«Влюбленные враги»

Памела Кент Влюбленные враги

Глава 1

Каприсия почувствовала некоторое замешательство, увидев полуразрушенные чугунные ворота, за которыми открывался вид на довольно запущенную аллею, казавшуюся угрюмой. Меньше всего она ожидала увидеть в поместье Ферринфилд признаки заброшенности и запустения. Двоюродный дед завещал в ее пользу весьма приличный доход. Естественно, ей и в голову не приходило, что постоянная, на протяжении последних пятидесяти лет резиденция дедушки может не соответствовать его более чем удачной финансовой деятельности.

И вдруг такая неожиданность. В конце концов шофер такси, которое она наняла, сойдя с поезда, мог бы заранее ее предупредить, если бы счел нужным, что в Ферринфилде не все в порядке. Теперь только она заметила, вид у таксиста был мрачнее некуда.

— Так что, ехать к дому или нет? — спросил он, обернувшись к Каприсии, расположившейся на заднем сиденье.

— Конечно ехать, — Каприсия все еще не могла избавиться от охватившего ее удивления. — Что же я еще имела в виду, когда просила отвезти меня в поместье Ферринфилд?

Шофер пожал плечами.

— В последний раз, когда я сюда приезжал, один джентльмен спустил на меня собак, — пробормотал он.

Поскольку такси все еще находилось по эту сторону ворот, Каприсия решила выяснить дело с собаками до конца.

— Какой джентльмен? — спросила она. — И зачем вы приезжали сюда?

— Я отвозил другого джентльмена, у которого в Ферринфилде были дела. Но ни мне, ни ему не позволили и шагу ступить за ворота, — добавил он с обидой.

Каприсия нахмурила тонкие черные брови.

— Мне не совсем понятно, кто бы это мог быть, — «проговорила она, — Старый мистер Воган много лет был инвалидом, вряд ли бы он смог спустить на вас собак.

— Старый мистер Воган? — Шофер быстро взглянул на нее через плечо и усмехнулся. — Я-то говорю о молодом. Молодом мистере Винтертоне. Он жил здесь раньше, думаю, живет и сейчас, если, конечно, не сложил вещички и не убрался восвояси. — На его лице появилось мстительное выражение. — На новом месте, я надеюсь, ему не удастся так уютно устроиться, а волкодавов его возьмут на надлежащий учет… Будь моя воля, я бы просто велел их истребить, всех до одного.

— Но кто этот молодой мистер Винтертон?

Шофер снова пожал плечами.

— Вроде бы племянник прежнего хозяина. Вообще-то он не так уж и молод — я бы дал ему за тридцать.

— И вы говорите, он здесь жил? Может, и до сих пор живет?

— Ну, это мы увидим, когда подъедем ближе к дому, — мрачно заметил шофер.

— А чем еще занимается мистер Винтертон, кроме как натравливает на гостей собак?

— Пьет как сапожник. И еще гоняется за юбками.

— За юбками?

— За женщинами, — презрительно пояснил шофер. — Тем более они сейчас подходящие, короткие, — я имею в виду юбки, а не девиц. А это небезопасно для впечатлительных парней, вроде меня.

Каприсия бросила быстрый взгляд на свою аккуратную, вполне приличную, под стать новому жакету юбку длиной до колен и решила, что опасности для таксиста она, Каприсия, не представляет.

Но ее встревожило сообщение об этом загадочном Винтертоне.

— Вот не подозревала, что в доме живет какой-то человек, — сказала она. — Впервые слышу об этом от вас. Я, видите ли, только что приехала из Австралии. Мне сказали, в доме лишь старый сторож и его жена, которая умеет готовить. Я надеялась, что они останутся служить у меня.

— Так вы намереваетесь здесь жить? — Шофер впервые взглянул на нее с интересом. — Неужели это вы унаследовали поместье?

— Да, теперь оно принадлежит мне. Она произнесла это с должной скромностью, но не сумела, однако, скрыть гордости и удовольствия. В ее мягком голосе не было и следа австралийского акцента.

Брови ее собеседника взлетели вверх, и он слегка присвистнул.

— Ну, так это совсем другое дело. Теперь он взглянул на свою пассажирку внимательнее. Определенно недурна собой, пожалуй, хорошенькая, даже более того. Пушистые темные волосы, лицо, как персик, глаза голубовато-серые, глубокие. Ресницы золотятся на солнце. Косметики ровно столько, чтобы подчеркнуть естественную красоту глаз. Как большинство современных молодых девушек, предпочитает неяркую помаду, что только усиливает привлекательность нежных губ.

Шофер вспомнил про дорогие чемоданы, которыми был набит багажник — интересно, что она собирается с ними делать?

— Если хотите послушаться моего совета, не оставайтесь одна в доме с этим типом, — сказал он, размышляя, не лучше ли будет для нее, если он сейчас развернется и отвезет девушку обратно на станцию. — Может, он ваш родственник, но я все же думаю, что вам лучше его выставить, если вы собираетесь жить в этом поместье.

Он вопросительно взглянул на нее.

— Я мог бы разок двинуть его в челюсть ради вас. Если, конечно, он еще не убрался отсюда.

Каприсия улыбнулась, услышав столь неожиданное предложение.

— А как же собаки? — спросила она. — От них-то не отделаешься ударом в челюсть.

Упоминание о собаках несколько умерило его пыл.

— Честно скажу, не люблю я собак, — признался таксист. — Особенно таких здоровых.

Он снова посмотрел на нее, теперь в его взгляде было сомнение.

— Ну так что, вы не передумали? Едем к дому?

— Разумеется, — ответила она серьезно. Шофер нажал на газ, и машина бешено взревела — как видно, старушка немало потрудилась на своем веку.

— Только не говорите, что вас не предупреждали, — проворчал он, въезжая в ворота, — и не ввели в курс дела.

Они проехали примерно половину аллеи, и Каприсия почувствовала, как ее ожидания предчувствия усиливаются. Главная аллея, широкая и длинная, безнадежно заросла травой, а живая изгородь кустарника, раньше, видимо, имевшая строгую форму, теперь, не сдерживаемая ножницами садовника, кое-где дотянулась ветками прямо до середины дороги. Густые и раскидистые кроны высоких деревьев благородных пород по обе стороны аллеи лишь придавали уединенной атмосфере этого места слегка зловещий оттенок.

Внезапно аллея сделала крутой поворот, и сердце Каприсии забилось сильнее.

Ее взору предстал во всей красе классический елизаветинский особняк, не столько бережно сохраняемый, сколько чудом уцелевший наперекор всем посягательствам времени и непогоды. Высокая островерхая крыша, характерные для эпохи Тюдоров скошенные каминные трубы. От дома веяло романтикой и древностью. Преобладали черный и белый цвета, но кое-где поблескивал на холодном октябрьском солнце оставшийся со времен Тюдоров розоватый кирпич. Землю и ступени, ведущие к дому, ковром покрывали осенние листья. Когда Каприсия выбралась из такси, ее ноги по щиколотку в них утонули, так что она с некоторым трудом добралась до входной двери.

Шофер шел следом, неся в обеих руках по чемодану и опасливо оглядываясь вокруг. Каприсия потянула шнур звонка.

— Мрачноватое местечко, — заметил шофер. — Всегда вокруг ни души… появляются, когда их не ждешь, — добавил он, вспоминая пережитое здесь. Он заглянул в полутемный холл, что не составляло труда, так как входная дверь была приотворена.

— Пока собак не видать, — пробормотал он с облегчением.

Каприсия еще раз дернула за шнурок, и тут только из глубины дома послышались шаги. Дверь распахнулась внутрь, и холл стал виден целиком — великолепный, старинный, со стенами, обитыми деревянными панелями. Было темно, холодно, мебель покрывал толстый слой пыли.

Каприсия глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волнением. Если служанка, впустившая их в дом, останется здесь работать, следует с самого начала установить с ней хорошие отношения. От природы доброжелательная, Каприсия приветливо улыбнулась высокой, худой, увядшей женщине в грязноватом переднике.

— Я — Каприсия Воган, — сказала она. — А вы, должно быть, миссис Билль?

Женщина смотрела на нее с напряженным вниманием.

— Правильно, мисс. Тим Билль — мой муж. Мы присматриваем за домом.

— Присматриваете? — хмыкнул шофер, пожимая плечами. — Оно, конечно, дом большой, за всем не уследишь… Что делать с чемоданами? — Он взглянул на Каприсию, ожидая ее распоряжений. — Могу отнести наверх, если пожелаете, мне нетрудно.

— Спасибо. Но я думаю, мистер Билль не откажется сделать это сам.

Каприсия снова улыбнулась миссис Билль, у которой, казалось, недоставало энергии ответить, настолько ее сковало волнение.

— А теперь, будьте добры, сколько я вам должна?

Шофер почесал затылок.

— Ну… от станции пять миль… и багаж у вас приличный.

Теперь он теребил мочку уха.

— Пары соверенов, я думаю, не слишком много?

Каприсия протянула ему две фунтовые бумажки и добавила пять шиллингов. Миссис Билль сделала протестующий жест рукой.

— Разве это расстояние… Тим мог позже съездить за вашим багажом, если бы вы оставили его на станции.

Каприсия улыбнулась ей.

— Все в порядке, миссис Билль, все равно мне не добраться сюда без такси.

— Ну, раз вы уже здесь, надеюсь, вам тут понравится.

Шофер довольно улыбнулся — теперь он мог спокойно уезжать, да и встреча с собаками не состоялась.

— Как только захотите, мисс, я могу отвезти вас, куда пожелаете. Раз у вас нет машины, вы быстро почувствуете себя оторванной от мира.

— Спасибо, но я собираюсь купить себе автомобиль.

Каприсия еще раньше решила это, она была довольно опытным водителем, и будущие транспортные проблемы ее не особенно волновали. Вот только если бы новое жилище немного больше походило на то, что рисовалось в мечтах, она чувствовала бы себя счастливее. Правда, в прошлом ей не раз приходилось одной справляться с разными проблемами, и она к этому привыкла. Какие бы трудности ни таило будущее, справится она и на этот раз… В конце концов ничто не изменит того факта, что Каприсия — хозяйка этого дома и, кроме того, владелица приличного дохода. Последнее обстоятельство весьма облегчает жизнь, как она уже успела убедиться.

Женщины проводили взглядом отъезжающее такси, и вслед за тем миссис Билль довольно вяло предложила приезжей показать ее комнату.

— Будьте так добры. — Каприсия неожиданно почувствовала большое облегчение. — Мне надо привести себя в порядок. Я ведь с раннего утра в дороге, а корабль прибыл в порт только вчера поздно вечером. Решила плыть морем, такое путешествие гораздо увлекательнее, чем быстрый перелет по воздуху.

— Э… да, конечно. — Миссис Билль оглядела сумрачный холл, словно не решаясь что-то сказать. Каприсия взяла один из своих чемоданов, готовясь следовать за служанкой вверх по резной дубовой лестнице, но миссис Билль медлила и будто к чему-то прислушивалась.

— Думаю, уже можно идти…

Жена сторожа явно нервничала. Поднимаясь по ступеням, она все время поглядывала на галерею, куда вела лестница.

— Конечно, мисс, я не совсем уверена, подойдет ли вам комната, которую мы хотим вам предложить. Вы — хозяйка и можете выбрать любую, но я думала, что вам должно понравиться на солнечной стороне с видом на сад. Кроме того, это одна из самых больших наших комнат.

— Завтра я как следует осмотрю дом, — бодро сказала Каприсия, поднимаясь за ней следом. — Если эта комната чем-то не подойдет, не беда, всегда можно перебраться в другую.

— Д-да, мисс, разумеется. Теперь миссис Билль, перегнувшись через перила, глянула вниз, словно ее внезапно заинтересовал тянувшийся из холла в глубь дома темный коридор, по обе стороны которого виднелись массивные дубовые двери. Из конца коридора доносились неясные шаркающие звуки, и Каприсия могла бы поклясться, что различает приглушенное собачье поскуливание. Внезапно оно перешло в лай, тут же оборвавшийся, и снова наступила полная тишина.

Галерея, на которой оказалась Каприсия, судя по всему, была самой старинной частью дома, его гордостью.

Высоко над головой терялись в полумраке мощные поперечные балки. Каприсия нигде не заметила и следов электропроводки, зато повсюду на дубовых столиках и старинных сундуках были расставлены солидные ветвистые канделябры. Кое-где она увидела один-два обыкновенных подсвечника, закапанных воском, с огарками оплывших свечей.

Перед тем как войти в коридор, расположенный, очевидно, прямо над таким же внизу, Каприсия осмелилась задать миссис Билль вопрос, на который почти не рассчитывала получить утвердительный ответ.

— Вы, кажется, любите свечи, — заметила она. — У вас, видимо, неполадки с электричеством — не может же быть, чтобы здесь его вовсе не было?

Миссис Билль взглянула на нее через плечо.

— Но в Ферринфилде никогда не проводили электричества, — ответила она.

Каприсия едва поверила своим ушам.

— Ведь до города всего пять миль, — протестующе заметила она.

Жена сторожа пожала плечами.

— Да… но мистер Воган не видел в электричестве особой пользы. До того, что он называл современными новшествами, ему не было никакого дела. Воду мы добываем из колодца на заднем дворе с помощью насоса. Мне-то не в диковинку, я давно привыкла и совсем не против, если все останется по-старому.

Говоря это, она бросила на Каприсию недоверчивый взгляд. Элегантный дорожный костюм новой хозяйки, весь ее облик не вызывал сомнений в том, что девушка вряд ли станет разделять ее чувства в течение длительного времени.

Они углубились в следующий коридор, и наконец, к большому облегчению Каприсии, которую сбывавшиеся одно за другим мрачные предчувствия повергли в состояние уныния, перед ней распахнулась дверь предназначенной ей комнаты. Еще не успев переступить ее порог, она поняла, новая спальня просто восхитительна.

Стены здесь были отделаны резными панелями, на потолке — дубовые балки, напоминающие о средневековье, пол покрыт прекрасным индийским ковром, кровать выглядит достаточно удобной, хотя и несколько громоздкой. Остальные предметы обстановки носят явные следы недавней полировки. На туалетном столике даже вазочка с цветами, и Каприсия повернулась к провожатой, чтобы выразить ей свою признательность.

— О, тут просто чудесно, — воскликнула она. — И очень любезно с вашей стороны было подумать о цветах!

Это были темно-красные дамасские розы. Каприсия наклонилась и вдохнула их сладкий запах. Миссис Билль порозовела от удовольствия, услышав, что новая хозяйка оценила ее старания.

— Я рада, мисс. — Она смущенно теребила оборку передника, но выцветшие светлые глаза радостно заблестели. Она наблюдала, как девушка снимает шляпку и поправляет темные волосы, мастерски подстриженные у модного парикмахера. Сумеет ли молодая хозяйка привыкнуть к образу жизни в Ферринфилде, и не стоит ли сейчас же предупредить ее о том, с чем ей предстоит здесь столкнуться, подумала она, но решила отложить все предостережения на потом.

— Думаю, вы не откажетесь выпить чаю… — начала было миссис Билль, но тут где-то в глубине дома громко и гулко залаяла собака.

Каприсия с любопытством взглянула на жену сторожа.

— У вас есть собака?

Миссис Билль беспомощно смотрела на нее.

— Это не наша собака, мисс. Мы с Тимом любим кошек, а собак в доме вовсе даже не одобряем…

— Вот как?

— Ну во всяком случае таких громадных. На их прокорм уходит столько денег.

— И тем не менее собаки в доме есть — одну по крайней мере я слышу.

Лицо миссис Билль приняло испуганное выражение.

— Это собаки мистера Винтертона, мисс. Он настоял на том, чтобы держать их здесь. Я говорила ему, вам может не понравиться…

— Мистер Винтертон?

— Он живет в Ферринфилде уже много лет, мисс Воган, — взволнованно произнесла женщина. — Это, можно сказать, его родной дом. Я знаю — старый хозяин предполагал что, когда вы получите наследство, мистер Винтертон уедет, но он заупрямился и отказался покинуть поместье. Уж как мы с Тимом уговаривали его, как убеждали. Мы решили, что, конечно, вряд ли вам это придется по вкусу…

Каприсия наморщила лоб.

— Речь идет, надо полагать, о мистере Ричарде Винтертоне? Так это он спускает своих собак на людей, приезжающих сюда?

— Иногда, мисс. Но сегодня мы уговорили его запереть их в комнате.

Именно в этот момент снизу донесся громкий сердитый голос:

— Что вы там возитесь, миссис Тим? Вы забыли разве, что я ровно в четыре пью чай… И огонь в камине почти погас, захватите по дороге несколько поленьев.

Миссис Билль бросила на хозяйку умоляющий взгляд.

— Мне и вправду лучше пойти, мисс.

— Минутку, миссис Билль, — возразила Каприсия мягко, — вы отнесете ему чай, только если я дам на это согласие. Но прежде я хочу разобраться, почему этот человек здесь и кем считает себя, если дом принадлежит мне.

Заметив неподдельный ужас, промелькнувший на лице миссис Билль, когда та услышала, что джентльмену внизу впервые за много лет придется ждать, Каприсия почувствовала, как ее решение раз и навсегда покончить со всем этим поколебалось.

— Я собираюсь немного побеседовать с мистером Винтертоном, так что, пожалуйста, приготовьте чай для нас обоих, — мило улыбнувшись, произнесла она. — А потом я вас попрошу помочь мистеру Винтертону упаковать его вещи.

Потрясенная жена сторожа широко раскрыла глаза.

— О, мне никогда не хватит смелости на такое, мисс… да и он ни за что не захочет.

Она дрожащей рукой провела по лбу, убирая прядь волос.

— Уверяю вас, он не захочет уезжать, мисс, и лучше бы вам оставить все на своих местах… примириться с ним, как это сделали мы. Просто не знаю, куда он пойдет, если вы прогоните его…

— Хорошо, предоставьте все мне. — Каприсия вышла в коридор и двинулась вниз по внушительной дубовой лестнице, а миссис Билль замерла на месте, нервно комкая в пальцах оборки передника.

Глава 2

Когда Каприсия спустилась в холл, мистера Винтертона там не оказалось, очевидно, он успел удалиться в свою комнату, где перед тем сидел, закрывшись со своими собаками, в течение всего последнего часа. Каприсия еще раз огляделась и решила — первое, о чем она попросит миссис Билль, когда разберет свои вещи и окончательно устроится, это хорошенько вымыть и вычистить помещение, и если мебель еще не окончательно развалилась от недостатка внимания, посмотреть — нельзя ли заставить ее сверкать?

Миссис Билль нетвердым голосом давала ей вслед наставления:

— В конце главного коридора поверните налево и сразу направо увидите дверь. Мы называем эту комнату библиотекой.

Каприсия снова сдвинула брови. Значит «заупрямившийся» Ричард Винтертон избрал своей резиденцией библиотеку, и именно там она найдет его. Решительно шагая по коридору, она вскоре услышала дружный и враждебный собачий лай, но не замедлила шага, поскольку с детства привыкла общаться с собаками. Достигнув дверей библиотеки, она помедлила только затем, чтобы постучать.

Лай возобновился с новой силой, дверь никто не открывал и не отзывался. Она постучала снова, громче и настойчивее. На этот раз послышался ленивый голос:

— Входите — если осмелитесь.

Каприсия не нуждалась в повторном приглашении и повернула дверную ручку. Мохнатое нечто прыгнуло ей на грудь, и вряд ли бы она сумела сохранить равновесие, если бы не успела прислониться к стене коридора. Каприсия оставалась невозмутимой, бесстрашной, в глазах Каприсии даже промелькнуло любопытство.

Собак было три: эльзасская овчарка и два сеттера, чрезвычайно ухоженные, в отличной форме — великолепные образцы пород.

Это она успела отметить в первые же секунды, находясь в несколько стесненном положении. Так как девушка не сделала попытки двинуться вперед, хозяин собак наконец-то соизволил появиться в дверях. Впервые Каприсия взглянула в глаза Ричарду Винтертону.

Большинство людей нашли бы эти глаза малопривлекательными. Карие, с зелеными и золотистыми крапинками, они имели привычку неприятно суживаться, если их обладателя что-то забавляло. Но когда он удивлялся, его глаза широко распахивались, а то, что девушка не визжала, не звала на помощь и не проявляла никаких других признаков страха, будучи прижатой к стене коридора его рычащими питомцами, заставило эти глаза совершенно округлиться. Он негромко присвистнул.

— Ну и ну, — воскликнул он. — Салли, Виконт! Оставьте леди в покое. Знаю, Беатриса, ты мечтаешь проглотить ее целиком, но… по крайней мере не сейчас.

Каприсия хладнокровно отряхнула костюм и поправила растрепавшиеся волосы. Безудержный натиск собак, несомненно, сказался на ее обычно аккуратной наружности, но никак не отразился на самообладании. Если не считать времени, потраченного на обучение в швейцарском пансионе и курсах французского языка в Париже, всю остальную жизнь она провела на уединенной скотоводческой ферме. Хлопоча на огромной кухне или помогая загонять стадо, поневоле перестанешь походить на новенькую булавку. Как и сейчас, так что это ее нисколько не смутило.

— Мисс Воган, я полагаю? — пробормотал Ричард Винтертон, закуривая новую сигарету и не спуская глаз с Каприсии.

— Не думаю, чтобы вы ожидали кого-то еще, — невозмутимо ответила она, — или подобный прием, которым, несомненно, надеялись произвести на меня впечатление, вы оказываете всем вашим друзьям и доброжелателям?

Он рассмеялся так, словно она сказала что-то необычайно смешное.

— Я рад, что вы оценили мой прием. Надеюсь, вы не думаете, будто я сидел и считал часы до вашего приезда? А что касается друзей и доброжелателей… меня они мало интересуют. Или, точнее будет сказать, я их не интересую.

— И это меня не удивляет. — Она шагнула к двери в библиотеку. — Можно войти?

— Если хотите.

Он посторонился, даже более того — велел собакам лежать смирно и не мешать. Они повиновались, заняв все пространство на коврике перед камином.

— Для вас, кажется, не в новинку быть объектом собачьего внимания?

— Нет.

Она остановилась посередине библиотеки. Удивительно, но если не считать некоторого беспорядка, сама комната, тяжелая старинная мебель, обивка кресел и дивана были в отличном состоянии. Наконец Каприсия увидела комнату, которая действительно походила в поместье Ферринфилд на те, что она создала в своем воображении.

Несмотря на жалобы мистера Винтертона по поводу потухающего камина, огонь жарко полыхал, и библиотека в целом производила впечатление не только очень уютной, но даже роскошной комнаты.

— Я вижу, вы удивлены?

Он потеснил собак с коврика и прислонился широким плечом к камину, лениво покуривая сигарету и явно приготавливаясь не спеша рассмотреть свою гостью во всех подробностях.

— Вам еще придется привыкнуть к тому, что этот дом очень большой. Бедняга Тим и его жена стараются как могут поддерживать порядок, подавать еду в положенное время и все такое прочее. При Джошуа здесь была еще одна служанка, но, не успев узнать, что старик оставил ей пятьсот фунтов, она тут же улепетнула. И хотя денег еще не получила, думаю, что уже кутит вовсю, чтобы отметить событие. Большинство людей празднуют получение наследства.

— И у вас есть повод праздновать, мистер Винтертон?

Каприсия присела на ручку кресла, скрестила руки на груди и взглянула ему прямо в глаза.

— Вы имеете в виду, не завещал ли Джошуа и мне пятьсот фунтов? Нет, ни пенни.

— И я не помню также, чтобы он разрешил вам остаться в этом доме, ведь я не ошибаюсь? — произнесла она с кажущейся мягкостью. — Я видела копию завещания, ваше имя мне ни разу там не встречалось. Так почему же я застаю вас здесь, в этом доме, где вы так уютно расположились со всеми вашими животными? — Она махнула рукой в сторону собак, которые теперь мирно сопели, положив головы на лапы, и блики огня играли на их гладкой шерсти. За окном угасал октябрьский день.

— Так вот в чем дело. — Он медленно погрозил ей указательным пальцем. — Вы явились, чтобы разрушить мой привычный образ жизни? Несмотря на то что ни разу и не вспомнили о старом Джоше, пока он был жив. Готов поспорить, и родитель ваш ни разу не вспомнил о нем. Он, отец ваш, умер, я полагаю? — небрежно осведомился Винтертон.

— Да, иначе я не унаследовала бы этот дом, — сухо ответила Каприсия.

— И вы всего лишь отдаленная родственница старого Джоша?

— Вовсе нет. Он мой двоюродный дедушка.

— У каждого из нас мог быть двоюродный дедушка, однако мне, например, не повезло настолько, чтобы им оказался именно Джошуа Воган. Он был всего лишь моим покровителем, но вот старый Джош умер, приехали вы, и мой внутренний голос подсказывает, что вы не намерены оказывать мне покровительство и даже собираетесь попросить меня перебраться в другое место. Отлично, тогда вам лучше будет узнать сразу — у меня нет намерения уезжать отсюда куда бы то ни было. Я останусь здесь ровно столько, сколько меня это будет устраивать. Надеюсь, я понятно выражаюсь?

Светлые и карие глаза встретились, Каприсия поняла, что ей брошен вызов, к ее ногам упала перчатка, и Ричард Винтертон ожидает, когда она поднимет ее. Но Каприсия с минуту глядела на него спокойно, задумчиво и за это время успела разглядеть его как следует.

Это был человек выше среднего роста, сухощавого телосложения, с угрюмым, замкнутым лицом, которое можно было бы назвать даже красивым, если бы при этом оно не оставалось совершенно непривлекательным. Она обратила особенное внимание на его необычные для мужчины худые и слабые руки, правда, изящной формы, так как во время возникшей в разговоре паузы он бросил сигарету в огонь и потянулся за трубкой, лежащей на каминной полке.

С иронией на лице Винтертон повернулся к ней и помахал этой трубкой в воздухе, как бы спрашивая позволения закурить.

— Вы позволите?

— Мистер Винтертон. — Каприсия глубоко втянула в себя воздух. — Нас не представили друг другу официально. Я — Каприсия Воган.

Зубы у него были крепкие и белые, она получила возможность увидеть это, когда в ответ он кривовато улыбнулся.

— Как поживаете, мисс Каприсия Воган? Я надеюсь, этим именем вас наградили совершенно случайно.

Она удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Вы — Ричард Винтертон?

— Ричард д'Арси Винтертон.

— Боюсь, мне придется попросить вас расстаться с поместьем Ферринфилд, мистер Винтертон. И дом и поместье теперь принадлежат мне, и, насколько мне известно, вы не имеете никаких оснований находиться здесь. Я никогда не слышала о вас, до того как приехала сюда с полчаса назад.

— Боже мой, — пробормотал он, набивая трубку табаком, — как подумаешь, чего только некоторые люди не слышали.

— Я не хочу показаться вам вздорной особой, но вы поймите сами, вдвоем мы не можем здесь оставаться, и уйти придется вам. Как вы думаете, упаковать вещи и уехать завтра днем, это возможно?

Он, прищурившись, посмотрел на нее, и глаза его зловеще блеснули.

— Возможно. Но я не собираюсь этого делать, — ответил он, поднося спичку к трубке.

Каприсия почувствовала, что начинает терять терпение.

— Мистер Винтертон! — с выражением начала она.

— Можете называть меня Ричардом, — невозмутимо прервал он ее. — Людям, живущим под одной крышей, не обязательно обращаться друг к другу, соблюдая формальности. Я стану звать вас Каприсия… хотя, как уже сказал, надеюсь, в действительности вы не капризны.

В первый раз она усомнилась, сможет ли самостоятельно справиться с проблемой такого рода, совершенно для себя новой. Быть может, стоит, не мешкая, позвонить в Лондон своему поверенному и попросить его немедленно отправиться на север Англии. Она встала и пошла к выходу, решив, что должна серьезно обдумать ситуацию, но одна из собак тут же, зарычав, преградила ей дорогу.

Ричард Винтертон воскликнул с некоторой досадой:

— Успокойся, Беатриса! Леди приехала в свой собственный дом, нельзя лишать ее права выходить из собственной библиотеки. Тебе придется привыкнуть, что здесь есть хозяйка… и уважать ее права так же, как и мои. Я отлично понимаю, сначала это будет нелегко. Но со временем мы все привыкнем к новому положению дел.

— Думаю, это не так, мистер Винтертон, — ледяным тоном возразила Каприсия, подходя к двери.

— Конечно, если вы предпочтете усложнить ситуацию… По правде сказать, кто-то должен был предупредить вас заранее, тогда вы бы не оказались в полном неведении относительно того, что в ваш бочонок первосортного масла попала муха. И хотя у меня нет особого желания прослыть надоедливым насекомым, я все же не собираюсь расправить крылышки и улететь, оставив этот бочонок с маслом целиком вам одной. А теперь, — он бросил взгляд на высокие напольные часы, невозмутимо тикающие в углу библиотеки, — не знаю, захотите ли вы присоединиться ко мне и выпить чаю с пышками — в это время дня я привык пить чай с пышками — или предпочтете сделать это у себя? Боюсь, после столь длинной дороги вы все-таки пожелаете оказаться в своей комнате. А мне придется поторопить миссис Тим, которая сегодня возмутительно невнимательна ко мне, впервые на моей памяти. Кстати, кухарка она превосходная, и, надеюсь, вам не придет в голову ее рассчитать только потому, что она имеет привычку оставлять пыль на мебели, которая, несомненно, выглядела бы веселее, если бы ее хорошенько отполировали. Насколько мне известно, сегодня у нас на ужин отличная жирная утка с приправами. Надеюсь, вы не откажетесь ее отведать. Между прочим, ужинаем мы ровно в восемь.

В тоне его голоса и взгляде сквозила откровенная насмешка. Каприсия поспешно вышла из библиотеки с сознанием того, что первое сражение неожиданно для себя полностью проиграла. Произошло это, должно быть, потому, что она никак не ожидала встретить человека, которому с самого начала удается перехватить инициативу. Но это было слабым утешением.

На галерее Каприсия столкнулась с миссис Билль и догадалась, что добрая женщина уже в курсе происшедшего — видимо, разговор в библиотеке был слышен с другого конца коридора.

— Боюсь, это бесполезно, мисс, — прошептала она Каприсии. — От него избавиться не так легко… как, наверное, вам показалось вначале. Мистер Воган тоже не сумел. Но он вычеркнул его из завещания, а сперва-то мистеру Винтертону было обещано солидное наследство…

— В самом деле? — Каприсия устало опустилась на стул. — Я не знаю, что мне делать, миссис Билль, — призналась она. — Конечно, — решительно добавила она, беря себя в руки, — я не допущу, чтобы это продолжалось долго. Завтра же мистеру Винтертону придется упаковать свои вещи.

— Вы думаете, он это сделает, мисс? — с сомнением произнесла миссис Билль.

— Придется. А если откажется, я попрошу моего поверенного приехать сюда и потребовать от мистера Винтертона убраться в официальном порядке…

В этот миг снизу до них долетел голос джентльмена, которому предстояло «убраться в официальном порядке», и миссис Билль вздрогнула так, словно прозвучал сигнал боевой тревоги.

— Миссис Тим! Так что же мой чай? И если камин у меня погаснет, сами знаете, вам же придется снова разводить в нем огонь.

Жена сторожа, умоляюще взглянув на Каприсию, поспешила вниз по лестнице. Каприсия же направилась в ванную комнату, смежную с ее спальней, и принялась мыть руки. В ванной висело чистое полотенце, в мыльнице лежал кусок лавандового мыла. Она вдохнула его запах и вдруг осознала, что ее тонкие и красивые руки с тщательно отполированными ноготками, покрытыми перламутровой эмалью, дрожат — дрожат от возмущения и гнева. Да если на то пошло, она вся с головы до ног дрожала от негодования и в то же время чувствовала себя так, словно ей дали подножку, и она еще не успела восстановить равновесие.

Из всех невоспитанных, невозможных, несносных мужчин неджентльменского поведения, которых ей приходилось встречать, Ричард д'Арси Винтертон, с его неприятным лицом и высокомерным голосом, был самым несносным, невоспитанным и неджентльменом. Он представлял для ее жизненного опыта совершенно новый тип человека, и она в свои двадцать четыре года чувствовала себя смущенной и сбитой с толку. Требовалось время, чтобы как следует обдумать эту неожиданную проблему, прежде чем она увидится с ним снова.

Каприсия решила попросить принести чай в комнату и уединиться в ней до завтрашнего дня. Меньше всего хотелось бы снова столкнуться с Ричардом Винтертоном при попытке спуститься вниз, в холл. После долгого, и утомительного путешествия и словесной стычки в библиотеке, вследствие которой она чувствовала себя физически разбитой, Каприсия знала, что у нее не хватит духа еще раз увидеть сегодня этого обитателя Ферринфилда.

Утром, почувствовав себя отдохнувшей и сильной, она перейдет в наступление и справится с ним, разрешит дело быстро и эффективно. Она пообещала самой себе, что завтра к этому времени все его чемоданы будут упакованы, а собаки выдворены из библиотеки.

Каприсии не хотелось еще раз причинять волнение миссис Билль, поэтому она сказала, что не станет ужинать и пораньше ляжет спать. Лицо миссис Билль при этом выразило безмерное облегчение. Вернувшись на кухню, она со спокойной совестью взялась за приготовление жареной утки для мистера Винтертона, не отдавая себе отчет в том, что поступает вопреки воле хозяйки, так как, судя по всему, у мисс Воган на этот счет никаких определенных желаний пока и не было.

Когда, закончив пилить дрова в одном из дальних уголков сада, мистер Билль вернулся домой, она сообщила ему, что новая хозяйка уже приехала и кажется довольно приятной молодой женщиной… Но вот вопрос о мистере Винтертоне так и остался неразрешенным, и она очень сомневается, удастся ли его уладить когда-либо. Это доказывало, что миссис Билль плохо разбирается в характерах, по крайней мере молодых и целеустремленных женщин, рожденных и воспитанных в молодой и целеустремленной стране: Мистер Билль, чьи мысли были больше заняты делами местного шашечного клуба, на заседание которого в деревенской гостинице он собирался пойти этим вечером, воспринял слова жены без особого интереса. Пока есть теплая кухня, а в ней уютный уголок и покуда никто ему не мешает исполнять необременительные обязанности в привольном запущенном саду Ферринфилда, его не особенно заботило, кто там у них будет хозяином поместья.

Правда, он все же предпочел бы в качестве хозяина мужчину, потому что недоверчиво относился ко всем представительницам противоположного пола. Но нет так нет, не слишком уж это важно. Раз эта мисс Воган молода и привлекательна, вероятно, она рано или поздно выйдет замуж, и не стоит беспокоить себя, во всех подробностях выясняя ее характер. Во всяком случае, если бы он решил держать пари, то знал бы, на кого ставить и чью сторону принять — и вряд ли этой стороной была бы мисс Каприсия Воган.

К своему удивлению, Каприсия быстро заснула и хорошо выспалась. Утро наступило яркое, солнечное. Обыкновенно она плохо спала на новом месте. Кроме того, последние впечатления дня оказались таковы, что вполне можно было ожидать бессонницы.

Перед тем как лечь, Каприсия прошлась по коридору до галереи, опоясывавшей холл вверху. Почувствовав запах крепкой сигары, она посмотрела вниз через перила. Ричард Винтертон в шикарном смокинге задумчиво стоял посреди холла. Как раз в тот момент, когда она взглянула вниз, он вынул изо рта сигару и внимательно рассматривал ее кончик с видом человека, не столько, однако, размышляющего о достоинствах табака, сколько вынужденного отвлечься на обдумывание некой второсортной проблемы.

Она услышала, как он что-то негромко сказал одной из своих собак — видимо, необычайно преданной овчарке Беатрисе, которая подошла к нему, тихо ступая по ковру. Он мягко опустил руку на голову животного и несколько раз погладил ее.

— Хорошо перекусила, Беатриса? — осведомился он. — От той утки оставался еще порядочный кусок, а Тим и его жена все равно не питают пристрастия к домашней птице. Конечно, это не идеальная пища для поддержания собак в форме, но тебе-то ведь достался еще и славный кусок бифштекса? Надеюсь, что да. Я не хочу, чтобы ты у меня похудела, старушка.

Каприсия почувствовала, как в ней снова закипает возмущение. Утка и бифштексы для его собак, и за ее счет. Ничем не оправданное расточительство, не говоря о том, что это просто нелепо!

Винтертон продолжал ласкать Беатрису, негромко беседуя с ней:

— Как жаль, что ты не можешь попробовать хорошего вина, старушка. Зато я могу… отличный рейнвейн подавала сегодня миссис Тим. Правда, лучше бы это был кларет, только, кажется, в нашем погребе настоящего кларета уже не осталось. Есть, правда, еще бутылки две шампанского, но я приберегаю их для особых случаев.

Кипевшая негодованием Каприсия не смогла оставаться неподвижной, и тотчас же уши Беатрисы вытянулись в струнку. Собака бросилась к лестнице, но Винтертон позвал ее назад, негромко смеясь от души.

— Там всего лишь мисс Воган, старушка. Тебе придется привыкнуть к тому, что она ходит по всему дому. Странно, ты учуяла ее только сейчас, а ведь она уже давно стоит на галерее. Наверное, твой нюх притупился после слишком плотного обеда… Думаю, ты и впрямь прикончила эту утку в одиночку!

Каприсия поспешно ретировалась в свою комнату. Она негодовала на себя из-за того, что попала в неловкое положение и дала повод Ричарду Винтертону позабавиться на свой счет.

Глава 3

На следующий день, проходя мимо гаража, судя по всему недавно пристроенного к ферринфилдским конюшням, Каприсия снова увидела Ричарда Винтертона. Он склонился над открытым необъятных размеров капотом, который принадлежал сверкающему «Ягуару». Машина занимала почти весь гараж. К своему удивлению, Каприсия отметила, что конюшни в поместье вовсе не переоборудовали под другие цели, как ей показалось вначале; они остались нетронутыми, а гараж был совершенно новым. Это означало, что по мере надобности деньги в Ферринфилде тратили вполне свободно и щедро.

— Доброе утро. — Каприсия остановилась в широком дверном проеме, пристально глядя на Винтертона.

Сегодня утром она надела бледно-розовый свитер и светлые бриджи. На Ричарде Винтертоне были хорошо сшитый твидовый спортивный пиджак и вельветовые брюки. При взгляде на этого господина ни у кого не возникли бы сомнения, что он-то и есть настоящий хозяин Ферринфилда.

Мистер Винтертон выглядел на удивление бодрым и энергичным человеком, если принять во внимание вчерашний рассказ таксиста об его образе жизни.

Правда, приглядевшись повнимательнее, при ясном свете утра Каприсия заметила у, него круги под глазами и слегка опущенные вниз уголки четко очерченных губ… правильнее сказать, чувственных губ, отчего и улыбка носила отпечаток чувственности.

Он оторвал взгляд от мотора и теперь, улыбаясь, смотрел на нее. Затем прикоснулся к воображаемому козырьку фуражки.

— Доброе утро, мисс Воган, очаровательная хозяйка нашего замка. Судя по всему, вы уже полностью вошли в роль.

Это было сказано с холодной насмешкой. Каприсия ничего не ответила и постаралась не заметить взгляда, которым он окинул ее с головы до ног.

— Надеюсь, вы готовитесь к отъезду, — сказала она тоже холодным и насмешливым тоном. — Какая красивая машина, неужели она ваша или вы наняли ее для перевозки вещей?

Глаза его мрачно сверкнули, словно она сказала нечто особенно обидное для него.

— Машина действительно моя, — ответил Винтертон с легкой досадой. — Вас это, должно быть, удивляет? Спешу сразу же вас разуверить — я вовсе не готовлюсь к отъезду, еще вчера вы были предупреждены о том, что это не входит в мои намерения.

Теперь ее глаза сердито блеснули.

— Тогда пора бы уже начать готовиться. И лучше бы вам покинуть этот дом до обеда, так как я не намерена продолжать питаться в своей комнате.

Каприсия только что позавтракала в спальне, и сердце ее обрадованно подпрыгнуло, когда она увидела его осматривающим свою машину. Несмотря на вчерашнее дерзкое заявление Ричарда, она не могла всерьез поверить, как это человек способен жить в доме, где его присутствие было не только нежелательным, но и, согласно завещанию прежнего владельца, противозаконным.

Он медленно и аккуратно опустил крышку капота, провел по его сияющей поверхности желтой замшевой тряпкой, которую достал из кармашка, прикрепленного с внутренней стороны дверцы, затем убрал ее на место, так же неторопливо пересек гараж и остановился в двух шагах от Каприсии.

— Мисс Воган, — начал он спокойным и даже дружелюбным голосом, хотя глаза его смотрели мрачно и у рта залегла жесткая складка. — Мисс Каприсия Воган, пора нам с вами выяснить дело до конца. Вы сейчас здесь потому, что ваш двоюродный дедушка не вписал меня в свое завещание, но вовсе не потому, что он вписал туда вас. Вот ваш отец, тот, возможно, имел бы некоторые призрачные основания предъявить свои права… однако вы, по моему убеждению, не имеете их вовсе. Лошадница из захолустья, до вчерашнего дня не имевшая ни малейшего представления, как выглядит Англия…

— Как вы смеете называть меня лошадницей! В самом деле, это было даже смешно: стройная, чуть пониже среднего роста, с изящными руками и маленькими ножками, обутыми в модные коричневые туфельки, Каприсия выглядела необычайно женственно. Единственной деталью, говорившей о ее привычке к общению с лошадьми, были старые бриджи для верховой езды. Несмотря на то что они успели выцвести, по всем признакам было видно, что некогда их шил первоклассный портной.

Винтертон как раз на них и кивнул.

— Вы, видимо, решили ознакомиться с конюшнями, но, увы, нашли их безнадежно пустующими. Когда у меня возникает желание прокатиться верхом, я одалживаю лошадь у своей приятельницы — нашей ближайшей соседки. Она-то ничуть не лошадница, ни в малейшей степени… говорю это вам заранее, на случай, если вы с ней встретитесь.

— Так, значит, наша ближайшая соседка — женщина?

Ей страшно захотелось швырнуть чем-нибудь ему в голову — с таким возмутительным спокойствием он беспардонно оскорблял ее в собственном гараже.

— Об этом можно было догадаться после того, о чем я слышала вчера. Если вы решите одолжить что-нибудь, скорее всего обратитесь к женщинам. Таксист, который вез меня сюда, предупредил, вы питаете к ним слабость, и я готова этому верить…

Он резко схватил ее за руку, и она сморщилась, так как его пальцы сильно сдавили ей запястье, но голос Ричарда прозвучал тихо и вкрадчиво:

— Он в самом деле это сказал? Ну расскажите мне еще что-нибудь о вашем таксисте… и о прочих его разоблачениях по моему адресу. Расскажите, моя маленькая австралиечка, почему вы так жаждете моей крови, и вместо того чтобы вежливо спросить, по какой причине я живу здесь, вы приказываете мне выметаться, словно я взломщик, посягнувший на чужую собственность? Разве на вашей родине не принято прежде выяснить суть дела? Или вы там в Австралии до сих пор не оставили привычку охотиться за скальпами?

— Не знаю, что вы имеете в виду, говоря о моей родине. — Ей наконец удалось высвободить руку. — Я потомственная англичанка.

— Меня удивляет то, что вы гордитесь этим. Ваши манеры отнюдь не похожи на принятые здесь.

Каприсия вспыхнула от негодования.

— А кто вы такой, чтобы учить меня манерам? Вы вчера вели себя со мной просто по-хулигански! Разве не вы натравили на меня свою собаку…

— Я только позволил ей познакомиться с вами…

— Вам еще повезло, что она меня несильно помяла. Если бы я не была знакома с собачьими повадками, могла быть…

В его взгляде промелькнуло что-то вроде невольного уважения.

— Да, вы неплохо отреагировали на их знаки внимания. В действительности они совершенно безобидны, хотя у многих создается впечатление, что это какие-то людоеды… Однако вернемся к вашему другу-таксисту.

Лицо его стало необычайно мрачным, а в глазах появилось испугавшее ее злобное выражение. Каприсии захотелось повернуться и броситься бегом назад, к дому.

— Так что еще он сказал вам про меня? Что, по его мнению, он обо мне знает?

Она невольно попятилась к распахнутой двери гаража.

— Шофер жаловался, что вы натравили на него собак, когда он приезжал сюда однажды. Вы не имели никакого права так поступать…

— А, помню. — Винтертон ядовито усмехнулся. — Он привез сюда… одного человека, с которым у меня не было никакого желания встречаться, и я избавился от обоих. Я рад, если они поняли, что я умею оградить себя от незваных гостей.

Его слова дали Каприсии новый повод к атаке.

— Но это не ваш дом. Вы не имеете права прогонять гостей, которые сюда приезжают… тем более таким способом, — возразила она решительно. — Откуда вы знаете, может, они хотели повидать моего дедушку Джоша?

— Двоюродного дедушку, — поправил он ее. — В то время он никого не был в состоянии принимать. Кроме того, посетитель — а не посетители — шел не к нему.

— Понятно.

— В самом деле? — Он насмешливо взглянул на нее. — Интересно, что именно вам понятно? Вам выпала неожиданная удача, и вот вы явились сюда отдавать команды направо и налево. Но я хочу, чтобы одну вещь вы поняли совершенно ясно! Я не признаю за вами права обретаться здесь! Да, вы приходитесь родственницей Джошу, но я не считаю, что этого достаточно. Для меня вы — самозванка. Да-да, самозванка. Это вам понятно? Вы даже ни разу не видели Джошуа Вогана, а если бы и приехали сюда, пока он был еще жив, сомневаюсь, чтобы он оставил вам хоть что-нибудь. Он вовсе не был добреньким дедушкой, и вы вряд ли сумели бы с ним ужиться. Характер у него был тяжелый, и весьма. Кто хотел поладить со стариком, должен был очень постараться. При одной мысли о необходимости такого усилия вы только еще выше подняли бы свой и без того вздернутый носик, вот в чем я совершенно уверен и почему решительно возражаю против вашего появления здесь. Оно лишь внесло разлад в вашу и нашу жизнь. Я хорошо знал Джошуа, ладил с ним лучше, чем кто бы то ни было, и не могу согласиться с тем, что вся его собственность переходит теперь к вам, абсолютно постороннему человеку, самому постороннему из всех, кто когда-либо переступал порог Ферринфилда.

— Ax так! — воскликнула она, задохнувшись от волнения. Ее поразила и испугала его внезапная злость, неприкрытая враждебность лично к ней. С минуту Каприсия растерянно молчала, не находя нужных слов, чтобы защитить себя и свои права. Она сумела лишь снова ответить встречными обвинениями:

— Если вы были таким хорошим другом моему деду, как утверждаете, почему же он не оставил деньги вам? Или хотя бы не разрешил вам жить в доме? Он мог бы завещать вам этот дом, если бы захотел, а всех остальных просто не вписывал в завещание. Но он этого не сделал. Даже супруги Билль — он писал о них, как о верных и старательных слугах, — и те были в нем упомянуты. Часть денег он оставил благотворительным организациям, разные суммы — одному-двум старым друзьям, даже доктору! Но вы… о вас там нет ни слова. Несмотря на то что вы были единственным человеком, который сумел с ним поладить!

Он схватил ее за плечо и слегка встряхнул.

— Вы сомневаетесь в моих словах? — Краска негодования бросилась ему в лицо. — Как вы смеете?

И снова ее удивило яростное выражение его глаз.

— А если и так, — произнесла она медленно, словно готовясь провести опасный опыт, — что тогда вы со мной сделаете? Собаки у вас не злые…

На миг его пальцы сильно сжали ее плечо, а затем резко отпустили его.

— Ничего, — ответил он презрительно и повернулся к ней спиной. Винтертон снова подошел к своей машине и провел пальцем по сверкающей поверхности капота. Затем посмотрел на Каприсию.

— Но я все же не советовал бы вам злить меня. — Он сделал ударение на последнем слове. Каприсия слегка улыбнулась.

— Вас нетрудно разозлить, мистер Винтер-тон, — заметила она. — Такое сложилось у меня впечатление.

Он равнодушно взглянул на нее.

— Меня не особенно заботят ваши впечатления, — небрежно и безразлично произнес Ричард Винтертон. — Усвойте по меньшей мере — я не уеду отсюда… до тех пор, пока сам этого не захочу. Я считаю, что имею полное право жить в Ферринфилде, и вам придется с этим мириться, если только вы не решите выселить меня, прибегнув к властям. Я думаю, ваш поверенный посоветует вам договориться со мной по-хорошему. По всей вероятности, он даже предпочтет, чтобы вы не упоминали обо мне вовсе. Знаю я старика Крэбтри: Ричард Винтертон давно у него как кость в горле по причине, в которую я вас посвящать не собираюсь. По той самой причине, если вы все же решите избавиться от меня, вам не стоит рассчитывать на его помощь и тратить на это время.

— Но я хочу, чтобы вы ушли! — Каприсия выговорила это почти с отчаянием, даже невольно всплеснула руками. — Вы для меня чужой человек, и я не могу позволить вам жить в доме, который по праву принадлежит мне.

— Ерунда, — хладнокровно произнес он, — дом так велик, что мы с вами можем вообще в нем не встретиться.

— А что об этом скажут соседи?

Впервые с начала разговора ее вопрос искренне развеселил его, и на лице мистера Винтертона появилась довольная улыбка.

— Что они скажут? — Он как бы в предвкушении грядущего удовольствия хмыкнул. — Если наше совместное проживание продлится в течение зимы, это будет самой пикантной новостью сезона.

— Значит, вы намереваетесь не покидать дома до наступления зимы?

— Разве я не сказал, что собираюсь остаться здесь на неопределенное время?

— Все равно, — произнесла она твердо, собрав всю свою решимость, — я не разрешаю вам оставаться здесь ни на зиму, ни на осень.

— Вот как?

По его тону она поняла, что он опять начинает злиться, и внутренне приготовилась к отпору.

— Будьте добры упаковать ваши вещи, мистер Винтертон, — произнесла она вежливо, — и покинуть Ферринфилд в течение двадцати четырех часов. Двадцать четыре часа я могу вам дать, но не более того…

Он достал из пачки еще одну сигарету и не торопясь закурил, облокотившись на приоткрытую дверцу автомобиля.

— Должен вам сказать, что поражен вашим великодушием, — заметил он.

— Двадцать четыре часа. — Она вызывающе вскинула подбородок. — Великодушно это или нет. Вы думаете, будто я как раз лишена этого качества, пусть так, тем более не могу позволить вам остаться хотя бы минутой дольше.

Он медленно покачал головой.

— Ничего не выйдет, милая моя островитяночка. Я не уеду.

— Тогда я попрошу вмешаться мистера Крэбтри.

— Прекрасно. Он с удовольствием приедет, пообедает за ваш счет, а потом распрощается, так и не оказав помощи, на которую вы рассчитывали. Дорожные расходы, старание помочь — все придется оплачивать вам. В конце года подобные услуги составят впечатляющий счет, который он непременно предъявит. Конечно, если такой способ траты денег вас устраивает, дело хозяйское, тут я умолкаю.

— Разумеется, это мое дело, и мне не жаль денег, если только это поможет избавиться от вас!

— Благодарю. — Он поклонился ей с преувеличенной вежливостью. — У вас просто завидные манеры, на редкость очаровательные.

Она вспыхнула и отвернулась.

— Вы сами ставите меня в безвыходное положение, — проговорила она, стараясь оправдать свою грубость. — Какими бы ни были мои манеры, ваши просто возмутительны. Оставляю вас поразмыслить над собственным невезением.

Она быстро пошла к выходу, давая понять, что решение ее окончательное и на уступки идти она не собирается. Он шагнул за ней следом.

— Каприсия! — Это прозвучало почти вкрадчиво.

Мисс Воган обернулась, возмущенно подняв брови: если ей не изменяет память, она не давала ему разрешения называть себя по имени.

— Какое-то время спустя я обязательно уеду отсюда, но только не сейчас. А пока придется привыкать — мне к вам, а вам ко мне.

Довольно фамильярно он снова положил ей руку па плечо. Повинуясь его жесту, она обернулась. Выражение лица мистера Винтертона показалось девушке крайне неприятным. Особенно не понравился Каприсии его оценивающий взгляд.

— Хм, — произнес он, — а вы довольно хорошенькая. На мой взгляд, вполне женственны, и слово «лошадница» вам, конечно же, не подходи г. Это было сказано некстати. В будущем, критикуя ваше поведение, придется мне осторожнее подбирать слова. Он прищурился.

— Так значит, я пользуюсь репутацией донжуана? Говорят, нет дыма без огня. Признаюсь, я вовсе не отшельник, и такие вот нежные создания не оставляют меня равнодушным, особенно если они в состоянии немного улучшить настроение… Раз уж нам с вами так или иначе придется познакомиться поближе, почему бы не начать прямо сейчас?

И не успела она сообразить что к чему, как он нагнулся и поцеловал ее в губы, уверенно и властно. У Каприсии перехватило дыхание, она не сразу поняла — случившееся простить невозможно. Он поцеловал ее так небрежно, словно она была женщиной легкого поведения, знакомой ему уже много лет.

Яростное негодование, охватившее Каприсию, зажгло ее щеки ярким румянцем. Глаза юной особы не смогли бы вспыхнуть сильнее, зажженные непримиримым гневом.

— Прав же был дедушка, вычеркнув вас из завещания — И тыльной стороной маленькой ладони она резко ударит его по губам.

Его глаза вспыхнули не менее ярко, чем ее.

— Это было неразумно, — произнес он негромко, — очень неразумно.

Каприсия выбежала из гаража, ничего перед собой не видя, и он не сделал больше попытки удержать ее. Мистер Винтертон проводил девушку взглядом, и этому взгляду было далеко до приязненного.

Забравшись в свою комнату, Каприсия хотела сначала запереться на ключ. Но она была все же слишком рассудительна, чтобы прибегать к подобным экстравагантным мерам, если только не собиралась просидеть в своей комнате до отъезда Ричарда Винтертона из Ферринфилда. А устраивать подобную демонстрацию на час или около того не имело смысла. Кроме того, она обещала миссис Билль осмотреть вместе с ней дом, теперь уже была половина одиннадцатого. Получасовое затворничество в спальне, заполненное переживаниями, принесет мало пользы ее положению хозяйки дома. Если она и вправду здесь хозяйка, следует взять себя в руки и вести себя так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего, словно Ричарда д'Арси Винтертона просто не существует, а есть всего лишь мелкая досадливая помеха. Заниматься своими делами, не обращая на него ни малейшего внимания. Так она снова сможет уважать себя и полностью выбросить этого человека из головы.

Встревоженная миссис Билль уже ждала в холле. Вытирая передником со щеки след мыльной пены, она проговорила с некоторым смущением.

— Сегодня у нас стирка, к тому же по утрам заходит булочник! Вы уж извините, мисс Воган, я подумала, лучше бы нам обойти дом до полудня и начать немножко пораньше. Я не настолько доверяю прачке, чтобы позволить ей одной собирать грязное белье, да и выстиранное нуждается в проверке. А булочник никогда не помнит, какой хлеб мы обычно берем. Вы не против, мисс? — Она просяще взглянула на Каприсию.

— Ну конечно же нет, миссис Билль. Глядя на горестное лицо жены сторожа, Каприсия даже забыла, что имеет более веский повод для огорчения, и ее проблемы гораздо серьезнее, чем стремление миссис Билль управляться с прачкой, булочником, угодить новой хозяйке, сделать еще множество домашних дел — и все за одно утро.

Ее щеки до сих пор были неестественно красны, и миссис Билль с любопытством взглянула на них, однако воздержалась от каких-либо замечаний.

— Лучше начать с первого этажа, — предложила она, торопливо направляясь к обитой зеленой байкой двери, ведущей в кухонные помещения. — Я прошлась по комнатам с тряпкой, но времени на более тщательную уборку еще не сумела выкроить.

Слова ее подтверждались самым печальным образом. Большинство комнат были очень красивы, встречалась редкая, ценная мебель старинной работы, но трудно было ожидать от одной служанки способности вести такое большое хозяйство, как Ферринфилд, безупречным образом. Муж ее, по всей видимости, мало чем помогал супруге в работе по дому, поскольку отвечал за огромный сад. Пока они переходили из комнаты в комнату, Каприсия старалась, как могла, успокоить миссис Билль насчет состояния дома. Она отметила про себя, что необходимо как можно скорее найти ей помощницу. Правда, в такой глуши это может оказаться нелегко, но нужно хотя бы попытаться отыскать еще пару рук, чтобы облегчить жизнь бедной миссис Билль.

Пока еще Каприсия не знала, как собирается обустраивать дом, что вообще с ним будет делать, но он ей принадлежал; и сейчас казалось самым правильным пожить в нем и присмотреться, насколько Англия придется ей по вкусу.

К тому времени, так они осмотрели три четверти внутренних покоев, Каприсия поняла, что интерьеры дома ей нравятся так же, как и его внешний облик. Некоторые резные панели поразили ее своей красотой и превосходным состоянием. На убранстве каждой комнаты лежал отпечаток глубокой старины. Ей пришло в голову, что такому дому следует найти какое-нибудь необыкновенное применение, но сейчас она не могла еще придумать, какое именно.

Ей очень понравились детская, хоть в ней уже давно не звучали голоса детей, и великолепная парадная спальня, где она задержалась, трогая выцветшие портьеры и любуясь витыми столбиками в изголовье огромной кровати под пологом.

Миссис Билль сообщила ей, что в этой спальне почивал Джошуа Воган в свои молодые годы, но уже много лет комната стоит запертой, и никто не переступает ее порога.

В так называемой Желтой гостиной Каприсия обнаружила изящную мебель восемнадцатого века и хрустальную люстру необычайной красоты, закутанную в голландское полотно. Она стянула чехол с пианино, к которому, как видно, не прикасались уже многие десятилетия, и пробежалась пальцами по клавишам.

Часть дома, занимаемая Ричардом Винтертоном, осталась неосмотренной. Кроме библиотеки, которую он выбрал для отдыха вместе со своими собаками, мистер Винтертон расположился еще в ряде комнат западного крыла. В этом старом доме с ограниченным числом ванных комнат ему принадлежала лучшая.

Осмотр был окончен, и миссис Билль с явным облегчением удалилась, справившись перед тем, собирается ли Каприсия обедать сегодня в столовой или предпочтет и на этот раз совершить трапезу у себя в комнате. Вопрос сопровождался выразительным и сочувственным взглядом, и Каприсия сразу поняла его значение: будет ли Ричард Винтертон торжествовать победу или все же у мисс Воган хватит сил утвердиться в собственном доме?

Но Каприсия уже приняла решение. Ее не заставят отсиживаться в спальне, как на островке спасения. Она позаботится о том, чтобы все комнаты дома носили на себе отпечаток ее индивидуальности — все жилые комнаты. И начнет она со столовой.

Столовая была длинной и полутемной, с низким потолком. День за днем, вечер за вечером Винтертон по-хозяйски воцарялся во главе большого обеденного стола, а миссис Билль прислуживала ему. Он усаживался в резное кресло из черного дерева, и блюда ему подавали на самой дорогой посуде, а напитки он пил только из тончайших хрустальных бокалов.

Все это рассказала Каприсии миссис Билль, смахивая тем временем пыль с мебели уголком своего передника и торопливо наводя блеск на этом конце стола все тем же подручным материалом.

— Мистер Винтертон любит все самое изысканное, — объясняла она, занимаясь столом и позабыв о том, что мистер Винтертон уже больше не являлся почетным гостем, и даже не имел права находиться в доме. — В молодости покойный мистер Воган тоже любил пороскошествовать, но тут ему далеко до мистера Винтертона.

— Ax вот как, — произнесла Каприсия, наблюдая за суетливыми движениями ее рук. Миссис Билль кивнула.

— Обедает он чаще один, конечно, но всегда перед тем переодевается в смокинг. А если к нему приходят гости, он любит, чтобы на столе горели свечи. Он говорит, что это создает атмосферу.

Каприсия заглянула в буфет. Он был заставлен тяжелыми викторианскими сервизами из серебра.

Несомненно, Винтертон угощал за обедом своих гостей крепкими напитками — в углу она заметила шкафчик более или менее современного вида, годящийся только для одной цели. Миссис Билль проследила за ее взглядом и кивнула, подтверждая догадку Каприсии.

— Он принадлежит лично мистеру Винтертону, — сказала женщина.

Каприсия решительно распахнула дверцу шкафа. Ее нисколько не удивило то, что внутри он был заполнен до отказа. Кажется, здесь были представлены все виды алкогольных напитков, какие ей только известны, а многие бутылки она видела впервые. Девушка с беспокойством вспомнила намеки таксиста — даже не намеки, а откровенное утверждение. У Ричарда Винтертона два недостатка: он не прочь выпить… и питает слабость к противоположному полу. Так, кажется, сказал таксист. С последним она вполне уже была готова согласиться, но в первое верить очень не хотелось. Жить в одном доме, пусть даже короткое время, с человеком, склонным к пьянству, весьма неприятно, даже страшновато.

Она перевела взгляд на миссис Билль.

— Это правда, что мистер Винтертон любит выпить? — задала она вопрос, который рано или поздно все равно надо было выяснить. Каприсия почувствовала облегчение, увидев, что миссис Билль удивилась, а затем задумалась.

— Все зависит от того, что вы подразумеваете под этим словом, мисс, — ответила она. — Мой Тим, к примеру, за один присест может одолеть пинту пива. Каждый вечер в здешнем погребке он выпивает пинты две. Может и больше, если бы ему это было по карману. Но мистер Винтер-тон как-никак джентльмен и выпивает только дома. За ужином я откупориваю ему бутылку портвейна. Когда же у него гости, они, конечно, пьют все больше коктейли. А вечером, перед тем как лечь спать, он любит пропустить рюмочку коньяку в библиотеке, а то и две.

Увы, сбывались худшие опасения Каприсии. Она постаралась не показать миссис Билль охватившей ее тревоги. Девушка знала, что австралийцы пользуются репутацией людей пьющих, но ей самой никогда подобные персонажи не попадались. Наверное, до сих пор просто везло, а вот теперь удача, как видно, изменила.

Тут она вспомнила свое только что принятое решение.

— Во-первых, я хочу, чтобы этот шкаф совсем убрали из столовой, . — сказала она, вскидывая голову и распрямляя плечи, чтобы усилить впечатление от своего заявления. — Это нужно сделать к завтрашнему дню. Когда мистер Винтер-тон уедет отсюда, он сможет забрать свою собственность с собой.

Миссис Билль посмотрела на нее с плохо скрытым любопытством.

— Так, значит, мистер Винтертон уезжает? — Судя по всему, она никак не могла поверить, что такая вещь возможна. — Вот не думала, что вам удастся убедить его, мисс, — призналась она. — Мне казалось, это будет очень нелегко.

Каприсия поджала губы.

— Мне и было нелегко, миссис Билль. Но все же он уезжает.

Миссис Билль потрясенно смотрела на нее, но взгляд пожилой женщины был по-прежнему напряженным. Каприсия решила, что она все еще не может поверить в близкий отъезд мистера Винтертона, и добавила, что тот покинет дом на этой неделе. Если же он не успеет собраться, то уж на следующей неделе съедет непременно. Лицо миссис Билль замерло, и она повторила свой вопрос:

— Вы будете сегодня обедать здесь вместе с мистером Винтертоном, мисс?

Каприсия вздернула подбородок.

— Разумеется, — ответила она. Миссис Билль пристально посмотрела на нее светлыми, будто выцветшими, глазами.

— И… ужинать?

— Отныне я буду и завтракать, и обедать, и ужинать в этой комнате, вне зависимости от того, где предпочитает питаться мистер Винтертон, — отчетливо произнесла Каприсия. — Да, и еще… — она указала на черное резное кресло, стоящее во главе стола. — Как законная хозяйка дома, я хотела бы занять подобающее мне место. Будьте добры приборы для мистера Винтертона ставить на другой конец стола.

От неожиданности миссис Билль даже приоткрыла рот.

— Хорошо, мисс Воган, — проговорила она неуверенно. Потом, словно для того, чтобы проверить, правильно ли она расслышала, жена сторожа добавила:

— Конечно, мисс Воган, если таково ваше решение.

Каприсия поднялась наверх, в свою комнату, решив привести себя в порядок перед обедом. Она сняла свитер и бриджи и надела светлое кремовое платье из мягкой шерсти, которое купила на знаменитом базаре в Порт-Саиде, затем с особой тщательностью наложила косметику. Она и сама не знала, почему вдруг почувствовала желание предстать в наилучшем виде, она сказала себе, что в этой ситуации необходимо выглядеть, как подобает истинной хозяйке поместья, особенно когда приходится иметь дело с таким субъектом, каков Ричард Винтертон. Этим утром он назвал ее лошадницей, и хотя она знала, что прозвище ей совсем не подходит, все же испытывала неприятное чувство. Она намеревалась показать мистеру Винтертону — австралийка не уступит в изяществе ни одной из его знакомых английских леди. А может, даже и превзойдет их. Каприсию воспитывал отец, не жалевший сил и расходов, чтобы побаловать дочку, обращался с ней так, будто она была хрупкой диковинкой, доверенной его попечению. Несмотря на то что они не особенно были богаты, он постарался обеспечить ей все преимущества, которые имеют дети в состоятельных семьях. Это означало немалое самопожертвование с его стороны, ему приходилось ограничивать себя во многом, но зато его единственная дочь училась в лучших учебных заведениях и успела побывать в Европе.

Каприсия происходила из старинного английского рода, и отец постарался воспитать ее настоящей англичанкой. Он, разумеется, не предполагал, что в один прекрасный день она унаследует Ферринфилд и станет владелицей приличного состояния, но Каприсия считала себя обязанной отцу, чувствуя себя как дома в стране, которую он любил, где родился и вырос.

Она мечтала, как только будет время, съездить в школу, где когда-то учился отец, побывать в тех местах, о которых он любил ей рассказывать.

Но сперва надо было обжиться в новом доме, упрочить свое положение и справиться с человеком, уже доказавшим, что это довольно трудно. Для того чтобы выполнить столь сложную задачу, следовало сразу поставить себя должным образом, не дать ему выбить у себя почву из-под ног, помнить — спор вообще вещь довольно вульгарная, а вступать в бесплодный спор — значит чувствовать себя недостаточно уверенно.

Она призналась себе, именно уверенности ей часто не хватает, но Ричард Винтертон не должен догадываться об этом. Если он уже догадался, необходимо во что бы то ни стало изменить его мнение, показать, что она стоит большего уважения. Пусть еще хотя бы раз он посмеет сделать то, что сегодня утром, тогда она не просто вызовет своего поверенного. Она пошлет за полицией, чтобы обеспечить себе право выгнать его силой, если это окажется необходимо! И никогда, никогда она больше не позволит ему пальцем прикоснуться к себе. Нужно дать понять: с такой девушкой, как она, ведут себя по-другому. Она просто кипела при мысли о том, что не может должным образом наказать мистера Винтертона за его поступок этим утром, и в то же время до смешного волновалась, думая о предстоящей за обедом встрече с ним. Каприсия представляла поднятые брови и ледяной взгляд Ричарда, когда он увидит — его место занято и отныне она собирается сидеть в резном кресле во главе стола.

Но оказалось, призывать на помощь все свое мужество и, входя в столовую, принимать хладнокровный и равнодушный вид вовсе не было необходимости, так как там никого, кроме Каприсии, не было. Появившаяся с супницей в руках миссис Билль сообщила, мистер Винтертон сегодня обедает со своим другом в Ферчестере, ближайшем от Ферринфилда городе.

Когда миссис Билль передавала эти сведения новой хозяйке, на лице ее было написано явное облегчение. Каприсия догадалась, что оно основано на знании характера мистера Винтертона. Миссис Билль предвидела возможное поведение этого господина за столом и была рада, что он не обедает дома.

Итак, на какое-то время в Ферринфилде воцарилось спокойствие, все словесные баталии были отложены до вечерней трапезы, если, конечно, мисс Воган соизволит принять в ней участие. Миссис Билль с надеждой в голосе осведомилась, не предпочтет ли мисс Воган, как и предыдущим вечером, уютно отужинать в своей комнате, на что Каприсия решительно ответила — она уже ясно выразила свое желание с нынешнего дня питаться только в столовой, специально предназначенной для этой цели. Мисс Воган не из тех, кому нравится есть в спальне.

Беспокойно гремя тарелками на сервировочном столике, миссис Билль пробормотала, что мистер Винтертон иногда пропускает завтрак. В ее голосе промелькнула слабая надежда, что, может быть, теперь, когда в доме появилась мисс Воган, он и вовсе станет обходиться без оного.

Каприсия, помешивая в тарелке суп, ответила сухо, что люди, выпивающие бутылку портвейна за ужином и двойную порцию коньяка перед сном, вряд ли могут рассчитывать на хороший аппетит утром.

Вторую половину дня Каприсия провела в доме. Чай ей принесли в Желтую гостиную, где она и выпила его в одиночестве.

Быстро опустились темные осенние сумерки, и наступил ненастный октябрьский вечер. Каприсия сидела в Желтой гостиной, углубившись в книгу, которую отыскала в библиотеке.

Описывались прелести жизни в загородных английских замках, окруженных цветущими садами, и ей захотелось побыстрее сделать что-нибудь с Ферринфилдом, чтобы он тоже заслужил право быть вставленным в подобную книгу. Ведь этот дом — прекрасный архитектурный памятник, не хватает только хорошего ремонта, чтобы ему снова заблистать во всей своей красе.

И в саду, конечно же, предстояло много работы — из того, что она успела увидеть, было ясно, в нем царило полное запустение.

Она прислушалась к пронзительному завыванию ветра за окном, придвинулась поближе к огню, который перед чаем развела в камине миссис Билль, и всей душой пожалела, что сейчас рядом с ней нет сестры или подруги. Они бы вместе коротали этот вечер посреди поблекшего великолепия Желтой гостиной и постарались бы ничего не значащим разговором развеять давящую тишину. Правда, тишина стояла только в комнате, в парке же, сгибая старые деревья и яростно кружа опавшие листья, бушевала настоящая буря.

В семь часов она поднялась к себе, приняла ванну и вновь переоделась, на этот раз в черное вечернее платье, оживив его строгость традиционной ниткой жемчуга. Она знала, что черное ей идет, а жемчуг подчеркивает необыкновенную нежность ее лица. Хоть она и выросла в Австралии на ферме, немногие английские девушки ее лет могли сравниться с ней чистотой и белизной кожи.

Когда Каприсия слегка краснела, оттенок ее щек напоминал о том, как выглядит алебастровая ваза, внутри которой горит розовый светильник.

Если же Каприсия подкрашивала длинные ресницы, они обращали на себя внимание, даже когда в комнате помимо нее находилось множество женщин. В отсутствие оных, случись в обществе мисс Воган хоть один мужчина, воздействие на него ее ресниц могло сказаться самым губительным образом.

Каприсию нельзя было назвать тщеславной, но она знала о впечатлении, производимом ее ресницами и цветом лица, и воспоминания об одной-двух нечаянных победах придало ей смелости, когда часы пробили восемь и пришла пора спускаться к ужину.

От нее исходил тонкий аромат духов, и только ладони были слегка влажными, когда, стискивая в одной руке платок, а другую судорожно сжимая, она пересекла безмолвный холл, направляясь к двери, которая вела в Желтую гостиную. Там Каприсия собиралась дожидаться приглашения к ужину.

Ее рука уже готова была отворить дверь, когда она сквозь щель заметила свет внизу. Каприсия и сама точно не знала, что ожидает увидеть в гостиной. Но только не то, что увидела. Миссис Билль упомянула днем, будто Ричард Винтертон очень редко заходит в Желтую гостиную, ведь это, по существу, дамская комната, однако она не удивилась бы, застав его там, стоявшего в небрежной позе у камина и выглядевшего весьма неуместно в этой изысканной комнате с бледно-желтыми портьерами и бескрайним желтым ковром.

Рот ее приоткрылся от изумления вовсе не потому, что он действительно стоял у камина, куря одну из своих сигарет с крепким запахом. На небольшом диванчике, обтянутом бледно-желтой парчой, у самого огня уютно расположилась молодая женщина, одетая в очень узкое, облегающее, как вторая кожа, платье, которое выставляло напоказ довольно пышную фигуру. Длинные ноги в узорчатых чулках лилового цвета, материя, сверкающая, словно змеиная чешуя, несколько рядов крупных бус, обнаженные руки, очень загорелые, как и густо накрашенное самоуверенное лицо, глубокий вырез на груди, с блестящей аппликацией в форме бабочки, казалось, выполненной прямо на теле, невероятная прическа, воздвигнутая из ярко-рыжих волос, — все это мисс Воган мгновенно оценила по достоинству.

Как только она вошла в комнату, незнакомка тут же встала и, широко улыбаясь, повернулась к ней.

— Привет, — произнесла она. — Ричард сказал, мне можно подъехать к ужину, но я хотела сначала убедиться, так ли это, чтобы не показаться нахальной, — все-таки дом-то ваш.

Она протянула маленькую смуглую руку, украшенную кольцом с огромным квадратным изумрудом.

— Меня зовут Салли, — произнесла она дружелюбно. — Салли Кэрфакс. Я содержу школу верховой езды. Если вам понадобится лошадь, могу одолжить в любое время.

Глава 4

Каприсия машинально пожала протянутую ей маленькую твердую руку и ощутила ответное энергичное пожатие.

— Ричард несправедлив к вам, — заметила мисс Кэрфакс, оглядывая Каприсию, как видно, ей показалось, что полученная предварительно информация не соответствовала действительности. — Он сказал, вы типичная австралийка, но это не так. На мой взгляд, вы как раз самая типичная англичанка.

— Спасибо.

Каприсия от природы была приветлива и не могла противиться дружелюбию, излучаемому гостьей. Салли разглядывала ее, не скрывая восхищения.

— Хотела бы я знать, как вы добиваетесь такого цвета лица? — воскликнула она. — Правда, потрясающе? — Она повернула голову к Ричарду. — Сразу приходят на память молочные ванны и лепестки роз, трепещущие под ласковым ветерком. Ну просто фарфоровое личико!

Ричард взглянул на кончик сигареты и слегка пожал плечами.

— Говорят, наружность обманчива, — заметил он. Салли посмотрела на него с откровенным возмущением.

— Да, мисс Воган просто всем взяла, — настаивала она. — Кожа, волосы, глаза, фигура — полный набор!

Глаза ее одобрительно остановились на простом черном платье Каприсии. — Даже вот это платье. Оно совсем не в моем стиле, но на вас выглядит великолепно. Если бы я имела внешность вашего типа, то носила бы только вот такие платья.

— Для этого тебе потребовались бы заодно и все деньги мисс Воган, — сухо оборвал ее Винтертон, холодно взглянув на Каприсию. — Сии платьица очень обманчивы на вид, одно такое стоит раз в десять дороже самого шикарного туалета из твоего гардероба, бедная моя Салли. Не желаете ли чего-нибудь выпить, мисс Воган?

Он произнес это подчеркнуто официальным тоном, как отметила про себя Каприсия, и мимоходом удивилась, куда подевалось его намерение обращаться к ней по имени.

Она ответила ему так же невозмутимо и сдержанно, словно ее ни в малейшей степени не удивило присутствие в гостиной неожиданной гостьи — молодой особы, судя по всему, его близкой приятельницы.

— Спасибо, я выпью немного шерри, если можно.

Она посмотрела на поднос с напитками, стоявший на низеньком сервировочном столике, с облегчением разглядев за бутылками с виски, водкой и джином бутылку шерри.

Мисс Кэрфакс слегка поморщилась, глядя, как Каприсии наливают шерри.

— Не представляю, зачем пить такое, — призналась она. — Попробуйте лучше коктейль, который Ричард готовит просто мастерски. Вот это вещь, скажу я вам!

Она протянула ему свой бокал и улыбнулась, глядя поверх него большими и яркими карими глазами.

— После трех-четырех таких порций вы почувствуете, словно заново родились. Я как раз сейчас рождаюсь. Дорогой, — она кокетливо повела глазами, — почему бы тебе не помочь мне в этом?

Он взял со столика бокал и смеситель, но при этом недовольно поморщился. Так Каприсии показалось по крайней мере.

— Если хочешь иметь бело-розовое личико, неплохо бы сократить потребление коктейлей, — отрывисто заметил он, но тем не менее протянул Салли до краев наполненный бокал.

Тут в холле прозвучал гонг, и они направились в столовую. Все происходило совсем не так, как представляла себе Каприсия. Гостья, судя по всему, уже видела окружающее в розовом свете, искрилась остроумием, и не успели они усесться за стол, как полностью завладела беседой. Поскольку Ричард сел на стул в конце стола, а не во главе его, она заметила вскользь, что его, как видно, попросили с незаконно занимаемого доселе места, но к удивлению Каприсии, сам Винтертон не сказал ни слова по этому поводу.

Самой ей было немного странно восседать, словно на троне, в огромном кресле, и он будто бы и не заметил, что его прежнее место занято. Все же сомневаться в том, что заметил, не приходилось, и вряд ли ему это понравилось. Но он промолчал, ничем не выдав своего неудовольствия, чтобы не усугублять неловкости, которую ощущала Каприсия. Развернув на коленях салфетку, она смущенно ожидала, пока миссис Билль, торопливо ставившая еще один прибор для гостьи, обслужит ее первой.

Миссис Билль, к удивлению Каприсии, оказалась прекрасной кулинаркой. Несмотря на то что она не получила никаких указаний от хозяйки, все блюда были превосходно подобраны, приготовлены и отлично поданы. Даже собираясь устроить жизнь в Ферринфилде по-своему, Каприсия не могла бы пожелать ничего лучшего в кулинарном отношении.

У Салли Кэрфакс оказался завидный аппетит, и она быстро поглощала одно блюдо за другим. Стройной фигурой и гибкостью она вряд ли была обязана диете. Еду Салли обильно запивала вином, и, видимо, неплохо разбиралась в напитках. Было совсем незаметно, что она уже выпила несколько бокалов коктейля. Мисс Кэрфакс не лезла в карман за очередной репликой, уверенно и остроумно ведя беседу. Ее очень заинтересовал рассказ Каприсии о жизни на ферме, она поразилась тому, что маленькая Каприсия уже имела собственную лошадь и отлично умела скакать верхом еще до того, как ее отец счел безопасным подарить ребенку велосипед.

Салли знала о лошадях решительно все, и ей явно не терпелось внести деловую нотку в беседу с новым человеком. Она принялась убеждать Каприсию непременно взять у нее напрокат лошадь, если только мисс Воган вздумается провести время более оживленно, чем просто гуляя по саду или разъезжая в автомобиле. А если она решит купить лошадь, Салли и тут сможет помочь.

Она окинула Каприсию опытным глазом и заявила, что порекомендует одну прелестную караковую кобылу со спокойным характером, если только хозяйка Ферринфилда всерьез решится на подобную покупку.

На этом месте в разговор вмешался Винтер-тон. Слегка нахмурившись, он напомнил своей приятельнице, что пригласил ее зайти поужинать, а не для того, чтобы она воспользовалась случаем и вытянула деньги из мисс Воган.

Каждый раз, обращаясь к Каприсии, он был подчеркнуто вежлив, и слова «мисс Воган» произносил с официальной сухостью. Мисс Кэрфакс нисколько не обиделась на такое замечание, а только отмахнулась от мистера Винтертона. Когда они заканчивали ужинать, она заявила, будто время совсем детское и еще вполне можно поразвлечься.

— Нам с мисс Воган предстоит как следует познакомиться. — Салли улыбнулась Каприсии. — Она проделала такой долгий путь из Австралии и, наверное, чувствует себя совсем одинокой здесь, в Англии.

— Если мисс Воган пожелает завязать знакомства, у нее будут для этого богатые возможности. Стоит лишь слухам о приезде наследницы старого Джоша облететь окрестности, как знакомые прибегут сами, — ввернул Ричард с заметным раздражением.

Мисс Кэрфакс снисходительно подарила ему одну из своих ослепительных улыбок.

— Дорогой, — проворковала она. — Ты, кажется, не в духе и говоришь гадости. Никто не сравнится с тобой в умении говорить гадости, когда ты не в духе. Ну конечно, приезд хозяйки такого громадного поместья не может не вызвать интерес. Но я уверена, мисс Воган… Каприсия, — поправилась она, улыбкой давая понять, что не может обращаться к своей сверстнице с официальной чопорностью. — Каприсия, наверное, привыкла отделять зерна от плевел еще в Австралии. Девушку с такой внешностью, я думаю, всегда окружали толпы поклонников. Я уверена, она хорошо разбирается в мужчинах.

— Я не претендую даже на то, чтобы хорошо разбираться в женщинах, не говоря о мужчинах, — уверила ее Каприсия довольно сухим тоном.

— Это разумно. — Ричард поднялся, чтобы позвонить в колокольчик и тем самым подать сигнал миссис Билль, что пора нести десерт. Следом за этим он с преувеличенной вежливостью спросил у Каприсии, предпочтет она пить кофе здесь или лучше им пойти в гостиную, Каприсия обратила на него холодные глаза и ответила, что ей это совершенно безразлично.

— Где вы обычно пьете кофе? — спросила она.

— В библиотеке, — немедленно ответил он.

— Вместе с собаками? — Салли прикрыла нос рукой, словно ощутив запах, царивший в библиотеке. Мисс Кэрфакс заявила, что хотя и обожает собак так же сильно, как лошадей, но на ней новое платье, а Желтая гостиная для дамских нарядов куда более подходящее место, если только Ричард уже не принял безоговорочное решение забиться в свое логово.

Винтертон бросил на Каприсию странный взгляд и впервые с видимой неуверенностью спросил, не возражает ли она, если они вернутся в гостиную.

Мисс Воган озадаченно приподняла брови, но тут же ее лицо приняло прежнее выражение полного безразличия, она не пожелала показать, что удивлена такой неожиданной кротостью собеседника.

— Вовсе нет, — ответила Каприсия. — После того, как ваши собаки меня однажды чуть не покалечили, я тоже не стану рисковать моим платьем.

— Еще бы, — горячо поддержала ее Салли. — Просто преступление позволить, чтобы испортили такой миленький экземпляр. Свое-то я купила на распродаже, но ваше платье, я полагаю, из самого дорогого салона.

Они вернулись в Желтую гостиную. Вслед за ними миссис Билль внесла поднос с кофе и поставила его на низенький столик рядом с Каприсией. Та, сидя на стуле с изогнутой спинкой, ловко орудовала тяжелым серебряным кофейником. Каприсия разливала кофе по чашкам с такой непринужденной грацией, что Салли засмотрелась на нее с нескрываемым восхищением.

Кофейный сервиз был тончайшего фарфора. Каприсия удивилась, что в доме старого холостяка, лишенном женского хозяйского глаза, отлично сохранилось так много старинных вещей. Салли приняла чашку из несколько неловких рук Винтертона, устроилась поудобнее и, сильно затянувшись сигаретой, принялась выспрашивать у Каприсии подробности ее жизни в Австралии. Вскоре этот разговор нашей героине начал надоедать. Мало того, она чувствовала, что и Винтертон откровенно скучает и даже проявляет признаки нетерпения. Хотя это давало ей возможность нарочно потомить его еще какое-то время, к тому же неплохо — конечно некоторое время — побыть в центре внимания, но ее прошлое касается только ее, и ей не хотелось удовлетворять любопытство мисс Кэрфакс до такой степени, чтобы посвящать ее в сокровенные подробности биографии. Поэтому, выпив вторую чашку кофе и погасив сигарету в пепельнице, мисс Воган поднялась и сказала, что собиралась сегодня лечь пораньше, но Салли Кэрфакс, напротив, выглядела разочарованной.

— Ну ничего, — сказала она, дружески улыбаясь Каприсии, — я не сомневаюсь, мы с вами будем часто видеться. Заставьте Ричарда как-нибудь привезти вас в мои конюшни… да, если вы все-таки решитесь, то дайте мне знать насчет той кобылы.

Винтертон поднялся проводить Каприсию, и Салли поглядела на них обоих со странным выражением лица.

— Между прочим, — заметила она, — все же немного необычно, что вы оба живете в этом доме. Это не то, чтобы общепринято, правда? — Она хохотнула. — Я хочу сказать, некоторые люди, конечно со старомодными взглядами, решат, будто такая ситуация очень даже… необычна.

— Разве в наше время в мире еще остались такие люди? — спросил Ричард, не сводя глаз с кончика своей сигареты. На что Каприсия с полной уверенностью ответила, да, в ее мире такие люди, несомненно, остались.

— Я сама очень старомодна, — отчетливо произнесла она с таким напором, что брови Салли удивленно взлетели вверх. — Если бы я только не была уверена, что теперешняя ситуация продлится очень недолгое время, меня бы она чрезвычайно шокировала. Но мистер Винтертон, — она взглянула на Салли, — уверяет, будто не станет долго подвергать опасности мою репутацию.

И она перевела взгляд с чрезвычайно заинтригованной Салли на Винтертона.

Он распахнул перед ней дверь, сохраняя полнейшую невозмутимость.

— Даю вам слово, мисс Воган, — произнес Ричард хладнокровно, — ваша репутация здесь в такой же безопасности, как золото в Английском банке, пожалуй, в большей. Вам даже необязательно запирать на ночь вашу спальню.

Каприсия поднималась вверх по ступеням в большой задумчивости. Интересно, как долго эти двое внизу пробудут еще в Желтой гостиной… Салли Кэрфакс, несомненно, очень раскованная молодая особа. Весь вечер она говорила Винтертону не иначе, как «дорогой». Само по себе это обращение не содержит ничего зазорного и вовсе не обязательно указывает на известные отношения. Каприсия знала, многие употребляют его просто так, не имея в виду ничего особенного, потому лишь, что оно вертится на языке. Но у Каприсии не осталось сомнений, Салли находится с Винтертоном в отношениях более чем дружеских — не раз и не два отмечала она выразительные взгляды молодой особы, обращенные на него.

Создавалось впечатление, что они даже в чем-то похожи. Винтертон был не из тех мужчин, которые относятся к женщине, пусть даже привлекательной для него, с почтительностью. Он и Салли не оказывал никаких знаков уважения, время от времени бросая на нее особенные — требовательные и вместе с тем снисходительные — взгляды. А еще чаще находил повод прикоснуться к ней, словно это доставляло ему несомненное удовольствие. То шутливо ущипнет ее за ухо, то погладит по щеке… а она в эти мгновения походила на котенка, которого приласкали.

Несмотря на большие карие глаза, лучащиеся теплотой, и рыжие волосы, она не показалась Каприсии страстной натурой. Мисс Кэрфакс была приветлива, весьма практична, достаточно проницательна и расчетлива там, где дело касалось ее интересов. Возможно, это и было для нее важнее всего. Похоже, она со многими находилась в приятельских отношениях. Но Каприсия не могла бы себе представить Салли сходящей с ума от любви к мужчине или отчаявшейся, с разбитым сердцем, если бы она вдруг оказалась обманутой. Для этого та была слишком открыта и прямолинейна. Но Каприсия понимала, тут она могла и ошибаться. Возможно, Ричард Винтертон тоже не так уж однозначен. И все-таки о нем она склонна была думать иначе, считая, что он в достаточной степени несложен и притом чрезвычайно несимпатичен.

На завтра она ни разу с ним не повстречалась, а на следующий день случайно столкнулась с Ричардом в холле. Он был одет в костюм для верховой езды и, проходя мимо Каприсии, небрежно ей кивнул.

Миссис Билль сказала, что он к вечеру не вернется, так как ужинает сегодня в гостинице «Корона» в городе. В этой «Короне» мистер Винтертон, как правило, ужинает раза два в неделю, иногда устраивает там вечеринки. Каприсия подумала, что постоянной гостьей на этих вечеринках, несомненно, была мисс Кэрфакс. Она также догадалась, сегодня он собирается кататься верхом на одной из лошадей, принадлежащих мисс Кэрфакс.

Непосредственная и откровенная, Салли Кэрфакс, представлявшая прежде незнакомый Каприсии тип женщины, именно поэтому вызывала в ней интерес своей естественностью, раскрепощенностью, приверженностью «современным нравам». В каком-то смысле ее прямота заставляла предполагать, что все эти свойства Салли — чисто внешние. Тем не менее на Каприсию они определенно произвели впечатление.

Теперь Каприсия ясно понимала, что в Ферринфилде без машины как без рук, и отправилась в городское агентство по продаже автомобилей. На углу нужной ей улицы возле длинного светло-коричневого лимузина стояла Салли Кэрфакс, ожидая, пока ей заполнят бак бензином, и, увидев Каприсию, энергично замахала ей рукой, как старой знакомой. Она настояла, чтобы Каприсия отпустила такси (слава Богу, шофер был ей не знаком) и позволила подвезти себя до Ферринфилда после того, как она закончит здесь все свои дела. Услышав о цели приезда Каприсии в город, она тут же убедила ее не связываться с агентством, а пообещала познакомить с надежным человеком, который как раз сейчас продает роскошный автомобиль, именно такой, какой ей нужен. А если Каприсия согласится поехать к Салли домой пообедать, она сможет тут же связаться с этим человеком по телефону, он не замедлит тотчас пригнать машину и позволит ей проверить ее скоростные качества, если Каприсия того пожелает.

Каприсия предполагала провести этот день иначе — бродя по городу, знакомясь с его старинными улочками и архитектурой, но машина ей нужна была как можно скорее, а Салли очень настаивала, и Каприсия приняла ее приглашение. К тому же мисс Кэрфакс добавила, если машина не понравится, покупать ее вовсе не обязательно.

Каприсия села рядом с Салли в ее автомобиль, который тут же стремительно рванул с места и помчал их за город, в сторону Хэдли Тауэрс.

Хэдли Тауэрс очень удивил Каприсию. Великолепный особняк эпохи короля Якова I примерно полвека не ремонтировался и начал уже потихоньку разрушаться, но затем был спасен и восстановлен неким преуспевающим бизнесменом, который, однако, устал от этой задачи раньше, чем успел выполнить ее до конца. Возможно, его напугали огромные расходы. Затем дом несколько раз перепродавали, и в конце концов подъездная аллея вновь начала потихоньку зарастать травой. Но тут нашелся некто, купивший дом для совершенно неизвестной цели.

Когда они въехали во двор, Салли, выбравшись из машины, посмотрела на дом с гордостью. Этим утром она была одета в светлый замшевый пиджак и вельветовые брюки. Салли запрокинула свою хорошенькую рыжеволосую головку, и волосы, на этот раз свободно падавшие ей на плечи, искрились на солнце.

— Правда, он восхитителен? — спросила она. — Это не мой особняк, внутри все еще не отделан как следует, но я его люблю.

Каприсия посмотрела на нее с любопытством.

— Вы здесь живете? — скорее констатировала факт, чем спросила она. Салли кивнула.

— Я обставила небольшую квартирку над конюшнями, но когда-нибудь приведу в порядок и весь дом… надеюсь, так будет! — Она с непонятной гримаской взглянула на Каприсию. — Правда, ужасно бесит, когда хочется что-то сделать, и ты не можешь себе этого позволить сразу же из-за нехватки денег. Конечно, мне и так повезло с конюшнями, но это не мешает мечтать о всем доме каждый раз, как я его вижу. Как о луне с неба.

— Но как вышло, что вы владеете конюшня ми и квартирой, а дом вам не принадлежит? — недоуменно спросила. Каприсия. — Вы что, их арендуете?

Лукаво прищурившись, Салли загадочно улыбнулась, и ее губы изогнулись, как туго натянутый лук.

— Скажем так, у меня есть покровитель… Он богат, но осторожен. Сейчас еще не сделает и шагу, пока я не докажу, что заслуживаю его поддержки.

Ее улыбка стала еще шире.

— Какая скаредность, не правда ли? Но мужчины могут быть такими ужасными, а с упрямым мужчиной справиться не легче, чем с упрямым кабаном. Вы когда-нибудь видели, как свиньи, которых везут на ярмарку, не дают погрузить себя в фургон? Я-то видела — мой отец был фермером, так что о свиньях я знаю предостаточно.

— Мой отец тоже фермер, — откликнулась Каприсия. — И я немало знаю о свиньях и других животных. Но очень мало о мужчинах.

Ее ответ развеселил Салли.

— Вам еще предстоит узнать, — уверила она. — Я имею в виду мужчин. Они гораздо более забавны, чем домашний скот. И иногда приносят больше пользы.

Каприсия промолчала. Салли задумчиво посмотрела на нее, слегка склонив голову набок.

— Вам следует быть очень осторожной, — предупредила она. — Там, где дело касается мужчин. С вашими деньгами — и с вашей внешностью — надо постоянно быть начеку. Боюсь, вы никогда не сможете быть уверенной до конца, интересует их ваша персона или ваши деньги, но одно можете знать наверняка — что-то одно их точно заинтересует, и очень скоро.

Каприсия слегка нахмурилась и опять промолчала. Салли повела ее через двор к маленькой белой дверце, которая вела в квартиру, размещенную над конюшнями. Едва они успели подняться по крутым ступеням в красиво обставленную комнату, как Салли тут же подсела к телефону и принялась звонить своему знакомому, владельцу роскошного автомобиля, жаждущему его продать… подходящему покупателю, подчеркнула она.

Тони Морсби ни в коем случае не хотел бы упускать хорошего покупателя, но был разборчив в отношении людей, с которыми имел дело. Кроме того, он слыл большим знатоком машин, да и не только машин, кстати сказать. Каприсия, несомненно, найдет знакомство с ним очень полезным.

Разговор по телефону, как показалось Каприсии, состоял лишь из обмена веселыми восклицаниями и остроумными репликами, и гостья невольно прислушивалась, удивленно поднимая брови. Но вот Салли опустила трубку на рычаг, провозгласив, что Тони прибудет сразу же после обеда: она пыталась уговорить его пообедать с ними, но безуспешно.

Затем предложила Каприсии выпить чего-нибудь для начала. Запас и подбор спиртных напитков у нее не уступал ферринфилдскому. Салли снисходительно удовлетворила просьбу Каприсии налить ей томатного сока, а сама, уютно поджав ноги, устроилась на диване и один за другим проглотила пару коктейлей, после чего отправилась на кухню готовить обед.

Каприсия последовала за ней и предложила свою помощь. К ее удивлению, Салли оказалась весьма умелой хозяйкой и опытной кулинаркой. Она быстро поджарила котлеты с грибами и приготовила салат из свежих овощей, пояснив, что Ричард, когда обедает у нее, всегда непременно требует свежие овощи на закуску. Ему нужен свежайший кофе, сваренный из молотых зерен, ни в коем случае не порошковый. У Ричарда вообще много слабостей, но все они, как ни странно, достаточно разумны. Приглашая ее на обед в ресторан, он никогда не довольствуется общим меню, а настаивает, чтобы приготовили какое-нибудь из его любимых блюд , и ее тоже.

— Похоже, он на редкость привередливый человек, — подвела итог Каприсия. Салли пристально взглянула на нее и покачала головой.

— Да не то чтобы привередливый. Он только очень упрямый.

— Вы, должно быть, его достаточно хорошо знаете? — спросила Каприсия. И сразу же подумала, что спрашивать этого не стоило. Но Салли только улыбнулась.

— Думаю, не хуже прочих, — ответила она. — А может, немного лучше. Да, думаю что так.

— И что же, он… часто бывает у вас? — задала Каприсия еще один неловкий вопрос, но Салли эти вопросы не обидели, а, напротив, позабавили.

— Очень даже часто, — ответила она.

Обедали они, сидя на стульях эпохи Регентства за элегантным столом палисандрового дерева, а затем снова вернулись в гостиную. При ближайшем рассмотрении ею оказалась та же самая комната, которую отделяла от алькова, где помещалась столовая, тяжелая шелковая портьера. Если требовалось уединение.

Вскоре в квартире вкусно запахло свежесваренным кофе. Ради такого случая, раз уж больше охотников не было, они разлили его по двум большим чашкам, и Салли раскинулась на диване, а Каприсия уселась на мягкой тахте, покрытой полосатой тканью, рядом с камином, где ярко пылало полено, положенное целиком.

Как все это истинно по-английски, подумала Каприсия и неожиданно поняла, что за короткое время успела полюбить здешний стиль жизни. Ей нравилось видеть вокруг себя прекрасную старинную мебель и изысканно подобранные цветы в вазах. В это время года цветы стоили дорого, а эти, несомненно, были выращены в оранжерее. Она сказала об этом Салли, и та, нежась, как в гнездышке, среди мягких подушек, устилавших уютный диван, промурлыкала, что она, должно быть, сибаритка, хотя это, наверное, странно для женщины, занимающейся лошадьми.

— Я люблю дорогие вещи… шелк и атлас, — признала Салли. — Если могу себе позволить, то покупаю самые дорогие меха, и люблю, чтобы в квартире всегда стояли живые цветы. Много, много цветов.

Она потянулась за кофейником и налила себе еще чашку ароматного напитка. Каприсия отметила, что в ее грации есть что-то кошачье. В неярком свете каминного пламени — день был пасмурным, и сумерки обещали быть ранними — карие глаза мисс Кэрфакс мерцали, как густой ликер в хрустальном бокале, на щеках лежали темные тени. Накрашенные губы казались еще ярче, и маленькие острые зубки поблескивали между ними, словно отшлифованные жемчужинки, когда она улыбалась и медленно тянула слова.

— Когда-нибудь я обязательно буду богата, — сказала Салли так, словно это уже решенное дело. — Я считаю, надо быть щедрой и помогать ближнему, а это невозможно, если имеешь лишь жалкие гроши.

Она внимательно взглянула на Каприсию.

— Денег, которые я получаю за уроки верховой езды, едва хватает, чтобы оплатить счет за электричество, и уж, само собой разумеется, не из них приходится платить девушке, которая чистит сбрую и седла. Конечно, держать ее — роскошь, которая мне вряд ли по карману, но без нее просто не обойтись. И мой покровитель это понимает. — Она взмахнула ресницами, не скрывая своего удовольствия.

— Вам повезло, что у вас такой чуткий покровитель, — заметила Каприсия.

— Да, очень. — Салли вставила новую сигарету в длинный мундштук из слоновой кости, откинулась на подушки и мечтательно уставилась в потолок, окружив себя облаком дыма. — Очень повезло.

— Но, мне кажется, вам просто нравится заниматься лошадьми, даже если это и не так выгодно, как хотелось бы, — добавила Каприсия, скорее просто чтобы поддержать разговор, чем по какой-то другой причине.

— Ну, не знаю. Есть вещи, которые мне нравятся больше.

Салли остановила на Каприсии задумчивый взгляд.

Тут за окном раздался шум подъезжающего автомобиля, возвещавшего о прибытии мистера Морсби. Салли поднялась с дивана, быстро взглянула на себя в зеркало и, убедившись, что с ней все в порядке, объявила:

— Пойду открою дверь.

Перед тем как исчезнуть в дверном проеме, она обронила:

— Тони вам понравится. Мне почему-то кажется, что он — мужчина вашего типа.

Но стоило Каприсии взглянуть на Тони Морсби, как она поняла, что никак не может согласиться с Салли. Однажды ее назвали лошадницей, и это слово вызвало в ней негодование, так как она знала — оно ей ничуть не подходит. А вот в Тони Морсби определенно присутствовала черта, отличавшая его как человека, знающего толк в лошадях и проводящего среди них много времени.

Это был приземистый крепыш с красным лицом и песочного цвета волосами и ресницами. Он слегка раскачивался при ходьбе, его легко было представить в седле. Одет мистер Морсби был в хорошо сшитый твидовый пиджак спортивного, несколько кричащего покроя, яркая рубашка и галстук ни в чем не уступали пиджаку. Но несмотря на все это, Каприсия не испытала ни малейшей неприязни к вошедшему, пожимая протянутую ей руку.

У мистера Морсби была необыкновенно располагающая улыбка, необычайно светлые голубые глаза, веселые и приветливые, и в целом он производил впечатление довольно приятного молодого человека безупречной порядочности. Правда, Каприсия считала, что не очень-то умеет разбираться в людях.

— Весьма рад знакомству, мисс Воган, — сказал он, удерживая ее руку секунд на двадцать дольше, чем того требовала вежливость. — Я знаю, вы — новая владелица Ферринфилда, и должен сказать, пора уже обновить эту старину! Глядя на вас, я не сомневаюсь, что вскоре Ферринфилд заблестит и засверкает. — И Тони широко улыбнулся.

— Пока я ничего об этом не могу сказать, — слегка растерявшись, ответила Каприсия, так как подобный тип молодых людей был для нее непривычен. — Дом сейчас нуждается в серьезном ремонте, — добавила она.

— Но если есть деньги, то волноваться не о чем, — вставила Салли, снова усаживаясь на диван и поглядывая на своих гостей.

— Да, это совершеннейшая правда. — Тони обернулся к хозяйке и поглядел на нее так, словно она изрекла нечто из ряда вон выходящее. — Для чего же еще нужны деньги, если не тратить их? А так как покойный Джошуа был скуповат, у мисс Воган больше оснований сейчас развернуться.

Каприсия почувствовала легкую досаду.

— Мой двоюродный дедушка последние несколько лет был слишком болен, чтобы тратить на дом много денег, — произнесла она холодновато.

Тони развел руками.

— Даже если так, — сказал он, — у него было достаточно средств, чтобы жить в свое удовольствие, разве нет?

— Вы думаете? — голос Каприсии зазвучал еще холоднее. — Возможно, мои поверенные смогли бы более точно назвать вам сумму его расходов, но насколько мне известно, дела поместья не полностью приведены в порядок, так что пока еще рано говорить о размерах моего состояния. И вы забыли о налоге на наследство. В наши дни он почти полностью съедает капитал. Полагая, что пора вмешаться, Салли легко соскочила с дивана.

— К чему эти разговоры о деньгах, Тони? — недовольно произнесла она. — Это вульгарно. Ты же приехал сюда, чтобы помочь Каприсии с машиной. Ей очень нужен автомобиль, а ты как раз собирался продать свой… правда, это вновь возвращает нас к неизбежной теме денег. Но я уже объяснила Каприсии, что ты вовсе не собираешься на этой сделке нажиться, а только желаешь оказать услугу.

— Ну конечно, — слегка удивился Тони. — Смотрите, мисс Воган. — Он подвел ее к окну. — Вон она, стоит на самом виду, та маленькая серая шикарная штучка. Не смейтесь, что я хвалю ее, она стоит того. Совершенно новая, едва обкатана. Но с вас я много не запрошу, даром что вы наследница. Я всего лишь рассчитываю на справедливую цену.

— Что вы подразумеваете под справедливой ценой? — поинтересовалась Каприсия, разглядывая «шикарную серую штучку», специально поставленную для обозрения в самой середине двора.

Тони назвал сумму. Салли слегка кашлянула, и он, поняв намек, тут же сбавил цену до двух тысяч пятидесяти фунтов. Но это все еще была непомерно большая сумма, и даже Каприсии, которая почти ничего не знала о рыночных ценах на автомобили в Англии, она показалась фантастической.

Кашель продолжал разбирать Салли.

— Ты говорил, что не собираешься обирать покупателя, — напомнила она.

— Я и не обираю, — с искренним негодованием отверг это незаслуженное обвинение Тони. — Хочу только сказать вам еще пару слов об этой машине… и о двух-трех знакомых, которые просто горят желанием заполучить ее. Между прочим, — он взглянул на Салли чистейшими голубыми глазами, — сегодня утром, до твоего звонка, я почти решил ударить по рукам с парнем, который уже несколько дней ходил за мной по пятам и клянчил… так бы и случилось, но только мне захотелось сделать приятное тебе и твоей подруге.

Он улыбнулся им обеим невиннейшим образом. Глаза его так и сияли ангельской чистотой. Пожав плечами, Салли вопросительно взглянула на Каприсию.

— Что вы скажете? — спросила она. — Может быть, спустимся вниз и взглянем на нее поближе?

Каприсия согласилась, и они втроем вышли во двор. Здесь, на месте, Тони Морсби принялся за дело по продаже автомобиля всерьез. Он настоял, чтобы Каприсия села за руль, попробовала включить передачу и запустить мотор. Машина послушно повиновалась. Каприсия видела, что машина совсем еще новенькая и в отличном состоянии. Ей понравились небольшие размеры автомобиля, делавшие его уютным, кроме того, в нем откидывался верх, что считалось модным. Салли уверила ее, лучшего сочетания практичности и современного вида ей не найти. Каприсия пробормотала неуверенно, что перед тем, как она окончательно примет решение, неплохо бы проверить машину в одном из здешних гаражей, но это предложение так глубоко потрясло Тони и его ангельские голубые глаза обратились на нее с таким скорбным выражением молчаливого упрека и незаслуженной обиды, что она сняла свое условие и решила замять неловкость, тут же на месте без дальнейших колебаний выписав чек.

Когда Каприсия передавала чек Тони, у нее создалось впечатление, что она приобрела друга на всю жизнь. На Салли, судя по всему, быстрота, с которой совершилась деловая операция, произвела очень приятное впечатление. Она предложила, перед тем как Каприсия отправится к себе домой в новом автомобиле, всем троим снова подняться наверх и выпить чаю в дружеском кругу. Каприсия отказалась от чая, но пообещала Салли заглядывать к ней, когда только вздумается, — и по делу, и просто так. Каприсию посетила догадка, что мисс Кэрфакс и ее приятель не прочь добыть деньги, где только представлялась возможность, но она не ставила это им в вину. Выезжая со двора Хэдли Тауэрс, мисс Воган дружески помахала рукой на прощание и пригласила своих новых друзей пообедать в Ферринфилде на будущей неделе, когда дом немного приведут в порядок. Они пообещали непременно приехать, в чем она не сомневалась, — видимо, они на самом деле не замедлят явиться, когда она уточнит время. Несомненно также, что Салли и Тони уж постараются продать Каприсии множество разнообразных вещей, не особенно ей нужных. Она прочла это на их радостных лицах, когда они ответно махали ей вслед.

— До скорой встречи, — прокричала Салли. — Если вам понадобится помощь в устройстве Ферринфилда, только скажите.

— Хорошо, — откликнулась Каприсия, выезжая со двора.

В общем-то, она осталась довольна покупкой. Больше не нужно заказывать такси, когда захочется съездить в город. Она поставила машину рядом с автомобилем Ричарда Винтертона в большой гараж около дома. Сейчас его машины не было, и она воспользовалась этим, чтобы удобно разместить там свою. Когда мистер Винтертон вернется, то обнаружит, что в гараже почти не осталось места, чтобы втиснуть его сверкающий «Ягуар».

— Конечно, такому, как он, понадобился непременно «Ягуар», — подумала Каприсия с некоторым презрением, поглаживая бок своего серого автомобильчика. — Если он захочет его переставить, придется попросить у меня ключи. А это ему будет крайне неприятно, или я… очень ошибаюсь.

Но Ричард Винтертон так и не обратился к ней за ключами от ее новой машины в тот день. Она не видела его ни за ужином, ни после. Нигде в доме он ей так и не попался. Если вернулся поздно, то она этого не услышала, и на следующее утро снова завтракала в одиночестве.

В последующие дни Винтертон приходил домой только спать, и фактически он не жил в Ферринфилде, что очень ободряло и успокаивало Каприсию. Должно быть, это означало, что в любую минуту он мог покинуть дом совсем. Мистер Винтертон много времени проводил в гостинице «Корона» и местном клубе, очевидно, подготавливая почву к своему окончательному переселению в одно из этих мест.

Вскоре утром, отправившись взглянуть на свой автомобиль, она обнаружила Винтертона в гараже. Он с большой тщательностью наводил глянец на свой «Ягуар». Каприсия с удивлением отметила, что ему удалось каким-то образом довольно ловко завести свою машину внутрь и поставить ее рядышком с гораздо более скромным соседом, не нанеся ему ни малейшего урона.

— Вижу, вы успели приобрести машину? Он был без пиджака, в рубашке и жилете, и энергично орудовал замшевой тряпкой. — Вот ни за что не подумал бы, что вы выберете именно эту марку. Полагаю, нашли машину практичной. И сколько пришлось заплатить?

Каприсия назвала пену, и он уронил свою замшу.

— Да вы с ума сошли! — вырвалось у него. Она только пожала плечами.

— Вы забыли, что у меня достаточно денег, чтобы их тратить. Мне напоминают об этом со всех сторон.

— Кто же именно?

— Ваша подруга мисс Кэрфакс и ее приятель мистер Морсби.

Она могла бы поклясться, что он вздрогнул, услышав это имя.

— Когда и где вы успели познакомиться с Тони Морсби?

— На днях, в конюшнях.

— В конюшнях Салли?

— Да. Она любезно пригласила меня пообедать с ней.

— Понятно. — Он сощурился. — И заодно пригласила и Тони, чтобы он вас обжулил.

— Не думаю. — Каприсия улыбнулась при воспоминании об их встрече. — Он всего лишь деловой человек и стремится извлечь максимальную прибыль. Я не так глупа, чтобы не понимать, что он завысил цену, но мне срочно нужна была машина, и я ее купила. Все произошло легко и просто. Вы не верите в возможность таких легких и простых деловых операций?

— Я полагаю, что при покупке машины не мешает проявлять осторожность. — Он посмотрел на нее с легким презрением. — Вы что же, даже не убедились, что машина в исправности, прежде чем платить деньги?

— Нет, — покачала она головой.

— Сразу выписали чек?

— Да.

Он подошел к ее автомобилю, откинул крышку капота и заглянул внутрь, затем открыл дверцы салона и быстро осмотрел его, после чего не торопясь их захлопнул.

— Да, — произнес он, — говорят, что у дурака деньги в кармане не залеживаются. Особы женского рода расстаются со своими деньгами так же быстро.

Каприсия оперлась о капот, глядя на него со спокойной улыбкой. Она почему-то чувствовала, что остается хозяйкой положения, а он озадачен, и это лишает его преимущества. Он, очевидно, не ожидал, что она так легко может оказаться жертвой обмана. Она с удивлением отметила, что взгляд его стал суровым.

— Хотите совет? — спросил он.

— Нет, — ответила она решительно, отрицательно качнув головой.

— Все равно вам придется его выслушать, — отрезал он. — Молодых людей, подобных Тони Морсби, лучше избегать. А если вам нужна подружка, поищите менее искушенную особу, чем Салли Кэрфакс.

— Она же ваша приятельница!

Ее серо-голубые глаза смотрели на него вызывающе, его карие остались непроницаемыми и холодными.

— Одна из многих.

Он достал из кармана изящный золотой портсигар и закурил.

— Иметь только одну подругу — большая ошибка, и я ее успешно избегаю. Это ловушка, в которую я научился не попадаться.

— Понятно.

Она посмотрела на него так, словно открыла в нем черту характера еще менее приятную, чем уже обнаруженные ранее.

— В таком случае я надеюсь, ваши подруги с самого начала понимают, как им следует вести себя с вами. Вдруг они решат, что вы относитесь к ним серьезно. Их останется только пожалеть, не правда ли?

Он пожал плечами. Трудно было выразить более полное безразличие, чем то, которое он демонстрировал всем своим видом.

— Общение с представителями противоположного пола — вещь вообще рискованная, но в наши дни молодые женщины весьма благоразумны. Многие из них вовсе не всегда жаждут выйти замуж. Семейная жизнь — лишь для избранных. По крайней мере так должно быть. Я бы потребовал проверки на совместимость, перед тем как давать какие-нибудь обещания… если бы меня хоть сколько-нибудь интересовал этот вопрос.

— Вот как?

Интересно, каким образом он собирается осуществить такие проверки, подумала она с негодованием.

— К счастью для всех нас, все же не в вашей власти распоряжаться чужими жизнями, мистер Винтертон! — воскликнула она. — Вы, конечно, в состоянии придумать разные способы, как лучше сберечь свободу, но вы не сможете их применить к большинству женщин, кроме тех несчастных, которые сочтут вас привлекательным человеком. А что мисс Кэрфакс, она осведомлена о ваших взглядах? Надеюсь, обычная осторожность ей не изменит? Мне показалось, у нее вполне твердый характер, чтобы она могла чувствовать себя защищенной от обмана, или я очень и очень ошибаюсь.

— Я полагаю, вы вообще нередко ошибаетесь, — в его задумчивом взгляде она увидела холодное высокомерие. — Вы напрасно не сомневаетесь в своей интуиции, она у вас скорее вычитана из книг. В Салли меня восхищает то, что она вся, как на ладони. Надо действительно быть круглым идиотом, чтобы позволить ей обмануть себя.

— Вы о чем?

— Она, что называется, «славная девочка». Компанейская, привлекательная, с весьма здравым смыслом. Чего же еще может пожелать мужчина?

— Чего же еще можно пожелать, чем друга, который навешивает на тебя ярлыки, — отпарировала она с нескрываемым презрением, — считая, что по-другому и быть не может. «С весьма здравым смыслом»! Мне бы очень не хотелось, чтобы меня характеризовали подобным образом!

— Вам это ни в коей мере не грозит. Иначе вы не владели бы сейчас автомобилем, за который заплатили ровно в два раза больше его настоящей стоимости. И Тони Морсби не удалось бы надуть вас так легко.

Она проговорила ясно и отчетливо:

— Мне понравился Тони Морсби. Он простой и понятный человек. Всякому видно, он очень нуждается в деньгах и ищет способы их раздобыть… В конце концов они у него не более бесчестны, чем у тысяч других людей. Мне понравилась его машина, и я не стала торговаться, когда он назвал свою цену. Он продал ее мне, а я купила, вот и все. Так в чем вы можете обвинить Тони Морсби?

— Я ровно ни в чем его не обвиняю, — ответил он раздраженно. — Думаю, люди его типа иногда очень даже полезны. Когда нужно преподать урок таким вот малышкам, вроде вас, соглашающимся на все его предложения. Мне жаль лишь — хотя это и нелепо, ведь он теперь не нуждается ни в чьем сочувствии, — покойного Джошуа Вогана, который оставил все свои деньги вам. Если бы он завещал их приюту для бездомных кошек или другому адресату в этом роде, то смысла было бы больше.

Она улыбнулась самой очаровательной улыбкой.

— А еще лучше — вам? — произнесла она почти кротко. — Но, увы, по некоторым причинам — которые не так трудно понять — он этого не сделал.

Она направилась к выходу, но по дороге снова обернулась.

— Когда вы уезжаете, мистер Винтертон?

Он тяжело посмотрел на нее.

— Я не собираюсь уезжать, мисс Воган, — пока, — ответил он, слегка выделяя последнее слово.

— Пока… вы остаетесь в моем доме, я попрошу вас не развлекать своих подруг за мой счет, — произнесла она мягко, — Мне понравилась Салли Кэрфакс, но в следующий раз она придет сюда только по моему приглашению.

Ричард сердито отвернулся, но в следующий момент она снова услышала его голос.

— Спросите у миссис Билль о наших хозяйственных расходах, — посоветовал он холодно. — Узнайте, кто сейчас платит за продукты, которые вы едите, и услуги, которыми пользуетесь.

Глава 5

Сразу же, как только Каприсия увидела миссис Билль, она не замедлила спросить ее обо всем этом. К полному недоумению, усугубленному чувством неловкости, Каприсия узнала, что деньги на хозяйственные расходы миссис Билль получает из единственного источника — от Ричарда Винтертона, и не кто иной, как он, в течение уже долгих месяцев платит жалованье ей и ее мужу.

— После смерти мистера Вогана никто и не вспомнил о нас, кроме мистера Винтертона, — призналась она. — Поверенные, кажется, посчитали, что вовсе не обязательно выплачивать нам какие бы то ни было деньги. Мистер Воган оставил мужу и мне небольшую сумму, но мы до сих пор так ничего и не получили. Я, конечно, знаю, надо подождать, и в конце концов… но… — Она принялась сворачивать в трубочку край передника. — Не знаю, как бы мы жили, если бы не мистер Винтертон. Сейчас, наверное, нам придется подыскивать другое место, но в наши годы найти что-нибудь будет не так просто.

— Да, — согласилась Каприсия. Она решила как можно быстрее связаться по телефону с поверенными. Но прежде всего, воспользовавшись частью денег, которая уже перешла в ее распоряжение, она вручила миссис Билль достаточную сумму, чтобы та могла пополнить запасы продовольствия. Тем самым Каприсия избавляла себя от будущих благодеяний мистера Винтертона.

— Вы должны сказать мне, сколько получили из рук мистера Винтертона, — твердо произнесла она, — и я позабочусь, чтобы эта сумма была ему возмещена. Я бы не хотела, — подчеркнула Каприсия, — чтобы вы впредь принимали денежную помощь от мистера Винтертона. Но если он пожелает платить за свое содержание, пока живет здесь, то может это делать, — закончила она, понимая, что ее слова звучат не очень-то благородно. Ее отцу было бы сейчас стыдно за нее, если бы он мог это слышать… но он, возможно, одобрил бы ее решимость расплатиться с мистером Винтертоном, и не позволять ему никаких вольностей.

Она чувствовала сильную неприязнь к этому человеку и не собиралась скрывать этого. Миссис Билль, слушая ее пожелания, сперва беспокойно переступала с ноги на ногу и наконец смущенно проговорила, продолжая нервно мять и теребить свой фартук:

— Но, мисс Воган, мы с Тимом многим обязаны мистеру Винтертону. Ему не понравится, что мы… если он узнает, что я рассказала вам, как он платил нам деньги. Он просил меня никому не говорить об этом.

— Сегодня утром он сам предложил мне узнать у вас, откуда вы берете деньги на хозяйство. Вот я и спросила.

На это миссис Билль возразить было нечего. Однако то ли по причине проявленной им доброты, то ли из-за теперешней неловкой ситуации, но она продолжала защищать Ричарда Винтертона. Может, ему и трудно угодить, только он никогда не скупился, нет. Он единственный человек, который поддержал их с Тимом, и они теперь чувствуют себя обязанными заступаться за него, каков бы он ни был.

— Если он уедет отсюда, мисс, все здесь изменится, — сказала миссис Билль.

— Если он уйдет, вы уйдете тоже, я вас правильно поняла? — переспросила Каприсия. Жена сторожа с виноватым видом посмотрела на нее.

— Нам бы очень не хотелось покидать это место, мисс, — уверила она новую хозяйку, — только очень жаль, если мистер Винтертон уедет.

Но раз вы требуете…

— Ему придется это сделать, — решительно произнесла Каприсия.

Миссис Билль достала из кармана тряпочку и принялась натирать обеденный стол. Наблюдая за ней, Каприсия начала испытывать раздражение. Эта женщина совсем не собирается переносить свою привязанность к Ферринфилду и преданность его хозяевам на новую владелицу.

Хотя справедливости ради стоит заметить, это означало, что ей свойственна такая благородная черта, как верность, которую Каприсия не могла втайне не одобрять. Тем не менее она произнесла твердо:

— В будущем, миссис Билль, вы станете выполнять только мои распоряжения, а если будете слушать мистера Винтертона, мне придется расстаться с вами. Он не имеет никакого права распоряжаться в этом доме. Вы можете быть уверены, он здесь не задержится. Он уедет сразу же, как только подыщет себе подходящее жилье. А пока мистер Винтертон живет здесь, вы будете относиться к нему, как к моему гостю, и ни в коем случае не примете от него денег и не позволите ему платить за продовольствие. Обо всех расходах вы должны сообщать только мне.

— Да, мисс.

Миссис Билль склонила голову, но при этом отнюдь не выглядела смирившейся.

— Все счета сразу же приносите мне. Мистер Винтертон не должен здесь платить ни за что.

— Да, мисс, я понимаю. Выходя из комнаты, Каприсия слышала, как миссис Билль что-то негромко бормочет. Если события вещей станут развиваться в том же духе, эта супружеская пара, видимо, заявит о своем уходе. Что будет означать новые затруднения для Каприсии и триумф мистера Винтертона.

Поднимаясь к себе, Каприсия размышляла, почему так случилось, что вместе с домом и солидным доходом, за которые должна благодарить судьбу, она получила в наследство столько проблем. И она вовсе не так высокомерна и самонадеянна, какой, наверное, втайне считает ее миссис Билль, и в чем, безусловно, уверен Ричард Винтертон.

Ричард Винтертон… Ему удалось заставить ее почувствовать себя здесь совсем чужой. Но она по праву унаследовала дом и поместье. Все это перешло к ней потому, что должно было перейти к ее отцу, а она — единственная его наследница. Если бы старый Джошуа Воган хотел завещать все это Ричарду д'Арси Винтертону, ему стоило только упомянуть об этом в завещании.

Все так ясно и логично, и она не может понять, почему же ей не по себе, словно она в чем-то виновата.

Каприсия машинально приняла ванну, энергично вытерлась полотенцем, переменила платье и заново подкрасилась. Затем по-новому причесала волосы — ей захотелось немного изменить свою внешность. Но все это не могло избавить ее от чувства, что все ее попытки зажить в Ферринфилде полноправной хозяйкой будто наталкиваются на стену.

Она словно бы не имела права проводить задуманные перемены и брать все в свои руки, потому что должна была считаться с живущими здесь людьми — миссис Билль, ее мужем и мистером Винтертоном.

Конечно, в намерения миссис Билль не входило специально доставлять неприятности хозяйке, но она явно смотрела на Винтертона как на человека, который должен был по праву унаследовать Ферринфилд, в Каприсии же видела нежелательное обстоятельство, мешающее вести прежний образ жизни, не всегда гладкий, но привычный, предпочитая его не менять.

А когда миссис Билль говорила о Ричарде Винтертоне — иногда весьма критически, — тем не менее создавалось впечатление, что, несмотря ни на что, она относится к нему очень снисходительно и даже, как это ни странно, потворствует ему.

Каприсия никак не могла представить, чем этот надменный человек с мрачными глазами может кого бы то ни было расположить к себе. Ей снова стало чрезвычайно досадно, что никто даже не подумал заранее предупредить ее о его существовании перед приездом в поместье. Возможно, тогда она не чувствовала бы себя такой беспомощной, как сейчас, столкнувшись с проблемой, олицетворением которой он являлся.

Раньше ей не приходилось встречать столь высокомерного, неуважительного и беззастенчивого типа. Она не могла простить ему обидных слов, которые он ей наговорил, оскорбительной небрежности его поведения, и того, что он поцеловал ее. Она никогда не сможет жить с ним в одном доме. Необходимо избавиться от него, и как можно скорее.

Каприсия принялась обдумывать всевозможные средства, с помощью которых ей удалось бы достичь желанной цели. Судя по всему, Винтертону не очень понравилось, что она встречалась с Салли Кэрфакс. Поэтому она решила всеми силами поддерживать знакомство с ней. При других обстоятельствах она предпочла бы несколько иной тип подруги, чем мисс Кэрфакс, но сейчас, в чужой стране, без друзей и знакомых — за исключением разве что Тони Морсби (с ним она тоже начала часто видеться) — Каприсия чувствовала необходимость в подруге, у которой не было бы особенной причины завидовать ей и которая ни в чем не зависела бы от нее. Выбор пал на Салли. Они были примерно одного возраста, интересы их кое в чем совпадали, а главное — с нею было легко.

Тони Морсби, хотя и менее желанный тип приятеля, но также проявлявший дружеские чувства, практически не оставил ей выбора, когда она решила завязать новые знакомства. Очень удачно продав ей свою машину, он после этого стал буквально преследовать Каприсию своей дружбой. Он звонил как минимум дважды в день, а через два дня после их знакомства пригласил ее пообедать в гостинице «Корона».

Каприсии было любопытно увидеть эту гостиницу, сна слышала, что Ричард Винтертон часто бывал там и даже жил в ней некоторое время в недавнем прошлом. Наверное, думала Каприсия, у них с Джошуа Воганом вышла тогда размолвка или старику просто надоедало присутствие Винтертона в Ферринфилде, и тому приходилось временно удаляться, пока старик не смягчится и не позовет его, взяв назад свое решение.

Вполне вероятно, Винтертон имел какую-то власть над Джошуа Воганом, но сколько Каприсия ни ломала голову, она не могла представить, в чем заключалась такая власть, а выяснить это пока не было случая Итак, когда Тони Морсби пригласил ее пообедать в «Короне», она согласилась с непонятной для стороннего взгляда готовностью. По прибытии в гостиницу он первым делом заказал по коктейлю, после чего они отдали должное от личному обеду из трех блюд в ресторане гостиницы, отделанном дубовыми панелями.

Тони с воодушевлением выступал в роли хозяина Ее внешность, несомненно, произвела на молодого человека большое впечатлении, и комплименты его звучали вполне искренне. В то же время Каприсия утвердилась в мысли, что еще большее впечатление произвело на него состояние, и была права поглощая жареную утку под яблочным соусом, клюквенный пирог с взбитыми сливками не торопясь отхлебывая кофе, он не переставал обдумывать открывающиеся для него в связи с этим возможности.

Он уговаривал ее налить в кофе ликер, «как принято у англичан», но она отказалась. Каприсия была очарована окружавшей ее обстановкой — роскошью зала, ярким пламенем в огромном камине, настоящей английской октябрьской погодой за окном. Она попыталась объяснить Тони, как рада вернуться в Англию, насколько она привыкла чувствовать себя англичанкой, несмотря на то что родилась и выросла в Австралии. Тони уверял, что не находит в ней ничего австралийского. Каприсия любила Австралию тоже, и не знала, считать это комплиментом или нет. Тони» в свою очередь очень интересовался ее планами в связи с Ферринфилдом..

— Вы предполагаете остаться там жить? — недоверчиво спросил он, словно не мог себе этого представить. — Дом очень большой, и содержать его будет нелегко.

— Как Хэдли Тауарс, — напомнила ему Каприсия. — А мисс Кэрфакс тем не менее мечтает поселиться в нем.

Тони удивленно улыбнулся, как будто впервые услышал эту новость.

— Если такое и случится, то очень не скоро, а пока ей придется довольствоваться квартирой над конюшнями, — заметил он. — К тому же это не совсем ваш случай, у нее в Хэдли Тауэрс собственное дело.

— Школа верховой езды? — Каприсия удивленно подняла брови. — Разве это возможно, содержать такое огромное поместье, как Хэдли Тауэрс, на доходы от нее?

Тони пожал плечами.

— Боюсь, тут я не смогу ответить вам точно. Я не в курсе ее доходов, — произнес он с некоторым сожалением. — Но Салли умеет добиваться своего. Если она задумала превратить Хэдли Тауэрс в шикарный музей для туристов, то так и сделает., с помощью своего бесценного покровителя, — заметил он сухо. — Он-то может позволить себе такие рискованные предприятия, если ей только удастся уговорить его.

Все это звучало довольно непонятно для Каприсии, но она не считала возможным выспрашивать подобные сведения у Тони Морсби, и, спеша переменить тему, поинтересовалась, приходилось ли ему встречаться с Джошуа Воганом. Тони отрицательно покачал головой.

— Бедняга последние годы не выходил из дома.

— Но Ричарда Винтертона вы знаете?

— Да. — Он погасил сигарету в пепельнице.

— И… достаточно хорошо?

— Да нет, не особенно. Винтертон не из тех, с кем легко сблизиться. Конечно, Салли другое дело. Она, я думаю, знает его прекрасно.

Он откинулся на спинке стула и хитровато взглянул на Каприсию.

— Она и Винтертон видятся часто, даже очень часто.

— Все, наверное, считали, что Ферринфилд достанется ему?

— Вовсе нет, с какой же стати? Разве он родственник Джошуа? Хотя и жил там с незапамятных времен.

— Послушайте, — сказал вдруг Тони, словно только сейчас осознал, что Винтертон по-прежнему продолжает жить в Ферринфилде, — у вас, видимо, возникли с ним некоторые трудности? Думаю, он как следует окопался в Ферринфилде. Но по закону не имеет на него никаких прав, тут двух мнений быть не может.

— Я это знаю, — ответила Каприсия. Тони секунду смотрел на нее, словно намереваясь сообщить еще кое-что, касающееся Витертона, но передумал и сказал:

— Ну теперь-то, раз вы въехали, ему просто волей-неволей придется убраться. Конечно, привыкаешь к месту, особенно если прожил там много лет, однако, насколько я понимаю, у него никогда не было причин задерживаться в Ферринфилде. И нет никакой необходимости так цепляться за него. С его-то деньгами можно жить где захочется.

— С его деньгами? — Каприсия наморщила лоб. Ей до сих пор не приходило в голову, что Винтертон может оказаться человеком со средствами. До разговора с миссис Билль она полагала, всем необходимым для жизни, даже в мелочах, Винтертон обеспечивает себя за счет доходов от Ферринфилда, и теперь испытывала неловкость, так как ее предположения оказались совсем далекими от истины.

— Я и понятия не имела, что Винтертон богат, — сказала она, нахмурившись. Теперь в ее воображении рисовался облик другого, состоятельного Винтертона. Тони, слабо улыбаясь, закурил новую сигарету.

— О да, Винтертон мог бы купить всех нас, если бы только пожелал. — Он выпустил изо рта облачко дыма и тоже слегка нахмурился, разгоняя его рукой. — А то с чего бы это, как вы думаете, Салли так восхищается им? Или, правильнее сказать, с какой целью она демонстрирует свою к нему привязанность?

Каприсия растерянно взглянула на Тони.

— Он ей нравится? — осмелилась предположить она.

Тони рассмеялся.

— Может быть. Я мужчина, и не мне судить, так это или нет. Но если он ей и нравится, то есть кое-кто, с кем она не менее приветлива. Можете быть уверены.

Каприсия отпила кофе и задумчиво добавила в чашку еще ложечку сахара.

— Мне кажется, вы не очень-то любите Ричарда Винтертона, — заметила она после продолжительной паузы.

Песочные брови Тони насмешливо поднялись.

— А вы? — задал он встречный вопрос. Она энергично затрясла головой, чем очень рассмешила Тони. Он протянул свою чашку за новой порцией кофе.

— Вот видите, — произнес он. — А ведь вы познакомились с ним совсем недавно… всего несколько дней назад, не так ли?

Каприсия молча кивнула.

— Мне он кажется ужасно неприятным человеком, — сказала она.

Тони заплатил по счету, прибавил официанту на чай, и они направились к выходу. Но не успели выйти из зала, как в дверях показался Винтертон собственной персоной в сопровождении Салли. В руках она держала охапку свертков, словно только что прошлась по магазинам, и вид у нее был необычайно довольный, как у кошки, удачно стащившей лакомый кусок.

— Привет! — воскликнула Салли, когда они с Каприсией увидели друг друга. Мисс Кэрфакс вовсе не удивилась, встретив мисс Воган в обществе Тони, но спутник Салли бросил на эту парочку довольно неприветливый взгляд и даже не счел нужным поздороваться.

Когда Каприсия и Тони уже были готовы исчезнуть в вертящихся дверях, Салли обернулась и еще раз окликнула их.

— Между прочим, Каприсия, если вы заглянете ко мне завтра, я покажу вам кое-что интересное. Приходите к обеду, как тогда.

Винтертон устремил на Каприсию такой мрачный взгляд, что ей стало не по себе, и она неловко пробормотала:

— О, но я обедала у вас совсем недавно. Мне неудобно злоупотреблять вашим гостеприимством…

— Какие глупости! — Салли была в отличном настроении и смотрела на Каприсию с таким сияющим видом, словно приготовила для нее какой-то невероятно прекрасный сюрприз. — Я же говорю, что у меня для вас кое-что есть! Будьте уверены, вам понравится. Обязательно приходите.

— Хорошо, я приду.

Она догнала Тони, который открыл перед ней дверцу автомобиля.

— Видали? — спросил он глуховатым голосом. — Вы заметили, какую охапку свертков тащила Салли? Они вместе делали покупки. Сейчас она начнет их смаковать в свое удовольствие.

— Для обеда уже поздновато, — заметила Каприсия. — Неужели Салли собирается смаковать содержимое своих свертков в ресторане гостиницы?

— В ресторане? Да у него особые апартаменты в заново отделанном крыле гостиницы. Если они пожелают, обед им подадут наверх. А не пожелают…

— Понятно, — пробормотала она едва слышно, когда он завел мотор. Машина рванулась с места.

Глава 6

Второй обед у Салли проходил в гораздо более деловой атмосфере. Хозяйка с самого начала не скрывала главной своей цели — продать Каприсии караковую кобылу.

— это красавица! — объявила она сразу же, не успела Каприсия переступить порог гостиной, после чего немедленно повела ее в конюшню.

— Я знаю, как вы любите ездить верхом. Зачем вам брать лошадь напрокат, когда в Ферринфилде отличные конюшни? Своя лошадь обойдется вам гораздо дешевле.

Каприсия еле заметно нахмурилась.

— Я еще не успела осмотреть конюшни в Ферринфилде, — объяснила она, — и вовсе не уверена, что в них можно так сразу поставить лошадь. К тому же у меня сейчас нет никого, кто бы мог как следует ухаживать за ней.

— Тогда это буду делать я, и кормить, и чистить. — Салли, очевидно, уже все продумала. — Вы сможете пока держать ее у меня, а брать, когда захотите. Я предоставляю вам большую скидку и очень советую не упускать такой случай Каприсия сделала слабую попытку объяснить, что пока не имеет намерения покупать собственную лошадь, но Салли в ответ только терпеливо улыбалась, как улыбается взрослый, ублажая капризного ребенка В конце концов она вручила ей шариковую ручку и усадила за стол, чтобы Каприсия тут же выписала чек.

Сумма оказалась весьма и весьма внушительной. Каприсию неприятно поразило то, что лошади в Англии, должно быть, ценятся невероятно дорого, ошеломляюще дорого, ведь эта лошадь даже не предназначалась для скачек. Несколько покоробила и поспешность, с которой Салли выхватила у нее из рук заполненный чек и спрятала его в ящик письменного стола Обед, который последовал за этой деловой операцией, прошел довольно торопливо и состоял всего лишь из яичницы с плохо прожаренными тостами, а растворимый кофе из жестяной банки показался Каприсии горьким.

Салли заговорила о поместье Ферринфилд. Оказалось, что она часто думает о нем. Если Каприсия собирается придать дому приличный облик и жилой вид, то она готова свести ее с прекрасным специалистом по такого рода проблемам, готовым полностью взять на себя обустройство особняка. Этот специалист — старинная школьная подруга Салли, профессионально занимающаяся дизайном. Салли рекомендовала ее весьма энергично, напористо и уже была готова не откладывая звонить в Лондон, чтобы просить бывшую одноклассницу немедленно подъехать для заключения договора и составления сметы. Каприсии пришлось призвать на помощь всю свою твердость, чтобы удержать ее от этого.

— Вам с вашими деньгами надо жить в подобающем месте, — настаивала Салли. — содержать дом на должном уровне. Следует создать образец, на который люди могли бы равняться Это поможет вам почувствовать себя в Англии как лома. Я, конечно, не знаю, к чему вы привыкли у себя в Австралии. Наверное, там все было по самой последней моде, чистота, как в клинике, и все в таком духе — Да ничего подобного. — Каприсия решила сразу же помочь Салли избавиться от заблуждения на ее счет. — Обстановка у нас была как раз очень старомодная, и сколько я ни пыталась приукрасить нашу гостиную, она больше напоминала амбар, а в спальнях и вовсе стояло только самое необходимое. Когда я была маленькая, у нас не было даже штор на окнах.

— Что вы говорите, неужели?

Салли недоверчиво уставилась на нее, пытаясь понять, шутит Каприсия или говорит серьезно.

— А от нашей кухни вы бы просто пришли в ужас. Правда, сейчас она выглядит лучше — Каприсия объяснила, что они с отцом незадолго до его смерти сделали пристройку к дому и вместе с разными прочими усовершенствованиями оснастили кухню вполне в современном духе. Каприсия сама красила стены масляной краской.

Салли продолжала смотреть на нее недоверчиво, видимо, подозревая, что ее разыгрывают. Она кивнула на элегантный костюм из мягкой шерсти, в который на этот раз была одета Каприсия.

— Однако вы знаете, как надо одеваться, — сказала она. — Мне кажется, вот этот костюм у вас из Парижа.

Каприсия улыбнулась.

— Да, вы правы, — призналась она. — Я купила его, когда делала пересадку в Париже по пути в Англию.

— Вам повезло! — воскликнула Салли, жадно разглядывая костюм. — А есть у вас в гардеробе еще что-нибудь парижское? — полюбопытствовала она.

— Только одна-две вещицы, — ответила Каприсия.

Мисс Воган отправилась домой, дав обещание в ближайшие несколько дней встретиться с подругой Салли, когда эта молодая особа прибудет из Лондона, чтобы предложить ей свое профессиональное суждение по меблировке и отделке дома. Салли не сомневалась также, если Каприсия решит заменить в Ферринфилде мебель — а большая часть ее успела превратиться в рухлядь, — то именно Примроуз Фолкнер, единственная, кто в северных (а скорее всего и южных) графствах Англии сможет дать дельный совет и подсказать, где именно раздобыть приличные образчики мебели.

Приехав домой, Каприсия почувствовала себя совсем измотанной и была вовсе не в настроении встречаться с Ричардом Винтертоном. Тем не менее ее ожидал неприятный сюрприз — Ричард Винтертон сидел в холле у камина вместе со всеми своими собаками, и стоило Каприсии войти, как они тут же дружно прыгнули на нее.

— Назад, — сердито приказал им Ричард, но — увы'. На юбке из мягкой шерсти, вызвавшей такое восхищение у Салли, остались три отпечатка грязных собачьих лап, не говоря уж о том, что две или три нитки оказались вытянутыми.

— Вот глупые животные!

Он довольно сильно шлепнул одну из собак, словно даже его покоробил этот варварский наскок, совершенный на глазах.

— Вы что, до сих пор не знаете мисс Воган? Зачем же вы набрасываетесь на нее, стоит ей только войти в собственный дом!

Каприсия сейчас же сочла необходимым заступиться за собак, невзирая на урон, нанесенный ее юбке. В эти последние дни она успела поближе познакомиться с ними. Собаки инстинктивно почувствовали в ней большую свою поклонницу, и их отношение к Каприсии день ото дня становилось все более приветливым, менее подозрительным, а теперь от подозрительности не осталось и следа.

Она склонилась к животным, потрепала их по шерсти и ласково заговорила, что вызвало у собак новый взрыв энтузиазма.

— Подумаешь, какая-то дурацкая старая юбка! — сказала она, поглаживая Беатрису. — Всегда можно надеть другую, правда?

Винтертон, покуривая только что набитую табаком трубку, взглянул на нее задумчиво.

— По-моему, вы чем-то расстроены, — заметил он. — Или это на вас так действует английский климат?

Она покачала головой.

— Напротив, прихожу к выводу, что лучшего климата, чем в Англии в это время года, и желать нельзя.

Девушка махнула рукой в сторону окна, где наступали октябрьские сумерки и в лучах заходящего солнца медленно розовело бледное осеннее небо.

— Мне так нравится этот старинный холл! Особенно теперь, когда миссис Билль начала топить в нем камин.

— Да, ничего нет лучше живого огня в камине, — согласился он, обводя взглядом дубовые стены и наблюдая, как блики пламени играют на древних, отшлифованных временем панелях. Он поднял глаза к темной галерее, куда величественно восходила парадная дубовая лестница, и замер с трубкой в руке, сощурившись, думая о чем-то.

Еще утром Каприсия нарвала хризантем и поставила их в бронзовую вазу на темный — почти черный — дубовый сундук у подножия лестницы. Теперь, при мерцающем свете камина, красно-коричневые и золотые цветы обрели особенную красоту, наполняя весь холл резким сладковатым запахом.

— Конечно, если бы этот дом был моим, я позаботился бы о нем должным образом, — произнес он внезапно, словно бы про себя. Каприсия, продолжая тему, рассказала Винтертону о школьной подруге Салли Кэрфакс, которая приедет сюда через несколько дней. Она очень удивилась, увидев, что ее собеседник на несколько секунд потерял дар речи.

— Примроуз Фолкнер? Вы в самом деле хотите сказать, что она приезжает сюда?

— Да. — Каприсия в упор посмотрела на Винтертона, и в ее глазах блеснул вызов. — У вас есть возражения?

Он помолчал, почесывая за ухом одну из собак.

— Да нет, отчего же?

— Но видно, вам не очень-то по душе такая перспектива.

Он нахмурился и прижал острые уши Беатрисы к голове, так что собака стала похожа на выдру.

— Дом ваш, — заметил он сдержанно, — вы можете пригласить сюда любого, кого сочтете нужным.

— Спасибо, — холодновато улыбнулась Каприсия. — Я рада, что вы это осознаете.

— Можете поверить, я осознаю… многое. — Продолжая хмуриться, он отпустил наконец собачьи уши. — Значит, я прав, делая вывод, что вы сегодня виделись с Салли?

— Да.

— И она снова пыталась вам что-нибудь продать? Или это пытался сделать кто-нибудь из ее друзей?

— Я купила у нее лошадь.

Каприсия слегка покраснела, признавшись, что он угадал правильно. Но, конечно же, мистер Винтертон знал Салли гораздо лучше, чем она, в этом не было никаких сомнений.

— Очень милая маленькая лошадка. Мисс Кэрфакс любезно предложила держать ее пока в своей конюшне.

— Вот как? В своей конюшне?

— Да.

— И она собирается кормить ее, прогуливать и регулярно посылать вам счета за эти маленькие услуги?

Каприсия молчала, но ее пламенеющие щеки подтверждали правильность его слов.

— Простите мне прямой вопрос, а сколько вы заплатили за эту лошадку?

Помедлив несколько секунд, Каприсия назвала цену. Сейчас, когда она произнесла ее вслух, сумма показалась ей еще более впечатляющей, чем когда она выписывала чек. Винтер-тон присвистнул.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Прекрасно! Что ж, я полагаю, вы можете себе это позволить. Конечно, Салли всегда нуждается в деньгах, только все же придется научиться говорить «нет», когда вы видите что-нибудь, вам понравившееся. Или когда другие решат за вас, что вам это должно понравиться. Иначе вам, пожалуй, навяжут целого слона, которого мисс Кэрфакс любезно согласится поставить в свои конюшни, либо пригласят сюда бригаду рабочих с бульдозерами, поручив им срыть Ферринфилд до основания.

— Ну нет! — воскликнула она с негодованием. — Можете быть спокойны, такого не случится никогда.

— Не знаю, не знаю. — Он скептически поглядел на нее и отвернулся. — Но до тех пор, пока вы не позволите мисс Фолкнер выкрасить деревянные панели в голубой цвет, а потолок в библиотеке расписать золотыми звездами, я не стану выражать протест открыто. (Как будто у него есть на это право, возмущенно подумала Каприсия.) А теперь, я думаю, животным пора гулять. — И он свистом подозвал собак.

— Вы идете с ними на прогулку? Можно мне с вами? — вдруг неожиданно для самой себя произнесла Каприсия.

Он обернулся и посмотрел на девушку с изумлением. Его взгляд скользнул по ее изящной фигуре, задержавшись на темноволосой, красиво причесанной головке. Затем он посмотрел на ее ноги.

— В этих туфельках?

— Я могу переобуться, — сказала она и вновь неудержимо покраснела, увидев, что Винтертон взирает на нее с иронией. — Если вы немного подождете, я поднимусь наверх и сменю туфли.

— Что ж, раз вы и в самом деле чувствуете необходимость в прогулке…

Вряд ли в его голосе прозвучало радушие. Не чувствовалось, что он рад ее компании, мистер Винтертон всего лишь нехотя давал ей разрешение.

— И долго вы будете переобуваться?

— Несколько минут. Он взглянул на часы.

— А то я сегодня ужинаю с друзьями, и у меня не слишком много времени. Надо вернуться, успеть переодеться, да и собаки должны нагуляться вволю.

— Хорошо. — Она чувствовала себя жестоко обиженной, словно ей было грубо отказано. — Не в моих правилах просить кого-либо ждать.

Он пожал плечами и направился к двери. Собаки, ринувшись, обогнали его и выбежали во двор. Каприсия задержалась в холле, бросив взгляд в сад, где спокойной красотой сияла небесная даль, розовая полоска заката становилась с каждой минутой все ярче и прекраснее, и листья цвета меди покачивались на деревьях. До нее долетел терпкий манящий запах сырого леса, и она почувствовала неудержимое желание броситься вслед за ним, даже рискуя быть безжалостно осмеянной. Но ей удалось преодолеть этот порыв.

В дверях Винтертон обернулся и взглянул на нее. Ей показалось, что на его губах промелькнула довольная улыбка.

— Вы, конечно, можете передумать, — сказал он, неожиданно смягчившись. — И, несмотря на то что сегодня я действительно спешу, мы готовы вас подождать.

Но она медленно покачала головой.

— Нет, не стану вас задерживать. Он вдруг улыбнулся ей, просто и приветливо, и она почувствовала, что этой улыбке очень трудно противиться. Собаки нетерпеливо прыгали у крыльца и громко лаяли. Ей страшно хотелось пойти вместе с ними… Но она упрямо покачала головой.

— Я остаюсь.

Он снова пожал плечами, улыбка исчезла с его лица, и он отвернулся.

— Как будет угодно, — произнес он сухо и сбежал вниз по ступеням.

А Каприсия почувствовала себя маленькой, одинокой, всеми бессердечно покинутой… Хотя, конечно, предаваться такому настроению было совсем неразумно с ее стороны.

Глава 7

Спустя два дня Каприсия приняла приглашение поужинать и потанцевать с Тони Морсби. Он позвонил ей утром, а днем она поехала в город и приобрела одну-две вещицы, которых у нее еще не было, и без которых, как она считала, нельзя обойтись, отправляясь ужинать с мужчиной. Мисс Воган успела также заглянуть в парикмахерскую, где ее причесали, сделали маникюр. К восьми часам, когда Тони заехал за ней, она была совершенно готова.

Очевидно, Морсби впервые переступал порог Ферринфилда, и вне всякого сомнения, увиденное произвело на него сильное впечатление. Но еще большее впечатление произвела на Тони сама Каприсия, ее восхитительная прическа, макияж, удачно подчеркивающий ее естественную красоту. Пожалуй, теперь она поколебалась в своей уверенности, что мистер Морсби питает тайную привязанность к Салли Кэрфакс. Когда миссис Билль отворила дверь и впустила гостя и он увидел мисс Воган, спускающуюся по лестнице в холл, чтобы встретить посетителя, у того глаза так и загорелись.

Он сказал, что она выглядит просто волшебно, а после двух бокалов шерри в Желтой гостиной добавил, бегло, но зорким оком осмотрев достопримечательности, что мисс Воган — именно такая хозяйка, какая и нужна поместью Ферринфилд.

— Вы уже стали частью этого дома, — одобрительно улыбнулся он, глядя, как она сидит в кресле по другую сторону белого мраморного камина, попивая маленькими глотками шерри. — Для австралийской девушки просто удивительно вписываетесь в обстановку. Просто поразительно!

— Спасибо. — Каприсия не стала напоминать ему, что по происхождению она все-таки из Англии, как и он сам. А Тони продолжал развивать мысль о том, что до сих пор многие считают австралийцев неотесанными дикарями. К ней-то, конечно, это суждение никак не относится, вежливо добавил он. Она-то просто очаровательна.

Каприсия еще раз сказала «спасибо», затем, к счастью, Тони отказался от третьего бокала шерри, и они отправились в Хазерли, населенный пункт недалеко от Ферринфилда, в гостиницу «Герб».

Там им подали отлично приготовленный ужин. «Герб» не уступал в гостеприимстве «Короне», кое в чем он был даже еще более утонченным. Многие приезжали сюда издалека, чтобы как следует провести время. Публика в «Гербе» состояла главным образом из хорошо одетых, приятных парочек и групп молодых людей, постоянных поклонников здешних кухни и винного погреба.

Каприсия настроилась мило провести вечер, хотя нельзя было сказать, что ей так уж нравился Тони. Когда она спрашивала себя, почему приняла его приглашение, то не могла найти удовлетворительного ответа. Разве потому, что Ричард Винтертон не одобрял это знакомство…

После ужина они потанцевали под оркестр из трех музыкантов. Тони обнаружил склонность слишком крепко обнимать ее в танце, как только представлялась такая возможность. Он часто обращался к бутылке бренди, стоявшей на их столике, и пытался уговорить ее делать то же самое. Однако, несмотря на юность, проведенную в «дикой» Австралии, Каприсия была очень умеренна при употреблении напитков, и никакие уговоры кавалера не могли заставить ее «кутить напропалую», как выражался Тони.

Наконец он отвез ее домой на своей мощной спортивной машине. Если бы ее попросили засвидетельствовать его способности управлять автомобилем после хорошо проведенного вечера, она могла бы утверждать однозначно — его возможности отнюдь не отвечают требованиям. Временами в зыбком свете луны он закладывал столь крутые виражи в столь узких переулках, что ей становилось по-настоящему страшно, и она с облегчением перевела дух, когда впереди показались очертания темного массивного Ферринфилда.

Машина Тони вихрем промчалась по заросшей аллее и резко остановилась недалеко от подъезда в тени ветвистых деревьев. Конечно, теперь листья уже почти облетели, но тень от кроны была достаточно густой. Тони выключил мотор, фары, и внутри машины стало абсолютно темно.

Мистер Морсби, шумно дыша, благоухая парами бренди, приблизил свое лицо к Каприсии и одновременно потянулся, чтобы обнять ее. Ей удалось избежать этого, отодвинувшись в самый дальний уголок сиденья.

— Ну, не прячьтесь от меня, — протестующе забормотал он, шаря вокруг руками и пытаясь достать ее. — Я думал, мы с вами уже хорошие друзья…

— Сейчас очень поздно, — торопливо проговорила Каприсия, отыскивая дверную ручку. — Гораздо позднее, чем я думала. Мне пора идти.

— Глупости. — Тихо засмеявшись, он поймал ее за руку и потянул к себе. — Еще нет и одиннадцати, а вам завтра вовсе не надо рано вставать, чтобы бежать на работу. Вы праздная леди… владелица поместья.

Она почувствовала, как горячие руки скользнули по ее плечам.

— Каково это быть — главной наследницей Джошуа? Я думаю, неплохо. Знать, что всегда тебе хватит денег и на мелкие расходы, и на крупные, и на всякие…

— Прошу вас! — Она решительно увернулась, едва удерживаясь от желания наградить его полновесной пощечиной. — Мы приятно провели вечер, и я благодарна вам за приглашение, но мне вовсе не хочется сидеть тут и обсуждать с вами мое наследство. Я хочу спать! Спокойной ночи, мистер Морсби.

— Тони! — уточнил он с горьким упреком, словно она обидела его до глубины души. — Почему вы заговорили так официально? Это для меня неожиданность. И что за спешка? Вы очень привлекательны, и я не могу покинуть вас вот так сразу. Я хочу узнать вас получше…

— Вы и так знаете меня, мистер Морсби, — резко возразила она. — И вряд ли вам удастся узнать обо мне что-нибудь новое. Мне было приятно провести с вами вечер, но думаю, нет необходимости одаривать меня вашей особой благосклонностью. Я уже предполагала сама заплатить за свой ужин, и с готовностью оплачу ваш бензин, если вы того желаете.

— О, какие жестокие слова, — воскликнул он. — Чем же я вас обидел? Неужели я бы мог позволить вам заплатить за ужин…

— Я рада сделать это, если так будет спокойнее.

Он нахмурился, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица.

— Разве в Австралии, когда мужчина приглашает девушку в ресторан, девушка платит сама?

— Она делает это, если хочет сохранить с ним дружеские отношения.

— Что это значит?

— То, что я сказала. Дружеские отношения. Она наконец сумела открыть дверцу и быстро выбралась из машины.

— Спокойной ночи, мистер Морсби… и еще раз спасибо.

Позволив ей выйти из автомобиля, он и сам открыл дверцу, быстро обежал вокруг машины и очутился прямо перед Каприсией, преграждая ей путь. Она скорее почувствовала, чем увидела обращенный на нее взгляд, полный укоризны.

— Я вам не нравлюсь, вот в чем дело, — упрекнул он свою спутницу.

— Напротив, я хорошо отношусь к вам. — Каприсия уже начала терять терпение. — Но поймите, я устала. Позвольте же мне войти в собственный дом.

Он взглянул вверх на темные окна.

— И вы не пригласите меня на чашку кофе? Или на бокал шерри?

— Мне кажется, мистер Морсби, сегодня вы уже достаточно много выпили.

Он внезапно захохотал, словно она сказала что-то невероятно остроумное.

— Вы странная… но ужасно привлекательная. Мне больше всего нравятся в женщинах их странности. А ваши делают вас непохожей на остальных.

Он потянулся рукой к ее щеке, она отшатнулась, и он нахмурился.

— Сколько должно пройти времени после знакомства с мужчиной, чтобы вы разрешили ему вас поцеловать? — спросил он с любопытством. Похоже, его на самом деле заинтересовал этот вопрос.

— Я не разрешаю мужчинам целовать себя.

— Но для кого-то вы делаете исключение?

— Я ни для кого не делаю исключений. Он снова рассмеялся. Интересно, сколько резкостей надо наговорить, чтобы заставить его уйти и получить наконец возможность попасть домой, подумала Каприсия. Но к ее большому удивлению, следующие его слова выразили чрезвычайное удовольствие:

— Что же, этому я рад… очень рад.

И не успела она понять, что задумал Тони, как он схватил ее за плечи и неловко поцеловал. Поцелуй пришелся в щеку. Это страшно разозлило ее… еще больше, чем когда застал ее врасплох и вызвал взрыв негодования своим поведением Ричард Винтертон. Винтертон поцеловал ее так, словно имел на это право. Поцелуй Морсби был неуверенным и опасливым, как рискованный опыт.

Этот свой опыт он попытался повторить, но она оттолкнула его от себя с такой силой, что и без того нетвердо держащийся на ногах Тони потерял равновесие и чуть не растянулся перед ней на дорожке. В конце концов не растянулся он лишь потому, что помешала машина, которая задержала его падение, и Морсби ухватился за нее, ища опоры.

Не испытывая ни малейших угрызений совести, Каприсия повернулась, взбежала по ступеням и схватилась за массивную дверную ручку. К счастью, дверь незамедлительно распахнулась. Оказавшись внутри, она первым делом ощупью, так как в холле было темно, закрыла дверь на цепочку и двинулась к лестнице, спеша подняться в свою комнату.

Когда она поднялась по лестнице, на галерее со стороны апартаментов Ричарда Винтертона показалась темная фигура, которая небрежно кивнула ей. Это и был сам Винтертон. Проходя мимо нее, он мельком бросил взгляд на ее вечернее шелковое платье.

— Приятно провели время? Жаль только, что ваши кавалеры так легко теряют голову. Вам стоит научиться приводить их в чувство хорошим ударом в ухо, а не просто хлопать по щекам или швырять на автомобиль. Такие привлекательные девушки, как вы, рано или поздно оказываются в подобных ситуациях, и тут ничего так не помогает, как пара приемов дзюдо.

Каприсия почувствовала, как краснеет от удивления и неловкости. Несмотря на полумрак галереи, она разглядела, что его глаза смотрят на нее откровенно насмешливо. И уже в который раз она подумала, какие они у него неприятные.

— Вы… подсматривали за мной из окна! — воскликнула она, пораженная тем, что такой взрослый человек, как он, мог опуститься до подобной низости. — Вы шпионили за мной!

— Ночь такая лунная…

Он сделал паузу и продолжил, будто дразня ее:

— Я люблю глядеть на звезды. Могу часами разглядывать их, если у меня нет другого занятия. А сегодня как раз выдался свободный вечер, и я изучал звездное небо.

— Предпочитаю, когда называют вещи своими именами. Признайтесь лучше, вы услышали, как подъехала машина, и стали смотреть из окна.

— Ну и что из того? — Он прислонился плечом к резной дубовой балюстраде. — Разве смотреть из окон запрещено законом?

— Но это мои окна, — вырвалось у нее. Она просто кипела от возмущения. Подумать только, он подглядывал за ней!

— Истинная правда.

Он достал из кармана халата пачку сигарет, вынул одну и закурил.

— И чтобы несколько успокоить вас в вашем справедливом гневе, хочу сообщить нечто приятное. В самом ближайшем будущем я не буду смотреть ни в одно из ваших окон. Окно, из которого я стану смотреть, будет принадлежать только мне.

Каприсия начала понемногу остывать.

— Вы хотите сказать что… уезжаете?

— И очень скоро.

— Когда?

— Через неделю, самое большое — через две.

— Это точно, что вы уезжаете?

— Абсолютно точно.

Возмущение ее утихло, взамен пришло странное чувство растерянности.

— Что ж, я рада, — произнесла она.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Не думаю, чтобы вы и дальше захотели остаться в доме, который вам не принадлежит.

— Вы напоминаете мне об этом при каждой нашей встрече. — Он не торопясь затянулся сигаретой. Полумрак не помешал ей увидеть, с каким презрением он смотрит на нее.

— Сознание того, что дом этот ваш, вас, видимо, очень радует? — небрежно осведомился он.

— У меня еще не было времени этому порадоваться.

— Зато у вас нашлось время близко познакомиться с Тони Морсби, — отметил он холодно. — Но вам бы лучше поискать себе более надежного приятеля. Тони небогат, и для него вы — олицетворенная мечта, которая манит каждого обездоленного.

— По-моему, это низко с вашей стороны говорить подобные вещи, — заявила она.

— Зато вы услышали правду.

Он сделал движение, словно собираясь уйти, но вновь повернулся к ней. На его губах появилась странная улыбка.

— Все равно ведь вы не хотите, чтобы он продолжал в том же духе? Берегитесь, в следующий раз Морсби может проявить большую настойчивость. Если вам понадобится человек, способный охладить его пыл, дайте мне знать. Мне, разумеется, известно, что вы вовсе не считаете меня кем-то вроде сэра Галахэда, но с этой работой я справлюсь.

Голос его звучал по-прежнему спокойно и холодновато, но в глазах блеснул огонек.

— Мне никогда не нравился Тони Морсби, — закончил он, как бы ставя точку.

Каприсию его слова удивили и вместе с тем заинтриговали. Но вскоре она им нашла, как ей показалось, правильное истолкование. Тони Морсби часто посещал конюшни, принадлежащие Салли Кэрфакс, а Салли Кэрфакс и Ричард Винтертон были большими друзьями. Видимо, Винтертон все-таки влюблен в нее… насколько он вообще способен на подлинное чувство. Или просто считает ее своей собственностью и не терпит, когда к ней проявляют интерес другие мужчины. А Морсби, несомненно, проявлял к Салли интерес. Каприсия могла бы с уверенностью утверждать, что он был влюблен в нее. Но, подумала она, Салли скорее всего вовсе не отвечает ему взаимностью.

Глава 8

Прошла неделя, в течение которой Каприсия усиленно пыталась приспособиться к своей новой жизни. Одновременно она раздумывала над тем, как поступить с домом, когда новизна жизни в нем поблекнет и он станет для нее самым обычным жилищем.

Конечно же, она не могла оставаться жить в таком громадных размеров поместье одна, без родных и знакомых. В Англии у нее не было никого, даже традиционной незамужней тетки. Настоящих друзей она так и не приобрела. Самые последние знакомства, разумеется, не в счет. Разве эти люди могли ей помочь перестать чувствовать себя здесь иностранкой? Иностранкой с кучей денег (это еще хуже) и владелицей большого поместья, нуждавшегося в умелом управлении, что теперь выглядело ее долгом, а в скором времени могло стать обузой.

Она выбралась наконец в Лондон и обратилась за советом к своему поверенному. Но он мало чем сумел помочь ей.

— Моя дорогая леди, — начал он вежливо. Разговор происходил в уютном кабинете, пол которого устилали персидские ковры, а стены покрывали деревянные панели. Они были вывезены, очевидно, из разваливающегося загородного дома, чтобы украсить повседневную деловую жизнь солидного юриста, представителя старинной нотариальной конторы, ведущей дела множества известных английских семей.

— Милая моя леди, мне не вполне понятно, что именно вас так расстраивает. Проблема с пребыванием в доме мистера Винтертона, конечно, есть, это я понимаю… Но вы сказали мне, будто в ближайшем будущем он предпримет определенные шаги и, таким образом, не будет причинять вам беспокойства. Что касается прочего…

— Почему мой двоюродный дедушка позволял мистеру Винтертону жить в своем доме, но ничего не завещал ему? — напрямую спросила Каприсия, так как этот вопрос не переставал волновать ее.

Поверенный тонко улыбнулся.

— Мисс Воган, — ответил он мягко и вкрадчиво, — вы задаете мне вопрос, на который мое положение не позволяет дать ответ. Я могу лишь высказать предположение, что упоминать мистера Винтертона в завещании не было необходимости… Во всяком случае то, что ваш двоюродный дедушка действительно не упомянул о нем ни словом, может служить косвенным подтверждением сказанному мной.

— Но ведь он должен был испытывать привязанность к этому человеку, раз позволял ему так долго жить в своем доме, — продолжала настаивать Каприсия.

Нотариус предложил ей сигарету в резном портсигаре из кедрового дерева.

— Возможно.

Затем обошел вокруг стола и чиркнул зажигалкой.

— Но этот вопрос уже не входит в нашу компетенцию.

И он улыбнулся любезной, но непроницаемой улыбкой.

Такое благодушие вызвало у Каприсии только раздражение. Поверенный не должен был позволять вселяться в дом, отданный ей по завещанию целиком, со всем имуществом, пока в нем жил Винтертон.

— На вашем месте я не стал бы ломать голову над вещами, не имеющими к вам никакого отношения, — посоветовал ей нотариус. — Радуйтесь вашему наследству. Используйте наилучшим образом то, что вам послала судьба.

Он проводил ее к выходу. В результате Каприсия так и ушла ни с чем, не сумев даже удовлетворить любопытство по поводу Ричарда Винтертона и чувствуя себя разочарованной.

Этот человек преследовал ее, словно призрак, — как она ни старалась, ей не удавалось выкинуть его из головы, наверное, потому, что он по-прежнему представлял для нее главную проблему. Хотя Винтертон объявил о своем скором отъезде из Ферринфилда, оставалась вероятность того, что дата отъезда может быть отложена, и в конце концов она так и не сумеет от него избавиться.

Покинув контору, она решила сделать несколько покупок и поехала для этого в район Вест-Энда. Оставив машину на стоянке, Каприсия начала обход. К этому времени она успела почти полностью обновить гардероб, но магазины, особенно лондонские, продолжали оставаться для нее чрезвычайно привлекательными. Они просто очаровали ее, ведь раньше мисс Воган не приходилось видеть ничего подобного, разве что в Париже, где она и купила самые шикарные свои вещи.

Теперь, когда денег было достаточно, чтобы удовлетворить любую прихоть, она получала от походов по магазинам особенное удовольствие. Вот и в этот раз наша героиня самозабвенно сорила деньгами направо и налево, пока не наступило время обедать.

Каприсия пообедала в одном из больших универмагов, затем прошлась пешком по Пикадилли, подставляя лицо ласковому октябрьскому солнцу. Вдруг впереди промелькнул силуэт Ричарда Винтертона, который, как ей показалось, входил в один из известных лондонских клубов.

Конечно, она могла легко ошибиться. Возможно, ей просто почудилось, потому что этот человек весь день не шел у нее из головы. Тем более, насколько ей было известно, он оставался в Ферринфилде и вовсе не собирался сегодня в Лондон.

Но человек, расплатившийся с таксистом и легко взбежавший по ступеням клуба, так необыкновенно напоминал Винтертона, что она даже остановилась от неожиданности. То, что одет он был чрезвычайно изысканно, лишь сбивало с толку, поскольку Винтертон до сих пор вовсе не казался ей элегантным, и это было главной причиной, почему она решила, что глаза ее все-таки обманывают. В то же время надменно поднятый подбородок, своеобразная упругость походки, погруженность в себя — все это заставляло думать, что Ричард Винтертон не только приехал вслед за ней в Лондон, но и дерзко попался ей на пути, подобно тому, как постоянно делал это в Ферринфилде.

Только позавчера вечером, направляясь в свою спальню, она столкнулась с ним на галерее. Он следил за Каприсией из окна своей комнаты, что показалось ей нестерпимой наглостью.

А теперь перед ним — если это действительно был он — швейцар почтительно распахивал дверь одного из старинных клубов и даже, казалось, был весьма рад увидеть его, во всяком случае уважительно посторонился, давая дорогу. И тот уже готов был исчезнуть за высокой стеклянной дверью, но вдруг другой человек, как раз выходивший из клуба, чуть было не столкнулся с ним и тоже выразил свое удовольствие от встречи.

Каприсия не стала дожидаться, чтобы увидеть, не откажется ли выходящий от своего первоначального намерения, и не вернется ли назад в клуб с человеком, который наверняка был Винтертоном. Но, торопливо проходя мимо подъезда, она краем глаза успела заметить, как они все-таки вошли в дверь вместе. А это означало, что Ричард Винтертон, если это все же был он, пользовался популярностью и у членов клуба, и у тех, в чьи обязанности входит заботиться об удобствах последних.

Перед возвращением домой Каприсия забежала в кафетерий выпить чаю, затем взяла машину со стоянки и сосредоточилась на предстоящей дороге. Прошлую ночь она провела в небольшой тихой гостинице, которую ей порекомендовала одна пассажирка, с которой они вместе плыли пароходом из Австралии. Утром Каприсия посетила одну-две достопримечательности Лондона, встретилась с поверенным, вдоволь насладилась путешествием по магазинам и теперь, к некоторому своему удивлению, обнаружила, что весьма рада возвращению в Ферринфилд, где твердо намеревалась как можно скорее осуществить задуманные перемены. У нее в голове постепенно созревал план превращения поместья в гостиницу или загородный клуб, но все эти размышления были пока еще очень и очень неопределенными. Прежде всего предстояло сделать дом пригодным для жилья. Она решила сохранить большинство его архитектурных особенностей, добавить комфорта внутреннему убранству и уже горела нетерпением как можно быстрее приступить к работе. Она раздобыла адреса нескольких агентств, которые могли помочь в ее замыслах, и собиралась немедленно по возвращении обзвонить их одно за другим.

Кроме того, ей необычайно нравились типично английские пейзажи, окружавшие Ферринфилд, и она чувствовала, что в будущем ей тяжело будет расставаться со своим домом даже на короткое время.

Она всей душой хотела пустить здесь корни, обжиться, упрочить свое положение. Одинокой молодой женщине все это не так легко, а у нее не было намерения выходить замуж, возможно вообще, тем более в скором времени. До сих пор Каприсии еще не доводилось встретить человека, с которым ей хотелось бы пройти вместе по жизни, вот почему ее отношение к браку было легко объяснимо.

Втайне она немного побаивалась мужчин. Австралийцы казались ей грубоватыми здоровяками. В Англии не прошло и двух недель, как ее поцеловали двое мужчин, и каждый поцелуй вызвал чувство отвращения, что ее слегка встревожило. Если всякий раз, когда мужчина захочет ее поцеловать, она станет испытывать подобное чувство, придется признать — мисс Воган просто не создана для брака.

Но брак означал детей, надежность, защищенность и многое другое, о чем наша австралийка частенько думала и что мечтала когда-нибудь получить. Каприсия была — она надеялась на это — нормальной молодой женщиной, а для нормальных молодых женщин неестественно стремление отгородиться от людей и жить уединенно. Обитая в домах, подобных Ферринфилду, они предпочитают, если имеют возможность выбирать, не оставаться в одиночестве.

Все эти рассуждения внезапно снова привели ее к Ричарду Винтертону. Каждый раз, как она начинала думать о Ферринфилде, она думала и об этом господине. Такое постоянство наводило на мысль о состоянии ее рассудка и не могло не беспокоить мисс Воган.

Да, он ей не нравился, не нравился чрезвычайно, должно быть, говорила она себе, как и ее дедушке Джошуа, иначе тот упомянул бы о Винтертоне в завещании. Тогда почему каждый раз, когда она сталкивалась с ним лицом к лицу, эти встречи приводили ее в смятение?

С самой первой их встречи у нее были все основания для того, чтобы невзлюбить Ричарда Винтертона. Потом его отношение к ней несколько смягчилось, но он никогда не пытался скрыть своего презрения. Вне всякого сомнения, мистер Винтертон платил ей взаимной неприязнью, ведь своим появлением она разрушила его прежний, привычный образ жизни.

Все это еще можно понять… но она не могла объяснить себе его злости, скрывающейся за напускной вежливостью и равнодушием манер. Он был, как выяснилось, вполне обеспеченным человеком, тогда зачем ему держаться за этот полуразвалившийся дом? Если Винтертон и вправду так богат, как говорят про него, он мог бы купить себе другой дом и уж, конечно, устроиться гораздо уютнее, чем в Ферринфилде. Супруги Билль видели в нем своего настоящего хозяина, и он мог взять их с собой.

Сколько она ни раздумывала, смысл того, почему Винтертон противится необходимости покинуть Ферринфилд, оставался неясным. Каприсия желала изгнать его из своих мыслей чуть ли не больше, чем выселить из дома. Но хотя ей и удавалось забыть о нем на какое-то время, неизменно, подобно тому, как некогда все дороги вели в Рим, любая внезапно возникшая мысль приводила ее — по простой случайности или из-за того, что он, словно болезнь, вошел в подсознание, — к Винтертону. Он привиделся ей даже в Лондоне! Не успела она развернуть машину в сторону дома, как начала загадывать, собирает ли он уже свои пожитки и не объявит ли о немедленном отъезде по ее возвращении.

Едва лишь Каприсия покинула Лондон и проехала по шоссе миль двадцать, как у нее начал барахлить мотор, а это опять заставило ее вспомнить о Винтертоне, о том, как он ядовито осмеял ее покупку, когда она сообщила, что приобрела автомобиль у Тони Морсби.

В Хертфордшире она остановилась у гаража, но механик, осмотревший автомобиль, успокоил ее, уверив, что ничего серьезного нет, и оставшийся путь она наверняка одолеет, если только будет достаточно аккуратна. Он залил полный бак бензина, и она тронулась дальше уже в сумерках, которые надвинулись довольно неожиданно. У Каприсии не было под рукой карты, чтобы удостовериться, едет ли она в правильном направлении. Кроме того, фары светили плохо, и по этому поводу пришлось обратиться в следующий встретившийся по дороге гараж, где их починили. Это было очень кстати, потому что дальше дорога шла через вересковую долину — унылое, пустынное место, где жилье не встречалось на протяжении многих миль. Нужно было как можно скорее пересечь пустошь и добраться до города, там она собиралась остановиться на ночлег.

Каприсия заранее решила, что переночует в гостинице, и поэтому не особенно гнала машину. Так ей рекомендовали в гараже, и она строго придерживалась этого совета.

К счастью, пустынные места обычно не нагоняли на нее страх, ведь она родилась и выросла на уединенной ферме в австралийской степи. Каприсия привыкла проезжать милю за милей, не встречая ни признака жилья, ни автомобилей или пешеходов. Она не терялась, если даже ночь заставала ее в дороге. Так случалось не однажды, и ей приходилось сиживать на обочине, дожидаясь рассвета, одной, в бескрайней степи, и слушать заставлявшие вздрагивать резкие крики ночных птиц. Но она знала, надо просто подождать до утра, на дороге появятся другие автомобили, и будет уже не так одиноко.

Но то была Австралия, где автомобили встречаются редко. В Англии дороги не пустуют в любое время суток, и волноваться вряд ли есть о чем.

Так по крайней мере она успокаивала себя, пока не оказалась в самой безлюдной части равнины. Внезапно в двигателе снова застучало, и в довершение ко всему бензобак дал течь.

Столько неприятностей одновременно вряд ли когда-нибудь случалось у обычно умеющей держать себя в руках молодой женщины, путешествующей из Лондона на север страны. Они могли бы произойти по очереди, но не все сразу!

К тому же на нее ополчилась и природа: Каприсия неожиданно въехала в облако густого тумана, которое никак не кончалось, вернее, дорога никак не могла выйти из него, — и вот тогда она испытала первый приступ паники.

В тумане не слышалось ни единого звука, не просматривался ни один предмет. Зато посторонний шум в моторе явно нарастал.

Внезапно дорога круто пошла в гору, видимо, начался подъем на очередной холм, машина тревожно взревела и… остановилась, так и не въехав на кручу. Мотор, не в силах дольше выручать ее в этой затруднительной ситуации, замолчал, и Каприсию окутала полная тишина. Более того, жуткая тишина.

Помимо прочего, сильно похолодало, а на девушке был всего лишь костюм из тонкой шерсти. Она взяла лежавший на заднем сиденье плащ, завернулась в него, после чего отворила дверцу машины и выбралась наружу. Со всех сторон ее, словно одеялом, окутал туман. Боясь отойти от автомобиля, она всматривалась в непроницаемую серую пелену, и тут наконец осознала, что не представляет себе, как быть дальше.

Не было смысла открывать капот и копаться в моторе — в чем бы ни заключалась поломка, она все равно не сумеет ее устранить. Все, на что она была способна, это сменить покрышку, а покрышки-то как раз были новенькие.

Все равно что-то же нужно делать, и она откинула крышку капота. Результат едва ли был утешительным… Затем Каприсия проверила уровень бензина и убедилась, что его не осталось ни капли. Бензобак протекал так сильно, что был совершенно сухим, а запасной канистры у нее с собой не было. Мысль о запасной канистре с бензином в свое время ей почему-то даже не пришла в голову, и теперь приходилось мириться с фактом.

Мало того, Каприсия обнаружила, что съехала с шоссе. Должно быть, отклонилась от дороги в сгущающемся тумане. Это открытие принесло ей новое беспокойство. Пока она еще не окончательно потеряла присутствие духа, но чувствовала, что стоит обнаружить что-нибудь новенькое в том же роде, и оно станет для нее последней соломинкой.

Продолжать в бездействии стоять возле автомобиля было глупо, и Каприсия снова залезла внутрь, сжавшись в комок на сиденье. Несмотря на то что на ней был плащ, она успела вымокнуть, и вся дрожала, пытаясь согреться. Теперь она жалела, что ей не пришло в голову положить в машину плед. Конечно, если станет еще холоднее, можно будет достать новый зимний халат, который она сегодня приобрела в Лондоне. Но вслед за этой мыслью пришло оцепенение, не было ни сил, ни желания двигаться, она могла лишь сидеть и ждать, когда по дороге проедет чей-нибудь автомобиль, и ей окажут помощь.

Тишина действовала угнетающе, давила, лишала воли. Так продолжалось довольно долго, прежде чем Каприсия услышала первый звук, нарушивший мертвое молчание, — блеяние овцы. Несколько мгновений она не могла понять, что это, и похолодела от страха. Но наконец здравый смысл пришел на выручку: овца… бедная овечка, она тоже потерялась в тумане, и это ее жалобное блеяние нарушило безмолвие угрюмой, бесчувственной ночи.

Каприсия так замерзла, что снова выбралась из машины и принялась ходить взад и вперед, чтобы размять окоченевшие ноги. Ей пришло в голову, что она сейчас, должно быть, где-то на вершине большого холма, вот почему здесь такой страшный холод.

Если бы кто-нибудь проехал мимо! Если бы жуткую туманную темень разорвал яркий свет фар…

Передние фары ее собственной машины еле-еле светились, а габаритные огни вовсе погасли. Сделка с Тони Морсби обернулась удачей для одного Тони. Она твердила себе, не переставая трястись от холода и тщетно пытаясь унять противную дрожь, что он, должно быть, уже понял, она ему вовсе не пара — слишком глупа для дельца его масштаба. Это относилось и к Салли Кэрфакс. Уже наверняка они немало повеселились с Тони — и, может, как раз в этот самый момент смеются от души, вспоминая серьезную маленькую австралийку, вся деловитость которой существовала только в ее собственном воображении. Должно быть, они вдвоем уже наметили, что следующим номером сбудут ей в ближайшем будущем другие машины, новых лошадей, мебель, советы декораторов и модных архитекторов. Они сами оценят предметы и услуги, Каприсии останется только подписывать чек за чеком. Салли и Тони потребуют щедрых комиссионных, и так будет продолжаться до тех пор, пока глупенькую австралийку не обдерут как липку и она не начнет понимать, что представляют собой люди, с которыми ее столкнула судьба. Но, к счастью для нее и ее банковского счета, она поняла это уже сейчас.

Однако в данный момент эта мысль принесла Каприсии мало утешения.

Внезапно ей послышался шум мотора. Одновременно сзади что-то ткнулось в ноги, и с ее губ уже готов был сорваться крик ужаса, но тут Каприсия увидела всего лишь овцу. Жалобно заблеяв, животное двинулось дальше и немедленно кануло в туманную пропасть ночи.

Не успела Каприсия прийти в себя от пережитого испуга, только зачастивший пульс начал успокаиваться, как вновь послышался звук автомобильного мотора. Если это действительно автомобиль, его фары совсем не видны в тумане, она стоит в стороне от дороги, значит, машина может проехать мимо и водитель ничего не заметит! Вот это ее добьет — каково знать, что ты потеряна на бескрайней равнине, никто из проезжающих не сможет тебя найти, помочь тебе, и ты обречена оставаться на этом месте до восхода солнца, превратившаяся в ледышку, с заиндевевшими волосами.

Каприсия напряженно вслушивалась в становившийся все более отчетливым шум приближавшегося автомобиля, который нарушал гнетущую тишину, давившую на нее со всех сторон. Она не осмеливалась сделать и шагу в сторону от своей машины, боясь потерять ее из виду — на расстоянии фута видимость уже кончалась. Если бы это случилось, ее положение стало бы совсем невыносимым.

Так она стояла в неподвижности и ждала, затаив дыхание, пока непроглядный мрак, окружавший ее, не разорвали два расплывчатых желтоватых пятна, напоминающих сливки на молоке. Когда эта неясная желтизна превратилась в яркие оранжевые круги, Каприсия испытала такое облегчение, что окончательно лишилась сил и не могла бы промолвить ни слова, даже если бы от этого зависело все на свете.

Автомобиль — к этому моменту стало понятно, что он был большим и мощным, — медленно подъезжал к ней, словно водитель разыскивал кого-то в этой пустыне. Но, видимо, он просто принимал меры предосторожности в таком густом тумане. Ноги Каприсии приросли к земле, и, стоя в теплом оранжевом свете фар, она готова была плакать от радости.

Когда машина остановилась рядом и водитель окликнул ее, выглянув в окно, она почувствовала такое громадное облегчение, какое ей еще не доводилось испытывать прежде. Он же, казалось, вовсе не удивился, найдя ее здесь.

— Лучше вам сесть в машину, — сказал он, открывая дверцу. — Вы, наверное, немного замерзли, если уже стоите здесь давно.

Не отвечая, она на ощупь обошла автомобиль и опустилась на сиденье рядом с водителем. Каприсия действительно не могла выговорить ни слова. Радость от того, что ее наконец нашли, сжимала горло, и ей хотелось лишь тоненько и жалобно скулить, как делают продрогшие животные, когда их впускают в теплый дом. Готовая расплакаться, она уже несколько раз шмыгнула носом, и Винтертон протянул ей чистый платок, чтобы она могла вытереть лицо, достав его из жилетного кармана.

— Вы выглядите так, словно искупались в утином пруду, — отметил он, критически оглядев ее, настолько лишенным всякого сострадания голосом, что она не смогла удержаться, и ее плач перешел в слегка истерический смех.

— Сэр Галахэд! — воскликнула она. — Это правильно, что вы путешествуете не на белом коне! Белый конь вам совсем не к лицу.

— И вам было бы далеко не так уютно, как сейчас, в машине, — напомнил он. — Так сколько же вы прождали здесь, на этой дороге? — спросил он почти сердито, и в этом вопросе наконец прозвучало некоторое грубоватое сочувствие.

— О… целую вечность, — пробормотала она неопределенно.

Он посмотрел на часы.

— Ну тут вы немного преувеличиваете — я выехал из Лондона лишь на полчаса позже вас. Механик из гаража, где вы в первый раз остановились, сказал мне, что ваша машина совсем недавно тронулась дальше, но он сомневался, уедет ли она далеко. И я понадеялся быстро догнать вас, но после того как справился у второго механика… Я сделал ошибку, держась сзади вас большую часть пути. Когда вы съехали с дороги и потерялись, я чуть не потерялся сам. Честно говоря, только благодаря чистой случайности мне удалось снова найти дорогу, и также счастливая случайность помогла мне разыскать вас. А то я уже начал думать, что вы с вашей машиной растворились в воздухе… или вас похитили эльфы, которые обитают на этих холмах…

— О, не надо! — воскликнула она, вздрагивая. Он успокаивающе похлопал ее по руке.

— Вы просто переволновались. Она кивнула:

— Мне было по-настоящему страшно. При свете лампочек, освещавших салон, он увидел, как она измучена. Лицо ее осунулось, по щекам с мокрых волос все еще стекали струйки воды. Она казалась совсем маленькой, несчастной и не переставала дрожать от холода. Он озабоченно потрогал ее руки и лицо, они были холодными. Он быстро снял пальто и обернул вокруг нее, затем стянул коврик с заднего сиденья и тоже накинул сверху.

Она, стуча зубами, пыталась возразить, но он не стал слушать.

— Не глупите. Мне тепло, а вы промерзли насквозь. Если вы не схватите простуду после такого приключения, я буду очень удивлен. Закутайтесь потеплее, а я постараюсь снова выехать на дорогу — не сидеть же нам здесь всю ночь! Надо быстрее добраться до какой-нибудь гостиницы и подкрепиться хорошим ужином. Думаю, вы не откажетесь перекусить, не так ли?

Она посмотрела на него с благодарностью.

— Не откажусь, — произнесла она осипшим голосом. — Но еще больше мне хотелось бы выпить чего-нибудь горячего.

— Вы скоро сможете это сделать — подогретый виски с лимоном или молоко с ромом, на выбор, — пообещал он. Наклоняясь к лобовому стеклу, он всматривался в расстилавшуюся впереди мглу и, к счастью, обнаружил, что туман понемногу начинает редеть.

— Лучше просто чашку горячего чая, — пробормотала Каприсия.

Он негромко рассмеялся.

— Скоро, уже скоро, все что захотите…

В конце концов они выехали из тумана, и через некоторое время остановились у ярко освещенной загородной гостиницы. Когда Каприсия, считая себя затерянной посредине глухой пустыни, надеялась только на чудо и ждала помощи, она могла бы поклясться, что любая цивилизация — с ее горячими напитками, жарким огнем в камине, уютом и сочувственными человеческими лицами — находится неизмеримо далеко. А рай оказался от нее всего лишь в миле. Даже не верилось.

Там, в тумане, время как будто остановилось, и она все еще пребывала в другом измерении.

Когда Винтертон привел ее в гостиницу, Каприсия сильно подозревала, что напоминает огородное пугало, и чрезвычайно обрадовалась знакомству Винтертона с хозяином. В ее распоряжение была немедленно предоставлена комната, где она могла немного привести себя в порядок, и ванная. Каприсия, если бы пожелала, имела возможность тут же принять горячую ванну.

Но ей не хотелось заставлять Винтертона долго ждать в обеденном зале, где он пообещал занять столик, и она поспешила присоединиться к нему, выпив только чашку чаю, который принесли ей в комнату, вытерев волосы полотенцем, и успев немного подкраситься.

Винтертон ходил взад и вперед по холлу, освещенному ярко пылавшим камином, и в задумчивости курил. Увидев, что она спускается по лестнице, он машинально погасил сигарету и посмотрел на нее с улыбкой.

— Ну вот, совсем другое дело, — одобрительно кивнул он. — Теперь вы больше похожи на мисс Каприсию Воган, знакомую мне хозяйку поместья Ферринфилд.

Она порывисто протянула ему руку.

— Я должна поблагодарить вас за спасение. Не знаю, что бы со мной было, если бы вы не появились так вовремя!

Ричард продолжал иронически улыбаться, но прошло уже несколько секунд, а он, казалось, забыл, что все еще держит ее руку в своей руке.

— Помните старую притчу об ожидании, — сказал он. — Рано или поздно кто-нибудь да объявился бы и вызволил вас.

— Все дело в том, когда, — ответила она, качая головой. — К тому времени, когда кто-нибудь объявился бы, я могла превратиться в ледяную статую и уж точно сошла бы с ума от страха. Перед вашим появлением меня начала охватывать паника. Я чувствовала себя оторванной от остального мира. Туман все не спадал, и я не видела, не слышала ничего вокруг… кроме блеяния одной заблудившейся овечки.

— Овцы вполне безобидны, — ответил он, но по брошенному на нее взгляду она видела, что он понимает ее, и это было удивительно. Ей пришлось напомнить себе, что перед ней Ричард Винтертон, ее недавний непримиримый враг. — Значит, мне повезло, что я появился вовремя, — добавил он.

Каприсия растерянно взглянула на него.

— Вы говорили что-то о первом гараже, у которого я останавливалась. Откуда вам стало известно, что я вообще останавливалась у гаража? И главное — как случилось, что вы ехали за мной? Насколько я понимаю, вы действительно ехали за мной!

— В Лондон, кроме вас, приезжает много людей, и довольно многие в нем живут. — Его темные глаза насмешливо сверкнули. — Пока вы опустошали свой кошелек — кстати, свертки, что лежали на заднем сиденье, не пропадут. Как только туман рассеется, вашу машину отбуксируют сюда и поставят в гараж. Да, так вот, я навещал своих старых друзей, и мы отметили это событие. Если по порядку, то я встретился с друзьями вчера вечером, а утром уладил кое-какие свои дела, затем пообедал в клубе со старинным другом. И вот теперь я здесь! И вы тоже!

Она сдержанно кивнула и посмотрела на него понимающим взглядом.

— Я вас видела, — сказала она. — Этим утром. Он необычайно удивился.

— В самом деле?

— Вы — да, это было примерно в обеденное время — подъехали к своему клубу. Я видела, как вы вышли из такси и поднялись по ступенькам. Мне даже показалось, что швейцар обрадовался, увидев вас.

На какой-то миг Каприсии почудилось, что он смутился.

— Он знает меня уже много лет, — сказал Винтертон. — Вопреки впечатлению, которое, я уверен, у вас обо мне сложилось, я вполне респектабельный человек, даже достаточно известен в своем кругу, и вовсе не дурном кругу, рискну добавить.

Охваченная приливом благодарности за свое спасение и увлеченная новыми перспективами, открывшимися для нее, Каприсия решила, что должна извиниться за все свои прошлые поступки и слова, которые можно было счесть несправедливыми.

— Я с самого начала настолько не ожидала увидеть вас в Ферринфилде, что ваше присутствие меня как громом поразило, — произнесла она. — Но теперь, когда вы уезжаете, я не вижу, почему бы нам не быть друзьями?

— Разве это имеет значение? Я ведь уезжаю… Но он отказался продолжать разговор, пока она не подкрепит свои силы, и предложил пройти в обеденный зал. Там, в уютном уголке, их уже ждал накрытый стол, и рядом стоял официант, готовый подавать суп.

Кроме них, в зале никого не было. Как видно, в таком уединенном месте в это время суток редко собиралось много народу, а сейчас еще и погода вовсе не располагала к ужину вне дома, может, по каким-то другим причинам, но они были здесь одни.

Каприсия все еще ощущала внутри неприятный холод и с наслаждением съела горячий суп, затем отдала должное отлично приготовленному ужину. Сперва она отказывалась, но Винтертон настоял, чтобы она выпила хотя бы бокал вина, и ее озноб постепенно исчез.

Окончив ужинать, они расположились в жарко натопленном холле, где он раньше ждал ее, пока она приводила себя в порядок наверху, и еще почти целый час пили кофе, разговаривая о самых различных вещах. Потом, вспоминая этот разговор, Каприсия приходила в изумление. Перемирие с Ричардом Винтертоном, пусть и временное, — это одно, но чтобы они нашли общие темы для разговора и общие интересы — совсем удивительно.

В самом начале их знакомства она решила, он — угрюмый, необщительный человек, с которым очень трудно ладить и который всегда будет вызывать у нее неприязнь. Но теперь она обнаружила — с ним необыкновенно легко. И самое странное — она никак не могла вспомнить, что чувствовала тогда, когда он ей так сильно не нравился.

В нем не было ничего такого, что могло не понравиться… К такому удивительному выводу она пришла после того, как они выпили по три чашки кофе, который она сама разливала.

На нем все еще был элегантный городской костюм, безупречно чистая рубашка и строгий галстук выпускника итонского колледжа. Теперь не оставалось сомнений, он человек со средствами, и, исподтишка изучая его, она решила, что он представителен и вообще довольно красив, только красота эта несколько мрачная.

Да, пожалуй, у него энергичное и мужественное лицо. Она поняла теперь, что имела в виду Салли Кэрфакс, сказав как-то, что у него «волнующая внешность». Во всяком случае легко было представить, что он мог и взволновать, и заинтересовать. Он вовсе не был зауряден.

В состоянии покоя его губы капризно изгибались, но подбородок был твердый и четко очерченный, а темные глаза временами вспыхивали, словно в их глубине тлел огонек… И нужно совсем немного постараться, чтобы этот огонек ожил и разгорелся теплым светом.

Каприсия покраснела, увидев, что он перехватил ее пристальный любопытный взгляд. Мистер Винтертон спросил с улыбкой, открывшей ровные белые зубы, что так привлекло ее внимание.

— Только не моя особа, в этом я уверен, — сказал он. — Но смотрели вы в моем направлении.

Каприсия решила ответить полуправду.

— Я все еще не могу понять, как вы узнали о моем отъезде в Лондон, — сказала она. — Ведь вы не видели, как я уезжала?

— Нет. Но миссис Билль знала, куда вы едете. Я решил, что вы отправитесь туда, чтобы получить совет вашего поверенного.

— Да. — Она снова чуть покраснела. — Я действительно встречалась с ним… С тех пор как я приехала из Австралии, у меня еще не было возможности обсудить с юристом все свои дела. Я решила, что простая вежливость требует нанести ему визит.

— Безусловно, — откликнулся он сухо. Она потушила в пепельнице недокуренную сигарету.

— Но тогда мне непонятно, как вы узнали, когда именно я выехала из города, — бросилась она в наступление, так как снова увидела в его темных глазах насмешливые искорки. — А то уж слишком много совпадений. Может быть, вы тоже видели меня этим утром?..

Он улыбнулся.

— Но я действительно видел вас, когда вы брали машину со стоянки… моя стояла почти рядом с вашей, и даже удивительно, как это вы меня не заметили.

— Мне очень жаль, — сказала она с такой серьезностью, что его взгляд вновь в который раз стал ироничным. — Тогда я бы не потерялась в тумане.

— Но не думаю, что вы согласились бы с моим предложением вас подвезти.

— Наверное нет…

Под воздействием вкусного ужина и вина, тепла и уюта глубокого кожаного кресла Каприсия никак не могла вспомнить, почему она должна была отказаться от его предложения подвезти ее. — У меня же собственный автомобиль, — вспомнила она. — Я не могла его бросить на стоянке.

— Боюсь, теперь вам все-таки придется его бросить.

Каприсия удобно свернулась в кресле, как засыпающий ребенок. Винтертон нагнулся к камину и подбросил новое полено в пламя, которое озарило ее пляшущими огненными бликами. Лицо девушки разрумянилось, а по-детски чистая, гладкая и бархатистая кожа приобрела теплый оттенок.

— Почему? — пробормотала она полусонно. Нет, не надо было ей пить столько вина — целых полтора бокала! — Но сделка не была такой уж неудачной. Я надеюсь, какая бы неисправность ни обнаружилась там с мотором, ее легко можно будет устранить.

— Сомневаюсь. — Он сосредоточенно разглядывал кончик сигареты. — Видите ли, я знаю, что за машины, как правило, продает Тони Морсби. Если бы наши с вами отношения сложились удачнее, я предостерег бы вас от этой покупки. Ни одному мало-мальски разбирающемуся в машинах человеку и в голову не пришло бы взять ее за сумму, которую заплатили вы.

Каприсия печально улыбнулась.

— Вы считаете меня очень глупой, правда? Глупая, невежественная австралийка.

— Я думаю только, что вы очень упрямая австралийка.

— Наверное, вы правы. — Каприсия поджала под себя ноги, поудобнее устраиваясь в кресле. — Но что мы будем делать дальше? Вернемся в Ферринфилд сегодня же?

— Нет. Я снял для вас комнату, которую вам показали перед обедом. И сам тоже останусь в гостинице.

Каприсия шутливо улыбнулась, и на щеках ее заиграли ямочки.

— А это удобно?

— Не вижу тут ничего предосудительного.

— Но что скажет мисс Кэрфакс? — Она посмотрела на него невинными глазами. Веки у нее уже начали слипаться, и ресницы сонно вздрагивали. — Вы думаете, она бы это одобрила?

— Разве имеет значение, как к этому отнесется мисс Кэрфакс?

— Ну вам виднее.

Нахмурившись, Винтертон поднялся, чтобы подбросить еще одно полено в камин. Он будто хотел добавить что-то, но передумал.

— Вам пора спать, — сказал мистер Винтер-тон. — Сейчас я разыщу жену хозяина, узнаю, не сможет ли она одолжить вам какую-нибудь ночную рубашку, раз у вас нет с собой саквояжа. И попрошу ее положить в вашу постель теплую грелку.

— Теплая постель — как приятно это звучит, — пробормотала она, — Но и здесь тоже очень уютно. Почему мы не можем просидеть так всю ночь?

— Потому, что это невозможно, — ответил он довольно сурово.

Гостиница, казалось, совсем опустела, не видно, не слышно ни единой живой души. Он наклонился и быстро поднял ее на руки, и она, даже не подумав воспротивиться, позволила отнести себя вверх по ступеням и дальше по коридору в свой номер. Он толкнул полуоткрытую дверь ногой, пересек комнату и опустил ее на кровать. Каприсия чувствовала себя слишком сонной, чтобы возражать.

— Что вы подмешали в мой кофе? — спросила она с подозрением, вглядываясь в его сумрачные глаза. Могли бы они быть совсем другими, когда их обладатель не так холоден и сдержан, как сейчас?

— Коньяк, — ответил он. — И совсем немного. Я подумал, это как раз то, что нужно, чтобы спасти вас от простуды.

Каприсия неожиданно засмеялась.

— Миссис Билль рассказывала мне, что вы всегда пьете бренди после ужина.

— Вот как? — Он недовольно нахмурился.

— И еще портвейн… кажется, его я еще никогда не пробовала.

— На вашем месте я не стал бы этого делать. — Голос его по-прежнему звучал сурово, но в глазах засветился огонек… огонек этот ей очень понравился. Нравился ей и свежий запах лосьона, которым пахли его руки.

Он положил ей под голову две подушки и укрыл пуховым одеялом.

— Сейчас я иду к миссис Грэхем, — сказал он. — Она уложит вас как следует.

Но не успел он дойти до двери, как она уже крепко спала. Он вновь подошел к постели и замер, глядя на Каприсию. К чему ее тревожить, подумал он.

Он пошел в свою комнату, принес оттуда второе одеяло, набросил его поверх ее собственного и аккуратно подоткнул со всех сторон. Потом, склонившись над ней, он убедился, что подушки удобно лежат под темноволосой головкой.

Она дышала ровно и спокойно и была похожа на ребенка… на прелестную маленькую девочку.

Он медленно коснулся пальцем ее щеки, нагнулся и легонько поцеловал в лоб.

После этого Винтертон быстро удалился в свою комнату и большую часть ночи провел, шагая взад и вперед по комнате, нахмурившись и в глубокой задумчивости, словно решал трудную задачу.

Глава 9

На следующее утро Каприсия оставалась в постели допоздна и смогла выспаться всласть, так как никто не беспокоил ее. Пока она мирно нежилась под двумя одеялами, Винтертон справился у механика из местного гаража по поводу ее машины, и получил ответ, что машина нуждается в капитальном ремонте, прежде чем станет возможным отвести ее в Ферринфилд.

Каприсия успела позавтракать, принять ванну и надеть новый костюм, не пострадавший от событий минувшей ночи, прежде чем узнала последние новости. Но они ее нисколько не огорчили. Она ничего не имела против, чтобы в Ферринфилд ее доставил Винтертон. Она приветствовала его немного смущенной, но дружеской улыбкой, когда они встретились в холле гостиницы, куда Винтертон вернулся после гаража. Если его и удивила кротость, с которой она приняла предложение довести ее до дома и безразличие к судьбе собственного автомобиля, он был достаточно осторожен, чтобы не показать этого.

Но все-таки счел нужным сказать ей несколько слов по поводу ее автомобиля.

— Надеюсь, впредь вы будете проявлять большую осторожность, прежде чем решите сделать покупку такого рода. Не стоит брать первую же попавшуюся машину, которую вам вздумают предложить, даже если вы захотите сделать приятное вашим знакомым, — закончил он сдержанно.

— Но мисс Кэрфакс — ваша знакомая, — скромно напомнила ему Каприсия. — Не хотите же вы сказать, что она и мистер Морсби нарочно навязали мне эту машину, зная, что я могу себе позволить купить ее за такую цену.

— Они наверняка подумали, будто вы можете себе это позволить, — согласился он с прежней сдержанностью.

— Что же, вы полагаете, и лошадь, которую я купила у мисс Кэрфакс, свалится сразу же, как только я пущу ее галопом?

— Вполне возможно, — ответил он.

— А декораторша? Она тоже меня надует? И вся прекрасная антикварная мебель, которая превосходно дополнит такой старинный и полный достоинства дом, как Ферринфилд, превратится в груду обломков, как только ее начнут полировать?

— И это возможно, — снова ответил он с мрачной торжественностью.

Тут она откинула назад голову и расхохоталась таким звонким ребяческим смехом, что глаза его засветились, и он невольно улыбнулся ей.

— Превосходно! — объявила она. — Я почти желаю, чтобы меня постигла та же участь. Может, хоть это научит меня, каково проматывать чужие деньги.

— Эти деньги теперь ваши, — напомнил он ей, — вы имеете право поступать с ними, как вам вздумается.

Она улыбнулась ему в ответ, и на ее щеках снова показались ямочки.

— Мне кажется, наши мнения по этому поводу теперь совпадают.

Но на это он ничего не ответил, только бросил на нее насмешливый взгляд.

— Вы готовы ехать?

— Готова, — ответила она.

Стояло прекрасное осеннее утро, и предстоящая дорога до Ферринфилда обещала быть очень приятной. Автомобиль Винтертона был необычайно мощным, если бы водитель пожелал, они домчались бы до места, не успев моргнуть глазом. Но как только путешественники тронулись в путь, стало ясно, что он этого вовсе не желает. Они еле-еле тащились, остановились пообедать в какой-то древней гостинице у дороги, и надолго засиделись за кофе.

Снова они отправились в путь, когда осеннее солнце уже миновало зенит. Вчерашнее приключение в тумане никак не отразилось на Каприсии. Она выглядела отлично в новеньком серо-голубом костюме и шелковой косынке, завязанной под подбородком, и от этого ее кругленький белый подбородок особенно бросался в глаза. Винтертон время от времени с улыбкой поглядывал на нее, и если он думал о том, каким этот маленький подбородок может быть упрямым, то был абсолютно прав.

Но еще больше его взор притягивали ее глаза, небесно-голубые сегодня. Когда он рисковал отвлечься от дороги и встречал ее взгляд, его непременно тянуло снова и снова ими полюбоваться, даже если это подвергало опасности их жизни. Каприсия, давно убедившись в том, что он первоклассный водитель, из тех, с кем можно путешествовать на большие расстояния, ни разу не испытав дурноты или страха, осторожно сказала после одного из таких моментов:

— Вы совсем не сбавили скорость на повороте. Думаю, вам все же стоит сосредоточить все свое внимание на дороге.

И впервые с тех пор, как они познакомились, он откинул голову и с удовольствием рассмеялся.

— А вы кокетка, мисс Воган, — объявил он ей. — На самом-то деле вы вовсе не прочь пококетничать.

— Мне не нравится это слово, — запротестовала она.

— Нет? — Он сбавил скорость, к ее удивлению, совсем остановил машину и предложил ей сигарету.

— Почему мы остановились? — спросила она с недоумением.

Он взглянул на Каприсию, повернувшись к ней лицом, и уже не мог оторвать от нее глаз.

Они остановились в спокойном пустынном месте дороги, вокруг не было ни единой живой души, ни одного автомобиля. С двух сторон тянулись голые поля, золотилась живая изгородь. Казалось, день уже на исходе, хотя было только три часа. Над полями поднимался легкий туман. Они остановились прямо под великолепным дубом, медленно осыпающим их золотым дождем. Каприсия внезапно почувствовала себя неловко под его пристальным взглядом и посмотрела вверх, на склонившиеся над ними ветви. Вслух она заметила, что, как ни странно это кажется теперь, но всего через несколько недель вся листва опадет и дерево будет стоять полностью обнаженным.

— И тогда наступит зима, — добавила она.

— Вы еще не знаете, что такое английская зима, — напомнил он. — В Ферринфилде зимой бывает довольно холодно. Система центрального отопления находится на последнем издыхании, и дом не приспособлен к суровой зиме.

— Придется нам это исправить. К будущему году хорошо бы сменить всю систему отопления.

— Неплохая мысль. Я могу дать вам телефоны людей, которые смогут осуществить подобный ремонт.

Она взглянула на него из-под опущенных ресниц.

— Надеюсь, они не из числа знакомых мисс Кэрфакс? Или близких друзей Тони Морсби? Он коротко рассмеялся.

— Определенно нет.

— Но, может быть, мисс Кэрфакс и мистер Морсби хотели действительно помочь мне? — попыталась оправдать своих благодетелей Каприсия.

— Все возможно.

— И мне казалось, что вы… положительно относитесь к мисс Кэрфакс, — пробормотала она, смутившись и опуская глаза.

— Я знаком с ней давно, — произнес он.

— Она сказала мне, что у нее есть богатый друг, который помогает ей содержать Хэдли Тауэрс.

Он молчал. Каприсия взглянула на него.

— Салли мне кажется очень привлекательной девушкой, — сказала она особым, кротким голосом, которым пользовалась иногда. — По-моему, мужчины должны находить ее чрезвычайно привлекательной.

У нее создалось впечатление, что этот разговор тяготит его.

— Уверен, что они так и думают, — согласился он довольно равнодушно. — Но мы обсуждали с вами вопрос о центральном отоплении в Ферринфилде.

— Это скучная тема, — остановила она его, недовольно морщась. — Лучше бы обсудить, как обставить дом.

— Вы собираетесь заново обставить Ферринфилд?

— Конечно. А что?

— Значит, вы хотите остаться жить в нем? — спросил он. — Не слишком ли этот дом велик для вас одной?

Она опять украдкой взглянула на него из-под приспущенных ресниц.

— Я могу выйти замуж…

— Разумеется, — согласился он. Он выбросил недокуренную сигарету за окно и закурил новую.

— И у вас уже есть кто-то на примете? — спросил он, резким движением стряхивая пепел. Каприсия таинственно улыбнулась.

— Вы уже как-то спрашивали меня об этом, — напомнила она.

— И вы сказали… Но, возможно, тогда вы были не до конца откровенны.

— Ничего подобного. — Она обхватила колени руками и улыбнулась так, словно вспомнила о какой-то шутке.

— Но только что, говоря о ремонте, вы произнесли слово «нам».

Голубые глаза с подчеркнутым простодушием взглянули на него.

— Я говорила о вас, мистер Винтертон, — ответила она. — Наверное, забыла, что вы собрались уезжать… Я уже привыкла смотреть на вас как на постоянного жильца.

Его лицо омрачилось. Должно быть, он решил, что она смеется над ним.

— Вы уже высказали мне свое мнение о постоянных жильцах, как только приехали в Ферринфилд, — напомнил он. — Если я правильно запомнил, вы попросили меня покинуть дом в двадцать четыре часа.

— И теперь вы в самом деле уезжаете? Он сердито повернулся к ней.

— Я ведь уже сказал вам…

Но тут что-то в выражении ее лица заставило его замолчать. Он отодвинулся в самый дальний угол сиденья, словно боялся даже случайно прикоснуться к ней, и лицо его стало таким мрачным, каким ей еще не доводилось его видеть.

— Может, вы приглашаете меня остаться? — спросил он отрывисто. Каприсия, потупившись, разглядывала свои колени.

— Вряд ли я могу это сделать, — пробормотала она, осмелившись бросить на него быстрый взгляд. — Даже если бы мне захотелось, чтобы вы остались в Ферринфилде — хотя бы потому, что в доме всего один мужчина, мистер Билль, а он уже стар, — я все же не могу попросить вас остаться. Это было бы неприлично… Представьте только, какие это вызовет сплетни!

Он опять выбросил в окно недокуренную сигарету и повернулся к ней — ее даже слегка испугало его изменившееся лицо.

— Но вы все-таки кокетка! — воскликнул он. — Вы уже решили, что я окончательно побежден и отныне стану совсем ручным, буду исполнять все ваши желания. А сейчас вы просто забавляетесь, смеетесь надо мной!

Он схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Помните, что я уже сделал однажды? — спросил он. — И не думаю, что тогда вам это понравилось.

Он почувствовал, как на миг она сжалась и подалась назад. Но затем в ней вдруг словно проснулся озорной дух. Она решила предоставить событиям возможность идти их естественным путем. И все-таки, что будет, если его еще немного позлить?..

— Да, помню, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. — И помню, как наградила тогда вас пощечиной.

— Ни одна из моих подруг не награждала меня пощечиной дважды…

Когда его пальцы крепче сжали плечи Каприсии и лицо приблизилось, оказалось совсем близко, она вдруг испытала небывалое волнение. Второй раз за короткий период их знакомства его губы коснулись ее губ. У нее перехватило дыхание, она почувствовала, словно каждая косточка в ее теле тает, и единственным оказалось желание быть как можно ближе к нему, так близко, насколько это только возможно.

Очень странно, но она будто бы ждала этого мгновения много-много лет, этого безумного, волшебного мига. Ее губы раскрылись навстречу его губам, и когда он пошевелился, она ужасно испугалась, что он сейчас отпустит ее.

Каприсия импульсивно потянулась к нему, его руки тут же крепко ее обняли, и она услышала, как из глубины его существа вырвался странный, приглушенный звук, прежде чем он поцеловал ее снова. И вот уже никто из них не мог больше произнести ничего, будь то слова протеста или восторга.

Наконец она глубоко вздохнула и открыла глаза, глядя на него с изумлением.

— Зачем вы это сделали? — пробормотала она, переводя дыхание.

— Потому, очевидно, что мне так хотелось.

— Ричард! — воскликнула она.

Он, словно удивляясь сам себе, осторожно поцеловал ее глаза и тонкую линию пробора.

— Дорогая моя, — выдохнул он.

— Но… не может же быть, чтобы я вам нравилась?

— Боюсь, это так. Я очень сильно боюсь, что так оно и есть.

Они оба рассмеялись коротким и неуверенным смехом.

— А как насчет вас, моя маленькая девочка из захолустья? — Он приподнял пальцами ее подбородок и заглянул ей в глаза. — Как насчет вас? — прошептал он.

Она доверчиво прильнула к его плечу.

— Не знаю, что со мной случилось, но вы кажетесь мне совсем другим человеком, — призналась она.

— С прошлой ночи?

Она медленно покачала головой.

— Нет… не совсем. Думаю, я начала относиться к вам по-другому после того, как вы впервые поцеловали меня. Я ударила вас и потом чувствовала себя ужасно.

— Я заслужил это.

Она с некоторым испугом вгляделась в его лицо.

— Вы на самом деле хотите оставить меня одну в Ферринфилде?

Его лицо помрачнело и стало задумчивым. Он мягко отстранил ее от себя.

— Мы еще поговорим об этом, — сказал он. — Сейчас нам надо вернуться назад, в поместье. Каприсия не могла бы объяснить это словами, но на только что испытанные волшебные мгновения словно набежала непонятная тень. Их будто и не было вовсе, когда он включил мотор и они продолжали свой путь в Ферринфилд.

Яркий день шел к концу, и теперь окружавшая их сельская местность выглядела унылой, застывшей, холодной. Неумолимо надвигался вечер. Деревья неподвижно темнели на фоне тусклого неба. Каприсия надеялась, что они остановятся где-нибудь выпить чаю, но, очевидно, Ричард был охвачен стремлением как можно скорее добраться до Ферринфилда и гнал машину во всю мочь.

Теперь он неотрывно глядел перед собой на дорогу, а она затихла в своем углу, несмотря на упорно растущую внутри обиду. Она чувствовала себя как разочарованный, обманутый ребенок, которого только что похвалили и обещали подарок за хорошее поведение.

Видимо, никакой подарок ее не ждет, наверное, она не сумела его заслужить.

Только когда они миновали указатель, оповещавший о том, что до Ферринфилда всего несколько миль, Винтертон внезапно смягчился. Одна его рука оторвалась от руля и мягко прикоснулась к ее колену.

— Уже скоро, — сказал он. — Скоро вы будете дома.

— Да.

Он быстро взглянул на ее лицо, неясно белевшее в сумерках.

— Когда мы вернемся в Ферринфилд, мне необходимо будет завершить одно-два дела… кое с кем встретиться.

— Да, — снова безучастно произнесла она. Его рука быстро сжала ее колено.

— После этого мы поговорим, очень серьезно. Не думайте, что я мог бы теперь оставить все как есть.

— Да? — прошептала она. Он слегка улыбнулся.

— Но, может быть, вы предпочитаете, чтобы все оставалось так, как есть?

Она промолчала. Он нахмурился, и взгляд его снова сосредоточился на дороге. Машина мчалась, как вихрь, и они въехали в Ферринфилд прежде, чем она поняла — путешествие подошло к концу.

Окна дома приветливо светились, и миссис Билль встречала их в холле. Но не одна она испытывала нетерпение. Вместе с ней в холле находилась Салли Кэрфакс.

Когда Салли увидела Каприсию и Ричарда, вернувшихся вместе, ее лицо выразило живейший интерес. А после того, как она узнала, что они приехали в автомобиле Ричарда и оба были в Лондоне в одно и то же время, интерес сменился удивлением.

— Только не говорите мне, что вы условились об этом заранее. — Салли, в своей обычной манере растягивая слова, вышла на середину холла им навстречу. На ней было платье из алой парчи, а через спинку одного из кресел небрежно был переброшен норковый жакет.

Она туманно улыбнулась Ричарду.

— Разве ты забыл, дорогой? — спросила она вкрадчиво. — Мы должны были сегодня ехать ужинать к Незерфильдам. Нас приглашали без четверти восемь, а сейчас уже без четверти девять. Незерфильды будут разочарованы. И все из-за твоей забывчивости. Я уже больше получаса торчу здесь, в этом холле. Не самое приятное времяпрепровождение!

Ее глаза сердито сверкнули.

Если Винтертон и был захвачен врасплох, то виду не показал. Он лишь промолвил холодно:

— Если ты хочешь, чтобы я приезжал в назначенное время, тебе следует заводить более надежных деловых партнеров. На обратном пути машина мисс Воган сломалась в самом неподходящем месте. Если бы не я, она до сих пор не добралась бы до дома. Все еще сидела бы посредине вересковой равнины с дырой в бензобаке, не имея ни малейшей возможности сдвинуться с места.

Салли на секунду растерялась, но тут же разразилась веселым смехом.

— Неужели! — воскликнула она. — Какая неприятность.

Винтертон нахмурился.

— Какая непорядочность со стороны твоего приятеля Тони Морсби, — едко отозвался он. — Он очень удачно избавился от автомобиля, который теперь стоит в гараже за много миль отсюда, и проку от него не будет никакого, прежде чем его не разберут и не соберут заново. Сколько ты выгадала на этой сделке, Салли? Или идея полностью принадлежала Тони Морсби?

Салли явно стало неловко, но она быстро овладела собой.

— Боюсь, меня мало волнует Тони и его дела, — ответила она, равнодушно пожимая точеными белыми плечиками.

Однако Винтертона не удовлетворил этот ответ.

— Но ты видела эту машину, прежде чем предложила мисс Воган купить ее у Тони Морсби? — настаивал он.

Новое пожатие плеч.

— Ну и что из этого? Мисс Воган и сама осмотрела машину. Если у нее возникли какие-то сомнения, она могла бы договориться о техосмотре в местном гараже.

— Могла, но она поверила на слово тебе и Тони. Или вашего слова недостаточно?

Яркие карие глаза Салли негодующе сверкнули.

— Конечно, достаточно, — проговорила она. — Но случаются и непредвиденные вещи. Мы сами могли заблуждаться относительно этой машины. Я вовсе не претендую на роль специалиста по моторам.

— Ну да, ведь ты — специалист по лошадям. Твоя маленькая кобыла, «прямо созданная для мисс Воган», была следующей на очереди. Она, вне всякого сомнения, рухнет прямо под мисс Воган, как только та выедет на ней за ворота.

Этого для Салли было более чем достаточно. Особенно в дополнение к пропавшему вечеру, проведенному в ожидании Винтертона, с которым она собиралась ехать в гости. И ее справедливый гнев вырвался наружу. Несомненно, мисс Кэрфакс совсем не ожидала подобных упреков. И когда она повернулась к Каприсии, глаза ее горели откровенным негодованием.

— Мне все ясно! — воскликнула она. — Я отлично понимаю, что означает эта перемена линии фронта. Ситуация изменилась, и симпатии перенесены на другой объект… Вы приехали из Австралии и унаследовали это поместье, а Ричард всегда обожал его, и вот он начинает подъезжать к вам! Сначала он решает от вас отделаться, а теперь — купить. Да-да! — воскликнула она, увидев, как широко раскрылись глаза Каприсии, словно ей дали пощечину. — У него масса денег, и он может купить любого, если только захочет что-то иметь. Старик не оставил ему этот дом, вот он и решил получить его с вашей помощью.

Она презрительно сощурилась.

— Должно быть, он обрабатывал вас всю обратную дорогу.

— Успокойся, Салли, — произнес Винтертон ледяным тоном.

Она резко повернулась к нему.

— Но ты же не станешь отрицать! — воскликнула она. — Ведь ты презирал ее. Ты называл ее австралийкой из захолустья, ты думал, что окрутишь ее за неделю. Если не поможет обаяние, хотел пустить в ход ледяное равнодушие. Но она устояла, и тактику пришлось изменить. Вы уже успели стать близкими друзьями в Лондоне? Наверное, остановились в одной гостинице, и…

Винтертон сделал шаг вперед и яростно прошипел:

— Замолчи — С какой стати? После того, как ты поступил со мной сегодня вечером!

Салли тяжело дышала, глаза ее гневно сверкали, словно раскаленные угли.

— Она, наверное, уже решила, что ты женишься на ней…

Тогда очень спокойно и веско он произнес:

— И я это сделаю.

Несомненно, Салли не поверила свои ушам. Она даже отшатнулась, словно этими спокойными, но решительно сказанными словами, он ударил ее. Очевидно, они-то и выбили ее из колеи.

Она приоткрыла рот и втянула в себя воздух.

— Ты… сделаешь это?

— Мисс Воган и я собираемся пожениться. Мы будем жить здесь, в Ферринфилде, кроме того, я, по всей видимости, куплю часть примыкающих к поместью земель и сдам их в аренду. Думаю, мы будем здесь счастливы… очень счастливы!

И впервые он прямо посмотрел в глаза Каприсии.

Но Салли, стремительно повернувшись, не дала ей возможности сказать хотя бы слово.

— Ах вот как? Ты довольно ловкая особа, ничего не скажешь, — проговорила она, белея от потрясения и едва сдерживаемого гнева. — Притворялась, что терпеть его не можешь, а тут вдруг готова выйти замуж при первой возможности! Ну так знай тогда, что жениться он собирался именно на мне, и это известно всей округе. А если только он и вправду передумал, не думай, что тебя здесь примут. Я не позволю ему выбросить меня за ненадобностью… я подам на него в суд! Я найду защиту!

Винтертон повернулся к Каприсии, лицо его было бледным и неподвижным.

— Выйди, пожалуйста, Каприсия, — попросил он. — Оставь нас одних ненадолго. Я знаю, это твой дом, но я прошу тебя.

— Да, если ты не боишься оставлять нас вдвоем! — взвизгнула Салли, и Каприсия, как во сне, поднялась по лестнице на галерею. Миссис Билль удалилась на кухню задолго до начала этого разговора.

Каприсия прошла прямо к себе и механически принялась распаковывать один из саквояжей, которые уже принесли в ее комнату. Должно быть, об этом позаботился Тим Билль. Новые платья, купленные в Лондоне, большей частью были упакованы в коробки, которые лежали на ее кровати. Каприсия достала прелестное дневное кремовое платье и аккуратно повесила его на плечики, сложила и убрала в ящики комода белье.

Все это она делала бессознательно, не проявляя никакого интереса к своим действиям. Ее щеки пылали, руки были ледяными. За последние два часа она сперва взлетела на головокружительную высоту, а затем была оттуда грубо сброшена вниз. Ее публично унизили в тот самый момент, когда она все еще находилась под удивительным впечатлением их совместного путешествия, особенно вчерашнего вечера, и вовсе не была подготовлена к ситуации, в которой неожиданно оказалась.

Поведение Винтертона в этой самой ситуации ошеломило Салли Кэрфакс, но едва ли успокоило и Каприсию. Он сказал, что собирается жениться на ней… Как он, однако, добр! С такой уверенностью сообщил ей об их предстоящей свадьбе, словно они уже давно обсудили этот вопрос и пришли к полному единодушию. Между тем до сих пор об этом не было сказано ни слова. Когда она едва ли не умоляла его не оставлять ее одну в Ферринфилде, он ответил только, что они поговорят на эту тему позднее. К тому времени он, очевидно, предполагал успешно разрешить свои проблемы с Салли, убедить ее отказаться от него, чтобы жениться на другой девушке, хозяйке поместья, которое он так жаждал получить!

Когда Салли говорила о том, что у нее есть покровитель, она, безусловно, имела в виду Ричарда Винтертона. Но разве он бескорыстно играл эту роль?

Вспоминая лицо Салли, когда Винтертон заговорил о своем намерении жениться, Каприсия понимала, что до сих пор мисс Кэрфакс играла в его жизни весьма значительную роль. Разумеется, она хотела бы играть ее и дальше!

Почти распаковав все вещи, Каприсия вдруг передумала и принялась торопливо упаковывать их снова. Ее охватило желание как можно быстрее бежать из этого дома и никогда в жизни не встречаться больше с Ричардом Винтертоном. Но тут она снова остановилась и укоризненно покачала головой.

— Нечего притворяться! — произнесла она вслух, глядя на свое отражение в зеркале.

Правда состояла в том, что сегодня, впервые в своей жизни испытав удивительные мгновения, она больше всего на свете хотела, чтобы это повторилось снова и снова! Теперь она понимала, когда Винтертон еще в первый раз поцеловал ее, он потряс ее до глубины души. Если бы она была не так упряма и более правдива сама с собой, то давно призналась бы себе в этом!

Конечно, в подобном признании было что-то унизительное, но по крайней мере оно открыло ей глаза.

Она решила принять ванну. После этого надела тот же самый костюм, который был на ней днем. Сейчас Каприсии было абсолютно безразлично, как она выглядит, и проходя мимо зеркала ей даже не захотелось взглянуть на свое отражение.

Она знала, надо спуститься вниз, посмотреть Ричарду в глаза и, услышав от него правду, выяснить все до конца. В одном она была уверена. Они больше не могли вместе жить в этом доме, ни как друзья, ни как враги. Ни в каком качестве! Ричарду придется покинуть дом сегодня же. Ну, если и не сегодня, то завтра. Или послезавтра уж наверняка…

Когда она наконец нашла в себе силы спуститься вниз и увидела Ричарда стоящим в холле, а рядом — упакованные чемоданы, это настолько потрясло ее, что она не сумела скрыть своего волнения. Побледневшее лицо выдало ее. Ричард смотрел на Каприсию, и в его глазах застыло тяжелое мрачное выражение.

— Я уезжаю, — сказал он.

— Почему? — прошептала она, невольно делая шаг вперед. Он слегка усмехнулся.

— Ведь вы не можете желать, чтобы я остался, после всех этих разоблачений? — спросил он резко, почти насмешливо. Это был голос прежнего Винтертона, но в глазах, смотревших прямо на нее, она увидела совершенно иное выражение, от которого внутри у нее все сжалось. Он словно просил ее о чем-то, откровенно и жалобно…

Он был бледен, как видно, ему пришлось выдержать очень неприятную сцену, пережить душевную борьбу. В комнате царил беспорядок, очевидно, Салли, уходя, швыряла все, что подворачивалось под руку. К тому же на прощание она оставила на его лице следы острых ногтей. Превращение Салли из кошечки в разъяренную тигрицу не могло его не потрясти, но он умел владеть собой и не выглядел сильно взволнованным.

Милая, очаровательная, приветливая Салли ушла. Теперь уходил и он. Даже собаки были в сборе и терпеливо ожидали, когда на них наденут ошейники с поводками, лежавшие на стуле.

Лицо Каприсии дрогнуло, и губы сразу пересохли.

— Вы даже собак забираете с собой? — произнесла она растерянно, словно не веря до конца своим глазам.

— Я оставлю ту, которая понравилась вам больше других, — проговорил он отрывисто. — Какую вы хотите?

— Всех трех. — Она посмотрела на него потемневшими глазами. — Вы совсем недавно сказали, что женитесь на мне… Почему же вы уезжаете? — Ее глаза смотрели вызывающе и требовательно. — Почему вы уезжаете?

— Если вы не поняли, — ответил он, отводя взгляд, — то я не думаю, что надо объяснять.

— Вы уходите… к ней?

Его глаза вспыхнули от негодования и обиды.

— Раз вы так считаете, мне и вправду пора быстрее уходить отсюда.

— Но вы давали ей деньги, ведь я правильно поняла? Хэдли Тауэрс принадлежит вам, да? И вы помогали ей содержать ее конюшни?

— Все это так. — Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. — И я действительно обещал ехать с ней сегодня в гости. Я не забыл о своем обещании, но не смог его сдержать.

— Но вы хотели бы его сдержать? В его взоре промелькнула слабая тень улыбки.

— Вы хотите знать, интересует ли меня Салли? Интересовала ли она меня когда-нибудь не в качестве начинающего предпринимателя? Привез ли я ее к ужину в тот вечер после вашего приезда, потому что делал это постоянно? Или преследовал иные цели? Ответ на все эти вопросы, кроме последнего, — «нет». Может, я и создал себе репутацию человека, который любит женское общество, но Салли оказалась здесь в тот вечер впервые. Я прибег к такому совершенно бессовестному приему — и она знала об этом! — чтобы шокировать вас! Я надеялся, это заставит вас изменить планы и уехать отсюда. Но ничего не вышло. А на следующий день я был безумно рад этому.

— Правда? — пробормотала она, сгибая и разгибая ухо ласкавшейся к ней Беатрисы.

— После того как поцеловал вас в гараже.

— А после того как вы поцеловали меня сегодня днем?..

Он резко отвернулся от нее и поднял один из чемоданов.

— Ко мне, — позвал он собак. — Нам пора.

— Нет, нет! — воскликнула Каприсия умоляюще, опуская руку на его рукав. — Если вы это сделаете, я подам на вас в суд за нарушение обещания жениться… Ведь это вы сказали, что хотите на мне жениться.

Он уронил чемодан, и с его губ сорвался невнятный звук — не то стон, не то смех.

— Ваш двоюродный дедушка вбил себе в голову эту нелепую идею незадолго до смерти, вот почему я был так против вашего приезда. Я не хотел уезжать только из-за того, что вы поселитесь в доме. Но когда вы приехали, я…

Он дико взглянул на нее, словно в следующую секунду готов был броситься прочь из дома, но внезапно порывисто сжал ее в объятиях.

— Вы не кокетка, вы маленькая ведьма, — пробормотал он дрожащим голосом, уткнувшись лицом в ее волосы. — Вы — самое прелестное, восхитительное создание, и хотите того или нет, я в самом деле женюсь на вас! Если я этого не сделаю, то просто не смогу жить! Прошлой ночью, когда вы исчезли в этом тумане, я чуть не сошел с ума. А когда нашел вас, то испытал такую невыразимую радость, что не мог найти слов! Милая моя, милая… Если ты не выйдешь за меня замуж, я не знаю, как мне жить дальше!..

Каприсия опустила голову ему на плечо не в силах сдержать улыбки.

— Но я имею самые серьезные намерения выйти за тебя замуж, — пробормотала она негромко.

— Ты не шутишь?

Она откинула голову и посмотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как его волнение передается и ей.

— Не из-за дедушки Джошуа, хотя я и рада была бы сделать ему приятное, ведь он оставил мне так много. Но потому, что, мне кажется, я чувствую то же, что и ты…

— Ты хочешь сказать, что любишь меня?

— О Ричард. Да!

Казалось, он не мог поверить услышанному. Он смотрел на нее с такой мольбой, с таким восторгом, что целую головокружительную секунду она не могла поверить, тот ли это самый Ричард Винтертон, который встретил ее в Ферринфилде в день приезда.

Но в следующую секунду его губы коснулись ее губ, и она забыла обо всем на свете.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Реклама на сайте