«Серые пустоши жизни»

Серые пустоши жизни (fb2) - Серые пустоши жизни [Оригинальная БДСМ-версия] (Девятимечье: Серый Мир) 3075K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иар Эльтеррус

Раи Сурретьлэ СЕРЫЕ ПУСТОШИ ЖИЗНИ или История Серого Мага, Серого Меча и Серого Дракона (роман-фэнтези из цикла "Мир Девятимечья")

Предупреждение

Дамы и Господа! Книга, которую вы собрались читать, нестандартна. Я не побоялся описывать самые гнусные и омерзительные вещи откровенно, хотя вариант, предложенный вашему вниманию, и облегчен раз в пять по сравнению с истинным текстом романа. Эта книга начиналась с желания плюнуть в морду господам моралистам, томно вздыхающим: «Ах, любва… Ах, верностя… Ах, усю-сю-сю-сю…». А жизнь - это боль, подлость и кровь. И больше ничего в ней нет! И поэтому я попытался создать страшный, отвратительный мир, в котором нет места нормальному человеку - он там попросту сойдет с ума. Именно поэтому я взял главным героем извращенца, садомазохиста, который, при всем этом, - Владыка! В мире, созданном мной, самая отвратительная и омерзительная жестокость считается нормой, и даже мой, отнюдь не благородный, герой понимает, что должен что-то там изменить, ибо оставлять его в том же виде у него просто не хватает совести. Возможно, книга слишком уж перегружена извращенно-сексуальными сценами, особенно после 14-й главы… Не знаю. Я пишу так, как пишется, так, как вырывается из души. Никогда раньше не думал, что написание книги - столь болезненный процесс… У меня есть уже несколько вещей, которые я вскоре надеюсь представить вашему вниманию на собственном сайте, но пока времени на это просто нет. Мне наплевать на то, кем меня посчитают после этой книги, мне наплевать вообще на все в этом мире, в том числе и на себя. Когда жизнь уж окончательно достанет - пистолет всегда под боком. Читайте, если хотите. А нет - скатертью дорога… Я ответственности за ваши впечатления не несу, это ваш выбор - читать или не читать эту книгу. Итак, кто желает, в путь!

Паутина событий, времен и надежд Все сплетает в себе, отвергая попытки Изменить постижение смысла, лишенье одежд, Горькой сущности боли, надежд и улыбки. И случается все, обрывается нить, Нить открытой надежды, сквозь сущность сомнений. И приходит любовь, не давая нам жить, Пустотой бесконечных, отрывочных мнений. И сгорают миры, лишь Творец в пустоте Создает снова все узелки паутины, Снова судьбы мешаются в жуткой толпе, В звуках струн изменяются линии мира. Вечным сном бесконечно уходят века, Все меняется, странно и непостижимо. Разорвет ткань событий чья-то рука И по ветру умчатся куски паутины… Паутина событий, времен и надежд, Развевается по ветру наших деяний. И меняются жизни безгласных невежд. И обрушится много больших ожиданий. И о чем впереди вам хотим рассказать, Лишь попытка связать узелки мирозданий… Единственное сохранившееся стихотворение Черного Менестреля Смерти, Даххуран-Дорх-Ранра, полуобгоревшим найденное и сохраненное почитателем поэта после смерти того на костре…

ПРОЛОГ

И пришла на Архр тьма, тьма жуткая и безжалостная, несущая боль и смерть. И обрушились города, и убиты были миллионы. И крики несчастных вздымались до небес, но небеса молчали. И поднялись тогда армии аллорн, людей, храргов и всех иных, чтобы сокрушить темное воинство Врага. И маги Мира стояли рядом со всеми и во главе всех. Ордена Тсорг, Нархан, Диорет и Франнар сливали силы своей светлой магии в борьбе с колдовством проклятого всеми Серого Убийцы. Проходили годы и годы, но не отступал Он и его рабы. Однажды же пришел аллорн Ниарн-Иллень к магам и сказал им, что знает он, как победить Проклятого. И стал он во главе воинства Света и сокрушил врагов в землях Фаллингара, Тронхорда, Мерилората, Мерхарбры и Конгфидана. Тридцать долгих лет шла эта война. И закрепились тогда остатки сил Серого Владыки на островах Пустошей Марранхи, неприступных и защищенных скалами. Десятки лет бессмысленно атаковали силы Света Твердыню Владыки, Серый Город. Но не могли пройти. Но однажды никто не вышел навстречу им и поняли все, что Серый Убийца покинул наш мир. Лишь в Серый Город не смогли войти силы народов Архра, ибо жутким, бесчеловечным колдовством Тьмы был защищен он. Тогда приказали маги Света оставить проклятые острова и предать забвению всех, служивших Тьме и Серому Убийце. И было так!

Из хроник народа Аллорн, писанных Маллень-Аленноль, в год разрушения мира, от Сотворения Мира 67890

Рабство, боль и смерть процветали в мире, но маги не давали никому свободы и было забыто всеми, кроме некоторых, понятие честь. Но пришел Освободитель, Серый Маг Предела, Владыка. И назвали враги его Серым Убийцей, ибо он не жалел тех, кто мучил других, тех, кто ради собственной власти уничтожал народы, тех, кто был проклинаем всеми, угнанными в рабство. А Владыка не признавал рабства, не признавал угнетения. И никому не позволял считать себя Господином и не было у него рабов. Лишь годами лучшие из лучших воинов со всего мира шли к нему и отдавали ему свои сердца. И клялись быть верными и не признавать иных Господами над собой и другими. Но не успокоились маги и собрали силы, и объявили Владыке войну… Двадцать долгих лет сражались воины, не давая захватить ставшие вольными города, не желая, чтобы их дети вновь стали рабами. Но пришел к врагам однажды предавший Владыку воин из аллорнов, знавший, как бороться с воинами своего Повелителя, знавший, как захватить наши крепости и предал всех. И стал Ниарн-Иллень во главе вражеских войск и, собрав несокрушимую армию во много миллионов воинов, обрушился на крепости Серых братьев. И не щадил никого, ни женщину, ни ребенка, оставляя за собой пепелища. И стали после его походов цветущие земли землями Смерти, Дикими Землями. Ибо после страшных заклинаний магов Архра долго еще никто не мог на тех землях жить… И отступили мы на острова неприступные в дальнем море, Пустоши Марранхи и построили там величайшую твердыню, Серый Город, Город Повелителя Тени. Много, очень много лет жили там верные Владыке. Но однажды собрал Он всех и сказал нам, что уходит из этого мира и не все могут идти с ним. Воины из людей тогда объединились в один народ, назвались хралами, и дав клятву иметь детей лишь друг от друга, а были среди них и мужчины, и женщины, воспитывать детей воинами и сохранять верность Владыке, ожидая его возвращения, отправились в Дикие Земли. Мы же, народ схорров, поклявшись дождаться Повелителя, ушли на острова Соухорн, где, владея тайной магией Перерождений, создали неприступную защиту от врагов. Что же сталось с народом уррун-хурров после ухода Носителя Серого Меча, мы не знаем. И ушел Повелитель, взяв с собой горстку верных, а куда, того мы также не знаем. Знаем лишь, что когда-нибудь он вернется. Мы можем лишь ждать, не принимая тех ужасов, что навязали победители лежащему у их ног Архру. И мы ждем!

Из вступления у учебнику истории для университетов Соухорна, писанного Врохр-Мын Дун-Ххаллем, Изменяющим Происхождение Мыслей из Дудматтирана, города Обучений

Две тысячи лет прошло после ухода легендарного Врага… Но не успокаивался Архр, войны катились одна за другой, срывая покровы жизни с многих и многих. И не возникало ничего нового, не было покоя, не было жизни. И поняли тогда маги ордена Предела, что нужно отказаться от отчуждения и изменить мир, дав людям что-то, на что они смогут направить свои безумства. И собрали они всех магов мира Архр на Колхрии, в городе Колгарене, в Серой Башне магии. И убили несогласных, и объединили всех в одно целое, и все маги отныне принадлежали лишь ордену Серой Башни. И долго думали они, как же изменить людей, на что направить их силы и злобу бессмысленную. И нашли… Пусть же законы ограничат их любовные похождения и пусть же хотят они запретного более всего на свете. И пусть же за нарушения закона, нарушившие его будут искалечены. И искалеченным будет позволено делать для других запретное. И да будут они рабами… Но не хотели люди принимать благо свое и пришлось тогда магам Серой Башни уничтожать королевства, соединять сотни диких народов земли Фаллингар в единую империю Фофар. И с этой просвещенной империи началось в мире утверждение Закона. И воспитывались тысячи тысяч детей, с малости знавших, что высшая радость - запретная любовь. А потом сила Фофара и магия Серой Башни пришли и на иные земли Архра. И уже через тысячу лет каждый знал, что можно и что нельзя в этом мире. И прекратились войны, и воцарилась в мире стабильность. Пусть же благословенна будет мудрость предков, давших нашему миру понимание цельности и Закона. И Серая Башня служит оплотом мира на Архре, понимания власти и силы. И пусть же живут поколения новые так же, как жили поколения до них…

Из лекции для магов Воздушных Стихий, прочитанной Оссолхиром, Магистром Огня во вступительной лекции для первого года обучения в Академии Высшей Магии Колгарена.

Глава 1. О странностях в образе жизни

Вставать было тошно. Тошно до такой степени, что даже не хотелось жить… В голове назойливой мухой билась мысль: «Опять на работу…». Йосеф приподнял голову и с тоской посмотрел в сторону компьютера, вспомнив вчерашний проигрыш в «Starcraft», из-за которого лег спать уже под утро. А теперь ведь целый день голова трещать будет… Но вставать все-таки было нужно, до работы добираться двумя автобусами, больше часа. Он медленно встал, протер глаза и, проклиная все на свете, а в первую очередь самого себя, сунулся в душевую – после холодного душа все-таки чувствуешь себя чуть полегче, голова не так болит. Нежелание идти на работу превышало все возможные пределы. На надо… Ох уж это проклятое слово «Надо!», как же оно достает. Всегда все надо, надо, надо… Как же все это уже надоело!

Йоси глянул на дикий бардак в квартире и с отвращением поморщился – убирать не было ни сил, ни времени. Обернулся на соседскую дверь, но та, к сожалению, была заперта: сосед уже, по-видимому, успел уйти на работу. Как ни жаль, скинуть уборку на другого не получилось. Ну и ладно, вечером вдвоем уберут. Слава Богу, Валька хоть спокойный парень, не задирается, прав не качает, да и квартплату, что очень немаловажно, вовремя вносит. Так что с соседом еще повезло.

На скорую руку он соорудил бутерброд, проглотил жидковатый кофе и, подхватив сумку, выскочил на улицу. Опаздывать очень не хотелось… Начнется ведь опять балаган, начальник у него на работе был марокканцем и, естественно, великим умом не отличался. Зато отличался крайне вздорным характером и не выносил, когда с ним спорили.

Йоси галопом пробежался до остановки, и тут ему все-таки повезло – автобус подъехал сразу же. Внутри было жарко, как в аду – кондиционер, конечно же, и не думал работать.

– Йоська! Привет! Ты что тут делаешь, поц рыжий? – обратился к нему высокий смуглый парень, сидящий на переднем сиденье. – Сколько лет, сколько зим… Садись.

– Не рыжий, а только рыжебородый! – ответил Йоси старой шуткой, с удовольствием пожимая руку Виктора, Витьки, Витюши – старого знакомого, бабника и разгильдяя. – Привет, Витька! А что я тут делаю? Не видишь разве, на работу еду, – он похлопал по пистолету за поясом. – Стал бы я иначе с этой бандурой по городу таскаться.

Виктор был очень старый знакомый – они познакомились на второй день после репатриации в Израиль и вместе учились в ульпане, изучали иврит.

– А где ты сейчас работаешь?

– В шмире. Шомер-охранник, ворота машинам открываю. Открываю, закрываю… Дурью, в общем, маюсь.

– Так ты же программист! – удивленно воззрился на него Виктор.

– Вот-вот… – ответил Йоси, поморщившись. – Попробуй-ка, найди работу по специальности в этой Израиловке. Нету у меня, видишь ли, местного опыта. А где же взять этот самый местный опыт, если ни одна собака на работу не берет! И это притом, что я, как специалист, в три раза лучше 90% этих долбаных израильтян. Но поди докажи…

Витька почесал затылок.

– Да… Непруха.

– Что верно, то верно… А ты где сейчас?

– Да вот в банк кассиром устроился, одновременно учусь на вторую степень по экономике. Обещают после окончания перевести в отдел инвестиций. А так работа, в общем, неплохая, есть, конечно, свои заморочки… Ну да где их нет? – он вскинулся. – Ой! Извини, я побежал, моя остановка. Бывай!

С этими словами Виктор сорвался с места и протолкнулся к двери. Уже на улице он еще раз помахал Йосефу и, не оглядываясь, побежал через дорогу к банку. Йоси даже не успел толком попрощаться с ним. «Да. Вот так вот видишься со знакомыми раз в несколько лет, да и то случайно, и времени поговорить нет…» – мелькнула невеселая мысль.

И вновь в окне замелькали иерусалимские улицы. Да, вот, кстати, и его остановка, где нужно было пересаживаться на другой автобус. Пересел, кажется, удастся не опоздать. Впереди уже виднелась промзона, где он работал. Йоси вышел из автобуса и привычно осмотрелся вокруг. На другой стороне улицы виднелась стройка, новый район для религиозных строят. За счет государства, конечно. Но хорошо, хоть вообще что-то строят – арабам меньше достанется.

Он почти бежал мимо пыльных заборов – промзона. Впереди уже была видна стройная десятиэтажная башня – там Йосеф и работал. «Ну, слава Богу, на месте и только без двух десять, успел…» – мелькнуло в голове, а сам он, тем временем, уже подходил к шлагбауму, вокруг которого бегал в нетерпении сменщик, давно уж собравший сумку. Он увидел Йоси и постучал пальцем по часам.

– Ну, где же ты шляешься? – злобно прошипел в нетерпении.

Его занудство за полгода успело достать до глубины души, но ссориться не хотелось. Поэтому ответил:

– Я вовремя.

– Ну мы же договаривались приходить на десять-пятнадцать минут раньше! Я же прихожу? А тебе что, трудно?

Сменщик явно был зол, как собака, и искал на ком эту свою злость сорвать. Видимо опять отхватил кучу радости от начальства. Добавлять было жаль, уж лучше было извиниться.

– Ну, извини.

Тот махнул рукой и «великодушно» простил:

– Ладно. Черт с тобой. Держи ключи и рацию. Да, вот еще, тут шеф передал, чтобы синий «Fiat» № 73-340-63 сюда больше не впускали ни под каким видом.

– О’кей! – Йоси хотел побыстрее от него отделаться, поэтому готов был согласиться даже на покупку слона.

– Ладно, я побежал спать, – уже уходя произнес сменщик.

– Бай.

Йоси оглянулся вокруг. Да, все та же, знакомая до боли, унылая картина – слева каменная стена, к которой приклеилась его будка, несколько деревец, дающих убогую тень, без которой, правда, в такую жару было бы уж совсем скучно. Справа же, через дорогу, стояло здание-башня, в котором располагались десятки различнейших фирм.

Он вытащил стул из будки на улицу, в тень, достал ноутбук и включил его. Но почему-то совершенно не работалось. Глянул на книгу, лежащую в сумке – нет, читать тоже не хотелось. Как-то все у него в жизни происходило не так, как надо. И на Украине, где его предали все те, кого по глупости своей считал друзьями. Как сказал кто-то из древних: «Зачем тебе враги? Ведь у тебя есть друзья!» Вспоминать о прошлом не хотелось, но оно само, не спрашивая, постоянно всплывало из памяти. Он вспомнил, как бежал без денег, синим от побоев, только в куцем драном пальтишке через всю Россию, добежал до Урала. Потом узнал, что его долго искали – ну еще бы, он ведь был одним из немногих, вырвавшихся из рук подонков живыми, да еще и заявившем на них, из-за чего двух тварей все же посадили. Но, слава Всевышнему, никто не знал, что у него был дядя под Магнитогорском. Там Йоси, тогда еще Иосиф, и осел. И ничего, абсолютно ничего, там не было, кроме полного беспросветного одиночества. Только общение с дядей да кузиной еще как-то спасало, но они ведь жили своей жизнью и им часто было не до него… Так он и существовал, пока однажды дядя не сказал ему: «…А что молодой еще еврей делает в этой стране? Тебе же здесь ничего не светит. Езжай-ка ты, парень, в Израиль!» И он поехал. А что еще оставалось делать, ведь в России ему действительно ничего не светило. Ни друзей, ни работы, ни квартиры. Даже женщины его избегали, а почему так было, кто его знает… Ничего… Вот и поехал, хотя еврей только по матери. Слава Богу, в Израиле именно по матери считают национальность и в его теудат-зеуте написали «Еврей», а не унизительное «Неизвестно». Сперва радовался и удивлялся здесь всему, как ребенок. А потом… Потом, когда приехала мать и жить стало очень трудно, а он, отличнейший программист, никак не мог найти работу. Израильтяне ведь очень не любят русскоязычных, они чувствуют, что у русских лучше образование, больше предприимчивости и поэтому боятся. Боятся, что их вытеснят на обочину жизни. Вот и давят, не берут на работу, а если и берут, то платят втрое меньше, чем своим.

И не нашлось для Йосефа иной работы, кроме как работы охранником. И все же это было лучше, чем работать на заводе. Деньги те же, а вкалывать, как Папа Карло, не надо. Тошно только было. Фантастика да ноутбук немного спасали от скуки, но ненадолго. Он бросил взгляд на компьютер и вспомнил, как полгода копил на него, отказывая себе в самом необходимом… И как хотелось делать что-то нужное, а не бесцельно сидеть в будке, читая книги. Да и зарплату нормальную получать, а не те жалкие крохи, что сейчас. Две с половиной тысячи шекелей – это что, деньги? Пока была жива мать, они хотя бы могли позволить себе снимать отдельную квартиру, его зарплаты и ее пенсии на это хватало. И дома его кто-то ждал… А теперь… Теперь он никак не мог позволить себе отдавать 80% зарплаты за квартиру, ведь еще нужно было на что-то жить. Вот и пришлось снимать напополам с соседом. Хорошо, хоть парень нормальный попался. Но все равно – чужой человек в доме…

А друзья? Да полноте, есть ли они? Ведь после случившегося на Украине, Йоси не мог доверять уже никому и никого близко к себе не подпускал. Так что друзей нет. Так, приятели, не более. Личной жизни тоже никакой – кому из нынешних практичных женщин нужен охранник? Да никому… Вот и сидел он, один, как сыч. Компьютер и фэнтези помогали расслабиться, но от тоски все равно не спасали. Терять ему было абсолютно нечего. Неплохой итог для 34 лет жизни, ничего не скажешь…

Йосеф с неприязнью покосился на собственный живот. Картина оставляла желать лучшего: тоненькие ручки, животик, лысинка. А ведь когда-то хотел уже сдавать на черный пояс, был неплохим бойцом и во что превратился от сидячей жизни? Смотреть противно. Даже когда уже здесь, в Израиле, его взяли в армию на полгода, то и пятнадцатикилометровые пробежки под «чутким» руководством сержанта не помогли справиться с животом.

Он сидел, курил и смотрел в пустоту. Мысль текла очень прихотливо, перескакивая от одного к другому, но ни на чем не останавливаясь надолго. Вспомнилось вдруг трехлетней давности происшествие во время поездки в Ущелье Ветров под Эйлатом. Ведь тогда ему даже показалось, что он столкнулся с чудом.

Три года назад в Иерусалиме было тяжело с любой работой, и он подрядился сопровождать экскурсию для религиозных детей в Эйлат. Сперва все было как обычно, экскурсия как экскурсия, дети как дети. Шум, гам и беготня. Эйлат, конечно, город очень красивый, Красное море просто великолепно, да разве с детьми на что-то посмотришь?.. За ними бы уследить, чтобы не залезли куда-нибудь. Особенно на полу альпинистских маршрутах. Уставали охранники после экскурсий, как собаки. А на третий день они, перед отъездом домой, завезли детишек в Ущелье Ветров… Пустыня. Пустыня и ветер. Каких только чудес вы не совершаете вместе. Издалека не было видно ничего, только холмы, бесконечные холмы, прибитые красной пылью, холмы до горизонта, где вздымались древние горы. Марсианский пейзаж… А чуть ближе виднелся провал в полкилометра глубиной, где пересекались десятки ущелий, все, правда, увитые тросами туристических маршрутов. На закате ущелья были невероятно красивы, красные блики создавали радужные отсветы на стенах. А группа тихо шла от ущелья к ущелью. Детишки даже примолкли, пораженные неземной красотой, красотой, где явственно видны была рука божества.

Но в одном из ущелий Йосеф вдруг почувствовал себя странно. Хоть он уже лет десять, как не занимался ни кунг-фу, ни эзотерикой, экстрасенсорная чувствительность у него еще оставалась. В голове его забил молот, ощущение было таким, что впереди находится нечто невероятной, потрясающей силы. То ли он шел сам, то ли его что-то тянуло вперед. Глаза не видели ничего вокруг, пока он не оказался у арки или чего-то напоминающего арку в стене ущелья. И в этот момент Йоси вдруг понял, что это вход. Вход куда?! Неизвестно… Такой невероятной энергии он не ощущал еще никогда в жизни, она билась в каждой жилке его тела, вымывая усталость, наполняя свежестью, в голове грохотал гром. Неожиданно какая-то сила развернула его в обратную сторону, и на противоположной стороне ущелья в нескольких метрах над землей он увидел карту. Да-да, именно карту! Она была выбита в скале. В голове лихорадочно заметалась мысль: «Ну как же это… Ведь здесь же бывали десятки тысяч людей. И археологи тоже… И что, никто ничего не заметил? Это же невозможно! Ведь… ведь явно вход и карта. Или их может заметить только экстрасенс?..» Йосеф простоял у арки сколько смог. Его тянуло почему-то влезть на уступ в пяти метрах выше, хоть там и была отвесная скала. Но… Пришел руководитель экскурсии и утащил его с собой, выговаривая за то, что оставил детей, ушедших далеко вперед. Йоси шел, понимая, что так хорошо он еще никогда в жизни себя не чувствовал – ощущение было таким, что все тело изнутри вымыли чистой родниковой водой.

Все время после этого, все три года, Йосеф хотел съездить туда. Да все никак не получалось. То не было денег, то работа, потом болезнь и смерть матери… А жаль. «Надо ехать!» – вдруг понял он. «Надо ехать! Времени больше нет. Вдруг это чудо? Вдруг оно поможет мне измениться и изменить свою жизнь. Ведь я же не боюсь отказаться от всего ради чего-то необычного. Не боюсь! Ведь и терять то мне особенно и нечего…»

– Йоси!!! Лама ата льо шомеа оти?! (Ты почему меня не слушаешь?! – иврит).

Он вздрогнул и выплыл из воспоминаний. Рядом с ним высилась красномордая марокканская туша – его начальник.

– Сколько можно! То он книги на работе читает, а зачем человеку книги?! Ничего не делает, как положено! Вы, русские, все свиньи и не цените нашей доброты! Ты здесь уже больше не работаешь! Ты уволен! – марокканец довольно ухмылялся: ну еще бы, очередную русскую сволочь уделал.

Йоси встал, потянулся и с удовольствием, на прекрасном иврите, высказал начальству прямо в морду все, что он думал о нем в частности и о марокканцах в общем, наслаждаясь процессом изменения цвета оной морды от багрового к сине-буро-малиновому. Затем сунул ноутбук в сумку, подхватил ее и пошел в сторону остановки.

– Стой! Ты куда? А кто до конца смены тут сидеть будет? – бывший шеф с недоумением смотрел ему вслед.

Они, израильтяне, почему-то искренне считали, что могут тебя выгнать, а ты после этого обязан сохранять с ними прекрасные отношения.

– Сам и сиди, ублюдок! – не оборачиваясь, бросил ему Йоси.

«Итак, свободен! Правда, что с этой свободой делать я, увы, не знаю. Неизвестность. А может… Не может, сволочь, точно! Надо ехать в Ущелье. Но, а вдруг, и там ничего нет? Ну и что! Где-нибудь да устроюсь, охранных фирм в Израиле много. А возможно и по специальности повезет. Там увидим…» Приняв решение, он пошел быстрее. Предстояло сделать слишком много дел. И в банк успеть, снять закрытые деньги, и купить все необходимое для поездки в Эйлат.

Только через пять часов, уже в автобусе он смог отдохнуть. С большим трудом удалось выпросить в своем банке три тысячи шекелей, а потом началась сумасшедшая беготня по магазинам для покупки палатки, спального мешка, топорика, котелка, фонаря, запасных обойм (пять оружейных лавок пришлось оббегать, пока нашел запасные к «Беретте») и всего остального. Почти все полученные деньги и были потрачены, осталось где-то с полтысячи, не более. Но в Эйлате можно было с каспомата снять еще не менее пятисот. О том, как он будет жить дальше, о том, что все собранные за год деньги пущены на ветер, Йосеф почему-то совсем не думал. Он выглянул в окно автобуса – ну вот, уже выехали из Иерусалима. В голове даже мысли не возникало, что этот город ему, возможно, уже никогда более не увидеть… Глаза закрывались, спать хотелось неимоверно.

Проснулся бывший охранник уже при подъезде к Эйлату. «Неплохо, пять часиков продрых…» – мелькнула еще сонная мысль. И во все глаза стал смотреть на открывающееся на горизонте Красное море и набережные Эйлата. Город был как всегда великолепен – курорт, как ни как, да и вообще, один из самых красивых городов Израиля.

«А что теперь? Переночевать в гостинице или сразу же ехать в Ущелье Ветров и ночевать уже там? Ведь уже шесть вечера, через пару-тройку часов совсем стемнеет. А! Кой черт! Опробую новый спальный мешок».

И Йосеф, выйдя из автобуса, отправился в справочную. Увы, автобусов на сегодня в Ущелье уже не было. Придется ехать до перекрестка, а там пешком. Пустяки, конечно, каких-то три-четыре километра, когда-то по пятьдесят в день хаживал. Он усмехнулся этому воспоминанию – как давно все это было. Через полчаса Йосеф уже садился в местный автобусик, объезжающий близлежащие киббуцы и ишувы (в эти полчаса он успел набить полрюкзака консервами и напитками в ближайшем супермаркете, истратив оставшиеся у него деньги и те, что успел снять в банковском автомате). Колымага, пронесшись по улицам Эйлата, бодро выкатила в пустыню. А еще через полчаса он стоял у грунтовки, ведущей к Ущелью Ветров.

В голове уже стучало. И хоть вокруг было очень красиво – закат, ему уже было не до красоты, окружающие марсианские пейзажи оставляли полностью равнодушным. Его тянуло вперед, тянуло с силой, не оставляющей возможности для сопротивления – он шел, как в тумане, почти ничего не видя вокруг. Очнулся только при входе в ущелье, да и то ненадолго. Все тело пело, каждая клетка, каждый нерв были наполнены такой силой, что слов для ее описания у него просто не было, они стали не нужны. Йосеф шел и хохотал во все горло. Со стороны его, наверное, можно было принять за сумасшедшего… Посмотрев вниз он увидел, что там еще гуляла какая-то экскурсия. Ну и черт с ними! Продолжая смеяться непонятно чему, он начал спускаться. Не помня, где находится арка, Йоси твердо знал, что не ошибется, его вело туда и уже ничего не имело никакого значения.

Внизу быстро темнело. Золотисто-красные стены каньона приобретали зловещий багровый оттенок, отдающийся в ушах звоном. Последние солнечные отблески рисовали радугу на стенах Ущелья.

«Ну вот… Вот и арка… И опять, опять как тогда, тот же резонанс, то же самочувствие… Ах да, надо влезть наверх, там что-то есть… А что?»

Он уже не понимал, что делает. Бросил рюкзак и начал карабкаться по отвесной стене.

– Эй, парень! Ты что, сбрендил?! Сорвешься, слезай сейчас же!

Снизу ему что-то кричали на иврите, но он уже ничего не слышал. Добравшись до карниза, опустился на колени, сунул руку в трещину и произнес что-то на неизвестном ему языке. Когда же он вытащил руку, в ладони был зажат пылающий сиренево-серым светом резной жезл, украшенный изображением дракона, обвившегося вокруг меча. Йоси спрыгнул с пятиметровой скалы вниз, подхватил рюкзак и, расшвыряв по дороге каких-то израильтян, пытавшихся почему-то его задержать, рванулся к арке.

Руки сами знали, что делать. Одна быстрым движением вдвинула жезл в круглую дыру сбоку, как будто специально для этого и созданную. Вторая же начертила на стене впереди перечеркнутый круг и трижды стукнула по нему. Губы одновременно шептали какие-то труднопроизносимые слова. И скала ожила!

Линии рисунка засветились мертвенным серым светом, скала задрожала, и Йоси почувствовал, что его тянет вперед все сильнее. И он, выдернув жезл и подхватив рюкзак, шагнул прямо в скалу. Время исчезло, настала тьма. Только грохот раздавался в ушах. Сделав несколько шагов, он вывалился в пустоту…

«Как… Как… Как… И что это?.. Что со мной?.. Что за дикий сон, как будто я прорывался сквозь скалу в Ущелье Ветров. Ничего не понимаю… Приснится же… А почему так темно?»

«Темно, говоришь? Ладненько, долгожданный мой, могу и посветить…»

И тотчас зажегся яркий, непонятного оттенка свет. Казалось, его источает сам воздух.

– Кто здесь?!

«А ты догадайся… Ты же у нас умненький… Хе-хе-хе… – раздался прямо в голове ехидный старческий голосок. – Найдешь, так и быть, скажу»

Йоси оглянулся вокруг. «О Господи! Так это был не сон! Я в пещере… Нет, это не пещера… Это же зал, его явно вырубали в скале чьи-то руки. И кто же это говорит со мной? Кто может здесь быть? Ничего не понимаю…» Он видел изукрашенные резьбой стены, на потолке был изображен дракон странного серо-стального цвета, а посреди самого зала стоял алтарь. Да, это однозначно был алтарь или что-то очень на него похожее. А на алтаре лежал меч. Нет, МЕЧ!

Пошатываясь, он подошел поближе. Да нет, меч, к сожалению, не лежал, он был просто очень мастерски сделанным, выступающим барельефом. Длинная, рифленая рукоять, на конце ощерившаяся морда дракона, какие-то серого цвета драгоценные камни. А лезвие… Чуть уже ладони, слегка изогнутое, оно было все покрыто какими-то странными символами и имело темно-серый, матовый цвет.

«Эх, как жаль, что это только барельеф…», – разочарованно подумал он, ведь любовь к холодному оружию оставалась с ним с тех времен, когда он еще занимался кунг-фу…

«Сам ты барельеф! Поц рыжий».

– Что?! Кто?! Ты где? – Йоси буквально подпрыгнул на месте, рука шарила по кобуре пистолета.

«А ты догадайся…», – вновь ответил наглый голосишко.

– Да как я догадаюсь? Следишь, небось, из потайной комнаты и еще издеваешься, да? Сволочь! – его злость все росла.

В ответ раздался только гнусный смешок.

Йоси со злостью шлепнул рукой по рукояти каменного меча и вдруг понял, что его рука намертво приклеилась к этой самой рукояти.

– Черт! Зараза! П…с драный! Клеем гад смазал, поймал дурака? Думаешь, умный?.. – с этими словами он выхватил левой рукой пистолет и щелкнул предохранителем.

Но никто не отозвался на его возмущенную тираду. Пальцы сами собой сжались на рукояти меча и потянули его к себе. Тут что-то остановило его и, он понял, что его пальцы сжались на рукояти барельефа. Но этого не могло быть! Йосеф опустил глаза вниз и увидел, что его рука охватила эту рукоять, наполовину вытащив меч из камня. Вот тут уж бывший охранник испугался по настоящему, резко рванул рукой… и выдернул меч из алтаря. Ошеломленный, он стоял, открыв рот и смотря на него. Пришло понимание, смешанное с ужасом и непонятной радостью, что в его жизни таки произошло что-то невероятное, что-то такое, чего не бывает. А меч… меч был просто произведением искусства. Если еще в виде барельефа он выглядел прекрасно, то сейчас появилась отточеность деталей. Он был легким и казался стремительным, хищным. Йоси опять дернул рукой и задел мечом постамент алтаря. Лезвие прошло сквозь камень, как сквозь масло, не встретив никакого сопротивления. Кусок постамента с грохотом рухнул на землю. Дрожащей рукой Йосеф спрятал пистолет в карман и поднял камень. Срез был гладким, как будто полированным. Способность понимать что-либо отступала куда-то вдаль.

– Мда… Дочитался фантастики, дебил несчастный… И что мне теперь с тобой делать, а друг? – спросил он у меча, зажатого в руке.

«Что, что… ответил тот же противный голосок. – Дуб ты! Дальше увидишь. А пока дай-ка мне немного кровушки твоей, познакомиться поближе надоть…»

– Да кто же здесь?! Где ты?

«В твоей руке, дурак! Меч я! Твой меч»

– Мечи не разговаривают… – Йоси все еще не мог поверить случившемуся.

«Ну вот, еще один умник попался», – в голосе Меча слышалось разочарование.

– Да так просто не бывает… – продолжал упорствовать бывший охранник.

«Бывает, все в этом мире бывает. А теперь порежь чуток руку, помажь меня кровью».

– А зачем тебе кровь? – растерянно спросил Йоси, уже начиная принимать то, что с ним случилось.

«О, все черти ада! – рыкнул Меч. – Ну и туп же ты! Говорил ведь уже, по-зна-ко-мить-ся поближе надо».

– Ты что, структуру ДНК хочешь определить?

«Ты глянь, какие он словеса мудреные знает… Именно!»

Но тут Йосеф вспомнил, для чего используют кровь в магических ритуалах, и ему чуть не стало плохо. Ведь он столкнулся с Истинной Магией, и кто знает, с какой целью Меч хочет взять его кровь, может он хочет выйти в мир и для этого нужно выпить чью-то кровь и жизнь. А тут как раз очередного дурака принесло…

«Что, боишься?», – в голосе Меча слышалась насмешка.

– Да, боюсь! Я знаю, что такое магия. И для чего используют кровь… – в голосе человека зазвенело отчаяние.

«Ну и черт с тобой, дурак! – тон проклятой желязяки стал еще более издевательским. – Бросай меня на алтарь и возвращайся на свою шмиру! Я бы мог и сам взять твою кровь, но мне нужно твое добровольное согласие. А нет, ну и черт с тобой! Полторы тысячи лет ждал и еще подождать могу!»

Йосеф, понимая, что если он не использует свою последнюю возможность получить что-то иное в жизни, возможность, которая ему все-таки была кем-то предоставлена, то всю жизнь потом будет проклинать себя за это, махнул на все свои сомнения рукой и, находясь в полном одурении, чиркнул ладонью по лезвию и, шипя от боли, размазал кровь по лезвию. Меч замурлыкал, как котенок, которому дали блюдце молока и почесали под шейкой. Лезвие сквозь кровавые разводы засветилось серым светом, иногда переходящим в голубизну. Через некоторое время он хмыкнул.

«Ну, спасибо, дружище! Ожил я, наконец. Знал бы ты, как мне спать надоело! Теперь вот только ножны мне найдем и пойдем отсюда».

– Куда? И где я тебе ножны возьму?

«Найдем, прямо сейчас и найдем…», – захихикал Меч.

Йосеф вдруг почувствовал, что не может сдвинуться с места. Спина выпрямилась, голова наклонилась вперед, а рука, сама по себе, подняла и воткнула кончик Меча в собственный загривок. Резкая боль пронзила все тело.

– Ты что, с ума сошел!!! – взвыл он. – Я тебе что, целка, которую насилуют?!

«В этом смысле еще пока да… Но ненадолго, сейчас собьем…», – ерничал Меч.

И тут только Йосеф понял, что боли уже нет. Меч вдвигался ему в спину, а боли не было!

– Не болит… – растерянно пробормотал он, трогая левой рукой рукоять Меча, торчащую из собственного загривка.

«Ну вот, а ты боялся. В первый момент и в первый раз только и бывает больно, – Меч захихикал. – Точь-в-точь, как у целки…»

– Зачем? – не обратил внимания на его насмешки человек.

«Ну, понимаешь… Мы, Мечи Предела, ножнами признаем только позвоночник хозяина. Такими уж нас сделали…»

– Кто? – заинтересованно спросил Йоси.

«О том, кто сделал – не сейчас. Пока что давай-ка убираться отсюда, Мне эта пещера за полторы тысячи лет так надоела, что ты себе представить не можешь! И чтоб тебе не родится на тысячу лет раньше, а?»

– Так меня же никто не спрашивал.

«И то верно, – согласился собеседник. – Ладно, собирай свои вещички, и пойдем».

– А где же ты? И как ты можешь поместиться в хребет? Ведь ты же больше… – Йосефу хотелось узнать сразу все.

«Больше… Меньше… Ты про искривленные пространства когда-нибудь слышал?»

– Читал.

«Так ты еще и читать умеешь? Ну, просто гений мне попался…»

– Слушай, не издевайся, а… – Йосефу уже начинали надоедать его постоянные подковырки.

«Ну почему мне все время попадаются партнеры без чувства юмора?», – риторически возопил в пространство Меч.

– Так у тебя же шутки плоские, дорогая железяка, – фыркнул Йоси. – Скажи лучше, куда нам идти и что мне с тобой на Земле делать?

«А кто тебе сказал, что мы идем туда, откуда ты пришел, драгоценность ты моя?.., – промурлыкал Меч».

– А куда же? – Йосеф опять перестал понимать что-либо.

«На своей родине ты никому не нужен! Три года назад ты уже приходил, но ты тогда был еще нужен кому-то, и тебя что-то еще держало там, поэтому я и не смог призвать тебя, только дал понять, что тебя здесь ждут».

– Да… мама была еще жива… – от воспоминаний ему захотелось заплакать.

«Ну вот, видишь»

– А кому я нужен в любом другом месте?

«Станешь нужным! А я помогу. Нас ведь пока только двое, и мы должны найти третьего, парень!», – звучащий в голове голос Меча стал торжественным, что звучало совершенно неестественно.

– А кто третий? – спросил Носитель Меча.

«Дракон. Мы должны быть вместе – Человек, Меч и Дракон»

Йоси почувствовал благоговение. Дракон! Существо, которым он всегда так восхищался, несмотря на их описания, как грязных и жестоких скотов. И дракон может, оказывается, стать его другом?

«Так что выбирай, человече, – сказал Меч, – выбирай, куда же нам идти»

Йоси в волнении бегал по пещере и думал:

«Ну я же всегда говорил себе, что могу отказаться от всего ради неизвестного и необычного… Ну что же это я, а… Неужели трушу… Но ведь страшно! Полная неизвестность, иной Мир. А что, в конце концов, меня держит здесь?! Мне же никогда не было здесь хорошо. Черт с вами со всеми, дамы и господа! Приятно оставаться! Иду».

– Вперед! На поиски Дракона! – его голос лучился энтузиазмом.

«Вот теперь я слышу речь воина»

– Да какой из меня воин? Ты на меня посмотри: тонкие ручки и ножки, животик. Э-х-хх… «Ну, это все поправимо, сударь мой. Тут и я на что-то сгожусь».

– Ладно, не сейчас. Так мы идем?

«Возьми жезл, нарисуй пентаграмму вон на той стене и повторяй за мной заклинание…»

Йоси стоял перед пылающей пентаграммой, непослушные губы шептали странные слова…

«Вперед! Делай шаг!», – подгонял Меч.

Он шагнул. Все вокруг завертелось, залилось нестерпимо ярким серо-голубым светом. Потом свет погас, и все затихло.

Йосеф сперва ничего не видел. Потом глаза привыкли, и он понял, что стоит в лесу, на поляне. Вот только трава была серебристо-сиреневого цвета, да и листва на деревьях тоже. А в небе… В небе светило два солнца!

– Где мы?

«В одном из Миров Девятимечья», – ответил Меч.

Глава 2. Много путей в никуда…

Голубое солнце, Калмар, уже садилось. Темно-красный Оцван же, стоя над горизонтом, окрашивал верхушки пиков в потусторонний красновато-бурый цвет. Острые верхушки деревьев-ардоалов золотились, тихонько покачиваясь под несильным ветром с юга. Из лесной чащи неслись вопли диких волгхоров, звуки переклички стаи армаутов – древний горный лес жил своей всегдашней жизнью. Вдали, у самого горизонта, синели воды Соухорна – озера Смерчей.

Старый дракон медленно приподнял голову. Что-то там, далеко внизу под утесом, привлекло его внимание. Он жил на пике Хорга, самом высоком из пиков Диких Земель, вздымающемся над всеми окружающими горами, но стоящем отдельно, как бы в стороне. А внизу… Внизу, как ни грустно, двигалась через лес цепочка людей и эрхорнов, ведущих на поводу навьюченных лошадей.

Серый Дракон вздохнул, и глаза его зажглись давно сдерживаемым гневом: «Люди… Опять люди! Что же вам от нас надо? Ведь мы же ушли из ваших земель уже так давно и в такую глушь, что дальше идти просто некуда, в самый центр Земель Смерти, и никто из нас не появлялся в человеческих королевствах уже добрую тысячу лет… – старик еще раз вздохнул про себя. – Рыцари… Подвигов им, значит, хочется, славы… Дракона, чудовище убить. Ну что ж, я вам убью… Вы у меня на детей поохотитесь… Беззащитного малыша, да и подростка убить легко. А вот посмотрим, как вы справитесь с Королем Драконов. Вас убивать, если вы еще не убили сами, как ни жаль, нельзя – сразу же примчатся мстители, среди которых обязательно кто-то из Высоких Магов будет. Ох, и не поздоровится же мне тогда… В плену, – от этих воспоминаний дракона передернуло от ярости, и его хвост забил по скале, – слишком страшно… А вот опозорить… Главное только, чтобы колдунов среди них уже сейчас не было – возвращаться в Колхрию, служить магам вьючным животным я не хочу! Предпочту смерть! Эх… когда же все-таки вернется Хранитель, пятую тысячу лет я уже жду его».

Внутри души его пылал гнев. Если бы только он мог дать ему волю! И если эти сволочи хоть кого-то уже убили, он не посмотрит ни на что и сотрет с лица Архра саму память о них! Но старый дракон давно умел смирять себя, ведь не только драконом он был и он загнал ярость вглубь, теперь только горящие ненавистью глаза выдавали его истинное состояние. Воспоминания теснились в голове, не давая успокоиться. Если бы тогда, пять тысяч лет назад, Владыка не проиграл… Если бы бронзовокрылые не предали во время войны Дракона, не отошли в сторону… Сейчас бы все было иначе. Но времени на сожаления о несбывшемся просто не было.

Серый Мастер развел крылья во всю ширь, внимательно обследовал перепонки и только после этого взмахнул ими. Он был потрясающе красив, этот серебристо-серый гигант, его чешуя мерцала сероватым глянцем, сильное, гибкое тело, несмотря на солидный возраст, полнилось силой, его огромные, не менее сорока метров размаха, крылья слегка изгибались под потоками воздуха. Странной, нереальной птицей дракон снялся со скалы и медленно поплыл в красных лучах садящегося солнца мира Архр.

Отряд серга Арх-Фарала неспешно продвигался по тропам страны Драконов. Все знали, что только у озера Соухорн еще можно встретить проклятого Творцом зверя. Арх-Фарал гордо поднял голову – ведь он ехал за славой, ибо разве не славное дело – одолеть кровавое чудовище. Жаль только, что они, эти твари, так далеко попрятались – до дому полтора месяца добираться придется. Но дело того стоило, ведь убивший дракона сможет получить самую выгодную должность в армии императора Фофара. Он с презрением посмотрел на следующих за ним: четверо воинов из его замка - это еще куда ни шло. Но за ними плелась цепочка эрхорнов – этих нелюдей он поймал в деревне на побережье. После похода надо будет отправить несколько сот воинов прочесать всю местность – рабы на каменоломнях лишними не будут. При его-то финансовом положении…

Арх-Фарал вздохнул. С тех пор как их род попал в опалу, от них очень многие отвернулись, замок почти развалился, воинов оставалось не более тысячи. Если только удастся привезти с собой голову дракона, император может простить и вернуть им земли. Но чудовище нужно было еще найти.

– Эй, ты! Ты! Ты! Проводник, иди сюда! – повернувшись к эрхорнам, заорал благородный серг, очнувшись от грустных мыслей.

К нему, сжавшись от ужаса, бочком подбежал эрхорн. Арх-Фарал сморщился от отвращения, смотря на его круглое, плоское лицо, острые уши, узкие, поднятые вверх глаза. Ну, нелюдь и нелюдь!

– Сколько еще идти до логова драконов?

– Я не знаю, господин. Но, судя по признакам, они где-то рядом. Но… но здесь, говорят, живет сам драконий Повелитель… он… он… огромен и неуязвим…

– Пшел вон, скотина! Тварь трусливая, – и с этими словами серг от души вытянул скрючившегося проводника плетью и поехал дальше.

Они долго еще ехали по узким тропкам этой горной страны. То и дело приходилось форсировать ручейки и речушки, имевшиеся в изобилии. Благодатная земля. В голове доблестного серга закружились мысли о новом королевстве. Но, к счастью для возможных обитателей этого королевства, им так и суждено было остаться только мыслями.

– Серг! Серг! Сюда дракон летит! – к нему с перекошенным от ужаса лицом бежал один из воинов.

Серг наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как же того зовут. Потом одернул себя: о чем он думает накануне боя? Он встрепенулся и отрывисто скомандовал:

– Тихо! Мое копье! Которое отравленное! Быстро!

Воины сноровисто отвязали большое черное копье с зачехленным наконечником – «Убийцу Драконов». Это копье принадлежало роду Арх-Фаралов уже многие поколения, и не один дракон поплатился жизнью от встречи с ним. Теперь потомку древнего рода предстояло не уронить честь предков. Он содрогнулся, ведь ему даже видеть драконов до сих пор ему не доводилось. А теперь нужно сражаться…

Серг поднял голову. Над ними медленно кружил огромный, серебристо-серый дракон. Да, о таком чудовище ему еще не доводилось ни слышать, ни читать – во всех рассказах и описаниях, кроме одного – рассказа его деда, драконы были не более семи метров в длину. А этот… Метров пятнадцати, небось. Драконьи крылья гнали ветер, от которого бесились лошади. Огромная раскрытая пасть нависала над ними, из нее торчали десятисантиметровые клыки, пылающие глаза, размером с тарелку, завивающийся гребень… Все вызывало ужас. Но серг был воином, и он преодолел свой страх.

Дракон плавно опустился на поляну впереди них и сложил крылья.

– Ну что смотрите, господа драконоборцы? – неожиданно для всех, ехидным тоном спросило чудовище. – Дракона никогда не видали, что ли? Говорите, зачем пожаловали. Нет у меня времени тут с вами общаться, своих проблем вполне достаточно.

Справившись с потрясением, серг крикнул:

– Во имя чести рода Арх-Фарал, я, Родгуст Арх-Фарал, серг императора Фофара Сангета, вызываю тебя, чудовище, на бой!

– Ты для меня ничуть не более красив, чем я для тебя. Но я же не обзываю тебя чудовищем? – прогрохотал дракон в ответ на тираду рыцаря.

– За это извините, – поклонился ему удивившийся серг. – Но мой вызов все равно остается в силе.

– Не спеши умереть, мальчик, – насмешливо ответил ему Серый Мастер. – Поговорим сперва, потом можно и в бой, если подобное желание у тебя все же возникнет.

– О чем же мне с тобой говорить, дракон? – отворачиваясь и пытаясь не показать своего страха, с недоумением спросил Арх-Фарал.

– А что я, конкретно, и драконы, в общем, тебе сделали плохого? – прищурился дракон, от необходимости сдерживать свой гнев, начавший ерничать. – Я тебя вижу в первый раз, на земли людей ни я, ни мои дети не залетали. Живем по своим законам и вас, людей, не трогаем.

– Вас вообще не должно быть! Вы – зло! И поэтому вас нужно истреблять везде, где только встретишь.

– Странные вы все-таки… – продолжал насмехаться огромный ящер. – Вот и дед твой то же самое кричал, а как потом убегал… Только пятки сверкали. Ибо коня его я уже съел…

– Так вы…

– Да, да! Тот самый Серый Дракон, Король Драконов, как вы, люди, меня называете.

– Я рад, Ваше Величество, что именно я Вас убью! – Королевский титул дракона произвел впечатление даже на высокомерного серга.

– Подожди еще немного, – прищурился Мастер. – Ты ведь сам не веришь в то, что мы зло. Зачем же говоришь?

– Вы же король… – опустил голову Арх-Фарал. – Должны, значит, понимать. Ведь увидели же вы мою ложь?

– Что же именно я должен понимать? – с любопытством переспросил дракон.

– Мой род в опале. У нас почти ничего не осталось и единственная возможность для меня изменить ситуацию – совершить невиданный подвиг. Например, вернуться из квеста с головой дракона. Так что извините, но нам нужно сражаться. Жаль, что вы так велики, но я все равно должен Вас убить.

– Ну, что ж… – усмехнулся Серый Мастер. – Попробуй.

Он разлегся на поляне и принялся играть своим хвостом. Серг развернул коня, отъехал метров на двести и, перехватив копье, галопом пустился к дракону. Из-под копыт вылетали комья земли, драконья туша приближалась. Арх-Фарал целился прямо в огромный глаз. Но дракон дернул головой, и старинное копье ударило в шею, разлетевшись при этом на несколько кусков. Рыцарь вылетел из седла и грохнулся спиной об землю. Конь его, сломав обе передних ноги, жалобно ржал. Дракон подцепил его когтем и откусил верхнюю половину. Задумчиво прожевал, пуская кровавую пену изо рта, и с философским видом заметил:

– Хорошая была лошадь… Вкусная…

Незадачливый серг с трудом, в несколько приемов, поднялся на ноги, увидел прямо над собой окровавленную драконью пасть и понял, что проиграл… А дракон, глаза которого вдруг запылали яростью, спросил:

– Детей-то, видимо, легче убивать было?

– Каких детей?! – возмутился серг. – Я не убиваю детей! Я – серг и рыцарь!

– Моих детей! – с гневом рявкнул Серый Дракон. – Дракончика нескольких лет от роду, который еще и говорить не умеет, ты бы этим копьем насквозь проткнул. А он же безобидный, он же ко всем тянется, никому зла еще не сделал…

– Вас все равно нужно убивать… – прохрипел обозленный до предела серг, приготовившись к смерти.

– Иди уж ты… Обделанный рыцарь…

– Что?! Я не… – Арх-Фарал задохнулся от возмущения.

– Еще нет? – злобно ухмыльнулся ему всей пастью Мастер, мучаясь от желания одним ударом покончить с ублюдком. – Так сейчас будешь.

С этими словами он взмахнул крыльями и поднялся в воздух, развернулся к ошеломленному отряду задом и… страшная вонь разлилась вокруг, а на людей обрушилось весьма много высококачественного драконьего дерьма. А сам дракон уже с хохотом летел прочь.

– Вернись! Вернись, будь ты проклят, и сражайся! – кричал серг, отплевываясь и очищая забрало от продуктов жизнедеятельности дракона.

Серый Мастер лежал на скале и провожал глазами цепочку удаляющихся людей. Жаль, конечно, что не убил, но лучше не рисковать, ему нужно еще хотя бы двадцать спокойных лет, чтобы успела подрасти молодежь. И этот охотник до славы отважен от охоты на детей, а его рассказ у многих отобьет желание поохотиться на дракона. И это хорошо, ибо на противоположном склоне веселятся несколько десятков молоденьких дракончиков, еще не умеющих летать и любого из них бы этот серг с легкостью мог бы убить. А потом бы хвастался победой над страшным чудовищем. Он с болью вспомнил, как лет пятьсот тому не успел перехватить охотников, и почти все дети были безжалостно уничтожены. Всех, кого поймал, он, конечно, убил, как выловил и уничтожил потом и всех людей в ближайших двухстах километрах в округе от озера, но детей этим было уже не вернуть… Но потом… Потом пришли маги и он, Серый Дракон, попал в плен. Пятьдесят лет в роли вьючного животного! Хотя и плен он смог использовать в своих целях – теперь он знал всегда, что происходит в Серой Башне и вообще на Колхрии. Но все же только благодаря халатности напившегося молодого мага он смог превратиться в человека и сбежать. С каким трудом он добирался тогда обратно в Дикие Земли. А здесь он нашел всего лишь шестерых молодых и абсолютно диких драконов! Пришлось восстанавливать ареал только с ними, изредка воруя некоторых из «потерянных детей» подходящего возраста. С тех пор Мастер вынужден был стать осторожным. Может быть, даже слишком… Именно тогда он придумал и начал воплощать в жизнь свой план и к нынешнему времени имел своих осведомителей по всему Архру, оказывал влияние на очень многие события в этом мире, но так, что никто из людей и не подозревал об этом. Даже его драконы не знали, куда это периодически исчезал их Учитель. И очень хорошо, что он не убил потомка столь известного в Фофаре рода – тогда сюда бы кинулись десятки и сотни мстителей, а уследить за всеми он бы просто не смог. Неплохо также, что сейчас уже есть достаточно взрослые помощники, способные справляться с отрядом, подобным этому. Но они бы, не задумываясь, уничтожили людей, а расхлебывать последствия пришлось бы всем.

Серому Дракону многое приходилось делать в этом мире, чтобы сохранить хоть то немногое, что осталось от Владыки. Не только сохранение драконов заботило его, и не было у него выхода, кроме как учить и людей хоть чему-нибудь. И он был вынужден продолжать свои похождения, несмотря на страшный риск, и постоянно отправлялся в мир людей. В виде человека, конечно… Благо, что маги знали о людях-драконах, потомках «потерянных детей» и Мастеру приходилось лишь играть дурачка при встрече с ними. Ведь именно он создал орден Серебристого Ветра, общество мастеров боя, более гуманных и намного больше, чем другие, знавших. Но и их сумели подмять маги… Правда, не совсем – любой из исповедующих Серебристый Ветер, всегда знал, что остальные дадут ему защиту, кров и отомстят за его смерть. Даже правящие миром опасались убить мастера Серебристого Ветра, зная о последствиях – ничто и никто не могло остановить их в мести. Однажды, после казни одного из мастеров, высшими иерархами Серебристого Ветра был убит даже император Фофара, маг Серой Башни. И в том была его, Серого Дракона, Идущего в Неизвестность, заслуга. Ибо придет время, когда они, эти мастера, придут на помощь Владыке в его войне. И любой, знающий искусство боя, а высшему бою, школе Ветра Серебристых Колокольчиков, он учил лишь молодых драконов и лучших друзей из числа людей, найдет в любом Доме Смерти, в каждом из городов Архра, защиту и покровительство.

Дракон еще раз поглядел вслед отряду и хищно ухмыльнулся: ведь ему удалось убить охотника, не приложив к этому даже когтя. Серг ведь, сообразив, наконец-то, что к чему, вероятнее всего на первом же привале покончит с собой, ибо позора ему не избежать. Но ублюдок сам выбрал свою судьбу. А он, Серый Дракон, уж по своим каналам, постарается, чтобы в Фофаре обязательно узнали о происшедшем здесь, на случай если этот «рыцарь» все же решится вернуться домой.

Теперь ему оставалось только продолжать ждать Меч и Носителя Духа… И вдруг дракон встрепенулся и заревел от дикой боли, пронзившей все его тело – оно загудело от прилива энергии и пошло судорогами. А успокоившись, Мастер понял, что его тысячелетнее ожидание, наконец, завершилось.

Носитель Серого Меча вернулся в этот мир.

Элинор несся по улицам Колгарена, как будто за ним кто-то гнался – заседание Совета Высших Магов Колхрии вот-вот должно было начаться. Надо же было так увлечься расшифровкой еще одного заклинания Книги Предела. Несмотря на его презрительное отношение к Совету, на первое свое заседание опаздывать все-таки не следовало. Он усмехнулся, вспомнив неожиданное для всех других магов Совета и стоившее так много сил ему, хоть и преждевременное еще, позавчерашнее избрание. Ведь Высшие Маги считали его выскочкой – ну еще бы, через каких-то десять лет после окончания академии найти в развалинах подземного города Мхейра книгу заклинаний Предела и расшифровать их. А пытались сделать это многие, очень многие… Элинор мстительно улыбнулся, вспомнив их лица, когда они поняли, что рядом с ними находится Маг, превышающий по силе их всех, вместе взятых. Ведь благодаря Книге он стал одним из самых могущественнейших колдунов Архра и сумел наказать подонков, осмелившихся поднять на него руку.

И когда старый Фейр решил уйти из жизни, то голоса всех молодых Магов были отданы ему, Элинору, а все выдвинутые Советом кандидатуры с треском провалились. Он захихикал, вспомнив, как вытянулась и без того длинная физиономия Верховного Мага Фолерга, когда, подсчитав голоса, он понял, кто же стал новым членом Высшего Совета. Теперь, судари мои, ортодоксы, держитесь! Молодой маг с наслаждением втянул свежий воздух и решительно подошел к резным дверям Серой Башни.

Серая башня… Кто мог сказать, что она из себя представляла? Наверное, никто. Были только легенды. Тогда, около пяти тысяч лет назад, первые маги, еще маги Предела, не забывшие своих знаний, нашли ее уже древней, начав строить вокруг нее свой город. И никто не знал ее секретов, только некоторые были обнаружены случайно и ими стали пользоваться, не понимая их сущности. Элинор горько усмехнулся – именно пользоваться, как дети, которым показали, как использовать кое-какие возможности могущественного талисмана. Было очень много предположений и выдумок о ней. По самому распространенному ее создал один из Хранителей Меча Предела, Серый Маг. Но в самой башне в это не верил никто, верить в подобную чушь для простолюдинов считалось здесь ересью. Молодой же маг знал точно, а не догадывался, об истинности этой легенды, ибо именно на магии Хранителей и Книге Предела строилась его собственная магия.

Он толкнул узкую дверь и вошел. Охраны у дверей не было, да она была бы просто ни к чему – ведь любой, попытавшийся войти сюда без приглашения, тут же сгорел бы в магическом пламени. Башня выглядела, как высокий конус, на вершине которого покоился шар зала заседаний и учебных классов Высшей Академии. Вокруг шара шел широкий, метров в сто, парапет, как будто бы кто-то должен был прилетать сюда по воздуху и приземляться там. Может драконы? Элинор не знал мага, решившегося сесть на дракона. Да, их можно использовать как вьючную скотину, но летать на них… Бр-р-р… Спаси Создатель от такого кошмара, для полетов вполне хватало грифонов, хотя молодой маг не любил и их.

Элинор подымался по узкой витой лесенке, проложенной в стенах башни. Редкие факелы освещали путь, и он постоянно спотыкался о высокие ступени. Но впереди уже маячил рассеянный свет пентаграммы портала. Произнеся про себя заклинание перехода, Элинор ступил в нее и перенесся на порог Зала Заседаний.

Все остальные четырнадцать магов Совета уже были на месте. Фолерг с неудовольствием посмотрел на вошедшего и хрипло прокаркал:

– Опаздываете, молодой человек.

– Извините, Верховный, задержался за работой, – с кривой ухмылкой ответствовал он.

Фолерг хмыкнул, смотря на молодого мага. Он, да и все остальные маги старшего поколения, не понимали одержимости Элинора магическими исследованиями. Старик был раздражен, он хотел знать, почему все, буквально все маги моложе ста проголосовали за этого выскочку. Да, он овладел какими-то непонятными знаниями и убил в поединке шестерых Высших магов, желавших поставить молодого дурака на место. Именно убил! Впервые за три тысячи лет. Принято ведь было жалеть противника, а этот не пожалел… И эти его дикие высказывания о том, что магам следует заниматься магией, а не политикой! А кто же будет вести этот безумный мир к равновесию и любви, если не маги?

Глава Совета помотал головой. Нет, он решительно ничего не понимал в происходящем. Все эти мысли мелькали на поверхности сознания старого мага, где их мог прочесть каждый. О чем же на самом деле думал Фолерг, не знал никто, кроме него самого…

Элинор сел на свое место за круглым, огромным столом Совета, стоящим посреди зала. Зал имел форму девятиугольника, в каждом углу стол кристалл своего цвета. Что это были за кристаллы, прекрасной формы додекаэдры, в рост человека каждый, опять же не знал никто. Им было, по-видимому, столько же лет, сколько и самой башне. И для чего они были предназначены, тоже никто не знал, а впрочем, и знать не хотел, считали просто бесполезными украшениями. Только Элинор вычитал в своей Книге Предела кое-что о них, но своим знанием ни с кем делиться, естественно, не собирался. А прямо над столом Совета, на высоте метров десяти также висел кристалл, правда, несколько иной, чем стоящие по углам, и раза в три больший. И был этот кристалл абсолютно прозрачным. Сам же стол, казалось, был вырезан или выплавлен прямо из пола башни, ибо сама башня также казалась неизвестным образом выплавлена из огромной скалы. Стены зала были испещрены магическими символами и рунами. Кресла магов более походили на троны и самым большим из них, естественно, было кресло Фолерга, Верховного Мага Совета.

Верховный встал.

– Я приветствую вас всех, братья и сестры, – произнес он. – Мы собрались сегодня новым составом Совета, – он искоса посмотрел на Элинора, – чтобы подтвердить предыдущие решения и определить приоритеты наших дальнейших действий.

«Братья и сестры, – хмыкнул про себя Элинор, – пауки в банке, это будет более правильным для них определением…» Он посмотрел вокруг себя. О, это был еще тот паноптикум. Помимо Фолерга, к партии Зеленого Камня принадлежали еще и дряхлый Эбиэйзер, Магистр Тьмы; ведьма Раххрия, жрица Светоча Мира из Харнгирата, Магистр Изменений; Нарга – никому непонятная старая карга из Хорга, Магистр Превращений; Оссолхир, уроженец Колгарена, Магистр Огня, преподаватель Академии, когда-то постоянно пытавшийся завалить Элинора на экзаменах; Мырхр, огромный толстяк, Магистр Неизвестного, никогда не покидающий Серую Башню – и никто ничего не знал о силах, ему подчиняющихся, строили только догадки; и, наконец, Алан-Фрор, Магистр Ветра, когда-то вождь кочевого племени из Кармияра, взятый на Колхрию за огромный магический талант. Умерший Фейр, на место которого пришел Элинор, также принадлежал к партии Зеленого Камня. Маг опять ухмыльнулся про себя, ведь на этих выборах он еще не думал пройти в Совет, хотел лишь попугать ортодоксов и, не учтя все усиливающегося недовольства молодых магов, выставил свою кандидатуру скорее шутки ради и избрания ну никак не ожидал. Как не ожидали его и другие члены Совета. Таким образом, партия Зеленого Камня впервые за последние пару тысяч лет лишилась большинства в Совете, ибо остальные семеро принадлежали к партии Упавшего Жезла: Орсарр, Магистр Травы и Камней из Храдуна; леди Эмилла, ведьма низших материй, Магистр Желаний, невероятно красивая и стервозная дамочка, прославившаяся своими дикими секс-оргиями; Занахра, дочь аллорнов из Принявших Учение, малоулыбчивая садистка, Магистр Боли; Лорхиер, колдун и верховный правитель Раратма, Магистр Смерти; Сангет, император Фофара, Магистр Земли; Горард, Магистр Изменения Сути, оборотень и король оборотней Диких Земель; и последняя, прекрасная Семилле, Магистр Радости, которой еще так недавно восхищался Элинор, пока не понял, что же она подразумевает под словом «радость».

Все четырнадцать мрачно посматривали на молодого мага, никто ведь не знал, чью же сторону он примет. Независимый кандидат, кандидат от самого себя – такого не случалось за всю историю Колхрийского сообщества магов. Но вот случилось. Неизвестная величина… Элинор фыркнул, заработав раздраженный взгляд Фолерга. «Ох, и повеселюсь же я, – мелькнуло в его голове».

– Братья и сестры! – опять возвысил голос Фолерг. – Нашим основным вопросом на сегодня является Миллор, желающий отделиться от Олтияра. Да и аллорнов пора потеснить в очередной раз, может хоть тогда опомнятся. И… Что это?!

Только теперь все обратили внимание на нарастающий в зале гул. Кристаллы, стоящие по углам зала, которые все считали просто украшением, вдруг полыхнули разноцветным огнем, потом зажглись неровным, пульсирующим светом, причем каждый из них пылал именно тем цветом, каков был и сам кристалл. А потом… Потом зажегся серо-серебристым цветом кристалл над столом и запел. Вся Серая башня затряслась до основания и начала равномерно вибрировать и сотрясаться.

Маги повскакивали со своих мест и сбились в кучу возле кресла Верховного. Они размахивали руками, что-то кричали, хотя никто и не слышал друг друга. Такого еще никогда не случалось в Башне, ни одна книга, ни одна хроника не описывала чего-либо подобного. Но бешеная свистопляска продолжалась на удивление недолго. Уже через несколько минут все начало стихать и скоро стихло окончательно. Кристаллы приняли свой обычный вид, и в зале стало тихо. Все маги были в полном недоумении, за исключением одного…

Элинор все это время спокойно сидел в своем кресле, но душа его пела: «Свершилось… При моей жизни! Владыка снова пришел в свой мир…» Это было описано в Книге Предела и теперь ему суждено стать свидетелем, а может и участником величайших событий в истории. Не протирать штаны, борясь с этими ублюдками в Совете, решая затасканные вопросы, а соприкоснуться с ныне утерянной Высшей Магией Предела. Ибо в мир Архр вернулся Хранитель Серого Меча. Его спокойствие было замечено остальными, и они уставились на него. Первой нарушила молчание леди Эмилла:

– Вы так спокойны, Элинор – с издевкой произнесла она, – Может вы даже знаете, что же произошло?

– Знаю. – Последовал короткий ответ.

– И что же?

– В наш мир вернулся Серый Убийца.

– И вы верите в эти сказки, маг Элинор?! – громыхнул разъяренно Фолерг. – Эти древние выдумки давно развенчаны!

Магистр Книги в ответ лишь пожал плечами.

– Ваше дело.

– Да, наше! Дамы и господа, все ли запомнили вектор силы?

– Да… Да… – раздались нестройный ответы.

– Смыкаем Тьму и Свет по семнадцати полярным шестнадцатимерным векторам и посылаем шар видений. Все ко мне! – и он повернулся к Элинору.– Это и вас касается, Магистр!

Молодой маг молча встал и присоединился к остальным, готовя на ходу заклинание видения. Фолерг выстроил всех в круг и замкнул заклинания других своими, с удивительным мастерством выстроив неполярные вектора. Над ними закрутился туманный шар, с каждым оборотом набирая яркость. Маги увидели лес, поляну, на которой недоуменно озирался хиленький, безоружный мужичонка в очень странной одежде. Но от него несло такой Силой, что невольно пробирала дрожь.

– Так, судя по одежде, – раздался голос Фолерга, – он из какого-то из технологических миров. Вполне возможно, провалился в наш мир из межмирья. Хотя как именно он попал к нам, выясним позже. А сейчас важно то, что Сила у него страшная. Хотя, если посмотреть на лицо этого человека, то ясно видно его недоумение и, как видно, он о своей Силе пока даже не подозревает. Нам необходимо доставить его сюда, пока он еще не осознал ее.

– А если не подозревает, – прошипела Магистр Боли, – то мы его выдрессируем, как сами того захотим. По некоторым моим изысканиям следует, что силу можно с помощью особых пыток забрать и использовать. Такая сила нам не помешает…

– Он будет в Ваших руках, Магистр, – поклонился ей Фолерг. – Надо выяснить только, где именно в нашем мире он находится.

– Я уже знаю! – ответил Магистр Тьмы. – Он в одном из государств Южного материка, Мерхарбры. Вероятнее всего в Олтияре, земле короля Морхра.

– Благодарю вас! – кивнул головой Фолерг. – А теперь нам нужно решить, что же с ним делать. Я предлагаю голосовать за то, чтобы оставить в стороне все текущие дела, с ними справятся и помощники. А нам всем немедленно заняться поимкой этого странного существа. Такая сила слишком опасна, чтобы разгуливать на свободе. Кто за?

Взметнулось четырнадцать рук. Впервые, наверное, за всю свою историю партии Зеленого камня и Упавшего Жезла были единодушны.

– Я против! – подал голос Элинор.

– Но вы обязаны подчиниться решению Совета, Магистр Книги!

– Я подчиняюсь, – он пожал плечами.

Но теперь Элинор знал еще более твердо, чем всегда, что Совет должен исчезнуть. И что он усилит свою работу против него, чтобы помочь будущему Владыке Мира. А эти несчастные олухи?.. Ну что ж, они сами выбрали свою судьбу.

Глава 3. Ветер изменений

Одно из солнц было ярко-голубым и уже склонялось к закату. Второе же, маленькое и темно-желтое, было ближе к зениту. Йосеф стоял на треугольной формы поляне с которой уходило три грунтовых дороги. Деревья были высокими, пирамидальными с серебряной листвой. Землянин опустился на траву и только теперь понял, что он действительно в другом мире и возврата назад уже нет…

– Ну что мне теперь делать? – растерянно спросил он.

«А это, я вам, мон шер, и расскажу…»

– Ну-ну, послушаем…

«Это довольно длинная история, – ответил Меч. – Так что садись, попей чего-либо и слушай, коли уши есть. Учти, что это не легенда, все это происходило, хотя и очень, очень давно».

Йоси сел, достал из рюкзака банку с пивом и закурил, приготовившись слушать.

«Как я тебе уже говорил, мы сейчас не в твоей Вселенной, а совсем в другой. И вот здесь, однажды, несколько сотен тысяч лет назад случились большая заваруха. Сцепились между собой все, кто только мог – боги, демоны, маги, колдуны, духи и иже с ними. Они тогда еще не понимали, чем чревата такая безумная война, а когда поняли, то уже было поздно – на измерение обратил внимание Творец, забывший о нем, только он сам знает когда. И забрал всех куда-то, а куда именно, совсем уж не важно. Но перед этим, чтобы не оставлять вселенную без присмотра, приказал всем забираемым придумать что-нибудь этакое… Как бы тут сказать?.. Необычное, что ли? Ну, они и придумали…»

– И что же они «эдакого» придумали? – благодушно спросил Йосеф, удобно расположившись на мягкой травке и прихлебывая пиво.

«Они взяли все свои силы и слили их в один котел, все, представляешь – Тьму, Свет, Равновесие, Приращение, Превращение, стихиальные силы… Только подумай, что за адская смесь у них получилась?»

– Да уж…

«Вот тебе и да уж! А смесь свою они назвали Пределом, и она стала высшей силой в этой Вселенной и не только. А потом сии милые ребятки откололи еще более веселую шутку, – они разделили эту силу на девять частей, дифференцировали их по цветам и заставили каждую из девяти получившихся пока еще обезличенных Сил отвечать за какое-то количество миров. А чтобы Сила получила личность, они разделили каждую еще на три части – Меч, Дракон и Дух»

– И ты?…

– «Именно, мой драгоценный, именно, – почти промурлыкал Меч. – Я и являюсь одним из этих девяти мечей, Серым Мечом Предела, иногда меня называют еще Совмещающим Разности…»

– А причем тут я?

«Какой ты нетерпеливый, прямо слово! Подожди, сейчас все узнаешь. Так вот – драконы обычно, за исключением Черного, живут в выбранных ими мирах, которые являются центрами доменов и тихо, мирно ждут две другие свои составляющие, ибо без Объединения с ними, сами почти ничего не могут, а уж тем более наводить порядок в своих мирах. Мы, мечи, в основном, конечно, тоже пребываем в этой Вселенной, но имеем возможность иногда, хоть и с большим трудом, прорываться в другую Вселенную, на поиски наших Хранителей»

– А по…

«Сядь и слушай! – чуть ли не заорал Меч. – Выслушаешь, потом спрашивать будешь! Это тебе понятно?»

– Ладно! – слегка даже обиделся Йоси, но благодушие взяло верх, и он лег на травку, наблюдая за странного лилового цвета облаками.

«Так вот! Духи же живут в иной Вселенной, возле одной небольшой планетки, ожидая, когда же случится редчайшее событие, и на свет белый появится человек, способный воспринять Предел. В момент рождения они объединяются с душой этого человека, и рождается Человек Предела, Хранитель. Я думаю, ты уже догадался, вокруг какой планетки ошиваются Духи?»

– Да тут только полный дурень не догадается, – буркнул землянин.

«Правильно, умненький ты мой, абсолютно правильно – именно вокруг вашей задрипанной Земли они и гуляют. Гуляют и ждут… И вот один Серый Дух однажды дождамшись крупной „радости“ – в стране под названием Россия 34 года назад родился один тип по имени Иосиф Фальберг…»

– Я?!

«А кто, папа римский? – противно захихикал Меч. – Понятно, что ты, с чего бы иначе мне пришлось такие усилия по твоему отлову прилагать?»

– Это смотря, еще кто кого отлавливал! – заржал Йосеф, закуривая новую сигарету и чуть не проглотив ее в процессе.

«Ладно, возвращаюсь к нашим баранам. Любой из Хранителей живет как самый обычный человек, но обычно он в жизни – полный неудачник, так хочет непонятно чего и постоянно что-то ищет, а что, не знает и сам. Беда в том, что Мечам далеко не всегда удается прорваться в вашу Вселенную и тогда Хранитель на всю жизнь остается очень беспокойным человеком. Тебе-то повезло, я, вот такой умный, сумел к вам добраться еще полторы тысячи лет назад и засел в той проклятой пещере, тебя дожидаясь. До сих пор ее с дрожью вспоминаю…»

– Да уж, – хмыкнул землянин. – Уж повезло с этаким-то хмырем…

«Это кто еще здесь хмырь?! – возмутился Меч. – Сам такой, если не хуже. Обзывается он, нет чтоб слушать и на ус мотать, так он обзываться… А вот возьму и заткнусь!»

– Извини, – хихикнул Хранитель. – С языка сорвалось… Ты лучше скажи, а на фига эти козлы такую дурную схему придумали?

«У них и спроси! – фыркнул собеседник. – Я уж точно не знаю, знаю только то, что Меч должен найти Хранителя или наоборот. А затем они вместе отправляются на поиски Дракона, чтобы объединиться. И вот только тогда на свет белый или черный, если угодно, появляется Владыка Предела. И он, вроде, должен наводить порядок в своем домене. Видал я этот порядок…»

– А что так?

«Да сколько уж у меня было Хранителей, а каждый порядок разумел по-своему… А самое главное, что через некоторое количество столетий каждый из них уставал мотаться, создавать миры и народы, уставал от удач и неудач. И уходил… А мне вновь оставалось только ждать следующего в надежде, что может хоть он найдет, для чего мы все в точности предназначены Может ты что-то сообразишь?»

– А что я, лучше других? – пожал плечами Йосеф. – Поживем – увидим. Чего тут нам делать потребно? Дракона искать? Вот и давай займемся. Ты хоть знаешь, где эту ящерицу разыскивать?

«Откуда? – фыркнул Меч. – Нам сперва придется встретиться с местными, узнать их легенды и сказания, рассказы о тех местах, где водятся драконы. Где-то там должен быть и Серый Мастер. Тогда можно будет и подумать, как его отыскивать».

– Серый Мастер?

– Дракона иногда называют по-разному – Серый Мастер, Серый Учитель, Идущий в Неизвестность. Он, понимаешь ли, тоже существо мало спокойное и на месте не сидит, шарится по доступному ему миру, как сам того хочет. А чего он хочет, и я не всегда знал, мы с ним, бывало, отлично грызлись!

– А что ж тут отличного?

«Э, не понимаешь ты всего кайфа! Он сволочь хитрая и ехидная, поймать его на чем-нибудь – масса удовольствия!»

– Черт с вами! Мне сейчас интересно другое – как с местными объясниться, они вряд ли говорят по-русски или на иврите.

«А ты, уважаемый, сэ-эр, – ехидно протянул Меч, – что думаешь, я оставил твое тело и мозги нетронутыми? Такими, какими они были до встречи со мной? Как же, жди. Я уже наложил на тебя заклятие Изменений, с ним ты любой язык в мире будешь понимать, как родной. Но и это не все, оцени-ка свои ручки и ножки, миленок дорогой…»

Йосеф поднял руку к глазам и опешил – это была не его рука! Это была рука бойца, воина – мускулистая, перевитая жилами. Но… Но шрамы на ладони были его… Он схватился за живот – живота не было, только ровные пласты мышц. Как же это, не понимал он, все тело стало другим, а он даже ничего не заметил. Его тело стало телом воина, и Йосеф вдруг понял, что он прекрасно помнит все приемы кунг-фу, когда-то, в юности, изученные им. Он встал и медленно поднял ногу вверх, поставив ее вертикально.

– Да у меня же в жизни и в помине такой растяжки не было! – и он нанес пробный удар ногой в воздух и почти не увидел ее. – А уж такой скорости и быть не могло. Что ты со мной сотворил, дружище? Как это я даже не заметил, что стал другим?

«Ну я же не совсем пальцем деланный, чтобы мои действия всякие там земляне замечали… – хихикнул Меч. – Есть еще кое-что – я вернул твое тело к генетической норме, повысил в несколько раз болевой порог, укрепил кости – теперь тебе будет очень непросто сломать руку или ногу, удлинил связки, нарастил мышцы, перевел знание боевых приемов из долговременной памяти в подсознание, и мышечную память, добавил туда же знание боевых техник десятка других Хранителей и увеличил в десяток раз скорость прохождения нервных сигналов. Ты сейчас соображаешь лучше во много раз, память стала почти абсолютной, есть и другие, тому подобные мелочи. Вот так-то, друг мой ситцевый!»

Йосеф в полном восторге рассматривал свое новое тело, пробовал бегать, прыгать, делал с место тройное сальто. Он не мог успокоиться минут с десять, наверное. Особенно его обрадовала собственная выносливость, когда он понял, что способен бежать сутками и чувствовать только легкую усталость. За такие способности можно было многое отдать. Он широко улыбнулся в пространство и принялся благодарить своего спутника.

«Не за что, дружище, не за что, – слегка иронично ответил Совмещающий Разности. – Не просто же так я дал тебе все это, как ты думаешь?»

– А для чего?

«Если ты думал, что в этом мире тебе придется легко, то ты, батенька, глубо-о-око ошибался – здесь дерутся на каждом шагу и насмерть. Так что придется привыкать. Тело и навыки я тебе дал. Теперь вот еще что: прекрати говорить со мной вслух – это очень странно выглядит со стороны, тебя примут за одержимого, а этого нам совсем не надо. И уж точно молчи обо мне – нас здесь слишком хорошо помнят и слишком сильно боятся, ибо твой предшественник оставил по себе весьма недобрую память. Злой был парнишка…» – в голосе Серого Меча впервые послышалась легкая грусть.

– А сколько же времени назад ты был тут? И…

«Повторяю! Не вслух!»

«О'кей! О'кей! О'кей! Но все-таки?» – уже мысленно спросил Йосеф.

«Так-то лучше, – проворчал Меч. – А были мы с ним здесь около пяти тысяч лет назад. И, как я уже говорил тебе, лишь полторы тысячи лет назад мне удалось вырваться из Серой Башни и пройти в твой мир, чтобы ждать тебя».

«Неисповедимы пути твои, Господи!» – вырвалось у Хранителя.

«Ты что, верующий?» – с удивлением спросил Совмещающий Разности.

«В общем, да. Верую в Творца всего сущего, но не более. И не вижу необходимости в различнейших обрядах», – ответил ему Йоси.

«Это хорошо, в Творца верить нужно. С атеистами сплошные проблемы получаются, но и религиозные фанатики – тоже ничего приятного», – философски заметил Меч.

«Ни тем, ни другим не был и не буду»

«Хорошо, коли ты так уверен. С вами, людьми, никогда нельзя быть в чем-либо уверенным. Особенно с тобой»

«Это еще почему?» – возмутился Йоси.

«А потому, что ты – носитель Духа. И, кроме того, тебе уж пора бы осознать, что ты – Сила! Просто пока еще ты очень немного знаешь и умеешь, хотя я и вложил кое-что в твою память, но все это нужно понять и осознать, а времени на учебу просто нет. Ибо я не уверен, что маги Серой Башни не почувствовали твоего прихода и не открыли сезон охоты на Хранителей. Тебе нужно знать как можно больше на случай возможного магического поединка. Сейчас-то тебя и зайцы в землю зароют…»

«Ну, так уж и зароют… – обиделся Хранитель. – А после встречи с Драконом?»

«Когда же ты уже станешь тем, кем должно, соединишься с Серым Мастером и обретешь полную силу и память, в твоих силах будет сокрушать и создавать звезды и планеты, создавать новые виды разумных и делать, в основном, все, что только захочешь…»

«Но зачем?! Зачем давать человеку такую силу? Ведь я… Я слаб, я труслив, я не знаю, чего хочу… Я могу натворить такого… такого, что потом тысячелетия не расхлебаешь!» – Йосеф даже весь задрожал, подобного он все-таки никогда даже ожидать не мог.

«А это уже зависит от тебя. Ты себе судьбу не выбирал и почему Дух решил выбрать тебя, я не знаю, но я постараюсь тебе помочь, предостеречь от слишком уж глупых ошибок, если ты захочешь слушать, конечно».

«Ну… – пробормотал Хранитель. – Если не совсем уж несуразности будешь нести, то почему бы и не послушать?..»

«Спасибо, дорогой друг, за большое доверие… – саркастически ответил на его заявление Меч. – Весьма и весьма признателен, прямо так весь и трепещу от благодарности…»

Хранитель тихонько захихикал, выведенный его словами из состояния обалдения собственными возможностями и спросил:

«А что есть еще интересного на нашу голову?»

«Много, ой много… – фыркнул Совмещающий Разности. – Например, впервые за все сотни тысяч лет мы возродились не одни, я уже ощутил возрождение Черного, Белого, Коричневого и Желтого Мечей. Они уже, вместе со своими Хранителями, ищут Драконов. А почему это так, я знаю ничуть не больше тебя, может быть готовится Слияние…»

«А что такое Слияние?», – тут же спросил землянин.

«Да как тебе сказать… – фыркнул Меч. – Берут кучу всякого дерьма и перемешивают, в данном случае это будем мы и еще некоторое количество столь же „умных“ хмырей… А что за смесь получится, не знает, наверное, и сам Творец»

«Ясненько…» – пробормотал Йосеф, задумчиво почесывая затылок.

«А уж я так точно не знаю…», – вздохнул его внутренний собеседник.

«Ты, да не знаешь? Даже не верится…», – попытался пошутить Йосеф.

«Смотри-ка, чувство юмора начало прорезаться, что ли?», – удивился Меч.

«Ну! А почему бы и нет»

«Ладно-ладно, мститель. Времени на шутки пока нет, ты, все еще, очень мало можешь. А ежели встретишь настоящего мага, особенно из Серой Башни, то он тебя в порошок сотрет. И я помочь не смогу. Поэтому и высовываться не буду. Придется выкручиваться самому…», – мысленный голос Меча был весьма мрачен.

«Ну, спасибо, утешил…»

«А это чтоб жизнь медом не казалась»

«А потом? С Драконом вместе?» – нерешительно спросил Йоси.

«После Объединения ты их всех одним зубом схарчить сможешь. Но ты не задумывался, а сколько лет могут занять поиски Дракона…», – голос внутри головы зазвучал еще ехиднее.

«Лет…», – растерянно пробормотал ошеломленный подобной радужной перспективой землянин.

«Именно, лет. А то и десятков лет! Может быть, тебе повезет, и ты сможешь найти его раньше, меньше чем за год. Но я что-то такого случая не припомню…»

– Весело было нам, на заборе мы сидели, весь забор мы о… – пробормотал Йоси задумчиво, по его лицу прошла целая гамма выражений.

«Не говори вслух! – рявкнул Меч. – Нам пора идти. Мы сейчас на юге материка Мерхарбра, какие здесь сейчас страны и как в них живут, я не знаю. Мои последние данные трехтысячелетней давности. Но приготовься драться – нигде в этом мире никогда не любили незнакомцев. И еще одно: выбери себе иное имя. Имя Йосеф непривычно для слуха местных жителей. Возьми, ну, хотя бы, Йаарх – Изменяющий»

«Да хоть горшком назови!», – раздраженно буркнул Йосеф.

«Горшком не буду, – философски заметил Совмещающий Разности, – а вот Йаархом я отныне буду звать тебя всегда».

«Вот еще не хватало, к новому имени привыкать…»

«Привыкнешь, – пробурчал тот, – человек такая гнусная тварь, что ко всему привыкает»

«Да уж…»

«Ладно, хватит сидеть. Идем»

Йосеф, нет, Йаарх, встал и огляделся. Поляна не изменилась, только стало темнее, голубое солнце совсем зашло. А темно-желтое давало только сумеречный свет. Он посмотрел по очереди на каждую из дорог, опять почесал затылок и спросил.

«А по какой дороге пойдем?»

«Какая тебе разница? – ответил Меч. – Да хоть по левой»

«Ну, пошли по левой», – только и махнул рукой.

Йаарх подхватил рюкзак, поправил джинсы и наткнулся рукой на пояс с пистолетом. О нем-то он и забыл.

«Слушай, Серый, а пистолеты здесь стреляют?» – спросил он у Меча.

«Ты как меня назвал, чертушка? Ну-ка, повтори»

«Ну, Серый. Надо ж тебя как-то называть. А то все Меч, да Меч…», – Йаарх развел руками.

«Знаешь, – отозвался Меч довольно-таки сухо, – мне Меч, как-то больше нравится…»

«Ой, что за проблемы! Ты мне лучше на вопрос ответь».

«Откуда мне знать? Я что, пистолет хоть раз видал? Попробуй!», – в его голосе явственно звучало раздражение.

«Надо же, какие мы обидчивые, – пробормотал Йаарх, – и не скажи ничего».

Он достал «Беретту», зарядил и навскидку выстрелил несколько раз в дерево на краю поляны. Грохот выстрелов ударил по барабанным перепонкам и распугал всю живность в округе.

«Смотри-ка,… стреляет, – съязвил Меч. – Подойди, посмотри, попал ли хоть, горе ты мое»

Йаарх, не отвечая, пошел к дереву. Увидел, что пули легли кучно, и гордо задрал нос.

«Попал! Все попадания рядом. Жаль только патронов мало, а то б еще пострелял»

«Было б о чем волноваться, – вновь фыркнул Совмещающий Разности. – Ты же, маг. Создашь, сколько нужно будет»

«Как?»

«Научу, куда ж от тебя денешься… Вот уж несчастье, говорить с вами, выкормышами технологии. Все вам объясни…»

«А! С тобой тоже говорить, что гороху наесться», – махнул рукой Йаарх и быстро зашагал по левой дороге.

Вокруг нее сплошной стеной стояли конусообразные, уже виденные на поляне, деревья. Дорога была твердая, укатанная, видно было, что ездят часто. Йаарху быстро стало скучно, и он достал из сумки плеер, поставил «Армию любовников» и, насвистывая, пошагал дальше. Через некоторое время Меч, несколько обалдевшим голосом, спросил:

«У вас в мире что, с любовью так просто и так… к-гм… ну?..»

«Скажи уж прямо – извращенно, – хихикнул Йаарх. – Ну а что есть извращение, любезный мой Меч, расскажи? У каждого свой вкус. Вон, в Италии, порнозвезда в парламенте заседает и ничего».

«Что-что? Ну, вы даете, ребята. А ты часом, не?..»

«Обязательно! – противно захихикал Йаарх. – А ты как думал? Вот ведь какое сокровище тебе досталось…»

Но Меч, кажется, перестал понимать шутки.

«А все-таки? Что именно?», – продолжал допытываться он.

Тут Хранитель немного смутился.

«А, какая разница! – махнул он рукой. – Ну, я… как бы это сказать… ну… это… люблю очень активных в этом смысле и… ну даже… несколько жестоких женщин, иногда очень жестоких и обожаю выполнять абсолютно любые, самые дикие, их желания»

«Тьфу! А я уж заволновался. Всего-то…», – успокоился Меч.

«А что? В чем дело было?», – спросил Йаарх у него.

«Да понимаешь, – тяжело вздохнул он, – позапрошлый Хранитель был большой любитель маленьких девочек на куски всякими гнусными приспособлениями разрывать. Медленно… Ты думаешь, мне нравилось на это смотреть и слышать их вопли? Я понял бы и одобрил, если бы он пользовался этим для заклятий Тьмы, так ведь нет, просто для развлечения…»

«Не думаю… Ну и…»

«Я его подставил, – желчно ответил Меч. – Он не нашел Дракона и был убит магами ордена Тирха. Не знаю, есть ли этот орден еще. Тогда, на счастье, был»

«А почему?»

«А ты не понимаешь? – удивился Изменяющий Разности. – А к чему бы мог привести целый мир человек, обладающий величайшим могуществом, если он любил развлекаться подобным образом?»

«Я тебя понял, – ответил ему Хранитель. – Ты был абсолютно прав. А разве мои развлечения тебя не шокируют?»

«Великие проблемы! – отозвался тот. – Да делай ты со взрослыми и не совсем бабами все, что только пожелаешь. Только на куски не режь, если она не совсем уж сволочь. Тебя-то, заразу, я завсегда заштопаю, можешь развлекаться до потери пульса. В буквальном смысле… Главное – не трогай детей…»

«Вот и класно! – Йаарх засмеялся. – Хочу спросить, а как ты слова песен понимаешь? Они же на английском языке».

«Тут совсем туп, как я посмотрю, тебе же только что говорилось, что я, как отныне и ты, знаю любой язык Вселенной. Сам послушай»

Йаарх вслушался: и действительно, он понимал каждое слово, как будто бы пели по-русски. Новые способности опять привели его в восторг, все вокруг казалось радужным и прекрасным, ни на что плохое не хотелось обращать внимания. Так он прошагал несколько часов, но все еще не был уставшим. Не думалось ни о чем, бодрая музыка лилась из наушников плеера и дорога сама стелилась под ноги. Далеко впереди видно было, что она сворачивает.

«Стой! Оглядись сперва!», – поспешил предупредить его Меч.

Но Йаарх не слушал, на полной скорости он завернул и… налетел на большую драку. Прямо впереди виднелись перевернутые телеги, рассыпанные мешки и… трупы, несколько мужских и женских трупов. А чуть дальше стояли десятка два высоких, темнокожих мужчин, с абсолютно белыми волосами и тонкими чертами лиц, одетые в коричневые кожаные костюмы, напоминающие спортивные по покрою. Они все были вооружены – правда, кто чем. И увлеченно наблюдали за схваткой троих из них с невысоким, пожалуй лишь чуть повыше Йаарха, совсем молоденьким, смугловатым, светловолосым парнишкой. Тот с удивительным мастерством отбивался от них сразу двумя мечами. Из толпы летели насмешливые выкрики:

– Эй, Хорх, а двинь-ка его слева!

– Сапор, рукоятью бей, рукоятью! Малыш красивый, развлечемся!

– Что-то долго с ним валандаетесь, ублюдки! – внезапно заорал один, одетый побогаче других, видимо командир.

И в этот момент он оглянулся и увидел приближающегося Йаарха. И тут же крикнул:

– А ну, сволочи! Тут к нам сзади еще одно развлечение пожаловало. Лорх, Хорхрой, Урик! А ну-ка покончите с этим парнем! И быстро!

Трое названных мгновенно выхватили мечи и понеслись в сторону Йаарха. Землянин растерянно смотрел на приближающихся воинов и в совершенной растерянности дергал за рукоять пистолета, не зная, что тут еще можно сотворить. Но измененное Мечом тело и новые рефлексы сработали сами собой, время послушно замедлилось, и первый набежавший головорез мгновенно рухнул на землю от удара ноги в голову. Хранитель мгновенно отшвырнул в сторону рюкзак, перекатился через голову, уходя от меча второго бандита, и сломал ему подсечкой обе ноги. Не теряя ни секунды времени, он взвился в воздух в двойном сальто, уже выходя из которого, схватил третьего ногами за шею и сломал ее. Время вернулось к нормальному течению, как только он опустился на ноги. Предводитель грабителей потрясенно смотрел на то, как незнакомец вдруг размазался в мутное пятно и его люди попадали на землю убитыми или искалеченными… Он потряс головой – не было в мире бойцов, способных мгновенно справиться с тремя хралами, если только перед ним не стоял один из высших иерархов Серебристого Ветра. Но почему же тогда он не носит предупреждающего вервия?! Воин скрипнул зубами и скомандовал всеобщую атаку, первым кинувшись на врага. И первым же рухнул на землю, истекая кровью из пробитых сломанными страшным ударом ребрами легких. Йаарху пришлось нелегко, но он предоставил телу разбираться без его участия и наблюдал за боем, как бы со стороны. Он бил прыгал, перекатывался и снова бил. Сколько времени продолжалась стычка, он бы никогда не мог сказать, но вряд ли много. Когда же на поляне остались лишь мертвые и раненые враги, Хранитель посмотрел на защищавшегося от бандитов юношу и чуть не выматерился – последний из оставшихся в живых беловолосых уже выбил из рук того меч и занес свой для последнего удара. Йаарх мгновенно выхватил пистолет и три раза выстрелил в спину убийцы. Тот рухнул прямо на обессилившего юношу, который стоял, шатаясь и опустив руки. Йаарх в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние и, отшвырнув труп бандита, поднял спасенного парня на ноги.

– Ну, как ты? – спросил он.

– Да ничего, в общем. Пара царапин, да ногу рассекли. Если бы не Вы, господин мой… – потрясенно смотря на него, ответил тот.

– Пустяки… – смутился Йаарх. – Все пройдет.

Он присмотрелся к парню и чуть не улыбнулся, настолько чистым и наивным тот выглядел – светлые, длинные, немного грязные волосы, смуглое продолговатое лицо, на котором откровенным интересом блестели живые синие глаза. Нос его был с легкой, аристократической горбинкой. Хранитель ободряюще улыбнулся ему и похлопал по дернувшемуся плечу.

– Меня зовут Аральф, господин мой… – прошептал парнишка, опустив глаза.

– Кто эти нападавшие? – спросил Йаарх.

Аральф с недоумением воззрился на него.

– Разве ты не узнал их, господин мой? Это же хралы!

Хранитель Меча пожал плечами, не желая показывать собственной неосведомленности, и сделал вид, что ему безразлично.

– Неважно. А другие?

– С кем я ехал? – понял юноша.

– Именно.

– Это караван аккима Хорлада, он вез дань королю от городка Менхорра. Вон он, – и Аральф указал рукой на труп полного, разодетого в шелка, мужчины. – Я попросился ехать с ними в Олтияр, надеясь в столице пристроиться куда-нибудь. Я ведь всего лишь младший сын алура, мне не завещано ни поместий, ни званий, ни чина. Все нужно заработать самому…

И только тут Аральф понял, как же ему повезло. Ведь ему спас жизнь великий воин, без оружия победивший полный боевой отряд хралов, да еще и маг в придачу – как он поразил последнего храла громом. А раз господин Маг спас ему жизнь, то он, Аральф, отныне его вассал! Только бы он не отказался от клятвы… Ведь тогда ему, Аральфу, придется вырывать себе сердце, а он даже не знает в точностях всей процедуры – только один раз и довелось видеть ритуальное самоубийство. Кто бы мог подумать, что нелюбимый младший сын от рабыни удостоится чести вассалитета. Он поднялся на ноги, поднял с земли свой иззубренный меч, взялся одной рукой за рукоять, второй за лезвие, встал перед Йаархом на колени и, протянув спасителю меч плашмя на вытянутых руках, произнес:

– Господин Мой! Прими мою клятву.

Хранитель немного растерялся.

– Клятву? Какую клятву? – переспросил он.

Аральф медленно бледнел. Видимо, столь великому воину не нужен такой никчема, как он…

«Стой, идиот! – раздался в голове Йаарха голос Меча. – Сначала, значит, спас мальчишку, а теперь убиваешь? Или тебе понравилось смотреть, как чужие кишки наружу вываливаются?»

«Не понял. В чем дело? Чем это я его убиваю?», – удивился он.

«Ну и дела, – ворчал Меч, – в первый же день нарвались! Он же тебе вассальную клятву принести собрался, он же теперь твой душой и телом…»

«И на кой хрен мне вассал? – возмутился Хранитель. – Пусть себе идет на все четыре стороны»

«Если ты не примешь его клятву, – почему-то устало ответил Меч, – он обязан будет вырвать себе сердце»

Йаарх пришел в ужас.

«Почему?!»

«Таков закон. И установил его твой предшественник, как я его не отговаривал, установил как заклятие. Давший вассальную клятву не может сделать ничего против своего Господина, даже если тот будет насиловать его малолетнюю дочь. А если попытается предать, тут же умрет от разрыва сердца. Сколько уже магов пытались раскрыть загадку заклинания вассалитета, но ни у кого ни фига не вышло»

«Но мне не нужен вассал! – продолжал возмущаться Йаарх. – Я – не рабовладелец!»

«Вассал, батенька – не раб, но он служит интересам своего сюзерена. А если откажешь мальчишке, то будь добр, убей его сам, это будет милосерднее. Ведь он обязан все сделать по ритуалу, а это, уж поверь мне, очень долго и очень больно…»

«Ну ладно, – буркнул Йаарх. – Я согласен»

«На что согласен, взять али прирезать?»

«Взять, конечно!», – искренне возмутился землянин.

«Вот и отлично, – усмехнулся внутренне Меч. – Повторяй за мной»

Помертвевший от предвкушения скорого уже ритуала смерти Аральф с последними искорками надежды всматривался в лицо своего спасителя. Тот стоял и как будто вслушивался во что-то. Стоял довольно долго. Потом кашлянул и сказал:

– Хорошо, Аральф. Я приму твою клятву.

Радость волной омыла сердце юноши – он будут жить и станет служить великому воину, учиться его искусству боя.

– Господин мой. У вас ведь нет меча для ритуала, разрешите дать вам один из этих, – и он указал на разбросанное то тут, то там оружие бандитов.

– Не нужно, у меня есть меч! – отрезал Хранитель.

И Аральф снова встал перед ним на колени, поднял меч над головой и произнес:

– Я, Аральф, сын Анха Оллана из Менхорры, клянусь тебе, господин мой и спаситель, вассальной клятвой. И буду служить тебе в горе и в радости, в богатстве и в бедности, во всех твоих начинаниях буду верным тебе помощником. Да покарает меня Творец и магия Серого Убийцы, если я нарушу эту клятву.

Закончив, он поднял глаза и увидел страшную картину. Его спаситель резко наклонил голову и над ней, непонятно откуда, выросла увитая драконами рукоять меча, тускло горевшая серым цветом. С ужасом, ничего не понимая, младший сын Анха смотрел на то, как Йаарх вытаскивал Серый Меч из своей спины. Наконец Меч оказался в руках Хранителя, лезвие его горело серебристо-серыми переливами и сполохами света, стреляя искрами и маленькими молниями. Аральф, наконец-то, понял, кому же он принес вассальную клятву… Серому Убийце! Самому страшному человеку в истории их мира. Парнишка побелел как полотно, глаза вытаращились, дыхание перехватило. Он хотел уже отказаться от клятвы и достойно умереть, но было поздно – Серый Меч плашмя рухнул на лезвие его меча, все тело пронзило каким-то леденящим разрядом, и прогрохотали слова:

– Я, Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча, Серый Маг, один из людей Предела, именуемый также Серым Убийцей, принимаю твою клятву, Аральф из дома Анха, и в ответ клянусь защищать тебя и делить с тобой горе и радость. Сказано!

С этими словами Йаарха тоже шибануло холодной волной. Он все сделал по подсказке Меча и абсолютно не понимал, на кой ляд он это все делает. Разве что пацана было жаль.

«С чего это он вдруг стал таким белым и глаза круглые?», – рассеянно подумал он при виде Аральфа.

И услышал ответ Меча:

«Так он, наконец, узнал, чей же он вассал. Бедняга просто в неописуемом ужасе. Я же говорил, что твой предшественник оставил по себе о-оче-ень интересную память. В легендах он, наверное, изображен сущим страшилищем, первым кошмаром в мире. А теперь слушай и повторяй ему мои слова…»

– Встань, Аральф, – скомандовал Йаарх.

Трясущийся от страха юноша послушался его и он продолжил.

– Первый и самый главный мой приказ таков: никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывай, кем я являюсь на самом деле! Если ты это сделаешь, то это будет предательством. Сказано!

И опять холодная волна пронзила Аральфа. Даже если бы он хотел, то теперь не смог бы никому ничего рассказать о своем сюзерене.

– Да не бойся ты меня так! – поморщился Йаарх. – Я же просто человек.

– Но… Но… – губы Аральфа дрожали.

Йаарх с жалостью смотрел на парня, пережившего, наверное, самый сильный шок в своей жизни и вспоминал себя еще сегодняшнего. Хотя нет, вчерашнего – ведь прошло уже часов сорок… Ощущение было таким, что несчастный, забитый жизнью Йоси отошел куда-то вдаль, став туманным воспоминанием о чем-то безразличном. И тут взгляд Хранителя упал на труп беременной женщины со вспоротым животом. Последние события накатились на него, он вспомнил, что только что убил более двадцати человек, и его вырвало. Аральф с удивлением и подозрением посмотрел на него и спросил:

– Господин мой, ты болен?

– Нет, – отплевавшись, ответил тот. – Я просто сегодня впервые в жизни убил…

– Ты?!

– А ты думаешь, что я тот же самый, что был у вас здесь?! – резко обернулся к нему Йаарх. – Кой черт! Меч нашел меня и сказал, что я его хозяин! А потом перенес в ваш мир. Еще вчера утром я пошел на работу и не помышлял ни о чем подобном, мне даже в голову не приходило, что такое может случиться со мной. Но я здесь. И нужно делать дело!

На лице Аральфа, вперемешку, отображались недоверие и огромное облегчение.

– А откуда же ты так хорошо знаешь бой? Кто научил тебя так драться, господин мой? – все еще не веря спросил он.

Йаарх поморщился, но ответил. – Когда-то, лет десять назад, я несколько лет занимался боевым искусством под названием кунг-фу. А Меч восстановил мое тело и вытащил забытые боевые навыки наружу. Моя заслуга невелика, тело само знало что делать.

– Кюнг-фюю… – глаза юноши запылали азартом. – Господин мой, научи меня этому великому искусству…

– Не кюнг-фюю, а кунг-фу. – поправил его Йаарх. – Постараюсь, я ведь не учитель.

Он встал и сказал своему вассалу:

– Пошли отсюда побыстрее, скоро здесь вонять будет.

– Сейчас, господин мой. – Поклонился ему Аральф. – Только соберу у них деньги.

И бегом кинулся обшаривать пояса и карманы убитых.

«Пусть соберет! Пригодятся. Твои шекели бумажные здесь ничего не стоят», – вмешался Меч в собравшееся было сорваться с языка Йаарха возражение.

Аральф ухитрился также поймать четырех лошадей и, набив их седельные сумки найденными на подводах продуктами, они двинулись дальше.

Аральф ехал сзади и со страхом поглядывал на ерзающую с непривычки в седле небольшую фигуру его сюзерена. Кто бы мог подумать из его спесивой родни… Недоделанный, как они его называли, вспомнил вдруг Аральф оскорбительное прозвище, довольно злобно рассмеявшись. А теперь он вассал и, причем, первый, самого Серого Убийцы! Да их бы всех удар на месте хватил, если бы узнали. Он улыбнулся, представив себе перекошенную рожу старшего брата. И как все-таки хорошо, что это не тот самый Серый Убийца, что в легендах… Он почему-то сразу же поверил словам Йаарха, понял, что тот его не обманывает. И что бы там ни было впереди, его судьба не будет заурядной. Юноша тихонько засмеялся. Ведь его будущее может стать великим и, уж понятно, он не проживет жизнь заурядного человека. Даже если ему суждено погибнуть, имя его останется в легендах рядом с именем великого Серого Убийцы.

Глава 4. Как изменяется жизнь

Они ехали уже несколько часов, и желтое солнце уже собралось заходить, когда Аральф робко спросил Йаарха:

– Господин мой, а не пора ли нам подыскивать место для ночлега? Ведь скоро совсем стемнеет.

– Ты, пожалуй, прав… – Йаарх очень обрадовался этому предложению, так как езда на лошади уже начинала казаться ему преддверием ада, он не чувствовал ног, только внутренняя часть бедер горела, как натертая наждаком.

Чуть сбоку, в стороне от дороги, виднелась небольшая, неплохо укрытая от посторонних глаз полянка. Аральф увидал ее, лишь подъехав совсем близко. Он быстро помахал оставшемуся сзади Йаарху и тот, неуклюже сползши с лошади, поковылял к нему, волоча рюкзак за собой. Вассал недоуменно посмотрел на своего господина и поймал его лошадь за недоуздок, после чего отправился вслед. С трудом добравшись до полянки и бухнувшись на траву, Хранитель хмуро буркнул сквозь зубы продолжавшему с удивлением рассматривать его Аральфу:

– Ну что смотришь? Я до сегодняшнего дня на этом вот проклятом животном еще ни разу не ездил. – Кивнул он в сторону лошади. – Все ноги, к чертям, стер…

– А кто такие черти? – наивно распахнув глаза, спросил юноша, развязывая тем временем седельные сумки.

– Черти?.. Это… Ну… А! Такие очень плохие демоны.

– А кто такие демоны? – опять спросил Аральф.

– Тьфу! – только и оставалось сплюнуть Хранителю. – Я тебе потом объясню.

«Объяснил, называется, – съерничал давно молчавший Меч. – А мальчишка, кажется ценное приобретение. Чистые, незамутненные всякой гадостью мозги. Можно научить всему, чему захочешь».

«Так уж и всему, ты и скажешь…», – не поверил Хранитель.

«Сам увидишь. Я то его просветил, чего там внутри имеется. Весь на героике и чести построен, так и пылает. Сейчас в полном восторге и ждет от тебя великих свершений…»

«Угу, прямо сейчас, значит, и свершать… Вопрос только что?»

«А это, уж на ваше, сударь усмотрение… – захихикал Совмещающий Разности – Можно, например, лошадь сожрать…»

«А лошадь-то зачем?» – сделал попытку удивиться землянин.

«Для полного счастья!»

«Иди ты со своими шуточками… – вяло ответил Йаарх. – Отстань лучше, жрать уж больно хочется… Да и поспать не помешает».

Аральф тем временем проинспектировал содержимое сумок и, тяжело вздохнув, сказал:

– Господин мой, мне жаль, но здесь есть только вяленое мясо и сухари.

– Нет, Аральф. Вяленое мясо пусть сегодня враги жрут. Разводи костер, жратвы, которую сегодня-завтра съесть надо, у меня с полрюкзака будет. И супу сварим.

– А в чем? – наивно спросил юноша.

– Вот в этом. – И Йаарх отыскал в рюкзаке завернутые в промасленную бумагу складную треногу и котелок и протянул их Йаарху, сорвав предварительно бумагу, а не то не знакомый с подобными вещами парень мог начать готовить вместе с ней, искренне считая, что так и нужно..

Аральф взял их из рук хозяина и принялся внимательно разглядывать – такого мастерства ковки он еще не видал. А маленький железный котел с ручкой из железа же. Да он, наверное, стоил диких денег! И тренога со складными ногами, сложил и в мешок сунул, места ведь почти не занимает. Парень покачал головой, ну просто чудо, как хороши! Котелок, правда, совсем маленький, но на раз поесть хватит. Он поднял голову и поразился еще раз: его сюзерен тем временем повыкладывал на траву какие-то совсем уж невероятные вещи – железные банки, какие-то белые коробки, большие прозрачные бутыли с разноцветными жидкостями, маленькие белые трезубцы, нож с множеством разных лезвий и многое другое, ничего из которого Аральфу никогда еще не приходилось видеть. Он только вздохнул и, взяв котелок, пошел к ручью за водой.

Вернувшись, он развел огонь и, поставив треногу, с благоговением подвесил котелок к крючку. Потом робко уселся возле своего господина. Тот что-то с аппетитом уплетал из железной банки, сделанной из такого тонкого железа, что не верилось в то, что человеческие руки могли выковать такое. «Видно у них там кузнецы куда больше наших умеют, – подумал Аральф».

– Бери, ешь, Аральф, не стесняйся! – жуя, пригласил его господин.

Парень нерешительно взял открытую банку, посмотрел на хозяина, который вовсю ел что-то, подцепляя куски маленьким трезубцем и, взяв себе такой же, принялся за еду. Это было мясо со странноватым привкусом, но очень даже мягкое и вкусное.

– Бери вот хлеб, вон там салат, – сказал ему Йаарх.

Аральф взял мягкую булку. Она была настолько нежна, что, казалось, просто таяла во рту. У них дома подобные пекли только к очень большим праздникам. Пареньку оставалось лишь покачать головой. Захотелось пить, и он поискал взглядом какую-нибудь посудину, чтобы пойти набрать воды.

– Что ищешь, парень? – услышал он голос своего господина.

– Пить хочется, господин мой – ответил он. – Надо пойти воды набрать.

– Так вот возьми сок или кока-колу. – И Йаарх взял белый стаканчик, налил в него чего-то желтого и протянул Аральфу.

Он выпил, и это таки было вкусно! Очень вкусно, но ни что знакомое не похоже. Юноша осмелел и принялся за еду всерьез. Все было незнакомо, но от этого не менее хорошо. Он перепробовал все, что лежало перед ним, выпил черного шипящего напитка. А потом вскипела вода в котелке, хозяин высыпал в котелок содержимое блестящего пакета и через несколько минут они уже хлебали ароматный суп. Стальными ложками! Аральф уже не мог дальше удивляться. Это где же видано, драгоценную сталь, да на ложки тратить? Наевшись, Аральф стал собирать белые мягкие тарелки и стаканчики, чтобы вымыть их в ручье.

– Брось, брось, – махнул на него рукой Йаарх.

«Не разбрасывайся! – вмешался Меч. – Здесь супермаркетов не предвидится»

– Хотя да, Аральф, ты прав, – быстро изменил свое решение Хранитель.

Парнишка лишь недоуменно пожал плечами и пошел к ручью. Странный все его сюзерен – да что и говорить, сам Серый Маг… Сколько легенд о нем было сложено. Думали, что он бессмертный, а их, оказывается, просто много было. Моя посуду, он пытался понять, что же может быть нужно Серому Магу в их забытой богами стране.

А Йаарх, тем временем, решил посоветоваться с Мечом.

«Послушай, Меч Батькович, нам нужно решить, что же делать дальше, – предложил он».

«Умненький мальчик… – протянул собеседник насмешливо. – Вассала взял? Вот и поспрашивай, где, в какой из стран Мерхарбры мы находимся и все, что он когда-либо слышал о драконах»

«О'кей», – прищелкнул пальцами Хранитель.

А к костру уже возвращался мальчишка. Йаарх глянул на него и не смог не усмехнуться – с лица того не сходило недоуменное выражение. Да и неудивительно, такое крутое изменение судьбы. Он нехотя удивился своей собственной адаптативности – опять, видимо, Меч постарался. А Аральф, сноровисто запаковав все в сумки, уже садился к костру.

– Послушай, друг мой, – обратился к юноше Хранитель, – а кто тебя научил так хорошо мечом махать?

Мальчишка гордо улыбнулся и ответил:

– У отца доживал свой век старый Мастер Меча. Ему было скучно, вот он и взялся меня обучать. Больше-то до меня никому дела не было…

– А почему? – слегка удивился Йаарх.

Аральф лишь досадливо махнул рукой.

– Да я же младший, еще и от рабыни, сын. Хорошо, хоть отец признал, не продал в рабство, но внимания не обращал потом вовсе. Да и не любил – я ведь грамотей, книги читать люблю.

– Так это же прекрасно! – утешил его Йаарх. – Человек не человек, если не любит постигать нового.

– Ты правду говоришь, господин мой, – явно обрадовался мальчишка, видимо сомневавшийся в хорошем отношении сюзерена после подобного признания.

– А что, у вас не любят грамотных? – спросил Хранитель.

– Да кто же любит того, кто знает больше тебя? – удивился Аральф. – Да никто, по-моему.

– У того, кто знает больше, нужно учится, а не ненавидеть его!

– Если бы это было так… – только вздохнул юноша.

– Тогда ответь мне, Аральф, на такой вопрос, – сказал Хранитель. – Если так много читал, как говорить, то, наверное, и легенды знаешь?

– Очень много, господин мой! – С гордостью ответил мальчишка. – Далеко не все смогли бы узнать в тебе Серого Убийцу, когда ты достал из тела меч. Мои братья и слыхом ни о чем не слыхивали, не касающемся денег, жратвы и баб.

– Как и большинство людей во всех мирах, – только вздохнул Хранитель. – А теперь расскажи мне, где же я нахожусь, в какой стране?

– А ты не знаешь, господин мой? – Голубые глаза Аральфа широко распахнулись.

– Откуда? Еще вчера утром я был просто человеком в другом мире. Меня выбросило незнамо куда.

– Ты на материке Мерхарбра, в Олтияре, стране короля Морхра. На середине пути от самого южного порта, Динмара, к столице, – ответил ему Аральф.

– Спасибо, – поблагодарил его Йаарх. – А теперь посиди, отдохни немного.

«Слышал, Меч? – спросил он. – Тебе что-нибудь говорит это название?»

«Что мы на Мерхарбре, я тебе уже сам говорил. А имя страны мне, естественно, не говорит ничего. Тогда, когда мы были тут в прошлый раз, здесь и стран-то никаких не было, так, племенные союзы. А теперь вот – государство. Но они нас пока не очень и интересуют. Спроси лучше парнишку о драконах».

– Аральф, – позвал Хранитель клюющего носом мальчишку.

– Что? – вскинулся тот.

– Скажи мне, – спросил его Йаарх, – ты когда-нибудь слышал или читал о том, есть ли в вашем мире где-нибудь драконы?

– Драконы? Эти чудовища? – растерянно спросил Аральф.

– А почему чудовища? – с улыбкой переспросил Хранитель.

– Ну, как же, – удивился мальчишка. – Они же такие огромные… И их почти всех перебили в Драконовых войнах. Я не знаю, где они есть, господин мой. Может в Большом Университете Олтияра знают? А зачем тебе драконы, господин?

– Понимаешь, Аральф, – улыбнулся ему Йаарх, – наша задача – отыскать Серого Дракона. Если ты читал легенды о моем предшественнике, то должен был читать и о Сером Драконе.

– Конечно! Серый Мастер, великий Король Драконов!

– Так вот, именно его нам и предстоит отыскать, – терпеливо улыбнулся Аральфу Йаарх.

– Ого… – только и вырвалось у ошеломленного парня.

– Это очень долгая история, Аральф, – улыбался Хранитель. – Если захочешь, я освобожу тебя от клятвы вассалитета.

– Нет, господин мой! – вскинулся парень, глаза его запылали решимостью. – Я хочу в этом участвовать.

– А почему?

– Но ведь это так интересно!

– Ну ладно, – хмыкнул Йаарх и добавил. – И вот еще что: не называй меня господин мой, не люблю я подобных прозвищ, коробит несколько. А раз я буду тебя учить боевому искусству и многим другим вещам, называй меня… ну… мг-м… скажем, Учитель. Так то, оруженосец.

Парень просто подпрыгнул на месте:

– Ты назвал меня оруженосцем, гос… Учитель?! Это правда?!

– Правда, правда… – отмахнулся от него Йаарх, не понимая с чего столько радости. – Вот, возьми одеяло и ложись спать. Завтра много ехать.

Аральф с благодарностью принял протянутое ему одеяло. Его глаза сияли, он почти подпрыгивал, все еще не веря в свое счастье. Ведь многие добиваются звания оруженосца десять-пятнадцать лет, а ему только семнадцать и он уже вассал-оруженосец самого Серого Убийцы! Он лег, но еще долго не мог успокоится.

А Йаарх залез в спальный мешок и спросил у Меча:

«Ну и что теперь, уважаемая железяка?»

«Сам хмырь! Спи, лучше… – проворчал тот. – Почти двое суток уже не спал, небось. А завтра пойдем в этот самый Олтияр»

«Ладно…», – уже сонно подумал Йаарх и буквально через минуту уже спал глубоким и спокойным сном.

А в это время по всем дорогам всех стран Мерхарбры неслись гонцы с описанием Йаарха и приказом: схватить любой ценой! Только живым! Доставить любому представителю Совета Магов! Короли, естественно ненавидя власть Совета над собой, отказываться не решались и, скрипя зубами, выполняли приказ. Другие же, тайные гонцы Элинора, о гигантской шпионской сети которого Совет и не подозревал, разыскивали Серого Мага совсем с иной целью – предупредить и укрыть его от глаз Совета.

Элинор сидел в кабинете на вершине своей башни и размышлял. А поразмыслить ему было о чем. С тех пор, как около трех тысяч лет назад, маги всех орденов, черных, белых, стихиальных и всех иных объединились вокруг Серой Башни и опутали своими щупальцами весь мир, развитие самой магии, как и любое другое развитие в мире, прекратилось. Магия все более приходила в упадок, было забыто о самом существовании магии Предела. Ну, еще бы, все силы уходили на создание тайных сетей управления. Самые могущественные короли были незаметно смещены и заменены чародеями, занявшими свое место в Высшем Совете Магов. За эти три тысячи лет забыли столько, что можно было выстроить вторую башню из знаний. В Академии преследовали любознательность, требовали учиться только по канонам.

Его самого ведь чуть не вышибли на последнем курсе за каверзные вопросы. И именно тогда, одиннадцать лет назад, он понял, что будет бороться против Совета и его политики. Бороться тайно, копить силу… И отправлялся в опаснейшие экспедиции, поднимался в выси астрала и ментала, отыскивая забытые всеми знания, создавал новые заклинания, смешивая считавшиеся несовместимыми элементы. За одно это, узнай Совет о его экспериментах, он получил бы смертный приговор. А потом была безумная, самоубийственная экспедиция в Дикие Земли, заброшенный тысячи лет назад Мхейр, подземный город храргов. И именно там он нашел считавшуюся легендой одну из книг Предела. И книга признала его, он смог ее прочесть и освоить ее заклинания, узнал, и что Серый Меч и его Властелин – не легенда, и что скоро им предстоит придти снова (тогда он еще не знал, насколько скоро!), и о предназначении кристаллов в зале Совета, и о многом, многом другом. Все эти знания сделали его, Элинора, самым сильным магом мира, он смог даже переработать созданное Владыкой заклинание вассалитета в заклинание преданности лично ему, Элинору. И когда он начал проповедовать свои идеи открыто, несколько ортодоксов бросили ему вызов и были уничтожены у всех на глазах неизвестной никому магией невиданной мощи… После случившегося все остальные Высшие Маги попытались прочесть его книгу Предела, но она не дала никому даже взять себя в руки. Фолерг несколько дней после этого происшествия бесился, и к нему нельзя было подойти. А молодые маги начали буквально чуть ли не молиться на Элинора. Совет ведь почти не обращал внимания на молодежь, а, как показали последние выборы, зря – ведь молодые тоже обладали правом голоса. Старики были уверены, что они проголосуют так, как прикажут наставники. Но, неожиданно для них, опираясь на голоса недовольных, в Совете оказался столь ненавидимый ими Магистр Книги Элинор.

Маг мрачно ухмыльнулся. Сейчас главной задачей было лишь одно – помешать ублюдкам захватить Хранителя Меча. Они же не подозревают даже, с кем и с чем они связались. Ведь разъяренный Владыка способен будет погубить весь мир, а никто в Совете не верил в «сказки» – Серый Меч, Серого Убийцу, Предел и магию Предела они представляли как выдумки малообразованных людей. Что ж, им еще предстоит узнать, насколько же они заблуждались. А ему предстоит помочь Владыке обрести Дракона, если правда была написана в восьмом сказании книги Предела…

Магистр Книги вновь хмыкнул и позвонил в колокольчик, вызывая к себе Дарха, Главаря Ночных Охотников Колгарена (Элинор приручил его уже много лет назад, он даже не связывал Дарха заклятием верности – без оного тот был куда как полезнее). Малорослый, невзрачный на вид человечек, Дарх руководил всей огромной шпионской сетью молодого мага и создавал новые ее ответвления с невиданным искусством.

– Дарх, вы уже нашли этого человека? – с нетерпением спросил маг.

– Нет, господин. – Ночной Охотник бросил на Элинора удивленный взгляд и продолжил. – Ведь прошел всего лишь один день. Я поднял на ноги всю сеть Мерхарбры. Мы рискуем засветиться там…

– Дело того стоит! – Маг нервно теребил полы своего балахона. – Если мы его упустим, и его поймают люди Совета, мы можем потерять все.

– Он настолько важен? – приподнял кустистые брови Дарх.

– Да.

– Хорошо. – Поклонился опять Ночной Охотник. – Я приложу все свои усилия. И даже более…

Что стояло за его «более» Элинор не знал, да, впрочем, и знать не хотел. Он лишь кивнул, посмотрев на хитрое личико своего помощника, и сказал:

– Я благодарен тебе, Дарх.

– Я бы хотел получить для Ночных Охотников хотя бы один из городов Фофара, – поспешил воспользоваться его благодарностью Ночной Охотник.

Элинору оставалось лишь восхититься ловкостью проныры и согласиться.

– Хорошо. Но, кроме столицы – там слишком хорошо поставлена полицейская служба. Из остальных выбирай любой и сообщи мне, я предприму необходимые шаги.

Дарх молча поклонился и вышел.

А Элинору пришло время заняться приручением короля Олтияра. Гордый варвар Морхр ненавидел Совет Магов с самой юности, уже и голова стала седой, а ненависть не утихала. Маги несколько раз прилюдно унижали его и король этого забыть не смог, но прекрасно понимал, что при желании, Совет всегда мог уничтожить его и навязать стране другого короля. Этого ему вовсе не хотелось, поэтому приходилось лавировать.

Был поздний вечер. Морхр сидел в старом, любимом с детства, продавленном кресле возле камина в Зале Приемов. Зал только назывался гордо залом, а на самом деле это была просторная, метров пятидесяти, комната, со стенами, увешанными охотничьими трофеями и оружием. В ней король более всего любил находиться вечерами. В руках его сейчас были бокал вина и портрет. Портрет человека, которого по его приказу искала сейчас вся армия, Пограничная и Тайная Стражи королевства. Он внимательно изучал слегка растерянное лицо на портрете. Нездешнее лицо… «Но зачем же он так нужен Совету?» – недоумевал король. Ведь эмиссар Магов осмелился разбудить его рано утром, когда он только заснул после хорошей попойки. Король с омерзением вспомнил этот разговор. Невзрачный человечишка приказывал ему, королю, как какому-то сопливому сотнику! Даже не удосужившись завуалировать приказ в просьбу! Эх… его б воля… как бы отдохнул этот эмиссар на колу… Представив эту картину, Морхр даже заулыбался. Но нельзя, маги прихлопнут страну как мышь… «Но все-таки, – опять мелькнула мысль, – зачем им этот парень?..»

Тут его внимание привлек какой-то посторонний звук, и он обернулся. С хлопком, противоположная стена исчезла и, вместо нее, открылся вид на мрачный кабинет. В кресле напротив сидел сухощавый, молодой еще человек в одежде Высшего Мага. Мысли в королевской голове всполошено заметались: его удостоил визитом один из магов Совета, чего не случалось уже в течение жизни нескольких поколений.

– Мое имя – Элинор, – склонил голову маг.

«Элинор!», – сердце короля тревожно застучало. И до их глуши дошли слухи о мятежном молодом маге, убившем на поединках многих могучих и протестовавшем против действий Совета. А теперь, совсем недавно, против воли Совета, вошедшего в его состав. Но что может быть нужно Элинору от Олтияра и от него? Ведь он всего лишь король небольшой страны…

– Я приветствую Вас, маг, – несмотря ни что, твердо ответил Морхр, не спуская с того глаз.

– Вы думаете, – ухмыльнулся Элинор, – зачем это я лично явился к вам и не может ли придти еще кто-нибудь?

– Хотя бы и так, – прищурился король.

– Успокойтесь, Ваше Величество, не придет, – маг хихикнул. – Техникой совмещенных пространств в этом мире владею только я. И может быть… еще один…

– Уж не тот ли, – сощурился Морхр, – кого вы так усердно ищете?

Элинор несколько удивленно посмотрел на него. Кажется варвар умнее, чем хочет казаться, и ответил:

– Излишняя догадливость никогда не приводила к долгой и спокойной жизни…

Морхр осклабился.

– Это-то я знаю… Но к чему вам, такому могучему, я? Какой-то там королишко забытой Богом страны…

– Не принижайтесь, Ваше Величество. Если вы слышали обо мне, то вы должны были слышать и о моих взглядах, – спокойно ответил Магистр Книги.

– Да слыхали, уж, слыхали… – протянул король, слегка иронично посматривая на мага.

Элинор начал получать удовольствие от разговора. Какая сволочь назвала Морхра варваром? Он ведь поумнее многих из Башни будет… И маг подбросил королю еще один камешек в огород:

– Так вот, Ваше Величество. У вас ведь постоянно восстают южные провинции? Не так ли?

– Да, так, – только и кивнул король, пытаясь понять, к чему бы это.

– И учтите, – ухмыльнулся Элинор, – я сейчас выдам вам один из секретов Серой Башни. Принято решение отделить ваши южные провинции от Олтияра и создать на их основе новое, лояльное Совету Магов, государство.

– И вы явились сообщить мне об этом? – с бессильной горечью прошептал король на давно ожидаемое им известие.

– Вы что, не поняли – я играю против Совета, Морхр! – в голосе мага зазвенел металл.

– Ну и как я могу вам доверять? – с легкой насмешкой спросил король. – Вы – маг!

Элинор же только ухмылялся.

– Моих дел хватит уже на десяток смертных приговоров, – хмыкнул он. – Вам достаточно лишь сообщить любому эмиссару Совета о моем визите и том, что я вам рассказал, и меня казнят. Точнее попытаются – им это не под силу.

– Ну прямо таки смертельный риск! – насмехался Морхр. – А ежели я вас все-таки выдам?

– Не думаю, Ваше Величество. Вам Совет уже настолько сидит в глотке, что вы, как мне кажется, ухватитесь за любую возможность вырваться из-под его опеки.

Король хмыкнул. Как ни больно признавать, но проклятый маг был прав. И если возможность хотя бы относительно реальна – он за нее таки ухватится.

– Но чего же вы все-таки хотите от меня? – сощурился в сторону мага незадачливый монарх.

– От человека, которого вам отдали приказ ловить, зависит все будущее нашего мира. А также Ваше, Совета и мое…

– Да кто же он такой?! – чуть ли не завопил король Олтияра.

– А не ли испугаетесь вы, Ваше Величество, если я скажу вам правду? – Элинор все-таки рисковал, говоря это, ведь если он неправильно понял характер короля, тот в ужасе рванется к ближайшему эмиссару Совета и его придется срочно устранять.

– Нет, не испугаюсь… – криво усмехнулся Морхр. – Так кто же он?

– Серый Убийца…

Король почему-то поверил сразу. Теперь все складывалось в цельную картину, к тому же на удивление отвратительную. Что он не станет предавать Элинора Совету, Морхр уже понимал. Да и Серый Убийца этого не простит, о его характере легенды говорили достаточно ясно. И он с ними, так как, возможно, вернувшийся Владыка все же захочет изменить этот мир. Он не боялся, что потомки проклянут его, это просто было ему безразлично. Зато какой пендюль Совету Магов можно будет вставить… Морхр злобно улыбнулся.

– Так что, Ваше Величество, мы друзья? – протянул ему руку маг.

«Дружила мышка с котиком, а тот ее по дружески, так, ласково, и ухомячил…» – иронично подумал Морхр, протягивая руку Элинору и говоря:

– Конечно, господин маг, я с Вами.

Маг встал и пожал его протянутую руку. Потом достал из кармана атрацитово-черный небольшой шар и протянул его королю.

– Посмотрев в него, Ваше Величество, и подумав обо мне, вы немедленно со мной свяжетесь.

– Благодарю, – король взял шар и положил его в карман.

– А на прощание – самое смешное, – улыбнулся маг. – Эти ублюдки из Совета даже не знают, кого же они ловят. Они же не верят в то, что Серый Убийца существовал, думают, что это просто не инициированный маг огромной силы и хотят поймать его, чтобы эту силу отобрать…

Морхр согнулся от хохота.

– Они… ловят… Серого… Убийцу… как… простого… мага?.. Ой, не могу…

– Хуже всего то, – все с той же улыбкой произнес Элинор, – что они поймать его могут… Ибо Владыка еще не вошел в полную силу. И наша с вами задача оберегать его и помогать ему. Я думаю, он этого не забудет.

Короля как обухом топора по голове ударило понимание того, что Магистр Книги провел его, как мальчишку и теперь насмехается. Но пути назад у него уже не было. Даже не инициированный Владыка был, по его мнению, сильнее Совета. Не зря же все-таки Элинор был на его стороне. А насмешки… Что ж, когда-нибудь он за них ответит… Но все-таки Морхр спросил, подыгрывая Магистру Книги:

– А что же вы раньше мне этого не сказали, господин маг?

– А зачем? – прекрасно видя его игру, ответил тот вопросом на вопрос.

И король не нашелся, что сказать. Но он уже знал, что все-таки будет служить Хранителю Меча несмотря ни на что. Даже если тот, не войдя в силу, погибнет. Ибо это был шанс, шанс, упускать который было бы просто нельзя, этого он не простил бы себе сам. Король спокойно и слегка насмешливо посмотрел в глаза мага и поклонился. Элинор вздернул брови и продолжил:

– И вот еще кое-что. Мои люди обнаружили на полдороги к вашей столице от Диплара, неподалеку от Вариольских гор, более двадцати убитых и искалеченных хралов. Полный боевой отряд, причем отряд беловолосых, где были лишь одни мужчины. Уцелевшие были допрошены магом. Их перебил один человек, причем не использовавший оружия. Я не знаю мастеров боя в нашем мире, способных на такое, даже верховные иерархи ордена Серебристого Ветра не смогли бы этого сделать. И одет был этот человек очень странно. Последнего поразил молнией или каким-то иным разрядом, неясно, спасши тем самым какого-то мальчишку, а затем взял этого же мальчишку в вассалы, использовав меч, вынутый из собственного тела. Хралы тоже хорошо помнят легенды, и только потому даже магу удалось из них что-то выудить – уцелевшие были в таком диком ужасе от пришествия Серого Убийцы, что из них можно было вить веревки.

Мало сказать, что король был удивлен этим рассказом – он был потрясен, ибо слишком хорошо знал, что такое полный боевой отряд хралов. С ним не всегда бы удалось справиться двум сотням отборных гвардейцев, а этот человек справился один и притом без оружия? Тот, кто способен на такое, великий воин. И если сейчас Серый Убийца еще не способен на все, то что же будет дальше?.. Он только смог из себя выдавить:

– Я потрясен, маг…

– Но в его поисках вам надо будет опираться на верных людей, Морхр. – Продолжал между тем Элинор. – Я сегодня же передам вам список ваших людей, работающих на Совет. И даю вам гарантию, что он будет весьма велик.

– Да я и не сомневался… – фыркнул в ответ король.

Магистр Книги улыбнулся.

– Есть очень много дел, которые нам с Вами нужно сделать, король Морхр…

– И в этом я согласен с Вами, маг Элинор! – Поклонился ему монарх.

Маг поклонился в ответ и исчез. Король же продолжал тупо взирать на огонь. Свалившегося на него было уж слишком много для одного вечера. И еще об одном жалел Морхр – о том, что у Серого Убийцы уже был Первый Вассал. Он сам рассчитывал стать им… Но мальчишки ведь смертны, не так ли?

Глава 5. Странности нового мира

Йаарх с Аральфом уже около недели двигались к столице Олтияра. Страна была сплошь покрыта лесами, и непонятно было даже, как же здесь занимаются земледелием. Дорога текла скучно и однажды вечером, когда было еще светло, они решили остановиться в придорожном трактире. Хранитель был крайне рад этому обстоятельству, ибо за прошедшую неделю они подъели все, захваченное им из родного мира, и перешли на вяленое мясо хралов, обладающее вкусом и жесткостью старой подошвы. Если вечером, на привале, его можно было хотя бы сварить, и оно становилось относительно съедобным, то днем, если хотелось есть, можно было жевать один кусок, как жвачку, несколько часов подряд. И жевать его уже весьма надоело.

Едва они въехали во двор трактира, как Аральф, неожиданно для него, заорал дурным голосом:

– Эй, вы там! Комнату и ужин для сиятельного алура Йаарха и его оруженосца. Быстро, канальи!

Тут же, словно ниоткуда, появилось несколько слуг, подхватили лошадей под уздцы и, дождавшись, пока всадники спешатся, сняли седельные сумки и куда-то унесли. Свой, изрядно отощавший, рюкзак Йаарх слугам отдавать не стал, мало ли что. Кишки играли барабанный бой, жутко хотелось есть.

Они вошли в полутемный низкий зал, приятно пахнущий травами. В задней стене был камин, а остальные были увешаны шкурами зверей и пучками пахучих трав. Выпиленные из цельных стволов столы и табуретки смотрелись вполне приемлемо. В углу справа красовалась неизменная, наверное, в любом из миров, стойка бара. К ним тут же подлетел толстый коротышка, имевший весьма бледный вид – по-видимому трактирщик – и спросил:

– Чего господа изволят?

– Свежего мяса, много и разного, салатов и супа. И что-нибудь запить повкуснее! – с этими словами Йаарх бросил ему золотую монету.

– Сию секунду, господа мои!

Трактирщик исчез с впечатляющей скоростью. Тут же к ближайшему столику стали сбегаться официантки, неся подносы. Наставленного ими на столе хватило бы, чтобы накормить десять, а не двоих путников. Йаарх растерянно наблюдал за всем этим.

– Не удивляйся, господин мой, – ухмыльнулся Аральф. – Тут очень нечасто останавливаются благородные алуры, а ты ему еще и золотую монету дал, на которую с десятую часть его трактира купить можно.

– Разве, не знал… – безразлично пробормотал Хранитель, его ноздри уже трепетали от предвкушения трапезы.

«Спрашивать надо, – проворчал внутри него Меч, – здесь деньги весьма дорого стоили тогда и, смотрю, дорого стоят и сейчас…»

Они сели за стол и стали уплетать за обе щеки копчености, жареную рыбу, жареное, варенное и пареное мясо восьми, по крайней мере, сортов, запивая все это вкусным, розового цвета, очень легким вином. Суп, принесенный несколько позже, тоже был весьма неплох. Йаарх разомлел и, подозвав трактирщика, дал ему мелкую монетку для повара.

На окружающих они внимания не обращали, а надо было бы. В углу напротив сидела компания стражников в панцирях. И один из них все время пристально рассматривал странного малого, завалившегося в трактир. Стражник хмыкнул про себя, рассматривая синие узкие штаны, непонятного покроя сорочку и слишком белое для человека лицо. Белое лицо! Так ведь о нем же им и говорили! И он заорал:

– Эй, братья! Это же тот белокожий мужик в странной одежде, за которым мы уже неделю гоняем! Держи гада!

И рванул в сторону Хранителя.

Капитан стражников, сам уже давно рассматривавший Йаарха и пытавшийся понять, тот ли это, кто ему нужен, поморщился: ничего нет хуже услужливого дурака. У него-то был свой, особый приказ. И он тихо приказал сквозь зубы остальным, уже начавшим приподниматься:

– Сидеть на месте, идиоты! И делать вид, что ничего не случилось. Харлака потом тихо прирезать. Поняли?

Стражники слегка обалдело переглянулись. Приказ был непонятен, но капитан шутить не любил. Да и горластого Харлака многие из них презирали – тот слишком уж кичился алурским происхождением своего деда и был страшно нагл.

Капитан хотел было встать, но этого не понадобилось: новые рефлексы не подвели Йаарха. Он даже не вставал, лишь рука взметнулась в драконьем ударе навстречу набегавшему стражнику и поразила Харлака в лоб. Тот рухнул, как подкошенный. Опытному капитану понадобился лишь один взгляд, чтобы понять – у незадачливого стражника была сломана шея. Офицер поднялся и очень медленно, с поклонами, пошел к столику Хранителя – подобных воинов ему еще никогда не доводилось видеть. Он еще раз поклонился и сказал:

– Да простит меня господин алур, этот идиот перепился. Не обижайтесь, пожалуйста, на нас. И очень прошу Вас разрешить мне сказать Вам несколько слов наедине, у меня есть для Вас послание.

Йаарх удивленно уставился на говорившего. Послание? Для него? Но кто мог знать его в этом мире? Это было интересно и странно…

«Что ты думаешь по этому поводу?», – спросил он у Меча.

«Да сходи с ним, – ответил тот, – узнай, чего он хочет. Но не приближайся к нему ближе, чем на полтора метра. Он опасен!»

– Хорошо, выйдем во двор, – кинул капитану головой Йаарх.

– Господин мой! Учитель! Позвольте мне идти с вами! – прямо-таки подпрыгнул на месте Аральф.

– Сиди на месте! – отрезал Хранитель. – И следи за остальными.

После чего пошел вслед за стражником, уже выходившим из трактира. Они вышли на задний двор и подошли к коновязи. Став, как и советовал Меч, чуть в отдалении от капитана, он приготовился слушать. Чуть подождав, спросил:

– Так что же вы от меня хотели?

– Около недели тому назад, – слегка поклонился офицер, – всем войскам и всей Страже королевства был отдан строжайший приказ о поимке человека с вашими приметами. Было приказано поймать любой ценой, не считаясь с потерями. Но только живым…

Йаарх удивленно вскинул брови, ведь около недели назад он только прибыл в этот мир.

«Кто же может искать меня?», – подумал он.

«Видимо наше прибытие засекли маги Серой Башни, я тебе о них говорил, припомни, драгоценный мой, – непрошено ответил ему Меч. – И наша задача теперь очень сильно осложняется. Эти граждане многое могут…»

«И что же нам делать?»

«А то же, что делали до сих пор, – насмешливо ответил ему собеседник, – искать Дракона. Эх… Нет времени обучить тебя боевой магии…»

Йаарх опять повернулся к капитану.

– И к чему вы все это мне рассказываете? Вместо попытки задержать.

– Вот именно, что попытки, – проворчал тот. – Мы бы после этой попытки все бы уже лежали там, на полу, в трактире. Кроме того, – и капитан вздохнул, – через день в армии и Страже вдруг начались очень странные события – у десятков абсолютно здоровых офицеров вдруг случились сердечные приступы, еще многих поубивали в «случайных» уличных драках. С оставшимися и новыми выдвиженцами говорил сам король. Он дал нам особый, тайный приказ. Мы должны были при встрече с Вами отнестись к вам «со всем возможным уважением» и рассказать то, что я Вам только что и рассказал. Кроме того, передать охранную грамоту и нижайшую, – он подчеркнул это слово, – просьбу короля о вашей с ним встрече.

«По-видимому, король очень не любит магов, заставляющих его ловить тебя, – голосишко Меча звучал удовлетворенно. – Нам несколько повезло – союзники всегда пригодятся»

«И на кой ляд?», – поинтересовался Хранитель.

«А ты сам подумай – нас ведь теперь будут пытаться отловить всеми силами Серой Башни, а сил у них много. И если король хочет тебе помочь, то, естественно, надеется, что ты этой его помощи не забудешь. Эту возможность ты просто обязан использовать»

«Ладно, – махнул рукой мысленно Йаарх, – ты лучше знаешь этот мир и мне остается лишь надеяться, что это не ловушка»

Меч в ответ только фыркнул.

– Хорошо! – кивнул Хранитель капитану.

– И еще, господин. Возьмите, пожалуйста, вместе с медальоном эту мазь, – и он протянул Йаарху золотой медальон на цепи, на котором был изображен грифон в круге, и золотую же, баночку. – Она поможет сделать ваше лицо темнее, оно у Вас слишком выделяется, Вас могут узнать.

«Бери!», – приказал Меч.

Хранителю оставалось лишь фыркнуть, но он все же взял протянутые капитаном вещи и спрятал в нагрудный карман рубашки. Но тот не уходил.

– Что-нибудь еще, офицер? – спросил его Йаарх.

– Да, господин. Может быть, Вы разрешите мне сопровождать Вас? Король дал мне позволение принести Вам клятву временной верности. Я – хороший воин, хоть и не настолько хороший, как Вы, но вполне могу пригодиться в дороге, так как хорошо знаю местность.

«Как считаешь, Меч?», – задал Хранитель традиционный уже вопрос.

«Пускай приносит свою клятву и идет! – раздраженно ответил тот, видимо размышлявший о чем-то своем. – Когда же ты научишься сам решения принимать? Выпало же мне – из еврея воина делать!»

«Так ты еще и антисемит?!», – в полном восторге мысленно взвыл Йаарх.

«С тобой пообщавшись, любой антисемитом станет, – насмешливо пробурчал Меч. – Хватит дурью маяться, принимай у него клятву и иди спать. До города еще пять дней ехать»

Хранитель подошел к капитану поближе.

– Хорошо, приносите свою клятву, – устало сказал он.

Капитан Стражи опустился на одно колено и обнажил меч.

– Я, Свирольт из рода Орт, капитан Пограничной Стражи королевства Олтияр, обязуюсь верно служить Вам, мой господин, по дороге в нашу столицу и до Вашей встречи с моим королем.

– Я, Йаарх Фальберг, Серый Маг, принимаю твою клятву, Свирольт из рода Орт, – ответил ему Хранитель.

– Мы выедем утром, господин мой? – спросил Свирольт.

– Да. Ждите меня у конюшни. Но учтите, со мной едете вы один.

– Конечно, – вежливо склонил голову капитан.

Он поклонился еще раз и ушел в трактир.

«Ну что, Меч? – спросил Хранитель. – Влипли мы?»

«По самые уши. Будем выцарапываться».

Йаарх вернулся в трактир и подошел к встревоженному Аральфу. Тот умоляюще и вопросительно смотрел на своего сюзерена.

– Все в порядке, Аральф. – Ответил он на молчаливый вопрос парнишки. – Просто с нами хочет увидеться король. Капитан поедет с нами.

– А… – челюсть оруженосца отвисла. – Сам король? А зачем?..

– Он нам об этом и скажет при встрече. А сейчас – спать!

Слуга проводил их в комнату, где уже лежали их вещи. Спать Йаарху еще не хотелось, и он вспомнил про пылящийся на дне рюкзака ноутбук, достал его и включил. Аральф заинтересованно уставился на странную шкатулку, крышка которой изнутри светилась. Заинтересовался и Меч.

«Что это?»

«Компьютер, – ответил ему Хранитель. – Устройство для хранения и обработки информации».

«Очень интересно. Нам именно такая вещь необходима, как воздух. Что же ты раньше молчал?»

«Ты не спрашивал», – огрызнулся Йаарх.

«Ну и поц ты… – констатировал Меч. – Ладно, а он умеет хранить информационные массивы с быстрым поиском любой нужной информации?»

«Умеет. У нас их называют базами данных»

«Довольно точное определение», – согласился внутренний собеседник.

«Минус только один, – недовольно пробормотал Хранитель, – батарей хватит только на три часа, а потом все, кранты»

«А ты маг, или погулять вышел?», – язвительно спросил Меч.

«Какой я, к чертям, маг! – только отмахнулся от него Йаарх. – Будто сам не знаешь?»

«Научу! – проскрипел тот. – Доставай свою батарею. Поместим в нее связующий элементаль сил Огня, он бесконечно может давать энергию…»

«Так компьютеру же требуется только определенный тип энергии – постоянный электрический ток, – попытался возразить Йаарх»

«Объясни»

«Что такое атом ты знаешь?», – спросил Хранитель.

«Получше тебя», – хмыкнул в ответ Меч.

«Тогда и с электронами знаком»

«И-истественно…», – протянул Меч.

«Электрический ток – течение электронов, – продолжал попытку объяснить основы физики бывший программист»

«Все! – прервал его объяснения Меч. – Дальше можешь не объяснять – разница величин на выходе источника энергии. Элементарное преобразование связующих элементаля и ты получаешь свой электрический ток бесконечно долгое время. Нужно будет только установить величину потенциала на выходах»

«А как это сделать?»

«Положи батарею на стол, – распорядился Серый пройдоха, – поставь над ней руки и начни преобразование, как я тебя учил. А дальше я подскажу нужные заклинания и подстановку параметров в них»

Во время дороги Меч постоянно заставлял Йаарха тренироваться в магии Предела, и теперь он уже мог чувствовать его, как тонкую нить где-то в уголке сознания. И вызывать по желанию его силу для преобразований чего-либо. Хранитель положил батарею на стол, вызвал Предел и начал связывание энергий. Вдруг он почувствовал, что знает о преобразованиях почти все – Меч сделал ему очередной подарок. Губы уверенно произнесли первое из заклинаний перехода Предела.

В далеком Колгарене вдруг вздрогнул сидящий в своем кабинете Элинор. Кто-то читал мощнейшее заклинание Перехода, он его не знал, мог только чувствовать. Кроме Серого Мага на Архре этого сделать было некому. Значит, Владыка уже учится использовать свою силу. Элинор обрадовался за него, хотя и слегка позавидовал – ему такого единения с Пределом не достичь никогда…

А Йаарх уже творил – он вычленил элементаля мира Огня, точно выяснив, что тот не разумен, поместил его внутрь батареи, создал преобразователь энергии Хаоса в электрическую и установил величину потенциала. И… закончил, но не отпустил Предел, а оставил в себе ярко тлеющей искрой во лбу, готовой в любой момент взорваться выбросом Силы.

«А этому я тебя не учил! – поразился Меч. – Как ты это сделал?!»

«Откуда мне знать? – пожал плечами новоиспеченный маг. – Само получилось…»

«Начинаешь постигать боевую магию, дружище! – Судя по голосу, его учитель был явно доволен. – Предел всегда должен быть с тобой, и именно так, как ты и сделал – искрой, пылающей в глубине сознания».

Серый Маг махнул рукой, взял новую батарею, ставшую странно легкой и подсоединил ее к компьютеру. Загрузился и быстро создал новую базу данных, куда занес все, уже известное ему об этом мире. Когда он закончил, Аральф, которому наскучило наблюдать за мельтешением незнакомых букв на экране, давно уже спал, свернувшись клубочком на своем одеяле. А Йаарх, хитро усмехнувшись, достал диск с любимым «Starcraft» и запустил игру.

«Это еще что?!», – тут же завелся Меч.

«Игра, стратегия, – ответил ему Хранитель, выбирая тем временем человеческую расу. – У тебя есть народ, ты должен построить свою цивилизацию и победить врагов. Можешь выбирать из одной человеческой расы и двух нечеловеческих…»

«Ну, поиграй, – фыркнул Меч. – А я посмотрю»

Поиграл он недолго – около часа, начали слипаться глаза. А невидимый никому наблюдатель во время игры иронично хмыкал, постоянно подавал реплики типа: «Куда, осел, в засаду же прешь!» и, как оказалось, был довольно страстным болельщиком.

«А вашем мире остроумные люди живут. Вот только от реальной стратегии эта игра весьма и весьма далека, – прокомментировал он после окончания партии»

«Естественно, – согласился с ним Йаарх. – Есть, правда, игры реальной стратегии. Некоторые даже переигрывают известные войны нашего мира. Там есть все, и экономика, и заключение союзов, и боевые действия. У меня где-то была новая игра по Второй Мировой войне»

«Поставь посмотреть!», – загорелся Меч.

«Но я уже хочу спать!»

«Не беспокойся, – ответил собеседник. – Я напрямую подключусь к этому твое-му, как его, компьютеру…»

Йаарх пожал плечами и, отыскав ему игру, пожелал спокойной ночи, лег и тут же уснул.

Королю Морхру было не до сна – он просчитывал варианты возможных союзов. Хоть его ближайшие соседи, ланг Анрира и шах Саммана, не менее его ненавидели Совет, они могли и предать его магам в надежде получить какие-либо дивиденды. Он только вздохнул, выхода-то все равно не было, приходилось идти на этот риск. Не хотелось бы иметь на своих границах войны со всеми соседями, хлопотно это и слишком дорого. Нужно было все же попробовать договориться. Как и любой повелитель, они обязаны были знать легенды о Сером Убийце и Сером Мече. И он предложил им встретиться, зная уже, что Владыку встретил Свирольт (он был просто счастлив, что это произошло именно так, ведь капитан, несмотря ни на что, все же был ему ближе всех прочих) и уже ведет сюда, к нему. И послал к соседям в залог их безопасности собственных детей, другого выхода просто не было. Заинтригованные его поступком, другие монархи Мерхарбры согласились – это было просто неслыханно и невиданно, отсылать в залог наследных принцев. К тому же Морхр просил сохранить тайну встречи, особенно от эмиссаров Совета. И он открыл для них доступ через Портал Перемещений своего дворца. Этого тоже не бывало уже сотни лет. И именно благодаря порталам сейчас ланг Тортфир и шах Кандагар должны быть здесь…

– Ваше Величество! – прервал его размышления начальник Тайной Стражи. – Они вышли из Портала и направляются сюда.

– Все готово? – приподнял голову король, его глаза горели какой-то черной решимостью.

– Да, – поклонился ему его слуга. – В малом Синем Зале.

– Хорошо. Я встречу их там.

И король, тяжело поднявшись с кресла, пошел в Синий Зал. Это была большая, но уютная комната, со стенами, обитыми синим бархатом. Там и были накрыты столы с винами и курительными принадлежностями для встречи высоких гостей. Морхр быстро прошел знакомыми тайными проходами и вошел в место встречи. Сев в кресло, лицом к двери, он принялся ждать. Но ждать пришлось совсем недолго – в коридоре послышались шаги, и король поднял голову. В дверь постучали.

– Войдите, – твердо ответил он.

Дверь открылась, и церемониймейстер пропустил в дверь двух человек, тихо поклонился и исчез. Гости спокойно рассматривали вставшего Морхра. Полный, всегда улыбающийся, с жестокими глазами, ланг Тортфир и худой, как щепка, с лицом, напоминающим топор, шах Кандагар. Оба выжидали, чего же такого особого хотел сказать им их давний враг. Король Олтияра слегка склонил голову и произнес:

– Я приветствую вас, Тортфир, и вас, Кандагар. Прошу, – и он показал рукой на стол.

Гости молча поклонились и сели. Морхр также сел.

– Итак, господа! Мы равны по положению, поэтому предлагаю обойтись без церемоний.

Оба согласно кивнули.

– Я пригласил вас на встречу, – продолжил тем временем Морхр, – чтобы сообщить вам, что я выступаю против Совета Магов.

Брови обоих удивленно вскинулись. Но они промолчали, ожидая продолжения.

– Также, – криво ухмыльнулся олтиярец, – через пять дней я приношу вассальную клятву.

– Кому? – раздался скрипящий голос Кандагара.

– А я, кажется, догадываюсь… – вмешался Тортфир. – Не тому ли человеку, за которым нас всех, признайтесь, что всех, господа, заставили так усердно охотиться?

Морхр тонко улыбнулся и склонил голову.

– Но я не могу понять одного, – продолжил толстяк, – кто он?

– Я сейчас скажу вам, господа, все. Даже того, что я уже сообщил Вам, достаточно для того, чтобы сообщивший об этом в Совет, получил очень крупную награду. А с тем, что я скажу дальше – тем более.

– Так кто же он? – сверля короля острыми глазами, спросил шах.

– Серый Убийца, Хранитель Меча Предела…

Установилась потрясенная тишина. На этот раз хозяину все-таки удалось удивить своих гостей. Они молча, в упор, рассматривали его.

– Вы уверены? – тихо спросил Кандагар.

– Абсолютно. – Опять ухмыльнулся явно довольный Морхр. – Рядом с каждым из вас лежит папка с материалами, а также список, для каждого, естественно, свой, всех ваших людей, работающих на Совет. Все мои уже ушли на заслуженный отдых… – тон короля стал издевательским. – Почитайте, господа, я подожду…

Пока гости читали, Морхр внимательно следил за выражением их лиц. Но школа власти учит скрывать свои чувства, и он практически ничего не увидел. Только один раз дернулись губы у Тортфира.

– Я благодарен вам, Морхр, за эти списки. – Глаза Кандагара стали похожи на провалы. – Они подтверждают уже имеющуюся у меня информацию. Очень бы хотелось знать, как вам досталась столь ценная информация и почему… – Шах оборвал себя, вид его был задумчивым. – А что касается отчетов по поводу Владыки, могу сказать лишь одно: если все описанное – правда, то это безусловно он.

– Я согласен, – кивнул Тортфир. – Уничтожить в одиночку и без оружия полный боевой отряд хралов не под силу никому, даже магам. И меч, вынутый из тела… Да, это он. Один вопрос – а как вы докажете нам, что все описанное здесь, истинно?

– Хороший вопрос, – сощурил глаза король. – Но я отвечу. Через пять дней, после полудня, он будет здесь. Если пожелаете, можете присутствовать на принесении мной вассальной клятвы.

– Это неожиданное предложение, Морхр, – сощурил заплывшие жиром глазки Тортфир. – Но я согласен.

Он видимо, о чем-то усиленно размышлял, пытаясь принять важное решение. Шах же лишь посмотрел в его сторону и опять повернулся в сторону олтиярца.

– Я также, – кивнул он.

– Еще я отправил три корабля с заложниками и предложениями о встрече в Онстерн, Молаарн и Морнфид, – продолжал тем временем король Олтияра.

– В последних двух, – пожевал свои губы Тортфир, – что-то может и выйти. Светоч Древа и Молот Храргов всегда отличались здравомыслием. Правда во все времена они воевали против Владыки… Но времена меняются. А Онстерн… Ведь Таллиах абсолютно безумен, я не раз с ним встречался. И я не знаю, слышали ли вы о его интересах по поводу женщин…

Толстяку явно было неудобно.

– Кого вы ему послали, Морхр? – спросил его шах.

– Дочь, Эллири…

– Жаль девочку… – вздохнул Кандагар. – Я хотел было просить ее руки для своего старшего сына… Вы обрекли ее на жуткую участь, Морхр.

– Я знаю, чем рискую! – бросил король. – Но и вы все должны понимать одно – с приходом Владыки наш мир изменится. И в какую сторону, пока нам неизвестно! Но на Архр пришла Сила. И мы должны хотя бы попытаться уберечь наши страны и народы. Наш мир конечно страшноват, но другого у нас нет!

– Вы правы, Ваше Величество! – С явным уважением сказал Тортфир. – И если Владыка действительно здесь – я с вами.

– И я, – согласно кивнул Кандагар. – А теперь разрешите откланяться. К котором часу нам прибыть через пять дней?

– К полудню. – Поклонился им Морхр. – Желаю здравствовать, Ваши Величества.

– Вы, также, Ваше Величество! – одновременно ответили гости и откланялись.

Оставшись один, король откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Ну вот, и еще одно дело сделано. С момента встречи с Элинором он почти не спал, всю неделю мечась, как белка в колесе. Получив список предателей, он сумел устранить эмиссара Совета, не вызвав подозрений. Незаметно перебил почти всех остальных, оставив их лишь на самых незначительных и ничего не решающих постах. Десяткам верных офицеров был дан приказ проводить Владыку к нему. И очень хорошо, что его уже встретил именно Свирольт. Король вспомнил слова гостей относительно Онстерна и его передернуло – Эллири была его любимицей, девочка была так доверчива и мила… «Если эта сволочь осмелится что-то сделать с ней, то я…». Ничего он сделает, вдруг понял Морхр. Ведь страна важнее жизни одной девочки, даже принцессы. А теперь все зависело только от Серого Убийцы. Король сгорбился в кресле и обхватил голову руками.

– Прости меня, девочка моя… – шептали непослушные губы.

Глава 6. Как дарятся народы

Йаарх с Аральфом в сопровождении капитана Свирольта уже четвертый день двигались по дорогам королевства в сторону столицы. Оставалось ехать еще чуть меньше двух дней. Теперь путешествовать было намного проще, так как стражник в подробностях знал окрестности. и им больше ни разу не пришлось ночевать в лесу, он всегда находил или трактир, или крестьянский дом. Хранитель с любопытством оглядывался, дорога стала намного более оживленной, навстречу то и дело попадались подводы, одинокие всадники и целые группы пеших и конных людей. Он с интересом их рассматривал – удивление вызывала их одежда: не было закрытых камзолов, слишком пышной одежды, как в земном средневековье, женщины же были одеты, в основном, в короткие, до колен юбки и блузы с широкими рукавами, а некоторые были одеты по-мужски. Редко-редко попадался кто-нибудь, разодетый в цветные шелка, в основном одежда отличалась крайней функциональностью. Он еще раз оглянулся вокруг.

Лес стал реже, деревья уже не стояли сплошной непроницаемой стеной, весело пели невидимые глазу пичуги, стрекотали похожие на белок мелкие животные. У Хранителя Меча было безоблачное, как летнее утро, настроение, он радовался этому, новому для него миру, как ребенок. Да и Аральф весело посматривал по сторонам – он был в восторге, ведь они едут в гости к самому королю! Из всего их большого семейства только самому старшему удалось поступить в королевскую Стражу. и это была огромная честь для всего рода. Лишь капитан, встретившийся рано утром в трактире с кем-то из знакомых, был после этой встречи мрачнее тучи. Он ехал, закусив до крови и без того тонкие губы.

Хранитель направил лошадь к нему и спросил:

– Что с вами, капитан? Почему вы такой мрачный?

Тот невидяще скользнул по нему взглядом и невпопад ответил:

– Это моя страна, господин Йаарх. Хоть мне и тяжело, я выполню свой долг.

Землянин уставился на него и одурело помотал головой. К чему это он?

– Да что же случилось? Я заметил, что утром, в трактире, вы с кем-то переговорили и с тех пор на вас страшно смотреть.

Свирольт довольно долго ехал, не подымая головы, но потом все же ответил:

– Еще рано утром я думал, что у меня по приезду будет свадьба, что меня ждет дома красавица-невеста… А чуть попозже узнал, что ничего этого у меня больше нет и не будет.

– Она ушла к другому? – спросил Хранитель, чуть улыбаясь.

– Если бы… – глаза капитана стали похожи на открытые раны. – Пусть бы была счастлива… А главное, жива…

– Она умерла?! – ужаснулся Йаарх.

Свирольт закрыл лицо руками. И глухо, запинаясь, ответил:

– Сейчас умирает… Страшно… И умирать моей бедной девочке еще много, много часов…

Несмотря на всю жуть этих слов, голос его был замогильно спокойным. Хранитель не мог понять, что же он говорит, и переспросил:

– Как это?

Капитан засмеялся каким-то странным, захлебывающимся смехом.

– Ее, со смехом бегущую по городу, увидели жрецы Серого Убийцы и решили, что она достаточно хороша для жертвы их повелителю… А их желание – закон в городе. Они могут забрать даже дочь короля…

– Кто забрал ее?! – голос Йаарха напоминал шипение змеи.

«Успокойся, парень!», – всполошился Меч, почувствовав взрывающийся пузырь гнева, вздымающегося в душе Хранителя.

«Заткнись, железяка ржавая! Заткнись, не то…»

«Хорошо, хорошо…», – и Меч замолчал, весьма довольный гневом Хранителя – он уж и не знал, как вывести землянина из состояния благодушия, а тут такой случай.

А капитан уже отвечал все тем же мертвым голосом:

– Жрецы Серого Убийцы, Серого Мага Предела. Этот орден приобрел у нас огромную власть, у них сотни тысяч последователей, ведь они устраивают такие мистерии и зрелища для простонародья, что те попросту сходят с ума.

– И как же они приносят свои жертвы? – спросил Йаарх, скрежеща зубами от гнева, его хорошее настроение улетучилось неизвестно куда.

Капитан с мукой во взгляде посмотрел на него.

– Прошу Вас, не заставляйте меня вспоминать это, господин мой. Слишком страшно…

Хранитель опустил глаза и твердо, хоть и сквозь зубы, сказал:

– Мне очень нужно это знать, капитан…

Тот опустил голову и мертвенным голосом ответил:

– Хорошо… Я расскажу вам… – его передернуло, но офицер смог взять себя в руки. – Рано утром они выводят несчастную невинную девушку на помост, стоящий на площади перед их главным храмом. А на самой площади уже стоит и ожидает зрелища огромная толпа. Девушку раздевают, затем лишают невинности с помощью специального огромного храмового кинжала, его лезвие все в зазубринах и проделывает вышеописанное так, чтобы разорвать бедняжке все внутри. Потом этим же ножом отрезают ей груди, медленно, неспешно, чтобы она прочувствовала все (а отбирают они для своих жертв только полногрудых). И даже сознания ей потерять не дает стоящий рядом маг. После этой процедуры прижигают раны, чтобы кровью раньше времени не истекла и выдирают клещами язык, чтобы несчастная своими криками не портила «святость» жертвоприношения… И отдают ее для осквернения всем желающим из толпы. И будьте уверены, что девочке до самого вечера не дадут ни секунды покоя… Несчастную закрепляют в специальном станке так, чтобы ее могли использовать одновременно сразу двое. А на помост, к тому же, постоянно взбегают истерично воющие от этого зрелища бабы и, раздирая ей губы крючьями, заставляют открывать рот…

– Зачем? – только и смог выдавить из себя потрясенный этим рассказам Йаарх, не будучи в силах поверить в услышанное. – Чтобы помочиться туда, – жестко ответил капитан, его лицо дергалось. – Считается, что унижая жертву таким образом, они получают свою дозу отобранных у нее жизни и счастья. А затем, вечером, жрецы включают свою жуткую машину, которая целые сутки после этого, ни на секунду не останавливаясь, насилует девушку двумя чрезвычайно толстыми, усеянными зубцами и крючьями, стержнями. А проклятый маг не дает бедняжке не то что умереть, но опять таки, даже потерять сознание! Ибо они, твари, считают, что жертва должна чувствовать эту, как они ее называют, «божественную любовь». И только через сутки останавливают машину и сажают окровавленный, но все еще живой кусок мяса, столь недавно бывший прелестной девушкой, на кол. И только тогда позволяют ей умереть…

Рассказывая эти запредельно жуткие, непереносимые для сознания вещи, капитан сам походил на труп. Закончив, он покачнулся, вцепился в гриву лошади и неумело, в голос, заплакал.

– Будь проклят ты, Серый Убийца, – прошептал он сквозь слезы.

– Я здесь совершенно ни причем! – голос Хранителя хрипел и клокотал от гнева. – Эти ублюдки осмелились пользоваться моим именем для совершения подобного?! Они поплатятся!!!

– Вашего имени?! – капитан поднял голову и сквозь слезы увидел то, от чего его волосы начали постепенно вставать дыбом. Светловолосая голова Йаарха наклонилась вперед, глаза пылали нечеловеческим, мертвенным, серебристо-серым огнем, а прямо из загривка медленно выдвигалась рукоять меча, ощерившаяся драконьей мордой. Только тут до стражника начало доходить, кого же он вез к королю… «Владыка Предела вернулся…», – понял он, тяжело дыша, собственное горе смешалось с ужасом за всю страну. Но что же он мог поделать с самим Серым Убийцей? На память пришли древние легенды и его передернуло: неужели же их несчастный мир опять будет ввергнут в подобные кошмары, как будто мало им уже имеющихся… Свирольт зарычал и прямо с лошади кинулся на Йаарха, вытаскивая из ножен меч. И не успев понять как, оказался земле с заломленной за спину рукой, меч его отлетел в сторону.

– Успокойтесь, капитан, – услыхал он хрипящий от гнева голос. – Я ненавижу тех, кто может сотворить с невинными подобное. А они еще и воспользовались моим именем… Они заплатят!

Поняв, что ничего не может поделать, стражник перестал вырываться и почувствовал, что его тут же отпустили. Он оглянулся на спешившегося Серого Мага – глаза того пылали серебром, он источал ужас. Но, несмотря на этот ужас, капитан все же видел, что Владыка разъярен и возмущен действиями жрецов, что отнюдь не одобряет их, что они ему явно не по вкусу. Может быть, легенды все-таки в чем-то и ошибались? Он ухватился за эту мысль, как за путеводную ниточку, не дающую сойти с ума. И Свирольт теперь был абсолютно уверен, что король прекрасно знал, кого же они ищут. Он молча поднялся на ноги, подобрал меч и сел на коня, краем глаза уловив, что Владыка сделал то же самое.

Сам Йаарх тем временем постепенно приходил в себя от приступа гнева, нападение капитана даже помогло ему слегка опомниться, ведь такого гнева он не испытывал никогда в жизни и даже не представлял, что способен на подобный взрыв. Но гнев никуда не ушел! Он просто стал холодным и расчетливым.

«Что же вы натворили с этим миром, Меч?!», – вырвался у него внутренний стон.

«Да разве этого мы хотели?! – в голосе того звучала неподдельная боль, он даже перестал насмехаться. – Да мы с ним и представить себе не могли, что люди могут приносить нам в жертву девушек, да еще таким жутким способом. Богами мы тоже себя никогда не объявляли… Один лишь раз он наказал подобным способом тварь женского пола, по вине которой погибли десятки тысяч людей. Но…»

«И это запомнили, – возразил ему Йаарх. – И теперь применяют к невинным. Но я это прекращу!»

«Эх, благие намерения… – только вздохнул Меч. – Ты знаешь, куда ими устлана дорога?»

«Увы мне, знаю! Но и так оставлять просто нельзя!»

«И здесь ты прав, – опять вздохнул внутренний собеседник. – Нужно что-то делать. Вот только что?..»

«Не знаю! – ответил ему Хранитель со злобой. – Но что-нибудь сделаю!»

«Ладно, – голос Меча стал раздраженным, – успокой беднягу капитана, его же сейчас удар хватит от известия о том, кто ты такой…»

Йаарх глянул на Свирольта и действительно, тот сидел на лошади белый, как снег, глаза были круглыми, губы что-то лихорадочно шептали. Он горько усмехнулся и поспешил успокоить несчастного стражника:

– Не бойтесь, капитан. Я не тот Серый Убийца, о котором говорят ваши легенды. Но Серый Меч не принадлежит одному, он приходит в разное время к разным людям. Да, во мне есть частица души предыдущего Хранителя, но и он, я думаю, не был таким, каким рисуют его легенды и хроники. Ибо люди, их писавшие, видели все лишь с одной стороны, не ведая того, что происходило на другой в то же самое время. Но жрецы, творящие с беззащитными девушками то, что сотворили с вашей невестой, должны за это заплатить. И они заплатят! Страшную цену, капитан, обещаю вам это!

Тот, кажется начиная успокаиваться, медленно поклонился.

– Я выполню свою задачу, Владыка. – Его голос был хриплым. – А что касаемо жрецов… Я, конечно, благодарен Вам, но этим Лиррин вы мне не вернете… И сейчас она еще жива…

«На то, чтобы умертвить ее безболезненно даже отсюда, нашей силы хватит. И никакой маг помешать не сможет…», – услышал Йаарх внутри себя голос Меча.

Он моргнул и сказал Свирольту:

– Капитан, Меч спрашивает вас, не желаете ли вы, чтобы мы безболезненно ее умертвили? И ни один маг помешать не сможет…

Свирольт сгорбился, его губы что-то постоянно бормотали, глаза были тусклыми. Но вдруг он выпрямился, глаза загорелись мрачной решимостью, и он глухим голосом ответил:

– Нет.

– Почему?! – еле смог выдавить из себя потрясенный Хранитель.

Капитан поднял на него горящие лихорадочным блеском глаза и с явным усилием вытолкнул из себя:

– Жертвоприношение будет считаться неудавшимся, и они возьмут еще чью-нибудь невесту… или дочь…

Йаарх молча посмотрел во внезапно опять потухшие глаза Свирольта и низко поклонился ему. А потом отъехал чуть подальше, поняв, что капитана нужно оставить наедине с его горем.

«Я их уничтожу! – билась в его черепе раскаленная гневом мысль. – Страшно уничтожу!»

«Правильно, это нужно сделать обязательно, – услышал он опять голос Меча. – Но не думай, пожалуйста, что ты сможешь победить все зло этого мира одним наскоком. И, к тому же, не все и не всегда то, что кажется злом, им является…», – как-то вяловато пробормотал он.

«Уж не оправдываешь ли ты действия этих жрецов?», – с тихой яростью спросил его Йаарх.

«Нет, конечно, драгоценный ты мой. Ведь они делали это не по необходимости, а лишь для того, чтобы привлечь толпу. И я пытаюсь понять, каким образом обряд наказания преступниц стал обрядом принесением в жертву невинных…»

«Ты циник! А они просто ублюдки-садисты!», – продолжал кипеть Йаарх.

«Ах если бы все было так просто…», – услышал он в ответ грустный голос.

Их безмолвный диалог прервал дикий вопль Аральфа:

– Учитель! Хралы!!! Хралы вокруг!

Йаарх резко поднял голову. Он так задумался, что перестал замечать происходящее вокруг и теперь проклинал себя за это, ведь теперь ему опять придется убивать, ибо они были окружены кольцом уже знакомых ему высоких воинов в коричневой коже, вдруг незаметно выступивших из лесной тени. И на этот раз среди них были не только беловолосые, но и черноволосые, блондины и, кажется, даже женщины. А прямо перед Хранителем стоял высокий худой старик с седыми волосами до пояса, собранными в конский хвост. Он был одет в точно такой же коричневый костюм, как и на всех других воинах, лишь на лбу красовался серебряный обруч, в переднюю часть которого было вдавлено сделанное из какого-то серого металла изображение меча. Хранитель быстро оглянулся – да, они были окружены очень высокими, почти двухметровыми, вооруженными людьми и Аральф со Свирольтом уже изготовились к обороне, достав мечи из ножен. Но хралы почему-то не нападали. Тогда он наклонил голову и медленно вытащил Серый Меч из своего тела.

Старый воин, стоящий перед ним, несколько мгновений с нескрываемым восторгом взирал на пылающее серыми отблесками лезвие, затем рухнул на колени, не отрывая взгляда от Меча. Следом за ним упали на колени все хралы, стоящие вокруг.

Йаарх с удивлением, ничего не понимая, смотрел на происходящее, его спутники вообще вытаращили глаза, ведь они знали, что никогда и ни перед кем хралы не становились на колени.

– Что вам нужно? – спросил Хранитель, в упор глядя на старика.

– Прощения, Владыка… – с этими словами старый воин склонил голову.

Йаарх молча сидел в седле и ждал продолжения. Старик от его взгляда дергался, как будто его били. Лишь через несколько минут он, видимо взяв себя в руки, сумел продолжить:

– Отряд наших воинов, не ведая кто ты такой, напал на тебя. Ты, Повелитель, наказал отступников, мы наказали оставшегося в живых… – и старик махнул рукой.

На поляну тут же было вынесено что-то. Что-то, в чем Хранитель с ужасом и отвращением узнал искореженное человеческое тело, насаженное на кол. У трупа были вырваны половые органы и все тело исполосовано длинными рваными ранами.

– Он долго умирал, я клянусь тебе в этом, Владыка! Не наказывай за преступление горстки весь народ, умоляю тебя… – Голос старика хрипел от волнения и страха, он не спускал глаз со стреляющего мелкими молниями лезвия Серого Меча.

Йаарху уже здорово начал надоедать этот всеобщий ужас перед его предшественником. Очень хотелось выматериться, но пришлось сдержаться. С отвращением махнув в сторону трупа, он приказал:

– Похороните его, и как следует! Он был воин и не виноват в том, что хорошо выполнял приказы своего командира.

Голос землянина при этих словах был сух и спокоен.

Старик поклонился, думая про себя, что Владыка показал себя очень достойно, махнул рукой, и труп тотчас же унесли с поляны прочь. А он, не вставая с колен, умоляющим тоном промолвил:

– Господин наш, тут недалеко наше главное становище. Весь наш народ просит тебя поехать с нами, принять там наши извинения по обряду Подношения и восстановить клятву вассалитета. Прости нас, Владыка, и молим, едем с нами…

Меч понял, что нужно срочно вмешиваться, пока парень не натворил глупостей. Но вообще-то он был просто в восхищении, откуда мальчишка мог знать, как ему себя вести? С Хранителем, на этот раз, кажется, повезло. И он, не дожидаясь, пока Йаарх откроет рот, быстро сказал ему:

«Иди с ними!»

«Но нам некогда!» – заупрямился тот.

«Это очень важно, – опять отозвался Серый Меч, досадуя про себя, что не может просто взять идиота за шкирку и хорошенько встряхнуть. – Я уже догадываюсь, что это за народ. Когда-то, в прошлый наш приход, лучшие воины многих племен, мужчины и женщины, дали моему Хранителю клятву верности и вассалитета, поклявшись также иметь детей только друг от друга и воспитывать их воинами с младенчества, невзирая на пол. Ты видишь перед собой продукт пяти тысяч лет подобной селекции. Они почему-то стали темнокожими, смуглыми. Что самое интересное, так это то, как они с материка Фаллингар, где ныне находится империя Фофар, попали сюда, на Мерхарбру. Спроси, а… Мне интересно»

В голосе Меча действительно слышался неподдельный интерес. Хранителю это интересно отнюдь не было, в нем глухо клокотал гнев, но почему бы не помочь другу?

«Хорошо, я спрошу, – ответил он. – Но нам надо ехать!»

«Если ты им откажешь, то весь их народ будет вынужден умереть. Насколько я понимаю, они изберут какую-то довольно жуткую смерть, типа кола. Сперва умертвят детей, стариков. А потом будут убивать друг друга, пока не останется кто-то последний, а он уже будет вынужден уже покончить с собой. Ты готов взять на себя ответственность за это?» – в голосе Меча звучала ирония.

Йаарх ничего не ответил ему, его душила ярость. Ну почему эта старая железяка вечно вынуждает его к чему-то, используя запрещенные приемы?

«Кем запрещенные?» – тут же вмешался любопытствующий Меч.

«Иди ты, знаешь куда?» – послал его Хранитель по известному адресу.

«Пойти то я, конечно могу, – весело отозвался тот, – да вот только вопрос: а ты уверен, что ты будешь этим доволен?»

И Йаарху не оставалось ничего, кроме как улыбнутся. Мечу удалось своими подколками отогнать ярость внутрь, поглубже. Он вздохнул и опять посмотрел на храла. Старый воин принял его улыбку на свой счет и весь сжался, не зная чего ему ожидать. За себя он давно не боялся, а вот за народ…

«Хорошо! Черт с тобой, я иду» – ответил Хранитель Мечу. Ему почему-то страшно не хотелось этого делать… Но он переломил себя и повернулся лицом к хралу.

Тот, поняв что Владыка принял решение, напрягся.

– Я пойду с тобой, старик, – сказал ему Йаарх, и воин облегченно вздохнул. – Объясни мне только, как вы попали с Фаллингара на Мерхарбру?

В глазах храла метнулось недоумение. «Откуда он про это знает?», – спросил воин сам себя и тут же еле сдержался, чтобы не стукнуть самого себя по голове – он забыл, с кем говорит. Владыка знает все! Он поклонился и начал свой рассказ:

– Это было четыре тысячи лет тому назад, Владыка! Я знаю только то, что записано в старых хрониках.

– Рассказывай! – потребовал Хранитель.

– Тогда, около пяти тысяч лет назад, когда ты покинул нас, победители начали нас преследовать и гнать отовсюду. Мы отошли в Дикие Земли, где были только развалины наших городов. Нас пытались достать и там, но хралы – слишком хорошие воины и, совершенствуя свое мастерство от поколения к поколению, мы прожили там около тысячи лет. Но когда все страны материка объединились в империю Фофар, нам стало очень трудно, и от всего народа осталась буквально горсточка мужчин и женщин. Тогда-то старейшины и решили покинуть тот материк и отправиться в неизвестность, искать лучшей доли. Мы построили корабли и отплыли, куда глаза глядят… Несколько недель предков носило по морю и в конце концов прибило к берегу какого-то острова. Там жило темнокожее племя Паракгов. Они были дикарями, но какими же, при этом, великими воинами, обладавшими каким-то тайным искусством боя без оружия. Некоторое время мы воевали друг с другом, но потом подружились и объединили наши племена, вызвав безмерное уважение друг у друга. Так нашим народом была приобретена смуглая кожа и искусство боя Соргот. Но остров был слишком мал и, через несколько столетий спокойной жизни, наших предков стало слишком много. И вновь были выстроены корабли, и мы пустились в плавание. Много лет, как мне кажется, не менее двадцати, предки жили кочевой жизнью, переплывая с острова на остров. И однажды, когда их уже оставалось не более трети от общего числа отплывших, их корабли прибило к берегам этого материка. Мы поселились здесь и с тех пор живем по своим законам. И хотим только одного – чтобы нас оставили в покое и дали нам жить так, как мы хотим, в ожидании твоего возвращения, Повелитель. И вот ты здесь, а мы… А мы предали тебя…

И из глаз старика закапали крупные слезы.

Йаарх с удивлением слушал этот рассказ. Выслушав, он ничего не сказал, а лишь покачал головой и спрятал Серый Меч обратно в свое тело и отдал короткий приказ:

– Хорошо, веди!

– А эти люди с тобой, Владыка? – спросил старик, подымаясь на ноги.

– Да, – жестко ответил ему Хранитель, хмуря лоб. – Один – мой вассал и оруженосец, второй принес мне временную клятву верности.

Старик повернулся к Аральфу и низко поклонился ему. Мальчишка напыжился от гордости.

– Я приветствую Первого Вассала моего господина, – с достоинством сказал старый храл. – И от своего имени и имени своего народа обязуюсь подчиняться твоим приказам, если они не будут противоречить приказам Владыки.

И он кивнул в сторону Йаарха. Аральф же гордо оглянулся вокруг – как жаль, что отец и братья не видят его в настоящий момент. Старик улыбнулся, прекрасно понимая, что чувствует юноша. Тогда Аральф спросил его:

– А кто ты?

– Мое имя Фархат! – с достоинством ответил старый воин.

Тут уж был поражен Свирольт: перед ним стоял легендарный князь хралов, которого никто никогда не видел, но слышали о нем все воины в армии Олтияра и не только.

– Князь Фархат?! – потрясенно вскрикнул Аральф, помотав при этом головой. Он конечно же тоже слышал об этом великом воине и никогда бы ранее не поверил, что сам Фархат может когда-либо подчиниться ему, мальчишке Аральфу, незаконнорожденному сыну провинциального алура от рабыни.

Старый воин молча поклонился. А раздраженный Йаарх, которому все это уже осточертело до последнего предела, резко дернул своего жеребца за недоуздок, отчего тот возмущенно заржал, и бросил:

– Хватит представлений. Едем к вам, князь.

Тот опять же молча поклонился, повернулся и пошел впереди отряда, остальные же воины-хралы бесшумно растворились в лесу. Всадники следовали по почти невидимой тропинке, привольно вьющейся среди деревьев, поющих под ветром свою вечную песню.

Йаарх поискал глазами Свирольта. Капитан с непроницаемо-спокойным лицом ехал сзади. Хранитель придержал лошадь и поравнялся с ним.

– Свирольт! – позвал он.

– Да, Владыка? Вы что-то хотели? – повернул к нему голову капитан.

Йаарху уже некоторое время кое-что не давало покоя, и он обратился к собеседнику:

– Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос. Ведь хралы живут на территории вашего государства, как же король их терпит?

Капитан через силу улыбнулся.

– Они живут на территории всех трех стран материка, – ответил он. – И ни один царь, король или шах их никогда не тронет. Просто не решится, слишком уж это опасно.

– Но почему? – удивился Хранитель.

– Да потому, – раздраженно ответил Свирольт, – что равных им воинов просто нет. Храл, мужчина или женщина, стоит десятка гвардейцев и вполне может победить их в бою. И это гвардейцев, а не обычных солдат!

– Так неужели же никто и не пытался? – продолжал допытываться Йаарх.

– Пытались… – буркнул стражник. – Кол им на голову. После этой попытки хралы прошлись по всему материку и все страны, бывшие тогда, просто прекратили свое существование. Только через сто лет из потомков варваров, оставшихся в живых после налета, образовались нынешние государства. В том числе и Олтияр.

– А хралы? – опять удивился Хранитель. – Они же победили, разве они не стали владыками всех земель?

– Нет, им это не нужно. Они просто вернулись в свои леса, ясно дав понять, что будет, если их не оставят в покое. И их не трогают, а на грабежи караванов просто не обращают внимания. А во второй раз попробовал дед нашего короля. Именно князь Фархат вел воинов, убивших напавшего на них прямо в его столице и принудивших его сына дать клятву никогда не трогать ни одного храла…

Аральф, все время прислушивавшийся, вмешался в их разговор:

– А я видел, как мой господин голыми руками, без оружия, уничтожил полный боевой отряд хралов!

Йаарх чуть не зашипел на молодого дурака, но было уже поздно. Он увидел, что брови Свирольта медленно поползли вверх, и взгляд остановился на нем. Капитан несколько раз осмотрел Хранителя с головы до ног и удивленно покачал головой:

– Вы меня все больше удивляете, Владыка… – и тихо пробормотал себе под нос. – А я, идиот, еще и в легенды не верил…

В этот момент старый князь хралов, идущий впереди, обернулся к ним и сказал:

– Мы почти пришли, господин мой. Впереди – наше главное становище.

И Йаарх со спутниками выехали на огромную, наверное, в несколько километров диаметром, поляну, всю застроенную длинными двухэтажными деревянными домами, стоящими на удивление ровно. Весь поселок пересекали около десятка радиальных улиц и множество поперечных переулков. А в центре стоял круглый, окруженный четырьмя башнями, пятиэтажный резной терем, как обозвал его про себя Хранитель, хотя дом и был абсолютно не похож на древнерусские. Он был весь украшен изразцами, но общее впечатление отдавало чуждостью, совсем иными и непонятными традициями.

– Вы видите, господин Йаарх? – с горечью сказал ему капитан. – Они даже стен вокруг своих поселений не возводят. Не нужны!

Всадники въехали на поляну и поехали по одной из радиальных улиц к центру поселения. Везде стояли люди и смотрели на него, просто стояли и смотрели, никто не разговаривал, не ходил с места на место, не переступал с ноги на ногу. Они просто стояли и смотрели. У Хранителя мороз по коже пошел от этих вопрошающих взглядов. Они, эти взгляды, казалось, спрашивали не его, а его душу о том, что же она смогла в этой жизни принести в мир, хорошего или плохого.

А впереди уже виднелась площадь вокруг княжеского терема, как понял Йаарх. Перед входом в дом был выстроен высокий помост с балдахином, с четырех концов было четыре же лестницы, и у каждой неподвижно стоял, скрестив руки, очень высокого роста воин. Пол помоста был деревянным и, явно, полированным. На нем буквой П стояли три стола. У стола-перекладины, стоявшего в глубине, было лишь одно высокое кресло.

Подъехав к помосту, Хранитель Меча спешился, и лошадь тотчас же кто-то увел. Старый князь поклонился ему и показал рукой на лестницу, ведущую вверх, и ему оставалось только, пожав плечами, подчиниться и подняться наверх. Поднявшись же, он остановился, не зная, что ему делать дальше. Потом оглянулся и, ошеломленный, замер – площадь за помостом была полна народу, там было, наверное, не менее десяти тысяч человек. Мужчин и женщин, стариков и юношей, молодых и пожилых и, судя по внешнему виду – не было ни одного толстяка или подростка – каждый из них был воином.

Князь Фархат поднялся следом за ним, стал рядом и поднял руку. Человеческое море замерло в абсолютной неподвижности.

– Народ мой! – воззвал к ним князь. – Пришел день, которого мы ждали столько тысяч лет! Владыка вернулся к нам…

И старик, повернувшись к Йаарху, низко поклонился ему.

«Выйми меня и покажи им! – приказал Хранителю Меч и тон его был непреклонен».

Он послушался, очень медленно наклонил голову и над его затылком начала всплывать ощерившаяся пастью дракона рукоять Серого Меча. Йаарх взялся правой рукой за эту рукоять и, несмотря на мгновенно обжегший ее ледяной холод, вырвал Меч из своего тела и поднял его над головой. Изукрашенное рунами лезвие того загорелось яркими серебристо-серыми бликами, ясно видимыми в полутьме помоста.

– Ха-Арх! – единый тысячеголосый возглас толпы слился с хлопком, когда правая рука каждого из воинов взметнулась вверх и ударила себя по груди в районе сердца.

Хранитель держал Меч, и его переполняла какая-то безумная, неудержимая, сметающая все на своем пути, радость, которая клокотала внутри, как вода в котле и требовала выхода. И он заорал, сам не понимая того, что кричит:

– Ха-Арх! Наступает время Предела!

И воины радостно подхватили его крик. А когда все успокоились, он, все еще пребывая в эйфории, вернул Меч на место.

«Ну и чего разорался?» – ворчливо спросил тот, веселиться ему не хотелось и он явно ощущал надвигающуюся на мальчишку пакость.

«А это разве не твоих лап дело?» – все еще ухмыляясь, спросил Йаарх.

«У меня нет ни лап, ни рук. Но все это неважно, ты лучше слушай сюда и внимательно! Я прошу тебя, думай теперь над каждым своим словом и движением, ибо от каждого из них сейчас зависят судьбы и жизни десятков, а то и сотен, тысяч людей! И если ты ляпнешь что-то не то…»

Улыбка медленно сползла с лица Хранителя.

«То что?» – спросил он.

«Не знаю… – тон голоса Меча явно был неуверенным. – Но могут погибнуть очень многие. Я буду внимательно наблюдать за ситуацией и постараюсь подсказать тебе, что делать в каждом конкретном случае… Но тебе лучше побольше молчать».

«Хорошо», – пожал плечами Йаарх, явно не понимая, чего же от него хотят.

Мечу очень захотелось вздохнуть, но он сдержался. Хоть бы парень не натворил чего-нибудь. Здесь ведь это просто, эти хралы на него просто молятся, он скажет им «Ату!» и бросятся, как стая волков, сметая все на своем пути. И опять будут на всех перекрестках проклинать Серого Убийцу, все, увы ему, как тогда. Как жаль, что они появились в густозаселенных землях, и совсем не было времени научить парня хоть чему-нибудь. Ну что ж, пусть теперь учится на собственном опыте, а его, Серого Меча, ближайшая задача, привести Хранителя в состояние драконьего гнева, чтобы начали пробуждаться его силы. А там посмотрим…

Йаарх же, тем временем, вновь обратил внимание на внешний мир. Князь хралов приглашающе показал ему рукой на кресло за главным столом, и он сел. Остальные его друзья, Аральф со Свирольтом, сели за левый стол. Фархат хотел было отойти к правому столу, но Хранитель спросил его:

– Князь, а почему вы не садитесь рядом со мной!

Брови старика удивленно вскинулись вверх и он, опять поклонившись, ответил на вопрос: – Но я не заслуживаю этой чести, Владыка. Мой народ опозорен перед Вами и мы еще не получили Вашего прощения. Я могу пока лишь стоять рядом. К тому же, простите меня, я должен сказать еще несколько слов людям…

И вновь поклонившись Йаарху, он вышел на середину помоста, опустил голову и лишь тогда заговорил:

– Народ мой! Мне стыдно за нас, ибо мы опозорены перед нашим, столь долго ожидаемым, Повелителем. Ибо полный боевой отряд Хорха Торгала осмелился, не узнав Владыки, напасть на него. Повелитель наказал их позорной смертью, убив, не обнажая оружия.

После этих слов люди в толпе негромко зашумели, видимо бесстрастных воинов последние слова князя несколько удивили. Они-то хорошо знали Хорха с его сумасшедшим отрядом беловолосых и понимали, как непросто было бы справится с этим отрядом в одиночку, даже имея оружие.

А старый князь, смотря в знакомые до боли лица удивленных людей, вспоминал, как три дня назад к нему привели хромающего воина из беловолосых, у него была переломана рука. Фархат помнил его, он был из этого дикого отряда под предводительством Хорха Безумного, как его называли уже почти все из хралов. «Странно, – подумал тогда князь, – почему парень пришел ко мне, ведь его раны не столь серьезны, чтобы требовать магического излечения». Но он был князь и его долг выслушать каждого воина, если тому было что сказать. И Фархат спросил:

– Что-то случилось, сын мой?

– Отец народа! Нашего отряда больше нет… – с хрипом выдавил из себя воин.

Князь встревожился – неужели же кто-то решился напасть на них крупными силами, ведь, несмотря на отчаянность, воины Хорха были из лучших, и победить их было не так то просто. «Неужели Морхр решился начать войну с нами? – мелькнула мысль. – Неужели же его ничему не научила смерть его деда?»

– Отец наш! Выслушай меня, умоляю… – хрипел воин.

– Рассказывай! – сверля парня глазами, приказал Фархат.

– Владыка вернулся! – выдохнул тот.

– Что?! – вскочил на ноги князь. – Не шути такими вещами, мальчишка!

– Я не шучу… – чуть не заплакал молодой воин. – Я видел, как он достал из своего тела Серый Меч. Вы слишком хорошо учили нас узнавать его, слишком много изображений его показывали, чтобы я мог не узнать этот Меч.

Он почти хрипел, его шатало.

Князь рухнул в кресло. Если мальчишка прав и старые пророчества начали сбываться, то мир начнет стремительно меняться. А ведь их народ, народ хралов, принадлежит Хранителю Серого Меча – каждый из них, вступая в зрелость, клянется отдать за Владыку и жизнь, и кровь, и честь…

– Рассказывай по порядку, – мертвенно-спокойным голосом приказал беловолосому князь.

Тот с трудом поклонился и начал свой рассказ:

– Мы пошли далеко на юг и на главной дороге из Диплара поймали небольшой караван откуда-то с юга. Среди них был мальчишка, на удивление хорошо владевший мечом. Трое из наших забавлялись с ним, а остальные наблюдали, когда услышали крик Хорха. С другой стороны поляны к нам шел очень странно одетый невысокий человек лет тридцати пяти-сорока, безоружный. Он совершенно не выглядел воином. Командир приказал троим убить его, и… мы просто не успели ничего понять, хотя мы и двигаемся в два-три раза быстрее обычных людей. Этот человек несколько раз с невидимой для глаза скоростью и немыслимо высоко махнул ногами и наши друзья оста-лись лежать на траве убитыми или покалеченными. Когда Хорх все это увидел, он скомандовал всеобщую атаку. И… я… я не могу ничего описать, Отец Народа! Что-то мелькало, что-то свистело, мои друзья падали один за другим, а потом меня как будто огрели по боку дубиной, я отлетел в сторону, и, видимо ударившись спиной об дерево, отключился. А когда очнулся, то увидел…

– Что, что увидел?! – Князь в нетерпении сжимал руками подлокотники своего кресла, совершенно этого не замечая.

– Он стоял перед спасенным юношей и принимал от того клятву вассалитета, – хрипло продолжал между тем воин. – Выслушав того, вдруг резко наклонил голову, и прямо из его загривка поползла вверх испускающая серо-серебристый свет рукоять меча, украшенная пастью дракона. Я, от ужаса догадки, что же это за меч, боялся дышать. А когда увидел сияющее бликами, изукрашенное символами лезвие, столько раз виденное на страницах книг, понял, что не ошибся – это был Серый Меч. Владыка вернулся! А мы… Мы совершили самое страшное преступление, напали на того, кому клялись в верности и обрекли свой народ на гибель…

Голова беловолосого упала на грудь, из глаз закапали слезы. Он тяжело дышал, и его шатало, но воин нашел в себе силы закончить рассказ:

– А когда они ушли, я подошел к телу Хорха, он еще дышал и тоже видел все. И смог прохрипеть мне предсмертный приказ, чтобы я добрался до вас, сообщить о пришествии Хранителя Меча и нашем преступлении. И вот я здесь…

Воина шатало.

– Сядь мальчик, – сказал ему князь и тот, бормоча благодарности, буквально рухнул на скамью.

От услышанного у старого Фархата звенело в ушах. Но он все еще не мог поверить, хотя об увиденном мальчишка явно говорил правду. И был лишь один способ проверить, Владыку ли видел он – идти в Сокровищницу и посмотреть, не засветился ли тусклый уже несколько тысяч лет Жезл Предела, подаренный его народу предыдущим Владыкой. Князь тяжело поднялся и медленно, тяжело побрел вниз, в Сокровищницу, расположенную глубоко в подвале. Идти ему очень не хотелось, он предчувствовал, что он там увидит. Но он был князем, поэтому обязан был знать точно. Отперев тяжелые бронзовые двери, Фархат зашел внутрь и подошел к небольшому постаменту в центре подвала, на котором стояла резная, тяжелая шкатулка из темно-серого полупрозрачного камня. Он взялся руками за крышку и, тяжело вздохнув, медленно поднял ее. На кожаной подушечке лежал резной, покрытый непонятной князю символикой, костяной жезл, в навершие которого был вставлен граненый, пылающий серебряными отблесками, серый Аданхилд. Светящийся… Князь опустил голову, поняв, что воин таки был прав. – Носитель Серого Меча пришел в мир Архр. Снова. А они его предали… И, поскольку здесь, в подземелье, его не мог видеть никто, старик сел прямо на пол и тихо, неумело заплакал.

Но на слезы времени не было, он вспомнил об обряде принесения извинений, жутком обряде, о котором он читал в нескольких хрониках времен Владыки. Но может быть, Хранитель Меча согласится принять их извинения хотя бы в этой форме и он, старый Фархат, сможет спасти свой народ. С какой бы радостью князь отдал свою жизнь, вместо того, что ему предстояло сделать…

Выйдя на поверхность, старик вернулся к ожидавшему его беловолосому и сказал ему:

– Ты был прав, Владыка вернулся. – Голос Отца Народа был сух и спокоен, он не имел права показывать другим свои истинные чувства. – Но ты понимаешь, что тебя ждет?

– Да. – Воин склонил голову. – Я должен умереть за предательство, даже совершенное мною по неведению.

– И твоя смерть будет долгой и очень нелегкой.

– Я с достоинством и улыбкой встречу ее, Отец народа! – гордо смотря в глаза князю, ответил юноша. – Я трижды заслужил ее!

Старик кивнул ему и приказал:

– Найдешь мою внучку, Риаллах, и скажешь ей, что ты должен умирать очень долго и очень медленно.

– Повинуюсь, Отец Народа! – воин тяжело поднялся со скамьи, поклонился Фархату и вышел, прижимая к боку сломанную руку.

А князь остался решать, что же ему делать далее. Вот и «особые таланты» его драгоценной внученьки пригодятся. Он уж не знал, как избавится от нее, ведь для этой милой, прекрасной девушки не было большего наслаждения, чем искалечить или замучить кого-нибудь наиболее жутким из возможных способов. И ему в голову пришла светлая идея подарить ее Владыке, может хоть он сумеет укоротить эту юную мерзавку. А ведь единственная внучка! Но на личные дела времени так же не было, и он вызвал к себе всех старейшин народа.

И понеслись во все концы материка тайными тропами гонцы на волгхорах, собирать лучших из лучших воинов, предводителей племен и отрядов сюда, в главный стан. А еще через день на дальней от стана поляне по приказу князя были собраны самые красивые молодые женщины всех племен народа хралов. И каждая была еще и воином из лучших. И всем им он перечитал древние хроники, и им только рассказал правду старый князь о пришествии Владыки, и показал пылающий Жезл Предела. И сказал еще, что же им предстояло сделать…

– Много поколений нам не приходилось проводить подобного обряда… – выдавливал из себя слова Фархат, с болью смотря на эти прекрасные молодые лица, стройные фигуры. – Но всему приходит свое время. Многим из вас предстоит пожертвовать всем для своего народа…

– Скольким? – глуховатым голосом спросила его ярко-рыжая, со всего лишь слегка смугловатой кожей, молодая женщина, мастер двумечного боя с севера Мерхарбры.

– Тремстам тридцати трем, – ответил ей князь.

– Но нас же здесь почти вдесятеро больше! – удивился кто-то из толпы.

– Мы не помним подробностей обряда, а если бы и помнили, то в любом деле требуется опыт, и обретать его придется по ходу дела, – он обвел окруживших его женщин тяжелым взглядом. – И если не получается с одной или она во время обряда умрет, то ее место должна занять другая.

– Ясно! – коротко кивнула головой Мелрия, черноволосая красавица, отчаянная сорвиголова, лезущая в любую драку. При взгляде на нее сердце старого князя сжималось, он очень любил эту девушку и страшно не хотел, чтобы она участвовала в обряде. Да разве эту отчаюху удержишь…

– Мне приблизительно ясно, Отец Народа, что нам делать. Неясно только как… – продолжала между тем девчонка.

– Я прикажу выдать вам все старинные хроники, где есть хотя бы упоминание об обряде Приношения. В каких-то из них должно быть все описано, я не помню точно в каких. Прочитаете, – ответил Фархат.

– И придется задействовать тво-ою вну-учку-у… – ехидно протянула она.

– Да уж… – вздохнул князь. – Ей тут будет раздолье…

И его лицо перекосилось от боли.

– Прекрасно, – Мелрия тряхнула черной, до пояса, гривой волос. – И не стоит жалеть нас, Отец Народа. Мы привыкли терпеть и боль это всего лишь боль. Многие из нас останутся живы, так что ничего страшного…

Князь в ответ лишь усмехнулся. Она его успокаивала! Бедная девочка… Он вспомнил о том, что предстояло претерпеть этим женщинам, и опять содрогнулся. Потом низко поклонился им и ушел в свой терем, готовиться к встрече Владыки.

И вот теперь он стоял на помосте, глядя на лучших из лучших хралов. Владыка согласился принять их извинения по обряду Подношения… Если бы только он его принял по всем правилам и восстановил заклятие вассалитета… Он видел, как толпа раздвинулась из нее вышли четверо очень медленно переступающих девушек, несущих на вытянутых руках небольшое блюдо. Фархат судорожно вздохнул: сейчас он узнает судьбу своего народа…

Глава 7. И на дракону бывает проруха…

Серый Дракон удобно расположился в ложбине на склоне горы, до воды тоже было недалеко, метров пять, только шею протянуть. Тень от утеса Хорга навевала приятную прохладу. Он молча смотрел на трех молодых драконов, сидевших напротив и выжидающе смотревших на него. Опять придется отправлять детей в неизвестность, возможно даже на смерть или плен, но другого выхода сейчас у него просто не было. Шпионская сеть непонятно почему начала давать сбои, все шло не так, как нужно, назревали какие-то события. Ведь Хранитель Меча уже здесь и его нужно найти, пока маги его не убили, ибо дурень, а о характере и умственных способностях носителя Духа дракон не питал никаких иллюзий, обязательно ввяжется в любую большую драку. Ждать вот так еще несколько тысяч лет у Мастера просто уже не было сил. А эти дети, и он опять бросил взгляд на молодых драконов, были так наивны и ничего не знали о человеческом мире, считая его рассказы всего лишь легендами… И говорить им ничего о совершаемом им тоже было нельзя, а вдруг попадут в руки магов. Те ведь способны развязать язык даже дракону… Как жаль, что ему сейчас нельзя удаляться от озера Соухорн, маги сразу же засекут его, слишком их много за каким-то псом собралось в Фофаре… Ну что ж, за дело. Итак.

Первый из молодых, серебристо-белый Нхар, хвастун и забияка, а в некоторых, крайне важных вещах, так и просто глубокий невежда, зато отличнейший боец, стратег и тактик, сидел, как он любил, на своем хвосте, от чего имел недоуменно-вопрошающий вид почти всегда. Он глупо ухмылялся и все пытался положить свою лапу на спину прекрасной, угольно-черной Идорне. При взгляде на эту дракону глаза старого Мастера затуманились – как же она была похожа на его любимую Маавху, свою неизвестно сколько раз прабабушку. Он усмехнулся, девочка была куда как умна, остальным двоим до нее еще тянуться и тянуться, а ведь всего пятьдесят лет, совсем еще юна. И, пожалуй, чересчур хитра для драконы. Как она его вчера обхаживала! При этом воспоминании старик едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху. Ведь все юные, молодые и не очень драконочки все еще не потеряли надежду понести именно от него, постоянно споря о том, как соблазнить Серого Дракона. Хитрые бестии, каких только ловушек они ему не устраивали! И не понимали, дурочки, что еще несколько поколений этого нельзя будет делать. Генетическое вырождение… При их количестве это было слишком опасным. Но он то был живым! И желание тоже было! Мастер только вздохнул, еще раз посмотрев на прекрасное гибкое тело Идорны.

– Учитель! – раздался шипящий голос Рохарха, ярко-алого, с черными разводами на спине, молодого еще дракона. – Зачем ты позвал нас?

Его голос стал таким после встречи с охотниками в раннем детстве. У Серого Дракона тогда еще почти не было помощников, поспевать повсюду одному было невозможно и он находился с другой стороны хребта, когда штук тридцать ублюдков подкрались к стайке драконят, в которой не было никого, старше пяти лет. Они убили всех малышей, кроме раненного в шею трехлетнего Рохарха. Прибили ребенка за крылышки между двух деревьев и принялись жечь раскаленным железом, надеясь, что тот своими криками приманит других драконов. Но малыш молчал! Он знал, что неподалеку прогуливается стайка подростков, и молчал! Трехлетний ребенок сумел совершить невозможное – он закричал мысленно… И смог докричаться до него! Охотники дождались дракона. На свою голову… Мастер ощерился, вспомнив, как они пытались спастись от его ярости. Спасенный малыш выздоровел, вырос, но плохо было то, что в душе молодого и очень талантливого дракона навсегда поселилась всепожирающая ненависть к людям. Он, к сожалению, не способен был ничего творить – лишь разрушать. Если бы не это, какой бы помощник из него мог вырасти…

Старый дракон со вздохом еще раз внимательно оглядел всех троих. И все-таки для предстоящего дела лучшей тройки ему не найти. Они будут дополнять недостатки друг друга. Ведь именно им предстоит отыскать Хранителя Меча…

– Слушайте меня, дети мои! – загремел его голос. – Вы все знаете, что я, Серый Дракон, всего лишь третья часть целого – Серого Хранителя Предела. И теперь, наконец, произошло столь долго ожидаемое мной событие – Носитель Серого Меча и Серого Духа ступил в этот мир. Но, как вы помните, я не могу отлетать от этого озера далее, чем на тысячу миль. А Хранитель уже ищет меня, но у него на это могут уйти годы, а то и десятилетия. Поэтому вы должны будете отправиться в королевства людей, на юго-запад, узнать, что нового в мире, где происходит необычное, отправиться туда, найти его и доставить целым и невредимым сюда, ко мне.

И старик опустил голову на лапы. Первым подал свой шипящий голос Рохарх:

– Уч-чит-тель! Но зачем тебе человечишка? Убей его и забери себе Меч!

– Он Носитель Духа, – иронично взглянул на ало-черного Мастер. – И без него не будет Слияния. А если мы сольемся, то сможем изменить этот мир так, как сами того захотим. И драконы смогут жить спокойно! Ради будущего нашего народа ты должен на время спрятать свою ненависть под хвост, Рохарх!

Тот заскрежетал зубами, но вынужден был подчиниться:

– Хорошо, Учитель! Теб-бе луч-чш-ше зн-на-ать…

– И еще одно, – тихо добавил Серый Дракон, пристально глядя на них. – По королевствам людей пойдете в человеческом облике.

– С чего бы это?! – возмущенно приподнялся на передних лапах Нхар. – Да я этих всех людишек просто растопчу, если полезут!

Тут же хвост до того молчавшей черной драконы обрушился на его спину, а Рохарх разъяренно зашипел на белого дурака:

– Д-до п-пер-рвог-го м-маг-га, ид-диот!

Серебристо-белый дракон обиженно надулся и умолк.

– И если кого-нибудь из вас убьют или возьмут в плен, – жестко продолжал Серый Дракон, – остальные не будут мстить или пытаться освободить пленника! Они просто пойдут дальше. Вы меня поняли?!

Голос Мастера грохотал, хвост хлестал по камням, отшвыривая многотонные глыбы, как мелкие камешки. Все трое вжали головы в плечи – таким они своего Учителя еще не видали.

– Хорошо, Учитель! – ответила за всех черная Идорна. – Мы так и будем поступать, я лично буду следить за этими двоими. Но все же разреши спросить, где и как нам искать этого Хранителя?

Мастер довольно долго смотрел ей прямо в глаза, пока она, не выдержав его пылающего взгляда, не опустила голову. Похоже было на то, что именно девочке придется взять на себя основные тяготы путешествия. Старик тихо вздохнул про себя и ответил на вопрос:

– Вы отправитесь в самый близкий от нас город империи Фофар, Стирхол. Вы изучали ее и знаете, что там необходимо соблюдать крайнюю осторожность, страна отличается очень гнусными и подлыми законами, процветает продажа случайных путников в рабство. Там вы должны будете попытаться узнать, не происходит ли где-нибудь в мире чего-нибудь крайне необычного. Если да – то именно там и находится Хранитель Меча, по своей беспокойной натуре обязательно лезущий в любые заварушки. Туда же направитесь и вы. Необходимо будет добраться до одного из приморских городов, Инарву или Инкартем, в ту сторону, куда будет нужно потом отплыть. Если же ничего не узнаете в Стирхоле, отправляйтесь сразу же в Инарву – это очень большой город и ведет торговлю со всем миром, там что-то обязательно должны знать. И учтите, в виде драконов долетите только до Аптхоронского хребта, что в нескольких десятках километров от города, а оттуда пойдете уже в виде людей. И возьмите с собой самое лучшее человеческое оружие, какое только найдете в подземном замке, вы его хорошо знаете, побольше денег и драгоценных камней, в дороге очень пригодятся. И удачи, дети! Уходите, не прощаясь! Я не люблю этого…

Все трое молча поклонились и улетели. Старый дракон вздохнул, с тоской и любовью смотря им вслед. «Да будет с ними удача!» – молотом стучала в голове мысль. Когда молодых уже не стало видно за тучами, Серый Дракон свернулся клубком. Ему теперь оставалось лишь одно очень знакомое дело – ждать…

Через несколько дней к Южным воротам Стирхола, последнего перед Дикими Землями, города просвещенной империи Фофар, подошли трое охотников, одетых в кожаную одежду варваров из предгорий. Сонный стражник лениво посмотрел на них и зевнул, перегораживая алебардой вход.

– Куда? – продолжая зевать, спросил он.

– В город, купить продуктов и снаряжения, – глубоким контральто ответил один из них, вкладывая в руку стражника серебряный ролар.

Тот мгновенно проснулся и уставился на говорившую. Баба! Да какая! Высокая, черноволосая, коса по пояс, лицо, как у статуй во дворце, нос с легкой горбинкой, лицо гордое, смотрит прямо, да и одета как мужик. Правду, знать, говорят, что у этих дикарей бабы, как и мужики, воюют и на охоту ходят. Ишь, меч на спину нацепила, сучка. Стражник присмотрелся: знатный меч был у девки, богатый. Ничо-ничо, он ей не поможет, надо будет шепнуть работорговцам пару слов, те за такую-то красотку хо-оро-ошую деньгу отвалят. Он хихикнул про себя, представив, как спадет с лица дикарки гордое выражение и как она завопит, когда ей в первый раз колышек-то между ног воткнут. А какая грудь! Ему даже на минутку стало жаль девку, такую-то красоту, как ее сиськи, да под нож пускать? Жаль… «Да пес, впрочем, с ней, – подумал стражник, переводя взгляд на мужиков, – сама в город приперлась, никто не звал!»

А мужики тоже были еще те. Белокурый, правда, смотрелся дурак дураком и только хлопал зенками по сторонам, хоть и здоров был не в меру, метра два, не меньше, росту-то было. А вот рыжий… Стражник покачал головой. Да, это был настоящий головорез, морда вся в шрамах, два меча за спиной, да каких огромных. А глаза, глаза… Так и горят яростью, щас бы вот и убил. Одет был в черную кольчугу. Стражник опять всмотрелся и присвистнул: дык это ж боевой костюм работы древних храргов, щас таких уже не умеют делать. Да коли так, эта кольчуга полгорода стоит, а носит ее на себе какой-то скот с гор. Несправедливо, надобно такую несправедливость исправить! Ну ничего, они все еще до вечера узнают, что почем в славном Фофаре…

Но двух пацанов, ошивающихся возле ворот, он все-таки подозвал только после того, как горцы вошли в город и скрылись из виду. Кинув каждому по медной монетке, приказал:

– Ты – бегом в квартал работорговцев, найдешь Хартха, скажешь, чтобы сюда пер, базар серьезный имеется, хорошие бабки уплыть могут. А ты, – кивнул он второму, – галопом за этими варварами, что тута были, и проследи, где поселятся, да токмо незаметно. Усекли?

– Да, господин стражник! – мальчишки уже пританцовывали от нетерпения купить себе по дороге чего-нибудь поесть.

Стражник ухмыльнулся, прекрасно их понимая, сам был таким же вот голопузым, и гаркнул:

– Тады… Бего-ом… Ма-арш!

И только пыль закрутилась за босыми пятками.

Идорна, Нхар и Рохарх уже часа три бродили по впервые виденному ими человеческому городу. Да и к новым телам своим они все еще не могли привыкнуть. Учитель почему-то назвал этот город маленьким, но ведь в нем жило поболе шестисот тысяч этих людишек. «А каковы же тогда большие?» – спросила себя Идорна, крутя головой. Вокруг стояла несусветная вонь, раздражавшая ее чувствительный нос, что-то все время орали мелкие торговцы, вертящиеся под ногами. Рохарх пару раз чуть не прибил несколько таких, хватавших его за руки и пытавшихся впихнуть какую-то мерзость. Ему хотелось одного, перебить всех этих тварей, своим присутствием поганящих эту прекрасную землю. Алый дракон тяжко вздохнул про себя: увы, он дал слово Учителю. Только в дороге ему удалось поразвлечься, когда однажды увидел внизу, на поляне, восемь каких-то ублюдков, спустился и разорвал их в клочья. Да когда на них, уже в облике людей, почему-то напали горцы, чью одежду они сейчас и носили. Он поежился, непривычная одежда раздражала его, да еще какие-то мелкие насекомые, в ней водившиеся, легко прокусывали мягкую человеческую кожу, и она безумно от этого чесалась.

Они безуспешно пытались расспрашивать о чем-либо необычном, но люди лишь смотрели на них, как на сумасшедших и пытались всучить абсолютно никому не нужные вещи. Оба дракона уже были в ярости, и Идорна беспокоилась, посматривая на них, как бы чего не натворили лишнего. Она уже поняла, что тут они ничего не узнают, и нужно будет уезжать в Инарву. Необходимо было срочно убираться из города, пока не случилось беды.

– Стоп, ребята! Больше ходить тут смысла не имеет. Если бы где-то произошло что-то очень серьезное, то весь город бы уже гудел, как улей. Поэтому вспомните слова Учителя, что нужно ехать на запад, в приморский город. Уходим…

Уже подходя обратно к воротам, драконы услышали издалека звук колокола и пошли быстрее, опасаясь чего-то непредвиденного. Увы, они оказались правы – ворота были заперты. Идорна едва смогла удержать Рохарха, порывающегося кинуться на сбившихся перед ними и уже обнаживших мечи стражников. Она подошла к ним сама и спросила у офицера, что же случилось, почему днем закрыли ворота.

– Так ты, детка, лучше меня знаешь, – ухмыльнулся фофарец. – Банду ваших недалеко заметили и теперь, пока обратно в горы не прогонят, ворота не отопрут. Так что, номер не прошел!

Дракона непонимающе посмотрела на него, но потом вспомнила, что они одеты в одежду горцев и прокляла про себя не вовремя припершихся грабителей. Но делать было нечего, видимо придется ночевать в городе, стены были слишком высоки для того, чтобы перелезать их в человеческом теле. Она поблагодарила офицера и отошла успокаивать ярившегося Рохарха.

– Ночевать будем здесь! – твердо сказала она мужчинам. – Но не на улице, а в этом, как его тут называют?..

– Трактир, – подсказал ей Нхар, страшно довольный тем, что знает что-то, чего не знает умная Идорна.

– Именно так, белый. Идем и постарайтесь как можно меньше высовываться на улицу, а то с вами двумя беды не оберешься.

Они снова вернулись в центр города, на торговую площадь, недалеко от которой и видели несколько трактиров. Но в тот момент, когда драконы хотели уже продавливаться сквозь толпу к ближайшему, площадь загудела и люди бросились к большому помосту, на котором стояли несколько каких-то странных, непонятно для чего предназначенных, козел. А на него выводили группку обнаженных, дрожащих девушек и юношей.

– Там что-то интересное происходит, идем, посмотрим, может быть, сумеем выяснить хоть что-нибудь, – быстро сказала дракона и начала проталкиваться к помосту. Оба мужчины последовали за ней, расшвыривая толпу, недовольно расступавшуюся перед варварами – дикари ведь, что с них взять, в запале и прирезать могут, лучше уж отойти.

Но совсем близко к помосту они подойти все же не сумели, слишком густой была толпа. Дракона смутно видела из-за спин соседей, что на помост поднялись двое, дюжий работорговец и человек, одетый в длинную серую сутану с капюшоном. «Одежда мага!», – с ужасом вдруг поняла Идорна и попыталась прорваться обратно, но стоящие сзади уже стиснули их намертво, и вернуться не удалось.

– А вот красавица с Макуца, острова на далеком Юге, – завопил вдруг неожиданным для него дискантом здоровенный работорговец. – Обучена всему, что нужно, язык подрезан и удлинен, способна удовлетворить самый изысканный вкус!

И он вытащил за косы на центр помоста девушку со светло-голубыми волосами и зеленоватой кожей. Глаза были огромны, подымались к вискам необычным разрезом. И были наполнены диким, нечеловеческим ужасом. Но, несмотря на это, она была очень красива – тонкая талия, большая грудь, широкие бедра, точеные, тонкие черты лица. Рабыня вызывала желание, и толпа это заметила, глухо завыв. Идорна смотрела на все происходящее ничего не понимающими глазами, пока не вспомнила о том, среди людей существует рабство, и эти мелкие твари стали ей еще отвратительнее.

– А скоко стоит? – завопил кто-то с дальнего конца площади.

– Дорого! Двести золотых! – ответил работорговец. – Но посмотри на нее, разве она не стоит даже большего?

– Стоит, стоит! – заорал с другого конца площади толстяк в малиновых шелковых одеждах. – Я покупаю! Мое имя Цыфывк, хозяин Южного Дома Удовольствий!

– Она ваша, благородный Цыфывк! Продано!

– И обработайте ее сразу же, Сагет, – продолжал вопить работорговцу толстяк. – Только режьте глубже, чем обычно! Я доплачу за это пять золотых!

– Всегда к вашим услугам, господин! – с этими словами он махнул рукой своим помощникам, уже поднявшимся на помост и те, схватив дико завизжавшую и задергавшуюся в их руках девушку, сноровисто и привычно привязали ее к козлам, широко разведя ей ноги в стороны и открыв обозрению снова завывшей толпы покрытый голубоватым пушком цветок любви.

– Господин! – зашлась криком девушка. – Вы же обещали, что если я буду делать все как надо, вы не продадите меня в Дом Удовольствий, я же так старалась!

– Заткнись, тварь! – оборвал ее работорговец и, взяв большой, кривой нож, подошел к ее грубо разведенным в сторону ногам и сделал что-то такое, от чего над площадью забился полный нечеловеческой муки крик.

Идорна не видела, чем он занимался, и пыталась понять, за что мучают несчастную, совсем еще молоденькую самочку. Через некоторое время работорговец выпрямился, утер окровавленной рукой пот со лба и швырнул на помост какой-то залитый кровью кусок плоти. А над девушкой уже склонился маг, шепча заклинания, и страшная рана между ее ног на глазах стала покрываться корочкой струпа. Пораженная дракона с отвращением поняла, что работорговец зачем-то вырезал рабыне половой орган. Недоумевая, она смотрела, как он, подойдя к привязанной девушке с другой стороны, быстро отрезал ей обе груди и также швырнул их на помост.

– Все! – заорал он толстяку. – Она готова, можете забирать, отлежится месяц-другой и сможет приступать к работе.

– Крайне вам признателен, Сагет! – завопил в ответ толстяк. – Счет вы знаете куда присылать! И жду вас в гости, у меня есть редкие вина с Мерхарбры! Продегустируем!

– Обязательно приду, уважаемый! – поклонился ему работорговец.

Идорна с ужасом, в потрясении смотрела на происходящее, все еще не веря своим глазам. Вот так вот, походя, на глазах у толпы искалечить молодую самочку? Зачем? Она не могла этого понять и спросила стоявшего справа от нее школяра:

– Для чего все это?

Тот посмотрел на нее, как на последнюю идиотку, а потом обратил внимание на ее одежду и сказал ничего не понимающей дикарке, еще не знающей, что раз уж она вошла в город, то этого помоста ей не избежать:

– Дык рабынь для удовольствий делают. Из тебя хорошая получится… Гы-гы-гы…

Она захотела ударить мерзкую тварь, но он, продолжая хихикать, увернулся и исчез в толпе. Идорна же услышала слева от себя тихий плач и слова, повторяемые шепотом:

– Ланха, Ланха, любимая, нет, только не ты, не ты…

Она оглянулась и увидела полные слез глаза юноши, устремленные на милую шатенку, тем временем поставленную в центре помоста. Когда девушка сжалась, пытаясь прикрыть руками пах, из толпы кто-то заорал:

– Да не прикрывай, дура! Скоро прикрывать-то нечего будет!

И толпа грохнула хохотом. А белокурого юношу в форме студента как будто кто-то ударил: он сжался, что-то шепча себе под нос. Потом поднял широко открытые, не понимающие, как вообще может происходить подобное, глаза и встретился взглядом с Идорной, во взгляде его сквозило беспросветное отчаяние. Поняв, что него смотрят, он попытался протолкнуться назад, но не смог и сжался сильнее. А дракона посмотрела с жалостью и, по-видимому, парнишка эту жалость уловил, потому что с безумной надеждой, надеждой на чудо, мелькнувшей в глазах, зашептал драконе:

– Это моя любимая, моя невеста… Я учился в столице, приехал в отпуск, а ее уже за долги отца забрали работорговцы… Я продал все, что у меня было, но этого, – и он указал глазами на тощий кошелек, зажатый в левой руке, – этого не хватит даже на четверть минимальной цены… А я бы любил ее какой угодно, пусть даже искалеченной, лишь бы только живой…

И из глаз паренька снова заструились слезы, он сжался, ожидая насмешки. Идорна не могла поверить своим ушам – неужели же люди, эти убийцы детей, тоже умеют любить? Она сунула руку в карман, нащупала один из драгоценных камней, взятых с собой в подземном замке, и сунула в руку несчастного студентика. Он потрясенно уставился на камень, потом на нее, все еще не веря своему счастью и шепча:

– Госпожа… Госпожа… Но ведь это стоит больше пятисот золотых…

Она только махнула рукой в ответ, несколько смущенная благодарностью, засиявшей в его глазах, и не понимающая, за что же люди так ценят эти блестящие камешки. Тогда юноша, услышав, что его невесту уже почти продали, с неистовой силой прорвался к помосту и закричал работорговцу:

– Я даю за эту девушку четыреста золотых монет, господин работорговец!

– Да откуда у тебя такие деньги, чарбов сын, – с презрением отвернулся от него тот.

Тогда юноша с отчаянием начал оглядываться и, увидев стоящего метрах в десяти от него старика в синей хламиде с золотым поясом, что было сил закричал ему:

– Господин Трааранг! Господин Трааранг! Вы же ювелир, пожалуйста, подтвердите господину работорговцу стоимость этого камня.

Старик внимательно посмотрел на него и, узнав, заулыбался:

– Сейчас посмотрим, юный Нифос, сейчас посмотрим… – говорил он на ходу, проталкиваясь к юноше. – Это ведь твоя Ланха там, на помосте, да? Ее папа задолжал, да?

Работорговец услышал их разговор и приостановился. Если действительно молодому идиоту достался от кого-то такой дорогой камень, то почему бы и не продать ему рабыню? Она ведь местная, больше 80 монет за нее хоть так, хоть так не выручишь. И он внимательно наблюдал за стариком, который, наконец, протолкнулся к юноше, взял в руки камень и несколько минут его тщательно осматривал, потом заключил:

– Это синий тармиалг. И, как ювелир с императорской лицензией, я своим словом подтверждаю, что минимальная стоимость этого камня пятьсот пятьдесят золотых монет!

Юноша выхватил камень из рук старого ювелира и протянул его работорговцу, говоря:

– Вы примете этот камень в уплату за рабыню, господин Сагет?

– Конечно, приму, господин Нифос, – насмешливо ухмыльнулся ему в ответ работорговец, думая про себя, что день у него сегодня очень удачный и как жаль, что подобных дурней так мало на свете. – Как прикажете ее обрабатывать?

– А можно совсем не обрабатывать? – тихо спросил юноша.

– Это запрещено! – глухим голосом произнес стоящий позади работорговца маг, лица которого не было видно из-под капюшона.

Работорговец развел руками.

– И рад бы услужить, – сказал он, – да не могу, закон… Она ведь прошла обучение и уже пробовала губами и мужчин, и женщин…

Обрадовавшаяся было девушка, стоявшая на помосте, побледнела. А лицо юноши перекосила гримаса боли, и он с трудом выдавил из себя:

– Тогда, умоляю вас, сделайте самое меньшее, что только можно по закону, я доплачу вам… – И с этими словами он поднял свой тощий кошелек.

Тут видно проняло даже работорговца, потому что он отмахнулся и сказал, не понимая, как видно, сам себя:

– Не нужно. Стоимость камня покрывает оказание любых дополнительных услуг.

Потом повернулся, махнул рукой, и его помощники подхватили девушку, с отчаянием смотревшую в глаза любимого, и быстро привязали ее к козлам. И опять раздавался над торговой площадью дикий девичий крик и шлепались на деревянный помост окровавленные куски плоти. Когда все завершилось, маг пошептал над ней, раны покрылись струпьями, и он отошел. Юноша же поднялся на помост, взял на руки потерявшее сознание от боли существо, только что бывшее симпатичной девушкой и тихо, никого не видя перед собой, побрел сквозь толпу, быстро раздававшуюся перед ним. Драконы тут же воспользовались этим и поспешили убраться подальше от мага и омерзительного зрелища на помосте.

Идорна нагнала тихо бредущего студента и сунула ему в карман один из своих кошельков. Он поднял голову, узнал дракону и, тихо улыбнувшись, сказал ей:

– Да будет милостив к вам Творец, госпожа, за все то, что вы для нас сделали…

– Не бросишь ее? – недоверчиво спросила она.

– Никогда! – И он с нежностью поцеловал свою ношу в лоб. – Ведь я ее люблю, любой, в любом состоянии, что бы с ней не сделали… И до конца жизни мы будем за вас молиться…

Она только махнула рукой и вернулась к своим.

– Что тебе до этих червяков, Идорна? – презрительно скривив губы, спросил ее Рохарх.

– Любовь… – прошептала потрясенная происшедшим девушка.

– А-а-а… – с еще большим презрением протянул ало-черный.

– А что ты думаешь по поводу этого… этой мерзости, – и она махнула рукой на помост, откуда опять доносились чьи-то крики боли.

– Лю-у-ди… – прошипел дракон. – Они еще и не то выдумают. Их надо уничтожать! Всех! Поголовно!

– Тихо, тихо, тихо… – замахала на него руками, успокаивая, Идорна. – Не стоит тебе из-за них расстраиваться, братишка. Пойдем лучше искать трактир.

И они пошли. Дракона оглянулась на Нхара, но с белого дурака все скатывалось, как с гуся вода. Он насвистывал себе что-то под нос и вовсю крутил головой во все стороны, высматривая нечто, интересное только ему.

Обойдя несколько трактиров, они все начали постепенно приходить в бешенство – мест нигде не было. В городе ожидали большую ярмарку, и приезжих было море. Драконе приходилось постоянно придерживать Рохарха, порывающегося повесить каждого очередного трактирщика на его же поясе. Только в десятом по счету трактире нашлась маленькая, вонючая, битком набитая вшами и клопами комнатенка. В ней, кроме четырех, наполненных старой соломой тюфяков, ничего не было. Но цену хозяин, неопрятный, с заплывшими крохотными глазками, толстяк, заломил просто несусветную – два золотых за день. Хотя комнатенка ни у кого ничего, кроме отвращения, не вызывала, пришлось согласится, оставаться на улице было бы слишком опасно. Расплатившись с хозяином и оставшись одни, драконы побросали свои узлы на пол и расселись прямо на них. Идорна начала совет:

– Как вы, ребята, поняли, здесь нам искать нечего. Днем я уже говорила, что нужно отправляться в Инарву. Учитель говорил, что это крупный приморский город и уж там, мне кажется, если в мире что-то происходит, должны об этом знать. Жаль, что не получилось уйти сегодня же, очень уж не нравится мне этот город…

– Домой хочется… – невпопад, тоскливо протянул Нхар и тут же заработал подзатыльник от Рохарха, который при этом уже отвечал драконе:

– Ты права, дорогая…Утром пойдем в Инарву. А теперь давай-ка поедим, запах внизу, в трактире, мне показался довольно приятным. Мясом пахнет.

Оставив узлы в комнате, молодые драконы беспечно спустились в трактир и заказали мясное рагу. Но прошло с полчаса, а к ним так никто и не подошел. Рохарху пришлось разыскать хозяина, дремавшего в уголке и, взяв его за шкирку, несколько минут порычать. После этого заказанное появилось на столе мгновенно, и они наконец-то принялись за еду. На удивление, рагу оказалось очень даже приличным и было с большой скоростью и аппетитом съедено. Слегка осоловевшие сотрапезники налили себе по бокалу черного курмбхадского вина и принялись осматриваться. Зал был полон, в основном за столами сидели дюжие, мускулистые мужики, пьющие пиво и о чем-то тихо беседующих между собой.

– И что эти поганые людишки все время покупают, продают, снова покупают… – принялся сыто философствовать белый Нхар. – Суетятся, калечат друг друга…

– Заткнись, дорогой… – «ласково» прошипела ему Идорна.

Она успела еще раз оглянуться и видела, что многие в зале в упор рассматривают их и, вероятно, прислушиваются к их разговорам. И к их столику, пошатываясь, уже направлялся какой-то небритый тип в потертых штанах и кожаной безрукавке. Она толкнула локтем Рохарха и указала ему на приближавшегося. Ало-черный сразу же насторожился и положил руку на рукоять одного из мечей. Нхар тоже увидал небритого и захихикал:

– Опять тебя, красивая ты наша, покупать идут…

Дракона вспомнила, что действительно, пока они ходили по городу, расспрашивая людей, к ним с десяток раз подходили какие-то личности и, обращаясь к мужчинам, предлагали продать им ее, Идорну. На эти предложения они не отвечали, лишь смеясь в ответ. Но тут девушка вспомнила помост, зверя-работорговца и с ледяной ясностью внезапно поняла, для какой именно цели ее хотели купить. Ярость поднялась волной, и она зашипела Рохарху:

– Прибей эту, гниду…

Ало-черный с недоумением покосился на такую всегда спокойную Идорну, которая ни с того, ни с сего вдруг пришла в дикую ярость. Пожал плечами, ничего не поняв – женщины! – и сказал ей:

– Сама же говорила вести себя здесь потише…

– Помост помнишь? – прошипела девушка.

Он кивнул головой.

– Так неужели не понимаешь, зачем эти твари меня купить хотят и что со мной сделать?

Дракон поднял наливавшийся яростью взгляд на подошедшего небритого, и тот отпрянул, торопливо заговорив:

– Во, какая вумная баба-то, понимат, чо ей от помоста не уйти. Продали бы бабенку, мужики, от греха подальше. Че вам до нее, ей же пользительней будет и вам денежки… Продайте, пока добром просят и деньгу дают…

И небритый начал трясти тощим, зазвеневшим кошельком.

– Пшел вон, пока жив, ублюдок! – прошипел сквозь зубы Рохарх, слегка приподымаясь и начав вынимать меч из ножен.

– Ей! Ей! Мужик! Ты че? Я ж токмо спрашиваю… Я ж ничо… Я ж мирный…– с этими словами небритый быстро убрался прочь.

– Трусливые твари! – шипел ало-черный, никак не успокаиваясь.

– Спокойнее, парень! – положила ему руку на плечо Идорна. – Сейчас драться придется, здесь ловушка…

Рохарх быстро оглянулся. Точно. Все дюжие мужики, сидевшие в зале, неспешно окружали их, поигрывая дубинами. Дракон быстро оценил соотношение сил и бросил девушке, выхватывая мечи:

– Надо выбираться отсюда, их здесь слишком много, – с этими словами он хлопнул по плечу Нхара, увлеченно доедавшего вторую тарелку рагу, неизвестно когда и заказанную им. – Белый, хватит жрать, по моему сигналу вскакиваешь и пробиваешься к дверям, прикроешь нам спины.

Тот удивленно вскинул голову от тарелки и, будучи прирожденным бойцом, тут же все понял и приглушенно зарычал. В этот момент раздался рев Рохарха и они вскочили, выхватив мечи и кинжалы. Ало-черный дракон, вертя в руках два гигантских меча, первым двинулся вперед. Несколько лбов впереди попытались атаковать, но тут же рухнули на пол разрубленные напополам, заливая все вокруг кровью. Остальные отхлынули, явно не желая встречаться с мечами гиганта, и попытались напасть сбоку, но там их встретили Нхар и Идорна. Головорезы враз уразумели, что девушка носит свой богатый меч отнюдь не для украшения. Несчастные бандиты, привыкшие к уличным потасовкам, вдруг, неожиданно для себя, встретили воинов, равных которым можно было найти разве что среди хралов или мастеров ордена Серебристого Ветра, да и то вряд ли. Ибо драконы, даже в человеческом теле, в несколько раз превышали людей и по силе, и по скорости реакции.

В дальнем углу, внимательно наблюдая за боем, сидели двое людей – лысый толстяк,

Глава работорговцев города и давешний небритый, опьянение и простонародный говор которого куда-то вдруг подевались. Они говорили между собой, обсуждая увиденное.

– Ах, какая женщина! – восхищенно чмокал губами толстяк, наблюдая за тем, как Идорна сваливает громил одного за другим. – С каким бы удовольствием я взялся лично за ее дрессировку. И куда же денется ее гордость, когда ее распнут на помосте и воткнут нож между ног… И белокурый парень хорош – за него, после соответствующего обучения и усечения всего лишнего, богатые бабенки такие деньги отвалят…

– Их еще взять надо, – ответил небритый, продолжая наблюдать за дракой, его что-то тревожило, но он никак не мог понять, что же именно. – Великолепные бойцы, все трое. Но дрессировать эту милашку буду я.

– Ты-ы?.. – недоверчиво протянул толстяк. – Ну лови, лови… А то эти милые ребятки между тем уже почти всех твоих скотов положили. Втроем! Я таких воинов и не встречал, пожалуй…

– Хороши, ничего не скажешь. Но и я не лыком шит! На улице для них хороший сюрпризец приготовлен.

– Посмотрим… Посмотрим… – скептически покачал головой толстяк. – Если бабенку возьмешь и сможешь выдрессировать, подбрось перед продажей на недельку, интересно…

– Там посмотрим, – неопределенно буркнул его собеседник.

В этом городе, на окраине заселенных земель, вся реальная власть принадлежала этим двоим, а отнюдь не императорскому губернатору, безвылазно сидевшему в своем дворце и получавшему за это хороший куш и лучших, резаных и не резаных, рабынь. Небритый Тход, Ведущий Ночных Охотников Стирхола, уже начинал сожалеть, что связался с этими варварами. Проклятому толстяку, и он с неприязнью посмотрел на своего собеседника, приспичило получить девчонку, а его же куда больше интересовала кольчуга, древняя кольчуга работы храргов. Тходу буквально жгло грудь желание иметь ее, все еще одетую на рыжего варвара. Эти трое сволочей уже успели перебить больше трех десятков его лучших людей! Он опять внимательно присмотрелся к движениям дикарей, и все тело его вдруг прошиб холодный пот. Он узнал эти движения! Тход медленно, весь белый повернулся к толстяку и прошептал:

– Я выхожу из дела.

– Что случилось? – несказанно удивился тот.

– Их движения. Они только одеты в варварскую одежду. Это мастера Серебристого Ветра. Ты хочешь навлечь на свою голову месть Серебристого Ветра?

– Не-ет… – толстяка мгновенно прошиб пот.

Тход уже повернулся к своим, чтобы отдать приказ незаметно свернуть бой, но тройка в этот момент прорвалась к двери и вывалилась наружу. И тут же раздался трехголосый разъяренный рев, который, казалось, не могли бы издать человеческие глотки. Небритый в отчаянии стукнул кулаком по столу:

– Попались все-таки в мою ловушку… – пробормотал он. – Надо пойти выпустить и извиниться…

– Не-е… – протянул толстяк, томно закатывая глаза. – Раз уж попались, может и не мастера. Я рискну. Больно уж девка хороша…

– Как хочешь, – издевательски ухмыльнулся Тход. – Тут я тебе не помощник.

И с этими словами

Глава Ночных Охотников встал из-за стола и быстро пошел к выходу, перепрыгивая на ходу через мертвых и раненных. Толстый Тимас, потирая руки и облизываясь, спешил за ним.

Над крыльцом трактира яростно извивались пойманные в прочную стальную сеть, которую не брал ни меч, ни кинжал, варвары. Толстяк опередил Тхода и первым подбежал к сети, висящей высоко в воздухе. Смешно подпрыгивая на коротеньких ножках, он забегал вокруг, приговаривая:

– Ну что, попались? Ну, теперь вашу сучку выдрессируют, как с благородными фофарскими мужчинами обращаться. А тебя, белоголовый, кастрируем и к бабам, сосать… А ты, сволочь рыжая, в каменоломни, в каменоломни…

«Совсем с ума сошел», – неприязненно подумал Тход и подозвал к себе начальника своих людей.

– Уводи всех наших и быстро, пусть остаются только его люди. Мы выходим из дела.

– Почему? – удивился тот.

– Мастера Серебристого Ветра! – кивнул на сеть Тход.

Лицо его подчиненного скривилось, и он исчез с быстротой молнии. Но никто не успел уже ничего сделать, произошли абсолютно неожиданные для всех вещи, которые каждому оставшемуся в живых снились потом всю оставшуюся жизнь в самых страшных кошмарах. Дико закричала девушка из сети:

– Нет!!! Нхар, не смей!!!

Но было уже поздно, разъяренный белый дракон, пойманный презренными людишками, уже начал обратное превращение. Никогда не умевший контролировать своих чувств, он не смог сдержать Драконьей Ярости и забыл наставления Учителя. Нхар превращался в дракона.

Потрясенные люди увидели, как металлическая сеть лопнула и оттуда выпали уже не три варвара, а два варвара и ревущий белый дракон. Он рухнул прямо на толстого Тимаса, оставив от того только неприятно пахнущую лепешку. А потом встал на задние лапы, распахнул свои белоснежные крылья, взревел уже так, что затряслись окна в домах, и кинулся крушить все вокруг. Все находящиеся поблизости люди были мгновенно разорваны в клочья, когти и зубы семиметрового дракона работали с молниеносной быстротой. Он выдохнул струю пламени, зажегши несколько домов вокруг.

– Мага! Срочно зовите мага! Дракон в городе! – истошно вопил кто-то.

Воспользовавшись неразберихой, Рохарх ухватил Идорну за руку и вместе с ней рванулся в переулок. Забившись за угол, они молча наблюдали за буйством Нхара.

– Как же мы могли так глупо попасться? Как жаль мальчишку… – в голосе драконы звучали слезы.

– Не смей плакать, Идорна! – глаза Рохарха пылали огнем адской ненависти. – Да, жаль! Но мы должны идти дальше и выполнить свой долг, как бы нам ни хотелось отомстить!

– Почему он не улетает? Ведь он может еще спастись! – вырвалось у девушки.

– Ярость, – коротко ответил ало-черный. – Ты разве уже забыла, как это, когда ты в ярости и не помнишь уже ничего? Мы с тобой хоть немного уже умеем контролировать Драконью Ярость, а этот несчастный белый дурень еще нет!

А на площадь, усеянную кусками человеческих тел и обломками зданий, тем временем уже выходили с разных сторон три человека в темно-серых сутанах, с надвинутыми капюшонами. Маги. Нхар с радостным ревом обернулся к первому, собираясь разорвать его, но вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Не может даже зареветь. Какая-то сила вздернула его в воздух и потащила в сторону видневшейся слева от города мрачной башне магов.

Два дракона, содрогнувшись, с гневом и ужасом наблюдали эту картину. Ведь до сих пор о магах они знали только по рассказам Учителя и даже представить себе не могли что-либо подобное.

А в это же время на площади, чуть в стороне от одного из магов, зашевелились обломки, из-под них вылез окровавленный Тход и поковылял к ближайшему, надрывно вопя:

– Господин маг! Их было трое!

Маг медленно повернул голову к нему:

– А я вижу лишь одного… – прошелестел тихий голос из-под капюшона.

Тход прошепелявил в ответ, нервно теребя пальцами полы безрукавки:

– Они были в образе людей, господин маг… Я своими глазами видел, как этот, которого вы поймали, превратился из человека в дракона.

Маг чуть не подпрыгнул при этом известии и, повернувшись к остальным, начал быстро отдавать какие-то приказы.

– Та-ак!.. – в сердцах протянул ало-черный дракон. – Вдвоем уйти, может, уже и не удастся. Уходи! Я их задержу.

– Нет! – затряслась от ярости Идорна.

Да как он смел предлагать ей такое!

– Мы должны уйти вместе!

– Хорошо, девочка, попробуем, – вздохнул Рохарх. –Побежали.

Драконы один за другим помчались в сторону ближайшей стены. Не оставалось другого выхода, кроме как попробовать перелететь ее в теле драконов и там, вновь став людьми, попытаться скрыться. Они сбивали с ног редких вечерних прохожих по дороге и слышали позади топот погони. Маги поняли, что драконы бегут и разослали во все стороны поисковые отряды. Рохарх быстро осмотрелся вокруг и увидел, что они сейчас выбегут на еще одну площадь. Он поднял руку и бегущая следом дракона остановилась. Дракон осторожно выглянул из-за угла и заскрипел зубами – все выходы уже были перекрыты. Ало-черный на секунду задумался – ему нужно было спасти Идорну, о своей жизни дракон уже не думал, он всегда был лишь наполовину живым. А если уж предоставляется возможность отомстить людям, пусть даже ценой собственной жизни, он не остановится. Но девочка гибнуть не должна, ей еще предстоит привести к Мастеру Серого Убийцу. Дракон злобно ухмыльнулся, глаза загорелись красноватым огнем, и он достал и повесил себе на шею медальон, до того лежавший в кармане.

– Тебе придется уходить одной, Идорна! – сказал Рохарх, повернувшись к ней. – Когда я начну бой, взлетай в виде драконы и улетай в чащу, там опять превратись в человека. Скоро ночь и, возможно, тебе удастся уйти…

– Нет!

– Ты забыла о приказе Учителя, девочка! – Он встряхнул ее за плечи и она поникла. – Уходи сейчас, не смотри на мой бой. Иди, моя любимая… Беги…

Идорна положила руки на плечи Рохарха и посмотрела ему в глаза. И впервые увидела в этих глазах не ненависть, а грусть и нежность. Ало-черный наконец-то признался ей в любви. Перед смертью… Он улыбнулся и кивнул ей, девушка опустила руки, сжала кулаки, повернулась и побежала так, как никогда еще не бегала в жизни. Алый дракон еще несколько мгновений смотрел ей вслед, потом глаза его опять зажглись ненавистью, и он пробормотал себе под нос:

– Ну, держитесь, сволочи! Сейчас я вас озадачу.

И с этими словами Рохарх тенью скользнул обратно, в сторону площади, где пленили белого дракона. Он прятался в переулки при виде бегущих стражников и незаметно скользил дальше. Вот и вход на площадь…

Маг внимательно осматривал развалины. Известие о драконах-колдунах его очень встревожило. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем это грозит Фофару.

– Эй, маг! – окликнул его кто-то.

Он обернулся, удивленный подобной непочтительностью, и увидел огромного рыжего варвара с мечом соответствующих размеров. Маг досадливо отмахнулся, что с дурака возьмешь, и повернулся к развалинам, продолжая внимательно изучать их. Только через несколько мгновений он понял, что что-то тут не так и хотел было опять повернуться к варвару, но было уже поздно – свистнул меч и развалил его на две половинки. Все на площади задохнулись от страха – убить мага! Святотатца ждала страшная и медленная смерть. А рыжий то ли ревел, то ли хохотал, с левой руки его сорвался кинжал, завершивший свой путь в глазу еще одного мага. С правой же, одновременно с этим, метнулась тончайшая стальная нить, захлестнула шею третьего и срезала его голову, как травинку. Вверх ударил поток крови. Только сейчас оставшиеся в живых маги поняли – перед ними был второй дракон. Ибо он уже принимал истинный облик. И вот огромный, метров восьми в длину, ведь Рохарх был гигантом даже по драконьим меркам, алый, с черными разводами на спине, дракон уже метался по площади, разрывая людей в клочья. И ни один удар его не пропадал зря.

Идорна издалека услыхала шум сражения и поняла, что ало-черный принял свой последний бой. Она коротко всхлипнула и взметнулась в воздух, возвратившись в свое тело. Дракона летела так, как только раз в жизни до того пришлось ей летать. Переметнувшись через городскую стену, она рухнула в заросли милях в двух от города и превратилась в человека. Девушка бежала, задыхаясь и захлебываясь от рыданий, ей еще никогда не доводилось терять друзей…

Маги вскинули кулаки в смертном заклинании. Они еще не знали, что у Рохарха был очень древний медальон, украденный у Учителя, который уничтожал чужую магию, взрываясь при этом сам и уничтожая все вокруг. Именно его он и достал из кармана при прощании с драконой. И когда чуждая магия коснулась медальона, тот проснулся и выполнил свою задачу.

Еще многие годы спустя, жители этого заштатного городишки вспоминали о страшном взрыве, унесшем больше сотни тысяч жизней и разрушившим почти весь город.

Алый Рохарх хотя бы смертью своей сумел напоить собственную ненависть…

Идорна бежала уже вторую неделю. Несмотря на жертву Рохарха, оставшиеся в живых маги не поверили в смерть третьего дракона, видимо ее полет кто-то видел, и изо всех сил продолжали искать ее. Сотни и сотни охотников вышли в леса, воздух контролировался несколькими подразделениями Воздушной гвардии на грифонах. Дракона была в ярости и отчаянии, она пробиралась через буреломы и так изодрала одежду, что связав остатки ее в узелок, предпочла идти дальше голой. Ни денег, ни драгоценных камней у нее тоже не осталось. При малейшем шуме ей приходилось затаиваться где только было можно. Счастье еще, что Учитель обучал их маскировке в человечьих телах, и она знала, как ей спрятаться в самом неподходящем для того месте. Лес, благодарение Творцу, был настолько густой и дикий, что найти беглеца тоже было совсем не просто, и Идорна этим обстоятельством вовсю пользовалась. Но ее горе, ярость и отчаяние были столь велики, что она могла сотворить все, что угодно. Да к тому же дракона не умела охотиться в человеческом облике, превращаться же в дракона не рисковала, и поэтому была очень голодна.

Но время шло, охотников постепенно становилось все меньше и меньше и, наконец, на восьмой день безумного бегства девушка решилась остановиться на привал, весь все это время она спала только урывками, и отдых был ей необходим, как воздух. Она высмотрела удобную маленькую полянку рядом с ручьем, которая была со всех сторон густо закрыта ветвями ардоалов и хотела было присесть там, но услышала сверху шум крыльев грифона и снова метнулась в чащу. Она еще некоторое время шла вдоль ручья, когда вдруг увидела молодого оленя и решила попытаться все же поймать его. Животное резко прыгнуло куда-то в сторону и попросту исчезло. Идорна сперва остановилась в недоумении и, только подойдя к месту исчезновения, поняла, что заросли скрывают совершенно невидимый с воздуха овраг. Перед ней было идеальное место для отдыха, никто не мог бы ее тут найти без собак, а их у преследователей почему-то не было. Она спустилась вниз, сильно поцарапавшись при этом и вновь прокляв людей и вообще все на свете. Даже ни в чем не повинному Серому Дракону досталось… Внизу было на удивление уютно, даже резкий прерывистый холодный ветер, так досаждавший Идорне наверху, не достигал сюда. По дну тек небольшой ручеек и успокоившаяся дракона пошла дальше. Через некоторое время она нашла ложбинку, поросшую мягкой травой и наконец-то села, вытянув усталые ноги. Она даже рискнула развести небольшой костерок. Сидя возле него Идорна не выдержала и, отдавшись своей боли, заплакала. Она задавала самой себе безответные вопросы, не в состоянии понять, почему же люди напали на них, почему они так хотели купить ее. Ведь драконы никого не трогали, никого не убивали и не мучили… Какую же ошибку они допустили? Что они сделали этим мерзким мягкотелым тварям? Рохарх был прав, их нужно уничтожать до последнего!

Дракона сидела, скорчившись, и тихо плакала от горя, отчаяния и голода. Поэтому не сразу заметила, как на ложбинку, где она отдыхала, вышла рыженькая человеческая самочка в бедненьком, сереньком, дерюжном платьице с букетиком цветов в руках. Усыпанное веснушками лицо удивленно вытянулось при виде очень красивой, но полностью обнаженной и донельзя исцарапанной девушки, плачущей, уткнувшись в колени. Она подошла к плачущей Идорне и, доверчиво улыбаясь, спросила:

– А почему ты плачешь? Такие красивые, как ты, не должны плакать.

Дракона яростно вскочила на ноги и с ненавистью уставилась на самочку. Та щерила свои мелкие зубенки в пародии на улыбку. Живот Идорны свело от голода, и он отозвался на ее резкое движение болью. Она еще раз взглянула на самочку и подумала: «А почему бы и нет? Человек ведь тоже мясо. Правда Учитель говорил, что людей есть не следует…» Но ее тут же скрутило от отвращения – Серый Дракон таки вбил им в головы истину, что людей есть нельзя… Что их можно воспринимать как врагов, но не как еду. Она отряхнулась и рявкнула:

– Убирайся отсюда, тварь, если жить хочешь!

– Да я ничего плохого тебе не сделаю, – удивилась рыжая. – Может, ты кушать хочешь? У нас дома есть еще немного каши… Извини, что нет ничего лучше, но мы не едим мяса…

Идорна остановилась и несколько удивленно глянула на нее. Но заподозрив ловушку, столь же грубо, как и раньше, прорычала:

– Ничего мне не нужно! Оставь меня в покое!

– Ну, извини, если я нарушила твое уединение, – на лице самочки появилось обиженное выражение. – Я уже ухожу…

Но в этот момент кусты сверху, над оврагом раздвинулись и девушки увидели два грубых мужских лица. Но те видели лишь рыжую, Идорна стояла в тени под скалой, и сверху ее было не усмотреть.

– А это у нас еще что тут? – спросил один из охотников у другого.

– Спасайся! – отчаянно крикнула самочка и, подбежав к Идорне, так толкнула ее, что молодая дракона кубарем покатилась в кусты.

Она быстро спряталась за камнями, ругаясь сквозь зубы и потирая ушибленный бок, затем бросила взгляд вперед и увидела, что рыженькая тоже попыталась сбежать, но спрыгнувшие в овраг здоровые мужчины быстро поймали ее.

– Это она? – опять спросил первый охотник у второго.

– Не-а… – сипло ответил тот. – У той волос черный.

– А… – гнусно ухмыльнулся первый. – Ну, так поразвлечемся…

– Угу, – хмыкнул его приятель и одним движением сорвал с пойманной девушки ее заплатанное платьице.

Дракона спокойно наблюдала за тем, как они разложили рыдающую рыженькую на земле и принялись по очереди насиловать ее. «Пусть себе эти люди творят друг с другом все, что пожелают, – думала она с презрительной улыбкой на устах. – Мне-то до них что за дело?» Когда ублюдки, наконец, насытились, по несколько раз изнасиловав самочку и спереди, и сзади, и в рот, один из них достал нож и принялся чертить на животе истошно кричащей несчастной кровавые полосы. Второй раскалил в костерке, зажженном Идорной, какой-то прут и, подойдя к рыженькой, которую держал первый ублюдок, сунул ей этот прут между ног… Дикий крик, взметнувшийся над оврагом, казалось, разрывал уши драконы, ей захотелось заткнуть их, и она с отвращением отвернулась, желая лишь одного – чтобы скоты побыстрее закончили свои развлечения и убрались отсюда. Хотя, поняла она, оглядев поляну, залитую кровью, здесь отдохнуть уже не удастся, слишком грязно. Ибо один из охотников, тем временем, отрезал левую грудь несчастной самочки, и она уже даже не кричала, только слезы текли по щекам и слабые хрипы срывались из разбитых начисто губ. Но в момент, когда этот же скот сунул кинжал рыженькой между ног и вспорол ей живот, дракона вдруг поняла, что несчастная спасала ее, Идорну, абсолютно ей незнакомую, спасала, жертвуя собой… Точнее, думала, что спасает, ибо для драконы эти двое ублюдков не составляли никакой опасности, она могла бы справиться с ними одной рукой. Стыд ожег Идорну, и дракона вырвалась из-за камней, за которыми пряталась, как метеор, но было уже поздно. Да, она почти мгновенно свернула шеи охотникам, но рыженькой самочке это помочь уже не могло…

Раскаяние и стыд заставили Идорну опуститься на колени возле замученной по ее вине девушки, и она даже замычала – ни разу в жизни ей еще случалось испытывать подобные чувства. Умирающая приоткрыла один глаз и увидела стоящую перед ней дракону. Она хрипло дышала и, несколько раз попытавшись что-то выдавить из себя, все таки прошептала:

– А я думала, что драконы добрые…

Потрясенная ее словами, не понимающая, откуда девушка могла знать о том, что она дракон, Идорна начала спрашивать у нее, но самочка уже ничего не могла ей ответить, ее открытый глаз был устремлен в пустоту… Несчастная умерла. Дракона осторожно прикрыла этот глаз ладонью и тихо заплакала сама, проклиная собственную глупость и бесчувственность. Затем она похоронила самочку, завалив труп камнями и замаскировав могилу дерном. Еще более стыдно ей стало, когда она увидела распоротый живот той – самочка была беременна…

Идорна отволокла трупы охотников подальше и также завалила их камнями, а, вернувшись на поляну, натащила на нее дерну, скрывая всякие следы происшедшего здесь. В одной из сумок, принадлежащих ублюдкам, она нашла кусок вяленого мяса и сухари, впервые за неделю нормально поев. Затем отошла по дну оврага подальше, нашла небольшую полянку за кустами и легла спать. Но сразу заснуть ей не удалось – перед глазами стоял устремленный на нее укоризненныйй взгляд умирающей…

На следующий она встала довольно поздно, да и прошла за день не так много, всего миль двадцать пять, не более, решив дать себе небольшой отдых после сумасшедшей гонки. Охотников уже не было и слышно, видимо решили, что ее не поймать. Только изредка еще слышался над лесом крик одинокого грифона. Всю дорогу она продолжала размышлять о том, что произошло, и ей было больно из-за своей ошибки. Идорна дошла до обрыва, и спускаться вниз ей сегодня уже не хотелось, поэтому она и устроилась на ночь около него, довольная тем обстоятельством, что теперь незаметно подобраться к ней можно было только с одной стороны. Она разожгла костер, достала из узла оставшееся со вчера мясо и принялась задумчиво жевать. Ярость улеглась еще вчера, и надо было думать, что же делать дальше.

Итак, от магов ей удалось уйти. Она вспомнила погибших друзей и ее опять охватила скорбь. Почему же все-таки все произошло именно так? Она задумалась и вдруг поняла: они недооценили врага! Рохарх слишком ненавидел людей, а Нхар слишком презирал, чтобы воспринимать их всерьез. «Что ж, – вздохнула Идорна, – Этой глупой ошибки я постараюсь не повторять…» И если ради достижения цели ей придется принять унижение, она сумеет смирить свою ярость и гордость! Даже если для добывания информации ей придется лечь под человека (а им почему-то очень нравился ее человеческий облик), она это сделает. Дракону при этой мысли передернуло от отвращения. Но она понимала, что должна побороть себя и быть хитрее врагов! Победить их и выполнить задание Учителя.

Ее размышления прервал хруст веток и Идорна вскочила, хватая кинжал одного из охотников – никакого другого оружия при ней не осталось. С другой стороны поляны к костру подходил человек. «Да откуда же этих тварей столько развелось?!», – мелькнула злая мысль. Молодой русый коренастый мужчина, подошедший к костру был очень бедно одет и полностью безоружен. Он явно был поражен открывшимся ему зрелищем: обнаженной черноволосой красавицей, сжимающей в руке кинжал. Но, несмотря на это, он широко улыбнулся ей. После вчерашнего дракона чувствовала отвращение и раскаяние, ей почему-то не хотелось убивать.

– Здравствуй, прекрасная путница! – обратился к ней пришелец. – Меня зовут Сильнар.

– Убирайся отсюда, ублюдок! – прошипела ему Идорна.

– Прости, если я нарушил твой покой… – ничуть не удивившись реакции молодой женщины, сказал Сильнар и поклонился ей. – Я сейчас же уйду, но умоляю тебя, ответь мне – не видала ли ты тут рыжую девушку в сереньком платьице. Это моя жена, она вчера не вернулась домой и я целый день ищу ее.

«А… – подумала дракона. – Кажется, он ищет ту несчастную самочку…»

Он ничего ей не сделал, поэтому убивать его не хотелось, но и помогать этому человеку она также не собиралась и, еще раз зашипев, приняла свой истинный облик.

– Убирайся, человечек… Пока жив.

Но он не сдвинулся с места, рассматривая ее и улыбаясь во весь рот. Она начала приподыматься.

– Я еще раз приветствую тебя, прекрасная дракона! – радостно сказал Сильнар. – Я рад тебя видеть. Скажи мне, как поживает Учитель? Я уже лет пять не видел его…

Идорна от изумления, подобно несчастному Нхару, уселась на свой хвост, и у нее перехватило дыхание. Она едва смогла вымолвить:

– Ты… откуда… как…

– Откуда я знаю Учителя? – продолжал улыбаться человек. – Однажды, лет двенадцать назад, еще когда я был совсем мальчишкой, меня придавило деревом. Не имея возможности даже сдвинуться с места, я уже приготовился к медленной смерти от голода и жажды. Но мимо пролетал огромный серый дракон и, увидев меня, спустился. В моей голове уже мелькали мысли, что моя смерть будет хоть и более быстрой, но куда как менее приятной. Но он не съел меня, а освободил, и мы разговорились. Я впервые в своей жизни встретил кого-то столь мудрого и опытного. А я… Наверное я понравился ему своей любознательностью, или уж не знаю чем. Но он стал прилетать ко мне и обучать меня очень многому. И сколькому же я научился!

– Чему же? – глаза молодой драконы пылали любопытством, хвост слегка похлестывал по траве. Ей действительно было очень интересно, чему же ее Учитель мог обучать человека.

– Ну, сперва, естественно, грамоте… – рассмеялся Сильнар. – А потом он носил мне много старых книг откуда-то и объяснял, терпеливо учил. А потом к нашим урокам присоединилась моя милая Иллирин. И Учитель научил и ее…

– Так чему же? – в нетерпении приподнялась с земли дракона.

– Терпимости. Любви. Пониманию. Мудрости. Именно после его уроков я и моя любимая перестали есть мясо.

Челюсть драконы отвалилась.

– Как это?.. – в полном недоумении спросила она.

Он улыбнулся в ответ и сказал:

– Мы не хотим причинять зла или боли никому из живых существ, а ведь поедая мясо, даже если мы не убивали сами, мы уже становимся соучастниками убийства. Животным ведь тоже больно, когда ты их убиваешь. Хотя Учитель и говорил, что мы поняли его превратно, Иллирин очень часто с ним спорила по этому вопросу.

Идорне вдруг стало мучительно, нестерпимо стыдно, еще хуже, чем вчера. Это что же получается? Что вчера из-за ее ошибки, из-за ее черствости и глупости погибла девушка не только пытавшаяся спасти ее, но еще и бывшая ей почти что сестрой, ученицей ее же Учителя? Ей захотелось взвыть от несправедливости мира – ну почему, ну почему именно эту девочку вынесло на нее вчера? Почему не кого-то другого?! Откуда появились те ублюдки? Почему она, Идорна, не убила их сразу? Она даже застонала от душевной боли и чтобы попытаться отвлечься от этих мыслей, спросила:

– А… А почему ты пять лет не видел Учителя?

Он только вздохнул:

– Наш дом нашли воины Фофара и хотели продать нас обоих в Дом Удовольствий, но нам удалось сбежать и забиться совсем уж в глушь. Наш новый дом теперь в очень глубоком, скрытом от глаз овраге и Учитель, наверное, не смог найти его…

Он опять улыбнулся драконе и наклонился, подбирая свою котомку.

– Удачи и счастья тебе, прекрасная дракона. – И он поклонился ей. – А я пошел искать свою милую Иллирин. Надеюсь, с ней ничего не случилось… И передай, пожалуйста, Учителю мой привет и безмерное уважение…

Идорну вновь скрутило от стыда. Она никогда и представить себе не могла, что совесть может так сильно мучить. Но ведь Серый Дракон всегда учил их отвечать за свои поступки, поэтому она вскинула голову и с мучительным стоном вновь превратилась в человека. Сжала зубы и позвала удалявшегося Сильнара:

– Постой! Я видела ее…

Он с радостной улыбкой повернулся к ней и спросил:

– Где же?

– Вчера, когда я смертельно устав от недели погони за мной, не евши неделю и будучи в дикой ярости и отчаянии, плакала на полянке в вашем овраге, она на меня вышла… – с трудом выдавила Идорна и протянула ему обрывок платья несчастной, который она зачем-то взяла с собой.

– И что?.. – медленно бледнея, узнав тряпку и уже начиная что-то понимать, прошептал человек.

Она запинаясь, рассказала обо всем. И о том, как Иллирин увидала ее и предложила помощь; и о том, как девушка попыталась спасти ее; и о том, как она спокойно смотрела на то, как медленно убивают несчастную, не пытаясь помочь; и о том, как все же убила ублюдков и похоронила мертвую; и о ее беременности тоже. Глаза мужчины, залитые болью, медленно поднялись и посмотрели в глаза Идорны. Губы прошептали:

– За что?.. Она же никому не сделала зла за всю свою жизнь, она же пыталась тебя спасти… Почему же ты?..

Такого нестерпимо-жгучего стыда дракона не испытывала за все пятьдесят лет жизни и поэтому обозлилась:

– А… в-ваш-ши ох-хотн-ники… к-ког-гда… д-детиш-шек… з-за кр-рыл-лья к д-дер-рев-вьям-м… п-пр-риб-бив-вал-ли и м-муч-чал-ли?.. Эт-то ч-чт-то?… – От всего происшедшего голос почти отказался повиноваться, и ей приходилось проталкивать каждое слово в глотку, как камень в узкую пещеру.

– Неужели же, девочка… – с болью прошептал он. – Неужели же, Учитель не научил тебя тому, что убивая невинных, что даже просто позволяя другим делать это, ты сама становишься такой же, как те охотники… И что люди, как и драконы, могут быть разными… И, что позволяя причинять другому боль, ты калечишь саму себя… Что ж… Придет время и ты, возможно, это поймешь… Жизнь научит… Или нет… А сейчас – прощай, дракона. Пусть будет с тобой удача…

И он медленно пошел к обрыву. Стал на краю, потом обернулся и выронил свой узелок.

– Возьми это… – со слезами сказал ей этот человек. – В человеческом теле нужно быть одетым. А здесь ее лучшее платье, она была бы рада, что тебе это поможет…

И он всхлипнул, видимо вспомнив жену в нем. А потом улыбнулся, снова повернулся в сторону обрыва, протянул руки вверх и сказал:

– Любимая! Я знаю, что ты меня ждешь там… Я иду к тебе.

И с этими словами он сделал шаг вперед.

Черная дракона, свернувшись в клубок, сидела на краю обрыва и с недоумением и болью смотрела на изломанное тело внизу. В голове не было ни единой мысли, ей казалось, что из-под нее вырвано с корнем все то, чем она жила.

Зажигались звезды, ночь бесшумно вступала в свои права, а она, напоминающая памятник себе самой, все так же неподвижно сидела над обрывом.

Глава 8. Чем угощают Владык…

Йаарх сидел за столом, и сам удивлялся своему спокойствию. Как же быстро он привык к смерти и трупам, привык убивать. Ведь прошло меньше двух недель, как он здесь, а на его совести уже почти три десятка мертвых, а он не чувствует ни малейших угрызений совести. Да, они, конечно, напали первыми, эти беловолосые воины хралов, но все-таки… Он покрутил головой и попытался понять, откуда же в нем появился этот необузданный, дикий, всепожирающий гнев. Эта слепая ярость, не дающая думать и осознавать что-либо, она то откуда в нем взялась? Может быть от Меча?

Однако в это же время Меч задавал себе те же самые вопросы. Он не понимал, каким образом парень так быстро взрослеет и становится на глазах воином, магом и повелителем. Да и Драконьего Гнева у него просто еще не должно быть, ведь прошлого Хранителя пришлось подводить к нему несколько лет… А у этого от одного только рассказа Свирольта о зверствах жрецов поднялась такая волна, что могло быть все, что угодно. Мечу, казалось, надо было бы радоваться, но он не понимал в чем тут дело и потому беспокоился. Да, он изменил мальчишке тело, очистил мозг от излишних наслоений, но и со всеми прошлыми Хранителями, а их точное число Совмещающий Разности давно уже не помнил, он поступал точно так же. Но ни у одного до сих пор так быстро не начинал просыпаться Дух. А Йаарх еще слишком многого не понимает, во многом еще остался максималистом, что крайне опасно в настоящей ситуации, когда страны начали падать ему под ноги (а Меч чувствовал, что хралы явно будут не последними) и, одним словом, он может натворить столько бед, что сам же потом не одну сотню лет расхлебывать будет. Он просканировал все вокруг и чуть не выматерился: Хранителю уже несли блюдо Подношения. Чувствовал ведь, что будут неприятности… Не забылся проклятый обычай за пять тысяч лет! Мальчишке ни в коем случае нельзя говорить, что же в этом блюде, а то он в гневе может наворотить такого…

На помост в это время уже подымались, очень медленно подымались, четверо красивых молодых женщин. Они были только в коротких юбках и блузах с короткими рукавами, а по внутренней стороне ног у каждой стекала кровь. Но Хранитель этого просто не увидел, он с удовольствием смотрел на их симпатичные лица. Девушки шли квадратом, по одной руке каждой было протянуто внутрь его и на этих руках покоилось не очень большое, странной формы, серебряное блюдо, накрытое серебряной же, высокой крышкой. Они приблизились к столу и опустились перед ним на колени, одновременно поставив блюдо перед Йаархом. И в один голос тихо произнесли:

– Мы молим тебя, Владыка, прими Подношение и нашу просьбу о прощении…

– Я принимаю, – улыбнулся он им. – Спасибо вам, красавицы.

И они облегченно вздохнули.

Девушки действительно были очень хороши, но каждая по-своему: смуглая и черноволосая; смуглая же, но блондинка; рыжая с белой кожей и шатенка, почти негритянка. На них очень приятно было смотреть. Но Йаарх, по неопытности, не заметил, что лица их слегка подергивало от очень сильной боли, а глотки сдерживали желавший вырваться крик. Князь же заметил все и был сильно обеспокоен – на лицо было явное отступление от ритуала. Старик задавал себе вопрос, что же еще пришло в голову глупым девчонкам. Все эти четверо были женами погибших беловолосых из Безумного отряда, что они решили сотворить, и почему Мелрия допустила их к Владыке? Может быть, нашли в книгах что-то, что он упустил? Но сейчас делать уже было нечего и князю, не находя себе места от волнения, пришлось продолжить ритуал. Он поклонился Владыке и сказал ему:

– И еще, прошу тебя, господин наш, прими дары нашего народа в подтверждение дарования тобой прощения.

И он взмахнул рукой. На помост тут же вывели обнаженную девушку такой красоты, что Йаарх чуть не задохнулся. Оливковая, сияющая кожа, крепкое, изумительной формы тело, высокая грудь, густые, прямые, до пояса, цвета вороного крыла, волосы, безупречное лицо. Лишь нос был с легкой горбинкой, ничуть, при чем, девушку не портящей и огромные глаза сияли гневом и вызовом. Йаарх едва сдержал себя – его взгляд как магнитом тянуло к треугольничку волос у нее в паху.

И эту красавицу дарят ему? Но нет! Он никогда не признавал рабства и не примет ее! Парень открыл было рот, чтобы возразить, но тут на него, буквально, как рассерженная кошка, зашипел Меч:

«Принимай! Принимай все, что тебе дарят! И умоляю, не болтай лишнего!»

Йаарх захлопнул рот и некоторое время размышлял, с откровенным удовольствием рассматривая девушку, но избегая смотреть на ее плотно сжатые ноги и торчком стоящую грудь. Потом согласно кивнул головой и сказал князю:

– Я благодарю тебя Фархат и твой народ за столь ценный дар и с благодарностью принимаю его.

Князь с явным облегчением улыбнулся и провозгласил:

– Это моя внучка, Риаллах. Отныне она твоя рабыня, Владыка!

Глаза красавицы гневно сверкнули, она, видимо, была не согласна со словами своего деда, но промолчала, лишь зашипев, как придавленная ногой змея. А на помост четверо воинов уже выносили облегающий, матово-черный металлический костюм. Они отодвинули новоиспеченную рабыню Хранителя в сторону и стали перед столом.

«Полный боевой костюм работы древних храргов! – раздался в голове Йаарха восторженный возглас Меча. – Такие были редкостью уже тогда, пять тысяч лет назад! Возьми его. Ни один меч в этом мире, кроме меня, конечно, не способен пробить эту броню…»

«А из чего же он сделан?» – удивился Йаарх.

«Из черного серебра»

«А…»

«Не время и не место, – отозвался Меч. – Позже расскажу, если захочешь, а пока продолжай ритуал»

Хранитель посмотрел на своих спутников. Глаза Свирольта выпучились, челюсть отвисла. Аральф выглядел не лучше. И они оба смотрели только на кольчугу, не видя больше ничего вокруг. Йаарх встал и принял драгоценность на вытянутые руки. Какая красота! Металлический костюм был почти невесом, в бездонной черноте его цвета, казалось, переливались какие-то мельчайшие искорки света. Он растягивался и сжимался, притягивал к себе любой взгляд…

– Я благодарю вас, князь, не ожидал… – с этими словами он еще раз опустил взгляд на боевой костюм, потом решительно передал его Аральфу со словами:

– Возьми, оруженосец, и сбереги его для меня.

Парень благоговейно принял отданное и поклонился своему господину.

Тем временем все замолкло. И князь, и стоящие на коленях девушки, и все собравшиеся на площади выжидающе смотрели в лицо Хранителя. Они все чего-то от него ожидали. Но чего?

«Подними крышку с блюда», – посоветовал ему Меч.

Йаарх так и сделал. Блюдо было сделано в виде неровной пентаграммы, усеяно изображениями драконов и, судя по виду, было очень древним. Внутри оно было поделено на семь частей, три больших и четыре маленьких, каждая из них была прикрыта своей крышкой. Малые отделения были расположены по краям, самое большое – в центре.

«Сними крышки с больших отделений, не трогая малые, и съешь все, что там найдешь. Прошу тебя… – голос Меча казался сиплым».

Йаарх пожал плечами и снял крышки. Во всех трех были какие-то неизвестные ему блюда. Он присмотрелся повнимательнее и понял, что в центральной части была небольшая горка очень мелких, сильно прожаренных, кусочков мяса, а лежащее в двух боковых мясо было нарезано тонкими пластинками. Запах был странноват и несколько знаком, но что же он напоминал, ему никак не удавалось вспомнить. Хранитель опять пожал плечами, не понимая, зачем было нужно столько церемоний для того, чтобы угостить его, взял нечто, отдаленно напоминающее то ли ложку, то ли маленькую загнутую лопатку и принялся за еду. О, все было приготовлено просто изумительно. Он с удовольствием съел то, что было на блюде. Тонко нарезанные лепестки были вкусны, лишь слегка сладковаты, зато мясо из центра блюда имело просто потрясающий вкус, кусочки похрустывали на зубах и буквально таяли на языке. Жаль только, что их было так немного. В этот момент Йаарх вспомнил, что же напомнил ему запах этих кушаний и весьма удивился – он был похож на запах возбужденной женщины. Покрутив головой, чтобы избавиться от наваждения, он обратился к князю:

– Спасибо! Очень вкусно, жаль только, что мало.

«Заткнись, скотина!», – буквально взвыл Меч.

«Не обзывайся! Мог бы сначала объяснить, что я не так сделал», – обиделся Хранитель.

«А ты посмотри на старика», – отозвался Меч.

Йаарх оглянулся и в который раз за этот день удивился. Князь прямо на глазах не то что бледнел, а, кажется, даже зеленел. В голове старика билась мысль: «Владыка посчитал извинение недостаточным… Нужно распорядиться о продолжении обряда… Бедные девочки…»

«Что с ним?», – спросил Хранитель.

«Потом объясню. Скажи ему, что этого достаточно, и ты полностью удовлетворен», – устало сказал ему Серый Меч.

– Нет, князь! – улыбнулся Йаарх, останавливая князя, уже повернувшегося к воинам и открывшего рот, чтобы отдать какой-то приказ. – Того, что было, полностью достаточно, вы меня неправильно поняли.

По лицу того было видно, какое огромное облегчение он испытывал. Йаарх же пришел в полное недоумение по поводу происходящего. Он уже хотел было начать расспрашивать об этом у Меча, когда обозвалась одна из стоящих перед столом на коленях девушек:

– Владыка не хочет принять наши личные извинения? Они в малых угловых отделениях… Мы были женами тех, кто напал на тебя… – ее голос похрипывал, лицо было очень напряжено и возникало ощущение, что она терпит какую-то очень сильную боль.

«Ну вот… – тут же обозвался Меч. – А я уж, дурень старый, рассчитывал, что все обойдется, что не придется объяснять тебе, в чем же дело…»

«А почему это я не должен знать, что происходит? – опять обиделся Йаарх.»

«А ты открой крышки с боковых отделений и посмотри, что там. Авось, да поймешь…»

Хранитель, ничего не понимая, снял все четыре крышечки и присмотрелся к лежащему там. В каждом из четырех отделений лежало опять же мелко порезанное мясо. Так ничего и не поняв, он съел все из них. Его только удивляло отношение стоящих перед столом девушек к тому, что он делал – по мере того, как содержимое какого-либо из отделений блюда оказывалось в его желудке, на лице очередной отображалось невыразимое облегчение. Когда блюдо опустело, и лишь в его ложке лежал последний небольшой кусок, Хранитель решил все же внимательнее рассмотреть его и поднес к глазам. И глаза его полезли на лоб – кусочек слишком уж напоминал часть женского органа любви. «Да не может быть…» – подумал он, встряхивая головой, чтобы избавиться от этой глупой мысли. Потом посмотрел внимательнее, перевел глаза на стоящих на коленях женщин и только тут обратил внимание, что пол под ними залит кровью, а их самих пошатывает от слабости. До него постепенно начало доходить, что же именно он съел… Лицо побелело, гнев опять поднялся пузырем со дна души, и он хотел что-то сказать, но губы отказывались повиноваться. Желудок его свернулся в тугую спираль и затрепыхался, но какая-то сила вдруг передавила его пищевод, и он не смог освободиться от съеденного, только разевал рот.

«Не смей! – донесся до него яростный голос Меча. – Не смей, или еще больше невинных будет убито и искалечено страшным образом!»

«Да что же это?! Они меня что, в людоеды записали? – мысленно взвыл Йаарх, продолжая судорожные попытки очистить желудок. – Такое с девочками сотворили, а я… это… сожрал?! Они мне осмелились подать такое?!»

Его мысль рвалась наружу.

В этот момент кто-то поставил рядом с ним кубок с вином, и Хранитель выпил его залпом, прекращая позывы к рвоте.

«А теперь слушай меня! – жестко и спокойно ответил ему Совмещающий Разности. – Эти несчастные женщины пожертвовали очень многим для своего народа, перетерпели адскую боль, считая, что только так могут спасти всех от твоего гнева и вымолить у тебя прощение. И если тебя вырвет, то их жертва будет напрасной и они должны будут умереть, медленно и жестоко. Ведь ты – Повелитель! Ты всегда должен жертвовать собой! Да, я согласен, обычай гнуснейший, не думал, что он доживет до этого времени и доберется до этого материка, и, тем более, до этого народа, но самые паскудные обычаи, как это ни странно, и самые живучие. Потом сможешь отменить его и запретить навсегда! Но это потом, когда они полностью перейдут под твою руку, а сейчас ты обязан подчиниться ему! И ты не можешь освободиться от съеденного, как бы противно тебе не было, если, конечно, не хочешь, чтобы сотни тысяч людей погибли из-за того, что ты не смог перебороть собственное отвращение… Выбирай, парень… И помни, что сейчас от каждого твоего движения, слова или выражения лица зависят человеческие судьбы…»

«Ну почему?! – буквально взвыл Йаарх. – Как можно творить подобную жестокость? И я… И я просто не могу, отпусти меня!!»

«Можешь! – голос Меча звучал металлом. – Должен! Да и не притворяйся целкой! Будто бы я твои сексуальные фантазии не просматривал! Сколько раз ты себе подобное представлял, имея себя в виду женщины, с которой это делают? Может расскажешь? Отчего же такой гнев? Объясни!»

«Ну… я… это… – промямлил Хранитель, чувствуя, как его щеки становятся алыми от стыда. – Это можно делать лишь с теми, кто сам этого хочет!»

Старый Фархат наблюдал за Владыкой с тревогой, он не понимал, что с ним происходит, ощущение было, что тот ведет яростный спор с самим собой, потом вдруг щеки его господина заалели краской то ли стыда, то ли гнева и князь приготовился к худшему.

«Так что я? – продолжал издеваться над Йаархом Меч. – С чего это тебя так задели эти четверо, съел же много больше и ничего!»

«А что же я уже съел?», – холодея от предчувствия спросил Хранитель.

«А эти, как ты их назвал, „кусочки мяса“, это знаешь что?»

«Нет…», – пролепетал, уже начиная догадываться, Хранитель. Совмещающий Разности намеренно решил додавить мальчишку, радуясь, что представилась возможность направить гнев Хранителя на конкретные вещи и сделать его сильнее. К тому же, если он не сможет заставить себя делать отвратительные, жестокие и неприятные лично для него вещи, Владыкой ему не быть. Он только погубит положившихся на него, убегая от того, что чего не хочет.

И Серый Меч продолжил:

«Так вот… У женщин там, между ногами, есть так называемый бугорок страсти. Вы его, кажется, называете клитором. И если народ приносит по этому гнусному обычаю извинения своему Повелителю, то отбираются триста тридцать три, или пятьсот пятьдесят пять, или девятьсот девяносто девять самых красивых и умелых молодых женщин. Неважно, замужних или нет. Каждой аккуратно, очень острыми и очень маленькими ножичками этот самый бугорок страсти выделяется, но не отсекается до конца. А затем, прямо в теле, он должен быть изжарен, для чего выделенный бугорок периодически обливают каплями кипящего масла. Для каждой из несчастных процедура продолжается несколько часов, пока клитор не изжарится до необходимой кондиции. Можешь ли ты себе представить, насколько это больно? А она даже не имеет права закричать или застонать… Если же кто-то умирает в процессе, то обряд не считается завершенным и берут другую женщину. И лишь когда все готово, изжаренный бугорок любви удаляют. Но не со всеми получается, даже из оставшихся в живых. Для правильного приготовления одного „кусочка“, – продолжал издеваться Меч, – обычно уходит до шести-семи женщин. Вот и посчитай сам количество искалеченных… В итоге уродуется намного больше, во много раз больше! Теперь ты понимаешь, почему так побледнел князь, когда ты заявил, что тебе мало?! А „тонко нарезанные мясные пластинки“, еще не догадался, что это? Приготовляются аналогично…»

«Малые половые губы…», – прошептал Хранитель, цепенея от ужаса и отвращения, и почувствовал, как его желудок снова начал пульсировать.

«Не смей!!! – взвизгнул Совмещающий Разности. – Я уже сказал тебе, что если тебя вырвет, то им все придется делать по новой! Ты хочешь искалечить еще пару тысяч девушек? Тебе их не жаль?!»

Йаарх, вытаращив глаза, дико защелкал пальцами прямо перед лицом князя Фархата, старик все понял и быстро сунул в руку Владыке еще один бокал с вином. Тот залпом выпил его весь, не менее полулитра. В голове зашумело, и тошнота все же отошла. В глазах все плыло, в голове бешено билась лишь одна мысль: «Кем они меня сделали? Каким чудовищем?..»

«Да успокойся ты! – попытался уговорить его Меч. – Никакое ты не чудовище, чудовищу бы все происходящее доставило удовольствие. Но пойми, потом делай, что хочешь, запрещай, что хочешь, а пока ты должен подчиниться обычаю, ритуалу и принять их, так называемые, извинения. Тем более, что ты уже почти все сделал. Знаю, что противно и тошно. Все равно терпи!»

«Да что же это за мерзопакостный мир… – простонал Хранитель. – Как можно так? Да здесь все рушить, к чертям, надо и заново строить!»

«Вот и займешься этим. Но позже. А пока – изволь доесть последний кусок!»

Йаарх с тоской и отвращением посмотрел на стоящее перед ним блюдо. Но уже прекрасно понимал, что должен. У него не было права обречь на смерть сотни тысяч людей, и он обязан был перебороть себя. Попросив еще вина, он с содроганием бросил этот кусок себе в рот и заставил себя проглотить его, тут же залив его еще бокалом вина. В глазах было темно, в голове как будто лупил молот, но он держался, держался из последних сил. Раз это нужно сделать, чтобы подобного больше никогда не случалось, он сделает. Но нечеловеческий гнев опять захлестнул его. Гнев и ярость…

Меч был очень доволен. Мальчишку все же удалось привести в состояние устойчивого Драконьего Гнева. И это менее чем за три недели! Теперь он открыт для магии Предела полностью, и Дух сможет дать ему понимание Вселенной. Ради подобного можно было искалечить и миллионы женщин! Как кстати оказались хралы со своим обрядом Подношения, зря он сначала перепугался, все прошло просто отлично. Но слишком уж быстро на парня начала валиться власть. Хоть бы он удержался… Совмещающий Разности слишком хорошо помнил тех, кто не справился с властью. Но его подопечный, кажется, силен, хотя и сам об этом не подозревает. Как быстро начали в нем просыпаться дарования Духа. Ну что ж, пусть все будет, как будет…

Хранитель тем временем завершил свою жутковатую трапезу, выпил еще бокал вина и, скрежеща зубами, откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Князь Фархат не понимал в чем дело, но кажется, Владыка был чем-то сильно разгневан. Ох уж эти девчонки со своим личным извинением… Кто их просил? Ну, он с ними поговорит позже! Князь поклонился и спросил:

– Владыка, вы удовлетворены нашими извинениями?

Йаарх тяжело поднялся на ноги, наклонил голову и выдернул из себя Серый Меч. Протянул его вперед и с гневом в голосе промолвил:

– Я, Серый Убийца, Хранитель Серого Меча Предела, прощаю народ хралов и восстанавливаю вашу клятву вассалитета!

Зашумел ветер, грянул беззвучный гром, сотрясший каждого их хралов. Даже посланец народа хралов в Фофаре понял, что его народ принес кому-то вассальную клятву, и срочно засобирался домой. Йаарха также пронзила вспышка уже знакомого ему холода и Предел вырвался из него. Каждого их воинов, стоящих на площади, казалось, пронзило возникшим из ниоткуда копьем серого света. Через несколько мгновений все стихло, и он спрятал меч обратно в свое тело. Потом повернулся к князю и прошипел:

– Народ я простил. Но тебе, Фархат, я такого способа просить прощения не забуду никогда…

Старик непонимающе хлопал глазами. Владыка простил народ, люди спасены, он принял Подношение, но почему-то разгневался лично на него… Ну что ж, его старая жизнь за жизнь народа – невелика цена…

– Черт бы вас всех подрал! – продолжал шипеть Хранитель. – Бедные девочки… Лучше бы вон тем лбам отрезали!

И он кивнул в сторону охраняющих помост четырех рослых воинов. Старый князь обрадовался, что хоть чем-нибудь может ублажить разгневанного Владыку, и тут же махнул рукой девушкам, стоящим на коленях возле стола. Они не спеша встали и, вытащив из-за поясов кинжалы, молча поковыляли к воинам. Те так же молча спустили штаны, и каждая из девушек охватила рукой половой орган своего. А потом блеснули кинжалы, и полилась кровь. У Хранителя перехватило дыхание, а перед ним уже выкладывали в ряд четыре окровавленных мужских члена. На помост тут же взбежало четверо совсем молоденьких девушек с пластинами раскаленного металла и тут же прижгли четыре кровоточащие раны. Сами воины все это время стояли с непроницаемыми лицами, и ни один мускул не дернулся ни у одного из них…

«Я же предупреждал тебя! – ядовито обозвался Меч. – Каждое твое слово, каждое твое движение отныне может изменить судьбу человека или многих людей. Думай, прежде чем что-либо ляпнуть! А в гневе лучше молчи. Особенно в гневе!»

Йаарх не ответил ему, лишь с ужасом созерцая кровавые результаты своих неосторожных слов. Только теперь он начал окончательно понимать, что Меч был прав. Что он говорит одно, а здесь понимают нечто совсем иное. Но он же не хотел такой власти! Зачем она ему?! А потом, вдруг, непонятно откуда, понял, что ему нужно сделать.

«Нет!!! – вскрикнул Меч. – Ты этого еще не знаешь, не смей!»

Хранитель не обратил никакого внимания на его слова. Просто встал, подошел к одной из искалеченных девушек и приказал:

– Дай мне кинжал.

Она покорно отдала. Йаарх встал лицом к толпе и одним движением вспорол себе руку от локтя до запястья. Потом положил ее, мгновенно залившуюся кровью, прямо на жуткие обрубки на столе. А затем вышел из-за него, стал на колени возле лужи крови на том месте, где стояли на коленях молодые женщины, и приложил свою руку к ней. После этого он встал и обратился ко всем:

– Эти восемь пожертвовали очень многим во имя своего народа и для меня. Отныне они, все восемь, мои братья и сестры! – И произнес неизвестно откуда возникшее на языке заклятье.

Вновь грянул беззвучный гром, мир на секунду стал красным. Тела всех восьмерых окутались зеленоватым свечением, какая-то сила вздернула их в воздух. И все закончилось. Все они снова стояли на земле друг возле друга, не в силах понять, что же с ними произошло, и осматривали один другого с удивлением. Боли больше не было! Не было ран, как не было и того, что было раньше… Было просто здоровое гладкое тело, как будто на месте ран и прежде никогда ничего не было…

«Мы вылечили их? – мрачно спросил Хранитель у Меча»

«Только заживили раны, – ответил тот. – Теперь они абсолютны здоровы, но так же абсолютно бесполы…»

«А девчонки? – поразился Йаарх. – Им же нужно, ну… это… в туалет…»

«Не беспокойся, – проворчал Меч, – использованное тобой заклинание производит все необходимые физиологические изменения… Но тебе лучше обратить внимание на то, что творится вокруг!»

Хранитель оглянулся – вокруг действительно творилось нечто невообразимое. Толпа бесновалась и носила на руках всех, сияющих, как новая копейка, свежеиспеченных родственников Владыки. А старый князь являл собой живое воплощение недоумения. Ведь ни в одной из книг не говорилось о подобном, еще никому из хралов никогда не оказывалась подобная честь…

Но Хранителю, после всего происшедшего, весело, отнюдь, не было. Он повернулся к князю и приказал:

– Хватит!

Фархат махнул рукой, и веселье немедленно прекратилось. Восьмерку братьев и сестер Повелителя опустили на землю.

– Я хотел бы хотя бы знать, как вас всех зовут, – хмуро глядя на сияющие лица своих кровных братьев и сестер, спросил Йаарх. – Меня, как вы все уже знаете, зовут Йаарх, и вы все восемь с этого момента имеете право звать меня по имени.

Сперва выступили девушки, они весело улыбались, забыв, видно, о недавно перенесенной боли. Первой поклонилась рыжая:

– Меня зовут Икенах, старший брат!

– Меня зовут Хиенах, старший брат! – поклонилась ему шатенка.

– Мое имя – Тарнах! – гордо вздернула голову брюнетка.

– А мое – Лонхиль, – мягко улыбнулась блондинка.

Потом вперед выступили двое огромных воинов, не менее двух метров роста каждый и явно близнецы. Правый указал на левого и сказал:

– Меня зовут Махр, а его Кват, старший брат.

– Мое имя Шохур, – выступил вперед улыбчивый беловолосый юноша.

– А меня всегда звали Сорам, старший брат! – поклонился Хранителю мрачный воин лет тридцати пяти с черной косой до пояса.

Йаарх молча осмотрел их всех, и ему было больно смотреть на их улыбающиеся лица. Они пока еще не понимали… Потом сказал:

– Вы все потеряли многое… И я пока не могу восстановить потерянное… Но я обещаю, вы все слышите, я даю слово! Я даю слово перед моим народом, что все пострадавшие сегодня ради меня и из-за меня будут исцелены полностью, но, к моему глубочайшему сожалению, лишь тогда, когда я обрету свою полную силу!.. – гремел над площадью его голос, и хралы восторженно внимали ему.

– Не беспокойся за нас, Владыка! – выступил от имени всех мрачный Сорам. – Мы и так сможем выполнить свою задачу – умереть первыми, если тебе будет угрожать опасность.

– Я надеюсь, – грустно улыбнулся ему Йаарх, – что этого не понадобится.

Потом он повернулся ко всем остальным и провозгласил:

– А теперь слушайте меня внимательно, народ Серого Меча. Слушайте, и передайте другим, и запишите в книгах и хрониках!

Все стихли.

– Больше никогда, никому и ни за что вы не приносите извинений подобным способом! Даже тому, кто когда-нибудь придет вслед за мной. Запомнили?!

– Да, Владыка! – грянул тысячеголосый ответ.

– И еще одно! – продолжал между тем Йаарх, обводя пылающими от гнева глазами толпу. – Тот, кто нападет на слабого, не способного защищаться – тот больше не воин, он предатель и достоин самой лютой смерти. Нападать можно только на тех, кто способен сражаться! И не смейте грабить караваны. А если уж нет другого выхода, то я запрещаю убивать беззащитных купцов! Запомнили?!

– Да, Владыка! – вновь грянуло над поляной.

Лишь один голос все же осмелился возразить ему:

– Но Повелитель, если мы не будем грабить караваны, то откуда же возьмем все необходимое? Йаарх опустил голову, раздраженно обматерив сам себя за спешку. Теперь придется изменять решение…

– Я придумаю… – глухо ответил он. – Пока что я снимаю запрет и разрешаю грабить. Но только при самой крайней необходимости. И если во время грабежа погибнет хотя бы один невинный, то этим убийством вы предадите меня. Вы поняли?!

– Да, Владыка! – раздался рев воинов.

– Я благодарю вас за верность, мой народ! – поклонился им Хранитель Меча. – А теперь – идите и обсудите то, что я сказал вам. Мне еще многое нужно сделать.

Он стоял и смотрел на медленно растекающуюся с площадью толпу. Люди о чем-то говорили, о чем-то спорили. О чем? Он не знал, да это, в общем, было ему и неинтересно, слишком уж он был разъярен. Повернувшись к своим кровным братьям и сестрам, Йаарх поморщился, ему было больно видеть их, так глупо пострадавших из-за него и своих отвратительных обычаев. И он приказал:

– Идите отдыхать.

Все восемь молча поклонились ему и исчезли в толпе. Меч не решался вмешиваться. Мальчишка, на удивление, все делал правильно, после всего произошедшего хралы будут уважать и боготворить его, а раз так, то подчинятся его приказам. И от некоторых гнусных обычаев избавятся. Жаль, что не от всех…

А Йаарх повернулся к князю и в упор уставился на него. Старик смутился. Он был просто восхищен Владыкой, так говорить и поступать мог только великий воин и Повелитель. Как долго они ждали его и как хорошо, что его народ остается в столь надежных руках. Владыка не даст им распустится…

– А ты, Фархат, веди меня к тем девушкам, чьими… м-м-м… чьим добром ты меня сегодня накормить изволил. – Услышал князь холодный голос Владыки. – Знать бы еще только, какой идиот надоумил тебя сделать это…

– Но ведь это был древнейший обряд принесения извинений народа Повелителю, обряд Подношения… – робко попытался возразить он.

– А кто тебе сказал, – язвительно спросил у него Хранитель, – что мне требуется подобный обряд? Да я бы простил и так, если бы вы удосужились объяснить мне, в чем тут дело. Знаешь ли ты, что я почувствовал, когда понял что же я ем?

– Нет, Владыка… – на лбу старика выступила испарина.

«Неужели же я ошибся?..», – мелькнула заполошная мысль. Если так, то ему нет места среди живых, ведь тысячи молодых женщин искалечены зря… По его, князя, ошибке…

– И не вздумай кончать с собой, старик, – все так же холодно и насмешливо улыбался ему Владыка. – Я приказываю тебе продолжать руководить народом в мое отсутствие. Судьей же тебе, за то что ты сделал, будет твоя собственная совесть… А теперь веди.

И старый воин, пошатываясь и хватая ртом воздух, повел Йаарха и его спутников через всю поляну в лес. Он шел, почти ничего не видя перед собой. Владыка жесток… Но поделом ему! Надо было помнить, ведь в хрониках это было записано, что Повелитель ненавидит рабство, а значит не потребует ничего подобного… А он… Он от страха совершил страшный грех перед своим народом, перед самим собой и даже признаться в нем, чтобы с честью умереть, теперь не может. Ибо Владыка запретил ему… «Да, он прав, более страшного судьи у меня просто не может быть. И жизнь для меня теперь будет адом…» Старик прекрасно понимал это, и ему было очень больно дышать. А сейчас еще и предстояло увидеть дело рук своих…

Они прошли через весь поселок, затем с полчаса пробирались по узким лесным тропкам, пока не вышли на Дальнюю поляну. А на ней разместились лагерем несколько тысяч молодых женщин. Большинство из них лежало на разостланных прямо на земле подстилках, широко расставив ноги, некоторые сидели у костров и что-то готовили. Кое-кто сидел небольшими кучками и разговаривал. И какие же они все были разные… У Йаарха дух захватило от этой пестроты. Блондинки, брюнетки, беловолосые, шатенки, рыжие… Да и оттенки кожи варьировались от почти белого до абсолютно черного. Он вздохнул, вспомнив о том, что они перенесли из-за гнусного древнего обычая и угрюмо спросил у князя:

– И сколько же их пострадало для трехсот тридцати трех извинений?

– Около трех тысяч, – с непроницаемым лицом, ничуть не выдав своих истинных чувств, ответил Фархат.

– Почему так много?! – даже споткнулся от неожиданности Хранитель.

– Мы забыли, как это делается, – поклонился ему князь. – Пришлось учиться на ходу по старинным хроникам и гравюрам. И очень многое не сразу получалось… Мы помнили об этом обряде, но не делали его более трех тысяч лет.

– Лучше бы и не вспоминали… – с горечью ответил ему Йаарх. Фархат только снова молча, с тем же непроницаемым выражением лица, поклонился Владыке и, хотя сердце старика рвалось на части, он не имел права выказать слабость. Потом он обернулся к женщинам, неспешно встававшим и окружавшим их.

– Дочери племен народа хралов! – громыхнул над поляной его голос. – Владыка, узнав, чем вы пожертвовали для своего народа, хочет с вами поговорить.

– А о чем? – ехидненько спросила подобравшаяся ближе всех смуглая красавица, с гривой слегка вьющихся черных волос почти до пояса. – О разнице вкуса у каждой?

– Тьфу на тебя, Мелрия! – не выдержал князь. – Ох, не доведет тебя твой язык до добра…

– Ничего, ничего… – не смог не улыбнуться Йаарх. – Но пришел я поговорить с вами отнюдь не о том, о чем ты, красавица, предположила. Я пришел поблагодарить вас всех за верность своему народу. И извиниться перед вами за то, что еще не способен излечить вас всех сейчас. Но я клянусь, что когда моя сила вернется ко мне, я верну вам потерянное. И мое слово нерушимо!

– Было бы о чем беспокоиться! – опять фыркнула Мелрия. – Само заживет! Рожать то мы можем, а это самое главное.

Потом она опять с ехидцей улыбнулась и сладеньким голосочком спросила:

– А хоть вкусно-то было?

Хранитель опять не смог удержаться от ухмылки. На эту зловредную девчонку не улыбаясь смотреть было просто невозможно. Большие зеленые глаза так и лучились лукавством, пухлые губы обнажали в усмешке великолепные зубы, приятный, с небольшой горбинкой, нос, вызывал желание его поцеловать. Она и секунды, казалось, не могла устоять на одном месте и явно была живчиком, каких мало. Как жаль, что это невероятно симпатичное существо навсегда лишилось радостей любви… Он опять помрачнел и ответил:

– Вкусно… Пока не знал что это такое.

– Ты даже этого не знал, Владыка… – с еще большим ехидством в голосе протянула черноволоска, но вдруг, видимо неудачно двинувшись, зашипела от боли.

Йаарху показалось, что эта боль стеганула также по нему и его передернуло.

– Что я могу сделать для вас, девочки… – хриплым голосом, едва сдерживая слезы спросил он.

– Дай слово выполнить одну нашу просьбу, Владыка, – с крайне хитрым видом сказала Мелрия. – Тебе ее выполнение не будет стоить ничего, кроме потерянного времени и некоторых, совсем небольших, физических усилий…

Она опять захихикала. Князь забеспокоился – девчонки, прекрасно понимая что из Владыки они сейчас могут веревки вить, явно что-то задумали. Вот только что, хотелось бы ему знать.

– Ну так как, Владыка? – опять переспросила его бессовестная девчонка.

– Хорошо, – усмехнулся ей Йаарх. – Я даю слово выполнить вашу просьбу, в чем бы она ни заключалась.

– Учти Владыка, ты дал слово! Теперь не отказывайся! – девчонка, казалось, сейчас лопнет от смеха.

По толпе туда-сюда забегали смешки. Женщины, стоящие впереди, явно смеялись. Йаарх с недоумением смотрел на них, а старый князь, понимая, что отчаянные девки затеяли какую-то пакость, не знал, что ему и делать.

– Так что же вы хотите, девочки? – все еще улыбаясь, спросил Хранитель.

– Так вот! – продолжила молодая женщина, с хитринкой и легкой насмешкой, искоса поглядывая на него. – Двадцать пять из нас точно знают, что в эту ночь имеют очень высокую вероятность забеременеть. И мы все хотим забеременеть от тебя!

Она победно ухмыльнулась и заявила:

– И я первая!

Князь только покачал головой. Сумасшедшие девки. Двадцать пять на одного! Да кто же такое выдержит… Он вспомнил случай из своей молодости, когда его поймали возле женского лагеря, а потом насиловали, пока он не потерял сознание. И его любимая невеста активно в том участвовала, что, впрочем, было в порядке вещей. Хорошо хоть не урезали достоинство, и на том спасибо, а ведь вполне могли… И почему он не подумал о подобном, прекрасно же знал, на что способны эти «милые девочки». Из-за ран там… Как же, что им боль… Немного потерпеть и стать матерью ребенка Владыки – и всю оставшуюся жизнь быть в племени на особом положении… Какая откажется? Нет таких. И ничего же уже поделать нельзя – Владыка дал слово. А слово Повелителя – закон и прежде всего для него самого. Князь глянул на мелькающие по толпе ехидные ухмылки, послушал не менее ехидные реплики, посмотрел на ошеломленное лицо Хранителя и ухмыльнулся про себя.

Йаарх же думал совсем о другом.

– Но у тебя же… У вас же у всех там… свежие раны! – буквально выкрикнул он. – Это же будет страшно больно!

– Фи, какие мелочи! – лишь фыркнула в ответ Мелрия. – Боль – это всего лишь боль, Владыка. Мы – воины. Ты же, Повелитель, главное, выполни обещанное. Ведь ты дал Слово!

«Увы, мой друг… – чуть ли не визжал от смеха Меч. – Ты влип. Такие обещания, как слово Владыки, ты обязан выполнить. Ну ты не беспокойся, твою работоспособность в этом плане я уж как-нибудь поддержу…»

И Меч опять залился хохотом, барабанным боем отдающимся в черепе Хранителя.

«Иди ты на фиг, скотина железная! – от души послал он проклятую железяку. – Если б я только раньше знал…»

Железная сволочь внутри него продолжала гнусно хихикать. А он сам буквально скрежетал зубами от бессильного гнева, ибо слово было дадено и его надлежало выполнять. Но ему опять придется причинять боль этим несчастным девчонкам… Зачем им это? Чего они этим добиваются? Унизить его? Но зачем? Йаарх перестал понимать что-либо. Он растерянно спросил у князя:

– Для чего они это делают?..

– Честь, Владыка, – ответил старик. – Стать матерью ребенка Владыки – невероятная честь для женщины и до самой смерти она будет в племени на особом положении.

– И это все? – на лице Хранителя разлилось искреннее презрение.

– Кто и когда понимал до конца женщину? – с легкой улыбкой спросил его старый Фархат.

И Йаарху не осталось ничего, кроме как кивнуть головой. Чем бы не руководствовались эти женщины, он дал слово и обязан его выполнить.

Мелрия, тем временем, воспользовавшись его замешательством, придвинулась поближе и вдруг, резко опустив руку вниз, положила ее на пах Хранителя. От неожиданности он вздрогнул. А наглая девица сладеньким голосочком прощебетала:

– Да ты не бойся, Владыка… Тебе и делать-то ничего не придется, ты просто себе лежи, а мы и сами обо всем позаботимся… И нужна нам всего-то одна ночь…

– Это невозможно, господин Йаарх! – неожиданно вмешался молчавший почти весь день капитан Свирольт и никак не проявлявший своего нетерпения. – Мы завтра до полудня должны быть в столице, у короля Морхра! Ведь приедут короли других стран. И…

– Не беспокойся, спутник Владыки, – положил ему на плечо руку Фархат. – Вас всех ожидает еще один дар нашего народа. В Логове уже готовы для вас молодые, обученные как следует, готовые к принятию друга, волгхоры.

У стражника в который раз за этот день отвисла челюсть. Ведь если то, что говорит князь, правда – он будет первым в королевской армии, да что в армии, во всей стране, офицером, имеющим своего волгхора.

Даже ошеломленный свалившейся на него «почетной» должностью жеребца-производителя, Йаарх, заинтересовался и спросил:

– А что это такое, волгхоры?

– Огромные, хищные, напоминающие волков животные, которых наш народ использует вместо лошадей, – ответил князь. – Они полуразумны и очень быстро бегают. На них вы по лесным тропам за четыре-пять часов доберетесь до Олтияра, столицы Морхра. А на лошадях тот же путь занял бы не менее суток. И подчиняются эти звери лишь одному человеку, тому, которого в молодости, сразу после обучения, выбрали своим другом и напарником.

Хранитель только покачал головой – другой мир!

– Владыка! – потеребила его Мелрия. – А может не будем терять времени и пойдем в наш шатер?

– Хорошо, – он передернул плечами, а затем обратился к Фархату. – Разместите и накормите моих спутников.

Князь молча поклонился.

– А этого юношу, – опять захихикала черноволосая ехидна, указывая пальчиком на Аральфа, – сегодня тоже ждет веселая ночка. За него уже пятеро не урезанных девчонок сегодня подрались. Но, я думаю, они уже договорились, кто за кем будет…

Парнишка отчаянно покраснел и пролепетал что-то невнятное. Потом поспешно убежал за уходившим князем.

Йаарх решил махнуть на все рукой и последовал за неспешно ковыляющей девушкой в глубину лагеря. Все, буквально все, женщины вокруг гнусно хихикали и перешептывались. Он покраснел и сцепил зубы от досады. Ему было страшно, и он все-таки пытался понять, зачем эти женщины хотят причинить самим себе такую адскую боль. И еще одного боялся Хранитель – а вдруг ото всех этих переживаний он окажется неспособен и не сможет выполнить данное им слово? Девушка довольно долго шла между совершенно одинаковых палаток, Йаарх давно перестал ориентироваться среди них и не понимал, как в этом огромном лагере можно найти что-либо. Наконец они остановились перед шатром, который был значительно больше других. Девушка жестом пригласила его войти, и он послушался. Внутри шатра ничего не было, кроме большого и толстого, круглого, матраца или кошмы посередине. Что именно это было, Хранитель так и не понял.

– Садитесь, Владыка, – пригласила его молодая беловолосая женщина, и мужчина послушно хлопнулся на кошму.

– Может быть, вы хотите пить? – спросила его другая, неизвестно откуда взявшаяся, рыжая женщина, со шрамом через все лицо, уже массировавшая сильными руками его плечи.

– Да… хрипло ответил Йаарх и только тут сообразил, что на нем уже нет штанов и кто-то пытается снять с него трусы.

Ему тут же сунули в руку бокал с каким-то напитком, он выпил и оглянулся – шатер был заполнен молодыми женщинами и девушками. Каких только среди них не было – брюнетки, блондинки, шатенки, беловолосые, рыжеволосые… И все они старались двигаться как можно медленнее. От этой нарочитой медлительности их движений мужчине чуть не стало плохо, ведь он прекрасно понимал, что она означает. А его уже мягко, но настойчиво уложили на спину, перевернули на живот и принялись делать такой массаж, что он чуть не подпрыгнул. Казалось, умелые пальцы перебирают каждую мышцу на его спине. Потом его опять перевернули на спину, и чья-то рука довольно жестко ухватила его за его достоинство, и Йаарх даже выгнулся вверх от боли. Но тут же жесткая хватка сменилась мягким поглаживанием, пощипыванием, поцарапыванием. И через несколько минут он почувствовал себя в полной боевой готовности и сквозь зубы застонал от острого наслаждения. И тогда он увидел рядом с собой Мелрию. Девушка сбросила с себя короткую юбку, блузку и Хранитель чуть не задохнулся от этого зрелища – фигура девушки была просто потрясающа. Высокая, упругая, крупная грудь, смуглая, чуть блестящая кожа, тонкая талия, стройные, очень длинные ноги и широкие, безупречной формы, бедра – все в ней, казалось, было создано для того, чтобы вызывать желание. А ведь у него было больше года воздержания…

Она попыталась переступить через его тело и просто не смогла этого сделать. Тогда ее рыжеволосая, шрамолицая подруга взяла девушку за одну ногу и переставила эту ногу через тело Йаарха. И он с ужасом увидел, как по ее стройным ногам тотчас же заструилась кровь. Мелрия, не обращая на это никакого внимания, начала медленно приседать над ним. Она взяла в руки его достоинство и, направив его прямо в себя, буквально рухнула на него. Глаза ее расширились от сильной боли, но девушка сжала зубы, не позволив себе вскрикнуть, чтобы не испугать мужчину. Она начала сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее двигаться вверх-вниз, желая лишь одного – чтобы он побыстрее кончил. Сам Йаарх при каждом ее движении вздрагивал от звука хлюпающей крови. Мелрия так стонала и запрокидывала голову, открывая прелестный ротик, что любой бы, увидев ее, подумал бы, что девушка наслаждается, а не испытывает дикую боль. Когда же через некоторое время он, закрыв глаза, все же сумел излиться в нее, то для того, чтобы слезть с него самостоятельно у Мелрии попросту не хватило сил. Ее сняли и тут же унесли куда-то подруги. А на него уже садилась рыжая… Затем беловолосая… Затем блондинка… И многие, многие, многие другие… Он почти ничего не соображал и уже почти ничего не чувствовал. Только слегка удивлялся своей невероятной работоспособности. Видимо, Серый Меч все же выполнил свое обещание и поддержал его. Покой эти сумасшедшие женщины дали Хранителю только под утро, и он тут же забылся тяжелым, наполненным кошмарами сном.

А когда его разбудили, солнце только вставало. Йаарх застонал, ругаться просто не было сил. Это сколько же всего он спал?

«Целых три часа! – Ответил ему Меч. – Это ж убиться можно!»

С ума сойти! Целую ночь его имели как последнюю проститутку и даже поспать не дали.

Хранитель пошевельнулся и чуть не взвыл от дикой боли в паху. Ему вдруг показалось, что у него слоновья болезнь и его яйца достигли необъятного размера.

«А-а-а… протянула ехидная старая железяка у него в голове. – Наш „герой-любовник“ идти не может.… Ну так и быть, на сей раз помогу»

И боль начала медленно сходить на нет, и уже через несколько минут Йаарх смог подняться на ноги. Голова была тяжелой, казалось, в ней плескался расплавленный свинец. Ноги подгибались, глаза упорно не хотели разлипаться. Но вставать все же было нужно, его ждали. В этот момент он почувствовал, как усталость начала уходить из тела, сменяясь бодростью. И еще через несколько минут ощутил себя так, что, казалось, мог бы своротить горы.

«Вот за это, спасибо, дружище!» – поблагодарил он своего личного целителя.

«Да не за что, не за что… – проворчал тот. – Одевайся побыстрее»

Йаарх поискал глазами одежду и увидел ее аккуратно сложенной на каком-то подобии тумбочки в углу шатра. Он быстро оделся, повесил на пояс пистолет, запасные обоймы и, щурясь от яркого света голубого солнца, вышел во двор. Перед входом уже стоял накрытый и заставленный абсолютно незнакомыми блюдами стол. Настороженно поглядев на него, Хранитель протиснулся мимо и потребовал воды для умывания. Воду тут же подали в большом глиняном кувшине, и он умылся. Потом все-таки решился подойти к столу, так как есть все же хотелось, и сильно. Он очень подозрительно осмотрел каждое из блюд и спросил, сам не зная кого:

– Надеюсь, здесь нет ничего типа вчерашнего?

– А ты желаешь, Владыка?.. – лукаво щуря глаза, с ехидством протянула подкравшаяся незаметно Мелрия. – Если так, то сейчас у кого-нибудь чего-нибудь да отрежем!

– Ни-ни-ни! – всполошился Йаарх, не понявший, шутит она или говорит всерьез, кто может знать, чего еще можно ожидать от этих сумасшедших хралов. – А почему ты встала? С твоей раной тебе лежать нужно!

– Это всего лишь боль! – с гордостью ответила ему девушка. – Спасибо, что беспокоишься обо мне, Владыка. Но я – воин!

Он только вздохнул, махнув на нее рукой, сел за стол и принялся за завтрак. Что за непостижимый народ… Он быстро поел, не обращая внимания на то, что же именно ест. Какое-то мясо, каша, салаты. Запил водой из кувшина, так как не желал с утра накачиваться спиртным. Ведь здесь, как он заметил, вино пили вместо воды по поводу и без оного.

– Ну что ж, я готов, – с этими словами Йаарх встал на ноги. – Веди.

И девушка повела его куда-то через лес по узкой, петляющей среди глухо шумящих под легким ветерком деревьев. Солнце не достигало их подножия, теряясь в развесистых кронах, и они шли в полутьме.

– А куда мы идем? – спросил он у Мелрии, идущей впереди.

– К Логову, обиталищу волгхоров, – ответила, не оборачиваясь, женщина-воин. – Там уже собрались твои друзья, кровные братья и сестры. Ждут только тебя.

При воспоминании о своих новых родственниках и том, каким образом они ими стали, Хранителя передернуло, и он спросил:

– А они то там зачем?

– Как зачем? – удивилась девушка и, обернувшись, внимательно посмотрела ему в лицо. – Они же теперь всегда будут следовать за тобой…

«А ты как думал? – вмешался в разговор Серый Меч. – Как говорил кто-то в вашем мире, Йаарх – ты несешь ответственность за тех, кого приручил».

Хранитель никак не ожидал услышать здесь, да еще и от Меча, полторы тысячи лет пролежавшего в пещере, слова Сент-Экзюпери. Поняв, что возразить ему нечего, он лишь пожал плечами и молча пошел дальше. Шел, не понимая, каким же это образом за несчастные две недели пребывания в этом мире ухитрился привязать к себе уже десять человек.

«Да еще и целый народ в придачу…» – весьма ехидно вставил Совмещающий Разности, но Йаарх ничего не ответил ему.

Вскоре они уже вышли на небольшую поляну, вплотную примыкавшую ко входу в пещеру. За ним явно ухаживали и обрабатывали, так как форма его была слишком правильной для природы. Из пещеры пахло какими-то большими животными. Хранитель оглянулся и увидел чуть в стороне от входа в пещеру группу людей. Там были Фархат, Аральф, Свирольт, его кровные братья и сестры. Все поклонились ему и князь начал объяснения:

– Теперь, Владыка, каждый должен войти в это пещеру, но поодиночке. И кто-нибудь из волгхоров выберет вошедшего своим другом. Вот, возьмите.

И с этими словами старик протянул Хранителю Меча с большим искусством вырезанную из какого-то пахучего, коричневого дерева фигурку собакообразного.

– По запаху этой фигурки, – пояснил он, – животные определяют, что пришел кто-то, ищущий друга, и что пришедший имеет на то право.

Йаарх краем глаза заметил, что каждый из стоящих возле него уже сжимает в руке подобную фигурку. Поэтому взял предложенную ему и, не говоря ни слова в ответ, направился ко входу в пещеру. Уже в нескольких метрах от входа ход завернул, и стало темно, пришлось идти на ощупь, держась руками за стену. Под ногами что-то хрустело, но более ни один звук не касался его ушей. Но вдруг послышалось какое-то шебуршание и его толкнуло что-то большое, мягкое и лохматое. Хранитель протянул руку и коснулся чьего-то мокрого носа, послышалось радостное повизгивание. Он почувствовал, как свою, безумную радость и дружелюбие другого существа, понял вдруг, что его новый друг очень хочет пить и у него чешется спина. Радостно засмеявшись столь необычным ощущениям, Йаарх сказал:

– Идем со мной, малыш…

И, повернувшись, на ощупь побрел к выходу из пещеры. Когда стало светлее, он оглянулся и обомлел. Кем-кем, но малышом назвать идущее за ним животное было никак нельзя – это был гигантский, в его рост, волк. Но только выйдя на свет, он понял, что нет, не волк! Что-то очень похожее, но куда более приспособленное для быстрого и бесшумного бега. Существо было поджаро и буквально пританцовывало от радости, все время пытаясь лизнуть его в лицо, от чего Йаарх, с переменным, правда, успехом уворачивался и продолжал чувствовать исходящие от волгхора волны радости.

– Все верно, Владыка, – услышал он слова князя хралов, – вы чувствуете его эмоции, а он чувствует, что вы от него хотите. И даже понимает простые слова…

Присутствие животного радовало Йаарха, существо было прекрасным и чистым, его чувства давали отдых измученной душе. Но ему нужно имя, вдруг понял Хранитель и, решив пошутить, громко заявил, положив руку на холку волгхора:

– Я нарекаю тебя Росинантом!

Тот весь задергался от радости и опять попытался вылизать лицо своего нового друга.

– Теперь он до конца жизни принадлежит вам, Повелитель, – с улыбкой произнес князь, прекрасно помня, какая это радость, получить своего первого волгхора, будучи еще совсем молодым…

И Йаарх понял, что его шутки никто не оценил, ибо никто в этом мире еще не читал «Дон Кихота». Потом обратил внимание на остальных и увидел, как они, вслед за ним, по очереди заходили в пещеру и возвращались, сопровождаемые волгхорами. Вот уже Свирольт вышел из пещеры, буквально светясь от радости и гордости, сопровождаемый абсолютно черным волгхором, которому он, забыв на некоторое время о своем горе, нарек имя – Тарах. Аральф также не мог сдержать широкой улыбки, поглаживая темно-бурого волгхора, названного им Соорн. Лишь на лицах кровных родичей Хранителя не отображалось ничего, для них-то полученные животные не были первыми. А затем в пещеру зачем-то вошла Мелрия. И вышла со светло-серым волгхором, которого назвала Мартиалом. Потом девушка подошла к Йаарху и с бессовестной улыбкой на устах заявила:

– Я еду с тобой, Владыка!

– Ни в коем случае! – тут же взвился он. – Тебе нужно лежать и выздоравливать!

– Ты, конечно, можешь мне запретить, Владыка! – склонила девушка свою непокорную головку, искоса поглядывая на него живыми черными глазами. – Но это еще не значит, что я послушаюсь!

– Мелрия! – возмущенно вскрикнул князь Фархат.

– Тихо обоим! – приказал Хранитель. – Объясни.

– Рядом с тобой будет происходить столько всего интересного! – вызывающе вздернула подбородок молодая женщина. – Будет происходить многое, считавшееся до сих пор невозможным! А я в это время буду лежать в постели? Нет уж! Я хочу все это видеть! И участвовать!

И она гневно встряхнула роскошной гривой волос.

– Но у тебя же рана! – почти в отчаянии вскрикнул Йаарх, ибо неизвестно почему судьба этой бесстыжей, наглой и отчаянной девчонки все больше волновала его. Да и нравилась Мелрия ему, как почти никакая женщина до сих пор…

Он повернулся к князю и спросил:

– Ну и что же с ней делать?

Тот лишь рассмеялся.

– Я на эту отчаюху уже давно махнул рукой, Владыка. Пусть себе творит, что ей взбредет в голову. Но прошу вас, присмотрите за ней, она мне не менее дорога, чем собственная внучка…

Мелрия удивленно уставилась на князя. Вот так новость! С чего же он всегда гонял ее, как сидорову козу, если она ему так дорога? Впрочем, это уже было неважно, она поняла, что Владыка, как и все другие мужчины, прекрасно поддается «дрессировке». Девушка вновь стрельнула черными глазами в сторону Серого Убийцы, подвинулась к нему и зашипела от резкой боли между ног. Двигаться нужно было осторожнее, если она не хотела опять пропустить все интересное! Она не имеет права показать боли, если не хочет остаться здесь! А Мелрия этого очень сильно не хотела, не желая, чтобы все опять произошло без ее участия. Этого нельзя было допустить! Она широко улыбнулась и нарочито широкими шагами, не обращая внимания на рвущую тело резкую боль, пошла к Йаарху. Остановилась перед ним и с ехидной улыбкой сказала:

– Вот видишь, Владыка! И князь говорит, что меня не остановить. А боль – это всего лишь боль, как я тебе не раз уже говорила!

Хранитель глянул еще раз на хитрую рожицу этой абсолютно бессовестной девчонки и махнул рукой:

– Да черт с тобой, езжай!

– А кто такой черт? – тут же спросила она.

– Ну… это… – протянул, не зная, как ей объяснить, Йаарх, и тут же задал ей встречный вопрос. – А к кому у вас посылают кого-нибудь, если хотят послать его куда-нибудь подальше?

Она склонила голову набок, сморщила свой симпатичный носик, хитро сощурилась и, хихикнув, ответила:

– К тебе, Владыка…

Хранитель сперва не понял, а потом начал хохотать, как сумасшедший. Вот уж чего он никак не ожидал, так это занять вакансию черта. Остальные, ничего не понял, с удивлением взирали на согнувшегося от смеха Владыку и сдержанно улыбались. А в это время к пещере подъехали еще девятеро волгхоров. И лишь на одном из них с чрезвычайно мрачным лицом сидела подаренная Йаарху внучка Фархата. Остальные были нагружены их вещами и массой различнейших тюков. Хранитель удивленно обернулся к князю:

– Фархат, вы же говорили мне, что волгхоры слушаются только одного хозяина. А эти, как я вижу, везут груз…

– Все верно, Владыка, – усмехнулся старик. – Эти восемь волгхоров принадлежат твоим братьям и сестрам, а девятый – моей внучке. У человека друзьями могут быть и несколько волгхоров, и если он попросит одного из них везти груз, находясь рядом с ним, волгхор будет только рад помочь тому, кого он любит.

– Спасибо, я понял, – кивнул Йаарх, с удовольствием рассматривая этих великолепных зверей.

Он давно чувствовал, что должен сделать что-то еще. Что именно, пока, правда, не понимал. Но в эту минуту вдруг осознал, что необходимо дать идущим путем Владыки какой-то отличительный знак. Почему это необходимо было сделать, он все еще не знал, давно оставив попытки осознать, откуда приходят к нему новые знания, считая их играми Духа, живущего в нем. Хранитель уже привычным мысленным усилием развернул нить Предела, свившуюся в спираль над его переносицей, вытянул щупальца Силы, зачерпнул знание о том, что хотел совершить, свернул все это в небольшой комок и сформировал в серебристый медальон на серебряной цепочке, изображавший дракона, обвившегося вокруг меча. Формулу всего сделанного он как бы записал в память, чтобы в дальнейшем создавать подобное, не затрачивая ненужных усилий.

Меч изнутри его сознания наблюдал за происходящим с большим удовольствием. У мальчишки уже многое получается инстинктивно. Пусть он пока еще не понимает, что делает, но ведь делает. Предыдущему Хранителю понадобилось три года, чтобы только суметь притронуться к Пределу, а этот за три недели уже манипулирует им, как сам того хочет. Пускай учится… Только сказал:

«Неплохо, парень! Очень неплохо… Ты уже используешь Предел для материализации!»

«Откровенно говоря, – ответил ему Йаарх, – я бы сам очень хотел знать, как у меня это все получается, откуда приходят ко мне все эти знания. А то я похож на ребенка, которому показали, как пользоваться сложной игрушкой, а он и рад…»

Потом повернулся к князю хралов и протянул ему медальон со словами:

– Возьмите это, Фархат. И запомните – любой пришедший к вам с таким же медальоном, мой вассал или друг. И ваш брат поэтому.

Старый воин с благоговением принял медальон и повесил его себе на шею. Потом спросил:

– А вдруг придет враг, укравший медальон?

– Не придет, – довольный собой, ухмыльнулся Йаарх. – Никто, кроме владельца, не сможет даже взять его в руки, если не захочет этих рук лишиться…

– Благодарю, Владыка! – еще раз поклонился ему князь.

– И еще одно! – мрачно и внимательно посмотрел в глаза Фархата Хранитель. – Запомните, с этого дня все обычаи, связанные с жестокостью и насилием над другими отменяются!

– Все? – на лице старика отразилось недоумение.

– Абсолютно все!

Князь поклонился.

– Повинуюсь, Владыка.

Меч только фыркнул про себя. Неужели же парень до сих пор не понимает, что жестокость для него – абсолютно естественная вещь для хралов. И разница в понимании смысла слов может привести к весьма странным и непредсказуемым результатам. Впрочем, Совмещающего Разности это не касалось и он промолчал.

А Йаарх в это время оглядел своих спутников и по известной уже формуле создал еще двенадцать медальонов. Оказывается, раз сотворенное заклинание навсегда оставалось в памяти, как значок запуска программы. И нужно было лишь подставить параметры, чтобы получить требуемое. Хранитель усмехнулся: глянь-ка, а знание программирования помогает овладеть магией.

Все присутствующие с благодарностью приняли медальоны. Лишь внучка Фархата с шипением разъяренной кошки оттолкнула руку Йаарха, но стоявший рядом князь тут же ударил ее по руке, и девушка все же взяла медальон, с ненавистью смотря на Хранителя.

«Похоже, у тебя враг в собственном стане, дружище», – прокомментировал происходящее Меч.

«С чего бы это она на меня так взъелась?», – удивился Йаарх.

«Да не хочет, видимо, быть рабыней…»

«Так я ее сейчас деду верну, и пусть себе делает, что ей хочется. Я же ей еще ничего плохого не сделал»

«Жалко дуру, – отозвался Серый Меч. – Если ты ее вернешь, то ее по твоему отъезду сразу же на кол посадят»

«Я же запретил подобное!», – возмутился Хранитель.

«Ты запретил, дорогой мой, жестокости… А посадка на кол не принятой рабыни здесь жестокостью отнюдь не считается. Да и тысячелетние обычаи не так-то просто отменить одним приказом. Брось, предать нас по-крупному она просто не сможет. А мелкие пакости? Да пусть ей… Не обращай на дуру внимания и все»

«Ладно, черт с ней», – махнул рукой Йаарх и тут же забыл о глупой девчонке.

– Господин Йаарх, – услышал он вдруг голос капитана Свирольта, который вертел в руках полученный медальон, явно не зная, что с ним делать. – Но я не могу принять его, я ведь не ваш человек, я человек короля Морхра.

– Неважно, капитан, – улыбнулся ему Хранитель. – Он вас ни к чему не обязывает. Но с ним никто из моих друзей никогда не причинит вам вреда.

Свирольт поклонился и молча надел медальон на шею. Йаарх огляделся вокруг и с удивлением обнаружил, что пока был занят, вокруг собралась огромная толпа людей. Но вели себя они, впрочем, как-то очень уж странно. Женщины бросали на него быстрые взгляды и перехихикивались между собой, а мужчины просто молча, с откровенным восторгом в глазах, взирали на него.

– С чего бы это они? – недоуменно спросил Хранитель у Аральфа.

Тот покраснел до ушей и промямлил:

– Н-ну…

– Я вижу, ты знаешь. Так говори! – приказал ему Йаарх.

– До них, наверное, – смущаясь, пробормотал оруженосец, – дошли слухи о ва-ших… э-э-э… ночных подвигах, Учитель…

– Каких подвигах?.. – несказанно удивился Хранитель.

– Н-ну это… – продолжал смущаться Аральф. – Как сказать… Н-ну, когда эти двадцать пять с вами закончили, вы были… э-э-э… ну это, еще в боевом состоянии… Еще не было даже темно и… э-э-э… им, наверное, стало любопытно…

– И что? – ничего не понял Йаарх.

– Они… э-э-э… открыли двери для всех желающих… И желающих… н-ну, это, было… очень… много… Только под утро обо всем доложили князю, он прибежал и прекратил это… э-э-э, безобразие. Иначе, наверное, они бы еще и сейчас продолжали…

Йаарх с минуту стоял, непонимающе хлопая глазами, потом понял, и хохот согнул его напополам.

– Ну, чертовки! Ну, чертовки! – он бил кулаками себя по ногам и никак не мог успокоиться. – Так-то они уважают своего Владыку?..

– Теперь очень уважают! – смеясь вместе с ним, ответила Мелрия. – Просто преклоняются…

– И скольких же вы сквозь меня пропустили? – ядовито осведомился Йаарх.

– Всего лишь чуть более ста, господин мой! – с деланной наивностью захлопала пушистыми ресницами наглая девчонка.

«Меч, скотина ты этакая, что же ты то это безобразие не остановил? – продолжая смеяться, спросил Хранитель у своего внутреннего собеседника. – Ты же мог сделать так, чтобы я более не был способен и все…»

«А мне тоже было любопытно, – тоже противно хихикая, ответил тот, – когда же им надоест. Подлечить тебя ведь не проблема. Жаль только, князь пришел, не дал девок переупрямить…»

– А ну вас всех к чертям собачьим! – в сердцах сплюнул Йаарх. – Ладно, хватит, пора ехать. Но тут в его голову пришло еще кое-что, он повернулся к Аральфу и с ехидцей в голосе спросил:

– А чем ты занимался этой ночью, оруженосец мой?

Юноша смутился окончательно, и щеки его запылали.

– Мне далеко до тебя, учитель… Я уже на третьей сломался…

Хранитель фыркнул и оставил парня в покое. Он обернулся к собравшимся на поляне хралам:

– Я уезжаю, народ мой. Но помните, что я всегда могу вернуться или призвать вас для служения мне и Серому Мечу в иное место. Поэтому помните и выполняйте то, что я вам сказал. Прощайте!

И пошел к своему Росинанту. Волгхор дружелюбно поднял уши и вновь попытался лизнуть его в лицо, но Хранитель ловко увернулся, не желая быть испачканным слюной животного. За то время, что он говорил, кто-то уже успел навесить на волгхора странной формы длинное, но явно удобное, седло со стременами и высокими, наклоненными вперед ручками. Наверняка они служили для того, чтобы держаться – если правдой были слова о сумасшедшей скорости бега этих фантастических зверей. Йаарх попытался взобраться и не смог этого сделать. Животное оглянулось на него и послушно легло на землю. Хранитель Меча с облегчением вздохнул, уселся в седло и волгхор поднялся. Все остальные уже сидели в седлах.

Вдруг один из его кровных братьев, кажется Кват… или Махр, но кто-то из близнецов, вдруг соскочил обратно на землю, снял с седла какой-то сверток и подошел обратно к Йаарху.

– Старший брат! – обратился воин к нему. – Умоляю тебя послушаться меня и одеть эту кольчугу. В ней ты будешь в большей безопасности.

И он развернул подаренный вчера Хранителю боевой костюм храргов. Во второй руке его был серебряный пояс.

«Одень, – тут же вмешался Меч. – От случайной стрелы никто не застрахован».

Йаарх подумал немного, решил послушаться их и слез с волгхора. Он взял костюм из рук кровного брата и стал рассматривать, не понимая, как же его надевают.

– Разреши помочь тебе, – поклонился воин и нажал что-то на поясе костюма.

Тот тут же раскрылся полностью. Внутри он был простеган какой-то мягкой тканью.

– Ничего себе, – присвистнул Хранитель.

«Все древние кольчуги и боевые костюмы созданы на неизвестных нынешним храргам магических или технологических принципах, – объяснил Совмещающий разности. – На каких именно – тебе пока знать необязательно. Важно то, что они абсолютно безразмерны, и в них тебе не страшны ни стрела, ни меч, ни пуля».

Йаарх разделся, перевесил пистолет и подсумок для запасных магазинов на серебряный пояс, переложил содержимое своих карманов в седельные сумки и надел боевой костюм. Он на удивление плотно и удобно охватил тело, сразу став как будто второй кожей. Оглядев себя, Хранитель понял, что похож теперь на черную статую, лишь пояс белого серебра резко выделялся на нем.

– Ну, что ж, теперь можно и ехать, – он снова сел в седло и помахал рукой остающимся.

Но никто не сдвинулся с места. Все ждали его решения. Йаарх недоуменно огляделся по сторонам и спросил у Фархата:

– Но в какую же сторону нам ехать?

Князь поклонился ему и объяснил:

– Вы просто подумайте о том месте, куда хотите попасть на нашем материке, и направьте ваше желание на волгхора. Он сам отыщет самую лучшую и короткую дорогу к цели.

Хранитель в последний раз обвел глазами собравшихся хралов, мысленно прощаясь с этими людьми. Бросил взгляд на лес и сосредоточился на столице Олтияра, одновременно поглаживая животное, и волгхор тут же сорвался с места. Йаарх успел только ухватится за рукоятки впереди, чтобы не упасть. Скорость действительно была бешеной, деревья сливались в сплошную полосу.

Хралы сразу же остались далеко позади.

Глава 9. В дороге, как в дороге…

Отряд, возглавляемый Йаархом, бешено несся по узким лесным тропам уже около часа. Сам же он, сидя на волгхоре, содрогался, вспоминая вчерашнее. Понимание, что необходимо менять мир, где возможно подобное, уже пришло. Вот только как это сделать, было ему, увы, пока неясно. Сперва, по словам Меча, нужно было обрести свою полную силу, совершить Объединение с Серым Драконом. А прав ли он был? Кто знает…

«Кто же все-таки повинен в том, что люди стали рабами настолько жестоких обычаев? Кто и как сотворил это? Неужели же мой предшественник?», – стучали в голове Йаарха вопросы, но ответа на них не было. После воспоминаний о произошедшем настроение испортилось до крайности, и гнев снова глухо клокотал где-то внутри него, не давая сосредоточиться на происходящем вокруг. Ехать на волгхоре было очень удобно, тряски не ощущалось совершенно, даже на самых крутых поворотах. Ничто не мешало размышлять, а по сторонам он давно нагляделся – кроме мелькавших вокруг деревьев почти ничего невозможно было увидать. И Хранитель думал, в очередной раз задавая себе старый, давно набивший уже оскомину, вопрос: почему же люди так охотно становятся рабами? Рабами других, рабами привычек, рабами бога или богов, рабами обычаев, рабами собственных желаний, наконец. Почему они так боятся жить самостоятельно, не выдумывая себе костылей? А этот чудовищный вымысел о том, что Творцу нужны покорные, жалкие, ни о чем не рассуждающие и постоянно о чем-то умоляющие черви? И ведь какая философская база подводится под это мнение… Он никогда не мог в это поверить и много раз до хрипоты спорил с религиозными и в Израиле, и России. Не для того ведь дал Создатель творениям своим свободу воли, чтобы они лишь покорно ждали милостей от него, постоянно скуля и умоляя о них в своих молитвах и добровольно принимая рабство. Ибо Он могуч, а тому, кто действительно могуч, не нужны покорные рабы! Йаарх всегда знал твердо одну истину, яростно споря с любым, предпочитающим рабство – Творец создал их для сотворчества, а отнюдь не для покорного и тупого выполнения Его воли. И человек должен быть свободным, свободным, хотя в душе своей, если уж обстоятельства его жизни таковы, что не дают ему реализовать эту свободу на практике.

Да, конечно, полная анархия тоже невозможна, и необходимо ограничивать людей в проявлении их свободы воли – но только в том, что ограничение свободным индивидуумом свободы воли другого существа запрещено. Нельзя, конечно, допускать насилия одних над другими, если только этот другой сам не жаждет насилия над собой. Тут вырисовывался парадокс и как его разрешить, Йаарх пока не знал, но все же понимал, что нет ничего в мире, кроме издевательств над невинными, что сразу же можно было бы объявить злом.

«Не сходится, друг мой! – вмешался в его размышления Меч. – Если уж ничего нельзя сразу объявить злом, так как же тогда твое оголтелое отрицание хральских обычаев? Ведь кое в чем эти обычаи несут и добро. И опять же – что зло и что добро? Ты знаешь ответ?»

«Не знаю! – хмуро ответил ему Хранитель. – Но я знаю одно – так просто нельзя! Это омерзительно! Тем более, что сделанное ими не было необходимым, мне ведь такое извинение не требовалось!»

«Омерзительно лишь с твоей точки зрения. Этика относительна! Да и о том, что тебе такое извинение не нужно, они знать не могли. Князь дорогой ценой обеспечивал выживание своего народа! И тебе тоже необходимо научиться творить ради долга самые мерзкие и отвратительные вещи, или Повелителем тебе не быть!»

«Я знаю лишь одно! – с яростью ответил Йаарх. – Как сказал один из мудрецов моего народа: „Не делай другому того, чего не хочешь получить сам…“ И именно это правило я хочу попытаться внедрить здесь!»

Меч ничего не ответил. Он был доволен – хралы помогли ему ввести мальчишку в устойчивое состояние ярости и он начал взрослеть. Пусть рвется, мечется, сомневается, мечтает, действует, ошибается… Лишь бы только он не приобрел абсолютной уверенности в непогрешимости собственных действий, в собственной правоте. Лишь бы только не считал себя последней и наивысшей инстанцией. Ибо тогда он будет потерян для дела навсегда…

Размышления Хранителя прервал страшный удар в грудь. Он вылетел из седла, пролетел несколько метров по воздуху и врезался головой в дерево, потеряв сознание.

Очнулся он от льющейся на него воды. И увидел над собой несколько встревоженных смуглых лиц. Где он? Кто эти люди? Что с ним?

– Господин и брат мой, с тобой все в порядке? – услышал он голос кого-то из стоявших над ним. Знакомый уже голос… Вот только никак почему-то не вспоминалось, чей же именно. Ах да, одного из близнецов-хралов… Его кровных братьев… Память постепенно начала возвращаться. Он же ехал на волгхоре и его зовут… зовут … Йосеф… Нет, Йаарх! Здесь его зовут Йаарх… Здесь… А где это, здесь… На Архре… Вспомнив это, он попытался приподняться, но резкая боль пронзила грудь и он со стоном рухнул обратно.

«Лежи спокойно! – раздался в его голове чей-то голос. – Я уже занимаюсь твоим лечением, и скоро ты уже сможешь встать»

Он послушался, но попытался понять, а чей же это голос внутри его головы? И только через некоторое время воспоминания начали окончательно возвращаться к нему. Говорил с ним Серый Меч… «Он что-то сказал о том, что боль сейчас пройдет?» – мелькнул вопрос в голове Хранителя. И действительно, через некоторое время боль, слабость и дурнота начали уходить и вскоре исчезли. Йаарх с трудом поднялся на ноги, поддерживаемый с обеих сторон хралами. Все вокруг плыло…

– Какое счастье, старший брат, что ты согласился надеть кольчугу… – услыхал он голос Квата, более хриплый, чем у брата. – Без нее бы… Хранитель, наконец, смог сфокусировать взгляд и увидел установленные прямо на лесной тропинке чуть впереди два укрепленных, наклоненных в его сторону кола, один над другим. На верхний из них он, по-видимому, напоролся сам, а на нижнем… На нижнем хрипел и истекал кровью его волгхор, в шутку названный Росинантом.

– Нет! – вырвался из его рта отчаянный вскрик, и он поковылял к животному.

Подойдя, Йаарх присел рядом на корточки, положил руку на голову несчастному существу, и оно благодарно лизнуло его в щеку.

– Раньше мы не знали, – услышал Хранитель голос хмурого Махра, стоящего рядом с ним, – куда порой исчезают одинокие всадники на волгхорах. Теперь знаем… На такой скорости обоих пропарывает насквозь…

Гнев вновь охватил Йаарха. Кому и что сделало несчастное животное?! Он встал на ноги, призывая Предел. И уже через несколько секунд почувствовал, как линии его, проходящие сквозь тело, начинают дико вибрировать и наливаться Силой. Не обратив внимания на полузадушенный всхлип Меча, он протянул руки вперед и начал вязь заклинания, приходящего к нему неизвестно откуда. Его спутники вдруг, с восторгом и ужасом одновременно, увидели, как тело Владыки покрылось мерцающим сине-серым огнем. Какая-то сила сдернула извивающегося от боли волгхора с кола и подняла в воздух. Туша животного окуталась серым туманом и ощетинилась тысячами мелких молний. А еще через несколько секунд все закончилось и абсолютно здоровый волгхор стоял на всех четырех лапах, недоуменно хлопая глазами. Владыка же вновь рухнул без сознания.

Первой возле него оказалась Тарнах.

– Воды, быстро! – скомандовала она и принялась похлопывать лежащего на земле Хранителя по щекам.

Шохур быстро снял с пояса флягу и подал ей, но этого уже не понадобилось – их старший кровный брат медленно приходил в себя и уже открыл глаза.

«Ну парень, ты даешь! – раздался в его голове голос Меча. – Предупреждать надо! Еще немного и даже я бы не смог тебя вытащить…»

«А что я сделал?» – слабо удивился Хранитель. «Ты полностью включился в Предел и чуть не сжег себя! Учись контролировать свой гнев или пропадешь к чертям собачьим!» – Меч, судя по голосу, был очень зол.

«Но я… Я не знаю, как я это сделал…» – виновато отозвался Йаарх.

«И знать не надо! – рявкнул Совмещающий Разности. – До Объединения. Сгоришь!»

«Хорошо, хорошо, – поспешил согласиться Хранитель»

Он встал и огляделся вокруг. Все его кровные родственники сбились вокруг него, лишь внучка князя, брезгливо поджимающая губы, и Мелрия, встревожено смотрящая на него, стояли чуть поодаль. Немного впереди он увидел Аральфа и Свирольта, держащих мечи у горла каких-то незнакомцев, судя по одежде – крестьян. Один из них был бородат, лет пятидесяти, а второй совсем еще юноша, лет семнадцати, не более. Присмотревшись к ним повнимательнее, Йаарх понял, что перед ним отец и сын – абсолютно одинаковые носы картошкой, круглые лица и маленькие поросячьи глазки говорили сами за себя. Он подошел поближе и услыхал, как капитан стражи допрашивал старика.

– Ты, падаль, как смел поставить ловушку на личного гостя короля?!

– Но, господин! – визжал крестьянин. – На волгхорах же ездят только хралы!

– Теперь не только! – злобно шипел в ответ капитан, искривив рот в жутковатой ухмылке. – Ты видел этого господина, скот? Он похож на храла?!

– Нет!!! – взвыл крестьянин, полными ужаса и отчаяния глазами смотря на Йаарха.

Капитан оглянулся, увидел Хранителя и облегченно вздохнул.

– Слава Творцу, что вы живы! Что бы я сказал королю… Вы так далеко вырвались вперед, что мы вас не видели. А когда подъехали, то увидели этих двоих ублюдков, уже собиравшихся перерезать вам глотку. Счастье, что мы подоспели вовремя…

– Господин! – взвыл вдруг опять крестьянин, обращаясь к Йаарху. – Простите несчастного старого Туша, я думал, что вы храл!

– А что плохого вам сделали хралы? – прищурив глаза, спросил старика Хранитель.

Но тот только хлопал глазами и тихо всхлипывал. Йаарх нетерпеливо оглянулся и спросил у ближайшего из воинов:

– Шохур, вы когда-либо нападали на крестьян?

– Нет, – храл мрачно качнул головой. – Никогда, мы и сами достаточно выращиваем хлеба и мяса.

Хранитель опять повернулся к слабо трепыхавшемуся в крепких руках Свирольта крестьянину и спросил его:

– Так зачем?

– Как зачем? – удивился тот. – И деды, и отцы наши ставили ловушки…

– И деды, и отцы говоришь… – Йаарх вновь медленно повернулся к Шохуру и ядовитейшим тоном спросил:

– И вы до сих пор ничего не знали?

Воин виновато потупился.

– Нет, Владыка… – прошептал он. – Они всегда ставили свои ловушки только на одиноких всадников. Скоты и про вас, наверное, подумали, что вы один, так далеко вперед вы вырвались. И следов никогда не оставалось. Люди просто исчезали…

И воин заскрипел зубами.

– А ты хоть понимаешь, идиот, – опять обратился Йаарх к крестьянину, – что если бы вас хоть раз поймали, то по всей стране бы пошла война на уничтожение?..

– Не-а, господин! Так ведь принято! – крестьянин снова попытался вырваться из рук капитана.

– Свирольт, – обратился к нему Хранитель, – всыпьте ублюдку по первое число, да вышвырните вон. Он совсем дебил.

– Господин Йаарх! – голос стражника звенел металлом. – Мы в моей стране и это подданные моего короля. Поэтому, простите, но я буду судить их по нашим законам!

Сказав это, капитан упрямо набычился.

«Отступи, – посоветовал Меч. – Он абсолютно прав»

Хранитель хотел посмотреть в глаза стражника, но тот прятал взгляд. Он фыркнул и согласился, отходя в сторону:

– Хорошо, капитан. Это ваше дело!

Свирольт был рад, что Владыка не стал сердиться, ведь уступить он не мог – этого требовала его честь. Он с презрением посмотрел на ублюдка, из-за которого вся страна могла погибнуть в огне войны с хралами и процедил младшему из крестьян сквозь зубы, все еще переживая ужас от возможной смерти Хранителя:

– Ты! Возьми-ка топор и выруби для своего папочки кол потолще. А потом я заберу тебя с собой и отдам в Дом Удовольствий, благо морда у тебя относительно симпатичная.

Улыбка капитана напоминала оскал.

Молодой крестьянин забился, вытаращил от ужаса глаза и обделался. Аральф, держащий его, поморщился и с отвращением отвернулся.

– Не-ет!!! – раздался откуда-то из чащи дикий девчоночий вопль и прямо с дерева, стоящего невдалеке от них, соскочило нечто со с всклокоченными, непонятного цвета волосами, одетое в страшно грязную мешковину и кинулось к Йаарху, упав перед ним на колени и взвыв дурным голосом. Хранитель едва удержал удар, вовремя поняв, что перед ним едва ли шестнадцатилетняя, некрасивая и очень грязная девчонка. Все остальные уже стояли вокруг, обнажив мечи и приготовившись к бою.

– Отбой! – Крикнул им Йаарх. – Всего лишь девчонка.

Сорам поклонился ему, но меча не спрятал:

– Прости, старший брат. Но мало ли кто еще там может прятаться.

Хранитель лишь пожал плечами и вновь повернулся к юной крестьянке, которая, увидев, что на нее обратили внимание, тут же снова взвыла:

– Господин алур! Пощадите моих отца и брата! Умоляю вас!

– Проси капитана, – брезгливо бросил ей Йаарх. – Их судьбу решает он.

Она развернулась к Свирольту и запричитала:

– Благородный алур! Пощадите!..

Страж границы с отвращением отодвинулся от нее и процедил сквозь зубы:

– Проси Владыку принять тебя в уплату за их жизнь. Если он согласится, я так и быть оставлю их в живых.

Он ответил крестьянке лишь для того, чтобы не слышать ее пронзительных воплей и будучи абсолютно уверен, что Серый Убийца вышвырнет ее вон – кому нужна такая рабыня? Девчонка видимо думала так же, но все же, хоть и с гримасой отчаяния на лице, повернулась к Йаарху и выдавила из себя:

– Господин алур! Я, свободная девушка Торха из деревни Манатир, умоляю вас взять меня в ваши рабыни, чтобы выкупить своей свободой жизнь отца и брата.

И она с горьким, безнадежным плачем уронила голову на колени, ожидая презрительного отказа.

«А девчонка здорово рискует», – хмыкнул Меч.

«Почему? Ей то что, вернется к себе домой и все…»

«Когда в деревне узнают, а узнают обязательно, что ее не приняли в рабыни и ее родственники погибли, то ее ожидает точно такая же смерть»

«Почему?!» – опять взбеленился Йаарх.

«Если бы она не предложила себя в уплату, то ничего бы ей не было. Она сама выбрала, прекрасно зная, чем это чревато. Тебе-то до нее что за дело?»

Тон Совмещающего Разности был удивленным.

«Я – человек! – с яростью отрезал Хранитель. – И мне не за что обрекать это несчастное существо на смерть, тем более на столь жуткую. Почему же меня в этом проклятом мире все время заставляют что-то делать против воли?!»

«Да вышвырни ты эту девку и едем», – с недоумением протянул Меч, не понимая, почему его подопечный опять злится.

«А ты не подумал, – устало спросил его Йаарх, – кем я после этого буду себя чувствовать? Последней тварью?»

«У тебя просто избыток совести, парень! Поступай как знаешь, – раздраженно ответил ему Меч и умолк»

Торха стояла на коленях, вся дрожа и уже предчувствуя, как безразличные чужие руки подымут ее, радвинут ягодицы и в ее тело начнет ввинчиваться кол, когда услышала полный ярости голос:

– Я принимаю тебя! Встань!

Она с недоумением поднялась. Душа ее запела – какое счастье! Такой важный и красивый алур согласился взять ее, простую крестьянку, в свои личные рабыни. Ее отец и брат были спасены! Несмелая улыбка начала пробиваться на грязном лице девчонки. Все остальные, включая и двух крестьян, с недоумением смотрели в перекошенное дикой яростью лицо Владыки. Свирольт с брезгливостью отшвырнул крестьянина, который тут же рухнул на колени и принялся отбивать поклоны. Капитан ничего не понимал. Почему господин Йаарх согласился принять эту грязную девчонку, неужели же пожалел? Тогда почему же он так разъярен, что с ним сейчас и заговаривать-то опасно? Он осторожно отошел в сторону и стал там, стараясь быть как можно незаметнее. Аральф тоже отшвырнул своего крестьянина и, зажимая нос, побежал к ручью.

Йаарх тем временем постепенно успокаивался. Почему-то в мире Архр на него все время валилась ответственность за других, которой он совсем не хотел. Он глубоко подышал, чтобы отойти от гнева, привычным уже действием сдвинул Предел и создал очередной медальон, швырнув его девчонке с приказанием:

– Одень и не снимай никогда!

Она тут же выполнила приказ, продолжая с раздражавшей Хранителя собачьей преданностью смотреть ему прямо в глаза. Йаарх подошел к ней чуть поближе и содрогнулся – от девчонки воняло, она, похоже, не мылась несколько лет. Он фыркнул и приказал:

– Вон там ручей, пойди помойся.

И, обернувшись к своим кровным сестрам, спросил:

– Девочки, извините, но может у вас найдется какая-то одежонка для этого существа. Неудобно как-то везти ее в столицу в дерюге.

Рыженькая Икенах улыбнулась.

– Конечно, найдется, старший брат, – и тут же куда-то исчезла, появившись через некоторое время с парой штанов, рубахой и сапогами.

Он обернулся и увидел, что крестьянка с перекошенным от ужаса лицом не сдвинулась с места

– Ну что же ты стоишь? – раздраженно спросил Хранитель. – Я же сказал тебе идти мыться!

– Не губи, господин мой! – взвыла она, вновь рушась на колени. – Ведь мыться грех! Нам священник говорил! Небо покарает…

– Мыться грех? – переспросил Йаарх в полном отупении.

Тут нервы бедного землянина не выдержали и он сел прямо на траву, заливаясь истерическим смехом. Отсмеявшись, он махнул рукой:

– Да черт с тобой, не мойся. Возьми вон у рыжей девушки одежду и переоденься.

Икенах, фыркнув, бросила вещи возле колен грязнули и ушла к подругам.

– Это все мне?.. – потрясенно подняла на Хранителя огромные голубые глаза крестьянка.

– Да. Быстро переодевайся, нам некогда.

Девушка закивала и начала поспешно срывать с себя вонючие тряпки. Йаарх повернулся к хралам и попросил их:

– Братья, пожалуйста, попросите кого-то из своих запасных волгхоров нести ее.

Все четверо коротко поклонились.

И уже через несколько минут они вновь сидели на своих животных, готовясь продолжить путь. Йаарх оглянулся на свою новую рабыню – она сидела на большом, сером с подпалинами, волгхоре, изо всех сил вцепившись в седельные рукояти перед собой. Рот девушки был открыт. Хранитель хмыкнул про себя и хотел уже было командовать отъезд, когда уловил краем уха шепот молодого крестьянина своему спутнику:

– Я же говорил тебе, отец, что и белобрысая сучонка на что-то сгодится! А ты: свиньям скормим, свиньям скормим…

Йаарх медленно развернулся к ним всем телом и рявкнул:

– Ты! Ты, тварь! – и указал пальцем на молодого крестьянина.

Тот немедленно вновь рухнул на колени и начал отбивать поклоны.

– Сестра пожертвовала ради тебя свободой! – ревел Хранитель. – А ты, мразь такая, ее сучонкой обзываешь?! Пшли вон, твари! И глядите мне, не попадайтесь больше на моей дороге, если еще жить хотите!

Крестьяне подхватились на ноги и поспешно исчезли в зарослях. Йаарх молчал, медленно остывая. Кто-то осторожно дотронулся до его плеча, он обернулся и увидел одного из близнецов.

– Старший брат! – обратился к нему воин. – Прошу тебя, разреши мне ехать первым. Мы не хотим, чтобы происшедшее повторилось.

Йаарх лишь молча согласно кивнул головой и кавалькада, следуя за близнецами, двинулась с места.

Через пару часов дороги бесконечные леса начали сменяться перелесками и полями. А еще через некоторое время они окончательно выехали на равнину. Вокруг было много речек и речушек, переполненных рыбой. Мелкие рощицы были разбросаны то тут, то там. Край был благодатным и теплым, что в лесу понять было почти невозможно. Только здесь Йаарх смог приблизительно определить скорость передвижения волгхоров и слегка присвистнул. Эти похожие на волков огромные животные неслись со скоростью не меньшей, чем сотня километров в час. В этот момент к Йаарху обратился капитан Свирольт:

– Если мы будем передвигаться не медленнее, чем до сих пор, то будем в столице уже часа через два.

– Вот и отлично, – усмехнулся Хранитель. – Я бы хотел задать вам пару вопросов, Свирольт.

– С удовольствием отвечу вам, господин Йаарх, – слегка поклонился ему в ответ стражник.

– Я не заметил ранее полей, неужели же они есть только здесь?

– Нет, что вы, – кривоватая улыбка тронула уста капитана. – Но каждый клочок поля приходится вырывать у чащи с боем. Поэтому в лесу поля есть только вокруг деревень. Но зато и обычаи у лесных крестьян совсем уж дикие. Вы сами видели, для них даже мыться грех, священники различнейших религий навязывают им то, что сами хотят. Здешних, равнинных, куда легче контролировать.

– А слова того крестьянина, – внимательно посмотрел Свирольту прямо в глаза Хранитель, – по поводу того, чтобы скормить девушку свиньям, помните?

– Понимаете, господин Йаарх, – слегка смутился капитан. – Во всей стране женщин рождается в несколько раз больше, чем мужчин. В небольших лесных деревнях это несоответствие особенно заметно. Поэтому девочек абсолютно не ценят и творят с ними все, что пожелают. А уж в голодный год…

– Страшненький у вас мир, капитан…

– Да, это так, – Свирольт гордо вскинул голову. – Но это наш мир. Мне хотелось бы многое изменить, но вот только как?.. Если у них даже о мытье такие предрассудки…

– Да уж, – вздохнул Йаарх, – что уж тут говорить о большем…

И он задумался. Но подумать ему так и не дали. Кавалькада в это время проезжала мимо поля, на котором работало несколько десятков человек. Они, видимо, были столь измучены, что даже не обращали внимание на бегущих мимо волгхоров. В дальнем конце поля кто-то, сидящий на лошади, жестоко избивал кнутом другого человека, стоящего перед ним.

«Стой! – услышал Йаарх впервые за несколько часов голос Меча. – Остановись и посмотри внутренним, магическим зрением (а я учил тебя, как им пользоваться), на ауру этого паренька!»

«Какого?» – в недоумении спросил его Хранитель.

«Того, которого бьют кнутом. Смотри!»

Йаарх уже привычно сдвинул зрение в иной диапазон и был потрясен до глубины души. Если вокруг других людей лишь клубилась слабенькая разноцветная дымка, то аура избиваемого парня пылала ярчайшим, на несколько метров вверх вздымавшимся многоцветным сиянием. Он поднял руку и крикнул своим спутникам:

– Стойте!

Все в недоумении остановили волгхоров. А Хранитель спросил у Меча:

«Что это? Почему у него такая аура?»

«Прирожденный маг, гений магии! Но необученный – он ведь из крестьян, да еще и раб, – с горечью отозвался Меч»

«И что, он ничего не может? – в который раз удивился Йаарх. – Но ты же говоришь, что он гений! Неужели же никто из магов не видел его?»

«Его счастье, что не видели… – желчно отозвался Совмещающий Разности. – Если бы его увидел любой местный маг, то тут же купил бы парня, ответ в ближайший лесок и через несколько минут вышел бы оттуда один, оставив позади высушенный досуха труп, из которого вытянул бы всю силу, а вместе с нею и жизнь»

«Какой омерзительный мир, – чуть ли не простонал Хранитель»

«Послушай! – вдруг встрепенулся Меч. – Ты же уже менял судьбы людей в этом мире. Купи мальчишку, разбуди, обучи его, и он будет тебе благодарен по гроб жизни. А свои маги нам еще ой как пригодятся…»

«Ну, что такое человеческая благодарность, я, увы, знаю, – желчно отозвался Йаарх и потрогал шрамы у уголков глаз, оставленные ему именно теми, кого он когда-то вытащил из грязи. – Слишком хорошо помню, но парнишку все-таки спасу, жалко»

Он повернулся к Свирольту:

– Капитан, мне нужна ваша помощь. Отъедем.

Тот молча поклонился и двинул волгхора следом за ним.

– Что вы хотели, Владыка?

Хранитель показал пальцем на парня, которого продолжал хлестать, сидя на лошади, запыхавшийся рыхлый и лысый мужчина с бородой.

– Видите того раба, которого бьют?

– Да.

– Он мне нужен.

– Зачем? – на лице капитана отразилась полная растерянность.

– Необученный маг, – коротко бросил в ответ Йаарх, оставаясь надменно-спокойным.

Свирольт сгорбился, взглянул с жалостью на раба – он ведь слышал, что творят с необученными магами из крестьян. А уж что сделает с несчастным сам Серый Убийца… Но делать было нечего, ибо господин Йаарх все же был личным гостем его короля. Стражник кивнул и сказал только одно слово:

– Едем.

Когда они подъехали поближе, Свирольт вытянул вперед руку с перстнем Власти и крикнул:

– Ты что тут делаешь, скот?!

Лысый, не подымая головы и продолжая сосредоточенно хлестать парня, ответил капитану:

– Наказываю нерадивого раба, господа.

Затем он все же удосужился поднять голову и увидел волгхоров. Потная рожа исказилась от страха, и он собрался было броситься наутек, но не успел. Свирольт вновь выбросил вперед руку с перстнем и крикнул:

– Пограничная стража короля! Капитан Свирольт. Внимание и повиновение!

Лысый уставился на перстень, быстро соскочил с лошади и часто-часто закланялся.

– Слушаю вас, мой господин! Но волгхоры… – его голос сошел на нет.

– Не твое песье дело! А теперь слушай меня! Видишь этого господина? – и палец капитана указал на Хранителя.

– Да, – лысый опять закланялся, но уже в сторону Йаарха.

– Так вот, – продолжал Свирольт. – Он хочет купить этого раба и он личный гость короля. Ты все понял?

– Но господин, – взвыл тот, – я же не могу! Это не мой раб!

– Чей он?

– Госпожи Сторгах! Я только управляющий, госпожа приказала высечь этого раба…

– Где она живет? – спросил Йаарх.

– Там, за рощей, господин! – лысый мелко дрожал.

– Отъедь в сторону, ублюдок, и жди там, мы поедем с тобой к ней. Пшел! – прорычал Хранитель.

Толстяк запрыгнул на лошадь и послушно отъехал метров на двести.

Гадал недоуменно смотрел на лица двух важных господ, едущих на огромных волках. Избитое тело сильно болело, но сдаваться юноша не собирался. Они хотят его купить? Пусть покупают… Он все равно не будет рабом, никогда не будет! Когда-нибудь его таки замучают до смерти, он это прекрасно понимал и давно уже ожидал от жизни только одного – скорей бы уж… Здесь его избивали каждый день, а у этих, новых, наверное будет еще хуже – вон ведь как управляющий порскнул от них. Юноша вновь посмотрел на господ и увидел, как тот, что пониже, соскочил со своего волка и направился к нему. Подойдя, господин в черном костюме достал откуда-то кусок чистой ткани и принялся обтирать ему лицо. Ему, рабу! Но все равно! Они господа! Гадал отдернулся, отступил на шаг и гордо вздернул голову. Глаза его пылали ненавистью.

– Посмотрите на него, капитан, – в восторге сказал Йаарх. – Помните тех ублюдков в лесу? И сравните с ними этого! Он же сохранил человеческое достоинство!

– Да, – согласился несколько удивленный Свирольт. – Он скорее похож на воина, чем на крестьянина. Ох и доставалось же, я думаю, ему за это…

Гадал, недоумевая, переводил взгляд с одного на другого и не мог понять, чего же они от него хотят. Невысокий спросил его:

– А ты знаешь, мальчик, что ты необученный маг огромной силы? Юноше показалось, что его ударили дубиной по голове. Но он тут же понял, что сказанное этим господином было правдой, ибо объясняло слишком многое в его короткой и странной жизни. Также он понял, наконец, зачем он им нужен. Юноша горько усмехнулся, понимая что пришла его смерть. Ну что ж, он не попросит этих сволочей о милости и не заплачет!

– А ты не хотел бы изучать магию? – услышал он вновь голос невысокого. – Ведь без соответствующего обучения она сожжет тебя максимум за два года…

– Скорее бы… – с ненавистью прохрипел юноша и только тут понял, что ему предложили. – Обучаться магии?.. – недоверчиво переспросил он. – Я?..

– Именно так! – улыбнулся ему невысокий. – Я готов взять тебя в ученики, если не испугаешься, конечно.

– Я?! Испугаюсь? – Гадал хрипло рассмеялся. – Чего мне уже бояться?

Капитан Свирольт в недоумении смотрел на Йаарха. В который раз уже Серый Убийца поражал его. Он был абсолютно не таким, как рисовали его легенды. Был то жесток до неимоверности, то совершенно, нечеловечески, жалостлив и добр. Но самым лучшим в нем, по мнению стражника, было все-таки то, что он до сумасшествия ненавидел несправедливость.

Гадал все еще никак не мог поверить происходящему. Его приглашал в ученики маг? Такого просто не могло быть, ведь он обычный крестьянин, да еще и раб. Он смотрел на улыбающееся лицо Хранителя и потихоньку понимал, что тот не шутит. Зловещая ухмылка растянула губы юноши – ну теперь он всем господам покажет! А невысокий опять что-то спросил у него.

– Что?.. – встрепенулся Гадал.

– Я спрашиваю, ты когда-нибудь слышал легенды о Сером Убийце, Владыке Меча Предела?

– И слышал, и читал. Я грамотен! – юноша коротко поклонился.

Тут уж опять удивился Свирольт.

– Грамотен?! Крестьянин?! Каким образом?

– Моя мать пришла в деревню неизвестно откуда, я сам не знаю, кем она была. Она-то и научила меня читать. И у нее было много книг с легендами. Особенно, старыми…

– А как же ты в рабство попал? – поинтересовался Йаарх.

– После смерти матери, которую в деревне побаивались, считая ведьмой, – ответил юноша, – общий сход отдал меня госпоже в счет оброка. Но я не буду рабом! Сто раз сдохну, но не буду!

– Молодец, парень! – хлопнул его по плечу Хранитель. – Только тот и достоин свободы, кто готов за нее умереть! Так, кажется, говорил один поэт в моем мире. И только так и живи дальше! Умри, но не сдавайся!

Гадал несмело улыбнулся в ответ, но глаза его не утратили настороженности. Свирольт с интересом посмотрел на него – кажется, мальчишка стоил тех усилий, которые затрачивал на него господин Йаарх. А тот все продолжал допрашивать юношу:

– Ну, раз ты знаешь о Сером Убийце, скажи мне, как ты к нему относишься?

– Преклоняюсь! – гордо вскинул голову молодой крестьянин. – Он наказывал разных подонков и пытался принести в этот паскудный мир хоть немного справедливости и добра!

– Но легенды ведь говорят о другом?

– А я читал запретные легенды, у матери был старинный свиток с ними! – глаза юноши пылали, все его лицо как бы говорило: «Ну, вот он я! Убей меня, но все равно я прав!»

– Значит, если бы Серый Убийца пришел снова и позвал тебя с собой, ты бы не побоялся пойти с ним? – с хитринкой спросил его Йаарх.

– Я? Побоялся? Да что могло бы быть лучше?!

Хранитель еще раз с удовольствием посмотрел на мальчишку – тот весь пылал, вытянувшись как струна всем своим стройным телом.

– Ну, тогда смотри… – и с мрачной ухмылкой на устах он наклонил голову и вытащил из своего тела Серый Меч.

Гадал широко раскрытыми глазами взирал на Меч, неспешно появляющийся из тела этого странного господина. Неужели же Серый Убийца? Ведь меча в теле, тем более такого Меча не могло быть больше ни у кого. Он вернулся! И зовет с собой, в ученики, его, Гадала. Как же он мечтал о чем-то подобном, засыпая избитым где-то в уголке конюшни. Значит, чудеса все еще случаются?..

Йаарх с радостью наблюдал за ним. В глазах мальчишки впервые начало пробиваться сквозь угрюмость что-то живое.

– Да, Учитель! – Гадал рухнул на колени. – Я готов! Сколько же мечтал о таком!

Хранитель простер лезвие Меча над его головой и торжественно провозгласил:

– Я, Йаарх Фальберг, Серый Маг, именуемый также Серым Убийцей, беру тебя, Гадал, в ученики и обязуюсь заботиться о тебе, и учить тебя магии.

Он наклонил лезвие Серого Меча к губам мальчишки, и тот почтительно поцеловал его со словами:

– Я, Гадал из деревни Алм-Факхот, принимаю ученичество и клянусь повиноваться тебе во всем, Учитель!

В этот момент грянул уже знакомый Йаарху беззвучный гром, и белое сияние на секунду окутало обоих.

Гадал открыл глаза и понял, что чувствует себя как-то иначе. Тело уже не болело. Он ощупал руками свои раны и не нашел их. Учитель вылечил его! И… И он чувствовал свою силу! Вытянув руку вперед, юноша представил себе в ней огонь. И огонь загорелся…

– Стой, мальчик! – поднял руку Йаарх и повторил слова, которые Серый Меч раз сто уже говорил ему самому. – Не делай этого, пока не знаешь, что именно и как ты делаешь. Сгоришь!

Гадал послушно погасил огонь и уставился на Хранителя сияющими от радости глазами. Йаарх подвел его к своему Росинанту, показал на седло и приказал:

– Сядешь позади. Крепко держись за меня руками, не то упадешь.

Волгхоры поднялись, и они направились к трясущемуся управляющему. Тот все видел и пребывал в состоянии ступора – Серый Убийца здесь, да еще и взял в ученики озлобленного на весь мир волчонка? Да что же это творится на Архре, какие еще ужасы ждут их несчастный мир?!

– Веди к хозяйке! – услыхал он приказ и стронул фыркающую и косящуюся на волгхоров лошадь с места, почти не видя ничего вокруг.

Минут через десять пути вдали перед ними открылся прелестный, белоснежный замок, окруженный почти невесомыми, различнейшей, порой самой невероятной, формы башенками. Весь ансамбль, казалось, плыл в воздухе. Красота некоторых башен вызывала слезы. Архитектор, построивший замок, был, по-видимому, гениален… Парк, разбитый вокруг самого замка также был столь красив, что оторопь брала. Йаарху очень бы хотелось узнать, как можно придать деревьям столь причудливо фантастические формы, как удается их поддерживать… Вся композиция создавала впечатление феерии. А перед въездом в парк стояла какая-то очень красивая, столь же воздушная конструкция, состоящая из переплетающихся статуй, разноцветных камней, фонтанов и маленьких водопадов. Вверху были сплетенные между собой лианы и резные шесты, на которых также виднелись фрагменты статуй. Вид был очень красив, несмотря на явный абстракционизм композиции. Но когда они подъехали ближе, Хранителя чуть не стошнило. В странном сооружении использовались не статуи, а живые люди! Их тела были залиты в субстанцию, чем-то напоминающую бетон, насажены на колья, изрублены и изломанны самым причудливым образом. И что самое страшное, вся конструкция глухо стонала – многие из несчастных были еще живы. Йаарх с ужасом, онемев, смотрел на это чудовищное издевательство над людьми, раньше он даже в самых страшных кошмарах не мог бы себе представить, что подобное возможно…

– Госпожа очень любит искусство композиции, – сообщил Хранителю, заметивший его внимание управляющий, показывая на жуткую конструкцию, которая, как это не странно, все же была красива. – И занимается этим каждое утро.

– И это у вас называется искусством композиции? – лицо Йаарха было почти зеленым, он уничтожающе смотрел на Свирольта.

– Рабы очень дешевы и их очень много… – пряча глаза от Хранителя, с болью в голосе пробормотал тот, не зная, куда ему деваться от стыда. – А среди молодых бездельников так называемое «искусство композиции» очень популярно… И король ничего не может с этим поделать. Он пытался запретить подобные зверства, но вмешался Совет и приказал не мешать молодежи развлекаться…

– Какой Совет? – хмуро спросил Йаарх.

– Совет Магов, Серая Башня, – не менее хмуро ответил капитан и, соскочив с лошади, взобрался на конструкцию, где быстро заколол всех еще живых рабов.

Откуда-то выскочило несколько стражников, и побежали в их сторону с воплями:

– Кто посмел?!

– Внимание и повиновение! – вытянул навстречу им руку с перстнем Свирольт. – А ну-ка, скоты, бегом к хозяйке, сообщить, что прибыли капитан пограничной стражи и личный гость короля!

Стражники резко затормозили, развернулись и галопом скрылись в глубине замкового парка. К этому моменту к Йаарху подтянулся остальной отряд, и они все вместе поехали к центральному входу в замок. Подъехав к украшенной всем, чем только можно, в том числе и торчащими на кольях еще живыми людьми, парадной лестнице, землянин соскочил с волгхора и быстро побежал вверх. Гнев уже не пылал внутри, он стал полностью холодным и расчетливым, только глаза Хранителя горели странным, нечеловеческим, серебряного цвета холодным огнем. Свирольт подымался следом за ним, освобождая по дороге от мучений несчастных, посаженных на колья. Остальные спутники Владыки подымались вслед за капитаном.

Они вошли в прекрасно отделанный большой зал, украшенный резными колоннами, гобеленами, драпировками и букетами живых цветов. Художник, украшавший его, отличался великолепным вкусом. В самом зале было довольно много людей – по углам стояли стражники, у левой и правой стен молча переминались с ноги на ногу стайки девушек. А прямо напротив входа Йаарх увидел прелестнейшее существо – пепельноволосую блондинку с безупречным лицом и прекрасной фигурой, молочно-белой кожей, одетую в белоснежное, воздушное короткое платьице. Коралловые губки были слегка раскрыты, обнажая великолепные зубы – весь ее вид вызывал в каждом мужчине желание просто любоваться таким чудом природы. Хранитель оглянулся вокруг в поисках этого чудовища, хозяйки замка, но его прервал серебристый голосок блондинки:

– Я, Элоанна Сторгах, приветствую вас у себя в гостях, благородные алуры. Что привело вас ко мне?

Вперед вышел Свирольт и слегка поклонился:

– Капитан Свирольт, пограничная стража. Алур Йаарх, личный гость его величества, короля Морхра.

– Я так рада приветствовать вас, господа! – улыбнулась красавица. – Как вам понравился мой замок? А особенно моя композиция?

Йаарх потрясенно смотрел на это невинное на вид, прелестное личико. Пухленькие губки, огромные голубые глаза… И все это показалось ему маской, натянутой на звериный оскал чудовища. Его тошнило при взгляде на всю эту красоту. Как же она могла творить такое, ведь она была столь красива?!

– Так это ваша «композиция», госпожа? – все еще не веря переспросил он.

– Моя, конечно! – с гордостью заявила девушка. – У меня богатая фантазия! Мои композиции уже трижды побеждали на конкурсах. Вот!

И она гордо притопнула ножкой.

Хранитель только покачал головой, рассматривая ее. Эта прелестная на вид девушка говорила о творимых ею мучительствах, как о виде искусства… Ему было просто страшно – на Земле подобных людей ему не доводилось встречать. Она была абсолютно уверена в своем праве мучить и убивать других, не думая о том, что же чувствуют эти несчастные, не думая о том, что однажды за творимое придется заплатить собственной жизнью. И он вновь обратил внимание на слова хозяйки замка, продолжавшей тем временем свой монолог:

– Я надеюсь, благородные алуры, что вы останетесь до завтра! Я придумала новую, изумительную композицию по имени «Дуновение горного ветра». Представьте себе, пирамида из цветного камня, по ней сбегают четыре разноцветных водопада, поросшие живыми цветами. По углам конструкции выведены четыре стрелы, на их концах укреплены вращающиеся блоки, к блокам крепятся веревки с петлями. Берутся четыре раба, посимпатичнее, их руки за спиной привязываются к ногам. И они подвешиваются за яйца на стрелах, о которых я говорила раньше. Только языки скотам нужно вырвать заранее, чтобы не портили своими гнусными воплями красоту композиции. Вы только представьте себе, как это будет красиво, когда подвешенные рабы начнут синхронно вращаться над водопадами!

И она запрыгала от радости, как ребенок, получивший конфету. Потом прощебетала:

– Как жаль, что яйца у них так быстро отрываются… – и обиженно надула свои пухлые губки.

У землянина перехватывало дыхание от отвращения и ужаса, с которыми он смотрел на это изумительное тело, скрывающее жуткую душу. У него было ощущение, что хозяйка замка просто не понимает, что же она творит. У нее был невинный вид маленькой девочки, хвастающейся чужим и большим дядям своими новыми рисунками. Кто же так воспитал это существо, кто несет ответственность за то, что прекрасная девушка превратилась в чудовище? Хранитель еще раз потрясенно посмотрел на красавицу и все же, хоть и с немалым трудом, заставил себя поклониться и, едва проталкивая в глотку слова, произнес:

– Госпожа Сторгах, я прошу вас оказать мне услугу. Я был бы очень вам благодарен, если бы вы согласились продать мне одного из ваших рабов. Вот этого…

И он вытолкнул к ней прячущегося за его спину Гадала. Красотка присмотрелась, зловещая ухмылка исказила ее красивое личико и она воскликнула:

– Этого?! Ни за что! Я с удовольствием подарю вам любого другого, господин Йаарх, но только не этого! Я уже решила, что непокорная тварь будет использована в завтрашней композиции. И я своих решений не меняю. Он будет подвешен!

Она капризно топнула ножкой в туфельке с высоким каблучком.

– Госпожа, – попытался урезонить ее Хранитель, – поймите, я маг и мне не нужен другой раб. Только у этого есть нераскрытый магический дар. Мне нужен ученик, а не обычный раб!

Красавица широко распахнула голубые глаза и захлопала в ладоши:

– Необученный маг! Как здорово! У меня таких еще не бывало. Ой, сколько всего интересного я для него придумаю! Нет, нет и нет! Я вам его не продам. Даже и не просите…

Гадал медленно зеленел, слушая все это, но только еще упрямее сжимал свои узкие губы. Йаарх продолжал внимательно смотреть на госпожу Сторгах и уже просто не знал, что и делать с этой тварью. Побоище учинять все же не хотелось.

– Господин маг! – раздался в его ушах смеющийся голос хозяйки. – Да не расстраивайтесь вы из-за какого-то раба. Вот давайте я вас сейчас утешу…

Она щелкнула пальцами, и рабыни тут же подставили под нее легкую мягкую кушетку. Красотка задрала до пупа свое легкое платьице, под которым ничего не было, и уселась на край кушетки, широко расставив свои великолепные ноги. Хранитель ошеломленно уставился на ее чисто выбритую промежность.

– Давайте я отдамся вам, господин маг, – кокетничала девица, водя маленьким пальчиком у себя между ногами. – Вот только возбужусь…

И совсем другим, вдруг ставшим визгливым, голосом она крикнула худенькой девушке-рабыне, с отрешенным видом стоявшей у дальней стены:

– Ты! Сюда! Сюда, тварь, быстрее! Бегом, если на кол не хочешь!

Рабыня сорвалась с места, подбежала к кушетке и рухнула перед ней на колени, уткнувшись лицом между ног хозяйки. Эта, всегда ранее возбуждающая Йаарха, картина любви двух женщин сейчас не вызвала в его душе ничего, кроме отвращения. На память ему пришла Мелрия и то, что с ней сделали. Лучше бы уж с этой вот мерзостью в женском обличье сотворили подобное, чем с милой его сердцу бесстыжей хралкой. Вот уж кого бы ему ничуть не было жаль…

«А хочешь, чтобы с ней сделали еще худшее и, притом, совершенно законным образом? – услышал Хранитель внутри себя голос Серого Меча. – И это даст тебе возможность законным же образом получить Гадала, не устраивая тут Варфоломеевской ночи…»

«Как?» – решительно спросил он.

«А как же твоя сверхчувствительная совесть?» – удивился Меч.

«По поводу этого чудовища в женском обличье, этой… этой… У меня даже чувства жалости не возникнет! Я возьму на себя этот грех»

«Где ты видишь грех? – фыркнул Совмещающий Разности. – А нужно тебе всего лишь дать ей в рот»

«Что?!»

«Дать ей в рот! Но очень быстро и насильно. Этим ты ее прилюдно опозоришь. И как только твой член окажется в ее рту, у нее уже не будет ни имени, ни имущества, ни пола…»

«Как это?» – поразился Йаарх.

«После того, как ты ее опозоришь при всех, то ты должен будешь или сам удалить ей все признаки пола, или поручить это кому-то другому. И это закон здесь. Гнусный, конечно, закончик, но он есть. Да мразь эта заслужила подобное, если еще не худшее. Пусть испытает на себе, каково приходилось тем, кого она мучила и убивала! – голос Меча был сух и спокоен»

«Что заслужила, то заслужила… – согласился Йаарх. – Но у меня на нее просто не… не…»

«Не беспокойся об этом, – понял его собеседник. – Это моя забота. И я постараюсь, чтобы для тебя все закончилось как можно быстрее – понимаю, насколько она тебе отвратительна»

«Хорошо, сделаем так! Но все-таки, – не удержался он от вопроса, – скажи мне, как в таком прекрасном теле могла оказаться столь жуткая душа?»

«Продукт определенного и целенаправленного воспитания… И, к моему глубочайшему сожалению, я думаю, что таких здесь много», – ответ был дан тихо, но с яростью, клокочущей в голосе.

Хранитель обернулся к Свирольту и прошептал ему на ухо:

– Мне не нравятся ваши законы, капитан. Но сейчас я намерен воспользоваться одним из них…

Стражник, ничего не поняв, лишь удивленно поднял брови. Он увидел, как я Йаарх подошел к кушетке, отодвинул в сторону рабыню и сказал хозяйке замка:

– Давай-ка лучше я.

– Господин маг желает полизать меня? – донесся до него издевательский голос красотки.

– Да, почему бы и нет, – спокойно ответил ей Хранитель. – Вот только наоборот…

Резким движением он схватил ее за волосы и, стянув с кушетки, швырнул на колени, одновременно другой рукой доставая уже напряженный, благодаря Мечу, член. Затем сильно ударил ее обеими ладонями по ушам, отчего прелестный ротик широко распахнулся, и сунул туда свой орган. Схватив блондинку обеими руками за уши, Йаарх принялся методично насаживать ее на себя, не испытывая при этом никаких чувств, кроме глубочайшего отвращения.

Хозяйская стража двинулась было вперед, но, хорошо видя восьмерых вооруженных хралов, явно не спешила – умирать раньше времени никому из них не хотелось. А уж увидев, что сделал с их хозяйкой приезжий и поняв, что насилуемая бабенка им больше не хозяйка, стражники и вовсе остались стоять на месте.

Хранитель почувствовал приближение конца и излился в рот красотки. Побыстрее вытащив член, он спрятал его и отшвырнул визжащую от дикого ужаса бывшую хозяйку замка обратно на кушетку. Затем он отошел в сторону и стал там, чувствуя себя измаранным и опоганенным.

Капитан Свирольт был просто в восторге. Господин Йаарх совершил с одной из тварей, которых и при дворе было пруд пруди, то, о чем он, даже при своем высочайшем положении, даже и мечтать не мог. Ведь у каждой из сучонок было огромное количество богатой и влиятельной родни. Но Серому Убийце на все эти нюансы было попросту наплевать! Стражник довольно рассмеялся, представив себе выражения лиц семейства Сторгах, когда они узнают о произошедшем. Еще бы – их наследница…

Йаарх тем временем повернулся к хралам и каким-то скрежещущим голосом спросил:

– Кто сделает необходимое?

– Разрешите мне, господин мой! – выпрыгнула вперед Риаллах, внучка князя, его рабыня.

Руки ее уже сжимали широкий кинжал, губы тряслись, и она беспрерывно облизывали их. Глаза горели предвкушением.

«Да-а… Ох и сокровище мне досталось… Фархат знатно пошутил, подарив мне ее…», – мелькнула у Хранителя невеселая мысль.

«Вот уж верно, – отозвался Меч. – Посмотри, вся трясется от желания помучить… Она не ничуть не лучше той, которую собралась урезать. Кажется, я был не прав, и тебе еще придется хлебнуть с ней горя…»

Йаарх, еще раз с грустью посмотрев на Риаллах, разрешающе махнул ей рукой. Ему очень не хотелось смотреть на последовавшее, но он заставил себя, прекрасно осознавая то, что внучка Фархата является в данном случае всего лишь его руками, а ответственность за все лежит на нем. Это им был вынесен приговор прелестной паучихе, и он был просто обязан следить за его приведением в действие.

Риаллах, зловеще ухмыляясь, направилась к завизжавшей блондинке, возящейся на кушетке подобно пойманному в капкан животному. Она видимо все еще никак не могла поверить в то, что с ней произошло. Хралка тем временем попробовала пальцем лезвие кинжала и крикнула служанкам, стоящим поодаль:

– Неужто не хочется отплатить бывшей хозяйке за все радости жизни? Держите суку!

Девушки радостно заухмылялись, а четверо из них подошли и схватили госпожу Сторгах за руки и ноги. Та бешено забилась в их крепких руках и пронзительно закричала. Риаллах с неудовольствием посмотрела на рабыню, только что ублажавшую госпожу языком и девушка, сразу поняв, что от нее требуется, метнулась к столу, стоявшему у стены, схватила щипцы для орехов, нож и уже через пару минут швырнула хозяйкин язык под ноги внучки Фархата. Хралка довольно улыбнулась – приятно, когда тебя понимают без слов. Она скомандовала:

– А ну-ка, раздвиньте ей ноги пошире!

Служанки постарались от души, подняли и развели ноги блондинки так, что затрещали суставы. Риаллах хищно оскалилась, подошла к ней и пальцами раздвинула ее половые губы. Затем приложила к ним лезвие кинжала и провела первый надрез. Кровь брызнула ей прямо в лицо, и молодая женщина хищно облизала губы. Она подняла кинжал и, радостно смеясь, очень медленно ввела лезвие во влагалище бывшей хозяйки замка… Не имея возможности кричать, несчастная лишь хрипела и слабо дергалась в руках служанок. Хралка выдернула окровавленный кинжал из ее тела, обошла любительницу «композиций» вокруг, затем содрала с нее остатки платья и не спеша, явно наслаждаясь происходящим, отрезала ей обе полных, красивых груди. Опять вернувшись к промежности урезаемой женщины, Риаллах принялась кромсать ее половой орган. Она довольно долго мучила уже даже не дергающуюся, только слабо хрипящую блондинку, прежде чем наконец-то вырезала ее половую щель. Хралка швырнула отрезанное на подставленное рабыней блюдо и приказала повернуть тело на живот, желая продолжить пытки, но раздался голос Владыки:

– Хватит! Она свое получила!

Хрипящую жертву оставили в покое.

Йаарха тошнило, содержимое его желудка стремилось вырваться наружу, и он едва сдерживал себя. Он не понимал, каким образом после таких адских мучений несчастная тварь была еще жива, и он спросил у Меча:

«Скажи мне, Совмещающий, почему она все-таки еще жива? В моем мире человек с такими ранами давно бы умер от болевого шока…»

«Я уже понял, что здесь у людей болевой порог в несколько раз выше, чем у вас, на Земле, – ответил Меч. – И здесь, по-видимому, нет бактерий, из-за которых вы у себя получаете заражение крови. Здесь человек, если не умер сразу, выздоравливает от таких ран, от которых бы в твоем мире загнулся бы обязательно»

«Ясненько…», – протянул Хранитель.

Их диалог прервал голос капитана Свирольта:

– А вы знаете, Владыка Йаарх, что отныне и этот замок, и рабы, и все земли, да и все остальное здесь принадлежит вам?

– Не знал, – равнодушно ответил Хранитель. – Но если так, то я знаю, как этим всем распорядиться.

Он повернулся к лысому управляющему и скомандовал:

– Сюда!

Тот галопом подлетел к своему новому хозяину и рухнул на колени.

– Да, господин?! – взвыл он.

– Писать умеешь?

– Конечно!

– Тогда записывай и исполняй! – фразы Йаарха были жесткими, рублеными и короткими. – Все рабы отныне свободны. Все земли замка раздать в аренду крестьянам за три десятых урожая и приплода скота. Никого не заставлять работать бесплатно, оплачивать работу справедливо. Самым бедным оказать помощь из средств замка. Бездомным и живущим в развалюхах за счет замка же построить новое добротное жилье. Ты все понял?

– Все понял, господин мой! Но… – управляющий был в полном недоумении, так никто и никогда не поступал.

– Никаких но! Если не выполнишь, из-под земли достану, и позавидуешь своей бывшей хозяйке.

– Все будет сделано, господин мой! – преисполнился преданности лысый.

– И еще одно, – указал Йаарх на слабо трепыхающееся, окровавленное тело блондинки. – Это вот, если выживет, продать в… Как вы называли это заведение, Свирольт, Дом Удовольствий?

– Именно, – поклонился капитан.

– Так вот, – вновь повернулся Хранитель к управляющему. – Повторяю: это вот, если выживет, продать в Дом Удовольствий, причем в самый гнусный.

– С удовольствием, мой господин! – злорадная ухмылка управляющего не позволяла сомневаться в его искренности.

Йаарх отвернулся от него и посмотрел на юного мага, с восторгом взиравшего на все произошедшее перед его глазами.

– Ну вот, а ты боялся, Гадал, – укоряюще обратился к он к юноше. – Я никогда не брошу в беде ученика или друга.

Парнишка лишь радостно посмотрел на него и низко поклонился.

– Ладно, – бросил Хранитель. – Нам пора ехать.

И он быстро пошел в сторону выхода, остановившись по дороге лишь возле одного из стражников замка с лицом поумнее, чем у прочих.

– Ты! – обратился он к солдату и тот вытянулся. – Если сумеешь поймать управляющего на нарушении моих приказов, получишь сразу трехлетнее жалованье. Понял?

– Да, господин! – радостно осклабился стражник, а управляющий побелел и схватился за сердце.

Еще через несколько минут кавалькада уже на полной скорости выносилась из ворот замка. Они вновь выехали на главную дорогу и помчались в сторону столицы. Местность вокруг была очень красива, но Йаарху было не до красоты – он кипел от гнева, который стоял в его сознании подобно огненной стене.

«Успокойся, парень! – посоветовал ему Меч. – Я понимаю твое состояние, но когда мы пришли сюда в прошлый раз, здесь было по другому, но ничуть не лучше. Кое-что мы сделали, но полностью исправить этот мир нам с Алларом так и не удалось. Не думай, что это удастся и тебе, тем более одним наскоком…»

«Кто такой Аллар?» – глухо спросил Хранитель.

«Так звали твоего предшественника.»

«Но я все-таки должен попытаться хоть что-то изменить», – все с тем же раздражением сказал Йаарх, но Меч ничего не ответил ему.

Волгхоры продолжали с бешеной скоростью нестись по дороге, постоянно обгоняя группы телег, всадников и пешеходов. Движение было очень оживленным, да и сама дорога скорее походила на многополосное шоссе. Она была очень тщательно вымощена камнем. Все встречающиеся им люди при виде волгхоров бросались наутек с крайне перепуганным видом. По сторонам дороги проносились мимо них огромное количестве городков и деревень – видимо страна была перенаселена. Наблюдая все эти картины, Хранитель постепенно успокаивался. И уже где-то через час он попытался задуматься о себе и удивился. Ведь ему никогда не были свойственны такие страшные приступы гнева и ярости. Откуда же в нем это взялось? Ничего не понимая, он спросил об этом у Меча.

«Ну, как тебе сказать, – осторожно ответил спрашиваемый, – ты ведь только частично человек, а частично – дракон. Драконы же подвержены так называемому „драконьему гневу“. Это слепая, не рассуждающая и ослепляющая ярость. И научиться ее контролировать очень и очень непросто…»

«Ясненько, – кривовато ухмыльнулся Йаарх. – Обдраконился, значитца…»

«Пока ты жил на Земле, твоя драконья половина спала. Теперь она начинает просыпаться и создавать тебе проблемы. Постарайся научиться все время держать себя в руках, делай свою ярость холодной и расчетливой, а не то однажды по-глупому погибнешь. Я помню такие случаи…»

«Но все-таки, – устремил взгляд вдаль Хранитель. – Я клянусь тебе и себе, что или изменю этот мир, или уничтожу его, или погибну. Ты слышал?»

«Слышал», – коротко ответил Совмещающий Разности и надолго умолк.

Серый Меч был крайне доволен – у мальчишки появилась цель. Пускай мучится, учится на своих и чужих ошибках, учится быть Владыкой. Пусть затевает войны и убивает, перестраивает все вокруг, как ему того захочется. О людях этого мира Меч не думал, они были ему абсолютно безразличны. Чем безнадежнее будет ситуация здесь, тем лучше – Хранитель придет в большую ярость, а это соответствовало плану развития. Если парню удастся научится повелевать и не становится при этом тварью… «Да, если все-таки научится, тогда посмотрим…», – весело подумал он, привычно скрывая мысль от своего носителя.

Еще часа два дороги прошли совершенно незаметно, Йаарх даже задремал, слегка укачанный размеренным галопом волгхора. Но впереди показалась огромная, сложенная из каменных глыб, почти стометровой высоты, стена.

– Олтияр, господин Йаарх! – прервал дрему Хранителя голос Свирольта.

Вся стража у Мелиандровых ворот Олтияра была поднята по боевой тревоге. По главной дороге страны нагло, не скрываясь, неслось прямо к воротам города десятка полтора хралов на волгхорах. Пожилой полковник сжал зубы – неужели же снова нашествие? Он внимательно всматривался в приближающихся варваров, боясь признаться самому себе в собственном страхе.

– Господин полковник! – вдруг закричал один из стражников, приложивший к левому глазу кристалл Видения. – Среди них капитан Свирольт! На волгхоре!

– Дай сюда! – офицер вырвал из рук солдата кристалл и посмотрел сам.

Да, стражник прав, знакомая до боли, надменная рожа Свирольта резанула его глаз. Она казалась еще надменнее рядом со смуглыми лицами хралов. «Ну и ну, – подумал полковник. – Если Пограничная Стража подружилась с хралами и те подарили им волгхоров, то теперь паскудные выскочки совсем жизни старым служакам не дадут…»

– Отменяй тревогу! – зычно гаркнул он. – А ты, Цыртик, галопом во дворец, сообщить королю, что Свирольт с гостями едет.

Молодой стражник поклонился своему командиру и бегом устремился по улице в направлении дворца.

Кавалькада тем временем приблизилась к воротам. Йаарх с любопытством рассматривал их – они были металлическими, десятиметровой высоты и толщиной не менее метра. Он не выдержал и поинтересовался у капитана:

– Этот город кто-нибудь когда-нибудь брал?

– Однажды… – и Свирольт кивнул в сторону хралов. – Они.

Ворота приоткрылись, и оттуда вышел пожилой стражник в блестящем панцире. Капитан выехал вперед, выставив руку со своим перстнем и рявкнул:

– Капитан Свирольт со спутниками по приказу его величества, Хамальт!

– И сам вижу, дорогой, не слепой еще! – проворчал стражник, в упор разглядывая его. – Где волгхора-то отхватил?

– Где надо! – криво ухмыльнувшись, отрезал капитан. – Открывай ворота!

– Ладно, ладно… – проворчал стражник и махнул рукой.

Ворота медленно поползли в стороны. Кавалькада неспешно проследовала внутрь. Хранителю было интересно, и он вовсю разглядывал открывающееся ему зрелище. Город был суров, но по-своему красив и очень многолюден. Здания были высокими, не менее десяти этажей каждое. Йаарх вертел головой, рассматривая разнообразно и довольно богато одетых людей, множество лавок, таверн и магазинчиков. Архитектура была несколько причудлива на его взгляд, дома были украшены фронтонами и колоннами, будучи, в основном, почему-то шестиугольными. Улицы были очень широкими, невероятно чистыми и вымощенными полированными каменными плитами, столь плотно пригнанными друг к другу, что Йаарх не смог рассмотреть просветов. Нигде не валялось никакого мусора, и это удивило его – ведь даже в Иерусалиме, современном ему, мусор на улицах был обычным делом. Горожане провожали всадников изумленными взглядами – ну еще бы, в город пожаловали хралы! Да еще и волгхорах, этих чудовищных подобиях волков. Но, как не странно, никто не боялся.

– Сколько населения в городе? – спросил Йаарх у капитана.

– Более трех с половиной миллионов, – гордо ответил тот.

Хранитель Меча пораженно откинулся в седле. Такое огромное население в средневековом городе?! Это казалось ему невероятным – неужели же здесь не было эпидемий, как на Земле в средние века? Он принюхался, но вокруг не было даже малейшего намека на вонь. Он ведь очень много читал исторических книг и был уверен в том, что в подобных городах в те времена не было канализации. Но здесь все же был иной мир, и тут могло быть, что угодно. Он вновь присмотрелся к мостовой и увидел, что она была чисто вымыта. Покосившись на Свирольта, он отметил гордый вид стражника и понял, что тот любил свой город.

– Как вы добиваетесь такой чистоты в городе, капитан?

– Это довольно трудно и дорого, – ответил олтиярец. – Десятки тысяч людей каждую ночь моют и чистят весь город. И казна им очень хорошо платит. А штрафы за выброс мусора столь велики, что никто даже и не пытается делать это. В столь огромном городе по-другому просто нельзя. Наши ученые уже давно отметили зависимость эпидемий от грязи.

– И канализация у вас есть? – недоверчиво спросил Хранитель.

– Естественно.

– И все районы города столь чисты? Неужели же у вас нет трущоб?

– Есть. Но даже там моются улицы. И бедняки не хотят идти в долговую яму за неуплату штрафа, поэтому вынуждены поддерживать чистоту.

– И при всем этом, – укоризненно показал головой Йаарх, – такие обычаи…

Капитан лишь смущенно отвернулся.

Улица сменялась улицей, когда, при въезде на одну из площадей, Хранитель не услыхал позади себя сдавленный хрип. Он оглянулся и увидел Свирольта, который раскачивался в седле, схватившись руками за шею и полузадушено хрипя, и смотрел куда вбок. Он проследил взгляд капитана и содрогнулся. Слева была огромнейшая площадь, посреди которой стоял помост. На нем была установлена какая-то машина. А сбоку… А сбоку от машины торчал кол, на который было насажено искореженное, избитое, изрезанное и измученное девичье тело. «Его невеста…», – вспомнил Йаарх жуткий рассказ несчастного стражника и холодный гнев опять пузырем поднялся со дна его души. Подъехав ближе, землянин положил руку капитану на плечо:

– Держитесь, Свирольт… – почти прошептал он. – И я буду не я, но они ответят. И больше ни одна невинная девушка не погибнет такой смертью!

– Если бы это было так… – охрипшим голосом через силу вытолкнул из себя стражник и, махнув рукой, сдвинул волгхора с места.

– Кто это был? – подъехала к Хранителю с вопросом Мелрия.

Он с нежностью посмотрел на живую любопытную мордашку девушки и с горькой улыбкой ответил ей:

– Его невеста… Девочку схватили те, кто называет себя моими последователями, и два дня страшно ее убивали. Пока его не было…

Девушка с сочувствием и жалостью посмотрела вслед капитану, но ничего не сказала, ибо говорить тут было не о чем.

– Я накажу их! – ощерился Йаарх. – Страшно!

– Ему это уже не поможет… – задумчиво ответила она и отъехала в сторону.

Всадники продолжали двигаться по улицам города, но Хранитель уже почти не обращал внимания на окружающее, вновь поглощенный своим гневом. Только иногда, когда толпы народу становились слишком уж плотными и сопровождающие их стражники начинали вопить: «Дорогу! Дайте дорогу!», он смотрел вокруг и немного удивлялся бурлящей жизни этого странного города. Впереди показался просвет и кавалькада наконец выехала на центральную площадь, на которой находилась королевская резиденция, окруженная двадцатиметровым, ажурным на вид, но явно крепким забором. Йаарх опомнился и начал внимательно изучать дворец. Он был построен из светло-серого камня и был поистине огромен. Сотни составляющих его строений были связаны в одно целое переходами, висячими галереями, ажурными мостиками и создавали, несмотря на явную разнородность, впечатление единого ансамбля. Хотя смесь стилей иногда была весьма причудливой и резала взгляд. К входным воротам вела широкая, мощеная белым камнем дорога. Сами же ворота были узорчатыми, отлитыми из бронзы. По всему периметру ограды дворца на расстоянии не более десятка метров друг от друга стояли стражники. У самого входа их было, наверное, не менее двадцати. Впереди всех стоял разодетый в развевающиеся шелка вельможа. Когда Хранитель со спутниками подъехали поближе, он стукнул об землю посохом, который держал в руке, поклонился и провозгласил:

– Капитан Свирольт и вы, господа! Король ждет вас! Прошу только оставить ваших животных в Первой конюшне дворца, она освобождена.

И стража четко, красиво расступилась, образовав ровный проход. Цепочка всадников на волгхорах медленно втянулась внутрь. Свирольт с угрожающим лицом ехал впереди, он уже успел придти в себя и обдумывал предстоящие действия. Привычными путями он вел отряд к конюшням. Подъехав к дверям первой из них, капитан спешился и строго-настрого приказал своему волгхору не трогать перепуганных донельзя конюхов. Затем обернулся к остальным и сказал:

– Мы прибыли, господин Йаарх! Ваши вещи отнесут в выделенные вам покои. У меня есть только одна просьба, попросите своих животных не трогать конюхов и слуг. И прошу за мной.

Все спешились и вслед за Свирольтом поднялись по широкой, но отнюдь не парадной лестнице. Он долго вел их через целую анфиладу нелепо, по мнению Йаарха, изукрашенных комнат, коридоров и залов. Наконец капитан завел Хранителя со спутниками в небольшой зал с обтянутыми синим бархатом стенами и украшенном развешанными на стенах шкурами животных. По углам его стояли низкие, удобные диваны и накрытые столики. Стражник вновь поклонился:

– Господин Йаарх, я очень прошу Вас и ваших спутников подождать здесь некоторое время, король вас скоро примет.

И вышел в боковую дверь. Он шел по знакомым с детства коридорам к любимой комнате короля. У порога остановился, вздохнул и постучал.

– Входи, – раздался голос Морхра.

Он вошел и увидел короля, сидящего в кресле, положив ноги на низенький столик и курившего свою любимую огромную резную трубку, доставшуюся ему от деда. Увидев Свирольта, он встал, подошел и обнял младшего брата.

– Прости… – шепнул он капитану на ухо. – Я не смог спасти твою невесту… Мне доложили о ней только утром, когда ее уже вывели на помост. А вырывать оттуда…

– Я понимаю… – с горечью ответил принц. – Весь город был бы уже залит кровью… У них слишком много последователей. А девочка была из мещан…

– Да, дворянку схватить так нагло они бы все-таки не решились… – король скрипнул зубами.

– Но к чему мне эти надутые спесью дуры? – с презрением ответил Свирольт. – К тому же ты забыл историю с дочерью Тонха – она же была дворянкой, но жрецы взяли ее. Я надеюсь сейчас лишь на одно – Владыка обещал мне, что смешает их с землей.

– Владыка?! – глаза Морхра расширились.

– Да, брат, – с легкой насмешкой ответил ему принц, – я уже знаю, кто он такой.

– И твои впечатления? – быстро спросил король.

– Поражен.

– Чем же? – лицо Морхра отразило живейшую заинтересованность.

– Он парадоксален, – ответил Свирольт. – Иногда крайне жесток, иногда до смешного добр, совестлив до безумия и ненавидит несправедливость и рабство такой ненавистью, что страшно становится. А главное – горит жаждой хоть как-то изменить этот мир.

Король Олтияра надолго задумался. Лишь через несколько минут он вздохнул и спросил у младшего брата:

– Откуда у вас волгхоры?

– Хралы теперь принадлежат ему душой и телом. Оказывается, этот народ образовался из собственной стражи Владыки, оставшейся без повелителя.

– Что ж, все даже лучше, чем я ожидал, – ухмыльнулся Морхр. – Но, прошу тебя, расскажи мне все по порядку.

Свирольт с удивлением посмотрел на старшего брата, не понимая, чего же тот ожидал и, пожав плечами в недоумении, начал свой рассказ с момента встречи с Йаархом в трактире. Король слушал его очень внимательно, порой задавая уточняющие вопросы. Он, не переставая, курил, видимо от волнения. Когда принц закончил свой рассказ прибытием во дворец, Морхр долго сидел молча, переваривая услышанное, потом вдруг ехидно улыбнулся.

– Ну и извиненьице у этих хралов. Не хотел бы я оказаться на месте Владыки. Съесть этакое…

– А что, ты, если бы понадобилось для дела, не смог сделать такое? – ироничная ухмылка искривила губы Свирольта при этом вопросе – он вспомнил вытянувшееся и побелевшее лицо Йаарха, когда тот понял, что же именно он съел.

– И многое значительно худшее, – ответил брату король, и они понимающе улыбнулись друг другу.

– Так что же ты думаешь по его поводу? – посерьезнев, спросил принц.

– Он много лучше, чем я ожидал. А какой прекрасный способ борьбы с «золотой» молодежью, любителями «искусства композиции» он нам подсказал… И магам нечего возразить – все по закону…

– Да! – засмеялся Свирольт. – Он был просто великолепен, когда швырнул эту тварь на колени.

– Наследницу известнейшего рода – и в Дом Удовольствий! Да, притом, в самый гнусный! – продолжал от души хохотать Морхр.

– Туда ей и дорога! – также со смехом констатировал принц. – Но, брат, ты все-таки ушел от ответа на вопрос, зачем ты его пригласил…

Лицо короля стало торжественным, он встал и негромко, но твердо, сказал:

– В коронационном зале сейчас готовится церемония принесения мною и всем Олтияром клятвы вассалитета.

Если сказать, что Свирольт был потрясен этим заявлением, то этого мало. Он был уничтожен.

– Но брат! Это же война со всем миром!

– Да, это война! – согласился Морхр, его глаза горели каким-то нездоровым блеском. – Но мы не одни! В зале уже ждут Владыку Тортфир и Кандагар. А вчера вечером прибыли Светоч Древа Иллан-Иль и Молот Храргов Рохтр-Урх-Мрок! Сегодня же утром прибыл караван из Онгтотияра, куда пять дней назад пришел черный корабль с острова Соухорн! И с караваном был сам повелитель схорров – Тла-Ан Ол-Ит.

Принц рухнул в кресло, ноги не держали его. Он смог лишь промямлить:

– Н-но к-ка-ак?

– К первым двум я отправил заложниками наследных принцев и предложил встретиться. Они заинтересовались, что же это я такого собрался им сказать, и согласились на встречу через Портал дворца. И я выложил им все карты.

– Все? – брови Свирольта слегка приподнялись.

– Ну, естественно, не все! Но они согласились с тем, что с властью Совета давно пора кончать и готовы идти с нами. Хотят лишь увидеть Серый Меч.

– А остальные?

– Я посылал к ним корабли с двумя принцессами, но им плыть было еще много дней. Вчера, узнав каким-то своим способом, что я направил к ним гонцов, они поняли зачем. Я уже собирался ложиться спать, когда прибежал стражник с известием, что впервые за много сотен лет загорелся один из шаров в Хрустальной комнате. Когда я пришел туда, то увидел в шаре лицо аллорна. Это и был Светоч Древа. Рядом с ним находился Молот Храргов. Они уже знали о пришествии Владыки. Мне, после всего уже совершенного, терять было нечего, и я рассказал им о будущей клятве. После этого они попросили моего разрешения воспользоваться Порталом, чтобы присутствовать на церемонии. И вот они здесь.

– Впервые за многие и многие поколения, – задумчиво протянул Свирольт.

– Именно так! – король нервно улыбался, теребя пальцами край своей накидки.

– А Соухорн? Ведь они же ни с кем не контактировали уже больше трех тысяч лет! Даже Совет Магов не мог пробиться сквозь их защитные заклинания…

– О них я даже и не думал, – ответил брату Морхр. – Просто сегодня утром мне сообщили, что прибыл чрезвычайный и полномочный посол другого государства, и что он требует срочной аудиенции. Я встретился с ним и был потрясен. Эти змеиные глаза с вертикальным зрачком могли быть только у одного существа…

– У схорра… – задумчиво протянул принц.

– Да, именно у схорра. О чем он мне и сообщил. А также о том, что перед дворцом стоит караван, в котором ожидает встречи со мной Повелитель Соухорна, желающий видеть Владыку. Откуда они узнали о его пришествии и как сумели так точно подгадать время прибытия, не мне догадываться.

– Судя по хроникам, схорры обладали многими таинственными знаниями. И никто, никогда и ничего не знал о них точно.

– Это так, – кивнул головой король. – Но кроме них, у меня есть еще кое-что.

– Что же? – Свирольт поднял глаза, брат не переставал поражать его. – Ты, я вижу, времени зря не терял.

Морхр ухмыльнулся.

– Так его же и не было, этого времени…

– Так что у тебя еще в рукаве?

– Элинор вышел на тропу войны против магов Совета, при том будучи со скандалом избран в этот самый Совет. И я, и другие короли уже получили от него списки предателей, работавших на магов. Разве тебя не удивила масса неожиданных смертей и перестановок в армии?

Принц откинул голову и с головы до ног осмотрел брата, решая, не свихнулся ли тот.

– Но он же сам маг Совета?!

– В том-то вся и прелесть! – захохотал король. – Совет ведь даже не подозревает, что Элинор работает против них!

– Ты уверен?

– Абсолютно! – А кто, как ты думаешь, сообщил мне о возвращении Серого Убийцы?

– Неужели же он? – недоуменно спросил Свирольт, переставая что-либо понимать – известный ему мир начал на глазах рассыпаться, как карточный домик.

Король же все еще продолжал хохотать.

– А ты знаешь, – сквозь смех спросил он, – что эти идиоты из Совета изо всех сил ловят Владыку, считая его просто неинициированным магом огромной силы? Ведь они же не верят в «детские сказки» о Сером Убийце?

Свирольт схватился за живот, присоединившись к смеху брата. Король похлопал его по спине и сказал:

– Ладно, иди переодевайся. Скоро церемония.

И вышел из зала.

В то же самое время Йаарх со спутниками расселись на диванах, потягивая вино. Хранитель посмотрел влево и увидел Мелрию, очень осторожно садящуюся на диван. Он встал и подошел к девушке, положил ей руку на плечо и сочувственно спросил:

– Ну, как ты, малышка?

– Я не малышка, я воин! – гордо вскинула голову, тряхнув непокорными кудрями, хралка. – Но спасибо за сочувствие, Владыка. Болит, конечно. Но я уже много раз повторяла тебе, что боль – это всего лишь боль.

– Хорошо, – потрепал он ее плечу. – Поешь чего-нибудь.

И сам отошел обратно к столику. Там он с удивлением обнаружил на одном из подносов трубки, табак и сигары. Он вспомнил о том, что с момента прихода в этот мир ему совершенно не хотелось курить. Взяв сигару, Йаарх подкурил от свечи и прислушался к своим ощущениям. Табак был хорош, но, как ни странно, никакого удовольствия от курения он не получил.

«Чего уж странного… – проворчал Меч. – Уж от этой-то дурной привычки я тебя излечил сразу же»

«Хоть бы спросил сперва!» – попытался обидеться Хранитель.

«Было бы о чем спрашивать»

«Ладно, это не важно, – махнул рукой Йаарх, туша сигару. – Ты лучше скажи мне вот что: как ты думаешь, зачем король хочет меня видеть?»

«Я только догадываюсь…» – сымитировал тяжелый вздох Меч.

«Так выскажи мне твою догадку»

«Боюсь, что на тебя, весьма несвоевременно валится огромная власть и ответственность, – вновь вздохнул Совмещающий Разности. – Очень похоже на то, что король, вместе со всей страной, собирается стать твоим вассалом. И он, кажется, не одинок в этом желании…»

«Опять! – простонал Йаарх. – Как же они мне все надоели!»

«Ничего не поделаешь, дружище, – проскрипел Меч. – Если я прав, то отказаться ты не можешь…»

«Почему?!»

«А кто клялся изменить этот мир? – голос внутреннего собеседника стал несколько ироничным. – А власть даст тебе такую возможность… Король, отдавая тебе вожжи, рискует всем: жизнью, властью и самим существованием своего королевства»

«Не понимаю…» – процедил сквозь зубы Хранитель.

«Чего же тут непонятного? Война! – уже раздраженно ответил ему Меч. – На короля, ставшего твоим вассалом тут же накинутся все вокруг. А он уже настолько далеко зашел, что его никто и ничто не остановит. Так что твоя трусость приведет лишь к новым миллионам жертв…»

«Трусость?!» – прошипел Йаарх, вновь приходя в состояние дикой ярости.

Но в этот момент их прервали. В комнату вошел одетый в голубого цвета шелковый балахон величавый старик, украшенный массой разнообразнейших орденов, медалей и лент. Он трижды стукнул об пол тяжелым, резным посохом, который держал в руке и торжественно провозгласил:

– Владыка Йаарх! Дамы и господа! Вас ожидают в коронационном зале. Прошу вас следовать за мной!

Все встали. Хранитель пожал плечами и, все еще кипя от ярости, пошел следом за старцем. Он даже не оглянулся на последовавших за ним хралов и Гадала с Торхой. Он чувствовал себя странно. Казалось гнев вливается в него откуда-то извне, а он сам отходит куда-то в сторону. Но другого пути у него уже не было и Йаарх, сцепив зубы, шел навстречу своей судьбе.

Глава 10. Странные песни

Шах Кандагар пришел в Коронационный зал одним из первых и теперь с любопытством вертел головой вокруг. Да уж, предки Морхра денег не жалели. Роскошь была просто немыслимая. Все происходящее он воспринимал как какую-то игру, не веря всерьез в пришествие Серого Убийцы. А поразвлечься, наблюдая за затеянным в Олтияре спектаклем? Почему бы и нет… Шах Саммана был фаталистом и не боялся за свою жизнь, прекрасно помня, что у него во дворце «гостит» сын Морхра. Он все же пытался понять, что же затеял его старый враг и также понимал, конечно, что если, вдруг, Владыка действительно вернулся, то ему придется идти с ним. Совет Магов уже надоел ему до зубовной боли, и шанс избавиться от него упускать было нельзя, даже если этот шанс и был иллюзорным. Как бы то ни было, Самман ничего не теряет.

Церемониймейстер между тем уже вновь стучал об пол и объявлял имена вновь прибывших. Кандагар не смотрел на них – придворные Морхра его интересовали мало. Шах с любопытством продолжал разглядывать убранство зала, отделанного сегодня почему-то не в цвета Олтияра, а в серебристо-черный цвет. Через некоторое время он услышал имя Тортфира и церемонно раскланялся с толстяком. Продолжая бесцельно шарить глазами по толпе, Кандагар вдруг услышал блеяние кого-то из своих вассалов:

– Шах! Шах! Смотрите!

Он вновь обратил внимание на церемониймейстера, с удивительно глупым выражением лица объявлявшего, стуча посохом об пол:

– Иллан-Илль! Светоч Древа народа Аллорн! С детьми и свитой!

Не поверив собственным ушам, шах взглянул на дверь. Но у входа действительно стояли аллорны! Невероятно прекрасные, нечеловечески мудрые лица… Огромные глаза казалось светились добротой и всепониманием, заостренные уши слегка подергивались. Зал затих, потрясенный пришествием бессмертных. Представители странного народа молча проследовали ближе к трону, где уже стояли они, шах Саммана Кандагар и ланг Анрира Тортфир. Оба только и смогли, что поклониться высокому, в серебристом плаще и серебряном обруче, надетом на голову, аллорну. Тот молча поклонился в ответ. Светоч Древа! Легендарный правитель аллорнов, Иллан-Илль, которому, по слухам, было более шести тысяч лет, и он помнил предыдущее пришествие Владыки. Бессмертные… Сколько же сотен лет не ступала их нога на земли материка Мерхарбры? Церемониймейстер же между тем уже объявлял новых гостей, не менее интересных, чем предыдущие:

– Молот Храргов! Рохтр-Урх-Мрок! С детьми и свитой!

В зал уже входили невысокие коренастые люди с длинными и окладистыми бородами, с ног до головы закованные в панцири из черного серебра. Зал все так же молча взирал на них. Кандагару стало не по себе – происходящее уже не напоминало ему игру, из небытия возникали забытые многие поколения назад народы. Он прекрасно понимал, что просто так они бы не прибыли в Олтияр, для этого должна была быть чрезвычайно уважительная причина. И шах эту причину знал…

И вновь в коронационном зале раздался торжественный голос церемониймейстера, сопровождаемый грохотом посоха:

– Тла-Ан Ол-Ит! Повелитель Соухорна! С детьми и свитой!

В дверях уже стояло десятка полтора очень высоких, не менее двух метров ростом каждый, человекообразных существ в черных рясах с капюшонами, скрывавшими лица. Только у стоявшего впереди капюшон был откинут назад и черные, узкие, с ярко-зеленым вертикальным зрачком глаза, казалось, пылали. Черт лица не было видно.

Если ранее в зале было тихо, то теперь просто казалось, что все куда-то исчезли, столь мертвая тишина пала на них. Ведь почти каждый знал, что уже более трех тысяч лет схорры не покидали своего острова и не пускали к себе никого. А ежели кто случайно заплывал в их воды, то словно ниоткуда возникали узкие черные корабли, и несчастные не возвращались. И все эти тысячи лет маги Серой Башни пытались прорваться к ним, но этого у них так и не получилось, столь сильно было собственное колдовство схорров. А теперь эти невероятные существа были здесь…

Шах Саммана ошеломленно помотал головой и едва смог заставить себя поклониться схорру. Даже аллорн с храргом, судя по выражениям их лиц, были потрясены появлением рептилиеобразных не меньше всех остальные. Тла-Ан Ол-Ит направился прямо к Светочу Древа и спросил его странным, каким-то свистяще-шелестящим, трудно воспринимаемым человеческим ухом голосом:

– А что ты здесь делаешь, старый враг?

– Уже нет… – поклонился ему аллорн.

– Что – нет?

– Не враг… – с грустью ответил Повелитель аллорнов.

– Ты понял?! – глаза схорра расширились, вертикальные зрачки стали почти круглыми, он явно был сильно удивлен.

– Увы, слишком поздно… – с еще большей грустью в голосе прошептал Иллан-Илль.

Тла-Ан Ол-Ит молча поклонился ему и отошел к своей свите. Все остальные из слышавших этот понятный лишь для двоих разговор лишь недоуменно хлопали глазами, пытаясь осознать хоть что-нибудь.

С противоположной стороны зала зазвучал гонг, загремели трубы. Неизвестно откуда звучащий голос провозгласил:

– Его величество, король Морхр! Принц Свирольт! Встречайте!

Толпа придворных торопливо раздавалась в стороны и к трону уже шествовал мрачный Морхр, одетый почему-то не в свои цвета, а в серое с серебром, с мечом на боку. Его сопровождал точно так же одетый принц. Шаха Саммана всегда удивляло то, что олтиярский монарх решился оставить жизнь младшему брату. Он бы не рискнул…

Король подошел к трону своих предков, изукрашенному старинной резьбой, каменными фигурками богов и демонов. Он коротко и молча кивнул стоящим неподалеку гостям, которые так же молча кивнули в ответ. Согласно этикету король должен был сесть на трон, и все вокруг ожидали этого. Но Морхр разочаровал их и стал слева от трона, Свирольт стал справа и оба устремили наполненные тревогой взгляды на дверь, ожидая непонятно чего. Придворные молча переглядывались, ничего не понимая, ведь все происходило не по протоколу и в воздухе что-то висело, что-то назревало, что-то такое, от чего их всегда невозмутимый король имел вид загнанной лошади.

В полной тишине послышались шаги нескольких человек, к Коронационному залу кто-то приближался. Морхр напрягся и напомнил присутствующим своим видом охотничьего пса, сделавшего стойку на добычу. Что-то нарастало, и весь двор замер в напряженном ожидании. В зал вошел еще один церемониймейстер и стал слева от входа. Первый также отошел в сторону и стал справа. Толпа придворных недоумевала – такие почести при встрече? Два церемониймейстера! Кого же они встречают? Неужели сам

Глава Совета Магов изволил пожаловать?

Шаги приблизились, и в темном прямоугольнике входа вырисовалась человеческая фигура. Человек сделал шаг вперед, и придворные увидели невысокого, лет тридцати пяти мужчину, одетого в абсолютно черный облегающий костюм без единого просвета, лишь серебряный пояс выделялся на нем. На поясе с двух сторон были подвешены какие-то непонятные, но явно металлические предметы. Но глаза пришедшего не были глазами человека! Они пылали серебряным огнем нечеловеческого гнева и, казалось, обливали весь зал таким потоком ярости, что каждый присутствующий поежился и еще раз задал себе вопрос: «Да кто же это такой?!» Оба величавых старика церемониймейстера дружно грохнули своими посохами об пол и провозгласили:

– Владыка Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча Предела! – и уже тише, но не менее твердо добавили. – Серый Убийца! Со свитой!

Зал на секунду взорвался шумом и тут же потрясенно стих. На лицах людей были написаны различнейшие выражения, от дикой ненависти до благоговения, от недоверия до восхищения. Придворные не знали, верить им или нет, слишком уж невероятным было сообщенное церемониймейстерами. Многие никогда даже и не верили в существование Владыки, считая древние хроники просто неумными легендами. Но боялись все – ибо в каждой из хроник характер Повелителя Тени описывался достаточно ясно. Но даже те, кто поверил, не мог понять одно – что понадобилось Владыке здесь, в забытом и мало кому нужном Олтияре.

Человек, объявивший себя Серым Убийцей, не обращая никакого внимания ни на кого из придворных, лишь ожигая их взглядами нечеловеческих серебряных глаз, быстро пошел к трону. Толпа поспешно раздвигалась перед этим странным существом. За ним, но чуть по сторонам, следовала восьмерка вооруженных хралов, настороженно державших руки на рукоятях торчавших из-за плеча мечей. За ними следовало еще две хралки, потрясающе красивых брюнетки с волосами до пояса. Последними, неуверенно оглядываясь, шли крестьянин и крестьянка. Придворные недоуменно зашумели, пораженные видом «свиты» этого, так называемого, «Владыки», и недоуменно переглядывались. А человек в черном тем временем подошел к подножию трона и негромко сказал:

– Ты зачем-то хотел меня видеть, король Морхр? Я здесь. Что тебе нужно?

Морхр с интересом рассматривал лицо того, кому предстояло стать его властелином. Волосы Владыки были темно-русыми, лицо было округлым, его окаймляла короткая рыжеватая бородка. Прямой, с почти незаметной горбинкой, нос нависал над кривящимися в ухмылке чувственными губами, скорее похожими на губы женщины, чем мужчины. А глаза… Эти нечеловеческие, серебряные глаза наводили дрожь на короля, но он справился с собой и начал спускаться к Хранителю Серого Меча.

Толпа придворных молча наблюдала за тем, как Морхр спустился по ступенькам перед троном и вдруг встал перед пришельцем на одно колено. Затем достал из ножен меч, взял его одной рукой за рукоять, второй за острие и плашмя поднял над головой. Двор онемел – того, что происходило, быть просто не могло, но это было. Их до сумасшествия гордый король собрался приносить вассальную клятву какому-то приблуде, объявившему себя Серым Убийцей. Король же, не обращая внимания на потрясение своих придворных, торжественно произнес:

– Я, король Морхр из династии Орт, владеющий Олтияром, приношу тебе, Владыка Йаарх, от своего имени и от имени моего народа вассальную клятву и клянусь разделять с тобой беды и радости, победы и поражения, богатство и бедность, жизнь и смерть. Я сказал!

Позеленев от ужаса, придворные молча взирали на своего короля, ожидавшего решения человека в черном с упрямым выражением на костистом хищном лице. Тот, кому приносили клятву, молча стоял, скрестив руки на груди и рассматривая Морхра. «Что же он медлит?!», – шептали друг другу поверившие во Владыку. «У ублюдка даже нет меча!» – злобно шипели остальные. Прошло еще несколько минут, и все они увидели запомнившуюся до конца жизни картину…

Странный человек вдруг резко дернул головой и наклонил ее вперед. И прямо из его загривка медленно, постреливая небольшими разрядами, поползла вверх украшенная светло-серыми сиагинтами, ощерившаяся драконьей пастью, столь хорошо знакомая многим по древним хроникам и описаниям рукоять меча. Рука Владыки взметнулась вверх и ухватилась за эту рукоять, вырывая меч из собственного тела. Лезвие его переливалось и сияло различнейшими оттенками серого цвета. С него срывались ручейки серого же пламени и по телу этого непонятного человека стекали вниз. Казалось, весь мир на секунду сдвинулся с места, когда этот меч увидел свет солнц.

В зале вспыхнула перебранка, шум носился с места на места, потрясенные люди шептали: «Это он! Это Серый Меч! Этот воин действительно Серый Убийца!». Придворные уже забыли о своей досаде, они были в восторге и тихо радовались тому, что их король, как обычно, оказался самым предусмотрительным и первым принес клятву Повелителю Тени. И они уже не с неприязнью, а с благоговением смотрели, как Владыка с лязгом опустил лезвие Серого Меча на меч Морхра, и с радостью слушали его слова:

– Я, Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча, именуемый также Серым Убийцей, беру тебя, король Морхр и твой народ в свои вассалы и клянусь защищать вас и преумножать ваше достояние; клянусь изменить вас и уничтожить подлые и отвратительные обычаи, которые я здесь видел; клянусь учить вас и помогать вам. И да будет в этом порукой моя кровь!

Владыка зубами рванул себя за руку и щедро оросил своей кровью скрестившиеся мечи. Грянуло! Безмолвный гром пронесся над всем Олтияром, прошел по телу каждого человека. Страна приняла своего нового господина.

Серый Убийца тем временем снял Серый Меч и вновь спрятал его внутрь себя. Затем приказал Морхру:

– Встань, вассал.

Король Олтияра встал на ноги. Его сердце пело. Свершилось! Дороги назад теперь уже просто не было! Пусть он погибнет, но может хоть Владыка сможет победить магов и навести в Олтияре порядок. Пусть теперь все будет, как будет. Он еще раз поклонился своему сюзерену и сказал:

– Разрешите представить Вам, Владыка, моего младшего брата Свирольта. Хранитель молча перевел пылающий серебряной яростью взгляд на того и, почти не размыкая губ, спросил:

– Так ты принц, Свирольт?

Капитан стражи низко поклонился ему, так как теперь перед ним стоял не просто господин Йаарх, а его верховный сюзерен. Его также слегка удивлял вид Хранителя – за все время их совместного путешествия он еще не видал у того таких жутких, нечеловеческих глаз. Да, он был гневлив, но не настолько же… Свирольт поклонился еще раз и негромко ответил:

– Да, Владыка. Простите меня, что я не сказал Вам об этом ранее…

Серый Убийца ничего не ответил, только повернулся к королю и глухо спросил:

– И ты не уберег невесту собственного брата?

Его голос напоминал скрежет железа по стеклу. Морхр склонил голову и негромко ответил:

– Мне, Владыка, доложили о ней лишь тогда, когда девочку уже вывели на помост. И если бы я попытался вырвать ее оттуда, к вечеру бы уже весь Олтияр был залит кровью, и на престоле бы уже сидел кто-то из жрецов! Они, взяв невесту моего брата и сделав так, чтобы я об этом еще долго не знал, предупреждали меня о своей власти. У них слишком много последователей…

– Вот как? – со странным, ледяным безразличием переспросил Владыка. – Хорошо же. У тебя есть тайная стража?

– Конечно, – попытался улыбнуться непослушными губами король.

– Ее начальника сюда. Немедленно, – голос Серого Убийцы продолжал оставаться столь же нечеловечески спокойным.

Морхр что-то шепнул стоящему рядом придворному в черном, шитом золотом камзоле и через несколько минут к Владыке уже подвели невзрачного на вид человечка со стального цвета цепкими и жестокими глазами.

– Ты начальник Тайной Стражи?

– Да, Владыка! – поклонился человечек. – Мое имя Тонх.

– Ты знаешь тех, кто, объявив себя моими жрецами, творит непотребства с невинными девушками на потеху толпе? – камнем по стеклу проскрежетал голос Серого Убийцы.

Гримаса ненависти передернула лицо Тонха, он скрежетнул зубами:

– Еще бы я их не знал. Моя дочь…

Владыка криво ухмыльнулся.

– Мне нравится твое к ним отношение. Так вот, слушай меня внимательно.

Начальник Тайной стражи подтянулся, в его глазах появилась жестокая надежда на что-то, и он преданно уставился на Серого Убийцу.

– Поймай мне их… Всех, до единого, – Владыка говорил с присвистом, с трудом выталкивая из себя слова. – И если хоть один уйдет…

– Не уйдет, господин мой! – исказила лицо Тонха злобная радость. – Да я…

Но Серый Убийца уже не слушал его, он повернулся к королю и приказал:

– Дай ему право, Морхр, использовать любое воинское подразделение страны!

Король молча сорвал со своего пальца перстень и протянул его Тонху. Начальник Тайной стражи схватил его и тихо исчез в толпе.

Хранитель Серого Меча повернулся к другим ожидающим монархам и тем же ледяным голосом проскрежетал:

– Кто следующий?

Шах Кандагар до глубины души был потрясен увиденным – истинный Владыка стоял перед ним, свершалось то, о чем он едва ли смел мечтать дикими бессонными ночами. Он хотел было уже рвануться к Хранителю и стать перед ним на колено, но толстый Тортфир опередил его и кинулся на колени перед повелителем, трясущимися руками вытаскивая свой ритуальный мечишку. «И тут опередил, сволочь толстая!», – мелькнула у шаха досадливая мысль.

И вновь звучали слова присяги, и грохотал беззвучный гром, пронизывающий каждого до костей. И толстяк, повизгивая от ужаса, отполз обратно, искоса поглядывая на своего Повелителя. Кандагар подошел к Владыке и, с восторгом взирая на него, встал на одно колено. Он произнес свою клятву с радостью и достоинством, хотя и прекрасно понимал, что грядет страшная война. Но ничего уже ни имело для него никакого значения – его жизнь необратимо изменялась. И вновь грянул беззвучный гром, пронзивший тело Кандагара ледяным холодом, и он почувствовал себя как-то иначе. Встав на ноги, шах с достоинством поклонился своему сюзерену и вернулся к своей свите.

Йаарх не понимал, что с ним творится. Тело не слушалось его, делало и говорило что-то само, без его участия. Он пытался позвать Меч, но тот не откликался, не слыша голоса Хранителя. И меч тут был ни причем, это почему-то Хранитель знал твердо. Совмещающий Разности и сам пытался понять, что же происходит с его подопечным. Вокруг него клубилась жуткая, невероятная сила. Такого, до Объединения, быть просто не могло. Но было… Меч внутренне поежился – кажется, ему достался Хранитель, каких еще не бывало.

И в этот момент чуждая сила покинула Йаарха.

Ни тот, ни другой конечно не могли знать, что именно в этот момент прекратил бесноваться над озером Соухорн, выливая свое горе от нелепой смерти любимого ученика в дикой ярости, Серый Дракон. Старик даже не подозревал, как повлияла его ярость на носителя Серого Меча. Власть над своим телом вернулась к Йаарху, и он зашатался от слабости, в глазах стало темно. К нему тут же рванулись Морхр со Свирольтом и поддержали под руки.

– Что с вами, Владыка? – встревожено спросил король.

– Пи-и-ить… – только и смог прохрипеть он осипшим голосом.

Морхр махнул рукой, и кто-то тут же подал Йаарху большой бокал молодого вина. Он выпил все залпом и протянул бокал за добавкой.

«Парень! – раздался в его голове голос Меча. – Ты хоть чуть-чуть соображаешь, что ты творишь?»

«Это не я, – устало ответил ему Хранитель»

«Да знаю я, что не ты. И очень хотел бы знать, что и кто это…»

Йаарх лишь слабо улыбнулся про себя, его все еще шатало. И очень хотелось знать, что же ему делать дальше, ведь его тело без его согласия уже взяло в вассалы три народа! А отвечать за все это придется ему… Перед Творцом и собственной совестью. К тому, как он понял, были еще желающие уйти под его руку и брать ли их, он не знал.

«Продолжай, – посоветовал Меч, – к моему глубочайшему сожалению, сейчас останавливаться поздно…»

Несмотря на страшную усталость, Хранитель понимал это и сам. Он тяжело повернулся к ожидавшим его монархам и в удивлении замер. На него смотрел не человек.

«Кажется, я схожу с ума…» – растерянно протянул Меч.

«А ты и на это способен?» – слабо удивился Йаарх.

Но тот не обращал внимания на его слова и продолжал говорить, по-видимому, сам с собой: «Аллорн… Но ведь они всегда воевали против нас и не было врагов лютее. Каждый раз, в каждый приход… И Светоч Древа хочет стать вассалом Владыки Тени? Что же произошло с несчастным Архром? Что же с ним сотворили, что даже эти?..»

Йаарх, удивленный монологом Меча, поднял глаза и увидел спокойно взирающие на него огромные голубые глаза, наполненные мудростью тысячелетий. Лицо было прекрасным и чистым, но какой-то холодной, отстраненной красотой. Слегка заостренные уши стоящего перед ним покрывали волосы цвета белого серебра. Хранитель был поражен – перед ним стоял эльф. Именно такими их описывали все, начиная с Толкиена. Эльф… Он улыбнулся и нерешительно подошел поближе к бессмертному.

Светоч Древа поклонился ему и своим звенящим, переливающимся голосом торжественно произнес:

– Народ Аллорн осознал свою ошибку, Владыка, и пришел принести тебе, в моем лице, вассальную клятву… – потом улыбнулся, и улыбка разом оживила холодное лицо, оно стало добрым и всепонимающим. – А я помню тебя иным, Повелитель…

«Иным?!» – Йаарх потрясенно отступил. И только через несколько секунд вспомнил о бессмертии эльфов.

– А разве ты не знал, эльф, что мы, в отличие от вас, не бессмертны? И что Серый Меч приходит в разное время к разным людям? – довольно спокойно сумел спросить он у Иллан-Иля.

– Эльф? – удивленно посмотрел на него Светоч Древа. – Почему ты назвал меня так, Владыка?

Тут уж очередь удивиться настала для Йаарха, и он сказал:

– Так называют ваш народ все книги в том мире, откуда я пришел.

Иллан-Иль услыхал позади себя тихий голос одного из Мудрецов Древа, сопровождавших его:

– В некоторых очень древних хрониках, Повелитель, наш народ иногда называли и так…

Светоч Древа коротко кивнул, усваивая новую для него информацию, и опять посмотрел на носителя Серого Меча. Тот с удивлением всматривался в глаза аллорна. «Как же он все-таки парадоксален… – вздохнул про себя Иллан-Иль. Ведь только что был в дичайшем гневе и сотрясал все вокруг, а сейчас уже по-детски удивляется». А Хранитель, между тем, уже задавал ему вопрос, к ответу на который аллорн готовился не одну сотню лет:

– Скажите мне, Иллан-Иль, но ведь вы, аллорны, всегда были моими врагами… Что же случилось? Почему вы пришли ко мне?

Светоч Древа поднял на него свои невероятные глаза, в которых стояла мука и с трудом начал свой рассказ:

– Я не знаю, как мне начать, Владыка… Может быть, так. Век за веком после вашего ухода нас, именем любви и Света, пытались загнать в рабство, навязать жестокие, противоестественные обычаи, пытались запретить любить. Но мы не хотели принимать навязываемого магами людей… Тогда нас постепенно, путем обмана и подлых провокаций начали выживать отовсюду… Теперь у нас остался лишь небольшой клочок холодной земли на материке Оллиниари, рядом с землями наших друзей храргов, – и эльф вежливо поклонился в сторону стоящего чуть в стороне коренастого, бородатого мужчины. – Хотя даже их постоянно пытаются натравить на нас. И чтобы не настораживать Серую Башню, мы уже больше тысячи лет вынуждены поддерживать пограничную войну, в которой каждый год сгорают сотни молодых жизней… Мы стараемся никого не пускать к себе, но для магов Башни наши заслоны ничто. Они проникают в наши земли и развращают молодежь… Но все же, весь Молаарн был в шоке, когда юноша-аллорн впервые за всю нашу историю совершил над своей любимой тот кошмар, который люди совершают ежедневно. Тогда мы отправили в изгнание всех, кто поддался сладким речам наших, так называемых, «друзей». Как мне ни стыдно это признать, но один из магов Совета, а именно Магистр Боли, моя собственная дочь…

И из глаз аллорна закапали слезы. Но он смог взять себя в руки и продолжил:

– И вот, две с половиной тысячи лет назад среди нас родился тот, кого потом назвали Учителем Откровений. Ему было не более пятисот, когда на одном из Советов Мудрых, он заявил нам, что путь народа Аллорн лежит к вам, Владыка. Ибо именно вы всегда проповедовали свободу выбора для каждого и никогда не признавали рабства. Мы были столь разъярены его словами, что казнили его, страшно и жестоко, посчитав вражьим прислужником. Но умирая, он сказал нам, не обращая внимания на собственную боль: «Может хоть своей смертью я смогу доказать вам, несчастные слепые дети, что в мире существует не одна истина…» И много еще слов сумел он найти, таких слов, что раз упав в душу, дают там ростки понимания. Тогда мы не слушали их, но запомнили. Прошло время, и аллорны начали задумываться, задумываться о многом, впервые за сотни тысяч лет попытавшись пересмотреть основы, внушенные нам неизвестно когда и неизвестно кем. Но теперь понимаю, что не Творцом, ибо тому, кто велик, не нужны рабы. Ведь мы сами становились злом, когда выжигали мирные деревни уррун-хурров и иных ваших последователей, выжигали под корень, не жалея не женщин, ни детей и искренне веря в то, что творим добро. Ведь считая вас и всех, кто с вами просто злом и слепо отрицая ваше право на существование и собственный выбор, мы создавали и лелеяли наше собственное в будущем рабство. Лишь только когда мы начали понимать, что же мы творили, в нас начала пробуждаться совесть, мы начали вспоминать все, что сделали, и нам стало больно… Мы начали учиться чувствовать чужую боль. Долго и мучительно все это происходило, многие, желавшие идти старым путем, покинули Молаарн и отправились в неизвестность. Говорят, их видели в Диких Землях, где стояли когда-то в лесах ардоалов наши города. Я не знаю, где точно… Мы не мешали им покидать нас, ибо у каждого есть право на свой выбор, на свою судьбу и на свою боль…

Он вновь опустил голову, отчего длинные серебристые волосы упали вниз и закрыли лицо.

– Вот и теперь, – продолжил эльф, – когда мы узнали, что Вы вернулись на Архр и решили идти вслед за Вами, не все захотели этого. И еще десяток кораблей ушел в неизвестность… Я надеюсь, что Вы не будете им мстить за это, Владыка?

Светоч Древа просительно посмотрел на Хранителя и тот, потрясенный до глубины души этой исповедью, ответил:

– Вы сами сказали, что каждый имеет право на свой выбор, свою судьбу и свою боль. Если они не подымут оружия на меня, я не подыму оружия на них…

Аллорн поклонился ему:

– Благодарю Вас, Владыка. Мне жаль говорить это, но они сказали нам, что мы предали Свет и отдали души Тьме…

Йаарх вдруг вспомнил читанную им совсем недавно «Черную книгу Арды» и вздрогнул. Думал ли он когда-нибудь, что ему где-то придется занять место Мелькора. «Но ведь тот, кого враги назвали потом Морготом, был мудр и добр, – с бешеной скоростью неслись в его голове мысли. – Мне же не хватит ни того, ни другого… Я же просто человек, не слишком умный и не слишком добрый. Как же мне быть? Ведь они все смотрят на меня, как на полубога! Я же не Мелькор…» Хранитель сжал кулаки, беря себя в руки, уже понимая, что от своей судьбы ему не уйти, и тихим голосом ответил:

– Тот, кто боится смотреть во Тьму, не способен увидеть Света…

Иллан-Иль с удивлением посмотрел него и он продолжил:

– Не видя ни Света, ни Тьмы, они обманывают сами себя и служат лишь сами себе. Это не мои слова, я прочитал их в одной книге, написанной тремя людьми из моего мира…

– Я бы очень хотел прочитать ее, – медленно протянул аллорн.

Вспомнив, что текст есть у него на жестком диске компьютера, Йаарх улыбнулся эльфу:

– Возможно, я и смогу это устроить, Иллан-Иль.

Повелитель народа Аллорн снова коротко поклонился ему и встал на одно колено, доставая из ножен и плашмя подымая над собой полупрозрачный, явно кристаллического происхождения, меч. И принес свою клятву. И Хранитель принял ее. И опустил Серый Меч на меч Светоча Древа.

На этот раз беззвучный гром сотряс дворец до основания, в окна было видно, как ударили в землю с небес столбы светло-серого пламени. Ибо впервые несовместимые до сих пор силы начинали идти вместе, не обращая внимания на свое происхождение. Ледяная волна пронзила обоих, и потрясенные уже происшедшим на их глазах придворные увидели, как от тел человека и аллорна рванулись по залу волны разноцветного сияния. Несколько минут продолжалось буйство магической стихии и все стихло, оборвавшись внезапно.

Светоч Древа, шатаясь, поднялся на ноги и почти прошептал:

– Отныне вся наша сила, магия и знания – ваши, Владыка…

Йаарха тоже пошатывало, голова кружилась, но он поддержал аллорна под руку и ответил ему:

– Благодарю вас и ваш народ, Иллан-Иль… Еще никогда не происходило того, что произошло сегодня. Пусть же никогда более мы не будем врагами!

Аллорн вновь коротко поклонился ему и вернулся к своей свите. К Йаарху тут же приблизился невысокий, даже пониже его самого, но очень коренастый мужчина с окладистой бородой до колен, которая почти полностью скрывала черты его лица. Лишь маленькие настороженные глазки и нос картошкой виднелись из-под нее. Бородач был с ног до головы закован в черное серебро, на голове его был серебряный обруч с огромным алмазом впереди. Он коротко поклонился Хранителю и сказал:

– Я Рохтр-Урх-Мрок, Владыка, Молот Храргов. И в моем лице народ храргов просит вас принять нас под свою руку.

«Что же таки творится в этом несчастном мире? – с искренним недоумением протянул Совмещающий Разности. – Эти тоже всегда воевали против нас…»

Йаарху ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и спросить у храрга:

– А вы почему пришли ко мне?

Бородатый угрюмо наклонил голову и, спотыкаясь почти на каждом слове, ответил ему:

– Я не умею говорить так красиво, как мой друг, Иллан-Иль. Но и с нами творили то же самое и мы также не хотим принимать их законов! Аллорны сумели убедить нас придти к вам, мы поняли, что только вы сможете дать нам возможность жить так, как мы сами того хотим, не навязывая чужого. И поэтому мы с Вами, Владыка! Наши секиры не подведут в бою.

Он хмуро поклонился и протянул руку назад, одновременно вставая на одно колено. Кто-то из его приближенных тут же вложил в протянутую руку огромную боевую секиру и Молот Храргов плашмя поднял ее над головой. И дал свою клятву. И Йаарх принял ее. И вновь сотрясался дворец и неслись по залу неистовые волны света. А когда все закончилось, Рохтр-Урх-Мрок молча встал, угрюмо склонил голову перед своим новым сюзереном и вернулся к своей свите.

Йаарх огляделся по сторонам и увидел, что к нему приближается некто, с ног до головы закутанный в черный балахон, лишь капюшон был откинут, открывая лысую голову существа. Хранитель вздрогнул – на него в упор смотрели абсолютно нечеловеческие черные глаза с вертикальным зеленым зрачком. Ушные раковины приближающегося были едва наметившимися, кожа нежно-зеленого цвета, черты лица его были на удивление правильны и симметричны. Существо приблизилось и шипящим, трудно воспринимаемым человеческим ухом, голосом произнесло:

– Я, Тла-Ан Ол-Ит, от имени народа схорров, всегда сохранявших верность тебе, Владыка, приветствую тебя и хочу подтвердить вассальную клятву. Мы всегда были верны Тьме. И мы видим Свет.

Йаарх с некоторым удивлением отметил, что схорр обращается к нему на «ты» и в этот же момент услышал внутри себя торжествующий голос Серого Меча:

«Это схорры! Я очень рад, что они снова с нами. Могучие союзники и великие маги. Хотя их магия и очень странна…»

– Советуешься с Мечом, Владыка? – прошелестел Повелитель Соухорна.

– Ты знаешь? – удивился Йаарх.

– Да, – почти незаметно поклонился человек-рептилия.

Все остальные вассалы Владыки с недоумением переглядывались между собой, услыхав этот странный диалог.

– Ты разрешишь им рассказать, Повелитель? – спросил схорр.

– Не я должен разрешать, – ответил Йаарх и спросил о том у Меча.

«Я отвечу ему сам, – согласился Совмещающий Разности»

И Тла-Ан Ол-Ит вздрогнул, когда в его голове вдруг раздался сухой голос:

«Я, Серый Меч Предела, разрешаю тебе, Повелитель наших верных друзей, рассказать другим обо мне»

Схорр поклонился в пустое пространство и произнес:

– Серый Меч разумен и имеет душу. Он всегда общается с Владыкой, но может, если будет на то его желание, говорить и с любым из нас, как только что со мной.

Свежеиспеченные вассалы все так же недоверчиво переглядывались и перешептывались между собой.

«Не верят, сволочи! – весело сказал Меч. – Ну, я им сейчас скажу кое-что…»

И все стоящие у трона вздрогнули, а кое-кто даже слегка подпрыгнул от неожиданности. Первым опомнился Морхр, сперва улыбнулся, а затем и согнулся от хохота. Вслед за ним рассмеялись и остальные. Смеялись довольно долго.

«Что ты им эдакое сказал?» – поинтересовался Йаарх.

«Не к чему тебе это знать, а то еще обидишься, – добродушно проворчал Меч»

Йаарх было действительно слегка обиделся на него, но времени на это у него не было. Тла-Ан Ол-Ит уже стал на одно колено, подняв над головой узкий меч с антрацитово-черным лезвием. И все тем же шипящим голосом произнес свою вассальную клятву. Серый Меч лег на черное, узкое лезвие меча схорра и по залу с грохотом рванулись волны тьмы, смешанной со всполохами зеленоватого сияния.

Когда все завершилось, схорр встал на ноги, спрятал свой меч и сказал:

– Вот мы и снова с тобой, Владыка. И еще одно…

Он внимательно посмотрел на своего сюзерена щелевидными глазами.

– Что?

– Со мной жрицы Черного Пламени, – почти неслышно ответил схорр. – Прими в дар нашу магию, Владыка…

И он вновь поклонился Йаарху.

«Принимай! Ты даже не представляешь себе, что это! Ты получишь огромную силу и власть над собственным телом. Полную! – всполошился Серый Меч»

«Как это?», – растерялся Хранитель.

«Ты сможешь преобразовывать свое тело так, как сам того захочешь! Тебе не будут страшны никакие раны, даже если от тебя целым сохранится лишь кусочек пальца, то за несколько часов нарастет новое тело. Разрывная пуля в голову тебе будет совсем не страшна, ты сможешь ее выплюнуть и пойти дальше…»

«И я совсем перестану быть человеком…», – с тоской подумал Йаарх и согласно кивнул головой.

Повелитель Соухорна улыбнулся и сказал только одно:

– К вечеру обряд передачи Силы будет готов, господин мой…

И не говоря более не слова, отошел. Йаарх стоял, тупо озираясь по сторонам и не зная, что ему делать дальше. Он очень устал, ноги подкашивались, и очень хотелось сесть. Но в этот момент кто-то осторожно дотронулся до его плеча и он обернулся. Перед ним стоял радостно ухмыляющийся начальник Тайной стражи Морхра.

– Я слушаю тебя, Тонх, – устало выдавил из себя Хранитель.

– Я выполнил ваше приказание, Владыка! Все до единого жрецы схвачены и заперты внутри их малого храма. Тайных выходов нет, я проверял лично. Но перед храмом уже собралась огромная толпа их последователей. Я окружил здание десятерным кольцом стражников, но боюсь, что этого будет недостаточно…

Йаарх тяжело вздохнул, но долг был превыше всего, и он обратился ко всем:

– Вассалы мои! Правители народов! Мы с вами сейчас отправимся к этому храму, и я свершу правосудие над теми, кто именем моим вершил чудовищные преступления.

В его горле пересохло, и он бешено защелкал пальцами, требуя вина. Бокал тут же подали, Хранитель выпил и, отбросив опустевший бокал в сторону, тяжело направился к выходу. Дороги из дворца он почти не помнил, в глазах было темно от усталости. Помнил лишь, как сел в поданную карету и тут же отключился. Разбудили его лишь на подъезде к площади, на которой находился храм. Как ни странно, но полчаса сна весьма освежили его. Мозг работал четко и Йаарх уже решил, что ему делать далее.

У храма собралась огромная, наверное, не менее пятидесяти тысяч человек, толпа. Стоял жуткий рев, сквозь который ничего нельзя было услышать. Йаарх выбрался из кареты и обвел глазами площадь, на которой оказался. Это было то же место, где он уже был утром – посреди толпы возвышался помост с машиной пыток и телом невесты Свирольта. Он сжал зубы и махнул рукой своим вассалам, стоявшим у других карет. Олтиярский король вместе с принцем тут же подошли к нему.

– Мне нужно на этот помост, – с гримасой ненависти прорычал им Хранитель.

Морхр молча и коротко поклонился, взмахнул рукой и указал вперед. Тут же всю группу монархов окружило кольцо закованных в броню гвардейцев, построившихся вокруг них клином. По знаку короля они двинулись вперед и начали прорываться к помосту. Вокруг бурлило разъяренное человеческое море. Камни и палки грохотали по выставленным щитам воинов, но те, не отвечая на удары, продвигались вперед. Через некоторое время им удалось прорваться и гвардейцы, ощетинившись копьями, заняли оборону вокруг помоста. Йаарх поднялся на него и огляделся. Куда ни кинь взгляд, были беснующиеся люди. Он злобно ухмыльнулся, подошел к скотской машине и вызвал Предел. В чистом небе грянул гром и черная молния ударила по машине, в одно мгновение превратив ее в пепел. Мертвая тишина рухнула на площадь.

Только сейчас толпа обратила внимание на стоящих у помоста короля с братом, еще каких-то людей. А на самом верху, скрестив руки на груди, стоял невысокий человек в черном облегающем костюме с серебряным поясом. Его глаза пылали серебром и не были глазами человека.

– А ну отпустите святых жрецов! – раздался из гущи людей вопль какого-то фанатика.

– Молчать! – рявкнул человек с помоста, поднял руку, с которой сорвался венчик серых молний, и его голос долетел до каждого на площади, грохоча и пронимая до костей, до дрожи в коленках.

– А ты кто такой, чтобы нам указывать?! – завопил из толпы еще кто-то, не обращая внимание на дергающих его за рукава соседей, испуганных громовым голосом мага. Ибо никто, кроме мага не мог пускать с руки молний, это-то каждый из толпы прочно усвоил с самого детства.

– Кто я?! – почти прохрипел Владыка.

Гнев пузырями вздымался изнутри, разрывая его сознание в клочья.

– Кто я?! – еще раз проревел он. – Сейчас увидите!

И схватив Предел неизвестным ему до сих пор заклятием Прокола, Хранитель вывернул его наизнанку. Нужные заклинания приходили сами собой в нужный момент. И он вырвал Серый Меч из своего тела и поднял его вверх. С сияющего лезвия с ревом рванулся вверх столб серого пламени. В небе над ним образовалась черная закручивающаяся воронка, задул ураганный, сбивающий с ног, ветер, вокруг потемнело.

– Владыка!!! – взвыла толпа. – Серый Убийца вернулся! Он с нами!

– Да, я вернулся! – взревел в ответ он. – И я с вами! Ваш король отныне мой вассал! Но вы осмелились назвать святыми ублюдков, творившим именем моим страшные вещи, которые мне не были нужны! Они умрут за это! Все! А вы будете смотреть на их смерть. И навсегда запомните правосудие Серого Убийцы!

Люди в благоговейном ужасе внимали ему, каждому было страшно до жути. Ведь одно дело молиться, да мучить беззащитных девушек, а совсем другое по-настоящему служить вернувшемуся из ниоткуда Повелителю.

– И запомните! Никто, никогда и никому более не будет принесен в жертву! Тем более таким способом, – и Владыка указал свободной рукой на тело несчастной девушки. – Вы меня поняли, я вас спрашиваю?!

Его голос вновь гремел и сотрясал каждого.

– Да, Владыка! Мы поняли… – глухо ответила толпа.

– Освободите дорогу к храму! – велел им Йаарх, понемногу начиная успокаиваться, и люди рванулись в стороны, освобождая проход.

Хранитель спрятал Меч в свое тело, вновь вызвав благоговейный ропот, спустился с помоста и быстро пошел к храму. Его вассалы, гвардейцы и хралы следовали за ним. Воронка в небе исчезла и ветер стих.

Но все то время, что Владыка говорил, каждый маг мира Архр корчился от нестерпимой боли, не понимая, что же с ним происходит. А в озере Соухорн колотил хвостом по воде от боли же купавшийся там Серый Дракон, вопрошая сам себя: «Да что же творит эта сволочь, чтоб его!»

Йаарх не спеша подошел к огромной резной медной двери храма и остановился. Окружавшие десятерным кольцом храм стражники расступились, освобождая ему проход. Он оглянулся и приказал:

– Морхр, Свирольт, идите за мной.

И все втроем вошли внутрь. Первое, что увидел Хранитель, был толстый лысый старик в серой сутане, с большой бляхой на груди, где был изображен Серый Меч. Йаарх даже зашипел от накатившей ярости.

Великий Жрец Серого Убийцы надменно смотрел на вошедших и недоумевал про себя. Он поджал губы и спросил:

– Кто дал вам право задерживать жрецов Владыки?

Старик действительно не понимал, как Морхр мог осмелиться на подобное. Ведь даже невеста его брата была взята для предупреждения. Но король, по-видимому, ему не внял. «Ну, ничего же! – фыркнул мысленно жрец. – Еще сегодня на олтиярском троне будет сидеть другой король, достаточно уважающий жречество!» Он с гневом и негодованием посмотрел на Морхра, затем прислушался к шуму толпы за стенами и ухмыльнулся – там стояла его сила, его последователи. И против них королю ничего не сделать. Тут старик обратил внимание на Свирольта и осклабился.

– А-а-а, принц Свирольт, пожаловать изволили… – издевательским тоном протянул он. – Да неужели же вам не понравилось, как Владыка любил вашу невесту?.. Да-а-а не-е мо-о-ожет то-о-го-о бы-ы-ыть…

Йаарх с омерзением смотрел на жирную, одутловатую тушу жреца. И эта мразь еще смела издеваться над горем такого человека, как Свирольт? Он скрежетнул зубами и бросил в спину толстяка:

– Право им дал я!

– А ты кто такой, ублюдок?! – по-молодому резво повернулся к нему жрец.

Он увидел перед собой невысокого, сухощавого, но очень мускулистого человека, одетого в черный металлический костюм, явно работы древних храргов. Но глаза стоящего перед ним глазами человека не были, они пылали серебром и излучали столь неистовый гнев, что проняло даже жреца. Он увидел, как незнакомец злобно ухмыльнулся, затем ощерился. А тому, что произошло затем, старик сперва просто не поверил – человек в черном склонил голову и начал доставать из своего тела тот самый меч, изображение которого красовалось на собственной нагрудной бляхе жреца.

– Нет! Не-ет! Не-е-ет!!! – завопил он, закрывая руками глаза. – Этого не может быть!

Сам же Верховный жрец, проповедуя своим последователям о великом могуществе Серого Владыки, в него не верил, и теперь с ужасом смотрел на ожившую легенду.

– Вы моим именем творили мерзости и преступления, рассчитывая остаться безнаказанными?! – оглушил старого жреца голос Владыки, серебряные глаза которого, казалось, прожигали насквозь.

– Но ведь во имя твое! – взвыл толстяк, рушась на колени.

– А кто тебе сказал, ублюдок, что мне нужны мучения невинных?! – склонился над ним Повелитель Тени.

– Но ведь…

Но Хранитель уже не смотрел на него, он повернулся к королю и позвал:

– Морхр!

– Да, Владыка? – склонился перед ним тот.

– Твои люди, вероятно, знают, кто из жрецов хотя бы один раз участвовал в пытках лично?

– Конечно.

– Этих немедленно казнить. Всех.

– Где же мне столько кольев набрать?.. – с мрачной иронией спросил сам себя король, морща лоб.

– Никаких кольев! – искривил губы Йаарх. – Мы, в отличие от них, если и вынуждены убивать, то должны делать это быстро и, по возможности, безболезненно. Пусть им отсекут головы. Там, на площади…

Его фразы были коротки и отрывисты. Морхр вновь поклонился и спросил:

– А что делать с остальными?

– У тебя, я надеюсь, – гнусно ухмыльнулся Хранитель, – найдется какой-нибудь рудник с условиями поплоше?

– Найдем, Владыка… – попытался спрятать улыбку в усы король.

– Вот и отлично, – и Йаарх кивнул вошедшим стражникам в сторону притихших жрецов. – Приступайте.

Свирольт рухнул перед ним на одно колено и взмолился:

– Владыка, умоляю, отдайте мне этого… – и он указал рукой на успевшего уже обделаться от ужаса Верховного Жреца.

Хранитель усмехнулся.

– Если хочешь, бери, Свирольт. Но не советую с этой тварью долго возиться – самому потом противно станет.

Он отошел в сторону и с брезгливостью наблюдал, как набегающие стражники хватали орущих жрецов и вытаскивали их из храма. В голове ворочались ленивые мысли: «Странно, ведь сейчас по моему приказу казнят более пятисот человек, а я, который всегда считал себя гуманистом, не чувствую ничего…»

«А чего же ты хочешь, парень? – отозвался Меч. – На тебя же за один день столько всего свалилось, что полжизни расхлебывать теперь будешь…»

«И что?.. – безразлично спросил Йаарх»

«А то, – раздраженно ответил собеседник, – что я ну никак не ожидал, что в твои руки вот так вот запросто свалится треть мира! Только смотри, не обожрись властью»

«Да пошел ты!», – в сердцах махнул рукой Хранитель и вышел из храма.

Стражники тем временем уже вовсю деловито тягали ошеломленных подобным исходом дела и никак не ожидавших беды, а потому покорных, жрецов к помосту и там столь же деловито рубили им головы, которые затем швыряли в мрачно ропщущую толпу. В десять цепочек справились на удивление быстро, за каких-то полтора часа. Йаарх все это время спокойно стоял и наблюдал за выполнением своего приказа, не испытывая ничего, кроме легкой гадливости, как будто бы давил тараканов, а не предавал смерти людей. Краем глаза он увидел, как из храма вышел подтянутый и опрятный как всегда Свирольт и направился к нему. Подойдя, тихо прошептал тому почти на ухо заплетающимся от усталости языком:

– Капитан, если я сейчас не лягу на пару часов поспать, то окончательно свалюсь с ног…

– Вас сейчас же отвезут, Владыка, – кивнул тот головой и повернулся к шедшему рядом лейтенанту, что-то приказав ему.

Через несколько минут к Йаарху подъехала карета, он сел в нее и тут же заснул.

Король Морхр стоял на площади и, злорадно ухмыляясь, наблюдал за казнью жрецов. Сбылось то, о чем раньше он мог лишь мечтать, бессильно смотря, как власть ускользает от него в их руки. Предстояло сделать еще очень многое, но он уже ничего не боялся, ибо сам избрал свою судьбу – служить Повелителю Тени. И жрецы казнены. Сумасшедшая надежда на то, что Архр все же способен измениться не оставляла его сердце. Он огляделся по сторонам и увидел в стороне от помоста остальных вассалов Владыки, так же спокойно наблюдавших за завершавшейся казнью. Морхр подошел к ним поближе.

– Где Владыка? – спросил его Тортфир.

– Поехал немного отдохнуть перед вечерним пиром, он очень устал, – ответил ему король.

– Неудивительно, – послышался позади них шипящий голос схорра. – Шесть, а считая и площадь, семь таких выплесков энергии доконают любого мага.

Морхр внимательно осмотрел каждого из повелителей народов, стоящих рядом с ним и его голову вдруг пришла великолепнейшая, хотя и бредовая идея. Он засмеялся и сказал им:

– Друзья! Мы все сейчас вассалы Владыки. Но чтобы у нас не было между собой мышиной возни, я предлагаю помимо того стать еще и кровными братьями.

Наступила тишина, все с легким удивлением пристально смотрели на короля Олтияра, предложившего столь неожиданный ход.

– Ничего не имею против, – неожиданно для них прозвучал серебристый голос Светоча Древа.

– Я также, – немедленно отозвался Молот Храргов.

– Это несколько неожиданно, – присоединился схорр, – но я согласен.

– С удовольствием к вам присоединяюсь, господа, – фальшиво улыбаясь и пытаясь скрыть гримасу недовольства, сказал Тортфир.

У шаха Кандагара имелась масса возражений против предложенного Морхром плана, но, оставшись в одиночестве, он не решился выступить против всех и также присоединился, проклиная про себя олтиярца.

Каждый из них достал кинжал и порезал себе руку. Вассалы Владыки Тени встали в круг, подняли руки над головой и скрестили их в жесте Братства. И вместе произнесли положенную клятву. Их кровь смешалась, и заклятие свершилось – леденящий холод пронзил тело каждого, и они почувствовали себя единым целым. Впервые за многие десятки тысяч лет три человека, аллорн, храрг и схорр стали кровными братьями, и история Архра свернула с проторенного пути.

Глава 11. А так бывает?..

Идорна третью неделю упорно шла на запад, к побережью, почти не останавливаясь на отдых и даже охотясь лишь изредка. Дракона была очень голодна, но не обращала на это никакого внимания. Она не знала, что же ей делать дальше, как искать Хранителя Меча, знала лишь, что должна. А ко всему прочему примешивались муки совести. Раньше она никогда не знала, что это такое… Девушка шла через леса обнаженной, держа в руке узелок с подаренным ей платьем погибшей по ее вине самочки. Узелок жег ей руку, но она терпела, ибо дальше, среди людей, одежда будет, увы, необходима. Сколько раз молодая дракона скрипела зубами, проклиная саму себя. Ведь говорил им Учитель – сдерживайте свой гнев, учитесь видеть суть за внешностью. А она… «Не сдержалась, тварь чешуйчатая! – еще раз мысленно обругала она себя. – И вот тебе результат: спокойно смотрела, как убивают твою почти что сестру, спасавшую тебе жизнь. Думавшую, что спасает… Тебе то эти двое стражников ничем не угрожали, сразу могла их прибить. И самочка осталась бы жива…» Идорна вспомнила о муже несчастной и содрогнулась при этом воспоминании. Ведь он был абсолютно прав – и люди, и драконы могут быть разными… И далеко не все люди хотят убивать драконов.

Не обращая внимания на окружающее, лишь привычно отмечая краем сознания любое движение в лесу, дракона шла вперед, продолжая вспоминать и анализировать. Благо аналитическому мышлению Учитель ее научил. Но, несмотря на длительные и мучительные для нее раздумья, она так и не смогла понять того, что же все-таки произошло в городе. Ей понятно было, что они по-глупому шлялись, вместо того, чтобы сразу же отправиться к побережью. Но и это не объясняло того, почему люди в городе накинулись на них. Ведь никто из драконов не нападал первым, что же горожанам было от них нужно? Ей вспомнилась отвратительная сцена продажи рабынь для удовольствий… Да, раньше она не верила в подобное, считала, что Учитель рассказывает им страшные сказки и, выросши, посмеивалась над ними. Пока не увидела сама… А как разобраться в характерах людей? Они же такие разные. Вот среди своих все понятно, каким бы не был погибший Рохарх, но она всегда его понимала! Понимала, почему он такой и знала чего от него ждать. А люди… Кто их знает. Да, в массе своей они скоты, но ведь есть же и другие. Теперь Идорна это уже знала твердо. И тот влюбленный студент в городе, он ведь тоже был иным, он был способен любить даже искалеченную девушку… Тяжко вздохнув, дракона решила, что пока ей, по-видимому, не понять мотивов действий людей и пошла дальше.

Посмотрев вверх и сверив направление по расположению солнц, она пустилась бегом, чтобы размять затекшие мышцы. Сколько ей еще идти, Идорна не знала, ведь передвигаться приходилось в человеческом облике. Становиться драконой и взлетать она все же не решалась – ведь поблизости могли оказаться маги. Оцарапавшись о колючий куст, она разъяренно зашипела, проклиная слабое и ничтожное человеческое тело, в котором сейчас находилась. Час шел за часом, а она все шла. Ближе к вечеру усталость все же начала брать свое и дракона начала присматривать себе место для отдыха. Вокруг было очень красиво, поросшие лиственным лесом холмы пылали феерией цветов. Она углубилась в лес и скоро нашла совсем маленькую, но очень симпатичную полянку, поросшую густой травой и уселась в тени, наконец-то расслабляясь. Молодая дракона с удовольствием вслушалась в успокаивающий нервы шум леса. И тут же вскочила на ноги – откуда-то издалека доносился тихий, безнадежный плач ребенка. Драконьего ребенка! Но здесь же были человеческие земли! Здесь не могло быть детей драконов!

Но Идорна, хоть она и понимала, что это, вероятнее всего, ловушка, ничего не могла с собой поделать. Да и никто бы из драконов не смог – не оставлять без помощи детей было заложено у каждого из них в подсознании, в инстинктах и никто бы из них никогда бы не бросил в беде малыша. Этим-то и пользовались охотники, ловя детей… Она поспешно направилась в сторону звуков плача. Лес был очень густым и увидеть что-либо было почти невозможно. Через некоторое время плач начал стихать и Идорна поняла, что ушла в сторону. Дракона еще долго рыскала по лесу, никак не находя источника звуков, пока, наконец, не увидела большую дыру в земле, плач явственно доносился оттуда. Она заглянула вниз, но ничего не увидела, поняв лишь, что перед ней вход в какую-то большую подземную пещеру, вымытую весенними водами. Хватаясь за корни, дракона начала спускаться вниз. Через несколько минут она уже стояла на влажной земле. Пещера была довольно большой, метров трехсот в длину, полостью в земле. А у дальней стены сидела, свернувшись в клубочек, и отчаянно, безнадежно плакала совсем еще маленькая, не более полутора метров в длину, серебристая с бронзовыми крылышками драконочка. Идорна потрясенно остановилась: бронзовокрылая! Она никогда не видела подобных драконов и даже не слышала о них. Хотя нет… Слышала… Давно, на одном из уроков истории, когда Учитель рассказывал им о драконьих государствах и войнах между ними, он рассказал и о бронзовокрылых, по вине которых драконы и были побеждены в войне с людьми… Но ведь их не было уже более двух тысяч лет, люди с удовольствием перебили и их, хоть и позже, чем других… Выходит, что не всех… Черная дракона с нежностью позвала:

– Маленькая… Ну почему ты плачешь?

Ребенок поднял голову и увидел перед собой человека. Взвизгнув, драконочка рванулась к противоположной стене, волоча за собой сломанное крылышко, и начала бешено царапать ее, как будто пытаясь врыться в землю и визжа от ужаса.

«Вот проклятье! – хлопнула себя по голове Идорна. – Дура, забыла, что ты выглядишь человеком!»

Она быстро произвела обратное превращение и, с удовольствием ощущая собственное сильное тело, неспешно, боясь еще более испугать несчастного ребенка, двинулась к ней.

Нитиль была в ужасе. Ее таки нашли! Сейчас опять будут тыкать в нее острыми палками, бить дубинами, рвать крючьями, как папу… «Нет! Не хочу!» – плакала девочка, пытаясь зарыться в стену, но твердая земля не поддавалась маленьким, да к тому же еще и сломанным, коготкам. Да и силы то у нее не было, ведь восемь дней уже, как убили маму с папой, забрали братиков, а ее гнали через весь лес, тыкали в бока палками, сломали крылышко дубиной. Но она спряталась! А потом вдруг упала в эту яму – бок все еще болел от удара. И она так хотела кушать… Вдруг кто-то ласково погладил ее по голове и сказал:

– Не бойся меня, маленькая…

Девочка со страхом обернулась. О чудо, перед ней стояла очень большая, раза в полтора больше папы, черная тетенька и улыбалась ей. Все еще не веря своим глазам, драконочка всхлипнула и, заревев уже в полный голос, уткнулась в тетенькино крыло.

Идорна нежно гладила плачущего ребенка, чувствуя, что сама едва сдерживая слезы, и, сжав зубы, думала о том, что же пришлось перенести бедной малышке за последние дни. Она осторожно отвела крыло в сторону и облизала зареванную мордашку, а потом, не удержавшись, поцеловала симпатичный, слегка вздернутый носик.

– Ну что ты, маленькая, ну что ты… Ну успокойся…

– Тетенька… – продолжала рыдать драконочка. – Тетенька…

Постепенно ребенок успокаивался. Идорна, продолжая гладить и целовать ее, спросила:

– Ну и где же наши мама с папой?

Тут драконочка еще пуще залилась слезами, и Идорна поняла, где…

– Их… лю-у-ди-и… у-уби-и-или-и-и… – сквозь слезы едва смогла пролепетать девочка.

– Ну не плачь, маленькая, не плачь, – сжала зубы дракона, – они сейчас сверху на тебя смотрят. Будь хорошей девочкой, не плачь…

– Совсем как мама… – простонала малышка и опять заплакала.

– Не надо плакать, милая, – опять погладила ее Идорна. – Скажи лучше, как тебя зовут? Мое имя – Идорна.

– Ни-ти-иль, тетенька Идо-орна… – все еще всхлипывала девочка.

А потом, все еще в слезах, спросила:

– Тетенька, а вас нет чего-нибудь покушать?..

Дракона вздрогнула – ребенок был голоден! Сколько же дней бедняжка сидела в этой яме? Ведь самостоятельно, особенно со сломанным крылом, она выбраться отсюда явно не могла. Идорна прислушалась и услыхала неподалеку журчание воды – хоть от жажды малышка не погибала. Необходимо было срочно добыть еду и ей стало наплевать на осторожность. Она сказала девочке:

– Подожди меня, Нитиль, я скоро вернусь.

И с этими словами решительно направилась к выходу. Выбравшись наружу, она взлетела и принялась широкими кругами облетать округу, надеясь хоть что-то добыть. Людей, слава Творцу, видно не было. Но и пускай ее увидят, безразлично! Она не могла оставить голодным ребенка! На большой поляне внизу она увидала с десяток пасущихся оленей и как ястреб рухнула на них сверху, двумя ударами лап прибив сразу троих. Остальных животных как ветром сдуло. Она ухватила туши когтями и тяжело поднялась в воздух. Было очень неудобно, но лететь все-таки было недалеко. Через несколько минут дракона уже сбросила туши вниз и сама спустилась в пещеру. Подойдя к опять взахлеб рыдающей драконочке, Идорна погладила ее и спросила:

– Ну и почему это мы опять плачем?

– Тетенька Идорна! – подпрыгнула малышка. – А я уже думала, что ты совсем улеетела-а…

– Ну, как же я бы могла бросить тут такую симпатичную девочку? – весело спросила ее дракона, одновременно разделывая оленей.

Закончив, она протянула Нитиль ободранное от шкуры бедро, в которое малышка, радостно урча, тут же и вцепилась. Драконочка была просто счастлива – она была не одна! Тетенька была такой большой, много больше папы. И свежее мясо… Она ведь так давно не ела! Было так вкусно, что малышка быстренько перемазалась с ног до головы, совершенно не замечая этого.

Идорна, впервые за много дней, поела сама, с радостью наблюдая за уплетающей мясо за обе щеки малышкой. Дракона была в полной растерянности – бросить ребенка здесь она не могла, да и никто из драконов бы не смог бы, а ей необходимо было идти дальше. Она с легкой улыбкой вновь посмотрела на драконочку, которая поев, задрала хвостик и попрыгала в угол к ручью. Вернувшись, она хитро склонила головку, прищурилась и спросила:

– Тетенька Идорна! А что мы дальше делать будем?

– Увидим, маленькая, – улыбнулась ей Идорна. – Пока я и сама еще не знаю. Ты лучше расскажи мне, откуда здесь папа с мамой взялись. Если знаешь, конечно…

– Знаю! Я подслушивала…– взмахнула хвостиком девочка и смущенно спрятала мордашку между лапками, хитро поблескивая глазками оттуда.

– Так расскажи мне, – попросила ее Идорна.

– А они где-то там жили, далеко, где всегда холодно. На них это… лес возили. И они обманули дракона-надсмотрщика, что у них крылья еще не отросли и убежали сюда. Вот!

Дракону, казалось, ударили молотом по голове. С тем, что драконы были в рабстве, она еще могла смириться, но того, что дракон предал свой народ и служил людишкам, присматривая за своими же братьями, она принять и понять не могла. Ярость, боль и гнев мутной волной затопили ее душу, она чувствовала, что ее хвост колотит по земле, но ничего поделать с собой не могла. Дракон-надсмотрщик!!! Да как же такое могло быть?! Отчаяние черным потоком продолжало заливать душу Идорны, в глазах было темно, она даже не заметила, как перепуганная донельзя драконочка забилась в угол, со страхом наблюдая за этим припадком ярости. «Да неужели же дракон мог стать отступником?! – пылало в ее мозгу. – Ведь девочка не лжет, она просто рассказала мне то, что слышала от родителей…»

Далеко на юге, лежа на скале, вдруг встрепенулся Серый Дракон. Он и ранее постоянно следил за настроениями Идорны, но в таком отчаянии девочка не была даже после смерти алого и пленения белого драконов. Нужно было что-то делать, и старик вздохнул – ему придется с ней связываться и платить за это несколькими сутками адской головной боли. Он встал, вернулся в нижние пещеры, нашел все требуемые компоненты и сотворил нужное заклинание. После чего позвал:

– Идорна! Девочка! Что с тобой?

– Учитель! – подпрыгнула в пещере от неожиданности молодая дракона. – Где ты?!

– Дома, девочка, дома, – улыбнулся ее энтузиазму старик. – Мне трудно говорить с тобой на таком расстоянии. Что случилось с тобой? Почему такое отчаяние?

– Тетенька Идорна, а с кем это ты разговариваешь? – высунула из угла любопытный носик малышка.

– Подожди, Нитиль, пожалуйста, мне нужно поговорить с Учителем, – попросила ее дракона, и та покорно прикорнула в своем углу, свернувшись клубочком и поблескивая глазками из-под крылышка.

– Ты не одна, Идорна? – спросил ее старый дракон.

– Учитель, я нашла бронзовокрылую малышку, лет пяти-шести!

– Бронзовокрылую?! – Серый Мастер от удивления даже приподнялся со скалы. – Не может того быть!

– Но она же рядом со мной! Ее родители были рабами где-то далеко на севере Фофара и сбежали сюда. Но не это главное, Учитель! Нитиль говорит, что надсмотрщиком над рабами был дракон! Понимаешь, дракон?! – кричала от внутренней боли Идорна.

– А ведь я учил вас, девочка, – с грустью отозвался старик, – что и люди, и аллорны, и драконы бывают разными. И среди драконов были, есть и будут предатели…

– То же самое мне говорил тот человек, твой ученик… – с горечью протянула молодая дракона.

– Русый, невысокий, зовут Сильнаром?.. – с радостной улыбкой спросил ее Серый Мастер. – И женат на рыженькой самочке, очень любопытной и доверчивой, которая вечно сует свой курносый носик куда ее не просят? Я очень рад, что ты нашла эту симпатичную парочку, я потерял их лет пять назад и был очень огорчен этим. Где они?

Идорна вновь застонала, на этот раз от стыда, и, с трудом выдавливая из себя слова, рассказала о происшедшем. Серый Дракон долго молчал, а затем тихо с болью в голосе, сказал:

– Она была такая доверчивая… Бедная девочка…

– И последними ее словами… – почти прошептала дракона, вне себя от стыда.

– Какие же они были?

– Она сказал мне: «А я думала, что драконы добрые…» – заставила себя повторить слова самочки дракона. – А я спокойно смотрела, как ее убивают, и ничего не сделала! Даже злорадствовала… Учитель…

– Я не обвиняю тебя, Идорна, – грустно ответил он. – В твоем тогдашнем состоянии ты могла сотворить еще и не то… Мне просто жаль этих несчастных детей…

Идорна тихо плакала, а, глядя на нее, и драконочка залилась слезами.

– Постарайся в дальнейшем контролировать свои эмоции, заставить их служить себе, а не самой подчиняться им. Этому я тебя научить не могу, этому учит куда более строгая учительница – жизнь… Я все же верю, что ты научишься быть мудрой…

– Мне стыдно, Учитель…

– И это хорошо, что тебе стыдно, девочка. Этот стыд ты запомнишь на всю свою жизнь. И больше так не поступишь…

– Наверное, это так, Учитель, согласилась Идорна, склонила голову, встряхнула ей и вернулась к прежней теме. – Но я ведь все равно должна искать Серого Убийцу, а со мной теперь ребенок и бросить малышку я не могу. Но не могу и идти дальше!

– Перед превращением прижмешь девочку к себе и она, вместе с тобой, станет человеком. Правда вернуться в драконье тело самостоятельно она уже не сможет…

– И если я погибну?.. – в голосе драконы послышался безмерный ужас.

– То она просто навсегда останется человеком, – твердо завершил ее фразу Серый Дракон. – И таких было много.

– Ты хочешь сказать, Мастер, что среди людей ходят наши братья и сестры? – села на собственный хвост Идорна.

– Ходят, – вздохнул старый дракон, – и многие уже в десятом, если не в сотом поколении. Они ведь ничего не знают о себе и своих предках. Но любой потомок драконов, в любом колене при помощи другого дракона, владеющего магией перерождений, способен вновь стать тем, кем должен быть. И любой, хоть немного владеющий магией способен узнать человеко-дракона. В его ауре всегда находится алое кольцо.

Идорна в изумлении запрокинула голову. То, что рассказал ей Учитель, в очередной раз ломало все ее представления о мире. Среди людей ходят драконы в человечьем облике и ничего о себе не знают… Но тут она вспомнила о еще одной вещи.

– А маги, Учитель?

– Маги обо всем прекрасно знают. И их устраивает такая ситуация – ведь потомки драконов всегда неспокойны и способны нестандартно мыслить. Даже среди них самих не менее тридцати процентов – потомки драконов. И хотя и сейчас при встрече с человеком-драконом они обычно допрашивают его или ее, но делают это уже скорее по инерции, чем по необходимости, как ранее.

– Но почему же ты?..

– Почему я не разыскиваю их и не превращаю обратно в драконов? А ты подумай сама немного…

– Не понимаю!

– Ладно, объясню, – вздохнул старый дракон. – В наше время отношение людей к драконам крайне отрицательно, и они изо всех сил пытаются нас уничтожить. Выросшие в человеческом обществе потомки драконов искренне считают себя людьми, а драконов – жуткими чудовищами. Так?

– Да-а…

– Ну и если такой человеко-дракон узнает, что он или она на самом деле – чудовище? Какова будет реакция? То-то же… А если даже он и примет себя таким, каким он есть, то куда он пойдет?

– Как куда?! – возмутилась Идорна. – К нам!

– А ведь потомков драконов сотни и сотни тысяч… Что они будут есть? И какова будет реакция магов на появление нескольких тысяч даже драконов? Мы ведь, к сожалению, проиграли войну, и нас больше нет драконьих государств.

– Не знаю…

– В том-то и дело, девочка… – вздохнул Серый Мастер. – Я многое делаю, о чем тебе пока еще рано знать. Не обижайся, пожалуйста, но мудрость приходит с опытом, а у тебя его еще совсем немного. Единственное, что я тебе скажу, так это то, что в нынешней ситуации, пока Серый Убийца не объединился со мной, мы почти ничего не можем сделать. Пока ситуация в мире не изменится, мы должны смирять свою гордость и подготавливать новое в мире. И изменить ее кардинально может только тот, кого ты разыскиваешь, да и то лишь после встречи со мной. Я сотни и сотни лет подготавливаю почву для этого изменения и многое в этом мире, о чем маги думают, что оно полностью принадлежит им, контролирую на самом деле я. А что именно, тебе предстоит догадаться самой.

Идорна встала на задние лапы, сцепила ладони передних в жесте почтения и тихо ответила:

– Я постараюсь, Учитель.

Серый Дракон с грустью посмотрел на состояние девочки, и ему стало больно – он ведь понимал, что взросление всегда трудно и труднее всего отказываться от тщательно взлелеянных иллюзий, заменяющих истинное видение мира. Кем бы ты ни был, человеком ли, драконом ли, эльфом ли – невозможно сразу отбросить все то, чем ты жил и дышал долгие годы. Он старался научить детей многому, но они не желали верить, что мир так жесток. Не верили, а затем из-за своего неверия гибли… И единственным учителем понимания могла быть только сама жизнь, только собственный горький опыт избавлял разумное существо от иллюзий. Но ведь не все выдерживали эти страшные уроки, многие ломались и начинали ненавидеть весь окружающий мир, или избирали себе объект ненависти, примером чему и был ало-черный Рохарх, возненавидевший всех людей. Да и люди тоже… Дракон вздохнул про себя, вспомнив погибшую парочку. Очень жаль было этих добрых и наивных детей, одними из первых смогшими посмотреть на драконов непредвзятыми глазами, увидеть их такими, какими они были. Но Идорна тоже была не виновата, девочка была в психологическом шоке. «Как глупо порой все складывается» – подумал старик и вновь вздохнул. Затем сказал:

– И не стоит отчаиваться, Идорна. Жизнь тяжела, страшна и подла, но это еще не повод, чтобы опускать руки. Нужно бороться и прежде всего с самим собой…

– Я понимаю Учитель, – грустно ответила молодая дракона. – Но это порой так трудно…

– А есть ли иной выход? – ласково спросил ее старик.

– Нету…

Она еще несколько мгновений размышляла, а затем тряхнула головой, как бы отбрасывая от себя дурные мысли, и спросила у Учителя:

– Так что же мне все-таки делать с ребенком?

– Пусть она пока идет с тобой. К тому же девочка, став человеком, послужит тебе прекрасным прикрытием. Молодая женщина, идущая куда-то с маленьким ребенком, кто обратит внимание. Нужно только придумать легенду, достаточно правдоподобную, ибо первый встречный маг тут же примется допрашивать тебя.

– А… – приоткрыла рот дракона, понемногу уже приходя в себя от полученного шока, – а что же я могу придумать, я же совсем не знаю их жизни, Учитель…

– Хорошо, я подскажу тебе приемлемую для тебя легенду, – качнул головой Серый Мастер, – слушай очень внимательно и запоминай. Ты – Идорна, дочь Хмырха, из деревни Таштар на отрогах Ветровых гор. Оставшись после смерти родителей одна, взяла к себе девочку умершей через некоторое время двоюродной сестры, незаконнорожденную. Но тебя, как одинокую и не имеющую родственников, а значит никому не нужную, на деревенском сходе решили сделать Дарительницей Удовольствий, говоря, что старой давно уж пора на кол. А тебя успокаивали тем, что девочку, мол, деревня прокормит, а когда она подрастет, то тебя же и заменит. От такой «радостной» перспективы ты бежала, стерегущие тебя мужики перепились и уследить за тобой не смогли. А если спросят, зачем девочку с собой взяла, то отвечай, что было жаль ее, да и успела полюбить. Куда идешь, не знаешь, ищешь, куда бы тебе пристроиться. Говорить старайся слегка косноязычно, но не утрируй, чтобы этого не было заметно. Старайся быть естественной. И учти – эта версия только для магов.

– А если кто-нибудь другой начнет расспрашивать?

– Для простых людей версия легенды такова: ты идешь в Инарву на заработки, у тебя там живут родственники, которые написали сироте письмо, что могут пристроить тебя в услужение в богатый дом.

Старый дракон умолк, а Идорна, выслушав и запомнив сказанное, спросила его:

– Учитель, а что такое Дарительница Удовольствий?

– Ты уверена в том, что хочешь это знать? – в голосе Серого Дракона явно прозвучало сомнение.

– Должна же я знать, о чем говорю! – возмутилась черная дракона, стукнув хвостом по земле.

– Хорошо, девочка, я попытаюсь внятно объяснить некоторые из реалий жизни людей и не только их. Но ты должна мне обещать, что будешь держать свою ярость в крепчайшей узде, сделаешь ее холодной и используешь на пользу дела.

– Хорошо, я попытаюсь, Учитель, – растерянно ответила она, искренне не понимая, а чего же такого она спросила.

– Чтобы ты поняла, я должен рассказать тебе нечто, чего я и сам не понимаю до сих пор, – вздохнул старый дракон.

– Я внимательно слушаю.

– Около двух с половиной тысяч лет назад, некоторое время спустя после того, как маги объявили, что разумным лучше не воевать, а заниматься чем-то иным, они пришли к выводу, что наилучшим способом отвлечь людей от войны, будет увеличить их сексуальность.

– Да куда уж больше!

– Ты видишь перед собой результат их усилий, Идорна! – фыркнул Серый Дракон. – До того, как они применили какое-то жуткое заклинание, такого не было. Я немало знаю и многое умею, но до сих пор не понимаю, каким образом они смогли обеспечить постоянное, стимулирующее сексуальность, излучение. Оно идет из космоса и как его остановить, я не знаю. Самое страшное, что это излучение воздействует не только на людей, но и на нас, драконов.

– На нас?! – привстала с места дракона.

– Да, на нас!– жестко ответил ей Учитель. – До его появления для драконов секс не имел особого значения и был возможен только в том случае, если пара любила друг друга, да и то раз в году, весной!

– Этого не может быть!

– Может! И когда я увидел, что молодые драконы начали заниматься любовными играми постоянно, посвящая этому почти все свободное время, я просто растерялся. Долго разбирался, в чем же тут дело. А когда я увидел то, что начало происходить среди людей и иных рас Архра, то был поражен еще более. На них излучение действовало на порядок сильнее, чем на нас. И те зверские оргии, в которых принимали участие миллионы человек, надо было видеть! Это было страшно. Мне пришлось довольно долго работать, прежде чем понять, что виновато в этом непонятном поведении разумных существ именно излучение. Но откуда оно, я не знаю и по сей день… Как магам удалось добиться такого результата? Они и сами не знают, наверное, лишь Глава Совета Магов знает, как именно все это было проделано.

– Но неужели же ничего нельзя было сделать? – спросила в который раз уже за этот день потрясенная Идорна.

– Пока ничего. Лишь после того, как мы с Владыкой станем единым целым, мы сможем что-то изменить. Но слушай далее: когда обстановка в мире стала нормализовываться, и люди привыкли к обостренной сексуальности, маги начали законодательно вводить ограничения в их интимных взаимоотношениях. Сперва у себя на Колхрии, а затем и по всему Архру. В частности был жесточайше запрещен оральный секс, нарушившего закон должны были искалечить – удалить половые органы.

– Неужели же те девочки, которых я видела в городе и были?…

– Нет. О них я расскажу тебе чуть позже. Маги также постепенно, в течении жизни нескольких поколений, внедряли в подсознание людей мысль о том, что самым прекрасным и интересным в жизни являются именно запретные удовольствия… Начали стихать сами по себе войны, остановилось развитие магии и науки и на Архре установилась стабильность, которой они и добивались. Вопрос только в том, а не велика ли цена за эту самую стабильность? Ведь поскольку запретные удовольствия считались самым ценным, то человеческая мысль быстро нашла выход, как их получать. Именно тогда они и придумали рабов для удовольствий. Этим несчастным специально удаляли половые органы, ведь уже искалеченный имел право по закону на запретное. Те девушки, о которых ты говорила, как раз и были рабынями для удовольствий…

– Но почему же их калечили при всех, на базарной площади?! – вскрикнула с болью в голосе дракона.

– Да потому, что человеческой агрессивности и жестокости нужен выход, иначе вновь начнутся войны. И маги дали им такой выход – в сексуальном садизме. А уж до какого изощренного скотства могут дойти разумные за пару тысяч лет подобного воспитания, ты и сама можешь себе представить. Серая Башня же продолжает подталкивать людей на самую извращенную жестокость. И, как ни странно, эта политика себя оправдывает. Но! Но за все две с половиной тысячи лет после появления излучения в мире не появилось ничего нового, за исключением новых видов пыток и издевательств. Развитие остановилось.

– О, Творец… – простонала девушка, чувствуя, как со дна души вновь подымается ярость.

– Этот порядок должен быть разрушен! Но мы самостоятельно пока можем немногое. Я повторяю – пока! Ведь одной из причин начала войны с драконами и было то, что мы отказались принимать их законы. Также не приняли их аллорны и храрги. Но им удалось сохраниться, а мы были слишком уж свободолюбивы и горды. И без предательства дело не обошлось. Бронзовокрылые драконы решили, что сами справятся с врагом и спокойно смотрели на то, как маги громили Драконланд и Драггарт.

– Кто это?

– Так назывались драконьи государства. А после победы люди с удовольствием перебили их также, со значительно большей жестокостью, чем остальных и сделали это столь тщательно, что до сегодняшнего дня я был уверен, что ни одного из бронзовокрылых на Архре не осталось.

– Но малышка…

– Вот именно, малышка… – вздохнул старый дракон. – Раз она здесь, то значит уже тысячи лет далеко на севере остатки бронзовокрылых используют как рабов.

– Учитель, но почему же ты не рассказывал нам всего этого раньше?

– А ты вспомни. Я многое вам рассказывал, но как вы это воспринимали?

– Как страшные сказки… – опустила глаза Идорна.

– Именно как страшные сказки. Тебе нужно было увидеть многое своими глазами, чтобы принять то, что я тебе сейчас рассказал.

– Я поняла, Учитель, – ответила она. – Но что же такое все-таки Дарительница Удовольствий?

– Сейчас я объясню тебе, девочка моя, – грустно улыбнулся Серый Дракон. – Рабы и рабыни для удовольствий, о которых я тебе говорил, стоят очень дорого, не менее шестидесяти золотых каждый. Небольшая деревня, в которой не более трех тысяч дворов, таких денег не заработает и за год. А запретных удовольствий хочется ведь и крестьянам… Поэтому они отбирают юношу или девушку посимпатичнее, естественно сироту, и вырезают ему или ей половые органы. У девушек к ним относят и грудь. А когда несчастное существо выздоравливает, за чем следит специально приглашенный маг, то служит всей деревне Дарителем Удовольствий, запретных, конечно.

Учитель был как всегда прав, и Идорна действительно пришла в дикую ярость от услышанного, гнев вздымался в ней черными волнами, и она изо всех сил пыталась успокоиться. Но перед ней стояла цель, и дракона вдруг почувствовала, как ярость ушла внутрь, куда-то в сторону, оставшись с ней лишь холодной решимостью в глубине сознания, и она вдруг действительно впервые поняла, как использовать ее на пользу дела. Она смогла! И дракона гордо запрокинула голову.

– Но как же люди могут творить такое друг с другом, – несмотря на то, что она держала себя в руках, гнев все же слышался в ее голосе. – Теперь мне понятно, почему они всегда убивают нас! Их просто не должно быть, Учитель!

– Но ведь не все же такие, девочка, – с грустной улыбкой ответил ей старый дракон. – Вспомни ту парочку…

И Идорна замолчала, действительно вспомнив о них.

– Но что же делать, Учитель? – чуть не заплакала она.

– Не нужно ненавидеть этих несчастных, Идорна, ведь их такими сделали, – голос Серого Дракона наполнял череп драконы подобно грохоту водопада. – Ненавидеть нужно тех, кто их такими сделал.

– Маги…

– Да, маги, Серая Башня. Именно они исподтишка руководят всем, что происходило и происходит в нашем мире. Хотя о многом и они не подозревают… А открыто бороться с ними мы, увы, пока не можем… И не сможем, если ты, девочка, не выполнишь свою задачу.

Так все зависело от нее?! Идорна вновь гордо вскинула голову и твердо решила про себя, что она пойдет на все, сломит свою гордость, втопчет себя в грязь, но выполнит поручение Учителя и приведет к нему этого самого Владыку. Раз он может помочь в борьбе против этих ублюдочных магов, то она сделает все, что необходимо!

– Я найду его, Учитель, – в глазах ее полыхнула решимость, в душе клокотал гнев, но она уже держала его в крепчайшей узде, не давая вырваться на волю. – Я найду Серого Убийцу и доставлю его к тебе!

Мастер Неизвестного слышал все, что творилось в душе Идорны и был доволен – кажется, девочка все же начинает взрослеть и учится владеть собой. Об одном только нужно было напомнить ей и прекращать разговор, ибо головная боль уже начинала превышать размеры терпения.

– Хочу попросить тебя, девочка, еще о двух вещах, – сказал он ей, стараясь не выдать своей боли.

– Я слушаю, Учитель.

– Тебе придется драться с людьми часто и много! Но не превращайся в дракону, иначе погибнешь! Погибнешь глупо и без толку для дела. Вспомни, ведь я учил вас искусству боя в человеческом теле, школе Ветра Серебристых Колокольчиков. С его помощью ты сможешь победить десятка два вооруженных воинов, сама будучи безоружной. И ты ведь была одной из лучших. Не забывай моих слов. Помни также, что в любом человеческом городе есть Дом Смерти, обиталище мастеров ордена Серебристого Ветра. Придя в любой из них и показав, что ты владеешь боевым искусством, ты сможешь получить любую помощь, которую они только смогут оказать. И если тебе доведется таки побывать в любом из Домов Смерти, скажешь там, что ты ученица Идущего в Неизвестность.

– А кто это?

– Это одно из моих имен, – нетерпеливо ответил Серый Дракон. – И второе: в любом из Домов Смерти ты должна будешь передать Синклиту Дома три слова.

– Какие же это слова, Учитель? – спросила молодая дракона, приподымаясь.

– Настало время Предела…

– Настало время Предела… – медленно повторила она. – Но что это значит?

– Придет время, поймешь сама, – мрачно ответил Серый Дракон. – А после этих слов скажешь им, что Идущий в Неизвестность ждет их на озере Соухорн у пика Хорга.

– Но я хочу знать…

– Не время! – оборвал он ее. – Потом все поймешь сама. Прощай, девочка. Я не знаю, когда мы еще сможем поговорить. Иди и делай дело!

С этими словами Серый Дракон оборвал связь.

Оставшись одна, Идорна медленно повторила про себя: «Настало время Предела…», – завороженная странной музыкой этих слов. Затем резко встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, и позвала к себе Нитиль, облизала задравшуюся к ней любопытную мордашку драконочки и сказала ей:

– Малышка! Ты не бойся, сейчас мы с тобой превратимся в людей. Представляешь, как мы их обманем? Они будут думать, что мы – это они!

– С тобой я ничего не боюсь, тетенька Идорна! – и малышка, задрав головку, радостно лизнула ее в нос.

Черная дракона засмеялась, прижала к себе девочку покрепче и произнесла формулу превращения. А еще через некоторое время любой наблюдатель мог бы увидеть на дороге в Инарву молодую женщину в симпатичном цветастом платье, ведущую за руку что-то постоянно щебечущую и озиравшуюся по сторонам, несмотря на руку на перевязи, чернокудрую курносую девчушку лет пяти или шести.

Голова у Серого Дракона буквально раскалывалась от боли. Но не поговорить со своей ученицей он также не мог. Слишком уж многое зависело от этой девочки. Ведь проклятая скотина, выматерил он про себя Хранителя, обязательно увлечется переустройством мира по своему вкусу. А уж толпы желающих встать под его руку найдутся всегда. И о том, что нужно поскорее отыскивать его, Серого Дракона, Владыка может и позабыть. «Эх-х!», – грохнул хвостом по скале старый дракон. Как жаль, что ему самому не выбраться на другой материк. Ведь он сияет в магическом диапазоне так, что все маги тут же сбегутся как мухи на известное вещество, выяснять, что тут и как. А его шпионская сеть почему-то начала давать сбои, чего не было уже давно. Да и вообще события выходят из-под контроля. Жаль, что ему пришлось посылать детей, но иного выхода не было. Да и им, впрочем, давно пора было взрослеть. Сколько же можно считать правду о мире страшными сказками? А ведь эти трое еще и были одними из лучших. Он вспомнил Рохарха и поежился – надо же было допустить такую глупость и не усмотреть, что мальчишка захватил с собой медальон и погиб так глупо. А белый дурень, попавший в плен? Впрочем, ему рабство как раз может пойти на пользу. Может, хоть унижения и муки оторвут его от размышлений о собственной значимости. Ведь у него задатки гениального стратега и тактика, в любой из их военных игр малыш предлагал столь неожиданные решения, что оставалось лишь диву даваться. «Идорна… – вздохнул Серый Дракон. – Любимая моя девочка, прости меня за то, что мне пришлось швырнуть тебя в жестокий мир и избавить от иллюзий, но тебе, милая, это было нужно. Нельзя же ведь столько времени оставаться маленькой девочкой, считающей, что все в жизни будет так, как тебе захочется. А ты нужна мне помощницей, сколько же я могу в одиночку тянуть этот страшный груз…» Но сколько бы не проклинал себя старый дракон, он твердо знал одно – к встрече с Хранителем Меча он обязан дожить, будучи при этом свободным.

Все эти размышления и самотерзания помогали ему хоть немного отвлечься от боли, разрывающей голову на части, и он продолжил вспоминать. С тех пор, как он почувствовал смерть злополучного Рохарха, поняв, что же тот сотворил и перестав сходить с ума (Мастер вздохнул – много сотен лет уже он не позволял себе приходить в столь дикую ярость, всегда умел себя контролировать, а тут вдруг сорвался, слишком уж любил алого дурака), он занимался лишь тем, что прятал детей в труднодоступные и непроходимые для людей места, ожидая нашествия магов. Но прошло уже почти три недели, но никто так и не соизволил явиться. Вариантов тут могло быть лишь два: или император Фофара запретил мстить, он всегда был неглуп, даже еще тогда, когда был просто наивным горячим мальчишкой Данхом, внимающим его, Серого Дракона, поучениям. Мастер фыркнул – их величество, кажется, считает, что он, проживший тысячи лет столь глуп и наивен, что не догадался, кто стал императором? Ну пусть себе думает… Второй причиной отсутствия магов могло быть то, что Хранитель за это время уже успел наворотить на Архре столько, что магам стало не до драконов. «С него станется… – ухмыльнулся старик. – Совмещающий Разности всегда ухитрялся подбирать себе таких партнеров, что…» Да, давненько уже он не слышал ехидного голосишки Меча… Вспомнив кое-какие старые шуточки этой сволочи, дракон непроизвольно рассмеялся. Затем встряхнул болящей донельзя головой и огляделся. Как ни грустно, но по древней дороге к пику Хорга приближались двое медленно едущих на лошадях людей. «Накаркал!», – поздравил себя старый дракон, распахнул крылья и снялся со скалы.

Подлетев поближе, он прежде всего сканировал пришельцев и облегченно вздохнул – магов, слава Творцу, среди них не было. И дракон, подняв тучу пыли, тяжело опустился на дорогу немного впереди незваных гостей. Подождал, пока осядет пыль, и принялся внимательно рассматривать их. Прямо перед ним приплясывал большой черный жеребец, на котором сидел высокий, статный рыцарь в синей кольчуге, щита при нем не было. Он был еще молод, не старше сорока, но при том абсолютно сед. Длинное костистое лицо, ястребиный хищный нос и острые, стального цвета, глаза в упор рассматривавшие неожиданное препятствие. За его спиной на пегой верткой лошадке сидел, хитро поблескивая черными глазами и явно не испытывая никакого страха, чернокудрый и смуглый мальчишка-оруженосец лет семнадцати. Некоторое время помолчав, рыцарь слегка поклонился и вежливо, но с достоинством, сказал:

– Я приветствую вас, алур дракон. Не могли бы вы быть столь любезны, чтобы дать мне проехать дальше своей дорогой?

Серый Дракон уселся на собственный хвост, чего не делал уже лет пятьдесят. Он с недоумением посмотрел на рыцаря – тот был какой-то странный и мучительно напоминал Мастеру кого-то очень хорошо знакомого, с кем он не виделся уже очень долго. Старик покачал болящей головой и недоуменно спросил:

– Разве вы, алур рыцарь, приехали сюда не за тем, чтобы убить дракона? Не для того ли, чтобы уничтожить чудовище и добыть славу? Не для того ли, чтобы сразиться со мной? Все, обычно, только за этим сюда и едут…

– Это их личное дело, – пожал плечами рыцарь. – Но мне вы ничего плохого не сделали, зачем же мне сражаться с вами? Конечно, если вы нападете, я буду защищаться, хоть это, исходя из ваших размеров, и будет абсолютно бесполезно.

С этими словами странный рыцарь еще раз поклонился дракону. Дракон вновь уселся на свой хвост и с заинтересованностью посмотрел на говорившего, затем спросил:

– А вы разве не считаете всех драконов кошмарными и кровожадными чудовищами, подлежащими истреблению?

– Если бы это было так, – рассмеялся рыцарь, – вы бы не разговаривали со мной, а уже напали бы. Как и люди, вы все разные. Вот с ало-черным драконом я бы сразился, он убил, без всякой на то причины, моих людей около трех недель назад. А с вами не хочу. Вы мне ничего не сделали. Не думаю, чтобы и вам, алур, хотелось убивать того, кто не делал и не собирается делать ничего плохого ни вам, ни вашим соплеменникам.

Серый Дракон медленно склонил голову. Значит даже по дороге к городу злополучный Рохарх натворил бед. Он был таки неисправим и не хотел понимать реалий жизни. Как жаль, ведь такие надежды возлагались на него… Видимо смерть для этого искореженного дракона, смерть во время мести, была все-таки наилучшим выходом. Мастер вздохнул и ответил рыцарю:

– Увы, алур рыцарь, вас опередили и с ало-черным уже никому не сразиться. Рохарх мертв. За то, что он напал на ваших людей беспричинно, я приношу вам свои извинения. Но с его точки зрения, у него была причина для нападения. Когда он был совсем мал, его родителей, братьев и сестер убили на его глазах. А пятилетнего малыша прибили за крылья к дереву и принялись пытать, чтобы он своими криками приманил взрослых. На их несчастье, – при этом воспоминании дракон хищно осклабился, – первым взрослым драконом, услыхавшим малыша, был я. Рохарх выжил, выздоровел, но после этого ненавидел абсолютно всех людей.

– И был полностью прав… – с горечью сказал рыцарь. – А кто его убил?

– Маги, – коротко ответил дракон.

– Если бы я был там, где он умирал, – лицо человека перекосила гримаса бешеной ненависти, – я бы сражался на его стороне!

– Вы так ненавидите магов? – продолжал удивляться странному рыцарю Серый Дракон.

– Именно они лишили меня всего, что у меня было. Да и их гнусным сказкам я никогда не верил. Особенно о драконах…

– А почему?

– В нашем роду узнавали правду о вашем народе из книги моего прапрадеда, передаваемой от отца к сыну. А он дружил с драконом всю свою жизнь!

И только после этих слов Серый Дракон понял, кого же напоминал ему рыцарь. И, улыбаясь во всю пасть, спросил:

– Уж не потомка ли благородного алура Харго Бесстрашного из рода Данх-Оттонг я вижу перед собой?

– Именно его, алур дракон, – поклонился рыцарь. – Разрешите представиться – Инельд Данх-Оттонг к вашим услугам.

– Я очень любил моего друга Харго, – все еще улыбаясь сказал дракон.

– Так вы… – вдруг понял рыцарь, с кем же столкнула его судьба.

– Да, да, – закивал головой Учитель Неизведанного. – Именно я тот самый Серый Дракон…

– Король Драконов… – прошептал рыцарь. – Но ведь это было много сотен лет тому назад…

– Мне много тысяч лет, алур Инельд, – грустно ответил ему дракон. Чтобы не пугать потомка своего друга лишний раз, он не сказал, насколько же много.

А рыцарь потрясенно рассматривал огромное, прекрасное существо. Чешуя дракона отливала серым металлом и поблескивала на свету голубого солнца, могучий хвост обвивал покрытое мышцами мощное тело. Гордая голова символом мудрости смотрела в мир, глаза пылали багровым огнем. Трудно было описать его полностью, слишком непривычно он выглядел для человеческого взгляда и рыцарь только вздохнул в восхищении. В этот момент оруженосец высунул свою хитрую мордочку из-за плеча рыцаря и тоже с интересом взглянул на дракона.

Серый Мастер обратил на него внимание и в третий раз за сегодняшний день уселся на собственный хвост. В ауре парнишки явственно пылало алое кольцо – перед ним стоял потомок одного из потерянных детей. Дракон присмотрелся повнимательнее и понял, что мальчик – один из черно-серебристых, которых, как он думал, не существовало уже очень давно, они были уничтожены еще до людей, в войнах между драконами. «Ну вот, – сказал самому себе старик, – недавно уговаривал девочку соблюдать спокойствие, а попробуй теперь сохрани его сам, столкнувшись лицом к лицу с человеко-драконом, старый ублюдок…» Он смотрел в лицо ни о чем не подозревающего юноши и тихо страдал. Легко говорить о том, что не видишь сам. Тогда старый дракон принял решение, ухмыльнулся и сделал то, чего не делал уже очень давно – превратился в человека.

Рыцарь с оруженосцем вдруг увидели, как все тело дракона вдруг пошло дымом, а когда он рассеялся, то их взорам предстал не дракон, а очень высокий, не менее двух метров роста, рыцарь с суровым, иссеченным морщинами лицом, в чешуйчатой, покрывающей все тело темно-серой кольчуге. Он поклонился и сказал:

– Так, я думаю, нам будет более удобно говорить. А мне хотелось бы поговорить с вами о многом, алур Инельд. Ведь вам, как я понимаю, спешить некуда?

Лицо седого рыцаря омрачила хмурая и кривая ухмылка.

– Теперь уже некуда, – согласился он. – Но разве вы маг, алур дракон?

– Нет, – ответил ему воин в сером, – просто все драконы обладают некоторой врожденной магией, хотя и не все умеют ею пользоваться. А теперь разрешите пригласить вас с оруженосцем ко мне в гости.

Рыцарь молча кивнул головой, принимая приглашение, и спешился. Вслед за своим господином на землю спрыгнул и оруженосец – мальчишка был просто огонь, смотря на его быстрые, рысьи движения было одно удовольствие, старому дракону хотелось улыбаться, что он, впрочем, и сделал. Затем он махнул рукой гостям в сторону своего пика, повернулся и повел их за собой. Шли не очень долго, не более часа, неспешно подымаясь по вьющейся по склонам гор тропинке, огибающей камни, многие из которых были столь причудливы, что напоминали собой каких-то сказочных, никогда не существовавших животных. Пару раз им пришлось перебираться через ручьи и небольшие речушки, довольно мелкие, но кишащие рыбой. Шумели деревья, выглядевшие великанами в слегка призрачном голубоватом свете Калмара. Оранжевый Оцван не так давно сел, и свежий вечерний ветер овевал людей своим дыханием, обещая своим невнятным шепотом что-то невероятное, что-то такое, чего еще не бывало. Тропинка последний раз обежала валун, напоминающий приготовившегося к прыжку волгхора, и приблизились к идущей ввысь, покрытой трещинами и поросшей мхом стене утеса Хорга. Дракон, ставший рыцарем, предупреждающе поднял руку и люди, идущие вслед за ним остановились. Они увидели, как хозяин дотронулся рукой до выступающего камня у основания скалы и произнес несколько странно звучащих слов. Кусок стены засветился серо-голубым цветом и исчез. Дракон повернулся к своим спутникам и сказал:

– Прошу вас, алуры.

И первым вошел в образовавшийся проем. Инельд, оглянувшись на своего оруженосца, Тиманха, последовал вслед за ним, ведя в поводу своего жеребца. Они вошли в огромный, прекрасно отделанный зал, заставленный мебелью странного, никогда ими ранее не виденного стиля. Стены были покрыты искусно сделанными барельефами, изображавшими людей и драконов. Прямо напротив входа находилось мастерски выполненное, огромное, на всю стену, изображение меча. Его рукоять сверху была украшена ощерившейся пастью дракона. У рыцаря ослабли ноги, когда он внезапно понял, что за меч изображен на этом барельефе. Он лишь смог судорожно вздохнуть и спросил ожидавшего их хозяина:

– Алур Дракон, а кто же живет здесь? Ведь этот зал и мебель рассчитаны на людей, а никак не на драконов.

– Можете называть меня Идущий, как ваш прапрадед. А не живет здесь никто, – ответил тот на вопрос рыцаря.

Инельд при этих словах осмотрелся вокруг и хмыкнул – зал выглядел ухоженным, как будто бы его убирали каждый день, и отнюдь не создавал впечатления нежилого помещения, в нем не было столь хорошо знакомого рыцарю запаха запустения.

– Не удивляйтесь, алур Инельд, – улыбнулся заметивший его удивление Серый Дракон. – Эти чертоги созданы Серым Владыкой в пору расцвета его мощи и его магия до сих пор работает. Все пять тысяч лет…

Рыцарь вновь судорожно вздохнул – значит, он правильно угадал, чей именно меч был изображен на барельефе. Дракон же, показав ему на коновязь у входа, сказал:

– Привяжите лошадей здесь, алуры. Им тут будет удобно.

– Но их же нужно напоить! – возразил оруженосец рыцаря.

– Не беспокойтесь, – опять усмехнулся хозяин. – Привязывайте и сами сейчас все увидите.

Гости послушались его. И действительно, как только лошади были привязаны, из стены немедленно выдвинулись двое яслей, наполненных каким-то зерном и две поилки с водой. Животные тут же потянулись к ним и начали аппетитно хрупать. А дракон уже следовал вглубь зала, и гостям ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Весь огромный зал был разделен перегородками на отдельные комнаты, правда без потолка, каждая из которых также была изукрашена барельефами и гобеленами, причем все они были разными. Без провожатого гости бы немедленно заблудились в этом безумном лабиринте. Через некоторое время они зашли в уютный, несмотря на размеры, он был метров пятидесяти в диаметре, зал, в правом углу которого стоял резной большой стол, вокруг которого были расставлены высокие деревянные кресла с подушками на сиденьях.

– Прошу вас, – указал им на него Серый Дракон и гости расселись.

Хозяин вновь произнес несколько странных слов и стол вдруг наполнился. На нем теперь стояли резные тарели с мясом, рыбой и иными, часто совершенно незнакомыми блюдами. Также было огромное количество бутылей, бутылок и бутылочек с разными напитками и винами. Рядом с каждым из них стала тарелка и высокий костяной бокал. Гости ошеломленно взирали на это возникшее ниоткуда изобилие.

– Как я вам уже говорил, – проговорил человек-дракон, усаживаясь сам, – магия Владыки работает до сих пор. И угощайтесь, это вполне съедобно, а вы ведь, я думаю, голодны с дороги.

Рыцарь с оруженосцем не заставили долго себя упрашивать, но принялись за еду с известной долей осторожности – колдовство как никак. Но еда была самой обыкновенной, просто очень свежей и вкусной, вина великолепными, и скоро они уже забыли об осторожности и принялись уплетать угощение за обе щеки. Серый Дракон также поел за компанию, хотя от головной боли почти ничего не соображал и ему ничего не хотелось. Наевшись, гости налили себе очень понравившегося обоим черного екатамского вина и выжидающе уставились на хозяина.

Тиманх осторожно оглядывался вокруг – ведь он впервые в жизни был в логове дракона, да что в логове – это была пещера самого Короля Драконов! Сколько сказок и легенд о подобных пещерах, битком набитыми скелетами тысяч похищенных девственницах и несметными сокровищами выслушал он холодными вечерами у камина в подсобке для слуг. Это ведь сейчас он поднялся до оруженосца, да и то по той причине, что все остальные были убиты, а раньше ведь был простым кухонным мальчишкой на побегушках, которого гоняли все, кому не лень. Он еще раз оглянулся и разочарованно вздохнул – замок как замок, ни тебе груд сокровищ, ни тебе ни одного скелета… Жаль… Но тут юноша взглянул на хозяина замка и увидел, что тот в упор рассматривает его, мальчишку Тиманха. А затем дракон вдруг спросил у него:

– А ты, мальчик, как относишься к драконам?

Юноша на секунду растерялся, но быстро сообразил, что ответить:

– Так же, как мой господин!

Серый Дракон тихо улыбнулся, а рыцарь Инельд удивленно спросил его:

– А к чему вам знать его мнение, алур Идущий? Ведь он всего лишь мой оруженосец.

– Сейчас объясню, – ответил тот, вновь вздыхая. – Но сначала я бы хотел рассказать вам одну небольшую историю.

Гости молча кивнули и старый дракон начал:

– Вы знаете, что в нашем мире идет охота на драконов, как на диких зверей. И иногда во время подобных охот, дракон, владеющий магией преобразований, защищая своих детей от охотников и понимая, что живым уже не уйти, превращал этих детей в людей. Потом погибал, а охотники находили в логове «чудовища», – в голосе Серого Дракона зазвучал сарказм, – у кого-то похищенных человеческих детишек. Иногда их убивали на месте, но иногда забирали с собой. И они вырастали среди людей, забыв при этом, кто они на самом деле. А потом у них рождались дети и у их детей рождались свои дети. И так далее… Правда, человеческие женщины, рожавшие сына или дочь человека-дракона обычно умирали при родах, так как дети рождались очень крупными. И все эти дети поколениями живя среди людей, искренне считали себя такими же людьми… Хотя на самом деле были драконами.

Рыцарь вдруг вскинул голову, как будто вспомнив что-то, затем повернулся и принялся пристально рассматривать собственного оруженосца.

– Почему вы так смотрите на меня, мой господин? – испуганно спросил парнишка.

– Как было описано в хрониках замка, глухо ответил ему Инельд, – твоего прадеда нашли маленьким мальчиком возле обиталища убитого кем-то дракона. Его вырастили в замке, и с тех пор ваша семья служит нам. И в вашем роду все женщины умирали при родах. Твоя мать, Тиманх, также…

Юноша в смятении переводил взгляд с рыцаря на дракона и обратно, а потом, запинаясь, выдавил из себя:

– В-вы х-хо-т-ти-т-те с-ска-з-зать…

– Именно, мой мальчик! – улыбнулся ему Серый Мастер. – Ты – дракон!

Тиманх сидел, оглушенный свалившимся на него известием и глотал воздух, как рыба, вытащенная на берег. Это он-то, дракон?! Да его же всегда гоняли как сидорову козу, а драконы – могучи! Юноша ничего не понимал, в глазах плавали круги, в ушах звенело. Схватив со стола бокал с вином, он залпом осушил его, чего никогда ранее не осмелился бы сделать в присутствии господина.

– Ну что же ты так, успокойся, – положил ему руку на плечо вставший хозяин замка.

Неуемное любопытство, всю жизнь подводившее Тиманха и заставлявшее его постоянно лезть в любую дырку, за что не раз бывал бит, вновь проявило себя и постепенно начало брать верх над страхом. Ему было интересно до жути. Это что же, он сможет летать? Не может быть… Мальчишка вытянул хитрую мордочку вперед и уже не затуманенными страхом, а блестящими от любопытства глазами посмотрел на Серого Дракона и спросил у него:

– А как это, быть драконом?

И тут же вновь испугался собственной смелости. Старый воин, в которого превратился Король Драконов, с доброй улыбкой посмотрел на него и ободряюще потрепал по щеке.

– Хочешь узнать? – спросил он.

– Да! – закивал Тиманх. – Очень хочу!

Человек-дракон повернулся к рыцарю и спросил у того:

– Вы не против, алур Инельд, чтобы я на некоторое время возвратил малыша в его природное состояние?

– А отчего же мне быть против? – слегка удивился рыцарь. – Он свободный человек и может в любой момент меня покинуть, клятвы вассалитета он мне не давал. Да мне и самому любопытно будет взглянуть.

Серый Дракон встал, выпрямился во весь свой немалый даже в человеческом обличье рост, и скомандовал юному оруженосцу:

– Выйди в центр зала, Тиманх. Сними с себя оружие и, желательно, одежду – в первый раз она может при превращении разлететься в клочья. Когда сделаешь все это – подыми руки вверх и разведи их немного в стороны.

Юноша послушался его и, слегка смущаясь, разделся. Оставшись обнаженным, он неловко переступил с ноги на ногу, зажмурился, глубоко вдохнул и поднял руки. Взволнованный предстоящим, дракон поднял голову и, медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнес Слова Возвращения. Ударил фонтан дыма, парень, нет, молодой, метров пяти всего росту, черно-серебристый дракон, стоящий в центре зала, закричал от боли. Рыцарь встревожено вскочил на ноги и спросил:

– Почему он кричит? Что-то прошло не так?

– Все так, – добродушно улыбаясь, ответил ему Серый Дракон. – Просто первое превращение всегда немного болезненно.

А юный дракон уже перестал кричать. Он чувствовал себя несколько странно, резкая и неожиданная боль уже прошла, но мир вокруг него почему-то вдруг стал как-то меньше. И люди, стоящие у стола, были ему едва ли по пояс. Черно-серебристый попытался шагнуть и чуть не упал с непривычки. Чтобы восстановить равновесие, он ударил хвостом по полу и только тут понял, что у него есть хвост. Почувствовав, как что-то шевельнулось у него за спиной, юноша оглянулся и чуть не задохнулся от восторга, увидав все великолепие своих серебристых с черными разводами крыльев. Все его тело было черным, по спине шли волнистые серебристые же линии. Голову венчал венчик шипов и два витых, слегка наклоненных назад рога. Он понравился самому себе, очень понравился, новое тело было таким сильным и красивым. Какое чудо! И это он, кухонный мальчишка Тиманх? Молодой дракон запрокинул голову и вновь пронзительно закричал, но на этот раз от восторга.

Старый воин с удовольствием наблюдал за тем, как мальчик осваивался в новом теле и периодически оглядывался на рыцаря, интересуясь его реакцией на происходящее. Тот стоял, слегка приоткрыл рот. Он просто не мог поверить самому себе, поверить в то, что произошло с ним в этот безумный день: встретить легендарного Короля Драконов, друга его собственного прапрадеда, да тут еще и мальчишка Тиманх тоже оказался драконом. Рыцарь потряс головой – для одного дня всего этого было слишком много, ведь еще утром он был уверен, что этот день будет таким же, как и предыдущие, посвященным бесконечной дороге на юг.

– Друг мой! – хлопнул его плечу Серый Дракон. – Я надеюсь, вы позволите мне называть вас так?

– Я был бы счастлив стать вашим другом, – грустная улыбка тронула уста рыцаря при этих словах. – Я всегда восхищался вами, когда читал повествование алура Харго и бешено завидовал ему. Особенно в детстве…

– Тогда называйте меня просто Идущий…

– А вы меня – Инельд, без всяких там алуров… – засмеялся рыцарь и добавил. – А помните ли вы, как вместе с моим прапрадедом разгромили все таверны Ункартема? Я всегда получал огромное удовольствие, читая об этом.

Тут уже засмеялся Серый Дракон.

– Да уж, повеселились мы тогда с Харго знатно, не помню уж и чего мы там и праздновали… – ответил он и вдруг спросил: – А сколько вам лет, Инельд?

– Тридцать два…

Дракон был весьма удивлен, ведь рыцарь в столь молодом возрасте был полностью сед. Он только дотронулся рукой до своей головы, и собеседник понял его вопрос.

– Это долгая и очень невеселая история, – морщась, как от зубной боли, ответил рыцарь.

– Хорошо, – поклонился ему Серый Дракон. – Я бы очень хотел поговорить с вами еще о многом. А пока я хотел бы попросить вас, Инельд, подождать меня здесь, я отведу мальчика к молодежи. Ему там будет значительно интереснее.

Рыцарь молча поклонился в ответ и вновь сел за стол, налив себе вина. Старик повернулся к молодому дракону, продолжавшему упоенно рассматривать самое себя, и сказал ему:

– Превращайся обратно, мальчик. Ты ведь теперь можешь это сам…

И Тиманх вдруг понял что да, действительно может и знает, как это делается. Он превратился обратно, но тут же пожалел об этом, человеческое тело показалось таким маленьким и слабым. Пареньку страшно захотелось вновь стать драконом, и он вопросительно посмотрел на Серого Мастера. Тот улыбнулся и спросил:

– Не хочешь ли, Тиманх, познакомиться с ребятами и девчонками. Среди последних есть о-о-ой какие симпатичные.

– Девчонки? Ребята? Здесь? – на хитрой мордочке оруженосца было написано удивление, этого уж он ну никак не ожидал.

– Молодые драконы, такие же, как и ты…

– Хочу! – станцевал на месте от нетерпения джигу паренек.

– Тогда идем со мной, – засмеялся его энтузиазму Серый Дракон.

Тиманх глянул на себя и отчаянно покраснел, ведь он был обнажен.

– Но мне же нужно одеться, – пробормотал он.

– Достаточно будет набедренной повязки.

Юноша послушался, обмотал вокруг бедер кусок полотна и пошел вслед за Серым Драконом. Старик шел, улыбаясь своим мыслям и уже совсем перестав обращать внимание на головную боль. Пока они шли, он мысленно вызвал десятка полтора самых смышленых из молодых драконов и попросил ждать его у ближайшего выхода. Это была большая скальная площадка метрах в трехстах от земли, и им пришлось довольно долго подыматься по крутым, витым лестницам, прежде чем достичь ее. Поэтому, когда они вышли, их уже ждали.

Тиманх с восторгом взирал на стайку разноцветных драконов, длиной от трех до пяти метров каждый. Какие же они были разные – снежно-белые, синие, черные, алые, полосатые, была даже одна светло-голубая дракона. «Но откуда же я знаю, что это дракона, а не дракон?..» – удивился про себя юноша, но знал при этом твердо. Драконы же также ничего не понимали. Учитель почему-то пришел к ним в человеческом теле, да еще и привел с собой другого человека.

– Дети мои! – обратился к ним Серый Дракон. – Я расскажу вам о потерянных нами братьях и сестрах…

И он рассказал им об этом. Но не все конечно, эти дети еще не созрели для правды, они еще жили своими фантазиями, и даже до Идорны им было еще очень и очень далеко. Но о живущих среди людей драконах он им все же поведал и завершил свой рассказ словами:

– И теперь потомок одного из потерянных стоит перед вами!

После чего кивнул Тиманху. Мальчик совершил превращение и застыл перед молодыми драконами во всем своем черно-серебристом великолепии, распахнув крылья. И молодежь замерла – такого красивого дракона им еще никогда не доводилось видеть.

– Ка-а-ко-ой красавчик… – протянула юркая алая дракона, подбираясь поближе к Тиманху. – Меня зовут Таана, а тебя?

Юноша смутился – это он-то красавчик?! Да от него в замке все девчонки как от зачумленного бегали! Но тут же он вспомнил, что теперь он дракон, гордо оттопырил серебристые крылья и состроил довольную мину.

Засмеявшись про себя, Мастер оставил их знакомиться и тихо ушел вниз, к рыцарю. Кажется, ему предоставлялась редкая возможность на живом примере убедить молодежь, что отнюдь не все люди являются скотами и убийцами. Ведь скоро начнут подходить мастера Серебристого Ветра, а из них далеко не все являются потомками драконов, немало есть и людей, и аллорнов. Он быстро спускался вниз, еще необходимо было разговорить Инельда и узнать, что же с ним произошло, почему он стал бездомным. Ведь старый дракон прекрасно помнил замок Данх-Оттонг.

– А вы быстро, Идущий, – встретил его голос рыцаря, еще даже не допившего своего бокала с вином.

– Я ведь только представил мальчика остальным молодым драконам, вокруг него сейчас девчонки вертятся, комплименты делают, а он нос задирает, – засмеялся Серый Дракон.

Рыцарь также усмехнулся. Идущий в Неизвестность сел напротив него и с грустью всмотрелся в его суровое лицо. Да, этот человек в свои тридцать с небольшим познал много горя, лицо его избороздили глубокие складки, в глазах плескалась боль.

– Так что же все-таки случилось с замком Данх-Оттонг и его обитателями? – спросил дракон.

Лицо рыцаря окаменело, он зажмурился, сжал зубы и лишь через несколько минут ответил:

– Я расскажу вам… В десяти милях от нашего замка был другой – замок Нахт-Ринаг. Мы с его хозяином были дружны и часто вместе отражали набеги горцев, однажды нас даже наградил сам император, будь он проклят… – при этих словах его лицо задергалось. – Я полюбил… Полюбил одну из троих дочерей моего соседа, среднюю – Аллири… Все наши беды начались с того, что дочерям соседа и моим сестрам очень захотелось хоть однажды побывать в городских модных магазинах, ведь мы жили на границе и они видели новые наряды только тогда, когда приезжали купцы. А те приезжали редко. Они долго уговаривали нас отпустить их и мы в конце концов согласились, отослав с ними, конечно, хорошую охрану. Девушки, все семеро приехали в Ункартем и в полном восторге начали бегать по лавкам. Кто бы мог знать, что наш дорогой император не так давно ввел одну забавную, по его мнению, вещь. Каждый день, но в разное время звучит сирена, по улицам проходят стражники и хватают любую, не успевшую спрятаться в доме женщину или девушку. Их приводят на площадь и привязывают, раздев сперва догола, к специальному станку, чтобы любой ублюдок, подойдя сзади, мог иметь ее любым способом, каким захочет. Если к женщине некоторое время никто не подходил, то к ней подвозили специальную машину с двумя толстыми стержнями, иногда еще и усыпанными мелкими шипами, имитирующими сами знаете что, и насиловали ее уже таким образом. И несчастная обязана была терпеть это издевательство не менее шести часов, а затем еще и благодарить стражников за «доставленное удовольствие». Ведь если не поблагодарит, то они могли поиметь ее и спереди, а затем отдать палачу… Неважно, притом, было, кто эта женщина – прачка или герцогиня. Наши несчастные девочки, конечно же, попались, охранники, бывшие с ними, были перебиты стражей, а их оттащили на площадь. Во время этого гнусного изнасилования на старшую сестру моей невесты положил глаз какой-то ублюдок и заплатил огромные деньги работорговцам, чтобы те похитили ее и сделали рабыней для удовольствий. Вы, наверное, знаете, что это такое…

– К сожалению, знаю… – грустно ответил ему старый дракон. – Но продолжайте, прошу вас, продолжайте.

– Хорошо, – кивнул головой Инельд. – Работорговцы смогли нагнать ехавших очень быстро после происшедшего с ними девушек вместе с охраной только в пятнадцати милях от нашего замка. Их было очень много, и они окружили занявших оборону охранников. Но одному удалось прорваться сквозь кольцо, он родился в лесу, знал его как свои пять пальцев и тайными тропами что было сил понесся к замку. Сосед со своими людьми как раз гостил у меня, когда парень прибежал с этой вестью. Мы собрали столько людей, сколько смогли, и что было сил помчались к той поляне. Ублюдки были столь самоуверенны, что расположились лагерем на ней же. Подкравшись, нам удалось снять стрелами бывшего с ними мага и перебить остальных, взяв в плен главного работорговца. Но увы, мы опоздали… Старшая сестренка моей невесты уже была лишена всех женских органов и лежала без сознания в луже собственной крови. Увидев эту страшную картину, мы тут же, на месте, посадили работорговца на кол. Даже подыхая, подонок вопил, что мы не имеем права, и он действовал по закону, что мы де, поплатимся. А искалеченная им девочка через три дня умерла…

Рыцарь опустил голову и заскрипел зубами.

– К сожалению, ублюдок оказался прав… – продолжил он через некоторое время. – Через три месяца после описанных событий меня разбудили крики о том, что замок обложен. Когда я выбежал на стены, пытаясь понять, кто осмелился напасть на пограничный замок империи, то увидел внизу имперских гвардейцев! И с ними вместе были пятеро магов и брат того работорговца. Рядом торчал кол с насажанным на него окровавленным телом моего соседа, замок которого они уже успели взять. Главный маг предъявил мне вердикт Совета Магов Фофара, утвержденный самим императором, о том, что за нападение на законопослушного работорговца и злодейское его умерщвление, а также похищение принадлежащих ему рабынь, все имущество замков Данх-Оттонг и Нахт-Ринаг принадлежит отныне брату покойного, а также принадлежат ему все люди, проживающие в этих замках и их окрестностях. То есть, мы все становились рабами скота!

Инельд тяжело дышал, его кулаки сжимались, он заново переживал происшедшее тогда.

– Живя на границе, – глухо продолжил он через некоторое время, – я и не знал, сколь же гнусны законы нашей страны. Оказывается, работорговцы имеют право сделать рабыней для удовольствий любую женщину Фофара, если у нее нет специального защитного листа от Совета Магов. И еще нам сказано было, что мы де должны были вежливо попросить господина работорговца продать нам наших же сестер и дочерей, вежливо поблагодарить его за проведенную работу над рабыней – это маг имел в виду жесточайшие издевательства, которым подонок подверг сестру моей невесты – и доплатить за это. А если бы он не согласился, то мы, оказывается, должны бы были уехать ни с чем… Поскольку же мы поступили противозаконно, то теперь должны с благодарностью преклониться перед своим новым господином. И маг приказал открыть ворота замка и впустить их. Но ни один из моих воинов не хотел становиться рабом! И мы приняли бой. С первого наскока замок им конечно взять не удалось. Тогда работорговец прямо под стенами, но став так, чтобы быть в недосягаемости для арбалетных стрел, установил свой гнусный станок, распял на нем мою любимую и начал очень медленно, с особой жестокостью выдирать ей то, что я надеялся увидеть лишь после нашего обручения. На той стене, слыша страшные крики бедняжки и видя все, я и поседел…

Рыцарь опустил голову, из глаз его закапали тяжелые, горькие слезы. Мастер ни слова не говоря встал и положил ему руку на плечо. Некоторое время Инельд молча, неумело плакал, а затем, сжав кулаки, все же взял себя в руки и продолжил:

– После нескольких штурмов, поддержанных магами, от заклинаний которых шатались крепостные стены, мы поняли, что замка нам не удержать. В этот момент ко мне подошли трое воинов из бывших горцев, которые помнили забытое по всему Фофару искусство стрельбы из длинного лука и предложили избавить несчастных девушек от мучений. Я был им очень благодарен за то, что они смогли это сделать, достав стрелами из своих огромных луков также работорговца и двоих магов. А затем мы сами убили всех женщин, стариков и детей в замке, чтобы избавить их от страшной судьбы рабов. Мне до смерти не забыть любящих и доверчивых глаз моих сестренок, подвязывающих волосы повыше, чтобы мне удобнее было отрубить им головы…

Инельд злобно рассмеялся.

– Но мы отомстили! Лучникам удалось снять еще двоих магов, прежде чем те поняли, в чем же дело и каким образом их убивают. Но нас оставалось всего пятнадцать… И тогда пятеро остались прикрывать отход остальных, чтобы дать нам возможность отомстить. Мы ушли подземным ходом, а они вытащили наружу все запасы Хартгордовых шаров, разнесли их по всему замку и открыли ворота, крича, что сдаются. Враги поверили и зашли. Четверо сдалось, а один сидел в засаде. Дождавшись, пока все враги не зайдут внутрь, он поджег фитиль и взорвал замок, дав нам возможность уйти в Дикие Земли…

– А где же остальные восемь? – спросил его Серый Дракон.

– Их убил ало-черный дракон, которого вы назвали Рохархом, – с горечью ответил рыцарь. – Мы с Тиманхом были в лесу, когда услыхали позади шум боя. Но когда мы добежали до поляны, где остановились, то увидели только трупы наших друзей и улетающего дракона. Теперь, узнав его историю, я его даже не осуждаю, хотя, если бы он остался в живых, был бы вынужден вызвать его на бой.

Идущий в Неизвестность молча смотрел на рыцаря. И в этом подлом мире еще оставались такие?! Это казалось полностью невероятным, но перед ним сидел настоящий благородный рыцарь. По сути, а не по названию. И он всем сердцем ненавидел магов. Старый циник улыбнулся про себя – грех бы было не воспользоваться этой ненавистью, ведь когда Владыка возродится, ему будут нужны преданные люди. И он спросил:

– Куда же вы направляетесь, Инельд?

– На юг, в один из пиратских городов. Говорят, Вольному Братству всегда нужны хорошие воины, а я не из худших, – мрачно ответил рыцарь. – Может, представится возможность хоть как-то отомстить…

– Простите, что заставил вас вспомнить все это, – извинился дракон.

– Ничего, – с какой то жестокой радостью в глазах ответил Инельд, – мне полезно это помнить! Итак, алур Идущий, перед вами Инельд Данх-Оттонг, беглый раб и государственный преступник.

И он насмешливо поклонился.

Серый Мастер встал и очень вежливо поклонился в ответ:

– И тот, кого люди называют Королем Драконов, рад приветствовать потомка своего друга у себя в гостях.

Рыцарь сгорбился.

– Спасибо вам, Идущий, за все… – его голос был хриплым.

– А еще я хочу вам дать возможность отомстить по настоящему, – ухмыльнулся Мастер довольно таки гнусно.

– Как?! – рыцарь вскочил на ноги, глаза его загорелись мрачным огнем.

– Владыка вернулся, – ответил ему дракон. – И ему отнюдь не нравится этот мир, я отсюда чувствую его гнев.

– Владыка… – лицо Инельда медленно побелело. – Н-но в-ве-д-дь эт-то зн-нач-чит пог-губ-бить свою д-душу…

Серый Дракон вновь вскочил на ноги и выпрямился, его глаза зажглись красным светом:

– А кто вам это сказал?! – взревел он. – Жрецы?! Священники?! Маги?! Да они все именно потому и объявляют Серого Убийцу врагом, что он не признает никакого рабства! И никому не позволит сказать себе – я раб твой! Я – его третья часть и он обязательно придет сюда за мной. Оставайтесь с нами, Данх-Оттонг, обучать молодых драконов тактике и стратегии, искусству сражаться по-человечески. Присоединяйтесь к нам, и мы вместе сотрем Совет Магов с лица земли. А не хотите – справимся и без вас!

Рыцарь молча глядел в гневные глаза Короля Драконов и вспоминал, вспоминал, вспоминал…

– Ведь вы правы, – протянул он, – именно маги всегда говорили, что он враг… А уж вслед за ними и «святые отцы»…

И рыцарь вновь надолго задумался. Дракон его не торопил – нелегко ломать вбитые с детства в голову принципы. Он уже понимал, что Инельд будет с ними, другого пути у рыцаря просто не было.

Глава 12. Странные песни Архра

Мелрия, прихрамывая и сцепив зубы от ноющей и дергающей боли в паху, медленно шла по очередному из коридоров олтиярского дворца в поисках выделенных ей покоев. Владыку увезли отдыхать уже несколько часов назад, а за ними только сейчас удосужились прислать карету, сообразив, что хралы не знают города и вряд ли смогут быстро найти дорогу во дворец сами. Да, девушке было, конечно, интересно все, что происходило вокруг, ее неуемное любопытство и жажда жизни всегда заставляли ее совать свой нос туда, куда ее не просили, но за этот безумный день она очень устала, ведь пришлось много часов ехать на волгхоре, а затем произошло все то, что она увидела во дворце и на площади, прошло много часов, и рана болела все сильнее и сильнее. По мнению хралки, дворен был вычурен, нелеп и слишком велик. Пока она блуждала по его лабиринтам, Мелрии пришлось видеть также и нежилые здания. Так зачем же было строить такие гигантские апартаменты, если не было достаточно людей, чтобы их заселить? Этого она понять просто не могла и только презрительно фыркала, встретив очередной нелепо изукрашенный зал. «Вот взять хотя бы этот, – подумала она, увидев огромный, обитый алым бархатом зал, изукрашенный десятками колонн и незнакомыми ей странными деревьями в кадках, – ну какому идиоту придет в голову жить здесь?» Девушка покачала головой и пошла дальше, обдумывая по дороге все, что ей еще предстояло сделать сегодня. Вечером еще должен был быть пир и, судя по всему тому, что сотворил Йаарх днем, там тоже будет что-то интересное, поэтому пропускать это сборище она не собиралась. А значит, требовалось отдохнуть. И Мелрия, расспросив дорогу у встретившихся ей служанок, пошла к крылу дворца, где поселили Владыку и его свиту.

Идти ей пришлось довольно долго, несколько раз переспрашивая дорогу. Но, наконец, она увидела впереди огромные двухстворчатые двери, у которых в полной неподвижности застыли близнецы Кват и Махр. «Нашла, слава Первому Волгхору!» – мелькнула у нее мысль при виде покоев Владыки. Мелрия хихикнула – все-таки как правильно она сделала, навязавшись Хранителю Меча, ведь он приносил столько нового, что оставалось только удивляться. А ее интересовало все, еще в детстве ее вытаскивали из-под стола в комнате, где совещались воины и наказывали, но это не помогало, назавтра она снова была там. Потому и стала одним из лучших воинов, что все новое буквально впитывала, выискивала, а потому донимала наставников, как никто другой. И в бою всегда лезла вперед, не боясь ни ран, ни смерти. Первой вызывалась на самое отчаянное и безнадежное дело и всегда выходила сухой из воды. Девушка вдруг неудачно шагнула и чуть не застонала от боли. «Д-да-а, теперь вот не вышла…» – подумала она, чувствуя, как кровь промочила повязку и начала стекать по ногам. Хотелось бы ей знать, откуда князь вырыл этот паскудный обряд, она же видела, что Владыке такое извинение было не нужно, видела, как ему было перед ними потом стыдно, да и другие воины, видевшие обряд, рассказывали, насколько ему было плохо, когда он узнал, что же съел. Вспомнив как все это было больно, Мелрия вздрогнула. Хотя она тогда и не показала виду, смеясь над теми, кто морщился или боялся, но не хотелось бы еще раз пройти через подобное «удовольствие». Только сейчас она хоть приблизительно начала понимать о том, что же чувствовали несчастные жертвы Риаллах и других, ей подобных. И Мелрия впервые, наверное, в жизни задумалась о несправедливости этого мира и о том, каким он может видеться пришельцу из другого. Теперь ей понятно стало, почему Йаарх пребывал в таком гневе, увидев самые обычные для Архра вещи.

Девушка оглянулась вокруг и слегка удивилась – в этом крыле дворца суетилось, наверное, несколько сотен слуг, что-то делая, перетаскивая, моя и просто бегая туда-сюда. «Ну да!» – вспомнила она, ведь Свирольт говорил, что эта часть дворца была нежилой, и теперь ее срочно приводили в приемлемый вид. Мелрия прошла мимо близнецов, улыбнулась и кивнула им. На непроницаемых лицах воинов мелькнула ответная, но почти незаметная для стороннего глаза улыбка – Мелрию в племени любили все. Девушка про себя пожалела ребят, оба раньше были неплохими любовниками и в свое время они провели вместе немало приятных ночей. Хралка поймала за шкирку ближайшего пробегавшего слугу и приказала ему показать выделенные ей покои. Тот слабо дернулся и показал рукой на высокую резную дверь справа от покоев Владыки, вырвался и немедленно куда-то исчез. Мелрия открыла эту дверь.

Первое, что она увидела, была Риаллах, склонившаяся со своим любимым широким кинжалом в руках над тихо визжащей от страха белокурой рабыней-крестьянкой, подобранной Хранителем по дороге. «Опять эта сука за свое взялась!» – досадливо скрипнула зубами Мелрия и крикнула ей:

– Риаллах! Оставь девчонку в покое!

– Отстань, Мелрия! – хрипло бросила, не оборачиваясь, внучка Фархата. – Я же тебя не трогаю, не мешай и ты мне немного поразвлечься.

Несчастная Торха скорчилась на диване и с ужасом смотрела на страшных хралок. Обе черные, с мечами и ножами, а вот эта первая еще и хочет ее за что-то зарезать. Она же ничего не делала! Неужели же господин взял ее в рабыни только для этого? Слезы текли из глаз крестьянки, но в голос плакать она уже не осмеливалась, получив несколько хлестких ударов от Риаллах. Если бы ей хоть сказали, в чем же она виновата, пусть бы побили, дома ведь ей приходилось получать каждый день, если не успевала сбежать. Но резать-то за что? Неужели же она так провинилась?.. И ведь не убежишь, теперь она – рабыня… Она вновь взвизгнула от резкого удара прямо по груди.

– Риаллах! – Мелрия схватила подругу за руку, поднявшуюся для нового удара. – Ее взял Владыка и он будет недоволен, если ты ее покалечишь.

– Да плевать я хотела на его недовольство! – с ненавистью прошипела та, вырывая руку.

– А если плевать, – медленно протянула девушка-воин, – то я сама тебя сейчас так отделаю, что ты неделю встать не сможешь.

Риаллах скрежетнула зубами – Мелрия вполне могла воплотить свою угрозу в жизнь, силушкой была не обделена. Тогда она хмуро бросила в ответ:

– Ладно… Пес с этой тварью.

После чего отошла к дивану, села и скрутилась в клубок.

Мелрия наконец смогла рассмотреть свое новое жилище. Покои состояли из большого салона, в который выходили двери пяти больших спален и ванной комнаты. Девушка с любопытством осмотрела каждую из них и осталась довольна, выбрав себе самую дальнюю от входа. Все стены в комнатах и в салоне были обтянуты мягким темно-вишневым бархатом, из-за чего покои имели несколько мрачноватый вид, но были, тем не менее, уютны. В спальнях стояли огромные, устланные мягкими одеялами и большими подушками кровати под балдахинами. Там же были стенные шкафы, тумбочки, кресла, сундуки. А салон был уставлен мягкой мебелью, пуфиками и различнейшей формы диванами, связанными между собой только тем, что все были обтянуты бархатом того же цвета, что и на стенах покоев. Монументальный стол, стоящий посреди салона был столь велик, что его трудно было бы сдвинуть с места и четверым. Самые удобные и глубокие диваны были установлены у стен. На одном из них все еще дрожала от пережитого ужаса бывшая крестьянка Торха, а напротив нее скорчилась на другом Риаллах и тихо всхлипывала.

– Ну что с тобой, подружка? – подошла к ней Мелрия.

– А ты что, не понимаешь? – с отчаянием в голосе спросила та.

– Не понимаю.

– Да я бы предпочла десять раз пройти через то, что сделали с тобой, чем быть рабыней… Понимаешь ты – я рабыня, рабыня!

И она захлебнулась хриплым плачем. Мелрия не знала, что ей ответить, да и помочь также никак не могла. Несмотря на свои привычки, Риаллах все же была ее ближайшей подругой и девушка понимала, что отчаявшийся обуздать своевольную внучку Фархат действительно подарил ее как рабыню Владыке, надеясь, что уж тот ее укротит. Мелрия фыркнула – укротит, как же. Она уже немного знала характер Йаарха и видела, что, скорее всего, может получиться наоборот. Но несмотря ни на что, для гордой Риаллах не могло быть худшего унижения, чем оказаться в рабстве. Да еще с ее то замашками…

– А еще… А еще… – захлебывалась плачем внучка князя.

– Что еще? – присела рядом Мелрия, погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка.

Риаллах уткнулась в нее и продолжала реветь. Только немного успокоившись, она смогла ответить на вопрос подруги:

– Мне… Мне хочется… Мне нужно…

– Чего хочется-то?

– Чего-чего! Между ног все пылает и мокро давно, – резко и со злостью бросила ей Риаллах – Думала хоть вот эту вот дуру заставить… А тут ты…

– Ну, в этом я, возможно, и смогу тебе помочь… – улыбнулась ей подруга.

– Как? – недоверчиво уставилась на нее внучка князя.

– Ну, я же уже порезанная, – продолжала ухмыляться Мелрия, – значит, уже могу…

– Но не совсем же, не так, как положено, – с немалым удивлением посмотрела на нее Риаллах. – У тебя же еще есть вот это…

И она положила руку на одну из пышных грудей сидящей рядом с ней девушки.

– Ну, неужели же ты отрежешь груди своей самой близкой, да еще и беременной подруге, которая просто хочет тебе помочь? – с ехидством спросила Мелрия. – Мне же еще ребенка Владыки кормить придется…

– Так ты вчера таки забеременела?! – так и подпрыгнула на месте от этой новости Риаллах, мгновенно забыв про слезы. – Ты уверена?

– Абсолютно! – уже довольно ухмыльнулась девушка-воин. – Перед отъездом я ходила к матушке Форгой, и она подтвердила.

– Да уж, эта старуха в подобных делах разбирается… – пробормотала Риаллах себе под нос, ее глаза вновь затянулись дымкой желания. – Но неужели же ты готова только ради меня сделать запретное?

– Да только ради тебя уж не стала бы, – довольно ощерилась Мелрия. – Но ты же сама знаешь, что мне всегда и все интересно. Давно уж хотелось попробовать, а что чувствуют те, кто ласкает других там… Что мне приятно, когда кто-то лижет меня, я знаю давно, пользовалась урезанными…

– Ты? – удивилась Риаллах.

– Я, дорогая, не все ж тебе. Но и самой хотелось попробовать, а вдруг понравится? Но раньше я как то не имела особого желания перейти к действиям, знала ведь о последствиях… А теперь, когда все равно отрезали, то почему бы и не попробовать?

– Да, почему бы… – медленно и хрипло протянула Риаллах, облизывая свои полные губы.

Ее дыхание участилось, она поднялась, резким движением задрала подол своей короткой туники и, широко расставив ноги, вновь рухнула на диван. Мелрия, смотря на это, чувствовала легкое, приятное возбуждение, ей было очень любопытно. Она подошла поближе, присмотрелась к промежности подруги и восхищенно присвистнула. Теперь ей стало понятно, почему той были полностью безразличны мужчины – это ж какого размера красавца нужно было бы иметь парню, чтобы удовлетворить эдакое чудо… Да, с такими то размерами неудивительно, что Риаллах могла чувствовать что-либо только от языка. Клитор внучки Фархата также поражал воображение, он был столь велик, что Мелрия даже вновь присвистнула сквозь зубы в немом удивлении. Такого ей не доводилось видеть еще ни у кого из подруг. Девушка хмыкнула – до чего же Риаллах уже возбуждена, как расширились ее малые губы, приоткрывая розовое отверстие, все залитое соками любви. Она медленно, как завороженная, подошла к подруге и осторожно, боясь потревожить свою рану, встала на колени. Но рана все же отозвалась вспышкой боли, и девушка зашипела сквозь зубы. Риаллах уже просто не могла более терпеть, она положила руку на затылок Мелрии и мягко, но настойчиво втиснула ее голову между своих ног. Губы девушки весьма неожиданно для нее уткнулись во что-то мягкое, влажное и приятно пахнущее. Она ощутила под своими губами половые губы подруги и медленно, ласково раздвинула их языком, провела им туда сюда, дотронулась до клитора, отчего Риаллах дернулась, застонала, и, почувствовав возбуждение уже сама, со стоном припала к лону и принялась ласкать его так, как только могла. Ей очень нравился свежий вкус соков возбужденной женщины и Мелрия подумала, что происходящее ей весьма нравится и подобными вещами будет весьма приятно заниматься почаще. Было бы интересно, наверное, сравнить разных женщин… С каждой минутой она увлекалась все более и уже почти не помня себя от возбуждения и удовольствия, работала языком, покусывала, посасывала и творила многие вообще странные для нее вещи. Как ни удивительно, она даже кончила, на что рана, конечно же, отозвалась вспышкой боли. Но Мелрия не обратила на нее никакого внимания, она продолжала лизать подругу, получая от этого невыразимое словами наслаждение. Опомнилась девушка лишь тогда, когда тело Риаллах вдруг задергалось в конвульсиях наслаждения, и в прямо в рот Мелрии вдруг ударила горячая, тугая, горько-соленая струя. Девушка хотела было вырваться и отплеваться, но неожиданно для нее, руки внучки Фархата столь сильно прижали ее голову к своей щели, что девушка не смогла освободиться и, чтобы не захлебнуться, была вынуждена глотать всю эту мерзость. А ее подруга кричала уже в голос и билась в судорогах, продолжая, тем не менее, крепко удерживать голову Мелрии. Лишь через несколько минут Риаллах обессилено откинулась на диване, отпустила голову подруги и виновато прошептала:

– Прости, пожалуйста… Но я, когда кончаю, никогда не могу сдержать мочу…

Мелрия не слушала ее, она изо всех сил рванулась в ванную, и ее вырвало. Она долго еще с остервенением полоскала рот, содрогаясь от отвращения. «Ну, Риаллах, ну сука!» – озлобленно подумала она, и ее снова вывернуло наизнанку. Когда ей, наконец, полегчало, девушка вдруг задумалась над своей реакцией. Ну, моча, ну и что? Что тут такого страшного, вкус ведь был не очень и противен, худшее в походах есть и пить приходилось, и ничего. Почему же ей так противно? Но отвращение не проходило. Она оглянулась на мнущуюся на пороге и ноющую Риаллах.

– Ну, извини меня, пожалуйста… – чуть ли не скулила та. Ну, не смогла сдержаться, я не хотела тебя обидеть. Я ведь так тебе благодарна – теперь хоть человеком себя почувствовала…

– Ладно! Хватит! – резко оборвала ее обозленная до предела Мелрия, с трудом сдерживая желание отлупить подругу. – Ежели же так хочется кого-то обкарнать – вон в коридоре толпы слуг бегают, лови кого хочешь. Уж силушки то сунуть чью-то голову себе между ног у тебя хватит, и потом твори с ним, что хочешь! А меня оставь в покое!

– Спасибо… – расплылась в широкой улыбке Риаллах. – А я об этом и не подумала…

И, подхватив на ходу свой любимый кривой кинжал с крючьями, она, довольная, выбежала из комнаты.

«Вот дура! – обругала сама себя Мелрия. – Да эта зараза же весь дворец на уши поставит…» Но тут же она скривилась от боли – от резких движений рана открылась, и кровь стекала по ногам, уже почти промочив ее кожаные штаны. Девушка доковыляла до дивана и скрутилась на нем калачиком. Но тут она краем глаза углядела восторженно взиравшую на происшедшее Торху и приказала белобрысой:

– Иди сюда. Поможешь…

Торха сорвалась с места и кинулась к Мелрии. Она смотрела на то, что случилось в этой комнате, и бешено завидовала той, которую ласкала эта вот потрясающе красивая хралка. Как бы она хотела оказаться на ее месте… Она сама почти постоянно изнемогала от желания и никак не могла его удовлетворить, никто не хотел ее. Теперь, когда ей выпало такое счастье, и ее взял в рабыни столь важный господин, у девушки появилась хоть какая-то надежда. Но сейчас она просто изнемогала и вовсю теребила у себя между ног. А вдруг эта красавица хочет и у нее?.. Но это было просто невозможно, и крестьянка только тяжко вздохнула про себя, подходя к Мелрии.

– Сними с меня штаны, пожалуйста, только осторожно, болит… – пробормотала ей высокая хралка.

Торха послушалась ее, и не спеша, потихоньку стащив с той узкие кожаные штаны, пришла в ужас. Все ноги женщины-воины были залиты кровью. А на промежность была наложена туго затянутая на талии повязка.

– Сними повязку…

Крестьянка медленно размотала ее и хотела снять, но та присохла, и девушке пришлось поливать ее водой, прежде чем она поддалась. Хралка в этот момент вздрогнула от боли, на ее глазах выступили слезы. А Торха вновь пришла в ужас, поняв причину, почему эта, бесстрашная на вид, девушка, согласилась ласкать свою подругу языком – у нее же было отрезано сокровенное женское… И совсем недавно, еще даже не засохло… Зачем же она ходила? Почему не отлеживалась, пока не заживет? Торха представила себя на ее месте и содрогнулась. Но, присмотревшись к ране внимательнее, крестьянка поняла, что отрезано не все, лишь сверху срезано немного. Да и грудь у нее была цела. Тут девушка вообще перестала что-либо понимать – у них в подобных случаях отрезали все, почему же не отрезали у этой хралки? Но чего же она хочет от нее, Торхи? «Может она хочет, чтобы я отрезала ей грудь? – предположила крестьянка и отчаянно замотала головой. – Но я не смогу!»

– Набери воды, промой рану, возьми вон в том мешке мазь и свежую повязку. Потом наложи… – пробормотала ей уже засыпающая Мелрия.

Торха выполнила все требуемое, обрадованная тем, что ей не придется выполнять работу палача, пусть лучше ее подруга старается. Затем укрыла спящую молодую женщину и долго еще сидела рядом с ней, смотря в ее лицо.

Кровные сестры Владыки также были устроены недалеко от его покоев. Девушки отдыхали, готовясь к вечернему пиру и обсуждали увиденное сегодня. Да, они ожидали от старшего кровного брата чудес, но увиденное в этот день все же сильно поразило их. Конечно, их воспитывали в преданности Владыке с детства, они читали и слышали сотни легенд и сказаний о нем. Но одно дело было слышать, а совсем другое – увидеть воочию. Да и то, что произошло с ними, девушки воспринимали как совершенно естественное, они претерпели боль, ведь их мужья напали на того, кому клялись в верности. А отдать жизнь за свой народ всегда было честью для любого храла. Конечно, ни одна из них не хотела бы вытерпеть подобное еще раз, слишком уж больно это было, да и Риаллах тогда больно уж разошлась, могла ведь сделать необходимое и не столь мучительно. И уж никак они не ожидали для себя такой чести, как стать кровными сестрами Владыки всего лишь за то, что лишились женских органов. Но все-таки было жаль, что никогда более им не познать любви. Спасибо старшему брату, что хоть от боли их избавил. Любой из их народа умел терпеть боль, если в этом была необходимость. Но если была возможность ее избежать…

Икенах не участвовала в общих разговорах, спокойно сидя у окна и неспешно расчесывая свою густую рыжую гриву, когда услыхала голос Хиенах, лежащей на животе посреди роскошного ковра, застеленного на полу, и увлеченно болтающей ногами в воздухе.

– Послушай, рыжая, а ты то почему с нами поперлась на личное извинение, были же другие желающие? Для тебя ведь твоя щель была образом существования.

– Откуда я знаю, – отмахнулась она от вопроса подруги. – Вы пошли, а я за вами.

– Ну и дура!

– Сама знаю, что дура… – хмыкнула Икенах. – Да теперь-то что уже поделаешь?

– Да, – ухмыльнулась лежавшая на диване черноволосая Тарнах, – теперь уж точно ни фига не поделаешь. Отрезано и точка. А старший брат все это съел…

– И ты думаешь, ему это было приятно? – с иронией спросила ее Хиенах. – Ты вспомни его лицо во время вышеуказанной процедуры.

– Я лично, кроме боли, ни хрена не помню! – фыркнула Икенах. – Только об одном и думала, чтобы прямо на том помосте не упасть…

– А я, несмотря на боль, все же обратила внимание, – продолжила шатенка. – Ему то как раз такое извинение и на фиг не нужно было. Сами сглупили, бабы…

– Вот уж точно, что сами, – хихикая, вступила в разговор Лонхиль. – Теперь токмо в рот…

– Это уж как кто захочет, – проворчала Тарнах. – Но главное, по-моему, то, что мы отныне – кровные сестры Владыки, и это стоит отрезанного!

– Согласна, стоит… – вздохнула рыжая, внимательно обследуя свою абсолютно гладкую, лишь с маленькой дырочкой для отправления естественных потребностей, промежность. – Но ведь хочется…

– Конечно, хочется… – согласилась с ней Лонхиль. – Мальчишкам проще, им и то, от чего хочется, отрезали. Теперь и желаний нет, я спрашивала…

– Ладно, девки! – оборвала их Хиенах. Что вы все о грустном, да о грустном? Мало тем для болтовни? Я лично, спать отправляюсь.

И действительно, через некоторое время уже все девушки разошлись по своим комнатам и улеглись хоть немного поспать перед тем, что предстояло им вечером.

А в личном кабинете олтиярского короля в это время, сидя за круглым столом, пили вино шестеро свежеиспеченных кровных братьев. Кандагар до сих пор не мог опомниться – Морхр его брат?! Странно… Аллорну и остальным он уже не удивлялся, количество впечатлений было слишком велико для одного дня. Шах еще вчера не мог бы себе представить подобного развития событий. Но все то, что было раньше, теперь перестало иметь какое-либо значение, предстояла страшная война всех со всеми, это-то Кандагар хорошо понимал и внутренне ежился, не представляя себе, что же будет с ним и его народом.

Все они потихоньку присматривались друг к другу, говоря обо всем и ни о чем, но не касаясь пока серьезных вещей. Ведь каждый понимал, что остальные пятеро, сидевшие напротив, отныне были теперь ему более близки, чем самые ближайшие из родственников. И если с одним случится какая-либо беда, то другие в тот же момент это почувствуют. Кровное братство налагало на человека величайшую ответственность, ибо, когда заклятие свершалось, он бы уже не смог сделать что-то плохое по отношению к кровному брату или сестре. Повелители народов изучали друг друга, пытаясь понять, как же им теперь жить, и как жить подвластным им народам. Они ожидали, пока не пробудится их сюзерен.

Король Олтияра медленно поднялся на ноги и негромко сказал:

– Братья мои! Есть еще одно, о чем я должен вам рассказать.

Остальные молча уставились на него, ожидая продолжения. Морхр некоторое время помолчал, затем заговорил снова.

– Откуда я, не владеющий магией, узнал о пришествии Владыки, вы не задумывались?

Кандагар кивнул головой – ой, как еще задумывались…

– Так вот! – лицо короля стало тревожным, в нем появились какие-то торжествующие черты. – Один из магов Совета на нашей стороне, именно он сообщил мне обо всем и передал для всех трех стран списки предателей.

– Кто он? – прошипел схорр.

Морхр махнул в сторону внутренней двери, ведущей в библиотеку:

– Представляю! Магистр Книги Элинор.

И в дверях появился совсем молодой еще черноволосый мужчина с серыми глазами, одетый в черно-серебристую сутану высшего мага Колхрии. Воцарилось молчание.

Элинор тоже молча рассматривал собравшихся и внутренне торжествовал. Воистину, этот день был днем сюрпризов. Он хотел, чтобы у Владыки появились помощники, но что его вассалами станут сразу шесть государей, он ну никак не рассчитывал. Особенно аллорны и храрги явились для него полнейшей неожиданностью. Чего уж тут говорить о загадочных схоррах – ведь никто из магов никогда не мог и на десять миль приблизиться к их загадочным островам. Кроме догадок ничего не было, не знали даже, как они точно выглядят. И вот они здесь… И они – вассалы Владыки, на которого маг поставил все, в том числе и самую жизнь. Да и сам Хранитель Меча сегодня вытворял такое, что Элинора передернуло от воспоминаний о том, как он катался по полу библиотеки Морхра в приступах жесточайших болей по всему телу. Этот кошмар длился не менее получаса. Какую же жуткую магию использовал Владыка – о существовании подобных заклинаний лишь вскользь упоминала Книга Предела. Но он, Магистр Книги, хотя бы понимал, в чем тут дело, а уж другие-то маги и вообще ничего не знали о том, что же с ними случилось, в чем же причина приступа болей. Элинор покачал головой, в этот день все будто бы сговорились удивлять его – взять хотя бы Морхра с его идеей кровного братства вассалов Владыки. Человек, аллорн, храрг и схорр – кровные братья? Маг представил себе физиономии членов Совета после получения подобного известия и едва удержался от смеха. Не-ет… Этого им знать еще нельзя, да и вряд ли они смогут узнать о чем-либо из Олтияра – уж больно качественно Морхр выбил их шпионов. Маг разрешил себе почти незаметно улыбнуться, поклонился всем и сказал:

– Вы все, Ваши Величества, кроме, возможно Вас, – он вежливо поклонился в сторону схорра, – слышали обо мне, о моей конфронтации с Главой Совета Фолергом, моих взглядах и скандальном избрании в Совет.

Все, кроме Тла-Ан Ол-Ита, согласно склонили головы.

– Вы не могли бы, Ваше Величество, просветить Повелителя Соухорна на мой счет? – попросил маг Морхра и тот, кивнув головой, сжато рассказал схорру историю молодого мага и своих взаимоотношений с ним.

– Я все же не могу понять, – спросило Дитя Тьмы, – почему же вы так ненавидите Совет, ведь вы же маг?

– Они убивают самую магию, – криво улыбнулся Магистр Книги. – За все две тысячи лет не то что не было придумано ни одного нового заклинания, но и забыто более половины старых. Развитие науки также остановлено. Последствия вы знаете не хуже меня – мы на грани голода, Фофар поддерживают искусственно, отбирая у вас 70 процентов всех продуктов. Но и это не спасает – в Харнгирате уже убивают слабых младенцев, им их не прокормить. Нам нужно что-то менять, а Совет закостенел в своих взглядах, они видят только свою пресловутую «стабильность» и боятся всего нового. И я также не могу понять необходимости их жестоких законов. Не могу понять, зачем они направляют всю энергию человечества на всякую грязь и скотство! На сексуальные жестокости и зверства…

– Ну почему они это делают, – засмеялся шелестящим смехом схорр, – я вам смогу объяснить.

– Объясните! – стал похожим на насторожившегося гончего пса маг.

Все присутствующие также заинтересованно уставились на Дитя Тьмы, лишь на губах Светоча Древа блуждала легкая, понимающая улыбка.

– В отличие от ваших стран, – поклонился им Тла-Ан Ол-Ит, – на Соухорне, куда человеческие маги никогда не имели доступа, сохранились хроники времен предыдущего Владыки и более поздних времен. У вас же их отобрала Серая Башня и заменила на те, которые маги посчитали нужными. Даже вы, маг, не знаете, как все было на самом деле, ничего не знаете о том, что тогда происходило. Лишь аллорны, благодаря своему бессмертию, помнят…

– Да, мы помним, – согласился со схорром Иллан-Илль. – Но хроники были отобраны также и у нас. Впрочем, и события мы видели тогда совсем с другой стороны…

– А у нас, в Серой Башне, – с горечью сказал молодой маг, – все россказни о существовании Серого Убийцы и магии Предела считают опасной ересью и наказывают за разговоры об этом. Со мной смирились лишь тогда, когда я уничтожил нескольких закостеневших скотов, и они поняли, что просто уже не способны справиться со мной, ибо я являюсь магом Предела.

– Вы владеете магией Предела? – недоверчиво посмотрел на него схорр.

– Да, – ответил Элинор. – Среди развалин Мхейра в Диких Землях мною была найдена легендарная Книга Предела, и она позволила мне прочитать себя.

– Мхейр… – мечтательно улыбнулся Молот Храргов. – Какой великий город это был когда-то…

– Даже сейчас, по развалинам можно судить об этом, – согласился с ним маг.

– Да, – протянул Повелитель Соухорна, – это объясняет очень многое… Ведь магия Предела самодостаточна.

– Что вы имеете в виду? – вскинулся Элинор.

– С ее помощью вы можете создавать что угодно, почти не используя внешних источников энергии, так как Предел включает в себя и Свет, и Тьму, и многие другие силы. Обращаясь же к какой-либо одной из сил, вы вынуждены платить ей какую-либо цену, которая чаще всего не устраивает вас самого.

– Да, – кивнул головой маг, – я заметил, что с помощью Предела можно многое сделать во много раз быстрее и проще, чем с применением чего-либо иного. Но мне очень трудно дается его постижение, некоторые из своих страниц книга не открыла даже мне…

– Неудивительно, ведь у вас нет учителя, – покачал головой схорр.

– Увы, это так…

– Но все-таки, – обратился к нему Морхр, – расскажите нам, пожалуйста, почему маги направляют нашу энергию на скотства, что им это дает?

– Хорошо, – согласился схорр, – я расскажу вам. Тогда, пять тысяч лет назад, Владыке не присягнула треть мира, как сейчас. У него были только мы, уррун-хурры и воины из людей, которые позже стали называться хралами.

– Хралами?! – даже привстал с места олтиярский король, – Но они же живут здесь, на нашем материке и также уже присягнули Владыке.

– Вот этой новости я искренне рад! – улыбнулся Тла-Ан Ол-Ит. – Ибо то были непревзойденные воины, лучшие из лучших со всего мира стекались тогда к Владыке, плененные мечтой о свободе, и именно из них образовался этот невероятный народ.

– Они и сейчас таковы, – улыбнулся Морхр и рассказал схорру историю нашествия хралов триста лет назад и о том, как был убит в собственном дворце его дед.

– Ничего удивительного, – отозвался тот. – Но я продолжаю. Тогдашние маги, быстро позабыв о собственных распрях, сумели натравить на Владыку почти весь мир. Была длинная и кровавая, длившаяся более двадцати лет война. И если бы не предательство одного из аллорнов, служившего Владыке…

– Ниарн-Иллень… – глухо вставил Светоч Древа.

– Да, именно так его и звали, – кивнул головой схорр. – Благодаря тому, что он знал все в крепостях Владыки, нас сумели победить. Сперва мы все ушли из наших земель на пустынные острова, которые и назывались-то – Пустоши Марранхи. Там была построена гигантская цитадель – Серый Город. Еще много десятков лет мы оборонялись от постоянных нападений, и никто не мог ступить на территорию островов. Владыка мог бы уничтожить всех врагов силой своей магии, но он не хотел делать этого, посчитав, что раз его не хотят, он должен уйти. И он ушел… Куда? Я не знаю… Наверное, не знает никто. Мы тогда переселились на безымянные острова далеко на юге, назвав их Соухорном, в честь столь любимого нами ранее озера. Хралы ушли в Дикие Земли, как стала называться страна Повелителя Тени после нашего поражения. А вот что сталось с уррун-хуррами не описано ни в одной хронике.

– Мне больно и стыдно говорить об этом, – встал с места Светоч Древа, – но уррун-хурры были уничтожены нами. Вырезаны до последнего младенца. И выслеживая последних спрятавшихся в чаще детей, мы искренне верили, что делаем добро… Я очень хорошо помню эту охоту…

– Я понимаю вашу боль, брат мой, – встал с места, подошел к аллорну и положил ему руку на плечо схорр. – Может быть, вы сможете искупить эту вину перед своей совестью. Я желаю вам этого, ведь теперь вы с нами. К тому же, вполне возможно, что кто-то из них остался в Сером Городе и выжил там. Ведь, если я не ошибаюсь, и до сих пор никто не может высадиться на Пустоши Марранхи?

– Да, до сих пор, – глухо ответил аллорн.

– Но я продолжаю, – сказал Тла-Ан Ол-Ит, садясь на место и отпивая глоток вина из своего бокала. – После ухода Владыки на Архр опустилось безумие. Каждый дрался с каждым, войны и нашествия прокатывались одно за другим. Образовались и рухнули через триста лет государства драконов и только чтобы победить их, люди объединились. Начались Первые Драконовы войны. А как только драконы были разгромлены, победители тут же вцепились в глотки друг другу. Ни одно государство не стояло в те времена более тридцати лет. И тогда маги, которым все это уже успело надоесть, начали искать выход. Три тысячи лет назад маги ордена Предела, обосновавшиеся на Колхрии, собрали на консилиум всех высших магов Архра, не делая различия между Белыми, Черными, Стихиальными орденами, были приглашены даже адепты Равновесия и Превращения. Они сообщили им, что нашли выход из тупиковой ситуации постоянной бойни и остальные маги, как это не удивительно, откликнулись и собрались в Серой Башне. Маги Предела предложили всем объединиться в единый орден, возглавляемый Советом Высших магов. Все несогласные были уничтожены прямо в зале Собраний. Вот с тех-то пор и существует Совет Магов Колхрии. Главной идеей ордена Серой Башни стало привести мир к равновесию и стабильности. Но у них долго ничего не получалось, ибо у людей есть страсти, которые им нужно удовлетворять и ради этого они идут на все. И еще лет через двести одна «светлая» голова предложила усилить одну из страстей человечества, а именно сексуальную, и направить все усилия людей на ее удовлетворение. Я не знаю, как у них это получилось, но через триста лет во всем мире началось повальное безумие похоти. Аллорны, жившие тогда, наверное, помнят, как это было…

– Это было страшно… – мрачно ответил Светоч Древа. – Когда даже мы сутками предавались безумствам, забывая о еде и сне… А уж что творилась в человеческих городах, мне даже вспоминать не хочется…

– На нас, – грустно улыбнулся схорр, – этот непонятный усиливающий сексуальное желание фактор тоже действовал. Но мы всегда отличались повышенной, по сравнению с иными расами, сексуальностью, и поэтому привыкли к новому состоянию быстрее. Да, впрочем, оно через несколько лет стало более слабым. Но человеческая цивилизация была почти уничтожена, люди предавались безумным оргиям, пока не умирали от истощения. Выжили только те, кто смог приспособиться к постоянному желанию. Но у выживших уже не было каких бы то ни было моральных барьеров в удовлетворении своей похоти… Тогда маги, чтобы направить желания людей в нужную им сторону, законодательно ввели ограничение способов сексуального удовлетворения, сперва на Колхрии, затем в созданной ими из разрозненных племен Фаллингара империи Фофар, а уж после этого, с ее помощью, и по всему миру. Эти законы вам всем прекрасно знакомы – они требует нарушившего их искалечить, сделав его или ее бесполым. И историю их дальнейшего внедрения вы также знаете. Сперва, по окончанию завоевания Фофаром всего мира, действительно казалось, что наступило благоденствие и тишина, прекратились войны, были образованы многие из государств, живущих до сих пор, не стало голода, эпидемий. Но одновременно с этим прекратилось и развитие. Сейчас наш мир снова приведен на край пропасти. Ведь маги, постепенным и планомерным воспитанием вбили в головы людям, что самым прекрасным в мире являются запретные удовольствия… И разумные все свои силы и фантазию тратят для их достижения, а отнюдь не для постижения нового. А фантазия разумного существа бесконечна, сколько способов и каких разнообразных было придумано для удовлетворения запретных желаний. И кто-то из магов придумал для выхода человеческой жестокости и агрессивности рабов для удовольствий и их принародное урезание. Я уже даже не говорю о бесчисленном количестве обычных рабов, обеспечивающих так называемое благополучие. Цену ему вы все знаете. Но некоторые народы Архра отказались принимать их садистские законы. Это аллорны, храрги и драконы.

– Драконы? – с удивлением спросил Молот Храргов.

– Да, именно драконы, – ответил Тла-Ан Ол-Ит. – Воспользовавшись тем, что из-за барьера Масуана Дикие Земли стали недоступны для бескрылых, они вновь создали три государства и очень размножились. Все три страны курировал великий Серый Дракон, Король Драконов.

– Тот, с кем должен объединиться Владыка… – почти прошептал Кандагар.

– Да, это был он, – коротко кивнул головой Повелитель Соухорна. – И когда насаждаемые Серой Башней законы утвердились почти по всему миру, они попробовали навязать их и драконам. Но разве эти до безумия гордые существа могли бы пойти на что-либо подобное? Нет, конечно. Начались Вторые Драконьи войны. Драконов погубила чрезмерная гордость одной из их рас – бронзовокрылых, которые решили, что способны справится с врагом самостоятельно, без тех, кого они и за драконов не считали, вот они в самый решающий момент и отошли в сторону, дав людям возможность разбить остальных. А через некоторое время были разгромлены и сами. Мне очень жаль, что в нашем мире почти не осталось этих прекрасных существ, но война с ними затянулась на триста лет и именно она спасла остальные два народа. Маги решили действовать тоньше и вас, братья мои, просто начали тихо выживать отовсюду, пока вы и не оказались на полярном материке, недалеко от наших островов.

– Если бы не аллорны, – хмуро пробормотал себе под нос Рохтр-Урх-Мрок, – мы бы на Оллиниари не выжили…

– Вполне возможно, – поклонился ему схорр. – Но я закончу. Вы все знаете, как маги действовали и действуют. И теперь, когда наш мир балансирует над пропастью, вновь пришел Владыка. Я могу только надеяться, что он изменит хоть что-нибудь…

– Это надежда всех нас… – мягко улыбнулся аллорн. – И нам, братья мои, теперь остается одно – служить тому, кого враги наши прозвали Серым Убийцей…

Шесть голов согласно кивнули.

– А скоро ли придет Владыка? – спросил Молот Храргов.

– Я уже послал разбудить его, – ответил олтиярский король.

У дверей покоев Владыки препирался с охраняющими ее хралами старик-управитель. Он очень боялся их, но госпожа Наламир, главная горничная дворца послала его разбудить Владыку, так как получила приказ самого короля. Кровным же братьям Йаарха было с высокого потолка наплевать на приказы каких-то там королей, ведь они видели, каким их старшего брата унесли с площади и считали, что он должен отдохнуть. Старый слуга доказывал им, но воины обращали внимание на его слова не более чем на жужжание мухи. Управителю не оставалось ничего другого, кроме как идти на поиски принца. И лишь когда он привел Свирольта, которого Махр и Кват уже знали, слуге удалось убедить их, что Владыку пора будить. Но ни принца, ни управителя в покои Владыки воины так и не пропустили. Вдруг старик увидел пробирающуюся около стенки, старающуюся быть как можно незаметнее девушку-рабыню и ему в голову пришла интересная мысль. Он улыбнулся этой идее и спросил у хралов:

– А что, если послать девушку? Вдруг Владыке, когда он проснется, захочется поразвлечься?..

Махр вопрошающе посмотрел на брата и тот одобряюще кивнул, идея ему понравилась, он помнил себя со сна, когда еще был мужчиной, и помнил, как ему тогда порой хотелось женщину.

– Хорошо, – коротко ответил слуге воин.

Управитель повернулся к рабыне, уже успевшей пробраться мимо них и собирающейся скрыться за поворотом.

– Эй ты! – крикнул он девушке. – А ну-ка иди сюда! Да-да, ты!

Рабыня дернулась, глаза ее сделались похожими на глаза побитой собаки и она, постоянно кланяясь, поплелась к управителю. Подойдя, девушка поклонилась старику до пола и тихо сказала:

– Я к вашим услугам, господин управитель…

– А, это ты… – с презрением протянул он. – Слушай приказ.

– Да, господин мой, – прошептала дрожащая девушка.

– Ты войдешь в покои Владыки и разбудишь его, а также сделаешь все, что он только пожелает. А если что-то сделаешь так, что ему не понравится, тебя будут сечь, пока мясо на заднице от костей не отстанет. Поняла?

– Да, господин управитель… – белея от безмерного ужаса, прошептала девушка, ее била крупная дрожь

– Только очень осторожно! – с угрозой глядя на рабыню, сказал Кват.

Она судорожно кивнула и, пошатываясь, пошла к двери. Храл открыл ее, и рабыня вошла. Стук захлопнувшихся створок как бы отсек ее от жизни. Девушка оперлась о косяк и попыталась перевести дыхание. Это ее-то послали будить страшного Серого Убийцу? Зачем же она пошла на кухню?.. Но ведь так хотелось есть, а кухарки обещали, что если она хорошо полижет им, то ей дадут кусок пирога, может быть даже с начинкой… Хоть там ей приходилось так тяжело, толстая Дурнар, после того как кончит, всегда испражнялась ей в рот и заставляла глотать… При этом воспоминании несчастная рабыня содрогнулась от отвращения. Но ведь выхода у нее не было, она не ела уже два дня, вот и пошла на кухню, надеясь хоть на что-то. И так глупо попалась… Девушка судорожно всхлипнула – ведь Владыка ее убьет… «Ну почему мне так не везет… – метались в голове заполошные мысли. – Ну что я такого сделала этому проклятому миру, что у меня всегда все так плохо…» Ведь если Серому Убийце хоть что-то не понравится, ее засекут или вообще отправят в комнату Ухода. Представив себе кончик острого кола, входящего в ее зад, девушка тихонько, как щенок, заскулила. Все еще дрожа, она наконец оторвалась от косяка и нетвердыми шагами прошла в спальню.

Первое, на что рабыня обратила внимание, был, конечно, столик, на котором стояло вино, а также несколько ваз с фруктами, печеньем и кусками роскошного мясного пирога, какого ей не доводилось есть уже несколько лет. Рука сама собой потянулась в ту сторону, но девушка отдернула ее в страхе, что кто-то увидит ее, и сглотнула голодную слюну. Затем повернулась к гигантской кровати, хотя столик притягивал ее взгляд, как магнитом. Но все равно нужно было выполнять приказ, девушка вновь глянула на кровать и впервые увидела страшного Серого Убийцу. И удивилась – лежащий на спине невысокий обнаженный русоволосый мужчина совсем не был похож на чудовище из легенд. Он мирно посапывал и вообще выглядел совершенно обыкновенно. Но тут девушка вспомнила, как трясся дворец от заклинаний этого человека, и вновь задрожала крупной дрожью. Она залезла на кровать и очень осторожно дотронулась до плеча спящего, но он не отреагировал, продолжая похрапывать. Минут десять девушка возилась с ним, осторожно дотрагиваясь до его тела и негромко прося Владыку проснуться, но ничего не помогало. Тогда она села на кровати и тихонько заплакала. Но сквозь слезы рабыня вдруг заметила, что ее действия все же вызвали некий результат – спящий мужчина возбудился и его член стоял, как палка. «А может… – мелькнула в ее голове отчаянная мысль. – Ведь это все, что я умею…»

Несколько минут она сидела неподвижно, набираясь решимости, затем со смелостью отчаяния наклонилась над спящим и аккуратно дотронулась губами до головки его члена. Мужчина застонал и как-то даже подался навстречу ее губам. Рабыня радостно улыбнулась – кажется, ему нравилось то, что она делала, и девушка уже смелее открыла ротик и принялась привычно ласкать мужской орган.

Пробуждение Йаарха было на удивление приятным. Кто-то делал с ним нечто, настолько нравящееся ему, что он даже застонал от полноты чувств. Приоткрыв один глаз, он сонным взглядом оглядел себя и увидел незнакомую ему девушку, увлеченно делающую ему минет. Несколько минут Хранитель с удовольствие наблюдал за темно-кудрой головкой, профессионально двигающейся вверх-вниз, постанывая от наслаждения – у малышки был прямо таки волшебный язычок, и она им беззастенчиво пользовалась. Откинувшись на постели, он подавался навстречу ее движениям всем телом. Редко доводилось ему встречать женщин, столь хорошо умеющих доставить мужчине наслаждение. Йаарх задрожал всем телом, почувствовав приближение оргазма, и хотел было вынуть член изо рта девушки, он понимал, что ей это могло бы быть неприятно и не хотел, чтобы она обиделась на него. Но не успел и кончил незнакомке прямо в рот. Ему стало неудобно, что он так опростоволосился, но девушка не оторвалась от него, она высосала все до последней капли, проглотила и продолжала очень ласково посасывать его член, пока тот окончательно не успокоился. «Стыдно… – все равно укорил он себя. – Нужно будет ответить девочке тем же, учись быть благодарным, скотина…»

Он еще раз, уже с любопытством осмотрелся, пытаясь понять, где же находится. И удивленно присвистнул – кровать, на которой он лежал, стояла не в комнате, а в целом зале, безвкусно и аляповато изукрашенном. Да и сама кровать была столь гигантской, на ней можно было уложить десятка три человек и еще бы место осталось. Где же это он? И кто эта девушка?

«Ты в своей новой спальне во дворце короля Морхра, твоего вассала, – обозвался на его невысказанные вопросы Серый Меч. – Когда тебя сюда приволокли, ты уже дрых без задних ног. А кто девушка, я не знаю, у нее и спрашивай»

Хранитель вспомнил обо всем происшедшем за этот безумный день, и ему стало несколько не по себе от всего того, что он ухитрился сотворить. Он поежился и посмотрел на девушку, смотрящую на него с какой-то надеждой во взгляде.

– Кто ты, малышка? – спросил он.

– Нилхат, Владыка, – поклонилась ему стоящая на коленях девушка. – Меня послали разбудить вас, но осторожно. А вы никак не просыпались… Извините меня, пожалуйста, но я не нашла другого способа…

– Способ весьма удачный, милая, – засмеялся Йаарх. – Я очень тебе благодарен.

– Но ведь для этого я и предназначена… – с легким недоумением ответила она, хоть на лице ее и отобразилось невыразимое облегчение.

Хранитель не обратил внимания на ее слова, с удовольствием ее рассматривая. Не очень красивое, но крайне милое личико, вызывающее нежность и желание защитить. Большие синие глаза, на дне которых почему-то плескался страх, слегка курносый симпатичный носик, черные вьющиеся волосы до плеч и матово белая кожа. Правда она была совсем плоскогрудой, но ее фигурка была просто великолепной, легкое платьице, в которое она была одета, скорее подчеркивало, чем скрывало нежные округлости ее задика. Йаарху захотелось прижаться к нежной коже девушки и целовать, целовать, целовать ее. Он встал на колени, положил ей руки на плечи и с удовольствием сделал то, что хотел – нежно поцеловал Нилхат в полные губы. Сперва она сжимала их, но через некоторое время ответила на поцелуй. Он нежно гладил ее по спине и телу, наслаждаясь приятным свежим запахом ее кожи. Когда же он оторвался от нее, то первое, что он увидел, были наполненные непониманием и недоумением глаза. Он засмеялся и вновь лег, положив голову Нилхат на колени. Рабыня начала несмело гладить его волосы. Но тут Хранитель перехватил голодный взгляд, брошенный ею на столик. Он поднялся, взял со стола вазу с пирогом и подал ее девушке. Затем налил вина в бокалы и с ними вместе вернулся на кровать. Нилхат потрясенно смотрела на вазу, но все еще не решалась взять что-нибудь, боясь, что Владыка решил посмеяться над ней и вырвет еду у нее изо рта, как бывало с ней уже не раз… Но есть хотелось так неимоверно, что она то и дело сглатывала голодную слюну и чуть не плакала, сдерживаясь из последних сил.

– Ты голодная, малышка? – услыхала рабыня голос Владыки.

– Д-да, господин, – с трудом выдавила она из себя.

– Так кушай, не стесняйся, – с доброй улыбкой сказал ей Хранитель. – Выпей вот вина, по-моему, вкусное…

Он сунул девушке в руку бокал и она, не верящими, перепуганными глазами смотря на него, сделала глоток. Рабыне казалось невозможным происходящее, все было каким-то странным сном – сам Владыка угощал ее вином. Она поставила бокал на кровать и дрожащими руками взяла с вазы кусок пирога. Йаарх удивленно смотрел на девушку, схватившую кусок обеими руками и жадно поедающей его, затравленно оглядываясь по сторонам, как будто кто-то мог забрать у нее еду. Доев, девушка вновь потянулась к вазе, но глянула на него, вздрогнула и робко спросила:

– А можно еще?..

– Да кушай сколько хочешь, маленькая, – улыбнулся он ей, ничего не понимая.

Нилхат съела все, что было в вазе. Все время, пока она ела, Йаарх удивленно смотрел на нее – девушка была какой-то перепуганной и явно очень голодной. «Ее что, голодом морили?», – удивленно спрашивал он у себя. Увидев, что она закончила, он вновь подал ей вино, затем поставил опустевшие вазу и бокалы на пол и опять улыбнулся ей. Нилхат несмело улыбнулась ему в ответ. Она все еще не могла поверить, но как же хорошо было чувствовать себя сытой. Рабыня видела, что Владыка еще что-то хотел от нее, и была готова сделать все, что он прикажет. А Йаарху все сильнее и сильнее хотелось одного – ощутить своими губами и языком тот нежный и прекрасный цветок, который скрывался под платьем девушки, между ее стройными красивыми ножками. Он протянул руку и погладил ее по внутренней стороне бедра, затем взял большую подушку, положил ее рядом с собой и ласково сказал ей:

– А теперь, моя хорошая, задери свое платьице и садись сюда, на эту подушку. И ножки расставь…

Нилхат с ужасом уставилась на него – зачем же он так, уж лучше бы с самого начала был жестоким, чем вот так. Ее глаза наполнились слезами, тело заколотилось в предчувствии страшной боли, и она поискала взглядом нож. Вот же он, на столике лежит… Уже предчувствуя, как этот нож сейчас будет резать ее тело, несчастная девушка все же не осмелилась ослушаться приказа Владыки и переползла на подушку. Йаарх с недоумением смотрел, как после его слов она мертвенно побледнела, из глаз хлынули слезы, взгляд заметался и вдруг остановился на ноже, лежащем на столике. Он пожал плечами, не понимая, что это с ней. Нилхат, не спуская глаз с ножа, медленно переползла на подушку и села на ней, вся дрожа и крепко сжав ноги.

– Ну что же ты, милая, давай, – попытался подбодрить ее Йаарх.

– Умоляю вас, Владыка, не надо мне больше ничего резать! – вдруг взмолилась девчонка. – Ведь я же рабыня для удовольствий, у меня же уже все, что нужно, отрезано! Не надо больше… Прошу вас…

И она захлебнулась хриплым воющим плачем, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Что отрезано?.. – спросил все еще ничего не понимающий Хранитель.

– Эт-то… – сквозь плач пролепетала девушка и прямо перед его лицом расставила свои красивые ноги.

Йаарх глянул и отшатнулся. Вместо ожидаемой им симпатичной девичьей щелки на него смотрел отвратительный, багрово-синий шрам, прямо из которого торчал кончик позеленевшей медной трубки. «Плоскогрудая…», – набатом загремело в его враз отяжелевшей голове и он, пораженный жутковатой догадкой, протянул руку к вороту ее легкого платья и резким движением рванул его на себя. Да… К сожалению он был прав – вместо маленьких грудей у девушки были два не менее страшных шрама.

– Кто это сделал? – глухо спросил Хранитель, вновь приходя в состояние холодной ярости.

– Как кто? – удивилась Нилхат. – Работорговец, конечно…

– Зачем?

Она продолжала с немым удивлением смотреть на мужчину, зачем-то спрашивающего у нее элементарные вещи, затем пожала плечами и с полным недоумением в голосе ответила:

– Но ведь я – рабыня для удовольствий…

Хранитель потряс головой – они с девушкой не понимали друг друга.

– Там, откуда я родом, нет рабынь для удовольствий и вообще рабства, – попытался пояснить он. – Я не знаю, что это такое.

– А! – просияла девушка, поняв, видимо, для себя что-то. – Вы, Владыка, думали, что у меня там еще все есть и хотели отрезать все сами?

Йаарх чуть не подпрыгнул от подобного предположения.

– Да ты с ума сошла! – выкрикнул он. – Да у нас, человека, сотворившего подобное с девушкой, казнят! Или засадят в тюрьму до смерти, что, по-моему, ничуть не лучше, если не хуже.

На него смотрели широко раскрытые синие глаза, по курносому личику расползалось недоумение.

– Так что же вы хотели сделать, господин мой?.. – тихонько спросила она.

– Я хотел отблагодарить тебя, – несколько смутился Йаарх, – сделать тебе в ответ то же, что ты сделала для меня…

С девушки уже можно было ваять статую живого воплощения недоумения.

– А закон? – прошептала она.

– Какой закон?

– Основной… Если кто-нибудь, неважно при каких обстоятельствах, добровольно или нет, дотронется губами до полового органа другого человека или не человека, то дотронувшийся должен быть искалечен – ему должны быть удалены половые органы наиболее жестоким из всех возможных способов. И удалены тем, к кому он дотронулся, или кем-нибудь по его поручению. Вот!

Девушка явно откуда-то цитировала. Хранитель тупо смотрел в угол, переваривая услышанное. Теперь многое, уже виденное им в этом мире становилось на свои места. Теперь он понимал причину многих вещей, на которые раньше смотрел, как на случайности. Гнев его продолжал разрастаться.

«Почему ты меня об этом не предупредил?», – холодно спросил он у Меча.

«Я просто не знал об этом законе, – ответил тот. – В наши времена подобное было лишь в обычаях нескольких мелких племен на Фаллингаре»

«А в доме той… любительницы „композиций“?..», – недоверчиво спросил Хранитель.

«Я начинал догадываться…»

«Но почему же ты мне хоть о догадке не сказал?!», – чуть ли не закричал Йаарх, ощущая, как в его голове взрывается пузырь гнева.

«Мне необходимо было проверить эту догадку, – спокойно ответил ему Меч. – Ведь перебить ее охранников твои хралы смогли бы без особого труда…»

«Сволочь ты все-таки…», – только и смог выдавить из себя Хранитель.

На это собеседник не ответил ничего. А Йаарх вновь обернулся к несчастной рабыне и, ласково обняв потянувшуюся к нему девушку, сказал ей:

– В нашем мире нет таких зверских законов. И мужчины, и женщины любят друг друга так, как им того хочется…

Широко открытые глаза Нилхат вдруг наполнились слезами, и она, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась в его плечо. Хранитель долго гладил бедняжку по голове, шепча утешительные благоглупости, прежде чем она смогла успокоиться. Потом все же решился спросить:

– А как же ты в рабыни попала, маленькая?

Девушка подняла на него заплаканные глаза и рассказала. Ее рассказ был прост и жуток для непривычного к подобному человека. Она была дочерью вельможи и училась в привилегированной школе с полным пансионом, но отец попал в немилость, и его казнили. Когда только в школе узнали об этом, то ее тут же изнасиловали всем классом. А потом недели три использовали ее рот, как туалет, избивая и мучая девушку, если она отказывалась выполнять хоть какое-либо их желание. Позже ее продали работорговцу и в его доме долго учили, как доставлять ртом удовольствие хоть мужчинам, хоть женщинам. И только в момент продажи работорговец и отрезал ей все, по его словам, лишнее. Говоря об этом, девушка вновь, тихонько, как котенок, заплакала.

– Это было так больно… Я так кричала… И сейчас еще иногда там болит… А ведь уж пять лет, как…

И она вновь заплакала, уткнувшись в его плечо.

– Успокойся, маленькая, успокойся, – гладил ее по голове Йаарх, сам едва сдерживая слезы.

– Вы добрый, господин… – прошептало несчастное существо сквозь слезы.

Хранитель продолжал гладить бедняжку по голове, а в душе его волнами и пузырями вздымалась и бурлила уже привычная ему холодная ярость. Он не знал, что же ему делать, но и стоять на месте не мог. Нельзя же так поступать с людьми! Кто и когда выдумал этот людоедский закон?! Это необходимо было выяснить. Он многое допускал и знал, что сам является извращенцем. Собственный дикий мазохизм порой поражал его же самого. Но считал, что творить подобное можно лишь с тем, кто как он сам, этого хочет! А не с беззащитными рабами. Рабства вообще не должно было быть. И Йаарх твердо решил, что уничтожит его, уничтожит, не считаясь со средствами, даже если ему придется ради этого полностью разрушить здешний мир.

– Владыка… – услышал он дрожащий голос девушки. – Не могли бы вы…

– Что, маленькая? – улыбнулся ей через силу Йаарх, но глаза его от гнева уже перестали быть глазами человека, они пылали серебром, и в них волнами раскаленного металла плескалась ярость. Нилхат, увидев это, вновь до смерти перепугалась и едва смогла пролепетать:

– Управитель… там… за дверью… И если вам не понравились… мои услуги… меня… опять… высекут… Или на кол посадят…

Хранитель ничего не ответил ей, лишь положил руку на плечо и несильно сжал. Встав с кровати, он окинул взглядом зал, пытаясь понять, где же его одежда.

«Посмотри в шкафу, – проворчал весьма довольный его гневом Меч. – Вон та, резная дверца в стене…»

Вещи действительно были там, куда указал Меч, и Йаарх быстро оделся. Почувствовав, что у него пересохло в горле, вернулся к столику, выпил вина и не удержался, чтобы вновь не погладить скорчившуюся на кровати, всхлипывающую девушку. Коротко приказав ей ждать его здесь и никуда не выходить, он создал очередной медальон, отдал его девушке с приказом никогда не снимать и вышел за дверь.

Первое, что он увидел в коридоре, был склонившийся в поклоне благообразный старик в синем балахоне с шитым золотом поясом. Серебряные глаза Владыки остановились на нем, и слуга почувствовал, что его схватили за грудки. Он осмелился поднять глаза на Хранителя и тут же, до смерти перепугавшись той дикой ярости, что пылала в этих жутких, нелюдских глазах, уперся взглядом в пол. Сжавшись в комок, он услыхал пробирающий морозом по коже голос:

– Ты управитель?

– Да, Владыка… – поспешил ответить он.

– Девушка была великолепна, – в голосе говорившего перекатывались камни, – оставишь ее только для меня. Другим не давать. Понял?

– Все понял, Владыка! Будет так, как вы сказали, – мелко и часто закланялся старый слуга, весь дрожа от ужаса.

– А теперь слушай меня, тварь… – прошипел Йаарх, наклонившись к самому уху управителя и оскалив в кривой ухмылке зубы. – Прикажешь еще кого высечь, самого будут сечь, пока не сдохнешь. Пшел вон!

И отшвырнув ничего не понимающего слугу, он зашагал прочь. А управитель молча, перепугано, смотрел ему вслед и думал о том, что король Морхр конечно был не сахар, но по сравнению с этим белоглазым чудовищем… И зачем только король… Но старик тут же одернул себя, запретив себе даже и думать о подобном, не его это было дело, он всего лишь слуга и должен выполнять свою работу. Не ему вмешиваться в дела правителей народов. Вздохнув, старый управитель покачал головой и направился искать старшую горничную.

Глава 13. Мышиная возня больших котов

Йаарх несся по коридорам, ярость его все нарастала. Он не знал дороги, просто куда-то шел, не понимая ничего и не видя окружающего. Воздух казался жидким огнем, обжигающим легкие, и он задыхался, постоянно сглатывая комки в горле. Хранитель пробегал по коридорам с такой скоростью, что слуги едва успевали отскакивать в сторону, удивленно посматривая ему вслед, а близнецы изо всех сил старались не отстать от него.

«А теперь стой!», – голос Меча был хлестким, как удар кнута.

«Пошел ты…», – только и прохрипел в ответ Хранитель, но вдруг его тело перестало ему повиноваться.

Он так резко остановился, что хралы чуть не налетели на него. Пытаясь освободиться, Йаарх страшно матерился в уме, так как Меч парализовал его полностью, ни один мускул не подчинялся.

«А ну прекрати, сволочь!», – взвыл он, не прекращая безнадежных попыток вырваться.

«Слушай меня, и внимательно!», – рявкнул в ответ Меч.

«Оставь меня в покое и отпусти!», – ничуть не более любезно отозвался Йаарх.

«Нет, ты будешь меня слушать!», – голос его внутреннего собеседника стал еще непреклоннее.

«Ну что ты от меня хочешь?!», – чуть ли не в голос заорал Хранитель.

«Хватит яриться! Запрячь свою ярость вглубь и используй по мере надобности. Тебя ждут дела поважнее, чем порезанная девчонка!»

«Ничего нет важнее, чем прекратить мучения невинных…», – уже устало ответил Совмещающему разности Йаарх.

«Есть!»

«Я должен запретить и подобные законы, и рабство…»

Меч, наконец, отпустил его, и Хранитель обхватил руками голову, так застонав сквозь зубы, что даже его молчаливые телохранители забеспокоились, и Махр спросил что-то, но он не обратил внимания и лишь отмахнулся.

«Отменишь и получишь кровавую баню… – спокойно ответил ему Совмещающий Разности. – Ты бы уже должен понимать, что может случиться в случае отмены того, чем люди жили долгие поколения. Вспомни шок от отмены коммунистической идеологии в твоей бывшей стране»

«Это далеко не одно и то же! – возмутился Хранитель, все еще скрежеща зубами от злости, перед его глазами стоял страшный шрам несчастной рабыни. – Я хочу лишь уничтожить чудовищные зверства, творящиеся тут. Я не могу вынести подобного!»

«Прекращать надо. Но не так! И не это сейчас главное»

«А что же?!» – Йаарх едва удержался, чтобы не прокричать этот вопрос вслух.

«Война! – коротко ответил ему Меч. – Тебе принесли клятву шесть государей, а остальные, подзуживаемые Советом Магов, тут же накинутся на вас, как стая голодных псов. И в этой войне погибнут и будут искалечены десятки, если не сотни миллионов. Это ты понимаешь? Они все надеются, что ты совершишь чудо и спасешь их! Ибо ухватились за тебя, как за последнюю надежду избавиться от тех самых зверств, которыми ты так возмущен. Вот о чем нужно думать!»

«Сотни миллионов?.. Но зачем?..», – от необъятности этой цифры Йаарх просто растерялся.

«А затем, что война будет страшной, твои не сдадутся до последнего, ибо прекрасно понимают, что им пощады не будет. Магам не впервой выпалывать народы, как сорную траву…»

«И я этому причина?!», – чуть не задохнулся Йаарх.

«Нет, – с легкой насмешкой в голосе ответил Меч. – Ты – повод. Твои вассалы просто давно уже не согласны жить в таком мире, но возможности изменить что-либо у них не было, и они вынуждены были смиряться, чтобы выжить. А ты им эту самую возможность дал, и за нее тут же ухватились. Ко всему, конечно, примешиваются еще и личные амбиции, ненависть к магам и так далее…»

«Понятно…», – пробормотал Хранитель, ошеломленный «великолепной» перспективой стать инициатором всемирного побоища.

«Ничего тебе, парень, не понятно…», – проворчал Совмещающий Разности.

«И войны никак не избежать?», – мрачно спросил его Хранитель, его ярость действительно как бы отошла в сторону и стояла там огненной стеной.

«Увы»

«Хорошо, – губы Йаарха мрачно сжались, глаза вновь стали серебряными. – Я выполню свой долг»

«Именно так, парень! Именно так, – спокойно ему Меч. – Ты за них всех теперь в ответе. Почему я и не хотел, чтобы на тебя так быстро валилась власть. Ты еще не готов, ты еще не можешь делать жестокие, подлые, отвратительные лично тебе вещи во имя долга. Надеюсь, научишься…»

– Научусь, – твердо и вслух ответил Хранитель. – Научусь.

«Хорошо, коли так…», – с глубоким сомнением в голосе ответил ему невидимый для других собеседник.

Йаарх ничего не сказал, он поймал за шкирку пробегавшую служанку и приказал отвести его к Морхру. Девушка поклонилась и повела его с хралами через вереницу коридоров, комнат, залов, зальчиков, лестниц и галерей. Но Йаарх абсолютно не обращал внимания на нелепое и пышное убранство дворца. Он был погружен в свои невеселые мысли, пытаясь понять, каким же образом на него свалилась такая нечеловеческая ответственность. Он ведь не хотел подобной власти, а пришлось ее принять… И выхода нет. «Война, значит? – ощерил он зубы в хищной ухмылке. – Ну что же, господа маги, держитесь…»

«Стой, Йаарх! – в голосе Меча звучала паника. – В покоях Морхра маг! И очень сильный. Маг Предела… Я то, по наивности своей, думал, что их уже не осталось…»

«Маг?! – зашипел, как разъяренная кошка, Хранитель. – Морхр меня предал?!»

«После клятвы он просто не способен это сделать. Тут что-то другое…»

Йаарх увидел огромную резную дверь, охраняемую четырьмя стражниками, по двое с каждой стороны. Не обратив никакого внимания на них, он попытался войти, но охрана воспрепятствовала ему. Тогда Хранитель несколькими невидимыми глазу движениями расшвырял стражников в стороны, и обеими руками толкнул створки. Те распахнулись, и он ворвался в небольшой зал, где за круглым столом сидели семеро.

Шестеро монархов и маг обернулись на звук распахнувшихся дверей и увидели разъяренного донельзя Владыку с серебряного цвета нечеловеческими глазами. Он, казалось, был воплощенной яростью, и каждый в комнате содрогнулся, представив себе, что эта ярость направлена именно на него. Владыка указал пальцем на мага и прохрипел:

– Морхр, кто это?

Элинор встал, поклонился, с восторгом ощущая жуткую силу Предела, клубящуюся вокруг Повелителя Тени, и ответил:

– Мое имя Элинор, маг высшей степени, член Совета Магов Серой Башни.

– Маг Совета Башни… – ярость Повелителя Тени стала еще больше, и он даже не заметил, как его тело на глазах потрясенных зрителей изменилось – оно подернулось серебристо-серым туманом и через несколько секунд перед столом стоял, хлеща хвостом от гнева по полу, совсем небольшой, метров четырех всего росту, серебристый дракон.

Но дракон!

Меч был в восторге. Без подготовки, совершенно инстинктивно принять вид дракона, перейти в истинный облик? Это казалось ему совершенно невозможным, но, тем не менее, случилось. В который уже раз нынешний хранитель поражал его. Такого у Совмещающего Разности действительно еще ни разу не было. За каких-то восемнадцать дней так овладеть Пределом? Видимо на Йаарха возлагалась кем-то особая задача. Какая и кем? Этого Меч не знал, но не особо-то и беспокоился по этому поводу – придет время, и он все поймет. Ему хотелось хихикать от возбуждения, но он сдержал себя. Пускай теперь парень гневается, устраивает войны, революции, казнит, милует – лишь бы только не увлекся слишком уж большим кровопролитием, а то может и забыть об истинном своем предназначении. От остального его можно уберечь. Йаарх нравился ему все больше и больше, хоть и был несколько наивен. Меч фыркнул про себя – уж от этой-то беды Архр быстро его избавит. Даже хорошо, что этот мир столь жесток, иначе ведь хранитель мог бы остаться при своих заблуждениях, и пришлось бы ломать его значительно более жестоко, что пришлось делать с предыдущим. Мечу вспомнились сексуальные увлечения его подопечного, и он покачал бы головой, если бы она у него была. Надо будет побыстрее провести его через обряд схорров, а то молодой дурень может увлечься собственным мазохизмом и позволить искалечить себя раньше, чем это станет для него безопасным. Совмещающий Разности отметил для себя особую важность этого вопроса и вновь обратил внимание на окружающее.

Маг медленно встал с места, вышел в центр комнаты и, спокойно смотря прямо в пылающие яростью и гневом глаза дракона, сказал:

– Я не враг вам, Владыка… Я – ваш человек.

– Это правда, Повелитель, – поклонился дракону олтиярский король. – Именно от господина мага я и узнал, что тот, за кем нам приказали охотиться – Серый Убийца.

Огонек ярости казалось начал притухать в глазах дракона, его хвост уже не бил по полу, а серебристо-черные крылья перестали судорожно подергиваться.

– Вот как? – прогрохотал гулкий голос. – И почему же?

Тогда Элинор неспешно и обстоятельно рассказал свою историю. Он не скрыл ничего – ни своих сомнений, ни диких выходок, ни сумасшедших экспедиций. И подробно попытался объяснить, за что он так ненавидит Совет, членом которого теперь был.

– Значит, пятая колонна? – в голосе Владыки послышалась ирония.

– Что? – переспросил не понявший маг.

– Не обращайте внимания, идиома из моего мира, – уже добродушно махнул передней лапой дракон, осмотрелся и остановил взгляд на пустующем кресле. – Я хотел бы сесть.

– Сейчас мы что-нибудь придумаем, Владыка, – вновь подхватился с места Морхр. – При ваших нынешних габаритах…

– А что необычного в моих габаритах? – спросил ничего не понимающий дракон. – Я просто сяду вон в то свободное кресло.

И он направился в обход стола. Но, поскольку он не знал, что у него появился хвост, то тут же об этот самый хвост и споткнулся, грохнувшись на пол всеми пятьюстами килограммами массы. Хранитель только сейчас начал понимать, что с ним что-то не так и тупо уставился на собственный хвост, на котором и сидел, с трудом принимая истину, что у него этакое чудо выросло. Потом обратил внимание на свои крылья, застонал, обхватил руками голову и нащупал клыки. Внимательно обследовав на ощупь всего себя, он тупо спросил:

– Что это?

– Вы, Владыка, – поклонился ему Элинор, с величайшим трудом сдерживая выдирающуюся на поверхность ехидную ухмылку. – Вы превратились в дракона…

– В дракона? – с полным недоумением в голосе повторил Йаарх. – Но как?..

«Ой, держите меня, я падаю! – дико захохотал Меч. – Превратился в дракона и даже не заметил, что у него хвост вырос? Ну, дорогой друг, ты и номера откалываешь!»

«Чего ржешь, железяка ржавая? – чуть ли не слезами в голосе ответил Хранитель. Лучше помоги! Что мне теперь, в этом облике до смерти расхаживать?»

«А что плохого? – продолжал смеяться Меч. – Большой, красивый и все боятся. А хвост какой… Хвост-то, хвост…»

«Иди ты в задницу! – взвыл в полном отчаянии Йаарх. – Помоги!»

«А какую просьбу выполнять, первую или вторую?», – осведомился Совмещающий Разности.

Хранитель только отчаянно замычал в ответ.

«Ну, так и быть… – протянул сжалившийся над ним Меч, продолжая непотребно хихикать, и в голове Йаарха возникла формула заклинания Изменений облика. – Но не делай такого больше, особенно если ты не знаешь, что именно ты делаешь. Надо было бы оставить тебя в таком виде на недельку, чтобы прочувствовал. Ну да ладно…»

Хранитель только отмахнулся от него и знакомым уже усилием перешел Предел. Он быстро произнес необходимое заклинание, на ходу подставляя в него все необходимые параметры, и с облегчением уставился на собственные, обтянутые черным металлом боевого костюма, ноги. Несколько секунд он еще сидел на полу, приходя в себя, затем, встал и, пошатываясь, направился к пустому креслу. Усевшись, обвел присутствующих дикими глазами и хрипло прокаркал:

– Морхр, дайте вина…

Король тут же налил и протянул ему полный кубок, стараясь не улыбнуться – и Владыка, выходит, ошибается…

Хранитель, между тем, вдруг осознал, что после случившегося с ним конфуза гнев отступил внутрь и стал холодным, отстраненным. Наконец-то! Он спокойно оглядел своих вассалов, решая, что ему делать дальше, а затем приказал Морхру:

– Нам с магом необходимо переговорить наедине. Покажите, где это можно сделать, и пришлите ко нам в комнату паренька по имени Гадал, которого я привел с собой.

Король молча склонил голову, лицо его стало непроницаемым и он, подойдя к выходу, коротко отдал какой-то приказ стоявшему у дверей стражнику. Затем подошел к столику у стены, налил себе бокал вина, выпил и показал на небольшую дверцу слева от стола со словами:

– Прошу сюда, господа. Там вам будет удобно, и никто не помешает.

«А ведь ты обидел их, парень, – услыхал Хранитель у себя в голове негромкий голос Меча. – Зря ты с ними так, они короли, и тебе с ними вместе и жить, и воевать…»

Йаарх ничего не ответил, он лишь окинул взглядом сидящих за столом монархов и понял, что Совмещающий Разности, увы, прав. То на одном, то на другом лице он видел следы тщательно скрываемой обиды. «Эх ты, идиот! – обругал он себя. – Не хотел ведь оскорблять людей, они же тебе и себя, и свои народы отдали, а ты…» Он улыбнулся и негромко сказал:

– Простите меня, господа, если я чем-то вас обидел. Просто ваш мир подбрасывает мне столько сюрпризов, что я почти постоянно нахожусь в ярости. А в этом состоянии чего только не наговоришь… И с магом мне действительно нужно обсудить наедине некоторые вещи, касающиеся только магии.

– Ничего страшного, Владыка, – мягко улыбнулся ему Светоч Древа. – Мы понимаем вас.

Йаарх еще раз как можно мягче улыбнулся им. Судя по их глазам, его вассалам понравилось, что Владыка извинился перед ними. И это было хорошо, так как затаенная обида, как уже давно знал Хранитель, приводила порой к очень печальным последствиям. Он мысленно поблагодарил Меч за помощь и коротко передернул плечами от необходимости удерживать в памяти столько всего. Затем вслед за Элинором вошел в узкую дверь, затворив ее за собой. Комната, в которой они оказались, была небольшой, но уютной. В правом углу стояли у небольшого низкого столика два мягких, на вид удобных, кресла, напротив стоял диван. На столике лежали сигары, стояло вино нескольких сортов и три резных костяных кубка. Йаарх сел первым и разлил по бокалам красное колхрийское вино. Маг сел в кресло напротив него и настороженно спросил:

– О чем вы хотели поговорить со мной, Владыка?

– Хотел бы подробнее расспросить о некоторых гнусных законах вашего мира.

– Я с удовольствием просвещу вас…

– Я имею в виду, – глухо проговорил Йаарх, и от воспоминаний в нем вновь начала подыматься волна гнева, – закон об урезании признаков пола того, кто совершит запретное в интимных отношениях. И о рабах для удовольствий.

– Ах, это? – горько усмехнулся в ответ Элинор и рассказал ему все, что знал сам по этому поводу, включая и то, что сам услышал недавно от схорра.

– И ведь с благими намерениями… – столь же глухо, как и ранее, протянул потрясенный его рассказом Хранитель.

– В том-то же все и дело… – с болью ответил ему маг. – И ведь сперва казалось, что действительно найдена панацея от бед. Ведь после установления этих законов за каких-то сто лет исчезли войны, по всему миру был введен единый язык, ликвидированы эпидемии, голод, улучшена жизнь людей в столь многих областях, что остается только удивляться. Были построены десятки новых городов, городков и поселков, освоены новые, незаселенные до сих пор пространства, огромные эскадры движимых магией кораблей поплыли от материка к материку, перевозя товары и поселенцев. Чуть ли в каждом городе мира были открыты университеты, десятки тысяч талантливых молодых людей стремились попасть в Академию Магии на Колхрии. И если человек действительно был способен на что-то, то он мог поступить, невзирая на свое происхождение. Единственное, чего требовали маги очень жестко, было соблюдение их законов.

– Но не слишком ли велика цена за все это «благоденствие»? – с иронией спросил Йаарх.

– В том то все и дело, что слишком, – тяжело вздохнул Элинор. – Древние маги довели мир до определенного ими уровня, и развитие остановилось. Вся человеческая энергия и фантазия были направлены на достижение запретных видов наслаждения. Сперва было узаконено обычное рабство, а затем придуманы рабы для удовольствий. И их урезание при стечении народа… Нам объясняли это тем, что человеческой жестокости и агрессивности необходимо дать выход. Вы даже себе представить не можете, до какого же зверства способна дойти человеческая фантазия, особенно если людей поощрять в нем…

– Уже могу… – вздохнул Хранитель. – Уже могу…

– Была тщательно разработана и воплощена в жизнь программа воздействия на молодежь, и люди привыкали жить с уверенностью, что только так и нужно. Что дико мучить другого человека, в случае нарушения им запрета, даже если нарушить его заставили насильно, достойно и правильно. И с тех пор развитие остановилось. Появлялись лишь новые способы издеваться друг над другом. А если кто-нибудь начинал всерьез заниматься наукой и придумывать что-либо новое, неугодное Серой Башне, то его или забирали на Колхрию, или уничтожали… С тех пор, уже более двух тысяч лет, движения вперед в нашем мире нет. Даже магия начала забываться, ибо, когда все силы отдаются грязным политическим играм, то сил на разработку новых заклинаний не остается. Иногда мне кажется, что магия Предела была забыта сознательно. Хотя зачем? Не понимаю, хоть и очень много размышлял над этим.

– Но неужели же не было совсем никакого движения вперед? – недоверчиво спросил Йаарх. – Так ведь просто не бывает.

– Если искусственно это движение направлять по кругу, бывает, – тяжело, с ненавистью, ответил маг. – Да, иногда вводятся небольшие изобретения с целью облегчить работу в какой-либо области. Но именно небольшие. Серая Башня изо всех сил поддерживает свою пресловутую стабильность… Они не учли только одного – когда нет ни эпидемий, ни войн, население начинает расти. Фофар уже кормят искусственно, забирая львиную долю продуктов у остальных, ибо страна с таким населением при нашем уровне развития сельского хозяйства и промышленности попросту не выживет…

– И какое же там население?

– Более миллиарда, – ответил маг.

– Сколько?! – не поверил ему Хранитель.

– Однако это так, – с каким-то ледяным блеском в глазах ответил ему маг. – И это при том, что там предпринимаются постоянные меры, направленные на уменьшение рождаемости. Очень жесткие меры…

– И что?

– Они не слишком-то помогают.

– Понятно, – пробормотал себе под нос Йаарх, потирая виски.

– Я хотел бы спросить у вас, Владыка, – прищурился Элинор. – За какое время ваш мир развился от нашего уровня, до того, который у вас сейчас?

– Примерно за четыреста лет…

– За четыреста лет?! – маг заскрипел зубами. – А мы за две тысячи лет не только не ушли вперед, но и забыли более половины того, что знали раньше!

– Ясно… – откинулся Йаарх на спинку кресла. – Значит Серая Башня намеренно сдерживает любое развитие и ради этого насаждает свои бесчеловечные законы?

– Все, конечно, сложнее, но основа их действий именно такова, – со злостью ответил маг. – Как я уже говорил вам, всех, кто хотя бы немного выделяется из толпы или заставляют служить себе, или уничтожают. И маги искренне уверены, что этим они спасают мир от гибели…

– Самые большие палачи всегда уверены в своей особой ценности перед историей, – фыркнул Йаарх. – Хоть в вашем мире, хоть в нашем…

– На Архре есть еще одна проблема, Владыка.

– Какая?

– После усиления древними магами половых инстинктов людей, на планете стало рождаться женщин впятеро-вшестеро больше, чем мужчин.

Хранитель присвистнул и спросил:

– Значит, отсюда вытекает естественное многоженство?

– И это тоже, – кивнул головой Элинор. – Но куда более распространено рабство… Особенно много рабов для удовольствий. Не менее десяти-пятнадцати процентов всего количества людей в нашем мире относятся к этой категории… И среди них, как вы сами понимаете, подавляющее большинство – бывшие женщины. Хотя мужчин также немало.

– О, Господи! – сжал ладонями щеки Йаарх, представив себе эти толпы искалеченных. – А когда подобное несчастное существо состарится и станет непривлекательным, то что с ним бывает? – спросил Йаарх, уже подозревая, что ответит маг.

Лицо Элинора перекосила кривая ухмылка.

– Тогда ему или ей велят идти в специальную комнату или здание Ухода, где это существо и выполняет ритуальное самоубийство, само садясь на кол и своими ногами отталкивая подставку…

– Неужели же нельзя просто убить?.. – глаза Хранителя стали пустыми. – Зачем обязательно так жестоко?

– Таков их закон… – почти прохрипел маг, его взгляд при этом походил на взгляд затравленного волка, которому уже нечего было терять. – Но и это не самое страшное, Владыка. То, что происходит каждый день в «просвещенной» империи Фофар, куда как страшнее…

– Что же там такое происходит? – глаза Йаарха при этом вопросе вновь перестали быть глазами человека, став лужицами расплавленного серебра.

Элинор зажмурился и вздрогнул, как будто то, что он хотел рассказать, превышало возможности человеческого терпения.

– Там с раннего детства приучают детишек участвовать в самых жестоких истязательствах развлечения ради, – наконец начал он. – Самой большой наградой за хорошую учебу в школе является направление в Дом Пыток, где ребенку позволяют собственноручно урезать какого-либо несчастного. И требуют при этом, чтобы он проявил максимум фантазии. У детей и подростков главное желание таково: поймать кого-нибудь из «друзей» или «подруг», силой заставить сделать запретное, а затем замучить. И, смеясь, уйти, оставив за спиной истекающее кровью тело. И подобная практика приветствуется и награждается взрослыми. А по улицам городов и городков Фофара бродят девчоночьи банды, отлавливающие случайных прохожих и калечащие их. Ведь за каждый отрезанный… э-э-э… половой признак, им платят золотую монету в ближайшей магистратуре…

У Хранителя Меча застучало в висках от его слов, он едва смог пролепетать:

– Но как такое возможно?..

Маг оскалился в ответ:

– Мне никогда не забыть моего путешествия по Фофару. Мне никогда не забыть того, как ко мне, так как я был в балахоне мага, подошли милые пятнадцатилетние девочки с бантиками в косичках и с невинным видом попросили проследить, чтобы калечимые ими одноклассницы остались живы, так как они намеревались несколько месяцев, до каникул, использовать рты несчастных, как туалет… А потом продать их… Очень практично, вы не находите, Владыка?

Йаарх ничего не смог ответить ему, он лишь зевал, как рыба в воздухе.

– И я, – с горькой, кривой ухмылкой мрачно продолжил маг, – чтобы не выдать себя, ибо тогда я еще не обладал нынешней силой, вынужден был это сделать. Как вы думаете, Владыка, кем я себя после этого чувствовал?

– Тем же, кем и я, после того, как съел «извинения» хралов… – ничуть не менее мрачно ответил Хранитель.

Маг вопросительно поднял брови и Йаарх коротко объяснил ему, что же это были за «извинения»… Элинор кивнул и сказал ему в ответ:

– Тогда вы меня понимаете, Владыка. Понимаете, почему я так ненавижу Совет и выступаю против него. Ибо они подобные порядки насадили насильно, не считаясь ни с кем. Даже тем народам, которые сопротивлялись. И особенно тем, кто сопротивлялся…

– Значит, война все же неизбежна?

– Абсолютно неизбежна…

– Спасибо, я понял вас, Элинор, – слегка поклонился ему Йаарх, в его глазах уже не было ярости, в них плескалась боль. – Теперь еще один вопрос – Меч сказал мне, что вы маг Предела.

– Это так, – еще раз поклонился ему маг. – Я нашел в развалинах заброшенного подземного города храргов одну из легендарных книг Предела, и она приняла меня, разрешив себя изучить. Кроме вас, я единственный маг Предела в мире. Ибо высшая магия Совмещения Разностей была забыта на Архре…

– Благодарю за разъяснения, – кивнул головой Хранитель.

Элинор настороженно заглянул ему в глаза и сказал:

– Разрешите спросить, Владыка…

– Спрашивайте.

– Вы говорили, что вам сказал меч…

– А вы разве не знали, что Серый Меч разумен и имеет душу, а не просто магический артефакт? – удивился неведению Магистра Книги Хранитель.

– Нет, этого я не знал… – покачал головой Элинор и с сочувствием посмотрел на Йаарха. – Тяжко это, наверное, жить, имея внутри себя кого-то, кто знает каждое твое побуждение и каждую мысль.

«Я стараюсь как можно меньше вмешиваться в жизнь своего хранителя, особенно в личную, – услыхал каждый внутри у себя сухой голос Серого Меча. – Только при самой крайней необходимости, уважаемый маг»

– Благодарю вас за разъяснения, Совмещающий Разности, – поклонился в пространство Элинор, а Йаарх, с очень большим сомнением в голосе, хмыкнул.

«И нечего тут хмыкать!» – раздраженно ответил уже только ему Меч.

– Есть еще один вопрос, который бы я хотел прояснить, Владыка, – послышался голос молодого мага.

– Какой?

– Я не могу принести вам клятву вассалитета, – по лицу Элинора пробежала тень, – любой из магов Совета, и не только, тут же определит, что я стал чьим-то вассалом…

«Клятва ученичества…» – вновь услышали оба голос Серого Меча.

– Не лишено остроумия, Совмещающий Разности, – по лицу мага пробежала еле заметная ехидная ухмылка. – Совсем не лишено. Пусть себе поломают головы, к кому бы это мог поступить в ученики самый могущественный маг Колхрии…

Поймав удивленный взгляд Йаарха, он подтвердил:

– Это не похвальба, Владыка. Я говорю правду.

– Что ж, тем лучше… – с некоторым сомнением в голосе ответил Хранитель.

– Тогда приступим к клятве, – встал с места маг и Йаарх поднялся вслед за ним.

Элинор опустился на одно колено и принес клятву Ученичества. Йаарх в который раз за этот бесконечный день выдернул Меч из своего тела, положил его лезвие на скрещенные над головой руки Магистра Книги, одновременно произнося уже знакомые ему слова принятия клятвы. Волна холода пронзила обоих, и заклятие вступило в свои права.

Едва они успели закончить, еще даже не рассевшись по своим местам, когда вдруг в дверь постучали и голос олтиярского короля произнес:

– Владыка, юноша здесь.

– Пусть войдет, – ответил Хранитель.

Дверь приоткрылась, и в нее втолкнули бешено сопротивляющегося, обозленного до предела и шипящего, как дикая кошка, Гадала. Он окинул взглядом комнату, увидел своего учителя и расслабился. Но глаза его изумленно расширились, когда он увидел рядом с Йаархом человека в черно-серебристой сутане одного из высших магов Колхрии. Элинор с любопытством смотрел на юношу, одетого как крестьянин. Но тут же его брови изумленно поползли вверх, и он откинулся на спинку кресла.

– Владыка! – устремил маг потрясенный взгляд на Йаарха. Где вы нашли это чудо? Это же уже даже не талант, это нечто на уровне гения…

– А как вы сами думаете, Элинор? – с кривоватой ухмылкой спросил его Хранитель.

Уголки губ улыбающегося мага поползли вниз, и он глухо спросил:

– Раб?

– Именно так! – еще больше кривя губы, ответил Йаарх. – Вырвал его из-под кнута надсмотрщика. А завтра парнишку должна была использовать одна любительница «композиций», если вы знаете, что это такое…

– Знаю, – коротко кивнул маг. – И как же вам удалось вырвать из ее рук мальчика? Обычно подобные твари очень неохотно расстаются со своей добычей.

– Она получила то, – злобно ухмыльнулся Хранитель, – на что обрекала других.

– Это справедливо! – ничуть не менее злобно ухмыльнулся в ответ Магистр Книги.

Йаарх улыбнулся как можно добрее ничего не понимающему Гадалу и ласково сказал юноше:

– Садись, ученик, вон туда, на диван. И извини, что мы говорили о тебе в твоем присутствии. Познакомься – это маг Совета Элинор.

– Маг Совета?! – даже подпрыгнул на месте от злости парнишка.

– Он на нашей стороне и тоже принес мне клятву Ученичества, – поспешил успокоить его Йаарх, встав и положив руку пареньку на дернувшееся от этого прикосновения плечо. – Сядь и успокойся. Вы с ним теперь – почти что братья.

– Владыка прав, Гадал, – тонко улыбнулся уже начинающему успокаиваться юноше Магистр Книги. – Ведь именно я буду учить тебя началам магии, брат мой. Если я правильно понял намерения нашего учителя.

И маг обратил взгляд на Йаарха.

– Именно так, – согласился тот. – Этот алмаз необходимо как можно быстрее огранить, а у меня абсолютно нет времени, да и необходимых систематических знаний также.

– Тогда я возьму его с собой на Колхрию, быстро обучу началам – Предел дает такую возможность – и устрою учиться в Академию. С его способностями и тем, что я ему дам, Гадал сможет поступить сразу же на третий курс. В Серой Башне за него просто ухватится, не подозревая, что обучают на свою голову еще одного Элинора…

И маг сухо рассмеялся. Гадал же поднял взгляд на своего учителя и Йаарх улыбнулся ему, кивнув в знак согласия с планом мага. Тогда юноша встал и сказал, обращаясь к Элинору:

– Я благодарю тебя, старший брат, и пойду с тобой, раз так хочет наш учитель.

– Тогда я откланиваюсь, – встал с места Элинор. – Только хотелось бы попрощаться со всеми.

– Хорошо, – улыбнулся ему Йаарх, и они вместе вышли из комнаты в зал, где их ожидали вассалы Владыки.

– Господа! – обратился к монархам Магистр Книги. – Я очень извиняюсь перед вами, но я вынужден отбыть в Колгарен, ибо скоро должно начаться заседание Совета Магов. Хоть это и будут, а я в этом уверен, лишь бесполезные рассуждения о том, что же сегодня с ними произошло, и отчего каждый маг на Архре по полчаса вопил от дикой боли, но мое отсутствие может вызвать ненужные подозрения.

– Каждый из магов сегодня испытал приступы боли? И вы? Почему? – с удивлением переспросил схорр.

– Когда Владыка на площади подчинял себе толпу, я тоже катался по полу и кричал не своим голосом, – усмехнулся Элинор. – Но, в отличие от остальных, я прекрасно знал почему это со мной происходит. А засим, разрешите откланяться.

Маг взял за руку оторопевшего Гадала и вышел в библиотеку, куда и был открыт проход из его башни.

– И каков же результат ваших переговоров с магом, Владыка? – поинтересовался после нескольких минут молчания Тла-Ан Ол-Ит.

– Маг Элинор отныне мой ученик, – спокойно смотря ему в глаза, ответил Йаарх.

Схорр кивнул, удовлетворенный его ответом. Хранитель, стоя на пороге, медленно обвел всех своих вассалов взглядом и с грустью в голосе произнес:

– Итак, господа, грядет война…

– К моему глубочайшему сожалению, это именно так, Повелитель, – склонил седеющую голову олтиярский король.

Йаарх был абсолютно спокоен, белая стена ярости стояла где-то далеко в стороне от него. Он ощерил зубы и продолжил:

– Но у нас, господа, имеется для магов один небольшой сюрприз.

– Какой, Владыка? – наклонившись вперед и сверля Хранителя маленькими, бурого цвета, глазками, спросил Молот Храргов.

– Они пока уверены, что против них выступает один лишь Олтияр, и действовать будут соответственно. Когда мы ударим все вместе, это будет весьма неприятная для них неожиданность, господа.

Йаарх вновь криво ухмыльнулся, подошел к столу, за которым сидели все, и протянул руку к его центру. Никто сперва ничего не понял, но уже через несколько секунд к его руке присоединилась узкая длань эльфа. Семь рук встретились над столом.

И началась новая эра.

Они долго, стояли и, не разнимая рук, смотрели в глаза друг друга, пытаясь осознать то новое, что приходило в их мир, то, что должно было изменить жизнь каждого живущего на Архре. Никто из них не знал, станет ли лучше, но и жить по-прежнему уже не мог.

Морхр смотрел на все, улыбаясь, и внутренне торжествовал. Да, он прекрасно понимал, что будет война, что он и сам может погибнуть, но все это было для короля уже не важно, ибо он понимал, что прожил эту жизнь не зря, что он был из тех первых, кто пошел с Владыкой и чьи имена навсегда сохранит история. Он отошел от стола, взял большую карту Архра из стенного шкафа и, вернувшись, расстелил ее на столе.

– Но как же все-таки мы сможем воспользоваться нашим преимуществом? – спросил у Йаарха Тортфир, склонившись над картой.

– Магам, вероятнее всего, уже доложено о происшедшем здесь, – ответил ему Хранитель. – Но, скорее всего, в аллорнов, храргов и, тем более, схорров, они не поверят. Ваше же присутствие, – и он поклонился в сторону Тортфира с Кандагаром, – естественно вызовет у них настороженность. Но вряд ли маги, исходя из вашей предыдущей вражды, сразу же смогут поверить в ваш союз.

– Да, – согласился с ним ланг Анрира, – Уверен, что после переговоров с вами, брат мой Морхр, нам тут же прикажут напасть на вас.

– Естественно, – кивнул головой олтиярский король.

– Необходимо найти причину, по которой вы не сможете этого сделать… – прошипел схорр, сложив руки под подбородком.

– Я такой причины, которая была бы достаточно уважительна, просто не вижу, – сокрушенно вздохнул Тортфир.

– Я, к моему глубочайшему сожалению, тоже… – присоединился к нему шах.

– А если вам срочно переженить наследников? – тихо предложил Светоч Древа, посматривая на ходящего взад-вперед Владыку.

– Это может и пройти, но проделать все необходимо немедленно, – хмуро резюмировал храрг, незаметно ухмыляясь в окладистую бороду.

– И что вы думаете по этому поводу, – остановился возле столика с вином Йаарх.

– Идея может сработать, да и объяснит наше присутствие в Олтияре, – кивнул Тортфир. – Я могу выдать свою старшую дочь, Изару, за вашего наследника, Морхр. Кажется, его зовут Дарх?

– Да, и я согласен на этот брак, – ответил король и повернулся к шаху Саммана. – Возможно моя дочь, Нанит, устроит вашего Исангара?

– А кто его будет спрашивать? – с мрачным юмором ответил Кандагар.

– А разве ваши дети не будут возражать? – удивился Хранитель.

Тонкая улыбка осветила костистое лицо олтиярца.

– Каждый из них, – ответил он, – прекрасно понимает, что такое государственная необходимость. Тем более, что жить вместе их никто заставлять не будет, если у них не будет такого желания.

Йаарх только кивнул в ответ и поинтересовался:

– А если эта идея все-таки сработает, и от вас отстанут, то кого Совет может задействовать для нападения?

– Разрешите? – встал на ноги Кандагар.

– Конечно.

– Хорошо, – шах взял указку, положенную Морхром прямо на стол, и показал на карту. – Вы видите перед собой, Владыка, карту всего Архра. Вот Мерхарбра, а вот и город Олтияр, где мы сейчас и находимся. Видите также около экватора цепь крупных островов?

– Да, вижу.

– Это Аллиорноинские острова, на которых расположено одноименное королевство. У них немалый флот и хорошая армия. Полностью зависимы от продуктовых и товарных поставок с Колхрии и по приказу магов, естественно, выступят.

– Кто еще? – спросил Йаарх, изучив карту.

– Рядом с ними вы видите очень длинный, почти от полюса до полюса, материк, разделенный на два государства. Ближнее к нам – Онстерн – обязательно будет участвовать в войне.

– Почему обязательно?

– Король Таллиах безумен, то, что творили казненные вами жрецы – детские игрушки по сравнению с тем, чем каждый день развлекается этот человек. Ему для войны и повода не надо… – ответил вместо шаха Тортфир.

– Понятно, кивнул головой Хранитель. – Есть еще кто-нибудь?

– Да, – ответил Кандагар, – Фофар. Какой-то из их огромных флотов обязательно примет участие в нападении. И боюсь, что среди судов будут грузовые платформы для перевозки Воздушной гвардии.

– Воздушной гвардии? – в недоумении переспросил Йаарх, остановившись возле стола – он не понимал, неужели же в этом мире уже существовала авиация?

– Воины на грифонах, – пояснил ему эльф, прищурив свои огромные глаза.

– Но фофарский флот будет ждать очень неприятный сюрприз, – от смеха Повелителя Соухорна любого мог бы пробрать мороз по шкуре, – наш объединенный флот. А кораблей у нас много…

– И еще никогда не выступали под одним флагом черные барки Соухорна и белые фрегаты Аллорна, – тихо улыбнулся Светоч Древа.

– Броненосный флот храргов также будет готов к выходу в море, – мрачно уронил Рохтр-Урх-Мрок. – Нужно будет лишь скоординировать действия наших адмиралов и поручить командование лучшему из них.

– А кто из сухопутных полководцев по вашему мнению лучший? – спросил Хранитель.

– Без сомнения, князь хралов Фархат, – безапелляционно заявил Кандагар. – Особенно для нестандартного ведения войны. Он ведь также ваш вассал, Владыка?

– Да.

– Хралы… – протянул Тла-Ан Ол-Ит. – Я помню, мне кто-то говорил, что они сейчас живут здесь, хотя я совершенно не могу понять, как они сюда попали.

– Уже три тысячи лет они живут здесь, – подтвердил еще раз Морхр. – И они лучшие в мире воины, с ними могли бы справиться разве что мастера ордена Серебряного Ветра, но они все – одиночки.

– Неудивительно! – усмехнулся схорр. – Ведь я уже говорил вам, братья мои, что этот народ образовался в свое время из лучших воинов всех племен и народов. Они действительно снова с вами, Владыка?

– Да, Фархат принес мне клятву, Тла-Ан Ол-Ит, – произнося имя схорра, Йааръ чуть не сбился и посмотрел на того. – Извините, что несколько не в тему, но может быть вы и Молот Храргов разрешите называть вас сокращенными именами, а то непривычному человеку весьма трудно…

– Конечно, – почти незаметная улыбка скользнула по узким губам Повелителя Соухорна, – можете называть меня Тла-Ан.

– А меня – Мрок, – встал и поклонился всем храрг.

– Вот и отлично! – улыбнулся им Йаарх и, подойдя к выходу, позвал: – Махр, Кват, зайдите сюда.

Дверь распахнулась, и в комнату молча вступили двухметровые близнецы. Хранитель показал на них схорру и объяснил:

– Это вот и есть нынешние хралы, Тла-Ан.

Повелитель Соухорна встал и медленно обошел вокруг юных гигантов, внимательно рассматривая их. Воины также с недоумением смотрели на это странное человекообразное существо, незнамо чего от них хотящее.

– Когда-то, – сказал им Тла-Ан свои обычным слегка шипящим голосом, – наши народы были братьями и вместе сражались за Владыку.

Близнецы молча поклонились ему. Хранитель улыбнулся, смотря на энтузиазм обычно невозмутимого схорра, подошел к хралам и приказал:

– Махр, ты сейчас же пошлешь кого-нибудь из двух оставшихся к князю. Завтра утром я жду Фархата с лучшими воинами в этой комнате.

Воин молча кивнул и братья вышли.

– Так, значит, главнокомандующим назначаем Фархата? – еще раз переспросил Йаарх.

Все шестеро монархов дружно кивнули в ответ.

– Но, возможно, кто-нибудь объяснит мне, каково общее соотношение сил? – спросил Хранитель у них.

– Очень неутешительное, Владыка, – хмуро ответил Морхр. – Общая численность армий и флотов Фофара вместе с остальными странами, противостоящими нам, почти десятикратно превышает численность наших…

Йаарх чуть не споткнулся от этого известия. Он с изумлением посмотрел на своих вассалов – и при таком соотношении сил они рискнули бросить вызов Совету и стать на его сторону? Насколько же им, по-видимому, надоело то, что происходит на Архре… Он вновь покачал головой, что-то мыча себе под нос, и вновь забегал вокруг стола. Затем остановился возле столика с вином и принюхался – в одном из кувшинов явно было не вино, а бренди.

– Морхр, – попросил он короля, – пусть сюда принесут хорошо зажаренного мяса, а то мне что-то есть сильно захотелось.

– Сейчас, Владыка, – склонил голову тот и отдал кому-то невидимому приказ.

Йаарх глотнул крепчайшего бренди, выдохнул и вновь задумался. Но ничего не приходило на ум. Ведь даже если им и удастся выиграть первые битвы, то когда вступят в действие основные силы, его вассалов сметут, как стайку котят. Но вдруг он чуть не ухватил за хвост какую-то идею, вычитанную где-то. Но как только попытался вспомнить, она тут же ускользнула в неизвестном направлении. Он досадливо поморщился – выход все равно должен быть. Нет безвыходных ситуаций, а найти возможность победить – его долг, ведь все эти люди возложили на него последние безумные надежды и он не имеет права не оправдать их. Необходимо будет тщательнейшим образом обдумать все, что он слышал сегодня и выход обязательно найдется. «Да-а-а… – усмехнулся Йаарх. – В книгах-то герою все всегда легко давалось, а что интересно мне делать сейчас? Мне же ни на какой ляд не нужна была эта вот власть, на хрена же я ее брал?» Он только вздохнул, вспомнив сегодняшний безумный день – от него, в общем-то, мало что зависело – власть свалилась снежным комом на голову и не спросила его хочет он ее брать, или нет. Самому ему так хотелось вернуться на несколько дней назад, когда он еще был никем и просто искал Серого Дракона. «Владыка нашелся… – снова фыркнул про себя Хранитель. – Да из тебя Владыка, как из еврея-ортодокса папа римский!»

Его размышления прервал осторожный стук в дверь, и в комнату вошли несколько слуг с подносами. «Вот уж заставь дурака богу молиться…» – растерянно подумал Йаарх, смотря, как принесшие, наверное, не менее десятка сортов мяса слуги сервировали столик в углу. Он снова фыркнул, налил себе полный бокал бренди, выпил и, подойдя к столику, с аппетитом съел несколько сочных кусков. То ли под влиянием спиртного, то ли еще от чего, но идея, которую Хранитель сперва упустил, потихоньку начала возникать из небытия.

– А каким оружием располагают стороны? – спросил он.

– Оружие самое обычное, – пожал плечами Тортфир, – мечи, секиры, алебарды всех разновидностей. У кого что есть. Из стреляющего – луки, самострелы, катапульты, баллисты. У обеих сторон оружие, в общем-то, одинаковое. Мы давно им торгуем, и я прекрасно знаю этот рынок. Все дело в количестве и качестве бойцов.

– Что есть еще?

– Есть еще магическое оружие и артефакты, но их очень мало, – непонимающе посмотрел на Йаарха толстяк.

– А есть ли на Архре что-либо взрывающееся? – продолжал допрашивать его тот.

Тортфир на несколько секунд задумался, затем лицо его просветлело и он сказал:

– Владыка, наверное, имеет в виду Хортгордовы шары. Но их делают только в двух или трех городах Фофара и они очень дороги.

– Спасибо за консультацию, – поблагодарил его Йаарх, а теперь я попрошу у вас несколько минут тишины, мне необходимо обдумать все, что я услышал.

«Эй, Серый деляга, где ты там?», – обратился он к Мечу.

«Опять обзываешься? – проворчал в ответ тот. – Смотри, обижусь…»

«Не до обид тут, – отмахнулся Хранитель. – Скажи мне лучше, сможем ли мы переместиться отсюда обратно на Землю?»

«Можем, – буркнул Совмещающий Разности. – Вот только необходимости в данном действии я не вижу»

«Увидишь, – засмеялся Йаарх, возбужденно теребя волосы на затылке. – Еще вопрос – а мы, вернувшись, можем попасть только в ту пещеру или в другое место тоже?»

«Отсюда мы уходим в Межмирье, а из него можем попасть в любую точку твоего бывшего мира, лишь незначительно изменив подстановочные координаты, – ответил ему явно заинтересованный Меч. – Правда, обратно на Архр можем вернуться только туда, откуда пришли. Ты что-то придумал?»

«Да! – довольно ответил Хранитель, теша себя лестной мыслью о том, какой он умненький мальчик, на что Меч только фыркнул. – Но объясню чуть-чуть позже. Мне сперва нужно понять еще кое-что. Мы можем переходить только сами, или есть возможность захватить с собой кого-нибудь или что-нибудь?»

«Кого угодно, что угодно и сколько угодно. Можем даже открыть постоянные врата в какую-либо точку Земли… – в голосе Меча все сильнее сквозило любопытство. – Но скажи мне…»

«Подожди!» – оборвал его Хранитель и, торжествующе улыбаясь, повернулся к ожидающим его вассалам.

– Итак, господа! Я, кажется, нашел выход.

С этими словами он достал из кобуры пистолет, разрядил его и протянул олтиярскому королю. Тот взял непонятный предмет, несколько секунд покрутил его в руках, пытаясь понять, что же дал ему Владыка, и с удивлением глянул на своего сюзерена:

– Что это?

– Вы посмотрите и передайте другим, – улыбаясь ответил Йаарх.

Морхр еще раз внимательно осмотрел пистолет, пожал плечами и передал его по кругу. Когда все монархи осмотрели «Беретту» и она вернулась к Хранителю, он спросил у всех:

– Как по-вашему, господа, что это такое?

– Возможно, магический талисман? – осторожно предположил эльф, ничего другого ему в голову не приходило.

Все остальные лишь пожимали плечами в недоумении.

– Это оружие, господа! – засмеялся Йаарх. – Личное оружие из моего мира.

Он быстро вставил обойму на место, передернул затвор и, повернувшись к дальнему углу, навскидку выстрелил в статуэтку львообразного существа, стоявшую на небольшой тумбочке. Статуэтка разлетелась на мелкие кусочки, Хранитель довольно улыбнулся и спрятал оружие в кобуру. Его вассалы, ошеломленные звуком выстрела, повскакивали с мест и побежали осматривать осколки. Йаарх видел, как Тортфир, нашедший в стене выбоину от выстрела, что-то горячо доказывал спокойному, как всегда, аллорну; Мрок, оглаживая окладистую бороду, внимательно осматривал каждый осколок и что-то мычал себе под нос; остальные также не остались спокойными.

– Это магическое оружие, Владыка? – спросил у своего сюзерена недоверчивый Кандагар.

– Нет, – усмехнулся Йаарх.

И чтобы доказать свои слова, он, направляя руку каждого и перезаряжая «Беретту», дал каждому из монархов выстрелить по разу.

– Очень даже неплохо, – констатировал довольный Морхр. – Я не понимаю только одного, чем же этот, как вы назвали его «пи-и-исто-о-лет», может нам помочь в войне. Ведь он у вас один…

– В моем мире есть огромные запасы очень мощного оружия, – ответил Хранитель. – Есть даже такое, которое способно за несколько секунд уничтожить город с многомиллионным населением.

Увидев вытянувшиеся лица своих вассалов, Йаарх поспешил успокоить их:

– Но нам, как вы сами понимаете, такое не нужно. А вот летающие машины, способные плеваться огнем, стрелковое оружие, морской и наземный транспорт, да и многое другое, помогло бы нам выиграть войну. Но красть там оружие почти невозможно, придется покупать.

– А что ценят в вашем мире? – тут же насторожился прирожденный торговец Тортфир.

– Золото, драгоценности, различные редкие металлы, уран, лес…

– Ну, золото и драгоценности мы найдем, с лесом также проблем не будет, по металлам же нужно будет точно знать, что пользуется спросом, – начал быстро перечислять ланг Анрира. – А вот что такое уран?

– Сейчас это не важно, – отмахнулся Йаарх. – Лучше всего, для начала, конечно, будут драгоценные камни. Но и это позже, ведь на реализацию подобного проекта потребуется значительное время, а враги ждать не станут. Поэтому сперва придется воевать известными средствами, без земного оружия. Так что будем пока придерживаться первоначального плана и…

Его прервал торопливый стук в дверь и в комнату ввалился возбужденный донельзя Свирольт.

– Владыка, Ваши Величества! – выдохнул он. – В Хрустальном чертоге дворца впервые за сотни лет заговорил шар связи с Серой Башней! Маги хотят говорить с королем…

– Началось! – с этими словами Морхр встал с кресла, его глаза горели какой-то полубезумной решимостью, покрытое морщинами лицо даже помолодело.

– Мы будем слушать из-за двери, друг мой, – положил ему руку на плечо также вставший Йаарх. – И помните – мы с вами, мы – все вместе, именно в этом наша сила. И, как говорят у нас на Земле, надерите-ка задницу этому старому козлу Фолергу!

Все негромко и слегка нервно рассмеялись в ответ на шутку Владыки и гуськом вышли из комнаты следом за Свирольтом. Принц шел впереди, следом за ним следовали переговаривающиеся Морхр с Владыкой, а уж за ними и все остальные. Хранитель обратил внимание, что на этот раз они шли в северное крыло дворца, где он еще не бывал. Дорога заняла не менее десяти минут, прежде чем все увидели широко распахнутые проржавевшие двери, из которых несло холодом и сыростью. Войдя, он увидел крутую лестницу, ведущую куда-то в подземелье и вслед за Свирольтом и Морхром начал спускаться вниз. Судя по всему, этой лестницей не пользовались как бы не сотни лет. После длительного и тяжелого спуска, во время которого спускающийся несколько раз рисковал сломать ноги, они увидели внизу одну-единственную небольшую дверь. Она была приоткрыта, и из щели видно было пульсирующее голубоватое сияние, и доносился монотонный мужской голос, говорящий: «Серая Башня вызывает для разговора короля Олтияра! Серая Башня…» И так без конца.

Морхр остановился перед входом, посмотрел на Владыку, родного и кровных братьев и резко втянул в себя воздух, как перед прыжком в холодную воду. Королю было страшно до жути, ведь страх перед магами Серой Башни был впитан им с молоком матери, а теперь именно он должен был объявить им войну. Он поежился и решительно толкнул дверь, входя в помещение, которое его предки почему-то назвали Хрустальным Чертогом. Это была совсем небольшая комнатка, отделанная черным хрусталем, посреди которой над узким, высоким каменным постаментом вращался в воздухе хрустальный же шар, окутанный туманом. Морхр не спеша подошел к нему и сказал:

– Король Олтияра Морхр из рода Орт здесь. Кто хотел меня видеть?

– С вами будет говорить верховный маг Высшего Совета магов Колхрии, Магистр Высших Изменений Света и Тьмы, Фолерг, – тут же обозвался голос.

В туманной поверхности шара начали медленно проступать черты чьего-то лица. Это было лицо крючконосого, с цепкими, умными и властными глазами старика. Правда, цвет его глаз уже не угадывался, от бесчисленных прожитых лет они выцвели. Он был очень стар, но никак не производил впечатления дряхлого, скорее уж сам по себе казался силой, которая способна была смести человека и не задумываясь отправиться дальше. Смерив пронзительным взглядом короля, старик качнул лысой головой и хрипло прокаркал:

– И что это у вас там происходит? И где эмиссар Совета?

Морхр растянул губы в довольной ухмылке и, ничем не выдавая своего внутреннего страха, ответил магу:

– Я посадил его на кол.

– Вы осмелились?! – глаза Фолерга расширились от гнева.

– Совет Магов мне теперь не указка, и я более не потерплю ваших шпионов на своей земле! – дерзко ответил король все с той же довольной ухмылкой.

– Вы пьяны? – недоумением на лице спросил его маг.

– Абсолютно трезв! – уже хохоча во все горло, ответил Морхр.

– Тогда, как я думаю, – язвительно заметил Фолерг, – вы просто сошли с ума.

– Все может быть… – продолжал смеяться олтиярский король.

– А что это за дикие слухи про аллорнов и храргов у вас во дворце? – прищурился верховный маг.

– Если ваши наблюдатели перепились на свадьбе, и им начали мерещиться аллорны, то это их личная проблема, – ничуть не менее язвительно сказал Морхр. – Аллорны на Мерхарбре… Надо же было такое выдумать…

За дверью почти незаметно усмехнулся Светоч Древа.

– На какой свадьбе? – приподнял брови старый маг.

– Детей переженили…

– На ком?

– На наследниках ближайших соседей… – улыбка короля стала еще шире и гнуснее.

Фолерг молча смотрел на Морхра и неспешно размышлял. Да, варвар оказался куда как умен и сумел обезопасить свои границы, его новым родственникам теперь не прикажешь напасть на него, будут бессмысленно мычать и отнекиваться. Но он, видимо, просто не понимает, что одной десятой части армий и флотов Фофара хватит на то, чтобы мир навсегда забыл о существовании какого-то там Олтияра.

– На что же вы надеетесь, Морхр? – слегка удивленно спросил он.

– Ни на что! – отрезал король. – Будь, что будет, но вы и ваши скотские законы мне уже надоели.

– Как хотите… – безразлично ответил маг, цепко и внимательно изучая костистое, худое лицо короля Олтияра.

Если бы Элинор в этот момент мог увидеть старого мага, то многие из его мнений о Главе Совета тут же изменились бы, слишком непохож был сейчас Фолерг на того, кем его привыкли видеть все, кто был с ним знаком.

Через несколько мгновений шар прекратил свое вращение, потух и мягко опустился на подставку. Морхр привалился к косяку двери, тяжело дыша и утирая пот со лба. После этого разговора он чувствовал себя так, как будто пробежал весь день в полном снаряжении тяжеловооруженного воина.

– От-тлич-ч-чно, брат мой! – первым оказался возле него схорр.

Морхр поднял голову и встретился взглядом с Владыкой. Йаарх ободряюще улыбнулся ему. Королю стало намного легче, он хотел что-то сказать, но в этот момент каждый услышал в своей голове сухой и спокойный голос Серого Меча.

«Не обольщайтесь, господа! Этот Фолерг намного более опасен, чем хочет казаться. Перед вами очень умный и очень опасный враг, который с непонятной целью носит маску неумного и замшелого ретрограда. И цель этого известна только ему самому. Наш друг Элинор очень сильно ошибся в оценке Верховного Мага Совета. Это я утверждаю с точки зрения всего моего опыта, включающего сотни тысяч лет»

Глава 14. Странные пути мести

Смотря на потухший шар, старый маг неспешно размышлял о причинах непонятной смелости короля варваров. Поведение Морхра не укладывались в его психологический портрет, и Фолерг не понимал, чем бы это могло быть вызвано. Возникало такое ощущение, что за спиной олтиярца стояла огромная сила, и поэтому он ничего не боялся. «На что же он все-таки рассчитывает?..», – пробормотал старик себе под нос, кряхтя вставая из удобного глубокого кресла. Он подошел к столу, развернул подробную карту Олтияра и несколько минут изучал ее, раздраженно постукивая пальцами по столу. Маг давно не верил в совпадения и, вспомнив суматошное донесение единственного, наверное, оставшегося в живых шпиона, из бывших в олтиярском дворце, негромко рассмеялся – слишком хорошо была видна рука Тонха, начальника Тайной стражи Морхра. Жаль, что в свое время этот талантливейший человек отказался работать на Серую Башню… «Аллорны и храрги на Мерхарбре… – снова фыркнул Фолерг. – Что бы им там делать?» Но все же ничего нельзя было упускать из виду, и он оставил зарубку в памяти – завтра же связаться со Светочем Древа и Молотом Храргов. «Ох уж эти гордые бессмертные, – мелькнула досадливая мысль в голове мага, – осталась ведь их уже всего горстка, но до сих пор отказываются принимать Закон…»

Серый Меч был прав, прав во всем. Маску старого маразматика Фолерг носил столь давно, что она уже стала его вторым лицом. Кто и когда бы мог заподозрить старого магистра, над которым, за спиной, конечно, смеялись все, кому не лень, что именно он ответственен за очень многие неугодные Совету Магов вещи, что именно он дирижирует всеми странными событиями, происходящими на Архре. Лишь в последнее время, после прихода этого странного человека из другого мира, вожжи начали выпадать из рук Верховного Мага, ибо слишком много непонятного начало происходить вокруг. «Неужели же, – дребезжащим смехом рассмеялся Фолерг, – на Мерхарбре действительно поверили, что это существо – Владыка? Что ж, если это так, то они сотворили самую большую глупость в своей жизни…» Он перебрал лежащие на столике донесения и нашел нужное. Почитал, обдумал и вновь закряхтел – под триста ведь уже, никакая магия не помогает избавиться от ревматизма…

– Так ли уж не правы аллорны и храрги, не принимая наши «милые» законы… – он не заметил, что, забывшись, произнес эти слова вслух.

И ему тут же ответил не менее скрипучий и дребезжащий, чем у него, голос:

– Да, так ли уж они не правы, старый друг?..

Фолерг вскинул голову, привычно напуская на свое лицо выражение самоуверенной чванливости. Напротив него сидел, насмешливо усмехаясь, незаметно вошедший в его кабинет император Фофара Сангет, сухощавый старый человек. Он выглядел все же помоложе Фолерга, только в темно-серых глазах затаилась нечеловеческая усталость. Длинное, хищное лицо украшал совершенно неуместный на нем курносый нос, рубленый квадратный подбородок, казалось, тянул императора за собой. Он производил немного жутковатое впечатление и те, кто был с ним хорошо знаком, утверждали, что внешность соответствует сущности…

– Уж при мне-то, – с легкой иронией в голосе и улыбкой, скользящей во внимательных узких глазах, тихо проговорил Сангет, – ты бы мог и не напяливать на себя этой дурацкой маски…

– Да что вы себе позволяете! – взвизгнул известный всем Фолерг и улыбнулся, превращаясь в Фолерга, знакомого двум-трем людям в мире.

Два смертельно уставших от жизни старика, сидевшие друг напротив друга, рассмеялись негромким дребезжащим смехом.

– Как тебе понравилось сегодняшнее сборище? – все еще посмеиваясь, спросил Фолерг, имея в виду последнее заседание Высшего Совета.

– Стадо перепуганных кур… – с презрением ответил император. – Посмотрел бы ты на себя со стороны, я едва со смеху не помер. Но все-таки хотелось бы знать, что это с нами всеми было.

И оба друга содрогнулись от воспоминания о сегодняшнем приступе адских болей по всему телу, посетившем каждого из магов Серой Башни.

– Я могу тебе это объяснить, – вздохнул Глава Совета.

– Слушаю.

– Кто-то применил невероятно сильное заклинание, кто-то, находящийся на Мерхарбре. И я думаю, ты понимаешь, кто, Данх, – употребил Фолерг юношеское, давным-давно забытое имя друга.

– Да, это странное существо из другого мира все больше и больше настораживает меня, – в глазах императора стояла мрачная заинтересованность. – Его уже удалось отследить?

– Увы, – вздохнул старый маг, – как в воду канул. Да к тому же Морхр уничтожил всю нашу сеть осведомителей. Не знаю, правда, как ему это удалось…

– Не знаешь?.. ироничная ухмылка раздвинула губы Данха. – Наш юный друг…

– Думаешь?

– Брось притворяться, – устало махнул рукой император. – Уж со мной-то эти игры не пройдут, я слишком хорошо и давно тебя знаю. Ты сам прекрасно понимаешь, что это Элинор.

Фолерг тихонько рассмеялся:

– Да уж… Но мальчик великолепен, не так ли?..

– Согласен, – кивнул головой Данх. – Думаю, что из него выйдет такой Глава Совета, какого в истории еще не было.

– Именно так! – ухмыльнулся Верховный Маг. – Иначе к чему бы были все усилия по его «воспитанию»?..

– Воспитание «бунтаря» дело непростое… – с показной серьезностью протянул император, хотя в глазах его прыгали веселые чертики. – Тебе сей юноша с горящими глазами часом никого не напоминает?

– Напоминает… – засмеялся при этом воспоминании Фолерг. – Двух юных, пылающих праведным негодованием идиотов, лет, эдак, двести пятьдесят назад…

– Может быть, мальчику все же удастся найти способ изменить здесь хоть что-то к лучшему, – сквозь горький смех сказал Данх.

– Если бы… – на лицо старого мага легла маска отчаяния. – Хоть смог бы поддержать статус кво…

– Не поспешил ли ты с его избранием в Совет? – спросил император, внимательно смотря в глаза старого друга.

– На то были две причины, – встал с кресла Фолерг и достал из ниши в стене темную бутыль и два костяных бокала. – Выпьешь?

– Отчего же нет, – ответил продолжавший сидеть Данх. – Но каковы все же были эти причины?

– Первая, – загнул палец, снова садясь на свое место, Фолерг. – Старый подонок Фейр начал играть в свои игры и до смерти надоел мне, пришлось его «уйти».

– Я всегда подозревал, что этот господин умер не своей смертью, – криво усмехнулся император, – но, честно говоря, грешил на мальчишку…

– Он еще и не думал об избрании, решил побаловаться, выставив свою кандидатуру, – огонек в глазах старого мага стал веселым. – И видел бы ты его лицо, когда объявили о том, что он избран в Совет. Ведь избрание было для него не меньшей неожиданностью, чем для остальных. А направить недовольство молодежи в нужную сторону было очень просто, они ведь еще так наивны…

– Согласен, – кивнул головой Данх, чему-то улыбаясь про себя. – А вторая причина?

– Она очень проста мой, друг мой – я устал… – тяжело вздохнул Верховный Маг. – У меня просто больше нет сил дальше тащить на себе эту ношу.

– Но ведь мальчик повзрослеет еще очень нескоро…

– Да, – скривился Фолерг, – еще лет пятьдесят нам с тобой придется потерпеть…

– А что ты думаешь по поводу странной наглости олтиярца? – поинтересовался император.

– Чушь! – коротко бросил маг. – Элинор зубки пробует. Пошли, пожалуйста, один из твоих флотов и Морхра быстро утихомирят твои гвардейцы.

– Хорошо, Нахар, – вспомнил старое имя друга император, и старый маг грустно улыбнулся при этом.

– А ты уже подобрал себе преемника, Данх? – спросил он.

– Да… – опустил голову и заскрипел зубами император. – И сам же, по недосмотру, его и уничтожил…

– Как? – поднялись вверх брови старого мага.

– Не прочитал внимательно подсунутых мне на подпись бумаг… – неохотно ответил Данх. – И его, за убийство работорговца, искалечившего сестру его невесты, приговорили к рабству. Но Инельд Данх-Оттонг сумел отомстить и уйти живым. Он ухитрился заманить гвардейцев вместе с магами в свой замок и взорвал его, а сам, всего с десятком людей, отправился в Дикие Земли. Я рвал и метал, когда узнал обо всем этом, казнил всех, кто хоть как-то был причастен к к изданию вердикта о его рабстве, но рыцаря было уже не вернуть. Специально ведь держал его на границе и не пускал ко двору, чтобы мальчишку не успели развратить! Но и там достали… Я пытался его найти, но мне не удалось сделать этого даже с помощью кристаллов Сатноара.

– Я знаю только одно место на Архре, где эти кристаллы бессильны… – медленно протянул Фолерг.

– Ты думаешь?.. – расширились глаза императора. – Ты думаешь, что он у Серого Дракона?

– Это вполне вероятно.

– Тогда я спокоен, – усмехнулся своим воспоминаниям Данх. – Мастер не научит его ничему плохому. Правда для нас он может быть потерян…

– А что сам Серый Дракон? – поинтересовался тот, кого когда-то звали Нахаром Сумеречным.

– Мне кажется, – и добрая улыбка осветила жутковатое лицо императора Фофара, – что старик стал много мудрее. Ты ведь знаешь, какие я предпринимаю усилия, чтобы оградить драконов от охотников и драконоборцев?

– Знаю, – согласился Фолерг. – Такой мощный дестабилизирующий фактор, каким являются драконы в их естественном виде, терять нельзя. Взять, хотя бы, созданные Мастером боевые ордена…

– Да они и в человеческом обличье весьма неплохи… – хмыкнул Данх. – Взять хотя бы тебя.

Фолерг расхохотался.

– Вот уж типичный пример нашел! – едва смог выдавить он. – Ты лучше вспомни того крестьянина, потомка драконов уж не знаю в каком колене, который уже после шестидесяти вдруг сжег сборщиков налогов, урезавших его дочь. В таком возрасте проявить столь огромные магические способности…

– А что с ним стало потом? – поинтересовался Данх. – Я не слышал об этой истории.

– Странно, совсем недавно она буквально гремела по Академии. А он сам… Ну, естественно, теперь учится здесь, постигает магию Огня и обещает стать одним из лучших магов за последние сто лет.

– Вернемся к нашим баранам, – махнул рукой император, – то бишь, к драконам. Иногда охотникам все же удается пробраться через посты, желающих совершить подвиг немало. Совсем недавно один молодой идиот из опального рода Арх-Фарал, пробрался к озеру Соухорн с горсткой людей. Так послушай, как окоротил его Мастер…

И он рассказал другу все, что случилось с отрядом злополучного серга Арх-Фарала. Фолерг так смеялся, что поперхнулся и закашлялся. Откашлявшись, он глотнул из бокала и повертел головой, чтобы успокоиться. Данх также отхлебнул из своего бокала и скривился, как он мог забыть про вкусы Верховного Мага – в бокале было не вино, а крепчайший коньяк. Он поставил бокал на стол и продолжил:

– А когда ублюдок вернулся в Фофар, перебив по дороге слуг, чтобы некому было рассказать о его позоре, то увидел, что дома уже обо всем знают, и над ним хохочет вся округа. Ему не оставалось ничего другого, кроме как покончить с собой. У Серого Мастера ведь свои способы распространения информации…

– Элегантно… – вновь тихонько рассмеялся Фолерг. – Немного дурно пахнет, но кто из нас без недостатков?.. Зато охотники отважены как минимум на десять лет.

– Дело обстоит несколько хуже, – вздохнул император, потирая пальцами болящие виски. – Дней десять назад в Дипларе появились драконы в облике людей. Дикие драконы, его драконы…

Старый маг удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. Данх же, дергая углом рта, продолжил:

– Одной из них была девушка, очень нестандартной внешности. Естественно, что работорговцы тут же обратили на нее внимание и начали охоту. Когда им все же удалось поймать пришедших стальной сетью, один из тех вернулся в состояние дракона, крайне обозленный подобным исходом дела.

– Да чем же Мастер думал, – в сердцах стукнул по подлокотнику рукой Фолерг, – головой, или тем, что у него под хвостом, посылая в один из городов твоей «милой» страны идиота, не обученного контролировать собственных эмоций?!

– Мы все-таки люди и не способны до конца понять психологию дракона, тем более столь древнего… – устало вздохнул император. – Но и это еще не все, после того как местные маги пленили первого дракона, второй, при попытке бегства, ухитрился каким-то образом взорвать полгорода и уничтожить с полторы сотни тысяч людей…

– Полторы сотни тысяч горожан? – фыркнул маг. – Велика потеря… Их у тебя там столько развелось, что небольшое кровопускание никак не помешает. Ты лучше мне скажи, что с третьим драконом?

– Кажется, девушке удалось скрыться, – с легкой улыбкой на устах ответил Данх, вновь отпивая из бокала. – Она, по всей видимости, идет к побережью, в какой-то из приморских городов. В какой именно, я не знаю, и на всякий случай ее ждут в каждом, чтобы незаметно для нее охранять.

– Хорошо.

– Так вот, – вновь вздохнул император, – потеря горожан, как ты уже сказал, небольшая беда, дракон даже оказал мне услугу. Но вот мстители…

– И ты не сумел их остановить? – с недоумением на лице спросил друга старый маг.

– Сумел… – вздохнул тот, дергая уголком рта. – Да только для этого пришлось четверку самых ретивых магов повесить. А ведь были из талантливых…

– Потери неизбежны, – пожал плечами Фолерг. – А что с плененным драконом?

– Везут сюда на корабле «Ветер пустыни», – ответил император, вновь потягивая коньяк.

– Что ж, десяток лет в плену научат молодого дурака сдерживать свои эмоции, – ухмыльнулся Верховный Маг и снова внимательно посмотрел на Данха. – Серый Дракон, надеюсь, не знает, кто является императором Фофара?

– Пока не вымерли те, кто мог знать Данха Огненное Сердце в лицо, почти никто меня не видел… – с грустью вздохнул старый друг Фолерга. – Откуда бы ему знать?..

– Не стоит недооценивать Мастера, – вздохнул Фолерг. – Иногда, в исполнении некоторых странноватых событий, я вижу слишком хорошо знакомый мне почерк… Лапа Серого Дракона откровенно чувствуется на нашем мире, но понять чего же он хочет, не может никто. Если бы он хотел просто уничтожить людей и населить Архр лишь драконами, я бы мог понять. Но для этого у него было уже несколько возможностей, почему же он их упустил? Значит хочет чего-то другого… Вопрос только, чего?

– Да… – засмеялся Данх. – Он многому нас научил.

Старый маг улыбнулся ему и покачал головой, а затем вновь принялся внимательно изучать какой-то пергамент. Через некоторое время он поднял голову и спросил:

– Но все-таки, кого бы ты мог мыслить своим преемником? У тебя ведь еще есть твой любимый опальный адмирал?

– Ог-Фасанх гениальный полководец и флотоводец, но император из него будет никакой, он ничего не понимает в политике, – устало глядя в пустоту перед собой, ответил Данх. – Но на всякий случай держу его в постоянной опале, подальше от двора. Вдруг другой альтернативы просто не будет…

– У меня есть другая кандидатура, – встал вдруг с места Верховный Маг и отошел к столу, начал рыться в каких-то бумагах. – Несущий Пламя.

– Этот сумасшедший кармиярец, вызвавший восстание на полматерика? – брови императора скептически приподнялись.

– А кого когда-то звали Пылающее Сердце? – с большой долей ехидства в дребезжащем голосе спросил Фолерг.

– Но он все-таки не маг и далеко не фофарец…

– Маг, – и сказав это, Глава Совета взял со стола пергамент и вернулся к креслу. – Он гонит на врагов огненные стены…

– Необученный маг самостоятельно прошел инициацию?! – даже привстал при этом известии император. – Тогда ты, возможно, и прав. Происхождение не из Фофара быстро исправляется женитьбой на десятке знатных девиц и выдиранием некоторого количества слишком много болтающих языков. Но его необходимо будет захватить и обучить.

– Да… – вдруг грустно усмехнулся Фолерг. – А помнишь, как в этом самом кабинете…

– Ага… – столь же грустно ответил ему император. – Два только что пойманных молодых повстанца, приготовившихся к смерти…

– А им вместо этого – власть… Делайте, мол, что пожелаете, авось, да получится…

– Ну да, – скрипнул зубами Данх. – Вот уж чего мы с тобой, Нахар, не ждали…

– Не ждали, – согласился с ним маг, – но получили.

– Да уж, получили… Как я хочу покоя…

– А вот помрешь, авось будет… – оскалил зубы Фолерг. – А теперь мне нужна твоя помощь в захвате мальчишки…

– Несущего Пламя? – удивился император. – А зачем тебе я?

– Мальчик преклоняется перед памятью великого повстанца Данха Огненное Сердце и последует за своим кумиром куда угодно…

– Старый ты циник… – задумчиво протянул император, как-то странно смотря прямо в блеклые глаза мага.

Но тот не ответил, лишь в его взгляде появился намек на грусть. Данх же с болью продолжил:

– Почему у нас ничего не получается? Ты же лучше меня знаешь, сколько попыток мы делали, сколько социальных моделей опробовали. И ничего… Только ухудшение, рост населения и неизбежный вскоре развал, эпидемии и гибель… Почему?!

– Возможно, нам просто не хватает знаний, друг мой… – устало ответил старый маг и вновь отхлебнул из бокала. – Возможно, предки ошибались, остановив развитие знаний и направив энергию людей сам знаешь, на что. Но ты ведь помнишь, с какой энергией мы взялись за дело, дорвавшись до власти? И помнишь жуткие результаты наших поспешных действий? Помнишь ведь?..

– Такого не забудешь… – хрипло прошептал император Фофара, склонив голову и опустив вниз ничего не видящие глаза. – Такого не забудешь…

Маг встал, налил еще коньяка в бокал друга и сунул ему в руку со словами:

– Выпей, Данх, станет легче… Мы с тобой просто очень устали.

Император послушался и залпом, не поморщившись, выпил бокал до дна. И долгое время друзья молчали, погруженные каждый в свои мысли. Лишь минут через десять Данх поднял голову и негромко спросил:

– Как ты думаешь, Нахар, а этот странный пришелец не может таки оказаться Владыкой?..

– Все может быть, – вздохнул маг.

– И что тогда?

– Бойня! – скривился Фолерг. – Он устроит дикую бойню, насмотревшись на прелести Архра. И помешать ему мы ничем не сможем, хотя и вынуждены будем сражаться и попытаться выжить его за пределы нашего мира, как это сделали предки. Но я все же не думаю, что это он – ведь, судя по хроникам, Серый Меч надежно замурован в основании нашей башни и связан такими заклятьями, что…

– А ты лично проверял его наличие? – перебил его Данх.

– Это невозможно, – просто ответил ему Нахар Сумеречный, уперев взгляд в пол. – Ни мне, ни тебе, ни кому другому в этом мире не подойти к месту его хранения. Столь сильно предки защитили его.

– Значит, полной уверенности у нас быть не может, – мрачно констатировал император.

– Нет…

– Ты все же прав, – вновь вздохнул Данх. – Мы не можем действовать, исходя из догадок. Но остановить это существо, кем бы оно ни было, обязаны. Меня до сих пор дрожь пробирает при воспоминании о его последнем заклинании…

– Да уж, – согласился с ним Фолерг. – Состояние еще то было… Но это все философские отступления. Ты так и не ответил мне, поможешь ли ты в захвате Несущего Пламя?

– Куда же я от тебя, старый ты ублюдок, денусь? – искривил губы император. – Себе же преемника буду готовить…

Маг в ответ лишь засмеялся дребезжащим, невеселым смехом.

– Но не кажется ли тебе, Нахар, – вновь опустил голову Данх, – что мы с тобой окончательно превратились в чудовищ? Сколько уже десятков миллионов людей мы убили? Не напомнишь?

– Сотен, друг мой, сотен миллионов… – хрипло ответил Фолерг. – Но если для того, чтобы на Архре жили люди и иные существа требуется быть чудовищем, я буду чудовищем! И в том, что до сих пор в нашем мире все еще существует цивилизация, есть и наша заслуга.

– Как бы я хотел, чтобы ты был прав… – осипшим голосом пробормотал себе под нос император Фофара. – Как бы я этого хотел…

Несущий Пламя сидел у костра, вслушиваясь в обычные звуки воинского лагеря – ржание лошадей, бряцание перекладываемого оружия, перебранку воинов, храп, перекличку часовых. Сильно болели обожженные во время сегодняшней битвы руки, но он не обращал на боль никакого внимания, поскольку был вождем и не имел права на слабость. Искры от костра падали на его изборожденное морщинами и шрамами лицо, но он не ощущал их, пытаясь понять, зачем же ему далее жить. Ведь месть свершилась, почему же он не чувствует никакой радости, только боль и пустоту в душе? Для чего же было отдавать все силы и всю жизнь для нее? Вождь не знал. Он окинул взглядом бесконечный лагерь и, впервые, наверное, за все время, удивился тому, что эти сотни тысяч воинов идут за ним, ведь ему было всего восемнадцать лет… Как же все начиналось? Он склонил голову и начал вспоминать…

Зима уже откатывалась с пустошей Кармияра и на плоскогорье Донорхан было тепло, пробивалась первая трава, и клан Черных Волгхоров вывел свои стада на пастбища. Первые цветы и островки молодой, сочной травы перемежались сырой еще землей. Овцы, козы, дисонхи, турушу жадно накидывались на молодую траву, но Риарх почти не смотрел на животных, юноша был озабочен лишь одним – удостовериться в сохранности своего сокровища. Осторожно оглянувшись и не увидев никого вокруг, он, наконец, решился и осторожно отодвинул тяжелый валун, под которым и были спрятаны книги. Молодой пастух, еще раз осторожно оглянувшись, достал замотанный в непромокаемую, выделанную им самим, кожу сверток. Развернул его, Риарх радостно улыбнулся, и его сердце запрыгало – книги уцелели за зиму. Его сокровище было цело! Радостно засмеявшись, он прижал их к груди. Юноша нашел книги прошлым летом, в пещере, скрывающейся за водопадом, когда искал пропавших животных за перевалами Донорхана. Он один из немногих в клане умел читать, ибо его почему-то учил разным интересным вещам сам шаман. И когда он открыл находку, то понял, что книги были запретными… Ибо кто же осмелится в голос назвать имена Данха Огненное Сердце и Нахара Сумеречного, тех, кто сотряс мир двести пятьдесят лет назад, зажег пламенем восстания почти весь Фофар, Онстерн, Харнгират. К кому присоединились даже пираты Вольного Братства. И легенды о них вполголоса рассказывали даже в их клане, рассказывали с оглядкой, так как маги за подобные рассказы выдирали языки… И Риарх, забыв обо всем на свете, читал, читал и читал. Он не вспомнил о потерявшихся животных, которых должен был разыскать, и за это, когда вернулся домой, был бит до крови. Но ничего уже не могло изменить его теперь, и перед глазами юноши с того момента навсегда встал портрет Огненного Сердца с первой страницы книги. Риарх убегал, как только выдавалась для того малейшая возможность и с жадностью погружался в мир великих героев… Он чуть ли не поминутно изучал жизнь своего кумира, подробно размышлял над каждой из битв Данха и, как ни странно, не всегда соглашался с мнением предводителя восставших, он сам бы в некоторых случаях расставил войска по иному. Выходя со стадом на пастбище, молодой пастух нес книги в своей котомке; ложась спать, укладывал котомку себе под голову, не расставаясь со своей драгоценной находкой не на минуту. Но когда кланы уходили на места зимовья, он понял, что брать с собой книги нельзя, ведь за найденную запретную книгу маги могли уничтожить весь клан. А скрыть их в тесноте, во время зимы, было бы просто невозможно, ибо именно зимой кланы торговали с иными племенами и встречались с магами. Поэтому-то Риарх и спрятал их. И вот теперь его сокровище снова было с ним. Юноша благоговейно положил в котомку книги и пошел перегонять стадо дальше.

В клане Риарх всегда был почти изгоем из-за своих ярко-рыжих волос, ведь все остальные были черноволосы. Кто был его отцом, не знал никто, кажется кто-то из магов, изнасиловавших его мать во время одной из зимовок. И никому до того не было дела, ведь девушек в клане было столько, что самых слабых во время зимних холодов попросту убивали, иногда даже поедая трупы. Но, несмотря на то, что Риарх был мужчиной, преследовать его не переставали всю его недолгую жизнь. Вот он и вызывался все время пасти стада на самых дальних пастбищах, куда почти никто не хотел ехать. Поскольку шаман почему-то благоволил к нему, разрешение на это давали.

Юноша осмотрелся и с радостью увидел впереди, не более, чем в трехстах шагах, знакомую горловину перевала Дальних Пастбищ. Он прогнал сквозь нее не желающих идти и жадно хватающих молодую траву животных. Здесь трава всегда появлялась раньше, чем в других местах. Теперь у него будет несколько месяцев относительно спокойной жизни, ведь очень редко кто не ленился добираться сюда, и его обычно не беспокоили. Риарх немного боялся, ведь он осмелился несколько дней назад избить троих, постоянно издевавшихся над ним, парней и девчонок из компании дочери старейшины Тунха, Дорханы.

Эта молодая женщина, великолепный воин, почему-то не давала ему прохода с самого детства, постоянно мучая и унижая. Риарх пытался понять, что же ей от него нужно, зачем она это делает, но, увы, так и не смог этого сделать. И вот, несколько дней тому назад его терпение, наконец, закончилось и трое из компании ублюдков, верховодящей среди молодежи клана, теперь всю жизнь будут щеголять со сломанными носами! При воспоминании о том, как насмехающиеся над ним скоты попадали на землю, заливаясь собственной кровью, Риарх улыбнулся. Он, конечно, боялся их мести, но не поедут же они за ним на Дальние Пастбища?

Юноша быстро загнал животных на огороженные, поросшие свежей травой полянки, и уселся в тени на своем любимом месте под скалой, откуда видел все загоны. Достав из котомки заветную книгу, он погрузился в чтение, вновь живя картинами сражений. Огненными буквами пылали в его воображении имена героев, осмелившихся восстать против законов, внушаемых магами. Риарх, конечно понимал, что Данху и Нахару пришлось вынести очень многое, прежде чем они осмелились на это, но понимал как-то отстраненно, не вникая в суть. Попытавшись представить себя на место кого-то из повстанцев, пастух вздрогнул и поежился. Он дочитал до того момента, как Огненное Сердце собрал свои первые отряды, уйдя от Серого Дракона, и восхищенно вздохнул. Но в этот момент кто-то вырвал у него из рук драгоценную книгу. Потянувшись вслед за ней, Риарх получил такой удар в живот, что в глазах у него помутилось. А когда он пришел в себя, но понял, что лежит на земле, и его держат за руки и ноги. Над ним, скрестив руки на груди и злобно, довольно ухмыляясь, стояла Дорхана. «И сюда… И здесь достали… Не поленились…», – мелькнули в его голове тоскливые мысли, и он бешено задергался в руках державших его, что, увы, не помогло.

– Ты обидел моих друзей, ублюдок! – прошипела сквозь зубы эта еще молодая, довольно красивая женщина с угрюмым лицом. – А такого я не прощаю…

Стоящие вокруг парни и девчонки из ее команды подобострастно захихикали в ответ на слова своей предводительницы.

– Привяжите его так, чтобы не мог пошевелиться! – приказала Дорхана, и несколько человек послушно выполнили ее приказ.

Через несколько минут руки и ноги Риарха были растянуты в стороны и накрепко привязаны к тут же вбитым в землю длинным кольям. Юноша все это время тщетно продолжал попытки вырваться, но ничего у него не вышло, врагов было слишком много. Он перестал дергаться и с ужасом посмотрел на стоящих над ним.

«Что же они хотят со мной сделать? Ну избили бы и бросили… Зачем же так издеваться?..», – гремели в его голове суматошные мысли, глаза заливались слезами отчаяния, растянутые в стороны руки и ноги уже начинало сводить судорогами.

– Вы хотите знать, что я собираюсь сделать с этим рыжим ублюдком? – обратилась Дорхана к окружившим ее полутора десяткам девчонок и пяти парням из ее компании, затем наклонилась, схватила голову Риарха за уши и приподняла ее. – Тебе это, тварь, тоже, небось, интересно? Сейчас узнаете!

Она отпустила голову привязанного и принялась неспешно стягивать с себя сапоги. Затем развязала узорчатый красный пояс и стянула узкие кожаные брюки, оставшись обнаженной ниже пояса. Воцарилась мертвая тишина. Многие ведь из ее команды, поехав на забаву, только сейчас начали понимать, чем эта забава оборачивается, и перепугались. Один из парней нерешительно попросил предводительницу:

– Дорхана, может быть не нужно… В клане ведь так мало мужчин, нам этого не простят…

Женщина яростным взглядом ожгла говорившего, и парень тут же стушевался, отступив за спины друзей.

– И без этого рыжего ублюдка найдется, кому баб обрюхатить! – разнеслись над плоскогорьем ее грубые слова.

Сказав это, обнаженная ниже пояса дочь старейшины подошла к связанному юноше и, переступив через его голову, стала так, что ее промежность оказалась прямо над лицом Риарха. Юноша с ужасом посмотрел на ее половой орган, только сейчас начиная понимать, что же с ним собираются сотворить, и столь бешено начал вырываться, что даже глубоко забитые в землю колья начали выходить.

– Держите его! – взвизгнула Дорхана, отпрыгивая в сторону.

На Риарха тут же навалилось несколько человек, кто-то крепче забил колья в землю, и он вновь не мог сдвинуться с места. От отчаяния, юноша заплакал в голос, мотая головой из стороны в сторону. Дочь старейшины, опять ставшая над ним, присела на корточки, уловила момент, когда лицо привязанного оказалось наверху и быстро уселась своей половой щелью прямо на его рот и нос. Риарх, почувствовав губами что-то мокрое, волосатое и вонючее, вновь задергался, но это было бесполезно. Женщина же между тем вовсю елозила своей промежностью по его лицу. Через несколько минут подобных упражнений она встала и громко объявила:

– Вот и все! Теперь эта сука всю оставшуюся жизнь будет только лизать и сосать!

Она оглянулась на парней, стоявших поодаль и что-то оживленно обсуждавших, ухмыльнулась и приказала им:

– А теперь вы мальчики, он же ведь и сзади еще целочка…

– Мы в этом не участвуем! – выступил вперед Анхарх, высокий статный молодой мужчина, очередной любовник Дорханы. – Ты говорила, что нужно будет только избить ублюдка, наказать за сломанные носы наших друзей. А о таком… О таком мы не договаривались!

И все пятеро парней решительно развернулись, пошли к лошадям и ускакали.

– Трусы! – закричала им вслед дочь старейшины и быстро повернулась к перепуганным происходящим девчонкам, уже тоже собиравшимся дать деру. – Если из вас, сучки, какая откажется участвовать, то тут же рядом с этим вот и ляжет!

И она пнула привязанного в бок. Девушки тут же оставили всякие попытки к бегству и принялись заверять Дорхану в своей бесконечной преданности. Она же, искривив губы в гнусном подобии улыбки, шипела:

– А теперь каждой выпить не меньше бурдюка воды или пива! И когда захочется отлить и не одной, а всем вместе, так захочется, что уже невтерпеж, то отливать по очереди в рот этого рыжего ублюдка! Если что другое захочется – тоже ему в рот! Вам, суки, все понятно?!

Девушки закивали и, послушно достав бурдюки с водой, принялись, захлебываясь, пить.

– А ты пока будешь лизать! – и с этими словами Дорхана пнула Риарха прямо по яйцам, отчего глаза его вытаращились, тело выгнулось дугой и напряглось, но он сумел сдержать рвущийся наружу крик.

Продолжая дергаться от страшной боли, юноша только сейчас с ужасом осознавал сказанное дочерью старейшины, понимая, что отныне он по закону не вправе ей отказать. И всю свою последующую жизнь он не будет вправе отказать никому в удовлетворении самых гнусных желаний. Он должен будет выполнять приказы каждого и каждой… Ведь по закону он теперь был рабом… Именно против таких законов и восставал Данх. Данх… Имя кумира помогло юноше успокоиться и собраться с мыслями. Он принял решение умереть. Пусть убивают, пусть мучают, но он не будет выполнять их скотских желаний! Он не будет! У него есть гордость.

Дорхана между тем наклонилась над ним, сплюнула ему на лицо и сказала с гнуснейшей ухмылкой на лице:

– Приготовься, сучонок… Я сажусь, и смотри мне, лижи хорошо…

– Попробуй только! – прохрипел он в ответ и также плюнул в ее отвратительную похотливую рожу. – Зубами тебе там все вырву!

– Так я и думала… – губы женщины растянулась в ставшей еще омерзительнее усмешке, и она повернулась к стайке девушек, через силу допивающих воду из бурдюков. – Сианка, а иди-ка сюда…

Из-за спин остальных выглянула симпатичная шатенка с округлым, приятным личиком и, опустив голову и пряча глаза, подошла к Дорхане. Опозоренный юноша не верил своим глазам – ведь еще только три дня назад они с ней клялись друг другу в вечной любви, а теперь она среди этих… Осознание предательства любимой было столь страшным для него потрясением, что Риарх даже не почувствовал, как из его глаз потекли слезы, а из глотки вырвался вой смертельно раненного зверя. «Тварь! Тварь! Тварь! Она такая же, как и эти… А я ей верил!», – набатом грохотало в его голове. Он не слышал, как дочь старейшины тихо, с ласковой улыбкой, проговорила, обращаясь к девушке:

– Так вот, Сианка, если ты не уговоришь его выполнять все, что мы потребуем, то с тобой много чего интересного случится…

Девушка вся сжалась от страха, побелела – она ведь прекрасно помнила, что сотворила Дорхана с ее подругой Анхой во время вчерашней ночевки. Нетвердыми шагами Сианка подошла к привязанному юноше и присела перед ним.

– Прости меня, Риарх… – прошептала она сквозь слезы. – Меня же пригласили на охоту, как я, безродная, не имеющая родственников, могла отказать самой Дорхане?.. Я же не знала, что так будет… А тебе ведь теперь все равно всю жизнь этим заниматься… Не противься, пожалуйста, помоги мне… А то она со мной такое сделает…

И не выдержав, девушка заплакала. Но Риарх не видел ее слез, он плюнул ей в лицо и прохрипел:

– Убирайся, тварь! Ты такая же мерзость, как и все они!

Сианка медленно встала и на дрожащих, подгибающихся от смертельного ужаса ногах, вернулась к Дорхане. Та ощерилась и, схватив девушку, швырнула ее к остальным, приказав:

– Разденьте эту дуру догола и крепко держите. На месте, где бы рыжий ублюдок хорошо мог ее видеть.

Сианка почувствовала, как ее схватило множество рук и начало срывать с нее одежду. Она тихонечко визжала от страха, пока ее подтаскивали ближе к связанному пареньку. Девушку крепко держали, даже ноги развели в стороны, и ее сокровенное бесстыдно пялилось в белый свет. Дорхана вновь присела перед лицом Риарха и достала из ножен под мышкой широкий кинжал, поглаживая его лезвие пальцами.

– А теперь слушай меня, рыжий недоносок, – приторно ласковым голосом почти прошептала она. – Эту безродную девку я заманила, зная, что ты будешь сопротивляться. Я сейчас начну нарезать ее маленькими кусочками, пока ты не будешь готов…

Дочь старейшины встала и, покачивая своими полными бедрами, направилась к девушке, заплакавшей при этом, как раненный зайчонок.

– Заткните дуре рот! – приказала Дорхана, подождала пока выполнят ее приказ, взяла одной рукой девушку за левую грудь и подвела под нее кинжал, став так, чтобы связанному все было прекрасно видно.

Глаза несчастной Сианки, вытаращенные и взывающие неизвестно кого о помощи, залились слезами, она замычала и попыталась дернуться. Кто-то ударил ее по лицу раскрытой пятерней, и она затихла, дрожа крупной дрожью и ожидая страшной боли. Риарх вдруг понял, что девушка его не предавала, что ее действительно обманули и сейчас искалечат из-за него. Он забился в своих путах, но все было тщетно, и из его горла вырвался отчаянный, полузвериный вопль:

– Не-е-е-е-ет!..

– Что нет? – продолжая ухмыляться, с интересом обернулась к нему Дорхана.

– Я сделаю все, что вы хотите! – сквозь слезы прокричал Риарх. – Только не причиняйте зла Сианке! Ведь она же из нашего клана, даже не полукровка!

– Да кто мне что за эту безродную, да еще и без единого родственника, девку скажет? – с насмешкой ответила дочь старейшины. – Мало таких прошлой зимой на мороз повыгоняли? А ты, недоносок, заслужил урок. Я сейчас отрежу этой сучке одну грудь, и если ты будешь плохо работать языком, если хоть одна останется хоть чем-нибудь недовольна или ты не проглотишь хотя бы каплю из того, чем мы тебя скоро угостим, то от твоей подружки будет отрезаться еще кусочек… Смотри, рыжая гнида!

– Нет! – забился вновь в хриплом плаче юноша. – Умоляю тебя, не режь! Не трогай ее! Я клянусь, что сделаю все!..

Но Дорхана не обращала на его слова никакого внимания. Она крикнула кому-то из своих подручных, чтобы раскалили железо для прижигания ран, вновь приподняла нежную грудь девушки и подвела под нее кинжал, с хищным интересом смотря на нее. Затем облизала пересохшие губы, ощерилась и несколько раз провела острейшим лезвием туда-сюда. Глаза Сианки расширились еще больше, она что-то отчаянно замычала из-под кляпа и бессильно забилась в руках держащих ее. Риарх кричал, умолял, пытался вырваться, но ничего не помогало. Дорхана между тем отрезала грудь его любимой наполовину и приподняла ее, с нечеловеческой, скотской какой-то радостью смотря на стекающую по животу несчастной кровь. Она вновь облизнулась, резким движением кинжала отхватила сосок и бросила его себе в рот. Проглотив, дочь старейшины еще раз с удовольствием глянула на связанного юношу и вновь ввела кинжал в рану уже только слабо подергивающейся Сианки. Она неспешно водила ножом, ухмыляясь в лицо урезаемой, и через несколько минут, наконец, в ее руке оказалась отрезанная грудь обманутой девушки. Тут же откуда-то слева выскочил кто-то с зажатой в клещах пластиной раскаленного металла и прижег рану. Сианка выгнула спину в судороге, дернулась и обмякла в руках держащих ее, потеряв сознание.

Дорхана со змеиной улыбкой, держа в одной руке отрезанное, подошла к связанному, хрипящему от отчаяния и боли, пареньку и несколько раз шлепнула его по лицу окровавленным куском мяса, в котором уже с трудом угадывались очертания прекрасной груди его возлюбленной, которую он так любил целовать. Затем она крепко прижала страшную ношу прямо к его рту. Риарх дернулся, пытаясь сбросить с себя это, но дочь старейшины придержала кровавый груз. Затем она снова подняла грудь, выжала из нее на сходящего с ума юношу несколько струек крови и засмеялась.

– Ты, гнида рыжая, должен постоянно чувствовать последствия своего непослушания! – прошипела дочь старейшины, оттянула его пояс и сунула жуткое напоминание ему прямо в штаны.

Риарх взвыл и задергался, ощущая на себе кровь любимой, но ничего сделать не смог, только безнадежно плакал, с ужасом и отвращением смотря, как Дорхана с удовольствием облизала окровавленные пальцы и наклонилась к нему:

– А теперь ты, недоносок, будешь работать языком! И делать все, что тебе скажут, хорошо. Хоть что-либо, хоть какую мелочь сделаешь не так, то я отрежу от твоей суки еще кусок. Понял?

Риарх отчаянно закивал головой, твердо решив принести себя в жертву. Пусть, пусть будет отвратительно, противно, больно, он сделает все! Может быть, хоть этим удастся спасти Сианку, хоть искалеченной, но живой. Он себе он уже не думал, считая себя мертвым – главное было спасти любимую, спасти ценой чего угодно… Ей-то за что такие муки?! Она-то этим сволочам что сделала?! Слезы ярости и отчаяния стекали по щекам связанного.

Злобная тварь, стоящая над ним, вновь наклонилась и прошипела:

– Я вижу, ты уже пить хочешь? А я – отлить! Вот и напою… Открой пасть!

И переступив через его голову, начала садиться. Содрогаясь от отвращения, Риарх широко раскрыл рот, твердя про себя: «Я должен, я должен все вытерпеть, чтобы потом отомстить. Я отомщу!». В это время его губы вновь дотронулись до чего-то влажного и вонючего. «Раздвинь языком!», – услышал он приказ Дорханы и повиновался. «Присосись!», – и теперь он выполнил ее приказ. В его рот тут же хлынула тугая, вонючая, отвратительного горько-соленого вкуса, струя. Но он глотал, глотал, ибо знал, что спасает этим Сианку. Казалось, мерзкая процедура никогда не закончится, но все же она пришла к концу. Увы, это было еще не все, впереди Риарха ждало нечто, значительно худшее – Дорхана сдвинулась вперед, усевшись на его рот задом и начала тужиться. Юноша проглотил и это, задыхаясь от отвратительной вони. А мразь, сидящая на нем, хохотала.

Многое еще пришлось перенести несчастному до вечера, но он покорно выполнял все требования тварей женского пола, спрятав ненависть далеко вглубь. Он знал, что отомстит, если только останется в живых. Отомстит десятикратно, стократно! Уничтожит весь проклятый клан, породивший это чудовище – Дорхану! Думая так, Риарх уже не помнил, что этот клан – его родной.

А когда начало темнеть, дочь старейшины сорвала с него штаны и склонилась над ним с кинжалом в руках. Дикая боль ударила набатом, разрывая все тело на части, но он не закричал! Он даже смог заставить себя презрительно улыбаться – враги не увидят его слабости. Дорхана очень долго мучила его, лишая мужского естества. Когда она оглядывалась на презрительно улыбающегося Риарха, на лице ее отображалась досада, и она снова и снова пытала его. Но юноша терпел, терпел, пока не потерял сознания, и тьма не накрыла его.

Когда Риарх очнулся, уже вновь был вечер. Видимо, он пролежал без сознания больше суток. Юноша попробовал пошевелиться и не смог. Тогда он с трудом, после нескольких попыток, все же разлепил глаза, то некоторое время ничего не видел. Наконец зрение сфокусировалось, и прямо над собой он увидел кружащегося стервятника. Он попытался крикнуть, чтобы отогнать птицу, но из горла вырвался только полузадушенный хрип. Риарх чувствовал, что на нем лежит что-то тяжелое, и с трудом опустил глаза вниз. О, Творец! Прямо на нем лежал уже закоченевший труп его любимой… И его взгляд упирался в страшную, покрытую коркой засохшей крови и кишащую мухами рану между ее ног… Внутри, казалось, взорвался пузырь черного отчаяния. «Нет! Нет! Нет! Я же делал все, что они хотели! За что они ее убили?!», – хрипел он, дергаясь от горя. Он резко рванулся и вдруг, неожиданно для себя, понял, что руки его свободны. И тут же резкая боль пронзила его, напомнив ему о том, что он уже не мужчина. Двигаясь как можно осторожнее, Риарх снял с себя труп Сианки и, увидев в ее руке острый кусок кремня и наполовину перерезанную веревку, удерживающую его ногу, вдруг понял, почему труп девушки лежал на нем. Истекающая кровью, умирающая Сианка нашла этот кремень и поползла освобождать его… И так и умерла, перерезая веревку… Над пустынным плоскогорьем раздался хриплый, нечеловеческий вой отчаяния. Забыв о собственной боли, Риарх исступленно целовал холодные губы мертвой девушки, пока сам не потерял сознание.

Открывший глаза еще несколько часов спустя абсолютно седой человек уже не был Риархом – это было существо, живущее лишь для мести. Он был полностью спокоен и, не обращая никакого внимания на боль, взял кусок кремня из руки мертвой Сианки, освободил свои ноги и встал, пошатываясь. Оглянувшись, мститель увидел небольшую расщелину и осторожно отнес туда труп девушки. Завалив его камнями, он выпрямился и несколько минут постоял, с болью глядя вдаль, положил на могилу несколько сорванных чахлых цветочков, а затем впервые посмотрел при свете лун на собственную рану – ее явно прижигали, а значит, собирались за ним вернуться. Оставаться здесь было нельзя и он, подобрав с земли палку и тяжело опираясь на нее, поковылял прочь.

Человек медленно брел по пустынным равнинам, спотыкаясь, падая, теряя сознание, опять вставая, пока окончательно не выбивался из сил. Тогда он засыпал на том же месте, откуда уже не мог подняться. А проснувшись, тяжело подымался на ноги и брел дальше, брел, не зная куда, в его воспаленном сознании не возникало никаких мыслей. Глаза полыхали ненавистью, в них было лишь мрачное, жесткое и жестокое упорство. Только у ручьев он иногда останавливался, чтобы напиться и наполнить водой бурдюк, который нес с собой за плечами. Человек был гол и полностью сед, у него не было даже имени. Он шел мстить.

День шел за днем, рана постепенно затягивалась, и идти становилось все легче и легче. Человек уже позволял себе иногда поохотиться, чтобы не умереть с голоду. Тело вновь становилось сухим и жилистым. Тогда он, помня каждую букву из книг о Данхе Огненное Сердце, начал тренироваться, отрабатывая описанную там систему боя. Как это ни странно, но у него получалось все, все и сразу. Он тренировался, охотился и шел незнамо куда, шел, пока вновь не стало холодно. Мститель даже не знал, что он уже вышел в предгорья северной части Кармияра, так как умело избегал людей, не желая общаться с кем бы то ни было. Он лишь, руководствуясь своими потребностями, нашел теплую и удобную пещеру, навялил про запас мяса и перезимовал, продолжая безумные тренировки. От ударов его кулаков уже лопались камни, но он не щадил себя, становясь воином, каковых мало было даже среди легендарных хралов. Лишь глаза его оставались пустыми, в них не отражалось ничего – ни горя, ни радости.

И ранней весной, ровно через год после того, что с ним сотворили, тот, кого когда-то звали Риархом, уже не таясь, вышел к костру каких-то отщепенцев. Так как он был обнажен, и его уродство было видно всем, вожак бандитов тут же предложил ему заняться своим делом с его людьми. Человек убил вожака одним ударом. Но ему пришлось убить еще пятерых, прежде чем остальные склонились перед ним. А затем мститель сказал оставшимся в живых:

– Я приведу вас к величию! Вы не будете больше изгоями, ибо мы отменим все те жуткие, омерзительные законы, из-за которых вы ими стали! Для нас более нет законов, данных магами! У нас будут свои.

И люди пошли за ним, пошли непонятно почему, ведь он не говорил им ничего особенного. Может быть, бешеная убежденность в своей правоте и страшной силы аура власти, окружавшая этого человека, сыграли свою роль? Кто знает… Седой, как сперва прозвали своего нового вожака бандиты, не знал ответа на этот вопрос, да, впрочем, и знать не хотел. Он просто делал то, что был должен. За месяц новый вождь объединил вокруг себя все окрестные шайки изгоев, создав абсолютно преданное лично ему войско, и повел их на ближайший из кланов. И во время боя с его рук впервые сорвались и пошли на врага огненные струи, и он погнал перед своими воинами стену пламени. Так он получил свое имя – Несущий Пламя. Клан за кланом падали перед ним на колени, вожди многих приходили на поклон к пришедшему из ниоткуда великому вождю и приводили с собой своих воинов. Как снежный ком росло идущее на юг войско Несущего Пламя, с каждым днем разрастался огонь восстания. И через несколько месяцев за ним уже шло полторы сотни тысяч сабель. Но легенды опережали его путь и те кланы, которые хотели быть с ним, приходили, а остальные отходили под прикрытие несокрушимых стен Короматтера, гигантского города на южном побережье. Лишь некоторые вожди осмеливались давать бой на своей земле, и среди них оказался клан Черных Волгхоров. Несущего Пламя колотило от волнения, когда его воины вступили на плоскогорья, знакомые ему с детства. Но уже вечером того же дня перед ним швырнули на колени плененных шамана и вождя его родного клана. С нечеловеческим спокойствием предводитель восставших взирал на знакомые до мельчайшей черточки лица. Пленники также во все глаза рассматривали победителя, уже ни на что почти не надеясь, ибо прекрасно знали, как поступает Несущий Пламя с теми, кто ему сопротивляется. Вождь клана опустил голову, натолкнувшись на безразличный и слегка презрительный взгляд повстанца, лишь в глазах старого шамана можно было, кроме отчаяния, прочесть мучивший его вопрос – да откуда же он взялся, этот неизвестный никому вождь, за каких-то полгода создавший из ничего огромную армию, объединивший сотни кланов, чего еще никому и никогда не удавалось сделать? Кто он такой?! Несущий Пламя прочел эти вопросы в глазах старика и, криво ухмыльнувшись, ответил на них также вопросом:

– Неужели же никто из вас так и не задал ни разу хотя бы себе вопрос, а куда же все-таки подевался рыжий ублюдок?

Шаман удивленно вскинул брови, вздрогнул и принялся всматриваться в лицо сидящего перед ними в кресле вождя. Полностью седые, давно не мытые волосы, небрежно связанные в конский хвост, изборожденное морщинами и шрамами лицо, пылающие гневом и ненавистью глаза. Но несмотря на все это, шаман начал узнавать этого человека, а поняв, кто перед ним, побелел, как снег на вершинах и, не вытирая закапавших из глаз горьких старческих слез, спросил:

– Что же тебе такого сделал родной клан, Риарх, что ты так с нами поступил?

– Риарх?! – потрясенный вождь клана также всмотрелся в лицо сидящего перед ним, как бы накладывая два облика один на другой. И также узнал его. Но ведь он помнил, что прошлой весной это был улыбчивый жизнерадостный юноша, а теперь перед ним сидел человек, прошедший через ад. Он выглядел старше собственного деда перед смертью и был похож на труп.

Тот, кого шаман назвал Риархом, посмотрел по очереди в глаза обоих стариков и понял, что они действительно не имели никакого понятия о том, что сотворила с ним команда Дорханы. Тогда он, скрипучим, мало напоминающем человеческий, голосом рассказал им обо все и завершил свой рассказ словами:

– Меня не ждали, но я вернулся! Правда, не в том качестве, как того хотели бы многие в вашем клане. Где Дорхана?

– Она в нашем лагере, там же и все выжившие из ее отряда, – поспешил ответить ему ошеломленный его рассказом вождь. – Но мы не виноваты, Риарх! Дорхана посвоевольничала. Мы ведь думали о бандах отщепенцев, когда увидели, что тебя нет, никому и в голову подобное придти не могло, а они молчали…

– Риарха нет! Он сдох там, возле трупа Сианки… – прохрипел в ответ Несущий Пламя, судорожно сжимая руками подлокотники кресла. – Но я все же дам вашему клану шанс остаться в живых. Принеси мне клятву, вождь!

Старик молча посмотрел в пылающие глаза говорившего и понял, что тот прав – от хорошо знакомого ему юноши Риарха в этом пылающем гневом и ненавистью существе почти ничего не осталось. Дорхана создала чудовище… Он склонил голову и срывающимся от душевной боли голосом начал выталкивать из себя жгущие ему рот слова клятвы вассалитета. Когда он закончил, то осмелился поднять глаза на Несущего Пламя – тот насмешливо улыбался. Вождь клана вновь вздрогнул – неужели же он не примет клятвы? Но в шатре уже звучали слова:

– Я, Несущий Пламя, принимаю твою клятву вождь и беру клан Черных Волгхоров под свою руку. Завтра же ты приведешь в мой лагерь своих воинов. А теперь вы увидите мое правосудие.

Предводитель повстанцев резко повернулся к одному охранявших его воинов, впервые услышавшему историю своего великого вождя.

– Ты слышал, Наор? Приведи ко мне Дорхану и всех ее подручных. Это даже не приказ, это моя личная просьба…

Воин на секунду задержал на нем залитые изумлением глаза, коротко поклонился и ринулся прочь из шатра. Несущий Пламя молча и неподвижно ожидал. Вождь и шаман Черных Волгхоров не решались даже переминаться с ноги на ногу, испуганно смотря на того, кого всего лишь полтора года назад считали самым обычным юношей своего клана. Шаман пытался понять, какой же силы должны были быть гнев и боль искалеченного Риарха, чтобы из него выросло подобное жуткое существо. И не мог осознать этого. «Впрочем, – горько подумал старик, – ты-то сам такого не испытывал, так как же ты можешь судить?…» Он вновь посмотрел на повстанца и тяжело вздохнул – ведь если бы он уследил за Дорханой, то всего происшедшего могло бы и не быть… В настороженном молчании прошло более часа, прежде чем полог шатра распахнулся и двое дюжих воинов швырнули к ногам сидящего в кресле вождя шипящую, как разъяренная степная кошка, молодую черноволосую женщину со скрученными за спиной руками. Охранники стали за ее спиной, придерживая за плечи, и застыли неподвижно. Тот, кого всего лишь полтора года назад эта женщина зверски мучила, некоторое время молча рассматривал стоящую перед ним на коленях и прожигающую его ненавидящим взглядом дочь старейшины Тунха.

– Ну, вот мы и снова встретились, Дорхана… – голос его был хриплым.

– Да кто ты такой, забери тебя Серый Убийца, и что тебе от меня нужно?! – рванулась она из рук держащих ее воинов. – Я тебя не знаю!

– Я – Несущий Пламя.

Молодая женщина потрясенно откинулась назад. Так это вот седое чучело и было легендарным вождем, возникшим из ниоткуда? Она-то себе представляла статного красавца, а он… Дорхана чуть не фыркнула, но сдержала себя. «Откуда бы ему знать меня? – удивленно подумала она. – И что он от меня хочет? А вдруг…» В ее голове замелькали честолюбивые мысли.

Вождь повстанцев со злобной, кривой ухмылкой наблюдал за сменой выражений на лице дочери старейшины. Затем тихо и раздельно сказал:

– Рыжий ублюдок все-таки выжил, Дорхана… И как ты думаешь, его сейчас зовут?..

Женщина, потрясенная его словами, впилась расширившимися глазами в его лицо, и сквозь черты Несущего Пламя как бы начали проступать иные черты. Поняв страшную для нее истину, Дорхана завизжала и дико забилась в руках воинов, но двое дюжих мужчин легко удержали ее. Смотря в пылающие ненавистью глаза, она поняла, что ее ждет, и в ужасе бессильно поникла.

– Позовите сюда командира женского отряда смертников, Фотаг! – приказал вождь повстанцев, и кто-то тут же кинулся исполнять его приказ.

Несущий Пламя между тем вновь обратился к Дорхане:

– Если бы ты, тварь, оставила в живых Сианку, я бы, наверное, смирился со своей судьбой. Но ты сама создала того, кто уничтожит и тебя, и законы, благодаря которым такие как ты, благоденствуют!

Дорхана опять завизжала и задергалась, но, получив крепкий подзатыльник от одного из воинов, вздрогнула и вскоре затихла. Через несколько минут полог шатра откинулся, и в шатер буквально влетела, с трудом остановившись перед креслом своего вождя, не старая еще, одетая в обычный для обитателя степей костюм из плохо выделанной кожи, женщина. Она была командиром женского отряда смертников, идущих в бой впереди всех. После сегодняшнего сражения она уже расслабилась, выпила вина и занялась любовью со своей подругой, когда вдруг по всему лагерю пошли крики: «Фотаг к Несущему Пламя! Срочно!». И женщина понеслась к обожаемому кумиру, одеваясь на ходу. Она коротко поклонилась и спросила:

– Ты призывал меня, мой вождь?

И с обожанием уставилась на него. Несущий Пламя ласково улыбнулся ей, его глаза даже подобрели на мгновение, и он негромко сказал:

– Слушай, Фотаг…

И так же тихо повторил уже для нее, не пропуская ни одной самой жуткой и омерзительной подробности, свою историю. Женщина потрясенно смотрела на него, слушая этот рассказ. Когда она услыхала, как Риарх снимал с себя окоченевший труп Сианки, умершей, освобождая его, то на глазах женщины-воина выступили слезы. Когда Несущий Пламя закончил, Фотаг склонила голову и глухо спросила:

– Зачем ты рассказам мне это, повелитель? Ты думаешь, что тебя будут меньше любить или уважать после того, как узнают об этом? Ты ошибаешься…

Он лишь улыбнулся в ответ и кивнул в сторону Дорханы. Фотаг бросила на нее взгляд, и глаза ее зажглись недобрым огоньком. Она опять повернулась к своему вождю и негромко спросила:

– Это она?

– Да, – кивнул головой Несущий Пламя, – это Дорхана.

– Ты хочешь?..

– Да! – встал он с кресла. – Помогите мне, девочки! Я хочу, чтобы и она, и ее подручные десятикратно испытали на себе то, на что обрекали других.

– Мы с радостью поможем тебе в свершении мести, вождь… – криво ухмыльнулась Фотаг. – Ты хочешь это видеть?

– Должен! – он повернулся к вождю и шаману клана Черных Волгхоров. – Вы также будете на это смотреть.

– Но… – попытался возразить шаман.

– Я сказал! – оборвал его Несущий Пламя и быстро пошел к выходу, махнув по дороге Фотаг и воинам, держащим Дорхану.

Охранники подхватили под мышки бешено упирающуюся и визжащую дочь старейшины и вытащили ее из шатра. Фотаг вышла вслед за ними и быстро, почти бегом, отправилась на северную оконечность лагеря, собирать свой отряд, чтобы как можно быстрее привести его на площадь. Несущий Пламя подошел к группе связанных, перепуганных донельзя молодых мужчин и женщин из отряда Дорханы, охраняемых двойным кольцом тяжеловооруженных, особо преданных лично ему воинов из бывших бандитов. Вождь коротко, в нескольких словах разъяснил ублюдкам кто он такой, кем был, и что их ждет. Многие завыли от его слов и начали падать на колени, умоляя пощадить их, но предводитель восставших никогда не жалел тех, кто был виновен. Он лишь коротко и хрипло рассмеялся в ответ на эти мольбы и отошел в сторону. А на площадь тем временем уже выходил собранный наспех отряд из трехсот женщин, под предводительством Фотаг, похожей на фурию смерти. Она уже успела по дороге пересказать отряду обо всем, и глаза женщин гневно сверкали. Они шли вершить правосудие, хотя многим было и неудобно показываться на всеобщее обозрение обнаженными, а уж тем более делать те отвратительные вещи, о которых попросила их предводительница, но ради своего великого вождя они были готовы на все. На площадь постепенно стекались люди – слухи о страшной судьбе Несущего Пламя кругами расходились по лагерю, как от камня брошенного в воду. И люди шли, шли посмотреть на казнь тех, кто был способен сотворить ради развлечения зверство над своим же соплеменником, сотворить то, что сделали с их вождем эти нелюди, когда он еще был никем.

Несущий Пламя вышел в центр площади, и тысячеголосый рев приветствий рванулся из глоток воинов. Он поднял руку, и наступила тишина.

– Так для вас ничего не значит, кто я?

– Ты освободил нас! Ты дал нам братство! Ты дал нам честь! – грянули воины, а если кто и думал по иному, то он предпочел промолчать.

– Спасибо вам, дети мои! – поклонился им Несущий Пламя, в уголках глаз которого заблестели не замеченные никем слезы. – Мы пришли сюда наказать тех, кто способен сотворить с другим то, что сделали со мной. Воины отряда Фотаг согласились помочь мне в этом, и я им благодарен.

– Мы все готовы помочь тебе в свершении правосудия, вождь! – вновь грянул рев на площади.

– Еще раз я благодарю вас! – снова поклонился своим воинам вождь, затем повернулся к центру площади и увидел, что обнаженных Дорхану и ее подручных уже привязали, как его когда-то, к кольям, вбитым в землю.

Несущий Пламя махнул рукой и скомандовал:

– Начинайте казнь!

Фотаг коротко поклонилась ему, взяла клещи, подошла к воющей Дорхане и не спеша, по одному, выдрала все передние зубы дочери старейшины, лишив ее возможности кусаться. Затем сняла штаны и, крепко сжав руками голову привязанной, уселась ей прямо на лицо. Вождь наблюдал за всей этой малоприятной для него процедурой с брезгливостью, но он понимал, что это необходимо было сделать. Сотворившие подобное с ним и убившие его любимую должны на себе почувствовать все, что тогда пришлось перенести ему и Сианке. Почти всю ночь он спокойно наблюдал за казнью. Никакого удовлетворения он не чувствовал, просто вершилась справедливость. Вот уже с отвратительным звуком шлепнулись на землю пышные груди Дорханы, отрезанные кем-то из отряда Фотаг, вот уже несколько женщин задрали и развели в стороны ноги дочери старейшины, и Фотаг воткнула ей в самое интимное место широкий, окровавленный кинжал. Когда все закончилось, Несущий Пламя еще несколько минут смотрел на залитое мочой и кровью, искалеченное тело еще живой Дорханы, но не чувствовал ничего, кроме глубочайшего отвращения. Месть свершилась, но лучше себя он не почувствовал. Тяжело вздохнув, вождь вновь повернулся к воинам.

– Вы все видели это? – прогремел над площадью его голос.

– Да!

– Такова справедливость! Глаз за глаз, кровь за кровь, смерть за смерть! Так будет со всеми, кто осмелится сотворить подобное с другим. Он получит то же, что испытала его жертва. Это понятно?

– Да, вождь!

– И еще одно запомните! Для нас не существуют законы, внушенные магами. Люди имеют право любить друг друга так, как им того хочется. И для тех, кто идет со мной, отныне запретно рабство – у них не должно быть рабов! Вам понятно?!

На каждый его крик воины отвечали коротким слитным воплем «Но-рхой!» и стуком рукоятей мечей о щиты. Несущий Пламя смотрел на них и уже понимал, что хоть его личная месть и свершилась, он пойдет дальше, нести свободу в мир, пойдет до конца и лучше погибнет, чем остановится. Он уже предчувствовал, что многие еще падут к его ногам вскоре. Об одном лишь жалел предводитель восставших – что он не живет во времена Серого Убийцы и не может отдать тому свое сердце.

Глава 15. Отблески Великой Тьмы…

Йаарх молча обдумал сказанное Серым Мечом, затем спросил его:

«Почему ты считаешь этого Фолерга столь опасным?»

«Ответить точно не могу, – отозвался Меч. – Но весь мой опыт прямо таки кричит о том, что за все годы, прожитые мной, мне редко доводилось встречать противника умнее и опаснее…»

«А почему ты так думаешь?»

«Да потому, что кроме всего прочего, господин Фолерг – маг Предела, и такой, что способен сделать тебя вместе с нашим мятежным магом одним пальцем… Об этом Элинор также не знает. Могу тебе сказать, что он вполне способен пленить меня и перекрыть тебе всякий доступ к магии как таковой… Это тебе понятно?»

«Ну, ни… чего себе, сказала я себе… – пробормотал Йаарх весьма задумчиво. – И что же нам теперь делать?»

«А то, что и делали, драгоценность моя! – отрезал Совмещающий Разности. – И искренне не советую тебе сообщать об этих „приятных“ новостях твоим новоиспеченным вассалам, пусть они хоть немного побудут в приятном заблуждении…»

Хранитель, ничего не ответив, кивнул головой и обернулся к монархам, слегка испуганно смотрящим на него, обежал их взглядом и тяжело вздохнул. Настороженный и похожий на поджарого степного волка шах Кандагар, мрачный бородатый Молот Храргов, безмятежный, как всегда, Светоч Древа стояли впереди всех.

– Морхр, – позвал олтиярца Хранитель и король тут же вынырнул откуда-то сбоку.

– Да, Владыка? – поклонился он своему сюзерену, его лицо было мрачным, но решительным.

– Вы и сами прекрасно это знаете, друг мой, – улыбнулся ему Йаарх, – но все же прошу вас и всех остальных отдать необходимые распоряжения армиям и флотам.

Все шестеро молча поклонились ему. Затем Морхр сказал:

– Владыка, разрешите пригласить вас на пир…

– На пир? – и Хранитель вдруг понял, что ему дико хочется есть, ведь только в кабинете Морхра он впервые за весь длиннейший день съел пару кусков мяса, которых ему было недостаточно. – А разумно ли это, ведь шпионы Совета еще есть в замке?

– Во-первых, мой повелитель, пир только для избранных, проверенных десятки раз, людей, а во-вторых, все шпионы уже несколько дней как отдыхают на кольях…

– Хорошо, ведите… – согласился Йаарх, несколько поморщившись от откровенной радости короля по поводу страшной смерти какого-то количества людей.

И они все, ведомые Морхром, начали подыматься по лестнице наверх. Снова мелькали мимо анфилады комнат и залов, но Йаарх не обращал на них никакого внимания, обдумывая все то, что произошло за этот странный день. «Смогу ли я когда-либо стать кем-то наподобие Мелькора? – думал он. – Хватит ли мне доброты для этого? Хватит ли мне понимания и толерантности? Ой, боюсь, что нет…» Хранитель тяжело вздохнул, все еще не понимая того, как же случилось так, что он, обычнейший человек, вдруг стал Владыкой, от которого зависят и миллионы жизней, и миллионы судеб. Он вздохнул, понимая, что его, как обычно, не спросили, всучив пыльный мешок с дерьмом… И теперь все придется расхлебывать, расхлебывать, не думая о себе, ведь боль и горечь многих куда больше, чем его собственные и выхода у него нет, ибо оставить здесь все так, как было, зная, что у тебя была возможность хоть что-то улучшить, было невозможно. Йаарх горько улыбнулся сам себе, понимая уже, что новый мир оказался еще гнуснее старого, раз уж на столь слабого, как он, человека, возлагались такие большие надежды. Вздохнув, он обратил внимание на окружающее и увидел, что король привел всех к двери, у которой околачивалось десятка два стражников. Хранитель передернул губами и попросил:

– Морхр, пусть позовут всех людей, которых я привел с собой.

– Это уже сделано, Владыка, – поклонился ему олтиярец. – Они все здесь и ожидают только вас. Йаарх молча кивнул ему, позволил близнецам войти первыми и двинулся за ними. Он увидел, что находится в относительно небольшом зале со стенами, обитыми вишневым бархатом. Везде в нем были расставлены в полном беспорядке столы и стулья. Гостей было всего лишь человек сто пятьдесят, что не шло ни в какое сравнение с несчетным количеством людей в гигантском тронном зале. Он краем глаза углядел Мелрию, за которую цеплялась одетая в неизвестно откуда взятое красивое платье до смерти перепуганная грязнуля Торха. До крестьянки только сейчас постепенно начало доходить, чьей же именно рабыней она стала. Слева, около стены, стояли остальные его кровные братья и сестры, кроме Сорама, который, по-видимому, отправился за Фархатом. Аральф стоял рядом с подиумом в центре зала, на котором находился огромный стол, персон на двадцать. Йаарх понял, что ему сидеть за ним и, досадливо поморщившись, направился туда. Он и не заметил, как к нему сбоку пристроилась имевшая весьма помятый вид Мелрия. Только у лестницы на подиум он увидел рядом с собой девушку и обратил внимание на ее вид.

– Как ты, маленькая? – ласково спросил он ее, нежно погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка, хотя для этого ему и пришлось поднять руку куда выше собственной головы.

Она возмущенно фыркнула, явно желая возразить, но увидев искреннюю озабоченность в глазах Йаарха, смягчилась и ответила:

– Ничего страшного, просто устала немного…

– Может быть тебе лучше отдохнуть? – вновь улыбнулся он девушке. – А еду тебе отнесут в комнату.

– Не-а! – капризно топнула она ногой и встряхнула роскошной черной гривой. – Я хочу видеть все своими глазами!

– Ну, как знаешь, – все еще улыбаясь, сказал Хранитель, едва сдерживая желание прижаться губами к ее нежной коже.

Он не обратил внимание на то, что все присутствующие уже увидели его особое расположение к этой высокой, очень красивой хралке и сделали из этого соответствующие выводы. Кто-то осторожно тронул его за рукав, и он оглянулся, увидев уже знакомого церемониймейстера. Старик поклонился, указал рукой на самое высокое кресло на подиуме, стоящее прямо напротив входа и тихо прошептал:

– Прошу вас сюда, Владыка.

Йаарх кивнул ему в ответ, поднялся наверх и сел. Места слева и справа от него заняли его вассалы. Среди королей, донельзя гордый собой, сидел Аральф. На его подвижном лице бродило мечтательное выражение, он вспоминал, как окоротил сегодня при встрече во дворце старшего брата. Тот, увидев юношу, направился к нему и гаркнул, привычно собираясь нанести ему шлепок пониже спины:

– А ты что во дворце делаешь, последыш рабыни?!

Аральф криво ухмыльнулся, пытаясь повторить жутковатую ухмылку своего сюзерена, и тоном, напоминающим, как ему показалось, тон господина в тронном зале, безразлично ответил:

– Вы изволите забываться, вассал вассала моего господина.

Кто-то быстро подбежал к его брату, сержанту стражи, и быстро что-то зашептал ему на ухо. Тот медленно побелел, осознав, что Аральф сейчас имеет право отдать ему приказ вырвать себе сердце, и он обязан будет подчиниться. Он стоял, шатаясь и хватая ртом воздух, все еще с трудом веря в то, что услышал.

– И следы твоей «братской любви» еще живы на моей спине, скот… – еще злобнее ухмыляясь и наслаждением смотря в перепуганные глаза старшего брата, прошипел юноша. – А теперь пшел вон, пока я добрый!

Сержант Данальф поспешил ретироваться, решив про себя сегодня же написать отцу о внезапном и невероятном возвышении ублюдка. Аральф засмеялся ему вслед и пошел дальше. А теперь он, как равный, сидел за одним столом с повелителями народов. Юноша торжествующе улыбнулся.

Остальных спутников Владыки посадили за ближайший к подиуму стол. Когда все гости наконец расселись, встал король Морхр и поднял руку, требуя внимания.

– Начнем же пир, друзья! – прогремел над залом его голос. – Пир за пришествие того, кого столько ждал Архр. Пир в честь Владыки Предела, которого враги прозвали Серым Убийцей.

Йаарх встал и поклонился поднявшимся на ноги с бокалами в руках людям и также выпил немного вина. Он молча смотрел в лица тех, кто видел в нем единственную надежду, и тихо вздыхал, стараясь, чтобы эти вздохи оставались незамеченными. «Вот уж точно, – пришли на память слова кого-то из древних мудрецов, – долг тяжелее горы…» Хранитель осматривал собравшихся, не задерживая ни ком взгляд надолго, но стараясь запоминать эти лица. Кто из них погибнет за него до исхода войны? Наверное, многие… Он опустил голову, ему стыдно было смотреть в лица этих людей, ведь он не был ни гением, ни пророком, а всего лишь человеком. Просто судьба так сложилась, что сила Предела опустилась именно на его плечи. «Но ведь ты же сам хотел в жизни чего-то необычного, поц? – иронично спросил Йаарх сам себя. – Может, домой вернуться хочешь?» И он содрогнулся, вспомнив свою жизнь на Земле и работу в охране. Нет уж, пусть будет что угодно, только не возвращение к жизни обычного человека. Хранитель еще посмотрел на бледные овалы лиц его подданных, стоявших в зале и не осмеливающихся сесть, пока он сам оставался на ногах, и сел.

Тем временем в зал уже шествовали целые вереницы слуг с подносами и блюдами, уставленными снедью. Чего там только не было… Трое слуг тащили огромное блюдо, на котором возвышались горы жареной птицы, другие несли десятки видов рыбы, салатов, холодцов, паштетов и вообще непонятно чего. И как раз знакомого среди всего этого изобилия было весьма мало. Йаарх подозрительно покосился на ближайший поднос и тихо спросил у олтиярского короля, сидевшего по его левую руку:

– Я надеюсь, здесь нет ничего подобного «извинениям» хралов?

Морхр непонимающе посмотрел на него, затем вспомнил рассказ брата и изо всех сил начал сдерживать рвущуюся на поверхность ухмылку. Но, по-видимому, полностью ее удержать не удалось, ибо Йаарх заметил и обидчиво промычал:

– Вам-то смешно! А вы бы подумали о том, каково мне было съесть то, что они мне подали…

– Во имя долга, – склонил голову король, справившись с собой и убрав улыбку с лица, – во имя долга я готов совершить и многое значительно худшее…

– Вы правы, – нехотя согласился Йаарх. – Я тоже.

– Вот видите, – грустно улыбнулся Морхр. – А блюда самые обычные, разве что главный повар уж очень расстарался и наготовил разных деликатесов. Я же знаю, как вы относитесь к подобным вещам, Свирольт рассказал мне. Вот если бы хральское «угощение» вам понравилось, то тогда бы мы, конечно, сочли необходимым предложить вам нечто подобное.

– Кому бы, интересно, такое могло понравиться? – недоверчиво сощурил глаза Хранитель.

– Люди есть разные… – раздвинул губы в бледном подобии улыбки олтиярский король. – Великий герцог Онстера Таллиах ест такие вещи каждый день.

– Тогда он просто чудовище!

– Да, он сумасшедший, – согласился Морхр. – Но он – монарх! И ему никто не осмеливается противоречить в его стране. Наоборот, изо всех сил подражают…

Хранитель ничего не ответил ему, он лишь содрогнулся от омерзения.

– Но я бы хотел попросить вас об еще одной вещи, Владыка, – продолжал между тем олтиярец. – Это необходимо сделать сегодня.

– Что еще? – устало обернулся к нему Йаарх, с трудом отрывая взгляд от изобильного стола и сглатывая голодную слюну.

– По всем, даже самым древним, обычаям, – начал Морхр, – если монарх какого-либо государства приносит кому-либо клятву вассалитета, то двое его детей или ближайших родственников, мужчина и женщина, должны войти в личную свиту его сюзерена и принести тому клятву личной верности. Нас здесь шестеро монархов и у всех есть взрослые дети… Вы не против, Владыка?

Хранитель только безнадежно махнул рукой, на его лице было написано выражение: «Куда же от вас всех денешься?», он уже понимал, что от личной ответственности за судьбы еще двенадцати человек ему никуда не уйти. Чуть не заскрипев зубами от досады, Йаарх мрачно посмотрел на олтиярского короля и тот даже поежился под его взглядом. Самому ему никогда не хотелось никакой ответственности – да, он хотел чего-то необычного от жизни, но, отнюдь, не ответственности за жизни и судьбы миллионов и миллионов человек. Но все эти миллионы все равно оставались полуабстрактными для него, а вот люди, которых он знал лично – это было совсем другое дело. Ведь всю свою жизнь еще на Земле Йаарх был весьма малообщительным человек, и круг его знакомых всегда был очень узок. А теперь… Он поджал губы и вновь кивнул головой, соглашаясь на просьбу вассала.

– Тогда разрешите начать церемонию представления, Владыка? – спросил у него очень чему-то обрадовавшийся король.

– Морхр! – чуть ли не простонал в ответ Йаарх. – Я хоть и Серый Убийца, но кушать тоже хочу. Дайте мне сперва хотя бы съесть чего-либо, а потом уж…

– Простите… – сконфузился олтиярец и начал поспешно подкладывать в тарелку Йаарха различнейшие кушанья то из одного, то из другого блюда.

Рядом с ними поставили поднос с огромной, зажаренной целиком птицей, чем-то напоминающей гуся и Хранитель с жадностью посмотрел на нее. Морхр тут же, заметив его взгляд, отрезал огромную лапу псевдогуся и положил на его тарелку. Настолько вкусно приготовленного мяса Йаарху еще не доводилось едать – оно буквально таяло во рту и было нашпиговано какими-то пряностями, придающими вкусу особую, кристальную ясность. А в центр зала уже вносили огромные вертела с тушами различных животных. И ни одного знакомого Хранителю среди них не было. Он показал пальцем на нечто, напомнившее ему массивностью медведя, и на его тарелку тут же бухнулся огромный ломоть душистого, истекающего соком мяса. Король подложил ему еще каких-то паштетов, салатов и чего-то еще, чему он не мог подобрать названия. Некоторые блюда ему нравились, некоторые нет, а когда он попробовал черную густую пасту с желтыми вкраплениями, то ему срочно потребовалось выпить пару бокалов вина, чтобы не испортить аппетит остальным гостям. А уж количество вин и иных напитков на столах вообще превышало всякое воображение. Он, наконец, справился со своим ломтем «медвежатины» и хотел взять себе чего-то еще, но краем уха услыхал знакомый уже шипящий голос Тла-Ана:

– Я бы не советовал вам, Владыка, очень плотно наедаться. Ведь вам вскорости предстоит обряд Передачи Силы, жрицы уже все подготовили и ждут только вас. А сам обряд весьма и весьма неприятен…

Хранитель вздохнул, но послушался и все же отодвинул от себя тарелку. Кто знает, что подразумевал схорр под словом «неприятен»? Может это будет что-то уж слишком отвратительное? Но он дал слово и не только схорру, а еще и Мечу, на язвительные насмешки которого нарываться ему отнюдь не хотелось. Йаарх налил себе еще немного очень понравившегося ему легкого темно-синего аллиорноинского вина и принялся с интересом рассматривать собравшихся. За столом на подиуме сидели только короли и Аральф, как первый вассал Владыки. Все они ели степенно и неторопливо, кроме Тортфира – толстяк, мало обращая внимание на окружающее и плюя на то, что о нем подумают, уплетал все, до чего только мог дотянуться, за обе щеки, запивая еду водопадами вина. За столом, стоящим прямо под подиумом, сидели хралы и бывшая крестьянка Торха. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, особенно диким все вокруг казалось крестьянке – вместо того по человечески брать еду руками, здесь пользовались добрым десятком каких-то острых палочек и маленьких вил. Несмотря на то, что ей никогда еще и видеть не доводилось такой еды, девушка оставалась почти голодной – она слишком боялась сделать что-то не так и вызвать этим гнев своего нового господина. За столом слева от подиума сидел Свирольт в полной парадной форме капитана Пограничной Стражи, окруженный другими офицерами. Военных вообще было очень много в зале, не менее двух третей от общего числа гостей, и Йаарх только вздохнул, поняв, что он должен будет знать каждого значительного человека в стране и в армии в лицо, а также знать все их достоинства и недостатки, если хочет действительно руководить, а не быть свадебным генералом. А впереди ведь были еще пять дворцов и еще пять армий…

– Разрешите представить вам, Владыка, – прервал его размышления голос Морхра, – моего сына Дионхра и дочь Наларин, входящих, согласно обычаю, в вашу личную свиту.

Йаарх перевел взор на центр зала и увидел, что перед подиумом уже стояли юноша и девушка. Молодой человек был почти точной копией отца – такое же длинное, костистое, хищное, крючконосое лицо и абсолютно спокойный прищур серых глаз. Почувствовав на себе взгляд Владыки, он почти незаметно поклонился и снова замер в напряженном ожидании. А вот девушка… Высокая, на голову выше самого Хранителя, темно-русые, короткие, лишь до плеч, волосы, нос с горбинкой, явно унаследованный от отца, но в смягченном, женственном варианте. Ее глаза были глубокого зеленого цвета и во взгляде читался столь мощный женский призыв, что чресла Йаарха вздрогнули, и он поежился. Принцесса уловила его состояние, выпятила свои пухлые губы и медленно облизала их, ее взгляд стал еще откровеннее, в нем так и читалось: «Ты будешь моим!»

Морхр посмотрел на дочь с отвращением и молча скривил губы. Среднюю дочь он никогда не любил, она удалась не в него, а в шестую жену, ее мать. И почему он не послал безумцу эту вот вместо своей любимицы?.. Пусть бы тот творил с ней, что пожелает, а его милая, прелестная доченька Эллири сейчас стояла бы перед Владыкой. Он еще раз поморщился – Наларин отличалась нравственностью уличной кошки во время течки. Вот и сейчас принцессу смогли отыскать только после долгих и безуспешных поисков в казарме для стражников, где ее имели сразу двое, а еще десятка два дожидались своей очереди… Дрянь даже не пожелала не то что вымыться, а даже подмыться и переодеться, так и пошла к Владыке в измятом и залитом спермой платье. Но выхода у короля не было – она была единственной из дочерей, присутствующих сейчас во дворце, которая была бы достаточно взрослой для служения Владыке. Сын был из лучших, было даже время, когда Морхр хотел сделать его наследником, но мальчишка был слишком уж своеволен и упрям, не желал признавать никаких авторитетов. «Ничего, Владыка их прижмет к ногтю…», – подумал король, задумчиво покусывая длинный ус.

Принц и принцесса тем временем уже приносили Владыке свою клятву. Он выслушал их, протянул вперед правую руку и с нее сорвалась дымная, серовато-серебристая молния, разделившаяся надвое и ударившая каждого из клявшихся в грудь. На мгновение их охватило того же цвета пламя, и грянул уже знакомый многим из присутствующих беззвучный гром. Через секунду все стихло, и ошарашенные, пошатывающиеся новые вассалы Владыки вернулись на свои места.

«А сия милая девица, по-моему, поимеет тебя, как захочет, когда захочет и сколько раз захочет…» – раздалось в голове Хранителя ехидное хихиканье Серого Меча, молчавшего с самого подземелья.

«Пусть попробует, – хмуро ухмыльнулся ему в ответ Йаарх. – Посмотрим, что у нее получится»

– Позвольте представить вам, Владыка, моих детей, – услыхал он тем временем медоточивый голос Тортфира, – принца Корфата и принцессу Альмину.

Йаарх поднял голову и увидел перед подиумом стройного, невысокого молодого мужчину с аккуратной бородкой цвета меди, он совсем не походил на отца. Девушка, стоявшая рядом с ним была слегка пухленькой, невысокой, курносой и, в общем, некрасивой, представляя из себя женский вариант Тортфира. Ничего особенного, таких девчонок сотни тысяч бегают по городам Земли. Но его взгляд вдруг зацепился за что-то в ее внешности, за что-то нестандартное, привлекающее внимание. Некоторое время Хранитель изучал ее лицо, не понимая, что в нем такого, пока, наконец, не обратил внимания на ее глаза. У принцессы были умные, острые, изучающие и слегка ироничные глаза. Она, казалось, внутренне посмеивалась над всем тем, что видела. «А малышка, пожалуй, очень умна и… хитра». Но внутренний собеседник ничего не ответил ему и Йаарх, вздохнув, принял клятву детей Тортфира.

А своих детей ему уже представлял шах Кандагар. И юноша, и девушка были худы, длинноносы и долговязы. Шах-задэ звали Улонгар, а шах-задин – Мимират. Особого интереса ни один из них у Йаарха не вызвал, хотя он внимательно осмотрел каждого, размышляя, на что бы их использовать. Внезапно устремленные на него глаза Мимират зажглись такой похотью, что ему стало неприятно, и он отвел глаза. Затем поднял руку и принял клятву самманцев.

Но когда вперед вышли дети Светоча Древа, Йаарх даже вскочил на ноги и задохнулся от восхищения. Молодой аллорн, которого звали Уллорн-Илль, был, конечно, прекрасен и глаза его светились мудростью. И кто бы мог сказать, сколько на самом деле сотен или тысяч лет насчитывает его век? Но эльфийская принцесса… Такой совершенной, неземной, невероятной красоты просто не могло существовать на этом свете… Нежная, казалось, просвечивающая кожа золотистого оттенка, плывущая в воздухе фигура невероятных очертаний, гигантские, золотистые же, светящиеся любовью и всепониманием глаза, безупречный овал лица и полное совершенство линий лица и тела. Девушка во все глаза смотрела на того, кто столько времени был врагом ее народа, и кому ей теперь предстояло служить. Она судорожно дышала и была очень взволнована, что было видно по ее мечущемуся взгляду. Уста эльфийки тронула легкая улыбка, глаза на секунду закрылись, и она взглянуло прямо в лицо Йаарху, слегка передернув остроконечными ушками.

Хранитель откровенно любовался ею, и в его глазах не было желания, так смотрят на произведение искусства, на нечто невероятно прекрасное и абсолютно недостижимое. Особенно его восхищали ее длинные, до пят, серебристого оттенка волосы, скрывающие все тело аллорны иллюзорной дымкой. Одета она была в какие-то полупрозрачные, неизвестно что напоминающие, столь же иллюзорные одежды. Йаарх оглянулся вокруг и увидел во взглядах остальных мужчин собравшихся в зале то же самое – эльфийку не жаждали, ею просто любовались, как чем-то прекрасным и далеким, как отголоском ночных иллюзий. Девушка заметила эти восхищенные, обращенные на нее взгляды и отчего-то погрустнела, подняла свои огромные глаза на Хранителя и почти прошептала:

– Меня зовут Ниеллень-Илль, Владыка…

Вместе с братом она опустилась на колени, и эльфы своими певучими, переливчатыми голосами принесли ему клятву верности. Йаарх вновь поднял руку, и серо-серебристое пламя на секунду окутало их. После этого ему осталось лишь молча, с тоской, проводить взглядом прекрасную мечту.

А перед столом уже стояли двое приземистых, одетых в черное людей, молодые мужчина и женщина. Храрги, дети Рохтр-Урх-Мрока. В зале на миг возник шум и тут же затих – ведь до сих пор никогда и никому не доводилось видеть женщин этого странного народа, столь тщательно их прятали от чужих глаз. Принц, которого звали Тронх Ронх-Арн Вирн, был обычным молодым храргом с бородой до пояса, укутывавшей пол-лица, носом картошкой и маленькими мрачными глазками, цвета которых Хранителю не удалось рассмотреть. Женщина же была невысокой, по плечо Йаарху, но раза в три шире его. И это при том, что на ней не было и капли лишнего жира, просто она была очень ширококоста. Но для своих размеров храргианка была на удивление пропорционально сложена, лицо ее, по человеческим меркам, было некрасивым, но чем-то неуловимо приковывало к себе любой взор. Имя ее было – Ормарг Ронх-Арн Мрок. Во взгляде ее царила надменность – она явно привыкла, чтобы ей подчинялись, и считала себя красавицей. Но, как это ни странно, храргианская принцесса вызывала желание, от нее веяло какой-то первобытной женской силой и мощью. Йаарх сам это почувствовал и увидел, что многие из присутствующих в зале мужчин также среагировали на ее вид. Хранитель усмехнулся про себя, представив, каким бы мог оказаться секс между ними, и принял клятву храргов.

На их место тут же встали две высокие, почти двухметровые, фигуры, с ног до головы закутанные в черные плащи с капюшонами. Одним слаженным, текучим движением они откинули капюшоны и первое, что увидел Хранитель, были абсолютно черные с зеленым вертикальным зрачком и алой точкой посредине глаза схорров. Лишь затем он обратил внимание на лица и поразился их полной одинаковости – перед ним стояли очередные близнецы. Но на этот раз не люди и разного пола.

– Ну-Ир Ол-Ит и Лли-Яр Ол-Ит, мои дети, – услышал Йаарх слегка шипящий голос Повелителя Соухорна. Никаких подробностей в строении их тел Хранитель рассмотреть не смог, свободные черные плащи укутывали их полностью. Он все пытался понять, кто из них мужчина, а кто женщина, когда левая фигура, уловив его замешательство, нечеловеческим, плавным движением сбросила свой плащ. Перед ним предстала молодая женщина, явно женщина. Ее четыре груди, верхняя пара которых была просто огромна, а нижняя совсем невелика, тут же приковали к себе внимание всего зала и люди потрясенно загудели, обсуждая увиденное. Кожа схорры была нежно-зеленого оттенка, тончайшая талия и невероятной ширины бедра взывали к каждому из присутствующих мужчин. Она медленно извивалась всем телом, движения были змеиными, плавными, перетекающими из одного в другое почти незаметно, длинный язык беспрестанно облизывал узкие губы, густая грива сиреневых волос была связана в пучок над левым ухом или, точнее, тем, что напоминало едва наметившееся ухо. Вскочивший было Йаарх почувствовал дикое напряжение в чреслах, бросил взгляд на свои оттопырившиеся штаны и, отчаянно покраснев, рухнул обратно в кресло, искренне надеясь, что остальные не заметили его состояния. Эта женщина, хоть она и не была человеком, вызывала столь нестерпимое желание, что большинство мужчин в зале ерзало на своих местах и тяжело дышало, а женщины презрительно фыркали и отворачивались, продолжая, тем не менее, украдкой рассматривать это удивительное существо. Схорра прекрасно видела все это и, продолжая танцевать, тихонько смеялась. Затем она уставилась своими щелевидными зрачками прямо на Хранителя, поклонилась ему, мгновенным, слитным, невидимым глазу движением подхватила с пола свой плащ и укуталась в него, спрятав в складках материи великолепие своего тела.

Оба человека-рептилии поклонились ему и своими странными, непривычными для человеческого уха голосами принесли клятву верности. Йаарх принял ее и устало откинулся в кресле – благодарение Творцу, на сегодня представление было окончено.

– Владыка, – вновь раздался голос Лли-Яр и он вскинулся, поняв, что схорры не ушли. – Жрицы Черного Пламени уже разожгли свой огонь и все готово для обряда Превращений. Мы ждем только вас…

Хранитель тяжело вздохнул, вспомнив слова Меча и то, что он дал слово. Хотя ему очень не хотелось, он понимал, что идти придется – слово Владыки в этом мире значило очень много, и нарушать его он просто не мог, если хотел, чтобы его хоть немного уважали, и если хотел хоть немного уважать себя сам. Окинув взглядом собравшихся, встал из-за стола и сказал им на прощание:

– Друзья мои! Спасибо вам всем, что вы собрались здесь сегодня, спасибо вам, что вы остались свободными хотя бы в душах своих. Я извиняюсь перед вами, но долг превыше всего и я должен идти. Веселитесь, обсуждайте, отдыхайте… Но на прощание я хочу сказать вам несколько слов. Для верных мне более недействительны законы, данные магами, не существует рабства и угнетения. Помните, люди имеют право любить друг друга так, как они сами считают нужным, как им того хочется, без каких-либо запретов! Надеюсь, что завтра же рабы каждого из вас станут свободными людьми. Я понимаю, что еще рано отменять старые, въевшиеся в плоть и кровь законы для всех. Но для вас – можно! И те, кто считался до сегодняшнего дня моими рабами и рабынями – отныне свободны! Они могут оставаться со мной на правах друзей и вольных вассалов, а могут покинуть меня по первому желанию, когда сами того захотят.

– Да будет так! – хором гаркнули все, находившиеся в зале, встав на ноги. – Да пребудет с тобой Сила, Владыка!

Он поклонился стоящим и скандирующим его имя людям, сошел с подиума и направился к выходу. Близнецы Махр и Кват тут же встали и пристроились позади. Только у самого порога Йаарх вдруг вспомнил, что он кое-что забыл и обругал себя последними словами. Он привычно уже призвал Предел, создал еще двенадцать медальонов и, приказав своим новым вассалам по очереди подходить к нему, раздал знаки принадлежности к своей свите, настраивая каждый на ходу. Как ни странно, но с каждым разом использование магии Предела давалось ему все легче и легче, но Хранитель не знал, радоваться ему или огорчаться по этому поводу, ведь он до сих пор не понимал, что же именно и как он делает.

Вздохнув, Йаарх вышел из пиршественного зала и последовал за идущими впереди молодыми схоррами, вновь перестав понимать, кто из них мужчина, а кто женщина. Он шел за ними довольно долго, внимательно на этот раз рассматривая залы, коридоры и лестницы, через которые проходил. Да, украшавшим дворец явно не хватало вкуса, и это было еще вежливо сказано – он был просто нелеп, столько стилей в нем было перемешано. Йаарх фыркнул и иронично осведомился сам у себя, отчего это он лезет всюду со своими земными мерками. Он с интересом смотрел также на то, как встречающиеся им слуги буквально отпрыгивали от двух закутанных в черное фигур, как будто схорры собирались их есть. Они подошли к какому темному проходу и начали спускаться по бесконечной лестнице куда-то глубоко в подземелье. Спускались очень долго, пока, наконец, лестница не привела их к какой-то замшелой, резной двери. Она была приоткрыта и из щелей пробивался тусклый свет, и доносилось заунывное, разноголосое, подымающееся вверх и резко падающее вниз пение.

«Остановись на минутку и выслушай меня, – раздался в его голове голос Серого Меча, Йаарх послушался его и встал на месте, подняв руку, чтобы привлечь внимание схорров. – Тебе предстоит жуткий, отвратительный и чрезвычайно для тебя болезненный обряд. Но он необходим, ибо после его завершения ты станешь практически бессмертным. Магия Тьмы и Черного Пламени никогда не была доброй, как, впрочем, и сами схорры, не зря же второе имя их народа – Дети Зла. Но при твоем диком… э-э-э… мазохизме, обряд может тебе даже и понравиться…»

«Да что же такое мне предстоит?» – раздраженно спросил Хранитель.

«Узнаешь позже, – спокойно ответил ему Совмещающий Разности. – И отправь отсюда хралов, они могут увидеть не предназначенные для их глаз вещи и, перепугавшись за тебя, сорвать обряд. Я также замолкаю до конца обряда, можешь не звать меня и ничего не спрашивать, все равно не отвечу»

Йаарх еще раздраженнее фыркнул и повернулся к кровным братьям со словами:

– Уходите отдыхать, мне здесь ничего не угрожает.

– Но старший брат! – попытался возразить ему Махр.

– Это приказ! – перебил его Йаарх.

И близнецы неохотно, постоянно оглядываясь, все же ушли. Хранитель с улыбкой повернулся к схоррам и сказал:

– Теперь я в полном вашем распоряжении.

– Входите, Владыка, – прошипел один из них и открыл дверь.

Йаарх вошел в довольно большой круглый зал с каменными стенами, изрисованными тысячами непонятных и очень сложных символов. По всей круглой стене шла непонятного происхождения тройная бахрома. Заинтересовавшись, он подошел поближе и остолбенел – символы были нарисованы кровью. А бахромой служили сотни и сотни отсеченных, окровавленных мужских половых органов, прибитых за яички к стене очень близко друг от друга. Волна ярости вновь поднялась в нем, и он резко повернулся к схорре, уже сбросившей свой плащ и вновь представшей перед ним во всем великолепии ее обнаженного тела.

– Что это?! – взревел он. – И вы тоже?!

Лли-Яр непонимающе уставилась на него и спросила:

– На что вы разгневались, Владыка?

Он не смог говорить и только потыкал пальцем в кровавую бахрому.

– Ах это… – рассмеялась принцесса. – Не беспокойтесь за нас, Владыка. Вы разве не знаете, что у схорров любая рана заживает за несколько минут, даже если отрубить руку или ногу? То, что вы видите перед собой – результат работы всего лишь пяти жрецов за четыре часа. У ритуалов Тьмы своя специфика… А после совершения обряда Превращений вы и сами будете обладать подобными, даже еще более сильными способностями, вас почти невозможно станет убить.

Йаарх даже задохнулся, представив себе открывающиеся возможности для удовлетворения некоторых своих желаний и фантазий, да и для войны такие способности были бы отличным подспорьем.

– И еще, Владыка, – продолжила тем временем схорра. – Вам придется вытерпеть очень много крайне для вас отвратительных и болезненных вещей. Умоляю вас, постарайтесь делать все, что я вам скажу, не протестуя и не пререкаясь, постарайтесь не сопротивляться. Когда обряд войдет в силу, вы уже не сможете сопротивляться, но в начале…

– Хорошо, – улыбнулся принцессе Йаарх, с удовольствием смотря на нее и чувствуя, как желание вновь заполняет его. – Даю вам слово.

– Разденьтесь донага…

Он послушно снял боевой костюм, пояс, белье и сложил это все на полу у стены. Кто-то возник как тень из темноты, подхватил его одежду и так же незаметно исчез. Хранитель посмотрел вниз и засмеялся, увидев свой член в полной боевой готовности. Лли-Яр подошла к нему и вдруг резко схватила его рукой за мошонку, очень сильно сжав ее. Глаза Йаарха вытаращились от боли, он вскрикнул и схватил ее за руку, пытаясь оторвать от своих яиц.

– Не мешайте, Владыка! – с досадой в голосе прошипела молодая женщина. – Так нужно!

– Больно… – прохрипел он.

– Терпите! – безжалостно ответила схорра и, не обращая больше внимания на его вытаращенные от боли глаза, мычание и судорожно подергивающиеся пальцы, продолжила деловито и с большой силой разминать его гениталии.

Отпустила она Йаарха только через несколько минут, и он облегченно вздохнул, хотя ему почему-то, где-то в глубине души, это начало нравиться, почему-то захотелось, чтобы женщина сделала его яйцам еще больнее. Он встречал садисток на Земле и соглашался выполнять их желания, ибо считал, что в постели любое, самое дикое желание женщины – закон. Но ни одна из них не мучила его с таким пренебрежением к его чувствам, как это только что делала Лли-Яр. Хранитель недобрым словом помянул собственный мазохизм, себя самого, и спросил у схорры:

– А что дальше?

– Повернитесь, Владыка, – ответила она, ласково смотря на него.

Он повернулся к центру комнаты и замер – на высоте полутора человеческих ростов был подвешен на цепях светильник, в котором горело абсолютно черное пламя. К самому светильнику также были прикреплены цепи, а на них, так, чтобы человек мог дотянуться, висела большая, изломанной формы золотая тарель. Лли-Яр взяла потрясенного Хранителя за руку и подвела к ней.

– Нам всем, Владыка, перед началом обряда необходимо принести в жертву Черному Пламени и Великой Тьме по кусочку собственного тела. Из детородного органа…

Йаарх содрогнулся от ее слов, затем бросил взгляд напротив и увидел брата схорры уже обнаженным. Глаза его полезли на лоб – такого гигантского члена он не только никогда не видел, но даже и представить себе не мог, что подобное может существовать в природе. Сантиметров семи-восьми в диаметре и длиной не менее полуметра даже в висячем положении. А что будет, если… Хранитель только покачал головой, что неразборчиво бормоча сам себе. Он увидел, что схорр первым взял лежащий на тарели под светильником большой кривой кинжал, обхватил второй рукой свою мошонку и резким движением отсек ее вместе с яйцами. Йаарх даже вскрикнул, увидев это, и хотел броситься схорру на помощь, но на лице того не дрогнул во время операции не один мускул. Ну-Ир усмехнулся, увидев реакцию Хранителя на свое действие и, оставив того стоять с открытым ртом и вытаращенными глазами, положил отрезанное на тарель со словами:

– Я, Ну-Ир Ол-Ит, посвящаю это Черному Пламени и Великой Тьме.

Потрясенный Йаарх уже спокойнее смотрел на то, как Лли-Яр взяла из рук брата окровавленный кинжал, уселась на неизвестно откуда взявшийся высокий, узкий табурет и широко расставила ноги. Да, теперь он понял, для чего мужчинам-схоррам нужны были столь огромные «инструменты»… Для необъятной половой щели Лли-Яр, огромный член ее брата был совсем даже невелик. Йаарху показалось, что все его лицо способно спрятаться между ее залитыми соками желания невероятного размера малыми половыми губами, свисающими вниз на добрых пол-ладони. Клитор схорры также был громаден и казался маленьким членом, выделяясь и явственно торча вперед. Он потряс головой, избавляясь от мучительного желания тут же впиться туда своими губами. Схорра, прекрасно его понимая, тихонько рассмеялась и вдруг вонзила кинжал себе во влагалище. А затем принялась неторопливо, обстоятельно вырезать круг вокруг клитора. Все это время с ее лица не сходила добрая и слегка ироничная улыбка. Йаарх уже даже не удивлялся, он понял, что ему предстоит увидеть сегодня еще много довольно жутких вещей, и только тяжело вздохнул. Закончив, схорра вытащила залитый кровью кусок плоти из своего тела, встала и положила его на тарель, повторив слова, сказанные братом. Хранитель отвел глаза от тарели и пробежался взглядом по подвалу, и взгляд его натолкнулся на схоррского принца. И глаза Йаарха опять таки полезли на лоб – у того уже отросло отрезанное, и никакого следа от раны не осталось, кроме, разве что, кровавых потеков на ногах. Он вздрогнул, поняв, что должен сделать то же самое – хоть иногда, в самых безумных, пьяных фантазиях он желал, чтобы женщина резала его орган, но о самокастрации никогда даже и подумать не мог. И ведь он же не схорр, у него не отрастет… Краем глаза Йаарх увидел Лли-Яр, протягивающую ему залитый ее кровью кинжал и снова вздрогнул. Тяжело дыша, он протянул дрожащую руку и взял его.

– Не бойтесь, Владыка, – улыбнулась ему женщина. – У вас также все вырастет обратно, я даю вам в том слово. Я понимаю, что это больно, но за все нужно платить.

«Ну что, ублюдок? – спросил Хранитель сам себя. – Хвастался, что не боишься смотреть в лицо Тьме? Вот и смотри! Они смогли – значит, и ты сможешь!» Невероятным усилием воли заставляя руки двигаться, он взялся свободной за свои яйца, оттянул их как мог дальше от себя и подвел под натянутое тело мошонки лезвие кинжала. И тут же задрожал от прикосновения холодной стали к живой коже, понимая, что это уже не шутки, уже не игра. Йаарх довольно долго стоял, набираясь мужества и смотря на пах улыбающейся ему схорры, где на глазах зарастала рана. Затем резко выдохнул, зажмурился и с силой, быстро провел острейшим лезвием по натянутому телу мошонки. Яйца остались в его руке и только после этого огненной, сжигающей все на своем пути волной ударила боль. Он отчаянно замычал, до крови закусив губу, последним усилием бросил свои яйца на тарель и прохрипел:

– Я, Хранитель Серого Меча Йаарх, Серый Убийца, посвящаю это Черному Пламени и Великой Тьме…

И провалился в эту самую тьму, потеряв сознание.

Через некоторое время он очнулся, вспомнил о том, что сотворил, и ему стало страшно. Но боли, так же как слабости и дурноты, почему-то не было. Он приподнял голову и глянул вниз – увы, рана была на своем месте, но приняла вид старой и подсохшей. Схорра поняла его немой вопрос и тихо засмеялась.

– Мазь из коры Нуслан-Орм снимает любую боль, Владыка, – пояснила она.

С помощью схорров, поддерживающих его подмышки, он смог встать на ноги. Несколько минут он простоял, не пытаясь вытирать стекающий по лицу. Затем тихо сказал принцессе:

– Я уже стою сам, спасибо…

– Очень хорошо, – ответила Лли-Яр, отпуская его. – Посмотрите, Владыка, Черное Пламя принимает нашу жертву…

Йаарх бросил взгляд на светильник и увидел, как от него вытянулись вниз три черных отростка и поглотили лежавшие на тарели окровавленные комки. От них не осталось даже пепла. Два отростка тут втянулись обратно, а третий… Третий отросток Черного Пламени приподнялся над тарелью, как голова атакующей змеи, и, резко вытянувшись на несколько метров вперед, ударил его прямо туда, где раньше была мошонка. Йаарх подпрыгнул от неожиданности и почувствовал там сильное жжение. Он быстро опустил взгляд вниз и увидел, что раны больше не было – на ее месте уже вздувались бугорки отрастающих на глазах яичек, покрывающиеся кожей. Он поднял ставшие абсолютно круглыми глаза на Лли-Яр, и схорра мягко улыбнулась в ответ.

– Тьма поглощает лишь твою готовность к свершению… – мягко улыбаясь, сказала она. – А потерянное тому, кто сам не может его восстановить, она всегда возвращает.

Жжение прекратилось, и Хранитель недоверчиво ощупал свое свежевыросшее достоинство. Все было как обычно, разве что новые яйца отличались куда большей чувствительностью.

– Владыка, – дотронулась до его плеча Лли-Яр. – Сейчас мы начинаем обряд, и для начала вам придется выпить очень много жидкости весьма неприятного для вас вкуса и запаха.

– Что это за жидкость?

– Я бы могла скрыть от вас это, Владыка, – слегка поклонилась ему схорра, – но я не хочу. Это моча.

– Моча?! – полезли на лоб глаза Хранителя. – Но зачем?

– Понимаете, Владыка, для подготовки организма к серьезным изменениям требуется ввести в него определенные вещества в определенной последовательности. Эти вещества образуются только в телах специально выведенных схоррских женщин, жриц, и осаждаются в их моче. Проблема в том, что выделенные вещества чрезвычайно летучи и уже через пару минут нахождения на открытом воздухе они испаряются. У нас принято пить мочу прямо у жриц оттуда, но мы понимаем, что для человека это почти невозможно и согласны сделать для вас исключение. Они по очереди будут мочиться в большой кувшин, а вам придется все выпить. Но учтите, пить нужно будет очень быстро, чтобы преобразующие вещества не успели испариться.

– Можно и не делать исключений… – хрипло сказал ей слегка покрасневший Йаарх.

В его жизни было несколько жестоких женщин, которые во время того, как он ласкал их, мочились в его рот и требовали, чтобы он проглотил… Это было и очень противно, но, как ни странно, и очень приятно. Почему было так, он не знал, может, он просто был извращенцем? Но, после последней своей садистки, Хранитель всегда был готов на подобное, хотя его и тошнило, но желание от этого не уменьшалось. Так пусть все будет, как будет, надо же когда-нибудь попробовать, как это, когда подобное делают несколько женщин подряд…

– Но разве люди не отрицают саму возможность дотронуться губами до органов любви другого? – удивленно приподняла брови схорра.

– Я из другого мира и… – ему с трудом, отчаянно покраснев до ушей, удалось заставить себя признаться принцессе в собственной извращенности. – И… И мне даже… Э-э-э.. Нравится такое… Немного…

– Тогда я рада, – улыбка Лли-Яр стала слегка издевательской, – что мы сможем доставить вам еще и удовольствие, Владыка. Но прошу учесть, жриц пятеро, они терпят с самого утра и у каждой там не менее, чем полкувшина.

Она подняла с пола стоявший у ее ног довольно большой, пожалуй, не менее чем двухлитровый, фарфоровый кувшин и, показав ему, продолжила:

– И нельзя будет пролить ни капли… Если вы все же прольете хоть немного, обряд придется начинать сызнова.

– Я буду стараться изо всех сил, – заверил ее Йаарх, уже предвкушая предстоящее удовольствие и подавляя тошноту.

– Хорошо, Владыка, – склонила она голову. – А в вашем мире все это любят?

– Что вы, Лли-Яр… – засмеялся Хранитель. – Это считается чрезвычайно отвратительным извращением, просто я несколько не такой, как все…

– Извращением?! – глаза всегда невозмутимой схорры полезли на лоб и стали круглыми, она была потрясена этим известием. – Да что же может быть естественнее, чем выпить из цветка любви то, что женщина хочет дать?! Что тогда не извращение?!

– Я тоже так считаю, – опять грустно улыбнулся Йаарх. – Но в моем мире думают иначе… И редко какая женщина хотела делать такое… Я уже не говорю о том, чтобы она сделала это насильно. А ведь женщина получает от подобных вещей куда больше удовольствия, чем я.

– А вы любите, когда насильно? – прищурилась принцесса.

– Да.

– Хорошо… – и она многообещающе посмотрела на него, так многообещающе, что он даже поежился под этим взглядом, предчувствуя многое приятное и болезненное для себя. – И я надеюсь, Владыка…

– Для вас, прекрасная Лли-Яр, я просто Йаарх, – перебил ее Хранитель.

– Тогда, может быть, перейдем на ты? – улыбнулась ему молодая женщина, облизав свои тонкие губы.

– С удовольствием, – также улыбнулся он в ответ.

– Я надеюсь, Йаарх, – продолжила схорра, – что ты получишь изысканнейшее удовольствие. Ибо далее тебя ждет еще очень многое… Но пусть это будет сюрпризом.

Хранитель только вновь улыбнулся ей.

– Мы начинаем! – торжественно объявила принцесса. – Ложись на пол, в центр пентаграммы, запрокинь голову и широко открой рот.

Он послушно выполнил ее требования и теперь с понятным волнением наблюдал за происходящим. Лли-Яр подошла к нему, замкнула пентаграмму, вытянулась вверх и высоким, прерывающимся, падающим и вздымающимся голосом затянула какое-то мало произносимое для человеческой глотки заклинание. Как только она закончила, по всему залу вспыхнули десятки разноцветных светильников, подвешенных на разной высоте и создающих из себя какой-то непонятный узор. Раздалось резкое, прерывистое и одновременно заунывное пение многих голосов, резко вздымающееся ввысь и вдруг обрывающееся холодящим душу диссонансом. Хранитель вдруг заметил, что между светильниками кружится в странном танце десятки обнаженных и разрисованных непонятными символами женских фигур.

– Йаарх, – услыхал голос Лли-Яр. – Приготовься.

В пентаграмму уже входила женщина с тонкой талией и огромнейшими, чуть ли не в полтора обхвата, не менее, бедрами. Это выглядело и отвратительно, и прекрасно одновременно. Возбуждало так, что его член чуть не лопнул от напряжения. На ее теле не было и капли лишнего жира, крепкие мышцы перекатывались под бархатистой кожей, соски большей пары грудей стояли торчком. Жрица подошла поближе, медленно вращая огромными и очень упругими бедрами, повернулась к нему задом, переступила одной ногой через его голову и начала садится на него. Йаарх увидел ее половой орган и глаза его в который раз за этот вечер полезли на лоб – если щель принцессы показалась ему очень большой, то у этой жрицы она была просто необъятна, и он понял, что когда она сядет, то все его лицо скроется между ее половых губ. И оказался прав – он даже не мог дышать, его нос находился в глубине ее влагалища, да что нос, вся его голова вошла внутрь. Жрица, обладая, по видимому, большим опытом в подобного рода делах, сдвинулась так, что мочевое отверстие оказалось прямо над его широко распахнутым ртом, и Йаарх жадно припал к нему, с наслаждением ощущая столь любимый им вкус возбужденной женщины. Он нежно посасывал, покусывал, теребил и получал огромное удовольствие. Краем нижней губы он дотягивался до клитора и изо всех сил старался потереть его. Женщина чуть напряглась и в его рот упало сперва несколько капель горьковатой жидкости, а потом хлынула такая струя, что он чуть сразу же не захлебнулся и принялся судорожно глотать, пытаясь справиться с таким количеством сразу. Он глотал, глотал и глотал, но жидкость в мочевом пузыре жрицы никак не кончалась и его легкие уже, кажется, готовы были лопнуть от желания получить хоть немного воздуха. В голове уже звенело, когда женщина, наконец, встала с его лица. Йаарх с хрипом вдохнул насыщенный какими-то испарениями воздух и закашлялся, содрогаясь всем телом. Прокашлявшись, он хотел вытереть залитое мочой и слизью лицо, но Лли-Яр остановила его, сказав, что этого делать не следует.

– Принцесса, – услышал Хранитель тихий голос жрицы, – ему это действительно очень понравилось, он высасывал меня столь самозабвенно, что я даже кончила, а такого со мной не было уже много лет. Но ему очень мешает потребность дышать…

В ушах Йаарха вдруг начал нарастать глухой звон, по телу пробежали волны мелких судорог, и его затрясло мелкой дрожью.

– Реакция идет как нужно, – удовлетворенно заметила Лли-Яр, не спускавшая с Хранителя заинтересованного взгляда. – Все происходит даже быстрее, чем мы рассчитывали, возможно, что стоит применить усиленную процедуру… Но он не сможет проглотить все, что необходимо, из-за легочных спазм. Необходимо отключить легкие…

– Процедура Тврхра-Нгар… – раздался голос жрицы.

– Пожалуй, – согласилась с ней принцесса.

«Как это – отключить легкие?» – немного удивился Йаарх и хотел было спросить о том, но ему вдруг стало лень открывать рот и вообще все вдруг стало таким неинтересным, таким безразличным. Он растянулся на полу, широко раскинув руки и ноги в стороны и блаженно улыбаясь неизвестно чему. Йаарх смотрел на то, как Лли-Яр зачем-то выпила целых три кувшина воды, и у него даже не было сил удивиться, а как это в нее столько влезло. Схорра некоторое время постояла, сильно массируя себе живот и шепча что-то, затем подошла к нему и коротко приказала:

– Открой рот.

Хранитель послушно открыл, предвкушая новое наслаждение, и женщина тут же уселась ему на лицо, снова перекрыв своей огромной половой щелью доступ воздуху. Но этого ей показалось мало, она вдруг просунула руку под свой зад и крепко-накрепко зажала ему нос. Йаарх почувствовал, что кто-то держит его за руки и ноги, и очень удивился – зачем бы это, он же дал слово. Хотя и это, в общем-то, было сейчас ему почти безразлично, он ожидал только одного – когда же, наконец, принцесса начнет… И дождался – мощная струя горько-соленой мочи рухнула в его рот с такой силой, что он сразу же захлебнулся и закашлялся. Но Лли-Яр не обратила на его кашель никакого внимания, она лишь сильнее прижалась к его рту, продолжая мочиться. Тело требовало воздуха все сильнее и сильнее, а схоррская принцесса и не думала заканчивать. Йаарх начал выдираться из под нее, но те, кто его держал, свое дело знали, и он даже не смог рвануться как следует. Легкие последний раз судорожно дернулись, и он вдохнул в себя мочу Лли-Яр. Жидкость быстро наполнила их, и в глазах Хранителя все поплыло. Но схорра продолжала мочиться, и он глотал. Лишь когда она встала, Йаарх вдруг осознал, что не дышит и не испытывает в этом ни малейшей потребности. Он хотел что-то сказать, но голос ему не подчинялся, ведь воздуха в легких не было. Схорра с интересом посмотрела в его удивленно вытаращенные глаза и тихонько рассмеялась:

– Зато теперь, Йаарх, – пояснила она, – ты сможешь проглотить столько жидкости, сколько будет нужно, не отвлекаясь на такую мелочь, как дыхание…

Она снова засмеялась, подхватила с пола кинжал и добавила:

– И маленький штришок перед следующим действием.

Она подняла кинжал вверх, облизала его лезвие, наклонилась над пахом Йаарха, взяла его за член и спокойно рассекла его вдоль надвое до самого корня. Глаза Хранителя вытаращились от боли, такого он просто не ожидал и хотел закричать, но голос ему не повиновался – легкие были заполнены жидкостью. Он бился как, бешеный, но на него навалилось сразу несколько человек и он не смог сдвинуться с места. Боль была дикой, пульсирующей, рвущей на части, но, одновременно, доставляющей ему невероятное наслаждение, извращенное, но от этого не менее великолепное. И прямо из рассеченного надвое члена вылетела и ударила в лицо наклонившейся над ним схоррской принцессы струя спермы напополам с кровью. Лли-Яр была потрясена до глубины души – такого не доводилось видеть даже ей. Оргазм от боли? Невероятно…

– Ему это действительно нравится… – обратилась она к брату, слизывая нечеловечески длинным языком капельки спермы с лица. – Может быть, очень много интересных вещей…

– Не сейчас, – холодно ответил ей Ну-Ир. – Обряд должен быть проведен по всем канонам.

– Да, ты прав.

Боль тем временем, как это ни удивительно, почти прошла, и Йаарх с еще большим удивлением обнаружил, что из половинок рассеченного члена почти не идет кровь, так, последние капли сочатся. Он плыл в каких-то странных волнах, укачивающих его, и блаженно улыбался – превращались в реальность его самые дикие и безумные фантазии, которые он считал невыполнимыми. Краем глаза Хранитель увидел Лли-Яр, которая снова склонилась над ним и радостно улыбнулся ей. Молодая схорра улыбнулась в ответ, затем аккуратно разложила половинки члена в разные стороны, посмотрела, тяжко вздохнула, и, покачав головой, разрезала каждую из них еще надвое. Наклонившись над телом Йаарха еще ниже, она аккуратно вылизала каждую четвертинку, смазала их какой-то черной жидкостью и разложила цветком. Хранитель при этом почти не чувствовал боли – видимо схорры вновь применили свое странное обезболивающее средство – и очень жалел о том. Он философски уже, ничуть не боясь больше, смотрел на то, как схорра взрезала его мошонку и вытащила яички на поверхность. И лишь когда она начала неспешно разрезать одно из яиц на четыре части, вновь огненной волной ударила нестерпимая боль. Тело Йаарха выгнулось дугой, глаза вытаращились, и он забился изо всех сил. Но навалившееся на него жрицы не дали ему и сдвинуться с места, изо всех сил успокаивая и шепча на разные голоса какие-то утешающие слова. Лли-Яр выругалась и поспешно полила разрез все той же черной жидкостью, отчего боль сразу начала ослабевать, но не исчезла совсем. И Хранитель уже спокойно, только иногда вздрагивая, наблюдал за тем, как схорра медленно режет его второе яйцо на части. Да, это было очень больно, но не так, как ранее – теперь уже можно было терпеть, и он наслаждался этой болью, как гурман изысканным блюдом. Ведь, наконец, свершалось то, о чем он на Земле мог только фантазировать – красивая и абсолютно безжалостная женщина вытворяла с его половым органом все, чего ей только хотелось, резала и кромсала его…

– Ну, вот пока и все, Йаарх, – донесся до него голос Лли-Яр, она, довольно улыбаясь, облизывала окровавленные пальцы. – Открывай рот, продолжим…

Она отошла. Музыка и нечеловеческое, разрывающее уши, пение усилились, стали резче, в воздухе под заунывный речитатив заклинаний запылали разноцветные линии. Кто-то троекратно ударил в гонг, и к Йаарху подошла очередная жрица. Он с восторгом взирал на ее пах и изо всех сил распахивал рот, жаждая, чтобы его поскорее оросила ее моча. Женщина увидела его желание, тихонько рассмеялась, опустилась на его лицо и в его рот тут же хлынула столь долгожданная струя. Хранитель глотал ее с удовольствием, не напрягаясь – ведь ему больше не мешала потребность дышать. Вкус на сей раз был несколько иным, горько-соленым, и нравился ему, как и запах. Когда женщина встала с него, в его голове начал нарастать непонятный звон, казалось, тысячи колокольчиков звенели на ветру и не давали Хранителю ни сосредоточиться, ни что-либо понять в происходящем, ибо, казалось, каждый нерв его стал жить своей, самостоятельной жизнью. Изнутри него что-то прорастало, что непонятное, а потому страшное…

Но на него уже садилась третья жрица… Затем четвертая… И после каждой с ним происходили все более странные и непонятные вещи, его тело менялось, менялось непонятно для него самого. Но Йаарх ощущал эти изменения, хотя и не понимал, что с ним такое происходит. Он со страхом ждал последнюю жрицу, уже со страхом, ибо проглоченная жидкость плескалась у самого горла, и он с трудом сдерживал рвоту. Но все же сдерживал, ибо понимал – вырвет, и все пойдет насмарку… Хранитель чувствовал, что не сможет более выпить ничего, ему хотелось сказать об этом, но голос ему не по-виновался, как, впрочем, и все тело, ибо он, почему-то, не мог пошевелить ни единым мускулом. Пятая жрица подошла к нему, взглянула в вытаращенные, до смерти испуганные глаза и, видимо, все поняла, так как обратилась к своей принцессе:

– Лли-Яр, у нас проблемы, он более не сможет выпить ни капли. Посмотри сама…

Схорра подошла, присела перед Йаархом и внимательно осмотрела его. Щека принцессы досадливо дернулась, она что-то пробурчала себе под нос и принялась массировать тугой, как натянутый барабан, живот Хранителя, шепча какие-то заклинания. И он почувствовал, как его начинает отпускать, позывы к рвоте исчезли. Но все равно, Йаарх даже представить не мог, как он сможет проглотить еще хотя бы немного, и устремил умоляющие глаза на Лли-Яр. Она ласково улыбнулась ему и тихо-тихо сказала:

– Я прошу тебя, Йаарх, постарайся… Это необходимо…

Он попытался вздохнуть, но, понятное дело, не смог этого сделать. Затем решительно открыл рот и подморгнул схорре. Она также подморгнула ему, еще раз улыбнулась, потрепала его по щеке и махнула рукой ожидающей жрице. Та тут же подошла и уселась на лицо Хранителя Меча. Он раздвинул языком ее огромные половые губы и приник к источнику влаги. Жрица слегка напряглась, Йаарх почувствовал ее усилие, и в его рот вновь хлынула струя мочи, на этот раз – горьковато-сладковатой. Он глотал из последних сил, с нечеловеческим усилием проталкивая в себя жидкость. Но, слава Творцу, все в мире когда-нибудь заканчивается, закончилось и это испытание. Жрица, наконец, встала с его лица и куда-то исчезла.

Йаарх прислушался к себе и понял, что происходит нечто странное – его колотило сильной дрожью, неравномерной, прерывистой и болезненной. Он опустил глаза вниз и увидел, что живот его вспучился и задергался, как будто в нем бурлила какая-то стихия. Там шла какая-то сумасшедшая химическая реакция… И жидкость из его желудка куда-то исчезала, растекаясь по всему, так ему показалось, телу. Когда же это закончилось, он едва не сошел с ума от страха – вся поверхность тела пошла пузырями и потекла, как жидкая. Йаарх ничего не понимал, он лишь чувствовал, что в нем появляется нечто новое, неизвестное, попирающее все законы здравого смысла.

– Реакция прошла великолепно, Владыка Йаарх! – склонилась над ним смеющаяся Лли-Яр. – Но прошу тебя, соберись с силами, мы продолжим обряд. И тебе будет очень-очень больно…

Он скосил глаза вниз и увидел, что его тело уже приобрело свой обычный вид, только кожа блестит, как смазанная жиром. Хранитель вновь перевел взгляд на принцессу схорров, которая вместе с возникшей из тьмы жрицей уселись на корточки по разные стороны от него, и попробовал пошевелиться, но вдруг осознал, что его тело, кроме глаз и рта, ему совершенно не подчиняется. Но это не обеспокоило его, странное безразличие к чему бы то ни было лежало на нем тяжелым грузом. Йаарх спокойно и отстраненно наблюдал за тем, как Лли-Яр взяла с пола широкий кинжал и несколько раз ткнула им себя между ног, а затем проделала то же самое с жрицей, сидящей напротив. Странно, но эта противоестественная картина не вызвала в нем ничего, никакого отвращения или отрицания, он находился в каком-то отдалении. Все так же, без интереса, он смотрел на то, как принцесса размазала смешавшуюся кровь по лезвию кинжала, нараспев произнесла несколько жутковато для человеческого уха звучавших заклинаний, от которых все огни в зале погасли, и настала полная темнота. Лишь резкие бледно-лиловые вспышки, чередующиеся со тьмой, создавали какой-то непонятный ритм. «Совсем, как стробоскоп…», – мелькнула у Хранителя ленивая мысль, пока он совершенно спокойно, не испытывая никакого беспокойства, наблюдал за тем, как Лли-Яр подняла кинжал и длинным, плавным движением вспорола ему живот от солнечного сплетения до паха. Боль, конечно же, после этого пришла, но была какой-то отстраненной, а сам Йаарх как бы находился где-то в стороне, далеко, и не обращал на нее никакого внимания… Он с интересом наблюдал, как жрицы, на разные голоса декламируя заклинания, вынимали из его распоротого живота кишки и выкладывали из них странные, ни на что не похожие символы. Сколько времени продолжалось это действо он бы никогда не смог сказать – может день, а может час… Но жрицы неожиданно встали, скрестили над ним свои окровавленные руки и и произнесли одно длинное и очень странное слово:

– Ннн-вву-ааххх-Рр-хуррр…

И все его тело опять налилось жаром и забилось в диких конвульсиях. Но это продолжалось, к счастью, недолго и через некоторое время закончилось. Йаарх почувствовал, как его рот, помимо его воли, вновь широко открывается, и заметил, что вокруг него расселось двенадцать обнаженных женщин, широко расставивших ноги. Ударил гонг, и из их широко разверстых половых щелей синхронно вырвались двенадцать струй мочи, причем каждая из них имела свой цвет. Над лицом Хранителя они сливались в одну, играющую всеми цветами радуги, и обрушивались в его открытый рот. Он глотал эту странную смесь разноцветных жидкостей пока мог, пока в него лезло, абсолютно не ощущая вкуса. Но не в человеческих силах было проглотить столько зараз, и моча потекла по его лицу, мгновенно залив волосы и глаза, отчего те тут же начали печь. Вновь грянул гонг, и так же синхронно струи переслали литься, жрицы бесшумно встали на ноги и исчезли.

В голове его вдруг что-то взорвалось, перед глазами встала стена бело-черного пламени, и Йаарх почувствовал, что его бросает то в жар, то в холод, по телу пробегали волны болезненных, скручивающих судорог. Он ничего не видел, кроме бешеного звездного фейерверка и ничего не слышал, кроме дикого грохота барабанов в ушах. Но слава Творцу, что все в этом мире имеет свойство заканчиваться. Закончилось и это испытание, и Хранитель благодарил за это неизвестно кого, понимая, что еще немного, и его сознание не выдержало бы – он бы попросту сошел с ума. Он обессилено лежал на полу, ощущая, казалось, каждый нерв своего измочаленного предыдущим действом тела. Ему не хотелось уже ничего, только бы его, наконец, оставили в покое.

Лли-Яр подошла к обессиленному Йаарху, ободряюще улыбнулась и потрепала его по щеке, как бы говоря: «Держись!». Он немного успокоился и уже почти безразлично смотрел на то, как схорра вылила на его рассеченный член флакон какой-то буроватой жидкости. И тут же дикая, яростная, раздирающая душу на куски боль ударила набатом, прошлась по каждому нерву, выжигая его до основания. Глаза Хранителя вытаращились, он хотел дернуться, закричать – но тело его ему не подчинялось, лишь выкаченные до предела глаза говорили о том, что он чувствовал, взывали к кому-то, но никто не обращал на это внимания. Лли-Яр укладывала его кишки обратно в живот, ее брат зачем-то стал возле него, приподнял и принялся смазывать его зад каким-то маслом. Сквозь кровавые волны боли он увидел склонившуюся над ним жрицу, полившую его на этот раз черной жидкостью. И боль начала уходить, но все же не исчезла совсем, оставшись точечным источником в рассеченном члене. Когда мгла, наконец, спала с его глаз, Йаарх обратил внимания на свой живот и даже несколько удивился, хотя думал, что уже ничего его удивить не способно – живот был цел, как будто бы никто и никогда его не вспарывал. Сквозь пелену слез, все еще заливавших глаза, Хранитель увидел двух жриц, появившихся из темноты. Они зачем-то подняли его ноги вверх и подложили по зад подушку. Но сами не ушли, так и продолжая держать его ноги поднятыми и широко разведенными в стороны. И туда пристроился Ну-Ир, гигантский член которого торчал как палка, резким движением сунул в его смазанный ранее и уже размякший анус два пальца и принялся разминать его. Йаарх с ужасом понял, что схорр собирается поиметь его в зад и чуть не сошел с ума, проклиная непослушное тело. Его глаза бешено вращались, ведь его собирались сделать педерастом, а из всех половых извращений для него абсолютно неприемлемой была именно мужская однополая любовь. Лли-Яр уловила в его взгляде бешеный протест, подошла к нему, присела на корточки и ласково положила ему руку на лоб. Затем негромко сказала:

– Прости, Йаарх… Но пойми – так надо! Без этого обряд не сможет завершиться… И все будет зря…

Она коротко кивнула брату, Ну-Ир выдернул пальцы из его зада и с размаха всадил туда свой огромный член. Странное масло, использованное схоррами, полностью расслабило сфинктер, и тот пропустил сквозь себя чудовище принца, но после этого лопнул, хлынула кровь, и глаза Хранителя вновь полезли на лоб от дикой боли, разрывающей его зад. Сколько времени продолжалась эта пытка, он не мог сказать никогда, только мечтал о ее окончании. Но в момент, когда сперма схорра горячей волной ударила внутрь его тела, все тело всколыхнулось и бешено завибрировало. Не понимая, что с ним происходит, Йаарх взглянул вниз и увидел, что у него растет грудь. Женская грудь! Он глянул еще ниже и икнул бы, если б имел такую возможность – разрезанный схоррой член втягивался внутрь его тела, а взамен… Взамен он почувствовал какое-то неудобство между ног, там появилось что-то новое, непривычное для него. Хранитель неожиданно понял, что становится женщиной… Ощущение было странным, волнующим и пугающим одновременно. Он явственно ощутил свою половую щель, клитор и влагалище, которые, едва успев вырасти, тут же вспыхнули огнем нестерпимого желания и это было приятно… Затем что-то как бы переключилось в его голове и он, нет она, окончательно ощутила себя самое. Половое возбуждение продолжало нарастать, но женщина, еще несколько мгновений назад бывшая мужчиной, никак не могла выразить его – тело ей не подчинялось. В ее голове бродили разные интересные мысли, она по-чему-то начала решать внезапно ставшую для нее важной проблему – как называть себя в женском теле? И решила… Пусть, когда она в женском облике, ее зовут женским вариантом имени Хранителя – Йаара. Она не владела собой, но понимала, что еще несколько минут и она попросту сойдет с ума от желания, ее клитор выпятился и напрягся, соски встали торчком, малые половые губы покрылись обильной влагой и раздались в стороны. Схорр, так и не вынувший своего члена из ее напрочь разорванного зада во время всего процесса превращения, прекрасно понял ее состояние. Он улыбнулся и сильными, нежными пальцами начал ласкать, гладить и мять возбужденные донельзя половые губки ее только что выросшего небольшого и нежного цветка. А затем Ну-Ир резким движением вынул член из зада Йаары, развел руками в стороны ее большие губы и осторожно, но сильно начал входить в нее. Женщине показалось, что она сейчас лопнет, в ее влагалище медленно и уверенно вдвигалось нечто столь огромное, что глаза ее полезли на лоб. Но как же это было приятно! Ей очень хотелось застонать, податься навстречу мужчине всем телом и как же она жалела, что не может этого сделать. Но когда член схорра вошел в нее до конца, небольшое, только что выросшее, влагалище женщины таки не вынесло этого вторжения, и перепонка между ним и анусом с гнусным, хлюпающим звуком лопнула, щедро окрасив кровью плиты пола.

Йаара завопила бы от боли, смешанной с невероятным наслаждением, если бы только могла это сделать, если бы только ее тело хоть немного подчинялось ей. Член схорра с возрастающей скоростью и силой бился об ее матку, и женщина плыла в океане извращенного, болезненного удовольствия, почти ничего не видя перед собой и желая, чтобы это никогда не заканчивалось. Да, теперь она понимала, почему говорят, что женщины от секса получаю много больше удовольствия, чем мужчины. Это действительно было так, и Йаара не хотела больше ничего, плывя в каких чувственных волнах страсти и с нетерпением ожидая того момента, когда горячая струя спермы ударит в ее глубины. Лишь резкая, неожиданная боль вернула ее к реальности. Над ней склонилась Лли-Яр и медленно, облизывая свои узкие губы длинным языком и что-то напевая себе под нос, явно получая от этого огромное удовольствие, отрезала ей левую грудь. Дикая боль, полное бессилие и невероятное, нечеловеческое наслаждение создали столь странный коктейль, что тело Йаары начало содрогаться в волнах следующих один за другим оргазмов. Она даже не видела, как схорра отрезала ей левую грудь, положила ее рядом с левым ухом и принялась за правую. Йаара только вдруг ощутила ударившую прямо в ее матку струю спермы, и мужчина тут же вырвал свой член из нее, оросив последними каплями ее напрягшийся живот. Самый сильный из всех предшествующих этому оргазмов охватил ее, погрузив в водоворот огненных сполохов, будто бы прямо в ее голове взрывались фейерверки. Женщина не видела и не ощущала, что схоррская принцесса отрезала ее вторую грудь и также положила ее на пол. Ну-Ир отошел в сторону, и его место тут же заняла сестра, продолжающая сжимать в правой ладони окровавленный кинжал, и дала команду жрицам, держащим ноги Йаары, чтобы те развели их пошире. Они постарались от души и растянули ноги женщины так, что затрещали суставы. Лли-Яр подняла кинжал, резким движением вонзила его во влагалище Йаары и тут же начала резать. Боль, пронзившая тело Хранительницы была столь сильна, что сознание ее помутилось, но одновременно, почему-то, доставляла ей столь огромное наслаждение, что оргазмы, болезненные и извращенные, вновь последовали один за другим. Что именно творила с ней схорра и сколько времени она это делала, Йаара никогда не смогла бы сказать, но в момент, когда принцесса вырвала из ее тела вырезанный половой орган и торжествующе подняла его над головой, в глазах женщины окончательно помутилось, и она потеряла сознание.

Когда Йаарх открыл глаза, то понял, что снова стал мужчиной. Но тело его все так же ему не подчинялось, двигались только глаза. Он скосил взгляд влево и увидел там неизвестно откуда взявшийся табурет, на котором стояло большое треугольное черное блюдо. На нем лежали какие-то окровавленные комки плоти. Присмотревшись, Хранитель понял, что это отрезанные у него, когда он был женщиной, груди и половая щель. «Странно-то как… – мелькнула отстраненная мысль. – Мне отрезали сиськи и п…у, а я даже боли не чувствую… Интересно…» Ему почему-то хотелось гнусно хихикать, и он жалел, что не имел такой возможности. В этот момент к нему склонилась ласково улыбающаяся Лли-Яр, все еще сжимавшая в одной руке окровавленный кинжал, обхватила второй его член вместе с яйцами и принялась неспешно отрезать их. То ли он привык к боли, то ли еще что, но Хранитель даже с интересом наблюдал за тем, как его половой орган медленно отделяется от тела. Боль, конечно же, была, но он обращал на нее очень мало внимания, как на что-то постороннее, но не очень ему мешающее. С тем же непосредственным интересом, ничему уже не удивляясь, он смотрел, как схорра положила отрезанное на блюдо. Принцесса утерла рукой потный лоб, оставив на нем кровавые потеки, затем устало подошла к брату и не спеша отрезала его гигантский член. Также вместе с яйцами. Ну-Ир во время всей этой операции загадочно улыбался, с легкой насмешкой смотря на лежащего напротив Йаарха. Член брата Лли-Яр тоже положила на блюдо. «Зачем бы это? – спросил сам себя Хранитель. – Что она собирается со всем этим делать? Уж не есть ли? Только бы меня не заставила это делать, с меня и хралов хватит под завязку…» Схорра, тем временем, легла на пол, подняла и широко расставила свои великолепные ноги. К ней тут же подошла другая жрица, подобрала брошенный кинжал и спокойно, ни на кого не глядя, отрезала ей верхнюю пару грудей, положив их туда же, где лежало все остальное. Потом она подошла к широко расставленным ногам Лли-Яр, присела и принялась вырезать огромную половую щель своей принцессы, которая тихонько посмеивалась при этом. При таких размерах операция заняла немало времени и жрица вся покрылась потом, прежде чем сумела положить ее половой орган на блюдо. Схорра, продолжая посмеиваться, отстранила ее, быстро встала на ноги, подошла к лежащему, спокойно наблюдающему за всем происшедшим Йаарху, и присела на корточки над его лицом. Присела так, чтобы кровь из раны капала ему прямо во все еще широко распахнутый рот. Он с немалым интересом наблюдал, как огромная, кровоточащая рана между ног молодой женщины затягивается прямо на глазах. Вот уже наметились большие половые губы, бугорок клитора и первый намек на малые. Через каких-то несколько минут половая щель Лли-Яр уже вновь во всей своей красе смотрела на него. Йаарху хотелось улыбнуться, ведь он так любил это потрясающее зрелище – половую щелочку молодой женщины над своим лицом. Хотя нависающие над ним чудовище назвать щелочкой было бы весьма затруднительно. Он увидел, что половые губы ее слегка напряглись, дернулись, и на его лицо хлынула струя мочи. «Опять…», – мелькнула досадливая мысль, но выбора у него не было. Хоть и нехотя, Йаарх пил, ощущая, как жидкость стекает по его лицу, затекая в глаза, отчего те немного пощипывало. А принцесса, не прекращая мочиться, нараспев произносила какое-то длинное заклинание. Когда же она закончила, Хранитель вдруг почувствовал, что его тело вновь подчиняется ему, и зашелся в диком кашле, выливая из своих легких заполнившую их жидкость. Он смутно ощущал, что его подняли вниз головой и начали дружно встряхивать, помогая прокашляться. Когда же Йаарх наконец задышал самостоятельно, схорры перевернули его, поставили на пол и Лли-Яр нежно обтерла его лицо поданным из темноты полотенцем.

– Ну и ну… – прохрипел он. – Многого я ожидал, но такого…

– Я ведь тебе говорила, Владыка Йаарх, – иронично улыбнулась схорра, – что у ритуалов Тьмы свои законы и правила.

– Это все? – хрипло спросил Хранитель.

– Увы, нет… – опустила глаза принцесса. – Осталось еще одно и, боюсь, самое для тебя трудное…

– Что же?

– Увидишь, – спокойно сказала схорра, подходя совсем близко.

Йаарх не выдержал и обнял ее, схватившись ладонями за ее мускулистые ягодицы, затем просунул руку между ее ног и принялся теребить половые губы.

– Как же я тебя хочу… – выдохнул он.

– В конце обряда, – улыбнулась ему принцесса и жадно, взасос, поцеловала его.

Когда Йаарх смог отдышаться от этого поцелуя – длинный язык молодой женщины, казалось, побывал у него даже в глотке – он увидел, что схорра уже стоит чуть в сторонке от него, загадочно улыбаясь.

В зале вновь грянул гонг, зажглись десятки светильников и несколько жриц внесли в дверь нечто, напомнившее Хранителю гинекологическое кресло, на котором сидела крепко накрепко привязанная, с широко разведенными в стороны худенькими ножками, человеческая девочка лет пятнадцати-шестнадцати с удивительно большой для ее возраста и комплекции грудью. Большие, чуть ли не в половину лица карие глаза были наполнены слезами, и в них плескался ужас напополам с отчаянием.

– Зачем здесь этот ребенок?! – резко повернулся к принцессе Йаарх.

Она с улыбкой подошла поближе и вложила ему в руку свой залитый кровью кинжал, залитый настолько, что рукоять его стала скользкой.

– Ты должен отрезать девочке грудь и то, что растет между ногами, а затем положить все это на блюдо, – ответила она.

– Я не стану делать этого, – вскрикнул Хранитель, отшвыривая кинжал в угол. – За что мучить несчастное дитя?!

– Йаарх… – тяжело вздохнула схорра. – Я же не прошу тебя замучивать девочку до смерти, хотя это было бы самым лучшим.

– Лучшим?! – с гневом вскрикнул он.

– Да, лучшим! – подтвердила принцесса. – Нам, для завершения обряда, необходимы ее боль, ужас и отчаяние. Не знаю, слышал ли ты такой термин – гаввах.

– Слышал… – мрачно ответил Хранитель. – Но я не…

– Это энергия боли и смерти! – перебила его Лли-Яр. – Но я понимаю твое отношение к насилию над невинными, хотя и не могу принять его. И именно поэтому я не требую от тебя убивать малышку. Но отрезать ей ты обязан.

– Не буду! – набычился Йаарх.

– Да пойми же ты, дубина, – разозлилась, наконец, схорра. – Раз ее не убивают, то все отрезанное отрастет обратно еще до конца обряда. И она почти не будет помнить происшедшего с ней – лишь как отголоски давнего кошмара. Не более!

– О, господи… – прохрипел землянин, пряча голову в ладони. – Но почему я?!

– Да потому, что обряд проводится над тобой! Семье девчонки очень хорошо заплатили, и она сама согласилась на урезание.

– Сама? – недоверчиво спросил Йаарх и подошел к привязанной девушке. – Ты действительно сама согласилась на то, чтобы тебя урезали?

Она медленно подняла на мужчину полный боли взгляд и прошептала:

– А что еще мне оставалось делать?.. Мать опять слегла, отец со старшим братом в очередной запой ударились, а как вы думаете, легко, когда к тебе походит пятилетний братишка и просит немножко хлеба? А мне нечего ему дать, понимаете, нечего! Все, что можно было еще продать, эти скоты в кабак утащили… Я уже по всем публичным домам бегала, по всем Домам Удовольствий, надеялась простой проституткой устроиться. Куда там… Там такие требования… А урезание всегда пожалуйста…

– Мы ее у самых ворот Дома Удовольствий перехватили, – вставила Лли-Яр. – Шла с такой решительной миной на личике, что все сразу же стало ясно – куда и зачем идет.

– Спасибо вам, госпожа! – уставилась на нее девушка. – Спасибо за все!

– А за что ей тебя благодарить? – удивленно повернулся к схорре Йаарх.

– Да мы же девочке раз в сто больше, чем в Доме Удовольствий, заплатили, – криво ухмыльнулась она. – Купили дом для семьи и открыли счет в солидном банке, счет, которого хватит, чтобы их семья не голодала лет сорок.

– Так у них же в семье алкоголики, – недоверчиво хмыкнул Йаарх. – Пропьют…

– А счетом имеют право пользоваться только она и мать, а отнюдь не мужчины, – улыбнулась Лли-Яр. – Ведь девочка идет на жертву добровольно, и я не хочу, чтобы ее боль оказалась напрасной.

– Спасибо вам, госпожа… – еще раз прошептала несчастная малышка.

– Сколько тебе лет, девочка? – с горечью спросил ее Хранитель.

– Шестнадцать… Я уже совершеннолетняя, господин, я имею право! Пожалуйста, не отбирайте у детей куска хлеба и дом. Умоляю вас… Пусть им будет хорошо, в чем дети-то виноваты? А я… Да забери меня Серый Убийца!

– Вот именно, – горько улыбнулся Йаарх.

– Что? – с недоумением спросила его девушка.

– Я и есть Серый Убийца. И сегодня днем ваш король стал моим вассалом.

– Неправда, – взглянула на него своими огромными глазами малышка. – Он был… страшный… А вы – добрый. Вы – не он!

Хранитель только грустно улыбнулся ей в ответ. Девочка почему-то вызывала у него столь щемящую нежность, что сердце замирало. И он должен причинить ей такую страшную боль? Нет… Если только правда то, что она ничего не запомнит… Но он-то помнить об этом будет… Йаарх сжал кулаки и замычал от отчаяния, прекрасно понимая, что прерывать обряд Тьмы на середине смертельно опасно и для него, и для окружающих. Ведь если она, неудовлетворенная, вырвется на свободу и начнет крушить все вокруг… Жертв будет куда больше. Из глаз его потекли слезы, но он, не обращая на это внимания, повернулся к Лли-Яр и сказал ей:

– Я сделаю это, схорра… Но только с одним условием – ты дашь мне Слово, что у нее все вырастет обратно, и она почти ничего не запомнит.

– Я даю тебе Слово, Владыка Йаарх! – твердо ответила Лли-Яр. – Даже не одно. Я даю тебе в этом Слово схоррской принцессы и Слово Верховной Жрицы Черного Пламени!

– Ну что ж… – скрипнул зубами Хранитель и повернулся к девушке. – Сразу нужно резать, или я могу попытаться сперва доставить девочке удовольствие и хоть немного расслабить ее?

– Это было бы неплохо, – кивнула головой принцесса. – Но я сомневаюсь, что тебе это удастся. Посмотри сам, девочка в ужасе, у нее напряжена каждая мышца. Естественно, что было бы намного лучше, если бы она перед урезанием была сексуально возбуждена, для нее бы тогда все прошло значительно легче.

– Я попытаюсь… – хмуро ответил Йаарх и подошел к привязанной.

Он нежно погладил малышку по голове и прошептал ей:

– Не бойся меня, маленькая…

– Я не вас боюсь, господин, – вскинула на него глаза девочка. – Я боли боюсь… Я ведь видела урезание, слышала, как девочки кричали…

И из глаз ее хлынули слезы.

– Как тебя зовут, маленькая? – спросил мужчина, сам едва сдерживаясь, чтобы не заплакать и не напугать этим ее еще сильнее.

– Исана, господин…

– Исана, девочка, прости меня, если сможешь, но я должен причинить тебе эту боль… – почти прошептал Йаарх. – Неудовлетворенная Тьма может вырваться наружу, а тогда…

– Я понимаю… – столь же тихо ответила она, но глаза ее вновь залились слезами.

– Я хочу попробовать, маленькая моя, сперва сделать тебе приятно…

Сказав это, Йаарх опустился на колени перед прекрасным лоном юной девушки. Он нежно гладил и массировал ее живот, грудь, ножки и ягодицы, целовал внутреннюю часть бедер, не приближаясь пока к цветку любви. В глазах Исаны появилось изумление, но она все еще была напряжена, как струна. Но умелые и ласковые мужские руки неспешно делали свое дело, массируя каждый напряженный мускул, поглаживая каждый участок нежной кожи, и девушка постепенно, очень медленно начала расслабляться. Хранитель не спешил, он уже видел, что его усилия дали результат – мертвенная бледность покинула ее лицо, щечки порозовели, губки приоткрылись. Ее уже не сводило от страха судорогами, и Йаарх начал целовать ее грудь. Наконец, через незнамо сколько времени, он добился своей цели – маленькие соски Исаны встали торчком, дыхание участилось, на лепестках цветка любви появились первые капли сока. Девушка прикрыла глаза, их которых исчез страх, и тихонько застонала. Лли-Яр, пристально, но молча наблюдавшая за усилиями Хранителя, одобрительно кивнула головой – он действовал очень профессионально. А сам Йаарх, продолжая целовать тело Исаны, опускался все ниже и ниже, пока его губы не оказались в опасной близости от совсем уже открывшегося небольшого розового бутона. Она вновь приоткрыла глаза, увидела голову мужчины между своих ног и вдруг резко задергалась, поняв, что он хочет сделать.

– Нет, нет, господин! Не делайте этого! Ведь вам тогда тоже отрежут!.. Вам-то за что? Не надо…

– Уже и не один раз… – тихонько засмеялся Хранитель и указал рукой на блюдо. – Но все отрезанное выросло обратно, как видишь.

Исана бросила взгляд на блюдо и тихонько вскрикнула, поняв, что лежит на нем. Затем опустила взгляд вниз, на член Йаарха и наконец-то, кажется, поверила ему, так как почти незаметно улыбнулась чему-то своему, закрыла глаза и откинулась на кресле, окончательно расслабившись. Ее нежная, прелестная щелочка раскрылась перед лицом Хранителя, как бы приглашая его делать с ней все, что он только пожелает. Он улыбнулся и ласково поцеловал покрытые влагой небольшие губки, раздвинул их языком и начал нежно, с любовью, ласкать девушку. Она выгнулась и застонала от еле сдерживаемой стеснительностью страсти. Но через несколько минут Исана уже не помнила о стеснительности и поучениях матери, о том, что на нее смотрят много людей, и полностью отдалась волнам наслаждения, в которые погрузил ее этот странный господин.

Лли-Яр с удовольствием и интересом следила за ними – Йаарху все же удалось расслабить девочку, и это было очень даже хорошо. Главное, чтобы она оставалась девственницей, что было крайне важным. Сама схорра чувствовала все усиливающееся возбуждение, Владыка нравился ей все больше и больше. Лли-Яр только немного беспокоилась, чтобы его слишком уж чувствительная совесть не помешала ему выполнить свой долг. Но надеялась на лучшее. Ибо если ритуал прервется…

А привязанная к креслу девушка уже содрогалась в судорогах оргазма. Она, не стесняясь, плакала в голос и умоляла его продолжать. И Йаарх продолжал ласки, продолжал до тех пор, пока, после пятого раза, девушка, наконец, не затихла. Его язык чуть ли не отваливался, но он был очень рад, что сумел таки доставить малышке хоть немного радости перед предстоящим ей кошмаром. С сожалением оторвавшись от прекрасного цветка, он продолжил руками легонько поглаживать девушку, успокаивая ее. Она некоторое время слабо постанывала, затем распахнула свои огромные глаза, в которых застыли бесконечное удивление и благодарность.

– Спасибо… Спасибо… Спасибо вам… – шептала она. – Я и представить себе не могла, что может быть так хорошо… Спасибо…

– Да за что маленькая? – спросил Хранитель, целуя ее в коленку. – Мне же было не менее приятно, чем тебе.

– Правда? – еще шире распахнулись карие глаза. – Я так рада… – Конечно, правда, Исаночка, хорошая моя… – с дрожью в голосе сказал ей Йаарх. – Но сейчас я должен сделать тебе больно, очень больно… Прости меня…

– Я прощаю… – задрожав, ответила девушка. – Я ведь знала, на что иду… Вы режьте, господин мой, не бойтесь, я выдержу, я сильная. И спасибо вам еще раз… Я теперь почти не боюсь…

Девочка лгала, чтобы успокоить его… «Бедная малышка… – с горечью подумал Хранитель. – Ну почему в этом мире все так несправедливо, ну почему именно этому прелестному существу я должен причинить такую боль?..»

– Меня зовут Йаарх, маленькая, – с трудом сказал он, подбирая с пола кинжал. – Ты… это… кричи… не сдерживайся… Хорошо?

– Хорошо, господин Йаарх, – кивнула девушка, закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

Хранитель подошел к ней, левой рукой погладил нежную грудку, которую сейчас должен был отрезать и, тяжело вздохнув, подвел под нее лезвие кинжала.

– А мож-ж-н-но сп-пер-в-ва… – услыхал он ее всхлипывающий голос, – эт-ту… – и девушка употребила смешное детское слово. – Письку…

– Хорошо, Исаночка, – грустно кивнул ей Йаарх. – Как ты скажешь…

В этот момент к нему подошла Лли-Яр и положила руку ему на плечо.

– Йаарх, – прошептала она. – Нужно будет резать очень глубоко. Я понимаю, как это тебе тяжело, но прошу – не спеши. Жаль, если от желания как можно меньше мучить девочку, ты все испортишь, и ее жертва окажется напрасной.

Он лишь молча передернул губами и кивнул в ответ. Затем вновь опустился на колени перед распахнутыми ногами Исаны, но на этот раз, увы, не для ласки. Он сцепил зубы, набираясь решимости, а затем осторожно раздвинул половые губки девушки и приставил кончик кинжала к открывшемуся нежному розовому отверстию. На секунду остановился, вздохнул, передернул губами и решительно, но не спеша, ввел до упора широкое длинное лезвие в девственное влагалище. Глаза несчастной малышки вытаращились, она забилась в путах и закричала. Этот дикий визг боли потом много ночей преследовал его в кошмарах, он отозвался в душе Йаарха такой болью, что из глаз его хлынули слезы. Но, понимая, что останавливаться нельзя, он делал то, что было необходимо. От ее захлебывающегося, прерывистого крика сводило все тело и морозом осыпало душу, но он упорно продолжал резать, резать и резать… Краем глаза Хранитель увидел, что языки Черного Пламени в светильнике так и вытянулись в сторону замучиваемой девочки, жадно впитывая ее боль и ужас. Казалось, этот кошмар будет продолжаться вечно. А самым страшным было то, что в каком-то потаенном уголке души ему нравилось то, что он делал. Когда Йаарх понял это, нестерпимый стыд ожег его, он проклял себя последними словами, но это помогло – все равно, где-то там, далеко внутри себя он хотел мучить эту несчастную малышку все сильнее и сильнее. «Да что же я за чудовище?!» – заскрипел он зубами и попытался смахнуть тыльной стороной ладони выступившие слезы стыда. Но нужно было принимать себя таким, каким он являлся и Йаарх горько улыбнулся – только что он узнал о себе много нового и весьма малоприятного. Но, наконец, гнусное дело было завершено, и он, содрогаясь от отвращения к себе и удовольствия одновременно, вытащил из тела несчастной девушки окровавленный кусок плоти, уже мало напоминающий прекрасный цветок любви, который он так недавно ласкал. Затем положил вырезанное на блюдо и произнес ритуальные слова посвящения Тьме. После этого Йаарх вновь подошел к привязанной Исане, у которой уже не было сил кричать, и она лишь тихонько повизгивала, как щенок, которому отдавили хвостик, и, как мог быстрее, не желая более мучить девочку, срезал обе ее пышных, нежных грудки. И только после этого Исана наконец-то потеряла сознание… Хранитель швырнул окровавленный кинжал на пол, взял отрезанные груди и положил их туда же, где лежало все остальное. Некоторое время постоял, тяжело и хрипло дыша, затем тяжело подошел к Лли-Яр и коротко бросил ей:

– Все!

Она подошла к блюду, посмотрела и удовлетворенно кивнула головой.

– Хорошо, Йаарх! Очень хорошо для первого раза. Ты дорезал почти до матки…

От такой похвалы Хранителя чуть не скрутило, но он сдержал себя и лишь отрывисто спросил у схорры:

– Ты давала Слово, что у малышки все вырастет обратно. Когда?

– Чуть позже, – твердо ответила Лли-Яр, но все же подошла к девушке и полила ее раны уже знакомой Йаарху черной жидкостью, от которой кровь тут же перестала течь.

Хранителя вообще удивляло, что при урезании у девушки вытекло совсем немного крови, но тут, наверное, действовало какое-то неизвестное ему заклинание. Краем глаза он заметил, что принцесса подняла руку, и пение в зале усилилось, вновь став прерывистым, падая вниз и вздымаясь вверх. К Лли-Яр подошли еще трое жриц. Двое из них несли большую чашу с какой-то темной жидкостью, в руках третьей была небольшая резная шкатулка, которую она подала принцессе. Та открыла шкатулку, зачерпнула из нее какого-то коричневого порошка и щедро осыпала им лежащие на блюде отрезанные половые органы. Затем хриплым голосом, с придыханием, начала читать какое-то жутковатое заклинание, и Хранитель почувствовал как сдвинулся с места и затрепетал Предел. А с лежащим на блюде происходили странные вещи – все окровавленные куски плоти окутала коричневатая дымка, какая-то сила стянула их вместе, и вдруг полыхнула яркая вспышка. Когда зрение вернулось к трущему глаза Йаарху, он увидел на блюде вместо того, что было там раньше, небольшой, прямоугольный, пористый брусок коричнево-серого цвета.

И в этот момент со светильника, где пылало Черное Пламя, вдруг сорвался длинный жгут и ударил в тело лежащей без сознания искалеченной девушки. На мгновение ее окутала тьма, а когда она рассосалась, Йаарх с удовлетворением увидел, что Лли-Яр выполнила свое слово – отрезанные части тела на глазах отрастали. Он повернулся и схорре и от всей души поблагодарил ее, но та только отмахнулась от него, занятая своим делом. Чтобы не мешать ей, Хранитель отошел в сторонку, продолжая с интересом наблюдать за действиями жриц.

Лли-Яр взяла получившийся брусок с блюда и опустила его в чашу, которую держали перед ней двое жриц, продолжая беспрерывно произносить почти непроизносимые для человеческого горла слова, от каждого из которых дергался Предел, который Йаарх теперь ощущал постоянно. Жидкость в чаше забурлила, и над ней вспыхнуло бледное зеленое пламя. Напряжение в зале достигло высшей точки, и в этот момент из чаши рванулись вверх линии разноцветных разрядов, как сетью охвативших каждого из находившихся в нем. Несколько минут бушевала эта бесшумная энергетическая буря, от которой сердце Йаарха прыгало, как сумасшедшее. А когда она стихла, то он увидел в чаше совсем немного синеватой тягучей жидкости, которую жрицы тут же разлили в три бокала, поданные им из темноты. Лли-Яр сунула один из них в руки Хранителя с приказом:

– Как можно быстрее выпей это!

И залпом проглотила свой. Йаарх пожал плечами и с трудом выпил очень вязкую, горькую, как хинин, жидкость. Но тут же почувствовал, что его сейчас вырвет. Одна из жриц, внимательно наблюдавшая за ним, поняла его состояние, подбежала, подсечкой повалила его на колена и прижала его голову к своей половой щели. Оттуда тут же хлынула струя почти безвкусной мочи, и Йаарх принялся пить ее, унимая тошноту. Он выпил все, что она излила до последней капли, искренне жалея, что жидкости так мало. И лишь после этого тошнота отошла, да и то не совсем и он принялся икать и икал, пока кто-то не постучал ему по спине.

– Быстро войди в меня, Йаарх! – донесся до него голос Лли-Яр. – Быстрее, пока не закончилось действие эликсира!

«Эликсира?» – переспросил он сам себя и вдруг понял, что чувствует себя очень странно – все тело вибрировало и, казалось, потекло, будто поверхность его стала жидкой. Йаарх встряхнулся, стал на ноги и повернулся назад, откуда донесся до него голос принцессы, и увидел прямо перед собой ее пышный зад. Схорра стояла на четвереньках и жадно сосала член своего брата. Хранитель тихонько хмыкнул при виде этой забавной картины, подошел к молодой женщине, опустился на колени и ввел свой торчащий, как палка, член в ее огромное влагалище. Ну-Ир протянул ему руки, он взял их в свои и начал качать тазом. Ему вдруг показалось, что их тела действительно слились воедино, он почувствовал все, что ощущали двое других. Волны жара и холода поочередно начали прорываться сквозь его тело, он перестал что-либо видеть, и лишь прерывистое пение схоррских жриц доносилось до его ушей. Йаарху казалось, что его тело плывет и изменяет очертания, но было ли это так, он сказать не мог.

Лишь только что очнувшаяся Исана видела, что происходило с ним. Девушка уже поняла, что у нее все на месте и никак не могла понять, то ли уже была страшная боль, то ли ей приснился кошмар, то ли ей только еще предстоит урезание. Она вдруг увидела на обоих своих плечах одинаковые узоры в виде абсолютно черных язычков пламени и удивленно приподняла брови, пытаясь вспомнить, когда же это ей нанесли татуировку, что она ничего и заметить не успела. Тут Исана вновь перевела взгляд на Хранителя с двумя схоррами и пораженно вскрикнула – их тела шли серым туманом и изменялись на глазах. И через несколько минут на полу перед потрясенной до полуобморока девушкой уже с тихим шелестом свивались и развивались в кольца три огромные черные с серебристыми разводами змеи…

Йаарх открыл глаза от звука льющейся воды. Он лежал в длинном корыте с невысокими бортами, и жрицы поливали его теплой водой из кувшина. Чьи-то руки ласково и тщательно мыли его, и это было так приятно, что не хотелось шевелиться, пусть бы это блаженное состояние длилось вечно. Но в этот момент он прислушался к себе и немного испугался – он ощущал и знал каждую свою клетку, каждый нерв, каждый орган. А самом главным было то, что он знал, как управлять их ростом, как изменять себя, как менять пол, как отращивать себе несуществующие органы, как залечивать себе почти мгновенно любую рану и понимал, что стал отныне практически бессмертным. Информация о собственном теле заполняла его голову, и он не мог понять откуда все это взялось. Но потом вспомнил – ритуал Тьмы, пройденный им… Он понял, что сможет преобразовывать себя в ту форму, в которую захочет, даже если она будет абсолютно нечеловеческой. Решив испытать новые возможности, Йаарх поднял руку и, не обращая внимания на моющих его схорров, вырастил вместо всех пяти пальцев пять змей. Змеиные головы яростно шипели и пытались вцепиться во все, до чего только могли дотянуться. Жрицы со смехом уворачивались от них и одна из голов вдруг развернулась, злобно вцепившись в нос самого Хранителя. От неожиданности он подпрыгнул и рухнул обратно в корыто, подняв тучу брызг. После чего поспешно возвратил пальцам нормальную форму. Залечив укус на носу, он поднял взгляд и наткнулся на сияющую улыбку Лли-Яр. Йаарх озорно подмигнул ей и вырастил из своего лба отросток, на конце которого была улыбающаяся половая щель, точь-в-точь напоминающая собственную щель схорры, какой он ее помнил. Принцесса звонко расхохоталась, засмеялась также и стоявшая рядом с ней прелестная, одетая в очень красивое темно-серое, с серебряным шитьем, платье юная белокурая девушка. Смеялись также и жрицы, моющие его. Присмотревшись к блондинке, Хранитель вдруг понял, что это Исана и обрадовался – малышка выглядела веселой и жизнерадостной, ничуть не испуганной и не шокированной.

– Я вижу, Владыка Йаарх, что ты уже начинаешь осваиваться со своими новыми способностями? – сквозь смех пролепетала Лли-Яр.

Хранитель засмеялся сам, убрал отросток и встал на ноги, выходя из корыта. Первым делом он подошел ко все еще смеющейся Исане и, нежно погладив ее по щеке, а затем поцеловав, спросил:

– Как ты, маленькая?

– Мне очень хорошо, господин Йаарх! – улыбнулась ему девушка, потянувшись навстречу поцелую. – Я как будто проспала много дней, настолько свежо себя чувствую…

– А ты помнишь то, что было? – настороженно поинтересовался он.

– Не знаю… – растерянно сказала Исана. – Смутно припоминается какой-то кошмар, как будто бы было очень больно, и я сильно кричала. Но я даже не знаю, не сон ли это?.. Было ли это?..

– Девочка отныне отмечена Великой Тьмой! – послышался торжественный голос схоррской принцессы. – Я не знаю, почему Госпожа Тьма выбрала ее и почему дала ей свои знаки и свою защиту, но она сделала это. Покажи, девочка.

Исана смутилась, робко улыбнулась и спустила платье с плеча. На нем красовалась абсолютно черная татуировка в виде язычка пламени.

– Теперь, – продолжала Лли-Яр, – если ее ранят, или она потеряет какую-либо часть тела, то у нее потерянное также отрастет обратно. Хотя и не столь быстро, как у нас с тобой, примерно за неделю, но все-таки… Может быть, когда-нибудь Тьма потребует от нее службы за это, а может быть и нет. Не знаю…

– Я не побоюсь послужить Великой Госпоже! – вспыхнули глаза девушки. – Она, а не Свет, спасла мою семью от голода. Да, она потребовала за это заплатить, но другие не давали и этого! Спасибо вам, госпожа Лли-Яр, что вы выбрали меня.

– Не за что, милая, – потрепала ее по щеке схорра. – Так было суждено.

Йаарх также еще раз погладил Исану по шелковистым белокурым волосам, и она доверчиво склонила головку ему на плечо. А затем, вдруг, неожиданным порывом, ибо слишком уж много нежности вызывало в нем это прелестное существо, создал еще один медальон, настроил его и вручил девушке со словами:

– Возьми его, надень и помни, что ты можешь идти домой или жить во дворце, сколько пожелаешь. Приходи, когда хочешь, и просто покажи медальон любому стражнику и попроси провести тебя к кому-нибудь с таким же. И тебе окажут любую помощь, какая только тебе потребуется. Приходи, маленькая!

И он, резко отстранившись от девушки, подошел к ожидающей принцессе и нежно поцеловал ее в губы. Схорра с удовольствием ответила.

– Спасибо тебе за все, прекрасная Лли-Яр, – поблагодарил ее Хранитель после длившегося несколько минут поцелуя.

– Их благодари, Владыка Йаарх, – с улыбкой ответила она, показав на пять молчаливых фигур у стены.

Он посмотрел на стоящих, узнал в них тех пять жриц, кто мочился вчера ему в рот, и непроизвольно вздрогнул одновременно от отвращения и от желания повторить. Как же хороши и необычны они были – осиные талии и невероятно широкие, мощные, прекрасной формы бедра.

– Спасибо вам, девочки, – поклонился Йаарх жрицам. – Вы мне помогли. А к тому же… К тому же мне это понравилось.

– Понравилось? – улыбнулась принцесса. – Тогда они твои.

– У меня нет и не может быть рабов! – резко отрезал он.

– Ни одна жрица Черного Пламени никогда не была и не будет ничьей рабыней! – возмутилась Лли-Яр, гневно сверкнув глазами. – Но нет ни одной, которая бы не мечтала о величайшей чести служить лично Владыке. Они твои добровольно!

– Это так, Повелитель! – хором отозвались жрицы. – Мы твои и будем всегда верны тебе, в жизни и в смерти, в победе и в поражении.

Вздохнул, Хранитель вытянул в их сторону руку, и из пальцев вырвались пять дымных, серого цвета молний и пламя окутало тела жриц. Он создал еще пять медальонов и раздал их новым членам своей свиты со словами:

– Я принимаю вас и вашу службу.

Они молча поклонились ему, одевая медальоны, и левая сказала:

– Как только тебе захочется женщину, Владыка, ты только скажи нам. Мы с удовольствием тебе поможем…

– Не я вам должен говорить, а вы мне, когда вам захочется… – ухмыльнулся Йаарх и вдруг в порыве какого-то щенячьего энтузиазма дал неосторожную клятву. – И я клянусь в том, что не откажу ни одной женщине, пожелавшей, чтобы я поласкал ее языком, если она только не стара и не слишком толста.

– Ты поклялся Владыка?! – полезли на лоб глаза Лли-Яр, пораженной этой клятвой. – Это очень неосторожно…

Принцесса, как ни грустно Йаарху было это признавать, была абсолютно права и эта детская, глупая, данная в запале клятва еще много лет портила ему жизнь. А то, что она начала действовать, Хранитель понял сразу же по холодной волне, пронзившей его с головы до пят.

«Идиот! Дебил! – выматерил он сам себя мысленно. – В этом же мире клятва не просто слова… Она принимает силу закона…»

«Во-во, а я тебе что говорил? – язвительным тоном Совмещающий Разности, – твои умственные способности еще не совсем точно определены этими двумя словами. Сто раз говорил ему, что сперва думай, а потом уже языком ляпай! А теперь могу вас, батенька поздравить – вас ждут тысячи половых щелей, покуда и язык не отвалится…»

«Что же делать?.. – растерянно спросил Йаарх»

«А ничего! Клятва дана, и ее придется выполнять, – спокойно ответил ему Меч. – Постарайся только, чтобы о ней знало как можно меньше народа. А то у тебя ни на что, кроме как лизать женщин, времени больше не останется. Какая женщина откажется, чтобы ее ласкал там сам Владыка запретным образом – огромное ведь и моральное, и физическое удовольствие!»

«О, Господи!» – вырвалось у Хранителя.

«А я замолкаю… – хихикнул Меч. – Мне еще нужно массу данных перелопатить и без твоих заморочек. Ты тут развлекайся, а я делом займусь»

И он действительно умолк. Йаарх еще несколько раз безрезультатно позвал его и махнул рукой. Затем повернулся к Лли-Яр с кислой миной.

– Не беспокойся, Йаарх, – ехидненько усмехнулась она. – О твоей клятве никто лишний не узнает.

Хранитель облегченно вздохнул и окинул взглядом зал. Все жрицы куда-то незаметно исчезли, светильников также уже не было, Лишь сама Лли-Яр стояла перед ним, да Исана ожидала чего-то в сторонке.

– До встречи, Владыка, – поклонилась ему схорра. – Отведи только, пожалуйста, девушку к выходу из дворца, а то ведь уже утро. Только на прощание я возьму у тебя небольшой сувенир…

Она облизнула свои узкие губы, подошла к нему вплотную и вдруг резким движением обхватила правой рукой его член вместе с яйцами. От неожиданности Йаарх подпрыгнул. Принцесса хрипловато, возбужденно рассмеялась, уперлась второй рукой в его тело и принялась с нечеловеческой силой выдирать его мужское достоинство. Больно было так, что из глаз мужчины тут же брызнули слезы, но он сумел сдержать себя и не стал хвататься за ее руки, понимая, что это бесполезно – раз уж Лли-Яр решила заполучить этот сувенир, то покоя она ему не даст. Величайшим усилием воли Йаарх сложил руки за спиной и, не выдержав, начал стонать, глаза вытаращились, и он стал пританцовывать на одном месте, стараясь при этом не мешать схорре. Она вновь тихо рассмеялась и принялась ласково целовать его залитое потом лица, не прекращая, между тем, своего дела. Лишь минут через пять ее усилия увенчались, наконец, успехом и с коротким, жутковатым, хлюпающим треском половой орган Йаарха оказался в ее руке. Исана смотрела на это во все глаза, возбуждаясь все сильнее и еще неосознанно желая быть на месте принцессы. Лли-Яр же еще раз поцеловала залитое потом лицо тяжело, с хрипом, дышащего Хранителя, затем поцеловала вырванный с корнем член, который все еще держала в руке, и как тень исчезла в неизвестном направлении.

Йаарх, тяжело дыша, довольно долго отходил от «взятия сувенира». Отрастив оторванное обратно, он покачал головой, тяжело вздохнул, подошел к корыту и смыл кровь со своих ног и паха. Оглянувшись, он увидел на табурете рядом свою одежду и не спеша оделся. Потом подошел к потрясенной Исане, взял ее за руку и вывел из зала, где им обоим пришлось столько пережить.

Глава 16. Дитя смерча

Волны негромко бились о высокие красные гранитные набережные Тукама и, казалось, Седой Старик, океан, чем-то разгневан на этот древний островной город, который, хотя формально и принадлежал Храдуну, фактически уже добрых полторы тысячи лет был вольным городом, платя королю лишь дань. Вдали, сквозь предрассветный туман, виднелись неприступные Цитадели Света и Тьмы, защищавшие город от возможных нашествий с моря. А за ними, на самом побережье, стоял огромный, похожий на ступенчатую пирамиду замок с додекаэдром на вершине – замок Аринар, обиталище Совета Магов города. Находящийся позади цитаделей порт был очень большим, сотни и сотни длинных молов на много метров уходили в море, служа пристанью тысячам кораблей со всего света. Стоящие на берегу склады и пакгаузы также были выстроены из красного камня и напоминали скорее богатые дома, чем обычные портовые сооружения. Тукам только начинал просыпаться, по его улицам пошли первые тележки зеленщиков и молочников, у складов начали появляться первые грузчики, сбивавшиеся в кучки, закуривавшие и травившие анекдоты. Город был очень богат, так как вся торговля и с Харнгиратом, и с Онстерном, и с Морнфидом, и Молаарном, и со всеми странами Мерхарбры шла через него. Кое-какие богатства от этой торговли осаждались и в карманах жителей Тукама, так что даже самые распоследние подметальщик улиц или посудомойка могли позволить себе съесть кусок мяса или выпить кружку доброго вина в близлежащей таверне, а то и зайти в Дом Удовольствий. Горожане благословляли своего короля Орсарра, одного из магов Совета Серой Башни и чуть ли не молились на магистрат города, дававший им жить безбедно, а главное, не обременявший излишними налогами.

Ларна стояла у парапета на набережной и любовалась первыми лучами солнца, скользящими по мачтам кораблей, собравшихся в гигантской гавани. Девушка всегда очень любила встречать рассвет в порту – нигде не было столь красиво, нигде не было столь одухотворенно. Разноцветные рассветные лучи зажигали кончики мачт зовущими куда-то огоньками, вымпелы трепетали под набирающим силу ветром и, казалось, тоже звали куда-то вдаль, за горизонт. Как жаль, что так было здесь только рано утром, пока еще не началась безумная суета погрузки и разгрузки. Взгляд Ларны рассеянно скользил по мачтам кораблей, и она пыталась понять, откуда же пришел каждый. Вон та четырехмачтовая барка, наверное, пришла из Анрира, этот вот барк, судя по очертаниям, из Фофара, а вдали вообще виднелся белоснежный фрегат аллорнов с гордым профилем Древесной Девы на носу. Сколько она читала об этом прекрасном и загадочном народе и как бы мечтала увидеть древесные города Молаарна своими глазами. Да и в Колхрии хотелось бы побывать, столько ведь отец рассказывал ей о Колгарене, этом невероятном городе тысяч мостов. Да и вообще везде, все бы увидеть своими глазами, ведь дома было так знакомо и так скучно. Неведомое всегда влекло девушку, то, что за горизонтом звало ее за собой, и она почти каждый рассвет встречала в порту.

Впрочем, в последние годы у Ларны появилась еще одна причина сбегать из дому пораньше, пока не встала хозяйка. Ведь после того, как несколько лет назад умерла ее мать, бывшая старшая жена богатого купца Тургама Далосейна, он приблизил к себе молодую анририанку, недавно купленную на рынке. А еще через год дал ей свободу, женился на ней и сделал старшей женой. И с тех пор не стало для Ларны жизни в родном доме, мачеха преследовала ее, как только могла, наказывая за мельчайшую провинность. Она много раз пыталась жаловаться отцу, но тот не верил, да и, завороженный молодой женой, почти перестал обращать на дочь внимание. А ведь раньше она была его любимицей… А год назад он вообще умер, оставив почти все любимой жене. После его смерти Ларна вообще старалась являться домой только на ночь и не показываться хозяйке дома на глаза. Как она ожидала своего шестнадцатилетия, ведь кое-что должно было достаться и ей, согласно завещанию отца, но только тогда, когда она станет совершеннолетней, а до того она обязана была слушаться мачеху, даже если бы та решила выдать ее замуж. Девушка мечтательно прищурилась – ведь после дня рождения у нее будет собственный дом и ей больше никогда не придется видеть донельзя опротивевшее лицо мачехи Ниррин. «Э-э-х-х… – вздохнула она, – скорее бы уж проходили эти три месяца…» А тут еще приближались выпускные экзамены в школе, и приходилось зубрить надоевшие до боли совершенно, по ее мнению, бесполезные науки.

Ларна была высокой, стройной, смешливой, черноволосой девушкой с кожей цвета слоновой кости, безупречной формы небольшим носиком. Ее нежные губы, казалось, все время смеялись, показывая белоснежные зубы, черные глаза искрились лукавством. Она редко когда могла долго усидеть на одном месте и постоянно носилась туда-сюда, встряхивая заплетенными в десяток тонких косичек волосами. Красивой формы уши отягощали большие серьги с крупными темно-синими тармиалгами, очень гармонировавшими с ее черными глазами.

– Ларна! – услышала она позади себя раздраженный голос подруги. – Сколько можно тебя ждать? Пошли! На уроки опоздаем.

Девушка улыбнулась и повернулась к Даре, похожей на нее, будто сестра-близнец. Иногда их даже путали и злые языки поговаривали, что без купца Далосейна тут дело не обошлось. Да и действительно, это было странно, ведь все братья и сестры Дары были белобрысы и коренасты, лишь она была тонка, как тростинка и обладала густыми черными прямыми волосами. Но между собой подруги об этом никогда не говорили, хотя и дружили они с самого раннего детства. Отец Дары был простым ремесленником, но весьма и весьма зажиточным, раз сумел оплатить обучение всех пятерых дочерей в столь дорогом заведении, как «Приют Сестер Ветра». Именно там девушки и познакомились, сразу сблизившись, несмотря на разность характеров. Ларна всегда следовала за подругой куда угодно и порой бывала наказана просто за компанию, так как все привыкли к тому, что где Дара, там и Ларна. В школе, где они учились, обучали всему, что считалось необходимым знать девушке из высшего общества – грамоте, истории, рукоделию, домоведению, танцам, изучали даже навигацию на случай, если кто-нибудь унаследует корабль и решит лично заняться морской торговлей. И именно последние уроки хоть как-то заставляли бунтарскую душу Ларны смириться со всей остальной «чушью», как она не раз заявляла подруге. Последнее время их учили, и она покраснела при этом воспоминании, способам доставления удовольствия мужчинам в постели. Эти уроки смущали девушек, хотя они давно уже испытывали буквально нестерпимое желание и чуть ли не каждый день ласкали друг друга руками везде, в том числе и в самых интимных местах. Но ведь одно дело поласкать подругу и пошептаться с ней о красивых мальчиках, а совсем другое слушать циничные рассказы доньи Раны. Ларне очень не хотелось в школу, но идти было нужно – не хватало еще, чтобы из «Приюта» пожаловались мачехе на ее отсутствие. Тогда точно на заднице мясо от костей отстанет. Девушка только вздохнула.

– Ну, Ларна! Ну, пошли же! – в голосе Дары слышалось нетерпение, она постукивала носком левого ботинка. – Идем, а то нам донья Санра так всыплет, что опять неделю сидеть не сможем!

– Уже иду, – ответила девушка, отрываясь от парапета, и подруги быстро пошли между пакгаузами. Они с интересом рассматривали идущих навстречу нарядных людей – вечером начинался праздник Дня Кораблей, и горожане уже заранее надевали свои лучшие костюмы и платья. Ларна привычно не обращала внимания на знакомые с детства высокие строгие стрельчатые дома родного города, они уже давно набили ей оскомину, и ей хотелось чего-то иного. Встречая особенно красиво одетую женщину, Ларна только вздыхала, смотря на свое темно-серое до пят платье, страшно уродовавшее ее. Как же она ненавидела и это платье, и вообще подобный покрой, но в «Приюте» требовали носить только такие, и девушке не осталось ничего другого, кроме как тяжело вздыхать. Как хорошо, что еще месяц и экзамены, закончится, наконец, эта бессмысленная тягомотина, переливание из пустого в порожнее. Хоть бы только мачеха не вздумала сразу по окончании школы, не дожидаясь ее совершеннолетия, выдать ее замуж. С нее ведь станется… А пока шестнадцати нет – слушайся и не пикни. У Ниррин хватит подлости отдать ее какому-то тухлому старикану десятой или двенадцатой женой. И что тогда делать? Но думать о плохом не хотелось, утро было прекрасным, воздух свежим, свет голубого солнца окрашивал Тукам в странные и нежные цвета. Ларна встряхнулась, как пес после купания, и отбросила от себя дурные мысли. Только тут она заметила, что Дара остановилась у дверей какого-то заведения и с интересом рассматривает вывеску. Глянув сама, Ларна отчаянно покраснела – они стояли у порога одного из Домов Удовольствий, и на них уже начали оборачиваться люди, не понимая, что делают столь юные девушки в школьной форме у дверей подобного учреждения.

– Пойдем отсюда, – дернула Ларна подругу за рукав, но та отмахнулась.

– Давай зайдем, а… – вдруг повернулась к ней Дара, живые темно-синие глаза ее взблескивали искорками отчаянности и желания. – Мне отец вчера пятьдесят даралов дал, как раз на двоих хватит…

Ларна внутренне застонала – ей прекрасно был знаком этот взгляд подруги, он означал, что та задумала какую-то пакость, и теперь не остановится ни перед чем, чтобы воплотить ее в жизнь. Она, вздрогнув, вспомнила, как их однажды в туалете, когда она ласкала Дару там рукой, застала донья Линда и приказала дать каждой по пятидесяти розог, да не по заднице, а по тому самому месту. Пару месяцев после того девушкам было не до ласк, они и ходить-то еле могли. И теперь она понимала, что если их тут увидят и донесут в школу, то пятьюдесятью розгами по причинному месту они не отделаются. Хотя Ларне и самой уже очень давно хотелось попробовать как это, когда тебя там ласкают языком, девушка боялась и никогда бы не осмелилась до окончания школы зайти в Дом Удовольствий. Да, она давно постановила для себя, что первым делом после получения наследства она пройдется по лучшим и самым известным Домам Удовольствий города, но не сейчас же делать это? Но поди докажи это Даре, когда той вожжа под хвост заехала…

– А вдруг увидят?.. – попыталась девушка все же остановить явно обезумевшую подругу. – Пошли лучше отсюда, сама же говорила, что нам спешить нужно.

– А это я так, – засмеялась Дара, – чтобы тебя от пустых мечтаний оторвать. Я ведь еще вчера, как только отец деньги дал, запланировала сюда зайти. А знаешь, почему именно сюда?

– Не…

– Мне рассказывали, что в этом Доме есть одна урезанная аллорна, у нее очень длинный и гибкий язычок, и она так лижет, что можно чокнуться…

Ларна дернулась, почувствовав, как от таких разговоров у нее стало мокро между ногами, плюнула и махнула на все рукой. Будь, что будет, нельзя же всю жизнь всего бояться! Подруги заговорщицки улыбнулись друг другу и решительно открыли неширокую скрипучую дверь.

– Чего пожелают милые девушки? – поклонилась им сидящая за стойкой толстая, со вкусом одетая женщина, очевидно хозяйка Дома Удовольствий.

– Аллорна свободна? – решительно выступила вперед Дара, хотя ее всю и трясло от волнения.

– Свободна, – кивнула хозяйка. – Но уверенны ли вы, девочки, что хотите именно этого? Может вам уже пора лишиться невинности? У меня есть умелые юноши с удивительно толстыми и длинными членами… И стоит это значительно дешевле.

«Как она узнала?! – чуть ли не зашипела про себя от злости Ларна. – Да что у меня, печать девственности на лбу выбита, что ли?» Судя по раздосадованному виду, Дара чувствовала то же самое. Она отчаянно покраснела и раздраженно прошипела:

– Нет! Мы хотим аллорну!

– Ваше дело, – развела руками хозяйка. – Но учтите, она стоит чрезвычайно дорого, по двадцать пять монет с каждой.

Дара еще раз раздраженно фыркнула, достала из бокового кармашка мешочек с золотом и швырнула его хозяйке. Та ловко поймала его, пересчитала деньги, удовлетворенно кивнула и сказала:

– Хорошо, девочки. Подождите в синей комнате, что в конце коридора, аллорна сейчас придет. Каждая из вас имеет право три раза кончить и один раз помочиться ей в рот. Если захочется чего другого, придется оплатить дополнительно.

Дара молча кивнула ей, схватила за руку донельзя смущенную такой откровенностью Ларну и потянула за собой вглубь Дома. Найдя оббитую мягкой кожей дверь с синим треугольничком на ней, подруги вошли. Комната, представшая их взглядам, была на удивление уютна. Два высоких мягких кресла со специальными мягкими же подлокотниками, на которые очень удобно было укладывать ноги, казалось, так и звали в свои объятия. Они стояли по двум сторонам от низкого столика, на котором было несколько бутылок с разными винами и коньяками. Девушки переглянулись и, нервно хихикая, налили себе по бокалу вина. Им было и стыдно, и интересно, а уж не по себе каждой было так, что они поочередно ежились. Ларна вздохнула – сама бы она никогда не решилась сюда зайти, предпочитая удовлетворяться сама или с помощью рук подруги. Дара всегда была решительнее ее и руководила всеми их шалостями и забавами, часто втягивая Ларну в какую-нибудь переделку без ее на то желания. Но девушка уже привыкла следовать за отчаянной подругой, куда бы та не вела.

Дверь скрипнула и отворилась. В комнату, опустив свои огромные, нечеловеческие глаза, вошла аллорна. Несмотря на то, что она была урезана, двигалась она со всей присущей этому народу грациозностью. Ларна с непосредственным интересом уставилась на нее – ведь белые фрегаты из Молаарна очень редко приходили к ним в Тукам, да и сами аллорны очень редко сходили на берег. Взять хотя бы виденный ею утром корабль – ведь третий день он уже в порту, а на берегу побывали только капитан с помощником, предпочитая принимать местных купцов у себя. Поэтому было крайне любопытно увидеть вблизи живую бессмертную. Серебряные волосы аллорны были коротки, доставая лишь до плеч, огромные, светло-серые глаза были наполнены неизбывной печалью, в уголках их дрожали слезы, остроконечные ушки слегка подергивались. Она с тревогой оглядела комнату, увидела в ней только двух молодых девушек и с видимым облегчением вздохнула. Затем низко поклонилась им и своим серебристым, переливчатым голосом сказала:

– Я к услугам леди… Мое имя – Альниэль.

– У нас совсем мало времени, – возбужденно сказала ей нервничающая Дара, уже задравшая подол платья и спускающая панталоны. – Давай начнем, только я сперва пописать хочу.

– Мой рот в полном распоряжении госпожи, – грустно ответила аллорна.

Дара отбросила панталончики в сторону и, беспрестанно облизывая полные губы и вся трясясь от волнения в предвкушении запретного удовольствия, уселась в кресло, закинув ноги на подлокотники. Аллорна взяла лежащую в сторонке небольшую подушечку, положила ее на пол перед креслом, в котором сидела девушка, опустилась на колени и начала нежно и ласково гладить и целовать внутреннюю поверхность ее бедер. Ларна только сейчас поняла, для чего кресла были сделаны такими высокими – голова стоящей на коленях рабыни оказалась точно между ног сидящей Дары. Девушка во все глаза смотрела на то, как аллорна что тихо сказала ее подруге, та хрипловато рассмеялась в ответ и откинулась на спинку кресла, расслабляясь. Что было дальше, Ларне было плохо видно, но, несмотря на это, ее собственное возбуждение все усиливалось и усиливалось, панталончики, казалось, промокли уже насквозь. Вдруг Дара резко вздрогнула, застонала, задергалась, и в воздухе поплыл резковатый запах свежей мочи. «Писает… – растерянно подумала Ларна. – И хватило же совести…» Ей было страшно жаль несчастную аллорну, ведь та не имела права отказать клиентке ни в чем. Самой девушке уж точно бы не хватило решимости так унизить человека, хотя бы и рабыню для удовольствий. Ведь бедняжке же было противно… Хотя Ларне и очень хотелось сделать тоже самое. «А может все-таки… – растерянно думала девушка. – Может все-таки сделать… Ведь она уже глотает, не все ли равно, у одной, или у двоих?» А ее подруга тем временем уже кричала, извиваясь под длинным и умелым язычком рабыни. Через несколько секунд судороги сотрясли ее красивое, стройное тело, и Дара отчаянно завизжала. Аллорна еще несколько минут ласкала ее, затем встала, подобрала подушку и приблизилась к креслу Ларны. Девушка, трясясь от возбуждения, начала стаскивать с себя панталончики, но у нее ничего не выходило, и рабыне пришлось помочь ей. Она закинула, по примеру подруги, свои длинные ноги на подлокотники кресла и уставилась на голову аллорны, тянущуюся к ее самому интимному месту.

– Если госпожа желает помочиться, – очень тихо и грустно сказала рабыня, – то я осмелюсь попросить госпожу расслабиться и немного натужиться.

– Но… но тебе же будет противно… – возразила девушка.

– Пусть госпожа не беспокоится обо мне, я ко всему привыкла…

– Я еще не знаю, как… Я впервые…

– Ничего страшного, госпожа. Вы просто расслабьтесь.

Ларна послушалась ее и почувствовала, как к ее залитым соком желания половым губкам прильнули теплые губы аллорны, а остренький язычок осторожно раздвинул их в стороны. Ощущение было столь невозможным и столь приятным, что девушка не сдержалась и застонала. Руки рабыни нежно гладили ее живот и грудь, усиливая возбуждение и доставляя Ларне огромное удовольствие. Она чувствовала, что уже на подходе, но никак не могла расслабиться, чувствуя смущение от того, что ей предстояло впервые в жизни помочиться кому-то в рот. Аллорна изо всех сил помогала ей, осторожно надавливая на низ живота и легонько посасывая ее щелочку. И, наконец, у девушки получилось расслабиться, она вскрикнула и пустила в рот рабыни струю. Аллорна высасывала из девушки мочу с такой силой, как будто бы ее угощали нектаром. Ларна кричала во весь голос, мотая головой из стороны в сторону, дергалась и не понимала, что же она делает, столь сильны были ощущения. Ей казалось, что все ее тело пронизывают попеременно то ледяные, то раскаленные струны, что ее несет в каком-то бурном, стремительном потоке, несет куда-то, где ее ждет что-то еще большее. А потом был взрыв, и Ларна потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то увидела, что аллорна вновь ласкает ее подругу. Еще дважды рабыня подходила и к ней. Ларна получила такое наслаждение, что, как она раньше считала, оно было просто невозможным. Когда все закончилось, девушки встали на ноги и от всей души поблагодарили аллорну, рабыня низко поклонилась им. В этот момент Ларна вновь заметила бесенят в глазах подруги и внутренне застонала – что еще она задумала?! А Дара повернулась к ней и спросила:

– У тебя есть пять золотых?

– Да, – недоумевая, ответила девушка.

Ее подруга сразу повернулась обратно к ожидающей рабыне и, хищно ухмыляясь, сказала:

– Я хочу оплатить дополнительную услугу…

– Какую, госпожа? – поднялись на нее огромные глаза.

– Ну, – облизнулась Дара, – мне хочется в туалет, только не помочиться, а…

Лицо аллорны перекосилось, из глаз закапали слезы, губы затряслись, но она дрожащим, слабым голоском все же ответила:

– Мой рот к услугам госпожи…

Ларна встала, подошла к подруге и отвесила ей от всей души пощечину. Дара открыла рот и замерла в полном недоумении, затем все же нашлась и возмущенно рявкнула:

– Ты что, сдурела?!

– У тебя совсем, что ли, совести нет? – спросила ее Ларна. – Неужели же тебе ее не жаль, посмотри, как ей противно. А она ведь не имеет права тебе отказать…

Дара смутилась и посмотрела на рабыню – действительно та вся дрожала, и ее явно тошнило, в уголках огромных глаз дрожали слезы. И девушке стало стыдно, возбуждение куда-то испарилось.

– Прости меня, пожалуйста… – обратилась она к аллорне. – Я по-свински поступила… Извини…

– Госпоже не за что извиняться, – горько ответила та. – Госпожа в своем праве, я ведь только рабыня для удовольствий…

– Нет, прости, я… – и лицо Дары заалело от стыда.

– Хорошо, только умоляю вас, – наклонила голову рабыня, – не говорите хозяйке, что недовольны мной… Прошу вас…

– Она тебя побьет? – участливо спросила Ларна, подошла и погладила аллорну по коротким серебристым волосам.

– Если бы… – всхлипнула рабыня. – Она нам в зад колышки с шипами засовывает… Это так больно…

Девушек передернуло при ее словах, каждая попыталась представить себе этот кошмар, и им чуть не стало плохо. Они заверили рабыню, что ничего не скажут и еще раз поблагодарили ее. Выйдя в вестибюль, они рассыпались в благодарностях хозяйке и очень хвалили услуги аллорны, не желая, чтобы несчастную так страшно наказывали. Затем подруги бросили взгляд на часы и, увидев, что уже девять, испуганно пискнули, вылетели за дверь и помчались в сторону школы. Но вскоре девушки запыхались, поняли что все равно уже опоздали и пошли шагом.

– Ну что, Ларночка, довольна? – ухмыльнулась Дара.

– Еще бы… – вздохнула девушка. – Вот только как нам влетит от доньи Санры…

– Да уж, – подергала себя за ухо подруга. – Сидеть долго не сможем. Но удовольствие того стоило.

– Стоило. Рад, а тебе ее совсем не жалко?

– Кого, рабыню? Жалко, конечно… – кивнула головой она. – Как представлю себя на ее месте, то дурно становится, как представлю себе, что я должна выполнять желания любого скота… Б-р-р-р… У нас-то с тобой хоть тела приятные, а ей ведь приходится лизать и толстых, вонючих старух. Жуть…

– А как ей, наверное, было больно, когда ей вот это отрезали… – и Ларна, содрогнувшись, дотронулась до своего паха.

– И не говори… – передернуло Раду.

– А вот вы как оно, седня и узнаете! – гаркнул чей-то грубый голос над ухом Ларны, и чьи-то руки схватили ее.

Грязная, вонючая ладонь зажала ей рот, девушка задергалась в крепких мужских руках, пытаясь вырваться, закричать, но ничего у нее не вышло. Ее вытаращенные глаза обшаривали улицу в дикой надежде на помощь, но проходящие мимо горожане отворачивались, боясь нарваться на неприятности. Каждый думал о том, что, возможно, девчонок схватили и по праву, а дома семья, работа, дети. Пусть, мол, сами между собой разбираются… «Где же стража?! Где же стража?!», – билась в голове Ларны отчаянная мысль, но стражников, как и всегда, в нужном месте не оказалось. Огромные, почти двухметровые верзилы, легко бы удержали каждый и нескольких таких, как они. Насильники, посмеиваясь и переговариваясь между собой, потащили девушек в какой-то переулок, не обращая никакого внимания на их слабые трепыхания. Склады, размещенные далеко за портом, были заброшены незнамо сколько лет назад, людей, кроме отъявленных отщепенцев, там обычно не бывало. Туда-то и направились бандиты. Места вокруг становились все более безлюдными и заброшенными, старые строения щерились на белый свет разбитыми окнами и провалами дверей, резкий ветер завывал в узких проулках и хлопал кровельным железом. Ужас девушек не поддавался описанию, они не могли осознать, как же могло так случиться, что их схватили посреди людной улицы, и никто даже не обратил внимания, никто не вмешался, никто не позвал стражников. Слезы отчаяния текли из широко распахнутых глаз Ларны, она не прекращала попыток вырваться, но все было бесполезно. Так цыпленок мог бы пробовать вырваться из пасти лиса… Насильники, тем временем, затащили их в какой-то пустой пакгауз и швырнули на пол, став возле единственного выхода так, чтобы девушки не могли убежать.

– Говорил я тебе вчера, сука, пойдем со мной по-хорошему, а не то хуже будет! – раздался гнусавый юношеский голос. – Говорил ведь…

Ларна подняла голову и встретилась взглядом с гнусно ухмыляющимся сынком соседа, прыщавым, гнилозубым юнцом, всегда вызывавшим у нее отвращение, да и не только у нее, а у всех живущих в окрестностях девчонок. Ей вспомнилось, что да, действительно, он вчера, когда девушка шла домой, долго приставал к ней и о чем-то нудил, ей едва удалось отделаться от Вонючки, как звали этого парня все вокруг, и то, лишь послав его подальше прямым текстом. А он нанял каких-то скотов…

– Ты уже совсем с ума двинулся, Дулар! – выкрикнула Дара. – Да ты хоть знаешь, что с тобой будет, если об изнасиловании узнают?!

– Ну надо же, – ощерился юнец, – имя мое вспомнила… А то все Вонючка, да Вонючка… Ничо, скоро вы совсем вежливыми станете. К тому же никто не говорит о простом изнасиловании, детка.

И он повернулся к своим подельникам со словами:

– Давайте, ребята, трахните сук!

Бандиты, посмеиваясь, подошли к девушкам и, не обращая внимания на их отчаянное сопротивление, начали срывать с них одежду. Оставшуюся обнаженной, скукожившуюся от стыда Ларну швырнули на спину и грузное, вонючее мужское тело навалилось на нее. Девушка умоляла отпустить ее, рыдала и кричала, но в ответ слышала лишь грубый смех. Осколки черепицы и камни резали обнаженную спину, Ларна извивалась и изо всех сил сжимала ноги. Но проклятый Дулар подошел к насильнику и помог ему растянуть ее ноги в стороны. Между них уперлось что-то огромное, жесткое и теплое…

– Не-е-е-т! – завизжала она и забилась из последних сил, но бандит лишь так ударил ее по лицу, что голова девушки со стуком ударилась о землю.

Ларна почувствовала, как в нее что-то входит, и зарыдала в голос. Насильнику ее плач доставил, по-видимому, огромное удовольствие. Он заржал и резко дернул тазом, его член уперся во врата невинности девушки и прорвал их. Боль была адской, и она завизжала так, что лежащий на ней даже поморщился и снова ударил ее. Ларна рыдала о своей потерянной жизни – ведь теперь никто не возьмет ее замуж никакой женой, всем ведь требуется девственность. Но скоро боль сошла на нет, и проклятое тело подвело девушку, ибо ей становилось все приятнее и приятнее, она заставляла себя плакать, но сама чувствовала в этом плаче фальшь, ибо ей хотелось стонать от удовольствия. Сквозь всхлипы Ларны непроизвольно начали вырываться стоны, и она проклинала сама себя, но ничего не могла с этим поделать, и через несколько минут ее накрыли волны бурного оргазма.

– Ты гля, а суке нравится… – изумился верзила, лежащий на ней.

– Ничо! – послышался в ответ противный голосишко Дулара, взволнованного картиной изнасилования красивой соседки, организованной им самим. – То, чо дале будет, ей вряд ли понравится! Трахни эту стерву в зад, порви ее на хрен!

– Нет! – истошно завизжала Ларна и забилась, но все было тщетно – ее перевернули на живот, и насильник снова навалился на ее тело.

Огромный член бандита уткнулся в девственный анус девушки и начал прорываться внутрь. Больно было так, что Ларна колотила кулачками по полу и рыдала в голос, умоляя отпустить ее. Но скот только заржал, затем приподнялся и сильным, резким движением таки вонзил член в нее. Задик девушки не вынес вторжения столь большого «инструмента» и сфинктер лопнул, щедро орошая ягодицы и плитки пола кровью. Ларна страшно закричала и потеряла сознание. Очнулась она оттого, что кто-то сильно хлестал ее по щекам. Открыв глаза, девушка вновь увидела над собой гнусные, похотливые морды и заплакала. Ее резко подняли с пола и поставили на колени, зад ее адски болел, и эта боль не давала сосредоточиться, в глазах плыло. Но все же краем глаза она ухитрилась увидеть, что Дара тоже стоит на коленях возле второго насильника, что-то делающего с ней.

– Эй, Ржавый, повернись-ка, шоб вторая видела, шо ей предстоит, – услыхала Ларна гнусный голос соседского сынка.

Бандит, стоявший около Дары, повернулся сам и повернул девушку. Ларна увидела страшную, жуткую картину, от которой чуть вновь не потеряла сознания – член насильника был всунут в рот ее подруги. В глазах той стояло такое отчаяние, что она казалась мертвой. Ларна в диком ужасе осознала, что Даре теперь отрежут все, что она так любила ласкать, и девушка вскрикнула. Но в этот момент до нее дошло, что то же самое собираются сотворить также с ней, и она взмолилась:

– Дулар, ну пожалуйста, ну не делай этого со мной… Ну что я тебе такого сделала? За что?!

И Ларна вновь отчаянно зарыдала. Юнец удовлетворенно посмотрел на нее и, злобно ухмыляясь, прошипел в ответ:

– За что, спрашиваешь? А за то, что я для вас, сук, всегда Вонючкой был! Мне, что ли, не хотелось? Я, что ли, не человек? А какая из вас хотя бы поговорить со мной соглашалась?! Ни одна! К какой не подойдешь, один ответ – отвали, Вонючка. Ничо б не было, если б ты вчера мне хотя бы пару слов ласковых сказала! А ты сразу посылать? Ну ладно. Я тебя вчера тоже просил… Как вы со мной, так и я с вами! Поняла, сука? Небось, как без щелки своей останешься, так куда и гордость пощезнет…

Девушка продолжала умолять его, обещать золотые горы и клясться в вечной любви, но он, конечно же, не верил, и лишь щерил свои гнилые зубы. Бандит, стоявший рядом, схватил Ларну за руки и заломил ей за спину, а Дулар подошел вплотную к ее лицу и спустил штаны. Девушка с ужасом уставилась на его небольшой член и уже представляла себе то, как нож вонзится между ее ног. Ей ведь приходилось видеть урезание, и не одно, она видела и слышала, как бились и кричали несчастные… Вдруг резкий удар по ушам заставил ее распахнуть рот и в тот же момент член юнца оказался там. Черная мгла отчаяния заволокла сознание девушки – ведь с этого момента она уже не была человеком, а лишь рабыней для удовольствий, которую после урезания продадут кому-то… И она должна будет выполнять все пожелания своего господина или госпожи, даже самые скотские и отвратительные. А в конце всего – кол… Потрясение было столь сильным, что Ларна перестала что-либо видеть или ощущать, не поняла даже, когда Дулар успел кончить, залив спермой весь ее рот, и проглотила излитое, даже не осознав того, что она делает.

– Дай ей в рот еще и ты, Крышечник, – как сквозь вату донесся до слуха девушки голосишко юнца. – А я пойду инструменты для урезания подготовлю, я для этой суки много чего интересного придумал…

Ларна уже не сопротивлялась, она даже не осознала, что и бандит сунул ей в рот свой огромный, вонючий, годами не мытый член. Очнулась она лишь от дикого, пульсирующего крика, нет вопля боли, раскатившегося под крышей заброшенного пакгауза. Девушка дернулась, но насильник крепко держал ее голову за уши. Тогда она скосила глаза и увидела сбоку привязанную к опорным столбам Дару, ноги ее подруги были растянуты широко в стороны и подняты вверх, видно бандит привязал и их тоже. Сам насильник сидел на животе девушки и что-то с ней делал, делал что-то жуткое, от чего крики боли, срывающиеся в хрип, не прекращались. А сбоку… Сбоку от тела Дары лежал какой-то кровавый комок плоти, в котором Ларна с ужасом узнала только что отрезанную грудь. И только тут до затуманенного сознания насилуемой девушки дошло, что делает сидящий на животе Дары бандит – он отрезал несчастной вторую грудь… Крупная дрожь заколотила Ларну, ведь вскорости то же самое ждало и ее. А когда она вспомнила слова Дулара об особых инструментах, то поняла, что простым отрезанием всего не отделается… Она скосила глаза еще сильнее и увидела установленный в стороне толстый железный кол. Так, значит, ее даже не продадут?! Ее урежут и сразу посадят на кол?! Девушка снова дернулась, замычала и, видимо, прикусила член насильника, так как он вскрикнул и резко ударил ее по ушам так, что в голове зазвенело. Слезы беспрерывно текли из ее глаз, Ларна бессильно шарило руками по полу, пока не наткнулась на собственную лодыжку. И на икре девушка вдруг нащупала какую-то выпуклость. «Стилет!» – молнией вспыхнуло в воспаленном мозгу, стилет, который она уже несколько лет носила по настоянию тогда еще живого отца. Но как же бандиты его не обнаружили? Впрочем, это девушку уже не волновало, мрачная решимость выжить во что бы то ни стало вспыхнула в ее душе и рука сжалась на узкой рукояти. Резким движением она выхватила стилет из ножен и воткнула его в бок насильника по самую крестовину. Бандит потрясенно захрипел, что-то рявкнул и медленно опустился на пол. Ларна вырвала стилет из его тела, подхватилась на ноги и метнулась ко второму насильнику. Он еще не успел ничего понять, только встал и с недоумением обернулся, когда на него налетела разъяренная фурия и никому не нужная жизнь оборвалась. Девушка, не смотря на его рухнувший труп, повернулась к двери и хотела бежать искать Дулара, но опоздала. Юнец уже стоял в дверях, держа в руках целую кучу каких-то жутковатого вида инструментов. При виде своих подельников, валяющихся на полу в лужах собственной крови, он вытаращил глаза, выронил инструменты, и, повернувшись на одной ноге, с визгом бросился наутек. У Ларны не было сил гоняться за ним, она и ходила-то с трудом. Девушка бросила взгляд на принесенные им инструменты и содрогнулась – там были крючья, толстый, усыпанный шипами стержень и многое, многое другое. И все это ублюдок приготовил для нее? Да за что?

Она затрясла головой, не понимая еще, что для нее все равно все кончено, и заставила себя подойти к искалеченной подруге, которая как раз пришла в себя. Бандит, желая, по видимому, продать рабыню, полил раны на месте ее грудей дешевым останавливающим кровь бальзамом, который, несмотря на свою дешевизну, все же подействовал и Дара более не истекала кровью. Наполненные болью глаза искалеченной девушки окинули взглядом пакгауз и слегка расширились от удивления при виде мертвых бандитов. А затем на ее лицо пал страх и она прохрипела:

– Что же ты наделала, Ларна… Что же ты наделала…

– Убила насильников!

– Насильниками они были до того, как их члены побывали у нас во рту… – продолжала хрипеть Дара, с отчаянием смотря на потолок. – Если бы ты их убила до того, как… Если бы… Тогда бы любой суд тебя оправдал. Но не теперь…

– А что теперь?! – вскинулась Ларна.– Что теперь?!

– А теперь, после того, как они стали нашими господами, они урезали нас совершенно законно. А что обычно ждет рабыню, убившую урезающего ее господина? Может помнишь?..

– Нет…

– Раскаленный кол…

– Раскаленный кол?! – полезли на лоб глаза девушки. – Да за что?!

– Именно за то… – продолжала хрипеть ее искалеченная подруга. – Именно за то, что мы уже были рабынями, когда ты их убила… Именно за то, что они действовали законно… Именно за то, что мы им не подчинились… Сперва нам щипцами, медленно, повыдирают то, что должны были отрезать… А по… потом подымут и посадят на кол… Раскаленный… Это ты понимаешь, дура?.. Или нет?..

– Не может быть!!! – взвыла Ларна, рушась на колени.

– Может… Мы же с тобой ведь видели казнь женщины, убившей мужа за то, что он сунул ей член в рот. Помнишь эту казнь?… Она совершила точно такое же преступление… А помнишь, сколько она умирала?.. Два дня… Это и нас ждет…

Рот Ларны приоткрылся, и из глаз брызнули слезы, ибо она поняла, что Дара говорит правду. Девушка тихо завыла, уже ощущая изорванным и жутко болящим задиком острый кончик горячего кола. Она прекрасно помнила эту страшную казнь и безумные вопли казнимой женщины. Темная пелена опустилась на ее сознание, в глазах тоже стало темно. Но как огонь в ее душе вдруг вновь зажглась решимость выжить любой ценой, любым способом. На отчаяние времени не было, Ларна подняла зажегшиеся недобрым огоньком глаза, твердо решив, что она не умрет такой смертью.

– Нам надо бежать! – наклонилась она над подругой. – Бежать с острова в другую страну, хотя бы в тот же Харнгират, или на Мерхарбру.

– Ты совсем дура? – тихо спросила ее Дара, все так же мертво смотря в потолок. – Куда я в таком состоянии побегу?

Ларна закусила губу – ведь и верно, Дара сейчас не способна даже идти…

– А, кроме того… – продолжила искалеченная.

– Что?

– Кроме того, если мы сбежим, то на такую же казнь будут обречены наши семьи… Тебе-то что, у тебя только мачеха и тебе безразлично, пусть ее хоть трижды на кол посадят… А меня мама, папа, братишки и сестренки… Как я могу обречь их на такое?.. Скажи мне, как?!

– Неправда! – взвизгнула потрясенная ее словами Ларна. – Неправда! Закон не может быть так жесток!

– Учиться лучше надо было… – прохрипела в ответ Дара, резко дернулась, вскрикнула и потеряла сознание.

Ларна встала на ноги и поковыляла в угол пакгауза, где оставалась с прошедших дождей большая лужа. Она набрала воды в какой-то черепок и полила лицо подруги. Несколько раз еще ей пришлось сходить за водой, прежде чем Дара пришла в себя. Она лежала, тяжело и прерывисто дыша, постанывая и бормоча себе под нос какие-то странные, отрывистые фразы, говоря сама с собой:

– Но даже… если… меня… урезать?.. Если выживу… рабыня для… удовольствий… Не хочу… Не хочу… Не хочу… И… такой… смертью… умирать… не… хочу… Что… же… мне… делать?…

Затем она сфокусировала расплывающийся взгляд на лице Ларны и тихо прошептала:

– Убей меня… Пожалуйста…

– Не-е-ет! – вырвался из глотки той отчаянный крик. – Нет! Ты будешь жить! Ты выживешь!

– Зачем?.. – прошелестела Дара. – Чтобы умереть такой смертью?.. Или стать рабыней для удовольствий?.. Не хочу… Прошу тебя, убей… Только сначала урежь меня… До конца… Как положено…

– За-а-а-а-че-е-е-е-м-м?! – вырвалось у потрясенной донельзя Ларны. – За-а-а-че-е-м?!

– Маги обязательно обследуют труп… – абсолютно безразлично ответила ей подруга. – Если они увидят, что я умерла раньше, чем была урезана, то… семью… все… равно… казнят… Ты можешь… себе… это… представить – 13-летнюю Нору… подымут… и… и… усадят… на… раскаленный… кол… Ты… это… себе… представляешь?.. Так что же… я побоюсь… еще… боли… ради… спасения… родных?… Нет уж… Нет… уж… Со… мной… все… равно… кончено… Режь… умоляю… тебя… режь…

– Я не смогу! – взвыла почти обезумевшая Ларна, чуть ли не выдирая себе волосы с корнем. – Я не смогу сотворить такого!!!

– Смо-о-о-же-е-е-шь… – еще слабее прохрипела Дара. – Сможешь… Или… прокляну… перед… смертью… Помоги… мне… Помоги… мне… спасти… семью…

Она слабела на глазах, мертвенная бледность растекалась по лицу, девушка уже почти не могла говорить, выталкивая из себя каждое слово с таким усилием, как будто бы ворочала каменные глыбы. Только умоляющий полубезумный взгляд был устремлен на лицо Ларны, и девушка дергалась от него. Ей казалось, что этот взгляд хлещет ее раскаленными прутьями и выдирает душу. Она понимала, что не сможет отказать подруге в исполнении ее предсмертной просьбы, но не представляла себе, как она сможет сделать то, о чем Дара ее просила. Как она сможет причинить несчастной еще столько боли?! Девушка рухнула на колени, дрожащими руками подняла с пола стилет и отчаянно зарыдала, снова уронив его.

– Н-н-е-е пл-л-л-а-а-а-ч-ч-ь… – прошелестел уже почти неслышный голос Дары. – Молю… сделай… что… нужно… спаси… их… меня… убей…

И она замолчала, вновь устремив мертвый взгляд в потолок, уже выглядя трупом. Ларна заплакала еще сильнее, зажмурилась, подняла стилет и неловко ткнула им привязанную подругу между ног. Дара вскинулась, что-то прохрипела, задергалась и потеряла сознание. «О, Творец! – колотилось в голове Ларны. – Спасибо хоть за то, что она сейчас ничего не почувствует…» Она была рада, что ее несчастная подруга не ощутит больше боли, и быстро сделала то, о чем просила ее замученная. Когда девушка, наконец, распрямилась, с ног до головы залитая кровью Дары, она осторожно вынула вырезанный ею кусок плоти из тела и нежно поцеловала его, стараясь не смотреть на жуткую, истекающую кровью рану. Затем положила его подруге на живот. Дара, на счастье, все еще не пришла в себя и Ларна, смотря на нее, вновь заплакала.

– Прощай, Дарочка… прошептала она сквозь слезы. – Прости меня, если я в чем-то перед тобой виновата…

И коротко ткнула лежащую без сознания подругу стилетом в сердце. Тело Дары вскинулось, дернулось и опало. Она умерла…

Рыдающая взахлеб Ларна бежала по улицам города, ничего не видя вокруг и не обращая никакого внимания на удивленные взгляды разряженных горожан. В глазах было темно, в голове стучал молот, воздух казался ей жидким огнем, девушка почти обезумела. Ей, в общем-то, повезло, что невдалеке от пакгауза нашлась большая лужа воды, где она смогла смыть кровь, свою и чужую. Да и школьное платье, сорванное насильниками, оказалось порванным не слишком сильно, и девушка смогла одеться. И она побежала, побежала, не зная, куда бежит, ничего уже не понимая, даже не заметив, что ее рука сжимает зачем-то вновь подобранный с земли окровавленный стилет. Неизвестно, сколько бы она еще бежала, если бы не натолкнулась на кого-то. Натолкнулась с такой силой, что неизвестный человек даже охнул от неожиданности. Подняв залитые слезами глаза, Ларна опешила – прямо на нее смотрел провал капюшона сутаны мага. Она ухитрилась налететь ни на кого иного, как на одного из магов Совета Города. «О, Творец!» – простонала мгновенно перепугавшаяся до поросячьего визга девушка и хотела кинуться в сторону, но маг цепкими пальцами ухватил ее за руку. Он коротко окинул ее взглядом, отметил окровавленный стилет в руке и тихим, шелестящим голосом спросил:

– И что же ты натворила, девочка?

– Ничего! – еще раз попыталась вырваться Ларна.

– Не лги.

Мысли несчастной девушки заполошно заметались в поисках выхода, она вся тряслась от ужаса, что все раскроется. И от испуга она чуть сама не выложила магу все, лишь в самый последний момент прикусив себе язык. Но нужно было искать выход. Встреча с магом помогла ей опомниться от шока, вызванного убийством подруги, и вновь холодная решимость выжить заполонила ее душу. Она решилась на риск рассказать полуправду.

– Я… – отчаянно зарыдала Ларна. – Я подругу урезала… А она… Она…

– Она умерла! – жестко закончил за нее маг и раздраженно добавил. – Сколько же вас, идиотов, учить, что перед урезанием мага звать нужно!

– Я… Я… Я не подумала… – продолжала плакать девушка, краем глаза наблюдая за реакцией державшего ее и гадая, что бы ей еще придумать, чтобы маг отпустил ее.

– Не подумала?! – еще более раздраженно прошипел он. – Ничего, вот получишь прилюдно сотню плетей на площади, тогда будешь думать.

Ларна продолжала рыдать, но внутри была холодна и спокойна, просчитывая варианты возможных действий. Итак, ее ложь ей не помогла, значит нужно придумать что-то другое. Но что? Она злобно, искоса посмотрела на мага, и вдруг ей показалось, что от нее отделился сгусток чего-то вязкого и неспешно полетел в сторону человека в капюшоне.

Сварх Арк-Тарам всего лишь несколько лет назад закончил Академию Магии, но уже слыл весьма сведущим молодым магом и постоянно совершенствовал свои знания и умения. Да, ему, к глубочайшему сожалению, не повезло учиться на Колхрии, в Серой Башне, но и фофарские академии давали весьма неплохие базовые знания, которые талантливый маг мог совершенствовать уже самостоятельно. Конечно, он очень жалел о том, что недостаток природных способностей не позволил ему учиться в Колгарене, ведь тогда бы его статус был значительно более высок. Но молодой маг, впрочем, и так очень неплохо устроился – всего лишь через несколько лет после окончания провинциальной Академии он вошел в состав Совета Магов города, хоть и не столичного, но весьма крупного. Не каждому такое удавалось, и Сварх был доволен собой, хотя и мечтал о большем. Любой из магов жил так, как никогда и не снилось обычному человеку, он имел право, получив распределение в какой-либо город или городок, выбирать для себя любой дом, из которого тут же выселяли владельцев, предоставляя, правда, им за счет магистрата другое жилье. А если ни один из домов ему не нравился, то он указывал место и говорил, каким хочет видеть свой дом, и дом очень быстрыми темпами строили опять же за счет магистрата. Также маг имел право бесплатно брать любой товар, ибо за все платила Серая Башня. Но никто из них никогда не злоупотреблял своими правами, так как в этом случае наказание Башни было страшным. Среди магов дураков не водилось, и нескольких примеров им оказалось вполне достаточно. Сварх был доволен и своим жильем, высокой башней посреди парка на южной окраине Тукама, и своей работой, но ему было скучно в этом городе, молодая кровь все еще требовала приключений и настоящего дела, а здесь было очень уж, по его мнению, тихо.

Молодой маг раздраженно посмотрел на схваченную им глупую девчонку и внезапно вздрогнул – она воздействовала на него энергетически. Неосознанно, неумело, но все таки… Он поспешно перевел взгляд в магический диапазон и чуть не подпрыгнул от неожиданности – над девчонкой метров на двадцать вверх переливалась и сияла всеми цветами радуги магическая аура. Такой талант?! Почти гениальность?! Да за этакую находку его переведут в столицу Фофара! Но Сварх тут же одернул себя, ибо, как и любой другой из магов, привык все раскладывать по полочкам, а он решительно не понимал, как ежедневное сканирование города могло ее упустить, да все бы сигнальные камни взвыли дурным голосом от присутствия в городе или его окрестностях необученного мага такой силы. Он задумался, посмотрел еще раз на перекошенное от страха лицо девушки и вдруг понял, в чем тут дело. Скрытый Дар! Дар, который пробуждается только от очень сильного потрясения. Видимо, девочка была столь сильно поражена смертью урезанной ею подруги, что чуть не сошла с ума и мозг, спасаясь от безумия, включил пробуждение Дара. Да ради пробуждения у кого-либо подобного он сам готов был зажарить полгорода на медленном огне! Это же насколько, интересно, подымется его статус за такую находку? Может быть, даже магистра присвоят?.. От полноты чувств Сварх сбросил свободной рукой капюшон, отер вспотевший лоб и потащил девчонку за собой к ближайшему трактиру, коротко бросив ей:

– Пойдешь со мной.

Ларна еще раз попыталась вырваться, но маг лишь сильнее сжал пальцы, сжал так, что у девушки даже рука заболела, и она покорно поплелась вслед за ним. Он, почему-то, даже капюшон сбросил, что случалось крайне редко – Ларне вообще еще ни разу не доводилось видеть мага или ведьму без капюшона. Она до дрожи в коленках боялась, что все раскроется, и перед ее внутренним взором стояла дерущая морозом душу картина раскаленного кола. Вновь украдкой взглянув на мага, девушка очень удивилась – он был совсем еще молод, хотя уже и лысоват, и шел, широко улыбаясь чему-то своему. Совсем по-человечески улыбаясь… А затем маг обернулся на Ларну и улыбка его стала совсем доброй, как у старшего брата, увидевшего любимую шаловливую сестренку. Ларне захотелось протереть глаза, ибо даже взгляд мага просто-таки лучился добротой. Добрый маг?! Да кто и когда о таком слышал? Такого просто не могло быть. Но маг продолжал улыбаться… А тут до нее еще дошло, что он тащит ее к дверям известного на весь Тукам припортового трактира «Золотой парус», где она многократно бывала с отцом и глаза девушки окончательно стали круглыми. Так, с открытым ртом и вытаращенными глазами Ларна и вошла вслед за магом в дверь трактира. Увидев сутану, навстречу им тут же поспешил сам хозяин заведения, бывший капитан дядюшка Бертран. Он хорошо знал Ларну, будучи близким другом ее отца, да и в трактир отец водил ее постоянно, полакомиться известным на весь город миндальным мороженым. Трактирщик очень удивился, когда понял, кого тащит за собой маг, и обеспокоился за дочь старого друга. Он уважительно приветствовал мага и осмелился спросить:

– Да простит меня господин маг за наглость, но позвольте поинтересоваться… Девочка в чем-то провинилась?

– Ты ее знаешь? – быстро повернулся к нему маг.

– Да, – поклонился трактирщик, – я очень хорошо знал ее отца, купца Тургама Далосейна, он был моим близким другом…

– Знал? – переспросил Сварх. – Он умер?

– Да.

– Кто еще есть у девочки?

– Да, в общем-то, никого… – почесал в затылке дядюшка Бертран. – Только мачеха, а она любит Ларну не более, чем первую попавшую бродячую собаку. Собаку, пожалуй, поболе… Но девочка уже почти совершеннолетняя, она скоро заканчивает «Приют Сестер Ветра»

– Уважаемая школа, – кивнул головой маг. – Весьма уважаемая. Ну ладно, принеси в верхний кабинет самого лучшего колхрийского голубого вина.

– Сейчас все будет сделано в лучшем виде, господин маг! – поклонился дядюшка Бертран. – Но все-таки, что с девочкой?

Он очень беспокоился, ибо прекрасно понимал, что ни один из магов, а уж тем более магов Совета Города, не стал за просто так хватать на улице обычную девчонку и тащить за собой. А по лицу Ларны старый трактирщик видел, что она недавно плакала. Где же, интересно, еще эта ее подружка, как ее там, Дара, что ли? Он покачал головой, гадая, что же такого могла натворить дочь его старого друга. Хоть бы только не… И старик похолодел от догадки, что девочке предстоит урезание, что какой-то ублюдок сунул малышке в рот свой мерзкий кок… «Ну, если это так, – скрипнул зубами бывший морской волк, – то подонку не жить!»

– Не беспокойтесь о ней, – довольно, как сытый кот, ухмыльнулся маг. – Через несколько лет девочка наденет такую же, как и моя, сутану. А то и сутану магистра…

Глаза трактирщика полезли на лоб, челюсть отвисла от подобного известия. Ларна выглядела ничем не лучше. Маг засмеялся при виде их лиц и потащил девушку вверх по лестнице, к отдельным кабинетам. Толкнув дверь одного из них, он вошел, уселся в кресло у двери и указал Ларне на второе, стоящее напротив. Девушка рухнула в него и вцепилась в подлокотники, как в какой-то спасательный якорь, донельзя потрясенная словами мага. Это она-то будет носить сутану ведьмы? А то и магистра? Как это? Девушка ошеломленно затрясла головой – вот уж о чем она никогда не думала, так это о магии, да и не было у нее никаких способностей – сколько раз ведь в школе их проверяли. Она помнила, как у одной из учениц нашелся немалый талант, и та уже больше никогда не вернулась в школу, исчезнув неизвестно куда. Вновь бросив взгляд на мага, Ларна поняла, что тот продолжает радостно улыбаться ей.

– Господин маг… – простонала девушка.

Ее прервал стук в дверь, и она чуть не подпрыгнула, ожидая врывающихся стражников, но это была всего лишь служанка, принесшая вино для мага и мороженое для Ларны, поданное дядюшкой Бертраном, видимо, по собственной инициативе. Ничего не соображавшая девушка совершенно автоматически взяла ложечку и принялась поедать мороженое из поставленной перед ней на столик чашки, совершенно не ощущая его вкуса, хотя это и было любимое ею миндальное. Она во все глаза продолжала смотреть на прихлебывающего вино мага.

– А знаешь ли ты, девочка, – вновь мягко улыбнулся он Ларне, – что ты необученная ведьма огромной силы?

– Я?! – выронила ложечку Ларна.

– Именно ты, моя драгоценная. Ты ею не была, но после того, что произошло с тобой сегодня, у тебя пробудился спящий Дар.

– А… – только и сумела выдавить из себя девушка.

– Теперь тебя без экзаменов охотно примут даже в саму Академию Серой Башни Колгарена, на Колхрии! – торжественно провозгласил маг. – Но тебя необходимо пробудить. Согласна ли ты принять мой медальон? Я готов рекомендовать тебя для обучения в Серой Башне.

Ларна потрясенно посмотрела на него – вот оно, значит, как… Она-то сама даже и помыслить не могла о магии, да и не было у нее раньше этих способностей, действительно ведь, сколько раз их в школе проверяли… Значит смерть несчастной Дары пошла ей на пользу?.. Какой кошмар… Ларна чуть не закричала от внутренней боли, едва сдержавшись. Ведь еще сегодня утром известие о Колхрии и обучении там сделало бы ее самым счастливым человеком на Архре. Но не теперь… Теперь у Ларны была лишь одна мысль и одно желание – выжить. Выжить любой ценой. Хотя… Хотя ведь никому и в голову не придет искать ее на далекой Колхрии, в самой Серой Башне… А став ведьмой, она сможет вернуться и отыскать подонка Дулара, чтобы отомстить за страшную смерть Дары. Ларна горько улыбнулась, но все же сумела сделать свою улыбку незаметной для мага и только кивнула. Затем нарисовала на лице восхищенное выражение и выдохнула:

– Конечно! Я согласна!

Маг в который раз улыбнулся и достал из-за ворота сутаны серый металлический медальон на простом матерчатом шнурке. Каждому из них при получении посоха давали и подобный медальон, в надежде, что хоть кто-то отыщет гения или, хотя бы, большой талант. Сварх радостно засмеялся – уж сколько лет никому этого не удавалось, а ему повезло! Теперь он сразу сможет перепрыгнуть с десяток ступеней в иерархии. Последним случаем находки большого природного таланта был тот шестидесятилетний крестьянин в Фофаре, сжегший сборщиков налогов. Молодой маг отломал нижнюю часть медальона и торжественно вручил его девушке. Затем возложил руки ей на голову и начал плести узор заклинания Пробуждения, сплетая потоки Огня, Земли и Тьмы. Он несколько отступал от канонов, так как всю свою жизнь любил экспериментировать, и добавил в заклинание несколько больше, чем требовалось, Огня. Глаза девчонки расширились, и молодой маг почувствовал идущий от нее еще неуверенный отголосок пробуждающейся Силы. А затем ее аура вспыхнула таким огнем, что Сварха даже затрясло. Он был в полном восторге – находка оказалось еще более ценной, чем он подумал вначале. Но тут в голову молодого мага закралась нехорошая мысль, что такую интересную девочку у него могут попытаться и увести, чего ему ну никак не хотелось. Он прищурился, протянул вперед руки и принялся творить, создавая по какому-то наитию кольцо, маскирующее ауру мага под ауру обычного человека. И лишь создав, удивился сам – ведь он неожиданно для себя связал воедино считавшиеся до сих пор несовместимыми силы – Свет, Тьму и Преобразование. Вывод из этого мог быть только один – далеко не все, чему их учили в Академии, правда. Это был очень опасный вывод, и Сварх покрылся холодным потом, осознав, что же он сотворил – он создал прецедент для сомнения. Но какие зато открывались перспективы… Молодой маг вспомнил своего кумира – Магистра Книги, Элинора, который не боялся ничего и никого, создавал новое и уничтожал стоявших на его пути. Он усмехнулся и понял, что его путь с этого момента определен и, возможно, этот путь приведет его на плаху. Сварх еще раз усмехнулся сам себе и протянул девушке созданное им кольцо.

Ларна взяла его левой рукой – в правой уже была зажата половинка медальона. Она чувствовала себя очень странно, все тело ощущалось обостренно, каждый нерв то вспыхивал огнем, то замирал в смертном холоде. Казалось, в ней разгорался какой-то внутренний огонь и девушка, неожиданно для себя самой, вытянула руку вперед и вывела этот огонь на нее, неосознанно еще сплетая самые сильные потоки Тьмы и Огня. И бледно-желтый огонь странным цветком зацвел на ее ладони, не обжигая, при том, ее саму. Ларна испугалась и тут же погасила пламя. Маг доброжелательно посматривал на нее, посмеиваясь, как взрослый, смотрящий на игры неразумного ребенка. Затем негромко сказал ей:

– А теперь, Ларна – ведь тебя так зовут?

Девушка только кивнула.

– Так вот, Ларна, – продолжил маг, – половинку медальона повесь на шею, а кольцо одень на безымянный палец левой руки и носи, не снимая ни днем, ни ночью. Снимешь его только тогда, когда доберешься до секретариата Серой Башни. Все поняла?

Она кивнула и хотела что-то спросить, но ее прервал стук в дверь и в кабинет ввалился лейтенант Морской Стражи, сопровождаемый прыщавым Дуларом. Юнец увидел Ларну и завизжал как резаный:

– Вот она, эта сука, господин стражник! Держите ее!

Смертельный ужас охватил девушку, она вскочила с места, побелела и задрожала, как загнанный в угол заяц. Мысли бешено заметались в поисках выхода, но его не было, и перед ее глазами вновь встала жуткая картина раскаленного кола. Стражник молча направился к ней, но в этот момент позади него раздался голос Сварха:

– Что вам здесь нужно?!

Лейтенант оглянулся и увидел сутану мага. Он резко остановился и низко поклонился ему, а затем прогудел из-под своего шлема:

– Да простит меня уважаемый маг за вторжение, но этот вот юнец утверждает, что девица, с которой вы сидите, брала у него с приятелями в рот, а затем убила его приятелей и сбежала от урезания…

Маг резко повернулся к Ларне и досадливо поморщился – девушка стояла наклонившись вперед и ощерив зубы, а в глазах ее горела такая ненависть, что Сварха даже передернуло. «Проклятье! – выругался он. – Стражник прав, девчонка действительно это сделала. Но какова, а? Убить урезателей и смыться – не у каждой духу хватит…» Он снова проклял собственное невезение – навострил ведь уже лыжи в Фофар, а тут на тебе… Молодой маг снова внимательно посмотрел на девушку, и ему стало очень жаль, что такое талантливое существо так глупо и страшно погибнет. Эти законы… Он скрипнул зубами – никогда не понимал, зачем они нужны и что дают. Но ведь не все, чему учили, верно, и, возможно, эти законы отнюдь не необходимы? И тогда Сварх вдруг принял решение, не раз озадачивавшее его самого впоследствии. Повернувшись к стражнику, он приказал:

– Выйдите, лейтенант, я допрошу девчонку и проверю, правда ли то, о чем вы говорили. Придержите юнца, его также потребуется допросить подробнее.

Стражник опять низко поклонился, ухватил упирающегося изо всех сил Дулара за шкирку и вытащил из комнаты, плотно притворив дверь за собой.

– Эх девочка, девочка… – покачал головой маг. – Что же ты натворила?.. Ты хоть знаешь, что тебя ждет?..

– Знаю!.. – зарыдала в голос Ларна и сквозь слезы выложила Сварху все, что случилось с ней в этот кошмарный день.

Выслушав ее рассказ, маг молча покачал головой, затем отошел к окну и начал водить пальцем по границам стекла, что-то невнятно бормоча себе под нос. Там, где проходил его палец, оконная замазка исчезала. Закончив, он прижал ладонь к стеклу, и оно прилипло к его руке. Маг осторожно вынул его из оконного проема и положил на стол, затем вновь повернулся к Ларне и внимательно посмотрел на нее, как бы молчаливо спрашивая – а стоишь ли ты таких забот? Некоторое время он продолжал молча рассматривать девушку, затем хмыкнул, пожал плечами и негромко сказал:

– Вот-вот из порта должен уйти на Дуарамбу вольный торговый корабль «Морская дева», капитана зовут Даор. Я точно знаю, что у него на борту сейчас нет корабельной шлюхи, никто, почему-то, не хочет к нему наниматься. Но у тебя другого выбора нет! Я сейчас выйду и начну допрашивать этого юнца, очень долго буду допрашивать. Вылезай и беги в порт, коли жить хочешь. Только очень тихо, без шума! Поняла? Ты должна добраться до Колхрии. А теперь – прощай!

Ларна, открыв рот, смотрела на него и ничего не понимала. Маг рисковал ради нее своей карьерой и самой жизнью?! Зачем?.. Она не могла осознать этого и терялась в догадках. Сварх ободряюще улыбнулся ей на прощанье и вышел. Девушка не стала терять ни минуты, подбежала к открытому окну, и страх перед казнью придал ей сил, она ужом выскользнула из оконного проема и тихонечко спустилась вниз. Подобрав юбку, Ларна со всех ног припустила к порту. Улицы и переулки с сумасшедшей скоростью мелькали перед ней, в голове стучала одна мысль – добежать. В руке девушки была зажата половинка медальона, и она скорее согласилась бы потерять глаз, чем ее – ведь это был пропуск в новую жизнь и шанс на выживание, шанс на месть за ее порушенную судьбу, за смерть несчастной Дары.

Добежав до порта, Ларна ринулась в канцелярию и спросила, где бы ей отыскать капитана Даора. Смуглый высокий мужчина, заполнявший какие-то бумаги за угловым столиком, удивленно поднял на нее взгляд и сказал:

– Я – капитан Даор. Что тебе нужно от меня, девочка?

– До меня дошли слухи, капитан, – как могла развязнее улыбнулась ему Ларна, – что у вас нет корабельной шлюхи?..

– Ты права, сейчас нету, – с этими словами он внимательно изучил девушку и хмыкнул, сделав для себя какой-то вывод. – Хочешь наняться?

– Да.

Капитан прекрасно понимал, что девчонка нанимается впервые и просто хочет побыстрее убраться с острова. Его не волновали ее проблемы с местным законом, сейчас он готов был взять любую, даже беглую каторжницу, так как очень боялся бунта на борту, если снова выйдет в море без шлюхи. Однажды капитану уже довелось пережить подобный бунт, и он не хотел бы повторения. Эта совсем юная девушка пришлась ему как нельзя кстати, ибо в этом порту он никого не смог нанять, так как был весьма и весьма скуп, а опытные шлюхи требовали хорошей оплаты. Да и матросы должны быть довольны такой свежей и юной, не потасканной еще девицей. Дурочка же, по незнанию, может согласиться на малую оплату, и капитан ляпнул, не надеясь, конечно, что она примет его предложение без пререканий, приготовившись отчаянно торговаться за каждую монету:

– Я буду платить тебе одну серебряную монету в день.

Любая бы опытная шлюха просто плюнула ему в лицо при подобном предложении – их услуги стояли раз в двадцать дороже. Но Ларна не думала о деньгах, единственным ее желанием было как можно быстрее оказаться вдали от родного острова. И девушка согласилась сразу же.

– Я только требую заключения официального контракта с ответственностью.

Как дочь купца, Ларна прекрасно знала «Положение о корабельных шлюхах» и надеялась, что контракт хоть немного защитит ее от произвола. Ведь девушке отнюдь не хотелось, чтобы какой-нибудь пьяный матрос сунул ей свой член в рот, и ее урезали бы прямо на корабле. А контракт все-таки заверялся у портового поверенного и, согласно ему, если шлюху заставляли во время плавания совершить запретное, и ее после этого приходилось урезать, то корабль вместе со всем имуществом переходил в собственность семьи урезанной. Естественно, что капитанам это было невыгодно, и они держали матросов в ежовых рукавицах. Но сколько этих шлюх пропадало в море… Выброси женщину за борт, и кто когда что докажет?.. А капитан Даор прекрасно понял, что девчонка совсем еще глупа и, зная, что одной шлюхи для его экипажа мало, решил, конечно же, воспользоваться наивностью Ларны.

Девушка подошла к секретарю порта, выпросила бланк контракта и быстро вписала туда свои данные, проштамповав личным медальоном, тоже на счастье сохранившимся после изнасилования. Капитан забрал у нее контракт, вписал несколько каких-то дополнительных пунктов, расписался и, не показывая девушке того, что написал, отдал контракт секретарю, являющемуся, по совместительству, еще и одним из поверенных тукамского порта.

– Завтра же ваш экземпляр контракта будет переслан вашим родным, – сказал тот девушке, проштамповав бумаги и расписавшись.

– Пусть он лучше побудет в вашем сейфе, – поспешила ответить Ларна, не желая, чтобы мачеха читала этот контракт, да и стража так меньше знать будет. – Мои знают, где он, и, в случае чего, зайдут к вам.

– Как пожелаете, – пожал плечами секретарь, недоумевая про себя – это какой же надо быть дурой, чтобы подписать столь кабальный контракт за такие мизерные гроши? – С вас обоих пять золотых даралов сбора.

Капитан глянул на Ларну и, поняв по ее виду, что у девчонки нет ни гроша, фыркнул, но заплатил сам. Затем собрал свои бумаги под мышку, взял девушку за руку и потянул за собой.

– Ну, пойдем, детка… – оглянулся капитан на нее, открывая дверь. – И смотри у меня, работать придется днем и ночью без отдыха.

Только тут до девушки начало доходить, что же за контракт она только что подписала – ведь отныне она обязана по первому же требованию отдаваться любому желающему на корабле, или даже двоим сразу. Ларну передернуло, ведь разорванный зад очень болел, а теперь его разорвут еще сильнее… Она не будет иметь права отказать никому, даже если будет умирать от усталости. Девушка зажмурилась, и ее передернуло, затем она крепко сцепила зубы и решила вытерпеть все, что выпадет на ее долю. Ибо даже такая жизнь была лучше страшной медленной смерти на раскаленном колу. «Стерпишь, сука! – сквозь зубы прошипела она сама себе. – Стерпишь все! А потом вернешься и отомстишь!» Всю дорогу до корабля Ларна нервно оглядывалась в поисках стражников, но их не было видно, вероятно маг увел погоню в другую сторону. Маг… Ларна только вздохнула – всю жизнь теперь ей нужно будет за него молиться, ведь он спас ее. Но девушка до сих пор не понимала почему – может потому, что она стала для него одной из своих? Кто знает… Окончательно она смогла успокоиться только в выделенной ей каюте, слушая грохот выбираемой якорной цепи.

Молодой маг стоял на пирсе и провожал взглядом уже еле видные вдали кончики мачт «Морской Девы». Иногда он оглядывался и с легкой насмешкой наблюдал за суетящимися по порту стражниками и бегающим между ними юнцом, похожим на старательного борзого щенка, перед тем искупанного в грязной луже. Этот идиот до сих пор не мог придти в себя от допроса, учиненного ему Свархом еще в трактире. Маг и сам до сих пор не понимал, что же побудило его нарушить один из основных законов, ведь если девчонка таки доберется до Серой Башни, то все откроется. Дуру, конечно, урежут, но позволят обучаться в Академии, ибо такими талантами не разбрасываются. Но у него тогда будет столько проблем, что как бы не всю жизнь пришлось расхлебывать. Но Сварх почему-то больше не боялся, его переполняла веселая злость, он наплевал на все и желал сейчас только одного – побыстрее оказаться в своей башне и поэкспериментировать с новыми сплетениями несовместимых сил, открытых им сегодня. Тайну только нужно будет сохранять, чтобы не добрались до его шкуры раньше времени, может и удастся сотворить такую защиту, что с ним ничего поделать не смогут. Он вспомнил историю своего кумира, Элинора, когда того пытались поставить на место, и он убил нескольких ретроградов неизвестной никому доселе магией. «Может и мне удастся открыть что-то эдакое…» – весело подумал Сварх, испытывая здоровый и отчаянный азарт. Действительно, прав был Магистр Книги – настало время перемен!

– Господин маг! – подскочил к нему взволнованный Дулар, из его рта на Сварха пахнуло волной зловония, и он понял, почему этого юнца прозвали Вонючкой. – Господин маг! Суки нигде нет!

– Иди, ищи, – с презрительной ухмылкой ответил ему из-под капюшона маг. – Авось, чего-нибудь найдешь…

– А на чо сучонка вам была нада, господин маг? – в поросячьих глазенках юнца горел подозрительный огонек.

– Зачем, спрашиваешь… – растянул в улыбке узкие губы Сварх. – Да затем, что девочка необученная ведьма такой Силы, что ее с радостью возьмут в любую из Академий мира. На твоем месте я бы бежал с острова куда подальше, забился в глушь и сидел там тихо-тихо. Ведь когда-нибудь она вернется…

Глазки Дулара мгновенно вспыхнули страхом, но он, храбрясь, заявил:

– Ничо! Пока она ищо не ведьма! А када горячий кол в жопу воткнетси, тык и думать про колдовство забудет!

– Ну-ну… Ищи… – еще раз ухмыльнулся маг, а про себя тихо добавил. – Ветра в поле…

Но, смотря в сгорбленную спину удаляющегося юнца, Сварх осознал, что этот юный скот может быть опасен. А что если ему придет в голову доложить о своих подозрениях Совету Магов города? Необходимо было срочно предпринимать меры, и маг быстро сплел вязь заклинания, соединив Дух с Огнем и Смыслом. Затем он швырнул готовое заклинание в спину юнца и довольно осклабился – ведь теперь тот при виде первой же женщины кинется к ней и начнет умолять дать полизать. Почти никакая ведь не откажется, а потом ублюдка урежут и сделают рабом для удовольствий. А кто и когда прислушивался хоть к одному слову раба для удовольствий?

Прошло два часа после отплытия, Ларна сидела в своей каюте и ужасно боялась, ведь скоро за ней придут и отведут работать. В самом кошмарном сне еще вчера ей не могло бы присниться, что она станет шлюхой, да еще и корабельной, самой бесправной и презираемой. И действительно, скоро в дверь постучали, и вошедший боцман не говоря ни слова, махнул ей рукой. Девушка, дрожа как в лихорадке, вышла вслед за ним, и он отвел ее на ют, где была рабочая каюта шлюхи. В каюте была только огромная, почти на полкаюты, кровать и шкафчик с винами и сладостями. В кресле у двери сидел с бокалом вина в руке капитан Даор.

– Итак, милочка… – насмешливо протянул он. – Слушай сюда.

– Да, капитан, – поклонилась ему Ларна.

– Сейчас ты начнешь обслуживать матросов, а, поскольку они соскучились по развлечениям, сразу по двое.

– Но…

– Никаких но, детка! Ты подписала контракт, в котором обязалась отдаваться любому по первому требованию не прекословя, и выполнять любое его желание, кроме запретных. Отдых ты также не имеешь права требовать. Но я не зверь, когда совсем с копыт упадешь, дам отдохнуть. А теперь – за работу!

Не слушая слабых возражений девушки и просьб смилостивиться, капитан вышел за дверь. Ларну от сказанного им колотило, она начала понимать, что влипла и влипла очень серьезно, ведь капитан мог приказать просто вышвырнуть ее за борт. Придется подчиниться… Она заплакала, подошла к шкафчику и налила себе полный бокал бренди, решив напиться допьяна, чтобы не чувствовать того, что вскоре должно было с ней случиться. Девушка залпом выпила и закашлялась с непривычки, понимая теперь, почему большинство шлюх пьют вчерную. В дверь постучали, и в каюту вошли два здоровенных принаряженных матроса.

– Привет, киска! – прогудел один из них.

– Здравствуйте… – пролепетала девушка.

– Раздевайся, ты чо ищо в платье-то? Времени мало! Во, держи конфетку.

И он сунул Ларне в руку детский леденец на палочке. Она в смятении поблагодарила и принялась дрожащими руками стаскивать с себя школьное платье. Второй матрос раздраженно заворчал и помог ей раздеться. Кроме платья на девушке ничего не было. Оставшись обнаженной, она, следуя указаниям матросов, легла на бок и стала ожидать их. Когда же Ларна увидела их голыми, то пришла в ужас, у одного член был просто гигантским, и именно он пристраивался сзади. И когда он вошел в ее разорванный насильником зад, девушка пронзительно завизжала и задергалась от страшной боли. Второй матрос приподнял ее ногу и, пристроившись спереди, сунул член ей во влагалище, почему-то вдруг ставшее очень мокрым и горячим. Адская боль заставляла девушку вскрикивать и дергаться, но к боли примешивалось и удовольствие, удовольствие от члена второго матроса, толкающегося головкой своего красавца в ее матку.

– Ты гля, какая страстная… – пропыхтел старающийся сзади матрос.

Ларна даже кончила, но когда матросы ушли, она долго не могла встать, чтобы добраться до туалета, настолько болел разорванный зад. Она глянула на простыню и увидела, что та залита кровью, ее кровью. Если бы матросов было только двое или, хотя бы, четверо, то девушка, наверное, еще смогла бы приспособиться и привыкнуть. Но вслед за первыми двумя пришли еще двое, а затем еще… И еще, и еще, и еще… Она умоляла оставить ее в покое, дать отдохнуть, несколько раз теряла сознание, но ее приводили в чувство и продолжали насиловать. Плакала она с тех пор постоянно, но кто обращает внимание на слезы какой-то там шлюхи?… Никто, разумеется… Капитан сказал правду, и отдыха ей не давали вообще, только когда она теряла сознание и сразу в чувство ее привести не удавалось, или когда капитан, дважды в день приходивший к ней, видел, что у девушки уже больше нет никаких сил, и она может вскоре умереть. Сколько раз ее замучивали до полусмерти, она уже и не помнила. Дни сливались, Ларна порой даже не знала день или ночь на дворе, сознание помутилось, и девушка постоянно пребывала в каком-то полубреду. Он синела, худела, щеки вваливались, хотя кормили ее, как на убой, и кок постоянно забегал к ней, принося что-то вкусненькое, даже несколько раз спек специально для нее ее любимый пирог, выспросив, что она любила в детстве. Матросы тоже, по-своему, любили ее и старались чем-то побаловать свою шлюху, не желая понять лишь одного – того, что ей нужен был только отдых. Они не понимали того, что девушка все время испытывает страшную боль в разорванном напрочь, постоянно кровоточащем анусе, и принимали ее крики и визг за стоны страсти. А хуже всего было то, что уже на второй или третий день от слишком частых «упражнений» Ларна перестала возбуждаться, и ее влагалище больше не выделяло жидкость… Кухонный жир для смазки не подходил, девушка однажды попробовала и потом два дня вся половая щель пекла, как огнем. А матросы продолжали иметь ее всухую, не обращая никакого внимания на ее плач и мольбы. И через несколько дней натертое донельзя влагалище стало болеть и кровоточить не меньше зада…

День шел за днем, от постоянной нечеловеческой боли Ларна перестала что-либо соображать и стала совершенно безучастной, воспринимая очередные издевательства над собой лишь с тихими стонами, а то и вообще молча, так как не оставалось сил даже стонать. И однажды один из матросов, недовольный безразличным поведением шлюхи, решил «пошутить» и сунул ей после совокупления в расширенное еще влагалище пригоршню молотого красного перца. Ларна от этой «шутки» полдня кричала не своим голосом, катаясь по полу каюты и разрывая ногтями в клочья свои половые губы и влагалище, пытаясь выцарапать оттуда перец. Если бы она была в нормальном состоянии, то, наверное, догадалась бы промыть, но сознание ее было помутнено, и девушка почти ничего не соображала. Перепуганные ее дикими криками матросы даже разбудили вечно пьяного судового коновала. Старик пришел, проклиная все на свете, шлюх, матросов, капитана и самого Господа Бога. Но, увидев катающуюся по полу и воющую девушку, опомнился и приказал держать ее. Матросы схватили бешено сопротивляющуюся Ларну и развели в стороны ее ноги. Коновал наклонился и тут же с проклятиями выпрямился.

– Бедная девочка! – непроизвольно вырвалось у него. – Какая сволочь это сделала?!

– Что сделала? – хмуро спросил мрачный боцман, которого тоже подняли с постели дикие крики судовой шлюхи.

– Ей кто-то перцу насыпал!

– Куда? Туда? – наклонился над девушкой боцман, показывая пальцем на ее расставленные ноги.

– Туда.

– Кто был последним и у нее? – резко развернулся к матросам боцман.

– Я… – наклонил голову с тупым выражением на лице шутник. – Но я ж токмо пошутковать хотел…

– Пошутковать?! Ну, я те пошуткую! – с этими словами боцман своей огромной лапой ухватил матроса за шкирку и потащил к двери, награждая по дороге тумаками. – Из-за тебя остальные без радостей остались! Ну, я те пошуткую!

Коновал очень осторожно несколько раз промыл девушке влагалище и смазал болеутоляющей мазью, больше у него в аптечке попросту ничего не было. А затем строго настрого запретил трогать Ларну как минимум пять дней и, оставив ей баночку с мазью, снова отправился спать. Матросы повозмущались, но пришел капитан Даор и рявкнул на них, после чего они разошлись, обещая устроить шутнику веселую жизнь. Да и капитан лишил его недельного заработка. Но Ларне-то это помочь ничем не могло… Мазь все же немного уняла боль, и она смогла, наконец-то, спокойно уснуть.

Дни отдыха шли один за другим как какой-то райский сон. Как же это было хорошо – просто лежать, когда тебя никто не трогал. Хоть у нее все внутри и продолжало печь, но Ларна все равно была рада отдыху, у нее даже прояснилось сознание. Ходить девушка почти не могла, у нее едва хватало сил добраться до туалета и каждое его посещение отзывалось во всем теле такой болью, что она тихо визжала, на крик у нее просто не хватало сил. Ларна с ужасом ожидала того дня, когда ее отдых закончится, и ей снова придется отдаваться матросам, с нетерпением ожидающим этого и постоянно заходящим справляться, как она себя чувствует и нельзя ли уже… Она постоянно смазывала порванные половые губы и анус мазью, с ужасом смотря на них, ибо с каждым днем они выглядели все хуже и хуже. И, несмотря на отдых, из ее задика продолжала постоянно сочиться кровь…

И отдых, к сожалению, закончился – утром шестого дня девушку разбудил стук в дверь, и в каюту вошел здоровенный матрос. «О, Господи…», – прошептала она в отчаянии, со страхом смотря в его похотливые глаза. А еще через несколько минут Ларна кричала от адской боли, колотя кулачками по кровати, но матрос, сунувший свой огромный член в ее разорванный зад, не обращал на ее крики никакого внимания, искренне, в глупом мужском самодовольстве, считая, что девушке нравится и он сам, и его член, и то, что он с ней делает. А что кричит она от удовольствия… Он даже не обращал внимания на хлюпающую при каждом его толчке кровь, занятый лишь удовлетворением своей похоти. Именно после него Ларна окончательно, бесповоротно и навсегда возненавидела мужчин – она лично с удовольствием бы урезала всех на этом корабле, настолько сильная ненависть поселилась в душе девушки. Ведь матросы снова пошли к ней один за другим, снова она раз за разом теряла сознание от боли и переутомления. Вскорости она почти перестала вставать с кровати и даже перестала есть, лежа в полной прострации. Но даже такое ее состояние не остановило скотов, продолжавших ее насиловать. Боль уже настолько стала ей привычна, что Ларна почти не обращала на нее внимания, но день ото дня ей становилось все хуже и хуже…

Когда корабль пришел в Дуарамбу, островной порт матриархата Харнгират, капитан Даор зашел в каюту девушки и при взгляде на нее понял, что она при смерти. Ему не хотелось, чтобы шлюха подохла на борту, поэтому, по его приказу, Ларну подняли на ноги, одели в ее старое, грязное, заскорузлое платье, сунули в руку худой мешочек с серебром и двое матросов под мышки оттащили ее в порт, прислонив к какой-то стенке подальше от «Морской Девы». Капитан даже не постеснялся забрать половину ее жалкого заработка за, как он выразился, «питание»… Впрочем, Ларне сейчас все было безразлично. Она стояла у стены, держась за нее руками и не видя ничего вокруг. В глазах было темно, в голове стучал молот и девушка не хотела ничего, кроме как упасть там, где стояла. Но вокруг постоянно ходили какие-то люди и, хотя она видела их лишь как смутные тени, Ларна, держась за стену, все же поплелась неизвестно куда. Она долго шла, падала, с трудом вставала, скуля от страшной боли, но все равно шла куда-то. Зачем? Этого она не знала, просто шла. Наконец девушка забилась между двумя огромными ящиками и сразу же упала. Хриплые стоны вырывались из ее рта, но никого, кто бы мог услышать их, рядом не было…

Отряд портовой стражи Харнгирата проходил по территории порта с очередной проверкой. Командир отряда, суровая женщина лет тридцати пяти с каштановыми волосами, заплетенными в косу над левым виском, всегда ненавидела припортовую зону, но честно выполняла свой долг, внимательно осматривая все вокруг в поисках беспорядка. Уже скоро должна была быть смена, и женщине очень хотелось добраться до таверны, чтобы залить свое паскудное настроение чем-нибудь покрепче. Стражницы шли по самому гнусному месту в порту – складским помещениям чужеземных купцов, которых никогда не впускали в город, разрешая торговать только здесь. Вдруг из-за двух огромных ящиков офицер услыхала тихий, почти неслышный стон и настороженно подняла руку, приказывая отряду остановиться. Держа наготове меч, одна из стражниц прошла за ящики и замахала рукой, подзывая остальных. Подойдя, офицер увидела между двух ящиков лежащую на земле донельзя изможденную девушку лет шестнадцати с ввалившимися щеками и полубезумным взглядом. Не понимая, откуда она могла здесь взяться и зачем вообще пришла в порт, женщина рассматривала ее и вдруг заметила, что все платье несчастного существа залито кровью. Девушка с ужасом смотрела на них и силилась подняться на ноги, но явно не могла этого сделать. Офицер вдруг поняла, что девушка не харнгиратская, внешность ее была несколько непривычна – черные спутанные, почти до пояса волосы, огромные, чуть ли не в половину лица глаза и слишком белая кожа. Несмотря на свою изможденность, девчонка была очень хороша собой, какой-то знойной, южной красотой. «Ее что же, урезали, а затем вышвырнули на берег умирать?..» – недоуменно подумала офицер, склонилась над ней и негромко спросила:

– Ты откуда? И что здесь делаешь? Почему лежишь на земле?

– Извините… – с трудом прохрипела Ларна, испуганная вниманием к ней стражи, и начала с трудом, изо всех сил цепляясь пальцами за стену, подыматься на ноги. – Мне просто очень трудно идти… Да и идти… некуда…

Наконец ей удалось встать, но она продолжала держаться за стену. Девушка шаталась и хватала ртом воздух, ноги ее тряслись и подгибались. Она вдруг с удивлением осознала, что все стражники вокруг нее – женщины. Лишь затем Ларна вспомнила, что в Харнгирате – власть женщин, а мужчины могут быть только рабами. В своей новоприобретенной ненависти девушка отчаянно позавидовала живущим здесь. Офицер снова обратила внимание на свежие кровавые пятна на подоле ее платья и спросила:

– Тебя что, только что урезали?

– Нет! Что вы! – вскрикнула перепуганная этим предположением Ларна, еще сильнее боясь того, что именно это сейчас с ней и проделают. – Просто у меня там все порвано напрочь…

– Почему?

– Я… Я, сдуру, нанялась корабельной шлюхой… Не знала ведь… Не знала, что это такое… Хотелось, идиотке, мир посмотреть… Посмотрела… Капитан понял, что я впервые и вписал в контракт пункт, не дающий мне права отдыха… А матросов было больше трехсот…

– А ну-ка, покажи зад, – не поверила ей офицер.

Ларна безразлично повернулась к ней упомянутой частью тела, ей уже все было безразлично, она мечтала сейчас только об одном – побыстрее сдохнуть, чтобы ее, наконец, оставили в покое. Девушка с трудом наклонилась, опершись руками об стену, и хотела закинуть одной рукой подол платья себе на спину, но не смогла этого сделать, руки не слушались ее. Офицер сама подняла подол и с ужасом уставилась на худые ягодицы, представляющие из себя почти сплошной синяк. Она только дотронулась до них, и несчастная уже вскрикнула от боли. Женщина гневно сжала губы и очень осторожно развела ягодицы в стороны. Увиденное настолько потрясло командира отряда, что глаза ее полезли на лоб, и она подозвала остальных стражниц:

– Девочки, посмотрите на этот кошмар…

Стражницы подошли, и их реакция была еще более резкой. Одна даже со злобой бросила:

– Да подонка, который это сотворил, нужно в масле живьем сварить!

– И что? – потрясенно спросила офицер у девушки. – Они тебя прямо в эту рану имели?..

– Да… – безразлично ответила Ларна, ее ноги подкашивались, она очень боялась снова упасть и вызвать этим гнев стражи.

– Сколько же тебе платили за такое издевательство? – спросила одна из стражниц.

– Серебряную монету в день…

– Монету в день?! – вскрикнула офицер, ее лицо пошло красными пятнами.

Она с ужасом и болью смотрела на несчастную девочку – ребенок же еще совсем! Да гуманнее было бы ее урезать, чем сотворить то, что сделал с ней этот паскудный капитан. Она еще раз посмотрела на разверстую, огромную, кровоточащую рану, которую представлял из себя анус бедняжки. Из раны медленно капала кровь и какая-то белесая жидкость, в которой офицер безошибочно угадала сперму. Затем женщина опустила взгляд ниже, к расставленным в стороны худеньким ножкам и ей стало еще страшнее – между ног девушки свисали какие-то кровавые ошметья, с которых тоже капала кровь. Она попыталась представить себе, что чувствует это совсем еще юное существо, и задрожала. Затем негромко спросила:

– Между ногами, я вижу, не лучше?

– Хуже… – прошептала девушка.

– Но почему?! Там же шире…

– Я сама себе все ногтями разодрала… Мне одна сволочь туда пригоршню перцу сыпанула… Прямо внутрь…

– Туда?! Перцу?!

Офицер хотела что-то сказать, но у нее перехватило дыхание от ярости. Такое сотворить с ребенком?! Да как же у этих скотов совести-то хватило? Да неужели же у них не было хотя бы элементарной брезгливости – засовывать свои члены в истекающие кровью и чужой спермой раны? Нет, какие же все-таки скоты эти мужчины… Им действительно место только в рабских домах! Жаль, что не во всем мире так, а только у них, в Харнгирате. Но капитан осмелился вышвырнуть умирающую девочку на берег у них, и в этом была его большая ошибка! Женщина резко повернулась к сбившимся вокруг девушки, гневно что-то обсуждающим стражницам и приказала:

– Рада, Ривин, отведете девочку к целительнице, сама она не дойдет, идти же почти не может… А я нанесу визит этому капитану, разъясню ему что к чему в Харнгирате! И что есть преступление против женщины!

Офицер помогла Ларне выпрямиться и развернула девушку лицом к себе.

– Как тебя зовут, малышка? – тихо и ласково, чуть сама не плача от жалости, спросила она. – И как назывался этот проклятый корабль?

– Меня – Ларна… Корабль зовется «Морская Дева»… Имя капитана – Даор.

– А меня зовут Дарин Орранх из клана Синего Древа, – улыбнулась женщина.

Она нежно погладила замученную девочку по щеке и, махнув остальным стражницам следовать за собой, быстро пошла в сторону причалов.

– Как же ты так влипла, маленькая? – сочувственно спросила Ларну одна из оставшихся с ней стражниц, суровая, иссеченная шрамами женщина с грубоватым лицом, которую офицер назвала Радой.

– Я же не знала… – с трудом пролепетала девушка.

Ей становилось все хуже и хуже, голова кружилась, и ее тошнило. Наконец, Ларна не выдержала, рухнула на колени, и ее вырвало.

– Что с тобой? – встревожено наклонилась над ней вторая стражница, Ривин.

– Не знаю, тошнит… – прошептала девушка.

– Постоянно тошнит? – вмешалась Рада.

– Да…

Стражницы переглянулись, и Ривин укоризненно покачала головой – несчастная дурочка перед отплытием даже не удосужилась зайти к ведьме, чтобы наложить заклятие от беременности и теперь носила неизвестно чьего ребенка. Мало ей было прочих бед…

– Ну что, пошли? – спросила стражница.

Рада помогла Ларне подняться на ноги, но она не могла идти, ноги подгибались. Тогда стражница, тяжело вздохнув и снова укоризненно покачав головой, отдала свое копье подруге и взяла легкое тельце девушки на руки. Ларна положила голову ей на плечо, и ей вдруг стало так уютно в крепких руках Рады, что даже боль отступила куда-то вдаль. Она не смотрела вокруг и не видела, куда ее несут. А стражницы несли ее к хорошо знакомой им целительнице, чьими услугами пользовался весь полк, так как магическое исцеление стоило слишком уж дорого, и было им не по карману. Смутно Ларна осознавала, что ее пронесли через ворота порта, и Ривин рассказывала кому-то ее историю, слышала возмущенный ропот многих женских голосов, но все это проходило как-то мимо ее сознания. Тем временем стражницы принесли ее чистенькому, увешанному травами, домику целительницы. Ривин постучалась и Рада внесла почти потерявшую сознание девушку в дом доброй старушки, вышедшей навстречу своим пациенткам. Она зацокала языком, увидев почти синюю Ларну в руках стражницы и указала на широкую белую кушетку, куда Рада и положила девушку на живот. Вместе они аккуратно сняли с нее платье, и целительница тут же послала кого-то из помощниц за горячей водой. Ривин за это время успела рассказать, как они нашли несчастного ребенка, и что девочка им рассказала. Целительница снова заохала и наклонилась над задом девушки, поджав губы при виде сплошного синяка на ее ягодицах.

– А вы разведите их в стороны, – посоветовала ей Ривин. – Посмотрите что там…

Целительница послушалась ее, осторожно развела ягодицы и замерла в ужасе от вида открытой, кровоточащей раны на месте анального отверстия. Несмотря на ее богатейший опыт, такого старушке видеть еще не доводилось.

– И вот в эту рану скоты ее насиловали! – с гневом и болью сказала Рада, девочка напомнила ей дочь, которой тоже было шестнадцать, и женщина с ужасом представляла свою Нарин на месте этой несчастной девушки, такой же замученной и исхудавшей.

– Какие твари… – прошептала целительница. – Какие сволочи… Но неужели же на корабле не было хотя бы коновала?

– Был… – тихонько ответила ей Ларна. – Я ему очень благодарна, ведь он своими руками мне влагалище от перца промывал, а потом на целых пять дней запретил меня трогать…

– От перца?! – полезли на лоб глаза старушки. – А перец-то там что делал?

– Один подонок ей туда целую пригоршню сыпанул… – с еле сдерживаемым гневом, сквозь зубы процедила Рада.

Целительница только покачала головой в ответ и тихо, очень осторожно перевернула девушку, которая все равно вскрикнула при этом, на спину и попросила ее раздвинуть ноги. Ларна послушалась ее и, снова охнув от боли, расставила ноги, насколько могла широко. При виде открывшейся картины все три женщины вскрикнули. Вместо нормального полового органа молодой девушки их взорам предстали кровавые, гноящиеся, перемешанные с волосами ошметки, по которым постоянно стекала кровь. Малые губы вообще были изорваны в клочья, лишь остатки их кусками свисали меж не менее изувеченных больших. Клитор распух и увеличился в несколько раз, покрывшись каким-то белесым отвратительным налетом. И до сих пор из половой щели несчастной девчонки стекала сперма… А живот и внутренняя часть бедер также представляли из себя сплошной синяк.

– О, Господи! – вырвалось у Рады, руки ее дрожали. – Ну, дите же еще совсем, ну как же у них совести хватило сотворить такое с девочкой?!

– Да они же, подонки, только о своей похоти и думали, им же на все плевать было! – с гневом сказала Ривин, яростно сжимая кулаки.

– Еще день, максимум два и девочка просто бы умерла под очередным ублюдком… – очень тихо и мрачно протянула целительница.

Затем старушка наклонилась над Ларной, безучастно смотрящей в потолок, и с ласковой улыбкой сказала ей:

– Маленькая, мне нужно будет сейчас там все промыть, а затем зашить. Тебе будет очень больно, но прошу тебя, потерпи, потом ведь станет легче.

– Я потерплю… – попыталась улыбнуться непослушными губами девушка, но губы не слушались ее.

Целительница махнула рукой своим помощницам, попросила стражниц подержать ноги Ларны и осторожно начала промывать рану. Как только пальцы ее коснулись до щели девушки, та пискнула, а затем начала всхлипывать, делая слабые попытки вырваться. Стражницы крепко держали ее, отворачиваясь от отвратительной раны, из которой шел тяжелый дух. Ривин повернулась к Раде с перекошенным лицом, едва, по-видимому, сдерживая рвоту, и прошептала:

– До сих пор не могу поверить, что можно быть такими скотами… Ну, неужели же у них ничего человеческого не оставалось? Неужели же не видели, что девочке так больно?..

Подруга ничего не ответила ей, а лишь содрогнулась. Перед ее глазами снова стояла страшная картина – ее дочь на месте этой замученной девушки. Тем временем целительница, наконец, закончила промывать раны Ларны, вновь внимательно осмотрела их и грустно закивала головой. Открывшееся ее взору старушку явно не обрадовало. Она открыла рот, желая что-то сказать, но ее прервал стук в дверь, и в приемную вошла командир отряда. Она что-то несла в руке. Ларна присмотрелась и вдруг с испугом поняла, что это отрубленная голова капитана Даора, с которой на чистый пол стекали тягучие капли крови. Целительница неодобрительно посмотрела на это, щелкнула пальцами, и одна из ее помощниц тут же подала офицеру тазик, в который та и бросила голову. Еще кто-то тут же подтер кровь с пола, и уже ничто не напоминало о слишком жадном капитане.

Дарин с улыбкой склонилась над Ларной и негромко сказала:

– Ублюдок, насыпавший тебе перцу, уже раскачивается на рее. Да и подвешен не за шею, а за другое место…

– А… А капитан?… – спросила перепуганная девушка.

– Этот скот вздумал спорить со мной, говоря, что он в своем праве, что ты подписала контракт, что он заплатил тебе все, что должен, и что власти Харнгирата лезут не в свое дело. Ну и доспорился… Да, вот тебе настоящий заработок со штрафом на лечение, сорок полновесных золотых даралов. Старший помощник, заняв освободившуюся вакансию, оказался не в пример умнее бывшего босса…

И Дарин положила на стол тугой кошелек, набитый, судя по звону, золотом. Затем повернулась к целительнице и спросила ее:

– Ну, как дела у девочки?

– Плохо… – вздохнула та. – Очень плохо… Отойдем.

Она взяла офицера под руку и отвела ее к окну, начав говорить очень тихо, чтобы лежащая на кровати Ларна не расслышала.

– Малые и большие губы я еще постараюсь зашить, но вот клитор придется удалять – он сейчас представляет из себя сплошной гнойник. А что мне делать с ее задом, я даже представить себе не могу, настолько там все разорвано… Похоже, что лопнула даже кишка.

– Так что же делать? – глухо спросила Дарин. – Позволить ей умереть?

– Что, дочку напомнила? – улыбнулась ей старуха.

– Офицерам запрещено иметь своих детей, – сухо ответила командир отряда.

– А хочется?

– Я же женщина…

– Материнские чувства проснулись? – снова улыбнулась целительница. – Единственная, кто может помочь – это хорошая ведьма, а они бесплатно не лечат.

– И сколько же будет стоить хотя бы заживление?

– Да под двести золотых. Я уж не говорю об Исцелении…

Дарин склонила голову и вздохнула – таких денег у нее отродясь не водилось, да и быть не могло – при ее-то кочевой жизни да отнюдь не высоком жаловании гарнизонного офицера. В одном из банков у нее завалялось где-то двадцать пять даралов, не более. Да для девочки ей удалось выторговать у старшего помощника сорок золотых. Но ведь и оставлять бедняжку совсем без денег тоже было нельзя. Женщина покачала головой, пытаясь понять, что же ей делать – непонятно почему эта несчастная дурочка начала вызывать в ее душе такую нежность, на которую Дарин считала себя давно неспособной. Ей почему-то страшно хотелось защитить Ларну от всего мира, и женщина не понимала себя самое. И вдруг, неожиданно для себя самой, офицер приняла решение удочерить это несчастное, попавшее в беду существо. Но сперва девочку надо было как-то спасать. Единственным выходом, пожалуй, было обратиться к стражницам отряда за помощью, а затем постепенно расплатиться с ними. Что Дарин, выйдя из домика целительницы, и сделала. Услышав ее просьбу и рассказ о том, что она хочет удочерить найденную девушку, женщины негромко загудели, обсуждая это, и уже через несколько минут каждая дала по столько, по сколько смогла. Набралось еще около пятидесяти золотых, что вместе с ее и Ларниными деньгами составляло сто пятнадцать. Офицер не видела, что двое из стражниц уже побежали в казарму и рассказали там все. Ларна не подозревала, что, наверное, весь городской гарнизон Дуарамбы участвовал в ее спасении, а Дарин никогда так и не сказала ей об этом. Но сама женщина была растрогана до слез, когда посыльный командора порта принес ей собранные сто с чем-то даралов. И никто из женщин и слышать не хотел о возврате… Она даже не знала, как ей благодарить сослуживиц. Только прижала мешочек с деньгами к груди, поклонилась им и побежала за лучшей ведьмой города.

А тем временем целительница принялась зашивать Ларне все, что только могла. Помощницы принесли ей мельчайшие изогнутые иглы и тонкую шелковую нить. Ларна плакала от боли, стражницы ее утешали, но продолжали крепко держать, не давая даже дернуться. Да впрочем, девушка и сама понимала необходимость того, что с ней делали, но менее больно от этого понимания ей не становилось. Почти полдня целительница очень аккуратно и осторожно сшивала мельчайшими стежками разорванные в мелкие клочья половые губы девушки. Клитор она лишь рассекла, чтобы выпустить гной, и смазала очень редкой и дорогой исцеляющей мазью. Лишь к вечеру целительница закончила и хотела уже приниматься за зад девушки, но в дверь ее домика постучали, и слегка сконфуженная Дарин ввела в приемную одетую в серую сутану магов высокую белокурую женщину с серебряным обручем на голове.

Все находящиеся в комнате почтительно поклонились ведьме, и она небрежным кивком ответила им. Офицер по дороге успела рассказать ей все, и ведьма согласилась с ее решением о казни капитана, лишь наложила взыскание за поспешность и необдуманность действий. За обман, по ее словам, необходимо было наказывать, а капитан нагло обманул беззащитную неопытную девушку. Но главной виной жадного капитана, по мнению ведьмы, было не это, а то, что скот выбросил умирающую на харнгиратском берегу, наплевав этим на все основные законы страны, где оказался. «Жаль, что вы, ард-лейтенант, только убили его, это слишком легкое для подобной сволочи наказание, – сказала ей ведьма уже перед самым порогом приемной. – Куда лучше было бы его урезать и отправить обслуживать общественные туалеты…» Дарин поспешила согласиться с ней, но сделанного было уже не воротить.

Ведьма наклонилась над безучастной Ларной и внимательно изучила ее разорванный зад. Затем велела девушке расставить ноги и не менее пристально рассмотрела и ощупала ее только что зашитые половые губы. Несколько минут она помолчала, после чего ее руки на секунду осветились синим светом, и ведьма хмыкнула.

– Хорошая работа, – похвалила она, повернувшись к целительнице, и старая женщина гордо зарделась. – Теперь касаемо того, что я смогу сделать. Сфинктер ануса я ей заращу, но он на всю жизнь останется несколько расширенным, и анальный секс для девушки больше никогда не будет составлять проблему. Половые губы заживут и сами, но вот с клитором проблема… Его придется удалять, ибо настолько воспалившиеся раны поддаются только Исцелению, а у девушки таких денег, как я понимаю, нет?

– Нет… – мрачно подтвердила Дарин и повернулась к Ларне. – Ну что ты скажешь, маленькая?

– Удалять, так удалять… – безразлично ответила девушка, уставившись в потолок, ей опять было очень плохо. – Жалко, конечно…

– Ну, ничего тут не поделаешь, – развела руками целительница. – Но ты не бойся, я постараюсь не делать тебе очень больно…

– Учтите, – обратилась к ней ведьма, – удалять нужно будет не только верхушку, а до самого корня. Там уже все загнило, и остановить процесс я не смогу, хотя и замедлю его. Также очень важно тщательнейшим образом после удаления обеззаразить рану спиртом. А теперь приступим.

Она наклонилась над тихонько поскуливающей Ларной, перевернула ее на живот, раздвинула ягодицы и резко вонзила три пальца прямо в рану. Ларна зашлась криком, выгнула спину и потеряла сознание. Ведьма, не обращая никакого внимания ни на кого, начала сплетать заклинание, используя потоки Света и Осознания. Дарин, в волнении ломающая пальцы, увидела, как нижняя часть тела Ларны подернулась серо-голубым туманом. Затем в воздухе возник небольшой огненный шарик и начал медленно кружиться над неподвижным телом. Ведьма выдохнула какое-то труднопроизносимое слово, и он опустился прямо между растянутыми в стороны ягодицами. Запахло паленым мясом, и офицер встревожено дернулась, но положенная ей на плечо рука старой целительницы успокоила женщину. Довольно долго в приемной ничего не происходило, лишь легко потрескивали в волосах у всех разряды, и слышался тихий шепот ведьмы. Наконец шарик вновь всплыл в воздух и исчез, туман вокруг тела девушки рассеялся. Целительница подошла поближе посмотреть и восхищенно прищелкнула пальцами – анус Ларны приобрел совершенно здоровый вид. Но она помнила слова ведьмы о том, что он должен быть несколько расширен и решала проверить. Да, действительно, сфинктер стал очень эластичным и сперва три пальца, а затем и вся узкая ладонь старой женщины легко проникли в прямую кишку девушки. Она внимательно ощупала доступные оттуда внутренние органы и осталась очень довольна, все было в порядке. И целительнице не осталось ничего другого, кроме как с безмерным уважением поклониться молодой ведьме.

– Ну, вот и все, – довольно улыбнулась та, пряча в карман протянутый ей мешочек с золотом. – Советую прямо сейчас, пока она без сознания, и прооперировать ее. Девочка не придет в себя еще долго, я позаботилась об этом.

Можно было уже и уходить, но ведьма каким-то шестым чувством ощущала в полузамученной девушке что-то необычное. Но аура ее была аурой обычного человека. Молодая женщина фыркнула, но она привыкла доверять никогда ранее не подводившей ее интуиции, и все же решилась еще раз внимательно просмотреть всю ауру лежащей перед ней девушки. «Да вот же оно! – мелькнула раздраженная мысль. – Какая же я, все-таки, дура!» Действительно, линии ауры девушки вместо макушки замыкались на безымянном пальце левой руки. «Что бы это могло значить?» – растерялась женщина, подобного ей просто еще не доводилось встречать. Ведьма сощурилась от интересной догадки и наклонилась к руке Ларны. Ну, конечно же! На безымянном пальце красовалось внешне простенькое металлическое колечко – именно на нем и замыкались все линии. «Мда… – хмыкнула она про себя. – Простенькое, да не простое…» Чем больше ведьма всматривалась в это колечко, тем в больше поражалась – маг, создавший его, был невероятно талантлив, как он сумел совместить несовместимое… Но для чего все это, женщина не понимала, и тогда она сплела собственное заклинание, проникнув под кольцо. И чуть не запрыгала по комнате от возбуждения – девчонка была гением, такой невероятной ауры не было даже у самого Магистра Книги Элинора, которого молодой ведьме довелось видеть однажды. Неудивительно, что маг решил скрыть такую находку. Но и какой же он идиот все-таки! Что, трудно было дать девочке денег на дорогу, с какого ляда она в шлюхи-то поперлась?! Странным запашком веяло от всего этого дела, но грех было бы упустить свои дивиденды. Что, интересно, скрывает эта малышка? Впрочем, даже если девушка останется просто благодарна, то и то это будет уже немало – и не ей, Арне Ост-Крамио, с ее весьма слабым Даром, лезть в дела великих. А эта, как ее там, Ларна, явно будет личной ученицей кого-нибудь из высших магов Совета Башни… Но все-таки, нужно было проверить все и ведьма повернулась к целительнице с вопросом:

– На шею девушки ничего не было надето?

– Было… – удивленно ответила та, не понимая, откуда это известно ведьме. – Половинка медальона на шнурке.

– Покажите.

Целительница недоуменно пожала плечами, не понимая, из-за чего это ведьма вдруг стала похожа на насторожившуюся охотничью собаку и чуть ли не делала стойку. Она достала из тумбочки, стоящей рядом с кушеткой, медальон и протянула молодой женщине. Та вцепилась в него и начала читать понятные только ей символы.

– Значит, тебя зовут Сварх Арк-Тарам… – пробормотала ведьма себе под нос. – Нужно будет запомнить твое имя, парень… Ты далеко пойдешь…

Тут уж, смотря на мечущуюся по комнате с сумасшедшими глазами и что-то бормочущую себе под нос молодую женщину, удивились и стражницы. Ни одна из ведьм никогда так себя не вела, они всегда были преисполнены достоинства. И почему, интересно, она смотрит на лежащую без сознания девчонку чуть ли не как на мессию? Дарин даже показалось, что ведьма стала похожа на восторженного щенка. А та тем временем снова повернулась к целительнице и с лихорадочным блеском в глазах пробормотала:

– Операция не понадобится. Я исцелю девочку полностью. Бесплатно!

У всех находящихся в комнате женщин глаза полезли на лоб – никогда и ни за что ни одна из ведьм не делала ничего бесплатно. Никто о таком даже и не слыхивал… Но раз она сама предлагает…

– Только скажите ей, – остановилась около Ларны молодая женщина, – скажите ей, когда очнется, чтобы вместе с этой вот половинкой, она отдала в секретариат и мою, чтобы сказала, что я ей жизнь спасла…

Она вернула целительнице половинку медальона, затем достала из-под ворота своей сутаны серебряную цепочку с таким же медальоном и отломила от него половину. И также протянула ее старой женщине, которая приняла ее, стоя в ступоре с приоткрытым ртом.

– Секретариат?.. Спасла?.. – наконец с трудом выдавила она из себя.

– Она поймет, – указала на Ларну ведьма. – А теперь мне понадобится помощь – девушку необходимо положить на спину и широко развести ее ноги в стороны.

Дарин и Рада тут же подошли к бессознательной Ларне и выполнили требуемое. Ведьма присела на край кушетки и еще раз внимательнейшим образом изучила половой орган девушки. «Мда… – протянула она. – Придется использовать стихии, до чего же я это не люблю…» Затем молодая женщина аккуратно взялась пальцами обоих рук за сшитые малые половые губы Ларны и очень осторожно оттянула их в стороны, открыв залитое кровью отверстие влагалища. Произнеся несколько тягучих гортанных слов, ведьма зажмурилась, и ее окутала сеточка желтых молний. В комнате резко похолодало, задули порывы ледяного ветра, над кушеткой сгустились какие-то тени, всем стало зябко и очень не по себе. Казалось, какая-то безмерная тяжесть легла на их плечи. Лицо ведьмы резко постарело, на нем прорезались морщины, губы продолжали выталкивать из себя почти непроизносимые слова. К счастью, все это продлилось недолго – холод исчез, тени рассеялись, и ведьма откинулась назад, тяжело дыша, ее лицо было обильно покрыто потом. Дарин очень удивилась – ей доводилось видеть немало Исцелений, но еще ни разу она не видела ни одну ведьму столь замученной. Та была бледна, как смерть, под глазами появились мешки.

– Воды… – прохрипела ведьма, и кто-то тут же подал ей большую чашу.

Она напилась, еще раз отерла пот со лба и покачала головой. Затем тихо произнесла:

– У девушки дела были еще хуже, чем мне сперва показалось. Видимо, когда ей промывали влагалище после перца, то не промыли, как следует, и остались сильно воспаленные участки. Сейчас там были уже гнойники и, возможно, что кроме использованного заклинания, спасти ей жизнь могло только полное, вплоть до матки и яичников, урезание…

Дарин вздрогнула и порывисто спросила:

– Но сейчас она здорова? Вы ее вылечили?

– Вылечила, вылечила… – проворчала ведьма. – Посмотри сама.

Офицер наклонилась над все еще расставленными ногами девушки и внимательно всмотрелась. Да, всякие следы ран исчезли, на нее смотрела здоровая половая щель, правда по размерам и форме она смахивала скорее на щель взрослой, неоднократно рожавшей женщины, чем юной девушки, но все-таки. Да и клитор остался неестественно большим, торча вперед, как маленький член. Срослись даже сшитые целительницей малые и большие губы, на них остались лишь почти незаметные белесые шрамики, из которых совершенно неуместно сейчас торчали кончики шелковых нитей.

– Швы советую снять утром, – сказала ведьма целительнице. – А сейчас, я думаю, ей стоит сделать выкидыш, вряд ли девочке нужен сейчас ребенок.

Целительница вопросительно посмотрела на Дарин, так как уже знала, что та собралась удочерять Ларну. Офицер немного подумала и согласно кивнула. Ведьма поняла их безмолвный диалог, ухмыльнулась и подставила под зад девушки поданное помощницей целительницы судно. Затем положила левую руку на живот Ларны и произнесла одно короткое слово. Тело девушки изогнулось в судороге, и в судно хлынул поток крови вместе с какими-то кусками непонятно чего. Буквально через минуту все прекратилось, ведьма убрала судно и приказала обмыть тело Ларны.

– И что, это все? – потрясенно спросила целительница.

– Все, – улыбнулась молодая женщина.

– Боже ты мой… – простонала старуха. – Никаких тебе ложек, никакого тебе выскребывания… И всего за минуту…

– А главное, – добавила ведьма, – без каких-либо последствий для здоровья. Я сама придумала этот способ, кроме меня, его знает только моя подруга в Маре.

Целительница только снова уважительно и завистливо поклонилась ей.

– А теперь я бужу девочку, – сказала ведьма.

Ларна очнулась и хотела привычно вскрикнуть от боли, но вдруг поняла, что у нее ничего не болит. Ну, почти ничего – немного жгло между ног. Она с удивлением захлопала глазами – сознание было ясным, она отчетливо видела смотрящих на нее женщин. Так хорошо девушка не чувствовала себя с того самого дня, как они с Дарой… Дара… При этом воспоминании из глаз Ларны брызнули слезы, она как наяву увидела устремленные в потолок мертвые глаза подруги.

– Что случилось? – наклонилась над ней старая целительница. – Почему ты плачешь? Что-то еще болит?

– Нет-нет, спасибо, – поспешила заверить ее девушка. – Просто вспомнилось кое-что грустное…

Она сумела взять себя в руки и тут же почувствовала, что к ней на кушетку кто-то присел. Ларна подняла глаза и встретилась взглядом с ведьмой, смотрящей на нее, как кошка на жирную мышь. Девушка хотела поблагодарить ее, но молодая женщина не дала ей даже рта раскрыть.

– Молчи, девочка! Дорого же мне твое Исцеление стало, считай, что с год жизни… Так что, когда придешь в Секретариат, отдашь вместе с половинкой медальона твоего мага и мою. По-моему, я этого заслужила… Тебе не кажется?

– Конечно, госпожа… – потрясенно смотрела на нее Ларна, не могущая понять, откуда же ведьма узнала о направлении в Серую Башню.

– Медальоны у целительницы, – ухмыльнулась женщина. – А колечко не снимай, нужная вещь, пригодится в хозяйстве…

С этими словами ведьма резко встала, еще раз кивнула девушке, накинула капюшон сутаны и быстро вышла из приемной. Дарин тут же подошла к Ларне и села рядом, ласково приобняв ее. Затем спросила:

– Ну, как ты, маленькая? Получше?

– Спасибо вам огромное, – несмело улыбнулась Ларна. – Совсем не болит… Я уже и забыла, что так бывает…

– А что это за Секретариат, о котором ведьма говорила?

Девушка смутилась, но ей показалось подлым обманывать женщин, спасших ей жизнь. Естественно, что она не рассказала им о своем преступлении, но кое в чем все же призналась:

– Это Секретариат Серой Башни… Меня туда направили на обучение… Чтобы ведьмой стать…

– А какого же лешего тебя в судовые шлюхи понесло?! – полезли на лоб глаза Дарин.

– Положено добираться самому… – на ходу нашлась Ларна, не желая, конечно, признаваться, что она бежала. – Они так проверяют предприимчивость и смелость… А у меня денег не было…

– Серый Убийца им на голову, с такой проверкой! – чуть ли не подпрыгнула Дарин. – Идиоты, скоты! Бросить ребенка одного в грязь портовых трущоб?! Самой добираться до Колхрии? А, кстати, откуда-то ты хоть добиралась?

– Из Храдуна… Город Тукам… – совершенно смутилась девушка.

– Безумие! – продолжала бушевать офицер. – Да кому в голову такое пришло?! А у тебя, что совсем ума не было, в шлюхи наниматься?! А если бы мы тебя не нашли, так бы между тех ящиков к утру и померла? Да?

Ларна только еще сильнее покраснела и стушевалась.

– Ну-ну, не набрасывайся на девочку, – добродушно похлопала женщину по плечу целительница. – Она-то тут причем? Нашла ведь действительно единственный способ без денег добраться до другой страны. Откуда же бедняжке было знать, что капитан такой сволочью окажется?

– Да, вы, конечно, правы… – кивнула Дарин. – Просто жаль дурочку. Кстати, может мне прямо сейчас забрать ее к себе домой?

Она повернулась к девушке и спросила:

– Ты сможешь идти, Ларна?

Целительница замахала на нее руками:

– Никакой ходьбы! И не вздумайте! Чтобы дней пять не вылазила из кровати вообще. До завтра полежит у меня, а утром, после того, как сниму швы, вызову носилки. К полудню приходи и сможешь забрать девочку. Только следи, пожалуйста, чтобы она не вставала, а то она совсем еще глупенькая, может начать подыматься раньше времени. А у нее там сейчас все еще нежненькое, только поджившее, может опять полопаться.

– Я прослежу, – пообещала женщина и погрозила Ларне пальцем.

Девушка снова смутилась, Дарин чем-то очень напоминала ей мать – та была такой же жестковатой, но по-своему доброй и ласковой. И все дома, в том числе и муж, и дети, и все младшие жены ходили у нее по струночке, но при том все всегда были обихожены и обласканы. Никто не боялся подойти к ней с любой своей проблемой, зная, что его поймут и помогут. Ларна беспокойно заерзала, боясь, что еще немного и постель станет очень-очень мокрой…

– Извините… – нерешительно посмотрела она на целительницу.

– Что, маленькая? – повернулась к ней старая женщина.

– Мне это… Ну… В туалет нужно… – отчаянно покраснела девушка.

– А чего же тут стыдиться, девочка? – засмеялась целительница. – Никогда не стыдись естественных вещей. Сейчас он придет.

– Кто?

– Туалет.

Ничего не понимающая Ларна ошеломленно хлопала глазами, пытаясь понять, каким это образом туалет может ходить. Целительница что-то коротко приказала кому-то из помощниц, та исчезла, и через несколько минут в приемную вошел очень миловидный юноша в набедренной повязке раба. Он низко поклонился хозяйке и тихо встал на колени в углу. Старая женщина с некоторым отвращением посмотрела на него и приказала, отвернувшись в сторону:

– Будешь обслуживать эту вот девушку в постели. Она больна и не должна вставать, сам будешь подползать ко всем нужным местам. И смотри мне, у нее там были раны и если ты, не дай тебе Творец, не будешь ласков и нежен, как ни с кем, если ты причинишь девочке малейшую боль, то я продам тебя в общественный туалет. Понял?

– Я все понял и благодарю мою госпожу за доброту ко мне, – низко поклонился раб. – Я все сделаю, как вы говорите, госпожа моя и клянусь вам, что буду очень стараться. Только умоляю, не продавайте меня туда…

– Там посмотрим, – с еще большим презрением процедила целительница. – Не теряй времени, приступай.

– А-а-а… – только и смогла сказать Ларна, когда раб залез к ней на кушетку.

– Не беспокойтесь, госпожа, – заверил он ее. – Я все сделаю как нужно, я буду очень нежен и не доставлю вам боли…

Девушка перевела ничего не понимающий, недоуменный взгляд на целительницу и та негромко рассмеялась.

– Туалет – его рот, – пояснила она. – На время болезни он будет служить тебе, чтобы ты и по этому вопросу не вздумала вставать с постели.

Ларна глянула на ожидающего раба и довольно ухмыльнулась – после того, что с ней сотворили, ей было приятно видеть хотя бы одного из этих скотов-мужчин в таком униженном положении. А сейчас она унизит его еще больше! Девушка даже рассмеялась и расставила ножки, подложив под голову подушку так, чтобы видеть голову раба между своих ног. Ибо он тут же ужом проскользнул между ее ногами и нежно дотронулся губами до ее щелочки, раздвинул ее половые губы языком и очень слабо присосался. Ларна вздохнула, расслабилась и пустила струю. Раб действительно был очень умел и не пролил ни капли, к тому же он ухитрился задеть верхней губой огромный клитор девушки и водить языком между ее лепестков ниже струи. То что он делал было на удивление приятно, и Ларна даже удивилась – она-то думала, что ей уже никогда в жизни не получить удовольствия, но, по-видимому, чувствительность к исцеленной ведьмой половой щели начала потихоньку возвращаться. Некоторое время Ларне казалось, что моча в ее переполненном донельзя мочевом пузыре никогда не закончится, и она радовалась, ибо сам процесс доставлял ей огромное моральное и физическое удовольствие. Но все это завершилась, и девушка удовлетворенно откинулась на подушки. Она оглянулась и увидела, что в приемной никого нет – женщины проявили чуткость и ушли, чтобы не смущать ее. И Ларна была очень им благодарна за это, ибо ей все же было несколько неудобно справлять естественные потребности на глазах у других.

– Да простит меня госпожа за наглость, – донесся до нее голос раба. – Но не соизволит ли госпожа лечь на бок, чтобы я мог дотянуться до зада госпожи?

Девушка легла на бок и приподняла одну ногу, согнув ее в колене. Раб прилег сбоку и осторожно раздвинул ее ягодицы, вставив между ними свое лицо. Ларна почувствовала, как его язык уперся в ее анус и начал вращаться в нем. Она немного натужилась и… Это было так приятно… Раб на удивление быстро и профессионально глотал ее испражнения. Когда же девушка закончила, он быстро вскочил, принес откуда-то теплое влажное полотенце и осторожно подмыл ее. Уже засыпая, Ларна досадливо отмахнулась, и он вернулся в свой угол. Когда Дарин в сопровождении целительницы вошла в приемную, она увидела раба в его углу, сосредоточенно обтирающего испачканные губы и сладко спящую на кушетке Ларну.

Когда солнце коснулась ее век, девушка зевнула и приоткрыла один глаз. Но тут же она испуганно подпрыгнула на кровати – она проспала! Ведь сейчас опять начнут приходить матросы… Но тут же Ларна облегченно откинулась на кровати – слава те, Господи, она же уже не на корабле, она в домике целительницы. Ей вспомнился вчерашний день, и она только вздохнула, понимая, что и до конца жизни не сумеет достойно отблагодарить спасших ее женщин. Самочувствие было прекрасным, мир казался цветным и веселым, лишь на месте, где были раны, чувствовалось какое-то онемение. Щелчком пальцев подозвав раба, Ларна с радостным смехом помочилась в его рот и хищно ухмыльнулась, заметив легкую гримаску отвращения, скользнувшую по его лицу. «Так ему и надо, этому скоту! Мужчина…» Перепугавшийся до полусмерти раб начал уверять ее, что госпожа его неправильно поняла, что моча госпожи неимоверно вкусна, и он просто-таки счастлив пить ее. Ларна, продолжая хихикать, прогнала его в угол и с облегчением откинулась на подушки – она все же была еще очень слаба. Девушке до визга хотелось встать и подойти к окну, но она понимала, что нельзя, да и обещала целительнице не делать этого. Старушка ведь столько возилась с ней, и девушке было очень неловко подводить ее. Впрочем, Ларна и сама немного побаивалась – а вдруг что-то случится? Вспомнив о полутора месяцах на проклятом богом корабле, девушке вздрогнула. «Ну, как же ты, дочь купца, могла оказаться такой дурой, чтобы не прочесть дополнительные пункты контракта? А, дорогая моя, как?», – спросила она самое себя и тихонько вздохнула. Снова на память пришла страшная боль, постоянно терзавшая ее щель и зад на корабле. И тут девушка изумилась до онемения – ей этой боли не хватало! Ей даже хотелось, чтобы ее щель снова начала болеть, не сильно, но чувствительно… «Что это со мной?.. – растерянно спросила себя Ларна. – Я что, крышей поехала? С ума сходить начала?»

От этих невеселых размышлений ее оторвал приход улыбающейся целительницы, принесшей чашку с каким-то горячим травяным отваром. Ларна тоже несмело улыбнулась ей – она ведь так и не поняла, с чего эти женщины так переживали за нее, ведь она для них была никем. Почему они так заботились о ее судьбе? Переключившись на эти мысли, девушка с тревогой посмотрела на старую женщину, пытаясь придумать, чем же она будет расплачиваться за лечение, ведь у нее ничего не было. Ей снова спасли жизнь, и снова она не понимала – почему? Ларна ведь прекрасно осознавала, что если бы ее не нашли, то к сегодняшнему утру между теми ящиками, куда она забилась, лежал бы уже труп. Целительница тем временем поставила чашку с отваром на столик рядом с кроватью и присела рядом с девушкой.

– Выпей это, маленькая, – ласково сказала она. – Это придаст тебе сил и немного снимет боль при снятии швов.

Ларна послушно выпила чашку до дна, там был очень вкусный, слегка кисловатый напиток, поблагодарила старушку и, не удержавшись, рассказала ей о том, что ей хочется боли…

– Неужели я схожу с ума? – умоляющими глазами смотря на целительницу, спросила девушка. – Что это? Что со мной?

Старая женщина грустно посмотрела на нее и покачала головой. Что ж, после того, что пришлось вынести несчастному ребенку, произошедшего следовало бы ожидать… Полтора месяца ада таки изломали девочке душу и вызвали, похоже, у нее стойкий мазохизм. Как с этим бороться, целительница, как это не грустно было ей признать, не знала…

– Ничего страшного, деточка, – солгала она Ларне. – Скоро пройдет. А сейчас ложись-ка ты на спинку и расставляй ножки – будем швы снимать.

Девушка доверчиво улыбнулась ей и сделала то, о чем ее попросили. Впервые с момента пробуждения она окинула взглядом комнату, в которой находилась, и несколько изумилась – она была не в приемной, а в большой светлой спальне, в которой из мебели была всего лишь кровать, небольшой столик, тумбочка, да множество легких этажерок, уставленных резными статуэтками и книгами. Видимо ночью, пока она спала, ее перенесли сюда. Краем глаза Ларна увидела одну из помощниц целительницы, принесшую небольшой тазик. Старая женщина взяла оттуда нечто, напоминающее пинцет и склонилась над щелью девушки. Неожиданно Ларне показалось, что ее укололи в это место, и она вскрикнула от неожиданности.

– Ну что ты, маленькая? – подняла голову целительница, улыбнулась и показала ей коротенькую шелковую ниточку, зажатую в пинцете. – Совсем же не больно… Вот, посмотри…

– Извините меня… – покраснела Ларна. – Конечно же, не больно…

И больше она не кричала. Да и больно-то было так, слегка. Но что пугало девушку с каждым моментом все больше и больше, так это то, что эта слабая боль доставляла ей неизъяснимое наслаждение, которое ширилось, разрасталось и, когда целительница вынула последнюю нить, заставило тело Ларны забиться в бурном оргазме. Старая женщина потрясенно уставилась на кончающую девушку, затем вспомнила ее слова и тяжело вздохнула, поняв, в чем тут дело. Но и чем тут помочь она также не знала – никто не учил ее врачевать психику и что дальше делать с новоприобретенным мазохизмом девочки, пока он не перешел за опасную черту, целительница также не знала. «Надо будет посоветоваться с ведьмой…», – подумала она и посмотрела на лицо Ларны. Глаза лежащей были залиты слезами.

– Да что же это? Что я, совсем уже с ума сошла?.. – и Ларна зарыдала, по-детски тря кулаками глаза.

– Ну-ну, что ты, маленькая, – кинулась утешать ее целительница. – Это скоро пройдет, ты главное, не бойся…

А про себя она проклинала ублюдков, так искалечивших жизнь и душу юной девушки. Ей вскорости удалось успокоить Ларну и накормить ее завтраком. Девушка ела неохотно, все время прислушиваясь к себе и ожидая от своего тела новых сюрпризов. Еще через некоторое время пришла улыбающаяся Дарин вместе с двумя уже знакомыми Ларне стражницами. Женщины насели на нее с вопросами о самочувствии, и она чуть не расплакалась от радости. Радости оттого, что вдруг стала кому-то нужна, что кому-то интересно, как она себя чувствует. Но девушка все же сдержала себя, не желая огорчать этих хлопочущих вокруг нее заботливых женщин. В это время в дверь постучали, и в комнату вошли четверо рабов с большими, удобными носилками.

– Сейчас домой поедем, хорошая моя… – присела возле нее и положила ей руку на лоб Дарин.

Затем женщина ласково погладила Ларну по голове, и девушке перехватило дыхание, настолько образ этой женщины-офицера слился в ее сознании с образом матери. Она не выдержала, судорожно схватила и поцеловала ласкающую ее руку, а затем тихонько пробормотала:

– Спасибо… мама…

Дарин потрясенно замерла – никто и никогда не называл ее этим словом и, как она думала, никто уже и не назовет. Она вдруг осознала, отчего эта девочка вызывала в ее душе такую огромную, всепоглощающую нежность. Осознала, почему ей так хочется защитить малышку от всех опасностей мира. Ее истосковавшийся по материнству ум совершил подмену и перенес нерастраченные материнские чувства на эту несчастную, попавшую в беду дурочку… Теперь только она поняла, почему решила удочерить Ларну и прослезилась. Удочерять ведь офицерам не запрещалось, нельзя было лишь иметь собственных детей. Она улыбнулась девушке сквозь слезы, нежно поцеловала ее в лоб и тихо прошептала:

– Доченька…

Стражницы умиленно переглянулись – они были очень рады за своего командира. Все в отряде давно жалели Дарин, уж больно неприкаянной была ее жизнь. Все ведь видели, как она мучается от одиночества и под любым предлогом старается задержаться на службе, чтобы не возвращаться в свой пустой захламленный дом. У остальных-то стражниц было по две-три дочери у каждой, дома постоянно стоял гвалт и кавардак, и им некогда было задумываться о смысле жизни. И все они очень уважали своего командира и были бы рады, если бы Дарин нашла свое счастье. Да и девочка была просто прелесть – эти ее огромные глаза притягивали к себе, завораживали и вели за собой. Дара отозвала подругу в сторонку и на ухо сказала ей:

– Ривин, у командира-то дома сейчас и есть нечего, она же все свои деньги на лечение девочки выложила… Я сама сегодня видела, как она в канцелярию заходила, явно аванс просить. Дали, не дали – не знаю. Знаю, что помочь нужно.

– О чем тут даже разговаривать! – возмутилась Ривин. – Я всем девчонкам скажу. Ее малышке для выздоровления нужно хорошо кушать, я и сама сегодня торт испеку.

Стражницы заговорщицки перемигнулись и заулыбались. А посмотрев на кровать, они увидели, что Ларна опять ревмя ревет в объятиях приемной матери.

– Ма-а-а-м-а-а-а… Я с ума сошла…

Дарин беспомощно оглянулась на целительницу, и старушка тихонько рассказала ей о неожиданном мазохизме девочки.

– Подонки… – прошептала женщина, поглаживая всхлипывающую Ларну, ей очень не понравилось это известие. – И что же делать?

– А что тут поделаешь?.. – очень тихо, чтобы не расслышала девушка, ответила целительница. – Главное тут – в степени мазохизма. Если ей будет хотеться иногда немного боли, то она попросту сможет попросить кого-то из подруг немного похлестать ее по разным местам. Ничего страшного. А вот если дело зайдет далеко…

– То что? – бледнея, спросила Дарин.

Голос целительницы стал еще тише:

– Она сама может побежать к палачу и наговорить на себя, что лизала кому-то…

– О, Господи… – чуть не задохнулась женщина.

– А я помочь в таком деле ничем не могу… – вздохнула целительница. – Правда, сегодня я схожу к ведьме, которая исцелила девочку, и посоветуюсь с ней. Может она что-то знает по данному вопросу или хотя бы посоветует специалиста…

– Я буду очень вам благодарна… – судорожно сжала руки перед грудью Дарин. – Только прошу вас, сообщите мне о результатах…

– Конечно.

Офицер смахнула непрошеные слезы, подняла легкое тельце девушки на руки, поцеловала в нос и осторожно уложила на носилки. Она не видела холодного и жестокого взгляда Ларны, устремленного в никуда – казалось кто-то довольно жуткий выглянул в этот мир. Самой же девушке показалось, что она на минуту потеряла сознание, но она не стала говорить об этом, не желая огорчать никого из тех, кто спас ей жизнь. Уже лежа на носилках, Ларна от всей души поблагодарила целительницу и Дарин махнула рукой носильщикам. Они развернулись и вынесли носилки из комнаты.

Улицы были залиты светом обоих солнц, слезы Ларны мгновенно высохли и она начала с интересом рассматривать окружающее. Город был просто огромен, куда больше ее родного Тукама, и совсем не походил на него. Он, казалось, плыл в воздухе, пронизанный сотнями мостов и воздушных переходов между высокими домами. Все здания были выстроены из голубоватого хирмолта, камня, добывающегося на южной оконечности острова Дурам. Из-за этого Дуарамба выглядела какой-то призрачной, не от мира сего. Дома вокруг были столь разнообразны и порой причудливы, что у непривычного человека разбегались глаза. Как потом узнала девушка, этот островной город называли пародией на Колгарен, и потом она сама увидела, что это на самом деле так. Улицы были очень широки и невероятно чисты – Ларне странно было видеть это, она привыкла к мусору на улицах Тукама и удивлялась, пытаясь понять, как в таком большом городе может быть столь чисто. Дуарамба строилась по единому плану – что было и неудивительно, так как город был основан во времена великого расселения, устроенного магами пару тысяч лет назад и с тех пор многократно перестраивался. Но все перестройки не задевали основной структуры – улицы были расположены вокруг центральной площади расширяющимися концентрическими кругами. И если Дуарамба достраивалась, то жители просто возводили очередную круговую улицу, разрушая и заново строя крепостные стены. Лишь припортовый квартал чужеземцев выделялся из общей картины, представляя из себя сумятицу домов и складов, уродливым пятном отходящую от почти идеально круглого города.

Ларна с интересом продолжала осматриваться – на улицах было полно народу, сотни лавок, магазинчиков и таверн гостеприимно распахивали свои двери для посетителей. Уличные торговки вопили, предлагая свой товар. Но что больше всего поразило девушку, так это то, что на этих кипящих жизнью улицах почти не было мужчин. Когда никогда появлялся кто-нибудь, да и те были одеты в уже знакомые Ларне набедренные повязки и накидки урезанных рабов.

– А где же свободные мужчины? – удивленно спросила она у шедшей рядом с носилками Дарин.

– Ну что ты, маленькая?.. рассмеялась в ответ офицер. – Ну кто же и когда не урезанного мужчину на улицу выпустит? А свободный мужчина в Харнгирате – это вообще нонсенс. Даже рабы всю жизнь живут в закрытых рабских домах, куда женщины приходят, если хотят поразвлечься или забеременеть. Но это удовольствие весьма дорого стоит, для повседневного секса используют урезанных рабов и рабынь или искусственные приспособления…

– А замуж?.. – потрясенно спросила Ларна.

– В Харнгирате никто замуж не выходит, маленькая, – заулыбалась Дарин. – Если женщина хочет ребенка, то она идет к ведьме, та налагает на нее заклятие, от которого любая обязательно забеременеет. И забеременеть она может только дочкой. После чего женщина идет в рабский дом, где содержатся неурезанные мужчины, и выбирает себе партнера по вкусу. А через девять месяцев у нее рождается дочь…

– А-а-а… – глаза девушки стали совсем круглыми. – А мужчины откуда берутся?

– Ну, некоторое количество рождают специальные женские подразделения, женщинам в них очень много платят и у них магическим образом атрофированы материнские чувства. И очень много юношей мы закупаем в Фофаре и у пиратов.

Тут Ларна вспомнила все, что с ней сотворили мужчины, и довольно ухмыльнулась – так им, скотам, и надо! Она сейчас даже представить себе не могла, что ей когда-либо после всего бывшего может захотеться мужчину. Вот раб или рабыня для удовольствий с длинным языком и умелым ртом – вот это да! Приятно и ни к чему не обязывает, надоело, прогнала раба в угол и спи себе спокойно. Она снова с интересом начала рассматривать идущих навстречу женщин. Как же разнообразно они были одеты… Военная форма, короткие штаны или юбки любых расцветок, блузки, майки. Многие, особенно молодые девушки, вообще щеголяли лишь в кружевных панталончиках и легкой накидке на плечи, выставляя грудь на всеобщее обозрение. И никого это не смущало! Никто не был одет в уродливые платья до пят! Ларна обратила внимание на стайку юных девушек у фонтана, одетых в особо прелестные черные панталончики с кисточками по бокам и серебристые накидки. На груди каждой из них были надеты витые кольца из непонятного материала, а из них торчали живые цветы.

– Какая прелесть… – непроизвольно вырвалось у нее.

– Что? – склонилась над ней Дарин.

– Панталончики…

Женщина проследила за взглядом Ларны и незаметно вздохнула. Такой наряд только недавно вошел в моду у молодежи Харнгирата и раскупался на ура. Посему цены были безбожными – Дарин знала, что черные панталончики с накидкой стоили диких денег, минимум пять золотых, если не больше. А ей авансу дали только четыре, да те пришлось долго выпрашивать. Нужно же было на что-то еще жить, но и огорчать приемную дочь женщине очень не хотелось.

– Ничего, маленькая, – через силу улыбнулась она. – Вот ты поправишься, и мы тебе такие же купим.

Ларна восторженно засмеялась и захлопала в ладоши, с любовью смотря на Дарин. Девушка была сейчас абсолютно счастлива, сама не зная почему. Ни о прошедшем, ни о будущем думать ей не хотелось, а настоящее было светлым – ее снова любили, она снова была кому-то нужна. Офицер наклонилась над ней, нежно поцеловала в лоб, а сама задумалась, где бы ей занять денег. Дара и Ривин переглянулись и молча кивнули друг другу. Лежащая на носилках девушка тем временем не переставала вертеть головой по сторонам, с любопытством наблюдая за шумной жизнью огромного города. Ее довольно долго несли по улицам Дуарамбы, невдалеке даже промелькнула башня Совета Ведьм – самое, наверное, высокое здание города. Было очень жарко, и Дарин постоянно поила Ларну ледяной водой из оплетенной лозой большой фляги, которую несла с собой. Девушка уже начала засыпать, когда ее принесли в противоположный от порта конец города, где прямо под крепостной стеной расположились домики небогатых, но обеспеченных горожанок. Остановившись у невысокого, свежевыкрашенного, белого заборчика, Дарин снова улыбнулась Ларне и сказала:

– Ну, вот мы и дома, моя радость.

Девушка с интересом уставилась на дом, где ей предстояло жить. Совсем небольшой домик стоял за забором в окружении сангатовых деревьев. Он весь утопал в зелени и лианах, создававших тенистый навес над всем двором. Между деревьями невдалеке от дома была небольшая беседка, в которой стоял столик и два плетеных кресла. Вокруг было очень тихо, крепостная стена давала благодатную тень, что было немаловажно в такую жару – ведь Дуарамба располагалась почти на экваторе. Дарин открыла дверь, рабы занесли носилки в домик, который действительно был совсем невелик – всего лишь две комнаты, кухня и ванна в пристройке. В свое время женщине пришлось заплатить чуть ли не годовое жалование за проводку воды и канализации, не говоря уж о стоимости самой железной ванны. Ларна вовсю вертела головой, рассматривая свое новое жилище – совсем небогато, скорее даже бедно было в этом доме, но чистота была просто стерильной. Она присмотрелась внимательнее и поняла, что домик вымыт совсем недавно. «Она что же, всю ночь не спала, чтобы вымыть? И все ради меня? – спросила себя девушка, смотря на Дарин, и даже прослезилась. – Ведь я же ей никто и ничто… Почему же она так заботится обо мне? Почему?..»

Ларна была права – домик действительно был вымыт только ночью. Когда вчера после службы уставшая Дарин вернулась домой, то она просто ужаснулась, увидев насколько все захламлено. Она ведь очень редко ночевала дома, предпочитая оставаться в казарме, где меньше приходило мыслей о бессмысленности и неустроенности ее безалаберной жизни. Поняв, что больную девушку нельзя приносить в такую грязь, Дарин с бешеной энергией принялась за уборку. Ей бы ни за что в жизни не справиться до утра, к полуночи женщина едва успела вымыть полугодовую, наверное, гору грязной посуды, но к ней на помощь пришли жившие поблизости стражницы ее отряда. Они неожиданно ввалились в дверь, нагруженные щетками и тряпками, и, не спрашивая хозяйку, быстро распределили фронт работ, принявшись мыть, чистить и драить. Офицеру было неловко принимать помощь от подчиненных, но ее слабых возражений никто не стал и слушать. К утру дом сиял первозданной чистотой, и даже сад был подстрижен и вычищен. В заброшенную незнамо когда беседку притащили неизвестно откуда столик и кресла. Дарин не узнавала собственного жилища и была очень благодарна сослуживицам за помощь – раньше она и не думала, что пользуется таким уважением у них. Хотя офицер подозревала, что именно казнь ею подонка капитана, сотворившего такое с беззащитной девочкой и то, что она, казнив его, не побоялась ответственности, и вызвало такое к ней отношение рядовых стражниц.

– Сюда, – скомандовала Дарин носильщикам, указав на дверь спальни.

Ларну занесли в небольшую, но очень уютную комнату со светло-бежевыми стенами, в которой стояла большая, широкая кровать. Три пирамидальных окна давали много света и спальня, казалось, плыла в пронизывающих ее солнечных лучах. Все три окна были открыты, создавая приятную прохладу и видно было, что еще немного, и оба солнца скроются за деревьями. Большой, встроенный в стену шкаф виднелся из-за узорчатой занавески. Кроме того, одна из стен комнаты была превращена в библиотеку, до потолка уставленная полками с книгами, многие из которых были очень древними. Небольшой стол с двумя стульями, тумбочка и мягкое кресло возле кровати завершали картину. Дарин снова никому не доверили снять Ларну с носилок, и сама переложила ее на кровать. Рабы, державшие носилки, поклонились и тут же исчезли. Одна из сопровождавших своего командира стражниц, кажется Ривин, вышла и через минуту вернулась с большим кувшином какого-то холодного напитка, видимо в подвале был ледник. Стражница поставила кувшин рядом с кроватью и Дарин тут же напоила Ларну из большой фарфоровой чашки, оплетенной кожаными ремешками.

– Ну, мама! – фыркнула девушка. – Я и сама могу!

– Ладно, ладно, – засмеялась офицер. – Полежи тут сама немного, мне еще на службу возвращаться надо. Вернусь вечером. А ты не вздумай вставать!

– Я посижу с девочкой, – сказала Рада, усаживаясь в кресло. – Мне на службу только завтра утром.

– Спасибо вам всем, девчонки, – улыбнулась ей Дарин и вместе с Ривин быстро вышла из спальни.

Ларна лежала и неспешно беседовала со стражницей обо всем на свете. Женщина расспрашивала ее, как живут в Тукаме, и сама рассказывала об обычаях и законах Харнгирата. Девушка все еще продолжала удивляться стране, где совсем не было свободных мужчин, ведь было довольно много вещей, с которыми они бы могли справится куда лучше женщин. Особенно тяжелые физические работы. Хотя для них использовали урезанных мужчин-рабов, которые были слишком грубы для секса. То ли языки у них были малоподвижны, то ли еще что, Ларна так и не поняла толком. «Кто знает, – подумала она, – может так и к лучшему, они ведь все такие скоты…» И девушка вновь вспомнила все, что с ней сотворили. Гнев и боль захлестнули ее душу. В этот момент в спальню зашел раб-туалет, присланный, по-видимому, целительницей. Ларна, злобно оскалившись, подозвала его и с удовольствием испражнилась ему в рот. А гримаска отвращения, мелькнувшая на лице юноши, когда он встал, еще сильнее позабавила девушку.

– Хм-м-м-м… – протянула Рада. – Кажется, сей скот чем-то недоволен?.. Придется ему кой-чего разъяснить…

На лице раба появился ужас, он рухнул на колени и взмолился:

– Нет! Госпожа! Нет! Клянусь вам, я всем доволен! Я просто счастлив служить вам так, как вы пожелаете!..

– Ларна, девочка, – улыбнулась Рада, не обращая никакого внимания на его вопли, – ты позволишь мне воспользоваться этим рабом?

– Пожалуйста…

Рада щелкнула пальцами, встала и вышла из комнаты, дрожащий, как осиновый лист раб последовал за ней на коленях. Через некоторое время Ларна услышала журчание струи, зачем раздался сдавленный вскрик и тихий плач. А еще через пару минут на пороге вновь показался ползущий на четвереньках раб, подтирающий тряпкой остававшуюся за ним кровавую дорожку. Он двигался с явным трудом, на лице застыли дорожки слез. Раб подполз к вернувшейся в комнату и вновь усевшейся в кресло стражнице, поцеловал ее ногу и пролепетал:

– Я искренне благодарю госпожу за науку и доброту ко мне…

Но Ларна видела, что в уголках глаз его блестели слезы, и он едва сдерживался, чтобы не зарыдать вслух. Она поморщилась и спросила:

– Что ты с ним сделала, Рада? Он же все-таки человек, а мы не они. Зачем нам быть жестокими?

– Ничего страшного, маленькая, – ласково улыбнулась ей стражница. – Всего лишь сунула в зад напоминальник с шипами, чтобы помнил, что должен с радостью и счастьем на лице благодарить госпожу за все, что она соизволит ему дать.

– Это же больно… – вздрогнула девушка.

– Ему пойдет на пользу! И не беспокойся ты об этой мрази, девочка. Он свое стократно заслужил!

Ларна вопросительно посмотрела на стражницу и та рассказала:

– Он не из наших, харнгиратских, рабов – те с детства знают как себя вести и привычны ко всему. А этот юный подонок был сыном капитана одного из фофарских фрегатов. Видимо, он посчитал, что у себя дома, где ему было позволено все, и изнасиловал тринадцатилетнюю девочку. Харнгиратскую девочку! Дочь одной из наших стражниц, которая напросилась с матерью порт посмотреть. Посмотрела… Бедный ребенок до сих от всего на свете шарахается и ночами кричит! Хорошо, хоть мы вовремя успели, и скот не успел ей сунуть в рот… А ведь уже приготовился и ножи для урезания разложил… Ведь если бы успел, девочку все равно бы пришлось урезать, да ты и сама об этом знаешь. Мы были настолько разозлены, что, избив его до полусмерти, тут же заставили его лизать у нас, а потом, конечно, прямо там и урезали. Как ты сама понимаешь, не быстро и не безболезненно… А затем продали его в общественный туалет. И пусть благодарит своих богов за смазливую мордашку – его увидала целительница, он ей понравился, и старушка выкупила его для нужд своих пациенток. Но теперь я вижу, что эта сволочь не понимает хорошего отношения. Обязательно завтра же скажу его хозяйке, что он не достоин ее доброты и не желает работать как следует.

– Умоляю вас, госпожа! – взвыл раб, вновь пытаясь поцеловать ноги Рады. – Умоляю вас, не говорите так! Я счастлив сделать для вас и для любой другой госпожи все, что вы только пожелаете! Умоляю, посадите меня на кол, только не продавайте еще раз в общественный туалет…

– А почему он так этого боится? – удивленно спросила Ларна, с отвращением смотря на рыдающего раба – после рассказа Рады у нее исчезла всякая к нему жалость.

– Так там ведь его рот использует любая желающая, – засмеялась стражница, – а на улицах народу много, в туалет хочется всем, и отдыха у рабов в общественных туалетах попросту не бывает. Там рабы долго не живут – полтора-два года максимум. Еще бы ему не бояться…

И, обратившись к рабу, продолжающему униженно ползать у ее ног, бросила:

– Пшел в свой угол! И напоминальник не смей вынимать два дня. Понял?

– Да, госпожа! Благодарю вас, госпожа! – отполз в свой угол раб.

В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла незнакомая Ларне стражница с огромным вычурным тортом в руках. Вслед за ней вошли еще две с котелками в руках, из которых тянуло вкусным мясным духом. Как поняла девушка из взаимных приветствий, пришедшие также были из отряда ее приемной матери. Тут же с кухни были принесены тарелки, женщины опорожнили котелки, в которых оказались куски мясного рагу и восхитительная мясная же запеканка. И Ларну принялись потчевать всеми этими вкусностями. Девушка с удовольствием ела, улыбаясь стражницам, уговаривающим ее съесть побольше. Но еды было так много, что накормили даже раба, смиренно поблагодарившего за милость. Но пришедшие стражницы были не последними – они потянулись в домик Дарин одна за другой, и каждая несла с собой что-нибудь вкусное. Ларну закормили до такой степени, что девушке начало казаться, что она сейчас лопнет. Рада проследила ее тоскливый взгляд, брошенный на очередной торт, и весело засмеялась. Затем собрала продукты со стола и отнесла их в ледник. Так, за едой и разговорами прошел день, показавшийся Ларне очень коротким.

Дарин возвращалась домой очень довольная – до командора гарнизона донеслись слухи об удочерении ее офицером найденной в порту девочки, и она распорядилась выдать Дарин еще пять золотых аванса и пять золотых премии за казнь капитана. И при том сказала, что аванс будет высчитываться из жалованья не весь сразу, а всего лишь по два золотых в месяц. Женщина долго благодарила своего командора, и та назавтра попросилась к ней в гости, посмотреть на дочь. Также она взяла у свежеиспеченной, сияющей радостью, матери удостоверяющий личность медальон Ларны и пообещала поспособствовать скорейшему официальному удочерению и получению девочкой харнгиратского гражданства. После службы Дарин немедленно отправилась в самую лучшую одежную лавку недалеко от порта и приобрела так восхитившие Ларну черные панталончики с накидкой, заплатив за них целых шесть даралов. Также она купила огромное количество фруктов – девочке нужны были витамины. Женщине непривычно было заботиться о ком-либо, кроме себя и это странное состояние ей очень нравилось. В конце концов, ей всего лишь тридцать пять, она еще совсем молода! Когда же и порадоваться жизни? А девочка радовала ее все больше и больше. День выдался очень суматошный, в порт пришли десятка три чужеземных кораблей, даже два белых фрегата аллорнов, за всеми нужно было проследить и устроить таможенный досмотр как положено. Дарин очень устала и, если бы все оставалось в ее жизни как раньше, она ни за что бы не поплелась через весь город домой, а завалилась бы спать в своей комнатушке в казарме. Но не теперь! Теперь ее дома ждала больная дочь, только так она и стала называть Ларну про себя. Нерастраченная за долгие годы нежность готова была излиться на первый же подходящей объект, и так уж случилось, что этим объектом оказалась несчастная дурочка, пострадавшая по собственной глупости. Но офицер не думала об этом, она думала об улыбке приемной дочери, когда та увидит подарок. Пребывая в этих грезах, женщина шла, улыбаясь своим мыслям и ничего не видя вокруг. Встречные горожанки отскакивали в стороны из-под ног ард-лейтенанта стражи, которая вполне могла послать любую на кол без всякого суда и следствия.

Дарин долго шла, предаваясь своим мыслям, пока вдали, наконец, не показалась крепостная стена. «Ну, слава тебе, Господи! – вздохнула она. – Наконец-то дома». Она толкнула дверь, вошла и очень удивилась – большая комната была под завязку набита стражницами, среди которых большинство было из ее отряда, но многие были ей совсем незнакомы. Большой стол посреди комнаты под самую завязку был заставлен едой, и чего там только не было – мясо, пироги, запеканки, салаты, фрукты и многое, многое другое. Да и вообще все свободные поверхности в доме были заставлены блюдами со съестным и бутылками с вином и соками. Стражницы тотчас окружили ее и принялись поздравлять с дочкой, как будто она родила ее сама. Дарин до того расчувствовалась, что чуть не выронила свертки, которые держала в руках и подхватывая их, украдкой утерла с глаз непрошеную слезу. Она искренне поблагодарила женщин, понимая, что не может отказаться от принесенного ими, ибо обидит этим сослуживиц до глубины души. Затем женщина прошла в спальню и с победным видом положила Ларне прямо на живот только что купленный костюмчик. Услышав радостный визг девушки, все женщины в доме рассмеялись. А после этого устроили грандиозную вечеринку, разошедшись по домам далеко заполночь.

Утром Ларна проснулась поздно и, мурлыкая, потянулась всем телом. Она довольно долго потягивались, не открывая глаз и наслаждаясь каждым мгновением благодатного полусонного покоя. А когда она таки удосужилась продрать один глаз, то увидела, что возле нее сидела незнакомая ей симпатичная девушка с очень рыжими волосами, заплетенными в тугую косу. Сидящая была курноса и чрезвычайно веснушчата, что придавало ее физиономии задорный и хитрый вид. И притом такая внешность отнюдь не лишала девушку привлекательности – она была очень мила. А ее синие, как небо, глаза, несколько неуместно смотревшиеся на этом лице, были столь лукавы и хитры, что Ларне захотелось захихикать. И незнакомка при этом не обращала на нее никакого внимания, она чему-то посмеивалась, откинувшись на спинку кресла, вздыхала и постанывала. Ларна долго не могла понять, что это с ней, пока не догадалась опустить взгляд и не увидела между широко расставленными ногами сидящей голову раба. Она с удовольствием наблюдала за рыжей, пока та не выгнулась всем телом, застонала и задергалась в судорогах, явно кончая. Девушка захихикала этой возбуждающей картине и почувствовала, что у нее самой уже мокро между ног.

– Привет! – открыла глаза переставшая постанывать рыжая. – Меня зовут Нарин, я дочь Рады, ты ее уже знаешь. А тебя зовут Ларна. Правда, ведь?

– Точно! – засмеялась в ответ девушка. – Приятно с тобой познакомиться.

– И мне! – с хитрым видом захихикала рыжая. – Слушай, у этого раба просто шикарный язычок, наверное, целительница его ему подрезала. Знаешь, как глубоко достает? Визжать хочется… Кайф! Особенно советую сразу после того, как пописаешь, чтоб он, не отрываясь, лизать начал… Уф-ф!

– Не пробовала еще, – рассмеялась в ответ на эту горячую тираду девушка. – Хотя как раз с утра в туалет хочется…

– Вот и попробуй! – с энтузиазмом заявила Нарин. – А я тебе сиськи помну для полного кайфа!

Она встала, показала рабу на Ларну и придвинула кресло совсем близко к кровати. Раб влез на кровать и припал к щели девушки, скинувшей с себя простынь и расставившей ноги. «Мда… – подумала она, облегчаясь. – Писять в рот мне нравится с каждым разом все больше и больше…» Девушки посмотрели друг на друга и захихикали. А затем Ларна вздрогнула – раб пустил в ход свой действительно длинный и гибкий язык. Ощущения были великолепны, и она вытянулась дугой, вскрикивая от возбуждения. Остроты ощущениям также придавали умелые руки Нарин, с удовольствием ласкающие красивую, полную грудь Ларны. И девушка расслабилась, полностью погрузившись в сладостный водоворот. А когда она после бурного оргазма открыла глаза, то увидела, что у дверей, прислонившись к косяку спиной, стоит и иронично смотрит на них совсем молодая еще, лет тридцати, незнакомая стражница с кастрюлькой в руках. Женщина тихо засмеялась и сказала:

– Ага, эти двое уже спелись… Привет, девчонки, меня зовут Анха Рарагм из клана Синего Огня.

– Ой… – только и смогла выдавить Ларна, чувствуя себя очень неловко.

– Ойкать тут нечего! – хмыкнула Анха, ставя кастрюльку на стол. – Но тебе бы, девочка, с этой сорвиголовой надо быть поосторожнее. А то она тебя в такие дебри заведет…

Нарин гордо задрала нос и фыркнула, а затем состроила на мину оскорбленной невинности. Стражница при этом расхохоталась, подошла и подергала девушку за косу. Та села прямо, вытянула спинку и вообще стала похожа на юного ангела. Правда, ангел был рыжий да хитрые, как у чертенка, глаза, стрелявшие по сторонам, выдавали, что она отнюдь не согласна с ролью пай-девочки.

– Ой, Нарин… – продолжала смеяться Анха. – С тобой не соскучишься! Не порти девочку, а то по попе схлопочешь.

– М-м-м… – сделала удивленную физиономию рыжий ангел, нарисовав на ней неподдельное изумление – как мол это так, я, такая хорошая, да по попе?

Тут уж не смогла не рассмеяться и Ларна – Нарин нравилась ей с каждым мгновением все больше и больше. Стражница только махнула рукой на рыжую оторву и скрылась на кухне. Вскорости она вернулась с двумя наполненными тарелками и принялась кормить девушек вкуснейшими домашними тефтелями с какой-то незнакомой Ларне кашей. Они с аппетитом слопали все, что было, постоянно посмеиваясь и подкалывая друг друга. Анха охотно смеялась вместе с ними, и лишь блестящие глаза молодой женщины выдавали, что она сильно возбуждена. Скоро все трое запыхались от хохота и принялись весьма непотребно хихикать. Анха некоторое время беспокойно ежилась, а затем спросила у Ларны:

– Можно твоего раба попользовать? На вас насмотревшись, так самой захотелось, что я боюсь, пока до ближайшего Дома Удовольствий добегу, штаны насквозь промокнут…

– Да сколько угодно! – ответила девушка. – Присаживайтесь на кровать.

Стражница встала, отстегнула специальный клапан на служебных шортах и прилегла рядом с Ларной, подвинувшейся к стенке. Нарин снова уселась в кресло, и новоявленные подруги с интересом уставились на расставившую ноги женщину. Обоих поразила исключительная волосатость Анхи, Ларне даже показалось, что раб не сможет пробиться сквозь такие густые заросли к искомому месту, но он, по видимому, справился, так как молодая женщина застонала и откинула голову назад. Некоторое время девушки просто смотрели на эту возбуждающую картину, а затем не выдержали, стащили с Анхи безрукавку и принялись с удовольствием целовать и ласкать ее на удивление большую и плотную грудь. Одновременно с этим Нарин протянула руку и сунула ее между ног Ларны, которая, хихикнув, сделала то же самое. Когда все трое кончили, несколько смущенная стражница отогнала раба в его угол, натянула безрукавку и негромко, покраснев, сказала:

– А что бы было, Нарин, если бы нас твоя мама застала? Кое-кто бы ремня схлопотал, а меня бы на плацу гоняли до полного посинения…

– Ну не застала же! – хихикнула рыжая оторва.

Анха только махнула рукой, засобиралась и ушла. Девушки снова принялись болтать обо всем на свете, периодически подзывая к себе раба, у которого от беспрестанных усилий уже, наверное, отваливался язык. Ларна, приобняв лежащую рядом с ней обнаженную Нарин, хихикала, смотря как раб тщательно трудится над задиком рыжей, раздвинув ее мускулистые, красивые ягодицы, и отчаянно хотела сейчас быть на его месте, но прекрасно понимала, что нельзя. Эта отчаянная девчонка очень нравилась ей и девушка поняла, что они станут подругами. Она сказала об этом Нарин и та тоже захихикала, ежась от искусных прикосновений языка раба. Девушки весело провели день, их прерывали только постоянные приходы стражниц, забегающих проведать Ларну. И каждая приносила с собой что-нибудь вкусненькое, пичкая их.

И такая жизнь продлилась все пять дней постельного режима. Ларну закармливали сытной едой, на которую она уже просто не могла смотреть. Девушка даже начала бояться растолстеть, но ее постоянно упрашивали съесть еще кусочек и она, не желая огорчать этих добрых женщин, ела. Но хороший отдых и много сытной, вкусной еды сделали свое дело, быстро вернув ей хорошее самочувствие. Она уже не дрожала постоянно от слабости и перестала походить на только что вставший из могилы труп. А когда Ларне впервые позволили встать с постели и посмотреться в зеркало, то девушка увидела, что уже не напоминает синее приведение, щеки ее округлились, порозовели, кожа приобрела здоровый цвет, глаза заблестели. Хоть ей и пришлось чуть ли не наново учиться ходить, но окруженная любовью и заботой девушка быстро поправлялась и вскорости Нарин или приемная мать уже начали выводить ее в город. А еще через несколько дней Дарин получила в канцелярии гарнизона официальные документы об удочерении и новый, удостоверяющий личность, медальон для Ларны. Уже как для гражданки Харнгирата. Теперь девушку звали Ларна Орранх из клана Синего Древа.

Но с этого дня для Ларны закончилась спокойная жизнь, и ее взяли в такой оборот, что она только пищала. Дарин отвела ее в школу боевого мастерства и непривычная к физическим нагрузкам девушка сперва просто плакала от усталости, но продолжала тренироваться с поражающим наставниц упорством. Никто не знал, что она теперь жила лишь для установленной ею самой цели и ради достижения ее готова была на все, на любую подлость и скотство. Порой ей было стыдно пользоваться любовью приемной матери, она ведь даже сама несколько любила ее, но понимала, что скоро будет вынуждена бросить Дарин. Мрачная и жестокая решимость поселилась в ее глазах, присутствуя там, даже когда девушка смеялась, и этого выражения скоро начали бояться ее спарринг-партнеры, ибо Ларна сражалась до последнего дыхания, рвала зубами, за что часто бывала наказана. И уже через несколько месяцев девушка окрепла, тяжелый тренировочный меч уже не выпадал из ее рук при первом же взмахе, тело стало крепким, мускулистым и ей начали нравится изматывающие тренировки. В работе с шестом Ларна даже делала большие успехи, и мало кто из учениц Школы уже мог справиться с ней, о чем с удовольствием рассказывала Дарин старшая мастерица. Женщина гордо улыбалась, обрадованная настойчивостью и стойкостью дочери, не сломавшейся после таких испытаний. Она также была очень довольна тем, что Ларна экстерном сдала экзамены в колледже для дочерей стражниц и получила диплом с отличием, видимо в этом «Приюте Сестер Ветра», в котором она училась дома, давали очень основательные знания. Но девочке пора было задумываться о будущем, а она всячески избегала разговоров об этом, исступленно тренируясь и сидя в библиотеках. Когда Дарин спрашивала у Ларны, что же она такое изучает, девушка делала большие глаза и начинала рассказывать сказки. Офицер ей, конечно, не верила, но руководствовалась принципом «Чем бы дитя не тешилось…»

А в свободное время Ларна вместе с Нарин обшаривала всю Дуарамбу и вскорости знала город не хуже родного Тукама. А рыжая оторва таскала подругу по самым злачным местам, и девушки постоянно влипали в разные истории. Пару раз Дарин даже заплатила штрафы за разгромленные трактиры, и в эти моменты ей очень хотелось взять в руки ремень, но воспоминание о пережитом приемной дочерью останавливало ее. А девушке очень нравилась Дуарамба, и если бы у нее не было цели, она бы с удовольствием прожила в этом городе свою жизнь. Но с каждым днем ей все больше и больше не сиделось на месте, и когда прошел год, Ларна окончательно потеряла покой. Она снова, как и дома, каждый рассвет встречала в порту и проводила там много часов, тоскливыми глазами провожая каждый отплывающий корабль. В эти моменты она что-то бормотала себе под нос и Нарин не могла до нее докричаться. Рыжую начало сильно беспокоить такое поведение ближайшей подруги, и она стала приводить ту в чувство всеми доступными ей методами. Нарин потащила ее за собой по всем известным ей Домам Удовольствий и Ларна охотно окунулась в разврат. Сперва ей было интересно, но быстро поняв, что мужчины не вызывают у нее ничего, кроме глубочайшего отвращения, переключилась на урезанных рабынь. Но и это занятие быстро наскучило девушке, и она с тех пор удовлетворялась в ближайшем Доме Удовольствий и только с одной рабыней, чем бесконечно удивляла Нарин. Также подруги охотно ласкали друг друга руками, но рыжей оторве постоянно приходилось часами разыскивать Ларну. И чаще всего она находила ту в какой-либо из библиотек за огромными старинными фолиантами или же спаррингующей с кем-нибудь в школе Боя. Нарин поняла, что самой ей не справиться и решила рассказать обо всем матери подруги.

Тихим осенним вечером Ларна сидела в беседке и перелистывала тяжеленный, запыленный, старинный фолиант, повествующий историю Вторых Драконьих войн, пытаясь понять, какие же факторы обусловили поражение драконов. За год, проведенный в Харнгирате, она полностью пришла в себя и понимала, что сидеть на месте больше нельзя. Но она хоть перестала просыпаться по ночам с криком. Сперва они с Дарин спали в разных комнатах, но после нескольких кошмарных ночей Ларна взмолилась, что ей страшно быть одной в темноте и приемная мать перебралась в спальню. С тех пор они спали вместе, обнявшись и порой, не выдержав возбуждающего переплетения двух красивых тел, ласкали друг друга. Даже самым запретным образом… При воспоминании о том, как это произошло впервые, Ларна с тихой радостью улыбнулась. Это было недели через две после того, как Дарин удочерила ее. Она с воплем пробудилась от очередного кошмара, в котором ее сажал на раскаленный кол полуистлевший труп Дары, и отчаянно зарыдала на груди у приемной матери. Кошмар был столь реален, что в ее ноздрях стоял запах паленого мяса. Дарин утешала ее, говорила ласковые слова, а девушка находилась буквально на грани безумия.

– Ну что ты, маленькая моя… – гладила ее сама чуть не плачущая женщина. – Ну, успокойся, все уже позади, подонки наказаны…

– Ах, если бы, мама! – вскрикнула девушка, продолжая рыдать. – Ах, если бы!

И не соображая, что делает, она выложила Дарин свою истинную историю, все о том, что сотворили с ней и Дарой, все, отчего ей пришлось бежать с родного острова. И лишь рассказав, она поняла, что же сотворила, вскрикнула и, побелев, как мел, отшатнулась к стенке. Она с ужасом уставилась на Дарин своими огромными глазами. Офицер, потрясенная ее рассказом, растерянно смотрела ей в глаза, залитые смертельным, нечеловеческим ужасом. Она и сама была в ужасе – ведь девочку ждал кол. И ведьмы ведь заставят ее, Дарин, саму урезать девочку и казнить ее… Женщина чуть не взвыла от отчаяния, ведь она полюбила эту глупышку больше всего на свете и ценила ее жизнь куда дороже собственной. «Ну нет, сука старая! – сказала она сама себе, – ты никому и ничего не скажешь! Но девочка теперь ведь мне не поверит… Она же все время будет жить в страхе и бояться предательства. Все время будет ожидать страшной смерти… Да моя маленькая ведь сойдет от этого с ума! Нет… Я, кажется, знаю выход…» Выход действительно был только один, и Дарин быстро сдвинулась к ногам Ларны, резким движением раздвинула ее ноги и уткнулась в открывшуюся половую щелочку Ларны губами, начав с отчаянием обреченной ласкать ее.

– Мама, что ты делаешь?! – донесся до нее потрясенный голос девушки. – Нет!!! Нет! Нет… Да… Ой… Что это?.. Не надо… Ой, еще! Да, да, вот здесь… Ой, что ты?.. Ой, нет! Да… Да… Да… Еще…

Сперва запротестовав, Ларна через пару минут уже забыла о своих протестах и начала корчиться от наслаждения, негромко постанывая и умоляя не останавливаться. Дарин лизала ее яростно, сильно, отчаянно. Сперва она делала это лишь для того, чтобы совершить то же самое преступление, что и дочь. Чтобы девушка поверила ей и перестала бояться предательства. Но через некоторое время женщина сама почувствовала все усиливающееся возбуждение и начала получать оттого, что делала, невыразимое словами наслаждение. Особенно хорошо ей было оттого, что она делает своей девочке так приятно, что та стонет под ее языком и руками. И странное дело, она все больше и больше увлекалась, ей и самой понравилось лизать нежную щелочку Ларны, имеющую божественный кисловатый вкус. Правда она с грустью нащупывала языком тонкие шрамики от заживших швов, но лишь еще с большей энергией продолжая ласкать девушку. Дарин, как ни странно, даже сама кончила, чему несказанно удивилась. «Будь прокляты эти ведьмы с их законами! – раздраженно подумала она. – Какого же удовольствия они, оказывается, нас лишают… Раньше я не понимала тех, кто шел на риск урезания, чтобы полизать… Теперь понимаю… И чтоб им всем провалиться к Серому Убийце, если я теперь остановлюсь!»

– Мама! – широко распахнутые глаза только что кончившей девушки смотрели на нее. – Зачем ты это?..

– А чтобы ты, моя маленькая, – ласково улыбнулась ей Дарин, – не думала, что я могу тебя предать и отдать в руки палачей. Теперь я тоже преступница! И если урежут, так только обоих вместе. Я люблю тебя, девочка…

– И я люблю тебя, мама… – потянулась к ней и поцеловала ее в губы Ларна, жарко и жадно поцеловала, отнюдь не как дочь. – А можно я?..

– Что, моя хорошая?

– Можно я тоже у тебя полижу? – осмелилась, наконец, девушка. – Мне так хочется…

– Правда хочется? – погладила ее по голове Дарин.

– Очень…

– Давай лучше друг у друга…

Они легли валетом и жадно начали ласкать одна другую, уже никого и ничего не боясь, наплевав на все законы и обычаи. И с этого вечера Дарин и Ларна стали заниматься любовью каждую ночь, постоянно изобретая что-то новое, порой совсем уж несуразное. Им обоим также доставляло огромное удовольствие смотреть в городе в глаза ничего не подозревающих ведьм и тихонько хихикать про себя.

Ларна тихо вздохнула и вновь открыла книгу, углубившись в чтение. От этих воспоминаний между ногами у нее стало мокро, и желание стало просто нестерпимым, а до вечера было еще так далеко. Девушка не знала, что с ней происходит, но последние несколько месяцев желание не оставляло ее ни на минуту, она готова была заниматься любовью с кем угодно, когда угодно и сколько угодно, кроме, разумеется, мужчин – слишком уж неприятные воспоминания были с ними связаны и слишком она их презирала. Но, несмотря на это дикое томление, она всегда старалась не слишком надоедать Дарин – ведь приемной матери приходилось тяжко работать, чтобы обеспечить им приемлемое существование, а для этого женщина должна была высыпаться. Потому-то Ларна и сдерживала себя, очень жалея, что у нее нет собственного раба или рабыни.

– Вот она куда забралась! – раздался у нее над ухом веселый голос Нарин, и лукавая веснушчатая рожица просунулась в беседку. – Я ее ищу, ищу, а она здесь книжечки почитывает!

– Привет! – улыбнулась ей Ларна. – Заходи.

И при виде стройной фигуры подруги чуть не задохнулась от острейшего приступа желания – она с самого знакомства с дочерью Рады мечтала попробовать ее на вкус, но прекрасно понимала, что это совершенно невозможно. Девушка лишь вздохнула и непроизвольно облизала губы.

– Только не говори мне, что ты хочешь того же самого… – донесся до нее смешок Нарин.

Ларна удивленно подняла голову и увидела, что хитрые глаза рыжей оторвы, также затянутые паволокой желания, смотрят на ее ноги.

– Что, и ты хочешь?..

– Как и ты, полизать…

– Откуда ты взяла?! – вскинулась Ларна.

– Я же не слепая, вижу какими ты глазами на мою письку смотришь, – захихикала Нарин. – Думаешь, я у тебя не хочу? Как же… Жаль, нельзя… Чтоб им, сукам, с ихними гребаными законами!

Она снова вздохнула, но тут же повеселела и вновь начала хихикать, хитро посматривая на Ларну.

– Ну что ты там еще придумала? – вскинулась девушка, прекрасно зная, что так Нарин хихикает только перед совершением очередной шалости.

– Глянь, что я притащила, – продолжая хихикать, рыжая вытащила из своей сумки какой-то предмет и протянула его Ларне.

Она посмотрела, что было в руках у подруги и сама, не сдержавшись, прыснула. Нарин держала в руках мастерски вырезанное из дерева подобие мужского члена очень больших размеров. Сей искусственный орган был полирован и явно предназначался не для украшения.

– Развлечемся? – спросила рыжая у Ларны, уже стаскивая с себя шортики и ничуть не сомневаясь в согласии подруги.

Девушки действительно очень славно развлеклись. Доразвлекались до самого вечера и, наверное, продолжали бы, если бы Нарин чего-то не вспомнила и не вскочила на ноги со словами:

– Собирайся, Ларна! Мы сейчас пойдем на интересное зрелище смотреть!

– А что будет? – заинтересовалась разомлевшая девушка.

– На площади сегодня целых пятнадцать девчонок урезают!

– А почему столько? – вздрогнула Ларна.

– Целый класс в одной школе поймали! Представляешь, девки до того обнаглели, прямо в школьном туалете друг у друга лизали… Тринадцать из них просто урежут, а двух зачинщиц еще и на кол посадят…

– Не пойду я на это смотреть! – с отвращением бросила девушка.

– Почему? – искренне поразилась Нарин. – Городская палач такая забавница, она всегда перед урезанием им туда раскаленные прутья засовывает. А девки так интересно вопят…

– Им больно! – выпалила Ларна. – Понимаешь ты, больно! Очень больно… Ты же не знаешь, что такое боль…

– Ну и что, что больно! – фыркнула рыжая. – Сами виноваты, никто их не просил этим заниматься! Я вот тоже хочу, но не делаю же? Зато вопят они отлично!

– А ты представь себе, что тебе туда нож воткнули…

– Ну, не знаю… – неуверенно сказала рыжая.

– А вот давай я тебе немножечко там надрежу, чтобы ты поняла, каково приходится этим несчастным девочкам! – в сердцах предложила Ларна.

Нарин нерешительно посмотрела на нее, затем ее неуемное любопытство взяло вверх, она достала из-за пояса кинжальчик и протянула его Ларне со словами:

– Ну, давай! Только немножко…

Рыжая быстро уселась перед подругой на столе и расставила ноги. Та горько усмехнулась и легонько провела лезвием по клитору Нарин, перед глазами ее в этот момент стояла несчастная Дара. Девушка отчаянно взвизгнула и подпрыгнула, схватившись руками за пах.

– Ты что, с ума сдвинулась?! – вскрикнула она.

– Теперь понимаешь, что они чувствуют?! – с яростью выкрикнула Ларна. – Теперь понимаешь?!

– Кажется, да… – неуверенно протянула Нарин.

– А им ведь не надрезать будут, а полностью вырезать! Представляешь себе, что девчонкам испытать придется и как им будет больно?!

– Я и не думала… – покраснела рыжая. – Мне стыдно, Ларна…

– То-то же… – улыбнулась ей подруга. – Запомни на всю жизнь – когда люди кричат или плачут, им больно…

– Я запомню… – стала серьезной Нарин, что случалось очень и очень редко.

Она как-то по-новому посмотрела на Ларну, вспомнила, что той пришлось пережить, и вздрогнула, представив себя на ее месте. Боль между ног уже прошла, только саднило немного, но Нарин запомнила эту боль и теперь уже с ужасом представляла себе как это, когда тебе во влагалище засовывают раскаленный прут… Девушку передернуло, и она дала себе слово больше никогда в жизни не ходить на подобные зрелища. Подруги вместе поплакали, обнявшись, и еще раз попользовались деревянным членом.

Ларна ласкала Нарин и легкой тоской смотрела на нее – как жаль будет расставаться с этой непосредственной девушкой. Но она прекрасно понимала, что обязана попасть на Колхрию, обязана выучиться и стать ведьмой, чтобы взорвать власть магов изнутри. Дарин интересовалась, что изучала Ларна в библиотеках, а девушка изучала историю, историю всех конфликтов и заговоров, где только была или могла быть замешана Серая Башня. Ларна не боялась уже ничего, так как все равно была смертницей. Она уже свыклась с мыслью о смерти и считала ее чуть ли не собственной сестрой. Девушка горько улыбнулась – ведь раньше она всего лишь хотела просто жить и небольшую толику счастья. Никто не мог понять нынешних стремлений девушки, да она ни с кем и не делилась ими, даже с приемной матерью. Ей был дан год передышки, и Ларна использовала его для подготовки к своей личной войне, войне с тем миром, который пожирал невинных и беззащитных. Но она больше никогда не будет беззащитной! Очень жаль будет также покидать Дарин, для которой она была единственным светом в окошке и которая таки стала ей второй матерью, но долг был превыше всего. Ларна знала, что для достижения цели пойдет на любое преступление, на любую подлость и мерзость, на любую жестокость. Унизит, унизится, убьет, урежет, урежется, да мало ли еще что… Нарин весело смеялась, не замечая горькой улыбки подруги и решимости, застывшей в ее черных глазах.

Та, которую вскорости назовут Госпожой Справедливости и Алмазом Дарлинг, делала свои первые, пока еще, шаги…

Глава 17. Право выбора

– Мама… – донесся до довольной, расслабленной и уже засыпающей Дарин тихий шепот приемной дочери.

– Да, маленькая? – повернулась к ней женщина и нежно поцеловала в нос.

Они только что жадно, неистово любили друг друга, и Дарин даже изумилась – никогда еще Ларна не была столь ласкова и неутомима, они обе кончали раз за разом, но никак не могли успокоиться и оторваться друг от друга, она и сама разошлась не на шутку, и они давали одна другой наслаждение до самого утра, они творили друг с другом такое, что раньше ни одной из них попросту не пришло бы в голову, то, что порой и рабы для удовольствий отказывались делать под страхом смерти. Но любящим друг друга женщине и девушке все в этот вечер казалось прекрасным, даже плеть они использовали с величайшим удовольствием. И очень хорошо было то, что завтра на службу Дарин нужно было идти только вечером, и у нее была возможность хотя бы немного поспать.

– Мама, мне нужно с тобой поговорить. Это очень серьезно!

– Я слушаю тебя, девочка моя, – вновь поцеловала ее Дарин.

– Ты же знаешь, мама, что я должна ехать учиться в Серую Башню… Прости меня, но пойми – я должна! – глаза ее приемной дочери загорелись сумасшедшим огоньком при этих словах.

Женщина медленно села на кровати и с болью уставилась на девушку.

– Ты хочешь меня покинуть?.. – растерянно спросила она.

– Не хочу, мама, не хочу… – почти простонала Ларна. – Я должна!

– Кому и что ты должна?!

– Даре, умершей столь страшно… Магу, спасшему меня с риском казни… Ведьме, исцелившей меня ценой нескольких лет собственной жизни… Всем тем, кто кричит от боли и ужаса, тем, кто страдает от этих скотских, нечеловеческих законов!

– Ты задумала?! – даже задохнулась от ужаса офицер.

– Да, мама! – в черных глазах девушки пылала мрачная и жестокая решимость. – Да! Я должна разрушить Серую Башню изнутри и неважно, какова будет цена этого. Моя жизнь? Да наплевать! Эта цена не велика.

– Ларна, любимая моя девочка! – даже задохнулась Дарин. – Ты отдашь свою жизнь просто так, бессмысленно! Ты ничего не сможешь с ними сделать!

– У меня есть живой пример! – сжала зубы ее приемная дочь. – Маг Элинор, ты должна была слышать о нем. И если я хотя бы не попытаюсь что-то сделать, то я просто сойду с ума! Пойми это, мама…

Она смотрела в глаза Дарин тем взглядом, который очень хорошо был знаком боевому офицеру. Так смотрят те, кто идет в свой последний, смертельный, часто бессмысленный, бой, бой, из которого не возвращаются. Те, кто уже все и навсегда решил для себя, и согласился заплатить за победу собственной жизнью. Была в этом взгляде и любовь, и решимость, и тоска, и боль, трудно описать его даже, но Дарин увидев его у дочери, тут же все поняла, поняла, что останавливать ее бессмысленно, поняла, что Ларна все равно уйдет. Она обняла девушку за плечи, и та тихо захлюпала носом у нее в объятиях. У Дарин и у самой текли слезы из глаз, когда она представляла себе предстоящие вскоре одинокие дни и ночи.

– Я буду писать, мама… – прошептала сквозь слезы Ларна. – Клянусь, буду! А когда-нибудь я вернусь…

– Я понимаю тебя, девочка моя, – также тихо ответила ей женщина. – Я тебя понимаю… Но я не отпущу тебя просто так! Мы с тобой разработаем подробный маршрут, найдем деньги, и ты поедешь, как человек! Чтобы не вздумала вновь шлюхой наниматься! Помнишь, что с тобой сотворили?!

– Помню, мама… – негромко рассмеялась Ларна. – Больше не буду наниматься… Но прошу тебя понять – ради своей цели я пойду на все, – Дарин снова внимательно посмотрела ей в глаза – девочка открывалась перед ней совершенно новыми гранями, гранями воина. «Как же я, дура старая, – укоряла себя офицер, – не разглядела в ней этой мрачной решимости, этой ожесточенности. Этого стремления к мести любой ценой… Ведь она действительно сотворит все, что угодно и даже не задумается о последствиях… С этим нужно что-то делать, но она ведь сейчас не послушает ничего и только сильнее упрется. Схожу-ка я с утра к ведьме, которая ее лечила, авось, она что-то, да подскажет…»

– Девочка моя, – с грустью сказала она Ларне, – пойми одну вещь – месть не даст тебе облегчения, она только испачкает и уничтожит твою же душу.

– Это не просто месть, мама! – снова загорелись упрямые огоньки в глазах девушки. – Для меня это не просто месть, для меня моя цель – борьба с несправедливостью, с подлостью, с жестокостью. Борьба с этими омерзительными законами, обрекающими тысячи и тысячи людей на адские муки и страшную жизнь рабов для удовольствий потом! Может быть, я и проиграю… Вероятнее всего, что проиграю. Но и сидеть на месте, наслаждаясь спокойной жизнью, я просто уже не могу после всего, что я видела и испытала! Я люблю тебя, мама, но остаться не могу, перестану уважать себя саму. Пойми меня и не осуждай…

Дарин медленно покачала головой, продолжая внимательно всматриваться в решительное лицо приемной дочери. Да, она видела в глазах девушки ту окончательную готовность, которой так боялась в людях. Женщина незаметно вздохнула, поняв, что ей не остановить этого самоубийственного порыва… Она порывисто обняла Ларну и поцеловала по очереди в оба глаза, из которых капали слезы.

– Я понимаю тебя, маленькая моя… Спасибо тебе и за тот год счастья, что ты мне дала. Я понимаю твое стремление и помогу тебе добраться до Колхрии. Хоть в дороге ты не должна попасть в беду…

Девушка прижалась к ней всем телом и, уже не стесняясь, зарыдала в голос, оплакивая тихую и счастливую жизнь под крылом приемной матери. Но она больше не могла жить этой жизнью, ибо знала, что каждый день с тысячами и тысячами несчастных проделывают то, что сотворили с ней и с Дарой. Огромное количество людей обрекают на урезание и все то, что следует за ним. В ней нарастал и нарастал гнев, вызревало что-то новое, что-то такое, чему уже тесно было в ее душе. Она еще не знала, что именно из-за этого внутреннего огня ее и назовут в свое время Госпожой Справедливости…

Утром Дарин куда-то ушла, когда Ларна еще спала без задних ног. Проснувшись, девушка на скорую руку ополоснулась, съела, что нашла готового и галопом понеслась на поиски Нарин. Ей хотелось попрощаться с ближайшей подругой, поделиться с ней тем, что скоро ей ехать на Колхрию. Теперь, когда все уже было решено, девушке стало грустно и больно. Ларне повезло – веснушчатая хитрюга еще не вылезала из постели и только сладко потягивалась. Девушка захихикала, прыгнула к ней на кровать и принялась щекотать подругу, чего та всегда боялась. Нарин возмущенно завизжала, ухватила подушку и, вскочив, начала гоняться за Ларной по комнатам. Набегавшись, девушки запыхались и вновь залезли в кровать, привычно начав хихикать и подкалывать друг дружку. Затем Ларна вдруг внимательно посмотрела в глаза Нарин, порывисто обняла ее и поцеловала в губы.

– Ты чего? – удивилась та.

– Жаль расставаться… Я же прощаться пришла…

– И куда же тебя Серый Убийца несет?

– В Серую Башню. Учиться.

– Да кто тебя туда возьмет?! – фыркнула Нарин.

– У меня направления от двух магов есть…

– Не врешь?! – даже подпрыгнула от этого известия подруга.

– Нет… – вздохнула Ларна.

– Во, повезло… – завистливо протянула Нарин. – Сколько нового увидишь…

– Ага… Жаль, что ты не ведьма. Вместе веселее было бы…

– Так я же не проверялась ни разу! – снова подпрыгнула веснушчатая егоза. – Пойдем к ведьме, я знаю тут одну неподалеку. У меня как раз и пару золотых найдется, на проверку должно хватить!

Ларна удивленно посмотрела на нее и обрадовано согласилась, надеясь, что подруга сможет поехать с ней. Как бы это было здорово, если бы ей таки не пришлось ехать на Колхрию в одиночку! А потом, может быть, рыжая сможет стать для нее и соратницей, все ведь возможно в этом мире… С Нарин было так хорошо, она самое паскудное настроение вмиг куда-то загоняла, смотришь и через несколько минут ты уже смеешься ее шуточкам и выходкам. Пока она размышляла, рыжая оторва уже успела одеться, и девушки с веселым смехом вылетели из домика Рады и понеслись по примыкающей к городской стене улице куда-то на юг. Ларна еще ни разу не бывала в этих местах и с любопытством осматривалась – ведь начались богатые виллы, и многие из них были столь причудливы, что трудно было угадать в них жилье. Они шли с полчаса, прежде чем Нарин остановилась у калитки, ведущей в большой, тенистый сад, в глубине которого виднелась небольшая белоснежная башенка, вся, как будто, сделанная из переплетающихся лиан. Окна ее были огромны, и на вершине сиял всеми цветами радуги хрустальный шар. Девушки подошли к почти незаметной, очень маленькой дверце и нерешительно постучались.

– Входите, – раздался в тишине негромкий голос.

Нарин нерешительно толкнула дверь и вошла первой, Ларна вслед за ней. Их взглядам открылась небольшая круглая комната, вся увешанная пучками сушеных лекарственных трав, сбоку была разожжена небольшая медная жаровня, и стоял монументальных размеров каменный стол. Девушек поразило огромное количество книг в жилище ведьмы – они были повсюду, создавая странный, но приятный беспорядок. Сама ведьма сидела в глубоком кресле напротив двери. Она была невысокой, полноватой, пухлощекой пожилой женщиной, только пронзительные и умные серые глаза говорили, что перед вами не торговка с рынка или посудомойка, а нечто значительно большее. Девушки поклонились ей и замерли у порога.

– Проходите. Проходите девочки, – улыбнулась им ведьма. – Вы чего-то хотели?

– Да! – сделала шаг вперед рыжая оторва, непохожая в этот момент своей нерешительностью на себя саму. – Я бы хотела провериться. А вдруг у меня дар есть… Мало ли…

– Только ты? – с иронией спросила пожилая женщина. – А твоя подружка?

Ларна тяжело вздохнула, достала из-за ворота блузы шнурок с двумя половинками медальонов и подала его ведьме со словами:

– У меня уже два направления, госпожа… В Серую Башню… Хотелось бы вместе с подругой…

– Так, так, так… – заинтересованно протянула та, внимательно изучая медальоны, затем бросила взгляд на девушку, и брови ее приподнялись. – Но с чего бы это?! Я не вижу в твоей ауре ничего необычного!

Ларна вздохнула еще тяжелее и стащила с пальца маскирующее кольцо. Глаза ведьмы тут же полезли на лоб, она задохнулась и, вскочив, принялась обходить девушку. Несколько раз она обошла вокруг Ларны, прежде чем остановилась, и покачала головой.

– Жаль, что не я тебя нашла, девочка… – с глубочайшим сожалением протянула пожилая женщина. – Очень жаль…

Ларне нечего было сказать ей в ответ, и она промолчала, только развела руками. Ведьма еще несколько минут молча изучала ее, затем снова тихо вздохнула и вернула половинки медальонов.

– Ну, да ладно, – сказала она. – Займемся твоей подругой. Проверка стоит два золотых.

– Пожалуйста, возьмите… – пискнула до смерти перепуганная предыдущим и ничего не понимающая Нарин, подходя ближе и протягивая деньги.

Ведьма молча положила монеты в карман, подошла к девушке и положила ей обе ладони на виски. Рыжая дернулась от ее прикосновения, но не осмелилась ничего сказать. Через несколько минут брови ведьмы снова приподнялись, и она посмотрела на Нарин с некоторым удивлением.

– Не сказала бы, что у тебя что-то особо мощное, но талант, безусловно, имеется. Да-да, имеется. Для поступления в академию, по крайней мере, местную, вполне хватит. По поводу Серой Башни я, конечно, сомневаюсь… Но можешь попытаться. Вполне возможно, что за компанию с твоей подружкой и возьмут, за нее-то ухватятся обеими руками в любом случае. А ежели она скажет, что без тебя поступать не желает, то они готовы будут и сотню принять…

– Могут принять?! – даже подпрыгнула на месте Нарин, одновременно толкая локтем Ларну: «Молчи, мол!»

– Могут, – усмехнулась этому щенячьему энтузиазму ведьма. – Выписывать направление?

– Конечно!

– Куда? В местную Академию Магии или в Серую Башню?

– В Башню, естественно!

– Ну, как хочешь, как хочешь…

Ведьма присела за свой монументальный стол, взяла лист пергамента и принялась что-то очень быстро в него вписывать, забрав предварительно у рыжей удостоверяющий личность медальон. Завершив свою работу, она скрутила пергамент в трубку и запечатала его сургучом, приложив свою печать. Нарин с поклоном приняла у нее направление, искренне поблагодарила и поспешила откланяться, чувствуя себя крайне неловко. Ларна также не заставила себя ждать и, что-то пробормотав, выскочила за дверь. Ведьма с интересом смотрела вслед девушкам – ей еще никогда не доводилось видеть никого с такой врожденной силой. Она покачала головой, понимая, что еще услышит об этой черноволосой девушке, и вернулась к своей книге.

Подруги галопом пронеслись по улицам и, наконец, запыхавшись донельзя, остановились у маленького трактирчика, где часто любили сидеть, попивая холодный, очень вкусный шербет, подаваемый только здесь – хозяйка тщательно хранила тайны семейных блюд. Денег ни у той, ни у другой уже не было, но трактирщица хорошо знала их и всегда давала еду и напитки в долг, справедливо полагая, что с дочерями стражниц лучше иметь хорошие отношения. Взяв целый кувшин шербета, девушки уселись в тени под большим деревом сварша и принялись маленькими глотками потягивать ледяной напиток, обсуждая свои планы на будущее, что взять с собой в дорогу и фантазируя о том, как можно будет повеселиться на Колхрии и по дороге туда. У Ларны были, конечно, и собственные далеко идущие планы, но посвящать в них свою наивную еще подругу она пока не собиралась. Они довольно долго просидели в трактире, пока Ларна не бросила взгляд на солнце, ойкнула и спешно засобиралась домой, вспомнив, что еще не все обсудила с матерью.

И действительно – Дарин уже давно вернулась и в нетерпении бегала по домику, ожидая ее и не находя себе места от беспокойства.

– Ну и где тебя Серый Убийца носил?! – накинулась она с ходу на вошедшую Ларну.

– К Нарин ходила.

– Там я уже была! – фыркнула женщина, постепенно успокаиваясь. – Опять, небось, по Домам Удовольствий шлялись? Или по другим злачным местечкам?

– Ну… Э-э-э… Как сказать… – почесала затылок девушка.

– Лучше ничего не говори! – посоветовала приемная мать, с ехидством смотря на нее. Ларна смущенно, искоса посмотрела на нее, и они, не выдержав, рассмеялись. Продолжая посмеиваться, Дарин накрыла на стол и усадила дочь обедать. За обедом она начала обсуждать с Ларной, что той взять с собой в дорогу. Так незаметно прошло около часа, и они бы, наверное, говорили еще долго, если бы их не прервал донесшийся из-за двери донельзя разъяренный голос Рады:

– Я тебе поеду! Я тебе поеду! Ты у меня месяц сидеть не сможешь, поняла!

– Ну, мама! – вторил ей перепуганный голосок Нарин. – Ну, отпусти же, люди же смотрят!

– Пускай смотрят на такую разгильдяйку!

Глаза Дарин полезли на лоб, она хотела что-то сказать, но успела лишь переглянуться с Ларной, как дверь распахнулась, и на пороге появилась похожая на фурию Рада. Она за косу тащила за собой возмущенно орущую дочь. Картина была столь вопиюще нелепой, что вставшая было Ларна уселась прямо на пол, промахнувшись мимо стула, настолько она была поражена – стражница ведь всегда была такой спокойной и корректной. А сейчас Рада была совершенно не похожа на саму себя, и даже Дарин была потрясена до глубины души, она пыталась что-то сказать, но голос женщине не подчинялся, и ее челюсть следовало искать где-то внизу, но, отнюдь, не на том месте, где ей положено было быть от природы. Стражница остановилась перед своим командиром и уткнула той палец в грудь.

– Скажи мне, дорогая моя! – рявкнула Рада, сверля яростными глазами Дарин. – Кому из этих двух юных идиоток первой в голову пришло в Серую Башню переться?!

Та все еще пыталась собрать воедино свою челюсть, посему говорить не могла и лишь потыкала пальцем в сторону Ларны, продолжающей растерянно сидеть на полу и пораженно смотреть на происходящее.

– А-а-а… – медленно повернулась к ней стражница. – Так это ты, радость наша, эту чушь выдумала? Что, забыла уже, с какой разорванной задницей мы тебя между ящиков нашли? Еще хочешь?! Мало было?! Я-то думала, что это моя сорвиголова придумала, а ты тихонькая. Да теперь вижу, что в тихом омуте много чего водится… Что вам, Серый Убийца вам в задницы, на той Колхрии понадобилось?!

– Мама! – снова вспискнула у нее за спиной Нарин.

– А ты вообще молчи! – повернулась к ней Рада и с оттяжкой вытянула дочь ремнем, который держала в руке, рыжая оторва даже подпрыгнула от неожиданности, и губы у нее задрожали от обиды. – На Колхрию ей восхотелось?! А в рабыни для удовольствий желания не имеешь?! Смотри, там урежут, и гавкнуть не успеешь!

Тут Дарин не выдержала откровенного идиотизма ситуации и начала истерически хохотать. Рада некоторое время растерянно смотрела на нее, затем окинула глазами комнату, посмотрела на Ларну, сидящую на полу с раскинутыми ногами, и с полным непониманием ситуации взирающую на нее, глянула на надутую Нарин, старающуюся держаться от матери настолько далеко, насколько позволяла длина ее роскошной косы. До стражницы до самой, наконец, дошла вся комичность происходящего, и она тоже начала хохотать. Отсмеявшись, женщины посмотрели друг на друга и снова начали смеяться. Они смеялись до тех пор, пока у них уже не осталось никаких сил. Наконец, Рада махнула рукой и отпустила Нарин, тут же воспользовавшуюся этим и отпрыгнувшую за пределы досягаемости рук матери.

– Но все же скажи мне, Дарин, – вздохнула стражница. – Что же нам делать с этими двумя абсолютно бессовестными девчонками? Задницы, что ли, надрать так, чтобы и мысли о какой-то там Колхрии, чтоб ей, не возникало?

– Если бы это могло помочь… – тяжело вздохнула офицер. – Но не поможет… Я с утра у ведьмы была, у той, которая Ларну лечила.

– И что?

– Она сказала, что если девочку с даром не обучить, то этот дар сожжет ее максимум за пять лет… Если не меньше… Хочешь не хочешь, а придется отпускать.

– Сожжет?.. – с недоумением протянула Рада. – Вот так новость… Кто бы мог подумать… Что же за скотство такое!

– Именно скотство… – вздохнула Дарин. – Кстати, а разве у твоей тоже дар имеется?

– Увы, – нахмурилась стражница. – Сегодня ее за каким-то демоном к ведьме понесло проверяться. Оказалось, что тоже… Вот направление в Серую Башню.

– Знаешь, а может даже лучше, что они вдвоем будут? А то я как подумаю, что мне мою одну отпускать придется, так меня всю колотить начинает…

– Могу себе представить, – фыркнула Рада. – Откуда же хоть у моей-то этот проклятый богами дар взялся, хотела бы я знать?!

Ларна открыла было рот, чтобы сказать о том, что у Нарин дар совсем слабенький, и ей вовсе необязательно ехать, но рыжая оторва, незаметно подкравшись к ней, пребольно ущипнула ее. Девушка возмущенно повернулась к ней и увидела палец, приложенный к губам. Прошипев про себя: «Ну, я тебе это еще припомню!», она снова повернулась к приемной матери и состроила невинную мордочку, сосредоточенно рассматривая что-то на противоположной стене.

– Нет, Дарин, ты только посмотри на этих двух ангелочков! – донесся до ушей девушек насмешливый голос Рады. – Сама невинность… Ох и всыпала бы я вам обеим! Бесенята несчастные!

Нарин с невиннейшим видом высматривала что-то на потолке, изредка бросая косые взгляды на мать и водя босой ногой полу, что-то тихо мурлыча про себя. Ларна же стояла, сложив руки на животе и скромно потупив взор, представляя из себя эдакий эталон послушной девочки. Обе взрослых женщины со здоровым скепсисом смотрели на них, слишком хорошо зная своих дочерей, чтобы поверить в их раскаяние.

– Увы, – хмыкнула Рада. – Я-то думала, что твоя тихая, что она на мою оторву хоть как-то повлияет в лучшую сторону, но теперь вижу – обе хороши!

– А ты разве еще не знаешь? – весело приподняла брови Дарин. – Куда твою рыжую Серый Убийца понесет, туда и моя «скромница» за ней хвостиком…

Девушки возмущенно зафыркали в ответ, но не решились ничего возразить, с опаской посматривая на ремень в руках стражницы, который та периодически поглаживала пальцами и многообещающе поглядывала на обеих.

– Хочешь, не хочешь, Рада, а придется отправлять этих двух бессовестных девок в Колгарен, выбора, увы, мне, нет… – тяжело вздохнула офицер. – Ни мне, ни тебе не хочется, чтобы дочь умерла из-за нашей неуступчивости…

– Ты права… – с кислым выражением на лице согласилась та. – Не губить же дурочек… Но тогда мы сами должны проработать для них самый безопасный маршрут и вдолбить его в их дурные головы.

– Я уже думала об этом.

– И что?

– Лучше всего, по-моему, будет переправить их на материк, оттуда пусть идут через перевалы вместе с каким-нибудь караваном, а перевалы открыты еще несколько месяцев, должны успеть. Командором порта в Фулате моя старая подруга, вместе службу в Мапе начинали. Она посадит девчонок на наш, харнгиратский корабль до Аллиорноина, лучше всего до столицы, Нунду-анг-Орма. А вот там уже им придется шевелиться самим, но оттуда всегда отплывает много кораблей, идущих на Колхрию. Очень неплохо бы было им доплыть до Транекута и уже оттуда по реке спуститься в Колгарен. Место на корабле стоит, правда, дорого, но никак не более ста золотых. А мне из денег девочки удалось отложить не более двадцати, да сама за год с трудом собрала тридцать. Хорошо, что командор вошла в положение и дала ссуду еще в сотню. На одну кое-как хватит, но на двоих…

– Не хватит, понятное дело… – проворчала Рада. – У меня есть сохраненных двести пятьдесят даралов, двести я своей дам, а пятьдесят возьми – отдашь, когда сможешь.

– Я сама отдам! – пискнула Ларна.

– Ой, да заткнись хоть ты, – махнула на нее рукой стражница. – Без тебя как-нибудь разберемся. По двести на каждую им должно хватить, если по злачным местам шляться не будут.

И она обратилась к дочери.

– Нарин! Стань хоть ненадолго взрослой, ведь в других странах не так, как дома – там власть мужчин, как не дико это для тебя звучит. Ты и оглянуться не успеешь, как тебя урежут, если ты хоть что-нибудь неправильное с их точки зрения сделаешь, если осторожной не будешь. Пойми это, девочка!

– Я буду очень осторожной, мама! – заявила, сощурив хитрые глазки, рыжая оторва. – Ты не беспокойся, главное! Все будет в порядке.

Но по ней было видно, что ничего она так не поняла и, как обычно, пропустила поучения матери мимо ушей. А слова ее – лишь дань привычке, попытка побыстрее уйти от выслушивания ненужных, по ее мнению, вещей. Рада досадливо передернула губами, поняв это, и повернулась к Ларне.

– Девочка, ну хоть ты-то понимаешь, что будет опасно? – спросила она. – Ты-то уже отхватила в жизни столько, что врагу не пожелаешь… Прошу тебя, сдерживай ее хоть немного, а то ведь пропадет к Серому Убийце…

– Я обещаю вам, Рада, – спокойно кивнула в ответ девушка. – Я не допущу, чтобы с Нарин случилась что-либо подобное тому, что прошла я. И я уже не такая дура, какой была раньше, и кое-что понимаю.

Женщины удивленно переглянулись – в этот момент Ларна выглядела значительно старше своих лет, в глазах ее плескались боль и понимание, казалось, что она мгновенно отбросила сущность беззаботной девчонки прочь, как дешевую маску, и на смену этой девчонке на белый свет вышло что-то мрачное и жестокое. Дарин и Рада даже отшатнулись – такой бесчеловечной жутью повеяло из глаз Ларны. Она же достала из ножен кинжал, поронула им себя по ладони и протянула окровавленное лезвие в сторону старших женщин.

– Клянусь на крови! – тихо сказала девушка, смотря в никуда все тем же жутковатым, нечеловеческим взглядом. – Честь на крови, боль на крови, смерть на крови…

Она совершенно спокойно произнесла страшные слова кровной клятвы, которую мало кто и когда на Архре решался давать. И уж никто и никогда не решался нарушать, ибо магия Серого Убийцы страшно карала отступника. Ставшие жесткими, как сталь, глаза Ларны обратились к подруге.

– Во время путешествия ты будешь выполнять все, что я говорю, или пожалеешь, что родилась на свет. Поняла?

– Ты что, Ларна? – растерялась Нарин, такой подругу видеть ей еще не доводилось. – Увидим, что будет…

– Я сказала, ты слышала, – коротко ответила ей та, вытерла кровь с лезвия об одежду и спрятала кинжал в ножны, вновь поворачиваясь к остолбеневшим стражницам.

– Ого… – только и смогла сказать Рада. – Вот тебе и маленькая, тихонькая Ларна… Из девочки будет толк.

– Я это всегда знала, – польщено улыбнулась Дарин, с гордостью, нежностью и любовью смотря на приемную дочь.

Ларна смутилась, жестокое выражение постепенно исчезло из ее глаз, она тихо подошла к матери и уткнулась ей в плечо, тихонько всхлипывая. Та с нежностью погладила ее по голове и изо всех сил прижала к себе, чуть ли не физически ощущая, что дочь куда ускользает, что она еще рядом, но ее уже нет. И от этого ощущения сердце женщины зашлось болью, а слезы непроизвольно закапали у нее из глаз, чего не случалось с боевым офицером уже много-много лет.

– Я вернусь, мама… – тихонько прошептала Ларна. – Придет время и я вернусь… Клянусь тебе.

Дарин поцеловала ее и сделала вид, что поверила ей, прекрасно понимая, что девушка в этот момент и сама верит своим обещаниям, не думая о том, что выполнить их, вероятно, будет невозможно. Она страшно не хотела отпускать дочь от себя и еще утром намеревалась отговаривать Ларну до последнего от задуманного той самоубийственного дела. Но после визита к ведьме женщина поняла, что, будучи необученной, девочка через несколько лет просто выгорит и умрет на ее руках в страшных муках. Этого Дарин допустить не могла, жизнь Ларны была для нее стократно дороже собственной. И она решила помочь приемной дочери так, как только могла. Пусть хоть доберется до Колгарена без особых трудностей… Но Дарин было очень больно расставаться с той, кого она успела так полюбить. Женщина гладила прижавшуюся к ней Ларну по голове и с тоской думала о вновь надвигающемся одиночестве, ведь она так уже привыкла слышать звенящий голосок девушки дома. А теперь снова ее дом станет пустым и никому не нужным… Теперь снова не нужно будет спешить домой, ведь ее никто не будет там ждать… Она горько вздохнула и поцеловала Ларну в макушку.

Собранные в дорогу девушки стояли на борту гигантского парома, перевозящего людей и грузы на материк и махали провожающим их матерям. Дарин и Рада отпросились на несколько дней со службы, чтобы проводить дочерей на другой конец острова и лично усадить на паром. Здесь не было города, просто очень большой поселок, обслуживающий паромный порт. Жизнь в нем бурлила, ибо Дуарамба была одним из основных портов страны и товары, полученные через него, широким потоком растекались по всему Харнгирату. И именно через этот самый паромный порт, в котором сейчас и находились девушки, именно сюда и проводили их стражницы. Рыжая оторва была абсолютно счастлива в предвкушении будущей самостоятельной жизни и не давала подруге жизни своими безумными планами и дикими идеями. Ларна же в ответ на все ее выходки и прыжки лишь фыркала. У девушек с собой было четыреста тридцать золотых и, по расчетам, этих денег должно было хватить на дорогу с запасом. Ведь студиозусов Серой Башни полностью обеспечивали всем необходимым, и в Колгарене им будет уже не о чем беспокоиться. Обе они были вооружены недлинными, очень острыми клинками храргской работы и аллорнскими кинжалами. Также их заставили взять с собой несколько смен походной одежды, включая и зимнюю, парадную форму своих кланов и много всяких мелочей. Еще один большой мешок был под завязку набит твердой, как камень, сухой колбасой и галетами на самый крайний случай. А уж сколько советов, поучений и наставлений им было дано, того не знал и Серый Убийца. Маршрут путешествия был разработан подробнейшим образом и вдалбливался в головы девушек несколько недель подряд, пока они, вскочив среди ночи, не смогли оттараторить все о каждом из мест остановок. Ларне было очень жаль расставаться с Дарин, действительно ставшей ей второй матерью, но долг был превыше ее самой, превыше вообще всего на свете. Девушка не знала, что ее вело, но ей казалось, что ее подхватила какая-то сила и тащит за собой, не спрашивая ее согласия. Она только знала то, что должна стать ведьмой, обязана. Хорошо, конечно, что она все же ехала не одна – с Нарин все же будет повеселее. Но ее присутствие добавляло и дополнительные трудности – рыжая совершенно не понимала, что есть дисциплина. Ларна снова помахала откровенно плачущей Дарин и смахнула слезу сама. Паром медленно сдвинулся с места и отчалил от берега. И пока на причале еще были видны фигурки их матерей, девушки не отходили от борта и махали им, прощаясь, возможно, навсегда…

Через три месяца дочерна загоревшие подруги, весело смеясь, сошли на одну из пристаней столичного аллиорноинского порта Нунду-анг-Орма. Путешествие прошло на удивление гладко. Уже через два скучных дня в торговом городке Сантана, куда доставил их паром, девушкам удалось присоединиться к небольшому военному каравану. Тут им очень помогло одно из рекомендательных писем, выпрошенное Дарин у командора гарнизона Дуарамбы. Без этого письма их бы, конечно, не взяли, и пришлось бы еще пару недель дожидаться торгового каравана. Нарин все порывалась отправиться самостоятельно, но Ларна, помня о своей клятве, быстро угомонила рыжую оторву, показав ей с десяток трупов подобных любителей приключений, найденных горными спасателями и выставленных на площади для всеобщего обозрения. И даже с караваном переход через высочайшие горы Архра занял более полутора месяцев. А что важнее всего – девушки не потратили на дорогу ни единого золотого из своих запасов, так как командир каравана распорядилась поставить их на полное довольствие, как дочерей стражниц. Дорога доставила им ни с чем не сравнимое удовольствие, ведь ни той, ни другой еще ни разу в жизни не доводилось бывать в горах, и они, конечно, даже и представить себе не могли, насколько там могло быть красиво. Порой целый день девушки ехали, распахнув рты и глаза, столь изумительно прекрасные виды открывались им. Ущелья и пики под светом двух солнц принимали совершенно фантастические очертания, переливаясь сотнями цветов. А как можно было забыть висячие мосты через приток озера Нирвиан? Мосты, длиной более двух миль каждый… По четыре очень высокооплачиваемых ведьмы держало силой своей магии каждый конец каждого из мостов. А было их десять. Ларна попыталась представить себе, сколько же сил было вложено в эти величественные сооружения, и только содрогнулась. Идя по мосту, она зачарованно смотрела в бездонную пропасть, По дну которой несла свои воды река. От одной мысли, что можно рухнуть туда, пробирал мороз по коже. Оставив позади озеро, караван спустился в низину, и вскорости вышел к знаменитым Йеоарнским водопадам, прославленным в десятках песен и легенд. Около них командир распорядилась сделать привал на сутки, чтобы люди могли отдохнуть и полюбоваться на невероятную красоту этих мест, самим своим существованием восхваляющих величие Творца. Этим водопадам дала имя давно уже не существовавшая страна, захваченная Харнгиратом в незапамятные времена. Девушки, побросав вещи, долго плескались в горячих минеральных источниках, которым приписывали целебные свойства, но было ли это так, не знал никто. Их столько было вокруг лагеря и столь разных, что каждая могла выбрать себе по вкусу. А, накупавшись, они принялись любить друг друга при помощи рук и деревянного члена, соскучившись за дорогу по этим ласкам. За этим занятием их и застала пришедшая искупаться командир каравана, стройная, мускулистая женщина лет тридцати пяти. Возбужденные девушки принялись донимать покрасневшую стражницу и, хотя она сперва отнекивалась, быстро раздели ее и стали ласкать, получая огромное удовольствие от прикосновений к ее красивому телу. Ларна дико жалела лишь об одном – о том, что невозможно ни у кого полизать, ибо желание сделать это становилось порой столь нестерпимым, что она уже готова была плюнуть на урезание и думала, что, наверное, попросту сошла с ума. Результатом этого приключения было то, что командир каравана стала им чуть ли не подругой и по приезду в Фулат сама устроила девушек на постой к своей знакомой, занимавшей должность интенданта городской стражи.

Как это было ни странно, но кораблей на Аллиорноин не было и подруги, взяв с собой письмо Дарин, направились к командору порта. Она очень приветливо приняла дочь старой подруги, но только развела руками в ответ на их просьбу – действительно кораблей в ближайшую неделю не предвиделось. Но командор твердо пообещала им места на отправляющемся через восемь дней когге «Победительница» и Ларна, скрепя сердце, была вынуждена согласиться, цыкнув на Нарин, собравшуюся ляпнуть что-то невпопад. В эти восемь дней девушке пришлось очень трудно – все ее самые сильные опасения оправдались, и ей изо всех сил пришлось гасить безумные порывы рыжей оторвы, впервые в жизни оказавшейся вдали от матери и стремящейся вкусить все плоды вольной жизни. Нарин жаждала испытать все на свете и начала бросать деньги налево и направо. Ларне, в конце концов, пришлось выпустить из себя ту свою часть, которой она и сама побаивалась, чтобы напугать подругу до полусмерти. Это ей удалось и она забрала у Нарин все деньги, которых осталось лишь чуть более половины. Девушка и сама не знала, что с ней происходит, кем и чем она постепенно становится, но ее решимость и мрачность возрастали с каждым днем. Рыжая тогда обиделась на нее и полдня сидела надутая, но долго обижаться она не умела и уже к вечеру уже достала из сумки так полюбившийся им деревянный член и, хитро посмеиваясь, показала подруге. Ларна, тоже рассмеявшись, махнула рукой, и девушки вновь начали веселиться, как только могли.

Когда же, наконец, им удалось сесть на когг, в выделенную им маленькую каютку, похожую скорее на собачью конуру, Ларна вздохнула с облегчением. Они снова были в дороге, и это было главным – Колхрия и ее судьба были все ближе и ближе, ближе с каждым днем. Но впереди был Аллиорноин и девушка начала вспоминать все, что когда-либо читала или слышала об этом государстве. Итак: островное королевство, восемь крупных островов и бесчисленное количество малых, отличается очень церемониальной, застывшей культурой – каждое слово или действие обличалось там в такие странные одежды, окутывалось таким туманом, что чужеземцу было почти невозможно что-либо понять. Из-за этого очень легко можно было попасть впросак и Ларна начала активно выспрашивать бывавших на островах моряков о том, как следует себя вести там, чтобы не навлечь на свои головы неприятностей. Существовал целый свод правил о том, как следует одеваться, как здороваться, как спрашивать о чем-либо и даже как кивать головой. Девушка сама изучала все необходимые вещи и заставляла делать это бурчащую Нарин, которая никак не могла понять, что не во всем мире так, как было у нее дома. А затем девушка начала выяснять, чем же именно живут острова. Аллиорноин имел богатейшие рыбные промыслы, добывал руды, в том числе и со дна моря, вел активную торговлю со всем миром, везде можно было встретить корабли под их флагом. Но все же самым прибыльным товаром островов были девушки… Специально обученные, урезанные и не урезанные рабыни для любви… Ларна пришла в ярость, когда узнала об этом, но заставила себя успокоиться и, выпросив у капитана когга пару толстых книг о Аллиорноине, погрузилась в чтение. Именно эти аллиорноинские рабыни любви почему-то сильно заинтересовали ее, и девушка хотела знать о них все, что можно. На островах законом разрешалось иметь только двух детей женского пола, остальных в пятилетнем возрасте забирали у родителей и отдавали в Воспитательные дома, принадлежащие богатейшим работорговцам Аллиорноина. Для многих бедных семей рождение девочек было единственным источником дохода, ибо безработица на островах была страшной, а за одного ребенка платили столько, что семья могла почти год питаться. А когда Ларна прочитала об условиях и методах воспитания в этих Воспитательных домах, то она пришла в ужас – это был кошмар. Девочки попадали туда в пятилетнем возрасте, а то и раньше, их сразу же заставляли носить очень тесную обувь и перетягивали талии. У них не было ни единой свободной минуты, их дрессировали как животных, обучая пению, танцам, декламации, умению вести себя в обществе. Но главными науками все же были тайное искусство любви и столь же тайное искусство убивать. Именно убивать – аллиорноинки прекрасно знали самые хитрые яды и точки на теле, которые требовалось нажать, чтобы человек сладко умер в истоме, сам того не заметив… Они выходили из Воспитательных домов тонкими, как тростинки, и грациозными, как лани. И эти рабыни пользовались невероятным спросом, хотя стоили чрезвычайно дорого – как минимум, пятьсот-шестьсот золотых каждая. Не очень красивые девушки занимались всю свою жизнь тем, что рожали новых рабов и рабынь от специально отобранных производителей. Мальчиков отправляли в специальные воинские школы, а девочки, понятно, отправлялись в Воспитательные дома. Часть из них, также не соответствующих высочайшему стандарту, урезалась и продавалась, как рабыни для удовольствий, тоже стоящие в десятки раз больше обычных. Ведь и их обучали специальным методам ласк языком, и они могли легко свести с ума хоть мужчину, хоть женщину. Лишь в Серую Башню бесплатно поставлялись знаменитые аллиорноинские рабыни любви, а все остальные желающие, даже императорский двор Фофара, должны были платить. И далеко не всякий дворянин или богатый купец решались на подобное разорение. Но тот, кто попробовал этих искусниц, не хотел больше никого… Ларна всю дорогу продолжала читать выпрошенные книги и расспрашивать моряков об островах, но так и не смогла понять до конца, как же там живут. Ей, после прочитанного и услышанного, очень хотелось попробовать аллиорноинских девушек, но она прекрасно понимала, что это невозможно – на двоих, после художеств рыжей оторвы, у них оставалось всего около трехсот двадцати золотых, и этого было мало. Что делать с этим Ларна пока еще не решила, но была уверена, что найдет выход.

И вот, наконец, они ступили на набережную Нунду-анг-Орма. Первое, что поразило подруг, еще при подходе к порту были гигантские башни маяков, метров по триста высоты каждая. Ларна несколько побаивалась, так как понимала, что теперь они действительно остались одни, ибо доброжелательные капитан и женщины-матросы из команды харнгиратского судна остались позади. С этого момента девушки могли полагаться только на самих себя. Нарин, конечно же, была до глубины души потрясена видом расхаживающих везде не урезанных мужчин и не рабов, а свободных. Она до последнего момента не верила в то, что подобное таки возможно. Девушка соглашалась, когда ей говорили, что в других странах власть мужчин, но в глубине души, втихую, поверить в это так и не смогла, считая такой порядок вещей невозможным. И вот сейчас понять, что это таки правда, было для нее порядочным шоком. Обе подруги были одеты в кожаные шорты и безрукавки, так как было очень жарко. За спинами они тащили мешки с одеждой и мечи в ножнах. Ларна еще на корабле постаралась узнать название дешевой гостиницы, где можно было снять комнатку за половину золотого в день. А еще за ползолотого там можно было есть целый день, обеим, что было весьма немаловажно. Нарин же Ларна не доверяла и денег ей в руки предпочитала не давать, на что рыжая очень обижалась, но терпела, понимая все же, что подруга лучше ее ориентируется во внешнем мире.

Девушек очень сильно удивляла одежда местных жителей – мужчины были одеты в невероятно широкие шаровары из цветастой материи и узкие, обтягивающие, кожаные куртки рыжего цвета. И все до одного подпоясывались длиннейшими цветными кушаками, и вот тут уж каждый проявлял фантазию, как сам того хотел – разнообразие цветов было таким, что глаза попросту разбегались. Женщины же почти поголовно были укутаны, несмотря на жару, в длинные, до пят, цветастые балахоны и закрывали низ лица полупрозрачными газовыми косынками. На голове каждая носила уродливый, с точки зрения Ларны, пятиугольный берет с помпоном. Многие из мужчин тоже носили подобные береты или повязывали головы платками на пиратский манер. А уж украшений – серег, ожерелий и тому подобного – и те, и другие таскали на себе несметное количество. Но все вышесказанное относилось лишь к свободным жителям – рабы и рабыни были лишь в узеньких набедренных повязках. Впрочем, они редко ходили свободно, чаще всего их водили на поводках, пристегнутых к ошейникам. Для подруг дико было видеть подобные одеяния. Впрочем, архитектура Нунду-анг-Орма была не менее причудливой. Казалось, что во всем городе нет ни единого прямого угла, дома были овальными или круглыми, а иногда вообще шарообразными. Все улицы перетекали одна в другую плавно, без резких переходов. Как местные жители могли ориентироваться здесь? Ларна не могла этого понять и лишь растерянно вертела головой, пытаясь понять, где же находится и как им добраться до нужной таверны. Она начала спрашивать прохожих и ей повезло – какой-то человек шел туда и взялся проводить чужеземных девушек, благо было недалеко – всего лишь два или три квартала. Капитан харнгиратского когга посоветовала девушкам обратиться к хозяйке таверны и по поводу корабля на Колхрию. Наконец, впереди показалась описанная им вывеска с белым корабликом и птицей. Ларна перевела дух и поблагодарила провожатого, который лишь буркнул: «Не за что!», и пошел своей дорогой. Обе подруги тяжело дышали – все-таки Дарин с Радой нагрузили их, как вьючных лошадей. Ларна толкнула дверь и вошла внутрь. Да, таверна оставалась таверной, наверное, в любом уголке мира… Но что ей сразу же понравилось, так это то, что здесь было на удивление чисто и опрятно для припортового трактирчика.

– Добро пожаловать в «Ветер странствий», девушки! И откуда это к нам таких красавиц занесло? – выкатилась им навстречу из-за стойки бара невысокая полная женщина в красном берете с белым помпоном.

– Здравствуйте, да будет с вами мир, – улыбнулась ей Ларна. – Мы из Харнгирата, хотели бы снять у вас на двоих недорогую комнатку, да и столоваться предпочли бы здесь же. Нам рекомендовала вашу таверну капитан когга «Победительница»

– Я очень рада вам, милые девушки! – также улыбнулась им хозяйка. – Меня зовут Мизвах Сат Рид, можете звать меня просто тетушкой Мизвах. И передайте благодарность уважаемой капитану.

Девушка кивнула, внимательно глянула в хитрые глазки хозяйки и спросила:

– А во сколько нам станет день проживания вместе с едой?

– Совсем недорого! – взмахнула руками тетушка Мизвах.– Ну, просто задаром. Всего полтора золотых…

– Да что вы! – изобразила на лице ужас Ларна. – Да как можно! Это же грабеж!

Они понимающе глянули друг на друга и ухмыльнулись. И принялись отчаянно торговаться. В конце концов, девушке таки удалось сбить начальную цену до приемлемого для них золотого в день. Лишь тогда появились слуги и унесли вещи подруг наверх, а сами девушки уселись за стол и со здоровым молодым аппетитом принялись за поданный хозяйкой очень вкусный торт. И лишь покончив с ним, Ларна спросила у тетушки Мизвах то, что интересовало ее больше всего на свете.

– А не подскажите ли вы нам, уважаемая, скоро ли будет какой-нибудь корабль на Колхрию?

– Ох, милая! – снова всплеснула руками та, – Вот уж не повезло тебе, так не повезло… Только через месяц, вчера ведь полсотни шхун туда отвалило. А теперь, пока следующую партию рабынь не повезут, ни одного не будет…

Ларне чуть не стало плохо от этого известия. Целый месяц торчать в незнакомом городе с непонятными и неизвестными им законами и обычаями? Да еще имея на шее такую оторву, как Нарин? Рыжая ведь обязательно что-нибудь учудит. Да и тридцать золотых было жаль до слез. Да мало ли что еще непредвиденное может случиться? Но выхода, похоже, не было – они прибыли уже после торгов и даже случайные корабли вряд ли станут заходить на острова до следующих. Она, тяжело вздохнув, уплатила хозяйке за два первых дня и утащила жадно рассматривающую все Нарин наверх, переодеваться. Тетушка Мизвах посоветовала им носить местные платья и, желательно, ниже колен, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ведь, как и везде, чужеземцев на Аллиорноине не любили. За эти платья и нелепые белые береты незамужних девушек Ларне пришлось выложить еще два золотых, и она просто кипела от злости и возмущения.

День шел за днем, и незаметно прошли три недели. Подругам нравилось в маленькой, но уютной комнатке в таверне тетушки Мизвах. В комнате была всего одна большая кровать, но девушкам только того и надо было… Спали они, наигравшись перед тем вдоволь, обнявшись. Хотя неприятности и ссоры бывали. Однажды Нарин попыталась выцыганить у Ларны денег, чтобы попробовать знаменитых аллиорноинских рабынь, но та только цыкнула в ответ. Рыжая попробовала повозмущаться, но ее подруга очень сильно изменилась за последнее время, перестав быть похожей на хорошо знакомую ей мягкую и добрую Ларну. Она стала жесткой, безжалостной, бескомпромиссной, все подчиняя какой-то своей неизвестной цели. Нарин очень хотелось поразвлечься, походить по кабакам, музеям и игрищам, которыми славился Нунду-анг-Орм, но Ларна не давала ей на развлечения ни медяка. Поэтому единственным удовольствием для девушек оставалось исследование незнакомого и такого странного города. Сперва им казались дикими скругленные дома, улицы и переулки, но вскорости они начали привыкать и уже неплохо ориентировались в доброй половине аллиорноинской столицы. И только лишь на одно еще решалась Ларна тратить небольшие деньги, – каждое утро они с Нарин лакомились разными сортами очень дешевого и невероятно вкусного мороженого в небольшом кафе на другом конце города. Казалось, там каждый день появлялось несколько новых сортов и, как девушки не старались, перепробовать все у них не получалось…

До отплытия первого корабля оставалось еще более недели, когда подруги, возвращаясь в таверну, увидели, что люди толпами идут по направлению к одной из главных торговых площадей города. Ларна поймала за рукав какого-то горожанина и спросила, куда это все идут и что, вообще, происходит. Он с удивлением посмотрел на чужестранок, но все же ответил:

– Так большие же торги сегодня! Самые лучшие Воспитательные дома своих рабынь на продажу выставляют.

Ларна поблагодарила его, и любопытствующие девушки подались следом за всеми. Толпа вывела их на огромную круглую площадь, где стояло несколько десятков больших помостов. И все они были забиты обнаженными девушками со столь совершенными фигурами, что у подруг захватило дух при виде этой красоты. Рабынь по очереди выводили вперед и они танцевали, изгибаясь так, что это казалось невозможным для человеческого тела. Но что больше всего поразило Ларну в происходящем, так это то, что ни одна из продаваемых девушек не плакала, ни одна даже не была мрачной! Они были веселы и счастливы и, казалось, ожидали продажи, как самой большой радости в своей жизни. Покупали их, в основном, иноземные купцы и вельможи. Цены были столь дикими, что подруг в дрожь от них бросало – минимальной была цена в восемьсот даралов, а одну из рабынь, невероятно красивую блондинку с волосами до пят, вообще продали за три тысячи. Ларна только ошеломленно икнула, услышав об уплате этой суммы. Подруги проталкивались от помоста к помосту, во все глаза рассматривая выставленных на продажу девушек. Гибкость и грациозность рабынь попросту потрясали любого, не видевшего до сих пор аллиорноинских искусниц. Из разговоров окружающих они узнали, что в этот день продавали только не урезанных рабынь, а вот завтра будут продавать рабынь для запретных удовольствий, урезая их на месте. Ларну передернуло, и она порадовалась, что не напоролась на это жуткое зрелище. Уже начало темнеть, когда уставшие донельзя подруги покинули, наконец, торговую площадь и отправились обратно в таверну. Добравшись, они уселись в уголке, и тетушка Мизвах подала им ужин – огромного, запеченного в угольях каплуна в винном соусе. Молодые зубы быстро оставили от угощения только кости и девушки, захватив с собой пару бутылок вина и весело пересмеиваясь, отправились к себе в комнату. Но перед самой дверью Нарин вдруг насторожилась и приложила палец к губам, потащив из ножен кинжал. Ларна вопросительно посмотрела на нее.

– Там кто-то есть… – прошептала рыжая на ухо подруге, и та тоже достала кинжал. Нарин ударом ноги распахнула дверь и вихрем ворвалась в комнату, Ларна кинулась вслед за ней. Возле их распотрошенных дорожных мешков сидела худенькая белокурая девушка и жадно пихала себе в рот почти несъедобные галеты. Увидав вошедших, она отчаянно взвизгнула и рванулась к открытому окну, но Нарин оказалась быстрее, поймав воришку за длинные волосы и швырнув на пол. Та тут же свернулась в клубочек, спрятав голову, тихо скуля и дрожа всем телом. Ей, по-видимому, не впервой было быть битой… Рыжая хотела ударить ее ногой, но Ларна остановила подругу и плотно прикрыла за собой дверь. Она вспомнила саму себя в таком же положении – без медяка денег, без надежды, без кого-либо, кто бы мог помочь.

– Ах ты, сука! – снова замахнулась на белокурую Нарин.

– Стой, я сказала! – прошипела ей Ларна. – Не видишь, что ли, бедняжка просто голодная!

Она, внимательно смотря на плачущую воришку, уже начала подозревать, что та в бегах. Что она – беглая рабыня. И своей не так давно приобретенной обостренной чувствительностью поняла, от чего же та сбежала… И это понимание ножом резануло по ее душе – ведь она сама бежала от того же! Рыжей этого не понять! Достав из-за пояса монету, она бросила ее Нарин и приказала:

– Пойди купи чего-нибудь поесть.

– Еще чего! – возмутилась та, но монету все же поймала. – Она у нас воровать будет, а мы ее еще и кормить должны?!

– Нарин, – с болью, на надрыве, сказала ей Ларна, – ты никогда не была в беде, в настоящей беде, когда у тебя уже нет никакой надежды! Имей же ты хоть немножко доброты и сочувствия…

Рыжая пристыжено умолкла и тихо вышла за дверь. Ларна присела возле скрутившейся на полу воришки и тихонько погладила ее по голове.

– Не бойся меня, маленькая, – как можно ласковее сказала она, – мы тебе ничего плохого не сделаем, кроме хорошего…

Белокурая затравленно посмотрела на нее и отодвинулась, в этом взгляде, полном отчаяния, Ларна увидела себя год назад, и ее передернуло. Она вздохнула – несчастное существо ей, конечно же, не поверило… Девушка, ничуть не обидевшись и прекрасно понимая ее, пододвинулась поближе, взяла ее руку в свою, затем тихонько спросила:

– Ты в бегах?

Воришка вырвала у нее руку и снова скрутилась в клубочек, посверкивая наполненными смертельным ужасом глазами. От слов Ларны ее всю затрясло, и девушка грустно кивнула самой себе – она оказалась права. Опять пододвинувшись ближе, она прошептала:

– Не бойся меня… Я сама в бегах была… Знаю, каково это и тебя не выдам.

Воришка недоверчиво посмотрела на нее.

– Мне также помогли добрые люди, а одна женщина вообще удочерила… – улыбнулась ей Ларна, снова взяв ее руку.

– П-п-р-ра-вд-да-а н-не в-в-ыд-д-а-д-д-ит-т-е-е? – прошелестело несчастное существо и залилось слезами.

Ларна обняла бедняжку и начала ласково гладить ее по голове, шепча успокаивающие слова. Она и не помнила, что тогда шептала. В этот момент дверь скрипнула и в комнату вернулась Нарин с тарелкой в руках. Там было мясо, хлеб и какие-то овощи. Увидев трогательную картину, рыжая фыркнула и сказала:

– Вижу, я тут лишняя… Я лучше в зале посижу.

Ларна замахала на нее руками, Нарин снова фыркнула и скрылась за дверью. Она же, не обратив на это внимания, снова склонилась над рыдающей взахлеб белокурой и тихонько спросила:

– Ты ведь от урезания сбежала, правда?

Та задрожала еще сильнее, но все же кивнула в ответ. Ларна тяжело вздохнула, понимая, что иначе не добьется доверия этого несчастного существа, придвинулась к ней поближе и тихо прошептала:

– Я тоже…

– Вы-ы-ы-ы?.. – недоверчиво распахнулись глаза воришки.

– Я…

Белокурая затрясла головой, недоверчиво смотря на высокую, прекрасно одетую девушку и снова отодвинулась в сторону, не поверив ей. Ларна снова вздохнула, вспомнив, как именно Дарин заставила ее поверить себе и поняла, что здесь другого выхода просто не оставалось.

– Ну что же мне сделать, маленькая, чтобы ты мне поверила? – спросила она у продолжающей дрожать девушки. – Ну, давай, если хочешь, полижем друг у друга…

Синие глаза потрясенно уставились на нее, и белокурая головка нерешительно кивнула – видимо, несчастной очень хотелось поверить, но она боялась. А способ, подсказанный Ларной, давал воришке эту возможность. Она недоверчиво смотрела, как это высокая, уверенная в себе девушка сбросила свое платье и легла у ее ног. Как раздвинула ей ноги и вдруг решительно поцеловала ее в самое интимное место… Ощущение, еще никогда не испытываемое девушкой, потрясло ее и она поняла, что нашла кого-то, кто будет близок ей так, как не был близок еще никто. Она заплакала, но это были уже слезы счастья, и Ларна поняла это, оторвавшись от нее и улыбнувшись. А еще через несколько минут она и сама ощутила нерешительное прикосновение чужого языка между своих ног… Он лизнул ее между половых губ и Ларна засмеялась, счастливо засмеялась. Девушки не стали ласкать друг друга – для этого еще будет время – они лишь обозначили свои намерения, доказав, что не станут предавать одна другую.

А затем Ларна подвела бедняжку к столу, усадила и принялась кормить, чуть ли не силой заставив съесть все, что было в принесенной Нарин тарелке. Та поела и снова попыталась стать перед девушкой на колени, униженно благодаря ее.

– Не надо! – прошептала она, подымая воришку и снова обнимая ее. – Ни перед кем не становись на колени! И уж, тем более, передо мной! Мы с тобой – сестры. Да, кстати, как тебя хоть зовут, сестренка?

– Орихат…

– А меня – Ларна.

Она снова обняла доверчиво прильнувшую к ней девушку и поцеловала по очереди в каждый из заплаканных глаз – после сделанного ими та перестала бояться и только всхлипывала на плече новоявленной сестры по несчастью.

– Так что же с тобой все-таки случилось?

– Я – беглая рабыня, госпожа Ларна…

– Не госпожа, а просто Ларна, – поцеловала ее в нос девушка. – Мы же с тобой сестренки…

Орихат благодарно уткнулась ей в подмышку и снова начала всхлипывать. Дав ей выплакаться, девушка понемногу разговорила ее, хотя ей пришлось вытаскивать историю жизни той чуть ли не клещами. Все было просто и старо, как мир… Она была рабыней в Воспитательном доме работорговца Фатунга. Как и каждая из знакомых ей с детства девчонок, Орихат с детства не знала и не помнила другой жизни, мечтала о том, что ее купит чужеземный вельможа, и она будет жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Именно так и было со многими из их Воспитательного дома. Но не со всеми, конечно, и девушка старалась изо всех сил быть среди лучших, училась танцевать и доставлять наслаждение в постели, старалась изучить все виды массажей и тайные способы убийства, затягивала ноги и талию до боли. Но она не была очень красива, и в этом была ее беда… Так незаметно приблизилось ее семнадцатилетие, и Орихат, среди прочих, должна была выставляться на продажу. Отбирать рабынь для торгов прибыл сам господин Фатунг. Почему-то в этот раз он отобрал в рабыни любви лишь самых красивых, в число которых Орихат, конечно же, не входила. А остальных… Остальных работорговец приказал завтра же урезать и отдать после выздоровления обучаться искусству доставлять удовольствие языком. Несчастные девушки валялись в ногах у хозяина, умоляя не делать с ними этого, но он был непреклонен. В тот же вечер державшиеся до того корректно охранники жестоко изнасиловали обреченных на пытку рабынь – теперь ведь тем не требовалась девственность, и с ними можно было не церемониться. Изнасиловали по разному, в том числе и в рот… Но насильники перепились и заснули, потому-то Орихат, твердо решившая избежать судьбы рабыни для запретных удовольствий, и смогла сбежать. Девушка была в отчаянии, все, чем она жила, рухнуло в одночасье, все ее надежды и мечты. Она перед побегом попыталась уговорить кого-нибудь из подруг бежать вместе, но они не слушали уговоров, а лишь скулили, покорно ожидая своей судьбы. А Орихат не хотела быть урезанной, не хотела терпеть эту невыносимую боль – ведь она так старалась, была лучшей и в танце, и в массаже, и в знании стихов, песен и приятных историй. А ее на урезание?! Нет!!! И девушка прокралась в порт, надеясь попасть на какой-нибудь корабль. Но у нее не было ни документов, ни удостоверяющего личность медальона, и никто с ней даже разговаривать не стал, хорошо хоть, что сразу же не выдали страже. И вот уже больше недели беглая рабыня пряталась на крышах припортовых зданий, выходя только по вечерам на поиски съестного. Несколько раз девушка отдавалась пьяным матросам за ужин и кружку вина, но понимала, что так долго продолжаться не может, и ее вскорости поймают. А уж что сотворит с ней за бегство господин Фатунг, Орихат даже представить боялась. Ибо ей доводилось видеть казнь беглых рабынь, и она понимала, что ее ждет нечто страшное. В конце концов, девушка от страха перестала выходить на улицу, прячась на маленьком чердачке невдалеке от гостиницы. Она бы и еще сидела, но сегодня, чуть не сойдя с ума от голода, увидела открытое окно в верхнем этаже гостиницы. Орихат забралась в него и нашла галеты в мешках. Здесь ее и поймали Нарин с Ларной…

Выслушав эту исповедь, Ларна обняла сестру по несчастью и прижала к себе. Девочка, похоже, действительно чего-то стоила, раз у нее хватило смелости и решимости бежать, а не ждать урезания, как остальные. Юной ведьме же необходимы были соратницы и единомышленницы в будущей борьбе, и она негромко рассказала Орихат о своей судьбе, о том, что сделали с ней и с Дарой, о том, что с ней было на корабле и о том, как она попала в Харнгират. Девушка сделала это по какому-то наитию, почувствовав в этой запуганной рабыне родственную душу. Ведь Нарин была ей просто подругой, рыжей не довелось испытать в жизни горя, боли и отчаяния, не довелось пройти через настоящую, большую беду и Ларна не могла доверять ей полностью, не могла посвятить в свою миссию. С ней хорошо было проводить время, веселиться, но девушке была нужна сестра–единомышленница. И она тихонько сказала Орихат:

– Я ведь еду учиться на ведьму в Серую Башню. Маги говорят, что у меня будет такая сила, какой ни у кого не было уже с тысячу лет. Но они не знают того, что я ненавижу их, что я буду подрывать их систему изнутри, бороться за уничтожение этих скотских законов об урезании, за право человека любить другого так, как ему или ей хочется! Вероятнее всего, меня когда-нибудь казнят… Ты спросишь меня – зачем я тебе это рассказала? Отвечаю: мне нужны соратницы, а у тебя хватило смелости бежать. Спрашиваю тебя – ты со мной?

Орихат восторженно посмотрела в горящие глаза Ларны, опустилась перед ней на колени, порывисто схватила и поцеловала ее руку. Затем прошептала:

– Я с тобой, госпожа и сестра моя! Я твоя навеки! Делай со мной все, что только пожелаешь! Я готова идти за тобой хоть на казнь!

Ларна подняла девушку с колен и поцеловала в губы. За этим занятием их и застала вернувшаяся Нарин. Рыжая обиженно фыркнула, надула губы и, отвернувшись, села у окна. «Да она же ревнует!» – поняла Ларна. Она задумалась и поняла, что придется таки рискнуть и проверить ее, ибо теперь Нарин только из ревности могла выдать Орихат страже, чего допустить было никак нельзя. Она лишь вздохнула – не хотелось быть жестокой, но особого выбора у нее не было. То, что задумано, придется сделать… Ларна подошла к подруге и спокойно попросила ее:

– Расскажи мне, пожалуйста, как проводится обряд посвящения в кровные сестры.

– Ты хочешь взять в кровные сестры эту?! Эту?! – глаза рыжей набухли слезами. – А я? Я что тебе, не подхожу, да?!

Она зарыдала, по детски размазывая слезы кулаками по щекам. Ларне стало больно и противно, но она понимала, что должна додавить подругу, что должна точно узнать, чего можно ожидать от нее. Девушка скривила губы в гримаску и сказала:

– Я не могу тебе доверять, Нарин. Ты же не знала в жизни большой беды и живешь, как мотылек, для мимолетных удовольствий. А у меня есть цель, цель, которая вполне может привести меня на Помост Казней. И если со мной рядом будет человек, способный предать, то я окажусь на этом помосте удивительно быстро.

– Я тебя предам?! – так и подскочила на месте рыжая, слезы мгновенно высохли, глаза ее засверкали яростью. – Да за кого ты меня принимаешь?!

– Я прекрасно помню, – холодно ответила Ларна, – что ты восхищалась тем, как кричат несчастные девчонки при урезании. Помнишь?

– Но я же поняла!!! – отчаянно покраснела Нарин. – Я же поняла!!!

– Только когда сама испытала немножко боли, – еще выразительнее скривила губы юная ведьма.

– Так испытай меня! – выкрикнула рыжая, она стояла вытянувшись, вся трепеща от обиды и ярости.

– Испытать?.. – протянула Ларна, ощерив острые зубки. – Испытать, говоришь?..

Ее глаза стали похожи на щели, из которых в комнату потекла Тьма. И Нарин, и Орихат вдруг стало жутко, они обе вскрикнули от внезапного ужаса – Ларна непонятно как стала выше ростом. Она криво ухмыльнулась, подошла к рыжей, ухватила ее за плечо и швырнула на кровать, как кутенка. Потом повернулась к рабыне и мертвым голосом приказала:

– Запри дверь.

Та, поскуливая от ужаса, кинулась выполнять приказ. Она не понимала, что произошло с этой доброй девушкой, почему она внезапно стала такой страшной… Нарин с не меньшим ужасом смотрела на приближающуюся подругу, которая не была похожа сама на себя – от нее веяло какой-то запредельной жутью. Рыжая всегда боялась ее в такие моменты, ей казалось, что ее тело вселяется кто-то очень страшный. А Ларна, тем временем, подошла к лежащей на спине и испуганно взирающей на нее Нарин, одним движением сорвала с нее шорты и все тем же холодным тоном приказала:

– Раздвинь ноги!

Та распахнула их столь быстро, как будто бы спасалась этим от смерти. Ларна решилась пойти на смертельный риск, но она больше не могла жить в неуверенности – можно или нет доверять подруге, она должна была знать это точно. Девушка опустилась на колени перед расставленными в стороны ногами рыжей оторвы и, наконец-то, поцеловала ее в то место, куда так давно мечтала поцеловать. Она раздвинула языком половые губы Нарин и впилась в открывшееся отверстие изо всех сил, впилась так, что рыжая вскрикнула. Но Ларна не стала лизать, она лишь пару раз провела языком, затем встала и поставила одну ногу на кровать. Холодно посмотрев на потрясенную донельзя подругу, она сказала:

– Ну, я жду.

– Чего?.. – слабым голосом спросила рыжая.

– Выбирай, Нарин. Или ты сейчас целуешь меня туда, и мы с тобой подруги, сестры и соратницы. Или же ты идешь звать стражу, отдавать нас с Орихат на пытки и урезание. Выбирай, я сказала!

У рыжей от перспективы подобного выбора перехватило дух. Но девушка все равно понимала, что не может она выдать Ларну, ну не может и все! «Ну и пускай! – подумала она. – Пускай будет, что будет! Сколько я такого хотела. А Ларна не выдаст, она сама лизала у меня…» Да и сколько удовольствий открывалось впереди. Нарин задрожала всем телом, но заставила себя встать с кровати и опуститься на колени около ожидающей подруги. Еще несколько минут она набиралась решимости, затем запрокинула голову и впервые в жизни дотронулась до заветного цветка губами. Ей показалось, что ее чем-то ударили между ног, столь острое возбуждение охватило ее тело. Половые губы мгновенно залились соком любви. Но стоять на коленях было весьма неудобно, и Нарин оторвалась от Ларны, легла на пол и приглашающе показала на свое лицо. Та радостно засмеялась – ведь теперь она могла больше не опасаться подруги – и уселась на это подставленное лицо. А рыжая вдруг ощутила, что ее ноги растянули в стороны, и между ними кто-то втиснулся. До ее перевозбужденных, мокрых донельзя половых губ дотронулся чей-то язык, и Нарин вся изогнулась от удовольствия, поняв, что это белокурая воришка присоединилась к ним. У девушки был огромный опыт любовных приключений, но так, как в этот раз, она не наслаждалась еще никогда. Как же это оказалось приятно – ласкать языком другую женщину, если тебя в это же время ласкает кто-то другой… Ведь все трое в конце концов легли на пол треугольником, легли так, чтобы все могли получить удовольствие. И кончили все они одновременно. Когда же девушки, наконец, оторвались друг от друга, Ларна ласково поцеловала Нарин в губы и сказала ей:

– Теперь знай, что мы живем не просто так, что наша цель – стать лучшими из лучших! Мы должны будем добраться до вершин в Серой Башне и разрушить империю магов изнутри! Мы должны посвятить свою жизнь уничтожению их скотских законов, уничтожению рабства, мы должны будем дать нашему миру свободу!

Рыжая потрясенно уставилась на нее. Бороться с Серой Башней? Да это же… Это же равносильно выплескиванию помоев против сильного ветра. Но какова цель?! Ради такого стоило жить! Ради такого не жаль было и отдать эту самую жизнь! Не жаль было пойти на казнь. Нарин встала и протянула руку Ларне, негромко, но твердо сказав:

– Я с тобой, подруга!

– Сестра! – засмеялась та. – Сестра, а не подруга! А теперь, девочки, становитесь в круг и дадим кровную клятву.

Они стали в круг, каждая порезала себе руку кинжалом и соединили эти руки в центре. И хором повторили вслед за Ларной слова клятвы:

– Клянемся на крови! Честь на крови, боль на крови, смерть на крови! Клянемся ради достижения нашей цели пойти на все, что угодно, на любое преступление, на любую подлость и жестокость, на любой обман, на убийство и на смерть. Клянемся не остановится ни перед чем, если это будет нужно для дела!

Вдруг над ними вспыхнула черным пламенем точка в воздухе и оттуда ударила прямо в их сцепленные руки небольшая серебристая молния, пронзив тела девушек мертвенным холодом.

– Серый Убийца слышал нас… – с ужасом в голосе прошептала Ларна, остальные только ошеломленно смотрели на нее, никак не ожидая такого результата.

Ведь случившееся означало лишь одно, и это каждая знала твердо – они служили Предначертанию. Ибо только в этом случае клятва подтверждалась высшими силами. Значит, Серая Башня должна была рухнуть, и магия Повелителя Тени избрала именно их для этой цели. Каждая ошеломленно стояла, пытаясь осмыслить произошедшее. Они, обычные девушки, вдруг стали героями легенды? Почему? Неужели же для этого не нашлось настоящих героев? Но пути назад уже не было, и Нарин гордо вскинула голову, осознав, что она уже не просто девчонка, что она – одна из тех, на кого возложено великое дело. Улыбка осветила ее лицо, и она сказала:

– Раз так, то давайте действительно станем кровными сестрами! У меня все нужное для обряда есть.

– А что требуется сделать? – спросила ее Ларна, постепенно приходя в себя от осознания той истины, что она не сама избрала себе цель, что это ее для этой цели избрали высшие силы.

Рыжая отмахнулась, крикнув, что расскажет позже, и бросилась рыться в своем дорожном мешке. Через несколько минут лихорадочных поисков она достала маленький, зазубренный кинжальчик, маленький стаканчик и столь же маленькую жаровню. Она схватила кресало и начала добывать огонь, разложив сперва щепки на жаровне. Ларна удивленно наблюдала за тем, как она достала пакетик с углем и осторожно подложила его на огонь, начав осторожно раздувать. И лишь когда уголья уже зарделись, Нарин снова повернулась к остальным. Но огонь тут же потух, и рыжая начала отчаянно ругаться. Ларна засмеялась и зажгла его с помощью магии. Подруги восхищенно охнули, и девушка гордо задрала нос, хотя это было и все, что она пока умела.

– А теперь, – возбужденно заявила Нарин, которой доводилось уже видеть подобный обряд, – каждая из нас должна выпить по стаканчику крови двух других. Но крови из сами понимаете, какого места…

– Из какого? – спросила ничего не понявшая Орихат, страшно польщенная тем, что две свободных девушки берут ее, рабыню, в кровные сестры.

– Из того, что между ног, – пояснила ей Ларна и, первой взяв кинжальчик, направилась к Нарин.

Рыжая присела, чтобы подошедшей подруге было удобнее, и та вставила зазубренное лезвие ей между половых губ, прижала и пару раз провела им туда-сюда. Тут же потекла струйка крови, под которую Ларна поспешила подставить стаканчик. Нарин тихонько шипела сквозь зубы от боли, но терпела. Когда же стаканчик наполнился, юная ведьма залпом выпила его, произнеся слова принятия кровной сестры. А вот чтобы нацедить второй, для Орихат, разрез пришлось углубить, и рыжая даже затанцевала на месте от полноты ощущений, хотя и заставляла себя улыбаться, чтобы не нарушить обряд. А затем то же самое она проделала по очереди с Ларной и Орихат. Когда же все закончилось, девушки выцедили из себя еще понемногу крови, смешали ее и сожгли в жаровне, сцепив над ней руки и произнося клятву кровного сестринства по законам Харнгирата. Когда прозвучало последнее слово, их тела снова пронзило холодной волной, и каждая из них почувствовала двух других. Нарин ощущала страх и неуверенность Орихат, торжествующую радость Ларны, а сама была до крайности возбуждена, ей снова хотелось. Это новое ощущение потрясло девушек, они, не сговариваясь, кинулись на кровать и принялись судорожно, неистово любить друг друга. Сколько времени длилось это безумство, никто бы из них никогда бы не смог сказать, но когда оно закончилось, Орихат вдруг тихонько заплакала.

– Ну что ты, сестренка? – нежно поцеловала ее в нос Нарин. – Что случилось?

– Да, теперь я ваша сестра… – сквозь слезы пролепетала девушка. – Но я же все равно остаюсь беглой рабыней! И если меня поймают…

– Надо выручать девочку, – кивнула Ларна. – У нас есть еще чуть больше трехсот золотых. Как ты думаешь, твой хозяин захочет продать нам беглую рабыню за эту сумму?

– Даже за беглую и урезанную, – снова заплакала Орихат, – он возьмет не менее пятисот…

Ларна задумалась, некая идея смутно забрезжила в ее сознании, и зловещая ухмылка перекосила ее красивое лицо.

– Здесь ведь о «харнгиратских стервах» ходят совершенно дикие слухи? – спросила она у кровной сестры.

– Да, – кивнула та. – Совершеннейшие ужасы…

– Так давай поддержим имидж…

– Ты что-то придумала? – с интересом уставилась на нее Нарин.

– Да, слушайте-ка сюда, девочки…

Утром, Ларна и Нарин, следуя выработанному ночью плану, вышли на улицу, одетые в парадные формы своих кланов – черные, кожаные с серебряными молниями шорты и кожаные же безрукавки. Бунчуки кланов свешивались у девушек с левых плечей, офицерские жезлы (сделанные ими этой же ночью) пылали золотой краской, рукояти двух мечей выглядывали из-за спин. Обе несли в руках сплетенные ночью из ремней недлинные бичи, которыми похлестывали по своим высоким, до бедер, парадным сапогам. В них было до ужаса жарко, но девушки стоически переносили неудобства. Сохраняя на лицах надменно-презрительное выражение, они шествовали по середине улицы и люди чуть ли не отпрыгивали с их дороги, а вслед несся шепоток: «Харнгиратские стервы… Харнгиратские стервы…» Ларна осклабилась в лицо какому-то пареньку, похотливо облизала губы и протянула:

– Какой хорошенький…

И потянулась к нему рукой, делая вид, что собирается потрепать его по щеке. Бедняга изменился в лице и даже позеленел от ужаса, изо всех сил рванувшись в сторону и вовсю работая локтями. Тогда Ларна, ухмыльнувшись, поймала за шкирку пробегавшую мимо девчонку, презрительно швырнула ей мелкую монетку и приказала отвести себя к Воспитательному дому работорговца Фатунга. Та только пискнула, но не осмелилась прекословить и, не сводя испуганного взгляда с бичей в руках подруг, повела их на другой конец города. Они долго кружили по улицам, и Ларна совсем запуталась, прежде чем девчонка привела их к огромному, абсолютно круглому, окруженному лесом колонн, дому с вывеской над входом: «Воспитательный дом господина Фатунга». У дверей стояли двое огромных стражников с мечами у пояса и алебардами наперевес. Ларна уперла в грудь одного из них рукоять бича и надменно приказала:

– Быстро к хозяину, пес! И передай, что к нему с визитом ард-капитан Ларна Орсанх из клана Синей Воды и ард-лейтенант Нарин Тиоман из клана Белого Ветра. Посланницы матриархата Харнгират.

Оба стражника позеленели, взирая на страшных харнгиратских стерв, которые, по слухам, замучивали в день по несколько мужчин каждая. Просто так, для развлечения. А уж что рассказывали о способах, какими они это делали, то о них лучше и не вспоминать было, чтобы по ночам кошмары не снились… Тот, на кого указала Ларна, мгновенно испарился. Долго ждать девушкам не пришлось – уже через несколько минут появился седой слуга и, беспрерывно кланяясь, повел их в глубь дома. Когда же они вошли большую, очень уютную, шароообразную комнату, напоминающую скорее небольшой зал, он указал сестрам на круглые, мягкие диваны и дрожащим голосом проговорил:

– Прошу вас, уважаемые, подождите здесь. Хозяин сейчас выйдет…

И действительно – через несколько минут к ним вышел одетый в роскошный, шелковый халат высокий, мускулистый мужчина лет сорока. Ларна даже несколько удивилась – она ожидала увидеть уродливого, жирного паука, а не такого симпатичного, даже, человека. Впрочем, далеко не всегда внешность соответствовала сущности и девушка незаметно вздохнула – как было бы просто, если бы это было так… Вошедший окинул их спокойным взглядом, коротко поклонился и сказал:

– Приветствую отважных воительниц Харнгирата! Что привело столь прекрасных женщин в мой скромный дом?

– Не скромничайте, господин Фатунг, – надменно рассмеялась Ларна. – Даже у нас славятся обученные у вас рабыни, у них такие умелые ручки и такие гибкие язычки…

– О! – сделал удивленное лицо работорговец. – Я и не знал, что Харнгират покупает моих рабынь…

Он действительно был немного удивлен – ведь, насколько он знал, ни одна из партий рабынь не уходила в матриархат. Но новость была весьма и весьма интересной, сулила выгоду, и он улыбнулся возможным клиенткам.

– Увы, – развела руками черноволосая девушка, удивительно молодая для своего высокого звания ард-капитана, – только через вторые руки… Как ни жаль…

– Ну, если вас интересует рабыни, то я могу показать вам товар, – потер руки Фатунг, прикидывая, сколько же можно будет с них запросить.

– Возможно, попозже… – скучающе ответила ему Нарин, подыгрывая подруге. – А пока…

Но она не успела закончить, как в зал вбежало с десяток прелестных, одетых в полупрозрачные, короткие платьица, девушек с невозможно тонкими талиями. Они были столь грациозны, что дух захватывало, и двигались так, что, казалось, плыли над землей. В руках каждая несла подносы с напитками или фруктами. Рабыни с поклонами сервировали стол и подали подругам бокалы с ледяным вином. Затем стали рядком, уставившись на своего господина. Ларна пригубило вино и одобрительно кивнула – оно было совсем молодым и удивительно освежало. Она одобрительно кивнула и выпила еще.

– С собственных виноградников, – похвастался хозяин дома.

Ларна поблагодарила его, затем поставила бокал и жестом подозвала к себе ближайшую рабыню, принявшись небрежно и грубо ощупывать ее, как будто бы та была просто мясной тушей. Она сильно сжала левую грудь девушки, и бедняжка пискнула, не осмеливаясь, однако, протестовать, но и за писк тут же схлопотала пощечину. Внутри Ларны бушевал гнев, она заставляла себя делать отвратительные ее природе вещи, но не имела другого выбора. Ей требовалось доказать, что она именно «Харнгиратская стерва», Фатунг должен был поверить, что это именно так. Девушка, повернув рабыню к себе задом, заставила ту наклониться и принялась внимательно исследовать ее зад и половую щель. Резко сунув ей два пальца во влагалище, от чего та молча залилась слезами, Ларна сделала круглые глаза и протянула:

– О-о-о… Девственница…

– У меня других не бывает, – довольно ухмыльнулся работорговец.

Нарин в это время занималась тем же, продолжая помогать кровной сестре – она столь же бесцеремонно ощупывала другую рабыню, очень красивую и хрупкую брюнетку с классическими чертами лица, обходясь с ней еще более жестоко, чем Ларна со своей. Та также периодически всхлипывала, отхватывая хлесткий удар за каждый писк, но сдержаться, видимо, не могла, когда рыжая сильно прижимала ей что-нибудь.

– Вы, я вижу, – одобрительно усмехнулся Фатунг, – умеете держать рабынь в руках.

– Это ваши рабыни, – недовольно скривилась Ларна. – Поэтому мы с ними непозволительно мягки.

Отпущенные подругами девушки рыбками метнулись по комнате и прижались к остальным рабыням, сбившимся у противоположной стенки и с ужасом смотрящих на харнгиратских воительниц. По их лицам было видно, что одна только мысль о том, что их могут продать этим жестоким женщинам, приводила несчастных девчонок в состояние ступора. Ларна удовлетворенно ухмыльнулась – кажется, роль удалась, пора было переходить к делу. Она снова состроила презрительную гримаску и задумчиво постучала пальцем по подбородку.

– Как вы думаете, ард-лейтенант, – обратилась она к Нарин, самовольно присвоив той звание собственной приемной матери, – возможно, нам стоит рекомендовать для закупки рабынь все же не дом Тирвах, а дом Фатунг? Мне понравились здешние девушки.

– Возможно, возможно… – столь же задумчиво протянула рыжая, теребя косу и продолжая подыгрывать подруге.

Кровным сестрам только утром удалось выяснить, как зовут главного конкурента Фатунга, и теперь они очень удачно ввернули его в разговор. Когда работорговец услышал ненавистное имя, он переменился в лице и заскрипел зубами. Ларна отметила это и улыбнулась ему, потребовав еще вина. Дрожащая рабыня тут же подала кубок и поспешила убраться подальше от жестоких рук госпожи.

– Понимаете, – обратилась к Фатунгу фальшивая ард-капитан, – нам поручено подыскать крупную партию рабынь для двора Матриарха в подарок от города Дуарамба. Наши торговые партнеры рекомендовали нам обратиться в дом Тирвах.

– Но мои рабыни лучше! – возмутился работорговец. – Ваши партнеры были неправы!

– Теперь я и сама это вижу, – кивнула в ответ Ларна. – Но нами уже было принято решение рекомендовать Совету и бургомистру города дом Тирвах. К вам же нас привела досадная случайность, а теперь я даже не знаю, что мне и делать. Ведь ваши воспитанницы действительно намного лучше выглядят.

– Если документы еще не подписаны, то любое решение можно и изменить… – ухмыльнулся Фатунг, уже подсчитывая в уме возможные барыши, ведь еще ни один из королевских дворов не ходил в его покупателях, такой великолепный случай выпадал впервые, и отдавать его ненавистному Тирваху очень и очень не хотелось.

Он начал прикидывать, чем бы еще заинтересовать посланниц Харнгирата, с интересом наблюдая за тем, как черноволосая подозвала к себе еще одну рабыню, шатенку с волосами до пола, и принялась ощупывать и эту, доставляя ей, по-видимому, сильную боль, так как девушка постоянно пищала под руками воительницы. Работорговцу нравилась жестокость харнгиратских стерв, слухи о них, были, как видно, правдой. Тут Фатунг вспомнил, что их привела к нему в дом какая-то случайность, и решил поинтересоваться, а какая именно. Он еще раз с удовольствием оглядел ладную, крепкую фигуру черноволосой воительницы и незаметно причмокнул губами, представив себе, какая бы из нее при соответствующей дрессировке могла получиться рабыня… Работорговцу давно уже надоели хрупкие, как бабочки, аллиорноинки и он попытался представить под своими руками такое вот, крепкое, мускулистое тело. Да, наверное, было бы весьма и весьма интересно…

– Так что же именно все-таки привело вас ко мне? – поинтересовался Фатунг через некоторое время, нарушив длительное молчание.

– Да, понимаете… – поморщилась черноволосая, – вчера мы вернулись в свою гостиницу и застали в комнате воришку. Девушку. Сами понимаете, разъярились мы донельзя и немножко… э-э-э… поигрались с ней… Может быть, слегка перестарались, но… Что сделано, то сделано. И только потом, допросив ее, мы выяснили, что это ваша беглая рабыня. Как ее там звали, ард-лейтенант?

– Орид-х… Орхат… Тьфу! – досадливо сплюнула Нарин. – Ну и имена вы им здесь даете! Язык сломаешь!

– Орихат, – уточнил работорговец. – Я бы хотел получить беглянку обратно, ее ждет, не дождется, нож палача.

– Не думаю, – ухмыльнулась Ларна, – что у вашего палача больше фантазии, чем у нас. Да и… Мы, понимаете ли, несколько испортили ваш товар, господин Фатунг. И хотели бы купить ее именно с целью урезания и… э-э-э… вообще… Она оказалась крепкой, дней десять еще протянет, я много интересного для нее придумала. И как она приятно визжит… Слов нету, от одного визга кончить можно.

– Ну, ежели вы хотите, – осклабился Фатунг, – то я могу отдать ее за пятьсот золотых. Клянусь, себе в убыток отдаю…

Ларна тоже оскалилась и с непосредственным интересом уставилась на него, будто изучая неведомое насекомое. Потом поджала губы и укоризненно покачала головой. Работорговец наблюдал за этим с хищной ухмылкой, обдумывая что-то свое.

– Не считайте меня полной дурой, раз я из Харнгирата… – насмешливо протянула она. – Во-первых, рабыня беглая, а значит – непокорная; во-вторых, худая, как бродячая собака; в-третьих – все равно предназначена для урезания и казни. Могу добавить и еще несколько пунктов, но этих, по-моему, вполне достаточно. Назовите реальную цену, и тогда мы посмотрим, стоит ли нам в дальнейшем иметь дело с вами.

Фатунг снова ухмыльнулся – конечно же, Харнгират не мог послать для закупки рабынь ту, кто ничего не понимает в работорговле. Кроме того, он завысил цену, как минимум, вдвое и видел, что харнгиратские стервы прекрасно это понимают. Он задумался. Проблема получалась довольно интересной – если ему удастся перебить контракт и стать постоянным поставщиком двора матриарха, то выигрыш будет очень большим, можно будет расширить дело чуть ли не втрое. К тому же продажа этим жутковатым женщинам беглой дуры будет, похоже, для нее куда большим наказанием, чем даже встреча с палачом. А побег Орихат разъярил его донельзя, ибо Воспитательный дом, из которого бежала рабыня, терял лицо, и рабынь из него покупали не слишком-то охотно. И может, если продать им дуру, то харнгиратские офицеры могут захотеть заключить контракт таки с ним, а не с Тирвахом. Фатунг с интересом наблюдал за тем, как черноволосая ард-капитан продолжала мучить очередную подозванную, тихо плачущую рабыню. «Какая женщина! – билось в его голове. – Какая потрясающая женщина! Как бы мне хотелось ее попробовать…» Ларна поймала его похотливый взгляд и хищно осклабилась в ответ, поняв желание работорговца. А Фатунгу, между тем, очень захотелось увидеть, насколько же правдивы слухи о дикой жестокости харнгиратских стерв. Ради такого зрелища не жаль было и потратиться, рабынь у него хватало, да и проверить пришедших тоже не мешало. Еще ему вдруг стало интересно, а чего такого особого сотворили они с беглянкой, что она приобрела столь непрезентабельный вид, и он спросил об этом у черноволосой ард-капитана.

– О!.. – хрипло рассмеялась Ларна, Нарин вторила ей. – Я, понимаете ли, обожаю засовывать им во влагалища раскаленные прутья… Как я уже говорила, эта ваша Орихат изумительно визжит, я, пока прутом ворочала, от визга кончить успела. Да и шкурку с грудей (они у нее такие полные!), чрезвычайно интересно было сдирать. Сучка, пока не подохнет, еще много удовольствия мне доставит…

Она усмехнулась, щелкнула пальцами и стоящая рядом, трепещущая рабыня снова наклонилась и развела свои ягодицы руками, продолжая украдкой плакать. Единственная мысль билась в голове несчастной: «Ну что ей от меня нужно?! Ну что я ей сделала?!» Ларна, между тем, начала, гнусно ухмыляясь, выдирать сразу по несколько волосков между ног у нее. Та тихонько пищала и дергалась, не осмеливаясь протестовать. Работорговец некоторое время с интересом наблюдал за происходящим, затем подозвал к себе одного из слуг. Тот мгновенно куда-то исчез, но очень быстро вернулся, неся на подносе какой-то предмет. Фатунг взял его и протянул Ларне. Она взяла протянутое и изумилась – у нее в руках был очень толстый, длинный металлический член, весь утыканный короткими, острыми зубьями. Представив это в своем влагалище, девушка поежилась и зашипела, хотя она и понимала, что это очень больно, но ей все равно страшно захотелось испытать это ощущение.

– Какая милая вещица… – мгновенно охрипнув, протянула она.

– О! – усмехнулся Фатунг. – Она ваша! Это подарок. Представляете, если ее еще и раскалить?..

Ларна попыталась представить себе это и даже заерзала на месте. Работорговец заметил это и снова ухмыльнулся, ему все больше и больше хотелось поглядеть на то, как же издеваются над своими жертвами харнгиратские стервы. Он начал припоминать слух за слухом, и интерес его стал возрастать. Пожалуй, для проверки их слов, да и для столь интересного зрелища можно было не пожалеть одну из рабынь, затраты невелики, а удовольствие обещает быть огромным. Он осклабился, указал рукой на стайку рабынь и стены и, облизав губы, протянул:

– Я вижу, что госпожа офицер желает позабавиться?.. Любая из этих рабынь в вашем полном распоряжении…

«Поймал, сука!», – мелькнула в голове Ларны отчаянная мысль. Она была в ужасе – замучить невинную? Не слишком ли велика цена даже за свою жизнь? Великовата, пожалуй… Но тут же девушка вспомнила данную ими клятву и то, что Серый Убийца или кто-то иной из Высших ее принял. Значит, она обязана это сделать. Не ради себя и не ради Орихат, а ради Предначертания… Ларна изо всех сил старалась, чтобы ее сомнения не отобразились на ее лице, ведь проклятый работорговец внимательно наблюдал за ней. Сердце безумно колотилось в груди, перед глазами стояла черная пелена – ведь девушка прекрасно понимала, что, сотворив подобное, она уже никогда не сможет быть спокойной, что совесть ее не даст ей покоя, но иного выхода все равно не было. Ее кровная сестра, сестра по Предначертанию должна остаться живой, живой и с ней! «Ну что же ты, дрянь? – со злостью сказала Ларна сама себе. – Клятву дала? Дала. Так исполняй, тварь! Не смей увиливать!» Несмотря на клятву, несмотря на понимание необходимости предстоящего, девушке было смертельно больно и очень жаль несчастную, которую придется замучить. Но холодная и жестокая решимость уже поднималась со дна ее души, та ее часть, которую Ларна и сама боялась, все более и более поднималась наверх, принимая управление над телом. Она сжала губы и решила идти до конца, не останавливаясь ни перед чем. Все это время девушка сохраняла на губах омерзительную, похотливую ухмылку. Тут она вспомнила желание, которое сама вызвала у Фатунга и вздрогнула – отвращение к мужчинам было стойким, но ради дела стоило преодолеть и его. «Несчастной рабыне будет хуже!», – оборвала Ларна свои сомнения, осклабилась еще гнуснее и повернулась к работорговцу.

– Я искренне благодарю вас, господин Фатунг, – отвесила она в его сторону легкий поклон, – и с удовольствием принимаю ваше предложение, редко когда выпадает поработать со столь красивыми рабынями. Но понимаете, я очень люблю, чтобы в момент, когда я вонзаю раскаленный стержень в рабыню, кто-нибудь ввел свой член в мое влагалище. Не окажете ли вы мне такую любезность?

– С преогромнейшим удовольствием, ард-капитан, – даже облизнулся работорговец. – Вы оказываете мне честь, госпожа моя.

Он вновь повернулся к слуге, и что-то приказал ему. Буквально через несколько минут в зал внесли и установили козлы для урезания, на удивление красивые и ажурные для подобного устройства. Рядом поставили столик, на котором был разложен устрашающий набор пыточных инструментов. Слуги мгновенно разожгли жаровню и, испросив разрешения у Ларны, положили на нее стержень с шипами, подаренный девушке Фатунгом. Смотря на все это, она испытывала отвращение к самой себе, но была полна решимости спасти кровную сестру любой, даже самой страшной ценой. Значит, этой ценой являются муки и боль другой девушки? Что ж, она урежет и замучит! Потом, придет время, и за это она тоже заплатит! И заплатит без сожалений!

Но настало время выбора, и Ларна направилась к сбившимся у стены, бледным до синевы и трясущимся рабыням. У нее даже захватило дух, настолько красивы и грациозны, несмотря на ужас, были эти двенадцать девчонок. Как же выбрать из них ту, которую нужно обречь на адские муки? На пытку… Ни за что… Как?! Ларна не знала и была в тихом ужасе, внимательно осматривая каждую. Каждая была прелестна на свой лад, но какие же они были разные… Прелестны, несмотря на этот ужас. Она внимательно осмотрела рабынь холодными, как у рыбы глазами – искусству никогда не показывать своих чувств девушка научилась давно, и как оно теперь ей пригодилось. Ларне до смерти жаль было бедняжек, но она не имела права показать эту жалость, ежели хотела спасти Орихат. Как обречь на муки именно ту или эту? Она не знала и терялась с каждым моментом все больше и больше. Рабыни же видели перед собой только мучительницу, и каждая из них пыталась отодвинуться подальше, когда взгляд страшной харнгиратской воительницы падал на нее. Взгляды девчонок были устремлены на козлы, на Ларну они осмеливались посматривать лишь украдкой. Она же продолжала рассматривать рабынь и уже была готова отказаться от всего, настолько жаль ей их было, когда вдруг ей в голову пришла спасительная мысль. Пусть погибнет самая подлая, та, которая способна отдать для спасения собственной шкуры на пытки другую. Ларна сощурилась и презрительно бросила рабыням:

– Сами выбирайте, кому из вас достанется эта «радость»! И быстро!

Она указала пальцем на козлы для урезания, злобно оскалилась и столь многообещающе поглядела на рабынь, что тех всех затрясло от ужаса. И она не ошиблась, среди них таки нашлась такая, какую она искала. Из-за спин других выпрыгнула вперед высокая, русоволосая девушка и ухватила за руку миниатюрную, грациозную, как серна, рабыню-шатенку. Затем потянула ее за собой к козлам, визжа на весь зал:

– Ее!!! Ее возьмите, госпожа!!! Она слабая, она бесполезная!!!

Несчастная шатенка заплакала и начала изо всех сил рваться из рук тащившей ее.

– Не я! Не я! – кричала она, продолжая вырываться, но русоволосая была куда как сильнее.

Девушка царапалась, била русоволосую рабыню свободной рукой, плакала, но ничего не помогало – страшные козлы все приближались и приближались. Видимо это в какой-то момент дошло до шатенки, потому что она побелела, глаза стали огромными, и такая боль отобразилась в них, что любого нормального человека должно было бы передернуть от вида этих широко распахнутых глаз. А затем губы рабыни сжались, на лице отобразились гнев и гордость, она повернулась к Ларне и со смелостью отчаяния выкрикнула:

– Тварь! Харнгиратская мразь! Помни, придет время, и Творец отплатит тебе за мою боль!

И плюнула в сторону фальшивой ард-капитана. После чего повернулась к застывшей от ее безумных слов русоволосой и бросила ей:

– Отпусти! Сама пойду!

Ларна смотрела на нее со все возрастающим интересом. Эта девочка, будучи рабыней с детства, ухитрилась сохранить гордость и человеческое достоинство! Она разрешающе махнула рукой и русоволосая отпустила шатенку. Та подошла Ларне, глянула ей прямо в глаза наполненными отчаянием синими глазами, снова плюнула ей под ноги, повернулась и, спотыкаясь, пошла к козлам. Взобравшись на них, рабыня широко расставила ноги и положила их на полки. Зажмурилась, из-под зажмуренных век потекли слезы, затем снова открыла глаза, повернула голову к слугам, застывшим у козел и бросила им:

– Ну что стоите, сволочи, привязывайте!

Эта девушка просто восхитила Ларну и с каждым мгновением восхищала все больше – идти на пытку с таким достоинством? Мало какая свободная могла бы сравниться с этой рабыней. А точнее сказать – почти никакая! Она с омерзением посмотрела на довольно ухмыляющуюся русоволосую – вот именно ее-то можно и нужно замучить, а, отнюдь, не эту храбрую девочку, которая вполне могла бы стать им соратницей и сестрой. У нее, похоже, хватило бы смелости на что угодно. Нет, ее трогать нельзя, жаль, что нет возможности вообще освободить. Ларна тяжело вздохнула и снова взглянула в сторону козел. Слуги уже взяли ремни и собрались привязывать шатенку. Но харнгиратская воительница приказала им остановиться и удивленно посмотрела на работорговца. Он досадливо пожал плечами и скривился, затем сказал:

– Прошу простить меня, госпожа ард-капитан за строптивость девчонки…

– Было бы за что, господин Фатунг, – криво ухмыльнулась в ответ она, – такие всегда попадаются. Девочка мне нравится, я уважаю смелость и отчаянность даже у рабов. С такой нужно работать медленно, не спеша, месяцами. Только тогда ее можно будет сломать, как следует, и заставить с благодарностью выполнять все приказы и желания господ. Сейчас я ее не трону, лучше отдайте мне вот эту.

И она указала пальцем на продолжающую ухмыляться русоволосую. Ухмылка медленно сползла с лица той, и она во все глаза, не веря им, уставилась на согласно кивнувшего Фатунга. Поняв, что господин отдал ее харнгиратской стерве на растерзание, рабыня отчаянно завизжала от ужаса, рухнула на колени и умоляюще протянула к Ларне руки. Но девушка не смотрела на нее, она подошла к козлам, наклонилась над безучастно лежащей шатенкой и негромко сказала ей:

– Вставай и возвращайся к остальным, я тебя сейчас не трону. Молодец, девочка! Всегда будь смелой и держись до конца! Только так надо жить, запомни.

Рабыня недоверчиво посмотрела на нее – она не могла ничего понять. Как это, ее строптивость, за которую ее всегда наказывали, спасла ее? Разве так бывает? Но было не до того, невыразимое словами облегчение отобразилось на лице шатенки, она медленно встала, поклонилась хозяину и харнгиратской воительнице, затем поковыляла к сбившимся у стенки подругам и поспешила спрятаться за их спины. Судя по удовлетворенным взглядам, бросаемым остальными рабынями на воющую русоволосую, ту ненавидели все, и по этим взглядам Ларна поняла, что сделала правильный выбор. Она подошла к рабыне и вытянула ее плетью, приказав заткнуться. Та тут же перестала выть и только всхлипывала, с мольбой глядя на нее. Ларна же злобно ухмыльнулась, приподняла голову русоволосой за подбородок и прошипела:

– Ты так легко потащила на пытки другую… Что же теперь воешь? Попробуй сама, каково это…

И подтолкнула рабыню к козлам. Про себя же девушка решила одно – если та будет протестовать, вырываться, хоть словом оскорбит ее, то делать то, что хотел видеть Фатунг, будет нельзя. И будь, что будет! Как-нибудь прорвутся, они с Нарин все-таки неплохие бойцы. Но русоволосая покорно поплелась к козлам на заплетающихся от страха ногах, не осмелившись возразить. Она побоялась даже запротестовать, побоялась даже просить о милости! Только поминутно оборачивалась на Ларну и заливалась слезами при виде непреклонного лица той. «Трусливая тварь! – с отвращением подумала девушка. – Как другую девочку, которой сама и в подметки не годится на муки отдавать, так она первая… А у самой смелости даже проситься не хватает… Она свою судьбу заслужила, ради Орихат и десяток таких вот паскуд замучить можно!» Видимо ее отвращение так явственно отобразилось на ее лице, что русоволосая задрожала крупной дрожью и поспешила взобраться на козлы. Слуги стащили с нее платье, развели ноги в стороны и крепко привязали, закрепив даже голову специальным широким ремнем – работорговец заботился о своем имуществе и не хотел, чтобы при урезании рабыни ломали себе шеи, отчаянно колотя головами о раму. Закончив, слуги придвинули поближе столик с инструментарием и быстренько растворились в неизвестном направлении.

– Разрешите попросить вас, госпожа ард-капитан, – услыхала Ларна за спиной голос Фатунга.

– Конечно, – повернулась она к нему.

– Не могли бы вы заниматься только теми частями ее тела, которые все равно потом отрежете? Мне не хотелось бы, чтобы она теряла товарный вид…

– Никаких проблем! – заверила его девушка, сохраняя неприступный и холодный вид, хотя у самой от предстоящего мурашки по шкуре бежали.

– А вообще-то, – прищурившись, добавил работорговец, – такие, как она, очень полезны в среде рабов.

– Совершенно с вами согласна, – ухмыльнулась Ларна. – Но все равно презираю эту породу до глубины души.

Тонкая, почти незаметная улыбка скользнула по губам Фатунга, он повернулся к Нарин, слегка поклонился ей, и спросил:

– А чего бы желала госпожа ард-лейтенант?

– Если бы у вас нашелся симпатичный мужчинка с членом побольше, – хищно облизала губы рыжая оторва, – я бы была весьма и весьма довольна…

– Найдется, конечно, – засмеялся работорговец. – Один из моих стражников обладает таким огромным «инструментом», что можно лишь удивляться тому, как щедро одарили его боги.

– Прекрасно! – хлопнула в ладоши Нарин. – Только…

– Что, только?

– Не будете ли вы против, если я после всего его… э-э-э…

И она сделала рукой жест, как будто бы что-то отрывала.

– О, да на здоровье! – снова рассмеялся Фатунг. – Он мне не раб, а найти нового дуболома в охрану никогда проблем не составит. Урежете – он вашим рабом станет. Вот только справитесь ли вы с ним, он здоров, как бык?

Нарин только вновь хищно оскалилась. Девушке очень нравилась эта рискованная игра, жизнь расцвечивалась новыми красками и оттенками, подобного ей еще проходить не доводилось, и рыжая боялась только одного – подвести подругу и сестру. Как же хорошо, что ей довелось встретить Ларну, ведь если бы не это, она бы продолжала сидеть дома, под крылом матери, и маяться дурью. Смертельный риск приятно холодил рыжей низ живота, и она готова была в любой момент броситься в бой. Девушка действительно собралась урезать мужчину, и тому было две причины. Первой было то, что она хотела поддержать имидж «харнгиратских стерв». Второй же причиной было ее воспитание, ведь она была из Харнгирата, любой мужчина был для нее лишь кучей мусора, и с ним можно было, по ее мнению, делать все, что угодно.

В дверь постучали, и в зал вошел, поклонившись, высокий, почти под два метра ростом, стражник с открытым, симпатичным лицом. Ларна глянула на него и тихо вздохнула про себя – она прекрасно знала Нарин и понимала, что та его не пожалеет, да и в бою с обученной «бешеной кошкой» парень почти не имел шансов. Девушке было его жаль, но ничего поделать она не могла. Что ж, она знала, что за достижение цели придется платить страшную цену, и эти жертвы были всего лишь первыми на ее пути, но, отнюдь, не последними. Фатунг в это время поманил стражника к себе, и парень подошел, басом прогудев из-под шлема:

– Чего прикажете, господин?

– Госпожа ард-лейтенант, наша гостья из Харнгирата, услыхала про размеры твоего члена и желает тебя поиметь, – ответил ему Фатунг.

– Из Харнгирата?!! – полезли на лоб глаза парня, и он взмолился. – Нет, господин, прошу вас, не нужно… Прошу вас – нет!

– Это приказ! Или собирай свои манатки и выметайся!

Стражник остановился, зажмурился, вспомнив о жене и ребенке, а также о том, что другой работы, если Фатунг выгонит его, ему не найти.

– Хорошо, господин… – сквозь зубы пробомотал он и повернулся к харнгиратской стерве. – К вашим услугам, госпожа…

– Иди сюда! – приказала она.

Парень, потупив глаза и скрипя зубами от бессильной злости, подошел к Нарин, стоявшей у столика с хлыстом в руках и надменной ухмылкой на губах. Он проклинал себя за то, что в свое время устроился к этому работорговцу – жалованье было совсем небольшим, но позволяло им с женой сводить концы с концами. Ужас пронизывал душу стражника, и он молил богов о том, чтобы обошлось просто изнасилованием – ведь о харнгиратских стервах ходили страшные рассказы, и сейчас они все всплыли в его памяти. Еще он очень надеялся на то, что от страха окажется неспособен, и эта рыжая госпожа выгонит его.

– Раздевайся! – донесся до ушей парня короткий приказ и он, чуть не плача от унижения, повиновался. – Ляг на спину! И не двигайся! Говорить будешь, только если я прикажу! Понял, ублюдок?!

– Да, госпожа… – мрачно пробормотал он, вытягиваясь на полу. – Я вас понял…

Нарин с интересом рассматривала лежащего на полу и дрожащего мужчину. В глазах его она уловила ненависть, и девушке это понравилось – она прекрасно понимала, что если бы не приказ хозяина, то стражник бы никогда не подчинился, и ей пришлось бы его избить. В своей способности сделать это рыжая ничуть не сомневалась, она видела движения парня и понимала, что боевых искусств он не знает, так что вся его дикая сила ничуть не поможет ему в схватке с «бешеной кошкой». Нарин же была одной из лучших кошек в Школе боевых искусств, и ее обучали справляться с такими громилами. Она посмотрела на пах стражника и снова облизнулась – его член даже в висячем положении был столь огромен, что Нарин даже засомневалась, а войдет ли это чудовище ей во влагалище. Она отстегнула боковые застежки шорт и сбросила их, оставшись в сапогах и безрукавке. Нагнувшись над парнем, девушка опытными и умелыми пальцами принялась возбуждать его. Ей часто приходилась делать это в рабских домах, и опытные служительницы научили ее, какие точки нужно нажимать, чтобы член встал, встал независимо от желания самого мужчины. В стоячем положении член стражника был просто великолепен, и Нарин восторженно причмокнула, ощущая, что между ее ног стало совсем уж мокро. Она присела над ним, подвела головку к своим расширившимся половым губам и стала с силой насаживаться на нее. Рыжей долго не удавалось ввести в себя член, настолько толст он был, но, наконец, он медленно начал входить, и она застонала от наслаждения, смешанного с болью, ей показалось, что сейчас попросту лопнет, казалось, что внутри нее кол. А когда головка ударилась в матку, у Нарин возникло странное ощущение, что кончик члена вылез у нее из горла, пронзив ее насквозь. Она застонала, заерзала на этом великолепном колу и принялась методично насиловать мужчину, чуть ли не отрывая ему левой рукой яйца.

Ларна смотрела на все это, сама возбуждаясь с каждым мгновением все больше и больше. Когда Нарин уже вовсю каталась на члене стражника вверх-вниз, девушка встала, тряхнула головой и сама сняла шорты. Она снова посмотрела на плачущую русоволосую и зловеще осклабилась. Привязанная отчаянно завизжала от ужаса, когда увидела, что харнгиратская стерва подошла к жаровне и вытащила оттуда за длинную ручку раскаленный добела стержень с шипами. В этот момент к козлам подошел уже сбросивший свой роскошный халат Фатунг и положил в специальную нишу у изголовья козел небольшой резной жезл с тускло мерцающим синим камнем в навершии.

– Что это? – поинтересовалась Ларна.

– Исцеляющий жезл, – усмехнулся работорговец, поклонившись в ее сторону. – Он был куплен на Колхрии, создан одной из учениц самой Магистра Боли. Жезл не даст ей истечь кровью, впасть в болевой шок и подсушит после всего раны. Но самая интересная его особенность такова: он не дает пытаемой потерять сознание и делает болевые ощущения куда более острыми и продолжительными.

– Интересная вещица… – протянула девушка, смотря на жезл.

– Три тысячи золотых! – поднял палец Фатунг. – Именно столько я за него выложил. И, клянусь задницей Серого Убийцы, он того стоит!

Ларна ухмыльнулась и снова глянула на привязанную рабыню – та тихо плакала, боясь привлечь к себе внимание визгом. В этот момент девушка поняла, что ей нужно в туалет. Хотела было спросить у работорговца где у него это заведение, но снова глянула на русоволосую и поняла, что не стоит. Она положила стержень обратно на жаровню, до него еще дойдет очередь, и наклонилась над рабыней. Посмотрела прямо в ее наполненные страхом глаза и зловещим голосом сказала:

– Сейчас я сяду на твою морду, падаль, и буду ссать! В твой рот! Поняла, сука? И если ты не будешь хорошо высасывать мочу или прольешь хоть немного…

И она многозначительно ухмыльнулась. Это обещание в ее глазах настолько перепугало русоволосую, что ту начали бить судороги. Она долго силилась что-то сказать, пока, наконец, не выдавила из себя:

– Я все сделаю, госпожа! Клянусь, я все высосу и вылижу так, как вы захотите! Смилуйтесь…

«Трусливая падаль!», – еще с большим омерзением подумала Ларна, влезла на козлы и уселась на лицо рабыни. Ей было противно, она ведь помнила рабов, шедших на страшную смерть, но отказывающихся делать то, на что эта согласилась сразу же. Многие шли на кол, но не соглашались служить туалетом! Девушка лишь покачала головой – эта русоволосая заслужила свою судьбу, хотя ей самой, конечно же, не доставит удовольствия боль суки, но то, что необходимо, она все равно сделает. Ларна поерзала и устроилась поудобнее. Почувствовав неловко ткнувшийся в ее половые губы язык рабыни, она рявкнула:

– Открой рот!

И помочилась в этот тут же распахнувшийся рот, с удовольствием помочилась. Рабыня старалась изо всех сил, будучи в диком ужасе и боясь еще сильнее разгневать эту жуткую воительницу. Она заливалась слезами, которых никто не видел и до которых никому не было дела – ведь ее жизнь закончена, и, кроме того, что она сейчас испытывает и даже много худшего ничего в ее жизни уже не будет. Все закончилось – она уже рабыня для удовольствий, и ничего не вернешь назад… «Ну почему, ну почему она взяла меня?.. – внутренне стонала рабыня. – Я же только хотела услужить, эта проклятая Сириин действительно слабая и бесполезная, почему госпожа не взяла ее?.. Ну почему?..» Единственной надеждой для нее оставалось – попасть после урезания в богатый дом рабыней удовольствий, в дом, где не будет много людей, и ей не придется весь день, захлебываясь от отвращения, глотать чужую мочу. Слезы отчаяния продолжали течь из глаз русоволосой. Она все-таки никак не могла понять, за что именно ее обрекли на пытку, ведь она только стремилась помочь, и раньше ее господин всегда ценил ее усилия и давал ей привилегии. Почему же это не сработало сейчас? Ведь та строптивая и злобная тварь заслужила урезание куда больше ее! «Я же всегда выполняла то, что хотел господин… – захлебывалась слезами девушка, глотая мочу харнгиратской стервы и изо всех сил сдерживая рвоту. – Ну почему он отдал меня ей? За что?..» Ведь всегда был милостив раньше, всегда одаривал ее, когда она докладывала ему об очередной проделке рабынь. И так спокойно согласился, чтобы ее так уничтожили… Рабыня ничего не могла понять, и черное отчаяние все сильнее завладевало ее душой. Она продолжала неумело, но очень старательно елозить языком между половыми губами госпожи и та, наконец, кончила. Кончив, Ларна встала, хрипловато рассмеялась и подошла к остальным рабыням, столпившимся у стены и хмуро взиравшим на происходящее. Став напротив шатенки, которая русоволосая хотела отдать ей на пытку, она уперла той палец в грудь, ухмыльнулась и сказала:

– Если хочешь в туалет – воспользуйся ртом той суки! Поняла?! Она ведь хотела, чтобы тебя замучили.

Шатенка искоса глянула на нее, затем перевела взгляд на козлы, и ее личико исказила ненависть. Она, ничего не сказав, кивнула, пошла туда и также помочилась в рот русоволосой. А за ней потянулись и остальные рабыни, одна за другой. Они также мочились в рот привязанной и, судя по мрачному удовлетворению, проявляющемуся на лице каждой во время этой процедуры, русоволосую ненавидели все. «Сильно же она досадила девчонкам, – подумала Ларна, смотря на все это. – Видно издевалась над ними вдоволь, как хотела. Что ж, теперь пусть получит то, что заслужила!» Кое-кто из рабынь, подойдя к привязанной, наклонялся и что-то шептал ей на ухо, видимо припоминая ей все «хорошее»… Она от этого шепота дергалась, но покорно открывала рот и глотала мочу, только слезы беспрестанно лились из ее глаз.

– Простите меня, госпожа… – услыхала Ларна черноволосой хрупкой девушки.

– Что тебе? – повернулась она к той.

– Мне нужно в туалет, но не писать… Можно?

– Нужно! – ухмыльнулась в ответ Ларна. – Она над тобой издевалась? Мстишь?

Девушка только кивнула и направилась к русоволосой. Наклонившись к той, она негромко объяснила, что сейчас будет делать. От этих слов привязанная забилась, слезы хлынули потоком, и ее, наконец, прорвало отчаянным визгом:

– Нет!!! Не буду!!! Только не это!!!

Ларна зловеще оскалилась, подошла к столику с инструментами, взяла оттуда небольшие щипчики с зубьями и наклонилась на привязанной.

– Ты, кажется, сказала «нет»? – ухмыляясь, протянула она.

– Умоляю вас, госпожа! – взвыла рабыня.

– За неповиновение я наказываю… – еще злобнее оскалилась Ларна.

Она отошла к растянутым в стороны ногам русоволосой и внимательно осмотрела половую щель той. Щель была довольно симпатична и очень ухожена, рабыня, по-видимому, хорошо следила за своим половым органом, понимая, что это ее единственный капитал. Половые губы были небольшими, аккуратными, красивой формы, волосы вокруг были подстрижены ровным полукружьем, разбитной, эдакой челочкой. Девушка положила щипчики рядом и достала из-за пояса свой широкий кинжал. Раздвинув пальцами половые губы рабыни, она приставила острие к открывшемуся розовому отверстию, помедлила секунду и медленно ввела туда кинжал до упора, пробив девственную плеву. Затем несколько раз провернула широкое лезвие внутри, стараясь причинить как можно больше боли. Несчастная билась в путах и отчаянно кричала, слезы потоками стекали по ее сморщившемуся лицу из-под зажмуренных век. Ларна оглянулась на развалившегося в кресле и потягивающего вино голого работорговца, он несколько раз хлопнул в ладоши и восхищенно улыбнулся. Девушка фыркнула про себя, вынула кинжал, стараясь не смотреть на текущую кровь, ей было очень и очень не по себе – ведь она сейчас творила то, против чего всегда протестовала, то, чего не принимала ее душа. Но начатое нужно было заканчивать, несмотря ни на что, и она вновь склонилась над половой щелью несчастной рабыни. Пальцами одной рука Ларна обнажила небольшой клитор русоволосой и крепко зажала его зубьями щипчиков, поднятых с полки козел. Вопль рабыни оглушил ее, и девушка даже затрясла головой, чтобы избавиться от звона в ушах.

– Заткнись, сука! – резко бросила она. – Ты была непослушна. За это я, для начала, выдеру тебе клитор. Затем тебе испражнятся в рот, ты проглотишь и поблагодаришь за вкусное угощение. Поняла, тварь?!

– Не-е-е на-а-а-д-о-о-о дра-а-а-ть, го-о-о-спо-о-о-ж-а-а-а… – провыла рабыня, заходясь в отчаянных рыданиях. – Я-а-а и-и-и т-а-а-а-к вс-е-е сде-е-е-л-а-а-ю-ю-ю…

– Поздно! – отрезала Ларна, ощерившись. – Раньше надо было думать.

И с силой потянула за щипцы. Русоволосая забилась в путах, ее визг и хриплые мольбы резали уши, казалось, что человек не может так кричать. Ларне было очень не по себе, но она продолжала тянуть, не обращая ни на что внимания, лишь уговаривая себя не останавливаться, доказывая себе, что делает необходимое, но совесть не желала ее слушать. Краем глаза девушка заметила остальных рабынь, позатыкавших себе уши, чтобы не слышать этих жутких воплей – все они были бледны и уже не радовались беде той, кто над ними издевался, слишком уж страшным оказалось наказание. Клитор никак не хотел поддаваться, и Ларна со злостью рванула изо всех сил. Раздался хлюпающий треск и окровавленный кусочек плоти, наконец, оказался вырван. Привязанное тело изогнулось в судороге, и визг перешел в полузадушенный хрип.

– Заткнись, сука! – ударила Ларну русоволосую по груди, и несчастная умолкла, трясясь всем телом от страшной боли и закусив губу. – Открой пасть, тебя сейчас будут угощать пикантным блюдом!

И повернувшись к черноволосой рабыне, приказала:

– Приступай!

Та, проклиная себя за желание отомстить, уже ничего не хотела, но вынуждена была подчиниться, боясь оказаться на месте замучиваемой. Она уселась прямо на широко распахнувшийся рот русоволосой, которую еще недавно так ненавидела, а теперь так жалела. Девушке долго пришлось тужиться, прежде чем она смогла сделать требуемое. Русоволосая глотала испражнения, не чувствуя уже ни вкуса, ни запаха, столь сильна была боль между ног, она перекрывала все другие ощущения. «Ну, за что они все меня так ненавидят? – билась в черепе отчаянная мысль. – Ну, за что?! Ну да, я добивалась расположения господина, но ведь все же так! Все!» Несчастная мечтала сейчас только об одном – чтобы скорее уж урезали, скорее прекратили мучить. Она с ужасом скосила глаза на рдеющий в жаровне раскаленный металл стержня, и слезы снова хлынули из ее глаз – ведь этот ужас скоро окажется в ее столь холимой ранее щелочке… Черноволосая, тем временем, закончила испражняться, соскочила с лица привязанной, поклонилась и побыстрее убежала в угол, спрятавшись за спины подруг.

– Не слышу благодарности, – холодно сказала Ларна, выразительно подняв вверх залитые кровью щипцы.

– Я-а-а благодарю-у-у госпожу-у-у за-а-а вкусное-е-е угощение-е-е… – сквозь слезы провыла русоволосая испачканным в дерьме ртом.

– Восхищен! – снова захлопал в ладоши работорговец. – Не видел еще никого, кто бы так быстро приучал рабыню к тому, что ей быть туалетом. Бесподобно!

Ларна осклабилась и издевательски поклонилась в его сторону, разведя руки и как бы спрашивая: «А что ж так?» Затем поманила его пальцем и сказала:

– Ну что, господин Фатунг? Приступим к самому интересному?

– С удовольствием! – ответил он и встал с кресла.

Ларна посмотрела на его вставший торчком член и кивнула – не столь велик, как у стражника, но тоже весьма и весьма неплох. Жаль только, что любой мужчина не вызывает у нее ничего, кроме отвращения. Что ж, придется притвориться. Одно только очень не нравилось девушке в себе самой, так это то, что боль и крики несчастной рабыни очень сильно возбудили ее, и теперь она боялась, что ей может понравиться мучить невинных. Что она может стать такой же, как те, против кого она борется. Да, эта рабыня, конечно, была мелкой и подлой тварью, но таких мучений она не заслужила. Но хотя Ларне и было очень стыдно, ей все равно хотелось продолжать мучать русоволосую. Поняв эту истину, девушка вздрогнула и дала себе слово разобраться в себе самой, изменить себя. «Ничего, – пыталась она утешить себя, – ведь главное – спасти Орихат, а эта сучка сама во всем виновата…» Но эти оправдания помогали слабо. Да, Ларна, конечно, понимала, что основная вина лежит на этих скотских законах, на войну с которыми она и вышла. И она понимала, что для победы ей еще не раз придется мучить и убивать, знала, что сделает это без колебаний. А совесть? Что ж, совесть останется, это ее груз и нести его ей самой, без чьей-либо помощи. Ларна сжала зубы – она до конца понесет свою ношу, до Помоста Казней, которого избежать ей вряд ли удастся. Что ж, это судьба, роль нужно было играть до конца, как бы страшно и противно не было, какой бы она не казалась самой себе.

Она жутко осклабилась, наклонилась, выпятив зад в сторону работорговца, и капризно протянула:

– Но я хочу, чтобы этот стержень во влагалище рабыни и ваш член в моем оказались одновременно…

– Как вам будет угодно, ард-капитан, – засмеялся Фатунг.

Ларна взяла за ручку раскаленный стержень, другой рукой растянула половые губы уже визжащей в предчувствии страшной боли русоволосой в стороны и резко ткнула им в открывшееся взору отверстие. Запахло паленым мясом и дикий, нечеловеческий крик забился в зале. В этот момент Фатунг осторожно раздвинул мускулистые ягодицы харнгиратской стервы и легко вошел в нее, удивившись про себя крайней степени ее возбуждения. Половая щель была столь залита соком любви, что его немалый член проскользнул внутрь совершенно незаметно. Ларна кончила в ту же секунду, но хотела кончать еще и еще. Работорговец оказался на удивление нежным и умелым любовником, его пальцы бегали по животу, груди, ягодицам девушки, доставляя ей огромное удовольствие, он знал, где нужно погладить или нажать, чтобы добиться максимального результата. Член его совершал и вращательные, и поступательные движения. Ларне все это очень нравилось, она даже забыла, что позади стоит столь презираемый ею мужчина. В пароксизмах страсти она судорожно дергала стержнем, разрывая остатки влагалища русоволосой рабыни в клочья. Несчастная уже не могла даже кричать – сорвала голос и лишь слабо хрипела. Жезл не давал ей потерять сознание, не давал боли притупиться, и жертва была уже почти безумна. Ларна поняла это, смотря на ее подергивающееся лицо и вращающиеся невпопад глаза. В этот момент Фатунг кончил, прижавшись вплотную к ее заду и вонзив член до упора, и от струи его спермы, ударившей внутрь тела, девушка в который раз кончила сама.

– Все… – хрипло сказала она, с удивлением посматривая на отодвинувшегося в сторону и жадно пьющего вино мужчину – несколько таких же нежных и умелых, как он, вполне могли бы излечить ее от презрения и ненависти ко всему мужскому роду.

Фатунг молча посматривал на Ларну – чего бы он только не отдал, чтобы эта потрясающая женщина принадлежала только ему. Он вспомнил потрясающее ощущение играющего мышцами тела под своими руками и даже вздрогнул, настолько это было великолепно. Таких женщин ему еще никогда не доводилось иметь и, возможно, больше и не доведется. Но что было невозможно, то невозможно… Посему он лишь вздохнул, одел халат и вернулся в кресло, досматривать спектакль до конца, уже решив про себя, что отдаст ард-капитану почти задаром не только беглую рабыню, но еще и ту шатенку, которая ей так понравилась. А возможно, что и еще одну непокорную тварь, которая сейчас сидела в карцере. Это, пожалуй, будет для сучонок самым страшным из наказаний, харнгиратская стерва замучит их таким образом, что не каждому палачу в голову придет. Если она захочет, то может взять и ту, которую сейчас урезает.

Ларна действительно уже отрезала русоволосой груди. Решив побыстрее покончить с этим грязным и кровавым делом, не издеваться больше над несчастным существом, она резала быстро. Рабыня только глухо стонала и подергивалась. Покончив с грудью, Ларна положила оба отрезанных полушария и принялась за половую щель, выгоревшую до угольев. Но именно из-за ее состояния быстрого урезания не получилось, и девушка еще долго возилась с влагалищем русоволосой, глухо ругаясь сквозь зубы. Как только она закончила и отошла в сторону, к рабыне тут же подошел лекарь. Он долго работал, вставляя отводную трубку в мочевое отверстие, затем он залил место, где ранее была половая щель, каким-то бальзамом и зашил все. Раны на месте грудей он просто смазал тем же бальзамом и наложил повязки. Медальон, как видно, действовал очень хорошо, ибо урезанная вскорости пришла в себя и начала тихо плакать. Впрочем, никому не было дела до ее плача. Ларна устало вымылась в бассейне посреди зала и уселась в кресло, дрожащая, как осиновый лист, черноволосая рабыня, совсем недавно испражнявшаяся в рот урезаемой, подала ей бокал вина. Но она только успела отхлебнуть пару глотков, как услыхала звук удара, и перепуганный мужской голос взмолился:

– Умоляю вас, госпожа, не надо этого делать!

Ларна обернулась в ту сторону и увидела Нарин, избивающую ногами пытающегося отбиваться стражника. Она легко уклонялась от мощных, но неуклюжих ударов мужчины и хохотала во все горло, наслаждаясь происходящим. Насытившись, наконец, огромным членом стражника, она захотела в туалет и сразу решила использовать его рот по прямому назначению. Она приказала парню открыть рот и собралась уже усесться на его лицо, но перепуганный до остервенелости стражник отшвырнул ее к стене. Нарин больно ударилась спиной и разъярилась наглостью мужчины, не желающего, видишь ли, покорно принимать свою судьбу. Она танцующей походкой вернулась к нему и в прыжке ударила ногой в челюсть. А затем стала играть с парнем, убедившись, что он таки совершенно не умеет драться, полагаясь лишь на свою непомерную силу. Но против тренированной «Бешеной кошки» его сила не могла помочь. Наигравшись, Нарин точечными ударами парализовала ему руки, затем ноги, и стражник с грохотом рухнул на пол. Поняв, что полностью бессилен, могучий мужчина неумело заплакал и взмолился:

– Госпожа офицер! Ну, пожалейте вы хотя бы не меня, а мою жену с маленьким ребенком… Они же без моего жалованья с голоду умрут…

Фатунг с восторгом взирал на совсем невысокую девушку, так легко справившуюся с этим дуболомом. Да она одна стоила всей его охраны! Он покачал головой, понимая теперь, почему в любой стране так боялись вторжения харнгиратских воительниц. Ведь если у них хотя бы половина таковы, как эта рыжая, то они легко сомнут любую армию. А их дикую жестокость и безжалостность работорговец уже видел. Не дай Творец оказаться под их властью! Это было бы слишком страшным.

Ларне же было очень жаль несчастного парня, а от его слов о жене с ребенком девушку просто скрутило от стыда и боли, но она знала, что выбранную роль нужно играть до конца, играть, несмотря ни на что. Она досадовала про себя на Нарин, хотя и понимала, что виновато тут харнгиратское воспитание подруги – ведь для рыжей мужчина человеком не был, был лишь чем-то типа игрушки, с которой можно поступать как душе угодно, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Поэтому Нарин даже не прислушалась к его словам, ей было совершенно неинтересно, что там лепечет это полуживотное. Ее раздражала его непокорность – как это, какой-то скот не считает величайшим счастьем своей жизни пить ее мочу? Он должен быть наказан за это! Рыжая, продолжая смеяться, стала над стражником, дала время полюбоваться ее половой щелью и неспешно опустилась ему на лицо. Хотя парень и пытался увернуться, но ничего у него не вышло – Нарин плотно уселась, сжав его голову коленями, и принялась елозить. Поупражнявшись таким образом некоторое время, рыжая звонко расхохоталась, встала и поставила стражнику ногу на грудь.

– Ну и кто ты теперь? – спросила она, наклонившись над ним.

– Раб, госпожа… – с горечью ответил парень.

– Чей?

– Ваш, госпожа…

Нарин снова торжествующе рассмеялась и презрительным тоном приказала:

– А теперь, раб, открывай свою вонючую пасть! Твоя госпожа желает помочиться!

– Не буду! – со смелостью отчаяния ответил бывший стражник. – На кол сажайте! Что хотите со мной делайте, а того, что вы хотите, не добьетесь!

– Не добьюсь, говоришь?.. – со зловещей ухмылкой склонилась над ним Нарин. – Посмотрим.

Она подошла к столику с пыточными инструментами, выбрала там небольшие тиски, несколько очень толстых, длинных игл, а затем, сохраняя на губах все ту же зловещую ухмылку, вернулась к стражнику. Парень, с ужасом посмотрев на то, что она несла в руках, попытался отодвинуться, но руки и ноги ему не повиновались. Нарин склонилась над ним, заложила одно из его яиц в тиски и начала зажимать. Звериный рев вырвался из глотки мужчины, он забился, но рыжая вновь быстрыми, колющими ударами парализовала его, и он мог только слабо дергаться. Она постоянно спрашивала у него, не передумал ли он, он кричал, плакал, но упрямо продолжал отказываться выполнить пожелание своей госпожи. Нарин укоризненно покачала головой, взяла кинжал и вспорола мошонку бывшего стражника, достав затем незажатое яйцо. Девушке доводилось уже присутствовать при укрощении строптивых рабов, и она прекрасно знала, в какие именно точки нужно втыкать иглы, чтобы боль превысила всякое терпение. Но мужчина при этом не должен был терять сознания, и Нарин попросила у работорговца разрешения воспользоваться исцеляющим жезлом, не нужным урезанной рабыне, ибо ее раны были смазаны бальзамом и уже подсохли. К тому же она, напоенная сонным раствором, заснула. Фатунг, с огромным интересом наблюдавший за укрощением стражника, конечно же, разрешил. Положив жезл у изголовья выгибающегося и плачущего от боли и бессилия парня, рыжая хихикнула, чувствуя приятное возбуждение. Она стала на колени возле него и даже задергала задом. В этот момент она ощутила, что кто-то раздвинул ее ягодицы и чей-то язык коснулся ее ануса. Нарин удивленно обернулась и увидала позади урезанную рабыню, присланную, по-видимому, работорговцем. Девушка поблагодарила его кивком головы, приказала рабыне лечь и уселась на ее лицо. Та немедленно запустила свой на удивление длинный и гибкий язычок между половых губ Нарин, одновременно нажимая на какие-то точки на теле, поглаживая в самых неожиданных местах. Буквально через минуту девушка поняла, что искусство аллиорноинских рабынь славилось не зря, так ей не лизал еще никто и никогда. Она зашипела от удовольствия и вернулась к своему делу. Взяв в зубы несколько иголок, Нарин стала по очереди втыкать их в нервные центры свободного яйца, в точки, вызывающие адскую, нечеловеческую боль. Не забывала она также подкручивать винт тисков, в которые было зажато второе яйцо бедного парня. Она лишь морщилась от его диких криков, не обращая на них внимания и продолжая мучить. Девушке было страшно интересно, а когда же он сломается и сломается ли. Впрочем, эту пытку за последние несколько лет выдержало, может быть, трое рабов, вряд ли больше. И после очередной иглы парень таки не выдержал страшной боли и взвыл:

– Госпожа-а-а-а!!! Я на все-е-е согласе-е-е-н… Только выймите иглы-ы-ы… Умоляю-ю-у-у ва-а-а-с…

– Согласен! – презрительно скривила губы Нарин. – Фи, такой большой, а терпения ни на грош! Открой пасть!

– И-и-и-г-л-ы-ы-ы… – простонал он, подчиняясь.

– Иглы останутся! – отрезала она. – В наказание! Потерпишь, скот!

Рыжая в очередной раз кончила от умелого язычка рабыни, встала, благодарно потрепала ту по щеке и отправила прочь. Затем уселась на широко распахнутый рот бывшего стражника и с удовольствием помочилась туда. Он захлебывался, плакал от боли и отвращения, но все равно глотал, боясь новых пыток. А после этого Нарин, чтобы довершить его укрощение, сдвинулась так, чтобы ее зад оказался на его ртом и, приказав проглотить все до капли, испражнилась. Он повиновался, с невероятным трудом сдерживая рвоту. В глазах парня было темно, он понимал, что сейчас ему отрежут то, что делало его мужчиной, и после этого всю оставшуюся жизнь он будет только глотать мочу и испражнения. Нарин, покончив с отправлением естественных потебностей, решила больше не мучить раба, раз уж выполнил все ее приказы. Она с удовольствием, руками, оторвала ему оба яйца. По очереди. Парень хрипел, о чем-то просил, но рыжей было абсолютно неинтересно, что он там хочет сказать. Она вновь взяла кинжал и неспешно порезала его огромный член на ломти. В конце рыжая срезала остатки мошонки и с сожалением остановилась, резать было больше нечего. Исцеляющий жезл работал на удивление хорошо, крови почти не было и рана на глазах начала подсыхать. Нарин, вздохнув, вытерла кинжал об одежду раба и спрятала его в ножны. Затем подошла к бассейну, разделась и искупалась, смывая с себя кровь.

– Я восхищен, ард-лейтенант! – подал голос потрясенный увиденным работорговец, и девушка насмешливо поклонилась ему.

Она уселась в кресло, оставаясь обнаженной, взяла у тут же подбежавшей перепуганной до смерти рабыни бокал с вином и с удовольствием выпила его залпом.

– Я думаю, – обратилась к ней Ларна, вспомнившая слова стражника о жене и ребенке, – что этот раб тебе не слишком-то нужен.

– Да, не слишком.

– И мы не можем обречь на смерть от голода женщину и ребенка.

– Конечно, не можем! – распахнула глаза рыжая, не понявшая, о ком это говорит ее подруга. – Не вправе, кем бы они ни были!

– Тогда подари раба его бывшей жене, он ведь уже выдрессирован и сможет работать туалетом, хоть какая копейка бедняжке будет…

– Дарю! – махнула рукой рыжая и повернулась к Фатунгу. – Не могли бы вы помочь оформить все это документально?

– Конечно, – усмехнулся работорговец.

Он тут же распорядился об этом, были позваны секретарь и нотариус, принесены бланки для передачи раба в собственность. И документы на владение рабом для удовольствий на имя Тихимин Ис-Моррит были подготовлены почти мгновенно. Нарин также написала сопроводительное письмо, в котором описала укрощение раба и то, что он уже способен служить женщине туалетом. Бывшего стражника уложили на носилки и понесли в его бывший дом.

Тихимин устала, она в этот день устроила большую стирку, пользуясь тем, что Римада не будет дома до позднего вечера. Закончив, она перепеленала младенца, приготовила себе поесть и села обедать. Но ее нехитрую трапезу прервал стук в дверь, и в комнату на носилках внесли ее мужа. Молодая женщина испуганно вскрикнула и кинулась к нему, спрашивая пришедших с ним о том, что случилось. И тут ее окончательно добили известием, что перед ней уже не муж, а урезанный раб для удовольствий, подаренный ей харнгиратской стервой. Шок был столь велик, что она осела прямо на пол у кровати, на которую положили Римада, и замерла – у нее отнялся язык. Тихимин даже не видела, как принесшие мужа носильщики исчезли, оставив на столе какие-то документы. Долго она не могла придти в себя, а когда пришла, разрыдалась. Женщина проплакала до вечера, плакала бы, наверное, и еще, но вопли голодного сынишки вывели ее из ступора. Накормив и перепеленав его, она села за стол, уставившись мертвым взглядом в никуда, и задумалась о том, как же ей жить дальше. Ведь денег оставалось всего лишь полтора золотых, их хватит разве что на три недели, да и то с трудом. Скоро ведь Римад должен был получить жалованье, которого теперь, конечно, не заплатят… А что же делать, когда закончатся деньги? Ведь женщину с ребенком никто не возьмет ни на какую работу. Никто и никогда, по крайней мере, здесь, в Нунду-анг-Орме. Она чуть ли не с ненавистью посмотрела на спящего бывшего мужа – как он, такой большой и сильный, позволил сотворить с собой такое?! Он что же, не помнил о том, что у него есть сын?! Обхватив голову руками, Тихимин в отчаянии застонала, и тут ее взгляд впервые упал на сопроводительные документы раба. Безразлично просмотрев их, она натолкнулась на письмо харнгиратской стервы и без всякого интереса прочла его. Но прочитанное так потрясло ее, что женщина не поверила своим глазам и перечитала письмо еще раз. Ее наполненный отвращением взгляд снова упал на Римада – значит, этот трус уже послужил туалетом женщине?! Он опустился до такого?! За кого же она вышла замуж?! За слабака?! Горечь была такова, что Тихимин снова разрыдалась. Но мысли о сыне помогли успокоиться, женщина понимала, что ее жизнь ее счастье закончились, что теперь она должна жить только ради ребенка. Но как?! Эти наполненные отчаянием мысли не давали ей спать, она думала, думала, думала. Но ничего не приходило в ее болящую голову. И лишь посреди ночи странная, даже отвратительная идея пришла вдруг выплыла из подсознания. Тихимин обдумала ее со всех сторон – да, это позволит им выжить, хотя ей и не по душе было подобное. Впрочем, жизнь сына была важнее моральных императивов! Но ей требовалось согласие бывшего мужа для осуществления того, что она придумала, а согласится ли она на такое, тем более постоянное, унижение, женщина не знала. Она не спала всю ночь, продолжая обдумывать свое положение. Да, другого выхода у нее попросту не было, хорошо еще, что у харнгиратской суки, урезавшей Римада, хватило совести не забрать его себе, а подарить ей, Тихимин.

Молодая женщина вздохнула и вдруг вспомнила о том, как девушкой бегала за будущим мужем и с горечью усмехнулась. Римад ведь считался самым красивым парнем всего Саква-Фрат, северного околотка столицы и сотни девушек при виде его готовы были тут же расставить ноги, что при десятикратном превышении количества женщин над мужчинами было совсем даже не удивительно. И парень вовсю пользовался расположением окрестных девушек, унижая и топча их, обращаясь, как с последним мусором. Тихимин снова вздохнула – как же ей тогда удалось завоевать его сердце? Она и сама этого не понимала, ведь она никогда не считалась особой красавицей, в детстве ее даже отказались брать в Воспитательный дом, хотя сперва и хотели. Все произошло само по себе, незаметно, вдруг, Римад сам начал крутиться около нее, а затем предложил стать его первой женой. Не ожидавшая такого, тайно влюбленная в юного гиганта девушка была ошеломлена свалившимся на нее счастьем и, конечно же, согласилась. При этих воспоминаниях Тихимин снова всплакнула, но резко оборвала себя – ее счастье было позади, важным теперь было лишь одно, жизнь малыша. И именно о нем ей теперь нужно думать, а никак не о рабе, которым внезапно стал ее любимый. Молодой женщине было до смерти жаль обрекать его на такой кошмар, который сулило ему исполнение ее планов, но жизнь сына была важнее.

Она тщательнейшим образом обдумала все детали своего плана и поняла, что он таки может сработать. Ведь в свое время Римад оскорбил и унизил сотни женщин и девушек, оскорбил своим презрением, невниманием, безразличием. Скольких он использовал для удовлетворения своей похоти и выбросил как тряпки! Очень и очень многих… И какая же не захочет теперь отплатить ему, использовав рот оскорбившего под туалет? Многие и многие захотят, особенно если брать за это совсем дешево, не более золотого… Ведь в любом из Домов Удовольствий подобная радость стоит, как минимум, десять, а то и все пятнадцать золотых. Да и ласку языком почти ни одна из женщин бедных районов никогда не пробовала, а хотелось ведь им не меньше, чем благородным дамам. Тихимин еще сомневалась в своем плане, но после того, как утром прошлась по домам своих бывших соперниц за руку Римада и предложила им подобное удовольствие всего за один золотой, ее сомнения рассеялись. Девушки и молодые женщины улицы с энтузиазмом приняли ее предложение – ведь отвергнутая женщина никогда не забудет оскорбления. К тому же, почти каждая давно мечтала о ласке языком, каждая жаждала попробовать, а для походов в Дом Удовольствий ни у одной из них никогда бы не хватило денег. Но один-то золотой, это не десять, у каждой был небольшой запас, а у кого и не было, тем Тихимин обещала поверить в долг. Сперва она предлагала бывшим соперницам только язык бывшего мужа, но одна из них спросила, а нельзя ли будет использовать его рот под туалет. Молодая женщина тяжело вздохнула, но ответила, что можно, не желая терять возможный заработок. Восторженным ахам и охам не было конца, ведь все они знали, что женщины высшего света самым шиком считают мочиться и испражняться только во рты специально обученных, очень дорогих рабов. Но каждая девушка из предместья хочет хоть иногда почувствовать себя знатной дамой…

Вернувшись домой, Тихимин разбудила бывшего мужа и внимательно осмотрела его рану. Та, на удивление, почти затянулась, видимо, его лечили с помощью магии. Он даже смог встать, умыться и сесть за стол. Женщина покормила его легким завтраком, налила пива и села напротив, опершись головой о кулаки. Она смотрела на Римада и не узнавала его. Куда подевался веселый, разбитной, постоянно шутящий парень? Перед ней сидело сломанное, запуганное до полусмерти существо. Она для пробы замахнулась на него, и он взвигнул от ужаса, заслонившись руками и забившись в угол. Тихимин стало жалко Римада, ведь она же его любила. Но сейчас перед ней сидел не он, а нечто настолько иное, настолько отвратительное, что при взгляде на то, чем он стал, молодая женщина испытывала гадливое презрение. Она скривилась и приказала ему, поняв, что кроме приказов он сейчас иного языка не разумеет:

– Рассказывай, как все было!

Он покорно начал рассказывать и Тихимин потрясенно замотала головой. Одна молодая девушка, пусть даже и воительница, столь легко заломала огромного Римада с его невероятной силой? Да не могло такого быть! Она ведь помнила, как муж чуть ли не в одиночку подымал телеги, катал камни в свой рост. Его считали невероятно сильным! «Как же я в тебе ошибалась… – с горечью подумала молодая женщина. – Ты-то, оказывается, всегда был слаб…» А бывший муж, к тому же, скрыл от нее то, что харнгиратская стерва использовала его рот под туалет.

– Это все? – холодно спросила его Тихимин.

Римад закивал головой, подобострастно смотря на нее и чуть ли не изгибаясь от желания услужить. Женщина подождала немного, надеясь все-таки, что он расскажет правду, но бывший муж лишь продолжал кивать, глупо и униженно улыбаясь. Тут нервы ее не выдержали, Тихимин вскочила и надавала ему пощечин, плача от обиды и горя. Но когда она увидела результат своих действий, то женщине стало еще противнее – большой, сильный мужчина забился под стол, закрылся от нее руками и, зажмурившись, тихо визжал…

– Боже ж ты мой… – застонала Тихимин и, уткнувшись в колени лицом, зарыдала сама. Она долго плакала, невозможно без слез было смотреть на то, во что превратился Римад, слишком страшно для нее было видеть такое. Но через некоторое время она вдруг ощутила на своем плече чью-то большую, теплую и сильную руку. Подняв глаза, Тихимин увидела устремленный на нее сочувствующий и любящий взгляд мужа. Видимо, слезы той, кого он любил, помогли ему преодолеть шок от происшедшего с ним, заставили вспомнить, что есть в этом мире те, ради кого он должен жить, о ком он должен заботиться. Женщина с надеждой всмотрелась в его лицо и вздохнула – он выглядел почти прежним, скотский страх ушел из его глаз, сменившись сочувствием.

– Слава богам, опомнился! – простонала она и уткнулась головой в его живот, снова залившись слезами.

Плача, она услыхала глухой, сдавленный стон и, подняв голову, увидела перекошенное от боли лицо Римада. Сперва Тихимин не поняла, что произошло, но тут же догадка пронзила ее, и ей стало стыдно – видимо, она задела его рану… Она сама вскрикнула, чуть ли не физически ощутив его боль, вскочила и, поддерживая его, отвела к кровати и уложила. Сама она уселась рядом на стул. Через короткое время он отошел, вздохнул и почти неслышно прошептал:

– Прости меня, девочка моя… Я струсил… Но клянусь, я ничего не мог с ней поделать, она избила и заломала меня, как котенка! И я не смог выдержать ее пыток, слишком уж больно было… И я не все тебе рассказал…

– Я знаю, – грустно улыбнулась женщина.

– Откуда?

– Она передала сопроводительное письмо, где описала все…

– Вот как? – искривились его губы. – И что же ты думаешь? Ведь теперь я тебе не муж, а раб…

– Я не хочу обращаться с тобой, как с рабом… – простонала Тихимин, едва сдерживая слезы. – Я же люблю тебя, идиот! В любом виде люблю!

– И я люблю тебя, пигалица, – грустно улыбнулся ей бывший муж, вспомнив девичье прозвище любимой.

– Но как же нам выжить?! – заплакала женщина. – Как?! Через три недели нечего есть будет…

– Я не знаю! – схватился за голову Римад. – Может, меня куда-нибудь продать?

– Даже если и так, – вздохнула Тихимин, – деньги все равно скоро закончатся, а что делать нам с малышом дальше?

– А может есть какая работа, куда ты сможешь определить раба?

– Ты же не дитя, – горько ответила она, – и знаешь, что для урезанного раба есть только два пути – Дом Удовольствий или каменоломни.

– Да…

– В Дом Удовольствий я тебя не продам, а в аренду они рабов не берут. В каменоломне же заплатят такие жалкие крохи, что нам даже на сухой хлеб не хватит…

– О, боги… – застонал Римад, обхватив руками голову, такими сильными и такими бесполезными руками.

– Мне работы не найти… – продолжала между тем Тихимин. – Никакой и нигде. Ведь даже в Дом Удовольствий на урезание рожавших женщин не берут… Так?

– Так…

– Есть один выход… – внимательно смотря ему в глаза, сказала женщина.

– Какой? – поднял он глаза.

– Страшный для тебя выход, унизительный и отвратительный… Но он даст нам с малышом возможность прокормиться.

Римад долго ждал продолжения, но Тихимин не сразу решилась ему рассказать о своей идее. Она долго набиралась мужества, прежде чем с решимостью отчаяния выложила ему все. По мере ее рассказа глаза мужчины медленно расширялись и мертвели. Страшно мертвели, ее корежило от этого зрелища, но она все равно продолжала, ибо не было иного выбора.

– Ну, да… – с горечью рассмеялся он. – Я ведь теперь урезанный раб, а ты моя госпожа…

– Нет… Не так… – застонала в отчаянии Тихимин. – Но нет же другого выхода! Нет…

– И ты готова обречь меня на такое? – зажмурившись, прошептал Римад.

– А что же делать?! – вскочила она. – Ну, давай убьем малыша, чтобы не мучился, а потом и сами…

– Нет, он должен жить… – с мукой в голосе прошептал Римад. – Я не допущу, чтобы мой мальчик умер. Я согласен…

Он встал, подошел к взахлеб рыдающей жене, положил ей руку на голову и гладил, пока она не смогла успокоиться. Затем сказал:

– Но первой будешь ты.

– Нет! – вскинулась женщина. – Нет!

– От тебя, любимая, – горько усмехнулся он, – мне будет радостно принять все… А после этого будет легче и с остальными. Прошу тебя…

Тихимин с тоской посмотрела ему в глаза и согласно кивнула. Двигаясь как можно осторожнее, чтобы не потревожить заживающую рану на месте члена, Римад осторожно раздел ее и уложил на кровать. Он долго ласкал любимую руками, был нежен, как, наверное, еще никогда, а когда она вся выгнулась от возбуждения, лег на спину и усадил ее на свое лицо. Ему было странно ласкать жену так, но по другому он уже просто не мог и старался сделать все так, чтобы ей было хорошо, совершенно не думая о себе. Когда же женщина кончила, она вздрогнула и то, что должно было произойти, произошло… В его рот хлынула ее моча… Римад проглотил все, высосав любимую досуха. Тихимин с плачем соскочила с его лица и принялась вытирать его лицо простыней.

– Тебе противно? Прости меня, я не хотела… – от ужаса того, что сделала, женщина уже хотела отказаться от всего и пытаться найти другой выход.

– От тебя мне ничего не противно, любовь моя, – с нежностью улыбнулся ей Римад.

– Спасибо, любимый… – положила она ему голову на грудь. – Но ты действительно готов принимать других?

– Зови… – глухо отозвался он. – Ради моего мальчика? Готов!

Женщина содрогнулась и вышла во двор, посмотреть, нет ли еще желающих. И каково же было ее удивление, когда она увидела у своего дома не менее пятидесяти молодых и средних лет женщин. К ней тут же подбежала Фитиват, которая в свое время даже аборт сделала от Римада и долго бегала за ним, надеясь, что он возьмет ее второй женой. Она встала перед Тихимин и возбужденно спросила:

– Уже можно? Я – первая! У нас тут уже очередь.

– Давай деньги и заходи, – резко оборвала бывшую соперницу женщина.

– Тихимин, – запрыгала на месте та, – а что, за один золотой он и полижет, и проглотит? И то, и другое?

– Что-то одно, – хмуро ответила ей Тихимин. – Если хочешь, чтобы и полизал, и помочиться, и испражниться, то три золотых.

– Жаль… – погрустнела девица. – Ну, ничего! Я ему, гаду, все припомню! Как раз срать охота.

Женщина едва смогла удержаться, чтобы не кинуться на нее и тут же, на месте, втоптать в грязь. Лишь воспоминание о сыне помогло ей взять себя в руки и принять деньги. Тихимин пропустила бывшую соперницу внутрь и стала ожидать, пока та не выйдет. Она стояла зажмурившись, с ужасом представляя себе, что же сейчас испытывает ее несчастный муж. От одной только мысли об этом женщину потянуло блевать, а ему ведь приходится это делать и выблевать проглоченное при клиентке будет нельзя… Когда Фитиват, наконец, вышла, Тихимин уже вся испереживалась, ее колотило. Открыв глаза, она увидела гнусно ухмыляющуюся физиономию первой клиентки, которая стояла на пороге, оправляя платье.

– Ну что? – жадно спросил кто-то из толпы.

– Насрала! – довольно ответила она.

– Ну и?

– Проглотил!

Тихимин не слушала больше, она рванулась в дом. Ее муж муж плашмя лежал на полу и тихо, почти беззвучно плакал. Его губы были измазаны дерьмом, и в комнате стояла отвратительная вонь. Женщина кинулась к нему, обтерла и умыла, шепча ласковые, утешающие слова, но он все так же безучастно лежал, и слезы продолжали стекать по его лицу.

– Нет, прекратим это! – в отчаянии выкрикнула Тихимин, с болью глядя на него. – Прости меня, если сможешь…

– Мой сын не должен голодать… – глухо произнес Римад. – Зови следующую.

– Ты уверен?

– Да.

Только за первый день бывший стражник обслужил более семидесяти женщин. Его жена, неожиданно ставшая его госпожой, после каждых пяти давала ему отдых, заставляла очистить и промыть желудок. А уж мыла она его собственноручно, да и заставляла чистить зубы вообще после каждой. Сперва Римаду было очень тошно и горько, обида на весь мир колотилась в груди парня, но нежность и терпение Тихимин сделали свое дело – он скоро начал привыкать и пить женскую мочу прямо из их, таких разных, половых щелей даже начало ему нравиться, как стало нравиться и ласкать их языком, сравнивая формы их половых губ, клиторов, вкус и запах влагалищ. Если кто-то из клиенток испражнялся ему в рот, парню было, конечно было противно, но ничего поделать с этим было нельзя и Римад, в конце концов, решил относиться к этому просто как к неприятной части работы.

Прошел месяц, и когда Тихимин подсчитала выручку, удивлению ее не было предела – она заработала на бывшем муже более тысячи золотых. Молодая женщина никогда и не мечтала о таких деньгах, не представляя даже, что они могут когда-либо у нее появиться. Но произошедшее, по зрелому размышлению, не показалось ей странным. Ведь женщины, узнавшие о дешевом рабе для удовольствий, работающем всего за один золотой, разносили слухи об этом по всему огромному городу. И со всех окрестностей к ней потянулись клиентки, жаждущие хоть раз в жизни познать удовольствия, доступные лишь богатым. Никто из них не мог позволить себе пойти в обычный Дом Удовольствий, и многие очень страдали от неудовлетворенного желание. Ведь, припомнила Тихимин последнюю перепись, количество женщин уже в двенадцать раз превышало количество мужчин, это даже несмотря на то, что огромное число девочек отбиралось у родителей и отдавалось в Воспитательные Дома рабынь любви. А желание у живущих в бедности и некрасивых женщин и девушек было ну никак не слабее, чем у обеспеченных и красивых. Вот только удовлетворить его подавляющее количество несчастных никак не могло. Мужчины смотрели лишь на красивых. А остальным оставалось лишь самоудовлетворение, чего, конечно, им не хватало. Обдумав все это, Тихимин решила действовать, ибо все владельцы Домов Удовольствий гнались за ценой, не понимая, почему-то, что на количестве можно заработать не меньше. Жещина купила пустырь напротив их дома, и за шестьсот золотых выстроила там большой, трехэтажный дом с двадцатью комнатами. Затем купила пятнадцать самых дешевых урезанных рабов и рабынь, переговорила с каждым по душам, переговорила как с человеком, а не как со скотом, пообещав через несколько лет свободу. И после этого разговора каждый из них согласился даже стать туалетом, от чего ранее напрочь отказывался, предпочитая медленную смерть на колу. И после всего этого Тихимин открыла Дом Удовольствий для бедных. Успехи ее и деловая хватки были таковы, что владельцы других Домов не успели даже оглянуться, как ее, построенные по одному образцу, Дома стали во всех концах города, их число вскорости превысило несколько сотен. Муж ее теперь облуживал разве что пару клиенток в день, да и то лишь тех, кого сам выбирал. Небогатым женщинам, снедаемым желанием, но не имеющим денег сейчас, в любом из ее Домов Удовольствий верили в долг. Многие юные девушки на шестнадцатилетие получали от госпожи Тихимин в подарок месяц бесплатных удовольствий. И задолжавшие почти никогда ее не подводили, не желая оказаться в черном списке. Вот таким-то образом уже через три года Тихимин стала одной из самых богатых женщин Нунду-анг-Орма, к тому времени уже вообще все Дома Удовольствий столицы и не только, дешевые и фешенебельные, принадлежали ей, предыдущих владельцев она разорила. Госпожа Справедливости и Зловещая Ти, будущая начальница ее тайной стражи, еще не знали друг друга, до их встречи должно было пройти еще весьма немало лет…

Глава 18. Серебристый ветер пути

Адмирал Раган Ог-Фасанг неспешно размышлял, сидя в удобном седле на спине крупного серого грифона, приближающегося к циклопическим крепостным стенам Инарвы, выстроенным еще в те древние времена, когда империя вела войны на собственной территории. Теперь этого, конечно, не было, и городские здания давным-давно перепрыгнули через стену и широко раскинулись на близлежащих территориях. Сады окружали город широчайшим, многомильным кольцом, снабжавшие их водой каналы нитями сверкали на солнце и были прекрасно видны с высоты. Инарва была чрезвычайно важным южным портом Фофара, здесь базировались огромные флоты и армии. Раган окинул взглядом гавань, и его глаза слегка расширились – он прекрасно знал численность кораблей в эскадрах Инарвы. Но сейчас вокруг города собралось их, как минимум, вдесятеро больше! Что ж, это только подтверждало подозрения адмирала, и он тяжко вздохнул. Ведь не просто так ему после трех лет опалы и полного забвения, которые он безвылазно просидел в своем имении недалеко от Иллорин-Алан, старой столицы, приказали прибыть сюда. Раган вспомнил, как его вдруг вызвали в замок с пруда, где он наслаждался рыбной ловлей, и в главном зале его ожидали гвардейские офицеры с личным приказом императора отправиться в Инарву и возглавить объединенные флоты. Он попытался было выяснить у прибывших, что же произошло, но они ничего не знали и лишь торопили молодого адмирала. И вот уже пятый день он, почти без отдыха, пересаживаясь с одного грифона на другого, добирался до юго-западного побережья. Смертельно уставший адмирал прикрыл глаза, в который раз пытаясь понять причину вызова, хотя та могла быть лишь одной – война. Он только хотел бы понять с кем эта война, чтобы заранее спланировать кампанию. Было бы очень интересно узнать, какой это идиот на свою голову ввязался в войну с империей Фофар?

Молодой Ог-Фасанг был тридцатипятилетним, невысоким, худощавым мужчиной, его волосы были черными, глаза темно-серыми. Он почти никогда не улыбался и когда смотрел на кого-то, то его взгляд вопрошал: «А что ты сделал в этой жизни? Чего ты стоишь, человек?» Потому его глаза всегда взирали на мир с прищуром, хищный, крючковатый нос, казалось, стремился вперед. Несмотря на весь свой гений полководца, Раган постоянно пребывал в опале, так как отличался огромной строптивостью и свободомыслием с юности, не признавал никаких авторитетов и все подвергал сомнению. Никогда и ничему он не верил с первого слова, и его верность принадлежала не императору, а империи, он порой игнорировал прямые приказы Сангета, если считал, что их исполнение может привести к поражению. И этого ему не забывали, как не забывали и того, что он искренне презирал то, чему большинство отдавало все свое время – развлечения и секс. Никогда эти бесполезные занятия не интересовали Ог-Фасанга и он жестоко высмеивал предававшихся этому офицеров, называя подобных бесполезной сволочью, готовой предать все и всех. И все подобные старались сделать Рагану подлость, оклеветать и унизить. Но он не обращал на эти попытки никакого внимания, продолжая действовать вопреки приказам вышестоящих. И если бы Раган проиграл хотя бы одну битву, он давно был бы казнен. Но он всегда побеждал, с самого начала, со звания младшего серга. Выходил из безвыходных ситуаций и выходил всегда в выигрыше. Его ненавидели большинство офицеров, для которых его преданность делу была укором. К их ярости Ог-Фасанг продолжал побеждать и получал повышение за повышением. Так он и стал в тридцать лет самым молодым в истории империи адмиралом. Флагов его флотилий как огня боялись пиратские эскадры и флоты приморских кланов Хорга и Кармияра. Всех офицеров он подбирал лично, и его моряки буквально боготворили своего адмирала, они готовы были по его приказу идти в огонь и в воду. Но Раган так и не научился стелиться ни перед кем, даже самому Сангету он говорил в лицо то, что думал, не стесняясь в выражениях. И император не простил ему этого, отправив молодого Ог-Фасанга три года назад в отставку, позорную отставку, прицепившись к мелкому промаху. Все эти три года Раган буквально изнывал от безделья, но он не прекращал читать книг полководцев прошлого, тренироваться и отрабатывать на картах придуманные им самим кампании, чтобы не потерять формы и надеясь непонятно на что. И эта безумная надежда оправдалась – император таки вспомнил о нем.

– Мы прибыли, алур адмирал! – ворвался в его размышления голос одного из сопровождающих офицеров.

Раган поднял голову и увидел, что его грифон приземлился на главной дозорной башне города. Он осмотрелся и понял, что его ждут – у парапета стояло несколько роскошно одетых офицеров, и адмирал презрительно фыркнул, не понимая, что делают подобные щеголи в армии. Впрочем, с этим он еще разберется и все бездельники вынуждены будут работать в полную силу, не жалея себя, если хотят остаться при своем жаловании. Пружинисто соскочив со спины грифона, он благодарно потрепал птицу по плечу и угостил припасенным с прошлой остановки кусочком мяса. Затем подошел к ожидающим его людям.

– Мы приветствуем вас, алур адмирал! – коротко поклонилась ему одетая в синий с золотым мундир женщина в чине дварх-серга. – У меня для вас приказ императора!

И она протянула ему большой пакет, опечатанный личной печатью Сангета. Раган коротко кивнул всем, здороваясь, и вскрыл приказ. Пока он читал, все вокруг выжидающе посматривали на него, а брови молодого адмирала тем временем приподымались все выше с каждым моментом. Такого приказа Ог-Фасангу еще получать не приходилось… Ведь согласно ему Раган не просто получал в подчинение все флоты и войска города, а становился военным губернатором, и гражданская администрация обязана была подчиняться его приказам. Он лихорадочно вспоминал примеры из истории, но никак не мог припомнить прецедента подобных действий – все императоры Фофара всегда властвовали по принципу: «Разделяй и властвуй!» и никогда не объединяли под одним руководством армию и гражданское население. Должно было произойти что-то из рук вон выходящее, чтобы могло случиться то, что случилось. «С кем же война?!» – вновь раздраженно спросил неизвестно кого, наверное, Творца, адмирал, ведь в приказе так и не было об этом ни слова. Раган не знал ни одного столь серьезного противника, против которого стоило подымать такие силы!

– Ознакомьтесь! – протянул он приказ женщине-офицеру.

Пока встречающие его изучали приказ, передавая его из рук в руки, адмирал продолжал размышлять над нелепостью ситуации. Самым странным было то, что император нигде ни словом не обмолвился, с кем предстоит воевать. Впрочем, от Сангета можно было ожидать всего и всегда, видимо, старый лис хотел, чтобы его главнокомандующий сам собрал всю требуемую информацию и сделал собственные выводы, не оглядываясь на сообщенное сверху. Раган хмуро ухмыльнулся самому себе, прекрасно понимая, что уж это-то он сделать вполне в состоянии. А может быть император и сам еще толком не знает всего, но предчувствует что-то силой своего колдовства. «В конце концов, Серый Убийца с этим ублюдком! – отстраненно подумал молодой Ог-Фасанг. – Справлюсь. На то меня и обучали»

– Мы в полном вашем распоряжении, алур военный губернатор! – выделила его новый титул офицер, возвращая приказ.

– Хорошо, – кивнул он головой и направился к лестнице, ведущей вниз. – Едем в губернаторский дворец.

Свита молча последовала за ним, всем своим видом показывая неприятие нового положения вещей – все они чувствовали для себя наступление неприятностей. О неподкупности, жесткости и дикой, нечеловеческой преданности делу их нового командира уже ходили слухи, порой совершенно дикие. Моряки рассказывали о требовательности Рагана Ог-Фасанга совершенно фантастические вещи, и ожиревшие от безделья офицеры городских гарнизонов уже заранее тряслись. Никто не знал чего ждать от опального адмирала, и многие пытались перевестись пусть даже в самый отдаленный гарнизон, только бы быть подальше от такого странного командира. Да еще бы – где это было видано, чтобы высокопоставленный офицер не брал ни взяток, ни подарков?! Никогда не пользовался рабами для удовольствий?! Запрещал в гарнизонах игорные дома и тотализаторы?! Нет, это было невиданно и потому страшно. А те, кому так и не удалось перевестись, буквально изнывали от страха, боясь того, что будет, если адмирал раскопает их старые грешки и преступления. Ведь он безжалостно казнил всех, хоть в чем-то провинившихся…

Раган, удобно разместившийся в ожидавшем его экипаже, продолжал размышлять и планировать свои возможные действия. Только увидев встречавших его, он уже понял, что ему придется наводить порядок и в гарнизонах города, и на флоте. Наводить железной рукой, без жалости. Хотя среди моряков порядка всегда было побольше, но адмирал подозревал, что за прошедшие годы распустились и они. Также он обязал самого себя сегодня же посетить Дом Смерти – обязанностями перед орденом Серебристого Ветра также пренебрегать не стоило, именно его мастера научили будущего военачальника драться и размышлять. Но усталость понемногу брала свое и уже через пару минут Раган крепко спал, не обращая внимания на удивленные взгляды людей свиты.

– Алур адмирал! – разбудил его через некоторое время голос женщины-офицера, – Простите, пожалуйста, но мы прибыли.

– Хорошо, я уже иду, – ответил он, открывая глаза и потягиваясь.

Несколько минут сна освежили его, и Раган снова был готов к бою. Выйдя из экипажа, он, не обращая ни на кого никакого внимания, понесся вверх по главной лестнице дворца. При виде всей этой роскоши Ог-Фасангу хотелось плеваться – эти ублюдки, как обычно, думали только о собственных удобствах, но никак не о благе империи, на это им было наплевать. Что ж, теперь у него есть достаточно власти, чтобы заставить их задуматься о чем-либо, кроме себя самих! Дворец губернатора был огромен и нелеп по мнению Рагана, но тут уж сделать ничего было нельзя, важнее было то, сможет ли гражданский губернатор перестроиться для работы в военных условиях, или же его придется отстранять и арестовывать за полный развал обороны столь важного для империи города. Впрочем, это тоже нужно было решать не сейчас, важнее было все же разузнать с кем война и в зависимости от этого строить свою стратегию. Раган направлялся к губернаторским покоям, не смотря на кланяющихся ему военных и штатских, многие едва успевали отскакивать, чтобы он не сбил их с ног. Ага! Вот и двери покоев, так же изукрашенные до безобразности – Рагана даже передернуло от отвращения. Не взглянув на что-то пытающихся ему сказать стражников, он толкнул створки и вошел, впервые увидев губернатора. И облегченно рассмеялся – перед ним сидел не один из надутых светских хлыщей, а старый служака адмирал Думар Нар-Суонх, в свое время очень многому научивший молодого Ог-Фасанга. Старик с улыбкой поднялся навстречу своему ученику и раскрыл объятия:

– Рад видеть тебя, мой мальчик! – сказал он с откровенной радостью.

Молодой адмирал обнял старого учителя.

– Вот уж никак не рассчитывал на то, что губернатором здесь ты, друг мой!

– А я, думаешь, рассчитывал? – фыркнул в ответ Нар-Суонх. – Я очень устал и долго выпрашивал у императора отставку, он дал, но после пригласил меня и попросил не уезжать в свое имение, а навести хоть подобие порядке в бардаке, который творится в Инарве. Очень не хотелось, но пришлось, старый лис умеет добиваться своего. Но боюсь, что за тот месяц, который был у меня, я почти ничего не смог сделать. Хотя кое-что все же удалось, кое… гм… что…

Старик закашлялся и Раган подал ему чашку с водой. Затем вспомнил о своих подозрениях и спросил у старого адмирала:

– Скажи мне лучше, дружище, с кем война и для чего, по-твоему, император «наградил» меня такими полномочиями? О сделанном уже можно и потом…

– С кем война? – прищурился Нар-Суонх. – Да с Олтияром, есть такая страна на Мерхарбре, коли знаешь…

– Да знаю… – поползли вверх брови Рагана. – Интересно, король Морхр с ума, что ли, сошел, чтобы с нами воевать? Помню ведь, что он был неглупым человеком…

– Да он не с нами воюет, он против Совета Магов восстал, – негромко протянул старик, потягивая вино и внимательно рассматривая молодого адмирала.

– Против Совета? – Раган настолько изумился, что даже слегка привстал с кресла, в которое уселся незадолго до того. – Бедные олтиярцы, да маги же теперь смешают всю страну с землей… Их соседи уже объявили им войну?

– Нет.

– Нет?! – еще больше изумился он.

– Они с Морхром за день до восстания переженили наследников и теперь соблюдают нейтралитет.

– Нейтралитет?.. – ехидная ухмылка раздвинула губы молодого Ог-Фасанга. – Да разве же в этой войне такое возможно? Надеюсь, ни один из наших флотов еще не вышел в море?

– Увы, – развел руками Нар-Суонх, – вынужден тебя несколько огорчить. Восьмой атакующий флот с десантом вышел из нашего порта две недели назад. Под командованием адмирала Туата Ос-Омота.

– Ос-Омота?! – вскочил на ноги возмущенный до глубины души Раган. – Какой дебил додумался поставить во главе атакующего флота этого жирного бездаря?!

– Верховное командование, естественно, – спокойно ответил ему старик, его лицо было удивленным, на нем было написано недоумение – с чего это его ученик так беспокоится. – Не нервничай, ведь в деле, кроме него, участвуют еще и флоты наших союзников, Аллиорноина и Онстерна. Что одинокий Олтияр сможет им всем противопоставить?

– Извини меня, учитель, – укоризненно покачал головой молодой адмирал, – но если даже ты не понимаешь, что это война не с одиноким Олтияром, а со всей Мерхарброй, то я даже не знаю что и сказать… Ведь восьмой флот, да еще и с настолько бездарным командиром, попросту послан на убой. Причем, послан совершенно сознательно.

И осекся – старик довольно улыбался, с любовью смотря на него.

– Я не зря учил тебя, мальчик мой! – с гордостью ответил он. – Я-то это прекрасно понимаю, но меня, как и тебя, никто не спрашивал. Они просто взяли и отправили восьмой флот на гибель. И я очень бы хотел знать, кому это все выгодно… Кто за этим стоит.

– Я тоже, учитель, – с уважением поклонился Нар-Суонху Раган. – Простите меня, что я усомнился в вашей прозорливости…

– Пустяки, – махнул рукой тот. – Я тоже ведь тебя проверял.

– Я понял, – усмехнулся Ог-Фасанг. – Но давайте попробуем посмотреть, что может получиться из атаки восьмого флота. Где тут карты?

Губернатор махнул рукой в сторону шкафов у окна и Раган быстро достал оттуда свернутые карты. Расстелив их на монументальных размеров столе, оба флотоводца склонились над ними, внимательно изучая Олтияр и все подходы к нему. Они пытались предугадать возможное развитие событий и направления ударов, которые ожидают злополучного адмирала Ос-Омота.

– Да… – подняв через некоторое время голову от карты, сказал молодой Ог-Фасанг. – У всех трех флотов есть лишь один, очень небольшой шанс уцелеть в этой бойне. Я не говорю – победить, я говорю – уцелеть…

– И каков же он, по-твоему? – прищурившись, спросил его старик.

– Объединиться перед нападением, обойдя Олтияр с юга, и атаковать не его, а Анрир, чьи флоты будут выведены в пролив Синих Ветров и там ожидать наших. Тогда бы они, нанося точечные удары и тут же уходя, смогли бы продержаться до подхода основных сил.

– Но они, как ты и сам понимаешь, такого не сделают… – фыркнул Нар-Суонх.

– Понятно, что нет… – раздраженно проворчал Раган. – Ума у дурака не хватит, он же только жрать, да девок тискать способен! А союзничков наших ждет малоприятный сюрприз в виде огромного флота Анрира, закупорившего горловину пролива Синих Ветров между материками. И они будут потоплены! Я хорошо знаком с адмиралами Тортфира – это великолепные профессионалы, в отличие от полуторговых морячков Аллиорноина и Онстерна. Это дурачье по сравнению с анририанцами – просто щенки!

– А затем, – продолжил мысль своего ученика старый флотоводец, – победители все вместе обрушатся на выходящий из-за мыса Бурь восьмой флот…

– Ос-Омот же будет только вопить не своим голосом на подчиненных, окончательно расстраивая оборону и даже не пытаясь что-то сделать. Даже не думая передать командование тем офицерам, которые могли бы хоть что-нибудь сделать!

Он раздраженно стукнул кулаком по столу и продолжил:

– Мне кажется, что император все это предвидел. Ничем другим я не могу объяснить своего внезапного возвышения. Если бы это случилось после поражения, тогда все было бы понятно. Но теперь?.. Не понимаю.

– Но если Сангет это предвидел, то к чему же ему позволять свершиться подобному? Зачем ему это? – глухо спросил старик. – Ведь если хотел избавиться от Ос-Омота, то куда проще было бы казнить идиота без лишних разговоров и потери целого флота…

– Кто может понять мотивы действий старого колдуна, уже более двухсот лет стоящего у власти? – пожал плечами Раган. – Возможно, когда-нибудь мы узнаем, какие цели он преследовал. Но мне очень хотелось бы понять другое.

– Что именно?

– Хорошо, сейчас Мерхарбра может победить и победит. Но это ведь только начало войны и уже через полгода у их берегов соберутся флоты со всего мира и уничтожат все живое на материке. Маги никогда не прощают восставших против них! На что они там надеются?! Неужели же они не понимают, что с ними будет?! Неужели же мало исторических примеров?!

– Ходит один дикий слух… – очень неохотно выдавил из себя Нар-Суонх.

– Какой?

– Будто бы на Архр вернулся Серый Убийца. И объявился именно на Мерхарбре…

Мертвенно побледневший Раган с трудом поднялся на ноги, которые вдруг стали ватными.

– Да спасут нас боги, коли это так… – едва смог прошептать он.

Птичий гомон мягкой музыкой шелестел в ушах, легкий ветерок приятно обдувал разгоряченные лица, высокие деревья шелестели под ним, добавляя свой шум в общий шум середины дня. Калмар сиял голубым светом, слепя глаза любого путника, темно-красного Оцвана почти не было видно в небе, лишь темное пятно на небе указывало, что он никуда не делся. Разгар и голубого, и красного дней, мало кто в эту жару рисковал пускаться в путь. Но лесная дорога не была пустой, по ней не спеша шла молодая женщина лет двадцати пяти, ведя за руку черноволосую пяти-шести летнюю девочку, вовсю стреляющую озорными глазенками по сторонам. Одна рука малышки была на перевязи, но это никак не мешало ей идти пританцовывая и вовсю теребить свою спутницу, постоянно задавая какие-то вопросы, на которые та отвечала негромким усталым голосом. Идорна действительно порядочно устала, ведь они шли почти без отдыха уже три недели, с ребенком было трудно, особенно с добыванием пищи. Сама молодая дракона могла бы и потерпеть, но девочка должна была кушать вовремя и путь замедлялся из-за частых остановок. Она уже подумывала о том, чтобы остановиться и переждать где-нибудь самую жару. За это время им встречалось столько людей, что даже Нитиль почти перестала от них шарахаться и дракона была рада этому обстоятельству, ибо в первые дни малышку била истерика при виде любого человека. А люди не обращали на путниц никакого внимания и это тоже было хорошо – значит они не вызывали никаких подозрений.

Вдруг сзади послушался скрип колес, и Идорна быстро оглянулась, готовясь на всякий случай к бою или бегству. Желание прятаться в лесу стало почти нестерпимым, но она сдержала себя, понимая, что это будет выглядеть подозрительным. К тому же, оглянувшись, дракона поняла, что ничего страшного не происходит. Их нагоняла всего лишь крестьянская телега, запряженная волами, на которой сидели пожилые мужчина с женщиной. Они, по-видимому, ехали с мельницы, так как телега до краев была загружена мешками с мукой. Мужчина был одет в простые полотняные штаны и сорочку, на женщине же было обычное для юга Фофара цветастое платье до колен и белая шаль, указывающая на замужество и старшинство в семье мужа. При виде Идорны широкое лицо крестьянки осветилось доброй улыбкой, и она что-то сказала своему спутнику. Мужчина хмыкнул, но послушно щелкнул кнутом, и телега остановилась. А женщина повернулась к еще более насторожившейся драконе и добродушно, не переставая улыбаться, спросила ее:

– Откуда ты здесь, доченька?

В мозгу Идорны запрыгали десятки вариантов ответа, у нее даже появилась желание убить обративших на нее внимание людей, но она вовремя вспомнила наставления Учителя и собственную легенду. Ведь как раз предоставлялась возможность эту самую легенду и проверить. Она тоже попыталась улыбнуться в ответ и несколько неуверенным тоном ответила, специально коверкая язык под крестьянскую манеру разговаривать, несколько заглатывая окончания:

– Да я с Таштара, шо у Ветровых гор будет, в город, в Инарву на заработки иду. Тама дядя живет. Дома-то усе померли…

– Бедненькая! – всплеснула руками крестьянка, – сироткой осталась, да? Да ты садись к нам на телегу, подвезем до деревни, у нас и заночуешь. И не боися ты, ужо новую Дарительницу у нас выбрали, тебя не зобидят, не тронут.

Идорна подумала над предложением и поняла, что ей таки стоит согласиться, ведь все равно в ее поисках придется сотрудничать с людьми. А раз так, то почему бы и не начать прямо сейчас, тем более что сочувствие этой крестьянки выглядело совершенно искренним. Может таки прав Учитель и люди все же разные? Как бы молодой драконе хотелось, чтобы это было так… Крестьянка же, тем временем, достала откуда-то из-под себя крынку с молоком и протянула драконе со словами:

– Вот возьми, доченька, выпей молочка сама и девочку свою напои, она, поди, проголодалась…

Удивленная ее радушием, Идорна приняла угощение с благодарностью и напоила действительно здорово проголодавшуюся Нитиль. И лишь когда девочка напилась вдоволь, допила остаток сама. Крестьянка с одобрением посмотрела на нее и кивнула чему-то своему. Девушка несколько смутилась, снова, запинаясь, поблагодарила и вернула пустую крынку хозяйке.

– Да ты садись рядом со мной, прямо на мешки, – приглашающе махнула рукой та и Идорна послушалась ее, взобравшись на телегу и усадив с интересом вертящую головкой Нитиль.

– А как кличут эту симпатичную егозу? – ласково спросила женщина.

– Нитиль, – улыбнулась обрадованная ее добродушием дракона.

Девочка блестела из-под ее руки любопытными черными глазенками, сохранив и в человеческом облике хитрую мордашку и курносый носик. Лишь кудрявые короткие волосенки стали почему-то тоже черными. Она все время вертелась и не могла ни минуты спокойно усидеть на месте, сломанная рука уже срослась, но Идорна все еще не рисковала снять шину, боясь за ее здоровье. Молодая дракона все еще с удивлением смотрела на крестьянку, ласково смотрящую на ребенка и не понимала, почему же все так странно в этом мире. Когда все люди были только врагами, было много проще, а теперь она несколько растерялась. Впрочем, учитель ведь говорил ей, что не все просто в жизни. Она постарается, постарается стать мудрой…

– Меня можешь звать матушкой Бохат, – снова обозвалась пожилая женщина, – а это мой муж – Сёбур. У нас в семье есть еще четыре младших жены, ты с ними еще познакомишься. А живем мы тут, недалеко, в деревне Пуным.

– А мое имя – Идорна, – ответила девушка.

Муж матушки Бохат снова взмахнул кнутом, чмокнул, и телега неспешно сдвинулась с места. Мимо проплывали стволы деревьев, изредка виднелись поляны. Уже приближался вечер, но было еще жарко, погода была великолепной, и Идорна наслаждалась свежим воздухом и покоем. Шелест листьев величественных ардоалов успокаивал душу. Дракона удобно расположилась на мешках, вполуха слушая болтовню крестьянки и односложно отвечая ей, но не вникала в то, что та говорила. Ее радовало то обстоятельство, что она не вызвала никаких подозрений, что сошла за человека и ее легенда сработала. Она вспоминала последний разговор с Учителем и все обдумывала его, как вдруг, именно в связи с этим разговором, что-то в речи матушки Бохат привлекло внимание девушки. Не поняв, в чем дело, она переспросила:

– Что вы сказали, простите, не расслышала.

– Дак я об том, шо у нас седня развлекаются, учителеву дочку мучат, завтра ее урезать будуть, Дарительницу с нее делать…

– Учителеву дочку? – не поняла Идорна.

– Да к нам года три назад учитель новый приехал, сосланный, с дочкой. Из городу. Дак девка ейная такая белоручка, уся тоненькая, шо та былинка. Работать совсем не могет, на солнце быть тоже не могет. А теперича учитель возьми, да и помри… Девке куды деваться, родичей нету ведь? А деревня ея зря кормить не будет. Одна ей дорога осталась – в Дарительницы Удовольствий. Да и к чему ей щелка, кто ж от такой дите-то захотит? Отрежут, зато жрать шо будет. А она ж такая гордая была, шо куды ж там! Вот теперича наши девки, деревенскеи-то, на ей за енту гордость и отрываютси… А не нада было так нос-то драти доверху!

Идорна вспомнила рассказ Учителя о том, что такое Дарительницы Удовольствий и каким образом их делают. Девушку передернуло от ужаса и отвращения. Она с удивлением посмотрела на женщину, показавшуюся ей сперва такой доброй, и тихо спросила:

– А вам что, ее совсем не жаль?..

– Да жалко, конешна, девочку, – смутилась крестьянка, – но ты ж сама посуди – куды ей деватися? Родичей же нетути… Никому она ненужная, вот господин маг и сказал, шоб ее в Дарительницы… Нешто я не понимаю, шо ей больна очень будет? Понимаю… Дак ведь зато опосля, хоть и больна, с голоду, шо собака, не помрет! Девок ведь, сама знаш, скоко есть. Енто пацану везде дороги открыты, везде работу найдет, а девке куды прикажешь? Сама-то шо в том городе делать собралась? Али тоже до Дому Удовольствий? Они ж тоже отрежут, а какая разница где? Коли хошь, деревни через три тоже Дарительница старая, поди туды, усе равно ж отрежут…

– Да не, – поспешила возразить Идорна, продолжая подделываться под косноязычную речь женщины, – у меня тама дядя живет. Он мине письмо написал, своих-то детей у него нет, а он ужо старый будет.

– Ну, енто совсем другое дело! – одобряюще покивала головой матушка Бохат. – Небося, по дому помощи хотит, да тепла родственного. Старику-то одному скушно будет!

– Скушно, конечно, – поспешила согласиться с ней дракона, довольная тем обстоятельством, что ее легенда таки выдержала проверку жизнью.

Но внутри нее от рассказа крестьянки клокотал гнев, но она уже умела держать этот гнев глубоко внутри себя и не показывать его окружающим. Хотя это и до сих пор было для девушки очень трудно, почти невозможно, ведь она же была драконом, и гнев был присущ ей, как сама жизнь. Но она обещала Учителю стать мудрой! И знала, что станет! За этими размышлениями и разговорами Идорна и не заметила, как они приехали и вдали показались первые дома деревни. А поняв это, она начала с любопытством осматриваться, ведь после того проклятого города, ей не доводилось еще бывать в другом человечьем поселении. Деревня явно была весьма богатой – ни одной лачуги не виднелось в округе, все дома были добротными, крепкими и большими. Все они были украшены резьбой и изразцами. Правда улиц, привычных по городу, тут не было, дома были разбросаны как попало, без всякого порядка, лишь посреди деревни была большая площадь, на которой стоял двухэтажное здание деревенской управы, на окнах которого были решетки. Идорна так и не поняла, для чего это было нужно, а спросить постеснялась, чтобы не показывать своей неосведомленности. Возница, тем временем, направил телегу к третьему от окраины подворью и въехал во двор.

– Вот мы и приехали, доченька, – ласково сказала Идорне крестьянка. – Здеся и переночуешь, а утречком уж и дале пойдешь. Да и девочка ужо устала, я вижу, поспать ей надо.

– Спасибо вам, матушка Бохат, – уже совсем искренне поблагодарила ее Идорна, все еще очень удивленная такой доброжелательностью женщины.

Она соскочила с телеги и спустила на землю Нитиль, которая тут же, с радостным визгом, кинулась обнимать вышедшего навстречу огромного, крайне лохматого и очень добродушного на вид пса. Бедное животное ошеломленно уселось на задние лапы от подобного натиска, недоуменно косясь на непонятное существо, повисшее у него на шее и вовсю теребящие его уши. Пес явно не знал, что ему делать, посему решил не делать ничего, позволяя девочке вытворять с ним все, что та пожелает. Идорна хотела было забрать ее, с беспокойством смотря на большие зубы собаки, но матушка Бохат замахала на нее руками.

– Да пусть себе малышка тешится! – сказала она. – Демур ее в обиду никому не даст, и защитит и домой приведет. Он еще мою младшую дочку растил и ужо знаит, како с девчонкой малой обходиться. Лучшего спутника для дитяти просто не найти! Енто ж сергирский волкодав!

Дракона рассмеялась – об этой породе собак-защитников слышала даже она, на них оставляли детей в самых опасных местах, и животные защищали их, не щадя собственных жизней. Она оставила девочку самозабвенно играться с псом, делающим вид, что ему все это неинтересно и вообще его тут нет. Хоть это ему и не слишком-то удавалось, – драконочка была чрезвычайно настойчива. Идорна осмотрела большой и на удивление чистый двор, окруженный невысоким забором. Слева стоял почти ничем не украшенный, но большой и добротный прямоугольный дом, справа и сбоку множество сараев и иных хозяйственных построек, назначения которых она и не знала. «Хоть бы только не спросили, – мелькнула мысль, – засыплюсь ведь…» В специальной загородке дракона увидела огромное количество всякой домашней птицы, а в загоне рядом хрюкало десятка три свиней. Да, здесь жили богато, с удивлением поняла девушка. Богато и со вкусом, голода тут не знали.

– Идем, Идорна, – позвала ее хозяйка и девушка, оставив малышку на попечение собаки, поднялась на крыльцо и вошла в дом.

Мебель внутри тоже была очень простой и функциональной, но зато удобной и крепко сделанной. Видимо, матушка Бохат была хорошей хозяйкой и крепко держала дом в своих небольших руках, так как вокруг все буквально сияло чистотой. Но тут же она увидела, что хозяева живут в доме не одни, и вспомнила слова хозяйки о четырех младших женах, так как вошли еще две женщины, очень уважительно отнесшиеся к ним. Авторитет хозяйки был здесь непререкаем. Еще через часа полтора кто-то пригласил всех к столу и, войдя в столовую, Идорна увидела там уже умытую Нитиль, с которой умильно сюсюкали несколько то ли служанок, то ли младших жен. Как и все в этом доме, еда была довольно простой, без особых изысков, зато весьма вкусной и сытной – мясо, рыба, каши, салаты и фрукты на закуску. Запивали все светлым пивом, вкус которого был несколько необычен и Идорна, глотнув пару раз, воздержалась от дальнейшей дегустации. Но поела она впервые за много дней досыта и с удовольствием, девочка тоже наелась до отвала и заснула прямо за столом. Подметив это, девушка вежливо поблагодарила хозяев и понесла малышку в выделенную им комнату, где и уложила. Но самой ей спать еще совсем не хотелось, и Идорна вышла на крыльцо, присела на крыльце и принялась смотреть на заходящее голубое солнце, красное уже давно зашло.

– Да что ж ты тут сидишь, доченька? – донесся до нее сзади голос тихонько подошедшей матушки Бохат. – Сходи, погуляй, там как раз девки вовсю с учительшей развлекаются, гордость ей припоминают.

– Хорошо, – улыбнулась ей дракона, не понявшая сперва, о какой учительше речь. – Схожу.

– И правильно! Молодая девка, в одном месте небось чухается вовсю, поди попользуйси. Коли спросят – ты у меня в гостях.

Не поняв, что хозяйка имела в виду, Идорна на всякий случай снова улыбнулась ей и вышла за ворота, действительно решив осмотреть деревню. Она с удовольствием дышала посвежевшим вечерним воздухом, напоенным запахами леса и свежеиспеченного хлеба, с непосредственным интересом рассматривала дома и дворы вокруг себя. Лишь об одном сейчас сильно жалела девушка – о том, что не может сейчас вернуться в собственное тело и полетать вдоволь, полетов ей сильно не хватало. Впрочем, этого все равно делать было нельзя, и Идорна лишь вздохнула, продолжая осмотр деревни. Через несколько минут она вышла на центральную площадь и увидела там навес, под которым столпилось десятка полтора молодых девушек, одетых в обычные для этих мест цветастые балахоны. Заинтересовавшаяся дракона подошла поближе, присмотрелась, пытаясь разглядеть, что тут происходит. А когда разглядела, ее чуть не стошнило от отвращения.

Посреди кружка сгрудившихся деревенских красавиц лежала раздетая догола худенькая девушка, привязанная за руки и ноги к вбитым в землю кольям. Несчастную растянули так, что все ее тело выгибалось от боли. А над ее лицом присела здоровенная толстая деваха и изо всех сил тужилась, приговаривая:

– Глотай, падло, хорошо глотай!

Идорна вспомнила рассказ Учителя о Дарительницах Удовольствий и окончательно осознала, что здесь творится. Отвращение, даже омерзение к людям снова поднялось со дна ее души и ей страшно захотелось тут же перебить всех издевающихся над несчастной «учительшей». Дракона едва смогла сдержать свой порыв. В этот момент толстуха встала с измазанного дерьмом лица привязанной и громко объявила, подтираясь собственным подолом:

– Она плохо глотала! Заткните паскуде пасть, шоб не орала, честным людям шоб спать не мешала!

Кто-то из собравшихся тут же подбежал к бедняжке и запихнул ей в рот грязную тряпку. Толстуха взяла со стоящей рядом жаровни раскаленный металлический прут и с какой-то злобной радостью на лице, паскудно хихикая, ткнула им между растянутых в стороны ног несчастной. Та отчаянно замычала сквозь кляп, забилась, но вырваться не смогла и потеряла сознание.

– Хватит! – в круг света вступил благообразный бородатый старик, он с гневом смотрел на остановившихся девок. – Ежели она чичас помрет, то та, шо на ней последней сидела, завтра будет на ее месте! Усе понятно?

Его слова послужили метлой, смевшей девок и разнесших их по домам. Перепуганная донельзя толстуха убежала первой. Старик же, снова вздохнув, взял кувшин с водой, полотенце и умыл несчастную девушку, все еще лежащую без сознания. Та была вся измазана чужим дерьмом, и ему пришлось немало повозиться. Идорна наблюдала за ним в отдалении, ее почему-то заинтересовало происходящее. Старик же тем временем внимательно осмотрел привязанную, все время озабоченно цокая языком, и уселся рядом с ней, положив ей руку на лоб. Странное сочувствие, жалость к этой девушке шевелились в душе Идорны и дракона недоумевала из-за этого – ей-то какое дело до этих людишек? Да пусть себе творят друг с другом все, что им только взбредет в головы! Но вдруг ей опять вспомнился рассказ Учителя, особенно та его часть, где говорилось о потерянных детях. Идорна совершенно автоматически сдвинула зрение в иной диапазон и тут же чуть не подпрыгнула на месте. В ауре привязанной девушки пылало алое кольцо, она была драконой! Только не знала об этом! Идорна в полном ошеломлении оперлась о столб. Теперь она просто не могла оставить несчастную на пытки и муки, ведь та была потомком ее народа! Впрочем, ни один другой дракон, из свободных, конечно, не смог бы спокойно уйти. Но для освобождения «учительши» было еще слишком рано, и она спряталась за столбами, продолжая незаметно наблюдать за стариком. Ей было не тяжело находиться в полной неподвижности, одновременно замечая все вокруг, в отличие от людей, драконы могли сутками не двигаться и не испытывали от этого никаких неудобств. Часа через два ожидания пришли двое крепких мужиков, отвязали несчастную девушку и отнесли в сарай, стоящий на отшибе у левой оконечности деревни. Идорна бесшумно проследила за ними и увидела, что они уселись у порога и принялись прихлебывать что-то из передаваемой дуг другу фляги, лениво перебрасываясь редкими фразами. «Охраннички!» – презрительно фыркнула она, отметила положение звезд на небе и быстро, тенью, как учил бегать Мастер, понеслась к дому матушки Бохат. Там она совершенно спокойно улеглась спать, приказав себе проснуться перед часом Тьмы.

Когда Идорна открыла глаза, в доме стояла полная тишина, все спали. Она улыбнулась самой себе и подняла Нитиль, приказав девочке молчать, что та рыба. Драконочка послушно оделась в полном молчании, понимая, несмотря на свой нежный возраст, что тетя Идорна не стала бы без причины будить ее посреди ночи. А значит, случилось что-то серьезное, еще родители учили ее, чтобы в таком случает она молча выполняла все приказы взрослых. Дракона же привязала ножны кинжала к бедру и беззвучно направилась к двери, держа за руку малышку. А уже выйдя из дома, вдруг услыхала позади себя тихий голос матушки Бохат:

– Подожди, девочка… Возьми вот продуктов на дорогу.

Идорна пораженно замерла на месте и уставилась на пожилую женщину, неизвестно каким образом выследившую ее. Та стояла на пороге с большой заплечной сумкой в руках. Посмотрев за стоящую неподвижно хозяйку, дракона очень тихо спросила:

– Но как?..

– Я же знала, шо ты не оставишь в беде учителеву девочку, – снова скользнула легкая доброжелательная улыбка по губам женщины. – Вот и не спала, поджидала, когда ж ты в бега подашьси… Сама ж, небось, от такой же беды сбежала?..

Идорна схватилась за рукоять кинжала.

– Да не бойси ты меня, – снова тихонько засмеялась матушка Бохат, – не выдам. Лет сорок назад и я с родной деревни сбегла. И по той же причине… Мне жаль учителеву девочку, она сама не сбежит, слабенькая будет… Помоги ей, Идорна, прошу тебя…

Поверив, наконец, дракона вернулась к порогу, низко, с безмерным уважением поклонилась пожилой женщине и взяла у нее сумку с едой. Та благословила и поцеловала девушку на прощанье. А затем она, все так же молча, взяла за руку Нитиль и тенью скользнула в темноту.

Они долго шли по лесу, пока Идорна не нашла в паре миль от деревни удобную полянку, где и оставила дожидаться ее Нитиль, приказав малышке не сходить с места. Та кивнула, тут же свернулась в клубочек и заснула. Сама же девушка волчьим скоком понеслась обратно к деревне. Там все спали и стояла полная тишина, только иногда лениво брехали собаки. Никто не заметил молодую дракону, она без помех добралась до сарая, где держали несчастную «учительшу». Там она увидела то, что и ожидала – оба стража мирно похрапывали у порога. На всякий случай Идорна угостила каждого хорошим ударом по голове, чтобы не проснулись не вовремя и не помешали побегу. Одним движение сорвав амбарный замок, она вошла и с сочувствием посмотрела на лежащую на полу скукожившуюся девушку. Несчастная, услыхав шум, открыла глаза и застонала от боли в измученном теле. Увидев над собой молодую женщину, она всхлипнула, задрожала, но покорно запрокинула голову и широко распахнула рот. «О, боги! – мелькнуло в голове Идорны. –Дурочка подумала, что ее снова мучить пришли…» И она очень пожалела о том, что не имеет возможности разорвать мучителей в клочья. Холодный гнев снова бурлил в ее душе, но позволить ему вырваться наружу молодая дракона не имела права, долг был превыше всего.

– Я не за этим, – тихо сказала она дрожащей «учительше». – Я пришла помочь тебе бежать.

– Бежать?.. – удивленно прошептала сухими губами та. – Но как же?.. Я же уже нарушила основной закон, я же уже лизала… Мне же теперь по закону отрезать должны…

– У народа, к которому принадлежим мы обе, – с мрачной гордостью ответила ей Идорна, – таких скотских законов нет!

– Какого народа?.. – наполнились недоумением глаза несчастной.

– Узнаешь позже, здесь нам оставаться больше нельзя. Пошли!

И, подойдя к девушке, помогла той встать на ноги и повела к двери. Но полузамученная «учительша» не могла идти, ноги совершенно не слушались ее, и она едва сдерживала стоны, боясь рассердить свою нежданную спасительницу. Идорна только вздохнула, поняв это, вскинула легкое тельце охнувшей от этого движения девушки на плечо и побежала к поляне. Она снова неслась волчьим скоком, не обращая внимания на попытки спасенной что-то возразить.

– Как тебя зовут, – спросила она, наконец, затихшую на ее плече «учительшу».

– Зарна… – тихим, испуганным голосом ответила та.

– Постарайся не дергаться, Зарна, – слегка задыхаясь, попросила девушку Идорна и спасенная кивнула в ответ.

Добежав, наконец, до поляны, где ожидала их Нитиль, дракона свалила тело «учительши» на траву и устало присела рядом. Драконочка продолжала безмятежно спать, не слыша и не видя ничего. Зарна же во все глаза смотрела на эту странную молодую женщину, непонятно зачем и почему спасшую ее от предстоящего урезания. Идорна хрипловато рассмеялась и спросила ее:

– Так ты хочешь знать, к какому же народу мы обе принадлежим?

– Да…

Дракона снова рассмеялась, душа ее пела и смеялась, торжествовала оттого, что хоть одного из потерянных детей удалось спасти от страшной судьбы. Она взяла Зарну за руку, помогла подняться на ноги и вывела в центр поляны. Там она внимательно глянула в перепуганные, но светящиеся искренним интересом глаза девушки, улыбнулась и твердо сказала:

– Мы – драконы!

И произвела обратное преобразование, расширив его и захватив им Зарну. Потрясенной девушке вдруг показалось, что ее ударили, земля ушла из-под ее ног, и боль стрелой пробила каждый нерв ее тела. Она вскрикнула, но вместо своего голоса вдруг услыхала рев какого-то зверя. Ничего не видя, хорошо хоть боль уже прошла, Зарна ощущала себя как-то странно, что-то происходило с ней, ей казалось, что ее кости скручиваются в жгуты и изменяются, что у нее растут крылья. Да-да, именно крылья… И это знание ужасало и восхищало девушку больше всего, да и все остальное в ней (она чувствовала!) становилось чем-то иным. Лишь через некоторое время она смогла открыть глаза, чтобы взглянуть на похитившую ее странную молодую женщину, и вскрикнула от ужаса. Ее держало за руку кошмарнейшее чудовище! Но вместо крика из ее уст снова вырвался рев. Зарна в ужасе посмотрела вниз, на свое тело и поняла, что и сама стала точно таким же чудовищем… Это так потрясло девушку, что она замерла с распахнутой пастью, ибо рот ее стал именно пастью, наполненной огромными зубами.

– Да, мы – драконы! – еще раз с гордостью провозгласила Идорна. – И не бойся этого, Зарна, ибо мы лучше, сильнее и добрее людей! Мы ни над кем не издеваемся и никого не мучаем, врага мы просто убиваем. И уж точно никого никогда не урезаем.

Она с любопытством смотрела на молоденькую, совсем еще небольшую, метров трех с половиной всего росту, темно-синюю дракону, которой стала девушка. Только крылья ее были чуть светлее, да рога отливали серебром. Она явно волновалась, хвост не находил себе места и хлестал по чему ни попадя. В желтых глазах светились ужас и непонимание, она осматривала собственное тело – то оглядывалась на хвост, то распахивала крылья, то ощупывала клыки в собственной пасти, то подымала ногу, чтобы посмотреть на когти. Идорна с радостью видела, что девушка понемногу успокаивается, что шок понемногу сходит на нет. Да, страх в ее глазах уже сменился любопытством и даже восхищением, Зарна начала осваиваться с новым телом, правда, все еще боясь, но уже далеко не так, как сперва. Но она не переставала осматривать самое себя, поглядывая, правда, иногда и на Идорну. Вдруг синяя дракона пораженно вскинула узкую морду к небу и прислушалась к себе. А затем повернулась к доброжелательно смотрящей на нее черной и с восхищением в голосе сказала:

– У меня уже ничего не болит! Даже там не болит!

Идорна сперва не поняла, где это там, но потом вспомнила, куда совали Зарне раскаленный прут, и ее вновь передернуло от ненависти. Она обняла доверчиво прильнувшую к ней юную дракону, поцеловала ее и слизала длинным, узким языком слезы с глаз.

– Чему же удивляться, – засмеялась черная дракона этому детскому удивлению, потягиваясь всем своим великолепным телом, – после превращения заживают все раны, полученные в другом теле. Теперь, даже когда ты вновь станешь человеком, ты останешься полностью здоровой.

– Но как же все-таки это? – с недоумением спросила Зарна. – Ведь мои родители были людьми, как я могла оказаться драконом?! Как?!

– Садись, – обняла ее Идорна, – я расскажу тебе как…

И сама усевшись на траву, заставила усесться и девушку, все еще тревожно оглядывающуюся по сторонам. Потом глянула на небо и успокоилась – судя по звездам, у них было еще несколько часов до красного рассвета. И начала свой рассказ. Об истории драконов, о принятии магами скотских законов и объединении их вокруг Серой Башни, о войнах Драконов и их поражении, об Учителе и его усилиях по сохранению расы. И, наконец, о потерянных детях… Зарна слушала все это, приоткрыв пасть, и все время облизываясь от волнения – ничего из этого девушка не знала, хотя и прочла в своей жизни много книг, отец заботился о ее образовании, как мог, считая знания самым важным в жизни. Она уже не боялась ни Идорны, ни себя самой, она уже приняла то, что является драконом – ей повезло, что отец не вбил в ее голову предрассудков, вот ежели бы она была крестьянкой, тогда бы ей пришлось куда как труднее. Неизвестно, смогла бы она тогда принять новую себя, не сошла бы с ума? Кто знает…

– Нам пора, – поднялась на ноги Идорна, взмахнув крыльями для равновесия, когда край неба слегка покраснел. – Тебя ведь будут искать и нам нужно успеть уйти как можно дальше. Возвращаемся в человеческие тела и пошли.

– А как? – расширились от недоумения зрачки девушки.

– Ты просто прислушайся к себе, – с лукавством в голосе ответила ей черная дракона. – Ты теперь можешь превращаться в дракона и обратно как только того пожелаешь… Только в первый раз бывает нужна помощь другого дракона.

– Ой! – восхитилась Зарна, уловив внутри себя это знание, и снова стала человеческой девушкой, только выглядела теперь она здоровой и сильной, откуда-то взялись мышцы, фигура стала почти совершенной и она ощущала себя полной сил и бодрости, готовой к любым нагрузкам. Все же с беспокойством прислушавшись к себе, она радостно улыбнулась – ей сказали правду, у нее ничего не болело после вчерашних пыток! Но при воспоминании об этом ужасе, к горлу подкатил комок и она начала тихонько всхлипывать.

– Что случилось?! – кинулась к ней уже в образе человека встревоженная Идорна.

– Почему они были такие жестокие? – сквозь слезы спросила у нее Зарна. – Что я им всем такого сделала? Ведь раньше же и разговаривали вместе, и смеялись, и у нас в гостях многие из тех девушек бывали. С Ранадой я даже дружила! И она же первая кинулась меня мучить… За что?!

Девушка действительно пыталась это понять и не могла. Ведь сколько ночей было проведено с подругой в одной кровати, как они шептались, как Ранада всегда с интересом слушала легенды и предания, которых Зарна знала очень много. Да, она была слабее их всех, не умела работать, как они, но всегда старалась помочь всем, чем только могла… А они… Зарна поняла, что ей до конца жизни не забыть того, как к ней ввалилась толпа знакомых девушек, она думала, что подруги пришли посочувствовать, ведь ее отец умер два дня как… А они швырнула ничего не понимающую девушку на пол и принялись избивать. А потом, заставили ее нарушить закон и использовали ее рот под… При этом воспоминании Зарну вырвало, и она захлебнулась в отчаянных рыданиях. Идорна оттащила ее к ручью, умыла, заставила напиться и долго утешала.

– Ну почему же?! – вырвался у девушки стон, и она зарылась носом Ларне под мышку.

– Люди… – с гневом прорычала дракона. – Они на все способны. Хотя, Учитель говорил, что они не виноваты, что их такими сделали маги. Но ведь не все же такие! Не знаю, что тебе ответить, сестренка. Не знаю… Я ведь раньше вообще всех людей ненавидела, они же детей убивают! А потом поняла, что таки есть другие, те, кто и сам готов умереть, но не принимает этот мир и его законы! Вот на них и надо смотреть, а не на этих, радостно готовых на любую жестокость и подлость. Да, можно объяснить поведение этих девок тем, что ты была другой, не такой, как они, что тебя интересовало иное, не то, что их. Но это не повод мучить и убивать, не повод… Успокойся, Зарна. Попытайся понять, что нужно бороться и не сдаваться никогда и ни при каких обстоятельствах. Ты – дракон! А это многое значит…

– Да… – шмыгнула носом девушка. – Прости меня, расклеилась. Слишком больно было все это вспомнить. Но я готова идти. У нет, случаем, какой одежды? Голой-то неудобно…

Идорна полезла в сумку, данную ей матушкой Бохат, и мысленно поблагодарила женщину. Та позаботилась обо всем – было и три платья, и три пары крепких башмаков, и много еды, и даже котелок для супа. Она оделась сама и одела Зарну. После чего разбудила Нитиль, познакомила своих подопечных, и драконы быстро позавтракали – пора было идти, дорога предстояло длинная. И скоро они уже продирались через самую густую чащу, стараясь идти по ручьям, где только это было возможно. Ведь в деревни были собаки, справиться с которыми в человечьем обличье будет весьма и весьма непросто. Становиться же драконом было нельзя – тогда ведь придут маги и путешествие завершится, причем отнюдь не так, как хотелось бы того Идорне и ее спутницам. Еще около двух недель пробирались драконы по лесным чащобам. Чем ближе они были к Инарве, тем многолюднее становился тракт, тем чаще попадались им деревни, местечки и небольшие города. Люди мало обращали внимания на двух молодых женщин с маленькой девочкой – много таких шло в город, надеясь как-то прокормиться там. Неурожай последних двух лет давал о себе знать, а все импортные продукты осаждались в больших городах, не доходя до деревень. Однажды Зарна, исчезнув куда-то, вдруг вернулась с несколькими буханками хлеба и окороком. Идорну обеспокоило это, и она принялась допрашивать девушку. Оказалось, что та отдалась каким-то трем парням за эту еду… Дракона не поняла, как это – платить за любовь, но только пожала плечами, отметив про себя этот выход на крайний случай. Люди были очень странными существами, и ничем не стоило пренебрегать в этом путешествии. Еще несколько раз на девушек пытались напасть работорговцы, но Идорна, вспомнив уроки Серого Мастера по стилю Ветра Серебряных Колокольчиков, разгоняла нападавших. Те, только поняв, что перед ними мастер боя, разбегались с воплями, и несколько дней после нападения девушек никто не решался трогать ни в дороге, ни на бивуаках. Но потом находились новые любители поживиться на дармовщинку, приходилось разгонять и их. Зарна смотрела на Идорну со все возрастающим восхищением – еще бы, освободившая ее дракона оказалась еще и бойцом. А та учила новую сестру всему, чему только могла, ее трогала беззащитная наивность девушки, которая все же не сломалась после всех перенесенных кошмаров, смогла остаться самой собой. Единственное только беспокоило Идорну – после всего перенесенного Зарна испытывала постоянный сексуальный голод, сильный до такой степени, что девушку порой корячило, и она убегала куда-то, снимая первого попавшего мужчину. Дракона незаметно следила за ней, желая только одного – чтобы бедняжку не покалечили и не продали работорговцам. И таки пару раз пришлось выручать ее из неприятных ситуаций. Идорна все лучше и лучше ориентировалась среди людей, но не переставала изумляться всей дикой сложности их взаимоотношений, слишком они были малопонятны для существа, выросшего в атмосфере постоянного дружелюбия и готовности помочь. Но молодая дракона уже понимала то, что не все в жизни так, как хочется, что есть на свете такое понятие, как долг. И она намерена была выполнить свой долг до конца, не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем.

А день шел за днем и к исходу второй недели пути, после переправы через реку Звани-Ран, вдали показались циклопические крепостные стены Инарвы. Сперва Идорна не слишком обращала внимания, пока не определила хотя бы приблизительно, размеры этого сооружения. И остановилась в восхищении – их высота порой достигала ста с чем-то метров, а дозорные башни высились и до двухсот. И она считала тот городишку, где они попали в ловушку, большим?! Девушка только покачала головой, все больше и больше понимая необъятность окружающего ее мира. Стены были выложены из столь огромных каменных блоков, что и десяток драконов с трудом бы поднял один. А что уж говорить о людях? Видимо, без магии при постройке этого города не обошлись. Но в нынешнее время, как довелось подслушать Идорне, стены были уже не нужны и, как она видела теперь, это было правдой. Действительно, город давно выплеснулся за пределы крепостных стен и теперь занимал чуть ли не впятеро большую площадь. Его храмы и дворцы виднелись уже издали, поражая своей белоснежной красотой, заставляя задуматься о таланте существ, построивших все это. Смотря на Инарву, Идорна поняла, что прав был Учитель, говоря о том, что не все люди хотят лишь убивать. Это было именно так, не могли убийцы построить такую красоту.

Но все это была философия, а заниматься этим делом, несмотря на всю его полезность, сейчас было попросту некогда. У Идорны было слишком много забот. Она достала из сумки собранные по дороге ягоды тосады, растерла их в руках и покрыла образовавшейся кашицей своей лицо. Его кожа тут же сморщилось и приняло землянистый и болезненный оттенок. Девушка посмотрелась в воду небольшого озерца, у которого они остановилась на сей раз, и осталась довольной результатом своих стараний. Теперь работорговцы, которых в городе должно быть множество, не обратят на нее никакого внимания.

– Зачем ты это? – спросило Зарна, с изумлением смотря на ее преображение.

– Работорговцы, – коротко ответила Идорна.

Девушка, услышав это, побледнела и вспомнила их дорожные приключения. Старшая подруга была права, попадаться этим тварям не было никакого резона. Ягод уже не осталось, и тогда Зарна просто измазала свое лицо грязью и повязала повязку на один глаз, желая показаться одноглазой. Идорна одобрительно кивнула, посмотрев на нее, и девушки пошли ко входу в город. Маскировка прекрасно сработала, и ни один из стражников на воротах не обратил на оборванок никакого внимания, с презрением взяв три медных монеты за вход. Идорне же только этого было и нужно. Правда, молодая дракона не знала, что были иные глаза, мгновенно обратившие на них внимание, тут же оценившие их и понявшие, что все трое – драконы. Это были глаза мага из Тайной службы императора. Он тихо усмехнулся про себя наивной маскировке девушки. Ведь именно ее поджидали он и ему подобные уже несколько недель, после катастрофы в Стирхоле. Приказ Сангета был однозначен – найти и оберегать от любой неприятности, но так, чтобы сама оберегаемая ничего не заметила. А император был не из тех, кто бы позволил проигнорировать хоть один из своих приказов. Что ж, первую задачу, обнаружить, маг-смотритель выполнил. Он передал сведения о пришедшей в город дикой драконе магу-преследователю, и тот тут же последовал за Идорной, Зарной и Нитиль.

Драконы же шли по городу чуть ли раскрыв рты от изумления. Десятки дворцов, бассейнов, башен и иных, непонятного назначения, зданий стояли перед их глазами. Мостовые были выложены полированным камнем, пригнанным так, что щелей между камнями не было видно. Многие из зданий были столь огромны, что Идорна только качала головой, пытаясь представить себе, сколько же усилий понадобилось для постройки всего этого. И ведь все горожане лишь презрительно фыркали, говоря о зданиях внешнего города… Ежели так, то что же было настроено во внутреннем?! Дракона поежилась – только теперь она окончательно начала понимать всю силу магов Серой Башни, понимать то, как же вплелись они в окружающую их жизнь. Впереди уже виделась стена, и драконы с трудом продавливались сквозь окружающую их толпу – людей было столько, что Идорна начала задыхаться от вони их немытых тел. Вопли уличных торговцев оглушали, все куда-то спешили, чего-то хотели. Девушка несколько раз ощущала на себе чьи-то ловкие руки, шарящие в поисках кошелька. Она только усмехалась – после уплаты входной пошлины денег у них не было совсем. Что делать с этим она пока тоже не знала, ведь у людей ничего не бывает бесплатным, это она усвоила твердо. В деревне гостеприимство еще было возможным, но уж никак не в городе. Тут царили звериные законы… «Звериные… – фыркнула Идорна своим мыслям. – Да звери стократно добрее этих людей…» Ей уже несколько раз попадались помосты для урезания, и она поскорее уводила от них Зарну с Нитиль, не желая, чтобы ее подопечные стали свидетелями этого кошмарного зрелища.

Остановившись в закутке между двумя лотками, Идорна решила подумать о том, что же ей делать дальше. Учитель говорил, что в Инарве обязательно должны знать обо всем странном, что происходит в мире. Но все ее вопросы к кому-либо наталкивались либо на стену молчания, либо на насмешки, либо ее вообще посылали куда подальше. Следовало идти в порт и там уже подыскивать себе ночлег, уже приближался вечер. Город ведь не лес, где можно переночевать на траве. Тут сразу же зарежут, изнасилуют или что еще худшее с ночующим на улице сотворят. Она слышала, что бродяг вылавливает стража и отправляет на урезание, с тем, чтобы они потом обслуживали бесплатные императорские дома удовольствий… Да, взять ее будет не просто, но если навалятся толпой… Идорна была в полной растерянности – до Инарвы она добралась, но что ей делать теперь не знала. Все же следовало добраться до порта, а там уже попытаться расспросить моряков. Она подозревала, что им с Зарной придется расплачиваться за кусок хлеба и ночлег своими телами. Не очень-то драконе этого хотелось, но она понимала, что если не будет иного выхода, то она пойдет и на это. Денег на уплату пошлины за вход во внутренний город не было, значит, придется идти в обход. Она расспросила дорогу, и девушки снова начали продавливаться через толпу. Город был красив, но чем дальше от входа они были, тем грязнее и беднее он становился. К северу от стены внутреннего города были трущобы, где жила беднота и отверженные. Именно через них и лежал их путь к морю.

Вокруг уже были только кучи мусора, стены домов стали обшарпанными, запах нищеты буквально бил в ноздри. Даже не запах, а отвратительнейшая вонь… Людей тоже не было видно, только из каждой щели блестели любопытные глаза, выискивающие, чем бы поживиться. Но по путникам видно было, что у них ничего нет, и к идущим пока никто не приставал. Но Идорна постоянно была настороже, она кожей ощущала опасность, только никак не могла понять, какую именно. Впрочем, это значения не имело и дракона внимательно осматривала каждый переулок, прежде чем войти в него, ей никак не хотелось, чтобы случилось что-нибудь нехорошее. Но избежать неприятностей путницам все же не удалось… Идорне уже давно нужно было в туалет, и она едва шла, высматривая по дороге какое-либо укрытие. Наконец, ей удалось найти огромную кучу каких-то отбросов и дракона, оставив на минуту своих подопечных в каком-то закутке, быстро забежала за нее. Идорна уже вставала, когда до ее ушей донесся отчаянный визг драконочки. Как ошпаренная она вылетела из-за кучи и увидела, что ее спутницы окружены толпой каких-то оборванцев, большинство из которых составляли молодые женщины, одетые в несусветную рвань. Каждый из них сжимал в руках либо нож, либо обломок меча, двое уже держали Зарну на весу, растягивая ей ноги в стороны. Третья подходила к плачущей и вырывающейся девушке с ножом в руках. Как видно, это была одна из банд урезателей, о которых девушки достаточно наслушались на бивуаках по дороге в город. Идорна ощерилась, скользнула к толпе и выкрикнула:

– Эй, твари вонючие, сюда идите!

И стала в стойку «Ветвь на Ветру Серебра», одновременно вводя себя в состояние транса. В ушах ее зазвучал серебристый звон, мир стал черно-белым, движения окружающих вдруг стали медленными, тягучими. Несколько урезателей обернулись к драконе и она, легко уклонившись от их неуклюжих ударов, быстро уложила всех на землю. Дракона не сдерживала силы своих ударов, убивая и ломая кости, ей плевать было на подонков, нападающих из-за угла. Такие всегда заслуживают своей судьбы. Тело Идорны становилось все легче и легче, звон уже гремел в ушах лавиной, она готова была драться хоть со всем миром.

Саган, юный мастер ордена Серебристого Ветра, возвращался домой после сданного на очередную ступень мастерства экзамена. Юноша был совершенно счастлив. Ведь мало того, что его оценили как одного из лучших молодых мастеров, так Магистр Дома Смерти еще сказал, что он уже созрел для постижения внутренних, сокровенных тайн ордена. А ведь Сагану было всего девятнадцать лет! Он снова радостно засмеялся и свернул в трущобы, решив добраться до дома короткой дорогой. Юноша не боялся – никто, будучи в своем уме, не рискнет напасть на мастера ордена, подпоясанного предупреждающим вервием. Ему было плевать на обитателей этих мест, а они старались убраться с его дороги, боясь ненароком вызвать гнев мастера. Даже самые отчаянные из урезателей исчезали с дороги юноши, они только с ненавистью шипели вслед, но прекрасно понимали, что перебить их для него не составит никакого труда. Саган шел насвистывая и строя планы на ближайший свободный день, когда вдруг увидел, что в правом переулке банда урезателей окружила молодую женщину с девочкой лет пяти-шести. Юноша хмыкнул про себя, но остановился посмотреть на интересное зрелище. Урезаний он насмотрелся в своей жизни немало, но тут предстояло урезание ребенка, зрелище обещало быть весьма и весьма интересным. Ему даже в голову не пришло вступиться за несчастных, его учили помогать только своим… Уже двое из урезателей растянули в стороны ноги пойманной девушки и Саган ожидал ее первого вопля, гадая, насколько хватит воздуха в ее легких, и каков будет тембр ее голоса. Но в этот момент, неожиданно даже для него, из-за кучи мусора выскользнула еще одна женщина, брюнетка со сморщенным и грязным донельзя лицом, одетая в довольно новое, как ни странно это выглядело здесь, платье. Она что-то выкрикнула бандитам и вдруг встала в прекрасно знакомую Сагану стойку – «Ветвь на Ветру Серебра». Потрясенный юноша во все глаза смотрел, как женщина бросилась в атаку, ее движения были отточенными, мастерскими, она легко справлялась с неуклюжими урезателями. Поняв, что перед ним сестра по ордену, Саган опомнился, выкрикнул: «Держись, иду!», перелетел в двойном сальто через ящик, загородивший ему дорогу, и врезался в толпу бандитов, убивая и калеча их нарочито небрежными движениями рук и ног. Тело легко повиновалось юноше, он дрался с наслаждением, радуясь исполнению священного долга помощи своим. Несколько мгновений заняла схватка, пока кто-то из урезателей не завопил, поняв, на что они натолкнулись:

– Валим, братва! Мастер Серебристого Ветра!..

И вся банда, подобно стае крыс, рванулась прочь, оставляя на поле боя раненых и убитых товарищей. Но далеко им убежать не удалось, тела их вдруг почернели и с глухим стуком попадали на мостовую. Это вступил в дело маг-преследователь, догнавший, наконец, Идорну, и ужасно перепуганный тем, что с его подопечной могло что-то случиться. Император оправданий никогда не принимал и казнил бы его, если бы девушка погибла. Но Идорна и Саган этого не видели, они настороженно смотрели друг на друга. Юноша отряхнул свою тунику и, смотря прямо в черные, жесткие и внимательные глаза женщины, отвесил ей церемониальный, по всем правилам ордена выполненный поклон Приветствия Мастеров. Она немного помедлила и столь же церемонно поклонилась ему, но ее поклон был выполнен иначе и потрясенный Саган понял, что перед ним не просто сестра, а старшая сестра, мастер стиля Серебряных Колокольчиков. Этих мастеров ему не доводилось видеть еще никогда, юноша лишь слышал о них и их подвигах, о них рассказывали совершенно невероятные вещи, их почти и не было на Архре. И вот ему повезло оказать услугу одной из тайных! Саган радостно улыбнулся ей и снова поклонился поклоном величайшего уважения.

– Приветствую тебя, старшая сестра! – церемонно произнес он, держу руку по всем правилам, ладонью вверх и отставив большой палец в сторону. – Прости меня за то, что я сразу же не пришел тебе на помощь, но на тебе не было предупреждающего вервия…

И юноша указал на простую веревку с посеребренными концами, которой был подпоясан вместо пояса. Идорна с удивлением смотрела на этого человека, непонятно почему вдруг пришедшего ей на помощь, и лихорадочно вспоминала. Да, ведь Учитель рассказывал им о братстве мастеров боя, о том, что они всегда помогали друг другу и всегда мстили друг за друга. Она, совершенно автоматически, поклонилась ему именно так, как ее учили, и это оказалось правильным. Затем с некоторым недоумением в голосе ответила:

– И я приветствую тебя, брат. Но я не сдавала экзаменов в Доме Смерти, меня учил далеко в горах старый мастер по прозвищу Идущий в Неизвестность…

Сагана при этом известии чуть удар не хватил, он только развевал рот, пытаясь что-то сказать. Если эта молодая женщина не лгала (а кто бы осмелился на такую ложь?!), то она ученица самого Основателя ордена, легендарного бессмертного мастера, уже несколько сотен лет являющегося загадкой для всех. Он появлялся раз в несколько лет, обучал патриархов чему-нибудь новому и снова исчезал в никуда… Кто только не пытался выследить Идущего в Неизвестность, но ни у кого это не получилось. Многие гадали о том, кто же он такой, авторитеты приходили к различнейшим, чаще всего противоречащим друг другу выводам. В одном только сходились все они – он вряд ли являлся человеком в полном смысле этого слова. Но все в ордене говорили об Основателе только между собой, и никому на стороне не было ничего известно о нем. Саган смог, наконец, улыбнуться этой странной женщине и с безмерным уважением сказал ей дрожащим голосом:

– Госпожа моя… Для меня будет величайшей честью проводить вас в Дом Смерти и послужить вам так, как вам будет угодно. Наше обиталище всегда открыто для своих, и любая помощь, какая может вам потребоваться, будет тут же оказана. Мое имя – Саган, идущий второго уровня.

– Мое имя – Идорна, – также склонила голову дракона, мысленно всячески обзывая себя из-за того, что забыла о Доме Смерти, а ведь Учитель говорил ей, что там могут помочь. – Я согласна идти с тобой, мне действительно нужна помощь.

Обрадованный ее согласием юноша снова поклонился. Будет что рассказать друзьям в Доме Смерти – знакомство с ученицей самого Основателя! Ведь даже просто мастера Ветра Серебряных Колокольчиков не бывали у них уже добрых полторы сотни лет, поклоны и символы изучались по старым книгам. Как многого он еще не знал! Но все впереди, ведь Сагану было только девятнадцать! Восторг продолжал переполнять юношу, когда он оглядывался на сумрачное лицо ученицы Идущего в Неизвестность. Не просто же так она появилась? Неужели же что-то произошло? Что-то серьезное? Может, боги будут милостивы к нему и позволят ему участвовать в больших делах? Вот, если бы…

Они шли через всю юго-западную оконечность города, через трущобы к богатым районам на севере. Идти пришлось довольно долго, не менее часа. По дороге Саган расспрашивал Идорну о разных типах ударов и блоков в ее школе, она с интересом отвечала и показывала, мальчишка заинтересовал ее своей непосредственностью и энтузиазмом. А присмотревшись, дракона поняла, что и этот принадлежит к ее народу… Сколько же из вообще этих «потерянных детей»? Идорна даже замотала головой, пытаясь избавиться от изумления. Решив не думать об этом, она обратила внимание на то, что их окружало, проверив перед тем, а идут ли за ними Зарна с Нитиль. Те шли, потрясенные до глубины души тем, что их спасителем оказался мастер ордена Серебристого Ветра, которых до колик боялись по всему Фофару. Дракона, успокоившись, стала осматривать окружающие их богатые дома, в район которых их вывел Саган. Она даже и не заметила, как это произошло, будучи увлечена разговором с юношей. Дома были порой весьма причудливы, и почти у каждого виднелась охрана. Их сопровождающему боязливо кланялись все встречные, и Идорна даже тихонько засмеялась тому ужасу, с которым они смотрели на юного мастера. Постепенно драконы огибали внутренний город, приближаясь к западной оконечности, где и находилось то место, куда они следовали. Вскоре впереди, за рядом красивых, выстроенных из красно-белого камня особняков показалась мрачная, несимметричная темно-серого камня стена.

– А вот и Дом Смерти, – указал на нее рукой Саган.

Идорна молча кивнула ему и пошла следом. Вокруг обиталища мастеров ордена на пару сотен метров не было никаких построек, никто не хотел, чтобы его дом стоял в таком опасном соседстве. Стена была очень высокой, и из-за нее ничего не было видно. Они шли к большим воротам, сделанным в форме человеческого черепа. Идорна с удивлением убедилась, что их поверхность была покрыта изображениями драконов в самых разных, порой причудливых, позах. Ее заинтересовал этот факт, но понять, почему это так, она не смогла и постановила для себя выяснить это попозже. Саган трижды грохнул кольцом, закрепленным на цепи, и торжественно провозгласил:

– Пусть звенит Ветер Предела в ветвях Древа Вечности! Здесь брат-ученик Саган со старшей сестрой Идорной и ее спутницами, мастер-привратник.

Калитка в левой створке ворот, также украшенная к удовольствию драконы мастерски выполненными изображениями ее сородичей, скрипнув, отворилась. К ним навстречу вышел пожилой, сухощавый человек с орлиным профилем, одетый в свободный темно-серый, под цвет стены, костюм. Окинув пришедших цепким взглядом странных желтоватых глаз, он повернулся к приведшему драконов юноше и хрипло прокаркал:

– Доказательства?

– Я видел, как сражалась сестра Идорна, – с поклоном ответил Саган и просительно посмотрел на нее.

Дракона поняла его и поклонилась привратнику еще более церемонным поклоном, чем тот, что видел юноша. Она выучила этот поклон в один из последних уроков, полученных ею в человеческом облике и вот, пригодился. Ее пальцы сплелись в фигуру приветствия мастеров, известную только им самим. Легкая улыбка почти незаметно проскользнула по губам привратника, он также поклонился в ответ, сплетя пальцы в такую же фигуру.

– Я также рад приветствовать вас здесь, старшая сестра, – произнес он. – Я рад предложить вам свои услуги и любую помощь, которая вам может понадобиться. Как давно уже не ступала на камни нашей обители нога мастера стиля Колокольчиков…

Идорна поблагодарила его, улыбнулась и представила своих спутниц, Зарна испуганно поклонилась – бедняжке и в голову не приходило когда-либо переступить порог Дома Смерти. Мастер-привратник же, закончив приветствия, открыл калитку и пригласил их войти. Зайдя, Идорна даже приостановилась в восхищении – насколько же красива и непохожа на то, что она видела в городе, была архитектура Дома Смерти. Да, все вокруг было мрачноватым, багрово-красных оттенков, но сами здания своими летящими башнями создавали впечатление воздушной феерии. Девушка увидела, что здесь далеко не один дом, а бесчисленное множество, целый комплекс взаимосвязанных зданий. Все они были связаны между собой парковыми аллеями и выстроены вокруг центральной, широкой черной башни, окруженной лесом черно-белых колонн. Деревья, казалось, росли и воздухе, лишь присмотревшись, Идорна поняла, что это лианы, вьющиеся по натянутым под самыми причудливыми углами канатам. Она еще долго, наверное, рассматривала бы все окружавшее ее великолепие, если бы чья-то рука неожиданно не дотронулась до ее плеча. Мгновенно сгруппировавшись, дракона ушла в нижнюю стойку, разворачиваясь к возможному врагу. Перед ней стоял худенький, хрупкий, ветром сдуешь, седой как лунь старичок в сером балахоне с откинутым на спину капюшоном и приветливо улыбался ей, сплетя пальцы в приветствие мастеров.

– Простите… – неловко пробормотала она, краснея и повторяя его приветствие. – Привычка…

– Ничего, дочь моя, – улыбнулся ей снова старый мастер. – Тебе, по-видимому, много довелось пережить…

– Увы… – развела руками Идорна. – Но это не имеет значения. У меня есть цель и долг, выполнить который кроме меня не сможет никто.

– Я не спрашиваю, да и не имею на то права, какова твоя миссия, – поднял он руку, останавливая девушку. – Ежели сочтешь нужным, расскажешь Конклаву Мастеров. Но рад буду оказать любую возможную помощь. А пока приглашаю тебя и твоих гостей вкусить трапезу в обществе своих и отдохнуть.

– Благодарю тебя, брат, – поклонилась ему дракона, слегка расслабляясь.

И старик повел Идорну с ее спутницами по аллеям фантастического парка, между башнями и причудливыми строениями. Идти им пришлось довольно долго, и дракона поняла, что неправильно определила сначала размеры Дома Смерти, он был еще больше, чем ей показалось. Похоже было на то, здесь жило больше десятка тысяч человек. Почти везде были прекрасно оборудованные тренировочные площадки и стадионы, где тренировались сотни и тысячи юношей и девушек. Порой она замечала группы совсем маленьких детей, но все они при том, что были иногда не старше Нитиль, вытворяли такие вещи, что Идорна только качала головой в удивлении. Да, здесь к воспитанию следующего поколения мастеров относились очень серьезно. Она даже остановилась у одной из площадок, чтобы посмотреть. Ученики бегали, прыгали, выполняли удары и прыжки, спарринговали. Дракона довольно долго с интересом наблюдала за ними, старый мастер терпеливо ожидал ее, лицо его было совершенно безмятежным.

– И сколько же из них смогут стать мастерами? – спросила Идорна.

– Не более трех-четырех из сотни, к моему глубочайшему сожалению… – ответил старик.

Драконы снова двинулись с места, и вскоре провожатый привел их к круглому, темно-красному зданию с портиками. Войдя внутрь, Идорна поняла, что они в трапезной. Но в трапезной явно не для учеников, ибо круглые столики были рассчитаны человек на пять, да и было их здесь не более чем десяток. Видимо, известие об их прибытии успело уже достичь сюда, так как один из столиков был накрыт на четыре человека. Оглядевшись, дракона увидела корыто с водой и подошла к нему, чтобы омыть руки. Остальные, в том числе и старик-провожатый, последовали ее примеру. Усевшись за стол, все четверо, пожелав звенеть Пределу в ветвях Древа Вечности, неспешно приступили к трапезе. Никаких особых изысков на стол выставлено не было – мясо, по-особому приготовленный рис с острыми приправами, овощи и фрукты. Запивали еду фруктовыми соками и чистой водой, вина в Домах Смерти не употребляли по принципиальным соображениям. Но все стоявшее на столе было свежим, прекрасно приготовленным и очень вкусным. Идорна с удовольствием поела, особенно ей понравились круглые, тающие во рту котлеты. Она с удовольствием наблюдала за щебечущей Нитиль, вовсю пробующей каждое из блюд. Малышка весело смеялась в ответ на шутки старика, прекрасно умевшего, по-видимому, обращаться с детьми. Насытившись, она еще раз незаметно оглянулась по сторонам, но никого другого в столовой не было.

– Я вижу, что вы уже закончили, старшая сестра? – раздался слева от нее голос провожатого, незаметно и неслышно вставшего на ноги.

– Да, – кивнула она.

– Тогда не согласитесь ли вы посетить вместе со мной Конклав Наставников?

– Я не против, – буркнула обеспокоенная Идорна. – Но что с моими спутницами?

– Прошу вас не беспокоиться о них, с ними все будет в порядке. Сейчас их отведут в комнаты отдыха, девочка вон совсем уже засыпает.

– Благодарю вас, – кивнула дракона и тоже встала, обращаясь к Зарне и Нитиль. – Ты слышала? Отдохните, я скоро вернусь. И не бойся ничего.

Девушка испуганно закивала, взяла драконочку за руку и вышла вслед за появившимся в столовой еще одним мастером. Идорна вздохнула, вспомнив о том, что просил ее Учитель передать Конклаву. Затем пошла следом за стариком, вышедшим в другую дверь. Они долго шли по длинному, серебристому коридору, изукрашенному, опять же, драконами, переплетающимися с серебряными листьями и ветвями Вечного Древа. Идорну все больше и больше настораживало это обилие драконов в символике ордена, что-то тут было не то и ей очень бы хотелось все же понять что именно. Выйдя на улицу, они с провожатым снова пошли по паковым аллеям к центральной башне. Подойдя к черно-белым колоннам, Идорна замерла – каждая из них была на самом деле статуей переплетающихся тел человека и дракона, созданных так, что их тела, казалось, произрастали друг из друга. У нее вдруг возникло некое еще смутное подозрение, которое девушка все же решила попозже проверить. Неспроста ведь в Доме смерти столь много изображений драконов, далеко неспроста… За своими мыслями Идорна не обратила внимания на то, что они вошли широкую, круглую дверь, подходящую по размерам скорее дракону, чем человеку. Снова пройдя по очередному, на сей раз черному, коридору, они вошли в овальный зал, в центре которого стоял стол в виде пентаграммы. У каждой ее грани было каменное кресло, и в каждом кресле сидели старик или старуха. Те, кто сидел спиной к ней, тут же повернулись лицом, и Идорну удивило то обстоятельство, что тяжелые каменные кресла столь легко поворачивались. Несмотря на старость ожидавших ее, дракона увидела, что их движения очень легки, легки, как у молодого, а в глазах каждого светились опыт, понимание и мудрость. Перед ней были верховные мастера ордена в Инарве, Конклав Наставников. Идорна совершенно непроизвольно поклонилась им поклоном величайшего уважения.

– Конклав приветствует тебя, старшая сестра, – поднялся на ноги высокий, худощавый мастер с морщинистым лицом, кривым, явно сломанным носом и пронзительными черными глазами. – Присаживайся.

И он указал рукой на кресло стоявшее у самого входа. Идорна также поздоровалась, прошла к указанному ей месту и села, выжидающе посматривая на сидящих за столом. Двое женщин и трое мужчин сидели там, все высшие мастера Посвящения Серебристому Ветру этого города, они также внимательно рассматривали дракону. Все они были очень стары, и девушка могла только поклониться той мудрости, которую она видела в их глазах. Идорна внимательно осмотрела каждого, привычно отмечая про себя их особенности. Напротив нее сидела мастер-наставник Смерти, в черном комбинезоне, с легкой иронией смотря прямо в глаза драконе. Она многое слышала о наемных убийцах ордена, стоящих невероятно дорого, именно их и обучала мастер Смерти. О них много рассказывали, об убийцах, которые всегда добивались своей цели, и никакая охрана остановить их не могла. Слева сидел в зеленом балахоне мастер-наставник Трав, мастер-целитель. Справа – мастер-наставник Знаний в белом балахоне. Перед ней были мастер-наставник Тайн, старая женщина в сером балахоне и мастер-наставник Знаков в коричневом свободном костюме. На голове каждого из них была повязана лента с иероглифами, обозначающими их ранг, и читать эти иероглифы мог только обученный в Доме Смерти. Но Идорну обучил им Учитель, и она до сих пор не понимала, какое отношение имеет Серый Дракон к ордену Серебристого Ветра.

– Пусть звенит Ветер Предела в ветвях Древа Вечности! – встала с места одна из старух. – Прости нас, старшая сестра Идорна, но не можешь ли ты ответить на несколько вопросов?

– Отчего же нет, мастер Тайн? – усмехнулась дракона, показывая ответом свое понимание тайных иероглифов ордена, и спрашивающая опустила веки, давая понять, что оценила лаконичность и иронию этого ответа.

– Нам было передано, что ты – ученица Идущего в Неизвестность. Так ли это?

– Да, именно так, – кивнула Идорна.

Мастера коротко переглянулись, и встал на сей раз мастер Знаний.

– Как себя сейчас чувствует твой учитель, и давно ли ты виделась с ним? – спросил он.

– Он чувствует себя как всегда, – с иронией посмотрела на старика дракона. – Видела его я около месяца тому назад.

– Понятно… А у нас Основатель не появлялся уже лет сорок…

– Основатель? – с недоумением переспросила Идорна, ее брови вздернулись – она продолжала узнавать много нового о своем Учителе, которого, как считала раньше, знала вдоль и поперек.

– А разве он не говорил тебе, что именно он лет пятьсот как создал ордена Серебристого Ветра и Ветра Серебристых Колокольчиков? – с подозрением смотря на нее, спросила мастер Смерти. – О нем ходят совершенно невероятные легенды, но мы не знаем, что – правда, а что – нет. Знаем лишь, что он живет уже много веков, и что он создал наш орден для весьма и весьма определенных целей.

– Этого всего я действительно не знала, – покачала головой продолжающая удивляться дракона. – Он мне не говорил. Но он поручил мне миссию, и я намерена эту миссию выполнить, чего бы мне это не стоило. Двое из нас уже погибли…

– Кто-то осмелился поднять руку на мастеров ордена?.. – снова привстала с места мастер Смерти, почти прошипев вопрос, в ее глазах заплескалась ярость. – Скажи мне, старшая сестра – кто, где и когда? Мы отомстим.

– Это было в Стирхоле, – усмехнулась Идорна. – И Рохарх сам отомстил за свою смерть, забрав с собой полгорода! Вы ведь слышали о взрыве там?

– Слышали… – с изумлением протянул мастер Трав. – Значит, это совершил он? Что ж, он таки отомстил… Почтим же память мастера Рохарха вставанием!

Все мастера встали на ноги и застыли в неподвижности. Идорна тоже встала, и перед глазами девушки пронеслось все то, что произошло. Горечь снова подкатила к горлу клубком, и она едва сдержала слезы, вспомнив предсмертное признание в любви, сделанное ало-черным драконом. Заметив ее состояние, мастер Знаков подошел к ней и утешающе положил ей руку на плечо. Но молодая дракона уже справилась с собой – у нее была задача, к выполнению которой она еще и не приступала. Идорна коротко поклонилась Конклаву и снова села, смотря прямо перед собой. Мастера тоже сели, только мастер Знаний остался стоять, внимательно смотря ей прямо в глаза. От этого вопрошающего, жесткого и одновременно любящего взгляда драконе было не по себе, но она сдержала себя и уверенно посмотрела ему в глаза. Он долго смотрел на нее, потом кивнул чему-то своему и негромко сказал:

– Да, я вижу, что Основатель сделал правильный выбор – ты справишься, какой бы ни была твоя миссия. Мы же поможем тебе всем, чем только сможем. Но не передавал ли твой Учитель чего-нибудь и для нас? Что странное происходит в мире…

– Да, он говорил мне, – вспомнила слова Серого Дракона Идорна. – Он просил меня, если я окажусь в любом из Домов Смерти, передать Конклаву три слова…

Все пятеро мастеров внезапно встали на ноги, их лица были бледными, но глаза горели каким-то лихорадочным огнем. Все они уставились на дракону, и ей почему-то показалось, что они уже знают то, что она должна им сказать. У мастера Знаний даже тряслись руки, губы мастера Смерти скривились в почти незаметной торжествующей ухмылке, мастер Знаний смотрел в пустоту, видя там что-то свое. Остальные также не были похожи на себя самих. После нескольких минут молчания мастер Тайн очень тихо спросила:

– Каковы же эти слова?

Идорна посмотрела в ее наполненные болью и светом глаза, поняв, что не ошиблась – старая женщина действительно знала то, что сейчас должна была услышать. Она также встала, поклонилась им всем и негромко произнесла:

– Настало время Предела…

– Свершилось! – в один голос провозгласили все пятеро. – Свершилось то, ради чего создавался орден, то, ради чего мы готовили тысячи и тысячи воинов!

– Да, свершилось! – с гордостью произнесла Идорна. – ОН вернулся на Архр. И именно я послана за тем, что найти ЕГО и привести к Идущему в Неизвестность!

– Кого, его? – с недоумением и даже некоторым испугом посмотрела на нее мастер Смерти.

– Серого Убийцу!

По лицам мастеров Конклава пробежала гамма различнейших ощущений, от потрясения до восторга. Идорна поняла, что этого они не знали, но не видела большой беды в том, что рассказала им о своей миссии. Но она видела, что каждый из них буквально потрясен свалившимся на него известием – слишком уж оно было шокирующим, и слишком уж страшные вещи рассказывали о Повелителе Тени. Наконец, мастер Знаний внимательно посмотрел на Идорну внезапно заслезившимися глазами и почти неслышно спросил:

– А ты не ошибаешься?

– Так сказал Учитель! – гордо ответила дракона, все еще не понимавшая, каким образом боевые ордена связаны с Серым Драконом.

– Что ж… – глухо сказал мастер Трав. – Мы все еще очень многого не знаем, возможно Основатель посчитает нужным объяснить нам… Ведь ты принесла нам, старшая сестра, его зов. Где ждет нас Великий Учитель?

– Озеро Соухорн, пик Хорга.

– Но там же живут драконы! – ошеломленно пробормотала мастер Тайн.

Идорна фыркнула, а потом решила все же проверить свою догадку. Она сдвинула зрение в иной диапазон и удовлетворенно кивнула – она таки была права, и все пятеро верховных мастеров Дома Смерти оказались драконами! Потерянными детьми… Замысел Учителя постепенно становился ей все более ясным, и девушка даже задохнулась от его грандиозности. Облизав губы, она хищно осклабилась и спросила у них:

– А вы-то сами кто, по-вашему? И кто Учитель? И кто я?

С этими словами она вернула себе естественный облик и стала, горда раскрыв крылья, благо, места в зале было достаточно. Мастера ошеломленно взирали на изумительно красивую черную дракону, которой на их глазах стала пришедшая к ним ученица Основателя. И понимание постепенно прорисовывалось на их лицах, понимание и ошеломление… Постояв некоторое время, Идорна вернула себе человеческий облик и с торжеством посмотрела на потрясенный откровением Конклав.

– Мы подозревали об этом… – с трудом выдавила из себя мастер Тайн, лихорадочно дергая себя за волосы и не замечая этого. – Слишком уж много было изображений драконов в символике ордена… Да и книг о них тоже… Но раз так, то Идущий в неизвестность…

– Является Королем Драконов! – торжествующе подхватила Идорна. – Тем самым, легендарным Серым Драконом! И вы, как и я, также драконы в человечьем обличье, просто вы не знаете об этом.

– Но как это может быть?! – взорвался мастер Знаков.

– Может… – засмеялась в ответ девушка. – Может.

И она рассказала мастерам историю обеих Драконовых войн, о жестокости людей, убийствах драконят и о «потерянных детях». Ведь этих потерянных, как теперь понимала дракона, было очень и очень много, они жили, как люди, не подозревая ни о чем. Ей оставалось лишь удивляться скрытности и силе Учителя, уже века и века тянущего в одиночку эту неподъемное дело. Теперь она лучше понимала его отлучки и то, чему он пытался научить своих учеников. Кто бы мог подозревать, что боевые ордена состоят из людей-драконов, не полностью, но в большинстве. Просто человек редко мог достигнуть уровня мастера-наставника, слишком много труда и терпения нужно было приложить для этого. Идорна лихорадочно размышляла, пытаясь понять, для чего ее Учитель сделал все это и, как ей показалось, поняла. Ведь после Объединения Серому Убийце понадобятся воины, а лучшие из лучших на Архре уже и так уже верны Серому Дракону. К тому же, почти все они – драконы. И если все они вдруг получат естественный облик – раса спасена… Но какой же труд был положен на все это?! Дракона только покачала головой, пытаясь осознать это, но не смогла. К тому же она прекрасно понимала, что далеко не все в плане Мастера так просто, как кажется ей. Что все значительно сложнее и хитрее. Но она выполнит свой долг и, если останется в живых, станет достойной помощницей Учителя! Она добьется этого! Но сперва нужно найти этого Носителя Меча, чтоб ему…

– Вы поможете мне? – спросила Идорна, завершив свой рассказ.

– Какая именно помощь нужна тебе, старшая сестра? – поинтересовалась мастер Тайн, сумевшая первой взять себя в руки после свалившегося на орден откровения.

– Прежде всего, мне нужно знать, где на Архре происходит что-то странное, непонятное.

Стоявший напротив мастер Знаний задумался на пару секунд, затем кивнул своим мыслям и ответил на вопрос:

– Мы слышали о том, что Олтияр, одна из трех стран материка Мерхарбра, восстал против Совета Магов. Сейчас туда уже отправлены эскадры, и новые флоты готовятся к отправке.

– Похоже на то, что это именно нужное мне известие… – кивнула головой Идорна. – Именно такое и мог вызвать появившийся Серый Убийца. Вряд ли ему понравится все то, что он мог увидеть…

– Согласен с вами, – усмехнулся в усы мастер Трав. – Не вижу того, что бы могло понравиться у нас подобному существу. А ежели судить по легендам…

Он лишь покачал головой и вздохнул, а мастер Смерти спросила:

– А чем еще мы бы могли помочь в твоей миссии, старшая сестра?

– Мне нужны деньги на дорогу… – смутилась Идорна. – В Стирхоле я потеряла все, что было, спасаясь от погони…

– Деньги – это не проблема, – махнула рукой мастер Тайн. – Дело тут совсем в другом… Сейчас ни одного торгового корабля на Мерхарбру не предвидится, ведь мы в состоянии войны с ними. А на военном корабле Фофара женщина может быть только в одном качестве…

– В каком именно?

– Шлюхи…

– Может быть, – нерешительно вмешался в разговор мастер Знаний.

– Что?

– Раган Ог-Фасанг…

– А кто это? – с легким недоумением спросила Идорна.

– Главнокомандующий, адмирал атакующих флотов и военный губернатор города, – ответил кто-то.

– И чем же он сможет мне помочь? – еще большее недоумение прозвучало в голосе драконы.

– Он – один из нас, – ответил мастер Трав.

– И он поможет?

– Братья и сестры! – раздался в зале голос мастера Смерти. – Прошу вас не забывать о том, что Ог-Фасанг только владеет стилем Серебристого Ветра, а к ордену принадлежит лишь формально, но никак не фактически. Никто и никогда не заставит его нарушить долг перед императором. А как он ненавидит любую протекцию, вы и сами знаете. Он потребует отчета от сестры Идорны и обо всем доложит Сангету. Этого допускать, как вы и сами понимаете, нельзя.

– Мда… – хмыкнул в ответ мастер Знаний. – Ты права, сестра… Адмирал может помочь, но не захочет. Ведь подобная помощь нарушает его собственный моральный кодекс…

– Но что же делать? – спросила мастер Тайн.

– Ничего больше не нужно! – подняла руку Идорна. – Я найду дорогу на корабль. Если мне ради долга понадобится стать шлюхой – я стану ею. Если мне понадобится пойти на урезание – я пойду на него. Прошу вас только помочь с деньгами и снаряжением.

Все пятеро вновь поднялись на ноги и низко, с уважением, поклонились девушке, готовой идти до конца. Затем мастер Знаний заверил ее, что все самое лучшее будет собрано. Идорна улыбнулась ему и сказала:

– Спасибо и за это, я вообще не рассчитывала ни на какую помощь… Но, если возможно, я попросила бы оказать мне еще одну услугу.

– Какую?

– Мое дальнейшее путешествие будет очень опасным, а со мной ребенок и беззащитная девушка…

– Они могут сколько угодно времени оставаться в Доме Смерти, – ответила мастер Тайн. – С одним только условием…

– Что за условие? – сразу насторожилась Идорна.

– Они обе должны будут обучаться боевым искусствам на общих основаниях, иначе их присутствие вызовет ненужные толки среди подмастерьев. Правда, требования могут быть смягчены.

– Я согласна, – с облегчением улыбнулась дракона. – Но смягчать требования не нужно, я бы, наоборот, попросила ужесточить их. Особенно для Зарны, слишком уж она мягкая и беззащитная, надо бы из нее эту мягкость несколько повыбить… Строгость не помешает, а только поможет им.

– Мы учтем твои пожелания, старшая сестра, – кивнула мастер Смерти. – С девочкой вообще не будет проблем, в этом возрасте обучение дается куда легче, да и преподносится детям в виде игры. А девушкой я займусь лично.

– Буду вам очень благодарна, – поклонилась дракона. – Но для меня главное, что они будут в безопасности, и им не придется голодать.

– Уж это я вам обещаю, – усмехнулась мастер Смерти. – И мы очень благодарим тебя, старшая сестра, за принесенные нам известия. Нам теперь очень многое нужно будет переосмысливать и ко многому подготовиться.

– Не за что благодарить меня, – в который раз уже улыбнулась Идорна. – Я просто выполнила свой долг. А теперь, если я вам больше не нужна, то мне бы хотелось отдохнуть, я очень устала за этот день. Остальное уж завтра…

– Тебя проводят, – склонила голову мастер Тайн и позвонила в колокольчик. Все присутствующие по очереди попрощались с ней, и девушка попыталась для каждого найти теплые слова. Затем, снова пожелав Ветру Предела звенеть в ветвях Древа Вечности, она вышла из зала следом за знакомым ей уже старичком-провожатым. Шли они довольно долго, и Идорна не слишком обращала внимание на окружающее, усталость все сильнее брала свое, день был очень суматошным. Наконец, старик привел ее к куполообразному зданию и указал на одну из дверей в стене. Дракона вежливо попрощалась с ним, разузнав перед тем, что ее спутницы уже спят в соседних комнатах. Затем с облегчением вошла в выделенную ей спальню, оказавшись в красиво, в старинном стиле, обставленной комнате с большой, покрытой шкурами неизвестных ей животных, кроватью у стены. Но Идорне сейчас было не до нее, у тела были свои потребности, а присесть, как в лесу, за кустиком, здесь она не могла… Увидев маленькую дверцу в боковой стене, она рванулась туда, но того, чего искала, там не было. Вместо этого дракона увидела странной формы лежанку, на которой сидела худенькая, коротко остриженная девушка.

– Ты что здесь делаешь? – озадаченно спросила ее Идорна.

– Я здесь, чтобы оказывать вам особые услуги, госпожа… – испуганно пролепетала в ответ та, слезая с кушетки и становясь на колени.

– Что еще за особые услуги? – с еще большим недоумением спросила дракона. – Да не нужно мне ничего! Скажи мне лучше, где здесь туалет?

– Именно для этого я здесь и нахожусь, госпожа! – обрадовано заявила странная девушка, укладываясь на свою кушетку и запрокидывая голову на низкую подушку.

– Ничего не понимаю! – рявкнула ей в сердцах Идорна. – Что, трудно туалет показать?!

– Так ведь мой рот, госпожа, и есть туалет… – растерянно пробормотала та.

– Что-о-о-о?! – вскинулась дракона. – Не мели чушь, дура! Повторяю, мне в туалет, в туалет нужно!

– Но мой рот…

– Иди отсюда! – совсем уж обозлилась Идорна. – Горшок только принеси хотя бы!

Девушка залилась отчаянным плачем, сползла с кушетки и снова рухнула на колени, попытавшись поцеловать ноги драконы.

– Умоляю вас, госпожа! Не отказывайтесь от моих услуг! – почти выла она. – Если и вы недовольны останетесь, то меня сегодня же на кол посадят…

И захлебнулась отчаянным плачем.

– На кол?.. – растерянно переспросила ошарашенная Идорна. – Кто и почему?!

– Я же рабыня, госпожа… – сквозь слезы ответила та. – Рабыня для удовольствий… Вот мне и приказали оказывать вам особые услуги, в том числе и туалетом вам быть…

Дракона вспомнила обо всех мерзостях, которые видела и слышала. Вспомнила о том, что такое рабыни для удовольствий и ее передернуло. Значит, у этой бедняжки отрезано там?.. Жуть какая… Она поежилась, успокаивающе потрепала несчастную по голове и сказала:

– Ничего тебе не будет, я попрошу, чтобы тебя не трогали.

– Но вы же уедете, госпожа! – еще пуще зарыдала рабыня. – Они же просто скажут, что я бесполезна…

– Ну и что?

– Мне самой тогда придется идти в Зал Ухода и самой же садится на кол, собственными ногами подставку отталкивать… Прошу вас, не отказывайтесь от моих услуг, клянусь вам, я сумею сделать так, что вам будет приятно! Я сумею доставить вам удовольствие… Клянусь, сумею!

Идорна продолжала растерянно смотреть на нее, не зная, что же ей делать. Да, ей были противны законы людей, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут… Изменить эти законы она никак не могла и только проклинала услужливого управителя, посчитавшего, что ей может потребоваться рабыня для удовольствий. А для нее использовать рот живого и разумного существа под туалет было слишком омерзительным. Но и обрекать эту несчастную девчонку на страшную смерть она тоже не могла, та ей ничего плохого не сделала. Растерянность Идорны все возрастала и возрастала, но она вспомнила то, как Учитель всегда говорил им, что в тяжелых и непонятных ситуациях всегда следует руководствоваться принципом «меньшего зла». Но что тут будет меньшим злом? Идорне очень бы хотелось это понять. Она продолжала растерянно смотреть на заплаканную мордочку рабыни и через некоторое время поняла, что все же не имеет права из-за собственных моральных предрассудков посылать эту несчастную на смерть. Что воспользоваться ее услугами все же будет меньшим злом. Идорна тяжело вздохнула и сказала:

– Ну ладно! Только я еще ни разу такого не делала и не знаю как…

– Все очень просто, госпожа! – обрадовано заявила рабыня, вновь укладываясь на кушетку. – Вы просто садитесь мне на лицо, а я сама сдвинуть, куда надо и прижмусь туда губами… Вы просто расслабьтесь, госпожа моя, а сделаю все, как надо!

Передернув плечами, Идорна задрала свое платье и уселась, как та и сказала, девушке на лицо. Бросив взгляд на тело рабыни, она поняла, что была права – у бедняжки не было грудей, вместо них были шрамы. Значит, не было и того, что между ног. Девушка, тем временем, сдвинулась к половой щели Идорны и принялась столь ласково и искусно ласкать там языком, что дракона даже застонала от странного, но очень приятного ощущения. Ей еще никогда не приходилось заниматься любовью в человеческом теле и опыт, похоже, обещал быть занятным. Идорна даже пожалела, что не делала этого раньше – драконье тело было куда как сильнее, но его чувствительность по сравнению с чувствительностью человеческого была низкой. Рабыня творила язычком что-то невероятное и дракона начала тихонько порыкивать от полноты чувств, ощущая, что там она вся наполнилась соком желания. Рабыня же ощутила, что ее усилия увенчались успехом, и еще усиленнее заработала язычком, лаская руками тело Идорны, щекоча ей соски, поглаживая округлый, мускулистый зад, осторожно вводя палец в анус. Дракона уже ничего не видела, она рычала и хрипела, качаясь на волнах наслаждения. Когда же все завершилось судорогой наслаждения, судорогой, какой она еще никогда в жизни не испытывала, Идорна даже не нашла в себе сил слезть с лица рабыни. Теперь только она поняла, почему люди так пристрастны к этому виду удовольствий, и какой рычаг получили в руки маги, запретив его. Собственная чувственность в человеческом облике неприятно поразила Идорну, но Учитель всегда учил ее примиряться с объективной реальностью, и она быстро смирила собственное неудовольствие. Но ей по-прежнему хотелось в туалет, и она с легким отвращением вспомнила о согласии воспользоваться ртом рабыни. Она вздохнула и уронила первые капли мочи в рот девушки. Та быстро сообразила, что происходит, и изо всех сил всосалась в изливающее жидкость отверстие, массируя одновременно низ живота сидящей на ней молодой женщины. Идорна слегка напрягла мышцы и пустила такую струю, что рабыня чуть не захлебнулась, но, имея, по-видимому, немалый опыт в такого рода делах, справилась с собой и принялась глотать. Дракона снова возбудилась донельзя – губы девушки высасывали мочу прямо из ее тела, и ощущение было столь великолепным, что оргазмы начали сотрясать ее один за другим. Остренький язычок облизывал мочевое отверстие вокруг бьющей струи, губы рабыни задевали клитор Идорны, нежно его массируя. Когда же девушка высосала из нее последние капли, дракона еще несколько минут не могла слезть с ее лица, тупо уставившись перед собой. Но боль в низу живота напомнила ей, что еще не все завершилось. Идорна все же твердо решила не подвергать рабыню еще и этому унижению, надеясь, что сумеет уговорить ту. Она осторожно сползла и, присев возле улыбающейся девушки, нежно погладила ее по щеке. Ее совершенно поразило счастливое выражение на лице той, и она спросила:

– Неужели же тебе это понравилось?

– Очень, госпожа… – покраснела рабыня и опустила глаза. – Я, наверное, сумасшедшая… Мне все это настолько нравилось с детства, что я в школе специально полизала у подруги при всех. Я просто обожаю то, что у молодых женщин между ногами и если долго там не целую, то просто схожу с ума… Я на все готова, чтобы только почаще и побольше целовать эти цветы! И от женщины, которая мне хоть чуть-чуть нравится, стерплю и приму все. Да, когда отрезали было, конечно, очень больно, особенно когда выдирали мою щель, мне почему-то по кускам щипцами драли. Ну и что! Вытерпела! Поорала, конечно… Зато потом два года я была полностью счастлива! Меня держали при школе для девушек, и мне каждый день девчонки писали в рот, да и другое тоже. Мой язык не отрывался от чужих щелок, и мне ничего больше не было нужно в жизни. Но потом меня продали сюда и здесь почему-то ставят только к мужчинам или старухам, а я ненавижу и тех, и других! Я ничего с собой не могу поделать, мне тошнит! Меня просто рвет от них! В конце концов управитель поставил меня обслуживать туалеты… Но я и там не смогла справиться. А сегодня мне вдруг повезло, меня, как на последнее испытание, поставили к вам! И я получила такое удовольствие, что теперь и на кол не страшно!

– Не надо этого, девочка… – погладила ее Идорна, удивленная тем, что и такие существа, оказывается, бывают в этом странном мире. – У тебя волшебный язычок. И я завтра скажу управителю, что ты была восхитительна. Как тебя зовут?

– Салхат, – смутилась рабыня, осчастливленная похвалой. – Спасибо вам, госпожа моя…

– Меня зовут Идорна, – снова улыбнулась ей молодая дракона.

– Господа Идорна! – приподнялась на локтях девушка. – Может вам еще что-нибудь нужно?

– Нужно… – вздохнула дракона. – Но для этого ты принесешь мне горшок! И не протестуй, есть вещи, которые я сделать не могу! Достаточно и того, что я уже сделала! Ты меня поняла?

– Я бы справилась, госпожа… – потерянно пробормотала Салхат, но покорно встала и куда-то исчезла возвратившись через пару минут с требуемым предметом.

Когда все закончилось, Идорна сгребла девушку в охапку и отнесла на кровать, где Салхат еще много раз любила ее в эту ночь. Но усталость, в конце концов, взяла свое, и дракона уснула. Снились ей, правда, в эту ночь сплошные кошмары и она проснулась в холодном поту. Встав, она еще раз воспользовалась услугами рабыни, но на удовольствия времени не было, ее ждало дело, которое кроме нее не сделает никто. Приняв ванну, обнаруженную уже полной воды в еще одной боковой комнатушке, она оделась, и в тот же момент в дверь постучали.

– Кто там?

– Простите меня, старшая сестра, – поклонился ей вошедший сухопарый человек с улыбчивым и приятным лицом. – Я здешний мастер-управитель и меня прислали разбудить вас…

– Хорошо, – кивнула ему Идорна. – Но я, как видите, уже встала и сама.

Он поклонился и собрался выйти.

– Подождите! – окликнула его дракона.

– К вашим услугам, – вновь повернулся в ее сторону мастер-управитель.

– Спасибо за девушку, она была просто великолепна.

– Она? – его брови приподнялись, и он с удивлением посмотрел на испуганно прячущуюся за Идорну рабыню.

– Да. Я прошу прощения, что вмешиваюсь не в свое дело, но вы просто неверно ее использовали…

– Неверно? – еще больше удивился мастер-управитель.

– Да, – улыбнулась ему Идорна. – Дело в том, что она способна хорошо работать только с молодыми женщинами. Ни с кем другим не сможет, они вызывают у нее отвращение. Прошу вас, не обижайтесь на меня, я никак не хотела вас обидеть…

– Что вы, старшая сестра, – снова поклонился он. – Какие обиды?

Затем повернулся к рабыне и спросил:

– Это так, Салхат?

– Да, господин… – прошептала отчаянно покрасневшая девушка.

– Искренне благодарю вас, старшая сестра! – снова повернулся к драконе мастер-управитель. – Я сам бы должен был уже давно догадаться об этом… Но Салхат была слишком застенчива и молчалива, нет, чтобы сразу сказать. Но теперь ее не придется отправлять в Зал Ухода, она еще сможет принести пользу.

Он опять поклонился и вышел, добавив по дороге:

– Вас ждут в Белой трапезной, старшая сестра. Салхат проводит вас туда.

Когда он ушел, рабыня рухнула перед Идорной на колени и принялась срывающимся голосом благодарить ее. Дракона, ничего не говоря в ответ, притянула ее к себе и в последний раз помочилась ей в рот, вновь кончив от этого приятнейшего ощущения. Салхат старалась изо всех сил, но у Идорны не было времени, и она оторвала девушку от себя, попросив проводить туда, где ее ждали. Рабыня поклонилась и вывела ее за дверь. По дороге дракона снова любовалась дивным парком Дома Смерти, отмечая многое из того, на что не обратила внимания вчера. Пели птицы, и Идорна пребывала в неплохом настроении, но какая-то тревога не давала ей сосредоточиться. Впрочем, пока ничего ей не угрожало и молодая дракона задумалась о том, что же ей делать дальше. Но ничего пока в голову не приходило и она, вздохнув, махнула рукой – придет время действий и она не растеряется. Тем временем Салхат довела ее до уже известной Идорне трапезной и она, поцеловав девушку на прощание, отправила ее, искренне желая той получить в жизни именно то, что хочет. Затем зашла внутрь, где ее уже дожидалась мастер Тайн.

– Рада видеть тебя, старшая сестра! – кивнула старая женщина. – С добрым утром тебя! Как спалось?

– Спасибо, прекрасно! – засмеялась Идорна. – И вам доброго утра!

Завтракая, дракона искоса посматривала на приведенную кем-то Нитиль, не зная, как сказать девочке о расставании. Но брать ребенка с собой на Мерхарбру было бы слишком опасно, дорога предстояла трудная. Ведь ей придется тайком побираться на военный корабль, а то и стать корабельной шлюхой, лишь бы только добиться своего. Но она знала, что добьется своего любым способом и заплатит любую цену, которую ей придется заплатить. Сжав зубы, Идорна положила руку на голову драконочки и ласково сказала ей:

– Нитиль, маленькая моя, тебе придется побыть тут… А я обязательно вскорости вернусь за тобой! Ты, главное, не плачь! И дождись меня. Тебя, Зарна, это тоже касается…

Девочка непонимающе уставилась на нее, затем личико ее перекосилось, и она залилась горькими, безутешными слезами. Идорна кинулась успокаивать ребенка, но драконочка не желала ничего слушать и продолжала плакать. Дракона беспомощно посмотрела на мастера Тайн, и старая женщина успокаивающе улыбнулась ей, затем встала и куда-то вышла. Через некоторое время она вернулась, приведя кого-то с собой.

– А что у меня есть… – донесся вдруг до всех мягкий, ласковый, материнский какой-то женский голос.

Идорна оглянулась и увидела, что позади стоит полная женщина, похожая на ласковую нянюшку из детских сказок. Продолжая улыбаться, та подошла поближе и протянула плачущей девочке большую, красивую куклу. Драконочка приоткрыла рот, забыв о слезах, но вспомнила о своем горе, оттолкнула куклу и снова зарыдала. Но женщина не сдавалась, она присела рядом, что-то нашептывая девочке на ушко, что-то ей обещая. И изумленная Идорна наблюдала, как буквально за несколько минут горький плач сменился веселым смехом. А еще через несколько минут Нитиль была уведена за руку. Девочка попрощалась с Идорной и пообещала вести себя хорошо и слушаться тетеньку. Дракона с грустью поцеловала ее на прощанье, не зная, увидит ли еще ее когда-либо.

– Кто это? – спросила она у мастера Тайн, имея в виду эту полную женщину.

– Это мастер-наставница детской группы, она умеет обходиться с детьми как никто другой. И несмотря на свою полноту – один из самых великих воинов Фофара.

– А как же я? – донесся до Идорны неуверенный голос Зарны.

– Ты должна будешь изучать стиль боя Серебристого Ветра и стать мастером, если постараешься. Ты должна стать достойна своего народа, Зарна! Тут, кстати, и библиотека одна из лучших в империи.

– А может быть я все же лучше с тобой?.. – спросила девушка, сжимая и разжимая в волнении кулачки у груди и смотря на Идорну полными отчаяния глазами.

– Нет, Зарна! – покачала головой дракона. – Мне предстоит очень опасная дорога, а ты не умеешь даться. Мне придется защищать не только себя, но и тебя… Ты должна остаться и научиться всему, чему тебя могут тут научить. А если я не вернусь, иди к пику Хорга, что у озера Соухорн. Там живет мой Учитель, он примет тебя! Помни, я люблю тебя, сестренка! Но у каждого свой долг, пойми это и не суди меня…

Девушка шмыгнула носом, встала, подошла к Идорне и обняла ее, прошептав на ухо:

– Спасибо тебе, черная дракона… Я научусь, всему, что нужно, научусь… И всегда буду помнить тебя, ты научила меня быть гордой. И буду помнить о том, кто я такая на самом деле…

– Правильно, девочка, помни… – пробормотала растроганная Идорна, также обняв спасенную от жуткой участи девушку. – Помни…

Зарна поцеловала ее в щеку, украдкой вытерла слезы с глаз и быстро вышла из трапезной, остановившись, правда, у порога и бросив на Идорну последний, прощальный взгляд. Черной драконе очень больно и грустно было прощаться с теми, кто успел занять прочное место в ее сердце. Она опустила голову и задумалась. Ей смешно и странно было вспоминать себя той наивной девочкой, которая жила в полной безопасности под крылом Учителя, считавшей при том все его рассказы о внешнем мире страшными и невероятными сказками. Только теперь она начала понимать, что была отправлена в мир людей не только за Серым Убийцей, но и затем, чтобы повзрослеть. К сожалению, мудрость приходит в этом мире только через страдания, особенно, если это страдания духа. И как же тяжело разумному существу расставаться с иллюзиями, не разрушив при этом сам стержень своей личности, свою основу. Далеко не каждому дается это, потому-то так мало мудрецов в любом из миров. Одних горе и боль лишь калечит, заставляя озлобиться, и они перестают видеть что-либо хорошее вокруг, ненавидят все и вся. И они уже бесполезны… Им уже никогда не достичь понимания. Но немногим другим эти же горе и боль добавляют понимания и дают осознание законов Вселенной. И именно из этих вторых очень мало кто может видеть все вокруг во взаимосвязи. Именно их-то и называют люди потом мудрецами и пророками…

– Старшая сестра, – прервал ее размышления голос мастера Тайн. – Здесь все, что может понадобиться для твоего путешествия.

Идорна посмотрела на соседний стол и даже слегка присвистнула – на соседнем столе лежали два коротких изогнутых меча, кинжалы, сюрикены и иное оружие, специально предназначенное для того, чтобы его прятали под одеждой. Еще был черный комбинезон ночного убийцы со специальными карманами для всего этого оружия. Сбоку она увидела открытый кошелек, в котором было не менее пяти тысяч золотых, судя по внешнему виду. Еще она увидела массу всяких нужных в дороге мелочей из тех, что пока они не понадобятся, то о них и не вспомнишь. Дракона даже была несколько ошарашена столь щедрыми подарками. Да, Учитель конечно рассказывал ей о братстве боевых орденов, но… Впрочем, она ведь для них ученица самого Основателя, принесшая самое важное известие за всю историю ордена. Она поблагодарила мастера Тайн и начала собирать вещи в удивительно удобный и вместительный заплечный мешок. Завязав, наконец, тесемки, Идорна вздохнула, взяла мешок, закинула его на плечо и вышла из трапезной. И вздрогнула – перед ней в полном составе стоял Конклав Дома Смерти. Мастера боя улыбались ей и наперебой желали удачи в ее трудном пути. Прощаясь, Идорна обняла каждого, вспоминая, хоть и с трудов, названные ей вчера имена. Затем ее отвели к воротам и черная дракона, поцеловав на прощание улыбающегося старого мастера-привратника, вышла за пределы Дома Смерти.

Уходя в сторону города, дракона то и дело оборачивалась назад, вспоминая об оставленных там дорогих ее сердцу существах. Они, особенно драконочка, так и стояли перед ее глазами, и Идорна очень беспокоилась об их судьбах. Но прекрасно понимала, что им тут будет куда лучше. А ее ждал долгий и тяжелый путь на Мерхарбру…

Глава 19. Обман, как путь мага

Работорговец внимательно рассматривал сидевших перед ним харнгиратских офицеров и продолжал размышлять обо всем, чему стал свидетелем в этот день. Ему было интересно понять, почему они не такие, какими обычно бывают посланники королевских дворов – не сорят деньгами, покупая рабынь за указанную цену, не напиваются до потери сознания и не устраивают погромов. Впрочем, они все же из Харнгирата… Но в деньгах ведь они явно не нуждаются – запросто подарили незнакомой женщине раба, стоящего куда более двухсот золотых. Правда сделано это было слишком уж нарочито и Фатунг усмехнулся про себя – ему давали понять, что его проверяют… Но зачем тогда было давать это понять? Что-то во всем этом было очень странное, он своим торгашеским нутром ощущал эту странность, но какова она, понять так и не мог. Ведь Фатунгу даже в голову не могла придти истина – то, что Ларна просто пожалела несчастную женщину, мгновенно лишившуюся и мужа, и источника дохода. Остатки подозрений продолжали бродить в голове недоверчивого купца, но жадность все же начала побеждать их. «Из всего следует, что они торговались со мной за рабыню чисто из принципа, чтобы посмотреть стоит ли вообще иметь со мной дело… – продолжал размышлять он, нервно теребя пальцами подбородок. – Помнится, они говорили, что рабыни нужны им для подарка ко двору матриарха. И ежели мои девочки придутся там по вкусу, то будет весьма и весьма неплохо, а в том, что они понравятся, можно не сомневаться, они слишком хорошо воспитаны и обучены, вполне умеют и любить, и убивать. Но мне нужно знать, что именно эти стервы хотят. И если заказ будет достаточно интересным, то я таки уступлю за триста золотых всю непокорную троицу…» И Фатунг вежливо поинтересовался:

– Так о каком количестве рабынь шла речь у вас с Тирвахом?

– О двухстах… – скривила губы ард-капитан, безразлично смотря на него.

– И вы уже приобрели их?

– Я же уже говорила вам, – еще сильнее скривилась она, – что мы не покупаем, а только делаем выбор и оформляем предварительный договор. До сегодняшнего дня мы думали, что продавцом будет дом Тирвах, но после сегодняшнего посещения вашего Воспитательного Дома, я так уже не думаю. Благодарение богам, что нами еще не подписан договор, и мы ничем пока не обязаны вашему конкуренту.

– Значит, вы уже пришли к определенному выводу? – довольно спросил Фатунг, подавшись вперед, как волк, почуявший добычу.

Работорговцу очень бы не хотелось упускать эту сделку – сто двадцать тысяч золотых! Такой партии ему еще никогда продавать не удавалось, да еще в одни руки. К тому же он прекрасно понимал, что как только слушок о способностях в постели купленных у него девушек пройдет по Харнгирату, оттуда потянутся к нему новые покупательницы. Единственным минусом было то, что там свободными являются только женщины, а для них пригодны лишь урезанные рабыни… Дом Фатунг на них не специализировался, но это было вполне поправимым. Если завтра же урезать девчонок и отправить на обучение в его дочерний Воспитательный Дом, то к тому моменту, как покупательницы прибудут за товаром, рабыни будут уже готовы к употреблению. В конце концов, всегда можно было задешево прикупить урезанных у дружественных домов. Не об этом нужно было думать сейчас. Фатунг снова улыбнулся харнгиратским офицерам, с надменным видом потягивающим ледяное вино из бокалов.

– Ваши рабыни весьма и весьма хороши, – кивнула ему черноволосая ард-капитан. – Мы вполне могли бы рекомендовать к закупке именно их. Но есть два препятствия.

– Какие?

– Во-первых, нам необходимо, чтобы не менее семидесяти процентов от них были урезаны и как следует обучены ласке языком. А во-вторых, прежде всего мне бы хотелось разрешить наше маленькое недоразумение…

– Все это разрешимо, – рассмеялся Фатунг. – О количестве урезанных можете не беспокоиться, их всегда будет именно столько, сколько нужно.

– Хорошо, а второе?

– Тут вообще не будет проблем – я, в честь будущего сотрудничества, уступаю вам Орихат и еще парочку непокорных всего за триста даралов.

– Парочку непокорных?.. – с недоумением переспросила Ларна, никак не ожидавшая подобного.

– Вы же сами говорили, что непокорную рабыню нужно ломать изощренно, с удовольствием, медленно, месяцами. Только тогда результат будет удовлетворителен. А я заметил, что вам весьма и весьма понравилась та шатенка.

– Да, понравилась, – согласно кивнула головой девушка. – С ней действительно стоило бы поработать не спеша и со вкусом.

– А кроме нее у меня есть и еще одна строптивица. Ну, до чего же наглая тварь! Никакие наказания не помогают – отказывается от того, что ей не по вкусу и все тут! С самого детства такая была, довольно редкий характер для аллиорноинки. Я уж совсем было решил ее на кол посадить, остальным в назидание, но вы, как мне кажется, сможете наказать ее куда сильнее…

Ларна открыла было рот, чтобы отказаться от этого сомнительного удовольствия, но Нарин придвинулась к ней и почти неслышно прошипела на ухо: «Соглашайся! Двух хороших девчонок от рабства избавим!» Девушка некоторое время еще подумала, прикидывая, как тут быть, но ей действительно стало жаль рабынь, которых могли посадить на кол. Она кивнула и сказала Фатунгу:

– Только прикажите привести и вторую, я же должна хоть глянуть, что это за существо…

Работорговец подозвал кого-то из слуг, что-то шепнул ему на ухо и тот мгновенно исчез. Затем он жестом подозвал к себе давешнюю шатенку. Девушка, не слышавшая разговора, ласточкой подлетела к своему господину и стала на колени.

– Ты продана этой госпоже, – с легкой насмешливой ухмылкой на губах сообщил он ей.

Ужас перекосил симпатичное личико рабыни, и она взмолилась:

– Господин мой! Не продавайте меня ей, прошу вас, я все что угодно сделаю! Только не ей, умоляю…

И девушка захлебнулась плачем. Фатунг пару минут с презрением наблюдал за ней, затем процедил сквозь зубы:

– Повторяю, ты продана. Иди к своей госпоже!

Рабыня вся сжалась от его слов, вся побелела, но не осмелилась больше просить, поднялась на ноги и поплелась к своей новой хозяйке. Она встала позади черноволосой стервы, дрожа всем телом – прекрасно ведь помнила, как та сказала, что ей требуется медленная, настоящая дрессировка… А ведь если то, что воительница сотворила с русоволосой называется несерьезным, то что же эта тварь сделает с ней? Когда времени на пытки будет предостаточно? Ужасы колотились в голове девушки, ведь ей немало довелось повидать жестоких казней, и она прекрасно осознавала, что жестокость и фантазия ее госпожи не имеют пределов, ибо то, что та сделала, было совсем уж жутким. А ведь ею госпожа будет заниматься не спеша, чтобы получить максимум удовольствия. Рабыня еще сильнее сжалась, изо всех сил сдерживая рвущийся из горла отчаянный плач, и поняла, что лучше всего ей будет покончить с собой, куда как менее больно будет…

– Как ее хоть зовут? – спросила Ларна у работорговца, оглянувшись на свое трясущееся приобретение.

– Сириин, – ответил тот. – Кстати, вы не будете против, ежели со второй я на прощание разыграю маленькую сценку? Хочу глянуть, как она среагирует.

– Да ради бога!

Говоря это, Ларна не знала, что это за сценка. А если бы знала, то никогда бы не согласилась на это. И много раз еще потом она корила себя за то, что не поинтересовалась этим. А Фатунг, тем временем, что-то приказал и через несколько минут в центре зала уже установили очень толстый, длиной в полтора человеческих роста кол из красного дерева. Около него поставили стремянку. Возле самого его кончика был насажен предохранитель, не позволяющей, видимо, телу сползти ниже. Ларна выматерилась про себя, увидев это. «Решил, значит, подонок, на прощание попугать девочку», – с ненавистью подумала она и пожалела бедняжку, которой предстоял такой ужас. Она представила себя на месте той, представила, как бы сама перепугалась в таком случае, и вздрогнула.

В этот момент зал вошел какой-то слуга, ведущий за собой на веревке обнаженную черноволосую девушку со связанными за спиной руками. Она была очень хороша собой, настолько хороша, что Ларне перехватило дух, и она тут же захотела ее. Ярко-зеленые глаза рабыни вызывающе и с презрением смотрели вперед, хотя, если присмотреться, видно было, что она едва сдерживает слезы. Прямой, с тонкими крыльями, нос морщился, но девушка держала себя в руках. Она шла нарочито медленно, не обращая внимания на рывки сдавливающей шею веревки, явно показывая свое презрение к хозяину и неприятие своего рабства. Тут к ней сзади подбежал хихикающий карлик гнусного вида и, раздвинув рабыне ягодицы, помазал между ними вымоченной в каком-то жире щеткой. Она отпрыгнула и попыталась лягнуть карлика, но тот, продолжая гнусно хихикать, увернулся и убежал.

– Бессовестная, все-таки, ты девка, – повернувшись к ней, глубокомысленно протянул слуга, тащивший ее, почесывая в паху. – Ей, дуре, добра хотят, жопу смазывают, шоб ей же легше было, а она воно – лягаться! Ну, нет совести совсем!

– Зачем?! – вскинулась рабыня. – Зачем там смазывать?!

– Ну, как, зачем? – сделал удивленное лицо слуга. – Шоб кол легше входил, вот зачем! Без жира-то оно дольше будет, а так скользнет туды и усе!

– Ко-о-о-о-л?! – в ужасе вскрикнула девушка.

– Угу, вона он, – кивнул тот и показал на торчащее посреди зала жуткое приспособление.

При виде ожидающего ее кола глаза рабыни сперва расширились, затем она крепко зажмурилась, и из-под век потоком хлынули слезы. Каждая жилка в ее теле затряслась и девушке так нестерпимо захотелось жить… Каждый глоток воздуха вдруг стал казаться приговоренной последним, желанным, как любовь. И ведь смерть ее не будет быстрой и легкой, это рабыня понимала прекрасно, она уже видела такие казни и помнила, сколько времени умирала на колу ее подруга. Да еще и на таком толстом… Ноги ее подгибались, и девушка едва удерживалась от того, чтобы не упасть. «Ну что? – горько спросила она саму себя. – Допрыгалась, сука? Допротестовалась? Надеялась, что они поймут, что так нельзя даже с рабами? Какая же я дура… А теперь – все. Каюк пришел…» Рабыня действительно протестовала против самых отвратительных вещей, надеясь, что господа все-таки поймут, что так делать нельзя. До сего момента она все еще верила в то, что может быть иначе, в то, что люди лучше и добрее, чем на самом деле. Верила в то, что чудеса иногда еще случаются… То, что проситься и молить о пощаде бессмысленно, рабыня уже понимала, понимала, что этим только доставит своим палачам дополнительное удовольствие. Но все равно, она едва сдерживала себя, чтобы не рухнуть на колени и не начать просить пожалеть ее. Нет, этого палачи от нее не дождутся! Она умрет достойно, не унижаясь перед ними, не скуля, как подзаборная собачонка! Девушка сглотнула комок в горле, открыла глаза, вытерла слезы о плечо и плюнула в сторону работорговца. С явно видимым презрением плюнула. А затем сама направилась в сторону кола с решимостью отчаяния в глазах.

– О-о-г-о-о… – восторженно протянула Ларна, мужество и отчаянное чувство собственного достоинства несчастной рабыни привели ее в восторг. Она спрашивала саму себя: а смогла бы она вот так гордо пойти навстречу страшной смерти? И не знала что ответить…

– Какая девчонка… – с не меньшим восторгом протянула Нарин, сияющими глазами смотря на то, как рабыня, оттолкнув слуг, сама влезла на стремянку и стала на верхней площадке.

Девушка смотрела на мир и прощалась с ним, она лишь очень жалела о том, что последним в ее жизни будет видение этого зала, а не голубого, бесконечного неба. Она переходила какую-то грань, отделяющую живых от мертвых и презрительно улыбалась, с омерзением смотря на копошащихся слуг. Да, она чувствовала, как чужие руки подняли ее, чей-то палец, смазанный маслом, вонзился в ее анус. А следующее прикосновение к нему же было уже холодным – это был кол… Но рабыня не обращала на все это внимания, лишь слезы продолжали течь по ее лицу, но тут уж она была не властна. Она ощутила, как острый кончик легко скользнул в смазанный зад, как спустившиеся ниже слуги потянули ее за ноги, плотнее насаживая на кол… Тело девушки медленно поползло вниз, острие скрылось внутри ануса, растянув его до неимоверных размеров, ибо толщина кола была чрезмерной. Это было очень больно, но рабыня лишь крепче сжала зубы, решив молчать, пока сможет, пока хватит на это сил. Лицо ее стало одухотворенным, глаза устремились куда-то вдаль, она уже видела что-то, совершенно недоступное остальным, что-то такое, отчего ее губы раздвинулись в какой-то странной гримасе. Лишь слезы продолжали потоком течь по лицу. Именно это молчание и мертвый взгляд поразили Ларну с Нарин больше всего, и каждая из них спрашивала себя, а выдержала бы такое она сама так же молча? Время шло, тело сползало ниже, но рабыня продолжала молчать, лишь иногда дергались крепко сжатые губы.

– Посмотрите, госпожа ард-капитан, – обратился к Ларне работорговец, – до чего же красиво она смотрится на колу. А когда кончик его выходит изо рта, зрелище становится поистине потрясающим…

Она глянула еще раз на несчастную девушку, сидящую на колу – он был настолько толст, что та даже еще не сползла до предохранителя. Как ни удивительно, но Фатунг был прав – в свете поставленных внизу факелов темно-красный кол и торчащее на нем красивое девичье тело смотрелись частью какой-то странной фантасмагории. Странности этой картине добавляли закружившиеся в хороводе вокруг кола рабыни. Их легкие платьица взлетали под потоками воздуха, на лицах их Ларна видела слезы, но вслух плакать не решалась ни одна, боясь разделить участь казненной. Она перевела взгляд на работорговца и несколько удивилась – тот был возбужден до безумия, беспрестанно облизывая губы и ерзая на месте. Девушка глянула ниже и едва не усмехнулась – халат оттопыривался. Она тяжело вздохнула – раз хозяину так нравится подобное зрелище, то рабынь тут, как видно, сажают на кол часто, по поводу и без оного. Хорошо хоть эта гордая девочка достанется ей и кроме ужаса и некоторой боли бедняжке ничего не угрожает – предохранитель не даст ей сползти ниже и повредить внутренности. Хотя вывести ее из психологического шока будет ой как нелегко. Ларна снова глянула на возбужденного работорговца, и ей почему-то вспомнилось ощущение его сильных рук на ее ягодицах. От этого воспоминания в ее лоне вновь вспыхнуло дикое желание, и девушка облизала губы, глаза ее затуманились. А почему бы и нет, в конце-то концов? Это, к тому же, окончательно утвердит Фатунга в ее порочности. Но почему-то Ларне вдруг захотелось ощутить его член не во влагалище, а в заду. Это удивило ее, ведь после корабля подобная мысль не вызывала у нее, да и не могла вызвать, ничего, кроме ужаса и отвращения. Но раз сейчас хочется, то пускай будет так!

– Господин Фатунг, – с томным видом обратилась она к мужчине, продолжающему жадно смотреть на посаженную на кол рабыню, и он обернулся к ней. – Моя щель уже познакомилась с вашим членом и мой зад ей по этому поводу страшно завидует…

– Ну, зачем же завидовать? – гнусно ухмыльнулся работорговец, довольный исполнением своего желания, ибо он хотел этого, но никак не решался спросить у грозной воительницы. – Мы же можем сейчас им это знакомство обеспечить…

Ларна не менее гнусно ухмыльнулась в ответ, встала, повернулась к нему задом и раздвинула ягодицы руками. Фатунг, тоже вставший, отбросил в сторону халат и подошел к ней, его член торчал, так и стремясь к девушке. Любопытствующая рыжая тут же присела рядом и с интересом смотрела на то, как член работорговца почти без усилий вошел в зад ее подруги. Ларна сперва волновалась, ведь после корабля ее еще никто не имел туда, но ведьма сказала правду, ее сфинктер действительно стал очень эластичным, и Фатунг вошел в нее легко. Через некоторое время девушка протяжно застонала – как это, оказывается, приятно, когда без боли… Она успела несколько раз кончить, прежде чем работорговец излился в нее. Донельзя довольная, Ларна снова уселась в кресло, и Сириин тут же подлила ей вина.

Фатунг же не спеша оделся и велел слугам снять с кола рабыню, давно уже упершуюся задом в предохранитель. Те тотчас же приставили лесенки, сняли несчастную девушку и отнесли ее к хозяину. Он взял исцеляющий и жезл и с размаху вонзил его в кровоточащий задик рабыни. Она дернулась, и в ее мертвых глазах в этот момент появилось что-то живое. Девушка ведь уже готова была умереть, уже стояла за гранью жизни и никак не могла придти в себя. Фатунг надавал ей пощечин, и рабыня поняла, что ее почему-то сняли с кола, что ее зачем-то помиловали… Хозяин думает, что запугал ее?! Что она теперь будет покорной?! Как бы не так! Не будет! Пусть себе думает. Запоздалой реакцией на пережитый ужас задрожали ноги, и она рухнула на колени. Но во взгляде все так же горели ненависть и презрение. Ларна отметила это и довольно ухмыльнулась – девчонка стоила того, чтобы давать ей свободу, она заслужила эту свободу своим бесстрашием.

– Ну и зачем?.. – хрипло выдавила из себя рабыня, продолжая с ненавистью обреченности смотреть на своего хозяина.

– Эта госпожа, – ощерил зубы развалившийся в кресле Фатунг, указывая на Ларну, – сказала, что для такой непокорной твари, как ты, кол – слишком быстро и милосердно. Она сама хочет заняться твоим воспитанием, для чего тебя и купила. Ты продана!

– Милосердно?! Кол – милосердно?! – едва выдавила из себя потрясенная девушка, побелела и с ужасом, во все глаза, уставилась на харнгиратскую стерву.

– Иди к своей госпоже, дура! – презрительно приказал работорговец, выдергивая из зада рабыни исцеляющий жезл и подтолкнул к гнусно и многообещающе ухмыляющейся Ларне.

– А эту как зовут? – спросила она, снова прихлебывая вино.

– Милаит.

– Ну и имена же тут, у вас! – фыркнула Нарин. – Язык сломаешь!

Работорговец только развел руками и ухмыльнулся. В зал снова вошли секретарь с нотариусом и Ларна начала торговаться с хозяином о стоимости рабынь в большой партии, внутренне хохоча над клюнувшим на приманку Фатунгом. Они долго спорили и, наконец, сошлись на цене в шестьсот двадцать золотых за одну рабыню. Чтобы не вызвать подозрений другой стороны, Ларна вникала в каждую мелочь предварительного договора и дотошно выпытывала у нотариуса все, что только могла. Бедняга уж и не знал, что ей еще объяснять и только умоляюще поглядывал на хозяина, надеясь на избавление. Когда же, наконец, протокол о намерениях был подготовлен, девушки, ничтоже сумняшися, подписали его фальшивыми званиями и настоящими именами, проставленными на их медальонах. Они справедливо полагали, что когда обман раскроется, они будут уже далеко и их не достанут. Правда Ларна с Нарин не подумали о последствиях своих поступков для других; они не подумали о том, что сразу же после их ухода более сотни несчастных рабынь будут отправлены на урезание; они не подумали о том, что будет с их матерями, когда рекламации работорговца дойдут до Харнгирата; они не подумали ни о чем другом и много позже очень об этом жалели. Когда все было завершено, второй секретарь принес уже оформленные документы на трех рабынь, на двоих присутствующих он тут же надел стальные ошейники с уже выбитым на них именем Ларны, а третий – для Орихат – вручил Нарин. Ей же он отдал и концы цепочек, прикрепленных к ошейникам рабынь, со страхом взирающих на своих новых хозяек. Ларна отсчитала работорговцу триста золотых и тихо вздохнула про себя – ведь у них на все про все оставалось только двадцать монет. Но этот вопрос она будет решать не сейчас, на него время найдется, а пока стоило завершить знакомство с Фатунгом. Девушки встали и поклонились хозяину дома.

– Я был счастлив познакомиться со столь восхитительно жестокими женщинами, – тоже встал с кресла работорговец, прощаясь с ними.

– И мне было приятно познакомится с вами, – дипломатично ответила Ларна за обеих. – Месяцев через пять-шесть ожидайте гонцов с деньгами за товаром.

Подруги снова церемонно раскланялись с Фатунгом и девушки, наконец-то, покинули его дом, где им пришлось сделать столько омерзительного. Нарин тащила за собой на цепочке неохотно идущих рабынь, которые затравленно оглядывались по сторонам. Сириин тихонько рассказывала подруге про все ужасы, которые ей довелось увидеть в этот страшный день и бедняжки чуть с ума не сходили от страха, все представляя себе пытки, которым их должны были подвергнуть эти жуткие воительницы. Рабыни говорили шепотом, замолкая всякий раз, когда взгляд какой-нибудь госпожи падал на них. Они не знали, что с ними будет, предполагать же могли после увиденного только самое худшее, и от этой неизвестности им хотелось умереть. Ведь харнгиратские стервы способны сотворить что угодно. А что? Рабыни не понимали, хотя и задавали самим себе этот вопрос постоянно, но они твердо знали, что это будет что-то особо страшное – если уж воительницы и смерть на колу считают милосердием. Несчастные девчонки искренне надеялись только на то, что их на некоторое время оставят без присмотра и они успеют покончить с собой каким-либо образом. Зачем, зачем господин продал их этим тварям?! Хотя рабыни, конечно, понимали зачем – Фатунг желал наказать их за строптивость… Но не могли, не могли они соглашаться со всем, не могли спокойно выполнять все то, что им приказывали – у обеих еще сохранилось немного достоинства и именно оно не давало девушкам окончательно опуститься, окончательно стать рабынями, даже в душе, как многие из их Воспитательного Дома. Вот и попали к палачам…

Ларна надменно шествовала по улицам Нунду-анг-Орма, не обращая никакого внимания на толпу, поспешно расступающуюся перед «харнгиратскими стервами». Нарин не менее надменно шла за ней, таща за собой на поводках тихо плачущих рабынь. Сердобольные горожанки, искренне жалеющие бедняжек, попавших к жутким харнгиратским воительницам, то и дело совали им разные сладости и иные вкусности. Рыжая делала вид, что не замечает этого, тихо посмеиваясь про себя – пусть себе девчонки полакомятся. Рабыни действительно украдкой запихивали себе во рты все, даваемое им и, давясь, старались побыстрее глотать, боясь, что госпожа увидит их. Ведь в доме Фатунга их заставляли беречь фигуры и очень ограничивали в еде, все девушки страшно тосковали по сладкому, которого почти что и не видели. Толпа становилась все гуще и гуще, все вокруг поносили их и Харнгират, Ларна уже начала сомневаться в том, что они благополучно доберутся до гостиницы. Она даже не подозревала, как же ненавидят их страну все остальные, все те, где была власть мужчин. Когда подруги проходили мимо овощных рядов, девушка едва успела увернуться от брошенного в них гнилого помидора. Продолжая играть роль стервы, Ларна грязно выругалась и, не подумав, показала Нарин на бросившего этот помидор молодого паренька с озорными глазами и торчащими в разные стороны вихрами рыжих волос.

– Ард-лейтенант! – рявкнула она во весь голос. – Принесите мне член этого скота!

Девушка была уверена, что услышав подобный приказ, озорник тут же убежит, но она вновь не учла харнгиратскую психологию Нарин и ее боевую выучку. Ведь ее подруга считалась одной из лучших «бешеных кошек» в молодежном гарнизоне Дуарамбы. Рыжая спокойно сунула Ларне в руку поводок рабынь и вдруг взвилась над головами людей в двойном сальто. Толпа потрясенно замолчала. Оказавшись возле собиравшегося дать деру паренька, Нарин одним движением ноги швырнула его на землю, сорвала с него штаны, достала кинжал и повернула беднягу так, чтобы не залить кровью свою парадную форму. Он вскрикнул, но даже не успел ничего сказать – блеснул металл, и кровь брызнула на мостовую. Над толпой пронесся дикий вопль человека, внезапно, неожиданно для себя, лишившегося куска своей плоти. Рыжая встала, вытерла кинжал об одежду урезанного и спрятала в ножны. Затем отряхнула и отжала от крови отрезанное, вновь перемахнула через толпу все в том же двойном сальто и оказалась перед ошеломленной Ларной. Нарин церемонно поклонилась своему командиру, протягивая ей отрезанный мужской член, и столь же церемонно доложила:

– Ваш приказ выполнен, ард-капитан!

Возле рухнувшего и кричащего не своим голосом паренька тут же оказалась какая-то рыдающая девушка. Она хлопотала вокруг бедняги и выкрикивала:

– Ардин! Ардин!

Затем повернулась к Ларне с Нарин и с ненавистью выпалила:

– Твари! Харнгиратские мрази! Будьте прокляты! Прокляты! Прокляты!

И снова с рыданиями рухнула на грудь потерявшему сознание от боли пареньку.

– Чего это она? – с недоумением спросила рыжая. – О мужчине, что ли, плачет?

– Наверное, любила его… – с грустью ответила ей Ларна, проклиная себя за то, что не успела остановить Нарин, но все произошло настолько быстро, заняв какие-то секунды, что она просто не успела среагировать.

Девушка вздохнула, понимая, что виновата во всем сама – снова не подумала, снова ошиблась, снова сглупила, снова забыла, что чужая душа – потемки. И теперь на ней еще один грех, за который когда-нибудь тоже придется платить. Рыжую винить было нельзя – она продукт харнгиратского образа жизни и считает свои действия единственно правильными, тем более что получила приказ. Но остолбенелостью толпы, потрясенной скоростью и бесчеловечной жестокостью расправы, грех было не воспользоваться, пока люди еще не пришли в себя. Ибо тогда им целыми отсюда не выбраться, забьют. Она вновь передала Нарин поводок, взяла у нее из рук отрезанный член – рыжая отрезала только его, оставив бедняге яйца, что было, по мнению Ларны, куда более жестоким, чем полное урезание. И подняла его над головой.

– Все видели?! – рявкнула она. – А ну, расступитесь скоты! Освободите дорогу!

Все еще потрясенные люди расступились, и подруги не преминули воспользоваться этим, скрывшись в одном из боковых переулков. И хорошо, что успели, ибо уже через пару минут с площади раздались вопли типа: «Где суки?!», «Бей харнгиратских стерв!» и тому подобное. Девушки, конечно же, даже и не подозревали, что уже этим вечером безумствующая толпа закидает гнилыми овощами и дохлыми кошками харнгиратское посольство, пытаясь прорваться внутрь, и только совместные усилия городской стражи и посланных послом «Бешеных кошек» смогут остановить бунтующих горожан. Ничего не понимающая посол Харнгирата получит несколько официальных нот протеста и будет вынуждена взять на полное содержание семью урезанного Нарин паренька. Она долго будет допрашивать всех своих офицеров, пытаясь понять, кто же из них оказался такой дурой, чтобы пройтись по столице враждебного государства в парадной форме, да еще и урезать горожанина. Но у всех будет алиби, и посол так и останется в своем недоумении, и долго еще будет гасить волны возмущения, ибо Аллиорноин под влиянием представителей горожан в парламенте едва не объявит Харнгирату войну.

Но это были еще далеко не все последствия неумного поступка двух наглых девчонок. Пройдет полгода и возмущенный молчанием Харнгирата Фатунг отправится в посольство, выяснять, в чем же дело. Потрясенная до глубины души посол будет несколько раз перечитывать дикий и непонятный договор, а потом, сопроводив его гневным письмом, отправит копию командору гарнизона Дуарамбы. А еще через месяц матерей Ларны и Нарин срочно вызвали в комендатуру. Они зашли в кабинет командора и застали ту в состоянии, в котором никому из гарнизона своего всегда выдержанного командора видеть еще не доводилось. Та, опершись руками о свой стол, стояла вся красная, лицо ее пошло красными пятнами, и старая женщина тяжело дышала, гневно смотря на вошедших. На столе лежал какой-то только что распечатанный пакет из свежей почты. Дарин, видя, что происходит что-то не очень приятное, сглотнула комок в горле и доложила:

– Госпожа командор, по вашему приказу ард-лейтенант Дарин Орсанх и тин-сержант Рада Тиоман явились!

– А-а-а, явились голубушки… – ядовито протянула командор. – Идите, идите сюда, красавицы мои… Я вас сейчас порадую! Это что такое?! Что это такое, я вас спрашиваю?!

Она стучала кулаком по письму под рукой и продолжала орать. Ничего не понимающая Дарин дождалась, пока командор замолчит и осторожно поинтересовалась:

– А что там, командор? Что случилось?

– Что случилось?! У нас в гарнизоне, значит, новые офицеры появились?! Да я их еще и рабынь покупать на Аллиорноин послала? Значит, у нас госпожа Ларна Орсанх ард-капитаном заделалась, а госпожа Нарин Тиоман – ард-лейтенантом? Хотела бы я знать, когда сие знаменательное событие имело место быть?!

Тон командора стал очень ехидным, но Дарин уже не обращала на это внимания. Она с отчаянием глянула на Раду и та, выглядя ничуть не лучше, покивала – похоже было на то, что их драгоценные дочурки что-то натворили. Что-то весьма серьезное, ибо командор просто исходила пеной, угрожала засечь обеих, посадить на кол и сжечь живьем. И все это вместе. Стражницы стояли перед ней вытянувшись, но каждая была далеко мыслями отсюда – они очень бы хотели, чтобы дочери были тут и сами ответили за свои глупости.

– Где же сии драгоценные отроковицы?.. – успокоилась несколько командор, – А ну давайте-ка их сюда!

– Они далеко… – растерянно ответила Дарин, они с Радой только недавно получили письма дочерей и официальные уведомления Серой Башни о принятии тех в качестве студиозусов. Также обе женщины получили платежные сертификаты на суммы, превышавшие их десятилетний заработок.

– А где?

– На Колхрии, – ответила на сей раз Рада, – их в Серую Башню приняли, учиться…

Услыхав, что наглые девчонки ныне являются студиозусами Серой Башни, а значит, вернутся домой ведьмами, командор несколько сбавила обороты, но полностью успокоиться не могла еще долго. Скандал ведь все равно требовалось как-то гасить, этот работорговец уже подал рекламации в Торговую Палату, и из-за этого могло быть много нехорошего для Дуарамбы в целом, город могли ограничить в поставках. Но тут в голову командора пришла блестящая идея – ведь вскоре предстоял юбилей матриарха, и городу нужно было обеспечить к этому дню хороший и необычный подарок. Так почему бы и не подарить знаменитых аллиорноинских рабынь? В таком случае скандал гасится сам собой. Но сумма была попросту астрономической, и командор долго еще сомневалась, прежде чем приняла решение. Но за рабынями она отправила именно Дарин и Раду, желая хоть так наказать их за непослушных дочерей, способных сотворить подобное. Женщины уныло согласились – не спорить же с командиром, когда та в таком гневе. И каждая попросту жаждала в этот момент повидать дочь. Ларне и Нарин очень повезло, что их тогда в Дуарамбе не было… Потому и случилось так, что еще через пару месяцев в дом Фатунга, над которым хохотали уже все в округе, снова постучались посланницы Харнгирата, имеющие на сей раз в руках платежные сертификаты храргианских и анририанских банков. Работорговец, потерявший почти всех клиентов, был в диком восторге, он рассказывал Дарин и Раде о предыдущих посланницах, восхищаясь их изощренной жестокостью, и стражницы узнали о своих дочерях очень много нового… Обе не могли понять лишь того, для чего этим безумным девкам понадобилось все то, что те сделали. Но это так и осталось для них загадкой. Стражницы с великими трудами доставили рабынь в Дуарамбу, для чего пришлось нанимать целых два корабля. Но они справились, а по возвращению отправили дочерям ехидные письма.

Но все это еще только должно было случиться, а пока Ларна с Нарин, спрятавшись за деревьями, быстро сбросили с себя парадную форму, спрятали ее вместе с реквизитами в мешки и переоделись в захваченные с собой платья простых горожанок. А когда обе натянули пятиугольные береты, отличить их от местных стало почти невозможным. Толпа пронеслась мимо, не обратив на подруг внимания – они не вызывали никакого подозрения, две обычно и без претензий одетые девушки ведут на поводках двух рабынь, что может быть обычнее? Рабыни же настолько перепугались этими переодеваниями хозяек, что тряслись крупной дрожью и не могли даже переговариваться, им казалось, что их начнут мучить прямо сейчас и здесь. Ларна повела всех уже знакомыми ей улочками в обход центральной части города, она очень устала и жаждала поскорее добраться до своей койки. Но сперва ей необходимо было кое-что сделать, и девушка остановилась у конторы нотариуса, замеченной ею по дороге к работорговцу. Приказав Нарин ожидать вместе с рабынями, она вошла и пробыла там около часа. А когда вышла, в руках ее была куча каких-то документов, которые девушка едва удерживала. После этого подруги, наконец, вернулись в гостиницу тетушки Мизвах.

Перед тем, как открыть дверь в собственную комнату, Ларна постучала условным стуком, сообщавшим Орихат, что они не одни, что с ними есть кто-то посторонний. Подождав пару минут, они вошли и первое, что увидели, была лежащая на подстилке у стены в неестественной позе белокурая девушка, вся покрытая черными синяками, кровоподтеками и засохшей кровью. Между ее широко расставленных ног была сунута какая-то сучковатая и толстая деревяшка, тоже вся в засохшей крови. Девушка глухо стонала, подергиваясь, и любой бы при взгляде на нее сказал, что несчастная перенесла страшные пытки. Кровные сестры всю ночь разрисовывали Орихат, чтобы добиться такого потрясающего эффекта. А сколько крови им пришлось выцедить из самих себя, чтобы разрисовать сестру как следует, про то и Серый Убийца не знал…

Услыхав позади себя сдавленный стон, Ларна обернулась и увидела обеих рабынь, вцепившихся друг в друга и тихо плачущих. Взгляды их, наполненные ужасом и жалостью, были устремлены на стонущую Орихат. Нарин тоже заметила, куда они смотрят, и весело рассмеялась, закрывая за собой дверь. Затем подошла к рабыням, вздрогнувшим при ее приближении, и отстегнула им поводки от ошейников.

– Садитесь куда-нибудь, девочки, – столь же весело сказала она. – Вон на столе вино, выпейте и успокойтесь. Никто вас мучить не собирается. Больше никто и никогда!

Дрожащие девушки ей, конечно же, не поверили, но не осмелились ослушаться приказа и рыбками скользнули к столу, не задев никого по дороге. Они уселись на одну табуретку, крепко прижались друг к другу и принялись синхронно дрожать. Это выглядело настолько смешно, что обе подруги расхохотались. Даже Орихат заинтересовалась, а что это там такое происходит, и приоткрыла один глаз. Поняв, что дверь закрыта, девушка со вздохом облегчения встала и осмотрелась вокруг. Увидев сидевших у стола рабынь, она взвизгнула «Ой, девочки!» и полезла к ним обниматься. Потрясенные девушки только молча открывали и закрывали рты. Наконец, Сириин сумела выдавить из себя вопрос:

– Как ты встала?.. Ты же вся в крови…

– А, это? – засмеялась Орихат и стерла рукой краску и засохшую кровь с лица. – Это же все маскировка, со мной все в порядке. Вы-то как тут оказались? Ладно, потом.

Она повернулась к Ларне и сказала:

– Сестра, тут, пока вас не было, хозяйка заходила, поохала вокруг меня, а я сделала вид, что не слышу ее и, вообще, стонала, как могла. Едва дождалась, пока ее Серый Убийца унес, а то все затекло…

В дверь тут же постучали. Орихат испуганно пискнула и тут же бросилась обратно к своей подстилке, рухнув на нее в той же неестественной позе, и вновь принялась глухо стонать. В комнату зашла тетушка Мизвах, улыбаясь так радостно, как будто бы видела самых родных ей людей. Правда, при виде стонущей, полузамученной рабыни ее губы неодобрительно поджались, но хозяйка быстро взяла себя в руки и опять заулыбалась. Она повернулась к Ларне с Нарин и сказала им:

– Хочу вас обрадовать, уважаемые. Уже завтра на Колхрию уходит большой торговый корабль – «Волна грез». Судно заходит в несколько портов по дороге, но конечный – Колгарен, как вы и хотели. Я говорила с капитаном, и он готов предоставить вам большую каюту за двести пятьдесят золотых.

– Благодарю вас, тетушка Мизвах, – поклонилась ей Ларна. – Вы очень много для нас сделали.

– Извините, – отозвалась та, снова взглянув на Орихат. – Может я вмешиваюсь не в свое дело, но, наверное, не стоило так жестоко наказывать рабыню… Тем более, что чужую… Бедняжка же просто кушать хотела…

– Она уже наша, – усмехнулась в ответ девушка. – И больше наказывать я ее не буду. Мы сегодня купили ее и этих двоих.

– И сколько же вы отдали? – удивилась хозяйка. – Это же рабыни любви! Из Воспитательного Дома. Они же стоят диких денег!

– Триста золотых.

– За каждую?

– За всех троих.

– Три рабыни любви за триста золотых?! Три?! У Фатунга?! – глаза тетушки Мизвах полезли на лоб, затем она рухнула на кстати подвернувшийся табурет и начала безудержно хохотать. – Чем вы его проняли, девочки? Этого скрягу…

– Ну, – также засмеялась Ларна, – он оказался не слишком умен и слишком жаден…

– Да я за это вас просто расцеловать готова! – продолжала смеяться хозяйка гостиницы, но при взгляде на все еще стонущую Орихат, ее смех смолк, и она вновь нахмурилась. – Может мне принести вам бальзама для девочки?

– Мы были бы вам очень благодарны, – кивнула в ответ девушка и повернулась к рыжей. – Нарин, не в службу, а в дружбу, смотайся за бальзамом, а?..

Та только кивнула и вышла вслед за тетушкой Мизвах. Ларна заперла дверь, подошла к Орихат и потрясла ее за плечо.

– Все, можешь вставать.

– Ой, слава богам! – села та на месте. – Меня уже судороги от такой позы хватать начали.

– Иди сюда, пора с тебя боевую раскраску смывать, – сказала ей Ларна, доставая из-под стола тазик и наливая туда воды из медного кувшина, стоявшего в сторонке.

Потрясению сидящих у стола рабынь не было предела – мало того, что Орихат не была замучена, так она еще и говорила с харнгиратской стервой как с подругой, как с равной. Милаит наклонилась к уху Сириин и тихо прошептала дрожащим голосом: «Да что же тут такое происходит? Что творится?..». Шатенка в ответ только пожала плечами – она сама ничего не понимала, помнила ведь, как черноволосая госпожа замучила эту суку Риин, помнила ее зверскую жестокость. От воспоминаний бедняжку всю передернуло. Из-за непонимания страх ее все возрастал и возрастал, она вцепилась в подругу, как в последний якорь определенности. Рабыни с недоумением смотрели, как их госпожа сама, нежно и ласково, мыла Орихат губкой и синяки с кровоподтеками исчезали как по волшебству. Значит, ее не мучили, не били? Зачем же все это? Для чего эта дикая маскировка? Девушки задавали самим себе эти вопросы и не находили ответов на них. По-видимому, их недоумение отразилось на лицах рабынь, так как Орихат вдруг ткнула госпожу пальцем под ребра, та обернулась, и они обе весело рассмеялись, смотря на вцепившихся друг в друга и дрожащих девчонок. Несчастные рабыни совсем перепугались – ткнуть госпожу пальцем под ребра?! Да это же самоубийцей нужно быть!!! Тем более, такую госпожу, как эта бесчеловечная брюнетка… От все усиливающегося непонимания ситуации девушкам становилось все хуже и хуже. Ведь только что им все было ясно – они в руках безжалостной, очень жестокой госпожи, которая будет издеваться над ними и вскоре замучает до смерти. Да, это было страшно, но хотя бы понятно! А теперь рабыни находились попросту в ступоре, они с ужасом наблюдали, как черноволосая госпожа сама вытирает стоящую в тазу Орихат большим, пушистым полотенцем, периодически целуя поднявшиеся торчком груди той. А когда рука Ларны оказалась между ногами кровной сестры, та протяжно застонала и начала вовсю вертеть задиком. Они принялись целоваться, еще сильнее вгоняя в ступор несчастных рабынь, уже почти сошедших с ума. «Лучше бы меня с кола не снимали…», – в отчаянии простонала Милаит, зарываясь носом в грудь подруги.

– Да чего вы так переживаете, девчонки! – донесся до них веселый голосок Орихат. – Все уже в порядке! Благодарите богов, что Ларна с Нарин вас выкупили, они добрые…

– Добрые?! – так и взвилась с места Сириин. – Они – добрые?! Видела бы ты, как эти «добрые» Риин и Римада замучивали! Серый Убийца с этой сукой Риин, хотя и с ней так страшно нельзя было! А Римад? Бедного парня за что? Вот кто действительно добрый был…

Орихат вспомнила огромного, веселого и смешливого охранника, которого искренне любили все рабыни. Он всегда умел рассмешить, утешить плачущую девушку, пока вел ее от комнаты наказаний, угощал маленькими конфетками, которые всегда носил в кармане, хотя сам их и не употреблял. Для них, для рабынь носил… Все девушки знали, как тяжело ему живется, как много он работает, чтобы прокормить жену и ребенка. Но, несмотря на это, на работу Римад без конфеток никогда не приходил, покупая их по дороге. И как это было приятно, когда он, проходя мимо, трепал по щечке и незаметно совал в рот конфетку. Если бы хозяин узнал об этом, парень в тот же момент вылетел бы с работы. Ведь девушек держали на сбалансированном рационе, очень невкусном и все они страшно тосковали по сладкому. И никто из них никогда не выдавал Римада, даже Риин, несмотря на всю свою подлость, молчала, что та рыба, ведь сладкого хотелось и ей. Орихат была в ужасе – его урезали ее кровные сестры? За что? Она отошла в сторонку и уставилась на Ларну широко распахнутыми глазами. Затем тихонько спросила:

– Это правда, сестра?

– Как ни грустно – правда, Орихат… – столь же тихо ответила ей та. – Фатунг проверял нас и предложил замучить на выбор любую рабыню. Мне дорого стала твоя свобода, сестренка, очень дорого. Я сейчас чувствую себя последней тварью и долго еще буду чувствовать так. Но тогда я другого выбора не имела! Вспомни нашу клятву. Ты знаешь, что если мне понадобится для Дела, то я замучу десять, двадцать, сто, тысячу невинных! Ты должна меня понять, ты сама клялась! Да, замучу, пусть потом мне и самой будет хотеться сдохнуть!

Орихат молча посмотрела в наполненные болью глаза Ларны и низко поклонилась ей.

– Спасибо, сестра… – прошептала она. – Прости меня… Благодарю, что ты замучила все-таки суку Риин, а не моих подруг…

– Понадобилась бы, – с жестокой улыбкой на устах ответила ей Ларна, – замучила бы и их. Но, благодарение богам, не понадобилось. Я ведь и хотела, раз уж пришлось, замучить самую подлую, потому и спровоцировала такую показать себя во всей красе. Эта русоволосая начала тащить к козлам Сириин, вопя, что она слаба и бесполезна. За то и поплатилась. А твоя подружка – редкая прелесть и умничка!

Она подошла к настороженно смотрящей рабыне, погладила по голове и сказала:

– Ты своим мужеством восхитила меня, малышка. А ты, Милаит, вообще вела себя, как воин, когда Фатунг велел тебя на кол посадить. И я даю вам обеим свое слово, что никто и никогда вас больше не будет мучить, бить или заставлять делать неприятные для вас вещи. Запомните это!

– На кол?! – ужаснулась Орихат, расширенными глазами глядя на подругу.

Ларна кивнула и рассказала ей о том, как работорговец решил попугать на прощание строптивую рабыню, инсценировав казнь. И о том, как достойно вела себя при этом совсем еще юная девушка. Орихат вскрикнула от ужаса, представив себя на месте той, и кинулась обнимать пострадавшую подругу.

– Бедненькая… – всхлипывала она. – У тебя же там все сейчас болит…

– Болит… – тоже всхлипнула Милаит, падая в объятия подруги, которую считала уже потерянной.

Ларна вздохнула – по-видимому, жезл не до конца излечил разорванный колом задик девушки, надо будет заставить ее пару дней хоть отлежаться, чтобы там зажило, как следует. В дверь постучали, и голос рыжей потребовал срочно открывать. Девушка открыла и в комнату ввалилась Нарин, тащившая гигантский поднос, заставленный снедью. Неизвестно как она его и тащила-то…

– Помогай, сейчас уроню! – взвизгнула рыжая, опасно накренившись, и Ларна бросилась на помощь.

Вдвоем девушки дотащили подносище до стола и принялись разгружаться. Нарин ухитрилась за одну ходку притащить бальзам, три бутылки вина, несколько больших жареных птиц, салаты, кашу и целую кучу разных конфет и пирожных.

– Надо же девочек чем-то вкусненьким побаловать! – радостно заявила рыжая оторва, любуясь роскошным столом. – Налетай, девчонки!

Рабыни, открыв рты, стояли столбом. Это для них? Странно… Вдруг Сириин нахмурилась, сжала губы и выступила вперед. Она посмотрела на Нарин исподлобья и с выражением обреченности на лице сказала ей, будучи, по-видимому, в том состоянии, когда не боятся уже ничего и готовы к любым пыткам, лишь бы только доказать свою правоту:

– Госпожа! За что вы замучили Римада, что он вам такое сделал? Он же был такой добрый!

– Какого Римада? – захлопала ресницами ничего не понявшая рыжая.

– Стражника, которого вы урезали так… страшно…

– Ой, было бы из-за чего огорчаться! Это же всего лишь мужчина… – растерялась Нарин, с недоумением смотря на Сириин.

– Девочки, – поспешила вмешаться в разговор Ларна, – поймите, Нарин из Харнгирата, для нее мужчина человеком не является, он для нее – в лучшем случае пыль под ногами. Так их воспитывали.

– Надо же мне было доказать вашему хозяину, что я действительно «харнгиратская стерва»? – весело заявила рыжая. – Конечно, приятнее было бы урезать его самого, но чего было нельзя, того нельзя! Любой мужчина служит только для доставления удовольствия женщине, любым способом, каким она пожелает. Больше эти козлы ни на что не пригодны!

– А вы разве не из Харнгирата, госпожа? – осмелилась спросить у Ларны Милаит, понявшая уже, что наказывать ее не станут. Она украдкой поглядывала на стол, заставленный вкусностями, но все еще не решалась взять что-либо, хотя есть хотелось неимоверно, последний раз рабынь кормили только прошлым вечером.

– И да, и нет, – развела руками ее хозяйка. – Вообще-то, я родом из Храдуна, но меня удочерила харнгиратский офицер.

– Мне мама рассказывала, – захихикала Нарин, прихлебывая вино прямо из горлышка бутылки, – какой ее в порту нашли. Тот вид, который был у Орихат, когда мы вошли, – детский лепет по сравнению с тем, как выглядела Ларна тогда. Зад и щель вообще сплошными гноящимися ранами были, худая, как бродячая собака, вся сине-фиолетовая, едва живая… Ходить не могла, заползла между ящиков, лежала себе тихонько, да помирала… Так бы и померла к утру, если б ее мамин патруль не нашел.

Ларна при этом воспоминании вся передернулась, скривилась, ее затрясло. Только через некоторое время она смогла взять себя в руки и, выхватив из рук Нарин бутылку, сделала несколько больших глотков. Три пары глаз смотрели на нее, светясь непосредственным интересом, рабыням очень хотелось узнать, что же было с их госпожой, хотелось настолько, что они почти забыли о своем страхе. Но все же спрашивать не решалась ни одна. А Ларна посмотрела на них, поняла это и со вздохом начала свой рассказ, сократив, правда, его до минимума:

– Я бежала из дому, спасая свою жизнь. Почему – не в этот раз, не время еще. По глупости я попала на торговый корабль шлюхой, денег на дорогу не было. Вот и представьте себе – триста пятьдесят здоровых мужиков на одну шестнадцатилетнюю девочку… Теряла сознание – окатывали водой, приводя в себя. И продолжали насиловать. По двое сразу. И так полтора месяца…

– О, боги! – схватилась за голову Сириин, у которой всегда было живое воображение, и она вполне могла представить, что подобное случилось с ней самой. – Да как же вы выжили?!

– Чудом. Я уже умирала, капитан понял это и приказал вышвырнуть меня на берег. На мое счастье и его горе, он забыл, что это был берег матриархата Харнгират. А в порту меня и подобрал тот патруль, о котором говорила Нарин. Офицер, возглавлявшая его, была дико возмущена моим рассказом о том, что со мной сделали, она пошла на корабль и отрубила голову капитану. После чего удочерила меня. Вот вы говорите здесь – харнгиратские стервы, харнгиратские стервы… А деньги на мое лечение вся городская стража собирала! Понимаете? Где в другой стране видано и слышано, чтобы на лечение подобранной на берегу никому не нужной девчонки стражники давали деньги? Здесь бы дали?

– Ага, – криво ухмыльнулась Милаит, – догнали бы и еще раз дали… Мимо бы прошли, внимания не обратили. А то и добили бы…

– Хотя, – грустно сказала Ларна, – если бы там, в Харнгирате, умирал на берегу попавший в такую же беду парень, мимо него бы тоже прошли… В каждой стране свои беды и свой взгляд на жизнь.

Она хрипло засмеялась, достала с полки пять бокалов, разлила по ним вино и заставила рабынь принять их. Затем провозгласила:

– Пейте, девочки! Мы сегодня празднуем рождение свободного человека!

Достав из-за пазухи небольшую, свернутую в трубочку грамоту и медальон на серебряной цепочке, Ларна повернулась к Орихат и торжественно объявила:

– Отныне и навсегда, ты – свободный человек, Орихат Вар-Тарм! Здравствуй, сестра!

Глаза белокурой девушки, услышавшей эти слова, потрясенно распахнулись и тут же залились слезами радости. Да, она в потаенном уголке души надеялась на свободу, но никак не думала, что вот прямо сейчас она станет свободной! На нетвердых, подгибающихся от волнения ногах, Орихат подошла к улыбающейся Ларне и приняла у той из рук грамоту с медальоном. Попытавшись прочитать, она ничего не смогла увидеть из-за слез, заливавших глаза, потому подошла к двум остальным рабыням, остолбенело стоявшим с открытыми ртами, и попросила:

– Сириин, прочти, пожалуйста… Я ничего не вижу…

Шатенка молча протянула руку, взяла грамоту, развернула ее и срывающимся голосом прочитала:

– Согласно воле своей госпожи, Ларны Орсанх, рабыня по имени Орихат отныне свободна и нарекается фамилией Вар-Тарм. Я, королевский нотариус Играм Сиридат, подтверждаю вышесказанное своей подписью и печатью.

Сириин подняла на ставшую свободной мгновенно потекшие слезами глаза, в которых пылала зависть. Еще бы – ведь ее подруга получила свободу, извечная мечта любой рабыни для нее исполнилась. Милаит смотрела на ставшую свободной подругу с не меньшей завистью и также тихо плакала. Но тут обе рабыни переглянулись и ошеломленно застыли соляными статуями – обеим одновременно пришла в голову потрясшая их мысль. Значит, харнгиратские воительницы задумали все это, замучили Риин и Римада лишь для того, чтобы дать их подруге свободу?! Ради этого они готовы были на все?! Неужели же так бывает?! Но девушки видели, что это именно так. Сириин перевела потрясенный взгляд на Ларну и низко поклонилась ей, искренне поклонилась – теперь она бесконечно уважала свою госпожу и больше не думала, что та ее замучит. Но девушка, конечно же, все равно очень боялась ее, прекрасно помня ее безжалостность и бескомпромиссность. Но теперь она понимала, откуда эти качества взялись, чему они служат и поклялась самой себе никогда не становиться у Ларны Орсанх на дороге, никогда не мешать ей в ее Деле, каким бы оно ни было. Судя по взгляду, Милаит думала о том же самом.

– Так выпьем же за свободного человека! – радостно воскликнула Нарин.

Вся пятеро опрокинули кубки и выпили до дна. Орихат сияющими от счастья глазами смотрела на кровных сестер и подруг. Затем всхлипнула и бросилась Ларне на шею. Та обняла ее и нежно поцеловала в губы, страшно жаждая поцеловать девушку в иные губы, те, что значительно ниже… Она лукаво посмотрела сестре в глаза и прошептала ей на ухо о своем желании. Та зарделась и почти неслышно прошептала:

– Но тут же девочки…

– Их я тоже туда поцелую… – еще тише ответила Ларна.

Отпустив Орихат, она достала из-за пазухи еще две грамотки и повернулась к рабыням.

– Девочки, – обратилась она к ним, – вот эти грамоты – свобода для вас. Пока я их еще не подписала.

– А почему? – осмелилась спросить Милаит, окрыленная надеждой на свободу.

– Если отпустить вас здесь, на Аллиорноине, то когда Фатунг поймет, что никаких покупателей не будет, поймет, что все было обманом, он аннулирует сделку. Вас поймают и вернут ему обратно. Вы этого очень хотите?

– Нет! – дружно выкрикнули рабыни.

– Тогда я освобожу вас на Колхрии, – улыбнулась им Ларна. – И еще одно, девочки…

– Что? – спросила Сириин.

– Будучи с нами, вам придется увидеть, как мы делаем противозаконные вещи. Учтите, что если вы нас выдадите, нас схватят и казнят, а вот вас продадут, и вы навсегда останетесь рабынями.

– А зачем противозаконное?.. – недоумение было написано на красивом лице Милаит.

– А затем, что наша жизнь, в том числе и жизнь вашей подруги Орихат, посвящена борьбе с этими законами. Мы, все трое, живем лишь для одной цели – уничтожить скотские законы об урезании, отменить и навсегда запретить рабство. Люди имеют право любить друга так, как им самим того хочется! Никто не имеет права запрещать им это.

– Мы едем в Серую Башню, учиться! – с гордостью добавила Нарин. – Мы станем ведьмами, лучшими из лучших, и будем разрушать власть Совета Магов изнутри! И именно для того, чтобы была возможность любить, чтобы никого и никогда более не урезали. Только тех, кто сам будет этого хотеть.

– Вот поэтому-то, – звонким голоском закончила Орихат, – мы и плюем на их законы!

Ларна засмеялась, с любовью посмотрела на одухотворенное личико кровной сестры и взяла ее за руку, отведя к кровати и усадив на край. Та была все еще обнажена, и ее тело приводило девушку во все большее возбуждение. Раздвинув ножки Орихат в стороны, Ларна даже застонала, увидев то, что так любила, и, вся дрожа от нетерпения, поцеловала в нежные, уже возбужденные и влажные половые губки. Нарин обернулась, чтобы посмотреть, как прореагируют на это восхитительное действо рабыни, и тут же рассмеялась – зрелище действительно того стоило. Челюсти обеих девушек отвисли, глаза выкатились, они все пытались что-то сказать, но им перехватило дыхание от изумления. И это было неудивительно – на их глазах рушилось все, чем они жили, все, чему их учили, рушились основы. Так не могло быть, но было, и рабыни не могли придти в себя, они потеряли почву под ногами и снова ничего не понимали. Да, законы были страшны, но ведь когда они впитаны с молоком матери, то отказаться от них весьма и весьма трудно. Рыжая ухмыльнулась, смотря на девушек, уж больно забавными они выглядели, ничуть не лучше, чем она сама вчера… Она облизнулась, с жадностью смотря на прекрасное тело перепуганной Милаит, и решила довести удивление той до предела. Подойдя к рабыне, она обняла ее, сняла с нее набедренную повязку и поцеловала в ухо, от чего бедняжка задергалась, испуганно смотря уже на нее.

– Сядь, пожалуйста, на табурет и широко расставь ножки, – хрипловатым голосом попросила ее Нарин.

– За-а-а-ч-е-е-е-м?.. – едва смогла пролепетать ошеломленная донельзя рабыня, которой всю жизнь вбивали в голову, что за то, чем занимается сейчас ее госпожа, урезают.

– Я хочу поцеловать тебя туда… – почти прошептала рыжая, чувствуя, что сейчас лопнет от желания.

– Н-н-о-о… Н-н-о-о… Я… – попыталась возразить Милаит, но не смогла почти ничего из себя выдавить, слишком она была поражена и выбита из колеи.

На нетвердых, трясущихся ногах девушка подошла к табурету и буквально рухнула на него, расставив в стороны ноги и открыв всеобщему обозрению свою невинную еще щелочку. Стоять или не подчиняться у нее сил не была, она была напугана, ей казалось, что она висит в воздухе, что у нее выбили опору из-под ног. Нарин опустилась перед ней на колени и начала внимательно и с интересом исследовать половой орган черноволосой рабыни, ее смешил испуг той и она тихо посмеивалась про себя. Как и у всех рабынь любви, волосы вокруг самой щели были тщательно выбриты, а, возможно, что даже и выщипаны, чтобы не расти более. Лишь на лобке была аккуратно подстриженная залихватская челочка. Большие губы были плотно сомкнуты, ни о каком возбуждении и речи не шло. Но Нарин это не остановило, она была уверена, что сможет с этим справиться, сможет расшевелить перепуганную девушку. Затем она обратила внимание на то, что глаза обеих рабынь все еще не отрывались от Ларны с Орихат, уже легших валетом и исступленно ласкающих друг друга. Губы девушек что-то шептали себе под нос, глаза были остекленевшими – на их глазах разрушалось все, чему их когда-либо учили, все, чем они жили и дышали, все, на чем они были воспитаны. И если бы не их бунтарские характеры, непримиримый дух, то они могли бы и не выдержать, могли бы сойти с ума. Но именно этот гордый дух, живший в душах рабынь, не дал им с воплями броситься наутек.

Нарин осторожно провела пальцами по половым губам Милаит и поняла, что та напряжена до предела, чуть ли не до судорог. Вздохнув, рыжая оторва склонилась ниже и очень нежно поцеловала девушку прямо в складку. Глаза рабыни от этого почти вылезли из орбит и она глухо вскрикнула. Затем медленно опустила взгляд и уставилась на голову своей госпожи между своих собственных ног. Картина была столь сюрреалистической и невозможной, что девушка даже затрясла головой, ей вдруг показалось, что она попросту спит и ей снится кошмар. Ибо то, что происходило, было совершенно невероятным, никто добровольно не шел на это, ведь далее следовало урезание… А Нарин, тем временем, не обращая никакого внимания на реакцию Милаит, развела ее большие губы в стороны и нежно-нежно провела между ними языком. Рабыне показалось, что ее ударили туда, но этот удар был почему-то на удивление приятным. Рыжая же принялась очень осторожно лизать малые губы и клитор девушки, постепенно возбуждая ее. Та действительно по прошествии некоторого количества времени начала расслабляться, дыхание ее участилось, на верхней губе выступили мелкие капельки пота. Прикосновения рыжей госпожи к самому нежному и интимному месту тела были для Милаит чем-то приятны и несли с собой какую-то легкую истому, которая постепенно нарастала. Девушка тихонько застонала и ее руки, неожиданно для нее самой, вдруг приподнялись и прижали голову Нарин к заветному месту, прижали довольно сильно, и от этого по всему ее телу пробежал ток удовольствия. Но тут же рабыня испугалась своих действий и отпустила рыжую, но та восприняла действия девушки как нечто, само собой разумеющееся. Хотя ей самой было очень неудобно стоять на коленях и Нарин решила сменить позу на более удобную. Отодвинувшись от уже возбужденной Милаит, Нарин рывком вытянула из под Ларны с Орихат одно из одеял и бросила его на пол. Улегшись на спину, она приказала несколько разочарованной этим перерывом рабыне сесть себе на лицо. Та покраснела до пунцовости, но покорно, даже с тайным удовольствием выполнила приказ, да еще и поерзала, устраиваясь поудобнее. Рыжая тихонько рассмеялась про себя и принялась ласкать Милаит уже по-настоящему, ибо девушка вся была залита соками любви и возбуждена до сумасшествия.

Сириин, все это время соляным столбом стоявшая в углу, изо всех сил пыталась убедить себя, что виденное ею отвратительно и противоестественно… Но почему-то девушка не верила самой себе и ощущала какой-то нарастающий жар внизу живота, по ее ногам что-то потекло и рабыня чуть не заплакала от отвращения к своему телу. А когда она услышала первый крик страсти, изданный ее ближайшей подругой, вовсю ерзающей задом по лицу рыжей госпожи, то вздрогнула. Она смотрела на то, как у Милаит из-под крепко сжатых век капают слезы, слышала, как та стонет и сквозь эти стоны прорывается: «Еще… Еще… Еще…» Ноги сами почему-то понесли Сириин к широко расставленным ногам рыжей стервы. Рабыня медленно опустилась на колени и во все глаза уставилась на поросшую густым рыжим волосом большую половую щель своей госпожи, всю залитую какой-то густой, вязкой, белесой жидкостью. Настолько большой девушки не доводилось видеть еще ни у кого, половые губы торчали в стороны, треугольный клитор выдавался вперед чуть ли не на полпальца. Ей хотелось смотреть и смотреть на все это, страшно тянуло дотронуться, но Сириин продолжала говорить себе, что ее желание отвратительно, что все это мерзко. Вот только уверенности в этих словах не было ни на грош… А тут еще эта белесая жидкость со странно возбуждающим запахом почему-то волновала ее все сильнее и сильнее, рабыня, не переставая, думала о ней. Ей представлялось, как она дотрагивается до этой вот большой капли возле клитора, и по телу девушки от этих мыслей пробежал мороз. Она начала дрожать, не понимая, что это с ней происходит, вопрошая себя, а не заболела ли она? Вдруг Нарин, ощутив, что кто сел между ее ног, протянула руку, нашла руку Сириин и положила ее на свою перевозбужденную половую щель. Рабыня потрясенно вскрикнула и с изумлением посмотрела на собственную руку, она ощутила под ладонью что-то мокрое и очень горячее. С ужасом отдернув ее, Сириин поднесла руку к лицу и во все глаза уставилась на нее. Странный запах стал попросту нестерпим, от него девушку всю колотило, он бил в ноздри с такой силой, что она чуть не плакала, изо всех сил удерживая себя от того, чтобы не слизать пахучую жидкость. В низу живота у рабыни запылал костер, она ощущала, что из нее самой что-то течет, но не могла сдвинуться с места. Такого ей не доводилось испытывать еще никогда в течение ее короткой жизни. Дрожь проходила по телу Сириин волнами, она все же не выдержала и коротко лизнула мокрую руку. Какой-то солоновато-горьковатый, непонятный, совершенно невозможный вкус… Но почему же ей так хочется ощущать этот вкус еще и еще? Воспитанная в рабском доме девушка этого не знала, да и не хотела анализировать, она просто облизала руку, чувствуя себя восхитительно измаранной… Сириин и сама не понимала, как измаранность может быть восхитительной, но ощущала себя именно так. И еще ей страшно хотелось ощущать и ощущать этот вкус. Оглянувшись, девушка увидела, что Орихат уже успела усесться на лицо Ларны, и желание оказаться на месте своей госпожи стало совершенно нестерпимым. «Но вот же, вот, прямо перед тобой… – сказал внутри нее непонятно чей голос, то ли ее, то ли еще чей-то. – Ну давай, не трусь, вперед Сириин… И госпожа после этого станет тебе доверять…» Но, несмотря на этот голос и на нестерпимое желание, рабыне все же было очень и очень страшно. Она попыталась наклониться поближе к половой щели рыжей стервы, как Сириин, про себя, конечно, продолжала называть свою госпожу, но не смогла, спина как будто одеревенела. Когда же девушке все же удалось пересилить свою нерешительность, произошло неожиданное – руки Нарин вдруг поднялись, легли на ее затылок и вдавили ее носом прямо в то место, к которому она все еще боялась дотронуться… Сириин, отчаянно взвизгнув, вырвалась и отпрыгнула в сторону. Рыжая, удивленная этим криком, выбралась из-под кончившей, наверное, впервые в жизни, разомлевшей донельзя Милаит, и огляделась по сторонам. Увидев в уголке сжавшуюся и всхлипывающую Сириин, Нарин досадливо хлопнула себя рукой по колену.

– Извини, пожалуйста, – севшим голосом попросила она. – Я не хотела тебя обижать, я думала, что это Ларна или Орихат играют… Чего ты туда полезла-то?

– Мне-е-е хо-о-оче-е-тся-я-я… – сквозь всхлипыванья выдавила из себя рабыня. – Лизать хочется… Я с ума сошла, да?

– Глупенькая ты моя… – подошла к ней вставшая Ларна, и все засмеялись. – И хорошо, что хочется! Делай, раз хочется!

– Правда? – нерешительно посмотрела на нее Сириин. – И вы мне за это не отрежете?

– Понадобится для дела – отрежу! – жестко ответила она. – Но просто так, только за то, что и сама обожаю делать? Никогда!

Рабыня недоверчиво, исподлобья посмотрела на нее, припоминая в который раз все то, что видела. Ларна, внимательно наблюдавшая за ее реакцией, поняла, что та ей не верит. Значит, дурочка считает, что можно было поступить и по-другому? Зря. Она наклонилась над своей одеждой, взяла кинжал и протянула его рукоятью вперед. При виде блестящего лезвия Сириин просто побелела.

– Если ты считаешь, что сегодня я была не права, – еще жестче сказала Ларна, – и даже ради дела не имела права поступить так, как поступила, то бери кинжал и урезай меня. Ну, слышишь, что я тебе говорю?!

После ее слов в комнате воцарилась мертвая тишина, рабыни даже пооткрывали рты от дикого предложения. Все смотрели на Ларну, в глазах которой горел огонек безумия. Нарин вдруг побледнела, даже позеленела, сжала кулаки, на нетвердых ногах подошла к подруге и стала рядом. Зажмурилась и с трудом выдавила из себя:

– Или меня…

Сириин, почти не обратившая внимания на слова Ларны, вдруг вздрогнула – ей привиделось доброе, улыбающееся лицо Римада и вкус последней конфетки, которую парень тайком сунул ей буквально вчера. А затем она вспомнила то, что сотворила с беднягой эта рыжая стерва. Рука девушка сама собой, помимо ее желания, поднялась и взяла кинжал. Взгляд ее при этом был, очень пристальный и многообещающий взгляд, был устремлен только на Нарин, на Ларну рабыня не смотрела – суку Риин ей было совсем не жаль. Рыжая поняла все, зажмурилась и задрожала, но гордость взяла свое и она вздернула подбородок – раз сказано, то она от своих слов отказываться не намерена. Урежет? Пускай урезает! Ларна положила руку Нарин на плечо и слегка сжала, досадуя на себя за то, что поддалась минутному порыву. Но рыжая не прореагировала на нее, она была в шоке – никак не ожидала для себя урезания в этот вечер… Лишь через несколько минут она сдвинулась с места, нетвердыми шагами, двигаясь, как сомнамбула, подошла к расстеленному на полу одеялу и буквально рухнула на него, задрав и широко расставив ноги. Затем тоскливо посмотрела на Ларну и хрипло прокаркала:

– Не надо связывать и рот затыкать… Не заору… Ноги только подержите…

Сириин, все еще судорожно сжимающая в руках рукоять кинжала, медленными шагами приблизилась к лежащей Нарин и присела около ног той. Девушке было страшно, ее всю колотило, но желание отплатить рыжей стерве за учиненное над ни в чем не повинным парнем было слишком сильно, чтобы от него отказаться. Но одновременно с этим ей страшно хотелось не резать, а целовать и целовать Нарин туда, снова ощущать и ощущать так потрясший ее вкус. И лизать, лизать, лизать… Эти противоречивые желания почти сводили Сириин с ума, она не знала что ей делать, какому из них последовать. Но образ замученного Римада, ставшего рабом для удовольствий, все же пересилил и девушка судорожным движением приложила лезвие кинжала ко все еще расширенным половым губам рыжей, вздрогнувшей от прикосновения холодного металла к нежному телу и знавшей, что это прикосновение ей сулит. Но Сириин не резала, она тупо смотрела на кинжал в своих руках, уже представляя себе, как сейчас она дернет рукой и на нее польется чужая кровь, представила страшную рану на месте того, что ей так нравилось, ей уже послышались крики боли. «И я это сделаю? – спросила себя девушка. – Даже с такой сволочью, как эта рыжая? А кем я после этого стану? Кем?! Чем лучше палача я после этого буду?..» Она еще сильнее побледнела, отшвырнула кинжал в сторону и тихо, почти неслышно прошептала:

– Не могу… Я не зверь…

– Вот и хорошо, что не можешь, девочка моя… – наклонилась над ней и поцеловала в лоб Ларна.

– А вот выпороть, я бы ее выпорола! – подняла на нее глаза Сириин. – За Римада! За того паренька на улице!

– Так пори, чтоб тебя! – со злостью бросила Нарин и повернулась на живот, выставляя вверх задницу.

– Как? И сколько вы соизволите мне разрешить, госпожа? – с насмешкой спросила рабыня.

Рыжая подняла голову и внимательно посмотрела на нее, в ее взгляде читалось желание прибить на месте. Затем покачала головой и бросила:

– Иди ты знаешь куда! Пори, как хочешь, сколько хочешь и чем хочешь! Дура!

Сириин сильно обиделась на дуру. Она ничего не ответила, лишь поискала взглядом что-либо подходящее. И нашла. Ей на глаза попался довольно длинный и толстый, с палец, пожалуй, прут. Для чего-то его вчера притащили Ларна с Нарин, никто из них и не помнил зачем. Рабыня подобрала прут и взмахнула им в воздухе, пробуя на хлесткость. Он коротко свистнул в воздухе и рыжая вздрогнула от этого звука, она еще не пришла в себя, и ей было страшно. Только почему-то между ног вдруг снова стало мокро, холодок сжал низ живота и желание, странное, непохожее ни на что желание, смешанное со страхом, охватило ее. Нарин не понимала, что это с ней происходит, ведь порка ей предстояла далеко не впервые в жизни, мать весьма часто порола ее за разные шалости. Она, правда, обычно пользовалась ремнем, но разве это имело значение? Да, к тому же, ее еще никогда не порол кто-нибудь, кто вызывал бы у девушки сексуальное желание… Но ей все равно было страшно, мелкая дрожь пробегала по телу – прут ведь был весьма толст и гибок… Вот он снова свистнул в воздухе и столь резкая боль ожгла Нарин, что она не выдержала и отчаянно взвизгнула, выгнувшись в воздухе. Орихат и Ларне пришлось усесться ей на плечи и ноги. Каждого нового взмаха рыжая ожидала со все нарастающим ужасом, но все равно почему-то хотела его… От боли она колотила кулаками по полу, слезы брызгали из глаз, но все же помимо боли от каждого удара ее пронзало странное, незнакомое ей до сих пор удовольствие. Она даже кончила пару раз, странно кончила… Но ощущения были слишком уж сильны, сил терпеть дальше не было и Нарин начала визжать уже постоянно. Наконец, Сириин устала и рыжая уже вздохнула с облегчением, но та лишь передала прут Милаит. И порка продолжилась… Нарин, не стесняясь, рыдала в голос, удовольствия уже не было и в помине, вся ее задница была в крови и синяках, но черноволосая рабыня не прекращала. Но все-таки устала и она. «Неужели же все?..» – не поверила Нарин и, как ни грустно, оказалась права.

– А теперь – между ног! – донесся до нее решительный голосок Сириин.

Зажмуренные глаза Нарин в ужасе распахнулись.

– Нет… Нет… Пожалуйста, нет! Только не между ног! – простонала она.

– Римад тоже просил! – еще тверже и упрямее ответила рабыня. – Ему тоже больно было! Я не зверь, всего пять ударов и из них сильный – только один.

– Нарин, – присела около нее Ларна. – Ты сама согласилась. Надо снять обиду у девочки, мы действительно виноваты, а с Сириин нам еще много времени быть вместе. И, кстати, может ты хоть сейчас поймешь, что чувствуют другие и почему я выбрала тогда самую большую сволочь из рабынь… И кем я все равно себя чувствую…

Вместе с Орихат они повернули рыжую на спину, и та взвизгнула, когда избитые ягодицы дотронулись до пола. Затем кровные сестры растянули ее ноги в стороны, и Сириин стала над ней с прутом в руке. Рабыня оглянулась и первым, что она увидела, были наполненные ужасом глаза. Ее передернуло, но все равно девушка решила довести наказание до конца и дать этой рыжей прочувствовать все, что испытывали замученные той люди. Было и еще кое-что. Одно Сириин тщательно скрывала от себя самой – ее страшно возбуждало то, что она делала… Но главным все же было то, что она решила присоединиться к Ларне в ее безнадежной борьбе. За такую цель действительно не жаль было отдать жизнь. И быть все время рядом с той, на которую затаила обиду, рабыня не могла. Потому подняла прут и не слишком сильно опустила его между ног Нарин. Дикая боль, по сравнению с которой все предыдущее казалось пустяком, раскаленным стержнем пронзила тело харнгиратской девушки, она выгнулась и хрипло, отчаянно завизжала. Один за другим удары рушились на ее тут же залившуюся кровью половую щель и последнего, самого сильного, она не ощутила – сознание милосердно покинуло ее.

Ларна с Орихат перетащили бесчувственную Нарин на кровать, обмыли, смазали бальзамом и уложили спать на живот. Она вскорости пришла в себя, но не отвечала на вопросы, молчала, только тихо всхлипывая. Ларна заставила ее выпить полбутылки вина и вскоре рыжая уснула. Сириин все это время молча простояла в углу, чувствуя себя весьма неудобно и сильно боясь того, что сделала, ведь официально она все еще была рабыней. Но то, что произошло далее, было для нее несколько неожиданным – Ларна подошла к ней и потребовала, чтобы Сириин выпорола и ее. Выпорола так же, как и Нарин, иначе, мол, будет несправедливо.

– Но Госпожа! – попробовала возразить девушка, но ей не дали ничего сказать.

– Если ты этого не сделаешь, – перебила ее Ларна, – то я буду чувствовать себя тварью окончательно. Раз наказана Нарин, то уж точно должна быть наказана и я! Идея была моей!

Рабыня долго отнекивалась, пороть эту страшную брюнетку, которую она боялась до свинячьего визга, девушке ну никак не хотелось. А вдруг та забудет обо всем и в свое время припомнит Сириин это? Что она тогда сотворит с осмелившейся выпороть госпожу рабыней? А? Ей было страшно, но Ларна не желала ничего слушать. В конце концов, взрывной характер взял свое, и Сириин рассердилась. «Хочешь порки? – мысленно спросила она черноволосую стерву. – Ну, ладно… Сейчас я тебе такое устрою, что как бы потом не пожалела…» Глаза девушки загорелись привычной ненавистью, она подняла с пола прут и, не говоря больше ничего, показала своей госпоже на одеяло, залитое кровью Нарин. Ларна быстро разделась, и улеглась на него, выставив напоказ голый зад и приказав Сириин начинать. Та недобро ухмыльнулась, переглянулась с подругами и взмахнула прутом.

Ларна лежала, стараясь расслабиться, и ожидала боли. Ей было страшновато, но, одновременно со страхом, она испытывала какое-то странное возбуждение, ее щеки горели, и девушка тяжело дышала. Все тело пронизывала сладкая истома, каждая мышца подрагивала, предстоящее казалось ей и адом, и раем одновременно. Ей вспомнилось то, как не хватало ей боли сразу после исцеления, и она содрогнулась. Неужели же она такая… Что-то непонятное происходило с ней, по телу то тут, то там вдруг пробегала морозящая дрожь. Ларна ожидала первого удара с нетерпением, как ждут прикосновений любимого человека… Вот свистнул в воздухе прут и резкая боль ожгла ее ягодицы. Боль была почти нестерпима, девушка завизжала, выгнулась и… кончила… Потрясение от осознания этого факта было так велико, что она просто не заметила нескольких последующих ударов. И это при том, что обозленная Сириин била изо всех сил, с оттяжкой, стараясь причинить как можно больше боли. Она выплескивала испытанный ужас на его виновницу и получала от этого массу удовольствия. Порка продолжалась и продолжалась, рабыня била по разным сторонам, расходясь все более и более, только некоторая усталость мешала ей. Ларна страдала молча, только вздрагивая и мыча что-то сквозь зубы. Но боль смешивалась с величайшим наслаждением, и ей очень не хотелось, чтобы Сириин останавливалась, ей хотелось еще и еще боли, странные, дикие и отвратительные фантазии бродили в ее голове. Она кончала раз за разом и жаждала получать удары по более интимным местам, чем задница. Девушка, наконец-то поняла и приняла ту истину, что проклятый корабль для нее даром не прошел – она стала таки мазохисткой и боль была именно тем, чего ей постоянно не хватало. Что ей теперь делать, Ларна не знала, но сейчас и знать не хотела. Пусть все будет так, как будет… Ведь даже урезание теперь вызывало у нее не ужас, как обычно, а истому по всему телу. Истому и желание, чтобы это поскорее произошло… Дичайшие фантазии о самых жестоких пытках, применяемых к ней, мелькали в голове Ларны калейдоскопом. Она представляла себя, как ей, а не той несчастной русой рабыне, вводят в влагалище раскаленный стержень с шипами. И если бы в этот момент кто-нибудь захотел сделать с ней что-либо подобное, девушка бы на коленях умоляла его или ее быть безжалостным… Ларна чувствовала, что по ее заду уже вовсю стекает кровь, но это ощущение только усиливало ее возбуждение. Не зная, что сделать, она вдруг резко раздвинула болящие ягодицы руками как могла широко и простонала:

– Сюда… Между ними… Пожалуйста…

Рабыни изумленно переглянулись – похоже было на то, что жесточайшая порка нравится их госпоже… Сириин презрительно скривилась, ей уже доводилось видеть подобных женщин и девушек – они особо ценились, как рабыни. Но чтобы эта жестокая, идущая напролом к своей цели женщина была из них? Что-то тут не сходилось, девушка помнила, что подобные обычно были очень слабы и полностью покорны… Как же так? Но, в конце концов, это было не ее дело. Да и нравилось ей пороть, особенно пороть, зная, что порет свою собственную госпожу… Она пожала плечами, потеребила себя между ногами, облизала ставшую мокрой руку и вздохнула от сладкого чувства вседозволенности. Сейчас она пожалуй бы и урезала с удовольствием, да поздно было. Сириин вздохнула и решила хотя бы пороть так, чтобы кровь брызгала! А уж между ног она особенно постарается… Рабыня подняла прут, стала по-другому и от души врезала между раздвинутыми ягодицами Ларны. Та вся затряслась, взвизгнула, но все же не убрала руки, продолжая судорожно растягивать в стороны ягодицы. Это почему-то донельзя обозлило Сириин, и она выложилась вся, начав хлестать свою госпожу так, что та не выдержала и начала рыдать в голос. Она бы еще долго стегала Ларну, если бы во время очередного удара ее не схватила за руку Орихат.

– Стой! Очумела, что ли?! Она же уже вся в крови! – донесся до слуха рабыни голос подруга, она опустила руку и посмотрела вниз.

И тут ей стало стыдно – Ларна действительно была залита кровью и глухо стонала, подергиваясь. Орихат наклонилась над лежащей и тихо сказала:

– Хватит, сестричка… Куда уж больше?

– Нет! – хрипло выдохнула Ларна, открывая глаза. Она резко повернулась на спину, вскрикнув от прикосновения одеяла к истерзанному заду. Затем с трудом подняла согнутые в коленях ноги и расставила их. А сделав это, прошептала:

– Между ног…

Все вместе девушки принялись отговаривать ее, хотя Сириин была разочарована, ей очень хотелось отхлестать госпожу и там. Она также то и дело бросала взгляды на кинжал и представляла себе, как медленно вводит его во влагалище, распахнутое на всеобщее обозрение, как навстречу выплескивает кровь… Несмотря на уговоры, Ларна стояла на своем и рабыня была рада этому. Она снова взяла прут, но хлестнуть довелось всего лишь раз десять – наказуемая потеряла сознание, не выдержав этой боли. Сириин было жаль, что все уже закончилось, но поделать ничего было нельзя. Только тут она задумалась о своих ощущениях, и ей стало страшно – это что же, ей нравится чужая боль? А ведь таки нравится, поняла девушка. Это ее саму очень насторожило, не хотела она становиться зверем, но она дала себе слово следить за своими желаниями и ограничивать их. Все вместе девушки перенесли Ларну на кровать, обмыли и смазали бальзамом. Она вскорости пришла в себя и тихо застонала – когда все закончилось, удовольствие ушло, осталась только боль. Сириин продолжала обтирать ее и когда дошла до того, что между ног, то неожиданно для себя наклонилась и поцеловала свою госпожу прямо в распухшие и донельзя болящие половые губы.

– Ты чего, маленькая? – спросила ее та, вздрогнув от боли.

– Захотелось… – прошептала девушка и отчаянно покраснела.

– Так в чем же дело? – через силу сказала Ларна, ей совсем не хотелось сейчас, но она понимала, что никак нельзя разочаровывать ту, которая впервые захотела сделать нечто подобное. Ничего, она потерпит, а может и приятно даже станет.

Сириин ничего не ответила, она хищно осклабилась и впилась своей госпоже губами в щель, растянув ее в стороны. Ларна охнула от острой боли, но все же подалась навстречу яростно лижущему язычку рабыни. И боль таки вскоре смешалась с не менее острым, чем она, удовольствием… А к Сириин сзади пристроилась Милаит, к ней Орихат и девушки еще долго в эту ночь занимались любовью, меняясь местами.

Утром Ларна открыла глаза довольно поздно, она проснулась от глухого стона Нарин, пытающейся встать на ноги. Рыжая выглядела далеко не лучшим образом – под глазами синяки, лицо бледное, дыхание тяжелое. Ларна пошевелилась, резкая боль пронзила ее, и девушка тоже застонала.

– А ты-то чего стонешь? – с раздражением спросила ее подруга.

– Меня тоже выпороли.

– Тебя?! – глаза Нарин полезли на лоб.

– Я сама сказала им, – с кривой ухмылкой ответила девушка, – что пороть только тебя несправедливо. Ну и получила по полной программе…

– С чем тебя и поздравляю! – обычное ехидство начало возвращаться к рыжей оторве.

– Было бы с чем, – фыркнула Ларна. – Нарин, прошу тебя, не обижайся на девочек.

– Легко сказать…

– А ты попробуй поставить себя на их место. Представь только – ты рабыня и на твоих глазах зверски урезают единственного человека, который был к тебе добр. А потом тебе вдруг предоставляется возможность отплатить тому, кто его урезал…

– Я бы убила… – только вздохнула рыжая.

– Вот видишь, они с тобой еще по-доброму поступили, – усмехнулась ей Ларна. – Зато теперь между нами не будет недоговоренности и нам можно не бояться предательства с их стороны.

– Ладно, постараюсь не обижаться, – ухмыльнулась Нарин и тут же скривилась, неосторожно двинувшись.

Помогая друг другу, постанывая и охая, девушки с трудом смогли встать и поплелись в сторону туалета. Позади зашевелились остальные трое. Орихат подняла голову, увидела плетущихся по комнате кровных сестер и кинулась помогать. Только через некоторое время девушки, хорошенько отмокнув в деревянной бадье, заменявшей им ванну, смогли несколько придти в себя. Чувствующие себя весьма и весьма неудобно Сириин с Милаит сбегали к хозяйке за завтраком и принялись кормить пострадавших. Они все еще сильно боялись, вспомнив, что официально до сих пор являются рабынями, и что любая госпожа имеет право при желании сделать с ними все, что пожелает. Но им об этом никто не напоминал, и все принялись за завтрак. Правда, Ларна с Нарин ели стоя. Они попробовали было сесть, но тут же отбросили эту нездравую мысль. Поев, Ларна вздохнула, вспомнив о делах насущных, и сказала:

– А теперь, девочки, будем решать наши проблемы.

– Что-то случилось? – тут же насторожилась Орихат.

– Проблема та, что у нас совершенно нет денег на проезд до Колхрии. Осталось двадцать золотых и это все.

– Так что же делать? – растерянно спросила Милаит.

Никто ей не ответил, и в комнате воцарилось молчание, каждая обдумывала свалившуюся проблему сама, но никому ничего толкового в голову не приходило. Правда, у Ларны забрезжила одна идея, но слишком уж это было иллюзорно. Да, она знала способ заработать на проезд, но ведь она обещала приемной матери не прибегать к этому способу… Да и самой ей не сильно-то хотелось снова становиться шлюхой. Но при всем этом девушка прекрасно понимала, что если понадобится, то она пойдет на все, никто и ничто не остановит ее в ее пути. Но хотелось бы сперва все же опробовать другие способы, а потом уж возвращаться к пройденному.

– Можно… – донесся до слуха девушки дрожащий голосок Сириин. – Можно кого-нибудь из нас продать…

И она всхлипнула. Ужас перед продажей был огромен, но рабыня все же ощущала себя виноватой.

– Этого никогда не будет! – отрезала Ларна. – Вы мне подруги и сестры, а никак не рабыни. Я не желаю слышать никаких даже упоминаний о подобном. И чтобы их таки не было, вот!

И она кинула на стол две освободительные грамотки с привязанными к ним личностными медальонами. Затем подписала их и вручила онемевшим от такого поворота рабыням их свободу. Они довольно долго молча стояли и пялились на грамотки в своих руках, все еще не понимая того, что произошло, после чего опустились перед Ларной на колени и попытались поцеловать руки своей благодетельнице, но та быстро выдернула их.

– Встаньте! – рявкнула девушка. – Не смейте унижаться! Если это не нужно для Дела – не смейте!

– Спасибо вам… – с трудом пролепетали бывшие рабыни, они все еще держали свои грамотки в руках и никак не могли на них налюбоваться, плача тихими слезами радости. – Мы… Мы… Мы все для вас сделаем…

Они говорили вместе, и Ларна улыбнулась им, прекрасно понимая, что чувствуют сейчас только что ставшие свободными люди.

– Но что же нам все-таки делать? – спросила Орихат, устремив тревожный взгляд на кровную сестру.

– Шлюхой на корабль устроюсь! – отрезала Ларна. – Не впервые!

– Значит вместе работать будем, – хмуро вмешалась Нарин. – Я тебе одной мучиться не позволю! Вдвоем легче вынесем это!

– Впятером! – чуть ли закричала Милаит, ее глаза засверкали, черные волосы растрепались, голос задрожал от обиды и гнева. – Да за кого вы нас принимаете, если считаете нас способными спокойно смотреть на то, как вы мучаетесь?! Мучаетесь, чтобы мы все смогли добраться куда нужно! Нет уж, если мы вместе – то вместе!

– Девочки, вы же девственницы, – попыталась урезонить бывших рабынь Ларна. – Оставьте девственность для любимого человека…

– Если он действительно будет любить, то все поймет! – упрямо топнула ногой Сириин. – А если не поймет, то такой и любви не достоин!

– Спасибо, сестренки… – улыбнулась Ларна. – Но перед тем как идти на такое унижение, я все-таки хочу попробовать реализовать один план, а вдруг да выгорит… Вот если нет…

– А что за план? – тут же сунула свой любопытный нос в разговор рыжая.

– Получится – расскажу! – засмеялась девушка. – Потерпи, драгоценная моя. Вы мне лучше задницу бальзамом смажьте, и я побегу, попробую что-то сделать. Вернусь, тогда и расспрашивайте.

И никакие расспросы так и не помогли, Ларна только загадочно ухмылялась. Орихат очень осторожно смазала ей ссадины на ягодицах, затем помогла надеть одежду аллиорноинской горожанки. Девушка еще раз обдумала свой безумный план, помахала подругам рукой и вышла. Идти ей было довольно таки трудно, но боль, особенно между ногами, даже нравилась ей. Поняв это, Ларна только грустно улыбнулась – ведь теперь без боли она просто не сможет жить дальше. Но эти мысли были быстро вытеснены обдумыванием своего плана. Как он был ни дик, но вполне мог и сработать, если только правильно выбрать мага. Ей был нужен не юнец, не старик, а мужчина или женщина в расцвете сил, неудовлетворенные при этом своим положением.

Горожане почти не обращали внимания на симпатичную, улыбчивую, черноволосую девушку, расспрашивающую их о живущих поблизости магах, но многие охотно отвечали на ее расспросы, не слыша ее легкий, почти незаметный южный акцент. Она вежливо благодарила каждого ответившего и шла дальше. Ни один из близко живущих магов для ее целей не подошел – все были или слишком молоды, или стары. Лишь часа через три ей удалось найти подходящего. «Кириех ирб Ворихар… – пробормотала Ларна себе под нос, прочитав табличку на двери. – Около пятидесяти лет по прикидкам, крайне нелюдим, раздражителен, берет за свои услуги очень дорого, но дело знает хорошо. Что ж, посмотрим, что же ты собой представляешь, господин Кириех…» С этими словами девушка поднялась на крыльцо небольшой башни из темно-серого гранита и позвонила. Довольно долго никто не отвечал, и разочарованная Ларна уже собралась уходить, когда дверь распахнулась, и ее взгляду предстал невысокий, полноватый, но моложаво выглядящий мужчина в сутане магов. Лицо его было длинным, унылым, нос прямым, похожим на торчащую кость. Маг спокойно, чуть насмешливо посмотрел на нее сквозь стекла очков ледяными глазами небесно-голубого цвета, неестественно смотрящимися на его лице. Он был полностью лыс.

– Вы ко мне? – услыхала девушка скрипучий голос.

– Да, господин маг, – поклонилась ему Ларна. – У меня важное дело.

– Что ж, прошу, – пожал он плечами, внимательно осмотрел девушку с головы до ног и потеснился, пропуская ее внутрь.

Она вошла и стала подыматься по лестнице, начинавшейся прямо от входа, быстрым взглядом оценив обстановку нижнего этажа – это многое могло сказать о характере и привычках хозяина. Внутри башни царила полутьма, стены были отделаны под карстовую пещеру, по углам на подставках стояли черепа различных существ со светящимися глазницами. Судя по всему, маг тяготел ко Тьме. Огромные, древние фолианты валялись раскрытыми в походящих и неподходящих для того местах. Ларна внутренне ухмыльнулась – то, что нужно! Этот маг явно не прекращал изысканий, не удовлетворялся зарабатыванием денег, ему, похоже, требовалось нечто большее. И если это так, то замысел девушки имел все шансы на успех. Она размышляла, пока они с магом подымались на второй этаж. Поднявшись, Ларна снова осмотрелась и первое, что привлекло ее внимание, был огромный хирургический стол, на котором была распята глухо стонущая молодая женщина. Несчастная была вся в крови, и Ларна только незаметно вздохнула – если бы у нее была хоть малейшая возможность спасти бедняжку… Но такой возможности не было, а потому следовало воспользоваться ситуацией к своей пользе. Девушка спокойно подошла к замучиваемой и принялась рассматривать разложенные рядом инструменты. Да, ее догадка о принадлежности мага к Тьме были верными – он занимался ритуальными пытками, вытягивая из жертвы гаввах, энергию боли и отчаяния. Ларна оглянулась и действительно увидела на подставке сзади тускло светящийся коричневый кристалл-аккумулятор. Откуда она сама знала все это, девушка не понимала, но была при том уверена в этих ниоткуда пришедших знаниях. Многие из пыточных инструментов весьма заинтересовали Ларну, и по ее телу пробежала сладкая истома, пробежала в тот момент, когда она представила себе, что это она лежит распятая на этом столе, и что это к ней применяются все эти хитрые инструменты. «Поздравляю, дорогая! – ехидно сказала девушка сама себе. – Похоже, ты окончательно свихнулась…»

– Присаживайтесь, – услышала она за спиной насмешливый голос мага, который с интересом и довольно долго наблюдал за тем, как его гостья перебирает инструменты, разложенные возле стонущей жертвы.

– Нет, нет! – поспешила отказаться Ларна. – Я лучше постою…

– Пришли полечиться от результатов порки? – с еще большей насмешкой спросил маг, в его глазах плясали смешинки. – Учтите, мои услуги недешевы.

– На это мне наплевать! – независимо ответила девушка. – У меня куда более выгодное дело, могущее принести нам обоим взаимную пользу.

– Я вас слушаю, – маг уселся в кресло напротив, налив себе чего-то в бокал. – Желаете?

– Немного бренди, пожалуйста.

Он налил и ей, Ларна приняла бокал и отхлебнула. Несколько минут они изучающе смотрели друг на друга. Несмотря на жестокость мага, чем-то он был девушке симпатичен, что-то у них было общим, что-то неуловимое. Может, целеустремленность. Эту ниточку общности почуял и маг, так как удивленно хмыкнул, почти незаметно ухмыльнулся и посмотрел на стоявшую перед ним девушку уже другими глазами. Но ничего не сказал, ожидая пока собеседница заговорит.

– Посмотрите, пожалуйста, мою ауру, – попросила Ларна.

– Уже смотрел, – сухо ответил он. – Ничего особенного.

– А теперь…

С этими словами она медленно сняла маскирующее кольцо, причем сделала это так, чтобы маг видел. Кириех на секунду задержал взгляд на кольце, и тут же глаза его расфокусировались. Несколько секунд ничего не происходило, затем взгляд мага вернулся в обычное состояние. На лице его было написано некоторое удивление, он снял и протер очки, затем снова уставился на Ларну. Еще с пару минут маг молча изучал улыбающуюся девушку, но глаза ее не улыбались, были холодными и оценивающими. И Кириех это отметил, криво ухмыльнувшись сам.

– Да, такого мне видеть еще не доводилось, – вынужден был согласиться он. – Не понимаю только, чего же вы хотите от меня?

– Я думаю, – спокойно ответила Ларна, – что вам совсем бы не помешало, чтобы одним из направивших меня в Серую Башню были именно вы.

– Кто же отказывается от дополнительных привилегий? – фыркнул маг. – Я пока еще не идиот. И также понимаю, что вам от меня за это что-то нужно. Просто так в нашем мире ничего не бывает. Итак?..

Собеседники продолжали оценивающе смотреть в глаза друг друга, чуть ли не впервые встретив для себя достойных противников. Кириеху понравилась эта наглая девчонка. Она была, похоже, интересна не только своим невероятным Даром, но и как личность. Он явственно ощущал ее внутреннюю силу, силу, перед которой вскорости склонятся многие и многие. Предначертание дается не каждому, а, точнее, почти никому за последние несколько тысяч лет. Они еще несколько минут продолжали рассматривать друг друга, думая каждый о своем, прежде чем Ларна нарушила молчание:

– Все очень просто. У меня недостаточно денег, чтобы добраться до Колгарена.

– Деньги не составят проблемы, – отмахнулся маг, все еще с тем же неподдельным интересом смотря на эту странную девушку. – Но прежде всего у меня к вам есть несколько вопросов.

– Задавайте.

– Вы сказали, что я буду одним из… У вас уже есть направления в Башню?

– Да, – негромко ответила Ларна. – Два. Одно – от мага из Тукама, второе – от ведьмы из Харнгирата.

– Хорошо. Мне бы также хотелось знать, почему они не обеспечили вас деньгами на дорогу.

– Деньги были. Просто произошло кое-что непредвиденное, и мне пришлось надолго задержаться в Аллиорноине.

Маг подождал немного, но, поняв, что посетительница не скажет о себе ничего сверх необходимого, продолжил расспросы.

– Не совершали ли вы в дороге чего-либо незаконного?

– Совершала, – столь же спокойно и даже несколько насмешливо ответила Ларна, с иронией смотря на собеседника. – И очень многое.

Маг слегка склонил голову в ее сторону, тонкие губы сложились в ухмылку, как бы говорящую – «Ты меня не разочаровала»

– И последнее, – сказал он, некоторое время подумав. – Я намерен потребовать от вас клятвы во Тьме. Не побоитесь пожертвовать одним соском?

Девушка только оскалилась в ответ, отчего ее лицо приобрело несколько зловещий вид. Маг понял, что для достижения каких-то своих целей она пожертвует всем, в том числе и самой жизнью. Его порадовало то, что подобные женщины еще рождаются на белый свет. Такая вполне могла бы стать и его подругой, жаль только, что он не встретил ее, когда был помоложе. Впрочем, лирику надо было оставить побоку, пора заняться делом. Очень уж большое везение выпало сегодня на долю Кириеха ирб Ворихаба. Девушка, видимо, не понимала, что ее предложение стоит куда дороже любых денег, так как дает то, что за деньги не купишь – привилегии. Даже трети привилегий, дающихся за находку гения такого уровня, тем более, гения с Предначертанием, хватит для доступа в тайные библиотеки и хранилища Серой Башни. Маг ведь всю свою жизнь искал только новые знания и новые силы, денег он скопил уже столько, что при его запросах хватило бы прожить свою жизнь раз триста. Еще Кириеху очень бы хотелось поработать с Магистром Книги и найденными тем артефактами, но это относилось к совсем уж невозможному – Элинор не жаловал никого и работал всегда в одиночку. Но и так он сможет достичь еще многого – ведь он был совсем не стар по меркам магов. Окружающие думали, что магу за сорок пять, но на самом деле он давно перевалил за восьмой десяток. Но слишком уж Кириех отличался от большинства магов, жаждавших только жизненных благ и власти, ему же были нужны знания и еще раз знания. Потому и не общался почти ни с кем из своей братии, зато имел почти неограниченную тайную власть, любой пират или контрабандист, за исключением, конечно, убийц типа капитана Нирен, подчинялся ему в окрестностях островного королевства. Но в своей среде, среде магов, Кириех интриговать не умел, да и не хотел, потому-то и сидел уже около сорока лет безвылазно в столице Аллиорноина. Была еще одна причина, по которой он решил помочь этой странной девушке – маг уже был уверен, что она огромный камень в застоявшееся болото Колгарена. С ней было что-то очень непростое, подобный характер может выковаться лишь после того, как человек пройдет бесчисленное множество бед и не сломается при этом. Явно девчушка создана Творцом для больших дел, он нюхом чуял, что это так. Да, помочь нужно, но и своего Кириех упускать не хотел. Встав, маг достал из сундука у стены большой кошель с золотом. Вернувшись, он положил его на стол у стены и достал откуда-то специальную жаровню, щипцы и кинжал.

– Чем вы предпочтете, чтобы я удалил сосок? – вежливо спросил он у девушки.

– По вашему выбору, – спокойно ответила Ларна.

– Но ведь вы понимаете, что я изберу наиболее болезненный способ? – насмешливо приподнялись его брови.

– Не имеет значения, – губы Ларны при этом растянула змеиная, слегка кривая ухмылка.

Маг с уважением поклонился ей, затем разжег жаровню и начал произносить заклинания. Ларна слушала их и изо всех сил старалась запомнить – неплохо будет приехать в Башню, уже зная хотя бы что-нибудь. Когда же вокруг жаровни засветилась совершенно черная и как будто живая пентаграмма, маг взял в руки щипцы и вежливо попросил девушку обнажить левую грудь. Ларна спокойно выполнила его просьбу и он, не теряя времени, зажал ее сосок щипцами и, придерживая грудь другой рукой, изо всех сил потянул щипцы к себе. Все время, пока маг выдирал у нее сосок, он внимательно смотрел девушке в глаза, но она спокойно переносила пытку, лишь прикусила нижнюю губу, да в уголке левого глаза висела почти незаметная слезинка. И когда сосок с хрустом оторвался, она позволила себе на секунду прикрыть глаза. Хотя боль, конечно, была дикой, почти нестерпимой. Тут и помог ее мазохизм, в ином случае ей было бы куда как тяжелее. Маг, тем временем, вынул из-за пазухи собственный медальон, разломил его на две половинки уже знакомым Ларне образом и, пропоров себе руку кинжалом, полил своей кровью половинку медальона и приложенный к ней вырванный сосок. При этом он, не прекращая, читал какое-то заклинание.

– Клянитесь! – донесся вдруг до нее его хриплый голос.

– Я, Ларна Орсанх, из клана Синего Древа, – начала девушка, – клянусь в том, что половина медальона, врученная мне магом Кириехом ирб Ворихаром, будет передана мною в секретариат Серой Башни при поступлении, как одно из направлений на учебу. Я сказала.

Из жаровни тут же вытянулся язычок коричневатого пламени и слизал сосок, лежащий на медальоне. Девушка ощутила, как по ее телу пробежала волна холода – клятва вступила в действие. Когда обряд завершился, маг вручил ей половинку медальона и мешочек с золотом.

– Здесь две тысячи золотых, – спокойно сказал он, игнорируя явное удивление Ларны. – На первое время хватит, а после поступления Башня полностью обеспечивает студиозусов.

– Мне столько и не нужно, – пожала плечами она.

– Оставьте, – махнул рукой Кириех. – Для меня это не деньги, а так, расходная мелочь, вам же запас не помешает. Мало ли что может случиться.

– Да, – кивнула девушка, – случиться может все, что угодно…

– Кстати, а не могли бы вы дать мне взглянуть на ваше маскирующее кольцо?

– Пожалуйста, – и Ларна протянула ему просимое.

Маг несколько минут всматривался в кольцо расфокусированным взглядом. Затем покачал головой и осторожно положил его на край стола, Выглядел он в этот момент сильно чем-то удивленным, и что-то бормотал себе под нос. Ларна вслушалась, но почти ничего не смогла понять, какие-то обрывки непонятных фраз: «Ну и что он хотел этим сказать? Неосторожно, парень… Очень неосторожно… Но гениально. Как я сам, старый глупец, не додумался?.. Но чревато, чревато… Все равно, молодец!». Наконец маг опомнился, вернул Ларне кольцо, которое та поспешно натянула на палец, и улыбнулся девушке. Затем спросил:

– А на каком корабле вы собираетесь добираться до Колхрии?

– «Волна грез», если не ошибаюсь… – ответила несколько удивленная его вопросом Ларна.

– Очень умно… – проворчал маг. – Хотел бы я знать, кто вам такое присоветовал. Прибить за такой совет мало. Хорошо, что мне пришло в голову спросить, а то бы не доплыли. А если бы и доплыли, то отнюдь не в том качестве, в каком бы вам хотелось.

– А в чем дело? – встревожилась девушка.

– Капитан «Волны грез» подторговывает красивыми рабынями, – усмехнулся он. – Многие одинокие пассажирки так и добрались до пункта назначения. Я… гм… и сам периодически покупаю у него женщин для…

И он кивнул на стол для пыток, где продолжала стонать несчастная рабыня. Видимо, сил кричать у нее уже не оставалось. Ларна только вздохнула – она-то прекрасно понимала, каково сейчас бедняжке и очень жалела ее. Впрочем, у них с магом как будто бы наладился контакт. Стоило попробовать…

– Скажите, – обратилась она к Кириеху, – не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?..

– Какую?

– Я прошу вас отпустить эту несчастную.

– Зачем? – искренне удивился маг. – Вам что, ее жаль?

– Если нужно для дела, – покачала головой Ларна, – я сделаю все, что угодно без малейших колебаний. Вчера мне пришлось замучить одну. До конца… И теперь…

– Я вас понимаю, – грустно усмехнулся он. – Каждый раз после подобного хочется сделать что-нибудь доброе, чтобы хоть как-то уравновесить… Хорошо, я дарю ее вам, из нее уже все равно ничего не выжмешь. Она, к сожалению, из той породы, что жить не может без боли. А из них гавваха, что кот наплакал.

– Я тоже из этой породы, – осклабилась Ларна.

– Это было заметно сразу, – рассмеялся маг.

– Откуда?

– По вашей реакции на боль. Искренне советую вам в Башне обратиться к Магистру Боли, она вас многому сможет научить.

– Она?

– Да, она аллорна из Принявших Закон. Одна из пятнадцати магов Совета.

– Благодарю вас, – улыбнулась ему девушка и переступила с ноги на ногу, устав стоять, а сесть она все еще побаивалась. – За все благодарю. Хотя есть одно, что все равно буду вынуждена сделать, несмотря на ваш совет.

– Что же?

– Я все равно буду вынуждена плыть на «Волне грез», несмотря ни на что – другого корабля на Колхрию не будет еще две недели. А я не могу более оставаться на Аллиорноине.

– Вы успели уже и здесь наследить? – в глазах мага запрыгали веселые чертики.

– Ну, как сказать… – несколько смущенно протянула девушка.

– Ясно, – засмеялся Кириех, его интерес к Ларне все возрастал и возрастал. – Но как же вы обезопаситесь от жадного капитана на корабле, где вы будете в его полной власти?

– Во-первых, – фыркнула она, – я не одна. Я сама прошла неплохую школу боя в Харнгирате, а одна из моих кровных сестер вообще одна из лучших «Бешеных кошек» своего города. Что такое «харнгиратские стервы» вы ведь слыхали?

– Так это что, вы с сестрой устроили вчера в городе этот грандиозный кавардак? – спросил маг, уставившись на нее, и Ларна, покраснев, кивнула.

Он откинулся на спинку кресла, хлопнул себя ладонями по коленям и принялся хохотать, как оглашенный. Сквозь смех иногда прорывались отдельные слова.

– Ой, не могу!.. О, Творец!.. Чего только не передумали, а это две сумасшедшие девчонки… Наглые до беспредела… Ну, проныры!

А когда успокоился, то спросил:

– И сколько же вас?

– Пятеро.

– И что, все пятеро едете в Серую Башню?

– Я и еще одна – да, – покачала головой Ларна, не понимавшая из-за чего смеялся маг. – Остальные трое еще не проверялись.

– Пожалуй, что мне лучше всего будет отправиться с вами, – фыркнул маг, – и самому предупредить капитана, чтобы не вздумал играть в свои обычные игры. Да и…

– Что, и?.. – заинтересовалась Ларна.

– Не мешало бы проверить остальных троих. Судьба обычно сводит вместе людей одного типа и одного дела.

– Буду только рада вашей помощи, – усмехнулась девушка, она была сильно удивлена – никак не ожидала столь великолепного результата от своей полубезумной авантюры.

– Теперь касаемо рабыни, – встал с места Кириех. – Раз я ее вам подарил, то урежете ее уже сами. Она делала запретное, я купил ее после, специально для пыток, прямо перед тем, как ее должны были урезать. Неудачная попытка. Столько времени с ней возился, а гавваха почти и нет…

– Хорошо, – кивнула Ларна, сделаю. Только она же… У нее же даже живот вспорот…

Маг только фыркнул в ответ и подошел к несчастной. Положив руку на вспоротый живот рабыни, он произнес несколько коротких, жутковато звучащих слов. С его руки потекли по телу жертвы полотнища серого тумана и вскоре полностью окутали ее. А когда туман рассеялся, Ларна увидела, что рабыня совершенно здорова. «А он, пожалуй, в несколько раз сильнее той ведьмы, что лечила меня…» – подумала девушка и покачала головой. Маг, тем временем, отвязал рабыню, похлопал ее по щекам и приказал:

– Вставай и иди к своей госпоже, дура! Да вставай ты, у тебя уже ничего не болит, можешь не притворяться! А то еще получишь.

Та тут же испуганно вскочила на ноги и Ларна, наконец, смогла рассмотреть ее внимательно. Перед ней стояла, вся дрожа от пережитого ужаса и боли, хрупкая пепельноволосая молодая женщина лет двадцати пяти, с округлым приятным лицом и слегка вытянутыми к вискам испуганными карими глазами, что придавало ей несколько экзотичный вид. Грудь рабыни была невелика, волос в паху не была совсем. Она излучала какое-то животное притяжение, и Ларна ее тут же захотела. Маг порылся в шкатулке, передал девушке документы на рабыню, после чего надел на ту ошейник с поводком и все трое покинули башню.

Ожидавшие Ларну кровные сестры уже давно не находили себе места – они давно уже успели пообедать, а их подруги все еще не было. Рыжая отлеживалась после вчерашней порки и шипела при каждом движении. Остальные старались ее не трогать, а Сириин вообще делала вид, что ее тут нет. Особенно у Нарин болело между ног, но зла на бывших рабынь после утреннего разговора с Ларной она уже не держала. Ведь видела, что девчонки тоже чувствуют себя неловко и стараются изо всех сил угодить ей. Но, несмотря на боль, Нарин уже решила вставать и отправляться на поиски Ларны – ведь та снова могла попасть в какую-то беду, с нее станется. Именно этот момент в дверь постучали условным стуком, говорящим о том, что их кровная сестра пришла не одна. Девушки, отдыхавшие обнаженными, быстро оделись и открыли.

В комнату вошла Ларна, ведя за собой на поводке рабыню. А за ней… За ней следовал маг в черной сутане с накинутым капюшоном. И от него веяло такой жутью и таким ужасом, что каждой тут же захотелось забиться под кровать. Ни одна не понимала, зачем их кровная сестра притащила с собой этот ходячий кошмар. Девушки сбились у стола, бросая настороженные взгляды на застывшего у входа мага.

– Познакомьтесь, девочки, – обратилась к ним Ларна. – Это господин маг Кириех ирб Ворихар. Господин маг оплачивает нам дорогу до Колгарена.

– Большое вам спасибо, – поклонилась ему от имени всех Нарин.

– У кого уже есть направление в Серую Башню? – не обращая на ее слова никакого внимания, спросил маг.

– У меня, – ответила удивленная рыжая.

– Отойди в сторону.

Она, еще более недоумевая, отошла – спорить с магом себе на голову, что ли? Он же несколько минут смотрел на остальных, затем резко повернулся к Ларне. Только она обратила внимание, что глаза Кириеха расширены.

– И что? – спросила девушка.

– Где вы их нашли? – хриплым голосом спросил он.

– А вы в рабских домах искать не пробовали? – ухмыльнулась Ларна. – Там много чего интересного найти можно…

– Рабыни?! – глаза мага расширились еще более.

– Бывшие! – отрезала девушка. – Теперь – свободные люди! Но вы так и не сказали, а что у них?

– Все трое! Слабее, конечно, чем вы. Но на уровне большого таланта, даже более. Черноволосая по силе вообще приближается к вам, хоть и без Предначертания. Сейчас я выпишу для всех направления на учебу.

– Ларна! – не удержалась Орихат. – А чем дело-то? Что с нами не так?

– Все так, – засмеялась девушка. – Все так, сестренка! Просто, вы тоже ведьмы. И немалой силы. Хотите вместе с нами в Серую Башню, учиться? Господин маг сейчас выпишет вам направления.

Бывшие рабыни испуганно переглянулись – новость была несколько неожиданной. Ни одна никогда и не помышляла о такой судьбе, но все было лучше, чем быть рабынями. И каждая согласилась. Они молча отдали свои новообретенные медальоны магу, и тот уселся за стол выписывать направления. Затем каждая взяла свое и поблагодарила довольного, как сытый кот, Кириеха.

– А теперь я бы посоветовал вам собираться, – негромко сказал он. – «Волна грез» должна выйти в море до того, как стемнеет. А мне еще нужно переговорить с капитаном.

– А о чем? – тут же сунула свой нос не свое дело любопытствующая рыжая нахалка.

– Чтобы был умнее и делал глупостей, – ухмыльнулся маг.

Нарин ничего не поняла из его ответа, но, повинуясь жесту Ларны, начала собирать вещи. Бывшие рабыни кинулись помогать ей, только приведенная Ларной только что молодая женщина все так же безучастно сидела в углу. Сама Ларна тоже быстро собралась и спустилась вниз, расплатиться с хозяйкой. Маг зачем-то пошел вместе с ней.

– Уже отплываете? – улыбнулась ей тетушка Мизвах, бросив настороженный взгляд на мага. – Счастливого пути!

– И скольких же постоялиц вы спровадили на этот «великолепный» корабль? – иронично спросил маг из-под капюшона.

Хозяйка гостиницы мертвенно побледнела.

– А что? В чем дело? – едва смогла выдавить она из себя.

Ларне стало больно и противно – еще один человек, которого она считала хорошим, оказался подлецом… Эта такая добрая на вид женщина хотела продать их в рабство? Почему? Зачем?! Этого девушка никак не могла понять, и обидно ей было до слез. Она не захотела дальше говорить с поступившей с ними так и отошла в сторонку, ожидать остальных.

– И вы уж не беспокойтесь, – столь же насмешливо продолжал скрипеть из-под капюшона маг, – я уж позабочусь о том, чтобы капитан Ортонаг с них пылинки сдувал…

– Было бы только справедливо, – со смелостью отчаяния выкрикнула тетушка Мизвах, – чтобы эти харнгиратские твари на себе испытали, что такое быть рабынями! Может, после этого бы добрее стали! Может, не издевались бы так над теми, кому и так плохо! Будьте вы все прокляты, хозяева жизни!

Ларна выслушала ее тираду с немалым изумлением, и ей стало легче. Значит, хозяйка просто хотела отомстить им за замученную, по ее мнению, Орихат. Значит, она не так уж и плоха… Девушка даже пожалела ее – маг ведь ее покое не оставит. Но каждый выбирает сам, что ему делать и сам отвечает за свои поступки. На том Ларна и успокоилась.

– Все их рабыни, – хрипло рассмеялся маг, – уже свободные люди! Вы изволили ошибиться, сударыня. И вам будет воздано за эту ошибку по заслугам.

Потом повернулся к Ларне и сказал:

– Я жду вас всех на улице.

Девушке показалось, что маг просто растворился в воздухе, настолько быстрым было его исчезновение, только холодным ветром повеяло в комнате. Перепуганная провалом своего замысла хозяйка гостиницы замерла у стойки, с ненавистью смотря на девушку. Обе молчали. Слава творцу, ожидание продлилось недолго, вскоре вниз по лестнице веселой гурьбой скатились все остальные. Девушки смеялись и перешучивались, каждая несла мешок с их общими небогатыми пожитками, идущая последней Нарин вела за собой на поводке новую рабыню, которая за все это время не произнесла еще ни слова. Внимание Ларны привлек какой-то сдавленный звук. Она обернулась к стойке и прыснула – тетушка Мизвах с открытым ртом уставилась на веселую и совершенно здоровую Орихат. Пожилая женщина не могла поверить своим глазам – ведь вчера она видела эту рабыню истерзанной до бесчувственности, как же это? Неужели она действительно ошибалась? Девушки, тем временем, вышли на улицу и «Ветер странствий» навсегда остался у них за спиной.

Маг быстро повел их в сторону порта какими-то известными только ему закоулочками, Ларне в них бывать не доводилось, несмотря на то, что они были совсем рядом с гостиницей. Очень скоро они оказались в порту, но он не повел их к кораблям, а остановился перед какой-то лавкой. Девушки вопросительно уставились на него, и маг спросил:

– Есть ли у вас достаточно теплых одеял и одежды для всех? В море холодно. Да и зима скоро.

– Нет, – смутилась Ларна, ругая себя последними словами за то, что могла позабыть о столь важных вещах.

– Тогда советую купить все здесь, – сказал он, не обращая внимания на смущение девушки. – Тут очень дешево, чуть ли не вдвое дешевле, чем в городе, продают конфискованные у контрабандистов вещи.

Маг оказался совершенно прав, цены были потрясающе низкими, да и было тут все – в городе найти такое было бы трудно. Всего за сотню золотых девушки купили все необходимое и даже больше – взяли огромное количество сладостей на дорогу. Ведь сладкое в рационе моряков не было предусмотрено, Ларна помнила это хорошо. Пушистые аллорнские одеяла очень ей понравились, и девушка взяла их целую дюжину, по два на каждую. Кое-что еще она купила для себя лично, не смогши устоять перед увиденным. Когда покупки были упакованы, маг снова быстро повел их вдоль бесчисленного количества причалов, разыскивая нужное судно. Шли весьма долго, количество кораблей в торговом порту Нунду-анг-Орма была невероятным. Ларна поняла, что без провожатого заблудилась бы в этом лабиринте почти мгновенно. По дороге она с интересом рассматривала корабли из других стран. Было их тут на любой вкус – даже пираты торговали с Аллиорноином. Маг, в конце концов, привел их к очень большому трехмачтовому черному бригу. После недолгих переговоров с вахтенными матросами их проводили в каюту капитана. Если бы девушка не слышала о его промысле от мага, то никагда бы и не подумала, что этот веселый, жизнерадостный толстяк способен заниматься подобными делами. Только глаза выдавали капитана Ортонага – у него были маленькие, злобные, с ненавистью смотрящие на мир поросячьи глазки. Он с непосредственным интересом уставился на вошедших в его каюту девушек и даже облизнулся. Но вслед за ними вошел маг, и капитан мертвенно побледнел при виде него. Почему-то капитан Ортонаг смертельно боялся черного мага…

– Вы чего-то хотели от меня? – неуверенным голосом спросил он, оглядываясь по сторонам, как бы ища, куда ему спрятаться.

– Нам нужно в Колгарен, – спокойно ответила Ларна.

– Сколько вас?

– Шестеро.

– Одна каюта стоит триста золотых вместе с питанием, – капитан утер пот, обильно оросивший его лоб.

– Нам нужно две каюты, – заявила девушка, – но триста золотых – непомерная цена.

Они принялись торговаться. Но торг шел вяло, капитан Ортонаг постоянно оглядывался на черного мага, спокойно стоящего в углу. Видимо его присутствие помогло Ларне, и капитан быстро согласился на ее цену – четыреста пятьдесят золотых за две каюты. Ему явно было не по себе в присутствии Кириеха, и девушке стало интересно, а в чем же тут дело. Видимо, однажды он попытался обмануть мага, и тот преподал дураку урок. Но тут совсем рядом послышался шорох сутаны, и худая фигура Кириеха ирб Ворихара надвинулась на капитана.

– Вы меня хорошо знаете, Ортонаг… – послышался из-под капюшона скрипучий голос.

– Д-д-а, г-г-о-с-с-п-п-о-д-д-и-н-н м-м-а-г-г… – начал вдруг заикаться капитан.

– Так вот, – продолжил тот с презрением в голосе. – Если с этими девушками что-нибудь плохое случится в дороге, хоть ногу какая занозит, то общественный туалет в Харнгирате покажется вам раем…

– Н-н-е и-з-з-в-в-о-л-л-ь-т-т-е б-б-е-с-с-п-п-о-к-к-о-и-т-т-ь-с-с-я… – еще сильнее начал заикаться Ортонаг, его лицо было совершенно белым от ужаса. – В-в-с-с-е б-б-у-д-д-е-т-т в-в л-л-у-ч-ч-ш-ш-е-м-м в-в-и-д-д-е…

Маг фыркнул, подождал, пока Ларна отдаст капитану задаток, и сам отвел девушек вниз, выбрав там для них две лучших, совмещенных каюты. Им особенно понравилось то обстоятельство, что можно было переходить из каюты в каюту не выходя в коридор. Были все удобства, кроме ванны, конечно, что на корабле было просто невозможно. Маг внимательно осмотрел каждую мелочь и остался доволен. Он коротко пожелал всем удачи и исчез, оставив девушек. Ларна вдогонку еще раз крикнула ему слова благодарности, но не поняла, услыхал ли он или нет. Как только они остались одни, рыжая тут же полезла к кровной сестре обниматься и, конечно, потревожила свежую рану на месте соска. Ларна вскрикнула и вырвалась из объятий. Нарин с недоумением уставилась на нее, и девушка поспешила успокоить подругу, не желая, чтобы остальные знали о происшедшем. Но кровь промочила платье, и Орихат углядела это. Общими усилиями слабо сопротивляющаяся Ларна была тут же раздета, и девушки с ужасом увидели, что нее вырван сосок. Как она только не изворачивалась, но дружными усилиями из нее таки вытащили правду.

– И ты ради всех нас пошла на это? – спросила Милаит, смотря на рану, она держалась за свои груди, как бы боясь, что кто-то сделает тоже самое с ней самой.

– Ничего не бывает за просто так, – грустно улыбнулась ей Ларна.

– И чем это? – хмуро спросила Нарин.

– Щипцами…

– О боги! – вырвалось у рыжей. – Больно же…

– Больно, – согласилась Ларна. – Но человек способен вытерпеть любую боль, если это нужно для дела.

Все девушки молча кивнули, а затем вдруг Милаит и Сириин встали перед ней на колени.

– Да вы что, девочки! – возмутилась Ларна. – Встаньте немедленно! Вы уже не рабыни, чтобы стоять на коленях перед кем-либо.

– Да! Благодаря тебе! – горячо заговорила Сириин. – И мы хотим присоединиться к вашей клятве, стать вашими кровными сестрами, вместе с вами бороться против рабства! Бороться, а не прожигать свою жизнь! Не жить просто так, а идти к цели!

Ларна наклонилась и по очереди поцеловала обеих в лоб. – Спасибо вам, девочки… – едва смогла сказать она. – Я рада вам и принимаю вашу жертву. Но у нас тут непроверенный человек… Говорите пока осторожнее.

И девушка кивнула на рабыню, с полным безразличием во взгляде смотревшую на окружающее. Ее лицо изредка дергалось, во взгляде сквозил страх.

– Что это с ней? – спросила Милаит.

– Она думает, что ее сейчас урезать будут, – махнула рукой Ларна. – Маг ведь ее перед урезанием купил, почти до смерти замучил. Я попросила ее отпустить, а он вместо того ее мне подарил. И сказал, что ее нужно урезать.

– Бедняжка… – с жалостью посмотрела на рабыню Сириин, вспоминая свой собственный вчерашний ужас.

Она подошла к той, присела рядом, обняла и погладила по голове. Рабыня дернулась, но не осмелилась противоречить.

– Как тебя зовут? – спросила присевшая рядом Милаит.

– Л’горит, госпожа… – почти неслышно прошелестела она.

– Л… Лгорит… – с трудом повторила Сириин, удивляясь странному имени. – А откуда ты?

– С Южных островов, госпожа…

– А как рабыней-то стала?

– Чужой корабль пришел… – заплакала рабыня. – Я, сдуру, слишком близко подошла…

Она снова всхлипнула.

– Они были такие жестокие… Что я им такого сделала? За что?

– Благодари богов, что ты к Ларне попала… – прижала ее к себе Сириин. – Мы трое еще вчера рабынями были, тоже ждали страшных пыток, а сегодня – свободны!

– Здесь нет нотариуса, – подсела к ней с другой стороны Ларна. – Как только доплывем до Колгарена, я тут же освобожу тебя. Но считай себя свободной уже сейчас!

– Но госпожа! – расширились донельзя странные глаза рабыни. – Но ведь меня же нужно урезать! Я же уже нарушала закон… Пусть не по своей воле, но все равно…

– Мы все ненавидим эти законы! – ответила девушка. – И никто тебя урезать не будет. Мы плевали на них и их законы! Да мы сами все под урезанием ходим.

– Вы?.. – не поверила ей Л’горит.

– Смотри… – криво ухмыльнулась Ларна.

Затем она быстро опустилась перед рабыней на колени, заставила ее расставить ноги и вдруг поцеловала то, что было между ними. Л’горит вскрикнула, с ужасом смотря на голову своей госпожи между собственных ног. Ларна не стала ласкать ее, для этого еще будем время, она только покачала то, что хотела, свои намерения и взгляды. Встав, девушка повернулась к остальным.

– Девочки… – только и сказала она, больше не понадобилось ничего.

Каждая подходила к Л’горит и целовала ее между ног. На лице бедной, потрясенной до глубины души рабыни, все сильнее и сильнее проступал ужас, она явно не понимала, куда она попала, что происходит вообще. Ларна увидела ее реакцию, тихонько рассмеялась и присела рядом, обняв ее.

– Не бойся, – шепнула девушка на ухо Л’горит. – Ты теперь – свободна. Плюнь на все их законы и пошли с нами бороться с магами, свергать их с их пьедестала. Пусть погибнем, зато поживем по настоящему, не зря!

– Я… Я не знаю, госпожа… – заметались по сторонам глаза рабыни. – Ведь так было всегда…

Она еще немного посидела молча и вдруг вскрикнула:

– Нет, госпожа моя! Я так не могу! Урежьте меня, прошу вас… Мне это нужно…

– Зачем? – удивилась Ларна.

– Так принято… И я… Я этого хочу!

И она сжалась, как будто ожидая удара за свои слова.

– Я тоже не могу жить без боли там… – криво ухмыльнувшись, прошептала рабыне на ухо девушка. – Но для этого совсем не надо урезаться… Попроси кого-нибудь из нас, и тебя с удовольствием отхлещут между ног и до крови. Можно еще надрезать, колоть, прижигать, мучить там по-всякому…

– Как я этого хочу… – почти простонала Л’горит. – Я сумасшедшая, госпожа…

– Но ведь я такая же, – засмеялась Ларна. – Хочешь, прямо сейчас отхлещу?

– Очень… – подняла на нее заплаканные глаза рабыня.

– Только потом ты меня. И сильно…

Л’горит молча, согласно кивнула и на губах ее появилась робкая улыбка. Ларна тоже улыбнулась ей, затем встала и обратилась к остальным:

– Девочки! Хочу вам признаться, что я не могу жить без боли, особенно между ног. Что тут поделаешь, такой уж я уродилась… Л’горит тоже такая. Вы уж нам не отказывайте, когда мы попросим, чтобы вы нас немного помучили…

– Всегда пожалуйста, – даже облизнулась Сириин.

– Тогда сейчас мы с Л’горит кое-чем займемся в той каюте, а вы пока подготовьте все к обряду принесения клятвы…

– Хорошо, Ларна! – хором ответили девушки, преданно смотря на нее.

Девушка еще раз улыбнулась им, затем достала из мешка с покупками то, что купила для себя в той лавке. Это была плеть. Когда она увидела эту роскошную плеть, то просто не смогла устоять – плетеная, очень жесткая и красивая девятихвостка, со вставленными в хвосты кусочками свинца. Она прямо в лавке чуть не кончила, представив себе, как хвосты плети врезаются между ее ног. Также купила она еще несколько интересных приспособлений для пыток, которые намеревалась применять только к себе самой. Девушка сняла с Л’горит ошейник и увела за собой во вторую каюту, плотно затворив дверь.

– Не боишься? – склонилась она к покрасневшему уху островитянки.

– Боюсь… – прошептала та. – Но очень хочу…

Ларна снова поцеловала ее и достала из свертка плеть.

– Посмотри, какая прелесть… – возбужденно протянула она.

Л’горит подошла и только вздохнула, поежившись. Затем подняла глаза на девушку и попросила:

– Госпожа, прошу вас, только не жалейте меня… Бейте изо всех сил…

– А ты меня… – хрипловато ответила Ларна. – Только можно я у тебя сперва полижу? Очень уж хочется…

– Конечно, – улыбнулась рабыня. – Я так рада, что могу доставить вам удовольствие. Я только в туалет сбегаю, а то уже терпеть не могу. Хорошо?

Ларна многократно использовала рты других под туалет, но тут ей вдруг страшно захотелось узнать, а что они чувствовали. Каково им было? Это странное желание мягкой дрожью прокатилось по телу и застыло сладким трепетанием между ног. Девушка немного подумала, решалась и отрицательно покачала головой, сказав ожидающей ее ответа рабыне:

– Ты не пойдешь в туалет.

– Но… – мгновенно набухли слезами глаза той. – Но госпожа, я же описаюсь сейчас!

– Ты будешь писать сюда, – и Ларна указала на свой рот.

– Госпожа! – отчаянно вскрикнула Л’горит. – Но вам же будет очень противно! Я знаю, со мной это делали! Это ужасно!

– А вдруг мне понравится? – хихикнула девушка. – Откуда я могу знать? Надо самой попробовать. Сделай это, прошу тебя.

– Нет!

– Я приказываю!

– Как скажете, госпожа моя… – опустилась на колени рабыня.

Ларна легла на кровать, запрокинула голову и открыла рот. Она пребывала в понятном волнении, такого ей испытывать не доводилось, а она любила все новое. Хотя и холодок пробегал по животу, но этот легкий страх тоже был весьма приятен. Л’горит стала над ней, вся дрожа от страха сделать то, что хотела ее хозяйка, как-то не так. Она довольно долго не решалась сесть на лицо своей госпожи, пока девушка в нетерпении не потянула ее вниз. Губы Ларны нащупали небольшие, но очень приятные на вкус половые губки рабыни. Девушка осторожно раздвинула их языком и провела им туда-сюда, возбуждаясь все более, и впилась изо всех сил. Но, как видно, Л’горит слишком долго терпела, ибо она не удержалась и в рот Ларны почти сразу же хлынула струя мочи. Она чуть не захлебнулась и принялась побыстрее глотать. От первых же глотков ее чуть не вырвало, она едва сдержалась, чувствуя себя униженной и оплеванной. Но это чувство только почему-то еще сильнее возбуждало ее. Ларна даже кончила вместе с Л’горит, несказанно удивившись этому обстоятельству. Подумав, она решила, что все же иногда, несмотря на некоторое отвращение, подобное стоит делать. Девушка не отпустила рабыню, она долго ласкала ее, ласкала до тех пор, пока та не запросила пощады. Они поменялись местами, и Ларна кончала, кончала, кончала… А потом засвистела плеть. Остановились девушки только тогда, когда сил не осталось ни у одной. Они долго лежали в темноте, обнявшись, между ног каждой, казалось, расцветали цветы боли, но им это очень нравилось. Рука каждой была между ног другой, и они периодически кололи друг друга туда длинными толстыми иглами, взвизгивая от боли и наслаждения. Сквозь полудрему Ларна слышала грохот выбираемой якорной цепи – корабль отплыл.

Поздно вечером на палубе «Волны грез» царила тишина. Только на корме виднелся девичий силуэт. Ларна стояла у поручней и с наслаждением дышала свежим морским воздухом, вслушиваясь в шум волн старика-океана. Звезды сияли так на ее головой так, что казались факелами в ночи, и девушка улыбалась чему-то своему. Между ног у нее постоянно дергало резкой болью, но ее это обстоятельство ничуть не смущало. Впереди лежало неизвестное будущее. Что ожидало ее? Она не знала и не могла знать, но была уверена, что поборет любые препятствия на пути к цели. Только строчки давным-давно умершего поэта вертелись у нее в голове:

Пусть ударит вам ветер навстречу, Пусть затянет вас в логово бурь! Только так можно жить в этот вечер, Только так, не бросайте же руль!

Глава 20. Варианты любви. Выдержки

Прошу простить меня за то, что не помещаю двадцатую главу полностью. Но я просто не знаю, что с ней делать. Мне давно противно писать о сексе и извращениях, но эта книга так начата. И именно в этой главе огромное количество всяких ненужных описаний. Я таки перепишу этот роман полностью, но пока даю выдержки из главы.

[Увы, это так и не было сделано автором, и, вероятно, никогда не будет. - Марк Десадов]

После обряда, Йаарх повел Исану наверх. Но не выдержал и по дороге поимел ее всякими способами. Особенно, запретными на Архре. Их увидела хранительница летописного чертога Олтияра и, не узнав Владыку, решила поразвлечься. Йаарх, поняв, что нарвался на настоящую садистку, только тому и рад был. Она использовала его рот и так далее. Затем медленно и мучительно урезала его. Но потом, сдуру, решила заняться девушкой. Вот тут-то Хранитель взбеленился и показал себя. Садистка чуть с ума не сдвинулась, когда поняла, над кем же издевалась. Но он быстро успокоился и отвел Исану наверх.

Теперь кусок главы:

А когда они, держась за руки и весело смеясь чему-то, вышли из комнаты, Хранитель вдруг понял, что прекрасно ориентируется во дворце Морхра, что в его памяти теперь постоянно как бы висит объемный план этого дикого лабиринта и нужный путь тут же высвечивается красным цветом. Поблагодарив Совмещающего Разности за очередной подарок, Йаарх уверенно повел Исану к выходу из дворца. Всю дорогу, а заняла она не менее получаса, девушка что-то щебетала ему на ухо, Хранитель кивал, но не слушал, думая о своем, лишь изредка он наклонялся, чтобы поцеловать ее в щечку или в губы. От каждого такого поцелуя она расцветала, как подснежник весной. Они шли через анфилады залов, не обращая никакого внимания на встречающихся им людей. Почти все женщины, видевшие с какой заботливостью Хранитель поддерживал девушку, с какой нежностью он ее целовал, бросали на Исану завистливые, ненавидящие взгляды, тихо шипя друг дружке:

– Простая горожанка! Самого Владыку окрутила… Вот тварь…

Но все они сделали для себя определенные выводы – значит, Серый Убийца небезразличен к женщинам и почти каждая начала лелеять честолюбивые замыслы. Счастье Йаарха, что о этого не знал, а то бы ему стало плохо… И также его счастье было в том, что ни одна из этих прожженных интриганок не знала о его дурацкой клятве…

Он вывел Исану из дворца, крепко поцеловал ее на прощание и сказал:

– Возвращайся, маленькая! Я всегда жду тебя с радостью… Девушка с любовью подняла на него свои глаза, поцеловала сама и быстро побежала прочь от дворца. Йаарх некоторое время растроганно смотрел ей вслед, затем повернулся и, не обращая внимания на отдавших честь стражников, вернулся во дворец и быстро пошел по направлению к своим покоям.

Хранитель быстро шагал по коридорам, подымался и опускался по бесчисленным лестницам. Хоть он был довольно свеж, все же после всего происшедшего следовало бы немного отдохнуть. Да и есть ему хотелось неимоверно, желудок настоятельно требовал наполнить его чем-то, угрожая срочными санкциями. Йаарх не смотрел вокруг, размышляя о ритуале и о том, что произошло следом за ним, все еще слегка удивляясь собственной извращенности.

Когда он проходил через синий Зал Приемов, на балюстраду сверху вышел Свирольт. Принцу после пира удалось поспать не более двух часов, но его работу за него никто сделать не мог, вот и пришлось вставать на голубом рассвете. Он отдавал приказы стоящим вокруг офицерам, когда неожиданно увидел проходящего через зал Владыку и тут же начал спускаться вниз, к нему. Но не успел… В левом углу что-то произошло, несколько человек упало, и из толпы в Йаарха вдруг, один за одним, полетели кинжалы, пущенные с большой скоростью и явно умелой рукой. Первые два Хранитель поймал, несколько отбил, но последний вонзился ему прямо в глаз. Боль чуть не лишила его сознания, и Йаарху пришлось срочно отключать болевые ощущения вообще…

Свирольт закричал и рванулся вниз, указывая страже на убегающего убийцу – высокого, рыжего детину, расталкивающего визжащих служанок и горничных. Но Владыка, не выпускающий из рук пойманных кинжалов, оказался быстрее – он в несколько прыжков догнал закричавшего от ужаса убийцу (еще бы, тому никогда не доводилось видеть людей, бегающих с кинжалом, торчащим в глазнице) и сломал ему подсечкой обе ноги. Его движения никто не успел заметить, для всех рыжий просто рухнул на землю по непонятной причине, лишь принц ухватил краем глаза почти невидимое от скорости движение. Йаарх мрачно повернулся к подбежавшему Свирольту и приказал ему:

– Капитан, допросите подонка. Мне нужно знать, кто его послал.

Но принц лишь открывал рот, как рыба, вытащенная на песок, и тыкал пальцами чуть ли не в лицо Хранителя. Йаарх несколько удивился, поднял руку и натолкнулся тыльной стороной ладони на рукоять кинжала, торчащего из его глазницы. О нем-то он попросту забыл в пылу погони и не понимал, какое жуткое впечатление производит. Потрогав рукоять рукой, Хранитель досадливо поморщился и попросил принца: – Свирольт, не могли бы вы вынуть из меня эту гадость, мне еще глаз отращивать… Тот нерешительно протянул дрожащую руку к торчащей из глаза Владыки рукояти кинжала и столь же нерешительно взялся за нее. Он все еще никак не мог поверить собственным глазам – никто не смог бы выжить с такой раной! Но его сюзерен стоял и смотрел на него уцелевшим глазом, как ни в чем не бывало… Свирольт набрался мужества и выдернул кинжал из глаза Йаарха. Из раны вытекло совсем немного крови. А затем произошло то, преувеличенные слухи о чем вскоре разнеслись по всему Олтияру и не только – у Серого Убийцы за считанные минуты вырос новый глаз…

– Меня сейчас не так просто убить… – с кривоватой ухмылкой сказал он изумленному до остолбенелости Свирольту, бросил кинжалы убийцы на пол и пошел дальше, только добавив. – Результаты допроса сообщите мне лично!

Йаарх понесся по коридорам дворца, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться и не заорать. «Хорошо, хоть послушался Меча, дебил, и прошел обряд!» – костерил он себя за все на свете и еще за кое-что, а конкретно за собственную глупость – шляться в его нынешнем положении без охраны. Он заметил, что Свирольт исправил его оплошность, и в отдалении следовали два стражника, изо всех сил старающиеся не попадаться Владыке на глаза. Он фыркнул и пошел дальше, не обращая на них внимания, чтобы не мешать людям выполнять порученную им работу. Гнев плескался в его душе тяжелой волной, но Хранитель уже научился держать себя в рамках. Только вновь ставшие серебристыми глаза выдавали его истинное состояние и встречавшиеся ему люди побыстрее отпрыгивали в стороны, не желая попадаться под руку Серому Убийце. Библиотеки, где годами никто не появлялся, вдруг стали очень популярны и все подряд требовали легенды о Владыке, а прочитав их, приходили в ужас, не представляя себе, как можно угодить Повелителю Тени. Сколько тайных проклятий свалилось на голову Морхра за связь с Серым Убийцей, не знал, наверное, и сам Творец. Город застыл в ужасе, не зная чего ожидать и как жить дальше. Кто был поосторожнее, быстренько собрал манатки и отправился навестить родственников и знакомых в других городах Олтияра и близлежащих стран. Кому идти было некуда, сидел дома и не высовывал носа на улицу, а если уж выходил, то тут же присоединялся к обсуждающим ужасные новости соседям. Люди кучковались и осторожно оглядывались на стражников, ожидая, что те начнут разгонять их. Но они пребывали в такой же растерянности, как и остальные, сами не зная, как им жить и служить дальше. Офицеры опомнились раньше всех, начали покрикивать на подчиненных, и стражники неохотно отправлялись на обходы. Но в этот день в Олтияре было на удивление тихо, ведь воры и бандиты тоже были людьми и боялись ничуть не меньше других. Даже проститутки в квартале Наслаждений отказывались выходить на улицы, и дуэньи не гнали их, сами не зная ничего. Чего ждать от этого невысокого гневливого человека с серебристыми глазами, не знал никто, даже стражники, охраняющие его, старались идти поодаль, ничего не отвечая на расспросы слуг и лишь отмахиваясь от них. А что началось, когда разнеслись слухи о бессмертии Владыки… За этот день были выпиты, наверное, годовые запасы вина и бренди, но никакого веселья не было, люди мрачно напивались до бесчувствия и тихо расходились по домах или своим покоям во дворце. Лишь слуги работали, но их мнения никто не спрашивал, да и без Владыки их легко могли послать на кол собственные начальники. И они работали, трясясь от страха и шарахаясь при виде Владыки, не обращавшего на них никакого внимания.

Йаарх ничего этого не знал, он постепенно начал успокаиваться и задумался о слишком бросающихся в глаза странностях мира Архр, где он, волею судьбы, оказался. Он сам не знал почему, но ему опять страшно хотелось женщину, возбуждение превысило всякие пределы, и его узкие кольчужные штаны заметно оттопыривались. Никогда дома, на Земле, Хранитель не испытывал такого постоянного иссушающего сексуального желания и он очень хотел понять, в чем тут дело. Ведь он только что был с Исаной. Сколько можно?! К тому же дичайшая разнузданность нравов, встреченная им здесь, также не имела никаких разумных объяснений. Йаарх начал подробно припоминать все виденное им здесь и удивлялся с каждым воспоминанием все больше, сопоставляя, наконец, разрозненные факты в единую картину. И картина эта получалась на удивление неприглядной… Хорошо, пусть маги и их скотские законы мешали людям жить! Но почему эти самые люди столько помыслов и времени посвящали именно сексу, а не искусству, наукам, бизнесу, наконец? Почему главное желание у людей здесь – секс? Ощущение было таким, что всем людям на Архре каждый день вкалывают сильнейший стимулятор, забивающий им мозги и направляющий помыслы только в одну сторону… Даже все религиозные обряды любой из религий обязательно были связаны с половыми органами… Это было ненормальным и слишком уж откровенно бросалось в глаза.

«Ну, хорошо, – с бешеной скоростью мельтешили мысли Хранителя, – даже если оставить в стороне схорров, для которых подобные обряды освящены тысячелетиями, да служили они всегда Тьме. Но обычные люди-то? Они не могут посвящать столько времени и усилий удовлетворению половых инстинктов. Так просто не бывает! Я ничего не могу понять, но ощущение, что кто-то каким-то образом специально вытаскивает со дна людских душ эти желания и заставляет людей думать только об удовольствиях этого плана, всю силу свою и фантазии посвящая именно им…»

«Я пришел к точно таким же выводам! – возник в его голове сухой и усталый голос Серого Меча. – В предыдущий наш приход на Архре такого не было! Да, люди этого мира всегда отличались несколько повышенной, по сравнению с твоими земляками, сексуальностью, но это были самые обычные люди, думающие и желающие разного. А теперь подавляющее большинство из них скорее похоже на сексуальных маньяков, подобных тебе»

«Спасибочки за комплимент…», – не смог не ухмыльнуться Йаарх.

«Пожалуйста, и я не ругаюсь, я просто констатирую факт. Твой дичайший мазохизм несколько смутил даже меня, и очень хорошо, что он у тебя только физический, а отнюдь не моральный, тогда бы нам пришлось куда хуже, и мне бы эту гадость пришлось из тебя выжигать каленым железом»

«Интересненько… А так?»

«А так, – проворчал Меч, – так забавляйся, сколько тебе влезет, теперь это уже безопасно для тебя…»

«Что ж, – вздохнул Йаарх, – я тот, кто я есть. И я давно смирился с самим собой, поняв, что изменить себя никак не могу. Но хватит обо мне. Я не могу поверить, что в мире может быть столько добровольных садистов, да еще и помешанных на отрезании половых органов! Такого не может быть!»

«Не может, – подтвердил Совмещающий Разности. – Здесь явно видно целенаправленное воздействие, нечто типа излучения, направленного на перевозбуждение половых инстинктов. А затем уж умелое воспитание по направлению этих инстинктов в нужную сторону…»

«Маги?»

«Очень похоже на то…»

«Излучение… – растерянно подумал Хранитель. – Излучение…» Он много читал фантастики, и там было что-то подобное, но что, он опять же припомнить не мог. Пытаясь понять, каким бы образом можно было распространить лучи на весь мир, он только чесал голову, а был ведь неплохим инженером. Если бы здешнее общество было технологическим, то самым оптимальным вариантом была бы сеть ретрансляционных башен или вышек. Или же сеть околопланетных спутников. Спутники… Эта мысль молотом застучала в его голове и Йаарх спросил:

«Совмещающий Разности, а что если это внепланетные спутники и излучение идет из космоса?»

«Странная идея… – протянул тот. – Очень и очень странная, но она, похоже, имеет много шансов оказаться верной…»

«Но здесь же общество магии, а отнюдь не науки!»

«Для древних магов Предела, – последовал сухой ответ, – не проблемой было перемещаться между мирами, и они вполне могли заказать спутники в каком-то из высокотехнологичных миров. А вывести их на орбиты вполне можно и с помощью магии…»

«Но это только предположение!», – возразил Йаарх.

«Спасибо за это предположение! Мне и в голову не пришло, вот что значит человек из технологического мира и свежий взгляд на вещи. И пока я приму твое предположение за рабочую гипотезу. Теперь я хочу ее проверить и попрошу тебя несколько часов еще мне не мешать, я попробую просканировать пространство на предмет различного типа лучевых энергий. А ты пока отдохни, поспи или поимей кого-то, я же чувствую, что тебе нужно»

И Меч умолк. Йаарх же, услышав его слова о поимении кого-либо, лишь передернулся – искусственным было его желание или естественным, для него значения не имело, член стоял как палка, и Хранитель почти что скрипел зубами, перед глазами маячили известные женские прелести. Член рвался на свободу, и выпуклость на брюках Хранителя была очень заметна. Он остановился и осмотрелся, пытаясь понять, куда же забрался. А осмотревшись, отчаянно покраснел от стыда – размышляя о своем, он вышел в большой зал, в котором крутились, что-то делая или изображая бурную деятельность, штук тридцать молоденьких служанок. Увидев самого Владыку, девушки побросали работу и столпились у противоположной стены. Сперва они перепугались, но, заметив выпуклость на брюках Йаарха, поняли, что он, в общем-то, обычный мужчина и заулыбались, начали перехихикиваться и пересмеиваться. Смех их был, в общем-то, безобидным, отнюдь не оскорбительным. Ведь посмеяться было чуть ли не единственной радостью для служанок во дворце – сюда шли обеспечить себе безбедное будущее, и до окончания контракта доживала лишь половина девушек, остальные отправлялись на урезание или на кол за реальные или надуманные провинности. Служанки работали с утра до вечера или наоборот, с вечера до утра, и почти не знали отдыха. Каждая из них надеялась, что встретит здесь обеспеченного человека, согласившегося взять ее замуж хоть какой женой. Жилось им очень трудно, но девчонки не унывали, продолжая смеяться и над собой, и над своей жизнью, и, втихомолку, конечно, над своими непосредственными начальниками. Они, естественно, плакали, когда какую-то из их подруг отправляли на кол и с ужасом слушали страшные крики умирающей, но каждая, конечно же, надеялась, что именно ее минет чаша сия… Вот и сейчас, увидев, что Владыке нужна женщина, у многих девушек начала возникать совершенно безумная надежда – а вдруг?.. Но того, что воспоследовало, ни одна из них никак не ожидала…

Йаарх не раз потом, сгорая от стыда, задавал себе вопрос – ну отчего он так разъярился? Чем его так задел смех бедных девочек, что он потерял над собой контроль? Но контроль он действительно потерял и пришел в дикую ярость. Кровавая пелена застила ему глаза, и он заскрипел зубами от досады и стыда. «Смеетесь, сучки? – заколотилось в голове. – Над кем смеетесь?! Каждая же только и мечтает, чтобы в постель ко мне запрыгнуть! Я же для вас не мужчина – Владыка! Ну ладно же! Хотите видеть страшного Владыку? Я вам его сейчас покажу!!!»

Он скривился и пробежался глазами по стайке девушек. Его внимание привлекла стоящая слева в окружении подруг черноволосая, кудрявая егоза, ни секундочки не стоящая на месте и чем-то даже похожая на его любимую Мелрию, а уж характером, так точно. Но служаночка была пониже и немного поплотнее. Йаарх внимательно осмотрел девушку с головы до ног, продолжая пребывать в дикой ярости и от этого будучи только более спокойным, но спокойствием ненависти. Служаночка, вовсю тряся кудряшками, что-то шептала подружкам и особенно громко хихикала, чуть ли не указывая на Хранителя пальцем. Она была курносенька, с живыми зелеными глазами, слегка удлиненным личиком, что, впрочем, ничуть ее не портило. Девушка была очень симпатична, но в точности рассмотреть ее фигуру было невозможно – она была одета в длинное, до пола, темно-зеленое платье из плотной материи, напоминающее балахон и кружевной передничек. Впрочем, точно так же были одеты все служанки во дворце.

Смотря на нее, Йаарх вспоминал, как порой над ним измывались женщины на Земле, смеясь над его странными для них желаниями, и разъярялся все больше и больше. Он попытался себе представить, что было бы, если бы, не дай Бог, эта маленькая паскудница узнала о его идиотской клятве. Как бы она тогда хохотала? «Ну, хорошо же! – заскрипел зубами Хранитель. – Я отучу вас, сучонки, смеяться по поводу и без повода. А особенно надо мной…» Он указал пальцем на привлекшую его внимание черноволоску и прорычал:

– Эй ты! Да-да, ты, с кудряшками! А ну иди-ка сюда.

Веселье мгновенно слетела с лица девушки, когда она поняла, что палец Владыки указывает именно на нее. Не поверив своим ушам, она показала на себя пальцем, и их новый Повелитель кивнул головой. Перепугавшись до полусмерти, служаночка беспомощно оглянулась на тут же расступившихся подруг, только что весело смеявшимся ее шуткам, и обреченно поплелась к Владыке. Подойдя, она низко поклонилась ему и дрожащим голоском спросила:

– Чего желает мой господин?

Он ничего не ответил, лишь взял ее за руку и потащил ее за собой, в другой угол зала, где увидел большие окна с широкими, низкими подоконниками. Девушка шла за ним, вся содрогаясь, она не понимала, чем вызвала гнев Владыки, ведь на зубоскальство прислуги не принято было обращать внимания, и она никак и представить себе не могла, что именно ее безобидный смех так разъярил повелителя. Он, тем временем, привел девушку к одному из подоконников, указал на него пальцем и приказал:

– Задирай платье, становись сюда и обопрись руками о подоконник. Зад выпяти!

– Зачем? – подняла на него взгляд ничего не понявшая служанка.

– Иметь тебя буду! – злобно ухмыльнулся в ответ мужчина.

– Здесь?! Сейчас?! При вс-е-ех?.. – на последнем вопросе голос девушки сорвался, и ее зеленые глаза наполнились слезами.

– Да! Здесь! Сейчас! И при всех! – отрезал Хранитель, разъяряясь еще более, эта ярость заглушила в нем голос совести, и он обернулся к остальным служанкам. – А вы, суки, чтобы смотрели!

Все девушки низко поклонились ему, веселье давно пропало с их лиц, и они ничего не понимали, но приказы господина, какими бы они ни были, нужно было выполнять, за невыполнение ждал кол или урезание. И многие, если им позволяли выбрать, предпочитали идти именно на кол…

– Владыка! – рухнула перед Йаархом на колени девушка. – Умоляю вас, не надо! Простите меня, если я провинилась! Я клянусь, что приду к вам туда, куда вы скажете, и сделаю все, что вы только пожелаете! Только не позорьте меня перед всеми, прошу вас…

И она захлебнулась рыданиями, пытаясь поцеловать его ноги. Его же слезы служанки почему-то рассердили еще больше, он брезгливо отодвинулся в сторону и бросил ей:

– Я сказал тебе – здесь и сейчас!

– Но за что-о-о? – рыдала черноволоска, слезы текли по ее лицу, наполненные отчаянием и слезами глаза были устремлены на лицо Йаарха, курносый носик сморщился.

– Хихикать меньше надо было! А особенно надо мной! – прошипел он.

– Простите… – умоляюще сложила руки лодочкой девушка, потрясенная несуразностью наказания за столь незначительный проступок, как смех. – Пощадите…

– Я, кажется, сказал тебе, что делать?! – рявкнул он, испытывая уже некоторый стыд, но не собираясь отступать.

Служаночка не осмелилась больше прекословить и, дрожа всем телом, встала на ноги. На нетвердых ногах она подошла к подоконнику, задрала свое нелепое платье до груди, повернулась к нему задом и наклонилась к подоконнику. Йаарх придержал подол, чтобы она могла опереться руками, и забросил его ей на спину. Его глазам открылась ласкающая мужской взгляд картина – пухлая, упругая девичья попка в кружевных полотняных панталончиках. Впервые в этом мире Йаарх увидел женское нижнее белье, да еще и такое симпатичное – панталончики были длинные, до середины бедер, отороченные кружевами, они плотно и соблазнительно обтягивали задик девушки, который выглядел столь аппетитно, что он даже облизнулся. Хранитель присел и понюхал – судя по запаху, девушка была очень чистоплотна. Он с удовольствием огладил ее ягодицы и неспешно спустил вниз это подобие трусиков. Девушка немедленно задрожала всем телом, и рыдания усилились, однако Йаарх не обратил на это никакого внимания, будучи уже захваченным возбуждением, и окончательно снял с нее панталончики, заставив переступить через них. Он поднял белье с пола и снова обнюхал, на этот раз уже изнутри, но запаха почти не было, и ему это понравилось. Жаль, что нельзя было полизать ее при всех, может, и зря он отказался забрать девушку с собой, в покои, но слово было дано. Ему уже стало жаль эту девчонку, но тут же он вспомнил ее смешки, и под давлением ярости эта жалость куда-то испарилась. Отбросив трусики в сторону, Йаарх снова присел, развел в стороны ягодицы служаночки и начал внимательно обследовать ее зад и половую щель. Когда его пальцы дотронулись до самого интимного места девушки и начали ощупывать его, она задрожала крупной дрожью и стала всхлипывать сильнее. Он развел пальцами половые губы в стороны и довольно хмыкнул – писька была очень симпатична, небольшого размера, без единой складочки. Она была скрыта ровненьким, подстриженным кружочком коротких черных волос и Йаарху очень понравилось, что девочка следит за собой – далеко не каждая даже на Земле делала себе прическу там. Возбуждение превысило всякие пределы, и Хранитель, отстегнув нижние застежки боевого костюма, достал свой уже напрягшийся член. Затем он прижался им к трепещущим пухлым ягодицам и застонал от острого наслаждения. Почувствовав это прикосновение, девушка задрожала еще сильнее, слезы горя и бессильного протеста потекли по ее щекам. Ведь она так мечтала о том, как это будет, представляя себе многое, красивое и романтичное, но могла ли она когда-нибудь подумать, что ее первый раз будет таким?.. Но служаночка не решалась сопротивляться, ей очень не хотелось умирать на колу, ведь вчера ее ближайшую подругу отправили к палачу только за недостаточно отглаженные полотенца и полночи остальным служанкам не давали спать нечеловеческие крики умирающей. А Серый Убийца ведь страшен, сколько жутких легенд о нем ей довелось с замиранием сердца выслушивать вечерами у камина в общей комнате, куда собирались свободные от работы слуги и служанки. И эти легенды оказались правдой… «Но почему именно я?.. – внутренне стонала она. – Почему я, ведь все посмеивались, почему я?»

Хранитель наклонился и заглянул в лицо служаночки – глаза ее были крепко зажмурены, и из-под век текли слезы. Ему стало опять жалко девушку, но почему-то, и позже он много раз спрашивал себя – почему, он все-таки сделал то, что сделал. Все равно хотелось наказать ее, сделать ей больно, и Йаарх, вспомнив о своих новых способностях, вырастил себе член до нечеловеческих размеров, да еще и покрыл его роговыми бугорками. После чего повернулся и показал сей орган всем остальным девушкам в зале, и по их толпе пробежал испуганный и восхищенный шепоток.

– Начнем, милочка, – хрипло сказал он служанке и потрепал ее по щеке.

От его прикосновения девушка задрожала еще сильнее, она силилась что-то сказать, но не могла, зубы выбивали дробь страха. Йаарх ощерился, развел в стороны ягодицы и попытался с ходу ворваться во влагалище служаночки, взвизгнувшей при этом. Но ничего у него не получилось… Пришлось растягивать пальцами в стороны ее половые губки и точно направлять головку члена к приоткрывшемуся отверстию. Он долго не входил, пока Йаарх не разозлился и резким толчком таки не вогнал его во влагалище бедняжки. Девушка завизжала дурным голосом и забилась под ним, но он легко удержал ее. «Вот черт! – мелькнула раздраженная мысль. – Еще одна девственница!» Йаарх несколько раз качнул членом туда-сюда и узенькое, никогда еще не знавшее подобных вторжений, влагалище не выдержало напора столь огромного органа и лопнуло по всей длине. Смешливая черноволоска завизжала еще отчаяннее, начала царапать подоконник ногтями от боли и бессильно пытаться вырваться из сильных мужских рук. Но это не помогло ей, девушка выгнула в судороге боли спинку и потеряла сознание. Йаарх не заметил этого, он продолжал насиловать обмякшее тело и получал от этого просто безумное наслаждение. Через некоторое время она пришла в себя и снова задрожала от сильной боли – роговые наросты на члене Владыки раздирали нежную поверхность, и она мечтала только об одном – о том, когда же закончится эта незаслуженная ею пытка… Надеясь, что так насильник быстрее кончит, несчастная служаночка даже пыталась вертеть задиком, подаваясь ему навстречу, но снова чуть не потеряла сознания и оставила эти бесполезные попытки. Она плакала от боли и страшнейшего унижения – ведь все видели ее позор. Она плакала и надеялась, что Владыка не заметит ее слез. Горечь и обида пылали в душе девушки, она оплакивала свою разрушенную и растоптанную в одно мгновение жизнь – ведь уже скоро, вот-вот, должен был вернуться из плавания ее жених и забрать ее из дворца, какой-то месяц оставался. И вот… После такого ведь публичного осмеяния он, конечно же, откажется от опозоренной… И никто, и никогда больше не возьмет ее ни второй, ни вообще никакой женой ни в один уважающий себя дом… Так, за своими переживаниями, девушка почти перестала обращать внимание на рвущую тело боль между ног. И наконец пытка закончилась – какая-то горячая струя ударила глубоко внутри нее, и Владыка выдернул свой член из порванного и заливающегося кровью влагалища девушки. Член также был весь в крови несчастной. Йаарх брезгливо посмотрел на него, повернулся к ближайшей служанке и приказал ей:

– Оботри!

Та, перепуганная до смерти тем, что Серый Убийца обратил на нее внимание, кинулась в сторону, достала откуда-то чистое влажное полотенце и, стараясь быть очень осторожной, вытерла член Хранителя. Он оттолкнул служанку, уменьшил свой орган до нормальных размеров и спрятал его, побыстрее застегнув костюм. И в этот момент дремавшая до сих пор совесть проснулась и запустила в него свои когти. Он застонал, бросил взгляд на изнасилованную им девушку – она продолжала стоять у окна в известной позе, только голову повернула к нему, и в глазах ее была такая боль, такое отчаяние, что стыд Йаарха стал нестерпим. «Как же ты мог? – спрашивал он себя. Как ты мог? Ведь ты же всегда ненавидел и презирал насильников… А кто ты теперь? Как тебя теперь назвать, скот?!» Он обратил внимание на то, что по ногам служаночки стекает кровь, и понял, что напрочь порвал бедняжку. «И за что? За смех? – продолжал терзать Хранитель себя. – Да она же не хотела тебя оскорбить, она просто из той породы девчонок, что не могут не смеяться над всем на свете… Какая же я, оказывается, сволочь… Хоть вылечить девочку надо… А она ведь для кого-то берегла девственность… В этом-то мире это очень трудно… Эх, ты…» Покрасневший Йаарх подошел к девушке, знакомо уже вызвал Предел и исцелил разрыв, но не полностью – несмотря на стыд, где-то в глубине души он все же был доволен, что хотя бы одну насмешницу поставил на место, и хотел, чтобы у нее немного поболело там… Девушка все так же продолжала стоять, выпятив задик и дрожа всем телом – она думала, что Владыка хочет изнасиловать ее еще и в зад и очень боялась этого. Йаарх погладил ее по ягодице, пытаясь успокоить, но служаночка дернулась от его прикосновения, как от удара. Он досадливо поморщился.

– Помогите ей, – резко бросил Хранитель остальным служанкам, повернулся и быстро пошел к выходу из зала.

Уже подходя к двери, он чуть не столкнулся еще с двумя служанками, входящими в зал и болтающими о чем-то своем. Одна из них была рыжей и донельзя конопатой, нос ее был курнос, и задорные зеленые глаза весело смотрели вокруг, девушка была некрасива, но великолепная фигура привлекала внимание даже из-под платья-балахона. Вторая отличалась длинным, лошадиным лицом и такими же лошадиными зубами, волосы ее были каштановыми, глаза невыразительными и того же цвета. Хранитель зачем-то на секунду прислушался к их разговору и тут же совершенно осатанел – девчонки возбужденно обсуждали, как именно какая-то госпожа Палач отрезала грудь одной их знакомой. Он взревел, ухватил обеих служанок за грудки и рявкнул:

– Значит вам, суки, нравится, когда кому-то другому отрезают все женское?! А как вам понравится, когда отрежут вам?! Идите и займитесь этим, если уж вам так этого хочется!

И отшвырнув ошеломленных девушек, почти бегом скрылся за поворотом. Забывая о психологии этого безумного мира, Йаарх даже не подозревал, что для служанок его неосторожные слова являются прямым приказом, отбирающим у несчастных девчонок и ту малость, которая была в их тяжелой жизни – свободу, слабую надежду на счастье, на любовь и вообще на что либо… Что эти слова обрекают их на страшные муки, и превращают всю их дальнейшую жизнь в ад, ведь после урезания у девушек была только одна дорога – стать рабынями для удовольствий. Осознав эту страшную для себя истину, служанки застыли на месте, а затем ноги не удержали конопатенькую, и она сползла на пол, цепляясь руками за платье подруги. Она тихо подвывала, и в этом вое слышались только слова: «За что?..». Девушка с лошадиным лицом присела возле нее и прижала рыжую голову к своей груди, шепча:

– Ну что уж теперь поделаешь, Тахар… Ничего же сделать нельзя… Сам Владыка приказал…

– А если сбежать? – слабо спросила та.

– И куда ты побежишь? – горько спросила ее подруга. – Мы же с тобой сироты, нам не к кому идти… Зимой ведь сама побежишь продаваться в первый же Дом Удовольствий, согласная, чтобы тебе отрезали все на свете за тепло и миску похлебки… Лучше уж здесь, во дворце, рабынями для удовольствий… Всяко сытнее будет…

– Лучше бы он нас на кол послал, Минат… – простонала Тахар.

– Может и лучше… – хрипло ответила та, сама не понимая, за что Владыка обрек их на такие муки, что они ему плохого сделали. – Но он приказал нам урезаться и все это слышали… Так что…

– Она так кричала… – еще слабее пролепетала конопатая, заливаясь слезами.

– А теперь орать будешь ты… – со спокойствием обреченности ответила ей подруга и уже тише добавила. – И я…

– Я боюсь, – прошептала Тахар, слезы продолжали скатываться по ее лицу. – Я так боюсь, Минат…

– Я тоже… – тихо ответила ей та.

Девушки сидели на полу, все еще не осознавая того, что с ними произошло, все еще не понимая, что их обрекли на страшную участь. Какая-то отчаянная надежда на то, что все еще изменится, что Владыка сейчас вернется и отменит свой приказ, не покидала сердец служаночек. Они ждали неизвестно чего, тихо всхлипывая на груди друг у друга. Остальные служанки обходили приговоренных десятой дорогой, как прокаженных…

– Что здесь происходит?! – как выстрел в зале раздался визгливый, надтреснутый голос главной горничной дворца, госпожи Наламир, высокой, полной, пожилой женщины с обманчиво добрым лицом. Лишь глаза выдавали ее зверскую жестокость, да, впрочем, ей и нельзя было быть иной, ведь именно она держала в своем кулаке всю армию слуг и все огромное хозяйство олтиярского дворца.

Она была взбешена – да что эти наглые девчонки себе позволяют?! На минутку их нельзя оставить, тут же бросают работу! Обнаглели до последней степени! Неужели же их ничему не научила вчерашняя казнь нерадивой служанки? Если так, то надо бы сегодня усадить отдохнуть на кол еще парочку. Тут взгляд пожилой женщины упал на все еще стоящую перед подоконником, выпятившую обнаженный и окровавленный зад изнасилованную девушку. Глаза главной горничной вытаращились от гнева, и она завопила на весь зал, чуть ли не выдирая сама себе волосы:

– Да что же здесь такое творится?! Почему эта сука тут свою задницу выставила?! Здесь вам что, бордель?! Я вас спрашиваю – здесь бордель или дворец?!

– Ее изнасиловали… – осмелился ответить кто-то из служанок.

– Кто?! – сорвался от злости голос главной горничной.

Ее просто заколотило от такого известия. Да, она прекрасно понимала, что любой дворянин или стражник мог безнаказанно изнасиловать любое количество служанок, никто ведь не обращал внимания на жалобы девушек. Но в тайне, в тайне… А вот так, прилюдно опозорить? Да этот позор падал и на ее голову, ее ведь спросят, почему такое стало возможным. Хоть бы только спросили без участия палача… Госпожа Наламир вздрогнула – конечно, она была в прекрасных отношениях с госпожой Палачом, но ведь если той прикажут, она подчинится. «Нет… – подумала женщина, – кто бы это ни был, он должен быть наказан! Сегодня же пойду жаловаться принцу! А может и к самому королю…» Она покачала головой, подошла к всхлипывающей девушке и сочувственно погладила ее по голове, прекрасно понимая, что ощущает несчастная, выставленная со своим позором на всеобщее обозрение – самой в молодости приходилось…

– Ну, успокойся, Тана, успокойся, – сказала госпожа Наламир, вспомнив имя девушки.

Услышав знакомый голос, которого обычно боялась до поросячьего визга, девушка обернулась и, уткнувшись носом в грудь старшей горничной, зарыдала уже в голос. Та молча ждала, понимая, что у несчастной шок, и ей надо дать выплакаться, иначе толку от нее не добьешься. Она долго успокаивала рыдающую девушку, затем приказала ей наклониться и внимательно осмотрела ее залитую кровью половую щель. Глаза пожилой женщины потрясенно расширились, и она тихо спросила:

– Девочка, да кто в тебе побывал, человек или бешеный вомбут?

– Вл-а-а-а-д-ы-ы-ы-к-а-а-а… – сквозь слезы пролепетала Тана.

– Владыка?! – отступила на шаг потрясенная госпожа Наламир. – Серый Убийца?!

– Он… – выступила вперед белокурая служанка.

– Рассказывай, – коротко велела ей главная горничная.

– Он проходил через зал и… – запинаясь начала девушка, но все же выровнялась. – Он шел, и ему, наверное, очень нужна была женщина… Это… Ну…

– Что, ну?

– Это было очень видно, у него штаны оттопыривались…

– Дальше!

– Тана хихикала о чем-то с девчонками, вы же знаете, она всегда хихикает… А Владыка почему-то, принял ее смех на свой счет, разъярился и приказал ей стать вот так… И… И изнасиловал… У него был такой огромный, у людей таких просто не бывает… Весь в шишках… Бедная Тана… Он же ей все там порвал…

Служанки зашушукались, тихонько обсуждая увиденное.

– Тихо! – приказала им госпожа Наламир.

Мысли старой интриганки запрыгали с бешеной скоростью, различнейшие варианты сменялись один другим. Открывалась масса интереснейших возможностей. Главной новостью, конечно же, было то, что их нового Повелителя интересуют женщины, и можно будет подставлять ему самых красивых и преданных ей служанок. К тому же было еще несколько интересных нюансов. Она взглянула на все еще всхлипывающую Тану и фыркнула – бедная дурочка еще не понимает, как ей повезло. Порванное заживет… А вот сколько пользы она сможет получить от этого, глупышка по молодости лет не знает. А если вдруг она забеременеет?.. От открывавшихся великолепных возможностей у госпожи Наламир даже захватило дух. Она снова приказала изнасилованной девушке нагнуться и осмотрела ее повторно, куда как более тщательно и внимательно. Отметив белые капли на волосах вокруг щели, пожилая женщина удовлетворенно кивнула и спросила Тану:

– Владыка изливался в тебя?

– Что? – не поняла ее вопрос девушка.

– Ты что, в первый раз сегодня? Девственница? – удивилась госпожа Наламир, она-то считала, что при бойкости, обычно свойственной Тане, та давно уже женщина.

– Да… Была… – снова заплакала служаночка.

– Ты почувствовала в конце горячую струю, ударившую внутрь тебя? – нетерпеливо спросила ее старшая горничная.

– Да…

– Хочу тебя обрадовать, милая, – довольно потрепала ее по щеке госпожа Наламир. – Отныне ты старшая горничная всего крыла дворца, где разместили Владыку, с жалованьем двести золотых даралов в месяц.

– Я?! – потрясенно раскрылись глаза Таны, которая и до конца жизни не рассчитывала занять столь блестящую должность во дворце, все остальные служанки негромко зашумели от зависти и недоумения, не понимая, за что такая милость.

– Ты, – улыбнулась ей главная горничная. – А если ты забеременеешь от Владыки и выносишь его ребенка, то подымешься еще выше… И любой дворянин или офицер почтет за честь взять тебя вместе с ребенком первой женой!

Впервые после изнасилования на губах девушки появилась робкая, неуверенная улыбка. Она боялась поверить в то, что сказала ей госпожа Наламир – ведь проработав с таким невероятно огромным жалованьем лет пять, она бы полностью обеспечивала себя на всю жизнь. Да и безопаснее это было – за все годы работы во дворце Тане еще не доводилось слышать, чтобы какую-либо из старших горничных отправили на урезание или на кол. А если правда то, что ее возьмут замуж даже с ребенком… Ведь мечтой любой девушки был собственный дом, стать кому-нибудь первой женой удавалось очень и очень немногим из служанок, окончивших контракт. Они были рады любому предложению и соглашались быть даже младшими женами, лишь бы иметь хоть какую-то надежду на свой маленький кусочек счастья и собственных детей…

– А сейчас, девочка, – снова ласково погладила Тану по щеке главная горничная, прервав ее размышления, – тебе помогут дойти до твоей новой комнаты, там ляжешь отдохнуть и лежи, подложив подушки под ноги, чтобы соки Владыки обязательно дошли до нужного места. И не вздумай мыться еще как минимум полдня! Отдыхать можешь неделю.

Она приказала служанкам приготовить комнату для будущей старшей горничной, и они увели все еще всхлипывающую Тану. А вечером, после похода к ведьме, девушка уже точно знала, что Владыка таки наградил ее ребенком…

Госпожа Наламир еще раз осмотрела зал и обратила внимание на двух, безучастно сидящих у входа на полу и тихо плачущих служанок.

– А с этими что? – резко спросила она. – Они тоже чем-то рассердили Владыку, и он приказал, чтобы им… ну это… отрезали… – ответил кто-то.

– Что отрезали? – поинтересовалась главная горничная.

– Все женское… – произнес тот же голос.

Госпожа Наламир пожала плечами. Жаль, конечно, было терять двух таких старательных и хорошо обученных горничных, но приказ Владыки есть приказ Владыки…

– Ну, значит ,пусть отправляются вниз, к госпоже Палачу! – рявкнула она.

– Простите, госпожа Наламир, – вдруг вмешалась высокая, кареглазая шатенка, обслуживающая покои принца. – Но Владыка может быть недоволен, ведь у него есть собственный палач…

– Да-а? – удивилась этой новости главная горничная. – И кто же это?

– Возможно, вы ее видели, – поклонилась девушка. – Высокая, черноволосая, очень красивая хралка, ее зовут – госпожа Риаллах. И… Вы ведь не встречали сегодня Ланиз и Саану?

– Нет, – приподняла брови госпожа Наламир. – А что с ними?

– Госпожа Риаллах вчера изволили развлекаться… – с горечью ответила служанка. – И… И она зашла в комнату, где отдыхали девочки… А когда мы прибежали на страшные крики, то увидели… И девушка всхлипнула.

– Что увидели?

– Она уже вырезала у Сааны это… – и служанка, вздрогнув, дотронулась до своего паха. – А Ланиз в это время лизала у госпожи. Мы видели все до конца… Она так долго мучила девочек… И как они кричали…

Главная горничная нахмурилась и задумалась. Расстановка сил во дворце с приходом Владыки и его свиты сильно менялась, и это очень не нравилось женщине, разрушая многие стройные комбинации, обрывая многолетние связи. Но необходимо было приспосабливаться, и она начала обдумывать полученные известия. Палач Владыки, по-видимому, была еще очень молода и до самозабвения любила свое дело – ничем другим не объяснить ее рвения в свободное время. Также, ей, судя по рассказу служанки, нравится, когда ее ласкают в интимном месте языком. Исходя из последнего, необходимо будет подобрать ей в подарок особо искусных рабов для удовольствий. К тому, ей, как видно, все равно кого урезать, а значит, с ней можно будет договориться, чтобы она не калечила случайно встреченных слуг и служанок. Ведь у главной горничной каждый день было столько провинившихся, что хватило бы удовлетворить аппетиты нескольких таких, как эта Риаллах. Сегодня же необходимо будет нанести ей визит с подарками и выяснить, что именно она любит – хорошие отношения с палачом никогда не помешают, мало ли что…

– Вы, двое! – резко обратилась главная горничная к сидящим на полу девушкам. – Не слышали, что ли, приказа Владыки?! Отправляйтесь в его крыло дворца и разыщите госпожу Риаллах, она сделает все, что требуется. После урезания идите в комнаты рабынь!

Девушки поднялись на ноги и ни на кого не глядя, ничего не ответив главной горничной, поковыляли прочь, поддерживая друг друга. Они медленно брели по коридорам, с трудом осознавая, что идут на казнь, постепенно свыкаясь с мыслью о том ужасе и той боли, которые им предстояло испытать. Служанки уже поняли, что им никуда не деться от этого, но все еще надеялись на чудо… В голове у каждой билась отчаянный, полубезумный вопрос: «За что?!». Ведь они же ничего такого не сделали, они же только вошли, Владыка же впервые в жизни видел их – за что он так с ними обошелся? Как же можно так, без вины, отправлять на такие муки, ломать и втаптывать в грязь чужую жизнь? Девушки сейчас не понимали, что точно такие же вопросы задавала себе каждая отправляемая за небольшую провинность или оплошность на кол или на урезание служанка… По лицу конопатой Тахар текли горькие, безнадежные слезы, а длиннолицая Минат шла со странно спокойным лицом, ей, по-видимому, уже все стало безразлично.

Они долго шли по коридорам дворца к крылу, где поселился Владыка, и с каждым шагом, приближавшим их к месту пытки, девушкам становилось все страшнее и страшнее. Наконец, они дошли, и Минат мертвенно спокойным голосом осведомилась у охранявших покои хралов, где бы ей найти госпожу Риаллах. Один из воинов молча показал на дверь слева, шагах в пятидесяти от них. Служаночки, ощущая нарастающую дрожь в теле, подошли туда и постучали.

В покоях в такое раннее время бодрствовала только Торха, Риаллах и Мелрия спали. Крестьянка не знала, как ей быть со внезапно свалившейся на нее свободой и не спала всю ночь, размышляя о том, что же с ней будет. Торха-то этой свободы не ждала, да и не хотела. Она приходила в ужас, представляя себе, после всего виденного и испытанного уже ею, возвращение в родную деревню, в грязную, вонючую землянку. Но тут она вспомнила слова Владыки о том, что они могут оставаться при нем вольными вассалами, и облегченно вздохнула, представив себе, что бы мог сотворить с ней отец. Еще одно постоянно мучило девушку – изматывающее душу желание, удовлетворить которое она могла только сама, никто ее никогда не хотел… А девушек всегда было много и Торхе оставалось лишь молча страдать, смотря, как ласкают других. Она, конечно, понимала, что ей ничего и не светит с ее неказистой внешностью, что надеяться ей не на что, что ей, вероятнее всего, так и предстоит на всю жизнь остаться девственницей, но все-таки надеялась. А особенно теперь, когда ее взял к себе Повелитель и поселил с собой в королевском дворце. Она опять вспомнила родную деревню и вздохнула – ведь там даже в дни Всеобщей Любви к ней не подошли ни разу, хотя многих ее подруг уводили в кусты по пять-шесть раз подряд. А она, теребя себя за это, молча плакала в сторонке… Торха опять вздохнула и налила себе вина – такого вина она никогда не пила дома, да никогда бы и не попробовала, бочонок его стоил больше, чем зарабатывал крестьянин за годовой урожай. А здесь его пили вместо воды. В это утро она привычно проснулась на рассвете и собралась по привычке бежать доить корову, не сразу сообразив, что она в роскошной постели в своей отдельной! комнате во дворце. Что она уже не подневольная скотина для семьи, которую могут в любой момент убить и кормят остатками со стола мужчин, если там что-нибудь остается. Что она теперь рабыня самого Серого Убийцы. И тут же заплакала, вспомнив, что он освободил своих рабов, с ужасом представив возвращение домой. Нет! Домой она не вернется! Ни за что! Надо будет постараться обязательно быть полезной своему господину!

Стук в дверь оторвал ее от размышлений, ноги девушки сводило от желания, пока она шла к двери, между ними просто хлюпало. Она открыла одну из створок и увидела двух донельзя бледных и трясущихся, как осиновый лист, некрасивых служанок. Торха удивилась, не понимая, что им здесь нужно в такую рань и спросила:

– Вы что-то хотели, девочки? Еще же очень рано…

– Н-н-а-а-м д-должны п-по п-прик-каз-зу В-влад-дык-ки от-трез-зать все ж-жен-нск-кое… – запинаясь и продолжая дрожать, пролепетала длиннолицая служанка. – Н-нам ск-каз-зал-ли ид-дти с-сюд-да и т-тут все сд-дел-лают… Эт-то в-вы г-госп-пож-жа Р-риаллах?..

Торха с жалостью посмотрела на бедняжек, но ее распаленное желанием воображение тут же подсказало ей, что раз служанкам все равно отрежут, то она имеет полное право заставить их лизать себя. Представив себе это, крестьянка чуть на месте и не кончила. Возбуждающие картины заметались в сознании, и она даже затанцевала на месте. Но еще раз взглянув на лица девушек, перекошенные беспросветным отчаянием и ужасом, Торха вдруг ощутила столь жгучий стыд, что все ее желание смыло, как будто проточной водой. А посмотрев внимательнее на их некрасивые лица, крестьянка с чувствительностью, обостренной собственной неудовлетворенностью, вдруг поняла, что у них та же самая проблема – девочки еще никогда не знали любви. И никогда больше не узнают…

– Да как же вас угораздило-то, девчонки? – с сочувствием спросила она у служанок, открывая дверь и впуская их. – За что?

– А мы не знаем за что… – тихо и как-то безразлично ответила длиннолицая, подходя к столу, ее била дрожь, а конопатая подруга цеплялась за нее, тихо плача. – Владыка приказал… Увидел нас и приказал… Просто так… Ни за что…

– Да вы садитесь, девочки, вот выпейте вина, – засуетилась вокруг них Торха, наполняя бокалы. – А я сейчас Риаллах позову.

Продолжаю описание:

Риаллах пожалеет несчастных, никогда не знавших любви девчонок и найдет им двух парней для расставания с невинностью перед урезанием. Но девочки так понравятся ей, что она станет искать способ не урезать их. Потом только отрежет обеим груди.

Йаарх, не подозревавший о последствиях своих неосторожных слов, встретит плачущую кровную сестру – она страдает от желания, которого невозможно удовлетворить. Он возьмет ее в свою комнату и там ждавшая его урезанная рабыня подскажет ему альтернативный способ. Проголодавшись, они вызовут главную горничную и закажут обед. Та решит подсунуть Владыке свою ставленницу, и ей это удастся. Пораженный злой, ведьмовской красотой Диланы, Йаарх страшно захочет ее. Но после всего примет девушку в свою свиту. Дилана имеет большое значение в последующих событиях, и потому нельзя было упустить ее появление. Она окажется ведьмой, и Хранитель возьмет ее в ученицы.

А тем временем Исана:

Девочка прибежала в новый дом своей семьи, радуясь, что не зря пожертвовала собой. Увы, ее никто не ждал. Испугавшись, что «недорезанная сучка» сбежала, и у них отберут деньги, дорогие родственнички избили Исану, отобрали новое платье, и родной брат поволок ее по Домам Удовольствий. Хотели отобрать и медальон, но не смогли – медальон Владыки мог брать в руки только его владелец, если помните. Девушке повезло, что этот медальон углядел на ней едущий с обходом принц Свирольт. Он освободил девушку, определил на учебу ее младших братьев и сестер, сделав так, чтобы их скоты-родители не смогли помешать своим детям. А потом забрал девушку вместе с указанными ею подругами во дворец.

Глава 21. Иные инстинкты

Йаарх сидел на парапете одной из летящих, невесомых на вид башен дворца Светоча Древа в эльфийской столице и с немым восхищением смотрел на расстилающийся внизу невероятный город. В который уже раз он видел это зрелище, но никак не мог налюбоваться, нечеловеческой была эта выдирающую душу красота, никак не человеческой. Чем-то божественным веяло от нее, мудростью и опытом тысячелетий. Так тяжело было понимать, что человек никогда не будет в состоянии создать что-либо столь же прекрасное и тревожащее. Ибо именно тревогу почему-то вызывал город у любого видящего его, тревогу за то, что все преходяще, как ни смешно это звучит. Не было ни одного здания, повторяющего друг друга. Город и лес столь органично сплетались друг с другом, что казались единым целым, столь странно выглядящего для глаза того, кто не вырос здесь. «Алларн-Ара… Алларн-Ара…», – Йаарх катал на языке название города как конфету, пробовал на вкус и ощущал его. Аллорны были одними из тех немногих, которые ухитрились сохранить свой собственный язык, на удивление мелодичный и певучий. И этот язык очень понравился Хранителю Меча, он был мало того, что красив, так в нем с помощью двух-трех слов можно было выразить столько, что в любом другом для того же понадобилось бы несколько сложносочиненных предложений.

Он вновь бросил взгляд сверху на предвечерний город. Впрочем, с точки зрения обычного человека, Алларн-Ару и городом-то назвать было трудно – поди разберись с непривычки где заканчивается лес и начинается жилье, настолько плавно и органично они перетекали друг в друга. Гигантские деревья, на ветвях которых и расположилась столица эльфов, покачивались под легким ветерком и казались издали призраками самих себя. Йаарх глянул на стоявших у входа на лестницу хралов и тихонько хмыкнул. Близнецам за те несколько часов, что он был здесь, уже пришлось отправить обратно десятка два жаждавших видеть Владыку аллорнов. Да, те были мудры, прекрасны и бессмертны, но Господи боже до чего же они были развратны… Для Хранителя настоящим потрясением было увидеть непрекращающиеся оргии, которым предавались все, наверное, эльфы, не обращая никакого внимания на пол партнера. Казалось, что они не занимаются ничем, кроме любви. Но ведь как-то же выращивались хлеб и овощи, строились дома, тренировались молодые воины… А вот как и когда все это происходило, так и осталось для Йаарха загадкой. Он спрашивал, но эльфы смеялись, в ответ приглашая его поучаствовать в очередной оргии или пире. Хранитель ранее думал, что после всего увиденного им на Мерхарбре его уже ничем не удивить. Но это оказалось не так… Эльфийская привычка устраивать шабаши прямо на том месте, где их застигло желание, весьма и весьма смущала его. Хотя Йаарх должен был признаться себе, что они ухитрялись делать самые дикие вещи настолько красиво и элегантно, что оставалось только диву даваться. Он ухмыльнулся про себя, вспомнив некоторые акробатические шуточки аллорнов, которые он сперва было принял за нечто типа пантомимы. Но когда подошел поближе… Но даже подобные сексуальные излишества в исполнении эльфов не вызывали отвращения и казались абсолютно естественными. Правда, сам Йаарх с тех пор, как позволил себе расслабиться во дворце Морхра и изнасиловал несчастную служанку, даже думать запретил себе об удовольствиях. Ему было стыдно за совершенное, стыдно перед самим собой, и он таким образом себя наказал. Вот и отказывал любой женщине, хотя желание порой становилось совершенно нестерпимым. Нельзя было отвлекаться от дела, слишком уж многое ждало его впереди…

Вот уже четвертый месяц он, как безумный, прыгал через порталы из столицы в столицу, готовясь к предстоящей вскорости войне. Уже на следующий вслед за страшным схоррским обрядом день в олтиярский дворец прибыл князь хралов Фархат в сопровождении пары дюжин молодых женщин и нескольких воинов. И эти женщины тут же объявили ошеломленному таким подходом Йаарху, что они победили в соревновании и теперь являются его женами. Хранитель укоризненно посмотрел на князя, но только разводил руками и усмехался в свои роскошные усы, говоря, что ничего не мог поделать с сумасшедшими девками, что они, мол, его не слушают и поступают всегда по-своему. Йаарху осталось только плюнуть с досады. Ничего не поделаешь, пришлось принять «жен» и поселить их во дворце. Красавицы пытались завладеть его вниманием, но Хранителю было не до них, и он лишь отмахнулся от их приставаний.

В тот же день были собраны генералы и адмиралы всех шести армий и флотов. После того, как они несколько пришли в себя от осознания того факта, что они теперь служат Серому Убийце, в которого большинство попросту не верило, Йаарх представил им князя Фархата, объявив, что старик назначен главнокомандующим. Всем военным была известна репутация храла и никто не отказался служить под его командой, хотя шума было весьма и весьма много. Фархат на удивление быстро нашел с ними со всеми общий язык, совершенно незаметно навязал свое мнение, и вскоре все смирились с неизбежностью войны, принявшись за разработку стратегических и тактических планов. После длительных и оживленных дебатов военные определились и с личностью командующего соединенными флотами. Им оказался высокий сухощавый адмирал лет пятидесяти, подданный ланга Тортфира. Звали его Дартон. А после этого совещания и завертелась безумная карусель…

За какие-то пару недель были созданы десятки и десятки легионов, в которые влилось до двадцати миллионов человек. Срочно ковалось и доставалось из запасников оружие, все купцы и торговые агенты в других странах получили приказ закупать его в любых количествах. Дело нашлось для каждого из свиты Владыки – даже забитая крестьянка Торха руководила несколькими отрядами по сбору продовольствия в лесных деревнях, даже малышка Исана неожиданно для всех стала командиром одного из новых женских легионов. Что уж тут говорить об остальных… Но это случилось позже, а сначала Йаарх пытался лично вникать в любую мелочь, сам пытался разбираться с каждым конфликтом. Но очень быстро понял, что так невозможно, и вскорости он просто упадет с ног. Пришлось срочно вспоминать все читанное когда-то об основах менеджмента… Йаарх выделил каждому из тех, кому хотя бы относительно доверял, его участок работы, за который тот отвечал лично. Хранителя перестало интересовать, каким путем достигается результат, лишь бы он был достигнут и вовремя. Спрашивал с каждого он очень жестко, нескольких остолопов даже пришлось казнить, чтобы заставить других хоть как-то работать.

Месяца полтора ушло на то, чтобы навести относительный порядок в Олтияре. Оттуда Йаарх отправился в столицу Саммана Торран-Тирн и там вместе с шахом Кандагаром быстро поставил все с ног на голову. Опять же пришлось отправить на плаху с десяток упрямцев из старейшин родов. Ведь шахство образовалось в свое время из нескольких кочевых племен скотоводов и воинов. Они, конечно, давно осели на землю, занялись земледелием, но сохранили обычаи кочевья. Но все же в Саммане все прошло куда легче, чем Йаарх рассчитывал, подданные Кандагара изначально были крайне воинственны, и их восхитила перспектива служения самому Повелителю Тени, которому втайне многие поклонялись, как одному из богов. А когда объявили об отмене старых законов и обычаев, то молодежь обоих полов кинулась во вновь создаваемые легионы со всем пылом юности. Особенно девушки, что, впрочем, было вовсе неудивительно – в Саммане раньше у девушки могло было быть только два выбора: или стать одной из десяти-пятнадцати жен какого-либо мужчины, или урезание и Дом Удовольствий. Вот и кинулись они, надеясь, что смогут справиться со всем и изменить свою беспросветную жизнь. Из Саммана Йаарх через пару недель переместился в Мабинит, столицу Ансвира и там, изо всех сил подгоняя трусоватого Тортфира, начал подчинять еще более трусливых, чем их сюзерен, торговцев-дворян страны. Они сходили с ума от ужаса с тех самых пор, как узнали, что их ланг принес присягу Серому Убийце. Они боялись того, что мог сделать с ними их новый повелитель, боялись того, что сделает с ними Совет Магов за сотрудничество с врагом. Они боялись вообще всего и вызывали у Йаарха омерзение, но других людей у него под рукой пока не было, приходилось обходиться тем, что было. И именно здесь, в Ансвире, он неожиданно для себя понял, какой же неоценимой помощницей была, оказывается, ставшая его вассалом дочь Тортфира, полненькая и некрасивая принцесса Альмина. У этой странной, молчаливой девушки была абсолютная память и любую необходимую ему информацию она выдавала со скоростью и точностью компьютера, который, кстати, очень быстро освоила и начала активно использовать в работе. Ее знания о стране и мире в целом, об экономике, политике и распределении сил на Архре просто поражали. Лишь значительно позже Йаарх узнал, что именно эта полненькая девушка была автором всех последних финансовых кризисов на Архре, кризисов, на которых ее страна хорошо нажилась. Все другие тогда пострадали от полного краха крупнейших банкирских домов… Альмина стала личным секретарем Владыки и сильно облегчила ему жизнь. Правда при нем девушка всегда смущалась и смотрела на него по-собачьи преданными глазами. Имевший некоторый жизненный опыт мужчина догадался, что она в него влюбилась, но не мог ответить принцессе взаимностью и жалел ее. Может и следовало провести с Альминой хоть пару ночей, но Йаарху не хотелось в который раз ощущать себя подлецом. Он просто молчал, а девушка от каждого его знака внимания расцветала и хранила, как высшую ценность, самый мелкий его подарок… И изо всех сил старалась помочь ему в его тяжелом деле. Но, несмотря на помошь Альмины, Йаарх уставал так, что вечерами падал в постель и тут же засыпал мертвым сном, не обращая никакого внимания на множество женщин, не прекращавших попыток добиться его внимания.

Из Мабинита он смог вырваться лишь через месяц и отправился в Болинд, столицу храргов. Насколько же с ними было легче, чем с людьми! Дисциплинированность и трудолюбие этих невысоких, коренастых существ потрясали. Да и работали они так, что людям не снилось, их города были поистине циклопичны и отличались нечеловеческой, многомерной какой-то геометрией. Йаарх, находясь в любом из них, ощущал себя мелким и ненужным, чуждым этому величавому спокойствию. Храрги технически опережали все другие народы Архра наверное на пару сотен лет, если не более. Их флот состоял уже из паровых броненосцев, а не из парусных кораблей, как у всех остальных. В домах были проведены канализация и центральное отопление, без чего, впрочем, жить на полярном материке было бы невозможно. Но никакое отопление не могло помочь тут и если бы не магия аллорнов, то и храрги не выжили бы на Мерилорате. Города Морнфида уходили очень глубоко под землю, на сотни этажей вглубь тянулись их жилые помещения и фабрики, шахты и каменоломни. И все фабрики страны начали с бешеной скоростью выпускать знаменитое храргианское оружие, пробивающее любые доспехи за счет качества булатной стали, секрет изготовления которой храрги не открывали никому. Именно благодаря этому оружию и торговле им коренастые крепыши и имели за что покупать съестные припасы – на Мерилорате мало что могло вырости. Армии храргов были очень дисциплинированны, и множество храргианских отрядов, в основном, почему-то, женских, уже перебрасывалось на Мерхарбру через портал дворца Молота Храргов. Но вот их семейные взаимоотношения сильно удивили уже привычного, казалось, ко всему Хранителя. Многочисленные женские Дома, являющиеся скорее кланами, чем семьями, по жребию распределяли между собой немногочисленных вошедших в брачный возраст молодых мужчин, на которых возлагалась роль производителей. Причем, их мнение в расчет совершенно не принималось… Но с внешним миром контактировали опять же только мужчины и храргианских женщин ранее, до возвращения Серого Убийцы, никто из чужаков никогда не видел. А теперь становилось возможным абсолютно все, даже то, о чем никто и помыслить не мог. Как уже говорилось выше, отряды храргианок-смертниц отправлялись на Мерхарбру тысячами, а в Морнфид потоком хлынули люди, аллорны и схорры. Йаарху самому довелось поженить несколько невозможных до последнего времени пар: человека и храргианку, храрга и аллорну, аллорна и человеческую девушку. Кстати, именно здесь, в Морнфиде, Хранителю и удалось однажды расслабиться, несмотря на собственную клятву. Он согласился провести ночь с девушкой из одного большого клана, в главном доме которого он остановился на ночь. Точнее говоря, не он согласился быть с ней, ибо, оставшись с Йаархом наедине, эта совсем еще юная девушка попросту изнасиловала его. Она даже не разговаривала, просто действовала, не обращая никакого внимания на слабые попытки протеста со стороны Хранителя, что ему, по его мазохиствующей природе, очень даже понравилось. Несмотря на свою широкостость, храргианка была очень красиво сложена и весьма искусна в любви при этом. Об этой ночи у Йаарха остались самые приятные воспоминания. Но утром девушка тихо исчезла, и он даже не смог узнать, как ее зовут. А на все его недоуменные вопросы храрги делали большие глаза и говорили, что ничего такого не было, что Владыке все это просто приснилось. Йаарх не стал настаивать на своем, у него не было на это времени, и продолжил заниматься снаряжением армий. Что странно, за все это время ему почти не удавалось поговорить с Серым Мечом – тот или не отзывался, или кратко отвечал на задаваемые Хранителем вопросы и снова замолкал надолго.

За прошедшие месяцы совместными усилиями Йаарха и его васссалов было создано и вооружено более сотни новых легионов, в которых смешались жители всех шести стран. Фархат проявлял чудеса изворотливости, мотаясь между военачальниками настолько разных народов и ухитряясь со всеми быть в прекрасных отношениях. Йаарх только мысленно аплодировал старому князю, слушая его выступления на военных советах. Храл мирил ссорящихся и имеющих собственные взгляды на самый мелкий вопрос генералов и адмиралов легко, будто играючись, и всегда исхитрялся найти устраивающий всех компромис. Хранитель иногда даже завидовал этой его способности, прекрасно понимая, что сам-то мог бы в случае конфликта только накричать или приказать. Выслушав последний доклад Фархата, Йаарх удивился тому, сколько же всего было сделано за неполные полгода. Очень понравилась ему уже воплощенная в жизнь идея его ученицы Диланы – создание женских легионов Смерти, по примеру самманских воительниц, ведь женщин было вдесятеро больше, не только там и многие хотели для себя иной судьбы, чем быть игрушками в руках мужчин. Девушки всех народов потоком хлынули во вновь создаваемые легионы, тренируясь столь неистово и самозабвенно, что обучающие их боевому искусству хралы только руками разводили. Хранитель тихонько засмеялся про себя, вспомнив парадную форму, придуманную для новых легионов Диланой. Девушки были одеты в свободные, до пояса, темно-серые рубахи с золотым шитьем и такого же цвета высокие, до бедер, мягкие сапоги. Ни юбок, ни штанов женщины-воины не носили, оставляя свои интимные места открытыми для всеобщего обозрения. И не просто открытыми – малые половые губы каждой оттягивали вниз две тяжелые серьги, и парадная стойка легионеров была таковой, что эти серьги были очень хорошо видны. Хранителю очень понравился их вид во время последнего парада – стройные колонны одетых вышеописанным образом молодых и чаще всего красивых женщин произвели на мужчину-мазохиста незабываемое впечатление, от этого великолепия у него захватывало дух. Но так одеваться девушки, естественно, могли только для парадов или увольнительных, тренировочная и боевая формы были сугубо практичны. Имена легионов также были подобраны Диланой, не менее своего учителя увлекающейся Тьмой, соответствующие – Легион Зверя, Легион Боли, Легион Ужаса… Когда Йаарх сам посмотрел на их тренировки, то он содрогнулся жестокости этих молодых женщин и девушек к самим себе и дал слово со временем привезти для них лучших инструкторов с Земли, чтобы сделать из них элитарные войска, вооруженные современным ему самому оружием.

Не менее, а может, и более жестоко тренировались легионы, созданные из бывших рабов для удовольствий. Ибо Йаарх, несмотря на советы своих вассалов, все же решился пару месяцев тому назад на запрет рабства и отмену самых страшных из законов, доставшихся в наследство от магов. Первое время все было тихо, народ был слишком потрясен отменой того, что впитал с молоком матери. А вспыхнувшие затем восстания были жестоко и кроваво подавлены летучими отрядами хралов. Эти отчаянные воины с самого начала патрулировали по приказу Фархата побережья обоих материков. И восставать люди, боящиеся хралов до дрожи в коленках, больше не рисковали… Все буквально работорговцы были в клочья разорваны толпами ликующих и скандирующих имя Владыки рабов. Но такой огромной массе внезапно ставших свободными и не имеющими никакой профессии людей нужно было срочно находить применение, пока они еще не пошли вразнос, ведь нет более жестокого зверя, чем только что ставший свободным раб. Уже начались нападения и грабежи, когда это решение таки было найдено – бывшим рабам предложили вступить в специально для них созданные легионы, Фархат сыграл на том, что так они смогут хоть немного отомстить тем, кто обрек их на страшную участь. И несчастные существа с радостью откликнулись на этот призыв, увидев для себя в этом шанс стать чем-то иным, чем-то, на что их обрекали маги. Почти поголовно они стали воинами, и в армию влилось еще около десяти миллионов человек. Катастрофически не хватало продуктов, оружия и необходимого снаряжения. Из-за этого буквально все работали на будущую войну, никто не оставался без дела, времени на отдых не оставалось ни у кого… И люди потихоньку ворчали, не решаясь уже восставать – хралы надолго отбили им охоту на действия подобного рода. Безумный ритм подготовки валил с ног даже самых выносливых и никто, даже сам Хранитель, ничего не мог с этим поделать – если они хотели выжить и победить, иного выхода не было…

Постоянные сообщения Элинора о том, что происходило в стане противника, очень настораживали. Маги вели себя так, как будто бы никакой угрозы для них вообще не существовало. После отдачи приказа об атаке флотов Аллиорноина и Онстерна совместно с восьмым флотом Фофара на Олтияр, Совет Магов, казалось, забыл о происходящем и на своих заседаниях продолжал мусолить повседневные вопросы. Это было настолько нарочитым и странным, что Хранитель Меча не находил себе места от беспокойства. Он сообщил Элинору о мнении Серого Меча по поводу Верховного Мага, но тот только фыркнул в ответ. Он и не мог поверить, ведь Фолерг продолжал вести себя, как законченный маразматик. По последним донесениям атаки флотов Аллиорноина и Онстерна можно было ожидать уже через три недели, и эскадры всех трех стран Мерхарбры вышли в море, чтобы перехватить врагов в запланированном для боя месте. Восьмой атакующий флот Фофара должен был подоспеть попозже, и к его торжественному приему уже готовились собравшиеся около Олтияра броненосцы храргов, белые фрегаты аллорнов и черные барки схорров. Еще один неприятный сюрприз ожидал фофарцев – храргам уже был известен порох и Йаарх, поискав информацию в имевшейся у него на компьютере базе данных по оружию, подбросил инженерам этого талантливейшего народа идею торпед. Уже через неделю первые образцы были испытаны в потайной бухте, где и дислоцировались броненосцы. Теперь уже все они были вооружены достаточным количеством страшного нового оружия. Все, казалось, затаилось в ожидании, фабрики Морнфида продолжали производить оружие, легионы продолжали тренироваться, заготовщики собирали продовольствие. Но все ждали, когда же грянет. И многим казалось, что уж лучше война, чем подобное вот ожидание неизвестного.

Йаарх тяжело вздохнул, отвлекшись от своих размышлений – завтра очередной военный совет должен был состояться на Соухорне, где он еще не бывал. Жаль, что сегодняшний вечер, впервые за многие и многие недели свободный, так быстро закончился. Когда Хранитель понял, что на этот день необходимое сделано, он постарался побыстрее избавиться ото всех желающих с ним пообщаться и взобрался на эту башню, чтобы еще раз полюбоваться на выдирающую душу красоту Алларн-Ары. Несколько часов проскочили совершенно незаметно, начинало темнеть, и пора уже было возвращаться. Но Господи, до чего же не хотелось… Хранитель с очередным вздохом поднялся на ноги и пошел к лестнице. Сзади тут же пристроились близнецы и Альмина с его компьютером под мышкой. Все то время, что он размышлял, девушка напряженно работала с какой-то базой данных, отмечая, судя по всему, новые поступления оружия и продовольствия. Йаарх украдкой посмотрел на нее и незаметно покачал головой – он почему-то вообще не воспринимал дочь Тортфира как женщину, а она то и дело бросала на него жаркие взгляды. Но говорить о чем-либо подобном без намека с его стороны девушка не решалась и продолжала краснеть каждый раз, как он ее звал. Работоспособность ее также поражала Йаарха, ему иногда казалось, что Альмина вообще не спит – ведь по любому его зову, ночью или днем, она тут же появлялась перед ним свежая, внимательная и аккуратно одетая. Как ей это удавалось, Хранитель так и не смог понять.

Они долго шли по помостам древесного города, то ли сделанным, то ли выращенным и Йаарх наслаждался чистым и пахнущим какими-то экзотическими цветами воздухом. Впрочем, эти огромные белые цветы были экзотичными лишь для чужаков в этом городе, ибо здесь они росли повсюду. Украшенные цветами и венками лианы переплетались над их головами, создавая тень. Трудно было понять, где дерево, а где здание, лишь башни были четко различимы, но и они казались единым целым с гигантским лесом аллорнов. Было очень много такого, о предназначении чего никто из людей не имел никакого понятия. Да и кто мог знать, что покажется интересным и нужным бессмертным, вечно юным существам? Пожалуй, что и никто… Йаарх не спешил, в апартаментах его, кроме кровати, не ожидало ничего интересного, а прогулка по Алларн-Аре так успокаивала нервы. Но, посмотрев в сторону, он чертыхнулся – на одной из полянок невдалеке предавались любви несколько эльфов, причем в самых невероятных позах. Юноша и несколько девушек. Правда, о возрасте бессмертных можно было только догадываться и «юноше» вполне могло оказаться несколько тысяч лет, но выглядел он именно так. Одна из эльфиек подняла голову и увидела Хранителя со свитой. Она мелодично, подобно колокольчику ранним утром, рассмеялась, махнула рукой и крикнула ему:

– Владыка! Идите к нам, у нас весело!

Йаарх ничего не ответил ей, только отчаянно покраснел и поспешил отправиться дальше, чувствуя, как проклятое желание снова охватывает его. Все эти месяцы добровольного воздержания очень трудно дались ему, но он дал сам себе слово и намерен был это слово сдержать. Да и отвлекаться на глупости не стоило, слишком много было того, что он должен был сделать. Но как нелегко порой бывало справиться с собой. Вот и сейчас… Тесные брюки боевого костюма тут же выдали его состояние, и до слуха Хранителя донеслось фырканье Квата.

– Ты чего-то хотел? – раздраженно обернулся к нему Йаарх.

– Честное слово, старший брат, – своим обычным бесстрастным голосом ответил ему храл, иногда мне очень хочется дать тебе пинка…

– Ну, попробуй… – ухмыльнулся в ответ Хранитель.

Только через некоторое время до него дошло, что всегда относившийся к нему с уважением кровный брат не сказал бы подобного без серьезной на то причины, и он спросил:

– А почему?

– Да сколько же можно мучить себя воздержанием, а других припадками своей меланхолии?! – взорвался Кват. – Тебе же нужна женщина, нужна, как воздух! Я же вижу, да тут и слепой бы заметил! Почему ты не пошел к аллорнам? Почему ты отказываешь всем без разбора и продолжаешь сам мучиться? Почему?!

– Ну, ты же видишь, сколько у меня дел… – смутился Йаарх.

– Вседа можно найти минутку для небольшого отдыха, – не согласился с ним Кват. – Не хочешь с чужими? Так у тебя же есть много жен из нашего народа, они обижаются, что ты не оказываешь им никакого внимания. Да Мелрия, наконец!

– Но у нее же рана…

– Давным-давно зажила!

– Есть еще одно, Кват… – решил признаться воину, поняв, что тот не отвяжется, Йаарх. – Я совершил одну очень большую подлость… И мне теперь очень стыдно. Особенно перед Мелрией… Да и перед собой тоже…

– И ты решил себя наказать? – посмотрел на него, как на идиота, храл.

Хранитель только вздохнул и рассказал Квату о зверском изнасиловании служанки, о своих неосторожных, сказанных в сердцах словах, из-за которых две юные, ни в чем не виноватые девушки были лишены грудей. Йаарх не подумал, что для храла подобное в порядке вещей, и он просто не понимает, из-за чего страдает его кровный брат. И действительно, Кват смотрел на него непонимающими глазами в продолжение всего рассказа, а затем презрительно фыркнул и сказал:

– И ну что же, что ты ее изнасиловал? Ты – Владыка, все эти бабы принадлежат тебе, и дура должна быть счастлива, что ты вообще обратил на нее свое внимание! Из-за чего тебе страдать-то? Ничего не понимаю! А по поводу неосторожных слов я тебе вот что скажу, старший брат. Нас, что ли, урезали не из-за твоих неосторожных слов? И ничего страшного!

Тут Кват спохватился, что ляпнул глупость, так как Йаарх смутился еще сильнее и начал бормотать полупонятные извинения, которые были воину ну совершенно ни к чему. Храл довольно долго смотрел на это неприглядное зрелище, затем дернул щекой, подошел к Хранителю поближе и, ни слова больше не говоря, хорошенько встряхнул его за грудки. Зубы Йаарха клацнули, он чуть не прикусил себе язык и с таким изумлением уставился на Квата, что тот едва не рассмеялся, но сдержал себя и резко, зло бросил:

– Да сколько же можно, старший брат?! Ты – Владыка, так будь же им! Ты же должен уже знать, что люди не понимают ничего, кроме страха, и ты правильно сделал, что напугал дурных девчонок, осмелившихся посмеяться над тобой. И с нами ты поступил совершенно правильно – тебе нужны были телохранители, не отвлекающиеся на посторонние предметы. И ты их получил, и не имеет значения, каким именно образом!

– Но я даже и не думал об этом! – возмутился Йаарх.

– Думал, не думал – какая разница? Но люди считают именно так. И если ты думаешь, что мы в претензии, то ты глубоко заблуждаешься. Мы же с детства принадлежим тебе, принадлежим душой и телом, нас так воспитали. И если ты скажешь нам сделать что-нибудь, мы это сделаем, даже если ты прикажешь нам вспороть себе животы или сесть на кол! Пойми же ты, что мы просто не способны держать на тебя обиду…

Хранитель даже не знал, что ему и отвечать на эту тираду обычно немногословного храла. Но все же понимал, что кое в чем тот прав. Никак не подходила психология землянина ни этому миру, ни этой должности, никоим образом не подходила. Он позволил собственной совести взять над собой верх, позволил себе предаваться извечным рефлексиям русского интеллигента, а повелитель должен думать только о пользе дела. Вспомнив Макиавелли, Йаарх вздохнул и дал себе зарок как можно быстрее перечитать эту полезнейшую для человека в его положении книгу, благо она была на одном из лазерных дисков, до сих пор пылящихся в его рюкзаке. В этот момент храл заговорил опять:

– Ты подумай еще и вот о чем, старший брат. Если твое желание слишком сильно, и ты его сдерживаешь, то ты и дело делать толком будешь не способен. Думать-то ты все равно будешь только об этом! Так не разумнее ли будет удовлетворить это желание и работать в полную силу?

Йаарх только дернул щекой в ответ – с этим он не мог не согласиться. Сколько раз у него было так, что он заставлял себя делать что-либо, лишь бы только отвлечься. Но ни отвлечься толком не получалось, ни то, чем он занимался, не делалось как следует. Значит, нужно таки прерывать свой добровольный обет воздержания… «Да и в конце концов!» – махнул на все рукой Хранитель и улыбнулся выжидающе смотрящему на него телохранителю со словами:

– Спасибо тебе, Кват, за то, что врезал мне. Кажется, я опомнился.

– Ну и слава богам, коли так! – также ухмыльнулся явно не верящий ему храл. – А то непонятно, то ли Владыка, то ли мокрый петух до случки.

Йаарх фыркнул, представив себе оного петуха, и, не выдержав, расхохотался. Кват облегченно смотрел на него и вторил его смеху, но во взгляде его все равно угадывалась тревога. И про себя воин озабоченно думал о том, что излишняя совестливость может столь долго ожидаемого Владыку и погубить. Да и эти его заскоки по поводу женщин… Дав себе зарок сегодня же поговорить обо всем этом с Мелрией, в которую его кровный брат явно был влюблен, молодой воин последовал вслед за своим сюзереном. Махр, его брат-близнец, во время этого странного и весьма скользкого разговора молчал, лишь скалил свои белоснежные зубы.

Они шли по подвесным мосткам этого странного древесного города, и он казался им живым и дышащим. Впрочем, так оно, наверное, и было… Распускались вечерние цветы, быстро темнело и Алларн-Ара меняла свои запахи, как престарелая кокетка макияж. Стайки эльфов проносились мимо спутников туда-сюда, радостным щебетом приветствуя Владыку и приглашая его на свои вечеринки. Йаарх тоже улыбался им, благодарил, но ссылался на усталость и желание поспать. Так, постепенно, они и дошли до дворца Светоча Древа, который походил на что угодно, но только не на дворец в человеческом понимании. Деревья, переплетенные лианы, огромные змеи и бесчисленное количество бьющих из самых неподходящих для того мест фонтанов, казались фантасмагорией безумного художника. Впрочем, Йаарх жил тут довольно таки давно и уже научился ориентироваться. Еще некоторое время он вел своих спутников через завесы из тонких трав, пока, наконец, они не пришли к стволу гигантского дерева, в котором и разместились предоставленные Владыке комнаты. Войдя, Хранитель в который раз удивился странной мебели, росшей, казалось, прямо из пола. Похоже было на то, что эта мебель была живой и была выращена вместе с комнатами еще тогда, дом-дерево только формировалось. Но и странными же порой, на взгляд человека, были предметы обстановки в этом жилище аллорнов. Не зная назначения какого-либо, весьма трудно догадаться, для чего именно он предназначен. Разве что кровать угадывалась сразу, но и она была очень непривычна Йаарху – вся покрыта пушистым, мягким, впитывающим влагу мхом. Росла она прямо из стены, и по желанию хозяина дом-дерево втягивало ее в какую-то нишу.

«Слава богу, дома…», – устало подумал Хранитель и огляделся по сторонам. Странно, он ожидал увидеть у себя толпу эльфов, но в комнате было пусто, его поджидала на сей раз лишь дочь Светоча Древа Ниеллень-Илль. Девушка читала какую-то древнюю огромную книгу, и ее остренькие ушки при этом быстро-быстро подрагивали. Йаарха умилила эта картина, и он даже остановился. Эльфийка же, увидев вошедших, встала и радостно улыбнулась им. Каждый раз, когда Хранитель видел это чудо природы, он застывал в восхищении, любуясь ею, как чем-то до невозможности прекрасным и недостижимым, настолько прелестна и грациозна была Ниеллень. Йаарх даже не пытался представить ее себе обнаженной, не пытался даже подумать о ней, как о возможном объекте для физической любви, ибо она была невероятна даже по сравнению с другими эльфийками. Он воспринимал Ниеллень лишь как чудесное видение, отблеск прекрасной мечты, которая никогда не сможет воплотиться в жизнь. Когда девушка увидела этот уже хорошо знакомый ей взгляд, улыбка медленно сползла с ее лица, и в огромных глазах озерцами застыли слезы.

– Что с тобой, Ниеллень? – встревожено спросил Йаарх, продолжая при том любоваться ее нежностью и красотой. – Что случилось?

Девушка вскинула на него свои невероятные гиацинтовые глаза и, видимо на что-то важное для себя решившись, почти прошептала:

– Владыка… Я же не статуя, я же живая…

И порывисто подойдя к Йаарху, положила его руку на свою совершенной формы левую грудь. Ее лицо оказалось подле его, коралловые губы призывно распахнулись и мужчина, неожиданно для себя самого, припал к этим губам в долгом, жадном поцелуе. Его рука ощущала жар и трепетание ее нежной груди и стук ее сердца, его дыхание смешивалось с ее, и в голове его зашумело, ему казалось, что его подхватила и понесла за собой какая-то волна. Сумев, наконец, оторваться от эльфийки, Йаарх негромко спросил:

– Ты действительно хочешь этого, Ниеллень?

– Очень хочу, Владыка, – игривым тоном ответила дочь аллорнов и единым, слитным движением опустилась на колени, расстегнула нижние крепления боевого костюма, достала напрягшийся от ее прикосновений член Йаарха и принялась ласково целовать и покусывать его, лукаво поглядывая вверх.

Слегка ошарашенный подобным напором мужчина не нашел даже, что и сказать. Ему, к тому же, было неудобно использовать такую прелесть, как Ниеллень, столь утилитарным образом. Но он уже хотел ее. Потому не стал возражать, а только спросил:

– Хорошая моя, а знаешь ли ты, что мне нравятся вещи, которые могут быть тебе противны?..

– Не думаю, чтобы что-нибудь из того, что приятно тебе, мой повелитель, мне не понравится… – оторвалась от него и хихикнула эльфийка, уже взявшая своим нежным ротиком в плен его член.

Кват и Махр переглянулись, ухмыльнулись, довольные таким исходом дела, подмигнули друг другу и исчезли, как будто их тут и не было. Йаарх бросил взгляд на Альмину, мрачно наблюдающую за происходящим, и ему вновь стало неловко.

– Э-э-э… Альмина… – протянул он.

– Уже ухожу, – сердито бросила в ответ девушка и повернулась к двери.

Но ее остановил серебристый голосок Ниеллень.

– Подожди, Альминочка…

С этими словами эльфийка сердито посмотрела на Йаарха и заявила:

– Она же тоже живая, Владыка!

После чего опять повернулась к ожидавшей девушке и заговорила:

– Альминочка, иди к нам, будем вместе любить его и друг друга. А потом и еще девочек позовем…

– Э-э-э… – прочистил горло Йаарх. – А меня тут спрашивать собираются?

– Нет! – отрезала Ниеллень.

– Ну и ладно! – махнул рукой на все он, решив полностью отдаться удовольствиям, и направился к кровати, раздеваясь на ходу.

Альмина минутку помедлила, затем широко усмехнулась и также подошла к ложу. Она решила получить хотя бы то, что могла, раз уж не могла получить большего. Девушка прекрасно понимала, что не привлекает того, кого любит, знала все недостатки собственной внешности и не питала иллюзий. Пусть будет хоть секс с ним, а она уж постарается, сделает все, что он хочет – Альмина давно уже знала все предпочтения Владыки и, хотя они казались ей странноватыми, ради любимого готова была на все. Еще она понимала, что он никогда не будет принадлежать одной женщине и хотела только одного – разделить его не с чужими, а с близкими и любимыми подругами. Главное – терпение, она своего добьется, хоть иногда он будет ее… Она наклонилась над Йаархом и жадно, взасос, поцеловала его. Затем, оторвавшись от его губ, облизнулась, хрипловато рассмеялась и, задрав платье, но, почему-то не сняв его, стала неспешно, пританцовывая, стягивать с себя панталончики. А стянув их, оставила платье задранным, лишь поставила одну из своих полненьких ножек на кровать так, чтобы мужчине было хорошо видно то, что между ними. Йаарх с удовольствием посмотрел на ее щелочку и отметил про себя, что девочка, по-видимому, очень сексуальна, и он, пожалуй, зря раньше пренебрегал ею – растительность у нее в паху была подстрижена аккуратным треугольничком, а вокруг половых губ и вообще выбрита. Даже на Земле очень мало кто из женщин делал себе прическу там, и наличие таковой обычно говорило о повышенной, а то и нестандартной сексуальности. Йаарх заметил, что девушка уже начала возбуждаться – малые половые губки набухли и покрылись обильной влагой. Альмина вновь поцеловала его и, лукаво улыбаясь, спросила:

– Я хочу писать… Мне в туалет идти или?..

– Или, конечно… – с радостью ответил ей мужчина, довольный, что ему не пришлось ничего объяснять, что она и сама все знает, что согласна на это и не имеет ничего против.

– А что значит или? – заинтересовалась, отрываясь от его члена, Ниеллень.

– Ему очень нравится, – повернулась к ней Альмина, – когда женщина писает ему в рот. А какое удовольствие она от этого получает… Мне девочки рассказывали о том, как он высасывает… Пищали от восторга!

– Это может кому-то понравится?.. – удивление и легкое отвращение нарисовались на изумительном лице Ниеллень.

– Мне нравится… – вздохнул Йаарх. – Я же говорил тебе, моя прелесть, что я люблю вещи, которые будут тебе неприятны…

– Ничего! – задорно ответила эльфийка, вновь поцеловав головку его члена. – Я привыкну!

Альмина облизнулась и наклонилась над Хранителем, внимательно смотря ему в глаза и проверяя реакцию. Девчонки не лгали – он действительно этого хотел! Она читала это желание в глазах мужчины, и все больше и больше возбуждалась сама. Девушка вздохнула, решаясь – ей все же трудно было переступить через вбитые в голову предрассудки и сделать подобное с тем, кого любила, но понимала, что так надо – после этого он хоть частично будет принадлежать ей. Она перелезла через голову Йаарха и аккуратно уселась на его лицо. Ниеллень даже отодвинулась в сторону, чтобы видеть новое для нее зрелище. Она с интересом смотрела, как мужчина сдвинул голову чуть ниже и, охватив бедра девушки руками, прижался к ней изо всех сил. Альмина прикрыла глаза и начала постанывать и подергиваться, с каждой секундой все сильнее. Эльфийка не вынесла этого зрелища, сорвала с себя платье и уселась на него сверху. Взяв его член рукой, она направила головку между своих половых губ и медленно осела вниз, с радостью ощущая, как он проскальзывает в ее влагалище. Затем начала неспешно качаться на волнах удовольствия. Две девушки, человеческая и эльфийская, сидели на одном мужчине лицом друг к другу, на мужчине, которого они обе уже давно и безуспешно жаждали. Они наклонились одна к другой и принялись нежно целоваться, радуясь близости. Они уже не ревновали его, они хотели любить и друг друга тоже… Но вдруг Альмина оторвалась от Ниеллень, шепнула ей на ухо: «Сейчас!» и в воздухе запахло мочой. Девушка тонко закричала, ее тело начали бить судороги, но мужчина не отпускал ее, продолжая высасывать ее досуха. Эльфийка с удивлением смотрела на все это – при всем ее опыте ей почти не доводилось видать настолько бурных, даже безумных оргазмов. Она увидела, как Альмина дернулась в последний раз и рухнула приямо ей в руки, потеряв сознание. Ниеллень едва успела подхватить девушку. Вместе с выбравшимся из-под них Йаархом, она принялись приводить Альмину в чувство. Общие усилия быстро привели к нужному результату – девушка открыла глаза и начала шептать Йаарху бессвязные слова благодарности. Ниеллень опустилась перед ней на колени и тихонько спросила:

– Неужели же это так приятно?

– Что-то невозможное… – обессилено прошептала в ответ Альмина. – Девочки рассказывали мне, что он делает это потрясающе… Но это же все слова, я не очень-то верила… А это… У меня тоже нет слов.

Эльфийка медленно, с недоумением на лице, хотя на губах ее и проскальзывала лукавая улыбка, повернулась к Йаарху и своим, мелодичным, прерывающимся, правда, от волнения, голосом спросила:

– А тебе это понравилось?

– Еще бы! – засмеялся он. – Я всегда любил такие вещи. Может, и ты хочешь писать? Я так мечтал всегда, чтобы не одна это сделала…

– Мне пока не хочется, – ее улыбка стала еще более лукавой и хитрой. – Но раз ты хочешь от многих сразу… Сейчас девчонок позову!

И она со звонким смехом сорвалась с места и выбежала из комнаты. Йаарх не успел ее остановить, да, впрочем, не слишком-то и рвался. Оргия? Пускай будет оргия! И тут до его слуха снова донесся хрипловатый от возбуждения голос Альмины:

– Иди ко мне… Любимый…

Эти слова окончательно разуверили Йаарха в том, что девушка просто хочет его – Альмина любила его, а он не мог ответить ей взаимностью… Не трогала она его сердце, и ничего с этим поделать он не мог. Но знал, что обязан сделать для нее все, что только сможет, дать ей хоть иллюзию счастья… Выполнить хотя бы ее сексуальные желания и не отказывать ей, даже если ему и не будет хотеться. Он посмотрел на Альмину и увидел, что она ожидает его, расставив ноги и лаская свою грудь. Йаарх улыбнулся ей, как мог ласковее, и начал проводить руками по ее телу, но она нетерпеливо застонала и подалась вперед, желая ощутить его внутри себя. Хранитель понял ее желание, сдвинулся вниз и медленно ввел член в небольшое, но уже мокрое и жаждущее любви влагалище. Альмина застонала и начала всхлипывать. Он осушил ее слезы поцелуями и начал медленно качать тазом туда-сюда, постепенно убыстряя темп и целуя уже вставшие торчком соски девушки. Но вдруг она широко распахнула глаза, уперлась в него кулачками и срывающимся шепотом прошептала:

– Пожалуйста, сделай его больше… Ты ведь можешь, мне говорили…

– А каким ты хочешь, радость моя? – ласково спросил он.

– Сделай его для меня таким, как для той служанки, что ты изнасиловал…

Йаарх слегка покраснел, ему стало неловко, но он все же ответил:

– Но ведь он может тебе все порвать, а шишки… Они же роговые, они же внутри царапать будут…

– Не порвет… – тихо рассмеялась она. – Если увеличивать потихоньку, пока он внутри, то не порвет. А шишки? Да пусть себе царапают… Я этого хочу.

Наклонившись над девушкой, Йаарх нежно поцеловал ее, ввел член до упора и начал медленно увеличивать его, внимательно наблюдая за ее реакцией, чтобы вовремя остановиться. И когда увидел, что глаза Альмины расширились, и она слегка зашипела от боли, то тут же прекратил, лишь нарастил роговые шишки, о которых она просила. Правда, сделал их поменьше, чем при изнасиловании несчастной Таны. Затем он вновь улыбнулся девушке и услышал ее голос:

– Прошу тебя… Я, может, буду кричать, рваться, плакать, умолять отпустить – не делай этого, не отпускай меня! Не вынимай его до конца, пусть даже у меня там все лопнет, пусть я даже кровью истекать буду! И сделай его еще больше… Умоляю…

– Ты уверена, девочка? – встревожено спросил ее Йаарх. – Может, ты просто хочешь, чтобы там у тебя лопнуло?

– Да, хочу… – отчаянно покраснела и опустила глаза Альмина. – Я хочу, чтобы ты мне там сделал очень больно… Пожалуйста… Насилуй меня… Только не жалей… Будь жестоким…

– Ну, раз девочка хочет, так и сделай, – сунулась к нему мордашка незнакомой эльфийки с черными волосами.

Не поняв, откуда она тут взялась, Йаарх оглянулся и поморщился – Ниеллень уже успела притащить в его покои десятка полтора аллорн, и в двери входили все новые и новые. Хотя, среди них вполне могли быть и алорны, пол у этих существ без близкого знакомства, порой, было не определить. Значит, он не ошибся, и впереди была оргия по-эльфийски. И черт с ним, значит, будет оргия! Хранитель снова повернулся к Альмине и ошеломленно замер – давешняя черноволосая эльфийка уже успела стащить шорты и взгромоздить свой округлый, приятных очертаний зад на лицо девушки. И та вовсю лизала, это было видно.

– А-а-а… – только и смог выдавить из себя Йаарх.

– Смотри, Владыка, как хорошо все получается! – прощебетала забавляющаяся его недоумением черноволосая. – Ты имеешь ее, она лижет попку мне, а ты мне же лижешь щель. И Ллирнан имеет тебя…

Только тут Хранитель ощутил, что кто-то из эльфов-мужчин действительно пристроился сзади и резким движением сунул свой член в его зад. Он хотел было запротестовать, но больно ему не было, то ли эльф смазал там чем-то, то ли применил какое заклинание. Да и не хотели они ничего плохого, только по-своему, конечно, пытались доставить ему максимум удовольствия. Последний принесенный с Земли комплекс рушился и Йаарх махнул на все рукой, решив получать удовольствия по полной программе. Как ни странно, усилия эльфа были даже чем-то приятны ему, чего он, вообще-то, ожидать никак не мог. Вздохнув собственной испорченности и извращенности, он начал двигать тазом, вводя и выводя гигантский член. Альмина задергалась под ними и начала тихонько кричать и умолять отпустить ее. Но Йаарх помнил ее просьбу и не обращал на мольбы, плач и текущую кровь, а она текла – он чувствовал, никакого внимания. Одновременно с этим он уткнулся губами в очень нежную, приятно пахнущую и вкусную щель эльфийки. Альмина продолжала дергаться и кричать, но мужчина только наращивал темп. И так он продолжал ласкать обеих девушек, не обращая внимания на эльфа, пристроившегося сзади. Что самое странное – все четверо кончили одновременно, вздымаясь в какую-то странную, звенящую пустоту. Йаарх чуть сам не потерял сознание от обилия ощущений. Он оторвался ат аллорны и осторожно вынул оставшийся огромным член из влагалища Альмины. Девушка тяжело дышала, из расширенных половых губ струйкой стекала кровь, но на лице ее было написано абсолютное блаженство.

– Спасибо… – прошептала она.

Йаарх наклонился и поцеловал ее. Затем устало улегся на спину, его член продолжал стоять, и за него тут же принялся рот какой-то из аллорн. Тут над ним склонилась смеющаяся рожица той, кого он только что лизал, и спросила:

– А правда, Владыка, что тебе нравится, когда тебе писают в рот?

– Правда, – с улыбкой подтвердил он.

– Тогда открывай рот, – захихикала черноволоска. – Тут уже многие девочки просто уписиваются!

Он также засмеялся в ответ и выполнил ее просьбу, с любопытством ожидая, что же случится дальше. К нему приблизилась прелестная, как всегда, Ниеллень и встала над его лицом, что-то напевая про себя. Затем она уселась на корточки, давая мужчине время для рассмотрения того, что ему сейчас предстояло целовать. Да, ее щель была так же красива и нежна, как и сама эльфийка. Ни единого волоска не росло у нее между ног, видимо, у эльфов волосы росли только на голове и больше нигде. Внешние губы были несколько необычной, непривычной Хранителю формы – слегка волнистые, но зато на малых губках не было ни единой складочки. Поняв, что Йаарх уже рассмотрел все, Ниеллень мягко опустилась на его рот, и он погрузил свой язык во влажное волшебство. Ему вдруг показалось, что между ногами девушки был цветник, ароматный и прекрасный, столь нежные вкус и запах обрушились на него. Хранитель поднял руки и начал гладить великолепную, шелковистую кожу на ее бедрах, а его язык все продолжал исследовать глубины грота наслаждений. Вот и ее маленький, но очень чувствительный клитор, а вот и отверстие, из которого сейчас в его иссохшее горло польется нектар… Йаарх ждал этого, с нетерпением ждал, и его ожидания оправдались – на его язык вдруг упало несколько капель жидкости чуть солоноватого вкуса, пробирающего до дрожи во всем теле. Затем несколько струек, одна за другой, рухнули в жаждущее их горло, а затем, наконец, хлынула столь долгожданная струя. Он втягивал в себя этот чудесный напиток, отвратительный для всех, кроме таких, как он, мял своими губами половые губки Ниеллень, ласкал ее тело руками. И эльфийская принцесса отзывалась на его ласку, она тихо визжала и крупно дрожала всем своим прекрасным телом – подобных ощущений она не испытывала никогда и ни с кем, даже с самыми искусными в любовных играх аллорнами. Ей казалось, что из ее тела вытягивают не мочу, а самую ее сущность, отдавая взамен что-то иное. И это иное несло девушке столь невозможное наслаждение, что она кричала, и из ее глаз, не прекращая, текли слезы. Все остальные, удивленные такой бурной реакцией обычно холодноватой в любви Ниеллень, прекратили свои любовные игры и уставились на них. А она, выдавив из себя последние капли мочи, рухнула на тело Йаарха в корчах сильнейшего в ее жизни оргазма. И самого продолжительного, так как Хранитель не дал ей покоя, превратив, по обыкновению, свой язык в пучок тонких щупальцев и заставив их вибрировать. Часть их он вонзил во влагалище Ниеллень, а часть в ее зад. Она бешено завизжала, задергалась, начиная кончать, и не выходила из этого состояния, пока, как и Альмина, не потеряла сознания.

Когда же она пришла в себя, то прошептала, увидев склонившиеся над ней встревоженные лица:

– Альмина была права… Лучше этого нет для женщины удовольствия…

– Тогда я следующая! – выкрикнула какая-то из эльфиек и тут же уселась на лицо Йаарха.

Он же блаженствовал, ведь исполнялись его самые дикие фантазии. Сколько раз он мечтал о подобном, о том, чтобы даже не видеть лиц садящихся на его лицо помочиться незнакомых женщин. И это, наконец, свершилось! Краем глаза Хранитель видел, что комната полна эльфийками, к тому же, кто-то уходил, но все время приходили новые и новые, в общей сложности их было тут более тридцати. Он с наслаждением погрузил свой язык в глубины естества севшей на него женщины, одновременно ощущая, что кому-то удалось, наконец-то, протолкнуть в себя его гигантский член и протолкнувшая тут же начала ерзать на нем вверх-вниз, насилуя его. Вновь в его рот хлынула моча, вновь он запустил клубок щупальцев в чьи-то влагалище и зад, вновь с него стянули почти потерявшую сознание женщину. А на его лицо уже садилась следующая… Затем еще одна. И еще много-много других. Йаарх уже потерял им счет, ему даже несколько раз пришлось резко ускорять свой метаболизм, чтобы освободить желудок от скопившейся там жидкости.

Совмещающий Разности наблюдал за происходящим и тихо хихикал про себя. Слава Творцу, глупый мальчишка расслабился, не напоминает собой больше до предела сжатую пружину. А такие ведь имеют свойство лопаться при малейшем растяжении… Все три последних месяца, с самого момента покушения на его подопечного, Меч, решив посмотреть на то, как будет действовать Хранитель без посторонней помощи, лишь коротко и не всегда отвечал на его вопросы, не предлагая ничего сам. И тот его не разочаровал. Столько сотворить за полгода удавалось на всей долгой памяти Серого Меча далеко не каждому из его носителей. Но у этого, из-за слишком уж большой интеллигентности и зацикленности на духовных проблемах, была слишком уж чувствительная совесть, мешающая ему жить и действовать. Вот и этот случай – прекратить общаться с женщинами из-за чувства вины перед какой-то служанкой? Так мучить самого себя без всякого смысла и толка? Но, кажется, прошло, дурень расслабился и оттягивается по полной. Тут Меч снова хихикнул – малый откровенно не понимал, что после сегодняшнего вечера слухи о любви Владыки к женской моче прямо оттуда и невероятном удовольствии, испытываемом женщинами во время оного процесса, пойдут, как круги по воде. И уже весьма и весьма скоро, насколько он, Меч, понимал человеческую природу, женщины Архра, освобожденные Владыкой же от диких и бесчеловечных законов, начнут требовать подобных ласк от своих мужчин. Смотри, и через пару поколений, мочиться в рот мужчине станет естественным правом женщины… Ведь сегодня Йаарх создал прецедент. Сам же Совмещающий Разности все это время продолжал заниматься тщательным изучением этого странного излучения, стимулирующего сексуальность. Ему даже удалось вычислить геоцентрические орбиты каждого из спутников, транслирующих его, но параметры и информационную насыщенность Меч определить так и не смог. Излучение ведь не было постоянным, оно шло короткими, сложномодулированными пакетами, причем, каждый из них отличался от предыдущего, хоть мелочью, но отличался. И уловить закономерности этих отличий, чтобы вывести формулу, Совмещающий Разности пока не мог, не получалось. Хранителю Меч ничего не сообщал о своих исследованиях, ожидая, что тот спросит его сам. Но Йаарх, увлеченный снаряжением армий и подготовкой к войне, не спрашивал, ему было не до того. «Да пусть себе мальчик потешится, – ухмыльнулся про себя Серый Меч. – Пускай повоюет, что-то приобретет, что-то потеряет, авось, да и избавится от своей инфантильности…» А он, Совмещающий Разности, поможет Хранителю от нее избавиться, в меру своих сил, конечно. Он давно уже ощущал беспокойство и недоумение Серого Дракона, но искренне считал, что Хранитель еще не дорос до Слияния, ему еще слишком многое нужно было понять и от слишком многих качеств избавиться.

Йаарх, тем временем, настолько устал, что уснул прямо во время процесса. Его некоторое время потеребили и вскорости разочарованно оставили в покое. Он уже не видел, как через некоторое время после этого многие эльфийки, не успевшие попробовать странных ласк с ним, начали с осторожностью присматриваться к своим партнерам. А потом начали уговаривать их на то, что только что делал Владика. И уговорили, конечно… Ведь если женщина чего-то всерьез хочет, она всегда, правдами или неправдами, добьется этого от мужчины. Впрочем, некоторые из девушек занялись тем же самым между собой. Некоторым это не понравилось, но большинство было в восторге. Так и получилось по предсказанию Серого Меча, что за какой-то месяц волна пиетета к женской моче уже выплеснулась за пределы Молаарна. Какая-то из эльфиек гостила у своих подруг в Морнфиде и рассказала им о столь изумительном наслаждении, практикуемом самим Владыкой. А, поскольку она бывала уже и в пассивной роли, то предложила храргианкам помочиться в рот ей в качестве примера. Те, весьма и весьма заинтересовавшись, согласились. Процесс доставил им такое удовольствие, что несчастные немногочисленные храрги-мужчины уже через неделю не знали отдыха от требований своих повелительниц подставить рот и про себя яро проклинали Владыку с его заскоками вместе. Но вскорости они попривыкли, и многие даже начали находить в этом своеобразную прелесть. Позже всего пришли к подобным взаимоотношениям люди, но это уже особый рассказ, и в этом повествовании ему совсем не место. На Земле, конечно, подобное было бы попросту невозможным, но на Архре, где излучение давно смело все и всяческие психологические барьеры, это произошло.

Утром Йаарх проснулся радостным и каким-то облегченным, давно таких пробуждений уже не случалось в его жизни, обычно он просыпался злым и срывал эту свою злость на ком попало. Глянув в большое окно с зеленым стеклом, он заметил, что солнце уже высоко, и досадливо поморщился. Видимо, телохранители решили дать ему поспать и не пускали к нему никого. Но дела ведь не стояли на месте, и за него их никто переделать не мог. Ведь сегодня после обеда, как он помнил, нужно было отправляться на Соухорн, где и должен был состояться предпоследний военный совет. Приподнявшись, Хранитель увидел, что на огромном ложе рядом с ним спят только Ниеллень и Альмина, все остальные куда-то исчезли. С удовольствием потянувшись, Йаарх встал ноги. Его движение разбудило его секретаршу, и девушка, почти что и не проснувшись, встала и, протирая кулачками заспанные глаза, неспешно потопала в сторону туалета.

– Альмина! – окликнул ее Йаарх.

– Сейчас я… – пробормотала она, не открывая глаз, и продолжила идти туда, куда направлялась.

– Неужели же ты хочешь вылить утреннее вино зря, а не напоить им меня? – деланно удивленным тоном, с некоторой ехидцей спросил он ее. – Ты меня обижаешь…

– М-м-м-р-р… – промурлыкала девушка, поворачиваясь к нему и с трудом приоткрывая один глаз. – Только быстрее, а то я уписаюсь…

Хранитель поспешил к ней, предвкушая удовольствие. Альмина поставила одну ножку на весьма кстати подвернувшуюся табуретку и Йаарх, присев около нее, просунул голову ей между ног. Он с наслаждением втянул в себя нежный запах еще теплой со сна молодой женщины, накануне вдоволь позанимавшейся сексом. Какой из запахов в мире может быть прекрасней? Девушка нетерпеливо прижала его голову к себе, и Йаарх только успел найти своими губами ее половые губки, как хлынула теплая и тугая струя мочи. Пахучие струйки потекли по его лицу, затекая за уши и стекая на грудь. Он открыл рот пошире, прижался к ней изо всех сил и принялся глотать горько-соленую жидкость. Утром у Альмины было там так много, и струя была такой сильной, что он едва справился и все равно пролил немного. Вновь превратив по окончании свой язык в пучок щупальцев, Хранитель заставил ее пару раз кончить и, с трудом оторвавшись от столь притягивающего к себе лона, встал на ноги. Сияющая Альмина прижалась к нему и без всякого отвращения начала целовать его залитое ее мочой лицо, затем попыталась направить его член в себя, но Йаарх отстранился, ласково погладил ее по голове, поцеловал и сказал:

– Это не сейчас, девочка моя, нам сегодня еще на Соухорн перемещаться, если ты помнишь. А вот для того, чтобы меня… гм-м-м… «напоить», ты можешь отрывать меня от любого дела…

– Та уж и от любого? – хитро сощурилась девушка.

– Ну, если оно не слишком уж важное, – засмеялся в ответ Йаарх, снова целуя ее.

Он собрался уже было идти в ванную, мыться, когда услышал сзади серебристый, как всегда, но недовольный голосок Ниеллень:

– Куда же ты, Йаарх? Я же тоже писать хочу!

Хранитель только развел руками, как бы говоря: «Ну, куда от вас денешься!», и повернулся к кровати. Эльфийка приподнялась на локтях и томно поглядывала на него своими огромными гиацинтовыми глазами, слегка подергивая остроконечными ушками. Он улыбнулся и подошел к ней, пристроившись между ее раскинутыми в стороны безупречными ногами, вновь с наслаждением смотря на прелестный цветок любви. Половые губки чуть приоткрылись и выпустили из себя большую каплю беловатого сока. Йаарх слизнул ее и раскатал во рту, балдея от ее пробирающего до мозга костей вкуса. Опять нежно поцеловал ее малые губки и раздвинул их языком, погружаясь туда все глубже и глубже, смакуя каждое мгновение. Шире растянув руками ее внешние губы и распахнув рот, он втянул в себя внутренние и принялся нежно мять их языком, чувствуя, как из них сочится тягучий сок любви. А затем ударила струя… Йаарх глотал, не прекращая сосать и одновременно ласкать девушку. И она отозвалась на его ласку протяжным, тонким, слегка прерывистым криком и дрожью наслаждения. А когда все закончилось, последние капли стекли на его язык и пучок щупальцев, бешено трепеша, ворвался в ее влагалище, тело Ниеллень взорвалось в оргазме.

После этого Йаарх резко оторвался от Ниеллень, как ни хотелось ему продолжить, но времени на это больше не было. Он отправился в ванную, быстро помылся и облачился в боевой костюм, поддев теплое белье. Альмина, неизвестно когда успевшая умыться и накинуть свое любимое цветастое платьице, уже ожидала его с ноутбуком под мышкой у дверей. Она искоса поглядывала на него хитрыми глазками и тихонько хихикала чему-то своему. Хранитель ласково потрепал ее по щеке и вышел за порог. Близнецы встретили его понимающей и довольной ухмылкой, Йаарх остановился и укоризненно уставился на них.

– Ну, и почему вы меня разбудить не соизволили? – спросил он.

– Надо же тебе когда ни когда и поспать вдоволь, старший брат, – состроил простодушную мину Кват.

Хранитель прыснул, смотря на его честное-честное лицо, махнул рукой и быстро зашагал по подвесным мосткам вокруг дворца Светоча Древа. Тот обычно ожидал своего сюзерена по утрам на противоположной стороне, куда идти было довольно таки долго. Йаарх почти не обращал внимания ни на перепархивающих с ветки на ветку невероятной расцветки птиц, ни на выращенные прямо из живых деревьев здания таких, порой, форм, что их можно было принять за наросты на деревьях или вообще непонятно за что. Хранитель был несколько озабочен потерей нескольких часов, потраченных на сон, ведь вчера ему говорили, что есть новости, а он отложил все на следующий день. Не обращал он никакого внимания и на ехидные ухмылки встречающихся ему аллорнов, лишь коротко кивая в ответ на их приветствия.

– Владыка! Подождите нас! – донеслось сзади.

– Йаарх обернулся и увидел несущихся со всех ног за ними Ниеллень с черноволосой подружкой, незнакомой ему. «Впрочем, откуда ты знаешь после этой ночи, знакома она тебе, или нет?..», – ехидно спросил он себя. Ниеллень после его ухода, по-видимому, быстро привела себя в порядок и припустила следом. Он остановился, и задыхающиеся девушки присоединились к его свите.

– Надо бы зайти за Мелрией, – сказал Махр. – Ей вчера плохо было.

– Плохо? А что с ней? – насторожился Хранитель. – Твой брат говорил мне, что рана у нее уже зажила…

Храл с интересом посмотрел на него, искренне не понимая, как это Владыка не знает того, что известно, кажется, уже всем…

– Но она же носит твоего ребенка… – с недоумением ответил воин.

Глаза Йаарха от подобной новости полезли на лоб.

– Но когда?.. Но как?.. – едва смог пролепетать он.

– Да в ту ночь, когда они потребовали исполнить их желание, после обряда… – все еще недоумевая, пояснил Махр. – А кроме нее, еще тридцать пять из них беременны.

Хранитель схватился за голову, боясь, как бы его волосы реально не стали дыбом. Вот уж чего он никогда не ожидал, так это того, что его однажды обрадуют новостью о тридцати шести наследниках, которые появятся на свет белый всего через три месяца. Его лицо было настолько удивленным, глаза столь квадратными, что все вокруг рассмеялись, а Кват добавил:

– Кстати, та служанка, что ты изнасиловал, между прочим, тоже…

Стыд плетью ожег Йаарха, и он вспомнил несчастную Тану такой, какой он ее тогда оставил – дрожащую, с закинутым на спину платьем и порванными панталончиками, со стекающей по ногам из напрочь разорванного влагалища кровью. Он закусил губу и отчаянно замычал, чувствуя, что краснеет. Кват досадливо хлопнул себя по лбу и обозвал идиотом. Но Хранитель Меча все же смог взять себя в руки. Но он дал самому себе слово, что возвращению предложит изнасилованной им девушке стать одной из его жен, может, она согласится, и он хоть так сможет хоть как-то искупить свою вину. Мелрия-то понятно, она всегда останется при нем, никуда он эту бессовестную девку не отпустит, слишком уж она мила его сердцу. А вот что делать с остальными? Их что, тоже в жены? Вот так-так… Многоженец чертов… «Ну ты же сам всегда мечтал о гареме, мой драгоценный, – насмешливо сказал Йаарх самому себе. – Вот и пользуйся возможностью…» Хихикнув, он задумался о том, что вполне мог бы создать себе гарем из женщин разных народов и типов внешности, многие за счастье почтут в такой гарем попасть. «В конце-то концов! – решил Йаарх. – Так и сделаю! Сколько можно притворяться тем, кем я не являюсь? Да, я развратный козел! Так надо и быть им, а не притворяться святошей…» По дороге он продолжал представлять себе, как подбирает женщин и девушек в этот гарем, и возбуждался от этих мыслей все сильнее и сильнее. Перед его взором мелькали негритянки, китаянки, голубокожие и все типы женщин Архра. Но ни одна из них не должна быть рабыней, только ее добровольное согласие. Это Хранитель постановил для себя твердо. Еще необходимо будет сделать так, чтобы у всех девушек из гарема была возможность заниматься любовью с кем хотят, когда хотят и сколько хотят. А не ждать покорно его милостей, как в гаремах восточных царей. И уж если какая полюбит кого-нибудь, то она должна иметь право уйти из гарема с достойным приданным и стать женой возлюбленного. «А особый гарем нужно будет создать из садисток, типа Риаллах… – даже облизнулся этой мысли Йаарх. – Это будет крайне интересно…»

Встряхнувшись от всех этих мыслей, Хранитель попросил Квата провести его к комнатам Мелрии, а остальным приказал ожидать его на месте. Воин повел его в сторону от дворца по путанице десятков пересекающихся узких мостков и мосточков, где вполне можно было заблудиться в два счета. Идти им пришлось минут пять, прежде чем они подошли к чему-то, что показалось Йаарху кроной огромного дерева. Но, увидев сбоку этого непонятного чего-то завесу, обычно заменяющую аллорнам дверь, он понял, что это таки жилое помещение и вошел. Кват остался ожидать снаружи. В комнате, куда попал Хранитель, царил зеленоватый, успокаивающий нервы полумрак, где-то на грани слышимости звучала флейта. Девушки он не увидел, но из ванной доносились какие-то странные звуки, и Йаарх забеспокоился. С минуту помявшись, он все же вошел туда. Мелрию рвало, она склонилась над обычным эльфийским деревянным унитазом, и вся выворачивалась в судорогах. Он растерялся и молча встал у нее за спиной. Девушка же, постепенно успокоившись, распрямилась, повернулась и хотела усесться на унитаз. Увидев в своей ванной Йаарха, она от неожиданности вздрогнула и не нашла ничего иного, как сказать:

– О, это вы, Владыка…

– Почему ты не сказала мне об этом, любимая моя девочка? – порывисто двинулся к ней мужчина.

– Любимая?.. – Мелрия мечтательно улыбнулась. – А чего же такого я тебе не сказала?

Йаарх подошел к обнаженной девушке, опустился перед ней на колени и нежно поцеловал низ ее живота. Затем поднял голову к лукаво заулыбавшейся Мелрии и с нежностью сказал ей:

– А вот об этом… О нашем ребенке…

– Разве ты не знал? – искренне удивилась она. – Да все вокруг, по-моему, давно знают…

– Вот только мне никто ничего не удосужился сообщить… – улыбнулся ей Хранитель и еще раз поцеловал ее в живот. – А я ведь люблю тебя, девочка моя, неужто ты этого не заметила?

– Да заметила уж… – еще лукавее протянула она. – И я твоя, как только ты того захочешь.

– А твоя рана? – спросил он, продолжая целовать бархатистую и прохладную кожу девушки, с наслаждением вдыхая ее запах.

– Давно зажила, – снова засмеялась Мелрия, лохматя пальцами его волосы. – Только шрамики остались.

– Можно я посмотрю? – спросил Йаарх.

– Конечно.

И девушка села на унитаз, распахнув свои длинные, мускулистые ноги прямо перед носом мужчины. Волосы уже понемногу начали отрастать вокруг ее половых губ, и Йаарх внимательно ощупал и осмотрел эти губы. Снаружи щель выглядела совершенно обычно. Но когда он раздвинул складку… Вместо малых половых губ были видны только тонкие, почти невидные шрамики, клитора тоже не было, на его месте виднелась ямка, в глубине которой был звездчатый шрам. А когда он раздвинул ее половую щель еще шире, то сразу же открылся вход во влагалище. Щемящая жалость и нежность захлестнули душу Йаарха, и он едва сдержал слезы. «Какое же счастье, – думал он, – что моей девочке не отрезали всего, как кровным сестрам. Вполне ведь могли…» Не сдержавшись, он поцеловал Мелрию прямо вовнутрь растянутой его пальцами половой щели, затем еще и еще раз. Она вздрогнула и замычала. Хранитель тут же оторвался от нее и встревожено спросил:

– Тебе больно?

– Нет, нет… – почти простонала девушка. – Продолжай, прошу тебя… Это так приятно…

Он с удовольствием продолжил целовать ее туда, прямо в сжатую, но уже начинающую приоткрываться и без его помощи розу. Но вдруг Мелрия оттолкнула его голову, покраснела и прошептала:

– Подожди меня, пожалуйста, в комнате…

– А зачем ждать там? – уже догадываясь о том, что услышит, облизнулся в предвкушении Йаарх.

– Ну, мне нужно…

– Неужели же ты мне не доверяешь, не доверяешь выпить из тебя то, что тебе сейчас мешает? – засмеялся он.

– Значит, это правда?.. – погрустнела девушка.

– Что правда? То, что мне нравится, когда женщины мочатся мне в рот? – спросил Йаарх. – Да, правда. А что, тебя сильно смущает то, что я не такой, как другие?

– Да нет, не смущает… – вздохнула Мелрия. – Только…

Но стала договаривать и замолчала, он тоже не говорил ничего, ожидая, какое же решение примет девушка. Она пару минут подумала, затем обычная ехидная ухмылочка вернулась на ее лицо. Внимательно глянув на Хранителя, Мелрия довольно мерзко захихикала и сказала:

– Ну, раз так, напоим тебя. От души! А может, и завтраком накормим!

И, приподнявшись, девушка пукнула.

– С этим, увы, придется обождать до более подходящего времени, сударыня, – склонил перед ней голову в пародии на поклон Йаарх.

– Только быстрее подставляй рот, – хихикнула она. – А не то оболью…

Не желая терять ни капли, он поспешил прижаться к ее уже раздавшимся в стороны половым губам и просунул между ними язык, вновь искренне пожалев о том, что у Мелрии больше нет клитора. Она вздохнула, дернулась и, наконец, не выдержала – сильная струя солоноватой мочи ударила Йаарху прямо в горло, и он с огромным удовольствие начал глотать ее. Мужчина старался применить все свое искусство, чтобы доставить удовольствие этой самой милой его сердцу девушке, но ничего у него не получалось. Она так и не смогла кончить, сказывалось отсутствие необходимых для этого частей тела… Тогда Йаарх в третий раз за это утро превратил свой язык в пучок щупальцев и очень аккуратно, чтобы не дай бог, не потревожить зародыш, исследовал все внутри ее влагалища. Найдя места, куда соваться не стоило, он заставил остальные щупальца вибрировать во всех тех местах цветка любви, куда мог дотянуться. И эти усилия все же привели к результату – через несколько минут Мелрия тонко вскрикнула, и ее затрясло в оргазме. «Сделал!», – мелькнула в голове Йаарха довольная мысль, и он втянул щупальца в себя. Девушка оторвала его голову от своего лона и принялась покрывать его мокрое лицо лихорадочными поцелуями, шепча какие-то бессвязные слова благодарности. Лишь через некоторое время она несколько пришла в себя и тихонько сказала ему:

– Я… Я уже думала, что у меня этого никогда не будет… Спасибо…

Он с удовольствием вместо ответа поцеловал ее в губы, и Мелрия ответила не менее жарким поцелуем. Затем Хранитель встал тихо сказал, с любовью и радостью смотря на лукавое личико бессовестной хралки:

– Нам пора, моя хорошая, нас ждут.

Но Мелрия не встала, только лицо ее вдруг, хотя это казалось совершенно невозможным, стало еще лукавее. Она склонила голову набок и ехидненько так осведомилась:

– А как же завтрак?

– Не сейчас, – внимательно посмотрел на нее Йаарх.

Хранитель нежно наклонился к несколько разочарованной девушке и поцеловал ее. Затем он на руках отнес ее в ванну, с нежностью вымыл, затем умылся и вычистил зубы сам. Мелрия быстро оделась, собрала свой нехитрый скарб, состоящий, в основном, из оружия, и они вышли к ожидающему их у порога Квату.

Храл довольно ухмыльнулся и повернулся к Мелрии:

– Ну, вот теперь, сестренка, я вижу, что все в порядке. Надеюсь, ты в дальнейшем за ним проследишь, чтобы не делал больше подобных глупостей.

– Каких? – не поняла девушка.

– А таких, что он почти полгода ни с одной женщиной не был. С ума сходил, мучился, всех вокруг его истерики достали. А все равно всем отказывал.

– Зачем? – повернулась она к Хранителю с удивленным видом. – Тебе же достаточно было мигнуть, чтобы к тебе десятки баб сбежались!

– Мне было стыдно за ту изнасилованную служанку, ты помнишь, – ответил Йаарх. – Да и дел много было…

– Ну, стыдно, ну и что? – продолжала удивляться Мелрия. – Себя-то мучить зачем?

Йаарх только развел руками. Ну, как ей объяснить, что совесть ела его поедом, что он чувствовал себя последним дерьмом и не считал себя вправе после совершенного им пользоваться другими женщинами. В этом мире были другие моральные императивы, и он не мог принимать их полностью, земное воспитание сказывалось, несмотря ни на что. Как это объяснить? Он не знал.

– Ну, теперь, – решительно тряхнула густой черной гривой Мелрия, – я сама буду следить за тем, дорогой мой, чтобы ты подобных глупостей больше не делал!

Ему не оставалось ничего, кроме как кивнуть и что-то пробормотать в ответ, ничего иного на ее тираду он ответить и не мог. Потому, просто повернулся и пошел обратно туда, где их ждали остальные. За время их отсутствия, к свите успели присоединиться остальные его кровные братья и сестры, а также еще несколько совершенно незнакомых ему эльфиек, ехидно поприветствовавших его. Из их поведения Йаарх заключил, что они явно в эту ночь побывали в его покоях и участвовали в оргии. Наконец, все сдвинулись с места и снова пошли по мосткам вокруг дворца. В приемный зал, где Хранителя Меча ждали все его вассалы, он вошел только с Мелрией и близнецами, другим делать здесь было ну совершенно нечего. И тут Йаарх увидел совершенно дикую картину, подобное ранее казалось ему физически невозможным – Морхр сидел за столом и тихо плакал, а рядом с ним стоял Светоч Древа, положив руку ему на плечо. Царило подавленное молчание, никто не произносил ни слова, даже Тортфир. Остальные короли стояли по залу кто где, и каждый был донельзя мрачен. Шах Кандагар сидел напротив олтиярского короля, опираясь руками об стол, и кусал губы.

– Что случилось?! – кинулся к ним, перепуганный этой подавленностью Хранитель.

Морхр ничего не ответил, продолжая плакать, а к Йаарху повернулся аллорн.

– Его дочь, Владыка… – почти неслышно проговорил он, в уголках огромных нечеловеческих глаз тоже можно было заметить слезы.

– Но что с его дочерью? – повернулся к нему Хранитель. – Ее убили, изнасиловали? Или что?

– Если бы убили… – еще тише ответил Иллан-Илль. – Если бы… Помните, Морхр посылал к нам всем заложниками собственных детей, чтобы мы чувствовали себя в безопасности в его дворце. Но он тогда отослал корабли с заложниками не только к нам, но и еще в несколько стран. Сегодня пришел корабль из Онстерна и привез нам это…

И аллорн показал на шар черного хрусталя, лежащий перед Морхром. Йаарх непонимающе посмотрел на него и Светоч Древа коснулся шара рукой. Тот медленно поднялся в воздух и принялся неспешно раскручиваться, создавая вокруг себя туманную сферу. И в этой сфере появилось изображение. Хранитель увидел прелестную белокурую девушку с доверчивыми голубыми глазами. Она с радостью взирала на окружающий ее мир и не видела в нем никакого зла, не верила в то, что кто-то может питать к ней недобрые чувства. А затем… Затем им было показано, как эту же девушку по приказу какого-то человека схватили несколько ублюдков, схватили и жесточайше изнасиловали. Причем, старались сделать все так, чтобы наблюдающим было хорошо видно то, что они делали. После чего несчастную девушку подвергли столь скотским пыткам и издевательствам, что у Йаарха захватило дух, и он не смог удержать крика ужаса. Он-то думал, что видел уже все… Оказывается – нет, такого он и представить себе не мог. А в конце им было показано скрюченное существо, похожее на паука, постоянно визжащее, брызжущее слюной и трясущее седой взлохмаченной головой. Это и была та же самая девушка после недели истязаний. Несчастная сошла с ума… Йаарх застонал и схватился руками за голову от ужаса. А каково же отцу было видеть такое о своей любимой дочери?..

– Как они такое с ней сотворили? – помимо собственной воли вырвалось у него.

– Ломали кости, а затем сращивали их, как им хотелось… – не понял его Светоч Древа. – С помощью магии…

– Девочка моя! – вдруг отчаянно простонал Морхр, услышавший это объяснение, рухнул лицом на руки и неумело зарыдал уже в голос.

Хранитель не знал чем помочь ему – он успел за это время проникнуться к олтиярскому королю глубочайшим и искренним уважением. Ему больно было видеть слезы этого сильного и до безумия гордого человека. Гнев от собственного бессилия плескался в душе, гнев и иные чувства, он даже сам не понимал, какие именно. Смог только спросить:

– Но зачем было такое делать?!

– Зачем он прислал нам этот шар? – догадался Иллан-Илль. – Великий Герцог Онстерна – безумец, а после смерти своего наследника он стал совсем неуправляем. Видимо, таким образом он решил показать нашему брату свое отношение к его предложению о встрече. Да и поизмываться над принцессой – не каждый же день такое случается. И шар прислал, чтобы Морхр все знал…

– Безумец? – глухо переспросил Йаарх.

– Именно так, – вступил в беседу незаметно подошедший Тортфир. – Он же каждый день ест нечто подобное тому, что вам в свое время подали хралы. Зажаренный живьем маленький ребенок для него – лучшее из лакомств…

– Я даю слово, что уничтожу его! – выплюнул из себя с ненавистью Хранитель Меча. – Слово Серого Убийцы!

Затем опустил голову и сочувствием и болью посмотрел на продолжающего рыдать Морхра. После чего негромко попросил у аллорна:

– Принесите, пожалуйста, выпить чего-нибудь покрепче.

Иллан-Илль кивнул ему, отошел и через несколько минут кто-то уже поставил на стол кувшин с крепчайшим харнгиратским бренди и несколько кубков. Йаарх наполнил один из них, склонился над плачущим олтиярским королем, и, поставив бокал перед ним, сказав:

– Выпейте, брат мой…

Морхр сперва не отреагировал, но Хранитель был настойчив и, в конце концов, король все же опрокинул в себя бокал бренди. И чуть не задохнулся в кашле. Откашлявшись, он, по-видимому, начал постепенно приходить в себя, так как перестал плакать и мрачно уставился в пространство перед собой, что-то бормоча себе под нос. Йаарх, чтобы и самому несколько успокоиться после увиденного, также выпил бренди и вновь подошел к Морхру.

– Друг мой… – тихо сказал он королю. – Держитесь, мы отомстим за вашу девочку, клянусь вам. Я очень вам сочувствую, но мы ничего пока сделать не можем… Но нам нельзя сдаваться. Нельзя, поймите, нельзя давать волю своему горю. Держитесь…

– Я же сам, сам послал ее на этот кошмар… – простонал Морхр, раскачиваясь. – Сам…

– Вы ни в чем не виноваты, брат… – подошел к нему с другой стороны Тла-Ан Ол-Ит. – Вы не могли знать, что подобное может случиться! Мы все сейчас чувствуем то же самое, что и вы.

В этот момент до слуха Йаарха донесся топот и зал вбежал какой-то аллорн. Он коротко поклонился присутствующим и сообщил, что произошло что-то чрезвычайное – принц Свирольт с сообщением об этом уже прибыл через портал и идет сюда. Тот вошел буквально вслед за глашатаем. Он уже, конечно, знал о беде своего брата и тут же направился к нему. Морхр обнял его и спрятал голову у него на груди. Затем отстранился, крепко сжал руку Свирольта и с тоской посмотрел тому прямо в глаза. Принц тихо сказал ему вместо привествия:

– Мы все любили девочку, брат… Я ничего утешительного не могу тебе сказать, только посочувствовать. Жаль, что мое сочувствие ни тебе, ни ей помочь не может…

– А ведь она еще жива…

– То существо, что мы видели в шаре, это уже не Иллири.

– Ты прав… – дрожащим, прерывающимся от горя голосом ответил Морхр, затем повернулся к остальным. – Прошу вас всех, братья мои и вас, Владыка… Если мы все же захватим Онстерн, то пусть первый, кто ее увидит, ее и убьет… Чтобы не мучилась больше…

– Мы выполним вашу просьбу, Морхр! – за всех ответил ему Хранитель Меча.

– Благодарю, Владыка… – выдавил из себя король, продолжая тупо смотреть в пространство перед собой.

Йаарх только вздохнул – больше он ничем не мог помочь. Затем вспомнил о чем-то чрезвычайном, приведшем Свирольта сюда, и повернулся к нему с вопросом:

– Что случилось еще, капитан? Какая еще беда?

– Не знаю еще что это, но кое-что произошло, – мрачно ответил принц. – Вчера поздно вечером, совершенно неожиданно для нас в Олтияр прибыл чрезвычайный и полномочный посол матриархата Харнгират. И не простой посол – сама наследная принцесса Аррин.

Харнгират… Йаарх попытался вспомнить все, что было известно ему об этой стране. Но ничего существенного припомнить так и не смог. Кроме, разве что того, что он расположен на одном материке с Онстерном. Но какое там общественное устройство, чем они живут и как живут? Ничего из этого Хранитель не знал. Он еще раз с тревогой и сочувствием посмотрел на олтиярского короля и спросил:

– Кто-нибудь может просветить меня по поводу этой страны?

– Там полный матриархат, – встал с места шах Кандагар. – У них мужчины являются только рабами. И неурезанные содержатся всю жизнь взаперти в специальных домах, куда женщины приходят, если хотят поразвлечься или забеременеть. Только матриарх имеет право держать принца-консорта. Законы в Харнгирате очень жестоки, они имеют сильнейшее войско, вторжения их «Бешеных кошек» до смерти боятся все близлежащие страны.

От услышанного брови Йаарха поползли вверх – еще один милый сюрприз Архра. Слишком странным был этот сексуально ненормальный мир, постоянно подбрасывающий ему новые и новые сюрпризы. Только матриархата здесь для полного счастья и не хватало! И скорее всего, такого же чокнутого, как и все здесь… Но любой возможный союзник в надвигающейся войне не мог быть лишним. Хранитель тяжело вздохнул и спросил у Свирольта:

– И чего же хочет эта самая Аррин?

– Не знаю, Владыка, – развел руками принц. – Она желает говорить только лично с королем.

– Похоже, придется отправляться в Олтияр, – снова вздохнул Йаарх. – Морхр, вы справитесь? У вас горе, она может и подождать…

– Горе подождет… – мрачно ответил король. – Справлюсь. Дело прежде всего, остальное потом.

Глаза его горели мрачным, черным огнем. Хранитель некоторое время смотрел на него, сочувствуя. Но понял, что Морхр уже взял себя в руки. Действительно, не было времени ни на радость, ни на горе. И еще он видел, что его вассал таки да, справится. Он кивнул и приказал:

– Тогда идем.

Затем повернулся к остальным и сказал:

– Мы прибудем прямо на Соухорн. Ждите нас там.

И не говоря более ни слова, отправился вниз, к порталу. Морхр, Свирольт, близнецы, Мелрия, Альмина и Ниеллень последовали за ним. Хранитель после происшедшего не обращал уже внимания ни на пересмеивающихся аллорнов, ни на щемящую красоту Алларн-Ары. Он обдумывал сейчас возможные действия и то, как говорить с послом Харнгирата. Так, едва не столкнувшись с несколькими встречными эльфами, Йаарх и добрался до хорошо знакомой уже арки портала. Он произнес заклинание-код, открывающее доступ в Олтияр. Для каждого места этот код был свой, и до недавнего времени, пока Хранителя еще не было на Архре, являлся самым большим секретом любого правителя. Удивляться этому было нечего – ведь через портал можно было очень легко захватить дворец любого из них, и каждый этого боялся. Таким образом, в свое время и сменились несколько династий… Йаарх оглянулся и увидел, что за ним следует уже целая толпа народу, считай, что вся его свита была тут. Ему уже начало надоедать это беспрестанное хождение за ним множества людей и порой сильно хотелось одиночества. Но в его положении одиночество было почти невозможным, ведь все эти люди возложили на него свои последние надежды, и он просто не мог на них сердиться за желание услужить, и за страх, что с ним что-то случится. Власть, которой он не хотел, имела массу неприятных сторон и очень мало хороших. Разве что возможность изменить что-либо в этом мире перевешивала его желание отказаться от всего этого. Вспомнив опять несчастную дочь Морхра, Йаарх вздрогнул и сцепил зубы. Нет, пока здесь такое в порядке вещей, он не имеет морального права сдаваться, отказываться от свалившейся на него миссии. И все-таки он уже сделал довольно много, подготовка к войне идет полным ходом. Но Хранитель прекрасно понимал, что при нынешнем раскладе сил они победить не могли, слишком сильны были Колхрия, Фофар и их союзники. «Найти бы дракона… – вздохнул он про себя. – Тогда бы я им, гадам, показал кузькину мать… Никто бы больше не пожелал творить подобного с юными, доверчивыми девочками…» Он опять содрогнулся от воспоминания. Но делать было нечего, впереди его ждала встреча с возможным союзником или с врагом. Хранитель криво ухмыльнулся, ожегши разъяренным взглядом ничего не понявшего и вытянувшегося во фрунт стражника, затем решительно шагнул в затянувшуюся туманом арку портала.

Стража на той стороне приветствовала его слитным ревом, Хранитель кивнул им в ответ и быстро пошел вслед за Кватом и Махром – близнецы не упускали возможности показать свою необходимость, хотя сам Йаарх и не видел потребности в телохранителях. Но раз так принято, то что ж, пускай стараются. Он отошел в сторонку, дожидаясь, пока его свита не выберется наружу. Шедший последним Свирольт закрыл портал и направился к своему сюзерену, мрачный Морхр последовал за ним, лицо короля было каменным, он явно старался не показывать, как же ему тяжело. Хранитель сочувственно посмотрел на него, но понял, что лучше не говорить ничего – лучше пусть несчастный отец сам справится со своим горем. Вслед за принцем и близнецами все быстро поднялись из подвалов наверх и пошли хорошо уже знакомыми Йаарху залами и коридорами олтиярского дворца. Да, давно уже, поболе двух месяцев он тут не был… Встречающиеся им стражники, дворяне и слуги низко кланялись своему повелителю, Хранитель небрежно кивал в ответ, иногда улыбаясь, если встречал приятного ему человека. Тут он обратил внимание на служанок и усмехнулся – его пожелание о новой форме для девушек, высказанное госпоже Наламир, было исполнено. Девушки щеголяли теперь коротких, почти ничего не скрывающих юбках колокольчиком, из-под которых приятно виднелись длинные, но симпатичные, отороченные кружевами панталончики. Смотрелись они очень даже пикантно и Йаарх, рассматривая некоторых из особо симпатичных служанок, даже ощутил позыв желания. Который тут же разбился о холодный, ненавидящий взгляд изнасилованной им Таны… Он вздрогнул и вспомнил о своем обещании. Подойдя к девушке, молча взял ее за руку и отвел в сторону.

– Владыка чего-то желает от меня? – с той же ненавистью в голосе спросила она, положив руки на уже сильно выпятившийся живот. – Неужели же опять желаете иметь меня при всех?

– Я не прошу тебя простить меня, девочка, – покраснев, ответил Йаарх, снедаемый стыдом, – я понимаю, что такое простить невозможно… Я прошу тебя стать одной из моих жен, чтобы ты имела защиту, и ребенок получил законный статус. Я виноват перед тобой и иначе помочь тебе пока не могу…

Тана с изумлением посмотрела на красного донельзя и прячущего глаза Владыку. Ему стыдно?! Он извиняется?! Зачем же сделал с ней такое?! Стать его женой… Что ж, она ею станет, от таких предложений не отказываются. Да и отомстить ему же больше возможностей будет. А она отомстит, страшно отомстит, пускай знает это! Но все-таки ему стыдно, может, он и не настолько зверь, как она считала… Но надо будет придумать, как сделать так, чтобы ему стало совсем уж невыносимо. Тогда она позабавится. Девушка не так давно подслушала разговор наперсниц этого подонка и знала теперь о данной им глупой клятве. И пусть ее будут звать не Таной, ежели она этим знанием не воспользуется… Причем в тот момент, когда ему будет от этого очень паскудно! И теперь такая возможность у нее появляется. Надо соглашаться.

– Я буду вашей женой, Владыка, – холодно сказала ему девушка. – Ради ребенка. Только не дотрагивайтесь до меня! Слышите?! Никогда! Я вас презираю!

– Что ж, – кивнул Йаарх, – я это заслужил. И не бойся, никто не посмеет дотронуться до тебя без твоего желания. И я тоже. Прости… Я распоряжусь о церемонии…

Подозвав Свирольта, он коротко распорядился об устройстве свадьбы и приказал предоставить девушке удобные покои. Принц удивленно посмотрел на него, но позвал главную горничную и что-то сказал ей, приказ оставался приказом, что бы сам Свирольт по этому поводу ни думал. Тана еще немного постояла, смотря на него холодным и многообещающим взглядом, затем коротко кивнула чему-то своему и ушла вслед за госпожой Наламир, уже вовсю кланяющейся ей. А у Йаарха забурчало в животе, и он вспомнил о том, что голоден. Снова повернувшись к Свирольту, он попросил перед встречей с послом подать завтрак, как обычно, что-нибудь мясное. Принц кивнул в ответ, и они отправились дальше.

Завтрак был подан в малом Синем зале, где в свое время произошла первая встреча Морхра с Тортфиром и Кандагаром. Хранитель быстро ел, не обращая особого внимания на то, что именно ест, не до того ему было. В очередной раз пожалев об отсутствии в этом мире кофе или чая, он выпил горячего ягодного отвара, который по его распоряжению стали готовить на дворцовой кухне с недавних пор. Не мог он жить без горячего питья, пусть хоть такого, а отвар здорово тонизировал. Напившись, он подождал, пока не уберут со стола все и не поставят несколько бутылок выдержанного бренди, вина, соки и бокалы. Затем обратился к Морхру, мрачно потягивающему вино:

– Как вы думаете представить принцессе меня?

– Пока еще не знаю, – ответил тот. – Возможно, как моего ближайшего советника. А может, ей стоит сказать правду. Мы ведь не знаем, с чем она прибыла. Харнгират очень закрытая страна и мало кто знает о том, чего они на самом деле хотят, и как они вообще живут.

– Да, вы правы, – кивнул Йаарх, устраиваясь в кресле поудобнее. – Посмотрим по ситуации.

Морхр повернулся к стоящему у двери церемониймейстеру и приказал:

– Зовите посла!

Тот вышел. Через несколько минут он вернулся, стукнул своим посохом об пол и провозгласил:

– Чрезвычайный и полномочный посол матриархата Харнгират, Звезда Света и Тьмы, ее высочество наследная принцесса Аррин Раланат к Вашему Величеству!

И вслед за церемониймейстером в комнату быстрым шагом вошла одетая в облегающий кильт и короткие черные, до колен, штаны очень рыжая девушка с надменным и некрасивым лицом. Ее длинные, почти до пояса волосы были стянуты в тугую косу. Прямой, аристократичный нос был несколько великоват даже для ее крупного лица, зеленые, вспыхивающие искорками глаза с презрением смотрели на мужчин. Они оба встали и выжидающе посмотрели на нее. Девушка коротко поклонилась, почти незаметно фыркнув, и сказала:

– Я приветствую Вас, Ваше величество, и в Вашем лице весь Олтияр.

Морхр не менее сухо поклонился, изобразил на губах тонкую ухмылку и ответил принцессе:

– И я приветствую вас, Ваше высочество, а в вашем лице вашу мать и матриархат Харнгират. Прошу вас, присаживайтесь.

Йаарх также поклонился принцессе, и все сели, внимательно рассматривая друг друга. Посланница Харнгирата в первую очередь смотрела именно на него, ее удивило присутствие еще одного человека в комнате, она надеясь на конфиденциальную встречу с королем. Странным выглядел этот человек, она никак не могла определить откуда же он может быть. Странное лицо, слишком белая кожа, жесткий, спокойный и властный взгляд. Не вязался этот взгляд с подчиненным положением, так мог смотреть только тот, кто обладает огромной властью и привык к ней. Присмотревшись к его одежде, принцесса едва сдержала удивление, готовое выразиться поднятыми бровями. Полный боевой костюм древних храргов… Да он стоит побольше, чем вся их страна зарабатывает за несколько лет. Кто же он такой, что смог позволить себе такое? Она быстро вспомнила имена богатейших семейств Архра, но ни один из наследников не подходил под описание этого человека. Впрочем, мало ли тех, кто скрывает свое истинное положение? Может быть, это кто-то из новобогачей, появившихся после последнего кризиса, вызванного этой проклятой Альминой, дочерью ланга Анрира. Но это можно будет выяснить и потом, пора уже было приступать к переговорам, слишком важным для Харнгирата, чтобы хоть на минуту забыть о них. Аррин почти незаметно вздохнула, снова наклонила голову на секунду, глянула прямо в глаза Морхра и сказала:

– Моя мать прислала меня, Ваше Величество, чтобы говорить о возможности войны между нами.

– Разве интересы Харнгирата и Олтияра в чем-то пересеклись? – сыграл в наивность олтиярский король.

– Вы же прекрасно понимаете, Ваше Величество, – скупо усмехнулась харнгиратская посланница, – что воевать с вами мы не имеем ни особого желания, ни особой возможности. Но может так случиться, что мы не будем иметь иного выбора. Совет Магов давит на нас, а с ними ведь не поспоришь…

– Что ж, Ваше Высочество, – согласно кивнул Морхр, – все может случиться, судьба полна превратностей. Вы хотели поговорить только об этом, или есть что-то еще?

– Есть, конечно, – кивнула головой принцесса Аррин, – но все дело в том, что второе дело только для ваших ушей. Я надеялась на конфиденциальную встречу.

И она выразительно посмотрела на Йаарха. Тот фыркнул.

– У меня нет секретов от моего сюзерена, – осклабился король.

– Сюзерена?.. – глаза посланницы расширились, и она вновь уставилась на того, о ком шла речь.

Хранитель досадливо поморщился – кажется, Морхр от горя утерял свою обычную гибкость и изворотливость. Но, подумав немного, решил, что тот все же прав. Не из тех людей была эта Аррин, чтобы тонкие игры произвели на нее впечатление. Ее нужно было именно бить в лоб, поразить чем-то совершенно невозможным. А девушка с недоумением смотрела на этого странного человека, которому до сумасшествия гордый Морхр вдруг ни с того, ни с сего принес клятву вассалитета. Не укладывалось это в психологический портрет олтиярца, ну, никак не укладывалось… Что-то еще тут было, не могло не быть. Не приносят короли клятв верности каким-то бродягам, не бывает такого! Разве что правдив тот безумный слух, из-за которого она и прибыла в Олтияр.

– Владыка сам вам расскажет, Ваше Высочество, – донесся до ее слуха насмешливый голос Морхра.

На сей раз олтиярскому королю таки удалось потрясти свою гостью до глубины души. Ведь она, как и каждый интересующийся историей человек, знала, что на Архре этим титулом могли назвать только одного единственного человека – Повелителя Тени, Серого Убийцу. Потрясение девушки было очень сильным, хотя она и ждала именно этого. Слух подтвердился… Если это действительно он, то что же теперь будет с ними со всеми? Она прочитала огромное количество легенд о Владыке, и обычных, и запретных, но составить своего мнения об этом невероятном существе так и не смогла. Слишком уж противоречивыми были свидетельства о нем, да и сохранилось после пяти тысячелетий забвения совсем немного. И он это или самозванец? Хотя кто бы решился на столь грандиозный обман? Похоже, что таки он – слишком уж много странных, совершенно непонятных событий начало происходить в последнее время. Она уставилась на Йаарха, все еще не веря собственным ушам. Он криво ухмыльнулся ей, встал, достал из собственного тела Серый Меч и положил его на стол перед собой. По столу тут же потекли ручейки серого цвета пламени и стекли по ножкам на пол. Принцесса широко распахнутыми глазами смотрела на все это – да, перед ней лежал именно Серый Меч, не узнать этот меч было невозможно. В памяти стояло его изображение, оставленное древним художником в камне. И эти два меча были одинаковы… Да еще и хранение его в своем теле… Все сомнения рассеивались – этот невысокий человек таки был именно Серым Убийцей. И никем иным. Как костяшки домино, факты последних нескольких месяцев стучали в голове Аррин, складываясь в цельную картину. Да, теперь она понимала и тайную подоплеку этой непонятной ранее войны, и многое, многое иное. И понимала, что с этого момента у нее и ее страны нет иного выбора, кроме как идти вместе с Владыкой и присягнувшими ему. Харнгират был на грани гибели, и они с матерью давно уже лихорадочно искали какой-либо достойный выход. Но ничего не получалось. И когда до них докатились эти дикие слухи о Сером Убийце на Мерхарбре, она и отправилась сюда, хватаясь за этот последний шанс что-то изменить в происходящем. Да, принцесса искренне надеялась, что Серый Убийца действительно вернулся, но никак не ожидала увидеть его вот так, запросто… На дрожащих ногах Аррин встала и низко поклонилась ему. Йаарх ободряюще улыбнулся девушке, кивнул ей, взял со стола Серый Меч и спрятал его на место, не понимая, что загоняет ее этим действием в еще больший ступор. Затем спросил:

– Так о чем вы хотели поговорить с моим вассалом, Ваше Высочество?

Аррин еще несколько минут молчала, собирая себя в кучу после шока, но воспитание воительницы было жестким и даже в чем-то жестоким. Она смогла взять себя в руки, лицо ее снова стало спокойным, только глаза выдавали ее истинное состояние. Продолжая пожирать Владыку взглядом, она ответила:

– Вот именно об этом, Владыка. Именно о невероятных слухах о Вашем появлении в Олтияре я и хотела поговорить. Но я никак не рассчитывала…

И принцесса оборвала фразу чуть ли не полуслове. Йаарх хрипловато засмеялся и закончил за нее:

– Увидеть меня вот так, воочию.

– Именно так.

– И что же вы думаете по этому поводу? – спросил Хранитель, ему действительно было интересно знать это, не доводилось ему ведь еще встречаться с истинными амазонками.

Аррин слегка прищурилась, снова осмотрела его с ног до головы и почти незаметно улыбнулась. Ну не походил этот мужчина на Владыку, не походил, хоть ты плачь. Непонятен он ей был, а в психологии девушка, как она считала, разбиралась неплохо. Впрочем, у них мужчины были только рабами, но она не верила, что психология тех и этих так уж различна. Его странное, насмешливое спокойствие выводило из себя, и принцесса никак не могла выбрать нужной линии поведения. Вспомнив долгие разговоры с матерью после того, как они услыхали дикий слух о возвращении Повелителя Тени, она только вздохнула. Каких только предположений они тогда не выдвигали. Аррин снова вздохнула – настолько жесткого варианта они все же не предусмотрели. Хотя наметки и были…

– Мы с мамой обсуждали многие пути развития событий, – ответила она, смотря Владыке прямо в глаза и решив для себя все же придерживаться основной канвы, определенной еще в Харнгирате на этот случай, – в том числе и тот, в котором вы действительно здесь.

– Ну и? – вопросительно приподнял брови Йаарх.

– Нам, как и всем остальным, уже поперек глотки стоит власть Совета Магов, а особенно проводимая ими политика. Несмотря на наши резкие отличия от остальных стран. Но, даже присоединившись к вам, мы не сможем восставать открыто, подобно Олтияру. Колхрия находится слишком близко от нас, и нас сметут, попросту сметут, не оставив нам ни единого шанса. И вы нам на помощь придти не успеете.

– Это так, – согласился с ней Хранитель, с непосредственным интересом смотря на эту рыжую, некрасивую и совсем юную девушку, так прекрасно понимающую реалии своего мира. Ей бы о танцах и мальчиках в ее возрасте думать, но никак не о межгосударственных отношениях и войнах. Впрочем, она ведь наследная принцесса, Йаарх вспомнил об этом и кивнул своим мыслям. Их воспитывают совсем иначе, у бедной девочки, похоже, совсем не было детства.

– Ваше Высочество, – вмешался в разговор Морхр, – давайте будем говорить откровенно, раз уж разговор пошел таким образом. Все ведь заинтересованные лица знают, что реально страной управляете вы, уже несколько лет. Ваша мать ушла на покой довольно давно.

– Без маминых советов я бы не справилась… – несколько смутилась Аррин.

Интерес Йаарха к ней все возрастал и возрастал. Настолько юная девушка почти самостоятельно управляет огромной страной, страной, в которой более четырехсот миллионов человек населения? Причем, судя по слухам, довольно таки успешно управляет? Очень мало кто на такое способен… Эта рыжая и некрасивая принцесса весьма нестандартна, как видно. Хранитель снова осмотрел ее, внимательно и цепко осмотрел. А глаза-то умные и хитрые, так и вспыхивают искорками заинтересованности. Эта Аррин умеет думать и далеко не глупа. По поводу ее характера он только поежился. Да и судите сами, какой характер мог быть у повелительницы амазонок, которую воспитали в убеждении, что мужчины – это только рабы и мусор под ногами? А то, что она сумела даже предположить его возвращение и не испугаться его, а искать какие-то варианты? Это тоже было очень и очень необычным. Слегка насмешливая улыбка на губах говорила о ее самообладании. И эта рыжая стерва, Йаарх понимал, что никем иным, кроме стервы, она быть не может, просто приводила его в восхищение. Несмотря на свою некрасивость, Аррин почему-то нравилась ему все больше и больше, причем именно как женщина.

– Но мне кажется, что вы наши для себя какой-то выход из сложившегося положения? – спросил он, чтобы избавиться от наваждения.

– Мне кажется, что да, – серьезно кивнула головой принцесса, улыбка исчезла с ее губ. – Но прежде, чем выложить все карты на стол, мне хотелось бы все же знать, к чему стремитесь Вы, Владыка, куда Вы хотите повести наш несчастный мир? И зачем вам все это нужно?

– Но ведь в ваших же легендах все сказано… – ехидно осклабился Йаарх, скорчив злобную мину. – Я служу злу, и сам им являюсь.

– Я бы очень просила вас, Владыка, – обиженно поджала губы Аррин, – не считать нас полными идиотами. Еще когда первые слухи о Вас поползли по Харнгирату, нами были перечитаны и внимательнейшим образом изучены все известные на нынешний день легенды и сказания о вас. В том числе и запретные, в некоторых архивах они сохранились.

– Интересно, – сощурился Хранитель, – и какие же выводы были вами сделаны?

Да, харнгиратская наследница его явно не разочаровывала. При малейшем, самом диком слухе взяться за изучение вопроса и анализ доступных материалов? Да о каком, к чертям собачьим, средневековом мышлении тут идет речь?! В его мире и в его время так не делает почти никто, а уж раньше-то и подавно не делали… Но все же интересно, что она вывела для себя из всех этих легенд? Йаарх читал и слышал многие из них. Там он был изображен настолько жутким чудовищем, что любой слышащий их должен был бы тут же возненавидеть Серого Убийцу лютой, нутряной ненавистью. Неужели же у нее хватило ума задуматься?

– Официально одобренные Советом Магов легенды и сказания чересчур явственно кем-то отредактированы, а значит – неверны, – донесся до слуха Хранителя спокойный голос Аррин, глаза ее в упор смотрели на него. – Это становится понятным при элементарном сравнении текстов. Слишком часто повторяющиеся нравоучения и восхваления законов Башни. Кое-какие выводы я сделала на основе запретных легенд. Но мне все же хотелось бы услышать, чего хотите вы нынешний, а не тот.

«Чего? – спросил сам себя Йаарх. – Да я и сам пока не очень-то понимаю…» Правда, ей этого говорить не стоило, если он хотел получить в лице Харнгирата союзника, а не очередного врага.

– Свободы! – жестко ответил он на вопрос харнгиратской принцессы. – Я хочу свободы для всех и во всем, кроме одного – мучить других, тех, кто сам не способен защититься. А во всем другом пусть люди свободно творят новое, то, чего до них еще не было! Пусть будет все – войны и мир, горечь и радость, жизнь и смерть. Только пусть не будет рабства! Пусть не кричат под ножами палачей миллионы урезаемых ради потехи скотской толпы! Ради удовлетворения инстинктов зверя в человеке! Пусть люди будут иметь право любить друг друга так, как нравится им, и чтобы никто не мог их осудить, если им это нравится! Но всему этому мешает Серая Башня, Совет Магов. И я их уничтожу. И еще раз о рабстве – его я смету, как понятие! Возможно, мои слова кажутся вам несколько сумбурными, но я не планировал брать здесь власть и что-либо делать. Я пришел в ваш мир с одной целью – найти Серого Дракона. Но когда я увидел те кошмары, к которым вы все привыкли с детства и считаете их нормальными, естественными, я просто не смог остаться в стороне, совести не хватило. Не смог я видеть все это спокойно. Первым шоком для меня стало «извинение», принесенное мне народом хралов…

– А что это за извинение? – заинтересовалась Аррин и Йаарх рассказал ей.

– Ну и что тут такого? – с изумлением посмотрела на него девушка, она действительно не могла понять, из-за чего так взбеленился Хранитель Меча, ведь князь Фархат, по ее мнению, действовал просто безупречно. – Я согласна с ними, ведь когда народ приносит извинения своему повелителю, люди должны отдать самое дорогое. А что может быть ценнее, чем детородные органы женщин-воинов народа? Они поступили совершенно правильно! Их князь, по-моему, был еще непозволительно гуманен. Я бы на его месте была куда более жестока. За подобный проступок они еще легко отделались! Вам, понимаю, было неприятно и непривычно, но зато они теперь ваши!

– Вот видите в чем разница наших взглядов на жизнь? – грустно улыбнулся ей Хранитель. – Я ведь просто смотрю на ваш мир со стороны, у меня свежий, не засоренный привычкой глаз. Вы не понимаете этого, но каждой из тех, кого урезади тогда, было больно… И каждая из них человек, имеющий право на жизнь, любовь и счастье. Пусть маленькое, но свое. Вы никогда не пробовали поставить себя на место несчастного, которого урезают или сажают на кол? Нет? А вы попробуйте, здорово отрезвляет…

– Нет, не пыталась, – несколько растерянно ответила Аррин и попыталась, но ей стало страшно – не хотела бы она подобное испытать на себе. Неужели рабы тоже способны такое ощущать? Да нет, не может такого быть… Раб – полуживотное, не может у него быть человеческих чувств, просто не может. А вдруг может?.. Вдруг Владыка прав?.. Девушка задрожала – ведь в таком случае она сама хуже последнего зверя! Но даже если и так, она должна думать не об этом, а о выживании собственного народа. Кроме того… Она передернула губами и продолжила, все же не совсем понимая странную жалостливость Серого Убийцы:

– Да, это действительно жестоко, я согласна. Но поймите и вы, что рабу желательно не иметь половых органов, они ему или ей не нужны и будут только мешать. Потому их лучше удалить. Не мучая, быстро.

– Рабства вообще быть не должно! – глаза Хранителя опасно загорелись и сощурились. – Человек рождается свободным!

– Возможно, что вы правы, Владыка, – упрямо наклонила голову принцесса. – Но я не считаю, что подобные изменения можно проводить быстро. И хочу вас предупредить, что одним из условий вхождения Харнгирата в союз с Вами будет временное сохранение у нас рабства и невмешательство в наши дела. Чтобы ликвидировать рабство без эксцессов, потребуется не менее двух поколений. Особенно в таком обществе, как наше, если мы не хотим восстаний и кровопролития, да гражданской войны, в конце концов! И не требуйте, прошу вас, равноправия для мужчин. У нас это невозможно. Может позже нам и удастся смягчить привычки наших женщин, но пока…

Йаарх молча смотрел на нее и думал. Думал о том, сколько несчастных еще будут страдать за эти годы, пока что-то не изменится в Харнгирате. Но может, помощь воительниц сможет облегчить участь рабов в других странах? Может и так… Опять он должен был выбирать меньшее зло. Что же делать? Не для него эта власть, никак не для него. «Но кроме меня некому… – горько сказал он самому себе. – Раз уж никто из них без меня не хотел что-либо делать, что-либо менять… Раз уж пришлось взяться, так делай, скотина!» Что ж, условия придется принимать, слишком уж ценный союзник – ему все уши успели прожужжать о легионах «Бешеных кошек» и Проклятой Гвардии Харнгирата. Досадливо поморщившись, Хранитель ответил:

– Такой вариант возможен. Но жестокости по отношению к рабам должны быть прекращены! И за пытку или убийство раба рабовладелец должен быть казнен! Прилюдно! Чтобы неповадно было издеваться над беззащитным!

– Но… а если раб действительно виновен?! – потрясенно вытаращилась на него Аррин. – Если…

– Никаких если! – перебил ее Йаарх, глаза его опасно сверкнули и девушка даже вздрогнула от этого жутковатого серебристого блеска. – Это обязательное условие! За вину – максимум легкая порка! Легкая!

Принцесса посмотрела на него еще раз – Владыка уже пылал гневом, значит, об этой его черте характера легенды не лгали… И он не уступит, это явно видно, значит, придется окорачивать ретивых любительниц помучить. Может, даже казнить нескольких для острастки. Но это как раз не страшно. Но недоумение по поводу такой ненависти к рабству не проходило. Ведь рабы были так удобны… Как же можно без них обходиться? Девушка спрашивала сама себя, но понять этого так и не могла. Впрочем, она была достаточно умна, чтобы понимать одну истину – обычаи относительны. То, что привычно сегодня, может стать отвратительным завтра. Так бывало бесчисленное множество раз, она вспомнила примеры из истории и несколько успокоилась. В конце концов, найдется что-нибудь иное. Потому Аррин кивнула и сказала:

– Что ж, это условие выполнить вполне возможно. Но я возвращаюсь к прежней теме – о том, что вы хотите в нашем мире.

– И?

– Читая и обдумывая запретные легенды, – заставила себя улыбнуться Аррин, – я пришла к тому же, что вы только что говорили. Я имею в виду именно ваше стремление к свободе и полное отрицание рабства. Хотя последнего я и не понимаю, да и не пойму, наверное, никогда. Но ваши слова о праве выбора для каждого народа мне очень понравились.

– И это вызвало у вас желание заключить союз со мной? – скептически посмотрел на нее Йаарх.

– Это всего лишь один из возможных вариантов развития событий, – холодно сообщила принцесса, уйдя от ответа на вопрос. – Хотя на данный момент он представляется мне наиболее предпочтительным. Но даже если вдруг произойдет такое чудо, что союз будет заключен, он должен остаться тайным. Именно поэтому на переговоры прибыла я, а не обычный посол.

– Интересно, а почему?.. – протянул Морхр и глотнул вина из бокала.

– Я ведь уже объясняла вам, уважаемые господа, – довольно язвительно сказала Аррин, в глазах ее поблескивал металл, – что Колхрия находится всего в нескольких днях пути от наших северных границ. А с другой стороны мы граничим с Онстером. Что такое герцог Фаллиах вы все хорошо знаете. Вместе нас завоюют за несколько месяцев. Поэтому, дабы не противостоять им в открытую, Харнгират формально объявит войну Олтияру. Но…

Но тут оба обратили внимание на белого как мел Морхра, глухо застонавшего. Упоминание об Онстере разбередило его рану, напомнив о случившемся с дочерью. Хранитель встал и положил ему руку на плечо, слегка сжав его и как бы говоря: «Держитесь, брат…». Харнгиратская принцесса вопросительно посмотрела на него, и Йаарх коротко рассказал ей о том, что сотворил герцог Фаллиах с несчастной девушкой, посланной к нему. Аррин побледнела – ведь она сама после Олтияра собиралась в Онстерн. Ведь и ее бы в этом случае ждало подобное…

– Я… Я очень сочувствую Вам, Ваше Величество… – едва смогла она выдавить из себя, слишком страшным было рассказанное Владыкой.

Но король опять взял себя в руки, он сжал кулаки и тихо сказал:

– Того, что было – не вернешь. Вернемся к нашим баранам. Вы сказали, что формально война будет объявлена. Но как вы намереваетесь уклониться от фактического участия в ней?

– Мы устроим у себя небольшую гражданскую войну, чтобы был повод не выводить войска за пределы страны. Естественно, что эта война не будет настоящей – я восстану против матери, а поскольку большая часть войск подчиняется именно мне, то я смогу оставить за собой южный Харнгират, наиболее гористую его часть. Мы станем вести ленивую пограничную войну, что даст возможность как можно незаметнее пересылать легионы к вам на помощь. Причем, с обеих сторон. Там, в горах, расположена старая столица, и в ней есть портал, о котором давным-давно все позабыли.

Йаарх переглянулся с Морхром, и король удивленно поднял брови. Да Хранитель и сам понимал, что что-то тут не так – выгоды виднелись пока только для них, но никак не для предлагающей союз стороны. Где-то он лопухнулся…

– Все хорошо, Ваше Высочество, – протянул Хранитель, подумав еще пару минут. – Ваш план очень хорош, хотя и требует детальнейшей проработки. Но здесь не вижу никакой выгоды для вас, для Харнгирата. А бесплатный сыр можно найти только в мышеловке. Потому и хотел бы, да никак не могу поверить в ваше бескорыстие. Такой уж я недоверчивый человек, вы уж простите меня, Ваше Высочество…

– Ну, к чему же извиняться?.. – осклабилась Аррин, нехорошо как-то оглядывая Хранителя, оценивающе как-то, по-женски. – Конечно, у нас есть свои интересы, как же без них…

– И каковы эти интересы?

– Вы – Сила, Владыка. Новая, могучая сила, могущая изменить многое и многое в политическом раскладе. И потому мы с вами, ведь нынешняя ситуация для Харнгирата попросту нестерпима.

– Почему вы считаете ее нестерпимой? – поинтересовался Хранитель.

– Вы же сами все прекрасно понимаете… – холодно усмехнулась Аррин, дернув уголком губ. – Но я могу и повторить общеизвестное, мне нетрудно. Население увеличивается и увеличивается, больше продуктов мы производить не можем, в Харнгирате и так засеян каждый клочок свободной земли. Если бы все наше оставалось у нас, мы могли бы прокормить и куда больше людей. Но львиную долю всего производимого мы вынуждены отдавать магам на прокорм чудовищно разросшегося Фофара. Уже даже склоны гор используются под земледелие, даже самые крутые, но магам все мало и мало. А мы вынуждены убивать слабых младенцев, нам их не прокормить. Население больших городов периодически голодает, цены растут и растут. По всем подсчетам мы на грани большого голода. Маги говорят, что в случае беды они помогут, но я им ничуть не верю, никто от них помощи еще не видел. Нас пока спасают только наши рудники и торговля металлом и углем с Анриром и Морнфидом. Но я приучена реально смотреть на вещи и все просчитывать. И все это говорит только об одном – мы на грани гибели. Выхода из сложившейся ситуации мы с матерью не видим уже давно, хотя и продолжаем лихорадочно искать его. Но тут вдруг волнами идут слухи о вашем появлении, Владыка… Именно вы можете дать нам шанс что-либо изменить. Я была бы полностью и абсолютна глупа, если бы не попыталась этим шансом воспользоваться.

Этот холодный, четкий анализ снова удивил Йаарха. Да, перед ним действительно сидела правительница, пытающаяся спасти свой народ, а вместе с ним и себя саму. Все то, о чем сейчас говорила Аррин, ему доводилось слышать и раньше, но Хранитель как-то не задумывался об этом, оставляя решение экономических вопросов на своих вассалов. А сейчас понял, что задуматься бы стоило… Действительно, для средневекового способа производства продуктов питания население Архра было слишком большим. И маги действительно подчистую грабили малозначительные страны, чтобы прокормить Колхрию и Фофар. Но выхода их этой ситуации пока не видел и он. Разве что организовать полномасштабную торговлю с Землей после победы? А то и до? Это, пожалуй, могло бы помочь. Но решать этот вопрос нужно было как можно быстрее.

– Я понимаю, – снова обратился Хранитель к принцессе, – что ваша страна в беде. Я понимаю, что вы надеетесь с нашей помощью как-то из этой беды выкрутиться. Я не понимаю другого – вы так ничего и не сказали о вашей конкретной выгоде. И пока я не буду знать всех ваших требований, я не соглашусь на наш союз. Чего именно вы хотите?

Аррин довольно долго молчала, внимательно смотря на него. Девушка была несколько ошеломлена пришедшей ей вдруг в голову идеей, которая могла бы разрешить все. Правда дома, когда она в разговоре с матерью предположила нечто подобное, имея в виду, что Владыка действительно вернулся на Архр, то матриарх Харнгирата только руками на нее замахала. Это действительно было слишком уж наглым, но а вдруг Владыка согласится?.. У Аррин даже дух захватило, когда она представила, что может произойти в таком случае. Она снова посмотрела на Йаарха, как кошка, желающая съесть далеко лежащее сало. Впрочем, отчаянность всегда была основой натуры девушки, несмотря на привычку обдумывать все последствия своих действий, а только после этого действовать. Но слишком уж жирный куш светил в случае успеха, чтобы от возможности получить его можно было отказаться. Она кивнула и сказала:

– В первую очередь, Владыка, нам потребуется помощь продовольствием и оружием. Мы готовы платить металлом, но просим снизить цены, как союзнику.

– Это все? – прищурился Йаарх.

– Нет… – хищно осклабилась Аррин. – У меня еще одно предложение, которое, как мне кажется, могло бы удовлетворить всех.

– Слушаю вас.

– У меня еще нет принца-консорта, Владыка… – негромко сказала она.

– И что?

Хранитель с некоторым недоумением смотрел на нее, никак не видя, при чем тут ее принц-консорт, не понимая, какое он имеет отношение к их возможному союзу. Аррин видела в его глазах это непонимание и тихонько смеялась про себя, представляя, как она его сейчас ошарашит. Переведя взгляд на олтиярского короля, девушка заметила искорки смеха в его глазах – Морхр уже все понял и покачивал головой, дивясь несусветной наглости этой рыжей девчонки. Она же снова хитро посмотрела на Йаарха и продолжила:

– Сперва мы с мамой планировали династический брак с одним из олтиярских принцев. Это казалось нам выгодным – Олтияр довольно богатая страна и имеет сильное войско. Но теперь, когда здесь появились вы, есть, по-моему, куда как лучший выход.

– И какой же? – прищурившись, спросил Хранитель, уже начиная догадываться.

Аррин сжала кулаки и резко выдохнула, как бы готовясь куда-то прыгнуть. Затем лицо ее стало полностью безразличным, и она продолжила:

– Я становлюсь вашей старшей женой, Владыка. Но не одной из вашего многочисленного, как я думаю, гарема, а чем-то типа принцессы-консорта, участвующей в политических делах и управлении, имеющей полноправный голос в вашем Совете. Также я хотела бы иметь право решения некоторых вопросов самостоятельно. Их можно будет обговорить и позже. Если я стану вашей женой, Харнгират куда легче примет то, что страна попала под руку Серого Убийцы. Это я и немногие образованные люди могут понять, что легенды лгут, а простые люди им верят. Естественно, что я от имени Харнгирата принесу вам, Владыка, вассальную клятву. Но только в случае, если мое предложение покажется вам приемлемым…

Йаарх даже с некоторым восхищением посмотрел на эту рыжую амазонку. Девушка вся напряглась, ожидая его решения. Он окинул ее оценивающим, мужским взглядом. По его мнению, харнгиратская принцесса была слишком уж мускулиста для женщины – эдакая культуристка в архрском исполнении. Лицо ее было широковатым, глаза большими, правда, Хранитель никак не мог уловить их цвета. Прямой нос, полные губы и жесткие, кучерявые ярко-рыжие волосы дополняли картину. Аррин была некрасива и прекрасно осознавала это, ее предложение было чисто политическим, Йаарх это понимал. Никак он подобного не ждал, но стоило этот план обдумать. Принцесса была права – династический брак снимет многие противоречия, и в ее стране его примут легче, как мужа матриарха. А в его распоряжении будут огромные армии Харнгирата и его горные просторы, где можно разместить массу тренировочных лагерей для новых легионов. К тому же Аррин вполне сможет помочь ему в нелегкой задаче изменения этого несчастного мира, судя по всему, она отлично справлялась с управленим своей страной. Секс с ней Йаарха тоже не пугал, да она могла этого и не захотеть, хотя вряд ли. Благо, сейчас он был полностью властен над своей физиологией. Все-таки плюсов в ее предложении было куда как больше, чем минусов. Хранитель глянул на Морхра и тот, поймав взгляд своего сюзерена, коротко кивнул головой, давая понять, что считает такой выход из положения приемлемым. Он, по-видимому, также обдумал все и пришел к аналогичным с Йаархом выводам. Но ее наглость все-таки поражала – не испугалась легендарного Серого Убийцы, а тут же предложила ему стать ее мужем. Одно только сильно настораживало Хранителя – ведь девушка воспитывалась в стране, где мужчины были только рабами, и это, конечно, наложило свой отпечаток на ее личность. Она будет ведь постоянно пытаться быть сверху, постоянно будет пытаться навязать ему собственные решения, собственное видение проблем и задач. В сексе он был ничуть не против этого, но в жизни у нее ничего не получится. Йаарх усмехнулся – он давно уже не тот жалкий и слабый человечишко, которым был на Земле. И теперь никто не сможет заставить его свернуть с намеченного пути, изменить самому себе. Хранитель понимал, что Аррин будет пытаться все время давить на него, но это его не пугало – он был уверен, что справится с ней. А раз так, то надо было соглашаться. Новый союзник был им необходим как воздух, слишком сильны были маги. Йаарх снова посмотрел на харнгиратскую принцессу – она холодно смотрела на него.

– Я согласен на это, Ваше Высочество, – криво ухмыльнулся он. – Вы правы, подобный выход удовлетворит многих. Но клятва вассалитета от вас и от вашей матери после заключения брака будет обязательной.

– Я рада, – несколько расслабилась Аррин. – На вассалитет я согласна. Но у меня есть еще некоторые условия.

– Какие?

– Я уже говорила вам, – внимательно посмотрела Хранителю прямо в глаза харнгиратская принцесса, – что у нас в последнее время плохо с оружием. Мы, обычно, не производили его сами, а закупали в больших количествах в Морнфиде. Но храрги почему-то уже полгода как прекратили всякую торговлю. Нам бы хотелось купить оружие в Олтияре. Особенно мечи и луки со стрелами. Хотелось бы знать, почему Морнфид не хочет торговать… Они даже продовольствие взять отказались, мы уже и на это готовы были пойти.

– Тут нечему удивляться, – сказал Йаарх, – ведь они также являются моими вассалами. Я и запретил продавать оружие на сторону.

– Храрги?! – даже привстала с места Аррин, изумленная донельзя.

– Именно так. У вас есть еще пожелания?

Принцесса несколько минут рассматривала его, как какое-то диковинное животное, в ее глазах светилось непонимание. Затем покачала головой, фыркнула и сказала:

– Да, есть… Я хотела бы обговорить некоторые аспекты наших с вами личных взаимоотношений в браке.

– Почему бы и нет? – с интересом посмотрел на нее Хранитель, гадая, что же эта рыжая стервь хочет обсудить.

– Мне должны принадлежать две ваших ночи в неделю, Владыка! – упрямо выпятила губу девушка, как бы говоря этим, что в этом вопросе никаких возражений не потерпит. – Хотя бы до тех пор, пока я не забеременею и не рожу младенца женского пола. Харнгират хотел бы иметь наследницу трона вашей крови.

– Хорошо, – пожал плечами Йаарх, – это не составит проблемы. Только прошу вас учесть, Ваше Высочество, что я мужчина с очень странными вкусами в этом вопросе.

– Я бы удивилась, – криво ухмыльнулась Аррин, вздрогнув, – если бы это было не так, все-таки вы – Повелитель Тени. Обо мне можете не беспокоиться, я привыкла терпеть боль. Хотела бы только просить о двух вещах. Первое – во время беременности не бейте меня по животу. Второе – до родов прошу меня не урезать. После – как посчитаете нужным.

Йаарх только покачал головой – принцесса поняла его с точностью до наоборот. Ну, ничего, объяснить ей еще будет время…

– Все вышесказанное принимается, – кивнул он напряженно смотрящей на него девушке, и она слегка отпустила себя. – Есть ли у вас еще пожелания?

– Пока нет, Владыка.

– Тогда, если вы не против, я предлагаю прямо сегодня отправиться вместе со мной на военный совет, – как можно мягче улыбнулся он принцессе. – Там и познакомитесь с новыми союзниками и вообще со всеми нужными людьми.

– Почему бы и нет? – улыбнулась она в ответ, и эта открытая улыбка вдруг осветила жесткое лицо девушки, сделало его симпатичным, даже милым. – Куда мы отправимся?

– На Соухорн.

– На Соухорн?! – Аррин вскочила на ноги, ее челюсть отвисла, она всем своим видом выражала непонимание и изумление. – Но… Но…

– Повелитель Соухорна, Тла-Ан Ол-Ит, также является вассалом Владыки, – спокойно пояснил ей Морхр, пуская клубы дыма из любимой трубки. – Как, впрочем, и Светоч Древа народа Аллорн, и ланг Анрира, Тортфир, и шах Саммана, Кандагар…

Девушка судорожно пыталась сглотнуть комок, вдруг образовавшийся в ее горле и мешающий ей дышать. Известие о Соухорне выбило ее из колеи настолько, что она просто была вне себя от изумления. Того, что под Владыкой оказались и аллорны, и вся Мерхарбра, следовало ожидать, исходя из всего предыдущего. Но Соухорн… Загадочные острова, с которых не возвращаются… И живущие там колдуны-схорры, с которыми не смогли справиться даже маги Башни. Не так давно Аррин довелось слышать рассказ спасшегося моряка с погибшего у этих островов корабля. Эта седая, измученная женщина спаслась чудом. Ведь как только их шхуна пересекла какую-то невидимую никому границу, из моря тут же выхлестнулись гигантские щупальца неизвестного чудовища и утащили несчастный корабль на дно за считанные минуты. Одной из матросов удалось выпрыгнуть, и она спаслась… Несколько дней ее носило по морю, пока ее случайно не подобрал корабль из Аллиорноина. С трудом несчастная добралась домой, в Харнгират, рассказала о судьбе товарищей и через несколько дней умерла. И теперь эти схорры тоже вассалы Владыки. Ей, Аррин, доведется своими глазами увидеть Соухорн… Девушка с трудом таки сглотнула комок и вдохнула немного воздуха. Постепенно успокаиваясь, она покачала головой. Значит, магам противостоит не одинокий Олтияр, а могучий конгломерат многих стран? Несколько неожиданно, но тем ценнее согласие Владыки на то, чтобы стать ее мужем… Но это пока еще только слова, желательно бы закрепить их действием. Подумав еще немного, принцесса окончательно взяла себя в руки, решила, как ей действовать дальше и, выпрямившись, сказала:

– Владыка, но я пока никто. Лучше бы было, если бы на Совете Воинов я уже была представлена, как ваша законная жена, как принцесса-консорт.

– Вы считаете, что стоит так спешить со свадьбой? – спросил Йаарх, с иронией поглядывая на нее.

– Да.

Хранитель только покачал головой – девочка своего не упустит. Хочет ухватить сразу же все, до чего может дотянуться. Боится, что он нарушит свое слово? Зря. Но раз ей так уж хочется поскорее получить статус жены Владыки, пускай себе, ему-то это безразлично. Главное ведь то, что никто среди его вассалов не будет первым за красивые глазки или лесть. Он уже научился ценить людей только по деловым качествам. И Аррин ждет такая же оценка, несмотря на то, что она будет его женой. Сейчас же можно и пойти ей навстречу.

– Я не против, – кивнул Хранитель.

– Только церемония должна быть проведена по нашим обычаям, – обрадовано заявила принцесса, довольная его согласием, – иначе в Харнгирате брак не признают. Мои кровные сестры, вся положенная мне по рангу пятерка со мной, так что мы можем совершить обряд прямо сейчас. Вам, Владыка, понадобится только пятеро свидетелей с вашей стороны. Но они обязательно должны быть женского пола! Никаких других мужчин при бракосочетании и при обряде смешения крови присутствовать не должны!

Йаарх посмотрел на Морхра и спросил его:

– Сколько у нас времени?

– Совет на Соухорне начнется через шесть часов, – ответил король. – Вы вполне можете успеть, Владыка. Наследница Харнгирата, как ваша жена, поможет переубедить многих упрямцев на Совете. От них, к сожалению, немало зависит, да вы и сами все знаете…

Хранитель скептически посмотрел на него, но ничего не ответил. Морхру почему-то очень нравится этот брак… Хотелось бы только знать, почему? Может он сам что-то, по незнанию, упускает? Вполне возможно. Только потом он узнал, что харнгиратские воительницы внушают мужчинам-военным просто панический ужас, и их вторжения любая страна очень боится. А попозже, когда ему довелось повидать «Бешеных кошек» в бою, он понял причины этого страха. Эти женщины сражались ненамного хуже хралов… Но сейчас он ничего этого еще не знал, потому вздохнул и снова повернулся к харнгиратской принцессе.

– Что ж, Аррин, – сказал он, подходя к ней и беря ее за руку. – Мы сделаем это прямо сейчас, не откладывая. Я рад нашему будущему браку и нашему союзу с матриархатом Харнгират.

Затем он снова повернулся к Морхру и попросил его:

– Попросите, пожалуйста, Ваше Величество, придти к моим покоям вашу дочь, Наларин, Альмину, Ниеллень, Мелрию и мою ученицу, Дилану.

– Будет сделано, Владыка! – поклонился ему, вставая, король.

– Вы сказали, что совет начнется через шесть часов, – обратилась к нему Аррин. – А как мы попадем на Соухорн за такое короткое время?

– Портал, – ответил вместо Морхра Йаарх.

Принцесса ничего не ответила ему, только кивнула, вынула свою руку из его и направилась к выходу. Она шла прямо, гордо, как победительница. Мужчины направились вслед за ней. «Что ж, – подумал Хранитель, – она своего добилась… Хотел бы я еще знать, что выйдет из этого странного брака…» Но знать он этого не мог, потому просто вышел из Синего Зала. А выйдя, увидел что Аррин ожидают пятеро крепко скроенных, мускулистых, с отличными фигурами воительниц. Двое из них были даже весьма симпатичны. Остальные же выглядели несколько грубовато. Все они были значительно старше своей кровной сестры, но были не стары. Самой старшей было, пожалуй, не более тридцати пяти лет. Девушка кивнула им и улыбнулась, радостно и открыто улыбнулась. Йаарху понравилась эта ее улыбка, и он даже пожалел, что она направлена не ему. Воительницы же, подождав, пока пройдет Хранитель со своей свитой, пристроились в хвосте процессии. Всю дорогу до своих покоев Йаарх рассматривал свою будущую жену со спины и пытался представить то, что могло быть впереди. Фигура у Аррин была просто изумительной, ее мышцы так и переливались под гладкой и нежной кожей. Но сама она явно нежной не была никак… Принцесса, судя по всему, была довольно мрачной и даже жестокой особой, кто и что мог бы сказать о ее сексуальных предпочтениях? А в том, что предстоящий обряд будет связан с сексом, Хранитель ничуть не сомневался и испытывал от этого приятное возбуждение. Да будь, что будет, черт возьми! Он-то, старый извращенец, сможет принять и понять все, а вот ей с ним будет, пожалуй, трудновато… Вряд ли девушка привычна к тому, что он любит. Но предупреждение было дано, раз она поняла его неправильно, то виновата в этом только сама.

За своими размышлениями Хранитель и не заметил, как подошел к своим покоям, в которых не был уже более двух месяцев. У их дверей уже томились в ожидании четверо из приглашенных им девушек, не было пока только Диланы. Но вскорости раздался топот, и из-за поворота вылетела запыхавшаяся юная ведьма, несущаяся на зов своего мастера. Видимо, Морхр по дороге отдал кому-то приказ, и всех их позвали сюда. Йаарх был рад, что ему не придется дожидаться девушек, он хотел уже поскорее приступить к этому чертовому обряду, слишком много дел было запланировано на этот день, а он даже не приступал к ним. Он открыл дверь и пригласил Аррин с ее кровными сестрами входить. Когда они вошли, он пропустил внутрь пятерых своих свидетельниц, недоумевающих, для чего они так срочно потребовались своему сюзерену в его спальне. Морхр ободряюще помахал ему рукой, и Хранитель улыбнулся ему. Зайдя, он крепко затворил за собой дверь и вздохнул. Начинается… Хотел бы он еще знать, что именно. Аррин тем временем осмотрелась, увидела во второй комнате огромную кровать и одобряюще кивнула. Затем она вскинула голову и повернулась к Йаарху.

– Не будем терять времени, Владыка, – с каменным лицом сказала она, – у нас его не так уж много. Приступим.

– Как вам будет угодно, Ваше Высочество, – склонил он голову. – Я готов.

Принцесса снова внимательно посмотрела ему прямо в глаза, ухмыльнулась довольно таки хищно, повернулась к сопровождавшим ее тоже ничего не понимающим воительницам и отчеканила:

– Я, наследная принцесса матриархата Харнгират, Аррин Раланат из клана Темного Пламени, беру в мужья Владыку Йаарха, Серого Убийцу и Хранителя Серого Меча Предела. Я становлюсь при нем принцессой-консортом с правом участия в управлении подвластными ему странами. Также я получаю полноправный голос в его Совете Воинов. Все мои права и обязанности в этом браке будут обговорены и внесены в брачный договор. Пока же прошу моих кровных сестер засвидетельствовать услышанное и принять участие в обряде бракосочетания по харнгиратскому закону о замужестве матриархов и наследниц престола. Вас, Владыка, прошу подтвердить мои слова. Я сказала!

Йаарх согласно кивнул ей, с интересом посмотрел на ошеломленных подобным исходом дела девушек и не менее торжественно провозгласил, посмеиваясь про себя этой нарочитой театральности действия:

– Я, Йаарх Фальберг, Серый Убийца и Хранитель Меча Предела, именуемый также Повелителем Тени, беру в жены, как принцессу-консорта со всеми вышеуказанными правами, наследную принцессу матриархата Харнгират Аррин Раланат из клана Темного Пламени. Я также прошу моих подруг, – он тяжело глянул на вовсю глядящих на него девушек, – засвидетельствовать мои слова и принять участие в обряде бракосочетания. Я также прошу Серый Меч Предела засвидетельствовать вышесказанное!

С этими словами Хранитель вырвал из себя Совмещающего Разности. Лезвие Меча тут же запылало всеми оттенками серого цвета. Казалось, весь дворец заходил ходуном, в спальне задул ледяной ветер. Серый Меч всегда любил красочные эффекты… От Йаарха никак не зависело то, каким образом эта железная скотина решит появиться в следующий раз. Вот и теперь по нему вниз, на тело Хранителя потекли ручейки не обжигающего его серого пламени. А затем произошло то, от чего все стоящие вокруг Йаарха женщины кинулись в стороны. Потолок превратился в туманное зеркало, из которого рухнули вниз прямо на тело Хранителя разноцветные кольца энергии, от ее прилива волосы у всех встали дыбом. И в голове каждого раздался громовой голос, так не похожий на обычный, писклявый и насмешливый голосишко Меча: «Я, Серый Меч Предела, Совмещающий Разности, слышал слова моего носителя и подтверждаю их!». И все тут же стихло. Йаарх не стал ничего говорить, чтобы не портить впечатления, он просто спрятал шутника обратно, но внутри себя очень отчетливо фыркнул.

«Ну и чего ты фыркаешь? – тут же отозвался уже обычным голоском тот. – Как ты хотел, так я и сделал! Глянь на девок-то, уписиваются от восторга!»

«Ну, положим, не уписиваются, – ответил Йаарх, – да и далеко не все от восторга…»

Он был прав, со спутниц харнгиратской принцессы можно было сейчас ваять статуи недоумения и даже ужаса. Еще бы – они просто приехали сопровождать свою кровную сестру в посольстве в забытую богом страну. А тут вдруг она приводит их с собой в какую-то комнату, и они узнают потрясающую новость, что стоящий перед ними представитель столь презираемого ими мужского рода на самом деле – жуткий Повелитель Тени из древних легенд… Да мало того, их обожаемая принцесса, оказывается, выходит за это чудовище замуж! И не, как положено, берет его принцем-консортом к себе, а сама идет принцессой-консортом к нему, нарушая этим тысячелетние обычаи. Это звучало настолько дико для их слуха, что воительницы попросту онемели. Да и эти его магические штучки с серым огнем, голосом проклятого меча и всем остальным сильно выбили их из колеи. Женщины никак не могли придти в себя от всего этого и не обращали никакого внимания на отчаянно что-то им показывающую Аррин, тупо смотря на Хранителя. Но слова были сказаны и подтверждены Мечом Предела, нужно было отвечать, и воительницы сбились в кучку, начав возбужденно обсуждать увиденное и услышанное. Принцесса что-то яростно доказывала им, они возражали, но, в конце концов, вынуждены были согласиться. Самая старшая выступила вперед со словами:

– Я, Дагга Сиридат из клана Сумерек, от своего имени и имени своих кровных сестер подтверждаю, что мы слышали слова моей сестры и госпожи, и готовы принять участие в обряде бракосочетания.

Йаарх мрачно глянул на своих, и умненькие девочки быстренько сообразили, что от них требуется. Они сбились в кучку, пошушукались и вперед выступила Альмина, почти дословно повторив слова Дагги:

– Я, наследная принцесса Альмина, дочь ланга Анрира, Тортфира, от своего имени и от имени присутствующих здесь других подруг Владыки, подтверждаю, что мы слышали слова нашего господина и готовы принять участие в обряде бракосочетания.

– Принцесса Альмина?! – подошла к ней заинтересовавшаяся Аррин. – Было время, когда я мечтала встретить вас, чтобы убить… Уж слишком Харнгират пострадал в свое время от ваших действий.

Секретарь Владыки польщено улыбнулась и галантно поклонилась харнгиратской наследнице. Йаарх с удивлением смотрел на это, не понимая, в чем тут дело. Все остальные, похоже, понимали. Аррин заметила его удивление и сказала:

– А вы что, Владыка, не знали об особых талантах вашей подруги? Не знали, что именно Альмина ответственна за все последние финансовые кризисы в нашем мире, на которых наживалась ее страна за счет других? Мне, наверное, никогда не забыть последнего краха всех банков, в том числе и наших… Мы с мамой уже думали, что нам вовсе конец пришел. С огромным трудом выжили… Только Анрир на этом кризисе и выиграл, даже Серая Башня пострадала тогда. Мы потеряли всю прибыль за несколько лет и оказались по уши в долгах у Фофара.

– Каждый живет, чем может, – с ехидной ухмылкой развела руками Альмина.

Хранитель с удивлением посмотрел на невысокую, полноватую, довольно, как сытая кошка, ухмыляющуюся девушку, которую он, как ему казалось, знал уже вдоль и поперек. Особенно после прошлой ночи он так думал… А оказалось, ошибался. Он только покачал головой – вот уж чего не ожидал, так того не ожидал. Да, он знал, что у Альмины абсолютная память; знал, что она прекрасно разбирается в политике и экономике. Но то, что она способна создавать и разрушать финансовые империи, он знать никак не мог и теперь отложил новое знание о своей секретарше в потайной уголок сознания, чтобы воспользоваться им при случае.

– Представьте мне, пожалуйста, Владыка, остальных ваших подруг, – донесся до него голос отошедшей от дочери Тортфира Аррин.

– Мелрия, воин из народа хралов, – показал на девушку Йаарх. – Сейчас носит моего ребенка. Дилана – ведьма и моя ученица в магии Предела. Ниеллень – аллорна, дочь Светоча Древа. Наларин – дочь короля Олтияра Морхра.

Харнгиратская принцесса коротко кланялась каждой, внимательно осматривая ее. Затем спросила:

– Девочки, кто-нибудь из вас не был с ним в близких отношениях? Я имею в виду постель.

– Я не была, – выступила вперед Наларин, остальные четверо покраснели и потупились, давая понять, что таки да, уже были.

– Владыка, – повернулась к нему Аррин, – не могли бы вы исправить эту оплошность?

– Сейчас? И здесь? – несколько удивился предложению Йаарх.

– Да, а что тут такого? – непонимающе посмотрела на него девушка. – Вам ведь еще предстоит сделать то же самое с моими пятью кровными сестрами, а затем особым способом лишить невинности меня.

Хранитель икнул от неожиданности. Ну, никак он не ожидал такого предложения от собственной невесты в момент свадьбы. Да, он понимал, что обряд обязательно будет связан с сексом, но был твердо уверен, что это будет секс с Аррин и только с ней, все-таки Архр был слишком уж свихнувшися миром… Странным было и то, что его невеста, оказывается, сохранила девственность. Видно, для наследниц престола в Харнгирате существовали свои, очень жесткие правила. Но ничего не оставалось делать, раз уж согласился на обряд, придется выполнять все требования будущей жены. Он с досадой повернулся к уже с удовольствием разоблачавшейся Наларин. Эта стервь всегда была готова на секс с кем угодно и как угодно.

– А чего ты смущаешься, Йаарх? – в своей обычной бесстыдной манере спросила его Мелрия. – Всего лишь семеро женщин, пустяк для тебя! Ты вспомни, в ту ночь, у нас, ты обработал более сотни и был еще в полном порядке.

– Скольких он обработал?! – полезли на лоб в который раз за этот день глаза Аррин, и она уставилась на будущего мужа. Ее спутницы выглядели ничуть не лучше, они вовсю пялились на Хранителя, пытаясь понять, пошутила эта хралка, или он действительно способен на такое. Ведь от Повелителя Тени можно было ожидать всего…

Харнгиратская принцесса оторвала, наконец, переполненные изумлением глаза от Йаарха и перевела взгляд на Мелрию. Поняв по виду девушки, что та говорит правду, она только покачала головой, как бы говоря: «Ну и ну…». Затем тихо сказала:

– Ну что же вы, Владыка, приступайте…

Наларин довольно ощерилась – наконец-то она дорвалась до своего сюзерена, которого давно уже страстно мечтала поиметь. Но все никак не получалось. То он был занят, то носился по вассальным странам. Те, кто ездил с ним, свое уже получили, вон даже тихоня Альмина умудрилась ее опередить. Ну, ничего, сейчас и она, Наларин, свое получит. И по полной программе! Она тут же вспомнила, что рассказывали о нем знакомые ей девушки, и облизнулась. Прислушавшись же к себе, поняла, что ей нужно. Значит, и это удовольствие она сейчас получит! Хихикнув, она облизала губы и спросила:

– Владыка, мне в туалет идти, или можно иначе?

– Наларин! – попыталась одернуть дуру Альмина, не желая показывать Аррин то, что может вызвать у той отвращение.

– А что, разве будущая жена Владыки не должна знать о том, что любит ее жених? – с ехидством спросила олтиярская принцесса.

– А что же такое особое он любит? – тут же с непосредственным интересом спросила Аррин.

– Владыке очень нравится, когда женщины писают ему в рот! – противно захихикалами Наларин. – А все девчонки, которые с ним это пробовали, только пищат от восторга и говорят, что большего удовольствия в жизни не пробовали. Я тоже хочу это попробовать! Чем я хуже?

«Тем, что ты дура набитая!», – хотела ответить ей Альмина, но решила промолчать, чтобы совсем уж не портить впечатление.

– Н-но… – на лице Аррин отобразилось сильнейшее отвращение. – Но ведь за это же положено урезать… И… И как такое может быть приятно?! Это же мерзость, пакость!

Она чуть не расплакалась, но сдержала себя и вопросительно, требовательно уставилась на Хранителя, с иронией смотрящего на нее. Девушка была потрясена услышанным до глубины души, ведь подобное считалось самым страшным наказанием для рабов и тех, кто был приговорен быть туалетом, страшно и зверски мучили, чтобы добиться от них послушания. И то, многие предпочитали умереть, а ее будущий муж сам такого хочет? Да как это может быть?! Аррин едва сдерживала слезы обиды, ее губы тряслись.

– Старые законы мною отменены, и никого, ни за что больше не урезают, – спокойно ответил ей Йаарх, прекрасно понимавший то, что творится сейчас у девушки на душе. – Я предупреждал вас, Аррин, что у меня нестандартные вкусы в сексе. К тому же, урезать меня бессмысленно – все равно отрезанное очень быстро отрастает обратно. Если же хотите это сделать – прошу, столько раз, сколько захотите, и такими способами, какие только придут вам в голову.

– Вырастает? – снова, в который раз за день, изумилась харнгиратская принцесса.

Хранитель только развел руками и пошел к Наларин, уже усевшейся на край кровати и широко расставившей ноги. Опустившись перед ней на колени, он принялся внимательно осматривать и ощупывать ее половой орган. «Мда… – вздохнул про себя через некоторое время Йаарх. – Сия мадам, похоже, имеет о чистоплотности очень слабые понятия…» Запах был неприятен, она явно не мыла там с пару недель, если не более. А присмотревшись внимательнее, он понял, что олтиярка только что занималась с кем-то сексом и, похоже, что не с одним. Видно, она хочет унизить его в глазах его невесты? Зря. Такого Йаарх не прощал никогда и никому, он заставит дуру пожалеть о своем поступке. Она вскоре будет умолять, чтобы ее отпустили. Хранитель злобно ухмыльнулся, затем, решив не терять времени, растянул в стороны большие половые губы Наларин и аккуратно присосался к открывшемуся отверстию, просунув туда язык. Он тщательно вылизывал половую щель олтиярской принцессы, преодолевая отвращение от неприятных запаха и вкуса. Он ждал. По легкой дрожи и стону девушки он понял, что сейчас, и приготовился глотать. И моча хлынула. Йаарх высасывал ее с наслаждением, несмотря ни на что, это он готов был делать с любой молодой женщиной и когда угодно. Он высасывал Наларин с такой силой, что та визжала. Но еще сильнее кричать она начала тогда, когда все закончилось, и Хранитель, верный своему решению, вонзил в оба ее интимные отверстия пучки бешено трепещущих щупальцев. Они трепетали сейчас куда быстрее обычного, он не стремился быть осторожным с этой сукой, наоборот, он хотел заставить ее испытать все самое неприятное. Доведя Наларин до состояния оргазма, Йаарх продержал визжащую и вырывающуюся девушку в нем минут десять. Она все время пыталась оттолкнуть его, но мужчина держал ее крепко.

Аррин с непосредственным интересом наблюдала за всем этим. Да, ей, конечно, доводилось использовать рабов для удовольствий с подобными целями, но особого удовольствия от такого она никогда не испытывал. Было просто приятно, но не более. А эта олтиярка, кажется, уже потеряла сознание от оргазма… Интересно, это она такая чувствительная, или Владыка настолько умел? Если второе, то… Аррин облизала губы, предчувствуя для себя массу приятных моментов в скором будущем. Ведь она, по необходимости, все еще была девственницей, и ее сильно задевали рассказы подруг об удовольствии, полученном ими в Мужском Доме. Еще принцессе очень хотелось знать каков ее будущий муж, как мужчина, но вскорости она об этом узнает и сама.

Йаарх встал, с насмешкой глядя на потерявшую сознание Наларин и не спеша разделся. Затем сделал свой член таким же, как вчера для Альмины и повернулся к остальным женщинам. Его подруги уже видели это зрелище, потому не были слишком удивлены, кроме, разве что, Мелрии. Она даже подошла пощупать, не поверив своим глазам. Зато на харнгиратских воительниц стоило посмотреть. Не говоря уже о принцессе, даже лица ее суровых кровных сестер выражали крайнюю степень изумления. Такого гигантского мужского инструмента никому из них видеть еще не доводилось. Каждая, по-видимому, представила его внутри себя, так как они дружно вздрогнули. Но никто из воительниц ничего не сказал, они лишь с сочувствием посмотрели на свою принцессу. Йаарх подошел к Наларин, приподнял ее за ягодицы и принялся методично втискивать в нее огромный член. Пришедшая в себя девушка задергалась, попыталась вырваться, что-то умоляюще говорила, плакала, но Хранитель не обращал на это никакого внимания, продолжая свои попытки войти в нее. Наконец, ему это удалось, и Наларин пронзительно завизжала от боли. Йаарх не стал долго мучить ее и кончил быстро, все еще удивляясь своей полной власти над собственным телом. Кончив, он оставил в покое лежащую без движения и лишь тихо стонущую девушку и повернулся к Аррин.

– С этой я закончил, – коротко поклонился своей невесте Хранитель. – Вы уж извините меня за этот спектакль, но я очень сильно не люблю, когда надо мной смеются.

С этими словами он уменьшил член вдвое и спросил принцессу:

– Так все же, наверное, будет лучше?

– Вы правы, Владыка… – облегченно вздохнула Аррин. – Я, если честно, очень боялась, что не смогу принять в себя это… чудовище… И у меня просто лопнет…

– Вот и хорошо, – улыбнулся он девушке. – Но вы уже поняли, что мне нравятся вещи, отвратительные для других?

– Что поделаешь?.. – развела она руками. – К тому же, кто знает, тошно мне будет или нет. Нужно будет попробовать самой… Ей ведь это, несомненно, понравилось.

– В любой момент я услугам Вашего Высочества! – слегка насмешливо поклонился Йаарх.

– И моих кровных сестер! – ехидно сощурилась принцесса.

– Как пожелаете, – кивнул он. – А что дальше?

– А дальше пять моих поручительниц должны обменяться кровью с пятью вашими. Им будет немного больно, но совсем немного.

– Девочки, вы как? – повернулся к тем Йаарх.

– Пусть говорят, что надо делать, – выступила вперед Дилана.

Хранитель с удовольствием осмотрел ладную фигурку юной ведьмы, одетой в парадную форму женских легионов. Аррин тоже с интересом посмотрела на изумительно красивую, но хищной, злобной красотой, молодую брюнетку. Принцессу заинтересовал странный костюм той – кильт и высокие, почти до ягодиц сапоги, открытые всеобщему обозрению зад и половой орган. Она все-таки не удержалась и спросила:

– Извините, Дилана, если не ошибаюсь? Почему вы так странно одеты?

– Не ошибаетесь, – усмехнулась в ответ та. – А одежду эту придумал Владыка и теперь она является парадной формой более чем тридцати женских легионов смерти. Я – командир легиона Зверя.

Узнав, что перед ней не просто подружка ее будущего мужа, а офицер, Аррин отдала ей честь, ударив левой рукой по правому плечу. Дилана ответила ей тем же, затем спросила:

– Так что же все-таки требуется сделать?

– Сейчас мои кровные сестры все подготовят, и я объясню.

Дилана обратила внимание на то, что Йаарх отвернулся и куда-то смотрит. Проследив за его взглядом, она увидела, что воительницы водрузили на стол круглую жаровню, в которой на специальных подставках стояло пять вычурной формы серебряных стаканчиков и в каждом был небольшой серебряный же кинжал. В жаровне уже был разожжен неизвестно когда огонь. Харнгиратская принцесса снова повернулась к ней и сказала:

– Каждая из вас должна выбрать себе одну из моих кровных сестер, взять стаканчик с кинжалом и нацедить друг у друга по стаканчику крови. Одна пьет кровь другой. Затем вы сцеживаете еще понемногу крови, смешиваете ее и возжигаете на жаровне. Каждая из вас после этого получает кровную сестру. Но кровь должна быть вы сами понимаете из какого места…

С этими словами Аррин дотронулась рукой до своего паха. Дилана ухмыльнулась и подошла к ближайшей воительнице. Легкая улыбка мелькнула на лице той.

– Я рада, что ты выбрала меня, будущая сестра… – слегка поклонилась юной ведьме она. – Мы равны по рангу – я тоже командир легиона. Приступай.

И воительница неспешно стащила узкие кожаные штаны, после чего слегка присела, расставив ноги, чтобы Дилане было удобнее дотянуться до искомого места. Девушка снова улыбнулась ей, нащупала рукой ее половые губы, развела их в стороны и силой поронула там кинжалом, тут же подставив под полившуюся струйку крови стаканчик. Когда он наполнился, Дилана подняла его, салютуя воительнице, и залпом выпила кровь. Затем передала той инструменты и тоже слегка присела, расставив ноги. Нож метнулся к ее промежности, и юная ведьма усмехнулась накатившей несильной боли. Как ей нравилась боль там! Воительница выпила, тем временем, ее кровь и улыбнулась девушке.

– Ты даже не поморщилась, сестра, – с уважением сказала она.

– А я очень люблю, – хищно осклабилась Дилана, – когда мне делают больно там.

– Возможно, нас ждут несколько интересных вечеров, – облизала губы женщина. – Я – наоборот…

– Почему бы и нет, – с непосредственным интересом взглянула на нее девушка.

Они нацедили друг из друга еще понемногу крови в стаканчик и вылили ее на жаровню, выговаривая одновременно слова посвящения в кровное сестринство по обычаям Харнгирата. Закончив, новоиспеченные кровные сестры поцеловались, и только после этого Дилана обратила внимание на остальных. Мелрия и Ниеллень уже завершили обряд и с удовольствием целовались со стоящими рядом воительницами, Альмина со своей будущей сестрой выливали кровь на жаровню, а еще одна харгиратка выцеживала кровь из нетвердо стоящей на ногах Наларин.

– Меня зовут Анха Симвик из клана Синего Пламени, кровная сестра, – донесся до слуха Диланы голос обнявшей ее женщины.

– Я – Дилана орт Тарад, – ответила девушка, – ведьма и ученица Владыки.

– А можно спросить тебя об одной вещи? – хитровато сощурила наглые глаза воительница.

– Спрашивай.

– Это действительно так приятно, писать ему в рот?

– Попробуй сама! – засмеялась девушка. – Лично я ничего приятнее в жизни не знала. Сколько я мочилась в рот другим – не то! Как он это делает, я не знаю, но когда именно он это делает, ты готова на стенку вскарабкаться от полноты ощущений. И все готова отдать, чтобы только хоть раз еще испытать подобное…

– Хм-м-м… – неопределенно промычала Анха, но по ее заинтересованным глазам было видно, что она обязательно попробует.

– А теперь, Владыка, – донесся до всех голос Аррин, – вы должны лечь на кровать, и мои сестры, по очереди, конечно, должны вас поиметь. Вам вообще ничего не потребуется делать – они все сами сделают. Главное только, чтобы вы были в форме…

– Ну, – засмеялась Мелрия, – почти так же, как тогда, когда мы его…

– Расскажи, – с любопытством в голосе попросила ее харнгиратская принцесса.

И хралка с юмором, в лицах пересказала ей о происшедшем тогда, показала, какую мину скорчил Хранитель, когда понял, что ему придется сыграть «почетную» роль жеребца-производителя. Рассказала также о том, как удивились девушки, увидев, что после двадцати пяти женщин мужчина был еще в нужном состоянии, и о том, как открыли в палатку доступ для любой желающей, каковых нашлось весьма и весьма много, и о том, как прибежал князь, прекращая безобразие.

Впервые услыхавший о том, что было в такой интерпретации, Йаарх хохотал, как оглашенный и колотил кулаками по кровати от полноты чувств. Смеялись все, даже Аррин изо всех сил старалась сдержать рвущуюся наружу ухмылку, и уголки ее губ предательски подрагивали. Она была, конечно, рада, что ее жених проявил столь выдающиеся способности как мужчина, но ей казалось, что он слишком уж много позволяет своим вассалам. Ну, ничего, она это быстро прекратит!

Отсмеявшись, Йаарх откинулся на спину и любопытством посмотрел на одну из воительниц, подошедшую к нему. Ожидание было весьма приятным – ведь сейчас его будут насиловать женщины, это он обожал всегда. Женщина присела над ним, ввела в себя головку его члена и резко опустилась вниз, начав половой акт. Хранитель просто отдался волнам удовольствия и ничего не предпринимал сам. Он даже не заметил, как кончил, и одну женщину сменила другая. Затем третья. И так далее… Ощущения от их мускулистых тел было незабываемым, но все на удивление быстро закончилось, и он даже пожалел об этом. Когда последняя из воительниц слезла с него, к Йаарху подошла Аррин с кинжалом в руках.

– Извините меня, Владыка, – тихо сказала она, – но по обряду я должна сделать вам немножко больно.

– Можно и не немножко, – иронично ответил ей мужчина.

– Даже так? – приподнялись брови принцессы. – Это интересно, но сейчас не до того. Сейчас я просто надрежу вам головку члена, чтобы наша кровь смешалась прямо в моем влагалище.

Она резко провела лезвием между своими половыми губами. Брызнула кровь, и девушка слегка зашипела сквозь зубы от боли. Затем она провела тем же окровавленным кинжалом по головке члена, также залившейся кровью. Аррин встала, обошла кругом кровать и присела над торчащим членом. Девушка очень волновалась, боясь сделать что-то неправильно, да и рассказы подруг волновали ее все сильнее и сильнее. Она направила скользкий от крови член между своих давно возбужденно распахнутых половых губ и начала медленно опускаться вниз, произнося ритуальную клятву. Йаарх ощутил, что его член медленно входит внутрь, и вдруг головка уперлась в преграду – ее врата невинности. Аррин минутку помедлила, потеребила свою рыжую косу, набираясь решимости, и резким движением осела вниз, прорывая плеву. Она резко вскрикнула, видимо, боль была сильной, но сдержала себя и принялась небыстро качаться вверх-вниз. Тогда Йаарх, решивший доставить этой удивившей его девушке столько удовольствия, сколько только сможет, начал наращивать трепещущие тончайшие щупальца уже на члене и проникать ими в самые потайные места ее глубин. Аррин потрясенно распахнула глаза, не понимая, что это такое странное с ней происходит. Сперва ей было больно, затем она просто делала необходимое, и вдруг ей ни с того, ни с сего начало становиться все приятнее и приятнее, внутри нее что-то затрепетало, и возбуждение начало нарастать с каждой секундой все сильнее. Удовольствие от двигающегося внутри нее мужского члена, который так странно и приятно трепетал и затрагивал этой дрожью каждую точку ее влагалища, все росло и росло. Сперва девушка застонала, и ее кровные сестры удивленно переглянулись при этом, особенно они удивились, когда увидели, что их холодная принцесса начала ласкать себе грудь. А затем, не вынеся острейшего наслаждения, Аррин закричала… Она уже не видела вокруг ничего и никого, качаясь на каких-то темных волнах, в глазах взрывались звезды, и ее кружило в водовороте ощущений. Все закончилось бешеным взрывом наслаждения, и это безумство чувств продолжалось довольно долго, пока Аррин не потеряла сознания. Очнулась она оттого, что кто-то протирал ей вспотевшее лицо влажным полотенцем. Девушка открыла глаза и увидела встревоженные лица своих кровных сестер.

– Это всегда… так… прекрасно?.. – с трудом прошептала она.

– Нет, сестра и госпожа моя, – покачала чернокудрой головой Дагга. – Так почти никогда и ни с кем не бывает… Обычно – просто приятно и все. А так…

Воительница оглянулась и внимательно посмотрела на жадно пьющего вино Йаарха, затем добавила:

– У нас ведь с ним тоже так не было.

И женщина уставилась на Хранителя змеиным, очень многообещающим взглядом, от которого он поежился и посчитал нужным объяснить:

– Просто я очень постарался.

– Спасибо… – улыбнулась ему Аррин. – Это было великолепно.

Она села на кровати, Мелрия тут же вручила ей бокал с вином и объявила:

– Поздравляю с замужеством, Ваше Высочество!

– Благодарю! – фыркнула в ответ принцесса и выпила вино.

Дагга тем временем подошла к Хранителю и снова осмотрела его с ног до головы, как какое-то диковинное животное. Поджала губы, будто бы увидев что-то гадкое, и поинтересовалась:

– А интересно, почему с нами ты так не постарался?

– Не все ж коту масленница, – хихикнул Йаарх, разведя руками.

– Какому коту? Какая масленница? – захлопала глазами ничего не понявшая женщина.

– Да это так, поговорка, – отмахнулся он. – В том смысле, что я вам не машина для удовлетворения.

– Там посмотрим, – осклабилась воительница, затем на ее лице появилось ехидное выражение. – Значит, кое-кому нравится, когда ему мочатся в рот? У меня как раз появилось желание помочиться.

– К вашим услугам, сударыня, – изобразил шутовской поклон Хранитель.

– Ну, ложись.

– Лучше ты садись на это кресло и широко расставь ноги, – ухмыльнулся Йаарх. – Так будет еще приятнее.

– Да? – хмыкнула женщина. – Ладно.

Она уселась на край указанного ей кресла и широко раскинула в стороны свои мускулистые ноги, поставив их на подлокотники. Хранитель уселся перед ней на маленький стульчик и облизнулся в предвкушении наслаждения. Он жадно припал к уже раскрывшейся весьма большой половой щели, с удовольствием лаская ее, теребя, посасывая и покусывая. Затем присосался к верхней ее части и начал ожидать столь любимого им золотого дождя. Дагга не заставила себя долго ждать, и в рот Йаархра ударила сильная струя горько-соленой мочи. Решив доказать женщине, что лучшего у нее в жизни еще не было, он постарался на славу и добился своего, продержав воительницу в оргазме несколько минут, пока она силой не вырвалась от него, уже не имея более никаких сил снова кончать. Она бы еще довольно долго сидела бы в ступоре, если бы ее не вывел из этого состояния вопрос Аррин:

– Ну, как, сестра? Это приятно?

– Могу сказать только одно, – ответила женщина, с удивлением смотря на Хранителя. – Ничего приятнее я своей жизни еще не испытывала…

Принцесса повернулась к иронично ухмыляющемуся Йаарху и тоже улыбнулась ему, открыто и радостно улыбнулась.

– Спасибо тебе, муж мой, – сказала она, – за то, что ты доставил моей кровной сестре это удовольствие.

– Всегда пожалуйста, Аррин, – засмеялся он. – И зови меня по имени, если тебе не трудно.

– Хорошо, Йаарх, – кивнула она и снова улыбнулась, эта открытая улыбка вдруг сделала жесткое лицо принцессы очень симпатичным. – Хоть это и не принято, я согласна – ты ломаешь традиции нашего мира походя, словно играясь…

– Мы должны сделать еще что-нибудь? – спросил он.

– Обряд завершен, – ответила Аррин. – Вообще-то после него должен быть пир, но поскольку нам некогда, его можно и отложить. До Харнгирата.

– До Харнгирата? – приподнялись брови Хранителя.

– Я надеюсь после Совета представить матери мужа и новых союзников. Код доступа через портал я знаю.

– Пока ничего не могу обещать, – покачал головой Хранитель. – Что-либо решить я смогу только когда Совет завершится. Сейчас же я предлагаю пообедать.

Йаарх был уже сильно голоден, сил было затрачено порядочно. Вдруг его взору представилась тарелка с пельменями, и он сглотнул слюну – как жаль, что в этом мире этого блюда не знали, и невозможно было его заказать. «Впрочем, почему невозможно? – мелькнула шальная мысль. – Владыка я или как?» Хранитель ухмыльнулся, подошел к двери и потребовал у стражников срочно привести к нему главного повара дворца. Пока ожидали выполнения его приказа, все успели помыться и одеться. Когда же повар был доставлен, Йаарх битых полчаса растолковывал бедняге, что такое пельмени, и как их готовить. Толстяк что-то лихорадочно записывал в огромную амбарную книгу, принесенную им с собой. Судя по его виду, его главным желанием в этот момент было придушить Йаарха прямо на месте.

Хранитель даже и подозревать не мог, какой переполох поднялся на дворцовой кухне, когда туда примчался с вытаращенными глазами главный повар и начал вопить о том, что сам Владыка заказал незнакомое блюдо. Лучшие кулинары собрались вокруг амбарной книги с записями о таинственных пельменях. Десятки кухарок уже месили тесто и мелко-мелко рубили мясо. Сколько из бедных девушек было высечено, прежде чем им удалось вылепить первый пельмень поистине монументальных размеров. Главный повар сравнил полученное чудо со своими записями и разорался на улыбавшуюся уже облегченно кухарку, вылепившую оный кулинарный шедевр. Но, наконец, все было решено и сделано, хотя скалка повара еще не раз прошлась по спинам кухарок и поварят. Десятки их приступили к лепке пельменей.

Йаарх сидел в своих покоях и обсуждал с Аррин и пришедшими недавно Морхром со Свирольтом перспективы торговли с Харнгиратом, когда в дверь постучали и на пороге появился торжествующий главный повар с огромным блюдом в руках, на котором парили политые сметаной пельмени. Следом за ним вошли слуги, несущие еще блюда с пельменями разных сортов, топленое масло, сметану, различные соуса и многое другое. Хранитель вскочил и, не выдержав, подцепил руками один пельмень и бросил его в рот. Минуту он наслаждался, неспешно пережевывая брызжущий мясным соком пельмень, затем радостно улыбнулся настороженно смотрящему на него повару и сказал:

– Вот уж за что спасибо, так за то спасибо. Вы уж постарайтесь налепить их побольше, да заморозить в леднике, чтобы можно было быстро приготовить. Это блюдо я готов есть хоть каждый день и в любых количествах.

Главный повар, крайне довольный похвалой сюзерена, принял к сведению его слова, поклонился и произнес:

– Мы сделали их из разных сортов мяса, господин мой. Всегда рад услужить вам.

– Еще раз благодарю, – снова улыбнулся Йаарх. – Наградите всех, кто участвовал. Когда я вернусь, я расскажу вам рецепты еще нескольких приятных блюд из моего мира.

– Почту за честь, Владыка! – облегченно вздохнул толстяк и вместе со слугами покинул покои.

Йаарх с удовольствием съел еще несколько пельменей, затем обратил внимание на сидевших за столом. Аррин, Морхр и Свирольт с удивлением смотрели на него. Хранитель пригласил их столу, попробовать его любимое блюдо. Из вежливости они попробовали, но ничего особенного в этом блюде не нашли. Сам же Хранитель съел столько, что с трудом встал с места. Но сидеть и отдыхать времени уже не было, через какой-то час начинался Совет.

– Владыка, нам пора, – подтвердил его мысли голос Морхра.

Йаарх вздохнул и встал. Впереди лежал Соухорн, Острова, с которых не возвращаются…

Глава 22. Осознание смысла

Гадал шел вслед за Элинором по припортовым кварталам Колгарена. Но парнишка не обращал внимания на окружающее, он с нежностью смотрел на девушку, которую осторожно поддерживал под локоть. Она была некрасива, прихрамывала, двигалась весьма и весьма неловко, ломано как-то. Но для Гадала не было никого в этом мире прекраснее, в его глазах светилась любовь и ту же любовь он видел в обращенных на него глазах возлюбленной. Наклонившись к девушке, он с нежностью поцеловал ее, и она ответила с какой-то радостной доверчивостью. А сам бывший раб уже не походил на того озлобленного волчонка, которым забрал его Элинор. Юноша был чрезвычайно благодарен «старшему брату», как он называл про себя молодого мага. Благодарен за всю заботу и терпение того. Ведь всего этого потребовалось от Элинора немало, но он все же смог добиться доверия озлобленного на весь мир раба. Посмотрев в спину мага, Гадал хмыкнул – надо же, как все изменилось в его жизни… И как быстро! Прошло всего несколько месяцев, как Учитель вырвал его из рук госпожи Торвах, а он и сам уже маг огромной силы, перед которым кланяются весьма и весьма многие. Парень вспомнил лицо Повелителя Тени и торжествующе рассмеялся – как же ему все-таки повело, что он живет во времена Серого Убийцы. И как повезло, что тот обратил свое внимание на никому не нужного строптивого раба. Затем Гадал вспомнил все, что случилось с ним по прибытию в Колгарен, и тяжело вздохнул.

Тогда, несколько месяцев назад, Элинор взял его с собой и перенес в свою башню. Гадал недели две не выходил оттуда, с упорством отчаяния вгрызаясь в первичные законы магии. Старший брат инициировал его и особым заклинанием Предела вложил в его голову массив знаний, но для поступления сразу на третий курс требовалось не только знать, но еще и понимать, что же именно ты знаешь. К немалому удивлению молодого мага, у его подопечного оказались не только огромные магические способности, но еще и абсолютная память, усиленная аналитическим умом, который хоть был и нетренирован, но от природы остер и жив. Гадалу очень многое необходимо было выучить самостоятельно, в дополнение к тому, что дал ему Элинор. И Магистра Книга все это время не переставала поражать невероятная усидчивость паренька, в глазах того все время светилось упорство, он не сдавался, как бы тяжко ему ни приходилось. Абсолютная память сильно помогала ему – Гадал с ходу, после первого прочтения цитировал толстенные фолианты законов и заклинаний стихийной магии. И Элинор уделял ему массу своего драгоценного времени, натаскивая на понимание математики, геометрии и магоматики, обучая на ходу строить полярные и неполярные вектора различнейших сил и управлять ими. Но Магистр книги был уверен, что на подготовку понадобится не менее двух месяцев, посему был сильно удивлен, когда Гадал оказался готов к экзаменам уже через две недели.

Когда парень впервые ступил на улицы Колгарена, выйдя из башни молодого мага, ему перехватило горло от невероятной красоты этого странного, ни на что не похожего города, который самим своим существованием попирал все существующие законы природы. Городом Тысяч Мостов называли столицу Колхрии на всем Архре. Да и заслуженно – десятки уровней города пересекались сотнями полупрозрачных мостов самых причудливых форм. Они соединяли Колгарен во что-то очень странное, многомерное, но на удивление соразмерное и прекрасное. Здания его, созданные и поддерживаемые магией, были порой совершенно диких форм и без оной магии тут же рухнули бы. Никто, хоть раз увидевший этот невероятный город, уже не мог забыть его никогда, столь щемяще прекрасен он был. А его фонтаны, постоянно поддерживаемые магами Воды – они выглядели скорее водной феерией, чем фонтанами. Все вместе казалось любому непривычному человеку попросту невозможным. А уж с тем, чтобы заблудиться тут вообще проблем не было, так как Колгарен, в отличие от обычных городов, строился в трех измерениях и имел десятки уровней. Запутанность его поэтому была настолько большой, что без местного жителя гость столицы мог проплутать несколько дней, но так и не найти того, что искал. Особенно путали людей пологие переходы с уровня на уровень, имевшие порой одинаковые названия, но отстоящие друг от друга за многие мили. Этот город жил и дышал магией, выросший в Колгарене не боялся ее, а считал чем-то, совершенно необходимым для жизни.

Но вот жизнь в этом городе… Жизнь тут была страшна, жестока и безысходна. Подлость, предательство и смерть, страшная, медленная смерть, поджидали человека в Колгарене на каждом шагу. Почти на каждой площади стояли помосты Казней, не пустовавшие никогда. Любой, пройдя по столице Колхрии хоть несколько кварталов, обязательно бы услыхал вопли замучиваемых на этих помостах несчастных. Ведь жители города были крайне охочи до подобных жутких зрелищ, и маги Серой Башни постоянно баловали людей ими. Простые урезания и казни давно уже не котировались и несчастных рабов страшно пытали, пытали с такой фантазией, что непривычному человеку стало бы плохо при виде этих пыток. Даже палачи из других стран поражались изощренности и жестокости колгаренских палачей. Палач здесь был крайне уважаемым и достойным членом общества, юноши и девушки мечтали о том, чтобы приобрести эту страшненькую профессию. Это все притом, что жили горожане очень богато и все остальные колхрийцы весьма завидовали жителям столицы. Как порой говаривали о колгаренцах – с жиру бесятся. Но даже самый богатый и уважаемый человек никогда не имел здесь уверенности в завтрашнем дне – он в любой момент мог легко стать рабом для удовольствий… Но богатые придумали и тут для себя выход. Появилась платные палачи, урезающие за деньги. Ведь если человек урезается после свершения запретного добровольно, то он по закону оставался свободным. Но так же любого человека могли убить, замучить на потеху какой-либо компании. К тому же в Колгарене было огромное количество мазохистов, полных, крайних мазохистов, добровольно идущих на страшные пытки, да еще и готовых заплатить за них хорошие деньги. По этим причинам платные палачи процветали… Никого ведь здесь не удивляло, если сын или дочь уважаемых и почтенных родителей вдруг просил у них денег на урезание или пытки. А иногда даже и на медленную казнь. Такого, конечно, отговаривали, но не слишком ретиво, да и то, если это был парень. Девушек не отговаривали вообще, их желание урезаться только приветствовали. Да их порой сами родители уговаривали на этот шаг. А порой и вообще согласия не спрашивали. Многих девушек вообще силой оттаскивали к палачу сами родители за какую-либо мелкую провинность. Или даже урезали сами, дома. Да что говорить, брат мог оттащить к палачу сестру или наоборот. Чужеземцев все этот всегда поражало, а колгаренцы недоумевали по поводу их удивления, для них-то подобное поведение было в порядке вещей, так у них было принято. Водились в этом городе и так называемые «выдирательницы» – молодые женщины и девушки, всегда носившие с собой специальные широкие клещи. Они просто подходили на улицах к встречным мужчинам и, ничтоже сумняшись, просили у тех разрешения выдрать этими щипцами половые органы собеседника. И что самое странное, довольно часто это самое разрешение получали… Также на каждой улице обязательно устанавливалось несколько кольев, на которые добровольно или не добровольно мог усесться любой желающий. И никого не удивляло, если вдруг какая-либо компания молодежи хватала на улице случайного прохожего, урезала, если он или она еще не были урезаны, и усаживали на один из этих кольев. Затем весело танцевала вокруг под вопли жертвы. Мешать развлекаться подобным образом было не принято, колгаренцы сквозь пальцы смотрели на «шалости» молодежи. При этом никто почему-то не думал о том, что завтра замученным может оказаться он сам. Ведь жизнь в Колгарене не стоила ломаного гроша, и его жители никогда не знали, выйдя утром из дому, вернутся ли они целыми и вернутся ли вообще… Но при этом, почему-то, в Колгарене не было давящей атмосферы страха, его жители были почти всегда веселы и беспечны. Чужеземцы считали их поголовно безумцами и вели себя здесь крайне осторожно. Никто не мог понять, в чем тут дело и из-за чего люди тут такие. «Наверное, маги постарались…», – говаривали в других странах, когда речь заходила о колгаренцах. Может и так, никто не мог сказать наверняка. А может, просто сказалось гигантское количество магии, разлитое вокруг Серой Башни. Это не имело значения, психология жителей столицы Колхрии казалась дикой даже фофарцам.

Гадал ничего этого еще не знал, он просто молча восхищался невероятной красотой Колгарена, идя вслед за Элинором, забывшим просветить своего подопечного об особенностях этого «милого» города. Парень шел, открыв рот, то и дело оглядываясь на какое-либо особо потрясшее его строение. Но уже вскоре дикие вопли боли пробудили его от мечтательности. Гадал оглянулся вокруг и увидел компанию молодых ублюдков обоего пола, только что усадивших на колья трех совсем молоденьких девушек и веселившихся во всю. Бывший раб рванулся было спасать несчастных, Элинор едва успел поймать его. Только стражи им сейчас и не хватало для полного счастья! И Магистр Книги вынужден был коротко объяснить скрежещущему зубами парню порядки в Колгарене. Но Гадал, считавший себя познавшим все муки ада, не поверил ему… Слишком уж диким и невозможным показалось ему рассказанное магом. Элинор в ответ на все его горячие возражения только горько усмехнулся. В этот момент к ним подошла совсем юная, прелестная девушка, почти девочка, одетая в короткое голубое платьице, под которым явно ничего не было.

– Простите, молодой человек, – уставилась она на Гадала наивными, широко распахнутыми зелеными глазами, радостно улыбаясь ему. – Можно у вас спросить?

– Да, конечно, – не смог не улыбнуться ей в ответ парень, слишком чистой ему показалась ее доверчивая радость. Он заметил горькой и кривой ухмылки, перекосившей при этом лицо Магистра Книги.

– Может, вы разрешите мне вырвать у вас яички? – все с той же радостной наивностью спросила девчушка, доставая из-за спины длинные, широкие щипцы с зубьями. – Честное слово, я уже очень хорошо умею это делать! Очень медленно и больно! Я вам очень хорошо вырву!

Гадалу перехватило дыхание от подобного предложения. Он силился что-то сказать, глаза его выпучились, либо побагровело. Но он таки и не смог выдавить из себя ни слова.

– Вы думайте, мне уже пятнадцать! – снова обратилась к нему девочка, с надеждой смотря на него, в уголках ее глаз быстро набухали слезы. – Честное слово, мне уже пятнадцать… Честно! Я хорошо умею выдирать… Медленно… И член ломтиками могу нарезать… Ну-у-у, пожалуйста-а-а…

И она начала всхлипывать, растирая слезы по лицу кулачками.

– А если тебе, тварь такая, отрезать! – рявкнул в гневе справившийся с собой Гадал. – Тогда что?!

Девочка отшатнулась от него, перепугано посмотрела на его красное от злости лицо и разревелась в голос. Продолжая плакать, она задрала свое короткое платьице чуть ли не шеи и улеглась прямо на землю у ног Гадала. Задрала и широко расставила ноги, открывая почти не покрытую пушком полудетскую щелочку. Грудь у нее было довольно таки большой для ее возраста и упругой.

– Отрезайте-е-е-е… – продолжала плакать она. – Так бы сразу и сказали, что вы сами мне отрезать хотите-е-е… Зачем же обзываться-то? Только вы не сердитесь, я плакать буду-у-у… Вы глубоко режьте, пожалуйста-а-а…

И девочка заплакала уже взахлеб. Гадал, ничего не понимая, смотрел на нее и судорожно пытался вдохнуть. Но дыхание ему перехватило надежно…

– Ну что же вы, молодой человек? – обратился к нему кто-то из начинавшей собираться вокруг толпы. – Режьте же, раз потребовали! Не издевайтесь над девушкой! Она же плачет!

Растерянность парня достигла апогея, он перестал что-либо понимать вообще и только беспомощно посмотрел на Элинора широко распахнутыми глазами. Тот молча и горько улыбался.

– Видишь, что они с людьми сделали, во что их превратили?! – с яростью прошипел он на ухо Гадалу, подойдя чуть поближе. – Самое страшное то, что тебе некуда деваться, придется ее урезать. Если ты этого не сделаешь, то вызовут стражу и начнется разбирательство что, как и почему. Нам этого сейчас совсем не нужно!

– Но я не могу! – простонал парень, с еще большей растерянностью оглядываясь по сторонам. Из толпы на него посматривали неодобрительно, многие осуждающе качали головами. Девочка продолжала взахлеб рыдать, но расставленных ног не опускала.

– Придется, – снова наклонился к нему маг. – Может, удастся ее отговорить, но не здесь. Поэтому скажи людям, что у тебя нет времени, и ты урежешь ее вечером, дома. Пускай ждет тебя там.

Гадал так и поступил. Толпа разочарованно загудела и начала рассасываться. Все еще всхлипывающая девочка встала на ноги и поправила платье.

– А куда мне приходить? – спросила она, вытирая слезы.

– В башню Магистра Книги, – ответил ей вместо своего подопечного Элинор. – Вечером, когда стемнеет.

– Вы – Элинор?! – потрясенно уставилась на него девочка, тут же забыв о слезах, и он неохотно кивнул. – Ой, спасибо! Такая честь! Мне же никто из девчонок не поверит, что меня ученик самого великого Элинора урезать будет! Ой, а можно я подружек с собой приведу?

Молодой маг только раздраженно отмахнулся от нее и, оставив позади чуть ли не визжащую от радости девочку, повел ошарашенного и все еще пытающегося что-то сказать Гадала за собой. Тот только сейчас начал понимать, что все рассказанное ему старшим братом о Колгарене – правда. И от этого понимания ему становилось очень плохо. Он-то, сдуру, думал, что у них в Олтияре кошмар… Но по сравнению с тем, что творится в этом прекрасном внешне городе с гнилой сутью, Олтияр просто рай.

– Но как же это?.. – наконец смог выдавить из себя Гадал.

– Вот так они воспитывают людей… – с горечью и ненавистью процедил Магистр Книги. – Такими они их делают. Что теперь нам с такими делать? Не представляю даже! Ведь для нее урезание и выдирание так привычны, что достаточно тебе было намекнуть ей на это, и она уже спокойно готова перенести эту боль и остаться калекой… Как таких перевоспитывать, брат мой?! Как?!

– Откуда же мне знать?! – отрезал юноша. – Мне всего восемнадцать! Я рабом был! А что мне теперь делать? Мне что, действительно урезать ее? Может она не придет?

Последний вопрос был задан с такой отчаянной надеждой, что маг только покачал головой.

– Увы, – ответил он, – обязательно придет. Да еще жаждущих приобщиться к «чести» подружек притащит… А тебе придется их всех урезать, если не хочешь раньше времени вызывать подозрения у Совета Магов. Впрочем, выбирать тебе…

– Я не могу!

– Если ты намерен избегать в жизни тяжелых, отвратительных и жестоких действий, то как ты сможешь помочь нашему Учителю? Если ты пасуешь в трудную минуту?

Гадал даже подпрыгнул на месте от возмущения. Хотел что-то сказать, но вдруг понял, что Элинор полностью и абсолютно прав. Прав во всем. И что он намеренно сейчас говорит жестокие вещи. Что ж, он Гадал, сделает все, что потребуется для победы. Урезать нескольких девчонок, жаждущих этого? Хорошо, он сделает. Пусть маги сами пеняют на себя за того, кем он вынужден будет стать! Глаза юноши сделались холодными и жесткими, Элинор, увидев это, одобрительно кивнул – теперь он видел, почему еще, кроме магической силы, Владыка обратил внимание на этого парня. Мальчишка очень быстро адаптировался и обладал стальной волей. Без нее невозможно достичь того, чего хотят достичь они. Маг некоторое время полюбовался на пылающую ауру Гадала, внутренне похихикал, представив себе переполох, который поднимется в Башне, когда там увидят его подопечного. Должно быть что-то интересное.

– Я сделаю все, что необходимо, – прервал его размышления глухой голос Гадала, понявшего, что иного выхода у него сейчас просто нет. – Но ответь мне, старший брат, почему она хотела вырвать у меня? Почему она хочет, чтобы урезали ее? Почему?!

– Принято… – с горечью ответил ему молодой маг. – Приучили… Она с детства видит все это, ее с пеленок учили, что урезать и урезаться – достойно и приятно. Она даже боль готова терпеть. Они все искренне верят в то, что им вбили в головы…

– О, боги… – простонал юноша. – Ей бы любить, детей рожать, создавать что-нибудь, а она…

– Оставь, – махнул рукой Элинор. – Даже если мы победим, это поколение рабов уже не перевоспитать. Их детей – может быть. Но мы будем переделывать этот страшный мир, мы должны хотя бы попытаться это сделать. Кто знает, что у нас может получиться… Возможно, Серый Убийца и сможет хоть что-то сделать. Мы можем сейчас только одно – помогать ему. А получится ли? Не знаю. Я уже ничего не знаю… Кстати, мы пришли.

Действительно за разговором они и не заметили, как вышли на центральную площадь города, посреди которой возвышалась Серая Башня. Гадал поднял голову и увидел ее, одиноко стоявшую посреди пустого пространства. Вокруг нее строений не было, наверное, метров на триста, если не поболе. Высота Башни и ее формы, бывшие какими-то нечеловеческими, ломаными, поражали любого. Впрочем, даже живущие в ней каждый раз ежились, видя ее. Серая Башня внушала всем, даже самым сильным магам, неосознанный страх. Простые же люди боялись ее до свинячьего визга, и у человека должно было случиться что-то уж очень страшное, чтобы он решился придти в нее. Впрочем, основные управления и канцелярии Совета Магов располагались в зданиях вокруг, в самой Башне жил только сам Верховный Маг Фолерг и его немногочисленная свита. Да главная библиотека располагалась в ее подвалах. Гадал протер глаза – Серая Башня выглядела чем-то абсолютно чужеродным среди соразмерных зданий административных служб, чем-то не из этого мира. От шара на ее вершине, казалось, веяло потусторонней жутью. Юноша уже привычно сдвинул зрение в магический диапазон и вскрикнул от неожиданности, ибо такого видеть ему еще никогда не доводилось. Вместо ауры он увидел висящий в воздухе непонятного, постоянно меняющегося цвета шар, окруженный рваными, темно-багровыми клочьями.

Но Элинор не дал ему долго любоваться этим зрелищем, он потянул юношу за собой и направился не в саму Башню – туда Гадалу было еще рано – а в Секретариат, занимавший комплекс зданий слева. Секретариат был гигантским и новый человек попросту бы заблудился в путанице его коридоров, коридорчиков, залов, комнат, лестниц и переходов. Архитектура близлежащих зданий была причудлива и очень сильно отличалась от того, что Гадал уже видел в городе. Они вошли в здание странной формы, напоминающее гриб, украшенный разными финтифлюшками, через круглый вход. Охрана узнала Магистра Книги и отсалютовала ему. Гадал фыркнул про себя – знали бы они все, кто на самом деле Элинор и как он относится к Совету… Впрочем, наплевать. И юноша вошел вслед за старшим братом. Они долго шли по разным коридорам, подымались и спускались по лесенкам, переходили с уровня на уровень. Гадал уже устал запоминать дорогу, но они, наконец, добрались до Приемной Комиссии. Единственное, что сильно смутило его, так это то, что каждый встречный маг при виде его резко останавливался и потом долго глядел им вслед. Причем, глядел не на Элинора, а именно на него, Гадала… С чем это связано, юноша понять не смог, хотя по дороге немало и поразмышлял об этом. Чем бы это таким он мог так заинтересовать магов? Непонятно… Но на дальнейшие размышления времени не оставалось – Магистр Книги завел его внутрь большого круглого зала. Там они прошли за перегородку, где и стоял монументальный стол, за которым восседал очень худой и высокий, абсолютно лысый человек в одеждах высшего мага. Это был хорошо известный всем студиозусам магистр Бенифан, старший секретарь Академии Башни, которого они боялись как огня – он не спускал никому и ничего. Элинор улыбнулся, вспомнив один случай из собственных студенческих лет, когда они со старшим секретарем чуть не подрались – ведь тот хотел отправить его на чистку выгребных ям в наказание за проказы. И таки настоял на своем… Бенифан тоже, по-видимому, вспомнил этот эпизод, так как встретил подошедших к нему Элинора с Гадалом ехидной ухмылкой. Но этикет он соблюл полностью.

– Я рад приветствовать уважаемого Магистра Книги, – встал он с места и поклонился, не переставая при этом ехидно ухмыляться. – Что привело столь занятого человека в наше обиталище чернильных душ?

– Да вот, – подхватил его тон Элинор. – Ученичка к вам привел представить и на учебу определить.

– Сейчас поглядим, сейчас поглядим на него… – захихикал старший секретарь, потирая руки.

В зале после слов Магистра Книги воцарилась тишина, и все уставились на Гадала, весьма смущенного этим обстоятельством. Опять это всеобщее внимание к его персоне! Он ведь не знал, что уже годы и годы самые талантливые из студиозусов пытались навязаться к Элинору в личные ученики. Но тот никогда никого не брал. Ни при каких обстоятельствах. Только читал обязательные лекции в Академии. Но даже эти лекции были настолько интересны, что на них стремились попасть не только студиозусы со всех курсов, но и молодые маги, недавно закончившие обучение. Ведь лекции были столь нестандартны, что руководство Академии давно хотела их запретить, но не могло. Особенно после избрания Элинора в Совет Магов. Старых магов бесило до зубовного скрежета то, что Магистр Книги учил молодежь думать самостоятельно, а не покорно внимать увенчанным лаврами авторитетам. Неудивительно, что так многие мечтали стать его учениками. Но ни у кого не получилось, хотя ухищрения для этого прилагались просто фантастические. Только об этих выдумках студиозусов можно было бы написать веселую и интересную книгу. И вдруг Элинор приводит какого-то неизвестного мальчишку, даже не студиозуса, и объявляет его своим учеником… Неудивительно, что этот мальчишка вызвал интерес всех присутствующих. Старший секретарь тем временем расфокусировал зрение и уставился на приведенного Магистром Книги юношу. И эти глаза с каждым моментом расширялись все больше и больше. А затем в зале грянули аплодисменты. Гадал даже подпрыгнул от неожиданности – аплодировали ему! Да в чем же дело?! Но так ничего и не поняв, он снова посмотрел на старшего секретаря. Тот молча, во все глаза смотрел на него же. Элинор довольно улыбылся.

– Где вы нашли это чудо, Магистр? – смог, наконец, выдавить из себя Бенифан.

– На Колхрии.

– Это же гений! – глаза старшего секретаря все еще оставались круглыми. – Прошу извинить меня, но я обязан срочно сообщить Верховному Магу о нем.

– Сообщайте, раз обязаны, – пожал плечами Элинор.

Гадал же продолжал изумленно озираться. Он, конечно, помнил то, что ему говорили о его огромном магическом Даре. Но никак не думал он, что тот настолько велик… Как странно реагируют на него маги… Неужели же нет никого, кто бы был таким же? Странно…

– Мало этой сволочи Элинору всего! – прошипел за спиной у юноши чей-то змеиный голос. – Так теперь сколько еще за такого ученичка отхватит… И все ему мало!

Гадал оглянулся, но так и не смог найти взглядом обладателя этого противного голоса. Но эти злобные слова помогли ему придти в себя и вспомнить о том, кем он был, кем должен стать и кому служит. Он успокоился, сжал зубы и холодно посмотрел на секретаря, говорящего с кем-то по кристаллу связи. Затем по залу вдруг пронесся ветерок, в стене напротив возник провал, и из него вышло несколько человек в сутанах высших магов. Впереди неспешно шествовал очень-очень старый человек с надменным выражением лица. Старик подошел к Гадалу, пару секунд оценивающе смотрел на него и повернулся к подобострастно изогнувшемуся старшему секретарю.

– Вы правильно сделали, что вызвали меня, Бенифан, – проскрипел он. – Сей юноша достоин нашего внимания.

Затем он снова обернулся к Гадалу, потрепал его по голове, отчего тот разъяренно, по-кошачьи, зашипел, и сказал:

– Ты действительно талантлив, сынок. Только не задирай нос слишком высоко – тебе ещё учиться и учиться, чтобы смочь пользоваться своим даром в полную силу. А это долго и трудно. Хочешь быть моим личным учеником? Я – Фолерг, Верховный Маг Архра.

Предложение было настолько неожиданным, что юноша снова растерялся и беспомощно оглянулся на Элинора. Тот поспешил вмешаться и негромко, с насмешливой ухмылкой глядя на старого мага, сказал:

– Опоздали, Верховный… Мальчик уже мой ученик и принес мне клятву по всем правилам.

– Наш пострел везде поспел… – раздраженно прорычал старик.

Магистр Книги шутовски развел руками, как бы говоря: «именно так…». Он все еще сохранял на устах свою так бесящую старшее поколение магов ироничную ухмылку.

– Не знаю, понимаете ли вы, Магистр, – устало махнул рукой Фолерг, – но мальчику нужны знания. Вы уверены, что справитесь с обучением столь сильного мага?

– Вы знаете кого-нибудь здесь сильнее меня? – приподнял брови Элинор.

– Не знаю, – вынужден был согласиться скривившийся от признания этой истины Верховный Маг. – Но речь идет не о Силе, а об опыте и способности обучать. Я повторяю вопрос – вы уверены, что справитесь?

– Уверен. Более того, я утверждаю, что Гадал уже сейчас способен поступить прямо на третий курс Академии. Минуя два промежуточных.

– На третий курс?! – слегка расширились глаза старика, и он снова посмотрел на юношу. – Не смешите меня, Магистр…

– Не вижу в этом ничего смешного, Верховный, – осклабился Элинор. – Я утверждаю вышесказанное с полной ответственностью.

– Такого еще никогда не бывало… – покачал головой Фолерг.

– Можете испытать меня! – вклинился в разговор озверевший от всего происходящего Гадал. – Я готов к экзаменам! К любым!

– А не слишком ли ты самоуверен, молодой человек? – с насмешкой спросил Верховный Маг.

– Нет! – еще злее выкрикнул юноша.

– Ну что же, – захихикал дребезжащим старческим смехом Фолерг. – Ты сам выбрал, мой мальчик… Сам напросился… Экзамен состоится прямо сейчас.

Он повернулся к старшему секретарю, продолжающему стоять, униженно склонившись.

– Подготовьте нам комнату.

– Будет сделано, Верховный, – еще ниже склонился тот.

Элинор также поклонился и отвел Гадала в сторонку, чтобы поговорить с ним. Он ободряюще похлопал юношу по плечу и сказал, смотря прямо в сверкающие яростью глаза:

– Ничего не бойся, ты со всем справишься! Да, они изо всех сил будут тебя валить, но ты должен справиться! Я думаю, что они не посмеют задавать тебе задания сложнее второго уровня. Но если и зададут – не беда. Мы с тобой зашли уже далеко за третий. А многое из того, что ты знаешь, вообще выходит за пределы курса Академии.

– Я готов ко всему! – мрачно ответил Гадал.

Магистр Книги снова хлопнул его по плечу, и юноша пошел вслед за ожидавшим его секретарем. Нельзя сказать, что он не боялся – страх был, но он постарался загнать этот страх как можно глубже и знал, что не должен показать никому того, что он боится. Он не подведет Серого Убийцу. Гадал шел на этот экзамен как на бой, последний бой. Вокруг он не смотрел, а то бы обязательно обратил внимание на бросаемые на него из толпы взгляды. Восхищенные и осуждающие, удивленные и укоряющие. Тем временем секретарь привел его в большую комнату, где за длинным столом уже восседал Фолерг и с ним ещё несколько высших магов. Среди них была одна женщина. Присмотревшись к ней повнимательнее, юноша понял, что перед ним не человек – аллорна. О том говорили заостренные уши, лицо юной девушки, серебристые волосы и глаза старика. Эти ее глаза… Такой жутью и таким ужасом шибало оттуда, что Гадал невольно вздрогнул. Именно по этому впечатлению он понял, что перед ним Занахра, Магистр Боли. Значит, будет еще труднее, чем он предполагал. Ну, что ж… Он коротко поклонился магам и застыл в центре комнаты.

– Итак, молодой человек, – донесся до него скрипучий голос Фолерга, – ты готов?

– Да!

– Для начала ответьте нам на несколько вопросов касаемо вас, – раздался серебристый голос Занахры. – Кто вы и откуда?

– Мое имя – Гадал Ридар, родом из Олтияра.

– Происхождение?

– Раб! – исказила губы юноши гримаса ненависти.

Все присутствующие переглянулись. Глаза Фолерга слегка расширились, и он внимательно изучил Гадала с ног до головы, что-то бормоча себе под нос. Помолчав некоторое время, старый маг негромко спросил:

– Но сейчас ты свободен?

– Да, – криво ухмыльнулся Гадал, отметив про себя, что только Фолерг называет его на «ты». – Господин Элинор выкупил меня и дал мне свободу. Вот мой медальон.

И он положил личный медальон на край стола. Маги по очереди изучили его и снова молча уставились на юношу. Лишь через некоторое время Фолерг нарушил молчание:

– И теперь, молодой человек, ты, естественно, ненавидишь все и всех?

– А что же мне, – с ненавистью вытолкнул из себя Гадал, – любить подонков, измывающихся над рабами?! Или тех, кто завел в нашем мире такие порядки?!

– И как же ты мыслишь свое будущее?

– Придет время, – ощерился юноша, – и господа рабовладельцы от одного звука моего имени будут визжать от ужаса. Это будет.

Фолерг осуждающе покачал седой головой, в глазах его был укор. Никто бы и заподозрить не мог, что внутри старик ликовал. Бунтарь такой мощи?! Уже сформировавшийся?! Великолепный подарок судьбы! Он просканировал мальчишку еще раз, на этот раз уже с помощью Предела и остался доволен. Дурачок вполне способен принять Предел. Ненависть его со временем превратится в жажду что-нибудь делать, изменять мир к лучшему. Очень может быть, что этот при соответствующем обучении станет куда лучшим вариантом на должность Верховного Мага, чем Элинор, ставший в последнее время совсем неуправляемым. Впрочем, об этом нужно было думать не сейчас, нужно посмотреть, действительно ли мальчишка чего-то стоит, или он просто озлобившийся волчонок.

– Что ж, – прервал затянувшуюся паузу кто-то из магов, – ваши симпатии и антипатии – ваше собственное дело, молодой человек. Вы пришли сюда сдавать экзамен. Так приступим.

– Вы правы, – кивнул говорившему Верховный Маг. – Мальчик повзрослеет и многое поймет сам. Ответь мне лучше, молодой человек, на несколько вопросов. Для начала опиши-ка мне создание материальных предметов из металла при помощи полярных и неполярных векторов Земли и Ветра. Можешь проиллюстрировать свой ответ.

Гадал внутренне ухмыльнулся – вопрос никак не укладывался в рамки программы первых двух курсов – тут речь шла уже о дифференциальной магии и магоматике. Юношу выручила только его абсолютная память да невероятная любознательность, из-за которой он прочел втрое больше книг по магии и магоматике, чем дал ему Элинор. В том числе и по дифференциальной. Ему казалось, что внутри него горит огонь, какая-то сила бушевала в нем, и ему хотелось смеяться. Речь Гадала текла легко и свободно, любая из сил подчинялась охотно, он с легкостью и увлечением манипулировал сотнями разнополярных и разносиловых векторов, не замечая все возрастающего изумления экзаменаторов. Но они не останавливали юношу, решив посмотреть на все, что он может, только переглядывались между собой. И во многих взглядах сквозило не только изумление, но и зависть. Да и неудивительно – уже сейчас этот бывший раб был куда сильнее большинства из них. А чем же он станет, когда постигнет все, чему учат в Башне? Чем-то совершенно невероятным… Пожалуй, что он посильнее своего Учителя будет. Что ж, Магистр Книги выбрал себе достойного ученичка – такого же озлобленного волчонка, каким был в свое время сам. Впрочем, таким он и остался по мнению большинства магов. Им очень бы хотелось завалить этого юнца на экзамене, чтобы досадить Элинору, но ничего не получалось – проклятый мальчишка демонстрировал такие знания и такое владение стихиальной магией, что мало кто из преподавателей мог бы сравниться с ним. Да и целая куча молодых магов подсматривала за экзаменом. Слухи о невероятном абитуриенте уже пошли по Академии, а скоро они облетят весь Колгарен. Нет, не принять его никакой возможности не было – скандал получился бы грандиозный. К тому же, маги из разных фракций желали насолить друг другу. Потому-то каждый из них и решил голосовать «за». Они, конечно, погоняли Гадала по всей программе еще часа два, но юноша не сбился ни разу и ответил на все их вопросы, продемонстрировав великолепное владение стихиальными и направляющими силами. Экзаменаторам оставалось только разводить руками.

– Ну что же, молодой человек, – поднялся, наконец, со своего места Фолерг. – Поздравляю тебя, ты зачислен на третий курс Высшей Академии Магии Архра.

– Благодарю вас, Верховный, – склонил голову Гадал, не скрывая, впрочем, своего торжества.

– По какой теме вы бы хотели специализироваться на этом курсе? – спросила Магистр Боли.

– Тьма, Свет и их смешение, – коротко ответил юноша, его действительно в последнее время, по мере того, как он изучал магию, все больше и больше интересовала эта тема.

– Ого… – протянул кто-то из экзаменаторов, и маги снова переглянулись.

– Тогда это ко мне… – ухмыльнулся Фолерг. – жду тебя, молодой человек, ровно через неделю в семь часов вечера.

– Я приду, – снова коротко поклонился Гадал. – У меня есть одна просьба.

– Какая?

– Есть ли возможность получить доступ в Главную Библиотеку Башни?

Экзаменаторы в который уже раз переглянулись.

– Этот вопрос мы с тобой обсудим на нашей встрече через неделю, молодой человек, – хмыкнул Верховный Маг. – Не спеши, не пытайся ухватить все сразу. А теперь отправляйся к старшему секретарю, он оформит тебя и поставит на довольствие.

Гадал в третий раз поклонился, поблагодарил экзаменаторов и вышел.

– Мда-а-а… – протянул император Фофара, дождавшись пока юноша скроется за дверью. – Похоже на то, судари мои, что мы только что видели одного из тех, кто в скором времени будет править нашим миром…

– Но он раб! – возмущенно выкрикнул кто-то.

– Какое это, к псам, имеет значение! – в сердцах хлопнул по столу ладонью Фолерг. – Это – сила! Таких, как этот мальчик, не рождалось на Архре добрых тысячу лет! Последний был Амений Дфорех, если помните! Когда он войдет в полную силу, то легко заткнет за пояс и всех нас, и своего учителя.

– Пожалуй… – согласилась с ним Магистр Боли. – Но за ним нужен глаз да глаз.

– Согласен, – кивнул Магистр Огня.

– И еще одно, – тяжело поднялся на ноги Верховный Маг. – Своей властью приказываю: произвести поголовную проверку на магическую силу всех рабов! А что если среди них есть еще кто-нибудь подобный? И его прикажете отдавать Магистру Книги?

– Что, и рабов для удовольствий? – удивленно спросил кто-то из магов помоложе.

– А почему бы и нет? – насмешливо спросил император Фофара. – Мало из нас были урезаны в свое время? Это помешало им стать хорошими магами?

– Вот именно! – грохнул посохом об пол Фолерг. – Все, обсуждение закончено. Ответственность за проверку рабов я возлагаю на Магистра Боли и Магистра Огня.

– Но… – хотела было возразить Занахра, но только махнула рукой, досадуя на предстоящую бессмысленную, по ее мнению, трату времени и усилий.

Гадал возвращался в башню Магистра Книги и торжествовал. На его лице сияла улыбка. Победа! Он победил! Он заставил Совет Магов признать его достойным, несмотря на все их сопротивление! Юноша ощупал висящий на шее медальон студиозуса Академии и радостно засмеялся. Прохожие даже начали оглядываться на него, но, увидев одежды мага-студиозуса, поспешили удалиться. Никто не хотел наживать неприятностей себе на голову, связываясь с Академией и Серой Башней. Ведь для магов законы были не писаны. Гадал вспомнил, как секретарь оформил его, создал медальон и выдал одежду обучающегося. Оказалось, что студиозусов бесплатно обслуживали в любом, самом шикарном кабаке города – за все платила Башня. Жилье, если студиозус не имел своего, ему также оплачивали. Вот наличных денег не давали в принципе, считая, что совсем не нужно. Возможно, и правильно – Дома Удовольствий в Академии были бесплатны, а на что еще студиозусу деньги? Но подрабатывать им не запрещалось, ежели кто имел такое желание. Элинор, когда Гадал закончил оформляться, долго водил его по зданиям Академии, показывая где что находится. Абсолютная память очень помогала ему – иначе он бы сразу запутался в этих бесчисленных переходах. Они зашли даже в саму Башню, и юноша с восторгом смотрел на кристаллы, возвестившие о приходе на Архр Учителя. Затем Элинор отправился по своим делам, а Гадал пошел домой, как он стал уже называть башню молодого мага. Одно лишь портило ему настроение – перед тем, как попрощаться, старший брат напомнил ему о том, что ему сегодня придется урезать ту девочку. Но Гадал искренне надеялся, что дурочка опомнилась и не придет. Увы… Его ожидания не оправдались – девчонка ждала у двери, да не сама, с ней был добрый десяток, если не больше подруг. И она занималась тем, что прямо у входа в башню лизала у высокой, статной женщины лет тридцати пяти.

– Здравствуйте! – улыбнулась Гадалу эта женщина. – Я – мать Калдит. Мы очень рады, что нашу дочь урежет ученик самого Магистра Книги. Вы оказываете нашей семье большую честь! Я и сама была бы счастлива…

Она потупила взор, лукаво стрельнув перед тем глазами в сторону юноши. Гадал вздохнул и мрачно отпер двери. Его прекрасное настроение куда-то испарилось. Он снова растерялся – хоть он и поверил Элинору, но принять это все еще не мог. Ему физически больно было видеть людей со столь искореженной душой. Но прекрасно понимал, что у него нет никакого выбора. Сейчас, после приема в Академию, он точно не мог вызывать подозрений в нарушении закона. Значит, это нужно было сделать. Он знал, что сделает. Не знал только одного – а кем же он будет чувствовать себя после? Но раз они сами того хотят… Он снова вздохнул и открыл уже отпертую дверь, пригласив всех войти. Заведя нежеланных гостей в небольшой зал на первом этаже, Гадал уже привычно создал внепространственный канал и достал из подвала вино для угощения.

– Я там побрила, чтобы вам волосы не мешали! – подбежала к нему девочка, ее глаза прямо-таки сияли от радости.

Гадал вздрогнул.

– Неужели ты действительно этого хочешь, Калдит? – грустно спросил ее он, вспомнив имя, названное ее матерью.

– Очень! – даже подпрыгнула на месте девочка. – Такая честь!

– Но ведь это очень больно и навсегда…

– Ну и что? – пожала плечами Калдит. – Ну поору чуток. Зато потом смогу всегда делать это…

Она лукаво посмотрела на юношу, быстро опустилась на колени, и Гадал не успел опомниться, как его член был вытащен из штанов и оказался в плену ее рта. Он хотел было воспротивиться тому, что делала Калдит, но только махнул рукой. Раз ей так хочется, пускай делает. Она сама выбрала свою судьбу. Страдавший от долгого воздержания молодой мужчина не заставил себя долго ждать. Уже через несколько минут он глухо застонал, и его сперма заполнила рот девочки. Но ее было слишком много для небольшого рта Калдит, она не успевала глотать все, и белые потеки потекли по ее подбородку. Гадал не успел и заметить, как мать девочки быстро стала рядом с ней на колени, оттолкнула дочь и подхватила ртом его член, высасывая последние капли. А когда онемевший от неожиданности юноша все же оттолкнул ее, хрипло рассмеялась, облизнулась по-кошачьи и томным голосом протянула:

– Теперь вы и меня должны урезать… Моя щель также готова. Чисто выбрита и с нетерпением ожидает ножа в вашей руке…

Потрясение от безумного поступка женщины было столь велико, что Гадал даже не протестовал, когда все остальные девушки по очереди опускались перед ним на колени и брали в рот его обвисший член. Им даже удалось пару раз поднять его и снова заставить юношу кончить. Он не сопротивлялся, пребывая в каком-то оцепенении. «Они же все безумные…», – мелькали в голове растерянные мысли. Гадал не знал, что же ему все-таки делать. Краем глаза он заметил, что Калдит уже лежит на столе, ноги ее задраны и привязаны к рукам, а маленькая половая щель пялится на белый свет. Юноша подошел поближе, и кто-то тут же сунул ему в руку широкий кинжал. Он, двигаясь как в каком-то полусне, приложил лезвие к возбужденным, раздавшимся в стороны половым губкам и, сильно нажав, провел им пару раз туда-сюда. Брызнула кровь, залив кинжал и его руку, девочка отчаянно завизжала и забилась. Этот дикий визг вывел Гадала из ступора, и он с ужасом уставился на глубокий разрез, откуда толчками выплескивалась кровь. Затем он кинулся к шкафу, где, как он знал, хранились Жезлы Исцелений. Схватил первый попавшийся, быстрым заклинанием активировал его и положил у изголовья Калдит. Кровь тут же перестала бежать.

– Вы правы, спасибо, – подошла к нему мать девочки. – Совсем об этом забыли, были возбуждены до предела… Но вы неправильно режете.

– А я что, делал это когда-нибудь?! – взорвался Гадал. – Не делал и не хочу такого делать никогда!

– Но вы же обязаны нас урезать по закону… – непонимающе посмотрела на него женщина. – И не беспокойтесь вы, я вас научу резать правильно, у меня очень большой опыт.

И она обворожительно улыбнулась юноше. Он же продолжал в ужасе смотреть на плачущую девочку. Наверное, Гадал и плюнул бы на закон, да послал бы все в ад, но Калдит сквозь слезы прошептала:

– Ну, пожалуйста… Ну, режьте же… Простите, я не могу не плакать… Больно…

Гадал пришел в ярость от этих ее слов. Она просит не прекратить издевательство, а резать дальше?! Да что с ними со всеми такое?! Хорошо, хочет – получит! Он наклонился к ней и ледяным тоном спросил:

– Так что? Резать?

– Да… – едва слышно прошептала девочка. – Прошу вас…

Он пожал плечами и снова взял в руки кинжал. Затем развел в стороны половые губы и до упора ввел этот кинжал во влагалище Калдит, снова зашедшейся диким криком. Ее мать стояла рядом и подсказывала, куда повернуть лезвие, как направить его и куда вести разрез. Но Гадал по неопытности весь изгвоздался в крови, прежде чем влагалище девочки было вырезано и положено на тарелку, стоявшую на соседнем столе.

– Покажите… – прохрипела вдруг Калдит.

Кто из подруг тут же сунул ей под нос тарелку, на которой лежал ее залитый кровью половой орган и девочка… улыбнулась. Гадал даже протер глаза, но это действительно было так.

– Как я давно мечтала увидеть ее вот так… На тарелке… Отрезанной… Какая она сейчас красивая…

Юноша непонимающе уставился на тарелку, не понимая, что красивого нашла эта несчастная дурочка в окровавленном куске мяса. В голове у него стучало, он снова перестал понимать что-либо.

– А теперь сиськи, пожалуйста… – как сквозь вату пробился к его сознанию слабый, прерывистый голосок Калдит.

Гадал подошел к ней и внимательно осмотрел рану. Та была чистой, крови почти не было, она уже даже начала подсыхать. Жезл работал неплохо. Тут мать девочки подошла к ней, раздвинула рану руками, поковырялась там и сунула внутрь тонкую медную трубку.

– Зачем это? – с недоумением спросил он.

– Как зачем? – не менее удивленно уставилась на него женщина. – А как же она писать будет, если трубку не вставить? Все же зарастет… А теперь – порядок. С ней уже почти все, осталось только груди отрезать. А потом – я…

И она плотоядно облизнулась, как будто бы ее ждало бог весть какое удовольствие, а не урезание. Гадал же внезапно почувствовал дикое возбуждение, его член встал. Он оглянулся, ухватил первую попавшуюся девчонку, повалил ее животом на стол и резко вошел в нее. Она сперва взвизгнула, но быстро поняла, что к чему и принялась активно вертеть задиком. Гадал долго не мог кончить и насиловал девчонку и в рот, и в зад и в щель. Наконец он отпустил дуру, но злость никуда не ушла, и он наградил ее несколькими ударами кинжала между ног. И только после этого вернулся к Калдит и отрезал ее небольшие грудки, стараясь побыстрее закончить с ней. После этого девочка под влиянием жезла быстро заснула, и юноша оставил ее на попечение подруг. Но злость на этих идиоток только усилилась. Он увидел стоящую рядом со столом очень полногрудую девушку, подошел к ней и одним движением сорвал с нее кофточку и лифчик. Затем нашел толстую палку, заставил девушку наклониться, разрезал ей влагалище и забил туда эту палку. Она только стонала и томно закатывала глаза, как будто бы он делал с ней что-то очень приятное. Став сзади, Гадал подвел под одну из ее отвисших грудей лезвие кинжала. Несколько минут он ожидал и дождался… Девушка сама взялась за ту его руку, в которой был кинжал, и пару раз дернула ею. По ее животу заструилась кровь, и она протяжно застонала. Гадал плюнул с досады и уже сам быстро отрезал ей обе груди, швырнув их на стол.

– Господин мой, я жду вас… – донесся до него голос матери Калдит.

Он оглянулся. Женщина была уже обнажена и лежала на столе, задрав кверху ноги. Гадал подошел поближе и склонился над ее половой щелью. Тут было на что посмотреть, размеры были немалыми, и он даже снова возбудился, так как всегда предпочитал зрелых женщин. Поимев ее, он аккуратно ввел ей во влагалище кинжал и начал резать. Женщина так и подалась ему навстречу при этом. Она стонала и умоляла его сделать ей еще больнее, ей явно очень нравилось то, что с ней делали. И сама боль тоже нравилась. Количество пережитого слилось в голове юноши в кровавый кошмар, и он уже почти ничего не видел и не слышал. Он резал, мучил, но уже не понимал, что и как он делает. Когда все закончилось, он опустился на пол, где стоял, в полной прострации и уставился в пустоту ничего не видящими глазами.

В таком виде его и застал вернувшийся через несколько часов Элинор. Откинув взглядом открывшуюся его взгляду отвратительную картину, молодой маг только тяжело вздохнул. Потрясение для глупого мальчишки оказалось слишком сильным, и тут его, Элинора, вина… Он-то думал, что Гадал сильнее и сумеет справиться с этим. Но не сумел… Значит, нужно исправлять все. Маг снова тяжело вздохнул и принялся за работу. Используя Предел, он, почти не затратив собственных сил, полностью исцелил всех урезанных дур. Отправив их наверх отсыпаться с приказом не выходить из спален раньше завтрашнего полудня, он остановился около сидящего в прострации юноши. Тут дело предстояло куда как более сложное… Он поднял тело своего подопечного на руки, отнес в свою спальню наверху и уложил в кровать. И все-таки маг был уверен в том, что Гадалу необходимо было пройти через что-либо подобное, ибо, несмотря даже на рабство и пытки, он почему-то так и остался во многом инфантильным и носил розовые очки. Во многом вообще был наивен, как ребенок и его легко могли бы обмануть старые хитрецы из Совета. Здесь, в Колгарене, если не выбить из него эту глупую наивность, мальчишка очень быстро погибнет, несмотря на весь свой талант. А этого Элинор, давший слово Серому Убийце, допустить никак не мог. Потому и прибег к жестким мерам, не стал прикрывать его в скользкой ситуации с девчонкой, заставил Гадала проделать то, что было для того отвратительнее всего. Зато теперь мальчишка станет, наконец, осторожен и больше не позволит себе поддаваться эмоциям. «Впрочем, может быть станет…», – с иронией подумал молодой маг. После чего принялся колдовать, прикрыв свою башню тщательно сработанным экраном, заставляющим любого не знакомого с Пределом мага думать, что здесь используют обычные плетения Воды, Земли и Огня. Ведь если бы кто-то из них смог углядеть его настоящие плетения, то Элинору тут же пришлось бы бежать – со всем Советом ему пока еще не справится. «Вот подождите, дорогие мои, – зло и весело подумал он, – вот мальчик войдет в полную силу, тогда и посмотрим, чья возьмет!» Магистр Книги сплетал тончайшие потоки несовместимых сил. Несовместимых, конечно, только по мнению Совета. Элинор давно уже не боялся никого и ничего, свою жизнь он швырнул на алтарь и принес в жертву. Но разумной осторожности он также не избегал. Совместив разнополярные вектора Духа и Огня кольцом Предела, он осторожно вошел в сознание Гадала и чуть не присвистнул – оно было почти разорвано напополам. И этот разрыв расходился все шире и шире, мальчишка сходил с ума и умирал одновременно. Молодой маг покачал головой и принялся стягивать рану в душе тончайшими нитями Духа. Возиться пришлось очень долго, работа требовала кропотливого внимания и очень большого расхода энергии. Но ему все же удалось справиться, хотя и сам Элинор был выжат при этом, как лимон. Едва добравшись до ближайшего дивана, маг тут же провалился в тяжелый, наполненный кошмарами сон.

Проснулся он от стона. Открыв глаза, Элинор увидел, что Гадал сидит на кровати, обхватив руками голову, и прерывисто, хрипло стонет. Маг быстро встал, подошел к нему и обнял. Напряжение вылилось в слезы и юноша отчаянно, захлебываясь зарыдал, уткнувшись в сутану Элинора, снять которую вечером у того не хватило сил.

– Ну, почему… – прорывалось сквозь плач. – Почему они такие?.. Мать сама привела дочь на урезание… Да что же это такое?! Как такое может быть?! Почему?!

– Такими их сделали, – погладил его по голове маг. – Они даже не виноваты в этом… Виноват тот, кто сделал их такими. Теперь-то ты понимаешь, насколько необходимо уничтожить власть Совета?

– Я и раньше понимал!

– Понимал-то ты понимал, друг мой, да вот во многое не верил, считая, что такое все же невозможно, что это уж слишком… Зато теперь, когда сам был вынужден сотворить мерзость, вынужден из-за собственной глупой ошибки, ты, как мне кажется, должен будешь стать осторожнее.

– Какую ошибку я совершил? – уставился на него Гадал.

– Ты поддался собственным эмоциям. Тебя потрясло предложение этой глупой девчонки, и ты наорал на нее, предложив сделать с ней то же самое… А выдирательницы никогда от таких предложений не отказываются. Возмущен ты был до глубины души, а почему? Да потому, что не поверил моему рассказу, посчитал, что такого быть не может.

– Не поверил… – уныло согласился юноша.

– А если бы ты равнодушно прошел мимо, не отвечая на ее предложение, она тут же бы отстала. Кстати, теперь, когда ты будешь носить одежды студиозуса академии, подобные девицы не слишком часто будут приставать к тебе. Но иногда все же будут. Поэтому учись быть внешне полностью равнодушным, даже если внутри у тебя буря. Понял?

– Да, старший брат… – снова кивнул Гадал. – Но мне сейчас так больно и страшно… Я же такое сделал… Да ты сам видел, что я сделал!

– Да, сделал! – насмешливо ухмыльнулся Элинор. – И еще не раз придется делать и такое, и куда худшее! Ты вышел на бой против всего нынешнего мироустройства. Неужели же ты думал, что битва будет бескровной?

– Нет…

– Ты пролил первую кровь. Невинную кровь! И так будет не раз. Да еще скажи спасибо, что тебе не пришлось их своими руками на колья усаживать!

– Да, ты прав, старший брат… – глухо ответил Гадал. – Я понял. И, если придется, сделаю это снова.

– Обязательно придется, – горько рассмеялся Магистр Книги. – Ты ведь не где-нибудь, а в Колгарене!

– Но как такая красота сочетается с такой жестокостью?

– Очень просто, – ответил Элинор. – В каждом человеке уживаются и человек, и зверь. И очень часто по-настоящему талантливые люди совершенно безумны и не способны держать своего зверя в узде. Тем более, если их специально приучают не делать этого. Потому-то в Колгарене столько гениев…

– Не понимаю… – с отчаянием в голосе почти простонал Гадал.

– Поймешь… – похлопал его плечу маг. – Придет время Предела, поймешь.

– Хорошо, старший брат, – сжал губы юноша. – Я больше не расклеюсь и, если понадобится, совершу необходимое спокойно.

– Я рад за тебя, – улыбнулся Элинор, не собираясь пояснять своему подопечному, какую цену заплатил он сам за нынешнюю психическую пластичность того.

– Но есть еще кое-что…

– Что? – снова насторожился маг.

– Что делать с теми девушками, которых я вчера э-э-э…

– Урезал, – закончил за него Элинор, ухмыляясь довольно таки гнусно. – Да ничего. Пускай идут себе по домам, как отоспятся. Я им полностью исцелил раны. Они хотели урезаться – получили, что хотели.

– Если бы все было так просто… – вздохнул Гадал. – Они все объявили себя моими рабынями…

Реакция мага на его слова ошеломила юношу до глубины души. Только что говоривший о необходимости постоянного спокойствия, Элинор вдруг вскочил с места и забегал по комнате, оглашая воздух такими ругательствами, поминающими Господа Бога, присных его, девушек и самого Гадала, что тому и слышать-то никогда не доводилось. Он с недоумением следил за этой непонятной вспышкой всегда невозмутимого Магистра Книги и ничего не понимал. Маг успокоился только минут через десять и, продолжая проклинать все на свете, уселся рядом с юношей, тут же спросившим его:

– А что в этом такого страшного?

–Что? – криво ухмыльнулся Элинор. – А то, что среди этих девчонок как минимум половина – шпионки Совета. Совет давным-давно пытается подпустить ко мне кого-нибудь, но у них ничего не получалось. А теперь они быстренько воспользовались единственным проколом…

– Так я отпущу их на свободу и все! – еще больше удивился Гадал.

– Добровольное рабство, – устало пояснил ему маг. – В этом случае владелец не имеет право ни отпустить на волю, ни продать кому-либо другому, ни подарить. Убить может. Вот же проклятье! Одна ошибка и все! Тут же на хвост сели! Тут же воспользовались!

Гадалу стало весьма неловко из-за того, что старший брат имеет из-за него неприятности. Он задумался над этой проблемой, и в его голову тут же пришла светлая, по его мнению, идея.

– Нам что, обязательно содержать их здесь, в башне? – спросил он.

– А где?

– Купить небольшой домик где-нибудь на окраине, поселить их там и запретить даже приближаться к башне. Заплатить какому-нибудь трактирщику, чтобы их кормили и пусть себе делают все, что взбредет в их дурные головы.

– Мда… – смущенно пробормотал маг. – Похоже на то, что с моими мозгами далеко не все в порядке сегодня… Пожалуй, я отдохну. Спасибо за совет, так мы и сделаем.

– Вот и хорошо! – обрадовался Гадал.

– Ладно, – махнул рукой очень смущенный Элинор. – С этим я теперь разберусь. Прямо сейчас пойду искать домик. Важнее другое – у тебя сегодня первый день занятий в Академии. Слухов о тебе ходит множество. Поэтому постарайся не привлекать к себе излишнего внимания и не совершай, пожалуйста, больше глупых ошибок.

– Я постараюсь, старший брат, – серьезно ответил юноша.

– Будь серьезным, слегка надменным. Пускай тебя посчитают гордецом. Тогда меньше станут присматриваться.

Гадал снова кивнул, они обнялись, и маг вышел. А его подопечный не спеша собрался, взял некоторые заинтересовавшие его в последнее время книги, вздохнул и, закинув сумку за плечо, пошел к выходу. Он шел в сторону Серой Башни, почти не глядя по сторонам. С его абсолютной памятью он не мог заплутать и легко находил дорогу в лабиринтах Колгарена. Он даже смог без провожатого найти учебные лаборатории третьего курса. А ходить без провожатого в первый месяц по Академии считалось абсолютно невозможным. У входа в лаборатории юношу уже поджидал один из секретарей, маг невысокого уровня в синей сутане. Он приветствовал Гадала кивком и повел за собой вглубь заставленных, даже захламленных непонятно чем комнат и залов. Юноша старался не показывать своего интереса, только исподтишка стрелял глазами по сторонам, сохраняя гордый и неприступный вид. А посмотреть таки было на что – стены лабораторий были украшены сотнями и сотнями плакатов и гобеленов. Иногда видны были фрески, в которых была проработана каждая мелочь. Созданы они были с таким искусством, что художника сразу можно было признавать гением. Учебные пособия, если все эти странные предметы можно было назвать учебными пособиями, были расставлены повсюду в художественном беспорядке. Кроме всего прочего, вокруг было множество странных машин и устройств, черепа чудовищ, алхимическая посуда, которой хватило бы на добрую дюжину прекрасно оборудованных лабораторий. Некоторое время Гадал вместе с секретарем пробирались через это буйство красок и запахов, пока, наконец, впереди не показался огромный стол, заваленный склянками, за которым сидело человек двадцать. Мужчины и женщины. Большинство были совсем молоды, но волосы двоих или троих уже были покрыты сединой. Они все с любопытством уставились на пришедших.

– Господа студиозусы! – раздался над ухом Гадала голос секретаря. – Представляю вам вашего нового сокурсника Гадала Ридара из Олтияра.

Юноша коротко поклонился, продолжая сохранять неприступно-гордый вид. Студиозусы смотрели на него с большим интересом и шушукались. Перед ними стоял невысокий, совсем юный парнишка. Правда, о нем со вчерашнего дня по всему Колгарену ходили самые невероятные слухи. Личный ученик самого таинственного Магистра Книги! Принят сразу на третий курс! Обладает невероятной мощью! Весь Совет Магов в шоке! Слухи ползли и ширились, некоторые утверждали даже, что когда этого загадочного юнца экзаменовали, то сама Серая Башня тряслась. Никто не знал, каким образом Элинор ухитрился отрыть такого малого и где именно. Предположения были одно нелепее другого. И сейчас этот невероятный абитуриент, принятый на их курс вопреки всяким правилам, стоял перед третьекурсниками. Невысокий, с каштановыми волосами до плеч и на удивление правильным лицом, на котором были написаны скука и высокомерие, странные для бывшего раба. Он сразу же сильно не понравился большинству студиозусов, и они единодушно решили, что парень слишком уж задирает нос. Но все-таки они поднялись со своих мест и поздоровались с новеньким, называя каждый свое имя и происхождение.

Гадал слушал их и только сильнее сжимал зубы от ненависти – граф, барон, сын богатого купца, сын жреца, сын вождя, сын мага. Ни единого простолюдина, не говоря уж о бывших рабах! Он заскрипел зубами и едва не упустил имена последних двоих. Одним был рыжий, как огонь, мальчишка с озорным обезьяньим личиком и повадками того же животного.

– Меня зовут Веран Иглио От-Херидайв, наследный серг, город Тирвид, южный Фофар, – весело блеснув глазами и улыбаясь, сказал рыжий.

Последней назвалась хрупкая некрасивая девушка с большими, грустными, серыми глазами. Она чуть прихрамывала и вообще двигалась несколько неловко.

– Алнара Син-Вариад, герцогиня Триад, окрестности города Мун, Колхрия, – хрипловатым голосом представилась она, внимательно и изучающе смотря прямо в глаза Гадалу.

Но не обратил внимания на этот вопрошающий взгляд. Слово «герцогиня» добило его окончательно. Бывший раб чуть ли не зашипел от ярости, издевательски расшаркался и злобно бросил сокурсникам:

– А я – Гадал. Раб!

И сохраняя на губах ухмылку презрения, спокойно уселся на ближайший свободный стул и принялся раскладывать перед собой сои книги и тетради. Кое-кто из студиозусов пару раз задал ему какие-то вопросы, он односложно, невпопад ответил, и от него отстали. Именно это Гадалу и требовалось. Сиудиозусы обиделись на новичка и перестали обращать на него внимание. А вскорости пришел преподаватель, с интересом глянул на юношу, поздоровался со всеми и начал лекцию. Это был долговязый, худой маг со смеющимися глазами за толстыми, круглыми стеклами очков, висевших у него на самом кончике носа. Он читал третьекурсникам теорию Высшей Магии в связи со стихиями и пересечением с Магией Преобразований. В лекции было очень много магоматики, выводов и доказательств формул и теорем. Все студиозусы лихорадочно строчили в своих тетрадях, периодически переспрашивая преподавателя о чем-либо. Все, кроме Гадала. Он ничего не писал, ничего не спрашивал, сохраняя на лице маску вежливого безразличия. Но это было только внешнее спокойствие – мозг юноши лихорадочно работал почти на пределе, раскладывая новые знания по полочкам, сортируя их и связывая с тем, что он уже знал до сих пор. Преподаватель несколько раз удивленно посмотрел на него, пока, наконец, не выдержал и не спросил:

– А почему вы не записываете, молодой человек? До экзамена осталось не так уж много времени, а предмет для вас нов.

– Я помню всю лекцию наизусть, – спокойно ответил Гадал. – У меня абсолютная память.

– Вот даже как? – удивленно приподнял брови маг. – В таком случае пожалуйте к доске.

Юноша, продолжая сохранять все то же холодное выражение лица, встал и подошел, куда было сказано. Студиозусы затихли, предвкушая посрамление заносчивого новичка. Преподаватель начал быстро и вразнобой задавать вопросы, но Гадал ни разу не ошибся. Он выводил формулы, спорил с магом до хрипоты, но таки доказывал, что и такой способ вывода имеет право на существование. Преподаватель и сам через некоторое время увлекся и тоже начал сыпать формулами. Мозг юноши работал так, как не работал еще никогда, и ему чуть ли не впервые в жизни было по настоящему интересно. Он обдумывал то, что выписывал преподаватель с нечеловеческой скоростью, одновременно рассматривая десятки вариантов. Если бы кто-нибудь сказал ему, что так думать не умеет почти никто в его мире, он бы сильно удивился, так как считал себя самым обычным человеком и был уверен, что большинство людей способны куда на большее. Гадал рассматривал еще и совершенно нестандартные варианты, потому в его голову пришла интересная мысль. Он прищурился, повернулся к магу и сказал:

– Но посмотрите, если применить ваш метод к разворачивающимся векторам Огня по вертикалям Воды и Земли, то на выходе мы получим полнейшую чушь. Да гляньте сами, я сейчас не буду писать вывода, только конечный результат.

И юноша действительно выписал на доске огромную, неуклюжую формулу, поставив в конце жирный восклицательный знак.

– А вот и ошибаетесь, молодой человек! – ехидно захихикал маг. – Вы по скольким параметрам производили диф и врад преобразования?

– По шести минимальным, – пожал плечами Гадал. – В четырехмерном пространстве.

– Ха! – довольно потер руки преподаватель и хитро прищурился. – А вот и неправильно! Подумайте, сколько параметров могут влиять на огонь в реальности? А в случае дождя, ветра, снега?.. А если еще добавить пространственное размещение векторов всех сил в реальном масштабе времени? Да и пространство нужно брать ну уж никак не четырехмерное, а как минимум восьмимерное. А то и двенадцатимерное! Ведь Огонь, как основополагающая Сила, работает вплоть до ментала! Как минимум, до ментала, молодой человек!

Гадал несколько минут обдумывал его слова и понял, что маг абсолютно прав. Ему стало очень стыдно, и он отчаянно покраснел. Ну вот, опять поспешил с выводами… Действительно, если учесть все перечисленное магом, то конечная формула получается на удивление элегантной и действенной, ее можно применить в любой момент без всяких затруднений, достаточно лишь подставить три параметра в уже готовое заклинание. От получения этой формулы юноша получил наслаждение, сравнимое с лучшим из оргазмов… Он вздохнул, выписал шестизвенную формулу на доске и обвел ее кругом. Затем сказал:

– Простите, господин преподаватель, я оказался слишком самонадеян. При учете двенадцатимерности все действительно очень соразмерно и красиво. Ваш метод просто великолепен.

Но маг не ответил ему, он, вытаращив глаза и что-то отчаянно бормоча себе под нос, внимательно всматривался в выведенную его новым студиозусом формулу. Это продолжалось довольно долго. Гадал уже начал в нетерпении топтаться на месте, когда преподаватель обернулся к нему и прокаркал:

– Снимаю шляпу… Вы хоть понимаете, молодой человек, что вы только что сделали?

– Ничего особенного, – удивился юноша, – просто использовал ваш метод для разнополярных векторов Огня.

– Нет, молодой человек, это, – и маг потыкал пальцем в формулу, – это – уже не мое, это – уже ваше! Я до этого так и не дошел!

– Да я просто использовал метод симплексизации преобразований разнополярных сил в совмещении с вашим… – еще больше смутился Гадал.

– Какой-какой метод? – заинтересовался преподаватель. – Подробнее, пожалуйста. Приведите, если можно, весь вывод, а не только конечный результат. Хочу увидеть ход ваших мыслей.

– Я вчера вычитал об этом методе в книге Дахвада Ирвонга по многомерной магоматике и магоматических преобразованиях во многомерности. Там интересно описывалось применение симплексизации к математическим и магоматическим преобразованиям. Вот мне и показалось, что этот метод сюда подходит. Он очень все упрощает…

– Да я вижу, – усмехнулся маг. – Но все равно хочу увидеть весь вывод.

Гадал снова покраснел, но взял в руки мел, и тот запорхал по доске. Они с магом ожесточенно спорили чуть ли не по поводу каждой строчки, но, в конце концов, юноша опять доказывал свою правоту, и маг бегал около доски, что-то сердито бормоча под свой немалых размеров нос. Все остальные студиозусы со скукой наблюдали за этим изрядно надоевшим им спектаклем. Они, конечно, сидели молча, но настроение у всех было поганое – заносчивый новичок действительно оказался гением, никто из них не смог понять и десятой доли того, о чем он говорил с преподавателем. Вся группа уже несколько раз незаметно выскальзывала на переменки, но обычно строгий преподаватель не обращал на них никакого внимания, увлеченный своим спором с Гадалом. Раньше подобное было попросту невозможно… Студиозусы настолько обнаглели, что даже сходили пообедать в ближайший кабак, и никто им ничего не возразил по этому поводу. Прошло уже несколько часов, а чертов новичок все не унимался. Они с преподавателем все еще что-то горячо доказывали друг другу, писали на доске десятиэтажные формулы и довольно смеялись. Никто не решался их прервать.

Душа Гадала пела – он жил полной жизнью, именно сейчас он понял, что магоматика – это именно то, ради чего он был создан Творцом. Так напряженно и полнокровно, как в этот день, он не жил еще никогда. И так он и хотел бы жить дальше! Глаза юноши сияли, он часто смеялся какому-либо удачному выводу вместе с магом. Но, в конце концов, тот щелкнул перед Гадалом каблуками, засмеялся и протянул:

– Да-а-а… Согласен. Все верно. Восхищен!

– Что тут такого… – снова смутился юноша.

– Что? – ухмыльнулся маг. – Сейчас я вам разъясню. Дело в том, что ежегодно несколько магов гибло от неправильного использования векторов Огня. С моим методом смертей стало меньше, но они все-таки были. А ежели применять вашу формулу, то они вообще исключены! Теперь понимаете?

– Но ведь основой всего был ваш метод! – испуганно возразил Гадал, сообразив, что снова засветился.

– Хорошо, пусть так, – согласился с ним маг. – Но все дальнейшее – ваше! Значит мы с вами – соавторы. Метод нужно как можно быстрее вводить в обращение, и я заявлю о нем сейчас же. Я также буду счастлив поделиться с вами всеми своими знаниями, вы сумеете ими воспользоваться правильно.

– Вот за это спасибо! – улыбнулся ему Гадал. – А внедрение? Внедряйте, если считаете нужным. Мне это безразлично.

– Зря, очень зря, молодой человек! Ведь это, между прочим, деньги и деньги немалые. Совет не поскупится.

– Но мне действительно все равно! Если бы они в награду дали мне доступ в Главную библиотеку Башни…

– Вы думаете, у меня есть туда доступ? – грустно усмехнулся маг. – Только члены Совета и их особо доверенные лица могут входить туда… Ведь там хранятся запретные книги, могущие смутить умы…

– Жаль… – вздохнул Гадал. – Мне бы только пролистать эти книги…

– И вы все унесесете в своей голове,– захихикал преподаватель. – Не спешите, как на пожар, молодой человек. Все у вас будет, и все получится.

– Спасибо, – кивнул ему юноша и вернулся на свое место, только сейчас обратив внимание на изумленные лица своих сокурсников.

Маг тем временем обернулся к стене и произнес короткое, глухо звучавшее заклинание. Стена потемнела и на всех глянули блеклые глаза Верховного Мага.

– Что случилось, магистр Тариус? – спросил он своим обычным скрипучим голосом. – Почему срочный вызов?

– Хочу сообщить вам, Верховный, – оживленно заговорил тот, – что более ни одного мага не погибнет от неправильного использования векторизации Огня. Совершено открытие!

– Это очень приятная новость, – поднялись кверху брови Фолерга. – Кто автор? Вы?

– Нет. Но формула выведена на основании моего метода, так что я являюсь полноправным соавтором. Однако сам вывод сделан не мной.

– А кем же? – удивился Верховный Маг. – Вы, по-моему, лучший знаток магоматики из всех, кого я знаю.

– Похоже, что появился кое-кто получше меня… – тихонько рассмеялся магистр Тариус. – Новая формула выведена поступившим вчера студиозусом, учеником Магистра Книги.

– Вот даже значит как? – прищурился Фолерг, в его взгляде читалась легкая досада. Он у упор посмотрел на Гадала, и в глазах старика прямо таки читалось: «Похоже, что я недооценил тебя, мальчишка…». Юноша вернул ему наполненный ненавистью взгляд, и старый маг довольно ухмыльнулся.

– Молодой человек, – обратился он после нескольких минут напряженного молчания, – не согласитесь ли вы перенести нашу встречу на завтра? Также на семь вечера?

– Как вам будет угодно, Верховный, – сухо ответил ему Гадал, и Фолерг отключился.

– Да мы увлеклись! – разнесся в аудитории веселый голос магистра Тариуса. – Время занятий давно уже закончилось! Вы уж простите старика, господа студиозусы, слишком уж интересный случай попался… Все свободны! До встречи через неделю.

Затем он подошел к Гадалу, положил ему руку на плечо и сказал:

– А вас, молодой человек, я бы очень хотел видеть у себя в гостях. У меня есть масса интереснейших и очень редких книг по магоматике и мистике. По вечерам я всегда дома. Квартира у меня прямо в Академии, спросите у привратника, он вам подскажет, как найти.

– Спасибо, – искренне улыбнулся ему юноша, которому понравился этот по-детски увлеченный своим делом маг. – Буду рад при первой же возможности.

Магистр Тариус тоже улыбнулся и покинул аудиторию. Вслед за ним постепенно потянулись весьма удивленные сегодняшними событиями студиозусы. Некоторые задерживались и, пытаясь наладить контакт со странным и потрясшим их воображение новичком, заговаривали с ним, но Гадал на все вопросы отвечал односложно, и всем своим видом демонстрировал нежелание разговаривать. Студиозусы поняли это и постепенно разошлись. Вскоре в аудитории кроме него осталась только хромая девушка-герцогиня. Она некоторое время внимательно рассматривала Гадала и он почему-то чувствовал себя под ее взглядом весьма и весьма неуютно. Так прошло несколько минут и юноша, нервно поежившись, начал собирать свои книги. Тогда девушка встала и подошла к нему и сказала:

– Зря вы так ведете себя, господин Гадал.

– Что же не так? – искривил губы он.

– А то, что сейчас не важно, кем мы все были раньше, теперь мы все – маги. То, что было в прошлом, в Серой Башне не имеет никакого значения и никого не интересует.

– Для вас может это и не имеет значения, – скрежетнул зубами Гадал, припомнив некоторые «игры» молодых дворян у них в Олтияре, перед глазами его вновь встала госпожа Сторгах, лично подвешивающая рабов для очередной «композиции». – А я вот никогда не смогу забыть…

– Вы думаете, – с горечью спросила его девушка, – что только вы, раз побывали в рабстве, испытали горе и боль? Так вы ошибаетесь…

– Да что у вас могло быть?! Герцогиня!

Последнее слово юноша буквально выплюнул, выплюнул с таким презрением и ненавистью, что девушка отшатнулась и побледнела, лицо ее помертвело, во взгляде появились боль и обида.

– Герцогиня… – глухо повторила она. – Да знали бы вы, каким кошмаром для меня это герцогство обернулось! Да я жива еще только потому, что у меня от боли Дар прорвался! Почему, вы думаете, я хромаю? Да у меня же все тазовые кости в мелкую крошку раздроблены были! Эх вы…

И из ее глаз закапали слезы. Гадалу стало немного неловко, но тут же взбухший гнев смыл эту неловкость проточной водой.

– И что же случилось? – язвительно спросил он. – С лошадки, небось, упали, когда жертву для новой «композиции» загоняли?

Девушка отшатнулась от него, как будто ее ударили. На лице появилось выражение несправедливо обиженного ребенка. Она с минуту помолчала, затем очень тихо сказала:

– А вы недобрый человек, господин Гадал…

После чего повернулась и, едва ковыляя, пошла к выходу. У самых дверей снова повернула к нему заплаканное лицо и сквозь слезы с трудом выговорила:

– Кости мне, чтобы вы знали, медленно, в течение недели дробили… Да еще и сознание терять не давали, чтобы все чувствовала. Эх вы, а я то думала, что человек прошедший беду, способен понять…

Сказав это, девушка утерла слезы и с трудом поковыляла прочь. Когда до Гадала дошел смысл ее слов, стыд ожег его, будто плетью. Это что же получается, он так обидел несчастную, искалеченную какими-то подонками девушку? И за что? Она ведь лично ему ничего плохого не сделала… Быстро собрав свои книги, он побежал вслед за ней, горя от стыда и желая извиниться. Девушка хромала куда сильнее обычного и тихо всхлипывала на ходу. Гадалу стало совсем не по себе от этого тихого безнадежного плача – видимо, разговор с ним заставил бедняжку вспомнить все то, что с ней сотворили.

– Простите меня, пожалуйста… – с трудом выдавил из себя юноша, обогнав продолжавшую плакать девушку. – Я не хотел вас обидеть. Просто я слишком много горя видел от «благородных»…

Она остановилась и посмотрела на смущенного Гадала сквозь слезы. В глазах ее застыло очень хорошо знакомое бывшему рабу выражение – боль, отчаяние и безысходность. Неподдельные… И тогда он сделал то, что показалось ему в этот момент естественным – бросил на пол книги, обнял и крепко прижал к себе плачущую девушку. Она не отстранилась, а уткнулась ему в подмышку и разрыдалась в голос. Юноша долго утешал ее, прежде чем бедняжка смогла хоть немного успокоиться.

– Ведь все уже позади… – говорил он. – Ничего не вернется…

– Но для меня это – как будто вчера…

– Для меня – тоже, – вздохнул Гадал. Алнара снизу вверх смотрела на этого потрясшего ее воображение сумрачного парня и сама не понимала, что это с ней происходит. Ее тянуло к нему со страшной силой, девушка пыталась сопротивляться этому, но ничего не могла с собой поделать, потому и заговорила с ним, хотя и пыталась удержать себя от этого. Такого с ней никогда еще не происходило, и Алнара была растеряна донельзя. Сколько ведь было куда более приятных молодых людей, ну почему ей так нравится этот обозленный на всех бывший раб? «Неужели же влюбилась?», – спрашивала себя девушка. Обида ее постепенно сходила на нет, да и вид у Гадала был очень уж виноватым. Алнара выбралась из объятий юноши, хотя ей хотелось остаться там навсегда, отошла чуть в сторону, внимательно посмотрела на него и сказала:

– Поймите, не все дворяне – твари. И я же не виновата, что родилась в семье графа.

– Не виноваты, – вынужден был согласиться Гадал. – Но обычно ведь…

– Да, богатство и безнаказанность многих развращают. Но не всех. Я ведь вообще на книгах выросла, мечтательной дурочкой. На меня-то дома и внимания никто не обращал – подумаешь, еще одна графская девчонка бегает, мало ли их. Порой и голодно бывало, но, в общем, спокойно, если отцу на глаза лишний раз не попадаться. А потом этот подонок ко мне посватался…

Лицо девушки снова помертвело при этих словах. Гадал с сочувствием посмотрел на нее и спросил:

– Кто?

– Герцог Триад… – побелела Алнара. – Это он со мной все и сотворил…

– Муж?! – потрясенно отступил на шаг в сторону и уставился на нее Гадал. – Но как такое может быть?! Почему?!

– Если хотите, я расскажу вам, – грустно и почти неслышно ответила девушка. – Только пойдемте куда-нибудь, где можно выпить чего-нибудь покрепче. Мне очень нужно…

– Пойдемте, – согласился юноша, эта несчастная «герцогиня» вызывала у него все большую жалость. – Только куда? Ведь я совсем не знаю Колгарена.

– Да прямо в Академии десятки кабачков и забегаловок. За все и за всех платит Серая Башня и платит хорошо. Кто ж из хозяев свою выгоду упустит?

Они вместе собрали с пола Гадаловы книги и неспешно пошли в жилую часть Академии. Гадал сперва с трудом приноравливался к ковыляющей походке своей спутницы. Негромко разговаривая о различных посторонних вещах, юноша и девушка неспешно шли по улицам кампуса Академии. Гадал с некоторым интересом посматривал по сторонам – архитектура тут была уж совсем причудливой, похоже было на то, что архитектор был безумен. Юноша и не заметил, как начал читать благодарной слушательнице одну из древних баллад времен Вторых Драконьих войн, а баллад этих он знал превеликое множество. Вскорости он заметил вывеску какого-то небольшого заведения, из дверей которого тянуло вкусным запахом. Гадал завел девушку туда, ему уже и самому здорово хотелось есть. Они сели за столик в углу полупустого уютного зальчика, оформленного под пещеру древних храргов, и Гадал заказал два полных обеда и бутылку черного фофарского бренди по просьбе девушки. Когда же спиртное принесли, Алнара сразу же налила себе полный бокал и залпом выпила. Заметив потрясенный взгляд Гадала, она горько усмехнулась в ответ на его недоумение и тихо, почти неслышно сказала:

– Да, я спиваюсь потихоньку… А что мне еще делать?! Что?! Как еще заглушить этот постоянный ужас? Я же спать почти не могу, стоит заснуть, как сразу же с воплем просыпаюсь! Только когда напьюсь до беспамятства заснуть и могу…

– Разве я вас обвиняю? – с грустью улыбнулся ей юноша. – Уж кто-кто, а я способен понять… Самому каждую ночь снится.

– Да потому мне и хотелось с вами поговорить, что показалось – вы сможете меня понять, так как сами прошли подобное… – снова всплакнула девушка.

Гадал дождался, пока им не принесли заказ – мясо, салаты, жареные корнеплоды – и тоже налил себе бренди. Чокнулся с Алнарой, и они выпили, но на этот раз он чуть ли не силой заставил ее основательно закусить. Девушка ела, не ощущая вкуса, механически двигая челюстями. Поев, опустила голову на руки, и слезы снова закапали из ее глаз.

– Успокойтесь, – положил ей руку на плечо Гадал, – вы уже не там.

– Да, спасибо… – кивнула она. – Я хотела вам рассказать… Напомните, пожалуйста, на чем я остановилась.

– На том, что к вам посватался герцог, – ответил ей юноша, ему не очень-то хотелось слушать подобные истории, но было жаль эту бедняжку и понятно, насколько ей необходимо перед кем-нибудь излить душу, чтобы хоть немного опомниться. Перед кем-то, кто способен понять.

– Посватался… Я после этого сватовства в ногах у отца валялась, умоляла не отдавать меня этому зверю. Все же знали, что у герцога Триад ни одна жена больше месяца не живет… Он их страшно замучивает, ему, видишь ли, рабыни неинтересны были. Никогда отцу этого не забуду! Ему на мою жизнь плевать было, ему герцог сватовством честь оказал! И это для него важнее всего было… Он слуг ко мне приставил, чтобы я не сбежала или сама с собой чего не сделала. Упаковали, как куклу, и доставили в замок Триад. Там поставили перед герцогом, он контракт брачный подписал, и отцовские прихвостни убрались. А потом…

Алнара не выдержала, упала лицом на руки и зашлась в отчаянных, хриплых рыданиях. Поняв, что ей надо выплакаться, Гадал не стал успокаивать ее, просто положил руку девушке на затылок и тихо гладил, пока она не успокоилась. Потом налил ей бренди и заставил выпить. Но все же прошло немало времени, прежде чем Алнара смогла продолжить свой рассказ.

– Может вам не стоит это вспоминать? – тихо спросил юноша.

– Нет… – упрямо помотала головой девушка. – Мне нужно хоть кому-то это рассказать, а то я с ума сойду.

– Хорошо, – кивнул он. – Рассказывайте.

– Герцог раздел меня, жестоко изнасиловал, а потом прибил за руки к стене…

И Алнара показала Гадалу свои ладони. Посреди каждой был большой, звездчатый шрам.

– Как он только меня не мучил… – продолжила она, с трудом сдерживая стон от страшных воспоминаний. – Вспорол живот, вынул кишки и полил какой-то жгучей жидкостью… Оголил кости и начал медленно дробить их… Я помню только боль, страшную боль и ужас. Этот ужас и сейчас со мной, он никуда не уходит. Потом мне рассказали, что все продолжалось неделю. Если бы к нему в гости не приехала Магистр Боли – герцог ее любимец – то он бы меня так и замучил, никакие исцеляющие жезлы бы не помогли. Но у меня от боли пробудился Дар, и Магистр это увидела. Она велела зашить все мои раны и исцелила меня, забрав потом с собой в Башню. Но раздробленные кости и от заклинаний не срастаются как следует. Хожу, как утка, едва-едва, переваливаясь, но и то – чудо. Все тело постоянно болит. И все помню… А каждый урок у Магистра Боли… О боги, завтра же снова этот кошмар!

И Алнара залпом выпила бокал бренди, дрожа при этом мелкой дрожью.

– А что это за урок, – заинтересовался Гадал, потрясенный ее бессвязным, жутким рассказом.

– Она обучает магии через боль… – простонала девушка. – Через страшную боль… Да, это дает Силу… Но как же страшно она нас мучает…

Гадал содрогнулся, поняв, что предстояло ему назавтра, но сцепил зубы, зная, что вынесет все и не подведет Носителя Меча. Но Алнара была на грани истерики, и юноша вновь и вновь пытался успокоить ее, но у него ничего не получалось. При одном воспоминании о предстоящем ей завтра, девушка вновь впадала в ступор и пила, пила, пила… Пила, пока не прикончила всю бутылку бренди и почти не могла стоять на ногах. Гадал видел, что Алнара уже слишком пьяна, и ее нельзя оставлять здесь, как бы чего не случилось. С трудом выдавив из нее адрес, юноша решил отвести ее домой и уложить проспаться. Он хотел было рассчитаться с хозяином кабачка, но вспомнил, что он в одежде студиозуса и показал хозяину свой медальон. Тот только махнул рукой и отметил что-то в своем блокноте. Выйдя, Гадал не спеша повел девушку по улице, расспрашивая у прохожих дорогу. Но совсем было запутался в лабиринтах Колгарена. Наконец, они вышли на улицу, где можно было поймать наемный экипаж, и Гадал начал высматривать свободный. Тому, что случилось вслед за этим, он потом еще долго пытался найти объяснение, но подобрал лишь одно – судьба…

Он осторожно вел почти падающую Алнару, когда дорогу им преградил роскошно одетый красивый черноволосый мужчина с надменным выражением лица. Он с презрением оглядел студиозусов и гнусно осклабился.

– Кого я вижу! – разнесся в воздухе зычный насмешливый голос. – Моя дорогая маленькая женушка! Да еще и пьяненькая! Да еще и с любовничком!

Услышав этот голос, Алнара завизжала, как будто ее резали и попыталась спрятаться за спину Гадала. Юноша даже растерялся от ее оглушительного визга, сквозь который прорывались слова:

– Это он! Это он! Это он!

– Конечно, дорогая, – ухмыльнулся мужчина. – Это я. Ты мне не рада? Да, я вижу, что мои уроки не пошли тебе впрок. Надо бы повторить парочку… Для прочного усвоения.

Только тут Гадал понял, что перед ним герцог Триад. Гнев захлестнул юношу красной волной, в ушах застучало при воспонинании о рассказе несчастной девушки. Он сузил глаза и прошипел:

– Пшел отсюда, подонок! Она уже не в твоей власти!

– Это что за мелкий пес тут лает? – оскалившись, повернулся к нему герцог.

– Пес, значит? – ухмыльнулся в ответ Гадал. – Ну, ладно…

Гнев продолжал расти в нем, и из-за этого гнева он впервые в жизни ощутил не силы стихий, а что-то огромное, всеобъемлющее, охватившее собой всю вселенную. Тогда юноша еще не знал, что впервые в жизни дотронулся до Предела. Он инстинктивно, руководствуясь лишь своей яростью, сплел потоки этой новой для него силы, неосознанно применив выведенную им сегодня формулу. На другом конце города вскочил из-за стола Элинор, а в Серой Башне выронил из рук чьё-то донесение Фолерг – оба поняли, что в Колгарене только что появился новый маг Предела. И оба же поняли, кто этот маг… Магистр Книги удовлетворенно улыбнулся, а Верховный Маг лишь досадливо поморщился – для него это было весьма и весьма некстати.

Герцог Триад продолжал насмешливо ухмыляться, когда какая-то сила вдруг вздернула его в воздух, и каждый нерв его тела взорвался дикой болью. Он сперва ничего не понял и завизжал, потом кинул взгляд на простолюдина, сопровождавшего его недомученную жену, и на его лице появилось выражение смертельного ужаса. Ведь тот носил одежды студиозуса Высшей Академии. Значит, он, герцог Триад, ошибся, оскорбил будущего мага и сейчас умрет… Герцог забился, попытался что-то сказать, извиниться, как-то исправить свою ошибку, но было уже поздно…

– Я, Гадал Ридар, ученик Магистра Книги Элинора, приговариваю тебя, герцог Триад, к смерти! – донесся до его ушей яростный голос юноши, он отчаянно задергался и обделался. – За Алнару, за других тобой замученных – сдохни!

Казалось, что сотни маленьких молний впились в тело герцога, лишь только прозвучало последнее слово. Висящее в воздухе тело почернело, протяжный предсмертный вопль разнесся над улицей. А еще через несколько секунд сухая и черная мумия рухнула на камни мостовой. Алнара, не верящая своим глазам, медленно приблизилась к трупу мужа и ошеломленно уставилась на него. Гадал подошел к ней и обнял дрожащую девушку за плечи. Он не испытывал и тени угрызений совести – подонок должен был быть наказан за совершенные им зверства. Алнара подняла на него заплаканные глаза и тихонько спросила:

– Он правда мертв?

– Мертвее не бывает, – ободряюще улыбнулся ей юноша, и она снова разрыдалась.

Но каким-то шестым чувством Гадал понял, что это слезы облегчения. Он прижал бедняжку к себе и тихо гладил по голове, дожидаясь, пока она выплачется.

– Эй, чего это тут происходит? – прервал их грубый голос.

Юноша оглянулся и увидел двух стражников магистрата. Алнара тоже повернулась к ним, на ее лице тут же появилась решительная мина, и она заявила:

– Герцог Триад смертельно оскорбил студиозуса Академии, господина Гадала Ридара. Состоялась дуэль, и герцог был убит в поединке. Я, герцогиня Триад, подтверждаю законность поединка. Никто и никогда не может безнаказанно оскорбить мага!

– Говорил же тебе, – обратился один стражник к другому, – шо это падло када-нибудь таки допрыгается.

И он кивнул в сторону высушенного трупа. Затем поклонился Гадалу и сказал:

– Поздравляю с победой, господин студиозус! Вам в этом городе стоко людей спасибо скажут…

Гадал был несколько удивлен подобным исходом дела, но быстро понял, что герцог успел насолить слишком многим. А из-за его ранга подонка опасались трогать, боясь навлечь на себя месть его родственников и Серой Башни. Но юноша не стал показывать своего удивления, он просто кивнул, взял Алнару за руку и повел ее прочь, оставив труп на попечение стражников. Ему только пришлось назвать свое полное имя и подписаться в том, что он действительно был оскорблен герцогом Триад. Алнара все время всхлипывала, еще не придя в себя от пережитого ужаса, но при этом в глазах ее светилась такая радость, что Гадалу даже было неловко. Приведя девушку к ней домой, он уложил ее в постель и сидел рядом, пока она не заснула. Он рассказывал ей разные истории, а она держалась при этом за его руку, как за последний якорь определенности. Только убедившись, что Алнара спит, Гадал осторожно освободился и тихо ушел.

Он неспешно шел по улицам Колгарена, размышляя обо всем произошедшем в этот донельзя длинный день. Действительно, произошло столько событий, что хватило бы и на неделю. Встреча с этой несчастной девушкой очень много дала ему – Гадал чуть ли не впервые задумался о том, что нельзя судить о людях по принадлежности к какому-то сословию, к какой-либо группе. Что каждый человек особенный, что за свой выбор он отвечает только сам. Юноша припомнил, сколько сволочей и подонков было среди рабов, которых ему доводилось встречать, и вздохнул. Мир, казавшийся таким простым и понятным, вдруг обернулся калейдоскопом сложнейших взаимосвязей. Он понял, что больше никогда не будет осуждать ни одного человека сразу, до тех пор, пока тот не даст ему повод. Ведь все люди такие разные… Осуждать всех скопом слишком просто и так трудно с этим в себе бороться – человек ведь всегда стремится к простоте, даже не отдавая самому себе отчета в этом. И презирать человека за то, что он дворянин или раб – глупо. Ведь каждый всегда сам отвечает за то, каким он становится. На то человеку дано творцом всего сущего право выбора, и он сам выбирает, то ли ему с удобством съезжать вниз, то ли с трудом карабкаться наверх. Но никто не вправе потребовать от человека быть добрым, если в жизни своей этот человек видел только горе и боль. Хотя такой человек должен быть отчасти справедливым и не пытаться отомстить за свои несчастья тем, кто в них не виноват.

Так, размышляя и занимаясь «высокой философией», Гадал и не заметил, как добрался до башни Магистра Книги. Поднявшись, он сразу пошел в библиотеку, надеясь застать Элинора там. И не ошибся – тот действительно по своему обыкновению читал какой-то толстый фолиант, делая короткие пометки на полях и прихлебывая свой любимый храргианский коньяк, стоявший перед ним в причудливой форме бокале. Гадал был в некотором смятении – ведь он снова сорвался и своими сегодняшними действиями мог сильно навредить старшему брату. Элинор, уже некоторое время смотревший на него, заметил нерешительность юноши и улыбнулся. Затем спросил:

– Ну, и чего же ты сегодня натворил?

– Ой, боюсь, что много чего… – вздохнул Гадал.

Он сел, тоже налил себе коньяку и начал подробно рассказывать о том, что случилось за этот безразмерный день. Маг внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы, но ничем не показывал своего отношения к услышанному. Закончив, юноша вздохнул и посмотрел на него, но Элинор довольно долго молчал, что-то обдумывая. Только после этого маг снова улыбнулся, и уже начавший нервничать Гадал несколько успокоился.

– В общем, ничего страшного, – отозвался маг, смотря на свечу через бокал. – То, что ты сразу же зарекомендовал себя гением – совсем даже неплохо. Теперь к тебе будут относиться иначе. Но и будут очень внимательно присматриваться. Ты учти это, пожалуйста, и удвой осторожность. Но не выходи из психологического образа гневливого юнца, это их несколько успокоит. Постарайся не совершать ошибок, мой мальчик.

– А что герцог? – спросил Гадал, удивленный тем, что старший брат не упомянул об этом.

– Да ничего, – ухмыльнулся Элинор. – Все законно. Он оказался таким идиотом, что осмелился оскорбить мага. Пусть даже только будущего, еще студиозуса. И получил свое. По заслугам подонку. Я и сам давно хотел прибить его, да все случая не выпадало – скот знал о моем отношении к нему и умело скрывался при моем приближении. Тот стражник правду сказал – тебе очень многие благодарны будут. Вот только Магистр Боли шипеть от злости будет, но и она не осмелится причинить вред студиозусу. Да и меня слишком уж боится.

– Но я ведь не из-за оскорбления его убил! – возмутился юноша. – Я рассказ Алнары вспомнил…

– А кому до этого какое дело, из-за чего именно ты его убил? – иронично спросил Магистр Книги. – Формальный повод – оскорбление. Для закона этого достаточно. А по поводу Алнары… Девочка хорошая, я давно к ней присматриваюсь. Но ее постоянные депрессии меня смущали. Я же не знал о их причинах.

– Она никак не может забыть… – глухо отозвался сжавший кулаки Гадал. – Ей каждую ночь снится…

– Неудивительно, – кивнул маг. – Но теперь, я думаю, это у нее пройдет. Ведь она видела виновника своих несчастий мертвым. Впрочем, там посмотрим. Сейчас нам не до нее. Важно другое.

– Что именно?

– Ты хоть понял, чем ты убил герцога?

– Огнем… – удивленно ответил юноша, пытаясь вспомнить свои действия.

– Нет, мой мальчик! – торжествующе заявил вставший на ноги Элинор. – Ты впервые в своей жизни смог дотянуться до Предела и использовать его силу. Поздравляю – сегодня ты родился заново! Родился, как маг Предела!

Гадал был несколько ошеломлен этим заявлением. Он снова начал вспоминать свои действия и понял, что огонь тогда действительно был какой-то не такой, странный по ощущениям. Вместо жара, он гнал по жилам ледышки, но горячие ледышки. Тогда юноша не обратил на эту странность внимания, не до того ему как-то было. Но теперь… Правда, отчетливо он запомнил только волну гнева, которая поднялась в нем, когда он понял, кто стоит перед ним. И он рассказал об этом Элинору.

– Все верно, – кинул тот. – Предел по настоящему пробуждается только от праведного гнева. Иначе попросту не бывает.

Они долго еще говорили о многом, обсуждали происшедшее и философствовали. Элинор показывал Гадалу элементарные преобразования Предела, который если уж однажды приходил к человеку, то оставался с ним на всю его жизнь. Юноша схватывал все на лету, ему очень нравилось, что при работе с Пределом почти не затрачивалась собственная энергия. Это было так необычно… Ему много пришлось поработать в этот вечер, но он работал с удовольствием и полной самоотдачей, мгновенно анализируя и сортируя новые знания. Гадал даже ухитрился прочесть после ухода Элинора еще пару книг по дифференциальной магоматике, правда, он не смог уже осмыслить их, а просто загрузил в память с тем, чтобы разобраться в прочитанном назавтра. Заснул он прямо в библиотеке, на кушетке, не раздеваясь, но зато с чувством выполненного долга. За что утром и был отчитан Магистром Книги, утверждавшим, что отдыхать нужно полноценно. Юноша уныло соглашался, оставаясь про себя при мнении, что дело важнее отдыха.

На скорую руку позавтракав, он ухватил пару книг и понесся к башне Магистра Боли, где и должны были состояться сегодняшние занятия. Гадал знал, что придется переносить пытки, но ради постижения Силы был готов на все, он понимал необходимость этого – слишком многое в человеке пробуждалось только под влиянием сильной боли. Этому необходимо было научиться. Научиться и использовать. Юноша не собирался упускать ни одну из сторон магии, какой бы жестокой и страшной она не была. Но он, конечно, боялся – боли он не любил, как некоторые из его знакомых еще во время рабства. Мимо мелькали улицы и мосты Колгарена, но Гадалу было не до них – он по дороге обдумывал линию поведения. И решил быть наглым до беспредельности, чтобы не выходить из образа оборзевшего щенка. У входа в башню он увидел всю свою группу. Впереди всех стояла сияющая Алнара. Когда юноша подошел, девушка вдруг опустилась перед ним на колени, схватила его руку и поцеловала.

– Встаньте! – изумленно воскликнул Гадал, вырывая свою руку у нее. – Вы что?!

– Спасибо вам… – сквозь слезы улыбалась ему она. – Я сегодня впервые за три года без кошмаров спала…

Гадал поднял Алнару на ноги и, достав платок, утер ей слезы. Девушка благодарно уткнулась ему подмышку, а юноше вдруг захотелось защитить ее от всего мира, дать ей все на свете, и он сильно удивился такому странному для него желанию. Остальные студиозусы тем временем окружили их и принялись аплодировать. Гадал даже растерялся, не понимая, с чего бы это они. Потом вспомнил свое вчерашнее поведение, и ему стало неловко.

– Извините меня, – обратился он к сокурсникам, когда они прекратили рукоплескать. – Я, наверное, вчера обидел вас всех своим поведением. Но я просто очень нелюдимый человек и слишком много горя повидал в своей жизни. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое. Мне очень трудно поверить кому-либо…

И юноша заставил себя улыбнуться. Правда, улыбка не слишком-то получилась – она была кривой.

– Да все в порядке, дружище! – подскочил к нему рыжий парнишка с обезьяньей мордочкой, наследный серг из Фофара, как он назвался вчера. – Мы все поняли. Но герцога вы уделали просто отлично! Я тоже мечтал отомстить этому гаду за Алнару, но силенки, увы, не те…

И он, ухмыляясь во весь рот, развел руками.

– Что за балаган, господа студиозусы?! – раздался от входа в башню ледяной голос Магистра Боли.

Улыбки мгновенно послетали с лиц сокурсников Гадала, в глазах у всех юноша увидел глубоко затаившийся ужас. Сам он ничуть не боялся, наоборот, веселая злость бодрила его и придавала новые силы. Потому Гадал встретил взгляд Занахры с насмешливой, циничной ухмылкой. Темная аллорна ощерилась и спросила его:

– И чем же вам, молодой человек, так помешал герцог Триад?

– Он оскорбил меня, – осклабился Гадал.

– Все прекрасно понимают, что оскорбление – только формальный повод для отвода глаз!

– Вы хотите знать настоящую причину? – еще язвительнее ухмыльнулся юноша.

– Желала бы, – холодно ответила Магистр Боли.

– Таких, как он и вы, вообще не должно быть в этом мире! – с ненавистью выплюнул из себя он. – И уж будьте уверены, Магистр, я об этом позабочусь.

– Вот даже как? – приподняла брови Занахра, с насмешкой смотря на него. – Посмотрим, посмотрим…

– Вы прекрасно понимаете, – холодно заметил Гадал, – что это мне по силам уже сейчас. Я способен убить вас тогда, когда того пожелаю.

– Да, – согласилась она, – я это знаю. Вопрос только в том, а кто же в этом случае обучит вас некоторым специфическим аспектам магии и точному управлению силами?

– Да уж нашлось бы кому, – ухмыльнулся бывший раб. – Но раз вы знаете теперь, как я вас ненавижу, чего я, впрочем, и не скрывал, то я теперь вынужден предпринять некоторые меры безопасности. Это пока предупреждение…

И Гадал, мгновенно перейдя Предел, окружил себя сотнями тысяч активных нитей разных сил, в основном Огня и Ветра, придав каждой образ змеи. Занахра, присматривавшая за студиозусами и в магическом диапазоне, запнулась и закашлялась, увидев этот взрыв энергий. Из ее взгляда исчезла насмешка, она теперь смотрела на юношу с удивлением, оценивающе как-то. Он же не спеша стянул созданную защиту в шар и поместил у себя над головой, задав программу поиска любых возможных угроз со стороны любого из магов. Затем, легко проломив защиту Магистра Боли, проник в ее мозг и прицепил к нескольким известным ему нервным центрам ниточки Духа, по которым мгновенно мог считывать ее истинные намерения. Глаза Занахры во время этой процедуры лезли на лоб, она глухо стонала и изо всех сил пыталась противостоять этому вторжению, но у нее ничего не получилось, слишком несопоставимы были их силы. Закончив, Гадал ехидно ухмыльнулся и сказал:

– Вот теперь я за свою жизнь не опасаюсь.

– Зря вы так, молодой человек… – с трудом прохрипела Магистр Боли. – Пора бы знать, что реального вреда мы студиозусу причинить не имеем права – это смертный приговор вне зависимости от ранга…

– Я это знаю, – пожал плечами Гадал, – да только вам я не верю, не может человек, получающий удовольствие от боли других быть хоть в чем-либо честным. А так мне куда спокойнее.

– Да уж, – просипела постепенно приходящая в себя Занахра, – подобрал Элинор себе волчонка…

– Какие есть… – ощерился Гадал. – А мне вот жаль, что у такого отца такая дочь.

– Вы знаете моего отца, – задумчиво протянула Занахра, внимательно смотря на юношу, она не спрашивала, а утверждала. – Хотела бы я знать, откуда?

Он только нагло ухмыльнулся в ответ и скрестил руки на груди, всем своим видом являя собой вызов. Магистр Боли еще довольно долго рассматривала его, но ничего по ее бесстрастному лицу понять было невозможно. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и повернулась к остальным.

– Что же, господа студиозусы, – разнесся в воздухе уже абсолютно спокойный голос. – Пора на занятия. А вам, наглый юноша, я скажу лишь одно. У вас очень много врожденной силы, но очень немного ума. Ничего, пройдет пару десятков лет, и вы сами поймете, как были глупы. Узнаете, что нахрапом далеко не всегда можно чего-либо добиться. Прошу всех следовать за мной.

Занахра повернулась и скрылась в глубине своей башни. Этот бывший раб еще вчера на экзамене сильно поразил аллорну, а теперь она была попросту потрясена. Откуда такая сила? Непонятно было, неужели же в его родном Олтияре не было ни одного мага? Как его вообще могли не заметить? Ненависть юноши тоже была ей понятна – видимо, хозяева его были садистами, и он немало выстрадал. Хорошо бы, чтобы он пообтесался, а не то получится второй Элинор без сдержанного характера того. Она вспомнила о данном ей Верховным магом глупом поручении и чуть не зашипела от досады – это сколько же времени и сил придется потратить впустую? Старик совсем выжил из ума… Да кто же из владельцев допустит, чтобы его раб стал свободным, да еще и магом? Ха! Ищи дураков. Поднявшись еще на этаж, Занахра подошла к своему самому сильному амулету и попыталась с его помощью избавиться от наложенного Гадалом заклятия. Увы, проклятый юнец был слишком силен и закрепил силу искренней ненавистью. Избавиться от подобного было выше ее сил и возможностей. Придется вечером идти к Фолергу. Да уж, каков учитель, таков и ученичок… Мало здесь самого Элинора – всем сколько крови попортил – так он еще и этого озлобленного наглого щенка сюда притащил… «Чтоб вам обоим пусто было!», – выругалась в сердцах Магистр Боли. Но она прекрасно понимала, что из этого волчонка вырастет матерый волчище. Скорее всего – будущий Верховный Маг. Но почему все же он так на нее взъелся? Именно на нее… Неужели же моралист? Смешно… Хотя и бывает, конечно. Хуже, если он осознанно не принимает законов Башни. С такой врожденной силой сломать парня будет очень и очень непросто. Но необходимо. Действовать придется очень медленно и хитро, выстраивая такие комбинации, чтобы он и заподозрить не мог в причастности к ним Магистра Боли. Что-что, а это аллорна умела очень хорошо, еще собственный, так ныне презираемый, отец научил. Занахра задумалась о том, какие именно болевые воздействия применять к нему. Но все осложнялось тем, что Гадал абсолютно ее не боялся, а только презирал и ненавидел. Аллорна в досаде сплюнула на пол, чего не позволяла себе, в общем, никогда.

Произошедшее вслед за тем Гадал помнил несколько смутно. И выражалась эта память одним – адской болью. Занахра занялась лично им и поочередно как бы прозванивала болью каждый нерв его тела, одновременно поясняя, как эту боль можно использовать и с какой силой связать. Как ни странно, очень многое стало для юноши откровением, и было очень полезно для многого и многого. Он терпел боль молча сцепив зубы и изо всех сил старался тут же испытывать слова Занахры. Остальные студиозусы вопили и визжали так, что комната, казалось, тряслась. Им занимались многочисленные помощники и помощницы магистра Боли. Гадал на всякий случай запомнил каждого. Краем глаза он видел Алнару, насаженную на толстый кол с шипами, кончик которого торчал у нее изо рта, не давая девушке даже кричать. Юноша, конечно, понимал, что по окончании занятия они все будут полностью исцелены, но такая картина была для него слишком жуткой. Ему было до боли жаль несчастную девушку – из ее глаз потоком бежали слезы, и она слабо, почти неслышно хрипела. Эта пронзительная жалость даже заглушала порой его собственную боль. А уж Магистр Боли старалась вовсю… Она уделяла почему-то особое внимание его половому органу. Краем глаза он замечал тиски, щипцы, изогнутые иглы, крючья и многие иные приспособления, которым с ходу-то и наименования не придумаешь. Его тело то тут, то там вдруг взрывалось приступами боли, он извивался и хрипел, честно пытаясь направить эту боль в центральный поток силы. Но это далеко не всегда получалось… Занахра, как ни горько было юноше это признавать, была права – сил и знаний у него не так и мало, а вот умения тонко управлять всем этим недостаточно. Гадал сцепил зубы и чуть не застонал от очередной вспышки боли, дав себе слово научиться всему, чему его только смогут здесь научить. Ведь даже враги могут, сами того не желая, научить очень и очень многому. А затем придет время, когда с помощью полученных знаний этих же врагов и сокрушит.

Когда пытки, наконец, закончились, Гадал первым делом кинулся к только что снятой с кола Алнаре. Исцеление уже произвели, физически девушка была здорова, но никак не могла придти в себя и все время хрипло рыдала, сотрясаясь на кушетке. Он присел рядом, положил плачущей девушке руку на голову и начал нашептывать успокоительные слова. Услыхав его голос, Алнара приподняла голову и слабо улыбнулась. После вчерашнего Гадала почему-то тянуло к ней очень сильно, ему страшно хотелось оберечь и защитить ее от всего мира. Еще никто и никогда не вызывал в душе озлобленного волчонка таких странных чувств, не вызывал такой странной и щемящей сердце нежности. Девушка, видно, уловила эту нежность в его глазах, так как ее улыбка стала шире и более открытой, что ли. Она так и потянулась навстречу Гадалу. Юноша не знал, что и сказать ей, он только сжал ее руку в своей. Она ответила ему тем же.

– Господин Гадал, – донесся до его слуха чей-то веселый голос.

Позади стоял уже знакомый юноше рыжий парнишка с обезьяньей мордочкой. Его улыбка была настолько задорной, что Гадал сам улыбнулся в ответ.

– Мы тут вечеринку запланировали, – продолжил рыжий. – В вашу честь! Вам вся группа за Алнару благодарна!

– Но мне же в семь вечера к Верховному Магу… – растерянно пробормотал смущенный Гадал, никак не ожидавший, что его вчерашний поступок вызовет такую восторженную реакцию.

– Так сейчас же только три! – расцвел Иглио. – Успеем посидеть. Тут не очень далеко есть шикарное местечко! Там так готовят, что руки можно до локтей обкусать.

– Почему бы и нет, – засмеялся при виде его энтузиазма Гадал. – Пойдем, Аланара?

– С удовольствием… – ответила уже несколько пришедшая в себя и севшая на кушетке девушка.

Всей гурьбой студиозусы выскочили из башни Магистра Боли, донельзя счастливые оттого, что теперь им с пару недель не придется тут появляться. Они направились в сторону таверны «Лошадь на столе», весело смеясь и распевая задорные песни. Гадалу было хорошо – он впервые в жизни ощутил себя своим среди своих, такого с ним еще не случалось. Студиозусы приняли его таким, каким он был, им наплевать было на то, что он бывший раб – они видели только то, что он сделал и чего действительно стоил. Рыжий Иглио возглавлял разбитную компанию, и простые горожане спешили убраться с дороги будущих магов. Гадал заново, уже без предубеждения перезнакомился со всеми. И, в общем-то, это были самые обычные люди, откровенных садистов или мазохистов среди них не было.

В «Лошади на столе» действительно готовили потрясающе. Особенно мясные блюда, рыбу и торты. Хозяин уже хорошо знал их группу и обслуживал с удовольствием – студиозусы всегда гуляли от души, а Башня щедро оплачивала их гулянки. Гадал с удовольствием поел и понял, что, пожалуй, отныне будет постоянно столоваться здесь. Даже в королевском дворце Олтияра он не ел так вкусно. Он после обеда подозвал кабатчика и заказал роскошный ужин на двоих домой, желая порадовать старшего брата. Узнав, что ему предстоит отныне постоянно обслуживать башню самого Магистра Книги, кабатчик пришел в сугубый восторг и выставил на стол за счет заведения несколько бутылок столетнего вина. Гадал только попробовал – он не хотел быть пьяным, идя на бой. А именно как бой он воспринимал предстоящую беседу с Фолергом.

За несколько минут до назначенного срока он уже стоял у входа в Серую Башню. Заходить без приглашения юноша даже и не пытался – жить ему еще несколько хотелось. Даже его магии не хватило бы на то, чтобы преодолеть завесу. Никто из нынешних магов не понимал, каким образом была создана подобная защита, как именно она работала, и что ее поддерживало все эти тысячи и тысячи лет. Но завеса стояла, и никто не мог войти, если не был приглашен кем-то из обитателей Башни, признанных ею самою. Порой бывало так, что она отказывала в доступе кому-либо из высших магов, и ничего поделать с этим было нельзя. Потому-то лишь когда в кристалле над входом появилось лицо Верховного Мага, и скрипучий голос пригласил его войти, он вошел. Поднявшись Зал Встреч, он ступил в уже горящую синим пламенем пентаграмму Перехода, которая и перенесла его в кабинет Фолерга. Старый маг ожидал его, сидя в глубоком удобном кресле с бокалом какого-то черного напитка в руках. Он указал юноше на кресло напротив, и Гадал, гордо держа голову и продолжая сохранять неприступно-гордый вид, сел. Он дал себе слово перед этой встречей – быть очень сдержанным и осторожным, но продолжать следовать линии поведения «наглый щенок». Нельзя позволить старику вывести его из себя.

– Итак, молодой человек, – с иронией прокаркал Фолерг, – ты уже набедокурил. Ай-яй-яй…

Во взгляде старика читалась легкая насмешка.

– Вы считаете, Верховный, – приподнялись вверх брови бывшего раба, – что подонок, подобный герцогу Триад, имеет право на жизнь?

– Не нам об этом судить, мальчишка! Эту жизнь не ты давал, не тебе и отбирать.

– Да ну? – хихикнул Гадал. – А ему, значит, можно было судить? Не сходится, Верховный, никак не сходится… Как же я мог дать ему и дальше пытать, убивать, издеваться? Никак не мог.

– Он делал все по закону, – устало ответил Фолерг. – А раз так, то был в своем праве. Лучше такие как он, чем полная анархия.

– Закон – палка о двух концах, – заплясало ехидное выражение в глазах Гадала. – Вот и я убил герцога по закону. Оскорбление мага. Попробуйте-ка доказать обратное.

Старик хрипло расхохотался и с возрастающим интересом посмотрел на наглого юнца. Элинор таки подобрал себе достойного ученичка! Хорош! Будет из мальчишки толк, да еще и какой толк. Его не нужно подталкивать, как самого Элинора когда-то – сам прет в нужном направлении. Как он утром Занахру окоротил, глянуть любо-дорого было на это заклинание, да и снимать его нелегко. Фолергу самому давно уже надоела эта аллорна со своими глупыми претензиями. Но она была слишком полезна, и с ней приходилось считаться. Сама Магистр Боли это тоже прекрасно понимала и вовсю этим пользовалась. Старик снова взглянул на Гадала – с его гениальностью мальчик за год вполне сможет пройти весь курс Академии и получить посох. Кроме того, он почти физически ощущал, что Гадал не последний такой – он чувствовал, что с разных сторон к Колгарену стягиваются какие-то силы, точнее, носители каких-то сил. Видно приближается время больших перемен, раз уж боги позволили нескольким магам уровня этого наглого юнца появиться на свет в одну эпоху. Фолерг сам не понимал своих нынешних предчувствий, но он привык им доверять – интуиция его не подводила почти никогда. Сделать старый маг не мог ничего, и это бессилие бесило его больше всего. Оставалось, как ни горько, только ждать, ждать того, когда развяжется узел кармы, и носители сил окажутся в Колгарене. А пока стоило всерьез заняться Гадалом. Такого мага действительно не рождалось уже с тысячу лет. Мало его невероятной силы, так мальчишка еще и гений с абсолютной памятью. Очень хорошо также, что он уже бунтарь, иначе бы пришлось его на этот бунт провоцировать. Провоцировать, используя весьма и весьма жесткие меры. Верховный маг продолжал расспрашивать Гадала, сохраняя привычную маску чванливого дурака. Тот что-то скрывал, но это не было Фолергу интересно – все выяснится со временем. Важнее, куда как важнее было развить таланты этого мальчика. Ведь, кроме всего прочего, Гадал был одним из троих на Архре, включая и его, Фолерга, магом Предела. Старик понял, что через некоторое время ему придется открываться этим двоим, чтобы его знания не ушли вместе с ним. Ведь Магистр Книги многие вещи делает столь топорно, что оторопь берет. Фолерг поморщился – ну что возьмешь с самоучки? И удивительно, весьма и весьма удивительно, что его приняла Книга Предела. Все-таки слишком много непонятных и странных вещей происходит в последнее время на Архре. Верховный маг недовольно пошамкал губами, глотнул бренди и начал первый урок по преобразованиям Света и Тьмы.

День шел за днем, месяц за месяцем. Гадал все учился лучше и лучше владеть своим даром. Он уже был вынужден постоянно скрывать свою многократно возросшую силу, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа среди магов Башни. Приходилось облегчать каждое заклинание чуть ли вдесятеро, вводя в него дополнительные коэффициенты. Даже в таком виде его заклинания порой вызывали шок у окружающих, но с этим ничего поделать было нельзя. С тех пор, как юноше удалось выдавить из Фолерга допуск в главную библиотеку Серой Башни, он высиживал там днями и ночами, унося все прочитанное в своей памяти. Пожалуй, что на всей Колхрии уже не было более знающего и сильного мага, только вот кроме Элинора никто об этом не знал. С опытом, правда, имелась проблема у юноши, но тут помочь могло только время. А еще ведь была и Алнара… Без нее Гадал уже не мыслил своего существования, девушка стала для него чем-то больше жизни. Он дня не мог прожить без нее, и их любовь, взорвавшись в одночасье, расцвела пышным цветом. Магистр Книги одобрил выбор своего ученика, и уже через некоторое время Алнара стала перед ним на одно колено и принесла клятву Ученичества. Она быстро вошла в курс дела и помогала обоим магам во всем – их идеи об изменении мира прочно укоренились в израненной душе девушки, и она была согласна с ними на все сто. Единственное, о чем не рассказывал ей Гадал, так это о Сером Убийце и его новом пришествии на Архр. Пока еще было рано…

Очень многое давалось юноше легко, но далеко не все. Особенно много сил ему пришлось приложить для того, чтобы разобраться в политических течениях на Архре, в Колхрии и в самой Серой Башне. Партии Зеленого Камня и Упавшего Жезла были только вершиной громадного айсберга, а под ними сплетался такой запутанный клубок интересов и противоречий, что даже Гадал со своей абсолютной памятью чуть голову не сломал, пока понял что тут и к чему. Элинор пытался научить его интриговать, манипулировать мнением людей, и юноша от непонимания чуть с ума не сходил. Ну, не получалось у него это, хоть ты плачь, не получалось. До чего проще была дифференциальная магоматика… Как там все логично и стройно. А здесь… Поди разберись, как славировать так, чтобы все остались довольны. Эти человеческие взаимоотношения ставили Гадала в тупик, но он продолжал упорно учиться, накапливая информацию, читая труды экономистов, социологов и политологов, найденные им в архивах Главной библиотеки. Только накопив огромную массу информации, он понял, что управление большими массами людей такая же точная наука, как и магоматика. И только потом он осознал, почему же эти книги прятали от всех. Да потому и прятали, что любой, достаточно умный человек, прочитав их, разберется в подоплеке происходящего на Архре, поймет, что цивилизация на грани хаоса и распада, на грани гибели. Гадал после месяцев знакомства с Фолергом был уверен, что все вышесказанное понимает и тот. Не понимал лишь, почему Верховный Маг ничего не делает, чтобы справиться с этой ситуацией. В маску чванливого дурака, носимую стариком, юноша давно не верил – тот буквально на третий вечер прокололся, показав себя куда умнее, чем должен бы был быть. Гадал попытался рассказать о своих выводах Элинору, но тот не поверил ему. Почему молодой маг продолжает верить в то, что Верховный – идиот? Что-то во всем этом было очень странное, и юноша дал себе слово со временем во всем этом разобраться. Очень похоже было на то, что на Магистра Книги наложено мастерски сплетенное заклятие, не дающее ему видеть Фолерга в ином свете. Но времени не хватало катастрофически – столько всего еще нужно было изучить и осмыслить. Столько всего узнать и научиться применять.

В это утро Магистр Книги разбудил своих учеников очень рано, когда они собирались еще долго нежиться в постели и заниматься любовью. Теперь они с Алнарой шли вслед за Учителем и с интересом смотрели на бурлящую жизнь главного морского порта страны. Элинор и сам не знал, зачем он здесь, что потянуло его в порт этим промозглым осенним утром. Но он проснулся среди ночи с четким ощущением, что ему срочно нужно именно в порт, что если он не попадет туда, случится беда. И большая беда. Почему так, Элинор не знал, но желание идти туда было резким, почти болезненным. А предчувствиям такого рода он привык доверять – да настолько сильных у него никогда еще и не было. Потому сейчас он внимательно смотрел на каждую мелочь, с нетерпением ожидая того, что должно было случиться. Маг позволил предчувствию вести себя дальше, и оно привело его туда, где обычно разгружались корабли из Аллиорноина. И здесь желание куда-либо идти оставило его. Элинор остановился и принялся осматриваться по сторонам.

– Учитель… – донесся до слуха мага потрясенный шепот Гадала. – Там…

Магистр Книги оглянулся на него и очень удивился. Таким ему своего ученика видеть еще не доводилось. Юноша был белым, как мел, глаза широко распахнуты, а палец его указывал куда-то влево. Элинор посмотрел в том направлении и увидел группку совсем юных еще девушек, только что, по-видимому, сошедших с корабля. Впереди всех стояла черноволосая красавица с очень белой кожей и решительными, жесткими, даже жестокими черными глазами. Одета девушка была очень просто, но удобно – брюки и теплая блуза. На ногах добротные черные сапожки. Не понимая реакции Гадала, маг просканировал ее, но не нашел в ауре чужеземки ничего особенного, разве что замыкалась аура не на макушке, а где-то в середине тела. Элинор с недоумением на лице повернулся к юноше.

– На ней ауромаскирующее кольцо! – с досадой бросил тот.

Ауромаскирующее кольцо? Интересная новость… Элинору не доводилось и слышать о подобных артефактах. Быстрым заклинанием перейдя Предел, молодой маг создал щупальце Света и проник под кольцо, видимое ему теперь огненной полоской на пальце девушки. А когда он увидел, что скрывается под колечком, то и сам чуть не вскрикнул. Аура незнакомки вздымалась вверх на десятки метров, переливалась сотнями цветов, пылала и потрясала воображение любого, кто бы был способен ее видеть. И прямо в ауре переливались оттенками черного цвета несколько незнакомых магу символов. Это была уже не сила, не гениальность – это было Предначертание. Магистр Книги чуть не прослезился от радости – какое счастье, что он первым перехватил это чудо. Не дай Творец, эта девочка досталась бы Фолергу… Он взял себя в руки, нерешительно улыбнулся и небыстро направился к девушке.

Ларна с кровными сестрами сошли с надоевшей им за месяцы пути до зубной боли «Волны Грез» ранним утром, голубое солнце еще только вставало, хотя красное уже жарило вовсю. Лучи солнц окрашивали все вокруг в разные тона. Пять месяцев длилось неспешное плавание торговой шхуны с заходом во все, даже самые мелкие порты. Девушки изнемогали от скуки, ожидая, когда путешествие завершится. Лишь в последний месяц пути, когда шхуна уже шла по проливу, ведущему к столице Колхрии, им стало чуть поинтереснее. Кровные сестры часами стояли на палубе, смотря на проплывающие мимо бесчисленные городки и поселки. Весь предыдущий день девушки не находили себе места, они даже не занимались любовью – ведь назавтра они должны были оказаться в знаменитом городе Тысяч Мостов, о котором каждая из них слышала очень и очень много. И теперь он во всей своей красе развернулся перед ними и не разочаровал кровных сестер. Мостов, мостков и мосточков действительно было неисчислимое множество, Дуарамба и в подметки не годилась Колгарену. Город вздымался вверх на огромную высоту, Ларна и не думала, что бывают такие высокие дома, как здесь. Полупрозрачные шпили башен столицы Колхрии резали непривычный взгляд своим сиянием. Даже отсюда, из порта была отчетливо видна воздушная красота этого странного города. Да самого момента швартовки девушки стояли на палубе и любовались ею.

Капитан Ортонаг отрядил матросов, чтобы помочь кровным сестрам снести вниз их багаж, и был бесконечно счастлив избавиться от столь опасных пассажирок. Он всю дорогу был невероятно предупредителен и вежлив, даже еду Ларне с подругами подавали со стола капитана, тогда как другие пассажиры давились помоями, которыми кормили матров.

Стоя у трапа, Ларна осмотрелась. Она бы еще долго была бы рада любоваться красотами Колгарена, но нужно было подумать о делах насущных. Этого, кроме нее, не сделает никто. Она любила своих кровных сестер, но прекрасно понимала всю их неприспособленность к жизни. Рыжая еще куда ни шло, но остальные-то всю свою жизнь были рабынями, жили на всем готовом и о мире вокруг не знали ничего. Деньги у них, спасибо магу, еще были. Первым делом необходимо было найти гостиницу подешевле, сбросить вещи и сразу же идти в Серую Башню, оформляться. Девушка начала оглядываться, ища кого-нибудь, у кого бы спросить то, что ей нужно. И первым, кого она увидела, был совсем еще молодой невысокий маг, который, улыбаясь, смотрел на нее. В упор смотрел. За его спиной стояли парень с девушкой и тоже во все глаза смотрели на нее же. Ларна сразу же насторожилась и мрачно глянула на мага. Неужели же о ней что-то стало известно, и ее тут уже поджидают? Она ощущала опасность, исходящую от мага, но не могла понять ее природы. Он же, между тем, направился к девушке, стал рядом и тихо сказал:

– Ну, здравствуй, девочка…

– Кто вы такой и что вам от меня нужно? – хмуро спросила Ларна, которой очень не нравилось происходящее.

– Мое имя – Элинор, – ответил ей маг.

Девушка недоверчиво окинула его взором и только тут поняла, что он одет именно в сутану высших магов, а не в серый балахон простых. Она растерялась – да, конечно, она мечтала встретиться с Элинором, который был ее кумиром уже давно, но она планировала долго подбираться к нему. Набиваться в ученицы… Ведь Ларна уже слышала, что мятежный маг не берет учеников. И вдруг он сам встречает ее в порту, встречает чуть ли не как родную… В этом было что-то невероятное, что-то очень странное и девушка растерянно переспросила:

– Магистр Книги?

– Он самый, – рассмеялся маг. – Пойдешь ко мне в ученицы?

От этих слов Ларна совсем растерялась и сникла. Это же не лезло ни в какие ворота! Происходило что-то непонятное, что-то странное до крайности. Неужели же снова Предначертание сыграло свою роль? Он же не берет учеников… Лицо Ларны побледнело, она задрожала, да просто испугалась, если сказать честно. Не бывает ведь так, чтобы то, чего сильно хочешь, происходило само по себе. Кто-кто, а она это знала твердо. Особенно после всего, что с ней случилось.

– Не бойся, – все так же улыбаясь, попытался успокоить ее Элинор. – Ты удивляешься, почему я здесь? Да просто утром я встал с твердым знанием, что мне срочно нужно в порт. Это предчувствие и привело меня сюда. И вот – ты…

– А что я? – слабым голосом спросила все еще не пришедшая в себя Ларна.

– Я же вижу, что спрятано у тебя под этим колечком, – снова засмеялся Магистр Книги. – Все не просто так – судьба сводит воедино людей одного дела, одной задачи. Мы не могли не встретиться, девочка!

– Судьба… – глухо повторила девушка. – Судьба… Мне это уже говорили. Я мечтала стать вашей ученицей, ради этого я прибыла в Колгарен, у меня три направления в Серую Башню. Только я думала, что ученичество у вас будет стоить мне больших трудов. Ведь я слышала, что вы не берете учеников…

– Обычных – не беру, – согласился маг. – Но таких, как ты – обязательно.

– Что ж, – кивнула головой пришедшая в себя Ларна, – я согласна, конечно. Но у меня есть одно условие.

– Какое?

– Я не одна! И я стану вашей ученицей только вместе с кровными сестрами!

Элинор впервые взглянул на остальных девушек, стайкой сбившихся за спиной своей черноволосой подруги и настороженно выглядывающих оттуда. По мере того, как он переводил взгляд с одной на другую, его глаза расширялись и расширялись, удивление росло и росло. Каждая была хороша, по-своему, конечно. Одна даже почти догоняла Гадала по уровню силы! Остальные, правда, были послабее, но любая из них, приди она в Башню одна, произвела бы фурор. Лишь рыжая девушка слегка подкачала, но зато у нее были ярко выраженные способности к манипулированию Пределом. Молодой маг только покачал головой и снова хрипловато рассмеялся. Да уж, не зря судьба привела его сегодня в порт, не зря…

– И еще раз повторяю, – через некоторое время сказал он, – судьба сводит воедино людей одного типа и одного дела, если это дело угодно богам. Я беру вас всех с удовольствием. Вы все готовы к принесению клятвы?

– Как, прямо здесь? – удивилась Ларна.

– А почему бы нет? Не будем терять времени. Вы еще, видимо, не понимаете, что вы такое и какой фурор вы произведете. Но я хочу задать вам один вопрос. У вас ведь есть цель?

– Да.

– Так я и думал, – кивнул головой маг. – Я догадываюсь, что это за цель. Не зря ведь вы хотели стать именно моей ученицей. Мою вы знаете и, по видимому, наши цели совпадают.

– Возможно… – кивнула девушка.

– Именно потому мы и встретились столь… странно… Вас не оставят в покое, если вы уже не будете чьей-либо ученицей. Вам ведь не хочется стать защитницей всего того, что вы так ненавидите?

Ларна только ощерилась в ответ.

– Именно поэтому и предлагаю вам всем принести мне клятву прямо здесь.

– Хорошо, – согласилась девушка, внимательно смотря прямо в глаза Элинора. – Только позвольте сначала взглянуть на ваш медальон.

– А зачем?

– Чтобы убедиться, что вы – это действительно вы, – криво ухмыльнулась она.

– Правильно! Не доверяй никогда и никому, пока ты не уверена, что человек тебе друг.

С этими словами он снял и дал ей свой удостоверяющий медальон от Совета Магов. Ларна внимательно изучила его, кивнула чему-то своему, вернула медальон владельцу и опустилась на одно колено. Потом достала из ножен кинжал, провела им себе по руке и протянула залившуюся кровью ладонь в сторону мага, одновременно произнося клятву Ученичества. Но не простую…

– Я, Ларна Орсанх из клана Синего Древа, принимаю на себя Ученичество у Магистра Книга Элинора и клянусь сохранять верность своему Учителю и его делу. Я обязуюсь выполнять по мере сил то, что он на меня возложит, если это не противоречит чести и совести. Жизнь на крови, честь на крови, смерть на крови!

Маг был изумлен – девчонка дала страшную кровную клятву, он сразу же ощутил ее действие, по коже пробежал холодок, а на ладони Ларны он увидел появившийся ниоткуда символ. Когтистая ладонь с оком посредине, символ Повелителя Тени, его Учителя… Предначертание… Похоже, что ей необходимо будет рассказать о приходе Серого Убийцы, раз уж тот принял ее. Он уже чувствовал свою новую ученицу, чувствовал, где у нее что болит и многое, многое другое. Кивнув Ларне, Элинор повернулся к остальным. Первой выступила рыжая девушка с абсолютно бессовестным и хитрым выражением на ехидной мордашке.

– Я, Нарин Дивиргейл из клана Желтой Воды…

– Я, Орихат Вар-Тарм из Нунду-анг-Орма…

– Я, Сириин Ирс-Корам…

– Я, Милаит Дим-Карах…

Магистр Книги принимал их клятвы – по примеру подруги они также принесли именно кровные клятвы. Когда осталась последняя, он ободряюще улыбнулся ей, но девушка не сдвинулась с места. У малышки был на удивление испуганный вид и скрытый Дар с вкраплением Предела. Элинор снова позвал ее, но она только беспомощно посмотрела на подруг.

– Ну что же, девочка? – спросил маг. – Испугалась?

– Да тут понимаете, какое дело… – вмешалась Ларна. – Я ее… Я ее еще не успела на свободу отпустить… Разве у нее тоже есть Дар?

– Есть, но скрытый, – усмехнулся Элинор. – А она, значит, рабыня?

– Да… – неохотно ответила девушка, не уверенная в реакции своего нового учителя на это известие.

– Не успела освободить, говоришь… – задумчиво протянул он. – А остальных, значит, успела? Они тоже рабыни?

– Да! – гордо вскинула подбородок Ларна. – А что, это имеет какое-либо значение?

– Для меня – никакого, – улыбнулся ей Элинор. – Мой первый ученик Гадал – тоже бывший раб. К тому же мне нравится твое отношение к рабству.

– Его не должно быть в принципе! – жестко ответила девушка, в ее глазах загорелись огоньки ненависти.

– Полностью и абсолютно поддерживаю это мнение, – кивнул маг, с непосредственным интересом наблюдая за реакциями своей ученицы. – Ты хочешь отпустить ее?

– Конечно!

– Тогда я позову нотариуса, в порту их много, вон как раз нотариальная контора.

Он просительно посмотрел на Гадала, и юноша кивнул, отправившись в указанную сторону. Через несколько минут примчался нотариус, до смерти перепуганный известием о том, что его требует к себе сам Магистр Книги. Он по-собачьи преданно уставился на Элинора, всем своим видом демонстрируя желание услужить.

– Госпожа Ларна Орсанх, моя ученица, желает отпустить на свободу свою рабыню, – сухо сказал ему маг. – Я прошу вас сделать все как можно быстрее.

Он выделил слово «прошу» и тяжело посмотрел на мнущегося нотариуса, тут же покрывшегося от этого взгляда холодным потом.

– Конечно, конечно… – часто закланялся тот. – Прямо сейчас все и сделаем. Мне бы только документы…

Ларна тут же протянула ему документы на Л'горит, и нотариус, приказав помощнику принести все необходимое, прямо на парапете набережной уселся выписывать освободительную грамоту.

– Какую фамилию вписать? – вдруг поднял он голову.

– Ларна! – донесся до нее голос рабыни. – Можно мою настоящую?

– Конечно!

– Л'горит ап-Варсанх Сумеречная из народа Дианх! – гордо задрав подбородок, назвалась девушка.

– Сумеречная? – вопросительно глянул на нее Магистр Книги.

– Нахар Сумеречный – мой прапрадед! – с еще большей гордостью заявила она.

Элинор восхищенно присвистнул. Праправнучка легендарного бунтаря, мятежного молодого мага, сотрясшего мир вместе со своим другом Данхом Огненное Сердце лет двести назад. Молодой маг преклонялся перед памятью Нахара. Он даже засомневался в словах рабыни, но, просканировав ее, понял, что она искренне верит в свои слова. Может быть и так… Ведь труп невесты бунтаря тогда так и нашли. Она могла спастись и породить потомство. Но, ежели это так, то у девочки должен быть немалый Дар. Маг решил заняться ею вплотную и пробудить как можно быстрее. Нотариус тем временем закончил выписывать документы и заверил их своей печатью. Магистр Книги, чтобы не терять времени, сам сотворил личностный медальон, и нотариус тут же заверил его. Л'горит, не верящая своим глазам, приняла в дрожащие руки свою свободу и тихо заплакала от радости. Затем, все еще плача, опустилась на одно колено перед Элинором и принесла ему клятву Ученичества. Маг принял ее и поднял девушку на ноги, приобняв ее за плечи.

– А что теперь? – деловито спросила его Ларна, с легкой иронией наблюдая за трогательной картиной. – В Серую Башню?

– Сперва ко мне домой, – отрицательно покачал головой он. – Нам многое нужно обсудить. Да, девушки, познакомьтесь с другими моими учениками. Гадал и Алнара. Они отныне ваши брат и сестра.

Молодая пара, пришедшая с магом, понравилась Ларне. Ребята так явственно любили друг друга, тянулись друг к другу, что на них приятно было смотреть. Она дружески улыбнулась им, подошла и по очереди обняла каждого. Они ответили, тоже заулыбавшись. Когда все перезнакомились, Магистр Книги повел учеников вдоль причалов к выходу из порта. Он размышлял о том, что ему предстоит сделать, как оформить учеников в Башне, да и многом другом. Забот у него прибавлялось в геометрической прогрессии… Вдруг дорогу им заступила сумрачная, постоянно кашляющая, одетая в несусветное рванье женщина. Но, несмотря на то, что выглядела она последней нищей, из-за плеча у нее торчала рукоять добротного меча. И она была ранена, многократно ранена – почти по всему ее телу виднелись обрывки грязных бинтов и струпья. А глаза ее… В глазах женщины застыла такая боль и горечь, такая безнадежность, что даже привычного ко всему мага слегка затрясло. Он с недоумением посмотрел на нее, пытаясь понять, что нужно этой несчастной от него, затем по привычке сдвинул зрение в магический диапазон. И глаза его в который раз за это странное утро полезли на лоб – эта оборванка по силе Дара ненамного уступала Ларне. «Да что же это такое проиходит сегодня?..», – забормотал потрясенный маг. Такого просто не могло быть, это было статистически невероятно, чтобы люди с такими магическим талантами прибыли в одно утро в одно и то же место. И вдруг маг вспомнил, в каких случаях такое все-таки возможно и понял что происходит сейчас. Узел кармы! В это утро в колгаренском порту завязывается узел кармы. Именно в это утро здесь должны оказаться люди, чьи судьбы переплетены с его, Элинора, судьбой и судьбами остальных собравшихся. Люди одного дела. И маг понимал какого… «Боги любят шутить…», – прошептал он себе под нос и нервно вздрогнул. Действительно, тяжело осознать, что ты не сам выбрал себе судьбу, что на тебя возложена миссия свыше. Элинор подумал о том, что эта израненная женщина, наверное, не последняя из тех, кто должен появиться.

– Вы – Магистр Книги? – хриплым, простуженным голосом прервала его оборванка и снова закашлялась. – Я слышала, как эти девушки клялись вам…

– Да, это именно я, – согласился маг, продолжая с интересом рассматривать будущую ученицу. – Я также готов принять и вашу клятву. Знаете ли вы, что у вас немалый Дар магии?

– Нет, – ничуть не удивившись, безразлично ответила она. – Да это и неважно. Я искала вас по иному поводу.

Магистр Книги снова внимательно посмотрел на нее и внезапно понял, что она умирает, что она заставляет себя жить величайшим усилием воли, что ей давно безразлично все и вся. Что-то важное она должна была еще сделать в жизни, что-то такое, что пока заставляло ее оставаться в живых. Сделать и умереть. Хотелось бы знать, что именно она должна совершить. Душу женщины, по видимому, терзала настолько сильная боль, что она уже просто не могла ничему удивляться и ничего чувствовать. Чувства атрофировались… Элинор только вздохнул и спросил:

– Тогда зачем вы хотели меня видеть?

– Как я слышала, – так же глухо, сквозь кашель ответила она, – вы единственный из по-настоящему сильных, кто не согласен с законами нашего мира. Из тех, кто способен хоть что-то сделать, хоть как-то противостоять всему этому скотству… Я пришла предложить вам свой меч. И рада, что есть, оказывается, что предложить в дополнение. Может, удастся сдохнуть не просто так, а хоть немного отомстить за все хорошее.

– Как вас зовут? – спросил заподозривший истину маг.

– Иннет Ис-Тангир, бывший офицер ранга Сангтоар, Онстер…

– Та самая? – слегка расширились глаза Элинора.

Женщина лишь молча кивнула в ответ, на ее лице не отобразилось ничего, оно напоминало собой лицо трупа.

– И вы не желаете иметь дело с преступницей? – ее голос звучал так же ровно.

– Мне плевать на законы, – ответил Магистр Книги. – Я не думаю, что вы сделали то, что сделали, без уважительной причины. Чем он перед вами провинился?

– Убил мужа, зажарил живьем и съел ребенка.

– О боги! – отшатнулся Элинор. – Вы еще были с ним слишком добры. У меня бы эта тварь умирала дольше. Приносите клятву Ученичества, после этого вы будете неподвластны законам людей.

Женщина кивнула, лицо ее оставалось таким же мертвым и безразличным, только в глазах на долю секунды загорелось что-то живое. Она с трудом опустилась на одно колено. Было видно, что она почти не может двигаться, что раны глубоки настолько, что оставалось только удивляться тому, что она жила и смогла добраться до Колхрии. Все тем же безразличным голосом Иннет выговорила свою клятву, и у Магистра Книги стало на одну ученицу больше. После этого она попробовала встать, но не смогла и видно было, что из-под нее растекается лужа крови. Ларна встревоженно бросилась на помощь новой сестре, но та попыталась оттолкнуть девушку.

– Не надо, – ничуть не обиделась она, понимая каково сейчас женщине, привыкшей, что на нее охотятся все, кому не лень. – Мы теперь сестры, и я в свое время тоже прошла через ад. Я хочу тебе помочь…

Иннет перестала сопротивляться, и Ларна, уложив ее на землю, осторожно стащила с нее заскорузлые тряпки. И остановилась в ужасе, беспомощно смотря на своего Учителя. Было от чего – все тело несчастной женщины было испещрено рваными, гноящимися, едва подсохшими ранами. Живот вообще был вспорот и зашит грубой сапожной дратвой. Каким образом она осталась живой с такими ранами? Этого девушка понять не могла. Да мало того, что живой, Иннет ведь ходила, сумела добраться до Колгарена, будучи так изранена… Элинор только покачал головой, подошел к тяжело дышащей женщине и поставил над ее телом руку, одновременно переходя Предел. С его пальцев заструились тонкие синеватые нити, и тело Иннет окуталось такого же цвета туманом. Когда этот туман рассеялся, Ларна потрясенно распахнула глаза. Все раны на теле лежавшей женщины исчезли, оставив после себя едва заметные, очень тонкие шрамы, даже дратва, которой был зашит живот, куда-то испарилась. Да, слухи о Магистре Книги были совершенно справедливы – не было на Архре мага сильнее. Впрочем, уже был, но Ларна об этом еще не знала. Но то, что происходит нечто странное, понимала и она. Девушка вспомнила слова Элинора об узле кармы и поежилась. Значит, именно сегодня ей предстоит встретиться с людьми, с которыми будет связана вся ее дальнейшая жизнь. Хотя ей было и страшно, но душа ее пела. Она больше не одна! У нее есть единомышленники, и она таки исполнит свою миссию. Добьется своего, несмотря ни на что.

Иннет приподнялась на локте и недоверчиво уставилась на собственное тело – у нее впервые за несколько месяцев ничего не болело. Она даже ощупала руками некоторые из шрамов, не поверив собственным глазам. Но это было правдой – она была здорова, Магистр Книги исцелил ее. Только тут до женщины дошла вся ирония ситуации, ведь отныне она была неподвластна людским законам, и все приказы об ее поимке становились недействительны. Теперь она – ученица того, кто сможет изменить этот мир. И Иннет знала, что отдаст ему в помощь всю себя, отдаст, чтобы больше ни с одной женщиной не случилось того кошмара, который испытала она сама. Она хрипло, злобно рассмеялась, встала на ноги и коротко поклонилась Элинору. Он положил ей руку на плечо и слегка сжал, давая понять, что отныне она не одна, что отныне у нее снова есть семья. Затем маг повернулся к остальным ученикам и негромко сказал:

– Друзья мои! Нас всех привела сегодня сюда судьба, и мы не могли не встретиться. Но может быть, мы встретили еще не всех, кто должен придти. Потому прошу всех, кто уже способен смотреть в магическом диапазоне, внимательно осмотреться вокруг.

– Да что смотреть, Учитель? – донесся до него тонкий голос Алнары, – вон справа еще двое стоят.

– А слева – еще одна, – добавил Гадал, обняв за плечи любимую.

Ларне стало интересно – а откуда они знают это? Как видят? Интересно, получится ли у нее использовать магическое зрение? Девушка слышала о таком, но не верила, что она сама сможет. Она все же рискнула расфокусировать глаза и у нее, как ни странно, вышло. Вдруг над всеми окружающими людьми ей привиделось цветное марево. Над большинством, правда, неясное и расплывчатое. А вот над стоящими рядом с ней это свечение было ярким, бьющим на многие метры вверх. Ларна вздохнула в восхищении от просыпающихся способностей ведьмы и от красоты открывшейся ей картины, затем перевела взгляд дальше, скользнула им по мачтам кораблей. И вздрогнула – с борта одного из них били в небо два столба разноцветного пламени. Она снова глянула туда уже обычным взором и увидела парня с девушкой, очень похожих друг на друга, явно брата и сестру.

– Учитель, – возбужденно обратилась к Элинору страшно довольная собой девушка, – на том корабле еще двое!

Маг глянул туда и только вздохнул – еще вчера он никак не мог себе представить, что на него неожиданно свалится еще дюжина учеников. Да каких учеников! Но тут поделать ничего было нельзя, так было Предначертано… Узел кармы… Против такого не попрешь.

– Не упустите остальных, – попросил он Ларну и направился к первой паре – роскошно одетой женщине-капитану и белобрысому пареньку лет семнадцати в простой полотняной одежде матроса.

Остановившись перед ними, Элинор вздохнул и сказал:

– Здраствуйте! Мое имя – Элинор, Магистр Книги, маг Высшего Совета. И я готов принять вашу клятву.

– Какую клятву? – с недоумением уставилась на него капитан.

– Значит, вы еще не знаете, для чего вы здесь? – усмехнувшись, спросил маг. – Ведь вас пригнало сюда сильнейшее желание, предчувствие, ощущение необходимости быть здесь и именно сегодня утром?

– Вы правы, господин маг, – мрачно ответила женщина. – И задери меня Серый Убийца, ежели я понимаю, что мне в этом долбаном Колгарене понадобилось. Месяц зазря убила и не знаю зачем! Как на веревке сюда кто-то притащил!

– Никто из нас не может идти против своей судьбы, – кивнул Элинор. – Вы, наверное, не знаете, но вы оба неинициированные маги большой силы. В потенциале, конечно. А притащила вас сюда именно ваша судьба. Я ведь тоже ни о чем таком не думал, а нынче утром встал с одной мыслью – срочно в порт. И тоже не знал, зачем мне сюда нужно.

После этих слов, маг коротко рассказал о том, что уже произошло сегодня утром, не называя, однако, пока лишних имен. Капитан наклонила голову и задумалась. Думала она довольно долго. Юноша-матрос только непонимающе хлопал глазами. Сперва. А затем на его лице появилась робкая улыбка понимания. Чему тут было удивляться – ведь ему предложили войти в элиту его мира. А женщина дернула щекой, и видно было, что она сильно расстроена происшедшим. Чем-то ей такой исход дела не нравился.

– Что ж, против Предначертания не пойдешь… – через некоторое время все же выдавила она из себя. – Только всю жизнь себе искалечишь. Нечего делать, я согласна, магистр. К другому бы не пошла ни в каком случае, а к вам можно. Но тут есть еще одно обстоятельство – если в Башне узнают, кто я – меня казнят. Именно Башня назначила за мою голову немалую награду.

– С того момента, как только вы станете моей ученицей, – усмехнулся Элинор, – вы будете уже неподвластны никакому закону. Студиозусу Башни прощаются любые преступления, кроме нарушения Основного закона. Да и то, его только урезают и позволяют учиться дальше. Студиозусом, при вашем-то Даре, вы станете обязательно. Еще одна моя ученица – та самая убийца наследника престола Онстера.

– Иннет Ис-Тангир? – удивленно переспросила его капитан. – Преклоняюсь перед ней и всегда была бы рада предоставить ей убежище на своем корабле. Хотя не совсем понимаю, какого Серого Убийцы ей это понадобилось…

– Молодой герцог зажарил живьем и съел ее маленького ребенка, – коротко пояснил маг.

– Какой кошмар! – в ужасе вскрикнула женщина. – Тогда по заслугам! Она молодец, что отомстила! Просто молодец!

– Полностью с вами согласен, – улыбнулся Элинор. – Значит, вы согласны на Ученичество, капитан? И вы, юнга?

– Согласна… – вздохнула женщина. – Но если бы это были не вы, который плюет всем скотам из Совета в глаза, только бы меня и видели…

– И я согласен! – заявил паренек, – с восторгом глядя на легендарного Магистра Книги, о котором рассказывали столько интересного.

– Но прошу учесть, мастер, – с иронией посмотрела на него женщина, – что мое имя – капитан Ринна Нирен. Та самая капитан Нирен…

Элинор только приподнял брови – до чего же все-таки прихотлива судьба… Что за невероятный день выдался сегодня. Впрочем, лимит удивления для него уже был исчерпан. Капитан Нирен… Единственная из пиратских капитанов, осмеливающаяся атаковать корабли, несущие флаги магов. И каким-то образом этих самых магов убивавшая… Каким именно, не знал никто, хотя хотели бы знать многие и многие. За голову мятежного капитана была обещана Серой Башней огромная награда, но она уже долгие годы была неуловима. Маг злорадно ухмыльнулся – какой камень Фолергу в карман. Приятно было себе представить, что за рожу скорчит Верховный Маг, когда узнает, что капитан Нирен – студиозус Академии. Шутка будет бесподобной. А она, между тем, стала на одно колено и в воздухе разнеслись слова клятвы:

– Я, Ринна Нирен, капитан «Альтарилла»…

Элинор принял ее и принял с удовольствием. Затем на одно колено опустился сопровождавший своего капитана юноша:

– Я, Рамин Сидар, из Санг-Иррама, юнга «Альтарилла»…

Маг принял и его, затем повел новых учеников, растерянных от такого резкого изменения своей судьбы, к остальным. Их приветливо встретила Ларна, уже начавшая играть роль лидера и здесь. А Элинор пошел к Нарин с подругами, обступившим ничего не понимающую женщину-купца и наперебой объяснявшим ей, что она – неинициированный маг большой силы и должна стать ученицей самого легендарного Магистра Книги, в которого купец не очень-то верила, считая измышлением падких на сплетни людишек. Но было кое-что, что подтверждало слова этих странных девушек. Женщина вспомнила, что ей, вообще-то, совершенно нечего делать в Колгарене, но что-то потянуло ее сюда, потянуло с такой силой, что сопротивляться этому желанию было совершенно невозможно. Но она, Осом-Лиаг, маг? Что за чушь! Купец осторожно посмотрела на приближающегося мага – ведь к ней шла живая легенда, кто только не рассказывал о борьбе этого совсем молодого еще человека с Советом Магов. Об этом говорили уже по всему Архру, купцу много доводится бывать в разных странах, и в каждом порту болтали об Элиноре Великом. Особенно восхищались тем, как он осаживал старых магов, не останавливаясь перед убийством. Осом-Лиаг, как и многие, ненавидела магов и их власть, но поделать ничего с этим не могла, потому скрывала свою ненависть как можно глубже. Она вдруг вспомнила то, что долгие годы держала глубоко спрятанным в душе. Вспомнила о том, как изнасиловали и урезали ее брата с сестрой. А потом повесили… Осом-Лиаг скрипнула зубами и смахнула рукой непрошеную слезу. Может, если она станет учеником столь скандально известного мага, вошедшего в Совет Магов против воли самого Фолерга, то ей представится возможность отплатить сделавшим это? Может быть… Да и против судьбы не стоит идти. Но месть… Она не могла отомстить раньше, так как убили ее брата с сестрой, развлекаясь, молодые дворяне, поделать с которыми простолюдинка ничего не могла. Что ж, видно правы ученики магистра Элинора – ее дальнейший путь с ними и будь что будет. Уж став ведьмой, она отплатит тем… Так отплатит, что и потомки не забудут! Но не ждала, конечно, Осом-Лиаг для себя чего-либо подобного, да и страшновато было рушить уже налаженную жизнь, ведь уже пять ее кораблей ходили по морям и океанам Архра. И дом к тому же… Вот только детей за всеми заботами женщина завести так и не удосужилась. Но в нынешнем раскладе это и к лучшему – меньше забот. Судьба уже затягивала ее в свой котел, Осом-Лиаг это почти физически ощущала это и понимала, что противиться бессмысленно. Она коротко вздохнула, встала на одно колено и принесла клятву Ученичества. Маг принял ее и ласково похлопал новую ученицу по плечу.

– Учитель! – снова донесся до него голос Ларны, которая, похоже, успевала повсюду и уже вела к нему сошедших с корабля фофарцев. – Эти двое – Сана и Афран Ап-Инар, они из Фофара, тоже приехали на учебу с направлением от мага. Они согласны на ученичество!

Элинор устало помотал головой и посмотрел на подошедших белобрысых, как почти все фофарцы, и очень похожих друг на друга юношу с полноватой девушкой. Оба низко поклонились магу, с восторгом глядя на него – вот уж чего они и представить себе не могли, так это то, что прямо в порту их пригласят стать учениками Магистра Книги. Да вообще учениками кого-либо из высших магов! Конечно, рассказанное им об узле кармы несколько пугало, но пусть уж лучше так, чем никак. Да и после пережитого испугать их могли совсем немногие вещи. Да, Сана и Афрат ехали учиться с направлением от ведьмы из Фофара и были уверены, что их примут. Дополнительную же удачу следовало хватать за хвост тут же, без промедления, потому брат с сестрой, не раздумывая, встали на одно колено и принесли клятву Ученичества.

Когда Элинор подвел всех новоявленных учеников к своей башне, он был уставшим до изнеможения, почти до потери сознания, но вынужден был держаться. Он не имел права показать слабость. Маг горько усмехнулся – создал сам себе имидж несгибаемого, так теперь надо терпеть, нельзя рушить его. Образ этот был слишком уж полезен, чтобы от него отказываться. Всю дорогу Элинор с интересом наблюдал за учениками, особенно теми, кто впервые был в Колгарене. Они с открытыми ртами смотрели на красоты этого невероятного города. Правда, их взгляды то и дело натыкались на скрюченные тела, насаженные на колья или помосты Казней, где исходил криком очередной замучиваемый. И каждый вздрагивал, слишком силен был контраст. Только Иннет не реагировала ни на что, и маг понимал, что психикой несчастной женщины ему придется заняться всерьез.

Поднявшись в свой кабинет, Магистр Книги устало опустился в любимое кресло и почти незаметно вздохнул, принявшись внимательно рассматривать свои новые «приобретения». «Мда… – сказал он сам себе. – Допрыгался ты, драгоценный мой. Теперь ты за них за всех отвечаешь…» Ученики также с любопытством осматривались, украдкой бросая взгляды на учителя. Опять же, кроме Иннет, которая вообще не выглядела живой и не интересовалась никем и ничем. Элинор снова вспомнил судьбу этой несчастной, все, что знал о ней, и понял, что откладывать лечение нельзя, если ее сегодня же не вывести из этого ступора, то он ее потеряет. Этого магу совсем не хотелось и по чисто человеческим соображениям, и по соображениям полезности мага такой силы для общего дела. Значит, нынче же ночью, после возвращения из Башни, придется ею заняться. Элинор поежился – подобные заклинания ему всегда нелегко давались, но выбора все равно не было. «Ты несешь ответственность за тех, кого приручил…», – вспомнились ему слова Серого Убийцы, тот тогда процитировал кого-то из сказителей его мира.

– Иннет, – ласково позвал он женщину, улыбнувшись при этом.

– Да, Учитель? – глухо отозвалась она.

– Вечером, когда вернемся, я займусь лечением твоего сознания. В таком состоянии, как сейчас, ты не сможешь ничего сделать, не сможешь отомстить.

– Как хотите, Учитель, – столь же глухо и безразлично отозвалась Иннет. – Я теперь принадлежу вам.

– Хорошо, – кивнул Элинор, с грустью посмотрев на нее, затем повернулся к остальным. – Теперь, ученики мои, слушайте.

И он снова внимательно, требовательно осмотрел каждого, одновременно сканируя их и даже, хоть это было и низко, используя заклятие видения правды. Некоторое время Магистр Книги молчал, затем продолжил:

– Я вижу, что почти каждый из вас ходит под смертной казнью, я в том числе. Также я вижу, что никого из нас не устраивают законы нашего мира, и мы их не приемлем. Потому не нужно бояться рассказать здесь всю правду о себе. Для чего это мне нужно, вы спросите? Отвечу. Мы должны выработать для каждого и для каждой линию поведения в Серой Башне. Ведь многих из вас будут допрашивать при поступлении с помощью заклятия видения правды… Принять, все равно примут, простят все, кроме…

– Кроме чего? – тихо спросила побледневшая Ларна, уже догадываясь, что услышит в ответ.

– Кроме нарушений Основного Закона, закона об Урезании. Тебя, конкретно, обязательно допросят – магов с Предначертанием не было на Архре уже с пару тысяч лет. На остальных, возбужденные твоим появлением, могут и не обратить внимания. Ну, еще допросят Иннет и капитана Нирен, что было понятно с самого начала.

Ларна едва смогла сдержать крик, рвущийся из горла. Она покраснела, затем побледнела до посинения и окинула взглядом не лучше выглядящих кровных сестер. С трудом сглотнув какой-то комок, вдруг образовавшийся в горле, девушка выдавила из себя вопрос:

– И что же они делают с нарушившими закон?..

– Отправляют на урезание, затем исцеляют и разрешают учиться. Среди студиозусов очень много урезанных.

– Значит среди магов тоже? – расширились глаза девушки.

– Нет, – усмехнулся Магистр Книги. – На третий-четвертый год обучения студиозусы обычно уже способны каким-либо образом возвратить себе потерянное. Это не возбраняется.

Ларна опустила голову и задумалась. Ее колотило от ужаса, но боялась девушка не за себя, а за кровных сестер – девочкам-то за что страдать? Мало они и так настрадались? Ее урежут? Да плевать, раз эта боль приблизит ее к цели, то ее придется вытерпеть. А где-то в глубине души девушка вообще хотела этого, ее мазохизм начал перехлестывать через край уже давно. Ларна снова глянула на своего учителя, цель которого, кажется, совпадала с ее целью. Она набралась мужества, сжала кулачки и ломающимся, дрожащим голосом начала рассказывать обо всем без утайки. И о том, что сотворили с ней и с Дарой. И о том, что было с ней на корабле. И о Харнгирате, где она стала приемной дочерью Дарин – когда рыжая услыхала, чем занимались между собой ее кровная сестра со своей приемной матерью, у нее отвисла челюсть. И о путешествии. И об Аллиорноине и обо всем, что случилось там – знакомство с Орихат, урезание несчастной русоволосой в доме Фатунга, освобождение рабынь. И том, чем они с кровными сестрами постоянно занимались – все девушки при этом отчаянно покраснели, но ни одна не осмелилась перебить Ларну. И о походе к черному магу, и обо всем остальном рассказала девушка своему Учителю. Остальные ученики потрясенно, кто с ужасом, кто с жалостью смотрели на нее. Впрочем, Ларна подозревала, что каждый из них прошел через что-то подобное, иначе они бы не оказались здесь.

– И что же мне теперь делать, Учитель? – тихо спросила она и, не выдержав, расплакалась.

Элинор встал с кресла, подошел к плачущей девушке и положил ей руку на плечо. Он не успокаивал ее, чтобы не внушать ей ненужных надежд, лишь молча стоял рядом. Когда она немного успокоилась и снова посмотрела на него, маг очень тихо сказал:

– У тебя есть два выхода, девочка. Оба нелегких, но ты сама выбрала свою цель и, насколько я понимаю, ничто не сможет тебя остановить. Но об этом мы поговорим чуть позже, есть вещи, которые вам всем пока знать еще рано, да и опасно. Запомните, дети мои, мы живем в страшном мире, в мире без чести, справедливости и доброты.

– Наш мир проклят Творцом, Учитель… – глухо сказала Иннет, затем повернулась к Ларне. – Спасибо, сестра, теперь я действительно вижу, что не только мне больно и плохо здесь…

– А что с тобой было? – повернувшись к ней, спросила девушка.

– Со мной?.. – выдавила сквозь зубы Иннет и вопросительно посмотрела на Магистра Книги, который разрешающе кивнул в ответ.

– Со мной… – повторила женщина. – Всего полгода назад я служила офицером ранга Сангтоар в городе Екатаме. Это в Онстере. Все вокруг считали меня счастливицей – еще бы, дочь простого винодела ухитрилась стать офицером, это было почти невозможно. Наверное, мне действительно повезло, не знаю даже… Но не это главное. У меня был любимый муж и маленькая, трехлетняя дочка. Мы жили в уютном домике на берегу моря. И мы были счастливы там… Служилось мне, конечно, тяжело, но дома меня ждал любимый, он был сапожником и работал в мастерской прямо возле дома. А дочка все время бегала вокруг, мы себе и представить ведь не могли, что кто-то может обидеть ребенка. Как она была прелестна… Это ее и погубило… В тот день…

Лицо Иннет почернело, глаза сделались бездонными, из них плескала во все стороны такая боль, что каждому показалось – его ударили кнутом. Женщина замолчала, голос, как видно, перестал ей повиноваться и то, что тогда случилось, снова встало перед ее глазами. Ларна уже догадалась, что сейчас услышит, и такая горечь разлилась по ее душе, что девушка сама не смогла сдержать слез.

– Я тогда вернулась домой, – с трудом продолжила через некоторое время женщина, – а дома то уже и не было… Было пепелище… Рядом, на колу, торчало тело моего мужа. Он был еще жив… А возле кола были остатки кострища, в котором я увидела, все еще не веря своим глазам, обглоданные детские косточки. И отрезанную головку моей девочки рядом…

Тут слезы все же прорвали запруду безразличия, Иннет рухнула головой на колени и забилась в отчаянных рыданиях, снова видя перед глазами эту страшную картину. Первой возле нее оказалась Ринна Нирен. Женщина-капитан обняла плачущую, сама не сдерживая слез, ибо простой рассказ несчастной матери рвал душу каждого, кто его слышал и в ком осталось хоть что-то человеческое.

– Держись, сестра, держись! – яростно шептала ей на ухо капитан Нирен. – Мы им за все отплатим, клянусь, за все! Это я тебе говорю – капитан Ринна Нирен! Я убивала таких подонков и буду убивать!

– Капитан Нирен? – подняла на нее почти ничего не видящие глаза Иннет. – Спасибо тебе… Сестра…

– Ведь ты же отомстила этому зверю? Даже до нас, пиратов, дошли слухи о награде за твою голову.

– Отомстила… – глухо повторила женщина. – Да только эта месть не вернет мне ни Эрмера, ни Сири… Я лучше расскажу, что дальше было.

Она откашлялась и продолжила свой рассказ:

– А когда я стояла там, не веря глазам и все еще надеясь, что это кошмар, что я вот-вот проснусь, ко мне подошли мои же сослуживцы с приказом о моем аресте. Я умоляла их хотя бы добить моего несчастного мужа, чтобы не мучился больше, но они только отворачивались – им запретили… Я умоляла хотя бы дать мне похоронить косточки моей девочки, но мне не разрешили, и косточки растащили собаки… И тогда во мне что-то вспыхнуло, какая-то странная сила наполнила меня, ненависть заслонила все. Я перебила их, как детей, а ведь они все были опытными воинами, и их было больше десятка. Одного только ранила и пытками заставила рассказать о том, кто это сделал. Людоедом оказался молодой герцог, наследник престола… Он проезжал мимо и ему приглянулась моя Сири. Подонок приказал схватить ее и зажарил живьем, а выбежавшего на страшные крики ребенка мужа приказал посадить на кол. После своей жуткой трапезы людоед узнал, что сожрал дочь собственного офицера. Тогда он, ничтоже сумняшися, приказал схватить и казнить меня… Что-то страшное накатило на меня после рассказа моего бывшего сослуживца, я спокойно, одним движением, свернула ему шею. Каким-то образом, я уж и не помню точно как, я замаскировалась и начала свою охоту. Три месяца длилась она, и я настигла людоеда лишь в Мане. Странная сила все продолжала вести меня, я почти ничего не помню из того времени, помню только сжигающую все ненависть. Я убивала тогда за кусок хлеба, не жалела никого и ничего. Кроме как о мести, ни единой больше мысли не возникало в моей голове. И в одной из таверен мне удалось выследить подонка. Герцог решил поразвлечься и приказал установить прямо в комнате кол, а затем привести к нему пойманную на улице девушку. Их высочество обожали отдыхать под крики умирающих… Я проникла туда сквозь крышу, оглушила герцога, вырвала ему язык, чтобы не позвал стражу, добила несчастную девчонку и усадила подонка на тот же самый кол, весь еще в крови бедняжки. И оставила на столе приговор. Ибо я не просто убила его, а судила и приговорила. Вскоре после этого за мной началась дикая охота. Старый герцог рвал и метал, объявил за мою голову гигантскую награду. Нигде я не могла остановиться более чем на несколько часов, драться приходилось постоянно, я вся была изранена, да вы и сами видели. Сама не знаю, как и зачем я осталась в живых, последние дни этой погони я просто не помню. Но очнулась я в горах, в хижине старого отшельника…

– И что же? – осторожно спросил кто-то.

– Он очень многому научил меня, этот старик, очень многое заставил понять и осознать, – столь же глухо, как и раньше, ответила Иннет. – Ведь раньше, когда я была счастлива, когда у меня были муж и дочь, я закрывала глаза на все ужасы и кошмары нашего мира. Я в упор не видела ничего, кроме того, что хотела видеть. Я не хотела обращать внимания на чужую боль и на несправедливость, не хотела осознавать, что подобное тому, что сделали со мной, происходит у нас каждый день и со многими. Я не слышала криков несчастных и думала только о себе. Что ж, так думают и живут почти все люди… Но мне, после того, что я пережила, нельзя больше быть такой, мне для чего-то богами оставлена моя бесполезная жизнь и я не хочу больше просто существовать. Старик сумел открыть мне глаза, направить меня на изменение того, что нас окружает. Он, будучи отшельником, откуда-то знал все новости и именно он рассказал мне о вас, Магистр Книги, о вашей борьбе и вашей отчаянности, а позже я и сама услышала легенды о вас. И все, что я слышала, только утверждало меня в решимости отдать вам свое тело и свою душу, помочь вам всем, чем я только смогу. Не хочу просто так сдохнуть, хочу отомстить, но не просто, а попытаться помочь хоть кому-нибудь избежать судьбы, подобной моей. Надеюсь, что вы приставите меня к действительно нужному делу, что вам пригодится моя помощь.

– Я и сам только помогаю тому, кто изменит наш мир, тому, кто способен это сделать, – усмехнулся Элинор. – И помощь любого для НЕГО ценна.

– А кто он? – с некоторым недоумением в голосе спросила Нарин, ее рыжая мордочка при этом не утратила хитрого выражения. – Забери меня Серый Убийца, если я что-нибудь понимаю…

– Похоже на то, – сощурила глаза капитан Нирен, – что уже забрал…

– Кто знает, – развел руками маг, – кто знает… Думайте сами, я вам подсказывать не буду. Вам пока рано знать о том, кто ОН. С вами пусть остаются пока только ваши догадки.

Только тут до сознания рыжей дошли слова: «уже забрал», и она не то, что побледнела, а даже позеленела. Впрочем, остальные были потрясены никак не менее.

– Учитель, Ринна права? – очень тихо спросила Ларна.

– Я не говорю вам ни «да», ни «нет»… – с ехидцей ответил маг. – Думайте. Я ничего не отвечаю вам. Придет время, и вы сами все узнаете. Не спешите. Лучше продолжим.

И он посмотрел на брата и сестру из Фофара.

– Нас зовут, если кто еще не слышал, – встала с места девушка, – Сана и Афран Ап-Инар. Мы жили в Десмосе, маленьком городке около старой столицы империи. Наш отец был старшим библиотекарем одной из императорских библиотек, известным в академических кругах ученым-лингвистом и переводчиком с древних языков. Отец старался уберечь нас от ужасов окружающего мира, и мы почти не выходили на улицу, выросши среди книг и рукописей. Но куда деваться, мир все равно достал нас. Однажды я вышла купить масла для ламп, не зная, что городок навестила одна из банд урезателей… Они накинулись, когда я уже возвращалась домой, но мне повезло, я вырвалась и бросилась бежать. Домой, конечно… Вот только двери за собой я запереть не успела, и они ворвались внутрь. Отца убили, библиотеку сожгли…

Сана разрыдалась, вспомнив все это. Ее успокоили, и рассказ продолжился. Девушке тогда повезло, и она сумела спрятаться в закоулках библиотечного подвала. А когда она выбралась, то вместо родного дома обнаружила выгоревшие руины и труп отца. Брат куда-то исчез, и она долго искала его, но так и не нашла. У девушки не было ни родственников, ни знакомых, ни денег… Об окружающем мире она, выросшая среди книг и архивов, не знала почти ничего. Пару дней повозившись на пепелище, она пошла, куда глаза глядят. Стража не пожелала искать банду, помочь ей тоже никто не захотел. О бродяжничестве Саны можно было бы написать отдельную книгу, но кому бы это было интересно? Насиловали бедняжку бесчисленное количество раз, но ей все же повезло – ни одна сволочь не натыкала ей в рот и не урезала. Несколько раз Сана заболевала и отлеживалась в заброшенных домах, боясь попадаться кому-нибудь на глаза – больных чем-либо стража жгла живьем. Она быстро научилась бояться всего и всех, узнав свой мир с самой неприглядной стороны. Каждое новое знание, каждый новый опыт давался ей болью и кровью. Она шла от городка к городку, от деревни к деревне. Кормилась когда подаянием, когда мелким воровством, когда проституцией. Но чаще всего просто голодала и холодала. Глаза девушки стали похожи на глаза затравленного зверька, и мечта наесться досыта стала единственной ее мечтой. Так за два года бродяжничества Сана постепенно добралась до окраин новой столицы Фофара. Прямо за первыми лачугами она увидела на удивление уютный кабачок и решилась все-таки зайти, попросить каких-нибудь объедков. В подобных заведениях почти не подавали, но голод был нестерпим – девушка не ела ничего уже дней пять. Да и замерзла до посинения, хоть погреться чуть-чуть, и то… Войдя, Сана без всякой надежды окинула взглядом маленький, отделанный черным деревом зал. Он был почти пуст, только у стойки что-то пили несколько извозчиков, да у стены сидел за обильным ужином совершенно лысый субъект в темно-красном теплом плаще с капюшоном. У него было жесткое, безжалостное лицо и равнодушный взгляд мутно-зеленых глаз. Тут оборванку заметил кто-то из официантов и замахал на нее руками, выгоняя ее на улицу. Сана, понимая, конечно, что это бесполезно, с отчаянной мольбой посмотрела на лысого, жующего кусок сочного окорока. Он поймал ее взгляд, презрительно скривился и бросил ей:

– Пошла отсюда! Не подаю, – и продекламировал:

В этом мире каждый сам за себя,

И никто не укажет дорогу…

Знакомые с детства строки что-то всколыхнули в застывшей душе девушки, и она дрожащим, срывающимся, тонким голоском завершила четверостишие:

Только стопчут, унизят тебя

И никто не подпустит к порогу…

Затем сгорбилась и, пошатываясь, побрела к выходу, в холод, ничего не видя вокруг от слез. Но у самой двери она почувствовала, что чья-то рука ухватила ее за плечо. Подняв голову, девушка увидела очень удивленное лицо лысого.

– Откуда ты знаешь эти стихи?! – почти выкрикнул он. – Откуда?! Их не может знать никто, кроме меня и моего друга! Да он их сам и расшифровал не так давно! Говори!

Сана посмотрела на него и попыталась понять, что у нее спрашивают. Когда до нее дошло, она почти неслышно спросила:

– Вы знали моего папу?

– Твоего папу?! – переспросил, отшатнувшись, лысый. – Как его зовут?

– Мастер-библиотекарь Радан Ап-Инар…

– А ты?

– Сана Ап-Инар…

– О, боги! – всплеснул он руками. – Девочка, да что же случилось?! Почему ты здесь в таком виде и просишь подаяния?! Я уже почти два года не получал ни единой весточки от Радана и очень беспокоюсь. Почему он не отвечает ни на мои письма, ни на письма наших друзей?

– Он… Его… – тут нервы несчастной девушки не выдержали, и она села, где стояла, захлебнувшись отчаянным плачем.

– Понятно… – присел рядом с ней на корточки лысый. – Какая потеря… Какой ученый ушел… Никто ведь не верил, что возможно восстановить рукописи Давтрана. А он смог…

– Я помню… – сквозь слезы выдавила из себя Сана. – Мы с Афраном тогда вообще на цыпочках ходили, чтобы только его не потревожить.

– Меня зовут Ирап, девочка, – вздохнул он.

– Мастер Ирап Ап-Тациг? – подняла она на старика глаза. – Я же вам письма и писала, отец только подписывал…

– Сколько же ты вот так бродишь?

– Скоро уж два года… – вздохнула утиравшая слезы девушка. – С того самого дня, как…

– Удивительно, что тебя еще не урезали до сих пор, – покачал головой мастер Ирап. – Или ты уже?..

– Нет, повезло. Это ведь банда урезателей отца тогда и убила…

– Ну почему же ты никому из нас, его друзей не написала? – хлопнул он себя ладонью по бедру. – Уж дочь-то Ап-Инара мы бы на улице не оставили!

Сана только вздохнула. Не рассказывать же ему, что у нее не было денег даже на письмо… А потом, после первого изнасилования, она как-то забыла обо всем, слишком сильным был шок от всего, что с ней случилось. Тут голод снова дал о себе знать, и девушка осмелилась обратиться к тому, кто оказался другом ее отца.

– Спасибо, мастер Ирап… – поблагодарила она старика за сочувствие, затем смущенно опустила глаза и тихо спросила. – Простите меня, может у вас найдется что-нибудь поесть, а то я уже неделю ничего не ела…

– Старый я идиот! – хлопнул себя по лбу мастер Ирап. – Пойдем, девочка, пойдем.

Он отвел Сану к столу и накормил превосходным ужином, таких она не едала все два года после смерти отца. А затем, невзирая на ее слабое сопротивление, отвел девушку к себе домой, заставил вымыться и уложил спать. Так она с этого дня и осталась жить в доме мастера Ирапа, старик быстро полюбил дочь старого друга, как свою собственную. Всю свою жизнь он был одинок и вдруг, неожиданного для себя, обнаружил, что заботиться о ком-то на удивление приятно. И девушка ответила ему искренней привязанностью и заботой, заброшенный дом старого холостяка засиял чистотой, его теперь всегда ждал дома вкуснейший и горячий ужин, когда бы он ни вернулся. А Сана оказалась в знакомой с детства атмосфере – в доме мастера Ирапа было огромное количество книг и древних рукописей. Девушка тут же занялась привычной работой – начала каталогизировать их и нашла при этом многие фолианты, которые хозяин считал безвозвратно утерянными.

Но сам старик все чаще и чаще задумывался о дальнейшей судьбе этой так пришедшейся ему по душе девочки – ведь он был уже стар и чувствовал, что ему совсем немного осталось. Единственным выходом, который виделся ему, было обучить Сану своему ремеслу и передать ей по наследству свое место, ведь заработанные деньги он раньше тратил на книги и почти ничего не накопил. Но не знал, как подступиться к этому, слишком уж жутким делом он зарабатывал свой кусок хлеба, а девочка была к такому не готова. Мастер Ирап Ап-Тациг был одним из городских палачей, а расшифровка древних рукописей была всего лишь его увлечением, не приносящим денег. Его хорошо знали в академических кругах как ученого-литературоведа и медика, по его хирургическим монографиям обучались врачи в университетах Фофара и не только. Но никто из ученых не подозревал об истинной профессии коллеги… Но после очередной болезни старик понял, что медлить больше нельзя и рассказал Сане обо всем. Девушка долго плакала, а когда успокоилась, то, не подымая глаз, спросила:

– Вы думаете, что мне нужно этому научиться?

– Да, девочка моя… – грустно ответил ей старик. – Ведь я вскоре умру, и ты снова можешь оказаться на улице. Я этого не хочу, не хочу, чтобы ты опять голодала и холодала. Да, это гнусное дело, но кто-то ведь должен его делать. Если уметь делать все как следует, то можно хотя бы сократить мучения несчастных. Их ведь все равно казнят или урежут, таковы законы нашего мира… И мы ничего не можем с этим поделать.

С этого дня в жизни Саны начался кошмар. Когда мастер Ирап впервые взял ее на урезание, и она увидела брызжущую кровь, услышала дикие крики жертвы, то просто потеряла сознание. А очнувшись, всю ночь проплакала от ужаса и жалости. Но старик был очень терпелив, он медленно, капля по капле, выдавливал из нее эти жалость и отвращение. Он покупал трупы и заставлял девушку препарировать их, обучая девушку анатомии. Сперва она с трудом сдерживала тошноту, но прошло каких-то несколько месяцев, и Сана спокойно ела что-нибудь и болтала со стариком, второй рукой роясь во внутренностях трупа. И к крови она привыкла, и к диким крикам жертв. Лишь на казни мастер Ирап пока избегал брать свою воспитанницу, но постепенно приучал ее к мысли, что все смертны и она не будет убийцей, если казнит приговоренного преступника, что она при этом будет только рукой закона. И еще через несколько месяцев Сана уже без слез смогла смотреть на то, как тело молодой женщины медленно сползало вниз по колу. На ее вопли девушка не обращала никакого внимания – подобное давно стало для нее лишь сопровождающим работу шумом. Она очерствела, ее глаза стали спокойными и жесткими, совсем как у ее учителя. Но все-таки прошло еще полгода, прежде чем мастер Ирап допустил ее к самостоятельному урезанию. Она спокойно взглянула в наполненные ужасом глаза жертвы, молоденького паренька, пойманного за бродяжничество, подложила под его яйца дощечку и не спеша нарезала ломтями, затем также поступила с членом бедняги, не испытав ничего, кроме некоторой озабоченности от неровных разрезов. Следующей стадией стало урезание женщины – процесс куда более длительный и сложный, значительно более мучительный для урезаемой. Сана ничуть не жалела пойманных шлюх, она просто очень боялась не справиться, сделать что-либо неправильно и этим подвести своего учителя. Она деловито обрила покрытые вшами волосы вокруг половой щели отчаянно матерящейся шлюхи, недрогнувшей рукой разрезала влагалище и выжгла его раскаленным прутом, после чего приступила непосредственно к урезанию. Девушка, правда, провозилась значительно дольше, чем мастер Ирап, но справилась и была очень горда похвалой учителя. Старик же успокоился лишь тогда, когда своими глазами увидев, как Сана, приказав помощникам поднять тело приговоренной, девушки лет шестнадцати, сама раздвинула той ягодицы, смазала анус и направила туда кончик кола. Затем потянула несчастную вниз… И пока кончик кола не показался у жертвы изо рта, ходила вокруг, внимательно следя за тем, чтобы все было в порядке. Не забыла она и про дополнительные пытки – специальными щипцами с зубьями выдрала у умирающей половую щель и груди.

Вскорости мастер Ирап умер, утвердив перед тем Сану в Совете Магов столицы, как практикующего городского палача. Девушка горько рыдала на его похоронах, а затем замкнулась в себе. Она стала полностью безразличной к людям и их чувствам, не испытывала ни малейших угрызений совести, зверски замучивая жертв, даже получала от этого удовольствие. Мужчин, после всех изнасилований, она ненавидела и всегда пытала их очень долго, к себе не подпускала никого, да никто и не решился бы посмотреть на палача, как на женщину. Правда, последнее время ей не давало покоя все возрастающее сексуальное желание и девушка забрала себе после урезания парочку юных шлюх, заставляя их ласкать себя и используя как туалет их рты. Но эта зависимость страшно раздражала ее, и она начала подумывать о том, чтобы самой урезаться и не маяться более подобной чушью. Сана даже переговорила об этом с самым знающим и опытным из ее коллег, и тот обещал ей, что удалит при урезании не только влагалище, но и яичники с маткой. Что было куда как болезненнее, но девушка готова была перенести боль, лишь бы не было этого унижающего ее желания. В свободное время она продолжала дело отца и мастера Ирапа – расшифровывала рукописи древних мудрецов, хранившиеся в императорской библиотеке столицы. Та бы она, наверное, и жила бы до сих пор, если бы однажды не случилось непредвиденного…

Тем утром Сану разбудил настойчивый стук в дверь. За палачом прислали из магистрата младшего серга стражи – было поймано десятка два бродяг и бродяжек, всем предстояло урезание и отправка после этого в бесплатные императорские дома удовольствий, где несчастные жили максимум два-три года, нещадно эксплуатируемые всеми желающими. Госпожа палач выматерила ни в чем не повинного серга, вставать в такую рань ей очень не хотелось, но делать было нечего. Придя на площадь Казней, она распорядилась начинать, желая побыстрее покончить с работой на сегодня и вернуться к своим рукописям. Первой жертвой оказался какой-то парень. С бедняги сорвали штаны и привязали к козлам. Девушка спокойно и деловито склонилась над его членом с ножом в руках, как вдруг услыхала его изумленный возглас:

– Сана?! Ты?!

Она с не меньшим изумлением подняла взгляд на лицо привязанного и чуть не уронила нож – к козлам был привязан ее родной брат Афран. Она должна была урезать собственного брата! Осознание этого вывело Сану из многомесячного ступора, в котором она находилась, и девушка чуть ли не впервые за последние годы снова взглянула на мир открытыми глазами. Ужас поднялся со дна ее души, сметая на своем пути все искусственно возведенные барьеры. Понимание омерзительности всего того, чем она занималась, настигло Сану как удар бича. Она глухо вскрикнула, выронив таки нож для урезаний.

– Что с вами, госпожа палач? – с удивлением спросил дежурный серг стражи, привыкший к ее постоянному хладнокровию.

– Это мой брат… – растерянно ответила девушка. – Родной… Я думала, что он давно погиб, а он вот…

Сана начала выяснять, а нельзя ли как-то спасти Афрана, но ей сообщили, что пойманных бродяг уже успели изнасиловать в рот… Урезания было не избежать, закон был одним для всех. Девушка была в настолько откровенном ужасе, что ее несчастный брат сам стал уговаривать ее сделать необходимое и успокаивать ее, говоря, что ничего страшного… И Сана была вынуждена это сделать, Афран даже пытался не кричать при этом, но не смог выдержать боль. От его крика девушка чуть не сошла с ума и вдруг поняла, что всем ее жертвам было так же больно и страшно. Так кто же она сама тогда? Кем был ее учитель? «Просто палач…», – мелькнула горькая мысль. Но на рефлексии не было времени – Афран истекал кровью. Она вызвала ближайшего мага и заплатила ему за полное исцеление, затем выкупила брата у магистрата и тут же дала ему свободу. Маг сделал свою работу хорошо и юноша даже смог встать сам. Сана попросила его подождать ее, ведь ей было необходимо урезать еще около двадцати человек, большинство из которых были совсем юными девушками, а с ними всегда было много возни. Но после встречи с братом благоприобретенная черствость Саны куда-то исчезла, и она вздрагивала от каждого крика очередного несчастного и едва смогла довести дело до конца. Ужас всплескивал в ней, понимание того, что урезаний и казней такой жестокости вообще не должно быть, вставало в ее душе. Когда все, наконец, завершилось, она забрала Афрана и поспешила домой, попросив дежурного серга передать в магистрат столицы, чтобы ее не тревожили некоторое время, так как она больна. Ее брат уже мог ходить после исцеления, но Сана все равно вызвала носилки и пошла впереди указывать дорогу. А когда они пришли, девушка забилась в истерике – все урезанные и казненные ею чередой начали проходить перед ее глазами, оказывается она запомнила всех до единого. Вся боль, которую она заставляла испытывать несчастных, теперь хлестала по ее собственным нервам. Сана не понимала в этот момент, как она могла стать той, кем стала, ведь отец всегда учил ее быть доброй. Но и мастера Ирапа обвинять было нельзя – он не видел другого выхода.

Афран, несмотря на собственную душевную и физическую боль, долго успокаивал ее, не давая покончить с собой, что Сана несколько раз порывалась сделать. А ей действительно хотелось умереть, настолько нестерпимым было осознание собственной жестокости. Наверное, именно под влиянием этого шока девушка впервые в жизни задумалась о законах окружающего ее мира, об их подлости и несправедливости, о том, что мир, подобный Архру, существовать не должен… Мир, где каждый день тысячи бедолаг подвергаются зверским пыткам ради установления кем-то выдуманного порядка, нужно было уничтожить, чтобы он не поганил своим существованием Вселенную. Она чуть ли не до самого рассвета проговорила об этом со вновь обретенным братом. Сане было очень стыдно перед ним, но юноша не обвинял ее в своей потере, она была лишь инструментом в чужих руках. Он даже благодарил сестру за то, что она сделала все быстро… Правда, ей от этих благодарностей становилось еще хуже, но ничего поделать было уже нельзя. Так, утешая друг друга, они и уснули.

Разбудил брата с сестрой стук в дверь. Невыспавшаяся Сана открыла и увидала на пороге ведьму. Серг доложил в магистрат о болезни палача, и ведьму прислали, чтобы вылечить Сану – в столице Фофара очень остро ощущалась нехватка профессиональных палачей. Пришедшая сперва начала распрашивать девушку об ее мнимой болезни, но вдруг икнула, глаза ее полезли на лоб, и она чуть не упала, запнувшись о край стола. Растерявшаяся девушка подвела ее к стулу и усадила, подала воды, но ведьма еще долго не могла придти в себя – она лишь зевала, пытаясь что-то сказать, но у нее ничего не получалось. Прошло несколько минут, прежде чем гостья смогла выдавить из себя пару слов. Оказалось, что и Сана, и Афран неинициированные маги очень большой силы. Девушка удивилась ее словам, она-то прекрасно знала, что это не так, ей постоянно приходилось работать с магами, и никто из них никогда не обращал на нее особого внимания. Но ведьма стояла на своем. Лишь много позже брату с сестрой удалось понять, что под влиянием испытанного обоими потрясения у них проснулся скрытый Дар. И Дар настолько большой, что, по словам ведьмы, уже много сотен лет ни у кого не встречался подобный. Немного подумав, Сана согласилась принять направление на учебу в Серую Башню, ведь это давало ей законный повод избавиться от работы палача, которую она больше просто не могла выполнять. Ведьма была счастлива – за находку таких двух талантов награда Башни обещала быть грандиозной. Таким вот образом и оказались брат и сестра Ап-Инар этим странным утром в порту Колгарена. Закончив свой рассказ, Сана покраснела и почти неслышно сказала:

– Простите меня все вы, мне очень стыдно за все то, что я сделала. Но я изменилась и постараюсь искупить свою вину хоть как-то…

– Все будет в порядке, сестренка, – подошла к ней Ларна и поцеловала в лоб. – Ты поняла, что так нельзя и это главное.

Сана кивнула, по ее лицу продолжали скатываться слезы, но она не обращала на это внимания. Элинор кивнул каким-то своим мыслям, с некоторым удивлением смотря на девушку-палача, затем повернулся к капитану Нирен. Женщина иронично ухмыльнулась, затем начала рассказывать:

– Не хочу далеко углубляться. По происхождению я из Саммана, из одного из небольших торговых родов. До того, как мне исполнилось шестнадцать, все было как у всех – жила, училась, готовилась принять один из отцовских кораблей. Но однажды к нам на огонек заглянул маг, с которым отец что-то не поделил… Он пришел не один, взяв с собой кучу всяких ублюдков. Убил отца, мать урезал на глазах дочерей. А потом начал издеваться над нами… Что он сотворил с моими сестренками, я и упоминать не хочу. Мне повезло, меня только изнасиловали и отрезали одну грудь. Что-то их вспугнуло, и меня бросили истекать кровью, даже не залив раны кислотой, как моим сестрам. Я выжила.

Голос капитана стал сухим и отрывистым.

– Что могла я, шестнадцатилетняя девчонка, сделать? Ничего. У меня даже отобрали все отцовское имущество. По закону. Но я поклялась отомстить. Правдами и неправдами я добралась в Хвуат, к пиратам. За дорогу платила собственным телом, другой валюты у меня не было. Именно после этого пути я и возненавидела мужчин, Ларна поймет. И именно ненависть к магам помогла мне. Мне удалось стать сперва матросом на одном из кораблей, а затем, через немалое количество лет, я сумела подняться до капитана. Это было трудно, но я смогла. А потом долго искала способ убивать магов. И нашла.

– Какой? – с непосредственным интересом спросил Элинор.

– Яд, – ответила капитан Нирен. – Высушенный сок одного из растений, растущих на южных островах, около побережья Фаллингара. Местный шаман показал его мне, и я придумала, как им пользоваться. Порошок в пузыре запускается на корабль мага и начисто отбивает магические способности у всех на расстоянии метров пятидесяти. Достаточно вдохнуть одну крупинку…

Ринна хищно осклабилась.

– Многие из них перед смертью пожалели, что родились на этот свет, – продолжила она, – я заставила их заплатить за всю боль и кровь, которую они принесли в наш мир. Но какова ирония – капитан Нирен сама ведьма! Теперь-то я понимаю, почему многие из пойманных мною магов так странно смотрели на меня.

– Да уж, – рассмеялся Магистр Книги, – они, бедняги, не могли понять, а что такой талант вообще делает в пиратах, и почему ты еще до сих пор не в Серой Башне. Что ж, спасибо Ринна, я все понял. А ты мальчик?

И он повернулся к парнишке, сопровождавшему своего капитана.

– А что я? – смутился тот.

Его рассказ был весьма прост. Голодное, холодное детство в Санг-Ирраме, пиратском городе на южной оконечности Фаллингара. Родителей парнишка не знал и вырос диким зверенышем. Беспризорных детей в Санг-Ирраме было множество, они как крысы прятались по щелям, ибо порой на них проводились настоящие облавы. Богатые дамочки пиратских городов обожали мучить детей, урезать их самым жестоким образом. Потому-то за поставляемых охотниками детей и подростков платились немалые деньги. Да и иметь малолетнего, собственноручно урезанного раба для отправления естественных потребностей считалось особым шиком в среде снобов. Из-за всего этого приходилось беспризорникам прятаться, законы среди них царили волчьи, и каждый мечтал только об одном – каким-либо образом попасть на корабль и стать пиратом. Немногим же из них это удавалось… Ромину повезло, правда, повезло совсем не так, как он рассчитывал. Однажды парнишка стал свидетелем нападения каких-то оборванцев на богато одетого пиратского капитана. Надеясь на награду, парнишка набросился на них сзади с диким криком. Подумав, что пришла помощь, нападавшие скрылись. Но когда капитан, оказавшийся женщиной, хотела дать ему в награду за спасение кошелек, он упал перед ней на колени и взмолился о том, чтобы она взяла его в экипаж. Но на корабле капитана Нирен не было и не могло быть мужчин. Когда она сказала об этом Ромину, он зажмурился – рушились его мечты. И от отчаяния парнишка решился. Посмотрев на капитана широко распахнутыми глазами, он выдавил из себя:

– А если мне отрезать… это?.. Вы возьмете меня тогда?..

– Возьму, – посмотрела на него уже внимательнее капитан. – Но ты ведь понимаешь, что в этом случае тебе придется делать на корабле? Ты готов к этому?

Ромин только кивнул.

– Но учти, – продолжила женщина. – Сама я тебе ничего отрезать не собираюсь, и меня не колышет, как ты это сделаешь. Хоть собственноручно. Но если пока мы здесь, а мы здесь еще три дня, ты поднимешься на борт без той мерзости, что у тебя в штанах, я тебя возьму. Мой корабль – «Альтараг».

С этими словами она ушла. А Ромин остался стоять в остолбенении – оказывается, он помог не простому капитану, а самой капитану Нирен! Владелице легендарного «Альтарага»! У него был шанс попасть на этот известный всем пиратам корабль! И за это капитан требует всего лишь урезаться? Ха! Хоть пять раз! Он решительно свернул за угол, нашел укромный подвал и, вздохнув, снял штаны и достал кинжал. Но решимости у него не хватило, он смог только надрезать, а дальше, как ни старался, не мог заставить свою руку повиноваться. Ромин чуть не плакал от отчаяния – упустить такой шанс? Ведь другого у него не будет, это парнишка понимал четко. Значит, раз он не может сделать это сам, нужно обратиться к кому-нибудь другому… Немного подумал, он пошел туда, где раньше обычно избегал появляться – на территорию девчоночьей банды, славящейся своей дикой жестокостью. Найдя одну из юных бандиток, он смело подошел к ней и попросил отрезать ему «это». Девчонка очень удивилась, но развлечение обещало быть интересным, и она отвела парнишку в какой-то подвал. Там она заставила его отлизать себе, что Ромин сделал с понятным волнением – ведь на корабле, как он понял по словам капитана, ему придется это делать постоянно. Удовлетворившись, бандитка связала паренька, сняла с него штаны и склонилась над ним с ножом в руке. Ромин никогда не подозревал, что может быть так больно – девчонка не спешила, явно наслаждаясь процессом. Как он кричал… А ей его крики нравились, ведь парень был сильнее ее, и бандитке было интересно делать с ним все, что она хотела. До конца Ромин не дотерпел, потерял сознание. Девчонка прижгла рану раскаленным железом, а потом позвала подруг. Они быстро привели только что урезанного парнишку в чувство и заставили его лизать у всех по очереди. Кто-то пожалел его и залил рану бальзамом, так что боли почти не было, но к концу дня Ромин уже начал думать, что у него сейчас отвалится язык. Но после всего… После всего девчонки потребовали, чтобы он послужил им туалетом. Сперва парнишка хотел гордо отказаться, но, вспомнив о корабле, где его обязательно попросят об этом, согласился, чтобы хоть как-то привыкнуть. Было, конечно, очень противно, но ничего особо страшного, он справился и подумал, что может даже когда-нибудь сумеет находить в этом некое удовольствие. Девчоночья банда обошлась с ним довольно неплохо – когда бандитки узнали о том, что он урезался по требованию самой капитана Нирен, и его берут на «Альтараг», их зависти не было предела. Каждая из них согласилась бы на то же самое с радостью. Они даже соорудили носилки и отнесли Ромина прямо к трапу знаменитого корабля. Капитан Нирен встретила их, велела отнести Ромина в каюту судового лекаря и с интересом осмотрела юных бандиток. Кое-кто ей понравился, и она даже взяла троих в экипаж. Их радости не было предела.

Первое время после выздоровления Ромину пришлось туговато – он очень боялся, что его вышвырнут на берег и не отказывал никому из женщин-моряков ни в чем, даже в самом гнусном, каким бы уставшим ни был. И никогда не терял оптимизма, всегда шутил, смеялся, старался помочь каждому. Экипаж «Альтарага» вскорости полюбил своего юнгу за легкость нрава, и женщины сами стали заботиться о том, чтобы он не перетруждался. Так он и жил, весьма довольный своей судьбой, он уже просто не мог жить без того, чем занимался – парнишке очень нравилось лизать у женщин там, даже мочу он высасывал с удовольствием. Остальное же он терпел ради тех, кого любил и уважал, даже ухитряясь дать им понять, что ему по вкусу и это.

Закончив свой нехитрый рассказ, Ромин спрятался за спину капитана Нирен, стараясь быть как можно незаметнее. Поворот в судьбе еще несколько пугал его, но он готов был на все. Стать магом? В подвалах Санг-Иррама он помыслить не мог о такой великолепной судьбе. Элинор же, выслушав его, повернулся к последней ученице.

– Меня зовут Диара Осом-Лиаг, как вы уже слышали, – начала та, незаметно вздохнув. – У меня все было несколько проще, чем у вас всех… Родилась я в Ансвире, в самом Мабините. Отец мой, как и отец Ринны, был купцом и тоже имел несколько кораблей. Я была старшей дочерью и уже ходила на каботажных маршрутах, когда отец умер, и все семейные дела свалились на мою голову. Младшие братья и сестры тоже оставались на мне. И я их не уберегла. Однажды они устроили небольшой пикник в лесу, недалеко от дома, где на них напоролась группа молодых дворян. Со своими стражниками… Моих братьев и сестер изнасиловали, урезали и жестоко убили. Ваш старший ученик, как я вижу, олтиярец? Он должен знать, что это такое – «искусство композиции»…

Последнее слово Осом-Лиаг выплюнула с ненавистью. Гадал, услыхав его, в ответ только заскрипел зубами. Помолчав немного, женщина продолжила:

– Мать от горя умерла. А я?.. Так и мотаюсь с тех пор по морям, богатею помаленьку, хотя и не знаю – а на кой ляд оно мне надо? Отомстить невозможно, для простолюдина дворяне неприкосновенны. Ненависть только ко всему этому спать по ночам не дает… Но кому какое дело до моей ненависти? Странно только, откуда у меня Дар взялся, никто из магов на меня раньше внимания не обращал. А со многими ведь вела дела…

– Не знаю даже, что и сказать тебе на это, – развел руками Элинор, – но сейчас у тебя этот Дар есть, и сильный. Да и шанс отплатить убийцам родственников у тебя также появился.

– Благодарю, Учитель, – поклонилась ему женщина.

– А теперь – обед! – объявил он всем и посмотрел на Ларну, вздрогнувшую от его взгляда. – А после него мне необходимо будет поговорить с тобой наедине.

Она внимательно посмотрела в глаза своего Учителя и вздохнула, уловив в этих глазах сочувствие. Девушка поняла по всему, что ей таки предстоит нечто страшное… Видимо, сколько бы она не бегала от урезания, от судьбы ей все равно не убежать. С этим она, в общем-то, уже смирилась – ради Дела, ради своего Предначертания она готова была пойти и на кол, и на костер, если это понадобится. Но тут ее размышления прервали посыльные из «Лошади на столе», чьими услугами с подачи Гадала уже давно пользовался Элинор. Они быстро накрыли стол внизу, и маг пригласил всех своих новых учеников отобедать, желая побыстрее покончить с этим, слишком много важного еще необходимо было сделать в этот день. Потому поели быстро, а поев, Магистр Книги, взял за руку оцепеневшую Ларну и повел за собой в кабинет. Ее слегка поташнивало от страха, но она заставляла себя идти, понимая, что раз и навсегда выбрала свой путь. Жестокая и мрачная составляющая часть Ларны снова вынырнула из подсознания, и когда Элинор усадил ее напротив, глаза девушки уже стали жесткими и спокойными.

– Итак, девочка, – обратился к ней маг. – Я уже говорил тебе, что у тебя сейчас есть только два пути. Хотя нет, три, но третий – это отказаться от всего. На это ты, как я понимаю, не пойдешь.

– Не пойду, – подтвердила она.

– Значит, тогда два.

– Какие именно?

– Первый, – усмехнулся Элинор, – заключается в том, что ты отправляешься к моему Учителю, ведь, судя по символам твоего Предначертания, ты и так принадлежишь ему, и тебе суждено помогать ему изменять наш мир.

– А кто ваш Учитель? – осторожно поинтересовалась Ларна, которую никак не устраивало, что все то, чем она пожертвовала, чтобы оказаться в Колгарене – напрасно.

– Тебе, из-за Предначертания, это знать можно, – сделался серьезным маг. – Но ты должна мне дать слово, что никто другой не узнает от тебя этого.

– Я даю вам свое слово, – кивнула девушка.

– Тогда вспомни, к кому ты посылаешь кого-либо, если хочешь послать его или ее подальше?

– К Серому Убийце… – растерянно ответила ничего не понимающая Ларна.

– Вот это он самый и есть.

– Он?!!! – глаза у Ларны при этом возгласе походили на блюдца.

– Да! – встал на ноги Магистр Книги, его глаза пылали торжеством. – Он вернулся в наш мир, он уже здесь! Он уже насмотрелся на все «прелести» Архра и теперь горит гневом и жаждой изменить этот мир, отменить эти скотские законы. Вся Мерхарбра, Морнфид, Молаарн и Соухорн уже принесли ему клятву вассалитета. Надвигается большая война. Ты сможешь помочь ему, девочка, он нуждается в каждом, кто готов работать для общего дела.

Ларна ничего не смогла ему ответить, у нее просто перехватило дыхание. Хотя она и подозревала нечто в этом роде, но все же известие ударило по ее нервам подобно набату. Она лихорадочно припоминала все когда-либо читанные или слышанные легенды о Повелителе Тени. О его жестокости и бескомпромиссности, о борьбе против него и о победе магов. Девушка все не могла опомниться, мысли неслись отрывисто, лихорадочно, то что она сейчас узнала было слишком уж огромным, чтобы сразу уместиться в сознании. Хотя она и считала себя сильной, по ее телу все равно полз холодок страха, смешивающегося с восторгом, и она никак не могла выбрать что-либо одно. Но постепенно Ларна успокаивалась и начала размышлять. Она прекрасно понимала, что маги лгут о своем враге, но вбитые с детства в подсознание принципы бунтовали. Вспомнилась их клятва и подтверждение ее именно магией Серого Убийцы. Единственного девушка понять не могла – почему именно на нее свалилось это проклятое Предначертание? Чем она это заслужила? Ведь ей хотелось просто любви и немножко счастья, ничего более… Но воспоминания обо всем снова пронеслись в памяти, и горькая улыбка коснулась ее губ. Теперь Ларне того, о чем она мечтала ранее, уже недостаточно. Это девушка понимала, теперь у нее была цель, и добиваться ее следовало любыми способами, с Серым Убийцей или без оного. Если сейчас он хочет изменить Архр, то она с ним, она будет счастлива помочь Повелителю Тени сделать это. А вот тогда уже можно будет и посмотреть, что эти изменения принесут ее миру и стоит ли дальше идти с тем, кто их принес. Но чем она может помочь сейчас? Что она может и умеет? «Да, ничего!», – вынуждена была признаться самой себе Ларна. Быть при Повелителе игрушкой, причем игрушкой бесполезной, девушка не хотела – таких там и без нее хватает. Да, ее судьба с Серым Убийцей, но она придет к нему во всеоружии всех знаний и умений, которые только может дать ей Серая Башня. А возможно она сможет вместе с Учителем бороться с магами изнутри, разлагать их структуры и… Впрочем, что «и», она пока не знала. Но понимала, что нельзя быть бесполезной, что нельзя быть подобранной из жалости уличной собачонкой! Нельзя! Да, в этом случае она будет в безопасности, никто ее не урежет, но кем она сама будет себя чувствовать? Дерьмом? Именно им и ничем иным, ведь она нарушит собственную клятву сделать что угодно для достижения цели. И нарушать ее Ларна не собиралась! Если для того, чтобы учиться, потребуется страдать, она будет страдать. Вытерпит все, но не сдастся, но не предаст саму себя и понадеявшихся на нее. Девушке не хотелось только, чтобы пострадали кровные сестры, девочкам и так здорово досталось. Она кое-как сформулировала эти мысли и высказала их Элинору, который заглянул в ее глаза и увидел там решимость идти до конца, каким бы он ни был.

– Да, – в конце концов, удовлетворенно кивнул он, – я вижу, что ты не отступишь. Но в Башне тебя будут допрашивать с применением заклятия Правды, и ты не сможешь ничего скрыть. После этого урежут не только тебя, но всех остальных твоих подруг и сестер.

– Есть ли какая-либо возможность избежать допроса? – глухо спросила девушка, ломая пальцы.

– Да, есть, – ответил маг. – Ты должна будешь сама признаться в нарушении основного закона и попросить направления на урезание. Тогда они станут тебя допрашивать. А уж после допроса таких известных личностей, как капитан Нирен и Иннет, на остальных вообще могут не обратить особого внимания. Тем более, что я наложу на них неизвестное в Башне заклятие неприметности.

– Я согласна… – с трудом выдавила из себя Ларна, кусая пересохшие губы, она все же не смогла сдержать слез, и мокрые дорожки протянулись по щекам.

– Ты должна учесть, девочка, – дотронулся до ее плеча Магистр Книги, – что из-за несвоевременности урезания они потребуют, чтобы оно было особо мучительным… Ты действительно сможешь выдержать и эту боль, и несколько лет жизни без полового органа?

– Я смогу выдержать все, что потребуется для Дела, – мрачно смотря на него, ответила девушка.

– Что ж, – снова кивнул Элинор, – ты выбрала. Я дам тебе письмо к лучшему частному палачу города и его магу. Они сделают все очень тщательно и аккуратно, заживят раны почти без следа. Но есть еще одно…

– Что еще? – скривилась Ларна.

– Урезанных студиозусов обязывают обычно обслуживать других…

– Что это значит?

– Если во время занятий кому-либо нужно в туалет, – вздохнул маг, – то никто туда не идет, чтобы не тратить времени. Просто отводят в сторонку урезанного и…

– Понимаю… – горько усмехнулась Ларна. – Я и это выдержу. Я действительно хочу делать наше общее Дело и быть по настоящему полезной. Ради этого я сделаю все, как я уже говорила. И я добьюсь своего!

– Уже вижу, что добьешься, девочка, – почти незаметно улыбнулся Магистр Книги, с сочувствием глядя на нее. – Будь сильной и никогда не сдавайся.

– Не сдамся, – ответила девушка, в ее черных глазах горел огонек безумной решимости.

Маг начал обсуждать с ней все тонкости ее линии поведения в Серой Башне. Ларна внимательно слушала его, но только какой-то одной своей частью. Одновременно с этим она пыталась заставить себя принять то, что вскоре должно было с ней произойти. Это было почти невозможно, но мрачная гордость не давала Ларне сдаться и бежать, спасая свою шкуру. Честь дороже шкуры! Было Дело, было Предначертание, и она обязана была им следовать, если не хотела быть скулящей, жалкой собачонкой. А она не хотела. Ларна сжала зубы и заставила себя улыбнуться, хотя со стороны эта улыбка и походила на оскал. Она с открытыми глазами встречала свое будущее. Раз так, то пусть будет так!

[К сожалению, это последняя глава, написанная Раи Сурретьлэ, так что о том, как дальше развивались события, мы никогда не узнаем. Автор сейчас в корне поменял свое мировоззрение и отрекся от всех своих садомазохистских творений. – Марк Десадов]

Оглавление

Предупреждение

ПРОЛОГ

Глава 1.О странностях в образе жизни

Глава 2.Много путей в никуда…

Глава 3.Ветер изменений

Глава 4.Как изменяется жизнь

Глава 5.Странности нового мира

Глава 6.Как дарятся народы

Глава 7.И на дракону бывает проруха…

Глава 8.Чем угощают Владык…

Глава 9.В дороге, как в дороге…

Глава 10.Странные песни

Глава 11.А так бывает?..

Глава 12.Странные песни Архра

Глава 13.Мышиная возня больших котов

Глава 14.Странные пути мести

Глава 15.Отблески Великой Тьмы…

Глава 16.Дитя смерча

Глава 17.Право выбора

Глава 18.Серебристый ветер пути

Глава 19.Обман, как путь мага

Глава 20.Варианты любви. Выдержки

Глава 21.Иные инстинкты

Глава 22.Осознание смысла Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg