«Этюды у моря: Ураган Лолита»

Сердце Лолиты

Ураган «Лолита»

(этюды у моря)

Предисловие

На летнюю практику в Академии художеств нас везли на два месяца, в самую кондовую латвийскую глубинку. В группе было человек тридцать. В то лето я приехал позже всех, за день до праздника Лиго (аналог праздника Ивана Купалы). Все уже расположились в местной школе. Всё, как обычно, - кровати, матрасы, но нашёл таки свободное местечко. Засунул вещи и этюдник под кровать и бросил на подушку «Рассказы о Нике Адамсе» Хемингуэя.       В школе пусто, наших не видно, разбрелись. Первым делом, надо оглядеть окрестности. За школой лес, за ним шумит море, вокруг поля, под старыми дубами виднеются хуторского типа деревянные дома, стоящие на большом отдалении друг от друга, блестит река: Наконец, я заметил наших парней и девушек с отделений графики, скульптуры и гобелена. Народ готовился к Лиго, а поскольку этот праздник отмечался следующей ночью, то я решил отоспаться. Вернулся в школу, лёг и написал письмо девушке, которой обещал писать каждый день, почитал «Ника Адамса» и не заметил, как заснул. Проснулся ночью, почувствовав, что с меня стягивают одеяло. На койке сидит Ивета с 4 курса и зовёт «прогуляться». Только глаза блестят в темноте. Меня разбирал смех от этой сцены - каждый тянет на себя одеяло. С соседней кровати послышался совет сокурсника Эглитиса: «Да ты его приласкай».       - Если я его приласкаю, он сознание потеряет!- отвечает она из темноты и не отпускает одеяло.       - Слушай, иди с Эглитисом, - говорю я.       Ей это надоедает, она встает, смотрит на меня некоторое время и говорит: «У меня есть подруга, она вела себя точно, как ты, а на шестом курсе сказала мне, какая же она была дура! И ты это потом поймёшь».

Утром приехал мой друг и сокурсник Эдгар. В той глубинке праздник Лиго проходит по-настоящему весело. К вечеру у реки раздвинут стол метров 50 длиной. Пиво бочками, на столах сыры, соленья. Пылает огромнейший костёр, в нём не поленья, а целые брёвна. Белая церковь на холме озарена колеблющимся светом. Оглушительно играет оркестр, народ веселится, и так любопытно видеть с аккордеоном кассира из магазина, на скрипке играет почтальон, а на трубе - директор школы, в которой мы живём. У реки собралось человек 300 - весь наш посёлок. Мы пируем за столом, освещённым огнём. В двух шагах за ним полная тьма. Эдгар уходит танцевать с местной девушкой и возвращается ко мне с двумя. Они подходят, и мы отправляемся гулять, а когда проходим мимо костра, замечаю, что одна из них беременная. Им лет по 18 и они хотят показать нам самые интересные места. Еле угадывая куда ступать, проходим мимо мельницы, плотины, озера с островками. Проходим через кладбище. У самого входа на кладбище высится большой белый камень, и на нём я едва различаю снимок девочки лет 15. Похоронена она была 10 лет назад. Стало больно от мысли, что в этот миг никто о ней не думает. Где же она теперь? Над головой сияли звёзды, и я подумал, что если бы она была на одной из этих звёзд, то она была бы совсем рядом. Её было бы видно. И я решил обязательно прийти сюда днём. Там было очень хорошо, тихо. Лавочка возле надгробия окружена кустами. Потом там я писал все свои письма. В полном мраке мы подошли к морю и решили искупаться. Девушки отошли в сторону, разделись догола и зашли в воду. Было очень тепло. А, накупавшись, они пригласили нас к себе домой. Жили они в маленькой комнатке, в деревянном старинном доме и спали на одной кровати. В комнате темно, немного подрагивает на стенах свет от костров. Девушки совсем не говорят по-русски, в такой глубинке это встречается. Я только что прочитал готический роман и рассказываю им эту историю. Через 15 минут они, ужавшись в углу на кровати, просят включить свет. Потом я предложил им погадать на книге. Для этого берётся тяжёлая книга, раскрывается на середине, в неё вкладываются большие ножницы, они зажимаются закрытой книгой, которая перевязывается поперёк чёрной лентой. Теперь книгу можно держать на весу, подложив пальцы под кольца ножниц. Беременная, которую зовут Инга, хочет погадать. Мы сидим с ней напротив друг друга, кольца ножниц на наших указательных пальцах. Она задаёт вопрос: «Книга, скажи, Янис на мне женится?» Книга начинает поворачиваться по часовой стрелке. Это означает - да.

А на следующий день начинается работа. Когда выходил из школы, столкнулся с той девушкой с 4 курса, что не давала мне спать. Она посмотрела на меня, приблизила своё лицо к моему и прошептала: «Ненавижу!»       Мы с Эдгаром отправляемся к морю рисовать крытые соломой дома и сараи. На берегу моря сушатся сети, кричат чайки, на песке блестят стеклянные шары от сетей. Пенистая поверхность моря, горячий ветер, запах тины, стрёкот кузнечиков. Рисовал я так - предварительно расщеплял карандаши, вынимал графит и наламывал его кусочками сантиметра по 2. Рисовать можно, держа такой кусочек в руке, а можно положить его плашмя на лист бумаги и рисовать всей плоскостью, придавив большим пальцем. Получается интересная фактура, она меняется в зависимости от нажима и поворотов руки. Так очень удобно рисовать объекты из дерева и камня. Наша задача на практике изучать природу. Камень должен на рисунке быть камнем, дерево - деревом, вода - водой. Хорошая работа всегда заключает в себе «изюминку». Глядя на такую работу, восклицаешь: « Какое закатное солнце! Как у тебя получилось!» «Какое настоящее отражение в воде!» Во второй половине дня делаем акварели. Акварель - самая сложная техника. Во всех других техниках ты контролируешь ситуацию, поправляешь, можно работать долго, испортить работу нельзя. В акварели всё делается быстро, контролировать в ней нельзя ничего. Надо знать законы перетекания цвета, создавать ситуации, когда акварель сама по себе будет делать именно то, что тебе надо. Я слышал, что китайцы, заваривая зелёный чай, поглаживают чайник специальной кисточкой - подлизываются. Акварель не столько делаешь, сколько кистью упрашиваешь её, доказываешь ей свою дружбу. В конце дня сделаны два больших рисунка и две акварели. Можно искупаться, а потом просто лечь на песок. Вокруг меня лежат акварели и рисунки. Солнце спускается в море, воздух чист, на всём тёплый свет, лёгкие тени, но нет всего этого в моих работах. Ветерок заметает на них песок. Сегодня ничего у меня не вышло. Лёжа я вижу белую церковь с оранжевыми, горящими на солнце стёклами, вижу кладбище и большой белый камень у входа с овальной фотографией девушки у которой было такое красивое имя - Sandra. Я помню о ней, и значит, она немножко живёт. А дальше уходят поля, перелески и виден блеск реки.

I

Ночь Лолиты.

Был душный июльский вечер. Мы вчетвером резались в карты «на желание», и я проиграл. Маргарита задумчиво глядела на меня, обдумывая наказание.

- Вот! Придумала. Вставай, иди, куда хочешь и найди мне интересный подарок. Но цветы не надо,- добавила она, заметив, что я посмотрел в окно, разделённое по горизонтали полем до самого горизонта.

Вот почему этим вечером я вышел из приятной прохлады и оказался среди духоты, стрёкота кузнечиков и пронзительного писка ласточек в небе, а над всем этим застыло облако, похожее на раскинувшую крылья белую птицу.

Вдали между холмами блестела залитая золотистым светом река, а на берегу под кронами деревьев раскинулся большой хутор. Подойдя к реке и искупавшись, я сел на песчаный берег, достал из сумки пастель, блокнот и стал набрасывать хутор и реку в солнечных бликах. Вокруг тишина, тихий шелест камыша и шлёпанье воды под провалившейся доской мостка, к которому была привязана лодка.

Я очень удивился, услышав за спиной детские голоса:

- Lolita, Lolita!

- Come to me, right now!

Оглянувшись, я увидел двух девочек, явно сестёр. Одной было лет десять, и звала она по-английски девочку лет шести. Они расположились на траве недалеко от меня. Младшая сестра скучала, разглядывая свою коленку, а старшая, очевидно та самая Лолита, стала читать, склонив над книгой голову. Её золотистые волосы закрывали всё лицо. Передо мной была живая иллюстрация к началу «Алисы в стране чудес». Не хватало только кролика, но только я об этом подумал, как заметил, что колышется высокая трава. Из неё выскочила небольшая чёрная собака.

Пес, оказавшись рядом со мной, гавкнул, припав на передние лапы, и опасливо понюхал коробку с пастелью на траве. Лолита уже не читала, а, обхватив колени руками, смотрела, как я рисую. Лицо её было светлым, прохладного тона, и, как это бывает у рыжеволосых, с бледной россыпью веснушек у носа. Волосы её выбились из заколки в виде золотой стрекозы. Пёс, понюхав пастель, чихнул, мотнув головой так, что щёлкнули его длинные уши.

Со стороны хутора к нам приближался мальчик такого же возраста, как и Лолита, и очень на неё похожий. Я решил ещё раз искупаться и двинулся уже к воде, как вдруг услышал за спиной вопрос: « Paradit ko interesantu?» (латышск. «Показать что-то интересное?»). Я не сразу понял, что вопрос обращён ко мне, но, оглянувшись, встретился с её глазами.

- Ja. (Да).

- Ты русский? Говори по-русски, я умею.

Она, спрыгнув с песчаной кручи над берегом, побежала вдоль воды, хрустя босыми ногами по ракушкам и обломкам сухого камыша.

- Нырни здесь, - сказала она, указывая рукой, - посмотри, что под водой.

Вода была очень тёплая и совершенно прозрачная. Стайка уклеек метнулась в сторону, задев мою ногу. Я чуть проплыл и нырнул. Под водой по песчаному дну скользили яркие пятна света, на уши вместе с водой давил гулкий неземной звук. Дно подо мной уходило резко вниз, проваливаясь в тёмный подводный обрыв. Я повис над краем этого провала. Дна не было видно, большая рыба стояла неподвижно в сумраке глубоко внизу. А надо мной, раскинув руки, лежала Лолита. Лицо её было опущено в воду, волосы расплылись, как пятно золотой краски, тёмные глаза смотрели вниз, в глубину. Она улыбалась и была похожа на довольного лягушонка. По контуру её тела вспыхивали искорки на воде, как будто надо мной мерцало «Созвездие Лолиты». Я вынырнул и зажмурился. У самых глаз искрилась гладь, а Лолита уже плыла к берегу и кричала мне: «В этой реке водится рыба, которая пищит!»

Вернувшись к своим вещам, я увидел, что дети, усевшись на траву, рассматривают мои рисунки в альбоме. Там был и набросок их дома. Поняв, что рисунок им нравится, я подарил его им. Они обрадовались, и теперь, чувствуя себя со мной совершенно свободно, стали интересоваться, что я здесь делаю. Я рассказал, для чего мы приехали на практику, рассказал и про подарок, который меня послали искать.

- А что здесь можно найти?- удивился мальчик.

- Смотрите, что я нашла! - воскликнула подошедшая Лолита и высыпала из рук на траву пять боровиков. - Андрис, давай суп варить, - предложила она.

Брат поддержал идею и побежал с младшей сестрой на хутор. Вскоре они вернулись и занялись готовкой. Я решил, что это просто игра, но запылал костёр, что-то забулькало в котле. Они сообща колдовали над ним, и вскоре вместе с дымком меня окутал соблазнительный аромат. Пока суп варился, дети купались в реке. Только иногда то Лолита, то её сестра подбегали к котлу, чтобы попробовать суп большой деревянной ложкой.

Солнце уходило за лес. По полю низко стелился дым костра, то золотистый на солнце, то голубой, когда солнце скрывала выползающая из-за леса грозовая туча. Хлопки по мячу, детский смех, плеск воды, лай собаки… Иногда доносились далёкие раскаты грома.

Наконец, суп был готов, дети позвали меня к котлу и дали мне миску, ложку и кусок чёрного хлеба. Вкуснота! Пёс смотрит, как мы едим, и облизывается, дожидаясь, пока остынет его порция.

Небо быстро закрыла грозовая туча, под ней сверкали молнии, и казалось, что туча движется на тонких сверкающих ножках. Поднялся ветер, и со всех сторон сразу послышался шум приближающегося дождя. Следом за детьми я залез в большой стог, который оказался вовсе и не стогом, а скорее шалашом, шатром. Сено внутри было примято, накрыто рогожей и надувными матрасами. Над головой на поперечной балке висел большой электрический фонарь. Снаружи бушевала гроза, а здесь было тепло, сухо и уютно. Когда все удобно устроились на матрасах, младшая сестрёнка уселась Лолите на живот. Андрис, доедая кусок хлеба, вдруг спросил: « А почему рисуют? Ведь можно сделать и фотографию?»

- А что тебе больше понравилось бы, рисунок твоего дома или фотография?- спросил я.

- Рисунок лучше.

- Почему?

- Ну… это трудно сделать. Это человек делает сам, рукой… я и не знаю, как сказать.

- А если бы тебе предложили настоящий арбуз и искусственный, который сделал человек. Совсем, как настоящий. Что ты выберешь?

- Нет, лучше настоящий.

- Значит, дело не в том. Понимаешь, картина - это другой взгляд на что-то привычное.

- Как это?- спросил Андрис.

- Ну, вот расскажи, как у вас тут осенью? Как вы живёте?

- Осенью много работы.

- Осенью очень скучно, холодно и печально,- сказала Лолита.

- Вот, смотрите,- я достал из сумки маленький томик. - Это стихи, это тоже картины, но не красками, а словами. Послушайте кусочек. Вам всё это будет знакомо.

- Я закрою глаза и буду представлять, что это картина,- сказала Лолита, спихнув с себя сестрёнку и сильно зажмурившись. Сестрёнка примостилась у неё подмышкой и тоже закрыла ладошками глаза.

- Да, так даже лучше. А стихи такие,- и я, опасаясь, что стихи окажутся сложны для них, стал медленно читать:

Моя Печаль все шепчет мне

О днях осеннего ненастья,

Что краше не бывает дней -

Деревья голые в окне,

Луг, порыжевший в одночасье...

Все шепчет мне, что осень - рай.

Все хочет повести с собою:

Как тихо после птичьих стай!

Как славно стынет сонный край,

Одетый звонкой сединою.

Нагие сучья на ветру,

Туманы, вязкая землица -

И снова шепчет: все к добру,

И если я глаза протру,

То не смогу не согласиться…

- Это кто написал?- спросила удивлённо Лолита. - Я не все слова поняла, но это так красиво!

- Есть такой поэт - Роберт Фрост.

- Этот Роберт Фрост как будто знает наши места!- воскликнула Лолита, вскакивая на колени. - Да, я всё это видела осенью!

- Всё, как настоящее,- согласился Андрис.

- Нет. Немножко другое,- произнесла задумчиво Лолита. - Осенью бывает холодно и сыро. Я помню, как встречала папу и промочила ноги, а потом болела голова, меня тошнило, а в окно колотил дождь. А здесь всё совсем по-другому. Так хорошо! Я хочу это стихотворение. Напиши его мне.

- Я оставлю тебе эту книжку, если тебе нравится,- и я протянул томик Лолите.

- Спасибо!- улыбнулась она и зажала книгу подмышкой.

Дождь кончился. Брат с младшей сестрёнкой побежали к хутору. Следом за ними с лаем понёсся пёс, а Лолита, придвинувшись ко мне, заговорщически прошептала: «Пойдём, я покажу тебе такое, что ты ещё не рисовал». В темноте мы прошли вдоль реки мимо хутора и углубились в лес. Здесь пахло грибами.

- А почему ты с сестрой говорила по-английски?- спросил я Лолиту.

- Пусть учится. Я тоже учусь, и мне это нравится. Я хочу знать много языков. А как я говорю по-русски? Не смешно?

- Ты говоришь очень хорошо!

- Вот, мы пришли.

Лолита остановилась у высокой сосны. Ветви начинались очень низко, по ним легко было взбираться наверх. Она встала на нижнюю ветвь и ловко полезла на дерево.

- Давай, залезай!- послышался сверху её голос. - Только не становись на сломанные ветки.

Я карабкался вслед за ней, мне стало интересно, что же она хочет мне показать. Лолита поднималась всё выше, на голову мне сыпалась тонкая сосновая шелуха. Мы были уже высоко, здесь чувствовалось, что дерево качается. Наконец, я увидел девочку. Она сидела в кресле из досок, устроенном среди ветвей. В развилке сосны, рядом с ней, было второе кресло. Я сел рядом с ней. Она вдруг засунула руку в дупло и вытащила пачку сигарет.

- Это - Андриса, - пояснила она, заметив мой удивлённый взгляд, и сунула руку в дупло ещё глубже.

- Ты искал подарок. У меня есть то, что тебе надо. Смотри,- сказала она, что-то протягивая мне. - Это приносит счастье!

На мою ладонь легла совсем новая подкова.

- Это должно понравиться. Ты только объясни, что подкову надо прибить над дверью, - посоветовала Лолита.

- Потрясающе! Спасибо! Это будет неожиданный подарок.

- А ты будешь сегодня ночевать с нами в стогу?- спросила Лолита.

- Похоже, придётся. Опять гроза идёт. А вы ночуете в шалаше?

- Да, мы любим. Когда тепло. А утром я принесу ещё одну подкову. Тебе.

- Здорово! Я прибью её к этюднику.

- У тебя тогда получатся хорошие картины,- заключила она и, помолчав, добавила: - С подковой ты уже про нас не забудешь.

- Как можно забыть тех, с кем спишь в одном стогу! Но что же ты хотела мне показать?

Чёрная туча над нами растекалась по небу, словно тушь по мокрой бумаге, поднимался ветер, и дерево качалось все сильней.

- Посмотри, - протянула она руку вперёд.

Далеко, за деревьями, тускло светился изгиб реки, а дальше тонули во мраке поля. Небо у горизонта было подсвечено таинственным светом, и там под этим небом лежало море огоньков.

- Там большой город, - сказала Лолита. - Как высоко надо подняться, чтобы увидеть его! Правда, похоже на горящие угли в костре или на торт со свечками, когда его вносят в тёмную комнату?

Мы сидели в тишине и смотрели на этот свет. Дул ветер, и мы покачивались в наших креслах. Скрипели деревья, между ветвями, трепеща крылышками, носились летучие мыши. Лолита отколупнула кусочек смолы от ствола и протянула мне.

- Нравится, как пахнет смола?- спросила она. - А ещё очень вкусно пахнет берёзовый листок, если его размять в пальцах. Попробуй когда-нибудь и вспомни тогда, что мне это нравится.

В темноте едва виднелось лицо Лолиты, она смотрела на далёкий город, и мне показалось, что она улыбается. Неужели, когда-нибудь, через много лет, всего этого не будет? Ни этого лета, ни нас с ней в ночи на этом дереве и этой дали с заманчивым светом огней как символа того, что вся жизнь впереди. И придёт воспоминание, как свет потухшей звезды, которой давно уже нет ?… Но сейчас всё это есть! Я глубоко вдыхаю свежий воздух, пахнущий рекой и хвоей. Все сильнее качается наше дерево, оглушительно-грозно, словно ночное море, шумят чёрные вершины деревьев вокруг нас.

- Нам надо спускаться на землю, - громко сказал я. - Сейчас опять будет гроза.

- Хорошо. Но сначала прочитай ещё какое-нибудь стихотворение Роберта Фроста, - кричит в ответ Лолита. Её волосы развеваются на ветру, рукой она прикрывает лицо от летящей с ветром в глаза сосновой шелухи и иголок.

- Ну, слушай. Если какие-нибудь слова не поймёшь, то я объясню.

"Я очень далеко забрел, гуляя,

Сегодня днем,

Вокруг

Стояла тишина такая...

Я наклонился над цветком,

И вдруг

Услышал голос твой, и ты сказала -

Нет, я ослышаться не мог,

Ты говорила с этого цветка

На подоконнике, ты прошептала...

Ты помнишь ли свои слова?"

"Нет, это ты их повтори сперва".

"Найдя цветок,

Стряхнув с него жука

И осторожно взяв за стебелек,

Я уловил какой-то тихий звук,

Как будто шепот "приходи" -

Нет, погоди,

Не спорь, - ведь я расслышал хорошо!"

"Я так могла подумать, но не вслух".

- А здесь я всё поняла! - засмеялась Лолита, и, раскинув руки, закричала, - Ты видишь, мы летим!

…

Через двадцать лет, поздней осенью, я проезжал неподалёку от этих мест, и мне захотелось посмотреть, узнаю ли я там что-нибудь. Я словно вернулся в прошлое! Сохранилось всё. Подошёл к школе, где мы жили, но заходить в неё не стал, а поскорее перешёл дорогу и зашагал по стылой земле в сторону хутора, к реке. Было пасмурно, с моря дул холодный ветер и доносился монотонно-ровный рокот волн. Да, действительно, было «холодно и печально», как говорила Лолита. Неужели я сейчас её увижу?

Подойдя к реке, я зашёл на хутор, но там жили уже другие люди, соседи прежних хозяев. Они сообщили, что очень давно, после шестого класса, Лолита переехала к родственнице в Ригу, там окончила школу и поступила в медицинский институт. После этого, десять лет назад, её отец продал хутор, и вся семья переехала в Ригу. Больше новые хозяева хутора ничего о них не знали.

Я решил поискать дерево Лолиты, но не нашёл его. Не удалось найти и то место, где я нырял в реку, - берег зарос камышом, стал топким, и к воде нельзя было подойти. Всё было и знакомо, и чуждо одновременно. Стал моросить мелкий дождь, и я решил вернуться к машине. Трава вокруг меня бессильно поникла, прибитая дождями, я присел на корточки и заметил крохотный поздний цветок с белыми лепестками. Безымянный и жалкий, он незаметно продолжал жить, и вспомнились мне давние строки:

… И осторожно взяв за стебелек,

Я уловил какой-то тихий звук,

Как будто шепот "приходи" …

II

Ураган «Лолита».

За занавеской звякнул велосипедный звонок. Я выглянул в окно и увидел Лолиту. Она сидела на велосипеде в джинсах и чёрной майке, одна босая нога на педали, а другая на земле, жмурила от солнца один глаз и хрустела огурцом.

Волосы её растрепались больше обычного. Просто кутерьма рыжих волос на голове, но в этой кутерьме я заметил одну тоненькую косичку. Лолита в минуты задумчивости любила сосредоточенно заплетать тонкую косичку. Сегодня она уже о чём-то размышляла.

-- Ты слышал новость? На нас движется ураган!-- возбуждённо выпалила она.

-- Должен прийти вечером. По радио сказали. Он идёт из Швеции, там он уже повалил всё, что мог.

-- Представляю, что останется от вашего стога.

-- Ураган траве не страшен,-- философски заметила Лолита.

-- Неплохо сказано!

-- Ты когда-нибудь рисовал ураган?

-- Никогда.

-- Тебе повезло. Сегодня вечером будем смотреть его из первого ряда, как в нашем кинотеатре.

-- Звучит заманчиво.

-- Пойдёшь купаться?-- спросила она. - Вода очень тёплая.

-- С утра хотел акварель сделать.

-- Так и делай её на море. И ты обещал научить меня рисовать,-- напомнила она.

В тени лесной дороги, ведущей к морю, ещё хранилась утренняя прохлада. Над головой в высокой арке липовых деревьев гудели пчёлы, пахло мёдом и морем. Лолита рядом, побрякивая звонком, ехала по корням на велосипеде. Ветер дул с моря, до нас доносился его мерный рокот.

Я шёл и думал, как с ней легко! И как здорово, что она со всеми на «ты». И даже то, что её тончайшие, как паутинки золотые волосы вечно растрёпаны, ей очень идёт. Интересно, она чего-нибудь, вообще, боится?

-- Иди скорее сюда!-- закричала Лолита из леса.

Она стояла между стволами деревьев в качающихся, рваных пятнах света, пробивавшегося сквозь листву.

-- Смотри, бледная поганка,-- прошептала она, показывая палочкой на гриб с зонтиком на ножке.

-- Пошли, что в ней интересного.

-- Нет, погоди.

Она присела, повалила гриб, и вдруг взяла его в руку.

-- Спорим, что я поганку съем и мне ничего не будет?-- сказала она.

-- Выбрось эту гадость! Пошли, в море помоешь руки.

Но Лолита поднесла гриб ко рту и откусила кусок от шляпки.

-- Выплюнь, ненормальная! Ты что, дурочка!?

Я схватил её и попытался открыть рот, но она выскользнула из рук.

-- Вкусно! Хочешь кусочек?-- спросила она, отступая, и проглотила то, что жевала.

Меня охватил страх. Не сошла ли она с ума? Наверное, вид у меня был ужасный, так как она вдруг посерьёзнела и, потянув меня за рукав, виновато произнесла:

-- Не бойся, он съедобный. Это очень редкий гриб и едва отличимый от бледной поганки. Мы называем его «подсолнечник». Его даже в атласе грибов нет, чтобы никто не искал. Если честно, то я нашла его ещё вчера и решила над тобой подшутить. На, попробуй кусочек.

-- Он же такой страшный!

-- Поверь, я знаю все грибы в этих лесах. Видишь, он похож на бледную поганку, но есть три отличия, вот тут… Нет, я тебе не буду говорить. Ты сам и не думай его искать! Лучше попробуй.

Я поверил ей. Гриб, действительно был вкусным и имел вкус семечек подсолнуха.

-- Ты сердишься? Не сердись. Я поняла, так нельзя делать. Ты так испугался.

-- А что я должен был делать? Ох, Лолита!

Она засмеялась и шутливо толкнула меня головой в живот.

Разделив остатки гриба пополам, мы перебрались через песчанные дюны, заросшие ельником, и спустились к берегу моря. В небе длинными полосами летели на юг облака, а по песчанному берегу скользили полосы света и тени.

Когда мы подошли к воде, до нас дошла полоса солнечного света. Волны заискрились и, как казалось, море зашумело ещё громче. Здесь было много чаек, увидев нас, они с криками стали кружить над нами. Лолита делала вид, что подбрасывает им что-то и тогда чайки устремлялись к ней.

Справа от нас виднелось широкое устье реки, высился среди дюн старый, покосившийся рыбацкий сарай, в который Лолита сразу же побежала ставить велосипед, а у берега залива, образованного устьем, качалась на воде моторная лодка. Рядом с ней на песке я заметил светловолосого мальчика лет пятнадцати. Он лежал на животе и читал книгу. Лолита подбежала к нему и вскочила ему на спину.

-- Но! Но!-- закричала она, подпрыгивая на нём. -- Сандис, отвезёшь нас сегодня в море? Я тогда тебя поцелую!

-- Нет, нет,-- закричал он, но Лолита уже обхватила его сзади и прижалась губами к шее.

-- Щекотно! Ты меня обслюнявила! Ты же лижешь, а не целуешь!

-- Я ещё не умею.

-- Слезай с меня,-- и Сандис сбросил её на песок.

-- Бежим купаться!- закричала Лолита, быстро скинула джинсы, и накинув свою майку на голову Сандиса, побежала к воде.

Я смотрел на Сандиса и, сначала, не мог понять, что он делает. Он катился, как веретено по песку к воде. Добравшись до воды, он заполз в неё на руках и стал двигаться дальше в воду, обдаваемый пеной волн. До меня дошло - он не может ходить!

Лолита уже плескалась среди волн, махала нам руками. Вода была тёплой, брызги били в лицо, солнце слепило глаза, кричали чайки над нами, словно разделяли наш восторг и, чувствуя солёные брызги на губах и жаркое солнце на лице, я подумал, что это, наверное, и есть счастье.

Когда мы вышли из воды, а Сандис выполз на берег, я отозвал Лолиту в сторонку.

-- Он что не может ходить?-- спросил я тихо.

-- Да. Он в детстве, заболел, и вот такое произошло. Называется - осложнение. Отец привозит его сюда на машине. Но у Сандиса есть моторная лодка, и он может на ней плавать.

-- Может тебе не стоит так на нём прыгать?

Лолита взяла горсть песка и пустила его по ветру.

-- Ты не думай, что я бесчувственная,-- сказала она, посмотрев на меня серьёзно. -- С ним надо вести себя, как со здоровым. Мне, может, иногда плакать хочется, а ведь ему тем более. А если двоим хочется плакать, то надо смеяться!

-- В следующий раз напомни, чтобы я брал с собой блокнот. За тобой надо записывать.

--Зачем?

-- Я про тебя книгу напишу. Назову её «Философ в юбке».

-- Если книжка про меня, то почему не назвать её просто - «Лолита».

-- Такая книга уже есть.

-- Про что она?

-- Про девочку… Она была… не очень хорошей.

Лолита задумалась, но ничего не сказала.

Мы расположились на песке, достали из этюдника два планшета, накололи кнопками к ним бумагу, и я раскрыл акварельные краски. Я посмотрел на море, на голубое небо в перистых облаках. Ветер сдувал песок, гнал его от воды и, казалось, что кто-то невидимый стягивает с берега песчанное покрывало.

-- Повторяй то, что я буду делать. На картине у нас будет небо, море и кусочек берега на первом плне. Я прихватил кусок простой восковой свечки. Там, где будет пена волн, давай пройдёмся свечкой. Теперь смачиваешь весь лист водой. Отлично!

Лолита старательно выполняла то, что я говорил. Взгляд сосредоточенный, свою косичку, для чегото зажала в зубах.

-- Теперь, пока лист влажный, подбираем цвет неба и проводим кисточкой по верху листа. Поставь планшет вертикально, пусть краска стекает. У тебя, Лолита, хорошо получается. Видишь, надо не только рисовать, но и правильно менять наклон листа. Пусть теперь наше небо подсохнет, и мы будем делать море.

А ветер, тем временем, действительно стал крепчать, и небо на горизонте стало хмуриться.

-- Хотя, может, и будет буря,-- предположил я.

-- Ураган,- поправила Лолита.-- Они население не хотят пугать.

-- Самый большой ураган, Лолита, это ты. Сегодня, вряд ли будет сильнее.

-- Будет, но ещё не скоро,- заметил Сандис.-- К вечеру придёт.

-- Теперь делаем море,-- продолжил я.-- Бери этот цвет и поровнее проведи линию горизонта. Лолита, ты рисуешь горы.

-- Я не могу ровно, проведи ты.

-- Ты можешь, только не знаешь об этом.

-- В следующий раз напомни, чтобы я брала с собой блокнот. За тобой тоже надо записывать.

Я, взял её за руку и провёл линию горизонта.

-- Не будь обезьянкой, придумывай своё. Рисуем теперь море, вот этим цветом. Видишь, там, где мы прошлись свечкой, краска не ложится. У нас получается настоящая пена.

-- Неужели это я нарисовала?

-- Ты. В следующий раз научу рисовать деревья.

-- Рисовать вообще-то нетрудно,-- задумчиво заметила Лолита.

-- Небо и море, это нетрудно. Есть вещи посложнее.

-- Что?

-- Самое сложное - рисовать человека, его тело, лицо.

-- Может, если ты покажешь, то у меня получится?

-- Нет, ты мне нравишься!

- Мы в море будем выходить или нет?-- поинтересовался Сандис.- Как раз успеем до бури.

Лолита взяла в руку песок и пустила его по ветру.

-- А этюдник можно оставить в сарае, -- предложила она мне.

Мы с Лолитой помогли Сандису залезть в лодку, и устроиться у мотора. Вдвоём они стали заводить мотор. Делали они это ловко и, как видно, не в первый раз.

Вскоре, лодка, подпрыгивая на волнах, шла в море. Развевающиеся волосы Лолиты быстро высохли на ветру, она жмурилась и улыбалась.

-- Ты чего-нибудь боишься, Лолита?-- спросил я её.

Она посмотрела на меня, перегнулась через борт, зачерпнула ладонью воду и брызнула мне в лицо.

Мы были уже далеко в море и взяли далеко вправо. Эти места мне были незнакомы. Неожиданно Сандис остановил лодку. Она прошла немного вперёд, и, остановившись, покачивалась на слепящей от солнца воде. Лолита наклонилась над водой, по её лицу скользили солнечные блики.

-- Ты слышал, что Христос ходил по воде?-- спросила она.

-- Конечно, слышал.

-- Сейчас я пойду.

-- Лолита, успокойся. Я верю, что ты можешь пойти по воде.

-- Я только чуточку пройдусь,-- сказала она и, прежде чем я успел её остановить, перепрыгнула через борт. Лолита стояла рядом с лодкой по пояс в воде и смеялась.

-- Сандис, ты не рассчитал. Надо было левее, там мельче. Ну, давайте, вылезайте. Это же так здорово -- стоять среди моря!

Я вылез из лодки и, действительно, мы стояли среди моря! Белая лодка качалась рядом, барашки волн подталкивали нас, белые чайки кричали в хмурящемся небе.

-- Здесь маленький остров,- объяснила Лолита, -- но сейчас прилив и остров скрыт водой. А во время отлива здесь можно причалить. Вон там, самая высокая часть острова, Пойдём, посмотрим.

Мы поднялись на самый гребень островка, но и здесь волны били нам в колени.

-- Я люблю тут бывать,-- сказала Лолита. -- Ты знаешь, ночью в поле или в лесу бывает очень тихо. Но там тишина не бывает полной. Кругом кипит ночная жизнь. Но если во время отлива, тихой ночью в полный штиль оказаться на этом острове, то можно узнать, что такое тишина. Она здесь полная, но в то же время, как будто звенит. Может, море отражает, что-то от неба, звезд. Если будет такая ночь, мы приедем сюда.

-- Смотрите!- крикнул нам Сандис и показал рукой в море. С моря двигалась тёмная волна мглы. Налетел сильный, холодный ветер.

-- Давайте быстро к берегу,-- сказал я.

-- К берегу не успеем, да и нельзя, там камни -- кричал Сандис. Его голос заглушал поднявшийся ветер и шум волн.

Мы с Лолитой залезли на подскакивающую на волнах лодку.

-- Надо к нашему кораблю,-- крикнула Лолита и, повернувшись ко мне, добавила,- Здесь недалеко есть затонувший корабль.

Сандис развернул лодку и, наперекос волнам, направил её в море. Волны били в борта, начался холодный мелкий дождь. Всё затуманилось вокруг от этого дождя.

-- Вон там,-- крикнула Лолита, показывая в море.

-- Я вижу,-- спокойно ответил Сандис и, резко развернув лодку, стал править в море.

Сандис управлял лодкой уверенно, а Лолита была даже какой-то радостной, хотя и дрожала.

-- Идёт настоящий ураган!-- с восторгом закричала она, обернувшись ко мне, но я увидел, что зубы её стучат.-- Здесь есть старый затонувший корабль, мы на нём укроемся. Он тут на мели с самой войны.

Впереди, действительно виднелся выступающий из воды ржавый остов большого, севшего на мель корабля. Сандис подвёл лодку со стороны берега, здесь волны были поменьше, Лолита вылезла на низкую, заливаемую водой палубу первой, и накинула цепь, брошенную Сандисом, на Т-- образный железный выступ. Руки Сандиса оказались очень сильными, мы с Лолитй помогли ему заползти на палубу, а потом цепь отпустили, и лодка отошла метров на десять в сторону берега. Она прыгала на волнах на безопасном отдалении от корабля.

Рядом высилась покорёженная рубка с верхней палубой. Мы залезли в отверстие, некогда бывшее дверью. Лолита залезла между мной и Сандисом и мелко дрожала. Шквал дождя обрушился на корабль. С оглушительным треском прогремел гром. В гулком железном кубе рубки мы чуть не оглохли.

-- Мне кажется, на нас идёт цунами,-- прошептала Лолита, подняв на меня круглые от страха глаза.

-- Не фантазируй,-- сказал я,-- какое тут цунами?

И мы с Сандисом засмеялись.

Свист ветра внезапно перерос в рёв. Привалившись спинами к металлической стенке рубки, мы чувствовали, как она прогибается под напором ветра. Снаружи резко потемнело, словно выключили свет. Тяжело было дышать от водяной пыли наполнившей рубку.

-- Что же там с лодкой?!-- крикнул я Сандису.

-- Лодка не потонет. Она, как поплавок, но может разбиться о корабль.

Через пол часа ветер стал стихать и вскоре, стало совсем тихо. Вдали, для порядка, прогремел гром, и выглянуло солнце.

Мы лежали на тёплом металле палубы и грелись на солнце. Лолита лежала между нами с Сандисом. Одну ногу она положила на меня, а другую на Сандиса.

- Хотелось бы увидеть тебя через много лет, Лолита. Кем ты станешь? -- сказал я.

-- Когда я была совсем маленькой, мне часто снилось, что я волшебница, - ответила она.

-- И что же ты делала в этом сне?-- спросил я её улыбнувшись.

-- Я видела себя в большом поле, начала она. -- Ко мне пришло туда много-много людей. Там были и взрослые и дети. Очень много людей. До самого горизонта!- Лолита подумала немного и продолжила.-- И все эти люди были несчастны, они плакали им было плохо, больно. Но я -- Волшебница Лолита, могла им помочь. Они приходили ко мне со слезами, а уходили радостные. Вот, самая лучшая профессия!

Стало очень тихо, только иногда шлёпались волны о железный борт корабля.

-- Закройте глаза, -- сказала она вдруг, -- представьте, что мы видим нас сверху. Мы мысленно поднимаемся всё выше и выше. Вон, видите, мы лежим далеко внизу? Какие смешные! И какая я маленькая рядом с вами! Сандис, ты видишь меня? Я машу тебе рукой. Вот я толкаю тебя ногой. Видишь?

-- Я вижу, Лолита,-- сказал тихо Сандис.

-- Сандис, а ты видишь, как ты шевелишь ногой?-- спросила Лолита.

-- Не знаю...,- прошептал он.

-- Посмотри, вон далеко внизу ты встаёшь. Ты видишь?

-- Лолита,-- прошептал рядом с нами Сандис,-- смотри, я стою!

Мы открыли глаза и увидели, что Сандис стоит на коленях, упёршись руками в палубу.

-- Я могу! Смотрите, я могу стоять на коленях! Я на коленях! -- кричал он со слезами на глазах.

-- Поднимайся, поднимайся! -- сказала Лолита.

-- Я не могу!

-- Ты можешь! Закрой глаза. Снова посмотри на нас с верху. Мы все далеко внизу. Вон там внизу три человека стоят. Видишь, там есть какой-то парень. Ты его не знаешь. Если ему будет больно, то ты и не почувствуешь. Это совсем другой человек. Посмотри, мы берём его под руки и поднимаем...

Поддерживая Сандиса, даже с открытыми глазами я увидел вдруг нас далеко внизу. Увидел, как мы стоим на небольшом островке ржавого металла, а вокруг нас движутся пенные, ряды волн и чайки застыли в воздухе, наполнив ветром широко раскрытые крылья. Кажется, что они тоже с интересом смотрят вниз. Я смотрел вниз на волны и понял, что у Лолиты глаза цвета моря, а волосы цвета заката, и сколько бы лет ни прошло, я никогда её не забуду.

III

Сердце Лолиты

Проваливаясь в рыхлый песок, мы с Лолитой поднялись на песчаный холм и вошли в удивительный еловый лес. Деревья росли очень близко друг к другу, мы петляли между серыми стволами с янтарными потёками смолы. Еловые ветви начинались прямо над головой, они сплетались, образуя над нами почти непроницаемый для света полог. Было темно и тихо. Лолита шла впереди меня, бесшумно ступая по мягкому мху. Пахло сосновой смолой и хвоей.

- Посмотри, сколько опят, - сказала Лолита, приседая возле пня, облепленного грибами. Грибы расходилис,ь словно щупальца осьминога, во все стороны по выступающим из земли замшелым корням.

- Здорово! - сказал я, - мы сейчас всю корзину наполним!

Я присел рядом с Лолитой. Её глаза в зелёном лесном сумраке смотрели на меня очень внимательно. Они были тёмными, глубокими, как мрак. Мне показалось, что этому взгляду сотни лет!

- Пообещай мне..., - прошептала Лолита, касаясь ладонью моей щеки.

- Что? - спросил я так же тихо.

- Пообещай мне, что ты никогда..., - начала она снова, поглаживая мою щёку.

- Что, Лолита?

- Пообещай, что ты никогда не будешь... собирать эти грибы!

И она со всей силы ударила меня по щеке.

- Stulbenis (лат. дурак)! Ты так однажды наешься этой дряни и помрёшь. Это же не грибы, а мерзость!

- Но я тебе поверил!

- Если сам не знаешь, никому в таком деле не верь, - сказала она и вдруг улыбнулась. - Я тебя не слишком сильно ударила?

- Да пустяки.

- Тогда вот тебе ещё, чтобы ты запомнил! - и она широко размахнулась рукой.

- Достаточно! - ответил я, поймав на лету её руку.

Она, пыхтела, пытаясь высвободить руки, которые я крепко держал и вдруг, изловчившись, стукнула меня головой в грудь. Неожиданно для самого себя, я подхватил её на руки и поднял. Лолита замахнулась для удара, но вдруг замерла её рука и глаза закрылись. Корзинка выпала у неё из руки.

- Как хорошо! - прошептала она, улыбнувшись, - как будто летишь!...

- Хочешь, я тебя понесу?

- Нет, отпусти меня. Мы пришли.

Я поставил её на ноги, Лолита подняла корзинку, взглянула на меня грустно и пошла вперёд между стволами.

Вскоре деревья расступились вокруг крохотного лесного озера. Оно было таким маленьким, что было больше похоже на след от большой воронки, заполненный до краёв тёмной неподвижной водой. Стволы высоких елей подступали к самой воде, казалось, мы на дне глубокого лесного колодца. С неба на нас лился дымчатый столб перламутрового света. Казалось, что он мерцает, вибрирует.

- Здесь живёт «существо», - сказала тихо Лолита, показывая на тёмную гладь озерца. Иди сюда, - позвала она меня, присаживаясь у воды.

Я сел рядом с ней и посмотрел в непроницаемую темноту озера.

- Когда умерла моя мама... я пришла сюда, сидела, а потом опустила руку в воду, и оно меня коснулось! Я плакала, слёзы капали в воду, а существо меня гладило по руке. Опусти руку в воду, и оно коснётся тебя тоже. Я буду под водой держать тебя за руку, и «существо» увидит, что ты мой друг. Не бойся!

Мы опустили руки в воду. Лолита, вглядываясь, опускала голову всё ниже и ниже к поверхности озера, пока воды не коснулись кончики её рыжих волос.

Я чувствовал руку Лолиты в своей руке, и тут нас под водой что-то коснулось. Лолита радостно взглянула на меня.

- Ты почувствовал?

- Да, что-то коснулось.

- Это оно! Но никому ничего не говори!

Мы снова вошли в лес под еловые ветви. Лолита, подняв капюшон плаща, шла впереди меня. За елями начинался берёзовый лес. Деревца были невысокие, метра по три в высоту, но росли они очень густо в высокой жёсткой траве.

- Смотри, боровички! Так рано появились! - воскликнула она.

И действительно, почти под каждой берёзкой росли маленькие, размером с палец, боровики. Наполняя корзину, мы углублялись всё дальше в заросли.

- Лолита, мы в болото не зайдём? - спросил я, заметив, как ходит под ногами влажная почва.

- Замри! - прошептала вдруг Лолита.

- Что такое?

- Смотри!...

Я пригляделся и увидел на кочках клубки змей.

- Это ядовитые, не шевелись, прошептала онаю - Я не шучу! Смотри под ноги и быстро за мной! По моим следам!

Мы перепрыгивали через змей и через палки, похожие на зме, и через толстые стебли растений, похожие на змей. Казалось, что кругом только змеи. Но вот перед нами спасительный холм, поросший сосновым лесом. Мы упали на мох и привалились, тяжело дыша, спинами к стволу толстой сосны.

- Ну и пробежка, - задыхаясь, сказала Лолита. - Мы это называем «змеиная свадьба». Не знаю почему, но другой раз вот так все они сползаются в одно место. Знаешь, куда нам теперь идти?

- Понятия не имею.

- А я знаю, - она хлопнула меня по плечу. - Мы не заблудимся, давай я тебе сегодня покажу наш лес.

- А мы что, его ещё не видели? - спросил я, поглядывая в сторону змеиного болота.

- Я хочу тебе показать настоящий лес.

- Что же водится в настоящем лесу?

- Там вожусь я, - ответила Лолита, - а ещё там водятся лисы, кабаны, лоси и другая живность. Но надо хорошо потрудиться, чтобы увидеть их. Сегодня ты увидишь только меня. Идём?

День постепенно угасал, нас окружала гулкая тишина, ветки под ногами ломались со звоном. Мы шли под высокими соснами, по дорожке, петлявшей в высоком папоротнике, и, чем дальше мы шли, тем больше было птиц и всё громче, и громче они пели. Лолита в длинном плаще с капюшоном со спины казалась мне маленьким, сказочным лесным существом.

Впереди блеснула вода неширокой реки. И здесь, как и на озере, лес близко подступал к воде и отражался в тёмной неподвижности воды.

- Идём! - Лолита махнула мне рукой и пошла вдоль реки по узкой, нависающей над водой кромке земли. В тех местах, где берег был опасно подмыт водой, мы сворачивали в лес и снова выходили к реке.

- Плавал когда-нибудь на плоту? - спросила Лолита.

У самого берега я увидел плот. К дереву был привязан тонкий трос, он проходил через кольцо, прикреплённое к днищу плота, и уходил в воду. У противоположного берега трос показывался из воды и крепился там к дереву. Подтягивая трос, можно было переплывать на другой берег.

- Ну что, переплывём? - сказала Лолита улыбаясь, - там начинается настоящий лес. Прыгай, но только не на край плота.

На самой середине реки мы перестали тянуть трос, и плот остановился, чуть кружась.

- Правда красиво? - спросила Лолита. - Я называю это место - «Середина счастья». До того мне здесь хорошо! Ты первый, кого я привела сюда...

Плот покачивался на воде, пространство между двумя стенами леса было наполнено вибрацией птичьего пения. Рядом с нами ударила по воде хвостом большая рыба, и стая мальков бросилась в стороны со звуком, словно швырнули в воду горсть гороха. И снова - гулкая лесная тишина и птичье пение.

- Тебе здесь нравится? - спросила Лолита.

- Нравится. Ты любишь приключения, Лолита?

- Я... люблю, - кивнула она и улыбнулась. - А твоя девушка пишет тебе?

- Пишет, Лолита.

- Я бы тоже хотела написать тебе письмо.

- Как то - смешное?

- Нет, - улыбнулась она, - настоящеее. Можно я напишу прямо сейчас тебе письмо?

- Конечно... напиши...

- Сейчас ты его услышишь... Оно необычное... Оно... тебе в будущее. Ты запомни его.

Лолита помолчала, опустив голову, так, что волосы закрыли её лицо.

- Виталик..., - начала она и запнулась, - сейчас... уф... сейчас..., - проговорила она, касаясь рукой груди. - Мне только начать... Не смотри на меня..., - и, собравшись с силами, она начала. - Виталик,... это тебе пишет Лолита. Ты помнишь меня? Я - рыжая девочка с растрёпанными волосами... Тебе это нравилось... Помнишь меня? У меня ещё были веснушки на носу, все смеялись..., а тебе это нравилось... Вспомнил меня? Неужели ты забыл моё лицо? А ещё у меня на груди было родимое пятнышко, как сердечко... Оно тоже тебе нравилось... Помнишь? Но... неужели ты забыл моё лицо!... Но, может, хоть залатанные мои джинсы ты помнишь? Ну... хоть кеды мои красные?... Хоть что-то!...Я не верю, что ты всё забыл... Но главное - помнишь ли ты «середину счастья»?

Ты всегда можешь вернуться сюда. Тебе надо только закрыть глаза и вспомнить дорогу. Помнишь? Надо подняться на песчаный холм и войти в еловый лес. Прошу тебя, наклоняйся, в низких ветвях много паутины и больших пауков... И прошу... не рви неизвестные грибы. Меня не будет с тобой, я не смогу остановить тебя... Иди этим лесом и придёшь к маленькому лесному озеру... Ты будешь там совсем один, а это так грустно - быть одному!... Опусти руку под воду. Помнишь, ты держал меня за руку под водой?... Может, ты хоть теперь меня вспомнил? Нет? Ничего, не грусти. Нельзя! Иди всё дальше и дальше и дойдёшь до березняка... Это опасное место! Но иначе не попасть на «середину счастья». Виталик... меня и здесь не будет с тобой и не смогу я, как когда-то, смотреть, куда ступают твои ноги... Прошу... пройди это место и уцелей... Пройди это место! Ведь чему-то ты у меня научился! И если пройдёшь, дальше будет легко - через сосновый лес, по дорожке среди папоротника... и придёшь к реке. Когда бы ты ни закрыл глаза, когда бы ни пришёл... здесь буду я на середине реки, и ты вспомнишь меня...

Лолита замолчала, подняла голову и быстро, пристально посмотрела на меня.

- Я зря сердилась на твою девушку, - сказала она, прикусив нижнюю губу, глаза её блестели. - Моё письмо к тебе получилось тоже грустным...

- Маленькая, у тебя получилось чудесное письмо! Мне никто не писал таких писем...Я не забуду его...никогда не забуду...

Мы немного помолчали, глядя в разные стороны, плот чуть кружился на воде, под нашими ногами, между досками чернела вода.

- Лолита, я уезжаю в Ригу. Что тебе привезти? Что ты любишь? - спросил я её.

- Что... я люблю?... Я... ничего не люблю, - ответила она глядя в сторону, - плывём дальше...

Лес на другом берегу был действительно дикий. Глубокие мхи, папоротник по пояс, толстые стволы высоких елей. Всё было окутано зелёным сумраком и тишиной. Лес был испещрён трещинами-канавами, наполненными водой. Перепрыгивая через одну канаву, Лолита поскользнулась и упала в грязную воду. Я вытащил её, мокрую, всю перепачканную земляной жижей. Она шла, мокрая и грязная, понуря голову, я не видел её лица, мне в какой-то миг показалось, что она плачет.

- Я никогда не была ещё такой грязной, - услышал я её приглушённый капюшоном голос.

- Лолита, - позвал я её. - С тобой всё нормально? Сейчас мы разведём костёр. У меня есть спички.

Она немного прошла и, обернувшись, сказала:

Я родился носачом.

Мне несчастья нипочём:

Полечу с коня, спасаюсь,

Носом в землю упираюсь.

. Уже совсем стемнело, когда мы дошли до ручья. Она разделась за моей спиной и стала мыться.

- Я не могу достать, - сказала она, - смой грязь со спины.

- Давай, я не смотрю на тебя.

- Можешь смотреть. Я такая грязная, что мне не стыдно.

Она помылась, а потом на голое тело натянула мой свитер, который ей доходил почти до колен, и мы прополоскали в ручье её одежду.

- Нам надо возвращаться, - сказала она. - В другой раз мы пойдём дальше... а сегодня хватит... Вон там, - указала она рукой, - выход из леса. Я покажу тебе большой яблоневый сад, а за садом будет поле..., - и вдруг неожиданно спросила: - Я не говорила тебе, что моя мама была русская? Она умерла прошлым летом.

Лолита замолчала, а я не знал, что ей сказать.

- Мне нравится, как ты говоришь по-русски... говоришь чисто... как она!

- Так кто ты, русская или латышка?, - спросил я, стерев с её щеки капли воды.

- Я думаю по-латышски, значит - латышка, но сейчас... мне пришла в голову мысль на русском языке - тебе не надоело быть со мной?...

Выглянула луна и осветила прекрасный яблоневый сад. Мы, как зачарованные, стояли между высокими деревьями, ветви которых гнулись от тяжёлых плодов.

- Знаешь, на что этот сад похож? - спросила Лолита, касаясь рукой ветвей. - Это похоже на Райский сад. Слышал эту историю? Мне мама рассказывала... Как ты думаешь, Адам и Ева сорвали запретное яблоко днём или ночью? Мне кажется, что ночью, вот такой, как эта, - ведь они воровали... Да, была точно такая ночь и... посмотри, - показала Лолита рукой в небо, - были эти же самые звёзды... Сейчас всё, как тогда! Всё только начинается, и никто не знает, что будет дальше..., - и вдруг, лукаво улыбнувшись, тихо сказала: - Давай сделаем... как в Библии написано?

Она двумя руками сорвала большое яблоко и медленно протянула мне. Я взял её руки и прямо из них укусил плод. Лолита улыбнулась и тоже укусила в том месте, где укусил я. Мы кусали по очереди яблоко, луна золотила её волосы, но глаза Лолиты были черны и пугающе таинственны. Она приблизила лицо своё к моему и прошептала:

- Сейчас на нас закричит... Бог! Сейчас он нас прогонит! Но знаешь... давай сами убежим от сюда! Бежим!... - закричала она громко и побежала к полю, укрытому тонкой полосой тумана. Лолита бежала, а за ней тянулась тёмная полоса травы.

- Лолита, за тобой след остаётся, - крикнул я, - ты можешь рисовать на поле в тумане!

Она остановилась и повернулась ко мне. Она казалась такой маленькой в туманном поле.

- А мы с тобой не потеряемся? - донёсся её крик. - А то потом я вырасту, ты встретишь меня и не узнаешь?... Если ты увидишь у кого-нибудь на груди родинку-сердечко, то знай - это я!... Я нарисую тебе её!

И Лолита побежала по полю полукругом, а потом ещё одним полукругом и ещё, туман разлетался под её ногами, и на поле в тумане проступали едва уловимые контуры сердец и тут же таяли. Лолита бежала всё дальше, всё глубже погружаясь в туман и исчезая в нём... тая в нём... пропадая...

IV

Полоса невезения.

-- Лолита, всё хочу спросить, сколько тебе лет?

-- А сколько тебе нужно?

-- Хм!... Ну, ты даёшь!

Солнечный июльский день. Мы шли с Лолитой через поле. Высокая, тёплая трава хлестала нас по ногам, в ней жужжали пчёлы и порой что-то попискивало, а высоко в небе быстро летело огромное тёмно-синее облако с рваным, озарённым солнечным светом краем. Поправляя на плече лямку этюдника, я заметил косой взгляд Лолиты.

-- Что-то давно не было у тебя хороших работ, -- сказал она с досадой, покусывая травинку.

-- Видать, у меня полоса такая, -- вздохнул я.

-- Полоса? Это что -- имя той девушки, что тебе пишет?

-- Не остри и не ревнуй, -- сказал я, пытаясь щёлкнуть её пальцем по носу, но промазал.

-- Я не ревную, а сержусь! Что ни письмо от неё, так полоса у тебя начинается. О чём хоть она пишет?

-- Лолита, о таком не спрашивают.

-- Разве можно такие письма писать, чтобы настроение у человека портилось? - возмутилась она. -- Вот я бы тебе писала такие письма, что ты бы гением стал!

-- Ну и что бы ты мне написала?

Лолита чуть подумала, закусив тонкую, сплетённую по пути, косичку.

-- Вот, например:

«Виталька, пишет тебе Лолита!

Приходи скорее ко мне, я лежу вся разогретая и нетерпеливая!...»

-- Что-что? -- опешил я, -- это ты о чём?

-- Это я о том, что ты вечно опаздываешь, терпение моё кончается, с меня вчера уже кожа начала сходить от солнца, сколько же можно на песке валяться и тебя ждать!? Ну, как тебе моё письмо? -- усмехнулась она.

-- Лолита, я хотел бы получать твои письма! Такого мне никто ещё не писал!

-- Твоя полоса что-то очень длинная, -- немного подумав, заключила она. -- Я поняла, в чем дело. Ты движешься не поперёк полосы, а вдоль неё. Вот она и не кончается. Хочешь, расскажу анекдот?

-- Давай.

-- Один человек решил пойти в пивную, а чтобы найти калитку, когда назад пойдёт, сосчитал, сколько досок в заборе от пивной до дома. Насчитал пятьдесят досок. Напился он, надрызгался, назюзюкался...

-- Лолита, без подробностей.

-- Хорошо. Идёт он домой и доски считает. Сосчитал пятьдесят досок, а калитки всё нет, доски продолжаются, проходит ещё пятьдесят досок, а калитки снова нет. Три часа так ходил, пока не услышал крик жены: «Эй, ты чего вокруг бочки ходишь?»

-- Смешно, -- сказал я мрачно, -- это, выходит, я вокруг бочки хожу?

-- Вроде того. Тебе надо менять направление, вот и выйдешь из своей полосы.

-- И как ты думаешь сменить моё направление?

-- А вот так, -- и Лолита развернула меня на 45 градусов, -- ты сейчас шёл рисовать в лес, а теперь пойдёшь рисовать на море. Вон там выход из полосы, -- и она указала рукой в сторону синевшего вдали моря.

-- Как всё, оказывается, просто! - воскликнул я. - Гениально!! Идём.

Мы расположились на песке у моря, Лолита разделась и, раскинув руки, потянулась со счастливой улыбкой.

-- Посмотри, -- сказала она, обводя рукой окрестности, -- хочешь море, вот тебе море, хочешь поле с коровами, вон тебе поле, хочешь меня, вот тебе я! Что ещё надо художнику?!... Что ты так смотришь? Знаешь, я сегодня что-то не совсем правильно говорю по-русски. Но ты по-латышски говоришь ещё смешнее. Я говорю, если хочешь меня... рисовать, то рисуй на здоровье.

И, показав мне кулак, Лолита побежала к воде.

Налив в банку морской воды и достав планшет с бумагой, я стал делать акварель.

Лолита не сразу зашла в воду, она поискала на берегу янтарь, бросила в ворону куском дерева, выброшенным на берег волнами, и только тогда, забежав в море, плюхнулась в воду животом. В общем-то купание её в этом и заключалось, причём после каждого падения она очень долго не показывалась из воды. Это меня нервировало и не давало сосредоточиться на работе - утонуть же ребёнок может!

Я, лёжа животом на горячем песке, рассматривал готовую работу, как вдруг на неё упало несколько капель, и надо мной раздался голос Лолиты:

-- На твоей акварели не хватает людей.

Я посмотрел на неё, всю в сверкающих каплях воды, а потом взглянул на свою работу.

-- Да, Лолита, ты права. Смотри, я всего лишь пятью мазками кисточки сейчас нарисую парня и девушку.

-- Похоже, -- согласилась Лолита, -- а давай это будем мы с тобой. Так и назови - «Мы с тобой». Давай, поучи меня рисовать.

-- Хорошо. Представим, что я хочу тебя сейчас нарисовать.

-- Да, представим,-- согласилась она и легла на песок животом кверху.

-- Ты сейчас вся мокрая, в капельках. Давай с капельки и начнём. Я рисую округлый контур капельки. Теперь карандашом делаю фон, это тон твоего тела, на котором эта капля находится. Начинаем делать каплю. В своей верхней части она сливается с телом, но постепенно светлеет к середине, потом начинает снова темнеть, а в самом низу, где она закругляется, опять светлеет. Это должно быть самое светлое место в капле, тогда она будет круглой. Внизу, под каплей, делаем тень. Светлый низ капли чётко отделяется от тени. Это самое тёмное место в этой тени, но не чёрное, так как сквозь каплю проходит свет. Тень идёт всё ниже, светлеет, но заканчивается округлой, чёткой формой. Вот капля и готова.

-- Как, оказывается, сложно рисовать каплю!

-- Это всего лишь капля. А тебя мы рисовать ещё даже и не начали.

-- Не надо начинать. Ты мне дай этот рисунок, и я буду учиться рисовать каплю.

А ведь и правда, кончилась полоса! Я написал ещё маслом море, небо, лес -- всё получилось очень красиво. Лолита потянула меня за руку купаться. На песке работу оставлять нельзя, наметёт песка в краску. Я дошел до поля и положил её на траву. Так надёжнее. Посмотрел на пасущихся вдали коров, на быстро летящие облака и побежал по горячему песку к Лолите.

А потом мы плавали с ней наперегонки, ныряли, кто дальше, и падали животами в воду. Потом на нас напала злобная оса, пришлось держать оборону, пытаясь сбить её водой...

И тут, о ужас! Я увидел, что в том месте, где лежит моя работа, пасутся коровы. Да они же её потопчут! Вместе с Лолитой мы бросились к полю, с криками разогнали коров, подошли к моей картине и замерли. Так благоговейно замирают в Лувре перед шедевром! Моя картина преобразилась! Небо, море, волны, берег -- всё было выполнено так смело, виртуозно! Но что же произошоло?

-- Я поняла, - сказала Лолита, - это корова полизала. А что! Неплохо у неё получилось!

-- Да это же потрясающе!

-- Ты видал! Как хорошо я тебя развернула сегодня. Выход из полосы всегда рядом.

-- Лолита, ты -- чудо!

-- Да ладно! -- скромно потупилась она, -- хвалишь, как будто это я лизала. Ой! Смотри!

И тут мы увидели, что из-за леса на нас стремительно надвигается тёмная грозовая туча. Озаряя её снизу, сверкала молния, гремел далёкий гром, и Лолите на нос упала капля дождя.

-- Вон ферма, бежим! -- крикнула она.

Подхватив свои вещи, роняя их и снова подхватывая, мы понеслись через поле к ферме у леса. Только мы влетели в дверь длинного кирпичного строения, как снаружи резко потемнело, и по крыше фермы забарабанил страшный ливень. Оказалось, что забежали мы в свинарник, и не менее сотни пятачков развернулись в нашу сторону. Вонь свинарника чуть не сбила меня с ног. Первой мыслью у меня было -- бежать отсюда, и как можно скорее, но с неба на землю обрушился уже целый потоп.

Подавляя тошноту, стараясь дышать, направив рот к двери, я почувствовал, что меня потянули за рукав. Рядом стояла Лолита и с блаженной улыбкой, словно младенца, нянчила на руках поросёнка.

-- Смотри, какая прелесть, -- говорила она, разворачивая его ко мне мордочкой. -- Правда, хорошенький! Смотри, какой у нас пятачок розовенький! Хочешь его поцеловать?

-- Лолита, это дурдом! Сплошной Льюис Кэрролл! Убери его от меня!

-- Не хотят нас целовать, -- сказала со вздохом поросёнку Лолита, -- ну, ничего, пойдём к маме.

-- С ума можно сойти! -- прошептал я, опускаясь у двери на шаткий стул. Но тут Лолита случайно открыла низкий загон, и целый выводок поросят с визгом пронёсся по моей лежащей на земле работе. Я закрыл лицо руками.

-- Взгляни, -- подошла ко мне, ошеломлённому, Лолита, -- море стало ещё лучше!

И она развернула картину лицевой частью ко мне. Увидев, что работа стала действительно лучше, я взялся за сердце.

-- Лолита, если это безумие не прекратится, то я не знаю, что со мной будет!

-- Знаешь, -- сказала Лолита, прищурившись, с видом эксперта, -- всё очень хорошо, но вот это место в углу теперь слабовато выглядит. Давай я дам лизнуть в этом месте маме того поросёночка? Правда, станет лучше.

-- Лолита, мне кажется, что я схожу с ума. Я серьёзно говорю.

-- Успокойся, -- она присела рядом со мной и участливо погладила по волосам, -- ты такой впечатлительный! У тебя ведь была полоса? Так?

-- Так, - кивнул я послушно, словно пациент доктору.

-- А у них, -- указала она радостно рукой на свиней и поросят, -- у них не бывает никаких полос. У них всегда всё получается.

-- Лолита, ещё несколько слов, и я рехнусь. Сядь рядом со мной. Помолчи. У тебя неправильное представление об искусстве.

Лолита снова взяла поросёнка на руки, села рядом со мной и, привалившись к моему локтю, посмотрела на меня снизу вверх.

-- Но ведь главное -- результат, -- сказала она. -- Рассказать тебе анекдот?

-- Давай.

-- Директор фабрики проходит мимо проходной и видит, что охранник обедает -- подстелил газетку, на газете крошки, колбасные обрезки, накрошено яйцо. Директор раскричался -- что за свинство! Завтра иностранная делегация приезжает. Позор! Если хочет есть, то пусть возьмёт что-нибудь приличное.

На следующий день директор ведёт иностранную делегацию, и все видят -- сидит в будке охранник, перед ним огромная миска с чёрной икрой, и он её ест большой ложкой. Иностранцы поражаются! Вот это да!!!

Уехала делегация, прибегает директор и спрашивает охранника, как это ему удалось -- огромная миска чёрной икры!? А охранник отвечает: «Ох! И не говорите! Вчера всю ночь с женой у кильки глаза выковыривали!»

-- Знаешь, Лолита, -- сказал я, немного помолчав, -- сегодня у меня великий день. Я понял, почему мы вместе и почему нам с тобой так легко и хорошо. Просто двое ненормальных нашли друг друга.

-- Нет, это я тебя нашла, -- поправила меня Лолита и вдруг, опустив поросёнка на землю, крикнула так, что все поросята с визгом бросились в разные стороны. -- К СВИНЯМ ВСЕ ПОЛОСЫ НА СВЕТЕ!!! -- и посмотрев на меня с улыбкой, тихо спросила, -- правильно я говорю?

V

Колдунья

Шум ветра в вершинах сосен наполнял лес тревожным гулом. Солнечные лучи веером пронизывали гулкое пространство леса, пятна света метались по зарослям черники, озаряли бледное лицо Лолиты и её светлую руку на грубой серой коре дерева.

-- Рисуй быстрее! У меня муравей ползёт под джинсами, -- сказала Лолита.

-- Так прихлопни его.

-- Ну да, а потом и меня что-нибудь прихлопнет, -- ответила она.

-- Так интересно слышать такое от человека, у которого я вижу всю его макушку от лба до затылка. Постой ещё немного, я сейчас закончу.

Лолита отколупнула от ствола дерева кусочек смолы и поднесла его к носу.

-- Расскажи мне что-нибудь. А то мне скучно тебе позировать, стоя в муравейнике.

Я смотрел на стоящую у дерева Лолиту, ветер раскачивал вокруг неё кусты черники, казалось, что по ним бегают невидимые лесные существа.

-- Расскажу тебе один случай. Однажды, в подземном переходе, я заметил парня. Чуть впереди него шла девушка. Перед ступенями из подземного перехода, на металлической решётке, каблук туфельки у девушки застрял в щели между прутьями решётки, и она стала падать. Парень подхватил её, а девушка всё никак не могла вытащить каблук. Конечно, она вытащила его, они улыбнулись друг другу и, поднявшись по ступеням из подземного перехода, разошлись в разные стороны, на противоположные трамвайные остановки. Я видел, что когда глаза их встречались, они улыбались друг другу. Вскоре появился её трамвай, и, прежде чем он, проезжая, закрыл её, девушка бросила на парня последний взгляд... Трамвай тронулся, унёсся, набирая скорость, а она, оказывается, никуда не уехала, а осталась на том же месте. И тут пошёл сильный дождь, парень перебежал через дорогу и спрятал девушку от дождя под своим зонтом. Дождь пробивал зонт, на лице девушки появлялись крошечные капельки-дождя.

-- Vai tev ir cigarete? (У тебя есть сигарета? латыш.) - спросила она.

-- Я не курю - ответил он по-русски и добавил, - man nav (у меня нет).

-- Ничего, - улыбнулась она.

-- Tu zini, es (Ты знаешь, я…), - начал было он, но тут подошёл мой трамвай, я уехал, а они так и остались стоять под ливнем. О чём ты задумалась, Лолита?

-- Я думаю, на каком языке они всё же будут потом разговаривать? Думаю, как и мы с тобой - по-русски.

-- Видишь, как много людей, целый город людей... целая страна... целый мир, а ты выделяешь из всех кого-то одного, любишь его! Это трудно... Всё, Лолита, я закончил. Можешь выходить из своего муравейника.

-- А ведь я тоже когда-нибудь встречу кого-то. Правда? - спросила она расстёгивая джинсы.

-- Конечно. Хочешь я расскажу тебе об этом?

-- Ты не можешь ничего знать об этом.

-- Есть вещи, которые я знаю совершенно точно.

-- Потом расскажешь, только нет забудь. Пошли, -- сказала она, посадив муравья на ствол сосны и застёгивая молнию джинсов. - Река уже совсем близко. Давай зайдём на заброшенный хутор, накопаем картошку, а у реки запечём её в костре...

К вечеру ветер стих, над темнеющей рекой повисла полоса тумана, в котором скользили по воде два лебедя, туман скрывал их тела, и видны были только две лебединые головки на тонких шеях. Лебеди выплыли из тумана и приблизились к берегу, отражаясь в тихой воде, как в зеркале, но вот один лебедь коснулся клювом воды и разбил своё отражение.

Мы с Лолитой вытащили из камыша десятиметровый шест, составленный из связанных между собой тонких стволов молодой осины. На конце шеста была укреплена закрытая пластиковая бутылка, она служила поплавком и не давала концу шеста тонуть. Там же был вбит гвоздь с откушенной шляпкой. На этот гвоздь я надел петельку сетки-трёхстенки и стал выдвигать шест в воду, перпендикулярно берегу. Лолита аккуратно подавала мне сетку. Выведя в реку все десять метров сети, я крутнул шест и освободил петельку с гвоздя, сетка пошла на дно и встала над ним, как воллейбольная сеть, поддерживаемая сверху поплавками. Так, без лодки, мы с Лолитой растягивали сетку-трёхстенку.

Вернувшись к костру, Лолита палочкой разгребла угли и выкатила из жара испечённый картофель. На её лице играли отсветы огня и вспыхивали на кончиках волос золотые искорки. Лолита счищала запечённую корочку с картошки и бросала её в огонь. В небе, одна за другой, зажигались звёзды.

-- Лолита? - тихо сказал я.

Она некоторое время смотрела на огонь, а потом медленно подняла на меня глаза.

-- Лолита, расскажи и ты мне что-нибудь.

-- Хорошо, я тоже расскажу про встречу, -- произнесла она и чуть задумалась. -- Это было прошлым летом и не здесь, а там... дальше по реке. Я пришла туда однажды днём, чтобы проверить сетку, которую брат растянул. Я уже хотела уходить, как вдруг услышала шум мотора подъехавшей машины, в лесу неподалёку была дорога... Показались трое мужчин. Они сразу заметили меня, устроились на полянке среди камышей, зажгли костёр...

Лолита замолчала, глядя на огонь.

-- Они всё время поглядывали на меня, и я почувствовала тревогу, -- продолжала она, посмотрев на меня сквозь рыжые волосы. -- Там был один здоровый и лысый. Он подошёл ко мне, схватил за волосы, накрутил их на руку и дёрнул за них так, что я упала перед ним на колени. Он крикнул дружкам: «Птичка маленькая, но ротик большой». Я укусила его за руку, которой он держал мня за волосы, а он прошипел мне прямо в лицо: «Сейчас я тебя убивать буду!» И тут я почувствовала, что меня вроде как толкнули в голову... а через миг я открыла глаза, и поняла, что лежу на траве, в глазах было мутно и очень болела голова. Я услышала тихий голос: «Девочка, ты в Раю! Ты в Раю!» И правда, я увидела такое огромное синее и бездонное небо, какого никогда в жизни не видела! И вдруг... надо мной появилось лицо лысого, он засмеялся: «Смотри, а мы и здесь есть!» А потом за волосы потащил к костру и толкнул на одеяло, которое они на траве расстелили...

Лолита замолчала, откусила кусочек печёной картошки, вяло разжевала и снова заговорила.

-- Мне было очень страшно... так страшно, что кружилась голова... Но вдруг, я кого-то заметила за своей спиной и очень обрадовалась. Я заметила край одежды... что-то в полосочку...странное. Я подумала, что теперь, при постороннем человеке, они мне ничего не сделают, встала, оглянулась, но за спиной никого не увидела. Я стояла совсем одна, но была уже совсем другая. Страха больше не было. Была... злость! Боже, какая была злость! Я такой злой ещё никогда не была. Я протянула к ним руку и сказала...

-- Что ты сказала?

-- Я сказала им, что тот, кто меня тронет, трёх дней не проживёт!

Лолита откинула волосы с лица чуть задев щёку, отчего на ней осталась чёрная полоса от испачканных в углях пальцев. Костёр ярко пылал, ослепляя нас и делая ночь вокруг нас ещё чернее. У берега, в темноте, призрачно светлели два спящих лебедя.

-- Я прошла мимо них, и удивилась, что никто не остановил меня. Я шла и мне почему-то казалось, что за мной, там где я проходила, загорается трава. Ещё что-то было странным, я не могла понять, а потом увидела. Там, где они стояли ни одна камышинка не шевелилась... а вокруг меня ветер кружил траву. И тут лысый крикнул мне: «Демон! У меня в ушах звенит!» Мне не было его жалко, и я сжала зубы от злости, а он схватился за голову и сел на траву... Я долго бежала по лесу...

-- Бедная Лотита! Страшный ты мой человек!

-- Нет, ты не думай, я добрая! Ты ведь не думаешь теперь обо мне плохо? Нет, я добрая! Я ведь понимаю, что это, как нож. Им можно ранить, а можно и хлеб отрезать, но тёмные понимают только тёмный язык.

-- Я сейчас вспомнил, как на корабле ты говорила, что хочешь быть волшебницей.

-- Да, доброй.

Мы проверили сетку, вытащили из ближайших ячеек несколько линей и пустили их в садок. Потом подкатили к костру с двух сторон два толстых обломка берёзового ствола, чтобы костёр горел всю ночь. Было тихо, только лаяла далеко за лесом собака.

Мы сидели у костра под высокой сосной и смотрели вверх на звёзды между чёрными ветвями.

-- Ты не устала? - спросил я её.

-- Я никогда не устаю. Если я устаю, то всегда могу получить силу, -- ответила Лолита.

-- Как?

-- У человека есть сила, и точно такая же сила есть у всего вокруг нас. У камня, цветка, дерева! Выбери себе дерево, -- сказала Лолита. - Видишь, как много деревьев, целый лес, но тебе надо выбрать только одно. Это трудно...

-- Вот это, -- сказал я, указав на дерево под которым мы лежали.

-- Как думаешь, сколько ему лет? - спросила она.

-- Лет сто.

-- Впервые за сто лет его заметили. Ты понимаешь, каким одиноким было это дерево всю свою жизнь! Ты можешь полюбить его?

-- Дерево?

-- Если сможешь, то оно даст тебе силу.

Мы не сразу осознали, что из темноты, из самой глубины леса доносится странный, мерный стук, казалось, что кто-то бьёт большой костью о кость.

-- Как думаешь, что это? - спросил я Лолиту.

-- Не знаю. Это не зверь...

-- Кажется, приближается.

-- Да... Подожди, дай послушать!

Стук приближался, был он странным, зловещим.

-- Не люблю, когда меня пугают, -- сказала она, -- Ой, смотри, кто к нам пришёл!

Я увидел, как она протянула в траву руку и коснулась иголок подобравшегося к нам ёжика. Он фыркнул, свернулся в клубок, но постепенно осмелел, высунул чёрный носик и коснулся им пальца Лолиты.

-- Ёжик, -- прошептала она, -- не уходи.

А потом ещё раз прислушалась к стуку, провела руками над пламенем костра и, приложив ладони ко рту, закричала в темноту: «Э-э-э-эй!...»

Эхо её голоса отозвалось над рекой.

-- Лолита, кажется стихло.

-- Я поздоровалась...

Я видел её щёку, испачканную золой, мне показалось, что в глазах её блеснули слёзы.

-- Я сейчас вспомнила твою историю про парня и девушку, -- сказала вдруг она. --Ты хотел мне рассказать про меня, что будет когда-нибудь со мной, -- сказала она.

-- Да... конечно... Расскажу. Однажды, ты в первый раз увидишь глаза этого человека.

-- Увижу, -- прошептала Лолита, глядя мне в глаза.

-- В первый раз ты услышишь его голос, узнаешь, как его зовут и будет миг, когда он впервые назовёт тебя по имени...

-- Да, -- едва слышно выдохнула она.

А ещё, когда-то в первый раз он коснётся тебя рукой...

-- Только не за волосы!

-- Лолита, -- позвал я её.

-- Что? - глухо отозвалась она.

-- Улыбнись.

Она посмотрела на меня и, коснувшись кончиками пальцев уголков своих губ, растянула их в улыбку. Потрескивал костёр, искры взлетали ввысь и гасли среди звёзд.. На середине реки, в тумане, ударила большая рыба, лебедь в темноте расправил крылья, захлопал ими и, изогнув шею, положил голову на крыло.

Мы проверили сеть, а потом легли у костра на сено накрытое холстиной. Лолита лежала спиной ко мне, лицом к костру. Засыпая я видел, как она опять коснулась рукой ёжика, который всё ещё сидел возле неё.

-- Ёжик,-- прошептала Лолита, -- не уходи. Мы хотим спать, а здесь могут быть змеи... не уходи от нас, ёжик!... Посторожи нас! Я устала... Я очень-очень устала!...

VI

Золотая рыбка.

Почувствовав тепло на своём лице, я приоткрыл глаза, и меня ослепил луч солнца, прорвавшийся сквозь ветви сосны, под которой я лежал.

- Вставай, лежебока. Смотри, сколько я земляники собрала! - сказала Лолита и укусила красную ягодку. - Вода в реке очень тёплая. Вставай, - повторила она, облизывая губы.

Она сидела против солнца, лицо её было в прохладной тени, а контур сбившихся рыжих волос был очерчен золотым ореолом.

- Сейчас. Дай вспомнить, что было вчера.

- Сейчас напомню. Вчера была чёрная-чёрная ночь, и рядом с тобой была чёрная-чёрная Лолита, но сейчас утро! - вскочила она, раскинув руки и потягиваясь, - смотри какое солнце!

С пронзительным писком пронеслись над нами ласточки, а тёплый ветер, зашелестев в камышах, донёс свежий аромат реки.

Лолита, скидывая на бегу одежду, плюхнулась в воду в вихре сверкающих капель.

- Ты рыбу распугаешь, - крикнул я ей.

- Я сама золотая рыбка! - воскликнула она шлёпая руками по воде. - Разве не золотая? Могу исполнить три желания.

- Почему только три?

- Чтобы ты хорошо подумал.

- Но у меня нет желаний! - крикнул я ей и нырнул под воду. Я увидел ноги Лолиты в кружеве солнечных зайчиков, скользящих по песчаному дну и стайку серебристых уклеек блеснувшую на солнце. Я проплыл над самым дном, рассмотрел несколько ракушек, а когда вынырнул, Лолита плеснула мне в лицо водой.

- Ты неправ, - сказала она, - почему ты отказываешься от желаний? Разве ты не хочешь, чтобы я была счастливой?

- Хочу. Да... Это моё первое желание. Я хочу, чтобы ты была счастливой.

- Посмотри! - воскликнула Лолита, указывая в небо за моей спиной, - Две радуги! Это счастливый знак. Если Бог есть и если он тебя слышит, то я буду счастливой. Загадывай ещё скорее, а то радуги исчезнут!

- Я хочу, чтобы мы жили долго-долго.

- А третье? Подумай хорошо...

- Я хочу, чтобы мы друг друга не потеряли

- Или не забыли. Но ты не попросил счастья себе.

- Не хватило желаний. Их было так мало.

- Я поделюсь с тобой. Нет-нет, не спорь. Сейчас мы оба опустимся под воду, и я пожелаю, чтобы мы оба были счастливы... Моё желание проникнет в воду реки, и станет рекой... Давай!...

Мы нырнули под воду, я видел перед собой улыбающееся лицо Лолиты и опять подумал, как в первый день нашей встречи, она - маленький довольный лягушонок. Сверкающие пузырьки воздуха соскальзывали с уголков её губ и переплетаясь устремлялись вверх. Между нашими лицами проплыла стайка крохотных мальков, она протянула к ним руку и они проплыли между её пальцами.

Когда мы вынырнули, двух радуг уже не было.

- Давай я тебе что-то покажу, - сказала Лолита, - для этого надо будет проплыть вдоль берега. Если устанешь, хватайся за камыши и отдыхай. Плывём?

- Плывём.

- Ты никогда ещё не говорил мне «нет», - улыбнулась она и поплыла вдоль высоких камышей, склонявшихся над нами под порывами тёплого ветра. В камышах кипела жизнь: что-то попискивало, хлюпало водой, деловито пробиралось в заросли, ломая сухие стебли.

- Здесь много гнёзд, - объяснила Лолита, а ещё живут выдры и бобры. Видишь протоку?- спросила она, когда мы проплывали у расступившихся камышей, между которыми уходила в глубину зарослей узкая водяная тропа. - Там у них плотина. Хорошо устроились ребята, никто туда не заглядывает - топко. Бобры и выдры умные, они и в сетку не попадают, они видят её и перепрыгивают через неё. Ты не устал?

- Нет, а куда мы плывём?

- Золотая рыбка хочет показать тебе счастье! Сейчас. Уже скоро, - ответила она, и поплыла впереди меня. Кончики её рыжих волос потемнели от воды и липли к узеньким белым плечам, когда они показывались над водой. Мы проплыли мимо белых кувшинок, на плоских круглых листьях, здесь плыть было тяжело - ноги путались в длинных подводных стеблях. Рядом с нами крякая проплыла утка с выводком утят. Не знаю, за кого они нас приняли, но совершенно не испугались. Один утёнок подплыл очень близко и стал широким клювиком смешно хлюпать в ряске.

Несколько белых бабочек устроили над водой погоню друг за другом, одна из них упала в воду, но тут же взлетела... Так приятно было плыть и чувствовать себя частью этого мира. Камыши шелестели, солнце припекало голову и плечи, и, чем дальше мы плыли, тем больше видели в камышах гнёзд с птенцами. Они попискивали, пытались на нас взглянуть, карабкались друг на друга. Никто нас не боялся и это было так здорово! Лолита заглядывала в гнёзда, с улыбкой кивала мне на них головой и плыла всё дальше и дальше. Тяжёлый, толстый шмель с трудом прогудел над самой водой, облетел нас несколько раз, словно разглядывая, и направился к противоположному берегу реки, а мы с Лолитой переглянулись и, кажется, подумали одно и то же - неужели толстяк долетит? А на мелководье прошла с шипением полоса ряби от мальков, бросившихся врассыпную от окуня.

- Лолита! - позвал я её, но она то ли не услышала, то ли не хотела говорить и продолжала плыть дальше.

- Тихо! - прошептала она. - Здесь нельзя шуметь. Видишь, сколько здесь зверушек! Не будем их пугать. Посмотри, вон ужик плывёт.

И я увидел, как подняв над водой маленькую головку, вёртко скользил по поверхности воды маленький уж.

Но вот камыши кончились, и мы оказались у покосившегося забора из жердей на самом краю крутого берега. Дальше за зарослями виднелся заросший сад и развалины каменного дома. Узловатые, поросшие мхом ветви старой яблони перевешивались через почерневшие жерди забора и, почти касаясь воды, образовывали большую зелёную арку, в которую мы с Лолитой заплыли. Протянув руку вверх, она сорвала маленькое красное яблочко, ими было усеяно всё дерево. Лолита надкусила яблоко, и я вспомнил туманную ночь в яблоневом саду.

- Попробуй, - сказала Лолита. - Это райские яблоки, они маленькие, но очень сладкие.

Я, одной рукой держась за ветвь, укусил яблоко... Никогда я не ел таких сочных крохотных яблок. В зелёной тени дерева мы срывали яблоки, кусали их и кидались огрызками, ветер шумел листвой над нашими головами, было тепло, хорошо и так сладко во рту.

Лолита подплыла ко мне и ухватилась за мои плечи. Глаза её смеялись.

- Правда, здорово! - спросила она.

- Невероятно! Я никогда так не ел яблок!

- Я знала, что тебе понравится.

Неожиданно поверхность реки с шипением закипела от пронизанного солнцем тёплого ливня. Капли прорывались сквозь листву, стекали по лицу Лолиты, и в каждой капле светилось маленькое солнце. Она тряхнула ветку, и на нас вместе с дождём посыпались яблоки. Дождь быстро прекратился, словно его и не было, и тут же на листе кувшинки, громко квакнула лягушка, привстала на передних лапках, покачалась, словно делая гимнастику и прыгнула в воду.

- Вылезем на берег, - предложила Лолита, - здесь крутой обрыв, надо за забор хвататься. Давай ты первый.

Подтянувшись, я вылез из воды и помог подняться Лолите. Обходя кусты разросшегося крыжовника, мы по пояс в зарослях сныти пробрались к каменной разрушенной стене старого дома с торчащими из провала крыши полусгнившими стропилами.

- Какие большие камни, - сказала Лолита, прищурив один глаз на солнце и, шлёпая по стене рукой. - Ты бы смог поднять такие?

- Один бы нет.

- Сколько сил когда-то потратили, чтобы построить эти стены, а теперь... ничего не осталось, - она чуть задумалась и вдруг посмотрела на меня. - А ты стал меньше рисовать. Почему?

- Я запоминаю. Всё-всё запоминаю, а потом нарисую.

- Я тоже хочу запомнить сегодняшний день, - сказала она и села на траву у каменной стены. - Хочу запомнить солнечный свет и стрёкот кузнечиков, хочу запомнить тебя и двойную радугу. А ещё то, как я под водой загадала желание. Я верю, что моё желание стало рекой, вольётся в море, а потом однажды прольётся дождём и станет травой, листьями, цветами!

Лолита коснулась рукой голубого цветка.

- Однажды мне в голову пришло стихотворение. Рассказать?

Я молча кивнул и сел рядом с ней, прислонившись спиной к стене. Нас обдувал тёплый ветер, над высокой травой носились стрекозы, а мы сидели в колышущейся, рваной тени яблони, солнечные лучи пронизывали листву старого, узловатого дерева и слепили нам глаза.

- Только я не умею писать стихи, это детское стихотворение. Вот такое:

Тихо скрипнув дверью,

Появился он.

Я чуть испугалась,

Это ведь мой сон.

А во сне, известно,

Страшно иногда,

Словом, испугалась,

Глядя на слона.

Слон понял, смутился,

Сжался он, как смог,

Медленно уселся

Возле самых ног.

- Посмотри, малышка,

Разве страшный я?

Ты меня не бойся,

Милая моя.

Днём, стальная клетка

Давит на меня,

Лишь во сне твоём

На свободе я.

Мы немного посидели молча. Лолита плела тонкую косичку и покусывала губу.

- Что же это за слон? - спросил я. - Что он значит? Может, это...

- А может, просто слон? - улыбнулась она. - Взрослые всё усложняют и всё время думают о чём-то. Ты тоже думаешь. А дети не думают. Они смотрят на цветок и видят цветок. А взрослых никогда нет там, где они есть. Вот и ты сейчас сидишь рядом со мной, а сам где-то далеко-далеко. О чём ты думаешь?

Лолита медленно повернула ко мне своё лицо с чуть проступившими на солнце веснушками.

- Вот, и я тоже, - прошептала она.

- Что, тоже?

- Я тоже думаю... Я покажу тебе ещё много интересного, а ты запоминай... Ведь, если мы что-то забываем, то это всё равно, как если бы этого не было... Знаешь, как надо запоминать? Для этого надо закрыть глаза. Закрой. Почувствуй, какой тёплый ветер. Чувствуешь? Заметил, он пахнет мёдом, камышом, рекой? А теперь, не забывая о ветре, надо услышать, как пищат ласточки над нами, и шелестят листья, трещат кузнечики, а вон плеснула волна за забором, а если прислушаться, то... Слышишь? Поют птицы на том берегу. Ведь ты не слышал их, пока я не сказала? Что ещё ты слышишь?

- Я слышу тебя, Лолита.

- Открой теперь свои глаза. Открой их, как в первый раз в жизни. Всего, что ты видишь, не может быть. Не может быть такого яркого солнца, но посмотри, оно есть... Так солнечно, что больно смотреть! Такого огромного неба тоже не может быть, но это же чудо - оно над нами! И сколько воздуха в небе, его так много, что невозможно весь вдохнуть. И весь день ещё впереди... Такой огромный солнечный день впереди... Мне кажется, всё это и есть - счастье. А что, разве нет?

VII

Сладкая и яростная любовь.

Тёплый ветер играл озарённой солнцем занавеской у изголовья постели, я лёжа читал книжку, а Лолита внимательно разглядывала мою большую картину под названием «Уборка сена».

- Что ты там увидела, Лолита? - спросил я её.

- Пытаюсь понять, что делают эти люди. Сейчас угадаю. О, поняла! Они танцуют в поле... Нет? Тогда они собирают грибы. Да, ты прав, на полях растут маслята, но только ближе к опушкам леса.

- Лолита, на картине люди убирают сено.

- Знаешь, Виталик, давай завтра ты пойдёшь помогать нам, будем убирать сено. Ты увидишь, как это делается, и нарисуешь новую картину. Как тебе идея?

На следующий день я, весь в поту, шёл с вилами за машиной, которая ехала по полю и выстреливала в мою сторону круглыми катушками туго связанного сена. Мне нужно было вилами забрасывать эти катушки в длинный прицеп машины. Лолита ободряюще махала мне из прицепа рукой, но только иногда, а в основном она работала и болтала с подружками. Взялся я за вилы с энтузиазмом, но катушки сена оказались тяжёлыми. Через пару часов работы я проклинал всё на свете, вспомнил вдруг роман Хемингуэя «Прощай оружие», и только уже хотел воткнуть вилы в землю (я вдруг понял, что именно так, на опостылевшей войне, солдаты втыкают винтовки штыком в землю), только я хотел это сделать, как прозвучал сигнал машины. Слава Богу! Отдых!

Солнце нещадно палило землю. Все пошли отдыхать и перекусывать под деревья, а мы с Лолитой, напившись из колодца ледяной воды из столетней жестяной кружки, устроились на мягкой травке в тени за прицепом.

- Фу-у-у! Ну и жара! - вздохнула Лолита. - Давай вечером залезем в реку по горло и будем сидеть в воде целый час?

- Лолита, есть такой русский писатель - Лесков, у него в книге «Соборяне» один персонаж любил сидеть в реке и пить чай - прямо перед ним в воде был стол, а на столе самовар и закуски.

- Здорово! Мы сегодня так и сделаем! У нас там мостки есть, как раз будут вроде стола, купим лимонад, вафельный тортик и сгущёнку. Давай?

- Давай, Лолита. Мне нравится эта идея.

- Как полезно читать книги! Можно узнать много интересного!

- Ты мне иногда напоминаешь Швейка, это герой ещё одного романа. Он тоже, когда говорил, нельзя было понять - издевается он, или нет.

- Швейк?- оживилась Лолита. - Расскажи мне про него. Он русский или латыш? Хотя, мне всё равно. Что за Швейк?

- Ну, он был такой... неунывающий, маленький, толстенький, любил выпить и закусить...

- Подожди, у него не было пропеллера на спине? Ты не путаешь с Карлсоном? Карлсона я читала.

- Нет, это совсем другое. Очень смешная книжка, но для тебя не подойдёт, ты ещё мала.

- Самые интересные книги те, о которых говорят - ты ещё мала. Она толстая?

- Да.

- Привези мне из Риги, когда поедешь. Буду её читать, а потом под подушку подкладывать, подушка у меня очень низкая... Слушай, почеши мне спинку... вот тут посерёдке что-то чешется.

- Здесь?

- Пониже. Вот... вот здесь... Расскажи мне ещё про книжки. Ты интересно рассказываешь.

- Даже не знаю, что тебе рассказать.

- Ты вчера читал на кровати книгу Розмари Роджерс «Сладкая и яростная любовь», расскажи про неё... Сладкую любовь я понимаю, а разве есть яростная любовь?

- Всё-то ты помнишь! А какая, по-твоему, сладкая любовь?

- Как тебе объяснить? Ну, это, как если бы я кого-то любила и... собрала бы ему целое ведро земляники.

- Это немножко другое. Сладкая... ерунду какую-то говорим. Пойдём лучше ещё попьём.

- Подожди, мне интересно. Никто мне ничего такого не рассказывает. Расскажи, про сладкую любовь.

- Лолита... это, понимаешь, когда ты любишь человека... нет, меня посадят в тюрьму!

- Я никуда тебя не посажу. Виталик, мы же свои люди, - придвинувшись ко мне, заговорщически продышала Лолита. - Расскажи, нельзя обрывать на самом интересном. Это нечестно. Я тоже тебе показываю много такого, чего никто больше не знает.

- Ладно. Это, когда ты кого-то нежно обнимаешь, целуешь... ласкаешь...

- Я видела всё это в Риге на вокзале, когда подошёл поезд и из него вышли люди. Все их обнимали, гладили, ласкали... Мы тётю встречали.

- Это совсем не то, что я имел в виду. Но почти.

- Расскажи теперь про яростную любовь. Какая она?

- Фу-у-у! Даже не знаю... Ну, это, когда ты любишь человека, когда ты соскучилась... или нет - изголодалась...

- Подожди, будет что-то страшное? Про людоедов?

- Нет, про людоедов не будет. Это я говорю в переносном смысле. Мне трудно тебе объяснять. Покажу тебе образно. Представь, что ты не ела целую неделю, или ещё дольше.

- Ну, представила.

- И ты знаешь, что через неделю у тебя будет большой вкусный торт с кремом, цукатами, с безе... ты ждёшь его... у тебя текут слюнки!

- У меня уже текут слюнки. Знаешь, мы купим сегодня два тортика, одного будет мало. Ладно? И ещё конфеты «Буревестник».

- Хорошо. Прошла неделя и вот он торт перед тобой, в красивой упаковке, с ленточками и бантиками...

- Я всё поняла! Поняла! - вскочила на колени Лолита. - Дальше я сама. И вот, торт передо мной, я голодная, неделю не ела, слюнки текут... и тут я... разрываю упаковку в клочья!..

- Лолита, спокойно!..

- Да, я яростно разрываю упаковку, ленточки и бантики летят во все стороны...

- Лолита, очень похоже!

- И вот! Вот он передо мной... мой торт... без всяких ленточек и бантиков! И тут... тут...

- Что ещё, Лолита?!

- И тут... я шлёпаюсь в торт лицом!.. И ем его... ем его... ем его... ем его...

- Лолита, остановись! Ты потрясающая! Я никогда с тобой не расстанусь! Никто ещё лучше, чем ты, не описал яростную любовь!

- Так я же умная! Я всё быстро понимаю.

- Только ты никому не рассказывай про наши разговоры.

- Конечно, нет. Мы же свои люди... Смотри, солнце садится! Красиво как!

Низкое солнце залило оранжевым светом поле, наш прицеп, лес и белую церковь со сверкающими на солнце окнами. Ласточки низко носились над землёй, было душно, и слышался иногда далёкий гром из-за леса.

Я посмотрел на Лолиту, озарённая закатным солнцем, она казалась золотой, а глаза, как море. Лолита улыбнулась, а потом рассмеялась, прикрывая рот рукой.

- Какой ты смешной! - сказала она.

- Лолита...

- Ничего не говори. Ты смешной. Самый смешной! Побежали скорее. Сегодня у нас будет невероятное приключение. Мы будем под дождём сидеть в реке, пить лимонад, и есть торт со сгущёнкой. Торт можно положить под мостком, там есть доска, и торт не промокнет.

- Давай, Лолита.

- Ты один... Ты один никогда не говоришь мне «нет». Бежим, накупим вкуснятины, и я покажу тебе сегодня сладкую и яростную любовь!

Мы побежали по полю к лесу, за которым был посёлок, а потом шли поля с перелесками, блестела река, и снова поля и так до самого горизонта, который терялся в наползающей ночной мгле.

31

Реклама на сайте