«Узы первой любви»

Нэнси Берланд Узы первой любви

ПРОЛОГ

– Я, должно быть, ослышалась, – пробормотала Клэр. – Повтори мне еще раз, – сказала она в телефонную трубку.

– Я говорю, что городской совет выпустил акции для постройки клиники на два миллиона долларов. – Тетушка Лила говорила с мягким западнотехасским акцентом. – И сейчас ищет врача, который возглавил бы клинику.

– Ты хочешь, чтобы я поискала его здесь?

– Клэр, Клэр, неужели не понятно? Я хочу, чтобы этим врачом стала ты.

Клэр сняла мятый белый халат, швырнула его в сторону и снова плюхнулась на продавленный диван. Она обошла сегодня шесть кварталов во влажной духоте набережной Мидмэй и была чуть жива от усталости. На лестнице она услышала звонок тети Лилы из Сьерры, штат Техас.

Клэр заканчивала третий, последний год ординатуры при знаменитой Филадельфийской больнице. После нынешнего дежурства у нее не было сил даже разговаривать, а не то что осмысливать тетушкины предложения.

– Тетя Лила, ты знаешь, что я думаю по поводу возвращения в Сьерру.

– Ну а если я тебе скажу о приличных деньгах, которые будет иметь главный врач?

– Вряд ли они такие уж приличные. Кроме того, я уже…

– Город будет оплачивать своему доктору страховку за врачебную ошибку.

– Да, это заманчиво. И все же…

– Здание почти готово. Мы заказали оборудование для рентгеновского кабинета. И такой чудный ковер!

Клэр откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

– Все это прекрасно, тетушка. Но я так устала, что ничего не соображаю. Дай мне немного поспать, и я перезвоню тебе.

– Не бросай трубку, Клэр Линвуд! Ты слышишь? Ведь я предлагаю тебе то, о чем ты мечтала едва не с пеленок – собственную клинику.

Клэр чувствовала, что под тетушкины речи мягко проваливается в сладкую дремоту. Но вдруг Лила произнесла нечто, заставившее ее очнуться.

– …самое замечательное. Если ты проработаешь в Сьерре пять лет, то получишь право на половину клиники.

– Половину? Ты серьезно?

– Как никогда. Теперь-то ты заинтересовалась?

– Ну…

– Отлично, слушай свою тетку. У тебя есть ручка?

Клэр нашла карандаш под диванной подушкой и записала номер телефона, который продиктовала тетка.

– Это магазин скобяных изделий Харви Винтропа, – пояснила Лила. – Быстро составь свою анкету и вышли мне по факсу. И не забудь такие подробности, как отличные отметки по курсу «Семейный доктор». Я дам тебе знать, когда попечительский совет решит побеседовать с тобой.

– И кто в этом совете? – спросила Клэр.

– Я, например.

– А еще?

– Да как всегда – Орвил Гаррисон, Харви Винтроп. Ты ведь помнишь Орвила?

Еще бы не помнить! Даже сейчас, представив его самодовольную усмешку, Клэр передернулась. Гаррисон был президентом единственного в Сьерре банка и к тому же скрягой. Он единолично решал, чьим мечтам сбыться, а чьим погибнуть.

– Кто-нибудь еще, кого я знаю?

– Два-три человека. Как ты считаешь, когда ты сможешь приехать для собеседования?

– Моя ординатура заканчивается через две недели, – сказала Клэр и про себя подумала: «Если доживу». – Но я пытаюсь втолковать тебе, тетя, что уже приняла предложение одной клиники здесь, в Филадельфии.

– Хорошо, две недели, но не больше.

Для Лилы не существовало нынешних обязательств племянницы.

– Я вышлю тебе форму заявления, – продолжала она, – и копию контракта. Ух, у меня даже мурашки по коже бегут, как подумаю, что ты вернешься домой, в Сьерру.

Вернуться домой в Сьерру… Когда у Клэр появлялось время, чтобы обдумать свою жизнь, она всегда чувствовала боль, как от резкого удара в солнечное сплетение. Сьерра была последним местом, где бы она хотела заниматься врачебной практикой. Городок находился на востоке Каньона Плато Дуро, его население никогда не превышало шести сотен человек. Но вовсе не это было причиной ее нежелания обосновываться там. Напротив, Клэр нравилась спокойная жизнь в маленьком городе.

Боль приносили воспоминания о последних двух годах жизни в Сьерре. И особенно – об одном дне двенадцать лет назад, когда Дуган Николс без всяких угрызений совести втолкнул свою молодую жену с чемоданом в автобус, даже не поцеловав на прощание. Клэр горько рыдала до самой Филадельфии, до пансиона тетушки Софии. Когда слезы иссякли, она дала себе слово, что не вернется в город, пока там живет Дуган.

И все же предложение тети Лилы было слишком соблазнительным, чтобы так просто от него отмахнуться. Немногим врачам, оканчивающим ординатуру, предлагали что-либо подобное. Дугана, возможно, вовсе и нет в городе.

– Он там? – спросила Клэр тетушку.

– О ком это ты?

– Тетя Лила! Я слишком устала, чтобы играть в игры. Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.

– Если ты о Дугане, то – да, он остался здесь.

Дуган. Произнесенное вслух, это имя всколыхнуло горькие переживания. Да как она может думать о возвращении в город, когда там он – живое напоминание о боли, которую трудно выдержать.

– Значит, и разговора быть не может.

– Поверить не могу! – воскликнула Лила. – Как ты можешь из-за мужчины упустить шанс, который выпадает раз в жизни? Ты же через пять лет будешь богатой женщиной! Клянусь тебе, Клэр Линвуд, откажешься – будешь жалеть всю жизнь.

1

В Сьерре ничто не изменилось. Сухой июньский ветер так же нес по улице песок, мел им по улице, вдувал в закрытые окна и двери. Казалось, он старается, чтобы у Клэр перехватило дыхание.

В узкой полоске тени, защищавшей от полуденного солнца, у здания банка на старой скамье сидел Эберт Морган. Совсем как прежде, он вырезал ножом с костяной ручкой фигурки животных.

Хотя Клэр старалась отогнать навязчивые воспоминания, сердце ее невольно сжималось от того, что Дуган Николс находится всего в десяти милях на восток отсюда. Сейчас он, наверное, гордо восседает в седле на своем Аполузе или обрабатывает жалкий клочок земли, оставшийся от огромной фермы деда. Она почти видела бисеринки пота на его бронзовой груди, чувствовала твердость мускулов под тугими джинсами. Она вспомнила, как любовалась им, гордилась, как ее тянуло к нему. Они были счастливы, очень счастливы, пока Анжела своим коротеньким, на несколько часов, появлением на свет не разбила всю их жизнь на «до» и «после».

Анжела… Клэр с трудом сдержала слезы.

Уезжая из Филадельфии, она поклялась, что не даст старым воспоминаниям терзать себя. Нужно попробовать методику отчуждения от болезненных переживаний, которой их учили в институте. Она – врач и должна уметь лечить боль не только чужого, но и своего сердца.

Воспоминания воспоминаниями, но, если удастся убедить попечительский совет, что она, выросшая здесь, лучше претендентов со стороны, ее мечта станет реальностью. Можно будет заниматься медициной так, как мечтает любой доктор – один на один с больными, послав к черту страховые компании и бюрократов от медицины. В проекте контракта, который лежит у нее в кармане, записано, что врач не имеет права отказать в лечении никому из местных жителей, независимо от финансового положения пациента.

Нужно только усыпить старые воспоминания…

Едва она вышла из машины, взятой напрокат, накрахмаленную белую блузку тут же запорошило песком. «Попробуй тут выглядеть прилично», – подумала Клэр, потянувшись за чемоданом и медицинской сумкой.

– Клэр, дорогая! Честное слово, я не ждала тебя раньше завтрашнего утра.

Услышав голос тетушки, Клэр обернулась и оказалась в ее объятиях. Лила мало изменилась: те же лучистые глаза, седые волосы собраны в пучок.

– Одной ночи в Амарильо мне хватило, – сказала Клэр. – Все старые друзья разъехались, и я решила не задерживаться там. Тем более что не могла дождаться, когда увижу…

– Клинику.

– И тебя!

Клэр невольно бросила взгляд на дорогу, ведущую на восток, прежде чем сказала:

– Ты выглядишь прекрасно.

– Праведная жизнь и стаканчик вина на ночь, – ответила Лила без всякой иронии. – Ну да ладно, давай я уведу тебя с этого проклятого ветра, а то тебе придется лечить саму себя.

Тетя Лила, семидесятилетняя вдова, здоровью и энергии которой могли бы позавидовать женщины вдвое моложе, сунула большой и указательный пальцы в рот и лихо свистнула. В окне единственной в городе гостиницы показалась чья-то голова и тут же исчезла. Двухэтажное здание возвели в 1927 году, а с тех пор, как уехала Клэр, его немного перестроили.

– Этот Фред, – проворчала тетушка. – Ленивей его не найдешь.

Она направилась к гостинице, чтобы ударить в старинный колокольчик и вызвать рассыльного.

– Фред, – радостно пробормотала Клэр и приготовилась к теплым объятиям, которые были сейчас так нужны ей.

Но как только она увидела Фреда, счастливая улыбка сползла с ее лица. Милая небритая физиономия старика не выражала ничего, кроме равнодушия. Он бросил на Клэр мимолетный безразличный взгляд, коснулся шляпы, приветствуя ее, пробормотал что-то неодобрительное и принялся вынимать вещи из багажника. Клэр растерялась. Песок кружился вокруг ее ног и, казалось, царапал сердце. Что это? Сердечная встреча с человеком, которого она любила как родного? Человека, который был посаженным отцом на ее свадьбе? Родители Клэр один за другим в полтора месяца умерли, когда она заканчивала школу. И оплакивала она их на груди у Фреда.

Клэр вспомнила то утро, когда она, несчастная двадцатилетняя женщина, в отчаянии уезжала из Сьерры. Фред сказал тогда, что будет ждать ее здесь, дома. А теперь разговаривает с ней, как с посторонней, и даже хуже. Да в Сьерре и к незнакомцам никогда не относились пренебрежительно, о своих же и говорить нечего. Во всяком случае, она не сталкивалась с подобным отсутствием хороших манер, пока жила здесь.

Неужели Дуган распустил о ней какие-то сплетни, чтобы оправдать свой поступок? Чтобы объяснить ее стремительный отъезд? Ведь у нее не было времени ни с кем толком проститься.

Клэр подняла глаза и посмотрела на пустынный квартал деловой части города. Несмотря на жару, по спине пробежал холодок – за каждым из окон магазинов и лавок ей мерещились любопытствующие злорадные взгляды. Что, если и другие будут с ней так же «любезны», как Фред? Но за что?

– Это все, доктор Линвуд? – раздался за спиной грубоватый голос Фреда.

– Да, – в замешательстве ответила Клэр. – И, пожалуйста, зови меня как прежде – Клэр. – Она шагнула к нему, ласково погладила по спине и слегка пожала локоть. – Возможно, я и доктор сейчас, но я все та же Клэр, которая любила кататься у тебя на плечах.

Хотя она улыбалась Фреду самой нежной улыбкой, он никак не отреагировал на это. Молча взял чемодан и стал подниматься по ступенькам.

Они с тетушкой шли за ним по коридору, и Клэр вспоминала, как в детстве Фред держал ее на коленях и рассказывал о своей далекой юности. Тогда, перед Великой депрессией, горожане были уверены, что строительство железной дороги превратит Сьерру в оживленный торговый центр и они заживут по-другому.

Почему же Фред встретил ее так холодно? Клэр скрестила руки на груди, как бы желая избавиться от гнетущей пустоты внутри.

– Оставим вещи, а затем перехватим что-нибудь в кафе у Имоджен, – планировала Лила. – Тебе ведь нельзя пропускать время еды.

– Все мои хвори в прошлом, тетя. Кроме того, я бы хотела сначала посмотреть клинику.

– После обеда, дорогая. Впрочем, и завтра утром у тебя будет достаточно времени.

Ожившая боль еще не отпустила Клэр, тем не менее ей очень хотелось получить здесь работу. Сама себе начальник, она будет определять политику, не боясь запутаться в сетях чиновничьих уловок, как это было в больнице в Филадельфии. То, что было лучшим для пациента, могло оказаться невыгодным в финансовом плане для клиники или страховой компании: «Мы вам не рекомендуем, доктор». К тому же здесь никто не помешает ей заниматься тем, что нравится больше всего – семейной медициной.

Так уж складывается, что именно здесь, в Сьерре, она может воплотить свою мечту. Если, конечно, сумеет забыть о своих ночных кошмарах и не обращать внимания на того, кто является их причиной, на человека, который живет в десяти милях к востоку от города.

А получится ли это, неизвестно.

– Как ты оцениваешь настроение совета? Ты думаешь, они выберут меня? – спросила Клэр тетушку. Она протянула Фреду два доллара, которые тот равнодушно взял, и закрыла за ним дверь. – Если все окажутся столь же приветливы, я не удивлюсь, если мы обе останемся с носом.

– Ерунда, – сказала Лила. – Они выберут тебя, вот увидишь.

Но она избегала взгляда племянницы, старательно перекладывая вещи из чемодана в шкаф. Клэр поселили в комнате, выходящей окнами на Мэйн-стрит, главную улицу.

– Как я понимаю, – сказала Клэр, – весь проект обошелся городу более чем в два миллиона долларов.

– Почти в три, если считать страховку за врачебную ошибку.

– И сколько претендентов подали заявления? Пятьдесят, сто?

– Да нет, только семь.

– Всего семь? Почему?

– Не забывай, Сьерра – городок маленький. Развлечений никаких. Большинство подобных городков уже давно предпочитают оплачивать обучение своего врача в институте. Но ты же знаешь, какие мы тугодумы, и выбор у нас небольшой.

– Все еще…

Тетю Лилу трудно было прервать, пока она не закончит свою мысль.

– С тех пор как ты уехала, мы уже сыты по горло высокомерными докторами. Ведут себя так, словно Сьерра – медвежий угол. Поболтаются здесь полгода, в лучшем случае год, и… – Лила щелкнула пальцами, а ее голубые глаза сверкнули негодованием, – отправляются искать место получше. Совет решил найти такого человека, которому тихая жизнь была бы по нраву. – Она ласково потрепала Клэр по щеке. – Для людей вроде меня ничего лучше и быть не может.

– Для меня тоже, – кивнула Клэр. – И как врач, я предпочитаю практику в небольшом городе. Но меня кое-что смущает.

– Это что же?

– Фред. Он ведет себя, по меньшей мере, странно.

– Не обращай внимания на этого старого дурня.

– Мы же были как родные…

– Двенадцать лет назад. И снова будете. Предоставь людям возможность вспомнить тебя.

– Не все помнят обо мне хорошее.

Лила убрала со лба Клэр непослушный локон золотистых волос.

– Надо что-то сделать с твоей прической. У доктора не должно быть такой гривы. Как у дикого жеребца.

– Тетя Лила, у тебя все та же несносная привычка менять все, что тебе не нравится.

– Ладно, но тогда не удивляйся, что не каждый будет встречать тебя с распростертыми объятиями.

– У него все в порядке? – спросила Клэр, и прерывающийся голос выдал ее волнение.

– Не могу поверить, что ты интересуешься этим человеком.

– И все же.

– Да. Во всяком случае, было все в порядке, когда я его видела в последний раз.

– Давно?

– В субботу утром. Он привозил салат на рынок.

– Он женился?

– Конечно, нет, кому он нужен.

– Но он…

– Помолвлен? Тоже нет. И не встречается ни с кем. Крутился около месяца с одной рыжей дурехой из Амарильо. Бог с тобой, Клэр, только не говори мне, что у тебя осталось какое-то чувство к нему. После того, что он с тобой сделал!

– У меня даже нет желания видеть его, к твоему сведению.

– Как единственный врач в городе, ты должна будешь видеть его, если он заболеет.

– Конечно, я буду лечить его, как и любого другого. Но я никогда не подпущу Дугана близко и ни за что не дам ему пробраться к моему сердцу.

– Ну-ну, поглядим, – пробормотала Лила. – Может, действительно все это глупая затея.

Клэр подошла к окну, подняла жалюзи и посмотрела на город. Здесь она родилась, выросла – единственная дочь Бена и Элис Линвудов. Ее родители были преподавателями школы, в которой учились ребята из трех ближайших городков.

Тут мало что изменилось. С детства привычная вывеска кафе Имоджен Паркер «Отличная еда». По чванливой походке и блестящей лысине Клэр узнала Орвила Гаррисона. Годы выбелили несколько прядей в его волосах, добавили жирку. Мощный живот нависал над туго затянутым ремнем. Рядом шел Мозес Келлер, хозяин автомагазина и ремонтной мастерской. Клэр удивилась, если бы Мозес научился жить своим умом, а не крутился вокруг Орвила, как глупый щенок.

Дверь кафе распахнулась, и под палящее техасское солнце вышел высокий мужчина в выцветших голубых джинсах. Он стряхнул песок с соломенной ковбойской шляпы и вытер лоб рукавом рубашки. Солнце блестело на его черных как смоль волосах. Давно не стриженные, они спускались к вороту рубашки, и ветер трепал их.

Дуган. Клэр прижала руку к губам. Казалось, ее пальцы до сих пор помнят, каковы на ощупь эти мягкие черные пряди.

Чтобы сэкономить на парикмахерской, она подстригала его сама. Однажды она уселась сзади, обхватила его талию ногами и принялась орудовать ножницами. А он завел руки за спину и нежно ласкал ее обнаженную грудь. Потом, не дав ей достричь себя, Дуган вырвал ножницы и далеко отшвырнул их…

А приятели Дугана долго подшучивали над его прической.

Клэр знала, что должна отойти от окна, но не могла оторвать взгляда от мужчины, который сказал ей когда-то, что не любит ее.

Дуган поднял согнутую ногу, посмотрел на подметку и соскреб с нее что-то, напоминающее жевательную резинку. Хотя его черные ковбойские сапожки были изрядно запорошены пылью, Клэр узнала их. Те самые, которые он, начистив до блеска, надел на свадьбу в июне – сразу после окончания школы.

Дуган задержался взглядом на белом седане, привезшем Клэр из Амарильо. Затем он неторопливо сошел на асфальт. Президент банка что-то сказал ему, и Дуган остановился. Он поднял голову и встретился глазами с Клэр. Если бы ей запустили в лицо мячом, вряд ли было бы больнее.

Почему она не могла отойти от окна, унять бешеный стук сердца? «Потому что ты, дурочка, столько лет хотела знать, что почувствуешь, когда увидишь его. Теперь знаешь. Любопытство удовлетворено?»

Дуган поднял шляпу и улыбнулся. Ленивая улыбка, ямочки на обветренных щеках когда-то делали Клэр совершенно безвольной. Однажды в холодный декабрьский день он заманил ее такой улыбкой из кухни в спальню. И мясо так пригорело, что даже пес Лентяй не стал его есть. Три следующих вечера они питались только консервированной фасолью. Но Дуган лишь лукаво подмигивал и отправлял кусочки хлеба в рот с таким заговорщицким видом, что Клэр так и хотелось броситься к нему в объятия.

«К чему эта улыбка сейчас? – подумала она. – Почему не двенадцать лет назад, когда я была готова отдать душу за эти его ямочки на щеках?»

Клэр отпрянула от окна и увидела, что Лила смотрит на нее с жалостью и неодобрением.

– Прекрати, – сказала она тетке.

– Прекратить – что?

– Смотреть на меня так, словно у меня нет ни капли разума.

– Я этого не говорила, но…

– Еще раз повторяю тебе, – прервала ее Клэр, – я скорее провалюсь в преисподнюю, чем позволю ему приблизиться ко мне и снова причинить мне боль.

* * *

Когда-то в детстве самым любимым лакомством для Дугана был лимонный пирог с меренгами в кафе Имоджен Паркер. Он вспомнил об этом сейчас, когда увидел Клэр. И вдруг отчетливо почувствовал жасминовый запах ее нежной кожи, ощутил прохладную свежесть чистого атласа, увидел легкую краску смущения.

Когда он впервые зашел к ней в ванную, Клэр скрылась в воде по самую шею. Настойчивыми ласковыми поцелуями он уговорил ее показаться, и она медленно поднялась из воды. Радужные пузырьки стекали с острых кончиков ее грудей и собирались в ложбинку в низу живота. Она смотрела слегка прищуренными глазами, а он торопливо сбрасывал одежду, чтобы оказаться рядом с ней. Потом они смеялись, собирая полотенцами мыльную воду, которую разбрызгали повсюду.

Но это видение оттеснило другое. Потерянное, вопрошающее выражение глаз Клэр, когда он почти насильно втолкнул ее в автобус и едва коснулся губами ее щеки.

Клэр отшатнулась, как от огня, увидев его. «А чего ты ждал, старик, после того, что ты сделал? – спросил он себя. – Что она бросится тебе на шею?»

Дуган попрощался с Орвилом и Мозесом и пересек улицу, чтобы забрать свой новый пикап из гаража механика. Он подумал о Руби, старом грузовичке, который до сих пор стоит за новой конюшней. Со старичка слезла оранжево-красная краска, его железный остов поржавел. Но Дуган не мог расстаться с ним. Даже сейчас он забирался в него, закрывал глаза и вспоминал те времена, когда Клэр была рядом. Их первое свидание, первую близость. Они лежали тогда на шерстяном одеяле позади Руби у водопада на пастбище Джозефа Виткобса.

Иногда ему казалось, что воздух доносит чудный цветочный запах, который принадлежал только ей, Клэр.

Сейчас сорняки пробились сквозь проржавевшие дыры в кузове грузовичка, и кролики роют под ним норы. «Что за насмешка! – подумал Дуган. – Кролики, вот все, что осталось у меня».

Если бы удалось уговорить Клэр увидеться с ним! Возможно, он сумел бы объяснить, почему заставил ее уехать. Но пока больничный совет не выберет врача, это вряд ли возможно.

Мысленно проклиная себя, он заплатил механику Мозеса, сменившему масло в автомобиле, и завел мотор. В зеркальце заднего вида он заметил Клэр с тетушкой, неторопливо идущих по улице по направлению к кафе Имоджен. Если бы он не поторопился с обедом, то сидел бы сейчас в угловой кабинке и наблюдал, как она входит в кафе.

Зеленая ткань юбки плотно облегала бедра Клэр. И желание погладить их снова охватило его с такой силой, что он чуть было не дал задний ход. Ему хотелось промчаться вниз по Мэйн-стрит, схватить Клэр, затащить в кабину. И не отпускать, пока она не выслушает его.

Клэр не станет слушать. Да она скорее плюнет ему в лицо, чем позволит объяснить то отчаянное решение.

Ладно, что сделано, то сделано. Все равно он не в силах изменить прошлое. Если Клэр захочет выслушать его, он будет счастлив. Если нет – так тому и быть.

2

– Никак это Клэр Линвуд собственной персоной. Сразу видно столичную жительницу. Сколько лет, сколько зим!

Клэр направлялась к столику в угловой кабинке, но задержалась, чтобы ответить.

– Здравствуйте, Гюнтер Бун! Рада вас видеть. Как идет охота, как ваши капканы?

Гюнтер сидел у стойки на высоком табурете, который был явно мал для его массивного тела. Он провел рукой по густой черной бороде. «Парикмахера у них нет, что ли?»– подумала Клэр. Гюнтер, похоже, не стригся со дня ее отъезда.

– Пока ты жила в большом городе, – усмехнулся он, – все позабыла. Сейчас не охотничий сезон.

– Да, наверно, забыла, – ответила Клэр с дружеской, но несколько натянутой улыбкой.

Лила хлопнула карточкой меню по столу:

– Давай закажем скорее, пока у Имоджен не кончились куриные бифштексы.

Но Гюнтер не отставал от Клэр.

– Я думаю, эти задаваки в Филадельфии не очень-то разбираются в охоте с капканами? – усмехнулся он.

Прежде чем Клэр успела ответить, Опал Синклер со стуком поставила на стойку перед Гюнтером фарфоровую чашку с отбитым краем. Горячий кофе выплеснулся на руку старого охотника.

– Ай! Ты обожгла мне руку!

– Жаль, что не рот, – тихо проворчала Опал.

Она широко улыбнулась Клэр.

– Рада снова увидеть твое милое личико, Клэр. Мы скучали без тебя. Что вам дать?

– Два куриных бифштекса, два гарнира и бисквиты, – распорядилась Лила.

– Нет-нет, всего по одному, – поправила Клэр тетю. – А мне овощной салат и чай из трав.

– Чай из трав! – передразнил ее Гюнтер. Он презрительно смотрел на Клэр в зеркало напротив стойки. – Мы тут не пьем травяной чай. Это тебе не Филадельфия, – сказал он.

Опал наклонила кофейник и плеснула в чашку Гюнтера. Горячий кофе снова пролился на его руку.

– Оставь девочку в покое, – пригрозила Опал, – а то я обварю тебе ноги!

Не отрывая от Гюнтера сердитого взгляда, она через плечо передала заказ на кухню.

Облик Опал, ее манеры напомнили Клэр то время, когда они с Дуганом заходили в кафе. Чаще, чем раз в месяц, они себе этого позволить не могли.

Гюнтер тихо выругался. Клэр взглянула на его руку и поспешно вышла из-за стола.

– Дайте мне посмотреть, – сказала она.

Гюнтер отпрянул и зашелся кашлем.

– Я… не хочу… никакой помощи… от тебя, – он не мог справиться с удушьем.

– Опал, принесите, пожалуйста, Гюнтеру таз с холодной водой. И проследите, чтобы он продержал в ней руку минут тридцать.

– Этому старому дураку лучше туда голову засунуть, – проворчала официантка, но медленно направилась в строну кухни.

– Давно ли у вас этот кашель, Гюнтер? – спросила Клэр.

Кашель был глубокий, грудной, и после приступа охотник долго не мог отдышаться.

– Он всю жизнь кашляет, сколько помню, – сказала Лила. – Слишком прижимист, чтобы тратиться на доктора.

– Если вы зайдете сегодня вечером ко мне в гостиницу, я вас осмотрю, – пообещала Клэр.

– Я не…

– Платить не надо, – прервала его Клэр.

Гюнтер ничего не ответил и отвернулся к двери. Его лицо покраснело, то ли от кашля, то ли от негодования – понять было трудно.

Она вернулась к Лиле.

– Знаешь, тетя, мне что-то не по себе. Не удивлюсь, если окажется, что мое возвращение – большая ошибка.

Почувствовав чей-то взгляд, повернулась к окну. В просвет между клетчатыми занавесями прямо на нее смотрел Дуган. Он улыбался краешком рта, на щеке обозначилась ямочка. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, Дугана уже не было. Клэр подошла к окну и увидела, что он садится в кабину грузовичка.

– Жаль, что уехала, не дождавшись лучших времен, – услышала она за спиной голос Опал. – У твоего сейчас дела идут хорошо.

Клэр резко повернулась. Пора Опал, а значит и всем в Сьерре, узнать правду, почему она уехала двенадцать лет назад.

– Для вашего сведения, я не бросала его…

– Он даже купил самолет, – продолжала Опал. – В самом деле, самолет. Маленький, правда, но настоящий. Теперь Дуган тех, кто заболеет, доставляет на самолете в больницу Либбока или Амарильо. Как они называют это?

– Медэвакуация, – ответила Клэр машинально.

Она подумала, что, очевидно, у Дугана действительно наладились дела, когда он избавился от жены.

– Ты хочешь посмотреть клинику? – Лила не очень ласково дернула племянницу за рукав. – Тогда сиди и ешь.

Но Клэр вяло водила вилкой по тарелке и думала о сегодняшних встречах в Сьерре.

* * *

Клэр не могла избавиться от грустных мыслей и утром следующего дня. Значит, Фред и Гюнтер считают именно ее виновницей развода. И дали понять, что не будут бить в литавры по поводу ее возвращения.

– Ничего не скажешь, замечательно. Просто замечательно, – пробормотала она.

Клэр застегнула красивую белую блузку, сшитую на заказ, надела светло-голубой костюм, который специально для этого случая долго и тщательно выбирала в магазине, – хотелось предстать перед больничным советом в строгом и элегантном наряде. Но, возможно, все это ни к чему, и у нее нет никаких шансов быть избранной.

А так хотелось получить эту работу! Есть Дуган или нет Дугана, почему прошлое должно вторгаться в ее нынешнюю жизнь и карьеру? Этого нельзя допустить. Сейчас главное – убедить совет в своей высокой квалификации и твердом решении вернуться в родной город. Бог свидетель, она была бы счастлива прожить здесь всю оставшуюся жизнь.

«Всю оставшуюся жизнь», – повторила она, спускаясь по старым дубовым ступеням в холл отеля. Когда-то у них с Дуганом была такая игра: он подхватывал ее на руки, кружил и требовал сказать, как долго она будет любить его; Клэр молчала и делала вид, что смущается, а на самом деле любовалась его ямочками на счастливом лице. Потом он опускал ее и продолжал «пытку» щекоткой. Клэр заливалась смехом, отбивалась и наконец выкрикивала: «Всю оставшуюся жизнь!»

Как жаль, что эти чувства не были взаимными!

За чашкой ароматного чая в холле Клэр встретилась с еще двумя соискателями. Клэр понравился пятидесятилетний педиатр из Амарильо, доктор Хардести. Но возраст будет явно играть против него. А вот специалист по инфекционным болезням из Чикаго настоящий конкурент. У него отличные рекомендации и весьма подходящий возраст – чуть больше тридцати. Если прибавить к этому мягкие располагающие манеры, приятную итальянского типа внешность и то, что он недавно развелся с женой, то успех у женской половины городка ему обеспечен.

Дверь столовой приоткрылась, и показалась Лила.

– Доктор Линвуд, совет приглашает вас.

Клэр улыбнулась, подхватила рекомендации и собственные проекты организации медицинской помощи в Сьерре. Она волновалась, но была уверена, что справится с волнением.

– Желаю удачи, – сказала Лила, прежде чем распахнуть дверь. – И постарайся не смотреть на меня, когда будешь там.

Замечание тетушки смутило Клэр.

Солнечный свет вливался в комнату через высокие окна, задрапированные тюлевыми занавесками. На столах расставлены букеты свежих цветов. В любое другое утро здесь бы толпились постояльцы, болтали с хозяйкой в ожидании завтрака, потягивали кофе за удобными столиками, покрытыми голубыми скатертями.

Но сегодня столовая была приготовлена для делового заседания попечительского совета. Девять его членов сидели за длинным столом спиной к двери и лицом к стулу для претендентов. «Инквизиторский стиль», – подумала Клэр. По блестящему лысому затылку она узнала Орвила Гаррисона. Кроме него и Лилы, за столом сидели еще две женщины и пять мужчин. Они будут определять ее судьбу. «Приготовиться к допросу первого класса», – велела себе Клэр.

Едва переступив порог, она почувствовала напряжение в комнате. В воздухе пахло свежими бисквитами. Вентилятор у потолка не мог разогнать ароматы кухни. И все-таки атмосфера была напряжена до крайности.

Она подошла поближе и, обводя взглядом сидящих за столом, попыталась догадаться, что означают эти смущенные лица. Негодуют ли они так же, как Фред и Гюнтер, из-за ее приезда? Или это нечто другое, чего она еще…

Не может быть! Клэр резко остановилась. Ослабевшие пальцы разжались, и рекомендации веером упали на ковер.

Дуган.

Клэр почувствовала, как ей сдавило горло. В десяти шагах от нее, в центре стола сидел Дуган. Она всегда ощущала, что его окружает интенсивное поле какой-то энергии: сидит ли он в седле на Аполузе или в кабине грузовичка, или улыбается ей за обеденным столом, а в его глазах светится радостное предвкушение того, что произойдет в спальне через несколько минут. И сейчас эта энергия вновь захватывала ее.

Лила послала племяннице грозный взгляд. «Возьми себя в руки, иначе ты произведешь на попечителей плохое впечатление», – говорили глаза тетушки.

Дрожащими руками Клэр собрала с пола бумаги, глубоко вдохнула и задержала дыхание, как бы призывая все свои силы. Этот прием помогал ей прежде справляться с волнением и приступами глубокой тоски в первый год после развода.

Чертов Дуган! Однажды он уже исковеркал ее жизнь, больше она этого не позволит. Нужно не обращать на него внимания и сосредоточиться на том, как убедить совет, что именно она – тот доктор, который нужен городу. «Легко сказать», – подумала Клэр.

Она обошла стол, вручая каждому члену совета свои рекомендации, пожимая руки и улыбаясь. Оказавшись рядом с Дуганом, она сумела сохранить деловой вид, хотя колени у нее подгибались. Он поздоровался с ней за руку, и она не смогла унять дрожь пальцев. Она надеялась, что он прочтет ее взгляд: «Пожалуйста, обращайся со мной, как с посторонней«. Но Дуган обворожительно улыбнулся и сказал хорошо знакомым, чуть хрипловатым голосом:

– С возвращением, Клэр!

– Спасибо, Дуган, – тихо ответила Клэр.

Она села на стул, который показался ей местом для пыток.

Целую вечность она ждала, пока члены совета изучат ее документы. Они должны убедить их, ведь Клэр выросла в Сьерре, хорошо знает характер местных жителей, их чувство собственного достоинства, их уважение к традициям. Осознает их страх за будущее детей, ведь молодым людям федеральное правительство платит деньги, чтобы они не занимались фермерством и не снижали цены на сельскохозяйственную продукцию. Вот молодежь и уезжает из Сьерры, пополняя армии бездельников в больших городах. Клэр понимала, что нужно местным жителям.

Но если она так уверена, почему пять или десять минут ожидания превратились в томительный час? Почему ей вдруг показалось, что юбка у нее слишком короткая?

Дуган, слава Богу, углубился в изучение ее документов. У него длинные, тонкие пальцы. Сейчас они перебирают странички подготовленных ею бумаг.

Ну как же ей выдержать это собеседование, если все – его улыбка, жесты, его тело, – все вызывает волну воспоминаний? И, черт подери, сладких воспоминаний!

Дуган откашлялся.

– Клэр… Доктор Линвуд, это – впечатляющие документы.

– Спасибо. – Клэр почти справилась с голосом.

– Каждый из нас задаст вам один-два вопроса. Потом, если хотите, можете спрашивать вы.

Не о чем ей спрашивать Дугана. Единственное, что ее интересовало, – почему он возглавляет совет. Клэр бросила на тетушку выразительный взгляд, но та быстро отвела глаза в сторону. Почему Лила не предупредила ее?

Орвил Гаррисон, благослови Бог этого скрягу, первым начал задавать вопросы. Клэр подумала, что этот совет наверняка провалит ее. И решила послать их к дьяволу – Орвила, Дугана и всех остальных впридачу. Ничего, если они отвергнут ее, потом будут локти кусать. Они еще услышат о ее профессиональных успехах!

– Что я хочу узнать… что мы все хотим узнать, – поправился Орвил, – почему вы вызвались на эту работу? Вы ведь не приезжали сюда… сколько… десять, одиннадцать лет?

– Двенадцать, – резко сказала Клэр. – Всю жизнь я мечтала, чтобы в Сьерре был доктор. Мы так в нем нуждались. В детстве я видела, как мои друзья ломали ноги или бредили в лихорадке. Родителям приходилось везти детей за сорок миль к врачу. Вы знаете, я потеряла родителей. Маму унесла вирусная пневмония, а отец умер от почечной недостаточности. Это тяжелые болезни, и смертность от них не маленькая. Но врача рядом не было, врача, который бы вовремя поставил правильный диагноз и порекомендовал нужное лечение. – Клэр сделала паузу, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. – И вы, конечно, помните, что когда мне срочно понадобилась квалифицированная помощь, ее некому было оказать.

– О, да, – смутился Орвил и кивнул. – Ребенок.

Дуган поднял глаза – в них была та же боль, что сжимала сердце Клэр. Он откашлялся.

– Еще вопросы, Орвил?

– Только один. Я извиняюсь, Клэр, что вызвал тяжелые воспоминания. Но я все-таки хочу знать. Это из-за денег? Или вы действительно хотите жить здесь с нами, в маленьком городке?

Клэр выпрямилась на стуле и, растягивая слова, медленно сказала:

– Если вы изберете меня, я не нарушу контракт. Обещаю. Я была бы счастлива оставаться здесь… всю оставшуюся жизнь.

Дуган пристально посмотрел на нее, но Клэр отвела глаза.

– Это все, что я хотел узнать. – Орвил закрыл папку.

– Харви, вы следующий, – обратился Дуган к хозяину скобяного магазина.

Дальнейшее собеседование проходило более спокойно. Во многом благодаря доверительному тону, который задал Дуган. Клэр смогла немного расслабиться. Она видела, что Дуган смотрит на нее с уважением, и для нее это было важнее, чем он, наверное, предполагал.

Когда вопросы кончились, настала очередь Клэр спрашивать.

– Если вы выберете меня, с кем из совета я буду непосредственно сотрудничать?

Девять пар глаз, включая теткины, дружно уставились в стол.

– С вами буду сотрудничать я. – Дугану снова пришлось прочистить горло.

– Ты? – выпалила Клэр и тут же пожалела, что одним словом выдала свои чувства.

– Да, я. Поскольку врач не должен заниматься финансовыми делами, вести расчеты с пациентами буду я.

Клэр старалась не выдать себя снова и говорила подчеркнуто официально.

– Я смогу вызывать неотложную помощь и приглашать специалистов для консультаций?

– Конечно.

– Мне будут нужны медсестра и регистратор.

– Вы сможете оформить того, кто вам подходит.

– Часы работы клиники?

– На ваше усмотрение.

– У вас есть возражения против программы диспансерного обследования детей, которую я предложила? Или спонсорства для хороших учеников, пожелавших стать врачами?

– Отличные идеи, – ответил Дуган, и Лила согласно кивнула.

– Нам нужна аптека.

Клэр специально говорила «нам», а не «вам», как это было написано в ее проекте.

– Непременно. Составьте список всего необходимого, а об остальном я позабочусь сам. Мы не хотим, чтобы наш врач корпел над бумагами, когда ей… или ему, – запнулся Дуган, – надо заниматься больными.

– Вы ответили на все мои вопросы, – сказала Клэр.

– Мы ждем вас завтра утром, – сказал Дуган.

Члены совета стали прощаться с Клэр. Она справилась с собой, когда ее рука очутилась в твердой ладони Дугана. Но ей едва хватило сил дойти до выхода.

Закрыв за собой дверь, Клэр обессиленно прислонилась к стене. Она чувствовала, что упадет, не добравшись до стула. Это было похлеще, чем экзаменационные стрессы в институте.

Клэр открыла глаза и увидела Фреда за стойкой.

– Фред, слава Богу, ты здесь. Можешь дать мне руку?

Он подошел к ней.

– Вам плохо?

Он помог ей добраться до кресла в дальнем углу холла, подальше от любопытствующих взглядов.

– Почему никто не сказал мне, что Дуган возглавляет совет? – спросила она Фреда.

– Наверное, потому, что вы не спрашивали.

– Конечно же, спрашивала! Тетушка просто игнорировала мои вопросы.

– Только не надо думать, что Дугана выбрали председателем, чтобы он упрекал вас за ваш уход от него.

Силы неожиданно вернулись к Клэр.

– К твоему сведению, это не я бросила его.

– Но Орвил сказал…

– То, что ему было выгодно. Орвил ненавидит меня с тех пор, как мой отец срезал его сына на экзамене и выставил из футбольной команды. Ты помнишь, как был тогда зол Орвил. Папа умер прежде, чем наш банкир успел отомстить. Поэтому он решил отыграться на мне. Это было несложно. А что говорил Дуган, когда я уехала?

– Ничего. Только тосковал очень. Он совсем перестал улыбаться, Клэр. Ты разбила ему сердце.

Фред не заметил, как перешел на «ты».

– Я разбила ему сердце? – Она откинулась назад, не веря своим ушам. – Фред, я никогда бы не подумала, что ты можешь обвинить меня в этом. Я не готова сейчас говорить, но когда-нибудь расскажу тебе, как все было на самом деле. Могу только поклясться – если чье-то сердце и разбилось, то мое.

Старик сдвинул соломенную шляпу на затылок и почесал голову.

– Конечно, если ты найдешь для меня минутку, если позовешь и даже поделишься своими мыслями, может быть, я и пойму тебя.

Сердце у Клэр сжалось, когда она увидела выражение боли на лице Фреда. Как это она не подумала раньше о близких людях, которых оставила здесь? О том, что они могут превратно истолковать ее отъезд? Почему она решила, что Дуган начнет объяснять им, в чем дело?

– Мне очень жаль, – сказала Клэр. – Правда, очень. Я… я должна была написать. Я не догадывалась, я не знала, что тебе тоже плохо. Ты простишь меня, Фред?

Он вытащил мятый платок и вытер нос.

– Ты была мне как дочь. Я сидел и ждал письма со дня на день.

Фред засунул платок в карман рабочих штанов.

– Должно быть, тебе было очень больно, Клэр. Если бы ты только сказала мне…

– Мне в самом деле было очень горько. Настолько, что я была не в силах ни о ком думать.

Клэр поднялась и крепко обняла его за шею. Фред прижал Клэр к узенькой старческой груди и тихонько гладил ее по спине. Именно так он утешал Клэр прежде, когда она подростком горько переживала потерю родителей.

– Как там прошло? – спросил Фред и кивнул в сторону столовой.

– Плохо. У меня нет шансов.

– Ну-ну, не огорчайся. Лучше улыбнись.

– Боюсь, что не получится, – сказала в ответ Клэр. – Знаешь, что? У тебя есть свободное время? Я бы с удовольствием проехалась, но не одна.

– Думаю, здесь обойдутся без меня. Подожди на улице, я предупрежу миссис Картер.

* * *

– Дела у Дугана, как видно, идут хорошо, – сказала Клэр.

Она поставила ногу на перекладину ворот в ограде, опоясывающей владения Дугана. Клэр была удивлена тем, как здесь все переменилось. Сто шестьдесят акров земли совершенно не походили на лоскутные поля пшеницы и хлопка, которые они с Дуганом пытались спасти от вредителей и засухи.

В стороне от дороги за большой зеленой лужайкой стоял новый дом из красного кирпича. За ним почти не было видно небольшого старого фермерского дома, в котором они жили.

Клэр увидела стадо примерно в сотню голов. Коровы стояли на пастбище, отвернувшись от ветра, и солнце блестело на их крепких черных спинах. Южнее мягко колыхалось желтое море созревающей пшеницы. На восток ровными рядами уходили посадки хлопка. Вдалеке она увидела сооружение, похожее на авиационный ангар.

Как мог один человек за каких-нибудь десять лет сделать все это?

– Тебе хорошо жилось в Филадельфии? – спросил Фред, откусывая кончик сигары.

– Да, неплохо. Но я скучала по всему этому. Я скучала по дому, – поправила себя Клэр.

– Наверное, ты знаешь – здешние жители бьются об заклад, что вы оба сделаете еще одну попытку соединиться.

– Не ставь свои деньги. Дуган давно разлюбил меня. Кроме того, – Клэр проглотила горький комок, – я и думать об этом не могу.

– Да, – кивнул Фред, – конечно… бедная крошка, которую вы потеряли. После такого несчастья на все смотришь по-другому.

Клэр взглянула в сторону семейного кладбища Николсов. Она, мать Анжелы, даже не знала, какой памятник установили на могиле дочери.

– Трудно представить себе, что мы пережили, когда потеряли Анжелу.

Клэр нашла глазами то место на хлебном поле, где родилась дочка. Роды начались неожиданно и протекали очень тяжело. Телефона у них не было, а старый грузовичок накануне сломался. Дуган побежал за помощью на соседнюю ферму. Когда он вернулся вместе с миссис Фланниган, Анжела уже появилась на свет, а Клэр лежала без сознания в луже крови.

Фред догадался, о чем вспоминает сейчас Клэр. Он ласково обнял ее за плечи. Клэр взглянула на него с благодарностью и беспомощно улыбнулась.

– Никому не пожелаю испытать то, что пришлось мне, – прошептала она, – что выпало Анжеле. И это одна из причин моего возвращения сюда.

Шум приближающегося автомобиля заставил их обернуться. По извилистой грунтовой дороге лихо катила старенькая машина Лилы. Вот к кому у Клэр есть несколько серьезных вопросов.

Догадываясь о настроении племянницы, Лила подняла руки в оборонительном жесте. Словно Клэр собиралась нанести ей боковой удар в челюсть.

– Прежде чем ты начнешь кричать, – сказала Лила, – я хотела бы объясниться.

– Почему? Почему ты мне не сказала о Дугане? Почему ты не предупредила, что он возглавляет совет?

– Глупый вопрос. Скажи я тебе раньше, ты бы все послала к дьяволу и никогда не приехала на собеседование.

– Ну, я приехала, собеседовала. – Клэр скрестила руки на груди. – И теперь прекрасно вижу, куда это меня привело.

– Куда же? – невинно подняла брови Лила.

– На ближайший самолет. Хорошо еще, что я не отказалась от места в клинике семейной медицины в Филадельфии.

Лила внимательно рассматривала облупившийся лак на ногте.

– На твоем месте я не стала бы торопиться заказывать билет.

– Я и не тороплюсь, хочу пожить дома несколько дней. Кроме того, тетушка, я надеялась уговорить тебя поехать со мной, погостить у меня несколько недель. – Можешь ты минутку помолчать, милый мой доктор? Я здесь не для того, чтобы вести светские или семейные беседы, – сказала Лила. – Я здесь при исполнении служебных обязанностей.

– Каких обязанностей?

Клэр насторожила загадочная улыбка коварной тетушки.

– Дуган попросил меня передать тебе сообщение. Конечно, если бы он знал, что ты здесь, он бы и сам сказал тебе.

– Что за сообщение?

Лила пожала плечами, явно наслаждаясь моментом.

– Он сказал…

– Да?

– Чтобы я передала тебе…

– Тетя Лила!

– Докторов осталось только двое.

– И?..

– Ты один из них.

Клэр схватила в объятия свою миниатюрную тетушку и закружила ее.

– Замечательно!

– Эй, поставь меня сейчас же на землю.

– Кто второй врач?

– Этот красавчик из Чикаго. Он загипнотизировал своими сладкими речами некоторых членов совета. Но с тобой он не выдерживает никакого сравнения.

– Хорошо бы ты оказалась права… Когда вы голосуете?

– Завтра утром.

Клэр посмотрела в сторону Сьерры. Неужели ее мечта исполнится?

– О, тетя Лила, не знаю, как дождаться.

* * *

Фред отправился домой вместе с Лилой – Клэр хотелось побыть несколько минут одной. Она еще раз посмотрела на угодья Дугана. Дерево магнолии, которое они посадили в честь своей свадьбы. Ровные ряды стожков сена. Прежде они складывали сено в сарай. После этой работы травинки, забравшиеся в одежду, покалывали тело. Клэр и Дуган выбирали их друг у друга из одежды, дурачились на сене, и всегда эти игры заканчивались одинаково – восхитительными моментами любви.

Клэр глубоко вздохнула. Какой здесь замечательный воздух! Так пах ее дом – свежевспаханной землей, скошенными травами.

Громкий лай прервал ее мечтания. Неужели Лентяй – пес, которого они нашли со сломанной лапой и взяли к себе? Клэр позвала его знакомым посвистом. Действительно, в тени крыльца лениво лежал Лентяй. Клэр свистнула сильнее. Старый пес поднялся на ноги и заковылял к ней по стриженой лужайке, где прежде, как ей помнилось, росли только сорняки.

Клэр присела на корточки и протянула руки через прутья ограды, чтобы почесать Лентяя за ухом. Он радостно скулил и бил хвостом по бокам. Затем исхитрился и лизнул Клэр в щеку.

– Ты рад моему возвращению, дружище?

Значит, теперь тех, кто приветствует ее появление на родине, стало четверо – тетя Лила, Опал, Фред и Лентяй. Причем в отношении Опал Клэр не была полностью уверена.

Впрочем, сейчас это не занимало ее. Клэр хотелось нарвать букетик полевых цветов, зайти за ограду и положить цветы на могилу Анжелы.

Но это была ферма Дугана. Если она зайдет на чужую собственность, то нарушит право владения.

Право владения, черт подери! Может ли кто-нибудь запретить матери поклониться могиле ее единственного ребенка?

Клэр принялась собирать цветы. Ей хотелось, чтобы букет был нарядным, чтобы он отражал счастье тех нескольких часов, на которые Анжела посетила этот мир. Клэр рвала гвоздики, фиалки и веселые цветы, похожие на маргаритки.

Калитка в покрашенном белым цветом металлическом ограждении кладбища была открыта. Три коротких шага, и Клэр оказалась перед могилой дочери. На мраморной плите надпись: «Родилась и умерла 1 мая 1981 года». Могила украшена фигуркой пухлого круглолицего ангела. «Как он не похож на Анжелу, – подумала Клэр. – Она была такой худенькой».

Клэр наклонилась и погладила ковер сочной зеленой травы. Видно, что за газоном ухаживали, он был мягким и нежным, как бархат. Она опустилась на землю и закрыла глаза.

Кожа Анжелы была тонкой, почти прозрачной, крохотные пальчики сжаты в кулачки.

Слезы! Казалось, само сердце Клэр исходило слезами, не в силах и через столько лет смириться с болью утраты.

– О, Анжела, как мне не хватает тебя! – проговорила Клэр сквозь рыдания.

Лентяй тихо заскулил, словно сочувствуя ей. Клэр не знала, как долго она просидела так, вся в слезах, погруженная в воспоминания. Она очнулась, когда услышала скрип калитки и шаги. Чья-то тень упала на ее лицо. Клэр подняла голову и вздрогнула.

– Дуган! Я не слышала, как ты подъехал.

Он все еще был в костюме, галстук чуть сбился в сторону. Дуган опустился на корточки рядом с ней.

– Они сказали мне, что ты здесь. – Он вырвал сорняк из газона у могилы.

Клэр думала, что ощутит злость, разговаривая с Дуганом, но злости не было. Только горечь утраты и печаль.

– Спасибо, что ты ухаживаешь за Анжелой. Плита… кладбище… очень красивые.

– Я старался сделать так, как тебе бы понравилось.

Вот теперь злость пришла. Если бы он не заставил ее уехать, ему бы не пришлось догадываться, как бы она хотела увековечить память дочери. Она могла бы участвовать в выборе плиты и памятника. И они поддерживали бы друг друга, как все нормальные родители, потерявшие ребенка. Она бы выбрала, какие цветы посадить на могиле, и ухаживала бы за ней. Возможно, так она справилась бы с горем, отвлеклась. А он лишил ее этой возможности.

Руки, безвольно лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

– Если бы ты меня не выгнал, ты бы знал, чего я хочу, – сказала она зло.

– Клэр, пожалуйста. Не здесь, не сейчас.

Он сжал ее локоть, наверное, пытаясь утешить. Но прикосновения Дугана – это не объятия Лилы или Фреда. Они всегда значили для нее слишком много. До сих пор значат.

– Я… я была бы тебе благодарна, если бы ты не прикасался ко мне, – сказала она дрожащим голосом.

– Я не имел в виду ничего такого… Просто ты сидела здесь такая несчастная, печальная. Я подумал, что ты нуждаешься в участии… друга.

– Друга? – Кончики губ Клэр опустились. – Шутка, я полагаю.

– Я хотел бы быть твоим другом.

– Не уверена, что это возможно.

– Может быть, со временем, – сказал Дуган и поднялся. – Послушай, я оставлю тебя одну. Чувствуй себя свободно и приходи, когда хочешь.

– Да, спасибо, я приду.

Клэр еще раз коснулась пальцами плиты и тоже поднялась, направилась к машине. Дуган провожал ее.

– У тебя хорошо идут дела, – сказала она.

– Это наша общая заслуга.

– Я здесь ни при чем. Но как тебе удалось превратить запущенную ферму, – Клэр провела рукой вокруг, – во все это?

– Много трудился. К тому же мне просто повезло.

– Каким образом?

– Через полгода после твоего отъезда однажды ночью позвонил Орвил.

– Что еще он хотел?

– Ты помнишь Джона, его сына?

– Да, конечно, помню.

– Джон тогда только вышел из наркологической клиники.

– Джон? Никогда бы не подумала, что он попытается излечиться от алкоголизма.

– У него не было выбора. Какое-то время Орвил все улаживал, если Джон напивался и выворачивал чей-нибудь почтовый ящик. Но однажды утром он врезался в парфюмерный магазин Мэрибэл, пьяный как свинья. Все там разгромил, выехал в потеках одеколона и шампуня. Мэрибэл вызвала полицию. У Джона было два выхода – отправиться либо в тюрьму, либо на лечение.

– Должно быть, Орвилу трудно было пережить это.

– Да, очень. И когда Джон вышел из клиники, отец искал место, куда бы его пристроить подальше от старых дружков. Вот он и попросил меня взять Джона в работники за жилье и еду.

– И ты это сделал, – кивнула Клэр. – А чем в ответ тебя отблагодарил Орвил?

– Какое-то время ничем.

– Потом?

– Джон, должно быть, порассказал ему о моем печальном положении. А потом Джозеф Виткобс объявил, что будет давать своего племенного быка-победителя для развода местным фермерам. Я бы мог создать свое стадо, но не было денег.

– И?..

– Орвил помог.

– Как? – спросила Клэр подозрительно.

Дуган замолчал, а затем нехотя добавил:

– Он дал мне денег взаймы.

– Подожди минуточку. Ты хочешь сказать, что после того, как я уехала, он дал взаймы тебе денег, в которых мы отчаянно нуждались? Денег, которых он не дал нам?

Дуган какое-то время смущенно рассматривал свои ботинки, потом поднял голову и посмотрел на Клэр.

– Да. Я расплатился с ним меньше чем за год.

Клэр потрясла головой: ей трудно было поверить в то, что она услышала.

– Я хочу, чтобы ты понял меня правильно. – Она говорила медленно и раздельно. – Я не завидую твоему успеху. Но тебе не приходило в голову, что Орвил выбрал время для того, чтобы оказать тебе помощь? Что он, наконец, добился того, чего хотел, – отомстил мне.

– Орвил не святой. Но он изменился. И Джон помогал мне на ферме…

– Чего я никогда толком не могла.

– Клэр, пожалуйста. Давай оставим это.

– Ну, нет. Я не могу забыть, как рыдала по ночам в пансионе тетушки Софии. Я не могу забыть, что человек, которого я любила, выгнал меня, когда я в нем очень нуждалась. – Клэр оглянулась и посмотрела на могилу дочери. – Я не могу забыть, что ты лишил меня даже могилы дочери.

– Я отправил тебя, но не удерживал от возвращения домой. – Разве? – зло переспросила Клэр.

Она была готова осыпать его множеством обвинений.

– Клэр, – сказал Дуган мягко, примирительно, – Анжела умерла. Но она здесь, – он прикоснулся одной рукой к своей груди, а другой коснулся чуть ниже ее плеча, – и здесь…

Он снова дотрагивался до нее. И снова она почувствовала сумятицу желаний – броситься к нему и бежать от него.

– Не прикасайся ко мне, Дуган! Ты не имеешь права. Больше не имеешь.

– Я не хотел обидеть тебя.

Клэр искала повод уехать.

– Мне нужно вернуться в город. Я должна сделать несколько звонков.

– Лила сказала тебе, что совет выбрал тебя и доктора из Чикаго?

Этот разговор Клэр могла продолжать, не боясь, что голос подведет ее.

– Да, хотя после допроса с пристрастием, который вы устроили мне, кажется, у меня не так много шансов получить эту работу.

– Если бы это было так, тебя бы не выделили из других пяти претендентов.

– Скажи мне только одно, Дуган: кого поддерживает Орвил?

– Я не имею права говорить.

– Да и не требуется, – усмехнулась Клэр. – Понятно, он никогда не простит, что мой отец провалил Джона. Но я не жалею, что подала заявление. Иначе, – она закусила губу, – неизвестно, сколько бы еще времени я не увидела могилу Анжелы.

«И тебя», – добавила Клэр мысленно. Какое бы зло он ей ни причинил, она не могла вырвать его из своего сердца, не могла быть равнодушной к нему.

* * *

Дуган не двинулся с места, пока белый седан не скрылся на дороге. Клэр не понимает, представить себе не может, что услать ее из города было для него самым трудным поступком в жизни. Сможет ли она поверить в это?

Когда он усаживал Клэр в автобус, глаза ее были тусклыми и печальными, словно она потеряла веру в мир. А сейчас они снова блестели, и иногда в них вспыхивали искорки. Сегодня глаза Клэр даже сверкали от злости и негодования. Словом, жили.

Вдали от тяжелой фермерской работы Клэр поправилась, похорошела. Прежде она была худенькой и хрупкой. А теперь – красивая, взрослая женщина, с изумительной фигурой. И грудь у нее увеличилась, налилась дурманящей полнотой.

Как ему хочется приклонить голову на грудь Клэр, погрузить пальцы в ее пушистые волосы!

Но что-то в Клэр изменилось. И это «что-то» тревожило Дугана. Она уже совсем не та доверчивая и наивная голубоглазая девушка, которую он любил. В Клэр появился некий цинизм, резкость, и это задевало Дугана.

Тогда, двенадцать лет назад, он сделал все, что только мог, чтобы помочь ей. Быть может, это показалось ей слишком жестоким. Возможно, он заслуживает порицания. Но, черт подери, не презрения же!

3

Клэр лежала на кровати в своем номере.

В Филадельфии ей часто снился один и тот же сон. Она возвращается в Сьерру и встречает Дугана. Рядом с ним прелестная жена и куча веселых ребятишек, кареглазых и черноволосых. Клэр видела неловкую сцену знакомства то в церкви, то в кафе Имоджен Паркер. Она поворачивается и идет неверным шагом к двери, чувствуя спиной любопытные взгляды, до нее доносится злорадный шепот.

Единственное, что Клэр не могла предположить, что Дуган будет один все эти годы.

Сейчас она почти жалела, что он свободен.

Ведь сердце ее по-прежнему замирает при виде Дугана и готово вырваться из груди, когда он до нее дотрагивается. Что же делать? Постараться убедить себя, что его не существует?

– Конечно, Клэр, конечно, – произнесла она вслух.

Молодая женщина поднялась с кровати, подошла к окну и посмотрела на залитую лунным светом Мэйн-стрит. Ветер наконец утих. Стены гостиницы лишь слегка приглушают жуткое уханье сов. Как все это непохоже на Филадельфию. Там она могла с головой уйти в работу и отвлечься от посторонних мыслей.

Того, что рассказал ей сегодня Дуган, хватило бы, чтобы убить все ее чувства к нему, кроме одного – обиды. Как он мог принять помощь от Орвила?! Ведь предоставь им банкир заем тогда, когда они просили его, все обернулось бы иначе! Боже, неужели Дуган не понимает, что она бы не потеряла Анжелу?

* * *

Клэр не могла избавиться от этих мыслей и утром следующего дня, сидя в холле отеля вместе с доктором из Чикаго в ожидании решения совета. Они потягивали кофе, мирно беседовали на отвлеченные темы, стараясь не показывать свое волнение.

Неожиданно входная дверь распахнулась. Это Фред привел девочку-подростка. Она согнулась пополам, прижав руки к животу. По затуманенным глазам было видно, что ей плохо.

– О Боже! – воскликнула Клэр, вскочив. – Веди ее сюда, Фред, вот на эти кресла. Как ее зовут?

– Не знаю, – пожал плечами Фред. – Утром я увидел, что она спит на скамейке перед банком. Подошел расспросить, но она не захотела со мной разговаривать. Я ушел по делам. Через некоторое время возвращаюсь и вижу – корчится от боли и плачет.

– Поднимись, пожалуйста, в мой номер и принеси медицинскую сумку, – попросила его Клэр. – Дверь не заперта.

Рыжеволосая девушка была одета в голубые старенькие джинсы и большой серый свитер, который был бы велик и Гюнтеру Буну.

– Я – доктор, – наклонилась к ней Клэр. – Я хочу тебе помочь. Как тебя зовут?

– П-Памела С-Сью.

– А теперь, Памела Сью, постарайся успокоиться. Что у тебя болит? Желудок?

Крупные слезы выкатились из-под век Памелы и поползли по чумазым щекам. Она кивнула, еще крепче зажмурилась и посильнее обхватила руками живот. Девушка была не из худеньких, но ее огромный живот насторожил Клэр.

– Она явно несовершеннолетняя, – пробормотал чикагский врач. – Вам бы лучше получить разрешение на ее лечение, – посоветовал он Клэр.

– Разрешение? У девочки острая боль. Если я буду ждать, положение может серьезно ухудшиться.

– Решайте сами, – пожал плечами инфекционист, – а меня не вмешивайте. Я не собираюсь рисковать своей репутацией и лицензией. Поэтому никогда не беру с собой медицинскую сумку.

Так же поступало большинство ординаторов, которых Клэр знала в Филадельфии. Но только не она.

– Подумать только, они еще раздумывают, не поручить ли клинику этому куску льда, – прошептала она Фреду, принесшему ее чемоданчик.

– Он казался вполне симпатичным парнем, – тихо ответил Фред.

– Умеет показать себя.

Клэр проверила пульс и послушала сердце девушки, затем легонько коснулась живота. Вряд ли девушке больше шестнадцати лет, а срок беременности большой.

Влажной салфеткой, которую Фред принес с кухни, она протерла девушке лицо.

– Какой у тебя срок? – спросила Клэр шепотом.

– Н-не понимаю, о чем вы.

– Я врач и не собираюсь судить тебя. Но мне нужно знать, чтобы оказать тебе помощь.

Памела закусила губу.

– Я не знаю точно, – с трудом прошептала она.

– Когда у тебя был последний цикл?

– Месяцев пять назад.

– Пять месяцев, – повторила Клэр. – Ты была у доктора?

Девушка отрицательно помотала головой.

– Мы поступим так. Ты поднимешься ко мне в номер, отдохнешь там, а я осмотрю тебя.

– У меня нет денег. Ну, два доллара.

– Не беспокойся об этом. Я только хочу удостовериться, что с ребенком все в порядке. Где ты живешь, Памела?

Девушка посмотрела на Клэр с нескрываемым ужасом.

– Я никому не скажу, – заверила Клэр. – Об этом будем знать только ты и я.

– Вы обещаете?

Клэр улыбнулась и кивнула. Сколько девочек, по сути еще детей, носят под сердцем нежеланных младенцев. Она, Клэр, многое бы отдала, чтобы оказаться на месте одной из них.

– Обещаю, – сказала она.

– Альбукерк, – прошептала Памела, прикрыв рот ладонью.

– О! Но это очень далеко отсюда. Как ты попала в Сьерру?

Памела ничего не ответила, только подняла большой палец, показывая, что передвигалась автостопом.

– Неудивительно, что ты чувствуешь себя плохо. У тебя есть родные?

– Никого у меня нет.

Как врач Клэр должна была держаться на определенной дистанции с пациентами, не вникать в их проблемы, но ей было пронзительно жалко беременную девочку-подростка. Очевидно, из-за неправильного питания у Памелы было по меньшей мере двадцать фунтов лишнего веса. Волосы, давно не мытые, свисают сосульками. Наверное, ей приходилось спать в поле, питаться в основном хлебом. Кто знает, как давно она не видела нормальной пищи и удобной постели.

– Когда ты последний раз ела? – спросила Клэр.

Памела подняла подбородок, ее глаза гордо сверкнули.

– Я не нуждаюсь в милостыне.

– Ты, возможно, и нет, а вот ребенок нуждается в правильном питании. Как давно ты ела?

– Сегодня утром.

– Что?

– Персики.

– Зеленые? – Клэр начинала догадываться.

– Это все, что я смогла найти, – кивнула девушка.

Клэр вздохнула с облегчением.

– Это утешительное известие. Значит, скоро тебе станет полегче.

– Я сорвала только два или три.

– Достаточно, чтобы вызвать спазмы. У меня есть лекарство, которое снимет боль. Ты можешь подняться и немного пройти?

Памела кивнула и встала. Клэр позвала Фреда, который деликатно держался на расстоянии от них, и попросила помочь Памеле дойти до номера. Затем она повернулась к своему коллеге.

– Я буду в своем номере. Если понадоблюсь совету, не сообщите ли вы им, что я там?

– Конечно, – ответил он и снова укрылся за газетой.

* * *

– Полагаю, пришло время решать, – сказал Дуган и попросил еще одну чашку кофе. – Предлагаю провести тайное голосование.

– В этом нет никакой необходимости, – возразил Орвил. – И так ясно, кто за кого отдаст голос. – Он понимающе подмигнул Дугану.

– Тем не менее, – настаивал тот, – все-таки я предлагаю тайные выборы.

Орвил медленно поставил сначала один, потом другой локоть на стол. Он по очереди посмотрел на каждого из членов совета тяжелым взглядом, словно внушая им собственную волю. Лила вернула ему грозный взгляд. Потом схватила ручку и бумагу, быстро написала свое решение. Последние два часа Лила и Орвил вели словесный бой за и против Клэр.

Дуган не хотел, чтобы Орвил был в совете. Мнение президента банка было слишком весомым и могло повлиять на объективность других. Но Орвил был непреклонен в своем желании стать попечителем и уже успел показать, кто владеет ситуацией. Оставалось только надеяться, что остальные будут голосовать по совести.

Один за другим члены совета передавали бюллетени Дугану. Он открывал их и зачитывал имя избранника.

– Доктор Линвуд, один голос. – Дуган посмотрел на Лилу, она довольно улыбалась. – Доктор Линвуд, еще один голос.

Орвил раздраженно поерзал на стуле. Он зло смотрел на оставшиеся бюллетени, как бы приказывая им оказаться в пользу его кандидата. И самодовольно усмехнулся, когда Дуган подвел итоги.

– Итак, леди и джентльмены, оба кандидата набрали равное количество голосов. По четыре.

– Лучше проголосовать снова, – сказал Гаррисон. – Простым поднятием рук.

– Сомневаюсь, что лучше, – ответил Дуган, инстинктивно вставая на защиту Клэр. – В соответствии с правилами, которые мы утвердили, если голоса разделятся поровну, то решение принимает председатель, то есть я.

Орвил усмехнулся. Дуган кожей почувствовал, чего ждет банкир, – долг платежом красен.

«Орвил хочет, чтобы я поддержал его… Клэр ждет от меня… Надо решать по совести…»– пронеслось в голове Дугана.

Что это с ним? Он удивлялся сам себе. До вчерашнего вечера у него не было сомнений в том, что Клэр более других кандидатов подходит для этой работы. Бог знает, сколько ей пришлось вынести ради этого. Программа, которую она предложила, впечатляла знанием местных проблем и свидетельствовала о ней как о хорошем специалисте. Доктор Пайслей представил только блестящие характеристики.

Но вчера на могиле дочери Дуган увидел, сколько в Клэр злости и обиды. Сможет ли она стать врачом, который нужен Сьерре? Ведь она уже не та открытая девушка, которую здесь знали.

Дуган чувствовал выступившие на спине капли пота. Не от жары – вентилятор работал на полную мощность, и в комнате было прохладно. Листки бюллетеней разлетелись от порыва воздуха. Дуган снова собрал их и сложил ровной стопкой.

Он поставил себя в тупик, заявив, что его решение будет окончательным. И ответственность за правильный выбор будет лежать только на нем.

Врач из Чикаго, должно быть, хороший специалист, но Дугану показалось, что он твердокожий, как броненосец. У Клэр же, напротив, мягкое сердце. Во всяком случае, было, пока он не отправил ее из города.

Неожиданно все сомнения рассеялись и решение обозначилось твердо и ясно.

Дуган откашлялся и встал. Все разговоры тут же прекратились.

– Доктор Линвуд, – сказал Дуган, глядя прямо в глаза Орвилу.

– Бог свидетель, – проворчал банкир, – тут в ход пошел не разум, а гормоны.

Дуган посмотрел на Лилу. Похоже, она еле сдерживается, чтобы не стукнуть Орвила. Но вот она взяла себя в руки, ограничившись лишь взглядом: «Пошел ты, Орвил…» – и быстро подошла к Дугану.

– Я беру свои слова назад, – сказала она. – Может, ты и стоишь того, чтобы упустить шанс.

– Что? – не понял Дуган.

– Неважно, забудь, – улыбнулась Лила и крепко обняла его. – Я очень рада, что твоя голова наконец варит как следует.

Дуган рассмеялся.

– Вы хотите сообщить ей?

– Нет, лучше ты.

– Но, Лила…

– Послушай, отныне вы оба должны работать вместе. Будет лучше, если вы сейчас похороните свою ненависть, заключите мир и начнете все сначала.

Начать все сначала. О большем он и не мечтал. Но вчерашний вечер ясно показал, что Клэр не хочет этого.

– Где она? – спросил Дуган вошедшего Фреда, и его ладони предательски вспотели.

– Если вы ищете Клэр, то она у себя наверху, занимается с больной.

– Кому плохо? – спросила Лила. – Одной молоденькой девушке. Я нашел ее на улице.

– Кто-нибудь из наших?

– Нет, чужая.

Лила погрозила пальцем Дугану, увидев растерянность на его лице.

– Дуган Николс, это твоя работа, и занимайся ею.

– Но это неудобно, заходить к ней в номер.

– Удобно – неудобно, – передразнила Лила. – Ты же не на свидание к ней идешь. Она там лечит девушку, и ты тоже идешь по делу. Давай скорее, я жду не дождусь, когда увижу ее счастливую мордашку!

Памела Сью мирно отдыхала, когда Клэр услышала осторожный стук в дверь. Сердце ее подпрыгнуло и замерло в ожидании чуда – члены совета остановили выбор на ней.

Стук снова повторился. На этот раз она сорвалась с места. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть у того, кто стоит за дверью, будет радостная улыбка!» – молилась она.

Клэр была почти уверена, что пришла Лила, поэтому не смогла скрыть удивления, когда открыла дверь. На пороге стоял Дуган. Строгий деловой костюм подчеркивал красоту его фигуры, фигуры мужчины, который много занимается физическим трудом. Он не улыбался.

– Дуган?

– Добрый день, доктор! – Он окинул ее взглядом, затем посмотрел ей прямо в глаза. – Как пациентка?

– Отдыхает.

– Могу я поговорить с тобой несколько минут?

– Конечно, – ответила Клэр и не двинулась с места.

Она вдруг вспомнила их первую брачную ночь в полуразвалившемся фермерском доме, построенном еще дедом Дугана. Они лежали в объятиях друг друга, и Дуган пообещал ей, что когда-нибудь, когда их денежные дела поправятся, он снимет лучший номер в гостинице – номер для новобрачных – на имя мистера и миссис Николс. Он перенесет ее через порог на руках – и это будет символом их новой жизни.

Сейчас Клэр жила в отличном номере, а Дуган стоял на пороге. Он, конечно, не помнил своего обещания. Как и того, что давал в церкви.

– Почему мы тут стоим? – опомнилась Клэр.

Закрывая дверь, она случайно коснулась плечом его руки. Голова закружилась, и несколько шагов назад от двери Клэр сделала осторожно, как человек, идущий по шатким мосткам. Она подняла голову, посмотрела на Дугана и тут же отвела взгляд. Он смотрел на нее пристально, изучающе.

– Я, я вот… – Горло ее пересохло от волнения. – Я надеюсь, совет принял решение?

– Да, мы решили.

Его лицо ничего не выражало. Никакой улыбки, никаких ямочек на щеках. Клэр почувствовала тяжесть на сердце.

– И ты пришел сказать, что выбор пал не на меня.

Дуган по-прежнему внимательно смотрел на нее, но в его глазах блеснул огонек.

– Я этого не говорил, не так ли?

– Ты хочешь сказать… – задохнулась Клэр.

Дуган протянул ей руку для поздравления. Колени у Клэр подогнулись, она быстро отвела руки назад и схватилась за стену.

– Я хочу сказать, что мы поздравляем вас, доктор Линвуд, с назначением.

– О, Дуган! – Клэр прижала дрожащие руки к губам.

Она была счастлива. Она вспомнила своих родителей – как бы они радовались сейчас! Тяжелый груз двенадцати лет учебы и работы свалился с ее плеч. Все было не напрасно. Ее усилия приобрели теперь цену и смысл.

Клэр вдруг захотелось обнять того, кто принес радостную весть. Неважно, что он, наверное, голосовал против нее. Неважно, что она добилась успеха вопреки ему. Неважно, что она испытывала к Дугану нечто большее, чем признательность за добрую весть. Она хочет разделить свое счастье с теми, кого любит. Черт побери, она до сих пор любит Дугана!

Клэр засунула руки в карманы. Она беспомощно улыбалась, слезы ручейками бежали по ее щекам.

– Не могу поверить, – прошептала она.

Дуган поднял руку и несколько секунд колебался, прежде чем вытереть ей слезы. Клэр хотелось схватить эту руку и прижать к губам. Закричать от радости. Вместо этого она закрыла глаза, пытаясь сдержаться и не броситься ему на шею.

Наконец она открыла глаза и пробормотала:

– Спасибо. Я немного потрясена этой новостью.

– Новостью. Да, я… да, конечно.

Дуган смотрел на свои руки, мокрые от ее слез, затем поднял голову. В его взгляде была гордость за нее, радость и еще что-то, чему Клэр боялась дать определение.

«Господи, пусть он поскорее уйдет», – взмолилась она. Если Дуган останется здесь еще хоть немного, она не удержится и обнимет его. Но ведь он не хочет большего, чем дружба, не надо об этом забывать.

Дуган улыбнулся, полез во внутренний карман пиджака и вытащил белый конверт.

– Я уполномочен передать тебе вот это.

Вскрывая конверт, Клэр была похожа на ребенка, который с затаенной радостью распаковывает обертку рождественского подарка. Улыбка Дугана стала еще шире.

Клэр вытащила контракт и чек на ее имя, подписанный Дуганом как председателем попечительского совета.

– Девять тысяч долларов! – воскликнула Клэр.

– Минус налоги.

– Но я же еще не начала работать.

– Мы подумали, что нашему доктору понадобятся деньги на обустройство, и выписали месячную зарплату вперед.

– О, Дуган, у меня никогда в жизни не было столько денег. – Она прижала чек к груди и закружилась по комнате. – Я куплю новое платье, и машину, и новый диван тете Лиле, и… и… и еще кучу вещей.

– Будь осторожна, не наделай долгов, – предостерег Дуган.

– Долги? Конечно, нет.

– Все тебя ждут внизу. Официальный прием и завтрак. Город приглашает вас, доктор Линвуд.

– Но я не могу оставить больную, – растерялась Клэр. – Она сирота, сбежала из дома, и ей нехорошо.

– С ней посидит Лила. А ты можешь приходить проведывать ее.

– Да, верно.

Тетя Лила в прошлом была медсестрой, и ее квалификации вполне хватало, чтобы присмотреть за Памелой. Клэр отлучилась на минутку в спальню, чтобы проведать девушку.

Когда она вернулась, Дуган задумчиво посмотрел на нее.

– Клэр?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты знала, что я очень рад за тебя.

– Спасибо, Дуган.

– И также я хочу, чтобы ты знала: я не буду маячить у тебя на пути. Конечно, мы будем встречаться, если кто-нибудь заболеет и мне нужно будет доставить его в больницу. Мне придется совать нос в документы клиники и все прочее. Но я не буду мозолить тебе глаза. Вначале нам с тобой будет трудно жить в одном городе.

– Эта мысль мне тоже приходила в голову, – сказала Клэр.

Она не стала уточнять – множество раз, с тех пор как она вернулась домой.

– Мы можем попытаться оставить в прошлом тяжелые воспоминания? – спросил Дуган.

«Это невозможно», – подумала Клэр, но ответила иначе:

– Я тебе сказала вчера: не знаю, смогу ли простить.

– Эта обида… Ты можешь забыть обиду?

Клэр задумалась. В самом деле, прошло много времени, сейчас другие обстоятельства, жизнь продолжается.

– Нам нужно постараться и хотя бы не вспоминать о прошлом, – сказала она.

Клэр вдруг на секунду забылась, подняла руку и дотронулась до его щеки. Слегка обветренная кожа Дугана была сухой и теплой. Клэр прочла в глазах Дугана собственные мысли: время, когда они были вместе, – лучшее в их жизни.

– Как я помню, – сказала Клэр, – ты можешь быть чутким и отзывчивым человеком. Я нуждаюсь в твоей чуткости, это поможет мне сделать отличную клинику.

– Чуткий, – повторил Дуган. – Забавно, я никогда не думал, что ты можешь употребить это слово, после того что я…

– Когда-нибудь мы поговорим об этом. А сейчас…

– Сейчас мы начнем все сначала.

Клэр улыбнулась и хотела убрать руку. Но Дуган крепче сжал ее пальцы. У Клэр почти не оставалось сил сопротивляться. Единственным ее желанием было очутиться в его объятиях и дать своему измученному одиночеством телу ощутить его любовь. Но внутренний голос предостерегал ее – ты снова обманешься.

– Я всегда говорил, – прошептал Дуган, улыбаясь и нежно сжимая ее руку, – что ты – потрясающая женщина. А теперь ты стала врачом. Нашим врачом.

4

– Не рановато ли ты пришел за месячным отчетом?

Орвил подтянул ремень под арбузоподобным животом и медленно пошел через вестибюль банка к стойке кассира. У него была походка солидного человека. Или чванливого.

– Я принес старые чеки, – сказал Дуган и мысленно пожелал Орвилу заниматься своими делами и не лезть в чужие. – Решил, что нечего их хранить, когда они могут принести хоть маленький процент.

Орвил склонился над полдюжиной счетов, которые Дуган положил на прилавок у кассы.

– Это долговые обязательства Гюнтера, я прав?

– Да, на угодья для охоты на куропаток.

Несколько лет назад Дуган купил эти земли по случаю и за небольшую плату. Они пустовали, и Дуган сдал их в аренду Гюнтеру.

– Не скоро ты за это что-нибудь получишь, – сказал Орвил. Он повернул голову к окну, оставил бумаги и усмехнулся. – Ты смотри, наш доктор прибыла собственной персоной.

– Да, в самом деле?

Дуган надеялся, что голос не выдаст его. Будь он проклят, если позволит Орвилу догадаться, как подпрыгнуло его сердце.

Дуган знал, что Клэр приехала из Филадельфии. Об этом ему сказал его работник, вернувшийся из города. Через десять минут председатель попечительского совета уже мчался в своем пикапе в Сьерру, придумав не очень основательный повод.

Четыре недели со дня отъезда Клэр – двадцать восемь перечеркнутых дней в календаре – тянулись томительно долго. Иногда Дугану казалось, что Клэр вообще не вернется. Он ходил мрачнее тучи, работник его даже заявил, что если хозяин не придет в себя, пусть ищет другого поденщика.

К счастью, Клэр позвонила и предупредила: если она сразу разорвет свой контракт с клиникой в Филадельфии, придется платить большую неустойку, поэтому она задерживается. Не будь этого звонка, он бы, наверное, сошел с ума, решив, что Клэр передумала.

– Отличную машину она купила, – сказал Орвил.

– Дорогая машина, – признал Дуган.

Они смотрели на голубой «линкольн-континенталь», припаркованный у входа в гостиницу. Дуган подумал, что с тех пор, как Клэр покинула Сьерру, у нее появилась любовь к роскошным вещам.

– Она могла бы заказать автомобиль и через магазин Мозеса, – заметил Орвил.

– Ну, вы-то думали, что так и будет.

– Сегодня утром Гюнтер жаловался, что ему приходится доставлять ей кучу всяких пакетов. Ясное дело, сорит нашими деньгами. И не здесь, в городе. С такими ее привычками… Тебе повезло, что вы разошлись.

– Наш развод, Орвил, вас не касается.

Дуган убрал свою банковскую расчетную книжку в карман и направился к двери.

– Выйду-ка я подышать, – сказал он.

Орвил не отходил от окна, наблюдая, как Дуган поднимается по ступенькам гостиницы. Если он думал, что Дуган собирается устроить Клэр головомойку за то, что она сорит деньгами, то ошибался. Дуган действительно считал, что деньги нужно экономить всегда и на всем, а Клэр определенно влезла в долги. Но, с другой стороны, новая жизнь требует широкого жеста.

Едва Дуган подошел к двери, как услышал голоса двух спорящих, перебивающих друг друга людей. Один голос принадлежал Клэр. Дугану очень хотелось увидеть ее. Однако он колебался, не желая прерывать личный разговор. Он приник к ажурной решетке двери. И дыхание у него перехватило.

Там, на ступеньках лестницы, спиной к нему стояла Клэр. Он узнал бы ее в тысячной толпе. Узнал бы по золотому водопаду вьющихся волос. Этот водопад превращался в пушистое облако, окутывавшее ее грудь, когда она оказывалась над ним, лежащим в сладкой истоме.

Мышцы у Дугана вдруг налились такой силой, что он мог бы сорвать с петель массивную дверь. Хорошо, что Клэр не одна. Иначе он, наверное, не удержался бы, схватил ее в охапку и покрыл поцелуями, не оставив на теле местечка, к которому не прикоснулся бы губами.

Через закрытую дверь Дуган услышал грубый голос Гюнтера.

– В чем дело, доктор? Эммин магазин вас уже не устраивает?

Дуган увидел, что он отдает Клэр пакеты.

– Это не совсем так, Гюнтер, – оправдывалась Клэр. – Мне нужны новые вещи, а у меня нет времени ходить по магазинам. Вот я и выписываю все по каталогам.

– Ты там, в большом городе, видно, привыкла задирать нос. А птице, которая ходит по земле, длинный клюв не нужен. Остановилась в гостинице, хотя вполне могла бы жить у тетушки.

– Все это не ваше дело, Гюнтер. У тети Лилы нет свободной комнаты для меня. Сейчас у нее живет одна девушка, Памела Сью. Я остановилась здесь, потому что мне больше негде поселиться.

«Ты могла бы жить у меня», – подумал Дуган. И представил себе, что было бы, если бы он решился предложить ей это.

– А раньше? – не унимался Гюнтер. – Когда ты приезжала на этот совет?

– Тогда у тети жила Дикси Хинкл, которая нуждалась в уходе после операции.

– Я слышал, что тебе мало одной комнаты, ты сняла двухкомнатный номер.

– Я много работала, Гюнтер, чтобы достичь того, чего достигла. – В голосе Клэр слышалось волнение. – Эти комнаты очень малы. Я считаю, что могу позволить себе такую роскошь, как две смежные комнаты, пока не найду что-то постоянное.

Гюнтер не имел никакого права совать нос в дела Клэр, хотя сам Дуган в определенном смысле был согласен со старым охотником. Дуган никогда и ни с кем не стал бы обсуждать привычек Клэр копить или транжирить деньги. Но он не мог не заботиться о ее благополучии. А если Клэр влезет в долги – это будет очень неблагоразумно с ее строны.

– Да, я вижу: ты ни в чем себе не отказываешь. Конечно, когда Сьерра сделала тебя богачкой.

Дуган не выдержал и открыл дверь. На щеках Клэр выступили красные пятна. Ни она, ни Гюнтер не заметили стука двери и того, что вошел Дуган.

– Все, что я трачу, мною заработано! – резко сказала Клэр.

– Стыдно тебе! Раньше не приезжала, а как пообещали, что разбогатеешь, примчалась.

Этого Дуган стерпеть не мог. Он пересек холл и стал между Клэр и охотником.

– Вам больше нечего делать, кроме как разводить здесь склоки? – строго спросил он Гюнтера.

Не дожидаясь ответа, Дуган начал брать у Клэр из рук пакеты. Сердитый взгляд Гюнтера немного смягчился.

– Здравствуйте, доктор, – улыбнулся Дуган. – Добро пожаловать домой. Куда все это отнести?

– Наверх, в мой номер.

Клэр достала ключ из кармана и дала его Дугану. Она благодарно взглянула на него и беззвучно прошептала: «Спасибо!»

Гюнтер вдруг закашлялся, да так сильно, что буквально согнулся пополам. Дуган стал подниматься по лестнице.

– Я хочу, чтобы вы ко мне пришли, – сказала Клэр. – Ваш кашель стал значительно хуже.

– Я уже говорил тебе: мне не нужны доктора.

– Вы все равно обратитесь ко мне, но лучше сделать это раньше. Клиника откроется через неделю. И, пожалуйста, постарайтесь бросить курить.

– К свиньям собачьим!

Услышав, как ботинки Гюнтера загрохотали по полу, Дуган решил, что выяснение отношений закончено. Он уже стоял на верхней ступеньке, но не уходил на тот случай, если снова потребуется его вмешательство.

Гюнтер неожиданно остановился и обернулся к Клэр.

– Сказать тебе кое-что, доктор?

– Скажите, – ответила Клэр примирительно.

– Не вздумай обидеть этого парня еще раз. Когда ты бросила его и умчалась в большой город, он чуть не помер тут.

* * *

Клэр уговаривала себя не злиться, не выплескивать на Дугана обиду за несправедливые упреки Гюнтера. Она хочет жить с Дуганом в мире и не собирается выставлять счетов за старые обиды. Она пообещала ему это. Но как сдержать обещание, если люди относятся к ней как к предательнице? Почему она должна расплачиваться за то, что сделал бывший муж?

Дуган сразу увидел, что настроение у Клэр переменилось. Они молча вышли на улицу и направились в сторону клиники.

– Гюнтер расстроил тебя? – прервал молчание Дуган.

– Не понимаю, что ему нужно от меня, – Клэр раздраженно пожала плечами.

– Ты преуспеваешь, а он едва сводит концы с концами.

– У тебя тоже все в порядке. Но он не обращается с тобой так, словно ты запустил руку в карман каждому жителю и тянешь деньги.

– Может быть, его возмущает, что ты уехала из Сьерры в большой город.

– А чья это вина?

– Клэр…

– Хорошо, хорошо не будем об этом.

– Дай ему время присмотреться к тебе. Я уверен, что все будет в порядке.

– Будет в порядке, если он придет ко мне на прием. У него ужасный кашель.

– Давай сделаем так. Я его свяжу по рукам и ногам, а ты его быстренько послушаешь.

– Так же, как ты делал, когда сгонял в стадо непослушных телят? – рассмеялась Клэр.

– Не думал, что ты еще помнишь. – Брови Дугана удивленно изогнулись, а голос понизился на целую октаву.

– Ну… забыть трудно. У меня до сих пор шрам от этих сражений.

– А, да, шрам. Кажется, я припоминаю.

Клэр мысленно обругала себя. У нее вспыхнули щеки, когда Дуган остановил свой взгляд на ее животе. Там, где остались следы от удара копытцем. Резвый теленок успел лягнуть ее, прежде чем Дуган набросил на него веревку.

Потом в течение нескольких дней Дуган обрабатывал ей рану. Он осторожно водил тампоном с дезинфицирующим раствором по воспаленной коже и каждый раз испуганно вздрагивал, когда ему казалось, что сделал Клэр больно. Когда рана почти зажила, пальцы его несколько раз «сбивались с пути»…

Клэр немного отстала, чтобы Дуган не видел, как пылает ее лицо. До клиники оставалось еще три квартала. Они прошли мимо кафе Имоджен и поздоровались с Опал.

Когда они были мужем и женой, то часто прогуливались у этого кафе. И не могли себе позволить даже кусочка аппетитного торта, который красовался на витрине. Сейчас у них достаточно денег, чтобы скупить все в кафе. Но они потеряли нечто более ценное, чем деньги.

На углу у банка они свернули направо, прошли еще два квартала, баскетбольное поле и оказались перед превосходным строением, на котором висела табличка «Медицинская клиника Сьерры». Включая посыпанную гравием стоянку для автомобилей, территория клиники занимала более полуакра земли.

Клэр остановилась, любуясь одноэтажным зданием, стены которого под июльским солнцем сияли ослепительной белизной.

От мысли, что через пять лет она будет владеть половиной этого здания, сердце Клэр приятно замерло.

– Тебе нравится? – спросил Дуган.

– Я просто глаз не могу отвести. Особенно хороши деревья. Какие вы молодцы, что не позволили строителям срубить их.

Два могучих дуба-великана стояли, как часовые, по обеим сторонам клиники. Шелест их листьев напоминал звуки веселого летнего ливня. Под деревьями были разбиты клумбы, на которых росли розовые петуньи.

Петуньи… Они напомнили Клэр то время, когда они поженились и она переехала к Дугану в фермерский дом. Под окнами спальни она посадила эти цветы. Их пьянящий запах заполнял комнату по ночам…

– Я слышал, что у тебя настоящий конкурс на должность медсестры, – кивнул Дуган в сторону стоянки, наполовину заставленной машинами.

– Да, сегодня собеседование. Мне нужны помощницы.

– Двух хватит, я думаю?

– Конечно. Если их квалификация удовлетворительна, они будут дежурить по очереди.

– Есть у тебя кто-нибудь на примете на место регистратора?

– Это я уже решила.

– И кто?

– Ты помнишь симпатичную девушку, которую я лечила в отеле? – Ту, беременную? – нахмурился Дуган.

Клэр не понравилось, как он задал этот вопрос. Для него Памела была только рыжеволосой малолетней бродяжкой, да еще беременной впридачу.

– Ее зовут Памела Сью, и она может выполнять эту работу. Сейчас она живет у Лилы и ничего не платит за комнату, только помогает по дому. И все-таки ей нужна работа. Для самоутверждения, чтобы она не чувствовала себя изгоем или побирушкой. Лила говорила мне, что у девочки была тяжелая жизнь. И ей понадобятся деньги, когда родится ребенок. Это именно та работа, которая подходит в ее положении. Она сумеет оплатить роды в больнице, купить одежду ребенку, питание…

– Ты не задумывалась, что, когда мы строили клинику, полагали, что работу в ней получат наши люди?

– Памела живет здесь.

– И кто знает, надолго ли она к нам?

– Послушай, Дуган, не обижайся, но я думаю, что эту работу должен получить тот, кто более всего в ней нуждается.

Клэр внимательно посмотрела на него. По нахмуренным бровям Дугана она поняла, как серьезно он настроен. Но и она не отступит.

– Это решение принимаешь не ты, – напомнила Клэр.

– Но, Клэр…

– Никаких «но, Клэр». Я совершенно четко спросила во время собеседования, кто выбирает работников. И ты ответил так же четко, что я сама.

– Да, но…

– Я не желаю обсуждать это, Дуган.

– Это решение не понравится многим в городе. Столько женщин будут претендовать на это место – неполный рабочий день и особого мастерства не требуется.

– Боюсь, что я как раз отличаюсь тем, что принимаю непопулярные решения.

Клэр решительно вскинула голову и направилась к клинике. Дуган последовал за ней.

– Пока я здесь врач, я буду принимать на работу тех, кого считаю нужным. И никто не имеет права вмешиваться в мои дела. – Она на секунду остановилась и прямо посмотрела ему в глаза. – Ты, Дуган Николс, в том числе.

Он крепко сжал зубы.

– Я только высказал свое мнение, доктор, – медленно процедил Дуган.

– Я не нуждаюсь в вашем мнении.

– Да, я вижу. В следующий раз я воздержусь от советов. Я не вмешиваюсь в ваши дела, доктор.

Прежде чем Клэр успела осмыслить сарказм, отреагировать, Дуган развернулся и пошел прочь. Он шагал прямо по вспаханному газону, и каблуки его сапожек оставляли четкие следы.

– Замечательно. Я очень довольна, – пробормотала Клэр ему в спину.

Но это было чистейшим враньем.

* * *

И все-таки Клэр приняла Памелу Сью на работу. Глаза девушки благодарно заблестели, когда Клэр сообщила ей о своем решении. Памела могла работать в первой половине дня, пока не начались занятия в школе, а потом после обеда.

Клэр считала, что, работая с Памелой, она больше узнает о ней, о ее семье, об отце ребенка. В конце концов, Клэр могла реально помочь девушке и ребенку, которого ожидали через три месяца. Неужели она должна была отказать в этой помощи?

Хотя Клэр приготовилась защищать право Памелы на эту работу, никаких препятствий больше не возникло. Дуган держал свое слово и не вмешивался в ее дела.

Более того, он вообще перестал показываться ей на глаза. Утром в понедельник, до прихода Клэр в клинику, он привозил бухгалтерские книги, которые проверял в выходные. Если ему требовалось что-то передать или сообщить Клэр, он прикладывал к документам записки.

Клэр пыталась убедить себя, что все складывается как нельзя лучше. Ведь именно о таких отношениях, вернее об их отсутствии, она и мечтала. Не встречаясь с Дуганом, она постепенно избавится от мучительных воспоминаний. Будет изнурять себя работой, и времени для глупых мечтаний не останется.

Но когда они случайно увиделись в кафе Имоджен, Клэр поняла тщетность своих усилий забыть Дугана. На самом деле она отчаянно скучала, не видя его.

Клэр жестом пригласила Дугана за свой стол. Они могли бы обсудить больничные дела – достаточно веский повод, который оправдывает ее первый шаг к примирению. Но поговорить им не удалось. Как только Дуган опустился на стул, все разговоры в кафе как по команде смолкли. Похоже, посетители перестали даже жевать и уставились на бывших супругов. Те чувствовали себя как неопытные актеры на сцене под взглядами множества зрителей.

Клэр отлично знала, что любое выражение ее лица – недоброжелательное или располагающее – будет потом по-своему истолковано сплетниками.

Они обменялись быстрыми взглядами и уткнулись в свои тарелки. Воцарилось гнетущее молчание. Клэр потеряла аппетит и не могла проглотить ни кусочка. Она решила, что перекусит потом в клинике, поднялась, попрощалась и вышла.

Клэр любила свою работу. К ней приходило довольно много больных. Как правило, с обычными болезнями: простудами, ангинами, растяжением связок. В свободное от приема время Клэр организовала занятия для будущих матерей. Кроме Памелы, их посещали еще три беременные женщины.

Только один раз Клэр пережила сильное беспокойство: она обнаружила опухоль величиной с кулак в легких у одного из местных фермеров. Она организовала ему срочную консультацию и полное обследование у специалистов в Либбоке. По мнению специалистов, фермер нуждался в срочной операции.

Когда ей позвонили из больницы и сообщили, что операция прошла успешно, Клэр так обрадовалась, что организовала маленькую вечеринку. И даже пригласила Дугана. «Для этого я и живу, – думала Клэр. – Вовремя обнаруживать опасность и спасать людей».

Постепенно, хотя и не так быстро, как хотелось бы, отношение к ней менялось. Клэр видела, что стена, разделявшая ее и горожан, исчезает. Ощущение своей причастности к делам города согревало ее. Только одиночество не кончалось.

* * *

Прошел ровно месяц со дня открытия клиники. Клэр освободилась в пять часов. День выдался хлопотный и суматошный. Горничную в отеле искусали осы. На нее напало не меньше дюжины злодеек, и от испуга девушка страдала не меньше, чем от боли. Клэр, как могла, успокаивала горничную и делала ей инъекции антигистаминных препаратов, когда пришла сестра и срочно вызвала Клэр в соседнюю комнату. Там рыдающая мать держала на руках пронзительно кричавшего малыша, который сломал ногу. Перелом был сложный, и Клэр долго провозилась, делая рентген и накладывая гипс.

И сейчас ей хотелось оказаться в тихой домашней обстановке. Лила увезла Памелу в Либбок на ультразвуковое обследование, и они еще не вернулись. Медсестра и бухгалтер обедают, наверное, сейчас дома. Перспектива оказаться в пустом номере отеля и жевать в одиночестве была настолько безрадостной, что даже голод пропал.

Клэр подошла к окну и посмотрела на улицу. Юноша и девушка, взявшись за руки, шли по тихой улице. По их лицам можно было догадаться о чувстве, которое они переживают, – первая юношеская любовь.

Клэр вспомнила, как много лет назад, в то счастливое беззаботное время, когда родители еще были живы, они с Дуганом вот так же гуляли по улицам. Каждое воскресенье мама приглашала Дугана к ним на ужин. Потом они готовили уроки и старались изо всех сил не обращать внимания на обуревавшие их желания. А когда терпению приходил конец и хотелось дотронуться друг до друга, обняться, они отправлялись гулять. Находили где-нибудь темное местечко и целовались. До головокружения, до дрожи. Несколько раз Клэр с трудом приходила в себя и останавливала Дугана.

Она глубоко вздохнула и отошла от окна. Нечего глядеть на парочки. Нужно еще делать записи в карточках двух последних пациентов. Неожиданно вечернюю тишину разорвал грохот и скрежет. Пол под ногами у Клэр дрогнул.

Что происходит? Клэр быстро подбежала к окну. В первый момент ей показалось, что какой-то пьяный водитель пронесся по улице и сбил влюбленных подростков. Но когда она поняла, что случилось, у нее упало сердце.

5

– Дуган! – закричала Клэр.

Его новый пикап врезался в старое дерево недалеко от стоянки для автомобилей. Из разбитого мотора шел дым. Клэр разглядела Дугана, лежавшего на руле. Он не двигался.

Она словно окаменела, но это продолжалось всего несколько секунд. Клэр схватила медицинскую сумку и бросилась к двери.

«Пусть его ранения будут не опасными. Пусть он только будет жив. Боже, дай мне помочь ему», – взмолилась она. В ее памяти быстро промелькнули тяжелые дежурства в отделении «Скорой помощи». Она помогала многим, сумеет помочь и Дугану.

Клэр подбежала к машине одновременно с подростками, за которыми только что наблюдала. Парень пытался открыть дверь кабины, он изо всех сил рванул ее на себя. Клэр заглянула внутрь. В нос сразу ударил знакомый сладковатый запах. Кровь. Много крови. Кровь Дугана.

Дуган слегка приподнял голову, посмотрел на нее затуманенными глазами.

– Доктор… как вы думаете… – пробормотал он.

– Он жив! – воскликнула девушка.

Это было эхо собственных мыслей Клэр.

– Дуган! – Клэр пыталась нащупать его пульс. – Я собираюсь…

Дуган, потеряв сознание, вывалился из кабины к ее ногам. Клэр быстро опустилась на колени и приложила руку к его шее. Дрожащими польцами она нашла артерию. Пульс был очень слабым. Он может умереть, если его быстро не доставить в больницу. Он потерял слишком много крови. Эта мысль подстегивала Клэр.

– Мы должны унести его отсюда, – приказала она ребятам. – Машина может взорваться в любую минуту.

– Я возьму его за плечи, а ты за ноги, – сказал юноша своей подруге. – О! Посмотрите на его ногу!

Кровь толчками вытекала из раны в верхней части бедра. Даже под тяжелой промокшей тканью джинсов было видно, как она пульсирует. Багровое пятно на брюках быстро увеличивалось. Это могло быть ранение или разрыв бедренной артерии. Клэр молилась, чтобы это был не разрыв, даже прокола достаточно… Только не разрыв!

– Быстро! – распорядилась она. – Несем его в клинику. Первая дверь направо. Старайтесь нести на одном уровне. Я думаю, это бедренная артерия.

– Это опасно? – спросила девушка.

– Очень. Если мы быстро не наложим повязку, он может истечь кровью.

К ней пришла наконец профессиональная решительность, даже злость. Дугану, черт его дери, она не даст умереть ни в коем случае.

Юноша, Адам, похоже, смышленый парень. Его можно использовать в качестве ассистента. Девушка, Бекки, тоже поможет. Но, посмотрев на лицо Бекки, Клэр поняла, что та может грохнуться в обморок в любую минуту. От запаха крови, ее пятен повсюду в процедурной комнате девушке стало дурно.

– Ты поможешь мне? – строго спросила ее Клэр.

Бекки неуверенно кивнула.

– Отлично. Я хочу, чтобы ты позвонила и срочно вызвала медсестру. Два номера на моем столе в кабинете. Вторая дверь направо. Бекки кивнула и, слегка пошатываясь, вышла.

– Адам, в шкафу за тобой стерильные бинты. Давай все, что там есть. Разрывай упаковки… Хорошо. Давай сюда.

Клэр с силой прижала бинты к ране.

– Еще! Быстрее! Шкаф справа от тебя. У него может начаться шок… Да, да, хорошо. Теперь иди сюда.

Она взяла руку Адама и прижала ее к бинту вместо своей.

– Держи так. Крепко. Я должна снять с него джинсы.

Дуган застонал и протянул руку к ноге. Отлично, он был в сознании.

– Нет, Дуган, нет. Не трогай ногу. Сейчас я сниму с тебя брюки.

Пока Клэр расстегивала джинсы, Дуган мотал головой из стороны в сторону и извергал такие чудовищные ругательства, каких она в жизни не слышала. И уж тем более не могла предположить, что Дуган может так сквернословить. Она, оказывается, многого о нем не знала.

Джинсы сидели очень плотно. Кроме того, они пропитались кровью, стащить их было трудно, да и времени не было. Клэр разрезала штанину на раненой ноге хирургическими ножницами. Под тканью она обнаружила множественные диагональные порезы. Бедренная артерия, слава Богу, не была разорвана, только травмирована.

– Господи, что с его ногой? – ужаснулся Адам.

– Здесь все ясно, – пробормотала Клэр. – Надо снять с него сапоги.

– Они все в навозе.

– Он, наверное, был на пастбище. Плохо. Важно не занести инфекцию. Когда мы закончим перевязку, я хочу, чтобы ты разрезал и снял эти сапоги.

– Ему, может быть, жаль будет их терять.

– Купит новые. Если мы будем их стаскивать, это потревожит рану. Он и так потерял много крови. Я не могу рисковать.

– Ему ведь уже лучше? – спросил юноша с надеждой в голосе.

Клэр поняла, что Адам боится, как бы Дуган не умер на его руках.

– Да, значительно лучше, – уверенно ответила она.

Клэр хотела успокоить не столько Адама, сколько Дугана. Если он, конечно, слышал ее.

– У него много неприятных ран, которые я должна обработать. Пока не пришла медсестра, мне не обойтись без твоей помощи. Я могу рассчитывать на тебя?

– Только скажите, что делать.

– Пока держи повязку на артерии.

Клэр наклонилась и приложила ухо к груди Дугана. Сердце билось неритмично. Она быстро подошла к маленькому холодильнику, достала две бутылочки с перекисью водорода, сорвала с одной пробку.

– А твоя девушка? – спросила она. – Как ты считаешь?

– Ясное дело, поможет. Бекки! – крикнул он через плечо.

Девушка показалась в дверях. Теперь она выглядела несколько лучше. Она прижимала дрожащие пальцы к губам.

– Медсестер нет дома, – испуганно прошептала Бекки. – Что теперь делать?

– Помогай нам. Займи место Адама. Быстро.

Бекки судорожно сглотнула и послушно подошла ближе.

– Держи повязку, Бекки. Вот так. Отлично, девочка, – подбадривала ее Клэр.

Теперь предстояло самое сложное.

– Слушай меня внимательно, Адам, – сказала Клэр. – Сейчас я залью его раны перекисью. Это страшно больно. Поэтому ты должен удержать его, когда он дернется. Нельзя ни в коем случае допустить, чтобы он свалился со стола. Держи крепко, понял? Готов?

– Готов!

Клэр начала обрабатывать порезы. Дуган заскрипел зубами и рванулся так, что Адаму пришлось навалиться на его грудь всем телом. Розовая пена стекала с ног Дугана на пол.

– Он был вашим мужем? – неожиданно спросила Бекки.

Клэр кивнула, не глядя на нее. И так же неожиданно ей подумалось: «И будет им, если не поторопится раньше меня в иной мир».

* * *

Клэр изо всех сил боролась со сном. Восемнадцать часов назад Дугана перенесли из клиники в ее номер. И сейчас он лежал в забытьи на ее кровати.

Клэр было наплевать, что станут говорить городские сплетники по поводу того, что она уложила бывшего мужа в свою постель. Здесь ему удобнее, чем на кушетке в перевязочной. Она должна находиться рядом с ним первые критические двадцать четыре часа. Обрабатывать раны, которые до сих пор сочились кровью. Клэр сменяла повязки каждые четыре часа. И она хотела услышать его первые слова, когда он очнется.

То, что она не сомкнула глаз и ничего не ела все это время, тревожило ее гораздо меньше, чем страх за Дугана. Когда Клэр была практиканткой, а потом ординатором, ей часто приходилось проводить ночи без сна. И пациенты бывали с гораздо более серьезными ранениями. Но, казалось, они поправлялись быстрее. Или дело в ее особом отношении к Дугану?

Когда добровольные помощники, переносившие Дугана, вышли из ее номера, профессиональная стойкость снова покинула ее. Клэр стало жутко от мысли, что, не окажись она рядом с местом аварии, Дуган бы погиб. Его бледное лицо, искривившееся от боли, было таким родным и любимым, что ее охватывал ужас при мысли, что она могла больше никогда не увидеть его.

Дверь приоткрылась, и показалась Лила. Вчера она вернулась, когда Клэр уже заканчивала перевязки, но помощь была очень кстати.

– Еще час без сна, и ты свалишься, – сказала тетушка.

– Я не устала.

Клэр выпроводила тетушку за дверь и опустилась в кресло-качалку около кровати. Она только откинется назад, на минуту закроет глаза…

Она открыла глаза, как только Дуган зашевелился. Он еще не пришел в себя, слегка приподнял голову и пытался освободить запястья, привязанные полотенцами к раме кровати.

– Дуган? – позвала Клэр. – Дуган!

Он не ответил и обессиленно уронил голову на подушку. Хорошо, он приходит в себя. Значит, кризис почти миновал. Клэр проверила повязку, которая прижимала салфетки к поврежденной артерии. Очень хорошо. Если все будет так же еще часов восемь, оперировать ногу не придется. Клэр проверила уровень жидкости в капельнице. Она надеялась, что антибиотики широкого действия, которые она назначила, смогут победить возможную инфекцию.

Дуган пошевелил головой и приоткрыл глаза. Губы его разжались.

– Клэр… Клэр… – тихо пробормотал он.

Он называл ее по имени, а не «доктор«. Клэр улыбнулась. В последнее время он обращался к ней только официально, как бы желая подчеркнуть, что она для него не более, чем городской врач. А сейчас, в бреду, он забыл об этом.

Клэр ласково погладила его по руке, затем провела по лбу, убирая черные пряди. Они немного выгорели на солнце, в них появился золотистый оттенок.

– Я здесь, Дуган, – успокоила она его.

– О… ты… здесь. Кровать.

– Да, ты на моей кровати, – невольно усмехнулась она. – Мы перенесли тебя в мой номер. Тут тебе будет удобнее.

Его ресницы дрогнули, на лбу появились морщинки.

– Я… никогда… тебя… любить… здесь.

Клэр поняла, что он вспомнил то свое давнее обещание снять номер для новобрачных. Но бреду больных не стоит придавать значения. Клэр знала, что в забытьи мысли людей часто обращаются к прошлому.

Она снова погладила его по руке. Прежде чем ввести обезболивающее, она хотела, чтобы он сказал еще что-нибудь. Необходимо удостовериться, не беспокоит ли его еще что-то, нет ли травм, которые она не обнаружила.

– Дуган! Дуган!

Его ресницы дрогнули.

– Ты хочешь чего-нибудь? Дать тебе воды? Кусочек льда?

– Нет, нет. – Он замолчал, а потом добавил: – Уходи… убери.

Убрать? Он хочет, чтобы она убрала руку? Профессиональные знания не помогли: слова Дугана обожгли ее, словно удар крапивы.

– Кожа..

– Тебе больно, я понимаю. Сейчас я сделаю укол.

– Больно… Клэр. Я не хочу… делать… больно Клэр.

– Я делаю все, что могу. Но полностью заглушить боль нельзя.

Клэр думала, что правильно поняла бормотание Дугана. Его тело изменилось, возмужало за эти годы, но не мог же он потерять подарок природы – высокий болевой порог. Он всегда легко переносил боль.

– Тощи…

– Ты считаешь, что ты тощий? – удивилась Клэр.

Она внимательно посмотрела на его тело. Оно было крепче и мускулистее, чем прежде.

– Тощая. Кожа… да кости, – пробормотал он. – Клэр.

Он говорил о ней? Тощая? Кожа да кости? Клэр невольно взглянула на свою высокую грудь. Если Дуган считает ее костлявой, то у него либо плохо со зрением, либо он действительно бредит. При росте в пять с половиной футов она весила сто тридцать фунтов. С большим трудом ее можно было назвать тощей.

– …умрет.

– Ты не умрешь, Дуган, – успокоила она.

Клэр снова провела рукой по лбу и ласково коснулась щеки.

– Если ты будешь слушать меня, ты не умрешь. Ты должен…

– Если… я… не… отправлю… ее… прочь.

Пальцы Клэр замерли на его щеке. Кого отправить прочь? Снова ее? Кого-нибудь еще? О чем он все время говорит?

– Возьми… это, – прошептал он. Дуган поднял кисть и сжал пальцы. Клэр накрыла их своей ладонью. Она не хотела, чтобы он пытался освободиться от полотенец, которыми был привязан.

– Что ты мне хочешь дать, Дуган?

– Билет. Автобус…Со…фи.

Дуган закрыл глаза и замер. Клэр отпустила его руку, встала и направилась к столику с медикаментами.

Странные слова Дугана не выходили у нее из головы. Что происходит в его сознании, затуманенном страданием и обезболивающими наркотиками? В каком времени он был? В настоящем? Вряд ли. Он говорил об автобусном билете и Софии. Значит, он вспоминал то, что произошло двенадцать лет назад, когда он отправил ее к филадельфийской тетушке.

Клэр набрала лекарство в шприц и вернулась к кровати. Она откинула простыню и уверенной рукой быстро сделала укол в бедро. Затем она снова укрыла Дугана простыней, натянув ее по грудь.

Прежние мечты, преследовавшие ее в Филадельфии бессонными ночами, вернулись. Сколько раз перед тем, как заснуть, она представляла себе, что лежит на груди у Дугана. Он нежно обнимает ее плечи, а она слышит, как ровно и сильно бьется его сердце.

Может быть, это ее последний шанс? Дотронуться, поцеловать своего бывшего и до сих пор любимого мужа. Неважно, что его губы не ответят ей. И хорошо, что он никогда не узнает об этом.

Клэр стала на колени и осторожно, боясь потревожить или разбудить Дугана, положила голову на его плечо. Закрыла глаза. Вот и воплотилась ее мечта. Клэр тихонько подняла голову и нежно прижалась губами к его щеке.

Она почувствовала соленую влагу. Слезы? Почему? Клэр открыла глаза, слегка отстранилась и дотронулась подушечками пальцев до его щеки. Он плакал. Почему? От боли?

Внезапно слова, которые он бормотал несколько минут назад, сложились в целое, как кубики в детской игре.

«Уходи, Клэр. Не хочу обижать Клэр. Кожа да кости. Тощая. Умрет… если я не отправлю ее прочь. Возьми билет. Автобус. Софи».

– О, Дуган, что ты пытался сказать мне? – прошептала Клэр. – Возможно ли… ты так сделал… Боже, неужели ты так поступил, потому что боялся, что я умру?

* * *

Шарканье ног, чуть слышный голос. Холодный ветерок обдувает его голые ноги. Ледяная жидкость льется ему на бедро. О, дьявол! Лед обратился в пламя. Где он, и какого черта издеваются над ним?

Дуган приоткрыл глаза. Свет. Неясный, туманный, какая-то завеса. Запах лекарств с легкой примесью… да… Клэр. Он бы узнал этот запах где угодно. Чистый, цветочный, сладкий, такой сладкий.

– Клэр? – позвал Дуган.

– Спасибо за комплимент, мальчик, но я не Клэр.

Голос… голос Лилы. Клэр здесь нет. Она, наверное, ему опять снилась. Всегда только сны и мечты. Дуган откинулся на подушку, надеясь продлить этот сон.

– Я едва выгнала Клэр отсюда. Бедная девочка просидела около тебя тридцать часов. Хотя, конечно, не удивительно. Ты совсем доходил. А сейчас ничего.

Ногу опять обожгла чудовищная боль. Дуган стиснул зубы, чтобы удержать слова, которые мужчины всего мира обычно не произносят в присутствии женщин.

Когда ему было лет семь и родители еще не бросили его, мама часто пугала его рассказами о дьяволе и преисподней. Если Дуган не справлялся с работой, которую ему поручали на ферме, мама говорила, что дьявол схватит его и утащит на самое дно ада. Наверное, он что-то основательно упустил в своем хозяйстве, потому что в преисподнюю его уже утащили. И льют ему на ноги раскаленный металл. О! Что же это Лила творит! Опять дикая боль!

– Что вы делаете? – прорычал Дуган. – Пытаете меня?

– Нет, только обрабатываю твои раны.

– Черт! Все наконец?

– Пожалуйста, не нервничай.

– Где Клэр?

– Как только закончу перевязку, позову ее. Но прошу тебя: не задерживай ее долго. Ей надо отдохнуть.

Дуган услышал, как открылась и закрылась дверь.

– Кто-нибудь звал меня?

Он широко открыл глаза и попытался сосредоточиться. Клэр шла по комнате – золотистое пятно, а под ним белое и голубое.

– Что случилось, доктор? – Дуган уперся локтями и попытался подняться.

Лила тут же нажала рукой ему на плечи и вернула в прежнее положение. – Нет-нет, тебе нельзя подниматься или вставать. По крайней мере неделю, верно, Клэр?

– Верно.

Клэр улыбалась ему счастливой, радостной улыбкой.

Теперь он видел ее более четко. Но прежде, чем Дуган успел дотронуться до нее, убедиться в ее реальности, Лила отвела племянницу в сторону. Они принялись о чем-то шептаться.

Дуган чувствовал себя словно во хмелю. Если Клэр останется здесь – где бы он ни находился сейчас – и будет ему улыбаться, он готов лежать в этой кровати не только неделю – вечность.

Дуган стал осматривать комнату. Это было похоже… похоже на номер отеля. Вдруг он увидел родителей Клэр. Не может быть, они умерли, когда он и Клэр заканчивали школу. Это фото, фото на стене, догадался он. Значит, он в номере Клэр.

– Ты у меня в номере, – подтвердила она его догадку, подходя к кровати. – Знаешь, почему?

Ему бы хотелось оказаться в этой кровати естественным образом и чтобы никто не спрашивал «почему?». Но вопрос явно был правомерным.

Неожиданно он все вспомнил. Он работал на дальнем пастбище. В машине, которая выдавала колючую проволоку, случилась какая-то поломка. Несколько металлических спиц вырвались из нее с огромной скоростью и воткнулись ему в ногу. Боже, как было больно! Как будто двадцать ножей вонзились в его бедро. Дуган вспомнил, что он добрался до машины, потом ехал по пустынной дороге в город. Огромное дерево, дуб – последнее, что он помнил.

Сейчас боль пульсировала высоко в ноге, около паха, ближе к тому месту, с которым у него обычно связывалась мысль об удовольствиях.

– Плохи мои дела? – спросил Дуган и попытался пошевелить ногой.

– Плохи, – ответила Клэр, – но ты будешь жить, если оставишь свою ногу в покое и не будешь дергаться.

Она повернулась к Лиле.

– Я сама закончу перевязку.

– Если понадоблюсь, – сказала Лила, – я в соседней комнате.

Дуган слышал, как Лила вышла. В комнате стало тихо, слышалось только тиканье часов. Порывы ветра раскачивали ветви дерева за окном и прибивали листья к стеклу. Клэр стояла у кровати. Подняв простыню, она склонилась над… над тем местом, которое он не привык демонстрировать докторам.

Кончиками пальцев Клэр нажимала на его кожу в опасной близости от его мужских достоинств. Дугану было и больно, и… не было больно. Он почувствовал, что ее пальцы слегка дрожат.

– Не напрягай мускулы, – велела Клэр.

Не напрягать. Замечательно. Если она продолжит его там обследовать, то мускулы не станут слушаться рассудка. Надо отвлечься, решил Дуган.

– Что со мной случилось, доктор?

– У тебя ранение бедренной артерии, – ответила Клэр.

Она положила стерильную салфетку ему на бедро и на пах.

– И еще множественные порезы, которые Лила уже обработала.

– А, теперь понял. Сначала я решил, что она жарит меня паяльной лампой.

– Потерпи. От этой мази тебе будет легче.

Клэр прикладывала к его ране ватный тампон с мазью. Даже через тонкие резиновые перчатки Дуган чувствовал прикосновение ее рук, чувствовал, как дрожат ее пальцы.

Он приподнял голову и посмотрел на свой торс.

– Эй, доктор! – позвал он.

Клэр не разогнулась, только повернула к нему голову.

– Да?

– У меня вопрос.

– Что ты хочешь знать?

– Ты всегда нервничаешь, когда приходится работать с этой частью тела?

Клэр выпрямилась. Румянец залил ее щеки.

– Глупости. Конечно, нет. Я – врач. Я делаю это постоянно.

– Хм, постоянно?

– Конечно.

– И при этом у тебя постоянно дрожат руки?

Клэр отвела взгляд: Дуган смотрел на нее слишком пристально, и ей не хотелось, чтобы он прочитал в ее глазах смущение.

– Нет. Просто… просто здесь немного холодно, – пробормотала Клэр.

– Холодно? – переспросил Дуган.

Он освободил свои руки – вытащил из петель, закрепленных на кровати. Провел ладонями по груди.

– Мне совершенно не холодно, – притворно удивился он.

Дуган взял ее руку и прижал к своему плечу.

– Видишь? Никакой гусиной кожи.

Клэр выдернула руку. Она по-прежнему не смотрела на него, но Дуган был уверен, что она разозлилась. Отлично. Он этого и добивался, чтобы отвлечься…

– Не хочешь рассказать, как все это произошло? – спросила Клэр холодно и вернулась к его ранам.

Она старается обращаться с ним как с тяжело больным, не более того. Что ж, он подыграет ей. И все-таки, почему у нее дрожали пальцы? Неужели она до сих пор неравнодушна к нему?

– На прошлой неделе, – начал рассказывать Дуган, – я купил корм для быков. Те дурни, что привозили его, сломали забор, попортили мне посадки картофеля. И я решил огородить проволокой пастбище, чтобы неповадно было сокращать дорогу. Ты помнишь эту штуку, которую используют, чтобы натягивать колючую проволоку от столба к столбу?

– Да, – кивнула Клэр.

Она закончила перевязку, и оба вздохнули с облегчением. Она – потому что была недовольна собой, своими дрожавшими руками. Он – потому что надоело успокаивать свои мускулы.

Дуган с юмором рассказывал, как машина, выдающая проволоку, отказывалась работать, а он пытался заставить ее. В конце концов машина разозлилась и выплюнула колючую проволоку ему в ногу. Он шутил, вспоминая, как добирался до города в полуобморочном состоянии.

– Ты должен пролежать неделю в постели, – сказала Клэр. – И боюсь, что тебе придется купить новый пикап.

Дуган уткнулся в подушку и застонал.

– Я купил его два месяца назад.

– Это всего лишь деньги, Дуган, – утешила Клэр.

Она закрыла белой простыней небольшую раму, которую установили над ногой Дугана. Потом сняла резиновые перчатки и бросила их в корзину около кровати.

Клэр права. Это только деньги. Разбитый пикап – еще слишком малая плата за неделю пребывания здесь. Она будет своими нежными, трепетными пальчиками ухаживать за его раной на ноге, рядом с…

– Оу! – вскрикнул Дуган и тут же извинился.

– Я же тебе велела не шевелиться!

«Конечно, доктор, – подумал Дуган, – попробуйте приказать это моему дружку, рядом с которым только что были ваши пальчики».

Клэр села в кресло-качалку и привычным жестом убрала волосы с висков. Какие чудесные у нее волосы. Светлые, пушистые, как у персидского котенка. Недавно к нему в амбар забралась кошка и родила полдюжины симпатичных котят. Маленькие, пушистые, словно окутанные нежной дымкой, они забавно возились и играли друг с другом. Возможно, Клэр будет интересно на них посмотреть. Возможно, они с ней сами затеят, как прежде, игру на сене. Он будет обнимать ее, ощущать ее тело под своим, погрузит пальцы в ее воздушные мягкие волосы.

– Оу! – снова вскрикнул Дуган.

«Опять ты за свое. Лежи спокойно, кому я сказал!»

Клэр не могла слышать этой его мысли.

– Дуган! – сказала она. – Ты хочешь, чтобы тебя привязали?

– Доктор, если бы вы знали, как забавно это звучит.

Клэр наверняка не догадывается, что с ним происходит. Иначе она не сидела бы так спокойно, положив руки на колени. Какие у нее красивые, длинные пальцы! Интересно, не понадобится ли ему массаж после выздоровления? Массаж делают медсестры. А врачи?

– Ты не должен был заниматься опасной работой один, – сказала Клэр. – Дуган, ты понимаешь, что мог погибнуть?

– Но я выжил, – улыбнулся он. – Ты меня спасла.

– Дуган!

– Мой работник или заболел, или просто увиливает от работы. Если бы я не загородил пастбище, бычки бы разбрелись. И Джозеф Виткобс, наверное, сошел бы с ума от потравы, которую они могли учинить. Спасибо, что вы вытащили меня с того света, доктор!

– К вашим услугам, сэр, – улыбнулась Клэр.

– Хм, к моим…

Дуган смотрел на Клэр, и постепенно улыбка сползала с его лица, уступая место недоумению и озабоченности. Губы у Клэр дрожали. Она опустила руки на край сиденья и сильно раскачивала качалку. Ее движения были неравномерными, судорожными, как при очень сильном волнении.

– Что с тобой? – сросил Дуган.

Клэр резко остановила кресло-качалку. Она повернулась к нему и, пристально глядя прямо в глаза, требовательно спросила:

– Почему ты услал меня из города?

Ее вопрос доставил такую же боль, как шипы, врезавшиеся в его тело. Только теперь они вонзились в сердце. Черт побери, что он мог наболтать тут в беспамятстве? И что теперь отвечать? Нужно постараться замять этот разговор.

– Ты знаешь, почему.

– Потому что ты разлюбил меня, правильно?

– Что-то вроде этого.

– Я хочу услышать это от тебя самого. Ну, говори: «Я сложил твои вещички и втолкнул тебя в автобус, потому что я больше не любил тебя». Давай, Дуган, скажи!

– Потом, доктор. Я ужасно устал.

Он закрыл глаза и повернул голову к стене.

– О, нет! – Клэр схватила его руку и впилась в нее ногтями. Следы от них пройдут недели через две. – Открой глаза, Дуган Николс! – требовала Клэр. – Я заставлю тебя отвечать!

– Я думал, мы договорились простить и забыть, оставить прошлое в покое, – сказал Дуган уклончиво.

– Это было до того, как я услышала твой бред во время болезни.

– Уверен, что он не имеет никакого смысла.

– Дуган, ты не ответил на мой вопрос. Почему ты выгнал меня?

Он столько раз мечтал рассказать ей все. Но сейчас, когда она прижала его к стенке, он боялся. Он знал Клэр и знал, что для страха у него основания были.

– Ты хочешь правду? – спросил он тихо.

– Без всяких прикрас.

– Тебе она не понравится.

– И все же.

– Ты не побьешь меня?

Дуган никак не мог начать и тянул время.

– Не сейчас, не в нынешнем твоем положении.

– Хорошо, я скажу.

Дуган глубоко вздохнул. Он бы многое отдал, чтобы избежать этого разговора. На самом деле он, оказывается, вовсе не хотел, чтобы Клэр узнала это. Но если он в бреду бросил какие-то намеки, она не успокоится, пока не узнает всю правду.

– Ты была больна.

– Да.

– Ужасно больна. Ты была такая худющая, просто кожа да кости.

– Кожа да кости, так, – повторила Клэр. – Продолжай.

– После смерти Анжелы казалось, душа твоя умерла, а тело стремится вслед за дочерью. Я видел, как ты ускользаешь от меня все дальше и дальше. У тебя потухли глаза, ты едва разговаривала. Клэр, я боялся, что теряю тебя, как потерял Анжелу.

– Терял меня? Это же бессмысленно. Ты потерял меня, когда услал прочь.

– С одной стороны – да, с другой – нет.

– Но почему ты…

– Я пытался отправить тебя в город, к Лиле. Ты помнишь? Чтобы ты отдохнула, набралась сил.

– Тебе была нужна моя помощь на ферме. Мое место было там.

– Мне нужно было, чтобы ты жила, а не умирала у меня на глазах. Я просто с ума сходил, не знал, что делать. Потом однажды я увидел, что ты у калитки читаешь какое-то письмо и плачешь. Это было письмо из медицинского института в Филадельфии. Они писали, что это последний год, когда ты еще можешь поступить к ним. Потом результаты экзаменов уже будут недействительны.

– Как ты узнал, что в письме?

– Я видел, что ты плакала. Слезы ручьем текли у тебя по щекам. Ты знаешь, что я никогда не рылся в твоих вещах, но здесь я должен был знать, что так расстроило тебя. Я дождался, когда ты уснешь, потом встал с кровати и обыскал весь дом, пока не нашел.

– Под хлебницей, – прошептала Клэр.

– Прочитав письмо, я возненавидел себя. Если бы ты не связалась со мной, ты бы училась в институте. Ты бы не забеременела. Ты ведь чуть не умерла, рожая Анжелу. Ты бы не потеряла навсегда возможность иметь детей, которых так любишь. И ты бы не чахла, тоскуя по Анжеле.

Клэр закусила губу. Ее глаза наполнились влагой. Слезы задержались на какое-то время на ресницах, а потом побежали по щекам. Дуган хотел взять ее за руки, сказать, что он виноват, что страшно сожалеет, но с губ сорвались другие слова.

– Клэр, я сделал то, что я сделал, потому что я любил тебя, – прошептал он.

Клэр перестала плакать. В ее глазах блеснул злой огонек.

– Я хочу знать, кто позволил тебе распоряжаться мной?

Она резко встала и принялась ходить вдоль кровати. Ее лицо выражало негодование и ничего кроме.

– Кто дал тебе право решать, что для меня плохо, а что хорошо?

– Ты весила девяносто фунтов, Клэр. Девяносто! Одежда, да нет, кожа болталась на тебе. Посмотри на себя сейчас. Ты красивая, здоровая женщина. Ты – врач, ты спасаешь людей. Меня вот спасла. Это то, о чем ты всегда мечтала. Ну не мечтала же ты всю жизнь прожить на грязной запущенной ферме, рядом с мужем, который, кроме нужды, ничего тебе дать не может?

Клэр вытерла мокрые щеки тыльной строной ладони.

– Если бы Орвил дал нам ссуду, о которой мы просили, – сказала она.

– Только дурак мог дать взаймы деньги тому, кто и так сидел по уши в долгах.

– Но он тебе дал деньги, когда я уехала. Почему? Потому что он хотел отомстить, отыграться на мне за ту ненависть, которую питал к моему отцу.

Дуган отрицательно покачал головой.

– Я так не думаю, – сказал он. – После твоего отъезда многое изменилось. Его сын попал в беду. Джону нужна была помощь, а мне рабочие руки на ферме. И потом мне немного повезло.

– Почему ты не отвечал на мои письма?

Дуган отвел глаза от обвиняющего взгляда Клэр.

– Потому что я знал: если напишу, ты между строк увидишь, как я люблю тебя.

– О, Дуган!

– Твои мечты исполнились. Ты вернулась домой. И я никогда в жизни больше не обижу тебя!

– Я всегда больше хотела быть с тобой, чем сделаться врачом. А ты как раз и лишил меня моей мечты.

– Мне очень жаль, Клэр. Но я делал то, что считал лучшим для тебя. Но сейчас… сейчас, я надеюсь, ты дашь нам возможность, новую возможность ближе узнать друг друга. Мы можем начать снова, Клэр, еще не поздно.

Клэр, прежняя Клэр, сейчас схватила бы стакан с водой на тумбочке и запустила в него. Она бы стояла в торце кровати и проклинала его на чем свет стоит. А потом выбежала бы в слезах из комнаты, хлопнув дверью. И оставила его кипеть от злости и… надеяться.

Но Клэр нынешняя стояла там, где она стояла, и молча смотрела на него. Потом она засунула руки в карманы белого халата и подошла к окну. Не говоря ни слова, она раздвинула шторы и стала смотреть на улицу. Дугану показалось, что он увидел на ее лице грусть и печаль. Но он не был уверен.

Господи, что же он сделал с ней? Превратил нежную ласковую женщину в айсберг?

– Ну? – прервал Дуган молчание.

Клэр отпустила штору, отошла от окна и прислонилась к стене, сложив руки на груди.

– Я не знаю, что сказать.

– Не знаешь? Может быть, ты плохо расслышала меня? Я только предлагаю, Клэр. Я только спросил тебя, не можем ли мы начать снова. И что ты отвечаешь? «Я не знаю, что сказать». А как насчет того, чтобы послать меня к черту? Или сказать: «Дай мне время подумать»? А как насчет… – Дуган остановился, у него слегка закружилась голова —…насчет «Да, Дуган, я хочу быть твоей женой»?

Клэр быстро посмотрела на него и отвела глаза. В ее взгляде были удивление и смятение, словно Дуган вдруг мгновенно выздоровел. Ему стало трудно дышать. Сердце билось так сильно, что, казалось, Клэр может слышать его удары.

«Скажи эти слова, Клэр, – умолял он ее мысленно. – Скажи слова, о которых я мечтаю. Еще не поздно. Мы начнем заново».

– Я не знаю, Дуган, – прошептала Клэр. – Так много всего произошло. Так много боли и обмана. Мы повзрослели. Мы изменились. Возможно, наше время уже ушло.

Боже! Что же он сделал с женщиной, которую любил больше жизни?

6

Хотя Клэр пребывала в полном смятении, она старалась выглядеть спокойной, чтобы не волновать своего пациента. К счастью, лекарства вскоре подействовали, и Дуган забылся глубоким, но беспокойным сном.

Если бы Клэр не была врачом, она бы не так ответила на предложение Дугана. Запустила бы ему чем-нибудь в лицо и сказала, что он опоздал на двенадцать лет. Но такая реакция не улучшила бы состояния больного.

Она попросила Лилу заменить ее и посидеть с Дуганом. Хотелось побыть одной, хотя одиночества в ее сердце было предостаточно. Мир сейчас жил, вращался, кружился по своим законам без нее. Она находилась где-то между прошлым и будущим.

Казалось, боль, которую она столько лет носила в сердце, сейчас, после признания Дугана, должна исчезнуть. Но, напротив, ее страдания становились еще более горькими. Признания Дугана вернули Клэр назад: тяжелое время перед отъездом в Филадельфию, слова мужа, что он не любит ее больше, смятение, страх – Клэр уже не могла понять, старая ли это боль, воспоминание о ней или новая обида.

Разум подсказывал ей, что нужно время и спокойствие духа, чтобы отличить правду от вымысла. Сейчас она не могла ни в чем разобраться – слишком сильное потрясение пережила, да и устала.

Клэр спустилась по лестнице вниз к стойке портье. Она сняла другой номер. Пусть Дуган остается в ее комнате, а она будет подальше от него, насколько это возможно.

Ее новый номер находился в дальней части гостиницы. Тот самый номер для новобрачных, который, как правило, не сдавали обычным постояльцам.

Но Клэр не обращала внимания на пыль, на застоявшийся воздух давно не проветриваемого помещения. Едва она переступила порог, выдержка покинула ее. Теперь не нужно было ни перед кем притворяться и изображать железную женщину. Клэр прислонилась к деревянным панелям и обхватила себя за плечи, чтобы унять дрожь.

Ей было холодно. Слова Дугана, их горькая правда стали для Клэр ледяным душем.

«Не позволяй ему растрогать тебя, – сказала она самой себе. – Не позволяй снова проделать это с тобой. Он не сможет причинить тебе боль, если ты сама не позволишь».

Стараясь избавиться от смятения, Клэр глубоко вздохнула. Потом легла на кровать и постаралась отвлечься от назойливых мыслей. Но они возвращались снова и снова. Клэр думала о тех годах, которые они могли прожить вместе, скажи он ей правду тогда, а не сейчас. Он так натурально изобразил равнодушие, что она поверила. Поверила, что его любовь умерла вместе с дочерью.

Ну как может мужчина сказать такое женщине, которую любит?

В дверь постучали.

– Клэр? Клэр? Ты там? Это я, Лила.

– Пожалуйста, оставь меня одну. Я устала, так устала… – Последние слова она произнесла шепотом.

Клэр уткнулась лицом в тонкое красивое покрывало. Возможно, Лила поймет и уйдет. Лила поняла, но не ушла. Подойдя к Клэр, она протянула ей две таблетки аспирина и стакан воды.

– Прими это, – велела тетушка.

– Но я…

– Врач прописал.

– Я сама врач.

– Сейчас ты, как я вижу, просто огорченная молодая женщина.

Неожиданно у Клэр возникла догадка, и она решила тут же удостовериться в своем предположении.

– Ты знала, Дуган сказал тебе! – Клэр не спрашивала, утверждала.

– Сразу, как ты уехала.

Лила подошла и села на кровать рядом с племянницей. Она заботливо провела по щеке Клэр, убирая непослушные волосы. В этом движении Лилы было столько жалости и сострадания, что Клэр вдруг почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую утешает добрая, все понимающая мама.

– Ему сейчас очень плохо, – сказала Лила. – Его терзает чувство вины.

– Правильно, пусть страдает.

– Как страдала ты?

– Мое страдание невозможно описать. Тетя Лила, он разбил мне сердце. Он говорит, что сделал это из-за любви ко мне. Но это же бессмыслица.

– Ну, я не знаю, малышка. Возможно, будь ты на его месте, в его обстоятельствах, ты бы поступила так же.

– Никогда. Никогда в жизни.

Лила улыбнулась и протянула Клэр носовой платок. Та даже не заметила, что плачет.

– Никогда – это слишком сильное слово.

– Я никогда не отталкивала мужчину, которого любила.

– А любишь ли ты его до сих пор, Клэр? Думаешь ли постоянно о нем? Вспоминаешь ли то время, хорошее время, когда вы были счастливы? Мечтаешь ли о близости с ним?

Клэр обреченно кивнула.

– Да, да, да! Как я могу забыть? Если бы я только могла забыть!

– Вот видишь, значит, ты только что оттолкнула мужчину, которого любишь.

– А что, по-твоему, я должна была сделать?

– Не мое дело советовать. Я только хотела показать на противоречия в твоих рассуждениях.

– Как я могу знать, что он не обманывает меня? Один раз он уже обманул. Возможно, и сейчас Дуган не искренен. Возможно, он решил – вот вернулась вполне здоровая, хорошо зарабатывает, теперь она уже не будет обузой.

Лила отвела взгляд в сторону, задумалась о чем-то, как бы борясь с собой, потом решилась.

– Я не имею права никому говорить этого. Но есть некоторые вещи, объясняющие твое появление здесь, и ты должна их знать.

– Не хочу никаких секретов. На сегодня вполне достаточно разоблачений и старых тайн.

– Придется тебе выслушать еще одну. Знаешь, если бы не Дуган, ты бы никогда не получила тут работу.

– Что ты имеешь в виду?

– Клэр, если ты проговоришься кому-нибудь, меня обвинят в нарушении этики. Ты поняла? Если обронишь хоть слово, я от всего откажусь, скажу, что тебе это приснилось. Когда мы голосовали, мнения членов совета разделились. Точно поровну. И тогда голос Дугана в твою пользу решил дело. Он выбрал тебя, Клэр. И вызвал осуждение некоторых, должна я добавить. Так что удача не свалилась тебе с неба. Ее принес человек, против которого ты ополчилась.

– А я, конечно, должна захлебываться от восторга. Извини, не захлебываюсь. Удивлена – да. Благодарна – нет. – Клэр покачала в сомнении головой. – Сейчас, после всего, что произошло, я вообще не уверена, нужна ли мне эта работа. Или нужна ли ей я. Тетя Лила, я тебя люблю, как маму, но мне тяжело слушать, что ты говоришь.

– Правда часто бывает болезненной. Но она помогает прочистить мозги от всякой шелухи. Ты должна знать, что Дуган, когда отправил тебя отсюда, заботился не о себе. Он хотел дать тебе возможность приблизить твою мечту. Назначив тебя директором клиники, он завершил то, что начал двенадцать лет назад. С его стороны было, конечно, глупо втолкнуть тебя в автобус, ничего толком не объяснив. Но он считал, что так будет лучше для тебя. Клэр, у твоего мужа не было ни капли эгоизма, о себе он не думал. – Лила передохнула и продолжала: – Я знаю, тебе было очень больно и обидно. Да ты и сейчас переживаешь. Но подумай о нем, Клэр. Подумай, через что он прошел, чем пожертвовал. Каково было Дугану расстаться с тобой!

– Мечта, – повторила Клэр, перебирая пальцами покрывало кровати. – Он дал мне одну возможность, но другую отнял. Он не имел права!

Лила наклонилась к ней и поцеловала в щеку.

– Я вижу, что тебе нужно хорошенько подумать обо всем.

Губы Клэр дрожали, она молча кивнула. Подумала, сколько лет ей понадобилось, чтобы наконец понять и принять то, что произошло с ее семьей, с ее Дуганом.

– Не беспокойся о Дугане, – сказала Лила, выходя. – Твое постоянное присутствие уже не обязательно, если я правильно понимаю твое желание.

* * *

Лила понимала ее правильно. Клэр организовала постоянное дежурство Лилы и двух медсестер. Они были достаточно опытны, и третий, последний день кризиса Дуган пережил без осложнений.

В конце недели он отправился домой. Клэр запретила ему заниматься физическим трудом, поднимать тяжести весом более пяти фунтов, чтобы не напрягать поврежденную артерию.

Каждый понедельник она приезжала на ферму, чтобы сделать перевязки и проверить, как заживают раны. Клэр старалась, чтобы во время ее визитов в доме находилась пожилая женщина, которая готовила еду и убирала в доме Дугана.

Клэр боялась, что, если они останутся одни, какой-нибудь его порыв, да просто невинный поцелуй в щеку, уничтожит все ее самообладание. И она окажется в его объятиях. Либо заедет ему кулаком в челюсть.

Памела Сью и Клэр стояли позади клиники и рассматривали новенький двухэтажный дом в викторианском стиле, построенный по заказу Клэр.

– Получилось очень симпатично, – сказала Памела.

Клэр улыбнулась и кивнула. Каменщики и плотники заканчивали работу, электрик уже проводил свет. Дом действительно вышел красивым: с балкончиком, башенками, широким крыльцом, на котором она, выйдя на пенсию, будет мирно сидеть в кресле-качалке.

Одна.

Клэр глубоко вздохнула и подставила лицо теплому сентябрьскому ветру. Памела не догадывалась, какие двойственные чувства испытывает Клэр, глядя на этот дом. С одной стороны, она никогда не думала, что сможет построить собственный дом. А с другой… Они с Дуганом часто сидели по вечерам на крыльце старого фермерского дома и мечтали вслух о том доме, который построят. Так и не построили. Вернее, каждый воздвиг собственный. И в каждом гуляет одиночество.

– Когда родится ребенок, – сказала Клэр, – ты можешь переехать сюда и оставаться, сколько хочешь.

Ее собственные дети никогда не будут смеяться и шалить в этом доме, не будут носиться по лестнице и разбрасывать игрушки. Никогда.

Памела положила руки на свой большой живот и весело засмеялась.

– Иногда мне кажется, что малыш не хочет появляться на свет.

– Посмотрим. Еще шесть недель – и станет ясно, задержится ли он. Верно?

Они услышали позади себя звук шагов и обернулись одновременно. Дуган. Он приближался к ним, слегка прихрамывая. Руки он держал в передних карманах джинсов, как бы помогая себе при ходьбе. Клэр крепко зажала в кулаке ключи от машины, острый металл врезался ей в ладонь.

– О, Дуган! Здравствуйте, – тепло приветствовала его Памела. – Вы отлично выглядите.

– Как только что сказал Фред, свеженький как огурчик. Все благодаря нашему доктору.

Он говорил с Памелой, но смотрел только на Клэр. Памела многозначительно посмотрела на обоих.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она со вздохом, – вернусь в клинику.

– Не забудь немного полежать, – напомнила ей Клэр. – Надо дать спине отдых.

– Хорошо, – ответила Памела. – Всего вам доброго, – пожелала она с нажимом.

Памела чувствовала, что здесь происходит что-то интересное, что обидно пропустить. Да делать нечего. Она махнула рукой и зашагала к клинике.

– Боже мой, – покачала головой Клэр, – этот ребенок скоро будет матерью.

– Все будет хорошо, ведь ты рядом. Вот увидишь.

– Что привело тебя в город? – спросила Клэр и с неудовольствием услышала, что голос ее дрогнул.

– Мозес закончил ремонт моего пикапа.

– Значит, покупать новый не нужно?

– Этот еще побегает.

– А твоя нога? Ты считаешь, что уже можешь вести машину?

– Готов биться об заклад, – улыбнулся Дуган. Он развел руки в стороны приглашающим жестом. – Если вы сомневаетесь, доктор, проверьте сами, я не буду возражать.

– И не мечтай.

Разговаривая с Дуганом, Клэр смотрела в сторону, боясь, что он прочтет в ее глазах смятение и радость, охватившие ее при его появлении.

– Мечтаю, ничего не скажешь, – произнес Дуган, подчеркивая каждое слово. – Но, доктор?..

– Да?

– По крайней мере, я увидел вашу улыбку.

– Я улыбаюсь часто.

– Прекрасно. Совсем не то, что я слышал.

– А что ты слышал?

– Что последний месяц ты очень грустная.

Он подошел ближе. Так близко, что Клэр услышала легкий лимонный запах его лосьона.

– И ты никогда не улыбалась, когда видела меня, – сказал Дуган тихо.

«Ну зачем ему быть таким наблюдательным? – подумала Клэр. – И какого черта он так красив?»

Она разрешила себе взглянуть на лицо Дугана. Подбородок. Такой же упрямый, чуть квадратный, как у его деда. Как красиво очерчена линия бровей! А под ними глаза – глубокие, карие. Внимательно изучают ее. Она уже тысячу раз говорила себе, что нельзя находиться так близко от него. Вдруг Дуган заметит, что у нее голова идет кругом. Говорят, чтобы чувства остыли, нужно время. Сколько же времени, черт подери?

– Я слышал от Орвила о твоем доме, – сказал Дуган, глядя через ее плечо.

Вслед за ним и Клэр обернулась. Теперь они оба стояли лицом к новому дому.

– Что скажешь? – спросила Клэр.

– Честно?

– Конечно.

– Этот дом слишком велик для одной женщины. Хотя гостиница, ясное дело, тебе надоела.

– Ты не представляешь, до какой степени.

– Но не обязательно было строить дом.

– Я не нашла ничего подходящего. Пришлось заняться строительством, – возразила Клэр.

– Ты можешь переехать жить ко мне.

«А ты прогонишь меня, если тебе вздумается. Это уже было. Ни за что», – подумала Клэр.

– Дуган! – сказала она резко.

– Хорошо, хорошо. – Он успокаивающе поднял руки.

Дуган опустил взгляд вниз, помолчал немного, затем снова поднял глаза на Клэр.

– Я не буду об этом говорить сейчас. Но я не перестану ждать твоего решения. Я не могу от тебя отказаться, Клэр. Черт подери, мы оба не можем отказаться друг от друга.

– Поступай, как знаешь.

– Я всегда так и делаю.

– Вот это точно, – пробормотала Клэр.

Ей нужна была передышка. За несколько минут разговора с Дуганом она тратила энергии больше, чем за целое дежурство. Постоянно держать себя в руках, контролировать выражение лица, жесты, слова, бороться с внутренним раздвоением – на это уходила масса сил.

Клэр заставила себя улыбнуться и пригласила Дугана осмотреть дом.

Это было ошибкой. Они прошли через крыльцо и оказались внутри дома. Дуган внимательно проверил качество работы строителей, затем хмуро сказал:

– Этот дом стоил тебе кучу денег. Материалы, работа, оборудование.

– Я могу себе это позволить, – ответила Клэр, немного ощетинившись.

– И роскошную машину тоже?

Клэр глубоко вздохнула. Она задержала дыхание, чтобы сдержаться и не наговорить Дугану дерзостей.

– Дуган! – сказала Клэр притворно сладким голосом. – Мои личные финансовые дела тебя не касаются. Ты потерял право вмешиваться…

– Двенадцать лет назад, – перебил он. – Возможно, я и должен держать рот на замке. Но как друг – только как друг, ничего более, – я вижу, очень много вещей ты покупаешь в рассрочку, в кредит.

– Ты подписываешь мои чеки. Ты должен знать, что я могу себе позволить и это, – Клэр повела рукой вокруг, – и многое другое.

– Мой дед тоже думал, что может покрыть свои кредиты.

– Он увлекся, беря в долг. Я не сделаю такой ошибки.

Клэр хорошо помнила дедушку Дугана, который воспитывал внука один, когда родители Дугана уехали из Сьерры.

Дуган улыбнулся. Опять эти ямочки на щеках. И опять ее гнев улетучивается, как дым. Рассудок, оказывается, бессилен перед чувствами.

Они стояли в комнате, которая со временем станет кухней. Заходящее солнце освещало их лица. Любимое время дня Клэр. Наверное, они одновременно вспомнили кухню в старом доме, которую так же заливало солнце. Они готовят вместе ужин и подшучивают друг над другом.

– Я всегда любил смотреть, как светятся твои волосы на солнце, – тихо сказал Дуган. – Они похожи на золотое облако.

Он поднял руку и осторожно, очень нежно дотронулся до ее щеки.

Клэр замерла. Она испугалась, что если двинется хоть на миллиметр, то окажется у него на груди.

– Какая ты красивая, Клэр! Ты очень красивая женщина.

Тишину разорвал сигнал биппера у нее на поясе.

– Рабочий вызов, – прошептала она, не двинувшись с места.

– Да, – кивнул Дуган.

Он обнял ее за плечи, и они направились к выходу. Клэр казалось, что она плывет в сладком тумане.

– Работа есть работа, – сказал Дуган. – Никуда от нее не денешься, верно?

Она молча кивнула.

* * *

Уснуть Клэр не могла. Причудливым хороводом кружились в голове происшествия сегодняшнего дня, мечты и воспоминания. Она воображала, как дает жесткий отпор Дугану в его попытках завязать новые отношения. Но в следующую секунду вспоминала его лицо, запах, его дыхание на своей щеке. И ее охватывало сладкое волнение, как тогда, на кухне в ее новом доме. «Почему он не может оставить меня в покое?» – спрашивала она себя. И тут же понимала, что совершенно не хочет, чтобы он отступился от нее.

Клэр вздрогнула, когда раздался резкий звонок телефона на ночном столике. Она сразу сняла трубку.

– Доктор Линвуд.

И услышала сонный голос Фреда:

– Тебе звонят по международной связи.

– Откуда?

– Из Мексики.

– Из Мексики? Я никого не знаю в Мексике.

– Орвил и Рут сейчас там. Может быть, это они.

– Возможно, – сказала Клэр, – соедини.

Действительно, после долгих шумов и щелчков Клэр услышала взволнованный, дрожащий голос жены президента банка.

– Д-доктор Линвуд… Клэр! Это Р-Рут.

– Да, Рут. Что случилось?

– Орвилу п-плохо. Я-я боюсь, что это ин-инфаркт.

Ее слова едва можно было различить из-за рыданий. Клэр недавно полностью обследовала Орвила, обнаружив у него целый комплекс заболеваний: высокое артериальное давление, подагру, грыжу. Прописала строгий режим питания и лекарства, которые нужно было принимать по схеме. Но электрокардиограмма не показала никаких отклонений, никаких предвестников инфаркта.

– Успокойтесь, Рут, – сказала Клэр и взяла бумагу с ручкой. – Расскажите мне все по порядку. Во-первых, где вы находитесь?

– Отель «Паласио». Это в Канкуне.

– Вы обращались к врачу в отеле?

– Его нет, и, похоже, никто не знает, где его найти. Тут вообще никто не спешит что-нибудь сделать, – плакала Рут.

– Какие у Орвила симптомы? Что его беспокоит?

– Сегодня после обеда он почувствовал себя плохо. Я решила, что ничего страшного нет. Знаешь, новое место, новая еда. Дала ему таблетку от изжоги. Он и сам думал, что из-за сока папайи, который он пил в ресторане, разыгралась его грыжа.

– У него болело в груди?

– Немного.

– Боль отдавалась в руку?

– Он ничего не говорил об этом.

– Его тошнило, Рут?

– Да.

– Сколько раз?

– Один. И, Клэр, у него такое серое лицо. Я боюсь. Что нам делать?

– Я постараюсь сейчас найти врача, который его осмотрит, – сказала Клэр и про себя подумала, что это не так-то просто будет сделать. – Пусть Орвил лежит спокойно, не двигаясь, и, пожалуйста, не давайте ему никаких лекарств, пока врач или я не скажем. Рут, вы слышите меня?

– Да.

– Постарайтесь сами успокоиться, не пугайте своим видом мужа. Оставайтесь у телефона, в течение часа я перезвоню.

Час. Это целая вечность для человека, у которого случился инфаркт. Орвила нужно было бы доставить в больницу спустя тридцать минут после появления первых симптомов. Почему он, имея столько болячек, прежде чем лететь в Канкун, не позаботился выяснить, есть ли там врачи, к которым можно обратиться в случае необходимости?

Клэр попыталась найти врача через телефонистку на коммутаторе в отеле. Ночью там находилась только дежурная бригада обслуживания, и в ней не было никого, кто бы говорил по-английски.

Несколько звонков в местные больницы тоже не увенчались успехом. Похоже, действительно никто не мог осознать, что Орвил нуждается в срочной помощи.

Клэр обзвонила всех своих коллег в штате Техас, но никто не смог порекомендовать врача в Канкуне. Тогда она принялась звонить в туристические агентства в Либбоке, надеясь, что они могут назвать специалистов, к которым обращаются их клиенты. Но никто не ответил – рабочий день еще не начался.

Единственное, что она могла сделать в этой ситуации, это отправиться в Канкун сама. Клэр быстро достала свой чемодан и бросила в него несколько платьев. «Полтора часа на машине до Либбока, – считала она, – а там, кто знает, сколько ждать до самолета на Канкун». Если Орвил не получит в ближайшие несколько часов кислород и сердечные препараты, его положение может ухудшиться и даже стать критическим. Клэр быстро проверила медицинскую сумку.

Она, Клэр, не любит этого человека, очень не любит, но это не значит, что она желает ему преждевременной смерти, а Рут – горьких переживаний. Надо сделать все возможное и невозможное.

Клэр позвонила в «Паласио» и предупредила Рут о своем приезде.

– Я позвоню вам из аэропорта, когда буду знать время прилета, – сказала Клэр.

Затем она позвонила пожилому педиатру из Амарильо, с которым познакомилась на собеседовании. Он без долгих уговоров согласился подменить Клэр в клинике.

Она уже открывала дверь, чтобы выйти из номера, когда снова зазвонил телефон. Клэр бросила вещи и подбежала к аппарату.

– Доктор Линвуд, – сказала она торопливо. – Говорите, пожалуйста, быстрее. У меня срочный вызов.

– Клэр? Это Дуган. Что случилось?

– Орвилу плохо. Рут позвонила из отеля в Канкуне. Боюсь, что у Орвила инфаркт.

– О, Боже! Что ты собираешься делать?

– Они не могут найти врача. У меня тоже ничего не получилось. Поэтому я еду туда сама. Ты застал меня в дверях. Сейчас быстро доберусь до Либбока, а оттуда самолетом в Мексику.

– Ты делаешь это для Орвила, несмотря на то, что ненавидишь его?

– Ненавижу я его или обожаю – не имеет никакого значения. Он – мой пациент и срочно нуждается в моей помощи.

– Ты смотри, мы все-таки выбрали хорошего доктора, – сказал Дуган. В его голосе слышалось уважение. – Не нужно ехать в Либбок. На своем самолете я доставлю тебя до Канкуна в десять раз быстрее, чем ты будешь добираться на перекладных. – Дуган, это достаточно далеко.

– Я летал и дальше. Горючего в самолете полные баки. Кроме того, мы можем дозаправиться в Браунсвилле, где мне нужно будет оформить документы на международный перелет. К тому времени, когда ты доберешься сюда, самолет будет полностью готов.

– Дуган, не могу передать, как я тебе благодарна!

– Я позвоню твоей тетушке. Если придется везти Орвила обратно, ее помощь не помешает. Лила всегда наготове и не будет долго собираться. Кроме того, ты знаешь, какая она умелая и ловкая медсестра.

– Правильно, – одобрила Клэр, – это хорошая мысль. Дуган, если бы ты сейчас был здесь, я бы тебя крепко расцеловала. Ты – молодец. Я выбегаю.

– Ловлю тебя на слове.

* * *

Дуган был прекрасным пилотом. Он уверенно поднял самолет в ночное небо и повел его на юг. В Браунсвилле, оформляя бумаги, они задержались недолго, и снова взлетели к облакам.

Клэр сидела на месте второго пилота и слушала переговоры Дугана с авиадиспетчерами. Он сверял показания приборов с планом полета и вел самолет так спокойно и уверенно, словно был профессиональным пилотом и каждый день держал в руках штурвал.

Они летели на высоте двадцати двух тысяч футов и через два с половиной часа добрались до Канкуна. Солнце еще только всходило над черными водами моря, окрашивая их в удивительный нежно-бирюзовый цвет. Местный авиадиспетчер посадил их на аэродроме, который показался Клэр похожим на большую бензозаправочную станцию.

Поскольку их полет был частным и не объявлен заранее, таможенные формальности заняли много времени. Клэр нервничала, когда люди в форме, заставив ее открыть все сумки, придирчиво обследовали их содержимое. Они рассматривали портативную аппаратуру ЭКГ, перебирали медикаменты. Но наконец они закончили, и Дуган, Лила и Клэр бросились искать такси.

Они разбудили таксиста, дремавшего в своем «фольксвагене», который во всем мире называют «букашкой». Заплатив двенадцать тысяч песо, они через двадцать минут добрались до роскошного отеля.

Его архитектура напоминала пирамиды майя. В таком дворце, наверное, мог жить верховный правитель древнего народа. Хотя солнце только всходило над горизонтом, в открытых ресторанах, опоясывающих лентой берег моря, уже было заметно движение. Там меняли скатерти на столах, ставили на них вазы с тропическими фруктами и блюда с только что испеченными булками. Вокруг распространялись дразнящие ароматы кофе и свежего хлеба.

В отеле действовали кондиционеры, и в коридорах царила приятная прохлада. Номер «люкс» Гаррисонов находился на пятнадцатом этаже. Подойдя к двери, Клэр взглянула на часы. Прошло ровно четыре часа, как они поднялись в небо Техаса. «Только бы мы не опоздали», – заклинала она мысленно.

Рут была одета в пестрый халат, похожий на яркую клумбу с красными и желтыми цветами. Это буйство красок резко контрастировало с ее заплаканным, встревоженным лицом.

– Слава Богу, ты здесь, – воскликнула она, схватив Клэр за руки и потащив внутрь.

Они быстро пересекли комнату и стали подниматься по винтовой лестнице на второй этаж. Там Клэр сначала увидела огромную ванную, отделанную розовым мрамором, и туалетную комнату; слева находилась спальня, размерами, пожалуй, превосходившая процедурный кабинет в филадельфийской больнице. Стена напротив входа была полностью стеклянной, с красивыми шторами. Сейчас шторы были раздвинуты, а громадные окна-двери, выходившие на широкий балкон, открыты.

Орвил лежал в центре огромной кровати. Он казался маленьким, словно мушка на потолке. Орвил слегка улыбнулся и приподнял руку, приветствуя Клэр. Она поздоровалась и ушла в ванную вымыть руки и стряхнуть с себя дорожную пыль. Лила поправила Орвилу подушки, а Дуган остался стоять в проеме двери. Он слегка сжал руку Рут, выражая ей свое сочувствие и поддержку.

– Есть какие-нибудь изменения в его состоянии с тех пор, как мы разговаривали? – спросила Клэр жену банкира.

– Нет, все то же самое.

– Он спал?

– Около часа.

– Дуган, – попросила Клэр, – не сводишь ли ты Рут вниз, пока я осматриваю Орвила? Ей надо немного отдохнуть и перекусить. Лила останется со мной. – Конечно, доктор, – кивнул Дуган. – А если вы тут будете себя хорошо вести, мы и вам принесем те аппетитные булочки, которые видели внизу.

Рут подошла к кровати мужа и взяла его руки в свои.

– Я не задержусь долго, дорогой.

– Ничего, не торопись, – ответил Орвил. Но по тому, с какой неохотой он отпустил ее руки, Клэр поняла, как не хочется ему расставаться с женой даже на несколько минут.

– Не беспокойтесь за Рут, Орвил, – сказал Дуган. – Я позабочусь о ней, пока здесь доктор занимается с вами.

Когда дверь за ними закрылась, Орвил повернул голову к Клэр.

– Я говорил Рут, что не верю в твой приезд, – сказал он хрипло.

– Почему бы мне не приехать? – спросила Клэр спокойно и приставила к его груди стетоскоп.

– Один несчастный звонок домой, и ты здесь.

– Не будь этого несчастного звонка, я бы не увидела такого прекрасного места, как Канкун. А сейчас, Орвил, я хочу, чтобы вы помолчали. Мне нужно послушать вас.

Но Орвил не хотел молчать.

– Ты, наверное, знаешь, что я голосовал против тебя.

– Нет, не знаю, – ответила Клэр и про себя подумала, что было бы удивительно, поступи он иначе. – Но сейчас это не имеет никакого значения. Я ваш доктор, и я здесь. Я должна вас срочно осмотреть, дать лекарства и кислород. Не будем терять время.

– Все это из-за вражды между твоим отцом и мной.

Рука Клэр на секунду задержалась, потом снова стала переставлять стетоскоп по груди Орвила. Клэр взглянула на Лилу и встретила понимающий дружеский взгляд. Клэр знала, что никакая семейная вражда не помешает ей выполнить свой долг. Хорошо бы и Орвилу это понять.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – сказала она.

– Не лукавь со мной, доктор. Между нами не было никакой любви и раньше, а когда твой отец провалил… когда Джон провалился на экзамене по физике, я возненавидел Линвуда.

В любое другое время Клэр бы не упустила возможности вывести Орвила на чистую воду. Но не сейчас. Она постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно.

– Что прошло, то прошло, Орвил. Сейчас меня беспокоит только ваше здоровье. Скажите, такой приступ с вами впервые?

– У меня давно неприятности с пищеварением. После обеда я всегда чувствую себя неважно. Но я грешил на пироги с мясом, которые печет Имоджен. – Орвил погладил свой большой живот. – Кроме того, сладкий перец вызывает у меня изжогу.

– Боюсь, что сейчас дело не в пирогах и перце, – сказала Клэр. – Но, кстати, о еде: когда мы вас починим, я хотела бы посадить вас на диету, чтобы сбросить несколько фунтов.

– Рут будет рада это услышать. Она давно уговаривает меня похудеть. Видно, пришло время прислушаться.

– Я привезла аппарат ЭКГ. Нужно провести это исследование, и тогда я точно скажу, что с вами. Тетя Лила, помоги мне, пожалуйста.

– Доктор! – позвал Орвил.

– Да? – Мне сначала нужно снять с сердца грех.

– Орвил, здесь не исповедальня. Я могу вылечить ваше сердце, но не совесть.

– Как знать, может, одно зависит от другого.

– Что вы имеете в виду?

– Возможно, я расплачиваюсь за грехи, которые совершил в жизни.

Клэр присела на кровать и приготовилась слушать. Не в первый раз ей приходится слушать откровения пациентов, которые, боясь предстать пред судом Создателя отягощенными грехами, обнажают душу перед врачом. Сейчас они теряли драгоценное время, но если не позволить Орвилу выговориться, он станет волноваться, что очень нежелательно. Она ожидала каких-нибудь тайн старого скупца по поводу нечестно нажитых денег.

– Я хотел, чтобы твой отец был жив, – неожиданно заявил Орвил.

– Что бы тогда было?

– Я извинился бы перед вами обоими.

– За что, Орвил?

– За то, что ненавидел его, а после его смерти тебя. Я обвинял кого угодно, только не самого Джона. Хотя виноват-то был он.

– А, это… – скучно протянула Клэр. – Это было так давно.

– Легко обвинить другого. Я просто кипел от злости, когда Джон провалился. И виновником считал только твоего отца.

– Папа поставил ему то, что он заслуживал. – Клэр невольно встала на защиту отца.

– Я хотел бы все вернуть назад. Я дал волю своему гневу. И он разъедал мою душу, как язва. Твой отец умер, и я не успел отомстить. И тогда я перенес ненависть на тебя. Если бы я дал тебе и Дугану ссуду, о которой вы просили…

– Мы бы еще глубже погрязли в долгах.

Орвил мял край простыни. Клэр было жаль этого кающегося человека. И она беспокоилась, как бы воспоминания не ухудшили его состояние.

– Нет, дай мне закончить, – сказал Орвил. – Я должен это сказать.

– Ну, если вам станет легче…

На самом деле ей не хотелось слушать его покаяние. Не хотелось ворошить прошлое, которое она с таким трудом пыталась забыть.

– Если бы я дал вам тогда деньги, – голос Орвила дрогнул, – возможно, ваш ребенок не умер бы. Возможно, тебе не пришлось бы бросать Дугана. И он не превратился бы в хмурого отшельника, а был бы счастлив.

Нельзя сказать, что Клэр не оценила признания Орвила, особенно желания извиниться перед покойным отцом. Но она не могла слышать о гибели Анжелы. Каждый раз, когда кто-нибудь напоминал ей о дочери, становилось больно.

Она также не хотела говорить о бедном, несчастном Дугане. Ей надоело выслушивать рассказы о том, как он, горемыка, страдал. Если бы все эти сочувствующие только знали, чьими руками разрушена их семья и ее жизнь!

Клэр пробормотала что-то в утешение Орвилу и отошла к своей медицинской сумке, лежавшей на стуле. Она не хотела, чтобы Орвил видел сейчас выражение ее лица.

– Я еще не так стар и вижу, – продолжал Орвил, и Лила закатила глаза, – я вижу, что тебе все еще нравится твой му… извини, человек, который был твоим мужем. Если вы оставите нас с Дуганом одних, когда он вернется, я скажу ему несколько слов о тебе.

– В этом нет необходимости, Орвил, – сказала Клэр и успокаивающе коснулась его плеча. – То, что случилось между нами, давно в прошлом. Сейчас мы другие люди. Он живет своей жизнью, я – своей. Не хочу, чтобы вы думали, будто я не благодарна вам за ваши слова. А сейчас, пожалуйста, расслабьтесь и дайте нам с Лилой позаботиться о вас.

* * *

Дуган и Рут сидели на удобных мягких диванах, вернувшись из ресторана. За завтраком Рут так и не смогла проглотить ни кусочка. Клэр закончила обследование ее мужа и спустилась вниз, чтобы рассказать о результатах. Дуган надеялся, что они не такие страшные, как опасалась Рут.

– У Орвила действительно был инфаркт, – сказала Клэр. – Но не обширный.

– Не обширный, – как эхо отозвалась Рут. – Хоть за это спасибо Господу.

– Скажите, Рут, не принимал ли он горячую ванну? Там наверху я видела джакузи.

– Да, мы вместе принимали, – ответила Рут, и голос ее дрогнул.

Дуган видел, как легкий румянец выступил на ее щеках. Он подумал, что Клэр вряд ли знает, чего стоило Рут уговорить мужа оставить дела и поехать в отпуск. Это была их первая поездка на курорт за многие годы.

– Как долго вы находились в горячей воде? – спросила Клэр.

– Сорок минут. Может быть, час. – Рут смущенно теребила складки платья.

– Сорок минут? В этом, наверное, и причина.

– Ты хочешь сказать, что горячая вода вызвала инфаркт?

– Очень вероятно. Особенно если вы находились в ней долго и погружались по шею.

– Инфаркт, – всхлипнула Рут. – Что же нам теперь делать?

Она вопросительно смотрела то на Клэр, то на Дугана. Он обнял Рут за плечи и ласково погладил, успокаивая.

Дуган с удивлением смотрел на Клэр. Лицо ее осунулось, и вообще она как-то изменилась за то время, пока он отсутствовал.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Клэр ничего не ответила. Она устала, была зла и расстроена. Ее беспокоило состояние Орвила, да и собственные переживания. Ей хотелось сказать Дугану что-нибудь злое, но она сдержалась.

– Прежде всего я хочу, чтобы состояние Орвила стабилизировалось. – Клэр обращалась к Рут. – Я дала ему обезболивающее, и сейчас ему легче. Не пугайтесь, когда войдете и увидите шланги и трубки. Это кислород и капельницы.

– Ему можно вставать с постели?

– Возможно, сегодня вечером я разрешу ему садиться. Если не будет ухудшения, мы даже будем делать упражнения. Лила привезла целую корзинку еды и несколько галлонов воды из Сьерры. Я бы не хотела, чтобы он ел что-то другое, здешнее. Дня через четыре Орвила можно будет перевезти в Либбок, где его посмотрят кардиологи.

– Перелет? Разве это не опасно для сердца? – Рут удивленно округлила глаза.

– Самолет оборудован всем необходимым, – успокоил ее Дуган. – Я и раньше перевозил таких больных.

– Лила и я будем по очереди дежурить около вашего мужа, – сказала Клэр. – У него на шее вы увидите маленькое устройство, вроде радиоприемничка. Этот аппарат просигнализирует нам, если в деятельности сердца произойдут изменения, даже такие, что сам не почувствует. Так что не волнуйтесь, самое страшное уже позади.

– Я могу пойти к нему?

– Да, я думаю, он тоже хочет вас видеть. Но, Рут, под действием лекарств он как бы в легком опьянении, так что ничему не удивляйтесь. А когда вернетесь домой, ему надо хорошенько пересмотреть свой образ жизни и отношение ко многим вещам.

– Я всегда ему это говорила. – Рут встала и поправила цветастое платье. – Несчастный человек, он загубил свою жизнь в этом банке.

Рут извинилась и пошла наверх, оставив Клэр и Дугана одних.

– Ты хорошо поработала, – сказал он и протянул Клэр руку.

Но она отвернулась и подошла к застекленной двери, ведущей на балкон.

Любители солнечного загара расположились в шезлонгах вокруг Г-образного бассейна перед отелем. Бармены в белых куртках протирали стаканы в баре у бассейна. Молодой круглолицый мексиканец широко улыбался, выдавая полотенца напрокат.

Клэр открыла дверь и вышла на балкон. Она вдохнула влажный, солоноватый воздух, посмотрела на море. Знаменитый бирюзовый цвет Карибского моря был действительно восхитителен. У горизонта вода казалась почти фиолетовой, а у берега волны, набегавшие на белый песок, были прозрачными. По пляжу беззаботно прогуливались отдыхающие, дети строили замки из песка.

– У нас есть проблема, – услышала она за спиной голос Дугана.

Клэр оглянулась. Дуган стоял рядом, прислонившись к стене балкона. Его одежда – ковбойские сапожки, клетчатая рубашка, выгоревшие джинсы – выглядела здесь странно. Клэр подумала, что вряд ли у него есть что-либо другое. И наверняка он не захватил купальных принадлежностей. Было еще утро, но солнце светило вовсю. Становилось жарко.

– Какая проблема? – спросила Клэр.

– В отеле, прямо под нами, есть номер-люкс, точно такой же, с двумя спальнями.

– Так в чем же проблема?

– Я не могу его снять.

– А, понимаю, – кивнула Клэр.

– Нет, не понимаешь. Мы собирались в спешке, и я не захватил много денег. Что-то пришлось сунуть таможенникам, чтобы они быстрее выпустили нас. Нужно послать домой телеграмму, чтобы мне выслали деньги.

– В этом нет необходимости, – сказала Клэр.

Она прошла в гостиную, достала из своей сумочки красное портмоне, вытащила кредитную карточку и протянула ее Дугану.

– Оформи на мою карточку.

– Я не хочу этого делать, – резко сказал он.

– Не будь таким щепетильным.

– Я не щепетилен. Но я не очень хочу снимать этот номер. Он стоит триста пятьдесят долларов в сутки. А мы должны прожить здесь несколько дней.

– Если повезет, – добавила Клэр и мечтательно посмотрела на пляж. – Я уверена, что Орвил возместит нам все расходы, когда мы вернемся.

– Я телеграфирую в банк.

– Отдай. – Клэр забрала у него пластиковую карточку. – Я спущусь и оформлю все сама, пока номер не отдали кому-нибудь другому. А ты не мог бы подняться к Лиле и спросить, не нужна ли ей помощь?

Она направилась к двери. Но Дуган остановил ее, преградив путь.

– Я получу деньги по телеграфу, доктор, – сказал он, чеканя каждое слово. – И когда мы будем уезжать, расплачусь за номер наличными. Моими наличными, а не вашей карточкой.

7

Клэр испытала злорадное удовольствие, когда все-таки сняла номер на свое имя. Хотя Дуган, конечно, не даст ей расплатиться при окончательном расчете.

Он сердился на нее, когда они поднимались в номер. И сейчас, когда она раскладывала вещи, угрюмая складка на его лбу не разгладилась.

У нее не было хорошего купальника. Зная Дугана, она не сомневалась, что он побросал в чемодан первое, что подвернулось под руку.

– Знаешь что, – сказала Клэр, – давай, пока дежурит Лила, спустимся вниз и купим себе что-нибудь из одежды.

– Мне не нужна одежда.

– А ты взял плавки?

– Нет. Да у меня их и не было никогда. – Он бросил на нее хитрый взгляд. – В пруду я всегда купаюсь нагишом. Конечно, ты давно забыла об этом.

Она-то забыла! Она как сейчас видит его сильную спину с перекатывающимися мускулами, руки, разбивающие гладь воды. Тело его блестит на солнце. Когда они купались вдвоем впервые и Дуган перевернулся в воде на спину, она покраснела до корней волос.

– Тебе нужно купить костюм, – сказала Клэр.

– И?..

– И что-нибудь красивое, чтобы надеть в ресторан.

Она достала из пластикового пакета маленькое черное платье. Так называемое «платье для коктейлей». Клэр показала его Дугану.

– Нравится? Я купила его в магазинчике внизу, когда снимала номер.

– Нравится, – удивленно ответил Дуган. – Но сомневаюсь, что у тебя будет возможность появиться здесь в нем. Мы не на отдыхе, Клэр. Мы приехали сюда, чтобы позаботиться об Орвиле.

– Мы это делаем и будем делать. Я и Лила уже организовали все необходимое. Здоровье Орвила, разумеется, прежде всего. Но почему бы и не насладиться окружающим. Раз уж мы здесь. Я могу спокойно отлучаться, Лила в любой момент вызовет меня по бипперу.

Клэр сняла ценник с платья и лукаво улыбнулась.

– Конечно, если ты не хочешь идти со мной, я уверена, что найду сопровождающего.

– И не вздумай.

Дуган подошел к ней и взял платье из ее рук. Он внимательно посмотрел на Клэр, а потом на платье. На его взгляд, юбка была коротковата.

– Ты действительно хочешь надеть его?

– А иначе зачем я его покупала?

– В этом платье я тебя никуда одну не отпущу!

Клэр с притворной скромностью потупила глаза. Ее веселил этот разговор.

– Итак, – сказала она, – значит, сначала походим по магазинам. Здесь мужчины не могут входить в джинсах и шортах в приличные рестораны.

– Мы можем найти что-нибудь попроще.

– Это ты так думаешь.

Клэр развернулась на каблуках, взяла свою сумочку и направилась к двери из спальни. Она задержалась у винтовой лестницы, оглянулась на Дугана.

– Я подозреваю, что ты собираешься опять оплачивать все своей кредитной карточкой, – сказал он хмуро.

– Ну конечно. Да успокойся ты, Дуган. Мы ведь в Кан-ку-не! Я не хочу, чтобы такая мелочь, как отсутствие наличных, портила нам удовольствие. Мы, возможно, никогда в жизни больше здесь не побываем. Идешь со мной или будешь тут валяться целый день на диване и дуться на меня?

Во время похода по магазинам Дуган понял, каково приходится теленку, когда его загоняют на помост, чтобы выжечь клеймо.

Две молоденькие широколицые мексиканки, которые помогали Клэр выбирать ему одежду, весело хихикали, когда Клэр прикладывала к его груди рубашки. Все эти рубашки, по мнению Дугана, были одинаково безобразны и годились только на обтирочные тряпки для механика.

Он решительно отказался от комплектов – рубашка и шорты – в гавайском стиле из пестрой ткани с попугаями и пальмами. Но согласился купить белые хлопковые брюки, которые видел здесь на многих. Клэр уговорила его купить также белую рубашку с короткими рукавами. Вернувшись в Сьерру, он обязательно оторвет дурацкую вышивку, которой украшены швы. Еще они купили двое шортов и две майки. Все покупки обошлись в две сотни долларов.

Две сотни! Дуган за три года потратил на одежду меньше. Обычно он заказывал себе наряды по каталогу магазина «Сирс» – джинсы и свободные рабочие рубашки. И платил наличными на почте, когда те приходили.

Покупки Клэр были вдвое дороже и более изысканны. Она колебалась в выборе между двумя серебряными браслетами с бирюзой и в итоге купила оба. Один для себя, а другой для Лилы.

И везде она расплачивалась своей кредитной карточкой. Дуган считал, что к кредитам, то есть к своим накоплениям, можно прибегать только в случае крайней необходимости – когда нет наличных денег. Транжирить деньги со счета в банке на одежду и прочие вещи, которые ничего, кроме удовольствия, не приносят, ему казалось преступлением.

Но Клэр, некогда скромная девушка, на которой он был женат, относилась к деньгам совсем по-другому. Ей нравилось их тратить направо и налево.

За обедом Дугану даже есть не хотелось.

* * *

Свободное время Клэр закончилось прежде, чем она успела исчерпать свой финансовый кредит. Каждый час она звонила в номер Гаррисонов и справлялась о самочувствии Орвила. А в четыре часа пополудни Дуган проводил ее туда для восьмичасового дежурства.

Он хотел пригласить Лилу спуститься к бассейну, но она уже условилась с Рут. Они отправились в бар выпить, перекусить и поболтать. Дуган был свободен.

Свободен. Черт подери, он свободен уже двенадцать лет. Ему хотелось быть рядом с Клэр. Особенно его присутствие будет необходимо, когда ей объявят, что кредит исчерпан.

Дуган не придумал ничего лучше, как отправиться в город на автобусе. Билет стоил пятьдесят центов. Вскоре он увидел из окна вывеску старой доброй американской пиццерии и выпрыгнул из автобуса. Он купил за двадцать долларов две большие пиццы с сыром на ужин. Когда возвращался, их запах плыл по автобусу и, похоже, не только у Дугана текли слюнки.

В номере Орвила и Рут он увидел на столике у бара бутылку красного вина, фужеры и блюдо с закуской.

– Это ты заказала? – спросил он Клэр.

– Нет. Как я понимаю, это приносят сюда каждый вечер. Входит в счет, наверное.

– Хочешь стаканчик? – Дуган взял в руки бутылку.

– Неудобно, это не наше.

– У нас в номере все точно такое же. Хочешь, принесу оттуда?

– Ладно, – махнула рукой Клэр. – Думаю, Рут не обидится. Налей мне немного. Я не хочу заснуть во время дежурства.

Дуган наполнил фужеры и протянул один Клэр. Как по-иному она выглядела в легком розовом платье, открывающем плечи. Она убрала волосы назад, скрепив их металлической заколкой.

Она была очень красивой женщиной. Бог свидетель, это слишком простое слово, чтобы выразить восхищение, которое испытывал Дуган. Всю жизнь он мечтал, что, если им снова удастся быть вместе, он отвезет ее в какое-нибудь необыкновенное, экзотическое место, вроде… вроде Канкуна.

И вот сейчас они здесь, и все так хорошо, а он ведет себя, как скупец. Словно его ничто не волнует, кроме трат Клэр. Скорей бы пришли его деньги. Тогда он не будет дрожать над каждым потраченным ею центом. И обязательно устроит особый вечер перед отлетом домой. Пусть этот вечер обойдется ему в кучу денег, но Клэр запомнит его навсегда. И он больше не позволит ей высунуть даже краешек ее пластиковой карточки.

– Дуган? – позвала Клэр. – Ты где?

– Да?

– Тост?

– Конечно. Сейчас.

Дуган чуть стукнул о ее фужер своим и на секунду задумался. Что он мог сказать, если каждое его ласковое слово ранит ее и заставляет бежать прочь?

– За… тебя!

Он посмотрел в ее глаза. Они показались ему глубже и красивее, чем море, которое шумело за окном. От легкого, пьянящего запаха ее духов у него закружилась голова.

– За нашего удивительного доктора! – Его голос слегка охрип, когда он добавил: – За удивительную женщину!

* * *

Солнце давно село, по темному морю пробегали серебряные блики волн. Бассейн внизу опустел.

Клэр проверила аппараты у Орвила, укрыла спящую Рут, которая лежала на складной кровати около ложа мужа.

«Не часто встретишь такую горячую привязанность супругов», – с грустью подумала Клэр.

Она спустилась по лестнице в гостиную и обнаружила там виновника своего одиночества. Дуган переоделся. Сейчас на нем были новые бежевые шорты и футболка – сегодняшние покупки.

Клэр совсем забыла, какие у него ноги – красивые, сильные, отсюда видно, как тверды и упруги их мускулы. Как же забыла, а авария? Да, шрамы видны.

Футболка плотно облегает его грудь и плечи, контуры мышц хорошо угадываются под ней. Клэр смотрела на его плечи и вспоминала, как крепко сдавливала их, так, что оставались следы ногтей. В его объятиях она забывала обо всем на свете.

– Как Орвил? – спросил Дуган.

– Спит.

– Как ты думаешь, он выберется?

– Если правильно будет вести себя.

– А он будет?

– Кто знает, – пожала Клэр плечами. – Он очень напуган.

– Как и Рут.

– Я знаю. Сейчас она спит рядом с ним на раскладной кровати.

– Иди сюда, – позвал Дуган и подвинулся на диване. – Тебе тоже надо отдохнуть.

– Я… ну…

– Клэр, я не кусаюсь.

– Укусы меня вовсе не беспокоят.

– Вот как? Тогда я должен тебе кое-что сообщить по поводу этого платья. Вернее, по поводу твоих обнаженных плеч. – Дуган обнажил зубы и клацнул ими. – Эти плечи будят во мне инстинкты Дракулы.

Клэр улыбнулась и отвела взгляд. Лучше не думать о губах Дугана на своей шее. Она разгладила складки платья.

– Это Лила мне купила на мексиканском рынке.

– Что ты скажешь, если мы завтра сядем на автобус и отправимся куда-нибудь после обеда?

– По магазинам? – спросила Клэр лукаво.

– Ладно.

– Я думала, ты ненавидишь магазины.

– Мне бы хотелось хорошо провести время. Если это обозначает покупки – пожалуйста. Но завтра плачу я.

– Ты получил деньги?

– Угу. В мексиканских песо, конечно. Понадобится чемодан, чтобы таскать их с собой.

– Кто бы мог подумать, что мы, то есть ты и я…

– Два бедных фермера, окажемся на фешенебельном курорте, в роскошном номере с мешком денег?

– Деньги не делают меня счастливой. Их хорошо тратить, но они не могут дать… дать других вещей.

– Например?

– Семья. Дом. Дети.

Дуган взял ее руку и положил на свое колено. Они сидели молча, плечом к плечу, чувствуя тепло друг друга, словно не было долгих лет разлуки, не было страданий и боли.

Сейчас Клэр казалось дурным сном воспоминание о том, что Дуган когда-то положил конец их счастью, и представлялись нелепыми мысли, что оно никогда не повторится.

Она снова думала о семье, о ее и Дугана семье. Вспоминала сумасшедшую радость, когда они узнали, что будет ребенок. Целыми днями они выбирали ему имя и мечтали о прогулках и пикниках, на которые будут отправляться втроем. Они спорили, сколько братишек и сестренок появится у этого малыша…

– О чем ты думаешь? – спросил Дуган.

– Не спрашивай, – сказала Клэр.

Он слегка тронул ее плечо. Клэр склонила голову ему на грудь. Это был их старый разговор жестами. Сейчас он обнимет ее за плечи и спрячет лицо в ее волосах. Дуган так и сделал.

Клэр знала, что надо остановиться, уйти, но ей было так хорошо, покойно в его объятиях. Она не испытывала возбуждения ни сейчас, ни тем более минуту назад, когда думала о семье, которую так и не сумела создать. Просто ей было тепло и уютно. Она устала от самой себя и нашла защиту в объятиях любимого.

– Как хорошо, правда, Клэр? – тихо сказал Дуган и чуть провел губами по ее щеке.

Легкая дрожь пробежала по телу Клэр от этого прикосновения. Она молча кивнула. Дуган тихо коснулся губами ее уха.

– Разве мы не можем помнить только хорошее? – прошептал он. – Разве мы не можем снова пережить счастье?

– Здесь?

– И дома.

– Дома. Ты имеешь в виду ферму?

– Я не знаю лучшего места. А ты? – Дуган замер в ожидании ответа.

– Всякий раз, когда я приезжаю туда, – Клэр прижала руку к сердцу, – я испытываю боль. Мне слишком много пришлось пережить.

– Ты не так часто там бывала.

– Да, всего несколько раз. В первый день приезда и потом, когда делала тебе перевязки. Но в каждый приезд я невольно ищу глазами то место на поле, где потеряла Анжелу. И не могу отвести взгляда, и не могу справиться с болью.

– Я тоже потерял Анжелу. И вместе с ней умерла какая-то часть меня самого. Но, пожалуйста, давай не допустим, чтобы эти воспоминания разрушили сегодняшний вечер.

– Что ты предлагаешь? – Клэр подняла голову и заглянула ему в глаза.

Дуган улыбнулся. Родные, любимые ямочки на щеках.

– Это.

Он взял в ладони ее лицо и сначала легко коснулся губами ее губ, потом приник к ним долгим страстным поцелуем. Прошло столько лет, а их руки, губы помнили друг друга. Они соединились в поцелуе, словно желая перелиться один в другого.

Если бы Клэр была волшебницей и могла остановить время, она бы сделала это именно сейчас, когда исчезли мучительные вопросы и проблемы, надежды и упования, когда душа распахнулась и ни у нее, ни у Дугана нет тайных мыслей и желаний. Нет даже горечи потери. Единственное огорчение – поцелуй кончился, и они снова оказались на земле, в той же комнате.

Дуган прижал свой лоб к ее голове. Он тяжело дышал.

– Я не уверен, – сказал он хрипло, – что могу говорить.

Он провел языком по губам, как бы желая удостовериться, что они помнят вкус Клэр.

– Ты общаешься весьма красноречиво, – пробормотала Клэр.

– Я хотел сказать кое-что словами.

– Мне почти не хочется этого.

– Я не отступлюсь, Клэр. – Он провел кончиком носа по ее щеке. – Я хочу большего, чем страстный поцелуй.

– Если ты сам не заметил, должна тебе сказать: тебе не пришлось применять силу.

– Да, но мне мало поцелуя, Клэр. Мне нужна ты, вся ты, и не только на короткий миг карибских каникул.

– Я не хочу, чтобы ты снова принимал за меня решения, – вдруг сказала Клэр. – Я не хочу, чтобы ты самонадеянно…

– Клэр! – перебил ее Дуган. – Кажется, я слышу Орвила.

Дежурство Клэр закончилось в полночь, и Лила в домашнем халате с пластиковыми бигуди на голове пришла на смену.

– Ну-ка, давайте идите отсюда. Теперь моя очередь, – скомандовала она и добавила помягче: – Почему бы вам не пойти на дискотеку или не прогуляться по пляжу?

– Если я не посплю, – ответила Клэр, сдерживая зевоту, – то Орвилу от меня будет мало толку. Я очень устала.

Дуган расправил плечи и потянулся. Мысли его путались. Он не знал, как найти дорогу к сердцу Клэр. В те моменты, когда казалось, что все уже решено, Клэр вдруг ощетинивалась, и он снова оказывался в одиночестве.

Отправиться спать. Это значит, что они спустятся вниз в свой роскошный номер и будут там одни. Одни в течение восьми часов.

* * *

– Ты спишь?

Услышав голос Дугана, Клэр нырнула под одеяло. Она лежала на огромной кровати в спальне на втором этаже. Днем ей пришлось согласиться с Лилой, потребовавшей себе маленькую спальню на первом этаже, – тетка не хотела бегать вверх-вниз по лестнице. Дугану принесли в гостиную раскладную кровать. А Клэр оказалась в роскошной опочивальне.

Несмотря на усталость, она уже два часа не могла уснуть и прислушивалась к тому, что присходит внизу. Ей казалось, что она слышит, как он ворочается на своей раскладушке, слышит его шаги. Возможно, все это была только игра воображения.

Но сейчас он стоял здесь, в ее спальне. Сердце ее сжалось. Клэр подумала, что нужно включить свет – это рассеет ее страх и напряжение. Ей пришлось довольно долго добираться по кровати, показавшейся размером с футбольное поле, до ночника. Золотистый круг света упал на полированный столик из орехового дерева. Клэр оглянулась и у нее перехватило дыхание.

Улыбающийся Дуган стоял на пороге в одних черных плавках, да и то лишь слегка прикрывающих его тело. Во всяком случае, в магазине они показались Клэр более объемными.

Она натянула простыню до шеи и решила, что будет вести себя с равнодушным спокойствием человека, которого обстоятельства вынудили разделить номер с другим.

Дуган по-прежнему стоял в дверях. Лампа бросала отсвет на его лицо и грудь, которая сейчас была еще красивее и мощнее, чем под футболкой. Клэр невольно опустила глаза ниже. Вниз от пупка шла узкая полоска черных волосков… «Спокойствие!» – напомнила себе Клэр.

– Я проснулась, – сказала Клэр тихим голосом.

– Не хочешь пойти поплавать в бассейне?

Клэр посмотрела на часы.

– В три часа ночи?

– Какая разница. Все равно не спится.

– Хорошо, подожди внизу, пока я надену купальник.

– Ты можешь пойти в чем есть. Не думаю, что кто-нибудь тебя увидит. Кроме меня, конечно.

Клэр выхватила подушку из-за головы и запустила ее через всю комнату в Дугана. И в ту же секунду пожалела – разве это спокойствие?

Дуган поймал летящую подушку и засмеялся. Даже в полусумраке комнаты было видно, как сверкнули его глаза.

– Хочешь поиграть, да? Как в старые времена?

– Нет, Дуган, нет… я не думала, я не хотела начинать, – пролепетала Клэр.

Подушка перелетела через комнату и шлепнулась об стену над ее головой. На Клэр были только трусики и коротенькая майка. Но сражение есть сражение, а она не из тех, кто проигрывает. Дуган нырнул в ванную за полотенцем, а она схватила другую подушку, перекатилась в другой, темный угол кровати и затаилась.

– Клэр? Клэр?

Она слышала его приближающиеся шаги, но не двигалась.

– Испугалась? Я знаю, что ты здесь. Куда ты спряталась? Я все равно тебя найду.

Дуган угрожающе вращал перед собой полотенце и оглядывался. Клэр быстро прыгнула, выхватила у него полотенце и с размаху ударила его подушкой по спине.

– Кто это испугался? Быстро же ты забыл.

Дуган бросился на кровать и вцепился в край майки удиравшей на четвереньках Клэр.

– Попалась!

Другой рукой он успел схватить ее за край трусиков. В старое время она бы выскользнула из одежды, оставив ее в руках Дугана. И пусть бы гонялся за ней по комнате. А если бы и поймал, она сумела бы одурачить его. Да весь его запал пройдет от одной ее кокетливой улыбки. А если она коснется его голой груди своею – победа обеспечена.

Но сейчас не старые времена. Клэр схватила подушку, которая оказалась под рукой, и бросила Дугану в лицо. Он разжал руки и расхохотался. Он смеялся радостно и открыто. Впервые за много лет. Потому что это была Клэр, настоящая Клэр. Та, с которой они устраивали сражения на старой скрипучей дедовской кровати. Именно прежняя Клэр сейчас изо всех сил удирала от него по огромной кровати. Дуган пустился за ней вдогонку.

– А, хитрюга, вот я тебе покажу! – смеялся он.

Он поймал ее за лодыжки и потянул обратно. Клэр чувствовала, что майка задралась и оголила грудь. Она задохнулась от страха, когда он ловко перевернул ее на спину и прижал к кровати.

Дуган замер. Клэр слышала его тяжелое прерывающееся дыхание и видела, как вспыхнуло в глазах желание. Он откинулся назад и сел на пятки.

– О, Клэр! Ты еще прекраснее, чем прежде.

Ночной воздух холодил обнаженную грудь Клэр. Он охладил и ее сознание. Они не в силах повернуть время вспять и никогда не наверстают того, что потеряли. О чем она только думала, затевая эту игру.

Трясущимися пальцами Клэр попыталась найти подол майки, чтобы прикрыться.

– Пожалуйста, не надо. – Руки Дугана остановили ее. – Дай мне посмотреть на тебя.

У него задрожал подбородок. Прежде чем Клэр нашлась, что ответить на эту его мольбу, прозвучала другая.

– Дай мне дотронуться до тебя.

– Дуган, пожалуйста.

– Это значит «нет»? – прошептал взволнованно Дуган. – Или…»да»? Если ты говоришь «нет», я остановлюсь.

Именно это говорил ее рассудок. Но тело просило, кричало: «Да!»

Клэр молчала. Но Дуган мог прочитать желание в ее глазах, увидеть, как напряглось в ожидании ее тело. Он, наверное, мог даже догадаться, что сейчас ей проще прыгнуть с балкона, чем оттолкнуть его. Сколько бессонных ночей она мечтала об этом. Неужели она не заслужила награды за годы страданий?

Мужчина, которого она так страстно желала, отпустил ее руки. Он стоял рядом с ней на коленях и пытался унять тяжелое дыхание.

Итак, он добился, чего хотел, теперь может расслабиться, решила Клэр. Что ж, так будет лучше. Только ей больно, очень больно.

Дуган повернулся, чтобы встать с кровати, но замер и снова оглянулся, посмотрел на Клэр. Лучиком надежды блеснула его улыбка. Он подарил ей улыбку.

Клэр закрыла глаза, она не хотела смотреть, как он уходит. Рыдания подступили к горлу. Дыхание замерло.

Вдруг Клэр ощутила на животе прикосновение мягких теплых губ. Она прерывисто вздохнула, и по ее телу пробежала судорога. Клэр сжала его голову ладонями.

– Дуган! О, Дуган! – простонала она.

– Клэр, любовь моя. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Как она может ненавидеть его, когда его руки нежно ласкают ее грудь? Когда каждое его прикосновение доставляет ей наслаждение, которого она была лишена так долго?

– Я не могу ненавидеть тебя, – прошептала она.

Дуган взял ее на руки, обнял и повернул ее голову так, чтобы Клэр смотрела ему в лицо.

– Но ты не можешь и любить меня? – спросил он.

Зачем он спрашивает? Как может она о чем-то думать, когда кровь бешено стучит в ушах? Когда она чувствует рядом со своим бедром его мощное тело, ощущая, как он хочет ее.

– Я… я не знаю, – пробормотала Клэр.

Годы страданий не забываются так быстро. Как ни сладко в его объятиях, но стена, которую она возводила с таким трудом, не может рухнуть в одночасье.

– Я могу сейчас… любить тебя? Войти в тебя? Могу?

– Ты же знаешь, что можешь.

– Я не стану этого делать, Клэр. Как бы мне ни хотелось.

– Дуган, что ты со мной творишь?

– Это не я. Это мы творим друг с другом. Когда-нибудь… если ты почувствуешь, что любишь меня, мы закончим то, что начали сегодня. А сейчас… Клэр, я не хочу, чтобы ты потом раскаивалась, чтобы ненавидела меня. Мы должны быть вместе, и мы будем – навсегда. Или… или оба пожалеем о случившемся.

Он отказывает ей. Снова. И снова ставит ее перед своим решением. В который раз за сегодняшний день чувства Клэр резко переменились. Любовная страсть вдруг обернулась страстным негодованием. Ее охватили злость, ярость, желание уничтожить его.

Клэр вырвалась из его рук. Она схватила подушку и изо всех сил ударила его. Один, второй, третий раз. Это были уже не дружеские шлепки в веселой игре. Ей хотелось сделать ему больно, очень больно, ранить, убить, отомстить за все.

– Почему? Почему? Почему? – кричала она между ударами. – Почему ты снова прогоняешь меня?

Вся ее боль вылилась в эти удары. Клэр не знала, сколько их было. Десять, может быть, двенадцать. Она опомнилась, когда устала размахивать руками. Ее ярость утихла. Подушка порвалась, и сейчас мягкие пушинки плыли в воздухе, опускались на постель. Несколько пушинок упало на грудь Дугана.

Клэр обессиленно уронила руки. Впервые за двенадцать лет она дала выход свой злости и негодованию, освободилась от них.

Свободна. Свободна? Дуган не сказал ни слова и не пытался защититься. Клэр стало стыдно. И в тоже время жаль саму себя. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Дуган обнял ее и прижал к себе. Он гладил спутанные волосы и тихонько баюкал ее. Клэр плакала у него на груди.

– Тебе лучше? – спросил Дуган.

Она шмыгнула носом и кивнула:

– Прости, если сделала тебе больно.

– Нет, не извиняйся. Тебе нужно было сделать это.

– Ты простишь меня?

– Не могу поверить, что ты задаешь такой нелепый вопрос. Если ты можешь простить то, что я сделал с тобой, даже из самых лучших побуждений, то могу ли я придавать значение нескольким ударам подушкой?

– Тебе было больно?

– О, ужасно!

Клэр подняла голову и улыбнулась.

– Ты все тот же – стойкий оловянный солдатик?

– Разве не поэтому ты вышла за меня замуж?

– Я вышла за тебя, потому что ты хорош в постели.

– Ой, ой, доктор Линвуд, не могу поверить, что вы говорите такие нескромные вещи!

– Ну, у меня было еще несколько причин.

– Например?

Клэр глубоко вздохнула и перестала улыбаться.

– Потому что я любила тебя, Дуган. Я безумно тебя любила.

– Любила меня, – повторил он.

У Дугана дрогнули губы. Он взял ее руку и прижал к своей груди, будто принося присягу.

– Клэр, я клянусь тебе: как-нибудь ты заглянешь в свое сердце и поймешь, что в нем снова есть место для меня. Я все для этого сделаю.

Он поцеловал ее и вышел из комнаты. Дуган надеялся, что два с небольшим часа, которые остались до дежурства, Клэр проспит лучше, чем он. Ему так и не удалось уснуть. Он мог легко овладеть Клэр. Она хотела этого. Ее глаза звали его, и Бог знает, каких усилий стоило ему удержаться.

Но он хочет большего, чем секс. Голая физиология – возбуждение и случка, как у жеребца и кобылы, – нет, это не для них. Это оскорбляет их прошлое и, возможно, будущее. Он хочет иметь все, чем обладал раньше, и даже больше.

Он хочет, чтобы к Клэр вернулась любовь, а не только влечение к нему. Он должен услышать, как она говорит о любви.

Дуган брился в ванной комнате на первом этаже, когда в номер, тихонько насвистывая, вошла Лила. Он выглянул, чмокнул ее в щеку и снова вернулся в ванную. Он слышал, как Лила поднимается по ступенькам. Через несколько минут она вернулась, и Дуган увидел ее отражение в зеркале.

– Что здесь происходило ночью? – спросила Лила.

– Клэр и я, мы затеяли… дело в том… словом, немного подрались подушками.

– Устроили сражение, – произнесла Лила и сложила руки лодочкой под подбородком. – Как весело!

– Я догадываюсь, что вы имеете в виду. И прежде чем выскажетесь, хочу предупредить: подушечная война – это все. Я спал здесь, внизу.

– Ваши постельные дела меня не интересуют, – смутилась Лила.

– Вот ничего подобного и не было. К сожалению, – добавил Дуган.

– Хорошо, смотри, не обижай девочку!

– Поверьте, я не могу ее обидеть.

– Что вы собираетесь делать после дежурства?

– В зависимости от состояния Орвила.

– С этим старым болтуном все в порядке. Ночью было небольшое сердцебиение, но это не страшно.

– Вы по-прежнему считаете, что мы можем уехать послезавтра?

– Клэр так говорит.

Дуган стер с лица остатки мыльной пены.

– Я страшно не хочу уезжать. На ферме у меня масса дел, но, тем не менее… Здесь происходят замечательные вещи.

Лила наблюдала за Дуганом в зеркало. Ему было немного не по себе от ее пристального взгляда.

– Если мои предположения верны, – начала она, – твои чувства к Клэр более чем дружеские?

– Вы предполагаете совершенно точно. Не уверен, что это делает мне честь, – усмехнулся Дуган, – ведь я обидел ее очень сильно. Сможет ли она простить меня и забыть обиду – не знаю. Но, кажется, она пытается.

– Не вздумай снова разбить ей сердце!

– Больше такого не произойдет.

– Хорошо. Значит, план такой. Завтра дежурство Клэр заканчивается в восемь утра. Я хочу, чтобы вы были свободны. Я буду работать с восьми до четырех дня и с четырех до двенадцати ночи. Даю вам целый день: загорайте, купайтесь, валяйтесь на пляже, делайте, – Лила подмигнула, – что хотите.

Последние слова она произнесла с ударением. Дуган подумал, что в рассказ о детских играх тетушка Клэр не особо поверила.

– Не уверен, что Клэр согласится оставить Орвила надолго.

– Глупости. Все с ним будет в порядке. Сейчас ему нужен только отдых. Кроме того, я заберу у Клэр этот ее чертов биппер.

Глаза у Лилы весело сверкнули. Она многозначительно улыбнулась.

– Я хочу, чтобы у вас было достаточно времени… осмотреть достопримечательности.

* * * После обеда Дуган и Клэр отправились на пляж перед отелем. По песку между шезлонгами и столиками ходили официанты из ресторана и принимали заказы. Дуган попросил принести для Клэр «маргариту» – вкусный коктейль из текилы и вермута. Она сделала два глотка и уснула. Дуган установил большой пляжный зонт так, что солнце не беспокоило ее

Ему все время хотелось сделать что-то – что угодно, – чтобы вызвать у нее улыбку, такую же, как прошлой ночью. Он был готов отдать все сокровища мира за эту улыбку.

Готов ли? Маленький червячок сомнения закрался в его мысли. Дуган не мог не видеть, с какой легкостью и удовольствием Клэр погружается в дорогие развлечения, которые предлагает модный курорт. Глядя на нее сейчас, невозможно представить, что она снова может быть женой фермера, жить на ранчо. Там, на обдуваемых со всех сторон холмах западного Техаса, каждый день от зари до ночи заполнен тяжелой работой. И это так же бесконечно и неизбывно, как смена дня и ночи. Хотя он никогда – никогда! – не позволил бы Клэр работать в поле, все-таки легкой жизнь на ферме не назовешь.

Дуган вспомнил о двухэтажном доме, который Клэр строила в Сьерре. И новая волна сомнений охватила его. Обосновавшись в этом доме, Клэр будет в непосредственной близости от большинства своих пациентов. И он прекрасно понимает, что именно там, в городе, должен жить врач. Кому понравится, что в экстренном случае нужно двадцать минут добираться до доктора по проселочной дороге?

И что делать ему со своими полями, урожаями, скотом и лошадьми?

Дуган признался себе, что, когда они бродили сегодня по ювелирным лавкам и маленьким магазинчикам, где продавали сувениры и разные мелочи, он испытал некоторое беспокойство. В одной из лавок Клэр заметила серебряный комплект с аметистами – браслет, колье, серьги и кольцо. Она полюбовалась игрой камней и со вздохом положила украшения обратно на прилавок. Дуган тут же вытащил кошелек и заплатил продавцу двести пятьдесят долларов.

Ему не жалко денег, особенно когда они у него есть наличными. «У красивой женщины должны быть красивые вещи» – он первым подпишется под этим лозунгом. Но не нужно обманывать самого себя – Клэр нравится роскошная жизнь.

Он много и тяжело работал, чтобы сделать хозяйство крепким и доходным. Но впереди обязательно будут трудные годы. Неурожайные, например, когда прибыль резко уменьшается. С Клэр или без Клэр, он должен быть готов к этому. Сумеет ли она пережить эти если не лишения, то ограничения?

Сегодня, когда Дуган предложил отправиться в центр на автобусе – за пятьдесят центов, Клэр отказалась и взяла такси – за семь долларов. Она сказала, что у нее нет ни сил, ни времени толкаться в автобусе. Он сразу согласился. И все-таки она живет только сегодняшним днем, словно завтра никогда не наступит.

Дугана в самом деле страшила мысль, что Клэр влезет в долги. Потому что жизнь научила его горьким истинам. Дед брал в долг без разбора, а возвращать долги пришлось ему и Клэр. Когда она чуть не умерла на поле, рожая Анжелу, он поклялся самому себе, что никогда не будет должником, не займет ни у кого ни цента. Почему Клэр, пережив то же самое, ведет себя прямо противоположным образом?

Но как бы он ни расценивал привычки Клэр, он постарается, чтобы оставшееся время в Канкуне она провела, как дочь миллиардера. Он уже оплатил их пребывание в отеле, пока она дежурила около Орвила. И все равно у него полные карманы мексиканских песо. Все это он истратит на Клэр. Если удастся хоть немного усыпить ее старые воспоминания, вытеснить их новыми впечатлениями, он будет счастлив.

* * *

Это был их последний день в Канкуне. После дежурства Клэр не стала долго нежиться в ванне с гидромассажем. Она переоделась в шорты и футболку, и они пошли завтракать в ресторан на берегу моря.

Клэр улыбалась ему поверх тарелки с экзотическими фруктами и сладостями. Дуган безропотно согласился сегодня купить еще одни, голубые, шорты и рубашку. Они очень шли к его глазам, вдобавок прекрасно сидели.

– Что ты скажешь, если мы возьмем такси и поедем смотреть пирамиды древнего города майя Тулум? – предложила Клэр.

– Такси? – переспросил Дуган и отвел взгляд, рассматривая волны прибоя. – А как далеко это место?

– Вполне доступно на такси, полтора часа езды. В автобусе будет полно народу. Кроме того, мы все осмотрим и вернемся, когда захотим. Не нужно будет ждать, пока автобус заполнится.

Дуган взял ее руку и провел пальцем по серебряному кольцу с аметистом. Он был рад надеть на безымянный палец ее другой руки кольцо с бриллиантом – в знак помолвки. Когда-то давно единственное, что он мог позволить, было колечко из поддельного золота, которое вскоре разломалось на кусочки. Клэр отдала его в ремонт и, грубо спаянное, свято хранила.

– Ты очень хочешь взять такси? – спросил он.

– Да!

– Значит, берем.

– О, Дуган, спасибо!

Клэр обрадовалась как ребенок и чуть не подпрыгнула. Она обняла Дугана и на секунду крепко прижалась к нему. Этот порыв вызвал у него отнюдь не отцовские чувства.

До Тулума было семьдесят восемь миль по живописной дороге. Преодолевать их вдвоем, сидя плечом к плечу на заднем сиденье автомобиля, было хорошей идеей, признал Дуган.

Они стояли на верху огромной пирамиды, взявшись за руки. То, что предстало их глазам, было изумительно: тропический лес и древний город, у подножия которого плещется море сказочного цвета.

– Мама и папа мечтали приехать сюда, – сказала Клэр. – Им очень нравилась археология, но они знали о ней только по книжкам. Не думаю, что они когда-нибудь выезжали за пределы Техаса. Как бы мне хотелось, чтобы они увидели все это.

– А почему они не путешествовали?

– Они всегда жили ради завтрашнего дня, все откладывали удовольствия, никогда не жили днем сегодняшним. Как и мы с тобой, Дуган. Мы заботились о будущем, а потеряли настоящее.

– У нас еще нет никакого настоящего, еще нет «сегодня».

– Или «завтра», – грустно добавила Клэр.

Она повернулась к Дугану. Наверное, нужно, наконец, объяснить ему свое отношение к жизни. Видно, как он переживает по этому поводу.

– Именно поэтому я не собираюсь копить деньги, откладывать удовольствия на потом, – сказала Клэр. – Я хочу тратить деньги, путешествовать, видеть новые места, знакомиться с новыми людьми. Я считаю это правильным. – Она вздохнула и добавила самый главный и болезненный аргумент: – У меня никогда не будет детей, ради которых надо экономить и отказывать себе во многом.

– А если наступит черный день?

– Ну я же не дура! Конечно, что-то я откладываю.

Дуган не стал возражать, отвернулся, глядя на море. Но по тому, как поджались его губы, Клэр поняла, что ее жизненные принципы для него неприемлемы.

– Ты работал много и тяжело, – продолжала убеждать его Клэр. – Почему же тебе не хочется немного пожалеть себя и побаловать, развлечь, пока ты не стал таким же старым и больным, как Орвил?

– С Орвилом так плохо? – Дуган попытался сменить тему.

– Не могу сказать с полной уверенностью, – Клэр пожала плечами, – пока мы не доставим его в больницу и не сделаем необходимые обследования. Сколько ему лет?

– Семьдесят пять или шесть – что-то вроде этого.

– Семьдесят шесть. Еще не старик. Но подобные болезни сердца не залечиваются быстро и легко. Я бы не хотела быть на его месте – он не увидел Канкуна, он не съездит в Европу, в Японию.

– Ты говоришь серьезно? Ты хочешь отправиться в эти места?

– Конечно. А ты нет?

– Вот что я вам скажу, доктор… – Клэр отметила, как он назвал ее. – Я счастлив быть там, где я есть, – в Сьерре. Каждый день я встаю и вижу, как всходит солнце. Я дышу чистым воздухом. У меня есть все, что я желаю, и даже больше. Я могу прожить всю оставшуюся жизнь дома и быть счастлив. Если, конечно, у меня будет хорошая спутница.

Дуган вопросительно смотрел на нее. Клэр знала, что он ждет хотя бы намека на то, что его «хорошей спутницей» может стать она. Но как раз в этом Клэр и не была уверена.

8

Все складывалось совсем не так, как планировал Дуган. Хорошее утро, с которого они начали день, счастливого продолжения не получило.

Он надеялся, что на обратном пути они уютно устроятся на заднем сиденье автомобиля с открытыми окнами, будут весело болтать и, возможно, целоваться.

Стекла в машине были действительно опущены. Но они сидели каждый у своего окна и молча смотрели на мелькавшие мимо экзотические пейзажи. Их молчание было таким же тяжелым и густым, как жаркий и влажный воздух тропиков, которым они дышали.

У Дугана едва не вырвался вздох облегчения, когда такси въехало во двор отеля и он отдал водителю пачку песо.

В номере они приняли душ – каждый на своем этаже, к неудовольствию Дугана, – и отправились обедать в ресторан на пляже. Потом взяли небольшую парусную лодку для прогулки по морю.

Они носились по бирюзовым водам Карибского моря подобно птицам, рассекавшим воздух взмахами крыльев. Иногда лодка резко наклонялась, и парус ложился так близко к воде, что, казалось, еще мгновение – и они перевернутся. Бешеное, захватывающее дух скольжение продолжалось. Но оно не могло отвлечь Дугана от мыслей о Клэр, точнее – о ее новых привычках тратить деньги и о пристрастии к путешествиям.

Родители Клэр умерли, когда им было чуть больше сорока. Все свои небольшие доходы они тратили на скромный дом и единственную, горячо любимую дочь. У них были мечты, которым не суждено было осуществиться. Понятно, что Клэр не желает еще и поэтому отказывать себе в удовольствиях. Но Дуган надеялся, что она понимает: есть много вещей, которые не купишь ни за какие сокровища. Любовь, например. Правда, сегодня вечером он как раз собирался истратить кучу денег, лишь бы все обернулось так, как он хотел и планировал, лишь бы Клэр была довольна.

Они ужинали в уютном итальянском ресторанчике, который порекомендовал портье из отеля. Обслуживание там было отменным: официанты угадывали каждое их желание и ставили на стол одно за другим блюда, заказанные Дуганом. Большинство этих деликатесов он раньше никогда не пробовал.

Потом они отправились на знаменитую в Канкуне дискотеку. Красивый большой зал освещали движущиеся лучи прожекторов. Лицо у Клэр раскраснелось, а глаза блестели, как у восторженного ребенка. И это очень нравилось Дугану. Отчуждение прошло, и он радостно увлек ее на площадку для танцев. Окруженные толпой отдыхающих, они с удовольствием двигались в захватывающем ритме ту-степа.

Когда такси, на котором они возвращались, подъехало к парадному отеля, Дуган предложил:

– Не хочешь прогуляться по пляжу?

– Я не против, – ответила Клэр. – Она посмотрела на часы и печально вздохнула: – Не могу поверить, что остался всего час, и мне надо возвращаться к своим обязанностям.

«За один волшебный час, – подумал Дуган, – может произойти чудо».

Они пересекли пустынный вестибюль, прошли по кромке бассейна мимо закрытых бара и киоска с пляжными принадлежностями. Песок зашуршал под ногами, когда они сошли по ступенькам на пляж и вдохнули соленый морской воздух. Не говоря ни слова, они взялись за руки и застыли, пораженные красотой ночного моря.

Волны загадочно переливались под лунным светом и набегали на берег с тихим шумом. Море словно посмеивалось и играло с берегом. Оно выбрасывало мелкие ракушки и камешки и тут же с водой уносило их обратно.

«Океан, как судьба, – подумала Клэр, – дарит что-то, а потом отнимает». Песок забирался в ее босоножки и, наверное, немилосердно их портил. Но Клэр не обращала внимания. Ей хотелось запомнить запахи, краски, звуки, удивительное ощущение ласки легкого бриза – и все ее чувства еще обострялись из-за присутствия Дугана.

Клэр оперлась на руку Дугана и сняла босоножки. Надев на палец, она забросила их за спину. Рука Дугана была теплой, и жесткие мозоли за четыре дня безделья, казалось, немного смягчились. Когда они вернутся домой, он снова будет работать на ферме, а она заниматься своими больными.

– Я буду скучать без тебя, когда мы приедем домой, – сказал Дуган.

– Забавно. Я подумала о том же самом.

– После такого сказочного места тебе не скучно будет снова вернуться в Сьерру?

Клэр тихо засмеялась, и ее голос слился с шумом моря.

– Я каждый день звоню домой, чтобы справиться о своих пациентах. Особенно меня волнует Памела Сью.

– Ей скоро рожать?

– Через пять недель, если она правильно вспомнила все даты.

– Но все проходит более-менее нормально?

– Более-менее.

– Вот и хорошо. А что она будет делать, когда ребенок родится?

– Заботиться о нем, я думаю.

– А сможет она позаботиться о себе и ребенке?

– Вот это как раз проблематично, – вздохнула Клэр. – Я помогу ей, конечно, но этого недостаточно.

Дуган опустил голову.

– Прости меня, Клэр, – сказал он хрипло.

– За что?

Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос у него был серьезный и грустный.

– Я страшно виноват перед тобой. Из-за меня у тебя никогда не будет детей.

– Нет, Дуган, перестань. В этом нет твоей вины.

– Если бы ты не вышла за меня замуж, у тебя бы сейчас, наверное, был полон дом детей.

– Может, был бы, а может, и нет. Если подсчитывать все, что потерял в жизни, можно заболеть. – Она ласково сжала его руку. – В Сьерре постоянно рождаются дети. Я буду заботиться о них, видеть, как они растут.

– Это совсем не то, что иметь собственных.

– Дуган, прошу тебя. Я свыклась с тем, что не буду иметь детей, и не надо снова ворошить старое. Давай не будем портить такой замечательный вечер.

Клэр бросила босоножки на песок и села рядом с ними. Она подумала, что на самом деле смириться с этим фактом, наверное, невозможно.

Он немного замешкался и опустился рядом с ней, взял ее руку и положил себе на бедро. Это был старый привычный жест. Но после стольких лет разлуки для Клэр не было в этой позе ничего привычного. Напротив, как волны, рождаясь где-то в глубине моря, выкатываются на берег, так на нее нахлынуло тепло желания. Но Дуган, наверное, опять откажется от любви плотской, ему нужны ее обещания в вечной верности души и тела. Сможет ли она когда-нибудь разжать рот, чтобы произнести эти клятвы?

Дуган легонько провел пальцем по тому месту на безымянном пальце ее левой руки, где носят обручальное кольцо.

– Я люблю тебя, Клэр. Ты ведь знаешь это, правда?

– Дуган, я не знаю, что сказать.

– Не говори ничего. Только слушай. Я никогда не переставал любить тебя. Знаю, как ты относишься к тому, что я сделал тогда, двенадцать лет назад. Я знаю, что тебе трудно вновь заставить себя доверять мне. Но я ведь только хотел помочь тебе…

– Дуган…

– Я был не прав и понимаю это. У меня просто кружится голова при мысли о нас с тобой. Конечно, я люблю тебя. Но не уверен, смогу ли с тобой жить.

– Жить со мной? – переспросила Клэр, неприятно удивленная этими словами.

– Ты очень изменилась. Возможно, я тоже. Я доволен жизнью на ферме, а тебе хочется посмотреть мир. Я экономлю каждый пенс, а когда приходится его тратить…

– Ревешь, как бизон, – подсказала Клэр и усмехнулась.

– Тебе нравится тратить деньги. Возможно… – он поднял ее подбородок и посмотрел ей в лицо, – возможно, ты права – слишком поздно для нас начинать сначала.

Они смотрели в глаза друг другу и видели в них отражение собственной боли. Клэр казалось, что комок в горле задушит ее. Она только-только начала избавляться от прошлого, от страданий и боли, а теперь перед ней возникают новые проблемы.

Неужели они не сумеют преодолеть своих страданий?

– Идите сюда, милая леди, – сказал Дуган и притянул ее к себе. – Клянусь, сегодня мне хотелось расквасить несколько физиономий, которые рассматривали тебя в этом платье.

Клэр улыбнулась, вспомнив, как сам Дуган смотрел на нее, когда она в маленьком черном платье с глубоким декольте спускалась по ступенькам в гостиную.

Он обнял ее, и спина Клэр оказалась прижатой к его груди. В этой позе Клэр чувствовала себя защищенной и оберегаемой. Но сейчас ей хотелось вовсе не защиты. Она хотела, чтобы Дуган продолжил то, что началось прошлой ночью. Она взяла его руку и прижала к своему животу.

Дуган склонился над ее шеей и судорожно вдохнул.

– О, Клэр! Ты пахнешь полевыми цветами.

Его рука двинулась вверх. Дуган ласкал ее грудь и целовал шею.

– Ты… ты такая вкусная… как праздничный торт.

– Торт? – рассмеялась Клэр. – Очень романтично.

На Дугане были белые брюки, которые ему выбрала Клэр. Сквозь тонкую хлопковую ткань она ощутила, как его желание обрело реальное физическое проявление. Неожиданно он отстранился и развернул Клэр лицом к себе. Она обняла его и прижалась к его груди.

– Ты мой торт, Клэр, понимаешь? Самый вкусный на свете торт.

Его руки сошлись у нее на спине. Он отыскал губами ее губы. Клэр отдалась поцелую так, словно он был последним в ее жизни. Этой ночью Дуган принадлежит ей, а она – ему. Даже если право собственности заключается только в поцелуях.

А завтра? О том, что будет завтра, Клэр не хотела, да и не могла думать.

* * *

Прозаическое «завтра» началось в шесть утра, когда Клэр, Дуган и Лила, уложив свои вещи, поднялись к Гаррисонам. Они собрали медицинское оборудование и лекарства, помогли Рут уложить вещи и сувениры.

Орвила не трогали до последнего момента, пока все не было готово к отъезду. Его перевозили в кресле-каталке, которое по просьбе Клэр за небольшую плату доставил служащий отеля. Клэр провела с Орвилом несколько упражнений лечебной физкультуры, но все-таки ее беспокоило состояние пациента. Она вздохнет свободно только тогда, когда увидит Орвила на больничной койке в окружении специалистов.

Во время полета Лила сидела в кресле второго пилота и развлекала Дугана болтовней. Клэр и Рут устроились по обеим сторонам кушетки, на которой лежал Орвил. В самолете Дугана все было оборудовано для перевозки больных.

Они сделали круг над полуостровом. Клэр с грустью смотрела в иллюминатор на сказочные пейзажи Канкуна. «До свидания, райское место, – попрощалась она мысленно. – Прощайте, четыре дня счастья».

– Похоже, что вы здесь провели время лучше, чем мы, – сказал ей Орвил.

– Да, мы… то есть я, – поправилась Клэр, – увидела тут много интересного.

– Ваши дела… налаживаются?

– Немного.

– Только немного?

– Ну, если не преувеличивать, – замялась Клэр.

– «Немного» – лучше, чем ничего. Мне было бы приятно думать, что мое больное сердце помогло вам.

– Хочется быть свахой? – улыбнулась Клэр, поправляя гибкие трубки, по которым шел кислород для Орвила.

– Если я правильно понимаю ситуацию, это не такая уж трудная роль.

Клэр дружески пожала его руку. Как ей хотелось сказать кому-нибудь, даже Орвилу, что четыре дня в Канкуне сняли с ее сердца тяжесть, которая давила многие годы.

– По крайней мере, мы теперь друзья, – кивнула Клэр.

– Друзья? Кто говорит о друзьях? Я думал о большем…

– Орвил, оставь бедную девочку в покое, – прервала мужа Рут. – Посмотри, как сияют ее глаза, и не задавай никаких вопросов.

«Если на лице у меня все написано, – подумала Клэр, – то это будет черт знает что, когда мы вернемся в Сьерру».

* * *

Они приземлились в Браунсвилле, где таможенники США проверили каждый их чемодан, снова поднялись в воздух и взяли курс на Либбок.

Из отеля в Канкуне Клэр заранее позвонила в больницу города, и в аэропорту их ждал специальный автомобиль «скорой помощи», в который поместили Орвила. Клэр и Дуган последовали за «скорой» на такси.

В больнице им пришлось провести довольно много времени, пока они не убедились, что Орвил получил нужный уход, врачи сделали первое обследование и побеседовали с Клэр.

Еще час перелета – и самолет приземлился на ферме Дугана. Даже короткое отсутствие хозяина сказалось на порядке в усадьбе. Сильным ветром сорвало часть крыши телятника, и теперь в нем хозяйничали сквозняки. Напуганное ненастьем стадо завалило ограду и теперь паслось на поле со сладким картофелем Джозефа Виткобса.

Усаживая Клэр в свой пикап, Дуган мысленно прикидывал, во что ему обойдутся разрушения и сколько времени уйдет на ремонт. Попрощались они торопливо, каждый был занят своими заботами.

Прошло семь дней, в течение которых Клэр ни разу не виделась с Дуганом. Она даже не осознавала, как тоскует без него, пока проницательная Памела Сью не напомнила ей о пережитом.

– Вы очень изменились после той поездки, – сказала Памела.

Девушка лежала на кушетке – Клэр проводила очередной осмотр.

– Ты тоже, моя хорошая, – улыбнулась Клэр.

Про себя Клэр отметила, что, несмотря на все старания, лицо выдает ее. Остается только надеяться, что по нему не видно, как напрягается она каждый раз, когда звонит телефон, как соскучилась по мягкому голосу Дугана, по его ласковым рукам.

– Растем с каждым днем, – сказала Клэр и кивнула на живот Памелы.

– Растем и зреем. Скоро лопнем.

– Очень милое замечание, – усмехнулась Клэр. – Можешь одеваться.

– С малышом все в порядке?

– Насколько я могу судить, он здоров и резв, как жеребенок.

– Вот именно это у меня и родится.

Памела завела руки за спину, положила их на поясницу и слегка потянулась, болезненно сморщившись.

– Спина болит.

– Потерпи. Это нормально. Ты делаешь упражнения?

– Да, каждый день. Лила следит строго.

– Она молодец. Итак, помни, что ты должна сообщить мне о первых признаках родов. Мы отвезем тебя в Либбок. Я уже договорилась в больнице.

– А если не успеем? – Глаза Памелы испуганно округлились.

– Первые роды, как правило, протекают долго. Тебе совершенно не о чем волноваться, – успокоила Клэр. – И помни, что у меня есть биппер. Как только ты позвонишь, мы тут же отправимся.

Одетая в просторное платье для беременных, которое ей подарили Клэр и Лила, девушка выглядела неуклюжей и беспомощной. Она отвернулась от Клэр, чтобы скрыть слезы, плечи ее мелко вздрагивали. У Клэр сжалось сердце. Что станет с этой будущей матерью, которая сама, по сути, ребенок и нуждается в родительском участии?

– В чем дело, милая? – Клэр развернула ее к себе. – Ты боишься?

Памела отрицательно покачала головой, слезы ручьем текли по ее щекам.

– Лила говорит, что будет все время рядом со мной и что это не страшно.

– Что же тогда?

– Я только хотела бы… да неважно.

– Ну, ну, скажи мне. В чем дело?

Памела закусила губу, стараясь взять себя в руки, – маленькая девочка перед лицом взрослых проблем. Она заговорила прерывающимся голосом:

– Мне просто очень хочется, чтобы у малыша был отец. Хороший, нежный. Который бы заботился о маленьком и… обо мне. Чтобы он менял младенцу пеленки и кормил его из бутылочки, а потом учил бы его читать и считать. Такой… такой, как ваш Дуган, например.

– Мой Дуган? – изумилась Клэр.

Но Памела уверенно кивнула.

– Парень, с которым я… – сказала она, – ну, настоящий отец ребенка… бросил трубку телефона, когда я последний раз разговаривала с ним. А сначала он вообще заставлял меня избавиться от ребенка. О том, чтобы жениться, он не хотел и слышать.

Клэр обняла ее за плечи и тихонько погладила.

– Если бы девушки твоего возраста могли слышать эту историю, возможно, многие не стали бы так торопиться… Или, по крайней мере, были бы осмотрительнее.

– Извините меня, доктор Линвуд, что я так расклеилась. Обещаю, что больше не буду хныкать. Не знаю, как я справлюсь со всем, но я хочу всего добиться в жизни сама. Как вы.

– Вот и молодец!

Клэр ободряюще улыбалась, но на душе у нее скребли кошки. Можно многого добиться в жизни, но никогда не узнать радость материнства.

Она занесла в карточку Памелы данные обследования и уже собиралась встать, когда девушка спросила:

– А вы хотели когда-нибудь иметь детей?

Этот невинный вопрос пригвоздил Клэр к стулу. Она медленно закрыла папку. Очень не хотелось рассказывать Памеле о рождении и трагической смерти Анжелы. Прежде всего потому, что эта история может испугать девочку. Но и врать она тоже не могла.

– Я задала нескромный вопрос, доктор?

В глазах у Памелы любопытство боролось со смущением. Клэр решила отделаться молчанием. Она беззаботно махнула рукой и перевела разговор на другое.

– Все в порядке. Не забывай все мои предписания, и я жду тебя на следующей неделе.

– Вы не любите детей, да? – не унималась Памела.

– Конечно, люблю.

– Тогда почему…

– Тебе обязательно хочется знать?

– Да.

– Мне не хотелось тебе рассказывать, чтобы ты не беспокоилась о собственном ребенке. У меня была дочь, Памела. Ее звали… Анжела.

– А где она сейчас?

Клэр глубоко вздохнула и постаралась ответить ровным голосом.

– Она умерла.

– О! Доктор Линвуд! Извините меня. Я не знала, мне никто не сказал.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты примеряла эту историю на себя. Сейчас совершенно иные обстоятельства. Тогда у нас не было доктора. А у меня возникли осложнения. Я хочу иметь детей, но… я не могу их иметь, Памела.

Клэр еще не окончила фразы, когда руки девушки обвили ее шею. В этом порыве было столько жалости и сочувствия, что Клэр невольно ощутила благодарность. Хотя если кто-то и нуждался сейчас в сочувствии, так это сама Памела.

– Это был ребенок Дугана? – спросила она.

– Да, – глубоко вздохнула Клэр.

– Я слышала, что вы были женаты.

– Много лет назад.

– Это, наверное, было ужасно для вас обоих – потерять ребенка.

– Да, ужасно. – Клэр отстранила от себя девушку и улыбнулась ей. – Но мы выжили. Жизнь продолжается.

– Так вот почему вы не хотите снова выходить за него замуж.

– Кто это говорит, что я не хочу выходить за него?

– Люди говорят, – пожала плечами Памела.

Клэр решила, что может быть откровенной с этой милой, любопытной девочкой.

– Вот что я тебе скажу. Я не бросала Дугана. Это он меня оставил. Конечно, потеря Анжелы нанесла нашей семейной жизни страшный удар.

– Он до сих пор вас любит.

– С чего ты взяла? – пробормотала Клэр.

– Да это сразу видно, когда он рядом с вами. Он с вас глаз не сводит.

– Боюсь, что ты неисправимый романтик.

– И вместе со мной еще половина города.

– Хорошо, и половина города знает лучше меня, что я не хочу выйти замуж за Дугана.

– Я не говорила этого.

– Честно говоря, мне все равно, что они думают. Единственное, что я поняла… – Клэр задумалась, подбирая слова, и неожиданно повторила его фразу, сказанную на ночном берегу: – Дуган и я… мы сейчас совсем другие люди. И все не так просто для нас.

– Может быть, доктор Линвуд. Но если бы я была на вашем месте, я бы из кожи вон лезла, чтобы быть рядом с таким человеком.

Они не услышали, как открылась дверь и вошла дежурная медсестра.

– Доктор Линвуд! Вы мне срочно нужны.

Лицо у сестры было перепуганным, руки дрожали.

– Что случилось?

– Срочный вызов.

– Кто?

– Гюнтер Бун.

– Где он?

– У себя в хижине. Это где-то далеко за городом.

– У него приступ эмфиземы?

– Наверное, я ничего не могла понять, он все время кашляет.

– Позовите его к телефону, – сказала Клэр, направляясь в свой кабинет.

Она подумала, что у Гюнтера наверняка нет кислородной подушки. Если бы она все-таки уговорила его раньше прийти в клинику, то заставила бы взять подушку со спасительным газом.

– Не могу, – ответила медсестра. – Он так страшно кашляет. Наверное, уронил трубку. Я кричала, звала его, но слышится только кашель.

– Тогда мне лучше отправиться прямо к нему, – сказала Клэр, бросая стетоскоп в медицинскую сумку. – Я не знаю, где он живет. Не могли бы вы разузнать поподробнее, пока я уложу вещи в машину?

– Конечно, – ответила сестра.

Клэр побежала к выходу. На середине коридора она с разбегу врезалась в чью-то крепкую грудь.

– Дуган!

– Привет, доктор. Где пожар?

Клэр потерла ушибленный лоб. Она собиралась наказать Дугана своей холодностью за то, что он пропадал семь дней. И ночей. Но сейчас было не до кокетства.

– Пожара нет. У меня срочный вызов на дом, вернее, в хижину. Гюнтер.

– Мне не нравится, что ты отправишься туда одна, – нахмурился Дуган.

– Ничего не поделаешь. Человеку плохо, ему срочно нужна помощь. Я и раньше слышала, как он кашляет. Ясно, что за это время его состояние могло только ухудшиться.

– Его хижину не так просто найти. Я знаю дорогу и отвезу тебя.

– Правда? – обрадовалась Клэр. – Это было бы отлично. Дорога каждая минута.

– Мы поедем на твоей машине. Если придется везти его в больницу, то удобнее будет в линкольне, а не в грузовичке.

Дуган повернулся к Памеле Сью.

– Не могли бы вы найти кого-нибудь, кто отгонит мою машину на ранчо? – Он протянул Памеле ключи. – Мой работник торопится в Либбок к своей невесте. А в машине вакцины для прививок. Я узнал, что в деревне, где я купил новых быков, вспышка болезни скота. Парень должен срочно сделать прививки.

– Конечно, – ответила Памела, – я отправлюсь к Имоджен и там найду водителя. Не беспокойтесь.

Она лукаво посмотрела на Дугана, потом на Клэр и понимающе улыбнулась.

– Я обязательно найду кого-нибудь. А вы поезжайте. И если рано закончите, не торопитесь обратно. Ведь сегодня пятница, и скоро вечер, – многозначительно подсказала маленькая сводница.

* * *

Дуган быстро вел машину. Они миновали его ферму и через две мили свернули на проселочную дорогу, которая вскоре кончилась, и поехали уже по бездорожью. Клэр думала, в каком состоянии она может найти Гюнтера и как ему помочь.

Простой деревенский дом прятался в небольшом овраге. Вокруг домика росли мескитовые деревья и буйствовала полынь. У Клэр возникло странное ощущение, словно она перенеслась в прошлое. Скажем, во времена Авраама Линкольна. Возможно, именно тогда здесь выкорчевали деревья и построили простой бревенчатый дом. Старая крыша висела лохмотьями вокруг печной трубы. У одной из стен была свалена куча хвороста – Гюнтер отапливал по-старинке. У другой стены стоял под навесом автомобиль выпуска начала пятидесятых годов.

Прихватив сумку, Клэр вышла из машины. Она услышала плач сойки, кукареканье петуха и надрывный кашель, который доносился из раскрытого окна.

По крайней мере он жив, успокоилась Клэр. Было бы преувеличением назвать внутреннее убранство хижины скромным. Из мебели в комнате находились массивная кушетка, покрытая старым выцветшим пледом, и дверь, положенная на чурбаки, игравшая роль столика. Бросив взгляд на кухню, Клэр увидела там небольшой стол и колченогий стул. На полках для продуктов стояли банки с тушенкой, супами и концентрированным молоком. Дом пропитался застоялым запахом табака.

– Спальня там, – показал Дуган.

Но и без его подсказки, по лающему кашлю, Клэр поняла, куда следует идти.

Гюнтер сидел на металлической кровати, прислонившись к стене и прижав к груди подушку. На нем была меховая безрукавка, хотя погода в октябре еще была по-летнему теплая.

– Здравствуйте, Гюнтер. Это доктор Линвуд. Вам плохо?

– Пожалуй, – с трудом произнес охотник.

В руках он держал носовой платок, на котором Клэр с горечью увидела следы крови. Она раздвинула шторы, чтобы в комнате было посветлее.

– Давно вы кашляете кровью?

– Д… две… н… недели.

Бедный Гюнтер буквально захлебывался мокротой. Клэр казалось, что она видит, как разрываются его легкие. Они, наверное, уже превратились в мокрую губку. Клэр не могла остановить болезнь, но и не могла бросить здесь старого охотника. Зима в Сьерру приходила поздно и не была лютой, но ночных заморозков, которые начнутся недель через семь, Гюнтер не переживет.

Единственным выходом было устроить его в группу подобных больных, которую, как она слышала, набирают в больнице Либбока для изучения эмфиземы. Это обеспечит ему нормальные условия, уход и, главное, не будет стоить денег.

Клэр затушила сигарету, которая еще тлела в стеклянной пепельнице, и убрала ее с кровати. Потом убедилась, что в пределах досягаемости больного нет табака.

– Кровь – это очень плохой признак, Гюнтер, – сказала Клэр, приставив к его груди стетоскоп. Через несколько минут она продолжила: – Я не многим могу вам помочь. Самое лучшее будет перевезти вас на самолете в медицинский центр Либбока.

– У меня нет денег, доктор, – отрицательно покачал головой Гюнтер.

– Перед тем как отправить вас, я сделаю несколько звонков. Весьма вероятно, что удастся вас включить в одну медицинскую программу. Вам не придется платить ни цента.

Гюнтер удивленно поднял брови, но потом снова нахмурился.

– Я не могу себе позволить летать на самолетах.

– Не беспокойтесь о деньгах. – Финансовое положение Гюнтера было для Клэр ясно без слов. – Самое главное сейчас – увезти вас отсюда как можно скорее.

Стоявший в дверях Дуган поддержал ее:

– Скажите мне, где ваша одежда, я помогу вам.

– Никуда я не поеду, – пробурчал Гюнтер.

Клэр отметила, что его приступ пошел на убыль.

– Гюнтер, пожалуйста! Вы вызвали меня, чтобы я помогла. Я рекомендую самое лучшее в этой ситуации. Мне только очень жаль, что вы не пришли ко мне, когда открылась клиника. Это вам не стоило бы ничего.

– Ну, да. И ты бы посоветовала мне то же самое, что сейчас, – отправляться в эту паршивую больницу. А там ободрали бы меня как липку.

– Есть вещи поважнее, чем деньги, Гюнтер. Ваше здоровье, прежде всего.

– Это легко говорить богатым докторам из больших городов.

– Но, Гюнтер…

– Не могу я ехать в больницу! У меня же работа. Что будет с моей работой?

– Сейчас вы все равно не можете работать. Вы едете в больницу – это решено. Я позвоню туда, чтобы предупредить.

Гюнтер не успел придумать новых аргументов. Дуган подошел к шкафу, достал из него рубашку и стал помогать Гюнтеру одеваться. Клэр обратила внимание, что Дуган внимательно рассматривает что-то за спинкой кровати.

– Что там? – спросила она.

Дуган не ответил, оставил Гюнтера самого застегивать рубашку, подошел к стене и дотронулся до небольшого свертка, засунутого между бревнами. Осторожно вытащил его.

– Что это? – спросила Клэр. – Сигареты?

– Не-ет, – протянул Дуган. – Пачка двадцатидолларовых купюр.

Он подошел ближе к стене и стал осматривать ее.

– Или я сошел с ума, или здесь все щели набиты деньгами, – сказал Дуган.

Клэр обескураженно оглянулась вокруг.

– Если все пачки с двадцатками, – прошептала Клэр, – у него денег больше, чем у нас с тобой, вместе взятых.

Гюнтер бросил на них свирепый взгляд.

– Ну и что? – спросил он с вызовом.

– Сколько времени вы вот так прячете деньги? – Дуган внимательно посмотрел на старого охотника.

– Да сколько себя помню. А тебе не нравится, что я коплю деньги?

– Не нравится, что вы не позаботились о своем здоровье. Почему не обратились к врачу несколько лет назад? Ведь у вас была чертова куча долларов.

– Эти деньги для того, чтобы их собирать, а не для того, чтобы тратить.

– Это кто сказал? – разозлился Дуган.

– Мой отец. Он все потерял во время депрессии. Все, кроме этой хижины.

Клэр слушала перепалку мужчин и ей было отчаянно грустно. Если бы Гюнтер в свое время потратил часть этих бумажек, он не умирал бы сейчас. В Филадельфии Клэр видела страшные муки таких больных. Она не в состоянии, да и никто не сможет исправить сейчас тот вред, который Гюнтер нанес своему здоровью. Его легкие восстановить невозможно. Она может только поместить его в человеческие условия, где он доживет свои дни.

– Вы много работали, чтобы скопить эти деньги? – спросила Клэр мягко.

– Вот уж точно.

– Вы никогда не были женаты?

– Нет.

– У вас есть родственники?

– Никого у меня нет.

Клэр хорошо знала, что такое одиночество. Сердце ее было полно жалости к старику.

– Значит, вам не о ком беспокоиться и некому позаботиться о вас?

Охотник согласно кивнул.

– Вы умный человек, Гюнтер.

– Хотел бы так думать. – Гюнтер гордо задрал подбородок.

– Тогда забудьте все, что произошло с вашим отцом. – Клэр быстро посмотрела на Дугана, ее слова предназначались и для него. – Вы должны сейчас думать только о себе. О том, что вам поможет, что вам доставит удобство и радость. И больше никаких мыслей о крахе экономики.

Клэр заколебалась, мысленно взвешивая, сказать ли Гюнтеру о его перспективах или оставить в неведении. Правда – лучший путь для вразумления этого больного, решила она.

– Если вы этого не сделаете сейчас, – сказала Клэр, – не позаботитесь о себе, то вскоре вам вообще не придется беспокоиться ни о какой экономической депрессии.

Гюнтер наконец согласился лечь в больницу, но он наотрез отказался лететь самолетом.

Его состояние стабилизировалось, и Клэр решила, что он выдержит полуторачасовую поездку в машине. Она позвонила в больницу и договорилась, что специалисты осмотрят Гюнтера и сообщат, берут ли они его в специальную группу.

Дуган вспомнил, что его работник собирался вечером в Либбок, связался с ним по телефону, и парень сразу согласился доставить старика в больницу. Дуган заверил Гюнтера, что соберет в хижине все деньги и положит их в банк. Старику будет достаточно одного звонка Орвилу, чтобы тут же получить любую сумму.

– Теперь ты немного успокоилась по поводу Гюнтера? – спросил Дуган.

Они возвращались в машине Клэр на его ранчо. «А могу я успокоиться по поводу тебя? – хотелось спросить Клэр. – Понял ли ты, как глупо сходить с ума из-за денег? Что это вредно не только для здоровья, но и для счастья?» Но она не могла сказать эти слова человеку, благодаря которому только что сумела выполнить свой долг.

День выдался трудным. Клэр так устала, что у нее ныло все тело. И ей не хотелось затевать спор с Дуганом. Пусть эти минуты, которые они проведут вместе, будут спокойными. Можно даже помечтать: будто они сейчас едут не на его, а на их ферму, в их общий дом.

– По крайней мере, он согласился отправиться в больницу, – сказала Клэр.

Дуган повернул на дорожку, ведущую к дому.

– Чего я никогда не ожидал от него, – сказал он. – О, посмотри: пикап здесь. Интересно, кого Памела нашла, чтобы пригнать его.

– Ты видишь свежие вмятины на машине?

– Нет, – удивился Дуган. – Почему ты спрашиваешь?

– Значит, это не Лила, – заключила Клэр.

Дуган рассмеялся.

– Почему бы тебе не зайти ко мне? – предложил он. – Я по-прежнему умею варить замечательный кофе.

«А умеешь ты по-прежнему делать замечательный массаж спины? – подумала Клэр. – Это сейчас именно то, что мне требуется». Она вспомнила, как его пальцы разминали ей плечи и шею – сначала легко и осторожно, а потом все сильнее, и по телу разливалось приятное расслабляющее тепло.

– Спасибо, – сказала Клэр, – но мне нужно возвратиться домой.

– Что-нибудь срочное?

– Я должна сделать записи в карточки, – ничего лучшего не придумала Клэр.

Дуган пожал плечами, согласившись с этим доводом гораздо быстрее, чем ожидала Клэр.

Она наблюдала, как он вышел из машины, обошел ее спереди, чтобы открыть перед Клэр дверь. Дуган всегда был настоящим джентльменом, и в хорошие времена, и в плохие. В Филадельфии Клэр не встретила ни одного мужчину с такими галантными манерами, как у Дугана, не говоря уже о других его достоинствах.

Но Дуган не торопился распахивать перед ней дверь. Он наклонился к открытому окну, сдвинул шляпу на затылок и положил локти на машину.

– Эй, доктор, не кажется ли вам, что вы пытаетесь избегать меня?

– Если бы пыталась, я не отправилась бы с тобой к Гюнтеру.

– Тогда не стоит отказываться зайти ко мне на минутку.

«Загляните ко мне в гости», — Сказал мухе паучок, —

вспомнилась Клэр детская песенка.

– Чашечка кофе – это замечательно, – сдалась она.

Клэр не была в новом доме Дугана с тех пор, как приезжала сюда делать ему перевязки. Но тогда она якобы нуждалась в помощи его экономки и не отпускала пожилую женщину далеко от себя. А теперь они будут одни – полностью одни – впервые с той ночи на берегу Карибского моря.

Если Дуган и видел, что Клэр нервничает, он не подал виду. Распахнув входную дверь, он пропустил Клэр вперед.

– Располагайся поудобнее. А я на кухню сварить кофе.

Клэр заглянула в комнату и испуганно схватила Дугана за руку.

– О Боже! Дуган, посмотри!

9

– Памела! Что с тобой? – воскликнул Дуган.

Клэр бросилась к девушке. Памела съежилась в кресле у камина. В глазах ее затаился страх, по щекам градом катились слезы. Обеими руками она поддерживала живот.

– Я-я-я не могла ник-никого найти, чтобы отогнать ма-машину, – ее зубы выбивали дробь, – и-и-и…

– И приехала на ней сама, – закончил Дуган. – Ты не должна была это делать. В твоем положении!

Несчастная девушка вцепилась руками в подлокотники кресла и сквозь стиснутые от боли зубы пробормотала:

– Вы… не… сердитесь… на меня?

Дуган снял шляпу и принялся мять ее в руках.

– Черт побери, конечно, нет. Я только хотел сказать, имел в виду, что я боюсь…

– Дуган, не принесешь ли ты мою сумку из машины? – попросила Клэр.

Она говорила совершенно спокойно. Не хватало только, чтобы перепуганный Дуган усилил волнение Памелы.

Он быстро кивнул и с облегчением бросился наружу. Лицо у Памелы покраснело, на лбу выступил пот, рыжие волосы прилипли ко лбу. Клэр вытерла ей лицо и убрала со лба мокрую челку.

– Ну, ну, – ободряюще сказала Клэр, – нашему малышу надоело ждать и он решил вырваться на свет?

– Я-я-я не знаю, – простонала Памела.

– Дыши ровно, – велела Клэр. – Вспомни наши занятия. Опусти ноги… Вот так, молодец. Когда начались боли?

Памела задышала, как учила ее Клэр, и боль стала проходить.

– Молодец, – похвалила Клэр. – Теперь постарайся расслабиться. – Клэр расстегнула ремешок на руке. – Вот тебе мои часы. Нам нужно определить продолжительность схваток и время между ними.

– Хорошо. А где же Лила? Она обещала быть рядом со мной. Что я буду без нее делать?

– Мы сейчас позвоним ей, не волнуйся.

Боковым зрением Клэр увидела, что вернулся Дуган. Она протянула руку за сумкой.

– Я отнесла пакет с вакцинами в телятник, как велел Дуган, – рассказывала девушка, – и там у меня отошли воды.

Она увидела Дугана и смущенно опустила голову.

– Ты хочешь, чтобы Дуган ушел? – спросила Клэр.

– Нет, пожалуйста, не надо. Если можно.

– Как скажешь, принцесса, – откликнулся Дуган.

Клэр быстро посмотрела на него. Похоже, он сумел взять себя в руки. Но она отлично понимала, какие мысли и чувства вызывает у него присутствие рожающей Памелы на ферме.

– Спасибо, – сказала Памела. – У меня есть к вам просьба, Дуган.

– Все, что пожелаешь.

– Не могли бы вы поддержать меня… ну, так, как будто вы – отец этого ребенка?

На секунду в его глазах промелькнула паника, но он быстро справился с ней.

– Если тебе это поможет, я с удовольствием буду играть роль отца. Я горд доверием.

Он взял руку девушки и ласково пожал.

– Спасибо, Дуган, – улыбнулась Памела. – Я никому не скажу.

– Можешь говорить что угодно и кому угодно. Ну а теперь, что нам нужно сделать, чтобы приготовиться к появлению младенца?

Клэр с благодарностью посмотрела на Дугана. Она гордилась им: наверняка ему было не просто забыть свою боль и помогать этой симпатичной несчастной девушке. Клэр с радостью избавила бы его от всего этого, услала прочь, но ей наверняка понадобится помощь.

– Сколько времени прошло с тех пор, как начались боли? – спросила ее Клэр.

– Тридцать или двадцать минут, – ответила девушка, – я не уверена точно. Я хотела позвонить, искала телефон и не нашла.

– Он в спальне, – сказал смущенно Дуган. – Я живу один, и больше аппаратов мне не нужно.

В противоположность ему, одинокая Клэр велела установить себе четыре аппарата по всему дому.

– О! Доктор Линвуд, мне так больно! Неужели будет еще больнее?

У Памелы началась новая схватка. Она судорожно вцепилась в кресло.

– Три минуты, – сказала Клэр, посмотрев на часы. – Все хорошо, скоро ты у нас будешь маленькой счастливой мамой.

Она говорила спокойно, хотя никакого спокойствия не ощущала. У нее нет с собой ни обезболивающих препаратов, ни инструментов, ни стерильных салфеток. Придется рассчитывать только на содержимое медицинской сумки и срочно попросить доставить нужные вещи из клиники. О том, чтобы везти Памелу в Либбок, не могло быть и речи, они и до клиники в Сьерре не успеют добраться – роды явно скоротечные. Клэр быстро соображала. У Лилы есть ключи от клиники, она там отлично ориентируется.

– Дуган?

– Да?

– Я хочу, чтобы ты позвонил Лиле и передал ей это. – Клэр быстро написала на бланке для рецептов записку для Лилы. – Торопись. После того как позвонишь, приготовь чистые простыни.

– О'кэй, доктор.

– А я сейчас осмотрю нашу маленькую пациентку.

Увидев, что Памела закрыла глаза, Клэр невольно взмолилась: «Господи, только бы Лила успела вовремя!»

Дуган испытывал самую настоящую панику. Он слушал телефонные гудки и в нетерпении ждал ответа Лилы. Наконец он услышал ее ровный голос.

– Алло. Это Лила.

– Лила, слава Богу, что вы…

– Меня нет дома, – продолжал тот же ровный голос. – Я уехала с тяжелым больным.

Ошарашенный Дуган слушал автоответчик, на который Лила записала послание для Клэр. Оказывается, по пути с Гюнтером опять случился приступ. Клиника была закрыта, и работник повез старика к Лиле. Она предупреждала племянницу, что не будет сегодня вечером в церкви, так как увозит Гюнтера в Либбок.

Дуган схватился за голову и чуть не застонал. Что будет делать Клэр без всех этих инструментов и лекарств? Он не может оставить женщин здесь и сам броситься в город. Однажды он уже оставил роженицу одну и помчался за помощью. Когда он вернулся, Клэр умирала, а Анжела…

Медсестры – конечно, как он сразу не сообразил! Может быть, он сумеет застать кого-нибудь из них, пока служба не началась. Он позвонил по двум телефонам, потом вспомнил про новую регистраторшу. Но телефоны молчали. Все в церкви. Дуган со злостью бросил трубку – в церковь телефона так и не удосужились провести. Он, Клэр и Памела предоставлены сами себе.

«Перестань дрожать, идиот, – приказал он себе. – Это совсем не то, что было, когда родилась Анжела. Клэр – доктор. С девушкой все будет в порядке».

Клэр надела перчатки и принялась за обследование роженицы. Похоже, что ребенок торопится. Хорошо, это значит, что Памела не будет долго мучиться. Родовые пути открыты. Пальцы Клэр уверенно их обследовали.

Ножки! «Боже! – задохнулась Клэр от ужаса. – Он идет ножками! Как Анжела. Неправильное предлежание!»

В голове у нее помутилось. Ей вдруг захотелось убежать отсюда, не видеть этого кошмара, не участвовать в нем, не переживать.

Ее тело вдруг вспомнило былое страдание. Низ живота у Клэр свело страшной болью. Она снова здесь, одна на пшеничном поле. Нет врача, нет Дугана – никого, только она и боль.

Ей стало жарко, потом ее охватил холод. Клэр дрожала, сейчас она родит свою девочку, девочка умрет…

– Дуган! Где ты, Дуган? – закричала Клэр.

– Здесь, я здесь.

Она очнулась в его объятиях. Дуган тихонько гладил ее по спине и что-то шептал на ухо. Наконец она поняла его слова:

– Ну, постарайся, возьми себя в руки. Ты – врач. Сейчас ты будешь принимать ребенка.

– Да, конечно. – Клэр заставила себя глубоко вздохнуть и сосредоточиться. – Принимать ребенка. Все в порядке. Со мной все в порядке.

Дуган помог ей расстелить простыни вокруг Памелы.

– Ты вспомнила об Анжеле? – прошептал он.

Клэр кивнула. Она все еще тяжело дышала и пыталась расслабиться. Дуган обнял ее одной рукой за плечи и тихонько сжал.

– Тебе очень тяжело, – сказал он тихо. – Мне приходят эти же мысли. Мы ничего на могли сделать для Анжелы. Но для этой малышки можем. У Памелы есть то, чего не было у тебя. У нее есть доктор. Лила говорила, что для случайного ассистента я вполне хорош. Сейчас мы родим замечательного здоровенького младенца.

– Да, – кивнула Клэр. Она почти пришла в себя. – Ты дозвонился Лиле?

– Нет, мы можем рассчитывать только на себя и на Божью помощь.

– Пусть Он не оставит нас, – помолилась Клэр.

Она снова глубоко вздохнула. Все, она полностью себя контролирует. Самое время, схватки у Памелы уже каждую минуту. Девушка вцепилась ногтями в обивку дивана и изо всех сил старалась не кричать.

Клэр опустилась перед ней на колени. Дуган стоял рядом с Памелой, она схватила его за руку так, словно в этом было ее спасение.

Сейчас все зависело от того, насколько хорошо Памела помнит уроки, которые ей давала Клэр. Если девушка будет неправильно дышать и тужиться, пуповина может обвиться вокруг горла ребенка и задушить его. Поэтому Клэр заговорила ласково, но строго:

– Памела, сейчас ты будешь выдыхать воздух, как я тебя учила. Набери полные легкие, раздуй щеки и сильно дуй, как будто ты хочешь загасить огонь… Так, хорошо. Молодец. Теперь задержи дыхание, не дыши!

Клэр быстро приготовила пальцы, чтобы сразу освободить шею ребенка от смертельной петли. Начались потуги.

– Теперь, Памела, давай, тужься! Крепче держись за руки Дугана! Сильнее! Ты хочешь вытолкнуть из себя баскетбольный мяч! Сильнее, не расслабляйся! Во-о-от!

Клэр сделала какое-то неуловимое движение, что-то развернула руками, словно выкрутила из тела Памелы чудный живой комочек.

– Девочка! – воскликнул Дуган. – Мы родили замечательную девочку!

С ручками, ножками все в порядке, на свет реагирует, – Клэр быстро осматривала ребенка. Ей даже не пришлось стимулировать дыхание младенца. Новорожденная закричала сразу и громко. Ей, наверное, не нравился свет, холод, но для Клэр ее плач прозвучал самой счастливой музыкой.

Клэр мягко улыбнулась, положила ребенка на грудь матери и наклонилась, чтобы закончить свою работу.

Все плакали. Щеки Памелы еще не просохли от слез боли. Выполнявший роль отца Дуган моргал, пытаясь прогнать набежавшую влагу. Клэр тоже плакала. Она принимала детей и раньше, но эти роды здесь, этого ребенка она никогда не забудет.

Дуган подошел к ней, вытер ее щеки и поцеловал в губы.

– Вы отлично поработали, доктор!

Клэр улыбнулась и вернула ему поцелуй.

– Спасибо.

– По-моему, мы были неплохой командой?

– О, да.

– Это надо отметить.

Словно услышав его, малышка замолотила ручками и ножками и снова разразилась плачем. Дуган рассмеялся. Клэр плакала. Памела тихонько пошлепала дочку по крохотным ягодичкам.

Клэр подумала, что этот ребенок может кричать, сколько ему вздумается. Ей самой хочется вопить от счастья здесь, в гостиной Дугана.

Но что-то привлекло ее взгляд. Она посмотрела в окно: за зеленой лужайкой было видно семейное кладбище Николсов. Клэр отыскала глазами памятник на могиле Анжелы. И боль не пронзила ее. После стольких лет страдание отпустило ее сердце.

– Спасибо, Памела Сью, – прошептала Клэр и погладила девушку по голове. – И тебе спасибо, крошка.

* * *

После того как они с Дуганом пережили несколько страшных минут, единственное, чего хотелось Клэр, – это забыться в его объятиях. Вместе почувствовать радость, которой они, как родители, были лишены.

Но, перенеся Памелу и ребенка в спальню, Дуган настоял на том, чтобы поехать в город за вещами для младенца и матери. Памела давно их приготовила и держала чемодан в клинике.

Он вернулся и тут же отправился на чердак, откуда спустился с плетеной кроваткой Анжелы. Потом он целый час чистил и мыл белые ивовые прутья колыбели.

Он был так увлечен заботой о ребенке, что Клэр казалось, исчезни она сейчас, Дуган не заметит.

Памела и младенец отдыхали в его спальне. Клэр направилась в ванную комнату в другом конце дома. Она буквально валилась с ног.

Клэр расстегивала блузку и, подняв голову, увидела в зеркале Дугана. Он стоял в дверях и наблюдал за ней с мягкой улыбкой.

– Ты выглядишь усталой, – сказал Дуган.

– Да, мне нужно немного отдохнуть.

– Почему бы тебе не прилечь на моей кровати и не подремать несколько часов? А еще лучше – проспать всю ночь.

«Лучший отдых для меня – у тебя на груди», – подумала Клэр.

– Да ты вообще можешь провести здесь выходные, ведь при тебе биппер, тебя всегда разыщут те, кому нужно.

– Я не знаю, Дуган.

На самом деле она не знала ничего лучше этого предложения. Если, конечно, Дуган имел в виду то же, что и она.

– Не можешь же ты сейчас перевозить Памелу. Она очень устала, ей нужен отдых. И твоя помощь.

– Это так, но…

– Если бы она родила свою малышку в больнице, сейчас бы ее окружали врачи и медсестры. И ее продержали бы в палате по меньшей мере два дня.

– Это правда.

– А если ты уедешь и оставишь девушку со мной, злые языки в городе захлебнутся от сплетен.

Клэр согласно кивнула.

– Тебе нужно остаться и чтобы показать этой маленькой маме, как пеленать, кормить и купать дитя.

– Дитя, – повторила Клэр и улыбнулась.

Она вспомнила крошечное создание, которое посапывало сейчас в спальне.

– Это означает «да»?

– А где я буду спать? – спросила Клэр строго.

Она хотела знать, заботился ли Дуган только о матери и ребенке, или у него в голове были другие мысли – о ней.

– В моей спальне, как я сказал.

– А ты? – сердце у Клэр невольно сжалось.

– На диване в гостиной.

– Хорошо, – ответила Клэр, и у нее едва не вырвался вздох разочарования.

Дуган взял ее за руки и притянул к себе.

– Я тебе обещаю, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – что, если ты останешься, я не стану приставать к тебе.

Они стояли так близко, что Клэр чувствовала тепло его тела. Она постаралась справиться с овладевшими ею желаниями, но это было не просто. Она положила руки ему на грудь.

– Это совсем не то обещание, которое я хотела бы…

– Послушай, – вдруг сказал Дуган и повернул голову. – Кажется, я слышу шум машины.

– Это, наверное, Лила.

– Ух, и разозлится она, что все пропустила.

Лила действительно не могла смириться с тем, что ее не было во время родов Памелы. Она носилась по дому, проверяя, сделано ли все необходимое для матери и ребенка. Дуган сопровождал ее с добродушной улыбкой. По радостному выражению его лица можно было подумать, что родился его собственный ребенок.

Они поужинали втроем. Лила еще раз перепеленала малышку и положила ее в кроватку. Клэр проводила тетушку до двери.

– Почему бы тебе не поехать со мной и не переночевать в городе? – спросила она племянницу.

– Я думаю, что мне лучше все-таки остаться здесь, рядом с Памелой и младенцем.

Лила подозрительно посмотрела на нее, но затем согласно кивнула.

– Я приеду утром, – сказала она. – С питанием для ребенка и одеждой для Памелы и малышки. Если что-нибудь понадобится, позвони мне, слышишь?

* * *

На следующее утро Клэр стояла с чашкой кофе у окна на кухне. Хотя она очень устала накануне, но смогла уснуть только на час или два. Волнение не отпускало ее. Клэр несколько раз вставала, прислушивалась к тому, что происходило в соседней комнате. Дуган сдержал свое слово.

Клэр смотрела на старый дом, с которым было так много связано в ее жизни. В отдалении она увидела проржавевший грузовичок.

Старичок Руби. Клэр улыбнулась, вспомнив, как они носились на нем по окрестностям. И как лежали в его тени на поле Джозефа Виткобса, когда первый раз были по-настоящему близки с Дуганом.

Дуган такой экономный и расчетливый, почему он не сдал старый грузовик на металлолом?

– Доброе утро, ранняя пташка.

Клэр вздрогнула от неожиданности, и кофе плеснулся ей на руку.

– Ой, Дуган. Я не знала, что ты встал.

– Давай приложим лед, – кивнул он на ее руку.

Дуган открыл холодильник, достал немного льда и подал его Клэр. На секунду их руки встретились, и Клэр почувствовала, что его пальцы дрожат.

Дуган смотрел на вырез своей голубой ковбойки, которая послужила ночной рубашкой для Клэр. Полы рубашки едва прикрывали трусики.

Сам Дуган был одет только в джинсы. Клэр посмотрела на его голую грудь, на темные волоски, которыми она когда-то так любила играть.

Если Дуган собирается держать между ними дистанцию, он не с того начинает день.

– Я…хм… – смешалась Клэр, – я вижу, что ты сохранил Руби.

Он проследил за ее взглядом, улыбнулся и смущенно ответил:

– Ну, я не мог заставить себя расстаться с ним.

– Почему?

– Как тебе сказать? Решил оставить, потому что кролики облюбовали его и выводят там своих детенышей.

«Даже ржавый грузовик участвует в увеличении живности на Земле. А я – бесплодна, как чурка», – подумала Клэр с горечью.

Возможно, поэтому Дуган и не торопится приглашать ее в свою жизнь. Он говорит, что любит. Наверное, это правда. Но в глубине души он помнит о ее ущербности. И сейчас, когда он видел рождение малышки Памелы, наверное, понял, что одной любви к женщине, к бесплодной женщине, недостаточно.

– Я приготовлю завтрак через двадцать минут, – пробормотала Клэр и отвернулась к холодильнику.

– Малышка проснулась, – сказал Дуган, – и я отдал ее Памеле, чтобы покормить.

Клэр занималась завтраком. Она старалась все время находиться спиной к Дугану, чтобы он не заметил слез в ее глазах.

– Чем ты собираешься заняться сегодня? – Клэр постаралась, чтобы голос звучал ровно.

Дуган налил себе стакан молока и подошел к Клэр. Слишком близко.

– Мой работник заменит меня в выходные. Поэтому я могу все время находиться здесь и быть у вас на подхвате.

– Отлично, я отправлюсь после завтрака, – заключила Клэр.

– Не надо, Клэр, пожалуйста. – Дуган взял ее за локоть.

– Что не надо?

– Уезжать.

– Почему бы и нет? – спросила Клэр холодно.

– Потому что я прошу тебя остаться.

– Я тебе не нужна здесь. – Она освободилась от его руки.

– Кто это сказал?

– Я, черт подери.

– Ты боишься пересудов в городе, если останешься?

– Они будут сплетничать при всех условиях – останусь я или нет. Зачем ты хочешь задержать меня? Через несколько часов приедет Лила.

– Зачем? Я скажу тебе зачем.

Дуган резко поставил стакан на стол и обнял Клэр. Он нашел губами ее рот и жадно поцеловал. В этом его поцелуе сначала было больше отчаяния, чем страсти. Губы, язык Клэр затрепетали в истоме, до которой Дуган всегда доводил ее, целуя. Он отпустил ее губы, когда им не хватило воздуха. Клэр мелко дрожала.

– Затем, – прошептал он ей на ухо, – что, если ты уедешь, я не смогу тебя вот так держать. И попытаться…

Клэр уткнулась носом в его грудь.

– Попытаться что? – пробормотала она.

Дуган приподнял ее голову и обхватил ладонями лицо.

– Попытаться никогда не отпускать тебя.

Клэр уперлась ему кулаками в грудь, но он не двинулся.

– Дуган, я не могу этого сделать.

– Что ты не можешь? Быть рядом со мной?

– Если бы ты только знал, как я хочу быть рядом с тобой, – вырвалось у Клэр.

На его щеках заиграли ямочки, он радостно улыбнулся. Его руки скользнули вниз, туда, где заканчивалась ковбойка, обхватили ее бедра и крепко прижали к себе. – Тогда веселее, доктор, ведь выходные слишком коротки, чтобы расстраиваться по пустякам.

* * *

Никогда в жизни Дуган не испытывал такого безотчетного счастья и радости. Ну, может быть, в их первые месяцы жизни с Клэр, пока горе не обрушилось на них.

Сейчас они вместе пеленали и купали малышку, которой молодая мама никак не могла придумать имя. Каждый раз, когда раздавался плач младенца, Дуган вскакивал с места, мчался к колыбели и вынимал маленькую. Он передавал Клэр ребенка, и глаза его сияли нежностью и восторгом. Клэр хорошо понимала Дугана, потому что испытывала те же чувства.

Дуган просунул голову в дверь комнаты, где сидела Памела. Она смотрела музыкальную передачу по телевизору.

– Ты не знаешь, где Клэр? – спросил он.

– Она взяла ребенка несколько минут назад. Наверное, понесла его купать.

Купать. Он обожал эту процедуру. Маленькая живая куколка лежала на руке Клэр и таращилась на нее. Клэр аккуратно мыла розовое тельце. Дуган стоял наготове с полотенцем и ему казалось, что малышка – это верх совершенства и красоты. Интересно, все младенцы такие хорошенькие или Рэд [1] все-таки особенная.

Он называл ее Рэд за рыжие волосы, которые она получила в наследство от своей мамы.

В ванной Клэр не было. Дуган заметил, что дверь его спальни приоткрыта. Он заглянул туда и замер.

Клэр, свернувшись калачиком, спала на его кровати. Рэд уютно устроилась рядом на согнутой руке Клэр. Малышка и во сне причмокивала, как бы продолжая свое любимое занятие.

Дуган сделал несколько шагов. Его сердце наполнилось тихой радостью и отцовской гордостью. Он забыл и одновременно помнил, что эти два существа не принадлежат ему.

Через несколько дней Памела Сью уедет из его дома. Он поможет ей купить одежду и прочие мелочи для ребенка. И положит деньги в банк – фонд для обучения Рэд в школе и колледже. Когда-нибудь Памела, возможно, выйдет замуж, и ее семья откажется от помощи. Но пока он сделает для Рэд все, что не смог сделать для Анжелы.

Клэр пошевельнулась и открыла глаза.

– Дуган? Что ты делаешь здесь?

– Смотрю на двух моих любимых девочек.

– Тебе нужна кровать?

«Только если ты будешь в ней, – подумал Дуган. – И не на одну ночь, а навсегда».

Клэр догадалась по его глазам, что он думает. Да он и сам ясно сказал ей, что хочет быть с нею вместе навсегда.

– Не двигайся, – сказал Дуган и подошел в кровати.

– Она беспокоилась, поэтому я взяла ее сюда и…

– Клэр, не надо ничего объяснять, я все понимаю.

Он присел рядом с ней, потом лег, прижавшись грудью к ее спине. Клэр не возражала, даже когда поверх ее ног оказались старые ковбойские сапожки Дугана.

– Ты до сих пор их носишь.

Дуган посмотрел вниз и обнял Клэр за талию.

– Не мог расстаться с ними. Я их надел на свою свадьбу с самой замечательной женщиной этой планеты. Ты научила меня любить, Клэр. Ты научила меня доверять женщине. Я не знаю, что бы со мной было, если бы не ты.

– У тебя есть какие-нибудь известия о матери или об отце?

– Нет. Я давно перестал надеяться. В конце концов смирился с тем фактом, что не всем дано быть родителями. Давай не будем говорить о них. Мне хочется просто полежать здесь с тобой.

Он осторожно погладил головку малышки, она отозвалась тихим причмокиванием.

Если когда-нибудь он и Клэр будут вместе, поженятся, они могут усыновить ребенка. И будут вот так лежать на этой кровати – одна дружная и счастливая семья.

Дуган дотронулся до ручки Рэд, и ее пальчики цепко ухватили его за палец. Он никогда не забудет этой крошки, даже если ему самому посчастливится стать отцом.

Клэр через плечо посмотрела на Дугана и улыбнулась. Боже, как он любил эту улыбку!

– Тебе она очень нравится, правда, Дуган?

– Да, это – маленькое чудо.

– Из тебя бы вышел очень хороший отец. Я была удивлена, что ты не женился и не завел кучу детей.

– Тебя никто заменить не мог.

Он потерся подбородком о ее щеку.

– И все-таки ты когда-нибудь можешь стать отцом.

– Ты кое-что забываешь, дорогая. – Он поцеловал ее в нос. – Сначала приходит любовь. Потом появляются дети.

10

Ребенок, мирно посапывавший на руке Клэр, проснулся. Не открывая глаз, маленькая требовательно зашевелила губами, повернула голову к груди Клэр в поисках еды. Сквозь тонкую ткань блузки и кружево бюстгальтера Клэр почувствовала прикосновение ее ищущего ротика. Если бы она только могла удовлетворить желание крошки!

– Пришло время тебе подкрепиться, маленькая.

Клэр с неохотой отодвинулась. В ответ малышка выразила неудовольствие громким плачем.

– Рэд, – сказал Дуган. – Я зову ее Рэд, пока Памела не придумала другого имени.

– Рэд, – повторила Клэр и погладила рыжие волосики. – Имя ей подходит.

– Я возьму ее, – предложил Дуган.

Это не удивило Клэр. Она видела, как он любит возиться с ребенком. Дуган научился пеленать младенца, поить его водой из бутылочки, аккуратно вытирать молочко, которое Рэд срыгивала после кормления. Он относился к своим временным отцовским обязанностям, как ко всякой работе в жизни. Он всегда решительно брался за дело, верил в успех, умел его добиться и получить от этого удовольствие.

Наблюдая, как он осторожно и ловко берет ребенка на руки, тихонько покачивает и успокаивает ласковым бормотанием, Клэр вспомнила дедушку Дугана. Жаль, что старик не видит сейчас внука, он был бы счастлив: достаточно жесткий и волевой Дуган сумел превратить запущенную ферму в образцовое хозяйство и в то же время был нежным и ласковым в обращении с маленькими детьми. Редкое сочетание.

Дед, наверно, был бы горд Дуганом. Как и Клэр сейчас. Но она еще и любит его. Раньше она представить себе не могла, насколько сильно ее чувство. Когда они снова пережили чудо рождения нового человека, стена, что она воздвигала, защищаясь от Дугана и от себя самой, рухнула. Она больше не могла обманываться – без Дугана ее жизнь невозможна.

Прежде чем она уедет отсюда в воскресенье вечером, ей многое надо сказать ему.

– Дуган.

– Да, доктор?

– Я хочу поблагодарить тебя.

– За что? – Он поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

– За то, что ты помог мне и Памеле. И, конечно, Рэд.

– Идете-ка к черту, доктор. Разве вы не видите, что я прекрасно провожу время?

Он повернулся и направился к выходу. У двери он оглянулся и бросил через плечо:

– Вам лучше поспать, чтобы прийти в себя.

И скрылся. Как это «к черту» и «прийти в себя»?

– Дуган! – крикнула Клэр.

Сделав несколько шагов по коридору, он подумал, что, наверное, слишком быстро ушел из комнаты, где на его кровати лежит любимая женщина. Он вернулся и просунул голову в дверь.

– Вы что-то сказали, доктор?

– Я вовсе не хочу спать.

– Тогда почему бы вам не пойти и не составить компанию Памеле, пока она кормит?

– Этого я тоже не хочу.

Дуган переложил ребенка, прислонив его голову к своему плечу.

– Тогда чего же вы хотите, доктор? Почитать, посмотреть телевизор?

Более нелепых предложений трудно было представить. Дуган прекрасно понимает все по ее глазам и дурачится, дразнит ее. Что ж, посмотрим, кто кого передразнит.

Клэр потупила взор и постаралась придать голосу самые нежные тона:

– Что я хочу? Ну-у… поговорить…

– А, это… – Дуган поцеловал головку Рэд, чтобы спрятать улыбку. – Я сейчас немного занят. Ведь это может подождать, не так ли?

– Не очень долго.

– Хорошо доктор, я приду, как только разберусь с детьми.

Клэр наблюдала за часами на ночном столике. Прошло пятьдесят шесть минут. Почему они так долго кормят Рэд? С каждой минутой ее игривое настроение исчезало, уступая место унынию. Возможно, Дуган вообще не придет. Возможно, он вообще не хочет с ней… говорить.

Ну нет. Она набросит на него сетку, которой охотники в Сьерре ловят перепелов, и заставит выслушать ее.

Последние двадцать четыре часа она сражалась со своим сердцем и потерпела поражение. Дуган хозяйничал в нем.

– Итак, – услышала Клэр его голос, – о чем ты хотела со мной поговорить?

Дуган стоял в проеме двери, но в комнату не входил. Клэр поставила локоть на подушку и положила голову на ладонь.

– Работаешь нянькой Рэд?

– Стараюсь.

– Молоко у Памелы скоро появится.

– Я докормил ребенка из бутылочки.

– Что они сейчас делают?

– Спят обе.

– Иди сюда и закрой дверь, – позвала Клэр.

– Доктор, – Дуган побарабанил пальцами по косяку двери, – не начинайте ничего такого, что не может закончиться.

– Дуган?

– Да?

– Ты собираешься стоять там весь день?

– Может быть. Все зависит от того…

– От чего?

– От того, что ты собираешься сказать.

Клэр похлопала по кровати рядом с собой.

– Садись сюда. Я не хочу говорить с тобой, когда ты так далеко.

Его глаза блестели, как звезды, на которые они любили смотреть, лежа на прохладной луговой траве.

– О чем говорить?

– Мне нужно силой отрывать тебя от косяка?

Дуган отрицательно покачал головой. Часы на столике отсчитывали секунды. Клэр знала, что, когда его лицо принимает такое выражение – твердое и решительное, – сдвинуть его с места невозможно.

– Продолжай, – сказал он, – и скажи мне то, что собиралась.

Он скрестил руки на груди.

– Но ты же знаешь, правда?

– Я должен услышать, как ты говоришь. Я не пошевельнусь, пока ты не скажешь.

Клэр смахнула нитки с кровати. Она призвала на помощь все мужество. Сейчас, когда решается судьба, слова застряли у нее в горле. Словно она держит речь на конгрессе медиков. Но никакая речь не может быть важнее тех простых слов, которые она должна произнести.

– Я люблю тебя, Дуган.

Его суровое лицо вмиг смягчилось.

– Скажи еще раз. Я хочу убедиться, что не ослышался.

– Я сказала, что люблю тебя.

Дуган шагнул в комнату и захлопнул дверь ударом каблука. На его лице блуждала счастливая и слегка глуповатая улыбка. Ямочки на щеках были очаровательными, как никогда.

Дуган сделал один шаг и остановился. Улыбка вдруг сползла с его лица.

– Прошлое прощено и забыто? – спросил он требовательно.

Клэр села и погладила рукой покрывало.

– Какое прошлое?

– Куча неприятностей столетней давности.

– Прощено. Ничего не может быть хуже, чем прожить остаток жизни без твоей любви.

Он сел на кровать рядом с ней. Клэр показалось, что прошла целая вечность, пока он прошел три шага к кровати. Дуган поднял руку и приложил палец к ее левой груди.

– Любовь здесь, в твоем сердце?

– В сердце, в голове… – Она не выдержала и бросилась ему на шею. – Во всем теле, Дуган. Если ты сейчас не подаришь ему любовь, мне кажется, я умру.

Дуган взял ее голову в свои ладони и заглянул ей в глаза.

– Я не верил, что когда-нибудь услышу эти слова. Это я умираю от счастья. Иди ко мне, Клэр.

Слились не только их губы. Слились их мысли, чувства; их многолетние одиночества, сливаясь, таяли, как тает под лучами весеннего солнца старый снег.

Где-то продолжалась жизнь: в дальнем конце дома мирно отдыхали Памела и ее маленькая дочь, земное светило клонилось к горизонту, на лугу пасся скот, пели птицы. Но это было на другой планете. Их мир стал маленьким, он весь был в них.

– О, Дуган, мне так не хватало тебя! – прошептала Клэр.

– Я знаю. Каждую ночь я мечтал о том, чтобы вот так держать тебя в своих объятиях.

– Ты закрыл дверь?

Другой мир не должен ворваться к ним.

– Да, не беспокойся.

Клэр чуть пошевелилась под его тяжестью – он слишком крепко обнимал ее. Дуган ослабил объятия, Клэр просунула руки под его рубашку, прижала ладони к его крепким плечам. Он перевернулся на спину. Теперь Клэр сидела у него на животе и медленно расстегивала пуговицы его сорочки.

Дуган застонал и зажмурился. «Нет, старик, – приказал он той части своего тела, которая все норовила порвать молнию брюк. – Не спеши. Медленнее».

Губы Дугана дрожали от желания прикоснуться к каждой клеточке ее тела. Но Клэр опередила его. Она нежно целовала его грудь, шею. Он погрузил пальцы в пушистое облако ее волос. Сладкая, золотая Клэр.

– Как мне нравится твой запах, твой вкус, – пробормотала Клэр, касаясь носом его щеки и согревая ее своим дыханием.

Дуган выдернул ее блузку из-под пояса джинсов. Клэр подняла руки, чтобы помочь ему. Теперь только кружево бюстгальтера прикрывало ее грудь. Пальцы Дугана дрожали, застежка не поддавалась.

Все. Теперь он может любоваться ею, может ласкать эту грудь губами.

– О, Клэр, почему мы так долго ждали этого?

Пять минут назад он был счастлив, что выдержал все это время и дождался признания Клэр. Теперь потерянные мгновения казались чудовищной глупостью. Клэр на секунду открыла глаза.

– Мы ждали, чтобы нам было вот так хорошо. Как прежде. – Она целовала его грудь. – Нет, еще лучше.

Из горла Дугана вырвался хриплый вздох. На пол полетели сначала его ковбойские сапожки и плотные джинсы, потом – ее одежда.

Он целовал Клэр и вспоминал, какие его ласки она любила более всего. Ее вздохи и стоны усиливали его страсть. Когда он наконец позволил себе войти в нее, даже тот маленький мирок, который окружал их, исчез. Они летели. Летели вместе в сладкую пропасть блаженства. И вместе увидели вспышку в конце ее.

Клэр и Дуган отдыхали, не разнимая объятий. Их дыхание, стук сердец успокаивались в унисон. Прошла минута, а может быть, вечность, и Дуган сказал:

– Самое плохое – ждать следующего раза.

– Хм, я согласна.

– Скажи еще раз.

– Я согласна.

– Нет, не это.

Клэр широко улыбнулась и радостно произнесла:

– Я люблю тебя, Дуган. Я всегда тебя любила и буду любить всю оставшуюся жизнь.

– Тогда давай не ждать следующего раза, – пробормотал Дуган и склонил голову к ее груди.

* * *

В Канкуне Дугану и Клэр казалось, что время летит очень быстро, но теперь оно просто мчалось с космической скоростью.

Когда Памела и Рэд отдыхали, Дуган увлекал Клэр в спальню. Потом они вместе готовили еду, стирали и гладили одежду младенца, которую Лила привезла на ферму. Дуган рассказывал Клэр, как он выращивал хлопок и сладкий картофель, земляные орехи и пшеницу, кормовые травы и овощи. Он вспоминал, как вовремя увеличил поголовье стада, а потом часть продал, когда цены на говядину поднялись. Он разводил лошадей и вообще, если видел, что может на чем-то заработать, не сидел сложа руки.

Клэр развлекала его историями из своей студенческой жизни, когда она и ее подружки устраивали розыгрыши преподавателям. Однажды она изображала собой труп в анатомичке и чуть не довела пожилого профессора до инфаркта. А всерьез рассказывала о том, как трудно было учиться на врача, зазубривать огромное количество названий и терминов.

Им хотелось пересказать друг другу всю жизнь, проведенную в разлуке, и оставшихся суток было для этого мало.

В субботу вечером они сидели в гостиной и пили кофе.

– Я хочу сделать тебе признание, – сказал Дуган.

– Ты прячешь другую женщину в амбаре, – подсказала Клэр.

– Я серьезно.

Клэр пожала плечами.

– Лила мне говорила, что у тебя есть кто-то в Амарильо.

– А, да, была. Скорее друг, чем что-либо иное.

– Была? – спросила Клэр с нажимом.

– Я не видел ее и не звонил с тех пор, как ты приехала на собеседование. Это все в прошлом. Я рассказал ей о тебе.

– Очень хорошо. По крайней мере для меня. Она-то, наверное, в обиде на тебя.

– Думаю, что не очень. Она сказала, что каждый раз, когда мы виделись, как будто присутствовал кто-то третий. То есть ты. Ты всегда была в моем сердце.

Дуган поставил чашку на стол и взял руки Клэр в свои.

– Не будем об этом, – сказал он. – Я должен признаться тебе, что был не прав.

– В чем?

– В том, что обращался с тобой так, словно у тебя в голове опилки вместо мозгов.

– Это когда же? – рассмеялась Клэр.

– О, множество раз. И особенно когда читал тебе мораль по поводу твоего отношения к деньгам.

– Это верно. Давай, извиняйся.

– Я должен был быть более…

– Снисходительным?

– Вот, правильно, снисходительным.

– Дуган, я знаю, что тебе пришлось очень трудно. Я знаю, что ты экономил каждый цент, чтобы расплатиться с долгами деда. Но я – не твой дедушка. Я достаточно долго содержала себя сама. И не роскошествовала, конечно.

– Все понимаю. Буду держать рот на замке.

– Извинения приняты.

– Как ты представляешь себе, – сменил Дуган тему, – на какие деньги Памела будет содержать себя и ребенка?

– Ей придется не просто.

– Я несколько раз пытался поговорить с ней, но она уходит от разговора. Как Лила относится к тому, что Памела живет с ней?

– Нормально. Ты ведь знаешь Лилу, она бы пригрела сотню сирот, будь у нее деньги.

– Я собираюсь помочь Памеле и хотел это обсудить с тобой.

– И что ты планируешь?

– Немного денег сейчас и в будущем. Открыть счет в банке на образование Рэд.

– Но Памела может отказаться от помощи.

– Даже если Рэд будет голодать?

– Хорошо, посмотрим. – Клэр прислонилась к груди Дугана, он обнял ее. – Завтра до нашего отъезда нужно все это обсудить с ней.

* * *

Но получилось так, что разговор начала Памела. В воскресенье в полдень она пригласила Дугана и Клэр в гостиную.

В широком свободном платье, которое ей привезла Лила, девушка, насупившись, сидела в кресле. Волосы убраны на затылке в пучок. Клэр заметила, что в последние дни Памела пытается поменять свой подростковый стиль на более «взрослый». Клэр объясняла себе расстроенный вид девушки неумением ухаживать за ребенком.

– Привет, крошка, – сказал Дуган, входя.

Он погладил рыжие волосы Памелы и сел на диван рядом с Клэр. Им обоим пришла в голову одна и таже мысль: «Совсем дитя. Слишком юная, чтобы быть матерью». Но они были готовы всячески поддержать Памелу в трудную минуту.

– Я много думала, – сказала девушка, кусая губы. – О разных вещах.

– Каких вещах? – спросила Клэр ласково.

– В основном о Рэд.

– Ты собираешься назвать ее Рэд?

– Я никак не собираюсь ее назвать.

Дуган и Клэр обменялись удивленными взглядами.

– Я не хочу, чтобы вы думали, будто я не люблю ее. – Из глаз Памелы закапали слезы. – Я по-своему ее люблю.

Дуган подался вперед. Он положил локти на колени и внимательно посмотрел на Памелу.

– Что ты нам толкуешь, принцесса?

– Я пытаюсь сказать, что решила отказаться от ребенка.

Дуган вскочил с дивана, его глаза гневно сверкнули.

– Ты… ты… – заикался он, – ты не можешь этого сделать!

– Могу и сделаю.

Подбородок девушки мелко дрожал.

– Но, Памела! Если это из-за денег, то я уже говорил Клэр, что собираюсь помогать тебе. Клэр, скажи ей!

– Это так, девочка. Дуган будет помогать тебе. Мы не оставим тебя.

– Ничто меня не удержит, – пробормотала Памела.

Она встала, подошла к окну и несколько секунд смотрела, как ветер колышет зеленое море травы.

– Я не могу дать ей того, что нужно, – сказала Памела.

– Ты можешь дать ей любовь – это самое главное, – возразила Клэр.

– А одежда, книги, дом, наконец?

– Лила говорит, что ты можешь жить у нее сколько хочешь.

– Восемнадцать лет? Но и потом Рэд нужно где-то жить. – Голос у Памелы дрогнул. – Я не хочу, чтобы с ней произошло то же, что со мной. Ни дома, ни семьи, ни гроша за душой, – одни мечты.

– И все-таки давай не торопиться с решением, – мягко настаивала Клэр. – У тебя послеродовый шок. Это бывает. Твои гормоны еще не пришли в норму.

– И когда придут, ничего не изменится.

Памела говорила с такой решимостью, что Клэр поняла: она много думала, мучилась и, наверное, не откажется от этой жертвы. Из спальни, где обитали мать и ребенок, донесся плач. Клэр вскочила с места. Сердце ее разрывалось от жалости к девушке и от сознания того, что она может никогда в жизни больше не увидеть Рэд.

– Подождите, доктор, – остановила ее Памела. – Я хочу сама взять ее.

Дуган и Клэр не проронили ни слова, пока она не вышла из комнаты. Он ходил взад-вперед по ковру у камина.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Дуган.

Он обхватил голову руками, запустив пальцы в черные волосы, которыми Клэр так любила играть.

– Она еще очень молода, Дуган. Впереди у нее вся жизнь. Если она не изменит решения, мы должны будем смириться.

– Не могу, не могу представить, что Рэд будет жить где-то, а я не смогу видеть ее. – Он бросил отчаянный взгляд в сторону спальни. – Я стану самым несчастным человеком на свете, когда Лила увезет Памелу с ребенком, а ты отправишься в свою гостиницу.

Он услышал шаги Памелы и замолчал. Девушка вошла в гостиную с малышкой на руках. Рэд тихонько хныкала и тянулась к груди матери в поисках пищи. На Памеле было чужое платье, на ее ребенке – костюмчик, подаренный Лилой. Молодая мама неумело покачивала ребенка. Даже у Дугана это получалось лучше.

– Я уже сказала вам, что все обдумала. – Памела пыталась говорить решительно, но голос ее задрожал. – Мне шестнадцать лет. Мне нужно получить хоть какое-то образование. И тогда, если у меня будет ребенок, я смогу поднять его. Вы многому научили меня, доктор Линвуд, я благодарна вам за то, что взяли меня на работу, купили мне одежду… А теперь я должна вернуться домой… в Альбукерк. Закончить школу, найти работу. Может быть, я даже поступлю в колледж.

– А на что ты будешь жить? – сурово спросил Дуган.

– Придумаю. Главное, не поддаваться панике. Сумели же вы вытащить свою ферму. Вот и я хочу вытащить свою жизнь.

– Откуда ты знаешь… – начал Дуган.

Но девушка перебила его:

– И когда-нибудь я, может быть, тоже смогу помогать людям, как вы мне помогали. Я не знаю, хватит ли у меня способностей, чтобы стать врачом, но, думаю, медсестрой я буду.

– Ты можешь стать и врачом и кем хочешь, – пробормотала Клэр.

– Я хочу, чтобы Рэд было хорошо. Я и о ней думаю.

– Я начну все юридические хлопоты, как только ты скажешь. Но я тебя умоляю, Памела, – Клэр едва сдерживалась, чтобы не заплакать, – подожди две недели. Если ты не переменишь решение, я уверена, что даже здесь, в Техасе, есть сотни семейных пар, которые с радостью удочерят такую чудную девочку.

– Я не хочу, чтобы ее родителями были кто попало.

– Понимаю. Я обещаю тебе, что мы… отдадим Рэд только в очень хорошие, любящие руки.

Дуган отошел от камина, пересек комнату и сел рядом с Клэр. Он взял ее руки в свои. Она была благодарна ему за поддержку, потому что спокойствие давалось ей нелегко.

– Вы меня не поняли, – сказала Памела.

– Что мы не поняли? – переспросил Дуган.

– Я сказала, что не хочу, чтобы у нее были какие-то чужие родители.

Памела улыбнулась, поцеловала крошечный носик дочери и передала ее Клэр.

– Я хочу, чтобы вы были ее мамой, а Дуган – отцом.

11

– Чего ты хочешь? – воскликнул Дуган.

– Я хочу, чтобы вы и доктор Линвуд были родителями малышки. Вы можете назвать ее Рэд или выбрать другое имя.

– Быть приемными родителями – это больше, чем дать имя, – машинально пробормотала Клэр.

У нее кружилась голова.

Памела хочет, чтобы она, Клэр, стала матерью этого чудесного ребенка! Памела хочет, чтобы Дуган стал отцом! И все это наяву!

– Вы можете быть очень хорошими родителями, – сказала девушка. – Я наблюдала за вами в эти выходные. Я думаю, что вы любите Рэд так же, как и я.

– Даже если… – Клэр не находила слов.

– И у Рэд будет два огромных дома, – мечтательно произнесла Памела.

– Ты забываешь кое-что, – сказала Клэр, невольно прижимая младенца теснее к своей груди.

– Что же?

– Дуган и я не женаты.

– И?..

– И нам будет сложно оформить родительские права.

– Доктор Линвуд, я же не слепая дурочка.

– Никто не говорит, что ты дурочка, – успокоил ее Дуган.

– Я вижу больше, чем вы думаете.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Клэр.

– Я знаю, что вы любите Дугана, а он – вас. Мне так хочется верить, что когда-нибудь я встречу человека, с которым у нас все будет так же.

Чтобы не сталкиваться взглядом с Дуганом, Клэр наклонилась к ребенку и стала перебирать редкие рыжие волосики.

Она и раньше знала, а в эти выходные еще раз убедилась в том, что Дуган любит детей и хочет иметь собственного ребенка. Не она ли сама говорила ему, каким замечательным отцом он мог бы стать? А он разве не дал понять, что по-прежнему любит ее?

Но пока еще не попросил ее стать его женой, молчал об этом даже после прекрасных мгновений любви. И если он сделает предложение сейчас, может ли она верить ему? Вдруг для него женитьба – лишь прекрасная возможность иметь чудесного ребенка, стать его отцом?

– Клэр… то есть доктор и я – мы должны еще многое решить, – сказал Дуган, подтверждая ее подозрения. – Я не могу тебе гарантировать, Памела, что мы будем вместе.

Слова Дугана больно ударили Клэр. Она надеялась, что он сейчас поговорит с ней наедине. Или, еще лучше, подойдет и прямо здесь скажет, что больше всего в жизни хочет, чтобы она стала его женой. И тогда они с огромной радостью примут предложение Памелы.

Но он стоит, засунув руки в карманы, и о чем-то думает…

Ладно, с горечью решила Клэр, она поможет ему выбраться из этого унизительного положения.

– Есть еще некоторые вещи, через которые трудно перешагнуть, – сказала Клэр.

– Какие? – спросила Памела.

– Я дала тебе работу во время беременности. Потом я принимала у тебя роды. Могут сказать, что я влияла на тебя в угоду своим интересам. – Клэр замолчала, а потом добавила, содрогаясь от отвращения: – Могут даже утверждать, что я купила у тебя ребенка.

– Чушь собачья! – воскликнула Памела и добавила смущенно: – Так Лила всегда говорит.

– Не уверена, что суд примет этот аргумент, – вздохнула Клэр.

От нее уходило счастье. Ребенок, которого она держала на руках, никогда не назовет ее мамой, а любимый мужчина – женой.

Клэр подняла голову и посмотрела на Дугана. Он стоял, скрестив на груди руки, и пристально смотрел на нее. Почему его глаза стали такими темными? Что в них? Грусть, разочарование? Или потаенная радость? Клэр ничего не понимала. Ее душевное напряжение достигло предела.

Словно поняв это, маленькая Рэд пришла ей на помощь. Она принялась размахивать ручками, толкать их в глаза и рот и тихонько попискивать.

– Так, так, детка, мы хотим, чтобы нас качали, правда? – Клэр наклонилась к ребенку и, не поднимая головы, сказала взрослым: – я пойду положу ее. Потом договорим.

– Я хочу есть, – вдруг заявила Памела. – Можно, я пойду посмотрю чего-нибудь в холодильнике?

«Как она может сейчас говорить о еде?»– подумал Дуган. Но это странное желание девушки дало ему повод побыть одному несколько минут, в чем он очень нуждался.

– Я принесу тебе перекусить, – сказал Дуган и вышел.

Когда Памела Сью заявила, что хочет отказаться от ребенка, Дуган впал в такую злость и бешенство, что едва удержался, чтобы не треснуть кулаком по столу и сломать его к дьяволу. Маленькая Рэд, этот ангел, стала частью его, расставание с нею – почти то же, что потеря Анжелы. Этим утром, когда женщины спали, он нашел в сарае парусину, чтобы сшить из нее рюкзачок, в котором будет носить младенца на груди во время прогулок. Детям полезен свежий воздух. Через несколько недель ему вполне могли бы давать Рэд для таких прогулок, и он хотел подготовиться заранее.

Когда первое потрясение прошло, он испытал настоящую панику. Он прекрасно понимал, что, не являясь отцом ребенка, получит только крохи счастья. Но и с ними было больно расставаться.

Когда девушка сказала, что хочет видеть его отцом, а Клэр матерью Рэд, у него закружилась голова. Памела вдруг показалась ангелом, который спустился с небес, чтобы выполнить их сокровенное желание – иметь ребенка.

Он повернулся к Клэр с бьющимся от радости сердцем. Он ожидал, что она бросится ему на шею, выскажет Памеле вместе с сожалениями огромную благодарность от имени их обоих.

Вместо этого Клэр избегала его взгляда, а затем начала нести какую-то чепуху о врачебной этике.

Черт побери, да если бы она действительно хотела иметь Рэд дочерью, а его – мужем, разве она городила бы эту чушь? Неужели он не нанял бы лучших адвокатов, чтобы защитить их право на этого ребенка?

Дуган не находил ответа на свои вопросы. Остаток дня, вплоть до приезда Лилы, Клэр упорно избегала его.

Сияющая Лила привезла специальную люльку для перевозки младенцев в машине и огромную кастрюлю с тушеным мясом на ужин.

– Где наша милая куколка? Не могу дождаться, когда заберу ее домой, – заявила она Дугану. – Куда все подевались?

Они стояли в пустой гостиной. Дуган неопределенно махнул рукой:

– Да так, кто там, кто здесь.

Лила внимательно посмотрела на его хмурое лицо.

– Ну, ну, нечего распускать нюни. Это не конец света. Она вернется, помяни мое слово.

– Кто? – спросил Дуган.

– Как кто? Клэр, конечно.

– А, Клэр.

Лила еще пристальнее заглянула ему в глаза.

– Вы что, поссорились с ней?

Дуган не хотел, чтобы Лила узнала о планах Памелы от него. Менее всего он был сейчас настроен на обсуждение всего, что произошло в его доме в последние часы. Сославшись на заботы по хозяйству, он извинился и ушел.

Ужин напоминал поминки. Лила, как всегда, приготовила мясо отлично, но аппетита ни у кого не было. Дуган сидел во главе стола и с трудом заставлял себя есть. На другом конце стола застыла над тарелкой Клэр. Время от времени она через силу пыталась улыбнуться. Дуган решил нарушить гнетущее молчание, затеял светскую беседу.

– Клэр, как твой новый дом? – спросил он.

– Отлично.

Клэр что-то смахнула салфеткой с глаз. Слезы?

– Наверное, ты скоро будешь приобретать мебель.

Клэр глубоко вздохнула и подняла глаза. Она выглядела несчастной.

– Этим займется декоратор.

– Кто же?

Дуган изо всех сил старался поддерживать беседу.

– Кто-то из Далласа. Мне порекомендовал его подрядчик.

– Но ты могла бы обратиться и к своим, местным. К Ребекке Торрингтон или Джимми Хурту.

– Я как раз боялась, что если обращусь к кому-нибудь одному, второй обидится.

– Ну, работу они могли бы поделить, – пожал плечами Дуган.

«Иди ты к черту со своими советами», – ясно сказала ему взглядом Клэр.

Лила швырнула вилку на тарелку.

– Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? Вас всех словно из морозильника вытащили.

Молчание.

– Может, мясо невкусное?

– О, нет, – сказала Клэр, – жаркое замечательное.

– Долго я вас буду пытать? – наступала Лила.

Памела посмотрела сначала на Дугана, потом на Клэр.

– Они злятся на меня, – сказала она.

– Почему?

– Мы вовсе не злимся на тебя, – заверил Дуган.

– Что это значит? – спросила Лила.

– Значит, что я хочу отдать Рэд на удочерение, – сказала Памела мужественно.

– Чего ты хочешь? – не поняла Лила.

– Чтобы у Рэд были мама и папа и свой дом.

– Рэд? Кто это Рэд?

– Дуган так называет маленькую, – сказала Клэр.

– Идиотское имя, – заключила Лила. – И идиотская мысль пришла тебе в голову, девочка. Надо же, отказаться от ребенка. Ты можешь жить со мной сколько хочешь.

– Восемнадцать лет? – спросила Памела и повторила второй раз свои доводы.

Когда она дошла до той части своего плана, что приемными родителями должны стать Дуган и Клэр, Лила откинулась на стуле.

– О! – единственное, что она могла произнести.

– Но есть проблемы, – тихо сказала Клэр, водя пальцем по столу.

– Какие же это?

– Медицинской этики, прежде всего.

– А еще? – в один голос спросили Лила и Памела. – Личные, – тихо ответила Клэр.

– А, да. Итак? – допрашивала тетушка.

– Итак, я попросила Памелу обдумать свое решение в течение двух недель. Если все-таки она не изменит его, мы обратимся к юристам, чтобы оформить отказ от родительских прав на Рэд.

Второй раз в жизни с Дуганом происходило то же самое. Самое дорогое, любимое уходило из его рук, из его объятий. Прежде чем Памела огорошила их, Дуган планировал: когда Лила увезет маму с ребенком в город, они останутся с Клэр одни, и он торжественно попросит Клэр стать его женой. Он был готов биться об заклад, что отказа не получит.

Теперь он не сомневался, что после ужина Клэр первой выскочит за дверь его дома. Дуган повернул голову и посмотрел в окно. Закат окрасил горизонт в розовый цвет. На землю легла густая тень, но взгляд Дугана привычно отыскал фигурку ангела на могиле Анжелы. Два дня зияющую пустоту в его сердце заполняла маленькая Рэд. А ведь ему казалось, что никакой ребенок на сможет заменить умершую дочь. Он вспомнил сладкое щекотание в груди, которое испытывал каждый раз, когда держал в руках Рэд.

Дуган посмотрел на Клэр. И встретил ее взгляд, жалкий и несчастный.

«Неужели ты так и не смогла простить меня? Неужели боль никогда не покинет тебя?»

* * *

Прошла неделя с тех пор, как Памела и Рэд переехали в дом Лилы. Клэр за это время дважды видела Дугана. Он приветствовал ее издали поднятием шляпы. Только и всего.

Дуган приезжал каждый день проведывать Памелу и Рэд. Лила докладывала об этих визитах Клэр во всех подробностях. Уходя, Дуган прощался с ребенком так, словно видел его в последний раз.

В воскресенье после церковной службы Лила хлопотала у себя на кухне, кипятила воду, чтобы приготовить еду для Рэд. Клэр сидела за столом и отрешенно водила пальцем по ободку чашки с кофе.

– Гюнтер совсем плох, – сказала Лила. – Видно, доживает последние дни в больнице.

– Да, я знаю. Это неудивительно. Я хотела бы ему помочь, но это невозможно.

– Если не хочет сам себе помочь, то и врач бессилен. Вот ты только посмотри на Орвила. Он просто молится на тебя. Послушать его, так ты для него только звезд с неба не достала.

– Я рада за Орвила и, конечно, благодарна ему за хорошие слова. Но это никак не утешает меня в случае с Гюнтером.

– Насколько я понимаю, тебя вообще ничто на земле не может утешить сейчас. Ну, может, только крепкое объятие Дугана. Я права?

– Возможно.

– Но?..

– Но объятия закончились, а проблемы остались.

– Что все-таки у вас там произошло? Подумать только: приезжаю, привожу одежду ребенку – у вас полное счастье и благодать. Приезжаю на следующий день – и на тебе! Кладбищенский холод.

– Все было очень хорошо, пока Памела не сказала, что отказывается от ребенка.

– Что ты имеешь в виду под словом «все»?

Клэр смотрела на чашку с кофе и вспоминала, как они с Дуганом принимали роды, как она призналась ему в любви, вспоминала удивительные минуты блаженства в его спальне, их дружеские беседы. А дальше начиналась боль, ничего, кроме боли.

– Я поняла, что никогда не переставала любить Дугана, – призналась Клэр тетушке, проглотила подступивший к горлу комок и добавила: – И сказала ему об этом. Мы были близки… по-настоящему близки.

– Тогда почему у вас у обоих кислые физиономии?

– Если бы я знала.

– Так поговори с ним. Он ходит как в воду опущенный.

– Дуган избегает меня.

– Ну это мы еще посмотрим.

Клэр потянулась через стол и сжала руку Лилы.

– Тетя, пожалуйста. Не надо вмешиваться. Все это тебя не касается.

– Касается, когда люди, которых я люблю, несчастны.

– Иногда мы не можем помочь несчастью других людей.

– А иногда можем, – возразила Лила.

Тетушка смотрела на Клэр с сочувствием, она явно что-то планировала.

– Я хотела тебя попросить о другом, – сказала Клэр.

– Только скажи.

– Если Памела не переменит свое решение отказаться от Рэд… я была бы тебе очень благодарна, если бы ты сделала несколько звонков, чтобы начать хлопоты.

– Я?

Клэр кивнула и вытерла набежавшие слезы.

– Боюсь, у меня самой не хватит духа.

– Я тебя понимаю, Клэр. Несправедливо отдавать славную малышку кому-то, когда в Сьерре есть люди, которые так ее любят.

* * *

Дуган привез деревья, которые он срубил на дрова еще весной. Через месяц наступят холода.

Последние десять дней, а именно столько прошло со дня отъезда с фермы Клэр и Памелы с ребенком, он постоянно искал для себя тяжелую физическую работу. Чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей.

Дуган колол дрова, а Лентяй лежал в тени на поленнице. Пес совсем постарел, мало двигался и поэтому растолстел, превратился в лентяя – с маленькой буквы. Но службу помнил. Вот и сейчас он вдруг поднял голову и залаял.

– Ты что, парень?

Дуган проследил за взглядом собаки и увидел на горизонте пыльный шлейф за машиной, направляющейся к его дому. Он положил топор на плечо и прислушался. Ветер донес перестук старого мотора. Это была машина Лилы.

Дуган разочарованно вздохнул. Ну, да ладно. Лила, так Лила.

Она лихо затормозила, распахнула дверь и решительно направилась к Дугану. Не многие женщины в ее возрасте сохранили столько кипучей энергии и здоровья.

– Добрый день, Лила. Рад вас видеть. Что привело вас ко мне на такой скорости?

– Глупые люди.

– Что вы сказали? – ухмыльнулся Дуган.

– Я сказала: глупые люди. И ты, мой дорогой, один из них.

Дуган, сдаваясь, протянул Лиле раскрытые ладони.

– Что я натворил на этот раз?

– Убери руки. Хоть ты и заслуживаешь хорошей трепки, но я приехала, чтобы поговорить с тобой.

– О чем?

– Ну ты посмотри, – фыркнула Лила, – разве я не говорила, что ты глупый.

– Лила!

– Ладно, ладно, я приехала, чтобы поговорить о Клэр.

– С ней все в порядке?

– Конечно, нет.

– Что случилось? – нахмурился он.

– Сердце ее разбито, вот что случилось.

– Не только ее. – Дуган с размаху ударил топором по полену.

– Если ты на самом деле умный и толковый человек, каким я тебя считала, садись в свой пикап, отправляйся в город и поговори с Клэр.

– О чем?

– Ради Бога, Дуган. Я что, должна подсказывать тебе слова?

– Вы опять говорите загадками.

– Дуган, Дуган, неужели непонятно? Клэр несчастна, потому что любит тебя.

– Она это сама вам сказала?

– Естественно.

– Когда?

– Когда Памела и ребенок приехали домой.

– А что она еще сказала?

– Что все было прекрасно, пока Памела не объявила о своем решении. А потом все полетело к черту.

– Правильно, – подтвердил Дуган и вонзил топор в дерево рядом с собой.

– Но почему?

– Спросите у Клэр.

– Я спрашивала! Она говорит, спросите у Дугана. Ну как вам это нравится?

– Единственное, что я знаю: когда Памела сказала, что хочет видеть меня и Клэр приемными родителями Рэд, я подумал – наконец наше время пришло. Мы поженимся и у нас будет ребенок. Не хотел бы вам говорить, Лила, но все эти годы я чувствую страшную вину из-за того, что у Клэр не может быть детей. И вот провидение дарит нам его. А что она делает? Холодно отвечает: «Нет, спасибо».

– Она сказала: «Нет, спасибо»?

– Ну что-то вроде этого.

– Насколько я слышала, ее волнуют проблемы врачебной этики.

– Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что хороший адвокат мог бы избавить нас от этой чуши.

– Ты – дурак!

– Я кто? Как вы меня назвали?

– Дурак. Не понимаешь? Во-первых, Клэр слишком многим пожертвовала, чтобы стать врачом. И не может делать что попало и рисковать своей лицензией. Во-вторых, Клэр призналась, что любит тебя, не так ли? И что ты сделал потом?

– Вам не приходит в голову – что? – Дуган невольно улыбнулся.

– Я не имею в виду, что вы занимались любовью. Я спрашиваю, сделал ли ты ей предложение?

– Нет, но я собирался, как только Памела и Рэд уедут.

– Ты слишком долго собирался. Вот что я подумала бы на месте Клэр.

– Я не хотел торопить ее, Лила. Черт, я еще в Канкуне сказал, что люблю ее. Я ей тысячу раз повторял, что хочу, чтобы она снова стала частью моей жизни.

– Но само-то это слово ты сказал?

– Женитьба?

– Вот именно.

– Строго говоря, нет. – Вот видишь! Представь сейчас себя на ее месте. Я тебе помогу.

Для Дугана это было не так-то просто, но он согласно кивнул.

– Хорошо.

– Она любила тебя всем сердцем, а ты жестоко обидел ее и услал прочь.

– Она сказала, что простила меня.

– Но ты думаешь, она может забыть?

– Возможно, и нет, но я не могу изменить прошлое.

– Еще. Она смиряет свою гордость и возвращается в Сьерру. Осуществляется ее давняя мечта быть здесь доктором. Все не так просто. Ты тут – ее мучают воспоминания, плохие и хорошие. Ты кружишь около нее, говоришь ласковые слова, смотришь на нее обожающими глазами – и все такое прочее.

– Продолжайте, – сказал Дуган.

Кажется, он начал понимать, куда клонит Лила.

– Вы едете в Канкун. Снова влюбляетесь друг в друга.

– Я не влюблялся в Клэр, – возразил Дуган. – Я никогда не переставал любить ее.

– Помолчи. Итак, вы оказались здесь, на ферме, где все напоминает Клэр об Анжеле. И вы принимаете роды у Памелы. Рождается здоровая симпатичная девчушка. Эмоции Клэр взвинчены до предела. Вы вдвоем занимаетесь ребенком, хлопочете по хояйству. Все замечательно: вы пережили… – Лила прокашлялась, – несколько восхитительных моментов, но ты не торопишься делать ей предложение. Она видит, как ты носишься с младенцем, но она-то тебе подарить такого не может. И, очевидно, она рассуждала так: без детей тебе брак не нужен, поэтому ты и молчишь по поводу женитьбы.

– Клэр думает, что я хочу на ней жениться, чтобы быть отцом Рэд? – воскликнул Дуган.

– Ничего удивительного тут нет. Наконец-то сообразил. Конечно, если бы не заявление Памелы об отказе от малышки, никакой проблемы из-за твоей медлительности не было бы, но сейчас…

– О, Боже, – простонал Дуган.

– Вот тут она и начала рассуждать о врачебной этике. Не спрашивать же ей о твоих намерениях? А ты слушал лишь то, что она говорила, и ни на секунду не задумался, что у нее на душе. Ты не дал бедной девочке возможности объяснить свои чувства. Дуган, ты опять принимал решение один за двоих. Как тогда, когда выпроводил ее из города.

– Хотя обещал так больше не делать, – прошептал Дуган.

– Вот именно. Ладно, сейчас нужно как-то исправлять положение.

– Лила, могу я задать вам вопрос?

– Валяй.

– Хочет ли она удочерить Рэд?

– Какие могут быть сомнения?

– Хорошо, – сказал Дуган, в раздумье потирая ладонью подбородок. – Я должен найти выход, чтобы все стало на свои места.

– И лучше поторопись, – посоветовала Лила. – Только два дня осталось. А эта дурочка Памела лишь укрепилась в своем решении отказаться от ребенка. Если вы с Клэр не опомнитесь, нашу малютку отдадут чужим людям.

12

Первым желанием Дугана было вскочить в машину, помчаться в город, найти Клэр – неважно, занимается ли она с пациентами или обедает в кафе, – закружить ее в своих объятиях и немедленно потребовать, чтобы они расписались. И никаких возражений!

Нет, не годится. Он снова принимает решение, не спросив ее мнения. Что же делать? Ухаживать за ней, а потом сделать предложение? Тоже не подходит. Времени не остается, если они хотят не упустить шанс, о котором мечтали, – иметь ребенка.

Дуган собрал инструменты, отнес их в сарай. Где же выход? Он стоял в проеме двери, засунув руки в карманы, смотрел на свои владения и лихорадочно думал.

На пастбище стадо коров лениво щипало траву. Уходили вдаль ровные ряды хлопка, на которых пунктиром виднелись белые уже раскрывшиеся коробочки – скоро собирать урожай. На том поле, где он чуть не потерял Клэр, сейчас рос сладкий картофель и арахис.

В течение многих лет ферма была его единственной жизнью, единственной заботой. И он многого добился. Дрожал над каждым пенсом, но отдал долги, даже разбогател. Хотя многие другие хозяева разорились или соблазнились правительственными подачками, называемыми «сельскохозяйственным регулированием».

Но если он такой благополучный, удачливый фермер, каким его все считают, почему не радуют его сейчас высокие цифры доходов? Почему на сердце скребут кошки?

Все очень просто. Без Клэр он может существовать, но жить – нет. Самое дорогое выскальзывает сейчас из рук, просачивается, как вода сквозь пальцы.

Черт побери, он должен придумать, как заставить Клэр поверить, что она для него самое главное в жизни. И неважно, удочерят они Рэд или нет.

Лентяй подошел, опустился у его ног и жалобно заскулил.

– Ты тоже скучаешь, парень? – Дуган присел на корточки и почесал собаку за ушами. – В этот раз мне нельзя ошибиться. Я не могу еще двенадцать лет ворочаться один в холодной постели.

Старый пес выразил свое согласие и поддержку, лизнув Дугана в лицо и «улыбнувшись». Клэр, во всяком случае, называла это его выражение улыбкой.

И вдруг Дуган понял, что нужно делать. Он отодвинул рукой нос Лентяя от своего лица и принялся рассуждать вслух:

– Да, парень, верно… Потребуется, конечно, покрутиться, и уйдет куча денег. Но хуже, чем лишиться Клэр, ничего быть не может.

Дуган поднялся и стал мысленно подсчитывать свои наличные деньги. Сколько у него еще на счете в банке?

– Какого черта! Я займу, если понадобится.

Лентяй одобрительно зарычал, поднялся и заковылял к дому, как бы приглашая Дугана последовать за ним.

– Не переживай, парень, я иду, – сказал Дуган, догоняя его. – Нужно сделать несколько звонков. У меня мало времени. Но, надеюсь, и ждать придется недолго.

* * *

Утром в субботу Клэр сидела у себя в кабинете, смотрела на календарь и придумывала, чем бы отвлечься от мрачных мыслей.

Завтра воскресенье. Прошло две недели. Памела объявит свое решение. Неважно, все равно Клэр навсегда потеряет возможность воспитывать, даже видеть…

– Рэд, – прошептала она.

Каждый раз, когда произносили это имя, Лила морщилась, а Клэр оно нравилось – Рэд. И подходит малышкиному личику, да и к проявляющемуся темпераменту.

Клэр выдвинула ящик стола и вытащила красивое кружевное платьице, купленное для Рэд в новом магазине, который открыли в Сьерре. Памела хочет, чтобы крестины состоялись завтра после службы. Клэр обещала купить наряд для малютки. Рэд будет выглядеть в нем чудесно.

Клэр медленно гладила прохладный атлас платья, перебирала кружева. Очень красивое платье. Они не могли купить такое для Анжелы.

Она прижала платье к лицу. Завтра ей нельзя плакать, нельзя распускаться. В такой важный для Рэд день она должна улыбаться и радоваться.

Но как трудно будет расстаться с этим ребенком! «Беги к Дугану, скажи, что хочешь выйти за него замуж, – уговаривала себя Клэр. – Покончи с этой мукой. Ты будешь матерью!»

Нет, так нельзя. Как бы ей ни хотелось считать малютку своей – это не может быть ни поводом, ни причиной ее замужества. В том числе и в интересах самой Рэд. Ребенок должен появляться в семье, когда взрослые уже решили свои проблемы и готовы отдать младенцу душевные силы. А не тратить нервы на выяснение отношений.

Клэр убрала платье в стол. Чем же заняться? Она обещала декораторам выбрать кафель и покрытие для пола. Они оставили образцы в доме. Клэр пригласила обоих местных мебельщиков, как и советовал Дуган.

Кафель был отличным, ковер красивым – все в доме было замечательным. Но ничто не трогало, не радовало Клэр.

Она прошлась по дому, поднялась на второй этаж в спальни. Здесь не раздастся ни детский плач, ни смех Дугана.

Как она скучает без него! Без его уютной спальни, без его постели…

– Мисс Клэр? Клэр? – услышала она знакомый голос.

Клэр вышла на лестницу и помахала рукой.

– Здравствуй, Фред. Как хорошо, что ты пришел. Иди сюда, я покажу тебе дом.

– Спасибо, но сегодня я не могу. Мы ждем одну семью из Далласа, и я должен вернуться, чтобы помочь с багажом.

– Тогда в другой раз.

Клэр сошла вниз и, здороваясь, обняла Фреда.

– Кто-то ждет меня? В клинике?

– Кто-то ждет, но не в клинике. Держи.

Он передал Клэр бланк отеля, на котором было написано несколько строк. «Должен видеть тебя. На ферме в одиннадцать часов. Не опаздывай. Дуган». И постскриптум: «Важные дела по клинике».

Клэр нахмурилась. Вот, значит, как они теперь будут общаться: краткими деловыми записками. Она еще раз пробежала написанное и отвернулась к окну.

Слабый ветерок гнал по дороге опавшие листья. Если бы она была замужем, крохотные ножки Рэд вскоре затопали бы здесь по зеленому ковру газона.

– Ты тоскуешь без него, правда? – спросил Фред.

– А? – очнулась Клэр.

– Ты хандришь из-за Дугана?

– Дуган, – выдохнула Клэр. – Да, боюсь, что да.

– Как будто ты не возвращалась.

– Что? – не поняла Клэр.

– Он носится угрюмый и злой, как медведь-шатун. Вчера примчался в город, ворвался в банк и шипел на всех – прямо гремучая змея.

– Я не имею понятия, что это значит.

– Я тоже. Но вот что я тебе скажу, мисс Клэр. Наши люди были бы тебе очень благодарны, если бы ты не мучила его.

Клэр почувствовала, что щеки ее вспыхнули под внимательным взглядом Фреда.

– Я думаю…

– Не опускай глаза. Я не имел в виду… это.

– А что ты имел в виду?

– Возможно, вы сумеете договориться, когда встретитесь сегодня.

– Не знаешь, почему он не приехал поговорить со мной здесь?

– Он не сказал. Ладно, мне пора. Передавай привет Дугану.

* * *

День был по-летнему теплым. Клэр решила надеть на свидание с Дуганом открытое розовое платье. Скоро начнутся холода, а она так и не успела обновить наряды, купленные в Канкуне.

Дуган, наверное, подумает, что она расфрантилась специально для него. Ну и пусть. Имеет она право в свободное время выглядеть нарядной и женственной?

С другой стороны, платье ее совершенно не к месту, если Дуган действительно собирается вести деловые разговоры. А не смотреть на ее голые плечи и руки обожающими глазами.

Ничего, эти взгляды скоро кончатся. Да и она ведь приехала в Сьерру, чтобы заниматься врачебной практикой, а не крутить с Дуганом любовь.

Она вышла из машины и направилась к дому Дугана, на ходу поправляя длинную, летящую юбку платья. Клэр подняла руку к звонку и замерла. К двери была приколота бумажка с ее именем.

Клэр вдруг почувствовала, что внутри у нее все сжалось. Дуган изменил решение, он не хочет видеться с ней. Но потом пришла злость: как это не хочет? Что за шутки?

Она сорвала записку. «Найдешь меня во дворе. Дуган». Отлично, никуда он не делся. Клэр подавила в себе раздражение и повернулась спиной к двери. Дуган, наверное, ремонтирует что-то в сарае. Она вспомнила, что по субботам он обычно чистит лошадей и чинит инвентарь в сарае.

Она также вспомнила, что часто приносила ему туда обед. Они дурачились на сене, и их возня всегда оканчивалась одинаково…

Как она может думать сейчас о сексе? Но тут же возразила себе: «Ты бы и сейчас с удовольствием занялась им с Дуганом. Как-никак, две недели прошло». Глупости. Надо выбросить это из головы. После их отъезда с фермы Дуган наверняка все обдумал и принял какое-то решение. Скорее всего, пришел к выводу, что Клэр была для него фантазией, мечтой, а реальность совсем иная. Бывшая жена ему не нужна.

А Клэр вырядилась в дурацкое розовое платье. Она боролась с желанием броситься назад в отель, переодеться.

– Провались ты пропадом, – тихо ругнулась она.

Она здесь. И не уедет, пока они не обсудят свои дела и не покончат с ними.

Клэр огибала угол дома с самым независимым видом. Но увидев Дугана, она остолбенела.

Дуган сидел за рулем старичка Руби. Он галантно снял шляпу и склонил голову в приветствии. Он казался совсем молодым – именно в этого юношу она влюбилась в пятнадцать лет.

Боже, что происходит? Почему он в грузовичке? Где подсолнухи и сорняки, окружавшие Руби?

«Старичок» вернулся к жизни и теперь кряхтел, кашлял и подрагивал. Дуган медленно обвел рукою полукруг – приглашение приблизиться. Клэр сообразила, что уже несколько секунд стоит и глазеет на него, как восторженная девчонка. Она быстро приняла сосредоточенно-деловой вид и подошла к машине.

– Привет, доктор, – сказал Дуган.

– Здравствуй.

– Ты выглядишь потрясающе.

– Спасибо. Как я понимаю, у нас с тобой деловой разговор.

– Да. Но почему бы тебе не забраться в машину?

Он перегнулся через сиденье пассажира и открыл дверь.

– Мне бы следовало помочь тебе сесть, – извинился Дуган, – но, боюсь, что Руби заглохнет, если я выйду.

– Почему мы не можем обсудить наши дела здесь?

– Я немного ограничен во времени. Ну пожалуйста, Клэр, садись. Чего ты боишься?

– Ладно, – согласилась Клэр.

Она забралась в машину и вызывающе громко захлопнула дверь. Попалась мышка в мышеловку? Что он задумал? И какое все это имеет отношение к клинике? Краем глаза она видит ямочку у него на щеке – значит, он широко улыбается.

– Я думаю, что было бы неплохо отправиться на пикник, – сказал Дуган.

– Для делового разговора.

– Точно. Ты завтракала?

– Еще нет, но…

– Вот и отлично.

Дуган нажал на акселератор.

Руби затрясся сильнее, громко чихнул, выбросив клуб дыма, и тронулся с места.

– Сегодня в семь утра мне позвонила Имоджен, – рассказывал Дуган, – и сообщила, что приготовила партию замечательных жареных цыплят и картофельный салат. Я попросил ее оставить для меня немного. Думаю, что неплохо нам позавтракать и заодно поговорить.

Он вел машину по направлению к южной сороковой миле. Клэр незаметно смотрела на него. На Дугане были новые джинсы и светло-коричневый кожаный ремень, который она когда-то разукрасила с помощью прибора для выжигания, написала «Николс» и подарила ему в день свадьбы. Дуган надел ту самую белую рубашку с короткими рукавами, что была на нем, когда они закрылись в спальне после рождения Рэд.

Клэр посмотрела на его крепкие мускулистые руки, державшие баранку. Какими они бывают нежными! Она быстро опустила глаза и улыбнулась мысленно: Дуган, наверное, никогда не расстанется с этими черными ковбойскими сапожками.

Клэр почувствовала аппетитный запах жареных цыплят. Еще полчаса назад, в своей машине, она ощутила голод и пожалела, что не успела позавтракать. Сейчас же она и думать не могла о еде.

– Куда мы едем? – спросила она.

– Сейчас увидишь. Ты не могла бы дать мне руку?

– Что ты хочешь, чтобы я дала? – не поняла Клэр.

– Точнее, мне нужна твоя нога. Дави, пожалуйста, на газ. Я сейчас.

Дуган остановился у забора, огораживающего пастбище Джозефа Виткобса на сороковой миле. Он открыл ворота и снова забрался в машину. Неожиданно Клэр поняла, куда Дуган ее привез. Как он мог так поступить с ней?

– Останови машину! – потребовала Клэр.

– Почему? – Дуган продолжал ехать.

– Я-я не хочу разговаривать там, где ты… там, где мы…

– Ну, Клэр, не будь такой привередливой. Мы просто едем на пикник.

– Но почему сюда? – упорствовала она.

Неужели он мог привезти ее в это место, такое для нее особенное, без веских на это причин?

– Просто, – ответил Дуган, – здесь лучшее место для пикника.

Клэр ничего на ответила. Она смотрела в окно, любовалась пейзажем и вспоминала свою юность. Хрустально-чистая вода падала с небольшого утеса и бежала узкой речкой по лугу. Ярко-голубое небо расчертили размытые белые полосы – следы реактивных самолетов с военной базы в Либбоке. Дуган достал одеяло, постелил его под раскидистым дубом. Кругом цвели полевые цветы – розовые, желтые, фиолетовые. Их запах кружил голову.

Дуган открыл дверь и подал Клэр руку. Она робко протянула ладонь. Если бы они только могли оставить позади воспоминания. Или, напротив, если бы те воспоминания не отделяла от действительности черная полоса.

Нет. Дуган пригласил ее для делового разговора или на деловой завтрак. Значит, она должна и вести себя соответственно – не поддаваться меланхолии.

Но Дуган совсем не похож на человека, собирающегося вести служебные переговоры. Он смотрит на нее и обворожительно улыбается. Взгляд его очень смущает Клэр. Нужно что-то делать с руками, куда-то их деть.

Она достала корзинку с провизией и передала ее Дугану.

Он продолжал улыбаться и когда они сидели на покрывале, разложив еду. Клэр взяла пластиковую тарелку и положила на нее гору салата для Дугана. А себе одну ложку.

– Ты на диете?

– Нет.

– Плохо себя чувствуешь?

– Я здорова, спасибо.

– Ты ешь, как птичка.

– Я не голодна.

– Но ты же сказала, что не завтракала.

– Дуган… пожалуйста, о чем ты хотел поговорить со мной?

– А ты не догадываешься? – Он подцепил на вилку цыпленка и положил обратно. – Я тоже не хочу есть.

Дуган молчал, как бы прислушиваясь к шуму воды. Этот звук напомнил Клэр шепот моря в Канкуне. Солнце грело спину, но Клэр пробирала дрожь. Наверное, Дугану видны мурашки у нее на руках.

– Клэр, – сказал он серьезно.

Теперь он не улыбался и смотрел на нее внимательно.

– Да?

– Я привез тебя сюда не для того, чтобы говорить о клинике.

– Но ты сказал…

– Я соврал. Я побоялся, что ты не поедешь со мной, если я скажу правду.

– Какую правду, Дуган?

– Я скажу, но ты, пожалуйста, не прерывай меня, пока я не закончу.

Сердце Клэр бешено застучало. То ли от надежды, то ли от страха.

– Прежде всего, самое главное. – Дуган подвинулся к Клэр и убрал ее локон за ухо. – Я люблю тебя. Так, как я не любил никого в жизни.

– Иногда любовь не…

Дуган прижал палец к ее губам и шепотом напомнил:

– Ты обещала.

Клэр кивнула.

– Если ты можешь простить меня за то, что я прогнал тебя, вместо того чтобы просто взять на руки и отнести к Лиле, заставить пожить с ней некоторое время, то, Клэр, я был бы счастлив видеть тебя моей женой… снова.

Мир оборвался и помчался куда-то. Только Клэр застыла, не шевелясь.

– Если ты просишь меня из-за Рэд…

На этот раз Дуган заставил ее замолчать поцелуем. Его губы были мягкими и нежными. Он едва коснулся Клэр.

– Я прошу твоей руки из-за тебя, Клэр, только из-за тебя. Я клянусь.

– Я тоже тебя люблю, Дуган, но…

Он не дал ей договорить, обнял, и теперь его поцелуй не был таким мимолетным.

– Перестань, Дуган! Не надо делать вид, что все в порядке.

– А что не в порядке?

– Ты хочешь жениться на мне для… для своего удобства, по расчету. Это именно так. В этом причина.

– Причина в том, что я люблю тебя.

– Нет, в том, что ты хочешь удочерить Рэд.

Клэр освободилась от его рук.

– Милая леди, вы глубоко заблуждаетесь.

– Тогда почему ты не предложил мне это раньше? У тебя в распоряжении были все выходные. Да, ты сказал мне в Канкуне, что хочешь видеть меня своей женой, когда я смогу забыть, простить тебя. И я сказала, наконец, что люблю.

– Ради Бога, Клэр. Дай мне минуточку, я объясню тебе.

– Ты думаешь, я поверю?

– Я собирался объясниться с тобой, когда Лила и Памела уедут. Но ты не дала мне такой возможности. Ты сидела и строила оправдания тому, что не можешь удочерить Рэд. Черт побери, думал я, она не хочет выходить за меня замуж. Сейчас, когда она получила меня, я ей не нужен. Значит, это были прежние чувства, зов тела – я не знаю, что еще, но не настоящая любовь.

Клэр прижала пальцы к вискам. Все это могло быть правдой. Но она боялась верить.

– Я видела тебя с Рэд. Я видела, как сильно ты ее любишь. Я знаю, как хочешь ты иметь ребенка, но я не могу тебе его дать. После рождения Рэд ты очень переменился. Твои глаза сияли. Потом, когда Памела сказала, что малышка может быть нашей, ты вдруг сообразил, что я тоже могу пригодиться. По твоему виду легко можно было понять, что ты принял решение жениться на мне. Не спросив меня! Только пробормотал что-то о проблемах, которые нам надо еще решить. И я подумала, вот опять принимает решение за меня. Я молилась, заклинала: «Спроси меня! Спроси меня, хочу ли я быть твоей женой!» Но ты молчал.

– Я спрашиваю тебя сейчас, Клэр.

– О, Дуган, я не знаю. А что, если ты ошибаешься в своих чувствах? Я не выдержу, если ты снова прогонишь меня.

– Я знал, что ты можешь сказать это. Я приготовился и больше не допущу ошибки.

Дуган встал и направился к машине. Через открытое окно он достал что-то из ящичка. Когда он вернулся, Клэр увидела папку в его руках.

– Возьми, – сказал он, протягивая папку ей.

– Что это?

– Документы.

– Какие документы?

– На удочерение Рэд.

– Но Памела Сью должна объявить свое решение завтра.

– Она объявила его две недели назад. Ты просто не хотела слышать. Она не изменила своего намерения. Она по-прежнему хочет отдать Рэд в хорошую семью и отправиться устраивать свою жизнь.

– Но…

– Клэр, у тебя на выбор есть три варианта, все законные. Я консультировался с адвокатом. Он листал книги и даже разговаривал с судьей. Здесь некоторые бумаги, другие находятся в работе. Если не веришь, можешь сама узнать у судьи, но то, что ты принимала роды, не является препятствием для того, чтобы удочерить Рэд.

– Ты нанял адвоката, чтобы все это оформить?

Дуган кивнул.

– Но это стоило, наверное, кучу денег?

– Еще бы!

– Я думаю, все твои наличные.

– Я занял, ты довольна?

– Дуган, ты влез в долги, чтобы оплатить юристов? – улыбнулась Клэр.

– Они хотели получить гонорар авансом.

Клэр знала, чего стоило Дугану брать деньги в долг. Он мог пойти на это только ради самого святого.

– Ты сказал, что у меня есть на выбор три варианта, – напомнила она. – Какие?

– Первый. Ты можешь выйти за меня, и мы удочеряем Рэд. Бумаги в этой папке.

– Или?

Клэр старалась не улыбаться, но сердце ее уже радостно трепетало.

– Второй. Ты выходишь за меня замуж, но мы не берем Рэд. Агентство найдет для нее другую семью.

– И третий?

– Ты говоришь мне, что не будешь моей женой… – Дуган запнулся, его глаза потемнели. – Но ты можешь удочерить Рэд. Одна. Бумаги здесь.

– Ты сделал это для меня?

– Да.

– И Памела согласна?

– Да.

Клэр пристально смотрела в его просящие, умоляющие глаза. Он не хочет лишаться ни ее, ни Рэд. Он хочет, чтобы они были вместе – одна семья. Более всего на свете он хочет, чтобы она была счастлива. И он не принимал решения за нее.

– Я никогда не думала…

– Клэр, пожалуйста, не начинай со слова «никогда».

Она взяла его руку, и пальцы их переплелись.

– Я никогда не думала, что сердце может так колотиться.

Клэр прижала их руки к своей груди.

– Это значит «да»? – замер Дуган.

– Это значит «да».

– На какой вопрос?

– Я буду твоей женой, Дуган, и матерью этой чудесной малышки.

Он вскрикнул от радости и схватил ее в объятия. Она не успела сказать слова, как уже оказалась у него на руках. Дуган вскочил и закружил ее.

Он остановился и, не отпуская Клэр, нашел губами ее губы. Когда они снова смогли вздохнуть, Дуган прошептал:

– Мы должны скрепить это соглашение.

Клэр положила голову ему на плечо. Он снова поцеловал ее, потом опустил на землю.

– И не только поцелуями, моя будущая жена.

ЭПИЛОГ

Весь городок пришел на крестины Рэд. По желанию Памелы церемония состоялась в тенистом саду за церковью.

На глаза растроганного Фреда то и дело набегали слезы. Он шмыгал носом, вытирал его, убирал платок в карман и через минуту снова доставал.

Орвил и Рут Гаррисоны стояли рука об руку и искренне восхищались малышкой. Перед церемонией Орвил вручил Клэр чековую книжку – на имя Рэд Николс в банк положена сумма в одну тысячу долларов.

Клэр смотрела на лица гостей и чувствовала, что любит их всех, как родных. И не важно, что кто-то из них еще не питает к ней теплых чувств, не в силах простить бегство из Сьерры. Единственное, о чем она сожалела, это об отсутствии Гюнтера. Она звонила в больницу Либбока, но врач подтвердил ее опасения – Гюнтер не выдержал бы длительной поездки.

Когда священник кропил голову девочки водой, Клэр и Дуган стояли рядом, держась за руки. Они улыбались, глядя, как недовольно сморщилось личико малышки теперь уже законно нареченной Рэд.

Характер у их ребенка будет, похоже, не из легких. Уже сейчас они могли судить об этом по оглушительному крику, который Рэд поднимала днем и ночью, если ей что-нибудь требовалось. И в то же время Клэр и Дуган верили, что у девочки большое будущее.

Памела стояла молча, изредка прикладывая к глазам красивый кружевной платочек, который ей подарила Клэр на память об этом событии.

Когда Лила передала Клэр затихшую, пахнущую молоком Рэд, губы Памелы задрожали.

– Она будет счастливой девочкой, – тихо произнесла Памела.

Дуган обнял ее за плечи. Памела уткнулась ему в грудь, плечи ее вздрагивали.

– Я знаю, что ты чувствуешь, расставаясь с ней, – сказал Дуган.

– Как будто мне нож воткнули в сердце.

– Да, именно так.

– Но так будет лучше и ей, и мне.

– Ты всегда будешь знать, где она живет. И можешь приезжать в любое время. Когда Рэд подрастет, мы скажем ей, кто ее настоящая мать.

– Я-я не буду докучать вам. Она заслуживает мирной и спокойной жизни с вами и с доктором Линвуд.

Памела успокоилась и отстранилась от Дугана.

– Насчет спокойной и мирной жизни я совершенно не уверена, – сказала Клэр, передавая Дугану вновь забеспокоившуюся малышку в облаке кружев.

– Вы решили, где будете жить? – спросила Памела.

Клэр и Дуган заговорщицки переглянулись. Вчера, после того как они «скрепили» разрешение всех своих проблем, обсудили и этот вопрос.

– То в городке, то на ферме, – сказала Клэр.

– Счастливая Рэд – две квартиры, – мечтательно кивнула Памела.

– Два дома, два очага, – поправил ее Дуган.

– А когда свадьба?

– В следующие выходные.

– Так скоро?

Клэр и Дуган снова обменялись взглядами и улыбками.

– Мы думаем, – сказала Клэр, беря Дугана под руку и прижимаясь щекой к его плечу, – что счастливы, и нет причин, чтобы не восстановить наши прежние узы. Узы первой любви.

Примечания

1

Рэд – рыжий (англ.).

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

1

2

3

4

5

6

7

  * * * После обеда Дуган и Клэр отправились на пляж перед отелем. По песку между шезлонгами и столиками ходили официанты из ресторана и принимали заказы. Дуган попросил принести для Клэр «маргариту» – вкусный коктейль из текилы и вермута. Она сделала два глотка и уснула. Дуган установил большой пляжный зонт так, что солнце не беспокоило ее

8

9

10

11

12

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте