«Любовь и страхи Марии»

Э. Резник, А. Демидова Любовь и страхи Марии

Глава первая

Жизнь наладилась с тех пор, как Мария начала работать в частной клинике. Сейчас ей уже трудно поверить в то, что когда-то приходилось бегать по участ-ку, у которого было свойство разрастаться с годами: при этом зарплата участкового педиатра оставалась неизменной. Москва в последние годы везде упоминалась как один из самых дорогих городов мира, так что денег, заработанных в поликлинике, всегда катастрофически не хватало. В прежние времена Мария старалась не задумываться о своем будущем. Она с удивлением рассматривала лица родителей своих маленьких пациентов: они вечно были чем-то обеспокоены. И ее взгляд тоже становился все более и более неуверенным. Был и еще один недостаток у этой работы: никогда не знаешь, что ждет тебя за дверью. Откроет ее пьяный люмпен или старушка, воспитывающая внуков одна, – и такое случалось в ее практике. Сейчас она чаще всего заходила в респектабельные дома. Встречали ее встревоженные мамы, иногда няни, вежливо беседовали, прислушивались ко всем ее советам. Каждый последующий день напоминал предыдущий, и, возможно, в юности Марии не понравилось бы это, но с недавних пор ее вполне устраивало такое положение вещей. Она уже отошла от развода, и, хотя новая пассия бывшего мужа порой умудрялась испортить ей настроение, все в общем-то было хорошо. Ее дочь Даша училась в приличной школе, на работе серьезных проблем не возникало, ну и, конечно, зарплата врача частной клиники была значительно выше, чем «пособие на бедность», которое она получала в поликлинике. Теперь она научилась планировать. Можно было съездить в отпуск, пусть не на самый дорогой курорт, но это не так уж важно. Заботиться о том, как свести концы с концами, дожить от одной зарплаты до другой Марии уже не приходилось.

Порой человек живет, не замечая, что вокруг него все время что-то происходит, не фиксируя каких-то тревожных сигналов, на которые обратил бы внимание другой, не отыскивая тайную подоплеку событий, не понимая, как в действительности относятся к нему окружающие. «А зачем строить предположения?» – думает он. И лишь позже начинает пытаться дойти до сути… Но сначала должно что-то произойти, что-то тревожное, даже страшное… Так жила и Мария Зяблик. Конечно, ей приходилось ссориться с коллегами по работе, иногда ее беспокоили люди, с которыми было неприятно общаться, но она старалась не думать об этом. Свою работу она любила, радость общения с детьми росла год от года, ее совершенно не беспокоили неурядицы и поздние вызовы. Когда она устраивалась в частную детскую «неотложку», то боялась, что не выдержит напряженного графика работы. Как врач, Мария понимала, что человек, живущий в мегаполисе, подвержен стрессам, а ненормированный рабочий день усугубляет ситуацию… Однако ей вовсе не хотелось жить иначе. Она быстро вошла в новый ритм жизни, и он ее вполне устраивал. Иногда выпадали относительно спокойные дни, когда Мария могла себе позволить сходить с дочерью в театр или неспешно пройтись по магазинам. Ей нравилось, что теперь не приходится думать о том, хватит ли денег, которые лежат в кошельке, чтобы оплатить покупки. И это была свобода. Только когда человек не думает о том, как прожить, он может быть счастлив. Может быть…

Была ли Мария счастлива? Если бы ее спросили об этом, она, не задумываясь, дала бы утвердительный ответ. Ей уже давно не приходило в голову долго размышлять над ответами: она все знала заранее, и было в этом что-то привлекательное. Не нужны человеку лишние сомнения.

Утром Мария, как обычно, приняла вызов из клиники и отправилась к ребенку, которому участковый педиатр поставила диагноз «бронхит». Температура у мальчика была очень высокая. Мать выглядела уставшей и обеспокоенной: видимо, не спала всю ночь. Оглядела Марию недоверчиво. Ей хотелось, чтобы доктор из детской «неотложки» был постарше: сейчас трудно найти опытного врача, который искренне хочет помочь ребенку. Перед ней стояла молодая женщина, на вид ей было лет двадцать пять – двадцать семь. Мария, конечно, заметила сомнение во взгляде матери больного, но только улыбнулась в ответ и уверенно прошла в просторную комнату с высокими потолками. Ей нравились такие квартиры в старых домах. Мальчик сидел на кровати. На нем была яркая голубая пижама. Личико его осунулось.

Больной обрадовался врачу и с интересом рассматривал вещи, которые Мария выкладывала из саквояжа. Пятилетние дети очень любопытны. Мальчик засыпал Марию вопросами:

– Тетя, а что это у вас здесь?

– Шпатель. Смотреть горлышко.

– А это?

– Это градусник. Сейчас мы измерим тебе температуру. Ты ведь не боишься? – Голос Марии звучал более нежно и ласково, когда она разговаривала с малышами. Мама мальчика сразу же изменила свое отношение к врачу и теперь смотрела на нее иначе.

– Нет, я уже большой. Вот какой вырос! – Мальчик провел рукой от ног до головы. Мария рассмеялась. Если ребенок задает много вопросов, значит, его дела не так уж плохи. Да и не кашлял этот больной. «Кажется, врач ошиблась», – подумала Мария.

Она осмотрела малыша, послушала, нет ли шумов в легких, поставила градусник. Термометр пискнул довольно быстро. Мария посмотрела на экран и удовлетворенно кивнула головой, увидев цифру 37 и 3. Показала матери:

– Вот видите, температура уже падает, и нет никаких оснований для паники. Так что успокойтесь, не плачьте, пожалуйста. Я уверена, что это просто ОРЗ, – говорила она спокойно, уверенно.

Она много лет лечила маленьких детей и очень редко ошибалась в диагнозе. Для любой болезни могла подобрать верную схему лечения, не задумываясь подолгу. Конечно, нужно было учитывать индивидуальные особенности каждого ребенка, и, когда она составляла карту для каждого своего маленького пациента, вписывала туда все нюансы: аллергические реакции, хронические заболевания. Внимательно расспрашивала родителей, как проходила беременность, как развивался ребенок в первый год жизни. Многие родители разыскивали в детской «неотложке» именно Марию, предпочитая ее другим врачам-педиатрам. За два года, что Мария работала в «неотложной помощи», у нее появилось много постоянных пациентов.

Мария аккуратно сложила в черный саквояж, с которым не могла расстаться много лет, градусник, стетоскоп, шпатель и посмотрела на часы. Осмотр длился не так уж долго по ее меркам – всего около сорока минут.

– А нам сказали обтирать, полоскать горлышко, а еще лучше – отвезти в больницу, – растерянно произнесла женщина. – Я как представила, что мой Сереженька лежит один в палате, без меня, испугалась. Правда можно обойтись без госпитализации? – Она была очень обеспокоена, но смотрела на врача с надеждой…

Мария спокойно улыбнулась:

– Нет, ничего этого не нужно. Все пройдет само, вот увидите. Температура спадет уже через шесть часов. Организм ребенка самостоятельно справится с инфекцией. Сейчас я вам выпишу рецепт. Сходите в аптеку и, уж если температура поднимется выше тридцати восьми и пяти, тогда давайте жаропонижающее и вызывайте меня. Но, я думаю, до этого не дойдет. Никакой госпитализации. Ваш врач просто перестраховывалась. Давайте малышу побольше теплого питья. Чай с кислым вареньем – очень хорошее средство. Вам нужно вывести токсины – это сейчас самое важное.

– Вы уверены? – спросила мать.

– Ну конечно, даже не переживайте. И ложитесь днем спать, ребенку это тоже не помешает.

Женщина взяла у Марии рецепт и поблагодарила ее. Пыталась еще что-то спросить, но тут у Марии зазвонил мобильный телефон. Мелодия тревожная – сигнал из клиники.

– Алло!.. Алло?.. Да, я освободилась… Сколько лет ребенку? Диктуйте адрес. Да-да, я уже записываю. Да, поняла. Выезжаю.

Она быстро записала адрес в блокнот.

– Сколько мы вам должны? – Хозяйка квартиры уже держала в руках кошелек.

Мария выписала квитанцию и подала ее женщине. Она спешила к другому малышу. Ехать предстояло в район Юго-Запада, она знала этот адрес. Там жила очаровательная пятилетняя девочка. Не так давно она переболела ангиной, и могли возникнуть осложнения. Тонзиллит – серьезное испытание для детского организма.

* * *

Мария вышла на улицу и рассеянно посмотрела по сторонам. Она всегда «разыскивала» свою машину. Порой ей казалось, что, пока она была у пациента, кто-то припарковал ее машину в другом месте. Но она все-таки считала себя женщиной здравомыслящей, и поэтому гнала от себя нелепые предположения, свойственные невротическим барышням. Заметив свой автомобиль, «Пежо» бордового цвета, Мария улыбнулась, сделала к нему шаг, и в этот момент прямо к ее ногам упал и с грохотом раскололся огромный кусок здания – несколько кирпичей, крепко сцепленных цементом… Никогда в жизни Мария не испытывала первобытного страха, даже грешным делом считала, что само выражение «первобытный страх» придумали романисты, чтобы долго не описывать состояние героя. Мария схватилась за сердце, и на мгновение ей показалось, что она видит себя со стороны: она стояла во дворе, словно бы отгороженном от мира старыми высокими деревьями, с искаженным от ужаса лицом, еще недавно таким защищенным и спокойным, и даже не могла закричать.

Мария не видела, как из-за угла вышел человек в темной одежде и блеснула вспышка фотокамеры. Прошло несколько минут, превратившихся для Марии в вечность, прежде чем она очнулась и оглядела свои облепленные цементом ноги. Мария попыталась стряхнуть белую пыль, но внезапно остановилась, решив, что нужно поскорей уехать из этого двора. Взглянула с опаской на крышу и подбежала к машине.

Старушка, мирно восседавшая на лавочке, хитро прищурив маленькие глазки, картинно причитала тоненьким дребезжащим голосом:

– Безобразие! Безобразие! До чего жилфонд довели! – Она была вознаграждена за свое долгое терпение. Целыми днями высматривала, не произойдет ли что-нибудь необычное, – и тут такая неожиданность, сейчас же надо сообщить соседкам, что женщину-врача, приезжавшую к мальчику из первого подъезда, чуть не убило. Отвалившийся кусок крыши – это событие, достойное обсуждения, к тому же можно обратиться с жалобой на коммунальную службу.

Мария даже не взглянула на старушку. Уже в машине она постаралась успокоиться и, глубоко вздохнув, вставила ключ в замок зажигания. Каково же было ее потрясение, когда она поняла, что не может ехать! Ничем нельзя было сдержать дрожь в руках. «Господи боже мой, господи, – жалобно произнесла женщина. – Как же мне уехать отсюда?» По ее гладкой щеке пробежала слеза, но не оставила следа, словно капля воды на белоснежном фарфоре. Ей все еще было страшно.

Мария выскочила из машины, схватилась за голову и побежала через сквер. Мысли сбивались, путались: «Что же случилось? Как такое могло произойти? Нет, все в порядке. Я не схожу с ума, нет! Ну кому нужно меня убивать? Бабка права: старый жилфонд. Наверно, никто уже сто лет не ремонтировал этот дом. Подумаешь, квартиры отделаны идеально. Но дом-то, дом…» И все-таки подозрения, пусть еще не до конца осознанные, мучили ее.

Мария быстро поймала такси, назвала водителю свой домашний адрес и позвонила в клинику. Ответила диспетчер Наташа. «Ну, слава богу, уж с ней-то всегда можно договориться», – облегченно вздохнула Мария. Несколько раз Наташа выручала ее, помогла, когда три месяца назад заболела дочка Даша. Другим диспетчерам Мария не доверяла и вряд ли могла бы о чем-нибудь попросить.

– Наташа? Это Мария. Пошлите на этот вызов кого-нибудь другого, пожалуйста. Я вас очень прошу! – почти прокричала в трубку.

В ответ услышала возмущенный голос:

– Но я не могу! Они уже у нас лечились, именно вас просили! А что случилось-то у вас? – Наташа никогда не видела, чтобы Мария Зяблик нервничала по пустякам, значит, стряслось что-то серьезное.

К сожалению, она не смогла помочь Марии. Во-первых, пациенты настаивали на том, чтобы приехала врач, которая у них была в прошлый раз, во-вторых, она уже распределила все вызовы и не было ни одного свободного врача.

Яркое солнце слепило глаза. Мария задумчиво смотрела на старые здания, невольно обращая внимание на крыши домов. Наверное, ее все же хотели убить. Хотя кто может желать ей смерти?..

Обыденная жизнь прервалась, и нечто страшное, неизвестное вторглось в размеренное существование…

Кому это могло вдруг понадобиться?

И как вернуть все на круги своя?

– Мария, алло! – услышала она голос Наташи, встревоженной ее молчанием, и ответила насколько могла спокойно:

– Ну ладно… Что поделать? Я еду.

Мария выключила телефон и обратилась к водителю:

– Тысяча извинений, не можем ли мы сменить маршрут? Меня не отпускают с работы, к сожалению.

Голос дрожал. Водитель пристально посмотрел на нее. Ничего особенного: женщина как женщина, одета неплохо, серая юбка обтягивает стройные бедра, шелковая блузка розового цвета подчеркивает красивый цвет лица. «Кто же ее так напугал?» – подумал он. Впрочем, женщины всегда чем-то обеспокоены. Наверняка ее взволновал какой-то пустяк, который и яйца выеденного не стоит.

– Да, пожалуйста! Говорите адрес. Поедем, куда скажете, – ответил он с запозданием.

Машина развернулась и поехала в обратную сторону. Казалось, все в этом огромном городе наблюдали за Марией. Вот они остановились на перекрестке. Молодой человек за рулем «Ауди» серебристого цвета задержал на ней взгляд. Из окна автобуса ее рассматривали дети. Мария поглядела на свой телефон и вспомнила, что хотела позвонить дочери. Страх не отпускал ее, он словно бы вцепился в нее мертвой хваткой, сколько ни убеждала себя Мария, что связка кирпичей, упавших с крыши, – всего лишь случайность.

– Алло, доченька?

– Да, мам, – услышала она безмятежный голос Даши.

– С тобой все в порядке? Ты пообедала?

– Ну конечно. Разогрела пюре и котлеты.

– Точно пообедала?

– Да-да, – раздраженно ответила девочка.

– Ну ладно…

– Мам, у тебя что-то не так? – спросила Даша, услышав тяжелый вздох матери.

– Нет-нет, дорогая моя, просто маме поговорить с тобой захотелось… – Мария поняла, что ей не удалось скрыть волнение от дочери, девочка была очень проницательна. – Все хорошо. Ты только не беспокойся, пожалуйста.

– Ты скоро приедешь или тебя ждут все больные дети этого города?

– Да-да, скоро приеду, – Мария улыбнулась. – У меня остался только один вызов.

Мария выключила телефон и положила его в сумку. Больше ей некому было звонить.

Через полчаса Мария уже стояла возле дверей квартиры больного ребенка. Здесь уже никто не смотрел на нее с сомнением. Пригласили, оказывается, чтобы удостовериться, что нет никаких осложнений. Мария устало взглянула на родителей девочки. Она знала, что нужно сделать: послушать сердце, написать направление на кардиограмму. После тонзиллита часто бывают осложнения. Но с девочкой, видимо, все было в порядке. Пациентка улыбалась, показывала Марии свои рисунки, наполненные ярким солнечным светом. Мир детей прост и красив. Только с детьми Мария могла быть спокойна и счастлива. «Хорошо, что они у меня есть», – думала она, рассматривая свой портрет.

* * *

Скоро, совсем скоро дочь Марии станет взрослой девушкой. Ей уже двенадцать лет. Когда девочки достигают этого возраста, у многих матерей появляется повод для серьезного беспокойства. Однако Марии пока не приходилось волноваться за дочь. Девочка хорошо училась, казалось, мало уделяла внимания своей внешности – многие ее ровесницы уже пользовались косметикой. Впрочем, Даше, по убеждению Марии, макияж был ни к чему. Ей достались в наследство каштановые волосы матери, а глаза были ярко-карими. Порой Даша казалась ей совсем маленькой, но бывали моменты, когда Мария узнавала в ней себя. Даша была, наверное, слишком серьезной для своего возраста. Она многое уже понимала, и Мария в последнее время стала за собой замечать, что начинает ждать от дочери поддержки. Время идет быстро, и дети взрослеют незаметно. Мария хорошо помнила, как Даша пошла в первый класс, как волновалась и не могла уснуть до двух часов ночи, как встала в шесть утра, чтобы не опоздать, и гордо шагала по улице с букетом гладиолусов, чувствуя себя едва ли не самым важным человеком на свете. Мария улыбалась, но старалась, чтобы Дашка не заметила ее улыбки.

Хорошо, что девочка походила на нее, а не на отца. Воспоминания о бывшем муже неизменно вызывали у Марии раздражение. А теперь еще к нему прибавился страх. Ну кто, кроме него, может желать ей смерти? Однако и это никак не укладывалось в голове. У них же общий ребенок. Мария понимала, конечно, что отцу, который месяцами не спрашивает о дочери, забывает вовремя высылать алименты, в сущности, безразличны они обе. От этих мыслей становилось горько. Обида подступала тяжелым комом к горлу и никак не желала оставить Марию. Несколько лет она пыталась бороться с обидой. Правда, раньше ей быстрее удавалось с ней справиться…

* * *

Вечером Мария зашла в комнату Даши. Девочка делала за столом уроки.

– Дашенька, – тихонько позвала Мария.

Даша оторвалась от учебников и обернулась.

– Дашенька, что бы ты сделала… – Мария вздохнула, ей трудно было спросить дочь о том, что ее мучило, пока она добиралась до дома.

– Что бы ты сделала, – снова начала Мария – и, словно в омут с головой, – если бы я умерла?

Даша посмотрела на нее изумленно:

– Мам, ты чего?

Мария ответила спокойно, как будто говорили они о повседневных делах:

– Нет, ну просто хочется знать. Ведь все может случиться. Вот тебе двенадцать лет. Вот что ты будешь делать, если я умру?

– Ну, узнаю, где организуют похороны, есть же такие специальные конторы, я видела рекламу в газетах. Позвоню и попрошу, чтобы закопали тебя в землю, – Даша нахмурилась.

– Пока все правильно. Дальше?

– Сообщу всем родственникам, – протянула Даша, которой хотелось, чтобы мать отстала от нее.

– Ну а жить-то ты как будешь? – не отставала от нее Мария.

– Ну как? – изумленно подняв брови, спросила дочь. – Квартира же эта у меня будет? Буду жить в квартире.

– Одна?

– Ну, к папе поеду, – неохотно отозвалась Даша и нахмурила брови.

– А вот приедешь ты к папе, а у папы твоего своя семья, другой ребенок, и его жена Вика быстро тебе покажет, что делать тебе там нечего. Тогда что ты будешь делать? – допытывалась Мария.

– Ну хорошо, мам, тогда останусь здесь, буду жить тут с Виталиком. – Даша пожала плечами: и что это маме пришло в голову задавать дурацкие вопросы?

– С каким еще Виталиком? – возмутилась Мария. Она вспомнила, что дочь рассказывала об этом мальчике. – Ты же сама говорила, что Виталик твой уже и водки попробовал, и матом ругается, а может, уже и наркоман! Ты что, хочешь, чтоб тебя тут ограбили? Или… убили?

Даша посмотрела на мать, которая готова была расплакаться, подошла к ней и обняла.

– Ну, мам, ну ты чего? Ну что ты, в самом деле, придумала? Вообще, с чего ты взяла, что умрешь вот прямо сейчас?

– Не Виталика, а сестру мою здесь посели, твою тетю Нину! Позвонишь ей в Тулу, я напишу тебе ее номер! – Она уже хотела бежать за телефонной книжкой, но Даша остановила ее:

– Ты серьезно? Мам, что за глупости? Я думала, ты шутишь… – Даша недоуменно посмотрела на мать.

Но Мария решительно отстранила дочь:

– Ничего я не шучу! Послушай меня! Если я умру, папе не говори об этом ни в коем случае, поняла? – Она сорвалась и закричала на Дашу.

– А как же он придет на похороны? – удивилась Даша. Ей совсем не нравился этот странный разговор.

– Да на фиг он мне сдался! Какое горе – не увидеть его на своих похоронах! – саркастично произнесла Мария. – Пусть лучше не придет на похороны, чем придет в эту квартиру и выкинет тебя в детдом. Мне об этом страшно подумать! Квартиру эту купили в браке, и она – совместно нажитое имущество, поняла?

– Нет, – ответила Даша, нахмурившись.

– Ну, она и на него записана, понятно? И как только он узнает, что я умерла, его жена тут быстро порядок наведет – от тебя одни клочки останутся! Пойдем, я покажу тебе документы на квартиру. – Она взяла девочку за руку.

– Мам, да не буду я смотреть никакие документы! – возмутилась Даша, но тотчас сменила раздраженный тон на сочувственный. – Ты что, с ума сошла? Скажи честно, ты заболела? Ты устала от своей работы, носишься весь день по городу… ты ведь и посреди ночи, бывает, срываешься и едешь к своим малышам…

Мария присела на краешек кровати, потерла пальцами виски и посмотрела на Дашу растерянно:

– Да, наверное, я сошла с ума. Меня сегодня чуть не пришибло. Выхожу от пациента… Прямо с крыши кусок дома летит…

– Мам, ну бывает… Случайность, – Даша снова обняла ее.

– Нет, это не случайность, – Мария сжала кулаки.

– Почему? – Девочка погладила мать по голове. Волосы Марии выбились, и теперь она выглядела очень уставшей.

– Не случайность.

– Но почему? – Даша удивилась упрямству матери.

– Потому что раньше со мной таких случайностей не было, вот почему, – жестко и отрывисто произнесла Мария. – Пойдем, все-таки покажу тебе, где хранятся деньги в этом доме.

Она встала с кровати и вопросительно взглянула на дочь.

– Да не пойду я! – закричала Даша. – Вообще, отстань от меня. Может, ты правда с ума сошла?

Но Мария не слушала ее. Она схватила Дашу за руку и повела в другую комнату, достала из-за телевизора шуршащий полиэтиленовый пакет, показала его и положила обратно.

– Запомнила? А то планы строишь, а никто тебе, между прочим, бесплатно меня в землю не закопает, поняла?

Даша нахмурилась, но промолчала. Ей не понравился этот разговор, да и уроки остались недоделанными.

* * *

Дочь ушла в свою комнату, и Мария, оставшись в одиночестве, призывала таинственные силы помочь разгадать ей загадку сегодняшнего утра. Думала прежде всего о бывшем муже. Больше врагов ей нажить не удалось – во всяком случае, ей так казалось. Однако вспоминались и другие загадочные персонажи…

Поздний звонок заставил ее вздрогнуть. Ну конечно! Стоит только подумать – и является Гринфельд, словно призрак из прошлого.

– Мария? Привет, мое золотце! – Этот ласковый голос был знаком ей много лет.

Когда-то они учились вместе в медицинском институте. Познакомились, когда сдавали вступительные экзамены, и, хотя поступали на разные отделения (Мария – на педиатрическое, Гринфельд – на лечебное), часто сталкивались в коридорах института перед экзаменами. Потом они вместе приехали в институт и, волнуясь, искали свои фамилии в списках зачисленных. Оба поступили. Тогда же и подружились.

– Гринфельд! Неужели это ты? А я думала, ты меня забыл…

Мария удивилась: голос ее звучал беззаботно, почти радостно. Возможно, сейчас ей была необходима именно ни к чему не обязывающая болтовня с Гринфельдом. Он, конечно, не самый приятный собеседник, вечно навязывается, замуж звал неоднократно. Представить себя женой слегка помешанного психиатра Мария не могла.

– Не дождешься. Я знаю, что ты с юных лет только и мечтаешь, чтобы я тебя забыл. Вот, дорогая, я дал тебе несколько лет, а теперь давай-ка завтра встретимся, поболтаем о том о сем. Тем более что у меня к тебе предложение одно…

Мария испугалась. Ей было известно, что может предложить Гринфельд. Тем не менее она согласилась с ним встретиться, но скорее из вежливости: все же трудно не замечать мужчину, который так настойчиво в течение многих лет предлагал ей руку и сердце, не останавливаясь после очередного отказа и зная, что ему откажут и в следующий раз. Это было и смешно, и трагично.

Гринфельд, положив трубку, порадовался готовности Марии встретиться с ним. Прошелся по кабинету, подмигнул скелету, у которого в зубах была зажата стодолларовая бумажка. Эта достопримечательность офиса Гринфельда всегда поражала воображение посетителей. Впрочем, разве визитеры приходили к нему не за тем, чтобы немного отвлечься от своих проблем? Во время разговора с Марией Гринфельд вырезал силуэт девочки из порнографического журнала – это было его давнее хобби. Затем неожиданно взял ножницы и с садистским удовольствием разрезал ее на мелкие кусочки. «Вот так! Так тебя!» – злобно проговорил он и выбросил обрезки в ведро для мусора.

Он часто задерживался на работе, поскольку спешить ему было некуда. Жил он один и большую часть дня проводил в своем офисе. Гринфельд выглядел молодо, но создавалось ощущение, что прожил долгую жизнь, словно судьба каждого пациента была пройдена им… Волосы на висках поседели, и это расстраивало его, поскольку он боялся приближения старости. С недавних пор Гринфельд чувствовал себя очень одиноким. Правда, считал, что все выдающиеся люди должны быть одиноки, – а себя он не мог назвать человеком заурядным. И все же мысль о том, что он не так уж молод, раздражала его. Гринфельд признавался своим друзьям, что зол на многих близких людей, но больше всего злился на женщину, которую любил.

Мария казалась ему совершенной спутницей: она была спокойна, уравновешенна, не назойлива и не болтлива, к несомненным ее достоинствам относилась и тактичность. К тому же Мария была очень привлекательна. Нет, она совсем не походила на красоток с обложек глянцевых журналов, но Гринфельду и не нравились эти холеные куколки. Мария была женственна и изящна.

* * *

Сентябрь выдался теплым и солнечным. Проще всего было встретиться в одном из многочисленных кафе, что расположены на центральных московских улицах. Мария не опоздала, но Гринфельд специально пришел немного раньше и наблюдал за тем, как женщина, грациозность которой всегда ему безумно нравилась, неторопливо подходит к столику. Вот она уже поставила сумочку, улыбнулась ему. Гринфельд посмотрел на нее печально. Мария почти не изменилась за несколько лет, что он ее не видел.

Официантка тут же подошла к их столику, и они заказали два капучино. Мария откинулась на спинку стула, взмахнув распущенными волосами. «Ну, здравствуй», – кокетливо улыбнулась она. Гринфельд смутился и решил сначала поговорить о деле.

– Мой друг открывает большую платную детскую клинику, – начал он неспешно, – и ему нужен хороший педиатр. Я хотел бы порекомендовать ему тебя.

Для Марии это предложение оказалось неожиданным.

– Спасибо, мой золотой, но я не могу бросить свою клинику. Я там привыкла. – Ей даже думать не хотелось о смене места работы.

– Ну сколько ты получаешь, Маша, в своей детской «неотложке»? – Он окинул Марию сочувственным взглядом.

– Какое это имеет значение? Я довольна всем: своей клиникой, коллегами, многие пациенты привыкли ко мне, а я к ним. Не понимаю, зачем мне менять работу? – Она недоуменно пожала плечами.

– Нет, ты просто не осознаешь, какое предложение тебе делают! – Гринфельда раздражало упрямство этой женщины. Он знал, что специализация клиники, где работает Мария, – неотложная помощь, значит, ей приходится колесить весь день по городу. Это даже не участок, но… конечно, вызовов значительно меньше, чем в поликлинике.

Мария, похоже, даже не пыталась выслушать, какие ей предлагают условия. Она не любила перемены и экстравагантные поступки – именно эти качества и привлекали Гринфельда, который сам по натуре был эксцентричен.

– Честно говоря, если ты вызвал меня только за этим, мог бы и по телефону сообщить. Ради этого не стоило встречаться. – Мария улыбнулась. В этот момент она совсем забыла о вчерашних страхах и просто наслаждалась теплым ветром, встречей со старым знакомым, которая оказалась ей и не очень-то нужна.

Она вглядывалась вдаль: по аллее медленно шли женщины с колясками, на скамейках мирно болтали старушки. Потом перевела взгляд на человека, который сидел рядом с ней и пытался ее убедить изменить свою жизнь. Гринфельду показалось, что Мария скучает.

– То есть тебе в тягость со мной встречаться? Ты не рада? – совершенно не замечая ее блаженства, спросил Гринфельд. Он занервничал.

Психиатры, легко манипулируя диагнозами своих пациентов, порой забывают обратить внимание на свои собственные комплексы. Им нравится придумывать свои версии развития патологии, и, сами того не понимая, они легко усваивают схемы поведения больных. Когда Гринфельд встречался с Марией, он не отдавал себе отчета в своих действиях. Мария сводила его с ума. Все было просто. Не стоило искать сложных объяснений и мотивировок.

Ему нравилось, как она одевается, нравилась ее походка и запах духов. Она всегда выглядела элегантно, даже когда работала участковым педиатром в районной поликлинике. Удивительно, как ей это удавалось?

– Почему, дорогой? Я рада. Ты что, обиделся? – участливо спросила Мария и улыбнулась: сейчас она смотрела на Гринфельда так же, как на своих пациентов. Он казался ей обиженным ребенком.

– Нет, просто я… Конечно же я позвал тебя не только за этим… Знаешь, я ведь так и не женат… – вот этого и ждала Мария. Ей изрядно поднадоели предложения Гринфельда, но иногда все-таки было приятно выслушивать его признания в любви.

– А мы с тобой уже зрелые люди, – продолжал между тем психиатр, – многое пережили, переосмыслили… Может, нам пора пожениться? – Он исподлобья взглянул на Марию.

Гринфельд ждал ее ответа с нетерпением, как будто от этого зависела его жизнь. Если бы Мария стала его женой, он бы уже не задерживался до ночи в своем кабинете. Он был готов посвятить ей столько времени, сколько потребуется. Но тут Гринфельд лукавил: он знал Марию очень хорошо и понимал, что она никогда не станет мешать его работе и карьере.

– Опять ты об этом… – Она раздраженно махнула рукой.

У Гринфельда внезапно изменилось выражение лица. Только что перед ней сидел обиженный ребенок, теперь – жесткий мужчина.

– Я всегда буду об этом. И прошу запомнить – ты мне нужна. Я хочу мять тебя в своих руках… Мучить… – Он посмотрел на Марию озлобленно.

– О боже, Гринфельд! Ты что – маньяк? – спросила она, хотя сама в это не верила. Перед ней был интеллигентный и элегантный мужчина.

– Еще чего! Психиатры маньяками не бывают. Не знаю, но с годами я, может быть, в него превращусь… – Он закрыл глаза. – Ты мне снишься… Я тебя раздеваю… Заковываю в кандалы… Ты мне сопротивляешься, и я тебя… Убиваю!

Мария вздрогнула, вспомнив вчерашнее. И день перестал казаться таким замечательным. Она уже ругала себя за то, что согласилась встретиться с Гринфельдом. Зачем ей было это нужно? Он точно болен. Ей всегда было жаль, бесконечно жаль своего старого знакомого. Гринфельд, высказавшись, успокоился, достал белоснежный платок из кармана пиджака и вытер пот со лба.

– Гринфельд, мне с тобой страшно. Слава богу, ты назначил встречу в людном месте! – Мария нервно дернула сумочку, будто собиралась уходить.

– Я ничего не могу с собой поделать. Это моя природа. Я – мучитель, – обреченно произнес Гринфельд. Он выглядел испуганным.

– Но ты ведь сам психиатр! – возмутилась Мария. – Неужели ты не можешь справиться со своими психическими отклонениями? Попей какие-нибудь таблеточки, успокойся…Мне ли тебе советовать, Аркадий?

Она теперь была уверена, что Гринфельд немного не в себе, а возможно, и серьезно болен.

– Не могу… Я теряю голову, когда жму на газ. И еще – у меня какое-то болезненное стремление убить того, кто мне не подчиняется… Убить, понимаешь? – Он делился с Марией своими сокровенными мыслями, прекрасно понимая, что теперь она уже вряд ли согласится выйти за него замуж.

– Может быть, психические заболевания – вирусные? Дорогой, а вдруг ты заразился от пациента? – Она весело расхохоталась и поставила сумочку на место, будто передумала уходить.

Гринфельд, конечно, заметил этот жест.

– Не знаю. Вообще-то, я думаю, что я не уникален – в каждом мужчине сидит убийца, маньяк, насильник. Без всяких вирусов… – Гринфельд словно бы и не понял ее шутки, ему хотелось пофилософствовать. Но он остановился, когда увидел, что у собеседницы не было настроения поддерживать его порыв. Она явно куда-то спешила. Снова взялась за ручку сумочки. Ей явно не хотелось продолжать разговор. Мария всегда спешила. Между тем запас красноречия психиатра был неиссякаем. Он умел говорить долго и красиво, намечая линию поведения собеседника. Ему нравилось руководить человеческими поступками. Но Мария не была его пациенткой. Она сопротивлялась его влиянию, пыталась сбежать от него. Вот и сейчас она встала.

– Аркадий, мне пора. Ты не обижайся на меня, я действительно очень спешу, – сказала она и в подтверждение своих слов взглянула на часы.

Ушла, даже не оглянулась. Гринфельд только спустя несколько мгновений заметил, что Мария оставила деньги возле пустой кружки, поморщился недовольно, но взял купюры.

К нему подошла официантка, и он заказал стакан пива. Посмотрел грустно на пустой стул, который стоял напротив… Напрасно он напугал Марию своей теорией о маньяках, о брутальном мужском начале. Мария и без того казалась чем-то напуганной. Гринфельд понял, что выглядел нелепо. И эта его попытка наладить отношения с Марией, как и все предыдущие, оказалась напрасной. Однако он был настойчив. И в его планы не входило отступление. Через несколько минут после ухода Марии, уже погружаясь в отчаяние, Гринфельд улыбнулся. Он был в своей стихии. Чем дольше он охотился за женщиной, тем увлекательнее казался процесс. Ему были неинтересны простые, банальные отношения между мужчиной и женщиной. Встречаются, влюбляются, женятся, обзаводятся потомством, доказывая, что их существование не напрасно: «Посмотрите, у нас же дети». А потом эти два человека, не представлявшие себе счастья друг без друга, утрачивают взаимный интерес, сексуальное желание, погружаются в депрессию, разводятся или продолжают жить бок о бок, не испытывая ничего, кроме ненависти и отвращения. С Марией все сложилось иначе. Роман с Марией затянулся на много лет и пока развивался почти согласно плану Гринфельда…

* * *

Мария, как могла, пыталась прогнать от себя тревожные мысли: она не хотела верить в то, что ее однокурсник, не раз помогавший ей не «срезаться» на экзаменах, милейший человек Аркаша Гринфельд быть маньяком и насильником. Она всегда ему доверяла, посвящала в свои секреты, делилась своими мечтами, рассказывала о своих надеждах. К тому же, ведь он сам был доктором, сам лечил психически больных, пытаясь выхватить их из цепких лап безумия, в бездну которого они неумолимо падали. Но вот в том-то все и дело: часто случается так, что врач может перенять модели поведения своих пациентов. Не зря же в народе говорят: «За что боролись, на то и напоролись». И все же… Интуиция, какое-то внутреннее женское чутье подсказывали Марии, что не мог Аркадий покушаться на жизнь женщины, в которую был влюблен. Возможно, у него просто какие-то неприятности. Марии стало бесконечно жаль своего давнего друга. «Надо будет звонить ему время от времени», – подумала она.

«В каждом мужчине сидит убийца, маньяк, насильник», – повторяла Мария про себя, когда ловила такси. Ей с трудом удалось взять себя в руки и назвать адрес. Мария спешила к машине, оставленной в чужом дворе, в том, где она вчера была так близка к смерти.

Без Гринфельда все-таки спокойнее. К нему можно обратиться за помощью, но нужно быть готовой к ухаживаниям, иногда переходящим границы допустимого. Порой он становился чересчур назойливым. Но это не так страшно, если бы не сумасшедшие теории друга-психиатра, которыми Аркадий поделился с ней в кафе. Они ужаснули Марию, потрясли до глубины души.

«Трудно балансировать на грани нормального и безумного», – оправдывала друга Мария. Желания часто встречаться с ним у нее никогда не возникало, звонить – можно, но сидеть в кафе, улыбаться в ответ на ухаживания – это было выше ее сил. «Так можно превратиться из подруги в пациентку», – улыбнулась она своим мыслям.

Машина стояла на том же месте, где Мария ее и оставила. Она села за руль. Оглядела двор и заметила старушек, которые явно ее обсуждали, быстро завела мотор и уехала. Ей не хотелось там задерживаться, страшно было взглянуть на крышу дома.

В свое время Мария познала пугающее счастье. Потом были долгие годы одиночества, от которого она сначала страдала. Но в последнее время, глядя на своих подруг, живших с мужьями, не заслуживающими любви, не уделяющими им внимания, Мария успокоилась… Ей не хотелось ничего выдающегося, она не просила безумного счастья, страсти, но и горя совсем не хотелось. Она считала, что научилась жить. И в этот момент произошло событие, выбившее ее из колеи. «Возможно, я преувеличиваю опасность. Это просто случайность. Старый жилфонд и ничего больше», – убеждала она себя, пока ехала по городу.

* * *

Гринфельд вскоре почувствовал себя уставшим. Он представлял, как должна смеяться над ним Мария. С удовольствием бы убил ее сейчас! Он злился на себя, злился на Марию, вспоминал своих женщин: некоторые из них были моложе и красивее Марии. Но ни одна из них не была столь притягательна, как она – всегда ускользающая, всегда отказывающая ему.

У него было много ее фотографий, однако Гринфельд не часто рассматривал их. Ему хотелось просто слышать ее голос, теплый и нежный, наблюдать, как она говорит и улыбается. Он представлял себе, как целует Марию… И потом подступали кошмары. Он выворачивал ей руки и связывал ее. Маша была причиной его мучений, и Гринфельду хотелось, чтобы она тоже страдала.

Кроме Марии, он не делал предложения никому. И только ее одну так хотелось убить. Его разум и эмоции находились в разладе, и он, как психиатр, не мог этого не отметить. «До раздвоения личности дело, конечно, не дойдет, во всяком случае, это состояние временное, и, пожалуй, не патологичное». Гринфельд думал, что все это пройдет, как только Мария согласится выйти за него замуж.

Он допил пиво, рассчитался с официанткой и направился к своему автомобилю.

* * *

Марии можно было гордиться собой. После встречи с Гринфельдом, преодолев страх, она отправилась за своим автомобилем, затем спокойно поехала на вызов за город. По пути заглянула в магазин купить что-нибудь для дочери. Она чувствовала себя виноватой за то, что вчера напугала Дашу. «Даша еще такая маленькая. Как я могла устроить истерику перед ней?» – упрекала себя Мария, но тут же вспомнила о рассудительности дочери. Как быстро и спокойно та ответила на вопрос, что она будет делать, если Мария умрет! Только бы Даша не пошла к отцу… Потом Мария заехала в супермаркет: холодильник не пополнялся уже неделю. Походы по магазинам успокаивали ее, как и большинство женщин. А теперь ей еще и не приходилось заботиться о деньгах. Раньше, наполняя тележку в супермаркете, Мария пыталась подсчитать, сколько надо будет заплатить в кассу, и беспокоилась, хватит ли денег. Сейчас в ее кошельке всегда было несколько тысячных купюр, порой и несколько сотен долларов, и, на худой конец, можно было воспользоваться кредитными картами.

Оставив изрядную сумму в супермаркете, Мария заехала еще в пару магазинов, хотя с утра не планировала никаких покупок.

Во второй половине дня она поехала за город на единственный вызов в тот день. Мария сложила покупки на заднее сиденье. Добираться около часа. Всю дорогу слушала радио, слова незатейливых песенок сейчас ее не раздражали, хотя обычно она морщилась, когда слышала их.

У ребенка, к которому вызвали Марию, не оказалось ничего серьезного. Вокруг малыша суетились мама, папа и няня, но он все время хныкал. После осмотра Мария поиграла с ним в «ладушки».

Мальчик весело смеялся и пытался повторить за тетей-доктором: «Ладушки-ладушки, где были? У бабушки. Что ели? Кашку. Что пили? Бражку». Играя с ребенком, Мария думала о том, что у нее самая лучшая в мире профессия. Она любила детей и забывала о своих проблемах, общаясь с ними.

– Игра в «ладушки» – это очень важно. Если хотите, чтобы ребенок был здоров, играйте с ним почаще, – сказала она родителям.

– Вы серьезно? – удивился отец.

– А вы не знали? Во время игры в «ладушки» у ребенка даже биохимия меняется!.. Смотрите, как он улыбается… – Мария обратилась к мальчику: – Повторяй за мной, малыш: «Ладушки-ладушки, где были?»

– У бабушки, – рассмеялся мальчик, которому вовсе не хотелось, чтобы эта замечательная тетя уезжала.

Забавная няня в чепце, словно явившаяся из девятнадцатого столетия, уже суетилась – накрывала на стол. Марии предложили пообедать, и она согласилась.

Гостья и хозяева сидели на террасе. Малыш не желал прощаться со своим врачом. Она никуда не спешила и решила, что для нее совсем неплохо провести время в компании доброжелательно настроенных людей. Она долго пила фруктовый чай, играла с мальчиком, давала советы родителям, которые охотно выслушивали их, мать даже что-то записывала в блокнот. «Как хорошо жить за городом, – думала Мария, рассматривая умиротворенные лица родителей ребенка, – здесь так тихо и спокойно. Слышно только шум деревьев, когда дует ветер». Дом был красивый и удобный. Мария пожалела о том, что никогда в жизни у нее не будет уютного коттеджа, расположенного вдали от шумного города. На некоторое время она представила, как бы здесь понравилось Даше.

Время пролетело незаметно. Мария попрощалась с хозяевами, когда уже начало темнеть.

* * *

Только в машине Марии стало досадно, что она задержалась до вечера в этом коттедже. Темнело. Ехать предстояло по загородному шоссе, и ей вновь стало тревожно. Хотелось позвонить домой, но, представив реакцию дочери, она решила оставить эту идею.

Внезапно раздался стук под колесами. Мария прислушалась. Что-то не так… Она насторожилась и поехала медленнее. В зеркале заднего вида – голубая иномарка, других автомобилей на шоссе не было. Мария поехала медленнее, приглашая заднюю машину к обгону, но та тоже сбавила ход, не собираясь обгонять. «Вот черт, – подумала Мария, – стук под колесами, преследование… Что же это такое? Как мне выбраться из этой дрянной истории? А может, у меня просто развивается мания преследования? Может, и права моя Дашка, утверждая, что ничего особенного вчера не произошло. Случайность. Ну да, конечно… И машина, следующая за мной, тоже случайность?» Она знала, что через пару километров шоссе приведет ее в глухой лес. Автомобиль неисправен, преследователь не свернул на последнем повороте перед лесом…

Только в лесу голубая иномарка пошла на обгон. Мария успела заметить, что за рулем – мужчина. В этот момент под ее машиной что-то громко треснуло. Мария судорожно сжала руль, но тут же потеряла управление. Автомобиль вдруг накренился, и его резко занесло в сторону. Она не успела ни о чем подумать, как ее «Пежо» ударил вторую машину и остановился на обочине. Мария опустила голову: «Что сейчас будет?» Ей представилась усмехающаяся физиономия бывшего мужа, но, подняв голову, она увидела силуэт мужчины, который даже отдаленно не напоминал супруга. Вокруг не было ни души и стемнело так, что Марии не удалось рассмотреть лицо водителя поврежденного автомобиля. Он наконец отвлекся от царапин на своей машине и обратил внимание на Марию. Ей пришлось приоткрыть дверь. «Спокойно. Может быть, ничего страшного и не происходит», – сказала себе Мария, не веря в это.

– Боже, что я наделала! Извините! Я сама не понимаю, что произошло, – обратилась она к водителю синей машины.

– А что тут понимать? – возмутился он. – Колесо толком не прикрутила, вот оно и отвалилось.

Колесо валялось на обочине. Мария испуганно посмотрела на мужчину, и тут только ей удалось разглядеть лицо. Ничего особенного: высокий шатен лет тридцати пяти – сорока. Если бы она встретила его где-нибудь в городе, наверняка не обратила бы на него внимания. Но сейчас… Сейчас она осталась посреди леса один на один с незнакомцем. Кто он? Почему ехал за ней так долго, не пытаясь обогнать?

– Стучало? – спросил он, усмехаясь.

– Стучало, но я не поняла, что это такое, – оправдывалась Мария.

– Колесо держится на четырех болтах. А у тебя был всего один. – Незнакомец поднял с земли перетершийся болт и показал его. – Вот, на одном болте ехала, он и перетерся. А где остальные? – спросил он.

Марии захотелось громко разрыдаться, но она сдержала себя. Так хотелось, чтоб все это оказалось лишь сном! Учащенно стучало сердце. Как же она позволила заманить себя в ловушку? Случайностей не бывает. Второй день за ней кто-то охотился, и она, кажется, догадывалась кто…

Ей вспомнилось, как дочь убеждала ее в том, что нет ничего сверхъестественного в том, что к ее ногам упали кирпичи. «Возможно, и сейчас ничего страшного не происходит», – повторила Мария. Она настойчиво цеплялась за эту фразу, которая стала для нее почти заклятьем. Пристально оглядела незнакомого человека. Что-то в нем было неприятное и настораживающее… Он смотрел на Марию так же, как Гринфельд, рассуждавший о мужской природе. Кем бы ни был этот человек, оказаться поздним вечером в лесу наедине с незнакомцем было страшно. И это не сон, не фильм ужасов, не бред спятившего психиатра. Что делать?! «В любом случае нужно взять себя в руки. Да, это происходит со мной, и это правда», – внушала себе Мария.

Она заставила себя выйти из машины, хотя все тело дрожало.

– Вон как ты меня саданула! Эта царапина – никак не меньше, чем на двести долларов. – Незнакомец нагло прищурился и кивнул в сторону поврежденного автомобиля.

– Извините! Разумеется, я заплачу! – Мария неожиданно догадалась, что хочет от нее этот человек, и немного успокоилась: да, у нее были с собой деньги, можно легко расплатиться с незнакомцем, и он отстанет.

Она достала кошелек, но тут мужчина остановил ее:

– Мне нужны твои данные.

– Да-да, конечно. Сейчас! – Она перетряхнула сумочку и достала визитную карточку. – Вот, пожалуйста.

Мужчина взял визитку и долго рассматривал ее: в темноте было плохо видно.

– Вообще-то, если я вас поцарапала, это еще не повод называть меня на «ты», – прервала затянувшуюся паузу Мария.

– Ладно, помолчи. Врач? Хорошо еще, что жива осталась… Ты что, сама колесо меняла?

Мария снова порылась в сумочке.

– Нет, я ремонтировала машину в автосервисе. – Кажется, незнакомцу нравилась ее растерянность. Во всяком случае, Мария заметила, как он злорадно усмехался. – Должно быть, плохо прикрутили, – предположила она.

– Плохо прикрутили? Так не бывает! Один болт – это еще ладно, но все четыре… Это тебя кто-то грохнуть хочет.

Мария замерла от страха:

– Вы так думаете?

Незнакомец покачал головой. Марии наконец удалось найти две купюры по сто долларов в своем кошельке, она достала их и без слов протянула мужчине.

– Что это? – спросил он удивленно.

– Как «что»? Двести долларов.

– Ну, вообще-то, для такой клевой красотки я мог бы уложиться и в сто пятьдесят.

«Ну вот, начинается, – подумала Мария, – что ему надо от меня? Нет, вроде бы он не похож на маньяка, просто вымогатель, но… кто его знает? Быстрее бы все закончилось, скорее б попасть домой».

– Да ладно, берите двести, пятидесяток у меня все равно нет, только сотни, а у вас, я думаю, сдачи в этой ситуации тоже не найдется, – произнесла она вслух. Со страхом, кажется, в очередной раз удалось справиться. Но ей не нравились перепады своего настроения. В течение суток пришлось столько всего пережить…

– Конечно, не найдется, – мгновенно ответил он, нагло глянув на растерянную женщину. – Да, мог бы уложиться в сто пятьдесят… А тебя за сто пятьдесят я уложить не смог бы? – Заметив его нахальную улыбочку, Мария поморщилась.

– Берите деньги, – сухо ответила она.

Мужчина взял у нее двести долларов и засунул их в карман рубашки. Казалось бы, сейчас он должен отвязаться. Но он не ушел. Его взгляд скользил по ее фигуре. Мария сжалась, посмотрела на него испуганно и сказала:

– Ну что ж, теперь вы можете ехать.

– А ты?

– Это мои проблемы, – Мария ответила резко, хотя она действительно не знала, что ей делать одной в глухом месте. Колесо валялось на обочине, и Мария размышляла о том, как выйти из этой ситуации.

– Нет, я не могу оставить в беде женщину. В темном лесу да такую красотку!

– Уверяю, я обойдусь без вашего участия. Поезжайте, я вызову… – Мария растерялась, задумалась, кого же она вызовет в такое время в таком месте.

Мужчина словно услышал ее мысли:

– Кого ты сейчас вызовешь, красавица? – Он все еще не отрывал от нее взгляда.

– Поезжайте, поезжайте, мы ведь в расчете?

– Ну отчего ж это мы в расчете? Разве кто-нибудь видел, как ты давала мне деньги?

Мария хотела закричать на него. Что нужно этой сволочи? Она никогда не знала, как обходиться с наглецами, всегда терялась. Сама не смогла бы никого обмануть вот так… запросто. Когда-то ей внушили, что нужно доверять людям. Конечно, ее обманывали и раньше, но за два последних дня слишком многое на нее обрушилось.

– Я же дала вам сейчас деньги! – выкрикнула она.

– Ты уверена? – Марию раздражала усмешка, которая не сходила с его лица.

– Не понимаю, к чему вы ведете? Хотите, чтобы я вам заплатила еще раз, что ли? – догадалась она.

– А ты как думала?

Этот мужчина был настолько противен, что ей не хотелось даже разговаривать с ним. Мария с трудом произнесла:

– Я думала, вы приличный человек. А вы подонок!

Она снова открыла сумочку и достала кошелек. «Сейчас найду, сволочь», – шептала Мария.

– Ты должна быть предусмотрительна. Особенно если живешь одна и растишь дочь, – с ухмылкой сказал незнакомец.

Мария замерла. Ох уж эти подозрения… Вот опять волна догадок захлестнула ее.

– С чего это вы взяли, что я живу одна? – дрожащим голосом спросила она.

– Когда замужняя баба ударит чужую тачку, сама в разборки не лезет. Она мужу звонит, – уверенно заявил мужчина.

Мария, растерявшись, помолчала. Этот человек был прав. Она привыкла рассчитывать только на свои собственные силы, причем началось это давно, еще до развода с мужем.

– Ну, допустим. А с чего это вы решили, что у меня дочь? – допытывалась Мария.

– А ты посмотри на свои покупки… – показал он на заднее сиденье, где были разложены пакеты: они раскрылись, и незнакомец мог рассмотреть вещи.

– Ты же ей трусики купила. Девка-то, вижу, ничего уже, оформляется. – Голос его звучал омерзительно. Мария оглянулась, увидела купленные для Даши трусики и торопливо прикрыла их большим пакетом с продуктами. Все заднее сиденье было завалено.

– Что ж, наблюдательности в вас не меньше, чем подлости. Браво-браво! – С этими словами Мария снова подала ему двести долларов.

Но он словно бы и не торопился брать у Марии деньги, и это настораживало. Руки держал в карманах брюк.

– Снова без расписки? Ну что тебя научит? – тяжело вздохнул незнакомец.

– Ничего меня не научит! И учиться действовать против таких, как вы, я не собираюсь! Берите деньги и уматывайте! Или вам и четыреста мало? – Мария готова была орать на него, но чувствовала себя абсолютно бессильной.

Но тут произошло неожиданное. Наглец не взял ее деньги, вместо этого он достал из кармана те, что присвоил раньше. Протянул две стодолларовые купюры удивленной Марии. Только что он требовал с нее двойную плату, приставал к ней, а тут внезапно решил разыграть благородного рыцаря. Как только он перестал злобно усмехаться, его лицо показалось Марии знакомым. Где-то она уже видела его – вот только вспомнить бы где?.. Он так и стоял, протягивая деньги, пока она пыталась вспомнить.

– Держи! Ну, что не берешь? Царапину мне и без твоих денег уберут.

Мария покачала головой:

– Нет. Возьмите себе. Я привыкла за все платить.

У обоих в руках было по двести долларов, и они не брали деньги друг у друга.

– Ну чего ты целку-то строишь? Бери деньги, говорят! – требовательно сказал мужчина.

– Вы что, издеваетесь надо мной? – робко спросила Мария.

– Дура! Учись защищаться! – усмехнулся он и бросил деньги на заднее сиденье машины Марии, а из своего багажника достал домкрат.

– Что вы собираетесь делать? – Мария недоумевала.

– Колесо твое ставить на место. – Он подошел к «Пежо» и начал его поднимать. – Хорошая у тебя машина.

Работал он быстро. Мария растерянно смотрела на него: вот уже поставил колесо. Она не могла понять, что же произошло, почему незнакомец вдруг решил помочь ей?

– Я вас не просила.

– Ну у тебя и автосервис…

Он открутил со своей машины по одному болту с каждого колеса и прикрутил ими колесо Марии. Она все это время стояла на месте и наблюдала за тем, как незнакомец работает. Потом вдруг ее охватило беспокойство:

– А вы? Вы сами-то без болтов поедете?

Он не ответил.

– Это не опасно?

– Давай ключи.

Мария молча протянула ему ключи от машины.

– По три-то болта у меня останется… Хотя я могу вообще без болтов ездить… И живу я без болтов, поняла? – странно усмехнулся незнакомец.

И тут Мария осознала, что совершила ошибку, отдав ему ключи. Ей стало невыносимо страшно. Она не поняла, зачем поверила человеку, который несколько минут назад тянул деньги, пытался обмануть и приставал к ней? Что с ней произошло?

– Простите, а зачем вам мои ключи? – робко спросила Мария.

– А чтобы ты никуда не уехала. – Незнакомец посмотрел на нее, выдерживая паузу.

Мария молчала.

– Всегда вот так. Примерно в этих местах у всех моих дамочек колесо-то и отваливается, – таинственно произнес он.

Она всмотрелась в лицо мужчины и вспомнила, где его видела прежде. Ну конечно! Как она могла не узнать его раньше? Этот человек уже ремонтировал ее машину. Впрочем, таких лиц тысячи, Мария могла ошибиться. Но состояние Марии вряд ли можно было назвать нормальным, и мышление работало только в одном направлении. Ее автослесарь был кем-то подкуплен – поняла она. Во взгляде Марии застыл ужас.

– Простите, вы что, Виталий? Из автосервиса?..

– Узнала… – не сразу ответил мужчина. – Зря ты поцарапала мою машину. След оставила. В мои планы это не входило… Теперь меня по твоей краске найдут. Хотя… можно ведь и закрасить? Ты как считаешь? – Он посмотрел на нее угрожающе. Мария отшатнулась.

– Послушайте, что вы хотите сделать?.. Хотите денег? Я вам заплачу… – Мария была в замешательстве.

– Денег не просил, – противно растягивая слова, сказал Виталий.

– Тогда что? – не отставала Мария.

– А чего ты всполошилась? – Он смеялся, разглядывая сжавшуюся от страха женщину.

– Поймите, со мной ничего не должно случиться, – жалобно сказала Мария, опустив глаза.

– Это почему же? – Виталий подошел к ней ближе.

– У меня дочь, я воспитываю ее одна. Вы же сами говорили…

– Да? А что ж ты ее-то с собой не прихватила? – Он резко схватил ее за руку.

В то же мгновение Мария с отчаянным криком набросилась на Виталия, с ненавистью ударила его каблуком в уязвимое место. Виталий упал в придорожную канаву. Блеснули ключи. Быстро подхватив их, Мария села в машину, трясущимися руками завела непослушный мотор. Машина тут же сорвалась с места. Теперь надо ехать! Она не сразу смогла отдышаться, едва справилась с управлением на повороте, но почти не заметила этого. Никакая опасность теперь ей была не страшна. Только что она сбежала еще от одного мужчины с маниакальными замашками. Свободна! Жива! Что еще нужно?

Нервно улыбаясь, Мария повторяла только: «Слава богу, слава богу!» Ей удалось вырваться и на этот раз. Но кто знает, что ждет ее завтра? Надо быстро принять какое-то решение. Больше ей не нужны «случайности» вроде связки кирпичей, чуть не упавшей ей на голову, или непривинченных болтов. Она уже знала, что сделает на следующий день… По дороге домой окончательно пришла в себя и уже обдумывала план действий.

* * *

Мужчина выбрался из канавы, когда автомобиль Марии уехал далеко. Вся его одежда была измазана в грязи. Он провел рукой по волосам, убирая прилипшие болотные растения. Огоньки машины Марии превратились в маленькие точки. Через несколько мгновений они и вовсе исчезли из поля зрения. Он со злостью посмотрел им вслед.

– Сука! Сука! Ну что ж, до скорого свиданьица! – прокричал он, как будто Мария могла услышать его.

Он пошарил в кармане рубашки. Визитная карточка была на месте. Теперь она уже никуда от него не денется. Ей больше не придется жить так, как жила раньше…

* * *

Утро было спокойным и ясным. Мария долго пила кофе на кухне и вспоминала события двух последних дней. Ей никуда не хотелось ехать, так хорошо было дома! Телефоны молчали, словно бы все позабыли о ее существовании. Самые лучшие моменты жизни в ее памяти были связаны с такими днями, когда никто не пытался с ней разговаривать: о любви, о работе, о разделе имущества. Мерно тикали часы. Из открытого окна доносились детские крики.

Дочь ушла в школу, не позавтракав. Мария недовольно убрала со стола бутерброды, предназначенные для Даши. Допив вторую кружку кофе, уныло посмотрела на свои руки: пора уже привести ногти в порядок. Надо бы зайти в салон красоты, но было у нее еще одно дело, откладывать которое на потом никак нельзя.

Мария оделась в неприметную серую майку и длинную джинсовую юбку, накинула короткую кожаную куртку бежевого цвета, которую очень любила. К некоторым вещам привыкаешь очень быстро и потом не можешь расстаться. Куртка была куплена довольно давно, но Мария не хотела ее менять. Она подходила ко всем вещам в гардеробе.

Во второй половине дня обещали проливной дождь и похолодание. Мария вышла из дома, постояла у подъезда. Было прохладно. Мимо пронеслись мальчишки на роликовых коньках. Вдалеке увидела знакомый сгорбленный силуэт соседа, который ее невзлюбил, и поспешила уйти, чтобы не нарываться лишний раз на неприятности – ей их и так хватало.

Через сорок пять минут Мария припарковала свою машину возле автосервиса. Прошла мимо рабочих. Люди шумели, спорили о чем-то, на подъемниках стояли автомобили. Мария напряженно вглядывалась в лица: нет ли среди них ее вчерашнего преследователя? О том, что он же стал и ее спасителем, она не думала – какая, к черту, разница? Он хотел ее убить – это главное. Сейчас она все разузнает о Виталии.

Руководитель сервиса Петр Сергеевич, плотный мужчина неопределенного возраста, встретил Марию настороженно. Ему приходилось сталкиваться с недовольными клиентами, и он ждал необоснованных претензий заранее. Мария села напротив него и спокойно рассказала свою историю. Но Петра Сергеевича трудно было обмануть, он видел, что клиентка едва сдерживает волнение.

– Пойдемте! – сказал Петр Сергеевич, и они вышли из кабинета.

Шум мастерской стих, когда они появились. Мария чувствовала себя неловко. Она стояла посреди зала, и все смотрели на нее, как будто она важная персона. Петр Сергеевич что-то говорил рабочим.

Потом вернулся к Марии:

– Нет, я просто отказываюсь верить, что у нас могут не прикрутить болты! – оглянулся на рабочих. – Где Пахомыч?

К нему подскочил пожилой человек невысокого роста.

– Я лично прикручивал! Каждый болт прикрутил, все четыре штуки! – оправдывался Пахомыч, седой мужчина лет пятидесяти.

– А я не знал, что Пахомыч прикрутил, и еще разок проверил! – к руководителю подошел Миша, молодой парень, лицо которого Мария узнала: да, она уже сталкивалась с ним когда-то в автосервисе.

«Пежо» ремонтировался только здесь и нигде больше. Он исправно служил Марии несколько лет, и у нее действительно не было до вчерашнего дня оснований не доверять этим людям. Но кто знает? Ведь их всех можно купить… Мария окинула рабочих подозрительным взглядом.

– Ну вот видите? Мы своим клиентам смерти не желаем! – поморщившись от досады, сказал Петр Сергеевич.

Он недовольно посмотрел на Марию. Конечно, претензии этой дамочки смешны, по меньшей мере. Каких только людей не встретишь!

– Где стояла машина после ремонта? Куда ее выкатили? – требовательно спросил Петр Сергеевич у рабочих.

Один из них ответил:

– Во двор, где всегда ждут машины клиентов. Если хотите знать точно, спросите Виталия – это он у нас выкатывает.

– Выкатывал Виталий? – Услышав имя подозреваемого, Мария встревожилась. – А можно… можно мне поговорить с вами наедине, не здесь?

Петр Сергеевич махнул рукой – от этой женщины ему не отвязаться до самого закрытия. Пропал день, но делать нечего, сейчас же клиент всегда прав. Иногда он вспоминал прежние времена, когда автомобилей было значительно меньше. Хороших автослесарей искали по всей Москве через знакомых. Если и напортачит автослесарь, все равно к нему же и шли. Многие тогда так деньги зарабатывали. Бесконечный ремонт – дело прибыльное. Сейчас времена изменились, и клиент стал всегда прав, даже если он сумасшедший. Петр Сергеевич недовольно поворчал, но делать ему было нечего.

– Что я могу с вами поделать?.. В кабинет идемте.

В кабинете он предложил Марии чаю, та согласилась, но к кружке не притронулась. «Больная, что ли? Может, думает, что отравлю я ее? Да далась она мне, весь день испортила. А еще сама врач», – думал Петр Сергеевич, недовольно поглядывая на худенькую женщину, нервно теребившую выбившийся локон.

– Как давно вы знаете Виталия? Сколько он у вас работает? – расспрашивала она директора.

– Ну, мы его знаем не так уж хорошо… Тихий, скрытный… Работает примерно полгода… Жена, дети… В прошлом сидел, – неохотно ответил Петр Сергеевич.

– За что?

– За разбой… Но это все в прошлом. – Он старался говорить спокойно и убедительно. – Потом, правда, сидел еще разок…

Петр Сергеевич понимал, что такая биография может напугать кого угодно. Полгода назад он с неохотой принимал Виталия на работу, рекомендовал слесаря друг, сказал, что парень – хороший специалист, мастер на все руки. Петр Сергеевич пожалел Виталия, взял с испытательным сроком, и за полгода никаких претензий к рабочему не возникало. К тому же его друг не ошибся: Виталий оказался одним из лучших работников автосервиса.

– Ничего себе! – воскликнула Мария, услышав о прошлом Виталия. Она и представить себе не могла, что вчера перед ней в темном лесу стоял настоящий уголовник, бывший зэк, рецидивист. – Значит, у него уголовное прошлое?

– Ну, знаете… – протянул Петр Сергеевич. – Вы чай-то пейте, пейте.

– Значит, вы доверяете наши жизни рецидивистам?! – возмутилась Мария.

– Он не рецидивист, – твердо сказал Петр Сергеевич.

Мария взяла кружку в руки, но чай по-прежнему не пила. Ее поразило то, что она узнала от руководителя автосервиса.

– Вы же сами говорите, что он сидел дважды! – Легкомыслие Петра Сергеевича возмутило Марию до глубины души.

– Нет, второй раз он сидел под следствием – его не осудили. Мы, в общем-то, проверяем всю информацию. Знаем все о рабочих, которых нанимаем, – тихо, но твердо проговорил руководитель автосервиса.

– А в чем его подозревали? – Она отказывалась верить в то, что в наших исправительных учреждениях можно кого-то поставить на путь истинный, и человек, отсидевший за разбой, вряд ли станет добропорядочным гражданином. Ответ Петра Сергеевича ее потряс.

– Тогда ловили серийного убийцу, он убивал женщин. Виталия тоже арестовали, но потом выпустили – не было доказательств… Да иначе и быть не могло – разве можно представить Виталия убийцей? Милая моя, вы же его видели. Абсолютно нормальный человек. Ну ошибся в молодости. Бывает, знаете, и такое. Он приходил устраиваться на работу и все мне рассказал. Я считаю, что нужно таким людям давать шанс. Они же работать должны, семьи кормить…

Мария не обратила на его последние слова внимания.

– Скажите, откуда у вашего Виталия такая дорогая машина?

– Многие наши слесари собирают себе машины из запчастей, – словно оправдываясь перед требовательной клиенткой, ответил Петр Сергеевич. Но он не помнил, какая машина была у Виталия.

– У вас бывали случаи, когда с вашими клиентками что-то случалось после ремонта их машин? – продолжала «допрос» Мария.

– Послушайте, я очень ценю вас как нашего постоянного клиента, но, мне кажется, вам надо лечиться! – не выдержал и вспылил Петр Сергеевич.

– Значит, вы думаете, что я психически больна? – громко закричала она. Быстро взяла себя в руки и произнесла уже спокойнее: – Я вижу, вы уходите от ответа. Будьте любезны, позовите, пожалуйста, сюда Виталия.

Петр Сергеевич со вздохом нажал на кнопку и сказал секретарше:

– Виталия ко мне.

В кабинете воцарилась напряженная тишина. Мария наконец выпила свой чай. Петр Сергеевич усмехнулся, посмотрел в окно: скоро вечер. Эта сумасшедшая так и не дала ему заняться отчетами – пропал день. Сразу было ясно, что так и будет, как только она вошла. Истеричных дамочек он недолюбливал, как, наверное, и все остальные мужчины. Наконец в дверь постучали, и на пороге появился Виталий, о котором так много здесь говорили.

– Здравствуйте! – сказал он, растерянно вытирая руки, измазанные машинным маслом.

Мария удивленно рассматривала автослесаря. Нет, она ошиблась. Перед ней стоял совсем другой человек, не тот, не вчерашний преследователь из леса. У этого были глубоко посаженные глаза, и он был явно ниже ростом. Так зачем же преследователь представился Виталием? Что им руководило? Она вспомнила, что сама его так назвала. Что же все-таки произошло с ней? Безусловно, эти мужчины похожи. «А может, тот из леса и есть серийный убийца, из-за которого пострадал Виталий?» – Догадка мелькнула, но Мария тут же остановила себя. Хватит уже строить предположения! Так действительно можно сойти с ума. Мария выглядела обескураженной. Она нервно перебирала в руках носовой платок. Все происходящее здесь казалось нелепым.

Петр Сергеевич, видимо, торжествовал. Он понял, что клиентка что-то перепутала. А Виталий недоумевал: зачем его пригласили в кабинет директора, оторвали от работы?

Марии пришлось долго извиняться перед Виталием и Петром Сергеевичем. Они смотрели на нее удивленно и осуждающе. Руководителя автосервиса возмущало то, что она ворвалась и нарушила рабочий процесс. Ушла Мария из мастерской уже перед самым закрытием. Она села в машину, глубоко вздохнула. Телефон выпал из сумочки. Мария задумчиво посмотрела на него, подняла, перелистала записную книжку. В памяти телефона не нашлось ни одного номера, по которому можно было бы позвонить и попросить о помощи. «Как быть?» – бесконечно задавала она себе один и тот же вопрос. Ее не покидали дурные предчувствия. Мария понимала, что на этот раз ей, видимо, не удастся обойтись своими собственными силами. Одиночество – это когда тебе некому помочь… Если помощь не нужна, его не замечаешь. Мария после замужества растеряла подруг и друзей. Долгое время хватало общения с супругом, но потом перед разводом был период, когда она остро ощущала боль одиночества. Тяжелые дни миновали и, казалось, больше уже не вернутся… А мысли возвращались. Она снова и снова думала об опасности, о беспомощности и незащищенности.

Мария хотела набрать телефон Даши, но вовремя остановилась: зачем тревожить ребенка? Даша, вероятно, сейчас делает уроки.

* * *

Бывший супруг Марии не так давно переехал в новую квартиру в одном из элитных домов возле метро «Сокол». Однако его молодая жена, Виктория, была очень недовольна переездом. Ей нравилось жить в центре, машину водить не хотелось. Ее устраивало ходить пешком полквартала до помпезного салона красоты. В крайнем случае, можно заказать такси и проехаться по бутикам. Теперь же поездки «за шпильками» приходилось все время откладывать. Ей лень было ехать в метро, а на такси до центра по московским пробкам – долговато. Но делать было нечего – эту квартиру Александр Зяблик запланировал купить задолго до того, как познакомился с Викторией.

В этот вечер они как раз спорили о том, стоит или нет менять квартиру. Виктории разговор надоел, и она ушла принимать душ. Напевала какие-то песенки, мечтала о квартире Марии, которая ни с того ни сего присвоила себе не только фамилию Александра, но и его жилплощадь. Конечно, у нее – дочь, но, кто его знает, какое отношение Даша имеет к Александру, она и не похожа вовсе на него… Копия Мария. Вот их шестилетний сын походил на мужа. Викторию, однако, это немного раздражало. Ей хотелось родить девочку, такую же красивую, как она сама.

Сколько раз Вика обещала себе не вспоминать об этой женщине. Как вспомнишь ее – обязательно объявится. Выключила воду в душе и услышала ее истеричный голос.

– Кто это у нас, Саша? – протянула она, притворившись, что не узнала голос Марии.

– Мария. Она только вошла, – услышала Вика в ответ. Муж говорил робко, будто оправдывался перед Викой…

Когда Виктория вышла из ванной, Мария набросилась на нее и Александра:

– Послушайте, ты и Вика, вы оба должны забыть про эту квартиру, ясно? Там растет Дашка, она твоя дочь, и в обиду ее я не дам, понятно? А если вы думаете устранить меня как помеху, так черта с два вам это удастся, ясно?

И тут же направилась к двери.

Александр посмотрел ей вслед, покачал головой: «Что это она взбесилась? Давно уже не заявлялась».

– Что стоишь? Дверь закрой! – сказала Вика, вытирая длинные светлые волосы полотенцем.

Александр послушался ее.

– Ты поняла, нет, ты поняла? Она нас подозревает. Как ты думаешь, у нее есть основания или это просто так? – взглянул он на Вику исподлобья.

– Просто так ничего не бывает. Аккуратнее надо работать, – загадочно произнесла Виктория и отправилась в комнату. Там включила телевизор. Передавали криминальную хронику. Александр тяжело вздохнул: его новая жена любила такие передачи, а их, как назло, показывали по разным каналам с утра до ночи. Так он и жил, слушая истории осужденных и бесконечную перестрелку. Но Вика была красива: голубые глаза, фигура модели. Его не смущало то, что Виктории не так давно исполнилось всего лишь двадцать шесть лет.

Они познакомились в ресторане. Тогда Вика была совсем молоденькой девчонкой, но уже достаточно наглой. Она пришла туда с компанией своих друзей и постоянно поглядывала по сторонам. Увидев респектабельного делового мужчину, решила действовать. И как только он встал из-за стола, тоже направилась к выходу. Там ей пришлось уронить раскрытую сумочку, и они вместе собирали ее содержимое. Дальше все было достаточно просто. Вика мило и кокетливо улыбалась, Александр спросил ее телефон, через пару дней позвонил. Викторию нисколько не смутило, что ее новый знакомый женат и у него есть дочь. Только Александр не захотел ей подчиняться. Первое время он даже не думал уходить из семьи. Тогда предприимчивая Виктория сказала, что ждет ребенка и аборт делать не собирается. Он ей поверил. Но Вика забеременела, только когда ее любовник подал на развод. Ей вовсе не хотелось становиться матерью-одиночкой. «Только идиотки растят детей без отцов. У моего ребенка будет папа», – рассуждала Виктория. Александр был в нее влюблен, и он доверял ей, поэтому Вике не составило труда убедить его, что ребенок родился чуть позже положенного срока.

* * *

Уже ночью уставшая за день Мария подъехала к зданию детской «неотложной помощи». Закрывая машину, думала о своем бывшем муже и о дочери. В течение дня она ни разу не поговорила с Дашей. Зашла в офис, положила пакеты с продуктами в холодильник – и сразу же к телефону.

– Алло, Дашенька? Ну что, детка, уроки сделала? Нет, ничего не случилось, все в порядке… Я приду поздно ночью. Ложись спать без меня. Тебе же в школу рано вставать.

Она не заметила сначала, что в помещении никого не было. Обычно здесь находились диспетчер и несколько врачей. «Странно, – поморщилась Мария. – Куда же все делись?» Тишина ее настораживала. После всех своих злоключений ей хотелось бы находиться в более людном месте.

Она прошлась по пустым комнатам «неотложки» – никого. Слышен был только стук ее каблуков. Мария остановилась. Везде было тихо. И вдруг в этой тишине она услышала какие-то странные звуки… Шорох, сдавленный вздох. Мария открыла дверь и тут же отскочила от нее. Диспетчер Витек и какой-то новенький сотрудник, санитар наверное, сидели на диване и кололись.

Они заметили Марию, и, когда дверь захлопнулась, Витек вскрикнул противным визгливым голосом:

– Сука, она все видела!

Женщина, услышав этот крик, быстро убежала. «Что же теперь делать?» – спрашивала себя Мария. Сначала она хотела взять продукты и просто уехать из «неотложки», но потом решила, что это рискованный ход. Она села за стол. Из любого положения должен быть выход. И как только Мария начала успокаиваться, в комнату зашел Витек. Он криво усмехался, оглядывая Марию. Она заметила ножницы в его руках. Витек обошел замершую на месте женщину. Мария уже приготовилась сопротивляться, но тут, к ее счастью, зазвонил телефон. Этот звонок дал ей небольшую отсрочку. Взгляд Марии судорожно скользил по столу: она искала какой-нибудь острый предмет, но ни ножниц, ни ножа на столе не оказалось… Слева – стопка бумаг, справа – телефонный аппарат. Идеальный порядок. Мария готова была расплакаться.

– Алло? Да, врач к вам уже выехал… Ждите, будет минут через десять. – Витек говорил ровно, словно бы ничего и не происходило в соседней комнате несколько минут назад…

Мария сидела испуганная и подавленная, а диспетчеру только это и нужно было. Он положил трубку и выкрикнул ей в лицо:

– Ну что уставилась? Сенсация? Никогда такого не видела?

– А с чего вы решили, что я что-то видела? Я ничего не видела! – Мария во что бы то ни стало решила придерживаться этой линии поведения: ничего не видела и точка.

– Не ври… Я знаю, что ты прекрасно все видела. Выскочила из комнаты как ошпаренная… Ты меня за дурака держишь? Думаешь, я не понял? – Витек старался говорить грозно, но голос его срывался, он побаивался, что Мария заметила его волнение.

– Ну да, может быть, и видела, – сдалась женщина, – но я не разболтаю! – Мария взглянула на него умоляюще.

– Я надеюсь… – В голосе Витька звучала угроза.

Он молча положил ножницы на стол перед Марией и улыбнулся ей. Он показался Марии еще более омерзительным, чем вчерашний лже-Виталий. И похоже, она догадывалась, что ему от нее нужно.

– Я тебя не трону, потому что ты мне нравишься… Я никогда тебе этого не говорил… Потому что я чертовски стеснителен. – После этого признания Витек снова взял в руки ножницы и хитро посмотрел на Марию. Она сидела молча, опустив глаза.

– Вообще-то, с женщинами у меня почему-то нормального общения не получается. Я могу только насиловать. Должно быть, травма из детства. Однажды я застукал папу и маму… Это не произвело на меня особенного впечатления. Но подсознание – это ведь тонкая штука. Я ведь тоже учился в медицинском институте, но меня отчислили, – неожиданно отвлекся он, но быстро вернулся к главной теме своего монолога: – Знаешь, иногда мне хочется поймать какую-нибудь женщину в темном парке или в подъезде. Но меня останавливает мысль о страданиях, которые я ей причиню… Я же не зверь… – Неожиданно он перешел на доверительный тон, как будто искал поддержки у своей жертвы.

Мария слышала о том, что некоторым женщинам удавалось отвлечь внимание маньяков, и она изо всех сил старалась держать себя в руках и говорить как можно более спокойно. Это был ее единственный шанс выбраться из здания живой, спастись.

– Это очень правильно. Зачем же причинять страдания? – Голос ее все же звучал испуганно, она сама это понимала, но никак не могла с собой справиться… «Только не надо показывать, что я боюсь. Не давать ему повод для радости. Я не должна быть похожа на жертву», – думала Мария.

Она вспомнила вчерашний разговор с Гринфельдом… «В каждом мужчине живет насильник». Раньше она просто об этом не задумывалась. Нет, конечно, когда-то мама предупреждала об опасности, исходящей ото всех особей мужского пола, но с тех пор прошло очень много лет, и фразы «все мужики сволочи» или «не возвращайся домой поздно» остались в далеком прошлом. И вот сейчас один мужчина за другим намекают ей, что был бы не прочь ее изнасиловать…

– Но иногда мне хочется сделать это с тобой. Мне нравится представлять, как ты обмираешь от страха в моих объятиях… – Голос Витька был хриплым и пробивался к сознанию Марии, словно сквозь туман. Она уже приготовилась к самому страшному… В «неотложке» никого не было, разве что тот санитар. Но он наверняка с удовольствием поможет Витьку… Мария посмотрела в окно. Нет, вряд ли ей удастся уйти: первый этаж – было бы легко спрыгнуть и добежать до машины, но беда в том, что на окнах уже давным-давно стоят решетки.

«Можно же как-то спастись», – отчаянно думала Мария, ей хотелось встать и рвануть к двери, но она ждала подходящего момента. Вдруг дверь открылась, и на пороге появился здоровенный усатый дядька. Смена Витька закончилась. Пришел новый диспетчер. Он посмотрел на Витька и Марию удивленно: слишком испуганной показалась ему эта женщина. Мария вздохнула с облегчением:

– Здравствуйте!

– Да, здравствуйте-здравствуйте, – басом протянул дядька и посмотрел на Витька. – Как прошло дежурство?

– Нормально. Вот журнал, – ответил Витек как ни в чем не бывало.

– А где Кривошеенко? – поинтересовался сменный диспетчер.

– На выезде. Скоро подъедут.

– Хорошо. Все свободны. – Дядька уселся за стол.

Витек с усмешкой оглядел Марию.

– До свидания. Ты идешь? – Мария вздрогнула от этого вопроса.

– Спасибо, я попозже… Мне тут еще надо кое-что доделать, – робко сказала она, удивляясь, как неуверенно это прозвучало.

Кивнув на прощание, диспетчер ушел.

– А ты чего? Ночевать тут собралась? – спросил ее сменный диспетчер.

– Ну сейчас, вот пройдет минуточек пять… И я тоже пойду…

Она сердилась на себя. Почему она оправдывается перед этим человеком, как будто ей нужно просить его о том, чтобы ее не выгнали? Но ведь почти так все и было! Этот мужчина, сам того не зная, спас ее несколько минут назад от обколовшегося маньяка. Впрочем, похоже, огромному дядьке не было до нее никакого дела. Он достал из пакета бутерброд, заварил чай, развернул газету и больше не взглянул на худенькую врачиху. Еще никогда в жизни Мария не была так благодарна почти незнакомому человеку. Она вышла из комнаты только час спустя.

* * *

Ночной город выглядел таинственно. Но почему-то он совсем не пугал Марию. Мимо проезжали машины, спешили куда-то даже в такое позднее время.

Уже скоро она подъедет к центру, где горят рекламные огни, возвращается домой молодежь. Хорошо, что Даша еще маленькая, ей пока не нужно ждать ее по ночам, беспрестанно отговаривая себя набрать телефонный номер дочери. Но и Даше когда-нибудь предстоит столкнуться с миром, который не всегда доброжелателен.

Машину Мария оставила, как обычно, на стоянке в семи минутах ходьбы от дома. В нормальной ситуации – это всего лишь пара кварталов, но Марии предстояло пройти через темную рощу. Приблизившись к ней, Мария вздрогнула. Рощица эта всегда была для нее испытанием. Слишком темно и ни души вокруг. Здесь каждый звук – стук каблуков, биение сердца, шорох пакетов, даже дыхание – кажется очень громким! Слух обостряется в такой обстановке. Марии и до всех этих случайностей бывало страшно идти к дому в кромешной тьме. Когда-то здесь горел фонарь, но несколько лет назад он сломался, и сколько они с соседями ни просили его починить, префектура откладывала это дело. Постепенно привыкли, смирились. Кто-то просто обходил рощицу ночью стороной, но со стоянки к дому вел только один путь.

Вдруг где-то впереди, в кустах, Марии почудилась черная тень. Она остановилась в нерешительности. Прислушалась. Да, ясно был слышен шорох. Мария стояла как вкопанная, боясь повернуть назад. Вдруг тень стремительно бросилась к ней. Мария вскрикнула и зажмурилась. В ту же секунду она почувствовала, как к ее руке прикоснулось что-то горячее и влажное.

– Ну-ну, детка, успокойся. Не бойся, ты же умница… Моя лапушка. Смотри-ка, дрожит вся. – В голосе не было угрозы.

Пакеты упали на землю. Мария с большим трудом заставила себя открыть глаза. В который раз за эти дни она уже мысленно попрощалась с жизнью. Рядом с ней стоял мужчина, он держал за ошейник огромную черную собаку, та облизывала его руки.

– Не бойтесь, она не кусается, – заметив испуганный взгляд Марии, сказал мужчина, – она сама вас боится. Видите, вся трясется от страха, бедняжка.

Мужчина погладил пса по голове.

Марии, однако, не показалось, что собака ее боится. Огромная лохматая псина запросто могла свалить ее с ног…

– Пойдем, моя лапушка, – сказал незнакомец собаке.

«Ну ничего себе лапушка – это же волк настоящий!» – подумала Мария. Она не могла пошевелиться: так было страшно. Долго стояла на одном месте, даже когда мужчина с собакой ушел.

Ей еще предстояло дойти до дома и подняться на третий этаж. Она вздохнула и подумала, что на таком небольшом отрезке пути ее запросто могут убить. К счастью, ни в подъезде, ни в лифте никто ее не поджидал.

Скоро она уже привыкнет к страху, как некогда привыкла к спокойной жизни. Разве это возможно? Наверное, да. В таких ситуациях адреналин выбрасывается в кровь в бешеных количествах, и вся жизнь кажется более осмысленной, во всяком случае, потерять ее было бы жаль. Очень жаль.

Даша уже спала, когда Мария заглянула в детскую. Здесь все было таким родным и понятным. Никаких мужчин с замашками сексуальных маньяков, никаких собак-волков, никаких падающих кусков крыши.

– Мама? – пробормотала Даша, не просыпаясь.

– Да, это я, доченька. Уроки сделала? У тебя все в порядке, дорогая? – ласково спросила Мария. Она уже оправилась от страха.

– Сделала. Все в порядке.

– Ты спи, родная, спи. – Мария поцеловала дочь и тихонько вышла из комнаты.

На кухне поставила чайник, достала пачку душистого зеленого чая с жасмином. Долго пила его, вспоминая спокойное ясное утро. Наконец она решила, что ей нужно позвонить сестре Нине, прямо сейчас, не откладывая на завтра. Было уже очень поздно, но Мария знала, что Нине проще все домашние дела переделать ночью, а потом спать до обеда. Она набрала номер, и Нина быстро ответила ей.

– Нинуля? Привет, сестричка. Извини, что так поздно. Не разбудила?..

– Наоборот! Как хорошо, что ты позвонила! Прямо телепатия! Я уж сама хотела тебе звонить! – взволнованно прокричала в трубку сестра.

– Да? А что случилось?

Нина порой удивляла ее. Да, между сестрами была какая-то мистическая связь, они часто одновременно набирали телефонные номера друг друга…

– Мне приснилось, что к тебе проник ночью какой-то человек… В черных перчатках… Забрался через окно… Вот это я и хотела тебе сообщить.

– Да? А зачем он забрался? – Мария нахмурила брови.

– Да откуда ж я знаю? Наверное, ограбить хотел… Или убить…

– Нинуля, а как он выглядел, не запомнила? – Марию действительно встревожил сон сестры, хотя неделю назад она бы просто рассмеялась, услышав о приснившемся покушении на убийство.

– Знаешь… Только черные перчатки помню… Такой какой-то он весь из себя представительный, но вроде как с приветом. Ну твоего однокурсника, психиатра Гринфельда чем-то напоминает… Помнишь, ты мне в Москве показывала?

– Помню, как же не помнить… Знаешь, нам надо бы с тобой встретиться. Я сама приеду к тебе в Тулу. Поговорить надо. Да нет, ничего не случилось. Просто… Я, может, скоро в командировку уеду, – неожиданно для себя солгала Мария, – так я хотела бы, чтоб ты Дашку мою поопекала. И вообще. Я хочу, чтобы вы теснее подружились, а то вы там в Туле, а мы тут в Москве, далеко… А то я, например, уеду, а Дашку ты знаешь – она все к отцу да к отцу. А отец-то, сама понимаешь… Сожрет ее с потрохами… Пусть лучше с вами дружит, с тобой, с твоим мужем, с детками… Я ее как-нибудь отправлю к вам на каникулы, не возражаешь? Денег с собой дам.

– Мы будем очень рады! Пусть приезжает.

– Ну вот и прекрасно. Все-таки поздно уже. Давай я тебе на днях позвоню.

– Звони, Маша. Я всегда тебе рада. И смотри там… поосторожнее. Не связывайся с Гринфельдом, пожалуйста.

Мария рассмеялась:

– Ну пока, Нина.

– Пока, – словно эхо прозвучало.

У сестер были похожи голоса.

Мария улыбнулась своему отражению в зеркале. Выглядела, правда, она очень уставшей. Разговор с Ниной ее успокоил. Как ни странно, иногда приятно просто услышать голос сестры.

Мать Марии давно умерла, а голос Нины напоминал ей о самом родном человеке. Да, собственно, Нина и Даша – теперь ее самые родные люди. Вот сейчас она могла спокойно уснуть. Мария прошла в свою комнату, переоделась, потянулась на кровати. Сон пришел мгновенно. Только она закрыла глаза, как провалилась в него. Но тут же ее испугал какой-то странный звук, который и разбудил ее. Мария подскочила на кровати. Сначала показалось, что ей приснилось, как кто-то открывает окно – такой типичный звук. Возможно, это был всего лишь сон, однако ее охватило неприятное предчувствие.

– Даша, ты спишь? – громко спросила Мария.

Даша не ответила.

Нет, она определенно слышала какой-то странный шорох. Как будто кто-то шел по квартире, шелестя пышной старинной одеждой, позвякивая шпорами. Может быть, она продолжает видеть сон? Мария провела рукой по глазам, даже ущипнула себя за руку, еще внимательнее прислушалась к пугающим звукам. Осмотрелась. Взгляд остановился на буфете – при каждом чьем-то шаге на стеклянной полке позвякивали бокалы. Шаги приближались к ней.

Мария судорожно нащупала выключатель, уронила телефон и включила свет.

Страх сковал ее, но она понимала, что нужно идти. Сердце отбивало сумасшедший ритм. Вот эти странные пугающие звуки доносятся уже из кухни…

Мария на цыпочках прокралась через темную гостиную, сдерживая дыхание, прошла по прихожей. На пороге кухни она остановилась, и ее глаза расширились от ужаса.

Окно на кухне было чуть приоткрыто, белая занавеска колыхалась, а на подоконник опиралась черная рука.

Мария закричала и медленно сползла на пол. Тотчас на кухне зажегся свет. Это проснулась от крика Даша. Девочка увидела мертвенно-бледную мать и тоже закричала:

– Мама! Что случилось? Мамочка! Мама!

Но та лишь показала на подоконник дрожащей рукой.

– Что это? – спросила Даша и бесстрашно подошла к окну.

Мария протянула к ней руки, но не успела остановить девочку.

Даша сняла с подоконника черную кожаную перчатку. Мария подошла к дочери, и они долго вдвоем рассматривали ее.

– Это же просто перчатка! – неожиданно прервала молчание дочь.

– Какая перчатка? – Мария отказывалась что-либо понимать.

– Ну, мама, – протянула девочка, – просто перчатка. Самая обыкновенная. Кожаная. Черная.

– Откуда она здесь взялась? – Мария боялась прикоснуться к перчатке, хотя понимала, что это глупо.

– Наверное, птица принесла, – предположила Даша. Ей очень хотелось спать, но, взглянув на Марию, она поняла, что добраться до кровати в ближайшее время не удастся. «Валерьянки ей накапать, что ли?» – подумала Даша.

– Какая птица? – прошептала Мария.

– Ну, думаю, не меньше вороны. Для другой птицы такая перчатка была бы тяжелой, – спокойно ответила девочка.

– Дашенька, у нас в доме происходит что-то неладное.

– Мам, да ладно тебе! Ну открылось окно, птица занесла перчатку и улетела. Ну чего тут неладного? Мама! В самом деле! Не сходи с ума!

– А с чего оно вдруг открылось? – не успокаивалась мать.

– Ветер, – пожала плечами Даша и посмотрела на Марию устало.

– Но разве мы открываем это окно? – Тревожные мысли проносились одна за другой. Они лишь ненадолго затихали, но при каждом сигнале об опасности возвращались. Теперь уже они не оставят ее, пока не выяснит, кто пытается ее убить.

– Вообще-то не открываем. Оно всегда заперто. – Марию удивил спокойный тон дочери.

– Дашенька, в нашем доме сейчас кто-то есть, – прошептала она, не обращая внимания на то, что Даша махнула рукой.

Мария взяла сковородку и пошла, таясь, по квартире. Она сейчас готова была убить любого, кто посмел нарушить ее сон.

– Ну что, мам? – поинтересовалась Даша из кухни.

– Никого, – выдохнула Мария.

Она села на табурет, опустила голову. Даша посмотрела на нее, дрожащую, измученную. Ей стало очень жалко маму. Подошла к ней, как вчера, и долго гладила по голове, словно Мария была не ее матерью, а дочкой.

– Мам, тебе надо лечиться. Ты днем и ночью ездишь по вызовам, не высыпаешься, вот и переутомилась, – сочувственно сказала Даша, но Мария ничего не ответила. Ей просто нечего было сказать. Она не знала, но интуитивно чувствовала, что все события этих дней как-то связаны между собой. Но никак не могла понять, что же происходит в действительности, кому все-таки нужна ее смерть. Неужели мужу? Или Гринфельд на самом деле сошел с ума? У нее было столько вопросов – и ни одного ответа. Что-то подсказывало ей, что это только начало.

– Это, наверное, те ребята забыли окно закрыть, – как будто издалека донесся до нее голос дочери.

– Какие ребята? – Мария подняла голову и напряженно попыталась вспомнить.

– Ну те, которые нам тарелку на крыше устанавливали. Они тогда все окна пооткрывали, думали, через какое кабель тянуть.

– Да, наверное, ты права… Ладно, ложись спать, завтра в школу.

Даша ушла, а Мария наконец положила перчатку на стол, поставила сковородку на плиту и лишь затем тихонько подошла к окну, плотно закрыла его. Конечно, она была рада за дочь – девочке так легко найти объяснения необычным, пугающим событиям. Даша очень на нее похожа. Не только внешне.

Пока Мария стояла у ярко освещенного окна, ее опять кто-то сфотографировал. В этот момент Мария вздрогнула, но, безусловно, она не могла видеть ни человека, ни камеры. Услышала лишь, как завели автомобиль. Он сразу же уехал. Мария только покачала головой. Все было очевидно… Хорошо, что дочь отказывается ей поверить.

Взвесив все «за» и «против», Мария поняла, что настало время позвонить по одному телефонному номеру. Он не была суеверной, но как-то одна подруга сводила ее к гадалке. Ничего тревожного та ей не нагадала, и Мария уже успела забыть все пророчества, но визитку некой Лилии все же хранила. Она была женщиной, и иногда ей хотелось заглянуть в свое будущее, но часто останавливала себя: «Что это за девчачьи глупости? Гадалки! Магия!» Верит женщина гадалкам или нет, все равно хотя бы раз в жизни к ним обращается.

– Лилия? Здравствуйте, я вас не разбудила? Это Мария. Помните, мы месяц назад заходили к вам с подругой, с Галей.

– Я же сказала тебе – можешь звонить в любой час. – Мария удивилась тому, что Лилия помнит ее.

– Я хотела бы записаться к вам на прием…

Лилия назначила встречу на следующий день. Это немного успокоило Марию. Завтра, возможно, все прояснится. До чего же она дошла! Уже верит в то, что гадалка сможет ей помочь, что жизнь ее наладится – стоит только ручку позолотить…

В комнате на всю ночь остался гореть свет. Мария не выключила бра над кроватью… На этот раз уснула уже не так легко: долго ворочалась в постели, прислушивалась: не раздастся ли вновь шорох старинных одежд. Но в квартире было тихо, ни единого звука не услышала Мария, кроме своего неровного дыхания. Уснула под утро, когда уже рассвело и на улицу вышли дворники, проехали первые автомобили.

* * *

В квартире гадалки царил таинственный полумрак, на столе горела свеча, темно-зеленые шторы были плотно задернуты. После яркого дневного света Мария не сразу разглядела комнату. Все вроде бы как обычно, но чувствуется, что многое здесь напоказ. На столе разложены гадальные карты. В углу – музыкальный центр, музыка захватывает с порога. Тянется печально, мелодия замирает на верхних нотах. Какие-то странные предметы, стеклянный шар, карты Таро…

Ее встретила пожилая женщина, очень худенькая и по-своему красивая. Гадалка Лилия была чем-то похожа на старых актрис. Ее изысканные манеры, правильная речь и хорошая дикция усугубляли сходство. Лилия утверждала, что она цыганка, но Мария засомневалась в этом.

Мария постояла немного на пороге, разглядела большой кастильский веер – прежде она видела такие только в кино. В прошлый раз она заглянула сюда с подругой ненадолго и почти ничего не разглядела. Теперь же все ее чувства были обострены. Ей казалось, что в любом незначительном предмете или жесте можно распознать какой-то знак свыше, и, не понимая смысла предзнаменований, она впадала в отчаяние.

Гадалка раскладывала карты медленно, но ловко и то и дело поглядывала на Марию. Заметила, что та явно не спала сегодня ночью: лицо осунувшееся, в глазах – сумасшедший блеск. Вот она наклонилась вперед как-то неестественно и робко сказала:

– У меня, кажется, черная полоса начинается… Сначала на меня упал кусок штукатурки с кирпичами. Потом у моей машины отвалилось колесо, и ко мне прицепился в лесу какой-то маньяк. Потом на работе меня чуть не прирезали наркоманы. Вечером мне встретилась какая-то огромная черная собака, и я до сих пор не понимаю, как она меня не съела. А сегодня ночью какая-то птица принесла мне на подоконник черную перчатку. Все это ерунда, наверное? – с надеждой в голосе спросила Мария. Она снова оглядела комнату, на этот раз недоверчиво.

Гадалка внимательно посмотрела в карты:

– Нет, Мария, не ерунда. Дела твои совсем плохи. – После этих слов Лилия выдержала многозначительную паузу и бросила на клиентку испытывающий взгляд. – Корректировать судьбу тебе надо. Положи на эту карту еще сто долларов.

Мария деньги достала, хотя и поняла, что вряд ли ей стоит ждать помощи от этой женщины. Она же ничего ей толком и не сказала. Корректировать судьбу? Что же это значит? В ее судьбе может кто-то что-то исправить? Всего за сто долларов? А если больше заплатить? Грустные мысли не покидали Марию, когда она вышла из дома гадалки. Только что ей за достаточно большие деньги откорректировали судьбу. Мария, конечно, надеялась, что это ей поможет, но доверять Лилии на сто процентов она не могла. Тем более та ей ничего толком не объяснила. Не у гадалки надо искать ответы на вопросы, что мучили Марию.

Город казался праздничным, ярко сияло солнце. Мария ехала по светлым улицам, удивляясь, как здесь ее могла подстерегать опасность. Раньше ей просто было хорошо и спокойно. Теперь, даже если она и не выглядела взволнованной, в глубине души сидела тревога…

Позвонили из «неотложки», назвали знакомый адрес. Ребенок из того самого дома в Арбатском переулке…

– Да, я знаю этот адрес, я там уже была. Снова температура?

Мария недовольно поморщилась. Воспоминания об упавшей связке кирпичей были очень яркими. Она боялась заезжать в знакомый двор, но эти дни требовали от нее постоянного преодоления собственных страхов. Ничего не поделаешь – работа. В конце концов, она обещала матери ребенка, что приедет на ее вызов в любое время. А не выполнять обещания Мария никогда не позволяла себе.

* * *

Ничего серьезного с малышом не произошло. Он разложил игрушки на ковре, строил домик из деревянных кубиков. Мария осмотрела его, и ребенок вернулся к своим занятиям.

– Мы вам очень благодарны и очень вам верим. Вы знаете, мы просто счастливы, что отыскали, наконец, для нашего ребенка такого врача! – Марии было приятно слышать комплименты в свой адрес.

– А я очень рада, что все развивалось так, как я сказала. Я не сомневалась, что волнуетесь вы зря. А что касается вашего дисбактериоза, принимайте то же самое, что назначил вам ваш врач, но немножко по другой схеме. Это лекарство до еды, а это, наоборот, после. А это не за полчаса, а за час. – Она внесла изменения в схему, которую нарисовала прежде участковая. Участковые же вечно спешат, нет у них времени на то, чтобы почитать новые статьи, сходить на семинары.

– И это все? Неужели так важно, в каком порядке принимать? – удивилась женщина. Она внимательно изучала рекомендации Марии.

– А вы подождите всего месяц и сами увидите, что важно, а что нет. Вы своего ребенка просто не узнаете.

Визит не был долгим. Мария спустилась по лестнице, по дороге к машине позвонила в клинику:

– Алло, все в порядке. Я освободилась.

Она инстинктивно обошла место падения кирпичей, слушая, как ей что-то рассказывает Наташа, впрочем, она не вникала, что говорит диспетчер. Выключив телефон, Мария открыла машину, но остановилась, подняла голову взглянуть на тот участок крыши, с которого упали кирпичи.

В этот момент ее снова кто-то сфотографировал… Незнакомец тут же выбежал из двора, и Мария опять не заметила странного фотографа…

Она села в машину, завела мотор, но не тронулась с места. Посидев некоторое время неподвижно, Мария выключила мотор и вышла из автомобиля. На этот раз во дворе никого не было.

Она быстро нашла черный ход. Спотыкаясь о битый кирпич, стала карабкаться по сумрачной лестнице. Чертыхалась, то и дело останавливалась. «И куда тебя, дура, несет? – спрашивала себя полушепотом. Потом добавляла, пытаясь подражать Дашиному голосу: – Не сходи с ума!» И сама же понимала, что ее поведение вряд ли можно считать нормальным. В подъезде пахло неприятно, повсюду валялись куски штукатурки. Мария, с трудом сдерживая отвращение, пробралась на крышу. «Теперь я должна еще и акробатом быть», – подумала она, карабкаясь по шатающейся лестнице. Она быстро заметила кусок отвалившегося фронтона. Крыша вообще была в плачевном состоянии. Дом, видимо, давно нуждался в капитальном ремонте. Вот-вот посыплются и остальные кирпичи. Может быть, и права была ее разумная дочь: упавший к ногам Марии кусок крыши – не более чем случайность. А Мария уж и давай фантазировать: связала все происходящее, решила, что за ней кто-то охотится, определила подозреваемого – бывшего мужа, конечно, кто еще подходит на роль злейшего врага? У Марии вообще не было врагов. Только вчера, пожалуй, открылся список недоброжелателей.

«Поздно мне уже в частные детективы переквалифицироваться», – усмехнулась Мария. Джинсовая ткань как будто стала светлее, вся юбка усыпана известкой, отряхивать – бесполезно. Ничего подозрительного на крыше старого дома Мария не обнаружила, а одежда была испачкана. Мария недовольно поморщилась, разглядывая юбку.

Вниз спустилась быстро, на этот раз сразу же увидела свою машину. Теперь ей нельзя быть рассеянной.

В салоне звучала спокойная музыка. Мария давно перестала слушать радио, и в бардачке всегда лежали компакт-диски. Она немного постояла во дворе, огляделась вокруг, и, лишь когда успокоилась, ее автомобиль тронулся с места.

Марии предстояло посетить еще одного ребенка. А там она уже решит, как действовать дальше. Хотелось надеяться, что ни в какие экстремальные ситуации ее больше не угораздит вляпаться. Хотя Мария вспоминала своих знакомых, с которыми приключались разного рода несчастья, и примеры из жизни говорили ей, что поговорка «беда не приходит одна» вполне справедлива. Что ж, ей оставалось только ждать развития событий. Никаких оснований для заявления в милицию, к сожалению, у Марии не было. Если она придет туда, от нее просто отмахнутся и пошлют… к психиатру. «Может, мне в самом деле проконсультироваться с Гринфельдом?» – усмехнулась Мария. Она понимала, что он будет рад любому ее визиту, даже если она придет в качестве пациентки.

* * *

На этот раз Марии нужно было посетить грудного младенца. Она делала ему массаж несколько раз в неделю. Груднички – самые симпатичные пациенты. Лежат себе в кроватках – улыбаются безмятежно. Но даже у таких маленьких детишек свои характеры. Вот этот из задиристых. Такой никогда не останется голодным и не будет долго лежать в грязных подгузниках. Активным малышам массаж необходим. Они двигаются больше обычного, мышцы спины все время напряжены, а это мешает развитию младенца. После массажа малыши успокаиваются и тут же засыпают, давая возможность отдохнуть и мамам.

– Это масло из виноградных косточек. Лучшего масла для массажа я не встречала, – сказала Мария матери.

Потом показала женщине, как можно самой массировать ручки ребенка, чтобы правильно и своевременно развивалась мелкая моторика.

– Это все очень важно для нормального развития ребенка. Вы потом сами увидите, как ваш малыш быстрее других научится рисовать и писать. Делайте ему массаж регулярно. Сейчас очень много таких вот активных детей. К сожалению, наша система родовспоможения сейчас такая, что большинство детей нельзя назвать абсолютно здоровыми, и развитие моторики у них немного запаздывает. Но все поддается коррекции. Лучше как можно чаще массировать пальчики, чтобы позже у вашего чуда не возникли проблемы с речью. Нет-нет, не пугайтесь ничего. У вас все будет хорошо. Очень милый мальчик.

Мария вымыла руки в ванной, мельком взглянула на себя в зеркало. Лицо измученное. Не любила Мария свое отражение в те дни, когда ей не удавалось выспаться. В студенческие годы все сходило с рук. Можно по две ночи не спать перед экзаменом, но после тридцати женщина может выглядеть и на двадцать, и на сорок. Сейчас ей на вид было не меньше сорока. Гринфельду, наверное, не понравилось бы… Но какое ей, собственно, дело до мнения Гринфельда. Мария отметила про себя, что в таком виде никогда бы не явилась к бывшему мужу.

– Следующий сеанс во вторник, – сказала она матери ребенка уже в прихожей и протянула квитанцию.

Поправила волосы, снова взглянула в зеркало и на этот раз даже улыбнулась, словно просила у своего отражения выглядеть симпатичнее. Еще не успела выйти из квартиры, как зазвонил мобильный.

– Алло? – ответила Мария.

– Ты была на крыше… Но ты не нашла там никаких следов… – Хрипловатый вкрадчивый мужской голос насторожил ее.

– Алло? Кто вы? – Страшная догадка заставила Марию похолодеть от ужаса.

В ответ – короткие гудки. Кто-то следил за ней. Неужели все это время за ней следили?.. Как она могла не заметить?!

– А во сколько вы придете во вторник? – буднично спросила ее хозяйка квартиры. Но Мария была настолько взволнованна, что не сразу поняла, о чем же ее спрашивает эта женщина.

– У вас что-то случилось? Что с вами? – всполошилась мать ребенка.

– Нет-нет, ничего. Просто неожиданный звонок. Не дадите ли вы мне стакан воды?

– Сейчас принесу! – Женщина быстро пошла на кухню.

Мария выпила воду и лишь потом обратилась к женщине:

– Во вторник я могу подъехать в одиннадцать или в пять.

На улице мобильный телефон зазвонил снова.

– Алло?

Все тот же мужской голос сказал, растягивая слова:

– Будем считать, что кирпичи упали сами…

– Кто вы такой?! – закричала Мария.

– Я рад, что ты начинаешь мной интересоваться. – Она уловила в его голосе ехидную интонацию и вздрогнула.

– Кто вы? Что вам от меня нужно?

– Именно это мне и нужно, – ответил он многозначительно и положил трубку.

Мария готова была вышвырнуть свой телефон! Теперь она уже ни о чем не могла думать. Она знала, что кто-то хочет ее запугать или даже убить… В этой ситуации вряд ли можно расслабиться и отвлечься. Вдруг пошел дождь. Мария добежала до машины, села за руль и тронулась с места. Пешеходы достали разноцветные зонты.

Вскоре дождь прекратился. Мария выключила дворники и, скользя взглядом по улицам, удивилась, что внешне ничего не изменилось. «А с чего бы это городу и людям меняться? Это же в моей жизни происходит что-то из ряда вон выходящее», – остановила она себя.

Она ехала по городу, окутанному легким прозрачным туманом. И он казался ей таким нереальным. Марии хотелось бы, чтоб все происходящее с нею оказалось всего лишь сном, ночным кошмаром. Вот сейчас она проснется, приготовит завтрак Даше, позвонит на работу… Как будто ничего и не случилось. Все встанет на свои места. Наташа назовет ей адрес, Мария заведет автомобиль… Стоп, кто-то уже сигналит ей. Она задерживает движение: проморгала зеленый свет.

Нет, это не сон. Это реальность, которая пугает своей неотвратимостью. Она гораздо хуже любого ночного кошмара. Чтобы «проснуться», недостаточно просто открыть глаза, нужно предпринимать какие-то действия. Только какие?..

* * *

Весь день прошел в разъездах. Между беседами с родителями пациентов Мария пыталась сосредоточиться на возникшей проблеме, вспомнить голос человека, который звонил ей днем.

Вечером заехала в офис мобильной компании. Он находился не так далеко от ее дома. Здание располагалось в шумном центре. Напротив был сквер, где на скамеечках сидели молодые девушки и парни, громко смеялись…

Мария прошла, не обращая на них внимания, ко входу в офис. Там без труда нашла дверь, где висела табличка «Менеджеры по работе с абонентами». Однако пришлось подождать около получаса, поскольку возле дверей была очередь.

– Скажите, пожалуйста, к кому я могу обратиться? Мне нужно установить определитель номера, – сказала Мария, зайдя в кабинет.

– Проходите ко мне, – ответила одна из служащих, совсем молоденькая девушка.

– У вас есть дома Интернет? – спросила девочка.

– Есть, у дочери, – ответила Мария и села напротив менеджера.

– В таком случае впредь вы можете не стоять в очереди, а подключать услуги, не выходя из дома.

– Спасибо, но… мы с дочерью не умеем, – растерянно ответила Мария.

– Хорошо. Я вас подключу. Скажите, пожалуйста, ваш номер. И документы у вас есть при себе?

Мария назвала номер мобильного и показала паспорт.

– Вы знаете, что это услуга платная? Вам это будет стоить полтора доллара в месяц.

– Это не важно. Огромное вам спасибо!

У Марии зазвонил мобильный телефон.

– Алло?

– Ты подключаешь определитель… Это хорошо… Как видишь, я слежу за каждым твоим шагом… Но определитель – это бесполезно… Все равно ты скоро умрешь, – прошипели в трубку.

Он не дал ей сказать ни слова, выключил телефон. Мария была в отчаянии. Она посмотрела на девушку умоляющим взглядом, но не знала, о чем можно ее просить. Никто не мог помочь ей сейчас.

– Что-то случилось? – спросила служащая равнодушно и посмотрела на часы: рабочий день подходил к концу.

– Меня кто-то преследует, – неожиданно призналась Мария. Редко у нее возникало желание пускаться в откровенные беседы с незнакомыми людьми, которые к тому же не проявляли к ней особого интереса. Одно дело – поделиться неприятностями с сестрой или подругой, другое – посвящать в свои проблемы, тем более такие, девушку, которую видишь впервые.

– Да, такое бывает, – вежливо ответила девушка.

– Вот он сейчас позвонил… Откуда он знает, где я? А номер не определился!

– Услуга начнет действовать через несколько минут. Избегайте давать свой номер случайным людям. А теперь извините, я вынуждена принять следующего посетителя. У меня очень мало времени. – Дверца захлопнулась, Мария поняла, что посторонние не станут ее выслушивать. Может, оно и к лучшему…

Она встала и отошла от стола. На ее место тут же сел какой-то мужчина. Уже у дверей Мария остановилась внезапно, вернулась к девушке:

– Извините, а как можно определить, кто мне сейчас позвонил?

– К сожалению, никак.

– Ну как же так? Кто-то звонит мне прямо в офис вашей компании, угрожает мне прямо тут, у вас, и вы ничего не можете поделать? – возмутилась Мария.

– Поймите, он звонит не в офис, он звонит вам. Радиоволны везде. То, что вы находитесь сейчас в нашем офисе, не имеет значения.

– Странное дело, – растерянно пробормотала она, заметив усмешку посетителя.

Она вышла из офиса. Постояла немного, запрокинула голову и пробежалась взглядом по крыше дома. Потом осмотрела окружающих – их было не так много. Среди них Мария сразу заметила подозрительного мужчину, стала наблюдать за ним, пытаясь не упустить из виду ни один жест, ни одно движение. Ей показалось, что он нагло усмехнулся, встретив ее взгляд.

Странные телефонные звонки, преследовавшие Марию на протяжении всего дня, убедили, что опасения были не напрасны. Страх оказался обоснованным. И теперь уже никто не убедит ее в том, что ей пора записаться на прием к Гринфельду. Мария ругала себя за то, что действовала необдуманно. Ее преследуют, хотят убить, настойчиво напоминают о своих планах, а она не может взять себя в руки. Она даже не знает потенциального убийцу, не может найти мотивов, кроме права на жилплощадь, которым обладает ее бывший супруг Александр. Ей нужна помощь. Похоже, самой с этой ситуацией Марии не справиться. Только вот мужчина, которого она заметила, ускользнет, пока она найдет какую-либо помощь. И снова ей пришлось действовать спонтанно. Немного подумав, Мария решилась. Она направилась прямо к этому человеку. Мужчина выглядел довольно подозрительно, прятал правую руку за спину и все время поглядывал в сторону Марии. Однако он очень удивился, когда незнакомая женщина приблизилась к нему.

– Кто вы такой? Чего вы от меня хотите? Вы думаете, я вас боюсь? – услышал он.

– Извините… Я не понимаю вас.

И тут он неловко отстранился. К нему подбежала девушка, удивленно посмотрела на Марию. Мужчина поцеловал девушку и достал из-за спины букет цветов. Та рассмеялась от счастья, и они ушли.

Мария осталась одна. «Как нелепо я себя вела», – разозлилась она на себя и побрела к автомобилю. Она понимала, что надо успокоиться и трезво проанализировать сложившуюся ситуацию. Но все рассыпалось на какие-то эпизоды. И тот страшный голос постоянно звучал в памяти… голос наблюдавшего за ней человека, которого она даже не видела… Совершенно не ясно, зачем ему убивать Марию, совершенно не ясно, кто он такой…

«Избегайте давать свой номер случайным людям…» – как сказала ей служащая компании мобильной связи.

Загорелся красный. Мария остановилась. Она попыталась сосредоточиться и все вспомнить. И в ее памяти поплыли картинки: лесное шоссе, незнакомец, два автомобиля, надвигающаяся темнота.

– Мне нужны твои данные, – произнес лже-Виталий.

– Да-да, конечно. Сейчас, – она перетряхнула сумочку и достала визитную карточку. – Вот, пожалуйста.

«Черт! Я же все ему дала! На визитке мои данные: фамилия, имя, отчество, номер мобильного телефона, номер домашнего телефона, номер телефона офиса, адрес „неотложки“! Какая же я дура!» – Марии стало досадно, что она сразу не поняла, кто мог ей звонить.

– Я даже не взяла его телефон! – сказала она вслух.

Близилась ночь. Стемнело. Весь день прошел в суете, в поисках причин и мотивов, весь день ее запугивали… Наверное, пора было начинать привыкать к этому и учиться быстро действовать в экстремальных ситуациях. Страх ее достиг пика, и ее утешало только то, что это нормальная реакция. В ее положении страх только обостряет инстинкт самосохранения.

Ночной город пугал, она ехала неспешно, останавливалась, когда загорался красный сигнал светофора. Ей нельзя было рисковать. В конце концов, если бы ее жизнь принадлежала только ей, было бы не так страшно, но у нее еще есть Дашенька, и отцу до этого ребенка, похоже, нет дела. Как же Марии было обидно, и не только за себя… У ребенка должны быть родители: отец и мать. Мать не может подарить девочке еще и любовь отца. Слишком часто Мария грустила. Ей всегда казалось, что ее дочери чего-то не хватает.

Тут снова тревожно зазвонил телефон:

– Вам что, уже известно, куда я еду? – резко спросила Мария, решив быть агрессивной. Надо было показать этому уроду, что она вовсе не боится его, более того, настроена решительно и будет действовать!

– Мам, ты где? Что случилось? – Милый и родной голос Даши успокоил Марию, ей захотелось обнять дочь, погладить ее по шелковистым мягким волосам.

– Извини, дочка. Я еду домой… – устало сказала Мария.

– Мам, тут нам звонил какой-то мужчина… Тебя спрашивал.

– Пока я не приеду, никому не открывай и не снимай трубку. – Мария едва сдержала себя, чтобы не закричать.

Она прибавила газ. Улицу проехала быстро, не остановившись ни на одном перекрестке, дальше могла быть пробка. Мария очень волновалась, но путь оказался свободен. Теперь можно было не беспокоиться, в это время уже меньше машин.

Телефон снова зазвонил, Мария взглянула на дисплей: номер не определен. Она тяжело вздохнула и включила телефон, но не сказала ни слова. Трудно было только сдержать дыхание, оно выдавало ее взволнованность.

– Слышу – узнала. – Знакомый голос звучал спокойно.

Мария ничего не ответила, и ее собеседник выдержал эффектную паузу. Он старался запугать ее и словами, и молчанием. Мария понимала это. Вскоре он заговорил, четко произнося каждое слово:

– Мой номер ты никогда не увидишь – я спрятался… Так что ты напрасно подключила определитель. Но ты уже и сама это видишь, не так ли? Ты поняла меня? Никогда ты меня не найдешь. Но говорить о том, что я тебя убью, я больше не буду… Во-первых, тебе это неприятно. Во-вторых, ты это и сама знаешь, и в-третьих, ты прослушивание можешь поставить. Поэтому я буду посылать тебе… другие знаки… Жди! – В трубке раздался злорадный смех.

Мария почему-то подумала, что ждать долго не придется. Она хотела спросить, зачем этот человек звонил домой, но услышала короткие гудки.

– Что ж, до связи, подонок! – сказала Мария в пустоту и выключила свой телефон.

Глава вторая

Мария шла по ночной улице, свернула на пустырь. Ей знакома была эта местность. Как-то раз ей уже приходилось идти здесь. Неподалеку был расположен ламповый завод. Промышленная зона, нет жилых домов, не горит ни одного фонаря. Люди редко проходят здесь даже днем.

Она брела почти наугад, едва различая путь. Нет ничего более ужасного, чем промышленные зоны. Мария читала иногда детективы и знала, что именно в промзоне часто находят трупы. Ей, конечно, трудно было справиться со страхом, который уже душил ее, в горле рос ком – все эти ощущения стали уже немного привычны. Каждый шаг казался невероятно громким. Постепенно Мария справилась с волнением. Скоро она выйдет на освещенную улицу, до поворота оставалось метров двадцать – тридцать.

Вдруг раздались шаги. Она быстро среагировала – достала из сумочки скальпель. Впереди нее раскинулся глухой забор, ворота закрыты – бежать дальше некуда. Мария резко обернулась и увидела преследователя. Она даже не успела удивиться его необычной внешности. Перед ней предстал японец. Он улыбнулся Марии, блеснули белоснежные зубы, и вдруг японец взмахнул большим самурайским мечом, который до этого прятал за спиной. Ноги Марии в тот момент подкосило, она услышала страшный треск – и неожиданно все осветилось, как будто включили тысячу фонарей. Мария увидела эту пустынную местность сверху, словно бы взлетела над ней, и пустырь неожиданно стал таким маленьким, что мог уместиться у нее на ладони. И только она взлетела, как все ее тело пронзила резкая боль – она упала, ударилась о землю и замерла.

Все вокруг снова обрело свои прежние размеры. Японец стоял над ней и улыбался. Он не произнес ни слова. Печально светили звезды, они выглядели совсем крошечными и становились все меньше и меньше, их свет медленно-медленно затихал. Мария понимала, что больше уже никогда не увидит звезд…

Вдруг у японца громко зазвонил мобильник, он пошарил по карманам своего пестрого шелкового кимоно, достал телефон и заговорил:

– Алло?

До Марии донесся мужской голос, который она не сразу узнала.

– Я тебя разбудил?

Черт возьми, это же Гринфельд! Мария подскочила на кровати. Удивленно осмотрела себя. Вот она, живая и здоровая, все на месте: голова, руки, ноги. На ней мягкая фланелевая пижама. В ее комнате полумрак, над кроватью включено бра. В руках у Марии мобильный – скоро она совсем не будет с ним расставаться.

– Гринфельд, это ты? – спросила хрипло Мария.

Она только сейчас осознала, что японец не убил ее. Сны стали невероятно реальными и походили на тот кошмар, что завладел ее жизнью. Мария испуганно оглядела комнату, словно бы не веря, что осталась жива после встречи с японцем. Хорошо, что сны заканчиваются пробуждением…

– Мария, конечно же это я, твой старый недобитый сионист Гринфельд… Ты что, не узнала? – Он сидел в своем кожаном кресле, положив ноги на стол, и вырезал очередную красотку из порнографического журнала.

– Зачем ты звонишь? – Мария сердилась, и Гринфельд это понимал.

– Я звоню сообщить, что в целом мире я совсем один. – Красотка готова, теперь можно ее разрезать, однако «недобитый сионист» Гринфельд медлил, он вслушивался в знакомый с юности голос Марии.

– И ради этого ты разбудил меня среди ночи? – Возмущения в ее тоне не прозвучало, и это ему понравилось.

Марии просто стало жаль его, она вспомнила, как он беспомощно смотрел, когда приставал со своим предложением руки и сердца. А началось это еще на втором курсе медицинского института, и хотя с тех пор прошло столько лет, но Гринфельд не оставил своего намерения жениться на Марии – то ли из-за упрямства, то ли все же по-настоящему любил ее, хотя Марии в это верилось с трудом.

– Извини, я просто не подумал, что ты можешь спокойно спать, когда я так страдаю.

– Ну я, может, тоже страдаю иногда, но не звоню посреди ночи тебе или еще кому-нибудь, – упрекнула его Мария.

– Извини, впрочем, я уже извинялся, – угрюмо пробормотал Гринфельд.

– Скажи, может ли человек сойти с ума и сам этого не заметить? – неожиданно поинтересовалась Мария: раз уж психиатр позвонил ей сам посреди ночи, почему бы не получить бесплатную консультацию.

Однако Гринфельд не понял ее:

– Пожалуйста, не надо упражняться в остроумии – я такой же нормальный, как и все вы. И вообще, психиатр не может быть психом. Ибо норма – это не те, кого больше, а те, кто уполномочен решать, что такое норма. Понятно? – резко спросил он и тут же раскромсал порнозвезду на мелкие кусочки. Теперь Мария его по-настоящему разозлила. На днях еще таблеточки предлагала попить.

– Я не о тебе. Вечно ты все принимаешь на свой счет. Мне только что приснился японец, который отрубает мне голову. Что это означает? Я сошла с ума? – Мария встала с кровати и уже расхаживала из угла в угол. Ей было не по себе. Никакого покоя ни днем ни ночью. Недобитые сионисты, самураи с мечами, таинственные незнакомцы в лесу – вот это список! Действующие лица остросюжетного фильма. Кто следующий? По законам жанра, сейчас должен явиться главный подозреваемый.

– Нет, это означает, что ты расистка, – услышала она невозмутимый голос Гринфельда, – если у человека узкие глаза, значит, он несет опасность – вот что у тебя в подсознании.

– Нет, я не расистка, – убежденно сказала Мария. – Ты же сам говоришь, что это не я, а мое подсознание.

– Глупости. В России все прикрываются подсознанием. Но это не подсознание, а варварство.

– Ты не понял – я никому голову не отрубала. Ее отрубили мне. В чем же тут мое варварство – в том, что мне отрубили голову?

– В том, что это сделал именно японец.

Нет, все-таки разговоры с Гринфельдом утомительны. Психиатры всегда готовы фантазировать. И их фантазии редко бывают обоснованными.

– Я не звала этого японца. Он сам ко мне явился. Эдакий самурай. В кимоно. С мечом.

Гринфельд наслаждался беседой с Марией, он снова взял журнал и присмотрел еще одну красотку с огромным бюстом. Блондинок в журнале было вполне достаточно, хватило бы и на полуторачасовую беседу, но Гринфельд не сомневался в том, что Мария так долго с ним беседовать не будет, и с сожалением посмотрел на раскрытый разворот.

– Отдайте японцам Курилы, тогда они не будут являться к вам по ночам и отрубать вам головы.

– Это все твое объяснение? – насмешливо спросила Мария.

– Да. – Он увлеченно вырезал фигурку порнозвезды.

– Иди ты к черту! И знай, что ты не психиатр, а ноль! – заорала Мария и выключила телефон. – Ну и идиот этот Гринфельд, нашла у кого консультироваться, дура! – зло произнесла она.

В комнату вошла заспанная Даша. Без слов села на кровать Марии и обняла ее.

– Все хорошо, маленькая моя. Я, наверно, разбудила тебя. Меня Гринфельд разозлил, позвонил посреди ночи, нес всякую околесицу.

Даша кивнула:

– Спи, мам. Я тоже пойду. И выключи ты все телефоны на ночь. Поспать не дадут людям. Мне в школу завтра.

Между тем Гринфельд остался доволен беседой. Он застал Марию врасплох, та несла чушь о каком-то японце… Что-то, конечно, не то с Марией, но пока вроде бы нет слишком тревожных симптомов. Он прошелся по своему кабинету, подмигнул скелету, выбросил разрезанных красоток в корзину для бумаг. Злоба Марии поднимала его самооценку: он мог управлять чувствами этой женщины. Только ему не дано было понять, что Марии это как раз в нем и не нравилось, и потому он сейчас, по собственному признанию, совсем один.

Почему одинокая женщина отказывалась выйти за него замуж? Гринфельд не понимал. У него было все: частная практика, приносящая пусть не огромный, но стабильный доход, квартира в престижном районе. И он искренне хотел жить с Марией, хотел, чтобы она была счастлива, впрочем, иногда можно было бы и позлить ее, если не подчиняется.

Домой он вернулся поздно, уснуть не мог. «Это не бессонница, это отсутствие сна», – констатировал Гринфельд и решил что-нибудь почитать, не терять же время впустую. Как назло, в доме у него не было ни одной непрочитанной книги, и ему пришлось читать статьи по психиатрии. Он несколько раз выругался, вспомнив, как Мария прокричала, что он не психиатр, а ноль.

– Убить ее за такие слова мало. Я вот и ночью работаю, – проворчал Гринфельд.

Он подумал, не позвонить ли снова Марии, но решил, что сегодня ее больше не стоит мучить, лучше отложить это удовольствие на завтра.

* * *

Утром Мария, взвесив все «за» и «против», приняла решение. Ей действительно нужно было отстраниться от ситуации. Требовалась помощь, лучше бы, чтоб во всем разобрался мужчина. Из списка претендентов на роль детектива категорически был исключен старый друг Гринфельд и бывший муж Александр – они автоматически попадали в список подозреваемых. Оставался один – очень давний приятель. Валера.

С Валерием Мария была знакома с первого класса. Он есть на всех ее школьных групповых фотографиях. В детстве это был очень застенчивый, робкий мальчик, но к пятнадцати годам сильно изменился. Такое случается с мальчишками. Они вырастают за лето и являются в школу первого сентября совсем другими людьми. Сначала девчонки оживились, заметив, как внешне изменился Валера, но в душе он оставался таким же тихим и застенчивым. Мария догадывалась, что еще в школе нравилась ему, но он не был таким смелым в выражении чувств, как Аркадий Гринфельд. Никогда Валера не заикнулся о своих чувствах к Маше. Порой он провожал ее после дискотек или затянувшихся вечеринок, они разговаривали о музыке и о книгах. Валера был очень эрудированным молодым человеком, и Мария ценила общение с ним, но никогда не тянулась к этому парню. Она сама не могла себе объяснить причину такого отношения к приятному молодому человеку. Мама с Ниной неоднократно говорили ей, что к Валерию надо присмотреться, но Мария всегда отмахивалась, ей не нравились такие разговоры. Да и в самом деле, как к нему было присмотреться, если он никогда не говорил ей о том, что она ему нравится. Не признаваться же ей самой в несуществующей любви. Однако многие одноклассницы считали, что Валера с Машей дружат, встречаются. И никто, кроме Марии, не удивился, когда Валерий вместо юридического института, как планировал первоначально, поступил в медицинский, да еще и на педиатрическое отделение.

До первой сессии Валера учился в параллельной группе, но потом уговорил декана перевести его в группу Марии. Из медицинского института на первом курсе вылетают многие. И как только появилась возможность быть ближе к своей бывшей одноклас-снице, Валерий пошел в деканат. К тому времени он уже не был робким и застенчивым.

Мария удивилась, когда после каникул пришла на семинар по латыни и увидела за последней партой Валерия. Сначала ей стало неприятно, но позже она оценила его дружбу. У Валеры был четкий разборчивый почерк, и когда Мария пропускала по болезни лекции, их можно было списать у Валеры. Тогда они пообещали всю жизнь помогать друг другу. Мария улыбнулась, вспомнив о юношеских обещаниях. Чего только она не обещала в своей жизни! Александру, например, обещала любить его всегда, при любых обстоятельствах, но сейчас никаких теплых чувств к нему не испытывала. Валеру не видела много лет, но в трудный момент жизни вспомнила о нем. Теперь бы разыскать Валерия…

Гринфельд и Валера были очень разными. Подружившись с Аркадием, Мария предпочитала в кино и на дискотеки ходить с ним. С Гринфельдом было интереснее. Он поражал ее своими чудачествами и засыпал комплиментами. Но Мария не любила его. От Валеры же она пыталась скрывать дружбу с Гринфельдом, потому что чувствовала в этом мальчике какую-то грозную силу. Он был довольно ревнив. Мария изумлялась, как ей удавалось манипулировать ими!.. Порой даже становилось стыдно, но, в конце концов, никому из них она не обещала вечной любви. Гринфельд был в шоке, когда узнал, что Мария выходит замуж, устроил ей бурную сцену ревности. А Валера пожелал долгой и счастливой семейной жизни.

Сейчас, наверное, это совсем другой человек, он все-таки после мединститута не работал по специальности, а пошел в правоохранительные органы. Потом, как слышала Мария от общих знакомых, уволился в запас, и теперь, кажется, работал в частном охранном предприятии. У него была семья – жена и дочь. Наверняка Валера уже не испытывает прежних чувств к Марии – это было к лучшему. Ей хватало Гринфельда с его уже начавшими надоедать признаниями… Да и его теории тоже не могли нравиться. И даже если бы Мария не подозревала Гринфельда, он все равно казался ей человеком ненадежным. Слишком уж он эксцентричен, даже для человека такой необычной профессии.

Итак, Мария решила, что если найдет Валеру, то попросит его о помощи: он знал, как ведется расследование.

* * *

Валерия найти было не так уж просто, поскольку все контакты давным-давно утеряны. Мария безуспешно попыталась найти его через справочное, потом вспомнила, что как-то раз встречала Валеру на вечеринке у одной общей знакомой. Позвонила, и та сказала, что не знает телефона их общего знакомого, но у нее есть адрес его загородного дома, где, по слухам, Валера проводит много времени.

– Попытайся найти его там – чем черт не шутит, – сказала она Марии.

В другое время Мария, наверное, не поехала бы по незнакомому адресу, но сейчас выбора не было.

С шоссе Мария свернула на проселочную дорогу, долго петляла по лесным тропам, проклиная все на свете, особенно собственную самонадеянность. Она часто повторяла, что может разыскать любой дом, в любом районе Москвы, да и загородные коттеджи найти не проблема. За несколько лет работы в детской «неотложной помощи» она обзавелась множеством карт, и автомобиль ее всегда следовал по верному, самому короткому пути. Однако Валера забрался очень далеко. Наконец она увидела огромный добротный дом. Дом-крепость. Только такой дом мог построить Валера, человек основательный и практичный. Но на ее взгляд, дом выглядел мрачновато. Вокруг него росли большие деревья – дубы и вязы. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь их кроны и заливали мягким светом поляну перед домом. Мария увидела возле забора черный джип – значит, хозяин был на месте. Она немного смущалась. Поправила платье, посмотрела на свою маленькую машину, невольно сравнив ее с огромным автомобилем Валерия.

«Как ему не страшно жить одному посреди леса? Я бы точно не смогла так… Валера стал отшельником», – думала Мария, закрывая автомобиль, и тут же улыбнулась: в лесу ее машину могли украсть разве что волки. В коттеджном поселке, что расположен вдали (поплутала и там немного), она никого не встретила. Видимо, владельцы домов предпочитали жить в городе, приезжая сюда лишь на выходные.

Мария не представляла себе жизни вдали от города, ей быстро надоедала тишина. Но Валерий, насколько она помнила, любил уединение.

Мария увидела дорожку и пошла по ней. В глубине двора увидела Валерия, он колол дрова, но сразу же заметил гостью.

– Господи, Мария, неужели это ты? – Валерий подошел и обнял ее. – Как отыскала?

– С большим трудом! Знал бы ты, сколько я петляла по этому лесу! – Она только сейчас рассмотрела своего бывшего одноклассника. Он выглядел привлекательно, в зрелом возрасте он даже стал интереснее, чем был в юности. Высокий смуглый мужчина, жесты уверенного в себе человека. Нет, он, конечно, никогда не был красавцем, но, если сравнивать с другими ровесниками, он выглядел очень молодо. Только волосы поредели. Но все равно… в молодости он выглядел много хуже. Мария пристально разглядывала Валеру, сравнивая того мальчика, которого знала в школе, с кем обменивалась книжками, и этого мужчину. Ничего общего между ними как будто не было.

– Надо же! Ты совсем не изменилась! – Он широко улыбнулся.

Мария вспомнила свое отражение в зеркале.

– Не ври! Это за восемь-то лет? – рассмеялась она звонко. Мария не сомневалась, что Валерий ей льстит. Последняя неделя была не из легких: она мало спала, почти ничего не ела, похудела, а лицо стало очень бледным – и даже макияж не мог сделать ее красавицей. Да она никогда и не была ею, наверно.

– Ну хорошо, врать не буду – несколько повзрослела. – Он прищурился хитро, оглядел Марию с головы до ног. – Конечно, ты уже не та девочка-студентка, одержимая идеей стать врачом и вылечить всех детей. Пойдем в дом.

Мария с опаской оглядела дом, но согласилась войти.

– А ты один живешь? – поинтересовалась она. Здесь, наверно, хорошо отдыхать с ребенком: такой огромный дом…

– Да… Все в городе… Решил вот отдохнуть от жены, от дочери, от семейного шума. – Мария заметила, как ее собеседник недовольно нахмурился.

Они прошли на кухню. Валерий поджарил тосты, достал из холодильника сыр, паштет, колбасу, заварил чай – зеленый, такой как раз она очень любила. Мария расслабилась и мысленно похвалила себя, подумав, что приняла правильное решение. Все это время она рассказывала о том, что с ней происходило. Начала с упавших кирпичей, не забыла упомянуть и о самурае с мечом и ночном звонке Гринфельда, о телефонных звонках незнакомца, угрозах, непривинченных болтах – словом, обо всем, что с ней произошло. Рассказывая эту историю, Мария удивлялась своему спокойствию: она совсем не нервничала и не сбивалась.

– Ты только, пожалуйста, не думай, что я сумасшедшая! – закончила Мария свой рассказ.

– Я так и не думаю. На тебя реально кто-то охотится и хочет вывести тебя из равновесия. Но я помогу тебе. Я найду этого подонка! Обещаю!

– Боже мой, у меня впервые чувство, что я попала по адресу! – Слезы навернулись ей на глаза, она расплакалась.

– Ну-ну… – Он протянул Марии носовой платок.

– Валерочка, спаси меня, умоляю… Я больше не могу так жить…

Ей показалось, что она стала совсем маленькой и беззащитной, – и вот перед ней был мужчина, готовый принять все ее проблемы, решить их, спасти ее. Она радовалась тому, что он все воспринял всерьез. Хорошо, что можно найти хотя бы одного такого друга. Перебирая в памяти всех своих знакомых, Мария не могла отыскать никого более надежного. У Валеры был спокойный уравновешенный характер, наверняка отсутствовали какие-либо вредные привычки и ненормальные пристрастия, которых было хоть отбавляй у Гринфельда, человека, определяющего норму. Ей вспомнился последний разговор с Гринфельдом, и мысль о том, что ее преданный поклонник, видимо, очень близок к границе, разделяющей обычных городских невротиков от сумасшедших, заставила ее усмехнуться. Гринфельд, она и Валера – ровесники, но у всех такие разные характеры и судьбы. В молодости они не были похожи друг на друга, и она понимала, что жизнь у каждого сложится по-своему. Теперь было видно, что вышло из заносчивого Гринфельда и тихого, застенчивого Валеры…

– Я накормил тебя лишь бутербродами. Не подумал, извини. Ты же долго добиралась? Проголодалась, наверно? Сейчас мы рыбу пожарим. Ты как к рыбе относишься?

– Хорошо. Но я, честно, не голодна.

– А я намерен тебя накормить! Посмотри, какая худенькая. Бедная, издергалась вся, не ешь, наверно, ничего. Пойдем во двор. Там рыбу пожарим на огне.

Валерий, не спросив Марию, налил ей еще чая.

Они сидели на скамеечке, вспоминали старые времена, но вскоре разговор вернулся к отправной точке. Мария снова высказала свои опасения.

– Кому это может быть нужно?.. – задумчиво спросил Валерий, помешивая угли.

Мария лишь пожала плечами. Если бы она знала, давно бы решила эту проблему, а преступника сдала бы в милицию.

– У тебя много денег? – спросил Валерий, кинув пристальный взгляд на нее, потом на ее машину – и тут же понял, что вопрос этот бессмыслен.

– Да какие у меня деньги?.. Я, конечно, не бедствую, работаю в платной дорогой детской клинике. Но… Я забыла, когда отдыхала… Больших денег у меня нет, – подтвердила его догадки Мария.

– Может, наследство, о котором ты не знаешь?

– Это исключено.

– Исключено?.. В таком деле ничто не исключено. Все надо проверить… Знаешь, это ведь большая работа – вычислить такого человека.

– Валер, я могу заплатить, сколько потребуется.

– А время? Где я возьму столько времени?..

Мария встревожилась: похоже, Валерий не сможет ей помочь. Он же не детектив, у него работа, семья.

– Валер, ну что мне сделать, чтобы ты согласился?

– Да ничего не надо делать. Помнишь, как мы говорили в наши студенческие времена?.. Если мы не будем помогать друг другу, то что от нас останется?

Услышав эти слова, Мария откинулась на спинку скамейки и звонко рассмеялась. Валерий сдержанно улыбнулся. Сейчас Мария казалась такой же беззаботной, какой была в юности. Ей к лицу было ее светлое платье. Волосы немного растрепались, такой она нравилась ему.

Мария подумала, что все самые лучшие друзья и подруги остались в детстве и юности, никому из своих новых приятелей она не смогла бы доверить свою жизнь. Гораздо легче это сделать, зная человека в разные времена: и трудные, и беззаботные. С Валерой многое было пережито вместе. Он был в нее влюблен, наверное, так же безудержно, как Гринфельд, но почему-то быстро отошел от этой влюбленности, поняв, что Маша никогда не разделит его чувств. Он встретил другую девушку. Сразу после института женился. Теперь у него вроде бы все благополучно и с семьей, и в работе.

Валерий ушел в дом, но быстро вернулся. Принес ручку и лист бумаги.

– Вот первые дела, которые тебе необходимо сделать, чтобы помочь мне.

Мария мельком взглянула на список, улыбнулась. Сейчас ей так не хотелось думать о проблемах…

Они ели рыбу и вспоминали разные забавные случаи, которые происходили с ними в институте, спорили, кто у кого списывал. Мария удивлялась, что помнит на самом деле гораздо больше, чем могла бы предположить. Какие-то эпизоды, оказывается, хранились в ее памяти, но были задвинуты на дальнюю полку, и стоило только встретить человека, которого она знала со школы, как они обнаружились. Мария смотрела на Валерия с благодарностью. Они могли проговорить друг с другом сутки напролет, и ей не стало бы скучно. Валерий был заботлив, и ей казалось, что ее никто больше не тронет.

Ближе к вечеру они попрощались. Теперь Мария знала дорогу.

– Ты могла бы здесь остаться, – предложил Валерий, – у меня есть вторая спальня. Специально для гостей, только гостей у меня почти не бывает. Здесь живу я и моя собака. Жена почему-то не любит этот дом, он ей кажется мрачным.

Мария вспомнила свое первое впечатление о доме и мысленно согласилась с незнакомой ей женой Валеры.

От приглашения она вежливо отказалась:

– Нет, спасибо. Меня дочка дома ждет. Уже, наверно, волнуется.

Валерий оставил ей свою визитку и просил почаще звонить.

– Ты смело можешь набрать мой номер даже ночью. Звони, пожалуйста, если что-то случится.

Мария положила листок на переднее сиденье и по дороге то и дело поглядывала в него. Теперь она верила, что со всем справится.

* * *

Все последующие дни уверенность не покидала Марию. Ничто так не отвлекает от тревоги и страха, как активные действия. Со стороны ее поведение, возможно, казалось странным. Ее могли не понять соседи, когда она фотографировала что-то из окна своей машины у себя во дворе. Могли не понять мамаши, выгуливающие детей на бульваре: Мария и там делала снимки. Теперь она повсюду разъезжала с фотокамерой.

Вечером подъехала к большому офисному зданию, из которого в конце рабочего дня выходили люди: и менеджеры, и боссы, и секретарши. В толпе она разглядела какого-то человека и сфотографировала его.

В этот день Мария скрывалась, чувствуя себя настоящим папарацци. Она поняла, что в ней заложен инстинкт азартного охотника. Снова вспомнился Гринфельд. И в женщине можно разбудить какие-то первобытные инстинкты. В любом случае, роль охотника приятнее роли жертвы. Мария мысленно благодарила Валерия за предоставленный план действий. Раньше она убегала и пряталась, интуитивно ощущая, что ее преследуют. Теперь она чувствовала поддержку друга.

Все нужные снимки были сделаны. Мария загрузила их в компьютер и долго рассматривала фотографии. На одной из них был изображен человек с искаженным от злости лицом, с ним она сталкивалась почти ежедневно и уже привыкла к его облику злодея, но на фотографии он все равно смотрелся угрожающе. На другом снимке – семейная идиллия. Муж Марии держал за руку Викторию. Она была одета в легкое пальто бежевого цвета, в руках – коричневая сумочка, туфли подобраны в тон. Мария долго рассматривала Вику: «Что в ней такого особенного? Лет пятнадцать назад никто не назвал бы ее красавицей, но представления о красоте меняются…» Грустно взглянув на себя в зеркало, Мария махнула рукой. Потом подошла к трюмо, поправила прическу, накрасила губы и улыбнулась: «Так лучше». Представила, как она идет вместе с Гринфельдом, и он восхищенно смотрит на нее.

Вернувшись к компьютеру, она еще раз бросила ревнивый взгляд на Вику: «Все-таки хороша, а Саша выглядит рядом с ней жалко, весь изогнулся. Вика – королева». Она попыталась представить себя рядом с мужем – и не смогла. Маленький мальчик, сын Александра, показался ей славным, и она заметила небольшое сходство между Дашей и этим мальчишкой.

Гринфельд на фотографии выглядел импозантно: не психиатр, а кинозвезда! Он не заметил, как она сфотографировала его. На снимке он стоял возле входа в здание детской «неотложки».

Мария решила на следующий день напечатать фотографии и удалить файлы. Даше совсем необязательно было видеть эти снимки.

Вечером она составляла список… Опыта у Марии никакого не было, и она просто старалась сделать все как можно лучше. Перед тем как написать фамилию человека, которого она подозревала, Мария задумывалась надолго, вспоминая все его странные высказывания и намеки. Гринфельд с его рассуждениями о мужской природе конечно же попал в этот список, но его Марии хотелось видеть там меньше всего. Она вспомнила, как он хотел ей помочь: работу нашел. Неужели это был всего лишь повод, чтобы встретиться с ней после того страшного эпизода?.. Что это было? Странное стечение обстоятельств или хорошо продуманный ход?

Валерию она не звонила, потому что никто ей пока больше не угрожал.

* * *

Во второй раз Мария быстро нашла дом Валерия. Уверенно поставила машину возле калитки. Хозяин уже ждал ее, вышел во двор. На нем была голубая рубашка и джинсы на тон темнее – все очень дорогое. Мария безошибочно могла угадать цену вещей, поскольку очень увлекалась «витринным» шопингом, покупала одежду редко, а по магазинам пройтись любила.

Она и сама тщательно выбрала наряд для этой встречи: белая юбка, обтягивающая грудь красная майка. Губы подкрасила яркой помадой. Валерий, естественно, осыпал ее комплиментами, и на этот раз она не стала протестовать. Они прошли на террасу. Мария увидела маленький чайничек с китайским рисунком и кружки. Уловив знакомый запах зеленого чая, Мария улыбнулась, но сразу же приказала себе не расслабляться. Достала из сумочки листы бумаги, расправила их и положила перед Валерием, посмотрев на него, как примерная ученица, добросовестно выполнившая домашнее задание.

– Вот, это то, что ты просил. Список всех, кто может желать моей смерти. По крайней мере, я так думаю…

– Так-так, список подозреваемых, – протянул он.

– Здесь табличка. Слева – имя… В центре – причина, зачем ему надо меня убить.

– Это называется мотив, – поправил ее Валерий.

– Знаю-знаю. Просто мне трудно пока освоиться со всей детективной терминологией, – оправдываясь, сказала Мария.

– Да, не позавидуешь тебе…

– Так, что еще?.. Фотографии этих людей ты видишь. Я напротив каждого имени приклеила.

Валерий с удовлетворением рассматривал таблицу…

– О, это хорошо! Это профессионально! А говорила, что ничего не можешь…Терминология детективная не поддается запоминанию с первого раза человеку, который не увлекается криминальным чтивом или не работал в органах. Сработала-то как! Профи!

– Ты мне льстишь.

– Знаешь, если бы не моя отставка, я бы взял тебя к себе на работу! Итак, кто у нас первый подозреваемый?

– Первым в списке подозреваемых значится мой бывший супруг – Александр Зяблик. Вот он собственной персоной, – Мария протянула Валерию снимок. – Прогуливается по бульвару.

– Выглядит респектабельно, – заметил Валера. Он надел очки и еще долго разглядывал этот снимок.

Возле ног Валерия крутилась собака, виляла хвостом, требуя к себе внимания гостьи и хозяина, но они не обращали на нее внимания. Мария пила чай. Ей вновь было хорошо и спокойно.

– А кто это с ним?

– Его новая жена. Он же второй раз женился. А это их ребенок. В случае моей смерти он если не завладевает квартирой, то начинает ею распоряжаться в качестве опекуна Дашки… – Мария тяжело вздохнула.

– Судя по этой фотографии, они не бедствуют, – прищурившись, сказал Валерий.

Мария ответила не сразу. Она поставила кружку, встала, подошла к Валерию. Еще раз окинула взглядом фотографию счастливого семейства, беспечно прогуливавшегося по бульвару.

– Да, он владеет строительной компанией, – наконец произнесла она. – А в партнеры ему удалось втянуть племянника мэра, так что…

– Тогда зачем ему твоя квартира? – Валерий нахмурился и отложил снимок в сторону.

– Во-первых, квартира довольно дорогая, и она находится в хорошем месте. А во-вторых, об этой квартире мечтает не сам он, а его новая молодая жена. Ей эта квартира покоя не дает…

Валерий снова взял снимок и внимательно рассмотрел красивую женщину, изображенную на нем. Взгляд у нее, конечно, стервозный. Он много раз сталкивался с такими. Потом взглянул на бывшего мужа Марии: ну, разумеется, тот просто млеет от счастья. Он не мог понять этого мужчину. У него была красивая жена, пусть у Марии не такая броская внешность, как у стервозной дамы с фотографии, но она же более женственна, в ней все – живое. Дамочка на снимке была похожа на всех девушек с обложек глянцевых журналов – типичнейший взгляд, словно бы кричащий: «Со мной любой мужчина должен быть счастлив! Даже если я несу глупости и вытворяю черт знает что, даже если я издеваюсь над ним!» У таких женщин обычно свои собственные представления о морали.

– Да, эта штучка и по локоть откусит… А сам он не очень-то похож на убийцу, – констатировал Валерий. Он еще раз с сомнением посмотрел на фотографию.

– Еще как похож, ты просто его не знаешь! – воскликнула Мария так громко, что собака, которая уже успокоилась и лежала на полу возле ног хозяина, снова вскочила и запрыгала. Валерий погладил пса.

Мария расхаживала из угла в угол, нервничала.

– Находится ли он под влиянием своей жены?

– По-моему, эта фотография вполне отвечает на твой вопрос. – Ей не хотелось разговаривать о Вике и бывшем муже.

– Да, разница в возрасте у них очень большая, сразу бросается в глаза… И это уже кое-что говорит. Может быть, она кого-нибудь наняла? Такие могут.

Мария недоуменно пожала плечами. Ей не нравилась Вика, но предположить, что она способна на убийство… это было уже выше ее сил.

– Кто следующий? – спросил Валерий, демонстративно отбросив фотографию счастливого семейства, которое и не подозревало, что их снимали.

– Следующий – это мой сосед снизу. Я дважды заливала его водой. Когда я залила его во второй раз, он пообещал меня убить… Я помню. Очень хорошо помню, как он это произнес: «Еще раз устроишь нам потоп, и я убью тебя! Задушу своими руками!» – Мария решила, что повторять дословно брань соседа, похожего на карикатурного злодея, не станет. Он покрыл ее таким матом, какого прежде ей никогда не приходилось слышать в свой адрес.

Валерий отбросил фотографию:

– Он просто психически неуравновешен… Не обращай на его слова большого внимания.

– Разве он не похож на убийцу? – недоумевала Мария. По ее мнению, сосед снизу заслуживал пристального внимания.

– Он очень похож на убийцу! Но именно такие не убивают. Итак, кто у нас следующий?.. Извини, прервемся? Ты не хочешь еще чаю? – И, не дожидаясь ответа, Валерий ушел на кухню. Вскоре вернулся с чайником, налил Марии чай, поставил перед ней коробку конфет.

Мария была удивлена, как он может так спокойно рассматривать фотографии потенциальных убийц. Конечно, убить хотят не Валерия, но он такой галант-ный, вежливый и добрый… Мария не отказалась от чая. Она лишь отодвинула подальше конфеты. Теперь ей предстояло рассказать о Гринфельде, человеке, в общем-то, ей симпатичном, не всегда, конечно, но все-таки…

– Следующий у нас… психиатр Гринфельд.

«Вообще, я думаю, в каждом мужчине сидит убийца… Маньяк… Насильник…» – это высказывание и проложило Гринфельду путь в список подозреваемых. Он практически выдал себя, если только… если только он убийца…

– Ах, вот он какой, твой старый друг Гринфельд…

– Ты тоже мой старый друг, – растерянно произнесла Мария и поставила пустую чашку на стол.

– Может, у тебя еще есть старые друзья? – усмехнулся Валерий.

– Нет, больше нет.

Валерий оставил у себя фотографию Гринфельда.

– Мне нужны адреса и телефоны всех этих господ, – твердо сказал он.

– В моем списке все есть, Валера.

– Поехали дальше. Что это за Витек?

Мария не сразу нашла, что сказать. Конечно, история с наркоманами произошла уже после того, как на нее чуть не упала связка кирпичей и открутились болты. Но что-то ей подсказывало: вся эта сцена в «неотложке» могла быть инсценирована. Витек слишком ясно ей дал понять, что он хотел бы изнасиловать ее. Только что-то очень много маньяков вокруг нее. Неужели она такой привлекательный объект для них? Интересно, по какому принципу маньяки выбирают себе жертву? Привлекательна ли одна и та же женщина для разных насильников? А вдруг все это так? И она дожила до тридцати с лишним лет и даже не догадывалась о том, что маньяки обращают на нее внимание.

Она как будто услышала противный голос Витька:

«– Мария?.. Да если она разболтает, меня вышвырнут с работы… Понимаете, эта сучка в любой момент может пустить мою жизнь под откос…»

«Но разве за это убивают?..» – подумала Мария.

– А его телефон ты мне написала?

– Конечно.

– Что ж, ты проделала большую работу, – сказал Валерий, откладывая список в сторону. – А теперь, Мария…

Он не закончил, снял трубку и набрал номер.

– Алло, Миша?.. Ну-ка спустись…

Мария услышала, как где-то наверху заскрипела лестница. Ее это удивило.

– Кто это? – вполголоса спросила Мария.

– Это тебе мой сюрприз!

Мария взглянула туда, откуда раздавался скрип. Вскоре на лестнице появилось настоящее чудовище – огромный детина, ростом больше двух метров, наверное. Она точно испугалась бы, столкнувшись с ним лицом к лицу на пустынной улице. Но дело происходило в доме ее старого друга.

– Здравствуйте… – изумленно прошептала она, разглядывая громилу.

Тот ничего не ответил на ее приветствие. «Невежливый какой-то», – обиженно подумала Мария.

– Я хочу сообщить тебе, что с этого дня у тебя будет телохранитель. – Валерий указал на Мишу.

– У меня? Телохранитель? А сколько это стоит? – спросила Мария.

– Нисколько. Этот человек находится у меня на постоянных поручениях. Его зовут Миша.

– Очень приятно. Мария, – пробормотала она растерянно, на что Миша ответил сдержанным кивком.

– Можешь идти, – обращаясь к Мише, сказал Валерий.

Миша скрылся. Он был похож на огромного джинна: по приказу выскочил из бутылки, по приказу исчез. Мария с интересом посмотрела на Валерия: что-то в нем было скрыто так глубоко, что даже она, очень хорошо его знавшая в годы молодости, не могла уловить. Впрочем, ерунда, люди меняются, и пусть философы и психологи утверждают обратное, человек может полностью измениться за столько лет. Ей вспомнились старые фильмы и книги, которые она читала еще в советские времена. Писатели тех далеких лет в чем-то были правы. Люди меняются. Она всегда доверяла Валерию. И сейчас ей просто хотелось ему довериться, потому что больше некому. А если и он стал маньяком – таким, как Гринфельд? Нет, она уже не боялась, чувство страха притупилось. Да и выхода не было. Нужно поверить Валерию. Однако против телохранителя Мария робко запротестовала.

– Послушай, Валера, он мне не нужен! – сказала она так тихо, чтобы Михаил не смог ее услышать.

– Как это – не нужен?

– Пойми, я нигде не смогу появиться с таким верзилой – ни на работе, ни в доме пациента, нигде! Он даже не поместится ко мне в машину! – Мария с ужасом представила лица своих маленьких пациентов. Дети бы точно испугались.

– Я вижу, ты ничего не поняла, – спокойно начал Валерий. – Настоящий телохранитель – это не заменитель бронежилета. Ты не будешь его чувствовать. Ты даже не будешь его видеть. Но он будет присутствовать в твоей жизни постоянно и откроет свое присутствие только в нужную минуту.

Мария все больше и больше удивлялась рассудительности Валерия. Не заметила, как смирилась и с телохранителем. В ее жизни уже есть один соглядатай – убийца, маньяк. Теперь будет тот, кто должен защитить ее от него, – и это вполне разумно и обоснованно.

Она почувствовала себя уставшей, очень хотелось побыстрее добраться до дома, лечь в свою постель и уснуть.

– Валера, спасибо тебе большое за все, что ты для меня делаешь, – поблагодарила Мария хозяина дома.

– Не за что, Маша. И давай договоримся: ты больше не благодаришь меня. Идет?

– Идет, – беспечно рассмеялась Мария.

– Поужинаешь со мной?

– Нет, Валерочка, спасибо… ой, мы же договаривались! – Она снова засмеялась. – Я просто чертовски устала, играя в папарацци. Теперь мне хочется домой, к Дашке моей.

Валерий проводил ее до машины. Они дошли, не сказав друг другу ни слова. Мария быстро уехала. Некоторое время она видела за собой другую машину, в ней – Михаила. В городе машина телохранителя словно бы испарилась. «Ну вот я и одна», – усмехнулась Мария и с опаской поглядела на телефон: что-то давно ей не звонил маньяк.

– Но я по нему не соскучилась, – со злобной усмешкой сказала она вслух.

Сейчас голос, который она хорошо запомнила, внушал ей чувство омерзения. Ее ненависть к убийце росла. Мария даже не подозревала, как много в ней накопилось злобы и агрессии, и сейчас ей хотелось самой убить человека, заставившего ее трястись от страха.

Она вспоминала Михаила: интересно, как ее будет охранять этот человек? Ей он был неприятен. Выглядел устрашающе. Мария даже в какое-то мгновение пожалела о том, что обратилась за помощью к Валерию. Зачем он без спроса навязал ей телохранителя? Она посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что Михаил не едет за ней. Никого не было. Перед тем как выехать на шоссе, еще раз оглянулась – и ее автомобиль потерялся в общем потоке машин.

* * *

Валерий положил фотографии, которые привезла Мария, в папку, собрался и поехал в Москву. Он видел, как сел в машину Михаил, выполнявший его поручение. Дел хватало для обоих. Валерий даже подумал, не нанять ли ему еще одного помощника, но потом решил, что трудно сейчас найти верного человека.

С Михаилом он был знаком много лет, и еще ни разу не приходилось Валерию сомневаться в преданности этого парня. Конечно, Михаил неплохо зарабатывал. «Таким людям нужно платить», – думал Валерий. Он мог поручить громиле все, что угодно, не сомневаясь, что поручение будет выполнено. Другое дело, что Миша может перестараться: парень иногда увлекался…

Все, что угодно… Но одно дело Валерий ему не отдал. С бывшим мужем Марии ему самому хотелось встретиться. Он видел Александра лишь пару раз. Один раз случайно встретил их с Марией в парке, это было еще до ее замужества. Она казалась такой счастливой… Валерий тогда несколько дней был в отчаянии. Он хотел, чтобы Маша на него смотрела таким влюбленным взглядом, как на этого парня. Маше же до него дела не было.

Второй раз он видел Александра на свадьбе. Нет, его туда никто не приглашал, но ему и не нужно было приглашение…

Сколько лет прошло с тех пор! У Маши уже дочь выросла…

* * *

Александр Зяблик разговаривал по телефону с партнером по бизнесу, тем самым племянником мэра, когда раздался звонок в дверь. Он быстро закончил беседу, пообещав перезвонить. Посмотрел в глазок. Там стоял незнакомый мужчина.

– Вы кто?

– Я Миша, ваш сосед сверху! – Валерий назвал первое имя, которое пришло ему в голову. Он действовал наугад: знаком бывший муж Марии со своим соседом или нет?

– Что еще за сосед сверху? Что вам нужно?

– Мы трубы меняем, а кран проржавел. Боюсь, придется нам вас маленько залить…

Александр возмутился. Он даже не осознал, что ржавые трубы в новом доме – явление из ряда вон выходящее, и потому резко открыл дверь, чтобы посмотреть на человека, возжелавшего затопить только что отделанную квартиру, где стояла дорогая мебель. И он тут же получил удар в лицо.

– Ах ты скотина! Ты вздумал покушаться на нее? Если ты еще тронешь Марию хоть пальцем, я тебе башку снесу, понял? – орал Валерий.

Тут до него донесся голос Вики:

– Милый, ты не видел мои новые сережки?

«Милый» в это время корчился на полу.

Валера бросил взгляд на пару сережек с бриллиантами, лежащих на полке в прихожей, и снова повернулся к Александру:

– И не вздумай ей на меня жаловаться – хуже будет. Ты меня хорошо понял?

– Понял… – со стоном произнес хозяин квартиры.

Валерий усмехнулся, вышел из квартиры и закурил, спускаясь по лестнице. Он остался доволен визитом: Вика его не заметила, а бывший муж Марии получил по заслугам.

Во дворе уже никого не было, стемнело. Валерий решил поехать в московскую квартиру. Он представил себе, как обрадуется дочь и удивится жена. Неприятно удивится. С некоторых пор отношения у них разладились. Они почти не разговаривали друг с другом. Внезапно все темы для общих бесед оказались исчерпаны, взаимный интерес полностью сошел на нет. Разводиться они, кажется, не собирались, во всяком случае, супруга не высказывала такого желания. Валерий женился на тихой, скромной женщине, которая во всем подчинялась ему. Никогда он не выбрал бы в жены такую женщину, на какой был женат Александр. Однако никто не назвал бы его жену красавицей…

* * *

С утра моросил мелкий дождь. Мария ехала в детскую «неотложку». Ей наконец удалось выспаться. Теперь она с удовольствием поглядывала на себя в зеркало, потом опускала глаза вниз. Дождливая погода никак не влияла на ее настроение. Сейчас у нее появилась уверенность в собственных силах, правда, с оглядкой на Валерия и телохранителя Михаила, с существованием которого она успела смириться. Она с удовольствием прислушалась к стуку своих каблучков, проходя по коридору детской «неотложки», и даже, как будто намеренно, отбивала веселый быстрый ритм.

За пультом диспетчера сидел Витек. Рядом с ним один из врачей поспешно собирал приборы и документы, готовясь выехать на вызов.

– Всем привет! – весело сказала Мария.

Витек окинул вошедшую женщину недобрым взглядом, промолчал в ответ: станет он с ней здороваться, как же… Мария почувствовала его недоброжелательное отношение, но продолжала улыбаться, как будто ничего и не произошло.

– Приветик-приветик! Некогда! Потом! Потом поговорим! – крикнул на ходу врач.

Мария подошла к столу Витька, смело уселась на стул, который стоял напротив диспетчера.

– Виктор, я хотела тебе сказать, что я никогда не вмешиваюсь в чужую личную жизнь и никогда ни на кого не стучала, – доверительным тоном произнесла Мария.

– А откуда я знаю, что тебе можно верить? Ты сама себе веришь? – пробурчал Витек, отворачиваясь от нее.

«Ах, он еще и философ», – вздохнув, подумала Мария. Она откинула голову, потом резко встала и спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Сюда сегодня звонили и про меня спрашивали… Узнавали мое расписание, как я выгляжу, во что одеваюсь…

– Ну и при чем здесь я? – искренне недоумевала Мария.

Ей даже стало жаль Витька, хотя никакой жалости этот маньяк и наркоман не заслуживал. Они опять оказались в диспетчерской один на один. Мария поморщилась, вспомнив, как он напугал ее несколько дней назад. Он и сейчас внушал ей тревогу: кто знает, какие мысли в голове у наркомана и маньяка? Он сам признался ей в своих сексуальных извращениях. Мария ждала, что еще ей скажет Витек, но тот молчал, смотрел в окно и, казалось, не замечал ее.

В этот момент в комнату ворвался громила Миша. Мария уже забыла о своем телохранителе. Он влетел и мертвой хваткой вцепился в диспетчера:

– Послушай, ты, педрила, если ты ее тронешь хоть пальцем, я тебе башку сверну, понял? Я ее крыша! – проорал Михаил.

Наверное, никто никогда так громко не орал еще в приемной детской «неотложки». Мария была в шоке. Она стояла на месте и удивленно смотрела на своего телохранителя. Ее замешательство и изумление были порождены страхом, который проснулся в ней с того момента, когда на нее с крыши летели кирпичи.

Отпустив диспетчера, побледневшего, в одно мгновение превратившегося в испуганного мальчишку, Миша отряхнул руки, как будто мог их запачкать. Затем взял со стола листок бумаги, ручку и быстро записал несколько цифр.

– Вот мой телефон. Вбей его себе в память. Если что, сразу звони, – сказал он растерянной Марии.

Он вышел. Мария испуганно посмотрела на Витька и закрыла лицо руками. «Какой ужас, какой ужас», – повторяла она. Она чувствовала себя виновной в том, что только что случилось на ее глазах.

От здания «неотложки» отъехал джип. Мария видела, как Михаил садился в него.

Теперь она стояла растерянная посреди диспетчерской, колени дрожали, хотя Михаила уже не было там. Она взглянула в окно, увидела свою машину и голубую «десятку» врача, с которым столкнулась в дверях. Хорошо, что его не оказалось в диспетчерской, когда туда влетел помощник Валерия.

Мария подошла к диспетчеру и еще раз сказала:

– Какой ужас, прости меня, пожалуйста…

Но диспетчер резко отстранился.

– Я не принимаю никаких извинений. Ты сама сделала меня своим врагом. И ты серьезно об этом пожалеешь! – резко произнес он и зло прищурился.

Витек сложил в стопку бумаги, которые были разбросаны по всему столу, и, не дожидаясь сменщика, ушел.

Мария осталась одна в комнате. Она села на стул и неожиданно для себя разревелась. Все это уже переросло рамки просто кошмарного сна. Теперь из-за ее страхов могут пострадать невинные люди: ведь не все же из списка хотят ее убить, а кто-то один. И вполне вероятно, что она не включила его в этот злополучный список подозреваемых. Она сама уже была не рада, что обратилась за помощью к Валерию. Появление Михаила ее напугало, хотя его задача – оберегать ее от любого, кто будет ей угрожать. Мысли ее были навязчивы, они возвращались к Марии постоянно. Ни о чем другом думать не получалось…

Один из коллег вернулся с вызова и застал в диспетчерской плачущую Марию. К этому времени она находилась в диспетчерской уже около тридцати минут. Он хотел что-то спросить, но она тут же убежала. Ей необходимо было поговорить с Валерием, чтобы отменить заботу Миши.

Марии хотелось побыть одной, и она вспомнила о подсобке – там вряд ли кто-то ее потревожит. Можно посидеть, подумать о сложившейся ситуации и решить, как поступать дальше.

* * *

В тесной подсобке было сыро и пахло плесенью. Мария сидела на каком-то ободранном ящике, едва сдерживала слезы. Звонить Валерию в таком состоянии ей не хотелось, но успокаивать себя пришлось довольно долго. Потом она все же решилась набрать номер.

– Валера, ну что ты наделал?

– Что случилось, Маша? – как ни в чем не бывало спросил ее Валерий.

И Мария сбивчиво рассказала другу, что происходило в детской «неотложке» около часа назад. Михаил выслушал ее красочный, гневный монолог, ни разу не прервав.

Когда Мария закончила говорить, он твердо произнес:

– Миша все делает правильно. Они все трусы. Когда они знают, что находятся под колпаком, ведут себя гораздо сдержаннее.

– По-моему, все это ужасная глупость! Он, наоборот, разозлился и начал мне угрожать! – закричала Мария.

– Пусть только попробует…

– Я прошу тебя, я требую – останови его! – Мария не так часто в своей жизни отдавала приказы, и ее голос прозвучал не так убедительно, как ей бы хотелось… Валерий долго не отвечал. Она слышала его прерывистое дыхание и ждала.

– Знаешь… Вообще-то его остановить невозможно.

Отбой. Теперь ей придется самой остановить Михаила, но она сомневалась, что это в ее силах. Пошатываясь, она вышла из подсобки, зашла в диспетчерскую. Там уже жевал бутерброды огромный дядька, сменщик Витька.

– А где же Витек? Не знаешь? Он не сдал мне смену и ушел? – пробубнил диспетчер.

Мария только пожала плечами.

* * *

Возле дома было темно – картина, в общем-то, не удивительная. Фонари не горели, лампочка у подъезда тоже. Мария вышла из машины, бегом пробежала через рощицу и уже у подъезда позвонила домой.

– Алло, Дашенька? А почему лампочка у нас возле дома не горит? – Даша поняла, что мать снова чем-то напугана.

– Откуда я знаю? Ты внизу? Сейчас я тебя встречу! – Даша уже собралась спускаться к матери.

– Ни в коем случае! – запротестовала Мария. – Сиди дома, я поднимусь сама…

– Ну как знаешь, – сказала Даша и положила трубку.

В подъезде было так темно, хоть глаз выколи. Мария удивленно осмотрелась: ни на одном этаже света не было. Все это, конечно, неспроста. Неужели опять что-нибудь произойдет?.. В этот момент она услышала приглушенный кашель, и сердце ее учащенно заколотилось. Она вздрогнула и остановилась… Вкрадчивый мужской голос прозвучал где-то совсем близко:

– Я предупреждал тебя – не делай меня своим врагом… Но по-хорошему ты не понимаешь… И давай договоримся не орать…

Мария не могла сразу разглядеть того, кто стоял на лестничной клетке, но вскоре она немного освоилась в темноте и заметила мужской силуэт… Это был сосед снизу, тот самый карикатурный злодей, фотографию которого отбросил ее друг Валера… Неожиданно, когда Мария уже чуть было не взвыла от страха, во всем подъезде загорелся яркий свет. Он ослепил ее. Мария закрыла глаза и услышала:

– Сто раз тебе говорил – ты не должна сюда звонить… У меня жена, дети… Я сам тебе позвоню. – Злодей только сейчас заметил Марию, посмотрел на нее удивленно, но быстро отвел взгляд: в этот момент ему не было до нее никакого дела.

«О господи», – прошептала она и, когда открыла глаза, улыбнулась растерянно. В критические моменты человек из любого потока речи ловит только знакомые позывные. Сейчас все в сознании Марии было ориентировано на опасность и борьбу с ней, постоянно мелькала мысль: «Надо спасти себя. Я не могу оставить дочь». И сосед, разбиравшийся по телефону с любовницей, на какое-то мгновение был превращен воображением Марии в убийцу. Тем временем сосед беседовал уже спокойно, тон его сменился на примирительный. Мария, опустив глаза, прошла мимо него, улыбнулась, когда заметила нелепые старые тапочки.

В прихожей Мария вздохнула с облегчением: наконец-то дома! Поставила на табуретку сумку с продуктами, сняла куртку. Дашка вышла из своей комнаты и вопросительно посмотрела на мать, та обняла ее.

– Ну наконец-то! А у нас только что свет гас, представляешь?

– Я знаю. Кто-нибудь звонил? – спросила Мария, погладив дочь по голове.

– Какой-то человек. Сказал, что ты ему машину поцарапала.

– А, ну да, я на днях… И что он сказал?

– Что хотел бы с тобой поговорить.

– Что еще? – Мария нахмурилась.

– Больше ничего, – равнодушно ответила Даша.

– Совсем ничего? – не отставала от нее Мария, дочь подумала, что она стала слишком назойливой и пугливой.

– Про меня расспрашивал… Как зовут, в каком я классе… В какой школе… Где живу… – говорила девочка неохотно. Мария почувствовала, как в ее душе все оборвалось.

– И что, ты все ему рассказала?

– А что! – с гордостью произнесла Даша. – А еще он спрашивал, красивые ли у меня ноги?! Я сказала – красивые! А что я должна была сказать? – спросила она, увидев, как изумленно посмотрела на нее Мария.

– Ну кто тебя просит… – Мария была в отчаянии: дочь никого и ничего не боялась. Сколько раз она учила ее осторожнее общаться с незнакомыми людьми, правда, о телефонных разговорах речи не было, но ведь всего не предусмотреть! – Ты даже не знаешь, с кем разговаривала!

– Мам, ну что с тобой творится в последнее время? – Даша задала такой вопрос, на который Мария не могла ей ответить.

Иногда все же мелькала у Марии шальная мысль о том, что она сходит с ума, что все это ей снится наяву… Ну приснился же ей японец, сон был такой «настоящий», вполне реальный, действие происходило в знакомом районе…

Даша отошла от Марии, ей больше не хотелось разговаривать с матерью. Если с ней и дальше будет происходить что-то непонятное, пожалуй, стоит обратиться за помощью. Только к кому обратиться, девочка не знала. Она очень любила отца, но тот редко звонил ей, в последнее время вообще перестал интересоваться ее делами. У него был другой ребенок, и все свободное время он проводил с ним и с женой. Мама говорила, чтобы Даша не доверяла ему… Тетю Нину Даша знала плохо, но, в крайнем случае, можно будет позвонить ей в Тулу. Тревога матери невольно передалась и ей. Однако Даша вскоре успокоилась, собрала учебники и тетради, положила их в сумку. Легла в постель и моментально уснула. Мария же долго приходила в себя. Пила чай на кухне, мыла посуду, стараясь не греметь ею, чтобы не разбудить Дашу, перед сном почитала журнал, но сосредоточиться на чтении не получалось.

Она отложила журнал и закрыла лицо руками. Вся ее жизнь, с самого детства до сегодняшнего дня промчалась в воспоминаниях. Что-то было не так… в юности. Что-то не так… Мария тяжело вздохнула и пошла к себе в комнату. Уснуть ей сразу не удалось, она перепробовала все методы борьбы с бессонницей – ничего не помогало. Сон пришел только под утро. Впору было обращаться к Гринфельду, он помог бы подобрать снотворное.

* * *

Утро началось с головной боли. Мария выпила таблетку цитрамона. Полежала еще немного в кровати, вспоминая вчерашний день. Что-то ей нужно сделать сегодня… Головная боль все не стихала, мысли путались. Вдруг она подскочила:

– Я же дала Валерке телефон Гринфельда! Черт! Где сейчас Гринфельд? Может, его уже избил мой телохранитель?

Она поняла, что в обязанности Михаила входили лишь избиения и угрозы всем тем, кто был в злосчаст-ном списке потенциальных убийц. Но только один из этих мужчин покушался на убийство. Остальные были не причастны к кошмару, в котором она жила в последнее время. Как остановить Михаила? Если сам хозяин «джинна» сказал, что ему это не удастся сделать, вряд ли у нее получится заманить его в бутылку и закрыть ее пробкой. «Можно только предупредить», – сказала Мария, обращаясь к своему отражению в трюмо. Она поспешно оделась и выскочила из дома, забыв подкраситься.

У Гринфельда с утра, как обычно, не было пациентов. Его посетители зачастую страдали бессонницей, и Гринфельд не назначал прием в первой половине дня. Сам же рано являлся в свой кабинет почитать истории болезни, посмотреть журналы как медицинские, так и порнографические. В это утро он никого не ждал. Мария явилась без предупреждения, но она, несомненно, всегда была желанной гостьей. Выглядела только очень взволнованно. Они поздоровались.

– Что с тобой, Маша? Ты не заболела? – заботливо спросил Гринфельд.

– Тебе никто не звонил? – не обращая внимания на его вопрос, Мария задала свой. – Насчет меня…

– Нет… Ты о чем? – Психиатр пристально посмотрел на нее, кое-какие симптомы отклонения от нормы были налицо. Удивительно, он всегда считал, что Марии никогда не удастся приблизиться к безумию. Его это даже немного огорчало. Моменты безумия бывают в жизни каждого человека, и именно в такие моменты он прозревает самые сокровенные тайны бытия и собственной души.

– Да ни о чем, – тем временем отвечала ему Мария. – Если придет один, высокий такой бугай, зовут Миша, ты его лучше не пускай.

Она предупредила Гринфельда, понадеявшись на то, что все-таки у него сохранились остатки благоразумия.

Мария наконец села. Она действительно чувствовала себя так, как будто была больна. Кружилась голова. Мария потерла кончиками пальцев виски. Гринфельд посмотрел на нее участливо, открыл ящик стола и из-под кипы журналов достал блистер анальгина. Налил воды. Мария не отказалась от лекарства. Гринфельд сел рядом и обнял Марию. Она, к удивлению психиатра, даже не попыталась снять его руку с плеча.

– Что ты говоришь? Кого не пускать?.. Ничего не понимаю, какой Миша? Почему не пускать? Ты в порядке?

– Послушай, это все бред, не воспринимай меня всерьез. А у тебя есть в кабинете какой-нибудь топор или палка? Что-нибудь такое, чем можно ударить?

– Зачем? – Лицо Гринфельда в этот момент выглядело крайне изумленным.

– Ну, чтобы защищаться… Он ведь может нагрянуть в любую минуту. Ты не представляешь, что это за человек!

Гринфельд внимательно посмотрел на Марию. Он уже оценивал степень ее сумасшествия.

– Так, бред преследования… Вижу, проклятый японец так и не вернул голову на место… – зло пробормотал Гринфельд.

Что он мог сейчас сделать для этой женщины? С ней явно что-то было не так. Ну не госпитализировать же ее! Гринфельду лучше других было известно, в каких условиях содержатся пациенты Кащенко. Конечно, можно положить ее в дорогую частную клинику…

– Нет-нет, я в полном порядке. Справку сделал?

Несколько дней назад она просила его об одной небольшой услуге. Гринфельд тогда не придал этому значения, а сейчас взглянул на Марию подозрительно: зачем ей нужна эта бумажка?

Тем не менее справку Гринфельд ей отдал.

– А где тут написано, что мне разрешается купить газовый пистолет? – Мария пробежалась взглядом по строчкам.

– Вот. Ношение оружия. Это то же самое… Но меня теперь интересует, зачем тебе понадобился пистолет? Маша, скажи, пожалуйста, зачем вдруг тебе потребовалось оружие? – Он посмотрел на нее внимательно, стараясь, чтобы голос звучал как можно более мягко.

Мария растерянно взглянула на него:

– Как это «зачем пистолет»?

– Дай-ка, кстати, на минутку справочку…

Гринфельд потянулся за бумажкой, но Мария, поняв, что он хочет совсем забрать ее, торопливо опустила справку в сумочку. Щелкнул замок, сумочка прижата к груди. Только сейчас она отскочила от Гринфельда.

– Меня хотят убить. Я серьезно, Аркаша. Меня кто-то хочет убить!

– Ловко ты… Сначала выманила у меня справку, а теперь рассказываешь о своих фобиях? – Гринфельд был растерян. Он все-таки опасался того, что у Марии какие-то психические отклонения…

– А ты не предполагаешь, что видишь меня живой в последний раз?.. – Она посмотрела на него так выразительно, что Гринфельд понял: перед ним точно стояла его пациентка.

В этом уже можно было не сомневаться. Как легко сходят с ума жители больших городов! Начинается все с легкого расстройства адаптации, потом переходит в более серьезное депрессивное состояние. Самое страшное, что они не идут к психоаналитикам, психотерапевтам и психиатрам. Они считают это чем-то постыдным, а между тем это же цивилизованный подход. Гринфельда всегда возмущал взгляд обывателя на психологические проблемы. Но Мария сама врач, да, детский, но она же изучала в медицинском институте психиатрию, хоть и не так глубоко, как он сам: могла бы заметить у себя отклонения… На его отклонения намекала прозрачно, а о своих маниях и фобиях ничего не ведала? Хотя… хотя и сами психиатры порой впадают в депрессию, страдают маниями и фобиями. Что уж говорить об одинокой женщине-педиатре? Он с сожалением посмотрел на Марию. Но она лишь усмехнулась:

– Я предупредила тебя, Гринфельд. А сейчас – пока. Спасибо огромное за справку. Что бы я без тебя делала?

Мария ушла, оставив Гринфельда думать над диагнозом женщины, которую он любил. Он даже записал кое-какие симптомы, но без подробной беседы трудно поставить даже первичный диагноз, а назначить лечение еще сложнее. Сейчас он бы с большим удовольствием дал Марии рецепт на какой-нибудь нейролептик, чем справку о том, что она психически здорова. За это он как раз не мог бы поручиться.

«Хорошо, если я ошибаюсь, – размышлял Гринфельд, – хотя… Черт возьми, если я ошибаюсь, значит, Мария действительно в опасности!» Он вспомнил, как напугал Марию тогда, в кафе. Вспомнил – и сам испугался. Как это могло произойти? Он не отдавал себе отчета в том, что говорил… Некоторые случайно выдают сокровенное, другие впадают в безумие от излишней скрытности. В состоянии безумия можно совершить все, что угодно, и потом, придя в себя, не помнить об этом. В его практике были такие пациенты. Они многие годы таили странные и страшные желания и потом калечили людей, которых любили. В человеке живет и добро, и зло…

Он мог еще долго сидеть без дела, но вскоре зашла медсестра и сообщила, что ему позвонила жена одного из пациентов. Гринфельд отвлекся и забыл о Марии. Ему предстояло принять на протяжении дня нескольких человек, а вечером подготовить доклад для научной конференции, посвященной современным методам лечения паранойи. У Марии явно наблюдались некоторые симптомы этого тяжелейшего психического заболевания. Интересно было бы изучить ее историю болезни… Гринфельд раньше не замечал за ней никаких отклонений, но психика – дело тонкое. По сути, никто не застрахован от расстройств. Возможно, это просто маниакально-депрессивный синдром, но и лечение депрессии требует многих месяцев.

Гринфельд ругал себя за то, что позволил Марии выхватить справку: «Надо было сначала обследовать ее, а уж потом давать оружие». Может, она сама не знает, что творит. Потом он откинулся на спинку стула и долго размышлял о том, знает ли он сам себя достаточно хорошо? Всегда ли отдает отчет в своих поступках?..

* * *

Возле оружейного магазина Мария с трудом нашла место для парковки. Магазин был расположен во дворе небольшого дома. Вокруг стояли машины, в основном джипы. Мария посмотрела, нет ли среди автомобилей машины ее телохранителя Миши. Пожалела, что не разглядела его джип хорошенько, но, кажется, ее никто не преследовал.

В магазине Мария попросила четырехствольный пистолет. Продавец, пожилой мужчина, одетый в камуфляжную форму, четко давал инструкции по использованию оружия:

– Не направлять на лицо, шею. В грудь тоже не желательно. Не стрелять с близкого расстояния.

– Спасибо, спасибо… – Как инструкции, так и бесстрастный голос продавца ее пугали.

– Вы стрелять-то умеете? – снисходительно поинтересовался продавец.

– Вообще-то не пробовала…

– В тир походите, – посоветовал он.

– Обязательно. Куда его положить? В сумочку?

– Ну хотите, мы вам кобуру продадим. В кобуре носить будете? – с улыбкой спросил мужчина.

– В кобуре?.. Нет, наверное… А как же я его из сумочки выхвачу?

– Некоторые в кармане держат. И руку из кармана вообще не вынимают, – пожав плечами, ответил продавец.

Охранник, наблюдавший за этой сценой, недоумевал: зачем хорошенькой женщине нужен пистолет… Продавец же видел многих женщин, покупавших оружие, и уже ничему не удивлялся.

Мария вспомнила весь свой гардероб. В основном у нее были платья, блузки, юбки. Ничего с большими карманами, куда можно было бы положить четырехствольный газовый пистолет. «Так, мне нужно купить еще кое-что», – подумала она, прикидывая, сколько денег потратила за несколько дней… Получалась приличная сумма, но за свою жизнь можно заплатить и больше. Мария не намерена была сдаваться, на Михаила она почему-то не рассчитывала.

Она заплатила за пистолет, продавец пожелал ей удачи на прощание и сказал, что она всегда может обращаться в магазин за консультацией.

– И не стреляйте с близкого расстояния, – напомнил ей продавец, когда она уже была у двери.

Мария вышла из магазина. Люди спешили по своим делам, никто не обращал на нее внимания. Ей тоже не было никакого дела до других. Она ничего не замечала вокруг себя. Мария знала, что ей нужно делать в ближайшие два-три часа, и сейчас думала, как уложиться в этот срок.

На другой стороне улицы находился магазин женской одежды. Мария сразу же туда направилась.

– Добрый день! – поприветствовала ее молоденькая продавщица.

– Добрый день. У меня не так много времени… Не могли бы вы мне помочь?

– Да-да, конечно.

– Знаете, я брюк почему-то никогда не носила. Всегда у меня юбки. А теперь вот мне брюки захотелось… Не джинсы, просто брюки. С хорошими большими карманами…

Девушка быстро нашла то, что было нужно Марии.

– Посмотрите. Я могу вам предложить очень симпатичный костюм: пиджак и брюки. Это натуральная шерсть. Сейчас уже скоро похолодает, а вам в таком костюме будет тепло. Брюки на вас будут смотреться хорошо.

Костюм выглядел очень прилично, но Мария никогда таких не носила. Она потрогала материал, посмотрела, ее ли это размер.

– Вы померьте, – посоветовала продавщица.

– Ой, как мне нравится, – Мария вышла из примерочной, покрутилась перед зеркалом.

На самом деле брюки нисколько ей не понравились, но ей нужно было в них уйти. В кармане уже лежал пистолет…

– Давайте я заплачу. Помогите мне обрезать этикетку. Я прямо в этих брюках и пойду.

Девушка немного удивилась, но помогла Марии.

Только Мария вышла из магазина, зазвонил мобильный телефон. Номер не определился.

– Алло? – Она почти кричала в трубку.

– Рука в кармане – это хорошо… Это мужественно…

– При чем здесь рука в кармане? – тихо спросила Мария.

– Ну, если женщина, которая никогда не носила брюк, из оружейного магазина сразу направляется за брюками… Ты меняешься! И причина этого – я! – Незнакомец торжествовал.

– Фак офф, понял? – Пистолет придавал ей уверенности в себе.

Мария выключила телефон. Оглянулась и, никого не заметив, решительно подошла к машине. Резко хлопнула дверцей, завела мотор, и «Пежо» с визгом тронулся с места.

Мария чувствовала себя и сильной и беспомощной одновременно. Если бы она знала противника, она бы убила его раньше, чем он смог бы добраться до нее! Свою жизнь надо защищать. Она понимала, что мужчине, покушавшемуся на нее, удалось выбить почву у нее из-под ног. Весь мир пошатнулся. Вдруг, совершенно неожиданно, он стал грозным, агрессивным. Она вспоминала улыбки своих маленьких пациентов. Ее всегда окружали любовь и тепло. Рядом была Дашка, девочка, дороже которой никого не существовало на белом свете. Надо бороться за то, чтобы снова все стало таким же… Страхи должны отступить, им не место в жизни Марии, и они не должны испортить ее будущее… В том, что она останется жива, Мария не сомневалась. Появилось в ней что-то новое. Она стала жестче и решительнее. Однако ругать себя за мгновения слабости Мария не собиралась. Человеку свойственна растерянность, если он сталкивается с чем-то новым, незнакомым, пугающим.

– Я не умру. Я все сделаю, чтобы выжить! – произнесла Мария. И сразу же подумала, что все же не мешало бы застраховать свою жизнь… А вдруг? У убийцы все козыри в руках… Он ее знает, она его – нет. И это «а вдруг» сопровождало ее всю дорогу до «неотложки». Там Мария пробыла недолго: только уладила текущие дела. Решение застраховаться пришло к ней неожиданно. «Неужели я все-таки боюсь? – размышляла она. – Нет, вряд ли. Часто страхуют жизнь люди, которые как раз не боятся смерти. Я запуталась…» Махнув рукой на поиск причин того или иного решения, Мария решилась. Она поняла, что самокопание ни к чему хорошему не приведет, а психоанализ может увести ее слишком далеко от реалий сегодняшних – в конце концов, достаточно взглянуть на Гринфельда, чтобы понять, как такие вещи странно действуют на людей.

Мария ехала по Тверской. Мелькали знакомые магазины, все казалось таким привычным. Даже трудно было представить, что ничего за эти дни в облике города не изменилось. Изменилась только Мария.

Офис страховой компании она отыскала без труда. Пока поднималась по лестнице, пыталась вспомнить разговор с незнакомцем. И вдруг она вспомнила: «Женщина, которая никогда не носила брюк»… Странно… Откуда он мог знать эту деталь? Странно… В этой фразе – ключ к разгадке. Сердце ее забилось сильнее, она нахмурилась. «Черт, он давно меня знает!» – сказала Мария вслух, удивив какого-то клерка, спускавшегося по лестнице. Ее сегодня все принимали за сумасшедшую.

В офисе страховой компании была очередь. Мария посчитала, сколько человек перед ней, решила, что успеет сделать одно важное дело: составить список всех представителей мужского пола, которые знают ее с детства. Конечно, такой список будет не маленьким, придется его со временем «подрезать»… Но кое-кто из ее одноклассников давно уже не жил в Москве, однокурсники тоже разъехались. Работы предстоит много, но она справится.

– Одноклассники… Володька Гудилин… Нет, этот никогда… Мишка Каретный… Мишка Каретный…

Подумав, Мария записала одно имя, потом второе, третье… Вскоре подошла ее очередь.

В кабинете был полумрак, окна закрыты жалюзи, солнце пыталось пробраться в помещение, узенькие полосочки света покрывали мебель и пол. Мария недоумевала: как можно работать при таком освещении? За столом сидела девушка, довольно милая и доброжелательная. Мария удивилась ее спокойствию.

– Здравствуйте, я хочу застраховать свою жизнь.

– На какую сумму? – Девушка решительно достала несколько бланков и протянула их Марии.

– На максимальную. В пользу дочери, – твердо ответила Мария.

Она быстро привыкла к тусклому освещению. Заполнила два экземпляра анкеты, расписалась в нескольких местах, отсчитала страховой взнос. Ее действия и действия служащей страховой компании были удивительно слаженны. Мария как будто всю жизнь страховалась. В действительности же у нее не было ни одного полиса. Приходилось страховать автомобиль, но своя жизнь – это не машина. Вероятно, она разделяла суеверия некоторых людей, считающих, что страхование жизни может как-то повлиять на судьбу, ускорить конец…

– Вот и все. Дело сделано, – твердо сказала Мария.

Она почти была уверена, что сейчас услышит уже ставший привычным голос, а определитель номера не сработает. Так и случилось.

– Алло?

– Страховаться – это правильно… – Как будто он мог ее чем-то удивить!

– У тебя что, дел других нет, кроме как за мной следить?

– Дел? Нет… Работать? Я богат…

– Я тебя больше не боюсь. Ты это заметил?

– Заметил… И мне это нравится… Но ты не такая смелая, как тебе кажется… Скоро ты это узнаешь…

Отбой. Значит, есть время на размышления. Мария сразу же достала блокнот и посмотрела в список.

– Богат… Богат… Кто у нас богат? Гринфельд… Да нет, самый богатый у нас – это конечно же владелец строительной компании вместе с его молодой пираньей… А может, он врет, что богат? Кто знает, что в голове у сумасшедшего?

Никого не вычеркнув, Мария положила блокнот обратно в сумочку.

В этот день она уже сделала многое: предупредила Гринфельда, получила от него справку, купила газовый пистолет, брючный костюм, застраховала свою жизнь. Оставалось еще два дела. Мария взглянула на часы: половина четвертого. Что ж, все возможно. До конца рабочего дня еще есть время. Она села в машину и направилась в ближайшую нотариальную контору. Там тоже оказалась очередь, но прием вели несколько нотариусов.

Мария объяснила секретарше, что ей нужно. Через пятнадцать минут одна из дверей открылась, на пороге появилась девушка.

– Вы Мария Зяблик? – спросила она.

– Я.

– Вы по поводу завещания?

– Да.

– Какое имущество завещаете?

– Квартира и машина…

– Правоустанавливающие документы у вас с собой? Пойдемте…

Мария встала и ушла вслед за девушкой. Мужчины и женщины, которые остались сидеть в приемной, ворчали, почему Мария прошла вперед. Многие пришли раньше… Как только Мария скрылась в кабинете нотариуса, один из посетителей достал из кармана мобильный телефон, быстро нашел нужный номер, нажал на кнопку, глядя на дверь, за которой скрылась Мария:

– Алло…

* * *

Когда Мария вернулась домой, Даши еще не было. Она разогрела ужин, потом позвонила дочери.

– Дашенька, ты где так долго ходишь?

– Мам, я уже скоро приду… Уже к дому подхожу.

– Тебя встретить?

– Нет, все в порядке, не переживай.

Но Мария все-таки стояла у окна до тех пор, пока не увидела дочь. Она столько думала о своей собственной безопасности, а Даша бродила одна вечером…

Успокоилась, когда Даша вошла в квартиру. Они поужинали. Даша обратила внимание на новый костюм матери. Та сказала ей, что просто захотела что-нибудь новое. Обе устали, и разговор не клеился. Внезапно Мария предложила Даше завтра утром сходить в парк.

– С тобой что-то странное происходит, мама, – серьезно заметила дочь.

Мария посмотрела на нее задумчиво: перед ней сидела маленькая девочка, которая рассуждала, как взрослая. Она все понимала… Или Марии так казалось? На кухне тикали часы, отмеряя секунды, минуты… Может быть, Марии больше не придется сидеть с дочерью за столом и спокойно пить чай. Все может решиться через несколько мгновений. Она тревожно взглянула на подоконник… Злополучное окно было закрыто. За окном стемнело. Во дворе было тихо, лишь где-то далеко лаяла собака. Мария отвернулась от окна. Ей становилось не по себе при мысли о том, что придется много раз проходить по неосвещенной рощице к дому. «Как же я раньше ничего не боялась? Сколько раз возвращалась поздно вечером, даже ночью и никогда не ожидала опасности», – думала она. Теперь у нее был пистолет, которым она не умела пользоваться. Что толку от этого пистолета?

– Осень. Стало рано темнеть, – заметила Мария.

Даша молча убрала со стола посуду и ушла в свою комнату.

Мария достала пистолет, долго рассматривала его, пыталась прицелиться… Вспоминала, как стреляют герои боевиков. Ей ни разу в жизни не приходилось держать в руках оружие.

* * *

Рано утром Мария проснулась оттого, что яркие лучи солнца ворвались в окно. Вечером она забыла закрыть шторы. Недовольно поморщилась и поняла, что больше уже не уснуть. Похоже, осень не очень торопилась прийти в город. Солнце палило, как в июле.

Мария прошла на кухню и включила кофеварку. Вскоре вошла Даша.

– Мам, ты на меня кофе поставила? – спросила она заспанным голосом.

– Да, на две кружки хватит. Ты помнишь, что мы сегодня идем в парк?

– Так ты это серьезно? – Даша тотчас проснулась.

– Да, вполне.

– Я думала, ты шутишь…

Девочка обрадовалась предложению матери, и следующие полчаса они проболтали о том, куда можно пойти, где есть интересные аттракционы. Марии нужно было попасть в тир, но дочери она решила не говорить об этом заранее – туда они зайдут как бы случайно.

Они выехали рано, еще не было и десяти часов утра. Мария и Даша давно уже никуда вместе не ходили. Прошло то время, когда дочери требовалась постоянная опека. Она уже сама находила себе развлечения и гулять предпочитала с подругами. Но в этот день девочка с радостью поехала с мамой.

В парке гуляли родители с детьми. Народу сначала было немного. Даша успела в кассе купить билеты на аттракционы. Марии не очень хотелось кататься на каруселях. Она ждала Дашу. Пыталась успеть сфотографировать дочь, пока та проносилась мимо нее.

Наконец Даша проголодалась, и они отправились в кафе перекусить. По дороге Мария заметила тир.

– Может, зайдем? – спросила она у Даши.

Девочка удивленно взглянула на мать:

– А ты стрелять умеешь?

– Я?.. Что ты! Я даже не знаю, как это делается. А ты знаешь?

– Ну… примерные представления имею, – рассмеялась Даша.

– Покажешь мне, как стрелять?

– А почему это тебя интересует? – Даша взглянула на мать с подозрением.

– Просто так. Хочется попробовать…

– Хорошо. Только давай сначала поедим.

Они взяли салаты и сэндвичи, бутылку минеральной воды. Даша болтала о школе: об учителях и подругах. Мария слушала ее и задавала вопросы. Казалось, что все страхи ее покинули, больше ей никто не угрожал.

Рядом с ними за соседними столиками сидели люди, которые не обращали на них никакого внимания, никто ей не угрожал, мобильный телефон не подавал признаков жизни – все как будто забыли о ее существовании. Мария попросила на работе, чтобы ее не тревожили в выходные, объяснив это тем, что ей необходимо позаниматься с дочерью. Теперь ей хотелось отменить все свои вечерние и ночные дежурства… Нужно было поговорить с главным врачом.

Мария задумалась, а Даша продолжала говорить. Вскоре девочка заметила, что мать ее не слушает:

– Мама, тебе неинтересно?

– Нет, Дашенька, интересно. Просто я очень устала, ты сама видела, что я поздно возвращалась… И потом… Ты же знаешь, что случилось.

– Ты все еще думаешь, что тебя кто-то хотел убить? – спросила Даша.

– Нет, что ты… – Мария решила, что не расскажет дочери о телефонных звонках и угрозах.

– Не знаю. Странно все это. Мы так давно никуда не ходили вместе, а тут ты захотела сходить в парк… И стрелять хочешь. Мама, с тобой все в порядке?

– Да, конечно. Почему я не могу сходить в парк? Тебе не хочется в тир?

– Нет, пойдем.

– Не беспокойся, Даша. Все хорошо. Мне просто захотелось погулять. Смотри, какая отличная погода. Зачем нам дома сидеть? Скоро пойдут дожди, и мы с тобой никуда не выйдем.

Даша успокоилась – видимо, Марии удалось ее убедить.

В тире никого не было. Увидев женщину с девочкой, мужчина, скучавший за стойкой, обрадовался.

– Девочка хочет пострелять? – поинтересовался он у Марии.

– Да. И я тоже, – ответила она.

Он удивленно взглянул на нее, но ничего не сказал. Даша выбрала себе пистолет, Мария – винтовку.

– Даша, а как из нее стреляют?

– Ну, мама, это же просто: целишься – нажимаешь на курок. Смотри. – Даша выстелила. Мишень была поражена.

– Где это ты так научилась? – удивленно протянула Мария.

– Меня папа научил.

– Папа? Он стрелять умеет?

– Ну все мужчины умеют стрелять…

Мария прицелилась и выстрелила. В мишень она попала. Но второй выстрел не был удачным. У Даши дела обстояли лучше.

Когда они расстреляли все патроны, Мария снова достала кошелек. Заметив это, Даша обрадовалась. Стреляли долго, пока Мария не поняла, что ей просто так не научиться поражать цель… Легко купить пистолет, но нужно уметь стрелять, и эта наука не давалась Марии так просто. Пистолет может оказаться всего лишь игрушкой в руках неопытного стрелка.

Последние патроны Мария отдала Даше. Самой ей нужны были уроки стрельбы. «Наверняка можно найти какого-нибудь тренера, – думала она, когда они с Дашей шли к машине, – в этом городе все можно, пусть научат меня стрелять и в движущиеся мишени… Кое-что у меня сегодня получилось, но многого ждать от первого раза было бы глупо»…

Когда она подошла к машине, в сумке зазвонил телефон. Номер не определился.

– Ну вот, ты уже учишься стрелять… – Противный мужской голос застал ее врасплох.

Рядом с Марией стояла Даша, девочка заметила, как мать побледнела…

– Мама, это кто? Кто тебе звонит? – встревожилась она.

– Вы неправильно набрали номер, – нашлась Мария и тут же выключила телефон.

– Ошиблись? – Даша внимательно посмотрела в глаза Марии, та отвела взгляд, но кивнула.

– Поехали домой, я устала, – сказала она дочери.

Незнакомец разозлил Марию: это нетрудно было сделать, и он этого добивался. Он играл с ней, как кошка с мышкой, понимая, что она беспомощна. Но Мария твердо решила защищать свою жизнь! Ради Даши, ради себя. Ей было что терять… Скоро она вычислит его, и тогда ему несдобровать. Пусть попробует с ней справиться, когда она узнает, кто он такой.

– Дашенька я должна заехать в одно место. Я совсем забыла об этом.

– Ну вот… Ну, мам, у тебя же выходной.

– Да, знаю. Я довезу тебя до дома, а потом быстренько съезжу. Я ненадолго, честно.

Даша вышла из машины. Мария набрала номер своей мобильной компании, спросила, нельзя ли ей получить распечатку своих телефонных разговоров срочно. Оператор соединила ее со службой безопасности, где вежливо выслушали Марию.

– Могу ли я к вам сейчас подъехать?

– Да, конечно.

* * *

Работник службы безопасности мобильной компании без лишних вопросов сделал Марии распечатку ее разговоров.

– Вы понимаете, мне угрожают… По телефону. Отслеживают каждый мой шаг и докладывают о нем, как будто я сама не знаю, что делала. Я подключила определитель номера, но этот номер не определяется.

Мужчина нахмурился. Он внимательно просмотрел вместе с Марией распечатку.

– Вот эти соединения! Все совпадает – и сегодня, и вчера вечером…

– Смотрите-ка, действительно. Номер не определяется никогда и идет как будто из заграницы, – он недоуменно покачал головой.

– Отчего такое может быть?

– Возможно, применяется специальное оборудование, подавляющее наши определители.

– Господи, ничего не понимаю! Какое специальное оборудование? Ну кому я нужна?

– А вы кто? Церэушница? – усмехнулся он, поглядев на Марию.

– Я простой детский врач!

– Тогда я тоже ничего не понимаю. Это оборудование достаточно дорогое. А если бы звонок шел из Москвы, рано или поздно номер бы все равно определился.

– Может, я вместе с сыром за ужином проглотила микросхему какую-нибудь секретную? – пошутила Мария.

Мужчина рассмеялся, потом пристально присмотрелся к Марии. Просто женщина. Перед ним стояла не самая красивая дама на свете, и она сказала, что врач по профессии. Кому же она может быть нужна? Техника, которую использовал незнакомый человек, названивающий Марии, стоит недешево… Ну и дела… Раньше таких случаев не было.

– Проглотили микросхему? – посмеиваясь, переспросил он. – Боюсь, что это может быть единственным объяснением. А может, вы Матрица?

– Да-да, вы тут шутите… А он говорит, что убьет меня. И он обязательно позвонит, как только я выйду отсюда! Честное слово.

Мария положила распечатку в сумочку. Там уже начали скапливаться улики. Для вещественных доказательств, пожалуй, сумка не годится, но ей пока они и не попадались. Разве что черная перчатка, которую «ворон принес». Что же это за ворон? Он всегда рядом, он дышит ей в спину, похоже, многое о ней знает… А Мария? Что она узнала о нем? Ей стало интересно. Она даже не могла догадываться, что может быть азартной. Все парила где-то в облаках. Крылья подрезали – пора пересаживаться в ступу. Какую ступу? До ступы еще нужно дожить. Тем, кто на них летает, никак не меньше трехсот лет… Пока что летать можно только на метле. Мария улыбнулась своим мыслям и достала мобильный телефон – приготовилась отвечать на неопознанный, неуловимый звонок.

Около дверей мобильной компании задержалась минуты на полторы. Телефон конечно же зазвонил.

– Ну чего тебе?

– Как ты узнала, что это я? – удивленно спросил голос.

– Если номер не определяется, значит, это ты, – ответила Мария, посмотрев на часы: было довольно поздно, опять в темноте домой придется возвращаться.

– Браво, ты начинаешь мыслить! Это тебе не в детском поносе копаться…

– Ты, придурок, чтобы копаться в детском поносе, надо гораздо больше мозгов, чем есть у тебя!

Он еще пытается оскорбить ее! Мария была возмущена до глубины души.

– Я понимаю… Ты хорохоришься и ищешь пути вывести меня из себя, чтобы узнать обо мне побольше. Тебе даже кажется, что ты что-то уже узнала. Но ты ошибаешься, уверяю тебя, ошибаешься! И потом… все равно ты скоро умрешь… Ты продолжаешь надеяться, что это просто шутка. Но сегодня я пошлю тебе знак, который докажет, что я не шучу…

Он снова первым закончил разговор. Мария вздохнула и направилась к автомобилю. Села и положила голову на руль, волосы скрыли ее лицо. «Как я устала!» – произнесла она. В конце дня она чувствовала себя растерянной и подавленной. Охота не удалась. Пока что охотились на нее. Как же ей осточертела роль жертвы! Как невыносимо все это! Кто-то из близких знакомых хочет ее убить, о причинах Мария даже не догадывается. Единственный разумный мотив – квартира. Но странно думать, что человек, который когда-то любил Марию, способен убить ее. К тому же она мать Даши, их общего с Александром ребенка! Все это не укладывалось в голове.

Мария тосковала по прежней размеренной жизни, которая со стороны, наверно, могла бы показаться скучной. Но она в той жизни была вполне счастлива. Любимая работа и дочь – многого ей не требовалось. Иногда жаловалась на то, что не везет в чем-то, в любви например, но все это такие пустяки… Хотя, если бы с ней рядом был любимый и любящий мужчина, можно было бы легче справиться со всеми бедами, внезапно накатившими снежным комом.

* * *

По дороге домой Мария вспоминала, как она впервые встретилась с Александром. Познакомились они у друзей на вечеринке. Он ей очень понравился: деловой, положительный молодой человек, совсем не похожий на приятелей, пытавшихся ухаживать за ней. Александр танцевал с ней весь вечер, а потом они пошли гулять по ночному городу. И тогда у нее появилось странное чувство. Мария была уверена, что ей предстоит прожить огромную жизнь с этим мужчиной. Она не помнила уже, о чем они говорили, но им было интересно друг с другом. Они дошли пешком от Новокузнецкой до дома в Лефортово, где Мария с подругой снимала квартиру.

Оба устали, но не хотели брать такси. Прохожих почти не попадалось. Под утро Александр признался ей в любви. Вскоре они поженились. Однако счастливы были недолго. Обычная история двух людей, которые нравились друг другу, быстро влюбились, но влюбленность закончилась через полтора года. Гринфельд тогда говорил, что это нормальное свойство влюбленности, но не любви. А Мария все плакала и жаловалась Гринфельду на то, что муж стал невнимателен к ней. У нее уже была Дашка. Ей всегда очень хотелось ребенка. Множество чужих детей не заменят одного – своего.

Дашка выросла. Любовь ушла, как не бывало. Мария скоро останется совсем одна. Эти мысли уже начинали подкрадываться к ней, но она быстро гнала их. Это было несложно, нужно было только прошептать несколько волшебных слов: «У меня замечательная работа» или «Меня любят дети»… Жизнь продолжалась. Разумеется, Дашке еще очень далеко до самостоятельности. Она не уйдет от нее через пять или шесть лет… Все будет хорошо, нужно только остановить маньяка. С Мишей Валерий немного переусердствовал, и Мария очень злилась на него…

Она доехала до рощи и остановила машину. Фонари опять не горели. Видимо, никто не собирался их ремонтировать. Она заперла машину. Опустила руку в карман брюк – пистолет был на месте. Так и пошла, не выпуская руки из кармана. Потом остановилась на мгновение, достала пистолет. «Вот так-то спокойнее», – подумала она. И бесстрашно направилась в сторону дома.

Вдруг впереди себя Мария увидела черный силуэт мужчины. Он стоял, прислонившись спиной к дереву, засунув обе руки в карманы и небрежно скрестив ноги. Она насторожилась, мужчина заговорил:

– Ну наконец-то… А то я тебя заждался…

Решение пришло сразу же.

– Я не боюсь тебя, ублюдок!

С этими словами Мария разрядила в сторону тени все четыре ствола. Раздался оглушительный грохот. Мария зажмурилась – и вдруг почувствовала себя маленькой… Она словно бы перестала жить в этот момент. Ее просто не стало. Ощущения были такие же, как тогда, во сне. Японец замахнулся мечом – и она полетела… Но это – не сон, а реальность. К жизни Марию вернул стон мужчины. А потом она разобрала слова:

– Больно! Господи, больно! Что ж это ты, сука, наделала!..

Услышав голос, Мария бросилась бежать. Она быстро взлетела по ступенькам, сердце бешено колотилось.

Но вот наконец-то дверь ее квартиры. Ключи вылетели из сумочки, Мария нервно перетряхнула ее, посыпались листочки, блокнот, телефон. Она собрала все, открыла дверь и положила содержимое сумочки на столик. Быстро захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.

– Так… Кто это был? Кто это был? – прошептала Мария.

Даша вышла, потирая глаза. На ней была голубая пижама.

– Мамочка? Ну где же ты была так долго? Я уже спать легла…

С этими словами Даша обняла и поцеловала Марию и тут же отстранилась:

– Ой, мам! Что с тобой? Ты вся мокрая…

– Так… Маньяк какой-то прицепился, – дрожащим голосом ответила Мария. Ей не хотелось пугать Дашу, но было поздно: девочка уже была напугана…

– Вот ужас-то… Даже домой уже не пройти… И чего они к тебе цепляются?

– Ко мне? А к тебе не цепляются?

– Нет, я хожу спокойно.

– Да?.. Ну и слава богу.

Они помолчали, то и дело поглядывая друг на друга. Даша удивленно, Мария – встревоженно. «Хорошо, что он все-таки не добрался до Дашки, я бы с ума сошла», – думала Мария.

– Может, ты их чем-то притягиваешь? – задумчиво спросила Даша. – У нас вообще-то все ходят спокойно. – Она придирчиво оглядела мать.

– Ты на что намекаешь? Что я особенная, что ли? Или ненормальная? Может, ты хочешь сказать, что у меня галлюцинации?

– Нет, я не хочу тебя обидеть… Но вообще-то, мне кажется, что страхов в тебе больше, чем оснований для них.

– Ну, знаешь! – покачала головой Мария.

Мария сняла туфли, повесила в шкаф куртку. Ей не очень-то хотелось продолжать разговор. Опять Даша подозревает ее в сумасшествии. Как люди не могут понять, что это не мания преследования? Хотя… она же ничего толком не объяснила, да и не должна знать дочь все подробности…

– Кто-нибудь звонил? – спросила Мария.

– Да, какой-то японец, из общества самураев. Ошиблись номером, – с издевкой сказала девочка.

Взглянув на Дашу, Мария начала складывать все обратно в сумочку. Чего там только не было: и монетки, и чеки прошлогодней давности, и губные помады, и пудра, и маленький флакон духов, и блокнот!

– А с дядей Сашей вы не встретились? – неожиданно поинтересовалась Даша.

– С каким еще дядей Сашей? – Мария поджала губы и напряженно посмотрела в глаза дочери: что еще за новости? Сумочка уже была закрыта, все нужные и ненужные вещи снова лежали на своих местах.

– Ну с твоим новым другом. Про которого ты сказала, что он чуть ли не твой двоюродный брат.

– Я? Сказала? Ни про кого я такое не говорила. – Мария растерялась.

– Странно. Пришел человек, сказал, что его зовут Саша. Что вы недавно познакомились. Уселся тебя ждать… А когда я сказала, что спать ложусь, он сказал, что на свежем воздухе тебя подождет.

– О боже! – воскликнула Мария, отчаянно сжав кулаки. – Фантасмагория какая-то! И ты впустила его в дом?

Неужели все это не снится ей, как та история с самураем? Кто-то вошел в ее квартиру, Даша приняла в доме незнакомого мужчину, представившегося другом, чуть ли не братом. Так действительно нетрудно сойти с ума. Если вспомнить, что происходило вчера в течение дня и чем все это закончилось, то она на верном пути. Скоро-скоро Гринфельд увидит в ее лице свою самую верную пациентку и почитательницу.

– Ну да. А что? – Взгляд у девочки был невинный и немного удивленный.

– Он сказал, что он мой двоюродный брат?

– Ну, не так конкретно, а вроде как у вас отношения такие, словно вы брат и сестра.

Мария в недоумении развела руками…

Кто-то позвонил в дверь. Звонок был необычным: на кнопку нажимали слишком долго. Марии это не понравилось.

– Вот, наверное, и он… Вы просто разминулись.

Даша пошла открывать дверь, но Мария успела ее остановить.

– Ни в коем случае! – шепотом произнесла она.

– Мам, ты чего? Человек тебя целый час дожидается! И почему ты шепотом говоришь? – Даша не могла понять, чего боится ее мама.

– Я никому не назначала! – сказала Мария громче.

– Все равно неудобно! – Даша с упреком взглянула на мать, ну что же это в самом деле: взрослая женщина, а ведет себя, как маленькая!

– Да откройте вы, я же тут кровью истекаю! – вдруг услышали они мужской голос из-за двери.

Мария не знала, как лучше поступить. Она догадалась, что это ее жертва, но не была уверена: этот мужчина за нею охотился или нет? Дочь же рвалась к двери.

– Да подожди ты, Даша! – Мария отстранила ее и посмотрела в глазок. Ничего не увидела. Видимо, мужчина сполз на пол. Что же это такое? Он теперь собрался умирать у нее под дверью?! Наконец Мария решилась. Она тихонько приоткрыла дверь и выглянула в подъезд.

На полу в подъезде, прислонившись спиной к стене, сидел лже-Виталик, преследователь из леса. Вид у него был довольно жалкий. Заляпанный кровью плащ. Вспотевшее бледное лицо. Всклокоченные волосы. Обеими руками он держался за живот, на пальцах была кровь. Мария заметила, что вся лестница испачкана кровью. Даша выглянула из-за плеча матери и смотрела на все с ужасом.

– Ну ты и сука! Ну разве так можно? – простонал мужчина, но смотрел на Марию не зло, скорее, просил о помощи, упрекал, но просил.

– Вы? – Мария была потрясена явлением этого человека, да еще в таком виде.

В подъезд вышла Даша, она уже успела накинуть на себя плащ матери, который был ей велик.

– Дядя Саша? Что с вами? – тихо спросила она дрожащим голосом.

– Да мамочка твоя всего лишь из пистолетика в меня пальнула! Хорошо хоть пули резиновые! И зачем только его ей продали?

– Из пистолетика? – Даша присвистнула. – Мама, откуда у тебя пистолет? Ты с ума сошла? Нет, ты совсем с ума сошла!

Мария не обратила внимания на слова дочери. Взяла из прихожей пластмассовую табуретку и поставила ее рядом с лже-Виталиком, или дядей Сашей – черт знает, как зовут этого человека на самом деле. Все это она проделала автоматически. Она не понимала, что же все-таки произошло…

– Садитесь, – тяжело вздохнула она.

Дядя Саша тяжело встал, не отрывая взгляда от Марии. Он с трудом сел на табуретку и ждал, что последует дальше. Мария выглядела очень серьезной.

– Опустите руку, – холодно приказала она тоном, не принимающим возражения.

Мужчина подчинился ей, он отнял руку от раны.

– О господи! – воскликнула Мария и сразу же убежала в квартиру.

Быстро вернулась с медикаментами и начала обрабатывать рану. Делала она это умело, ловко, стараясь причинить как можно меньше боли, но мужчина едва сдерживался, чтоб не взвыть…

– Отвали! – все-таки вскрикнул он, попытавшись оттолкнуть Марию, но сил ему не хватило.

– Сидеть! Я врач! – Мария снова вернулась к приказному тону.

– О боже, больно-то как… Убийцы в белых халатах… Тебе же сказали – с близкого расстояния не стрелять! А если бы в голову?

– Стоп! А это вы откуда знаете? – Марию внезапно осенило.

– Что я знаю?

– Откуда вы знаете, что говорил мне продавец в оружейном магазине? – подозрительно оглядев его, спросила Мария.

Что-то начинало проясняться… Однако мужчина, который представился в лесу автослесарем Виталиком и, как выяснила позже Мария, нагло соврал ей по неизвестным причинам, опроверг ее подозрения.

– Откуда-откуда! Я владелец этого магазина! – торжествующе сказал он и, чтобы не застонать от боли, крепко стиснул зубы.

Мария посмотрела на него сочувствующе, но никаких угрызений совести у нее не возникло. Этот человек хотел напугать ее в темной роще… И все-таки она подозревала его.

– Так, мне здесь неудобно обрабатывать рану, – нахмурившись, сказала Мария.

Она помогла мужчине подняться. Дядя Саша оперся на ее плечо, и они потихоньку вошли в квартиру. Даша закрыла за странной парочкой дверь. Девочка все время молчала. Она поняла, что мать ее стреляла в человека, которому, видимо, нравилась. Какая-то мелодрама разворачивалась на ее глазах – это уловила бы любая девочка ее возраста… «Ага, – думала она, – мелодрама с элементами триллера. С мамой в последнее время не приходится скучать».

Несмотря на то что Мария мало рассказывала Даше о своих страшных приключениях, оберегая дочь, та начинала что-то понимать. И теперь уже иначе смотрела на Марию. Но ей хотелось бы знать больше. Гораздо больше. И это было не просто детское любопытство. В их с мамой жизни все давно было таким определенным и ясным, что трудно представить себе перемены. Сейчас мать ее находилась в постоянном напряжении, она чего-то боялась. Даша не знала, не могла знать, насколько обоснованны страхи Марии, но, припомнив рассказ матери об упавшей к ее ногам связке кирпичей и черную перчатку, она решила, что все же происходит неладное. И тут еще дядя Саша… Он ей так понравился вечером. Они пили чай на кухне, и он рассказывал Даше о ее маме, какая она честная, смелая и замечательная, говорил еще, что Даша такая же красавица, как Мария… Такой милый, славный… За что мама стреляла в него? И вообще… зачем ей пистолет? Она заметила и то, что мать вчера пришла домой в брюках, широких, по мнению Даши, очень уродовавших Марию. Но сразу не спросила о покупке, а теперь уже и не спросишь. Потом еще этот поход в парк… Теперь было очевидно, что мама просто хотела научиться стрелять.

Мария тем временем провела дядю Сашу в комнату. Даша решила не ходить за ними – их дела, пусть разбираются. Пошла на кухню мыть кружки и тарелки, которые оставила в раковине с вечера. Все равно ей уже никак не удастся заснуть, пока в доме творится что-то странное. «О боже! Фантасмагория какая-то! И ты впустила его в дом?» – вспомнила она слова матери. Да уж, фантасмагория! Как будто они стали с мамой героинями фильма. Привычная жизнь оборвалась и для Даши. Она решила дождаться, чем все закончится. Села за стол, полистала глянцевые журналы, которые зачем-то покупала Мария и никогда не читала. Даша рассматривала только рекламные развороты: ее интересовала косметика. Потихоньку, скрываясь от Марии, Даша подкрашивала ресницы. Сегодня дядя Саша сказал, что она будет чертовски привлекательной девушкой. Даша улыбнулась, вспомнив его слова. Потом положила голову на стол. Мечты мелькали одна за другой, словно кинокадры: вот она становится известной актрисой и дает интервью, вот ее снимают для рекламы косметической серии… Через пятнадцать минут Даша задремала.

* * *

Подстреленного Марией мужчину звали Александром Соколовым. Если приглядеться, он был достаточно привлекателен. Не смазлив, не красавчик, но лицо интересное, мужественное. Только сейчас он был очень бледен, щеки осунулись. Марии, правда, с самого начала он не понравился. Однако если учитывать обстоятельства, при которых им довелось познакомиться, ничего сверхъестественного в этом не было. К тому же она приняла его за автослесаря Виталия, немного на Соколова похожего, а Соколов подыграл ей. Он всегда любил розыгрыши. Мария ему понравилась, но тоже не с первого взгляда. В этой женщине было что-то беззащитное, она казалась такой маленькой, хрупкой и очень испуганной.

Вчера днем Соколов увидел Марию в своем магазине. Женщина покупала четырехствольный газовый пистолет. Что-то в ней изменилось с момента их первой встречи. Она стала жестче. Взгляд более решительный. Походка – раскованная. Но все-таки где-то притаился страх, и он обнаруживал себя в некоторых жестах и взглядах Марии.

Что могло случиться с простым детским врачом? Зачем ей потребовалось оружие? Соколов по личному опыту знал, что такие женщины могут резко меняться. За их внешней робостью скрывается сила. Он вспомнил, как она второй раз предложила ему деньги. Что-то было в этом нетипичное. Никаких бабских соплей, никаких базарных разборок.

Он решил разыскать Марию во что бы то ни стало. Визитка лежала в бардачке. Соколов быстро нашел дом Марии, приехал сюда еще утром, но никого не было. Потом вернулся, и ему открыла девочка – дочь этой женщины. С ней он быстро нашел общий язык. А когда стемнело, решил встретить Марию в роще возле дома… И вот что из этого вышло… Теперь он сидел у нее в комнате, на маленьком диване и истекал кровью. Она оказывала ему помощь. Все, что происходило вокруг него, было словно отгорожено пеленой тумана: звуки казались приглушенными, словно в ушах была вата, очертания всех окружающих предметов расплывались перед глазами.

– Значит, вы владелец оружейного магазина? – донесся до него голос хозяйки квартиры.

– Да. – Каждое движение и даже слово причиняли ему нестерпимую боль. Он и сейчас поморщился.

– Это можно проверить?

«Она издевается надо мной!» – подумал Соколов.

– Нельзя. По документам у меня другой человек поставлен. Номинальный владелец не я, – тихо ответил Соколов.

Усадив Соколова в кресло и продолжая обрабатывать ему рану, Мария направила лампу прямо ему в глаза, как будто допрос устроила. И не просто так, а с пытками. Вокруг валялись бинты, разбился пузырек с зеленкой, и краска испортила светлое ковровое покрытие, но Мария не обращала внимания на такие мелочи. Она вообразила, что к ней в руки попался убийца.

– Что ж, все ясно… Отвечайте, зачем вы пришли в мой дом? Что вы делали у меня в квартире? – жестко спросила она.

Подозреваемый ничего не ответил. Мария приложила к ране ватку со спиртом и нервно усмехнулась. Соколов закричал от боли.

– Отвечайте по-хорошему.

В этот момент в комнату вбежала Даша. Она почти уснула, но услышала крик. Быстро оценив обстановку, Даша ужаснулась:

– Ну, мам, ну такого даже в милиции не делают!

– Милиция ему сейчас раем покажется… – И снова прижгла рану.

– Больно! – взвыл Соколов.

– Отвечайте, – спокойно сказала Мария, она никак не отреагировала на крик.

– Ничего я не делал, убери спирт! Сидел и ждал тебя! – торопливо проговорил он.

– Мам, он правда ничего не делал! – заступилась за Соколова Даша. Она попыталась оттащить Марию от дяди Саши, но мать оттолкнула ее.

– А ты молчи, Даша! Тебя не спрашивают.

Потом перевела взгляд на Соколова:

– Достаньте паспорт.

Соколов подчинился приказу Марии: выхода у него не было…

– Сейчас посидите без движения и придерживайте эту ватку, – Мария сурово посмотрела на него.

Соколов тихо сказал Даше:

– Хорошо хоть, три пули мимо прошли…

Мария пробормотала, листая паспорт:

– Ничего, я буду в тир ходить…

Даша не переставала удивляться. Соколов злобно усмехнулся.

– Женат, – услышал он несколько секунд спустя.

– Ишь ты! Первое, на что бабы смотрят! Но я не женат. Разведен я.

– А это первое, что мужчины врут. Но сейчас это не имеет значения, – проворчала Мария. – Воспитывает дочь…

– Это правда. С дочерью мы дружим.

Мария покачала головой. Подошла к столу, выписала на листок бумаги адрес Соколова.

– Я там не живу, – ухмыльнулся Соколов, заметив, на что обратила внимание Мария.

– Неважно… Вы же сами учили меня защищаться… – и, отложив листок, спросила: – Ну, как самочувствие? Ничего? Что ж, теперь вызываем милицию.

Даша ошарашенно посмотрела на мать и села прямо на пол. Мария подошла к телефону, не обращая внимания на удивленный взгляд дочери. Решительно сняла трубку.

– Пожалуйста, выслушайте меня, – обратился к ней Соколов. – Я к вам в дом не вламывался. И ничего у вас не украл. А вот вы меня, между прочим, подстрелили!

Мария задумалась, нахмурила брови. Ее разозлили слова Соколова, но трубку все-таки пришлось положить… Соколов злорадно усмехнулся: теперь она была в его руках. Как быстро меняются роли! Несколько минут все трое молчали, никто не знал, как будут развиваться события дальше. Спокойнее всех выглядела самая младшая участница разыгравшейся странной сцены. Даша обхватила руками колени и попеременно рассматривала лица матери и дяди Саши. Соколов продолжал усмехаться. Мария, заметив это, снова сняла трубку и начала набирать номер.

– Это глупость. Вы не сможете доказать ситуацию самообороны и сядете в тюрьму. Впрочем, я ведь могу сказать, что не видел, кто в меня стрелял, – произнес Соколов.

– Алло, Валера? Добрый вечер. Извини, что я поздно тебя беспокою. Это Мария…

– Кто такой Валера? – поинтересовался Соколов у Даши. Девочка лишь пожала плечами. Какие-то странные новые знакомые появились у матери.

– Валер, я очень прошу тебя приехать! Да, прямо сейчас. Мне кажется, я поймала этого человека. Только приезжай без этого своего… Спасибо.

Как только Мария положила трубку, Соколов спросил:

– Это еще кто?

– Мой друг.

– Зачем ты его позвала? – удивился Соколов.

– Я хочу, чтобы он с вами побеседовал, – бесцветно ответила Мария. Ее лицо выглядело бесконечно уставшим. Ей необходимо было дождаться Валерия и перепоручить маньяка ему. Пусть разберется. В конце концов, она просто женщина. Если Соколов и есть тот самый убийца, найдутся и причины, то есть мотивы… Она совсем запуталась в детективной терминологии. Все встанет на свои места, вернется на круги своя, и ей уже не придется бегать через рощу с газовым пистолетом в руках. Единственное желание Марии было довольно простым и могло быть выражено одной фразой: «Скорее бы все закончилось».

– А я не хочу! Я не желаю беседовать с каким-то Валерой. Я просто уйду, и все! – возмутился Соколов.

Он попытался подняться, но со стоном снова упал в кресло.

Мария подошла к Соколову и на всякий случай прибинтовала его к креслу. Это заняло несколько минут. Соколов пытался сопротивляться, но сил у него не было, он даже не мог руку поднять. Сейчас Мария оказалась сильнее мужчины.

– О, все просчитала! – обреченно и зло воскликнул Соколов.

Мария усмехнулась и уселась рядом с Дашей на пол. Они ждали Валерия.

По ночному городу, по пустынным улицам уже несся джип давнего друга Марии…

Глава третья

Мария нервно ходила по комнате из одного угла в другой. Ее дочь словно замерла на месте. Даше теперь уже невозможно было подыскать разумные объяснения всему, что происходило в их квартире. Она с удивлением поглядывала на мать: нет, та не была похожа на сумасшедшую. Соколов лежал в кресле. Он предпринял две попытки встать и уйти, но ни одна из них не увенчалась успехом. Бинты развязать было невозможно. Ему не очень хотелось встречаться с незнакомым мужчиной, который так охотно откликнулся на призыв Марии и помчался к ней по первому зову среди ночи. В молчании они провели примерно час. Мария то и дело поглядывала на часы, которые висели на стене и громким тиканьем отмеряли секунды. Время тянулось медленно. Оно обладало странным свойством почти останавливаться в те моменты, когда этого совсем не требовалось… Наконец раздался резкий звонок в дверь.

– Приехал! – вздохнула хозяйка дома и бросилась открывать.

«Слава богу, – думала она, – сейчас Валера со всем разберется, хорошо, что я ему позвонила. Что бы я сейчас делала без него?»

Валерий вошел и сразу же сбросил куртку, спросил сурово:

– Ну, где клиент?

– Сейчас, Валера, – Мария повесила куртку гостя на вешалку и провела его в комнату, где в кресле лежал Соколов.

Мужчины долго рассматривали друг друга.

– Здравствуйте, – первым нарушил молчание Валерий.

– Привет, – наигранно беспечно ответил Соколов.

Гость заметил окровавленные бинты на животе Соколова, перевел удивленный взгляд на Марию. Она покраснела.

– Боже мой, что с ним? – спросил Валерий, пристально вглядываясь в глаза Марии.

Она немного смутилась, потом тихо ответила:

– Я в него стреляла.

Валерий развел руками, но тут Мария добавила решительно:

– Для самообороны.

Ее слова возмутили раненого Соколова. Он еще раз попытался встать, но опять со стоном опустился в кресло.

– Для какой еще обороны? Я что, нападал на тебя? Я к тебе даже не прикоснулся! Синяки где? Где хоть царапина? – выпалив сразу несколько вопросов, Соколов почувствовал себя уставшим, голова кружилась, но ему надо было продержаться. Он обратился к Валерию:

– Эта женщина сначала в меня стреляла, а теперь удерживает в заложниках. Я прошу вас вызвать милицию, иначе вы тоже будете проходить соучастником по этому делу.

– Вы знакомы с Марией? – требовательно спросил Валерий.

– Почти нет, – честно ответил Соколов.

– Если «почти нет», что вы делали около ее подъезда? – Валерию не нравился этот человек. Никакого сочувствия раненый не вызывал, а угрозы его казались по меньшей мере нелепыми. Валерий не испугался и теперь старался понять, что связывает Машу и Соколова.

– Просто стоял.

– Вы не просто стояли, вы там в темноте стояли! – укоризненно посмотрев на него, сказала Мария и махнула рукой от отчаяния, понимая, что попала в дурацкую ситуацию: разве можно доказать что-то милиции в таком случае? Никому ничего не докажешь. Сейчас ей это стало ясно…

– А что, я не имею права в темноте стоять? Я могу стоять где угодно! Это территория России, и я, как гражданин России, могу стоять в любой ее точке, поняла? – огрызнулся Соколов.

– Если вы просто стояли, почему тогда она в вас стреляла? – спросил Валерий.

Соколов помолчал и усмехнулся злорадно:

– Потому что я ей нравлюсь!

Тут уже зло засмеялась Мария: «Какой идиот!»

– Странный способ выражать симпатию, не правда ли? – поинтересовался Валерий.

– Это уж вопрос к ней… Я ее что-то спросил, а она сразу стрелять! Круто! Таких баб у меня еще не было!..

Взрослые совсем забыли о девочке, замершей на полу. Наконец она встала и прошлась по комнате. Подошла к матери и спросила ее:

– Мам, ну действительно, ну чего ты сразу стреляла?

– Замолчи! Я вижу, вы тут уже спелись! – Даша злила ее в последнее время не меньше, чем Соколов. Тот, конечно, уже успел вскружить голову ребенку. Мария была вне себя от негодования. Как Соколов вообще посмел пробраться в ее квартиру, распивать чай с Дашей на кухне, представляться хорошим другом и разговаривать с девочкой о ее матери? Что произошло с Дашей? Почему она доверяет какому-то незнакомому типу? Еще и защищает его. И перед кем? Перед собственной матерью! Но ведь он не причинил ее дочери вреда, и, когда Мария поняла, что он мог бы как-то напугать Дашу, но не сделал этого, ее охватили сомнения. Зачем Соколов разыскал ее? А может, он вовсе не тот человек, который ей угрожает по телефону? Тогда кто он?

Мария попыталась успокоиться, но почему-то ей это не удалось. Она по-прежнему расхаживала из угла в угол.

– Мария, у тебя есть конкретные подозрения в отношении этого человека? – Валерий повернулся к ней.

– Конечно! Это же он! Он мне звонит по телефону и угрожает! Это же его голос я все время слышу в трубке! – настаивала Мария, хотя сама в этом сомневалась и у нее не было никаких доказательств.

– Ты уверена, что это именно его голос?

– Я что, дура? Вы чего все идиотку из меня делаете? – Вопрос был риторический, и Валерий ничего не ответил.

В комнате повисло напряжение. Даша и Соколов выглядели более спокойными, чем Мария и Валерий. Они даже улыбались друг другу, когда Мария и ее помощник не смотрели на них.

– Можно тебя на минутку? – Валерий обратился к Марии.

Они вышли из комнаты, Валерий снял куртку с вешалки и тут же вышел в подъезд, Мария последовала за ним.

Куртку Валерий держал в руках.

– Мария, если ты так уверена, что это его голос, почему ты до сих пор не заявила на него в милицию?

– Не знаю, не знаю, ничего я не знаю! – Она была растеряна и испугана. И потом, почему она решила, что телефонные звонки, преследовавшие ее, были делом рук Соколова? Кто он вообще такой? Он же не похож на наемного убийцу. Однако о чем может быть речь – Мария никогда не видела наемных убийц, разве что в сериалах или криминальной хронике…

– «Не знаю» – это не ответ, Машенька. Ты же взрослая женщина, должна понимать это! Здесь или твоя неуверенность в том, что это звонит он, или, извини, действительно твоя к нему симпатия…

Мария заметила, что Валерий занервничал, что-то не понравилось ему. Только бы он сейчас не отказался помогать ей. Что она будет делать с раненым Соколовым, который к тому же угрожает ей милицией?

– Валера, ну о чем ты говоришь? Какая симпатия, к чертовой матери! Это ведь он караулит меня около моего дома! Это ведь он за мной следит и подслушивает! Он превратил мою жизнь в кошмар!

– Послушай, дорогая, мы с тобой знакомы не один год. Хочешь, режь меня, хочешь, ешь, но мне кажется, что это не тот парень. И если не хочешь неприятностей с милицией, будет лучше, если ты его просто отпустишь, пока он добрый…

Мария кивнула в сторону комнаты, где находился Соколов.

– Если ты исключаешь его из подозрений, тогда кто остается? – Она перевела взгляд на Валерия.

– Гринфельд.

– Гринфельд? При чем здесь Гринфельд? Валера, ты вообще-то понимаешь, что ты говоришь? Нет, скажи мне, понимаешь? – Мария схватилась за голову.

Валерий кивнул, хотя, по всей видимости, от него не требовалось ответа.

– Нет, это полная ерунда! – продолжала Мария. – Гринфельд мой преданный и старый друг!

– Тогда почему он в твоем списке? – вздохнув, спросил Валерий.

Мария не нашла, что на это ответить. Тем временем Валерий продолжал:

– Я не сижу сложа руки, Мария. Я размышляю, делаю наблюдения. Я прорабатываю весь список, который ты мне предоставила, и твой любимчик Гринфельд вызывает у меня все больший интерес… Кольцо вокруг него сужается.

– О господи… Только что мне казалось, что этот маньяк уже у меня в руках, а теперь… – Мария растерялась. У нее внезапно разболелась голова. Симптомы были ей знакомы: так начинается мигрень, которая может скрутить ее надолго, если вовремя не выпить обезболивающую таблетку.

– Советую тебе понаблюдать за Гринфельдом… Сблизиться с ним, понять его образ жизни… Тебе обязательно что-нибудь откроется.

– Ну хорошо… Я постараюсь… Как только я обнаружу что-нибудь подозрительное, я сразу же тебе позвоню, – пообещала она, представляя, как ей придется «сближаться» со старым другом Аркадием Гринфельдом. От этих мыслей голова разболелась еще сильнее.

– Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить… К сожалению, в ближайшее время меня не будет в городе. Жену и дочку повезу на юг.

– Боже мой, Валера, ты что, бросаешь меня? – Мария была в отчаянии.

– Нет. Я этого не говорил. Как только вернусь, сразу же займусь твоим делом снова.

– Выходит, я сама должна буду этого Гринфельда… разрабатывать?

– Увы, это именно так, – покачал головой Валерий. Он взял руку Марии, попытался утешить ее.

– Но как? Я не представляю, как я буду это делать.

– Не преувеличивай трудностей. Ты же сама сказала, что он твой старый друг!

– Ну и что? Если я начну с ним общаться, он снова начнет ко мне клеиться!

– Это смотря как общаться. Ты построже! Сблизься с ним не по дружбе, а по делу.

– Но у меня нет к нему никаких дел!

– Ну так придумай! Он же психиатр? Вот и попроси его проанализировать какого-нибудь твоего знакомого психа.

– Но у меня нет знакомых психов!

Валера был немного раздражен. Он посмотрел на часы: времени было около двух ночи.

– В наше время такого не бывает. У всех есть знакомые психи. Уверен, что и у тебя тоже. Поройся получше в памяти. А теперь извини – честно говоря, мне давно уже пора идти.

– До свидания, – устало сказала Мария.

Валерий ушел. Мария еще прислушивалась к его шагам на лестнице, потом от отчаяния пнула ногой дверь своей квартиры. Она не знала, что ей сейчас нужно делать. Валерий ничем не помог ей с Соколовым, а она возлагала на него большие надежды. Вывел Гринфельда, милого и симпатичного, слегка чокнутого психиатра, в подозреваемые, да еще и приказал Марии самой с ним разбираться. И вновь проснулись сомнения… Надо было обратиться к кому-нибудь другому за помощью, но к кому? Не в милицию же ей идти! Кто ей там поверит?..

Мария вошла в квартиру. В тесной прихожей стоял небольшой шкаф, стул, на полу был постелен коврик. Все эти вещи она купила давным-давно. В эту прихожую она заходила и понимала: вот уже дом, здесь все спокойно, здесь ее ждет Даша. Теперь на коврике – следы крови. Она сегодня впервые стреляла и ранила мужчину. Подумав об этом, Мария поморщилась от резкой головной боли. Прошла на кухню и, уже ничего не замечая, машинально нашла в аптечке таблетки цитрамона. Выпила. Села на табуретку и прислушалась: в квартире была тишина, никто ее не нарушал, пока она сидела и ждала, когда пройдет головная боль. Наконец вошла Даша.

– Мама, я с ног валюсь. Мне в школу завтра. Иди к нему и разберись. Что ты здесь сидишь?

– Голова болела.

– Угу… Ушел твой Валерий? Кто это такой? – поинтересовалась Даша и села рядом с матерью.

– Мой старый знакомый, потом расскажу. Ушел он уже. – Голос Марии звучал тихо.

Ей не хотелось сейчас разговаривать. Даша кивнула и вышла из кухни. Мария последовала за ней. Долго стояла у дверей в свою комнату, не решаясь войти. На ее лице застыло выражение растерянности. Наконец она решилась и приоткрыла дверь.

– Ну и долго ты еще будешь меня мучить? – обреченно спросил Соколов, когда показалась Мария.

Она молча разбинтовала его.

– Вы свободны, – равнодушно сказала она.

– Чего стреляла-то? Нервы? – спросил Соколов, потирая затекшие руки. Ему стало легче, и в глазах появился злой блеск.

– Меня маньяк преследует, – пожаловалась ему Мария.

– Какой маньяк? – Он присвистнул удивленно, вспомнив, как женщина была испугана, когда пришла в оружейный магазин. Просто так пистолеты не покупают…

– Такой, как вы.

– Как я? – Он растерялся.

– Да… Мужчина… – Мария злилась на себя за то, что голос ее звучал неуверенно. Она, наверно, казалась Соколову мямлей.

– Ну расскажи, чего заперлась? – допытывался странный гость.

– Мне о нем ничего не известно. Вероятно, он знает меня давно… И, наверное, он богат…

– Почему ты думаешь, что он с бабками?

– Он сам об этом говорил… А вы, кстати, богаты? – с любопытством осведомилась Мария.

– Беден. Даже нищ. – Соколов улыбнулся ей.

В это мгновение он ей даже понравился. Он не играл никакой роли, улыбался открыто. Мария только сейчас заметила, как красиво он улыбается.

– Он говорит со мной по телефону… Хрипло так, шепотом, тянет слова. Вот поговорите так, – попросила Соколова Мария.

– Как?

– Ну так.

– Что говорить?

– Что хотите.

– Кровь… Любовь… Морковь…

Голос был настолько похож, что почти не приходилось сомневаться в том, что звонил ей все-таки милый симпатичный «дядя Саша».

– Так и есть. Это вы! – Она отшатнулась от Соколова.

– Ты что, рехнулась? – Соколов усмехнулся, но ему тут же стало жаль Марию: она его боялась…

– Ну я же слышу – это ваш голос, – настаивала на своем Мария.

Соколов посмотрел на женщину оценивающим взглядом. Она, конечно, слегка не в себе. Да и выглядит как-то неважно: круги под глазами, взгляд измученный, волосы, собранные в хвост, сбились. В комнате беспорядок: на шкафах пыль, одежда висит на спинке стула, который, кажется, вот-вот упадет. Видимо, некогда ей сейчас заниматься ни собой, ни домом.

– Точно ваш голос, – повторила Мария.

– Я знаю как доказать, что это не я. Представь, вот лежим мы с тобой, к примеру, в постели… – Соколов кивнул в сторону кровати, на которой небрежно лежало покрывало.

– Не могу и даже не собираюсь этого представлять! – перебивая противного незваного гостя, запротестовала Мария, но тут же вспомнила слова Валерия о том, что ей нравится Соколов. Хотела продолжить свой гневный монолог и осеклась.

Гость же как будто не придал ее словам никакого значения:

– …и в этот момент звонит телефон. Ты снимаешь трубку – он! Вот и доказательство! Не могу же я и спать с тобой, и говорить откуда-то по телефону?

– Почему, можете! – Мария почти кричала.

– Ловлю на слове! – рассмеялся Александр. – Мы это с тобой обязательно проверим.

Мария поняла, что сказала глупость. Она почувствовала себя неуютно. Ей хотелось сбежать из собственной комнаты, где все было привычным и знакомым, где она слушала музыку, смотрела телевизор, где никто не подлавливал ее, не заигрывал с ней. Ей показалось, что хозяин квартиры сидит в кресле раненный, а она пришла, нет, навязалась даже, к нему в гости… От этих мыслей ее бросило в дрожь.

Ей не хотелось что-то доказывать чужому мужчине. И не стоит забывать, что он теперь подозреваемый по ее делу, хотя, собственно, никакого дела не было. Марии казалось странным, что возможный убийца сидит в ее кресле, рассуждает о том, что могло бы быть, если бы они оказались в одной постели.

Она попыталась привести свои доводы.

– Я не об этом! Мне может звонить кто-то другой по вашему поручению. Мне кажется, что можно легко записать голос на диктофон… И вот вы звоните, и я слушаю эту запись.

Соколов растерялся и отреагировал не сразу:

– Нормально! Ишь как у тебя башка варит! Молодец!

– Он меня тоже хвалит… – опустив голову, почти шепотом сказала Мария.

И в комнате на полу была кровь. Мария только сейчас заметила пятна, ковер был испорчен. Но какое ей сейчас дело до ковра?

Мария походила немного по комнате, то и дело поглядывая на испорченное покрытие, потом нахмурилась и приказала себе не думать об этом. Люди все-таки странные существа. Даже в экстремальные моменты жизни они думают о вещах не столь уж и значительных. Особенно женщины. Они готовы первым делом после автокатастрофы причесаться и подкрасить губы. Не все, конечно, но те, что больше цепляются за жизнь. Мысли о мелочах заслоняют понимание того, что жизнь могут отнять раз и навсегда.

Мария посмотрела на часы: уже скоро наступит утро. Она размышляла о Соколове, а он в это время молча разглядывал ее, отмечая какие-то недостатки во внешности женщины. И тут ей в голову пришла одна идея. Мария заговорила. В ее голосе была слышна надежда:

– Послушайте, а вы не согласились бы мне помочь?.. Я подозреваю одного своего старого приятеля… Я приглашу его на ужин в один ресторанчик. Я бы хотела, чтобы вы тоже пришли, встретились бы с ним, понаблюдали…

Соколов с сомнением посмотрел на Марию.

– На каком основании ты его подозреваешь?

– Ну, он говорил, что с радостью испытал бы некое подобие сладострастия, если бы меня душил, бил, убивал…

– Вот скотина! Кто он?

– Психиатр. Зовут Аркадий. Фамилия – Гринфельд. Мы с ним познакомились много лет назад, когда поступали в медицинский институт. Он долго был влюблен в меня. Да и сейчас, кажется, все еще влюблен. Во всяком случае, не так давно он снова предлагал мне выйти за него замуж. – Мария сама не понимала, зачем так подробно рассказывает Соколову о Гринфельде. Может быть, ей хотелось показать, что она заслуживает любви мужчины.

Соколов помолчал: только что подозреваемым был он, правда, ему самому не совсем ясны были мотивы. С чего вдруг Мария вбила себе в голову, что ему нужна ее смерть? Теперь появился еще один потенциальный убийца. Психиатры, конечно, маньяки. Надо бы помочь Марии в этой ситуации, поскольку друг ее и помощник, похоже, куда-то слинял… «Странный тип этот Валерий. А что, если он – маньяк, который преследует Марию?» Вслух Соколов свои предположения не высказал, однако решил проверить, кто такой Валерий.

– Поможете? – робко переспросила Мария.

– Зови! Психиатры все маньяки. Мы его быстро раскусим, – пообещал ей Соколов.

– Хорошо. Спасибо.

Готовность Соколова помочь ей обезоружила Марию. Она не знала, что должна думать об этом мужчине. Он постоянно менял отношение к ней. Иногда, как ей казалось, готов был убить ее, а сейчас смотрел на нее преданно…

– Мне бы сейчас поспать… Я не умру до завтра? – спросил Соколов.

– Нет, не умрете, – улыбнулась Мария, голос ее прозвучал мягко. – Вы спите здесь. Я к Дашке пойду. Вам помочь перелечь в кровать?

Но Соколов только покачал головой. Мария вздохнула, выключила свет и вышла из комнаты. Постаравшись не разбудить дочь, легла рядом с ней. Но уснуть ей не удалось. Она все время как будто просматривала список всех своих давних друзей и знакомых, пытаясь выявить мотивы… Может быть, прав Валерий, и стоит переключиться на Гринфельда? Она представила себе сцену в летнем кафе, разглядела даже официантку, принесшую им кофе, Гринфельда, неотрывно следившего за Марией, говорившего такие странные и страшные вещи. Люди проходили мимо них, не зная, что за столиком кафе сидят жертва и маньяк. Воображение Марии рисовало картины, больше напоминавшие сцены из триллеров, которые иногда она смотрела по телевизору. Она уже видела Гринфельда, притаившегося на крыше, Гринфельда, проникающего в ее квартиру через окно, Гринфельда, откручивающего болты… А потом он звонит ей и говорит… говорит он голосом Соколова… Загадка, черт возьми. Все перепуталось. Нет, она приняла тогда правильное решение, когда сидела в комнате с Соколовым. Результат спланированных действий непредсказуем, но все-таки… все-таки стоит попытаться. И она попыталась вспомнить голос вновь… Он сначала угрожал, а затем становился нежным и трепетным. Он менялся, как менялось настроение Соколова.

Кошмар был прерван звоном будильника. Даша неохотно протянула к нему руку и тут же обернулась.

– Мам, ты что? – удивленно спросила она Марию.

– Не могла уснуть…

– А дядя Саша там? – кивнула Даша в сторону комнаты Марии.

– Да. Пусть спит.

– С ним все в порядке?

– Да.

– Я сварю тебе кофе. Или ты спать будешь? – поинтересовалась Даша, вставая с постели. Она быстро нырнула в теплый махровый халат и пристально посмотрела на мать: та лежала в одежде… Новые брюки помялись.

– Свари. У меня дела, – ответила Мария, зевая.

Она встала, посмотрела на себя в зеркало и отправилась принимать холодный душ. Поморщилась, когда представила, что ей предстоит пережить в этот день.

* * *

Мария решила перенести очную ставку Соколова и Гринфельда на понедельник. До психиатра она никак не могла дозвониться, а «дядя Саша» плохо себя чувствовал после вчерашнего приключения. Она отправила незваного гостя домой на такси. А сама решила найти тир, а еще лучше – стрелковую школу. Сделать это было не так просто. Информации о таких заведениях нигде не было, в Интернете она искать не стала, поскольку Даша с утра заняла компьютер. Уже в машине позвонила в справочную службу, где ей подсказали нужные телефоны и адреса.

Посетителей в школе не было, и она быстро попала в кабинет. Договорившись обо всем с тренером, она выложила приличную сумму, и ее полдня учили стрелять из пистолета и винтовки.

Тренер и его ассистент смотрели на женщину недоуменно: зачем ей это понадобилось? Но, в конце концов, это было не их дело.

– А можно за день научиться стрелять? – Вопрос Марии рассмешил тренера.

– Захотела, – протянул он. Похоже, эта женщина никогда не научится стрелять.

– Приходите на следующей неделе, – предложил он, – и мы с вами поедем на учебный полигон.

– Нет, вы не понимаете, мне нужно сейчас. Правда, очень-очень нужно. – Мария посмотрела на него умоляющим взглядом.

– Ну… это вопрос времени… Вы же тоже должны понимать, что мой рабочий день уже закончен.

Мария поняла его намек, и тут же достала из сумочки кошелек. Сто долларов помогли решить эту проблему.

Она добилась своей цели. Но к вечеру, отстреляв несколько обойм, Мария осознала, что учиться ей придется долго. А времени у нее совсем не было. Может быть, уже завтра ей придется столкнуться с убийцей…

Она вернулась в город, когда было уже темно. Через рощу бежала очень быстро, как будто бы за ней гнались. Но вокруг было пустынно и тихо. Мария подумала, что теперь уже никогда не сможет вернуть себе спокойствие и безмятежность. Страх проник в ее жизнь, в ее мысли. Она стала пугаться каждого шороха, каждого взгляда, каждого телефонного звонка… Все внушало ей подозрения. Она плакала, открывая дверь квартиры. Даша уже мирно спала в своей комнате.

Марии не приходилось сомневаться в том, что долго в таких экстремальных условиях ей не продержаться. «Меня давно должны были убить, – думала она, заваривая чай, – а я все еще жива и сопротивляюсь этому маньяку… Или он все спланировал заранее? Этому ненормальному доставляет удовольствие издеваться надо мной, смотреть, как я обороняюсь… Странно, что он сегодня не позвонил. Он же знает, он всегда знает, что я делаю. Как будто бы больше ничем не занят»…

* * *

Гринфельд снимал офис в центре Москвы не так давно. Раньше его кабинет психиатрической помощи находился где-то в районе метро «Нагатинская». Мария хорошо помнила, как ее старый друг радовался, открыв свое дело. Гринфельд происходил из семьи потомственных психиатров, его родители в шестидесятые годы были увлечены модными в те времена теориями немедикаментозного лечения психических отклонений. Читали неизвестно как попавшие в страну западные медицинские журналы и успешно применяли методы психотерапии, которая в те годы была полулегальным методом. Но долго им тогда разгуляться не дали. Психических больных, которых они наблюдали, в приказном порядке снова посадили на галоперидол. Гринфельд, с детства усвоивший, что такое лечение не дает желаемых результатов, после института отбывал свой срок в психушке – конечно же в качестве врача. Однако мечтал совсем о другом. И когда пришли новые времена и появилась возможность открыть частную практику, Гринфельд приложил все усилия, чтобы вырваться из системы, которую считал безнадежно устаревшей. В дипломе его значилось «психиатр», но он с блеском справлялся с задачами психотерапевта и психоаналитика, предсказывая, что вскоре будет в Москве психоаналитический бум. Все посмеивались тогда над его начинаниями, но Гринфельд сумел доказать свою правоту. Теперь он снимал несколько комнат в большом офисном здании, где и принимал своих пациентов, многие из которых были достаточно известными и состоятельными людьми. Его национальность значительно способствовала росту популярности. Многие сведущие люди предпочитали старых евреев-психиатров. Хотя Гринфельд не был стар, за ним всегда тянулось шлейфом слово «потомственный».

Мария подъехала к зданию, где обитал Гринфельд, в половине одиннадцатого утра. Жалюзи на окнах кабинета Гринфельда были закрыты, но она не сомневалась, что хозяин на месте. Он приступал к работе довольно рано, ему для этого не нужны были пациенты. Что он там мог делать, оставалось для Марии загадкой…

Мария вошла в кабинет Гринфельда. Врач сидел в углу, опустив голову. Посетительница с ужасом взглянула на скелет в углу, и тут же усмехнулась, заметив стодолларовую купюру у него в зубах. Как она не заметила это чудовище, когда выманивала у Гринфельда справку? Хотя тогда она, шокированная выходкой Михаила, ни на что не обращала внимания.

Гринфельд сначала не заметил, что кто-то вошел, но потом поднял голову и с ужасом уставился на Марию, будто перед ним предстало привидение. Мария в свою очередь громко вскрикнула и замерла на месте. Под глазом у Гринфельда светился огромный темный фингал, на лбу крест-накрест был наклеен лейкопластырь. Второй раненый мужчина за двое суток.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Мария, и страшная догадка мелькнула в голове.

– Не хочу с тобой даже разговаривать! – Догадка сразу же подтвердилась. Гринфельд был зол.

– Приходил он! – Мария схватилась за голову, потом потянулась к сумочке за мобильным телефоном, но вспомнила, что Валерий говорил: «Я сам не могу остановить Михаила». Чертов джинн! Не джинн, а дьявол какой-то!

– Он потребовал, чтобы я забыл твой номер телефона и чтобы вообще забыл, как ты выглядишь. Что я и собираюсь сделать. Тем более что мне пришлось ему это пообещать.

– Ну прости! – попросила его Мария.

– «Прости»? Меня пригласили на прием к Президенту России! Мне пришлось отказаться! – возмущенно орал Гринфельд. Он встал и подошел к Марии, смерив ее уничтожающим взглядом.

– Господи, ну что мне делать?! Я действительно не могу остановить этого терминатора! Прости, дорогой! Прости! Я так виновата!

– Чего тебе нужно? Зачем ты пришла? – Гринфельд взглянул на нее уже доброжелательно, ему понравилось, что Мария была вынуждена просить у него прощения.

– Мне нужна твоя помощь. У меня есть подозреваемый. Я хочу, чтобы ты с ним встретился.

– Еще чего! Еще и под второй глаз фингал поставить? Как его зовут?

– Ты его не знаешь. Некто Соколов.

– А почему ты не заявишь на него в милицию?

– А что я скажу? У меня же никаких доказательств!

– Тогда с чего ты решила, что это он?

– В трубке его голос… Он знает мой телефон, адрес, общается с моей дочерью… Он следит за мной всюду – даже знает, что сказал мне продавец в том или ином магазине! Только ты мне можешь помочь, дорогой, я очень надеюсь на тебя. Ты же разбираешься в психологии маньяков. – Мария улыбнулась почти кокетливо, хотя представляла, что выглядит сейчас не так уж привлекательно: бессонные ночи состарили ее лет на десять…

Гринфельд присвистнул и с интересом посмотрел на Марию. Он прошелся по кабинету, остановился возле книжных полок, посмотрев на корешки книг. Быстро увидел те, что некогда читал, интересуясь людьми с маниакальными симптомами. Ему не надо было их перечитывать. Он помнил, что там написано. Ему не раз приходилось выступать в качестве эксперта на освидетельствовании преступников. Мария поняла, что сумела заинтересовать Гринфельда.

– Интересно, интересно, что же в голове у этого маньяка?..

– Вот это я и хотела бы узнать с твоей помощью. Ты же психиатр!

– Но я же с ним не знаком!

– Вот я и хочу, чтобы вы познакомились! Сходим в какой-нибудь ресторанчик… За мой счет, разумеется. Я хочу, чтобы ты понаблюдал за ним. Может, тебе удастся понять, что им движет? Какие у него отклонения? Зачем ему моя смерть?

– Встреча с маньяком… Ничего себе! Вот на что ты меня толкаешь?! А он вооружен? – спросил с опаской Гринфельд.

– Не знаю… Но если что – вооружена я! – бодро ответила Мария.

– Это успокаивает… Знаешь, пока мы учились с тобой в мединституте, никогда не думал, что ты можешь носить оружие.

– Я и сама не думала. Но за последнее время я стала другой! – Она скрестила пальцы обеих рук, вытянув их вперед, словно собиралась выстрелить в кого-то, расставила ноги, и лицо ее приняло угрожающее выражение. – Я теперь мужественная баба – убийца и снайперша! Кстати, а почему ты недавно говорил, что хочешь причинить мне боль или придушить в какой-нибудь темной подворотне?

– Забудь… Я ведь психиатр. Это был просто эксперимент… – Гринфельд старался говорить убедительно, но Мария с сомнением покачала головой.

– Ну-ну, Гринфельд… Больше никаких психиатрических экспериментов со мной, пожалуйста, не повторяй.

Гринфельд как будто и не услышал ее слов:

– Итак, в каком ресторанчике мы встречаемся?

Визит к Гринфельду занял не более получаса. Мария осталась собой довольна. Она вышла на улицу, оглядела машины на парковке и глубоко вдохнула свежий воздух. В кабинете Гринфельда она все-таки чувствовала себя неуютно. Неожиданно пошел дождь, и Мария быстро побежала к машине. Скоро уже придут холодные дни… Она совсем не думала ни о Гринфельде, ни о Соколове. Ехала по городу, обращая внимание лишь на сменяющиеся сигналы светофора. Дождь все накрапывал, и от этого становилось тоскливо на душе. Все-таки она совсем одна. Но это не было бы страшным, не втяни ее чье-то больное воображение в такую странную игру. Раньше ей казалось, что одно несчастье за другим никогда на нее не свалится. Она же не была похожа ни на одну из героинь фильма, который недавно показывали по телевизору. Как же он назывался?.. Кажется, «Женщины на грани нервного срыва». Все героини этого фильма явно свихнулись. Сначала это были женщины, потом – почти ведьмы. В их жизнь ворвалось что-то непонятное, даже страшное. Но со стороны все это выглядело несколько смешно… Мария посмотрела на себя в зеркало. Нет, она пока не сошла с ума, не превратилась в ведьму и, к счастью, все еще жива! Последнее обстоятельство не могло не радовать.

* * *

Машину лучше поставить на стоянку. Мария быстро сориентировалась. Возле небольшого ресторана находился многоэтажный торгово-офисный центр. Кажется, и сам ресторан принадлежал торговому центру. Там иногда она оставляла машину, когда ходила за покупками. Сейчас ей трудно было представить, как будет проходить встреча двух активных фигурантов из ее списка подозреваемых. Около входа в подземную стоянку она остановилась и достала из сумочки телефон.

– Алло, Валерочка? Я подъехала.

– Ты сделала все, как я говорил?

– Да, все, как ты говорил.

– А диктофон не забыла взять?

– Диктофон? Конечно, не забыла. Включу, когда буду сидеть за столом…

– Не забудешь?

– Конечно, не забуду! Обязательно передам тебе запись.

– Ни пуха ни пера.

– Спасибо. К черту!

Женщина выключила телефон, поправила красный шелковый шарф. Машина тронулась с места.

Марии вновь показалось, что за ней следят, но это было уже вполне привычное ощущение. Она поставила автомобиль между двумя черными иномарками, выглядевшими так, будто только выехали из автосалона. Ее «Пежо» выглядел как-то убого. Полдня шел дождь – машина была грязной. Автомойки Мария не любила: час нужно стоять в очереди, чтобы потом быть зажатой между щетками, драящими машину. Это вселяло в нее ужас, но сейчас, наверное, уже не так страшно. Все меняется…

Мария спешила, в ресторане ее уже ждал Соколов.

Он улыбнулся и помахал ей рукой, когда Мария вошла в небольшой уютный зал. Повар картинно жарил шашлыки для иностранцев, сидевших в дальнем углу. Официант, юноша неопределенной кавказской национальности, предложил Марии и Соколову меню и карту вин. От вина отказались, заказав по бутылке «боржоми». Но потом Мария подумала, что надо бы посидеть здесь подольше и заказала две бутылки вина и бутылку шампанского.

Мария долго листала меню, но никак не могла выбрать блюдо, мысли были заняты другим. Вполголоса, словно боялась, что ее кто-то подслушивает, Мария давала инструкции Соколову:

– С виду он обычный человек. И вы общайтесь с ним по-дружески, непринужденно, постарайтесь быть культурным человеком, не надо этих распальцовок…

– Вы что-нибудь выбрали? – поинтересовался официант.

Растерянно посмотрев на молодого человека, Мария заказала шашлык из баранины – больше ничего из меню она вспомнить не смогла. Соколов заказал то же самое.

Официант записывал заказ, за столиком молчали, когда в дверях ресторана появился Гринфельд. На нем была стильная замшевая куртка светло-коричневого цвета, яркая рубашка и бежевые джинсы. Мария отметила, что Гринфельд заехал домой и переоделся. С утра он выглядел иначе: строгий костюм, белая рубашка (да, кажется, он говорил о каком-то важном визите, который пришлось отменить из-за громилы Миши). Увидев Гринфельда, Мария склонилась к Соколову:

– Он здесь! Я скажу, что вы отец одного из моих пациентов.

– Надо же! Вот так встреча! Прохожу по улице, смотрю в окно – ты сидишь! – воскликнул Гринфельд, как только подошел к столику.

Соколов с сомнением бросил взгляд в сторону окна, через которое мало что было видно…

– Присаживайся с нами. Познакомься, это господин Соколов, мой новый знакомый – отец мальчика, которого я лечу.

– Девочки, – поправил ее Соколов.

– Да-да, девочки, я перепутала…

– Очень приятно. Гринфельд. – Он сел напротив Соколова.

– Это Аркадий Гринфельд, – посмотрев на своего спутника, сказала Мария.

– Очень приятно, – хмуро ответил Соколов.

– А что с вашим ребенком? – осведомился Гринфельд, листая, между тем, винную карту, которую снова подбросил на стол официант…

– Ничего особенного.

Гринфельд просмотрел меню и сделал заказ, при этом непринужденно перебросился шутками с молодым человеком. Перед ним вскоре стоял бокал красного вина.

– Знаешь, ты как-то изменилась, – обратился Гринфельд к Марии.

– Просто мы давно не виделись.

– Вот посмотри на свои руки. Видишь? Они дрожат. А ты еще молодая женщина, и у тебя нет серьезных заболеваний, которые могли бы эту дрожь спровоцировать. Это признак какого-то беспокойства. Тебя что-то тревожит!

– Да, но я не хотела бы об этом сейчас говорить, – запротестовала Мария, испуганно посмотрев на Гринфельда.

– А ты все-таки скажи, – настаивал психиатр.

– Но она же сказала, что не хочет! – вмешался в их перепалку Соколов.

Мария и психиатр переглянулись.

– Ну не хочет, так не хочет… Тогда я не знаю, о чем говорить. – Тут ему принесли салат, но он нахмурился и отодвинул его в сторону.

– Давайте поговорим о чем-нибудь отвлеченном, – предложила Мария. Ее диктофон уже был поставлен на запись, но пока что ничего особенно подозрительного не прозвучало.

Тихо играла музыка – звучала испанская гитара. Красивая мелодия, на которую никто из собеседников не обращал внимания. Все в напряжении. Иностранцы за дальним столиком шумно разговаривали, смеялись, делали снимки.

– О чем? – очнулся Гринфельд. – О чем отвлеченном мы можем поговорить? О приземлениях на Марс?

– Ну, о чем-нибудь… психологическом… Ты ведь психиатр? Мне, например, было бы интересно узнать что-нибудь о глубинах человеческой психики…

Под столом Мария толкнула ногой Гринфельда. Он быстро бросил взгляд на Марию. В полумраке ресторана она выглядела даже привлекательно. С утра к нему в офис влетела старуха. Сейчас перед ним сидела симпатичная женщина, в красивой бордовой блузке, только брюки выглядели немного нелепо, он никогда не видел, чтобы Мария носила брюки.

Гринфельд растерянно произнес:

– Что ж… Действительно, глубины таят в себе… много…

Окинув еще раз взглядом Марию, он продолжил более уверенно:

– Например, я убежден, что в природе каждого мужчины – подавлять женщину. Это его биологическая роль. Как бы цивилизация нас ни развивала – все равно мы приматы.

Мария бросила на Гринфельда одобрительный взгляд. Но в ту же секунду ее одобрение сменилось растерянностью, ибо она, взглянув на Соколова, заметила, что тот зевнул. Соколов не слушал болтовню Гринфельда. Он смотрел на то, как повар готовил шашлыки для них. Он проголодался и очень устал. Александр успел переодеться, принял обезболивающее, но чувствовал себя после позавчерашних приключений отвратительно. Интересовала его только женщина, сидевшая рядом, и, пожалуй, еда. А Гринфельд, не замечая безразличия Соколова, говорил самозабвенно:

– Всякий мужчина стремится к победе над женщиной! Причем именно с помощью насилия… Это инстинкт. Поймать, стреножить, овладеть…

Умничанье Гринфельда уже не так напугало Марию, как в летнем кафе, когда она слышала эту теорию из его уст впервые. Ее беспокоило то, что Соколову, похоже, не было никакого дела до психиатра. Мария толкнула его ногой под столом. Александр встрепенулся, потер и поморщил лоб. Он даже не сразу сообразил, что от него требуется. Мария толкнула его еще раз.

– Ну и жара тут у них, правда?.. – вступил в разговор Соколов.

Он действительно ничего не слышал. Психиатр старался напрасно. Мария поморщилась: что-то не получалось у нее организовать очную ставку. Гринфельд тоже с трудом находил слова.

– Вот именно! – произнес Гринфельд.

Оба мужчины беспомощно посмотрели на Марию.

– Ваш заказ. – Официант преподнес им шашлыки так, словно баранина, зажаренная на огне, была неимоверной ценностью. Соколов вздохнул тоскливо, но к мясу сразу не притронулся. Он ждал «указаний» Марии, хоть бы уж намекнула, что нужно говорить. Гринфельд был похож на хорохорившегося петуха.

– Да, мужчина любит помучить женщину… – уныло сказал Соколов, вопросительно посмотрев на Марию – ему требовалось «согласовать» реплику.

Мария кивнула ему удовлетворенно.

– Да! – загорелся Гринфельд. – Признайтесь, вы ведь чувствуете в себе эту потребность?

– А как же? Я же мужчина! Примат! Вот тебе разве не хочется кого-нибудь придушить?

– Мне? Нет! С чего вы взяли? – удивленно развел руками Гринфельд.

Мария нахмурилась: все вроде бы шло по плану, но каков будет результат этой игры?

– Не знаю… Мне кажется, тебе этого хочется. Придушить какую-нибудь женщину… К примеру, Марию, – прищурившись, сказал Александр.

– Мне? Придушить? Марию? – Гринфельд выглядел возмущенным: с чего этот мужлан взял, что ему хочется убить Марию?

– А чего?

Мария опустила глаза.

– Да с чего вы взяли эту ерунду!

– Да это, брат мой, не ерунда! За это, брат мой, тебя повесить мало, – сказал Соколов и угрюмо посмотрел на собеседника.

– Меня?.. – Гринфельд явно растерялся.

В чем его могли обвинять? Гринфельд вдруг понял, что здесь, в этом маленьком ресторане, между тремя людьми происходит что-то странное и важное, но только что? Он не знал. Соколов ему не внушал доверия. Перед ним сидел какой-то невнятный тип. Такой может оказаться и убийцей, и мелким мошенником. Вряд ли это добропорядочный гражданин и заботливый отец. Гринфельд понял, что этому человеку тоже нравится Мария…

– Вы предлагаете повесить меня? – Он жестко посмотрел прямо в глаза Соколову.

– А кого ж еще?

– А вас, значит, не надо повесить? Вы, значит, ангел? – насмешливо спросил Гринфельд.

Мария поняла, что зря затеяла всю эту комедию. Сейчас мужчины готовы были подраться, а выяснить ничего не удалось. Она закрыла лицо руками и прошептала:

– Боже, что я наделала…

Мужчины перестали спорить, оба недоуменно уставились на Марию.

– Какие же вы оба идиоты! – сказала она и резко встала из-за стола.

Шашлык уже остыл, Мария к нему даже не притронулась. Она вышла из зала, оставив Соколова и Гринфельда. Те сидели насупившись. Некоторое время молчали. Наконец Гринфельд пододвинул к себе салат. Соколов снял холодные куски баранины со шпажки.

– Действительно… Чего это мы?.. – спросил Гринфельд, поглядывая в окно.

Соколов не ответил ему.

– Она что, уехала? – продолжал сыпать вопросы Гринфельд. – Надо бы проводить ее до машины. Там подземная стоянка, она боится…

– Чего она боится? Там по три охранника на каждый квадратный сантиметр. К тому же она, может, сейчас вернется… – Александр повернулся.

Психиатр задумчиво посмотрел на Соколова.

– Чего ты на меня вылупился?

– В последнее время ей кто-то угрожает. – Гринфельд поморщился. Он вспомнил, как его чуть не убил человек, опекавший Марию. Странного она нашла охранника!

– Я знаю… Она думает, что это я.

– Она рассказала, что ночью кто-то подстерегал ее по дороге к дому.

– Подстерегал – это еще не криминал, – попытался оправдаться Соколов.

– А в лесу у нее почему-то отвалилось колесо…

– Когда ей прикручивали колесо, я был далеко.

– А до этого кто-то сбросил на нее кирпичи с крыши.

– Ну, это вообще было до того, как мы с ней познакомились. – Соколов махнул рукой: ему надоел этот псих. Нашелся франт с подбитым глазом – и ведь туда же, обвиняет его.

– Да, это было до того, как она познакомилась с вами, – вкрадчиво произнес Гринфельд, заметив неодобрительный взгляд собеседника. – Но когда с ней познакомились вы – это только вам известно.

Соколов откинулся на спинку стула, невольно поморщился от боли, но быстро пришел в себя. Усмехнувшись криво, сказал:

– Ты подозреваешь меня, а я – тебя.

– У вас нет оснований.

– Есть основание: ты примат, – нагло заявил Соколов. Есть ему расхотелось, а поспорить с психиатром он был не прочь.

Гринфельд растерялся. Крыть ему было нечем… Всего каких-то полчаса назад он здесь излагал свою теорию, которая смущала многих его знакомых, пугала и настораживала Марию.

– Выйду покурить, – сказал Соколов и направился к выходу.

Гринфельд, увлеченный своими мыслями, не услышал его, но привстал из-за стола, когда увидел, что Соколов удаляется из ресторана. Вино так и не открыли.

* * *

Мария не сразу пошла на стоянку. Она присела на скамейку и прослушала диктофонную запись. Голоса Гринфельда и Соколова казались сейчас какими-то нереальными, фоном звучала испанская гитара. Эта затея ей не удалась. Кого она подозревала больше? Мужчину, который ей, пожалуй, нравился?.. Гринфельд был мил, галантен, но эта его теория о приматах не могла не смутить любую женщину. Мария задумалась: так ли хорошо она знала Аркадия Гринфельда, как ей казалось? «Мы никого не можем знать, даже себя», – подумала она, опустив голову. Диктофон с трудом влез в сумочку. Больше он не пригодится, потому что Мария решила сбежать от Гринфельда и Соколова. Долгие бессонные ночи давали о себе знать. Руки Марии подрагивали. Усталость железным обручем сковала голову, как перед приступом мигрени.

Снова стал накрапывать мелкий дождь, и Мария пошла к стоянке, но она не спешила, слишком тяжело было идти. Сейчас ей хотелось добраться до дома, выпить снотворное и уснуть. Хорошо бы проспать до завтрашнего утра. Может быть, ее не будут тревожить телефонные звонки. Дашка все поймет и не станет ей мешать. Хорошо, что девочка у нее такая умница. Мария улыбнулась, вспомнив о дочери.

Она снова поискала глазами свою машину. Рядом уже не было темных автомобилей, и ее «Пежо» стоял в одиночестве в дальнем ряду. Она пошла по направлению к автомобилю, оглядываясь по сторонам. Мария оказалась совершенно одна в этом пугающем бетонном подземелье. Ей это не понравилось, тревога снова охватила ее – а разве она отступала хоть на мгновение с тех пор, как на нее чуть не упали кирпичи? Мария сняла шарф, словно испугалась, что кто-то сможет ее задушить им. Внезапно она услышала какой-то шорох. Она готова была закричать, но голос не слушался ее. Мария замерла на месте, перестала дышать и тревожно оглянулась по сторонам. Никого не заметила, но снова услышала шорох – единственный звук, кроме стука ее сердца. Она оказалась в бетонной ловушке. Едва справившись со страхом, Мария подошла к своей машине, достала из сумки дрожащими руками ключи, открыла дверцу.

В салоне своей машины Мария вздохнула с облегчением. Однако только вставила ключ в зажигание, как ощутила на своей шее чьи-то ласковые руки. Она краем глаза заметила черные перчатки. Руки нежно поглаживали ее шею. Мария не знала, что предпринять. Она понимала, что сейчас ее убьют, и в ее сознании выкристаллизовалось только одно слово: «Даша». Все попытки обмануть убийцу оказались напрасны. Мария взглянула в зеркало заднего вида, однако увидела только черные перчатки на своем горле. Изо всех сил ей хотелось крикнуть, но крик получился слабым. Это послужило убийце сигналом. Тут же руки в перчатках крепко сжали ее горло и начали душить… Он, видимо, ждал, когда жертва позовет на помощь. Только звать здесь было некого…

Ей показалось, что душили ее целую вечность. Изо всех сил Мария рванула вперед, она смогла вырваться, выскочить из машины. Женщина бежала по бетонному подземелью, удивляясь, что ничего не слышит, никаких звуков погони не было. Заколка соскользнула на пол, темные волосы растрепались, но она бежала, не замечая этого. Она надеялась, что кто-нибудь ее спасет. Кто-нибудь зайдет за своей машиной. Однако никто не попался ей на пути. Где спрятаться, Мария не знала. Вдруг случайно увидела, что какая-то фигура следует за ней. «Оглядываться нельзя! Не смей!» – приказала себе Мария. Она скрылась за серой бетонной колонной и замерла, затаив дыхание… Опасность была совсем рядом. Она заметила высокого человека в черной одежде, лицо его было скрыто колпаком – всем своим видом он походил на палача…

Мария беспомощно огляделась: должен быть какой-нибудь выход. Ей так отчаянно хотелось жить! И тут Мария увидела дверь. «Только бы она была открыта!» – попросила она неведомые силы, которые, видимо, и спасали ее в последнее время от смерти. Она перебежала к двери, толкнула ее – дверь отворилась. Мария оказалась в маленькой кладовке, где хранились швабры и моющие средства. Мария упала на пол и в то же мгновение потеряла сознание. Весь мир, с его горем и радостями, отступил от нее. Больше ее никто не преследовал, не гладил нежными руками шею, не сжимал ее. Она не знала, сколько времени находилась в туманном пространстве. Скрипнула дверь, и кто-то заглянул в кладовку. Это был Соколов. Он увидел лежащую на полу Марию, наклонился над женщиной, попытался поднять ее.

– Мария, что с тобой?! – спросил Соколов.

В этот момент на Соколова сзади кто-то навалился, ударил по голове и прижал к земле. Он не успел осознать, что произошло.

* * *

Один из охранников услышал шум на минус восьмом этаже. Он обходил стоянку и заметил крепкого мужчину у входа в кладовку. Присмотревшись внимательнее, охранник понял, что там происходит что-то странное. Когда подошел ближе, увидел мужчину, который склонился над женщиной. Охраннику показалось, что мужчина хочет задушить ее. Та уже потеряла сознание. Недолго думая, охранник скрутил убийцу и вызвал по рации подкрепление.

– Здесь женщина, она, похоже, чуть не умерла. И мужик, который хотел ее убить. Я схватил его. Нужно вызывать милицию.

Несколько минут спустя прибежали охранники. Один из них склонился над Марией. Он взял ее запястье и, нащупав слабый пульс, сказал:

– Все в порядке. Жива.

Охранники увели по подземной стоянке Соколова с заломленными за спиной руками.

Марию вытащили из подсобки. Она медленно приходила в себя и кашляла.

Охранник отреагировал быстро, достал рацию и прокричал:

– Медицинскую помощь на минус восьмой этаж. Женщина без сознания.

В это время Гринфельд, уходивший куда-то из зала, вернулся в ресторан. Подошел к пустому столику и сел. Руки его нервно дрожали…

* * *

Скорая приехала к Марии быстро. Охранник и санитары положили бледную, едва живую женщину на носилки и унесли в «скорую».

В это время прибежал начальник охраны комплекса. Он был занят, проверял отчетность по кражам за прошлый квартал, когда позвонили и сообщили о чрезвычайном происшествии на подземной автостоянке.

– Что здесь случилось? – осведомился он у охранника стоянки.

– Она говорит, что ее душили. – Охранник кивнул в сторону «скорой».

Начальник охраны заглянул в «скорую помощь» и увидел Марию – она лежала на носилках. Глаза Марии были открыты, но взгляд казался словно бы застывшим, стеклянным. Теперь Мария пыталась восстановить события с того момента, как она вышла из зала ресторана. У нее не было ощущения, что за ней следят, и это ей казалось странным. Может быть, она уже привыкла к наблюдению?

Очнулась, когда услышала сочувствующий голос начальника охраны:

– Вы можете разговаривать?

Мария только кивнула ему в ответ.

– Вы можете сказать, как выглядел этот человек?

– Нет, я видела только его перчатки. Черные такие. – Говорила она хрипло и, произнеся несколько слов, закашлялась, схватившись за горло.

– Машина цела?

– Да, – сдавленно ответила Мария.

– У вас что-нибудь украли?

– Не знаю. Сейчас… Вы не могли бы подать мне мою сумочку? – обратилась Мария к санитару.

Санитар поднес к Марии сумочку, и она, с трудом подняв голову, осмотрела ее содержимое.

– Нет, все на месте, – сказала Мария, посмотрев на начальника охраны.

– Как вы думаете, что могло быть его целью?

– Не знаю. Меня хотят убить, – безропотно ответила женщина и вздохнула тяжело: каких только способов убийства ей не пришлось испытать на себе…

– Почему вы так думаете?

– Я получаю угрозы по телефону. – Она устало смотрела в глаза человека, задававшего ей вопросы. На вид ему было лет сорок, он производил впечатление профессионала и, похоже, верил ей.

– Давно?

– Это началось около двух недель назад, – тихо сказала Мария.

– Вы можете предположить, от кого исходят эти угрозы?

– Да. Я получаю их от одного человека, его фамилия Соколов. – Мария со злостью произнесла эту фамилию.

Начальник охраны вышел из машины, осмотрелся. На стоянке было тихо. Суета улеглась. Машин в это время было не так уж много. Удивительно, как удалось спастись этой женщине. Хорошо, что она нашла дверь в подсобку. Маньякам мешают только случайности. Начальник охраны тяжело вздохнул: ему предстояло еще допросить подозреваемого в покушении на убийство.

* * *

Кабинет начальника охраны напоминал одиночную камеру. Это была небольшая комната в девять квадратных метров. Сходство усиливало отсутствие окон. Стены были покрашены в скучноватый серый цвет. Бетонное подземелье. Сюда в наручниках привели Александра Соколова. Вскоре там оказался и Гринфельд, разыскивавший Марию.

Начальник охраны приступил к допросу подозреваемого.

– Вы знакомы с женщиной по имени Мария Зяблик?

– Зяблик? Нет, не знаком, – растерянно пробормотал Соколов, он еще не мог понять, что с ним происходит и как он оказался в подземелье.

Гринфельд опустил глаза: он тоже чувствовал себя неловко в этой маленькой комнате.

– А она утверждает, что вы с ней знакомы, – с профессиональным артистизмом произнес начальник охраны.

– А, это, наверное, Мария? – догадался Соколов и перевел взгляд на Гринфельда, словно ожидая подтверждения от психиатра. Потом вновь обратился к начальнику охраны в свойственной ему пренебрежительной манере: – Ты можешь толком сказать, что случилось?

– Вы не могли бы обращаться на «вы»? – осадил он Соколова.

– Зачем? – искренне удивился подозреваемый и обвел всех присутствующих снисходительным взглядом. – К чему все эти китайские церемонии?

Однако никто не поддержал Соколова. Гринфельд только усмехнулся: как Марии может нравиться это грубое животное, вот уж кто точно настоящий примат…

– Могу я понимать, что вы признали свое знакомство с потерпевшей? – постукивая карандашом по столу, спросил начальник охраны.

На столе лежали файлы с отчетами, в одном углу – стопка фотографий и фотороботов воров, «работающих» в московских торговых и развлекательных центрах. Начальник охраны много раз допрашивал в своем кабинете мелких воришек, мошенников. За все время его работы в этом центре он впервые столкнулся с человеком, подозреваемым в покушении на убийство. Начальник охраны наблюдал за реакцией Соколова, но допрашиваемый был невозмутим. Он всем своим видом показывал, что ни в чем не виновен. Но вряд ли ему удастся кого-то провести. Все равно найдется оперативник, который его расколет.

– Нам нужно побеседовать с вами наедине, – обратился начальник охраны к Гринфельду. – Вы не возражаете?

– Нет, – ответил Гринфельд. Ему уже было досадно, что его втянули в эту грязную историю.

Тогда начальник охраны обратился к Соколову:

– Вы не будете оказывать сопротивление, пока мы беседуем с гражданином Гринфельдом?

Соколов взвесил ситуацию:

– Нет.

Начальник охраны позвонил, и тут же за Соколовым пришли. Его вывели из кабинета, и психиатр остался один на один с начальником охраны. Гринфельд заметно волновался, он все время теребил рукав куртки.

Начальник охраны спросил Гринфельда о том, что происходило сегодня, с какой целью он встречался с Соколовым и Марией. Гринфельд тяжело вздохнул:

– Это долгая история.

– Ну что ж, я готов ее выслушать.

И Гринфельд рассказал ему все, достаточно подробно описав свои взаимоотношения с Марией, не упоминая только о том, что несколько раз предлагал этой женщине выйти замуж. Начальник охраны из уст Гринфельда получил подтверждение словам Марии Зяблик. Ей действительно угрожали в течение последних двух недель, с ней происходило что-то из ряда вон выходящее.

– Почему она не обратилась в милицию? – осведомился он у Гринфельда.

– Вероятно, у нее не было доказательств. Я, признаться честно, подозревал, что моя старая знакомая выжила из ума. Это у меня, знаете ли, профессиональная болезнь. Мне казалось, что у Марии развивается мания преследования, параноидальные отклонения. К тому же налицо был фобический синдром. Она постоянно дергалась, боялась чего-то… Ну я не мог поверить в то, что она на самом деле подвергается опасности. В это вообще трудно поверить, а уж если ты ежедневно сталкиваешься с больными, которые утверждают, что их хотят отправить на тот свет, – тем более…

– Хорошо. Почему же она обратилась к вам за помощью?

– Я же сказал, что мы дружим с Машей много лет. Наверное, она доверяет мне.

Гринфельд рассказал, как Мария пришла к нему сегодня с утра пораньше и пригласила в ресторан. Конечно же ему пришлось избежать упоминания о ранении Соколова – это могло подвести саму Марию.

Начальник охраны что-то записал.

– Что произошло в ресторане? – продолжил он допрос.

– Мы беседовали. Мария разволновалась. Видимо, разозлилась на кого-то из нас и ушла. Сейчас мне трудно вспомнить дословно нашу беседу.

– Этот ресторан недалеко отсюда?

– Это здесь же. В вашем торговом центре. Проще пройти через сквер.

– Ну так давайте пройдем туда, – предложил начальник охраны.

Гринфельд согласился – что еще ему оставалось делать?..

Дождь на улице прекратился. Выглянуло солнце. Погода опять наладилась, как будто осень отступила, уступив свое место лету. Гринфельд снял куртку. До ресторана было совсем недалеко.

В зале снова сидели какие-то иностранцы и смотрели на повара-шоумена.

Начальник охраны и психиатр сели за тот же столик, который пару часов назад выбрал Соколов. Официант удивленно посмотрел на Гринфельда. Он уже начал волноваться: вся троица неожиданно исчезла, так и не рассчитавшись. Такое случалось крайне редко. Как они все выскользнули, никто из сотрудников ресторана не заметил. Увидев одного из «мошенников», официант обрадовался. Начальник охраны и Гринфельд заказали кофе.

– Куда отвезли Марию? – впервые поинтересовался Гринфельд.

– В больницу «Скорой помощи», я думаю. Вы можете просто позвонить в «Скорую» и узнать, где она находится. И не волнуйтесь так, пожалуйста. С потерпевшей все в порядке, – убежденно сказал начальник охраны. – Преступник не смог ее задушить. Был неопытен или что-то помешало…

– О боже…

– Скажите, вы все время сидели тут с этим товарищем?

– Как раз нет. Это то, что я хотел вам сообщить. Он выходил в туалет, и, надо сказать, его не было достаточно долго. Пока его не было, все и произошло.

– А сами вы никуда не выходили? – Начальник охраны требовательно взглянул на Гринфельда.

– Я тоже выходил ненадолго, – смущенно ответил он.

Гринфельд заметил официанта, который, казалось, неотрывно следил за их столиком. Повар закончил колдовать над шашлыками, за соседним столиком раздались одобрительные возгласы.

Кофе Гринфельда остыл. Он отпил глоток и поморщился – ничего нет отвратительнее холодного кофе. Официант был настороже: в любой момент он готов был подойти к их столику со счетом.

– В этом комплексе мы выполняем функции и милиции. Нам придется допросить вас еще раз, – сказал начальник охраны.

– Обязательно. Прямо сейчас?

– Нет. Вам позвонят.

Психиатр подал начальнику охраны свою визитную карточку.

– Благодарю. – Он положил карточку в карман рубашки, в целом оставшись довольным беседой с Гринфельдом. Оглянулся в сторону официанта, тот немедленно подскочил к столику.

– Сколько с меня за кофе? – спросил его начальник охраны.

– Нет-нет, вы мой гость, – остановил его Гринфельд.

Кивнув, начальник охраны ушел, у него еще было много дел. Гринфельд остался в одиночестве, как и пару часов назад. Он подумал, что за это время произошло столько событий, как будто он прожил целый год жизни. Одно событие было странным, пугающим… Гринфельд узнал о себе что-то новое, хотя уже и не ожидал открыть в себе какие-то незнакомые грани. Самоанализ в последние годы заводил психиатра в тупик…

К психиатру подошел официант и подал счет, прервав тем самым его размышления о собственной личности. Гринфельд недовольно поморщился. Потом он посмотрел в счет и чуть не подскочил на месте.

– Ну вот, тут и убийца, тут и жертва, тут и вся охрана торгового центра, а как расплачиваться, так Гринфельд? – пробормотал он и, кряхтя, полез за кошельком. У него даже не оказалось с собой столько денег.

– Вы принимаете кредитные карты? – спросил он у официанта и, получив положительный ответ, нехотя положил одну из кредиток в папочку со счетом.

Он уже знал, как ему действовать дальше.

* * *

Пока Соколов беседовал с начальником охраны, он мысленно выстраивал линию своего поведения на допросах. Решил стоять на своем: он зашел на стоянку, пробежался по бетонному подземелью, заметил машину Марии, но ее самой там не было. Потом он обошел весь этаж и услышал какой-то тихий сдавленный стон, заметил обшарпанную серую дверь в подсобку, открыл ее и увидел Марию, потерявшую сознание. Еще он думал о том, что некоторые женщины приносят ему несчастье, и проклинал тот день, когда впервые ее увидел. Сколько ему уже пришлось всего пережить из-за нее! Вспомнил и о других дамах, которые регулярно портили ему жизнь. Как только они появлялись, все планы рушились. У него было достаточно оснований их убить.

В принципе, у Соколова не было никакого желания продолжать беседу с начальником охраны, и поэтому он обрадовался, когда тот переключил свое внимание на безумного психиатра, дружка Марии – чокнутого Гринфельда. Когда тот появился на стоянке, неизвестно.

Соколов пообещал не оказывать сопротивления, потому что не сомневался, что никаких улик против него милиция не найдет. «Пусть хоть обыщутся», – злорадствовал он.

Его вывели на подземную стоянку. Он оглянулся по сторонам, нашел свою машину и кивнул в ее сторону:

– Вот моя машина.

Человек в штатском, сопровождавший Соколова, спросил:

– Где ключи?

– Вот в этом кармане. Но ты не имеешь права ее обыскивать, – самодовольно произнес Соколов.

– Имею. У меня с собой удостоверение сотрудника службы безопасности.

– Подготовились… – уныло посмотрев на сопровождающего, проворчал Соколов.

Он был растерян и подавлен, но старался не подавать вида. Стоял как ни в чем не бывало, как будто не были его руки сцеплены крепко наручниками, а его машину никто не обыскивал. Охранник достал из его кармана ключи и передал другому. Тот открыл голубой «Опель», провел внутри минут десять, потом осмотрел багажник, снова заглянул в салон. Вышел и развел руками.

– Ничего нет, – сказал он своим коллегам.

Соколов усмехнулся, но охранник не дал ему возможности снова позлорадствовать:

– За исключением этого…

Он достал из кармана белый платочек, снова склонился и выудил из-под водительского сиденья пистолет.

Соколов и не думал об оружии, просто он совсем забыл о пистолете…

Один из охранников присвистнул.

– Оружие, значит, с собой носишь? – Он рассматривал пистолет.

Подозреваемый не знал, что ему сейчас нужно отвечать. Решил, что лучше отмалчиваться – не эти охранники будут его допрашивать.

Он выругался тихо, так, чтобы его никто не услышал. Это было странное чувство – как будто кто-то загнал его в ловушку, из которой выйти можно было только хитростью. Он ждал, когда вырвется из бетонного подземелья, и думал о Марии – она выжила. Куда ее сейчас увезли? Позвонить в «Скорую» невозможно, ему конечно же никто из охранников не скажет, где Мария. Даже если бы они знали, вряд ли сообщили бы об этом человеку, который, по их мнению, хотел убить несчастную женщину.

Был и еще один вопрос, который не давал покоя Соколову. Он постоянно думал, где сейчас этот ненормальный примат, психиатр Гринфельд? Он с удовольствием расквасил бы ему морду, впрочем, кто-то уже постарался до него. Соколов вспомнил, как Гринфельд вальяжно вошел в зал ресторана, весь разодетый, настоящий франт, но впечатление портила одна деталь: под глазом у психиатра светился синяк… Интересно, кто так его отделал?

* * *

Мария думала о Даше, пока ехала на «скорой» в больницу. Она твердо решила, что ребенок ни о чем не должен знать. Эти страшные подробности покушения на убийство Даше знать ни к чему. Она радовалась, что выжила, и воспринимала свое спасение как подарок судьбы. Тем не менее ей было тревожно. Что-то не складывалось, ей казалось, что убийцей был вовсе не Соколов. Как он мог? Зачем незнакомому мужчине убивать ее? Все это было очень странно. Ответов на вопросы, которые она себе задавала, сейчас найти было невозможно. Слишком много вопросов оставалось без ответов. Они все время всплывали в ее сознании, не давали покоя. Как теперь быть? К кому обратиться за помощью? Валерий, похоже, не мог ничем ей помочь, но, надо отдать ему должное, он старался. Идея столкнуть Аркадия и Соколова сейчас казалась ей нелепой. Она так неловко себя чувствовала в ресторане, наблюдая за этими мужчинами…

Мария решила позже поговорить обо всем с Гринфельдом. Возможно, ее старому другу удастся раскрыть тайны психологии маньяков-убийц.

Гринфельду она позвонила уже из палаты, сообщила, где находится, и он сразу же сказал, что приедет. Оказывается, он уже повсюду разыскивал Марию.

– Я только что побеседовал с начальником охраны. Соколов у них. Думаю, они вскоре со всем разберутся.

– Я надеюсь.

– Начальник охраны – толковый парень. Он профессионал. Не беспокойся, пожалуйста.

– Хорошо. Я постараюсь.

– Мария, тебе что-нибудь нужно? – заботливо спросил Гринфельд.

Мария вздохнула. Что ей было нужно?.. Она оглядела палату. Обычные больничные условия. По стечению обстоятельств отделение оказалось полупустым, и, кроме нее, в палате никого не было, однако Марию в данной ситуации это не радовало.

– Мне ничего не надо. Приезжай, пожалуйста, скорее, – попросила она.

– Я уже сажусь в машину, – успокоил ее Гринфельд.

Гринфельд поехал объездными путями, зная, что дорога займет чуть больше времени, но если он попадет в пробку, то простоит в ней до позднего вечера, и в больницу его, разумеется, уже никто не пустит. На объездные пути ему всегда везло. Он хорошо ориентировался в центре города, знал все перекрестки и повороты, знал улочки, по которым можно объехать заторы на дорогах. Было еще светло, но рабочий день заканчивался. Скоро все улицы будут переполнены, дороги – забиты автомобилями.

Вечер был почти летним, таким спокойным, что, казалось, ничего особенного сегодня не могло случиться. Тем не менее, случилось. Гринфельд спешил. Его новый «Лексус» шел на предельно допустимой скорости. Гринфельд гордился своим автомобилем. Еще не так давно он пересел на дорогую иномарку с российского корыта и очень дорожил новой машиной.

К больнице он подъехал через сорок минут после разговора с Марией. Вышел из машины, с гордостью оглядел ее. Волнение ушло, он был абсолютно спокоен.

Больница производила удручающее впечатление. Большая часть здания выглядела грязной. Здесь давно не делали ремонт. Одна треть больницы сдавалась в аренду частной клинике, владельцы которой отремонтировали свою часть здания. Смотрелось это нелепо, но достаточно представительно. Для рекламы достаточно было бы снять только эту часть здания. Гринфельд усмехнулся, когда понял хитрость. В его планы входила аренда большего помещения, но всегда смущали такие вот раздолбанные здания. Он отметил про себя находчивость владельцев частной клиники и поспешил в полуразрушенную часть здания.

Мария все-таки не выдержала и сообщила дочери о том, что с ней произошло. И Дашка примчалась даже раньше Гринфельда, ведь у нее не было автомобиля, а на метро передвигаться можно гораздо быстрее. Гринфельд застал в палате Марии ее дочь. Глаза у обеих были заплаканными.

– Вот и я. Я ничего не купил. Спешил.

– Садись, – пригласила его Мария.

Она немного успокоилась, когда в палате появился Гринфельд. Тот не знал, о чем говорить, утешать Марию в этой ситуации было глупо. Она только что чуть не умерла.

– Честно говоря, меня потрясло это нападение. Мы сидим за столиком, разговариваем, и вдруг… – начал Гринфельд.

– Это не вдруг, – возразила Мария, – я думаю, он намеренно поспешил с этим нападением.

– Почему?

– Потому что после разговора с тобой он понял, что практически разоблачен. Я об этом много думала… после. Сразу мне показалось, что ничего у нас с тобой не получилось.

– Начальник охраны мне сказал, что, к счастью, что-то помешало ему тебя прикончить. – Гринфельд с сочувствием посмотрел на Марию.

Он подумал, что было бы лучше сменить тему разговора, и начал рассказывать о больнице и частной клинике, шутил по поводу здания, отремонтированного на одну треть:

– Все в нашей стране отремонтировано только частично. Но палата у тебя еще более или менее… Хорошо, что ты здесь одна.

– Я бы так не сказала. Но я надеюсь, что пробуду здесь не так уж долго. Мне уже очень домой хочется. Я сама врач, а в больнице лежала только однажды, если не считать трех дней в роддоме. Мне здесь не нравится…

– Мам, ну все-таки, может, тебе лучше здесь побыть… – робко сказала Даша.

– Не хочу даже думать об этом!

Марию пугала мысль провести ночь в одиночестве, не дома. Хотя она понимала, что преступник пойман, что-то ее тревожило. Она попыталась уговорить Гринфельда увезти ее из клиники. Тот предложил договориться с дежурным врачом, и Мария успокоилась. Гринфельд может повлиять на кого угодно – это его профессия.

Психиатр вышел из палаты. Даша обняла мать.

– Мама, я тебя больше никуда не отпущу, – тихо сказала она.

Мария рассмеялась и погладила девочку по голове.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, начальник охраны сразу же вызвал по рации своих сотрудников.

– Приведите подозреваемого, – приказал он.

Пять минут спустя Соколов вновь вошел в маленькую комнатку, похожую на одиночную камеру.

– Присаживайтесь, – обратился к нему начальник охраны.

Он устал за сегодняшний день и уже начинал поглядывать на часы. Соколов это заметил.

– У вас нашли пистолет.

– В правом кармане куртки – разрешение на ношение оружия, – ехидно улыбаясь, произнес Соколов – он приберег этот козырь для кабинета начальника.

Один из охранников метнулся к подозреваемому и тут же нашел подтверждение его словам. Он посмотрел на начальника охраны растерянно и с сожалением развел руками. Документ был оформлен по всем правилам. Табельный номер оружия совпадал с тем, что был в нем указан. Начальник охраны проверил все еще раз…

– Итак, значит, разрешение на ношение оружия у вас нашлось… – задумчиво произнес он, разглядывая бумажку.

– Оно никуда и не девалось. Всегда при мне.

– Ваш собеседник, с которым вы сидели за столом в ресторане, утверждает, что, когда вы отлучились в туалет, вас не было достаточно долго.

– Да, когда я вернулся из туалета и увидел, что Марии нет за столиком, я пошел на стоянку проверить, не случилось ли с ней чего. Когда я увидел, что ее машина открыта, а ее самой нигде нет, я бросился ее искать и нашел в подсобном помещении без сознания. Вот и все, что я могу вам сообщить.

– Между прочим, охранник подземной стоянки говорит… – начал было начальник охраны, но Соколов прервал его:

– Говорит… Что вы ему сказали, то он и говорит! – Он подумал, что справедливости от органов безопасности ждать не приходится.

– Он говорит, что схватил вас в тот момент, когда вы нападали на нее, – все-таки продолжил начальник охраны, глядя в упор на Соколова.

Однако подозреваемый и не думал отводить взгляд. Казалось, он ничего не боялся и был абсолютно уверен в своей правоте. Соколов понимал, что другого выхода из создавшейся ситуации у него нет.

– Это вранье! Кроме меня на стоянке был кто-то еще. И этот кто-то – сволочь Гринфельд! – громко сказал он.

Начальник охраны с любопытством взглянул на Соколова, достал из кармана небольшой блокнот в потрепанной кожаной обложке и что-то записал туда, потом нашел в кармане визитную карточку психиатра и положил ее между страницами.

– Сейчас поздно разбираться. Конец рабочего дня. Ночь вам придется провести в отделении милиции, – сказал начальник охраны.

Соколов протестовал, но тот не слушал его.

– Ты еще пожалеешь, – сквозь зубы процедил Соколов, когда его выводили из кабинета начальника охраны. Перспектива провести ночь в кутузке районного отделения милиции его не радовала.

«А эта сволочь Гринфельд сейчас возле Марии!» – Соколова эта мысль раздражала.

Вскоре за ним приехала машина, и он уснул по дороге. Сказалось напряжение последних часов. К тому же вчера он потерял достаточно много крови, и случилось это по вине Марии. Ничего хорошего от этой женщины ждать не приходится. Она, сама того не зная, мешала ему жить. Даже во сне он видел ее в образе ведьмы. Мария подмигнула ему, а потом начала душить своим ярким красным шарфом.

* * *

Гринфельду удалось уговорить дежурного врача отпустить Марию домой. Все трое – психиатр, Мария и Даша – сели в его машину. Гринфельд поставил спокойную музыку, и они неспешно поехали к дому Марии. Поток машин к этому времени стал меньше. Даша сидела, прижавшись к матери, и не отводила от нее глаз, будто боялась, что та может исчезнуть. Мария понимала, что ей удалось избежать смерти, но не была уверена, что убийца – Соколов… Он ей нравился… Мария упрекала себя за это: «Все же довольно просто объясняется. Этот тип постарался мне понравиться, и ему это удалось. Вот я и пытаюсь его оправдать».

Возле дома все дышало спокойствием. Вечером похолодало. Гринфельд вызвался проводить Дашу с Марией до квартиры, накинул на плечи женщины свою куртку. Он отказался от приглашения выпить чаю:

– Иди. Тебе нужно хорошо поспать. Я позвоню тебе утром.

– Спасибо, Аркадий, – сказала Мария и открыла дверь.

Дома Дашка вызвалась приготовить ужин, но Мария не была голодна, и девочка пожарила себе яичницу – одной ей есть тоже не хотелось.

Когда Даша вошла в комнату Марии, увидела, что Марию била дрожь.

– Мама, ну вот почему ты не осталась в больнице? – спросила Даша и заботливо накрыла Марию теплым мягким пледом.

Мария посмотрела на нее испуганно: не взбредет ли в голову дочери вызвать «скорую»? Даша вышла из комнаты и через некоторое время пришла с большой кружкой горячего чая с малиной.

– Мам, если хочешь, я переночую с тобой. А завтра я могу не ходить в школу. Напишем какую-нибудь записку моей классной руководительнице.

– Нет, в школу ты пойдешь. Завтра я созвонюсь с Гринфельдом, и мы что-нибудь придумаем.

– Ладно. Я надеюсь, что ты не будешь в одиночестве расхаживать по подземным автостоянкам. – Даша грустно улыбнулась и погладила Марию по голове. Ей страшно было видеть огромные синяки на шее матери, а та их как будто совсем не замечала… «Расстроится, когда увидит», – подумала Даша.

– Хочешь еще чаю? – спросила девочка, глядя на мать с жалостью. Укрыла ее одеялом.

– Спасибо, не надо ничего больше. Я очень хочу спать.

В эту ночь Марии ничего не снилось. А Даша долго ворочалась в своей постели и уснула только под утро. Все ей мешало: и назойливое тиканье часов, и шаги соседей этажом выше, и хлопавшая дверь подъезда. Она вспоминала, как мама рассказывала ей о маньяке, как боялась дяди Саши. «Но это же точно не он напал на маму. Она ему нравится. Я же знаю, что нравится», – думала Даша, ворочаясь с боку на бок. Она не могла себе представить, как можно покушаться на жизнь человека, которого любишь.

* * *

Мария слышала, как Даша собиралась в школу, но вставать ей не хотелось. Девочка заглянула в комнату матери, тихонько, чтобы не разбудить Марию, приоткрыла дверь. Та притворилась спящей.

Но как только Даша ушла, Мария все-таки встала с кровати. Закуталась в мягкий махровый халат голубого цвета, который очень любила, и прошла на кухню. В кофеварке остался кофе, Даша не выключила ее, чтобы напиток оставался горячим. Что ни говори, дочь у нее заботливая, думала Мария, наливая кофе в чашку. Яркое солнце вскоре проникло сквозь щель между шторами. Марии внезапно пришла в голову одна идея. Ей нужно было собираться. Подойдя к зеркалу, Мария отшатнулась. Перед ней было отражение смертельно уставшей женщины: бледная, страшные черные синяки на шее. «Господи боже мой», – прошептала Мария, села на пол и заплакала. Она не знала, сколько времени так просидела. Но очнулась от телефонного звонка.

– Алло, я не разбудил тебя? – услышала она нежный голос Гринфельда.

– Нет. Я уже встала и выпила кофе.

– И даже успела поплакать, – догадался Гринфельд.

– Откуда ты знаешь?

– По голосу слышу.

Они договорились о встрече. Мария ничего не сказала ему о своих планах на первую половину дня, и Гринфельд был уверен, что она пролежит дома, попивая горячий чай.

Мария нашла в своем гардеробе легкий трикотажный свитерок, ворот которого закрывал шею. Брюки были грязными, и ей пришлось положить пистолет в сумку. Длинная черная юбка оказалась ей немного велика: Мария похудела за несколько дней, причем так, что все вещи чуть ли не падали с нее на пол. Нашлась юбка-стретч, которая обтянула бедра. Она показалась Марии слишком короткой, но выбора не было.

* * *

Мария не была религиозна, но иногда ходила в церковь, расположенную на соседней улице. Ей нравилось слушать церковные песнопения, и запах воска и ладана вызывал у нее чувство умиротворения. Мария пошла знакомой дорогой очень медленно, наслаждаясь одним из последних теплых дней в этом году. Все, кто встречал ее, видели в ней женщину, в жизнь которой пришло горе.

Возле церкви просили подаяния нищие. Мария поспешно открыла сумочку и выгребла из нее всю мелочь. Старушки осеняли себя крестом, благословляя ее. На ступеньках церкви играли маленькие дети. Мария поднялась, перекрестилась перед входом. Службы в храме не было. Лишь несколько служек следили за свечами. Молилась в углу женщина, одетая в черное траурное платье.

Мария поставила свечку у иконы Богоматери, ничего не попросив у нее. Потом обратилась к служке:

– Могу я поговорить с батюшкой?

– Исповедаться?

– Ну да, – нерешительно ответила Мария. Она никогда не была прежде на исповеди и смутно представляла, как это происходит.

Батюшка вышел к ней. Это был пожилой человек с усталыми добрыми глазами. Он посмотрел на Марию и сразу понял, что такие, как она, в церковь приходят только тогда, когда в их жизни случается что-то страшное. Но ни осуждать женщину, ни утешать ее он не собирался. Ей нужно было поговорить – это он знал точно.

– Батюшка, меня преследуют мысли о смерти. Иногда они приводят меня в отчаяние…

– Отчаяние – грех, дочь моя. Не важно, в какую минуту придет к тебе смерть… Важно быть готовой к ней всегда, когда бы она ни пришла… Мысли о смерти законны, и они должны присутствовать в каждом твоем дне, – наставительно ответил он Марии.

И она уже знала, куда следует идти дальше. Поблагодарив священника, Мария вышла из церкви. Вновь перекрестилась. И улыбнулась, посмотрев на небо. Солнце ослепило ее на мгновение. Жизнь казалась такой замечательной! Дети суетились по-прежнему у церкви, Мария улыбнулась и им.

Она вышла на улицу и поймала такси.

– Везите меня на кладбище.

– На какое? – поинтересовался водитель.

– Я даже не знаю. Какое здесь ближе, туда и везите…

Водитель посмотрел на нее изумленно, но поехал. Мало ли какие чудаки ходят по свету: кому в ресторан, кому в театр, а кому и на кладбище нужно ехать…

«Как жаль, что меня не научили молиться, – подумала Мария. – Но нас никого не учили. Наши родители не верили в бога. Очень жаль, что не верили. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы меня научили не бояться думать о смерти. Это вполне разумно. Ничего такого в этом нет». Она смотрела в окно на пешеходов, суетящихся, спешащих куда-то, и чувствовала себя мудрой. Ей уже никуда не нужно было спешить… Все было предрешено, и смерть стала казаться чем-то неизбежным, обыденным и страшным одновременно. Но о ней нужно было думать. Постоянно. Ежечасно.

Мысли эти явились к ней, словно благодать. Но Мария все-таки догадывалась, что немного лукавила перед собой и… перед богом. Преступник сидел в отделении милиции, и ей нечего было бояться, хотя… кто его знает… В последнее время жизнь преподносила ей множество неприятных сюрпризов. Что ждать от нее на этот раз? Она вчера утром хвасталась перед Гринфельдом, чуть ли не пистолетом перед ним размахивала, кричала, что она теперь боевая баба, снайперша, охотница, но время показало, что она всего лишь жертва… Как это глупо!

* * *

В будние дни кладбища пустынны. Мария рассчиталась с таксистом и вошла в ворота. На кладбище не было ни одного человека. Она увидела небольшой домик неподалеку от входа. Постучала в дверь.

Никто не ответил. Дверь была заперта на замок. Она немного походила возле домика. Наконец заметила высокого худого мужчину и подбежала к нему. На мужчине был черный костюм, в руках черная палочка, на лице – профессиональная скорбь.

– Скажите, пожалуйста, а какие у вас цены на участки? – поинтересовалась Мария.

Мужчина оглядел ее.

– У нас дорого. Зависит от размера. В среднем – две с половиной тысячи. Долларов…

– Да, это действительно очень дорого. – Мария вздохнула и попыталась подсчитать, во что обойдется ее смерть: кроме всего прочего требовался гроб, поминки, что-то еще…

– Но есть места и подешевле.

– А там сколько? – с надеждой в голосе спросила Мария.

– Там? – Он подсчитал что-то в уме. – Ну, все похороны, включая транспорт, услуги крематория, урну, недорогой гроб, обойдутся вам долларов в триста.

– Ну, это еще куда ни шло! – воскликнула Мария, обрадовавшись, что здесь можно найти и «all inclusive» да еще за такую, в общем-то, смешную цену.

– Гроб, кстати, можете у нас купить. Вам гроб-то большой надо?

Мария растерялась:

– Ну…

Она остановилась, вжала голову в плечи и прижала руки по швам. С глуповатой улыбкой посмотрела на человека.

Мужчина нахмурился, он не понял, что хочет от него Мария.

– На вас, что ли? – наконец догадался он.

Мария кивнула.

Глядя на нее, кладбищенский человек начал что-то буднично подсчитывать…

Мария провела на кладбище не так много времени. У ворот с досадой подумала о том, что нужно было попросить таксиста подождать ее. А потом решила, что погода отличная и спешить ей некуда. Ни одной машины возле кладбища не было. Она села на скамеечку и набрала номер такси. Диспетчер пообещала ей, что машина будет возле кладбища в течение сорока минут.

– Извините, а нельзя пораньше? – Хотя Марии, в общем-то, было все равно: чего теперь бояться?

– Девушка, но вы же почти за городом находитесь, – ответила диспетчер.

– Да? – удивилась Мария.

Вокруг был лес и лишь вдалеке виднелись высотные дома. Она и не заметила, как они доехали до кладбища. Мария расслабилась, вытянула ноги и подставила лицо солнышку. Вероятно, она не чувствовала бы себя так спокойно и умиротворенно, если бы знала, что в это время из отделения милиции вышел на свободу подозреваемый Соколов.

Он был небрит, выглядел неважно… На лице застыла маска озлобленности. Он достал из внутреннего потайного кармана черные перчатки, надел их и зашагал куда-то быстро и решительно.

Мария у кладбища ждала такси…

* * *

Гринфельд сидел в том же летнем кафе, что и две недели назад. Он пришел немного раньше, как в прошлый раз, но не из романтических побуждений. Он только что позвонил в милицию и был взволнован. Ему казалось, что с момента той встречи, когда он последний раз делал Марии предложение, прошла целая вечность. Тогда он беспечно трепался о своих приматах и запугивал Марию, искренне радуясь тому, что она в ужасе от его монолога…

Мария не опоздала. Она подъехала на своей машине. Гринфельд наблюдал, как женщина пытается найти место для парковки. Мария издалека помахала ему рукой. На ней был светлый свитер, кожаная куртка, короткая юбка – выглядела она вполне прилично, если вспомнить, что произошло вчера, и Гринфельд порадовался за нее. Они заказали чай и сэндвичи. Оба были немного голодны.

Гринфельд дал Марии возможность спокойно поесть и лишь потом сообщил неприятную новость. Брови Марии удивленно поднялись. Она недоумевала, как милиция могла отпустить преступника.

– А ты уверен, что он на свободе? – Она опять казалась испуганной и подавленной, умиротворение как рукой сняло. Мария с надеждой посмотрела на Гринфельда: может, он захотел пошутить таким вот неудачным образом?

– Я звонил в милицию, и мне ответили, что у них нет оснований задерживать гражданина Соколова.

– Черт! Значит, его отпустили… – Мария была возмущена до глубины души.

– Да. Я повторяю: следователь сказал – не нашли доказательств его причастности. Теперь жди новых приключений…

– А если предположить, что это не он?

– А кто? – Гринфельду стало неуютно, он догадывался, что Мария его тоже подозревает…

– Ну кто-то другой, – сказала она, рассеянно посмотрев по сторонам, словно там, где-нибудь за соседним столиком, притаился убийца.

– Не представляю, кто это может быть еще, – резко ответил Гринфельд, поймав ее взгляд.

– Почему? У нас с тобой против Соколова никаких доказательств, как и у милиции. Или у следователя… Мы же даже не можем понять, зачем ему это было нужно.

– А по-моему, Мария, с этой личностью все ясно. Ты просто по неведомым мне причинам симпатизируешь ему.

Мария усмехнулась: Гринфельд ревновал, он даже покраснел, когда произносил эти слова.

– Ну что ж, если с ним все ясно и при этом его выпустили, значит, у меня карма такая, – пыталась она шутить.

– Тебе надо сменить карму, – печально произнес Гринфельд.

– Ну если вопрос моей жизни и смерти зависит от кармы, значит, я уже покойница. Ибо за изменение кармы я готова потратить максимум сто долларов, и я их уже потратила.

Они молчали… Оба осознавали, что призывать милицию бесполезно. Валерия не было в городе, телохранитель Миша таинственно исчез. Видимо, все же просьба Марии была удовлетворена… Но какой-то неправильный ей достался телохранитель. Избил Гринфельда, угрожал Витьку. А когда его помощь была нужна, его не было рядом. Странный человек этот Миша.

Мария предложила Гринфельду немного прогуляться. Они рассчитались с официанткой и пошли по Страстному бульвару, где в это время почему-то собралось множество гастарбайтеров. Когда они заметили Марию, раздался свист и улюлюкание. Так реагировали на нее подростки, когда ей самой было не больше пятнадцати лет. Ей стало смешно.

В это время у нее дома раздался телефонный звонок. Даша сидела с подругами во дворе. Никто не снял трубку. Включился автоответчик…

«Меня хотят уволить с работы и не объясняют почему… Это ты им все разболтала! Ничего, я с тобой поквитаюсь… Не думай, что я такой растяпа. Если мне пока не удалось отправить тебя к предкам, это не означает, что у меня не получится в следующий раз!»

Мария услышит эту запись позже…

* * *

Гринфельд пытался развлечь Марию, но получалось это у него плохо. Хотя иногда Маша улыбалась его шуткам, но мысли ее были далеко. Уже стемнело, они решили вернуться к кафе, где осталась машина Марии.

Вдруг в ее сумочке зазвонил телефон. Мария достала его и поморщилась:

– Ну вот! Не успели его выпустить, как все начинается опять! Теперь не будет ни одной спокойной минуты! Как мне это надоело!

Телефон звонил настойчиво, но Мария не хотела брать трубку, смотрела на него подавленно…

– Отключить его вообще к чертовой матери! Или выбросить! – воскликнула она.

– Постой. Я возьму, – сказал Гринфельд, и Мария отдала ему мобильный телефон.

– Алло?

– Здравствуйте, можно поговорить с Марией?.. – Гринфельд услышал спокойный мужской голос.

Мария замерла в напряжении.

– Нельзя. Говорите со мной.

– А вы кто?

– Я Аркадий Гринфельд. Вам достаточно?

В ответ не прозвучало ни слова. Мария занервничала еще сильнее, она стояла возле своей машины с ключами в руках, но дверь не открывала. Пауза затянулась.

– Чего молчите? – спросил Гринфельд, нахмурившись.

– Аркаша, ты, что ли?

– Какой я вам Аркаша?

– Да брось ломаться-то! Я знаю, что ты стал известным психиатром, но это еще не повод забывать старых друзей! Ведь ты еще не Господь Бог, верно?

Гринфельд удивился наглости собеседника, ответил ему сухо:

– Ну, допустим.

– Ты что, не узнал меня?

– Кто вы? – Он поджал губы и сощурился: голос ему не был знаком.

Гринфельд все время разговора смотрел на Марию, в этот момент она закрыла от отчаяния лицо руками, ключи от машины выпали.

– Я же Витька Колодяжный, мы с тобой учились вместе до четвертого курса, а потом я в Ленинград переехал. Вспомнил?

– Витя, ты, что ли? – удивленно воскликнул Гринфельд.

– Я! Он самый! – Собеседник обрадовался тому, что знаменитый психиатр узнал его.

Гринфельд зажал трубку рукой и прошептал Марии:

– Однокурсник.

Мария ответила ему тоже шепотом:

– Как он узнал, что ты здесь? Ты кому-то давал мой номер?

Гринфельд удивленно пожал плечами. Потом наклонился, поднял ключи и подал их Марии…

– Виктор! А, это самое… Какая радостная встреча!.. А как ты узнал, что я по этому номеру? – поинтересовался психиатр.

– А я не знал!.. Я, вообще-то, не тебе звоню! Я Марии звоню на мобильник… Просто ты взял трубку и назвался, и тут я понял, что это ты, вот это да!

Гринфельд снова зажал трубку рукой:

– Вообще-то я такого однокурсника не помню…

– А чего же ты сказал ему, что узнал? – Мария удивленно посмотрела на друга – она и не знала, что Гринфельд такой талантливый артист. Может быть, он две недели назад разыграл ее, рассказывая о своей мании?

– У меня плохая память… Люди обижаются, – ответил он, все еще закрывая трубку ладонью.

– Да-да, да-да… Конечно, я все это помню… Послушай, а зачем ты звонишь Марии-то? – сказал он уже в трубку.

– Хочу передать ей, что сегодня у нее вызов… Я же теперь в детской платной «неотложке» работаю!.. Мария дома?

– Да, сейчас передам ей трубочку.

Мария отшатнулась от Гринфельда. Вот теперь она открыла дверь и села за руль. Ей хотелось уехать подальше от этого телефона…

– Мария, не дури. Это, оказывается, с работы.

Мария послушно взяла трубку.

– Алло?

И она услышала голос убийцы:

– Привет, подруга… Ну что, соскучилась без меня? Как жизнь?

У Марии внутри все похолодело. Она беспомощно посмотрела на Гринфельда. Тот удивился, увидев отчаяние в ее глазах: ей же звонили с работы, человек представился. Какой-то Витька Колодяжный…

– В общем, некогда мне строить из себя Терминатора, у тебя срочный вызов, собирайся. – Мария была уверена, что слышала совсем другой голос несколько секунд назад. – Кстати, извини, я погорячился. Кто-то сказал мне, что меня увольняют, вот я и подумал, что ты что-то сболтнула. Но никто меня, оказывается, не увольняет – ребята пошутили…

Мария молчала, она не могла понять, что происходит…

– Ну что, берешь вызов-то? – скороговоркой спросил Виктор.

– Витюша, дорогой, я теперь не беру ночные вызовы, я же предупредила главного врача, и он оставил распоряжение диспетчерам. – Мария пришла в себя.

– Ну какой же он ночной, сейчас же только вечер!

– Нет, как стемнело, я сижу теперь дома и носа никуда не высовываю.

– На тебя не похоже. Что-то случилось?

– Ничего не случилось. Просто ищите кого-то другого, – резко ответила она и положила трубку.

Гринфельд посмотрел на нее сочувственно, но не знал, чем можно было утешить Марию. Он хотел поехать вместе с ней до дома, но она отказалась от эскорта.

– Спасибо тебе, я сама. Как-нибудь сама…

Она ехала и думала о том, что ей повезло с друзьями: Валерий и Аркадий сразу же пришли на помощь. Правда, Валерий почему-то подозревал Гринфельда, а Аркадий – очень милый и интеллигентный человек, известный психиатр с частной практикой. Да и знает Мария его уже столько лет… Витек ей не внушал доверия. Во-первых, он был наркоманом, во-вторых, он же маньяк, полностью соответствовавший теории ее друга-психиатра. Сам признался в своих отклонениях.

Она вспоминала мужчин, которые были в нее влюблены, которых любила сама… Чаще всего Мария быстро разочаровывалась в своих избранниках. Может быть, она вовсе и не умела любить. Ее материнский инстинкт был хорошо развит – он делал ее привлекательной, женственной. Мария об этом догадывалась. Собственно, этот инстинкт и определил ее судьбу, помог ей сделать карьеру. Без него нельзя стать хорошим педиатром. Малышей нужно любить, любить так беззаветно, как любила Мария. Она действительно готова была в любой момент, даже поздно ночью, выехать на вызов. И не только ради денег. Ее тревожило состояние здоровья пациентов. Марии нравилось работать в «неотложке», она оказывала помощь детям, которые в ней срочно нуждались.

Вероятно, к мужчинам Мария относилась так же, как к детям. Ей всегда нравились какие-то инфантильные парни, которые самоутверждались за ее счет. Сестра Нина много раз упрекала ее в этом. Гринфельд был другим человеком, и Мария, понимая, что он хороший друг и увлекательный собеседник, все равно избегала серьезных отношений с ним. Просто она боялась потерять его… Любовные отношения – корабль, который может заплыть неизвестно куда, и все члены экипажа рассорятся между собой. На место дружбы может прийти вражда. Ей не хотелось этого…

Когда из ее жизни ушел муж, ей пришлось учиться жить без него… Она боялась и предложений Гринфельда, и нового замужества. Если все закончится так же, как и в предыдущий раз… Нет, Мария больше не смогла бы пройти этот путь.

* * *

Машину Мария оставила на стоянке. Вновь ей предстояло пройти через темную рощицу. Она уже пожалела о том, что отказалась от помощи Гринфельда, так страшно было идти одной. Ругала себя за гордость и самоуверенность. Пройти всего ничего: метров двадцать, ну, может, чуть больше. Но здесь не горят фонари, здесь она встретила мужчину с собакой, здесь стреляла в Соколова… В этом месте ее охватил необъяснимый чувство ужас. Она как будто почувствовала чье-то дыхание сзади… Да, кто-то крался вслед за Марией! Снова бешено заколотилось сердце, Мария схватилась за грудь. Ей хотелось быстрее бежать из рощицы, но она остановила себя: «Если я сейчас побегу, спровоцирую погоню. Он тут же бросится за мной. У этого мужчины сил больше, чем у меня…» Она пошла медленнее, прислушиваясь к шороху и дыханию за спиной… Как жаль, что сейчас здесь нет того мужчины, который выгуливал пса! Некому ей помочь. Она снова осталась один на один с убийцей. «Но если я не побегу, – продолжала рассуждать Мария, – он может прямо здесь сделать со мной все, что захочет»…

Теперь ей определенно послышались чьи-то шаги, они приближались, и Марии было уже не до рассуждений. Она не успела ничего подумать, как от охватившего ее ужаса непроизвольно сорвалась на бег. Но в ту же секунду Мария почувствовала, как кто-то железной хваткой сдавил ей локоть.

«Черт!» – прошептала она: кричать Мария уже не могла. Ей казалось, что горло ее охвачено сужающимся железным обручем. Но никто не душил ее.

Рывком преследователь развернул Марию к себе. Это был Соколов. Она задрожала, увидев его лицо, искаженное яростью.

Он посмотрел ей в глаза и произнес вкрадчиво:

– Попалась, сучка?.. Как видишь, меня выпустили. Хотела засадить меня за решетку?

– Нет, что вы, я совсем этого не хотела, – жалобно произнесла Мария.

– Врешь, хотела!.. Я же знаю, это ты на меня настучала! Пойдем-ка со мной…

Он больно схватил Марию за руку и потащил к своей машине. Мария сопротивлялась, но он все сильнее сжимал ее руку.

– Что вы делаете? Куда вы меня тащите? Отпустите! Отпустите, я говорю! Мне больно! Как вы смеете?

– Ничего, сучка, я с тобой поквитаюсь! – сквозь зубы прошипел Соколов.

Лицо его было страшным. Таким она его еще не видела. В лесу она успела уехать прежде, чем Соколов поднялся из канавы и бросал вслед ее уезжающей машине угрозы.

– Помогите! Помогите! – громко закричала Мария.

– Можешь орать сколько хочешь… Никто тебе здесь не поможет! – Он говорил тихо, но жестко. Мария задрожала еще больше.

«Боже мой! Что мне сейчас делать! Он убьет меня прямо рядом с домом. Здесь совсем близко, но я не смогу добежать». – Мария была в отчаянии, и сил бороться с убийцей у нее не было…

* * *

Выйдя на стоянку, Соколов нажал на брелок своего ключа, и его машина приветственно мигнула. Соколов открыл багажник и подтолкнул к нему Марию.

– Смотри!

Мария испуганно заглянула в багажник.

– Вот сюда я тебя сейчас затолкаю, сучка.

– Вы? Меня?..

– Ну а кого же? Кроме тебя, мне никого сегодня заталкивать сюда не хочется… Затолкаю и куда-то повезу.

– Предупреждаю – я буду кричать. Нет, я орать буду! Громко.

– Ну вот ты сейчас кричала – кто-нибудь услышал? – усмехнулся Соколов, а про себя подумал: «Ну и дура эта Мария. Идиотка! Сразу же было видно. В лесу деньги совала. Полная дура. Таких еще поискать надо. А строит из себя героиню!»

Мария растерянно молчала. Никого вокруг не было. Время позднее. До дома все же довольно далеко. Там никто не может услышать криков из рощи. Судорожно сжав сумку, она почувствовала пистолет, но достать его было невозможно: Соколов крепко держал ее и отпускать не собирался.

– Ну что ты будешь делать? Думай! – потребовал Соколов.

Он смотрел на нее, усмехаясь, а ей ничего не могло прийти в голову.

– Извините, я не могу думать в таком состоянии, – оправдывалась Мария, понимая, как это глупо выглядело.

– Очень плохо… Смотри… Вот это – задние огни. Здесь поворотники, габаритные огни, тормоза, задний ход, отражатели. Вся эта херня легко выбивается наружу, ибо это пластмасса… Когда ты выбила ее, в этом месте остается дырка… В эту дырку высовываешь руку и машешь ею тем водителям, которые едут сзади, поняла? Но так, чтобы твою руку не увидели в зеркало заднего вида.

– Не понимаю… – Мария серьезно посмотрела на Соколова. – Вы хотите меня сюда затолкать и сами же рассказываете мне, как спастись?

– Ну это уже мои проблемы… Теперь смотри.

Он взял ее руку и легонько, но больно выкрутил.

– Ой! Что вы делаете? Больно!

– Спокойно… Это локоть. Локоть – это самая сильная точка твоего тела. Это из тайквондо. Если ты находишься достаточно близко, чтобы применить локоть, делай это!

– Поняла! Локоть! Буду делать! – закричала Мария, но в действительности она не понимала, что с ней происходит. Соколов выглядел спокойным. Он теперь ее персональный тренер по тайквондо?

– Идем дальше. Доставай кошелек, – продолжал инструктировать Марию Соколов.

– Зачем?

– А ты не поняла?.. Мне нужны деньги! – рявкнул Соколов.

Мария, не осознавая, что делает, открыла сумочку, но в ней трудно было что-то найти: пудра, телефон, блокнот, губная помада. Мария привычно копалась в сумочке, ей уже не было страшно, все это напоминало игру. Она чувствовала себя актрисой на съемках остросюжетного фильма. Соколов не доигрывал роль злодея. Что-то в его внешнем облике противоречило этому образу. Взгляд его был насмешлив. Мария смотрела на «злодея» растерянно и исполняла свою роль, как послушная ученица, которой все это как будто приходилось репетировать неоднократно. Впрочем, за две недели можно вполне привыкнуть к быстрой смене событий и постоянной опасности. Соколов наблюдал за ней, потом ему, видимо, надоела эта возня, и он больно схватил Марию сзади.

– Ой, что вы делаете! – вскрикнула Мария.

– Гони кошелек! Долго ищешь.

– Я же как раз за ним лезу, а вы мне не даете! – выкрикнула Мария возмущенно.

Соколов отреагировал на ее слова и сразу же ослабил хватку. Мария снова заглянула в сумочку, кошелек нашелся в закрытом на молнию отделении – вот почему она его сразу не заметила. Мария порой забывала о существовании скрытого кармана в своей сумочке.

Она судорожно достала кошелек и протянула его Соколову.

Однако Соколов поступил как обычно: он просто проигнорировал ее действия. Кошелек так и остался в руках у Марии. Мария почувствовала, что железная хватка перестала сдерживать ее. Это уже были объятия. Соколов поглаживал нежно ее грудь. Она попыталась вырваться, но мужчина прижал ее к себе крепче.

– В чем дело? Вы, кажется, забыли, что вам нужно!

– Нет, уверяю тебя… Я не забыл, что мне нужно… Тебе приятно?

– При чем здесь это? – удивленно спросила Мария, еще раз попытавшись вырваться из объятий Соколова, – и эта попытка не увенчалась успехом. Он только сильнее притягивал ее к себе и шептал в ухо:

– Нет, ты скажи… Знаешь, ты мне очень нравишься… И вообще… Я чувствую, как ты трепещешь.

– Оставьте меня в покое! – Ее охватило отчаяние: убежать ей не удалось, теперь этому типу захотелось не только ее денег. Она услышала его шепот:

– В природе каждой бабы – трепетать от страха… А в природе примата – устрашать… Помнишь, что дружок твой говорил?

Мария вдруг заплакала от отчаяния: и что же ей так везет на домогательства в последнее время? Витек, Гринфельд, Соколов – все как с цепи сорвались, кругом одни приматы! Ее возмущало свое собственное бессилие, но противостоять Соколову она не могла.

Соколов, услышав плач, отпустил Марию, обошел ее и забрал из ее рук кошелек.

– Смотри… Если грабитель требует у тебя кошелек, не давай его ему в руки… Достала – и отшвырни подальше, в другую сторону…

Мария не понимала, что происходит. Она перестала плакать и спросила у Соколова растерянно:

– Зачем?

– Всегда есть шанс, что, в отличие от меня, он заинтересуется кошельком больше, чем тобой. Он бросится за кошельком, а ты в это время рванешь в другую сторону, – говорил он уверенно и смотрел на Марию совсем не озлобленно.

Выглядел Соколов плохо: небритый, уставший. Он, казалось, вышел из роли злодея и теперь стал наставником Марии. В роще было тихо. Мария взглянула на свой дом: почти все окна светились, еще было не так поздно.

Соколов вернул ей кошелек.

– Когда вы меня отпустите? – Ей не терпелось добраться до дома. Мария поняла, что все это лишь шутка, не больше.

– Нескоро… Программа у нас с тобой сегодня длинная. – Соколов оглядел Марию с головы до ног: сегодня она была одета соблазнительно. Недоумевал, почему Мария не одевается так ежедневно? И ей вдруг снова стало не по себе: «А вдруг он все-таки не разыгрывает меня? Вдруг он так заставляет меня расслабиться?»

Мария бросилась бежать. Соколов тотчас выхватил пистолет, с громким щелчком перевел его в боевое состояние.

– Стоять! – закричал он громко, будучи уверенным, что его никто не может услышать.

Мария остановилась на месте как вкопанная.

Поигрывая пистолетом, Соколов подошел к ней.

– Чего остановилась? Запомни: если преследователь еще не успел направить на тебя пистолет, не останавливайся. Потому что шансов, что он в тебя попадет, – только четыре процента. Это средняя статистика попаданий в убегающую мишень. Поняла?..

Мария вздохнула и устало произнесла:

– Я поняла… Но я больше не могу… Что вы меня тут, как собаку, дрессируете?

– Ты должна стать сильнее, понимаешь? Ты должна стать сильнее! Все, урок окончен, иди домой. И никогда не натравливай на меня милицию. Я не люблю находиться за решеткой. У меня насчет этого свои, так сказать, мрачные воспоминания.

Только сейчас Мария заметила на его руке татуировку.

– Если еще раз выкинешь такой фортель – так дешево, как сегодня, уже не отделаешься, поняла? – Соколов посмотрел на нее сурово, Мария опустила голову.

– Я пойду. Мне пора. Я поняла все. Честно, – она говорила отрывисто и тихо, но уверенно.

Он ничего не ответил ей, и Мария пошла к дому. Соколов долго смотрел ей вслед, потом сел в свою машину и уехал.

Глава четвертая

Мария шла медленно, ей было тяжело делать каждый шаг. Невероятная усталость сковывала движения. Поднялась с трудом на свой этаж, открыла дверь и сразу же села на стул. Она даже не могла раздеться. Из комнаты Даши доносились звуки музыки, мелодия была похожа на те, что Мария слушала в молодости: все возвращается. Дочь вышла в коридор и скептически посмотрела на часы. Она выглядела заспанной, хотя и была одета: рубашка в клеточку, потертые рваные джинсы – так было модно. Мария, конечно, не одобряла выбор дочери. Дашка выглядела словно оборванка, но так одевались все ее подруги, когда не ходили в школу. В обычной, «школьной» одежде Даша выглядела совсем ребенком, но уже стремилась казаться старше. Все дети смешны в своем стремлении повзрослеть.

– Мам, можно извечный вопрос: где ты была? Опять маньяк? – иронично оглядев мать, спросила Даша. Она действительно долго ждала Марию и уснула лишь случайно, даже не разделась.

Мария зарыдала.

– Мам, что случилось? Ну что случилось? Ну, мам! Почему ты опять плачешь? – Даша встревожилась.

– Доченька… Ну почему все женщины такие слабые? И почему мужики такие подонки?..

Даша обняла ее. Марии никогда не хотелось внушать дочери такие вещи, но сейчас она просто не отдавала себе отчета в том, что выкрикивала, судорожно сжимая Дашину руку. В прихожей горел тусклый свет, музыка настойчиво напоминала Марии о далеких временах, когда она еще строила радужные планы, мечтала о хорошей семье, детях…

– Мама, не плачь. Я же с тобой, – пыталась утешить ее Даша, но Мария расплакалась еще сильнее.

– Тебе давно пора спать. Да ты и спала, как я вижу, – Мария говорила сквозь слезы.

– Но ты плачешь, мам! – Даше было очень жаль мать, она не знала, чем может ей помочь. Оставлять ее плачущей в прихожей девочке не хотелось.

– Я уже почти успокоилась. Иди в свою комнату. Я не буду больше плакать. Честно.

– Обещаешь? – Даша недоверчиво посмотрела на мать.

– Обещаю, дочка.

Даша ушла. Мария еще некоторое время сидела в прихожей, закинув назад голову. Ей было противно вспоминать о Соколове. Потом она прошла в свою комнату и долго еще смотрела в окно, из которого была видна часть темной рощицы. Заснуть быстро ей не удалось. Марию бил озноб, мешали обрывки тревожных мыслей.

Она даже решила не спать всю ночь. Достала с книжной полки толстый том. Давно уже хотела прочесть роман, который ей советовала подруга, но сосредоточиться на чтении не смогла, думала о своем, но спустя час все-таки уснула, так и не выключив свет в комнате. Книга осталась лежать открытой на первой странице.

* * *

Несмотря на то что уснула Мария довольно поздно, она легко поднялась в семь утра. Утро вечера мудренее… Казалось бы, утром она должна была успокоиться, но тревога нарастала. Мария думала о Соколове: теперь ей стало ясно, что все-таки именно он хотел убить ее. Он уголовник. Доказательство: наколка на руке. Она сама вчера ее видела. Теперь Мария удивлялась, как ей мог понравиться рецидивист. Нет, она не могла сказать, что была в него влюблена, но порой он казался ей мужественным. Ей даже не хотелось верить в то, что он на нее нападал в злополучном подземном гараже. Мария считала, что преступник не может измениться и стать добропорядочным человеком. Соколов жесток, ему все равно, что он заставляет ее страдать, ему даже доставляет это удовольствие, как настоящему садисту. Иначе зачем он вчера разыгрывал этот дурацкий спектакль в роще?

Мария прошла на кухню, приготовила завтрак для Даши: нарезала хлеб, сделала тосты, достала из холодильника конфитюр и пожарила яичницу. Когда дочь проснулась, ее ждал на столе горячий завтрак. Она щурилась от яркого солнца, освещавшего кухню.

– Привет, мама! Ты выспалась? – спросила Даша, усаживаясь за стол.

– Да, Дашенька. Все хорошо. – Мария положила ей в тарелку яичницу. – Ешь, пожалуйста, и никуда не торопись.

Мария была бледна, глубокие темные тени лежали под глазами – весь ее вид говорил о страдании и страхе.

Она позавтракала вместе с Дашкой, потом помогла ей собраться в школу, поцеловала на прощание.

– До свидания, доченька. Береги себя.

– До свидания, мам.

Наконец Даша ушла. Мария сразу же бросилась к телефону. Валерий уже должен был вернуться домой. Он совсем не против того, чтобы Мария звонила ему в критические моменты. Мария не обратила внимания на то, что на автоответчике новая запись…

– Алло, Валера? Валер… Ты сказал, чтобы я в случае чего не стеснялась позвонить… В общем… Соколов и есть мой убийца… Сегодня ночью он выследил меня в темноте, угрожал пистолетом… И практически отрепетировал заталкивание меня в багажник. Все это было так страшно!

Валерий ждал звонка Марии. Он с самого утра поглядывал на телефон. В загородном доме, кроме него, находился только Михаил. Телохранитель Марии пил чай с печеньем. Выглядел он вполне умиротворенно. Насторожился лишь, когда понял, кто звонит его боссу.

– Говоришь, Соколов… Странно. А какие у него могут быть мотивы? – задумчиво спросил Валерий.

Он расхаживал по комнате. Миша допил чай и смотрел на него вопросительно. Телохранитель спокойно ждал указаний и не сомневался в том, что они последуют.

– Мотивы? Да, теперь мне понятны и мотивы… Он просто меня пугает… Он знает, что я его боюсь, и испытывает от этого явное наслаждение. Поэтому он и не спешит меня убивать… Поэтому он и не додушил меня тогда на стоянке. Постой, я же не рассказала тебе об этом! – услышал Валерий.

– Да, кстати, что произошло? – спокойно спросил Марию Валерий.

И Мария рассказала ему о встрече в ресторане. О Гринфельде и его теории, о реакции на нее Соколова, о том, как она безуспешно пыталась вывести маньяка на чистую воду. Когда она дошла до того, как ее пытались задушить на автостоянке, голос ее задрожал. Валерий выслушал ее спокойно. Даже не вставил ни одного слова в монолог Марии. Это ее удивило.

– И вот Соколов разозлился на меня, решил помучить. Вчера ждал меня у рощицы, заламывал руки, требовал денег, угрожал, что положит меня в багажник своей машины и увезет. Потом говорил еще какие-то гадости, – Мария едва могла сдержать слезы.

– И отпустил? – Валерий был явно удивлен.

– Да. Он издевается надо мной, – резко ответила Мария.

– Мы, кстати, по фамилии и имени разыскали тут его адресочек…

– Дай-ка я запишу на всякий случай.

Она записала адрес Соколова, посмотрела в окно: шел дождь. Он зашелестел по асфальту, застучал по крышам, двор стал серым и невзрачным. Мария вздохнула. Похоже, ясные солнечные дни заканчивались. Но если бы ее заботило только это…

Валерий задумался. Пауза затянулась на довольно длительное время.

– Ну что ж, – наконец произнес он, – раз ему так нравится пугать…

– Вот именно – нравится, – перебила его Мария, – очень нравится. Он настоящий маньяк!

– Значит, и мы его пугнем, – угрожающе сказал Валерий и пристально посмотрел на Михаила. Тот кивнул в знак согласия.

* * *

Валерий положил трубку. Голос Марии ему нравился, он готов был слушать его бесконечно. Но сейчас было некогда. Он торопливо взглянул на старинные настенные часы, гармонично вписывавшиеся в интерьер его загородного дома. Сегодня ему надо было попасть в город как можно быстрее.

– Какие проблемы, босс? Надо кого-то припугнуть? – Михаил в любой момент был готов исполнять поручения хозяина, особенно если они были связаны с насилием. Есть такой тип людей, которые по своей инициативе не отважились бы совершить отвратительный поступок, но по чьей-то указке они легко могут избивать и угрожать. Приказ снимает с них моральную ответственность за поступок. Словно бы и не они вовсе избивают и калечат.

Таким и был Михаил, человек огромного роста и недюжинной силы. Решений он принимать не умел. Он никогда бы не стал настоящим боссом – для этого нужны другие качества. Но он еще много лет назад безошибочно научился находить тех, кто давал ему точные указания. Он всегда с гордостью докладывал о своей работе хозяину, и такая жизнь его вполне устраивала. Вознаграждения он не ждал, но никогда не отказывался от него. Требовал не так много, и его услугами рады были воспользоваться и те, кто занимался большим бизнесом, и те, кто рвался в политику. Однако Михаил привык к Валерию и на все предложения со стороны отвечал отказом.

Валерий даже не подозревал, насколько жестоким был его помощник. С эти парнем он был знаком много лет, но никогда не интересовался, как Михаил справляется с его поручениями.

Верзила уже собирался идти и громить кого угодно. Лишь бы приказали.

* * *

Днем на автостоянке торгово-развлекательного комплекса никем не замеченный появился мужчина в длинном черном плаще. Он прошел мимо охранников, пряча лицо в высокий воротник. Это был Соколов. Охранники были заняты беседой. Они наверняка узнали бы маньяка, который хотел задушить женщину пару дней назад. Но утром один из них приехал на новой машине, и все были увлечены обсуждением достоинств автомобиля.

Соколов вел себя, как сыщик. Он ходил по подземной стоянке, по тому самому месту, где случилось нападение на Марию. Порой он нагибался, садился на корточки… Что-то искал…

За одной из колонн стоял человек, укутанный в темный шарф. В его руках была фотокамера. Он уверенно и быстро снимал каждое движение Соколова.

Наконец Соколов подошел к другой колонне и, присев около нее на корточки, отодвинул в сторону совочек с метлой и начал рыться в куче сметенного мусора…

Незнакомец заснял каждое его действие, но успел скрыться до того, как Соколов поднял голову.

Соколов завернул что-то в бумажку и, видимо, был доволен своей находкой. Со стоянки вышел улыбаясь. Мимо охранников прошел спокойно, почти не пытался спрятаться. Они не заметили его.

* * *

После разговора с Валерием Мария попробовала снова начать читать роман, но ничего из этого не вышло. Бросила книгу в кресло. Ей было досадно: ничто не могло отвлечь Марию от тревожных мыслей.

Она заварила чай, выпила его прямо в постели и уснула. Так и проспала бы весь день безмятежно, без снов, но ей позвонили на домашний телефон. Не туда попали. И тут Мария заметила запись на автоответчике. Услышав угрозы, которые произносил голос Витька, она схватилась за голову: «Ну сколько можно? Что им всем от меня нужно? Когда все это закончится?»

Дождя за окном не было, и Мария решила прогуляться. Она вышла из дома, но в машину не села, пошла пешком. Бродила долго, никакой определенной цели у нее не было. Ей очень не хотелось оставаться одной, даже в своей собственной квартире. Она заходила в людные магазины, делала вид, что рассматривает одежду, книги. В действительности же ей ничего не хотелось покупать. «В центре города трудно убить человека», – размышляла Мария и ужасалась своим мыслям, но ни о чем другом она думать больше не могла.

В пять часов вечера Мария решила вернуться домой. Даша уже точно должна была прийти из школы. Дольше в городе Марии не хотелось задерживаться. Поздние возвращения домой не входили в ее планы. «Теперь я должна приходить не позже семи вечера», – решила Мария.

* * *

Даша переоделась и уже разогревала ужин на кухне. Мария улыбнулась: дочь давно уже была самостоятельной. Ей часто приходилось оставаться дома одной, когда Мария брала на себя больше вызовов на работе. С ней уже можно разговаривать, как со взрослой, – последние две недели беседы с Дашей даже успокаивали ее немного. Вот и сейчас за ужином они говорили о «взрослых» вещах. Речь зашла и о Соколове. Мария разливала чай по кружкам.

– С одной стороны, он вселяет в меня страх и ужас… С другой – заботится и беспокоится обо мне, – сказала она Даше.

– Он говорил со мной…

Мария застыла на месте, она была ошарашена этим известием:

– Вот так новости! Опять? Когда?

– Мы с ним встречались, – насупившись, произнесла Даша. Она предчувствовала реакцию матери – ничего хорошего ждать не следовало.

– Почему ты не сказала мне об этом сразу?

– Потому что ты в прошлый раз так на меня накинулась за то, что я открыла ему дверь, вот я и подумала – лучше не говорить. Ты опять будешь кричать и плакать. Мама, ты вообще в последнее время ведешь себя очень необычно. Нет, ну я понимаю, с тобой происходят страшные вещи, но мне кажется, что ты не видишь ничего, кроме своего страха. Не хочешь видеть. Ничего не замечаешь и ведешь себя, как маленькая.

– Я не зря накинулась! О чем вы говорили? – Марию всерьез обеспокоило сообщение Даши. Она отодвинула кружку и внимательно, требовательно посмотрела на дочь.

– Соколов мне сказал, что сначала, когда познакомился с тобой в лесу, он относился к тебе легко, хотел с тобой поразвлечься и забыть… А когда он понял, что тебя надо защитить от какой-то опасности, он обнаружил, что испытывает к тебе совсем другие чувства. – Даша говорила серьезно, медленно подбирая слова. Ей еще не все было понятно во взаимоотношениях взрослых людей, а Соколов воспринимал ее как равную, и ей это, конечно, льстило…

– Да что ты говоришь?! Интересно, какие же чувства этот маньяк стал ко мне испытывать? – скептически посмотрев на Дашу, спросила Мария.

– Ну, он захотел заботиться о тебе.

– Вот лжец! Вот гаденыш! – выкрикнула Мария, как будто Соколов находился тут же на кухне и принимал участие в их с Дашей беседе.

– Нет, мам, никакой он не лжец и не гаденыш. – Она опустила глаза и, выдержав паузу, почти торжественно произнесла. – Он принц, мама…

– Принц?! Никогда не думала, что принцы могут сквернословить и оставлять синяки на руках!

Мария закатала рукава халата и показала Даше синяки. Она хотела высказаться и по поводу черных пятен на шее, но дочь смотрела на нее так укоризненно, что Мария остановилась. Может быть, она на самом деле что-то не понимает? Или страх мешает понять ей? Дашка, двенадцатилетняя девочка, видит и знает больше. Нет, это невозможно. Абсолютно невозможно.

– Могут, мама…

– Ты что, очумела? Ты что, сама в него втюрилась, что ли? Отвечай, он тебе нравится? – Эта догадка испугала Марию.

А Даша ничего не ответила матери. Она допила чай и поставила кружку в раковину.

– Ну все, приехали! Ты что, совсем дура? Ты понимаешь, что тебе двенадцать лет? – весело спросила Мария.

– Понимаю, – не глядя на мать, ответила Даша.

– А он, видимо, не понимает! – Мария была возмущена, она взяла телефонную трубку, но потом, немного подумав, положила ее.

Даша ушла в комнату, включила телевизор, поискала какую-нибудь интересную передачу, но ни одна не понравилась. Тогда она села в кресло, где несколько дней назад корчился от боли Соколов, взяла книгу, которую пыталась читать Мария. Ее увлекли первые страницы. С матерью разговаривать было бесполезно: «Вбила себе в голову, что дядя Саша – убийца, и ничего не замечает. А он ее любит, это же видно!» – думала Даша.

Мария тем временем собиралась куда-то, несмотря на свое решение не ходить поздно вечером… Она зашла в комнату, взглянула на дочь, которая явно на нее была рассержена. Затем заколола волосы и мельком посмотрела в зеркало. Сейчас ей было не до красоты. Даша все это время не отрывала от матери недоуменного взгляда. Она сидела в кресле с книгой в руках.

Заметив, что Мария куда-то собирается, Даша удивилась и испугалась: «Ну куда же ее несет посреди ночи?» Даша вышла за матерью в прихожую, та быстро накинула куртку.

– Мам, ты куда? – изумленно спросила Даша, она не ожидала, что разговор о Соколове закончится таким образом. Меньше всего ей хотелось, чтобы мать ушла в ночь из дома.

– В милицию! – уверенно заявила Мария.

– Зачем? – Даша не понимала порыва Марии: ведь ничего такого не произошло, зачем милиция? Ей было ясно, что дядя Саша не маньяк, а мама – взрослая женщина, а не понимает, что она просто ему нравится.

– Затем! – Мария резко застегнула молнию на куртке, проверила пистолет в кармане брюк.

– А маньяк? Подожди хотя бы до утра! – попросила ее Даша, но понимала, что мать вряд ли послушает ее.

Мария накинула шарф и вышла из квартиры, резко хлопнув дверью.

* * *

Что ей оставалось делать в этой ситуации? Маньяк Соколов уже подбирался к ее ребенку. Она быстро спустилась по ступенькам вниз. Ей совсем не было страшно. Сейчас ее вел материнский инстинкт – самый сильный из всех существующих на земле. Мария поняла это, когда в роддоме ей показали впервые маленькую рыжеволосую девочку. У нее были розовые пухлые щечки. Марии сразу же захотелось обнять ее, крепко к себе прижать и никогда никому не отдавать. Она защищала ее от всего мира, который не всегда добр к человеку. Даша выросла. Казалось бы, все должно измениться, но нет, за эти годы материнский инстинкт окреп, любовь к ребенку выросла. К тому же Даша в последние годы стала еще и ее лучшим другом. Только вот насчет Соколова девочка ошибалась…

– Сейчас ты у меня попляшешь! – шепотом угрожала Мария человеку, которого рядом с ней не было. Ей хотелось крикнуть, чтоб он услышал ее, но это было невозможно.

Мария решительно достала пистолет, выставила его перед собой и бесстрашно пошла через темную рощу… Преодолела Мария ее стремительно, не оборачиваясь бежала по узкой извилистой тропинке. Фонарь по-прежнему не горел, свет в окнах дома погас. В кромешной темноте бежала Мария. Наступил страшный момент, она только в кошмарных снах видела, как кто-то угрожает ее дочери, скрывала этот страх много лет. С рождением ребенка в душе женщины появляется тревога – и уже никуда не уйти от нее. Это навсегда. Эта тревога дремлет, подолгу не дает о себе знать, и лишь порой, когда какой-либо внешний сигнал будит ее, мать лишается страха за свою собственную жизнь, она уже готова совершать безумные поступки.

Мария вышла на одну из небольших улочек. Тусклый свет фонаря едва освещал дорогу. На улице не было ни одного человека. В такое позднее время редко встречаются прохожие…

Мария решительно и бесстрашно шла, размахивая пистолетом.

– Ничего… Сейчас ты у меня попляшешь… Если никто не может нас защитить, я сама прекрасно с этим справлюсь, – угрожала она Соколову.

Внезапно из-под ее ног разбежались кошки. Мария, услышав противный визг, вздрогнула, но не замедлила шаг. У нее была конкретная цель, и ничто не могло бы остановить ее в эту ночь. Она шла наугад по темным улицам и удивлялась тому, как хорошо ориентируется в ночном городе.

* * *

Войдя в гулкий темный подъезд, Мария сверилась с адресом, записанным на бумажке, и решительно поднялась по лестнице на второй этаж.

На лестничной площадке не было света… Остановившись около нужной квартиры, Мария громко постучала. Никто не открыл, и она еще раз резко постучала.

Соколов стоял за дверью. У него в руках тоже был пистолет. После того как Мария постучала второй раз, он еще немного выждал. Прислушался. В подъезде было тихо.

– Кто там? – осторожно спросил Соколов.

– Это я, – услышал он тихий женский голос.

– Кто?

– Мария.

Услышав это имя, Соколов открыл дверь, не включая свет. Он спал перед приходом Марии и успел накинуть только тонкий шелковый халат. Соколов удивился: что могло привести ее в такое время? Спокойно опустил пистолет в карман халата.

– Мария?.. Что случилось? – спросил он заспанным хриплым голосом.

В полумраке Мария без слов приставила к его волосатой груди пистолет, другой рукой она потянула за ручку двери. Дверь хлопнула, раздался щелчок замка.

– А теперь послушайте! Или вы оставите мою дочь в покое, или я сейчас прострелю вам эту вашу жидкую цигеечку, понятно? – Ей казалось, что ее слова прозвучали достаточно угрожающе.

Соколов спросонья смотрел на Марию, не понимая, что происходит. При чем тут дочь Марии? Что заставило прийти эту женщину в его квартиру ночью с пистолетом и угрожать ему?

– Дочь? Какую дочь?.. – Соколов помотал головой, словно желал проснуться.

– Не валяйте дурака! Я вас предупредила! – Мария крепко сжала пистолет, готовясь выстрелить, если Соколов тронется с места. Но тот неожиданно широко улыбнулся. Мария не ожидала этого – рука с пистолетом как будто сама по себе опустилась. Тело не подчинялось Марии.

В этот момент Соколов вдруг подхватил Марию на руки и понес в комнату.

– Что вы делаете? Прекратите! Что вы делаете! – Мария пыталась сопротивляться.

В комнате горела лишь ночная лампа на тумбочке возле огромной кровати. Соколов внес Марию в спальню и положил ее на постель. Мария, изумленная таким ходом событий, попыталась оттолкнуть его.

– Что вы делаете! Прекратите! – кричала она, но Соколов только крепче прижимал ее.

Марии удалось освободить руку, и она приставила к груди Соколова пистолет. Она ненавидела все: его мерзкий скользкий халат, его глаза, руки, волосатую грудь… Но стоило ей представить себе, что она выстрелит и на халате проступит красное пятно, как ее охватил страх. Соколов наклонился над Марией, не обращая внимания на ее пистолет. Достал свой и приставил его к груди женщины.

– Тихо… Помолчи. Теперь моя очередь диктовать условия, – приглушенно сказал Соколов.

– Вы что, не понимаете?.. Я же вас сейчас застрелю…

– Твоя игрушка – туфта, можешь ее выбросить. – Он прищурился.

Напряжение нарастало. Мария чувствовала, как все тело ее пульсирует. Два пистолета. Мужчина и женщина на большой кровати. Соколов, не выпуская пистолет, склонился над лицом Марии и поцеловал ее в губы. Долго, словно и не собирался оторваться. Через некоторое время Мария уронила пистолет и закрыла глаза. Ее тело уже не знало ни страха, ни тревоги. Она была свободна…

Соколов видел перед собой удивительную женщину, внезапно открывшуюся ему. Едва он притронулся к ней – и ушла ее агрессия. У нее своенравный характер. Такие женщины не могут быть не страстными!

Мария же была как будто во сне, ей казалось, что все это нереально: просто так не могло и не должно быть. Когда она очнулась, увидела большую спальню, картины с морскими видами на стенах, пастельного цвета обои – все было настоящим. Халат Соколова лежал на полу, ее смятая одежда – рядом с ним, у кровати – два пистолета. Словно бы она оказалась в театральных декорациях, но нет… так не было! С ней произошло что-то странное, пугающее и в то же время необыкновенно сказочное…

Мария схватилась за голову, простонала что-то невнятное. Соколов улыбнулся ей. Они лежали рядом. Он обнимал Марию и тихонько посмеивался. Он заметил растерянность Марии, и она понравилась ему еще больше.

– Что я наделала?.. Господи, что я наделала? – повторяла Мария, глядя в потолок. – Я ведь знаю, что вы хотите меня убить. Играете со мной, как кошка с мышкой. Разрушили всю мою жизнь… Я боюсь своей тени. Я не могу выезжать на вызовы к детям только потому, что стемнело на улице! Я никогда такой не была! Вы меня унизили и раздавили… И при всем при этом я позволила себе пойти с вами на интимную близость… – Мария покраснела. Она не знала, как лучше определить то, что с ней происходило несколько минут назад.

Собеседник молчал. Ей это не понравилось, и она тревожно оглянулась… Соколов мирно спал.

Мария неслышно приподнялась, заглянула вниз и увидела около кровати два пистолета… Убедившись еще раз, что он спит, свесилась с кровати и потянулась к пистолетам… «А вдруг он сейчас проснется?» – испуганно подумала Мария. Она двигалась предельно осторожно. Вот она уже накрыла их… и в эту же секунду резким движением Соколов перехватил ее руку.

– Нет. С твоего позволения, эти двое будут ночевать под моей подушкой, – сказал он, укоризненно взглянув на нее. В полумраке Мария казалась совсем молоденькой девушкой. Выглядела Мария испуганной – ее застигли врасплох. Она закусила губу, Соколов вновь улыбнулся ей, показывая всем своим видом, что никогда больше не причинит ей вреда.

Взяв оба пистолета, Соколов засунул их под свою подушку, перевернулся на живот и закрыл глаза.

– Скажите, зачем вы меня преследуете? – спросила Мария. Она лежала совсем близко, смотрела на подушку Соколова. Как бы достать эти чертовы пистолеты?..

– Хочу убить, – сквозь сон ответил Соколов. Как же она ему надоела со своими маниями…

– Тогда почему не убиваете?

– Хочу поиграть с тобой… Мне так нравится, – со смехом ответил Соколов.

– И в эту игру входит спать с жертвой? – Мария тяжело вздохнула.

Соколов ответил не сразу.

– Не знаю… Мне просто хотелось попробовать тебя, пока ты живая, – говорил он, не открывая глаз.

Ему невыносимо хотелось спать, а Мария задавала вопросы – могла бы и утром спросить, нет, ей не спится, глупой. Но вот, вроде бы притихла…

Между тем Мария размышляла… Она с ужасом понимала, что ей хочется быть с этим человеком, и в то же время боялась его игр… Что он задумал? Мария понимала, что попала в какую-то дурацкую ситуацию по своей вине: зачем она пошла к Соколову посреди ночи? Что ей в взбрело голову?

«Так… Что он говорит? Попробовать, пока я живая. Ну конечно, кому я мертвая нужна? Это же нормально для настоящего маньяка: попробовать перед тем, как убить. Что теперь со мной будет?» – думала Мария, глядя в потолок. И тут ее поразила страшная догадка. Она даже подскочила на кровати. Ей нужно было бежать… Мария тихонько опустила ноги на пол, но Соколов быстро повернулся к ней.

– Ты куда собралась? – с этими словами он резко притянул Марию к себе.

Ей было не вырваться.

– А теперь, когда вы попробовали, вам уже не нужно, чтобы я оставалась живая? – шепотом спросила Мария.

– Нет, еще нужно… Поживи… Мне понравилось, – засмеялся Соколов.

Мария прислушивалась к его словам. «Надо же! Смилостивился. Разрешил мне пожить, сволочь, – думала Мария, пытаясь рассмотреть комнату. – Как он может? Хотя что можно ждать от маньяка… Но как я смогла… быть с ним? Что случилось? Почему я здесь?» Ее раздражала обстановка вокруг: все было чужим, страшным, но больше всего раздражал владелец квартиры.

– Если не трудно, потуши, пожалуйста, свет, – пробормотал Соколов.

Мария выключила свет и сказала:

– Спокойной ночи…

– Спокойной ночи, – отозвался Соколов, – и спи давай. Никуда ты отсюда не убежишь.

Мария лежала молча, но уснуть не могла. По ее гладким бледным щекам бежали слезы, хотя плакать здесь и сейчас ей совсем не хотелось. В комнате были плотно задернуты шторы, и оттого совсем темно.

– Скажите, а вы точно меня сегодня не убьете? – спросила Мария полушепотом.

У нее не хватило бы сил бежать. Тело обмякло и почти не слушалось Марию…

– Не убью…

– А вдруг убьете?

– Клянусь… Говорю тебе это как главный подозреваемый из твоего списка…

– Какого списка? – Мария насторожилась.

Соколов промолчал. Пауза показалась Марии мучительной. Промелькнули подозрения… Она не сразу решилась спросить, но все-таки задала вопрос, ответ на который был уже для нее очевиден:

– Вы что, рылись в моей сумочке?

Соколов ничего не ответил. Он уже спал. Мария включила яркий свет. И только в этот момент хорошо разглядела Соколова: все его тело было изуродовано синяками. Повсюду – ссадины, следы от побоев…

– Что с вами? – Она почти кричала.

Соколов ответил сквозь сон, медленно подбирая слова:

– Приходил какой-то терминатор. Сказал, что от тебя. Я открыл, а он меня и отметелил… Можно я посплю? – простонал он.

Мария тяжело вздохнула, вспомнила, как она вошла в кабинет Гринфельда, а он ее хотел послать подальше. Это Миша. Телохранитель… Терминатор… Мария пыталась разобраться в сложившейся ситуации, но ничего не получалось: только начинал распутываться клубок, как снова что-то мешало ей понять… Так она и уснула, не разобравшись. Сон неожиданно пришел под утро.

Спала она спокойно, видела радужные сны, как будто явившиеся к ней из детства. Она сидела с сестрой и родителями возле реки. Проплывали теплоходы, ярко светило солнце. Болтали о каких-то пустяках. Никто никуда не спешил. Никаких терминаторов и убийц, никаких страхов. Только покой и безмятежность. Потом Мария плыла на корабле, и рядом с ней кто-то был, она не могла разглядеть лица своего спутника… Но она точно знала, что он не убийца. Ей снилось, что все уже позади. Даша сидела в кресле-качалке, подмигивала Марии и что-то радостно кричала, но слов Мария так и не разобрала…

Но даже во сне Мария понимала, что покой – это всего лишь мечта…

* * *

Обе стрелки на часах замерли на цифре «двенадцать». Мария проснулась. С недоумением и испугом огляделась и… обнаружила себя в большой кровати. Чужая спальня. Чужой дом. Ни одного звука в нем, кроме назойливого тиканья часов на стене. Она заметила записку на прикроватном столике: «Я на работе. Если уйдешь – запри дверь». Почерк мелкий – все слова в одной строчке, под ней стрелка, ведущая к ключу. Рядом с ключом лежал пистолет Марии. Она взглянула на часы: большая стрелка подползла к цифре «три». Мария в ужасе схватила трубку телефона и набрала номер.

– Дочка, как ты? Я тут… – Мария замялась.

Даша ответила ей спокойно, как будто бы ничего не произошло:

– Мам, все нормально!.. Думаешь, я не в состоянии завтрак себе приготовить? Я же взрослая, я все понимаю.

– Что ты понимаешь?! Почему не в школе?!

– Потому что сегодня нет занятий.

– Ах так? – немного успокоилась Мария. – Ну ладно, я скоро буду…

Положив трубку, Мария снова упала на подушку и закрыла глаза…

– Понятно, – пробормотала она.

Ей было больно, стыдно и обидно… С ней играли, ее завлекали. «Что он говорил вчера? – вспоминала Мария. – Что-то о том, как он хотел попробовать меня, пока я жива. Как все это глупо и страшно. Почему я не убежала? Не смогла…»

За окном слышны были сигналы автомобилей. Мария открыла глаза и еще долго вспоминала все, что с ней произошло накануне: бежала по темному ночному городу к Соколову, хотела убить его… Мысли были тревожными. Она снова взяла трубку и набрала номер.

– Гринфельд?..

– Привет, Мария! – радостно ответил Гринфельд.

– Нам надо встретиться… У меня новый поворот в отношениях с моим убийцей…

– О боже, если бы ты знала, Маша, как ты замучила меня своим убийцей! Ну что ж, приезжай. Я сейчас дома. – Менее всего Гринфельду хотелось обсуждать мотивы убийцы… Его не радовало желание Марии приехать.

Тем не менее он пошел в ванную комнату, чтобы побриться. Ванная у Гринфельда была просторной, на полочках стояли гели для бритья, дезодоранты, несколько флаконов туалетной воды – все это добро занимало много места, как у какой-нибудь красотки, тщательно ухаживающей за собой.

Гринфельд долго приводил себя в порядок. Потом прошел в спальню, достал из гардероба один из своих лучших костюмов. Собственно, не только из-за Марии он наряжался. Во второй половине дня Гринфельд был приглашен на торжественный прием, но, в принципе, он мог привести себя в порядок немного позже… «Не встречать же Марию в халате?» – оправдывался Гринфельд, но, будучи психиатром, понимал, что это всего лишь отговорка: ему хотелось произвести на нее впечатление… Отглаженный костюм сидел на нем безупречно.

Мария явилась, запыхавшись. Видно было, что она чуть ли не бежала. Поздоровалась с Гринфельдом только после того, как отдышалась. Она была совсем не накрашена, в мятых брюках, куртка немного запачкана, но, видимо, Марии не было никакого дела до своего внешнего вида. Зная Марию, Гринфельд понимал: что-то опять случилось, и довольно серьезное. Но потом, присмотревшись внимательнее, отметил, что она все-таки неплохо выглядела. Выспавшаяся, не бледная, как обычно в последние недели. Гринфельд пригласил ее в свой кабинет. Психиатр гордился этой комнатой. Недавно над ее интерьером потрудился известный дизайнер, который постарался зрительно увеличить пространство. Там стояла дорогая стильная мебель: кожаные коричневые кресла, большой рабочий стол, на нем лежали бумаги и медицинские журналы. Мария еще не видела кабинет после ремонта. Однако ничего не заметила, и это немного огорчило психиатра.

Гринфельд торопливо взглянул на часы и произнес отстраненно:

– У нас с тобой не так уж много времени – я приглашен на прием… К тому же я не психолог, а психиатр – я не уверен, смогу ли тебе помочь.

– Все зашло слишком далеко… Возможно, здесь нужен уже не психолог, а именно психиатр, – робко ответила Мария…

Она огляделась, села в кресло и скорбно посмотрела на Гринфельда.

– Ну что? – с профессиональным участием поинтересовался Гринфельд, отряхивая лацкан пиджака.

– Я с ним спала, – ответила Мария и отчаянно покачала головой.

– С кем?! – Гринфельд привстал и изумленно посмотрел на Марию.

– Ну с ним, с моим маньяком.

– Да?.. Ну и что? – с наигранным безразличием отреагировал Гринфельд.

Гринфельд как будто отнесся к ее сообщению без особого интереса. Он внимательно рассматривал свои запонки, сверкавшие сапфирами и бриллиантами.

– Как «что»? Я с ним спала! – Марию возмутило безразличие Гринфельда.

– Знаешь, я тут вообще никакой психиатрии не вижу. Он ведь мужчина, а ты – женщина? Почему бы вам не переспать?..

– Ты что, смеешься? Я спала с маньяком! Разве это нормально?

– Ну ты получила удовольствие? – сухо спросил Гринфельд. Он прищурился, разглядывая Марию.

– Мне кажется, это слишком интимный вопрос, – Марию смутил странный разговор.

– Как психиатр, я обязан задавать интимные вопросы, – настаивал Гринфельд.

– Я как будто только сейчас поняла, что такое быть женщиной, – ответила Мария, не глядя в глаза собеседника.

– Что ж, это совершенно нормально… А теперь посмотри, – Гринфельд вытянул вперед руку. – Ты знаешь, что это за камни? Бриллианты! Настоящие бриллианты! Ты знаешь, сколько они стоят?

– Послушай, мне кажется, ты как-то поверхност-но отнесся к моему…

– Нет, ты послушай! – довольно резко перебил Марию Гринфельд. – Чего ты от меня хочешь? Ты совершенно нормальная женщина! Ты что, сомневаешься в моем профессионализме?

– Ни в коей мере! Как ты мог такое подумать?

– Я, честно говоря, в этой ситуации только одного боюсь…

– Чего? – Мария насторожилась.

– А вдруг их украдут?.. Вломятся в квартиру – и украдут! У меня ведь ни сейфа, ничего такого в доме нет… Как ты думаешь, может, ячейку арендовать?.. Я вот о чем тебя прошу – никому об этих бриллиантах не рассказывай, ладно? Обещаешь?

Мария укоризненно посмотрела на Гринфельда. Она понимала, что поговорить с ним о чем-то важном ей вряд ли удастся. Сначала ей показалось, что Гринфельд ждал ее. Но как только она рассказала ему о «новом повороте в отношениях с убийцей», он как будто утратил к ней интерес и переключился на изучение деталей своего гардероба, словно его вдруг озаботила проблема сохранности драгоценных запонок.

Гринфельд всегда был ненормален. Мария помнила, как он берег свои вещи, как он боялся побить свою машину. Ее всегда это раздражало в мужчинах. И бедный Гринфельд за столько лет не мог понять, почему Маша не может полюбить его… Теперь пристает к ней с запонками, хотя Марии нужен его профессиональный совет. «Ничего от него не добьешься. И откуда мне пришла в голову идея бежать к Гринфельду? Чем он может мне помочь? Ему самому врач нужен!» – думала она, грустно глядя на старого друга. Тот все еще рассматривал свои бесценные запонки.

– Нашел у кого спрашивать совета. У меня нет таких дорогих ювелирных изделий, и я совсем не знаю, как арендуют сейфы. – Мария усмехнулась.

Гринфельд покачал головой:

– У меня тоже раньше не было, но теперь появились. И нет мне покоя с этими драгоценностями…

– Я пойду, – сказала Мария, поднимаясь с кресла.

Ей вспомнился Соколов, нежный и страстный… Она глубоко вздохнула: «Жаль, что он маньяк… Или это только маньяки такие… А какие?» Она не находила подходящих слов. Все казалось ей каким-то пошлым… Тем не менее предыдущая ночь была все-таки лучшей в ее жизни. Мария понимала, что правила игры, диктуемые Соколовым, усложнились. Как ей теперь с этим справиться?

В тот проклятый день, когда ее чуть не пришибло кирпичами, она как будто открыла дверь в мир, который прежде от нее скрывался. Он оказался страшен, но порой… порой в этом страшном мире на миг было лучше, чем в привычном. Она содрогнулась, когда подумала об этом.

На улице поймала такси, назвала водителю свой адрес… Она разглядывала улицы, старые дома, их парадные фасады, высокие помпезные новостройки. Город менялся год от года. Время шло… С тех пор как она гуляла здесь со своими мужем, все изменилось. И сама она уже не могла бы так безоглядно влюбиться, как тогда. Сейчас она долго сомневалась, прежде чем сделать шаг.

Вдруг в сумочке зазвонил телефон. Мария вздрогнула. Она все еще боялась звонков мобильного. Cтрах помешал ей немедленно ответить… Мария закусила губу, схватилась за сумку, но открыть ее не хватало смелости. Телефон перестал звонить, но через некоторое время снова напомнил о себе. На нее удивленно посмотрел таксист. Мария достала телефон и увидела номер детской «неотложной помощи». «Вот дура», – обругала она себя.

– Алло! – ответила Мария.

– Мария, здравствуй, это Наташа. У меня к тебе просьба. Сегодня у нас вечером некому работать.

– Я же просила…

– Я знаю. Но у нас серьезные проблемы. Кроме тебя, некому. Поможешь?

– Хорошо, – ответила со вздохом Мария.

Теперь ей придется ждать, когда ее вызовут к больному ребенку. В том, что вызов будет, Мария не сомневалась.

Она еще раз тяжело вздохнула и посмотрела в окно. Город стал незнакомым, и в этом было что-то пугающее. За каждым углом мог притаиться убийца. Смерть поджидала Марию… Она теперь была в этом уверена… Сколько ни проси отсрочки у высших сил, смерть может настичь хоть сейчас, хоть завтра – в любой момент, где угодно. Мария закрыла глаза руками. Водитель удивленно посмотрел на измученную женщину.

* * *

Вечером Марию вызвали к больному ребенку. В этот раз район был дальний, дом – сомнительный. Обычно у них не было пациентов из Текстильщиков.

Впрочем, квартира оказалась просторной, чистенькой, а родители ребенка – интеллигентными и доброжелательными.

В прихожей, прощаясь с хозяевами, Мария давала рекомендации:

– Не надо волноваться. Ничего страшного с вашей дочкой не происходит. Я рекомендую растирания, побольше теплого питья. Почаще держите ребенка на руках – пусть чувствует любовь и заботу…

– А это действительно поможет? – удивленно спросила мать.

Мария вздохнула: все родители одинаковы. Они готовы любой насморк лечить антибиотиками. Ей снова пришлось прочитать небольшую лекцию. В конце концов, вроде бы все поняли, что не надо преувеличивать опасность ОРЗ.

– Лечить, конечно, необходимо. Врача вызывать нужно, чтобы правильно поставить диагноз и исключить серьезные инфекционные заболевания, но не переусердствуйте, – посоветовала на прощание Мария.

Она вышла из квартиры, и, спускаясь по лестнице, рассматривала стены грязного подъезда. Они были изрисованы черепами и костями, пугающими зубастыми мордами…

– Вот индустрия страха-то, – поморщившись, сказала Мария едва слышно.

Уже стемнело. На улице никого не было, только откуда-то очень издалека слышны были пьяные крики. Мария вышла на улицу. Когда проходила между глухими рядами гаражей, ей снова показалось, что кто-то следует за ней. Услышав крадущиеся шаги, Мария остановилась. Преследователь тоже. Шорох стих. Мария прибавила шагу – и вновь услышала чьи-то шаги. Преследователь выдерживал ее темп. Мария подошла к ручью, ей предстояло пройти по мостику. Вдруг сзади треснула ветка – в полной тишине такой звук сродни выстрелу пистолета. Мария не выдержала, извлекла пистолет и несколько раз выстрелила назад в темноту.

Она бежала, не зная, ранила ли преследователя или нет, бежала изо всех сил, не понимая, откуда у нее взялись силы. Мария уже задыхалась, когда увидела яркие огни большой улицы. Она добежала до угла и остановилась, прижавшись к дому. Немного отдохнув, пошла по улице спокойным шагом, словно не было преследования и выстрелов в темноту у ручья. Вдруг за спиной она снова услышала шаги. Обернулась. Перед ней стоял Соколов.

– Опять вы? – насмешливо спросила она.

– Не мы, а я… Ты первая баба, которая даже после «этого» не говорит мне «ты», – рассмеялся Соколов.

– Вы продолжаете меня преследовать?

– Зачем же?.. Наоборот, я тебя охраняю, – спокойно отреагировал он.

– Но вы же сами сказали, что собираетесь меня убить! – Она прекрасно помнила, что говорил ей Соколов ночью.

– Когда я такое говорил? – Соколов нахмурился, пытаясь вспомнить…

– Ну тогда… В вашей спальне…

– Ну это же в спальне… – Он улыбнулся. – Ты же все равно думаешь, что я хочу тебя убить… Вот я и решил подогреть тебя через это… Тебе же понравилось? – Он взглянул на нее исподлобья.

Мария не ответила.

– Кстати, ты вот сейчас стреляла, а могла, между прочим, ранить… Или даже убить. Помнишь, как тогда?..

– Ну ведь не ранила же? Руки-ноги у вас вроде бы целы.

– Не ранила, зато спугнула… Я уже шел за ним по пятам…

– Да ладно придумывать. – Мария махнула рукой, но Соколов нахмурился – и это ее насторожило…

– Скажи, у тебя есть знакомые, которые увлекаются бриллиантами? – неожиданно спросил Соколов…

– Странный вопрос… Зачем вам это?

– Просто… Хотелось бы знать, у кого из твоих знакомых есть достаточно дорогие бриллиантовые украшения?

– Мне не нравится этот вопрос. У меня нет таких знакомых, – соврала Мария. Перед глазами мелькнули дорогие запонки Гринфельда, усыпанные драгоценными камнями, оправленными в платину…

Соколов достал из кармана бумажку и развернул ее. На бумажке сверкнула маленькая золотая сережка с бриллиантом.

– Что это? – Мария удивленно посмотрела на Соколова.

– Сережка. С бриллиантом… Может, все-таки есть у кого-то из твоих знакомых украшения, состоящие из таких вот штучек? – Соколов нервничал. Неужели Мария не обращает внимания на украшения? Впрочем, у самой Марии не было ни колец, ни сережек.

– Нет… Я понятия не имею, у кого из моих знакомых могут быть такие украшения.

– Хорошо… Нет, значит, нет. Ты только не болтай о том, что я тебя об этом спрашивал, ладно?

Марию второй раз за день попросили никому не говорить о бриллиантах. Она вздохнула, посмотрела на Соколова с сомнением: «Ну неужели он маньяк?» Решила, что приключений на сегодня для нее вполне достаточно, так что разговор с Соколовым надо заканчивать. Улизнуть от него на ярко освещенной улице не составляло большого труда. Она спустилась в подземный переход, пробежала несколько метров. Когда оглянулась, Соколова не заметила. Мария радовалась, что ей удалось легко отделаться от преследователя.

* * *

До дома Мария добралась на метро. Было уже очень поздно, когда она открыла дверь своей квартиры. Ее встретила Даша с огромной кулинарной книгой в руках. На девочке был фартук. Мария поцеловалась с дочерью.

– Привет, мам, как дела? – Мария так соскучилась по родному Дашиному голосу, как будто не разговаривала с ней днем, хотя… говорили они мало, Мария избегала разговоров о Соколове.

– Устала… Опять твой принц привязался… На темной дорожке. Я выпустила в него четыре пули, но даже не ранила. И снова никаких доказательств, что это был он. – Она выглядела расстроенной.

– А если это был не он? – Даша положила книгу на стул.

– Ну кто же еще? – спросила Мария почти спокойно. Она распустила волосы и расчесывала их у зеркала. – Всегда он там, где на меня нападают… Вы-спрашивал, есть ли у кого-то из моих знакомых дорогие бриллиантовые украшения. Даже изделие какое-то показывал…

– Странно… Разве есть у нас знакомые с бриллиантами? – Даша задумалась.

– Гринфельд. Но я, естественно, не сказала… А если позвонит – и ты молчи. Ты же не хочешь оказаться наводчицей? – Мария обернулась и встретила серьезный взгляд дочери.

– Угу, – пробормотала Даша, – не хочу. – Она взяла книгу со стула и рассеянно прошла не на кухню, где собиралась что-то готовить, а в свою комнату.

Мамины странности ей уже надоели. Даша никак не могла понять, почему мама не замечает, что нравится дяде Саше.

* * *

На следующий день Марию снова вызвали к больному малышу. Этого маленького мальчика она знала почти с самого рождения. Ехать было совсем близко, но Мария на прощание дала Даше столько наставлений, что девочка где-то посередине монолога перестала ее слушать.

Она решила, что уроки учить совсем не обязательно. Одноклассник дал ей диск с новой компьютерной игрой, которой уже увлеклись все ее друзья и подруги. Даша хотела попросить маму купить ей диск, но той было явно не до игр. Девочка долго провозилась, устанавливая игрушку и перезагружая компьютер. Неожиданно в дверь кто-то позвонил. Мама не могла еще вернуться с работы…

– Кто там? – настороженно спросила Даша.

– Дядя Саша.

Девочка спокойно открыла дверь. На пороге стоял Соколов.

– Привет. А где мама?

– На работе, – ответила Даша, и, кокетливо выставив ногу, спросила: – Как вам моя новая юбка?

На самом деле юбка была не такая уж новая, но нужно же было что-то спросить.

– Ничего, – промямлил Соколов, – не слишком длинная. Ты попробуй носить до земли, тебе пойдет…

– А я думала, вы что-то понимаете в красоте, – скривила забавную рожицу Даша.

– Понимаю, да не в твоей. Вырасти сначала, поняла? – С этими словами Соколов шутливо щелкнул Дашу по носу.

Даша сначала поморщилась, а потом рассмеялась:

– Ну что вы, дядя Саша?

Соколов достал из кармана белую бумажку и развернул ее перед Дашей. Девочка внимательно наблюдала за ним. Вдруг перед ней ярко сверкнула бриллиантовая сережка.

– Что это? – Даша рассматривала украшение. Сережка показалась ей простой, но камушек весь искрился.

– Сережка с бриллиантом.

– Ух ты! Бриллиант настоящий? – Даша протянула руку к сережке, но Соколов не дал ей украшение, только кивнул.

– Первый раз вижу настоящий бриллиант! – воскликнула девочка.

Ей было досадно: дядя Саша не дал ей посмотреть сережку. Даша с удовольствием бы ее примерила. Таких украшений вблизи она никогда не видела.

– А что, у матери разве нету? – поинтересовался Соколов.

– Нету, – расстроенно ответила Даша.

– Ну что ж, раз так, подарю его ей…

Даша снова протянула руку к сережке, но Соколов уже заворачивал ее в бумажку.

– Не сейчас – попозже… Это не просто сережка. Это улика. Я нашел ее на подземной стоянке – там, где на Марию напали…

– Выходит, на нее напала женщина? – Глаза Даши расширились от ужаса. Она представила, как сообщит эту новость отцу. Даша догадалась, кто мог напасть на Марию.

– Выходит, так. Ты могла бы сообразить, какая женщина могла напасть на твою маму? – спросил Соколов, словно подслушав ее мысли.

– А чего тут соображать? Это, наверное, Вика, новая жена моего папы… Вы показывали эту сережку маме? – спросила Даша. Ей снова хотелось взглянуть на украшение, но бумажка была уже в кармане Соколова.

– Да.

– И что?

– Ничего… Я не сказал Марии, где нашел, – замялся Соколов.

– Почему? – удивилась девочка. Ей казалось, что это так просто – взял и сказал. Тогда, возможно, мать перестала бы подозревать его.

– Понимаешь, Мария такой человек… Она может разболтать кому-нибудь, кому доверяет. – Соколов подумал о Гринфельде и о таинственном Валерии. Что-то неладное происходило вокруг Марии. Кто-то из тех людей, которые знали ее хорошо, устроил охоту или невольно помогал охотнику…

– Это верно… Она всем доверяет. – Даша поджала губы.

«Кроме вас», – хотела добавить она, но промолчала: Соколов об этом и так прекрасно знает.

– Если тот, кто на нее нападал, поймет, что у меня есть улика, дела будут плохи… Меня только интересовало: Марии ли эта сережка или не ее?

– У нашего знакомого психиатра есть такие бриллианты… Он собирает разный лом ювелирных изделий и что-то там химичит. Это его хобби. Его зовут Аркадий Гринфельд, – неожиданно для себя выдала Даша. Мама предупреждала ее, но разве она что-то понимает в этой жизни? Даша считала, что мама вообще не может анализировать, действует только интуитивно. И к тому же ей очень льстило, что Соколов разговаривает с ней, как со взрослой. С Марией он воркует иначе… Хотя иногда они ругаются. Но Даша нисколько не сомневалась, что это пройдет: все ругаются, а потом мирятся.

– Аркадий Гринфельд? Это интересно… Адресочек есть? Это ведь тот самый, с которым мы сидели тогда в ресторане! Он же был там в момент нападения! Я так и знал, что это он, подлюка! – Соколов стукнул себя по лбу.

Даша приглашала его остаться на чай и дождаться мать, но Соколов отказался, напомнив девочке, чем все закончилось в последний раз. Мария порой действует очень импульсивно. Соколову было ее жаль, но он не сомневался, что сможет помочь ей. «И что же в этой женщине такого удивительного? – размышлял он, когда шел через рощу, – она вовсе не красотка с обложки, но очень женственна. Встречаются иногда такие, беззащитные… Только мне все другие попадались чаще». Днем по рощице бегали ребятишки, Соколов огляделся: неподалеку стоял одинокий сломанный фонарь – с этим тоже надо что-то делать. И подумать только, самый центр города, а ощущение такое, что попал в какой-нибудь глухой отдаленный район. Убийце ничего не стоит спрятаться за деревом, никто его и не заметит…

* * *

Соколов почувствовал себя охотником, напавшим на след. С того момента, как он нашел сережку на стоянке, все время спрашивал себя, какое она может иметь отношение к покушению на убийство Марии? И теперь, когда Даша сказала, что сережка не принадлежала матери (самой Марии он почему-то не во всем доверял), Соколов уже не сомневался, что это украшение обронил убийца.

Он сел в свою машину и поехал к торговому центру. В подземный гараж сразу заезжать не рискнул – велика была вероятность, что охранники из той злополучной смены узнают его. Попытался припарковаться в квартале от него, но места для автомобиля нигде не было. Тогда он решительно направился к подземному гаражу торгового центра.

Поставив машину, пошел в ресторан, где они сидели с Гринфельдом и Марией. На входе его встретил знакомый официант. «Повезло», – обрадовался Соколов.

– Привет, ты помнишь меня? – обратился Соколов к официанту.

Молодой человек кивнул:

– Да, я помню вас. Вы пришли с дамой, а потом пришел еще один посетитель. Стильный такой мужчина. Только у него синяк был под глазом.

– Вот об этом посетителе я и хотел тебя спросить. Ты помнишь, что дама вышла раньше нас?

– Помню. Дама больше не вернулась. А потом вышли вы. И вернулись.

– А этот, третий? Он выходил, пока меня не было? – Соколов пристально посмотрел на официанта, от его ответа зависело многое.

– Выходил, – без сомнения в голосе ответил официант.

– Ты уверен? – прищурившись, переспросил Соколов.

– Конечно, уверен! Если все выходят по очереди, и никто не желает платить, так я уж, наверное, за последним-то поглядываю! – ответил официант. Соколов понял, что тот не соврал, и протянул ему сторублевую бумажку.

– Спасибо, – официант улыбнулся и быстро спрятал купюру в карман. Потом он продолжил: – Меня, кстати, и начальник нашей охраны об этом же расспрашивал…

Соколову уже не были интересны эти подробности. Он простился с официантом и выбежал из ресторана.

* * *

Пять минут спустя машина Соколова уже выезжала с подземной стоянки.

«Ну теперь, красавчик, ты от меня не уйдешь», – сказал Соколов, мысленно обращаясь к Гринфельду… Всю дорогу он повторял слова угрозы, вел монолог с воображаемым Гринфельдом, как будто заранее пытался отрепетировать встречу. Он предчувствовал, что сейчас, прямо сегодня все раскроется. Убийца будет уличен и наказан. Если только ему, Соколову, удастся осуществить задуманное…

Как назло, Соколов угодил в пробку. Он пытался объехать ее, но на другой улице тоже был затор. Соколов отчаянно сигналил. Он боялся, что Гринфельд предпримет новую попытку убить Марию…

В тот вечер, когда он встретил ее впервые, Соколов даже не подозревал, в какую дурацкую историю вляпался, но назад хода нет. Он думал о Марии, когда просыпался, она не покидала его мысли на протяжении всего дня. Каждого дня. С ним давно такого не было.

Когда-то Соколов был влюблен в свою жену. Потом не было серьезных увлечений. Ему казалось, что больше уже и не будет. И вот случилось!

Из-за этого теперь Соколов находится под подозрением у милиции. Однако не это страшно. Его подозревает Мария – женщина, в которую он влюблен. И единственная возможность доказать ей, что он не убийца, – найти того, кто покушался на ее жизнь. Теперь он не сомневался, что это был чокнутый психиатр Аркадий Гринфельд. По всему видно, что он увлечен Марией… К тому же его рассуждения о приматах явно не укладываются в представления о нормальном человеке. Только Соколов не понимал, почему Мария, врач по специальности, закрывала на это глаза.

Наконец Соколову удалось выехать из пробки…

* * *

Мария стояла возле своего дома и размышляла. Она уже привыкла к тому, что приходится колесить по городу либо в поисках убийцы, либо убегать от него. Вспоминала о ночи, проведенной с Соколовым, о встрече накануне вечером. Все говорило о том, что этот человек охотится за ней, но только Мария знала, как ей хотелось надеяться на чудо: вдруг это все-таки кто-то другой. Скорей всего, Вика и бывший муж Марии решили лишить ее квартиры в центре города.

Пока Мария размышляла, ей позвонил Валерий. Она не сразу услышала телефон.

– Ты долго не отвечаешь. Я волновался…

– Просто задумалась.

– Ты сегодня свободна? – Вопрос прозвучал почти требовательно, словно Валерий уже заранее назначил встречу.

– Да, а что?

– Приезжай ко мне. У меня кое-что есть для тебя! Очень интересные вещи обнаружились.

– Это связано с Соколовым? – Мария вздохнула тяжело.

– Это связано с твоим маньяком, – ответил сухо Валерий.

Мария растерялась…

– Хорошо, я еду. Прямо сейчас выезжаю.

Она даже не зашла домой. Новости о Соколове были важнее обеда. Мария не сомневалась в том, что под «маньяком» Валерий подразумевал человека, с которым она провела накануне потрясающую ночь.

Некоторое время спустя, вырвавшись из города, Мария мчалась на предельной скорости к дому Валерия. Ей иногда нравилось ехать очень быстро. В эти моменты можно ни о чем не думать. Адреналин выбрасывался в кровь, и исчезал страх. Соколов был прав. Ее разогрело ощущение опасности. Оказывается, иногда увлекательно и приятно ходить по лезвию ножа. Мария усмехнулась, подумав об этом… «Жаль, что больше никогда такого не случится», – мелькнула кощунственная мысль. Но Мария тут же выругалась: «Черт возьми! Вот идиотка! Как можно такое подумать? Дура!»

В этот момент Мария уже подъехала к повороту, ведущему к знакомому дому, и сбавила скорость. Близился вечер. Солнце зацепилось за верхушки деревьев, наполнив светом их кроны.

У дома Валерия бегала большая собака – немецкая овчарка. Раньше Мария видела ее, но собака лежала в тени и спала. Теперь же с ней происходило что-то необычное. Она поскуливала, несколько раз обежала вокруг дома, пока Мария шла с Валерием по дорожке. Хозяин пытался усмирить овчарку, но та не подчинялась ему. Он несколько раз прикрикнул на нее – не помогло.

– Извини. Она сегодня неспокойная. Странно…

– Что-то случилось? Ты выглядишь сегодня неважно. – Мария пристально оглядела Валерия.

Он ничего не ответил, только грустно посмотрел куда-то вдаль. Разве объяснишь ей, что все идет не так, не по плану?.. Жена вчера устроила истерику по телефону, с Марией тоже ничего не ладилось…

Наконец Валерий и Мария вошли в дом. Там на столе Мария сразу же увидела фотографии и, отказавшись от обеда, попросила показать их немедленно.

– Не могу я так. Давай хоть чай заварю. Пройдем на террасу, – предложил Валерий.

Он снова заварил тот чай, который любила Мария, поставил перед ней вазочку с джемом, конфеты, но гостья ни к чему не притронулась. Она рассматривала фотографии и слушала пояснения Валерия.

– Я обещал тебе, что прослежу за ним. Вот снимки. Здесь ты видишь, что он снова ходил на подземную стоянку, где раньше покушался на тебя. Зачем он приперся туда опять? Вероятно, что-то оставил на месте преступления и теперь искал эту вещь? – предположил Валерий.

– Возможно. Я узнала, что он нашел там сережку с бриллиантом. Даша мне позвонила и рассказала. – Мария нахмурилась: какая-то неувязка была в действиях Соколова.

– Кому могла принадлежать эта сережка? – допытывался ее собеседник.

Мария пожала плечами:

– Сегодня все носят сережки – и мужчины, и женщины.

Валерий пристально посмотрел на Марию: ей явно не хотелось верить в то, что убийца – Соколов, и это раздражало его.

– Значит, нам надо искать женщину или же мужчину, у которого проколото хотя бы одно ухо. Или бровь. Или язык. Или любой другой орган.

– Нет, такая сережка может быть только в ухе. Во всех остальных местах она мешает, – уверенно заявила Мария.

Она, конечно, плохо разбиралась в пирсинге, но видела сережки, предназначенные для прокалывания бровей, языка и прочего.

– Ну что ж, я не такой большой специалист в этих вопросах. Я вообще ничего себе никогда не прокалывал… Пойду приготовлю кофе.

Валерий пошел готовить кофе, но внезапно остановился, у него появилась новая идея.

– А если это женщина? Есть ли какая-нибудь женщина, которую ты подозреваешь?

Мария обреченно посмотрела на Валерия. Придется ему рассказать о своих подозрениях. Ее пугало отсутствие Михаила: а что, если он сейчас избивает кого-то по указанию хозяина или по собственной воле?

– Конечно. Это Вика – нынешняя жена моего бывшего мужа. Эта юная особа спит и видит завладеть квартирой, в которой живем мы с Дашкой. – Мария покачала головой и отвернулась. Вику она не выносила, как, впрочем, и та ее…

– Подожди, я сейчас позвоню. – Валерий достал мобильный и набрал номер.

– Кому ты звонишь? – встревоженно спросила Мария.

– Мише.

– Ни в коем случае! – Ее по-настоящему испугал этот ответ. Она видела Гринфельда и Соколова после визита Михаила, она присутствовала при его разборках с Витьком…

– Наоборот! Я хочу его остановить! – Валерий нервничал, и Мария это заметила.

– Алло, Миша?.. А у Вики ты был?

– Не мешай, я как раз сейчас у нее, – услышал он в ответ.

– Ну что? – Мария встала и прошлась по террасе, затем приблизилась к Валерию и посмотрела ему в глаза. Он отвел взгляд.

– Он сейчас там, – сухо ответил Валерий.

– О боже! Надеюсь, он не посмеет тронуть женщину? – почти простонала Мария.

Она хотела быстро собраться и уехать. Какой бы мерзкой ни была Виктория, Марии не хотелось, чтобы ее избил громила.

Однако хозяин дома не дал ей уехать.

– Подожди! Куда ты собралась? Сейчас я позвоню Михаилу снова. Вот увидишь, все будет хорошо. Нет никаких оснований для паники. – Валерий иногда мог говорить очень убедительно. Не столько слова были значимы, сколько красивый, уверенный голос.

Мария подчинилась ему. Да и все равно она бы опоздала…

* * *

А в это время Михаил вовсю орудовал в квартире. Бывший супруг Марии с расквашенным лицом лежал в углу прихожей. Михаил прижал к стенке испуганную Вику. В этот момент ему снова позвонил Валерий.

– Ну что тебе еще? – запыхавшись, ответил Миша.

– Проверь, есть ли у нее бриллиантовые сережки?

– Чего? – Миша отпустил Вику.

– Узнай, есть ли у нее бриллиантовые сережки, и, если есть, пусть покажет тебе обе!

Валерий положил трубку.

Мария раскачивалась на плетеном стуле и неотрывно глядела на Валерия, пока он говорил.

– Успокойся. Кажется, он держит себя в руках.

– Слава богу! – ответила со вздохом Мария.

Телефон Валерия зазвонил. Хозяин дома отошел от террасы и только тогда ответил. Михаил отчитался перед ним: второй сережки у Вики не оказалось. Валерий, конечно, догадывался, какими методами пользуется Михаил, но Марии об этом не стоило знать.

– Спасибо, – сказал Валерий в трубку и, обернувшись к Марии, кивнул.

– Ну что? – спросила она.

– Одной сережки не хватает.

Валерий снова обратился к Михаилу:

– Продолжай, больше я тебя не отвлекаю.

Мысли Марии были стремительны. Еще не так давно она подозревала Соколова и удивлялась, откуда у нее такая патологическая привязанность к убийце. Узнав о том, что у Вики не оказалось второй сережки, Мария вздохнула с облегчением: ничего ненормального в ее влечении к Соколову не было. Все встало на свои места. Не случайно ее первой мыслью, когда ее чуть не убили кирпичи, все-таки была мысль о муже и его новой супруге Виктории.

«Пусть будет так. Надо разобраться потом… с Сашей», – размышляла Мария. Она вспоминала, как Соколов смотрел на нее, как учил ее обороняться. Теперь Мария ругала себя за то, что не поняла… Даша оказалась умнее и прозорливее своей матери. Мария подумала о дочери, о том, что Даша хоть и выглядит как маленькая девочка, но уже почти взрослый человек. От серьезных проблем ее отделяет всего несколько шагов. Как жаль, что у Даши нет отца… Нет, он, конечно, есть, но это всего лишь формальность. Марии снова стало грустно.

Она взяла кружку, в которой давно уже остыл чай, отпила.

– Вот сучка, это она тебя душила! Одной не хватает! И можешь не сомневаться – ее целью является твоя квартира! – сказал Валерий, но ей уже не нужны были эти объяснения.

Мария чувствовала себя в безопасности. Дом Валерия находился далеко от Москвы. В квартире мужа был Михаил. А она уже планировала встречу с Соколовым, представляла, как позвонит ему…

* * *

Миша после разговора с боссом, как раненый медведь, снова бросился на Викторию. Она закричала. В этот момент из комнаты появился молодой человек со шприцем. Буквально за три минуты до явления Михаила прибыл ветеринар, чтобы кастрировать кота Виктории.

– Извините, но в такой обстановке я отказываюсь кастрировать вашего кота! – возмутился молодой человек, поправил очки и с удивлением посмотрел на гостя и хозяев.

В ту же секунду Александр Зяблик выхватил у него из рук шприц и всадил иглу в руку Михаила. Миша грузно осел на пол. Его глаза закатились, язык вывалился – зрелище было впечатляющее: огромный мужчина лежал на полу, над ним стоял достаточно щуплый человек, к тому же весь избитый…

– Что это у вас там было… в шприце? – обратился он к ветеринару.

– Анестезия. Я не понял, кого вы хотите кастрировать? – Молодой человек побледнел.

Виктория сидела в углу и плакала, рассматривая синяки на запястьях…

– Нужно звонить в милицию, – жалобно сказала она, но никто не отреагировал на ее слова.

Тогда Вика, проклиная все на свете, пошла к телефону.

– Я не понял, что ему было от нас нужно, – сказал ее муж. Он сел рядом с Михаилом и пощупал его пульс.

Из комнаты выскочил огромный рыжий кот и испуганно уставился на хозяев.

* * *

В это время в кабинете Гринфельда тоже происходили довольно странные вещи. Соколов добрался до него довольно быстро и, вальяжно развалившись в кресле, продолжил свою игру.

– Уважаемый доктор, сейчас я постараюсь вам объяснить, что заставило меня обратиться к вам за психиатрической помощью, – он говорил предельно вежливо…

После этих слов он залез в карман своей потертой куртки и достал уже довольно измятую бумажку. Медленно развернул ее и показал Гринфельду сережку с бриллиантом.

– Вообще-то я человек психически здоровый. Никогда не обращался. Но лишила меня эта вот проклятая штучка душевного покоя…

Он положил сережку на стол, камешек ярко сверкнул.

– Ваша сережка? – спросил он у Гринфельда.

Соколов провел с доктором «предварительную работу». Психиатр сидел за столом, связанный веревкой, изо рта торчал кляп, сооруженный из белоснежного носового платка, найденного Соколовым в кармане модного пиджака Гринфельда.

Одна рука психиатра была свободна. Соколов позаботился о том, чтобы его подозреваемый смог дать письменные показания. Гринфельд начал писать что-то на листе бумаги.

Соколову не терпелось узнать, что «скажет» о сережке Гринфельд, и он привстал со своего удобного кресла.

«Как же я… буду давать вам… показания… если вы мне рот заткнули…» – медленно прочел Соколов и снова опустился в кресло.

– Отвечаю. Гражданин Гринфельд, показания ты будешь давать письменно.

Его забавляла обстановка в кабинете психиатра. Соколов порылся в столе и обнаружил порнографические журналы с вырезанными силуэтами, скелет в углу рассмешил его. Он был уверен, что все врачи, ковыряющиеся в душе психически больных людей, вечно имеющие дело с маниями, страхами и фобиями, сами не могут быть нормальны. В этом убеждении Соколов не был оригинален. Фантазии могли далеко завести Гринфельда…

Но каким же слабаком оказался этот психиатр! Соколову ничего не стоило схватить и связать его – тот почти и не сопротивлялся, только кричал что-то невразумительное и отмахивался руками… Оставалось только допросить его, а там можно уже и сдавать в милицию вместе с показаниями. Соколов приготовился к долгому допросу.

* * *

Мария ходила по дому Валерия в одиночестве. Хозяин вышел во двор. Ей нравилось здесь. Вся мебель была подобрана со вкусом. Небрежная элегантность интерьера загородного дома успокаивала ее. Она подошла к книжному шкафу. У Валерия была собрана хорошая библиотека, которой мог бы гордиться любой ученый. Напротив шкафа стояли еще и стеллажи. Мария полистала несколько книг: все это были собрания сочинений известных писателей, классиков литературы прошлых веков. Видно было, что книги здесь читали. Они не стояли просто так, для красоты.

Ей вспомнился тихий и неприметный мальчик, каким Валерка был в школе. На переменах сидел в уголке и все время читал. Мария улыбнулась. Ее в детстве почти не увлекало чтение. Она знала, чего хочет от жизни. Часть ее планов осуществилась: у Марии была замечательная работа и хорошая дочь, квартира в центре города. Не было только мужа. Но уж лучше жить одной, чем с подобием мужчины, вечно занятым человеком, которому нет никакого дела до семьи. В последний год их совместной жизни Александр стал часто уезжать в командировки, а Мария и не подозревала, что ездит он в пригород к молодой и привлекательной Вике. Может, она сама не пыталась удержать мужа… Но сейчас уже поздно было об этом думать.

Мария прочла несколько страниц какого-то немецкого автора, но смысл отрывка не поняла. Ей по-прежнему не удавалось сконцентрироваться на чтении. «Все пройдет, – успокаивала себя Мария, – я отдохну и снова начну читать, смотреть фильмы, гулять с Дашей. Мы можем даже снова сходить пострелять».

Снова громко залаяла собака, которая на некоторое время успокаивалась. Мария выглянула в окно, но ничего не увидела. Закат затянулся, лучи солнца будто бы не хотели оставлять землю. Собака не прекращала лаять. Вдруг Мария услышала выстрел – и в какую-то долю секунды этот теплый добрый мир рухнул. Лай прекратился.

Мария села в кресло и закуталась в клетчатый плед… «Что это было?» – пронеслось у нее в голове.

Она не помнила, сколько времени прошло с момента выстрела до того, как появился Валерий. Он нес пустые кофейные чашечки из прессованного хрусталя, совсем маленькие в его больших руках. Валерий тоже казался неспокойным.

– Мы должны уехать. Ты должна переждать в безопасном месте, – сказал он, поставив чашечки на стол.

– А что это было? Где твоя собака? – испуганно спросила Мария.

– Грохнул любимицу. Лаяла, сучка, – спокойно ответил Валерий.

Мария взглянула на него: перед ней стоял совсем другой человек. Голос у него был хриплый, в глазах – нездоровый блеск, волосы взъерошены. Но вел он себя так, как будто ничего не произошло.

Валерий вышел из комнаты. Вскоре гостья услышала, как он возится на кухне. Запах кофе ей показался неприятным. До Марии внезапно дошел смысл сказанного. Она вскочила, выбежала в другую комнату и посмотрела в окно… На траве, залитой солнцем, лежала мертвая собака…

* * *

Возле окна стоял огромный письменный стол. В нем было много выдвижных ящиков. Мария решила проверить их. В первом лежали какие-то документы, которые не представляли для нее никакого интереса. Во втором – фотографии, несколько старых альбомов в потертых плюшевых обложках. У Марии дома тоже хранились такие альбомы. Их покупали родители, когда она была еще совсем маленькой. Бегло просмотрев один из них, Мария не обнаружила ничего интересного: на всех фотографиях были незнакомые люди. Она отложила его в сторону и принялась смотреть другой: там нашла свои снимки и фотографии одноклассников. Валерий на групповых фотографиях стоял в стороне, как будто пристроился случайно к компании веселых молодых людей. Потом Мария нашла альбом мединститута.

Лица однокурсников выглядели такими счастливыми… Она давно уже никого не встречала. Ее поразила одна фотография: лица ее подруг были перечеркнуты черным фломастером крест-накрест. Это показалось Марии странным… Она испуганно взглянула на зловещий снимок еще раз, и, кажется, что-то начала понимать… Ей не хотелось верить своим догадкам…

«Надо узнать, надо узнать», – нервно повторяла она, взгляд Марии возвращался к фотографии.

Марии захотелось закричать, но она сдержала себя. Валерий напевал что-то на кухне. Обстановка в доме казалась удивительно мирной. Если бы не убитая собака и этот снимок…

Мария дрожащими руками достала из сумочки старую записную книжку, взяла телефонную трубку… Нашла номер Ани, когда-то в студенческие времена она была ее лучшей подругой. Потом они поссорились из-за какой-то мелочи и долго не разговаривали. Вроде бы мирились, но все равно их дружба постепенно угасла. Ее лицо было перечеркнуто крест-накрест.

– Алло, можно поговорить с Аней? – спросила Мария, услышав женский голос. Он не был похож на Анин, но ей так хотелось, чтобы это все же была ее подруга.

– Кто это? – спросили ее взволнованно.

– Ее бывшая однокурсница.

– Ани нет в живых. Она утонула…

Ответ поразил Марию… Ее догадка подтверждалась. Нужно только отыскать телефонные номера других девочек…

– Извините…

Мария в растерянности положила трубку. Посмотрела на вторую зачеркнутую подругу. Отыскала и ее номер.

– Извините, можно поговорить с Нинель?

– Нинель больше нет, – глухо ответил незнакомый мужчина…

– Как нет?

– Ее сбила машина…

Мария положила трубку. Звонить другим не было смысла…

Она резко встала, голова закружилась, в глазах все расплывалось. Она растерянно посмотрела вокруг себя: «Что же мне сейчас делать? Оставаться здесь опасно!» Звуки на кухни затихли, вскоре гулко хлопнула входная дверь – Валерий, видимо, вышел из дома. Мария достала мобильный телефон, просмотрела адресную книгу, нашла нужный телефон.

– Алло? Господин Соколов?.. Это он, Валера, мой одноклассник! Это он пытался меня убить.

– Где ты сейчас? – спросил Соколов. Он только что закончил допрашивать Гринфельда.

– Я у него. На даче. – Мария говорила шепотом…

У входа в гостиную, незамеченный Марией, стоял Валерий и, наклонив голову, мрачно прислушивался к ее разговору. Он намеренно хлопнул дверью, чтобы обмануть Марию. Рано или поздно она должна была все понять… Это нисколько не противоречило его планам. Мария осталась последней изо всех. Как давно он планировал ее убить! Он прикончил всех этих противных девчонок, которые смеялись над ним… Осталась лишь та, что по-настоящему нравилась Валерию. Маша была очень красивой. Это сейчас в моде совсем другой тип красоты. Модели, которыми все восхищаются, в представлении Валерия были хуже базарных девок. Мария была красива по-настоящему – классически правильные черты. Ей были бы к лицу бальные платья пастельных оттенков. Сколько раз Валерий видел себя танцующим с Марией, одетой в такое платье! Она не могла не догадываться, что для него она была всегда королевой. Вышла замуж за какого-то придурка, который бросил ее. Теперь влюбилась в очередного идиота… Он уже не хотел сделать ее счастливой, он мечтал об одном – о ее смерти. Но прежде Мария должна помучиться, как и ее подруги…

Мария сидела, повернувшись к окну, она не могла заметить Валерия.

– Ты дура, ты попала! Ты у него в лапах! Ничего не предпринимай! Веди себя так, как будто ни о чем не догадываешься, поняла? Как найти это место?.. – взволнованно кричал в трубку Соколов.

Мария все так же шепотом объяснила ему, как добраться до Валерия. Она помнила, как трудно добиралась в первый раз, и надеяться на то, что Соколов приедет быстро, не стоило. Мария не представляла, как она будет разговаривать с Валерием…

* * *

Во время беседы с Марией Соколов развязывал Гринфельда. Тот смотрел на него, ничего не понимая. Освободив психиатра, Соколов бросился бежать из кабинета. За ним устремился и Гринфельд. Секретарша испуганно посмотрела на них…

Все произошло молниеносно. Гринфельд пытался что-то спросить у Соколова, но тот мчался к автомобилю, наталкиваясь на прохожих…

До Аркадия дошло, что Мария в опасности, но он не знал, где она находится.

Они выбежали из здания, Соколов с телефонной трубкой в руках что есть мочи несся к своему автомобилю. Впрыгнул в него, завел мотор. В последний момент на соседнее сиденье заскочил Гринфельд. Прохожие удивленно посмотрели на двух чудаков. Машина резко тронулась с места.

* * *

Мария выключила телефон, положила его в сумочку. В глазах стояли слезы, но плакать было нельзя. Она осознавала, что попала в ловушку, дверца захлопнулась: сколько ей удастся водить за нос убийцу – неизвестно… Она надеялась продержаться до приезда Соколова.

Когда в комнату вошел Валерий, Мария натянуто улыбнулась. Фотографии и альбомы она успела спрятать до его прихода. Мария не заметила, что один снимок выпал и лежал под столом…

– Тебе обязательно надо уехать. Сейчас попьем кофе и поедем, верно? – взволнованно произнес Валерий.

Он медленно разливал кофе по кружкам, руки его тряслись.

– Валерочка, я не могу уехать. Как же я оставлю Дашу?

– За Дашу не волнуйся, – услышала Мария и почувствовала, как быстро забилось сердце.

Ей трудно было играть роль ничего не ведающей гостьи, хотелось спросить: «Что с моей дочерью?» Тут Мария заметила снимок под столом, на нем была изображена она в тот момент, когда испуганно рассматривала крышу дома, откуда на нее упали кирпичи. Валерий поймал ее взгляд. Мария похолодела.

– Эти фотографии я сделал, когда ты попросила меня помочь. Я начал следить за тобой, фотографировать и изучать твое окружение, чтобы обезопасить…

Валера поднял фотографию и понял, что ошибся.

– А эту фотографию я сделал даже еще раньше…

– Валера, мне надо позвонить.

– Не надо тебе звонить, – резко ответил Валерий.

Мария внезапно бросилась бежать, по пути задела стул, и он с грохотом упал на пол. Валерий прищурился. Теперь начиналась главная и заключительная часть его игры. Он спокойно и невозмутимо вышел за Марией. Ей не убежать далеко. Теперь уже поздно что-то отрицать и разыгрывать роль спасителя: Мария была отнюдь не глупа…

Он вышел из дома, оглянулся, но жертвы нигде не было. Подойдя к забору, Валера увидел ноги Марии, которая пыталась перелезть через него. Недолго думая, он обхватил ее за ноги и, к ужасу Марии, помог спуститься. При этом он вполне миролюбиво приговаривал:

– Давай, давай, голубушка, помогу я тебе… Вот так, голубушка… Что же ты, голубушка, не кричишь никогда? Везде же полно людей! Небось помогли бы… Все деток больных разбудить боишься?

Теперь все встало на свои места: убийца и жертва смотрели в глаза друг другу…

Мария вспоминала тот день, когда приехала сюда впервые: какой же идиоткой она была!

Ее ярость была настолько сильна, что она ничего не могла произнести. Сердце отчаянно колотилось, как будто стремилось выскочить. В ушах шумела кровь. Марии показалось, что она очутилась в том страшном сне, и японец занес над ней меч. Вот-вот он убьет ее, и Мария увидит свое тело со стороны. Она взлетит над этим домом, и он станет таким маленьким, что сможет поместиться у нее на ладони…

Она посмотрела в глаза Валерию. В них отражались ярость и ненависть, но лицо было словно застывшим, напоминало маску. Оттолкнув Валерия, Мария снова бросилась бежать.

Валерий усмехнулся и направился к террасе. Спокойно уселся в шезлонг.

– Не туда, там снова забор! Калитка справа, а за ней свобода! – Эти слова доставили ему удовольствие.

Мария бросилась вправо и действительно увидела калитку.

В этот момент Валерий скрестил руки на груди и выкрикнул:

– А как же Даша? Она ведь у меня здесь! – Он был счастлив.

Мария замерла на месте, услышав эти слова… Калитка была открыта, Марию никто не держал, но ей показалось, что в ее тело впилась веревка. Она развернулась и пошла к Валерию.

Валера встал, сделал приглашающий жест к колодцу. Мария подчинилась ему. Теперь она уже никуда не могла бежать. Хозяин открыл колодец. Мария заглянула в него и увидела там привязанную Дашу…

– Мама, мама, – услышала она стон дочери…

– Пойдем-ка, присядем, дорогая, – сказал Валера.

Мария последовала за ним, переступив через труп собаки, прошла на террасу и уселась в шезлонг. У нее не было никакого плана действий. Отчаянно пытаясь взять себя в руки, Мария понимала, что она абсолютно бессильна… Вокруг не было ни одного дома, только деревья стояли величественно. Она была отрезана ото всего мира. Эта обстановка прежде внушала ей уверенность в себе, спокойствие и умиротворение. Сейчас в колодце кричала ее дочь, рядом лежал труп собаки, а Мария была во власти преступника, лишившего жизни ее подруг.

* * *

Мария и Валерий сидели на террасе. Со стороны могло показаться, что они просто мирно беседуют. Все выглядело так же, как в тот день, когда Мария впервые приехала к своему бывшему однокласснику. Только гостье было холодно. Ее бил озноб.

Они молчали, и эта пауза затянулась… Мария ждала приезда Соколова, но понимала, что это произойдет еще не скоро. «Только бы он успел», – словно заклинание, повторяла Мария.

Когда Валерий заговорил, с ним произошло нечто странное – его затрясло. Он встал и начал расхаживать вокруг жертвы, поглядывая на свои руки. Глаза его налились кровью. Выглядел он как маньяк, сбежавший из клиники.

Мария с ужасом понимала, что этот человек болен, его место в больничной палате с решетками на окнах.

– Я тебя любил с самой школы. Я из-за тебя поступил в мединститут. А ты только насмехалась. И вот, когда я дождался, что от тебя ушел муж, тут появился этот Соколов и встал на моем пути к твоему сердцу. И точно так же все твои подруги – я всех вас любил, и все вы меня обидели! Вы не принимали меня всерьез… Я так старался, чтобы ты меня полюбила!

Мария с ужасом смотрела на этого человека. Еще недавно он казался ей вполне здравомыслящим и благополучным… Он преуспевал, у него был отличный дом, семья.

* * *

Машина Соколова неслась по загородному шоссе со скоростью сто пятьдесят километров в час.

– Ты слишком много времени потратил на то, чтобы проверить у меня все места, где может быть проколото! Это было противоправно! – бурчал Гринфельд.

– Забудем прошлое, – Соколов произнес это твердо, не ожидая ответа.

– Если бы мне не позвонила Вика и не рассказала, что ее избил некто Миша, которого послал некто Валера… Если бы Вика не рассказала, что после визита того же Валеры у нее пропала сережка с бриллиантом… Мы бы вообще не знали, что подозревать нужно Валеру! И вы убили бы меня вместо Валеры! – Гринфельд вытер лоб носовым платком.

– Не будем обижаться, ведь мы друзья? – Соколову надоело нытье психиатра.

Гринфельд промолчал в ответ. Хотел было сказать, что друзья не связывают друг друга и не затыкают рот кляпом, но промолчал. Если бы Соколов не набросился на него, они смогли бы вычислить маньяка раньше…

Они уже ехали через густой лес. Машина подскакивала на поселочной дороге.

– Черт побери, кажется, мы заблудились! – Соколов остановился и достал карту…

Однако в этот момент Гринфельд заметил вдалеке высокий забор.

– Смотри!

Соколов отреагировал незамедлительно. Они тут же свернули. Вскоре подъехали к дому, остановились и выпрыгнули из машины. Соколов достал из багажника и передал Гринфельду огромное ружье. Тот испуганно принял его.

– Будешь сидеть тут в засаде, – четко отдавал распоряжения Соколов. – Он побежит вот здесь. Стреляй по ногам. Стрелять умеешь? – недоверчиво взглянув на психиатра, поинтересовался он.

Гринфельд растерянно кивнул. С ружьем он выглядел нелепо, как человек, впервые взявший в руки оружие.

* * *

– Ну что, посидим перед дорожкой? – злорадно спросил у Марии Валера.

Его забавляла эта женщина. Сейчас он ничего восхитительного в ней не видел. Мария была подавлена и испугана. Она не произнесла ни слова с тех пор, как попыталась бежать. Это развлекало Валерия. Хорошо, что он все предусмотрел и успел приготовить козырную карту. Теперь ее даже связывать не было необходимости. Ни одна нормальная мать не оставит своего ребенка в руках убийцы.

– Что, перепугалась? Не бойся. Все кончится очень быстро, поверь мне на слово. И безболезненно… Ты сама не оставила мне выбора. Нет, я совсем не планировал тебя убивать сегодня, но теперь… – Валерий прервал свою речь, чтобы взглянуть на часы. – Он, вероятно, уже едет сюда. Ты думаешь, он успеет? Ты ошибаешься…

Мария опустила голову, надежда еще не оставляла ее. Соколов должен приехать с минуты на минуту. «Как там Даша? Хоть бы она продержалась!» – Она представила себе, как сейчас страшно ее дочери в темном холодном колодце.

* * *

Гринфельд посмотрел в оптический прицел. Он разглядывал Валеру… Что-то знакомое было во внешности этого человека. Гринфельд задумался, попытался вспомнить, где же он мог его видеть… И вспомнил! Лет пять назад его привела к нему женщина, которая умоляла помочь ее мужу, у того были маниакальные идеи. Он страдал бессонницей и по ночам выкрикивал какие-то угрозы…

– Я его узнал, – сказал он, – это мой пациент. Меня несколько раз приглашали к нему на консультацию. Тяжелейшая маниакальная форма.

Гринфельд оглянулся, но Соколова уже не было рядом…

Он прокрался к калитке. Заметил Валерия и Марию… Мужчина ходил вокруг гостьи и что-то говорил, размахивая руками.

Соколов думал только об одном: «Успеть, надо успеть». За короткое время ему стала близка эта женщина. У них не было времени рассуждать о любви, но Соколов понимал, что сейчас никого нет дороже для него.

Мария увидела крадущегося Соколова и кивнула ему еле заметно… «Слава богу», – подумала она и тут же перевела взгляд на Валерия: он ничего не заметил. Продолжал что-то говорить, но речь его была бессвязна. Мария и не слушала его. Она снова взглянула на Соколова. Валерий посмотрел на нее подозрительно и тотчас обернулся. Однако было уже поздно: Соколов набросился на маньяка. Между ними завязалась борьба, во время которой они оба упали на землю. Их тела переплелись, Соколов несколько раз пытался заломить руки Валерию, но ему это не удавалось.

Гринфельд наблюдал за дракой в оптический прицел.

– Интересное дело… Как тут можно прицелиться по ногам? – бормотал он.

Стрелять было опасно, он мог задеть Соколова. Но все-таки он выстрелил – и разнес в клочья большой сарай, который стоял совсем в другом месте. Это был первый выстрел в его жизни. Гринфельд пригнулся от страха:

– Царица небесная!

Драка продолжалась… На некоторое время Валерию удалось одержать верх над Соколовым, он заломил руки соперника за спину. Мария вскрикнула… Но Соколов выскользнул и, извернувшись, ударил Валерия.

В этот момент раздался второй выстрел… И все вокруг покрылось дымом. Валерий бросился бежать, но третий выстрел свалил его с ног… Гринфельд освоился, теперь он палил с азартом, удовлетворяя свой инстинкт охотника, о котором любил разглагольствовать на досуге.

Мария вскочила и бросилась к колодцу, к ней подбежал Гринфельд. Они вместе достали из колодца дрожащую от холода и страха Дашу.

– Что это было? – Девочка плакала. – Меня привез сюда какой-то огромный дядька. Схватил возле дома и усадил в машину.

– Главное, мы живы, – прошептала Мария и обняла дочь…

Ей сейчас не хотелось ни о чем думать. Все будет позже… Милиция сопоставит факты, разберется с раненым Валерием и разыщет в больнице громилу Мишу…

* * *

Даша, Соколов и Гринфельд возвращались домой. Даша с Марией сидели, обнявшись, на заднем сиденье. За рулем был психиатр. Соколов с перебинтованными ногами ехал рядом с Марией. Время от времени он зло поглядывал на Гринфельда.

– Ты же сказал, что умеешь стрелять…

– Я не виноват. Я стрелял, как мог. Откуда я мог знать, что эта штука у вас такая крупнокалиберная?

Он посмотрел на связанного Валерия, который сидел рядом с ним… «Вряд ли его посадят, – рассуждал Гринфельд, – но теперь ему обеспечена койка в дурдоме на многие годы»…

Они ехали к ближайшему отделению милиции.

Марию никак не оставлял страх. Привычка бояться заставляла ее пристально вглядываться в лица пассажиров и водителей других автомобилей, пока они стояли на перекрестках.

Соколов все время смотрел на нее.

– Успокойся, – повторял он, понимая, что с ней происходит, – все уже позади. Сейчас вот только сдадим твоего… друга в милицию. Пусть с ним разбираются.

Мария ничего не могла сказать. Казалось, она лишилась дара речи.

Гринфельд уверенно повернул в сторону здания, где располагалось отделение милиции. Уже стемнело, когда они припарковались…

* * *

Поздно ночью Гринфельд подъехал к дому Марии. Все вышли из машины. Соколов хромал на обе ноги и постоянно ворчал, поглядывая на Гринфельда. Даша уже смеялась над этой парочкой спасителей.

– А где моя сумочка? – неожиданно спросила Мария.

– Зачем она тебе? – улыбнулся Соколов.

– Там пистолет…

– Зачем тебе пистолет? – Соколов таинственно посмотрел на Марию и, прихрамывая, направился к столбу.

Остановившись возле него, включил рубильник – словно по волшебству, вся рощица залилась ярким светом…

– Что это? Откуда новые столбы?

– Да просто я обратился в префектуру, но там не оказалось на это денег… Вот, пришлось раскошелиться, – ответил Соколов, скромно опуская глаза.

Он выглядел сейчас иначе. И, хотя ему было больно, улыбался.

В подъезде тоже горел свет. Все лампочки были на месте. Мария нашла ключи в кармане куртки. Хорошо, что она их туда переложила. Сумка осталась в загородном доме Валерия. Сейчас милиция направлялась туда…

Все вошли в квартиру.

– Господи, мам, наконец-то! – сказала Даша и включила свет в прихожей.

Мария снова обняла ее. Потом Даша освободилась из ее объятий и робко подошла к Соколову. Она привстала на цыпочки и поцеловала его.

– Вот видишь, мам, я же говорила тебе, что он принц! А ты все никак не могла мне поверить. Младших надо слушаться! – гордо заявила Даша.

Мария улыбнулась и тоже подошла к Соколову:

– Спасибо вам… Если бы не вы, меня, наверное, уже не было…

– Послушай, почему бы тебе не отказаться от этой дурацкой привычки называть меня на «вы»? Мы что, чужие? – Соколов рассмеялся. Мария после этих слов прижалась к нему…

– Мой господин, вы внушаете мне ужас и трепет…

– Это тебе-то? – недоверчиво посмотрев на нее, спросил Соколов.

Он гладил Марию по голове. Она не сопротивлялась, только прижималась все крепче. Теперь у нее на душе был покой… «И не надо строить никаких планов», – подумала Мария, когда Соколов поцеловал ее.

Гринфельд огорченно наблюдал за этой сценой: Мария снова уходила от него, и, наверное, надолго. Его мечты не осуществились, и он понимал это…

Гринфельд шел по ночному городу, опустошенный. Тем не менее он не чувствовал себя обиженным. Да, Мария осталась с Соколовым, а ему снова отведена роль друга, но он был счастлив: он сумел спасти Марию. Теперь уже ему казалось, что во всей этой истории он играл главную роль!

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Реклама на сайте