этом случае вернешься ты, – с потерянным видом сообщил Рома то, что всем и без него было известно. Потом он резко вскинул голову, посмотрел в камеру глазами, полными слез, и, выдержав паузу, выдал фразу, которую, очевидно, долго готовил и обдумывал: – Котенок, моя судьба в твоих руках. От одного твоего слова зависит все.

И тут зал начал громко скандировать:

– Кар-ку-ша су-пер! Ро-ма от-стой! Кар-ку-ша су-пер! Ро-ма от-стой!

– Что ж, Каркуша, – преувеличенно бодрым голосом заговорила Алиса, – теперь уж тебе точно не отвертеться! И все же, – неожиданно пошла на попятную тележурналистка, – прежде чем мы услышим решение Каркуши, хотелось бы дать слово кому-нибудь из ее болельщиков. Впрочем, точнее, наверное, будет слово «поклонники». А вдруг Катино сердце дрогнет? Вдруг именно этой последней капли и не хватает для того, чтобы все мы услышали столь долгожданное и желанное Катино «да»!

Чувствуя, как лицо ее заливает краска (все же не каждый день услышишь в свой адрес столько лестных слов), Каркуша взволнованно смотрела на экран. Лысый ведущий, тем временем молниеносно переместившись в другой сектор, вручил микрофон пухленькой девушке, которая даже запрыгала на месте от нетерпения.

– Катя! Я – лидер группы поддержки Каркуши… То есть поддержки тебя, – немного смутившись, пояснила девушка. – Меня зовут Марина. В нашу группу уже записалось тысяча двести тридцать семь человек. Все они присылают свои голоса по Интернету. И это уже устаревшие цифры, после сегодняшнего эфира, я уверена, число твоих поклонников удвоится, а может быть, даже и утроится! Ты только прикинь, Катюха! Неужели ты окажешься настолько жестокой чувихой и разочаруешь такую мощную толпу? Не делай этого, мы все тебя просим! Вернись на ТВ! Вернись на шоу! Короче, Каркуша, возвращайся, нам всем тебя дико не хватает!

Девушка резко выкинула руку в сторону ведущего, а когда тот забрал микрофон, столь же резко опустилась, буквально рухнула на свое место, словно потеряв остатки сил.

– Ну а теперь слово тебе, Каркуша! – выкрикнула Алиса и сунула микрофон в Катину руку.

– Спасибо вам, ребята, всем, кто пришел сегодня в студию, чтобы меня поддержать, и всем тем, кто не смог прийти, но запомнил и полюбил меня за тот короткий срок, который я провела на проекте. – Стоило Каркуше заговорить, как вдруг она ощутила необыкновенный эмоциональный подъем. Сейчас Катя чувствовала себя уверенно и легко, так, словно для нее это было чем-то вполне обыденным и привычным – разговаривать посредством телекамер с целой толпой собственных поклонников. – И хотя сегодняшнее событие для меня полный сюрприз, – спокойно продолжала она, – сейчас я чувствую себя по-настоящему счастливой. Вот только… когда вы начали бросать в Рому яйца… Я не знаю, кто это придумал, но это точно не очень хороший человек. Скорее всего, яйца вам раздали в студии и даже сказали, после каких слов их надо бросать. Но как бы вы ни относились к Роме, унижать человека нельзя ни при каких обстоятельствах. Когда это произошло, мое сердце сжалось от жалости. Мне больно видеть Рому сидящим под колпаком из бронированного стекла, больно видеть его затравленный взгляд, слышать его дрожащий от неуверенности голос…

В этот момент камера переместилась на Романа, и Каркуша увидела, что тот сидит с низко опущенной головой. Конечно, она могла допустить, что все это игра, что Рома просто исполняет кем-то предписанную ему роль, ведет себя, следуя указаниям режиссера, или продюсера, или кого-то еще. Но сердце все равно больно сжималось при одном только взгляде на его ссутуленную спину, поджатые ноги, склоненную голову…

– В общем, – после небольшой паузы вновь заговорила Катя, – если вы и вправду так хотите, чтобы я вернулась…

Студия загудела.

– Вы должны потребовать, чтобы этот колпак немедленно убрали!

После этих слов зрители повскакивали со своих мест и принялись скандировать:

– Уб-рать кол-пак! Уб-рать кол-пак!

Тут же невесть откуда в студии появились рабочие в униформе. Катя насчитала пять человек. В мгновение ока рабочие разобрали цилиндр на пять или шесть фрагментов, и в следующий миг студия громко приветствовала освобожденного и счастливо улыбающегося Романа.

– И еще одна просьба, вернее, не просьба даже! – Теперь, чтобы заглушить возбужденные возгласы, Каркуша вынуждена была кричать. – Не обижайте его! Если вы хотите, чтобы я вернулась, вы не должны обижать Рому! Это мое условие! Потому что легче всего осудить кого-то, а потом возненавидеть. И гораздо трудней постараться понять человека, заставить себя почувствовать то, что чувствовал он, когда совершал поступок, за который его потом осудила и возненавидела толпа… Простите меня за это слово «толпа». Я не хотела обидеть вас! Потому что каждый из вас – личность. Противоречивая и единственная в своем роде. И каждый из вас достоин уважения и любви! И я хочу, я всем сердцем хочу, чтобы вы поняли: Рома тоже личность! И чтобы он ни сделал, никто из вас не вправе его осуждать! Рома, как каждый из нас, достоин уважения и любви. И даже если он совершил на проекте ошибку, он должен сам ее исправить. Давайте дадим ему этот шанс! Я считаю, что мы не имеем права лишать Рому возможности доказать, что он никакой не подлец, а нормальный парень, который просто оступился, совершил ошибку. – Каркуша набрала полные легкие воздуха, затем с шумом выдохнула его, тряхнула постоянно спадавшей на глаза челкой и, немного сбавив обороты, проговорила: – Вот почему я готова изменить свое решение. Я вернусь на шоу, только если вы простите Рому. Простите искренне, а не по принуждению. Простите его от чистого сердца, так, как это сделала я.

Трудно найти хоть сколько-нибудь подходящие слова, чтобы передать реакцию студии на пламенную, полную подлинной боли и горечи речь Каркуши. Но едва она успела произнести последнее слово, как началось нечто невообразимое. Зал буквально взорвался, поднявшись в едином порыве. Сквозь гул, крики, свист и улюлюканье ясно можно было расслышать лишь одно-единственное слово. И слово это означало ее имя. Не прозвище, которое хоть и было милым и обаятельным, но тем не менее часто раздражало девушку, потому что казалось намертво приросшим к ней, а ее настоящее, такое простое и теплое имя – Катя.

– Ка-тя! Ка-тя! Ка-тя! – ревела студия, а над головами раскачивались многочисленные плакаты и лозунги.

4

– Как, прямо сейчас? – Каркуша недоуменно уставилась на Алису. – Нет, это невозможно… Я должна предупредить родителей, собрать вещи… И вообще, я не готова, я так не могу…

– Прекрати, – отрезала Алиса. – Тебя ведь никто за язык не тянул. Ты приняла решение, и никто на тебя не давил, а это значит, что надо быть последовательной.

Теперь интонации Алисиного голоса изменились. Стоило только телемосту закончиться, как режиссер заговорила с Катей резко и даже с некоторой долей раздражения. Словно Каркуша была обязана повиноваться и беспрекословно выполнять любое, даже самое нелепое распоряжение Алисы. А именно таким, до крайности нелепым и глупым, казалось Кате категоричное требование режиссера отправиться на проект немедленно, вместе со съемочной группой телемоста.

– Ты пойми, – настаивала Алиса, – если у тебя на сегодняшний день образовалась пара сотен поклонников, это вовсе не означает, что они будут помнить о тебе вечность или даже месяц. Через две недели все забудут, кто она такая есть, Каркуша. Понимаешь? Интерес поклонников надо поддерживать, его надо разжигать, надо постоянно подкидывать дровишки в огонь их любви.

– Я к этому не стремилась, – отчаянно сопротивлялась Катя. – Мне не нужны были поклонники, я совсем не думала об этом, и то, что они появились, для меня полная неожиданность.

– Ты хочешь сказать, тебе неприятно осознавать, что твое имя не сходит с уст нескольких тысяч парней и девчонок? – Глаза Алисы превратились в узкие щелочки.

– Во-первых, мне кажется, это преувеличение – насчет «не сходит с уст». Просто эффектная фраза…

– Фраза не фраза, – перебила Алиса, – а суть от этого не меняется. И не ври, что, когда ты смотришь по телевизору на лица своих поклонников, сердце твое не замирает от счастья, а потом не начинает бешено колотиться, выскакивая из груди.

– Я не знаю, – нерешительно проговорила Катя.

С каждой секундой эта напористая девушка становилась все более неприятной.

– А тут и знать нечего, – презрительно фыркнула Алиса. – Короче… – Она задрала рукав своей кофточки и посмотрела на часы. – Даю тебе на сборы пятнадцать минут. Родителям позвони или записку напиши, если боишься, что они будут возражать. Впрочем, как они могут возражать, если сами подписали контракт? Кстати… – Алиса забегала глазами по комнате.

Ее сумка лежала на кресле, Катя помнила это. Правда, сейчас ее не было видно, потому что кто-то из съемочной группы бросил сверху джинсовую куртку.

– Вы случайно не сумку свою ищете? – робко поинтересовалась Каркуша, убирая с кресла куртку. – Вот она.

– Отлично, а то я испугалась. Там же деньги. Кстати, твои деньги.

– Мои? – округлила глаза Катя.

– Да, – небрежно махнула рукой Алиса. – Твой гонорар за три съемочных дня. В качестве поощрительной, так сказать, премии.

– Но мне не положен никакой гонорар за съемку, – возразила Каркуша. – В контракте так и написано…

– Забудь про контракт. Игорь велел отдать тебе деньги, что я сейчас и сделаю.

Алиса расстегнула сумку и вытащила пачку перетянутых серебристой широкой лентой купюр.

– Сколько тут? – тихо спросила Катя, не решаясь протянуть руку за деньгами.

– Пять тысяч, баксами. В подарочной упаковке, – улыбнулась Алиса. – Держи. Кстати, Игорь сказал, чтобы ты их с собой прихватила. На шоу они тебе в этот раз могут понадобиться.

– Хорошо, – пожала плечами Катя, запихивая деньги в карман рюкзака. – А расписаться я где-нибудь должна, что получила эти деньги?

– Как-нибудь в другой раз, – ухмыльнулась Алиса. – Между прочим, девочка, у тебя осталось семь минут.

– Котенок! – Рома бросился навстречу Кате и уже в следующее мгновение сжимал ее в объятиях. – Спасибо тебе, ты просто не представляешь, что ты для меня сделала! Я тебе так благодарен, так благодарен, котенок, что прямо крыша едет! Я тебя обожаю! – выкрикнул он, подхватил Каркушу и закружил ее в воздухе.

– А где все? – сдержанно поинтересовалась Катя, обводя взглядом знакомые до боли серебристые стены гостиной.

– Сейчас увидишь! – пообещал Рома и загадочно подмигнул ей.

И тут с потолка посыпались блестящие конфетти, из динамиков грянула ритмичная музыка, а из обеих спален с радостными криками выбежали обитатели дома. Их было трое: две незнакомые Кате девушки и Николай – друг Ромы, с которым у Каркуши были связаны самые теплые воспоминания, хоть они и не успели как следует узнать друг друга за те три дня, которые Катя провела на проекте в свой «первый заход».

– Добро пожаловать на шоу! – пропищала одна из девушек, высокая, с длинными обесцвеченными волосами. – Я Лена!

– А я Катя, – зачем-то сказала Каркуша.

Ее слова были встречены дружным смехом.

Кто не знает эту птицу, Ту, что все зовут Каркушей, Суперклевую девицу Нашу Катеньку-Каркушу! —

прокричала вторая девушка, невысокая и худенькая, с рыжими пушистыми волосами. Ее имени Катя пока не знала.

«Текст явно им дали, – пронеслось у Каркуши в голове, – не могли придумать что-нибудь менее пошлое!»

Тем временем ребята хором запели «Катюшу» и, взявшись за руки, начали водить вокруг Каркуши хоровод:

Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. К нам на шоу вновь пришла Катюша, Стала Катенька теперь крутой!

«Что за бездари у них стишки кропают?» – снова возмутилась про себя Каркуша.

Краем глаза она отметила, что Коля хоть и принимает участие в общем веселье, но делает это будто бы по принуждению. Нет, с виду все вроде бы нормально – и смеется, и поет, как все, вот только взгляд… Тревожный какой-то, что ли? Но долго ломать голову над этой проблемой Катя не стала. Тем более что уже в следующую секунду Рома снова подхватил ее на руки и бережно, точно это была не Каркуша, а китайская ваза из тончайшего фарфора, понес к овальному столу. Опустив свою ценную ношу на пол, он схватил край серебристой непрозрачной пленки, которой был накрыт стол, и, с силой дернув, открыл для всеобщего обозрения роскошное угощение. Впечатление было такое, что сервировкой занимался живописец, отдающий предпочтение контрастным сочетаниям цветов. Например, рядом с ярко-желтым салатом стояло блюдо с крупно порезанными кроваво-красными помидорами, к ним примыкали продолговатая тарелочка с изумрудной зеленью, вазочка, наполненная красной икрой, а возле нее в прозрачном, тонкого стекла пузатом графине поблескивала жидкость насыщенного синего цвета.

Только сейчас, опустившись на галантно пододвинутый Ромой стул, Каркуша поняла вдруг, как сильно проголодалась. Конечно, за весь день она даже чаю не выпила. Да и до чаю ли ей было!

– Ты ешь, котенок, ешь! – суетился Рома, наполняя ее тарелку всякими вкусностями.

5

– Ну расскажи, как вы познакомились? – шепотом попросила Варя.

Так звали рыжеволосую девчонку, которая понравилась Кате почему-то гораздо больше ее подруги – блондинистой и высокой Лены. Девушек на проекте оказалось на одну больше, чем ребят, которых, как и в прошлый раз, было двое – Николай и Роман.

– Случайно, можно сказать, – после небольшой паузы ответила Каркуша. Почему-то сейчас, попав на проект во второй раз, она ни на секунду не могла забыть о камерах, снимающих их круглосуточно. – Меня друг пригласил на день рождения, а Рома был среди гостей.

– И ты сразу влюбилась в него, с первого взгляда? – продолжала допытываться Варя.

– Ну чего ты пристала к человеку! – попыталась урезонить подругу Лена. – Может, Катя не хочет ни с кем делиться?

– Ну почему? – возразила Каркуша. – Тут ничего такого нет. Вообще-то я и правда влюбилась в Рому с первого взгляда.

– А он в тебя? – Варя села на кровати и подтянула колени к самому подбородку, как будто приготовилась слушать долгий и захватывающий рассказ.

– Не знаю… – Катя тяжело вздохнула. – Я вообще не уверена, что Рома меня любит.

– А ты его? – осторожно спросила Лена. – Я имею в виду, неужели ты в самом деле смогла его простить?

– Мне совсем несложно было его простить. – Каркуша попыталась разглядеть в полумраке спальни, освещенной лишь рассеянным светом ночника, лицо Лены. – Я вообще такой человек, незлопамятный совершенно. Некоторые считают, что у меня нет гордости. Тут не в прощении дело. Простить-то я его простила, но после случая, когда он ради денег начал ухаживать за моей подругой… Понимаете, девчонки, во мне что-то будто надломилось. Я, наверное, только здесь это осознала окончательно. Конечно, я понимаю, что Рома выполнял задание и все такое…

– Ты еще его оправдываешь! – возмущенно перебила Лена. – Да если бы он со мной такую штуку вытворил, я бы вообще в его сторону не взглянула. Я тебе точно говорю. А ты ради него вернулась на шоу. Ведь ты же ради него это сделала, признайся!

– Мне просто жалко его стало, – дрогнувшим голосом проговорила Каркуша. – Реально жалко. Когда я увидела, как он сжался весь, сидя под этим колпаком. А когда Рому начали яйцами сырыми обстреливать, я вообще чуть не разревелась. Зверство какое-то! И кому только в голову такое пришло?!

– У меня вообще такое впечатление, – горячо заговорила вдруг Варя, – что они, в смысле организаторы шоу, собрали нас как подопытных кроликов, посадили сюда и ждут, пока мы друг на друга кидаться начнем.

– А что, вас тут тоже пытались на что-то развести? – поинтересовалась Каркуша.

– Еще как! – выдохнула Варя. – Нас с Ленкой пытались поссорить. Вызвали меня в эту «камеру пыток» и давай про Ленку гадости всякие говорить. Якобы она рассказывала Коле про меня всякие гадости: что я подлая, неряха и глупая как пробка, что она меня с собой на кастинг ради смеха прихватила, чтобы комиссию повеселить, ну и все такое.

– А ты? – Каркуша приподнялась на локте. – Ты поверила?

– Ни единому слову! – решительно заявила Варя и тряхнула своими рыжими пушистыми волосами. – Так мало того, они мне сказали, чтобы я ничего не выясняла. Что, если я только вздумаю задать Ленке хоть один вопрос на эту тему, вылечу с шоу как пробка из шампанского. Да, слово в слово так и сказали: «Вылетишь с проекта как пробка из шампанского». Прикинь!

– И что же ты сделала? – Каркуше все больше нравилась эта искренняя и забавная девчонка.

– Ни фига, думаю, не буду я под вашу дудку плясать! Хотите, выгоняйте, а я этого дела так не оставлю. Во-первых, повторяю, что ни единому их слову не поверила. Все-таки мы с Ленкой как-никак с первого класса дружим. Короче, вернулась я в спальню (а они, эти голоса, меня в три часа ночи разбудили, чтобы всю эту пургу прогнать), растолкала Ленку…

– А вот это ты зря, – шутливо заметила Лена. – До утра, что ли, потерпеть не могла?

– Не могла! – отрезала Варя. – И ты бы тоже не смогла. Растолкала ее, короче, и спрашиваю: «Ты обо мне Кольке то-то и то-то говорила?» Она уставилась на меня, как на дуру, а потом глаза протерла и спрашивает: «Варь, а Варь, ты чего, с дуба рухнула или с кровати? Может, у тебя сотрясение мозга, Варь? Ты случайно не заболела? Дай-ка я твой лоб пощупаю!»

– Точно, – захихикала Лена. – Так все и было. Я тогда вправду испугалась за Варьку. А она сидит такая, волосы в разные стороны, глаза горят, фурия настоящая.

– Еще бы, – улыбнулась Варя. – Я нарочно ее разбудила, чтобы спросонья соврать не смогла.

– Так, значит, поверила все-таки? То есть допускала, что я могла такое про тебя сказать? – Лена села на кровати, поджав под себя ноги.

– Да нет же, говорю, ни фига я не поверила! Но представь себя на моем месте!

– Ладно, проехали, – махнула рукой Лена.

– Короче, тогда же мы все и выяснили, – подвела черту Варя. – Оказалось, что Ленка вообще с Колей обо мне не разговаривала.

– Ну а эти, в смысле голоса… Ну, Жадность, Зависть, Ревность… – Больше всего Каркушу интересовал финал истории. – Они же пообещали, что выгонят тебя с проекта, если ты выяснять начнешь?

– Как видишь, не выгнали, – самодовольно улыбнулась Варя. – Даже наоборот, кинули мне на счет пятьсот баксов в качестве премии, прикинь!

Только сейчас Катя вспомнила о деньгах, о тех пяти тысячах, что всучила ей перед отъездом Алиса. Деньги так и лежат в кармане рюкзака. А рюкзак? Куда же Каркуша его дела? Этого она вспомнить не могла. Скорее всего, бросила на одно из кресел. И только она собралась рассказать своим новым подругам о том, как неожиданно стала богаче аж на целых пять тысяч долларов, как Варя прошипела вдруг заговорщическим шепотом:

– Девчонки, я вам хочу кое-что рассказать… Только поклянитесь, что никому ни слова!

Переглянувшись, Катя и Лена так и прыснули от смеха. «Никому ни слова»! При том, что запись на видеокамеру не прекращается ни на секунду, это, конечно, сильно сказано.

– Да плевать я хотела на эти камеры, – с отчаянной веселостью заявила Варя. – Лишь бы ему ничего не сказали…

Затаив дыхание, Катя и Лена с любопытством уставились на Варю.

– Кажется, нас ждет что-то жутко захватывающее! – высказала предположение Лена.

Тем временем Варя старательно подтыкала под себя одеяло, словно со всех сторон внезапно подул ветер. Покончив с этим делом, она выпрямила спину, тряхнула волосами и выдохнула, как в омут прыгнула:

– Девчонки, я влюбилась.

– В кого? – спросила Лена, глуповато хихикнув, и предположила, покосившись на Каркушу: – Тоже в Ромку втюрилась, что ли?

– Мимо! – тихонько засмеялась Варя. – Осталась одна попытка.

– А что, – задумчиво проговорила Лена, – Колян очень даже ничего… Во всяком случае, ты уж меня извини, Кать, но с твоим Ромой он ни в какое даже сравнение не идет. Колька настоящий. Он порядочный и надежный парень. Молодец, Варька, я за тебя очень рада.

– Я тоже, – улыбнулась Каркуша, почувствовав при этом странный холодок где-то в области солнечного сплетения.

– А чему тут радоваться, девчонки? – Варя слезла с кровати, босиком прошлепала по спальне. – Он-то на меня – ноль внимания.

– А ты прояви инициативу, – посоветовала Лена. – Кстати, лично я ничего дурного не вижу в том, что девушки первыми проявляют инициативу. Если мы будем ждать, пока на нас обратят внимание, то так и засохнем во цвете лет! Нет, я считаю, свое счастье надо ковать своими же руками! Вот у меня с Денисом как было… Это мой парень, – пояснила Лена, взглянув на Каркушу. – Я первая ему позвонила и пригласила в кино.

– Прямо так взяла и пригласила? – не скрывала удивления Каркуша. – И не побоялась, что он откажется? Типа, я сегодня занят, как-нибудь в другой раз?

– Не-а, – замотала головой Лена. – Не побоялась. Потому что я все продумала. На тот случай, если бы он сказал, что занят или что-нибудь в этом роде, я бы засмеялась и сказала, что просто-напросто решила приколоться, типа, посмотреть на его реакцию.

– Все равно бы он понял, – с сомнением покачала головой Каркуша.

– Ты еще плохо меня знаешь, – заявила Лена. – Знаешь, как я умею играть, если того требуют обстоятельства? МХАТ отдыхает! Но, к счастью, обстоятельства потребовали от меня тогда совсем другого! В общем, мы с Дениской уже год встречаемся и разбегаться не собираемся.

– Просто ты очень смелая и отчаянная, – с некоторой завистью в голосе протянула Варя. – Я бы так ни за что не смогла. Это совсем не в моем стиле.

– Да, ты у нас известная тихоня и скромница, – с изрядной долей сарказма заметила Лена.

– А я вот тоже, хоть и не считаю себя тихоней и скромницей, – решила поддержать Варю Каркуша, – а все равно ни за что не смогла бы первой подойти к парню.

– Двое на одного? – усмехнулась Лена. – Ну хорошо, и что же вы предлагаете? Сидеть и ждать, пока Коленька соизволит догадаться, что наша Варенька неровно к нему дышит, и наберется храбрости подойти к ней первым и предложить свою дружбу? Ты хоть намекни парню как-нибудь, что он тебе нравится. Или это тоже против твоих правил?

– Я не умею намекать, – призналась Варя и забралась с ногами на свою кровать. – Наоборот, я стараюсь поменьше на глаза ему попадаться, потому что мне кажется, что у меня на лице все написано…

– Да ничего у тебя на лице не написано, – усталым голосом успокоила ее Лена. – Если бы ты сейчас не призналась нам, я бы ни за что не догадалась, хотя знаю тебя не первый год. Блин, что же нам с тобой делать?

В ответ Варя только горестно вздохнула. И тут Лена подскочила на своей кровати как ужаленная.

– Слушайте! – сдавленным шепотом выдохнула она. – Я придумала! Пусть Каркуша поговорит на эту тему с Колей! Во-первых, они дружат с самого начала проекта. Это же так? – обратилась она за подтверждением к Кате.

Та в ответ как-то неуверенно пожала плечами и проговорила:

– Ну, не то чтобы дружим, но, в общем, у нас с Колей сложились вполне нормальные отношения…

– Ну вот! – обрадованно воскликнула Лена. – Я и говорю, что Каркуша с этой задачей справится. Правда, Кать?

– Ну, за результат я, конечно, ручаться не могу, но попробовать можно.

– Нет, разумеется, я бы и сама могла поговорить, – без особого энтузиазма в голосе протянула Лена. – Но моя беда в том, что я совсем не дипломатичный человек, и если Коля мне ответит не так, как мне бы хотелось, то я за себя не ручаюсь.

– Нет, не надо! – испугалась Варя. – Ты только испортишь все дело. Если уж и говорить кому-то, то это и в самом деле должна быть Каркуша. Потому что ее все уважают на проекте и, мне кажется, Катя не скажет лишнего.

– Ну хорошо, – кивнула Катя, окончательно смирившись с предстоящей миссией. – Тогда я прямо завтра и поговорю с ним.

– А как ты начнешь? – с придыханием спросила Варя. – Ну что ты скажешь? Вот ты подходишь к нему завтра утром и говоришь: «Привет, Коля… тут такое дело…»

– Варь, давай не будем репетиции устраивать, – отрезала Каркуша. – Это хуже всего. Я привыкла действовать спонтанно, по велению сердца. Я скажу так, как подскажет мне мое сердце, договорились?

– Только пообещай, – изменившимся голосом потребовала Варя, – как бы он тебе ни ответил, ты расскажешь мне все.

– Обещаю, – пробурчала Каркуша и подтянула одеяло к подбородку.

6

Весь следующий день, с самого утра, участники проекта занимались подготовкой к концерту. Это было задание руководства, озвучил которое Игорь – один из продюсеров шоу «ЖЗР».

– Ну, назовем это действо «Кто во что горазд», – звучал из динамиков всегда чуть ироничный бархатистый басок. – То есть особо париться не стоит. Кто-то, допустим, стишок детский вспомнит, кто-то песенку споет, можно танец станцевать, анекдот рассказать… Да что угодно!

Рома настаивал, чтобы Каркуша станцевала с ним вальс.

– Да я не умею, – отчаянно сопротивлялась она.

– Это элементарно, я тебя влегкую научу, котенок! Раз-два-три, раз-два-три, и понеслась, – уговаривал Рома, кружась на месте с широко расставленными руками.

– И учиться не стану! – стояла на своем Катя. – У меня координация на нуле. Брось, Ром. К чему мне позориться? Лучше мы с Колей сценку про врача и больного покажем.

Каркуша помнила эту сценку еще с летнего лагеря, в котором отдыхала два года назад. Сценка, надо сказать, была наитупейшей и совершенно не смешной. Зато это был классный повод остаться наедине с Колей. Варя так и сверлила Каркушу своим красноречивым взглядом. Ее глаза вопрошали: «Ну когда? Когда же ты наконец поговоришь с ним? Сколько можно мучить меня?»

– С Колей? – Рома ошарашенно смотрел на Каркушу. – А почему с Колей, а не со мной?

– А у него типаж такой. Он лучше подходит на роль придурковатого пациента, – ловко выкрутилась Каркуша. – А ты с Варькой станцуй вальс. Варь… – В уголках Катиных губ играла загадочная улыбка. – Ты умеешь вальс танцевать?

Варя, моментально разгадав хитроумный план подруги, с готовностью закивала:

– Умею! Нет, правда-правда! Я даже в кружок бального танца полгода ходила!

– Классно вы придумали! – возмутилась Лена, которая в это время жарила на всю ораву омлет, поскольку была дежурной по кухне. – Все по парам разбились, а бедная Леночка выкручивайся теперь как хочешь, да?

Она сказала это нарочно, чтобы подыграть подругам, но Рома живо откликнулся и предложил:

– А давайте тогда втроем станцуем? Я знаю один танец прикольный, он был очень модный в начале восьмидесятых годов. Называется «Бамп». Там движения простые, но смотрится очень эффектно. Только нам тогда запись «Бони-М» понадобится, – заявил он, задрав голову.

– Будет вам «Бони-М», – заверил из динамиков голос Игоря. – Начинайте репетировать.

Каркуша и Коля оккупировали мужскую спальню, поскольку им для репетиции сценки не требовалось много пространства. Танцоры же по праву обосновались в гостиной.

– Короче, я – врач, – приступила к объяснениям Каркуша, в то время как мысли ее были заняты совсем другим: в какой момент сказать Коле о главном. Сейчас или чуть позже? – Сижу, значит, уткнувшись в бумаги. Я вообще головы от них не отрываю на протяжении всей сценки.

– Классная у тебя роль! – усмехнулся Коля. – Может, поменяемся?

– Нет уж, – запротестовала Катя. – Я же сказала, у тебя типаж придурковатого пациента. Стопроцентное попадание.

– Спасибо. – Николай опустил голову.

– Ты что, обиделся? – Каркуша подскочила к нему и легонько потрясла за плечо. – Я же пошутила.

– Ладно, рассказывай, что я должен делать. – Коля поднял голову, и Каркуша увидела на его открытом лице вполне миролюбивую и простодушную улыбку.

– В общем, я сижу строчу что-то в тетрадке и говорю: «Следующий!» Ты такой заходишь, озираешься по сторонам и говоришь: «Доктор, у меня палец болит». И поднимаешь вверх больной палец. Я, не глядя на тебя, говорю: «Выше!» Ты еще выше руку с пальцем больным поднимаешь и повторяешь: «Палец у меня болит, доктор!» Я снова: «Выше!» Ты, короче, на носочки встаешь и руку к самому потолку тянешь: «Болит палец у меня, доктор!» Я опять говорю: «Выше!» Ты берешь стул, залезаешь на него и снова на палец жалуешься. А я все знай талдычу: «Выше, выше!» Тогда ты берешь и ставишь стул прямо на мой стол и забираешься на него со словами: «Палец, доктор!» И вот тут я отрываюсь наконец от своих бумаг и ору возмущенно: «Кабинет хирурга этажом выше!» Было бы, конечно, классно, если б ты рухнул с этого стула, – мечтательно закатила глаза к потолку Каркуша. – Хоть что-то смешное тогда бы произошло.

– Если надо, я готов, – заявил Коля и почему-то покраснел.

– В смысле? – удивленно уставилась на него Катя.

– Ну, если ты считаешь, что так будет лучше для дела, я готов свалиться со стула.

– Но это опасно! – Теперь Каркуша смотрела на Колю так, будто увидела его впервые. – Ты же можешь сломать себе руку или ногу, удариться головой, в конце концов…

– Плевать. Я рухну со стула, если ты этого хочешь. И потом, я отлично умею группироваться, так что за меня можешь не беспокоиться.

– Понятно, – протянула Каркуша, хотя в этот момент ей как раз таки ничего понятно не было. Скорее наоборот. И, чтобы как-то выкрутиться из неуютного положения, она ляпнула, неожиданно для себя: – Коль, у меня к тебе есть очень серьезное дело. Ты готов меня выслушать? – И она посмотрела на Колю так строго, как не смотрела еще ни на кого в жизни.

– Говори, – как-то не слишком уверенно отозвался он.

И Каркуша, в свойственной ей манере, без обиняков и всяческих там преамбул, выдала, как говорится, утюгом прямо в грудь:

– Коля, ты очень нравишься одной девушке с нашего проекта.

– Правда? – так и просиял Николай. – Мне она тоже очень нравится, – сказал он и уже во второй раз за последние пять минут покраснел до самых кончиков ушей.

«Надо же! – лихорадочно соображала Каркуша. – Значит, он все-таки сумел прочитать все по Варькиному лицу. Что ж, тем лучше!»

Но надо было что-то сказать, и она не нашла ничего лучшего, как брякнуть:

– Я за вас искренне рада. Хорошо, что мы с тобой так быстро все выяснили.

– За кого это «за нас»? – Колино лицо вытянулось, его по-прежнему заливала густая краска.

– Ну… за тебя и эту девушку, – промямлила Каркуша, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, норовя свернуть совсем в другую сторону.

– А разве «эта девушка» не ты? – спросил Коля и моргнул несколько раз подряд.

– Нет, Коля… Я имела в виду совсем другую девушку. И если ты хочешь знать ее имя, то…

– Я не хочу знать никакого другого имени, – перебил Николай, – кроме твоего.

Пожалуй, сейчас Каркуша уже была готова к тому, что услышит нечто подобное, и все-таки ей потребовалось не меньше минуты, чтобы взять себя в руки и произнести ледяным тоном:

– Но тем не менее это не я.

– Мне очень жаль. – Николай весь как-то обмяк и скис.

Казалось, он едва удерживается на ногах. Возможно, так оно и было на самом деле, потому что в следующую секунду он с шумом вытащил из-за стола стул, тот самый, с которого несколько минут назад готов был самоотверженно свалиться на пол, и тяжело опустился на него. – Извини, просто я неправильно тебя понял. Давай забудем этот разговор и начнем репетировать?

Коля не смотрел на нее, его короткие волосы топорщились на макушке смешно и беззащитно. Возможно, поэтому Каркуше в этот миг стало его так жаль, что она, движимая импульсом, опустилась на корточки рядом со стулом, на котором сидел Коля, и заговорила торопливо и сбивчиво:

– Коленька, ты не расстраивайся, слышишь? Ну пожалуйста, я тебя прошу… Ты очень хороший, ты добрый, ты веселый… Ты классный парень, правда! Но ты ведь знаешь, что я люблю Рому.

– Он снова обманет тебя, – тихо произнес Коля, по-прежнему глядя в пол. – Вот увидишь. Но я этого не допущу, так и знай, Катюха. И мне даже не важно, что ты меня не любишь… – Наконец он нашел в себе силы посмотреть Кате в глаза. – Я стану твоей незримой тенью и буду защищать тебя от таких, как Рома. И мне плевать, что ему могут показать эту запись. Я готов повторить ему в лицо каждое свое слово! Так что можете показывать! И даже лучше, если покажете! – выкрикнул Коля, посмотрев прямо в круглый глазок камеры, которая как раз в этот момент совершала медленное вращение вокруг своей оси. – Я буду защищать эту девчонку, потому что она наивная, доверчивая, добрая, она не такая, как все, и я не дам ее в обиду, так и знайте! Наконец-то я понял, что я тут делаю, на вашем ублюдочном шоу! – Николай все больше горячился, его дыхание стало учащенным, а глаза горели злобой. – Я здесь для того, чтобы защитить Катю от этого подонка, хоть я и считал его раньше своим другом!

– Коль… – Катя поднялась и провела рукой по его волосам. Сейчас ей хотелось быть по отношению к этому добродушному верзиле нежной и ласковой. Казалось, он сам нуждается в ее защите. – Коль, тут, на этом шоу, нельзя говорить все, что думаешь! Ты в самом деле очень искренний и добрый парень, я и не мечтала никогда о таком друге… И все, что ты говоришь о Роме, наверное, правда, но мне кажется, он изменился… Он уже не способен на подлость и не сделает ее ни по отношению ко мне, ни вообще никому подлости не сделает… Рома стал другим человеком, у него даже голос изменился…

– Ерунда, – махнул рукой Николай. – Прикидывается. Ладно, хватит о нем. – Коля решительно встал и хлопнул себя по коленям. – Значит, ты – врач, а я – придурковатый пациент… Что там у меня болит, говоришь, рука?

– Палец, – поправила Каркуша, чувствуя, как глаза начинает щипать от навернувшихся слез.

7

– Ну что, ты поговорила с ним? Рассказывай! – Варя подловила Каркушу в ванной, куда та зашла поправить грим.

Через минуту должен был начаться концерт, в доме по этому поводу царила атмосфера предпраздничного оживления. Неожиданно для самих себя ребята так увлеклись подготовкой к концерту, что теперь с нетерпением ожидали его начала.

– Варь, давай потом? – Каркуша избегала встречаться с Варей взглядом.

Почуяв, вероятно, неладное, Варя схватила Катю за плечо и резко развернула лицом к себе:

– Ты чего глаза прячешь? Катька, говори! Я ему не нравлюсь, да?

– Не в этом дело, – неумело выкручивалась Каркуша.

Она хоть и понимала, что ей не удастся скрыть от Вари правду, но сейчас инстинктивно пыталась оттянуть тягостную минуту объяснения.

Голос Игоря, грянувший из динамиков, стал для Каркуши настоящим спасением:

– Девочки, вас ждут! Третий звонок! – Игорь не слишком умело попытался сымитировать звонок: «тринь-дзынь-дзынь», после чего объявил торжественным голосом: – Господа, концерт начинается! Прошу всех пройти в гостиную!

Первым номером под композицию «Распутин» Рома, Лена и Варя танцевали очень симпатичный, как показалось Каркуше, танец. В той части гостиной, которая была отведена под зрительный зал, сидели лишь они с Колей. Но ребята так выкладывались, так зажигательно прыгали, стукались плечами, ступнями и коленками, так озорно выкрикивали при этом, будто выступали в «Олимпийском» или как минимум в концертной студии «Останкино». Уж они с Колей постарались отблагодарить их бурными, насколько позволяли две пары рук, аплодисментами. Очень помогла запись оваций, которая зазвучала из динамиков как раз в тот момент, когда у Каркуши и Николая от боли уже начали отваливаться ладоши.

Неожиданно для Кати их с Николаем сценка про врача и придурковатого пациента получилась забавной и даже смешной. Во всяком случае, зрители хохотали и хлопали им от души. Коля – а основная актерская нагрузка в сценке ложилась именно на него – оказался отличным комиком. С непередаваемым выражением лица, задрав кверху указательный палец, он вытягивался в струнку, затем залезал на стул, громоздил стул на стол, снова карабкался на него, ногами разбрасывая по столу бумаги, и в итоге все-таки падал на пол, невзирая на то, что на репетициях Каркуша умоляла его не делать этого. К счастью, Николай и вправду сумел так удачно сгруппироваться, что при падении даже не ушибся. Но впечатление, надо сказать, было незабываемым.

Записанные на пленку овации тонули в настоящем, самом что ни на есть живом хохоте и криках «Браво!». После запланированных номеров (а их было всего два – диско-танец и сценка) началась импровизация. Роман спел под гитару три песни – одну свою и две группы «Крематорий». Лена очень смешно исполнила басню Крылова «Волк и Ягненок», Коля показал пантомиму, героем которой был хромоногий попрошайка, и лишь Варя с Каркушей не вышли во второй раз на сцену. Исполнив сценку, Каркуша вдруг загрустила, предчувствуя неумолимо надвигающуюся минуту объяснения с Варей, которая то и дело поглядывала на нее, словно напоминая: «Я здесь. Я никуда не ушла. Я жду».

– А теперь – танцы! – объявил Игорь, и гостиную наполнили обволакивающие лиричные аккорды какой-то французской песни. – Дамы приглашают кавалеров!

И хотя Коля после этих слов бросил на Каркушу красноречивый, молящий взгляд, она, решительно встав со стула, направилась к Роме.

– Потанцуем? – улыбнулась Каркуша, опуская ему руки на плечи.

– Котенок, а я, между прочим, ревную, – прошептал он, касаясь сухими прохладными губами Катиного уха. – Ты думаешь, я бы не смог со стула свалиться? Думаешь, испугался бы?

– Да при чем тут это? – Каркуше было приятно услышать про ревность. Опустив голову Роме на грудь, она слушала ритмичные удары его сердца. – Просто я почувствовала в Коле комика, ну, в смысле человека, который способен рассмешить других, и, как видишь, не ошиблась.

– А во мне не почувствовала, значит? – обиженно поинтересовался Рома.

– Не знаю, – неуверенно протянула Катя. – Ты слишком серьезный, и, по-моему, тебе не очень нравится, когда над тобой смеются.

– В жизни, допустим. Но сцена – это ведь совсем другое. Ты даже не попробовала со мной прорепетировать. Откуда ты знаешь, может, у меня в сто раз смешнее получилось бы, чем у него?

– Не расстраивайся. – Каркуша провела рукой по его шелковистым, собранным в хвостик волосам. – У тебя еще будет случай это доказать.

– А знаешь, – интригующе шептал Рома, – меня Ревность опять подбивала на измену. Хотела, чтобы я за Леной начал ухаживать, прикинь! – На миг он отстранился и заглянул Каркуше в глаза. – Так и сказала: «Присмотрись к этой длинноногой блондинке!»

– Ну а ты? – с улыбкой спросила Каркуша. – Присмотрелся?

– Ага, щас! – самодовольно усмехнулся Рома. – Пусть что хотят делают! Пусть выгоняют, но больше я на их провокацию не поведусь, так что можешь не волноваться, котенок.

Но Катя не успела ответить, потому что в следующую секунду музыка резко оборвалась и высокий женский голос строго потребовал:

– Каркуша, проследуй в «черную комнату». С тобой будет говорить Жадность.

Тяжело вздохнув, Катя виновато улыбнулась своему кавалеру и нехотя поплелась к выходу. «Черная комната», или, как называли ее обитатели дома, «комната пыток», находилась справа от входной раздвигающейся двери.

– Сегодня вечером тебя ждет сюрприз! – заявил противный скрипучий голос, едва Катя устроилась в прозрачном пластиковом кресле. – Так что готовься, деточка!

– Как же мне готовиться, если это сюрприз? – не растерялась Каркуша.

– Очччень смешшшно, – прошипела Жадность. – Посмотрим, как ты будешь смеяться вечером. Кстати, а где твой рюкзачок с денежками? Что-то я его давно не видела…

– Не знаю, – пожала плечами Каркуша, почувствовав внутри холодок. – Лежит где-нибудь в гостиной.

– Хи-хи-хи, – хрипло рассмеялась Жадность. – А ты не забыла, девочка моя, сколько у тебя там деньжат было?

– Не забыла, – отбросила челку Катя. – Пять тысяч долларов.

– Что же ты такими деньжищами расшвыриваешься?

Внезапно раздался короткий писк, а потом к Каркуше обратился другой голос – более вкрадчивый и низкий:

– Я Ревность, узнала?

– Как же я могу вас узнать, если мы с вами никогда раньше не общались? – вопросом на вопрос ответила Каркуша.

– Вот и пообщаемся, – со скрытой угрозой пропела Ревность и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Твой-то Ромка поумнел! Смотри, каким верным заделался! Ну ничего, еще не вечер. Мне кажется, Ленка как раз в его вкусе, а с тобой он все равно долго не продержится. Нет, ты, конечно, очень своеобразная… глаза большие… Но нашему Ромео ты явно не пара. И потом, все, что могла, ты для него уже сделала, – помогла ему вернуться на проект. Чего с тебя еще взять?

Каркуше было ужасно больно слышать эти слова, но она молчала, зажав в кулак свои чувства и эмоции. Между тем Ревность продолжала как ни в чем не бывало:

– Впрочем, все его хитрости шиты белыми нитками: боится снова оступиться, боится сделать неверный шаг. Вылететь с шоу боится мальчик. Но можешь поверить моему опыту: ты ему нужна, как зайцу стоп-сигнал. А Вареньку жалко, правда? – заговорила вдруг притворно плаксивым голосом Ревность. – Ох как жалко! Ну прямо так жалко, так жалко! Бедная Варенька! Как же ты ей скажешь, что Колька в тебя, а не в нее втюрился? Не боишься, что она тебя неправильно поймет? Уж я постараюсь, чтобы она все как надо поняла, можешь не сомневаться! Вот позову ее в комнатку и покажу девочке кино. Оно и тебе легче, не надо будет пускаться в объяснения: дескать, я, Варя, ни в чем не виновата, он сам мне в любви начал признаваться! Кстати, как тебе Николя? Что, не в твоем вкусе? Ну, как знаешь! А ты и в самом деле какая-то странная… Как Колька про тебя сказал? Не такая, как все. А ты что, думаешь, это очень хорошо – быть не такой, как все? Думаешь, белым воронам легко на свете живется? Как бы не так! Так что ты давай завязывай с этим и становись такой, как все. Признался тебе парень в любви – нечего носом крутить! Уж поцеловаться-то разок можно? Чай, не убудет с тебя! Ну все, надоела ты мне. Сидишь, как в рот воды набрала. Ступай. А Вареньке передай, что, дескать, Ревность желает с ней поговорить.

8

– Почему ты мне сразу не рассказала все? – Варя смотрела на Каркушу покрасневшими от слез глазами. – Думаешь, приятно дурочкой себя чувствовать? Ты должна была мне все рассказать. Почему ты мне сразу не сказала, что Коля тебе нравится?

– Коля мне нравится? – Каркуша недоуменно уставилась на Варю. – С чего ты взяла?

– Да я все видела. Своими глазами видела, как ты его по голове гладила. А потом помехи пошли, но Ревность сказала, что вы целовались! Целовались!

– Почему же в таком случае она тебе не показала, как мы целовались? – Волна жгучей злобы захлестнула Каркушу.

– Потому что правилами проекта запрещено публично демонстрировать интимные сцены, – всхлипнула Варя.

– Правилами проекта! – издевательски протянула Каркуша. – Да у этого проекта нет никаких правил! Тебя просто развели самым пошлым образом, а ты купилась! Мы не целовались, честное слово, Варька! Неужели ты еще не поняла, что единственная цель этих голосов перессорить всех нас, сделать нас врагами!

– Но ведь Коля по правде признался тебе в любви?

– Так получилось, – не стала отпираться Каркуша. – Но я ответила ему, что люблю Рому. Тебе это не показали?

Варя отрицательно покачала головой.

– А ты сказала, что это я? Ты имя мое назвала ему? – размазывая по щекам слезы, спросила Варя.

На секунду Каркуша задумалась, после чего уверенно произнесла:

– Нет. Сто пудов, я ему твоего имени не называла.

– Может, Коля подумал, что это Ленка в него влюбилась? – Она взглянула на Каркушу глазами полными слез.

– Я не знаю. – Катя обняла Варю за плечи. – Мне кажется, тебе не стоит расстраиваться. Проект только начался. Коля еще не успел тебя как следует узнать, а что касается меня, то я ему совершенно недвусмысленно сказала, что любила и продолжаю любить другого человека.

– Катька, – вытерла слезы Варя, – а ты правда любишь этого Рому?

В ответ Каркуша лишь опустила голову. В этот миг она не была уверена в своих чувствах к Роме.

«Все-таки эти голоса знают свое дело, – тоскливо подумала Катя. – И главная цель всех бесед в «комнате пыток» – внести в наши души сомнение по любому поводу, посеять в нас зерна вражды и соперничества».

И словно в подтверждение ее мыслей, из динамика прозвучал голос:

– Роман Березин, проследуйте в «черную комнату».

Катя ни секунды не сомневалась, что Роме сейчас покажут то самое «кино», которое несколько минут назад показывали Варе. В эту минуту она впервые по-настоящему пожалела, что вернулась на проект «ЖЗР».

9

– Да не твое это дело! Куда ты лезешь, придурок? У нас любовь, понял? – От гнева лицо Ромы сделалось багровым, а на щеках выступили белые пятна. – Хотя вы, конечно, подходите друг другу! Ты дурак, и она дурочка, каких еще поискать!

– Слышишь, если ты еще раз позволишь себе хоть одно неуважительное слово в адрес этой девушки…

– То что? – Рома стоял с независимым видом, засунув руки в карманы джинсов. – Что будет-то, если я позволю? Кто ты вообще такой, чтобы мне указывать? Чего ты лезешь в наши отношения?

Николай замахнулся было, но тут же опустил руку.

– Что, очко играет? – усмехнулся Рома. – Слабо?!

– Ты используешь Катю! Это подло! – задыхаясь от волнения, выкрикнул Николай. – Ты пользуешься тем, что она наивная и чистая… Просто она не такая, как все…

– Ой-ой-ой! – с издевкой протянул Рома. – Держите меня! «Не такая, как все! Наивная и чистая»! Ты что, с Луны свалился? Забыл, какой на дворе век?

– Я люблю ее! – с оттенком угрозы в голосе проговорил Николай, глядя Роме прямо в глаза.

– Какая жалость! – продолжал ерничать Рома. – У нас прямо треугольник классический образовался: Коля любит Катю, Катя любит Рому, а Рома любит…

– Да никого ты не любишь! – в сердцах выдохнул Николай. – Ты не способен на это чувство… Потому что ты – моральный урод, ничтожество, и я сделаю все, чтобы Катя это поняла!

– Стоп! – послышалось откуда-то сверху. – Неплохо! А теперь повторите, пожалуйста, этот кусок, только не сначала, а со слов Николая: «Ты используешь Катю! Это подло!» И побольше чувства, Николай! Вложи в эту фразу больше эмоций! В этом месте я тебе не поверила!

– Блин! – застонал Николай, обхватив голову руками. – Как я вас ненавижу! – прошипел он, медленно сползая по стене на пол. – Я не хочу! Я устал! Я больше не могу!

Из динамиков грянул шквал аплодисментов, затем послышался свист.

На лице Ромы застыла растерянная улыбка.

– Так это что, подстава была? – Он во все глаза пялился на Николая. – Ты выполнял задание, да?!

Тут дверь в мужскую спальню распахнулась, и в комнату влетела Каркуша.

– Что тут происходит? – Ее взгляд лихорадочно бегал по лицам парней.

– Ничего особенного, – послышался из динамиков скрипучий голос Ревности. – Мальчики решили выяснить отношения, мне понравилось, и я попросила их повторить. Мы же обещали вам всем веселый вечерок… Пока это только цветочки! – противно захихикала Ревность. – Ягодки впереди!

– Так ты выполнял задание, скажи? – Рома подскочил к Николаю и тряс его, вцепившись в лацканы джинсовой куртки. – Там, на репетиции, когда ты признался Каркуше в любви, это было задание?

Теперь и Катя во все глаза уставилась на Николая.

– Отпусти! – Николай выдернул края куртки из Роминых рук. – Ты, наверное, всех судишь по себе, да? Никто мне никаких заданий не давал. А если бы попробовали, я бы этого… придурка послал куда подальше, кем бы он ни оказался, хоть самим генеральным продюсером. Меня вообще, между прочим, еще ни разу в эту «камеру пыток» не вызывали. Хорошо, что ты пришла, – понизив голос, сказал Николай, исподлобья взглянув на Каркушу. – Я хочу, чтобы ты тоже услышала… Я действительно люблю тебя, Катя, – четко, почти по слогам проговорил он. – Никто мне никаких заданий на этот счет не давал. Просто я ее полюбил с самого первого дня. И теперь я намерен ее защищать от всех, в том числе и от этих голосов, которые занимаются только тем…

– Не стоит давать оценку нашей деятельности, – снисходительно протянула Ревность. – Если кого-то что-то не устраивает, путь открыт. Вас тут никто силой держать не собирается. Недостатка в желающих попасть на проект мы не испытываем. Так что скатертью дорожка, как говорится!

– Сам я отсюда не уйду, – угрюмо пробубнил Николай. – Из-за нее не уйду. – Он кивнул в сторону Каркуши. – Пока не выгоните, не уйду, – повторил он, глядя на носки своих кроссовок.

– Тогда будьте так добры, – сладенько проворковала Ревность, – проследуйте в «черную комнатку». С вами хочет побеседовать моя лучшая подружка – Жадность.

– Котенок, – заговорил Рома, как только Николай вышел из мужской спальни. – Ты ему поверила? Поверила в его неземную любовь, дурочка?

– Не надо меня так называть, – сквозь зубы процедила Катя.

Сейчас Рома был ей почти неприятен.

– Извини, котенок…

– И котенком тоже называть не надо. – В душе Каркуши поднимался ураган, и она не в силах была справиться с ним.

– Как скажешь… – Рома растерянно посмотрел на Катю. – Я только хотел сказать, что здесь, на этом проекте, никому верить нельзя, ни одному слову, кто бы его ни сказал. Понимаешь? Как бы тебе ни хотелось поверить, не верь…

– И тебе тоже не верить? – криво ухмыльнулась Каркуша.

– Я – это совсем другое дело! Мы с тобой познакомились задолго до проекта. И у нас были отношения, если ты, конечно, не забыла… А Николай… Кто он тебе? Давно ли ты с ним знакома? Тебе известно, что он за человек? Или ты в самом деле настолько наивна, что ничего не понимаешь?

– А что я, по-твоему, должна понимать? – спросила Каркуша, стараясь не смотреть на Рому.

– Да ведь все его благородство, внезапно вспыхнувшая любовь к тебе, дешевое рыцарство – все это делается с одной лишь целью: поднять собственный рейтинг! Неужели это непонятно? Девочки по телевизору смотрят на него, такого нереально благородного героя, и готовы на все: «Ах, какой парень! Боже, какой чувак! Да ведь это же идеал! Герой моего романа! Само благородство! Само мужество! Такие парни только в книжках остались, в жизни днем с огнем не найдешь такого!»

Признаться, Каркуше такое объяснение словам и поступкам Николая даже в голову не могло прийти. Сейчас она смотрела на Рому широко раскрытыми глазами. Смотрела, пытаясь понять: неужели такое возможно? Что же тогда делать, если никому в этом мире нельзя верить и если любое чувство и качество, будь то благородство души или даже любовь к девушке, можно сыграть, просто прикинуться влюбленным рыцарем? Рома казался настолько уверенным в правоте своих слов, что в ее сердце холодной змеей начинали заползать сомнения.

10

– Как это пусто? – с недоверием переспросила Лена, медленно приближаясь к холодильнику. – Полчаса назад там было полно продуктов: яйца, молоко, колбаса, кетчуп, – начала зачем-то перечислять она, скользя удивленным взглядом по лицам ребят. – Я же сегодня по кухне дежурю, вот и запомнила. Там полно еще жратвы оставалось…

– А теперь хоть шаром покати, – объявила Варя, еще шире распахивая дверцу холодильника. – Даже курица из морозилки улетела.

– Очередная подстава, – хмыкнула Каркуша.

Честно говоря, продукты ее сейчас интересовали меньше всего. Разговор с Ромой оставил в душе Кати очень тяжелый осадок.

– Лично я хочу есть, – во всеуслышанье заявил Рома и почему-то злобно покосился на Николая, который сидел в отдалении, на диване, и казался погруженным в свои мысли. Несколько минут назад Николай покинул «черную комнату». Возможно, поэтому новость о внезапно опустевшем холодильнике не произвела на него никакого впечатления.

– Коль! – позвала Лена. – Ты случайно не знаешь, куда подевались продукты?

– Что? – будто очнулся от своих мыслей Николай. – Какие продукты? – отрешенно переспросил он.

– Которые исчезли из холодильника, – подхватил Рома.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Коля. – Я сегодня даже не завтракал и к холодильнику вообще не подходил.

– Ну вот, – уныло протянула Каркуша. – Теперь нас будут голодом морить. Новое испытание, да? Эй! – Она задрала голову, посмотрев в глазок камеры. – Вы случайно не ошиблись? Мы все-таки не на проекте «Голод» находимся!

– Нет, – приглушенно и вкрадчиво проскрипел голос из динамика. – Тут нет никакой ошибки. Просто наша Жадность проголодалась и все съела.

– А как же мы? – уперев руки в боки, поинтересовалась Лена. – Что нам теперь делать? Может, в таком случае, вы принесете нам новых продуктов?

– Принесем, – пообещал голос. – Если вы за них заплатите.

– Откуда? – возмутился Рома. – У нас тут ни у кого нет наличного бабла!

– Кое у кого есть, – загадочно проскрипел голос.

– У кого? – чуть ли не хором спросили Рома, Лена и Варя.

И снова Каркуша почувствовала затаившийся где-то внизу живота холодок.

– У Каркуши есть деньги, – сообщил между тем голос и объявил: – Недельный запас продуктов на пятерых обойдется вам в тысячу долларов.

– Круто! – протянул Рома. – А чего так дорого? Это же обдираловка!

– Такие цены, – не растерялся голос и даже скорбно прицокнул языком. – Ну что, Каркуша, спасешь товарищей от голодной смерти или пожалеешь денег?

Каркуше было совсем не жаль денег, тем более что она еще не привыкла к мысли, что они принадлежат ей. Поэтому, поднявшись с кресла, Катя вышла на средину комнаты и, обозревая пространство внимательным взглядом, громко и четко произнесла:

– Я готова дать на продукты тысячу долларов, даже две. Только если мне кто-нибудь скажет, где мой рюкзак?

– Это такой темно-зеленый, что ли? – услужливо подбежал к ней Рома. – Я видел. Он, кажется, в ванной на вешалке болтается.

– Я точно помню, что положила их в этот карман… – Вот уже несколько минут Каркуша пыталась тщетно отыскать в рюкзаке деньги.

– Может, все-таки дома оставила? – предположила Лена.

– Нет, я их взяла, – возразила Катя, вываливая все содержимое рюкзака на пол. – Хотела оставить, но Алиса – режиссер, которая телемост в моей квартире снимала, – сказала, чтобы я взяла деньги с собой, что это будто бы распоряжение руководства…

– А сколько там было, котенок? – Рома участливо заглядывал Каркуше в глаза.

– Пять тысяч долларов.

– Крутые бабки! – со вздохом протянула Варя.

– Я думаю, что это штучки организаторов, – подошел к Каркуше Николай. – Ну сами посудите: вначале из холодильника исчезает весь хавчик, потом нам предлагают его купить и конкретно намекают, что это должна сделать Каркуша, потому что у нее одной есть при себе наличные деньги, а потом они вдруг тоже исчезают. Ты не помнишь, куда повесила свой рюкзак, когда пришла? В ванную?

– Нет, точно не в ванную, – замотала головой Каркуша. – Кажется, на кресло бросила, хотя я не уверена… А знаете, – вдруг вскрикнула она, – когда меня в эту чертову комнату вызывали, то Жадность что-то такое говорила о моем рюкзаке… Точно! Как же я могла забыть?! А потом еще спросила ехидно: мол, что же ты за своими денежками не следишь или что-то в этом духе… Я тогда еще подумала, надо найти рюкзак, не к добру эти намеки, а потом забыла… Точно, ребята, это точно происки голосов!

– Легче всего на голоса все свалить! – вклинился вдруг в разговор скрипучий голос Жадности. – Однако мы существа бесплотные, эфемерные, рук и ног у нас нет, мы бы при всем желании не смогли бы Каркушины денежки умыкнуть.

– Однако еду нашу зажевали каким-то образом, эфемерные вы наши! – заметил Рома.

И хотя шутка получилась смешной, никто из ребят даже не улыбнулся.

– Еда – это другое, – вяло заметила Жадность. – Деньги взял кто-то из вас, нам это доподлинно известно. Вся сумма находится здесь, в доме. И пока вор не признается или не будет уличен, словом, пока вы не найдете Каркушины деньги, продуктов вам не видать. Следователем по этому делу мы назначаем Лену Епифанову. Всем все понятно?

– А почему меня? – возмутилась Лена, задрав к потолку свою хорошенькую белокурую головку. – У меня с логикой всегда были проблемы. Здесь нужен человек с аналитическим складом ума. Я не справлюсь!

– Тогда уходи с проекта, и мы назначим другого следователя, – проскрипела Жадность. – Твое назначение не обсуждается. Или веди следствие, да по всем правилам: с допросами, сбором улик, свидетельскими показаниями, или уступи свое место другому участнику. Твое решение?

– Я согласна, – тихо произнесла Лена и виновато посмотрела на ребят.

– Вот тебе подсказка, – после паузы заговорила Жадность. – Самое главное – это выяснить мотивы. У преступника должны быть мотивы. Хотя кто откажется от пяти штук баксов, если за ними нужно только руку протянуть? Но могут быть и другие мотивы. Например, кто-то стащил Каркушины бабульки из мести. И в этом случае твоя задача понять, кому из присутствующих Каркуша насыпала соли на хвост? Кого она задела за живое? Короче, ты следователь, тебе и карты в руки. Например, твоя подружка Варя так и просится на скамью подсудимых! Ведь Катька увела у нее парня…

– Я никого не уводила! – возмущенно выкрикнула Каркуша.

– Следствие покажет, кто кого и куда уводил, – с ехидной усмешкой проговорила Жадность. – Правда, Варенька?

Варя вздрогнула, густо покраснела и украдкой посмотрела на Николая. Но он в этот момент смотрел на Каркушу.

– Приступай к опросу свидетелей. Кстати, если хочешь, можешь взять себе одного помощника. Желающие есть?

– Я могу, – решительно шагнул вперед Рома. – Все-таки Каркуша моя девушка… Для меня дело чести найти человека, укравшего у нее деньги.

– Отлично, – согласилась Жадность. – А если этим человеком окажешься ты, то делом чего это тогда для тебя станет? Делом жадности, предательства, подлости? Я хочу сказать, что статус помощника следователя не дает тебе никаких привилегий по сравнению с остальными участниками. Понял?

Рома коротко кивнул.

– В таком случае следствие по делу об украденных баксах считаю открытым! – торжественно, насколько позволял глухой, скрипучий голос, объявила Жадность. – Следователь может приступать к опросу потерпевшей, свидетелей и подозреваемых.

11

– Ну что, совсем не помнишь? Ну ведь не может такого быть! Ты постарайся представить… Я всегда так делаю, когда забываю что-то… Постарайся вернуться в прошлое. Вот ты заходишь в дом. Кто первый выбежал тебе навстречу? – Лена честно пыталась вытянуть из Каркуши хоть чуть-чуть полезной информации, пыталась помочь ей восстановить события первого дня.

– Ромка выбежал и на руки меня поднял, а потом закружил, – вспоминала Катя.

– Вот видишь! – подбадривала ее Лена. – Уже что-то. Ну хорошо. А когда он тебя кружил, рюкзак у тебя за спиной был или в руках, не помнишь?

– В руках, кажется, – неуверенно отозвалась Каркуша, но потом подтвердила решительно: – Нет, точно в руках. Я им еще полочку задела.

– Ну а потом? – допытывалась Лена. – Вспомни, что было потом.

– Потом Ромка меня к столу понес…

– А рюкзак, значит, ты в руках держала?

– Ну да… Пока он меня на пол не поставил, – честно пыталась восстановить события Каркуша.

– Хорошо, вот Рома опускает тебя на пол, и, прежде чем сесть за стол, куда ты кладешь рюкзак? Ну вспоминай, вспоминай!

– Стоп! – так и подпрыгнула на стуле Каркуша. – Ну конечно! Я пошла в ванную мыть руки! Я точно помню! Я вообще, когда прихожу с улицы, сразу иду мыть руки! Привычка такая с детства… Ну, родители приучили. А чтобы я за стол села с грязными руками, такое вообще исключено! Точно! Я пошла в ванную, – уверенно заключила она.

– А рюкзак? – всем корпусом подалась вперед Лена.

– С собой взяла. Это сто пудов. Потому что я помню, как в ванной, после того как вымыла руки, губы подкрашивала. А косметичка-то в рюкзаке лежала.

– Вот видишь, – с облегчением вздохнула Лена. – А говоришь, что ничего не помнишь! Хорошо, ну а после того, как накрасила губы, ты помнишь, что было после?

– Помаду бросила в косметичку, косметичку – в рюкзак… – От напряжения у Каркуши даже испарина над верхней губой выступила. – Потом я снова вымыла руки, потому что косметичка оказалась липкой: у меня в рюкзаке сахара пакет порвался, с тех пор все к пальцам и прилипает… Давно надо было, конечно, вытряхнуть и постирать рюкзак, но все как-то руки не доходили…

– Ну хорошо, – нетерпеливо заерзала на стуле Лена. Казалось, с каждой секундой она все увереннее чувствовала себя в новой роли. – Ты еще раз вымыла руки, потому что они были липкими, а потом, что сделала потом?

– Потом я, естественно, вытерла руки и… пошла в гостиную.

– А рюкзак? – Лена начала нервно тарабанить пальцами по столу. – Это же самое важное, Кать! Ты должна вспомнить. Рюкзак остался висеть в ванной или ты взяла его с собой в гостиную?

Последовала долгая пауза, во время которой Лена продолжала выстукивать пальцами нервную дробь.

– Я вышла из ванной с пустыми руками, – выдохнула наконец Каркуша. – Он остался на вешалке.

– Это точно? – нахмурилась Лена.

– Точно, – кивнула Каркуша. – Когда я выходила из ванной, рюкзака при мне не было.

– Это что ж тогда получается? – Лена схватила со стола карандаш и принялась грызть его кончик. – Твой рюкзак провисел два дня в ванной, и никто не удосужился его оттуда убрать?

– Ну я, во всяком случае, этого не делала, – заверила Каркуша. – И потом, я-то повесила его в угол, на стальной крючок, вряд ли он мог кому-то так уж сильно помешать…

– Допустим, – кивнула Лена и положила карандаш. – Но видеть-то его должны были! Все-таки рюкзак, висящий в ванной среди полотенец, должен был обратить на себя внимание.

– Не среди полотенец, – уточнила Каркуша. – А в углу.

– Все равно, – отмахнулась Лена. – Если все это время он так и провисел там…

– А ты? – перебила Катя. – Ты можешь вспомнить, видела его там или нет?

Лена задумалась, запустив руку в свои шелковистые, соломенного цвета волосы.

– Будто бы припоминаю что-то такое… А может быть, мне это только кажется, потому что ты сказала, что рюкзак там висел. Нет, не могу сказать с уверенностью. Надо будет ребят на этот счет поспрашивать.

– Поспрашивай, – усмехнулась Каркуша. – Только тебе не кажется, что нас жестоко разводят? Все это подстроено, и ясно, с какой целью. Меня, честно говоря, удивляет, что ты так серьезно отнеслась к этому поручению – вести следствие.

– Ты же сама слышала, – потупила взгляд Лена. – Мне не оставили выбора.

– Ну хорошо. – Каркуша резко встала. – Ко мне еще есть вопросы?

– Только один, – дрогнувшим голосом отозвалась Лена. – Ты кого-нибудь подозреваешь?

– Ты с ума сошла? – возмутилась Катя. – Кого я могу подозревать, если уверена, что это подстава?! Нас в очередной раз решили развести, вот и все. Никто моих денег не брал, а эти самые организаторы пришли сюда ночью и сделали все, что нужно. У них одна задача – сделать шоу интересным для зрителей. А что может быть интересней, чем похищение крупной суммы, подозреваемые, расследование? А тут еще в холодильнике пусто, все есть хотят, что тоже придает событиям необыкновенную остроту. Короче, я не верю, что кто-то из ребят мог взять эти деньги. И, если честно, мне их ни капельки не жаль, потому что я их, эти чертовы доллары, не считала своими. В таких случаях знаешь, как говорят умные люди?

– Как? – Лена смотрела на Каркушу широко раскрытыми глазами.

– Как пришли, так и ушли. Это я про доллары, – улыбнулась Каркуша.

– Все правильно, – согласилась Лена. – Только я по-любому должна найти преступника, ты же все слышала…

– Преступника! А если не существует никакого преступника?

– Все равно будем искать.

– Что ж, кто ищет, тот всегда найдет, – бросила Каркуша, выходя из женской спальни, которая теперь превратилась в рабочий кабинет следователя.

12

– Ты это серьезно, Лен? – Варя во все глаза уставилась на свою подругу. – Нет, скажи, ты всерьез задаешь мне все эти вопросы?

– Слушай, – вздохнула Лена, – конечно, я тебя ни в чем таком не подозреваю, но ведь ты все слышала. Ну что бы ты делала на моем месте, если бы голоса назначили следователем тебя?

– Я бы отказалась, – решительно заявила Варя.

– Я пробовала, но мне сказали: тогда уходи с проекта, – устало оправдывалась Лена.

– Я бы ушла, – сказала Варя.

– Это ты сейчас так говоришь, а когда до дела дошло бы…

– Все, хватит! – Варя с чувством хлопнула ладонью по столу. – Я на все твои вопросы ответила? Рюкзака в ванной не помню, может, висел, а может, и не висел, деньги не брала…

– Варь! – осторожно, даже вкрадчиво перебила Лена. – А вот когда ты узнала, ну, про то, что Коле нравится Каркуша, а не ты, какое у тебя в этот момент появилось чувство?

– Глубокого удовлетворения, – широко улыбнулась Варя и тряхнула копной своих рыжих волос.

– А если серьезно? Наверняка тебе было обидно, тем более что голоса сказали, будто бы Коля и Каркуша целовались…

– Ты это к чему? – выпрямила спину Варя. – Никак решила отработать версию, которую голоса подбросили? Скажи, а если я честно признаюсь, что сперла Каркушины денежки, чтобы ей за Кольку отомстить, мне срок скосят? За чистосердечное признание меньше ведь наказание? Или на проекте «ЖЗР» это правило не действует, поскольку он вообще без правил, наш расчудесный проект?

– Варя, прекрати! – повысила голос Лена.

– Гражданин начальник! – заканючила вдруг Варя, размазывая кулаками по щекам несуществующие слезы. – Отпустите меня, пожалуйста! Я во всем сознаюсь, давайте ручку, я подпишу свои показания!

– Все, хватит! – сдавленно прошипела Лена. – Думаешь, мне приятно этим заниматься? Я надеялась, что ты как подруга поддержишь меня, поймешь…

– Что я должна понять? Что моя лучшая подруга подозревает меня в краже пяти тысяч долларов?

– Да не подозреваю я никого! – в сердцах выкрикнула Лена. – Я просто пытаюсь отнестись к происходящему как к игре. У этой игры такие правила, вот и все. И к тому же мне досталась в ней не самая лучшая роль…

– Я в такие игры не играю, – отрезала Варя и зашагала к дверям. Уже на пороге она обернулась: – Следующего звать?

Вместо ответа Лена разразилась приступом истеричного хохота.

– У следователя, похоже, крыша поехала, – услышала она из-за закрытой двери голос Вари. – Но все равно следующий!

– Котенок! – Рома неслышно подкрался сзади, когда Каркуша с книжкой в руках устроилась на полукруглом диванчике в одном из укромных закутков дома.

Катя надеялась, что ей удастся с помощью книжки хоть немного отвлечься, но, увы, из этой затеи ничего путного не вышло. Чтобы вникнуть в смысл, ей приходилось перечитывать каждое предложение по три, а то и по четыре раза, поскольку мысли девушки были заняты совсем другими проблемами.

– Котенок! – повторил Рома, присаживаясь рядом с Катей. – Я не помешаю?

Вместо ответа Каркуша демонстративно захлопнула книжку, положив ее на колени.

– Ты что, в самом деле не можешь ни на кого подумать? – вкрадчивым голосом поинтересовался Роман.

– Ты сейчас при исполнении или как? – съехидничала Каркуша.

– При каком еще исполнении? – не понял Рома.

– Ну ты же помощник следователя, вот я и подумала…

– Котенок! – Рома нежно погладил Катину руку, а потом легонько сжал ее холодные пальцы. – Если я кому-то и хочу помочь в этой ситуации, то только тебе…

– Спасибо, Ром, но я не нуждаюсь в твоей помощи, потому что уверена, что никакого воровства не было. И вообще, мне не нужны эти деньги, и, даже если они найдутся, я их не возьму назад!

– Но видишь ли, котенок, – мягко наступал Роман, – нас всех поставили в зависимость от этих денег, понимаешь?

– Именно поэтому я и не верю, что их украли. А насчет еды можешь не волноваться – умереть голодной смертью нам тут не позволят! Сразу все рейтинги обрушатся. А рейтинги – это святое!

– Ты права, – задумчиво протянул Рома. – И все же факт остается фактом – деньги исчезли.

– Может, я их сама спрятала, – злобно огрызнулась Каркуша.

– Это лишено смысла, – прокомментировал в прежнем задумчиво-рассудительном тоне Роман. – Знаешь, – он развернулся всем корпусом к Кате, – мне там, в комнате, намекнули на одного человека, но я хочу подтолкнуть его к тому, чтобы он сам признался…

– На какого человека? – отпрянула от него Катя. – О ком ты говоришь?

– Видишь ли, котенок, иногда жизнь просто не оставляет выбора.

– Говори ясней, – потребовала Каркуша.

– Бывают такие обстоятельства, – продолжал философствовать Рома, – которые толкают человека, порой даже очень хорошего и порядочного человека…

– Прекрати! – вышла из себя Катя. – Кого ты имеешь в виду, назови имя!

– Я не имею права, – решительно возразил Рома. – И не стану этого делать, пока не получу доказательства. Оговаривать я никого не намерен.

– Зачем тогда вообще было эту тему поднимать? – возмутилась Катя.

Но Рома не успел ответить, потому что из динамика, что был укреплен прямо над их головами, прозвучал голос. За два дня Катя уже научилась различать эти голоса и с уверенностью могла сказать, что с ними сейчас разговаривала Зависть:

– Всех прошу собраться в гостиной, – ласково проворковал голос. – Объявляется небольшой перерывчик.

А когда все ребята уселись за овальным столом, входная дверь раздвинулась и в гостиную вошел охранник в форме. На спине его синей куртки горели ярко-желтые буквы: «ЖЗР».

– Тут, короче, сыр, колбаса и хлеб, – скороговоркой выпалил парень, воровато оглядываясь, словно опасаясь слежки.

Пожелав приятного аппетита и выложив на стол пакеты, охранник спешно покинул гостиную.

– Ну вот, а кто-то тут боялся умереть голодной смертью! – шутливо заметила Варька, разворачивая пакеты. – Даже порезали все! – радовалась она, сооружая многослойный бутерброд.

А когда ребята утолили первый голод, снова ожили динамики.

– Ну что, следователь, – скрипуче протянула Жадность. – Как идет следствие?

– Нормально, – ответила Лена, чуть не поперхнувшись.

– А поподробнее? – не отставала Жадность. – Учтите, больше вас никто бесплатно кормить не будет. Так что в ваших же интересах найти вора как можно скорей. Хоть один реальный подозреваемый обозначился?

– Пока нет. – Лена отодвинула тарелку с бутербродом. Ей моментально расхотелось есть. – Но я опрашиваю свидетелей, и мне удалось выяснить, что рюкзак все это время провисел в ванной…

– Не густо, – саркастически заметила Жадность и задала следующий вопрос: – Всех успела опросить?

– Кроме Коли, – ответила Лена. – Когда он вошел, нас позвали в гостиную.

– Что ж… – протянула Жадность, будто соображая, что сказать дальше. – Похоже, без моей помощи тебе с ним не справиться…

– Это почему же? – не поняла Лена.

– Да так как-то, – гнусаво захихикала Жадность. – Ну что, Николашка, сам отдашь денежки или тебе помочь?

Тишина, воцарившаяся в гостиной после этих слов, длилась не меньше трех минут. Все взгляды были устремлены на Николая. Он же вертел головой в разные стороны, словно надеясь увидеть человека, который только что прямо обвинил его в краже, и казался совершенно потрясенным и потерянным.

13

– Я н-н-не брал деньги, – заикаясь от волнения, выдавил наконец Николай. – Честное слово…

– Честное слово врать готово! – залилась хохотом Жадность. – Давай, Николя, не тяни резину, доставай бабло!

– Да я в глаза не видел эти деньги! – Мало-помалу Николай начал оправляться от первого шока. – А знаете, я ведь сразу почувствовал неладное, когда вы меня в этой комнате начали спрашивать, не страдаю ли я лунатизмом?

– Так, может, все-таки страдаешь? – с явной издевкой поинтересовалась Жадность и продолжила, сменив тон: – Для справки: люди, страдающие лунатизмом, по ночам совершают поступки, о которых не помнят, проснувшись утром. Как правило, это такие поступки, которые в состоянии бодрствования больной лунатизмом никогда бы не совершил. Вплоть до убийства… – после паузы страшным шепотом добавила Жадность.

– Давайте, давайте! – усмехнулся Николай. – Что же вы так мелко берете – кража? Обвинили бы уж сразу в убийстве!

– Твою иронию считаю неуместной, – зло заметила Жадность. – Тебе не жарко, Коленька? – совершенно не к месту осведомилась вдруг она.

Николай молчал, глядя себе под ноги.

– Не понимаю, как это люди могут в помещении ходить в кроссовках? – рассуждала будто бы о совершенно невинных вещах Жадность. – Коленька, мальчик мой, не желаешь переобуться в тапочки?

Коля по-прежнему угрюмо молчал.

– Сними кроссовки, воришка! – неожиданно выкрикнула Жадность.

– Может, мне еще и штаны снять? – не растерялся Николай, хотя губы его моментально побледнели, а в глазах появился нездоровый блеск. – А что, влегкую!

– Оч-ч-чень остроумно, – отозвалась Жадность и заговорила вдруг быстро и горячо: – А если я скажу, что под каждой стелькой твоих вонючих кроссовок лежит по две с половиной штуки краденых баксов, что ты мне ответишь на это, шутник?

Коля обалдело и как-то завороженно уставился на носки своих кроссовок, будто на каждой из них прямо сейчас, на глазах у всех расцветало по пышному кусту роз. А вслед за Николаем и все остальные устремили свои взгляды на его ничем с виду не примечательные белые с синим кроссовки.

– Разувайся давай! – вдоволь насладившись произведенным эффектом, торопила Николая Жадность.

Оторвав взгляд от обуви, Коля посмотрел на Каркушу. В его глазах читалась мольба о помощи.

– Ложь! – закричала Каркуша. – Это ложь! Коля не виноват! Он не брал эти деньги! Вы все врете! И даже если в его кроссовках действительно лежат деньги, это значит только то, что кто-то их туда подбросил!

Проигнорировав Каркушину пламенную речь, Жадность повторила с явной угрозой в голосе:

– Разувайся, Коленька!

Медленно, словно действуя в замедленной съемке, Николай расшнуровал сначала одну кроссовку, затем другую, подошел с развязанными шнурками к стулу, опустился на него и так же медленно разулся.

– Вытаскивай стельки! – нетерпеливо скомандовала Жадность. – А теперь покажи всем деньги!

В эту секунду ему вдруг подумалось, что все это сон, что просто не может с ним такого произойти в реальной жизни, даже если эта жизнь протекает на проекте «ЖЗР». Если это розыгрыш, то он слишком жесток и ни капельки не смешон…

– Ну что? – ликовала Жадность. – Все убедились? Все всё видели? Следователь, пересчитай деньги.

Дрожащей рукой Лена потянулась за деньгами.

– Тут ровно пять тысяч, – отчиталась она спустя минуту.

– Я не верю! – закричала Варька и, подбежав к Николаю, стала рядом с ним. – Коля не мог украсть деньги! Вы все это подстроили! Должна существовать запись! Тут камеры каждый уголок снимают круглые сутки! Если это сделал Коля, покажите нам пленку!

– А вот это мы как-нибудь сами решим, кому что показывать! – откликнулась Жадность. – Кто еще не верит в то, что Николай оказался банальным воришкой?

– Я не верю! – подтвердила свою позицию Каркуша, подошла к Николаю и встала рядом с ним с другой стороны. Теперь Коля оказался между Каркушей и Варей.

– Итак, пока двое на двое! – досадливо проскрипела Жадность. – А что скажет следователь?

– Я не знаю… – Лена опустила глаза. – Если это сделал не Коля, тогда кто-то ему подсунул деньги под стельки… – пустилась в неуверенные рассуждения она. – Но тогда возникает вопрос: «Кто?» А главное: «Зачем?»

– Ну а что скажет лучший друг подозреваемого? Или уже бывший лучший друг? – обратилась Жадность к Роману.

– Знаете, – выдержав паузу, тихо заговорил Рома, – возможно, я сейчас поступлю не совсем порядочно, раскрыв чужую тайну, но все-таки сделаю это. Сделаю, потому что надеюсь, что это поможет вам всем не судить Колю слишком строго…

– Мразь! – выкрикнул Николай и дернулся было всем телом, но Варя и Каркуша крепко сжали обе его руки.

– Не надо, Колян, все мы люди, и у каждого в жизни бывают такие обстоятельства... Словом, у Коли есть младшая сестренка, в этом году она поступила в платный колледж. Вскоре после этого Колину маму уволили с работы, а отца у них нет… А теперь пусть кто-то попробует назвать моего друга вором! Я первый брошу в этого человека камень!

– Браво, адвокат! – выкрикнула Жадность, и из динамиков грянул оглушительный шквал аплодисментов.

– Я не брал эти деньги, – сказал Коля, когда все звуки стихли. – Хотя про сестру это правда. Но мне бы и в голову не пришло воровать деньги. Я не вор, – выдохнул он и опустил голову.

– Я отказываюсь принимать участие в этом… спектакле! – задрав голову, выкрикнула Каркуша.

– Я тоже, – поддержала ее Варя.

Коля не проронил ни звука. Казалось, что происходящее внезапно перестало его интересовать. Отсутствующим взглядом скользил он по стенам гостиной, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. И казалось, ничто на свете не сможет вывести его из этого странного оцепенения.

14

– Я не хочу, чтобы вы уходили из-за меня, девчонки! – Они втроем сидели в гостиной, Варя разливала по чашкам чай.

– Не знаю, кем это надо быть, чтобы все это выдержать! – сказала Каркуша. – Нет, Коля, ты тут ни при чем, я бы все равно ушла. Днем раньше, днем позже. Какая разница?

– Я тоже тут не останусь, – решительно заявила Варя. – После того, что произошло, я не смогу с Ленкой нормально общаться, а уж об этом Роме и говорить нечего. И вообще, что я тут забыла? Скоро первое сентября, занятия начинаются. Я же в этом году в педагогический колледж поступила, – сообщила она так, будто только что вспомнила об этом.

– По-любому больше пользы! – поддержал Варю Николай.

– А твою сестру… – Каркуша осеклась было, но потом решилась и спросила: – Ее что, теперь выгонят из колледжа?

– Я этого не допущу, – качнул головой Николай. – Устроюсь на работу, в салон мобильной связи. Если постараться, можно неплохо заработать… И потом, мама вчера позвонила, ее приняли на работу редактором в одно крупное издательство. Нет, Аленка наша как училась, так и будет учиться. Так что я в любом случае решил уйти, ну а сегодняшний случай, можно сказать, ускорил дело, вот и все. Главное, вы верите, что я не брал эти деньги… Вы ведь мне верите? – И он такими глазами посмотрел на Каркушу, что у той появился ком в горле.

– Коля, – только и смогла проговорить она, – прекрати.

– В самом деле, – поддержала ее Варя, – хватит уже возвращаться к этой теме!

– Придется вернуться! – раздался из динамиков голос Ревности. У нее был самый резкий и высокий тембр. – Всем собраться в гостиной! Повторяю: всем участникам проекта «ЖЗР» срочно собраться в гостиной!

Рома и Лена демонстративно уселись на диване. Они вели оживленную беседу и даже не взглянули в сторону своих товарищей. Николай, Каркуша и Варя остались на своих местах – за овальным столом.

– Денек выдался трудный, – взвизгнула Ревность. – Можно и расслабиться. Пиво? Джин-тоник? Шампанское? Абсент? Шутка! Сейчас кино вам покажем. Расслабляющее. Комедия. То-то посмеемся все вместе! Ромашка, – игриво пропищала Ревность, – ты не догадываешься, кто в этом фильме сыграл главную роль?

– Это нечестно! – как ужаленный вскочил с дивана Рома. – Вы обещали! Вы мне слово дали! Вы не имеете права! – Он как волчок крутился на месте, отчаянно жестикулируя, щеки пылали, глаза бешено вращались в разные стороны. Таким Каркуша его еще не видела. – Я разобью сейчас этот чертов экран!

– А мы другой принесем, – заверила Ревность. – А за испорченное имущество заплатишь! Короче, детки, успокоились и заняли свои места. Кино называется… Впрочем, сами потом решите, как его назвать. Договорились?

Экран загорелся, и по синему фону медленно поползли титры: «Сценарий: Роман Березин. Режиссер: Роман Березин. Генеральный продюсер: Роман Березин. Ну и в главной роли тоже не кто иной, как Роман Березин».

Зазвучала напряженная музыка. Камера показала крупным планом лицо Романа, его губы шевелились. Потом музыка стихла, и стали слышны слова, которые произносил Роман:

– Я должен подумать… Я не готов ответить вот так, сразу…

– Минута тебе на размышление, – отозвался мужской голос.

Его обладателя в кадре не было. Напряженно затикали невидимые часики, потом раздался писк и голос объявил:

– Время истекло.

– Ну хорошо, – глядя куда-то вниз, протянул Рома. – А где гарантия, что вы не расскажете или не покажете потом, как все происходило на самом деле.

– Не расскажем. Ты не о гарантиях думай, парень, а о победе. И еще о деньгах, которые ты получишь, если станешь победителем. А конкурентов надо убирать. И тут все средства хороши. У тебя есть все шансы выиграть главный приз, но для этого надо немножко потрудиться.

– Я согласен. Когда это нужно сделать?

– Сегодня ночью. Приступишь к операции в два пятнадцать, в два двадцать пять деньги должны лежать под стельками кроссовок.

– Я все понял.

На миг экран потемнел, потом снова зазвучали тревожные аккорды, и из темноты начала медленно проявляться сгорбленная фигура Ромы.

– Хватит! – не своим голосом заорал Рома и, подбежав к экрану, заслонил его своим телом.

– Хватит так хватит, – миролюбиво пропищала Ревность. – Судя по лицам зрителей, все всё поняли, – заключила она, после чего экран погас и над гостиной повисла тягостная, густая и вязкая, как туман, тишина.

Да и о чем им было говорить? Разве могут слова выразить даже малую часть тех чувств, что испытывал каждый из участников проекта в эту минуту?

Николай, Каркуша и Варя молча шагали по мокрому асфальту. Дождь уже кончился, но низкие и тяжелые облака, казалось, давили на плечи. Внезапно Варя остановилась и, тряхнув копной рыжих волос, отрывисто произнесла:

– Вообще-то мне в другую сторону, ребята.

– Мы тебя проводим, – с готовностью предложила Каркуша и, удивившись про себя этому неожиданно вырвавшемуся «мы», тут же поспешила исправить свою, как ей казалось, оплошность: – То есть я подумала, что Коля наверняка сможет тебя проводить. Правда, Коля?

– Конечно, – зябко передернул плечами Николай и улыбнулся, украдкой взглянув на Каркушу.

Этим взглядом он, видимо, хотел сказать, что ее оговорка не ускользнула от его острого слуха.

– Все, ребят, пока! Завтра созвонимся, – затараторила Варя, которая, конечно же, тоже все поняла. – О! Мой автобус! Я побежала!

– Как странно, – проговорил Николай, когда они с Катей остались одни. – Сейчас я провожу тебя до метро, и мы, возможно, никогда больше не увидимся…

– Ты хочешь, чтобы так было? – Катя резко вскинула голову.

– Нет, не хочу, – тихо ответил Николай.

– Зачем тогда говоришь об этом? Или отвык говорить то, что думаешь? Нас никто уже не снимает, Коля, никто не следит за нами! Здесь нет камер! – Катя широко развела руки в стороны. – Для нас шоу кончилось, начинается нормальная жизнь!

– Кать, а пойдем ко мне, – неожиданно предложил Николай и густо покраснел. – Я тебя с мамой познакомлю и с Аленкой… – пробубнил он, опуская голову.

– Пойдем, – просто ответила Каркуша, взяла Николая за руку, и они быстро, словно боялись опоздать на важную встречу, зашагали к метро.

* * *

Черепашка сидела, зажав в руке чашку с давно остывшим чаем. За окном уже начинали сгущаться сумерки. Если бы Люсю спросили, как долго она сидит вот так, отрешенно уставившись в стену, время от времени дуя на холодный чай, она бы, наверное, не ответила. После этого звонка, которому суждено было изменить всю ее жизнь, она как бы выпала из реальности, а потому и совершенно потеряла счет времени. Именно об этом она сейчас и думала – о том, как круто теперь изменится ее жизнь. Вернее, не думала, а просто сидела, позволяя мыслям лениво и тяжело ворочаться в ее чугунной голове.

Сколько раз Черепашка в сердцах говорила, что хочет, чтобы эту программу наконец закрыли, что ей надоели эта бесконечная суета и неразбериха, царящие на съемочной площадке, что она вообще устала от музыки, самовлюбленных рок-звезд и всего, что с этим связано, что хочет забыть про работу и жить жизнью простой школьницы…

«Вот и живи теперь жизнью простой школьницы! Ты же так мечтала об этом! – со злой иронией подумала Черепашка. – Радуйся! Ты свободна! Никаких тебе съемок! Школа – дом, школа – дом! Можно в кружок какой-нибудь записаться. Например, латиноамериканских танцев. Или в секцию спортивную. Чем тебя не устраивает какая-нибудь гребля на каноэ?»

Молодежную программу «Уроки рока» закрыли. Впрочем, для Люси Черепахиной, ее бессменной ведущей на протяжении целых двух лет, это не явилось такой уж неожиданностью. Для такой программы два года можно считать рекордным сроком, потому что телевидение не стоит на месте и чуть ли не каждый месяц возникают какие-то новые проекты, в эфир выходят новые программы. Часто они дублируют друг друга и по форме, и по содержанию, потому большинство проектов не доживают и до года. Ведь ни для кого не секрет, что телевидение – это прежде всего коммерция, а уже потом творчество или искусство. Основным показателем успешности всякого проекта является рейтинг, а он определяется количеством человек, отдающим предпочтение той или иной программе или фильму. Информация собирается с помощью спутников, которые летают на околоземной орбите, а потом все эти голоса подсчитываются специальными службами, которые существуют на каждом телеканале.

Именно он, этот пресловутый рейтинг, а точнее, медленное, но верное падение рейтинга программы «Уроки рока» и явилось причиной душевного переполоха Черепашки.

Впрочем, это уже совсем другая история…

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

Реклама на сайте