«Остров амазонок»

Ширли Конран Остров амазонок

Вступление ПАУИ

Дети из богатых семей даже не предполагают, что с ними может случиться что-то ужасное.

Уверенный в себе молодой антрополог, принадлежащий к одной из старинных, богатейших и могущественных семей в Америке, почти не испугался, когда его лодка перевернулась. Его предупреждали, что лодке требуется более мощный двигатель и небольшая загруженность, но юноша был не менее упрям, чем остальные члены его знаменитой семьи. В данной ситуации ему просто не повезло, потому что вокруг бушевал шторм, который, казалось, сосредоточил всю свою мощь на том, чтобы оторвать его пальцы от скользкого борта. Волны высотой в десять футов снова и снова обрушивались на него, заставляя захлебываться, цепляясь в буквальном смысле слова за свою жизнь в темной бурной ночи. И все же он не паниковал.

Перед закатом, когда лодка почти уже достигла острова, один из членов экипажа доложил о появившейся течи.

Тем временем начался шторм. Солнце ослепительно ярко сияло на потемневшем небе, влажный воздух нагрелся, темно-пурпурная поверхность океана дрожала и искрилась, свет становился ярким, резким и невыносимым, – как огни рампы, – в то время как синевато-багровое небо наливалось свинцом, а горизонт стал черным. Наступила гнетущая тишина, не нарушаемая ни ветром, ни раскатами грома.

Затем воздух исчез, словно чьи-то легкие вдохнули его, и разразилась буря. Одна десятифутовая волна ударилась о борт и толчком отбросила юношу назад. Он пополз на корму, к лоцману, преодолевая сопротивление ветра и воды.

– Хозяин, у нас неполадки с двигателем.

Юноша вслушивался в неровный шум мотора.

– Далеко до острова?

– Миль пятнадцать, хозяин.

При этих словах двигатель совсем заглох. Вода полилась через леера.

В течение трех минут лодка была затоплена, а спустя тридцать секунд – перевернулась.

Его предупреждали, что течение в сторону от юго-западного побережья Новой Гвинеи быстрое и коварное и что море Арафура – наиболее наводненное акулами место в мире. Само побережье было не менее опасным и зловещим: мангровые заросли, болота, непроходимые топи, зыбучие пески и на много миль вокруг гнилая стоячая вода: устья многих рек образовали целые угодья для крокодилов-людоедов, гигантских пиявок и ядовитых змей.

За береговой линией находились угрожающего вида джунгли – одно из немногих оставшихся неизученными мест на Земле. Многие из населявших их племен все еще жили в каменном веке, охота за головами и каннибализм по-прежнему практиковались в этих краях. А так как юноша был антропологом, то именно эти обычаи и привели его и его фотографа, крепкую молодую женщину, стремившуюся к известности, в этот район. Они направлялись на запад, к маленькой группе внешних островов дальше Пауи, где рассчитывали провести следующие три месяца в примитивном племени балу.

Особенный интерес у юного богача вызывал вопрос взросления в примитивных культурах: казалось, их молодежь не обладает комплексами смущения и насилия, одиночества и неврозов западных подростков, испытываемыми в переходном возрасте к зрелости и социальной ответственности. В некоторых племенах, таких, например, как балу, приготовление к взрослой жизни длилось не годами, а занимало всего несколько месяцев, которые считались наиболее важной частью человеческой жизни. В этот период и мальчиков, и девочек с помощью различных физических упражнений тренировали и учили полагаться только на себя, переносить моральную и физическую боль. На этих ритуалах никогда не присутствовали белые люди.

Если бы он подал официальную заявку о поездке, она была бы отклонена. Местные власти никогда не позволили бы экспедиции посетить балу – одно из наиболее воинственных племен – без вооруженного эскорта. Но юноша знал, что он никогда не убедит балу позволить ему присутствовать при их тайных ритуалах, если его будет сопровождать полиция, поэтому он сказал властям, что собирается обследовать пустынный береговой район прямо к югу от их лагеря.

В результате этого обмана безумно дорогостоящая международная спасательная команда, брошенная на его поиски, прочешет сотни миль в сторону от того места, где перевернулась его лодка.

Молодой человек, страстно увлеченный своей работой, пренебрег всеми предупреждениями об опасности посещения племен. Его маленькая экспедиция была хорошо вооружена и экипирована на любой случай, достаточно было и товаров для обмена: стальных топоров, табака, ножей, дешевых транзисторных приемников. Возможно, он был таким упрямым, потому что подсознательно предпринял эту опасную экспедицию в качестве своеобразного обряда посвящения для самого себя. Он решил доказать всему миру – и своему отцу тоже, – что он не просто испорченный богатый ребенок.

В этой экспедиции молодой человек надеялся достичь чего-нибудь серьезного, чего-нибудь, чего нельзя просто купить за деньги. Возможно, он также хотел избавиться от давления славы, богатства и ставшего притчей во языцех борцовского духа.

Юноша был хорошим пловцом. Цепляясь за перевернутую лодку, он не испытывал особого страха. Вместо него он чувствовал негодование и последовавшее за ним отчаяние. Все оборудование экспедиции, с такой тщательностью подобранное, погружалось теперь на дно океана.

Держась за борт лодки, лоцман крикнул, что скоро стемнеет – им следовало вскарабкаться на выступающую часть лодки на ночь, а с наступлением утра он и его напарник поплывут к берегу. У двоих пловцов увеличивались шансы добраться до помощи, иначе им останется только дрейфовать на юго-восток – прочь от земли, повинуясь сильному течению.

Весь следующий день белые мужчина и женщина цеплялись за лодку, пока безжалостное солнце высасывало все соки из их тел. Они знали, что без воды смогут продержаться два, может, три дня. Когда к ночи спасательная лодка так и не появилась, стало ясно, что пловцы не добрались до берега.

С наступлением второй бессонной ночи потерпевшие кораблекрушение стали бояться того, что задремлют и соскользнут в воду.

Когда темнота сменилась рассветом, антрополог и его спутница слепо заморгали, глядя на восходящее солнце, и уставились воспаленными глазами в пустынное море. Они знали, что бодрствовать и третью ночь они уже не смогут.

Молодой человек наблюдал, как солнце прокладывает блестящую дорожку на пурпурном море Арафура. Впервые за все время он ощутил настоящий страх. Страх сменился надеждой, когда он заметил в отдалении темное пятно.

Пятно ширилось и приобретало зеленый цвет по мере того, как течение приближало к нему перевернутую лодку. Через час они уже видели вершины гор, скалы, белые песчаные пляжи и аквамариновую полоску воды, опоясывающую остров.

Совсем скоро перед ними открылся вид на лагуну. Это была маленькая бухточка примерно в милю шириной, в кольце коралловых рифов и в пенных брызгах разбивающегося о них прибоя. В коралловом кольце был небольшой промежуток; прежде чем их перевернутая лодка натолкнется на рифы, они смогут соскользнуть в воду и поплыть вперед. Чем дольше они оставались в воде, тем больше был риск оказаться замеченными акулами, но если они оставят лодку слишком поздно, то могут упустить этот проход в рифах.

Молодой человек повесил себе на шею связанные за шнурки кроссовки. Семь минут понадобилось ему, чтобы подавить свой страх и соскользнуть в зеленоватую воду; за ним последовала испуганная женщина-фотограф.

Плыть оказалось намного труднее, чем они ожидали, а расстояние до берега – намного дальше, чем рассчитывал мужчина. Он обернулся к своей спутнице, которая отстала и была довольно далеко позади.

Юноша выплюнул соленую воду и повернул назад.

Он схватил ее за воротник рубашки как раз в тот момент, когда бледное лицо женщины уже скрывалось под водой. Плывя к берегу, он тянул за собой ее безвольное тело. Он ожидал, что проход через коралловый пояс будет сложным, но им удалось проскользнуть на волне прилива.

Извилистая полоска белоснежного песка была окружена высокими черными скалами. Слева, сверкая на солнце, по скале струился водопад. Обессилевший мужчина коснулся ногами дна. Последним усилием он вытянул обмякшее тело своей спутницы из прозрачной воды на песок. В полубессознательном состоянии они лежали, не двигаясь.

Женщина первой пришла в себя. Она села и первым делом схватилась за шею. Слава богу, ее фотокамера была на месте. Слегка ободренная, она натянула мокрые кроссовки, поднялась и побрела по пляжу. Листья кустов и пальмовые ветви слабо шевелились, словно перешептываясь. Она вдохнула насыщенный теплый запах и расслабилась. Все-таки им удалось сделать это!

Приближаясь к водопаду, она слышала только его тяжелый, настойчивый рокот. Дрожа от усталости, сходя с ума от жажды, она карабкалась по скользким камням к живительной влаге.

Напившись вволю, она огляделась, но поблизости не было ни большой раковины, ничего, что можно было бы использовать как емкость для воды. Надеясь, что ей хватит сил дотащить своего спутника до водопада, женщина обернулась.

На белоснежном песчаном пляже над лежавшим без сознания молодым человеком стоял огромный, в одной набедренной повязке абориген. Гигант медленно занес над головой острогу и одним резким движением всадил ее в грудь юноши.

У женщины перехватило дыхание. Она не могла поверить своим глазам.

Абориген неторопливо вытащил острогу из груди, затем тем же сильным жестоким движением снова опустил ее.

Женщина повернулась и побежала.

На пляже ей негде было спрятаться. Озираясь в отчаянии по сторонам, она заметила узкую заросшую тропинку, ведущую вверх от водопада между черными камнями. Не задумываясь, она стала карабкаться по тропинке.

Добравшись до вершины скалы, она согнулась, чтобы се силуэт не выделялся на фоне неба. Спрятавшись за высокими растениями, она присела на корточки и стала ждать. Она не слышала ничего, кроме стрекотания цикад, резких криков попугаев и чистых высоких нот птичьего пения. Она осторожно перебралась через вершину скалы, затем медленно огляделась: никого не было видно.

Низко пригнувшись, она начала осторожно продвигаться по тропинке, ведущей в джунгли. Она вдыхала жаркий, влажный воздух по мере продвижения в зеленоватый сумрак, изредка пронизываемый тонкими солнечными лучами. Белые мотыльки и бабочки-павлинеглазки кружились и порхали перед ней; она слышала непрекращающееся назойливое жужжание насекомых.

В сумраке позади нее птичье многоголосье неожиданно сменилось резким криком. Женщина резко обернулась, но ничего не заметила. Она пригнулась в траве. Ей казалось, что за ней следят, но никого не заметила. Она чувствовала себя загнанной в ловушку. Ее дыхание стало прерывистым. Ей казалось, что она оглохнет от биения собственного сердца.

И снова она услышала нечеловеческий крик позади себя. Он, казалось, звучал ближе. Она решила, что нужно бежать от этого крика, и устремилась вперед.

Еще один дикий, пронзительный вопль огласил лес.

Позади хрустнула ветка, словно кто-то продирался сквозь кустарник, и женщина замерла.

Она рискнула обернуться, но опять ничего не увидела. Тогда она побежала. Она продиралась сквозь кустарник, больше не пытаясь таиться, дрожа и задыхаясь, заставляла себя идти вперед, стараясь руками защитить лицо от веток.

От очередного крика, раздавшегося у нее за спиной, перехватило дыхание. Она метнулась в сторону, в густой кустарник, удивленно вскрикнула, почувствовав, как земля под ней подалась и поглотила ее…

Через несколько мгновений огромный дикий кабан догнал самку, и она сдалась, прекратив свои брачные призывные крики.

Лежа на глубине шестидесяти футов на дне известняковой шахты, спрятанной в джунглях, раненая женщина звала на помощь до тех пор, пока силы не покинули ее.

К несчастью для молодого человека и его спутницы, они высадились на острове Пауи, рядом с поселением племени, у которого были свои счеты с белыми. Двумя месяцами раньше белый миссионер в сопровождении полицейского эскорта посетил деревню Катанга, чтобы расследовать рапорты о ритуальных убийствах, жертвоприношениях и каннибализме. Один из полицейских испугался резкого движения воина, открыл огонь из автомата, убив троих детей и вождя деревни.

Власти вскоре выплатили племени денежную компенсацию за убитых, но, когда рыбак из деревни заметил в бухте беззащитного молодого человека, он посчитал ситуацию исключительно подходящей для мести.

В тот вечер в Катанге царило оживление. При свете костра юные девушки, сидевшие по одну сторону центральной площадки, старательно притворялись, что не замечают юношей, сидящих напротив, которые разукрашивали свои лица желтой и белой глиной.

За несколько часов до этого небольшая группа женщин выкопала неглубокую канаву, которую они заполнили сухими дровами. Они разожгли огонь, на который были брошены камни размером с кулак. Потом женщины раздели труп белого, связали ему руки и ноги и осторожно завернули тело в банановые листья.

Когда от костра остались угли, одна из женщин распорола ему живот, другая с помощью деревянных щипцов набила тело горячими камнями из костра. Пламя почти угасло, на костер сверху положили большие камни и крупные банановые листья; поверх всего положили тело и забросали землей.

На краю деревенской площади лежал на боку ржавый холодильник; на нем стояло старенькое радио «Этвотер-Кент», работающее на батарейках. Юноши из деревни – теперь их головы украшали красные перья – покрыли потрескавшийся корпус холодильника банановыми листьями, а радио утопало в желтых орхидеях.

Местный жрец в высоком головном уборе из перьев райских птиц приблизился к алтарю-холодильнику. Из проржавевшего черного жестяного корпуса он достал необходимые атрибуты и разложил их на поверхности холодильника. С началом его монотонного погребального песнопения вся деревня собралась вокруг алтаря в почтительном молчании. С благоговением они взирали на металлический будильник на батарейках, пару очков в алюминиевой оправе, с потрескавшимися линзами, вставную челюсть и старый настенный телефонный аппарат с сохранившимся куском слуховой трубки.

Жрец с большой осторожностью побрызгал водой из бутылки с надписью «Кока-кола» на свои религиозные сокровища, затем воздел обе руки и стал молиться. Юноши в красных головных уборах начали своеобразный танец, в то время как женщины вернулись к кострищу. На поверхности холмика появились маленькие трещинки; дразнящие, наполняющие рот слюной запахи носились в воздухе.

Женщины пели, одновременно осторожно вынимая тело. Жрец возвысил голос, положив перед алтарем традиционное жертвоприношение – правую руку.

Празднование началось.

Книга I ЗОЛОТОЙ ТРЕУГОЛЬНИК

1

Четверг, 25 октября 1984 года

Дверь растворилась медленно и бесшумно. «Странно», – подумала Лоренца, потому что после той глупой угрозы похищения охранные системы в доме были включены постоянно. Она толкнула тяжелую средневековую дверь, которую ее прабабка когда-то перевезла вместе с остальной обстановкой особняка семьи Котсволдс через всю Атлантику в Пенсильванию.

– Да где же все? – позвала она, переступая порог и сбрасывая с ног ярко-красные туфли.

Никто не ответил. Эхо колокольчика замерло вдали.

Босиком, в одних чулках, Лоренца вернулась на улицу и оглядела тихий парк, примыкавший со всех сторон к дому и заканчивающийся лесами в отдалении и рекой Огайо, но никого не увидела.

Лоренца снова трижды нажала на звонок, потом отошла к одному из старинных каменных львов, установленных на вершине лестницы. Она погладила его каменную голову, как обычно делала, возвращаясь домой, потом сняла свое соболье манто и набросила его на льва: хотя стоял конец октября, было тепло.

Она прошла по коридору и посмотрела на портрет своей прабабки в натуральную величину.

У Лоренцы были такие же пышные каштановые волосы с красноватым отливом, как и у этой женщины в атласном бальном платье, но в талии она, конечно, была пошире. Лоренца была полноватой – в мать, – а в особенности теперь. Наконец-то она беременна! Они поженились с Эндрю шестнадцать месяцев назад, и со дня возвращения после медового месяца ее мать смотрела на нее с надеждой.

Лоренца миновала анфиладу комнат, соединенных двойными дверями, – никаких признаков жизни.

Проходя через библиотеку, Лоренца заметила очки для чтения, принадлежащие ее матери, лежащие поверх листков бумаги. Значит, ее мать была где-то поблизости. Она перебрала бумаги – два приглашения на какие-то мероприятия, газета, рекламная брошюра бюро путешествий. Лоренца с интересом посмотрела на нее: на обложке была помещена фотография пляжа в тропиках; пальмы под небом цвета аквамарина, а надо всем этим полные обещаний слова: «На Пауи вы окажетесь в Раю». Лоренца пролистала брошюру и увидела фотографии невысокого современного отеля, тропических садов, темнокожих женщин с розовыми цветками, воткнутыми в волосы, подносов с напитками, декорированных цветами; молодых, стройных, загорелых мужчин и женщин, улыбающихся друг другу в глаза, обедающих под звездным небом, купающихся в лазурном бассейне, размахивающих клюшками для гольфа и теннисными ракетками на пустынном пляже. «Немного севернее Австралии и южнее экватора вы сможете зарезервировать райский уголок и для себя, – предлагала брошюра. – Делайте заказы по телефону 1-800-545 – ПАУИ».

Лоренца вернулась в холл и снова позвала, обратив лицо к старинными лестницам. Ее голос эхом отозвался в отделанной дубовыми панелями музыкальной галерее, но и на этот раз ответа не последовало. Она вернулась обратно в холл и посмотрела сквозь двойные стеклянные двери на террасу, где били три фонтана, окруженные цветочными клумбами. Хотя у Грэхемов работали три садовника, ее мать можно было частенько найти подстригающей траву в итальянском садике. Сегодня здесь не было видно ни души.

Лоренца направилась налево по коридору, ведущему в крыло для прислуги. В кухне никого… В кладовой никого… И в цветочной комнате. Но в этом доме находились дворецкий, повар, три горничных-филиппинки и личная горничная ее матери, где же все они?

Гладильная комната находилась напротив помещения для прислуги. Над стопкой простыней склонилась женщина в форменном платье.

Лоренца подкралась на цыпочках, пощекотала ухо женщины и гаркнула:

– Чао, Нелла! Где мама? Где все?

Нелла была туговата на ухо. Она использовала свою глухоту как очень удобное извинение, чтобы не слышать того, что ей не хотелось бы обсуждать.

– Ваша мама отпустила прислугу на полдня, потому что завтра предстоит работать допоздна на приеме по случаю дня рождения вашего отца. А сама она отправилась за покупками, – объяснила Нелла.

У Неллы был заговорщицкий вид, но какая итальянка способна долго хранить тайну?

– Ваша мама пошла за покупками вместе с декоратором, чтобы выбрать вещи для ваших комнат наверху. Ведь скоро появится ребенок.

– Но мы с Эндрю живем в Нью-Йорке. И ребенок будет жить с нами.

– Ваша мама говорит: на всякий случай.

– Какой случай?

Лоренца услышала негромкий рокот двигателя. Она распахнула окно, высунулась наружу и помахала белому «Ягуару», который медленно приближался по гравиевой дорожке.

– Мама, должно быть, единственный человек во всем мире, который водит шестицилиндровый «Ягуар» со скоростью пятнадцать миль в час.

– Ваша мама часто попадает в аварии. Она водит неосторожно, потому что думает о чем-то другом. Ваш папа хочет нанять для нее шофера, но ваша мама не хочет никого беспокоить.

Но Нелла уже говорила эти слова в воздух. Лоренца выбежала навстречу матери.

Сильвана Грэхем взбежала по ступенькам, бросила наверху лестницы какие-то свертки и обняла дочь.

– Обуйся, дорогая, тебе нельзя простужаться.

Лоренца поцеловала мать в губы. Именно за эти восхитительные губы и полюбил Сильвану Артур Грэхем, встретив ее впервые в приморском кафе в Санта-Маргерита на Итальянской Ривьере в 1956 году. Образованный космополит Артур удивился собственной реакции на чувственность и беззаботность большегрудой семнадцатилетней девушки с веселым смехом. Спустя двадцать восемь лет от прежней Сильваны остались только те же губы. Большие темные глаза утратили свой блеск, густые черные волосы не вились больше по плечам, а были собраны в тугой седеющий пучок.

Женщины направились в библиотеку. Босая Лоренца ступала важной походкой беременной женщины; по-королевски медленная поступь ее матери не отличалась легкостью, и даже ее высоко поднятая голова не могла скрыть намечающийся второй подбородок. Женщины находили Сильвану Грэхем элегантной, но неприступной; мужчины считали, что для нее уже все позади – лишних двадцать пять фунтов веса не располагают к заигрываниям.

В библиотеке Лоренца взяла в руки рекламную брошюру.

– Что это значит, мама? Ты решила немного проветриться?

Сильвана рассмеялась их старой шутке.

– Нет, это деловая поездка. На следующей неделе мы уезжаем на ежегодную конференцию в Австралию. После нее состоится обычная поездка для высшего руководства. Твой отец выбрал Пауи потому, что никогда еще не рыбачил там, и, очевидно, потому, что там полно акул. Ему еще не удавалось поймать акулу.

– Да, для президента корпорации это кое-что значит.

Лоренца присела на софу и принялась с увлечением обсуждать свою беременность, не думая о том, что месяца через два эта тема может наскучить ей самой. Хотя ее ребенок должен родиться не ранее конца февраля, Лоренца смотрела сейчас на свою жизнь, словно не с того конца телескопа: она сузилась до размеров кружка, включавшего только ее мужа и еще не родившегося ребенка.

– Эндрю хочет, чтобы я ушла с работы… Он намерен сам распоряжаться моими деньгами. Кстати, об этом-то я и хочу поговорить с папой.

– Зачем тебе уходить с работы? Я считала, она тебе нравится. Хотя я никогда не понимала, почему ты вообще пошла работать.

– Разве ты не помнишь? Бабушка сказала, что мне будет интересно.

– Ну, у бабушки всегда были эксцентричные идеи.

Лоренца рассмеялась:

– Да я всего лишь девочка на побегушках в Сотбис. Я вежлива с клиентами, помогаю составлять каталоги картин и иногда принимаю по телефону заявки во время аукционов… Но теперь у меня будет полно дел дома – присматривать за Эндрю и ребенком.

Сильвана подняла с подноса, который Нелла поставила перед ней, тяжелый серебряный кофейник.

– Сестра Неллы приезжает из Варесе, будет у тебя няней. У тебя полно прислуги. Неужели тебе охота похоронить себя в четырех стенах?

Лоренца казалась удивленной.

– Мама! Тебе потребовалось двадцать лет, чтобы прийти к этому?

– Нет, мне понадобилось двадцать лет, чтобы это заметить.

– Что заметить?

Сильвана покрутила на шее нитку жемчуга – знак легкого волнения. Запинаясь, она произнесла:

– Немногие женщины счастливы в браке настолько, насколько они ожидали.

– О чем ты говоришь, мама? – в тревоге воскликнула дочь, а сама подумала: «Только не говори, что ты собираешься развестись с папой!» И вслух добавила: – Разве ты не счастлива? Разве не получила все, что хотела?

«Все, кроме самого главного», – подумала Сильвана.

– Чего тебе еще не хватает, мамочка?

– Мне не хватает ощущения того, что я существую.

– Всего лишь! – Лоренца притянула ладонь Сильваны к своему округлившемуся животу.

– Ты существуешь, мама, так же, как и она.

Сильвана печально улыбнулась и сказала:

– Надеюсь, это будет мальчик. – Она сделала паузу и добавила: – Я не хочу, чтобы твоя жизнь пролетела с такой скоростью, что ты даже не заметишь ее. – Она покачала головой. – Не смейся, Лоренца. Люди, которых ты любишь, могут проглотить твою жизнь, если ты позволишь им это. Ты даже не поймешь, что это происходит. Не поймешь, как это происходит. А если и поймешь, то не будешь знать, как остановить этот процесс.

– Милая мама, насчет этого не беспокойся, – снисходительный тон Лоренцы не помог скрыть ей своего раздражения. – Я полностью доверяю Эндрю.

Сильвана пожала плечами, вспомнив о том, что когда-то она точно так же полностью доверяла Артуру. Она припомнила ту страшную сцену, которая разразилась тогда, когда она со всей возможной осторожностью за завтраком рассказала своим родителям о том, что хочет познакомить их со своим американским другом. Отец тогда спокойно перевернул страницу газеты и резко заметил ей, что порядочные девушки не заводят знакомства с молодыми людьми на улице и что он, разумеется, не имеет ни малейшего желания общаться с юнцом, с которым она познакомилась на пляже. Тогда семнадцатилетняя Сильвана не сдержалась и крикнула, что Артур вовсе не юнец, что ему исполнилось тридцать четыре и что она собирается выйти за него замуж!

Отец отшвырнул газету, вскочил со стула и закричал:

– Когда это вы вознамерились?!

Ее мать положила руку отцу на плечо и сказала:

– Тулио, говори потише, а то слуги услышат, – а сама с укоризной взглянула на Сильвану.

Артур, от которого после ссоры улетела в Нью-Йорк бывшая подружка, оставив его одного на каникулах, позаботился о том, чтобы сделать Сильвану беременной сразу же после того, как она объявила ему, что является уже в некотором роде невестой молодого человека из семьи, чье поместье в Тоскане граничило с их поместьем. После этого сообщения, не говоря ни слова, Артур завернул на ближайшую загородную лужайку, остановил машину и набросился на Сильвану. Та и не думала сопротивляться. И они занялись любовью на заднем сиденье машины. Позже это происходило не только в машине, но и под изгородью, в виноградниках, в моторной лодке, а однажды даже в деревенской пекарне. Сильвану переполнял восторг от осознания того, что она стала настоящей женщиной в объятиях настоящего мужчины, а вовсе не юнца. Она считала, что Артур олицетворяет собой всю значительность, жизненную энергию и блеск Соединенных Штатов Америки – страны, которую Сильвана до сих пор знала лишь по кинофильмам и рекламным страницам в журнале «Лайф», страны, которая была за тридевять земель, сияние которой не доходило до убогой послевоенной Италии, в которой все незамужние девушки должны были беспрекословно и кротко повиноваться воле своих отцов.

Отец, меча молнии и сыпля из глаз огненные искры, умчался из столовой. За ним семенила мать и все умоляюще повторяла:

– Тулио, но он по крайней мере католик…

Всхлипывающая Сильвана была тщательно обследована незнакомым врачом – это был не их домашний доктор, – после чего заперлась в своей спальне и сидела там, заткнув уши, чтобы не слышать яростных родительских споров за дверью. Нелла, кухонная служанка, которая принесла Сильване поесть, взяла от нее записку к Артуру. Тот прочитал это печально-отчаянное письмо, улыбнулся и позвонил своей матери в Питтсбург.

Миссис Грэхем не удивилась тому, что ее сынок готовится стать отцом, она удивилась тому, что на этот раз, кажется, Артур всерьез решил жениться на девушке, которую он сделал беременной. Она вздохнула, позвонила в «Нэксус-Тауэр» и распорядилась относительно места в Рим. В течение всего восемнадцатичасового полета она размышляла о своем бессилии отговорить сына от женитьбы. Садясь в темно-бордовый «Роллс-Ройс», поджидающий ее в аэропорту, миссис Грэхем утешала себя мыслями о том, что «невеста по крайней мере католичка».

Устроившись в своем обычном номере в «Гранд-отеле», она черкнула приглашение, адресованное родителям Сильваны, и собственноручно передала его в ветхий палаццо Кариотто, который находился сразу же за садами Боргезе.

Граф Кариотто отправился на встречу с недавно овдовевшей миссис Грэхем один. Для такого случая она надела темное платье от Мэйнбочера и пустила на грудь одну длинную нитку шестнадцатимиллиметрового жемчуга – ей почему-то нравилось сознавать тот факт, что людям никогда в голову не приходило вообразить, что это могут быть настоящие жемчужины, – и, наконец, надела обручальное кольцо с бриллиантом, крупнее которого графу в жизни видеть не приходилось. В продолжение их разговора, выдержанного в официально-вежливой манере, о неумолимо приближающемся событии миссис Грэхем заметила, как граф скашивал взгляд на ее руку с кольцом. Постепенно они пришли к соглашению о том, что их адвокаты должны встретиться между собой и обсудить вопросы относительно предложенного щедрого приданого, даваемого за Сильваной. Удовлетворенный граф вернулся домой и сказал жене, что все могло быть значительно хуже, так что им еще повезло.

Прием, посвященный помолвке, состоялся на закате залитого солнцем сентябрьского дня во внутреннем дворике палаццо Кариотто, причем освещение было устроено таким образом, что следы обветшалости дворянского гнезда были практически незаметны постороннему глазу. Белые атласные ленты свешивались с гладких стволов темно-зеленых тисовых деревьев, мраморные статуи были увешаны гирляндами цветов, слуги были одеты в ливреи с жилетками в темно-зеленую и желтую полосы – фамильные цвета Кариотто. Все изысканное угощение поступило из поместья Кариотто в Тоскане.

Свадьба последовала за помолвкой настолько быстро, как только позволяли элементарные приличия. Графине пришлось объяснять своим подругам, что у жениха-де какие-то не терпящие отлагательства деловые обязательства и ему необходимо поскорее покончить со всеми формальностями. Подруги понимающе кивали. Едва отгремела пышная – в традициях Рима – свадебная церемония, как Сильвана и Артур улетели в Индию, где договорились провести медовый месяц. Через полчаса после остановки в Карачи у Сильваны случился выкидыш. Первый из многих, которые ее еще ожидали. Это происшествие весьма огорчило весь персонал первого класса, начиная с официантов и заканчивая санитарной службой. Быстренько включили громкую музыку, чтобы заглушить крики Сильваны, а в делийском аэропорту ее уже ожидала карета «Скорой помощи». В индийской столице Сильвану поместили в госпиталь Короля Георга, где она провела три утомительные недели, после чего была со всеми предосторожностями отправлена в Питтсбург.

Артур во время ее болезни был на высоте, и Сильвана еще больше влюбилась в него. Сильвана никак не могла освоиться в фамильном доме Артура в Сьюикли. Она так и не смогла почувствовать себя полностью счастливой без веселой суеты Рима, без безмятежности тосканских окрестностей, где она выросла. Сильвана старалась как можно чаще прилетать в Италию. Поначалу она на минуту боялась отойти от своего Артура, всегда ощущала потребность в поддержке и безопасности, которые она получала в объятиях его рук. Но потом она решила, что эти сильные и мускулистые руки могут не только обнимать, но и сдавливать, ограничивая свободу. Вскоре она поняла, что может делать все, что ей заблагорассудится… если только это не идет вразрез с желаниями супруга.

Оправляясь после первого выкидыша и лежа в своей огромной, с четырьмя шишечками, супружеской постели, Сильвана целыми днями расписывала на бумаге свои планы переделки мрачного тридцатикомнатного особняка с узкими, будто грани алмазов, окнами, обставленного тяжелой резной мебелью. Но когда однажды она случайно проговорилась мужу о своих занятиях, он перестал одеваться, сурово взглянул на нее и сказал:

– Этот дом один из лучших во всей Пенсильвании. Ты можешь, конечно, переставить что-то из мебели, но я не позволю никаких переделок.

Сильвана попыталась возражать, даже, забывшись на минуту, позволила себе заявить, что вся эта роскошная мебель всего лишь искусная подделка, а не антиквариат шестнадцатого века. Артур выслушал жену с ледяным спокойствием, не перебивая, только сверлил ее своими голубыми холодными глазами.

Целую неделю после этого Артур с ней не разговаривал. Они, конечно, помирились, но жизнь пошла уже не такая, как до этого.

Сильвана не могла смириться с тем, что ее романтические мечты несбыточны. Мало-помалу, незаметно для себя, она стала все глубже и глубже погружаться в депрессию – странное состояние духа, которое само по себе спровоцировало вскоре смертельную скуку и усталость от жизни.

Нормальная беременность у Сильваны наступила лишь после четырех лет замужества, причем она практически все это время была в положении, переживала выкидыши и тяжело оправлялась от них. Артур давно уже охладел к супружеским обязанностям, и его интерес к ней как к женщине рассеялся очень быстро. Совсем как тот утренний туман, который каждое утро поднимался над рекой, протекавшей под окнами их спальни. Первые двенадцать ночей после рождения их дочери Сильвана проводила в одиночестве, так как, по мнению Артура, ей следовало хорошенько отдохнуть. На тринадцатую ночь Сильване пришло в голову, что Артур, возможно, дарит предназначенные ей ласки другой женщине. Она попыталась было заговорить с ним на эту тему, но вместо этого ее ждало открытие: когда Артур не имел желания разговаривать о чем-либо, разговора не получалось. Его работа в «Нэксус майнинг интернэшнл» – компании, основанной его прадедом, – была оправданием для всех отлучек из дома.

И хотя Артур уже не скрывал потерю своего интереса к жене перед ней самой, он тщательно скрывал это перед Питтсбургом. Никто и никогда не видел его с другой женщиной, он часто появлялся с Сильваной в обществе, однако от любопытных глаз не могло скрыться то обстоятельство, что супруги Грэхем что-то уж очень редко переговаривались между собой, сидя в своей ложе в Хейнц-Холле в ожидании Питтсбурского симфонического оркестра или Питтсбургской балетной труппы.

К тому времени Сильвана уже окончательно поняла, что не сможет говорить с мужем о себе и об их взаимоотношениях. Поначалу она боялась спрашивать Артура о горькой правде, а теперь она боялась услышать ее. Ее страшила мысль о том, что Артур разведется с ней. Поэтому, после того как несколько ее робких попыток завести дискуссию на эту неприятную тему были умело отведены Артуром, Сильвана смирилась и закрыла глаза на отсутствие семейного счастья.

Артур был совершенно равнодушен к жене. Постепенно он стал считать Сильвану незначительной и безнадежной личностью. Для остальных Сильвана была рассеянной, всегда погруженной в свои думы и сторонящейся общества женщиной. Она сама чувствовала, что между ней и жизнью как будто воздвигнута прочная стеклянная стена. Но она не могла понять: в аквариум ли она смотрит или из аквариума? Она никому не поверяла свои переживания, так как предчувствовала, что жалость постороннего человека сделает ее муку еще невыносимее.

Сильвана очень привязалась к своей малышке, круглолицей Лоренце, которая постоянно пускала пузыри и мочила свои очаровательные ползунки, которые шили для нее итальянские монахини. Все в «Нэксусе» отлично знали, что Артур вновь вернулся к холостяцким привычкам и в последнее время стал все чаще пользоваться своим прежним номером в отеле.

Удивительно, но он был преисполнен огромной гордости за себя, когда увидел перед собой крохотное красное и все какое-то сморщенное личико малютки Лоренцы и услышал ее крик.

– Она пошла в тебя, – сказала Сильвана, и Артур при этих словах весь так и засветился от радости.

В течение трех месяцев после рождения Лоренцы старая детская Артура была отремонтирована и декорирована в бледно-розовых тонах. С того момента Сильвана поняла, что может получить все, что ни попросит… при условии, что это «все» требуется Лоренце. Все, кроме денег.

Артур не допускал, чтобы у Сильваны была хоть какая-нибудь наличность. Все счета неизменно оплачивались секретарем Артура. И дело вовсе не в том, что муж был скуп. Как раз наоборот. Если, скажем, Сильване хотелось иметь новую машину, ей нужно было всего лишь напомнить об этом Артуру в сентябре, когда он заказывал новые модели на следующий год. Артур имел хороший вкус на драгоценности и любил приобретать их. Поэтому у Сильваны были в шкатулке настоящие россыпи изумрудов, жемчуга, сапфиров и бриллиантов (рубины Артур никогда не покупал, так как считал этот камень вульгарным). И все же, что касается наличных денег, у Сильваны их не было.

Артур прекрасно знал, что наличные деньги – это свобода. Достаточно было подкопить совсем немного, и можно было смело уезжать в любом направлении, а Артуру не хотелось, чтобы Сильвана оставила его. Сам факт присутствия в его доме жены давал ему козыри перед любовницами, которые могли стать слишком требовательными. К тому же он был католиком, и поэтому для него не существовало понятия «развод». Сильвана стыдилась своего беспомощного положения, чувствовала шаткость и убогость своей внутренней жизни. Она отвернулась от мира. Ее тело жило, но в душе она ощущала могильный мрак. К тому же Артур больше не интересовался ее телом. Она шла по жизни вяло и апатично, будто лунатик, и всякий раз умело скрывала за изящными манерами назревавший внутри ее гнев на мужа.

Однажды ей не удалось сдержаться.

У Грэхемов была своя десятиместная яхта в Монте-Карло, и обычно июль они проводили на ее борту с несколькими друзьями, дрейфуя по Средиземному морю. Одной звездной ночью 1968 года вся компания сошла на берег в Каннах, чтобы пообедать в «Карлтоне», и Артур там слишком много выпил. Возвращаясь на лодке с берега, он имел неосторожность сказать Сильване о том, что все считают, будто она вышла за него замуж только из-за денег.

Сильвана вскочила при этих словах, едва не опрокинув лодку, и вскричала в гневе:

– Твои деньги!.. Смотри: вот как они мне нужны!

С этими словами она сорвала свои изумрудные сережки и швырнула за борт.

Наступила тягостная тишина. Но Сильвана на этом не успокоилась. Она сняла изумрудный браслет, и он последовал за серьгами. Лодка почти коснулась борта яхты, когда Сильване удалось снять с пальца обручальное кольцо с огромным изумрудом. Она подняла его к луне и звездам на вытянутой руке и спросила:

– Сколько ты заплатил за него, милый? – С этими словами кольцо было отправлено вслед за браслетом и сережками, а Сильвана победно засмеялась.

Один из гостей-мужчин схватил Артура в тот самый момент, когда он вскочил на ноги и собрался было броситься на жену.

Сильвана первой взобралась по веревочному трапу на борт их яхты. Не обращая никакого внимания на гостей, она устремилась в свою каюту, заперла дверь на ключ и стала отпирать сейф. Она была в таком возбуждении, что ей пришлось дважды набирать комбинацию цифр. Наконец сейф был открыт, и она осторожно вытащила оттуда зеленую шкатулку, обтянутую марокканской кожей. В шкатулке были ее драгоценности. Открыв дверь, она выбежала из каюты и помчалась по коридору обратно на палубу.

Взмахнув над головой жемчужным ожерельем, когда-то принадлежавшим Екатерине Великой, Сильвана крикнула:

– Сколько оно тебе стоило, Артур? – и с этими словами швырнула, насколько могла далеко, ожерелье в воду.

На этот раз для того, чтобы удержать Артура, понадобились усилия уже двоих мужчин.

– А теперь, Артур… – возбужденно говорила Сильвана, нашаривая очередную драгоценность. – Подожди…

– Успокойся, Артур… В самом деле… Держи себя в руках, – увещевали ее мужа гости.

Бриллиантовое ожерелье взметнулось к звездам и затем упало в их водяное отражение.

– А это во сколько обошлось тебе, каро, а? – кричала Сильвана. На этот раз в ее руке оказалась целая горсть бриллиантовых брошей в виде звездочек эпохи королей Эдуардов.

Сильвана продолжала расшвыривать по темной воде Средиземного моря свои драгоценности. Отшвырнув опустевшую шкатулку, она неспешно отправилась в свою каюту. Ей было удивительно легко, все накопленное за годы супружества унижение испарилось, как утренний туман.

Войдя в каюту, Сильвана заперла дверь на два поворота ключа. Возбуждение угасло, едва она присела на край кровати. Впервые в жизни она серьезно задумалась о том, чтобы оставить мужа. Впрочем, через минуту ей стало ясно, что это будет означать также вынужденное расставание со своим ребенком. Она знала, что адвокаты Артура всеми правдами и неправдами отвоюют у нее Лоренцу.

В конце концов она уснула, смирившись с мыслью о том, что ей, по всей видимости, придется продолжать жить этой пустой жизнью. О драгоценностях, которые осели в черных глубинах гавани, она даже не вспомнила.

В четыре часа утра в распоряжении Артура уже имелись двое профессиональных аквалангистов. Едва протрезвев, он сразу же бросился к телефону и поручил своему адвокату срочно поднять все бумаги о страховке драгоценностей. Затем он поднял на ноги хозяина гавани, а заодно и мэра Канн. Еще до того, как встало солнце, яхта Грэхемов уже была окружена канатным ограждением, и в течение сорока восьми часов удалось выловить из воды все до единой безделушки. Однако после того случая Сильвана не надевала ни одну из них, если не считать обручального кольца с изумрудом, и делала исключение только в тех случаях, когда Артур очень настаивал на этом.

От своей бабки она унаследовала нитку старинного жемчуга. Ее-то она и перебирала меж пальцев в тот бледно-золотой день, сидя в библиотеке и подставляя лицо осеннему солнцу.

С того времени, как Лоренца покинула отчий дом, ее мать окончательно потеряла остаток жизненной энергии. Что касается Лоренцы, то ей никогда не приходило в голову интересоваться тем, счастлива ли ее мама или нет. Ей достаточно было того, что она жива-здорова.

Лежа на диване, обшитом парчой, Лоренца подтянула к себе подушку и положила ее под поясницу. В руках у нее был листок бумаги – отпечатанный на машинке список гостей, приглашенных на вечер, даваемый в честь дня рождения отца. Собственно, по этой причине она и приехала домой, к родителям.

Лоренца бегло пробежала глазами длинный ряд фамилий.

– Господи, вы как будто специально подбираете самых скучных людей! – Вдруг что-то привлекло ее внимание, и она поднесла список ближе к лицу. – Что я вижу! Ты, кажется, говорила, что никогда больше не пригласишь эту белокурую пустышку Сюзи! После того, что она устроила в прошлый раз.

– Твоему отцу не понравилось бы, как ты о ней отзываешься. Кроме того, никто не застрахован от того, чтобы случайно не упасть во время приема в бассейн.

– Помнишь, она свалилась туда в белом платье, под которым ничего не было. И все мужчины наперегонки бросились спасать ее, бедняжку? Помнишь?

– Лоренца, вспомни, ведь Сюзи является нашей дальней родственницей.

– Она вышла замуж за моего двоюродного кузена по мужу. Вот уж действительно дальняя родственница. – Вдруг Лоренца села на диване. – Я слышу машину папы. Сегодня он что-то рано, ты не находишь?

– Он знал, что ты приезжаешь.

Хотя «Нэксус» больше не являлась исключительной собственность его семьи, Артур заслуженно занимал кресло ее президента, потому что был умен, практичен, неумолим и крепко держался на ногах в этой жизни. Совсем как и его прадед, который основал компанию. Да, костюмы Артура шились по специальному заказу Хантсманом, королевским портным из лондонского «Сэйвил-роу», но сам Артур был типичным янки, предпринимателем старой доброй закваски. Это был человек, семья которого провозгласила своим лозунгом слова: «Мы владеем тем, что имеем». Артур свято верил в то, что лучшим способом обороны будет первым нанести удар противнику в самое больное место. Ему исполнилось уже шестьдесят два, у него было заметное брюшко, но, несмотря на это, входя в библиотеку к жене и дочери, он держался величаво. Артур остановился в дверях, увидев Лоренцу, по его лицу разлилась счастливая улыбка, и он широко раскрыл свои объятия дочери.

– Ну, как ты, девочка моя? Надеюсь, не гоняешь как угорелая, не лихачествуешь? Не забывай, что я жду внука! Как там Эндрю? Надеюсь, заботится о моей девочке?

Он обнимал единственного любимого человека, и его радость не имела границ. Нет, он не сказал бы, что Лоренца – само совершенство. Больше того, он знал, что его дочь ветрена и легкомысленна, но зато жизненной энергии ей было не занимать! Он согласился бы с тем, что она не красавица, но любому придется признать, что она обладала непередаваемым шармом. Чего стоила одна только ее ослепительная улыбка! Эти яркие голубые глаза, эти маленькие белоснежные зубки! Она всегда улыбалась так, как будто вы – единственный человек на всем белом свете, которого она хотела видеть, как будто только к вам у нее есть полное доверие, как будто вы и она являетесь самыми близкими людьми на всей планете.

Во время свадебной церемонии она стояла в подвенечном платье из брюссельских кружев рядом с отцом и ждала, когда заиграет свадебный марш. Он повернулся к ней и сказал:

– Помни, моя дорогая: если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы, которые тебе не захочется обсуждать с Эндрю, смело обращайся ко мне! Эндрю должен зарубить себе на носу то, что ты вовсе не зависишь от него.

– А почему бы мне и не зависеть от него немножко, папа?

– Потому что зависимость от другого человека провоцирует потерю уверенности в себе, веры в свои силы, моя дорогая.

Изящным движением приподняв край фаты, Лоренца чмокнула отца в кончик носа.

– Милый папа, ты слишком беспокоишься обо мне.

После церемонии Артур отвел своего зятя в сторону и дружески посоветовал:

– Береги мою девочку. – А глаза его прибавили: «А не то я сверну тебе шею».

– Буду не только беречь, но и любить ее, сэр, – вежливо улыбнувшись, ответил Эндрю. «А на некоторые выходные я буду вручать ее вам, в ваше полное распоряжение», – добавил он тихо про себя, видя приближающуюся Лоренцу. Она взяла его за руку и повела, отклоняя в сторону нависавшие низко ветви деревьев, к посадочной площадке. Там их ожидал вертолет из «Нэксуса», который должен был доставить молодоженов в аэропорт, откуда на лайнере из «Нэксуса» они должны были улететь на Бэль– Рэв, небольшой островок в Карибском море, также принадлежавший корпорации.

Вертолет становился все меньше и меньше, а Сильвана все махала рукой ему вслед. На лице у нее была мягкая улыбка, но в душе не было спокойствия: Сильвана понимала, что это улетает ее жизнь.

А она продолжала существовать.

Анни проснулась, не понимая, где она. Она тяжело дышала и вообще чувствовала себя прескверно. Рядом с ней в свете жемчужно-серого восхода спал муж. Анни коснулась его теплой спины для того, чтобы окончательно убедиться в том, что это он. Она была в своем собственном доме, в своей собственной постели, а рядом с ней лежал ее Дюк.

Тогда почему же она проснулась в страхе?

Она вспомнила, что этим вечером состоится прием в честь дня рождения Артура. В тусклом предутреннем свете она едва различила будильник и цветную фотографию в серебряной рамке. На ней была изображена вся ее семья, а снимали на свадьбе у Лоренцы. Даже если бы фотограф потратил на этот снимок не две минуты, как это было на самом деле, а два часа, и тогда ему не удалось бы создать лучший образ стопроцентного американского семейства. Анни в платье из голубого шелка стояла в центре. Левая рука ее покоилась на плече четырнадцатилетнего Роба, самого яркого и беспокойного из всех ее четырех сыновей. Слева от Роба солидно возвышался муж Анни Дюк. Рядом с Дюком на фотографии улыбался Фред, самый старший из их сыновей. Никто не знал, как ему это удавалось, но ни в одном костюме он не смотрелся опрятно. Фред был математиком, писал дипломную работу в Пенсильванском университете и, слава богу, пока еще не упорхнул из отчего дома. Анни со страхом ждала того дня, когда все ее дети повзрослеют, разъедутся и заживут своей жизнью. Справа от Анни стоял Билл. В семье его звали Ромео, потому что за ним постоянно увивались девчонки. Анни и Дюку пришлось даже установить ему отдельный телефон, когда сыну исполнилось четырнадцать. Рядом с Биллом стоял Дэйв, который к девятнадцати годам считался первым красавчиком в семье, хотя, конечно, все сыновья были по-своему привлекательны. Глядя на них, Анни подумала о том, что все-таки хоть что-то она сделала в своей жизни правильно.

Они были футбольной семьей, и это смело мог подтвердить местный стекольщик. В конце двора был также расчерчен ромб для бейсбола. Они имели бассейн и к нему небольшую вышку для прыжков, а в зале было установлено баскетбольное кольцо, но вообще-то там чаще играли в настольный теннис. Когда сыновья Анни не катались по округе на лошадях, не тренировались и не играли, они смотрели, как это делают другие.

При мысли о приближающемся вечере Анни вновь овладела тревога. Она очень надеялась на то, что в этот раз ничем себя не уронит. На последнем вечере у Сильваны – на том самом, где бедняжка Сюзи во всей одежде упала в бассейн, – Анни, сама того не заметив, сжала в руках какой-то фрукт слишком сильно, и сок забрызгал ее белое атласное платье. Она очень надеялась на то, что не будет этим вечером выглядеть такой же дурой. Но добиться этого было так нелегко!.. Если она будет молчать весь вечер, Дюк обязательно будет на нее неодобрительно коситься. А если, повинуясь ему, она скажет несколько слов, то… – несмотря на журнал «Тайм» – все гости будут чрезвычайно удивлены тем, что она скажет. И опять у нее вспотеют ладони, собьется прическа, и она быстренько исчезнет в ванной. Но ведь не просидишь там весь вечер! А на обратном пути домой Дюк будет нудно жаловаться:

– Господи боже, ты знаешь всех этих людей не первый год! Почему ты можешь целыми часами висеть на телефоне, не умолкая ни на секунду, но молчишь как рыба на всех приемах, где присутствуют мои коллеги?!

Она хорошо знала, что Дюк сожалеет о том, что она не стала светской дамой. Анни была стеснительной, часто либо забывала, либо путала имена людей. Она никогда в жизни не смогла бы стать настоящей хозяйкой светского приема. Она не могла, а Сильване, казалось, это не составляет никакого труда.

Вообще, глядя на Сильвану, Анни ощущала себя неуклюжей и немодной. Сильвана всегда была так элегантна и возвышенна… А ее наполненный цветами дом всегда выглядел так, будто в нем каждую минуту ждали фотокорреспондентов из «Хауз энд гарден». Конечно, все это Сильвана одна не смогла бы сделать, ей помогали, но Анни и не нужны были помощники – это было бесполезно.

На заботы о семье у Анни уходило все время без остатка. Она даже не представляла, как это другим женщинам удается выкраивать часы для себя.

Однажды Анни приобрела книжечку под названием «Как сэкономить время?», но в течение двух месяцев не могла сэкономить ни часа для того, чтобы прочитать ее, а потом щенок разорвал книжку в клочки.

К несчастью, вышивка гарусом по канве и оформление помещений цветами не интересовала коллег Дюка. Обычно после деловых вечеринок Дюк только вздыхал, и они ехали домой в молчании. Иногда робкая Анни несмело пыталась выразить свое сожаление, но Дюк кричал:

– Господи боже, не надо передо мной извиняться!

Тогда Анни забивалась в самый уголок и отчаянно пыталась как можно сильнее съежиться и не привлекать к себе внимания.

Она не могла не чувствовать своей вины перед мужем. Особенно потому, что ведь он ее, собственно, не выбирал, а скорее нарвался. Однажды Анни стала временным секретарем у Дюка на целое лето. В течение первых нескольких недель она смотрела на него с нескрываемым восторгом. Она старалась предугадать все его желания. Все происходило между ними настолько естественно, что Дюк, задержавшись до поздней ночи, не удивился тому, что как-то незаметно для себя оказался с секретаршей в обнимку на ковре. Ему тогда и в голову не пришло, что у нее это впервые в жизни… Прошло еще несколько недель, и она явилась к нему с еще более невинным видом, чем обычно, и сказала, что у нее проблемы. Ну… Словом, если у вашей девушки возникают проблемы подобного рода в Питтсбурге в 1952 году, вам ничего не остается, как только жениться на ней. Особенно если папаша девушки – ваш босс.

Осторожно, чтобы не разбудить мужа, Анни встала с постели, обошла на цыпочках кровать, накрыв Дюка сползшим одеялом. Она так им гордилась!.. Если бы только Дюк был лет на десять моложе, он без труда отыграл бы у Артура кресло президента компании.

Впрочем, Анни должна была признать за Дюком один недостаток – он не умел проигрывать. А когда он проигрывал, то его ирландский темперамент бурлил, как вулкан. Разумеется, он не был жестоким в обычном понимании этого слова. За всю жизнь с Анни он ни разу не поднял на нее руку… За исключением одного случая, когда она забыла о просьбе Дюка переписать на видео повторный матч «Пиратов». Но и в тот раз он осознал то, что наделал, только на следующий день, когда увидел на плече Анни большой синяк. Что касается сыновей, то они старались избегать встреч с отцом, когда им владело бешеное настроение. Вся семья знала, что существуют некоторые темы разговоров, от коммунистов до «свободы гомосексуалистам», которые могли спровоцировать ярость Дюка, поэтому Анни всегда следила за тем, чтобы они не поднимались.

И Анни, и сыновья могли безошибочно определить настроение отца, возвращавшегося с работы, по тому стуку, с которым он запирал дверь. Это был своего рода барометр для всей семьи. После семейных штормов, на следующий день, она всегда ходила в церковь, потому что это помогало ей преодолеть депрессию и ощущение собственного бессилия. Анни не была способна утихомирить мужа, когда тот пребывал в гневе.

Сыновья никогда не обсуждали горячий темперамент своего отца и принимали его как часть своей жизни. Но они стыдились вспышек его гнева и исчезали, едва заслышав стук входной двери, который порой сотрясал весь дом.

Анни стыдилась этих минут. Она никогда и ни с кем не говорила о характере Дюка, разве что только с его матерью. Та вздыхала и отвечала, что остается только смириться с этим… По крайней мере, Дюк был хорошим кормильцем.

Да, это было истинной правдой, потому что теперь ее муж был вице-президентом службы координации «Нэксуса».

Во сне Дюк резко повернулся и вновь сбросил с себя одеяло. И снова Анни встала с постели и, подобрав одеяло, накрыла им мужа. Случайно она задела туалетный столик мужа, и на ковер упала одна из фотографий в серебряной рамке. Она подобрала ее и взглянула на улыбающуюся рыжеволосую лыжницу в голубом костюме. Этот снимок был сделан Гарри вскоре после того, как он пришел в «Нэксус». За год до того, как Анни вышла замуж за Дюка. На следующей неделе она вновь должна увидеться с Гарри, и это ее очень беспокоило. Гарри был ее проблемой. И с годами, похоже, эта проблема становилась все больше и больше.

Пробираясь на цыпочках вокруг кровати к своему месту, Анни заметила свое отражение в большом – во весь рост – зеркале. Через окна в спальню пробивался тускловатый свет раннего утра. И в этом свете, и в своей белой ночной рубашке она смотрелась очень бледной, но не бесцветной. И не костлявой. Впадинок около ключиц не было видно, так как по ее белым веснушчатым плечам рассыпались золотистые волны волос. Раньше она была рыжей, но со временем волосы – особенно на концах – приобрели оттенок золота. Но вот взошло солнце. Оно осветило комнату, и Анни получила возможность объективно оценить свое отражение в зеркале. Тогда-то она и засомневалась впервые, что у нее получится то, что она задумала.

И снова сердце Анни сжалось от страха. Она приказала себе не распускать нюни. Нет, она все-таки попытается! Хотя бы один день! Она решительно попытается выглядеть сегодня вечером так же ослепительно, как и Сюзи. Сюзи… В ней было столько жизни, она была такая импульсивная… И хотя порой у нее были слишком крикливые наряды, она всегда выглядела неотразимо.

Сегодня Анни им всем покажет! Несколько недель она готовилась к этому вечеру. Сюзи активно помогала ей. Сюзи нашла платье, Сюзи нашла ей визажиста, наконец, утром Анни пойдет к парикмахеру, который обслуживал Сюзи.

В этот вечер, пускай единственный вечер в жизни, Анни заставит Дюка гордиться ею.

В двух милях от Анни другая женщина лежала в своей постели и смотрела на то, как стрелки часов медленно подвигаются к шести утра. В спальню проникал мягкий утренний свет. Думая о предстоящем вечере у Артура, Пэтти, сама того не заметив, изгрызла ноготь своего большого пальца почти до мяса.

Пэтти соскочила с кровати, стараясь не разбудить мужа Чарли, который был вице-президентом юридического отдела и советником по общим вопросам в «Нэксусе». Она натянула синий спортивный костюм и на цыпочках, не желая раньше времени беспокоить сына Стефена, сбежала вниз по лестнице.

Она прикрыла за собой массивную наружную дверь из дуба, запрокинула голову к небу и глубоко вздохнула. Это была единственная часть дня, которая принадлежала лично ей. Она проверила пульс и стала разминаться у двери, чтобы позже, во время бега, не потянуть мышцы.

Продвигаясь трусцой по пустынным улицам, мимо аккуратно подстриженных газонов, она жалела о том, что не купила новое платье для предстоящего вечера. Но, с другой стороны, у них в семье каждое пенни было на счету, а экономия – это почти то же, что и диета: ты не можешь позволить себе ни малейшей слабинки. И все же быть женой будущего президента «Нэксуса» – это все равно что быть женой посла: наряды – не роскошь, а создание имиджа супруга. Завернув за поворот, она спросила себя: уж не обладает ли Сильвана официальной бумагой, в которой сказано, что компания выделяет ей денежное содержание на гардеробы? Иначе чем объяснить, что у нее едва ли не каждую неделю появляется новая вещь от Валентино?

Пэтти увеличила скорость. О черт, ну почему она не купила новое платье? Ведь она должна сделать абсолютно все, что в ее силах, для того, чтобы Чарли получил долгожданное повышение. Ему сейчас сорок пять – самый подходящий возраст.

Конечно, Артуру была ненавистна сама мысль о том, что его кто-то «отпихнет от руля управления» – он сам так шутливо выражался, – но всем было известно, что совет директоров давит на него и требует принять окончательное решение до конца года. Несомненно, поездка в Пауи как раз и будет решающей.

Наверное, придется снова тщательно продумать свой наряд для события, которое состоится на следующей недели. Ничего, небольшие расходы могут впоследствии обернуться дивидендами, потому что кандидатура будущего президента «Нэксуса» будет окончательно выбрана именно в этой поездке.

Пэтти сверилась с часами. Подошло время замедлить темп бега.

Наверное, не стоит сегодня за завтраком пить кофе. Желудок и так что-то шалит. Она не хотела выглядеть нездоровой на вечере. А для того чтобы выглядеть там поистине президентской женой, необходимо тщательно подготовиться. И – господь свидетель! – когда придет ее время, она будет справляться с этой почетной обязанностью несравнимо лучше этой надменной Сильваны. Вся-то заслуга ее была в том, что она выросла в аристократическом палаццо, а уж так высоко задирает нос, что едва снисходит до разговора с простыми смертными.

Пэтти проверила свой пульс. Он был чуть выше, чем обычно. Она продолжала медленный бег.

Да, положим, ее платье будет не такое красивое, какое ей бы хотелось, но зато фигура у нее лучше, чем у Сильваны. И что же она все-таки за штучка?.. Может быть, загадка редкой верности Сильваны своему распутному мужу объяснялась довольно просто: ей было бы стыдно показаться обнаженной перед любовником. Даже когда все гости на ее вечерах купались в бассейнах, Сильвану никто не видел в купальнике. У нее был громадный гардероб, состоящий из бесформенных шелковых одеяний, присылаемых с Гавайских островов. «О боже, – думала Пэтти, закрывая глаза, – если бы у меня только был повар… Вернее, когда у меня будет повар…»

Пэтти пробежала мимо изящных коринфских колонн следующего дома. Было только половина седьмого, но на лужайке уже вовсю гоняли футбольный мяч два оболтуса Анни. Нет, если бы у Пэтти родились такие слоны, она бы даже и не вставляла стекла в окна своего дома. Зачем? Все равно разобьют. Анни уж слишком либерально их воспитывала. Оттого-то они и пошли все как один в своего буйного папашу. Пэтти знала Анни уже восемь лет и отлично видела, что ее мужчины обращаются с ней либо как с девочкой на побегушках, либо как с кухаркой. Но виноваты в таком положении дел были не только Дюк и сыновья, как это ни странно, но и сама Анни. Она была безвольным человеком, тряпкой, поэтому неудивительно, что домашние делали с ней что хотели. Анни каждую минуту готова была извиняться и все за что-то беспокоилась и волновалась. На ее надгробном камне уместно смотрелась бы надпись: «НЕ ЗАБЫЛА ЛИ Я ВЫКЛЮЧИТЬ СВЕТ?» С другой стороны, Пэтти готова была признать, что быть «исключительно домохозяйкой» – так описывала свое житье-бытье сама Анни – это был единственно возможный способ существования в той семье.

Пэтти побежала до того места, которое означало половину преодоленного пути, и, не останавливаясь, повернула к дому. Теперь она бежала в среднем темпе. Навстречу ей попадались другие бегуны, и лишь немногие из них удерживались от того, чтобы не бросить ей вдогонку восхищенный взгляд. Она уже привыкла к этому. У нее была очень стройная и атлетическая фигура, высокий рост, ей была присуща природная грация, которой так не хватает многим людям, занимающимся бегом, ее профиль напоминал профиль грейхаунда, готового броситься вперед, белокурые прямые волосы были подстрижены «под мальчика», а светлые брови образовывали прямую полоску над узким изящным носом. У Пэтти был небольшой, правильной формы рот и точеный подбородок, как на картинах Микеланджело.

Пэтти выросла на маленьком полуострове, выдававшемся в бухту Сан-Франциско. Она начала бегать еще в Стэнфорде. Для того чтобы попасть туда, недостаточно быть богатым человеком. Нужно еще быть одаренным. Пэтти была хорошей студенткой, потому что обладала почти фотографической памятью. Впрочем, она была непоседа, и ей недоставало умения концентрироваться. У Пэтти можно было справляться по всем техническим вопросам, не утруждая себя заглядывать в справочник. Чарли так и поступал. За это он и обожал Пэтти. Ведь она никогда не допускала ошибок.

По какой-то печальной иронии судьбы у такой совершенной женщины, обладавшей железным здоровьем, родился малыш с тяжелейшим недугом – spina bifida. Эта болезнь не имела радикального лечения и требовала от тех, кто ухаживал за больным, нечеловеческого терпения. С мозгом у Стефена, к счастью, все было нормально. Более того, казалось, что у Пэтти растет смышленый мальчуган с живым и пытливым умом. Но была в этом и оборотная сторона медали. Мальчику суждено было рано осознать свое физическое убожество и очень от этого страдать. Из-за врожденного уродства и нарушения функций спинного мозга у мальчика были деформированы конечности, что обрекало его на пожизненную беспомощность и к тому же недержание. Доктор Бэк заверил их, что Стефен благополучно достигнет зрелости, но нормальным человеком он, конечно, никогда не будет.

Чарли в этой ситуации проявил себя лучшим образом. Они еще больше привязались друг к другу в этой маленькой, выкрашенной в веселые светлые тона больничной палате. Чарли сказал Пэтти, что они не должны терзаться, так как не их вина в том, что родился больной малыш.

Прижимая к груди своего ребенка, Пэтти наотрез отказалась сдавать его в дом малютки еще до того, как Чарли начал объяснять ей все преимущества этого шага. Стефен был их сыном. У него было такое очаровательное личико, а большие голубые глаза смотрели на нее с таким доверием!.. Единственный дом, который должен узнать Стефен, это дом его родителей. Они его породили на свет, они его и должны вырастить. А забота о нем… Что ж, по крайней мере, этим они могли хоть как-то загладить ту вину, которую все-таки в глубине души ощущали.

Прошло восемь лет со времени рождения Стефена, и Пэтти ни на шаг не отходила от своего сына, а медицинские счета лились полноводной рекой. Из-за постоянных огромных расходов на Стефена им не удавалось откладывать деньги, которые помогли бы ему же. Ведь Стефен нуждался в круглосуточной опеке до конца своей жизни.

Рождение Стефена сильно подорвало уверенность в себе у Пэтти, и она до сих пор окончательно не оправилась от этого. Она чувствовала, что каким-то образом – она не знала, каким именно, – она допустила в своей жизни что-то настолько ужасное, что все обернулось для нее столь тяжким наказанием. Пэтти чувствовала, что в чем-то виновата, хотя и не знала, в чем. Таким образом она сама себя наказала неизвестно за что.

Слегка задыхаясь, Пэтти завернула за последний поворот и увидела Джуди, их экономку, которая въезжала на своей машине на их подъездную дорогу. Как раз вовремя, так как ночная служанка уже, наверное, ушла. Спустя несколько минут Пэтти уже могла видеть их дом – особнячок в тюдоровском стиле с узкими окнами и непомерно большой парадной дверью. До завтрака Стефена у нее как раз оставалось несколько минут, чтобы принять душ.

На подъездной дорожке она перешла на ходьбу, затем стянула с головы повязку и проверила пульс. Ну вот, зарядилась на весь день. Пэтти терпеть не могла женщин, которые по безволию теряют форму, а потом по этому поводу устраивают истерики. Тридцатилетние дуры. Лично она намеревалась постоянно поддерживать себя в хорошей форме.

Пэтти не понадобится сегодня вечером новое платье для того, чтобы скрыть свою фигуру. Ей нечего было скрывать. Хотя она должна была признать, что у Сюзи фигура нисколько не хуже, чем у нее, притом что Сюзи никогда в жизни не сделала ни одного физического упражнения. Сучка! У Сюзи всегда были новые наряды. Она тратила время и деньги исключительно на свою персону. Вот Пэтти, например, просто не смогла бы целый день провести у парикмахера, маникюрши, массажиста… Но что возьмешь с Сюзи, если она поддержание собственной внешности сделала своей профессией.

Пэтти резко остановилась, когда в голову пришла неприятная мысль. Нет, Чарли никогда не посмотрит на другую женщину. Но, может быть, ей все-таки надо будет за завтраком выпить чашечку кофе. Разумеется, без сахара и сливок…

2

Пятница, 26 октября

– Очень сожалею, мистер Дуглас, но миссис Дуглас на совещании, – прозвучал в телефонной трубке металлический голос секретаря.

– Ну, может быть, вы сможете уточнить: так ли уж я нужен сегодня на вечере?

– Очень сожалею, но я не могу прерывать совещание. А по поводу сегодняшнего вечера… Это же ведь день рождения мистера Грэхема, мистер Дуглас. И я полагаю, что…

Родди вздохнул:

– Ну ладно, ладно. Но тогда, может быть, вы напомните миссис Дуглас о том, что, хотя ей и идти до места всего три квартала, но, если она не хочет опоздать, выходить надо уже через пару минут.

– Миссис Дуглас никогда не опаздывает, мистер Дуглас.

Секретарь был прав. Изабель всегда переводила стрелки своих часов на десять минут вперед. Родди положил трубку и окинул взглядом открывающийся из окон дома прекрасный пейзаж: речка и красно-бурые, заросшие лесом холмы вдали. Он снова взглянул на свои часы. Это были «Ролекс Ойстер» на стальном браслете. Родители подарили их в 1965 году, когда ему исполнилось восемнадцать. И хотя Изабель несколько раз предлагала купить ему новые, золотые, он неизменно отказывался снять родительский подарок с руки.

Помывшись и одевшись, Родди налил себе еще стаканчик и взял в руки номер «Паблишерз уикли». Он прилег на диван и стал просматривать новости о книгах.

Изабель вошла совершенно бесшумно, и вот теперь она стояла в дверях, любуясь своим мужем в элегантном смокинге. Он был похож на какую-нибудь итальянскую кинозвезду: высок, гибок, с черными вьющимися волосами и дружелюбным взглядом карих глаз за очками в тонкой оправе. Изабель знала, что ей очень повезло, что муж так надежен и так гордится своей женой. Многих мужчин задел бы за живое или даже оскорбил бы тот успех, которого она добилась. В трудной и бескомпромиссной борьбе она добыла себе пост вице-президента по корпоративному развитию в «Нэксусе».

Она пришла в «Нэксус» как специалист по маркетингу сразу же после окончания Гарвардской школы бизнеса, а спустя три года уже была переведена в отдел административного финансирования. Вскоре она стала помощником вице-президента по корпоративному развитию, а едва того срубила болезнь, заняла его пост. Впрочем, она не очень-то переоценивала себя, так как прекрасно отдавала себе отчет в том, что одной из причин ее назначения на эту высокую должность в «Нэксусе» являлось обычное тщеславное желание совета директоров продемонстрировать другим, что в руководстве их компании есть одна женщина.

Изабель знала: ей крупно повезло, что она не испытывает на себе ревности мужа к своей карьере. Объяснение этому лежало на поверхности: Родди также любил свою работу. Он занимал должность окружного менеджера национальной книготорговой сети.

Изабель подошла к Родди, лежавшему на диване, и с гордостью сообщила:

– Сегодня мы заключили солидную сделку по проекту «Колумбус»!

Ее синие глаза сияли триумфом. Она была маленького роста, худощавая, с шапкой коротко остриженных, но очень густых темных волос.

Родди взглянул на нее снизу вверх, послал театральный поцелуй и сказал:

– Неудивительно, что ты опоздала на целых семь минут. Я уже собрался было обзванивать больницы.

Она приняла душ, оделась, рассказала ему о проекте «Колумбус» и спросила, как он провел день.

– Просматривал наш осенний список заказов. Можешь себе представить, Библия все еще с успехом продается. В прошлом году на ней заработали сто десять миллионов долларов.

Изабель засмеялась и надела шелковое платье кремового цвета. У платья был только один рукав, а другая рука и плечо оставались обнаженными.

– Родди, налей мне немного «Перье», пока я буду краситься.

Родди пошел на кухню, и в ту же минуту зазвонил телефон. Изабель автоматически протянула руку к аппарату в спальне и поднесла трубку к уху:

– Леонора? Кого?.. Как я это воспринимаю?.. О, я очень рада, разумеется… Да, конечно, я очень рада… Сейчас позову.

Но Родди уже снял трубку в кухне. Изабель послушала разговор и быстро поняла, почему Родди до сих пор не сообщил ей о том, что получил повышение. Потому что это было связано с его переездом в Миннеаполис.

Родди положил трубку и появился в дверях спальни.

– Прости, я не хотел говорить тебе сейчас. Думал выбрать более спокойную минуту. Не знаю, откуда эта чертова Леонора все вынюхала!

– Конечно, жаль, что ты не посоветовался со мной, прежде чем принять предложение… Но по крайней мере мы будем в соседних часовых поясах.

Родди готовился к этому, но никак не ожидал, что она сразу же бросится в атаку.

– Мы будем жить в одном городе, Изабель. По-моему, пришла твоя очередь немного подстраиваться под меня.

– Я не могу уехать из Питтсбурга, и ты это прекрасно знаешь! Если тебе так уж надо быть в Миннеаполисе, то сними там себе жилье и приезжай домой на уик-энды.

– Никогда не видел такой эгоистки!

– Не кричи на меня! Я просто не хочу губить свою карьеру! При чем же здесь эгоизм? – ответила Изабель, уже предчувствуя следующий тезис мужа.

– Милая Золушка! Тебе уже минуло тридцать семь лет! Время уплывает быстро и незаметно! Какая может быть карьера, когда мне хочется иметь детей? Кто мне будет натягивать белые тапочки, когда я помру? Сам, что ли?

– Помнишь, я согласилась уже было бросить работу в тридцать? Но разве мы тогда могли предполагать, что дела у меня пойдут в гору?

– А теперь они и у меня пошли в гору.

Они яростно взглянули друг на друга.

После длительной паузы Изабель наконец сказала:

– Ну, хорошо. Может, мне удастся отпроситься в отпуск на пару месяцев.

– Это мы уже проходили! Я хочу иметь двоих детей и хочу, чтобы у них была настоящая мать. Я знавал женщин, которые пытались совместить детей, работу и мужа одновременно. Ничего у них не получалось. Большинство женщин…

– Большинство женщин не осознают того, что у них в жизни есть выбор. Это понимание приходит к ним, когда уже слишком поздно что-либо изменить, когда все возможности упущены.

– Когда мы поженились…

– Не надо об этом. Я не имею желания бросать интересную работу только для того, чтобы вынянчить парочку оболтусов, которые покинут отчий дом в шестнадцать и даже не оглянутся!

– Многим женщинам удавалось вернуться к работе, когда их дети подрастали…

– Но не в пятьдесят же лет?! Ты просишь у меня невозможного. – Изабель долго смотрела на мужа, а потом сказала то, что никак сама от себя не ожидала: – Родди, пойми, я не хочу детей.

– Зато я хочу. И ты согласишься с тем, что сам я их родить не могу.

Изабель поняла, что на вечер к Артуру они опоздают.

Кэри задержалась в офисе из-за того, что нужно было к следующему утру подготовить планы перестройки дома на озере Силвермейн. Наконец она закончила с делами, плюхнулась на водительское место в своем «Фольксвагене» и на всей скорости погнала машину в направлении Аппер-Сент-Клер. Она понимала, что опоздает, но по крайней мере искренне переживала за это, зная о том, что Эду именно сегодня нужно было, чтобы она не опоздала на этот дурацкий вечер к Артуру.

Кэри была помощником архитектора в небольшой конторе. Все ее коллеги мечтали о том дне, когда они сами для себя смогут построить хоть один из тех домов, которые ежедневно проектировали для других. Например, комплекс под названием «Водопад» в Франк-Ллойд-Райт в Северной Шотландии: дом из песчаника, балансирующий между двумя небольшими водопадами, затененный лавром и рододендронами, дикими цветами, с лесом на заднем плане… Наверное, это райское наслаждение – дремать под плеск во… Размечтавшись, она еле-еле вписалась в поворот. Пожалуй, надо чуть сбавить скорость, иначе до Артура и Эда доедет только ее бездыханное тело. Обычно Эду было все равно, опаздывает его жена куда-нибудь или нет, – сам он не отличался пунктуальностью. Она не была суперженщиной и не хотела ею быть. Но в то утро Эд настоятельно просил ее прибыть вовремя и прибавил, что это может иметь для него огромное значение. Казалось, он полностью растерял свое чувство юмора, едва встал вопрос о том, что Артур скоро уйдет в отставку. Кэри уже смирилась, что все придет в норму лишь после того, как будет оглашена кандидатура преемника президента «Нэксуса».

Вообще Эду несвойственно было то угнетенно-мрачное состояние духа, в котором он пребывал все последнее время. Просто эта игра в кошки-мышки в компании, длящаяся уже несколько месяцев, измотала его окончательно. И чем напряженнее был Эд, тем больше хромала их семейная жизнь. В этом смысле Эд уже не был способен ни на что, даже сексом он занимался с женой не чаще раза или двух в месяц. И Кэри знала, что причина их разлада кроется в напряженном состоянии мужа.

Она хотела, чтобы Эд хоть раз откровенно поделился с ней своими бедами, волнениями. Но нет, он вел себя так, как будто все идет нормально. Эд считал себя сильным человеком и полагал недостойным демонстрировать свои слабости.

Кэри резко вильнула, избегая столкновения с выбежавшей на дорогу белкой, глянула в зеркальце заднего вида, чтобы убедиться в том, что зверек не пострадал, затем улыбнулась своему отражению. Кэри была статной блондинкой. Многие говорили ей, что она похожа на принцессу Диану, но сама Кэри знала, что пошла в свою прабабку, которая жила в Стокгольме.

Она была крупной женщиной, но мало кто догадывался о том, что за подобной внешностью крылась нерешительная, слабовольная натура. Если речь заходила о каком-то вопросе из области архитектуры, она не колеблясь бросалась отстаивать свое мнение и добивалась успеха, но посмотрели бы вы на то, как с ней обращались продавцы, парикмахеры и прочие представители сферы обслуживания (особенно женского), присылая ей на дом чеки, в которых указывалась сумма, вдвое превосходящая договорную. Кэри приходилось надевать туфли, которые ей были малы («У вас такой большой размер, мадам»), носить платья, которые ей не подходили и не нравились («Горизонтальные полоски сделают вас стройнее, мадам») и приобретать вещи, которые стоили намного дороже, чем она предполагала («Ну, – презрительное фырканье, – если вы хотите дешевку…»).

Страх Кэри за то, что она что-нибудь не так сделает, поведет себя не так, как принято, стоил ей уймы часов, потраченных на мучительные размышления и приготовления, и такой же уймы денег. Она готова была пойти на все, лишь бы не видеть поджатых губ, удивленно приподнятых бровей, презрительно-снисходительных взглядов или надменного вида тех людей, которые ждали от нее чаевых. Любой человек, если б захотел, мог легко вогнать Кэри в краску. Кэри знала, что перед этим чертовым вечером у Артура ей следовало сходить к парикмахеру, но она этого не сделала по одной причине: она не умела давать на чай, ей было стыдно это делать. Теперь она, конечно, жалела об этом, так как понимала, что все остальные приглашенные женщины несколько часов просидели в различных кабинетах для того, чтобы придать себе неотразимый вид.

Она вздохнула, свернула с шоссе и выехала на узкую аллею, засаженную деревьями. Через несколько минут она, однако, заметно приободрилась, так как увидела вдали свое жилище. Она часами могла любоваться своим белым дощатым домом, построенным восемьдесят лет назад, и окружающим его ландшафтом. Она любила высокие потолки и за несколько лет собрала отменную коллекцию мебели Шекера для всего дома. Воду они получали из источника в горах. Им принадлежала вся земля вокруг дома, так что за ними никто не подсматривал, и казалось, что они живут где-то в сельской глубинке. Но если Эд говорил: «Может, глянем, что играют сегодня вечером у Стенли?» – им требовалось меньше получаса, чтобы добраться туда, поэтому они почти не пропускали джазовых концертов.

Эд стоял на крыльце дома, совсем как мама Кэри. Она всегда выходила смотреть на дорогу, когда дочь задерживалась до полуночи.

Кэри быстро проговорила:

– Слушай, я очень извиняюсь. Через десять минут буду готова. – И поцеловала его в твердую щеку.

Кэри пробежала через открытую дверь в квадратный холл и стала подниматься по лестнице. Наверху, оперевшись на перила, свешивали вниз головы Ингрид и Грета. Они смотрели на мать укоризненно и очень походили в ту минуту на сестру Эда, эту мрачную, с темными рыжеватыми волосами мышь в очках. В один голос девочки сказали:

– Ты опоздала. Папа сходит с ума.

Временами Кэри начинала понимать, почему от Эда ушла первая жена. Но она не любила вслух распространяться на эту тему, так как самой тоже было что вспомнить: и она была до Эда замужем. Институтская любовь. Спустя полгода после свадьбы он заделался хиппи и бросил ее ради того, чтобы отправиться в Индию изучать йогу. Это было унизительно для нее, но и принесло облегчение. Она-то думала, что на зависть всем выходит замуж за футбольного защитника, а оказалось, что за полупомешанного, который ходил вокруг нее в шафранных робах и начиная с пяти часов утра распевал какие-то непонятные протяжные мелодии.

Кэри с улыбкой поднялась вверх по лестнице.

– Привет, девочки. Как наш домик?

В прошлые выходные она показала дочерям, как построить игрушечный дом, и вручила им набор миниатюрных строительных материалов.

– Ску-у-учно! С ним такая возня-я-я!

– Вместо него мы устроили у куклы чаепитие.

– Вы снова трогали мою косметичку?

Она видела плохо накрашенную – а если точнее, то всю замаранную пудрой и помадой – куклу.

– Нет, нет, это наши краски… Почти… Мы играли в дочки-матери!

Она купила им, кажется, все игрушки, развивающие интеллект и вкус к труду – от набора рабочих инструментов до кубика Рубика, – но им все это было не по душе. Временами, глядя на них, и самой Кэри приходило в голову, что, может быть, она все в своей жизни делала зря, не тому училась в колледже и не в той области работала.

Порой Кэри думала, что лучше было бы иметь мальчика, но тут же отгоняла от себя эту мысль. Когда родилась вторая девочка, Кэри была очень удивлена тем, что мучиться ей пришлось так же, как и с первой. Казалось бы, со вторым ребенком все должно быть проще. У нее была сильная послеродовая депрессия, из которой она вышла, лишь когда Грете исполнилось пять и Кэри смогла вернуться к своей работе. Нет, она любила своих дочерей, просто… Может быть, они и не играли бы в дочки-матери, не пугались бы одного вида отвертки, если бы Кэри смогла уделить им больше времени.

Кэри, пока она была в душе, вдруг захлестнуло чувство вины. В эти дни она всегда чувствовала себя в чем-то виноватой. Виновата – когда осталась дома, виновата – когда ушла из дома.

Эд появился в дверях спальни. Лицо его все еще сохраняло мрачное выражение.

– Ну, сколько еще можно собираться?

– Почти готова. Застегни мне, пожалуйста, «молнию».

Он и не заметил сначала, что по такому случаю, как вечер у Артура, она приобрела новое платье от «Билла Бласса». Оно было простое, длинное, строгое, из черного пике. Кэри казалось, что она выглядит в нем испанской инфантой. Она быстрым движением застегнула воротничок с жемчужиной, ощущая, как сзади возится с «молнией» Эд.

– «Молния» сломалась.

– Эд! Ну кто тебя просил тянуть?

– Не ругайся. Я, что ли, виноват в том, что ты опоздала домой и теперь торопишься? Вот если бы пришла раньше…

– Послушай, что я забыла на этом вечере? Ты же знаешь, что я ненавижу белое вино и пустую болтовню. Если я говорю что-нибудь стоящее, никто из мужчин меня не слушает. Их женушки называют меня между собой деревенщиной. А ты разговариваешь со мной на таких приемах так, как будто у тебя рот сделан из проржавленного железа. Я же не зову тебя на наши деловые вечеринки.

– Просто я надеялся, что ты окажешь мне поддержку, – сквозь плотно сжатые губы процедил Эд. – Разве я много прошу?

Он засунул руки в карманы и повернулся к ней спиной.

– Тебе никто не говорил, что ты неотразим, когда бесишься? – игриво спросила Кэри, стягивая платье. Она села на кровать, достала пинцет для выщипывания бровей и начала чинить «молнию». Эд и правда хорошо смотрелся: почти шесть футов ростом, отлично сложен, с каштановыми, мягкими, как у детей, волосами, бледной кожей, серыми глазами и подбородком с ямочкой. Действительно, не стоило сейчас задирать его. Эта наметившаяся возможность большого повышения совершенно выбила его из колеи.

Ей не на что было жаловаться, Эд был любящим супругом и обожал дочерей. Кэри где-то прочитала, что средний американец тратит на воспитание и общение со своими детьми примерно двенадцать минут в сутки. Об Эде так сказать было нельзя: все время, когда он был дома, он возился с дочерьми. Что еще от него можно было требовать?

Можно сказать, что они жили вполне счастливо. Их жизнь спокойно и мирно текла своим чередом, пока… Пока Артур не объявил о том, что готовится уйти на пенсию. После этого известия Эда будто подменили.

Она сбежала вниз по лестнице в холл, где ее поджидал Эд. Вдруг в животе ее заурчало. Она остановилась.

– Подожди. У меня сегодня не было времени поесть. Я захвачу что-нибудь из холодильника и проглочу в машине, хорошо?

– Не выдумывай. Ты перебьешь себе аппетит, и весь обед у Грэхемов просидишь истуканом. Сильвана так старалась… И, главное, не пей до еды – ты знаешь себя.

– О'кей.

Черный «Линкольн», тихо урча мотором, покатил в сторону Сьюикли. Эд сказал:

– Похоже, мне нужно отдохнуть немного.

Кэри слегка толкнула его коленом.

– Я думаю, в поездке вы будете не только сидеть на совещании вокруг бассейна. Надо же куда-то девать целую неделю на этом тропическом островке. Отдохнешь. Эд, скажи прямо, так уж необходимо, чтобы я сопровождала тебя в поездке на этот чертов остров? Жаль тратить половину моего отпуска на то, чтобы посетить этот коралловый риф, где мне будут постоянно надоедать женушки патронов «Нэксуса», а тебе – сами патроны? Все там будут ходить в гавайских рубахах и темных очках, но вести себя так, как будто они и не уезжали из Питтсбурга.

– А я уверен, что большинство жен радуются этой поездке, – сказал угрюмо Эд и стряхнул с себя руку Кэри.

– По-твоему, слушать, как Артур выдает очередные свои безумные фантазии, – это хороший отдых? Или смотреть на то, как он ловит акул, словно какой-нибудь герой Хемингуэя? Да, выглядит это увлекательно, но это не более опасно, чем купать утку в ванне! – выпалила Кэри и откинулась на спинку своего сиденья.

– Многие мечтают побывать в Райском заливе, а тебя надо уговаривать туда поехать, – сказал Эд.

Первый роскошный курорт на Пауи был задуман как место отдыха супербогатых людей, ищущих приключений. Там можно было испытать кое-какие острые ощущения. Хочешь – лови рыбу с примитивного каноэ, вырубленного из цельного куска дерева, а хочешь – с самого современного моторного катера.

Кэри зажгла сигарету и возобновила атаку:

– Если Артуру так уж хочется половить рыбу, почему бы нам не отправиться куда-нибудь на Фиджи, в Кению или на Маврикий?

– Хватит! Ты же знаешь, что наши ежегодные конференции проходят каждый раз в разных торговых зонах. На этот раз Австралия, а Пауи находится у самого ее северо-западного побережья. Ребятам из «Нэксуса» нравится открывать для себя новые места.

– Ты хочешь сказать, что Артуру нравится открывать для себя новые места. Слава богу, что на Северном полюсе водится недостаточно рыбы, а то бы нас туда затащили проводить свои летние отпуска! – Она глубоко затянулась и стала смотреть в окно.

Кэри после первой сигареты тут же прикурила еще одну. Уж Эд-то знал, что это означало. Ему необходимо было переломить настроение жены до того, как они доедут до Сьюикли. Он сказал мягко:

– Просто ты мне нужна там, Кэри. Ты отличный организатор и умеешь ладить со всеми. Я хочу, чтобы Артур увидел и оценил это. А в этой поездке он будет много оценивать. Ты сто очков вперед дашь этой Пэтти, невротической сучке, которая вышла замуж за Чарли. – Он скосил на нее глаза и прибавил мягко, но настойчиво: – Эта поездка имеет очень важное значение для будущего нашей семьи. Я думаю, ради нее можно пожертвовать одним отпуском.

Кэри хранила молчание.

– Это мой шанс переиграть Чарли, – продолжал Эд. – Никто в «Нэксусе» не знает больше меня о Пауи.

– Тебе нужно схватиться за сиюминутное преимущество, как за соломинку, чтобы доказать, что ты лучше Чарли. – К его удивлению, Кэри рассмеялась. – Вспомнила фотографии, что ты привез из первой поездки. Все эти обнаженные туземцы с раскрашенными лицами и оперенными прическами. Скажи, Артуру тоже придется надевать маскарадное одеяние во время предстоящих переговоров?

– Нет, в Куинстауне носят в основном западную одежду.

Эд тем не менее рассмеялся вместе с женой и толкнул ее коленкой.

Рев, прокатившийся над трибунами стадиона, был поддержан одобрительным гулом в гостиной. Сыновья Анни расположились на диване и на полу и не отрывали глаз от телевизора. Анни сновала между ними с подносами и раздавала сосиски и гамбургеры.

Волосы Анни были уложены в прическу, поверх платья был накинут халат, и в темноте мальчики не могли рассмотреть ее макияж. Днем она провела два часа, лежа на спине на чем-то вроде операционного стола. Стэн – его посоветовала Сюзи, он был ее «визажистом», как сам себя называл, – несколько минут молча рассматривал лицо Анни, наклонившись к ней так близко, что она чувствовала неловкость, затем слегка дотронулся до вазочек с краской, стоявших на специальном подносе, смешал тона на своей руке и стал накладывать на лицо Анни осторожные мазки.

После этого он сказал ей, что она может встать, и протянул Анни зеркало. Глядя на свое отражение, Анни почувствовала себя опять семнадцатилетней и даже немного испугалась нахлынувших на нее ощущений.

– Вы просто волшебник. – И подписала чек.

– Шикарно, тебя просто не узнать, – сказала Сюзи, передавая Анни пару сережек, к каждой из которых была прикреплена свежая розовая камелия.

Анни ответила неопределенно:

– Пока я чувствую, что это не мое лицо, а чужое.

– Да какое это имеет значение? Ты выглядишь потрясающе! Давай примерим костюм. Хочу проверить, как на нем смотрятся цветы.

Вернувшись в комнату Анни, Сюзи достала из коробки розовый, в маках, шелковый костюм. Анни с сомнением посмотрела на него:

– Сюзи, ты думаешь, мне эти брюки пойдут?

– Не брюки, а вечерний туалет, – ответила Сюзи, помогая Анни облачиться. – Это же Сен-Лоран, дорогая. – Сюзи отступила на шаг и, прищурившись, осмотрела Анни. – Если ты хочешь сразить их наповал… нужно еще что-то. – Она щелкнула пальцами и воскликнула: – Нет! Наверное, я уже теряю чутье; нужно что-то другое и поменьше. Снимай эти штаны.

– Снять брюки? – Как бы защищаясь, Анни вцепилась в пояс.

– Да, этот костюм не очень сексуален. Я хочу сказать, тебе нужно что-то открыть. Примерь эту блузу. Она доходит до колен.

– Но ведь здесь же с обеих сторон разрезы, – попыталась возразить Анни.

– Да, но завязки не дадут им расходиться. Тебе пойдет.

Анни с неохотой сняла брюки.

– А теперь снимай колготы и трусики. – Сюзи была неумолима.

– Сюзи, я не могу отправиться к Артуру голой… Сюзи, я не могу.

– Анни, забудь, что ты немолодая замужняя женщина, и посмотри на себя в зеркало! – Сюзи подтолкнула Анни к старинному высокому зеркалу.

Анни посмотрела на себя, зажмурилась, снова посмотрела и улыбнулась. Затем на ее лице вновь появилось сомнение.

– Я не знаю, что подумает Дюк.

– Не говорю ему ничего! Он ахнет!

Сейчас, готовя для своих ребят еду, Анни чувствовала себя спокойно, поскольку на ней был запахнут халат.

Она услышала, как хлопнула входная дверь. Судя по звуку, у него был удачный день, слава богу и за это. Она почувствовала неожиданную, необычайную вспышку обиды, что ее счастье в этот вечер будет зависеть от настроения Дюка, которое кто-то мог ему испортить днем в офисе, но она постаралась не думать об этом. Подождав, когда, по ее расчетам, он налил себе второй бокал мартини, она спустилась вниз, встала в дверях гостиной и сказала:

– Если ты готов, то я тоже.

Дюк смотрел телевизор и не слышал ее. Анни повторила это громче, чуть не крикнула, и Дюк обернулся.

– Господи, Анни, что ты сделала с головой?

– Я сходила в салон красоты. Для этой вечеринки.

– Ты не можешь идти в дом моего босса в таком виде, будто свалилась в аэродинамическую трубу. – Дюку пришлось кричать, чтобы перекрыть голос телекомментатора. – Иди причешись как обычно.

Анни постояла в нерешительности, затем направилась к стулу Дюка, чтобы можно было говорить без крика. Дюк медленно осмотрел Анни с ног до головы. Он шагнул вперед и выключил телевизор, не обращая внимания на протестующие возгласы сыновей.

– Анни, что ты нацепила на себя? Иди и надень что-нибудь подходящее.

– Но это же от Ив Сен-Лорана.

– Какая разница? Сними это.

Как только Анни заплакала, все ребята мигом испарились из комнаты. У нее потекла косметика вокруг глаз – а ведь Стэн потратил целый час, приклеивая эти реснички по одной. Не сказав ни слова, она выбежала из комнаты.

На верху лестницы она заметила кучу грязной спортивной одежды.

– Неужели так трудно бросить это барахло в бак? – Своими серебряными босоножками она пнула эту кучу.

Наклонившись, чтобы поднять грязные носки и футболки, она услышала за спиной голос четырнадцатилетнего Роба:

– Мама, ты выглядишь классно. Просто ты не похожа на…

– Маму, – с горечью добавила Анни.

– По-моему, отец старомоден.

Анни подумала, что Сюзи сделала это без умысла… Или с умыслом?

В семь часов этого же вечера Пэтти позвонила своей матери во Флориду.

– Мам, как сердце? – всегда спрашивала Пэтти, хотя после операции прошло уже два года.

– Отлично, все отлично. Я только примеряла новый ковбойский костюм. Он тебе понравится. Держу пари, что ты никогда бы не подумала, что я буду капитаном болельщиков. Завтра «Сильвер-Сити» играет с клубом из Сарасоты.

Пэтти расплакалась. В голосе матери почувствовались зловещие нотки.

– Что он натворил теперь?

Пэтти выбрала рукой из волос кукурузные хлопья и зарыдала:

– Я больше не могу.

– Я знала это! Прошлой ночью мне приснился сон, что тебя засосало в какую-то черную дыру. Доктор Манхейм говорит…

Пэтти взвизгнула:

– Я не хочу слышать об этом твоем юнговском недоумке!

– Ты не должна так разговаривать со своей матерью. К тому же он последователь не Юнга, а Фрейда. Мне хотелось, чтобы ты, дорогая, попробовала обратиться к психоаналитику.

– Мне не нужен психиатр. Стефен – это реальная проблема. Как ты смеешь обсуждать меня с доктором Манхеймом!

– Я опасалась, что ты начнешь походить на папину тетю Эллу.

– Мам, она же старуха, а мне всего тридцать три. – Пэтти стряхнула молоко со своего рукава. – Проблема в том, что мой ребенок – инвалид, это, естественно, постоянно угнетает меня, и мне поэтому нужно небольшое словесное утешение.

– Дорогая, посочувствовать нетрудно, но ты же знаешь, что утешение не приносит реальной пользы. Стефен нормален настолько, чтобы водить тебя за нос.

– Как ты можешь говорить так о ребенке, который обречен провести всю свою жизнь в инвалидной коляске?

– Где Стефен ни проведет ее, он не идиот. Вспомни, какой высокий у него коэффициент умственного развития. Когда он в гневе начинает бросаться, он точно знает, что делает. Он вымещает свой гнев на тебе, потому что никто другой не станет мириться с его выходками. Дорогая, Стефен точно знает, как тобой манипулировать, а, поскольку ты чувствуешь свою вину, ты позволяешь ему делать все, что он хочет. Пэтти, ты делаешь из него и эмоционального калеку. Он должен учиться рассчитывать, где можно, на себя, иначе он всегда будет плохим ребенком.

– Не будет!

– Нет, будет. Он вырастет иждивенцем, озлобленным и мстительным. Прости, что я говорю это, но твой ребенок не видит в своей жизни ни цели, ни смысла. Ему просто жалко себя, поэтому он или злорадствует или играет на сочувствии.

Пэтти опять зарыдала.

– Пэтти, хочешь, я оплачу тебе визит к врачу?

– Нет!

– Дорогая, я говорю это только потому, что я – твоя мать и хочу помочь тебе. Ты приносишь себя в бессмысленную жертву и несправедлива ни к себе, ни к Чарли, ни к Стефену.

– Я сама это выбрала для себя.

Пэтти услышала за спиной грохот разбившегося фарфора и торопливо сказала:

– Мама, мне нужно идти. Я позвоню тебе завтра в то же время, чтобы узнать, как сыграл ваш «Сильвер-Сити».

Пока она неслась в комнату Стефена, раздался пронзительный крик. Эта комната была когда-то их гостиной, но сейчас она была переделана в детскую, и в ней стояла специальная кровать Стефена.

В луже воды посреди ярко-желтого линолеума стояла их экономка Джуди; вокруг нее валялись лиловые и белые хризантемы.

Сидевший в коляске Стефен вопил:

– Она ударила меня! Джуди ударила меня!

Пэтти знала прекрасно, что, как всегда, это была неправда. Джуди была единственным человеком, который мог обращаться со Стефеном, но она не позволяла Стефену манипулировать собой.

– Не беспокойтесь, миссис Сильвер. – Джуди вытерла со лба кровь. – У него сегодня вечером просто плохое настроение, вот и все.

Пэтти бросилась к аптечке первой помощи под вопли: «Я не просил, чтобы вы меня родили».

Обработав лоб Джуди, Пэтти вызвала по телефону такси, чтобы отвезти ее в госпиталь. Порез был не опасный, но Пэтти не хотела рисковать. Затем она набрала номер бюро сиделок, чтобы заказать няню на этот вечер до прихода ночной медсестры. Это бюро имело список сиделок, которые знали Стефена и которые получали двойную оплату за дневную работу и тройную – за ночную.

С того момента, как Пэтти попрощалась со своей матерью по телефону, и до того, как послышался звук подъезжающего «Мерседеса» Чарли, Стефен не переставал кричать.

Когда Чарли вошел в комнату, на него смотрели заплаканные большие голубые глаза, и его сын тихо сказал:

– Мама страдает.

Чарли взглянул на Пэтти, которая сжалась с побледневшим лицом в кресле-качалке; он заметил на ее костюме темные пятна.

– Плохо сегодня было, да? – Чарли поставил свой кейс на пол, сел на подлокотник кресла и поцеловал ее в макушку. Пэтти уткнулась лицом в его рукав. Чарли поцеловал ее волосы еще раз и прошептал: – Я тебя люблю.

Пэтти сказала виноватым тоном:

– Мы опоздаем. Медсестра не сможет добраться сюда за час.

– Это не имеет значения. Мы можем вообще не идти, если у тебя нет настроения. Я уложу Стефена. Приготовь себе выпить, возьми с собой коктейль в ванную и полежи в горячей воде.

Стефен сказал:

– Пап, пап, она не дала мне ужин.

Но раньше, чем Пэтти оказалась в ванной, вернулась Джуди с повязкой на лбу:

– Я бы не поехала в госпиталь, но миссис Сильвер настояла.

Чарли посмотрел на нее и сказал:

– Спасибо, Джуди. – И он, и Джуди знали, что он благодарил ее не только за сегодняшней вечер, но и за все последние восемь лет.

– Может быть, я снова спрошу у Бена, сможем ли мы въехать сюда, – сказала Джуди.

Чарли поднялся в ванную комнату Пэтти. Она лежала в ванне и даже не прикоснулась к своему бокалу белого вина.

– Чарли, я думаю, что мне не стоит ехать в эту поездку. Джуди не сможет справиться с ним сама в течение двух недель.

Чарли присел на край ванны.

– Тебе надо отвлечься от всего этого хоть ненадолго. Ты не можешь продолжать жить так. Это плохо для него и плохо для тебя.

– Мама только что сказала мне то же самое.

– Я не понимаю, зачем ты говоришь с ней о Стефене. Ты же знаешь, что это огорчает тебя. – Он взял бокал Пэтти и отпил глоток. – У тебя с матерью прямо противоположные взгляды, и тем не менее ты обсуждаешь это. Это то же самое, что трогать языком больной зуб.

– Она сказала, что мне нужен психиатр!

– Она советует тебе терапию, потому что это помогло ей. Пэтти, я тоже считаю, что ты могла бы иметь и свою собственную жизнь. – Он поставил бокал на туалетный столик. – Я подумал, а почему бы тебе не вернуться к работе? Может быть, на неполный день? Мы могли бы позволить себе приглашать для Стефена дневную медсестру.

Пэтти вскинула на него глаза, в них была паника.

– Нет! Я совершенно все позабыла!

До того как они поженились, Пэтти работала модельером спортивной одежды. Она понимала, что в мире конкуренции, который был за пределами ее дома, могло оказаться очень тяжело.

– Нет, – сказала она решительно. – Чарли, это великодушное предложение, но я не хочу.

– Как тебе угодно.

– Чарли, подай мне полотенце. Сейчас я чувствую себя прекрасно. Давай готовиться к вечеринке. Я с нетерпением жду ее.

Сюзи оглянулась и зевнула так, как зевают кошки – долго и сладко. Она задремала после того, как сходила проверить, что эта безвольная Анни не намерена отступать от того, что они задумали.

Сюзи медленно приподнялась на круглой, королевских размеров кровати, на которой она лежала голой на бежевых атласных простынях. «Анни действительно выглядела потрясающе, – подумала Сюзи, – этим вечером все остальные жены просто позеленеют от зависти! Сегодня вечером она и в самом деле вызовет фурор».

Сюзи снова зевнула. Сейчас они, наверно, все облачаются в свои наряды. Она нехотя потянулась, взяла трубку внутренней связи и попросила служанку принести ей чашечку кофе. На самом деле им не нужна была служанка на целый день, ну и что из этого? Не нужен был и дом таких размеров.

С удовлетворением Сюзи огляделась. Она устроилась не так плохо для исключенной из школы, которая выросла в покосившейся лачуге на северной стороне Шерман-авеню.

Сюзи выбралась из кровати и вновь соблазнительно потянулась перед зеркалом. После того как они купили дом в Шэйдисайд, она сказала декоратору, что ей хотелось бы много зеркал, белоснежный мрамор, позолоту и эти симпатичные французские антикварные стульчики с выгнутыми ножками. Она не понимала, почему мать Бретта не интересовалась результатами. Эта старая дама отчаянно пыталась вести себя так, будто она любила свою невестку. Но Сюзи знала, что это не так. Мало кто из женщин любил Сюзи. Она знала, что в «Нэксусе» ее прозвали «Венериной мухоловкой». Иногда Бретт называл ее «карманной Венерой», но чаще всего, когда они оставались одни, он называл ее своей русалкой. Сюзи знала, что, когда он говорил так, она могла получить от него все, что хотела. И она всегда пользовалась этим.

Сюзи опять сладко потянулась, наслаждаясь видом своего совершенного миниатюрного тела. У нее были чуть великоватые груди, но ей это никогда не мешало. Она обернулась и через плечо посмотрела на себя сзади. У нее была очаровательная попка. Сюзи снова повернулась к зеркалу передом и решила, что нужно обесцветить волосы на лобке, чтобы они были в тон ее волосам.

Надо попросить Стэна.

Сюзи провела руками по своим тщательно взъерошенным белокурым волосам и критически осмотрела свое лицо. Она не спеша направилась в ванную комнату и начала брить ноги, что она делала каждый вечер без исключения.

Сквозь жужжание электробритвы она услышала вежливый стук в дверь.

– Нора, поставь кофе у постели. И пусть Алфи поставит жесткую крышу на мой «Мерседес»! – крикнула Сюзи из ванной своим естественным голосом, который она редко использовала, если не была в гневе. Когда Сюзи еще не оставила мечту стать актрисой в Нью-Йорке, она брала уроки у одного преподавателя в Виллидже, который ставил ей голос. Это стоило Сюзи немалых денег из ее нелегких заработков официантки в коктейль-баре. Она не стала актрисой, но, солгав насчет своего возраста, получила место стюардессы в «Истерн эрлайнз», где и познакомилась с Бреттом.

Она заметила его в десяти милях к югу от Бостона на высоте тридцати тысяч футов. Сюзи помнила все до мелочей. Она увидела светловолосую голову, склонившуюся над дорогим кейсом из телячьей кожи, руку в веснушках с золотой печаткой на мизинце и золотые часы с ремешком из крокодиловой кожи. Когда Сюзи наклонилась над ним, чтобы спросить, не хочется ли ему чего-нибудь выпить, она готова была поклясться, что действительно ощутила запах «солидных» денег – это была смесь запахов накрахмаленного белья, дорогого одеколона, толстого твида, хлопающих на ветру парусов и моря в барашках.

Бретт посмотрел в бледно-зеленые глаза Сюзи, и она увидела прямые рыжеватые брови над большими карими глазами, волевой квадратный подбородок – типичный британец, и очень симпатичный.

Сюзи тщательно втерла в ноги увлажняющий крем, а затем забралась обратно под атласные простыни, чтобы выпить кофе. Нора уже выложила ее наряд на этот вечер. Он действительно был супермодный, от Сен-Лорана; она приметила его, когда ходила за покупками с Анни.

Сюзи никогда не надевала ничего без фирменной бирки модельера. Это была гарантия того, что она могла выбирать самые сексуальные фасоны и тем не менее быть уверенной в том, что это выглядело солидно. На прошлой неделе Сюзи приехала на обед к матери Бретта в новом платье от Диора из черной прозрачной органзы, плотно облегавшем ее тело до самых лодыжек, с рукавами из белой норки.

Вошел Бретт:

– Все еще в кровати, крошка? Сегодня нам опаздывать нельзя.

Сюзи зевнула:

– Я намерена опоздать, Бретт.

– В таком случае… – Бретт с надеждой двинулся к кровати.

– Нет. Ты испортишь мне прическу.

В глубине холла, который Сильвана на этот вечер украсила белыми цветами, играл струнный квартет. Проходя по библиотеке и направляясь в банкетный зал, Сильвана слышала обрывки разговоров, доносившихся от отдельных групп мужчин. Она слышала все это уже раньше и не проявляла никакого интереса ни тогда, ни сейчас.

Сильвана внимательно осмотрела накрытые столы. На нежно-голубых дамасских скатертях среди цветов сверкали серебряные предметы и бокалы. На буфетной стойке стояли серебряные подносы с семгой под муссом, кроликом в горшочках со сливками, осетриной, жареной уткой, вестфальской ветчиной, набором деликатесов, морскими моллюсками в сливочном соусе, салатами из базилика, артишоков, спаржи, лука-порея, многочисленными соусниками. Как только все рассядутся, официанты начнут обслуживать гостей.

За банкетным залом Сильвана видела резные верхушки высоких двустворчатых окон оранжереи – там они будут танцевать после обеда; снаружи в конце освещенной террасы находился подогреваемый плавательный бассейн олимпийских размеров.

Она вернулась в вестибюль, быстро двигаясь среди роскошно одетых гостей, расточая там улыбку, здесь слово. Она принимала гостей в течение часа, когда приехала Кэри.

– Привет, Сильвана. Все просто великолепно, ты превзошла себя. Как Артур?

– Артур ждет не дождется, когда станет дедушкой, но он не слишком переживает, что женился на бабушке, – за этот вечер, улыбаясь, Сильвана повторяла эту фразу уже в седьмой раз. Она нервно одернула свое изысканное серебристое платье, которое тяжелыми складками спадало с ее плеч. Повернувшись к Лоренце, она сказала: – Дорогая. Посмотри, кто пришел, – Кэри!

Пока обе женщины разговаривали, они мельком осматривали наряды друг друга. На Лоренце было платье из нежно-голубого шифона с кружевным зеленым рисунком. Нося такое платье, она вполне могла бы скрыть беременность даже близнецов. В отличие от нее, Кэри в своем простом приталенном черном платье и туфлях бронзового цвета на низких каблуках выглядела высокой и гибкой танцовщицей.

Расставшись с Лоренцой, Кэри отправилась на поиски матери Артура, которую по-настоящему любила.

Миссис Грэхем была наследницей стальной империи. Все, даже Сильвана, называли ее «миссис Грэхем». Она была высокой, элегантной и непредсказуемой; всегда говорила именно то, что думала, и делала именно то, что хотела, поэтому многие считали ее экстравагантной. Ее прямые серебристые волосы были обрезаны как шлем, на ней было обычное черное платье. На одном плече настоящий лист плюща был небрежно приколот к платью алмазной брошью размером с фасолину.

– Рада видеть тебя, дорогая, – приветствовала Кэри миссис Грэхем.

– Мне нравится картина, которую вы подарили Артуру на его день рождения.

– Маленькая картина школы Брейгеля? Я не стала ломать себе голову над тем, что он хочет, я просто дарю ему то, что понравилось мне самой. Если они ему не нравятся, он дарит их мне обратно на мой день рождения. Это очень удобно. Разумеется, было бы более логичным, если бы на день рождения ребенка подарки дарились его матери.

Шум возрастал по мере того, как прибывали гости. Главной темой разговоров был необычный случай убийства в этом городе. Прошедшим августом один турецкий студент был застрелен, а другой заколот ножом предположительно двумя девушками, которые подцепили их на регате «Трех рек». На следующий день девушки, как полагают, напали на этих мужчин в уединенной части аэропорта. Два дня спустя они сдались властям в Виргиния-Бич и сейчас ожидали суда. От обычного убийства этот случай отличало то, что нападавшими были женщины. Или же они защищались? Мнения разделились, но все соглашались в том, что это было жестоко и противоестественно.

Неожиданно разговоры оборвались. Кэри через плечо бросила взгляд на вход. В дверях стояла Сюзи. На ней было платье из блестящего голубого кружева с длинными рукавами и вырезом под горло; оно было столь облегающим, что, должно быть, ее просто «зашили» в него. На ее бедре был закреплен огромный бант из голубой тафты, а от бедер и до колен она была закутана в тафту цвета электрик; ниже коленей переливавшееся кружево колыхалось над поблескивающими бальными туфлями.

– Она похожа на русалку, – прошептала миссис Грэхем.

Высоко подняв голову, Сюзи медленно осмотрела комнату. Она заметила напоминавший борзую силуэт Пэтти, которая опять надела свою серо-белую тафту! Неудивительно, что Чарли приударял за этой рыжей. Сильвана была в серебристом платье, которое напоминало кольчугу; полным женщинам следовало бы выбирать более темные цвета. Стоявшая у окон в глубине комнаты Изабель не смогла избежать того, чтобы не выглядеть как менеджер компании, хотя на ней было сексуальное облегающее платье с одним оголенным плечом. Разумеется, Сюзи скажет Изабель, что она выглядит чудесно. Она всегда старалась не раздражать Изабель.

Сюзи заметила избалованную маленькую Лоренцу, которая в своем платье для будущей мамы выглядела как абажур. Она разговаривала с Кэри – и неудивительно, что Сюзи не заметила Кэри сразу! Ее черное платье казалось тусклым, Кэри следовало бы «приподнять» его с помощью драгоценностей. Она попыталась что-то сделать со своими волосами. Высокие женщины всегда должны обращать внимание на свои прически, поскольку именно это торчало поверх толпы. Пожалуй, Кэри в самом деле стоит сказать про Стэна. С другой стороны, а что, собственно, Кэри сделала для нее? А, вот и Анни… Но что произошло? На ней было то унылое синее платье, которое она когда-то купила по случаю свадьбы Лоренцы. Нет, в самом деле, не стоит тратить время и силы, чтобы помогать людям!

Осмотревшись, Сюзи не тронулась с места, пока не сосчитала до десяти, затем грациозно двинулась вперед.

– Неудивительно, что мы все завидуем ей, – вздохнула Кэри.

– Злорадствуем, – поправила миссис Грэхем. – Зависть – это когда хочешь иметь то, что уже имеет кто-то другой; а злорадство – желание того, чтобы у нее этого не было.

Сильвана спешила навстречу Сюзи.

– Сюзи, я так рада, что ты смогла прийти. Бретт, я сгораю от нетерпения узнать, что нас ждет во время этой поездки. Я полагаю, ты составил интересную программу?

– Конечно, – сказал Бретт, который был вице-президентом по связям с прессой. – Планируется посещение показов мод, ночных клубов, концертов. Когда мы приедем на Пауи, все будет гораздо менее официально; мы договорились о плавании на парусных лодках, подводном плавании, теннисе и гольфе.

В библиотеке группа руководителей «Нэксуса» собралась вокруг своего хозяина, который стоял спиной к камину. Артур спросил:

– Я полагаю, на Пауи безопасно?

Эд, который был вице-президентом по исследованиям и планированию операций, сказал:

– Разумеется. Если бы мы не считали, что Пауи безопасен, мы бы не вели переговоры с их правительством.

Эд отпил глоток «Шивас регал».

– Если мы хотим заполучить все права на добычу ископаемых на этом острове, нам придется попотеть на этих переговорах. Особенно Артуру, потому что президент Пауи будет разговаривать только с ним.

Бретт, который только что присоединился к этой группе, заметил:

– А я считал, что все уже решено и нас ждет увеселительная прогулка.

Эд вздохнул:

– С предыдущими чиновниками было гораздо легче иметь дела, чем с этой новой кучкой либералов, мало разбирающихся в этих вопросах.

– Их что, волнуют проблемы охраны окружающей среды? – спросил Бретт.

Все как-то странно посмотрели на него, и он пожалел, что задал этот вопрос.

Джерри сказал:

– Экологические проблемы появляются тогда, когда другая сторона хочет набить цену. И она всегда вытаскивает их после того, как договоренность по контракту уже достигнута, иначе мы бы сделали им более выгодное предложение.

Артур кивнул:

– Мы строим им фабрики и обеспечиваем население работой. До того как мы появились на Пауи, у них не было даже дороги и взлетно-посадочной полосы, не говоря уже о больнице.

Джерри сказал:

– Мне по-прежнему не нравится идея того, чтобы туда поехал Артур. Это – слабый ход.

– Вот почему важно представить эту поездку как отдых, – возразил ему Эд. – Тогда в их глазах мы не потеряем лица.

На это Джерри пожал плечами, а Эд сказал:

– Послушай, я вынужден мириться со всевозможным дерьмом в любой так называемой развивающейся стране, с которой мы связаны. Если мы хотим получить то, что у них есть, тогда нам нужно знать их правила и играть по ним.

Бретт вновь попытался принять участие в разговоре:

– А вы уверены, что мы предлагаем им достаточные компенсации на мероприятия по защите окружающей среды?

Едва Бретт заговорил, как понял, что вновь сказал что-то не то.

В какой-то момент Артуру отчаянно захотелось, чтобы его мать могла бы послушать, как ее протеже делает ляп за ляпом. Почему бы этому неудачнику их семьи не остаться в той маркетинговой фирме, где он торчал несколько лет?

– Мы никогда не делаем таких платежей, – резко сказал Артур. – И, пожалуйста, помни, что если тебе непонятны столь очевидные вещи, обратись к Эду. Он выкроит время и все тебе объяснит.

Бретт покраснел. Чтобы как-то заполнить неловкость, Джерри быстро сказал:

– Бретт, эта ситуация не является необычной. Они просто не хотят, чтобы какая-либо иностранная компания добывала их металлы и минералы – даже несмотря на то, что у Пауи нет ни денег, ни оборудования, ни ноу-хау, чтобы делать все самостоятельно.

Эд кивнул:

– Каменный век! Они никогда не видели даже колеса, не говоря о джипе. Поэтому нам нужно запастись терпением на время переговоров.

Артур положил конец разговору:

– Джентльмены, прошу всех к столу.

Раскрасневшаяся Кэри рассказывала Анни о своей собственной игре, которая помогала ей коротать время на вечерах, устраиваемых компанией «Нэксус». Каждого мужчину она представляла воинственным викингом в рогатом шлеме.

Кэри хихикнула:

– Еще веселее, если этот парень носит очки.

Анни весело засмеялась.

Пока Кэри брала очередной бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта, за ее плечом появился Эд.

– Кэри, мне кажется, ты сказала, что не собираешься пить перед обедом. Ты же знаешь себя.

Кэри обернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

– Нет, дорогой, это ты сказал, что я не собираюсь пить до обеда. – Она потеряла равновесие, пошатнулась и пролила шампанское на платье Анни. Эд, казалось, был готов взорваться.

– Ничего страшного, – поспешно сказала Анни.

Кэри прошептала:

– Здесь очень душно. У меня кружится голова.

Анни поставила свой бокал на столик.

– Кэри, может, тебе лучше подняться наверх?

Кэри пробормотала:

– Я думаю, что мне сейчас… О, дорогая.

Анни взяла Кэри под руку и поспешила увести ее из зала, через холл, вверх по массивной дубовой лестнице, вдоль галереи и мимо туалетных комнат. Они повернули в коридор, который вел в комнату Лоренцы, где им никто бы не помешал.

Анни ввела Кэри в ванную, наклонила ее голову над умывальной раковиной, схватила полотенце, намочила его холодной водой и потерла ее шею.

– Хватит, Анни!

– Кэри, ты же выпила не так много. Когда ты ела последний раз?

– Вчера вечером. Я не завтракала.

– И чего же ты ожидала? – Анни проводила Кэри в спальню. – Полежи на диване. Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Анни привела в порядок свое платье, а потом сидела с Кэри до тех пор, пока у той не прошла тошнота.

– Как же по-дурацки я вела себя в присутствии коллег Эда! – заныла Кэри.

– Никто ничего не заметил. И это не имеет значения. Ты – среди друзей.

– Ох, Анни, у нас тут нет друзей, мы – порядочные подневольные жены компании. – Она хихикнула: – Слушай, я с нетерпением жду эту поездку на Пауи.

С площадки второго этажа Сюзи наблюдала за тем, как внизу гости направлялись в зал, где были накрыты столы. Она подождет, пока они все не рассядутся, и только потом спустится вниз.

Пока же Сюзи поиграет в собственную игру, которая состояла в том, чтобы отсортировать недавно разбогатевших от «старых» богачей. Солидные богачи не носили днем драгоценностей, и когда все же надевали свои камушки, не прятали их в декольте. Солидные богачи были всегда великолепно ухожены и носили великолепно сшитые наряды неярких цветов. Они никогда не надевали высоких каблуков, и их туфли никогда не были потертыми, хотя их сумочки часто таковыми были. Но они всегда были действительно отличного качества, даже когда были поношенными; если вы хотели выглядеть как они, вам надо было купить в каком-нибудь магазинчике в Палм-Бич потрескавшуюся старую сумочку из крокодиловой кожи. Богачи-аристократы всегда имели хорошую осанку, поскольку их гувернантки и английские няни без конца повторяли им, что надо сидеть не горбясь. Иногда Сюзи так и подмывало спросить у миссис Грэхем: в каком году она училась в Вест-Пойнте?

У Бретта, черт побери, никогда не будет таких денег. Он не был Грэхемом – он был племянником бездетной сестры матери Артура со стороны мужа.

Сюзи вдруг увидела, как ее муж направился к лестнице. Как Бретт смел пойти за ней! Потом она заметила, что, пока Бретт тяжело поднимался по лестнице, он буквально висел на перилах. Господи, ну надо же случиться приступу в такое неподходящее время!

Когда Бретт чувствовал, что приближается приступ бронхиальной астмы, он вдруг ощущал в грудной клетке стеснение и начинал дышать с присвистом. «Вентолин» помогал сразу же при условии, если Бретт использовал его при первом же симптоме приступа.

Сюзи поспешила к мужу.

– Бретт, где же твой аэрозоль?

– Я его оставил в кармане пальто, – задыхаясь, произнес он.

– Сиди здесь. Я принесу.

Сюзи поспешила в гардероб так быстро, как только позволяли ей высокие каблуки и облегающее платье.

Бретт сделал несколько глубоких вздохов, когда она принесла ему аэрозоль.

К ним подошел слуга, но Сюзи отослала его:

– С ним будет все в порядке. Не могли бы вы принести мне выпить? Обычно требуется минут двадцать, чтобы приступ прошел. Мне бы хотелось шампанского.

Книга II РАЙ

3

Пятница, 9 ноября

Родди разглядывал букетик орхидей, доставленный вместе с завтраком и визитной карточкой «Риджент-отеля» в Сиднее. Он взял в руки большой конверт.

– Они предлагают бесплатное пользование парикмахером плюс грязевые ванны и массаж в косметическом салоне отеля! Это в качестве подарка администрации, ведь сегодня – заключительный день конференции.

Подложив под спину подушки и просматривая бумаги, Изабель взглянула поверх очков в роговой оправе и рассмеялась:

– В прошлый раз, когда я летела на самолете авиакомпании «Конкорд», они подарили мне мужской галстук.

Родди обратил внимание, что Изабель не получала никаких ежегодных небольших подарков от администрации. Он также заметил, что она сторонится других женщин в их делегации; она была одним из ответственных сотрудников «Нэксуса» и не хотела, чтобы к ней относились как к чьей-то жене.

Съев круассан, Изабель принялась изучать текст речи, которую она собиралась произнести в то утро перед двумястами менеджерами. Она полностью сосредоточилась на своем выступлении, едва сошла с самолета. Когда во время перелета почти все дремали, Изабель, бодрая и энергичная, совещалась с боссом австралийского отделения «Нэксуса» Гарри Скоттом.

Рано начав самостоятельную жизнь, Изабель научилась экономить время и деньги. Ее мать работала секретаршей у юриста до того, как вышла замуж за младшего офицера военно-морского флота, который умер, когда Изабель было семь лет. Ее мама умерла от пневмонии через неделю после десятого дня рождения Изабель. С тех пор Изабель немного боялась полюбить всей душой: вдруг у нее отнимут предмет любви.

Она отложила бумаги в сторону, налила вторую чашку кофе и откинулась на подушки.

Родди потерся носом о ее обнаженное плечо.

– Какая повестка дня на сегодня?

– Лекция по вопросам связей со средствами информации. Ее будет проводить главный редактор «Сидней дейли телеграф». Это обворожительная блондинка по имени Ита Баттроуз.

– Разве Бретт сегодня не выступает?

– Выступает на тему «Нэксус – Заботливая Компания». После этого идет Эд. Тебе будет приятно услышать, что миру не грозит истощение основных ресурсов до 2050 года. После обеда свободное время.

Родди погладил кончиками пальцев ее руку – это было приглашение.

– Милый, я не вставила колпачок. Да и не время сейчас.

– Ладно, ладно. Обойдусь грязевыми ваннами.

Родди, обнаженный, выскользнул из-под простыней и направился в роскошную ванную. Почти сразу же он возвратился в спальню и распахнул дверь на балкон, с которого открывался чудесный вид на сиднейскую гавань.

Родди подбросил какой-то предмет высоко в воздух.

Изабель подняла голову.

– Эй, это же мой колпачок!

– Был.

– Как ты посмел!

– Хочешь ты того или нет, но у тебя будет ребенок, и мы займемся этой проблемой прямо сейчас.

Лежа в постели, Бретт любовался Сюзи, одетой в красный кружевной бюстгальтер и крошечные трусики. Глядя, как она танцует под радио, он почувствовал прилив желания. Он мог смотреть, как она чистит зубы, и даже это возбуждало его – и она об этом знала. Ему не было дела до того, как его друзья или семья отнесутся к Сюзи, волновало его лишь то, любил ли кто-нибудь ее, как он. Он был околдован Сюзи с того момента, когда впервые увидел ее, и боялся, что в один прекрасный день он ей наскучит и она просто уйдет. Бретт знал, что не успеет она сделать и десяти шагов, как рядом с ней окажется новый парень. Бретт не мог запереть от посторонних глаз свою жену, но ему очень хотелось это сделать. Парадоксально, но ему нравилось видеть, как другие восхищаются его Сюзи.

Мелодия закончилась, и Сюзи замерла в грациозной позе.

– Бретт, ты что думаешь, я сплю с Артуром? – неожиданно спросила она.

– Должен признать, эта мысль приходила мне в голову.

По правде говоря, он не видел другой причины, почему такую мелкую сошку, как он, включили в состав делегации на Пауи.

– Это не так.

Но, вставая с постели, он подумал: «Пока не так».

Несмотря на то что Сильвана привыкла к роскоши, она наслаждалась комфортом «Королевского люкса» в одном из самых фешенебельных отелей мира. Спокойные пастельные краски, приглушенное освещение, личный дворецкий – все было рассчитано на удобство постояльцев. Сильвана пробормотала:

– Я скорее всего останусь в номере и почитаю.

– Ты слишком много читаешь, – сказал Артур. – Вредно для здоровья все время просиживать с книгой. Надеюсь, у тебя все в порядке? Тебе ничего не нужно?

Если бы Сильвана ответила: «Нет, у меня не все в порядке, я чувствую себя одинокой все эти годы, и все, что мне нужно, – это друг», – Артур просто уставился бы на нее в изумлении и посоветовал бы ей пройти медицинское обследование по возвращении в Питтсбург.

Сильване нравился этот просторный, но уютный номер, и она решила насладиться безупречным сервисом и провести время так, как ей хочется.

Ранним солнечным утром Артур полулежал в шезлонге на краю бассейна на крыше. Он ошибочно полагал, что у бассейна можно находиться в полнейшей безопасности, если предстоит конфиденциальный разговор. Артур разговаривал с Питтсбургом сразу по двум телефонам. На одном из столиков возле бассейна стояли яичница с ветчиной, апельсиновый сок и кофе. Его темно-бордовый кейс «Картье ле Маст» лежал на другом столике.

Артур скользнул рукой под бирюзовые плавки и почесался.

– О'кей, Джо, я забираю две тысячи акций в двадцать три десять. Пока… Делия, ты слушаешь?.. О'кей, соедини меня с ним.

Все звонки Артура проходили через его личную секретаршу Делию, использующую коммутатор в его офисе в Питтсбурге. Артуру нравилось лежать около бассейна и почесывать пузо на солнышке, в то время как он заставлял людей прыгать, а Делия записывала каждый разговор.

Потягивая апельсиновый сок, он вел переговоры о покупке земли и краткосрочной аренде здания на Черри-стрит, потом поспорил со своим страховым агентом:

– Не смей говорить мне «но», Сид, все цифры мне нужны к понедельнику. – Артур с грохотом бросил телефонную трубку и кивнул бою, который держал в руках серебряный поднос с утренним обзором новостей, полученных по гостиничному телеграфу.

Доедая яичницу, Артур сделал еще один короткий звонок в Нью-Йорк. Подтвердив у Делии, что все звонки были записаны, он выпил последнюю чашку кофе и позвонил напрямую кое-кому проверить, получила ли она его розы. Он слегка улыбнулся ее радостным возгласам, доносившимся через тысячу миль из Питтсбурга.

Артур сверился со своим массивным золотым брегетом, который обошелся его матери в двадцать пять тысяч долларов в качестве подарка на его шестидесятилетие. Он слегка поморщился при воспоминании о недавнем дне рождения. Доктора говорят, что человек выглядит на столько, на сколько себя чувствует. В шестьдесят Артур ощущал себя на десять лет моложе. Ему не доставляло удовольствия выбирать себе замену, но совет давил на него уже два года, поэтому он наконец согласился высказать свое решение к Новому году. Таким образом, следующий президент будет рассматриваться как выбор Артура.

Он снова посмотрел на часы. Остальные должны подойти минуты через две; у него было время еще на один звонок.

Гарри Скотт поднялся из лифта на крышу отеля. Он видел лежащего возле бассейна Артура, но босс мог и подождать пару минут, пока Гарри наслаждался чудесным видом. Он сдвинул солнечные очки на лоб, в темные курчавые волосы, и прищурил серые глаза. Мальчиком его дразнили в школе из-за его черных загибающихся ресниц, но потом перестали, когда Гарри вырос и оказался выше ростом и крепче остальных ребят в классе. Сломанный крикетной битой нос придавал ему более мужественный вид и делал его более агрессивным, так же, как и высокие скулы, и впалые щеки, хотя он в душе не был таким. Кроме того, он был очень худой, потому что равнодушно относился к еде и часто забывал о ней.

Слева от Гарри находился Харбор-Бридж – мост через залив; справа – как бы парящие в воздухе белые раковины Оперного театра, и повсюду яхты и буксиры танцевали на голубой воде Сидней-Харбор.

Пока Гарри Скотт обходил вокруг пустынный гостиничный бассейн, из лифта вышли Эд и Чарли в костюмах для отдыха, но с кейсами в руках, и присоединились к своему боссу. Гарри подумал, кому из этих двух типов он будет докладывать в будущем; оба были достойными кандидатами, но каждый по-разному. Казалось, никакой ошибки не может произойти, когда в дело вступал энергичный адвокат Чарли, но Эд, геолог, был не менее энергичен и обладал редким даром зажигать людей; все, кто работал над каким-нибудь проектом Эда, были преданы ему – и Эду.

Артур натянул гавайскую рубашку и приветствовал стройного, загорелого мужчину:

– Все в порядке, Гарри?

– Как мы и рассчитывали. В субботу утром мы вылетаем из Сиднея на Пауи, куда прибудем около трех пополудни. В воскресенье с утра мы все будем купаться – словно у нас начался отпуск. После обеда совершим на вертолете познавательную экскурсию по острову. Артур, вы сядете позади пилота. Эд будет сидеть рядом с вами и указывать на красивые места. Когда мы доберемся до предполагаемых месторождений, он начнет тереть свой нос: один раз – для кобальта; два раза – для урана.

«А когда я сниму свои солнечные очки, это будет означать хром», – подумал Эд.

– А что, вся эта ерунда с загоранием и купанием необходима? – спросил Чарли.

Гарри ответил:

– Эти пилоты настоящие сплетники, просто удивительно, что они могут разнюхать.

А про себя подумал: «Цена сделки достаточно велика, но, если кто-нибудь узнает, что там есть на самом деле, цена подскочит, и на достижение соглашения уйдут годы». Любимым занятием на Пауи было торговаться.

– В понедельник мы все отправляемся в море на рыбалку, – продолжал Гарри. – Во вторник утром вертолет доставит нас в Куинстаун. Там мы якобы проинспектируем шахту. В аэропорту нас будет ожидать машина, но, прежде чем мы посетим шахту, мы, конечно, нанесем визит вежливости в президентский дворец. Когда мы прибудем на место, из машины выйдет один Артур. Его заставят ждать – не знаю, как долго, полагаю, десяти минут будет достаточно для высшего статуса, – но если ожидание продлится свыше получаса, тогда Артур должен уйти. Однако этого не случится. Президент предложит кофе, и Артур примет его предложение. Дела обсуждаться не будут. Как только президент встанет, Артур уйдет.

– Как долго будет продолжаться встреча? – спросил Чарли.

– Приблизительно минут двадцать.

– А что потом? – снова поинтересовался Чарли.

– В среду утром президент пришлет свой личный вертолет за Артуром. Я поеду с ним. Мы встретимся с президентом и министром финансов. Артур сделает наше первое предложение, которое будет отвергнуто, после чего мы вернемся в отель и отправимся на рыбную ловлю.

В четверг мы с Артуром вновь посетим дворец, и опять нас заставят ждать в приемной президента. На этот раз у нас будет встреча наедине, и он будет готов передать все права Пауи на природные ресурсы «Нэксусу», но он назначит более высокую цену, чем наше первое предложение. Тогда Артур сделает второе предложение, которое тоже будет отвергнуто. После этого мы с Артуром уедем и позавтракаем в отеле «Куинстаун». После ленча прибудет посыльный от министра финансов, чтобы препроводить нас в его офис. Он согласится на цену, несколько превышающую наше второе предложение, и мы подпишем договор. Нам предстоит перевести деньги на их частные счета в Швейцарию до подписания окончательного договора, но это уже в компетенции Чарли.

– Ну и задаешь ты им задачку, – сказал Чарли.

– Ты собираешься легко отделаться, – заметил Эд. – Если ты вступаешь в контакт с некоторыми племенами в Папуа – Новой Гвинее, тебе придется вылизать подмышку вождя в знак доброй воли.

Он пожал плечами.

– Все было бы намного проще, если бы у власти оставалось прежнее правительство. Мы прекрасно ладим с генералом Раки. Но левые демократы – идеалисты. Парни там наверху считают себя этаким семейством Кеннеди с Пауи.

– Ты уверен, что президент не в курсе наших планов? – поинтересовался Чарли.

– Никогда нельзя быть уверенным, Чарли. Но даже в «Нэксусе» об этом никому не известно, кроме нас, – ответил Гарри. – А если произойдет утечка информации, тогда Бретт появится на сцене со своим брифингом. Он либо будет все отрицать, либо собьет прессу со следа.

– Были ли еще какие-нибудь проблемы с генералом Раки? – спросил Чарли.

– Естественно. Он изо всех сил старается убедить меня, что по-прежнему пользуется влиянием на Пауи, а одновременно жалуется, что мы прекратили переводить ему деньги.

– Значит, мы игнорируем Раки?

Гарри кивнул:

– И он не получал от нас никаких денег с тех пор, как его партия проиграла.

В тот же день после полудня Анни, Дюк, Эд и Кэри отправились поплавать в Сидней-Харбор на одиннадцатиметровой гоночной яхте Гарри. После недели, проведенной в гостиничном конференц-зале, люди наслаждались солнцем в ноябре и подставляли лица ветру.

– Хотите поуправлять? – предложил Гарри. Он знал, что Дюку хотелось встать за штурвал, и предпочел доверить ему «Морскую ведьму» внутри гавани, где не было особого риска.

– Следите внимательно за Свиньей-с-Поросятами – это риф в центре гавани, – предупредил Гарри, когда Дюк принял руль. – И остерегайтесь скалы с юго-восточной стороны рифа.

Если не считать этого, в данной части гавани отсутствовали какие-то другие помехи. Когда они подойдут к входу, Гарри снова возьмет управление на себя.

Анни знала, почему Гарри передал управление своей любимой лодки Дюку с такой готовностью.

Гарри занял место Дюка подле Анни и прошептал:

– Ты избегаешь меня.

Солнце зажгло искорки в волосах Анни, когда она покачала головой. «Не знаю, что она делает с собой, – подумал Гарри, – но она совсем не меняется».

«Конечно, я избегаю тебя», – подумала Анни. Гарри никогда не прекращал давить на нее при каждой их встрече. Слава богу, Дюк ни о чем не подозревает. Это было так несправедливо со стороны Гарри. В конце концов, он же только поцеловал ее один раз, много лет назад. Большинство мужчин уже забыли бы об этом.

Это случилось, когда Гарри работал в Питтсбурге и проводил рождественские каникулы вместе с семьей Анни в их лыжном шале.

Выяснилось, что Гарри – новичок на лыжной трассе, и Анни взялась за его обучение. В первый же день он одолел спуск для начинающих, а к концу недели уже съезжал с самых крутых склонов, после чего все девушки на курорте неожиданно обратили внимание на этого смелого лыжника.

Однажды, когда они с Анни заканчивали лыжную прогулку, пошел снег. Анни упала и услышала шорох лыж Гарри, когда он подкатил к ней. Он протянул ей лыжную палку и помог подняться. Потом он наклонился вперед и губами снял снежинку с носа Анни. Они молча посмотрели друг на друга, и Гарри обнял ее. Колени ее подогнулись, она потеряла равновесие, и они упали в снег и лежали в объятиях друг друга.

Анни до сих пор не могла понять, как она могла ощутить такую обжигающую страсть, когда на ней было три слоя одежды. Она надеялась, что ее лыжи не соскочат, потому что это был единственный способ спустится с горы. А потом она перестала думать о том, сможет ли она вообще спуститься в долину.

Они оторвались друг от друга тогда, когда соскочили лыжи Гарри. По счастью, кожаный ремень зацепился за его щиколотку. Они оба обнаружили, что почти стемнело и им надо поторапливаться. Анни никогда еще не ехала так плохо и не чувствовала себя такой возбужденной, как во время этой поездки на лыжах в сумерках, спускаясь вниз по тихой белой горе позади Гарри.

На следующее утро у Анни поднялась температура, и она провалялась все праздники в кровати с гриппом, бредя о том, может ли она одновременно любить двоих мужчин. Но у Анни уже дважды не приходили месячные, и у нее не осталось выбора, кого из двоих ей выбрать. Ее старший сын был на подходе.

Вода мягко плескалась за бортом «Морской ведьмы». Волосы Анни развевались на ветру, когда она временами бросала взгляды на Гарри. Он не был внешне неотразимым и не заставлял трепетать сердца, в нем не было ничего романтического, но он был рассудительным, добрым и заботливым – просто хороший парень. Если бы он не был так настойчив в своей смешной привязанности, Анни уже давно позабыла бы его – так, по крайне мере, она всегда себе говорила. Ей хотелось забыть то, как она себя чувствовала, когда однажды на Пасху Дюк неожиданно привез с собой Гарри, и в душе Анни все перевернулось. Все ее тело дрожало, как тогда, очень давно, в заснеженных горах. Анни ужаснулась этому физическому предательству. Ничто не должно омрачать ее семейную жизнь, говорила она себе. Поэтому он отвела Гарри в сторону, прошлась с ним в конец сада, якобы показать ему новый сорт белых роз, но на самом деле, чтобы попросить его прекратить всю эту ерунду.

Гарри кивнул:

– Ты права, Анни. Много лет я повторял себе все, что ты только что сказала. Но ты не безразлична мне.

Он шагнул к ней, и она упорхнула обратно в дом.

Волны плескали вокруг «Морской ведьмы». По левую сторону от Анни возвышались небоскребы Сиднея, как декорации для снующих по морской глади яхт. Гавань была такой огромной, что ей не видно было конца и нельзя было точно определить ее очертания. Гарри сидел слишком близко к Анни, и она слегка подвинулась. Гарри сделал то же. Анни быстро взглянула на нос яхты, но на них никто не смотрел.

– Ты избегаешь меня, – мягко повторил Гарри.

– Если ты не перестанешь, – сердито прошептала Анни, – я расскажу Дюку.

– Не о чем рассказывать, – тоже шепнул Гарри. – Я просто жалуюсь.

«Морская ведьма» сделала поворот и направилась к входу в гавань.

– Могли бы мы встретиться наедине, Анни?

– Нет. Ты же знаешь, я всегда отвечаю тебе «нет» и всегда буду так отвечать! А сейчас, если ты не прекратишь эту ерунду, я встану и пересяду к Эду и Кэри. Ты хочешь испортить чудесно проведенную неделю?

– А что в ней было такого чудесного?

Он снял штормовку, и оказалось, что под ней нет рубашки. Он по-прежнему был строен, не могла не заметить она.

– Австралия очень красивая страна…

– А где вы были?

Его колено касалось ее, поэтому она снова немного отодвинулась.

– Утро понедельника мы провели на пляжах к северу от Сиднея, потом мы отправились на реку Хоксбери.

Ей вспомнилась прекрасная местность с тихими фиордами и поросшие кустарниками холмы, покой, нарушаемый лишь пением птиц.

Она ощутила обнаженную руку Гарри возле своей и снова подвинулась к краю; такими темпами она вскоре может оказаться за бортом.

Анни увидела, что Дюк смотрит на них из-за штурвала. Это было так несправедливо, что она должна чувствовать себя виноватой, хотя ничего не сделала.

– Перестань прижиматься ко мне, Гарри, веди себя прилично, – прошептала она. Неужели он не видит, что она раздражена и нервничает из-за возможных неприятностей? – Если ты не отсядешь от меня, Гарри, я спрыгну за борт, а ты будешь объясняться с Дюком.

Гарри улыбнулся:

– В гавани полно акул.

Он не мог понять, почему его так возбуждала это невинная игра – видеть, как Анни реагирует на его малейшие движения. Чтобы еще раз убедиться в этом, он протянул руку и положил ее на поручни у нее за спиной.

Анни вскочила.

– О чем вы там шепчетесь? – окликнул их Дюк. Он улыбался с видом бывалого морского волка.

– Анни рассказала мне о своих планах на неделю, – отозвался Гарри.

Он был так близко, что она могла ощутить запах его тела. И вдруг что-то с ней произошло. В ней зародилось чувство непрошеное, глупое, но такое сильное, что оно буквально переполняло ее. Она вся горела и дрожала. Удивленная и потрясенная, Анни поняла, что этим новым чувством была страсть.

Больше всего на свете Анни хотелось прикоснуться к этим тонким золотистым волоскам на загорелой руке Гарри.

Это было ужасно! Мысли в голове Анни кружились, она пыталась выпутаться из этой пугающей ее новой ситуации.

Она прошептала:

– Гарри, этому надо положить конец!

Гарри ничего не ответил, только придвинулся к ней. На этот раз она не отпрянула, ощутив теплую твердость его бедра. Ей безумно хотелось оказаться в его объятиях, испытывая странное, теплое чувство, незнакомое ей годами. Словно она вспомнила что-то чудесное, что случилось очень давно, все равно как почувствовать запах давно забытых духов.

К своему ужасу, она вдруг обнаружила, что воображает во всех подробностях, каково очутиться в одной постели с Гарри. Она резко обернулась посмотреть на Дюка и так же быстро отвела взгляд. Словно он мог прочитать ее мысли.

Кэри обратилась к ней с каким-то вопросом, и она ответила явно невпопад.

Анни не могла ни на чем сосредоточиться, смущенная и взволнованная близостью Гарри. С радостью, удивлением и ужасом Анни вдруг поняла, что она любит Гарри.

Нет! Это была не любовь, а похоть. И не надо приукрашивать факты. Это было охватившее ее низменное желание – неспособность справиться с собой, пренебрежение логикой и чувством безопасности.

В ее голове промелькнули сцены: вот она соблазнена Гарри; вот признается в своей измене Дюку, унижая тем самым его мужскую гордость. Теперь их отношения не могут оставаться прежними. Она разрушила счастливую семью, свой брак и была уже на грани самоубийства – что было еще одним смертным грехом.

– Хочешь выпить? – спросил ее Гарри.

– Нет!

Гарри удивился ее горячности.

Она не могла себе позволить так рисковать и провести с ним еще неделю. Дюк обязательно заметит. Она не понимала, почему после всех этих моментов с Гарри она чувствовала, что ее тянет к нему, что она наслаждается своей властью над ним.

Анни повернулась и посмотрела в серые глаза Гарри.

– Гарри, ты можешь сделать для меня кое-что?

– Конечно, все, что угодно.

– Ты обязательно должен ехать на Пауи?

– Да. Ответственность за поездку на Пауи лежит на мне. Пожалуйста, не проси меня отказаться от нее.

– Гарри, если ты действительно чувствуешь ко мне… то, о чем говоришь… пожалуйста, не приезжай! Ты сможешь найти уважительную причину для отказа. Пожалуйста!

Гарри долго боролся с собой.

– Если я не приеду на Пауи, – сказал он наконец, – поедешь ли ты со мной покататься на лыжах на целый день, когда я в следующий раз приеду в Питтсбург?

Анни поколебалась, потом сказала:

– О'кей, договорились.

Кэри снова повернулась к ним:

– Очень жарко. Есть что-нибудь попить, Гарри?

– «Фостерс» или коку?

Все выбрали безалкогольные напитки, и Гарри отправился вниз, чтобы принести их из каюты.

Все еще пребывая в хемингуэевском бесшабашном настроении, Дюк направил яхту к Южной Голове, когда заметил «Леди Джейн», знаменитый нудистский пляж.

Дюк изменил курс и стал двигаться перпендикулярно волнам, чтобы получше разглядеть девочек. Группа обнаженных красоток играла в волейбол, словно сойдя с обложки «Плейбоя».

Неожиданно раздался рвущийся, скрежещущий звук, словно днище лодки оторвалось, и все покатились по палубе.

Гарри уронил приготовленные напитки и ударился о выступающей конец стрелы. Поднявшись на ноги, он закричал:

– Дюк, ослабь парус! Все остальные передвиньтесь сюда, сядьте на борт.

Сам Гарри повернул стрелу по направлению рифа. Яхта задрожала. Медленно, очень медленно течение снесло их с рифа.

– Возможно, мне лучше встать к рулю, – сказал Гарри.

Артур в банном халате, все еще распаренный после сауны, повернул ключ в двери своего люкса. Неделя была успешной, и он с нетерпением ожидал… Он внезапно замер на месте.

Человечек, маленький, черный и очень худой, устроился с комфортом на одном из бежевых кожаных диванов, а его ноги покоились на мраморном столике в центре. Его ботинки были из светлой страусиной кожи, а вместо шнурков в них были продернуты золотые нити, украшенные через каждый дюйм двухкаратными бело-голубыми бриллиантами.

Артур взорвался:

– Какого черта вы здесь делаете? Кто позволил вам войти?

Он схватился за телефон, чтобы позвонить гостиничной службе безопасности, но человечек на диване оставался невозмутимым. Он неторопливо поднялся и протянул тоненькую черную ручку.

– Я – генерал Раки, прибыл сюда, чтобы встретиться с вами, мистер Грэхем.

Артур не обратил внимания на протянутую руку, но положил телефон на место.

– Здравствуйте, генерал. Вероятно, вы будете настолько любезны, чтобы позвонить в офис «Нэксуса» в понедельник утром. Кажется, вы имеете дело с Гарри Скоттом.

– Именно это я и хочу обсудить, мистер Грэхем. По договору с «Нэксусом» мне должны были регулярно переводиться деньги, пока в работе шахты не будет перебоев.

– Простите, генерал, эти вопросы не в моей компетенции. Я провожу вас, генерал.

– Но вы же в курсе, что деньги перестали поступать.

Этот маленький ублюдок пытается намекнуть, что Гарри мог оставлять деньги Раки себе. С мрачным видом Артур открыл дверь в коридор.

– Я рассчитывал на более дружеский прием, мистер Грэхем.

– Как вам удалось проникнуть сюда?

– Деньги открывают любые двери, мистер Грэхем. Я пришел, потому что хотел выяснить: знаете ли вы лично, что перевод денег мне прекращен.

Артур кивнул. Он хотел, чтобы генерал покинул его люкс как можно быстрее. Он не желал, чтобы эта встреча осложнила дела «Нэксуса» с новым правительством Пауи.

Генерал поднялся и сжал пальцы в кулак.

– В таком случае, у меня нет для вас новостей. Я слышал, что на следующей неделе вы начинаете переговоры с президентом Пауи. Я уверен, что вам будет оказан великолепный прием.

Его глаза – холодные и жестокие – контрастировали с дружелюбностью речи. Он вежливо поклонился. Когда он удалялся по коридору, его тело казалось лишенным костей. Артур захлопнул дверь.

4

Воскресенье, 11 ноября

Коттеджи в отеле «Пэрэдайз-Бей» были покрыты тростниковыми крышами и напоминали хижину вождя какого-нибудь племени. Коттеджи стояли в глубине пляжа. Каждый был окружен живой изгородью из розовых олеандровых деревьев и у каждого был свой внутренний дворик.

В каждом домике были две ванные комнаты, гардеробная и кухня, ведущая в просторную гостиную. Однако цветовая гамма и внутреннее убранство каждого коттеджа были отличны друг от друга. Стены коттеджа, в который въехала Кэри, были кремового цвета, потолок был обшит темным брусом; темный кафельный пол был покрыт огромным бледно-голубым ковром, который соответствовал цвету покрывал на двух кроватях. Мебель была плетеная, стены увешаны церемониальными одеждами, ткаными геометрическими черно-коричневыми абстрактными узорами.

На тумбочке у каждой кровати стояли стакан и небольшая бутылочка бренди. На кухне – бак с полным набором разнообразных напитков, ваза с фруктами и тарелка с печеньем. Дважды в день вазы наполняли новыми фруктами. В ванной комнате и на террасе стояли горшочки с орхидеями. Каждый вечер кровати разбирали, а подушки осыпали цветками красного жасмина. Горничные передвигались с достоинством и грацией, они шествовали, словно королевы по своим владениям; их лица поражали тонкостью черт, хотя сами они были приземисты. У каждой женщины за ухом был цветок, но, возвращаясь вечером в деревню, они вынимали их, потому что только вождь племени имел право носить цветок в волосах.

Когда они только приземлились, Кэри, глядя на залив, окаймленный пальмами, воскликнула:

– Это настоящий рай!

Она вошла в ванную, выложенную голубым кафелем, и повернула кран с холодной водой. Кран упал ей на руку. Она ввинтила его на место и вновь повернула, но вода не шла. Она попробовала кран с горячей водой. Через несколько минут из крана полилась тонкая струйка холодной воды.

– Хорошо, теперь можно принять душ.

Кэри повернула рычажок, контролирующий температуру воды, – поток кипятка обрушился на нее. Она вскрикнула и выскочила из душа.

В дверях показался Эд, он встревоженно посмотрел на нее, потом успокоился, увидев, что ничего страшного не произошло.

– Твой душ тоже не работает? – усмехнулся он. – Не вздумай пользоваться биде.

Полезное французское изобретение, обогатившее цивилизацию, стояло вплотную к стене, так что воспользоваться им могла бы только одноногая женщина. Эд заметил:

– Ты же понимаешь – они не могут перепрыгнуть из каменного века к биде.

Сейчас Эд нежился во дворике на солнышке, а Кэри читала ему туристический буклет:

– «Остров Пауи расположен на севере Австралии. Площадь – четырнадцать тысяч квадратных миль. Население насчитывает примерно пятьдесят одну тысячу человек. Климат тропический, сезон дождей продолжается с начала декабря до начала марта». Мы его не захватим, – заметила Кэри и продолжила: – «Большая часть Пауи покрыта горами; значительную часть острова занимают сандаловые леса. Столица острова, Куинстаун, находится на северо-восточном побережье, в устье реки Святой Марии».

Эд зевнул.

– Дорогая, я все это знаю. Я много раз здесь бывал.

Кэри остановилась. Откуда ни возьмись, вьюрок уселся на поднос, схватил крошку и улетел. Кэри опять взялась за чтение:

– «Остров известен обилием уникальных видов бабочек и красивых птиц; только райских птиц здесь насчитывается несколько десятков видов». – Она прервала чтение. – Эй, Эд, не спи хотя бы! Я же тебе читаю… – Она потянулась за стаканом апельсинового сока. – Эд, неужели это правда? Здесь пишут, что на острове нет дорог, подходящих для езды на автомобиле! «Широко используется воздушный транспорт, но он дорог, потому что погода непредсказуемо меняется, скалистые горы и неудобные взлетно-посадочные полосы затрудняют полеты». Эд, как же здесь тогда передвигаются?

– Быть пилотом в этой стране – смертельно опасное занятие. Один из самолетов, принадлежащих фирме «Нэксус», разбился здесь только на прошлой неделе. А вот вертолеты чувствуют себя в здешних условиях великолепно.

Кэри продолжала чтение:

– «На острове насчитывается по крайней мере семнадцать различных племен».

Эд зевнул:

– Пиджин, наверное, очень красочен. Они называют вертолет «машиной, которой управляет посланец Иисуса Христа», а любого несимпатичного человека или машину – «греховным творением».

Кэри улыбнулась и снова начала читать:

– «Право собственности находится под контролем родовых кланов. Деревенские вожди поддерживают свой статус, лишь продолжая раздачу еды и подарков членам клана…»

– Как только перестанешь раздавать подарки, они скинут тебя с трона.

– Ты только послушай, Эд! «На охоте островитяне используют луки и стрелы, топор или дубину». Как жаль, что мы приехали сюда только порыбачить, а не поохотиться! Интересно было бы посмотреть, как Артур размахивает дубиной!

– Да уж!

Кэри продолжила:

– «Местная денежная единица – кина…»

Эд зевнул:

– Кина – значит раковина. Раньше они обменивали ракушки на товар, потом стали использовать монеты, а теперь используют бумажные деньги, как и все в мире.

– «Для оценки имущества используются еще свиньи». Эд, слышишь, свиньи!

– Конечно, свиньи и жены, которые будут работать, – все это признаки благополучия. Мяса мало, и его имеют право есть только мужчины. Они убивают свиней в конце ноября. Это очень важный деревенский праздник.

– Хоть бы мы не застали его! – Кэри вновь взялась за чтение: – «Следы Второй мировой войны еще можно обнаружить на пляжах и в лесах вдоль побережья». Что за следы, Эд?

– Обломки грузовиков, полузатопленные самолеты и суда – все, что еще не разобрали местные жители. В джунглях много обломков самолетов. Остались, конечно, лишь остовы.

– «В 1975 году была провозглашена независимость острова, и он перешел под протекторат Объединенных Наций. Австралийское правительство установило контроль над разрушительными межплеменными войнами». Почему они воевали между собой, Эд?

– Потому что если человек племени А напивается и оскорбляет человека из племени Б, то все племя Б обязано за него отомстить. Естественно, человека из племени А поддерживает его племя. Поэтому достаточно обозвать человека соппо – ублюдок, – и вот уже развязана межплеменная война. Месть же всегда бывает очень жестокой. – Эд уселся поудобнее и вытянул ноги. – К сожалению, стоило только австралийцам уйти отсюда, как войны возобновились. Пойдем поплаваем?

– Я тебя утомляю?

– Да.

– Соппо!

Пэтти не захотелось отправляться на ознакомительную экскурсию на вертолете. В платье с открытой спиной она стояла и любовалась высоченными кустами красного жасмина, окружавшими огромный бассейн на открытом воздухе.

Пэтти неохота было лететь в шумном вонючем вертолете. Может быть, она сходит прогуляется по белому пустынному пляжу, пока еще не слишком жарко, а потом, может быть, сплавает к тому маленькому островку в миле от берега. Она уже плавала туда вчера вечером до ужина. Смотреть там было нечего – все было покрыто дикими зарослями. Островок совершенно не походил на Райский залив, где каждый листик знал свое место. Она размышляла об этом, когда плыла назад, видя перед собой тростниковые крыши, вытянувшиеся вдоль береговой линии по обе стороны от главного здания гостиницы.

После плавания она еще побегала трусцой по пустынному пляжу – в это время публика уже одевалась к ужину, – потом она еще сделала круг около гостиницы. Поверх шестифутовой проволочной ограды уже зажигались огни. Они освещали небольшую полоску земли, за которой чернели джунгли, живущие ночью своей особой жизнью, наполненные звуками насекомых и голосами неизвестных животных.

Пэтти повернулась спиной к саду, в этот час залитому солнцем, и сказала:

– Я не хочу ехать на экскурсию, Чарли, не обижайся, но я лучше останусь в гостинице.

Чарли снял солнечные очки:

– Ты себя хорошо чувствуешь? Ты не объелась случайно, как Гарри?

– Гарри съел несвежих устриц за ужином. Если бы со мной произошло нечто подобное, я бы уже с утра лежала пластом в кровати. – Она поправила лямку платья. – Все в порядке, я хочу просто поваляться на пляже.

– Как тебе угодно. Я хочу, чтобы ты по-настоящему отдохнула во время этого путешествия.

– Что-то мне не нравится в этом месте… – сказала Пэтти. – Не смейся, Чарли, я знаю, я чувствую это. Это как-то связано с гостиничным персоналом. – Она задумчиво нахмурилась. – Я просто чувствую, что за их улыбками скрывается враждебность.

За десять лет совместной жизни Чарли научился уважать интуицию Пэтти.

– Средний доход жителя острова меньше двухсот долларов в год. А на эти деньги живет вся семья. Можно понять островитянина, который подает завтрак стоимостью семь долларов какому-то белому туристу, а тот даже не удосуживается доесть его. Может быть, именно это ты и ощутила своим шестым чувством.

– Наверное, они не любят туристов, – согласилась Пэтти. – Может быть, их унижает то, что они вынуждены продавать свое гостеприимство за твердую валюту, их унижает то, что на них смотрят, как на обитателей какого-то зоопарка, что розовощекие туристы спрашивают друг друга: «Не правда ли, эти аборигены, какие они милые!» Может быть, туризм лишь усиливает у местных жителей ненависть к белым?

– Дорогая, ты в отпуске! Не создавай лишних проблем! – Чарли обнял Пэтти и поцеловал ее в волосы.

Пэтти все равно продолжала:

– Чарли, ты уверен, что мы здесь в безопасности? Ты видел ограду? Мы же в концентрационном лагере класса люкс. Почему?

– В США каждые двадцать три минуты кого-то убивают, каждые шесть минут кого-то насилуют, каждые четыре секунды что-то крадут. Я не знаю, где именно можно чувствовать себя в безопасности, но, видимо, надо стремиться быть в безопасности там, где ты находишься в данный момент. – Он вновь поцеловал ее мягкие шелковистые волосы и взглянул на часы. – Мне надо быть на вертолетной площадке через семь минут.

Дверь резко распахнулась.

В дверях стоял человек. На нем были белые шорты и белая рубашка, на которой играли блики солнечного света, проникавшего сквозь деревья. Он был худощав, у него были белокурые волосы и обветренное лицо. Он посмотрел через голову Чарли на Пэтти и спросил с австралийским акцентом:

– Извините, но это вы плавали вчера вечером на остров? – У него были ярко-голубые глаза, светлые ресницы и светлые брови.

– Да я, – ответила Пэтти, очень довольная собой.

– Вам чертовски повезло, что вы туда добрались, и еще больше повезло, что вернулись обратно. Завтра мы будем ловить акул в тех водах. – Он кивнул и вежливо добавил: – Всего доброго, – с этими словами он повернулся и исчез за деревьями.

После экскурсии на вертолете Изабель и Родди решили поиграть в теннис с Пэтти и Чарли. Изабель шла, помахивая ракеткой и нежась в лучах заходящего солнца, в направлении к теннисному корту. Зеленые аллеи по краям были усажены кустарниками, усыпанными белыми и лиловыми цветами.

Изабель полет очень понравился. С воздуха остров был еще красивее, особенно прибрежная зона – когда ярко-голубые прибрежные воды соединяются с ярко-зелеными джунглями. Сверху казалось, что джунгли абсолютно непроходимы. На этот раз их ежегодное путешествие оказалось на самом деле интересным, думала Изабель, махая ракеткой в знак приветствия Пэтти и Чарли, которые уже ожидали их на теннисном корте. Изабель вдруг подумала, что следующим президентом компании наверняка станет Чарли. Он во многом походил на Артура – все правление компании состояло из холодных, грубых и решительных людей, но Чарли к тому же обладал еще инстинктом убийцы. Изабель в этом не сомневалась.

Родди бывал особенно нежен к Изабель, когда они вместе играли в теннис. Он влюбился в нее, когда впервые увидел на корте еще в колледже. Через сетку на него смотрели большие голубые глаза, на лбу застыла решительная складочка, и он подавал ей короткие мячи, которые она не могла не отбить… если, конечно, приложит к тому хоть небольшое усилие. Родди играл хорошо, но делал он это забавы ради, он не стремился подчинить себе партнера по игре.

Несмотря на то, что Чарли брал индивидуальные уроки тенниса, Родди и Изабель выиграли все сеты. Но позже, глядя на постное и унылое лицо Чарли, Изабель подумала, что, вероятно, от него зависит ее будущее продвижение по службе. Возможно, ей следовало бы и проиграть эту партию; Родди понял ее мысли – он узнал напряженную складку на лбу.

Стоя в душе, Родди прокричал:

– Если ты хочешь, чтобы Чарли взял тебя к себе, Изабель, то не переживай из-за сегодняшней игры, потому что он будет набирать в свою команду только победителей.

Он повернул ручку душа на «холодно» и встал под струю воды, но тут же выпрыгнул вон, ощутив хлынувший кипяток.

– Черт, они что, хотят нас убить? – выкрикнул он зло.

Сюзи резко села в постели. Было еще совсем темно.

– Бретт?

– Все в порядке, дорогая, – откликнулся Бретт из ванной. – Извини, что разбудил тебя. Я искал противоастматический аэрозоль и уронил бутылочку на пол.

Сюзи нырнула под одеяло, но заснуть не могла. Бретт не хотел признавать свою слабость и старался не упоминать о своей астме. Все в «Нэксусе» знали о его заболевании, но не подавали виду. Бретт очень болезненно реагировал на любой намек. Он и Сюзи не говорил об астме, пока они не поженились.

Бретт на цыпочках прошел к двери, и Сюзи сказала сквозь сон:

– Ты, наверное, сошел с ума – вставать так рано во время отпуска. Не понимаю, чем тебя так привлекает рыбная ловля.

– Это приятно возбуждает, – объяснил Бретт, как бы извиняясь за свою слабость, но Сюзи уже спала.

При слабом свете занимающейся зари Бретт едва-едва видел тропинку, по которой шел к пляжу. На нем была ветровка, но он дрожал от холода, направляясь к морю. Он хотел бы объяснить Сюзи всю прелесть рыбалки. Какой захватывающий момент, когда на крючок попадается крупная рыба. Как волнует ощущение, что только тонкая леска связывает тебя с твоей добычей. Как ты чувствуешь ее неистовое сопротивление, которое постепенно слабеет. Рыба устает, перестает биться, смиряется с неизбежным.

Бретт уже видел фигуры людей, едва различимые в свете утренней зари, – они копошились на платформе, выдающейся футов на двадцать в море. Он спрыгнул на борт тридцативосьмифутового спортивного судна. Его поддержала сильная рука капитана.

– Рад, что вы не опоздали. Спасательные жилеты в каюте. Там же вы найдете кофе. Не знаю только, оставили ли вам что-нибудь. – Он говорил с австралийским акцентом, проглатывая часть гласных звуков.

В наполненной людьми каюте пахло рыбой и дизельным маслом. Кэри налила остатки горячего кофе из термоса в пластмассовую чашку.

– Бретт, я надеюсь, что вкус его окажется лучше, чем запах.

Бретт сел на одну из голубых скамеек, кивнул Артуру, Эду и Чарли. Мотор заработал, и корпус завибрировал. Бретт видел, как уходил вдаль просыпающийся остров, окутанный серой мглой и напоминающий китайскую акварель. Темные очертания гостиницы были едва различимы на фоне пальм, по верхушкам которых уже разбегались солнечные лучи. Еще дальше вздымались горы, их верхушки становились все ярче по мере того, как разгоралось солнце и светлело небо.

Отхлебывая кофе, Бретт оглядел каюту. В углу было сложено рыболовное снаряжение, которое любому человеку покажется кучей хлама, если он только не рыбак.

В дверном проеме показался капитан.

– Всем удобно?

Все закивали в знак согласия. Чарли узнал ярко-голубые глаза, карамельного цвета волосы, такого же цвета брови.

Капитан сказал:

– Мой помощник вынужден был отправиться в Дарвин – его матери худо. Но я уверен, что мы справимся и с одним подручным. Он сообразителен.

Капитан забрался в рубку и запустил двигатель. Он направил судно в открытый океан, прислушиваясь к шуму волны за бортом и к успокаивающему рокоту мотора.

Небо стало золотым, а вода из черной стала серой. Капитан поглядел вниз на худощавого мальчика внизу на палубе и крикнул ему:

– Уинстон, вытри скамейки и приготовь удочки!

Мальчик быстро и ловко выполнил распоряжения капитана. Насвистывая, он достал семь удочек. Когда на все удочки была закреплена наживка, он крикнул:

– Капитан. Все готово.

– Иди сюда и берись за руль.

Мальчик вскарабкался по короткой лесенке под бьющийся на ветру навес и, гордый, уселся на высокое сиденье за штурвалом. Капитан прошел в каюту и заглянул внутрь:

– Мы удалились на три мили от берега. Погода для рыбалки отличная.

Все поспешили на палубу и заняли приготовленные для них места.

У Эда клюнуло почти сразу. Спиннинг начал раскручиваться, пока он не затормозил его движение. Лодка остановилась, остальные рыбаки намотали лески, чтобы не помешать Эду. Все с завистью смотрели, как Эд подводил рыбу к борту корабля. Она сопротивлялась, но тем не менее шла к борту, и, очевидно, это была не слишком крупная рыба.

Несколько минут спустя мальчик вытащил тунца среднего размера и бросил бьющуюся рыбину на палубу.

– Четырнадцать фунтов. Это только начало, – пробормотал капитан. – Что-нибудь покрупнее еще поймаете. – Он имел в виду акулу. Каждый турист хотел поймать именно акулу.

Эд поднялся и предложил свой стул Кэри. После первого улова свое место надо было уступать следующему рыбаку. Этот пункт этикета рыбаков позволял себе нарушать лишь Артур, неизменно занимавший центральный стул.

Через полчаса они натолкнулись на стаю тунцов. Два часа спустя, когда был сделан перерыв и все наконец перевели дыхание, на палубе бились и хватали воздух ртом еще четырнадцать рыб.

Капитан смотрел на блестящую чешую, на выпученные глаза – казалось, каждая пойманная рыба собирала все свои силы, пытаясь, сделав одно мощное усилие, подпрыгнуть в воздух и вернуться в море, – но потом они понимали тщетность своих попыток и сдавались, содрогаясь в последней агонии.

Уже было половина девятого, солнце жарило вовсю, но влажности не чувствовалось, под навесом гулял легкий бриз. На поверхности моря не было заметно даже зыби; легкое покачивание судна, жара, рокот мотора – все это вместе нагнало на Кэри дремоту. Ей нравилось думать, что в Питтсбурге сейчас холодно.

Еще два часа они сидели с удочками в руках и ждали новой добычи. К полудню поручни были уже такими горячими, что до них невозможно было дотронуться. Капитан предложил всем солнцезащитный лосьон. У всех рыбаков были черные очки, широкополые шляпы, но лицо могло обгореть и от отраженного солнца.

Кэри попросила мальчика зачерпнуть ведро морской воды и облить ее, чтобы немного охладиться. Но он покачал головой и улыбнулся. Когда морская вода высохнет, то каждая гранула соли становится своеобразной линзой и увеличивает действие солнца на кожу.

Почти все освежающие напитки в холодильнике уже кончились, оставалось, правда, еще немало пива. У капитана был еще джин, виски, водка в одном из шкафчиков, но он видел, это эта группа рыбаков хотела удить рыбу, а не пить.

– Если рыба перестает клевать, когда луна находится в первой четверти и идет прилив, это означает одно – поблизости акула. – Капитан почти заглушил мотор, позвал мальчика и велел ему вывесить за борт сетку с уловом.

Судно медленно плыло по морю еще около часа – ничего не произошло. Внимание рыбаков притупилось.

Внезапно удочка Кэри так сильно дернула, что она чуть не выпустила ее из рук. Леска начала быстро раскручиваться.

– Кажется, у вас на крючке крупная рыба! – крикнул капитан. – Дайте ей немного отойти, потом соберите все силы и ведите ее к борту. Все остальные скрутите леску, пожалуйста!

Капитан спустился вниз по лестнице и встал за спиной у Кэри, замерев в ожидании. Уинстон занял его место у штурвала.

Леска ослабла.

– Она сама плывет к борту, – пробормотал капитан. – Быстро крутите спиннинг, иначе она сорвется с крючка.

Леска вновь натянулась, и она ее опять отпустила. Леска ослабла, и Кэри опять начала крутить спиннинг. Неожиданно леска дернулась, и Кэри чуть не потеряла удочку.

Все наблюдали за тем, что происходит по кильватеру судна.

Леска ослабла, потом вновь сильно дернулась. Это произошло так внезапно, что темные очки слетели с ее носа, упав на палубу, но Кэри, занятая борьбой с рыбиной, даже не заметила этого.

– Она слишком велика для тебя, Кэри. Давай я займусь ею, – предложил Артур.

– Ничего, Артур, все в порядке, – сказала Кэри твердо.

Наступило молчание, потом Эд сказал:

– Кэри, может быть, ты на самом деле уступишь Артуру удочку?

– Эд, это моя рыба, а уж поймаю я ее или потеряю – это мое дело.

– Кэри…

– Ладно, Эд, пусть она развлечется. – Голос Артура звучал равнодушно.

Семьдесят три минуты спустя Кэри подтащила к борту серую прибрежную акулу. Акула безуспешно пыталась освободиться, продолжая сражаться со своим невидимым противником. Наконец воля ее была сломлена. Капитан, все это время стоявший позади Кэри и тихо подававший ей советы, заорал Уинстону, чтобы он поставил мотор в нейтральный режим работы и достал багор.

Когда акула была уже почти побеждена, капитан натянул пару кожаных перчаток. Потом он перегнулся через борт и воткнул багор в точку прямо за злобно глядящим глазом акулы. Не без труда капитан и Уинстон накинули петлю из каната на хвост акуле и вытащили ее на палубу судна.

– Будьте осторожны! – предупредил капитан. – Если акула вдруг жива, вы рискуете потерять ногу.

Все отступили назад, не отрывая восхищенных глаз от огромной сверкающей туши.

Пока они возвращались в гавань, Кэри оставалась в каюте, не в силах сдержать дрожь, вызванную сильным напряжением, которое она пережила. Одежда ее была насквозь мокрой от пота. Она чуть не плакала от боли в руках, ладони и запястья ее были стерты в кровь, она не могла даже шевельнуть ими.

Но она одержала победу. Она не только вела борьбу с акулой. Она сражалась с Артуром. Странно, что она может противостоять Эду и Артуру, но не в состоянии перечить парикмахеру, подумалось ей.

Никто не пришел и не поздравил ее, кроме капитана, просунувшего широко улыбающуюся физиономию в дверной проем и шепнувшего:

– Молодчина!

В коттедже Эд орал на вымотанную рыбалкой Кэри:

– Зачем тебе понадобилось выставляться? Неужели ты не понимаешь, что твое поведение мешает моему продвижению? – Он схватил маленькую бутылочку бренди с прикроватной тумбочки и опрокинул содержимое в стакан. – Почему ты не можешь, как все другие жены, болтать о детях и тряпках? Ну зачем тебе удить рыбу, скажи на милость?

– Если бы ты подцепил акулу, то, конечно, отдал бы ее Артуру?

Эд не знал, что ответить на этот вопрос. Он подошел к тумбочке Кэри и вылил бренди из ее бутылочки к себе в стакан.

– Боже мой, – только и сказал он.

– Эд, что тебе важнее – жена, семья или компания?

– Не нужно драматизировать!

– Я не драматизирую. Мне кажется, ты даже не представляешь, как тебя высасывает «Нэксус». Если ты станешь президентом, мы, наверное, вообще не увидим тебя дома.

– Ты, конечно, преувеличиваешь.

– Я просто надеюсь, что это Рождество будет отличаться от предыдущего. Ты был дома в сочельник и в Новый год. Все остальное время, шесть недель кряду, ты был на работе…

Эд повернулся к ней спиной и уставился на деревья и кусты; аккуратно подстриженные, они напоминали зеленых пуделей.

– Если бы я не знала о том, что ты занят хромитом, я подумала бы, что ты завел себе подружку, – раздраженно закончила Кэри.

– Что ты сказала?

Кэри подняла глаза и взглянула на него, продолжая растирать лосьоном свои ободранные руки.

– Я сказала, что если бы я не знала, что ты обнаружил хромиты на Пауи…

– Откуда тебе известно о хромитах?

– Когда ты сильно устаешь, то говоришь во сне.

– Нашу гостиную как будто убрали в траур, – сказал Артур, оглядев свой коттедж. Везде, где можно, стояли белые лилии. Артур с отвращением вдохнул тяжелый, приторный аромат, висевший в комнате.

Сильвана лежала в кровати и нехотя оторвалась от книги. Артур ни слова не сказал о рыбалке, и она знала ответ, не спрашивая.

– Здесь так принято, но я попрошу, чтобы они унесли цветы.

Артур взял книгу, которую она читала:

– «Избирательность влечения». Захватывающий заголовок! Я хочу чего-нибудь выпить, – сказал он.

Сильвана подошла к бару и плеснула Артуру щедрую порцию скотча.

Через полчаса лилии исчезли из номера, Артур лежал в плетеном шезлонге во дворике, потягивая вторую порцию виски. Допив стакан, он поставил его на землю и сказал:

– Я решил сделать Чарли своим преемником. У него есть хватка, необходимая, чтобы успешно руководить транснациональной компанией.

Сильвана подумала: «Это жестоко» – и спросила:

– Почему не Эда?

– Мужчина, который не в состоянии контролировать поведение своей жены, не сможет управлять огромной компанией.

Он сказал это, имея в виду и свой дом.

– А тебе не пришло бы в голову рассмотреть и кандидатуру Изабель, будь она чуть постарше? – спросила Сильвана.

– Упаси меня бог. Для дел такого масштаба она еще не доросла, – фыркнул Артур. – К тому же я никогда не предложу на этот пост женщину. Они слишком легко поддаются чужому влиянию.

Сильвана молча вышла в гостиную и налила ему еще один стакан виски.

5

Вторник, 13 ноября

Во вторник после завтрака Эд в одиночестве шел по грунтовой дороге, ведущей от отеля к летной полосе. Кроме Артура, он никому не сказал о месторождении хромистого железняка. Если бы Артур узнал, что Кэри об этом тоже известно, это серьезно подорвало бы шансы Эда быть избранным на пост президента. Мысленно он перенесся к событиям, которые привели его на остров.

Получив первую концессию на проведение горных работ на Пауи, «Нэксус» начал добиваться разрешения на поиски полезных ископаемых по всему острову. Наконец в 1981 году «Нэксусу» разрешили прислать небольшую поисковую партию в район Центральных гор, где за два года поисков ничего интересного так и не нашли.

В районе ничем не примечательных холмов, прозванных Черепаховыми горами, взяли образцы верхнего слоя почвы и каменистой породы и отправили в лабораторию Питтсбурга.

Ознакомившись с заключением лаборатории, Эд немедленно показал его Артуру. Оба отменили все планы на ближайший уик-энд и провели его, запершись в кабинете Артура, лишь изредка выходя подышать свежим воздухом. Закутавшись в шарфы и плащи, они прохаживались вдоль холодного берега реки Огайо, с которой граничили владения Артура.

Как и ожидалось, образцы показали наличие меди. Присутствовал также и уран, но в невысокой концентрации. Интерес для «Нэксуса» представляло месторождение кобальта, но больше всего Артура взволновала находка хромита.

В тот пасмурный ноябрьский день они без слов поняли друг друга. Если действовать аккуратно, под темно-зелеными зарослями Черепаховых гор их может ожидать шанс, который выпадает один раз в жизни.

Еще не решаясь в это поверить, Артур сказал:

– Не просто хромит, но еще с такой высокой концентрацией.

– От семи до десяти. Это равноценно лучшим месторождениям Южной Африки.

– Кто еще видел это заключение?

– Я принес его прямо тебе, – сказал Эд.

Немного помолчав, Артур мягко сказал:

– Я думаю, следует потерять страницу-другую этого доклада.

Эд было встревожился, но потом смирился.

– Ты хочешь сказать, что президенту мы покажем только ту часть заключения, где говорится о меди и уране, но придержим информацию о металлах и минералах? Естественно, это вызовет у них подозрения. Поэтому надо…

– Отдать им кобальт. Пожертвовать козленком, чтобы заполучить тигра, – сказал Артур.

Он помолчал, продумывая дальнейшие действия.

Эд подумал, что единственным, кто будет отвечать за сокрытие, фальсификацию, а может быть, и уничтожение документов, будет он, и сказал:

– Будет сделано.

– Переговоры с Пауи пусть возьмет на себя Гарри Скотт, – распорядился Артур. – Забери из лаборатории все образцы, негативы и отпечатки аэрофотосъемки. Доклад держи у себя дома в сейфе.

Смена правительства помешала воплощению их планов. И вот теперь, почти год спустя, президент Пауи согласился наконец принять президента «Нэксуса», вот поэтому на острове и появились высшие служащие компании. Они разгуливали в тропических «костюмах», в рубашках с открытым воротом по взлетной полосе «Пэрэдайз-Бей» и мечтали о самой крупной сделке в истории «Нэксуса»…

Когда Эд свернул на дорогу к взлетной полосе, он услышал за собой топот ног бегущего человека.

Бретт тяжело дышал над ухом Эда – на полдороге к летной полосе он понял, что в очередной раз забыл взять с собой аэрозоль от астмы.

– Шнурок на ботинке лопнул, – объяснил Бретт на ходу.

Багряное вьющееся растение обрамляло дверь скромного бунгало, стоявшего на территории отеля. Шкипер яхты «Луиза» в синих джинсах и белой рубашке на пороге своего дома целовал жену. Он познакомился с ней в лавке ее отца, куда зашел, чтобы пополнить запасы для своей яхты. Вскоре они поженились. Луиза была небольшого роста, гибкая и смуглая, с глазами, немного раскосыми, как у кошки; ее часто принимали за южноамериканку и даже за гречанку, но на самом деле она была англо-индийского происхождения – ее голос сохранил размеренный мелодичный ритм, унаследованный от матери-индианки.

– Что у нас на ужин, Луиза, карри? – Он спустил с плеча ее бирюзовый саронг и поцеловал в обнажившуюся грудь.

– Мы сегодня ужинаем не дома. – Она отпрянула и поправила саронг. – По вторникам на пляже устраивается пикник, а сегодня к тому же конец сезона, будут танцы разных племен. Так что, пожалуйста, возвращайся с туристами вовремя. Костер будет зажжен ровно в семь. И чтобы никакого флирта.

Это была их домашняя шутка. Женщины-туристки, останавливающиеся в отеле, часто заглядывались на стройного загорелого шкипера, но он смотрел на них как на средство, помогающее ему окупить расходы на яхту. Он всегда был вежлив с ними, но сохранял дистанцию и никогда не заводил с ними интрижек, никогда не принимал их вечерние приглашения.

– То же самое относится и к тебе, Лу.

Официально пост Луизы назывался «менеджер по развлечениям». В ее обязанности входила организация для гостей отеля «Пэрэдайз-Бей» всех пикников, прогулок, а также запись на теннис и гольф. Мужская часть туристов представляла для Луизы такую же опасность, как женская для ее мужа.

Вместо того чтобы расточать любезности незнакомым людям, он бы с удовольствием провел этот вечер в уюте домашнего очага, думал шкипер, направляясь к пирсу по тропинке, заросшей с обеих сторон кустами пуансетии. Однако спорить с Лу было бесполезно. У нее на все было свое мнение. И хотя внешне она всячески подчеркивала его главенство, выходило так, что он во всем подчинялся ей, даже если речь шла о выборе между спокойным ужином дома и шумной компанией незнакомцев. У них в бунгало почти не было никакой мебели, потому что Лу любила ходить по полу босиком и сидеть, скрестив ноги, на красивых ковриках, которые прислал им ее дедушка к свадьбе. Единственным предметом европейской обстановки была большая медная кровать, которую шкипер купил задешево у какого-то миссионера, мечтавшего как можно скорее уехать с Пауи.

На повороте тропинки шкипер еще раз обернулся помахать на прощание рукой.

– До свидания, Лу. – И он пошел к пляжу. Тогда он не знал, что говорит ей эти слова в последний раз.

Женщины поднимались на борт яхты мелкими шагами, боясь потерять равновесие. Когда капитан помогал подняться Кэри, он заметил перчатки на ее руках и спросил:

– Болят? Ну, вчера у вас был знатный улов. Если желаете попытать счастья сегодня, ящик с рыболовными снастями внизу и ждет вас.

Он протянул руку, чтобы подхватить Сюзи, которая прыгнула с пирса на борт и приземлилась неудачно. На ней была розовая кофточка на бретельках, розовые в обтяжку шорты, очки от солнца в белой оправе, напоминающие горнолыжные, и белые босоножки на высоких каблуках.

– В кабине есть запас теннисных тапочек, мэм, – заметил шкипер. – Каблуки испортят всю палубу.

– Ничего, если я буду ходить босиком? – спросила Сюзи.

Шкипер утвердительно кивнул. Следующей была Сильвана. Она споткнулась, неловко выбралась на палубу и поправила свой хлопчатобумажный комбинезон от Валентино с глубоким вырезом на спине.

Яхта медленно отчалила. С берега им махал рукой Родди в желтых плавках. Он твердо решил весь день провести у бассейна. Женщины махали ему в ответ. Сюзи устроилась на носу, она перевязала свои длинные светлые волосы розовой лентой и принялась тщательно смазывать каждый открытый кусочек кожи кремом для загара.

Пэтти спустилась вниз посмотреть на снаряжение для подводной охоты.

– У вас есть даже запасные ружья. Прекрасно.

Шкипер взглянул на ее синюю блузку с короткими рукавами и белые шорты.

– В том рундуке у стены вы найдете хлопчатобумажные рубашки с длинными рукавами, а в углу панамы и соломенные шляпы. Если вы целый день проведете на солнце, то обгорите. И скажите об этом всем остальным, пожалуйста.

«За исключением Кэри, они все одинаковы, – подумал он, – без шляп, с голыми руками и ногами они рассчитывают уберечься от тропического солнца с помощью модных темных очков и крема для загара. Если бы я не нянчился с ними, все бы получили серьезные ожоги».

Из каюты высунулась голова Кэри.

– Я не могу найти ящик с рыболовной снастью, там так много всего.

Тощий черный юнга спрыгнул с верхней палубы, приземлился, как кошка, и присоединился к ее поискам.

– Почему вы не уберете все это? – Кэри обвела рукой груду всевозможных вещей.

– Кто знает, что может потребоваться нашим гостям. В сундуках нет места, там ружья.

– Ружья?

В дверь заглянул шкипер.

– Я держу там винтовки на всякий случай. Уинстон хранит здесь мачете, по тем же причинам. Мы запираем их на ключ. Я не хочу, чтобы мои пассажиры случайно поотрубали себе руки или же прострелили головы. – Он повернулся к юнге: – Вставай у штурвала, Уинстон, и веди лодку прямо в море, пока не поравняемся с мысом. Потом позовешь меня.

– Но эти ящики все заперты.

– Да, – сказал шкипер. – Рундуки положено запирать, чтобы пассажиры не лазили куда не следует.

Кэри посмотрела на гору разнообразных предметов у задней стенки кабины и спросила:

– А зачем нужны для рыбной ловли москитные сетки и фонарь?

– Это подводный фонарь, и он не предназначен для рыбной ловли. Иногда бывает нужно нырнуть под яхту и посмотреть, что происходит с килем. А если вам когда-нибудь придется провести ночь на борту, вы поймете, почему я держу под рукой москитные сетки. – Он пошарил рукой под москитной сеткой. – Вот ящик со снастями. Давайте подумаем, что вам сегодня может пригодиться. – Присев, он стал копаться в ярких пластиковых наживках.

На корме Анни, заправляя светло-зеленую блузку без рукавов в темно-зеленые широкие брюки, сказала Кэри:

– Какая прекрасная погода! Как хорошо, что компания устраивает для нас такие путешествия. Я их обожаю. – Она твердо решила выкинуть из головы все мысли о Гарри, но по ночам тело предавало ее.

– А так все и задумано, – лениво произнесла Кэри, глядя на бурлящие волны в кильватере. – Эти путешествия предназначены для того, чтобы держать нас всех в послушании. Раз в год всех жен администраторов компании забрасывают в какое-нибудь экзотическое место, выполняют все их желания, угощают коктейлями, украшают орхидеями, за что от них требуется забыть все то, с чем им благодаря компании приходилось мириться в течение всего года.

– Ты это серьезно, Кэри? – Анни нервно оглянулась, не услышала ли это Сильвана.

– Я хочу сказать, что первое правило большого бизнеса – это «женщины и дети должны быть на последнем месте», – убежденно сказала Кэри. – Если Эд измучен тем, что самолет опоздал, обед растянулся, а увеселения арабов в клубе «Плейбой» никак не кончатся, от меня требуется сочувствие, а не жалобы.

– Говори тише, Кэри, – испуганно попросила Анни.

Кэри не обращала на нее внимания.

– Я не должна роптать, если приходится в последнюю минуту менять свои планы или видеть мужа только на скучнейших деловых банкетах и проводить весь вечер с приклеенной к лицу улыбкой.

– Но это часть жизни каждой жены, лояльной к компании, – упрекнула ее Анни, – а компания действительно заботится о своих служащих и их семьях.

– Компания заботится только о том, чтобы все видели эту заботу, потому что это очень полезно для бизнеса.

– Не будь такой циничной, Кэри, – сказала Анни. – Вспомни, что компания каждому ребенку подбирает индивидуальные рождественские подарки.

– На компьютере их можно подобрать в одну секунду, – заметила Кэри. – Компания даже детей использует в своих целях. А нам всем промывают мозги, Анни. – Кэри дернула головой, потому что леска натянулась. Но в последний момент добыча сорвалась. – На последнем пикнике, организованном «Нэксусом», я познакомилась с одной бедняжкой, муж которой работал в управлении внешнего развития. За восемнадцать лет ей пришлось переезжать с места на место шестнадцать раз.

– Вот это по-настоящему лояльная жена.

Кэри презрительно фыркнула:

– Знаешь, что такое лояльная жена? Это просто тупица. Подумать только, что Эд удивляется, почему я держусь за свою работу.

Когда они огибали южный мыс, на борту воцарилась тишина. Кэри удила рыбу, Сюзи загорала, три другие женщины завороженно смотрели на ярко-зеленую полосу берега, медленно проплывающую перед их глазами. Они почти не разговаривали. Хотя они вели себя дружелюбно, между этими женщинами не было ничего общего. Тонкий слой хороших манер прикрывал робость Анни, нервозность Пэтти, цинизм Кэри, защитную холодность Сюзи и вялое равнодушие Сильваны. Поскольку Сильвана была женой Артура, все остальные женщины в ее присутствии чувствовали себя немного скованно.

– Наденьте это обязательно, – твердо сказал шкипер и раздал рубашки с длинными рукавами.

Желтый микроавтобус «Тойота» с надписью на дверях «Нэксус» медленно пробивал себе дорогу среди множества машин на главной улице, направляясь к президентскому дворцу, расположенному на другом конце города.

Оборудованный по специальному заказу кондиционером, салон микроавтобуса казался просто раем. Когда они ехали по городу, Артур выглядывал в окно. Как много полицейских на улицах. Все они были в черных сапогах и пятнистой полевой форме, грудь перетянута белой лентой с надписью «Полиция», выведенной шариковой авторучкой.

– Можно подумать, что сегодня весь город выехал на эту улицу, – пошутил Артур.

Все в автобусе засмеялись.

Тем временем желтый автобус маневрировал среди мешанины закусочных, баров, клубов, из которых неслась оглушительная музыка. В толпе местных жителей не было видно ни одного белокожего человека.

Мусор переполнял сточные канавы по обе стороны дороги, которая была все в рытвинах и ямах. Вдоль улицы шли мелкие магазинчики, закрывающиеся на ночь железными решетками. В лавках было полно мужчин, одетых в нечто, похожее на цветастые ночные рубашки. Когда щегольской желтый автобус медленно полз по ржавому мосту Сент-Мэри с односторонним движением, его пассажиры с опаской глядели вниз, на грязно-зеленые воды Сент-Мэри-Ривер. Благополучно преодолев переправу, автобус вильнул в сторону, чтобы не столкнуться с велосипедистом, и чуть не врезался в облезлую лачугу, на проржавевшей крыше которой краской было написано: «Большой универсальный супермаркет». К стене была прибита табличка: «Осторожно, злая собака».

Автобус проехал по менее населенному району, после которого оказался в гуще уличного рынка, где торговались черные женщины, склонившись над пирамидами овощей, разложенных на пальмовых листьях прямо на дороге.

Вскоре дорога стала шире, людей меньше; лачуги и магазинчики остались позади. Автобус проезжал мимо двухэтажных домов с деревянными верандами или крыльцом из проржавевшей жести. Потом эти дома сменились другими, побольше, в колониальном стиле, с балконами, когда-то покрашенными белой краской.

Постепенно дома исчезли, темно-зеленые джунгли наступали на неровное полотно дороги, если можно было назвать дорогой череду рытвин, соединенных между собой гудроном.

Миновав еще один поворот, водитель резко нажал на тормоза.

Впереди на полотне дороги группа голых чернокожих дралась на копьях. По обе стороны шоссе стояло еще больше таких же чернокожих, нацелив друг на друга луки.

– Пригните головы, – резко скомандовал управляющий рудником.

Водитель нажал на сигнал, вяло махнул туземцам рукой, чтобы они ушли с дороги, и автобус медленно двинулся дальше.

Неожиданно группа дерущихся расступилась и разошлась по обеим сторонам дороги, на полотне остался только один человек. Он лежал без движения. Водитель не переставал сигналить. Вышли два туземца с копьями. Они взяли лежащего за руку и за ногу и оттащили его с дороги, освободив путь автобусу. Как только автобус проехал, обнаженные воины снова возобновили схватку.

– Обычная драка между племенами, – объяснил управляющий. – Здесь сохранились очень древние традиции.

– Например? – спросил Бретт.

– Многие приезжающие сюда находят весьма странным культ Карго [Cargo – груз, товар (англ.). ], – сказал управляющий. – Островитяне верят, что все западные промышленные товары ниспосланы богом и должны быть разделены между всеми поровну. А белые люди забирают себе большую часть. И вот появилась небольшая группа, называющая себя партией Карго; их деятели призывают расправиться со всеми белыми, за что обещают спасение и вознаграждение.

– И они пользуются здесь влиянием? – с тревогой спросил Бретт.

– Обычно во время предвыборной борьбы их экстравагантные посулы вызывают некоторое беспокойство, но их политики всего лишь неорганизованная банда.

Управляющий показал рукой вперед:

– Смотрите, вот и дворец.

Здесь, в двух милях от Куинстауна, стоял полуразвалившийся президентский дворец. Здание возвели кое-как, разворовав средства на его строительство, и очень скоро оно пришло в полный упадок.

Желтый автобус подъехал к высокой стене, в центре которой были ворота, украшенные импозантной когда-то бетонной аркой. За этой аркой пассажиры могли рассмотреть несколько двухэтажных розовато-лиловых зданий. Все оконные проемы были тщательно зарешечены.

Автобус остановился у арки. Первым вышел управляющий и предъявил свой пропуск вооруженным охранникам, а затем открыл дверь автобуса Артуру.

– В жизни не видела такого прекрасного пляжа! – сказала Анни.

Шкипер кивнул:

– Я часто привожу сюда туристов. Это самый лучший пляж в этой части острова, но туземцы никогда сюда не ходят.

«Луиза» направлялась в небольшую лагуну шириной примерно в милю, окруженную коралловым рифом, в котором был проход. Сразу за береговой полосой поднимались высокие черные скалы, разделенные с левой стороны водопадом, сверкавшим на солнце. Ближе к вершине обе стороны водопада украшала роскошная растительность.

– Держитесь крепче! – крикнул шкипер с мостика. – Идем на риф!

Когда «Луиза» подошла ближе к полоске белой пены, окаймляющей риф, пассажиры могли видеть, как об него разбиваются волны; звук прибоя был похож на отдаленные раскаты грома. Когда «Луиза» устремилась к проливу, никому из пассажирок и в голову не пришло, каким отточенным мастерством надо обладать, чтобы провести яхту через узкий канал в коралловом рифе.

– Здесь не опасно плавать? – спросила Пэтти, глядя на спокойные прозрачные воды бухты.

– Конечно, нет. Большие хищные рыбы не заходят сюда. Риф для них все равно что подводная изгородь.

– А почему? – спросила Пэтти.

– Не знаю. Может, акуле это кажется ловушкой. Вам лучше оставаться в южной оконечности лагуны, потому что с северной стороны, там, куда падает водопад, проходит течение, а за ним зыбучие пески.

Они бросили якорь примерно в тридцати футах от берега. Уинстон начал загружать надувную лодку пакетами с продуктами, зонтиками, ковриками. Если гордостью шкипера была «Луиза», то для Уинстона не было ничего лучше надувной лодки; он обожал каждый сантиметр ее серого прорезиненного материала. Длиной всего десять футов, лодка была снабжена подвесным мотором в двадцать лошадиных сил, и ее можно было использовать для водных лыж. Когда воздух из нее выпускали, ее можно было сложить в небольшой мешок и затолкать в багажник маленького автомобиля. Уинстон не переставал удивляться этому чуду.

Женщины, поминутно теряя равновесие, перешли в надувную лодку. Уинстон перевез их на берег в два рейса. Он отнес продукты в тень под пальмы.

На пляже царила нестерпимая жара, поэтому было решено прогуляться к водопаду и принять перед обедом естественный душ. Женщины переоделись в купальники и пошли следом за шкипером, зачарованные мягким ласковым морем, шелестом пальм в легком бризе, шумом водопада, который по мере их приближения становился все громче, пока не перерос в устрашающий рев.

Пэтти взмахнула рукой:

– Смотрите. Вдоль водопада наверх идет тропинка.

Узкая, заросшая тропа извивалась между черными камнями до самой вершины скалы.

– Не ходите на вершину скалы и в джунгли, – предупредил шкипер. – В джунгли нельзя ходить без компаса. Вы потеряетесь в пять минут и никогда не выберетесь обратно.

– А у вас есть компас?

– Конечно.

– Тогда вы сможете повести нас в джунгли, – сказала Пэтти. – Недалеко. Так, чтобы мы могли сказать, что побывали в джунглях.

– Может быть, после обеда. Давайте лучше искупаемся.

– Почему «может быть»? – не отставала Пэтти.

– Туземцы не любят, когда кто-то поднимается на вершину. Это табу. На этом острове много таких запрещенных зон. Вот поэтому я всегда беру с собой местного жителя.

– Почему же это табу?

– Я подозреваю, что наверху находится покинутая деревня. Когда в одном месте земля истощается, жители уходят и строят себе деревню где-нибудь в другом месте, но кости их предков остаются в покинутой деревне. Духи умерших живут только там, где осталась их телесная оболочка.

– Ой! Как страшно! – Сюзи кокетливо передернулась.

Они поднялись по тропинке к образованному природой бассейну. Четыре женщины бросились в воду, ища прохладу.

Сюзи в розовом бикини сидела на камне, болтая в воде ногами. В ответ на недоуменный взгляд шкипера она покачала головой:

– Я не умею плавать.

Шкипер присел на корточки рядом с ней.

– Тогда вам будет интересно смотреть, как Уинстон проделывает свой трюк. С месяц назад он уронил в этот бассейн перочинный нож, который я подарил ему. Для ребят с острова нет ничего дороже перочинного ножа, это для них настоящее сокровище, так что Уинстон не собирался распрощаться с подарком. Он очень хороший ныряльщик – однажды он поднял со дна озера контактные линзы, – и, ныряя за своим ножом, он обнаружил под дном бассейна пещеру, вход в которую скрывал нависающий камень.

На Сюзи это произвело впечатление.

– А вы были там? Пещера большая?

– Нет, я никогда там не был, а Уинстон говорит, что там есть подводный туннель, в конце которого и находится пещера. Наверное, это правда, иначе ему бы не удался его маленький трюк.

– Это поразительно, – сказала Сюзи.

– Да ничего особенного в этом нет. Подземные известняковые пещеры не редкость в здешних местах. Туземцы помалкивают об этих пещерах, они не хотят, чтобы о них узнали белые.

Под ними, в бассейне, Уинстон вдруг завращал белками глаз, издал пронзительный вопль и скрылся под водой. Пловчихи отреагировали так, как он и рассчитывал.

– На помощь!

– Его схватила судорога!

– Может, его утащило какое-нибудь животное?

– Давайте нырнем за ним.

Кэри в тревоге махала руками и звала шкипера.

– Почему вы смеетесь? Что-то случилось с Уинстоном. Он уже две минуты не показывается из воды.

– С Уинстоном все в порядке! – крикнул шкипер встревоженным женщинам. – Это его коронный номер. Его не будет около пяти минут, так что не беспокойтесь о нем. – И он еще раз рассказал им о подводной пещере.

И действительно, через пять минут на поверхности появился Уинстон, он улыбался от уха до уха, довольный, что так напугал их. Шкипер потрепал его по черным курчавым волосам и сказал:

– Смелый ты парнишка.

Такое внимание совсем вскружило голову Уинстону.

– Уинстон не верит в духов водопада! Уинстон не какой-нибудь жалкий дикарь.

Они направились обратно на место пикника. Пока Уинстон расстилал коврики и доставал из пакетов продукты, женщины решили поплавать в теплой голубой воде лагуны.

Сильвана плыла, вытягивая шею и высоко держа голову, чтобы не испортить прическу. Минуты через две она вышла и немедленно переоделась из черного купальника с подрезом, который по идее должен был ее стройнить, в черный, скрывающий фигуру комбинезон.

Анни в голубом купальнике, с которого стекала вода, бросилась на расстеленные в тени коврики.

– Ой, как хочется пить. Неужели мы не взяли ничего, кроме пива? Даже «Перье»?

«Перье» не оказалось, поэтому Уинстон пошел с ведром к водопаду набрать воды.

В ярком бикини, со струящимися по спине длинными волосами, выбежала на песок Кэри. Она была похожа на прекрасную амазонку. Пэтти еще не вышла из воды, и шкипер, подойдя к самому берегу, стал кричать ей, чтобы она немедленно выходила, если не хочет получить солнечный удар. Пэтти быстро, по-спортивному плыла через лагуну и, казалось, не слышала его. Шкипер напряг голосовые связки:

– Выходите из воды, или мне придется вытаскивать вас.

Нехотя Пэтти направилась к берегу. Она вышла из воды, встряхивая по-мальчишески коротко стриженными волосами и одергивая синий облегающий купальник. Она села в тени и взяла сандвич.

– Могли бы приготовить для нас что-нибудь получше, чем сандвичи с курицей, – пожаловалась Сюзи.

– Так жарко, что есть не хочется, – сказала Пэтти, отгоняя песчаных блох, накинувшихся на ее ноги. Песок был такой горячий, что ходить по нему босиком было невозможно, она уже успела обжечь подошвы, а кроме того, чувствовала приближение приступа головной боли. Видимо, она все-таки перегрелась на солнце.

На пляже сидеть слишком жарко, в воде вообще можно получить солнечный удар. Пэтти еще раз смахнула мошек с ног и увидела, что Сюзи маленькой кисточкой накрашивает губы.

– Наверное, Уинстон выучил английский в миссионерской школе, – сказала Пэтти. – Его я понимаю прекрасно, а вот других туземцев нет.

– Они говорят на пиджине, – сказал шкипер. – В своей основе это меланезийский и английский, с заимствованием из малайского, китайского и немецкого. Его трудно понять, потому что туземцы не произносят звуки «ф» и «в», поэтому получается не «фрукты», а «прукты», не «ветер», а «бетер». Вместо «ч» они говорят «с»: не «чай», а «сай». «Сестный селобек» значит «честный человек».

Он научил Пэтти еще нескольким словам на пиджине, но было слишком жарко, чтобы усваивать уроки.

Ветер утих, после обеда стало еще жарче. Сильвана – единственная из них, кто взял с собой книгу, – лежала, растянувшись в тени пальм, и читала.

Пэтти обратилась к шкиперу:

– Когда станет прохладнее, можно покататься на водных лыжах?

– К сожалению, подвесной мотор барахлит. – Ему было ни к чему катать всю эту компанию на водных лыжах, после чего мотор можно будет выбросить.

Пэтти выругалась про себя, чувствуя, как в затылке начинает пульсировать боль.

Солнце разморило их.

Все молчали, пока Сюзи, которая не выносила тишины и считала, что на этом пикнике было так же весело, как у гроба покойника, посмотрела через плечо Сильваны и спросила:

– А что вы читаете?

– «Джейн Эйр».

– Когда-то я видела это по телевизору. О старых добрых временах, с Джоан Фонтен в главной роли, что-то про девушку-сироту, которая вышла замуж за своего хозяина. Нечто сентиментальное.

– Я бы этого не сказала, – ответила Сильвана. – Это довольно зловещая версия «Золушки». Джейн начинает жизнь бедной гувернанткой, влюбляется в своего хозяина, но в конце книги он слепнет и становится полностью зависим от нее. Он оказывается недосягаем для женских чар, сам-то он ничего не видит, а Джейн полностью контролирует ситуацию.

Сюзи смотрела, как Кэри, облачившись в голубую блузку и брюки, надев маску для подводного плавания, входит в воду. Анни дремала. Как не шли ей зеленый цвет, эти мешковатые штаны! Пэтти держалась за голову обеими руками. «Черт побери, веселенькая компания!» – подумала Сюзи. Она решила пройтись по пляжу и насобирать ракушек.

Она медленно шла по песку, развлекаясь тем, что представляла себе Артура в роли ослепительного героя «Джейн Эйр».

Сюзи с усилием дернула левую ногу, но тапочка провалилась в мокрый песок. Правая тапка тоже начала хлюпать, а левая нога ушла в песок по щиколотку. «Здесь болотистое, а не песчаное место, как остальной пляж», – подумала она. Сюзи снова попыталась освободить левую ногу. Тапка издала хлюпающий, чмокающий звук. Вытащить ногу ей не удалось.

Что за чертовщина! Рассердившись, она еще раз дернулась, пытаясь вытащить ноги, потом раздраженно нагнулась, чтобы развязать шнурки на тапочках.

За спиной Сюзи услышала чей-то крик. Она обернулась. По пляжу бежал шкипер, за ним по пятам Уинстон. Шкипер крикнул:

– Вы попали в зыбучие пески, леди. Не двигайтесь.

Шкипер, задыхаясь, подбежал к полосе травы, а Уинстон бросился к пальмовой роще и стал собирать сухие ветки. Он притащил ветки шкиперу, который снял с себя рубашку и разорвал ее на полоски, скрепил ими две ветки, чтобы сделать из них одну длинную. Уинстон, который был гораздо легче взрослого человека, лег на живот у самого края зыбучих песков; медленно он протолкнул ветку по направлению к Сюзи.

Теперь Сюзи поняла, что ей грозит опасность. Она не могла справиться с сотрясавшей ее тело дрожью.

Окружающий мир предстал перед Сюзи отчетливо, но нереально, как картина художника-сюрреалиста. Все выглядело так же, как и до обеда, – мелкие волны ласково набегали на берег, солнце так же сияло с лазурного неба. Но, чувствуя, как все глубже засасывала ее трясина, она начала всхлипывать. Скоро ее не будет, но в этом мире ничего не изменится.

– Ложись на землю, Сюзи! – крикнул ей шкипер. – Теперь очень медленно постарайся повернуться в мою сторону. Не двигай ногами, иначе засосет еще глубже. Вытяни руки ко мне. Ты должна быть в горизонтальном положении.

Побледневшая от страха Сюзи все это выполнила, но все равно не могла дотянуться до протянутой ей ветки.

Шкипер велел Уинстону оставаться на твердой почве – было бы нечестно заставлять мальчика ползти дальше – и, тихо выругавшись, сам пополз к Сюзи, толкая впереди себя ветку.

Глотая слезы, Сюзи отчаянно напрягала пальцы, чтобы схватиться за ветку, которую он подталкивал ей. Наконец она смогла коснуться ее кончиками пальцев, но хватала только пальмовые листья.

Шкипер не решился ползти дальше, но протолкнул связанные ветки так далеко, насколько хватило сил, сам он уже не дотягивался до них. Сюзи теперь могла как следует уцепиться за них, но сам шкипер не мог дотянуться до противоположного конца.

– Держись, Сюзи!

Если он смог проползти такое расстояние, то Уинстон сможет проползти немного дальше. Он отполз в безопасное место и велел Уинстону повторить попытку. Уинстон понимал, что это опасно, но без слов улегся на живот и пополз, пока не удалился на два фута в глубь зыбучих песков. Шкипер полз следом.

– О'кей, Уинстон, когда я скажу «раз, два, три – тащи» – вы с Сюзи хватаетесь за ветку, и я попробую вас вытащить. – Раз, два, три!

Никакого результата. Уинстону казалось, что его разрывают на две части.

– Еще раз, – сказал шкипер. – Раз, два, три… тащи! – Пятясь назад, он тащил за собой Уинстона.

– Руки! Мои руки! – охнула Сюзи. – Я больше не могу держаться.

– Сюзи, потерпи еще немного! – Жилы на руках шкипера напряглись от усилия, но он уже был вне досягаемости предательских песков, а грязные голые ноги Сюзи показались на поверхности.

Наконец Сюзи была спасена.

– Можно встать, Сюзи, ты на твердой почве.

Но она была не в силах; ее трясло, она всхлипывала от пережитого страха. Шкипер помог ей встать на ноги.

Пошатываясь, Сюзи пошла к морю смыть с себя грязь. Им были видны остальные члены компании, находившиеся в полумиле от них. Кэри все еще плавала с маской, Сильвана читала, Анни дремала, а Пэтти сидела, скрестив ноги и опустив вниз голову, – она предавалась медитации.

Символом высокого положения в горнорудном деле является белый цвет. Начальники смен всегда носят белые каски, в тех редких случаях, когда шахту посещает английская королева, ей предлагают облачиться в белый комбинезон. По прибытии на шахту Маунт-Ида гостям из Питтсбурга сразу же выдали белые каски и белые комбинезоны. На фоне закопченной шахты они выглядели рекламой стирального порошка.

Чарли, как всегда с отвращением, шагнул в клеть, которая, вместив в себя человек сорок, за столько же секунд спустила их вниз и остановилась с жутким скрежетом, от которого содрогались все кости.

Небольшой группе в ослепительно белых одеждах подали джип, работавший на электробатареях, и они проехали одну милю по туннелю шириной в двадцать футов, который вел в забой.

По мере того как они приближались к забою, пыли стало больше, а грохот стал невыносим. В конце туннеля уже собралась бригада, которой доверили продемонстрировать подготовку к взрывным работам.

Сделав понимающие лица, гости внимательно наблюдали за работой. Поскольку Артур видел подобную операцию, наверное, в сотый раз, он отвлекся и стал вспоминать утреннюю встречу с президентом Пауи. Все шло более-менее так, как предсказывал Эд, за исключением одного момента. После того как он передал несколько усеченный Эдом доклад президенту, тот посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

– А какие перспективы насчет кобальта?

Артур, нимало не смутившись, ответил:

– Их нет, сэр. – И добавил: – Господину президенту, конечно, известно, что, даже если бы мы и нашли кобальт, он не будет в цене. Сейчас цены резко снизились.

Президент усмехнулся:

– Кто знает, что может произойти в будущем, сэр.

– Что бы мы ни нашли, господин президент, Пауи получит из этого значительную долю.

Воспоминания Артура были прерваны резкой переменой в завываниях буров. Группу людей в белых одеяниях мгновенно окутал клуб пыли. Послышался ужасающий свист воздушной струи, вырывающейся под большим давлением.

Разошлось сцепление воздухопровода, сразу же понял Артур. Никто не успел шевельнуться, как труба воздухопровода толщиной в руку ударила по кровле шахтного ствола, разбив огнеупорную электрическую лампу.

Они оказались в кромешной тьме и в замкнутом пространстве. В эту секунду каждый из них осознавал, что над ними нависли тысячи тонн черной земли.

Кто-то рядом с Чарли пронзительно вскрикнул. Чарли вспомнил, что видел экстренный телефон, который свисал со стены в забое и связывал напрямую со спасательной командой. Кашляя и задыхаясь, Чарли ощупывал стену в поисках телефона, но никак не мог его обнаружить.

Фонарики на их белых касках прорезывали мутными неверными лучами света слои пыли, сами высокие гости пытались вдохнуть воздух, а вместо этого глотали пыль. Пыль забила их ноздри и резала глаза. Они задыхались и были бессильны что-либо предпринять.

В глубине туннеля виднелся свет. Все члены группы поняли, что, если двигаться на свет неповрежденных лампочек, можно выйти обратно к подъемнику и подняться на поверхность. Они стали поспешно пробираться к этому слабому источнику надежды.

Но один человек не двинулся с места.

Эд закричал:

– Здесь раненый! Скажите, чтобы спасатели прихватили носилки! – Но его никто не услышал, и он повернул обратно, ориентируясь на стоны.

Когда удушливая пыль улеглась, Эд при помощи фонаря на своей каске смог увидеть бледного бородатого человека, он корчился на полу и кричал от боли. Муфта, отскочившая от рукава воздухопровода, раздробила ему колено.

Наверху трое спасателей развлекались игрой в покер, когда прозвучал сигнал тревоги. Без слов они побросали карты и через двадцать пять секунд уже спускались в шахту.

Прожектор и фары санитарной машины высветили сгрудившихся грязных, задыхающихся, кашляющих мужчин. Позади этой группы слышались чьи-то стоны, кто-то звал на помощь.

Санитар спрыгнул с сиденья и поспешил в конец туннеля, где фонарь каски Эда освещал раненого. Он опустился на колени, посветил своей лампой на искалеченную ногу человека.

– Вот бедолага, – пробормотал он и подозвал к себе остальных членов своей команды.

Пока санитары оказывали помощь раненому, Эд сел в джип и стал водить по туннелю прожектором, чтобы убедиться в том, что больше раненых нет. Бледный луч выхватил скорчившуюся на земле фигуру человека.

Эд закричал:

– Носилки! Еще есть пострадавшие! – Он слез с джипа, бросился к человеку и повернул его на спину. – Боже мой, Бретт!

Эд отчаянно закричал:

– Носилки! Кислород! Быстрее!

К нему подбежали два санитара. Первый приложил к лицу Бретта кислородную маску, второй взял руку Бретта, чтобы проверить пульс. Из безжизненных пальцев выпал синий аэрозольный флакон.

В тусклом свете шахты санитар сделал Бретту внутривенную инъекцию. И снова никакой реакции у пострадавшего. Медики переглянулись между собой. Оба понимали, что этот человек мертв.

Никто из них не знал, что если бы горничная в гостинице не подобрала с пола в ванной использованный аэрозольный баллончик и не положила бы его аккуратно на полку рядом с новым и Бретт не взял бы его с собой по ошибке, то он мог бы спасти свою жизнь вместо того, чтобы в отчаянии нажимать на пустой баллончик, задыхаясь от пыли…

6

– Пожалуйста, леди, рассаживайтесь поудобнее.

Шкипер провел «Луизу» сквозь пролив между коралловыми рифами, направившись прямо на волну и на ее гребне перепрыгнув опасное место. По обе стороны пролива раздался оглушительный шум, когда море ударилось о возвышающиеся берега кораллового рифа, взметая в воздух брызги.

«Луиза» взяла курс на северо-восток и двинулась назад в Райский залив. Солнце перестало так нещадно палить, и начал дуть легкий бриз.

Шкипер надеялся, что в скором времени женщины воспрянут духом. Сюзи сидела ссутулившись в душной каюте, все еще заплаканная после выпавшего на ее долю испытания, тихоня Анни наливала еще порцию водки с тоником.

Стоя на корме, шкипер наблюдал, как Кэри ловит рыбу. Он подавил зевоту. Туристический сезон приближался к концу; сезон дождей начнется с первого декабря. Он оставил штурвал и оглянулся через плечо на нижнюю палубу.

Кэри поймала небольшого тунца – около шести фунтов, прикинул он, – и теперь сидела на корточках на палубе и прилаживала новую наживку. Уинстон помогал ей.

Шкипер был по-настоящему доволен этим парнем. Плавал он, как форель, а нырял, как дельфин; он стоит больше, чем все зерна, из которых изготавливалась мука для тех двух мешков, что его отец брал в качестве платы за него. В этот день он прекрасно вел себя в трудной ситуации. Уинстон спас жизнь блондинке. На этом он, можно считать, заработал еще два мешка муки.

– Уинстон, – позвал капитан помощника. – Иди-ка сюда, возьми штурвал.

Уинстон вскарабкался по веревочной лестнице, а шкипер спрыгнул на палубу выпить пива.

– А что это за бог Килибоб? – спросила Анни. – Уинстон сейчас рассказывал о нем.

– Разновидность религии. Культ Карго, – пояснил шкипер. – Аборигены не верят, что товары производятся людьми. Они считают, что джипы, землеройные машины и банки растворимого кофе сотворены богом Килибобом и посылаются на землю духами отцов в качестве вознаграждения для каждого. – Он отхлебнул пива. – Все товары, произведенные на Западе, называются Карго. И предполагается, что они ниспосланы богом Килибобом.

Сюзи рассмеялась:

– Значит, они считают, что этот швейцарский ножик, и эта банка пива, и эта лодка упали непосредственно с неба?

– Да. И это неудивительно, если учесть, что никто из них никогда не видел фабрик и заводов. – Он оглядел заинтересованные лица слушательниц. – Когда островитянин тешит себя надеждой, что белый откроет ему ненароком секрет Карго, он всегда дружелюбен. Будьте осторожны, когда дарите им что-нибудь. Даже какую-нибудь мелочь типа перочинного ножичка, который я подарил Уинстону.

– Что значит осторожны? – спросила Сюзи.

– Не ожидайте благодарности, – сказал шкипер. – Островитяне считают подарок своей законной долей в Карго. Не давайте им понять, что у вас много вещей, иначе они будут считать, что вы утаили от них ту часть Карго, которую Килибоб послал на землю для них.

– А чего из Карго им больше всего хочется? – спросила Анни.

– Некоторые из них молятся о топорах, одежде, ножах. Более агрессивные вымаливают себе военное Карго – самолеты и военные корабли, – чтобы скинуть белых с острова.

– Так вы возите с собой ружье, опасаясь, что вашу лодку захотят украсть? – спросила Кэри.

– О нет, у меня никогда еще не было никаких неприятностей.

Он внезапно насторожился и повернул голову. Ему послышалось что-то необычное в работе двигателя. Судя по всему, он терял мощность и наконец заглох.

Шкипер вскарабкался на мостик и проверил горючее. Бак был неполный, но горючего в нем было вполне достаточно. Может быть, вода попала в дизельное топливо?

К его облегчению, двигатель внезапно заработал, и они вновь поплыли вперед. Забавно, но раньше у него не возникало подобных проблем; но ведь лодка ни разу не проходила техосмотра, потому что это значило вести ее в Куинстаун и терять драгоценные дни курортного сезона.

Когда багровое солнце опустилось к горизонту, темная гладь воды как бы покрылась кровью.

Сюзи, которая, казалось, уже забыла, какая опасность еще совсем недавно грозила ей, распахнула воротник своей рубашки и с любопытством разглядывала обгорелую кожу:

– Эй, посмотрите-ка на эти отметины! Сегодня я не смогу надеть открытое платье.

Сюзи решила надеть белое платье от Келвина Кляйна. Никаких украшений и босиком. Она подвяжет волосы и воткнет в них желтую орхидею. Она посмотрела на часы. Было без двадцати шесть.

Шкипер заметил, как Сюзи посмотрела на часы.

– Мы почти дома. Вон за тем мысом уже Райский залив.

– А танцоры будут в туземных одеждах? – спросила Кэри, вспоминая фотографии, которые Эд привозил домой.

– Раньше они предпочитали отплясывать голышом, но теперь ради правил приличия надевают набедренные повязки из тростника. А на головах – уборы из перьев двух футов высотой. – Говоря это, шкипер поднял голову и оглянулся. Он вновь услышал этот странный звук. Черт возьми, двигатель вновь останавливается!

Мотор заглох, и лодка перестала двигаться.

– Прошу прощения, леди. Вы не возражаете, если я попрошу вас перебраться в каюту? Мне нужно открыть люк и осмотреть двигатель.

Шкипер не нашел никаких видимых неполадок. Ну почему эта рухлядь не подождала чуть-чуть и сломалась, когда до Райского залива осталось совсем немного?

Через пять минут шкипер крикнул:

– Попробуй завести, Уинстон!

Тот же результат.

В три минуты седьмого солнце медленно опустилось за линию горизонта. В тропиках почти нет сумерек, через десять минут после заката наступает полный мрак.

– Я передам по радио в отель, что у нас неполадки с двигателем, – сказал шкипер.

– Попросите их прислать за нами другую лодку, – сказала Сильвана.

– Там нет другой лодки с мотором. Маленькая моторная лодка, которую они используют для водных лыж, на ремонте, все остальное – тихоходные лодочки и резиновые надувные шлюпки.

Шкипер соединился по радио с отелем и объяснил ситуацию.

– Да, мы около другого берега полуострова… Что собираюсь делать? Оставлю моего паренька-помощника на лодке и перевезу всех леди на берег в шлюпке. Правда, она рассчитана только на четверых, и придется сделать два рейса. Я поведу их по тропе, пересекающей полуостров, так что пришлите нескольких парней с фонарями навстречу… Другого выхода нет. Там ведь несколько миль… Пойдут, пойдут, если захотят попасть на праздник. А не хотят, так проведут ночь в лодке… Да, предупредите их мужей и попросите Лу не спешить с началом праздника. Хорошо?

Вдруг двигатель кашлянул и завелся. Лицо Уинстона расплылось в улыбке.

– Она пойдет, босс. – Уинстон нажал на стартер.

Двигатель снова кашлянул и умолк.

– Вот дерьмо!.. Простите, леди, – сказал шкипер. – Не будем ждать, пока стемнеет окончательно, и переправимся на берег. Уинстон, ты останешься на лодке. Я вернусь через несколько часов.

Он спустился вниз и вернулся с ружьем.

– Если это просто небольшая прогулка, зачем нам ружье? – удивилась Сюзи.

– Нам оно ни к чему. Это для Уинстона. Лодка ведь – солидное Карго. – Капитан обратился к дамам: – Прошу всех вас покопаться вон в том ящике и подобрать подходящую обувь. Ваши туфельки не годятся для прогулки по джунглям.

Около половины седьмого все женщины стояли на каменистом берегу и наблюдали, как шкипер затаскивает шлюпку на берег.

– Ну, милые дамы, в путь, – сказал он и двинулся по песчаному, поросшему кустарником склону. Совсем стемнело, и это затрудняло их продвижение вперед.

Сюзи споткнулась и упала. Анни подошла к ней и помогла догнать остальных.

– Скорее же! – нетерпеливо проворчала Пэтти. Ей казалось, что двигаются они слишком медленно.

– Ой, кто-то кусается! – закричала Сюзи. Она кружилась волчком и нелепо взмахивала руками. – У меня в кроссовках муравьи! Гос-с-споди, ну и пикничок!

«Еще бы, – подумала Сильвана, – в таких шортах и короткой маечке». Сильвана была довольна, что сама надела спортивный костюм.

– Стойте здесь, – сказал шкипер, – я пойду разыщу тропинку.

И он исчез, оставив их в высокой, по колено, жесткой траве.

Там, на берегу, где был пикник, сейчас было тихо, только шелестел водопад и волны нежно накатывались на пляж, а здесь, в джунглях, было шумно, кричали какие-то твари, проснувшиеся после заката, звенели цикады.

Вдруг в ночи раздался чей-то дикий крик. Женщины застыли на месте, страх сковал их.

– Не бойтесь, это всего лишь попугай, – успокоил их появившийся шкипер. – Пойдемте, тропа отсюда в десяти шагах.

Фонарик шкипера осветил узкую тропинку. Они углубились в чащу, где царила совсем непроглядная темень.

– Вы будете замыкающей, – сказал шкипер Кэри. – Никто не должен упускать из виду того, кто идет впереди.

Они шли по тропинке, вздрагивая от криков каких-то животных.

– Мы в каком-то проклятом богом зоопарке, – проворчала Сюзи.

– Какая непролазная чаща! – простонала Сильвана. – Я ничего не различаю в темноте, и мне кажется, что за спиной у меня все смыкается тесной стеной. Если нам попадется селение, мы можем там немного отдохнуть? – переспросила Сильвана.

– Лучше не останавливаться, – сказал шкипер. – Нам не так уж далеко идти.

Они пошли дальше, наступая на скользкие камни. Спотыкаясь о корни деревьев, прикрываясь руками от хлещущих по лицу веток, они медленно продвигались вперед.

Вдруг воздух разрезал чей-то жуткий крик. Все в оцепенении остановились.

– Только не надо говорить, что это опять попугай, – пробормотала Сюзи.

– Стойте здесь, – приказал шкипер. – Я пойду и посмотрю, что там такое. – Он видел, что женщин начинает охватывать паника. – Вернусь через пять минут. – Он двинулся вперед и через мгновение маленький пляшущий кружок света исчез, оставив женщин в кромешной темноте.

Прошло пять минут. Вдруг Сильвана услышала шорох. Она инстинктивно прижалась к Анни, а та, в свою очередь, к Пэтти. Но тут раздался голос шкипера:

– Это всего лишь я. Там впереди – деревня, чуть слева отсюда. Это они наказывают вора. Пойдемте быстрее.

– Нет, – всхлипнула Сюзи, – я иду туда, в деревню, заплачу им, и пусть они доставят меня в отель. И завтра же, на чем угодно, я заставлю Бретта увезти меня к черту из этого проклятого места!

– Никто из вас не пойдет в эту деревню, – жестко сказал шкипер.

Спустившись туда, к селению местных рыболовов, шкипер видел, как при свете костра несколько старейшин деревни прижимают мужчину к земле и бьют деревянной колотушкой по руке. Они старались переломать ему на этой руке все кости, чтобы навсегда отучить беднягу от воровства, если только он останется жив после этой экзекуции.

– А они не заметят нас? – спросила Пэтти.

– После заката они не захотят покидать пределы своей деревни. Они боятся ночи. Она принадлежит духам их умерших предков. И живым запрещается переходить дорогу мертвым.

Все двинулись дальше, стараясь идти как можно быстрее.

Сюзи снова остановилась. Капризным голосом она пробормотала:

– Я не могу идти дальше. Я остаюсь здесь.

– Ума не приложу, где эти парни из отеля, – проворчал шкипер. – Послушайте, осталось еще минут десять ходьбы. Где-то здесь уже должна быть ограда. Хотите, я пройду вперед и проверю?

– Нет! – вскрикнула Сюзи. – Только не оставляйте нас одних!

Пэтти посмотрела на светящийся циферблат своих наручных часов. Когда они двинулись в путь, было начало седьмого, а сейчас часы показывали двадцать минут восьмого.

За всю ее жизнь не было такого долгого часа.

Представители администрации «Нэксуса» в светлых костюмах молча сидели в плетеных креслах во дворике за баром отеля. Полоска пляжа перед ними была освещена мигающими керосиновыми фонарями, которые бросали вокруг колеблющиеся тени. Там, за фонарями, мерцало фосфоресцирующее море. Артур слушал, как волны мягко накатываются на берег, а затем возвращаются обратно в море с причмокивающим звуком, оставляя на темном песке белое кружево пены.

Он взглянул на часы. Двадцать минут восьмого. Боже, они давно должны были вернуться. Ему сказали, что поездка на лодке несколько затягивается, поскольку женщины возвращаются по суше. Когда они вернутся, ему придется сообщить Сюзи ужасную новость о смерти Бретта.

Праздник на пляже пришлось отменить. Поскольку сезон заканчивался, гостей было мало: группа «Нэксуса», два японских бизнесмена, молчаливая англичанка средних лет и ее тощий, сутулый муж с усами пшеничного цвета, большую часть времени проводивший в баре.

Артур допил виски. Ему предстояло сообщить новость о смерти Бретта не только его жене, но еще и его матери. Может быть, он уговорит свою мать взять на себя эту тяжелую миссию. Он очень рассчитывал на это.

Артур надеялся, что завтра утром телефон снова будет работать. Когда они вернулись в Райский залив, Артур несколько раз пытался дозвониться до офиса в Сиднее, но местная линия не действовала. За четыре дня, что они провели на Пауи, линия уже два раза выходила из строя! Как бы то ни было, Артур сделал все от него зависящее. Эд был не прав – в это утро президент не стал больше откладывать дело. Он отрывисто сказал: «Не будем больше ходить вокруг да около, мистер Грэхем. Давайте развивать наш бизнес по-западному, как можно быстрее, на всех парах».

Без лишних слов Артур выписал чек, уже готовый и оформленный на компанию «Нэксус» в Швейцарии. Ему оставалось только вписать сумму. Они дружески расстались с президентом, и весьма довольный Артур вернулся к микроавтобусу «Нэксуса», который затрясся по ухабам в сторону Куинстауна.

Сидя теперь в мигающих огнях керосиновых фонарей, Артур обернулся к Чарли и спросил:

– Не нальешь мне еще шотландского? Черт бы побрал, куда подевались сегодня все официанты!

Обычно оркестрик из трех человек играл здесь на танцплощадке, но сегодня никакой музыки не было. Над пляжем царила тьма, которую не могли развеять редкие фонари.

Чарли вернулся из бара.

– Официанта я так и не нашел, – сказал он. – Но девчонка там, у входа, сказала, что сейчас принесет нам выпить.

Чарли сел за столик. Снова воцарилось тяжелое молчание. Нелепая гибель Бретта давила на всех. Похожая на какую-то экзотическую стюардессу в своей темно-бордовой гостиничной униформе, Луиза принесла несколько стаканов и бутылки.

– Я решила, что лучше принести сразу бутылки, – сказала она, ставя принесенное с подноса на столик.

– Отличный сервис, – мрачно сказал Чарли, наливая спиртное.

Артур поднял голову и нахмурился, глядя на море.

– Что там за шум?

– Тарахтит мотор. Наконец-то возвращаются, – с облегчением произнес Эд.

– Странно, почему-то не видно никаких огней, – сказал Артур.

– По-моему, там не один двигатель, – заметил Чарли.

– Пойдемте встретим их. – Артур встал, все остальные последовали за ним.

Пристально вглядываясь в ночь, члены «Нэксуса» вышли на пляж и приблизились к воде.

Перед ними в темноте замаячили чьи-то тени.

– Тут что-то не то! – закричал Эд. – Три лодки. И никаких огней. Лучше вернуться в отель! – Он схватил Изабель за руку, и они побежали вверх по пляжу.

Эд чуть не столкнулся с Луизой, которая бежала босиком прямо за ними, держа туфли в руках.

– Я никого не вижу, – растерянно сказала она. – Все куда-то исчезли. Что происходит?

Три лодки врезались в берег, и какие-то люди, одетые в черное, высадились на берег. Люди в черном были вооружены автоматами. Очень быстро они рассеялись вдоль берега.

– Террористы! Все с пляжа! – вскрикнул Эд, хватая Луизу. Увлекая за собой двух испуганных женщин, он побежал к отелю и тут замер в оцепенении.

– О господи! – вскрикнула Изабель.

Шеренга солдат двигалась от отеля. С автоматами на изготовку, они медленно наступали.

Пэтти резко вскинула голову.

– Что это за выстрелы?

– Наверное, фейерверки для праздника. Взгляните! Вот мы и пришли!

Они устремились к ограде отеля, над которой светились фонари. Все были перепачканы и растрепаны, и Сюзи сказала:

– Мне сначала нужно привести себя в порядок. В таком виде я не появлюсь перед Бреттом. – Она подошла к ближайшему фонарю и принялась искать в сумочке расческу.

Кэри устало произнесла, наблюдая за ней:

– Мне наплевать, как я выгляжу, а вот покурила я бы с удовольствием. – И она тоже стала рыться в своей сумочке.

– Давайте не будем задерживаться, – нетерпеливо заметила Сильвана. – Мужчины, должно быть, извелись в ожидании.

Увидев свое отражение в маленьком зеркальце, Сюзи фыркнула – на нее смотрело исцарапанное, перепачканное лицо, будто разрисованное для маскарада.

– Если бы мы только могли незаметно проскользнуть. Я, например, не могу показаться на глаза в таком виде.

– Ладно, – сказал шкипер, радуясь, что через несколько минут он избавится от этих избалованных дамочек. – Я проведу вас через черный ход.

– Давайте поспешим, – кивнула Пэтти.

Они прошли вдоль всего забора, пока не уперлись в ворота.

– Тут у ворот должен быть сторож. Куда он мог подеваться? – Шкипер в недоумении оглянулся по сторонам.

– Я уже вижу фонари на пляже! – радостно воскликнула Сюзи, когда они шли по дорожке. Шкипер сделал знак, чтобы все остановились:

– По-моему, происходит что-то странное. Давайте все помолчим и прислушаемся.

Вдруг вдалеке прозвучала отрывистая команда, вслед за которой раздались три выстрела. Кто-то закричал. Потом наступила тишина, и снова чей-то крик.

Шкипер обернулся и прошептал:

– Никому не двигаться. Я пойду посмотреть, что там происходит.

Он двинулся вперед, низко пригибаясь, затем пополз.

Сюзи нервно оглянулась по сторонам.

– Я не собираюсь тут оставаться, – прошептала она. Все согласились с ней. Укрываясь за кустарниками, они двинулись за шкипером, который полз в направлении пляжа.

Кэри первой догнала его.

– Что вы здесь делаете? – прошептал шкипер. – Вернитесь назад!

Кэри не слышала его слов. Она не могла поверить тому, что открылось ее взору. По всему берегу стояли солдаты в черной форме, их было много, человек восемьдесят, и все они молчали, у всех в руках были автоматы. Неподалеку стояли Артур, Дюк, Эд, Чарли и Родди. Лицо Эда было залито кровью. Изабель и женщина, служащая в отеле, стояли немного поодаль. Руки у всех, видимо, были связаны за спиной. Солдаты связывали японцев, а чета англичан неподвижно лежала на песке.

Кэри вздрогнула, почувствовав у себя на плече чью-то руку, но это была Пэтти. Она безостановочно повторяла:

– Чарли, Чарли…

– Заткнись! – прошипела Кэри.

Неожиданно закричала служащая из отеля:

– Вы не имеете права! Это иностранные граждане! Они гости отеля.

Один из солдат подошел к ней и с размаху ударил по лицу прикладом. Она упала на песок и лежала без движения.

Шкипер задохнулся от ярости:

– Это моя жена! Я должен ее спасти. – Он повернулся к Кэри. – Немедленно отведите всех обратно в джунгли, и без разговоров! – Он сунул ей в руку фонарик, а сам перекатился вправо и пополз в темноту, окружающую мрачное действие, происходящее перед отелем.

Обмирая от страха, Кэри никак не могла поверить в то, что ей довелось увидеть. Все это напоминало кошмарный сон. Она не могла выполнить приказа шкипера – ей никак не удавалось двинуться с места. Словно загипнотизированная, она смотрела, как Эд повернулся к офицеру, направляющему на него дуло автомата, и спросил громко:

– Что вы сделали с нашими женами?

Офицер осклабился:

– Ничего. Пока ничего. Но мне хотелось бы, чтобы вы увидели, что мы с ними сделаем.

– Где они? – крикнул Эд.

– Спокойно, Эд, – сказал Чарли.

– Мы заплатим вам любые деньги, – сказал Артур. – Мы дадим вам вертолеты, корабли, золото – все, что хотите, только освободите нас.

Офицер неторопливо подошел к нему и сказал:

– Ты будешь на коленях упрашивать нас, чтобы мы оставили тебя в живых.

Когда Артур неуклюже стал опускаться на колени, Кэри поняла, что руки у него за спиной связаны. Тут офицер достал из кобуры пистолет и выстрелил Артуру в пах. Тот закричал. Офицер еще раз выстрелил, на сей раз в живот. Артур ткнулся головой в песок, дернулся и замер.

Тут Кэри услышала, как закричал Чарли:

– Вы хоть понимаете, что застрелили гражданина Америки? Вам этого никогда не простят!

– Конечно, дружок, – сказал офицер. – Особенно если учесть, что все вы пойдете на корм акулам. Пусть ЦРУ покопается в акульих кишках.

– Чего вы хотите? – в отчаянии закричал Чарли. – Мы дадим вам все, чего вы только пожелаете.

Эд стал громко молиться, а тем временем офицер выстрелил Чарли в живот. Потом они застрелили Эда. Потом Родди. Потом Дюка. После этого они выстрелили в жену шкипера, которая неподвижно лежала на песке.

Изабель они не стали убивать. Когда Кэри увидела, что они с ней делают, на нее накатил приступ тошноты. Уж лучше смерть!

Словно по команде, потрясенные женщины бросились назад в джунгли.

Книга III ПАНИКА

7

Пэтти первой добежала до черной полосы джунглей, но вынуждена была остановиться, потому что не могла ничего различить в темноте. Где же этот проклятый шкипер? Бежавшая следом за Пэтти Кэри налетела на нее. Две дрожащие от страха женщины вцепились друг в друга и стали поджидать остальных.

В темных враждебных джунглях женщины чувствовали себя менее уязвимыми и незащищенными. Сюзи начала плакать.

– Прекрати, Сюзи, – прошептала Кэри. – Нас могут заметить. Надо уносить отсюда ноги.

Они двинулись по узкой тропинке, не обращая внимание на укусы насекомых, удары веток по лицу и впивающиеся в тело колючки.

Выставив руку перед лицом и держа фонарь, Кэри шла впереди и вдруг услышала настойчивый шепот.

– Стой, – сказала Анни. – Сильвана отстала.

– Мы не можем останавливаться, – ответила Пэтти. – Если Сильвана не выдерживает такого темпа, пусть выпутывается сама. Если мы остановимся, нас поймают.

Вдруг Кэри напряглась, застыла на месте и выключила фонарик. Ей показалось, что в зарослях раздается чье-то тяжелое дыхание.

Оказалась, что Сильвана сбилась с пути и теперь шла впереди общей группы. Кэри включила фонарик, повела им по сторонам и высветила дрожащую от страха Сильвану.

– Нам надо держаться вместе, – сказала Кэри. – Теперь пусть Пэтти возьмет фонарик и пойдет впереди, а Сильвана следом за ней. Я буду держаться сзади.

Но Пэтти шла слишком быстро. Ей было проще, потому что она светила себе под ноги фонариком. Шагавшая позади всех Кэри не видела вообще ничего и одной рукой держалась за плечо Анни. Сюзи постоянно спотыкалась и падала, задерживая продвижение остальных. Вскоре Пэтти с фонариком совсем скрылась из виду.

– Сука! Эгоистка! – крикнула Сюзи. – Оставила нас без света.

В темноте идти стало еще труднее. Теперь впереди шла Анни, защищая глаза выставленной вперед рукой. Остальные вытянулись за ней цепочкой.

– Ничего не вижу. Может, лучше просто сойти с этой тропинки и спрятаться?

Впереди послышался шорох. Это вернулась за ними Пэтти с фонарем.

– Пошевеливайтесь. Нам надо подальше уйти от отеля.

– Отдай мне фонарик, – потребовала Кэри.

– Черта с два!

– Пэтти, мы не можем остановиться хотя бы на несколько минут? Я оцарапала бок, – взмолилась Сюзи.

– Не можем, – злобно прошипела та. – Царапина на твоем боку ничто по сравнению с тем, что они сделали с Изабель. Подумай об этом, и пошли.

Справа донесся лай собаки, и Пэтти решила, что они, видимо, находятся неподалеку от местной рыбацкой деревни, о которой говорил шкипер.

Лучше держаться в стороне от этого селения. Через несколько сотен ярдов Пэтти пошла медленнее, стараясь не шуметь.

Сюзи едва передвигала ноги. Пробираясь сквозь густые заросли, почти повиснув на плече Анни, она начала понимать, что Бретта не было среди мужчин, застреленных на пляже. Нет, она точно не видела Бретта. Если он убежал от убийц, то, возможно, Бретту удастся помочь им. Он знал, что женщины отправились на пикник на берег, а следовательно, знал, где их искать. Как только Бретт сможет связаться с американским посольством, их начнут искать.

Пэтти остановилась.

– Вы слышите шум прибоя? Кажется, мы неподалеку от пляжа. Я пойду на разведку, а вы оставайтесь здесь.

Она вернулась почти сразу.

– Там не пройти, сплошные заросли. Пошли.

Минут пять они двигались молча. Они опять могли видеть звезды, ощущать запах моря и слышать мягкий шелест волн.

– Думаю, мы ушли достаточно далеко. Нам нужно найти лодку. Ждите меня здесь.

Пэтти исчезла в темноте, но через несколько минут вернулась и повела их за собой. Справа виднелись огоньки на лодке: одно пятнышко высоко над водой и яркий свет в каюте. Судно находилось всего в паре сотен ярдов от них. Полные надежд, женщины спустились по поросшему кустарником склону и опять оказались на пляже. Удивительно, но они легко нашли шлюпку. Пять пар рук торопливо раскопали песок, удерживавший якорь.

– Нам не стоит ждать шкипера? – прошептала Кэри.

– Ты с ума сошла? – прошипела в ответ Пэтти. – Наверное, его тоже застрелили.

Женщины подтащили шлюпку к воде и с усилием столкнули ее в море. Пока Пэтти придерживала неустойчивое суденышко на волнах, остальные забрались в шлюпку. Перевалившись через борт, Кэри прошептала Пэтти:

– Как мы узнаем, что там нет солдат? Как узнать, жив ли еще Уинстон?

– Стоит рискнуть, – ответила та.

– Может быть, пошлем кого-нибудь на разведку?

– Там тихо. Если бы бандиты были на борту, разве мы бы их не услышали?

Пэтти подтянулась и тоже залезла в шлюпку. Она знала, как заводить мотор. Тот сразу заурчал, и Пэтти направила шлюпку к «Луизе».

Она подумала: «Господи, как бы Уинстон не начал стрелять в нас». Пэтти приглушила мотор и прошептала:

– Уинстон… Уинстон…

– Кто это?

– Это мы, американки.

– Белые женщины? – Голос из темноты звучал явно испуганно.

Пэтти опять добавила мотору оборотов. Когда шлюпка подошла к борту «Луизы», Кэри нащупала трос и бросила его вверх Уинстону. Одна за другой женщины взобрались на борт. Хоть на время они ощутили себя в безопасности. Грязные, исцарапанные, перепуганные – они ничем не напоминали благополучных, уверенных в себе женщин, какими были еще несколько часов назад. Сюзи сразу направилась к холодильнику, достала оттуда бутылку водки, взяла бумажный стаканчик, наполнила его и протянула бутылку Кэри, которая отхлебнула прямо из горлышка.

– Эта дрянь вызывает только жажду и дурман, – сказала Пэтти. – У нас есть минералка или кока-кола, Уинстон?

– Нет, только вода.

На несколько минут жажда победила страх, и женщины с удовольствием стали пить воду.

– Если бы этот мотор не сломался… – произнесла Пэтти.

– Тогда бы мы были на пляже с остальными, – возразила Кэри.

– Лодка в порядке, – сказал Уинстон. – Я починил мотор.

– Ты хочешь сказать, двигатель работает?

В тусклом свете каюты Уинстон усмехнулся, кивнул, забрался на мостик и включил стартер.

– Давайте уплывем отсюда прямо сейчас, – быстро проговорила Кэри. – И как можно дальше.

Уинстон сначала удивился, потом испугался. Может, они украли лодку? Где ее хозяин?

– Уинстон не… может… – пробормотал он.

– Но ты же починил двигатель! – воскликнула Сюзи. – Значит, можешь управлять этим корытом.

Уинстон совсем растерялся.

– Обойдемся без Уинстона, – решительно сказала Пэтти. – Давай посмотрим сами, как эта штука работает.

Из черной глубины бухты, перекрывая шум двигателей, донесся голос:

– Уинстон…

Тот испуганно вздрогнул и подскочил на мостике. Может, это морские духи?

Голос из воды продолжал:

– Уинстон, ради бога, опусти крышку люка, пока меня не сожрали акулы.

Совершенно мокрый шкипер взобрался на борт.

– Рад всех вас видеть, – пробормотал он.

Сюзи молча протянула ему бутылку водки, но он отрицательно покачал головой:

– Пива не осталось? Что ты сделал с двигателем, Уинстон? Он работает прекрасно.

– Я проверил его на малом ходу, босс, продул шланг из топливного бака к форсункам. Теперь все нормально.

– Отличная работа, приятель, – похвалил шкипер.

Он осушил банку пива и оглядел пассажирок. В данный момент американские леди представляли жалкое зрелище: волосы растрепаны, на лицах засохли грязь и кровь. Одежда на них была порвана и испачкана.

– Что случилось с вами? – спросила Пэтти.

– Обогнул пляж с другой стороны – хотел застать их врасплох, чтобы разжиться оружием. Но один я все равно с ними не справился бы. Поэтому я вернулся, обнаружил вас на утесе и последовал за вами к лодке.

– Слава богу, вы здесь. Теперь выведите нас в море, – сказала Сильвана. – Воспользуйтесь радио. Свяжитесь с полицией Куинстауна.

Шкипер покачал головой:

– Если я включу радио, то они обнаружат наше местонахождение. Нас найдут в течение двадцати минут.

– Ради бога, давайте просто уплывем отсюда, – настаивала Сильвана.

– Куда? Мы окажемся легкой добычей сразу, как только высунем нос за мыс.

– Но мы не можем здесь оставаться! – воскликнула Сильвана. – Мы должны попасть в Куинстаун, в полицию.

– Мы не знаем, что происходит в Куинстауне. Вполне вероятно, что эти ублюдки уже захватили весь город. Самым безопасным для нас будет остаться здесь.

– Но вы же сказали, что они станут искать нас, – неистовствовала Сильвана.

– Они не станут утруждать себя, если узнают, что мы погибли. Вы отправитесь на берег с достаточным запасом всего самого необходимого. А мы с Уинстоном выведем лодку в море и взорвем ее.

– А что будет с вами и Уинстоном? – спросила Кэри.

– Перед самым взрывом мы поплывем к берегу в резиновой шлюпке. Если нам будет сопутствовать удача, нас не заметят.

Сказались страх, усталость и нервное напряжение. Осознание того, что они лишились близких, охватило их. Хотя Сюзи и плакала от отчаяния, она была единственной среди женщин, которая не скорбела о своем мужчине. В ее сердце жила уверенность, что Бретт жив.

– Хватит, – пробормотал шкипер, сам едва удерживаясь от слез. – Время для оплакивания погибших наступит после того, как мы выберемся отсюда. Я приготовлю шлюпку.

– Но вы говорили, что ее мотор не работает, – напомнила Пэтти.

Шкипер пожал плечами:

– Если он не заведется, мы просто станем грести.

– Похоже, вам не очень-то везет с моторами, – кисло заметила Пэтти.

– В данный момент, похоже, нам ни с чем особенно не везет.

– А что потом? – спросила Кэри. – Как мы выберемся с острова?

– Спрячемся в джунглях на несколько дней, потом я пошлю Уинстона на разведку. Когда все успокоится, трое из нас отправятся ночью на шлюпке. В нее не уместится больше трех человек, даже если не брать провизию.

Кэри кивнула. Шлюпка сидела глубоко в воде, когда они впятером возвращались на «Луизу».

– Я поплыву в шлюпке, – продолжал шкипер. – Уинстон останется с вами. Кэри останется, потому что умеет ловить рыбу. Сюзи останется, потому что не умеет плавать. Другие могут разыграть два оставшихся места.

– Я обязана остаться, – мужественно заявила Сильвана. – Так захотел бы Артур.

– Морем от южного мыса Пауи до Джаи около семидесяти миль, – сообщил шкипер.

– Если до спасения всего семьдесят миль, не лучше ли рискнуть и поплыть на этой лодке? – предположила Пэтти.

– Не думайте, что мне в голову не приходила такая мысль, – ответил шкипер. – Те три судна, на которых приплыли подонки, видимо, отошли от большого корабля. На нем скорее всего есть радар и пушки, которые могут уничтожить нас, как только мы выйдем в море… Кстати, вы не слышали, как они звали того парня, который отдавал приказы на пляже?

– Эд называл его Роки, – дрогнувшим голосом ответил Сюзи.

– Не Роки, а Раки, – возразил шкипер. – Если Раки высадился на берег с войсками, то, вероятно, произошел националистический переворот. Можете ставить на кон свои жизни, что здесь, в темноте, есть другие корабли. Но мы не должны паниковать. У нас на борту достаточно всего, чтобы выжить.

– Если вы поплывете один, то в шлюпке останется место для сосуда с пресной водой, – сказала практичная Анни.

– Хватит болтать! – воскликнула Сюзи. – Давайте действовать.

– Правильно, – заметил шкипер. – Уинстон поможет вам собрать вещи, а я отвинчу лестницу. На берегу мы застелим ее листьями и соорудим из нее носилки для наших вещей.

– Куда мы пойдем? – спросила Пэтти.

– Как можно дальше на юг.

– А что, если… – начала Сюзи.

– Знаете, я не могу сказать вам точно, что нас ожидает, – прервал ее шкипер. – Мы должны действовать по обстоятельствам. Сейчас половина десятого. К десяти мы с Уинстоном приготовимся к отплытию. Затем будем идти до самого рассвета. Поэтому поешьте чего-нибудь, пока я отдам Уинстону распоряжения.

Кэри достала остатки еды, приготовленной для пикника. Все были очень голодны. Женщины набросились на сандвичи с курицей и съели все до крошки.

Пока они ели, шкипер с Уинстоном собирали необходимые вещи.

Сюзи следила за растущей на палубе кучей всякой всячины.

– На кой черт нам все это? Что мы будем делать со всем этим на берегу?

– Помолчите, Сюзи, – прикрикнул на нее шкипер. – Лучше взять больше, чем меньше. Никто не знает, сколько времени нам придется провести на острове.

Пэтти повела шлюпку на берег. Она взяла на борт Сильвану, Сюзи, холщовый навес, принадлежности для рыбной ловли, ящик с инструментами, три сетки от москитов, ящик с обувью, рыбацкие куртки и еще кое-какие мелочи.

Когда Пэтти вернулась, Кэрри прошептала, перегнувшись через борт:

– Шкипер говорит, что нельзя пользоваться мотором. Он очень шумит. Ты должна грести.

Пэтти опять направилась на берег, только теперь на веслах. На этот раз она взяла с собой удочки, острогу и две рыболовные сети. В пластмассовом мусорном ведре лежали непромокаемые спички. Еще в шлюпку уложили канистры с наживкой, разделочные ножи, мачете, лестницу, сигнальные ракеты и шесть спасательных жилетов.

Пэтти прошептала Сильване и Сюзи, встретившим ее на пляже:

– Наденьте спасательные жилеты прямо сейчас, чтобы не тащить их.

Для третьей ходки шлюпку загрузили двумя ружьями для подводной охоты, гарпунами, ластами, масками для плавания под водой, пустой пятигаллонной канистрой и топором. Пэтти осторожно держала судовое радио, ожидая, когда Кэри заберется на борт.

Та вдруг прошептала:

– Эй, лови. Я чуть не забыла.

Кэри бросила пакет с принадлежностями для оказания первой помощи.

В темноте тяжелая коробка ударила Пэтти по голове и едва не опрокинула ее в воду. Она судорожно взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и выронила рацию. С тихим всплеском она скрылась в темной глубине.

– Какой ужас, – прошептала Пэтти. – Я уронила радио.

Кэри знала, что шкипер теперь лишен возможности сообщить маленькой группке, которая останется на берегу, что с ним произошло.

– Ладно, не урони это, – прошептала Кэри. – Лови ружье.

Затем они с Анни спустились в шлюпку. Когда резиновый нос уткнулся в берег, вокруг не было слышно ни единого звука, кроме мягкого плеска волн о корпус шлюпки и поскрипывания весел.

В каюте шкипер приготовил шесть пустых бутылок из-под «Перье», открыл шкаф, достал банки с белой краской, спирт в пластмассовой канистре и банку с парафином, который использовался при изготовлении факелов. Потом он вытащил на палубу две пятигаллонные канистры с бензином и маслом.

Он знал, как сделать самодельную бомбу. У Уинстона и шкипера все было готово, когда они услышали, как Пэтти гребет на шлюпке. Шкипер забрался в шлюпку и повез Пэтти обратно на берег.

Он высадил ее и прошептал:

– Счастливо, девочка. До скорой встречи.

Он быстро греб к «Луизе», на которой Уинстон для ориентира зажег бортовые огни. Когда шкипер оказался на лодке, парень погасил их. Шкипер вылил четыре банки белой краски, спирт и парафин на палубу, добавил остатки бензина и масла. Этого было достаточно, чтобы разнести авианосец.

Уинстон спустился в шлюпку, положил пустые канистры и опять забрался на скользкую палубу.

Потушив все огни, шкипер завел двигатель. «Луиза» послушно направилась на север к невидимому мысу. Шкипер считал, что часовые наверняка расположились там. Он зажег на мостике один из навигационных огней.

Ничего не произошло.

Лодка продолжала медленно двигаться, покачиваясь из стороны в сторону в равномерном ритме. Шкипер услышал свист, а затем раздался оглушительный взрыв. Наконец-то часовые заметили лодку.

Шкипер сразу погасил огни и направил «Луизу» в море на предельной скорости. Теперь ребята задумаются, видели ли они что-нибудь на самом деле, и начнут прислушиваться к шуму двигателей. Но шкипер не хотел уходить далеко от берега, потому что его мог засечь радар. И еще существовала опасность врезаться в борт какого-нибудь судна. Поэтому он выключил двигатель.

– Уинстон, полезай в шлюпку. Живо.

Шкипер осторожно протянул мальчику шесть бутылок из-под «Перье», достал ракету, направил ее на палубу «Луизы», нажал на спусковой крючок и стремительно бросился к шлюпке. Уинстон быстро погреб в море, так, чтобы «Луиза» оказалась между берегом и шлюпкой.

– Отлично, Уинстон. Суши весла, наклонись и держи голову как можно ниже.

Шкипер открыл первую стеклянную бутылку, бросил ее в лодку и нагнулся. Бутылка упала в море. Он откупорил вторую, бросил посильнее и опять нагнулся. Эта ударилась о борт «Луизы» и тоже упала в море.

– Подойди ближе, Уинстон. Третья бутылка упала на палубу, но шкипер не услышал звука разбившегося стекла. Неужели бутылка покатилась по палубе? Не забыл ли он отвинтить пробку? Шкипер открыл четвертую бутылку, поднялся, чтобы бросить ее, но не успел. Раздался оглушительный взрыв. Пламя ударило в небо, а над шлюпкой полетели обломки. За первым почти сразу раздался второй взрыв. Черная ночь окрасилась желтыми всполохами.

Когда «Луиза» взорвалась, шкипер отшатнулся назад и потерял равновесие. Уинстон бросился к нему, шлюпка перевернулась, и оба оказались в воде.

Вынырнув, шкипер едва различил черный силуэт шлюпки на фоне желтого пламени. Он подплыл к ней, забрался на верх перевернутой шлюпки, наклонился, обеими руками схватил конец веревки и потянул его назад, используя вес своего тела. Ему пришлось здорово повозиться, прежде чем добиться успеха. Теперь не было никаких шансов завести мотор.

Шкипер быстро перевалился через борт шлюпки и тихо позвал:

– Уинстон, где ты?

Окликая парня, он ощупывал бок шлюпки, чтобы убедиться, что весла на месте. Да, они были там. Это воображение или надувная шлюпка стала менее упругой?

– Уинстон, где ты, черт тебя побери?

– Босс, босс! – послышался крик с кормы.

Шкипер быстро начал грести, окликая Уинстона.

– Я здесь, босс.

Раздался тихий стук, скрежет по корпусу и всплеск.

– Вы ударили меня, босс.

Шкипер быстро поднял весла, встал на колени и ощупал надувной борт. Да, он определенно стал мягче. Это значит, что шлюпка где-то продырявлена. «Вот так удача», – мрачно подумал шкипер.

Его пальцы нащупали руку Уинстона и вцепились в нее.

– Отлично. Молодец, Уинстон. Давай вторую руку, и я втащу тебя.

Из воды донесся леденящий душу крик, и маленькая рука выскользнула из пальцев шкипера. Крик перешел в стон, потом наступила тишина.

В темноте волны мягко плескали о корпус шлюпки.

8

Пэтти стояла на пляже у самой кромки воды, напряженно вглядываясь в темноту. Остальные женщины забрались на крутой склон и спрятались в зарослях. Мощная зеленая стена растительности, окружавшая их, была настолько плотной, что можно было находиться в ярде от бандита и оставаться незамеченными. Женщины не могли решиться опуститься на землю из-за муравьев и пауков, поэтому они присели на корточки, поеживаясь, несмотря на теплую ночь. Состояние безнадежного отчаяния овладело ими.

– Как хочется курить, – сказала Кэри.

– Нельзя, потому что кто-нибудь может учуять запах дыма, – возразила Сюзи. – Попробуй вот это.

Она захватила с собой бутылку водки.

На темном пляже Пэтти тоже чувствовала себя беспомощной и одинокой.

Вдруг над полуостровом справа от Пэтти небо вспыхнуло. Затем донесся звук взрыва.

Теперь все они были официально мертвы. Пэтти представила, как шкипер плывет по черной поверхности бухты к берегу. Она не хотела разряжать батарейки фонарика и боялась, что ее заметят. Она отсчитала приблизительно двадцать минут и начала зажигать его. Если вы сказали «гиппопотам», прошла одна секунда. Гиппопотам раз, гиппопотам два, гиппопотам три…

Пэтти очень хотелось спать. Может, стоило бы сесть? Какая разница, если фонарик будет загораться на пару футов ниже?

Шкипер плыл на медленно сдувавшейся шлюпке к полуострову, но до пляжа оставалось еще полмили. Руки его болели, но он крепко сжал весла и изо всех сил принялся грести.

Перед тем как обогнуть полуостров, шкипер увидел, что к останкам «Луизы» подошел патрульный катер. Шлюпку не заметили. Луч прожектора ощупал усеянную обломками поверхность моря. Затем катер покружил по бухте в поисках оставшихся в живых и осветил часть берега. Тонкие белые пальцы света дотронулись до бледной полоски пляжа и до стоявших позади деревьев.

Вода начала переливаться через корму. Шкипер греб из последних сил, стараясь не думать о том, что в бухте водятся акулы.

Шлюпка все больше погружалась в воду… Стараясь производить как можно меньше шума, он соскользнул в черную воду.

Когда шкипер наконец выбрался на берег, нигде не было видно ни единого огонька. Может, его отнесло слишком далеко? Нет, это невозможно. Может, эти идиотки придумали что-нибудь сами? Или их уже поймали бандиты…

Осторожно двигаясь по пляжу, шкипер вдруг наткнулся на теплый комок и сначала подумал, что это какое-то животное, но понял свою ошибку, когда Пэтти вскочила на ноги.

– Почему, черт возьми, вы не светили мне?

– Простите, – сказала Пэтти. – Я уснула.

– Тише. Где остальные?

– Прячутся на утесе, – сказала она. – Можно начинать загружать шлюпку? Где Уинстон?

– Уинстон не вернется. Шлюпка утонула.

– Но как мы спасемся без шлюпки? Как перевезем вещи? Как мы… Что вы имеете в виду, говоря, что Уинстон не вернется?

– Тихо, не стоит поднимать шум.

Шкипер без сил опустился на песок и сразу почувствовал атаку насекомых. У этой женщины, вероятно, кожа носорога, раз она уснула на берегу.

– Что случилось с Уинстоном? – настаивала Пэтти.

– Акула. Бедный паренек.

Пэтти заплакала.

– Мне тоже очень жаль его.

Они помолчали, потом он сказал севшим от усталости голосом:

– Сначала спрячемся, а что делать, решим утром. Я украду в деревне лодку или придумаю что-нибудь еще.

– Где мы спрячемся?

– Не знаю. Если солдаты из местных, они найдут нас за пять минут. Мы наверняка оставили какие-нибудь следы.

Пэтти поколебалась и сказала:

– А что, если спрятаться в той пещере? В пещере, которую Уинстон нашел под водопадом?

Шкипер задумался над этим предложением.

– Водопад в пятнадцати милях отсюда. Сейчас около полуночи. Мы должны проходить по две мили в час вдоль берега, иначе не попадем туда до рассвета. Это вполне возможно.

– Почему бы и нет? – произнес шкипер.

– Мы не можем оставить вещи здесь?

– Нет. Если их не найдут бандиты, то растащат местные жители. Если не взять их с собой, мы этих вещей больше никогда не увидим.

Шкипер устало поднялся.

– Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше. Давайте найдем остальных.

Шкипер решил разделить их груз на шесть частей. Они сначала попытались нести его на импровизированных носилках, но это оказалось очень тяжелой ношей. Пришлось каждому нести часть вещей.

Шкипер скрылся в джунглях и скоро вернулся с какими-то лианами, напоминавшими тонкий коричневый шнур.

– Это ротанг, – пояснил он.

Взошла луна, и им стало легче идти по тропинке. Шкипер сделал из сеток от москитов три мешка, пропустив через них по периметру ротанг и крепко затянув. Вся поклажа уместилась в них, в двух корзинах и в пластмассовом мусорном ведре.

Шкипер взял ружье, ракеты, спички, мачете, сунул три ножа за ремень, две пригоршни рыболовных крючков в карман рубашки, подводный фонарик за пазуху, где уже находились карты. Он нес самые ценные вещи, включая навигационные приборы, с ними шкипер расстался бы в последнюю очередь.

– Пошли, – сказал он. – Тот, кто не сможет идти, – останется. Поняли? Выбора нет. Извините, до сих пор не представился. Меня зовут Джонатан Блэквуд.

Он двинулся первым, за ним пошли женщины. Шагая по узкой тропе, шкипер размышлял о слабостях и сильных сторонах женщин, которых вел за собой. Он считал, что больше всего может рассчитывать на Кэри. У нее, очевидно, хватало выдержки и твердости. Эти качества могли спасти всех.

Пэтти тоже казалась дисциплинированной и крепкой физически да вдобавок еще и хорошо плавала. Но в ней чувствовалось какое-то нервное перевозбуждение, она могла сломаться в любой момент.

Ничего подобного нельзя было сказать про Сюзи. Она была легкомысленной, агрессивной, начинала хныкать по любому поводу, хотя ему казалось, что Сюзи гораздо крепче, чем кажется, и выносливее.

Точно такие же ощущения шкипер испытывал по отношению к тихоне Анни. Она казалась спокойной, миролюбивой, в основном молчала, но он чувствовал, что Анни практична и сообразительна.

Джонатан не был так уверен в даме в черном костюме – в Сильване. Женщина шла медленнее всех, весь день выглядела рассеянной и наиболее уязвимой из всех. Он считал, что от Сильваны стоит ожидать больше неприятностей, чем помощи.

В джунглях маленькая процессия передвигалась с трудом. Сюда не проникал лунный свет, и они часто спотыкались о корни и шли все медленнее. Сюзи устало спросила:

– А нельзя сбросить с носилок часть груза?

– Конечно, – отозвался Джонатан. – Что бы вы хотели выбросить? Подумайте получше, потому что от вашего выбора может зависеть ваша жизнь.

Напрягая силы, осознавая, что тот, кто упадет, останется в джунглях, женщины пробирались сквозь ночь. Они впали в какое-то заторможенное состояние, в тупую апатию, почти потеряли реальное представление о происходящем. Только так они могли вынести жару, тяжесть носилок, слабость и дрожь в ногах. Желая ускорить продвижение, шкипер взялся за конец носилок и освободил Сюзи, которая была самой маленькой в группе. Он дал ей фонарик и мачете.

Сюзи осветила фонариком двухфутовое острое лезвие.

– Я не знаю, как с этим обращаться.

– Если понадобится, сразу поймете.

– Я боюсь змей, – пробормотала Сюзи.

– А они боятся вас. Змеи атакуют, только когда их тревожат или загоняют в угол. Совсем как люди.

Остальные женщины вытянулись цепочкой, потому что тропинка стала слишком узкой и по ней мог пройти лишь один человек. Сюзи медленно двинулась вперед, освещая путь фонариком. Она знала, что, если допустит ошибку, у нее отберут фонарик и заставят опять нести проклятый груз.

Вдруг Сюзи вскрикнула. Призрачный луч света впереди исчез. Остальные мгновенно остановились. Никто не двигался. Тишину нарушало лишь всем уже надоевшее хныканье Сюзи.

– В чем дело? – шепотом спросил Джонатан.

– Там что-то лежит на дороге, – пробормотала Сюзи. – Я наткнулась на него, упала и уронила фонарик.

Шкипер опустил носилки, взял наперевес ружье и двинулся вперед, нащупывая в темноте ногой землю. Джонатан наткнулся на Сюзи, от страха сжавшуюся в комок, и проворчал:

– Вставайте и ищите фонарик.

Шкипер переложил ружье в левую руку, опустился на корточки и пошарил в высокой траве справа от себя, надеясь, что там не притаилась змея.

Наконец он увидел слабое пятно света. Фонарик просто закатился под огромное дерево, упавшее поперек тропинки и преградившее путь. Джонатан взял фонарик и осветил могучий толстый ствол.

– Надо перелезать, – сказал он. – Я пойду первым. Кэри, подсадите Сюзи, а остальные за ней следом. Перед тем как забираться на дерево, разгрузите носилки, передайте вещи Сюзи, снимите спасательные жилеты и забросьте их на ту сторону тропы. Так будет легче лезть.

– А обойти нельзя? – спросила Сюзи.

– Нет. Мы не знаем, насколько это дерево длинное. А в джунглях с тропинки нельзя сойти больше чем на шесть дюймов.

Пока шкипер карабкался на ствол, Кэри держала фонарик. Мягкая древесина продавилась под его ногой, и он упал на землю.

– Встаньте на колени, Кэри, – велел Джонатан. – Я заберусь вам на спину.

Кэри неохотно выполнила его распоряжение. Муравьи сразу поползли по ее лодыжкам. После шкипера Сюзи показалась Кэри совсем не тяжелой. Джонатан помог ей залезть на ствол и спуститься с другой стороны. Анни была не тяжелее, но, когда Сильвана встала на спину Кэри, та прошептала:

– Я больше не могу.

Ее руки подогнулись, и обе женщины упали на землю.

После нескольких неудачных попыток Сильвана наконец очутилась на поваленном дереве. Ее ноги болтались с одной стороны, а руки с другой. Шкипер помог ей сесть.

– Теперь прыгайте, Сильвана.

– Я не могу. Не могу.

Джонатан без лишних разговоров столкнул ее и повернулся к Кэри.

– Вам лучше передать мне вещи. Последнее, что мы можем позволить себе потерять, это фонарик.

Теперь Пэтти опустилась на колени и подставила спину Кэри. Та легко забралась на поваленный ствол и оседлала его. Затем они с Джонатаном наклонились к Пэтти и втащили ее на дерево, как мешок с картошкой.

На другой стороне поваленного ствола шкипер ободрил свою маленькую группу, пока женщины снова надевали спасательные жилеты.

– Скоро мы должны выйти на берег. Потом двинемся вдоль него. Проклятое дерево отобрало у нас минут пятнадцать, поэтому старайтесь шагать побыстрее.

Через полчаса все еще шедшая впереди Сюзи пропищала:

– Стойте! – Она повернулась к Джонатану: – Тропинка исчезла, и я слышу шум воды.

Он взял у нее фонарик и осторожно двинулся вперед.

– Обыкновенный ручей. Течение сильное, поэтому я пойду первым и все проверю. Я буду светить, чтобы вы видели, куда ступаете.

Камни в ручье были скользкими, но шкипер и Пэтти без особого труда перешли на другую сторону ручья.

– Я вернусь за остальными, – сказал Джонатан. – Держите фонарик. Потом мы вернемся за вещами.

– Я не умею плавать! – испуганно воскликнула Сюзи.

– Вам и не придется. И помните, на вас спасательный жилет.

Он вернулся к группе женщин, осторожно взял Сюзи за руку и повел по камням в призрачном свете фонарика. Пэтти с трудом сосредоточилась, чтобы переводить луч с одного камня на другой. Когда наступила очередь Сильваны, она поскользнулась на первом же камне, судорожно взмахнула рукой, вцепилась в шкипера и утянула его вместе с собой в бурные воды ручья. Когда оба вышли по дну на противоположный берег, Джонатан с досадой пробормотал:

– Черт, да тут глубина всего два фута. Гораздо легче и безопаснее было перебраться вброд, вместо того чтобы прыгать по камням.

Они с Пэтти вернулись, уже по дну, за оставленными вещами. Потом они позволили себе короткую передышку, пока остальные женщины заново загружали носилки.

Через двадцать минут они подошли к другому ручью, более широкому, чем предыдущий.

На этот раз камней для перехода не оказалось и глубина была больше. Шкипер обвязал конец ротанга вокруг своей талии, другой вокруг талии Пэтти и велел Сюзи светить вперед.

По пояс в воде они медленно продвигались вперед. Затем почва под ногами Пэтти вдруг пропала. Она потеряла опору, оказалась в мутной воде и поплыла, но привязь вокруг талии не пускала.

– Можете встать, Пэтти, – крикнул шкипер, – просто там была яма.

Пэтти обнаружила, что может стоять, хотя вода доходила ей до подмышек, а тонкая подошва туфель не защищала от острых камней, лежавших на дне. Наконец, совершенно обессиленная, она выбралась на берег, опустилась на землю и стала светить отправившемуся за остальными женщинами Джонатану. Когда он нес Сюзи, Пэтти мысленно обругала ее последними словами. Есть же на свете везунчики. Сначала ей дали нести фонарик, затем перетащили через речку. Безусловно, очень удобно быть маленькой и беспомощной на вид.

Когда все перешли через речку, Кэри помогла шкиперу перенести вещи. Ее руки, пораненные во время рыбалки, теперь болели и кровоточили. Усталые Кэри и Джонатан выбрались на берег и двинулись дальше по тропинке.

Сюзи опять остановилась.

– Слышите? Море.

Заслышав шум прибоя, маленькая группа несколько приободрилась. Они скоро выберутся из этого кошмара и опять увидят лунный свет.

Джонатан объявил десятиминутный привал, разгрузил носилки, очистил участок земли от листьев, развернул брезент и постелил, чтобы защититься от насекомых. Женщины расположились на подстилке, радуясь, что не выбросили навес по дороге. Через несколько секунд Кэри вскрикнула и вскочила на ноги:

– А-а! У меня на ноге какая-то гадость.

Она закатала брюки и опять закричала, когда шкипер осветил ее ногу. К ее коже присосались несколько черных, похожих на червей, длиной в два дюйма существ.

– Пиявки, – произнес Джонатан. – Видимо, вы набрали их, когда переходили через речку.

Кэри запаниковала. Она не могла смотреть на свои ноги, но и не могла прикоснуться к этим гадким существам.

– Не трогайте их, – сказал шкипер. – Вы сделаете только хуже, если оторвете их. В ранки может попасть инфекция.

Теперь остальные женщины тоже осмотрели свои ноги. Пиявки присосались ко всем. Испуганные, они повскакивали с брезента, словно он раскалился докрасна.

– Хватит шуметь, – проворчал шкипер. – Это же не больно. Вы ведь не заметили их сразу. Есть у кого-нибудь сигарета?

Кэри полезла в свой мешок за сигаретами. У нее так дрожали руки, что она никак не могла прикурить, поэтому шкипер взял у нее пачку. Он зажег сигарету, опустился перед Кэри на колени и, держа фонарик в одной руке, а сигарету в другой, осторожно прикоснулся ее горящим концом к каждому блестящему черному существу, пока все они не отвалились. Когда последняя пиявка упала с бедра Сюзи, женщины успокоились.

– Вы не видели «Африканскую королеву»? – пробормотал шкипер. – Кэтрин Хэпберн не орала так, как вы. Прыгаете, словно кузнечики. Откуда у вас только сила берется.

Он посмотрел на их грязные, испуганные лица.

– Приходите в себя. Через пять минут нам нужно идти дальше. Сейчас третий час ночи, и нам до рассвета нужно пройти еще миль десять… Если они собираются искать нас, то начнут не раньше шести.

Через пять минут Джонатан сказал:

– Подъем. Отдыхать будем после восхода солнца.

Со шкипером во главе маленькая группа тронулась дальше. Женщины шли по высокой траве на шум моря и вдруг оказались на вершине крутого утеса примерно в сорока футах над полоской пляжа. Они осторожно спустились вниз по склону. Несмотря на то что руки и ноги нестерпимо болели, идти стало значительно легче. С моря дул легкий ветерок, пахнувший солью.

Следующие два часа маленькая группа шагала бодро под лунным светом, приноравливаясь к ритму моря, и преодолела значительное расстояние. К четырем утра они пересекли пляж и увидели перед собой мыс, уходящий в море. Глядя на него, Джонатан решил, что нужно либо замести свои следы, либо проплыть вокруг мыса.

Опять носилки были разгружены, и поклажу разделили между женщинами.

– Почему мы все время должны загружать и разгружать эти чертовы носилки? – с досадой спросила Сюзи.

«Ей-то какое дело? Ведь она не несет их», – с раздражением подумала Пэтти.

– Мне это нравится не больше вашего, – сказал шкипер. – Если хотите, оставайтесь. Не собираюсь с вами спорить. Можете подискутировать с теми бандитами.

Обиженная, Сюзи вошла в воду, и маленькая группа начала обходить утес. На полдороге Сюзи вскрикнула, уронила фонарик и мешок из москитной сетки, подпрыгнула и схватилась за свою ногу.

Раздосадованный, Джонатан сказал:

– Дайте мне ваш узел, Анни, и возьмите фонарик. Сюзи, вероятно, наступила на морского ежа, а если она будет так прыгать, то наступит еще.

Анни нырнула в воду, чтобы подобрать фонарик. Она видела пятно света, и поэтому найти фонарик было совсем нетрудно. Анни осветила то место, где стояла Сюзи.

– Там много коричневых шариков размером с кулак, – сказала она, вынырнув. – Они покрыты иголками.

– Я же сказал, морские ежи. Осмотрю ее ногу потом.

Медленно женщины двинулись за Анни и вышли на темный пляж.

– Мы уже близко?

– Конечно, – кивнул Джонатан. На самом деле он понятия не имел, где они находятся, и не мог сориентироваться, пока не станет совсем светло. Но не стоило огорчать женщин, лишать их надежды на скорый отдых.

Небо посветлело еще больше, теперь они могли обойтись без фонаря. Вдруг в джунглях все стихло. Только пальмовые ветви шелестели, колеблемые легким ветерком с моря.

– Хорошо. Пять минут отдыха. Это наш последний привал.

– Хочу пить, – простонала Сюзи.

– Не вы одна. Потерпите, мы скоро доберемся до водопада, и тогда сможете напиться вдоволь.

Оставив женщин отдыхать, Джонатан осмотрел пляж, пытаясь представить себе, где может находиться водопад. Так и не определив их местоположения, он вернулся к женщинам.

– Надо идти. Нельзя терять ни минуты, потому что после рассвета придется прятаться за деревья, чтобы нас не заметили с корабля. Помните, мы совсем близко к цели. Скоро вы вдоволь напьетесь, искупаетесь, поедите и ляжете спать.

– У нас нечего есть, – сказала Кэри.

– Я кое-что припрятал. Вставайте. Уже почти пять часов.

Когда они обогнули следующий мыс, горизонт стал бледно-желтым и из-за него появился краешек солнца. Рассвет наступал в джунглях так же стремительно, как опускались сумерки.

Стало светло, а это означало, что им нельзя появляться на берегу, где их могли бы заметить.

Под пальмами женщины расстелили брезент и без сил повалились на него. Измученные, усталые, они мгновенно уснули. Прошло не больше получаса, как шкипер услышал с моря шум двигателя и осторожно высунулся из зарослей.

Большой катер, на борту которого он насчитал десять человек, быстро шел вдоль берега.

Джонатан проследил, как катер исчез за южным мысом, и порадовался тому, что они вовремя укрылись в зарослях.

Он разбудил Пэтти, отозвал ее в сторону и дал ей ружье.

– Я пойду на разведку. Пэтти, следите за обстановкой, пока я не вернусь. Если произойдет что-нибудь непредвиденное, стреляйте в воздух. Я сразу же вернусь.

Испуганная Пэтти слушала его, судорожно сжимая винтовку.

Через полчаса шкипер вернулся.

– Я считаю, что водопад находится в той стороне. Жаль, что мы не можем идти по берегу – это сэкономило бы нам силы и время. – Он кивнул на спящих женщин: – Будите их.

Послышались стоны и вздохи, никто не хотел вставать, но Джонатан был безжалостен.

– Полчаса назад прошел патрульный катер.

От этих его слов с женщин слетели остатки сна. Они разобрали ненавистную поклажу, и группа двинулась к мысу по узкой извилистой тропинке. Скоро шкипер понял, что им повезло. Джунгли здесь были вполне проходимыми. Свет, проникающий сквозь кроны деревьев, казался зеленоватым. Утреннюю тишину нарушал лишь шелест листьев.

Вскоре они сошли с тропы. Следуя указаниям компаса, Джонатан вел женщин к болотистым зарослям и, если повезет, к реке, которую образовывал водопад. Он отсчитывал шаги вслух. Каждые две тысячи означали примерно милю.

Через пару миль они добрались до ущелья. На каменистых склонах рос кустарник, а в шестидесяти футах внизу несся быстрый поток. Он, видимо, устремлялся к водопаду. Идти было нетрудно, и они преодолели значительное расстояние. Через полмили Пэтти обратилась к шкиперу:

– Что это?

Она кивнула в направлении трех веревок, пересекавших ущелье.

– Бирманский мост, – мрачно ответил тот.

Мост представлял собой весьма ненадежное сооружение: на нижнем тросе через определенные промежутки виднелись узлы. Два верхних троса были привязаны на уровне рук, и каждый соединялся с нижним кусками ротанга.

– Двигаешься, ставя одну ногу перед другой, как в балете, – пояснил Джонатан. – Нащупываешь подошвой узел, кладешь локти на верхние тросы и продвигаешься вперед.

– Нам придется идти по нему? – затаив дыхание спросила Сильвана.

– Это не так трудно, как кажется, но думаю, что мы пойдем по краю ущелья и, может, переберемся через поток, если течение не очень сильное. Пошли. Мы уже совсем рядом.

Мокрая обувь натерла ноги. Они механически двигались, словно заводные куклы. Первой сдалась Сильвана, ноги ее подогнулись, и она уронила свой конец носилок. Кэри, державшая другой конец носилок, почувствовала, как они выскользнули из ее онемевших рук и упали на землю.

Плечи Сильваны вздрагивали от рыданий…

– Я не могу больше идти… Я остаюсь здесь…

– Вставай, сука. – Сюзи пнула Сильвану ногой. – Хватит реветь, надо идти.

– Сюзи права, – сказал Джонатан. – Если вы не встанете, мы будем вынуждены оставить вас здесь.

– Мне все равно, все равно, – рыдала Сильвана. – Идти я не могу.

– Если ты останешься здесь и тебя найдут, они узнают, где мы. – Сюзи снова пнула Сильвану.

– Сюзи права, – сказал шкипер. – Они станут пытать вас, и вы все расскажете.

– Ты видела, что произошло с Изабель? – вступила в разговор Пэтти.

– Мне все равно! Все равно! Я не могу двигаться, – продолжала рыдать Сильвана.

– Сильвана, подумай о Лоренце, – обратилась к ней Анни.

Джонатан помог Сильване подняться на ноги. Маленькая группа двинулась вперед. Через десять минут Пэтти замерла на месте и прислушалась.

– Что это?

За плеском потока внизу слышался отдаленный гул.

– Водопад! – крикнула Пэтти.

Гул добавил усталым женщинам сил, и они пошли немного быстрее. Тропинка стала спускаться в ущелье, и теперь они находились всего в десяти футах над речкой.

Через несколько минут все увидели черные камни на вершине утеса, а за ними сверкающее синее море. Внизу простирался песчаный пляж. Слева с утеса срывался вниз сверкающий брызгами водопад.

– Наберитесь терпения, – попросил Джонатан. – Не забывайте об осторожности. Не выходите из-за деревьев. Неизвестно, есть ли там, наверху, кто-нибудь. Оставайтесь здесь, а я пойду посмотрю. Глупо попасть им в лапы теперь, когда у нас появилась надежда.

Женщины уже в который раз разгрузили ненавистные носилки, сняли брезент, постелили его и воспользовались неожиданной передышкой.

Через несколько минут Джонатан вернулся.

– Вроде все тихо. Теперь слушайте меня. Я иду искать пещеру, но плаваю далеко не так хорошо, как Уинстон. Если со мной что-нибудь случится, старшей станет Кэри. Оставайтесь здесь, потому что на открытом месте вас могут заметить. – Шкипер взглянул на Пэтти: – Возьмите фонарик. Вы поплывете со мной.

Он быстро снял с себя желтый спасательный жилет, расстегнул рубашку, достал из-за пазухи все еще влажные карты, вытащил все из карманов и бросил на брезент – несколько монет, кольцо для ключей, швейцарский армейский нож, миниатюрный компас, – взял подводный фонарик, ласты, маску и подал Пэтти руку.

На дрожащих от усталости ногах они спустились по черным скалам вниз, к каменному бассейну, в котором еще вчера весело плескались с Уинстоном.

Через двадцать минут, отплевываясь и кашляя, Джонатан вынырнул на поверхность в седьмой раз. Он так устал, что не мог выбраться из воды и вцепился в скалу.

– Не могу найти… – выдохнул он.

– Я занимаюсь йогой, – сказала Пэтти. – Может, я смогу дольше не дышать. Давайте попробую.

Она разделась до белья, сбросила обувь, надела маску с ластами и соскользнула в воду.

Пэтти спускалась все ниже и ниже, пока не добралась до дна природного бассейна. Она медленно подплыла к скале. Нигде не было заметно ни трещины, ни отверстия.

К четырнадцатому погружению ее легкие готовы были лопнуть. Она не хотела – не могла – нырять еще раз.

Но Пэтти знала, что пещера под водой. В ней проснулся азарт. Усталая, задыхающаяся, Пэтти снова нырнула и продолжила обследование бассейна.

9

Среда, 14 ноября

Пэтти вынырнула в очередной раз, чтобы глотнуть воздуха. Она побледнела от усталости, и, хотя так тяжело дышала, что не могла говорить, по ее победному виду шкипер понял, что пещера найдена.

– Я ее нашла.

– Молодец, девочка. Как она выглядит?

Пэтти перевела дух.

– Сначала я ничего не могла найти, потому что двигалась справа налево. Вход виден, только когда смотришь слева. Тогда за выступом скалы можно разглядеть щель. Я сейчас отдышусь и снова нырну туда.

Она поплыла обратно к северной стороне бассейна, сделала глубокий вдох и нырнула, осветив себе путь фонариком. Наконец она добралась до входа в пещеру, спрятанного за вертикальным выступом скалы.

Пэтти оттолкнулась от этого выступа, заплыла в черную щель и двинулась дальше, ощупывая правой рукой стенки туннеля, а левой крепко сжимая фонарик. Ею вдруг овладел страх. Она страстно желала развернуться, выбраться из пещеры, оказаться на поверхности, глотнуть живительного воздуха. К тому времени, когда легкие ее, казалось, готовы были разорваться, Пэтти поняла, что у нее уже нет времени на возвращение. Ее охватил ужас. Из груди рвался крик, и она с трудом сдержала его.

Отсутствие Пэтти показалось Джонатану, следившему за временем по своим часам, бесконечным. Так много зависело от умения и выдержки этой женщины. Только она могла спасти остальных. Все зависело теперь от Пэтти, от единственной женщины, которая, по его мнению, в критический момент могла дрогнуть.

Через девять минут голова Пэтти снова появилась на поверхности.

– Там есть коридор, – тяжело дыша, произнесла она. – Двадцать пять футов длиной. Он очень узкий, а края довольно острые. Я оцарапала голову. – Теперь, когда самое страшное осталось позади, ее тело начала сотрясать дрожь. – Я уже запаниковала, но все же добралась до цели. Пещера показалась мне довольно просторной. Я не вылезала из воды, поскольку хотела побыстрее вернуться.

– Давайте посмотрим. – Джонатан соскользнул с камня в воду. – Вы знаете путь, поэтому я ухвачусь за ваш пояс и последую за вами.

– Отлично, Джонатан, поплыли. Давайте засечем время.

На этот раз ей было не так страшно. Пэтти вынырнула в пещере и посмотрела на часы.

– Пятьдесят секунд.

– Господи, а мне они показались вечностью, – пробормотал сзади отдувающийся Джонатан.

Пэтти осветила пещеру фонариком.

– Футах в шести камень выступает над водой. Можем вылезти там.

Они выбрались из воды и пошли по пещере, начинавшейся после черного туннеля. Фонарик освещал свисающие с потолка сталактиты, похожие на накапавший со свечи на канделябр воск.

– Напоминает сказочный грот, – прошептала Пэтти и посмотрела на мокрый потолок, блестящий в луче света. – Что там за шум?

За тихим стуком падающих с потолка пещеры капель был слышен неясный звук – слабый, тонкий писк.

– Летучие мыши, – сказал Джонатан, посмотрел наверх, но ничего не увидел.

– Как здесь холодно, – поежилась Пэтти. – Воздух словно кондиционированный.

– Видимо, где-то есть вентиляция, потому что дышится легко. И мыши должны где-то влетать и вылетать отсюда. Выясним это позже. Лучше вернуться к остальным и привести их сюда как можно быстрее.

Под зеленым пологом джунглей крепко спали четыре женщины. Вокруг было тихо, ничто не нарушало их сон. Вокруг спящих с высоких деревьев до земли свисали ползучие растения. Разноцветные бабочки порхали над ними, такие же красивые, как растущие повсюду орхидеи. Хотя было уже позднее утро, женщины лежали в зеленоватом полумраке, освещаемые лишь случайным солнечным лучом, которому иногда удавалось пробиться сквозь заросли.

Картина была невероятно красивой, но Пэтти и Джонатан слишком устали, чтобы обратить на нее внимание. Не говоря ни слова, они разбудили женщин. Те медленно сели. Их глаза были затуманены, лица осунулись и побледнели от усталости и недосыпания, волосы спутались.

– Мы нашли пещеру, – объявила Пэтти.

Все обрадовались, кроме Сюзи, которая страшилась этого момента. «Что же будет со мной, – подумала она. – А если они меня здесь бросят?» Борясь с паникой, Сюзи пробормотала:

– Я хочу пить.

Бутылка с водой оказалась пустой.

– Мы можем пить из речки? – спросила Кэри, указывая на поток внизу.

– Нет, вода может оказаться загрязненной, – ответил Джонатан. – Но вокруг нас есть растения, с помощью которых можно утолить жажду.

Ползучие водянистые растения свисали с деревьев. Джонатан показал женщинам, как срезать их. Они были толстыми, как водопроводный шланг. Стоило их разрезать, как полый ствол заполнялся влагой, ничем не отличимой от воды.

Пока Пэтти рассказывала остальным про пещеру, Джонатан оглядел окружавший их лес. Нужно было спрятать груз, но не здесь. Лучше закопать все вещи на пляже.

– Боюсь, я не смогу встать, – извиняющимся тоном сказала Анни. – Ноги меня не держат.

– Надо сделать последнее усилие, – подбодрил ее Джонатан.

Он подхватил Анни под мышки и поставил на ноги. Группа женщин – грязных, оборванных, поцарапанных, утомленных – представляла собой жалкое зрелище. Они ничем не напоминали самоуверенных, ухоженных леди, что сутки назад отправились на пикник.

– Только еще одно усилие, – ободрил своих подопечных Джонатан.

Джонатан и Кэри распределили вещи.

– Пэтти, – сказал Джонатан, – несите мое ружье и ракеты. Кэри возьмет лестницу, если, конечно, сможет справиться с ней. Я понесу брезент.

Он поднял каждый из трех мешков и вручил их Анни, Сюзи и Сильване.

– Вы спуститесь с утеса с этими мешками и начнете рыть на пляже яму, а мы вернемся за остальными вещами.

Не было никакого смысла тащить груз через водопад к тропинке, проложенной по его другому берегу, поэтому женщины стали спускаться с северной стороны, нехоженой и более крутой. Анни зацепилась за камень и упала, ободрав колени и локти. Она устало поднялась, взяла свой мешок и последовала за остальными. У подножия водопада сверкающий поток воды устремлялся в море. Пахло водорослями и илом, блестящие черные скалы выступали из песка. Крошечные крабы ползали у самой воды, а несколько коричневых птиц прыгали по песку.

Джонатан выбрал место в конце пляжа, над которым шелестели пальмы.

– Мы выроем яму, спрячем туда вещи, – сказал он.

– А чем копать? – спросила практичная Анни.

– Двумя ведрами для наживки и двумя корзинами. Ими легко выбирать песок. И ради бога, поторопитесь, потому что здесь негде спрятаться. Если появится катер, нас сразу заметят.

Когда все вещи были перенесены с утеса на пляж, в песке уже зияла довольно большая яма. Джонатан постелил в нее брезент, положил следом лестницу и все вещи, кроме шнура, ласт и ружья. Последнее он завернул в полиэтиленовый пакет, который прихватил с собой с лодки, и сунул под брезент. Все опустились на колени, забросали яму песком и замаскировали сухими ветками.

Затем они перешли вброд поток под водопадом, чтобы выбраться на тропинку, ведущую к озерцу. Джонатан шел сзади, заметая следы.

– Хорошо, – сказал он, когда они подошли к водоему. – Теперь в пещеру.

Он взглянул на осунувшиеся лица женщин и почувствовал растерянность. Джонатан больше не знал, чем воздействовать на них, как заставить их двигаться. Он уже кричал, уговаривал, угрожал. Что теперь?

– Через несколько минут все вы будете в безопасности, – произнес Джонатан. – Пэтти проводит вас. Как только вы окажетесь в пещере, вы должны снять маску и ласты. Пэтти возьмет их и вернется за следующей.

Он оглядел испуганные лица.

– Кэри, вы поплывете первой. Побудете там в темноте одна, пока к вам не доберется Анни. Выберитесь из воды и сидите на месте, ждите остальных.

Кэри знала, что никогда не сможет сделать это.

– У меня клаустрофобия, – призналась она.

– Сейчас вам придется забыть об этом, – резко возразил Джонатан.

Несмотря на жару, Кэри поежилась. Ей было страшно, но она подчинилась.

Джонатан протянул ей маску и ласты. Кэри послушно надела их. Они с Пэтти взялись за концы веревки, поплыли к северной части водоема и нырнули. Кэри вцепилась в пояс Пэтти, и они устремились вниз. Кэри старалась не замечать обволакивающей черноты, когда следовала за тусклым лучом фонарика Пэтти. Но когда женщины вынырнули на поверхность и Пэтти осветила стены пещеры, Кэри охватил удушающий ужас.

– Не оставляй меня. – Она вцепилась в руку Пэтти.

– Прекрати истерику, Кэри. Я должна вернуться и помочь остальным добраться сюда.

Пэтти оттолкнула Кэри и скрылась под водой.

Оставшись одна в темноте, совсем обезумев от страха, она закрыла глаза и закричала. Но это не помогло.

Вынырнувшие Пэтти и Анни испугались, услышав разносившиеся по пещере крики Кэри. Они выбрались на сухой пол пещеры.

– В чем дело? – спросила Анни.

– Она же говорила, что у нее клаустрофобия, – пояснила Пэтти. – Присмотри за ней. Я поплыву за остальными.

Анни опустилась рядом с Кэри, обняла ее и стала успокаивать, как ребенка.

Когда пришла очередь погружаться в воду Сюзи, та тихо произнесла:

– Я не могу. Не могу… – Ее парализовал ужас. – Я не умею плавать.

– Сюзи, если они найдут вас, вы погибнете, – сказал Джонатан.

«Господи, еще одна», – подумала Пэтти и сняла маску.

– Тебе не нужно плыть, Сюзи. Ты просто должна глубоко вдохнуть и ухватится за мой пояс.

Через пять минут уговоров и угроз Сюзи все еще отказывалась погружаться в воду.

Пэтти вопросительно посмотрела на Джонатана, но тот, понимая, что она имеет в виду, отрицательно покачал головой. Сталкивать Сюзи в воду не имело никакого смысла. Она закричит, наглотается воды или в панике ухватится за шею Пэтти, увлекая ее ко дну.

Джонатан полез в карман шорт и достал оттуда коробочку с леденцами.

– Это все, что я могу дать вам, Сюзи. Если вы не поплывете с нами, вам лучше уйти отсюда. Если они обнаружат вас здесь, то всем остальным будет грозить опасность. Идите в соседнюю бухту, хорошо? Я почти уверен, что деревня там.

– Не бросайте меня. Не бросайте, – взмолилась Сюзи.

– Мне нужно думать об остальных. До свидания, Сюзи.

Джонатан прыгнул в воду, подплыл к Пэтти, взял у нее маску и ласты.

– Не бросайте меня!

Направляясь к северной части водоема, Пэтти и Джонатан ни разу не оглянулись.

– Вернитесь!

Они продолжали плыть.

– Я согласна!

Оба пловца вернулись к съежившейся на камне Сюзи.

– Все будет хорошо, – ободрил ее Джонатан. – Доверьтесь нам с Пэтти. – Он посмотрел в ее перекошенное от ужаса лицо. – И успокойтесь. Это ничуть не страшнее, чем визит к стоматологу.

Сюзи кивнула.

Сжавшись от страха, Сюзи плюхнулась в воду. Пэтти и Джонатан, поддерживая ее, поплыли к месту погружения.

– Отлично, Сюзи, – похвалил ее Джонатан. – Когда я скажу «три», глубоко вдохните и задержите дыхание. Медленно считайте до ста двадцати. Раз… два… три…

Они с Пэтти увлекли Сюзи под воду. Ей казалось, что пришел ее конец. Легкие горели, биение сердца молотом отдавалось в барабанные перепонки. Сюзи боролась с ужасом, но сильная рука Пэтти влекла ее вперед. Но страх все-таки преодолел разум. Сюзи открыла рот, чтобы закричать, и глотнула воды.

– Помогите ее вытащить, – выдохнула Пэтти, вынырнув в пещере. Ей пришлось плыть только при помощи ног, держа в одной руке фонарик, а другой таща за собой сопротивляющуюся Сюзи. Вытолкнуть ее из воды у Пэтти уже не хватало сил.

Она осветила фонариком фигуры трех женщин, когда они подбежали помочь кашляющей и задыхающейся Сюзи.

Для Пэтти это было уже шестое плавание под водой, и она совсем вымоталась. Джонатан показался из воды позади ее.

– Отлично, здесь они нас не найдут.

Каменный пол пещеры был покрыт не только пометом летучих мышей, но и острыми осколками известняка, отвалившимися от сталактитов. Воздух был спертым, но ничто не могло помешать всем опуститься на пол пещеры и мгновенно уснуть.

Повернувшись во сне, Пэтти вдруг проснулась. Все ее тело страшно ныло. Вдохнув тяжелый воздух пещеры, она вспомнила, где находится. Она подняла руку и взглянула на циферблат часов. Три. Утра или вечера? Она спала три часа, восемнадцать или тридцать? Пэтти поднесла циферблат поближе к глазам. Нет, еще была среда, 24 ноября. Слава богу, что часы, помимо времени, показывали еще и день. Боль во всем теле не давала ей уснуть. Она села.

– Кто это? – прошептала Сюзи.

– Пэтти.

– Господи, как все ужасно, – послышался голос Кэри.

– Хватить ныть, – оборвал ее Джонатан. – Мы живы, здоровы и в безопасности. Никто не ранен. Просто здесь немного неудобно.

В темноте Сюзи издала тихий смешок.

– А разве может быть более неудобно?

– О да. Еще как.

Джонатан думал не только об убийцах на берегу, но и о природе жестокости и жестокости природы; о странных болезнях на острове, таких, как «смеющаяся смерть», от которых не было лекарств. Он подумал об акулах за рифом, двадцатифутовых крокодилах и о морских змеях, опасных не менее, чем акулы.

– Может быть гораздо хуже, – произнес Джонатан.

– Нам никогда не выбраться отсюда живыми, – безнадежно вздохнула Кэри.

Анни пыталась говорить бодрым тоном:

– Компания нам придет на помощь, когда станет известно, что случилось. Это лишь вопрос времени.

Все почему-то говорили шепотом.

– Как в «Нэксусе» узнают? – спросила Пэтти. – Как кто-нибудь узнает, что с нами произошло?

– Бретта не было на пляже, – произнесла Сюзи, – его ведь не убили, правда?

Ее слова сразу вернули женщин к ужасной сцене, о которой все старались не думать.

– Ведь Бретта не убили, правда? – повторила Сюзи.

Никто не проронил ни слова.

– Кто-нибудь видел Бретта? – настаивала Сюзи. – Потому что, если нет, он мог спастись. А раз так, он придумает что-нибудь, чтобы спасти нас.

После короткого обсуждения женщины выяснили, что действительно не видели Бретта на пляже. Но затем Пэтти воскликнула:

– Нам не на что надеяться. Когда обнаружат обломки «Луизы», решат, что мы погибли при взрыве или нашли свой конец в желудках акул.

Всеми овладело уныние.

– Мы не знаем, что происходит, – сказал Джонатан. – Поэтому пока спрячемся здесь, а выберемся с острова позже. Но я хотел бы узнать, зачем кому-то понадобилось убивать ваших мужей?

Ответа не последовало.

– Никто не стал бы убивать американских граждан без веских причин, боясь жестоких репрессий. Мне в голову приходит только одно разумное объяснение – это сведение счетов. В этой части света месть считается отличным мотивом для убийства. И на острове в частности.

– К чему вы клоните? – спросила Пэтти.

– Как вы думаете, почему кто-то на этом острове мог иметь на ваших мужей зуб? – спросил Джонатан и извиняющимся тоном добавил: – Простите, что спрашиваю вас в такое время. Я делаю это только потому, что информация может помочь нам предугадать дальнейшие действия тех подонков.

Женщины в один голос сказали, что не имеют понятия.

Только Кэри промолчала. Даже если не брать во внимание то, что Эд говорил во сне, все равно она чувствовала, что муж что-то скрывает. Когда муж просит переделать свободную спальню во второй кабинет, устанавливает там бумагорезку, проводит сигнализацию и приглашает экспертов по безопасности, которые встраивают в стену сейф, жене не нужно быть чересчур сообразительной, чтобы понять, что что-то происходит. Значит, в кабинете будет храниться нечто очень важное.

И еще Кэри вспомнила одно январское утро, когда Эд опаздывал на работу. Он схватил свой кейс со стола в холле. Что-то случилось с замком, и бумаги рассыпались по полу. Когда Кэри стала помогать мужу собирать их, он закричал на нее. Вырвал отпечатанные на машинке листы. Однако Кэри заметила одну строчку: «Район 7. Хромит. Результаты лабораторных анализов».

Кэри знала, что район 7 – это Пауи.

Поколебавшись, она сказала:

– Думаю, компания «Нэксус» нашла где-то на острове залежи хромита. Большие залежи. Я случайно узнала об этом. Наверное, это месторождение и стало причиной нашего приезда сюда.

Никто из жен руководства горнодобывающей компании не нуждался в более подробном объяснении важности ее сообщения.

– Вчера Артур встречался с президентом, – задумчиво произнесла Сильвана, – но мне сказал, что это лишь формальность, обычный визит вежливости.

– Несколько месяцев назад я слышала, как Чарли разговаривал по телефону, – вступила в разговор Пэтти. – Он сказал что-то типа: «Роки тревожится». И потом: «Роки не может ни навредить, ни помочь нам на Пауи, зачем же нам платить ему?» – Она поколебалась. – Не могу ручаться за точность слов. Я только запомнила имя благодаря фильму с Сильвестром Сталлоне.

– Вы уверены? – спросил Джонатан.

– Ну, я не уверена, что Чарли говорил именно так, но, что он упоминал кого-то по имени Роки, это точно.

– Не Роки, – сказал Джонатан. – Раки… Генерал Раки. До недавнего времени он командовал армией. Ваши слова подтверждают мои предположения о мести.

– Если это действительно так, – сказала Пэтти, – то давайте быстрее вернемся в Штаты и сообщим о случившемся в Вашингтон и ООН. Ведь ООН еще отвечает за эти острова?

– Да, ну и что из этого? – спросил Джонатан.

– Мы свидетели того, как куча ублюдков расстреляла американских граждан, – ответила Пэтти.

Гнев и возмущение придали женщинам сил.

– Как мы можем выбраться отсюда? – спросила Пэтти.

– Джонатан, вы могли бы добраться до Куинстауна? – спросила Кэри. – Там можно купить лодку.

– Сколько она стоит? – поинтересовалась Сюзи.

– У нас есть обручальные кольца, – заметила Кэри. – За один изумруд Сильваны можно купить океанский лайнер.

Изумруд Сильваны в двадцать один карат, окруженный бриллиантами, был шедевром Гарри Уинстона. Кольцо Кэри представляло собой тончайшей работы античную римскую голову, вмонтированную в тонкую оправу восемнадцатого века. У Сюзи было кольцо с бриллиантами, расположенными в форме сердечка. На кольце Анни сверкал окруженный бриллиантами сапфир. Только Пэтти оставила свое кольцо дома.

– Если я появлюсь в Куинстауне, – покачал головой Джонатан, – меня увидят. Все узнают, что я не взорвался вместе с «Луизой». Слухи здесь распространяются очень быстро.

– А нельзя купить нам какое-нибудь каноэ в деревне? – настаивала Кэри. – Если мы предложим им хорошую цену.

– Выдолбить из бревна каноэ – нелегкая работа, – сказал Джонатан. – Островитянин не станет менять его на кольцо с зеленым стеклышком. Даже если сказать ему, что оно очень ценное, и даже если он нам поверит, что ему проку от драгоценностей?

– Продать в Куинстауне, – предложила Пэтти.

– Вот именно. Чтобы власти узнали об этом в течение часа. Это значит, что Раки отправится искать нас быстрее, чем мы сможем получить каноэ.

– Что же у нас есть ценного для островитян? – задумчиво произнесла Анни. – А ваше ружье? За него можно купить каноэ?

Джонатан заколебался:

– Почти все, чем мы владеем, ценно для местных жителей. Но жители этих отдаленных рыбацких деревень на южном берегу не слишком дружелюбны. – Он снова сделал паузу. – Зачем им меняться, если они могут отобрать у нас вещи?

– Вы хотите сказать, они их украдут? – уточнила Сюзи.

– Да.

– Тогда почему мы оставили их без охраны, если это наше единственное богатство? Откуда мы знаем, может, местные растаскивают их в этот самый момент?

– Они не придут на тот пляж.

– Почему?

– Потому что это для них запрещено.

– И что?

– Ничего не случится с нами, пока мы на запретной территории. Но мы побеспокоили духов их предков.

– Правда?

– И островитяне убьют нас, как только мы выйдем оттуда.

На завтрак они ограничились водой и леденцами, стараясь сосать их как можно дольше.

– Надо выяснить, как попадает в пещеру воздух, – сказал Джонатан. – Кэри, идемте со мной. Мы возьмем с собой фонарик. Пэтти, смотрите, чтобы никто никуда не уходил, пока мы не вернемся.

– Почему я? – дрожащим голосом спросила Кэри.

– Я считаю, что вы устали меньше всех.

В тусклом свете фонарика Джонатан и Кэри осторожно двинулись вдоль туннеля.

– Здесь так страшно. – Кэри поежилась.

– Местные жители не смеют ходить сюда. Они считают, что в пещерах обитают таинственные силы.

Женщина почувствовала слабость. Страх не покидал ее ни на минуту, а теперь он окончательно одолел ее. И этот непрекращающийся шум, доносящийся из темноты, просто сводил с ума. Кэри с трудом сдержала рвущийся из горла крик.

Каждые несколько шагов Джонатан вынужден был останавливаться и прочищать фонарик, потому что его забивали насекомые, слетающиеся на свет. Испуганный возглас Кэри заставил его остановиться.

– Что-то оцарапало меня.

Джонатан направил фонарик на свою спутницу. Летучая мышь вцепилась в волосы женщины. Кэри в ужасе закричала.

– Закройте глаза руками и не двигайтесь.

Левой рукой он попытался снять мышь, которая отчаянно билась, запутавшись в волосах Кэри. Желая поскорее избавить Кэри от этого кошмара, Джонатан ударил мышь фонариком. Та стала царапаться еще сильнее. При каждом рывке волос Кэри взвизгивала, и Джонатан ударил еще раз.

Наконец мышь затихла. Джонатан достал нож, зажал фонарик под подбородком и отрезал прядь светлых волос Кэри, в которых запуталась летучая мышь.

Женщина, дрожа и рыдая, прижалась к груди Джонатана. Он мягко отстранил ее от себя:

– Ну, ну, дорогая, все позади. Снимите блузку, завяжите ею волосы, чтобы этого не повторилось, и предупредите остальных. Я не предполагал, что такое может случиться.

Дрожа от страха, Кэри завязала голову блузкой, и они с Джонатаном осторожно двинулись дальше.

Кэри должна была считать шаги, но после нападения летучей мыши совершенно забыла об этом. Она брела за Джонатаном, держа руку впереди, перед глазами, словно защищаясь от нового нападения.

Джонатан резко остановился:

– Я вижу свет.

Он выключил фонарик. Когда их глаза привыкли к темноте, Джонатан и Кэри пошли дальше. Впереди показался слабый свет. Джонатан снова зажег фонарик и осветил потолок. Он увидел в скале цилиндрическое отверстие примерно в два фута диаметром.

– Наверху выход, видимо, зарос.

Кэри опять вскрикнула и вцепилась в его плечо.

– В чем дело? Опять мышь?

– Нет. Посмотрите.

Джонатан повернулся, посветил фонариком туда, куда указывала его спутница, и сказал:

– Мы здесь не первые посетители.

В ярде от них, прислонившись к стене пещеры, скорчился скелет человека.

Джонатан наклонился ближе и провел лучом фонарика по человеческим останкам.

– Фотоаппарат, – сказал он.

Это был старый «Пентакс» с двадцативосьмимиллиметровой линзой.

– Смотрите! – воскликнула Кэри. – Что-то блеснуло на ключице скелета.

Джонатан разглядел покрытый пылью диск, висевший на цепочке, и протер его.

– Золотой, – сказал он. Джонатан перевернул диск. – Здесь что-то написано. «Нэнси от Майкла».

– Так это была женщина, – всхлипнула Кэри. – Какой ужас.

10

Гарри Скотт услышал об этом в самом конце утренней сводки новостей. Он перестал бриться и увеличил громкость транзисторного радиоприемника. Едва сдерживая волнение, он слушал голос ведущего, читающего новости. «Прошлой ночью на острове Пауи произошел военный переворот. Связь с островом прервана, однако из надежных источников нам стало известно, что лидер демократической партии, президент Обе, смещен со своего поста. А теперь новости спорта…»

Гарри выключил радио. Так вот почему сегодня утром ему так и не удалось дозвониться до Артура. Поспешно закончив бриться, он оделся и набрал номер американского дипломата, с которым ему несколько раз случалось играть в теннис.

– Ричард? На Пауи произошел военный переворот, а там сейчас находятся пять человек из совета «Нэксуса», вместе с женами. Конечно, я постараюсь добраться туда, как только смогу… Я бы хотел держать с вами связь, Ричард, на случай, если мне понадобится помощь со стороны правительства, чтобы вывезти их… Конечно, я свяжусь с вашим консульством в Морсби, но я бы попросил вас немедленно сообщить в госдепартамент, что люди могут быть в опасности.

Следующий звонок был главному пилоту из «Нэксуса».

– Доброе утро, Пэт. Помнишь ту группу, что ты доставил в Куинстаун на той неделе? Теперь надо вывезти их оттуда, и поскорее. На острове военный переворот.

На другом конце провода пилот, протирая глаза, старался стряхнуть остатки сна.

– Хорошенькие новости с утра пораньше, Гарри. – Подавить зевоту ему не удалось. – Очень даже может быть, что мы не сможем приземлиться в Куинстауне, потому что, если там идут бои, посадочная полоса может быть повреждена.

– Но ты бы смог сесть, если бы полоса была в порядке?

– Да, мы смогли бы сделать облет, а затем произвести посадку. Но, Гарри, вполне возможен и такой вариант – все выглядит спокойно, и мы садимся. И тут появляются повстанцы с базуками и отбирают у нас самолет. Гарри, они могут запросто перестрелять нас.

– А как насчет того, чтобы приземлиться в Маунт-Иде, на посадочной полосе возле шахты?

– Но ведь там песок, и я не смогу посадить реактивный самолет.

– Так что же ты предлагаешь, Пэт?

– Ты можешь долететь до порта Морсби, а там нанять гидроплан. Или амфибию, это будет даже лучше. Тогда сможешь опуститься или на воду, или на сушу.

– О'кей, я с тобой совершенно согласен. Попробуем как можно скорее добраться до Морсби, остальные вопросы будем решать на месте. Самое главное сейчас – это вывезти их. Если не сможем нанять гидроплан, тогда купим его. Перед отъездом я созвонюсь с департаментом финансов. Встретимся в аэропорту.

Затем Гарри позвонил менеджеру своего банка, который в это время как раз доедал свой завтрак. Гарри договорился, что заберет тысячу банкнот по пять долларов плюс еще сто тысяч долларов чеками в аэропорту Кингсфорд Смит, в отделении банка «Бэрклейз».

– Запишите это на мой личный счет, – сказал Гарри. – Сейчас у меня нет времени проводить эту сумму через бухгалтерию.

Третий звонок Гарри сделал Брюсу Коллинзу, своему заместителю, а четвертый – секретарше Джине. Она как раз собиралась идти в контору, когда Гарри отдал ей новые указания.

– И, Джина, пожалуйста, займитесь покупками. Мне нужны две бутылки «Шивас регал», таблетки от малярии, порошок для очищения воды и репеллент от насекомых. А еще мне понадобятся сто пятьдесят пачек сигарет и двенадцать колод игральных карт.

Гарри знал, что на Пауи ни один человек не будет заниматься вашим делом, если не положить ему на лапу. Взятки могут варьироваться от сигарет до крупных банкнот.

Гарри позвонил в ресторан, помещавшийся в том же здании, что и его квартира, и заказал себе плотный завтрак – бифштекс с яичницей, – ведь он не знал, когда ему придется в следующий раз поесть по-настоящему. После этого, весьма неохотно, он набрал номер телефона в Питтсбурге. В Сиднее семь часов утра, среда, значит в Питтсбурге было еще четыре часа дня вторника.

Гарри поговорил с Джерри Пирсом, который не только являлся вице-президентом «Нэксуса» по финансам, но и замещал Артура в его отсутствие. Гарри подробно объяснил свой план, и тут наступило молчание, которое, судя по счетам, недешево обойдется компании.

Наконец Джерри сказал:

– Ты уверен, что тебе стоит соваться в самое пекло? Может, лучше следить за тем, что происходит, из Сиднея?

– Поверь, Джерри, ничего не будет делаться, пока я сам не буду там и не буду за всем следить.

– О'кей, Гарри. Мы напрямую свяжемся с госдепартаментом, и я прослежу, чтобы тебе оказывали всяческое содействие. И еще, Гарри, я бы хотел добавить уже лично от себя, что ты, верно, просто спятил, раз отпустил их всех туда.

– Это президент лично пригласил их в роскошный отель, и все за свой счет. К тому же ты знаешь, почему Артуру так хотелось поехать туда. Возобновление концессий должно было быть подписано еще месяц назад.

Снова над океаном повисло дорогостоящее молчание.

Гарри нарушил его:

– Ничего из того, что ты мне сказал, Джерри, не может быть хуже всего того, что я говорю себе сам. – И он с треском бросил телефонную трубку.

В дверь позвонили. Гарри распахнул ее и получил поднос с завтраком.

Пока он завтракал, все его мысли были заняты предстоящим путешествием. Его тропические прививки еще действовали, а в паспорте стояла постоянная виза в Пауи. Гарри решил ехать налегке. Незачем набирать много вещей – все они на Пауи нечисты на руку. Любая вещь, если только он выпустит ее из поля своего зрения, будет тут же украдена.

Гарри начал методично укладывать в спортивную сумку самое необходимое. Он был очень аккуратен и не выносил беспорядка вокруг себя, так же как и в своих мыслях. Он снял золотые часы и застегнул вместо них на запястье дешевые, но водонепроницаемые. Открыв стенной сейф, Гарри убрал туда золотые часы, вынул револьвер системы «смит-вессон» и сунул его за пояс брюк – под свободным пиджаком револьвер будет совсем незаметен.

В дверь опять позвонили. Это, должно быть, была секретарша Джина, выполнившая его поручение.

Гарри откинулся на спинку сиденья и позволил себе расслабиться, наблюдая в иллюминатор, как самолет взлетает все выше в бескрайнее голубое небо. Закрыв глаза, Гарри постарался защититься от нестерпимого солнечного сияния и опять почувствовал боль. Это было похоже на старую рану, которая всегда давала о себе знать, а иногда резко напоминала о себе, вот как сейчас.

Когда Гарри исполнился двадцать один год, сбылось его заветное желание – он выиграл стипендию «Нэксуса». Гарри прилетел в Питтсбург, чувствуя себя застенчивым и неловким провинциалом. Там он начал работу в бухгалтерии, под началом некоего мистера О'Брайана, который как-то раз, в теплый сентябрьский вечер, пригласил его к себе домой поужинать. «Олдсмобиль» как раз остановился у дома, когда парадная дверь широко распахнулась, пропуская рыжеволосую девушку, одетую в черный свитер, юбку ослепительно изумрудного цвета с широким черным поясом, черные чулки и туфельки, как у балерины.

Позднее, играя с Анни в шахматы и наблюдая, как она в раздумье хмурится, пока ее тонкая, покрытая веснушками рука блуждает над доской, Гарри знал, что встретил ту, кого его мать назвала бы «та самая девушка».

Гарри был в недоумении, когда Анни вдруг вышла замуж за Дюка. Конечно, он все понял, когда родился малыш. Он надеялся, что ее образ со временем потускнеет в памяти, но его чувства не изменились, и он смирился с мыслью о том, что его так и будет обуревать эта неразделенная любовь. Он так и не женился. Ни одна самая красивая и милая девушка не могла заменить ему Анни.

Не так давно надежды Гарри снова ожили. Много лет он полагал, что Анни потеряна для него навсегда, но, видя, как браки его друзей распадаются, Гарри убедил себя в том, что они с Анни еще могут быть вместе в один прекрасный день. Постепенно он убедил себя и в том, что в глубине души Анни чувствует то же самое. Конечно, она должна чувствовать то же, ведь его любовь была так сильна!

Из кабины вышел Пэт, главный пилот.

– Мы приземляемся через семь минут, Гарри. Удалось нанять двухместную амфибию.

Он заметил, что Гарри нахмурился.

– Выбирать было не из чего. Нам еще повезло, что раздобыли эту колымагу.

В середине дня аэропорт Джессона всегда перегружен, так как в это время приземляются и взлетают большинство самолетов. Гарри сидел в душном зале ожидания, пока Пэт ходил проверять гидроплан. Стюард из местных принес ему холодный лимонад и орешки, пока Гарри ждал сводки новостей по радио и гадал, не зря ли он поднял весь этот переполох.

Его размышления были прерваны неожиданной новостью. В полдень была восстановлена связь с «Радио Пауи», когда генерал Раки, обращаясь к народу, заявил, что военные силы контролируют обстановку на острове, действуя от лица националистической партии. После короткой речи генерала послышалась бравурная музыка.

Гарри тихо выругался. Все это, несомненно, осложнит переговоры. Раки заставит «Нэксус» порядком раскошелиться, чтобы возместить те недополученные от «Нэксуса» суммы, которые он привык регулярно получать. С другой стороны, раз власть теперь принадлежит Раки, «Нэксус» будет иметь дело с пройдохой, которого они знали, с ловкачом, который понимал всю полноту власти и богатства, стоящих за «Нэксусом».

И опять Гарри засомневался, не слишком ли он преувеличил возможную опасность.

Внезапно Гарри подумал, известно ли Раки что-нибудь о последних находках «Нэксуса»? Возможно, Эд полагал, что никто не догадывается о залежах хромитов, которые «Нэксус» обнаружил на Пауи, но он заблуждался.

С нарастающим беспокойством Гарри думал, не связан ли происшедший на острове переворот с находками «Нэксуса». Что-то подсказывало ему, что между этими событиями существует какая-то связь, хотя он не мог сказать, в чем тут дело.

Дверь в частный зал ожидания распахнулась, и появился Пэт.

– Извини, Гарри, но твой самолет задерживается на одном из островов. Надо ждать.

Гарри от досады прикусил губу, поглядывая на часы. Пилот тоже понимал, что означает задержка рейса. Получается, они прибудут на Пауи только на закате. Значит, день пропадает впустую.

– Может, тебе лучше пока перебраться в гостиницу? – предложил Пэт.

Вечером, ужиная в ресторане, Гарри познакомился с Джоуном Бойдом, молодым владельцем и пилотом самолета-амфибии. Он был чуть выше шести футов ростом, загорелый, с вьющимися волосами и младенчески-голубыми глазами.

– Что происходит на Пауи? – поинтересовался Джоун. – Я слышал новости по радио, но ничего не понял.

Кто-то наигрывал на фортепиано мелодию Коула Портера, за окнами расстилался потрясающий вид на море и город, еда была превосходной, официанты услужливы и внимательны. Не верилось, что где-то неподалеку звучали выстрелы и лилась кровь. Наблюдая, как пилот подчищает третью тарелку салата, Гарри сказал:

– Вооруженные силы перейдут на сторону Раки, в этом нет сомнений. Будем надеяться, что скоро на Пауи восстановится порядок. Тебе уже выпадала такая работа, Джоун?

Джоун подложил себе на тарелку очередную печеную картофелину и щедро сдобрил ее маслом.

– Ага, я в этом году вылетал уже несколько раз.

Он попросил гарантию в том, что от него не потребуется ничего противозаконного, плата должна была в четыре раза превышать обычную плюс стопроцентное возмещение убытков пилоту или же его самолету. Времена были нелегкие.

Оба они пришли на летное поле задолго до рассвета. В перламутровом утреннем свете они зашагали к маленькому серебристо-голубоватому самолетику, который напоминал допотопный экспонат музея истории авиации.

Джоун отпер кабину. Мужчины устроились на сиденьях и пристегнулись. Джоун подготовил самолет к взлету, затем связался с контрольной вышкой и вырулил на взлетную полосу.

Самолетик летел над изломанной линией берега, поднимаясь все выше над безликой равниной, испещренной точками зеленого кустарника. Примерно через час они миновали маленький остров Дару, оставшийся справа по борту, и, позднее, мутную дельту реки Флай. Джоун изменил курс, и амфибия устремилась в голубое сияние открытого моря.

Спустя пять часов монотонного полета над бескрайним океаном, Джоун коротко бросил через плечо:

– Вот он.

Впереди темнела неясная точка – как раз там, где синева океана встречалась с голубизной неба.

От порта Турека самолет устремился вдоль железной дороги в глубь острова, направляясь к западу, в холмистый район вблизи Маунт-Иды.

– С земли не отвечают на мои запросы, – сообщил Джоун.

Теперь они летели над самой посадочной полосой. Все выглядело спокойно.

– Слишком уж тихо, – прокомментировал Джоун. – Но возвращаться нам нельзя, да и болтаться в воздухе тоже.

Пока он говорил, у входа в ангар появился белый человек в комбинезоне, размахивающий обеими руками.

– Кажется, он приглашает нас на чай.

Он сделал еще один круг, выпустил шасси, а затем мастерски приземлился, так что самолетик замер как вкопанный у самого края посадочной полосы.

Мужчины выбрались из самолета и окунулись в одуряющую жару. Они потянулись, разминая затекшие мышцы. Затем, забрав из самолета свои вещи, зашагали к ближайшему домику.

Желтая «Тойота» запрыгала к ним по ухабам. Гарри пригляделся:

– Это Керри Макдоналд, управляющий шахтой.

Когда двое мужчин забрались в прохладный благодаря кондиционеру салон автомобиля, Гарри спросил:

– Керри, как тут?

– Все под контролем, Гарри. Это в городе были беспорядки. Весь персонал «Нэксуса» получил приказ находиться по домам до дальнейшего распоряжения. Мы закрыли шахту, удвоили ряды колючей проволоки и проводим патрулирование по периметру.

– Есть какие-нибудь новости от Артура Грэхема?

– Нет. Конечно, я сразу же стал звонить мистеру Грэхему, но телефонная связь работает плохо, так что я собираюсь взять вертолет и отправиться в залив. Потому-то я и был на взлетной полосе, когда вы приземлились. Я подожду, пока вы умоетесь и подкрепитесь, тогда мы сможем отправиться вместе.

«Тойота» направилась к управлению шахты.

– Мне жаль, что так вышло с Бреттом Адамсом, – сказал Керри.

– А что с ним такое? – удивился Гарри.

– Он мертв.

– Что?!

– Извини, старина, но я думал, ты знаешь. Это произошло как раз перед началом беспорядков. К тому времени, как я вернулся из госпиталя, после того, как были улажены все формальности, связанные со смертью Бретта, телекс уже не работал и телефон тоже, но я полагал, что Артур позвонил тебе.

– Нет, он не звонил. Расскажи, что произошло.

Керри описал произошедший на шахте несчастный случай.

– Ты договорился об отправке тела в Питтсбург? – спросил Гарри.

– Еще нет. Не было времени. Это произошло во вторник вечером. Я думал заняться этим с утра в среду, но к тому времени мы оказались в самом центре беспорядков.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Джоун.

– Насколько мы можем понять, Раки захватил остров, высадившись с моря. С ним была большая группа филиппинских наемников. Первое, что сделал Раки, это штурмом взял радиостанцию, за этим последовал захват почтового отделения. Теперь в руках у Раки оказались все средства связи с окружающим миром.

Машина остановилась перед домом. Из открытой двери какая-то женщина в хлопчатобумажном платье в цветочек помахала Керри рукой. Керри помахал ей в ответ, но не спешил покидать прохладу автомобиля.

– После этого все развивалось как обычно при подобных переворотах. Кто мог – разбежался, остальные спрятались под кроватью.

– Много раненых? – спросил Гарри.

– Никто из «Нэксуса» не пострадал, насколько мне известно. Едва ли есть раненые и в числе военных. Несколько гражданских лиц полезли было под пули и получили свое. Президент Обе мертв, а у остальных членов кабинета едва ли был шанс ускользнуть, если только родные племена не укрыли их в безопасном месте. Вооруженные силы в полном составе перешли на сторону Раки. Он всегда пользовался популярностью.

– Ты уверен, что в Куинстауне все успокоилось? – спросил Гарри.

– Уверен. Сегодня на рассвете я посылал в город двух парней.

– И что же они рассказали?

– Все белые в полной безопасности. Больше всего шума было при штурме резиденции президента. В основном пострадали торговцы-азиаты. Наемники забирали все, что только могли унести.

Женщина в цветастом платье нахмурилась и пошла по дорожке по направлению к «Тойоте». Керри поспешно сказал:

– Бетти недоумевает, почему мы не проходим в дом. Думаю, вам надо принять душ и подкрепиться.

Но обед подали не сразу, так как трое слуг и повар как раз читали молитвы в садике за домом. Керри, понимая, что Гарри не хочется зря терять время, спросил у своей жены:

– Сколько еще времени они будут молиться?

– Я не знаю, дорогой. Похоже, с мертвыми они ведут столько же разговоров, сколько и с живыми.

– Они что, серьезно полагают, что мертвые защитят их? – удивился Джоун.

– Конечно, верят.

– Довольно забавно, что у них имеется самая современная радиостанция, и это при наличии на этом острове колдунов и колдовства.

– Радиостанции кажутся им всего лишь еще одним видом колдовства, – усмехнулся Керри.

Пилот, обслуживающий «Нэксус», нажал на кнопку стартера вертолета, тот легко оторвался от земли и на минуту завис в воздухе. Пилот переключил обороты винта на полную мощность, и вертолет стремительно поднялся вертикально вверх, затем продолжал увеличивать высоту до тысячи футов, после чего устремился на юг.

Очертания Маунт-Иды постепенно таяли позади них. Скоро Гарри увидел реку Святой Марии. Словно серебристая змея, река, извиваясь, катила свои воды с запада, пока не превращалась в грязноватый веер дельты на окраинах Куинстауна.

Пилот изменил курс. От Куинстауна они направились вдоль новой дороги, которая вилась между двумя горными цепями. По дороге двигалась цепочка черных точек.

Керри сказал:

– Беженцы покидают Куинстаун, опасаясь новых боев.

Вертолет летел над мягко-зеленой равниной, усеянной, точно серебряными венами, нитями мелких ручьев. Пейзаж, раскинувшийся под ними, напоминал лоскутное одеяло, наброшенное на спящего великана. Гарри видел неровные квадратики, отливавшие разными оттенками зеленого, – это были поля и пастбища, окружавшие деревни, а за ними мягкие очертания холмов переходили в тропический лес и горные пики.

Примерно через час Гарри различил вдали синюю полосу моря, видневшуюся сквозь буйную тропическую зелень. Несколько минут спустя вертолет уже мягко приземлился на площадку рядом с отелем.

Пригибаясь, оба представителя «Нэксуса» отбежали от вертолета, затем выпрямились и огляделись по сторонам.

– Похоже, все спокойно, – сказал Керри. – Не видно ни души. Пошли, Гарри.

Они оставили пилота рядом с вертолетом – на случай, если понадобится срочно взлететь. Обливаясь потом, задыхаясь от нестерпимой жары, они направились по посадочной полосе и свернули на дорогу, ведущую к главному входу в отель. На всякий случай у Керри наготове был пистолет.

Они подошли уже достаточно близко к зданию, чтобы рассмотреть следы боев. Окна были разбиты, а стены изрешечены попавшими в них пулями. Входные двери из тика, украшенные резьбой, лежали на земле.

Они замерли на месте и прислушались. Тишину нарушали только пение птиц и отдаленный шум прибоя, ритмично ударявшего о риф.

На пороге главного входа появились пять фигур в форме цвета хаки, в высоких ботинках и с автоматами на изготовку.

– Не шевелись, – сказал Керри, хотя это и было лишнее.

11

Четверг, 15 ноября

В темной глубине пещеры Кэри продолжала разглядывать скелет.

– Должно быть, она свалилась с дерева, провалилась в пещеру и сломала ноги.

– Может, именно из-за этого случая местные стороной обходят этот район, – предположил Джонатан. – Если туземцы слышали крики, исходившие из-под земли, они, должно быть, были в ужасе.

Кэри поежилась.

– Для нас важно одно: теперь мы знаем, что в пещеру можно попасть через это отверстие. Подводный путь слишком труден. – Он помолчал. – Если туземцы не знают об этой дыре, значит, скорее всего сверху ее не так просто отыскать. – Джонатан поднялся. – А теперь пошли, пора возвращаться.

Тревога о Стефене буквально изводила Пэтти. Она всегда звонила ему каждый день, когда ее не было дома. Экономке Джуди были даны указания немедленно связаться с матерью Пэтти, если возникнут какие-нибудь проблемы. Мама, наверное, прилетит из Флориды, но никто не понимает Стефена так хорошо, как она, Пэтти. Так кто же будет заботиться о нем, если она не выберется живой из этого кошмара? Пэтти вытерла слезы тыльной стороной ладони и посмотрела на светящийся циферблат часов. Было уже почти семь часов утра четверга, 15 ноября… Мысли о сыне не давали ей спать. Несмотря на усталость, Пэтти насторожилась и села, услышав плеск воды. Заметив пляшущий круг света, она прошептала:

– Вы выбирались наружу, Джонатан?

– Да. Вокруг никого. – Он вышел из воды, протянул ей что-то, завернутое в мокрую рубашку. – Я принес кокосы.

– Мне никогда не хотелось есть так, как сейчас, – благодарно прошептала Пэтти.

Во время короткой вылазки на берег Джонатан собрал с прибрежных пальм четыре зеленых кокосовых ореха. Страшно голодный, он ободрал зеленую волокнистую кожуру, разбил орех и с жадностью выпил сладкое молоко.

Он вовсе не был в восторге от мысли, что снова придется нырять в эту проклятую дыру, но воспоминание о голодных женщинах – испуганных и беспомощных – подстегнуло его. Собрав в рубашку несколько орехов, он вернулся в пещеру.

Проснулись и другие женщины и с благодарностью принялись жевать мякоть кокосов.

– Пока мы справляемся со всем вполне неплохо, – обратился к ним Джонатан. – Похоже, нам все-таки удалось ускользнуть от этих ублюдков. У нас вдоволь свежей воды, для еды нам хватит кокосов.

– Все это так, – кивнула Сюзи. – Но как же нас здесь найдут?

– Никто и не собирается искать нас, – ответил Джонатан. – Если мы хотим выбраться с этого острова, мы должны полагаться только на собственные силы. Вот почему я думаю, что нам придется построить плот.

– Плот… – разочарованно протянула Сюзи.

– Да, думаю, нам надо будет соорудить плот. В один прекрасный вечер на закате мы отплывем и возьмем курс к Айрайен-Джайа. У меня сохранились навигационные приборы, хотя я мог бы ориентироваться и по солнцу или звездам.

– А почему мы не можем остаться здесь и скрываться, пока бои не прекратятся и мы не сможем снова спокойно вернуться? – спросила Кэри.

– Насколько я понимаю, захватчики должны одержать верх, – ответил Джонатан. – Мне, как, полагаю, и вам, не хочется встречаться с ними.

Пэтти нарушила молчание:

– А как же мы поплывем на плоту, если у нас нет подвесного мотора?

– Начиная с октября, вдоль побережья дуют северо-западные пассаты. Течение тоже поможет нам, – объяснил он. – За три дня мы сможем покрыть расстояние примерно в семьдесят миль.

– Три дня! – ахнула Сильвана. – На плоту!

– Это вполне реально, – сказал Джонатан. – Если вы, конечно, не хотите остаться здесь.

– Семьдесят миль за три дня! – фыркнула Пэтти. – Да я плаваю быстрее.

– Да, но ведь семьдесят миль без остановки, – возразила Кэри.

– Да перестаньте вы спорить! – прикрикнула Анни. – Совершенно ясно, что Джонатан все обдумал, прежде чем говорить нам. Так, ради бога, давайте послушаем его.

– Нам надо сделать плот очень быстро, а то помешает плохая погода, – объяснил Джонатан. – Если мы не отплывем перед началом сезона дождей, то застрянем здесь до будущего марта. Так что, как говорится, это будет состязание со временем.

– А сколько времени уйдет на то, чтобы построить плот? – спросила Сюзи.

– Возможно, дней двенадцать, если только не возникнет серьезных проблем. Значит, у нас будет три дня форы. Но я всегда полагал, что там, где есть жизнь, есть и проблемы.

– Ну не может же дождь идти три дня подряд? – сказала Сюзи. – А если это и так, переждем ливень, если только это поможет нам выбраться с этого острова.

– Циклон – это не просто сильный дождь, – сказал Джонатан. – Лучше вам не знать, что это такое.

– Значит, надо скорее убираться отсюда, если этот дождь так опасен, – заметила Сюзи.

– Сюзи, почему бы тебе не заткнуться и не послушать? – спросила Пэтти.

– Потому что я хочу знать, во что меня хотят втянуть, – резко возразила Сюзи. – Да и тебе бы следовало. Черт возьми, да как мы сможем построить этот плот?

– Это может оказаться не так сложно, как вы думаете, – сказал Джонатан. – Все, что нам нужно, – это деревья, топор и нож. В джунглях можно даже обойтись без веревок, нам подойдут лианы.

– А вы когда-нибудь строили плоты? – поинтересовалась Сюзи.

– Нет.

Сюзи едва не набросилась на него с кулаками.

– Нам никогда не построить этот плот. Я даже в лагере никогда не была. Я не умею пользоваться ни ножом, ни топором.

Джонатану очень хотелось сказать ей что-то обидное, резкое, пригрозить, что он оставит их на произвол судьбы и уйдет, но Джонатан сдержался и спокойно ответил:

– Вы сможете все, если хотите выжить.

Наступило напряженное молчание.

– А вам откуда известна наука выживания? – спросила Сюзи.

– Хотя бы потому, что я год воевал во Вьетнаме.

Он принялся жевать последний кусочек мякоти кокоса. Этот маленький кусочек напомнил ему, до чего же он сам голоден. Пожалуй, лучше ему добыть им всем поесть что-нибудь основательное, и как можно скорее.

Джонатан обвел женщин глазами:

– Слушайте меня внимательно. Если вы хотите выбраться отсюда, вам придется делать все, что я скажу. Предупреждаю вас: я требую беспрекословного подчинения.

Сильвана смотрела на него с отчаянием.

– Да разве мы сумеем все это сделать? Мы не знаем, как выжить в джунглях! Мы все тут погибнем! Наши мужья умерли, умрем и мы…

Джонатан снова сделал над собой усилие и спокойно напомнил:

– Мы договорились не вспоминать о том, что случилось.

В темноте раздались всхлипывания. Он резко произнес:

– Что толку, если мы будем гадать, выживем мы или нет? Что толку сидеть и лить слезы, оплакивая прошлое? У любого человека должен быть инстинкт самосохранения. Неужели вы лишены его? Вы должны настроить себя на то, что вам нужно выжить.

– Настроить себя на то, что мы доберемся до тех ублюдков, что убили наших мужей, – добавила Пэтти.

– Вот это правильно, – поддержала ее Кэри.

Джонатан подвел итог:

– Здравый смысл и воля к жизни – вот все, что я от вас требую. Иначе у вас нет никаких шансов. Я не смогу помочь, если вы опустите руки и будете плакать, глядя на мозоли и жалуясь на усталость. Если кто-то не готов к тяжелой работе, если кому-то хочется выбираться в одиночку, сейчас как раз время сказать об этом.

Ответом ему было молчание.

– Тогда помните, что мы договорились не пищать, – сказал Джонатан.

– Что же мы должны делать? – спросила Сюзи.

– Прежде всего надо запомнить несколько главных правил. Нам нужен человек, приглядывающий за лагерем. Этим будем заниматься по очереди, неся двухчасовую вахту. Часовой будет иметь при себе оружие, чтобы предупредить остальных в случае опасности. У меня только семнадцать патронов, так что для охоты я ими пользоваться не буду. При звуке выстрела все должны немедленно возвращаться в пещеру. Никому не уходить в джунгли поодиночке или без компаса и спичек. Если вы заблудитесь, понадобится развести костер для того, чтобы защитить себя от нападения животных. На этом острове нет особо опасных животных, кроме диких кабанов, но ведь никогда нельзя ничего знать заранее.

– А огонь не выдаст нас? Они ведь наверняка увидят дым? – спросила Сильвана.

– Нет. Дым рассеется до того, как поднимется к вершинам деревьев. Террористы не знают, что мы здесь, так что у них нет причин прочесывать джунгли.

– Но…

– Никаких «но», – сказал Джонатан. – Мы выберемся наружу и раскинем лагерь наверху. После того как поедим, построим шалаш. Затем поищем место, где эта пещера выходит на поверхность, и опустим сюда веревку. Попробуем сделать наземный спуск в пещеру.

Он решил подвести итоги:

– Вообще-то мне хотелось бы, чтобы вы не распускались. Депрессия очень заразительна и разрушительна. Если вы поддадитесь ей, считайте, что все пропало.

– Когда мы выберемся на поверхность, кто из нас чем будет заниматься? – спросила Пэтти.

– Я постараюсь раздобыть еду, – сказал Джонатан. – Пэтти будет отвечать за наш шалаш и пещеру. Кэри будет ответственной за плот, когда мы начнем сооружать его. Сильвана займется готовкой. Анни может быть лагерной медсестрой и отвечать за гигиену. Сюзи возьмет на себя заботу о запасах воды. К тому же Сюзи надо обязательно научиться плавать.

Женщины дружно запротестовали – они не желали подчиняться всем этим требованиям.

– Я знаю, что вы этим никогда раньше не занимались, – сказал Джонатан. – Сейчас как раз время научиться.

– Но если нас все-таки найдут, если на нас нападут, что же нам тогда делать? – возразила Пэтти.

Джонатан тихо ответил:

– Я научу вас убивать.

Выбравшись из пещеры, женщины заморгали, щурясь от яркого солнца. Пока они карабкались на вершину утеса, их мокрая одежда высохла.

– Что это? – спросила Пэтти, указывая на вершину утеса. Как раз там, где начиналась спасительная тень деревьев, они увидели кусок ржавеющего железа, приколоченный гвоздями к стройному стволу эвкалипта. На нем было выведено крупными буквами «ИТАМБУ».

– Это, – сказал Джонатан, – наша защита. «Итамбу» означает табу, запрет. Ни один туземец не посмеет пройти вблизи этого знака или ступить на этот участок.

Джонатан не спешил, подыскивая место для лагеря. Наконец он остановил свой выбор на склоне, который постепенно опускался к морю, – это было примерно в двадцати ярдах в глубь острова и ярдах в ста от водопада.

Между лагерем и утесом высились тамариндовые деревья с низко растущими ветками, на которые не составит труда забраться женщинам. Одно из этих деревьев могло бы служить сторожевой вышкой.

Сюзи была назначена первой дежурной. Она осталась под тамариндовым деревом с винтовкой, пока остальные медленно направились по тропинке, ноющими от усталости руками откопали снаряжение и потащили его к месту, выбранному для лагеря.

Женщины убрали с площадки сухие ветки и камни, подмели ее пальмовыми листьями. К тому времени, как они привели площадку в порядок, наступил полдень. Жара настолько изматывала, что ни у кого, даже у Джонатана, не было сил разговаривать. Он молча кивнул Пэтти, которая помогала ему расстилать брезент на расчищенной площадке. Все они легли на полотнище и тут же заснули.

Два часа спустя Сюзи разбудила Джонатана. Он поморгал, сел и встряхнул головой. Затем разбудил Пэтти.

– Спуститесь с утеса, – прошептал он, – и принесите несколько кокосов. А я разожгу огонь.

Кэри собрала опавшие сучья. Джонатан взял сухой травы, сверху сложил несколько прутиков в виде пирамиды. На то чтобы разжечь костер, ему пришлось потратить три драгоценные спички, так как руки его дрожали от усталости, и первые две он уронил. Однако в конце концов маленький дымок превратился в язычок пламени.

– Мы возьмем немного пепла от костра и сделаем круг вокруг лагеря. Пепел остановит насекомых.

Он разбудил остальных женщин. Они выпили кокосового молока и пожевали мякоти, так и не проронив ни слова от усталости.

– Я знаю, что вы все устали, – мягко сказал Джонатан. – Но до наступления ночи мы должны соорудить временное убежище, под открытым небом нам не уснуть.

Пока Джонатан рубил стволы молодых деревьев, Кэри, используя скорлупу кокосового ореха, прокопала маленькую канавку вдоль одной из сторон площадки для лагеря. Это поможет сохранить пол их будущего дома сухим. Анни отмерила квадратный участок земли чуть поменьше их навеса. Остальные, орудуя скорлупками кокосов, старательно вырыли четыре ямки глубиной по двенадцать дюймов с каждой стороны этого квадрата. Руки они защищали кожаными перчатками для рыбной ловли, которые раздал им Джонатан.

Джонатан приготовил жерди и установил их. Затем они подняли навес и растянули его на этих кольях. Теперь брезентовый навес хоть немного защитит их.

Кэри и Сюзи соорудили под навесом подстилку из листьев и травы. Джонатан свалил все их снаряжение в кучу, затем женщины забрались под навес и моментально уснули.

Кэри, оставшаяся на посту, уснула через десять минут. Несколько мгновений она еще стояла, стараясь не закрывать глаза, но в следующее мгновение колени у нее подогнулись, словно она была пьяна, и Кэри опустилась на землю. Она решила, что посидит так минутку или две.

Пятница, 16 ноября

Джонатан тряс Кэри, стараясь разбудить ее.

– Черт бы вас побрал! На посту нельзя спать! Берите удочку и попытайтесь поймать рыбу. Не снимайте туфли, а то поцарапаете ноги или вас укусит еще какая-нибудь гадость. – Он направился к Сюзи, встряхнул ее за плечо и сказал: – Ваша очередь караулить. Если уснете на посту, ужина не получите.

Перейдя к Пэтти, он склонился над ней:

– Надо идти. Мы не будем в безопасности, пока не найдем наземный выход из пещеры.

Пэтти, пошатываясь, поднялась на ноги и протерла глаза.

– Да-да, конечно.

После завтрака, состоящего из кокосовых орехов, Джонатан повел их в таинственный сумрак леса. Райские птицы с пестрым оперением мелькали высоко над головой, скользя под навесом изумрудно-зеленых ветвей.

Джонатан сорвал и высоко поднял красную ягоду.

– Первое правило джунглей таково: никогда не ешь ничего красного цвета, кроме имбиря, японской хурмы и манго. – Он раздал им маленькие красные ягоды, содержащие стрихнин – смертельно опасный яд. – Никогда не трогайте ярко окрашенные ягоды или фрукты.

Он сорвал с ветки зеленый плод, покрытый волосками.

– Никогда не ешьте корни, фрукты или овощи, если у них горький вкус. Все, что пробуете в первый раз, сначала проверяйте языком, чтобы можно было это выплюнуть. Не трогайте ни растения, ни кустарники, ни деревья с млечным соком.

– А как насчет змей? – поинтересовалась Сильвана. – Меня куда больше пугают змеи, чем какие-то растения.

– В мире совсем немного ядовитых змей. Из них сами на человека нападают кобры, жаракаки и болотные гадюки, но в тропиках змеи менее опасны, чем гремучие змеи или мокасиновые в некоторых районах Америки.

– Я только буду надеяться, что змеи читали ту же книжку, что и вы, – едко заметила Сюзи.

– Змеи уберутся с дороги, если только услышат, что вы приближаетесь, – сказал Джонатан, – но старайтесь не наступать на них.

– Постараемся, – отрезала Сюзи.

– А ящерицы? – настаивала Сильвана.

– Ящерицы здесь не опасны.

Остальные женщины вернулись в лагерь, а Джонатан с Пэтти принялись прочесывать джунгли. Они вычислили, что выход из пещеры должен находиться где-то к юго-западу от их лагеря, но там простирался густой лес. Джонатан предложил:

– Может, если ты заплывешь в пещеру еще разок, Пэтти, и покричишь, я услышу твой голос. – Затем он покачал головой: – Нет, даже если я и услышу, думаю, будет почти невозможно определить, откуда будет раздаваться голос.

Пэтти нерешительно сказала:

– Я могла бы попробовать вскарабкаться вверх. Если бы я добралась до самого верха, мы могли бы обвязать веревку вокруг дерева.

Джонатан кивнул:

– Действительно, стоит попытаться. Давай вернемся в пещеру и хорошенько осмотрим отверстие, которое ведет наверх. Мы должны узнать, куда оно выходит, до того, как раскинем постоянный наш лагерь, ведь лагерь-то должен быть неподалеку от нашего убежища.

Взяв с собой фонарь и моток веревки, Джонатан и Пэтти спустились по утесу и нырнули в пещеру. Чтобы защититься от летучих мышей, Пэтти обвязала голову белой рубашкой Джонатана. Они медленно пробирались в глубину пещеры, пока не вышли к слабому кружку света, отмечавшему верхний выход из длинного туннеля, напоминающего каминную трубу.

– У тебя все получится, ты молодец, – ободрил ее Джонатан.

Пэтти подумала: «Ему-то хорошо говорить таким уверенным голосом. Не ему придется рисковать свалиться с высоты шестьдесят футов».

Ничего не говоря, она намотала веревку кольцами на плечо и под руку.

– От тебя многое зависит. Как только мы найдем спуск, мы будем в полной безопасности.

Пэтти кивнула и подумала: «Медленно, но верно я до вершины все-таки доберусь». Сердце у нее бешено заколотилось, дыхание перехватило, так что пришлось несколько раз глубоко вздохнуть.

– Чего же ты ждешь? – поторопил ее Джонатан.

– Я стараюсь внушить себе, что справлюсь с этим, – призналась Пэтти.

– Если ты поднимешься хотя бы на два фута, то поднимешься и до самого верха. Помни это, – сказал Джонатан.

Пэтти шагнула вперед и застыла, прислонившись спиной к каменной стене пещеры. Медленно она подняла ногу и нашла опору, затем уперлась другой ногой в противоположную стену.

Она начала свой неимоверно трудный подъем к свету. Они с Джонатаном оба понимали, что, стоит ей потерять точку опоры, ничто не поможет избежать падения.

Пэтти дюйм за дюймом начала подниматься вверх, передвигая спину на несколько дюймов каждый раз, когда отталкивалась от шершавых стен ладонями. Очень скоро ноги у нее начали трястись от постоянного напряжения. Чтобы сконцентрировать внимание и не дать мыслям разбежаться, она начала считать вслух. Тридцать четыре… тридцать пять… тридцать шесть…

Надо сосредоточиться на глубоком дыхании. Вдох – когда она продвигается спиной чуть вверх… Выдох – когда она переставляет ноги… Семьдесят один… семьдесят два…

Ей очень хотелось посмотреть вверх, но она не могла позволить себе отвлечься. Двести один… двести два… Казалось, все мускулы ее тела отчаянно протестуют, пока она медленно поднималась все выше и выше.

Руки ее тряслись, все тело дрожало от напряжения, глаза заливал пот. Пятьсот один… Пятьсот два… Может быть, она доберется до вершины этой трубы, когда досчитает до тысячи… Если нет, так когда досчитает до двух тысяч… Она просто обязана это сделать, чтобы расквитаться с убийцами Чарли.

Ноги уже не дрожали, а как-то непроизвольно подергивались. Вдруг она испугалась судороги. Каждое движение давалось ей все с бо́льшим трудом. Каждый раз, как она искала опору, ей казалось, что это агония. Рубашка вся порвалась на спине, и шершавая поверхность скалы царапала ей спину.

Долго она так не выдержит. Шестьсот один… Шестьсот два… Она начала задыхаться. Спина, руки и плечи кровоточили, покрылись глубокими ссадинами, теперь она уже всхлипывала, мрачно продолжая считать. Шестьсот четырнадцать… Вдох… Прижать ладони… Сдвинуть зад… Медленно выдохнуть… Поднять левую ногу… Поднять правую ногу…

Она мечтала о том, чтобы остановиться и передохнуть, но гнала от себя эти мысли. Камешки сыпались вниз из-под ее рук и ног. Ей хотелось закричать, остановиться только на минутку, но она знала, что если это сделает – она обречена.

Пот заливал ей глаза, все тело дрожало, и вдруг Пэтти поняла, что стало светлее. Она всхлипнула. Семьсот семь…

Что-то коснулось ее головы, и Пэтти поняла, что достигла, очевидно, веток, склонявшихся над отверстием. Вдруг она засомневалась: а сможет ли отсюда выбраться?

Медленно, стараясь не делать резких движений, Пэтти высунула правую руку наружу. Ее пальцы прошли через густые ветки и ухватили воздух. Ей пришлось подавить в себе желание схватиться за эти листья, ища в них опору.

Теперь она шарила левой рукой и нерешительно потянула за ветви с другой стороны, но и они тут же подались. Выходит, она правильно догадалась: ничего не выйдет – ей не ухватиться и не подтянуться с помощью этих ветвей…

Пэтти уперлась как следует ногами в стенки колодца и передвинула ноги еще на дюйм. Обеими руками она сумела расчистить пространство у себя над головой, затем немного подтянулась вверх, пробиваясь сквозь заросли, царапавшие ей лицо.

Сложнее стало, когда ее голова и плечи уже оказались на поверхности, а тело оставалось еще в колодце. Пэтти трясло, словно в лихорадке. Она нашарила землю, готовясь к решительному броску. Последним усилием она подтянулась и перебросила тело через край колодца.

Она лежала, совершенно обессилевшая, на корнях деревьев. Красные муравьи накинулись на нее, кусая голые руки и ноги. Пэтти подползла к ближайшему стволу дерева, прорубая себе путь сквозь подлесок ножом, который до того был заткнут у нее за пояс.

У нее ушло примерно полчаса на то, чтобы доползти до дерева и обвязать веревку вокруг его ствола. Она отыскала несколько камешков и осторожно подползла назад, к колодцу. Пэтти швырнула три камня, что означало: «Я наверху, со мной все в порядке и веревка привязана к дереву».

Ей показалось, что она услышала крик из колодца, но он был слишком слабым. Пэтти сорвала с головы рубашку Джонатана и вытерла ею лицо, а затем прислонилась к дереву. Теперь она не сдвинется с места. Как они и договорились, она будет подавать голос, пока он не найдет ее и не проложит к ней тропинку с помощью мачете.

Пэтти услышала приближение Джонатана и громко крикнула. Когда наконец он появился из зарослей, она бросилась ему на грудь.

– Ну вот, моя хорошая, – сказал он, прижимая к себе ее дрожащее тело и гладя короткие светлые волосы. – Я знал, что ты сумеешь.

Шепча слова благодарности, он бережно нес Пэтти через низкий туннель, который прорубил в зарослях, к водопаду.

С большой осторожностью Анни сняла с израненного тела Пэтти остатки одежды. Сильвана промыла царапины и промокнула их своей рубашкой. Анни, едва касаясь, нанесла на ее раны антисептическую мазь.

Кэри еще не вернулась с рыбалки. Джонатан отправился на ее поиски, в то время как четверо оставшихся женщин пошли купаться на озеро у водопада.

К тому времени, когда Кэри присоединилась к остальным женщинам, Пэтти уже достаточно пришла в себя и учила Сюзи держаться на воде.

– Не напрягайся, Сюзи. Ты должна висеть в воде, как парашютист в небе.

В конечном итоге, используя пустую пластиковую канистру из-под воды в качестве поплавка, Сюзи легла, неуклюже распластавшись, на воду. Плавая по лагуне в сопровождении Пэтти и Кэри, она была в восторге от своего достижения. Затем наступил ужасный момент, когда канистру у нее отобрали. Пэтти сказала:

– Опусти лицо в воду, чтобы привыкнуть к этому ощущению.

Сюзи никак не могла решиться на это.

– Я не могу. Не заставляйте меня.

Пэтти и Кэри терпеливо ждали. Наконец Сюзи смирилась, она знала, что Джонатан сдержит свое обещание и не пустит ее на плот, если она не научится плавать.

Спустя полчаса Сюзи уже уверенно держалась на воде.

У них не было мыла. Анни и Сильвана терли свои тела и волосы пригоршнями песка перед тем, как окунуться. Все были голышом, кроме Сильваны, которая не решилась расстаться с черной шелковой сорочкой. Она украдкой рассматривала своих подруг по несчастью. Высокое, узкое тело Пэтти было худым, как у мальчишки, а ее груди были маленькие и острые. К коже Анни не приставал загар, она была широкобедрая и полногрудая. Кэри, обладающая крепким смуглым телом, так и дышала силой и здоровьем. Длинноногая Сюзи была счастливой обладательницей высокой упругой груди и аппетитного зада. Пока другие женщины плескались в лагуне, Сильвана почувствовала себя неловко среди них. Она стеснялась своего тела.

Когда они сидели на скалах, Анни раздала им одежду, которую она прополоскала. Одетые в мокрую одежду женщины немного замерзли, пока лезли вверх по скалам, возвращаясь в лагерь.

Улов Кэри состоял из четырех маленьких рыбок. Джонатан почистил рыбу, и они поджарили ее над костром, нанизав на ветки. Рыба с одной стороны подгорела, а с другой была сырая, но никто не жаловался.

В опаляющую полуденную жару они снова спали, восстанавливая силы.

Позже они устроили более основательное место для костра. Пэтти и Кэри вырыли яму, выгребая землю при помощи кокосовой скорлупы. Джонатан воткнул колья по краям ямки и поперек них положил прочную палку, на которую повесил металлическое ведро с водой.

– В будущем, – сказал он, – мы должны использовать для питья только кипяченую воду.

Джонатан и Кэри пошли вверх по течению, пока не достигли потока, впадающего в реку. Позже Джонатан привел всех женщин к краю этого широкого стремительного потока, научил их, как ловить рыбу.

Когда они вернулись в лагерь с тремя маленькими форелями и креветками размером с омара, Джонатан сказал:

– На этот раз каждый чистит свою рыбу сам.

– Какая гадость! – фыркнула Сюзи, но все-таки принялась за работу.

После ужина, когда они сидели вокруг костра, Джонатан разрезал одну из сеток от москитов, чтобы сделать вуаль и завязать ее под подбородком – как сетку у пчеловодов, – надевая ее на белые с полями шляпы от солнца, которые они прихватили с «Луизы».

– О'кей, – сказал Джонатан, закончив с сетками и раздавая шляпы женщинам. – Примерьте их, подойдут ли вам размеры.

– Попробуйте сначала мои грязевые нашлепки, – предложила Анни. Она смешала в жестянке землю с водой. Грязь должна была быть налеплена на голени и лодыжки, чтобы защитить от москитов и уменьшить зуд от укусов.

Предыдущей ночью шли жаркие споры по поводу четырех пар кожаных перчаток, которые могли защитить руки от москитов. Они все были благодарны судьбе, что у них оказались белые рубахи, которые защищали верхнюю часть тела, но ноги прикрыть было нечем, и они оказались безжалостно искусаны.

Глядя друг на друга, в этих нелепых шляпах с сеткой, женщины начали смеяться – в первый раз с тех пор, как с ними случилась беда. Анни сказала:

– Мы будем смывать грязь каждое утро во время купания.

– И после купания пусть каждый проверит стопы, – сказал Джонатан. – Если вдруг натрете мозоль, ни в коем случае не вскрывайте волдыри. Если только у вас загноится нога, эту беду в джунглях уже нельзя поправить.

Пэтти сжала голову руками:

– У меня болит голова. В аптечке есть аспирин?

Хотя там и была упаковка аспирина, сама аптечка вызывала разочарование. Большинство лекарств оказалось просроченно. Тюбик антисептической мази был почти пуст, так же как и тюбик мази от кровососущих насекомых, а на катушке осталось совсем мало пластыря. Тем не менее в аптечке хранились пара бинтов, ножницы, баночка с тальком, сломанный градусник, флакон нюхательных солей и грязная маленькая баночка с какой-то неизвестной мазью.

Джонатан взял эту баночку и нанес немного коричневой мази на лоб Пэтти.

– Это бальзам на основе опиума. Снимает головную боль и похмелье.

– Давайте все проверим, что у нас есть в сумочках, – предложила Анни. – Может быть, там найдется что-нибудь получше.

При свете костра на подстилке очутились тюбики дорогой губной помады, пудреницы, деньги, ключи, солнцезащитный крем, салфетки и ручки. У Анни оказался пакет тампонов. У Кэри были сигареты, зажигалка и записная книжка. Пэтти торжественно извлекла из сумочки маленький швейный набор – бесплатный сувенир отеля, содержащий еще одни ножницы. У Сюзи было две тысячи долларов в чеках «Америкэн экспресс».

– У кого есть часы? – спросил Джонатан. – Отдайте их мне, мы будем их хранить в банке из-под леденцов на случай, если нам понадобится обменять их на что-нибудь.

Сюзи протянула платиновые часы, циферблат которых был обрамлен бриллиантами. Анни сняла черный шелковый ремешок со старинных круглых золотых часов, которые принадлежали ее матери. Сильвана, так же как и Кэри, обходилась во время отпуска без часов. Единственными водонепроницаемыми часами были хромированные «Сейко» Джонатана и черные пластиковые часы Пэтти.

– А как насчет наших колец? – печально спросила Сильвана. – Можем ли мы еще носить кольца, которые подарили нам наши мужья?

Все женщины напряженно ждали ответа. Джонатан кивнул:

– Конечно. Как я сказал, я вовсе не собираюсь менять что бы то ни было, что наведет на наш след.

Пэтти спросила, как далеко распространяется зона табу.

– Держитесь как можно ближе к лагерю, тогда вы меньше рискуете зайти за зону табу, и ни в коем случае не подходите близко к соседней деревне, – предостерег Джонатан.

– Но почему? – удивилась Сюзи.

Он медленно произнес:

– Я полагаю, вам пора кое-что узнать. Здесь бывают случаи каннибализма.

Наступило гробовое молчание, за которым последовали едва слышимые восклицания ужаса.

Сюзи задохнулась от гнева:

– Когда я отказывалась плыть в пещеру, ты велел мне идти в соседнюю деревню.

– Ты бы все равно погибла, – пожал плечами Джонатан.

Снова наступило молчание. Джонатан сказал:

– Большая часть этого острова все еще находится в первобытной стадии. В округе вы можете за пару топоров и свинью выменять себе трудолюбивую невесту.

– А какое отношение это имеет к каннибализму? – спросила Пэтти.

– Животные здесь редкость, и свежее мясо бывает не– часто. Туземцы держат свиней, но не убивают их, так как свиньи являются символом изобилия. Они используют свиней для обмена или для оплаты долгов. Они убивают одну для специального празднества, и ее едят только мужчины. Туземцы считают лишним хоронить людей или сжигать их. Когда их сородичи умирают, они их съедают.

– Ты должен научить нас всех стрелять, – потребовала Пэтти.

– Не стоит слишком беспокоиться. Охота за головами начинается в определенный сезон, в июне, и они направляются на другие острова – в этой области приблизительно восемьсот островов. Но жертву используют не только в качестве пищи; человеческие жертвы необходимы для религиозных и церемониальных целей.

– Но почему ты тогда привез нас в это место? Почему ты разрешил нам устроить пикник на каннибальском пляже? Почему они построили роскошный отель посреди этого острова людоедов? – взорвалась Кэри.

– Туризм приносит хорошие деньги, – сказал Джонатан, – а этому острову очень нужны наличные. Песчаные пляжи находятся на этой стороне острова.

– Не могу представить, как Артур разрешил все это? – покачала головой Сильвана.

– Скорее всего Артур не знал об этом. Официально считается, что каннибализм исчез несколько лет назад. Помните сына миллионера, который исчез в шестидесятых годах? Считают, что он закончил свою жизнь в котелке.

На следующий день, в субботу, 17 ноября, они построили себе весьма сносное жилище. Джонатан срезал молодые деревца, которые Пэтти очистила одним из ножей. Сюзи собрала ротанг, чтобы использовать его в качестве веревок.

Джонатан отмерил площадку и на каждом углу воткнул раздвоенный на конце шест. Анни и Сильвана собирали бегонию – огромные овальные листья длиной в четыре фута с очень толстыми прожилками. В центре каждого листа они сделали косую прорезь; Джонатан нацепил листья через прорези на горизонтальные шесты таким образом, что каждый новый ряд перекрывал предыдущие. Это напоминало черепицу на крыше.

Сюзи ворчала во время работы:

– Я не понимаю, почему мы не можем спать просто под парусиновым навесом, как прошлой ночью.

– Потому что его не хватает на всех, а вы должны хорошо высыпаться, иначе не сможете работать, – ответил ей Джонатан.

– Я не хочу выполнять эту работу.

Он тяжело посмотрел на Сюзи.

– Когда мы закончим делать крышу, ты выкопаешь сточную канаву, чтобы пол был сухим.

Теперь все поняли, что если будешь жаловаться, то наказанием станет тяжелая работа.

Их самой серьезной проблемой были не змеи и не акулы, а климат. Ночи казались даже жарче, чем дни; за исключением единственного прохладного часа на рассвете, некуда было деться от одуряющей влажности. Их одежда была сырой, хоть выжимай, им было душно, жарко, и большую часть времени они были вялыми, как будто только что оправились от тяжелой болезни.

Ближе к вечеру Джонатан продемонстрировал полезное приспособление. Он разрезал молодое деревце на четыре части и забил их в утрамбованную землю пола новой хижины так, что образовался прямоугольник. Затем срезал несколько бамбуковых стеблей, разрубил их на четыре части и привязал ротангом к верхней части колышков прямоугольника.

– Кровать, защищающая от скорпионов. Предохраняет от предрассветной влаги.

Сюзи тут же вскарабкалась на бамбуковую кровать, которая спружинила под ее тяжестью.

– Мне тоже хочется такую.

Под руководством Джонатана женщины сделали себе кровати, что внесло некоторый комфорт в их существование.

Перед сумерками все, кроме Кэри, последовали на пляж за Джонатаном с ведрами, гарпунными ружьями, удочками и ножами.

– Ищите съедобных моллюсков, мидий, гребешки, морские огурцы – они выглядят как большие слизняки, – говорил Джонатан, – а также креветок, морских ежей, крабов.

Сюзи и Сильвана собирали амарант – сочные красновато-зеленые водоросли, которые большими островками разрослись по кораллу.

– В свежем виде по вкусу напоминает кресс-салат, а если отварить в морской воде, то похоже на шпинат, – сказал им Джонатан.

Полчаса спустя, когда они собрались все вместе, были подведены итоги.

– Не слишком густо, – прокомментировала Сюзи.

– Мы сварим из нашей добычи хорошую похлебку, – пообещал Джонатан. – Перед тем как ляжем спать, я сделаю сеть для глубоководной ловли. Завтра вы сможете ловить креветок в лагунах.

Весь день женщины усердно работали под руководством Джонатана. Они все еще были не слишком дружелюбны друг к другу, и каждая по-своему старалась обратить на себя внимание единственного мужчины. Когда они строили хижину, Сюзи все время обращалась к нему за помощью. Кэри постоянно крутилась возле него, буквально ловя каждое его слово. Каждая женщина рассчитывала на его похвалу, благодарность, поощрение. Но Джонатан стойко сохранял нейтралитет, никого особо не выделяя.

Похлебка из моллюсков, составляющая их ужин, была разлита в половинки скорлупы кокосового ореха. Они жадно ели заменяющими ложки свернутыми листьями. Впервые женщины ощутили себя более уверенно. Глядя на тлеющие угольки костра, они испытывали чувство удовлетворения оттого, что смогли столько всего сделать своими руками.

На протяжении всего дня – пока они купались в лагуне, пока строили жилище, пока рыбачили на пляже – чьи-то глаза следили за ними со скрытых листьями веток дерева, растущего с другой стороны водопада. В послеполуденный час легкий порыв ветра взметнул пальмовые листья. Только одно мгновение туземец был открыт взгляду, недвижимый и немигающий. В следующее же мгновение листья сомкнулись над ним. Стоя неподвижно на дереве, туземец продолжал наблюдать за женщинами холодным взглядом змеи.

12

Четверг, 15 ноября

При приближении солдат Гарри и Керри медленно подняли руки. Они знали, что, когда на тебя направлено пять стволов, не стоит изображать киногероя. Один из солдат выступил вперед, дернул за часы на руке Керри и снял их. Гарри точно так же лишился своих дешевых часов. Солдаты спорили по поводу золотых часов Керри, которые они явно предпочитали дешевке Гарри. Затем пленники почувствовали, как их карманы подвергаются опустошению. Подталкивая пленников в спину автоматами, солдаты повели их к ступеням отеля и грубо втолкнули в небольшой кабинет управляющего.

Посреди кабинета стоял письменный стол, заставленный открытыми консервными банками и пустыми бутылками. За столом сидел солдат, на пропотевшем мундире которого виднелись нашивки капрала. Группа солдат набилась в эту небольшую комнатенку, в которой тут же стало невозможно дышать. Они смотрели на двух белых пленников с плохо скрываемой враждебностью.

Капрал указал на запястья пленников, поднятые вверх, и что-то быстро заговорил на языке, которого Гарри не понял. Без переводчика было ясно, что капрал интересуется судьбой наручных часов белых.

Солдаты молчали.

Капрал был разъярен. Он обошел вокруг стола и запустил руку в пустые карманы двоих пленников. Затем вновь заорал на солдат. Никто ему не ответил.

Лицо капрала покраснело от гнева, он подошел к шкафчику, в котором обычно хранятся документы, вынул оттуда пакет с молоком и плеснул содержимое прямо в лицо Керри. Выражение лица Керри не изменилось, хотя и было ужасно неприятно ощущать, как теплое и прокисшее молоко стекает вниз на рубашку. Керри стоял беспомощный и униженный, а солдаты радостно гоготали, глядя на своих пленников.

Капрал подошел к Керри и проревел по-английски:

– Что вам здесь надо?

Керри, отвечая, старался говорить ровным тоном:

– Мы ищем нескольких важных американцев. Они гостили в этом отеле. Они – друзья генерала Раки.

Капрал ткнул указательным пальцем левой руки выше плеча Керри в сторону моря.

– Американцы мертвы! Они поехали ловить рыбу, а лодка взорвалась. Все погибли.

Капрал наклонился над столом и достал из выдвижного ящика кусочек материи с цветным узором. Он протянул этот кусочек Гарри: это был клочок от купальника.

«Этот обрывок ни о чем не говорит, – подумал Гарри, – мало ли кому он принадлежал».

Капрал убрал лоскуток обратно в ящик.

– Что случилось? – спросил Гарри.

Капрал взглянул на него и рявкнул:

– Молчать! Вы оба арестованы!

Он вскочил на ноги и, обойдя вокруг стола, сел на стул. За спиной Гарри в душную комнату набивались все новые люди в хаки. Гарри и Керри пришлось пятиться до тех пор, пока они не уперлись в стол, а сзади все продолжали напирать. Все чего-то ждали. Это напомнило Гарри петушиный бой, который ему однажды привелось видеть на острове. Он вспомнил, чем закончился тот бой: переливающейся через края ненавистью и запахом крови.

Солдаты смеялись и шутили, делали друг другу непристойные предложения, подталкивали друг друга вперед, к пленникам. Внезапно капрал вскочил из-за стола и, вытянувшись по стойке «смирно», отдал честь.

За спиной Гарри, который пока не успел ничего сообразить, раздался вдруг властный голос, который отдал какую-то команду. Солдаты притихли и стали проталкиваться к выходу из кабинета.

Сзади раздалась еще команда. Гарри и Керри повернулись лицом к двери.

На пороге стоял стройный подтянутый человек в аккуратно отглаженных форменных брюках и рубашке. На плече у него были нашивки капитана.

– Вы говорите по-английски? – спросил он.

Оба пленника ответили утвердительно.

– В таком случае скажите: что вам здесь понадобилось? Этот отель реквизирован, и теперь здесь размещаются армейские казармы.

– Можно нам опустить руки? – спросил Гарри.

– Да. Как вы сюда попали?

– На вертолете, – ответил Гарри, расправляя ноющие плечи. – Мы деловые партнеры генерала Раки, он может за нас поручиться. Мы разыскиваем группу американцев, которые останавливались в этом отеле.

Наступила небольшая пауза, после которой офицер сказал:

– Когда мы высадились, здесь уже никого не было. Вам лучше будет порасспросить кого-нибудь в городе. Идите к начальнику полиции. Я хочу, чтобы вы немедленно покинули это место. Я вас провожу на взлетную площадку.

Когда они достигли кромки взлетно-посадочного поля, офицер сказал:

– Счастливого полета. Не возвращайтесь сюда.

Пилот запустил двигатель, едва увидев приближающихся людей. Спустя несколько секунд после того как двое недавних пленников забрались в вертолет, тот взмыл в воздух.

Когда они поехали в Куинстаун, Керри захватил с собой пару охранников из «Нэксуса» и переводчика.

Желтый джип «Тойота», высоко подпрыгивая на выбоинах, катил по дороге, которая знавала лучшие дни. Приближаясь к проржавевшим перекладинам моста Святой Марии, они заметили толпу испуганных женщин с пожитками, которая двигалась из города навстречу джипу. На дальнем конце моста дымился врезавшийся в перила грузовик. Керри указал на бетонное четырехэтажное здание:

– Я слышал, что отель «Националь» используется теперь как штаб.

«Тойота» повернула влево, в направлении площади Виктории. В отличие от дороги, с которой они съехали минуту назад, эта узкая аллея была запружена транспортом: ручные тележки, телеги, запряженные быками, старые грузовики. Впереди была рыночная площадь. Казалось, там продолжалась мирная жизнь.

На южной стороне площади, между таможней и почтой, жалось здание управления полиции. Из всех домов, выходивших окнами на площадь, не заперт был только он. Они вошли в открытую дверь и увидели сидящего за убогим столом сержанта. За ним располагался целый ряд узких запертых камер, переполненных арестованными.

Пока говорил переводчик, сержант монотонно колотил носком ботинка по незакрывающейся дверце одного из отделений письменного стола. Он молчал. Когда переводчик закончил, сержант безразлично кивнул, продолжая стучать по столу ногой.

Тогда вперед вышел Керри и предложил сержанту, который невидящим взглядом смотрел на вошедших, пачку сигарет. Стук ботинка по столу прекратился. Сержант сказал что-то переводчику, а сам посмотрел на Керри.

– Он говорит, что нам нужно обратиться со своим запросом в министерство внутренних дел.

– Скажи ему, что нам нужно повидаться с начальником полиции.

– Он выходной. Когда солдаты входят в город, полицейским только и остается, что уходить на выходные. Может быть, хозяин, ты сам поговоришь с ним? Он может говорить по-английски, когда хочет. И дай ему еще сигарет.

– Нам нужны сведения о пропавших людях, – сказал Керри. – Это высшие должностные чины из «Нэксуса». К тому же друзья генерала Раки.

Сержант молча протянул руку.

Керри вложил в нее две пачки сигарет. Сержант сунул их за пазуху и… снова протянул руку. Керри дал ему две банкноты, по пять австралийских долларов каждая. Слишком большая взятка могла только навредить делу: если этот островитянин поймет, что информация, которую от него ждут и за которую столько платят, очень важна, он ее просто не даст.

– Мы можем поговорить теперь с начальником полиции?

Сержант отрицательно покачал головой.

Керри прикусил губу от досады, он знал, что спорить с островитянином, да еще облеченным пусть и небольшой, но властью, совершенно бесполезно.

Спустя полчаса сержанту наконец удалось втолковать, что у двоих белых не осталось ни лишних сигарет, ни лишних денег. Гарри проверил свои карманы и отделения сумки, которая висела у него на плече. Потом он спросил:

– Как насчет колоды карт?

Игра в карты была нелегальным занятием на Пауи, так как проигравший мог запросто убить победителя. Поэтому колода карт чрезвычайно высоко ценилась здесь, даже выше денег. Колода карт на Пауи – это постоянный и надежный источник дохода. Островитяне очень любили одну карточную игру, которую они называли «Удача». Белым было бы затруднительно, а пожалуй, и вовсе не по силам вникнуть в суть этой игры, но они знали, что чаще всего в ней выигрывал тот, кто был владельцем колоды.

Медленно, даже неохотно, сержант вновь отрицательно покачал головой.

Тогда Гарри извлек из кармана еще одну колоду и положил ее рядом с первой на стол. Все трое хорошо знали, что две колоды карт ценились здесь выше, чем стодолларовая банкнота: одну сержант мог вполне свободно толкнуть долларов за сорок, а на второй зарабатывать постоянно, сдавая ее в аренду игрокам.

– Может, мне и удастся помочь вам.

Гарри подтолкнул одну колоду ближе к сержанту, а другую забрал себе со словами:

– Получите, когда у нас будут новости.

– Тебе нужно будет официально обратиться в американское консульство в Порт-Морсби, Керри. Я пока остаюсь в Куинстауне. Разрешаю тебе действовать по своему усмотрению, ты лучше знаешь местные порядки. Моя цель – встретиться с Раки лицом к лицу. Раки знает, что ему придется действовать через меня, если он хочет возобновить концессию «Нэксуса». Если же он не хочет иметь дело с нами, ну что ж… Тогда я бессилен буду что-нибудь сделать. Но если ему нужна быстрая и легкая сделка, быстрая и легкая прибыль наличными, тогда он будет продолжать поддерживать с нами связь. В этом случае он не захочет причинить мне вред, и это будет служить некоторой защитой.

– Я пошлю с тобой кого-нибудь из охраны.

– Лучше дай мне еще пистолет и сигарет, Керри. Да, и немного наличности. Остальные мои деньги лучше пока придержи у себя. В каком отеле мне остановиться?

– По-моему, у тебя нет выбора. «Националь» захвачен армией, поэтому тебе придется ехать к Ма Чанг в «Индепенденс». И лучше платить ей по второму классу.

– Почему?

– Если ты заплатишь по тарифу первого класса, будешь иметь отвратительную колониальную кухню, а если изберешь для себя более приемлемым обслуживание по расценкам второго класса, получишь отличную китайскую кухню.

– Я вообще не надеюсь на хорошую кухню в самом эпицентре военного переворота.

– Если даже случится ядерная война, Ма Чанг будет на высоте. Пошли.

Двое мужчин взошли по ступенькам крыльца отеля «Индепенденс» на широкую веранду, которая обегала все здание. Внутри, в полумраке вестибюля, можно было разглядеть плетеные стулья, расставленные вокруг низеньких темно-красных полированных столиков, над каждым из которых висела лампа под украшенным бисером абажуром. В глубине Гарри разглядел бар, который, как он узнал несколько позже, имел отдельный выход на веранду. Очевидно, для того, чтобы выбрасывать на свежий воздух слишком загулявших или нежелательных клиентов.

Справа от вестибюля располагался небольших размеров альков, заставленный темной и изящно изукрашенной резьбой викторианской мебелью. В самом центре алькова стояла китаянка и смотрела на вошедших своими блестящими и черными, как у галки, глазами. Она была одета в ярко-розовую атласную пижаму. Возраст ее трудно было определить – может, тридцать лет, а может, и все шестьдесят, но весила она не меньше двухсот фунтов.

– Входи, – резким голосом проговорила миссис Чанг. – Не могу понять, неужели ты и вправду решил отыскать кого-нибудь из важных людей в такой день, как сегодня. Все важные люди либо мертвы, либо бросились в свои поместья вверх по реке. Очень предусмотрительно с их стороны. – Она глянула на часики, которые казались игрушечными на ее жирном запястье. – Ты, наверное, хочешь коктейль? – Она звонко хлопнула в ладоши. – Фредди! Давай сюда столик и мартини!

Откуда-то сзади нее, будто из-за ее розового балахона, появился красивый островитянин в коротких белых шортах и босиком.

– Фредди и Бобби работают моими секретарями, – пояснила миссис Чанг и махнула рукой в направлении второго красавца. У Фредди был торс, как у супермена, да и Бобби был сложен не хуже. Видно было, что они не чистокровные островитяне. В каждом из них была, по крайней мере, одна восьмая китайской крови. Поэтому их не принимали за своих ни островитяне, ни китайцы.

Миссис Чанг сказала:

– Бобби у меня заправляет наличностью. Обращайся к нему, если тебе нужно поменять деньги.

– Мы их как раз потеряли, – вздохнул Гарри.

– Могу дать в долг. За два процента в день. Ситуация-то не из обычных.

Миссис Чанг повернулась к Бобби и сказала:

– Тащи сюда ящик с наличными.

Бобби испарился.

– Эй вы, оба, садитесь, – сказала миссис Чанг.

Она остро взглянула на мужчин. На лице ее желтоватая кожа была натянута туго, а на грудь спадала складками многочисленных подбородков.

Керри сказал:

– Спасибо, но я уже ухожу. Меня ждет Бетти.

Миссис Чанг оглянулась в сторону кухни.

– Готовь на одного, Фредди. – Потом она вновь повернулась к Керри и сказала: – Надеюсь, все нормально с твоей дорогой женушкой?

– Все отлично. Пишет сейчас тезисы о местных религиозных обычаях.

Появился Фредди, катя перед собой столик с напитками.

– Два часа назад высадились жены и дети генерала Раки. Очевидно, для того, чтобы продемонстрировать своим появлением, что ситуация на острове нормализовалась. Если ты собираешься нанести ему визит, советую купить у меня для них подарки. – Китаянка косо взглянула на Гарри. – Я, пожалуй, могу предложить тебе неплохие вещицы для самой молодой жены Раки и для его первой жены. У меня есть для нее отличный отрез шелка. А как ты на это посмотришь?

Гарри знал, что покупать подарки для любой жены на этом острове – пустая трата времени и денег, так как женщины здесь пользовались не большим влиянием, чем цыплята. Но он решил ничего не игнорировать на Пауи в эти дни, а это означало, что он был заинтересован в добром к себе отношении со стороны миссис Чанг. Он подозревал, что в руках этой китаянки сходятся многие нити, и неизвестно, за какую из них предстоит потянуть.

На Президентской авеню было довольно редкое движение, поэтому ничто не мешало Гарри увеличить скорость своего джипа, когда он ехал по ней, минуя манговые деревья, посаженные по обеим сторонам дороги и, будто часовые, охранявшие путь до президентского дворца.

В то время как весь Куинстаун постепенно ветшал и приходил в упадок, высокая стена, окружавшая резиденцию президента, была в отличном состоянии. Да и сама резиденция просто сверкала. Исключением были массивные ворота, которые слетели с петель и теперь неподвижно лежали на территории резиденции.

На газоне, на пяти воткнутых в землю шестах, помещались какие-то странные предметы размером с футбольные мячи. Вокруг них носились стаи мух. Это были головы последнего президента Обе и четырех его министров, не успевших сбежать на президентском вертолете, пилот которого регулярно получал зарплату именно за готовность к подобным экстремальным ситуациям.

«Тойота» замедлила ход и наконец остановилась ярдах в пятидесяти от ворот. Гарри медленно вылез из машины, предупредительно поднял руки вверх и неторопливо направился навстречу охранникам.

Солдаты тщательно изучали поданный Гарри паспорт, листали страницу за страницей, от начала до конца и от конца до начала, даже переворачивали вверх ногами. Гарри догадался, что охранники неграмотны.

Наконец ему вернули паспорт, очевидно, удовлетворившись фотографией, и затем быстро и квалифицированно обыскали. Один из охранников буркнул:

– Сигареты?

Гарри протянул им четыре пачки. Не столько в качестве взятки, сколько в качестве чаевых. Потом он объяснил, что оставил в машине подарки для генерала. Один из охранников сходил к «Тойоте», вернулся оттуда с отрезом шелка, развернул его, чтобы удостовериться в том, что в нем не сокрыт пулемет, затем снова свернул и кивком головы дал понять Гарри, что он может пройти на территорию резиденции президента.

В сопровождении трех охранников Гарри вступил на дорожку, ведущую к президентскому дворцу.

Низкий, квадратный, со штукатуркой, выкрашенной в розово-лиловый цвет, дворец не имел окон на нижнем этаже. Вдоль его стен с интервалом в шесть футов размещались охранники. Охрана казалась разомлевшей и потерявшей бдительность, но Гарри знал, что это обманчивое впечатление.

Небольшая процессия, состоявшая из Гарри и сопровождающих его охранников, прошла под также охраняемой аркой во внутренний двор, в центре которого искрился на солнце крохотный прудик с кувшинками. Он был окружен деревьями, цветущим кустарником и дикими орхидеями.

Гарри с охранниками прошел через двор, поднялся по белой мраморной лестнице и вошел во дворец. Они повернули направо и двинулись по коридору. Звуки их шагов поглощались толстым ярко-красным ковром.

Впереди раздалась резкая команда. Гарри остановился перед двустворчатыми тяжелыми дверьми из сандалового дерева, которые охранялись двумя филиппинцами. Один из охранников, сопровождавших Гарри, тихо переговорил с ними и кивнул ему, давая понять, что он может войти. Тот выступил вперед и почувствовал, как через полуоткрытые двери просачивается свежий, кондиционированный воздух. Он вошел в двери и тут же замер от изумления…

Возле двери, справа от Гарри, находился широкий стол, на котором был растянут прямоугольный лоскут ярко-оранжевой материи с темно-малиновой полосой посередине. Рядом с этим лоскутом лежала военная фуражка с длинным козырьком, револьвер в кобуре, мачете и автомат. Нет, Гарри удивило вовсе не это. Это как раз он и ожидал увидеть. Но Гарри никак не ожидал, что, оказавшись в покоях генерала, услышит визг, хихиканье и звонкий смех.

Поначалу, оглушенный стоявшим в комнате шумом, Гарри подумал, что оказался на каком-нибудь детском празднике. Комната, которая открылась его взору, казалась большой, но не из-за своих размеров, а из-за того, что вся изящная резная мебель была сдвинута к стенам и в центре комнаты был расстелен только роскошный персидский ковер ручной работы. На ковре стоял мужчина в военной форме. Глаза у него были завязаны черным шарфом, и он, разведя в стороны вытянутые руки, неуверенно двигался в сторону группы смеющихся молодых женщин. Маленькие смуглые женщины меланезийской крови перемешались с черными островитянками. Большинство были обнажены до пояса, а на одной из женщин было надето изящное золотистое вечернее платье, какие носят на Западе. Другая была наряжена как невеста, только ее подвенечное платье явно нуждалось в стирке и глажке. Самая красивая и самая юная девушка бегала вокруг генерала в белой кружевной ночной рубашке и черно-красных сандалиях на платформе.

Генерал – а Гарри уже успел догадаться, что это Раки, – продолжал размахивать руками, стараясь поймать кого-нибудь из женщин, и хватал пустоту. Женщины же с визгом уворачивались от него и отскакивали в сторону. Они прыгали вокруг него, как резвящиеся котята, избегая его прикосновений, заходили ему за спину, дергали за мундир, после чего бросались прочь с пронзительными криками и смехом.

Девушка в белой кружевной рубашке, будучи, очевидно, посмелее подруг, забежала генералу за спину и дернула его за ухо. Тот попытался ее поймать, она отскочила, но споткнулась на своих высоких платформах и упала.

Смеясь, девушка поднялась на ноги и вернулась к игре. Когда она поднималась с пола, Гарри разглядел ее круглые ягодицы под почти прозрачной кружевной рубашкой. С хохотом девушка опять подбежала к генералу и подняла было руку, чтобы дернуть его за ухо еще раз.

Но Раки услышал ее приближение, резко развернулся и схватил за руку. Вокруг поднялся дикий визг. Генерал потискал груди девушки, ущипнул за соски и отпустил, определив, кто это:

– Нома!

В качестве отдыха завоеватель Куинстауна забавлялся игрой в жмурки.

Гарри догадался, что эти женщины, включая и старшую из всех, которая сидела на корточках у стены и неодобрительно косилась на играющих, были женами и любовницами генерала. Одна из этих экзотических красавиц вдруг заметила стоявшего в дверях Гарри, указала на него, потом на солдата, держащего на руках сверток шелка, и пронзительно вскрикнула. Женщины тут же прекратили игру, сгрудились и стали о чем-то оживленно перешептываться.

Генерал Раки сдернул с глаз черную повязку. Казалось, он нимало не был смущен тем, что его застали за подобным занятием. Он направился к Гарри, и бриллианты на его высоких шнурованных ботинках, засверкав всеми своими гранями, тут же отразились на потолке многоцветной радугой.

«Бриллианты на ботинках – это что-то, – подумал Гарри. – Впрочем, не стоит, видно, опасаться того, что они вдруг могут пропасть». Он знал, что на острове Пауи никто никогда не посмел бы украсть даже шнурки от ботинок генерала Раки.

– Приветствую вас, господин Скотт, – сказал генерал вальяжно. Его кошачьи глаза расширились так же, как увеличился оскал желтоватых зубов. Он двигался легко и быстро, что выдавало в нем хорошо тренированного и подвижного человека. Его рукопожатие было быстрым и нервным. – Как вам нравится наш новый флаг? – спросил Раки и кивнул в сторону стола, на котором был растянут лоскут материи. Он подхватил мачете, сделал вид, что роняет его и в последний момент поймал, потом повторил этот трюк пару раз. В его движениях чувствовалась смутная угроза.

– Он очень красив, сэр, – вежливо сказал Гарри.

Девушка по имени Нома дернула Гарри за рукав и спросила:

– Ты привез ночные рубашки из Сиднея?

Раки что-то сказал резким голосом, и женщины отбежали в самый дальний конец комнаты, где собрались в кружок и принялись гадать, кому же достанется шелк, который принес с собой этот белый.

Генерал Раки взглянул на Гарри:

– Вы хотите о чем-то поговорить со мной, господин Скотт?

– Да, сэр. Группа моих коллег, которые останавливались в отеле «Пэрэдайз-Бей», бесследно исчезли.

Генерал Раки развел руками, покачал головой, состроив сочувственную гримасу.

– Да, я наслышан об этой печальной истории. Они были на борту катера, который то ли взорвался, то ли загорелся… Говорят, беда случилась оттого, что у штурвала был не профессионал, а кто-то из них. Кто теперь скажет? Очень печальная история.

– Кому-то, я уверен, известно точно, что там произошло. Для начала я хотел бы узнать местонахождение хозяина отеля и обслуживающего персонала, – сказал Гарри.

– Мне говорили, что на берег выбросило обломки катера, но спасшихся не было, – сказал генерал Раки. – К тому же за рифами водятся акулы. Плохое начало нашего туристского бизнеса… Сделаю все от меня зависящее, чтобы подобное больше не повторилось.

– Я прошу у вас разрешения установить во всех подробностях то, что произошло с ними.

Генерал вновь стал играть со своим мачете.

– Кто теперь нам расскажет об этом? Все погибли, и мы теперь только можем строить предположения. Лично я совершенно не представляю себе, что там могло случиться. – Он покачал головой, выражая свою печаль. – Разумеется, мы выразим наши соболезнования надлежащим образом. Тем не менее сразу должен уведомить, что за этот несчастный случай я не несу ответственности. – Он снова покачал головой. – Мне говорили, что эта трагедия произошла на заходе солнца во вторник. То есть до моего возвращения на остров. Как хорошо, что вас не было с ними, господин Скотт!

– Сэр, если вы не берете на себя ответственность за их исчезновение, тогда кто же ответствен за это?

– Прежнее правительство. Я полагаю, вы видели некоторых его членов перед входом во дворец?

– Американские власти удовлетворятся только полным и исчерпывающим объяснением происшедшего, генерал Раки.

– И оно им будет предоставлено, господин Скотт. Очень жаль, что ваши ожидания на разговор со мной не оправдались. Я могу вам чем-то помочь?

– Я хотел бы получить от вас заверения в том, что в течение двадцати четырех часов будет произведено официальное расследование. А поиск с воздуха необходимо начать незамедлительно.

Генерал Раки с минуту молчал, о чем-то размышляя.

– Разумеется, это будет сделано. Но я не могу сделать все сразу. У меня много других забот.

– Есть ли доказательства того, что они погибли, сэр?

Генерал Раки, раздраженный его настойчивостью, повысил голос:

– Хватит! Я не виноват в том, что с вашими коллегами произошел несчастный случай. Трагедия случилась, когда я был еще в море.

– Сэр, хочу вам напомнить о существовании международной конвенции, в соответствии с которой правительство страны, в которой произошла катастрофа или авария, обязано произвести поиски жертв в течение десяти дней.

Генерал Раки сузил холодные глаза и взглянул на Гарри.

– Разумеется, мы проведем поиск как с воздуха, так и с моря. А пока, господин Скотт, я рекомендую вам вернуться в Сидней и оставаться там до тех пор, пока, как вы любите выражаться, не осядет пыль. Из Сиднея, господин Скотт, вы вполне сможете обеспечить выплату тех денег, которые задолжали мне. Скажем, в размере двухсот процентов за пропущенные платежи.

– Думаю, вам известно, что подобные решения не в моей компетенции.

– Меня это не интересует. Только не забудьте напомнить облеченным властью лицам вашей компании, что предыдущий президент Пауи не смог заключить соглашение с «Нэксусом» за восемнадцать месяцев переговоров.

Гарри промолчал.

– Что же касается меня, то вам известно, как легко со мной договориться.

И снова сделал вид, что роняет мачете, подхватив его в самый последний момент. Гарри сказал:

– Полагаю, руководство «Нэксуса» предпочтет рассмотреть этот вопрос после того, как мы узнаем местонахождение наших пропавших коллег, их жен и имущества.

– А, имущество! – воскликнул Раки. – Надеюсь, вам не нужно объяснять, что коммандос – это не робкие горничные! Впрочем, мы сделаем все от нас зависящее для того, чтобы вернуть чемоданы американцев и их содержимое. Что-что, а ваша забота об имуществе мне очень даже понятна. На Пауи мы тоже очень беспокоимся за свое имущество. От кофе до урана и от кокосовых орехов до кобальта.

Гарри никак не ожидал, что за первые пять минут разговора на него обрушится все это. Но по крайней мере сам разговор с ним уже был положительным сдвигом после восемнадцати месяцев вынужденного бездействия. Позиция генерала была ясна. Раки отказался взять на себя ответственность за исчезновение людей из «Нэксуса», но согласился произвести поиск с воздуха и с моря. И он сделает это при условии, что Гарри покинет остров и заплатит генералу. Ну что ж…

– Что-нибудь хотите прояснить или добавить, господин Скотт?

– В ближайшее же время свяжусь с Питтсбургом, а пока могу лишь выразить надежду на то, что ваши условия будут приняты. Я высоко ценю заботу о моей безопасности, но предпочту все же остаться здесь. Буду чрезвычайно признателен вам, генерал, если вы позволите мне лично участвовать в поиске с воздуха.

– О, конечно, господин Скотт, никаких проблем.

То, что случилось в следующую минуту, произошло так быстро, что даже позднее Гарри так и не мог до конца восстановить в памяти подробности. Неугомонная озорная девушка в кружевной ночной рубашке скинула с себя сандалии, подкралась сзади к генералу Раки и протянула ладошку, очевидно, намереваясь снова закрыть ему глаза.

Раки услышал за своей спиной слабый шорох. Одним почти неуловимым для глаза движением он передвинул пальцы на рукоять мачете и рубанул слева от себя.

Девушка издала пронзительный вопль, а смуглая кисть отлетела и, оставив кровавый след, шлепнулась на персидский ковер. Никто в комнате не произнес ни звука и даже не сдвинулся с места. Девушка в кружевной ночной рубашке схватила здоровой рукой окровавленную культю, прижала к груди и со стоном повалилась на пол.

Раки раздраженно произнес:

– Сама виновата. Не надо было ко мне подкрадываться. – Он глянул на распростершуюся на ковре фигурку девушки. – Ладно, всего-то левая рука. – Он кликнул охранника и приказал: – Завяжи ей чем-нибудь руку и отвези в больницу. Только скажи им там, чтобы пришили руку на место. Но сначала сними все кольца и дай их мне.

Он повернулся к притихшим женщинам, испуганно сбившимся в самом дальнем конце комнаты, и крикнул:

– У нее будет самый лучший доктор, не волнуйтесь. Самый лучший. Денег не пожалею.

Затем Раки кивнул своей первой жене и распорядился:

– Это очень дорогой ковер. Почисть его. Сейчас же!

Наконец он снова перевел взгляд на Гарри и сказал:

– Пойдемте в мой кабинет, там можно спокойно поговорить.

13

Гарри был уверен в том, что покинет дворец не один, но он не особо беспокоился именно потому, что ожидал этого. Ясно, что Раки будет следить за ним вплоть до его отбытия с острова.

– Не могли бы вы достать мне водонепроницаемые часы, миссис Чанг? – спросил он китаянку, вернувшись в отель.

– Нет проблем! – услужливо кивнула миссис Чанг. – Все прошло по плану, господин Скотт? Ты видел генерала?

– Да.

Как будто она не знала.

Смутное беспокойство шевельнулось в душе Гарри. Впервые у него появилось это ощущение после той же фразы, сказанной армейским капитаном в «Пэрэдайз– Бей». Тогда он заверил Гарри и успокоил сам себя: «Все прошло согласно плану. Генералу не на что жаловаться».

Гарри не переставал думать об этом, поднимаясь по скрипучей лестнице в свою комнату. Почему генералу не на что жаловаться? Что именно прошло по плану?

Он встал в дверях и оглядел свою комнату, которая по размерам лишь немного превышала тюремную камеру. Обстановка комнаты отличалась спартанской простотой, если не сказать убогостью. Войдя, Гарри первым делом проверил содержимое своей сумки. Слава богу, что никто еще не успел украсть из нее бутылку «Шивас регал».

Всю бесконечную тоскливую ночь Гарри промаялся без сна, размышляя о событиях предыдущего дня, перебирал в уме множество разных объяснений исчезновению своих коллег, но в результате все объяснения – одно за другим – отбросил за несостоятельностью.

На рассвете в субботу, семнадцатого ноября, Гарри вышел на заднюю веранду, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Щуря красные от бессонницы глаза на ярком солнечном свете, он глянул вниз, на грязный гостиничный двор, полого спускающийся к реке. Весь двор был крест-накрест пересечен бельевыми веревками, на которых сушились простыни.

До Гарри с реки доносились звуки веселой возни. Каноэ и маленькие баржи – все настолько перегруженные, что едва не зачерпывали бортами воду, – дрейфовали мимо крохотных речных магазинчиков, стоявших у самой воды. Между ними неуклюже передвигались бамбуковые плоты, управляемые с помощью шестов.

Гарри направился в ванную общего пользования в конце веранды. Он надеялся, что холодный душ прогонит сонливость и приведет его в чувство, но обманулся в своих ожиданиях. Тепловатые струйки воды лениво падали на тело, скатываясь в главный водосток, и еще долго были слышны уже после того, как исчезли из поля зрения, как будто их всасывало в пасть растянувшееся под полом неведомое чудовище.

Вернувшись в свою спальню, Гарри натянул рубашку. В дверь постучали, в следующую секунду из-за нее показалась голова ночного сторожа.

– Тебе посланьице, хозяин, – прошамкал старик.

Два желтых зуба оскалились в подобии улыбки, когда Гарри дал сторожу на чай. Он взял в руки конверт, который уже был до него кем-то вскрыт. Гарри сорвал тонкую папиросную бумагу обертки, на которой было выведено: «УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ КУИНСТАУНА», и развернул листок с плохо отпечатанным текстом.

«Дата: 13 ноября 1984 года. Время: примерно 19 часов 30 минут.

Происшествие: 1 (один) взрыв на туристическом катере «Луиза», приписанном к порту Куинстауна.

Причины: Не установлены.

Свидетели: Не установлены.

Список пропавших:…»

Далее следовал ряд из двенадцати фамилий – все те люди «Нэксуса», которые оставались в отеле «Пэрэдайз-Бей».

Его разум отказывался верить в смерть Анни. Если Анни – самая большая любовь в его жизни – умерла, значит, и надежда Гарри на полноценную жизнь тоже! Та самая надежда, которая в течение многих лет помогала ему существовать на этом свете, влачить жизнь, которой, казалось, никогда не суждено было стать нормальной.

Нет, он отказывался в это верить. Он не поверит в то, что Анни мертва, до тех пор, пока ему не предъявят ее бездыханное тело.

Его мокрая рубаха прилипла к спине, когда он спешил по булыжникам пристани Куинстауна к порту.

За рядом забегаловок и магазинчиков возвышалось здание больницы Святой Марии. Оно расположилось здесь очень кстати, так как каждый вечер в пивных на пристани вспыхивали драки и шумные ссоры, и пострадавших можно было без промедления доставить в приемный покой.

Гарри вошел в травматологическое отделение больницы. В поисках приемного покоя он прошел по коридору, завернул за угол и едва не налетел на медсестру-китаянку в белом халате, которая катила перед собой тележку с медикаментами. Гарри спросил ее о том, где бы ему найти отделение пострадавших от несчастных случаев.

– Сейчас у нас вся больница является отделением для пострадавших от несчастных случаев, – устало ответила медсестра. – Наверху, в главном отделении, у нас еще лежат семеро военных. Если вам нужны гражданские, то их тоже у нас осталось немного.

– А тот человек, с которым случился несчастный случай на шахте, он тоже поступил к вам? – спросил Гарри.

– Белый из «Нэксуса»? Да. Поступил во вторник, как раз перед тем, как разгорелась бойня.

– Где его тело?

– Обычно мы отправляем таких в морг, но сейчас такие времена… Все перепуталось, смешалось, так что ничего не могу сказать. Спросите больничного регистратора. Его кабинет как раз напротив главного входа, на той стороне здания.

Гарри быстро отыскал регистратора, который лично вызвался показать ему дорогу до морга больницы Святой Марии. Этот морг был совсем не похож на те, которые Гарри до сих пор приходилось видеть в полицейских боевиках.

В колеблющемся пламени огарка свечи Бретт казался еще более красивым, чем был при жизни. И куда только делось это глуповатое выражение лица?.. Его правильные точеные черты были словно высечены из каррарского мрамора. И только волнистые золотисто-каштановые волосы выглядели живыми и создававшими резкий контраст. Создавалось впечатление, что на статую напялили парик.

Гарри захотел собственными глазами убедиться, что случилось хотя бы с одним из его коллег. И вот теперь он стоял и смотрел на окоченевшее тело Бретта – материальное доказательство того, что Раки дезинформировал его, а вполне возможно, и попросту врал. Бретта не могли убить дважды за один день, в двух различных местах, между которыми семьдесят миль расстояния. Но Раки не мог знать, стоя на мостике своего корабля, что смерть от несчастного случая на шахте уже настигла беднягу Бретта.

Гарри достал из кармана официальную бумагу из полиции о взрыве катера в Райском заливе. Черным по белому отпечатано в списке погибших: БРЕТТ АДАМС. Гарри нагнулся к ногам трупа, отыскал больничный номерок и прочитал на нем: БРЕТТ АДАМС.

Разумеется, Раки стал бы оправдываться тем, что имя Бретта «случайно» попало в список погибших на катере… Ошибка, вполне допустимая в такие дни, когда на острове происходят беспорядки.

Гарри еще раз взглянул на восковое лицо Бретта и вдруг понял, что же так точит его подсознание уже не первый день. Было маловероятно… Да что там маловероятно, просто невозможно поверить в то, что руководители «Нэксуса», узнав о трагической смерти Бретта, все-таки пожелали насладиться морской прогулкой при заходе солнца. Артур наверняка тут же рассказал обо всем жене Бретта. Кто-то занялся вопросом скорейшей отправки Сюзи с телом мужа домой. А возможно, что они все решили возвращаться в Питтсбург.

«Нет, они никак не могли позволить себе веселиться, зная о смерти Бретта», – говорил себе Гарри.

Возможно, генерал Раки действительно не знал о том, что произошло на самом деле. Но если предположить, что Раки врет… Значит, он намеренно окутал все дело таким туманом, что не подкопаешься: ни злого умысла, ни свидетелей, ни трупов. Это все оттого, что он не желает брать на себя ответственность за их исчезновение. А может, он сам как раз и устроил их исчезновение…

Если это правда, то становится понятным, почему Раки так тщательно постарался скрыть все следы исчезновения американцев. Вдруг в прохладе погруженного в тишину морга Гарри прошиб холодный пот… Ему вдруг пришла в голову мысль: «Откуда Раки узнал, что я тоже должен был быть в тот вечер с группой пропавших коллег? Или, вернее, зачем ему надо было, чтобы там был я?»

Если предположить, что Раки умышленно подстроил убийство всех прибывших на остров людей из «Нэксуса», логично допустить мысль о том, что он планировал и убийство Гарри. И вполне возможно, что еще не оставил этой мысли. Может, его коллеги были убиты в отместку за то, что прекратили давать генералу взятки? Нет, все-таки Раки не какой-нибудь там мафиози. А может, генералу Раки всего-то и нужно было добиться, чтобы он, Гарри, поверил в гибель своих коллег. А они на самом деле живы… Может, Раки держит их у себя в качестве пленников? Заложников? Для выкупа? Гарри знал, что главным мотивом во всех действиях генерала, как правило, выступает алчность. Он также знал, что содержать пусть маленькую, но свою собственную островную армию – довольно дорогое удовольствие. Но, с другой стороны, зачем Раки захватывать в плен руководителей «Нэксуса» и требовать за них выкуп, если он в принципе и так получит от компании достаточно денег?

Нет, если Раки все-таки держит их у себя живыми, значит, использует в качестве подстраховки для себя на тот случай, если революция захлебнется. Важные американцы – хороший товар, с ним можно смело торговаться. Ему вспомнились недавняя сцена в отеле «Пэрэдайз-Бей». Почему офицер так настойчиво выпроваживал их с Керри с острова? Он вспомнил последние слова, которые офицер сказал им на взлетном поле: «Все прошло согласно плану. Генералу не на что жаловаться».

Что он имел ввиду? Разве можно говорить, что все прошло согласно плану, если на твоем участке действия бесследно пропали руководители самого крупного, доходного и важного бизнеса на острове? Если только именно это исчезновение и должно было пройти согласно плану.

Больничный регистратор тронул его за плечо. Гарри очнулся от раздумий и вышел из морга. Он вступил в удушающую жару, которая царила в больничном коридоре, и услышал, как сзади закрылась дверь морга. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику.

Он медленно повернул голову и оглянулся. Разумеется, никакого пистолета, приставленного к его затылку, не было.

Гарри почувствовал себя полнейшим дураком.

Телефонный аппарат, установленный у миссис Чанг, отдавал запахом засохшей магнолии. Когда Гарри связался с офисом Керри, ему сказали, что того нет, и порекомендовали позвонить домой. Гарри так и сделал. Керри пожаловался на дурное состояние Бетти. Она, видите ли, поругалась с поваром, когда поймала его за тем, как он драил рыбу карболовым мылом. Керри и сам считал, что гигиена нужна, но не до такой же степени!..

Гарри нетерпеливо выслушал его, а потом сказал:

– О боже! Бесследно исчезли руководители «Нэксуса», а ты болтаешь о какой-то рыбе!

Керри немного помолчал в трубку, потом жестко сказал:

– Ты прекрасно знаешь, что я делаю все, что в моих силах. А вот тебе советую пошевеливаться. Это твоя обязанность – договориться об отправке тела в Питтсбург. Это твоя обязанность – написать доклад в американское консульство. Наконец, это твоя обязанность – принять на себя управление шахтой.

– Прости, Керри. Скажи-ка лучше, кто из неофициальных лиц наиболее осведомлен о том, что происходило и происходит на этом острове?

– Миндо, один из шахтеров, – тут же ответил Керри.

Следующий звонок Гарри был другу в американское посольство в Канберре.

– В подобных ситуациях у нас одна и та же процедура, – стал объяснять Ричард. – Если речь идет об исчезновении американских граждан в стране, где в это время произошли коренные политические перемены, следует обратиться в ближайшее американское посольство или консульство с просьбой начать переговоры с новым правительством.

– Когда начнутся конкретные поиски? – нетерпеливо спросил Гарри.

– Этого никто тебе конкретно не скажет. В госдепартаменте уже создали оперативную группу по координации всей информации. Но мы очень рассчитываем на то, что отделение «Нэксуса» на Пауи организует поиск своими силами и будет находиться в тесном контакте с оперативной группой госдепартамента.

После этого разговора Гарри пытался, правда безуспешно, дозвониться до Джерри Пирса. Наконец он решил ждать его звонка в баре отеля «Индепенденс».

Бар был почти пуст, а жесткие стулья без спинок окружали лишь два покосившихся столика. На стойке было несколько стаканов из толстого стекла, но бутылок нигде не было видно. Под потолком болтался вентилятор, напоминающий пропеллер. Он судорожно, конвульсивно подергивался, но, несмотря на эти потуги, воздух в помещении был спертым и удушливым.

– В прошлый раз здесь хорошо повеселились, и Ма Чанг решила все оставить как есть.

Это объяснение разрушений и запущенности обстановки бара последовало от худощавого и лысого человека, который стоял, опираясь локтями о стойку. Его голубая рубашка и джинсы выглядели так, будто он не снимал их с себя несколько недель. Он кивнул в сторону крепкого мужчины с льняными волосами, который, пристроившись в углу, что-то черкал, кажется стенографическими знаками, в свой блокнот.

– Это Санди. Пашет сразу на несколько газет в Сиднее. Бедняге приходится каждый материал переписывать четыре раза, и каждый раз по-новому. Небось писательская чесотка замучила.

– Не волнуйся, не замучила, – ответил Санди. Он бросил ручку, встал, потянулся и почесал грудь, заросшую рыжими волосами, которые норовили вылезти из-под распахнутого ворота рубахи. У него был дружелюбный, но острый взгляд.

Гарри тут же подумал: «Может, этот парень как-нибудь случайно разузнал, что здесь произошло вечером в последний вторник…»

Санди покосился на Гарри и взял на изготовку ручку и блокнот.

– Это ты, что ли, тот парень из «Нэксуса», которого понесла вчера нелегкая в отель «Пэрэдайз-Бей»?

Гарри молча кивнул.

– Ну и тебя заворотили оттуда назад, да?

Гарри снова кивнул.

– Ты слыхал о взрыве катера?

Гарри кивнул.

– Это правда, что все погибли?

– Не могу сказать. Я не знаю, что там произошло.

– Достаточно, приятель. Так и запишем, – сказал Санди и, склонившись над блокнотом, принялся строчить в нем.

Худой и лысый вертел рычаг настройки транзисторного приемника. Наконец ему удалось поймать музыку.

– Они крутят эту дрянь с самого рассвета! – проворчал лысый и пояснил для Гарри: – Ждем выступления Раки.

Военный марш резко прервался. Стали раздаваться какие-то крики и свист. И вдруг объявили генерала Раки.

– Господи, обычная болтовня, – зевнул лысый и выключил приемник.

– Эй! Я же слушаю! – запротестовал журналист.

Торжественный голос генерала Раки вновь наполнил комнату. Президент как раз стал говорить о том, что приближающееся воскресенье объявляется праздником. Сначала состоится религиозная церемония принесения небесам благодарения за избавления острова от президента Обе, затем будет обильный и бесплатный пир. Сразу по вступлении в должность новый президент начнет посещать деревни на вертолете и одаривать островитян. Каждый шаман получит по великолепному красному телефонному аппарату, а каждый лулуаи – часы с Микки Маусом.

Только упомянули о телефоне, как за спиной Гарри появился Фредди, который тронул его за локоть и сказал:

– К телефону, хозяин.

Это звонил из Питтсбурга Джерри Пирс. Если кратко сформулировать смысл его слов, то он заключался в категорическом требовании найти пропавших людей из «Нэксуса» живыми или мертвыми. «Нэксус» не может себе позволить в одночасье лишиться всего руководства. Гарри наконец во всей полноте осознал, какое на него осуществляется давление, решение какой проблемы взваливали на его плечи. Он попытался объяснить Джерри всю сложность своего положения и ситуации на острове.

– Джерри, ты представить себе не можешь, что здесь делается!

Но Джерри, казалось, ничего не хотел слышать.

– Чем занимается Керри? – спросил он. – Подключай к поискам его, ведь он лучше знает местные нравы.

Гарри объяснил, что Керри делает все, что в его силах, для того, чтобы расшевелить местное министерство внутренних дел и американское консульство в Морсби. Но все не так просто в мире, к которому имеет отношение новый президент Раки.

– Джерри, если бы пропал президент «Дженерал моторс» вместе с половиной своего совета директоров, в течение двадцати четырех часов этот жалкий остров был бы окружен эскадрой авианосцев США. Небо над островом почернело бы от армады вертолетов, оснащенных новейшей аппаратурой обнаружения, включая и инфракрасные приборы, с помощью которых удалось бы разглядеть на земле абсолютно все, вплоть до последней букашки.

– На что ты намекаешь, Гарри? – недовольно спросил Пирс.

– Я намекаю на то, что организовать все это по силам тебе, Джерри. Я же просто свидетель на месте происшествия.

– В таком случае, – сказал Джерри, – тебе лучше вернуться в Сидней, пока из свидетеля не превратился в пострадавшего. У нас и так хватает проблем.

Переходя к деликатной теме разговора, Гарри постарался осторожнее подбирать слова:

– Надеюсь, ты уже получил мой телекс о финансовых запросах местного начальства? Наверное, мы зря тогда прекратили платежи.

– Ты же знаешь, что человек этот не пользовался никаким влиянием…

– Зато теперь пользуется, Джерри. И, похоже, будет пользоваться еще долго.

– Знаешь, Гарри, не забывайся! – рявкнул Джерри. – Разумеется, нам надо продолжать поиски коллег, но не забывай, что компания наша пока еще существует и требует к себе внимания. Вот ты, наверное, еще не знаешь, а наши акции упали на восемь с половиной пунктов после того, как газеты сообщили о том, что президент и половина совета директоров компании бесследно исчезли. Поэтому возвращайся в Сидней, там ты нужнее. Это приказ, и сразу добавлю, что он одобрен оставшейся частью совета.

Вконец разочарованный, Гарри возвратился в бар. Он понял из разговора, что Джерри больше всего интересует положение компании, а не судьбы пропавших. Если он, Гарри, не останется на острове и не докопается до корней этой истории, никто другой не будет заниматься этим.

После четырех банок пива Гарри твердо решил, что остается здесь и будет искать Анни и остальных.

Раки сдержал свое слово – правительство Пауи приказало своей армии немедленно начать поиски пропавших на земле и с воздуха. Они начались в субботу, семнадцатого ноября, то есть спустя четыре дня после взрыва катера.

Официально список жертв был скорректирован. Теперь он включал еще и служащую отеля, шкипера яхты, двух англичан и двух японских туристов.

Что касается имени Бретта Адамса, то его из списка исключили. Значит, Гарри был прав, подозревая за собой слежку! Раки, несомненно, доложили о посещении им больничного морга, и генерал внес поправки в картину морской катастрофы.

14

Воскресенье, 18 ноября

Тяжелая работа не давала женщинам времени остаться наедине со своими мыслями, но стоило им только вспомнить о том, что их мужья мертвы, как на глаза наворачивались слезы. Они вспоминали своих мужей с нежностью и благодарностью, совершенно забыв о каких-то их недостатках и слабостях.

Теперь всем женщинам казалось, что у них была беззаботная, счастливая жизнь. А то, что они раньше так не думали… Плохое стерлось у них из памяти, а хорошее стало казаться прекрасным… И что теперь? Жизнь была не жизнью, а мучительным, изнуряющим, истощающим силы кошмаром, которому не видно было конца.

Анни, которая часто просыпалась среди ночи и больше не могла уснуть, горько оплакивала мужа, но она ничего не способна была с собой поделать, когда мысли устремлялись к Гарри. Навязчивая идея, что смерть Дюка – это наказание, посланное ей от бога за ее распутные мысли, преследовала ее. Но, по крайней мере, Гарри был жив. Она спасла ему жизнь, уговорив не появляться на Пауи.

Занялся рассвет. Золотистый луч пробежал по светло-лазоревому небу и морю. Постепенно золото восходящего солнца вытеснило из природы утреннюю дымку тумана. За ночь выпало много росы, и тяжелые капли на верхушках высоких деревьев засверкали светлячками при первых же солнечных лучах. В зелени леса мелькало оперение райских птиц, благоухающие цветы раскрывались навстречу солнцу.

Анни напряглась и замерла. Что-то шевелилось возле ее бедра. Она потянулась, чтобы почесать ногу, и вдруг ее ладонь уперлась в теплый мех. В следующее мгновение ее кто-то сильно укусил за палец. Вопль Анни разбудил всех. Через мгновение Пэтти с ножом и Джонатан с ружьем были уже рядом.

Разобравшись, в чем дело, Джонатан рассмеялся:

– Было бы из-за чего шум поднимать, а то обычная крыса…

– Но она по меньшей мере двенадцати дюймов в длину!

– Здесь крысы таких же размеров, как кошки. А некоторые даже больше. Надо осмотреть рану и наложить на нее антисептический крем. Исключая Пэтти, все остальные женщины сбились в кучку на небольшом возвышении и испуганно озирались по сторонам.

– Какие вы странные! – покачал головой Джонатан. – Крыс боитесь больше, чем леса, кишащего террористами, скорпионами и хищниками. После завтрака я сделаю всем по рогатке. И тогда еще посмотрим: вы будете пугаться крыс или они вас.

После завтрака Джонатан обратился к женщинам:

– Вы больше не туристки, приехавшие на остров на увеселительную прогулку. Вам надо освоить науку выживания в экстремальных условиях. Так что отныне каждое утро после завтрака я буду учить вас разным вещам.

– Например? – спросила Сюзи.

– Лазанию по канату и по дереву, стрельбе, умению пользоваться рогаткой.

– Но зачем нам учиться всей этой чепухе? – возразила Сильвана. – Лично на мне лежит только готовка.

– Никогда не знаешь наперед, что может тебе понадобиться в таких условиях. Скажем, сейчас, в данную минуту, все вы, леди, нуждаетесь в зубных щетках. – Он вытащил из кармана своей рубашки несколько тростинок. – Жуйте один конец, пока он не размочалится, – вот вам и щетка. Сильвана приготовит, раз она у нас такая повариха, немного соли, и мы будем использовать ее вместо зубной пасты.

– Интересно, откуда я возьму соль? – спросила Сильвана.

– Надо найти плоский камень с углублением, налить туда морской воды и подождать, пока солнце высушит это место.

Женщины занялись привычными занятиями. Сюзи отправилась с Пэтти на очередной урок плавания, Сильвана занялась уборкой жилища, а Анни искала в лесу ротанг для их первого урока лазания по канату. Тем временем Джонатан срезал шесть подходящих веточек и смастерил из них рогатки. Резинки для рогаток сделали из завязок бюстгальтеров Пэтти и Кэри. Сами бюстгальтеры превратились в пояса для Сюзи и Кэри. А пояс в их теперешней жизни имел большое значение. За него можно было заткнуть нож, рогатку, москитную сетку. Для того чтобы защититься от немилосердного солнца и колючих зарослей, все женщины надели белые рубахи, а также широкополые шляпы и сандалии, взятые с «Луизы».

А потом Джонатан сделал веревочную лестницу для того, чтобы все женщины могли легко взобраться на дерево для обозрения окрестностей.

Это приспособление помогло бы им подняться при случае на дерево, но для того, чтобы взобраться к потолочной расселине в их пещере, им нужно было научиться лазать по настоящему канату. Маленькая и юркая Сюзи довольно быстро освоила несложную технику этого дела, а вот Сильвана оказалась неспособной постичь это упражнение. Во всяком случае, максимум, чего она добилась, так это висеть на канате в футе от земли и глядеть через плечо вниз исполненными ужаса глазами.

Этот день оказался каким-то неудачным.

Сюзи шла от водопада с полным ведром воды, и ей лень было обходить поваленное дерево. Она стала перебираться через него и… упала, разлив воду!

Сильвана, рубившая ветки для костра, неудачно размахнулась топором, промазала мимо цели и при этом едва не отрубила себе пальцы. Она с отвращением отшвырнула топор в сторону.

– А теперь подними и больше его не трогай. Он пригодится нам для постройки плота, – раздался за ее спиной спокойный голос Джонатана.

Сильвана резко обернулась и окатила его одним из своих самых гордых и надменных взглядов. Но потом только вздохнула и послушно подняла топор.

Через несколько минут после этого Кэри разодрала себе большой палец на руке рыболовным крючком. Это было уже довольно серьезно, потому что в тропиках любая маленькая ранка могла обернуться заражением.

Пэтти едва не угодила в по-настоящему неприятную историю. Они с Джонатаном ловили рыбу. Стоя по пояс в воде, она старалась достать моллюска из полуоткрытой раковины, прилепившейся к скале. Вдруг раковина с треском захлопнулась, прищемив пальцы.

– Никогда больше этого не делай, – сказал Джонатан. – И вообще не трогай раковины, если они открыты. Эти раковины пострашнее капканов.

Когда лагерь был приведен более или менее в порядок, они устроили десятиминутный отдых. Переводя свой взгляд с одного унылого лица на другое, Джонатан сказал:

– Ну что ж, пора строить плот. Мы построим его здесь, между лагерем и водопадом.

– А почему не на берегу? – изумилась Пэтти.

– Слишком рискованно. С проходящего катера могут заметить либо плот, либо нас.

Они решили строить плот на опушке леса. Когда плот будет готов, они спустят его на воду при высоком приливе и подведут к водопаду. Загрузить его всем необходимым будет очень просто – это займет не больше пятнадцати минут.

– Плот – это совсем не то же самое, что лодка, – сказал Джонатан. – Он менее устойчив и управляем. Надо основательно подготовиться к плаванию. Все путешествие не должно занять больше трех дней, но не нужно на это особенно рассчитывать. Море не знает жалости.

Некоторое время все молчали. Они не слишком-то верили, что им удастся построить плот и, главное, доплыть на нем до цели. Пэтти несмело спросила:

– Ты уверен, что нам здесь нигде не удастся купить катер?

– Сходи купи, а я посмотрю.

– Может, мы поплыли бы быстрее, если бы сделали парус? – предложила Кэри.

– Я и сам об этом думал, но ума не приложу, как приспособить мачту так, чтобы она прямо стояла на нашем плоту.

Сюзи язвительно проговорила:

– Так ты ж вроде бы моряк? Как же ты не знаешь, как сделать мачту?

– Ты умеешь водить машину, я в этом уверен. А чинить автомобиль ты умеешь? Я что-то сомневаюсь. А ты знаешь, как собрать автомобиль? Так вот я плавал на разных кораблях, но ни одного из них не строил.

– Ты уверен, что наш плот поплывет? – не отставала Пэтти.

– Есть только один способ проверить это.

Вся остальная часть дня ушла на поиски бамбуковой рощи, на сбор смолы и виноградных лоз и доставку их в лагерь. Джонатан выбрал пятнадцать пальм, которые требовались для постройки плота, и начал валить их. Как только на землю падало очередное дерево, к нему тут же устремлялись Пэтти и Кэри, очищали его от веток и волокли к растущей куче на поляне.

Где-то в семидесяти ярдах вверх по течению реки, в бамбуковой роще, увлеченно работала Анни. Она рубила бамбук острым мачете. Сильвана отказалась даже касаться «этой зловещей штуки», поэтому ее работа состояла в том, чтобы оттаскивать бамбук, срубленный Анни, к лагерю.

Джонатан объяснил им, что они нуждаются в водонепроницаемых емкостях для хранения на плоту сушеной рыбы и пресной воды.

– Бамбук полый, – говорил он, показывая им в качестве образца зеленый ствол. – Но в сочленениях есть крепкие перемычки. Перерубите ниже перемычки и выше. У вас получится сосуд с крепким дном. Крышку сделайте тоже из перемычки, обрубив стебель по обе стороны от нее. Нам потребуется много таких контейнеров. Дерзайте.

Все казалось просто, пока женщины слушали объяснения Джонатана, но тогда они даже не представляли, насколько адским окажется их труд и сколь часто им придется в отчаянии отбрасывать в сторону сбитыми до крови руками испорченные куски бамбука.

Вторник, 20 ноября

К концу первой недели лесной жизни женщины чувствовали себя уже не такими беспомощными.

По утрам, после рассвета, с моря долетал легкий бриз, духота казалась не такой нестерпимой, а солнце еще не входило в полную силу. Поэтому они старались использовать это краткое время дня на все сто процентов.

Довольно быстро в их маленьком коллективе установился практически неизменный режим. Как это ни было странно, их жизнь в джунглях входила в свою, устоявшуюся колею. Все женщины беспрекословно выполняли свои обязанности без жалоб и нареканий.

Каждый день Джонатан давал уроки рыбной ловли. Это было очень важно, чтобы каждая из них на крайний случай научилась сама себе добывать пищу.

Ежедневно перед наступлением сумерек Джонатан проверял свои пресноводные ловушки на рыб. Он установил их как раз там, где поток вливался в реку, питающую водопад. Поскольку ловушка была устроена под водой, рыба могла жить в ней и, следовательно, сохранять свежесть в течение длительного времени. Все виды пресноводных рыб были на острове съедобными, и сеть Джонатана ежедневно приносила ему богатый улов.

Для того чтобы спастись от москитов, которые с наступлением сумерек тучами налетали из леса, топких болот и застоявшихся прудов, Анни на ночь устраивала над лагерем дымовую завесу, сжигая листву.

Каждый вечер Сильвана умело потрошила и готовила рыбу. Ее кулинарное мастерство росло с каждым днем. Всю неиспользованную рыбу Сильвана коптила, заготавливая ее впрок, для предстоящего морского путешествия.

Постепенно женщины стали менее привередливыми в вопросах кулинарии, и настал тот день, когда они отведали лягушек, змей и ящериц, зажаренных на палочке над костром. Сильване больше нравилось варить креветок и крабов. Но самым ее любимым блюдом стала густая похлебка, приготовленная из мидий, улиток и морских ежей. Сюзи смотрела на то, как быстро овладевает навыками домашней работы Сильвана, и только дивилась этому, так как знала, что та всю свою жизнь пользовалась чужим трудом.

Во вторник, на седьмой день после случившейся трагедии, во время завтрака Сюзи вдруг стало не по себе, она внезапно почувствовала, что ей неприятна сама мысль о запахе рыбы, которую они ели изо дня в день… Она отшвырнула от себя кокосовую скорлупу, которая служила ей тарелкой, вскочила на ноги и бросилась в джунгли.

– Стой! – крикнул Джонатан. – Куда ты? Господи, что за ребячество! Не ходите за ней. Идиотка.

– Нет, не идиотка! – гневно воскликнула Пэтти. – Не смей говорить так ни об одной из нас!

Женщины переглянулись. Их всех давно уже тошнило от запаха смертельно надоевшей рыбы, от самой мысли о кокосах. И хотя в джунглях можно было добыть более разнообразную пищу, Джонатан с самого начала решил не тратить на это время, кроме того, новая непривычная пища могла вызвать у женщин аллергию или расстройство желудка.

Пробежав несколько сотен ярдов, Сюзи остановилась. Она видела только сомкнувшиеся джунгли перед собой, справа и слева, сзади… Она задрала голову, но вместо неба увидела лишь густые, подрагивающие серебристые нити паутины, которую пауки плели от дерева к дереву. Сюзи испугалась своего одиночества в этом молчаливом и зеленом лесу, который, казалось, дышал угрозой. Впрочем, она чувствовала себя одинокой и там, в лагере.

Спустя час джунгли разомкнулись, и на опушке показалась широко улыбающаяся Сюзи. Уже издали было видно, что она что-то несет, прижимая к животу. Джонатан несколько минут назад ушел валить пальмы, да и остальные уже думали приступать к своей обыденной работе.

– Эй, смотрите, что у меня! – крикнула Сюзи, приближаясь.

Она подняла над головой какой-то пурпурный плод величиной со сливу.

– Ну и вкуснотища! – весело воскликнула она. – Похоже на хурму, только без сердцевины.

– Фрукты! Фантастика! – закричала от радости Пэтти. – Я уже забыла их вкус.

– А ты уверена, что они не ядовитые? – поинтересовалась Анни.

– Разумеется. Я уже съела их штук шесть.

Женщины обступили Сюзи со всех сторон, жадно глядя на то, как она высыпает фрукты на землю. Они тут же стали подносить фрукты к лицу, вдыхать их тонкий аромат… Что-то вроде персика, но в отличие от персика у этих фруктов вкус был еще лучше, чем запах. Пэтти и Кэри, а за ними и Анни, забыв обо всем, набросились на принесенные Сюзи плоды. Сильвана тоже присоединилась к ним.

К тому времени, как в лагерь вернулся Джонатан, чтобы узнать, почему Кэри задерживается, на земле осталось лишь два фрукта. Женщины смущенно отводили глаза, каждая из них с удовольствием доела бы и эти жалкие остатки.

Сюзи вызвалась сходить в джунгли и принести еще.

– Никуда ты не пойдешь, – раздраженно заявил Джонатан. – Мы о них ничего не знаем, а вдруг эти плоды ядовитые? А если ты намерена лопать все подряд, что увидишь на ветках, – пожалуйста, только других не подзуживай. А вообще-то нам стоит завести дегустатора. На Пауи нет обезьян, зато крыс предостаточно. Мы поймаем крысу и будем держать у себя. Если она съест что-нибудь и останется жива, значит, можно и нам.

Возгласы возмущения оглушили Джонатана. Разве он мог предполагать, что женщин ужаснет одно только предложение поселить у них в лагере крысу?

Бледная луна освещала их лагерь сквозь кроны деревьев. Анни во второй раз побрела к тому месту, которое они договорились использовать для отправления естественных нужд. Там она нашла скорчившуюся Сюзи, которую выворачивало наизнанку.

– Кажется, я умираю, – прохрипела Анни.

– Я тоже…

Женщин мучили не только рвота и желудочные колики – глаза застилала плотная пелена, в ушах стоял звон. Анни послышался чей-то стон из-за ближайшего кустарника. Похоже, Сильвана.

Разбуженный шумом, Джонатан взял фонарик и отправился посмотреть, в чем дело. Он застал своих подопечных в самом жалком и унизительном состоянии. Сюзи, скорчившись, лежала неподвижно. Кажется, она была без сознания. Он с досадой подумал, что их болезнь, помимо всех хлопот, еще и затянет работы по изготовлению плота.

Как только рассветет, он пойдет в лес искать молодые побеги красного имбиря – надо же облегчить страдания этим несчастным.

После ужасной ночи все, за исключением Сильваны, обнаженными плескались в лагуне: теперь уже нечего было стесняться человека, который ухаживал за ними, обтирал, мыл, затем относил – между прочим, тоже обнаженных – обратно в их жилище и, наконец, с ложечки поил каким-то отваром.

В среду, двадцать первого ноября, наутро после того злосчастного дня, когда Сюзи отыскала в лесу пурпурные плоды, Джонатан отправился окунуться. Спускаясь по извилистой дорожке между скал, он заметил на берегу вынесенную прибоем автомобильную покрышку. Он был уверен, что сумеет найти ей какое-нибудь применение на плоту, поэтому решил захватить с собой в лагерь.

Приближаясь к лесу, он вдруг услышал шум низко летящего самолета. Джонатан тут же бросился в ближайшее укрытие, и в следующую секунду над его головой промчался маленький самолет-амфибия, сверкая на солнце серебристыми плоскостями. Они иногда видели или слышали пролетающие самолеты, но еще ни разу ни один из них не приближался так близко к их лагерю.

К своему ужасу, Джонатан вдруг увидел Сюзи, которая вышла на открытое место у вершины водопада. Она подпрыгивала и размахивала руками, пытаясь привлечь к себе внимание.

Пригибаясь, Джонатан быстро добежал до нее и рванул Сюзи на себя, схватил и покатился с ней в укрытие, как раз за секунду перед тем, как самолет пролетел над лагерем во второй раз.

Ее синие испуганные глаза встретились с его тяжелым взглядом.

– Идиотка! – крикнул он. – Ты хоть что-нибудь соображаешь? Тебе что, жить надоело?

– Нас ищет «Нэксус», неужели не понятно? – защищаясь, тоже кричала Сюзи. – Это Бретт организовал наши поиски! Кто знает, может, нас ищут все эти дни и только из-за твоей дурацкой осторожности не могут найти! Я уверена, что этот самолет был послан на наши поиски! Уверена! В нем мог быть Бретт! – Она ударилась в слезы.

– Мы не знаем, что происходит на острове, и нам лучше не высовываться. Ты решила, что за тобой прилетел твой муженек, а если это убийцы? Ты могла бы погубить нас всех!

– Хватит нами командовать! Надоело! – крикнула в ярости Сюзи. – Тебе нравится, когда эти сучки пресмыкаются перед тобой? Да?

– Они слушают меня, потому что я лучше знаю, как нам спастись, потому что я больше знаю о джунглях.

– Если бы только из-за этого! – крикнула Сюзи, со злорадным удовольствием передразнивая австралийский выговор Джонатана. – «Неплохо, Анни…», «Хорошая работа, Пэтти…», «Я и сам бы лучше не смог сделать, Кэри…» Эти сучки сидят, поджав лапки, в ожидании твоего вонючего одобрения!

«А ведь она в чем-то права», – подумал Джонатан. Он не мог не замечать повышенного внимания к своей персоне, призывных взглядов, случайных и неслучайных прикосновений. Эти женщины пережили трагедию, оказались в чужой, неподходящей обстановке, но они оставались женщинами.

– Это потому, что я среди вас единственный мужчина. Я просто пытаюсь ободрить их, вдохнуть в них веру в жизнь и свои силы.

– Мы все зависим от тебя! И тебе это нравится, я же вижу! И им тоже! – Сюзи вырвалась из рук Джонатана и, спотыкаясь на камнях, пошла к их лачуге.

Сильвана не обратила внимания не ее расстроенное, заплаканное лицо.

– Джонатан говорит, что, когда начинаешь день с того, что наступаешь голой пяткой на притаившегося под листвой скорпиона, потом все валится из рук.

Задыхаясь от злости, Сюзи язвительно передразнила ее:

– «Джонатан говорит! Джонатан говорит!» Мне плевать на то, что говорит Джонатан!

Она выбежала из хижины, увидела кучку мусора, только что выметенного Сильваной из их хижины, и принялась расшвыривать его ногами, крича от ярости.

– Ничего, пусть выпустит пар. Просто она расстроена, – сказал Джонатан, который стал невольным свидетелем этой сцены.

– Расстроена? – Теперь уже Сильвана перешла на крик. – Ну так я тоже расстроена! Пусть сейчас же уберет за собой, иначе может не рассчитывать на завтрак! Кстати, ты слышал звук самолета? – спросила она уже спокойнее.

Четверг, 22 ноября

Несмотря на не отступившую пока еще болезненную слабость, женщины вернулись к своей работе, но ими все больше овладевали уныние и безразличие ко всему.

– Я больше не могу! – воскликнула Кэри.

Джонатан подошел к бревнам, которые связывали Кэри и Пэтти, и пнул их. Стало сразу видно, что работа выполнена плохо.

Он нахмурился:

– Вязать надо крепче, Кэри. От этого будет зависеть твоя жизнь. И моя.

– Послушай, я не специализировалась на этой работе! – раздраженно возразила Кэри. – Я никогда не занималась плотницким делом.

– Никто из нас раньше этим не занимался, – сказал Джонатан. – Но всему можно научиться. Затягивая лозы, упри в бревно ногу – так будет удобнее. Смотри – показываю еще раз.

Кэри вытерла с лица пот.

– Наверное, у меня бы получилось лучше, если бы так не болели руки.

– Ничего, придется позабыть о своих руках! – жестко отозвалась Сюзи. – Иначе мы здесь застрянем на всю жизнь.

Сильвана, которая работала с ней в паре, строго прервала ее:

– Помалкивала бы ты, Сюзи. – Она взглянула на Джонатана, подошедшего, чтобы проверить их работу. – Сюзи только делает вид, что затягивает. Посмотри на ее руки и посмотри на мои! У меня вон какие волдыри, а у нее хоть бы один! Ей наплевать на то, что плот развалится при первой же волне!

Сюзи недобро прищурилась и буркнула:

– Не забывай, Сильвана, я фунтов на девяносто легче тебя! Где мне силы-то взять? А что до твоих волдырей… Они оттого, что ты никогда в жизни не делала никакой работы, а тут пришлось.

– Мы должны делать все, как положено. Мы ведь не хотим, чтобы эта штука развалилась под нами в воде, – примиряющим тоном сказала Анни.

Сюзи бросила работу и воинственно подбоченилась:

– Ты намекаешь…

– Я следила за тобой и видела, как ты «работаешь»! – вмешалась Пэтти.

Конфликт, долгое время тлевший между этими женщинами, наконец вырвался наружу. Раньше они не могли себе этого позволить, так как, будучи женами коллег по работе, должны были быть корректны друг с другом.

– Сюзи всегда отлынивает от работы, – обвинила ее Сильвана.

– У меня же не такое бычье сложение, Сильвана. К тому же я ем только то, что дают всем, а не набиваю живот во время готовки!

– Мне же надо проверять на вкус, как по-твоему? Думаешь, мне нравится готовить? – истерично выкрикнула Сильвана и подняла руки ладонями вверх. – Видела? Может, теперь ты будешь разделывать рыбу?

– Лучше я не буду мараться, а пойду ловить ее, как Пэтти. Не думаю, что у меня получится хуже, – парировала Сюзи. – Все пашут как проклятые, а она, видите ли, ловит рыбку! Хорошенькое занятие, я тоже так хочу!

Джонатан некоторое время ошеломленно слушал этот визгливый обмен «любезностями», а потом, перекрывая его, крикнул:

– Хватит! Прекратите сейчас же этот базар! Если мы и спасемся, то только вместе. Вы должны понять, что речь идет о наших жизнях, и работать на совесть.

– Он прав, – кивнула Кэри. – Будем работать согласованно и исправлять ошибки друг друга.

Пытаясь восстановить мир, Анни сказала:

– Сюзи действительно физически слабее всех нас, но у нее проворные пальцы. Она здорово может вязать узлы. А вот Пэтти сильная и может хорошо их затягивать. Пусть они работают в паре.

Пэтти только проворчала в ответ:

– Ты бы на свои узлы сначала посмотрела, Анни.

Перепалка вспыхнула вновь, как сухая бумага от свечи, и через минуту все пять женщин уже снова кричали друг на друга. Тут пощады не было никому. Обвинения и контробвинения лились рекой. Тема варьировалась: от плохой работы до личных выпадов. Эти женщины все друг про друга знали, будто были родными сестрами. Каждая из них без труда выбирала ту словесную стрелу, которая летела точно в цель, в самое больное место соперницы.

Понимая, что его вмешательство бесполезно, Джонатан нахлобучил шляпу, взял в руки винтовку и ушел в лес.

После его ухода они продолжали ругаться еще примерно с полчаса. Недостатки каждой были выставлены на всеобщее обозрение, все мосты были давно сожжены, а гнев, злость и горечь дошли до своих пределов.

– Что это за шум? – вдруг насторожилась Пэтти.

Все замолчали как по команде и напрягли слух.

– Опять у Пэтти пошаливают нервишки, – заметила Сюзи.

Тревога погнала женщин в лагерь. Они вдруг вспомнили, какие опасности подстерегают их. Гнев утих, и они почувствовали себя одинокими и незащищенными. Тревога оказалась напрасной, и все успокоились, увидев мирный дымок лагерного костра.

Вдруг из густых зарослей раздался треск. Он все приближался. Кто-то ломился через кусты.

Пэтти и Кэри достали из-за поясов ножи, Сильвана схватила первую попавшуюся на глаза палку и изготовилась обороняться ею. Анни подобрала с земли два здоровенных булыжника. Сюзи бросилась в сторону расщелины в пещере.

Сначала они услышали его приглушенный голос, потом сам Джонатан появился из кустов. На нем не было шляпы, а все лицо покрывали кровоточащие царапины.

– Бегите к пещере… – задыхаясь, прошептал Джонатан. – Они напали на наш след… Пэтти будет за старшую… Я останусь здесь… Отвлеку их внимание… Ну, живо!

15

Расхаживая по темной пещере, Пэтти обратилась с вопросом неизвестно к кому:

– Что сейчас делают эти туземцы?

– Не имею представления, – откликнулся Джонатан. – Я уже сказал тебе, что их было двое. Может быть, они направлялись в деревню по своим делам. Но я подумал, что нам лучше оставаться здесь.

– Ты мог бы бросить нас и уйти один, – неожиданно сказала Кэри.

Помолчав, Джонатан произнес:

– Нет, не смог бы. Поймите, хотим мы этого или нет, но теперь мы одна команда. Вы столько вынесли и так мужественно вели себя, неужели я бросил бы вас одних после всего этого? Ничто так не сближает людей, как совместно пережитые трудности. Мы непременно выберемся отсюда, если будем все помнить о двух вещах.

«О боже, – подумала Сюзи. – Еще одна из его ободряющих бесед».

– Хорошо, что за первая вещь? – услужливо спросила Кэри. – Вы должны верить, что мы выберемся отсюда. Иначе мы не сделаем этого, даже приложив все усилия.

– А вторая?

– Более сильный должен помогать более слабому. Мы не будем бросать раненых или больных, самый нетерпеливый должен сдерживать себя. Только действуя сообща, мы выберемся отсюда.

– Мы не можем построить плот, сидя в пещере, – проворчала Кэри.

Пэтти снова озабоченно спросила:

– Как ты думаешь, что эти туземцы делают здесь? Ведь это место для них запретное.

– Когда стемнеет, я вылезу и проверю, – сказал Джонатан. – А пока не будем терять время и проведем несколько уроков самозащиты.

– Самозащиты? – эхом повторила Сильвана. – Но я даже не могла…

– Что ты понимаешь под самозащитой? – робко спросила Анни.

– Мы провели неделю в джунглях. Вам пришлось убивать, чтобы жить. Теперь вы готовы к этому, – произнес Джонатан. – Итак, я собираюсь обучить вас нескольким способам, позволяющим женщине убить мужчину. Вы все легко освоите это.

Пятница, 23 ноября

На следующее утро женщины собрались на урок самозащиты.

Таким же будничным голосом, каким учил ловить рыбу или добывать огонь, Джонатан начал:

– Вам надо запомнить, что во время схватки у вас не будет времени для сомнений. Если вы не убьете его, он убьет вас. У вас будет только доля секунды на то, чтобы распознать опасную для жизни ситуацию и попытаться выбраться из нее.

Он обвел взглядом лица женщин, чтобы проверить действие своих слов. Они выглядели растерянными.

– Убийство противоречит учению церкви. Не думаю, что я смогла бы сделать это, – твердо сказала Сильвана.

– Если ты придерживаешься Библии, Сильвана, вспомни, что сделали с Артуром? Око за око, зуб за зуб, – возразила Пэтти.

Джонатан прервал начинающийся спор, продолжив:

– Простейший способ – спустить курок.

– Разве убийство не противоречит человеческой сущности? – спросила Анни. – Вы уверены, что женщины способны на это?

– Когда возникает необходимость, и женщины убивают. – Прерывая хор возражений, он продолжил: – Разве женщина не совершит убийство, защищая своих детей?

Последовали утвердительные кивки.

– Когда вы попадаете в опасную ситуацию, вы инстинктивно спасаете свою жизнь, – сказал Джонатан. – Вспомните, Сюзи научилась плавать, потому что ей надо было выжить. Так что, если вам надо убить, чтобы выжить, вы сделаете это.

– Я никогда не убью человека, – стояла на своем Сильвана.

– Если это будет нужно для спасения группы, советую сделать это, – огрызнулась Сюзи. – Ты хочешь, чтобы мы были в крови, а ты оставалась чистенькой?

Джонатан вмешался, чтобы прекратить спор:

– Если кто-нибудь из вас слишком чувствителен, щепетилен и падает в обморок при виде крови, хочу еще раз напомнить, где мы находимся. Вы все видели, что произошло на пляже «Пэрэдайз-Бей». Вопрос, который должна решить каждая из вас: если кто-то пытается убить меня, готова ли я убить его?

– Я сделаю это, если понадобится, – без колебаний сказала Пэтти.

Анни была настроена менее решительно.

– Боюсь, что у меня не хватит мужества.

– Хватит, – возразил Джонатан. – В экстремальной ситуации человек меняется до неузнаваемости.

Удовлетворенный вниманием, с которым его слушали женщины, он продолжил:

– Итак, забудьте о страхе, нервах или сомнениях. Забудьте, что вы никогда не делали этого раньше, забудьте, что перед вами человек, забудьте, что это враг. Перед вами просто движущаяся цель, и вы должны ее поразить. И старайтесь сделать это с первой попытки, потому что второй вам может не представиться.

– Давайте закончим лекцию и начнем первый урок, – предложила Кэри.

– Вы только что получили первый урок, – сказал Джонатан. – Первый урок заключается в выработке психологической и нравственной позиции. Я не хочу, чтобы на втором уроке кто-нибудь из вас был не готов защищать себя и группу.

Перед началом работы над плотом Джонатан отвел Сильвану в сторону.

– Остальным не стоит знать то, что я вам сейчас скажу. Утром я убил крысу, а вы должны приготовить ее. Мясо придаст всем сил.

Сильване показалось, что она сейчас упадет в обморок.

– Не говорите другим, что это такое. Скажите, что кролик, – посоветовал Джонатан.

Когда Сильвана присоединилась к остальным, Кэри заметила:

– Что случилось? Ты выглядишь ужасно.

– Мы все выглядим ужасно, – нервно рассмеялась Сильвана.

Кэри нечего было возразить на это.

Все женщины, за исключением Сюзи, потеряли всякий интерес к своему внешнему виду. Они все осунулись и потеряли в весе, их волосы и тела были грязными, одежда была мятой и рваной.

Длинные пепельного цвета волосы Кэри были коротко острижены. Анни приложила все усилия, чтобы с помощью маленьких ножниц сделать Кэри мальчишескую стрижку, такую, как у Пэтти, но, когда она достала карманное зеркальце, Кэри, увидев себя, сказала уныло:

– Нам бы лучше взять с собой в следующее путешествие Видала Сассуна.

Анни подстригла и Сильвану. С новой прической Сильвана преобразилась, стала выглядеть на десять лет моложе.

Весь день в парящей жаре они работали над плотом. Женщины неохотно принялись переделывать то, что забраковал Джонатан. После вчерашнего всплеска эмоций страсти улеглись и отношения между женщинами неуловимо изменились, стали более естественными.

После ужина все собрались вокруг Джонатана для второго урока самозащиты.

– В основном ваши действия зависят от четырех вещей – застал ли вас противник врасплох или вы имеете преимущество, внезапно напав на него, атакуют ли вас спереди или с тыла, и, наконец, один ли вы или нет.

– Итак, что надо делать? – спросила нетерпеливая Сюзи.

– Если ваш враг настороже, постарайтесь как-то отвлечь его внимание и атакуйте. Если ваш противник нападает на одного из ваших товарищей, тогда разите его, бросив камень или нож в спину. Завтра утром мы попрактикуемся в метании ножа.

– Мы используем наши ножи? – спросила Пэтти.

Джонатан кивнул:

– У них достаточно длинное лезвие.

Используя Пэтти в качестве противника, Джонатан показал основные приемы самозащиты.

– Забудьте вздор о том, что вы можете запросто покалечить противника, ударив его ногой в пах. Он поймает вашу ногу, рванет вверх, и вы окажетесь на спине. Если вы атакованы и вынуждены драться врукопашную, тогда, конечно, надо попробовать сильно и резко ударить коленом в пах. Затем ударьте всей ногой в это же место.

Джонатан с помощью Пэтти продемонстрировал приемы.

– Если вас атакуют спереди и одна ваша рука свободна, отведите назад локоть и со всей силой бейте его в основание носа ребром ладони. Такой же удар вы можете использовать, целясь в адамово яблоко. Это очень болезненно для противника и легковыполнимо для вас.

– Предположим, что я не могу замахнуться как следует? – спросила Сюзи.

– Со всей силой давите на его глазное яблоко большим пальцем. Согните локоть, а потом быстро выпрямите его, чтобы пырнуть… – Он пошатнулся, когда Пэтти внезапно попробовала применить против него один из показанных приемов. – Эй, осторожно, Пэтти…

В конце занятий они попробовали применить полученные знания на Джонатане. С удивлением женщины поняли, что постоять за себя вполне им по силам. Главное – не растеряться в ответственный момент. Даже Сильване понравилось новое для нее ощущение собственной силы.

– Почему этому не учат четырнадцатилетних школьниц? – вздохнула Сюзи. – Было бы меньше изнасилований, если бы парни знали, что могут получить достойный отпор.

В конце урока каждая женщина продемонстрировала наиболее понравившийся ей прием. Джонатан был вполне доволен своими ученицами. Еще несколько тренировок, и они не сдадутся без борьбы в случае необходимости.

Продемонстрировав Джонатану освоенный прием, Сильвана сказала:

– Я все-таки не понимаю, зачем нам надо учиться убивать, если мы скоро покинем это проклятое место?

– Неизвестно, когда это может пригодиться, – произнес Джонатан. Он не хотел говорить им, что наиболее удачный момент для атаки туземцев в отместку за осквернение запретной территории наступит в момент посадки на плот.

Суббота, 24 ноября

Они закончили строительство плота в четыре часа в субботу. Джонатан в последний раз придирчиво все осмотрел, но женщины знали, что он не найдет никаких огрехов в их работе.

Усталые, но удовлетворенные результатами своего труда, женщины пристально смотрели на сооруженный их руками плот. Они познали границы своих возможностей, и то, что им удалось преодолеть трудности, прибавило уверенности в себе.

Им пришлось много и тяжело работать. Но чем труднее им было заставлять себя, тем большее удовлетворение приносило это преодоление. За одиннадцать дней маленькая группа научилась работать слаженно, с неожиданной смекалкой и предприимчивостью.

– Хорошо сработано, леди, – одобрительно кивнул Джонатан.

Все заулыбались, довольные сдержанной похвалой Джонатана.

– Мы скоро отчалим? – спросила нетерпеливая Сюзи.

– Даже не верится, что мы скоро вернемся домой, – сказала Кэри. – Я уже привыкла к этому острову.

Джонатан взглянул на своих возбужденных подопечных и предложил:

– До заката осталось два часа, а прилив в полночь. Если вам не нужна передышка для восстановления сил, мы можем отплыть сегодня ночью, а не завтра. Как вы думаете?

– Да! – хором ответили они.

Усталые, грязные женщины обрели новые силы. Их породила надежда. Все они хотели расстаться с Пауи как можно быстрее. Хотя предстояла тяжелая работа, два часа были достаточным временем для того, чтобы спустить тяжелый плот с утеса и загрузить его снаряжением, продуктами и водой.

После этого все, что им останется делать, – это сидеть на плоту и ждать, чтобы приливом их вынесло в море.

Приподнятое настроение царило в лагере, когда, сидя на корточках вокруг костра, женщины последний раз ели «тушеного кролика».

Когда они покончили с едой, Джонатан сказал:

– Пока мы на острове, пейте вдоволь. После того как мы выйдем в море, пища и вода будут нормированы. – Он встал. – Отлично, давайте начнем подготовку к отплытию.

Анни было поручено изготовление шести бамбуковых весел. Обязанности Сильваны состояли в том, чтобы проследить, все ли вынесено из лагеря и загашен ли костер. Сюзи была послана дозорным на дерево. Договорились, что если она заметит что-то подозрительное, то свистнет один раз, а если возникнет реальная опасность и им надо будет укрыться в пещере, – она свистнет дважды. За спуск тяжелого плота на воду отвечали Кэри и Пэтти.

Джонатан предупредил их, что это будет нелегко и придется действовать с осторожностью, чтобы не повредить плот. Они собирались спустить плот по двум наклонным бревнам при помощи виноградных лоз, обвязанных вокруг другого дерева.

Контролируемые Кэри два каната с левой стороны плота были дважды обернуты вокруг ствола дерева – ближайшего к вершине утеса.

Наступил самый ответственный момент. Джонатан взмахнул рукой, давая сигнал к началу спуска. Анни и Сильвана помахали в ответ с вершина утеса. Они были готовы.

Фут за футом женщины спускали тяжелый плот все ближе к берегу. Задыхаясь, Кэри сказала Пэтти:

– Кажется, я больше не выдержу. Клянусь, мои руки сейчас отвалятся.

На ее руках снова открылись раны, несмотря на надетые перчатки.

Медленно плот достиг основания утеса и наконец остановился, уперевшись одним краем в песок, а другим в скалу, на шесть футов нависшую над берегом.

Четыре женщины спустились с утеса. Вместе они затащили плот на песок. На их потных лицах светилось неподдельное счастье.

Вместе с продуктами, водой и запасами Пэтти и Джонатан спустили с утеса на берег корабельную лестницу и резиновую шину, потом Джонатан затащил все это на середину плота.

– Соберитесь с силами, леди, осталось совсем немного, – ободряюще сказал Джонатан, когда женщины собрались вокруг него.

Они только закончили погрузку, когда неожиданно спустилась черная тропическая темнота. Женщины опустились на песок слишком усталые, чтобы чувствовать голод. Все молчали – говорить не было сил.

Когда они лежали, измученные, в ожидании прилива, Джонатан еще раз осмотрел плот. Как высоко он будет держаться на воде? И насколько он будет устойчив?

Сразу после заката, после пика отлива, море начало подкрадываться к берегу. Около полуночи течение должно подхватить их и вынести в открытое море. Все знали, что самой опасной частью их путешествия будут первые двадцать минут, когда при лунном свете они будут двигаться в узком проходе между коралловыми рифами.

После того как они подкрепились и напились вволю, Джонатан сказал:

– Я хочу, чтобы вы все заняли свои места на плоту. Нам придется провести на нем несколько часов до того, как нас поднимет и понесет течением. Но я хочу, чтобы вы сели на плот сейчас и вели себя так, словно мы уже в открытом море. Вы должны приспособиться к нему, чтобы чувствовать себя увереннее в открытом море. Приготовьтесь сидеть в тесноте не двигаясь, выберите подходящую пару.

Джонатан не знал, как долго продержится плот, но не упоминал об этом, чтобы не волновать женщин. Он рискнул понадеяться, что они доберутся до нужного места раньше, чем плот рассыплется на отдельные бревна.

Женщины сидели на плоту в напряженном ожидании, дрожа от возбуждения и усталости.

Появилась луна.

Море медленно начало подкрадываться к берегу. Вода коснулась плота и отступила. Джонатан произнес:

– Пэтти, сходи за Сюзи. Она, наверное, не хотела бы пропустить путешествие.

Когда Сюзи и Пэтти взобрались на плот, передняя часть плота была уже на два дюйма под водой.

Женщины были слишком взволнованы, чтобы разговаривать. Анни и Сильвана молча молились за благополучное путешествие. Джонатана беспокоила мысль о необходимости правильно распределить вес на плоту, когда он окажется на плаву.

Темная вода тихо окружила плот. С ожиданием все нарастало возбуждение. Они уже сделали все от них зависящее, и теперь им оставалось только надеяться на судьбу.

Три птицы черными тенями пронеслись над ними. Море выглядело бесконечным серебряным зеркалом. За ними темной неугомонной стеной вставал утес, под которым шумел водопад. На вершине утеса пальмовые деревья образовали черно-серебристый полог, раскачивая оперением своих верхушек.

Сквозь шум водопада и шепот прибоя Сюзи взволнованно прошептала:

– Джонатан, почему-то я сижу по пояс в воде.

– Не волнуйся, – так же шепотом ответил он. – Скоро плот поднимется на поверхность.

Никто ничего не говорил. Потихоньку все они оказались сидящими в воде. Джонатан с сомнением произнес:

– Может быть, нам сойти, чтобы дать ему возможность всплыть? – Все они соскочили с плота и встали в воде, погружаясь тапочками в песчаное дно. Джонатан предположил: – Может, он зацепился за что-нибудь. Попробуем подтолкнуть его.

Все они старались протолкнуть плот в сторону моря, но безуспешно. Он словно встал на якорь.

Маленькая группа изумленно смотрела, как в лунном свете плот медленно исчезал под водой. Море начинало плескаться около их снаряжения.

– Этот чертов плот не хочет плыть! – крикнула Сюзи.

Кэри повернулась к Джонатану:

– Я полагаю, вы проверили, плавают ли пальмовые деревья, Джонатан?

Они устало развязали веревки, крепившие их снаряжение, и поволокли его с уже залитого водой плота к полоске сухой растительности у кромки пляжа, куда обычно не достигал прилив. Без сил опустившись на песок, они погрузились в уныние. Кто-то из женщин всхлипывал, кто-то удерживался от слез. К такому жестокому разочарованию никто из них не был готов.

– Мы не можем сидеть здесь всю ночь, – наконец сказал Джонатан. – Давайте вернемся в лагерь.

– А я лучше останусь здесь! – яростно выкрикнула Сюзи. – Какая разница, где нас сожрут москиты: здесь или там? И почему мы должны тебя слушаться? Ты изображал из себя бывалого моряка. Ты втянул нас в эту авантюру, мистер Болтун!

Несколько раз Джонатан повторил, что ему очень жаль, но их боль, усталость и раздражение вскоре вылились в сплошной поток обвинений. – Я делал все, что мог! – в конце концов не выдержал он. – Только потому, что я мужчина, вы ожидали, что я знаю абсолютно все, возьму на себя ответственность за вас и буду виноват перед вами в любой мелочи, которая пойдет не так, как надо! – Он поднялся на ноги. – Все, мне осточертело быть добрым папочкой. Пусть любая из вас займет мое место, и посмотрим, что из этого получится! – Он сердито посмотрел на расстроенных женщин. – С меня довольно ваших слез и капризов! Я ухожу.

Он бросил последний взгляд на то место, где волны лениво накатывались на плот, повернулся к женщинам спиной и пошел вдоль пляжа. Кэри вскочила.

– Кажется, он не шутит. Догони его, Пэтти. Он хорошо к тебе относится. Бог знает, что с нами случится без него.

– Будь я проклята, если пойду за ним, – всхлипнула Пэтти. – Он втянул нас в это!

Анни побежала за Джонатаном. Она догнала его у подножия утеса и, увидев его опущенную голову и поникшие плечи, поняла, насколько он расстроен их неудачей. Она примирительным жестом положила ладонь на его мускулистое плечо.

– Пожалуйста, не сердись, Джонатан. Мы высоко тебя ценим. И ты нам нужен.

– Это уж точно, – проворчал он. – Но вы мне не нужны. Если бы я не был связан по рукам и ногам кучкой избалованных плаксивых дамочек, то мог бы пройти вдоль побережья до Куинстауна, может быть, добыть лодку. Я уверен, что выбрался бы отсюда, если бы мне приходилось думать только о себе.

– Мы все это знаем, – сказала Анни.

– Я не просил вас делать из меня супермена, вы сами захотели. Я никогда не изображал из себя бог знает кого. Я обычный моряк. Мне казалось, что любое дерево может плавать, а тебе? Думаю, что все были такого же мнения, раз строили плот.

– Ты же понимаешь, что они разочарованы.

– А ты думаешь, я не разочарован? Но надо действовать, искать новый путь к спасению, а не хныкать и жаловаться на судьбу.

– Чего ты хочешь от нас, Джонатан?

– Я больше не собираюсь руководить вами. Супермен подал в отставку. Теперь очередь за другими. Решите между собой, кто из вас хочет быть суперженщиной. Тогда она будет думать, решать и планировать, и вы можете винить ее во всех ошибках.

– О боже ты мой! Ты думаешь, что Пэтти?..

– Ее нетерпеливость может доставить вам кучу неприятностей.

– А как насчет Кэри?

– Я советую вам не возлагать надежды на одного человека, а потом ругать его за промахи. Это нечестно, – буркнул Джонатан. – Но Кэри, разумеется, подойдет. Она практична и разумна. Она сможет командовать, ловить рыбу, вытирать вам слезы и сопли. Она может делать все это. А я ухожу.

– До сих пор ты справлялся лучше, чем любая из нас, Джонатан, и мы все это понимаем.

Они дошли до конца пляжа и повернули обратно к печальной маленькой группе женщин.

– Я вырос в Брисбене… – пробормотал Джонатан. – И прожил здесь всего лишь восемнадцать месяцев. Кое-что знаю об этом острове, но я не Робинзон Крузо и не ходячая «Энциклопедия для бойскаутов». Я стараюсь выбирать самый простой путь, но большей частью мне приходится действовать наугад.

– До сих пор большинство твоих догадок были верными, – заметила Анни.

Когда они с Джонатаном приблизились к тесной группке у кромки пляжа, женщины вскочили и поспешили им навстречу. Джонатан никак не ожидал столь горячего приема. Все наперебой извинялись, улыбались ему, старались держаться поближе.

– Мы не справимся без тебя, Джонатан, – сказала Пэтти. – Мы все это понимаем.

Воскресенье, 25 ноября

К одиннадцати часам утра они втащили все свои пожитки на утес, снова разбили лагерь и забросали плот песком. Потом, слишком усталые, чтобы разговаривать, они поели сушеной рыбы и выпили воды из бамбуковых фляжек.

– Нам стоит поспать несколько часов, а потом продолжим занятия по самообороне, – сказала Анни. – Помнишь, Джонатан, ты говорил нам, что покажешь, как обращаться с гароттой?

«Умница Анни, – подумал Джонатан, – она знает, чем можно вернуть меня к руководству командой». Только он мог научить их убивать.

Воспользовавшись куском тонкого провода, Джонатан соорудил гаротту, привязав его концы к деревянным палочкам толщиной с большой палец. Он взглянул на женщин:

– Готовы? Метод совершенно бесшумен. Если противник не услышал, как вы подкрадываетесь к нему сзади, то он не успеет произнести ни слова. Единственное, о чем следует помнить: перед тем как подойти к нему, вы должны скрестить руки, чтобы провод образовал петлю, – продолжая говорить, он продемонстрировал упражнение на Пэтти. – Подкрадываетесь к нему сзади со скрещенными руками, так, чтобы локти соприкасались. По счету «раз» накидываете петлю ему на голову. По счету «два» резко разводите руки так далеко, как сможете. Этот метод не годится для невысоких людей вроде Сюзи, разве что противник тоже мал ростом либо сидит, – добавил он.

После упражнения с гароттой Анни предложила:

– Давайте соберем немного древесины и посмотрим, какое дерево лучше плавает.

За ее словами последовала оглушительная тишина. Анни проигнорировала ее.

– Посмотрим, что у нас получится, – сказала она.

Джонатан остался в хижине. Будь он проклят, если снова ввяжется в эту историю.

В ручье, текущем за лагерем, женщины экспериментировали с различными породами дерева.

– Бамбук плавает лучше всего, – заключила Кэри.

Пока они сидели на корточках на берегу ручья и наблюдали, как ветки, участвующие в эксперименте, крутясь, уплывают вниз по течению, сзади подошел Джонатан.

– Я видел, как местные жители пользуются маленькими бамбуковыми плотами, чтобы сплавляться по реке, – сказал он. По всей вероятности, он сумел взять себя в руки. – Я считал бамбук слишком хрупким для большого плота. Думал, что наш вес потопит его, но можно провести небольшой опыт. Не для настоящего плавания, само собой, – просто посмотрим, будет ли он плавать.

– Почему бы нам не взять одну из наших кроватей? – предложила Кэри.

Они с нетерпением дожидались ночи, чтобы проверить свои предположения.

Перед самыми сумерками все направились к пляжу. Джонатан привязал поперечные перекладины к обоим концам бамбуковой кровати Кэри размером шесть на три фута.

Пока остальные придерживали плот, Джонатан усадил Анни и вручил ей одно из весел. Анни была немногим тяжелее Сюзи, но плавала гораздо лучше.

– О'кей, отпускай, – крикнула Анни.

Все с напряженным вниманием наблюдали, как Анни отплывает прочь, увлекаемая течением.

На залитом лунным светом пляже, всего лишь двадцать четыре часа назад являвшем собой картину отчаяния, царила оживленная атмосфера.

Анни быстро справилась с легким плотом и начала грести к южному концу пляжа. Все, кроме Сюзи, наблюдавшей с дерева за окрестностями, двинулись вдоль пляжа, стараясь поспевать за плотом. Наконец Анни подгребла к берегу.

– Теперь серьезная проверка, – сказал Джонатан. – Посмотрим, выдержит ли он мой вес.

Женщины придерживали плавающую бамбуковую кровать, пока он залезал на нее.

– Не рассчитывай остаться сухим, – предупредила Анни.

Через десять минут Джонатан подогнал плот к берегу, а потом снова отплыл, на этот раз вместе с Анни. Им приходилось осторожно балансировать, и при каждом движении вода перехлестывала через бамбуковые стебли, но плот остался на плаву.

В течение следующего часа все члены маленькой группы поочередно опробовали новое плавсредство. Джонатан утвердился в решении, что новый плот нужно строить из бамбука.

– Вы согласны? – спросил он. – Я не собираюсь принимать решение в одиночку.

Женщины согласно кивнули, а затем втащили кровать Кэри обратно на утес.

Понедельник, 26 ноября

На следующее утро все проснулись рано, вновь полные энтузиазма.

Джонатан наточил мачете на камне под водопадом. Затем он взял острый кусочек породы и аккуратно сделал на острие зарубки, получив некое подобие пилы. Пилой можно было пользоваться, держа ее двумя руками.

Он попробовал пилу на стебле бамбука и остался доволен результатом.

Когда Кэри попробовала поупражняться с пилой, он в тревоге бросился к ней:

– Нет! Не трогай ее, Кэри. Если у тебя соскользнет рука, ты можешь распороть себе живот.

Анни подравнивала бамбук по длине и подтаскивала стебли к месту постройки плота. Пэтти приносила лианы. Сильвана собирала смолу. Сюзи по очереди подменяла тех, кто заступал на дежурство.

К середине дня, когда они сделали перерыв, Джонатан остался доволен результатами их работы.

Отдыхая после ленча, состоявшего из сушеной рыбы, они услышали звук низко летящего самолета. Моментально встревожившись, все вскинули головы, хотя не могли ничего разглядеть сквозь ветви деревьев, прикрывавших их.

Джонатан покачал головой.

– Вы знаете, что мы не можем рисковать. Привлекать к себе внимание – все равно что играть в русскую рулетку. Помните, что если нам повезет, то через пару дней мы уплывем отсюда.

Увидев разочарование на их лицах и наполнившиеся слезами глаза Сюзи, он добавил:

– За работу, милые дамы, за работу!

Работа всегда помогает забыться, не дает опуститься, и лишь работа может помочь им выбраться отсюда. Этим утром у них не было упражнений по самообороне – Джонатан хотел как можно скорее сделать новый плот.

Он снова взвесил их шансы. Сегодня было 26 ноября. Если они смогут отплыть завтра ночью, то у них будет в запасе три ночи и два дня на то, чтобы покрыть семьдесят с небольшим морских миль до того, как 1 декабря начнется сезон дождей. Джонатан знал, что сильно рискует, выходя в море перед самым началом Долгих Дождей. Начавшись однажды, дожди не прекратятся до марта. Даже если не принимать во внимание террористов и туземцев, джунгли в эти месяцы превратятся в страшную угрозу для здоровья. Удивительно, что никто еще не заболел всерьез, если не считать расстройства желудка, израненных рук Кэри, укусов насекомых и мелких порезов. Анни призывала всех следить за своей кожей и промывала царапины утром и вечером в кипяченой морской воде. Запасы антисептического крема давно иссякли.

– Пора за работу, – сказал себе Джонатан. Он медленно встал и вдруг ощутил слабость и дрожь в ногах.

Он снова сел. Теперь Джонатан почувствовал, что у него болит голова. Откуда-то, словно бы издалека, до него донесся встревоженный голос Анни:

– С тобой все в порядке, Джонатан?

Ему показалось, что голова его налилась свинцом.

– Нет, – с трудом ответил он. – Вынесите снаряжение из-под навеса и отведите меня туда. Позовите Кэри, я хочу с ней поговорить.

Пэтти и Кэри помогли Джонатану дойти до навеса, поддерживая его с обеих сторон; они уложили его на постель из листьев. Анни потрогала его горячий лоб, на ощупь определяя температуру.

«Наверное, у него приступ малярии», – подумала Анни. Она мало что знала об этой болезни. Кажется, в таких случаях принимают хинин? Можно ли подхватить ее от других людей? Она промокнула губкой потное лицо Джонатана и поднесла к его губам чашку с водой.

Кэри присела на корточки, склонилась к самому лицу Джонатана, чтобы услышать, что он говорит. Он говорил медленно и растягивал слова, как пьяный.

– Кто-то должен руководить, принимать решения… следите за окрестностями… не расслабляйтесь… Ты главная, Кэри… продолжайте… – Он замолчал и с огромным усилием произнес: – Закончите плот!

Кожа Джонатана приобрела бледно-восковой оттенок и блестела от пота. Он дрожал и нес в бреду бессмыслицу.

Анни отказалась оставить его и приняла на себя все обязанности по лагерю, пока остальные трудились над постройкой плота. Они рассчитывали, что новый бамбуковый плот, гораздо более легкий и маневренный, чем первый, будет готов послезавтра.

16

Вторник, 27 ноября

Через прозрачную пластиковую кабину самолета Гарри вглядывался в перистую зелень леса далеко внизу.

– Прямо по курсу Куинстаун! – крикнул Джоун.

Сверху нельзя разглядеть трещины в бетоне и почуять вонь на улицах, смрад от реки или от отбросов, плавающих в гавани. Куинстаун казался очаровательным игрушечным городком. Холмы образовывали над гаванью нечто вроде защитного амфитеатра. Покрытые некогда сандаловым лесом, они теперь были скрыты под рядами маленьких белых зданий, нарушавшимися группами пальм, серым шпилем католического собора Святой Марии и зеленым куполом буддистского храма на северном побережье. С обоих сторон каменных волнорезов, защищавших вход в гавань, бирюзовое море наползало на берег в кружевах пены и медленно откатывалось обратно.

Гарри уже тошнило от этого вида. В течение последних одиннадцати дней он без всякого толку обыскивал остров.

Полковник Борда – огромный, молчаливый островитянин, назначенный руководителем поисково-спасательной операции, – действовал расчетливо и эффективно. Поиск вдоль побережья как к северу, так и к югу от Райского залива осуществлялся группами, базировавшимися в отеле «Пэрэдайз-Бей», а вертолет потратил день, кружа над прибрежными водами. В то место, где, как сообщалось, произошел взрыв, были посланы водолазы. Они вернулись с находками, большую часть которых удалось идентифицировать как останки «Луизы», но никаких человеческих останков там обнаружено не было.

Поисковый отряд Гарри сначала прочесал квадрат со стороной сто миль и с центром в отеле «Пэрэдайз-Бей», после чего они совершили облет всего острова вдоль береговой линии. В течение двух дней они обследовали извилины береговой линии, облетая коралловые рифы, песчаные пляжи, лагуны, гористые мысы и топкие устья рек.

После того как поиски вдоль побережья оказались безуспешными, они обследовали низинные районы, кружа над саваннами и болотами, склонами плоскогорья Виктория, высотами Стэнли и окруженными облаками вершинами Центральных гор. Они вели поиск только вдоль рек и озер или над открытыми участками. Поиск в джунглях с воздуха был бессмыслен.

Вечером в понедельник, 26 ноября, когда было полностью выполнено десятидневное международное соглашение о воздушных поисках, официальные поиски пропавших сотрудников «Нэксуса», проводившиеся по распоряжению правительства, были прекращены столь же внезапно, как и начались.

Гарри знал, что с наступлением сезона дождей ему придется прекратить собственные поиски, но до 1 декабря у него еще оставалось три дня. Рано или поздно обнаружится какой-нибудь факт, ключ к разгадке исчезновения американцев. Нужно было лишь продолжать поиски, пока не обнаружится этот ключ.

В промокшей от пота одежде Гарри устало поднимался по деревянным ступеням веранды отеля «Индепенденс», отмахиваясь от москитов, которые роились в желтой полоске света. Он услышал, как миссис Чанг говорила с кем-то по телефону.

– Добрый вечер, – сказал Гарри и направился в свою комнату, но миссис Чанг изо всех сил дернула его за рукав.

– Задержитесь на минутку, мистер Скотт, – попросила она и, наклонившись вперед, сунула руку в глубокий карман своего халата. – У меня ваши новые часы, мистер Скотт.

На следующий день после того, как у Гарри пропали часы, миссис Чанг нашла в качестве временной замены какие-то часы с металлическим браслетом, но через восемь дней они сломались, поэтому Гарри потребовал или заменить их, или вернуть деньги.

Вытащив руку из кармана, миссис Чанг произнесла с торжествующим видом:

– Вряд ли вы найдете часы лучше этих.

Гарри в изумлении уставился на золотые часы, лежавшие на ее пухлой ладошке. Он схватил их и перевернул задней стороной. Никакой надписи не было, но Гарри часто видел этот тонкий золотой циферблат и всякий раз, когда на заседаниях правления он начинал о чем-то рассеянно думать, то безучастно разглядывал необычный циферблат этих часов. Вне всяких сомнений, это были часы Артура Грэхема стоимостью двадцать пять тысяч долларов. Это был чуть ли не единственный подарок его матери, с которым он никогда не расставался.

– Где вы их взяли, миссис Чанг?

– Их принес в магазин какой-то уличный торговец. Они стоили Рональду двух велосипедов «Рэйли», отремонтированных, но почти новых, – довольно дешево за такую вещицу.

– Я заплачу вам сто австралийских долларов, чтобы поговорить с человеком, который продал вам эти часы.

– Не считая стоимости самих часов? Эти часы – редкого качества.

– Миссис Чанг, поскорее пришлите сюда Рона.

Часы были в отличном состоянии. Не похоже, что они провели время в брюхе акулы. А не мог ли украсть часы Артура кто-нибудь из слуг отеля до того, как начались эти волнения? Может быть, тихонько стащили с полки в ванной комнате? Но ведь Артур никогда не снимал их с руки.

Нетерпеливо ожидая Рональда Чанга, он думал, что, по крайней мере, их будет легко идентифицировать. Внутри наверняка выгравирован номер, поэтому возможно будет найти ювелира, у которого они были приобретены. Если повезет, по записям в книгах можно было найти и фамилию клиента, который их купил.

Гарри даже и не помышлял сообщить об этих часах полиции Пауи. Как вещественное доказательство они конфискуют их, в этой вороватой стране это означает, что уж теперь-то они неизбежно исчезнут, и на этот раз навсегда.

Торопливо вошел Рональд Чанг, которого оторвали от ужина, – в открытом вырезе его салатовой полиэстровой рубашки все еще торчала салфетка. Он сказал Гарри, что уличный торговец, который продал ему эти часы, купил их у солдата – одного из новеньких, которого звали Филипино. Солдат взял за эти часы девяносто кинас.

Щедро вознагражденный за свои хлопоты, Рональд неторопливо отправился доедать свой ужин. Гарри открыл водонепроницаемый пояс-кошелек, который не снимал даже под душем, аккуратно положил в него часы Артура и, застегнув его, снова повязал вокруг талии.

Кто бы ни был тот, кто продал эти часы Рональду Чангу, он мог знать, что случилось с Артуром, а возможно, и с Анни, и со всеми остальными.

Книга IV ВЫЖИВАНИЕ

17

Среда, 28 ноября

Кэри твердо сказала:

– Нам осталось совсем немного. – Мы должны закончить плот сегодня вечером.

– Нам нужно уматывать отсюда как можно быстрее. Этим же вечером! – заявила Сюзи.

– Джонатан говорил, что нам нужно уплыть не позднее двадцать восьмого, – согласилась Кэри. – И сегодня как раз этот день.

– У Джонатана жар, и он не может двигаться, – решительно сказала Анни. – Нельзя ли нам подождать хоть пару дней?

– Он велел нам придерживаться плана, – настаивала Кэри, – и я за это. Мы обязательно возьмем его с собой, возможно, что через пару дней мы могли бы уже добраться до больницы, – если, конечно, двинемся в путь.

– Ему нельзя находиться на солнце, – продолжала сопротивляться Анни.

– Мы защитим его навесом, – предложила Кэри.

Она обвела взглядом сидевших на корточках у костра и решительно сказала:

– Я намерена как можно скорее покинуть остров. Кто хочет, может отправляться со мной. Кто хочет оставаться, может гнить здесь.

Все понимали, что, если они не покинут этот остров к вечеру, у них не будет никаких шансов выбраться отсюда до начала сезона дождей.

Со значительным опережением графика, незадолго до полудня, последний кусок сплетенной виноградной лозы был привязан к поперечным балкам. Вспотевшие, но торжествующие женщины, отступив назад, смотрели на этот плот почти со страхом – они все еще не могли поверить в то, что своими руками доделали это сооружение.

– Мы сделали это! – Пэтти не удержалась от слез.

– Мы молодцы! – крикнула Кэри и закружила Сюзи; обе они смеялись от радости.

Сильвана поспешила сообщить хорошую новость Анни, которая находилась на наблюдательном пункте. Анни, как всегда стоявшая на своем, и на этот раз была непоколебима.

– Я собираюсь остаться здесь с Джонатаном. Если вы доберетесь до земли, сможете послать за нами спасательный самолет.

– Я тоже не уеду, пока Джонатан не поправится настолько, чтобы встать у руля этого плота! – крикнула ей Сильвана.

Они спорили весь обед и после него, когда отдыхали в тени. Неожиданно, после стольких дней тяжелого труда, у них до самого захода солнца не оказалось работы. И они не сразу решили, как распорядиться долгожданными часами отдыха.

Кэри и Сюзи лежали в тени эвкалипта и спорили с Пэтти, которая не могла для себя решить: оставаться ли ей с Сильваной и Анни или же отправиться вместе с Кэри и Сюзи. Хотя небо затянули облака, жара была изнурительной, и за последние дни не ощущалось ни дуновения ветра. Все вокруг словно бы замерло в неподвижности.

– Ты знаешь, у нас будет гораздо больше шансов, если нас будет не двое, а трое, – сказала Кэри. – И у нас будет достаточно продуктов на шестерых.

– Я просто не могу решиться, – призналась Пэтти.

– Мы отправимся для того, чтобы спасти не только себя, но и остальных, – напомнила ей Сюзи.

Вдруг Пэтти приподняла голову:

– Слышите! Что это?

– Я ничего не слышу, кроме цикад, – отозвалась Сюзи.

– Я их и имею в виду, – сказала Пэтти. – Сейчас всего два часа дня, а они обычно начинают свою песню не раньше чем за полчаса до захода солнца.

– Значит, им не терпится, – пожала плечами Сюзи. – Почему бы нам просто не проголосовать: остаемся ли мы или отплываем?

– Потому что из нас только двое хотят плыть. Мы проиграем, если будем голосовать, – сказала Кэри. – Но мне наплевать. Я умотаю отсюда при первой же возможности. Даже если придется отправиться одной.

– Я пойду с тобой, – твердо сказала Сюзи.

– Я не… Черт побери, я не могу решиться! Мы не сможем управлять плотом.

– Джонатан уже объяснил нам, что делать, – сказала Кэри. – Нам нужно идти на веслах пару миль на запад, пока нас не подхватит течение.

Оглянувшись на джунгли, Пэтти нахмурилась:

– Не могу понять: почему цикады подняли такой шум?

– А когда мы увидим землю, то начнем грести как сумасшедшие, – увлеченно продолжала Кэри. – Конечно, мы не разбираемся в картах Джонатана, но это не имеет большого значения.

Пэтти полуобернулась и снова вгляделась в деревья:

– Что-то странное происходит в джунглях.

– Наконец-то стало попрохладнее, – сказала Сюзи. – На этом все. Тебе лучше вернуться на наблюдательное дерево.

– А вам надо хорошенько отдохнуть. Если вы поплывете, вам это не помешает.

Со времени болезни Джонатана женщины стали пренебрегать круглосуточной охраной лагеря. Они немного освоились в джунглях и перестали бояться их.

По мере того как Пэтти влезала на дерево, джунгли оживали, наполнялись звуками. Этого не случалось с тех пор, как женщины оказались на острове; обычно днем было тихо, особенно в полуденный зной. Устроившись на дереве, Пэтти с удовольствием подставила лицо легкому дуновению ветерка, потянувшего с моря.

К половине четвертого ветер усилился. Кроме Пэтти, все женщины спали.

Первой проснулась Анни, протерла глаза и отправилась на небольшую полянку в лесу, на которой она любила молиться. Сильвана и Сюзи тоже встали и решили окунуться в заливе рядом с водопадом. Пэтти зевнула, потом пролезла под навес и обтерла грудь и лицо Джонатана холодной водой.

Небо сначала стало свинцово-серым, потом приобрело зловещий лиловый цвет. Вода в заливе покрылась барашками, зашумели деревья, ветер задул еще сильнее.

Сильвана с тревогой взглянула на небо.

– Ты не думаешь, что, возможно…

На лицо упала капля воды, и она вытерла ее. После этого еще несколько капель попали на руку. Сильвана посмотрела на облачное небо, потом на лагуну. Прямо у нее на глазах поверхность воды покрылась крошечными волнами. Весь залив, казалось, задрожал, а затем стал гладким, как стекло.

Сильвана услышала шипение, которое становилось все громче и громче. Над поверхностью моря появилась дымка. И вдруг с небес хлынула вода, как будто из опрокинутого ведра.

Секунду-другую Сильвана не могла прийти в себя. Она промокла насквозь, оцепенела, а потом закричала:

– Сюзи! Вылезай из воды! Это сезон дождей. Он начался раньше.

Сюзи пыталась что-то крикнуть Сильване в ответ, но шум дождя был слишком силен, чтобы та могла ее услышать. Напор воды был такой, как если бы они стояли под струей пожарного брандспойта. Они могли лишь ловить ртом воздух.

Сильвана помогла голой Сюзи выбраться из воды. Женщины схватили свою одежду и побежали, потому что дождь хлестал так сильно, что и думать нельзя было остановиться и одеться.

Помогая друг другу, они начали карабкаться по крутой тропинке, которая вдруг превратилась в скользкое месиво. Они скатывались вниз, соскальзывали и падали, но наконец все-таки добрались до вершины. Сильвана посмотрела в сторону моря. Не видно было ни океана, ни пляжа. Видимость была нулевая.

Мокрые, перепачканные женщины, пошатываясь, вошли в хижину.

Пэтти, которую едва не смыло с наблюдательного дерева, встретила их горькими словами:

– Думаю, что теперь решение можно уже не принимать!

18

Среда, 5 декабря

С начала сезона дождей прошло семь дней.

– Сейчас ты похожа на Грэйс Джонс, – сказала Анни, закончив стричь Сюзи под «ежик». Она поднялась и критическим взором осмотрела ее. – Теперь уж точно у тебя не будет ни вшей, ни блох, – сказала она.

– И могу обходиться без шампуня, – грустно пошутила Сюзи. – Когда мы вернемся, будем похожи на чучел.

Анни пожала плечами. Изнуренные непривычным трудом, тяжелыми бытовыми условиями, горем по погибшим мужьям, женщины махнули на себя рукой. Только Сюзи по-прежнему следила за тем, как она выглядела.

Со своей бамбуковой постели Пэтти смотрела на непрекращающийся дождь.

– Вот и хорошо, что мы не поплыли на плоту, – сказала она. – Нас бы смыло ливнем, и мы бы утонули.

– И еще хорошо, что Кэри сделала этот отвод для дождевой воды, – заметила Анни.

Поскольку их жилище было слишком тесным, то они построили на этой поляне еще одну хижину. Она была сделана аккуратнее и прочнее, чем первая, и женщины гордились тем, что ее спланировала Кэри и что они выстроили ее без помощи Джонатана.

За неделю сезона дождей женщины привыкли к новой погоде. По утрам иногда небо прояснялось и проглядывало солнце, но к середине дня начинали собираться тучи, и тогда влажный воздух становился таким плотным, что они ощущали на своих плечах физическую тяжесть и ждали, когда начнется ливень.

Тропический ливень всегда обрушивался неожиданно и мощно, как водопад. Во время ливня женщины не могли ничего делать, кроме как оставаться в своих хижинах, пока дождь не прекращался столь же неожиданно, как и начинался.

Эти женщины, привыкшие к комфорту, к жизни, приносящей больше поводов для радости, чем разочарований, с трудом адаптировались к новой обстановке. Их занесло в джунгли, и единственный мужчина, на которого они надеялись, был не в состоянии поддержать их. Они слепо полагались на него, но неожиданно он стал дополнительной проблемой, новым источником беспокойства.

Их неудовлетворенность и разочарование перешли в депрессию и апатию.

В своей собственной черной пропасти одиночества и отчаяния каждая из женщин переживала свои кошмары. Споры Кэри с Эдом всегда были частью их семейной жизни, но сейчас Кэри жалела, что они отняли у них столько времени и сил. Сильвана сожалела о каждой минуте, которую она не провела с Лоренцей, когда та была ребенком. Пэтти упрекала себя за недостаточное внимание к матери, которая, овдовев, стала так одинока.

Сюзи поклялась себе, что, если только бог поможет ей выбраться отсюда, она будет ласковее с Бреттом; больше она никогда не скажет ему «нет»…

Ждать было очень тяжело. Они все неподвижно лежали на своих бамбуковых кроватях, наблюдая, как с деревьев капает вода, ожидая, когда дождь прекратится. Как узники, они вели счет неделям, дням, часам и минутам до своего освобождения.

Пока за стенами хижины неумолимо лил дождь, Пэтти сидела, наблюдая за тем, как Анни стрижет Сюзи, и снова почувствовала, как по спине побежал неприятный холодок. Она была уверена, что за ними наблюдают. Она чувствовала спиной чей-то пристальный взгляд. Нет, она должна предупредить их!

Стараясь не выдать своего волнения, Пэтти сказала:

– Кэри, я уверена, что за нами кто-то следит.

Кэри раздраженно села на свою кровать.

– По-моему, ты страдаешь паранойей. Мы здесь уже три недели, и, если кто-то собирался напасть на нас, он давно бы уже это сделал.

– У нас и без твоих страхов хватает проблем, – добавила Сюзи.

И вновь в хижине воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумом дождя.

Понедельник, 10 декабря

Сюзи окинула взглядом желтовато-зеленую воду лагуны, белую линию барашков около рифа и бескрайний океан, блестевший под утренним солнцем.

– Ой! – вскрикнула она и выронила ведро.

– Опять плечо? – спросила Пэтти.

Поморщившись, Сюзи кивнула.

– Ты, наверное, вчера растянула мышцу. Давай я разотру ее. Вчера это помогло, верно? Пойдем в тень.

Обе женщины прошли по раскаленному белому песку в глубину пляжа и положили рыболовные снасти под пальму.

Пэтти начала осторожно массировать плечо, но всякий раз, когда она дотрагивалась до больного места, Сюзи вскрикивала.

– Ляг в тень, – предложила Пэтти. – Я сделаю тебе массаж.

Лежа на теплом песке, Сюзи расслабилась, когда руки Пэтти начали легко двигаться по ее обнаженному телу. Она слышала успокаивающее дыхание моря, чувствовала легкий теплый ветерок, ощущала мягкие прикосновения пальцев Пэтти. Впервые за последнее время Сюзи чувствовала, как из нее уходит страх, по мере того как крепкие, но нежные руки Пэтти снимали с нее напряжение.

Поглаживая загорелую кожу Сюзи, Пэтти вспомнила, как делала массаж своему сыну Стефену. Кожа Сюзи была такой же нежной и шелковистой. Легонько проведя указательным пальцем до основания позвоночника Сюзи, она вдруг поняла, почему привлекает мужчин нежная, хрупкая уязвимость женского тела.

Лежа на теплом песке, Сюзи непроизвольно передернула плечами. Секунду-две она колебалась, затем перевернулась на спину. Пэтти заметила в ее карих глазах какой-то странный блеск; губы Сюзи приоткрылись, словно она собиралась что-то сказать.

Сидя голой рядом с Сюзи, Пэтти вдруг испытала странное чувство, что если она еще раз коснется этой шелковистой кожи, то за этим последует что-то непредсказуемое. Она глядела в расширившиеся карие глаза Сюзи, и влечение, вспыхнувшее в обеих, загипнотизировало их. В тот же момент они медленно потянулись друг к другу.

Пэтти провела пальцем по шелковистой брови Сюзи. В ответ та обхватила Пэтти и увлекла ее вниз. Пэтти затрепетала, когда они, тесно прижавшись друг к другу, опустились на песок.

Пэтти мгновенно возбудилась и в тот же миг испугалась своих собственных чувств. Но отступать она не собиралась. Ее рука дрожала, когда она дотронулась до груди Сюзи.

Эта первая нежная ласка послужила искрой. Обе женщины двигались все более настойчиво, испытывая потребность утолить сексуальный голод. Нежность смешалась с чувственностью, а страсть – с похотью.

Не произнося ни слова, они ласкали друг друга, чувствуя, как возрастает возбуждение.

Кончики пальцев Пэтти неторопливо блуждали по плоскому животу Сюзи, спускаясь все ниже.

Видя и полностью понимая реакцию другой женщины, Пэтти отбросила робость. В первый раз Пэтти точно знала, что она делает и что это дает ее партнеру. Она знала это тело, как свое собственное. Это давало ей уверенность, что она способна доставить Сюзи наслаждение.

Из-за полузакрытых век Пэтти наблюдала за растущим возбуждением Сюзи, и это необычайно возбудило ее саму. Эта нежность в сочетании с острой пронзительной чувственностью опьяняла ее.

По мере того как ее тело наполнялось желанием, Сюзи ощущала себя любимой и защищенной. Она не выдержала бы, если бы Пэтти остановилась. Она не была уверена, что выдержит, если Пэтти продолжит. Но когда по ее телу разлился удивительный поток наслаждения, она подумала: «Это не может продолжаться». Но волна накатывала за волной, унося ее все дальше.

Дотрагиваясь до Сюзи и видя, как ее тело отвечает на прикосновения и ласки, Пэтти испытывала невероятное наслаждение. Сюзи всхлипнула, потом пронзительно вскрикнула и в изнеможении раскинулась на песке. Ей показалось, что жизнь – прекрасная и полноценная – снова стала доступна ей.

Сюзи открыла глаза и посмотрела на Пэтти.

– Я хочу доставить тебе такое же удовольствие.

Пэтти прошептала:

– Еще успеешь… – Она вытянулась рядом, опершись на локоть. Она ведь раньше видела это тело и восхищалась им, но прежде ей никогда не приходило в голову дотрагиваться до него. И вновь руки Пэтти заскользили по упругим грудям Сюзи, увенчанным тугими сосками.

Сюзи чувствовала себя так, будто была первой женщиной на земле, будто только что была сотворена. Пэтти дотрагивалась до нее с деликатностью, но умело распаляла ее до тех пор, пока Сюзи не ощутила, как в ее тело входит дневной зной и как оно становится частью и этого дня, и этого солнца, и этой жары. Каждая частичка ее существа возбудилась так, как ни один мужчина не возбуждал ее раньше. В их близости было более полное, невысказанное понимание, чем в любовном акте с мужчиной. Не было необходимости говорить ни слова.

Стоя на коленях, Пэтти наклонилась над Сюзи, которая лежала на теплом песке. Сюзи начала деликатно водить пальчиками по позвоночнику Пэтти. Каждая женщина могла чувствовать запах другой, когда Пэтти медленно опустилась и их тела соприкоснулись. Сюзи, дрожа, выгнулась вверх, чувствуя, как ее тело тает от страсти.

Они, задыхаясь, забылись в экстазе, касаясь лиц и рук, бедер и грудей с нежностью бабочек.

Пэтти поражало, что то, чем они только что занимались, воспринималось так естественно. Она подумала: а не была ли любая женщина гетеросексуальной по самой своей природе, не довлел ли над ними запрет касаться друг друга, не говоря уже о том, чтобы заниматься любовью с особами своего пола?

Пэтти прошептала:

– Я никогда не делала этого раньше.

– Я тоже.

Здесь не было ни соблазнителя, ни соблазненной, никакого подобия отношений между мужчиной и женщиной, а была лишь взаимная нежность, которая легко и незаметно перерастала в страсть.

Пэтти лежала на спине, блуждая в чувственном тумане. Сюзи расположилась на коленях у ее ног. Она перебирала пальцы ног Пэтти, очищала от песка, а затем сосала их, будто это были леденцы. Ее большие пальцы нежно поглаживали подъем ноги Пэтти, после чего она медленно провела ногтем своего большого пальца по ступне ее ноги.

Пэтти застонала от удовольствия, но их сладостное уединение нарушил сердитый голос Сильваны, раздавшийся с утеса:

– Где рыба? Ведь вот-вот же хлынет дождь!

– Мы просто отдыхали, – ответила Пэтти. Она быстро взглянула на Сюзи.

Кивнув ей, Сюзи прошептала:

– До завтра.

Они неохотно поднялись и пошли в лагерь. Сюзи чувствовала себя вполне удовлетворенной. Она испытывала к Пэтти благодарность и нежность за эти недолгие минуты счастья и покоя.

Шедшая за нею Пэтти старалась оправдать случившееся. «Это не так уж ужасно, – сказала она самой себе. – А что, по-твоему, происходит в тюрьмах? Ты думаешь, что здоровые, скучающие, несчастные молодые мужчины могут годами подавлять свою сексуальность?»

«Ты сделала это, – упрекал ее внутренний голос. – Теперь ты – лесбиянка!»

К тому времени, когда они вернулись в лагерь, Пэтти уже была в ужасе от того, что она сделала, испытывая отвращение к себе. Кроме того, она боялась, что несдержанная на язык Сюзи может рассказать другим, что случилось на пляже, и решила на всякий случай держаться от нее подальше.

К тому времени, когда женщины расселись на корточках вокруг костра ужинать, отвращение, которое Пэтти испытывала к Сюзи, стало явным. Нежно улыбаясь, Сюзи намеревалась сесть рядом с Пэтти. Та вдруг вскочила и перенесла свою еду на противоположную сторону костра. Если Сюзи обращалась к Пэтти, та просто игнорировала ее.

После ужина Сюзи прошептала Пэтти:

– Ты была великолепна. Почему сейчас ты так относишься ко мне?

Пэтти молча посмотрела на Сюзи, как будто не понимала, что та имеет в виду. В ту ночь Пэтти отправилась ночевать в другую хижину.

«Типичное мужское поведение. Так ведут себя мужики, когда добьются чего хотели», – с горечью подумала Сюзи. Она вспомнила обо всем, чем была обязана Бретту, которому она только что изменила, и она горько заплакала.

В темноте Сильвана слышала, как всхлипывает Сюзи. Было нетрудно догадаться о причине ее слез.

Сильвана вспомнила, что, когда она спустилась к пляжу, чтобы посмотреть их улов, они обе выглядели смущенными, щеки у них пылали. Они сказали, что отдыхали на пляже, но ведь на пляже было гораздо жарче, чем в тени джунглей. «Они занимались любовью», – подумала Сильвана.

Ею овладело любопытство: интересно, что они испытывали и как все это происходило? Представление Сильваны о лесбийской любви было весьма расплывчатым.

Кэри думала о том же самом. Представляя себе хорошенькую маленькую Сюзи, Кэри вдруг поймала себя на мысли, что она тоже была бы не против попробовать.

Анни тоже никак не могла уснуть. «Как будто у нас нет других проблем», – раздраженно подумала она. Конечно, они все овдовели и лишились своих семей. Они оказались на этом острове, они опустились и скучали, поскольку во время этих непрекращающихся ливней нечем было заняться в этих тесных жилищах, которые становились похожими на тюрьму. И они жили в постоянном страхе. Им всем нужны были ласка, забота и защита. По наивности Анни думала, что это случилось именно из-за этого. Но, судя по тому, как Пэтти резко и неприкрыто отвергла Сюзи, между ними это не повторится.

Ну а если это случится с кем-то еще?

19

Вторник, 11 декабря

Анни самоотверженно ухаживала за Джонатаном на протяжении двух недель, пока ему было совсем худо.

Наконец Джонатан открыл глаза.

– Привет, Анни, – сказал он.

Она пощупала его лоб: кажется, жар спал. Анни улыбнулась ему:

– Доброе утро. Мы скучали по тебе. С возвращением.

Анни бросилась из-под навеса сообщить хорошие новости остальным, но в лагере была лишь Кэри.

Среди женщин были еще два случая заболевания – с Сюзи и Кэри. Сюзи наступила на скорпиона, спрятавшегося под листом. Анни промыла укушенное место, затем выше раны наложила стягивающую повязку. После двадцати четырех часов сильной лихорадки и беспамятства Сюзи хотя и была еще слабой, но выздоравливала.

Гораздо более серьезными были тропические язвы у Кэри. Они появились на ее икрах после того, как она во сне расцарапала места укусов муравьев. Все женщины узнали, что тропические язвы могут привести к гангрене. Не имея никаких мазей и лекарственных препаратов, трудно было как-то облегчить мучения Кэри.

Желая сообщить ей хорошую новость, Анни крикнула ей:

– Джонатану стало лучше! А где остальные?

– Они ушли окунуться к водопаду, пока не начался дневной ливень, – ответила Кэри.

– Осторожнее! – предупредила Сильвана, показывая Сюзи на мелководье. – Ты чуть не наступила на рыбу-камень!

Сюзи вскрикнула, заметив это мерзкое ядовитое серое существо.

– Джонатан сказал, чтобы ты далеко не заплывала, – напомнила ей Сильвана.

Сюзи передразнила итальянский акцент Сильваны:

– Джонатан говорит… Джонатан говорит… Я буду делать так, как мне хочется!

Она решила нарочно заплыть подальше.

Сильвана поискала глазами Пэтти, которая теперь шарахалась от Сюзи, как от чумной. Пэтти была примерно в сотне ярдов и плыла спортивным кролем, опустив голову в воду. Сильвана вздохнула и поплыла брасом вслед за Сюзи, которая снова вела себя как капризный ребенок.

Поравнявшись с ней, Сильвана крикнула:

– Немедленно возвращайся к берегу!

Сюзи упрямо плыла в направлении выхода из лагуны. Сильвана попыталась помешать ей.

– Сюзи, возвращайся. Ты попадешь в течение.

Умышленно или нет, Сильвана этого не знала, но одной рукой Сюзи ударила Сильвану в лицо и окунула ее головой в воду.

Сильвана вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух. Она была в ярости. Вспомнив прием по спасению утопающих, она ладонью правой руки ударила Сюзи ниже подбородка и толкнула ее назад. Сюзи, сопротивляясь, отчаянно махала руками.

Обе женщины с ненавистью смотрели друг на друга, тяжело дыша и выплевывая воду.

Сильвана замахнулась, намереваясь как следует врезать Сюзи. Ее великолепное обручальное кольцо с изумрудом и бриллиантами соскочило с пальца, взлетело в воздух и исчезло под водой.

Сюзи испугалась гораздо больше Сильваны. Ее, кажется, потеря совсем не огорчила.

– Вот видишь, как я похудела, – сказала она. – Хорошо, Сюзи. Ты доказала, что умеешь плавать, поэтому я оставлю тебя в покое.

Сильвана не спеша поплыла к берегу. Она повернулась на спину и легла на воду, наслаждаясь солнцем и приятной теплой водой, которая плескалась у ее тела и раскачивала его в размеренном, завораживающем ритме моря.

Вдруг над лагуной раздался крик Сюзи:

– Акула!

Сюзи изо всех сил колотила руками в воде, ее лицо было искажено паникой. Потом она исчезла под водой.

Сильвана, как могла быстро, поплыла к ней. Сюзи вновь показалась на поверхности и закричала. Она задыхалась, неистово размахивала руками и снова скрылась под водой.

Когда Сюзи исчезла с поверхности, Сильваной овладела паника.

Она позвала Пэтти, но та плавала в отдалении от них, опустив голову в воду, поэтому не слышала криков Сильваны.

Сильвана поспешила к тому месту, где в последний раз видела Сюзи. Сделав глубокий вдох, нырнула под воду.

Спустя две минуты Сильвана вынырнула на поверхность, тяжело дыша. Она ничего не увидела. Проплыв еще несколько футов, она снова нырнула. На этот раз, когда у нее уже кончался запас воздуха, Сильвана различила тело Сюзи.

Она схватила ее одной рукой и резко толкнула вверх.

Оказавшись на поверхности, Сильвана крепко вцепилась в плечо Сюзи и поплыла к берегу.

Пэтти, выйдя из воды, занялась йогой. Погрузившись в себя, она не подозревала об этом инциденте в море, пока задыхающаяся Сильвана не добралась до мелководья.

Услышав крик, Пэтти обернулась и увидела, что Сильвана тащит на берег безжизненное тело Сюзи.

– Пэтти, ради бога, помоги мне!

Пэтти не оставалось ничего другого, как прийти на помощь.

– Искусственное дыхание «изо рта в рот» можешь сделать? – с трудом выдохнула Сильвана.

– В общем, да, – сказала Пэтти. Она опустилась на колени около Сюзи, но при мысли о том, что ей придется прикасаться к ней губами, ее охватило отвращение.

– Ну давай же! – крикнула Сильвана.

Пэтти проверила у Сюзи пульс, но он не прощупывался. Она перевернула Сюзи на спину, сняла свои часы и поднесла их ко рту Сюзи. Они запотели.

Пэтти наклонилась и сделала глубокий выдох в рот Сюзи. Она считала до четырех, потом снова делала глубокий выдох.

Вдруг Сюзи дернулась, и ее стошнило. Пэтти перевернула Сюзи на бок и начала массировать ей живот. Изо рта Сюзи хлынула вода.

Когда Сюзи вновь замерла неподвижно, Пэтти продолжила малоприятную работу.

С отвращением прикасаясь ко рту Сюзи, Пэтти продолжала делать дыхание «рот в рот».

– Пэтти, она дышит! Смотри!

Две женщины, склонившись над Сюзи, с беспокойством и надеждой наблюдали за тем, как жизнь возвращается к ней.

В тот день дождь прекратился рано, поэтому Пэтти пошла проверить вершу в ручье. Там было пусто. Она вернулась в лагерь за своими рыболовными снастями. Сейчас, когда их хижина больше напоминала полевой госпиталь, Пэтти осталась единственным человеком, кто мог добывать пищу.

Стоя по бедра в воде, Пэтти безуспешно пыталась что-нибудь поймать. В конце концов она решила, что на сегодня с нее хватит. Она решила, что, если ей не повезет, она вернется на пляж в лунную ночь, и тогда непременно что-нибудь поймает. В худшем случае, когда будет отлив, Пэтти могла бы попытаться поймать немного крабов. Тогда, по крайней мере, у нее будет лучшая приманка для рыб, а также суп из крабов.

Возвращаясь к берегу, Пэтти мельком взглянула на зловещие лилово-черные облака над головой. В этот момент она наступила на острый камень, споткнулась и потеряла равновесие. Пока она поднималась, ей в спину ударил порыв ветра. К тому времени, когда Пэтти добралась до тропинки, над лагуной хлестал дождь. Подняться наверх по размытой тропе нечего было и думать.

Промокнув насквозь и ежась, Пэтти присела на краю пляжа, выше линии прилива. На два часа дождь вынудил ее остаться здесь, и за это время она не видела ничего. Пляж как будто был укрыт бледно-серой дымкой.

Дождь прекратился почти так же неожиданно, как и начался, хотя сильный ветер не утихал. Пэтти привязала свои снасти к одной из пальм. Чтобы забраться теперь по уже скользкой тропе, ей нужны были обе руки.

С большим трудом ей удалось добраться до вершины утеса. Казалось, ему не было конца, будто какой-то великан отодвигал его вершину.

Когда Пэтти, пошатываясь, вернулась в лагерь, чувствуя головокружение, она увидела, что к ней спешит Анни.

– Что случилось? – испугалась Анни, увидев пошатывающуюся Пэтти. – Укусила морская змея?

Пэтти ничего не ответила. Колени ее подкосились, она плюхнулась в грязь и потеряла сознание.

Среда, 12 декабря

На следующее утро, оставив Сильвану на наблюдательном посту, Анни проверила лески на реке. Улова не было. Осунувшийся Джонатан, похудевший на десять фунтов, дал ей инструкции. Она должна взять мачете и поискать пищу за пределами запретной зоны.

Больше часа Анни прорубала себе дорогу сквозь кустарник, размахивая мачете. На берегу ручья она обнаружила заброшенную деревню аборигенов. Здесь росли несколько деревьев папайи, но, к сожалению, гроздья крупных желтых плодов находились на самой вершине. Ствол такого дерева напоминал ствол кокосовой пальмы – у него внизу не было веток.

Анни подумала, что хорошо, если бы она смогла взять с собой Сюзи. Та не боялась высоты и была единственной из их группы, которая могла взобраться на кокосовую пальму; она обхватывала ствол руками и ногами и поднималась по нему вверх, как обезьяна.

Но все же Анни, исцарапавшись, вспотев и боясь смотреть вниз, смогла добраться до плодов. Она срезала папайи столько, сколько смогла донести, и положила в мешок, висевший у нее на спине.

Этот мешок был сделан из рубашки. За исключением выросшей в монастыре Сильваны, все остальные женщины ходили теперь голыми по пояс.

Присев на землю, Анни разрезала один из этих плодов и, окунув пальцы в сок, попробовала его. Вкус был необыкновенный.

Анни встала и взвалила мешок с плодами себе на спину. Она чувствовала себя великолепно – она добывала пищу для всех остальных.

Вдруг она почувствовала нестерпимую боль в глазах и вынуждена была опуститься на землю.

– Должно быть, ей в глаз попал сок неспелого паупау, – сказал Джонатан Сильване, которая промывала Анни глаза. Слушая непрекращавшиеся стоны и крики Анни, Джонатан спрашивал себя: не вставить ли ей кляп в рот? Она, несомненно, представляла угрозу их безопасности.

Анни столько сделала для каждого из них, а теперь сама мучилась от жуткой боли, но они ничего не могли сделать, чтобы облегчить ее страдания.

В конце концов Анни пришлось вставить кляп. Она понимала, что происходит, и не сопротивлялась, когда полосой от рубашки ей завязали рот, а руки плотно связали сзади, чтобы она не могла сорвать кляп.

Джонатан послал Сильвану собирать кокосы – Сильвана и Сюзи были сейчас единственными женщинами, которые могли ходить. Наблюдать за окрестностями было некому, и лагерь остался без охраны.

– Помимо сбора кокосов и отлучек за водой, никто не должен покидать лагерь до тех пор, пока все не окажутся снова на ногах, – заявил Джонатан.

Следующий день Анни пролежала в хижине на куче листьев, думая только о том, сможет ли снова видеть.

Жгучая резь под веками не прекращалась, но Анни терпеливо переносила ее и только молила бога, чтобы зрение к ней вернулось.

Джонатан присел рядом с ней на корточки и взял ее руку.

Анни всхлипнула:

– Такое впечатление, будто против нас и злой рок, и сама природа…

– Нет, нет, это не так, – сказал Джонатан. – Ты плохо себя чувствуешь, и поэтому все кажется тебе в черном свете.

Лишь Анни и Пэтти были сейчас прикованы к постели, и женщины больше не голодали. Сильвана сходила в бамбуковую рощу и собрала молодые побеги. Она почистила и порезала их, как морковь, затем сварила и добавила несколько свежих креветок, пойманных в ручье.

– Сегодня китайская кухня, – заметила Сюзи. Она собирала верхушки папоротников. Они были слишком жесткими, чтобы их можно было есть сырыми, поэтому Сильвана варила их. Кроме того, она варила морские водоросли, которые по вкусу напоминали шпинат.

Днем Джонатан привел Сильвану в заброшенное селение, где Анни нашла то дерево. Он обнаружил банановую пальму и хлебное дерево с круглыми плодами размером с кулак.

– Мы не сможем их есть, – сказала Сильвана с огорчением. – Кожура вся в зеленых шипах.

– Они отделяются, если этот плод пожарить на тлеющих углях в течение получаса, – пояснил он. – Видишь лозу, похожую на виноградную, с пупырчатыми темно-розовыми ягодами? Это сладкий картофель. Поверь моему слову, сегодня вечером мы хорошо поедим.

Этим вечером, в первый раз с тех пор, как они отправились в джунгли, они наелись до отвала.

Когда на четвертое утро после того дня, когда Анни потеряла зрение, Сильвана принесла в хижину завтрак, Анни сонно взглянула на нее и зевнула:

– Привет, Сильвана.

Сильвана выронила скорлупу кокосового ореха с пюре из плодов хлебного дерева и с неожиданной для себя пылкостью прижала к себе Анни. Впервые за почти три недели все в их маленьком отряде были здоровы.

Воскресенье, 16 декабря

Все женщины собрались в лагуне, где Джонатан продолжал обучать их ловить рыбу.

Пока он рассказывал, Пэтти вновь почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она пыталась подавить в себе чувство, что за ними следят, и сосредоточиться на том, о чем сейчас говорил Джонатан. Пэтти скрывала свой страх и ничего никому не сказала.

После трех недель дождей эти женщины преодолели свою депрессию.

Когда не было дождя, они занимались поисками пищи – охотились, ловили рыбу или собирали плоды, стараясь следовать советам Джонатана. Они полагались на него во всем. Все женщины чувствовали, что он хороший человек, и испытывали к нему чувства признательности и любви.

Сюзи испытывала к Джонатану более сильные чувства.

В одну из ночей она слезла с наблюдательного дерева, потянулась и зевнула. Потом заметила, что Джонатан не спит, а сидит один около тлеющего костра. Мерцающие языки огня играли на его крепком худощавом теле, а русые волосы отливали золотом на фоне черноты этой тропической ночи.

Сюзи сняла неуклюжие брюки, которые Анни сшила ей из рубашки, и подошла к костру; вместо того чтобы сесть на корточки, она разложила свои брюки на земле и села на них, при этом ее длинная разодранная рубашка задралась над коленями.

– Иногда мне так одиноко, – жалобно сказала она.

Джонатан, не отведя глаз от огня, сказал:

– Сюзи, тебе в голову пришла не самая хорошая мысль.

– Никто не узнает.

– Ты не перестанешь любить человека просто потому, что он умер.

– Я сойду с ума, если не почувствую, что чьи-то руки обнимают меня. – Сюзи чуть пододвинулась к костру и к Джонатану. – Тебе не хочется? А я так хочу этого, все время. – Она вздохнула. – Такая вот я, ничего не могу с собой поделать. – Она коснулась его запястья. – Я просто… хочу, вот и все. – Ее указательный палец двинулся вверх по его предплечью, чувствуя силу мускулов под кожей.

Джонатан молча смотрел на нее. Она казалась такой маленькой и беззащитной, такой хрупкой и женственной. Короткая стрижка только усиливала это впечатление. Потом он подумал о Луизе и покачал головой.

– Нет, это не самая лучшая мысль, – сказал Джонатан и отвернулся, когда она заплакала.

Понедельник, 17 декабря

У них оставалось всего несколько спичек, но никто еще не пытался разжечь костер без них. Они все читали о том, что для разведения огня надо потереть две палочки, но никто толком не знал, как практически это делается.

Когда в тот вечер они сидели вокруг теперь ставшего еще более ценным лагерного костра, языки пламени подсвечивали снизу лицо Джонатана, отбрасывая черные тени на его исхудалые щеки.

– Когда мне было восемь лет, – вспоминал он, – на Рождество мне подарили увеличительное стекло. В одно из воскресений я играл с ним и вдруг обнаружил, что могу с его помощью прожигать дырочки на бумаге или ткани. – Джонатан обвел взглядом женщин. – Думаю, что вряд ли в своих сумочках вы держите лупы?

Они все покачали головами.

– Никто из вас не имеет при себе очков для чтения? Все покачали головами.

– У нас есть солнцезащитные очки, – сказала Сильвана.

– Нет, они не годятся.

– Помните тот скелет на дне шахтного ствола? – вдруг спросила Кэри. – Помните его фотоаппарат?

– Завтра утром мы сходим за ним, – сказал Джонатан.

Анни стояла у круглого отверстия, ведущего в пещеру, а Кэри спускалась по ротанговой веревке; у нее под блузкой был фонарь. Батарейка уже начала садиться, поэтому они пользовались им как можно меньше.

Когда Кэри добралась до дна, она два раза дернула веревку, давая Анни понять, что с ней все в порядке, затем включила фонарь и направилась к скелету.

Кэри присела и осветила скелет. Она осторожно вытянула руку и пошарила в пыли. Фонарь потух, и Кэри оказалась в полной темноте. Она с содроганием шарила рукой среди костей, пока не нащупала фотоаппарат. Аккуратно вытащив, Кэри положила его в противомоскитную сетку, которая висела у нее на поясе.

Присев у лагерного костра, Джонатан аккуратно очистил старый фотоаппарат от грязи. Он снял объектив и сдул остатки пыли.

– О'кей, давайте его помоем, – сказал он.

Сюзи держала в руках половину скорлупы кокосового ореха с теплой водой и пляжное полотенце, пока Джонатан тщательно чистил и сушил объектив.

На следующий день Джонатан повернул одно из колец объектива так, что открылась внутренняя диафрагма и сквозь его линзы хлынули солнечные лучи.

На расстоянии свыше 93 миллионов миль от них на поверхности Солнца шла непрекращающаяся реакция ядерного синтеза. Крошечная частичка этой энергии пересекла Вселенную, и вся теплота экваториального солнца с помощью этого объектива сфокусировалась в жгучую белую точку на тыльной стороне руки Джонатана.

Он вздрогнул, почувствовав ожог.

– А теперь давайте попробуем на бумаге. – Он сфокусировал луч на страничках из шикарной записной книжки Кэри, которые лежали под маленькой кучкой веточек.

Все затаили дыхание.

Пятно на бумаге потемнело, затем начало дымиться. У них был огонь!

Это казалось бо́льшим чудом, чем включить электрический свет.

20

В тот день Сюзи упрямо стояла у края лагуны.

– Это была акула! А если и нет, то это был кит, похожий на акулу! Я никогда больше не буду здесь купаться.

– Я ведь уже говорил, что здесь не бывает акул, – сказал Джонатан.

– А я говорю, что это была акула, – стояла на своем Сюзи.

– Смотри не утони из-за своих страшных выдумок, – усмехнулся Джонатан.

Надувшись, Сюзи наблюдала, как Сильвана и Пэтти погружаются в воду. Джонатан был еще слишком слаб и остался на берегу. Обе женщины были в масках для подводного плавания, ластах, с ножами на ремнях, но Пэтти, вооруженная гарпуном, плавала голой, а Сильвана по-прежнему не расставалась со своим изрядно пострадавшим черным кружевным бельем.

– Это где-то здесь, – сказала Сильвана Пэтти, когда они достигли середины лагуны. Они плыли в зелено-голубых водах, а мимо них проплывали серебристо-черные, зеленые, голубые рыбы, казалось, не замечавшие двух женщин.

Когда они поднялись на поверхность, Сильвана сказала:

– Там внизу действительно что-то есть. И оно похоже на огромную дохлую акулу. Надо опять нырнуть.

На этот раз они разглядели полуистлевшие останки самолета. За сорок лет, проведенных на дне лагуны, металл проржавел, и аэроплан приобрел вид какого-то диковинного живого существа, некоего морского чудища.

Женщины вынырнули, отдышались, и Пэтти сказала:

– Наверно, сбили во время войны. Интересно, это наш или японский?

– Не все ли равно? Ты думаешь, там может быть что-нибудь полезное? Например, аптечка с лекарствами?

– Надо посмотреть.

Они снова нырнули, медленно продвигаясь среди рыб к причудливым руинам машины, заглядывая в отверстия того, что осталось от истребителя.

Когда они снова вынырнули, Пэтти пробормотала:

– Совершенно ничего.

– Я нырну еще раз, – сказала Сильвана. Вскоре Пэтти последовала за ней.

Она увидела Сильвану внизу. Та словно боролась с кем-то невидимым. Ее голова скрылась в отверстии фюзеляжа, ноги яростно били по ржавому металлу, а руками она отчаянно отбивалась, словно внутри разбитого самолета было какое-то существо, схватившее ее.

У Пэтти упало сердце, мелькнула мысль: «Морские змеи!» Она выхватила нож.

Ясно, что Сильвана была в ловушке, но почему руки ее двигаются так странно? Разве какая-нибудь морская тварь могла ухватить ее за волосы?

И тут только Пэтти поняла, какая сила держала Сильвану: ее лифчик сзади зацепился за зазубренный край пробоины, в которую она пыталась вплыть. Пэтти тотчас бросилась вперед и распорола ножом лифчик. После этого она, чувствуя, что задыхается, пулей вылетела на поверхность, боясь, как бы не разорвались легкие. А вслед за ней из воды появилась и голова Сильваны.

Когда к обеим женщинам вернулось дыхание, Сильвана сказала:

– Я уронила нож в эту дыру и полезла за ним. Там я и застряла.

Пэтти улыбнулась:

– Наконец-то ты с голой грудью, как все мы.

Среда, 19 декабря

То, что Сильвана чуть не погибла из-за пустяка, произвело сильное впечатление на всю группу. На следующее утро Джонатан, уже пришедший в себя, стал наскоро учить женщин всему, что знал сам. Они занимались приемами самообороны и выживания, и никто не жаловался, все понимали, что эти знания в один прекрасный день могут спасти им жизнь.

Первое, чему он их научил, было умение ориентироваться в джунглях. Все знали, как там легко заблудиться.

На другой день они отправились в покинутую деревню и нашли там дикие банановые пальмы и дерево авокадо, хотя плоды были еще неспелые, гуаву и одно дикое лаймовое дерево.

Еда приобрела для них огромное значение, ведь они были лишены всяких иных удовольствий. Поиски кореньев и плодов, охота, рыбалка казались бесконечными. Они не переставали удивляться, как много времени, день за днем, уходит на добывание пищи.

За четыре дня до Рождества Сюзи приплелась в лагерь со светло-коричневым шаром, покрытым зелеными шипами. Она сказала:

– Эта штука лежала под деревом. Джонатан, ты знаешь, что это такое?

– Ты нашла дуриан. Рановато, обычно их здесь не бывает до Рождества.

– Что за дуриан?

– Здесь он считается большим деликатесом. Его называют «плодом новобрачных» и подают на свадьбах. – Джонатан странно посмотрел на Сюзи. – Когда понюхаешь его, поймешь, почему. – Он почистил нож о траву и отрезал ломтик. Под колючей кожурой была кремовая мякоть.

Сюзи понюхала и усмехнулась:

– Пахнет как… интимное место.

– Верно, – сказал Джонатан. – Здешние женщины утверждают, что не надо выбирать в женихи тех, кому не нравится запах этого плода.

– А каков он на вкус?

– Очень вкусный, как сладкий крем. Тебе в жизни не случалось есть ничего подобного. Вечером пойдем на охоту, я попробую найти что-нибудь подходящее к дуриану.

Кэри и Пэтти уже охотились с Джонатаном, но, кроме крыс, им ничего особенного не попадалось.

Когда стемнело, Джонатан с Кэри пошли охотиться на лягушек. Они находили их по кваканью, ослепляли светом фонариков и убивали загипнотизированных лягушек дубинками. Вернувшись в лагерь, Кэри торжествующе высыпала из сумки кучу убитых лягушек у костра. Анни тут же отвернулась.

Кэри возмутилась:

– Ты же ела их во французском ресторане. А здесь чем хуже? Иди и помоги их готовить, а то останешься голодной.

Следующим утром на тропе в джунглях Пэтти остановилась перед какой-то круглой кучей коричневых и черных листьев. Вдруг она поняла, что это такое, и швырнула в нее камень. Змея как бы нехотя развернулась. Пэтти выхватила из сумочки на поясе еще один камень и, разглядев голову, прицелилась из рогатки. Змея медленно поползла. Пэтти побежала обратно в лагерь.

Джонатан схватил мачете, и они вернулись назад, хотя Пэтти очень надеялась, что змеи там уже нет.

Джонатан бросил два камня и попал в змею, она не двигалась. Он осторожно приблизился и пустил в ход мачете.

– Тебе повезло, что заметила его сразу. Это не очень большой питон.

– Не очень большой! Но в нем около восьми футов!

– Питоны бывают и тридцати футов в длину. – Джонатан взвалил убитую змею на плечи и понес в лагерь.

При виде змеи лицо Сильваны стало каменным.

– Я надеюсь, ты не думаешь, что я буду готовить это вот!

– Я покажу, как это делать. – Джонатан был доволен добычей. – Что может быть прекрасней змеиных котлет. Это вкуснейшая вещь. Вроде свинины.

Он показал недовольной Сильване, как сдирать кожу со змеи.

– Кажется, Пэтти, у тебя будет новый ремень.

– Может, хватит еще на туфли и сумочку, – мрачно предположила Сильвана.

За стенами хижины целый день стучал дождь, но у Сюзи, несмотря ни на что, было приподнятое настроение. Она надела на короткие волосы венок из орхидей, ведь 23 декабря у нее день рождения.

– Давайте выпьем, а? – Ее рука дрожала от возбуждения. – Я угощаю.

– Двойную порцию мартини со льдом, – подхватила игру Кэри.

– Пэтти, думаю, тебе не надо больше налегать на «Перье».

– Ну, тогда томатного сока с лимоном.

– Кто-нибудь должен тебя проводить, Кэри.

– А мне, пожалуйста, «Фостерс», – проговорил Джонатан со своего ложа. Он поправлялся после второго приступа лихорадки. Бледная кожа обтягивала его скулы, он был похож на скелет.

– Горячий шоколад, – заказала Анни, – и взбитые сливки.

– Розовое шампанское, – сказала Сюзи.

Сильвана заметила:

– Сегодня всем будет свежий лаймовый сок. Я приготовила целый кувшин в честь дня рождения Сюзи.

– Тройной мартини, – захихикала Сюзи.

Она села и принюхалась:

– Что за дрянь курит Кэри?

– О господи! – Джонатан тоже сел. – Где же она ее достала?

– Что? – озадаченно спросила Анни.

– Марихуану. Она вообще-то водится в здешних местах.

– Конечно. Я ее сушила много дней. Такая хорошая травка…

Джонатан свесил ноги с постели.

– Дай сюда, Кэри!

Кэри глупо улыбнулась:

– Мне надо немного проветриться… – Она соскочила с постели и, пошатываясь, вышла.

– Как быстро действует, – изумилась Анни.

– Пэтти, пойди верни ее! – встревожился Джонатан.

Сюзи радостно сообщила:

– Еще одна сигарета у Кэри на постели. И еще какая-то бамбуковая штучка. Она, наверно, раскатывала сухие листья.

– Не трогай, Сюзи! – Джонатан пытался прикрикнуть, но голос был еще слишком слаб.

– Это же травка, которую курят во всех колледжах.

– Сюзи! Дай сюда! – приказал Джонатан. – Я не хочу, чтобы еще кто-нибудь дурманил себе мозги. Когда вернешься домой, кури эту дрянь, если хочешь, но в джунглях этого делать нельзя.

Он попытался встать, но ноги не слушались его.

– Пэтти, я говорю тебе, иди верни Кэри!

– Ты шутишь? Разве мне с ней сейчас справиться? – ответила та.

Все женщины вытянули шеи, наблюдая за тем, что вытворяет Кэри. Сюзи с завистью сказала:

– Кажется, ей там хорошо.

– Верните ее немедленно, – повторил Джонатан.

Никто не ответил ему. Он настаивал:

– Если она попытается покинуть лагерь, остановите ее. Свяжите ей руки за спиной, привяжите к дереву, пока она снова не придет в себя.

– Пусть девчонка порезвится немного, – пожала плечами Пэтти. – Зачем мешать человеку, если ему хочется голышом поваляться в грязи.

– Господи, лишь бы она не нашла кокаиновый куст! – пробормотал Джонатан.

Сюзи быстро взглянула на него:

– Ты хочешь сказать, что здесь это есть?

– Есть клочок земли в покинутой деревне, где растет эта штука. Стебли в пять футов, серо-зеленые листья. Местные помешивают их в котле, над огнем, сушат и делают из них пудру, которую смешивают с золой. Во время длительных путешествий по морю люди могут несколько дней не спать и не есть.

– Нам как раз это и нужно, – сказала Сюзи.

– Ну нет, Сюзи, на это не надейся. Стоит только начать, и потом уже не остановишься. Тогда отсюда уже не выбраться.

Снова снаружи раздался шум.

– А это котелок с крабами на сегодняшний вечер, – сообщила Пэтти. – Сильвана их, кажется, сварила. Нет, Сильвана, не выходи, мы их потом помоем.

– Черт побери, она разгромит весь лагерь, – сказала Сильвана. – Сколько может продолжаться действие той дряни?

– До трех часов, смотря по силе травы и по тому, сколько она выкурила, – ответил Джонатан. – Да брось же, Сюзи.

– Это сумасшествие, – сказала Сильвана. – Я попробую вернуть ее, пока она все не перевернула. Пускай проспится. – И она выбежала из хижины.

Высунувшись наружу, Сюзи комментировала происходящее:

– Кэри душит Сильвану… Нет, похоже, Кэри собирается с ней вальсировать… Теперь обе упали в грязь… Борьба в грязи… Мы могли бы продавать билеты и делать ставки… Сильвана опять ее повалила… ну и свалка! Наверно, Сильвана ее нокаутирует… Сильвана встала, она что-то орет по-итальянски и топает ногами…

– А что делает Кэри? – с тревогой спросил Джонатан.

– Идет вдоль реки к мосту.

– Пэтти, верни ее. Черт, ты же знаешь, я не могу!

– Ты шутишь! После того, что было у них с Сильваной!

– Она опасна для себя самой и для всех нас. Идите вы все, слышите, все! Верните ее! – закричал Джонатан.

Кто ворча, кто смеясь, женщины выбежали в лес под дождь.

…На берегу реки лучи солнца, пробиваясь сквозь густую зелень, освещали крылья пестрых бабочек и разноцветные крылья райских птичек, а также почти обнаженное, покрытое грязью тело Кэри, которая пробиралась сквозь джунгли голая, в одних сапогах. Следя за ней, Сюзи подумала с усмешкой: «Интересно, как она будет чувствовать себя наутро».

На берегу было место, где Кэри любила стоять и смотреть на стремнину, прислушиваясь к шуму воды. Она любила смотреть на зелень, расцвеченную желтыми орхидеями, которые отражались в реке. Вдруг Кэри раскинула в стороны руки и громко запела.

– Надо немедленно что-то делать, а то сейчас сюда прибудет армия Пауи, – прошептала Пэтти.

Они стали осторожно приближаться к Кэри.

Вдруг в кронах деревьев раздался шум, словно одновременно взлетели сотни испуганных птиц. Кэри перестала петь и тупо уставилась перед собой. На заваленном листьями берегу реки лежала большая птица. В шею ей вонзилась стрела.

Все женщины сгрудились в темной хижине, дрожа от страха. Спать никто не мог.

Джонатан снова успокаивал их:

– Вы в безопасности, пока не выходите за запретные пределы.

– Но где они начинаются? – прошептала Сильвана.

– Точно не знаю.

– Вот это и страшно.

– Это просто предупреждение, – ответил Джонатан. – Если бы они хотели застрелить Кэри, они бы это сделали и, черт возьми, были бы правы. Но убить Кэри в этом районе – значило бы его навсегда осквернить.

Понедельник, 24 декабря

Пробираясь сквозь джунгли за Джонатаном, Пэтти подумала, что не представляла себе подобного кануна Рождества. На минуту внимание ее ослабло, но она отогнала мысли о Питтсбурге. Сейчас нельзя думать о доме, нельзя ни о чем вспоминать. Надо сосредоточиться на преследовании.

Они вышли на охоту, когда Джонатан решил добыть к рождественскому ужину что-нибудь получше жареной крысятины.

Сжимая в руках дубину и нож, Пэтти следовала за Джонатаном.

Вдруг он замер, прислушался и свернул направо. Он приближался к зверю: со стороны моря дул легкий ветерок. Джонатан быстро и бесшумно продвигался вперед. Пэтти следовала за ним в десяти шагах позади.

Вскоре она остановилась. Лучше оставаться на своем месте: если зверь почувствует неладное и побежит в ее направлении, она сможет продвинуться вперед и, если повезет, подвести его под прицел ружья Джонатана.

Тут она с ужасом услышала, что кто-то идет слева от нее, нимало не заботясь о том, чтобы ступать бесшумно.

Пэтти отступила и спряталась за сандаловым деревом. Она увидела одинокого темнокожего солдата в форме.

Пэтти ждала, пристально всматриваясь в заросли. Может быть, кто-то идет за ним следом. Она сосчитала до тридцати и осторожно двинулась за солдатом. Пока она шла, в ее голове один за другим мелькали вопросы. Где Джонатан? Как предупредить его об опасности? Если этот парень заметил Джонатана, будет ли он стрелять? Захочет ли захватить его в плен? Или он…

Тут Пэтти увидела, что солдат резко остановился и оглянулся по сторонам. Потом он поднял винтовку.

Она вытащила нож. У нее есть лишь несколько секунд. Сейчас она всего в трех ярдах позади него.

Солдат прицелился. Пэтти успела подумать: «Должно быть, он собирается выстрелить в Джонатана».

Но что ей делать, только отвлечь внимание солдата или ударить его ножом в спину? А если она промахнется?

Теперь она так близко, что можно прыгнуть ему на спину. Повернувшись направо, чтобы прицелиться, он подставил левую сторону шеи.

Пэтти не думала об опасности и о последствиях. Она только подумала: «Это тренировочная ситуация номер восемь. Раз, два – бей!» С ножом в левой руке она прыгнула на спину солдату.

Она ударила его ножом в шею, кровь брызнула фонтаном. Человек издал сдавленный крик, пошатнулся, уронил винтовку и повалился так, что она упала на него. В безумном страхе Пэтти продолжала наносить удары.

Услышав шум, Джонатан повернул назад. Он увидел окровавленную Пэтти, оседлавшую человека в хаки. Джонатан отшвырнул винтовку и стащил Пэтти с ее жертвы. Он перевернул солдата и перерезал ему горло. Затем Джонатан постоял, озираясь по сторонам и прислушиваясь.

Наконец он хрипло прошептал:

– С тобой все нормально, Пэтти?

– Кажется, – сказала она, поднимаясь на ноги. Она была вся в крови. Кровь капала даже с ресниц.

Джонатан сказал шепотом:

– Я думаю, он был один. Надо взять его ранец, стащить его с тропы и спрятать. Потом мы вернемся и уберем все следы.

Пэтти не ответила, уставившись на мертвеца. Она поняла, что только что, вот сейчас, убила человека.

Джонатан тоже смотрел на мертвого. Форма цвета хаки, автомат «АК-47», остроконечная шляпа, рубашка, майка, жилет с карманами на «молниях», бутылка на поясе.

Они оттащили тело в джунгли. Потом, как могли, убрали следы крови, хотя Джонатан знал, что любой местный сразу поймет, что здесь кого-то убили. Они раздели убитого, спрятали его в зарослях и замаскировали ветками. Конечно, Джонатан понимал, что, если солдата будут искать, труп его найдут легко.

Сидя на корточках, он сказал:

– Если он хотел убить меня, значит, эти сволочи не успокоились. – Он осмотрел ранец. Там было двадцать пять патронов, два дневных пайка, четыре блока местных сигарет, шесть коробков спичек, бутылочка «крем де менте», отрез розовой хлопчатобумажной ткани. – Вроде бы он направлялся в сторону Китанги с подарками к Рождеству. – Джонатан задумчиво поглядел на Пэтти. – Поскольку мы внутри запретной зоны, от местных мы в безопасности. Если террористы пойдут с моря, мы успеем спрятаться в пещере. Если же они идут от Райского залива, им придется пересечь бирманский мост. Я покажу тебе, как его вывести из строя всего за полминуты, перерубив два каната. Это – только в случае крайней необходимости, если ясно будет, что они специально ищут нас… Ведь как только мы это сделаем, они поймут, что мы здесь.

21

Понедельник, 24 декабря

Позади никого не было видно. Гарри надвинул на глаза защитные очки, закрываясь от сияющего солнца, и оглянулся на белые горные вершины, окружавшие долину. Не так он собирался провести Рождество, но в этой нелепой ситуации он все же впервые за последние недели чувствовал себя бодро.

Раннее наступление сезона дождей остановило розыски на Пауи не только с воздуха, но и на земле. Если потоки воды и не смоют все следы, они вызовут оползни, которые блокируют тропы. Множество ручьев и речушек, стекающих с гор к морю, превратятся в бурные грязевые потоки.

Потеряв надежду, Гарри вернулся в Порт-Морсби 29 ноября.

Вечером 3 декабря рейсом в 6.30 вечера он вылетел на Гонолулу, а оттуда – в Сан-Франциско. Утром четвертого Гарри поднимался по эскалатору в зал заседаний на тридцать шестой этаж небоскреба «Нэксус», где ему предстояло делать доклад.

Когда он закончил, Джерри Пирс, стряхнув пепел сигары, сказал:

– Мы сейчас исходим из двух предпосылок: или наши люди живы и найдутся сами, или они мертвы.

Джерри Пирсу явно нравилось быть главным распорядителем.

– Как вы знаете, Гарри, – сказал он, – мы работаем в тесном контакте с Госдепартаментом. Мы делаем все возможное, но хотим, чтобы этим занимались наши лучшие люди. Как можно скорее, Гарри, возвращайтесь на Пауи. Продолжайте поиски. Даем вам месяц, если нужно.

Гарри изумился. Когда он был на Пауи, Джерри приказал ему вернуться в Австралию.

– Я уже объяснил вам, что именно вы, люди, имеющие власть, сможете по-настоящему организовать поиски. Вот почему я прибыл сюда, чтобы обсудить все проблемы с вами и людьми в Вашингтоне. Этого не сделаешь на Пауи.

– Ерунда! Распоряжайтесь средствами по своему усмотрению, Гарри. В разумных пределах, конечно. Если их нет в живых, нужны доказательства. У нас в Штатах по закону нельзя признать человека умершим до истечения семи лет с момента исчезновения. И страховые компании не будут выплачивать положенных сумм семь лет, если мы не найдем никаких следов.

Кто-то вставил:

– А к этому времени деньги обесценятся из-за инфляции.

Человек слева от Джерри заметил:

– Общая цифра страховки будет, вероятно, восьмизначной. Если они не вернутся, ближайшие родственники станут миллионерами.

– Я надеюсь, они предпочли бы ими не стать, – сказал Гарри.

– Ну, конечно, – сказал Джерри. – Пока вы здесь, Гарри, мы попросим вас нанести визиты во все семьи. Они лично должны убедиться, что нами делается все возможное. Все уже организовано. Водитель ждет вас, у него – график посещения. Помните: для них вы олицетворяете надежду, Гарри.

– Я приехал сюда, чтобы действовать, а не выполнять социальные заказы, – сказал Гарри.

Тут появился слуга в белом пиджаке и черных брюках и принес кофе в чашечках веджвудского фарфора. Джерри бросил в чашечку заменитель сахара и сказал:

– Конечно, мы все это обсудим, когда вы побываете в семьях. А когда вернетесь на Пауи, поскорее подписывайте контракт с президентом Раки.

– Раки скуп, – сказал Гарри. – Я слышал, он еще не уплатил жалованья своим военным. К тому же он считает, что мы его унизили. Могут быть проблемы.

– Это – ваше дело, Гарри, ваша ответственность, – сказал Джерри. – Поддерживайте контакт с Раки, напомните ему, сколько мы заплатили по швейцарскому кредиту. Постарайтесь закончить это дело поскорее. Нам нужны все права на разработку месторождений на Пауи на десять лет.

Значит, и Джерри знает о залежах кобальта и хромитов.

Джерри подтвердил это позже за обедом в тихом клубе «Нэксус». Он рассказывал:

– Я проверил поездки Эда и затребовал копии отчетов лаборатории. Не получив одного из них, я дважды сверил даты с расходами и обнаружил, что не значится только отчет по Пауи.

– По Пауи и еще кое-что не значится, – сказал Гарри.

Он рассказал о смерти Бретта и о своих сомнениях насчет взрыва лодки. Он достал из кармана часы Артура, и Джерри их сразу узнал.

– Вы сообщили в Вашингтон? – спросил он.

– Если бы я сообщил, может, вообще ничего бы не удалось больше узнать. Раки настаивает на аварии яхты. Он не хочет, чтобы результаты его розыска ставили под сомнение, и прекратил дальнейшее расследование.

– А что вы надеетесь найти?

– Не знаю. Что-нибудь, какую-нибудь зацепку.

Джерри кивнул:

– Дайте часы мне. Я установлю, были ли они в морской воде. Что-то не похоже.

– Я лучше оставлю их у себя, – сказал Гарри, убирая часы в карман.

– Лучше отдайте их мне. Так надежнее.

– Все же лучше пусть пока побудут у меня, Джерри.

– Дайте часы, Гарри.

Гарри удивленно заметил:

– Но я хотел показать их матери Артура. – Ему было непонятно, зачем это Джерри так нужны часы.

– Ну, ладно, Гарри… а после этого отправьте их в наш сейф. Это – наше единственное доказательство.

– Конечно, Джерри. – Гарри сменил тему. – Не могли бы вы дать мне списки ценностей, что были у наших коллег и их жен, на случай, если что-то из них объявится у миссис Чанг?

Золотоволосый мальчик в инвалидной коляске орал:

– Вонючее старичье!

– Стефен, так с бабушкой разговаривать нельзя. – Милдред Блоунер похлопала рукой по шахматной доске. – Ты грубишь только потому, что проигрываешь. Если ты не исправишься, я не буду играть с тобой.

– К вам мистер Скотт. Приготовить кофе? – спросила Джуди.

Миссис Блоунер кивнула:

– Пригласите его, пожалуйста.

Вошедшему Гарри комната показалась чем-то средним между спортивным залом и магазином игрушек, во всяком случае, при взгляде на дорогие тренажеры и полки, заставленные игрушками.

Из-под золотистых кудряшек на Гарри глядели большие голубые глаза. Стефен открыл рот, похожий на розовый бутон, и заорал:

– Когда найдут маму?!

– Мистер Скотт не будет с тобой разговаривать, если ты будешь кричать, – сказала Милдред мягко. Она уперлась руками в колени, чтобы встать с громоздкого кресла. – Спасибо, что зашли, мистер Скотт.

Гарри пригнулся, потому что мимо его уха пролетела шахматная доска, а за ней последовали фигуры.

– С этим мальчиком нелегко, – сказала Милдред, предлагая Гарри кофе. – Доктор Бек, личный врач Стефена, советует поместить его в частную клинику. Но там он будет среди других детей, и ему придется следить за собой, там так не пройдут эти его вспышки. Доктор говорит, что это уже давно следовало сделать. Если его родители не вернутся, только это и останется сделать, но, если вернутся, так все же будет лучше для всех.

Гарри кивнул.

Миссис Блоунер осторожно поставила нетронутую чашку на столик. Умело наложенный макияж не скрывал увядшее лицо.

– Я думала, что Пэтти просто наказывает сама себя, оставляя Стефена дома. Теперь, когда мне надо это решать, я понимаю, каково было бедной Пэтти…

– А почему это мы должны с ним видеться? – спросил у брата Билл, с трудом перекрывая скороговорку футбольного комментатора.

– Джерри Пирс хочет показать, как он роет землю, чтобы найти наших родителей, – ответил старший, Фредд, с ногами забравшись на диван. – А что, у тебя сегодня свидание?

– Может быть.

– У Билла всегда свидания. – Девятнадцатилетний Дэйв, лежа на полу, не отрывал глаз от игры. – А что у нас с ужином?

– Старина Гарри хочет нас угостить, – ответил Фред.

– А мы ему зачем? – спросил Билл.

– Я же говорю: все этот дерьмовый «Нэксус». – Фред опустошил банку с орешками и швырнул ее в Билла, тот поймал ее и бросил обратно. Четырнадцатилетний Роб сказал:

– Я думаю, он интересуется мамой.

Братья захохотали.

– Нет, я вот про что. Позапрошлой зимой папа пригласил его на обед в воскресенье… Мы с мамой разбивали лед на пруду, чтобы птицы могли напиться. Когда пришел Гарри, мы спрятались за кустом лавра. Мама увидела, что он входит на крыльцо, и кинула снежок. Снежок попал ему в шею.

– И что? – зевнул Фред.

– Он обернулся злой как собака, но увидел, что это мама. Он остался стоять и улыбался как идиот.

В дверь позвонили.

– Старина Гарри пришел, – сказал Фред. – Кинь мне еще пива.

За ужином большую часть времени царило неловкое молчание. Гарри чувствовал уныние от односложного разговора. Младший, Роб, чье бледное лицо и огненно-рыжие волосы напоминали Гарри об Анни, был особенно подавлен.

– Что вы, ребята, делаете на Рождество? – спросил Гарри.

– Еще не думали.

– Будем дома.

– Ничего особенного.

Фред наконец сказал:

– Нас обычно куда-то приглашают, но мы могли бы побыть вместе дома.

– Это как мама скажет, – сказал Роб.

– Папина сестра приглашала в Кливленд, – вспомнил Дэйв.

– Кому нужен этот дерьмовый Кливленд? – спросил Фред.

– И вообще нас…ть на Рождество, – сказал Билл, потягивая пиво.

– А как вы, например, насчет лыж? – спросил Гарри.

– Нет, – сказал Билл. – Лучше мы останемся здесь.

– Что-то никуда не хочется, – заявил Дэйв.

Гарри посмотрел на четырех парней.

– Именно это Рождество не надо проводить дома. Лучше поехать куда-нибудь, развеяться, отвлечься.

Помолчали.

– Черт возьми, почему нет? – сказал Фред. – Все же лучше, чем сидеть дома.

Утром пятого декабря Джерри Пирс, весело насвистывая, вышел из парадных дверей дома. Шофер в форме отсалютовал ему и стал открывать дверцу черного «Линкольна». Джерри кивнул, влез в машину и развернул свежую газету. Он уже чувствовал себя президентом компании, и это ощущение ему нравилось.

Предстояло решить, стоит ли начинать дополнительные поиски пропавших.

«Какого дьявола, – подумал он. – Ведь девяносто девять процентов за то, что они уже где-нибудь лежат мертвые, ищи их или нет».

…Гарри шел за дворецким мимо прекрасных китайских ваз, мимо фиговых деревьев, мимо диванов, обитых шелками работы Ленора Ларсена. Они вошли в оранжерею, где росли орхидеи. Запах здесь был густой и сильный, воздух влажный, что напоминало ему Пауи.

Миссис Грэхем в светло-серых садовых перчатках и таком же переднике возилась с цветами. Ей было восемьдесят, но жизнь всегда была к ней благосклонна.

– Хорошо, что вы зашли. – Миссис Грэхем протянула изящную ручку. – Не желаете ли мартини перед обедом, мистер Скотт?

– Я бы предпочел, если можно, шотландского виски.

Виски подали с водой, привезенной из собственного источника Грэхемов, а обед накрыли в столовой с небольшим фонтаном.

– Я надеюсь вскоре услышать хорошие новости, – сказала миссис Грэхем. – Лоренца в феврале должна родить, а у нее тяжелая беременность. Она была у своей бабушки, когда узнала об исчезновении родителей, и ей стало плохо.

Гарри подумал: «Избалованные женщины, как избалованные дети: реальная жизнь страшна для них, и им трудно ее принять. Но без этого такие женщины всегда останутся детьми».

– Мне жаль, что она это так тяжело переживает.

Аккуратно очищая артишок, миссис Грэхем сказала:

– Не хотела бы я снова быть молодой. В старости все воспринимается менее болезненно. Вас уже не так поражают неприятные жизненные сюрпризы.

Лакей убрал тарелки и поставил перед ними крошечные порции сырного суфле. За ним последовали кумкваты в виноградных листьях.

– А этот президент Раки делает все возможное, чтобы их найти? – поинтересовалась миссис Грэхем.

– Кажется, он делает все, что считает возможным.

– Но это ведь не одно и то же, не так ли? – Миссис Грэхем чистила кумкват серебряным фруктовым ножом, украшенным гербом русских императоров.

– Нет. Но он, по сути, диктатор и делает то, что хочет.

– Что ж, очень печально это слышать, – заметила миссис Грэхем.

– Вы хотите сказать, что надо обойти Раки? Если он не соблюдает правил, то и нам не надо? Но я не стал бы его раздражать. Он вообще может запретить поиски.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – сказала хозяйка, ставя точку в их разговоре.

Никогда еще Гарри не оставался таким голодным после обеда из четырех блюд.

В одинаковых розовых платьицах сидели на стульях с высокими спинками две маленькие девочки. Восьмилетняя Ингрид выглядела бледной и исхудавшей: зимой у нее всегда болело горло. Она спросила:

– А их найдут к Рождеству?

– Прости, но я точно не знаю, – ответил Гарри. Он снова подумал: «Почему эти неприятные визиты свалились именно на меня?»

Пятилетняя Грета, казалось, сейчас опять заплачет.

Сестра Кэри быстро спросила:

– Хочешь еще булочку, Грета?

– Нет, спасибо, тетя Рут.

– Тогда поблагодарите мистера Скотта за визит и попрощайтесь. Можете идти к себе. – Девочки одновременно встали, печальные, но вежливые. Попрощавшись с Гарри, они, держась за руки, вышли.

Сестра Кэри тяжело вздохнула:

– Они почти не плачут. На них словно нашло оцепенение. Они вообще ничего не делают. Просто сидят дома или стоят, держась за руки, во дворе. Не знаю, как с ними быть. Неизвестность хуже плохих вестей, ведь все висит в воздухе. Раны не заживут, пока о них не узнаешь.

– Где девочки проведут Рождество? – спросил Гарри.

– Я хочу подождать до окончания школьного семестра, а потом забрать их в Сиэтл. Трое моих детей, может быть, как-то сумеют расшевелить их.

Гарри очень в этом сомневался.

– Будьте же благоразумны, Гарри, – повторял Джерри Пирс, барабаня пальцами по столу. Они оставались в зале вдвоем, остальные служащие давно ушли домой.

– То же я мог бы сказать и вам, – отвечал Гарри.

Джерри пожал плечами:

– Мы сделали все возможное, но теперь надо сосредоточиться на делах компании. Многие люди, их работа зависят от нас. Акционеры не будут ждать бесконечно, пока мы будем ломать руки. Это печально, жестоко, но это факт. Надо принять это, Гарри.

– Вы не хотите, чтобы я подключал к этому делу Вашингтон, не так ли? Вы поручили мне эти визиты к убитым горем родным, чтобы выключить меня из работы и отнять у меня время. Как я понимаю, вас бы устроили затянувшиеся поиски, а еще больше их безрезультатность. Ни вы, ни другие члены совета директоров не заинтересованы в возвращении Артура и его команды. Вы все уже успели нагреть их кресла.

Джерри посмотрел на Гарри, стоявшего у большого незашторенного окна на фоне зимнего звездного неба, и сказал:

– Мы все оценили ваши усилия, Гарри, но мы видим, что ничего уже не поделаешь. Забудьте этот бойскаутский вздор, и займемся делом. Кончайте ваши приключения и сосредоточьтесь на контракте с Раки.

Гарри подумал: «А ведь хорошо, что я не отдал ему часов Артура. Еще неизвестно, что бы он с ними сделал!»

Глядя на сердитое лицо Гарри, Джерри примирительно сказал:

– Может быть, это несколько преждевременно, но хочу все-таки вам сказать – есть мнение, что вас следует ввести в совет. Подумайте, что это значит, Гарри. Акции, престиж, деньги. Вам пора заняться своей карьерой, а это прекрасный шанс.

Гарри захотелось ударить Джерри по лицу. Неужели он считает Гарри идиотом, не понимающим, что его покупают? Теперь Гарри понял, что самое главное для него – найти Анни. И если она жива, он ее больше не отпустит. Черт возьми, он всегда найдет другую работу.

– Конечно, – сказал он, – я вернусь на Пауи, и как можно скорее. Но я собираюсь продолжать поиски. И вы не помешаете мне, Джерри.

Утром в четверг шестого декабря Гарри улетел в Сидней. Следующие две недели он работал в своем офисе, почти не выходя.

В субботу 22-го Гарри отправился в Питтсбург, где в аэропорту ждала машина, чтобы отвезти его к дому Анни. Там он должен был увидеться с ее ребятами и провести с ними Рождество. Гарри взял их с собой в то место в Аллегенских горах, где когда-то ходил на лыжах с их матерью. Конечно, за двадцать с лишним лет там многое изменилось. Появились комфортабельные коттеджи, подъемники, бар и шестнадцать маршрутов разной сложности.

В коттедже он заказал просторную комнату. Ребята ввалились в нее в тяжелых лыжных ботинках и побросали снаряжение на койки. Гарри сказал:

– Прежде чем мы отправимся, я предлагаю: пока не вернемся в город, не говорить ни о чем, кроме лыж.

– Полная амнезия, – проворчал Фред.

Гарри кивнул:

– Лыжня требует полного внимания. Вот почему мы здесь.

Гарри снова оглянулся на группу сосен, из-за которых пролегала лыжня. Роба по-прежнему не видать. Когда они вернутся, он поговорит с ребятами, чтобы они держались вместе. И еще надо кое-что сказать сумасшедшему Дэйву. После обеда Гарри видел, как он собирается прыгать с высоты 15 футов. Гарри закричал, чтобы Дэйв этого не делал – тот не прислушался. Он приземлился так тяжело, что лыжи глубоко ушли в снег. Дэйв с трудом выбрался, злобно оглядываясь на Гарри и на братьев, и продолжал спуск, слишком быстро и явно рискуя.

– Все по-разному переживают горе, – мрачно сказал им Гарри. – Но разбиваться на лыжне, по-моему, совершенно бессмысленно. Вашей матери это бы не понравилось.

Вечерело, солнце уже скрылось за снежной вершиной. Гарри снова оглянулся.

Маленькая фигурка Роба наконец появилась из-за сосен. Он передвигался напряженно и медленно, как черепаха. Когда мальчик приблизился, Гарри понял, что он испуган.

– Что случилось, Роб?

У того стучали зубы.

– Вы оставили меня… а я упал… недалеко от трещины…

Гарри кивнул. Трещина тянулась вниз примерно на сто пятьдесят футов.

– Но ведь ты должен был быть далеко от нее.

– Я сошел с лыжни и стал скользить… и никак не мог остановиться. Я все скользил, все ближе и ближе к обрыву…

– Но все обошлось, – попытался подбодрить его Гарри.

– Я налетел на высокий сугроб и поэтому остановился. Можно я немного отдохну?

Гарри покачал головой:

– Лучше спуститься вниз. Уже поздно.

На бледном лице мальчика появилось паническое выражение.

– Мне кажется, я не смогу, Гарри! – Роб опустился на снег. – Я не могу больше идти.

– Придется, – сказал Гарри. – Я не смогу тебя нести. Не собираешься же ты здесь ночевать?

Гарри дал ему лыжную палку.

– Обопрись! – Он рывком поставил Роба на ноги и стряхнул с него снег. – А теперь будем потихоньку спускаться. Расслабься, и пусть лыжи понесут тебя вниз.

И они медленно начали спуск.

Они ввалились в коттедж и сразу очутились в царстве тепла и света. Они почувствовали запах пунша и услышали трансляцию рождественского гимна.

– Сейчас тебе нужен горячий душ и чашка крепкого чая, – сказал Гарри, помогая смертельно уставшему мальчику разуться.

Подходя к своей комнате, они слышали шум. У двери стояла какая-то женщина и орала:

– Если не прекратится шум, я позову администратора.

Когда Гарри вошел в комнату, ему в лицо попала подушка, брошенная одним из братьев. Они ожесточенно колотили друг друга.

Гарри бросился разнимать дерущихся. Все втроем повалились на пол.

– О-го-го! – заорал от окна Фред и швырнул в дерущихся недопитую банку с пивом. Она ударила Роба по уху, а пиво пролилось на ковер.

Роб захлопнул дверь и привалился к ней спиной.

– Фред, скотина, ты опять напился!

– А что, нельзя? – закричал Фред. – На кой черт нам нужно это Рождество? Что нам праздновать?

Роб потер покрасневшее ухо.

– Не ори, а то нас сейчас выкинут на улицу!

Бедняга Фред переживал больше других братьев. Он был старшим, и теперь все заботы и проблемы легли на его плечи. По каким-то причинам ему не разрешали пользоваться банковским счетом родителей, а как иначе платить прислуге и погашать счета?

Фред бросил еще одну подушку в дерущихся братьев. Подушка разорвалась, перья разлетелись, как бутафорский снегопад. Роб не мог больше видеть этого. Он бросился в ванную, запер дверь и расплакался.

Гарри удалось наконец разнять Билли и Дэйва. Он понимал, что у братьев просто сдали нервы, и это послужило причиной драки.

Гарри обратился к Фреду:

– Дай мне пива, дружище. – Он поймал с силой брошенную банку.

– Не называй меня «дружище». – Фред знал, что и остальные братья чувствуют то же самое, для них он посторонний, который почему-то лезет им в душу.

Гарри тихо сказал:

– Так не разговаривают с друзьями.

– С чего это нам считать тебя другом? Мы едва знаем тебя.

– Я друг вашей матери, – сказал Гарри, открывая банку и направляясь к ванной. Он позвал: – Выходи, Роб, мне нужен горячий душ. Не можешь же ты просидеть там всю ночь.

Роб открыл дверь и вышел, бледный и печальный.

– Они теперь всегда такие, – грустно сказал он, глядя на хаос, царящий в комнате. – Они раньше такими не были. Они были настоящие парни, правда. – И чуть слышно добавил: – Как вы.

Гарри кивнул. Он ничего не говорил, но все знали: и ему было больно. Как и они, он привык не говорить о своих чувствах.

Он понимал, что четверо братьев просто не могут никуда деться от своего горя.

Гарри повернулся к ним:

– Я хочу вам только сказать, что вашей матери все это было бы не по сердцу. Она любила вас, вложила в вас свою душу, и ей неприятно было бы все это видеть. – Он помолчал. – И вот что еще. Что бы вы обо мне ни думали, я должен быть с вами.

22

Среда, 26 декабря

Пэтти на удивление спокойно пережила убийство туземного солдата.

– Я никогда бы не подумала, что эта одержимая чувством вины мамаша способна на такое, – сказала Анни, когда они с Кэри собирали хворост. – Совсем не та безмозглая девица, которую я помню по Питтсбургу.

– Мне всегда казалось, что у нее сильная воля, – возразила Анни.

– А Сильвана как изменилась! Она всегда была белоручкой и неженкой.

– Да.

– Возможно, мы все себя недооценивали, – вздохнула Анни, взваливая на спину вязанку хвороста.

В эту ночь Кэри не могла уснуть. С одной стороны во сне что-то бормотала Сильвана, с другой ровно дышала Сюзи.

Пока у Джонатана была лихорадка, он спал в пристройке под навесом, а Пэтти пользовалась его кроватью. Когда же он выздоровел, Пэтти, которая все еще обращалась с Сюзи так, словно та была прокаженной, отказалась вернуться в хижину, где спала прежде, так что Кэри пришлось устроиться между Сюзи и Сильваной.

Вдруг Сюзи начала всхлипывать. Кэри вздохнула. Она знала, что за этим последует. Сюзи, казалось, была больше всех потрясена случившимся.

Кэри вскочила и встряхнула Сюзи, заставив ее проснуться.

– Все в порядке, это тебе просто приснилось.

– Я не могу… не выношу насилия, – рыдала Сюзи.

Сюзи продолжала плакать отчасти потому, что была зла на себя. Она всегда гордилась тем, что была крутой уличной девчонкой, но когда, зарыв солдата, в лагере появились окровавленные Джонатан и Пэтти, на нее нахлынули страшные воспоминания детства.

Прильнув к Кэри, Сюзи вспомнила, как она прижималась к матери на верхнем этаже ветхого, облупившегося дома на Шэйдисайд. Днем отец работал в конторе большого сталелитейного завода, а по ночам напивался.

Ложась в постель, Сюзи никогда не засыпала сразу. Как только мать укладывала ее и целовала на ночь, Сюзи вскакивала и стояла в детской кроватке, прижавшись ухом к стене. Она вслушивалась в пугающую темноту и в еще более пугающие звуки. Ожидание было даже хуже, чем сами побои.

Сюзи никогда не могла понять, почему ее покорная, безответная мать не могла бросить отца и получить развод. Не могла понять, почему в тех случаях, когда им удавалось удрать от разбуянившегося отца и прибежать в полицейский участок, никто ничего не делал, не желая вмешиваться в семейную ссору. Не могла она понять и того, почему, когда мать наконец набралась смелости уйти, отец совершенно потерялся и расплакался, упрашивая ее остаться, говоря, что она нужна ему, что он любит ее. Мать Сюзи, больше боявшаяся уйти, чем остаться, упала к нему в объятия и осталась. После чего, через неделю, все началось сначала. Сюзи чувствовала бессильный гнев, неспособная понять их взаимную зависимость.

Еще будучи маленькой девочкой Сюзи привыкла связывать слово «мужчина» с тиранией, насилием и страхом. Она недолго выдержала в этой гнетущей напряженной атмосфере. Повзрослев, она поспешила избавиться от этого ада, несмотря на стыд за то, что оставила мать, несмотря на то, что ее еще долго преследовало полное упрека лицо.

Несколько месяцев спустя после ее побега из дома ее мать упала с лестницы и разбила голову. Через восемь дней она скончалась, не приходя в сознание. После похорон Сюзи больше не виделась с отцом.

– Бедная девочка, – успокаивающе приговаривала Кэри, гладя ее по голове.

Четверг, 27 декабря

Сильвана смотрела на бархатную черноту ночного неба. Звезды были намного ярче и больше, чем на Западе. Глядя вверх, объятая ночью, она чувствовала себя успокоенной. Она частенько просыпалась среди ночи и забиралась на вершину утеса в ожидании зари, наблюдая, как небо постепенно становится бледно-желтым, затем цвета огня по мере появления солнца.

Сильвана смотрела на аквамариновую воду лагуны, пышные заросли джунглей, впитывая в себя всю эту красоту. Затем она спускалась к морю.

Все еще прохладный песок хрустел у нее под ногами. Если при отливе валуны были не покрыты водой, она прыгала с одного на другой, забывая об опасности поскользнуться. Все время она слышала гипнотический шум моря, облизывающего скалы в своем ритме – искушающем и опасном. Сильвана чувствовала его щедрый дар, получаемый от невидимого дарителя – матери-земли.

Сильвана, никогда не чувствовавшая себя в Питтсбурге дома, теперь обрела его на Пауи. Она чувствовала себя принадлежащей этому месту. Здесь она обрела мир.

Она поняла, что не хочет уезжать отсюда.

Ее решение остальные женщины восприняли по-разному.

– Ты хочешь навсегда остаться на Пауи? – изумилась Сюзи.

– Нет, я собираюсь обосноваться на Фиджи. Когда мы ловили там рыбу два года назад, я упала и растянула лодыжку. Каждый день, пока мы не уехали, местная сестра милосердия навещала меня в отеле. Помню, я подумала, как это здорово – посвятить свою жизнь людям, быть действительно кому-то нужной. Поэтому вчера вечером я решила, что, когда мы будем возвращаться, я полечу на Фиджи, найду эту сестру и посмотрю, не смогу ли я чем-нибудь ей помочь. Она знает, что делать. Я смогу построить небольшую детскую больницу.

– А как же Лоренца? – воскликнула Анни.

– Лоренца замужняя женщина, у нее теперь своя жизнь, – сказала Сильвана. – Я буду прилетать домой дважды в год, и Лоренца может привезти своих детей на Фиджи.

– А твой дом!

– Мне всегда в нем было не по себе, – пожала плечами Сильвана.

Сюзи была шокирована.

– Но твои прекрасные вещи…

– Чем больше имеешь, тем больше хочется. Я думаю, что больше всего удовлетворены те, кто ограничивается самым необходимым, – заявила Сильвана.

– Но эти места нецивилизованные, – вставила Пэтти.

– Меня это не пугает. Может быть, я устала от цивилизации. Я никогда не смогу жить, как раньше. Я хочу управлять своей жизнью. Сила – это возможность выбора, и я свой сделала.

Наконец Джонатан нарушил напряженную тишину:

– Сначала нам всем надо вернуться в Питтсбург.

К концу февраля в лагере было заметно оживление. Женщины стряхнули с себя апатию. Они совершали продолжительные прогулки, забредая в ранее не изведанные уголки.

Теперь, когда они собирались уезжать, все яснее почувствовали экзотическую красоту острова.

Теперь они любовались звездами, подобными россыпи жемчуга на черном бархате, зеленым сумраком тропического леса – загадочного и восхитительного. Ночные звуки не были больше зловещими, когда они слушали крики каких-то животных и глухой рокот волн в рифах.

Вторник, 26 февраля

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Солнце сияло весь день.

– Итак, сезон дождей позади, – проговорил Джонатан. – Подождем еще два дня и спустим на воду плот первого марта за час до высокой воды, в десять вечера.

– Почему нельзя спустить его в сумерки, как в прошлый раз? – спросила Сюзи. – Мы не хотим грузиться в потемках.

Джонатан ответил не сразу. Затем он заговорил тем тоном, который, как они теперь знали, означает «трудности впереди»:

– Учтите, что местные жители враждебно настроены, так как мы осквернили их священное место. Они знают, что мы попытаемся покинуть остров, как только кончится сезон дождей. Я не хочу стычки в лагуне или сразу же за рифом.

Он оглядел их покорные лица.

– Конечно, спуск в темноте намного труднее, но гораздо важнее, чтобы нас не видели. Местные жители не ожидают, что мы отплывем ночью, и, если повезет, будут вдрызг пьяны, празднуя окончание сезона дождей.

Пятница, 1 марта

Последние часы пребывания на острове тянулись очень медленно. Скрытый под деревьями на вершине склона тридцатифутовый бамбуковый плот скоро будет поставлен на деревянные катки, чтобы облегчить спуск по откосу крутого обрыва.

Весь день женщины сосредоточенно готовились к отъезду.

Еще раз они паковали свои пожитки в рюкзаки, еще раз затачивали ножи, наполняли водой бамбуковые контейнеры, складывали запасы рыбы и фруктов.

Начиная с сумерек, все нетерпеливо ожидали решающего момента.

В девять Джонатан тихо сказал:

– Ладно, пошли. Залезь-ка на дерево, Сюзи, посмотри вокруг. Остальные несите провизию на берег.

Сильвана молча загружала других женщин, стараясь давать каждой посильную ношу, чтобы они могли преодолеть крутой спуск при лунном свете.

В десять женщины приготовились к спуску плота. Сюзи оставалась на наблюдательном посту на дереве, вокруг которого была привязана веревка, а Кэри – внизу, готовая травить ее, если понадобится. Веревка Пэтти была привязана к соседнему эвкалипту.

Джонатан проверил катки и тихо скомандовал:

– Хорошо, давайте начинать.

Он спустился с утеса и занял свое место. Так как вода из-за прилива была высокой, он должен был стоять намного ближе к утесу, чем это было при предыдущем спуске, и ему было гораздо труднее наблюдать за женщинами. Он задрал голову, но мог видеть только Анни и Сильвану – две маленькие фигурки на вершине утеса

Анни увидела, что Джонатан поднял обе руки. Она подняла правую, и Кэри отпустила веревку на фут. Одновременно Сильвана подняла левую руку, и Пэтти отпустила свою тоже на фут. Плот рывком скользнул вперед и замер.

Через минуту Джонатан снова поднял обе руки, опять плот скользнул вперед и остановился. Все шло медленно, но склон был обрывист, и весьма важно было равномерно отпускать веревки, иначе плот начнет раскачиваться из стороны в сторону.

Спустя четырнадцать напряженных минут, когда он поднял руки в очередной раз, Джонатан вдруг услышал странный звук, словно металл ударился о металл. Чувствуя себя совершенно беззащитным, понимая, что является хорошей мишенью в лунном свете, он опустил обе руки.

На дереве раздался шелест.

– В чем дело? – шепотом спросила Анни.

– Не знаю, – послышался голос Сюзи.

Женщины с тревогой ожидали дальнейшего развития событий.

Прошло две минуты, все было тихо, и Джонатан поднял обе руки. Плот медленно пополз вперед. На дереве Сюзи отклонилась, чтобы наблюдать за спуском плота. Она ступила на ветку, которую не проверила раньше. С треском, напоминающим винтовочный выстрел, ветка обломилась, и Сюзи рухнула на землю.

Она упала на Кэри, которая вскрикнула от неожиданности и выпустила веревку.

Одна сторона плота рванулась вперед, затем плот развернулся, веревка рванулась у Пэтти из рук, обжигая ладони. Она тоже выпустила веревку. Плот качнулся и обрушился на вершину утеса.

Анни едва успела отпрыгнуть, когда он понесся мимо. Хотя он был гораздо легче, чем первый, который они построили, он все же имел тридцать футов в длину и набирал скорость, скатываясь по крутому откосу.

Внизу на берегу Джонатан слышал чей-то вскрик и видел, как исчезла Анни. «На нас напали», – подумал он.

Затем он увидел, как плот налетел на скалу. Похолодев, Джонатан наблюдал, как плот сползал к водопаду, подпрыгивая на острых камнях и летя прямо на него.

Он только успел подумать: «Надо что-то сделать, а то он разлетится на куски», как острый край плота ударил его в голову. Сила удара отбросила Джонатана назад, и он виском стукнулся о валун. Он умер мгновенно.

Кэри скатилась по откосу, за ней мчалась Сюзи. Они увидели, как плот плюхнулся в воду и медленно поплыл в темноту.

Кэри, не раздумывая, бросилась в море, намереваясь спасти плот – их единственную надежду выбраться с острова. От плота отходили шесть канатов, если ей удастся схватить один из них, она сможет на него взобраться.

Кэри пробежала мелководье, набрала воздуха и нырнула. Вдохнула на четвертом гребке, на шестом… Никогда она так быстро не плыла.

К тому времени, когда Сюзи оказалась у кромки воды, Кэри была на полпути к плоту. Он приближался к проему в рифе, где его ожидали острые кораллы.

– Кэри, вернись! За рифом акулы! – в ужасе позвала Сюзи.

Даже если Кэри удастся взобраться на плот, без весел она будет во власти течения, а без пищи и воды скоро погибнет.

Ничего не слыша, Кэри упрямо плыла к плоту.

Книга V ОПАСНОСТЬ

23

Догоняя плот в лагуне, Кэри вдруг осознала грозящую ей опасность и стала пытаться выбраться из течения, которое уносило ее к узкому, с коралловыми клыками, каналу, за которым лежал океан.

Кэри знала, что пытаться плыть против течения бесполезно, поэтому она сосредоточила внимание на том, чтобы плыть параллельно берегу.

Тем временем, пока Кэри боролась за свою жизнь, Анни скатилась вслед за Сильваной с откоса. Вместе они вытащили из воды неподвижное тело Джонатана.

Пока Пэтти упорно пыталась вдохнуть в Джонатана жизнь, Кэри сумела выбраться на берег и без сил вытянулась на песке. Лунный свет заливал окрестности.

Наконец Пэтти прекратила свои бесполезные попытки и залилась слезами.

Новое горе сплотило женщин. Они не могли поверить, что Джонатана не стало. Отчаяние овладело ими. Сюзи подняла лицо к небу и закричала, обращаясь к богу, что она никогда не верила в него, а теперь знает, что была права.

– Хватит орать! – прикрикнула на нее Анни. – Надо унести его с берега, иначе дикари узнают, что мы потеряли своего мужчину.

С трудом они втащили тело Джонатана на утес, отнесли в хижину и положили на бамбуковую кровать. Голубые глаза Джонатана были широко раскрыты, никто из них не решился прикоснуться к ним.

Как только рассвело, женщины подняли с берега запасы, затем собрали желтых орхидей и разложили их вокруг тела Джонатана.

– Мы должны похоронить его, – сказала Анни, вытирая слезы. – Иначе с ним расправятся крысы.

– Он хотел, чтобы его похоронили в море, – всхлипнула Сюзи.

– Надо похоронить его как древнего викинга, – предложила Сильвана.

Они решили сжечь его на похоронном костре, но ни у одной не хватило духа зажечь огонь и смотреть, как превращается в пепел тело Джонатана. Поэтому они решили выкопать могилу и похоронить его.

Они выбрали небольшую рощу вечнозеленых деревьев канага, потому что Джонатан любил сильный аромат мелких желтых цветов, покрывающих их ветви.

Анни встала перед могилой на колени и перекрестилась, пытаясь совладать с тоской и горечью, которые охватывали ее всякий раз, когда она припоминала последние несколько дней.

У края могилы Анни опустошила карманы Джонатана. Она вручила Сюзи брелок из акульего зуба. Сильвана получила компас, подводные часы достались Кэри.

Анни сказала:

– Я бы хотела оставить себе его армейский нож. Пэтти может взять зажигалку и винтовку.

Затем они опустили тело Джонатана в могилу и, молча глотая слезы, забросали землей.

Позднее, когда женщины брели назад в лагерь, они впервые поняли, что отныне могут рассчитывать только на себя.

Анни настояла, чтобы они поели, и Сильвана быстро сварила суп из сушеной рыбы, который они заставили себя съесть.

Эту ночь все они спали в одной хижине, так как никто не хотел оставаться там, где еще недавно лежал труп Джонатана.

Сильвана спала, крепко обхватив Анни руками, словно ища в ней спасение от одиночества.

Анни сунула руку в карман и нащупала нож Джонатана. Она словно заряжалась силой, касаясь его вещи, и это успокаивало ее. Она прошептала:

– Помоги нам, Джонатан, пожалуйста. Подскажи, что нам делать.

Казалось, она услышала его голос: «Делайте новый плот, и быстро».

Спустя две ночи после смерти Джонатана, Анни проснулась утром, почувствовав, что что-то шевелится у нее на груди.

Анни вскрикнула и вскочила с кровати.

– Получай! – воскликнула Пэтти, швыряя камень в крысу.

– Ты могла попасть этим камнем в меня, – с упреком сказала Анни.

– Теперь я не промахиваюсь, – самодовольно заявила Пэтти. Она отбросила в сторону уже ненужный камень, встала и натянула перчатки, собираясь разделаться с оглушенной крысой.

– А где остальные? – спросила Анни.

– Кэри на страже, а Сюзи плачет у костра. Я сказала ей, что нет смысла рыдать, мы теперь должны отстаивать себя сами.

Пэтти нахмурилась, сдерживая слезы.

– Сильвана ушла ловить крабов и устриц. Сейчас вода низкая, а у нас нет свежей провизии, одна лишь проклятая строганина из сухой рыбы. – Она вытерла кровь с ножа. – Жаркое из крысы на ужин!

С тех пор как крысы стали столь агрессивны, Анни спала, не снимая одежду и не разуваясь. Она свернула постель и вышла к сидевшей у костра в унылой позе Сюзи.

Большие карие глаза с покрасневшими от слез веками смотрели на Анни.

– А так боюсь, – сказала Сюзи. – Гораздо больше, чем раньше.

– Мы все тоже, хотя в джунглях ничего не переменилось. Не страшнее, чем пару дней назад. – Она похлопала Сюзи по плечу. – Страх надуман, он у тебя в голове. Не давай ему завладеть собой.

На севере лагуны море отступило от темных мангровых корней. Небольшие крабы устремлялись в безопасность отступающей воды. Сильвана бродила по мелководью под утренним солнцем, осторожно обходя блестящие рифы и забрасывая сеть. Было самое время ловить креветок: в последние два часа отлива они оказывались в плену маленьких луж, и их можно было просто собирать ручной сетью.

Следуя за отливом, Сильвана медленно продвигалась вперед, складывая пойманных креветок в брезентовый мешок.

Когда сумка почти заполнилась, начался прилив. Сильвана распрямилась и решила закончить сбор.

Но она заметила под водой большую раковину, почти скрытую водорослями. Она никогда не видела таких больших. Целая трапеза, подумала она, нагибаясь и подсовывая под раковину нож.

После нескольких минут безуспешных попыток Сильвана уже почти сдалась, но внезапно раковина подалась. Сильвана схватила верхнюю половину левой рукой, пытаясь оторвать ее от скалы. Молниеносно раковина накрепко зажала ее указательный палец.

Сильвана отпрыгнула и выронила нож, который, описав дугу в воздухе, упал в воду. Она нагнулась и попыталась достать нож, но не дотягивалась до него дюймов шесть.

Раковина повредила ей палец. Правой рукой Сильвана пошарила в своей сумке и достала маленького моллюска, чтобы с его помощью приоткрыть раковину, которая взяла ее в плен.

Сильвана посмотрела на море. Начался прилив, и вода устремилась в лагуну. Когда вода достигнет обычного уровня, то сомкнется над ее головой, и она утонет, если не сможет освободиться.

Сильвана наклонилась и снова попыталась достать нож. Он поблескивал серебром в воде, но был таким же недостижимым.

Понимая, что самой ей не справиться, Сильвана начала звать на помощь.

Ответа не было, и она поняла, что зашла слишком далеко от берега. Вода уже дошла ей до ключиц и медленно подбиралась к горлу.

От крика голос ее сел, и теперь из горла вылетали хриплые звуки. Без особой надежды она помахала правой рукой.

– Сильвана?.. – озадаченно окликнула ее Пэтти. Она с утеса заметила руку, машущую из воды.

Внезапно поняв, что Сильвана попалась в ловушку, Пэтти рванулась с утеса. «Боже, только бы не осьминог», – подумала она.

К тому времени, когда Пэтти добежала до нее, вода уже лизала Сильване подбородок.

– Я уронила нож. Не могу освободить палец… Ради бога, не медли!

– Я сбегаю за молотком, – предложила Пэтти.

– Нет времени. Мой нож там, на дне. Достань его!

Пэтти нырнула и достала нож.

– Я не спец, но дай мне попробовать один разок открыть раковину.

Когда она попыталась перерезать мускул, удерживающий раковину закрытой, Сильвана вскрикнула от боли. Пэтти снова атаковала раковину.

– У меня ничего не выходит.

Внезапно Сильвана спокойно сказала:

– Отрежь палец.

– Не могу, – с ужасом сказал Пэтти.

– Если не можешь – дай мне нож, я сделаю это сама. Иначе я утону.

– Не могу, – с отчаянием проговорила Пэтти.

– Годами ты играла в медсестру в Питтсбурге! Сейчас пора стать ею на самом деле. Если ты сейчас струсишь, я умру. Режь, Пэтти!

Но Пэтти не могла заставить себя сделать это.

– Дай мне нож! – взвизгнула Сильвана.

Пэтти сунула ей нож и убежала.

Сильвана рубила по пальцу, почти не чувствуя боли, но у нее ничего не получалось.

Услышав крики, Сильвана взглянула вверх. Она не погибнет одна. Анни и Пэтти бежали к ней по песку.

Сильвана поскользнулась, и на мгновение голова ее скрылась под водой. Когда попавшая в западню женщина восстановила равновесие, Анни выхватила нож и сосредоточилась на том, что ей предстояло сделать. Анни понимала, что Сильвана будет испытывать страшную боль, и надеялась, что она потеряет сознание.

Анни наклонилась и схватила под водой запястье Сильваны.

Этим вечером они вынесли кровать Сильваны из хижины и поставили у костра. Сильвана была бледной, дыхание стало хриплым. Рука ее была туго перевязана полосками ткани, прокипяченными в воде. Болевой шок прошел, оставив ее слабой и обессиленной, но боль не прекращалась и не давала ей заснуть.

Анни напоила ее и вытерла пот со лба.

Они не прекращали спор о том, что делать дальше. Сюзи боялась выходить в море без Джонатана. Она считала, что им стоит рискнуть попытаться подкупить вождя Катанги.

– Кто же из нас пойдет?

– Кинем жребий.

– Если я и вытяну короткую соломинку, то все равно не пойду. Безумие идти в деревню каннибалов после того, как мы осквернили их святилище, и просить у них пару каноэ в обмен на перочинный нож, – заявила Пэтти.

– Но они будут рады, если мы покинем остров, – возразила Сюзи.

– Ну что ж, вот ты и пойдешь к ним, – предложила Пэтти. – Джонатан бы знал, что нам сейчас делать.

– Почему бы нам не подождать, пока какой-нибудь прогулочный катер или яхта не зайдет в бухту и не устроит здесь пикник, как это было у нас? – слабым голосом предложила Сильвана. – Мы сможем попросить капитана взять нас в Куинстаун. Оттуда мы сможем позвонить в сиднейский офис и вернуться в Австралию в двадцать четыре часа.

– Не думаю, что нам следует сидеть и ждать, когда за нами приплывет яхта. Я думаю, надо построить следующий плот. Сделали же мы его раньше, почему бы не сделать еще раз.

– Конечно же, – хмыкнула Сюзи. – Скоро мы станем лучшими плотостроителями и сможем завоевывать призы.

– Я согласна с Анни. Нам надо построить еще один плот, и как можно скорее. Сильвана будет охранять лагерь, поскольку не сможет делать ничего другого.

Пэтти старалась скрыть раздражение. Все были злы на Сильвану за то, что она по своей неосторожности стала теперь обузой, как и на Сюзи, чья неосмотрительность вызвала цепь событий, приведших к смерти Джонатана. Сидя на корточках у костра, они представляли жалкое зрелище. Нечесаные волосы обрамляли морщинистые, обветренные лица, впалые щеки, лихорадочно блестящие глаза.

Метаморфоза, происшедшая с женщинами в ярких пляжных одеждах, которые когда-то взошли на сверкающую чистотой палубу «Луизы», была не только внешней. Почти четыре месяца борьбы за выживание сделали их другими людьми, и ни одна уже не будет такой, как прежде, думала Анни, осматривая освещенный костром круг.

Четыре месяца назад тихая, незаметная Анни не поднимала голоса и не высказывала своего мнения, равно как и пассивная, вечно погруженная в себя Сильвана. Пэтти выяснила, что в решающий момент оказалась трусихой, и это чуть не стоило Сильване жизни. Наверное, только Кэри осталась сама собой – сильная, спокойная, надежная.

Их прежнее поверхностное дружелюбие сменилось глубокими чувствами. Сильвана, Кэри и Сюзи не хотели иметь с Пэтти никакого дела. Пэтти притворялась, что ей плевать: она старалась угодить Анни, но та отвергала ее предложения. Она не хотела, чтобы эмоции разделили женщин на две враждующие группы. В минуту опасности не дело ссориться и выяснять отношения.

– Хватит ссориться, – решительно сказала Анни. – Мы должны стать одной командой и делать все, чтобы выбраться отсюда.

– Верно, но что мы должны делать? – отозвалась Кэри.

– Пока не знаю. Но мы должны держаться вместе.

– Может быть, нам нужен лидер? – спросила Кэри.

– Среди нас нет лидеров, – возразила Сюзи.

– Кто-то все-таки должен руководить остальными.

– Наверное, ты метишь на это место, – усмехнулась Пэтти.

– Ну уж нет, я вовсе не хочу, чтобы все ругали меня, когда что-нибудь пойдет не так. Я не хочу быть козлом отпущения. Может, нам быть лидерами по очереди?

– В такой маленькой группе это бессмысленно. Речь идет о наших жизнях, и мы должны иметь постоянного лидера.

– А кто из нас подходит на эту роль? – спросила Пэтти.

– Лидером должен быть самый авторитетный, решительный и хладнокровный из нас, – сказала Кэри.

Итак, они решили голосовать. Никто не хотел замкнутую в себе Сильвану или острую на язык, неуправляемую Сюзи. Пэтти слишком нервна и импульсивна, чтобы быть ответственной за других. Несомненно, хорошим кандидатом на роль лидера была Кэри, но ее внезапные переходы от отчаянной храбрости к полной панике и пессимизму настораживали остальных женщин.

Вот кому они все доверяли, так это Анни. Она была терпелива, осторожна, она привыкла организовывать дела своих четырех сыновей и требовательного мужа. Итак, к своему удивлению, выбранной оказалась Анни.

Когда костер догорал, Анни обобщила положение:

– Мы можем остаться здесь, пойти к Катанге или же построить новый плот. Сделать выбор нелегко, поэтому я советую каждой из вас все взвесить и проголосовать.

Пэтти, Кэри и Анни проголосовали за новый плот.

– Ладно, ваша взяла, – проворчала Сюзи. Она мрачно смотрела на свои мозолистые руки.

Понедельник, 4 марта

На следующее утро все женщины, кроме Сюзи, отправились вслед за Анни и Сильваной к молельне. Они сделали маленький алтарь из раковин, воткнув их в землю в форме прямоугольника. Когда они подошли помолиться, каждая из них положила цветы на самодельный алтарь. Все они не расставались с вещами Джонатана, которые распределила между ними Анни. Эти предметы стали их талисманами. Касаясь их, они чувствовали себя так, словно Джонатан все еще был с ними.

Вернувшись в лагерь, они застали Сюзи, сидевшую у костра с хмурым видом.

– Почему вы не хотите брать меня туда? – набросилась она на Анни.

Пэтти пристально посмотрела на нее.

– Заткнись, Сюзи. Ты дождешься хорошей зуботычины.

Сюзи подскочила к Пэтти, вцепилась в ее волосы. Потеряв равновесие, Пэтти опрокинулась на спину, и Сюзи оказалась верхом на ней.

Анни кинулась разнимать женщин, прежде чем Кэри вступила в борьбу. Сюзи ударила ее в грудь.

Завязалась общая потасовка, и было уже непонятно, кто кого бьет.

Находясь в стороне от дерущихся, придерживая перебинтованную руку, Сильвана не верила своим глазам. Как это могло с ними случиться?

Драка прекратилась так же внезапно, как и началась. Женщины, не глядя друг на друга, принялись приводить себя в порядок.

Анни испытывала стыд и раскаяние, Пэтти же – ярость и гнев.

– Подумайте только, ни одна из нас не вспомнила о приемах самообороны! Мы дрались и царапались, как базарные торговки. Что случится с нами, если мы действительно подвергнемся нападению?

Похоже, даже Сюзи смутилась – не от самой драки, а от ее примитивности, вопреки тщательным тренировкам с Джонатаном.

Пэтти достала его зажигалку и потерла о щеку. Она поднялась и сказала:

– Я собираюсь вернуться к молельне. Я хочу… успокоиться.

– Я иду с тобой. – Анни вскочила на ноги.

– Я тоже, – сказала Кэри, поправляя часы Джонатана и отступая от костра.

– Джонатан не хотел бы, чтобы вы превращали его в идола! – воскликнула Сюзи.

– Тихо, – сказала Сильвана, провожая взглядом женщин. – Не кощунствуй, Сюзи.

– Слушайте! – завопила Сюзи. – Вы превратите его в идола! Я знаю, как создают кумиров.

Никто из троицы даже не обернулся.

Во второй половине дня Кэри и Сюзи отправились искать капканы, установленные Джонатаном. Прихрамывая, Сюзи брела за Кэри, что-то беспрерывно ворча себе под нос.

Прежде чем они добрались до первой ловушки, Сюзи неожиданно оступилась и поранила себе ногу об острый сучок.

Две ловушки оказались пустыми. На пути к третьей женщины продвигались по заброшенной тропе, проходящей по кромке болота. Неожиданно они обнаружили, что бредут по колено в стоячей воде, издававшей зловоние. Плети лиан свисали вокруг, касаясь их лиц.

Сюзи споткнулась и чуть не упала.

Кэри, шедшая впереди нее, обернулась и сказала:

– Что с тобой сегодня, Спотыкашка?

Сюзи долго не отвечала.

– Я беременна, – тихо сказала она и всхлипнула.

Кэри бросила на нее изумленный взгляд.

– Нет, Джонатан тут ни при чем, – поспешила объяснить Сюзи. – Это ребенок Бретта! Господи, мне так страшно!

– Чего же бояться? Разве ты не хочешь ребенка?

– Я боюсь того, что станет с ним в этом ужасном месте. Только эта мысль приводит меня в панику.

Кэри обняла Сюзи.

– Ничего не поделаешь, раз уж так случилось. Не отчаивайся, Сюзи. У нас еще есть время, чтобы доставить тебя к доктору. – Она заключила Сюзи в объятия. – А сейчас успокойся. Давай поищем последний капкан.

Кэри повернулась и двинулась вперед по едва заметному в траве следу.

Позади нее Сюзи снова всхлипнула, и Кэри обернулась.

Сюзи испуганно сказала:

– У меня безумно жжет руки. И лицо! Я закрывала лицо руками, после того как дотронулась до ядовитого растения!

– Не трогай глаза, – предупредила ее Кэри. – Я видела алоэ позади нас на тропе. Я пойду поищу, а ты жди меня здесь.

Кэри отправилась назад вдоль тропы. Она ясно помнила виденное ранее растение с остроконечными листьями. Листья обладали успокаивающим действием, когда их прикладывали к укусам и ранам, и сразу прекращали зуд.

Кэри обнаружила алоэ и набрала пригоршню листьев. После этого она двинулась по тропе обратно к Сюзи.

Она услышала, как Сюзи несколько раз вскрикнула. «Ей, должно быть, очень больно, – подумала Кэри, – хотя это не оправдание, чтобы поднимать такой шум». Сюзи вела себя совсем по-детски.

Кэри остановилась. Было что-то странное в этих криках. Она двинулась вперед осторожно, перебегая от дерева к дереву, прячась за стволами до тех пор, пока не приблизилась к месту, где она оставила Сюзи.

Когда Кэри увидела Сюзи, то еле сдержала крик ужаса. Сюзи изо всех сил сопротивлялась двум мужчинам. Один из них, находящийся спиной к Кэри, прижимал Сюзи руками за плечи, в то время как другой, обращенный лицом к Кэри, зажимал ей рот рукой.

Кэри увидела, как он отшатнулся, укушенный Сюзи за руку. И в этот момент Кэри разглядела черное потное лицо, яркие оранжевые волосы, желтые перекрещивающиеся полосы на его лбу и зеленое перо, воткнутое горизонтально через хрящи его носа между ноздрями.

Кэри с ужасом увидела, как мужчины навалились на Сюзи, заломили ей руки за спину. Она продолжала сопротивляться и ударила одного из нападавших ногой в живот.

Мужчины действовали молча. Один из них уперся коленями в плечи Сюзи, крепко прижал ее руки к земле. Намерения мужчин были очевидны.

Кэри заметила два лука и колчан со стрелами, лежащие на траве, сбоку от тропы. Она подумала: «Конечно, для того, чтобы вдвоем изнасиловать слабую женщину, оружие им не нужно».

Кэри понимала, что нужно выбрать подходящий момент. Она опустила сумку для дичи и бесшумно двинулась вперед, прячась за деревьями. Правой рукой она вытащила нож. Она ясно помнила инструкции Джонатана: «Выбери момент и сосредоточь внимание на том месте, куда ты собираешься нанести удар».

Кэри бросилась на мужчину, который стоял на коленях спиной к ней.

Когда Кэри атаковала, второй мужчина от неожиданности растерялся. Сюзи, у которой руки внезапно освободились, оттолкнула его. Он упал, а она ударила его сильно и резко пяткой в промежность. Мужчина застонал и скорчился от боли.

Тот туземец, которого атаковала Кэри, бросился вперед. Кэри удалось повалить его на землю, и она, дрожа от ярости, вцепилась руками в горло мужчины и сжимала его до тех пор, пока не почувствовала, как его тело обмякло под ней.

Расправившись с одним из нападавших, Кэри увидела, что второй все еще не оправился от удара, нанесенного Сюзи. Она подкралась к нему сзади, держа нож на изготовку, и, собрав все силы, вонзила его в спину туземца. Мужчина дернулся, вскрикнул, а Кэри, не давая ему опомниться, вонзила окровавленный нож ему в шею.

Теплая кровь била струей, покрывая лицо, руки и грудь Кэри.

Застывшие от ужаса женщины молча смотрели на два трупа, потом Сюзи схватила Кэри за руку, и они побежали назад по тропе к лагерю.

24

– У меня не было выбора, – повторяла Кэри, стоя перед костром, ошеломленная всем происшедшим.

– У тебя был выбор, – сказала Анни. – Ты могла не сделать ничего. Ты поступила верно. Мы с Пэтти избавимся от следов, а Сюзи придется отвести нас назад на то место.

Сюзи упрямо покачала головой:

– Я скажу, где оно. Вы бывали там раньше. Но я никогда не вернусь туда. – Она содрогнулась.

– Хорошо, хорошо, – сказала Анни, видя, в каком состоянии находится Сюзи. – Мы сами найдем дорогу. – Она обернулась к Сильване: – Лучше возвращайся на наблюдательный пункт. В будущем никто не должен покидать лагерь в одиночку и никто не должен уходить без оружия.

– Какого? – спросила Пэтти.

– «М-16» Джонатана, – решила Анни. – Мы все тренировались с ним. Дозорному на дереве необходимо оружие на случай, чтобы подать сигнал при приближении врага, так что отдадим ему второе ружье.

– Все произошло так быстро, – стуча зубами, сказала Кэри. На нее было жалко смотреть.

– Завтра тебе станет лучше, – сказала Пэтти. – Со мной так было.

Анни обратилась к Кэри:

– Мы, должно быть, ошиблись в отношении границы запретной зоны.

– Похоже, район немного меньше, – согласилась Кэри.

– Но в любом случае мы не знаем нашей южной границы, – сказала Анни. – С этой стороны мы должны держаться как можно ближе к лагерю.

Вернулась Пэтти с ружьем.

– Может, это туземцы нарушили границу? Может, им как-то стало известно, что Джонатан мертв, что мы остались одни и…

– Может, они и знают о Джонатане, но, сдается мне, они не рискуют ступать на землю, которая для них табу, – сказала Анни, – иначе они раньше были бы здесь. – Она собралась. – Ну, в путь.

– Ладно, я покажу вам это место, – с большой неохотой сказала Сюзи.

Пэтти и Анни оттащили трупы к болоту. Они привязали лианами к телам камни, затем столкнули в пузырящуюся зловонную жижу. Вернувшись на тропу, они замели следы как могли.

Вернувшись в лагерь, они застали Кэри, скорчившуюся перед костром. Она взглянула на Пэтти.

– Что ты чувствовала, когда убивала?

– Почувствовала отвращение. Этот запах. Затем… затем пришло мрачное удовлетворение.

Вторник, 5 марта

На другой день страх заставил женщин работать над их третьим плотом с удвоенной силой. Анни настаивала на том, чтобы Кэри вернулась к работе, вместо того чтобы сидеть и вспоминать о том, что она сделала. Но Кэри отказывалась покидать пределы лагеря. Она оставалась у костра, обрабатывая бамбуковые шесты, которые Сильвана и Пэтти притащили из бамбуковой рощи, где их срезали Анни и Сюзи.

«Мы почти полностью вырубили бамбуковую рощу«, – подумала Анни. Она стерла пот со лба и сказала Сюзи:

– К заходу солнца у нас будет достаточно бамбука.

Сюзи кивнула.

Затем они обе услыхали выстрел.

Анни вскочила и потянулась за винтовкой, которая была прислонена к дереву.

– Прячься!

– Выстрел раздался со стороны лагеря, – прошептала Сюзи из-за спины Анни.

Женщины настороженно оглядывались, обманутые эхом от выстрела, страшась покинуть рощу и опасаясь в ней оставаться.

Они осторожно двинулись к лагерю, но не по обычной их тропе, которая выходила из бамбуковой рощи, а перебегая от одного дерева к другому.

Лагерь был пуст. Оба костра угасли, но еще дымились.

Анни прошептала:

– Они ушли к спуску в пещеру. – Выстрел был заранее условленным сигналом рассредоточиться и идти к пещере.

По-прежнему двигаясь с осторожностью, Анни и Сюзи добрались до тщательно замаскированного входа в шахту. Первой нырнула вниз Сюзи, за ней Анни, которая аккуратно прикрыла ветками вход, прежде чем спуститься по веревке из ротанга.

Три женщины уже ожидали их в темноте пещеры. Пэтти крепко сжимала в руках «АК-47», Сильвана и Кэри вооружились деревянными дубинками.

– Что случилось? – прошептала Пэтти.

– С нами ничего, – шепотом ответила Сюзи. – Что с вами?

– Ничего. Мы просто услышали выстрел и быстро собрались, решив, что это стреляли вы.

Они все сошлись на том, что слышали выстрел.

– Джонатан говорил, что звук от выстрела может быть слышен за много миль.

Пэтти сказала:

– Стрелять позволено только вождям – и только в качестве крайней меры.

Анни сказала:

– Подождем до трех тридцати, затем Пэтти может выплыть из пещеры и проверить пляж, а Кэри поднимется наверх и осмотрит наш лагерь.

Кэри выругалась:

– Если мы будем отсиживаться здесь, будет простаивать работа над плотом.

В три тридцать Анни протянула Кэри «М-16» и сказала:

– Ну, Кэри, давай.

Потом Анни вместе с Пэтти пошла ко входу в пещеру, где передала ей фонарь. Пэтти сняла с себя часики со светящимся циферблатом и передала их Анни.

– Если я через двадцать минут не вернусь, знай, что со мной что-то случилось, и возвращайся к остальным.

Пэтти постояла в нерешительности, затем пошарила в кармане и достала зажигалку Джонатана.

– Сохрани ее для меня, Анни.

Пэтти добралась до черной воды, затем обернулась.

– Анни, верни мне зажигалку. Пожалуй, оставлю ее на счастье.

Анни осталась стоять одна в темноте, крепко сжимая благословенный кружочек, мерцавший бледно-зеленым сиянием, – часики Пэтти.

Казалось, прошло гораздо больше времени, на самом же деле всего лишь четырнадцать минут после ухода Пэтти, когда Анни услышала всплеск и чье-то прерывистое дыхание.

– Это ты, Пэтти? – В темноте они старались говорить шепотом, даже когда для этого не было особых причин.

Пэтти выбралась из воды.

– На пляже никого нет. Ни души. Вернемся обратно и скажем остальным.

Когда они дошли до того места в пещере, где оставили Сюзи и Сильвану, Кэри все еще не возвращалась.

Около пяти часов, когда Пэтти вновь посмотрела на часы, они услышали три коротких свистка. По их условному сигналу это означало – путь свободен.

Веревка стала раскачиваться, затем раздалось прерывистое дыхание, и Кэри спрыгнула на пол пещеры.

– В лагере ничего необычного, – сказала Кэри. – Но если не выберемся наверх, потухнет костер.

Они решили вернуться в лагерь.

Пэтти вскарабкалась по веревке, неся на своей спине оба ружья. Остальные выплыли из пещеры вслед за Анни. Все предпочитали этот способ выбраться из пещеры лазанью по канату.

К пяти тридцати они уже были в лагере. Сначала все передвигались с осторожностью, затем со все возрастающей уверенностью, поскольку стало ясно, что все осталось по-прежнему.

Внезапно Сюзи вспомнила о мачете.

– Эй, Анни, ты бросила мачете в бамбуковой роще, когда кинулись за ружьем. – Женщины переглянулись, и на мгновение ими овладел соблазн оставить его на ночь.

Анни вздохнула и сказала:

– Ладно, пойдем заберем его.

Раздраженная Анни показывала дорогу, продвигаясь по узкой тропинке, которую они протоптали параллельно берегу реки, – она и вела к бамбуковой роще.

Анни резко остановилась.

– О боже!

Впереди них по тропе бесшумно двигался мужчина в военной форме с ружьем в руках.

Анни оставила «М-16» в лагере. Она шепнула на ухо Сюзи:

– Зайди справа.

Она скрылась в зарослях деревьев слева от тропы. Сюзи коснулась компаса Джонатана, который висел у нее на шее, затем свернула вправо. К тому времени, как он дошел до моста, обе женщины уже были уверены, что человек этот был один. Он постоянно останавливался, оглядывался, замирал, напряженно прислушиваясь.

Анни посмотрела на Сюзи, правой рукой делая рубящее движение. Солдат, должно быть, заметил их лагерь и теперь собирался привести подкрепление.

Сюзи понимающе кивнула.

Когда женщины дошли до висячего моста, человек в форме уже был на его середине. Его ружье болталось на спине, руками он цеплялся за веревки.

Анни кивнула Сюзи.

Женщины приготовили свои ножи и бесшумно двинулись вперед.

Человек почувствовал, как у него под руками дернулись веревки, и едва не потерял равновесие. Он крепко ухватился за них руками и оглянулся. Он увидел два странных грязных существа, каждое из которых подрезало верхнюю веревку.

Человек в ужасе закричал и вцепился в веревки.

За тридцать секунд верхние веревки были перерезаны.

Человек повис на все еще туго натянутой нижней веревке, постепенно соскользывая вниз.

Футах в шестидесяти внизу под ним река прокладывала свой путь среди валунов к водопаду.

Падая в ущелье, он дико кричал.

В возбуждении Сюзи прошептала:

– Сработало! Сработало! Как нам и говорил Джонатан.

Анни прикусила губу, поскольку сработало все же не так, как должно было.

Человек не разбился о камни. Он сумел ухватить верхние веревки, и это изменило траекторию его падения. Он упал в кусты, они спружинили, смягчив его падение. Теперь он лежал на дне ущелья, крича от боли.

– Надо заткнуть ему рот, не то кто-нибудь услышит, – сказала Сюзи.

– Как?

– Скорее всего ножом, – неохотно сказала Сюзи.

– Ты это и сделай.

– Я не могу!

– Я тоже.

Сюзи выругалась, затем передернула плечами.

– Придется сделать это вместе. И лучше поскорей.

Анни больше всего сейчас хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

– Может быть, поблизости никого нет и его никто не услышит?

– Анни, ты знаешь, мы должны туда спуститься и заставить его замолчать. Ну-ка, давай! – Сюзи была в ярости.

Осторожно они стали спускаться по крутому склону ущелья. Они цеплялись руками за лианы и корни деревьев, из-под ног у них вниз осыпались камни.

Сюзи первой достигла берега реки. Она посмотрела наверх.

Пятнадцатью футами выше, прижавшись лицом к скале, застыла на месте Анни.

– Я… не могу… двигаться, – еле выговорила, задыхаясь, Анни. Она стояла, почти парализованная страхом.

Уговорить ее спуститься Сюзи не могла. Ругаться было бесполезно. У Анни был приступ головокружения. Колени ее дрожали, ей казалось, что она вот-вот рухнет вниз.

Сюзи посмотрела на реку. В этом месте она была глубокой и узкой, быстротечной и шумной. Придется ей перебраться через этот поток, пока человек еще не пришел в себя достаточно, чтобы потянуться к ружью.

Сюзи решила воспользоваться рогаткой, целясь в его голову, но поток в этом месте достигал в ширину около восемнадцати футов, а она была самым плохим стрелком в лагере. Она села на берег и опустила в воду ноги. Она только собралась соскользнуть в реку, как внезапно крик прекратился.

– Прошу тебя, боже, пусть он умрет, – молилась Сюзи. Она взобралась обратно на берег к тому месту, где, словно приклеившись к скале, замерла Анни.

– Я иду к тебе, – мягко проговорила Сюзи и начала взбираться.

Добравшись до Анни, Сюзи успокаивающе сказала:

– Обопрись правой рукой о мое плечо.

– Не могу, – прошептала Анни, – боюсь упасть.

– Ладно, я подожду. Но ты ничего не потеряешь, если попробуешь, – сказала Сюзи. Она не хотела говорить, что Анни так или иначе упадет. Не могла же она стоять так вечно.

Семь минут обе женщины висели бок о бок на скале над ущельем.

– Надо спуститься до наступления ночи. В темноте мы сорвемся вниз и разобьемся.

Медленно Анни оторвала от скалы свою негнущуюся руку и ухватилась за плечо Сюзи.

– Теперь передвинь ногу, – ободрила ее Сюзи.

На это потребовалось две минуты, но Сюзи терпеливо ждала, понимая, что Анни подгонять нельзя.

Медленно – сначала Сюзи, продвигаясь на несколько дюймов вниз, а за ней Анни – они спускались по склону, пока не достигли дна.

Глядя на пепельного цвета лицо Анни, Сюзи резко сказала:

– Сейчас нельзя падать в обморок, Анни. Надо разделаться с этим ублюдком. – Она взглянула на тот берег реки, где лежало безжизненное тело в хаки. – Если повезет, мы добудем еще одно ружье. Давай поспешим, нам необходимо вернуться до темноты.

Они пересекли реку вплавь и выбрались на противоположный берег, поросший кустарником.

– Я не могу подползти к нему, – сказала Анни.

Сюзи видела, что спорить бесполезно. Ловкая, словно обезьяна, она вскарабкалась по скале наверх. Мужчина лежал на спине, голова его болталась, свешиваясь с выступа.

Быстро Сюзи вытянула из-под неподвижного тела ружье. Это был еще один «АК-47».

– Ублюдок жив, но без сознания, – тихо сообщила она Анни.

Сюзи взобралась на уступ, расположенный выше тела. Цепляясь обеими руками за кустарник, она ногой пихнула его, пытаясь сдвинуть с места и заставить скатиться вниз к Анни. Человек не двигался.

Она ударила его в подбородок. Он скатился на несколько футов с обрыва.

Сюзи спустилась и снова ударила. Потом еще. Снова и снова ее нога касалась безжизненной податливой плоти.

Внезапно человек соскользнул и покатился по камням, упав на спину у самых ног Анни.

За ним быстро спустилась Сюзи.

– Пристрелим его, – сказала она Анни.

Анни посмотрела на молодого смуглого солдата с окровавленным, исцарапанным лицом.

– Ему, наверное, столько же лет, сколько моему Фреду, – сказала она.

– Брось, Анни, не время для проявления чувств.

– Я не могу его убить, Сюзи.

– Тогда это сделаю я, – огрызнулась Сюзи, выхватила ружье и приставила дуло к голове человека.

Анни, крепко зажмурившись, ждала выстрела. Но его не последовало.

Сюзи отвела ружье:

– Я тоже не могу. Помнишь, что как-то сказал Джонатан? – вспомнила она. – Что нажать на курок гораздо легче, чем убить голыми руками.

– Он ошибался, – вздохнула Анни. – У меня идея получше: возьмем его в плен и пусть строит плот вместо Сильваны.

Сюзи испытала огромное облегчение.

– Но мы все равно заберем его одежду! – Она, прицениваясь, посмотрела на его сапоги, рубашку и брюки, словно крестьянка, приглядывающая товар на базаре. – Давай свяжем ему руки.

Пользуясь ремнем от ножа Анни, они туго связали руки пленника. Сюзи зачерпнула в кепку воды и выплеснула ее на лежащего без чувств человека.

Через какое-то время мужчина протяжно застонал, вздохнул, закашлялся и открыл глаза.

Медленно взгляд его сосредоточился. Он увидел склонившихся над ним женщин над собой и ухмыльнулся.

Сюзи пнула его ногой под ребра.

– Хватит ухмыляться. Поднимайся.

– Ладно, ладно, все хорошо, – быстро сказал пленник.

– Так ты говоришь по-английски! На ноги!

Пленник попытался встать, но явно не мог этого сделать. Сюзи подбадривала его тем, что продолжала тыкать до тех пор, пока, неуклюже, ему не удалось встать.

– Что ты делал в этой части леса? – спросила Анни.

– Заблудился, когда гулял.

– Ничего лучше не мог придумать? – сердито спросила Сюзи.

– Это правда.

– Не подходи к нему слишком близко, – предупредила Сюзи Анни и указала на тропинку у реки, которая вела к морю: – Двигайся.

– Ладно, ладно, все отлично, – пробубнил пленник. Он начал медленно ковылять по тропе, спотыкаясь о камни. Затем остановился и обернулся к женщинам: – У меня повреждена нога.

– Жаль, – сказала Сюзи. – Двигай!

Человек проковылял еще несколько шагов, упал на колени и лишился чувств, кулем свалившись к их ногам.

– Что же делать? Не оставлять же здесь? – проворчала Сюзи.

– Не думаю, что мы справимся с этим сами, – сказала Анни. – Сторожи его, а я позову Пэтти и Кэри.

Анни возвратилась в лагерь и привела с собой женщин на подмогу. Вчетвером они дотащили пленника до места, где река делалась шире, а берега были высотой лишь в несколько футов.

С трудом они переправили мужчину на противоположный берег.

В лагере Сюзи быстро пересказала Сильване ход событий. Та все еще была на посту на вершине дерева.

Анни сняла с пленника сапоги и осмотрела его ногу.

– Ничего особенного, он легко отделался.

– Чудесно! – сказала Пэтти. – Теперь у нас есть еще лишний рот, который надо кормить, инвалид, за которым надо присматривать, и пленник, которого надо охранять.

– Вы должны были убить его, – сказала Кэри. – Никто в подобной ситуации в плен не берет.

– Можем убить сейчас, – предложила Пэтти.

– Нет, – быстро сказала Анни. – Пускай поработает над плотом. Нам необходима физическая сила.

– А что сделаем с ним, когда будем уходить? – спросила Кэри.

– Привяжем к дереву, – нашлась Анни. – Он либо убежит, либо умрет. Но нас уже не будет. А так у нас появится дополнительная рабочая сила.

Последовала пауза, пока женщины обдумывали это предложение. Строительство плота было тяжкой физической работой, и соблазн использовать чужой труд был велик.

– Положим, он не станет перенапрягаться, – сказала Кэри.

– Если он не будет работать так, как следует, не будем кормить его, – ответила Сюзи.

– Но тогда у него не будет сил работать.

– Отрежем ему ухо или запустим муравьев к нему в шорты, чтобы знал, что мы не шутим, – предложила Сюзи.

Кэри спросила:

– Где он будет спать?

– Не с нами, – отрезала Пэтти.

– Если он будет спать отдельно, то может освободиться и убежать. За ним надо приглядывать, – уточнила Сюзи.

– Надо будет связывать его на ночь понадежнее, – высказалась Анни.

– Что он вообще-то здесь делал? – спросила Пэтти.

– Этот тип охотился на райских птичек, – ответила Сюзи. – Перья стоят целого состояния. На прошлое Рождество я купила ленту с двумя синими перышками, так Бретт выложил за нее пару сотен долларов.

– Что, если его начнут искать? – спросила Пэтти.

– Мне кажется, что он выбрался тайком, чтобы чем-нибудь поживиться, – возразила Сюзи. – Взгляните на его форму – он простой рядовой. Не станут они прочесывать джунгли из-за одного пропавшего.

– Могут подумать, что он лишь очередной дезертир или его укусила змея, – предположила Анни с надеждой.

– Лучше все-таки заткнуть ему рот, чтобы не кричал, – мрачно сказала Пэтти.

– Крикнет хоть раз, получит пулю в живот, – пообещала Кэри.

Сильвана спустилась с наблюдательного поста.

– Вы про меня забыли? Пора кому-то лезть на дерево.

Когда Сильвана нагнулась, чтобы разглядеть пленника, он открыл глаза. Под густыми бровями у него были светло-карие глаза, глядевшие с мольбой, глаза щенка, сидящего у обеденного стола и выпрашивающего куски. «Он так молод, – подумала Сильвана, – и так хорош собой». У солдата была копна блестящих черных волос, прямой нос, высокие скулы и широкий чувственный рот.

Сильвана мягко спросила:

– Ты откуда? – Он не был похож на островитянина.

– Из Манилы.

Дальнейшие расспросы Сильваны выявили, что пленника звали Карлос Вергара, что он старший сын мелкого правительственного чиновника. Он жил в старом квартале Манилы, в квартире вместе с восемью братьями и сестрами и обучался в католической церковной школе. Мать хотела, чтобы Карлос стал священником, но он бросил школу в четырнадцать лет, чтобы работать на кухне в ресторане «Голубой какаду», где вскоре стал официантом. В прошлом октябре в одном из баров Манилы он повстречал группу наемных солдат, у которых не было недостатка в деньгах. Наутро Карлос проснулся уже в казармах. Ко времени, когда протрезвел, он обнаружил, что записался в наемники в армию генерала Раки и уже потратил все деньги, заплаченные ему за месяц; в кармане не оставалось ни песо.

Карлос ничуть не огорчился. Быть наемником ему нравилось гораздо больше, чем прислуживать за столиками. Это было мужское занятие.

Сильвана, казалось, сочувствовала ему, но Пэтти подозрительно спросила:

– Может, ты был среди тех, кто стрелял в наших мужей?

Пленник взглянул своими большими печальными глазами:

– Карлос ни в кого не стреляет. Я работаю на кухне.

Через полчаса они знали, что происходит на острове. Карлос рассказал им о военном перевороте и о том, что за ним последовало. Генерал Раки за одну ночь захватил власть. Теперь он был президентом Пауи и ввел в стране военный режим. Взвод, в котором служил их пленник, ожидал приказа в отеле «Пэрэдайз-Бей», превращенном теперь в казармы.

Пленник умолял женщин отпустить его, чтобы он мог присоединиться к своей части. Если он будет отсутствовать слишком долго, его расстреляют как дезертира. Он может привести всю группу в отель.

Пэтти отрицательно покачала головой:

– Нет!

– Почему вы, американки, прячетесь здесь? – удивился Карлос. – Почему не хотите идти со мной? Мой сержант отвезет вас в Куинстаун. Американкам не надо жить так! – Он кивком указал на две хижины.

Пэтти, которая не скрывала своей неприязни к пленнику, сказала:

– Мы уже знаем, что можно ждать от солдат.

Сильвана думала, что было что-то мальчишеское в удивленном взгляде больших темных глаз пленника. В ее душе шевельнулась жалость.

– Смотрите! – Сюзи, которая только что обыскала карманы куртки пленника, высоко подняла ржавую банку из-под лимонного печенья, в которой Джонатан хранил их часы. Когда Сильвана потеряла свое изумрудное кольцо, женщины стали класть в нее и свои драгоценности, считая, что они могут им пригодиться.

– Жестянку вместе с запасами я спрятала в укромном месте, – сказала Сильвана.

– Значит, ублюдок все-таки обшарил наш лагерь сегодня днем, – процедила Сюзи, – когда мы прятались в пещере. – Она обвела взглядом посуровевшие лица женщин. – Ну, будем делать вид, что он простой вор? Или поверим, что он искал доказательства того, что мы живы и скрываемся в джунглях?

– Его надо было сразу пристрелить. – Кэри с упреком посмотрела на Пэтти. Конечно, женщины призваны давать жизнь, а не отнимать ее, но, называй это самозащитой, непредумышленным убийством или убийством, они убивали. Они говорили об этом вслух, но каждая знала, какой груз лежит на ее совести, и ничто не в состоянии его оправдать.

– Знаю, – сказала Анни, – но мы не сделали этого. Я приняла неверное решение. Обещаю, в следующий раз колебаться не буду.

Пэтти вышла из себя.

– Важно сейчас! – закричала она. – Другого раза может не быть. Раз мы попали в джунгли, то и жить должны по их законам, а не распускать сопли!

– Все мы совершали ошибки, – вмешалась Сильвана. – Мы не суперженщины и не автоматы. Следующую ошибку могла бы сделать и ты, Пэтти.

Пэтти нахмурилась.

– Посмотрим, что еще украл у нас этот ублюдок. – Она целилась в пленника из «М-16», пока Анни развязывала ему руки. – Раздевайся. Не стесняйся, все это мы уже раньше видели.

Карлос немного помедлил, но потом покорно начал расстегивать грязную изодранную рубашку.

– У него может быть еще какое-нибудь оружие. Нож, например, – предположила Анни.

– Я держу его на прицеле, – сказала Пэтти. – Теперь брюки, – приказала она.

Еще через секунду он стоял перед ними обнаженный.

Смуглая кожа блестела; он был мускулист, с узкими бедрами и широкими плечами. Он стоял перед ними нагой, ничуть не стесняясь женщин, и словно бы не сознавал своей сексуальности.

25

Среда, 6 марта

Словно пестрый полог свисали над головой пленника гроздья красных и оранжевых цветов. Он притворялся, что спит, и неподвижно лежал, привязанный к дереву. По мере того как темное небо приобретало перламутровый оттенок, он решил, что ему делать дальше. Карлос не сомневался, что сбежит, только сначала надо было снова завладеть жестянкой с драгоценностями.

В Маниле он изящно скользил между столиками, разнося богатым туристам подносы с экзотическими блюдами. Его внешность бросалась в глаза, особенно привлекая немолодых женщин. Одинокие скучающие американки были готовы прервать круиз, чтобы провести несколько дней в его обществе. И Карлос охотно оказывал им услуги, ничем не разочаровывая их.

Он внимательно изучал повадки прекрасно одетых молодых людей, которые иногда сопровождали дам в возрасте в «Голубой какаду». Каждое утро в убогой тесной комнатенке, которую он делил с двумя младшими братьями, Карлос стоял перед облезлым зеркалом и пробовал приподнимать бровь на все лады – насмешливо, вопросительно, вызывающе, – одновременно пуская в отражение воображаемые колечки дыма. Он знал, был абсолютно в этом уверен, что в свое время наступит час, когда одна из этих богатых американок заберет его с собой домой, в Штаты. Там он немедленно ее бросит и сядет в автобус, следующий в Голливуд. Карлос не сомневался, что легко устроится в услужение к какой-нибудь старой кинозвезде. Получив такой шанс, он сделает себе карьеру.

С течением времени Карлос приобрел гардероб из дешевых, случайных вещей. Он заработал на тонкий золотой браслет, цепочку, запонки, часы, позолоченную зажигалку и серебряный портсигар. Время от времени он намекал своим мимолетным приятельницам на золотой, но корабли с туристами никогда не задерживались дольше нескольких дней, так что Карлос не успевал заработать такую дорогую вещицу. Печально, но все эти накопленные сокровища исчезли в ту ночь, когда он вступил в ряды армии Пауи. Тем не менее Карлос с апломбом щелкал новенькой алюминиевой зажигалкой, словно это был его прежний позолоченный «Данхилл».

Когда Карлос услышал шаги, он не выдержал и открыл глаза. Это была доброжелательная женщина с забинтованной рукой.

– Карлос, я принесла тебе завтрак.

Сильвана присела возле него и пощупала лоб, затем накормила его горячей рыбной похлебкой – вместо ложки она пользовалась листом, зачерпывая еду из кокосовой скорлупы.

После завтрака Анни осмотрела ноги пленника и присыпала их золой. Пэтти наблюдала за ее действиями с презрительной усмешкой, держа наготове винтовку. Затем ему позволили надеть сапоги; все остальное было с него снято. Теперь на Сюзи были его брюки, а на Анни – куртка.

Карлосу показали, как вязать ротангом бамбуковые шесты для плота. Сильвана стояла позади него, нацелив на пленника его собственное оружие.

Он старательно работал, поскольку усыпить их бдительность было частью его плана.

– Я этому типу не доверяю, – сказала Сюзи во время обеденного перерыва. – Что-то есть такое в его глазах. Он мне напоминает одну официантку, которую я прежде знала. Ее уволили за то, что присваивала чаевые сотрудников.

– С нами у него такой номер не пройдет. К тому же мы так загрузили его работой, что ему будет не до глупостей, – мрачно сказала Кэри.

Когда Сюзи с тяжелым вздохом поднялась, чтобы отправиться за водой, Карлос услужливо предложил свою помощь.

– Не открывай рот, пока с тобой не заговорят, – осадила его Пэтти.

– Он только предлагал свою помощь, – заступилась за него Сюзи.

– Конечно, прямо бойскаут, – хмыкнула Пэтти.

Анни промолчала. Пререкания начались вчера, почти сразу после того, как в лагере появился Карлос. Лучше бы он умер, когда сорвался с моста!

Анни тихо улизнула, чтобы помолиться. Она сжимала в руке швейцарский солдатский нож, мысленно обращаясь за помощью к его бывшему владельцу.

– Что мне делать, Джонатан? – шептала она. – Что бы ты делал на моем месте? Пожалуйста, скажи.

Ей показалось, что она слышит спокойный голос Джонатана: «Анни, тебе следовало разделаться с ним сразу. Но раз уж все так получилось, не теряй бдительности. Послушай Сюзи, не доверяй ему».

Ведь день все, кроме Сильваны, трудились над плотом. После вечерней трапезы Карлоса привязали к двум деревьям рядом с хижинами. Прежде чем лечь, Сильвана принесла ему воды в кокосовой скорлупе. Он посмотрел на нее большими печальными глазами и ничего не сказал.

Сильване было трудно видеть в этом юноше врага. В конце концов, он ведь всего лишь шел по джунглям, не нападал на них. Она в нем видела прежде всего не врага, а пленника с израненным, исцарапанным лицом. Он, конечно, взял жестянку с драгоценностями, но… Может быть, он думал, что лагерь необитаем.

Нет, это невозможно. Повсюду лежало их снаряжение, а костер горел. Он, совершенно очевидно, забрал то, что ему не принадлежало. Карлос – вор, это несомненно.

Но пока весь день она стояла над ним с ружьем, Сильвана наблюдала. Пленник трудился над их плотом, она видела, как струился пот по его телу.

«Он всего лишь мальчик», – говорила она себе.

Сильвана знала, что, когда они покинут остров, она не позволит остальным оставить его привязанным к дереву на милость джунглей. Им придется взять его с собой.

Когда вечером у костра Сильвана предложила это, остальные женщины запротестовали.

– Ни за что не сяду на плот с этим ублюдком! – воскликнула Пэтти. – Он в каждую минуту будет готов столкнуть любую из нас в кишащую акулами воду.

Сильвана оглядела лица собравшихся вокруг костра и укоризненно сказала:

– Это бесчеловечно – оставлять его здесь связанным, и вы все это знаете.

– Если ты не перестанешь его жалеть, оставим тебя с ним здесь! – воскликнула Кэри.

С того места, где он был привязан, Карлос мог расслышать, какой последовал скандал. Позже, когда Сильвана принесла ему воду, он тихо сказал:

– Спасибо. – Карие глаза смотрели на нее с благодарностью.

В тот вечер, когда Сильвана отошла от костра, относя еду пленнику, она сказала себе, что сочувствие, которое она испытывает к Карлосу, естественно. Она покровительствовала этому юноше, который был так молод, что годился ей в сыновья. Она ухаживала за ним, чувствовала свою ответственность за него. Сильвану удивляло, что их пленник так стоически выносил такое к себе отношение. За это можно уважать его, думала она, когда кормила его манго, а потом отирала сок с его губ.

Тем временем Сюзи шепнула Анни:

– Присматривай за Сильваной. Карлос строит ей ловушку, и она поддается. Она не сводит с него глаз.

– Ну конечно, – сказала Анни. – На ней лежит ответственность следить за ним все время, чтобы он не сбежал. – Она добавила: – Сильвана ему в матери годится.

– Этот тип всем вам вскружил голову. Сильвана всего лишь выполняет свою работу. Она его охранник.

Тем не менее, когда Сильвана вернулась к костру, Сюзи спросила:

– Почему этот тип окружен такой нежной заботой?

– Не вижу, почему мы должны обращаться с ним как с животным. Разве не полагается достойно обращаться с военнопленными? – Видя насмешку на лице Сюзи, она отрезала: – Ты просто злишься, Сюзи, потому что он не смотрит на тебя с вожделением.

– Ты в своем уме? – закричала Сюзи.

– Может, ты даже этого не осознала, но прошло всего два дня, а ты уже стала ходить так, как раньше, – парировала Сильвана. – Виляешь задом, как шлюха.

– Я замечаю, ты тоже прихорашиваешься, – не осталась в долгу Сюзи. – Вспомнила бы о своем возрасте.

– Прекратите! Прекратите обе! – остановила их Анни.

Ее беспокоила атмосфера, установившаяся среди них с появлением этого смазливого юнца. Анни не понимала, почему это происходит. Будь они в ресторане, никто из них не обратил бы внимания на этого официанта. Но теперь его присутствие ослабляло сложившуюся между женщинами связь.

– Мы все теперь ведем себя иначе, – с раздражением сказала Анни. – И единственная причина в том, что среди нас появился мужчина. – Кто бы мог подумать, что в их жизнь вторгнется соперничество за мужчину. Уже четыре месяца, как никто из них не знал близости с мужчиной, и теперь естественные инстинкты давали о себе знать.

– Я видела, как Пэтти утром смотрелась в карманное зеркальце. Не заметишь, как все мы достанем помаду, – фыркнула Кэри.

– Моя вся растаяла, – засмеялась Сюзи.

Анни обратилась к Пэтти:

– Ты думаешь, что женщины ведут себя естественно, только когда поблизости нет мужчины?

В отблеске огня, падавшего на нее, лицо Пэтти казалось суровым.

– Следовало сразу же убить его.

Пятница, 8 марта

Карлос был не только молод, силен и хорошо натренирован, он к тому же еще и не прожил в джунглях четыре месяца. Даже Сюзи пришлось признать, что работал он лучше и быстрее Джонатана.

Без устали пленник рубил бамбук, складывал его штабелем у водопада, потом связывал его, сноровисто затягивая узлы.

На третий день его пребывания в лагере, по предложению Сильваны, женщины позволили Карлосу разделять с ними полуденную трапезу. Его ноги были по-прежнему связаны, и они против воли следили за каждым его движением. Им было немного совестно за такое обращение с ним. Он старательно работал и казался спокойным и миролюбивым.

Слушая волнующий мужской голос и кокетливое воркование Сюзи, Сильвана напомнила себе, что Карлос годится ей в сыновья. Она вдруг почувствовала себя старой. Она не могла понять, отчего с каждой минутой ей делалось все грустней, и остро ощущала свою никчемность.

После еды Карлос, неуклюже передвигаясь на связанных ногах, медленно направился к штабелю бамбука – как обычно, он находился под прицелом Сильваны.

Впоследствии никто из них не мог толком объяснить, что произошло, даже Анни, которая шла рядом с Карлосом. Он споткнулся, вскрикнул и упал на аккуратно сложенные шесты бамбука.

Горка развалилась, и в течение секунды стволы бамбука уже катились и подпрыгивали по крутому склону вниз к водопаду.

– Этот гад сделал это умышленно! – завизжала Сюзи. Она бросилась к Сильване и попыталась выхватить у нее ружье. Сильвана, разгадав намерение Сюзи, крепко держала оружие.

Кэри и Анни подскочили, чтобы растащить их.

– Я упал, потому что у меня связаны ноги! – лежа на земле, кричал Карлос.

Пока Пэтти спускалась с дерева, она кричала:

– Спасайте бревна!

Женщины бросились выполнять ее распоряжение.

Миг, когда женщины затеяли спор, был подходящим для рывка Карлоса к свободе, спасению в джунглях, но он знал, что со связанными ногами не убежать, поэтому даже не пытался. Он знал также, что любая из этих женщин могла бы его застрелить. Но было необходимо сорвать строительство плота, ведь они могли уйти в море и оставить его привязанным к дереву. Ему необходимо было время.

На следующее утро женщины снова отправились в рощу. Кэри пришла к выводу, что за полтора дня Карлос смог бы нарубить достаточное количество бамбука, необходимое для завершения плота.

Усталые и раздраженные, они продолжали трудиться.

С напряжением они следили за работой Карлоса. Ни одна из женщин не приближалась к нему. Они опасались, что он может схватить любую из них, снять с ее пояса нож и использовать ее в качестве заложницы.

Весь день Сильвана чувствовала себя не в своей тарелке. Она уже много лет не переживала таких сильных эмоций. Она больше не могла обманывать себя, что ее отношение к Карлосу было материнским. Ей было стыдно за чувства, которые охватывали ее, когда она замечала взгляды, которые Карлос бросал на Сюзи. Внезапно ею завладело сознание своего бессилия, чувство ярости и досады. У нее перехватило дыхание от внезапной ненависти к Сюзи. С того момента Сильвана следила за Карлосом с тайным напряжением. Каждый раз, когда он смотрел в сторону Сюзи, Сильвана чувствовала приступ ревности.

Ей так хотелось коснуться его рта, ощутить мускусный запах его тела, медленно погладить мускулистую грудь. Она почти ощущала прикосновение своей руки к его плоти. Кончиком мизинца она хотела провести по контуру его татуировки – черно-красной змеи, которая извивалась, взбираясь по его мускулистой руке. Она бы гладила ее легко, так легко, что ни один волосок не шелохнулся, а ее палец, словно мотылек, повторял бы контуры змеи, которая извивалась с каждым движением его сильной смуглой руки.

Сильвана отерла пот со лба. Ей было стыдно, что она, Сильвана Кариотто Грэхем, испытывала вожделение при виде какого-то грязного филиппинского официанта.

Карлос безошибочно догадался, что чувствовала Сильвана, но делал вид, будто ничего не замечает.

На следующую ночь, когда Сильвана привязывала руки пленника к деревьям под надзором Пэтти с ружьем, Карлос прошептал:

– Когда покинете остров, когда уйдете… молю, оставьте нож, чтобы муравьи не закусали меня до смерти.

– Обещаю, я не оставлю тебя умирать здесь, – прошептала Сильвана.

– Вы оставите мне нож?

Карлос посмотрел на нее своими большими карими, окаймленными черными ресницами глазами:

– Пожалуйста, умоляю.

– Да.

Карлос не сводил с нее своих выразительных глаз. Завороженная, Сильвана медленно приблизила свое лицо. Она, наверное, сошла с ума, ведь Пэтти смотрит на них. «Могу сказать, что укрепляла узлы», – подумала она, мягко касаясь губами его лба. Карлос не двигался.

Словно в трансе, Сильвана приложила к его щеке кончик своего указательного пальца и провела вдоль линии подбородка и скул; сколько лет она уже с любовью не касалась мужчины, и теперь забытое желание овладело ее телом. Карлос медленно приоткрыл губы, и Сильвана почувствовала влажный кончик его языка. Трепет пробежал по ее телу.

– Ты что, всю ночь там провозишься! – сердито спросила Пэтти.

– Уже все. Можешь идти.

Сильвана не могла оторваться от него. Словно под гипнозом, она склонилась над ним, снова ощутила кончик его языка, проникший в ее рот.

Она вытянула руку и в темноте нащупала то место, где была татуировка. Кончики ее пальцев медленно, мягко проследовали по контуру змеи наверх к его твердому теплому плечу.

Сердце Сильваны бешено билось в груди. Привязанный к дереву, Карлос не мог коснуться ее. У Сильваны захватило дыхание, когда она почувствовала, как вздымается и опускается его грудь, когда их губы сливаются в поцелуе. Она чувствовала себя так, словно тонет, словно воля покинула ее, словно она сама уже не принадлежит себе. Карлос тем временем завладел ее нижней губой.

– Что-нибудь не так, Сильвана? – окликнула ее Кэри.

– Все хорошо, – отозвалась Сильвана, с трудом поднимаясь на ноги.

Карлос прошептал:

– Приходи позже, когда они уснут.

– Нет, – печально прошептала Сильвана, желая снова и снова касаться его, но не смея. С усилием она отвернулась и медленно пошла к догорающему свету костра.

Да, он сделал правильный выбор. Карлос улыбнулся с самодовольным удовлетворением. Она была единственной хорошей женщиной, у нее были черные, как у его матери, волосы; она была приятной, ее губы были мягкими, нежными. Он чувствовал в ней горячий темперамент.

Хотя она и пообещала, Карлос не верил в то, что Сильвана оставит ему нож. Даже если бы оставила, то он знал, что Пэтти и Кэри обязательно проверили бы веревки, прежде чем покинуть остров. Но это уже не имело значения. Главное, Сильвана была в его руках.

Он зевнул. Сейчас лучше вздремнуть, поскольку она скоро вернется.

Сильвана лежала на своей кровати, прислушиваясь к ровному дыханию Пэтти. Обычно Сильвана наслаждалась ночью, вдыхая запах сухих листьев и слушая симфонию джунглей, но сегодня это не успокаивало. Она не спала, тело ее пылало, оно изнемогало от желания; разум ее покинул. Сексуальное напряжение копилось в ней весь день, и теперь Сильвана была женщиной, подвластной не логике, а страсти. Такого мощного сексуального влечения она не испытывала ни к кому, даже к Артуру в годы их молодости.

Интересно, мужчины чувствуют то же самое? Это то, о чем давным-давно предупреждала ее мать? Значит, так ощущал себя мужчина, когда терял контроль над собой?

Сильвана лежала на своей кровати, дрожа и желая снова коснуться его щеки, ощутить мягкость его плоти, колкость отросшей за четыре дня щетины. Она хотела ощутить его теплое дыхание на своем лице; ее грудь ныла, жаждая его прикосновений, она таяла и желала почувствовать близость его теплого тела.

Сильвана положила руки себе на грудь и принялась ласкать ее, но собственные прикосновения не могли успокоить боль ее желания.

Она думала: «Я околдована. Может быть, в лесу и впрямь существуют духи…»

Она соскользнула с кровати.

Карлос спал, спокойно дыша, когда Сильвана приблизилась к нему и склонилась, глядя на его освещенное слабым светом лицо. Она лелеяла это мгновение, не зная, что даст ей следующее.

Указательным пальцем Сильвана коснулась его щеки. Во сне Карлос повернулся и теплыми губами дотронулся до него. Он принялся ритмично сосать ее палец. Его язык коснулся кончика ее пальца, затем губы нежно втянули его в рот. Он все сильней и сильней сосал его, пока весь целиком палец не оказался у него во рту. Она почувствовала легкий укус его зубов, и вдруг все прекратилось.

– Пожалуйста, продолжай…

Сильвана опустилась перед ним на колени и взяла в руки его лицо, едва различимое в темноте, вдохнула запах тела, смешивавшийся с запахом земли, на которой он лежал.

Ища губами его губы, Сильвана слышала его прерывистое дыхание и гулкое биение сердца в его груди. Он медленно поцеловал ее губы, затем подбородок, провел языком вдоль шеи.

Трясущимися руками Сильвана разорвала свою рубашку, чтобы ощутить прикосновение его языка к своей груди.

Наконец она почувствовала некоторое облегчение.

Карлос переключил все свое внимание на ее грудь, он вбирал губами мягкую плоть. Сильвана, задыхаясь, почувствовала, как его зубы мягко касаются ее груди, затем язык снова начал ласкать ее.

Внезапно он остановился, в тот самый момент, когда тело ее жаждало продолжения.

– Пожалуйста, продолжай. Пожалуйста! Пожалуйста…

– Отвяжи мне руки, – прошептал Карлос. – Я хочу трогать тебя…

– Нет, я не могу.

Его язык оставил влажную дорожку на ее груди, прошелся по ней, коснулся набухшего соска. От удовольствия она содрогнулась.

Карлос остановился.

Сильвана ждала, зная, что он просто дразнит ее, чувствуя, как возрастает у нее желание.

Но Карлос не двигался. Он не дразнил. Он наказывал ее.

Сильвана подумала: «Я и впрямь обещала ему нож. Нет у него причин убегать. И он должен знать, как опасны джунгли ночью».

Она подползла к дереву и развязала веревку. Зная, чем рискует, но одурманенная желанием, Сильвана предоставила пленнику свободу.

Быстрый, словно кошка, Карлос разрывал веревку, которая привязывала его левую руку к другому дереву.

Внезапно Сильвана подумала, что, если он собирается ее убить, ей это безразлично. В темноте ощутила она руку на своей голове, затем пальцы, которые нежно поглаживали ее шею. Она почувствовала кончик языка в раковине уха, а затем его горячую трепещущую плоть внутри себя. Сильвана застонала от удовольствия и забыла обо всем на свете.

Она почувствовала теплый наплыв счастья, наполняющий ее тело до краев.

Карлос был профессионалом.

Понедельник, 11 марта

Грохот выстрела эхом прокатился по джунглям.

Пэтти едва не свалилась с наблюдательного пункта на своем дереве, стреляя по убегающему обнаженному мужчине.

Карлос даже не обернулся на звук выстрела, и скоро густые заросли поглотили его. Пэтти соскользнула на землю. С ружьем в руке бросилась к дереву, к которому был привязан Карлос. В бледном утреннем тумане она смогла разглядеть нагую фигуру, лежащую лицом вниз. Он убил ее!

– Что это было?

– Что случилось?

Кэри и Анни, обе с ружьями в руках, бежали к дереву, за ними спешила Сюзи, которая подхватила мачете.

Сильвана, все еще окончательно не пришедшая в себя, медленно села.

– Что сделал с тобой этот подонок? – спросила Кэри. Затем, сообразив, закричала: – Ты идиотка! – Она вскинула ружье, словно намереваясь ударить Сильвану прикладом. Анни выскочила вперед и вцепилась в ее плечо.

– Не трать на нее время, – отрезала Сюзи. – Пойдем скорей в джунгли и убьем ублюдка, прежде чем он сумеет привести кого-нибудь в лагерь.

Анни наставила ружье на Сильвану.

– Оставайся здесь. Сторожи лагерь. Охраняй плот. Если он вернется, убей его. Если не убьешь, убью тебя. – Она обратилась к остальным: – Он не пойдет к висячему мосту, поскольку знает, что не сможет перейти по нему. Поэтому, Сюзи, бери мое ружье и отправляйся на юг. Постарайся, чтобы он не сумел проскочить мимо тебя к деревне Катанга. Мы же постараемся прочесать джунгли вдоль тропы.

– Без одежды и оружия он долго не продержится, – заметила Кэри.

– Почему бы нам не забыть о нем, докончить быстро плот и убраться отсюда к дьяволу? – предложила Сюзи.

Анни покачала головой:

– Он может прислать сюда вертолет раньше, чем мы закончим строить плот. Нам надо его найти, поскольку он знает, где наш лагерь, и знает о наших планах. Если он не приведет солдат Раки, он, возможно, предупредит жителей деревни о том, что мы почти завершили сооружение плота, и нас за рифами будут поджидать их каноэ.

– Бога ради, кончим разговоры и – за ним! – воскликнула нетерпеливая Сюзи.

Женщины растянулись в цепочку и двинулись вдоль тропы, настороженно поглядывая по сторонам.

Когда они скрылись в кустах, Сильвана поняла, как они разгневаны и обозлены. Она понимала их чувства. Ее обманули. Ею просто грубо воспользовались. Она чувствовала себя глубоко униженной, ей было стыдно. Сильвана была готова схватить нож и вонзить его в собственное тело в боли, в ярости и в презрении к самой себе.

В сумерках тропического леса поисковая партия замедлила свой ход, когда приблизилась к пограничной черте запретной зоны табу.

Вдруг какой-то странный звук где-то впереди заставил их насторожиться. Осторожно они двинулись в том направлении.

Они достигли узкой тропы и увидели Карлоса, бегущего им навстречу.

Он резко остановился, когда заметил женщин, затем бросился с тропы в джунгли. Все произошло так быстро, что никто из них не успел выстрелить.

Женщины побежали по тропе к тому месту, где исчез Карлос. Когда они добежали, то увидели, как по тропинке к ним бежит запыхавшаяся Сюзи. Она указала ружьем на место, где растворился Карлос.

Они снова стали цепочкой. Двигаясь вперед, каждая из четырех женщин понимала, что они уходят все дальше и дальше от безопасности. Тем не менее они почти настигли Карлоса и были уже где-то рядом, поэтому не обращали внимания на эти сигналы тревоги, звучащие в их сознании.

Пэтти посмотрела на часы. Она подала знак Анни, а та, в свою очередь, остальным. Четыре женщины собрались вместе.

– Уже девять, мы здесь три часа, – сказала Пэтти. – Думаю, что мы его потеряли.

– По крайней мере нам приблизительно известно, где он, – устало откликнулась Анни.

– Если сейчас мы вернемся в лагерь, то сможем работать весь день и всю ночь. Нам удалось бы закончить строительство плота и уйти уже завтра, – предложила Сюзи.

– Если мы его упустили, нам следует как можно быстрее уйти, пока он не привел кого-нибудь в лагерь, – кивнула Пэтти.

– Справа есть ручей, пойдем напьемся, – попросила Сюзи. – Я умираю от жажды.

Анни, похоже, сомневалась:

– Мы все хотим пить и все проголодались, но вспомни, что пить из ручья опасно.

– Послушай, мне нужен один глоток.

– Потерпи, Сюзи, – сказала Кэри.

– Ладно, так и быть, – вздохнула Сюзи и облизнула пересохшие губы.

В течение короткой передышки уставшие женщины молчали.

– Чем скорее придем, тем скорее напьемся. Пошли. – Пэтти встала, и все потянулись за ней.

– Мы, кажется, не туда свернули, – сказала Анни.

– Мы идем правильно, – не оборачиваясь, буркнула Пэтти.

– Кто-нибудь захватил компас? – спросила Кэри. – Где он, Сюзи?

– Я его на ночь снимаю. Он остался в лагере.

Верхний ярус тропического леса, достигавший в высоту шестидесяти футов, был обласкан солнцем и подпитан дождем. Второй ярус, состоящий из куполообразных деревьев высотой до тридцати футов, образовывал плотный зонт, позволявший просачиваться вниз лишь отдельным солнечным лучам; самые низкие деревья, которые редко вырастали выше десяти футов, соревновались друг с другом за несколько лучиков солнца, которые пробивались сквозь навес. В зеленом сумраке джунглей было невозможно определить местоположение солнца.

К одиннадцати часам, когда женщины снова остановились, чтобы передохнуть, они уже понятия не имели, где находятся.

– Может быть, стоит идти вдоль ручья, пока он не сольется с рекой, – предложила Кэри. – По крайней мере нам не придется снова идти в гору.

– Но мы и не шли в гору, – возразила Сюзи.

– О, не начинайте сначала, – устало сказала Пэтти. – Кэри права. По крайней мере, если пойдем вдоль ручья, будем двигаться быстрее. Я за то, чтобы мы шли вдоль ручья.

– Ручьи ведут к рекам, реки впадают в море.

– Иногда реки приводят к болотам, – предупредила Пэтти.

Анни положила конец спору:

– Идти вдоль ручья разумнее, чем просто бродить по джунглям. Итак, пошли. Отныне будем отдыхать каждый час. У всех у нас ножи. Выдержим здесь, пока хватит сил, если не ударяться в панику.

– У меня на панику сил не хватает, – сказала Сюзи, поднимаясь на ноги.

– Будем надеяться, что Карлос в таком же положении.

К двум часам оказалось, что они шли вдоль долины, где множество мелких ручейков прорезало полоски леса. Нескончаемые деревья разъединялись тонкими ниточками ручейков, сверкающих, переливающихся, как бриллианты. В одном месте, сквозь бледно-зеленый сумрак, они разглядели небольшой водопад, рядом с которым едва заметная тропинка шла наверх. В более крупных ручьях они видели маленьких ярких рыбешек, а на дне пресноводных креветок. По крайней мере от голода они не умрут.

Женщины совершенно вымотались, и ими стал овладевать страх.

– Давайте остановимся, – предложила Пэтти, доставая из кармана зажигалку Джонатана. – Я думаю, нам всем стоит обсудить, что бы предпринял Джонатан в подобной переделке. – Она нервно провела по зажигалке пальцами.

Анни ощутила в своем кармане вес швейцарского ножа.

– Ты соображаешь, что делаешь? – спросила Кэри. – Используешь вещи Джонатана как фетиш.

– А что в этом плохого? – воскликнула Сюзи. – Между прочим, это меня успокаивает. Для меня тот компас больше, чем просто подарок на память. Я только жалею, что сейчас его нет со мной.

– Только не думай, что он обладает волшебной силой, – сказала Кэри.

– Но это так, – убежденно произнесла Сюзи. – Во всяком случае, для меня.

К трем часам берега реки, вдоль которой они шли, углубились в каменистое ущелье.

Когда женщины в очередной раз остановились, чтобы передохнуть, Анни сказала:

– Я не хочу никого тешить ложными надеждами, но это никому ничего не напоминает?

– Ты имеешь в виду нашу реку? Думаешь, что мы могли бы быть выше висячего моста? – спросила Сюзи. – Но если это наша река, тогда как мы оказались на другом берегу, не переходя ее?

– Я помню, Джонатан говорил, что эти реки иногда текут под землей какое-то время. Если это так, мы ее просто могли перейти, – предположила Кэри. – Кто знает, мы могли кругами ходить по одному и тому же месту. Но это и впрямь похоже на нашу реку! Вперед!

С новыми силами усталые женщины двинулись в путь. Вдруг Анни, шедшая впереди, резко подняла голову и подала знак правой рукой.

Тотчас все они остановились. Никто не двигался и не говорил. Они окружили ее.

– Я слышала лай. Прислушайтесь.

– Кажется, лают несколько собак, – прошептала Кэри.

– Это значит, рядом деревня, – кивнула Анни.

– Это значит, что река не наша, – сказала Сюзи.

– Тише! – Кэри напрягла слух, затем лицо ее помрачнело. – Похоже на бой барабанов.

И снова все они двинулись вперед, все еще настороже, но теперь полные надежд.

То, что слышала Кэри, действительно оказалось боем барабанов. По мере того как их маленькая группа приближалась к источнику звука, они уже различали пение и возбужденные крики.

– Ну и шум они подняли, – прошептала Сюзи.

Анни кивнула:

– Должно быть, какой-то праздник. Больше ни слова, пока не проясним ситуацию.

Во главе с Анни женщины все ближе и ближе подходили к деревне. Вскоре Анни увидела перед собой просвет. Пели мужчины, медленно двигающиеся в завораживающем ритме. Лица мужчин были разрисованы краской, желтые и алые перья их искусно сделанных головных уборов качались по мере того, как они передвигались по кругу. Они встряхивали головами и ритмично притоптывали под аккомпанемент флейт и глухой стук барабанов, сделанных из пустых канистр.

Окружив певцов кольцом, сидели на корточках остальные туземцы. Обнаженные женщины обносили соплеменников угощением и кокосовыми скорлупками с пальмовым пивом.

Все замолчали, когда высокий мужчина средних лет появился на краю поляны. На нем был головной убор из белых перьев, свидетельствующий о том, что это шаман, голова его была выбрита, лицо разрисовано белыми горизонтальными полосками, а с шеи спускался кожаный шнур, на котором висели два акульих зуба.

Сквозь мерцающий туман перьев головных уборов, под бой одного барабана шаман прошел к грубому алтарю, который располагался на левой стороне поляны. Музыка резко прекратилась.

Шаман сделал шаг вперед и осторожно возложил на алтарь свою ношу. Он отступил назад и склонился в благоговейном поклоне.

– О боже! – воскликнула Сюзи. – Татуировка со змеей! Это же рука Карлоса!

Книга VI ИТАМБУ

26

Понедельник, 11 марта

Чем глубже проникало суденышко в джунгли, тем уже становилась река. После пяти часов путешествия Гарри чувствовал, как его душат темно-зеленые своды джунглей, смыкающиеся над головой.

Небольшое суденышко упрямо пробиралось через зеленый мрачный туннель, нависающий над пенящимся стремительным потоком. Липкая духота обволакивала Гарри, а туча насекомых, вьющихся вокруг, приводила его в бешенство.

Он напомнил себе, что любое неудобство имело смысл, если он – а это казалось вероятным – нашел определенный ключ к исчезновению коллег и их жен.

Мысленно Гарри восстановил события последних десяти дней.

Первого марта, через день после официального окончания сезона дождей, Гарри вылетел в Куинстаун. Керри ждал его в изнемогающем от зноя куинстаунском аэропорту. Два вооруженных охранника сидели на заднем сиденье джипа.

Гарри кивнул в сторону охранников.

– А без них никак нельзя обойтись?

– Нет, – сказал Керри.

– Не буду спорить, Керри, тебе виднее. – Гарри почувствовал раздражение. – Я хочу остановиться у Ма Чанг, это в центре города, и со мной будет легко поддерживать связь.

Они продолжали разговор, выйдя из джипа, перейдя дорогу и забравшись в вертолет.

– Я считаю, единственный способ отговорить тебя – это показать, как все изменилось, – сказал Керри.

– Джоун и другие летчики прибыли?

– Они приехали вчера вечером.

Вертолет нырнул над густым зеленым подлеском, потом полетел на север вдоль береговой линии. Гарри стал расспрашивать управляющего, как идут дела на шахте.

– Все нормально, – сказал Керри. – Продукция выпускается по плану, с персоналом никаких проблем. С тех пор как Раки взял власть, здесь введен комендантский час, поэтому мы не разрешаем никому из работников, черным или белым, появляться в Куинстауне после шести часов вечера.

– Что еще?

– Больше нечего сообщить, кроме того, что атмосфера с каждым днем становится все более неблагоприятной с тех пор, как Раки был избран президентом пожизненно. Ты поймешь, что я имею в виду, когда попадешь в Куинстаун. Грабежи и насилие, террор. Кажется, что внезапная власть ударила Раки в голову. Он пока еще не заказал трон, обитый горностаями, но я не удивлюсь, если это так будет.

– Я думал, что Раки суровый, военный человек, – сказал Гарри.

– Может, он и был таким раньше, но не теперь.

Джоун и восемь австралийских летчиков ждали в комфортабельном офисе Керри. Там был Миндо, которого рекомендовал Керри для участия в поисках пропавших. Он был сыном вождя горного племени и прекрасно знал отдаленные районы острова.

Во время прошлой поездки Гарри на Пауи Миндо был в своем племени, таким образом, это была их первая встреча. После обмена приветствиями они с интересом разглядывали друг друга.

– Как вы считаете, что случилось с пропавшими людьми? – спросил Гарри.

– Если они услышали стрельбу, то могли спрятаться в джунглях. Белые не могут выжить в джунглях. Они, должно быть, погибли, – ответил Миндо.

– Вы думаете, они мертвы?

– Возможно, – сказал Миндо. – Хотя их могли взять в плен для выкупа. Это ваша надежда.

– Тогда почему же они до сих пор не потребовали выкупа?

– Им привычно ждать. У островитян другие представления о времени.

– В таком случае что мы можем сделать?

– Искать. И ждать, – твердо сказал Миндо. – Мои люди могут искать на суше. Белые не могут этого.

– Тогда давайте начнем, – сказал Гарри.

Четыре двухмоторных самолета были взяты напрокат несколько месяцев назад на одной из фрахтовых фирм в Порт-Морсби. Они будут прочесывать остров, каждый самолет на прицепе будет нести полотнище размером несколько сотен футов, где черным по белому написано «Разожгите костры. Гарри. «Нэксус». Гарри надеялся, что если экспедицию «Нэксуса» взяли в плен, а это было самое оптимистичное предположение, то кто-нибудь из них даст о себе знать.

Каждый из четырех самолетов должен был осуществлять поиск на одной четвертой части острова. Каждый летчик разметил свою карту на квадраты. Для поиска по всему острову Пауи требуется двести шестьдесят шесть летных часов. Если предположить максимум десять летных часов в день, то это означает всего двадцать семь поисковых дней и, грубо говоря, по семь дней на самолет. Если прибавить к этому дополнительный день на непредвиденные обстоятельства, получится восемь дней.

После совещания Керри и Гарри полетели в Куинстаун. Как только вертолет поднялся над бескрайним зеленым ковром джунглей, Керри сказал:

– Ты очень похудел, Гарри. Хорошо себя чувствуешь?

Гарри кивнул, хотя на самом деле чувствовал себя опустошенным и измученным.

– Много на острове пропускных пунктов?

– Более чем достаточно. Они останавливают каждую повозку и велосипед. Если тебе нечем откупиться, ты рискуешь быть избитым. Они тратят все награбленные деньги на выпивку. Ты знаешь, какими они становятся, когда выпьют.

Гарри знал, что у островитян слабые головы, вино плохо действует на них. Они становятся агрессивными и могут быть очень жестокими.

– Потеха начнется в сумерках, Гарри, – предупредил Керри. – Ты услышишь грохот пустых консервных банок и стрельбу этих хулиганов в хаки. Людей убивают каждую ночь без всякого повода.

– Я понимаю, почему ты не написал это в полном отчете, пока я не прибыл, – сказал Гарри. – Мне было бы трудно в это поверить.

Он спрыгнул с машины и посмотрел на необычно тихую дорогу. Город выглядел угрюмо, угроза висела между зданиями, как невидимое облако.

В вестибюле отеля над приемной стойкой висела большая, умело подретушированная фотография президента Раки.

Гарри встретил непреодолимый запах магнолии.

– С возвращением, мистер Скотт. – Миссис Чанг глядела поверх стойки, где Фредди продавал виски.

– Какие новости, миссис Чанг? – спросил Гарри. – Кроме тех часов, ничего больше обнаружить не удалось?

– Еще нет. Поймите, что слишком усердные поиски или слишком щедрое вознаграждение могут испортить все дело. Людей убивают и за меньшее, чем за часы.

Бар пустовал. Единственным посетителем был уже знакомый Гарри плантатор Билл.

– Итак, вы вернулись, – сказал Билл. – Это правда, что вы собираетесь возобновить поиски и будете прочесывать береговую линию?

Гарри кивнул.

– Необходимо соблюдать осторожность, особенно в южной оконечности острова. Там живут кровожадные ублюдки с ужасными обычаями. На поиски сына миллионера, который пропал в шестидесятые годы, была потрачена куча денег. Его не нашли, и мы все знаем, почему. Я слышал, что первая экспедиция увидела его одежду на туземцах. Так что смотри не кончи жизнь на вертеле, завернутый в банановые листья.

– Спасибо за предупреждение. Хочешь пива?

– Спасибо. Я знаю, это не мое дело, но вы правда думаете, что есть шанс найти их там через четыре месяца?

– «Нэксус» легко не отступает, – сказал Гарри.

– Ходят слухи, тебе нужно официальное свидетельство их смерти, – сказал Билл. – В противном случае страховые фирмы требуют от родственников ждать семь лет.

Гарри кивнул.

– Но почему ты занимаешься этим?

– Это мой район, и я отвечаю за него. Это моя работа, – сказал Гарри, думая об Анни.

На следующее утро Гарри начал свой поиск вдоль береговой линии на вертолете связи. Он не мог использовать амфибию, потому что в ней помещалось только два человека, а Гарри нуждался в переводчике. От Райского залива он планировал двигаться к северу и вокруг острова в резиновой лодке с подвесным мотором.

Гарри начал свой поиск прямо к югу от деревни Катанга, где его вопросы были встречены непроницаемыми взглядами и покачиванием голов.

В тот момент, когда лодка медленно двигалась вдоль Водопадовой бухты, убитые горем женщины хоронили Джонатана. Они даже не слышали шума мотора.

Седьмого марта, после еще четырех бесплодных дней поисков вдоль береговой линии, Гарри вызвали во дворец. Сидя за вычурным письменным столом, президент решительно отказался обсуждать вопрос о возобновлении концессии.

– Крайне необходимо найти ваших пропавших друзей, мистер Скотт, – с наигранным беспокойством сказал генерал. – Это более важно, чем бизнес! – Он бросил фотографии пропавших людей на письменный стол в стиле Людовика XVI и рассеянно кинжалом начал выковыривать перламутр инкрустации с поверхности письменного стола.

– А вам удалось что-нибудь обнаружить? – спросил Гарри.

– Как вы знаете, наше расследование ничего не обнаружило. Я надеялся, что у вас могли быть какие-нибудь новости для меня, мистер Скотт.

Гарри покачал головой.

Раздраженные нотки послышались в тоне президента.

– Тогда жизнь должна продолжаться, мистер Скотт, вы не думаете? Министр туризма – вы помните моего брата Энво? – серьезно обеспокоен вниманием, которое ваши поиски привлекают в иностранной прессе.

Теперь уже генерал всем своим видом выражал недовольство.

– Надо заканчивать поиски, если они не приносят результата. В конце концов, все это продолжается уже четыре месяца. Давайте договоримся так: вы продолжаете поиски до первого апреля – этого вполне достаточно, чтобы обыскать наш маленький остров с лупой. – Вежливый тон генерала сменился на угрожающий. – После этого, мистер Скотт, ваши поиски должны быть прекращены.

Президент встал и наклонился вперед, опираясь руками о поверхность стола.

– Что касается наших деловых переговоров, они не начнутся, пока этот ваш поиск не кончится. Ставлю вас в известность, я намереваюсь обсудить концессию на разработку ископаемых с другими заинтересованными сторонами. Доброй ночи, мистер Скотт.

Утром 10 марта восемь пилотов сказали, что они очень сожалеют, что ничего не нашли, и улетели обратно в Порт-Морсби.

В тот вечер Гарри возвратился в отель миссис Чанг в подавленном состоянии. Когда он вошел в холл, Фредди взволнованно сказал:

– Господин! Господин! Миссис Чанг хочет немедленно говорить с вами.

Фредди взлетел вверх по деревянной лестнице, а Гарри ждал, удивляясь, что хочет сказать ему миссис Чанг.

С торжествующей улыбкой она спустилась по лестнице, держась за перила, и заковыляла через холл к Гарри. Не говоря ни слова, она сунула руку в карман и затем раскрыла его под носом у Гарри. На ее ладони лежали наручные часы с разбитым стеклом.

Гарри позвонил Керри и попросил его прилететь на следующее утро. Потом он ждал, когда его соединят с Джерри Пирсом.

Сидя в старомодном вращающемся кресле миссис Чанг, Гарри вдыхал мускусный запах пота и сандалового дерева, магнолии и пыли. В трубке раздался щелчок, и затем – так отчетливо, как если бы она была в соседней комнате, – голос телефонистки:

– Ваш абонент на линии, сэр.

Гарри рассказал Джерри, что миссис Чанг удалось раздобыть еще одни часы – старый «Ролекс» из нержавеющей стали. Часы не соответствовали ни одному описанию застрахованных часов, список которых Гарри привез из Питтсбурга. Эти часы были недостаточно ценными, чтобы быть застрахованными, но на самом деле цена им была неимоверно высока, потому что на их обратной стороне была выгравирована надпись: «Родерик Дуглас, 7 декабря 1965».

– Судя по всему, Родди получил их к своему восемнадцатилетию, – сообщил Гарри. – Я внимательно осмотрел их и уверен, что в звеньях браслета сохранились следы крови. Нет, я не знаю, какая группа крови у Родди была, но у его доктора есть запись… Нет, я знаю, что эксперты по страхованию не признают это доказательством смерти, но, если на часах действительно кровь Родерика, этот факт требует объяснения.

– Лучше пришли эти часы ко мне, – сказал Джерри.

– Нет, Джерри, я лучше помещу их в банк.

Джерри скривился, как от зубной боли.

– Ты знаешь, откуда появились эти часы, Гарри?

– Еще нет. Их сняли с руки мертвого солдата около деревни Малонг на берегу реки. Да, я отправляюсь туда с переводчиком завтра на лодке… Постараюсь на месте узнать все, что возможно, и сразу же сообщу.

Понимая, что Гарри занял в этом вопросе твердую, незыблемую позицию, Джерри Пирс переключился на другое. Он спросил, как прошло обсуждение концессии.

– Раки не намерен обсуждать концессию, пока поиск не закончен, он говорит, это расстраивает их туристический бизнес. Между прочим, похоже на то, что у нас есть конкуренты, которых мы не ожидали… Да, это «Бегет».

– Мы рискуем упустить концессию, а ты занимаешься этими бессмысленными поисками! – Джерри орал через тысячи миль. – Дерьмо, худшей новости ты не мог мне сообщить! Тебе следует сосредоточиться на этом соглашении вместо того, чтобы ездить на лодочные прогулки. Гарри, я приказываю тебе прекратить этот поиск. Мы сделали все, что могли, на этом кончено.

– Но, Джерри…

Пирс резко оборвал его:

– Наши акции только-только стали идти вверх, Уолл-стрит привык к новому совету директоров, а ты хочешь все испортить, Гарри! Забудь эти поиски. Это приказ, Гарри. – Джерри бросил телефонную трубку.

Но Гарри не собирался так легко сдаваться. На следующее утро старый джип высадил Гарри и его переводчика около устья реки Малонг. Это был десятый день поисков Гарри на береговой линии.

Гарри накачал резиновую лодку ножным насосом. Переводчик погрузил три канистры горючего, пятигаллоновую канистру с питьевой водой, запас продуктов. Лодка направилась прочь от песчаного пляжа и начала свое путешествие вверх по широкой мутной реке. Вскоре узкая полоска прибрежного леса исчезла, искривленные ветви мангровых деревьев остались позади них, и река начала сужаться.

Пока лодка медленно продвигалась против течения, Гарри осматривался по сторонам. Буйная растительность, экзотические цветы, обилие желтых орхидей. Казалось, тропический лес не таил никакой угрозы. Гарри опустил руку в воду.

Маленький тощий переводчик предостерегающе покачал головой:

– Не надо руку в воду, там крокодилы.

И действительно, через две минуты Гарри заметил уродливые морды крокодилов.

В семь часов он выключил подвесной мотор. Река постепенно сужалась, извивалась, прокладывая свой путь через лес. Почти незаметно растительность наступала со всех сторон, река изгибалась на излучинах, змеилась, как будто ловя свой хвост, потом неожиданно делала рывок в противоположном направлении.

Река была против него, как и все на этом острове. Пока он следовал за ее крутыми изгибами, Гарри придумывал возможные объяснения исчезновения группы, но ничего вразумительного в голову ему не приходило. Складывалось впечатление, что люди были стерты с лица земли.

Вскоре лодка вошла в узкий проток, где деревья нависали так низко, что почти сходились над головой. Течение, казалось, усиливалось по мере того, как берега становились выше, и водоросли цеплялись за днище лодки. Один раз Гарри наклонился недостаточно быстро, и свисающая ветка оставила глубокую царапину на его щеке. «Могло быть хуже, это мог быть мой глаз», – подумал Гарри, наклоняясь над кормой и толкая лодку веслом против течения.

Но каждый раз, когда он был готов уже повернуть назад, река расширялась, словно поддаваясь, заманивая его дальше. Деревья отступали, становилось легче дышать, проступало голубое небо.

Около полудня они были остановлены стеной дикого сахарного тростника, перегородившей ручей.

Двое мужчин проложили себе путь к левому берегу и веслами сбили траву, опутавшую гребной винт, потом продолжили путь вверх по течению. Некоторое время они продвигались по относительно чистой воде, но вскоре Гарри понял, что лодка не может идти дальше, когда они достигли нового тупика.

Гарри вернулся – или думал, что он сделал это, – обратно к ручью, который они оставили.

Не зная, что теперь делать, Гарри решил перевести дух. Когда он взглянул на заросли на левом берегу, то не смог удержаться от испуганного возгласа. Из кустов на него смотрело ярко раскрашенное лицо туземца. Глаза и рот были обведены ярко-красным, желтая линия шла вниз по– середине лба, а ноздря была проткнута белым пером.

– Сигарета?

Дрожащей рукой Гарри бросил пачку «Мальборо», которую туземец ловко поймал на лету.

Гарри посмотрел на испуганного переводчика:

– Предложи ему сигарет, если он проведет нас обратно к реке.

Переводчик прокричал несколько отрывистых фраз.

Туземец энергично закивал головой. Даже без переводчика Гарри догадался, что договоренность достигнута.

Через несколько минут туземец появился в каноэ прямо впереди лодки. Вскоре каноэ повернуло налево, вверх по ручью. После отрезка, изобилующего многочисленными поворотами, лодка неожиданно выскочила на свободную воду.

Сразу стало легче дышать, исчезло неприятное ощущение, что они оказались в плену. Вскоре до слуха Гарри донеслись мирные, домашние звуки: крики детей, голоса женщин, кудахтанье кур.

Когда лодка повернула направо, Гарри увидел деревню. Дым от очагов клубился в воздухе; каноэ были привязаны под хижинами на сваях; дети играли в тени деревьев, женщины занимались обычными домашними делами.

Двое мужчин, лица которых были покрыты такой же яркой раскраской, как и у их проводника, обернулись, заслышав их приближение. Но какой-то предмет, который они, видимо, никак не могли поделить, интересовал их гораздо больше, чем появление чужака. Гарри разглядел, что жаркий спор разгорелся из-за транзисторного радиоприемника. Их проводник выкрикнул приветствие и выпрыгнул из своего каноэ на скалу. Гарри и переводчик перелезли через борт лодки и провалились по грудь в грязь. Все захохотали.

Гарри немедленно раздал сигареты, чтобы задобрить туземцев.

Их угостили жареной зубаткой и блинами из саго. Быстро, в полном молчании они покончили с едой, устроившись в тени хижины. После этого приступили к делу. Переводчик объяснил, что белый мужчина хорошо заплатит за любую вещь солдата-филиппинца, который носил часы.

Никто не двигался, но атмосфера заметно изменилась. Дружелюбие сменилось настороженностью.

Торопливо переводчик объяснил, что ни он, ни Гарри не были родственниками этого мертвого солдата, но что белый мужчина приобрел часы в Куинстауне и теперь хотел купить другие вещи солдата.

Один из туземцев встал и поманил к себе двух гостей. Они последовали за ним, взобравшись по шаткой лестнице в хижину. Внутри, в душном тесном помещении без окон, они сели, поджав ноги, на деревянный пол. Позади них мужчины толпились в хижине, зловоние немытых тел было нестерпимым.

Туземец заговорил. Переводчик смущенно посмотрел на Гарри:

– Он говорит, что ты пришел в их место, поэтому они возьмут лодку.

Гарри выслушал его спокойно и сказал:

– Передай им, что, если они отдадут нам имущество солдата, мы подарим им еще две лодки.

Переводчик выглядел испуганным, когда переводил Гарри следующую фразу:

– Господин, этот парень говорит, что не отпустит тебя, если твои друзья не дадут эти лодки.

Итак, они стали пленниками, за которых назначен выкуп.

Прежде чем Гарри смог дотянуться до револьвера, засунутого за пояс, оба – он и переводчик – были схвачены.

Сопротивляться было глупо, Гарри прекрасно осознавал это.

После того как с двух пленников сняли все, им связали руки и ноги, обмотали веревку вокруг шеи и перекинули через балку. После этого туземцы покинули хижину.

Веревка душила Гарри. Он подумал, что если потеряет равновесие, то окажется повешенным.

Он убеждал себя, что убивать его никто не собирается, ведь за мертвеца не получишь выкупа, туземцы понимали это.

– Это часто случается? – спросил Гарри.

– Они хотят выкуп, – печально сказал переводчик.

– Нас скоро найдут. Вероятно, они уже ищут нас, потому что я не пустил в три часа сигнальную ракету. Я сказал пилоту, что мы направлялись в деревню Малонг.

– Нет, господин. Малонга означает болото, и это много-много деревень. Мы проиграли, господин.

27

Перепуганные женщины постарались поскорее раствориться в сумраке джунглей, подальше от калейдоскопа цветов и шума туземного праздника. Когда они прошли около сотни ярдов, Анни, теперь идущая замыкающей, свистнула. Все остановились.

– По крайней мере теперь мы знаем, где находимся, – сказала Анни. – Это была деревня Катанга, поэтому, если мы обойдем вокруг нее к востоку, мы вернемся к мосту.

Они пошли дальше. Каждый треск ветки, каждый шорох заставлял их вздрагивать от страха. Паника подгоняла их, страх посылал адреналин в их кровь, придавая им новые силы. Наконец они достигли знакомой узкой тропинки и поспешили по ней, все дальше и дальше удаляясь от деревни. Каждая думала только о себе, никому не приходило в голову оглянуться и проверить, не отстала ли одна из них. Их преследовало ощущение, что стрела с отравленным наконечником вот-вот вопьется в спину.

Как только они заметили мост, то сразу же повернули налево, в запретную зону. Женщины напролом мчались через кусты. Встревоженные птицы вспархивали у них из-под ног.

– Стой! Пэтти! – кричала Анни, но никто не слушал ее, все неслись вперед, пока в конце концов не достигли своего лагеря.

Весь день Сильвана провела в мучениях. Она спрашивала себя, как могла она подвергнуть опасности жизни своих подруг? Как могла подвергнуть опасности свою собственную жизнь? Он ведь запросто мог убить ее. Как могла сдержанная миссис Грэхем извиваться от страсти под расчетливым сутенером, которого она знала только несколько дней? Разум Сильваны задавал эти вопросы, но она знала, что предал ее не разум. Она была предана своим изголодавшимся телом.

Заметив поспешное приближение других женщин, она испугалась. Потом пришло чувство облегчения. Она закинула винтовку за спину и быстро соскользнула вниз со сторожевого дерева.

– Что случилось?

Всхлипывая и тяжело дыша, женщины не спешили пускаться в объяснения.

– Пить! – Сюзи направилась к ведру.

Они столпились вокруг ведра, зачерпывая из него ладонями, утоляя жажду.

Не глядя на растерянную, недоумевающую Сильвану, Анни сказала:

– Он мертв.

Глаза Сильваны наполнились слезами. Она знала, что ей следовало радоваться, услышав это, потому что это означало, что они больше не были в непосредственной опасности. Но она чувствовала себя так, будто ее сердце сжала ледяная рука.

– Он был вором, Сильвана, – мягко сказала Анни. – Не жалей о нем. Рано или поздно он принес бы нам беду.

Она рассказала Сильване, что они видели в деревне.

– Я не могу здесь больше оставаться! – истерически закричала Сюзи.

– Прекрати, Сюзи! Не время для истерик. Мы не сможем покинуть остров, пока не построим плот. Сегодня вечером мы отдыхаем, но, как только проснемся, будем работать без перерыва, пока не закончим.

– Разве мы не могли бы построить плот поменьше и отплыть завтра вечером? – скривилась Сюзи.

– Нет! – резко сказала Кэри. – Какой смысл проходить через все это, а потом жаться друг к другу в океане на крошечном плоту? Нас смоет с него, как только мы окажемся за линией рифов. Работа займет два дня, и мы сделаем все как надо.

– Мы выжили здесь в течение четырех месяцев, можем выдержать и еще пару дней, – согласно кивнула Пэтти.

Точку в споре поставила Анни:

– Мы будем работать, пока не свалимся, но добьемся своего. Сейчас давайте поедим что-нибудь и пойдем спать. Сильвана, тебе придется охранять лагерь. Этой ночью нам надо выспаться.

Вторник, 12 марта

Сильвана до утра наблюдала за окрестностями. Как только взошло солнце, она разбудила женщин. Они с трудом встали, через силу подкрепились холодным мясом попугаев. Они решили работать во время изнуряющей полуденной жары. Все молчали. Аура страха нависала над ними, и они работали быстро, связывая бамбуковые жерди.

Во время короткого перерыва Сюзи повернулась к Пэтти:

– Ты могла бы посмотреть на своих часах, какое сегодня число?

– Какая тебе разница? – Пэтти нахмурилась, но взглянула на часы. – Двенадцатое марта.

Сюзи расплакалась.

– Это день рождения? – спросила Кэри.

– Бретта. Завтра, – кивнула Сюзи.

– Прекрати! – сердито сказала Анни. – Если хочешь поплакать, уйди и плачь одна. Ты знаешь правила.

Внезапно Пэтти насторожилась.

– Что это за шум?

– Это звук мотора, – предположила Кэри.

– Продолжайте работать, – распорядилась Анни. – Пэтти, пойди посмотри, что это за шум.

Через несколько минут Пэтти вернулась.

– Маленькая лодка только что вошла в лагуну, – сообщила она. – На борту трое мужчин в военной форме.

Женщины вскочили, растерянно переглядываясь. Анни переспросила:

– Трое мужчин? Нас пятеро, и у нас есть две винтовки.

– Трое мужчин, – подтвердила Пэтти.

– Ты видишь, что происходит, когда у нас нет наблюдателя? – сердито говорила Кэри, когда они взбирались на вершину утеса.

Они бросились в траву, доходящую до колен, подползли, как змеи, к краю утеса и осторожно выглянули.

В центре лагуны маленькая лодка приближалась к пляжу. Подвесной двигатель смолк, через борт сбросили якорь.

– Насколько высокий прилив? – прошептала Анни.

– Начинается, – шепнула Кэри в ответ.

– Они, кажется, не в воинственном настроении. И, очевидно, не ищут нас, – заметила Сюзи.

Трое одетых в военную форму мужчин в лодке смеялись и шутили, пока снимали ботинки, закатывали брюки и прыгали за борт.

Когда последний из мужчин спрыгнул, поставленная на якорь лодка дернулась и развернулась. На ее белом борту выделялась черная надпись «Пэрэдайз-Бей».

Мужчины перешли вброд на берег, неся бутылки и яркие оранжевые полотенца. Пэтти сказала:

– Похожи на полотенца из бассейна отеля.

– У них есть винтовки, оружие, ты не видишь? – спросила Анни.

– Если и есть, они оставили их в лодке, – прошептала Кэри. – Пригни голову.

– Только безумец отправится на остров без оружия, – возразила Пэтти, – так что не будем надеяться на лучшее.

На берегу мужчины разделись. Их темнокожие тела блестели на солнце, когда они плескались в воде, крича и смеясь. Они выглядели по-мальчишески безобидными.

Двое из мужчин скрылись в тени деревьев, а третий перешел вброд к лодке, потягивая из бутылки. Когда он возвращался на пляж, на плече его поблескивали три винтовки.

Солдаты забавлялись, стреляя в крупные раковины. Спокойная бухта наполнилась треском выстрелов. Пэтти была шокирована:

– Сумасшедшие! Они, должно быть, расстреляли все патроны.

– Только посмотри на их лодку, – с завистью прошептала Сюзи.

– Почему бы не украсть эту лодку? – предложила Анни. – Мы еще не знаем, чем кончится наша затея с плотом.

Кэри воодушевила эта идея.

– Конечно, плыть на лодке с мотором не то же самое, что на самодельном плоту.

– Но они не будут сидеть сложа руки и смотреть, как мы похищаем их лодку, – сказала Сюзи.

– Нет, – согласилась Анни.

– Как бы нам избавиться от этих солдат? – задумчиво протянула Пэтти.

– Ты можешь придумать способ? Я не могу, – сказала Сюзи.

– Что бы сделал на нашем месте мужчина?

– Что бы сделал Джонатан? – спросила Сюзи.

– Внезапная атака будет лучше, чем кража исподтишка у трех парней с винтовками, – сказала Кэри. – Надо неожиданно напасть, пока они в таком расслабленном состоянии. Если они поднимутся наверх и обнаружат наш лагерь, будет поздно.

– Похоже на то, что они намереваются пробыть на пляже некоторое время. Давай вернемся в лагерь и все обсудим, – предложила Анни. – Сюзи останется наблюдать за ними.

Пока Сюзи влезала на дерево, другие женщины присели у подножия эвкалипта. Кэри начала намечать план:

– Конечно, они вооружены, но мы тоже вооружены, и у нас есть преимущество внезапности. Они даже не подозревают о нашем существовании. Давайте подумаем о том, как использовать внезапность нападения.

– Почему бы просто не застрелить их с вершины утеса? – предложила Сюзи сверху.

– Потому что мы можем промахнуться, тупица! – сказала Пэтти. – Тогда они или перестреляют нас, или уплывут в лодке с острова.

– О'кей, что ты предлагаешь? – спросила Сюзи с эвкалиптового дерева.

– Джонатан всегда говорил, что, прежде чем атаковать, следует поставить себя на место противника, – медленно сказала Анни.

– Судя по их поведению, они просто приплыли в лагуну, чтобы хорошо провести время. Как это может помочь нам?

– Хорошо провести время… – задумчиво повторила Пэтти. – Что мы хотим сделать? Убрать их, захватить их ружья, затем их лодку. Я полагаю, чтобы осуществить это, нужно развлечь их.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Анни.

– Не что, а кого. Сюзи, – сказала Пэтти.

С эвкалиптового дерева раздался возглас негодования.

Пэтти продолжила свою мысль:

– Мы можем послать Сюзи к ним как приманку. Она попробует завлечь солдат в зыбучий песок.

– Почему не Сильвану? – прошипела сверху Сюзи. – Она была бы рада, если бы они схватили ее и изнасиловали.

– Хватит об этом! – оборвала ее Анни. – Мы используем как приманку ту, у которой самое красивое тело.

– Нет ту, у которой самые большие сиськи! – крикнула вниз Сюзи. – Сильвану.

За время пребывания в джунглях женщины загорели, сбросили лишний вес, стали подтянутыми и ловкими. Но Сюзи была права, Сильвана обладала самой большой грудью.

Не уточняя, было ли это ее недостатком или достоинством, Сильвана сказала:

– О'кей, я сделаю это.

– Нет, Сильвана, – сказала Анни. – Чтобы увлечь этих парней за собой к зыбучим пескам, наша приманка должна выглядеть соблазнительной сзади.

– Дерьмо! – Дождь листьев посыпался на землю с эвкалипта. – А что, если они поймают меня? – крикнула Сюзи.

– Кэри будет прикрывать тебя с вершины утеса с «М-16», – сказала Анни. – У нее самое лучшее зрение.

– А если она случайно попадет в меня? – не унималась Сюзи.

– Это риск, на который тебе придется пойти, – сказала Пэтти.

– А если только один из них последует за мной?

Пэтти язвительно сказала:

– Сюзи, милая, ты помнишь, как ходила, виляя задом, около бассейна на вечере у Сильваны? До того, как свалилась в бассейн? Ты должна идти так же, и они все последуют за тобой. Мы все видели, как это сработало, Сюзи.

Новая порция листьев упала со сторожевого дерева.

– Ладно, я сделаю все, что в моих силах. Ну а что, если они крепко выпили? Предположим, что они не интересуются женщинами. Допустим, что по какой-то причине один из них останется около лодки? Тогда что?

– Тогда кто-нибудь убьет его, – решительно заявила Пэтти.

– Из чего?

Пэтти с раздражением сказала:

– Ради бога, у нас есть две винтовки, топор, пять ножей, два лука и стрелы! Мы не собираемся бросать в них камни, Сюзи!

Как обычно, вмешалась Анни:

– Давайте займемся делом. Пэтти лучше побыть наблюдателем, пока Кэри и Сильвана займутся Сюзи.

Все посмотрели на Сюзи, которая только что спустилась вниз с эвкалипта. Ее волосы, теперь темные, были коротко подстрижены, лицо было чумазым; она была одета в изорванную, грязную рубашку и брюки цвета хаки, слишком просторные для нее.

– Она, конечно, не похожа на Мэрилин Монро, – признала Кэри.

Солнце сияло, ветви кокосовых пальм шелестели от легкого бриза, и в тени под ними на песке валялась почти пустая бутылка рома. Несмотря на изнуряющую жару, один из голых мужчин все еще бодрствовал. Он зевнул, почесал под мышками, стряхнул коралловый песок с живота и взглянул вверх на пляж. Дремота тут же слетела с него. К нему приближалась Сюзи. Ее загорелая кожа блестела от кокосового масла, алый цветок гибискуса был засунут за левое ухо. Ее глаза казались огромными благодаря угольку от костра, а остатки губной помады, сообща добытые женщинами из тюбиков, выразительно оттеняли ее рот. Единственной одеждой на ней был кусок хлопчатобумажной ткани в розовых цветах, задрапированный низко на бедрах.

Мужчина сел, пристально глядя на нее. Соблазнительно покачивая будрами, Сюзи медленно приближалась к нему.

Мужчина ухмыльнулся, наклонился и потряс за плечо ближайшего приятеля. Тот открыл глаза, зевнул, медленно повернул голову, потом сел.

Сюзи повернула к морю и вытянула руки. На вершине утеса Анни прошептала:

– Кажется, они клюнули!

Один из мужчин что-то крикнул. Сюзи вздрогнула, изображая удивление. Она повернулась лицом к мужчинам, приложила руку ко рту, изображая смущение.

Один из мужчин вскочил и направился к ней. Сюзи застенчиво потупилась и отступила. Второй мужчина тоже вскочил, не желая пропустить развлечение.

Третий мужчина тоже проснулся и смотрел на остальных, не понимая, что происходит.

Сюзи повернулась и двинулась туда, откуда пришла, демонстрируя мужчинам соблазнительный зад. Дразня их, она пару раз взглянула через плечо. Цветок гибискуса упал на песок.

Третий мужчина поднялся на ноги.

Сюзи побежала, но в ее движениях было больше соблазнительной грации, чем желания поскорее скрыться. Очарованный ее призывным взглядом, первый мужчина побежал вверх по пляжу. Достигнув красного цветка, он поднял его и побежал за ней, помахивая им. Сюзи вскрикнула и побежала немного быстрее. Беззаботные и шумные, как школьники на прогулке, трое мужчин с плеском пересекли мелкий проток, который струился от водопада к лагуне.

Сюзи прибавила скорость. Пока все развивалось по намеченному плану. В нужный момент от слишком резкого движения саронг Сюзи в розовых цветах неожиданно развязался и упал на песок. Нож остался в его складках. Она была теперь беззащитна.

Мужчины завопили и еще больше воодушевились при виде обнаженного тела Сюзи. Внезапно первый мужчина оступился и чуть не упал. Он размахивал руками в попытке вернуть себе равновесие, но песок, казалось, хватался за подошвы его ног. Он спотыкался и пытался вытянуть свои ступни из коварной почвы.

Тревога проступила на его лице, он повернулся, чтобы крикнуть предупреждение своим друзьям. Второй мужчина задержался, чтобы подхватить лоскуток ткани, упавший с бедер Сюзи, и удивился, когда острый нож выпал из складок.

Из-за этой остановки он отстал от первого мужчины. Когда он увидел, что его друг упал, а потом услышал предупреждение, то сумел остановиться на краю зыбучих песков.

Какое-то мгновение казалось, что его ждет та же участь, но, когда его ступни начали тонуть в песке, он успел откинуться назад.

Когда второй мужчина с трудом освободился из песчаного плена, Кэри, стоявшая, расставив ноги, на вершине утеса, тщательно прицелилась. Она услышала резкий щелчок, но выстрела не последовало. Она снова прицелилась, тщательно и плавно нажала спусковой крючок.

Ничего не произошло.

Она нажала снова. И снова осечка.

Безошибочно различив щелчок винтовки, третий мужчина, который был позади всех, резко остановился. Он повернулся и помчался обратно, к винтовкам, которые лежали в тени пальм.

Две мрачные, оборванные женщины вышли навстречу ему из-за деревьев.

Анни подняла свой «АК-47» и выстрелила. Пуля пролетела мимо.

Пэтти, схватив винтовку с оранжевого полотенца, помчалась к лодке.

Услышав выстрел Анни, третий солдат в растерянности остановился. Он бросил взгляд на лодку, спокойно покачивающуюся на воде, но лодка стояла на якоре в добрых тридцати футах от него, а женщина с винтовкой уже достигла кромки воды. У него не было шансов добраться до лодки первым.

Он бросился бежать, петляя, как заяц, по узкой тропинке, что вилась вверх около водопада, намереваясь подняться на скалу и скрыться в джунглях.

Задыхаясь, мужчина бросился к утесу. Камни осыпались под его босыми ступнями, облачка пыли отмечали его шаги, когда он карабкался по скалам.

Лежа на животе, скрытая черными скалами около заводи у водопада, Сильвана положила свою винтовку на один из больших камней, наблюдая, как голый мужчина приближается к ней. Сильвана была более уверенным стрелком, чем Анни. Она подождала, пока мужчина почти добрался до нее, затем мягко нажала на спусковой крючок.

Мужчина вскрикнул и схватился за левое плечо. Его рука немедленно покрылась кровью. Солдат в ужасе оглянулся. Анни была внизу. Пэтти, которая бежала вверх по пляжу от кромки воды, остановилась и прицелилась. Позади его стояла Сильвана, расставив ноги на тропе, целясь в его спину!

Осознавая, что он оказался в западне, мужчина поднял руки вверх.

– На этот раз никаких пленных! – закричала Анни. – Стреляйте!

Без колебаний все три женщины нажали на спусковые крючки.

– Где еще один? – встревоженно закричала Пэтти.

Женщины повернулись в сторону зыбучих песков.

С вершины утеса мужчину легко было бы застрелить, но Кэри крикнула:

– Эта проклятая штука не стреляет! Я не знаю, что с ней случилось!

Анни закричала ей:

– Не преследуй его, Кэри! Ты безоружна, а у него есть нож. Спускайся сюда и возьми одну из их винтовок.

Она повернулась к Сильване:

– Ты и Сюзи охраняете лодку и винтовки, пока мы с Пэтти преследуем его.

Сильвана кивнула. Как только первый мужчина достиг зыбучих песков, Сюзи бросилась в воду; теперь она изо всех сил плыла к лодке.

Пэтти поспешила назад, чтобы захватить третью винтовку, потом побежала с ней к Кэри. Схватив свои винтовки, три женщины помчались вдогонку за убегавшим мужчиной. Он почти достиг мангровых деревьев на северном мысу лагуны.

Деревья блестели на солнце – огромные, сплетенные купы темно-зеленой листвы, некоторые из них более ста футов высотой. Ежедневный отлив открыл их толстые, искривленные корни, достаточно прочные, чтобы выдержать постоянную борьбу с волнами и порывы ветра.

Чтобы спастись от преследования, мужчине предстояло пробираться по узловатым скользким корням деревьев.

– Жаль, что нет прилива, – задыхаясь на бегу, сказала Пэтти.

Она взглянула на часы. Было только десять сорок. Прилива не будет до восьми вечера. Когда мужчина приблизился к мангровым деревьям, Пэтти опустилась на одно колено, подняла свою винтовку и подождала, когда он замедлил бег. Дождавшись подходящего момента, она тщательно прицелилась и выстрелила.

И опять промахнулась.

– Надеюсь, он достанется крокодилу, – вздохнула Кэри.

– Мы не можем рассчитывать на это, – сказала Анни, нервно покусывая губу.

Мужчина перепрыгнул через первые корни мангровых деревьев и исчез из виду.

Женщины встретились около лодки. Сюзи и Кэри сидели в ней на груде военной формы. Анни с сомнением осмотрела их добычу.

– Она не очень большая.

– Она достаточно большая, – твердо сказала Сюзи. – Если в лодке хватило места троим мужчинам, то и мы впятером в ней разместимся. Сейчас же давайте выбираться отсюда. У каждой из нас есть винтовка, плюс запасная, одежда и ботинки. Давайте захватим воду, сушеную рыбу, карты и компас и уберемся отсюда! Уже не имеет значения, увидят ли нас люди из Катанги. Эта моторная лодка может перегнать любые каноэ, если за нами устроят погоню.

Анни сказала:

– Мы не можем покрыть семьдесят миль до Айрайен– Джайа до наступления вечера. Если тот солдат вернется на свою базу, они могут прислать вертолет сюда до темноты. Будет легко заметить на воде белую лодку. Они могли бы использовать нас в качестве мишеней для учебной стрельбы, как в тире.

– Анни, мы потратили столько усилий, чтобы добыть лодку, а теперь ты не хочешь, чтобы мы ею воспользовались! – закричала Сюзи. – Почему?

– Надо все тщательно подготовить. Спешка может нас погубить.

– Джонатан планировал сбежать сразу после наступления темноты, – напомнила им Кэри.

– Чем быстрее мы уедем, тем безопаснее для нас, – заспорила Сюзи. – Тот парень может никогда не вернуться в свой лагерь. Я за то, чтобы мы рискнули.

– Пусть поднимут руки те, кто хочет отплыть прямо сейчас, – сказала Анни.

Рука Сюзи поднялась, но она была единственной. Сюзи огляделась и покорилась общей воле.

– О'кей. Так что мы собираемся делать?

– Мы спрячем лодку и, если вертолет сегодня не появится, отплывем с наступлением сумерек.

– Как мы спрячем лодку? Куда? – заволновалась Пэтти. – И отлив все еще продолжается. Вскоре эта лодка будет лежать на песке.

– Может быть, нам следует подождать несколько ночей? – спросила Сильвана. Застрелив мужчину, она заслужила прощение и снова была среди них на равных.

– Мы пережили несколько ужасных месяцев, пока нам не подвернулся этот счастливый случай, – сказала Анни. – Давайте не будем ругаться. Если тот парень не вернется на свою базу, не будет вреда в том, чтобы выждать несколько дней. Правильно?

Неохотно все кивнули.

– Но если мы спрячемся и спрячем лодку, если они начнут нас искать, то предположат, что мы уже уплыли, и будут искать нас в море, а не на земле, – продолжала Анни. – Мы услышим их самолет и узнаем, какая ситуация.

Пэтти сказала:

– Мы могли бы загрузить лодку провизией, потом отвести ее к югу, и спрятать в каком-нибудь ручье на другой стороне мыса. – Анни кивнула. – Мы могли бы спрятать лодку, вернуться по суше, потом спрятаться в пещере. Никто не будет искать нас там, и мы переждем в укрытии. Воды там достаточно, сушеной рыбы хватит, по крайней мере, на восемь дней.

– Восемь дней в темноте? – поморщилась Сюзи. Батарея фонаря давно села. – Не могу представить ничего худшего, чем пить воду с песком из кокосовой скорлупы и жевать куски сушеной рыбы в течение недели в темноте, пока солдаты со штыками будут бродить над нашими головами.

– Джонатан всегда говорил, что надо уметь заметать следы, – напомнила всем Кэри. – Вот почему он взорвал «Луизу». Поэтому я за то, чтобы мы не покидали остров, пока не убедимся, что нас уже не ищут. Даже если это займет восемь дней.

– Итак, решено, – сказала Анни. – Мы разделимся на две группы. Пэтти и Кэри, уведите лодку за мыс, как только мы нагрузим ее. Кэри, на время дай мне часы Джонатана. Возьми у Сюзи компас, не хватало сейчас заблудиться в джунглях. – Она посмотрела на Сюзи. – Ты иди в пещеру. Мы с Сильваной вернемся в лагерь и спустим наше снаряжение вниз к тебе.

– Ты не убедила меня, но спорить я не буду, – сказала Сюзи.

К одиннадцати часам они обсудили и согласовали свои действия. Пэтти и Кэри думали, что стоило потратить полтора часа, чтобы снарядить лодку как следует. Тогда бы снаряжение было спрятано в двух местах – в лодке и пещере. Так как они не знали, в какие неприятности могли попасть, огибая мыс, Пэтти хотела взять одежду, винтовки, еду и воду на случай, если им пришлось бы прятаться там. Кроме оружия и пляжных полотенец, солдаты привезли рыболовные лески, три зажигалки, три пачки сигарет, шесть бутылок оранжада, немного фруктов и бутылку рома, теперь почти пустую.

Прислушиваясь к обсуждению планов, Сильвана неожиданно осознала, как сильно они все изменились по сравнению с напуганными женщинами, которые оказались в джунглях. Хотя у них было не много общего, в этот момент пять женщин были товарищами по оружию. Они делили опасность, и каждая знала, что может полагаться на другую.

– Нам лучше составить приблизительный график действий и стараться придерживаться его, – сказала Анни.

Кэри подсчитала:

– Допустим, что тот парень не заблудился в джунглях и бежит со скоростью около трех миль в час. Он явится обратно в отель через пять часов после того, как мы видели его в последний раз. Это будет около трех сорока. Дадим им двадцать минут для организации поисковой группы, допуская, что у них есть вертолет в непосредственном распоряжении, и еще пятнадцать минут, чтобы добраться сюда по воздуху. Нам всем следует спрятаться к четырем пятнадцати самое позднее.

– Шестнадцать пятнадцать, – повторила Пэтти.

– Похоже, перешли на военное положение? Следующее, что ты скажешь: «Надо сверить часы», – не удержалась Сюзи.

– Пэтти и я уже сделали это, – сказала Кэри. – Мы собираемся находиться в пещере, где постоянно темно, поэтому придется следить за временем. Мы же не хотим встретиться на двенадцать часов позже.

– Сейчас одиннадцать двадцать. Все занимаются погрузкой лодки, а Сильвана наблюдает за окрестностями, – распорядилась Анни. – К часу мы должны закончить, и лодка отправляется. Кэри, старайся держаться вне пределов видимости от Катанги. Как только обогнете мыс, потратьте час, чтобы найти укрытие и замаскировать лодку.

Кэри кивнула:

– Если мы увидим туземцев, Пэтти останется на борту с винтовкой. Если нет, мы обе постараемся вернуться по суше в пещеру. Мы надеемся сделать это к четырем.

– Конечно, если мы обнаружим, что за мысом непроходимые джунгли, мы останемся с лодкой, – добавила Пэтти.

– Как вы можете рассчитывать, сколько времени у вас займет путешествие, которого вы никогда не совершали? – спросила Сильвана с сомнением.

– Если мы пойдем по суше и увидим, что не сможем закончить поход к четырем часам, мы вернемся к лодке, – сказала Кэри. – Потому что, если нас найдут около пещеры, это может поставить под угрозу вас.

– Значит, у нас будет не более трех часов, чтобы спустить в пещеру как можно больше лагерного снаряжения.

– В четыре часа все собираются в пещере, Сильвана замаскирует отверстие и заплывет в пещеру, – подвела итог Анни. – Ну все, хватит рассуждать. Пора действовать.

28

Пэтти и Кэри вытащили якорь и подтолкнули лодку туда, где было глубже. Прилив начал отступать в восемь утра, как раз тогда и было самое лучшее время нагрузить лодку, но отлив продолжался, и Пэтти была этим довольна. Хотя у них и был подвесной мотор, все равно было бы сложно выйти из лагуны, если бы не отлив.

Пэтти проверила мотор, он заработал. Кэри ликующе закричала. Однако радость ее поуменьшилась, когда она взяла в руку канистру для топлива и потрясла ее.

– Черт бы все побрал! Тут почти пусто!

Анни и Сильвана взялись за ноги убитого ими солдата и оттащили обнаженное тело к дальнему концу пляжа. Они подумывали о том, чтобы бросить его в зыбучие пески, но не решились подходить к тому месту, так что его пришлось закопать.

После того как они похоронили солдата, Анни уничтожила следы крови на пляже, забросав их песком.

За исключением Сюзи, которая несла вахту на дереве, все женщины спустились на пляж, нагруженные едой, водой и снаряжением. Вместо рваной одежды у них теперь была солдатская форма. Они решили поделить ее и надеть, как только кончат грузить лодку, несмотря на нестерпимую жару.

Они сложили бамбуковые контейнеры с едой и водой в рундучок – самое безопасное место на любой лодке, и добавили туда же компас, ракетницы и мачете. В центре лодки они сложили рыболовные снасти, винтовки, две остроги, а на корму засунули оранжевые спасательные пояса, коробку с инструментами, канат и якорь.

К двадцати минутам первого они все закончили.

Кэри с сомнением посмотрела на нагруженную лодку.

– Пэтти, а тебе не кажется, что мы берем с собой слишком уж много всего? Я хочу сказать, что эта лоханка уже набита до краев!

– Мы всегда сможем выкинуть что-нибудь за борт. Это лучше, чем оставить на острове что-то нужное.

– Что пользы в секстанте и хронометре, если мы и понятия не имеем, как ими пользоваться? – спросила Кэри.

– Жаль, что у нас уже нет полотняного навеса – в открытом море мы сжаримся, – посетовала Пэтти.

Навес был уже давно разрезан на полосы для поясов и сумок, когда Джонатан понял, что полотнище слишком мало, чтобы накрыть второй большой плот.

– Мы могли бы привязать сзади пару наших подстилок из бамбука и использовать их как плотики, – предложила Кэри. – Может, мы сможем переложить на них часть багажа, когда разберемся, что там и как.

– Самое важное для нас сейчас – это отправиться наконец. Слава богу, что у нас есть подвесной мотор. – Пэтти погладила мотор и тут же об этом пожалела, так как металл сильно раскалился. – О'кей, мы отправляемся.

Неожиданно для себя женщины при расставании сильно расстроились.

– Будьте очень осторожны, – попросила Анни. – И возвращайтесь как можно скорее.

Нагруженная лодка накренилась, когда Пэтти перекинула через борт стройную, загорелую ногу. Она осторожно забралась внутрь и уселась на кормовую банку. Кэри заняла свое место, усевшись лицом к Пэтти. Вставив рукоятки весел в уключины, она начала грести.

Когда лодка немного отдалилась от берега, Пэтти дернула стартер, и мотор тут же завелся. Восторг охватил обеих женщин, когда лодка направилась прямиком к просвету между двумя изогнутыми лентами белой пены, окаймлявшими изумрудную зелень. Дважды в сутки ветер и море устремляли воду через этот узкий проход прямо в лагуну, а затем высасывали ее назад, и вода кипела, как на колесе мельницы. Если бы только лодка оказалась захваченной этой массой воды, они разбились бы о подводный коралловый риф, и обе женщины прекрасно знали это.

– Будь готова действовать веслом, если нас перекинет через риф.

Когда лодка приблизилась к рифу, волны швырнули маленькое суденышко через разрыв между скалами.

Женщины увидели, что их вынесло в море.

Пока лодка подскакивала на норовистых невысоких волнах, они зачарованно слушали, как прибой бьет о коралловый риф. Они слышали этот звук с другой стороны – то был голос свободы. Море раскинулось перед ними, ожидая, чтобы отнести их, куда они пожелают, прочь от этого места смерти и ужаса.

Кэри встала во весь рост.

– Осторожнее, – предупредила Пэтти, – ты можешь нарушить равновесие или сама упадешь.

Кэри послушно села.

– Можешь не оборачиваться, но они нам машут. – И она помахала в ответ двум крошечным фигуркам, оставшимся на берегу.

Пэтти повернула руль, и они направились по волнам прямиком на юг, к мысу.

Кэри предупредила:

– Наши плотики развалятся, если ты не сбавишь ход. – Две бамбуковые подстилки с их кроватей бешено подпрыгивали на волнах следом за ними.

– Чтобы не поднимать шума, я хочу выключить мотор перед тем, как мы подойдем к мысу, так что приготовься грести, – сказала Пэтти.

Когда они приблизились к мысу, Пэтти осторожно направила лодку вперед, обвела ее вокруг утеса и облегченно вздохнула. Деревни Катанга было не видать.

Если не считать волн, упрямо бьющихся об утесы, все было тихо – стояла сонная тишина.

Кэри обвела взглядом обрывистые скалы.

– Мы ни за что не сумеем вскарабкаться на эту верхотуру.

– Нам придется постараться, – сказала Пэтти. – Давай войдем в первую же подходящую бухту. Нам надо держаться от Катанги как можно дальше.

В первой бухте сразу из воды поднимались скалы. Вторая бухта показалась более удобной, но, когда Пэтти направила лодку вперед, она увидела прямо впереди под водой чернеющие зубья рифов. Она едва успела повернуть прочь.

Налегая на весла, Кэри сказала, задыхаясь:

– Если мы не войдем в следующую бухту, твоя очередь грести.

Немного дальше виднелся просвет в скалах. В глубине бухты лес подступал к самой кромке прибоя.

– Вот это уже получше, – сказала Пэтти. – Как ты думаешь?

Кэри устало опустила весла, а затем обернулась через плечо, чтобы посмотреть на бухту.

– Кажется, взобраться будет довольно просто, – сказала она. – Но здесь негде спрятать лодку.

– Что-нибудь придумаем, – решила Пэтти. – О'кей, теперь я сяду на весла.

Пока Пэтти гребла к ближайшему утесу, Кэри осматривалась. Перед ними была небольшая и довольно-таки мрачная бухта. Зеленый склон спускался почти в море, ветви раскачивались прямо над волнами, с шумом разбивавшимися о скалы.

– Похоже, тут некуда пристать, – засомневалась Пэтти.

Она налегла на весла с удвоенной силой. Как только лодка проскочила между утесами, они оказались в спокойной воде бухты.

– Там есть речушка, – сказала Кэри. – Может, мы сумеем подняться по ней хоть немного.

Когда лодка подошла достаточно близко, Кэри потянулась и ухватилась за лианы, свисающие над водой.

Бросив якорь и подергав за канат, Кэри сказала:

– По-моему, он не достает до дна.

– Это же якорь для мелководья, – сказала Пэтти, – а здесь глубоко. Мы привяжем веревкой лодку к стволу дерева.

Пэтти опустила весла. Две женщины втянули лодку под густые ветви низкорослого леса, подступавшего к воде.

– Мы могли бы нарезать ветвей и прикрыть ими лодку, – предложила Кэри.

– Сначала давай привяжем эту штуку. – Пэтти накинула веревку вокруг ствола дерева. – Одному богу известно, удержит ли это, – сказала она. – Давай привяжем весла к сиденьям.

– Есть, капитан, – бодро откликнулась Кэри.

Она нагнулась, втаскивая в лодку бамбуковые плотики.

– Мы сошли с ума, если собираемся оставить лодку здесь, – покачала головой Пэтти. – Она же может сорваться с привязи. Может пойти дождь, и надо будет вычерпывать воду. Кто-нибудь может ее украсть. Думаю, лучше мне остаться и охранять лодку, пока ты пойдешь за остальными.

Кэри кивнула:

– Я тоже об этом подумала. Надо было догадаться об этом раньше. Но я тоже не прочь остаться здесь. Давай тянуть жребий, кому из нас охранять лодку.

Кэри проиграла.

– У меня есть компас, – сказала она, – и мне еще нужны винтовка и мачете.

– Давай поедим что-нибудь перед твоим уходом, – предложила Пэтти. – Замаскировать лодку я сумею сама. Только дай мне мачете, чтобы я нарезала немного веток.

Подкрепившись на дорогу, Кэри подтянулась и взобралась на ветку дерева, нависавшую над ними. Наклонившись, она приняла у Пэтти винтовку и перебросила ее через плечо. Затем она проползла по ветке, пока не смогла засунуть винтовку в щель возле самого ствола дерева. Вернувшись, она нагнулась, чтобы взять мачете.

– Пока, Пэтти, – сказала она. – Я вернусь как можно скорее.

– Пока.

Обе они готовы были расплакаться. С 13 ноября им впервые предстояло остаться в полном одиночестве.

Кэри осторожно взобралась на утес. Сучья и ветви царапали ей лицо, но подъем был не очень крутой, да и опору найти было не так уж сложно.

Добравшись до вершины, Кэри остановилась, чтобы подложить травы в шапочку цвета хаки, которая досталась ей совсем недавно из имущества убитых ими солдат и была слишком велика для нее. После этого она продолжала путь сквозь заросли в полумраке джунглей.

Кэри пересекла мыс через полтора часа. На это ушло на полчаса больше по сравнению с ее расчетами, но она опаздывала всего минут на двадцать и почувствовала удовлетворение, когда увидела, что вышла как раз туда, куда и планировала, – к вершине темных утесов на южной оконечности Водопадовой бухты.

Ранним утром эти скалы выглядели сплошной черной стеной, но к середине дня, когда солнце освещало их в упор, оставляя вертикальные разломы в тени, утесы переставали казаться столь мрачными.

Кэри шла быстрым шагом, держась под прикрытием деревьев, но не упуская из виду и прибрежную полосу воды, и белый песок пляжа. Подул легкий бриз. Она обошла упавшие стволы, преграждавшие ей дорогу, и двинулась через заросли папоротника-орляка. Все было тихо, только прибой ударялся о рифы да где-то высоко звучало пение птиц, мелькавших на ней голубыми и желтыми молниями.

И вдруг Кэри различила какой-то чужеродный звук.

Она резко остановилась и посмотрела на часы. Без пяти четыре. На двадцать минут раньше, чем они рассчитывали. Шум лопастей вертолета ни с чем не спутаешь.

Первой ее мыслью было кинуться назад, к лодке, как они и договаривались, но она поняла, что женщины в пещере не будут знать, где ее искать. И как только они могли допустить такой серьезный промах в своем, как казалось, безупречном плане?

Она быстро прикидывала… У вертолета уйдет две минуты на то, чтобы приземлиться, и, кто бы там ни находился, у него уйдет по крайней мере еще десять минут, чтобы добраться до лагеря. Если она помчится во весь дух, то, возможно, добежит до выхода из пещеры за двадцать минут.

Не обращая внимания на производимый ею шум, Кэри рванулась к лагерю сквозь чащу леса.

Вертолет низко пролетел над Водопадовой бухтой и направился прямо к водопаду. Хотя уже начался прилив, оставалась еще довольно широкая полоса пляжа.

За кораблем, посланным, чтобы очистить этот район, в случае необходимости следовал тяжелой тенью вертолет «Сикорски». Двадцать солдат высыпали из вертолета. Когда они веером разошлись по берегу, очевидно, намереваясь взобраться на утес, послышались выстрелы.

Эти резкие звуки стаккато донеслись и до Кэри, которая спешила изо всех сил ко входу в пещеру. Солдаты моментально обнаружили лагерь, который, очевидно, был оставлен совсем незадолго до этого.

Сержант доложил об этом офицеру. Он протянул ему покрывшуюся плесенью сумочку из кожи, в которой еще хранилась проржавевшая компактная пудра Сюзи и растаявшая помада.

– Сколько там было человек, сержант?

– Следопыты нашли четыре бамбуковые кровати, сэр, и подпорки еще для двух. Мне также доложили о следах женских ног на песке в лагуне. Трудно сказать, сколько человек оставили их, наверное, четыре или пять. Женщины по нескольку раз ходили из лагеря к лагуне, чтобы нагрузить украденную лодку, сэр. Мы также обнаружили бамбуковый контейнер со свежей копченой рыбой, спрятанной в скалах на тропинке к утесу, сэр.

– Когда женщины покинули это место, сержант?

– Не могу сказать точно, сэр, но предполагаю, что следы оставлены около полудня, а огонь в лагере был залит водой примерно в то же время, сэр.

Офицер осмотрел две хижины, пристройку, кучку кокосовых скорлупок, два панциря черепах и кучу камней. Он повернулся и уставился на почти готовый плот, на аккуратно сложенные бамбуковые жерди и приготовленную ротанговую веревку. Посмотрев на часы, он кинул взгляд на море и коротко приказал:

– Сержант, у нас два часа для проведения поисков на море. Лагерь сжечь. Оставьте здесь пару человек и еще двоих на берегу. Завтра мы снимем их. – Сержант отдал честь, а офицер добавил: – И напомните вашим людям, что этих женщин не надо недооценивать – у них по крайней мере три наших винтовки.

Кэри скорчилась в зарослях, не смея приблизиться ко входу в пещеру, видневшуюся слева от нее. Она слышала голоса мужчин, треск веток. Затем она почувствовала запах дыма.

Между деревьями Кэри увидела золотистое сияние, словно ранний закат солнца. Золотистый цвет быстро сменился красным, затем все затянуло густым дымом. Вверх взлетело облако искр, и тут же загорелось высокое дерево неподалеку. Затем сухой лес моментально вспыхнул и запылал.

Кэри подскочила, услышав звук выстрела, но, когда тень заслонила зловещее красное сияние впереди, поняла, что это, должно быть, просто треск упавшего дерева.

Она не могла решить, что же ей делать. Если она отступит, сумеет ли убежать достаточно далеко, да и бежать достаточно быстро, чтобы опередить огонь? Или, может, ей надо постараться добраться до лаза? Если лес будет гореть, женщинам, возможно, придется оставаться в пещере несколько дней.

Если сгорит кустарник вокруг провала, то станет видна и сама дыра, и веревка, спускающаяся вниз, в пещеру. Ругаясь сквозь зубы, Кэри поняла, что ей придется обрезать веревку и сбросить ее в пещеру. Затем она постарается быстро пробраться к Пэтти. По крайней мере, тогда двое из них останутся на свободе, чтобы в случае необходимости спасти остальных.

Она как раз собиралась подползти к отверстию, когда вдруг увидела подходившего ленивой походочкой солдата. Он шел прямо на нее. Еще немного, и он провалится в колодец пещеры. Он резко остановился, и Кэри задержала дыхание. Неужели он что-нибудь заметил?

Солдат расстегнул ширинку и справил нужду. Затем он снял панаму и вытер пот. Поправляя панаму, он слегка повернул голову. Очевидно, что-то привлекло его внимание.

Солдат подошел к концу замаскированной веревки, тянувшейся по земле. Он присел, поднял веревку, посмотрел влево и проследил, что веревка привязана к дереву. Затем он начал следовать вдоль веревки, приближаясь к лазу в пещеру.

Кэри сняла винтовку с плеча, но тут же поняла, что стрелять нельзя, ведь шум привлечет сюда остальных.

Повернувшись спиной к Кэри, мужчина присел, развел листья лиан над провалом, пытаясь понять, куда же она тянется.

В десяти футах от него Кэри взялась за ствол винтовки и приготовилась нанести удар дулом, используя его как дубинку. Она двинулась вперед.

Подкравшись к солдату сзади, она замахнулась и ударила изо всех сил, целясь по уху.

Все оказалось гораздо легче, чем она ожидала. На какое-то мгновение солдат замер, но через секунду рухнул вниз. Дрожа от напряжения, но чувствуя, как ее охватили гордость и облегчение, Кэри подтянула безвольное тело на несколько дюймов ближе к спуску в пещеру. Он был не таким уж тяжелым, как она опасалась.

Подобравшись к провалу, она опустила голову и позвала:

– Анни! Это Кэри.

Подавать голос, конечно, было рискованно, но Кэри надеялась, что шум огня заглушит ее голос.

Снизу донесся слабый голос:

– Ты спускаешься, Кэри?

– Отойдите подальше и не шумите. Я сейчас кое-что сброшу, а потом спущусь сама. – И она подтолкнула тело.

Кэри швырнула в провал солдатскую панаму, затем вытянула наверх веревку. Хотя она и проделала это очень быстро, казалось, на это ушла целая вечность, а красное сияние огня неумолимо подбиралось все ближе к ней.

Она вытянула наверх плетенную из ротанга сумку, постоянно привязанную к концу веревки, засунула туда две винтовки, прикрепив их стволы к самой веревке куском лианы. Она не хотела, чтобы две тяжелые винтовки нарушали ее равновесие при спуске.

Действуя мачете, она быстро обрубила конец веревки, привязанной к дереву, подвязала мачете к винтовкам, затем очень медленно спустила тяжелый груз в пещеру. Дрожа от возбуждения, Кэри, казалось, услышала голос Джонатана: «Когда спешишь, всегда делай все медленно». Наконец дрожащими руками она осторожно замаскировала отверстие трубы ползучими кустарниками.

Благодаря своему росту, Кэри могла проделать то, что было не под силу остальным женщинам, – она могла удержаться локтями на краю колодца, уперев ноги в противоположную его стенку. Удерживая равновесие, она подумала: «Это – самое опасное из всего, что я делала за всю мою жизнь!» Нервы ее сдали, и она застыла от страха.

На протяжении многих месяцев женщины приучили себя не думать о своих семьях, оставшихся в Питтсбурге, потому что такие мысли погружали их в депрессию. Но теперь, чтобы подбодрить себя, Кэри специально начала думать о своих дочерях. Она всегда была убеждена, что подвергнет себя какой угодно опасности, лишь бы защитить своих детей. Так что теперь Кэри упорно напоминала самой себе, что Ингрид и Грете больше всего на свете была нужна их мама.

Но легче от этого не стало.

Она снова подумала о том, что можно было бы побежать к Пэтти, и на воде они обе будут в безопасности, но языки пламени уже подкрадывались к ней, огонь разгорался все сильнее. Странно, но запах был такой же приятный, как и от камина в городской квартире.

Кэри внезапно поняла, что если не поторопится, то поджарится на этом огне заживо. Соревноваться с огнем она не сможет.

Она начала спуск. Медленно, дюйм за дюймом, Кэри стала продвигаться вниз.

Она гнала от себя мысль, что приземлиться ей придется прямо на труп, сконцентрировала внимание на спуске. Она легко находила опору для ног, но острая скала впивалась ей в спину и царапала до крови кожу. Колени начали трястись еще до того, как она опустилась в колодец, и теперь она могла заставить себя продолжать спуск, только отдавая себе спокойные приказания вслух.

Когда солдаты отступали от пылающего лагеря, сержант увидел, что одного человека не хватает. Он опросил остальных, но никто ничего не мог ответить. Похоже, их не удивило исчезновение солдата. Его деревня находилась отсюда всего в четырнадцати милях к югу, и он уже много недель жаловался на жизнь в казармах и армейскую дисциплину. Каждую неделю из казарм кто-то сбегал, так что все приняли его за очередного дезертира.

Сержанту пришлось решать: оставаться ли и обыскивать джунгли, пытаясь обнаружить дезертира, или же продолжать поиск женщин в этом районе. До захода солнца оставалось чуть меньше часа.

Если бы солдат оказался ранен, они бы услышали его крики. Скорее всего в этот момент он раздумывает, сколько кин он получит за винтовку и что он сегодня будет делать вечером со своей подружкой.

– Рядовой Нарок пропал, подозревается в дезертирстве, – сказал сержант.

Они могли вернуться и продолжить искать его на следующий день, а этого времени Нароку вполне хватит, чтобы добраться до своей деревни.

Там они и заберут его.

Пэтти напряженно всматривалась сквозь листву. Кроме острой вершины утеса, виднелись лишь море да небо. Две прозрачные голубые стихии, разделенные только линией чуть более глубокого голубого оттенка, теперь превратились в две темно-серых полосы с черной границей между ними.

За полтора часа до этого Пэтти видела, как над линией берега пронесся большой темно-зеленый вертолет, направляющийся к югу. Затем он пролетел обратно, но направлялся к северу, в сторону моря.

Пэтти опасливо посмотрела на небо. На горизонте скопились низкие темные облака. Море приобрело теперь свинцовый оттенок, а рваные волны вдали казались почти черными. Свет солнца, скрывшегося за мысом, казался резким и угрожающим.

Пэтти подергала веревку, проверяя надежность крепления.

Шторм налетел на берег с неожиданной яростью. Вода захлестывала листву над ее головой. Пэтти моментально вымокла, словно ее поставили под душ. Она схватила жестяной черпак и принялась вычерпывать воду. Шквал шумел у нее над головой, а Пэтти сгибалась под потоками дождя, с трудом переводя дыхание. Она лихорадочно старалась выливать воду из лодки, пока не поняла, что это дело совершенно безнадежное.

Когда спустилась ночь, Пэтти замерзла так же сильно, как и промокла. Неужели шторм будет бушевать всю ночь? Она подумала о том, что будет, если она заснет? Тогда она не узнает, если лодка сорвется с привязи. Что же ей делать? Может, ей бросить лодку – подпрыгнуть и ухватиться за ветви над головой, вскарабкаться по суку, а затем пробраться к стволу? Или, может, рискнуть и остаться в лодке?

Пэтти напомнила себе, что все их снаряжение для побега находится здесь, в лодке. Едва двигаясь, она с трудом натянула спасательный пояс.

Среда, 13 марта

Пэтти открыла глаза. Первой ее реакцией было удивление: почему она промокла до костей и что это за плеск вокруг. Второй мыслью было облегчение. Она была все еще жива и все еще находилась в лодке.

Шторм прошел.

Пэтти слышала, как мелкие волны успокаивающе плещут о борт. Она почувствовала мирное покачивание под ней, словно кто-то качал колыбель. Она с трудом согнула левую руку и посмотрела на часы.

Восемь утра. Голод давал о себе знать. Онемевшими пальцами она развязала узел на веревке, подняла бамбуковую подстилку и выглянула наружу. Море все еще выглядело хмурым. Поднимавшиеся с обеих сторон утесы поблескивали, листья деревьев сияли, роняя капли.

Пэтти глотнула рома и прожевала ломтики копченой рыбы. Затем она принялась вычерпывать из лодки воду.

Она очень надеялась, что остальные женщины уже направляются к ней.

Деревня Катанга находилась на северном берегу реки. Хижины, крытые листьями, использовались только для сна и стояли на восьми столбах. Забираться в них надо было по приставным лестницам. Хозяева хижин весь день проводили в тени под домами.

Утром тринадцатого марта Катанга жила своей обычной жизнью. Большинство женщин занимались хозяйством или возились в огородах, где гроза наделала много бед. Все в деревне было спокойно, только звонкие голоса детей нарушали сонную тишину.

Казалось, крики играющих детей ничуть не мешали отдыху мужчин, которые дремали в тени хижин. Деревенский староста Гулуаи зевнул. После грозы надо было многое чинить. Он еще не решил, с чего начать. Забор вокруг места, где содержались свиньи, требовал немедленной починки, но чинить такой забор – дело очень серьезное. С другой стороны, если забор не починить немедленно, свиньи проберутся в огород и учинят там еще больший беспорядок. Наверное, скоро они примутся за работу. Он еще раз зевнул и почесал за ухом.

Молчание было нарушено низким отдаленным гудением. Было похоже, что где-то летит большой комар. Когда шум приблизился, люди подняли головы.

Красный вертолет появился из-за мыса и направился прямо к деревне. Гулуаи громко позвал остальных мужчин, все поднялись на ноги. Без всяких приказаний мальчишки бросились в хижины и возвратились с деревянными дубинками и копьями, которые тут же подали своим отцам. Дети и женщины поспешили спрятаться за вооруженных мужчин. Вся деревня настороженно наблюдала, как вертолет накренился и стал снижаться.

Ветер, поднятый вращением лопастей вертолета, взметнул вверх сухие листья и обломал ветви эвкалиптовых деревьев, которые обрамляли опушку. Это было похоже на ураган, свирепствующий во время циклона.

Вертолет приземлился, и вращение лопастей замедлилось. Три чернокожих пассажира в военной форме ступили на землю. Один из них был полковник Борда.

После приветствий, которыми они обменялись с помощью переводчика, полковник Борда объявил, кто к ним прилетел.

«Раки… Раки… Раки…» Слово эхом пронеслось по толпе жителей деревни. Раки снял солнечные очки, засунул их в карман на груди мундира и выступил вперед, к старосте деревни, с видом величественного достоинства, в котором не было и намека на насмешку.

Оказавшись в темноватой и душной хижине для почетных гостей, президент Раки оставил торжественность. Отрывисто, лающим голосом он заговорил с переводчиком. Несколько фраз, сказанные им, должны были быть переведены длинной и цветистой речью. Пока переводчик говорил, Раки погрузился в размышления.

Услышав поразительную и невероятную новость, что несколько женщин из «Нэксуса» еще живы, Раки немедленно сообразил, что, если только они вернутся в Штаты, он попадет в серьезную переделку. Пока эти женщины оставались в живых, его президентство, за которое он только что ухватился, находилось под угрозой.

Таким образом, они должны быть найдены и убиты раньше, чем новость о том, что они живы, дойдет до Маунт-Иды или того сверхлюбознательного австралийца, с которым он вел переговоры о концессии. Захват власти на острове дорого обошелся генералу, и он очень нуждался в наличных.

Он намеревался затягивать переговоры с «Нэксусом» как можно дольше, чтобы вытянуть из них побольше денег, но теперь, когда ситуация неожиданно осложнилась, Раки жалел, что еще не подписал договор с компанией.

В одуряющей духоте хижины переводчик нервно повторил последний вопрос старосты:

– Господин президент, Гулуаи желает узнать, почему вчера войска высаживались на тот участок над водопадом, который объявлен итамбу?

Президент уклончиво ответил:

– Это были филиппинские войска, которые, к сожалению, не знали, что появление в том месте запрещается. Они искали белых женщин, которые уже осквернили это место и тем самым навлекли недовольство умерших.

Едва ли час прошел с того времени, как президент Раки сам побывал на этом месте. Он осмотрел останки хижин. Носком туфли из кожи страуса он брезгливо толкнул бамбуковый кувшин, затем повернулся к полковнику:

– Информация следопыта совпадает с рассказом солдата, которому удалось бежать от этих женщин?

Полковник Борда кивнул.

– Этого «героя», который позволил женщинам украсть у него одежду, следует примерно наказать. Мы не желаем, чтобы он и дальше рассказывал об этих женщинах. Это дело национальной безопасности. Вырежьте ему язык.

– Я прослежу за этим, ваше превосходительство.

– Женщины не могли уйти слишком далеко, полковник.

– Мы прочесываем все побережье, ваше превосходительство, на тот случай, если они направились не к Айрайен-Джайа, а поплыли вдоль берега.

– Так вы найдете их?

Полковник заколебался:

– Лодку не так уж просто обнаружить с воздуха, сэр. – Он посмотрел Раки в глаза и вздохнул. – Конечно, мы постараемся, ваше превосходительство. Мы очень постараемся!

Раки сидел, скрестив ноги, в духоте деревенской хижины и думал о том, что дышать тут совсем невозможно.

– Староста желает знать, когда солдаты уйдут из района итамбу, – сказал переводчик.

Президент наклонился к полковнику Борде:

– Нет смысла оставлять там часовых, не так ли, полковник?

– Часовые должны оставаться там, пока женщины не будут обнаружены, ваше превосходительство. Они могут вернуться или будут вынуждены отступить туда, где находился их лагерь. Ведь это тот район, который им известен. Пообещайте устроить в этой деревне праздник в честь очищения места, как только наши люди уйдут.

– Им бы также хотелось, чтобы был починен веревочный мост. Очевидно, он был поврежден этими женщинами, – продолжал переводчик.

– Обещайте им все, что угодно! – раздраженно сказал президент. – Затем спросите, что им известно об этих женщинах. – Он знал, что вся власть в деревне принадлежит старосте и что за информацию надо платить, а то староста потеряет свое достоинство и свою должность.

– Староста говорит, что пять женщин и один мужчина были на освященном участке земли весь сезон дождей, но потом мужчина умер, – доложил переводчик. – Иногда они ловили рыбу и плавали в лагуне. Вот и все, что им известно. Жители деревни не ходят в места, объявленные итамбу.

Президент повысил голос:

– Неужели я прибыл сюда, чтобы выслушать эту чепуху?

Полковник Борда поспешно наклонился к президенту и успокаивающе сказал:

– Сэр, я уверен, что эти женщины будут найдены.

– Мне не нужно, чтобы вы находили этих женщин, полковник, я хочу, чтобы были найдены их тела.

Сильвана и Анни по очереди выплывали через подводный проход, чтобы проверить, не ушел ли часовой с пляжа. Женщины ничего не знали о шторме наверху, пока не увидели пляж на рассвете следующего утра. Линия прилива виднелась высоко, и кругом было множество следов пронесшегося урагана. Вставало шафрановое солнце, окрасившее небосклон в желтовато-зеленоватые и розовые тона.

– Похоже, была сильная гроза, – сообщила Анни другим женщинам, вернувшись в пещеру. – Я беспокоюсь за Пэтти.

– А я беспокоюсь о лодке, – сказала Сюзи.

– Давайте попробуем добраться до них сегодня вечером, – предложила Кэри. – Я больше не могу здесь находиться.

Анни кивнула:

– Если мы отправимся сегодня после трех часов, то вполне сможем добраться до лодки перед заходом солнца.

– Трех часов нам должно хватить, – согласилась Кэри. – У меня ушло два на то, чтобы добраться сюда. Мы отправимся вдоль берега, по кромке джунглей, затем повернем к мысу. Надо еще добавить время на то, чтобы вскарабкаться вверх по стене – из-за моей спины.

Спина Кэри была сильно изранена и кровоточила после ее спуска. Тем не менее было решено, что именно она должна влезть вверх и поднять веревку. Сюзи была слишком маленького роста, и ее ноги не доставали до другого края колодца. Так как Анни боялась высоты, было решено избавлять ее, по возможности, от подобных испытаний. У Сильваны еще была перевязана рука. И, как несправедливо указала Сюзи, ведь это именно Кэри обрезала чертову веревку, так что она обязана и вернуть ее на место.

Все женщины были раздражены, напряжены и не желали ничего слушать. Труп убитого солдата, от которого они не могли избавиться, действовал всем на нервы. Его оттащили в самый темный угол, предварительно сняв с мертвеца одежду.

Во влажной и теплой атмосфере труп стал быстро разлагаться. «У смерти отвратительный запах, – подумала Кэри, протискиваясь в колодец и намереваясь подняться. – Как странно так бояться мертвеца тогда, когда он уже не представляет для тебя никакой опасности!»

Она начала карабкаться по отвесным стенам.

Когда ее голова в конце концов показалась над землей, она не заметила ничего, вызывающего беспокойство, а потому выбралась наружу. Теперь, когда подъем оказался позади, она позволила себе расслабиться, и ее начало трясти. Прошло как минимум десять минут, прежде чем она смогла размотать веревку, намотанную на ее талии.

Пригибаясь при каждом шаге, она пробиралась между деревьями, сознавая, что у нее нет никакого оружия, кроме ножа.

Увидев почерневшую площадку, совсем недавно бывшую их лагерем, она остановилась и прислушалась. Сначала она никого не увидела, но потом появился часовой. Он лениво шел с вершины над водопадом, направляясь к лагерю. Судя по его расслабленной походке, он никого не ожидал тут увидеть. Кэри проследила, как он прошагал по обугленной траве и повернул в сторону висячего моста. Вскоре он вернулся тем же маршрутом, повернул у водопада и снова медленно зашагал к востоку.

Кэри наблюдала за ним десять минут, затем вернулась к лазу.

Огонь накануне не повредил этой части леса. Нечего ей было перестраховываться и обрезать эту проклятую веревку, сердито думала Кэри, привязывая ее к дереву и сбрасывая вниз. Она подождала, пока снизу веревку не подергали три раза. Это означало, что все в порядке.

Маленькая группа задержалась из-за Сильваны, которой было трудно взбираться по веревке из-за ампутированного пальца. Как только четыре женщины выбрались наружу, Сюзи вручила Кэри ее винтовку. Кэри замаскировала отверстие, а затем возглавила маленький отряд, придерживаясь линии берега и выверяя направление по компасу.

Никто из них не проронил ни слова, все молча повиновались жестам Кэри, пока они не добрались до зарубки на южной стороне мыса – эту зарубку сделала Кэри своим мачете. После этого им оставалось пройти к утесу над бухтой, где была спрятана лодка.

Утомленные, они остановились передохнуть перед последним броском вниз. Садившееся справа от них солнце окрасило небо в оранжевый и алый цвет. Позади них, в лесу, раздавались привычные вечерние звуки, говорившие, что все спокойно, – это был ритм жизни джунглей. Кэри припомнила, как они боялись в первую ночь, когда им казалось, что каждая ночная тварь угрожает им.

Словно откликаясь на ее мысли, Сюзи прошептала:

– И почему это я больше не боюсь?

– Слишком много других вещей, о которых надо теперь думать, – сказала Анни.

– Мы будем бояться потом. – Кэри повела ноющими плечами. – О'кей, подруги, подъем. Спасибо за компас, Сюзи. – Она вернула компас, и Сюзи сунула его в карман.

Кэри, за которой следовали остальные, начала ловко спускаться по склону горы. Вниз посыпались камешки, потревоженные их спуском.

– Эй, да тут высоко! – взвизгнула Сюзи, поскользнулась и упала.

Анни повернулась к ней и нахмурилась:

– Ш-ш-ш!

– Молчу-молчу. – Сюзи поднялась на ноги и поспешила за остальными.

Она не заметила, что ремешок с брелком Джонатана и компасом выпал у нее из кармана.

Книга VII ТЕНЬ СМЕРТИ

29

Анни смотрела в сгустившиеся сумерки.

– Выводи нас в море, Пэтти, – сказала Анни. – Давайте уберемся отсюда как можно дальше и как можно быстрее.

Небольшая лодка направилась из устья речушки в море. Женщины и забыли, что такое скорость. Они забыли, какая это роскошь – чувство, что нечто несет тебя, а не ты на себе что-то тащишь. Они были невероятно горды сами собой. Они сделали, что хотели! Они были свободны!

«После удушающей и гнетущей жары так приятно вдыхать свежий морской воздух», – подумала Анни, опустив руку в воду и наблюдая светящийся серебристый след, который оставляли ее пальцы.

– С какой скоростью мы идем? – спросила Сильвана.

– Может, пять узлов, – сказала Пэтти. – Это значит, что наша скорость чуть больше пяти миль в час, а это значит, что плыть нам, как минимум, пятнадцать часов. – Ей не хотелось портить общее радостное настроение, но она чувствовала, что должна добавить: «Хотя мы не знаем, сколько у нас горючего. Жаль, что запасная канистра была пуста».

– Если мотор не заглохнет, пока мы не попадем в течение, все будет в порядке, – сказала Анни. – Днем мы еще разок посмотрим на морские карты при свете.

Пэтти бодро заметила:

– Джонатан говорил, что течение движется со скоростью в один узел, так что без мотора мы доберемся до места за семьдесят часов.

– Но, может, нас подберут раньше, – с надеждой проговорила Сюзи.

Голос Пэтти прозвучал уверенно:

– Конечно. Мы же не застряли в середине Тихого океана. Мы находимся в относительно узком проливе между Новой Гвинеей и Австралией.

– И у нас надежная лодка, а не самодельный плот, – кивнула Кэри.

Женщины смертельно устали, но настроение у них было отличное. Слушая их веселую болтовню, Анни с трудом верила, что это были те самые женщины, которые вчера на берегу боролись с мужчинами за свою свободу. Анни поняла, что свобода не дается человеку просто так.

Осторожно, чтобы не нарушить равновесие и без того перегруженного суденышка, Анни повернулась к Пэтти:

– Ты что-нибудь усвоила из уроков Джонатана по навигации?

– У нас два компаса. – Пэтти вручила ей черную пластиковую коробочку. – Вот этот плюс карманный компас Сюзи.

– Твой компас цел, Сюзи? – обратилась к ней Анни.

– Она спит, – ответила Сильвана.

– Нам надо попасть в течение, которое устремляется прочь от берега к юго-востоку, огибая южную оконечность Пауи. И оттуда нам предстоит преодолеть семьдесят миль, прежде чем мы доберемся до материка, – объяснила Пэтти. – Да, мы же хотим добраться до этого острова, как там его, никак не запомню название, – сказала Кэри.

– Пулау-Сударс, – помогла ей Анни. – Если мы вдруг промахнемся, будем плыть дальше, пока не упремся в северное побережье Австралии.

– Днем мы будем ориентироваться по солнцу, которое в полдень должно пройти как раз над нами.

– А в пасмурные дни? – поинтересовалась Анни.

– Анни, ты ведешь себя как вожатый в лагере скаутов! – Пэтти говорила бодро и уверенно. – Поверь мне, я сумею сориентироваться без солнца.

– А ночью?

Пэтти кивнула, указывая на усеянное звездами высокое небо.

– Ночью мы будем править по звездам. Я буду держать Южный Крест все время за правым плечом, тогда мы будем идти прямо по курсу юго-восток.

Анни резко дернулась в сторону, когда Сильвана неожиданно повалилась на нее.

С трудом удерживая равновесие, Анни сказала:

– Она спит. Повезло, что не повалилась в другую сторону, а то бы упала за борт. Нам, наверное, лучше привязаться к этим кольцам на носу и корме лодки. Кэри, у тебя первая вахта.

Лодка пробыла в открытом море уже более двух часов. Берег уже давно скрылся из виду. Волнение усиливалось, и, хотя лодка двигалась вперед, создавалось впечатление, что она стоит на месте.

Мотор кашлянул. Пэтти поняла, что это конец. Сколько она ни скрещивала пальцы, стремясь отвести беду, мотор заглох. Пэтти мрачно подумала, что незачем будить остальных только ради того, чтобы сообщить им, что у них кончилось горючее.

Она обнаружила, что теперь лодкой очень трудно управлять. Волны становились все выше, и с увеличивающейся настойчивостью ударяли в корпус. Пэтти знала – чтобы избежать морской болезни, нельзя смотреть на море, а надо смотреть только на горизонт. Но поскольку было темно, она не видела линии горизонта.

Кэри внезапно застонала, затем ухватилась за борт и склонилась над водой. Лодка резко накренилась, затем рванулась вперед. Кэри застонала и потянулась за черпаком. Окунув его в воду, она начала брызгать себе в лицо. Затем, выронив черпак, снова наклонила голову над бортом.

К девяти часам вечера всех женщин смертельно укачало. Теперь Анни могла понять прочитанное когда-то: «Страдающий от морской болезни человек теряет желание жить». Ее рвало и рвало, хотя в желудке давно уже ничего не осталось. Ей казалось, что центр равновесия сместился и вальсировал, как волчок, у нее в желудке.

Ветер усиливался, и по лодке забарабанили капли дождя. Вдруг целый водопад обрушился на них. Женщины сразу же промокли до костей.

Волны становились все выше и выше, грозя перевернуть лодку. Измученная Кэри орудовала черпаком, но каждое движение давалось ей с усилием. Сильвана начала помогать ей вычерпывать воду сложенными в чашечку ладонями.

Анни прокричала, обращаясь к Сюзи:

– Достань из рундучка кувшины для воды, тогда мы все сможем вычерпывать.

Дождь хлестал, заливая лодку, но измученные, уставшие женщины боролись со стихией.

Они совсем выдохлись и охрипли, потому что им приходилось кричать изо всех сил, чтобы услышать друг друга.

– Кэри, куда надо направлять перегруженную лодку в шторм? – прокричала Пэтти, борясь с ветром. – Прямо в волны? Боком?

– Понятия не имею. Надо все попробовать. Быстрее! Я думала, ты знаешь, как управлять лодкой. Ты же знала, как заводить мотор!

– Только для катания на водных лыжах в хорошую погоду!

Жестокий ветер хлестал их по лицу, забивал легкие и, казалось, высасывал все тепло из тела. Завывая от ярости, ураган продолжал истязать их измученные тела, замораживая каждую клеточку. Похоже было, что ветер унес их волю и решительность. Женщины так промокли и так окоченели, что двигаться казалось совершенно невозможным.

Сюзи почувствовала в сердце леденящий ужас, знакомый ей с раннего детства. Она опять была беспомощной, и не было никакой надежды на спасение в свирепой круговерти шторма, бушевавшего вокруг нее. Подсознательно она снова почувствовала неясную вину – должно быть, она виновна в каком-то ужасном грехе, потому что иначе господь не обошелся бы с ней вот так. Сюзи вспоминала о боге только в самые тяжелые моменты своей жизни, и для нее он всегда был гневной и капризной фигурой.

Волна обрушилась на лодку, и Сюзи, потеряв равновесие, упала на правый борт. Она вскрикнула. Анни с ужасом увидела, как темная масса воды поднялась и смыла ее за борт.

В последний момент Сильване удалось схватить Сюзи за ногу. Из-за этого лодка накренилась так, что до пенной воды оставалось не более трех дюймов.

Чтобы компенсировать потерю равновесия, Анни бросилась в другую сторону. После того как лодка немного выровнялась, Анни приподнялась на колени, ухватила Сильвану за талию и изо всех сил потянула на себя.

Повиснувшая на руке Пэтти была совершенно беспомощна, а Кэри, сжавшаяся на корме, не смела пошевелиться, боясь опрокинуть и без того неустойчивую лодку.

Вес двух женщин постепенно помог перетянуть Сюзи назад, в лодку. Совершенно мокрая, задыхаясь, она повалилась на дно лодки, а шторм, казалось, разъярился еще пуще и накинулся на них с новой силой.

Анни проползла вперед, нащупывая дорогу в темноте. Ее онемевшие пальцы с трудом справились с задвижкой на рундучке. Окоченев от холода, она постаралась покрепче ухватить сигнальные ракетницы и зажигалки, распихала их по карманам, а затем снова проползла на корму.

Анни сунула ракетницы и зажигалки в руки Кэри. Ветер вырывал слова из ее горла раньше, чем она успевала их прокричать.

– Раздай… их… скорее!

Едва шевеля замерзшими пальцами, Пэтти засунула компас в свой самый глубокий карман на груди, застегивающийся на пуговицу, но пальцы слишком окоченели, чтобы застегнуть ее.

Анни сняла свои мокрые ботинки – свои бесценные ботинки – и связала их шнурки. Затем она привязала обувь всех женщин к средней банке при помощи шнура. Всех женщин сотрясала дрожь. Анни привязала пустую жестяную кружку тоже к средней банке, а затем привязала одно деревянное весло к талии Сильваны, а другое – Сюзи. Теперь все поняли, что, возможно, им придется пускаться вплавь.

Черноту ночи рассекла змеистая молния, показавшаяся им ослепительно яркой. За первой последовали новые.

Кэри прокричала в самое ухо Пэтти:

– Мы с тобой плаваем лучше всех. Может, если мы прыгнем в море и поплывем, у лодки будет хоть какой-то шанс? Она не будет так перегружена, не зачерпнет бортом и не затонет.

Рваный зигзаг молнии осветил искаженное ужасом лицо Пэтти.

– У нас есть шанс… – продолжала Кэри. – Если мы не потеряем лодку… Если мы к ней привяжемся… И у нас есть спасательные пояса…

– А как же акулы?

Кэри так охрипла, что почти не могла больше кричать.

– Думаю, в такую погоду их нечего бояться. – Она выплюнула воду. – Мы можем только держаться на воде. Похоже, нам все равно придется это делать. А так мы спасем лодку.

– Ты с ума сошла? Давай попробуем облегчить лодку – она же перегружена.

Женщины с трудом отцепили мотор с банки, где он был установлен, и бросили в воду.

Кэри подползла к Анни и закричала ей в самое ухо:

– Мы с Пэтти собираемся прыгнуть за борт. Это звучит бредово, но так мы спасем и лодку, и самих себя!

– Привяжитесь двойной веревкой, перед тем как прыгать! – крикнула Анни. Перепуганные женщины сначала нерешительно спустили в воду ноги, цепляясь за корму, но их тут же оторвало от лодки.

Время от времени Анни замечала подпрыгивающие на волнах их спасательные пояса. Весь мир превратился в черный, холодный, бесконечный кошмар, которому, казалось, не будет конца. Анни впервые подумала, выдержит ли лодка. Внезапно лодка провалилась вниз, и Анни подумала, что для них все кончено. Вдруг ей в голову пришла отчаянная мысль: «Есть только один способ спасти лодку – перевернуть ее специально. Тогда под корпусом сохранится воздух и лодка останется на плаву. Мы можем прицепиться к ней снаружи, а затем перевернуть ее и вычерпать воду, когда пройдет шторм.

Анни удалось приблизить губы к уху Сильваны. Ветер заглушал ее слова, а она так устала все время кричать. Вспышка молнии осветила лицо Сильваны: она смотрела на Анни с недоверием и страхом.

Повернув голову, Анни прокричала указание прямо в ухо Сюзи. При свете ярких молний Анни увидела неподдельный ужас на ее лице.

– А откуда нам знать, что лодка не уплывет без нас? Откуда ты взяла, что мы сможем перевернуть ее?

Анни закричала в ответ:

– Если мы все разом накреним ее на одну сторону, она опрокинется!

Онемевшими пальцами женщины проверили завязки спасательных поясов и жилетов, обвязались веревками и проверили крепость узлов, затем привязали веревки к кольцу на корме. Затем они неуклюже перебрались на подветренную сторону лодки.

Почти моментально, так что у них не осталось времени подумать, выйдет ли что из их затеи, лодка послушно выбросила троих женщин во вспененную воду, а затем опрокинулась.

Четверг, 14 марта

Над черной поверхностью моря вдоль горизонта протянулась тонкая розовая полоска. Барахтаясь в воде, Анни могла видеть перед собой бледное лицо Пэтти, которая цеплялась за корпус перевернутой вверх килем лодки. Женщины все еще были привязаны своими веревками к кормовому кольцу.

Хотя она находилась менее чем в десяти шагах, Анни потребовалось пять напряженных минут, чтобы доплыть до Пэтти.

Анни достала свисток и дважды свистнула.

– Сюда! Сюда!

Голоса донеслись с противоположной стороны перевернутой лодки.

Пэтти и Анни поплыли вокруг, огибая лодку. На другой стороне Сильвана и Кэри в желтых спасательных жилетах качались на волнах.

– Где Сюзи? – спросила Анни. Все посмотрели друг на друга, но никто не произнес ни слова.

– Я поплыву вокруг лодки, – сказала Пэтти, хотя они с Анни уже знали, что на противоположной стороне никого нет.

Пэтти сделала круг и вернулась, отрицательно качая головой.

– Должно быть, у нее развязалась веревка.

На поверхности моря не было заметно никакого движения. Под слоем тяжелых серых туч на горизонте протянулась ровная тонкая полоска цвета топаза. Сквозь тучи пробивались слабые лучи солнца, освещая воду.

– Солнце скоро согреет нас, – уныло сказала Анни.

Кэри плакала, и ее слезы смешивались с брызгами соленой воды.

Примерно двадцать минут спустя Пэтти воскликнула:

– Смотрите!

Женщины обратили взгляды туда, куда указывала пальцем Пэтти, и увидели мерцающий свет, который перемещался по линии горизонта.

Как только вздымалась большая волна, мерцание усиливалось, становились видны прямоугольники света, которые мигали, как несколько звезд, все еще висящих на небе.

– Корабль, – судорожно выдохнула Пэтти.

– Пэтти, можешь достать сигнальную ракету? – спросила Анни. – Как ты думаешь, они не отсырели?

– Не знаю. – Пэтти попыталась просунуть негнущиеся от холода пальцы под спасательный жилет. – Я не смогу достать их, пока не сниму спасательный жилет.

– Кэри, поддержи ее, – сказала Анни.

Кэри заплыла за спину Пэтти и обхватила ее за талию, в то время как Сильвана помогала Пэтти снять спасательный жилет. Анни поторапливала их:

– Пошевеливайтесь! Корабль ждать не будет.

Зажав в кулаке белый шестидюймовый цилиндр, Пэтти подняла его вверх. Она отвинтила крышку, которая закрывала нос ракеты, открутила нижнюю часть и вытащила шнур, свернутый в кольцо. Сжав ракету в правой руке, она подняла ее как можно выше над водой, рванула шнур левой рукой и вскрикнула от боли.

Ракета взлетела, освещая все вокруг ярким светом. Пока ракета в течение сорока секунд катилась по небу, глаза женщин следовали за белой дугой.

Пэтти задохнулась от боли.

– Черт бы драл эту ракету! – Она опустила обожженную и почерневшую руку в воду.

Корабль в это время находился на линии горизонта.

– Неужели у них нет радара? – спросила Кэри. – Я думала, на кораблях двадцать четыре часа в сутки кто-то управляет радаром. Слышала, что можно с его помощью обнаружить чайку.

– Они, может быть, поставили его на автопилот, а сами сладко спят, – заметила Анни с горечью.

Было мало надежды на то, что корабль вдруг повернет на 90 градусов, приняв их отчаянный призыв, и они почувствовали невыразимое разочарование и безысходность, когда судно медленно уходило за горизонт, скрываясь из виду. Они напряженно следили за этим, как они думали, туристическим лайнером, представляя себе все прелести цивилизации: официантов в белых смокингах, разносящих подносы с завтраком и сверкающими столовыми приборами, с охлажденным апельсиновым соком, божественно пахнущим кофе, крекерами и мармеладом…

Вскоре корабль превратился в маленькую мерцающую точку справа от них. Все молчали, наблюдая за исчезающим пятнышком света. Потом Пэтти сказала:

– Никогда не думала, что корабль может плыть так быстро.

Облака на горизонте окрасились в розовый цвет, рассветное небо простиралось над темным пурпурным морем.

– Надень спасательный жилет, Пэтти, и попробуем забраться на лодку, – сказала Анни.

Намеренно никто не упоминал Сюзи. Им и так было тяжело и горько.

– Как мы перевернем лодку? – спросила Кэри устало.

Они внимательно посмотрели на перевернутый белый корпус лодки, плавно покачивающийся на волнах рядом с ними. По центру днища проходил острый десятидюймовый киль.

– Заберемся на одну сторону, – объяснила Анни. – Повиснем на выступающем вверх киле и потянем на себя. Наш вес опрокинет лодку и вернет ее в нормальное положение.

– Сомневаюсь… – пробормотала Пэтти.

Сильвана посмотрела недоверчиво:

– Как мы заберемся на лодку?

Разные предложения были испробованы, но безуспешно.

Наконец Кэри поднырнула и просунула голову между ногами Анни, так что та оказалась сидящей в воде у нее на плечах. Но когда Анни налегла на корпус лодки, она своим весом оттолкнула ее от себя. Попыталась встать на плечи Кэри, но это привело к тому, что Кэри с головой ушла под воду.

После нескольких попыток, каждая из которых отнимала все больше сил и раздражала, Кэри наконец ухитрилась зацепиться на планшире, и Анни удалось встать на ее плечи более или менее устойчиво. Встав на цыпочки, Анни попробовала ухватиться за киль, но соскользнула и упала в воду.

– Отлично, давай попробуем еще раз, – едва успев вынырнуть и отфыркиваясь, проговорила она.

– Может, отдохнем несколько минут? – тяжело дыша, спросила Кэри.

– Акулы, – напомнила ей Анни.

Это придало им сил для следующей попытки. Вновь Анни попыталась занять позицию на плечах у Кэри, но на сей раз это оказалось сделать гораздо труднее для измученной Анни – она не могла сохранять равновесие на плечах у Кэри. Четыре раза она срывалась в воду.

Плача от досады, Анни повторяла попытки. Они не знали, правильно ли они делают, но вдруг, после тридцати минут усилий, онемевшими, мокрыми руками Анни исхитрилась ухватиться за киль. Она подтянулась и забросила на него одну ногу.

Анни села верхом на днище лодки. Так как Пэтти действовала только одной рукой, она не могла использовать планшир как опору для ног и вскарабкаться на лодку самостоятельно. Поэтому она стала следующей, кого Анни подняла с помощью Сильваны.

Потом Анни втащила наверх Сильвану.

Сделав небольшую передышку, женщины постарались перевернуть лодку, используя для этого вес собственных тел. Они испробовали разные варианты, но у них ничего не получалось.

Наконец Анни, тяжело дыша, сказала:

– Нам надо сесть на киль и оседлать ее, как быка.

– Анни, киль острый, – запротестовала Кэри.

– Ладно, давайте попробуем только один раз. Может, это что-нибудь нам и даст.

Они поменялись местами: две полегче устроились на одном конце, а обе тяжелые – в центре. Это был единственный вариант, который они еще не пытались осуществить.

И лодка медленно перевернулась, сбросив их в море. Барахтаясь в воде, женщины ощутили прилив новых сил.

– Получилось! Мы сделали это! – вопила Кэри.

– Да, мы молодцы!

Они услышали пронзительный крик с противоположной стороны лодки. Все завопили одновременно:

– Сюзи!

Да, это была Сюзи, которую каждая из женщин уже оплакивала в душе.

– Когда лодка перевернулась, – объяснила Сюзи, подплывая к женщинам, – я уцепилась и повисла на центральной скамье. Я очутилась под ней. Я ужасно боялась остаться без воздуха и совершенно одна. Я не знала, день сейчас или ночь, прекратился ли шторм, остался ли кто-нибудь еще в живых…

На этом рассказ ее прервался, и она разрыдалась.

Все остальные женщины тоже дали выход эмоциям.

– Могли они выжить?

Хотя было шесть утра, президент уже облачился в безупречную белую форму, отороченную золотой тесьмой. Он посмотрел на календарь, лежавший на его столе: было 14 марта. Президент повторил вопрос:

– Могли они пережить два шторма за два дня?

– Сомневаюсь, ваше превосходительство, – сказал полковник Борда.

Рассеянно президент постукивал по крышке письменного стола кинжалом, выдалбливая кусочки перламутра из его инкрустированной поверхности. Он встал, подошел к окну и распахнул ставни. Свирепый порыв ветра швырнул струи дождя в комнату.

– Отвратительная погода, – произнес президент. Он вернулся к столу и позвонил. Вошедший слуга с трудом закрыл ставни.

Сильный шквалистый ветер стих за час до полудня. Сплошной серый дождь все еще барабанил по крыше дворца. Двор за окном выглядел опустошенным: ни одного листочка не осталось на деревьях, сломанные ветки были разбросаны на земле.

Полковник Борда сказал:

– Я сомневаюсь, что маленькая шлюпка могла выдержать первый шторм. Эту зону обыскивали уже дважды. После ночного шторма бесполезно продолжать поиск. Невозможно найти то, чего там нет.

Президент отослал полковника и нажал кнопку звонка для вызова секретаря, который появился немедленно.

– Найдите представителя «Нэксуса» Гарри Скотта. Скажите ему, что я желаю начать переговоры немедленно. – Он усмехнулся. – Пригласите на деловой завтрак, как говорят на Западе.

Секретарь поклонился и вышел, а президент сразу переключил внимание на папку, лежавшую перед ним. В ней были жалобы на жестокость армии, на воровство и терроризм. Чего люди хотят от солдат? Чтобы те говорили «добрый день», перед тем как спустить курок?

Вернулся секретарь президента. У него все холодело внутри, как всегда, когда он приносил новости, которые президент не желал слышать.

Президент взглянул на него:

– Ну?

– Мистера Скотта нет в Куинстауне. Его не видели три дня, с понедельника. «Нэксус» запросил разрешение на поиск в зоне Малонг, но министр внутренних дел не дал согласия. Рискну предположить, что мистер Скотт отправился в Малонг без разрешения.

Президент стукнул кулаком по столу:

– Передайте министру, что мне нужен Гарри Скотт. Найти его, быстро!

30

Четверг, 14 марта

Гарри не переставая думал о чистых накрахмаленных рубашках, свежих простынях и холодном пиве. Он мечтал увидеть радугу и вдохнуть свежий воздух после грозы. Он воображал снег и лед. Все это он представлял себе, лежа в полумраке хижины на полугнилой циновке в удушающей послеобеденной жаре.

Заключение длилось уже третий день. По истечении первых нескольких часов веревки, обвязанные вокруг их шей, удлинили, так что они смогли лечь, но их руки были по-прежнему связаны за спиной, а ноги скованы.

Утром и вечером узников кормили два молодых воина, которые избегали разговаривать с ними, – они в молчании клали на пол два банановых листа, в которые были завернуты жареная рыба и блины из муки саго.

Никто не задал узникам ни единого вопроса, но переводчик сказал Гарри, что это – добрый знак. Он объяснил, что чем дольше будет длиться отсутствие Гарри, тем быстрее его люди заплатят выкуп.

Гарри знал, что посланник, который поведет переговоры о выкупе, еще не уехал. Ему придется путешествовать вниз по реке в каноэ – а это два дня движения без перерыва. Потом еще предстоит покрыть шестьдесят пять миль к Маунт-Иде. Столько же времени отнимет путешествие в обратную сторону. Значит, им сидеть в заключении по крайней мере еще четыре дня.

Семь дней, потраченных впустую. Значит, это будет уже 18 марта – останется тринадцать дней до истечения назначенного Раки срока поисков. Гарри в отчаянии ударил кулаком по грязным доскам.

В приоткрытой двери появился армейский капитан с тонким смуглым лицом. Филиппинец.

– Мистер Гарри Скотт?

Гарри кивнул.

– Президент Пауи хочет видеть вас, мистер Скотт. Я буду сопровождать вас, – сказал капитан.

– Рад слышать это.

Капитан исчез.

После полуторачасовых переговоров было решено выпустить Гарри и переводчика в обмен на два транзисторных радиоприемника.

Гарри, связанный в течение четырех дней, едва мог двинуть ногами и руками. Обоих узников доставили на борт шлюпок, ожидавших на берегу.

Через двадцать минут плавания вверх по течению реки они прибыли на маленькое озеро, где их ожидал вертолет.

Было уже темно, когда Гарри добрался до гостиницы Ма Чанг. Он как следует вымылся под душем, выбросил через окно веранды грязную одежду на свалку и переоделся. Капитан стоял рядом в ожидании, пока Гарри звонил Керри, но не застал его ни дома, ни в офисе.

Военный эскорт подвел Гарри к армейскому джипу, и его повезли к президентскому дворцу.

Сразу после шести часов Гарри был принят Раки.

– Я искренне рад видеть вас, мистер Скотт. – Голос президента звучал озабоченно, выражение его глаз не соответствовало дружескому тону его слов. – Я рад, что вы в безопасности. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще исчезал на острове.

– Я рад не менее вас. Благодарю за то, что вы помогли мне.

Раки улыбнулся.

– Сейчас вам не стоит ездить по острову без сопровождающих. Я настаиваю на этом, – добавил он.

– Я ценю вашу заботу, сэр, но мне не требуется вооруженный эскорт. Я стану более осторожным в будущем. – Он не желал, чтобы вокруг него копошились шпионы Раки.

Президент пожал плечами:

– Как вам угодно. Но подумайте о моем предложении. Теперь, я надеюсь, вы разделите со мной трапезу.

Как только он упомянул о еде, Гарри сразу вспомнил о том, что желудок его давно пуст.

Трапеза без слов свидетельствовала, что Гарри стал почетным гостем президента. В зале тридцати футов в длину, с зашторенными окнами шесть официантов в белом обслуживали их двоих. На окнах висели занавески из розового шелка с золотой каймой; обеденный стол был покрыт кружевной скатертью – обстановка напоминала Гарри обеды у его матушки по воскресеньям. Пищу подавали на фарфоре «Роял Дултон», расписанном цветущими розами.

Еда была приготовлена из консервов: сардины в томатном соусе, за ними последовал суп, приготовленный из сухого концентрата, потом индюшка в черничном соусе, картофель и бобы. На десерт подали австралийские консервированные персики с консервированной же сметаной. Весь их ужин из импортных консервированных продуктов на Пауи стоил баснословных денег. На стол была поставлена бутылка мятной настойки – островитяне считали ее изысканным напитком.

После еды он предложил Гарри гаванские сигары «Ромео и Джульетта», наверняка подаренные кубинскими дипломатами. Ароматный дым наполнил комнату.

– Ну а теперь к делу. – Раки откинулся на спинку стула. – Вам известны мои условия. Я не собираюсь их менять. Я хочу знать о вашем решении уже завтра.

Гарри знал, что лидеры стран «третьего мира» любили поиграть в кошки-мышки на переговорах, он знал об их склонности менять точку зрения и принимать сиюминутные решения, поэтому неожиданный ультиматум его не удивил. Он ответил, аккуратно подбирая слова:

– Я не могу дать вам ответ сию минуту, сэр, я должен связаться с Питтсбургом. Но не забывайте, что моя компания не намерена подписывать с вами соглашения, пока не будет обнаружена исчезнувшая группа.

– Жаль, что вы так одержимы этими поисками. Они безнадежны.

– Я так не думаю, – сказал Гарри, думая о двух часах, запертых в сейфе «Бэрклэй банк».

– Ваши конкуренты из Манилы прибудут второго апреля, мистер Скотт. – Раки выпустил к потолку кольца дыма. – Чем дольше длятся ваши поиски, тем меньше времени остается у вас для бизнеса. Выбор за вами, мистер Скотт.

Вернувшись в отель, Гарри попал в бар и заказал холодного пива, чтобы смыть неприятный, отдающий перцем вкус мятной настойки. Ожидая, когда ему принесут банку «Фостерса», Гарри прислушивался к ночным звукам – ритмичному бою барабанов, шальным выстрелам и на всю ночь включенным транзисторам.

– Мы уже и не надеялись вас вновь увидеть, – сказал Санди, журналист. Никого в баре больше не было, только он сидел на своем обычном месте, в темном углу за столиком.

Гарри взял свое пиво и сел рядом с ним.

– Слышал, с вами приключилась небольшая лихорадка в верхнем течении реки, – сказал Санди.

Гарри кивнул головой:

– Да, но Раки прислал за мной санитара в хаки. Я был страшно рад увидеть его.

– Вы прозевали скандал вокруг черного рынка. Продовольственная помощь в коробках с надписью «Дар американского народа детям Пауи» продавалась уличными торговцами.

– Ну и что?

– Многие островитяне, закончившие миссионерские школы, смогли прочесть эти надписи. Один из твоих парней в Маунт-Иде собрал митинг. Парня зовут Миндо.

– Да, он приличный парень.

– Сейчас этот приличный парень сидит в тюрьме. Его обвиняют в государственной измене.

Гарри поставил на место свое пиво.

– Я лучше позвоню Керри.

– Допивай свое пиво. Ты все равно ничего не сможешь поделать.

Гарри все-таки немедленно позвонил Керри.

Когда с борта вертолета ему сообщили, что Гарри не дал сигнала из ракетницы, Керри сразу же объявил поиски по реке. Но посланные им люди заплутались в речных протоках, а министр внутренних дел приказал Керри прекратить поиски, и ему пришлось подчиниться.

– Мне нужна другая винтовка, – сказал Гарри извиняющимся тоном.

– Получишь ее завтра, – ответил Керри.

Гарри вкратце рассказал, что с ним случилось, а потом спросил:

– Это правда, что Миндо в тюрьме?

– Да. – Керри был явно рассержен и не постеснялся в выражениях, рассказывая о случившемся. Миндо – лидер, и из-за того, что его заключили в тюрьму, будут большие неприятности. Отец Миндо – важная шишка в своем племени, вождь, у него в распоряжении много воинов.

– Раки, как мне показалось, не ждет большой беды.

– Раки, кажется, не замечает того, что происходит на острове. Ты, наверное, еще не слышал, он неожиданно вновь женился. Ей нет и четырнадцати лет. Празднества прошли позавчера. Были фейерверки, свиное жаркое, пальмовое вино, танцы. Ты разве не слышал?

– А как же его другая молодая жена?

– О, она умерла от заражения крови накануне Рождества.

В одиннадцать вечера наконец позвонили из Питтсбурга. Гарри рассказал о своих новостях и добавил:

– Джерри, я думаю, что исчезновение наших людей каким-то образом связано с этим делом. Именно поэтому я не хочу прекращать поиски.

– Свинячье дерьмо! – заорал Джерри. – Ты должен свернуть эти поиски как можно скорее. Иначе Раки опять охладеет к нашему предложению. – Он не дал возможности Гарри произнести даже слова и продолжил: – Какого черта, Гарри, ты там делаешь? Три месяца назад еще был слабый шанс найти наших людей. Но сейчас твоя одержимость лишь стоит компании уймы денег и не имеет никакого смысла. Имей в виду, Гарри, если ровно через неделю ты не приедешь в Питтсбург и не представишь убедительного объяснения, почему ты за прошедший месяц потратил четверть миллиона долларов казенных денег на эту бессмысленную затею, я выкину тебя вон!

Проснувшись на следующее утро, Гарри не мог понять, отчего он себя так странно чувствует. Потом вспомнил с огромной радостью, что он вновь свободен!

Раздался стук в дверь, в комнату вошла миссис Чанг. Лицо ее было озабоченно. Она села около кровати на хромой стул.

– У меня есть для вас, Гарри, ценная информация. В прошлую среду президент Раки ездил в одну деревню в двадцати милях к югу от Райского залива. Там за день до его приезда какие-то белые женщины убили нескольких солдат. Они забрали их лодку, несколько винтовок и обмундирование.

Гарри резко сел на кровати. Пружины под ним заскрипели. Миссис Чанг прикрыла лицо руками, чтобы не видеть обнажившуюся грудь Гарри.

– Как называется эта деревня? Откуда вы это знаете? Когда вы об этом слышали?

– Слухи дошли до меня вчера. Женщин искали и с воздуха, но безуспешно. Мистер Скотт!

Гарри, совершенно голый, поднялся с кровати. Он схватил полотенце и обвязал им бедра. От избытка чувств он крепко обнял миссис Чанг. Полотенце упало на пол.

– Мистер Скотт, вы меня компрометируете! – смущенно воскликнула миссис Чанг.

Вертолет пошел на посадку. Серое облако нависло над джунглями по обоим берегам мутной реки, на которой стояла деревня Катанга.

Когда Гарри приблизился к местным жителям, его приветствовали громкими криками. Последовала церемония раздачи сигарет, потом он преподнес двух свиней – одну всей деревне, а другую как жертву духу водопадов. Подарки были приняты с благодарностью.

Переводчик Гарри подтвердил, что белые женщины находились где-то в этом районе. Гарри едва мог сдерживать свое нетерпение. Он должен увидеть хоть какие-то следы пребывания людей из «Нэксуса» у водопадов. Несколько нервничая, переводчик объяснил, что белый господин перед отъездом из Пауи желал бы сам посоветоваться с духами водопадов.

Пропуск Гарри в запретную зону – транзистор – был принесен из вертолета. Гарри продемонстрировал его, включив на всю мощность.

Колдун почесал в затылке и сказал, что белому человеку можно побывать у водопадов и принести жертву духам.

Еще через десять минут Гарри спрыгнул с вертолета на песчаный берег. Еще несколькими минутами позже, раздвигая заросли желтых орхидей, он взбирался вверх по скалистой тропинке, пока не обнаружил разграбленный и выжженный лагерь. Он медленно оглядел образовавшуюся прогалину, положил на землю несколько орхидей и медленно пошел по черной выжженной траве среди остовов хижин. Он подобрал пачку из-под сигарет и пару пустых гильз. Никаких следов присутствия женщин Гарри не обнаружил. Когда они вернулись в деревню, переводчик спросил, когда именно белые женщины покинули это место.

Гарри ждал ответа затаив дыхание.

Староста заговорил, указывая в сторону мыса:

– Женщины покинули деревню в одной маленькой лодке и поплыли к проливу около мыса за две ночи до того, как взошла луна.

Гарри опоздал на два дня!

И радостный, и разочарованный одновременно, Гарри спросил:

– Вы можете доказать, что это были белые женщины?

Вождь что-то сказал. Мальчик побежал к его хижине и вернулся с маленьким кусочком черного кружева.

С торжествующим видом вождь передал Гарри этот лоскуток. Он понимал, что это еще ничего не доказывает.

Гарри снял с запястья пластиковые часы, проданные ему сегодня утром миссис Чанг.

– Я дарю вам эти часы в обмен на другую вещь, оставленную белыми женщинами.

Часы пошли по рукам жителей деревни. Светящиеся зеленые цифры вызывали всеобщий восторг. Потом последовал громкий спор.

– У них что-то есть, но они не хотят вам это отдавать, – шепнул ему переводчик.

Гарри попросил вернуть ему часы. Последовала новая оживленная дискуссия.

Гарри порылся в карманах и вытащил оттуда колоду игральных карт. Он перебросил карты из руки в руку. Мужчины замолчали. Колдун протянул руку, чтобы взять карты, но Гарри отрицательно покачал головой.

Споров больше не было. Колдун отдал новое приказание мальчику, и он убежал. Когда паренек вернулся, он отдал что-то вождю, который торжественно продемонстрировал это на раскрытой ладони.

Гарри увидел обычное хромированное кольцо для ключей. К нему были прикреплены акулий зуб и два ключа. Один был от двери, другой – ключ зажигания. Гарри обратил внимание на другой предмет в руках вождя. Это был кожаный ремешок с компасом.

Эти предметы могли принадлежать кому угодно…

Наконец вертолет поднялся в воздух.

– Отлично, – сказал Гарри, удовлетворенный результатами поездки. – Вызовите по радио Маунт-Иду.

Он надел наушники, чтобы сообщить Керри последние новости, и приказал ему возобновить поиски с воздуха.

– Раки не сказал нам ничего о происшедшем. Наверное, он не хочет, чтобы мы нашли своих людей.

– Выбирай выражения, когда ведешь радиопереговоры, Гарри, – предупредил Керри.

– К черту осторожность! Одному богу известно, как долго смогут женщины продержаться в этой лодчонке. Я не стану подписывать никаких соглашений с Раки, пока не найду их!

31

Четверг, 14 марта

Поднимающееся солнце залило лодку золотистым светом; оно улыбалось, глядя на их изможденные лица, и согревало их замерзшие тела под промокшими мундирами цвета хаки. Гнетущее молчание нарушила Анни:

– По крайней мере, у нас еще есть немного воды.

– Четырех пинт надолго не хватит, – сказала Пэтти, гневно посмотрев на Сильвану.

Во время шторма прошлой ночью Сильвана умудрилась упустить свой черпак за борт. Она поползла достать еще один сосуд для воды из рундучка на носу и не заперла задвижку как следует. Когда женщины снова забрались в лодку, они обнаружили, что дверцы рундучка распахнуты настежь. Исчезло все содержимое рундучка, они лишились всех съестных припасов и питьевой воды.

Анни немедленно стала проверять, что из снаряжения у них еще осталось. Уцелело все, что было привязано к банке, а вот две тонкие бамбуковые подстилки исчезли, хотя веревки, удерживавшие их, все еще были привязаны к транцу. Точно так же болтались и веревки, закреплявшие винтовки. У женщин еще оставались ботинки, весла, черпак, жестяная кружка и якорь. Уцелело также все, что было засунуто в карманы одежды или спрятано на груди, в том числе и водонепроницаемые ракетницы, однако компас, находившийся в кармане брюк Пэтти, разбился. Пэтти мрачно сказала:

– Наверное, это случилось, когда я бросилась из лодки, – я помню, как боком ударилась о корму.

– Это неважно, – сказала Анни. – У Сюзи ведь есть еще один.

Но Сюзи не могла найти его.

Кэри посмотрела на часы. Часы Джонатана все еще шли.

– Твои часы не остановились, Пэтти? – спросила она.

Пэтти кивнула и посмотрела на циферблат.

– Четверг, четырнадцатое марта, пять минут седьмого. – Она встряхнула правой рукой – обожженное ракетницей место болезненно пульсировало. – Но мы понятия не имеем, где находимся.

Анни сказала:

– Мы можем ориентироваться по солнцу, по нашим часам и по звездам.

– Да, но мы не можем управлять лодкой, – сердито возразила Пэтти. – Когда вы перевернули лодку, то потеряли руль. Мы дрейфуем. – Она подула на обожженную руку – казалось, от этого стало легче.

– Мы можем привязать весло к этому кольцу на корме лодки, – предложила Анни, – и использовать его как руль.

Сюзи вытащила из кармана коробочку из-под лимонных леденцов, открыла крышку и сообщила:

– У нас есть еще пара золотых часов, три кольца с бриллиантами и пять обручальных.

– Может, ты сумеешь обменять их на еду и еще что-нибудь полезное? – ехидно спросила Пэтти.

Наглотавшись за ночь соленой морской воды, женщины изнывали от жажды. Пока они ели кокосовый орех, им пришлось опустошить один сосуд для воды. Все знали: когда остается ограниченное количество воды, то надо ничего не пить первый день, тогда организм будет жить за счет жидкости, накопленной в тканях.

– Четырех пинт надолго не хватит, – снова сказала Пэтти. – Пробыв два-три дня без воды, мы начнем бредить, а затем умрем, – без обиняков заявила она.

– Спасибо, ты всем подняла настроение, – сказала Сюзи. – Ну есть же у нас немного воды.

– Нам надо стараться поменьше двигаться, – предупредила Анни, – мы теряем много влаги. Намочите одежду в морской воде и берегитесь солнечных ожогов, но не свешивайте ноги за борт из-за акул. Убедитесь перед заходом солнца, что одежда высохла, а то схватите простуду. И надо как можно больше спать.

– А Джонатан ничего не говорил насчет еды, а? – спросила Кэри.

Сюзи кивнула:

– Вода тратится на пищеварение, так что чем меньше у нас питьевой воды, тем меньше мы должны есть. Считайте, что на две части пищи требуется одна часть воды.

– Вот уж это просто рассчитать, – горько отозвалась Кэри.

Никто не рассмеялся. Никто не сказал Сильване ни слова о том, что ее небрежность теперь будет стоить им всем жизни. Все они помнили, как трудно давалось каждое движение в неистовстве шторма, бушевавшего прошлой ночью. Тем не менее каждая женщина знала, что, если бы это она закрывала рундучок, задвижка ни за что бы не открылась снова. Они также помнили, что именно Сильвана позволила Карлосу бежать. Зато они благополучно забыли все свои ошибки, которые совершили все вместе и каждая по отдельности за последние четыре месяца.

– Если захочется пить, надо пососать пуговицу – от этого начнет выделяться слюна, – вспомнила Кэри.

Они сидели и мрачно молчали, пока Анни не проговорила резко:

– Установим двухчасовые вахты, курс на юго-восток. У Пэтти первая вахта. Сюзи и Кэри, начинайте ловить рыбу, и побыстрее.

– Мы же потеряли все снасти за бортом, – сказала Сюзи.

– Выньте шнурки из ботинок и свяжите их, – предложила Анни. – Попробуйте кусочек копченой рыбы вместо наживки. Или кольцо с бриллиантом, ведь блеск может привлечь добычу.

– Эй, да ведь нам самим нужна копченая рыба, – возразила Пэтти.

– Нет, если у нас не будет по пинте воды на каждую, – сказала Сюзи. – Так что лучше всего пустить ее на наживку.

Скоро Сюзи уже удила на носу лодки, используя два импровизированных крючка, сделанных из острых щепочек от пустых бамбуковых контейнеров. Один крючок был привязан к кольцу с бриллиантом, а другой обмотан кусочком копченой рыбы.

Анни и Сильвана тем временем занялись приготовлением головных уборов для защиты от палящего солнца взамен тех, что смыло с них во время шторма. Каждая из женщин оторвала низ своей форменной рубашки, и затем Анни осторожно надергала ниток для шитья прямо из полотна. Сильвана изготовила иголки, проколов ножом острые бамбуковые щепочки и сделав таким образом ушко. Каждая из хлопковых полос цвета хаки и длиной около трех футов была разрезана на две части, а затем сшита вместе, так, что получилось нечто вроде мешка. Анни примеряла каждый капюшон на голову Сильваны, чтобы наметить место щелей для глаз.

– Мы похожи на куклуксклановцев, – сказала Сюзи.

День становился все жарче, и от нестерпимого блеска воды у всех разболелась голова, так что они были благодарны за головные уборы. Кэри регулярно окатывала всех морской водой, но это почти не освежало женщин. Ветра не было, и измученный экипаж крохотной лодки почти не шевелился. А в высоте над ними разливалось оранжевое сияние, совершенно безразличное ко всем их страданиям.

Похоже было, что они стоят на месте, совершенно беспомощные, в самой середине необъятного океана.

К полудню у Кэри разболелись глаза. Ее тошнило, и язвы на ее ногах – воспоминание о джунглях – зудели сильнее обычного, возможно, из-за слишком длительного пребывания в морской воде накануне ночью.

– Готово! – Сюзи резко повернулась и выбросила в лодку темно-коричневую морскую змею.

– Осторожнее! – предупредила Пэтти. – Они опасны.

Все женщины молча уставились на отвратительное, извивающееся создание.

– Я использую ее как наживку, – сказала Сюзи. Орудуя ножом, она быстро рассекла змею на куски. – Можешь получить обратно свое кольцо, Кэри.

– Нам следует попробовать поймать птицу, если, конечно, мы ее увидим, – сказала Анни. – Силком.

Сюзи с сомнением посмотрела на нее.

– Неужели ты думаешь, что хоть какая-нибудь птица настолько глупа, чтобы подлететь к нам достаточно близко и позволить накинуть на себя петлю?

Кэри обхватила голову руками и застонала:

– Господи, как же жарко! Мне надо лечь, Анни, всего на десять минут! Сильвана, ты не возьмешь у меня удочку?

Кэри растянулась на дне лодки во весь рост, забравшись под среднюю банку и спрятав голову на корме под ногами Пэтти. Сильвана и Анни перебрались в середину лодки. Сюзи села, оперевшись спиной на носовой рундучок. От одежды, ботинок и причудливых капюшонов женщинам было еще жарче, но все это защищало их от палящих лучей солнца и отраженного блеска воды. Анни не позволяла никому снимать спасательный пояс.

Они томились в лодке, моля о скорейшем наступлении сумерек, когда безжалостное солнце наконец исчезнет за горизонтом и прекратит эту нестерпимую пытку.

– Только подумать, что прошлой ночью мы изо всех сил вычерпывали из этой лодки дождевую воду! – сказала Сюзи. – Как вы думаете, этой ночью будет дождь?

– Очень даже может быть, – заметила Кэри. – За двое суток гроза была два раза. Почему бы и сегодня не быть шторму?

В тот день Сильване удалось поймать три маленькие плоские белые рыбки. Женщины жадно съели их прямо сырыми.

В море и в небе было по-прежнему пусто, никто – ни друзья, ни враги – не искал их.

В четыре часа каждая из женщин выпила по глотку воды. Кэри все еще лежала на дне лодки, где ее время от времени окатывала водой Сюзи.

Сидевшая на носу ялика Сильвана вдруг подскочила.

– Сука! Чертова акула вырвала у меня бечевку! – Она сокрушенно развела руками. – Это было так неожиданно!

– Она здесь не одна! – Анни кивнула, указывая на море позади них. Над водой виднелись три больших черных треугольных плавника.

– Теперь у нас есть эскорт, – невесело усмехнулась Сюзи.

Анни вздохнула:

– Не свешивайте руки за борт. Нам лучше прекратить ловить рыбу.

Лодка была совершенно беспомощна и неподвижно застыла на тихой глади океана. Никто из женщин не шевелился. Гладкая поверхность воды была похожа на масло – ни единое дуновение ветра не морщило ее. Ничего не было видно – только раскаленное добела солнце обрушивало палящие лучи на спокойную гладь океана – бескрайнего, синего, блестящего, чье спокойствие нарушалось только ленивым движением акульих плавников, разрезавших воду.

– Который час? – спросила Сюзи.

Пэтти резко ответила:

– Прошло десять минут с тех пор, как ты спрашивала об этом в последний раз. Черт возьми, какая тебе разница? Если ты будешь знать время, солнце от этого не будет двигаться быстрее!

Сжавшись в лодке, женщины старались шевелиться как можно меньше, так как борта лодки поднимались над водой только на шесть дюймов.

Сквозь закрытые веки солнце казалось Кэри раскаленным оранжевым шаром, в висках у нее стучало все громче. А вокруг не раздавалось ни звука, только море ласково плескало о корпус лодки.

– Кэри, твоя очередь стоять на вахте, – сказала Анни. Она подумала о том, чтобы позволить Кэри и дальше лежать, но у нее возникло неприятное ощущение, что они все могут вскоре оказаться в таком же положении, и она решила держаться до последнего.

Кэри с трудом села и уставилась на воду.

– Они ждут пикника, – сказала она хрипло.

Теперь лодку окружали уже семь спинных акульих плавников, и все они продолжали кружить вокруг, словно исполняя своеобразный танец.

– Вон та, слева, должно быть, длиной футов в двадцать, а то и больше, – сказала Кэри. – Да, она в два раза, наверное, длиннее, чем наша лодка.

– Они не тронут нас, если мы ничего не будем делать. – Голос Анни прозвучал более уверенно, чем она чувствовала себя. – Они не станут нападать на нас, если мы не спровоцируем их или если не будет крови.

Внезапно лодка содрогнулась от сильного удара.

– Эта сволочь напала на нас! – взвизгнула Кэри.

Корма лодки снова содрогнулась. Когда лодка зарылась правым бортом в воду, Кэри обеими руками ухватила верхний конец весла и ударила им по воде через корму, вложив в удар всю свою силу.

– Получай!

– Кэри, положи весло на место! – резко приказала Анни. – Садись сюда к нам, а не то они все начнут таранить нас. Кэри!.. Сюзи, да останови же ее!

Сюзи поднялась, ухватила Кэри за талию и потянула назад. Когда Кэри повалилась на Сюзи, весло пролетело над ее головой, со всего маху ударило Анни, а затем упало за борт.

– Прекрати! – закричала Анни, прижав руку к глазу.

Кэри расплакалась.

– Анни, как твой глаз?.. – встревожилась Сюзи.

– Это не имеет никакого значения, – поспешила успокоить ее Анни.

– Да перестань же ты изображать из себя святую, Анни! – вспылила Кэри. – Ты меня с ума сведешь! И прекрати быть такой чертовски понимающей! – взорвалась Кэри.

– Да замолчите же! – закричала Сильвана.

Все обернулись к ней в изумлении.

– Давайте выпьем по глотку воды, – решила Анни, – и попробуем держаться… и помолчим… до заката. Тогда мы будем в состоянии думать и решим, что делать.

– А разве у нас есть выбор? – спросила Пэтти.

– Ты же знаешь, что выбор есть всегда, – коротко ответила Анни.

После того как солнце село, когда до темноты оставалось всего несколько мгновений, женщины выпили еще понемногу воды.

Они и представить себе не могли, что отсутствие воды может вызывать такие страдания. Мысли их были поглощены лишь одним неистовым, сводящим с ума желанием. Даже голода они не ощущали, но мучения от жажды становились все невыносимее. В горле пересохло, распухшие языки с трудом ворочались во рту, губы начали трескаться, стал пропадать голос. Безжалостное солнце медленно отняло у них волю и человеческие качества, оставив только измученные тела, жаждавшие пресной воды. Они не могли… буквально не могли думать ни о чем другом. Мучительнее всего было смотреть на окружающую воду, целый океан воды, и знать, что нельзя зачерпнуть из этого океана и капли.

Они съели немного рыбы, затем безвольно улеглись на дно лодки и уставились на луну.

– Может, нам следует постараться не засыпать ночью как можно дольше, – предложила Сильвана. – Тогда мы поспим днем, и солнце не будет так мучить нас.

Стараясь отвлечься, они припоминали свои любимые запахи. Начали довольно бодро – со смолистого запаха сосновых поленьев, аромата розовых кустов и свежего сена, но затем, когда Анни назвала волосики ребенка, Сильвана расплакалась.

Пэтти обняла Сильвану, и, пока женщины старались побороть слезы, молчание нарушалось только мягким плеском волн. Они отправились в это путешествие с таким хорошим снаряжением и с такими прекрасными надеждами! Теперь у них не осталось ничего – даже надежды.

Пятница, 15 марта

На рассвете второго дня пребывания в открытом океане у них осталось только три пинты воды. День прошел так же, как и предыдущий, только Анни строго следила за выдачей порций воды.

Первой не выдержала Сюзи:

– Я больше не могу это вынести! Я больше так не могу, когда даже губы не шевелятся! Неужели никто из вас не понимает, что теперь-то нам точно конец? Нас же сожрут эти чертовы акулы! – И она указала на черные плавники, окружавшие лодку.

– Ты права, – всхлипнула Сильвана. – Я тоже не могу больше! Я просто хочу заснуть и никогда больше не просыпаться! – Она потрясла кулаком, глядя в небо, и пронзительно закричала: – Сколько нам еще терпеть? Сколько нам еще страдать? И зачем?

– Заткнись! – хрипло сказала Кэри. – Побереги силы. Побереги голос.

– Кэри права, – с трудом произнесла Пэтти. – Каждое движение укорачивает твою жизнь.

– Подумайте о своих детях, – попыталась подбодрить всех Анни. – Давайте подумаем о наших семьях. Не сдавайтесь!

Весь день они изнемогали от зноя, измученные палящим солнцем. Они не только постепенно слабели и становились все более раздражительными – их преследовали приступы тошноты и пульсирующая головная боль.

Они съели последнюю рыбку. Они не решались снова ловить рыбу, боясь привлечь акул, круживших около лодки. Женщины жались друг к другу, ожидая, когда же солнце скроется из виду. Жара отнимала у них желание жить.

Море под лодкой казалось глубоким и прохладным, оно искушало и манило в свои глубины. Уперев подбородок о планшир, Сюзи бесцельно уставилась в воду.

– Не смотри вниз, – сказала Кэри, потянув Сюзи за брюки. – Твоя очередь отдохнуть.

Сюзи заняла свое место на дне лодки, пока Кэри поменялась местами с Пэтти. Разбивая собственное отражение, лодка скользила по воде, и ее двойник дробился в воде на тысячи сверкающих кусочков.

Женщины ждали заката солнца, наступления темноты и очередной порции воды. Словно кроваво-красный апельсин, солнце начало клониться к горизонту. Сверкающая алая дорожка протянулась от него к лодке по зеркальной поверхности моря.

В этот вечер говорить было еще труднее. Они намеревались говорить, чтобы не уснуть, но губы у них потрескались и сильно кровоточили, да им и без того нечего было сказать друг другу.

Отчаявшись, в десять часов Анни пообещала лишний глоток воды всем, кто еще не уснет к полуночи. Женщины немедленно оживились.

– Вы просто постарайтесь побороть сон. Только подумайте о тех часах, что нам удалось поспать прошлым утром, о солнце, от которого мы избавились.

Никто не проронил ни слова.

Потом Анни сказала:

– Мы должны верить в спасение. Ну, пожалуйста, не лежите как колоды! Не сдавайтесь! Мы должны продолжать разговаривать, мы не должны засыпать! Давайте, например… давайте решим, чем мы займемся, когда снова будем дома!

Кэри откликнулась первой:

– Я просто хочу вернуться к себе на работу. – «И к семье», – добавила она про себя, так как разговоры о семье были запрещены.

– Если мне удастся убедить Бретта попробовать… – начала Сюзи. Это было ошибкой, и они все поморщились. Она поспешно продолжила: – Я думала, может, я открою магазин спортивной одежды. А ты, Анни? – Вы будете смеяться, когда я вам об этом скажу… – сказала Анни. – Но я бы хотела заняться изучением особенностей питания… Ну вот, я так и знала, что вам будет смешно… Да нет, серьезно, я же видела, как влияет пища на состояние наших тел. Еще три дня назад мы все были куда в лучшей форме, чем многие годы до этого!

– Говори о себе, – поправила ее Пэтти.

– Ты всегда отлично выглядела, – согласилась Анни. – Но теперь это как раз то, что меня интересует, – как заботиться о своем теле.

– Я бы хотела использовать мои спортивные наклонности, – призналась Пэтти. Она подумала, не открыть ли маленькую спортивную школу для детей-инвалидов. Если Сильвана может открыть госпиталь на Фиджи, так почему и ей не сделать что-нибудь такое же полезное.

Сильвана сказала:

– Если мы выживем, клянусь, я никогда не допущу, чтобы кто-нибудь снова сделал меня несчастной. Артур, бывало, говорил, что зависимость разрушает личность, и теперь я понимаю, что он имел в виду. Если ты от кого-то зависишь, ты не можешь быть самой собой, если ты – только часть кого-то еще.

Кэри выпрямилась.

– Мы все теперь изменились. Нравится вам это или нет, но, когда мы вернемся в Питтсбург и все узнают, что мы убийцы, все совершенно изменится. Вы можете себе представить, как с нами будут обращаться на вечеринках? На встречах благотворительных комитетов? На собраниях в церкви?

– Но дома никто ничего не узнает, если мы сами не будем болтать. Это будет вроде Общества анонимных алкоголиков. Мы все что-нибудь потеряем, если хоть одна из нас начнет распространяться про наши приключения.

– Сюзи-то никого не убивала, так что ей терять нечего, – заметила Пэтти. – Но мы все всегда будем жить в постоянном страхе, как бы кто из нас не рассказал. Это опасение будет теперь всегда преследовать нас! Нам от него уже никогда не избавиться, всю нашу жизнь!

– Да, так оно и будет, – устало согласилась Сюзи. Она посмотрела вверх, на небо, по которому, словно бриллианты по черному полю, были рассыпаны огромные тропические звезды, и добавила: – Прежде всего, как мы объясним эту форму? Что это – новые модели из магазина «Все для армии» в Райском заливе.

– Кэри права, – всхлипнула Сильвана. – Все нас возненавидят.

Пэтти возмущенно выпрямилась.

– О'кей, но ведь мы убили несколько человек потому, что они пытались убить нас! Это была самооборона! Сейчас нам следует думать о том, как выжить, а не о том, что будут шептать о нас за чашкой кофе на вечерах в Питтсбурге!

– От нас это больше не зависит, – сказала Сюзи. – Что же еще мы можем делать? Мы же не можем достать из воздуха еду или воду!

– А что делают моряки, когда тонет их корабль? – спросила Кэри.

– По крайней мере, мы сидим в лодке, а не плаваем, цепляясь за доску, – сказала Анни.

– Иногда моряки неделями держатся в спасательных шлюпках.

– Ну и как же это у них получается? – спросила Кэри.

– Боюсь, что тебе не понравится то, что я скажу, – сказала Пэтти.

– Говори, мы хотим знать.

– Они занимаются каннибализмом.

– Но ты же это не серьезно? – спросила Кэри, хотя сама ни на мгновение не сомневалась в правдивости ее слов.

– Откуда тебе все это известно? – спросила Сюзи.

– Чарли мне рассказывал, – сказала Пэтти. – Несколько лет назад у «Нэксуса» были проблемы с партией геологов в одной из пустынь Австралии… Семь парней из «Нэксуса» потерялись в пустыне, а назад вышли только двое.

– Я помню эту историю, – подтвердила Сюзи.

– Но ты не знаешь, что нашел спасательный отряд… Вернее, что осталось от пятерых несчастных. – Несмотря на удушающую жару, Пэтти поежилась. – Чарли пришлось замять это дело. Как-то он прочел мне про британских моряков, которые выжили после кораблекрушения благодаря каннибализму. В то время мне все это показалось просто отвратительным.

– Мне это и теперь кажется отвратительным, – поморщилась Кэри.

– Что страшного в том, что тебя съедят, раз уж ты все равно мертва? – спокойно спросила Пэтти.

– Но из нас же никто не умер, – сказала Сюзи. – Так чего же мы говорим о людоедстве? – И она снова зевнула.

Суббота, 16 марта

Солнце приподнялось над черным горизонтом, бросая слабый свет на белую скорлупку, качающуюся на темной воде, вокруг которой продолжали кружить акулы.

Анни осторожно поднялась, чувствуя, что после третьей проведенной в море ночи тело еще больше занемело. Сюзи громко разговаривала во сне, хрипло выдыхая бессвязные слова. Перед тем как уснуть, женщины сняли свои капюшоны, но, может, им не следовало этого делать, подумала Анни, тогда они бы не проснулись на рассвете.

Анни уставилась на сверкающую воду. У них оставалось два контейнера с водой, по пинте каждый, и немного сушеной рыбы. Где они находились – они не имели ни малейшего понятия. Анни подумала о бесконечных часах, ожидавших их, об удушающей жаре, о выматывающей влажности, когда становится трудно дышать, словно находишься в парной.

Весь день они промучились под неистовым солнечным сиянием.

На закате страдания эти приобрели новый оттенок.

Желтая луна заливала воду ровным светом, и та блестела, как черное масло, простираясь к бесконечному горизонту, куда бы они ни посмотрели. Единственным раздававшимся звуком было тихое журчание воды под килем и негромкие всплески – когда одна из акул делала разворот.

– Я этого больше не вынесу, – простонала Сильвана.

– Еще совсем немного, – настаивала Анни. – Теперь-то мы уж точно миновали южную оконечность Пауи. Должно быть, за три дня мы покрыли, скажем, миль тридцать.

Все замолчали, и каждая припоминала, как реален ужас их положения. Еда у них закончилась, и оставалась только пинта воды. Этого хватит еще на один день.

Пэтти вдруг выдала горькое пророчество:

– Это наш последний день. Я это чувствую. Когда мы будем спать, лодка перевернется.

– Ну и ладно, – начала всхлипывать Сюзи. – Я и хочу умереть. Я больше не могу терпеть эту жажду.

Кэри безучастно слушала их разговор и думала о том, что больше не сможет терпеть боль в ногах. Глубокие язвы, образовавшиеся еще в джунглях, теперь были не только страшно болезненными, от них еще и шел отвратительный запах.

Сильвана сказала:

– Теперь все кажется нереальным. Луна ненастоящая и солнце ненастоящее. И никто из вас не настоящий. Откуда я знаю, что эти акулы тоже настоящие? – И она тоже принялась всхлипывать.

Несмотря на героические усилия, вскоре после полуночи все женщины уснули – все, кроме Анни, которая осталась на вахте у руля. Но что толку было в этой вахте? Анни щипала себе руки, чтобы не заснуть, и чувствовала то же отчаяние, что и остальные женщины. Вдруг она поняла, что им не выжить.

При тусклом свете звезд Анни увидела чей-то темный силуэт – кто-то шевелился на дне лодки, но она не могла рассмотреть, кто же это был. Анни услышала звук, который ни с чем нельзя было спутать – кто-то жадно пил, громко глотая.

Кто-то крадет воду из последнего контейнера с водой!

Анни закричала:

– Прекрати! – И растолкала Пэтти, которая спала у ее ног.

Пэтти села, с недоумением глядя на нее.

– Пойди проверь контейнер с водой, Пэтти, и принеси его сюда, – сказала Анни.

Не говоря ни слова, Пэтти поползла вперед.

Анни подумала: «Она слишком долго ищет его. Почему?»

И снова Анни услышала бульканье воды.

– Пэтти! – закричала она.

Пэтти приползла назад и вручила Анни контейнер с водой. Она сказала:

– Ради бога, забери его, Анни. Я сама себе не верю, когда он у меня в руках.

– Я же слышала, как ты пьешь! – резко сказала Анни и потрясла контейнер. Ей показалось, что он стал немного легче.

– Я не пила! – резко ответила Пэтти. – Но позволь спросить, а тебе самой он зачем понадобился?

– Я отвечаю за воду, – огрызнулась Анни. Внезапно ей показалось, что двух недель ответственной должности с нее вполне хватит. Она сказала: – Послушай, мне уже осточертело руководить. Может, теперь ты станешь лидером? Увидишь, каково это!

– Перестань. И не буди меня больше! – Пэтти опустилась на дно лодки, облизывая сухие, потрескавшиеся губы. В горле ее, казалось, была наждачная бумага, а последний раз она пила на заходе солнца.

Анни почувствовала, как искушение постепенно овладевает ею. Ведь никто не узнает! Она это заслужила, ведь верно? Это ведь она была на вахте, пока они тут все спали. В голове Анни настойчиво звучал успокаивающий голос. Анни немного приободрилась, чувствуя ясность в голове, словно какая-то невидимая сила мягко убаюкивала ее совесть, отпуская ей все грехи.

Анни осторожно опустила весло. Затем она обеими руками прижала к груди бамбуковый контейнер с водой. Тихо-тихо она сняла с контейнера крышку и поднесла сосуд к губам. Всего один глоток…

Она не могла остановиться. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она поняла, что натворила.

Анни снова поднесла контейнер к горящим губам. Она скажет, что он был наполовину пуст.

Вдруг Анни насторожилась. Кто-то еще не спал. Кто-то шевелился. Значит, этот кто-то мог увидеть, что она натворила.

Анни подождала. И опять она услышала, как кто-то пьет воду. Но ведь единственный контейнер с водой был у Анни… Значит, кто-то пьет морскую воду из черпака.

– Просыпайтесь! – Анни заткнула сосуд с водой и грубо толкнула Пэтти.

Раздался стон, а затем сонный голос:

– Ну, что еще такое?

– Пойди и проверь, Пэтти! Кто-то пьет морскую воду, – прохрипела Анни. – Останови ее! Быстрее!

Пэтти коснулась лица лежащей в стороне Сюзи. Ее губы были влажными.

Пэтти с силой потрясла ее за плечо.

– Сюзи! Вставай! Прекрати притворяться!

Свернувшись калачиком, как младенец во чреве матери, Сюзи не желала реагировать. Она притворилась спящей, даже когда Пэтти ударила ее.

Пэтти пробралась назад к Анни.

– Это Сюзи.

– Но она же знает, как опасно пить морскую воду.

Пэтти пожала плечами.

Теперь уже обе женщины услышали, как Сюзи снова пьет воду.

– Да прекрати же, Сюзи! – заорала Пэтти.

– Я не могу остановиться, – ответил им жалобный голос.

В темноте Пэтти поползла вперед и попыталась вырвать черпак из рук Сюзи. Пэтти закричала:

– Кэри! Сюзи пьет морскую воду! А Анни крадет питьевую! Да проснись же!

– Отдай мне воду, Анни, – приказала Кэри. – Или я выброшу тебя за борт!

Сгорая от стыда и чувствуя свою вину, но послушно, как ребенок, пойманный на краже сладостей, Анни отдала сосуд с водой.

Кэри схватила бечевку, обмотала ее вокруг сосуда в несколько рядов, затем крепко завязала узел. Она сказала:

– Никто не сможет открыть сосуд так, чтобы этого не увидели остальные. Анни, сучка, завтра не получишь воды.

Анни не знала, куда деваться от унижения. Она подумала о воровках, которые таскают вещи из магазинов, а потом говорят в суде: «Не понимаю, что на меня нашло». Теперь Анни знала, что они чувствовали.

Воскресенье, 17 марта

Их четвертая ночь в открытом океане подошла к концу, и кроваво-красное солнце медленно поднялось над черным морем.

В лодке все уже проснулись. Никто не разговаривал с Анни. Кэри все еще пыталась выяснить, сколько морской воды Сюзи выпила, но та только бормотала что-то бессвязное.

Прошлой ночью терпимость и дружелюбие покинули их. Виной этому была вода, выпитая Анни. Теперь в запавших, тусклых глазах женщин ясно светилось недоверие. Измученные жаждой, жарой и голодом, вынужденные находиться в неудобных позах, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы лодка не стала раскачиваться, дрейфуя в открытом море под палящими лучами солнца, женщины впервые заглянули в лицо медленной, мучительной смерти от жажды и истощения.

Они сидели молча, обессилевшие, сломленные, беспомощные.

– Ради бога, Кэри, не стучи, ты меня с ума сведешь, – раздраженно проговорила Пэтти.

Кэри не услышала ее слов. Она безразлично наблюдала за Сюзи, которая стонала, лежа на дне лодки. Они были обречены выслушивать ее монотонное бормотание.

– …Должно быть, она сама этого хотела. Нет, нет, нет!.. Если ей это не нравится, она всегда может убраться!.. Нет, нет, нет!.. Все они любят, когда с ними так обходятся… А при чем тут секс?..

– Кэри, останови ее, или я заткну ей рот! – застонала Пэтти.

Кэри повернулась, с ненавистью глядя на нее.

– Если только попробуешь, я выброшу тебя из лодки.

Они яростно уставились друг на друга, затем Пэтти отвела взгляд.

– Извини, – пробормотала она.

Анни поймала взгляд Пэтти и поняла, что и Пэтти не сомневается, что у измученных, полумертвых женщин в лодке не осталось никакой надежды.

Пэтти отвернулась от Анни. Все женщины игнорировали ее.

Прошел еще один день невыносимой жары и жажды.

Сюзи продолжала бредить и уже не сознавала, что происходит вокруг нее.

Томительно тянулось время. Женщины лежали под раскаленным солнцем, которое продолжало иссушать их тела. Языки у них распухли и не помещались за потрескавшимися губами, глаза глубоко запали, лица приобрели землистый оттенок.

От соленой воды у всех образовались болячки. От слишком длительного пребывания под палящим солнцем, от блеска воды глаза у всех покраснели и болели.

В сумерках им стало немного легче, но духота почти не прошла. При каждом вдохе женщины задыхались, словно после долгой пробежки. На закате солнца они смочили губы остатками воды. Анни не позволили выпить напоследок ни капли.

На черном бархате тропического неба появились яркие звезды. Четыре долгих месяца женщины боролись за то, чтобы выжить. Им пришлось стать изобретательными, сильными и смелыми. Им пришлось полагаться друг на друга, так как они сталкивались с общей опасностью. Они терпеливо боролись с голодом, усталостью и болезнями. Полные решимости, они воевали со страхом, паникой и стрессом. Они все вынесли, исполнясь отваги и стойкости от преодоления этих препятствий.

Теперь же каждая из них думала только о себе. Прошло всего несколько дней, а их крепкий союз уже распался.

Анни морально сломалась. Никто не был уверен, справедливо ли подозрение Пэтти, злой ли это умысел или обычная слабость.

Сияющие звезды, мигая, смотрели на них с черного неба, и все они поняли, что в конце концов всего одна из них останется в живых – и одна в этой лодке.

32

Пятница, 15 марта

– Гарри, для вас радиосообщение, – сказал пилот вертолета, протягивая ему наушники.

До Гарри донесся еле-еле слышный голос Керри:

– Гарри? Раки хочет тебя видеть. Капитан ждет тебя, чтобы сопровождать во дворец. У него для тебя письмо. Мне он не разрешает его вскрыть.

– Я не вернусь, Керри, – твердо заявил Гарри. – Я не собираюсь прекращать поиски. Каждая минута может стоить им жизни. Я собираюсь приказать пилоту, чтобы он доставил меня обратно в Райский залив.

– Ты что, Гарри? – раздраженно спросил Керри. – Ты же знаешь, мы не можем игнорировать требований Раки. Он запросто может выкинуть нас с острова, понимаешь? Только представь себе, что скажут в Питтсбурге, когда Джерри узнает, что ты отказался приехать к президенту!

– Даже не хочу об этом думать, – сказал Гарри. – Но я намерен разыскать этих женщин, и неважно, кто встанет на моем пути.

– Что ж, поступай как знаешь, Гарри, – прожужжал в наушниках голос Керри. – Но надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь.

– Нам не хватит горючего до Райского залива, – лаконично сообщил пилот. – У нас его только на семь минут полета до посадочной полосы Иды.

– Пусть Джоун ждет меня на полосе с картами суши и моря, – сказал Гарри, обращаясь к Керри, – а капитан, которого прислал Раки, пусть держится от меня подальше до тех пор, пока мы не решили относительно плана поисков. Я не собираюсь покидать борт этого вертолета, пока все не закончится.

Он уже собрался отключиться, но добавил:

– Кстати, Керри, прошу тебя, немедленно объяви вознаграждение в сто тысяч долларов тому, кто найдет женщин в лодке. Они сейчас в открытом море, так что Раки не может запретить нам объявление о вознаграждении. Пусть дают объявление по коммерческим радиостанциям и на короткой волне, на морских и наземных частотах, по всему району.

– Я не могу этого сделать, – ответил Керри. – Распоряжение об этом должен дать Джерри Пирс.

– О'кей, – сказал Гарри, – свяжись с ним. У тебя ровно семь минут, чтобы получить от Джерри ответ.

– Ты получишь там второй Дюнкерк, – предупредил Керри, – целую армию маленьких суденышек с полными надежд охотниками за удачей, рыбаками и туристами.

– Я на это и рассчитываю.

Когда вертолет приземлился на взлетной площадке в Маунт-Иде, Керри и Джоун уже ждали там. Как только лопасти остановились, они бросились к вертолету.

– Ты разговаривал с Джерри Пирсом? – сразу же спросил Гарри.

– Да, – ответил Керри. – Он не дал разрешения на объявление о награде. Я не виноват.

Керри умолчал о том, что ему пришлось выслушать от Джерри.

– О'кей, Керри, – сказал Гарри. – Я заплачу вознаграждение из своего кармана. Вся эта процедура не займет много времени. Пусть Джоун укажет, где искать.

Джоун разложил у себя на коленях карты и ткнул пальцем в район южнее Райского залива.

– Они двигаются в северо-восточном течении со скоростью один узел, а это значит, что они перемещаются на двадцать шесть миль за каждые двадцать четыре часа. Этот второй шторм, возможно, отбросил их еще на десять миль от берега. Если бы мне пришлось угадывать их местоположение, я бы сказал, что они где-то в пятидесяти милях к юго-востоку от Райского залива. Но может так случиться, что они гребут против течения и двигаются вдоль побережья.

Джоун положил поверх карты прозрачный пластиковый планшет.

– Чтобы обследовать каждый квадрат, нужен час полета, итого на поиски понадобится около пятидесяти пяти летных часов.

– Тогда не будем терять времени.

Поскольку Джоун не знал, что у лодки есть мотор, он не учел этого в своих расчетах. Лодку отнесло на восемь миль к западу, потом четырехчасовой шторм отнес ее еще на двадцать восемь миль к западу, местонахождение ее оказалось в тридцати шести милях к западу от Райского залива – то есть на шесть миль к западу от района поиска, вычисленного Джоуном.

Он с самого начала собирался искать не там, где было нужно.

Придя во дворец, Гарри был снова отведен в темную, заставленную мебелью комнату, где он стал свидетелем сцены с последней женой Раки. Напротив старинного вычурного дивана, покрытого позолотой, на треноге стоял старомодный фотоаппарат. Голова фотографа скрывалась под черной тряпицей, и можно было видеть только его обтрепанные брюки клеш.

Президент Раки в ярко-красной военной форме сидел на диване. Рядом с ним изогнулась пухленькая юная девица. На ней было длинное платье из голубого атласа с широкими рукавами. В одной руке она держала бутылку кока-колы, что на Пауи являлось предметом роскоши, а другой рукой запихивала в рот президента земляные орехи.

Раболепный фотограф хотел сделать еще один снимок, но Раки жестом услал его прочь, говоря при этом:

– Довольно, ты и так извел километр пленки. – И рассмеялся высоким, пронзительным смехом. – Вас должны были проводить в мой кабинет, мистер Скотт, а не сюда.

Следуя за Раки по пурпурному ковру, Гарри заметил, что ботинки генерала из страусовой кожи, украшенные бриллиантами, были снабжены высоченными каблуками. Придя в свой кабинет, Раки уселся за письменный стол и скрестил на груди руки. Гарри он не предложил сесть, и тот остался стоять, понимая, что должен изображать из себя мальчика, трепещущего перед директором школы.

– Я слышал, вы сегодня побывали в Катанге? – спросил Раки.

Гарри кивнул. Врать было бессмысленно.

– И что же вам удалось узнать?

– Я узнал, что пять женщин два дня назад вышли в открытое море на лодке, господин президент.

Гарри старался быть сдержанным и вежливым, зная вспыльчивый характер генерала.

– Есть лишь доказательства, что беглецы устроили лагерь в священном месте, – сказал Раки. – А доказательств того, что это были белые или женщины, нет.

Гарри не стал уточнять, кто еще может носить черный кружевной лифчик.

– Я вызвал вас сюда, чтобы окончательно определить дату подписания соглашения, – продолжал президент.

– Мы еще не оговорили всех условий контракта, – сказал Гарри, – не уточнили некоторых деталей.

В конце концов договорились снова встретиться через два дня, семнадцатого марта.

Президент встал, подчеркивая тем самым, что разговор окончен.

– Да, кстати, – сказал он, – нам бы не хотелось, чтобы вы снова исчезли, мистер Скотт. Вам лучше ходить с охраной, пока вы здесь, на острове.

– Благодарю вас, но у меня есть два телохранителя из «Нэксуса», – вежливо ответил Гарри.

Президент пожал плечами:

– Как хотите.

Выйдя из дворца, Гарри получил свой «смит-вессон».

Направляясь в отель, Гарри анализировал встречу с Раки. Президент дал понять, что исчезнувшие члены «Нэксуса» его не касаются, потому что они пропали накануне того дня, когда Раки вернулся к власти. Но почему Раки ничего не сказал Гарри, что следы женщин обнаружены?

Была и еще одна загадка. Почему с ноября по март Раки избегал разговоров о подписании конвенции и вдруг внезапно захотел немедленно заключить соглашения пятнадцатого марта, через три дня после сообщения о том, что женщины живы.

Шагая вдоль бульвара, усаженного деревьями, Гарри пожалел, что отправился пешком – солнце пекло нещадно. К тому времени, когда он миновал последнее обнесенное колючей проволокой колониальное здание и вышел к городку, его штаны и рубашка «сафари» насквозь пропитались потом.

Гарри свернул и нос к носу встретился с группой солдат. Он прошел мимо, чувствуя на себе их пристальные взгляды.

Когда дюжина молодых головорезов окружила Гарри, он понял, что ему придется воспользоваться своим пистолетом.

Самый высокий из них встал перед Гарри и рявкнул:

– Деньги!

Гарри вспомнил, что опустошил кошелек, потратившись на этих двух жутко дорогих поросят сегодня утром, и раздал все сигареты и часы жителям племени Катанга.

– У меня ничего нет, – сказал он. – Но я могу достать денег. Пойдемте со мной в гостиницу. Я сразу дам вам много денег.

– У тебя нет денег?

Гарри почувствовал невыносимую боль в животе, потом кто-то ударил его прикладом автомата по затылку, кто-то пнул ногой в лицо.

Он упал, подогнув колени и обхватив руками голову, и они начали его избивать.

Гарри не мог как следует открыть глаза – настолько распухли его веки. Пистолет, конечно, исчез. Одежда вся была порвана. Попытавшись поднести руку к кровоточащему носу, он почувствовал невыносимую боль в пальцах. Он заставил себя разлепить глаза. Он решил больше не двигаться, пока ему не удастся немного восстановить силы.

Кое-как восстановив дыхание, он сделал попытку сесть. Это было трудно, поскольку чье-то голое тело лежало у него на ногах. Еще кто-то привалился к его боку. Гарри догадался, где он. Это была одна из тюремных камер куинстаунской полиции. Трое голых чернокожих делили с ним эту камеру.

Гарри снова попытался сесть, и на сей раз ему это удалось. Преодолевая боль, он вытащил ноги из-под лежащего поперек них тела. Дверь открылась. Двое солдат втащили еще одного мужчину в залитой кровью одежде.

Гарри сидел скрючившись, спрятав голову в колени. Он не хотел, чтобы солдаты заметили, что он пришел в сознание.

Прошло два часа.

Дверь открылась. При свете тусклой лампочки Гарри увидел того самого капитана, который сегодня дожидался его в офисе Керри. Он ткнул своей щегольской тросточкой в охранника, прикорнувшего на столе, и стал о чем-то его спрашивать. Тот указал на камеру, в которой находился Гарри. Капитан вошел в камеру, отпихнув ногой одного из чернокожих.

– Президенту доложили, что вас арестовали за отказ предъявить свой паспорт, когда вас об этом попросили. Он послал меня, чтобы я отвез вас в гостиницу. Нас ждет джип.

«Слава богу, что люди президента следили за мной!» – подумал Гарри.

Медленно, собрав все свои силы, он вышел в душную ночь из смрадной, зловещей тюрьмы. Капитан подвез его до отеля «Индепенденс».

– Мистер Скотт! – закричала выбежавшая навстречу миссис Чанг. – Бобби! Фредди! Полотенце!

Опухшими губами Гарри пробормотал:

– Не могли бы ваши парни проводить меня под душ? Пожалуйста, позвоните в Маунт-Иду. И вызовите врача.

Суббота, 16 марта

Раздался стук, и в дверях комнаты появился Фредди, секретарь миссис Чанг. Повернув голову, Гарри сморщился от боли.

Фредди протянул красный пластмассовый поднос, на котором стоял стакан с отвратительным пойлом – лекарством, которое прописал врач.

Гарри, морщась от боли, обмотал бедра полотенцем и направился к умывальнику.

На веранде Гарри едва не столкнулся с постоянным клиентом отеля Биллом.

– Что, старик, попал в переделку? – спросил Билл.

– Что-то в этом роде, – ответил Гарри.

– Слыхал новости? Гостиница закрывается! Рональд Чанг уже заколачивает ставни на верхнем этаже. С тобой действительно все в порядке?

– Все отлично. Вчера меня немного помяли, но в больнице Святой Марии есть хороший врач-китаец. А почему так внезапно закрывают гостиницу?

– Все из-за вчерашней бучи. Ты что, не слышал?

Гарри покачал головой.

– Какой-то пьяный солдат пристрелил священника в соборе Святой Марии. Прихожане подняли шум. Из казармы были вызваны солдаты, чтобы очистить церковь. А они не слишком-то церемонились с людьми.

Билл осушил пивную банку, швырнул ее в цыпленка, разгуливающего по двору, потом добавил:

– Господи, посмотрите-ка туда!

От реки по дорожке бежал маленький мальчик. Он возбужденно кричал:

– Миссис Чанг! Я вместе с вами! Возьмите меня с собой!

– Боже правый! – сказал Билл. – Мамаша Чанг делает ноги и возвращается в свой дом в Центральных горах.

К расшатанной деревянной пристани причалила моторная лодка.

Из задней двери появилась пышнотелая миссис Чанг в пурпурном атласном одеянии и огромной соломенной шляпе с зеленой шелковой лентой. В руке она держала красный кожаный чемоданчик.

Медленно миссис Чанг подковыляла к пристани в сопровождении Фредди и Бобби, которые тащили прочую поклажу.

Усадив миссис Чанг и разместив ее багаж, двое ее провожатых, скрючившись, устроились на корме. Доверху загруженное утлое суденышко медленно отчалило.

На веранде появился сторож. Посмотрев на Гарри, он осклабился:

– Миссис Чанг уехала. Большая беда скоро придет в Куинстаун, мастер.

Гарри кивнул. Он знал, что миссис Чанг – лучший барометр надвигающихся беспорядков, чем глава ЦРУ.

– Кажется, вы говорили, что у вас есть самолет? – обратился к нему Билл. – Не найдется ли в нем и для меня местечка? Похоже, вот-вот начнутся неприятности.

– Или закончатся, – предположил Гарри.

– Для Раки это конец.

Вывеска с названием отеля, которая раньше красовалась над входом, теперь была прислонена к перилам веранды. Зеленым по синему на ней было написано: «Отель «Свобода».

– Новое имя отеля, – пояснил сторож и кивнул в сторону реки. – Пора удирать отсюда.

33

Среда, 20 марта

– Проснись! Проснись же!

Кто-то тряс Анни за плечо. Она открыла глаза. В жемчужном свете зари Кэри показывала за борт:

– Черепахи!

Анни потрясла головой и села.

– Возьми другое весло, Анни. Мы должны поймать хоть одну из них! Ради бога, Анни, шевелись!

В ста ярдах от них из воды высовывались три черепашьих головы.

– Хватай весло! Поторапливайся!

– Куда делись акулы? – спросила Анни, оглядываясь вокруг.

– Не знаю. Нашли лучшую добычу. Греби сильнее. – Кэри задыхалась.

Черепахи очень умные твари, и поймать их из лодки было почти невозможно. На берегу они медлительны и неповоротливы, но в воде весьма подвижны.

– Бесполезно пытаться ударить их якорем по голове, все равно не попадем, – объяснила Пэтти. – Попробуем заарканить.

Они приблизились ко второй черепахе. Пэтти и Сильвана, обе за пояс привязанные к сиденью, перегнулись через борт.

Потребовалось всего две попытки, и им удалось набросить петлю на черепаху. Перегнувшись через борт, Сильвана тянула черепаху к лодке, в то время как Пэтти начала обматывать канат вокруг опасных мощных задних лап.

Наконец черепаха оказалась в лодке. С помощью Анни, Кэри быстро перевернула черепаху на спину. Когда она перерезала ей горло, Анни собрала кровь в ковш.

– Сюзи первая, она слабее всех, – сказала Пэтти.

Используя якорь, Сильвана и Кэри разбили панцирь черепахи.

Когда они вырезали полосы свежего мяса, Пэтти прохрипела:

– Я не могу понять, как я когда-то могла есть черепашье мясо.

– Оно отвратительно, – согласилась Сильвана.

– Это первая настоящая пища за семь дней, – напомнила им Анни.

Кэри ничего не сказала. Склонившись над Сюзи, она пыталась протолкнуть немного мяса сквозь ее сжатые зубы.

После того как женщины подкрепились, их настроение немного улучшилось. В ближайшие несколько дней голод им не грозил.

Сразу после полудня Анни толкнула Пэтти и показала на горизонт:

– Что это?

Они пристально уставились на маленькое, низкое кучевое облако.

– Может быть, там земля?

Они знали, что низкие облака часто окружают вершину покрытого горами острова.

– Гребите сильнее! – воскликнула Сильвана.

Пэтти не могла грести из-за раненой руки. Поэтому, пока другие женщины боролись с веслами, она обливала их морской водой.

Под палящим полуденным солнцем они повернули к северу.

Тяжело дыша, Кэри прошептала:

– Если бы под этим чертовым облаком был остров, мы бы его уже видели.

– Не останавливайтесь, – скомандовала Анни. – Продолжайте грести!

Почти смеркалось, когда они, пройдя три мили, достигли маленького облака. Оно бесстрастно висело над ними, словно нарисованное.

Сильвана громко взмолилась о дожде.

– Я не могу больше грести, действительно не могу, – простонала Кэри, которая гребла за двоих. Ее руки были стерты и окровавлены, а спина болела так, словно кто-то пытался выломать ей ребра. В отчаянии она уставилась в открытый океан. – Если бы только знать, где мы.

– Мы недалеко от правильного курса, – убежденно сказала Анни.

– По-моему, нам надо плыть к юго-востоку, – заметила Пэтти.

Они зря послушались ее. Сейчас женщины были недалеко от острова, который был целью Джонатана.

Если бы они проплыли еще несколько миль к северу, то наткнулись бы на каноэ туземцев недалеко от земли.

В темноте Анни почувствовала муху на своей щеке… Нет, здесь не может быть мух. Она почувствовала другую… Но если это не муха?

Она смахнула две тяжелые капли со щеки и закричала:

– Дождь!

Столько дней они придумывали, что будут делать, если пойдет дождь, но теперь растерялись, лишь жадно слизывали воду со своих рук.

Они не могли поверить в чудо. Анни опомнилась первой:

– Ради бога, собирайте воду.

Они торопливо подставили под дождь все емкости, в которые можно было собрать воду.

– Пейте сколько сможете, – посоветовала Анни.

– Боже, надеюсь, что он будет идти всю ночь.

Дождь прекратился так же быстро, как начался. Теперь у них было немного еды и воды.

Анни оценивающе заглянула в черепаший панцирь:

– Почти четыре пинты. Этого нам хватит на четыре дня. Может быть, на пять.

Понедельник, 25 марта

Бледный, измученный Гарри сидел на приеме у президента Раки. Он снова повторил:

– Я уже разъяснил ситуацию, господин президент. Нашим юристам в Питтсбурге потребуется еще пять дней для подготовки документов, прежде чем они вышлют их сюда на подпись.

Генерал нахмурился:

– Выходит, мы не сможем подписать бумаги до первого апреля?

– Да, сэр.

Первое апреля казалось каким-то роковым днем. Так думал Гарри, раздраженный и подавленный. Ему по-прежнему казалось, что цель его уже близка, но кто-то как бы нарочно удаляет ее.

– Очень хорошо, мистер Скотт, это подходящая дата, – сказал Раки. – Это ведь День дураков.

Вторник, 26 марта

– Есть новости? – как всегда, спросил Гарри, появляясь в конторе, которая превратилась во временный штаб.

– Никаких, – покачал головой Джоун.

После того как объявили о награде, Керри получал сотни свидетельств о потерянной лодке. Он проводил целые дни, принимая и сортируя их. Было много путаного и даже противоречивого.

Гарри взорвался:

– Я не понимаю! Люди не пропадают бесследно.

– Целые корабли иногда исчезают бесследно, – сказал Джоун. – Вспомните Бермудский треугольник. – Он посмотрел на худое, изможденное лицо Гарри и сказал: – Старший пилот «Чероки» у Керри в конторе. Он хочет знать, собираетесь ли вы завтра в дорогу.

– Нет, – ответил Гарри. – Завтра продолжим поиски.

– Снова будем прочесывать весь район?

– Да.

– Вы настойчивый человек!

Керри сидел за столом, разбирая последние сообщения.

– Все то же, к сожалению, – сказал устало Керри.

– Сегодня уже двадцать шестое, – напомнил Джоун. – Нам осталось на поиски всего четыре дня.

Гарри твердо сказал:

– Еще раз прочешем весь район.

Питьевая вода закончилась два дня назад.

Кэри с жалостью посмотрела на Сюзи, над которой установила своеобразное шефство. Состояние Сюзи не улучшалось. Ее лицо блестело от пота, пустые глаза смотрели куда-то вверх, потрескавшиеся губы кровоточили, она безостановочно произносила бессвязные фразы.

Вдруг взгляд Сюзи стал диким. С воплем «Я спасена!» она стала перелезать через борт. Кэри ухитрилась в последнюю минуту ухватить ее за одежду.

– Что еще? – недовольно спросила совершенно ослабевшая Анни.

– Надо привязать Сюзи. Она опять пыталась выпрыгнуть.

Сильвана и Анни привязали Сюзи к скамейке. Вид Сюзи, с тонкими костлявыми руками, привязанной, как животное, угнетал их, наверное, больше всего за те двенадцать дней, которые они провели на шлюпке. Но нельзя было допустить, чтобы она выбросилась за борт. Акулы, которые все еще сопровождали лодку, набросились бы на нее в мгновение ока, прежде чем ее успели бы вытащить.

Через шесть часов Кэри сказала:

– Можно отвязать Сюзи, она слишком ослабла. – Положив голову Сюзи к себе на колени, она вспомнила, как нянчилась со своими маленькими девочками.

Тело Сюзи судорожно дергалось, и они решили, что началась агония. Не в силах ничем помочь, они молча смотрели на нее.

Среда, 27 марта

Гарри уже привык к разочарованиям, но мысль о том, что у него на поиски оставалось всего пять дней, угнетала его. Самолет-амфибия взял курс на северо-запад, на Пауи, после очередного ложного сигнала.

«Я сделал все, что мог», – говорил он себе.

Джоун закричал, обернувшись:

– Керри на радиосвязи. Он получил от береговой охраны сообщение еще об одной лодке, в восемнадцати милях к юго-западу от Мероука.

– Сколько туда добираться?

– Если повернем сейчас, то около полутора часов. Я скажу точно через пару минут.

– О'кей, Джоун, вперед.

Гарри взял наушники и услышал далекий голос Керри:

– Кажется, наконец что-то интересное. Теоретически они могут быть в этом районе, если их отнесло прибрежным течением к востоку.

– Ну что ж, будем прочесывать южную часть района и следовать за течением, – отозвался Джоун, водя пальцем по карте.

Море внизу выглядело как бескрайняя синяя пустыня.

– Скрестите пальцы на удачу, – сказал Гарри.

…Небо, как обычно, было ярко-лазурным. Смотреть на слепящий блеск воды было так же трудно, как и на солнце.

– Ты уверена, что она умерла? – просипела только что проснувшаяся Кэри.

Нагнувшись над неподвижным телом, Анни кивнула. Незрячие глаза Сильваны не мигая смотрели в небо.

– Наверно, она умерла несколько часов назад, – прошептала Анни.

– Не могу в это поверить! – вскрикнула Кэри. – Я боюсь, что всех нас ждет такая участь.

Анни ласково погладила Сильвану по волосам.

– Мы уже столько выдержали.

– Четырнадцать дней, – ответила Анни.

– Не надо будить других, – сказала Кэри, не глядя на Сильвану.

Блестящие черные плавники окружили лодку, словно почуяв добычу.

– Здесь девять этих тварей, – прошептала Кэри. – Нельзя им ее отдавать.

– Я надеюсь, никто из нас им не достанется, – ответила Анни. – Мы будем дрейфовать, пока не превратимся в высохшие скелеты.

Всхлипывания Анни пробудили Пэтти от кошмара. Она проснулась и села.

– Сильвана умерла, – глотая слезы, сказала Анни.

– Что же вы плачете? – хрипло спросила Пэтти. Казалось, слова застревали в пересохшем горле. – Быстро перережьте ей горло, где ковш?

– Да ты что, Пэтти?! – Анни даже задохнулась от возмущения.

Пэтти, не обращая на нее внимания, встала на колени, пытаясь достать ковш.

– Сильвана умерла, а я жива и собираюсь оставаться в живых как можно дольше.

Пэтти вытащила нож, глаза ее были холодными и безжалостными, как у волка.

– Отбери у нее нож, Кэри! – велела Анни.

– Да она зарежет меня, – прошептала Кэри. – А если мы начнем драться, лодка может перевернуться.

– Вы что, не понимаете? Это же дар божий.

– Господи! – простонала Анни. – До чего мы дожили!

– Ты хочешь умереть? – завизжала Пэтти.

Когда Пэтти замахнулась ножом, Кэри отвернулась, не в силах ни помешать, ни видеть то, что произойдет.

И тут она увидела его.

– Пэтти! – пронзительно закричала Кэри. – Посмотри!

Анни и Пэтти подняли головы.

– Самолет! – закричала Пэтти, глядя на черное пятнышко, появившееся в голубом небе.

– Кэри! Ракеты!

Кэри с трудом наклонилась, нащупала ракеты и передала их Анни.

Руки у Анни тряслись, пальцы не слушались ее. Наконец ей удалось вытащить шнур, и она с силой рванула.

– Давай еще! – крикнула Пэтти.

Самолет приближался, но он держал курс на восток и должен был пролететь мимо. Вторая ракета с шумом зажглась, но упала в воду, не поднявшись выше двадцати футов.

Никто из женщин не двигался. Анни сделала еще одну попытку. Ракета взлетела, ярко вспыхнув, и так же быстро упала.

– Нас не заметили, – прохрипела Пэтти. – Надо попробовать еще, пока он не скрылся.

Когда Кэри протягивала Анни следующую ракету, Пэтти завопила:

– Смотрите!

Серебристый самолет-амфибия изменил курс и направился прямо к лодке.

Зачарованные, не смея поверить своим глазам, женщины наблюдали, как самолет увеличивается в размерах. А он был все ближе и ближе. Он описал круг, явно собираясь сесть на воду.

Самолет-амфибия плавно опустился на воду, взметнув тучи брызг. Он замедлил движение, но прежде, чем окончательно остановился, в открывшийся люк вылез какой-то человек. Он энергично махал женщинам и что-то кричал, сложив руки рупором, но они не слышали его за ревом двигателя.

Не веря своим глазам, женщины молча наблюдали, как высокий худощавый человек в белой рубашке карабкается по фюзеляжу на нижнее левое крыло. Пилот вручил ему какой-то черный предмет. Когда он стал увеличиваться в размерах, женщины догадались, что это было.

– Надувная лодка! – крикнула Пэтти.

У пилота в руках появилась фляга.

– Вода! – выдохнула Кэри.

А Анни недоверчиво прошептала:

– Это же Гарри!

– Тебе мерещится… – прошептала Пэтти.

Кэри наклонилась над Сюзи.

– Сюзи! Нас сейчас спасут! Самолет прилетел. Ты слышишь!

Сюзи не двигалась и не подавала признаков жизни.

– Господи, – молила Кэри, – не забирай еще и Сюзи!

Не веря своим глазам, Анни смотрела, как пилот передавал человеку в лодке подвесной мотор и припасы. Наконец мотор затарахтел, и лодка направилась в их сторону.

Теперь Анни больше не сомневалась – на борту лодки стоял Гарри.

Кэри снова наклонилась над скорчившейся фигуркой. Почему самолет не появился чуть раньше?

– Сюзи, он здесь, это правда Гарри! – отчаявшись, крикнула Кэри, но она не надеялась, что ее услышат.

Сюзи моргнула и прошептала потрескавшимися губами:

– Где же его до сих пор носило?

Оглавление

Вступление . ПАУИ

Книга I . ЗОЛОТОЙ ТРЕУГОЛЬНИК

  1

  2

Книга II . РАЙ

  3

  4

  5

  6

Книга III . ПАНИКА

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

Книга IV . ВЫЖИВАНИЕ

  17

  18

  19

  20

  21

  22

Книга V . ОПАСНОСТЬ

  23

  24

  25

Книга VI . ИТАМБУ

  26

  27

  28

Книга VII . ТЕНЬ СМЕРТИ

  29

  30

  31

  32

  33

Реклама на сайте