«Добро пожаловать в прошлое!»

Добро пожаловать в прошлое! (fb2) - Добро пожаловать в прошлое! (Тебе меня не сломить - 2) 2738K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Ронис

Пролог

Говорят, выход есть всегда. Не бывает безвыходных ситуаций, просто есть границы, переступив через которые человек уже никогда не будет прежним.

Свои границы он пересекал медленно, шаг за шагом, неизбежно приближаясь к той самой последней черте и до конца не зная, какой она будет в итоге. Путь оказался долгим и болезненным, со множеством ошибок, мучительными переменами, муками совести, и начался он давно. С той самой первой встречи с ней, когда приехал в Управление за чертовым авансом. Позже, когда она молча садилась в его машину, а ему лишь оставалось украдкой бросать взгляды в зеркало заднего вида, и, наконец, там, на даче, когда он окончательно потерял рассудок, позволил себе поддаться безотчетному желанию и поцеловал ее. Еще одна граница была пройдена в тот момент, когда он держал на прицеле больного ублюдка, заносящего нож в спину Воронову. Все решил бы один выстрел – он мог перевести прицел на несколько сантиметров правее и нажать на курок. Возможно, после смерти Саши у него появился бы шанс быть рядом с ней, только вот смог бы он после этого уважать себя?

Юля была счастлива. Он видел это по ее горящим глазам, какими она смотрела на Воронова, по руке с кольцом на безымянном пальце, нежно поглаживающей вновь округлившийся живот, и этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы знать: все было не зря.

Работа отнимала практически все время, и он был этому даже рад. Так, в постоянных заботах и беготне было совершенно некогда предаваться воспоминаниям и размышлениям о том, что уже никогда не произойдет. Он и сам не понял, в какой момент у них все закрутилось с Леной. В ту ночь, когда они вернулись из больницы, и Юля ушла в комнату к Дане, они еще какое-то время просидели на кухне, о чем-то разговаривали. На следующий день он вызвался помочь отремонтировать сломавшуюся дверцу шкафа, еще несколько дней спустя Лена сама позвонила ему.

С ней было легко. Милая и улыбчивая, она в момент окружила его заботой и нежностью, заполнила пустоту в жизни, и постепенно мысли о Юле стали уходить куда-то за пелену прошлого…

Глава 1

Комната в предрассветных сумерках освещалась лишь отсветом циферблата часов на комоде. Шесть утра, воскресенье. Наконец-то можно было поспать подольше, не беспокоясь о том, что нужно спешить на службу. Во всей квартире стояла тишина, нарушаемая лишь монотонным гулом работающего в кухне холодильника, да мерным тиканьем настенных часов в зале.

Незатейливая дрель мобильного телефона в один миг разорвала ночной покой начальника уголовного розыска, заставив вынырнуть из вязкого, неглубокого сна. Откинув край одеяла, Влад Демидов быстро вскочил с постели, схватил с прикроватной тумбочки нарушителя тишины и удалился в прихожую, чтобы не потревожить сна девушки, безмятежно спящей на другой стороне кровати.

– Владислав Дмитриевич, у нас ЧП! – в трубке послышался тревожный голос дежурного ОМВД Хорошево города Москвы. – Воронов уже едет, и вас ждем. Это срочно.

– Понял, еду, – вздохнул мужчина и направился в ванную, попутно вспоминая увиденный сон, оставивший неприятный осадок. Он будто предвещал что-то тревожное, еще больше добавляя нервозности к скверному с утра настроению. Черт бы побрал этого виновника ЧП! Столько планов из-за него придется менять!

Меньше чем через десять минут он, накинув легкую куртку и нажав на кнопку автозапуска машины, уже зашнуровывал ботинки.

– Ты опять на работу? – из комнаты показалась темноволосая девушка в короткой ночнушке. – Мы же сегодня за город собирались?

– Лен, сама видишь, там что-то случилось, – извиняющимся тоном ответил Влад.

– Ну, ладно, – притворно обидчиво выдохнула Лена. – А Сашу тоже вызвали? – и на утвердительный кивок опера заметила с улыбкой: – Тогда к крестнику сегодня схожу, соскучилась сильно.

Трехлетний Данечка, сын Александра и Юлии Вороновых, был любимцем и баловнем не только своих родителей, но и крестных – Влада и Лены. Две семьи связывала тесная дружба, зародившаяся в непростых условиях, и почти родственные отношения.

Саша и Влад по-прежнему работали вместе, при этом тот факт, что Воронов являлся непосредственным начальником Влада, ни в коей мере не влиял на их отношения ни в самом отделе, ни вне его стен. Влад, хотя и был подчиненным Саши, с другой стороны, и сам был начальником подразделения отдела полиции. Оба оперативники, они имели общие цели и знали, как их достичь. У каждого был довольно прочный тыл. Оба старались не смешивать семейную жизнь с профессиональной, оставляя за порогом квартиры свое второе «я».

Единственное, что омрачало счастье Влада и Лены – навязчивое желание девушки родить малыша. Финансовых ограничений в ее жизни теперь не было, что позволяло вплотную заняться своим женским здоровьем, по глупости подорванным сделанным в молодости абортом. Влад, как мог, поддерживал ее, но иногда это желание становилось причиной ссор. Слишком болезненной была тема для Лены. Слишком много сил и радостных моментов она отнимала у пары. Правильное питание, здоровый образ жизни, постоянное высчитывание благоприятных дней, занятия сексом словно по расписанию, все это начинало выводить мужчину из себя, и постоянно в голове крутились мысли о том, что еще она придумает. В последнее время у него возникла и окончательно сформировалась мысль об усыновлении ребенка, только он пока не представлял, как эту идею воспримет Лена.

Пребывая в невеселых раздумьях, Влад аккуратно припарковал свой Sportage по обозначенному дежурным адресу. Во дворе он сразу заметил несколько ППС-ников, напряженно переминающихся с ноги на ногу, ближе к подъезду стояли его опера во главе с Вороновым, кто-то из следаков. Никак случилось что-то совсем уж серьезное, раз не побоялись вызвать самого начальника отдела в такую рань в выходной день. Несмотря на ранний час вокруг парадной и на близлежащей территории уже толпились жители.

У входа в лифт в неестественной позе лежал мужчина средних лет. Глаза неподвижно уставились в потолок, из-под спины натекла довольно приличная лужа крови, форменный китель распахнулся на груди, на белоснежной рубашке расплылось кровавое пятно.

– Черт, – чуть слышно выругался Влад.

– Я бы сказал, дьявол, – усмехнулся Саша.

– Это же… – начальник уголовного розыска не закончил свою мысль, лишь воскликнул, вложив в одно слово всю гамму испытываемых им чувств: – Охренеть!

Воронов согласно кивнул, доставая из пачки сигарету и чиркая зажигалкой. Демидов присел над трупом на корточки и внимательно его осмотрел.

– Вот геморроя-то будет, – вздохнул он, поднимаясь на ноги и вытаскивая из кармана куртки вибрирующий мобильник.

На дисплее отображался незнакомый номер. Удивленно приподняв брови – кому это приспичило ни свет ни заря, – опер ответил на звонок и почувствовал, как волной накрывает дежавю. Дрожащий голос с хрипотцой моментально воскресил в памяти прошлое, которое он давно уже забыл:

– Влад, сынок, не клади трубку. Выслушай, прошу…

***

Весь день Воронов провел в отделе, координируя действия оперов и следаков, согласовывая работу с прокурорскими, которые появились на пороге, стоило лишь установить личность убитого. Впрочем, на это ушло не более нескольких секунд…

Прокурор Ковальский Виталий Леонидович был широко известен в Москве своей непреклонностью в принятии решений и участием в самых громких делах, достаточно часто мелькал по телевидению. Выпускник школы милиции какого-то областного городка, позже он окончил институт прокуратуры и к своим сорока пяти сделал блистательную карьеру, дослужившись до государственного советника юстиции 1 класса. Воронов слышал, что несколько раз на него готовились покушения, но все были благополучно пресечены правоохранительными органами. Видимо, в этот раз Ковальский перешел дорогу действительно серьезным людям.

Влад, сославшись на какие-то неотложные дела, исчез сразу же после того, как криминалисты закончили свою работу на месте происшествия. От Саши не укрылось напряженное и нервозное состояние друга, его смятение и нежелание вдаваться в подробности. Пообещав вернуться в отдел через пару часов, Демидов отбыл в неизвестном направлении и появился лишь к вечеру, когда за окном уже сгустились сумерки. Он вошел в кабинет медленно, как будто каждый шаг давался ему с трудом. Закрыв дверь, на несколько секунд замер, глядя куда-то себе под ноги, потом слегка покачнулся и направился нетвердыми шагами к столу.

Воронов нахмурился.

– Пьяный, что ли? – пронеслось у него в голове, но вслух Саша сказал лишь: – Вот это сюрприз.

– Иногда жизнь преподносит такие сюрпризы, что аж тошно становится, – невесело согласился Влад, тяжело усевшись на стул, и зло усмехнулся: – А ты думай потом, как с ними разбираться, с этими сюрпризами…

– Что-то случилось? – поинтересовался Воронов, разглядывая его.

– Ага, – кивнул тот и устало потер виски, чувствуя, как медленно в душе расползается злость. – Отец у меня умер…

– Отец? – удивленно переспросил Саша. – Я думал, он давно умер.

– Лично для меня – давно, – криво усмехнулся Влад, не сводя глаз с полированной поверхности стола. – Тогда, когда ушел от нас.

Саша молчал, позволяя другу выговориться.

– Мне семнадцать было. Он просто собрал свои манатки и, сказав, что встретил свою истинную любовь, ушел к другой бабе. Причем бабе с ребенком, – зло проговорил Влад и уточнил: – Не его ребенком! Он считал, что я уже взрослый и должен его понять, что теперь уже вполне справлюсь без его присутствия, что-то говорил о том, что я всегда могу к нему обратиться. Только я тогда послал его и поклялся, что никогда ни о чем его не попрошу. Впрочем, он больше и не интересовался моей жизнью. Словно просто стер меня из нее и все.

Он замолчал, все так же глядя в пустоту. Саша не узнавал его, даже голос у него изменился – надтреснутый, глухой, совершенно чужой. Казалось бы, они так тесно общались с Владом последние несколько лет, но, оказывается, как многого Воронов о нем еще не знал. Обычно всегда неунывающий, ввязывающийся в любые авантюры, но при этом серьезный и надежный Демидов сейчас сидел перед ним мрачный, смотрящий на жизнь без особого оптимизма, с несколько циничным отношением к людям. Но все равно это был тот Влад, с которым они вместе прошли через многое, и который стал для него чем-то значимым – настоящим другом, соратником, и, пожалуй, единственным, кому Воронов мог доверять.

– Один раз я встретил его в торговом центре, – между тем, продолжил опер, – с новой пассией и ее дочерью. Счастливый семейный отдых, бл*! Я думал, что убью его! – он замолчал, зажмурившись на несколько секунд. – Когда он ушел, мать из-за него бухать стала, скатываться на самое дно. Любила его очень. На меня ей стало плевать, я остался совсем один. Я не знал, как жить и бросался из крайности в крайность. Ты не поверишь, но я связался с одной компанией, мы такие вещи творили… Я ведь все делал назло отцу, которому, по сути, не было до меня никакого дела!

– Может, это ты так думал, а на самом деле все было иначе? – предположил Воронов. – Ты хоть раз попытался с ним нормально поговорить?

– Сань, я его ненавидел! Как я мог говорить с ним нормально? – искренне удивился Влад. – Он мне всю жизнь сломал!

– Никогда не вини никого в своих бедах, ты сам выбираешь путь, которым пойдешь, – невесело усмехнувшись, спокойно заметил Саша. – Это я знаю точно.

Демидов молча покачал головой, как будто сомневаясь в сказанном, и, глядя куда-то в одну точку перед собой, через силу продолжил:

– А сегодня утром… он позвонил мне, попросил приехать, в больницу… Я, сам не знаю зачем, поехал. Оказалось, что он перенес тяжелый инфаркт. Врач долго говорил что-то об осложнениях, а я смотрел на отца, такого постаревшего, сломленного болезнью, какого-то неузнаваемого, и думал о том, что он получил сполна. Даже в такой момент я думал об этом, понимаешь? Он просил прощения у меня за то, что бросил нас, а я молчал… Молчал, чувствуя, что не смогу простить, никогда не смогу…

Влад вновь покачал головой, ощущая, как задыхается от этих воспоминаний. Он так долго носил это в себе, не признаваясь в том, что в его жизни была печальная история, до сих пор отзывающаяся мучительными спазмами подростковых обид и желанием иметь полноценную семью, которой можно было бы гордиться. Перед глазами все еще стояла та сцена в больнице, а в душе вновь поднимала голову уязвленная гордость.

– А потом он стал что-то рассказывать про эту девочку, дочь той женщины. Я сначала даже не понял, зачем он мне все это говорит. Оказывается, они поженились, и он даже удочерил ее дочь! Дал ей свою фамилию… Нашу фамилию!

– Ну и Санта-Барбара у вас, – задумчиво проговорил Воронов. – И жили они долго и счастливо…

– В том-то и дело, что недолго, – невесело усмехнулся опер. – Тетка эта умерла от какой-то болезни буквально через пару лет после этого! Девчонку забрала к себе бабка, и все эти годы отец им помогал, до последнего дня, так сказать…

– Благородно, – заметил Саша. – Влад, да прости ты уже его и просто забудь про всю эту историю.

– Я бы и рад, да не получится, – странно улыбнулся Влад.

– Это еще почему? – удивился Воронов.

– А потому что бабка тоже отдала богу душу! – развел руками опер. – И папаша слезно просил меня, чтоб я эту девку не бросал… Она же ему, типа, как дочь… Нет у нее, видите ли, никого больше, понимаешь?! Он просил об этом меня! Это я должен заботиться об этой девице, чья мать разрушила нашу семью!

Он замолчал, обхватив голову руками, чувствуя, как боль от эмоционального напряжения опоясывает, впивается в каждую клеточку, пульсирует в висках.

– Но, по сути, эта девочка ведь ни в чем не виновата, – пожал плечами Воронов.

– Ну, не виновата, и что с того? А разве я виноват? С какой стати я должен ей помогать? – снова разозлился Влад и, поднявшись со стула, нервно прошелся по кабинету.

– Если ей нет восемнадцати, то по закону ее заберут в детский дом, – проигнорировав непривычную раздражительность и злость всегда прежде уравновешенного и здравомыслящего друга, спокойно рассудил Саша. – Может, у нее есть какие-то родственники, которые могут ее взять к себе?

– Ни-ко-го, – Влад отрицательно покачал головой и снова усмехнулся: – Только я! Она мне теперь официально практически сестра.

– А что с квартирой, где они жили? – поинтересовался Саша.

– Однушка где-то в Переделкино. Только, я думаю, органы опеки одну ее там не оставят, – развел руками Демидов, на секунду остановившись.

– Влад, ну тогда у тебя без вариантов, – заключил Воронов. – Придется ей помочь.

– А если не стану?! – ухмыльнулся Влад. – Что мне за это будет? Она мне вообще никто! И я не обязан…

– Твоя обида понятна – отец бросил тебя и заботился о ней. Только ведь это не ее вина и не ее заслуга. Просто так получилось в жизни, – все так же спокойно проговорил Саша. – Что ждет ее в детском доме? И что у нее есть в жизни? Потом, спустя годы, ты сам поймешь, что зря так с ней поступил, возможно, даже пожалеешь об этом.

– А ты, я смотрю, такой правильный стал, – опер хотел еще что-то добавить, но вдруг как-то сник, вновь опустился на стул, потер виски руками, затем посмотрел за окно на серое небо, которое с противным карканьем пересекала стая ворон. – Прости, Сань. Я так устал. Теперь еще это… Наверное, ты прав… Она действительно ни в чем передо мной не виновата. Я постараюсь пересилить себя. Ведь это всего два года… А дальше – не мои проблемы… Бли-ин, – неожиданно протянул он: – Еще неизвестно, как к этому отнесется Ленка.

***

Дверь открылась с первого же звонка, и на пороге возникла совсем юная девушка с темно-русыми волосами, заплетенными в причудливую косу, и огромными серыми, заплаканными глазами.

– Влад? – тихо спросила она, сразу же догадавшись, кто перед ней. Не дожидаясь ответа, чуть отошла в сторону, насколько это позволял метраж прихожей.

– Ну, привет, – выдавил он, входя в крошечный коридор однушки, расположенной на пятом этаже типичной «хрущевки». Не дожидаясь приглашения, прошелся в такую же малюсенькую кухоньку со старым гарнитуром и тусклыми обоями.

Девушка, которая до этого стояла, прижавшись к стене и сцепив руки за спиной, медленно прошла вслед за ним.

– Ну что ты так смотришь на меня? – раздраженно бросил Влад, отодвинув стул, который грозил развалиться в любую секунду, и, с опаской его оглядев, осторожно присел, откинувшись на спинку. – Рассчитываешь, что я тебя пожалею? – Он и сам не понимал, откуда в нем такая злость к ней. Как будто это лично она увела его отца из семьи.

– Нет, – тихо ответила девчонка, отведя взгляд в сторону.

– У меня совершенно нет никакого желания нянчиться с тобой и, если честно, мне вообще по барабану, что с тобой будет дальше, – отчеканил он заготовленные по дороге фразы и усмехнулся: – Как в дешевой мелодраме, блин… Полжизни ненавидел своего отца, смерти ему желал, а когда этот момент настал, то не смог отказать в последней просьбе, – Влад покачал головой. – В общем, так, эти два года будешь жить со мной, но давай договоримся сразу – постарайся сделать так, чтобы мы с тобой особо не пересекались!

– С тобой? – удивилась девушка, взглянув ему в глаза. – Я не собираюсь жить с тобой. У меня есть где жить. Я могу и сама…

– Органам опеки нет дела до того, можешь ты или нет, – раздраженно прервал он ее, не дав договорить. – Одной тебе жить никто не позволит. Или ты со мной, или отправишься прямиком в детдом. Выбирай.

Он замолчал, бросив взгляд на девушку, которая едва заметно кивнула. В ее глазах заблестели слезы. Владу на секунду даже стало неловко за эти слова и резкий тон. Он немного помолчал, разглядывая свои пальцы.

– Не понимаю, почему он так беспокоился за тебя, ты ведь даже не дочь ему! – искренне недоумевал он. – А моей жизнью, напротив, не интересовался, как и тем, что с нами стало после его ухода…

– Папа, – произнесенное ею слово больно резануло слух, – он всегда помнил о тебе, просто не знал, как наладить ваши отношения, – помолчав, все так же тихо произнесла девушка. – Он часто рассказывал о тебе… И я все ждала, когда ты придешь к нам. Я только позже все поняла…

– Что же ты поняла? – усмехнулся Влад, не глядя на нее.

– Что ты не придешь. И что ненавидишь меня, – честно ответила она.

– Я ненавидел твою мать! До тебя мне не было никакого дела, – покачал головой он, чувствуя, что злится на этот ее тихий голос, эти признания, ясный взгляд серых глаз, какую-то еще совсем детскую наивность.

– Я все равно всегда чувствовала себя виноватой, – грустно улыбнулась девушка. – Словно это я была всему виной, хотя… Как ты уже сказал, Дмитрий Андреевич не был моим отцом, но я звала его папой. Прости… Понимаю, что тебе неприятно это… но твой отец был хорошим человеком и даже после смерти мамы продолжал заботиться обо мне.

– Да, твоя мама довольно неплохо тогда устроилась, – зло усмехнулся Влад, взглянув ей прямо в глаза. – Увела отца из семьи, своего ребенка навязала!

Она слегка покраснела под его насмешливым взглядом, не зная, что ответить.

– Ладно, все произошло так, как произошло, – он махнул рукой куда-то в сторону. – Ты приобрела отца, я его потерял. Возможно, не случись этого, моя жизнь сложилась бы совсем иначе.

– Иначе? – эхом повторила девушка.

– Ты же не знаешь обо мне ровным счетом ни-че-го, – зло усмехнулся мужчина. – И откровенничать с тобой я не собираюсь. Мы с тобой на разных полюсах, детка! И не думай, что я вдруг проникнусь к тебе заботой и превращусь в старшего братца. Все, собирайся и поехали!

– Как? Прямо сейчас? – растерялась она.

– Нет, пришлю за тобой лимузин! – отрезал Влад, поднимаясь со стула и подбрасывая в руке ключи от машины.

– Но… мне нужно собрать вещи.

Смерив девушку взглядом, которым обычно смотрят на что-то мерзкое и отвратительное, он презрительно выдал: – Я не собираюсь ждать тебя. Мне еще похоронами заниматься. У тебя пятнадцать минут, – и быстро покинул квартиру, громко хлопнув входной дверью, даже не предполагая, что она сейчас чувствовала.

Оставшись одна, Ксения с трудом поборола желание разрыдаться и на автомате собрала самое необходимое, боясь заставлять его ждать хотя бы лишнюю минуту. Было что-то в его взгляде, от чего ей становилось не по себе. Вряд ли он когда-нибудь простит ее за то, что она дочь той, кто разрушила его семью. И эти два года, скорее всего, станут для нее адом.

Остановившись уже на пороге и обведя взглядом родные стены, она все-таки не сдержала слез. Слез, которые ничего не могли изменить. Через несколько минут черный Sportage, резко сорвавшись с места, увозил ее в совершенно другую жизнь, навсегда закрывая дверь в прошлое…

Глава 2

В машине Ксения прислонилась лбом к холодному стеклу и зажмурилась. Что она делает в автомобиле совершенно постороннего для нее мужика? И зачем она только согласилась? Она ничего о нем не знает, как, впрочем, и он о ней. Единственное, что ей известно, это то, что он родной сын ее приемного отца, и что он ее ненавидит. Где он живет? С кем? Как они будут уживаться вместе? Все эти вопросы роем проносились у нее в голове, когда она украдкой смотрела на отражающиеся в зеркале плотно сжатые губы, сурово сдвинутые брови и немигающий тяжелый взгляд.

За всю дорогу он не обронил ни слова, пока они поднимались на лифте на четырнадцатый этаж – тоже. И девушка также старалась на него не смотреть, чувствуя себя некомфортно в его присутствии. Как во сне она застыла посреди комнаты, на которую ей указал Влад, все еще сжимая в ладони ручку спортивной сумки с небольшим количеством личных вещей, и до сих пор не верила, что теперь будет жить здесь.

Ксения закрыла глаза в надежде, что за несколько секунд этот дурацкий сон рассеется, и все вернется на свои места, а еще лучше на много-много лет назад в далекое детство, и она услышит мамин голос, почувствует ее теплые нежные руки. Господи, как же давно это было…

Совместное проживание с вечно недовольной бабулей оказалось совсем не «сахаром», годами приспосабливаться к ее привычкам и образу жизни было совсем нелегко, и крошечная комнатка стала для нее маленьким мирком, в котором хотелось ото всех спрятаться. Но рано или поздно человек ко всему привыкает, и она привыкла, хотя, наверное, скорее смирилась. Ведь все эти годы она шла по жизни так, словно ее в ней и нет, не чувствуя, что кому-то нужна, не зная, что такое любящая забота, нежность, тепло. Просто шла вперед и даже не представляла, что все снова поменяется, и снова нужно будет к кому-то и к чему-то приспосабливаться, с чем-то мириться, чего-то ждать.

Легкий сквозняк и едва ощутимый запах сигарет (видимо, Влад курил возле открытого окна) вернули девушку в реальность. Это не сон, и он не закончится. Этому мужчине явно было не по душе ее водворение в его жизнь. Мрачный, грубый, с холодным, ненавидящим взглядом, он пугал ее, но в то же время он был единственным, кто у нее остался.

– Чего застыла? Я же сказал – это твоя комната на ближайшие пару лет, – Влад стоял на пороге, прислонившись плечом к косяку двери, спрятав руки в карманах. – Хоромы так себе, но уж извините, я опер, а не олигарх!

Благоразумнее было промолчать, понятно же, что у него настроение ни к черту. Окинув девушку очередным хмурым взглядом, он развернулся и скрылся в коридоре. Ксении же ничего не оставалось, как опустить наконец-то сумку на пол и разглядывать свое новое место обитания. Комната была хорошая, со свежим ремонтом, но ничего особенного, впрочем, здесь не было – минимум мебели и предметов. Подойдя к окну, она раздвинула шторы и в первый миг даже замерла, разглядывая захватывающий вид, открывающийся с четырнадцатого этажа. Через дорогу от дома начинался огромный парк со множеством дорожек, расходящимися в разные стороны, и пока еще голыми деревьями, раскачивающимися на мартовском ветру. Ну, здравствуй, новая жизнь…

Разбор вещей не отнял много времени, одежда не заняла и половины шкафа, а тетрадки и учебники уместились на четверти стола. Чем заняться дальше, она не знала. Забравшись с ногами на кровать и обхватив колени руками, сидела и смотрела за окно на наступающие сумерки. Примерно через час, когда город окончательно погрузился в темноту, пронзаемую светом многочисленных огоньков от окон домов, машин и фонарей, она все-таки решилась выйти из комнаты.

В глаза тут же бросилась женская одежда на вешалке в прихожей, которую она поначалу не заметила, куча флакончиков на полочке в ванной, еще какие-то мелочи, в которых чувствовалось присутствие женщины, причем молодой женщины. Стало еще неуютнее. Она как будто вторгалась в чужой мир, не предназначенный для нее. Она явно здесь лишняя.

Влад был на кухне, что-то искал в одном из шкафчиков. Вновь одарив ее хмурым взглядом, он кивнул на стул возле небольшого круглого стола.

– Не рассчитывай, что тут с тобой будут нянчиться, – предупредил он, ставя перед девушкой большую кружку с чаем и пододвигая к ней доску, на которой лежал нарезанный хлеб и ветчина. – Надеюсь, обслуживать сама себя умеешь?

– Умею, – ответила Ксения, чувствуя, что вот-вот провалится сквозь землю от стыда. Он, что, намеренно хочет унизить ее как можно сильнее или это у него такая манера общения? И все-таки, пересилив себя, подняла на него глаза и сказала: – Спасибо, Влад.

Кажется, на мгновение он даже опешил. Взглянул с каким-то недоумением и ушел из кухни. Неужели ее присутствие настолько ему противно?

Приглушенный звук телевизора, по которому шел какой-то старый фильм, и наступившая темнота за окном создавали иллюзию домашней атмосферы, и Ксения изо всех сил отгоняла от себя безрадостные мысли. Отчаяние ей не поможет. Лучше взглянуть на новые обстоятельства жизни более-менее оптимистично – она уже давно привыкла к своему одиночеству, к тому, что всю жизнь приходится полагаться лишь на себя, что стоило быть благодарной уже за то, что Влад не оставил ее на произвол судьбы, а уж требовать от него какого-то сочувствия, понимания и заботы было бы уже слишком. Конечно, им будет сложно найти общий язык, а может, это и вовсе ни к чему – пережить бы эти два года, а она уж постарается поменьше попадаться ему на глаза.

Выпив чаю и вымыв за собой посуду, Ксения вернулась в свою комнату и уткнулась лицом в подушку. Этой ночью она не заснет. Чужой дом, чужая постель, она сама казалась себе чужой. В душе творилась полная неразбериха и растерянность, будущее представлялось в каком-то тумане, сером и непроглядном, как и вся ее прежняя жизнь. Хотелось плакать, только слез не было. Они давно закончились, наверное, еще в первые годы после смерти мамы.

Раньше, после ссор с бабушкой, когда она тайком утирала слезы, ей казалось, хуже уже быть не может, но как же она ошибалась. Оказывается, может. Бабушка, хоть и ругала ее частенько, все равно любила по-своему. А сейчас Ксения каждой клеточкой ощущала неприкрытую ненависть со стороны нового родственника, которая давила, мешала дышать, но девушка просто не знала, как изменить его отношение к себе в лучшую сторону или хотя бы перевести на нейтральные ноты.

***

Влад молча сидел в зале, бездумно щелкая пультом от телевизора. То, что мелькало на экране, его совершенно не интересовало. Все мысли крутились вокруг Ксении.

Ему и самому вдруг стало стыдно за свое поведение. За свои колкие слова и презрительный взгляд, которым он готов был ее просверлить, намеренно показывая, насколько тягостно для него ее общество и их вынужденное совместное проживание. Девчонка вела себя тихо и сдержанно, ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Даже кольнуло где-то в сердце… Жалость? Злясь на себя самого, Влад отшвырнул пульт и, захлопнув дверь спальни, открыл створку окна и снова закурил. В этот момент из прихожей послышался звук отпираемой двери, бряцанье ключей. Лена. Придется объясняться.

– Она постоянно будет у нас жить? – спросила подруга перед сном, когда они остались наедине в своей комнате.

– Пока да, – ответ Влада был краток.

– Пока?

– Пока ей не исполнится восемнадцать.

– А потом что? – мужчина лишь пожал плечами. – Не знала, что у тебя есть сестра.

Влад отвернулся, всем своим видом показывая, что не хочет обсуждать эту тему. Может, ему действительно не стоило торопиться, поговорить сначала с Леной, прежде чем тащить девчонку домой? Но в тот момент ему хотелось побыстрее покончить с неопределенностью, обозначить проблему (а Ксения была для него проблемой), и потом уже решать ее.

– Она учится? – слова девушки застали его врасплох. Об этом он совсем не подумал. – Сколько ей лет?

– Шестнадцать.

– Где она учится? В школе? Колледже? – продолжала сыпать вопросами Лена.

– Без понятия, – отрезал Демидов.

– Как-то странно, ты привел ее к нам, а сам даже не удосужился узнать хотя бы, где она учится, – с искренним недоумением проговорила девушка. – Я так понимаю, теперь мы за нее в ответе. Тем более Ксения еще подросток, у нее переходный возраст. И если с ней, не дай бог, что-нибудь случится, то отвечать будем мы. Нам нужно найти с ней общий язык, а ты на нее волком смотришь.

Влад по-прежнему молчал, погруженный в свои мысли, и больше не промолвил ни слова.

А утром, собираясь на работу, Лена стала невольным свидетелем непростого разговора между Демидовыми. Ей было искренне жаль девочку, волею судьбы вошедшей в их семью. Лена сразу заметила, что Ксения была серьезная не по годам, не капризная и не избалованная. Она напоминала маленького испуганного зверька – девочка не понимала, каким образом очутилась здесь, и что ей нужно и можно делать.

Сама Лена до сих пор прекрасно помнила, как после школы приехала в Москву поступать в институт и вынужденно остановилась у своей дальней родственницы, которой она совершенно была не нужна. Ее присутствие тяготило домашних, она явно чувствовала себя лишней, и каждый ее промах сопровождался неодобрительными взглядами и язвительными замечаниями. Неудивительно, что сразу же после того, как она сменила статус абитуриентки на студентку медицинского колледжа, то, долго не задерживаясь, переехала в студенческое общежитие. Но забыть неуютную семью тетки так и не смогла.

Вот и в это утро она почувствовала жалость к Ксении, слыша, каким тоном с ней разговаривает Влад. Ее Влад, которого она всегда знала как здравомыслящего и зрелого человека, к советам которого прислушивались, и на чье мнение полагались!

– Где ты учишься? В какой школе? – разговор скорее походил на допрос.

– В двадцать третьей. Через дорогу от дома, – тихо ответила Ксения.

– После похорон переведем тебя сюда, возле нашего дома, – поставил ее перед фактом новоиспеченный брат.

– Но зачем? – недоуменно возразила девушка.

– У меня нет времени тебя возить.

– Меня не нужно возить. Я сама могу прекрасно добраться до школы.

– Это вообще на другом конце Москвы, – не желая слушать ее доводов, оборвал Влад. – Сколько ты будешь тратить времени на дорогу? Полдня туда, полдня обратно? Будешь учиться здесь, – отрезал он, – и постарайся не создавать проблем.

Лена готова была сквозь землю провалиться от стыда за Влада, за его грубость и пренебрежение, сквозившие в каждом слове. Она даже забыла, зачем так надолго задержалась в ванной комнате, а вспомнив, быстро повернулась к зеркалу и, затаив дыхание, уставилась на стеклянную полочку возле него. Неужели? Неужели случилось то, чего она так долго ждала, в чем ее давно убеждал врач? Неужели, да?

– Да, – робко всколыхнулась в душе надежда, а потом уже громче: – Да! – одна ярко-красная полоска, а рядом еще одна, бледно-розовая.

Голоса на кухне стали еще громче, еще напряженнее, вырывая девушку из радостного мира грез о будущем материнстве.

– Я хочу вернуться домой и жить одна! – в звонком голосе подростка зазвучали нотки возмущения и обиды.

– Ага, одна, – мужской голос тоже взял на октаву выше, – а жить ты на что будешь?! Только не говори, что работу найдешь. Без образования и по возрасту тебя никто не возьмет на приличную работу. Или ты хочешь на неприличной трудиться?

Ксения вспыхнула. Да за кого он ее принимает! Она только раскрыла рот, чтобы высказать так называемому братцу все, что она о нем думает, и послать его куда подальше, как он снова ее оборвал, не дав и словечка вставить:

– Да через полгода у тебя на квартире притон будет! Думаешь, мало найдется желающих запудрить мозги малолетней дурочке и заполучить квартиру в Москве? На наркоту подсадят и все, кончишь или в подворотне или в борделе!

– Влад!

Из ванной комнаты выскочила Лена, ее прямой пристальный взгляд был красноречивее слов. Ксения, порывисто развернувшись, быстро скрылась в своей комнате.

– В общем, так, сегодня в школу не пойдешь! – прокричал ей вслед Влад. – А через пару дней напишем заявление на перевод, будешь ходить в школу в этом районе. Завтра сделаю тебе ключи, сегодня сидишь дома. И не вздумай куда-нибудь свалить! Я – мент, быстро тебя найду!

– Влад, ты что несешь, вообще?! – зашипела на него Ленка. – Ты в своем уме?!

– Ты на работу собираешься?! Тебя довезти? – огрызнулся он в ответ.

– Довезти! Только кричать не нужно.

– Я тебя на улице жду!

Чувствуя вину перед нечаянной родственницей, Лена перед уходом заглянула к ней в комнату. Ксения сидела на кровати, сцепив руки в замок и обнимая колени.

– Ксюш, ты извини Влада. Он не такой хам и грубиян, каким кажется. Я не знаю, что на него нашло, но, я уверена, это у него скоро пройдет. Чувствуй себя как дома, – на что Ксения лишь горько усмехнулась.

По тому, как резко Влад заводил автомобиль, как громко выругался на зазевавшегося пешехода, Лена поняла, что тот и не собирался остывать, хоть как-нибудь бороться с раздражением.

– Слушай, что с тобой, а? Я тебя не узнаю, – не выдержала она. – Это все из-за этой девочки, из-за Ксении?

– Не говори мне про нее, – со злостью процедил сквозь зубы Демидов.

– Ну а зачем тогда ты привел ее к нам? Зачем?! – не унималась девушка. – Ты ее сам привел, понимаешь, сам, а теперь злишься на нее и на меня за это.

– Лен, давай не будем, а?

– Нет, будем, – Лене очень хотелось поделиться с ним радостной вестью, но разборки по поводу нового члена семьи делали это невозможным – не тот настрой сейчас был у них. – Нужно сразу во всем разобраться, не дожидаясь, пока все станет еще хуже.

Влад неожиданно съехал на обочину, заглушил двигатель и развернулся к Лене.

– Ну, давай поговорим, – зло усмехнулся он.

– Мы опоздаем, – девушка демонстративно глянула на наручные часики.

– Ну, ты же хотела поговорить, давай говори, – на нее смотрел какой-то совершенно незнакомый ей человек.

– Раз ты привел ее к нам, то и веди себя соответственно. Это было твое решение, не ее, не мое, твое, не вынуждай нас подстраиваться под твое настроение и чувствовать себя виноватыми в твоих проблемах с отцом.

– Ты все сказала? – пропустив мимо ушей слова Лены, невозмутимо спросил он и, в ответ на ее молчание, также молча завел авто. Лишь когда девушка выходила из машины возле больницы, уже спокойным тоном сказал: – Я вечером, скорее всего, задержусь. Мне нужно еще договориться насчет погребения.

***

– Итак, что мы имеем, – подвел итог совещания Воронов, окинув взглядом собравшихся в его кабинете начальников уголовного розыска, следствия и судмедэксперта. – Смерть наступила в результате огнестрельного ранения, которое пришлось прямо в сердце. Выстрела никто не слышал, что дает основание предполагать, что стреляли из пистолета с глушителем. Камеры в подъезде предварительно вырубили. Произошло это примерно около двенадцати ночи. В подъезде всего десять квартир, поэтому обнаружили труп только утром, когда старушка с третьего этажа пошла выгуливать своего пса.

– Откуда же наш дядечка так поздно возвращался? – задумчиво проговорил Влад, всеми силами стараясь сосредоточиться на работе, в то время как все его мысли занимали домашние проблемы.

– Говорят, весь день просидел на работе. По словам коллег, он все свое свободное время отдавал любимому делу, даже в выходные. Брался за самые тяжелые дела, причем сразу за несколько и все доводил до конца, – подключился к разговору Владимир Витальевич, начальник следственного отдела.

– Сделаем запрос списка его клиентов за последнее время, – вздохнул Демидов, зная наперед, какая это волокита, сколько нужно будет предъявить документов, прежде чем они получат эту бумажку.

– Да. Займись этим. Надо проверить каждого, – кивнул Саша, делая пометки в своем ежедневнике. – Может, у кого-то были мотивы.

– Вообще, странно, такой серьезный мужик и ходил без охраны, – помолчав, сказал Влад.

– Говорят, он поднялся из самых низов. Начинал со школы милиции, работал следователем в обычном ОВД где-то в пригороде, – ответил Владимир Витальевич. – На его счету много раскрытых громких дел, и в прокуратуру он попал лишь благодаря своему уму, а не каким-нибудь родственным связям, как это бывает. Человек чести. И даже дослужившись до государственного советника, никогда не кичился своим статусом.

– Помешал кому-то наш государственный советник, серьезно помешал, – Воронов захлопнул ежедневник, давая понять, что совещание закончено. – Ладно, идите работайте. Влад, а ты задержись.

***

В наступившей тишине Ксения еще какое-то время сидела неподвижно, чувствуя, что напряжение не отпускает, несмотря на то, что в квартире никого не было и можно было расслабиться. Неприятное чувство, мерзкое, как будто холодная змея пробралась к сердцу и, свернувшись там клубком, застыла ледяным камнем.

Девушка решила воспользоваться проверенным способом восстановления душевного равновесия, единственным, которое могло помочь ей в данной ситуации – принять горячую ванну с душистой, ароматной пеной. Как исчезали и лопались блестящие пузырьки, сдуваемые с рук, так обычно таяли в воздухе и все ее тревоги и печали, не оставляя после себя ни следа.

Закрыв глаза, она нежилась в мягкой воде, ощущая, как невесомая пена ласково щекочет обнаженную кожу, вызывая улыбку на лице. Хотелось забыться, заснуть и не проснуться. Чувствуя, как во всем теле появляется знакомое чувство легкости, Ксения обернулась полотенцем, вытерла запотевшее зеркало над раковиной и замерла, увидев интересный предмет на стеклянной полке. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понять, для чего нужна эта тоненькая полоска белой бумаги. Видела у лучшей подруги Маринки – та периодически покупала такие в аптеке, объясняя, что ее парень Димка не хочет пользоваться «резинками», а от таблеток ее тошнит, и с радостью потом демонстрировала их с одной полоской на белом фоне.

В этот раз на тесте четко проступали две темно-красные черты. Все ясно, Лена беременна, и совсем скоро жизнь в доме будет крутиться вокруг маленького комочка, ребенка Влада и Лены. Остро пронзила мысль: если она им сейчас не нужна, то что будет потом, когда ребенок родится? Будут видеть в ней «лишний рот», нахлебницу, в лучшем случае бесплатную няньку. Мимолетно подумалось, что им тоже нужно дать время привыкнуть к ней, к ее присутствию в их жизни, что они ничего ей не должны и не обязаны о ней заботиться, но эта мысль, не успев окончательно закрепиться, растаяла под ворохом сомнений. Немного подумав, девушка схватила сумку, покидала в нее все свои вещи и ушла, захлопнув за собой дверь.

Глава 3

Улыбаясь своим мыслям, Лена торопливо вышла из метро и направилась в сторону дома. Несмотря на мелкие неурядицы в семье, она была счастлива. Наконец-то сбывается ее давняя мечта – муж, ребенок, теперь даже родственница со стороны мужа есть. Хоть они и не были расписаны с Владом, она давно уже привыкла считать себя женой, а его мужем. Влад показал себя серьезным, заслуживающим доверия мужчиной, и Лена вполне резонно считала, что ей с ним повезло, особенно если учесть ее неудачный опыт первого брака.

Они вступили в тот возраст, когда важнее всего стабильность и надежность. Не нужны были какие-то нелепые или безрассудные поступки, подтверждающие чувства, красивые слова. Главное – это общий быт, общие друзья, с которыми отмечались все праздники, совместно приобретенная квартира и сходство взглядов на многие вещи. Почти что «полное взаимопонимание», которое, как надеялась девушка, не сможет разрушить появление Ксении.

Молчание домофона удивило и насторожило Лену. Неужели Ксюша решила проявить строптивость? Демонстративно показать, что Влад ей не указ? Или же ей просто наскучило сидеть дома, и она вышла погулять? Только ключей-то у нее не было. Но, поднявшись в квартиру, Лена тут же поняла: отсутствие ключей Ксению никоим образом не беспокоило.

– Влад, Ксюши нет дома, она ушла, – медленно проговорила в трубку Лена, даже на расстоянии чувствуя, что тот начал заводиться. – И, кажется, совсем ушла. Вещей нигде нет.

Выслушав его короткие, рубленые фразы, девушка загрустила. Да уж, веселый вечер предстоит сегодня. Опять не самое подходящее время, чтобы наконец-то поделиться радостью. Она прошла в ванную, взяла в руки позабытый с утра тест, несколько секунд с улыбкой смотрела на него, а потом спрятала тонкую полоску бумаги в навесной шкафчик, чтобы при случае полюбоваться на это свидетельство чуда еще.

***

Через несколько минут после звонка Лены Влад уже заводил машину, уставившись в открывшуюся карту – искал наикратчайший путь в район, где жила так называемая сестра последнее время. В час пик добираться туда проблематично, и, как назло, никого из знакомых ментов в том округе не было.

Что-то подсказывало ему, что приехав на квартиру, он найдет лишь запертую дверь. Девчонка не дура, чтобы поехать прямиком обратно, она знает, что он в тот же вечер примчится за ней и хоть волоком, но утащит обратно. Внутри неожиданно екнуло: а если она не сама сбежала, а если ее украли? Но он тут же постарался отогнать эту нелепую мысль от себя. Да, умоляя его позаботиться о Ксении, отец говорил, что всерьез опасается за ее безопасность. Но кто бы ни были те, кого боялся Демидов-старший, Влад не был уверен в том, что они уже знали, куда могла исчезнуть Ксения. Но если эти люди действительно настроены решительно, то, скорее всего, они будут караулить ее возле дома, и ее появление там может вылиться в крупные неприятности. Да уж, не хватало еще разборок с криминалом из-за девчонки…

Сектор светофора загорелся красным, Влад плавно нажал на тормоз, оценивающим взглядом окинув выстроившийся перед ним длинный ряд машин. Стоять придется долго, как раз будет время вспомнить все детали разговора с отцом. Влад не очень-то вникал в его слова тогда, но сейчас он постарался воскресить в памяти все подробности сбивчивой исповеди больного.

После ухода из семьи Демидов-старший вместе с новой женой и ее дочерью вернулся в родной город, где они и прожили счастливые несколько лет. Однако неожиданная смерть матери Ксении от осложнений, вызванных примитивной простудой, буквально перевернула всю их жизнь. Девочку пришлось отправить к бабушке, а сам Демидов с головой погрузился в работу. Несколько раз в месяц он приезжал к ним в Москву, привозил деньги и подарки для приемной дочери, которая относилась к нему как к родному отцу, и вроде бы жизнь вновь вошла в привычный ритм: работа-дом-поездки в Москву, и ничего не предвещало надвигающихся потрясений.

Три года назад, как раз в конце весны, когда девочка с бабушкой приехали на летние каникулы к Демидову в Подмосковье, Ксения стала невольной свидетельницей разбойного нападения на соседа и сокурсника отца, возглавлявшего следствие в их подмосковном городишке. Трое отморозков с битами напали на ничего не подозревающего мужчину, и если бы не Демидов-старший, спустивший на хулиганов огромную собаку, то все могло закончиться плачевно.

Уже потом следователь рассказал Демидову, что это были не просто хулиганы, а самые настоящие бандиты, угрожавшие ему расправой за несокрытие улик некоего дела. Несколько месяцев спустя этот следователь попал в аварию, причем видеокамеры на том участке трассы отсутствовали, и посторонних повреждений на его автомобиле обнаружено не было. Заключение экспертизы гласило, что мужчина не справился с управлением на плохо освещенной ночной трассе.

Дочь бывшего начальника следствия, которая проживала в Москве и тут же примчалась, тоже никак не могла поверить в то, что ее отец, водитель с двадцатилетним стажем вождения, прекрасно ориентирующийся в своем районе, просто влетел в отбойник из-за плохого освещения трассы, по которой ездил ежедневно. Не верил и Демидов, однако на похоронах воздержался высказывать свои мысли относительно произошедшего. И причины для этого молчания были достаточно вескими. Буквально накануне смертельной аварии, друг появился на пороге их дома и передал через Ксению пакет документов для Демидова, сказав, что это очень важно, и он, Демидов, в случае чего, сможет ими правильно распорядиться. На следующее утро новостные ленты пестрили кадрами с места происшествия.

Демидов, в прошлом и сам сотрудник органов, внимательно изучив все документы, понял, что с этим соваться куда попало не следует. После долгих раздумий и осторожных расспросов он выбрал наиболее верный, по его мнению, вариант – передал все документы своему хорошему знакомому, работавшему в прокуратуре Москвы, который пообещал разобраться в этом деле сначала негласно, а потом, когда доказательная база будет собрана, уже возбудить дело. Но он сразу же предупредил, что времени на это может уйти много, так как дело будет громкое – тут замешаны не только рядовые сотрудники правоохранительных органов.

Прошло больше двух лет, и Демидов думал, что уже никаких подвижек в этом деле не будет, как неожиданно около трех месяцев назад из Москвы нагрянула проверка. По рассказам знакомых ментов из отдела, «трясли всех нехило», начальник местного ОВД и его зам, начальник уголовного розыска, здорово перенервничали, угрохали кучу бабла и таки отмазались. В итоге посадили одного из оперов, приближенных к начальству, предъявив доказательства его непосредственного участия в вовлечении несовершеннолетних в проституцию. И все. Казалось бы, все затихло, но нет.

Пару дней назад к Демидову ночью ворвались неизвестные в масках, угрозами пытаясь выведать о местонахождении документов, переданных ему несколько лет назад. Они искали «стукача, который слил всю инфу прокурорским». Демидов, конечно же, сделал вид, что он вообще не в курсе и представления не имеет, о чем была речь. Нападавшие ушли, но сделали предупреждение, что если он им «нагнал», то ответит за это, как и его приемная дочь. У него не было оснований сомневаться в их угрозах – они назвали точный адрес, по которому проживала в Москве Ксения. После смерти бабушки она осталась в квартире одна, и Демидов планировал в скором времени вновь перебраться в столицу, но не успел. От пережитого стресса сердце не выдержало, и мужчина попал в больницу. Единственным человеком, который мог защитить девушку, был Влад, сын от первого брака, оперативник.

Влад ухмыльнулся: «Надо же, как за нее переживал, сразу же про сына вспомнил! Через столько-то лет!» Постаравшись абстрагироваться от ситуации, отключить все личное, он попытался вспомнить, каким был отец, можно ли верить его словам. Пришел к выводу, что можно, но тогда получалось, что Ксении действительно угрожала опасность. Видимо, подсознательно им руководило все же оперское чутье, раз, несмотря на все нежелание иметь хоть какое-то отношение ко второй семье отца, он в тот же день нашел эту девочку и привел ее к себе. И сейчас, бросив все, мчится на ее поиски.

Как он и ожидал, квартира встретила его молчанием. Вышедшая на стук соседка сразу же подтвердила, что Ксения не появлялась. Быстро прикинув в уме, куда могла пойти девчонка-подросток, он вышел на улицу и окинул взглядом двор. Жаль, что не поинтересовался, в каком классе она учится – можно было бы сходить в школу, справиться там о ее друзьях. Куда ей еще идти как не к ним? Снова поднявшись на тот же этаж, он позвонил в соседскую дверь и через пять минут уже знал, что Ксения дружила с Маринкой, жившей где-то в соседнем дворе.

Соседних дворов оказалось целых два, и в каждом по три пятиэтажных дома. Конечно, пятиэтажки намного облегчали поиски, ведь если бы здесь были выстроены двадцатиэтажки, то ему и полжизни, наверное, не хватило бы найти нужных жильцов. Через дорогу от этих пятиэтажек выросли громадные новостройки, торговые центры, шумная магистраль, а тут словно сохранился прошлый век – маленькие дворики с разноцветными детскими площадками, старушки на лавочке возле одного из подъездов и тишина.

Отбрасывая мысли о пропадающем впустую времени, он направился к старушкам – любой уважающий себя мент знает, что они самые ценные свидетели, всегда знающие обо всем и обо всех.

– Добрый день! Позволите? – дружелюбно поздоровался Влад и, получив приглашение, присел на край скамейки рядом с двумя бабульками весьма преклонного возраста. – Вы в этом дворе живете?

– Да, в этом! – немного с вызовом ответила одна из них, гордо поджав губы, щедро накрашенные ярко-фиолетовой помадой. – А вы откуда? Из газеты?

– А, что, похож на журналиста? – даже усмехнулся Демидов, ответив вопросом на вопрос.

– Так, к нам теперь часто журналюги приезжают, все интересуются, – проскрипела вторая в платочке модной расцветки с надписью faberliс.

– И что же такого примечательного в вашем дворе произошло, если не секрет? – с неподдельным интересом спросил Влад.

– Так, все из-за тренера этого футбольного, как его там, Федоровна? – повернулась старушка к своей компаньонке. – Я все время забываю его фамилию. Таким фазаном ходил, ни с кем не здоровался, на этом… внедорожнике раскатывал, чуть мою Дуську не задавил один раз, – бабка кивнула на тощую кошку, греющуюся неподалеку на весеннем солнышке. – Так, он пока на своих сборах где-то был, у него полквартиры вынесли, причем средь бела дня, так что даже ни одни соседи не видели. Все! Подчистую!

– Правильно, если б с соседями знался, такого точно бы не произошло, – вредно сморщив нос, поддакнула подруге вторая старушенция.

– А вы-то всех своих соседей здесь, наверное, знаете? – уцепился за конец разговора Влад.

– Мы-то? Конечно! Я всю свою жизнь здесь прожила, в этом доме, – гордо заявила словоохотливая бабулька. – И Федоровна тоже.

– А вам что-нибудь говорит фамилия Демидовы? – осторожно спросил опер. – Девушка шестнадцати лет, Ксения, и ее бабушка. Хотя у бабушки, скорее всего, другая фамилия. Они жили вон в том подъезде, – он указал рукой в нужном направлении.

– Вы из милиции, что ли? – нахмурившись, поинтересовалась все та же старушенция.

– Из полиции, – поправил ее Влад, вытаскивая из внутреннего кармана служебное удостоверение и демонстрируя его бабулькам. – Я ищу Ксению Демидову. У нее украли сумочку с документами, наши сотрудники все нашли. Хотел вернуть, да ее дома нет. Соседка говорит, что она может быть у подруги Марины. Вы, случайно, не знаете, где эта Марина живет?

– Это какая Ксения, внучка Петровны, что ли? – перебила его бабулька, обращаясь к своей подруге. – Царствие ей небесное…

– Вы ее знаете?

– Да вроде других Ксюш у нас нет. Это внучка Алевтины Петровны, они в том подъезде жили, хорошая девочка, вежливая, – кивнула бабулька в том же направлении, куда до этого указывал Влад. – Алевтина умерла две недели назад, – помолчав, проговорила старушка и призадумалась. – А Маша, дочка ее, давно уже умерла… Лет восемь назад.

Влад молчал, позволяя словоохотливым бабулькам выговориться, вдруг еще что интересное узнает.

– Из-за болезни, что-то серьезное у нее было, – продолжила бабка и обратилась к своей молчаливой соседке: – Сколько Ксюшке тогда было, лет пять-шесть? – снова повернулась к мужчине, поясняя: – Дочка Машина. Алевтина-то уже давно овдовела, а тут еще и дочь умерла совсем молодая, вот она остаток жизни внучке и посвятила, Ксении, хотя характер у нее был не сахарный. Строгая она была к ней, слишком строгая. Не хотела, чтобы внучка испортилась.

– Маша, царство ей небесное, Ксению-то вне брака родила, – подключилась к разговору вторая. – А потом, когда Ксюшка еще совсем маленькая была, с каким-то мужчиной женатым встречалась, может, он и был отцом, мы уж не знаем. Но они какое-то время даже жили вместе, где-то в Подмосковье. Вот Алевтина-то наплакалась…

– А потом? – вежливо поддержал разговор Влад. Нелишним будет узнать о девчонке как можно больше.

– А потом Маша умерла, и Алевтина взяла Ксению к себе, а мужчина тот, он часто приезжал к ним еще, привозил продукты и деньги. Точно, видимо, отец Ксюхин.

– Ясно, – подытожил опер. – А Марина-то где живет? Подруга Ксюхи?

Влад быстро поднялся на нужный этаж и надавил на кнопку звонка. За тонкой перегородкой стен была слышна громкая музыка и женский смех. Хозяева явно были дома, но открывать ему не спешили. Мужчина снова нажал на звонок и, уже начиная злиться, несколько раз стукнул кулаком по двери.

Наконец послышались шаги, и после некоторого промедления дверь приоткрылась. На пороге появилась девица в узкой майке и рваных джинсах и взглянула на него с недоумением.

– Вам кого?

От девахи прилично несло алкоголем, а из приоткрытой двери квартиры тянулся сигаретный дым.

Особо не церемонясь, Влад распахнул дверь и, отодвинув растерявшуюся девицу в сторону, уверенным шагом прошел вглубь квартиры. Вся тусовка проходила на кухне. Из динамика магнитофона разносилась музыка, на столе стояла полупустая бутылка вина и практически приконченная бутылка водки, из закуски – нарезка колбасы и шоколадка. За столом, спиной ко входу сидела Ксения, напротив нее – два парня примерно того же возраста, что и они с подругой.

– Дядя, ты чего здесь забыл? – поднялся один из них, долговязый подросток с прыщавым лицом и взъерошенными волосами.

Ксения тоже обернулась, и глаза ее медленно расширились от удивления.

– Ты? – только и смогла произнести она.

– Домой! – коротко приказал Влад, отмечая про себя сигарету, которую девушка держала в руке. – Быстро!

– Я сейчас полицию вызову! – погрозила Маринка, возникшая за его спиной.

– Родителей твоих не мешало бы вызвать! И ремня тебе хорошего дать!

Маринка задохнулась от возмущения.

– Дядя, а ты не прих**ел ли? – нагло двинулся на него все тот же прыщавый подросток.

– Пасть закрой, – даже не посмотрел на него Демидов, не сводя глаз с Ксении. – Вещи твои где?

Девушка поднялась со стула и медленно подошла к нему.

– Я… никуда… с тобой… отсюда… не пойду! – глядя ему в глаза, по слогам произнесла Ксения, поднесла сигарету к губам и, неумело затянувшись, выдохнула дым в лицо оперу.

Не говоря ни слова, Влад залепил ей звонкую пощечину, отчего девушка чуть не упала на стоявший позади нее стол. Неожиданный удар оглушил ее, и краска стыда залила лицо. Одной рукой схватив ее за запястье, второй мужчина забрал у нее сигарету и затушил о тарелку с закуской. Не сильно церемонясь, вытолкнул ее в коридор и грубо бросил:

– Собирайся! Живо!

Наблюдая за тем, как она суетливо кидает вещи в сумку, хмуро и твердо предупредил:

– Еще раз свалишь так, получишь.

Полтора часа, что они ехали обратно до дома, прошли в молчании. Демидов усиленно делал вид, что следит за дорогой, а Ксения – что ее очень интересуют проплывающие за окном дома. Иногда она потирала до сих пор саднившую щеку и пыталась убедить себя в том, что ничего не произошло. Не глядя друг на друга, они поднялись в квартиру и так же молча разошлись по комнатам. Напряженная тишина разлилась в воздухе.

***

Утро было пасмурным и вполне сочеталось с настроением Влада, который проворочался почти до самого рассвета и задремал незадолго до звонка будильника. Выпив две кружки крепкого кофе и выкурив сигарету, он стоял возле окна, уставившись пустым взглядом куда-то в серое небо, грозившее вот-вот разразиться дождем или, чего доброго, снегом. Он думал о том, что ему предстоит долгий малоприятный день – похороны, перевод Ксении в другую школу, оформление бумаг в органах опеки. Дел много, а выходной, данный ему в связи с похоронами, один. Сложившаяся ситуация просто выводила его из себя, но обратного пути уже не было – какое-то время ему придется участвовать в ее жизни.

На похоронах присутствовали они с Леной, Ксения и несколько бывших коллег отца. Церемония прошла по стандартной схеме, быстро и слаженно, благодаря хорошей проплате организаторам. Влад пытался думать об отце, хотя бы в такой момент как-то попрощаться с ним, однако мысли все время возвращались к тем событиям, про которые тот ему успел рассказать, и он все чаще задумывался о том, что может поведать Ксения о том вечере, когда ей были переданы упомянутые документы. Хотя девчонке тогда было всего тринадцать, вряд ли она может рассказать что-то стоящее.

***

Первая неделя новой жизни для девушки прошла относительно спокойно. С утра Ксения уходила в школу, послеобеденное время проводила дома, стараясь, чтобы ее присутствие было необременительным для молодой семьи. Строгая бабушка многому научила девушку, и Ксения по привычке, приходя из школы, делала ежедневную уборку дома и готовила ужин. К тому же ей не хотелось слышать в свой адрес упреки. Лена и Влад частенько оставались на ночное дежурство, и ее помощь была как нельзя кстати.

Как только в двери проворачивался ключ, девушка сразу же садилась за уроки и просиживала за ними допоздна. Таким образом она убивала сразу двух зайцев: избегала необходимости общаться с домочадцами и старалась нагнать учебную программу новой школы, которая была значительно сложнее той, что преподавали в ее старой школе. Ксения понимала, что хорошее образование еще никому не помешало, и рассчитывать ей, кроме как на себя, было не на кого.

Лена относилась к ней ровно, ничем не выказывая своего недовольства, и Ксения была ей за это благодарна. Она чувствовала, что между ней и Владом не все гладко, и не была вполне уверена, что это не из-за нее. Иногда она слышала, что за закрытой дверью спальни говорят на повышенных тонах, а за завтраком или ужином все чаще напряженно молчали.

Ксения успокаивала себя тем, что терпеть ей оставалось совсем немного. Два года, всего лишь два года, и она станет совершеннолетней, сможет вернуться в свою квартиру и начать новую жизнь, без «брата», ненавидящего ее только за то, что она есть и носит ту же фамилию и отчество, что и он. Ксения надеялась, что предстоящие два года пролетят как один день, не сильно омрачив ее последующую жизнь, и даже не представляла, насколько она ошибалась.

– Привет, красавица! – услышала Ксения за своей спиной, едва войдя в класс, еще не заполненный учащимися и наполовину. Следом за ней в комнату вошел невысокий парень, сама внешность которого говорила за себя – «неуправляемый подросток из неблагополучной семьи», с кем не связывались одноклассники, и которого даже слегка опасались учителя. Костя Ковылев таковым и являлся, и проявленные с первого дня знаки внимания с его стороны Ксении совсем не нравились.

– Привет, – сдержанно ответила девушка, проходя к своему месту возле окна.

– Я чего подумал, может, сегодня после уроков в кино махнем, а? – почесав затылок, весело проговорил парень, игнорируя холодность новенькой.

– Я не могу, извини, – покачала головой Ксения, садясь за парту и доставая из сумки нужные учебники и тетради.

– Что, недостоин внимания столь прелестной барышни? – не унимался тот, присев за впереди стоящую парту и развернувшись к девушке.

– Я же сказала, я не пойду, – сдержанно произнесла Ксюша, стараясь, чтобы ее отказ не звучал слишком грубо. Она уже поняла, что все в классе давно привыкли к его наглому поведению и старались с ним не связываться.

К счастью, в класс все прибывали учащиеся, вскоре пришла и соседка Ксении по парте, и Костя неохотно удалился на свое место. Однако на протяжении всех уроков девушка все время ощущала на себе его пристальные взгляды. Она старалась не смотреть в его сторону, сосредоточенно слушая учителей и что-то записывая в тетрадь, но в какой-то момент все-таки повернулась в его сторону, их взгляды на секунду встретились, и парень послал ей воздушный поцелуй.

Ох, как же Ксении это не понравилось! Она – совершенно обычная девчонка, новенькая, еще не успевшая завести друзей в классе, а потому держащаяся несколько обособленно от остальных, и тут внимание самого отъявленного хулигана класса. Вот счастья-то привалило! И учиться-то осталось чуть больше года.

Выйдя из школы после окончания уроков, Ксения направилась в сторону дома, но не успела пройти и десятка шагов, как перед ней возник уже знакомый силуэт, преграждая путь.

– Проводить? – Костя растянул губы в неприятной улыбке.

– Сама доберусь, – спокойно ответила Ксения и сделала шаг в сторону с намерением обойти его.

– А чего так? Не нравлюсь? – рука парня легла на ее предплечье и сжала его железной хваткой, притягивая девушку к себе.

– А должен? – все так же спокойно спросила Ксения, медленно переведя взгляд с парня на свою руку. – Костя, отпусти.

Казалось, тот не ожидал такого спокойного отпора от девушки и на секунду ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Ксения высвободилась и быстрым шагом направилась в противоположную сторону – ей совсем не хотелось, чтобы этот придурок узнал, где она живет.

– Отлично, вот только этого мне не хватало! – с досадой подумала девушка, чувствуя охватившую ее нервную дрожь. Хоть внешне она и держалась спокойно, внутри все-таки испугалась. Сделав круг, Ксения направилась к подъезду. Когда ей осталось пройти немногим больше десяти метров, она замерла от неожиданности и страха: у подъезда в компании двух таких же наглых дружков из параллельного класса стоял Ковылев. Или кто-то из них жил в этом же самом подъезде, что и она, или же они специально дожидались ее. Только вот зачем? В любом случае проходить мимо них ей не хотелось. Девушка повернула в сторону парка…

Глава 4

Рабочий день в ОМВД «Хорошево» подходил к концу, что было хорошо заметно по постепенно пустеющим коридорам отдела, часто хлопающей входной двери да раскатистому хохоту мужиков, предвкушающих приятный вечер за кружкой пива.

Начальник отдела Воронов, отдав последние инструкции дежурным сотрудникам, расписавшись в журнале учета рабочего времени и сдав ключ, вышел на крыльцо и с удовольствием потянулся. Домой, скорее домой. К сыну, к жене, к семейному очагу. Через несколько недель начнутся майские праздники, усиление, будет сложно выделять время на семью, поэтому сейчас он пользовался каждой свободной минутой, чтобы побыть с домашними подольше.

Недалеко от входа стояли опера Влада, травя анекдоты и выпуская в воздух клубы сигаретного дыма, только его самого нигде не было видно. Саша подумал, что он, оказывается, его сегодня и не видел вовсе. Он, вообще, на работе? Вроде никаких выездов не планировалось, и дежурный ничего не сказал про его зама.

– Мужики, где начальника-то своего потеряли? – пошутил Воронов, спускаясь по лестнице к подчиненным. – Что-то не видать его совсем.

– Так, он вроде в кабинете сидит, – затянулся сигаретой Димон. – Мы его в кабак звали, отказался. Говорит, бумаг много.

– Ну а так, как дела? Нормально все?

– Все путем…

Немного подумав, Саша решил вернуться в отдел и хоть на пять минут, но перекинуться с Владом парой слов.

Демидов сидел в кресле, запрокинув голову на изголовье и уставившись в потолок. Он даже не повернулся в сторону вошедшего, лишь поднес ко рту зажженную сигарету, совершенно не замечая, что пепел сыпется ему на одежду. На столе стояла откупоренная бутылка коньяка и наполовину пустой стакан.

– Влад, у тебя все нормально? – осторожно прикрыв дверь, Воронов медленно подошел к столу. – Какие-то проблемы?

– Не-а, – мотнул головой опер, с трудом выпрямляясь в кресле.

– А что пьешь тогда? В рабочее время?

– Рабочий день уже пять минут как закончился, – взглянув на часы на запястье, усмехнулся Демидов.

– Влад, что происходит? – Саша подошел вплотную к креслу и присел на краешек стола. – По делам что-то не так? Или дома?

– Выпьешь? – взялся за бутылку Демидов, намереваясь налить Саше в стакан.

– Не стоит, – покачал головой Воронов. – Так что происходит-то? Помощь нужна?

Влад помолчал какое-то время, рассматривая этикетку на темном стекле, а потом пожал плечами.

– Да ничего не происходит. Все как обычно.

– А что грузишься тогда? Лена как?

– Лена нормально, – Влад говорил, чуть растягивая слова, что было ему не свойственно.

Саша задумался: не похоже, что Демидов пьян, но и на трезвого он тоже мало походил.

– Ты под кайфом, что ли?

– Ты, что, дурак?! – наконец посмотрел на него опер. – Под каким кайфом?! Устал, выпил немного…

Саша молча наблюдал за тем, как Влад закрывает бутылку, прячет ее в шкафчик и раскладывает на столе бумаги. Странный он какой-то. Присмотреться бы к нему надо.

– А девчонка эта как? Сестра сводная. Нормально?

– Нормально, – сквозь зубы процедил Демидов, рывком вставая с кресла и вновь не глядя на друга. – Что с ней будет?

Воронов лишь покачал головой в ответ. Влад вытащил куртку из шкафа, проверил портмоне и ключи и взялся за ручку двери: – Ну, что? Домой?

– Домой, – вздохнул Саша, отлепившись от стола. Надо бы Юльку попросить разузнать, что там творится в семье Демидовых.

***

Говорят, лучше быть хорошими друзьями, чем плохими супругами. Кто-то с этим мог не согласиться, кто-то – поспорить, но Лена считала именно так. За последнюю неделю, какие-то пять-семь дней, Влад открылся ей с совершенно другой, неожиданно-неприятной, стороны. Вспыльчивость, упертость, нежелание идти на компромисс, всего этого она в нем раньше не замечала.

Невольно закрались тревожные мысли: а тот ли он, каким всегда казался? Имеет ли смысл строить семью и воспитывать ребенка с таким человеком? Но в тоже время не верилось, что появление Ксении могло так разительно его изменить. Наверное, в нем это было всегда, просто данная ситуация выступила лакмусовой бумажкой, вытянув на поверхность глубоко запрятанные качества. Может, стоит поблагодарить судьбу за Ксению?

Не хотелось даже делиться с ним радостной новостью – вечером у него как всегда будет скверное настроение. И ведь не говорит, что его так бесит, просто молчит угрюмо, а на любые замечания грубо огрызается. Утром уходит рано, вечером возвращается поздно, с Ксюшей вообще практически не разговаривает – лишь односложные фразы в приказном тоне, как с преступницей. А та молчит, лишь иногда румянец заливает лицо, да глаза вспыхивают возмущенным блеском. Порой Лена думала, что она бы такое терпеть не стала, высказала бы ему все в лицо и ушла.

Один раз Ксения действительно ушла, только Влад быстро привел ее обратно. Она не знала всех обстоятельств, но была уверена, что у той просто не было выбора. Уж что-что, а запугать девчонку-подростка взрослому мужику, оперу, не составит никакого труда.

Во входной двери провернулся замок, на тумбочку в прихожей с громким стуком опустились ключи. Лена вышла навстречу мужу, в душе чувствуя тревогу – судя по тому шуму, с каким он пришел, как порывисто и резко снимал куртку, он снова был не в духе. А довольно сильный запах алкоголя говорил о том, что он уже успел наведаться в бар.

Влад молча направился в ванную комнату, помыл руки, также молча прошел на кухню, налил себе из графина воды. Лена замерла на пороге, наблюдая за тем, как мужчина заглянул в стоящую на плите кастрюлю, открыл холодильник, вытащил оттуда тарелку с салатом, загремел ложками.

– Пожрать есть что дома? Нормальное? – недовольно спросил он.

– В холодильнике суп. Вчерашний. Ксеня готовила. Разогрей, – таким же недовольным тоном бросила она и, развернувшись, ушла в спальню. Объяснять ему, что она долго просидела в очереди ко врачу в женской консультации, не хотелось. Стало до слез обидно, что ей приходится подстраиваться под его настроение. А все потому, что у него появилась сводная, нелюбимая, не нужная ему сестра. У него, не у нее!

– Лен, – Влад пришел за ней следом и остановился в дверях. – Слушай, не обижайся. Я не хотел, – начал было он примирительно, но осекся: – А где она? – тон уже был другой. – Ночь на дворе.

– Кто? – преувеличенно удивилась девушка, поднимаясь с кровати и останавливаясь напротив него. – Ну, кто? Ксеня? Сестра твоя?

– Она мне не сестра, – грубо отрезал он.

– А что она тогда делает у нас дома? – продолжала наигранно удивляться Лена. Она знала, что будет скандал, но не могла остановиться. Пусть он сам поймет, что раз привел ее, то именно он и должен относиться к ней соответственно. – И почему ты с меня спрашиваешь, где она?!

***

Ксения поежилась от ночной прохлады, чувствуя, как промозглый ветерок проникает под легкую ветровку, обнимает под школьной юбкой бедра. Она несколько часов просидела на скамейке в парке через дорогу от дома, успев за это время поговорить с подружкой по телефону и всплакнуть над своей нелегкой судьбой. Когда от голода засосало под ложечкой, она вытащила кошелек, пересчитала деньги, оставшиеся от той суммы, которую ей дал отец на карманные расходы за день до приступа, и, сходив к ларьку неподалеку, купила себе хот-дог и чай.

Когда окончательно стемнело, и свет фонарей вступил в схватку с густой тьмой, заставляя ту отступить к кронам деревьев, она наконец заставила себя подняться и отправиться домой, молясь, чтобы у подъезда никого не было, а еще лучше, чтобы и дома была только Лена. Если опер уже пришел, то ей не избежать выволочки.

К ее облегчению, у подъезда было пусто, но машина Влада уже стояла на привычном месте. Девушка тяжело вздохнула. Она постарается тихо, как мышка, проскользнуть в свою комнату и не выйдет оттуда до утра. Лучше опера не злить.

Осторожно, стараясь не шуметь, Ксения открыла дверь своим ключом и крадучись вошла в квартиру. Быстрее в туалет, ванную и к себе, не привлекая лишнего внимания. Но громкое восклицание Демидова заставило ее замереть на месте.

– Она мне не сестра! Она мне никто! Она мне нахрен не нужна!

По остановившемуся за его спиной взгляду Лены Влад понял, что они уже не одни в квартире. Развернувшись, он сразу же заметил, как покрылось красными пятнами лицо Ксении. Внутри что-то дернулось, но, как известно, лучшая защита – это нападение, поэтому он не дал себе ни секунды подумать и грозно крикнул:

– Ты где шлялась?!

У девчонки задрожали губы, глаза подозрительно заблестели. Схватив с вешалки куртку и торопливо обувшись, она выскочила из квартиры. Лишь дверь глухо стукнулась о стену подъезда.

Оттолкнув его в сторону, Лена бросилась к порогу: – Ксюша! Ксюш! – но ответом ей был лишь частый перестук каблучков по бетонной лестнице.

Ксения выбежала из подъезда и с размаху обняла толстый ствол тополя, раскинувшегося над детской площадкой. Одинокий фонарь над подъездом не мог дотянуться до него своим светом, чему девушка была несказанно рада. Сил бежать в другое темное место не было. Она прислонилась щекой к шершавой теплой поверхности и дала волю слезам. То, что она так долго носила в себе, вырывалось судорожными всхлипами из груди, привлекая внимание спешащих домой жильцов соседних подъездов.

Неожиданно дверь в подъезд распахнулась, сопровождаемая противным пиканьем домофона, и в круг света ворвалась фигурка Лены. Ксения двумя руками зажала рот, чтобы та не услышала ее рыданий, и отступила еще дальше вглубь площадки. Но видимо, что-то заметив или почувствовав, Лена развернулась в ее сторону и осторожно позвала ее по имени.

Не медля больше ни секунды, Ксения кинулась прочь со двора, лишь светлая блузка мелькнула росчерком молнии в темноте. Девушка бежала, не разбирая дороги и не слыша того, что ей кричала вслед Лена. В голове билась только одна мысль – убежать, исчезнуть, раствориться в ночи, догнать прошлую жизнь, в которой было тепло и радостно.

Пронзительный визг тормозов и жуткий стук где-то позади заставил ее остановиться. Уши словно заложило ватой, через которую постепенно стали проступать звуки окружающего мира. Испуганный тихий шепот припозднившихся прохожих, хлесткий стук захлопнувшейся дверцы автомобиля и страшное «Да она сама выскочила на дорогу!» ударили по нервам. Боясь картины, которая должна была открыться ее глазам, Ксения через силу повернулась и на негнущихся ногах направилась в сторону кучки людей, столпившихся вокруг чего-то у обочины дороги.

Люди перед ней расступились и, онемев от ужаса, прижимая руки к лицу, она опустилась на колени прямо на холодный асфальт. Взгляд метался по раскинувшемуся нелепо телу, по вывернутой неестественно шее и зацепился за полуприкрытые, пока еще блестящие глаза.

– Мамочка… мамочка… – шептала Ксения, то протягивая руки к Лене, то отдергивая их назад.

Люди вокруг тихо перешептывались, как будто боясь побеспокоить их безмолвный разговор.

– В скорую звоните…

– Позвонили уже…

– Неужто и вправду мать ее?

– Молодая она для матери-то… Сестра, наверное…

Водитель, сбивший Лену, сидел поотдаль на корточках, обхватив голову руками, раскачиваясь и беспрестанно повторяя в отчаянии:

– Твою мать… Твою мать…

Но Ксения ничего этого не слышала. Сквозь застилавшие глаза слезы она как завороженная смотрела на струйку крови, натекшую из-под головы Лены и капающую густыми тягучими каплями с бордюра, и еле слышно шептала:

– Лена… Леночка…

Где-то вдалеке раздавался вой сирен, он нарастал, приближался, оглушал. Захлопали дверцы остановившихся машин, рядом зазвучали мужские голоса. Девушка почувствовала, что ее тянут за локоть, помогая подняться на ноги. С другой стороны к Лене подошел мужчина в костюме врача скорой помощи и склонился над ней, закрывая ее от Ксюши.

– Девушка, как вы себя чувствуете? – она повернула голову на мягкий участливый голос и с трудом сфокусировала взгляд на говорившем.

– Он меня убьет! – едва пролепетала она, с ужасом осознавая, что из-за нее может случиться непоправимое. – Убьет…

– Вам кто-то угрожает? – серьезно спросил парень в форме полицейского. – Вы от кого-то убегали? Вместе с этой девушкой?

Она снова посмотрела на Лену, но ее уже с головой закрыли целлофановой пленкой. Из кареты скорой помощи фельдшер вытаскивал носилки, врач, присев на железное ограждение у дороги, заполнял бланки.

– А… но… как же, – она растерянно посмотрела на полицейского, до сих пор сжимающего ее локоть. – А… Лена?

– Мне очень жаль, – тихо произнес он и, видя, что ее лицо судорожно исказилось, и слезы ручьем хлынули из глаз, махнул рукой медбрату, подзывая к себе: – Успокоительного бы девушке. Ей еще показания давать.

– Ну, что, в отдел ее? – подошел к ее полицейскому напарник, до этого разговаривавший с бедолагой-водителем. – Вместе с водилой.

***

Следователь поставил перед ней кружку с чаем, отодвинул подальше настольную лампу, чтобы свет не бил ей в глаза, сел напротив. Она все еще потихоньку плакала, не веря в случившееся, и с трудом могла отвечать на вопросы. Голова была тяжелая и гудела, тело била нервная дрожь.

– У вас есть номер ее мужа?

– Я… я… не знаю. Не помню…

Она, действительно, не помнила, давал ли Влад ей свой номер телефона или нет. Все прошлое было как в тумане, лишь иногда всплывали в памяти какие-то отрывочные видения, слова.

Следователь вздохнул, взял со стопки бумаг полиэтиленовый прозрачный пакет и вытащил оттуда сотовый телефон.

– Как его зовут?

Ксения непонимающе подняла на него глаза.

– Мужа погибшей как зовут? – повторил вопрос мужчина.

– Влад… Демидов…

– Брат твой, что ли? – кинув взгляд на ее данные, спросил он.

Ксения ничего не ответила, молча опустила голову.

– Влад, здравствуйте. Вас беспокоит следователь ОМВД «Дорогомилово», капитан Васильев…

***

Выпив залпом стакан водки, непослушными пальцами Влад набрал на сотовом номер друга.

– Сань… Ты где сейчас?

– В магазин еду, – ответил на фоне улицы Воронов. – Юлька список покупок написала на два листа, – и, пораженный его глухим голосом, с подозрением спросил: – А что? Случилось что-то?

– Заедь ко мне… Пожалуйста…

***

Ксения впервые находилась в отделении полиции. Она с некоторым испугом смотрела на темный коридор с рядом закрытых дверей, убегающих в полутьму. Слабое освещение причудливо играло тенями на стеновых панелях, стоило кому-нибудь пройти вглубь теряющегося за углом прохода. Сейчас в отделе были лишь дежурные следователи, опера, ППС-ники, но, несмотря на поздний час, в самой дежурке было многолюдно и шумно.

В огороженной стальными решетками клетке сидели пара мужиков бомжеватого вида, три подростка, пьяно выкрикивающие какие-то пошлости непонятно кому. Беспрестанно звонил телефон, сотрудники обсуждали недавнее происшествие.

В дежурку быстрым шагом вошел высокий короткостриженый мужчина в штатском. Показав что-то дежурному, он оглядел помещение и задержался взглядом на Ксении, которая тут же отвела глаза. Ей было неуютно и страшно здесь, но и куда идти она не представляла. Спокойного и безопасного места для нее теперь нет. В квартиру бабушки ей вернуться никто не позволит, а возвращаться в дом к Демидовым было жутко, так же как и встречаться с Владом. Неизвестно, как он отреагирует на нее, ведь если бы она не убежала из дома, то Лена сейчас была бы жива.

Сбоку от двери послышался неясный шорох, и в проеме выросла мужская фигура. Сначала Ксения подумала, что обозналась, настолько сильным был контраст между тем, каким она привыкла видеть Влада, и тем, что она увидела сейчас. Враз постаревший, с темными кругами под глазами он уставился на нее таким убийственным взглядом, что у нее все похолодело внутри.

Нетвердо ступая и не сводя с нее глаз, он направился к ней. Девушка вся подобралась и вжалась в спинку сиденья. Демидов бы, наверное, прибил ее на месте, если бы не мужчина, вошедший ранее. Он кинулся к ним и, вцепившись в рукав куртки Влада, буквально оттащил того от нее.

– Ты зачем пришел? Я же сказал тебе в машине ждать, – ее спаситель усадил опера в кресло через одно от нее и строго наказал: – Сиди здесь, я сейчас все выясню. И держи себя в руках, Влад.

Демидов медленно опустился на кресло, провел ладонями по лицу, горестно выдохнул и, обхватив голову руками, уставился в пол.

– Ты Ксения? – обратился к ней тот, с кем пришел Влад.

Девушка лишь слабо кивнула.

– Я Саша, друг Влада. Ждите меня здесь, – и, окинув их оценивающим взглядом, направился в сторону кабинета следователя.

Последующие полчаса Ксения с Владом так и просидели рядом в коридоре дежурки, не глядя друг на друга. Опер вообще ни разу не пошевелился, так и сидел неподвижно все это время, пока в коридоре не появился Саша.

– Пойдемте, – бросил он на ходу. Осторожно взяв Ксению под локоть, помог ей подняться, затем обернулся к другу. – Влад…

На улице моросил дождь. Каждый шаг давался ей с огромным трудом, и, казалось, что прошла целая вечность прежде, чем они дошли до машины друга Влада. Саша усадил ее на заднее сидение и захлопнул дверь, после чего сел за руль. Демидов тяжело ввалился в салон, устроившись на пассажирском сидении рядом с водителем.

– Поживи несколько дней в квартире моих родителей, – повернулся к нему Саша и, открыв бардачок, достал оттуда связку ключей и протянул Владу. – Я обо всем позабочусь.

Глава 5

То, что Демидовых нужно было держать подальше друг от друга, Воронов понял сразу, как только узнал все обстоятельства трагедии. Потому и планировал устроить друга на квартире родителей, а девушку отвезти домой, но Влад с пьяной убежденностью повторял, что поедет к себе, и Саше пришлось задуматься о ночлеге для Ксении. На его предложение переночевать у него, она вежливо отказалась, ей не хотелось стеснять еще и его семью. Возвращаться в квартиру Демидовых было почему-то жутко, поэтому она решила потихоньку попросить Сашу отвезти ее на квартиру бабушки, ведь говорят, дома и стены помогают.

Владу, по-видимому, было вообще наплевать на то, где она проведет эту ночь. Он ни разу не оглянулся на нее, пока они ехали до дома. Не посмотрел и тогда, когда машина притормозила у подъезда, вышел, молча хлопнув дверью. Ксении пришлось прождать появления Воронова еще около четверти часа, пока он провожал опера в квартиру. Зябко поеживаясь и робко посматривая по сторонам, она прислушивалась к ровному гулу работающего двигателя, не до конца веря в то, что Лены теперь нет. Третьи похороны за столь короткое время…

Девушка пошарила в сумке рукой в поисках ключей от бабушкиного жилья, которые в суматохе завалились за подкладку. Ей пришлось вытрясти на сиденье практически все мелочи из сумки, чтобы добраться до них. Аккуратно сложив все обратно, она зажала в руке телефон, мысленно решая, звонить или нет подруге в такой поздний час. Шутка ли, почти полночь.

Поколебавшись несколько секунд, она все же решилась на звонок. Маринка не была любительницей ложиться пораньше, предпочитая коротать вечерние часы если не на улице в дворовой компании, то в постели со своим парнем, благо родители у нее часто уезжали по командировкам. Вот и сегодня днем она вскользь упомянула, что они снова куда-то укатили.

– Ксюха! – бодрый голос на другом конце провода свидетельствовал о том, что у его хозяйки сна не было ни в одном глазу.

– Можно я у тебя поживу пару дней? – перспектива провести ночь наедине со своими мыслями пугала Ксению.

– Конечно! Родаки укатили на выходные, гульнем! – радостно воскликнула Маринка, но потом спросила с подозрением: – А братец-то твой не притащится? Мне проблемы с ментами не нужны.

– Не притащится, – устало ответила Ксения. – Ему сейчас не до меня. Маринка, я такое натворила, – она судорожно выдохнула. – Из-за меня человек погиб…

Дверь со стороны водительского сидения неожиданно распахнулась, и девушка нажала на сброс, резко обрывая разговор.

– Ну, что? Как ты? – повернулся к ней Саша. – Точно не поедешь ко мне?

Ксения покачала головой, боясь, что он передумает и решит настоять на своем. Влад бы даже не спрашивал, куда она хочет, отвез бы без разговоров и все.

– Ну, смотри, – согласно кивнул мужчина, берясь за руль. – А в школу как будешь добираться? Может, все-таки, лучше домой тогда?

– Нет. Доберусь. Я дорогу знаю.

Машина плавно тронулась с места. Саша периодически бросал взгляд в зеркало заднего вида, наблюдая за нечаянной родственницей своего опера. Девушка сидела неподвижно, откинув голову на спинку сидения и глядя за окно. Без тени косметики на лице, со спадающими на плечи длинными волосами она одновременно казалась и ребенком, и красивой девушкой. Она сильно отличалась от своих размалеванных сверстниц, которых он привык видеть на улице, среди юных соседок или временных посетительниц «обезьянника» в его отделе. Маленькая и беззащитная, оставшаяся одна в этом огромном жестоком мире.

В душе шевельнулась жалость – судя по тому, что он знал, ее судьба не волновала никого, и помочь ей было некому. Теоретически самый близкий для нее человек, официальный опекун, с ее появлением изменился настолько, что даже родные люди его не узнавали. Саша помнил, сколько горечи звучало в голосе Юли, когда она делилась с ним нерадостными событиями из семейной жизни подруги. На работе-то Влад вел себя как обычно, только хорошо знающий начальника оперов человек мог понять, что его что-то гнетет.

Внимательно вглядываясь в суету ночных московских дорог, Воронов до боли вцепился пальцами в оплетку руля – ему еще предстоял тяжелый разговор с женой. Когда-то он пообещал себе, что больше никогда не станет причиной ее слез, но сегодня это было неизбежно. Он понимал, что узнав о трагической смерти близкой подруги, Юлька будет плакать, а в ее положении это крайне нежелательно. Саша легко мог выносить женские слезы, как-никак профессия обязывала, но только не ее, только не Юлькины.

Еще раз кинув быстрый взгляд в зеркало на Ксению, он завернул в нужный двор. Высадив ее у подъезда подруги, Воронов сунул ей в руки несколько купюр, заставил записать свой номер в память телефона и попросил позвонить ему. Когда ее имя и фамилия были вбиты в его смартфон, он проводил ее до двери Маринкиной квартиры и, убедившись, что она уже более-менее пришла в себя, ушел в ночь.

– А теперь ты, что, с ним в одной квартире будешь жить? – озадачила Ксению подруга после того, как первые ахи-вздохи утихли. – А он приставать к тебе не будет?

– В смысле?

– Ну… в смысле… в прямом смысле, – у Маринки аж глаза заблестели от волнения. – Что ты как маленькая, прям! Как будто не знаешь, что опекуны-мужики часто пристают к своим «детям».

– Он же полицейский, – попыталась осадить ее Ксения.

– Ну и что? Не мужик, что ли! Наоборот, на такого потом никуда не пожалуешься, – и, видя, что она всерьез задумалась над ее словами, подруга попыталась сменить тему: – Да ладно, шучу я…

***

Последующие дни, все как один, были серыми, холодными, мрачными, под стать настроению. Ветер вырывался из-за каждого угла, дождь моросил прямо в лицо, стебая по щекам крошечными колкими каплями, словно маленькими льдинками, под небом, затянутым тяжелыми свинцовыми облаками. Безликая московская весна, безучастная, равнодушная к его горю и убийственно-горьким мыслям.

Смерть. Насколько привычным стало для него это слово. Он сам не заметил, в какой момент слово «смерть» перестало его пугать, удивлять или даже просто расстраивать, а потом стало вызывать в душе лишь злость. Чаще всего, безразличную злость на то, что кто-то так не вовремя скончался за час до окончания смены или во время его ночного дежурства, когда, вместо того, чтобы расслабиться в тепле кабинета приходилось тащиться куда-то на вызов. А там такие же, как и он сам, усталые от этих трупов, вызовов, холода и вечного недосыпания эксперты-криминалисты и дежурные следователи, лишь понимающе кивающие на ворчливое «Черт, ну не мог этот собачник сегодня пойти гулять со своей шавкой в другое место?». И вроде уже стало привычным, что каждый день непременно кто-то будет лежать перед ним в черном полиэтилене, и он будет смотреть на тело без каких-либо эмоций, холодно и скептически оценивая вероятные варианты происшествия.

И самому нажимать на курок давно уже было не страшно. Это в первый раз казалось, что сложно сделать выстрел в человека. В тот момент щелчок предохранителя прозвучал оглушающее, и сталь в дрожащих пальцах неимоверно тяжелела, но стоило ему лишь пересилить себя и свой страх, как дальше палец уже сам жал и жал на спусковой крючок, а люди в прицеле стали для него просто мишенями.

После таких «снайперских» ночей, когда смерть уходила довольная и сытая, он не спешил домой. Отхлебывая обжигающий кофе из бумажного стаканчика с названием ближайшего фастфуда, он сидел в машине, глядя через стекло на спешащих куда-то людей. Отчетливо и пронзительно возникала мысль, что у каждого человека за стеклом был свой мир, своя жизнь, свои интересы, родные люди, любимые. Человек не может быть один, каждому просто необходимо ощущать свою нужность кому-то. Каждому, но не ему… У него внутри росла пустота, черная, беспросветная, физически ощущаемая. Его собственная жизнь в какой-то момент стала ненужной даже ему самому. И, возможно, было бы лучше погибнуть тогда, на складе, в перестрелке с Мельниховскими, чтобы никогда не узнать ощущения этой бездонной пустоты и острого чувства сожаления.

– Это система, Влад, и нам ее не сломать, – голос Воронова до сих пор стоял в ушах. – Но и нас ей не одолеть. Раз случилось так, что мы там, где мы есть, нужно принимать правила игры. Будешь играть не по правилам, тебя «удалят с поля».

Наверное, он заигрался, перестал отличать «черное» от «белого», потерял точку опоры внутри себя. И окружающий мир, словно проекция на мир внутренний, стал терять привычные очертания, принимая уродливые зеркальные формы. Теперь смерть взялась и за его близких, причем подкармливал он эту костлявую и ненасытную старуху своими руками.

Никто не знал, что уже больше года он часто просыпался ночами в холодном поту от еле внятного, но леденящего душу, шепота матери: – Владик, сынок, умираю… помоги, – и словно со стороны слышал свой злой окрик: – Опять набухалась?! Вот когда протрезвеешь, тогда и звони! – А потом еще глуше, еще дальше в ночи звучало: – Инсульт… частичный паралич… если бы помощь была оказана незамедлительно…

При мысли о том, что мать несколько часов умирала в одиночестве на полу в пустой квартире, хотелось выть. Ее бесконечные пьянки, разборки с событульниками, извинения перед соседями переполняли чашу его терпения, постепенно ожесточая сердце. Именно в тот вечер он психанул, решил, что все, хватит с него, пусть разбирается сама, и в итоге потом плакал над темным земляным холмиком, ярким пятном выделяющимся на белом снегу.

Издержки профессии? Профессиональная деформация личности? Профессиональное выгорание? Или какое-то другое мудреное название, придуманное психологами, для обозначения его состояния? На работе при общении с самыми разными представителями криминального и полукриминального мира, он вынужден был соблюдать их права и действовать корректно, а вот с близкими так уже не получалось.

Смерть матери заставила его лишний раз убедиться в своих сомнениях в том, что он живет по совести и чести, доказав, что границы «дозволенного», «правильного», «нормального» пройдены. Смерть давно ставшего чужим отца выбила почву из-под ног, перевернула привычную жизнь с ног на голову. Смерть Лены, как бы дико это ни звучало, встряхнув, заставила взглянуть на свои поступки и поведение за последние время словно со стороны. Глядя на ее фотографию в траурной рамке, свежезасыпанную могилу в обрамлении цветов, он искренне просил прощения, обещал ей исправиться и найти выход из заколдованной пустоты к самому себе.

Лены не стало, но жизнь продолжалась. В квартире все осталось на своих местах, как и в тот трагический вечер, за окном жил все тот же безразличный мир. По-прежнему нескончаемый поток машин, пешеходов, спешащих по неотложным делам, «терпилы», чьи дела нужно было срочно раскрывать, не портя статистику отдела, преступники, которым нельзя было давать спуску, и много чего еще… например, Ксения. В его мире была Ксения, за которую он теперь нес ответственность.

– Ты бы помягче с ней, Влад, – увещевал его Воронов перед тем, как привезти девушку домой. – На ее глазах все случилось. Молодая совсем, напуганная… Думаю, она и себя винит в случившемся. Лена ведь за ней побежала?

Он лишь кивнул, занятый своими скорбными мыслями. Несчастный случай… Никто не виноват… Ни Ксения, ни водила, ни он… Это жизнь…

Он уже видел записи с камер видеонаблюдения, установленных у подъезда, и смог убедиться в том, что это был несчастный случай. Лена сама выбежала на дорогу, буквально бросившись под колеса въезжающему во двор автомобилю. Водитель не виноват…

И Ксения не виновата…

И он не виноват… Или виноват? Ослепленный подростковыми обидами и ненавистью к отцу и его «дочери», которую тот любил, о которой заботился, Влад не замечал ничего вокруг. Это он должен был пойти за Ксенией, а, вернее, он не должен был допускать того, чтобы она услышала те слова. Вообще не должен был так о ней говорить!

Рабочий день давно закончился, только Демидов продолжал сидеть в кресле и усиленно делать вид, что его интересуют записи по одному делу в производстве. Игнорируя вопросительные взгляды коллег, привыкших к тому, что обычно начальник оперов старался не задерживаться на работе дольше необходимого, он ждал, когда они наконец разойдутся. Ему же идти домой совсем не хотелось. Глупо и смешно! Он оттягивал время, чтобы попозже вернуться в собственный дом, и совершенно не мог объяснить самому себе, что конкретно его смущало в присутствии Ксении в доме. Само осознание того, что в комнате за закрытой дверью находилась она, приводило его в замешательство, пробуждая неловкость и злость на себя, и на нее. Брат, опекун, родственник… Черт!

Мужики уже давно разошлись, в интернете не было ничего интересного, припасенная бутылка пива подошла к концу. Он же не собирался здесь сидеть до завтрашнего утра? Выйдя на улицу, Демидов достал из полупустой пачки сигарету, закурил, как-то отдаленно думая, что в последнее время стал слишком много курить.

После кабинетной духоты лицо приятно обдувал теплый весенний ветерок. В машине на полную громкость он врубил любимую музыку, стараясь ни о чем не думать и просто жить настоящим моментом. Небольшая вечерняя пробка, оттягивающая приезд домой на лишние полчаса, не портила настроения, а, наоборот, предоставляла возможность немного поразмыслить. Он смотрел на людей в соседних машинах, на то, как они звонят кому-то по мобильникам, жестикулируя руками, скорее всего, объясняя, что застряли в дурацкой пробке и как мечтают скорее вырваться из нее, чтобы встретиться со своими близкими. Все куда-то спешили, к кому-то… Снова обожгла мысль, что ему спешить некуда и его никто не ждал.

Уже на подъезде к своей улице, услышав трель мобильника, опер взглянул на дисплей и съехал на обочину. Звонил Воронов. Как так получилось, что он стал единственным, по-настоящему близким ему человеком и тем, к кому он всегда мог обратиться? Когда-то у них был конфликт, а сейчас он знал, и это не пустые слова, – он всегда был готов прийти на помощь Воронову, если тому таковая понадобится, и был уверен на сто процентов, что и Саша никогда не откажет в помощи ему. Настоящие друзья… Неудивительно, что радостной новостью Саша спешил поделиться с ним.

– Вот только приехали, – голос на том конце провода усталый, но довольный. – УЗИ сделали, сказали, девочка. Дочь у меня, представляешь? Сын и дочь.

– Поздравляю, Сань, – он постарался, чтобы его голос не звучал совсем уж глухо, и не удержался: – А Юля как?

– До сих пор не верит, – помолчав, вздохнул Саша. – Все простить мне не может, что я на похороны ее не пустил.

***

Одна. Она была совсем одна. В пустой, темной и чужой квартире. В чужой жизни. Тишина давила, но при этом каждый звук казался оглушительно громким. Вдалеке раздался едва слышный гул лифта, хлопок чьей-то входной двери, а в квартире было по-прежнему тихо. Ксения не знала, во сколько он придет с работы, как, впрочем, и не знала толком, что у него за работа.

Она свалилась ему как снег на голову, и уже принесла кучу несчастий. У него была своя жизнь, о которой она совсем ничего не знала. Девушка чувствовала, что он никогда не позволит ей войти в свою жизнь, и она не имела никакого права о чем-то просить или чего-то требовать. Глупо было надеяться на то, что они смогут стать родными людьми.

В последние дни ей часто снилась мама, ее ласковые нежные руки. Только теперь она смотрела на дочь так, словно за что-то осуждала. Ксения задумалась. Может, она в чем-то ошиблась? Только вот в чем? Она ведь просто подчинялась судьбе, просто шла вперед, и особого выбора у нее не было. Ей нужно было лишь переждать два года, не обостряя отношений с опекуном, и она радовалась негласному перемирию, воцарившемуся в их «семье».

Как оказалось, перемирие было недолгим, и причиной нового витка войны был Ковылев. На все пары он пересел на последнюю парту позади Ксении и развлекался тем, что доводил девушку – то, приподнявшись над партой, нашептывал непристойности, то тянул за длинные волосы, то проводил линейкой по спине и плечам. Поначалу она пыталась хоть во время перемен скрываться от него в школьных коридорах, но скоро поняла, что это бесполезно и даже еще хуже. Костя знал здание школы лучше нее, и там было много пустынных закутков, поэтому даже перемены она предпочитала проводить в классе, там хоть всегда кто-то был рядом.

– Слушай, Ковылев, ты достал уже! – в сердцах повернулась к неугомонному воздыхателю ее соседка по парте, Алена. – Отстань уже от человека! Докопаться больше не до кого?!

– А ты, че, Клеменцова, самая смелая? – Ковылев уставился на нее наглым взглядом.

– Да, смелая! – огрызнулась девушка, устав от его хамства и похабщины.

– Сиськи покажи тогда!

Его дружки, стоящие вокруг парты, заржали в голос.

– Придурок! – возмущенно выдохнула Алена и, потянув Ксению за руку, вытащила ее из-за парты: – Пойдем отсюда.

Схватив учебные принадлежности и сумки, девушки покинули класс под гогот пацанов.

– Эй, вам математичка кол влепит за прогул!

– Куда вы, только общаться начали нормально?

Новые подруги направились в излюбленное место Ксении в парке напротив дома.

– Этот Ковылев дебил еще тот. Всегда ведет себя по-скотски. Ты бы поговорила с кем-нибудь из взрослых, – советовала ей Алена, пока они лакомились мороженым, сидя на лавочке, – чтобы ему мозги прочистили. У тебя брата нет старшего?

Ксения лишь отрицательно покачала головой.

– Они ко всем новеньким так пристают. За два года уже три девочки забрали документы и ушли из школы.

– Спасибо тебе за поддержку, – чуть коснувшись руки Алены, поблагодарила ее Ксения с чувством.

– Да не за что, – улыбнулась та. – Только тебе бы все равно какого-нибудь защитника найти. А то не отстанут ведь…

Легко сказать «найти защитника», только выполнить трудно. Влада она сама просить не будет, друзей из старого района приплетать тоже было ни к чему, а больше и некого. Если только…

Вытащив телефон, девушка начала искать знакомый номер в контактах, надеясь, что этот человек ей не откажет. Если что, она хотя бы спросит, как можно припугнуть приставалу, и еще попросит, чтобы он ничего не рассказывал Владу.

– Алло, Саша, здравствуйте, – робея, проговорила она в трубку, – это Ксения… Демидова…

Глава 6

– Да, Ксения, внимательно слушаю. Что-то случилось? – в голосе мужчины было столько неподдельного участия, что она поначалу подумала, что он ее с кем-то перепутал.

– Это Ксения… сестра… Влада…

– Я узнал, Ксюш, – даже на расстоянии она почувствовала, что он улыбнулся в трубку. – Погоди минутку, – теперь его голос зазвучал в отдалении, поясняя кому-то, как правильно заполнить документы. Ей стало неловко, что она отвлекает занятого человека своими несерьезными проблемами. Подумаешь, новенькую в классе задирают – так было и будет всегда, не она первая, не она последняя, никто еще от этого не умирал. – Я слушаю, – приятный голос мягко выдернул ее из грустных мыслей.

– Я… я хотела спросить, – поражаясь своей наглости и кляня себя за неумение врать, Ксения едва подбирала слова: – Вы не могли бы… показать мне, где похоронили Лену… Я… на похоронах не была… Хотела… попрощаться, – окончательно смутившись, девушка замолчала.

Если Воронов и удивился, то быстро совладал с собой – заминка была почти незаметной.

– Да, конечно. Ты когда хочешь съездить?

– Когда вам будет удобно, – выпалила Ксения, чувствуя, что щеки запылали. Она не собиралась к Лене, просто это первое, что пришло ей на ум. Стало мучительно стыдно. – Только Владу не говорите… Пожалуйста…

– Хорошо. Я тебе заранее позвоню, – Воронов положил трубку.

В душе она надеялась, что он забудет о данном обещании, или же работа не оставит ему свободного времени, но ошиблась. Уже на следующий день, забрав ее у школы, Саша вез ее по направлению к Хованскому кладбищу.

Купив у ворот букетик цветов, с гулко-бьющимся сердцем Ксения медленно шагала рядом с мужчиной. В этом тихом, безмолвном царстве усопших, она поняла, насколько мелочны все ее терзания, насколько быстротечна жизнь. Незаметно Саша остался чуть позади, за что девушка была ему благодарна. К глазам вновь подступили слезы, вспомнился вечер трагедии, сердце сжалось от чувства вины.

– Прости, – еле слышно прошептала она, ощутив на щеках дорожки слез. Они прожили вместе немногим больше недели, но Ксении казалось, что она потеряла близкого и родного человека. Появилась уверенность, что они могли бы подружиться, которая тут же растаяла под тяжелым гнетом сожаления и душевной боли.

Хотелось остаться тут насовсем, забыв о жестоком и безжалостном мире за спиной, замереть в мнимом ощущении спокойствия, растянув это мучительное удовольствие, но нельзя. Мертвым – покой, живым – живое… С трудом оторвав руку от холодного металла оградки, Ксения еще раз мысленно попросила прощения у той, кому не суждено было стать ей сестрой.

Саша стоял неподалеку, лишь изредка поглядывая на часы, но не решаясь беспокоить девушку. За то время пока она, погруженная глубоко в себя, стояла у могилы, он внимательно за ней наблюдал. Ее руки поначалу нервно сжимали цветы, губы что-то беззвучно шептали, но потом она успокоилась и замерла неподвижно, не отводя глаз от изображения Лены. Русые волосы девушки были собраны в хвост, открывая его взгляду небольшие золотые сережки в маленьких аккуратных ушках. Похожие серьги он когда-то дарил Вике на ее шестнадцатилетие. На миг показалось, что перед ним снова Вика, его любимая, родная сестренка.

Сделанное открытие было неожиданным, заставляя его по дороге домой снова и снова смотреть на Ксению в зеркало заднего вида. Хорошо, что она не села на пассажирское сиденье рядом с ним, иначе он не смог бы незаметно рассматривать ее, находя все больше и больше схожих черт с Викой. Такой же открытый, высокий лоб, чуть вздернутый нос, выразительные серые глаза. Захотелось сделать что-нибудь особенное, подарить ей хоть секунду радости, чтобы стереть из глаз налет грусти. Совершенно забыв о том, что время поджимает, и его ждут в ОВД, Саша притормозил у небольшого торгового дома. Он сразу же увидел нужный ему отдел, и выбор подарка не отнял у него много времени.

Ксения задумчиво теребила хвост волос, перекинутый на плечо, и терпеливо ждала Воронова. Домой совершенно не тянуло. От постоянного сидения за уроками уже болела голова, торчать безвылазно в своей комнате, чтобы лишний раз не попадаться на глаза Демидову, уже осточертело, но и шататься бесцельно по улицам тоже не выглядело заманчивым. Лучше уж сидеть вот так в машине в ожидании Саши, чем безуспешно подгонять время, надеясь, что так и два года пролетят незаметно. Рядом с этим мужчиной ей почему-то было спокойно и комфортно. Он не смотрел на нее свысока, не хмурил брови, в душе удивляясь, откуда она вообще взялась, и не вызывал чувства собственной никчемности. Сидела бы да сидела рядом с ним, хоть до скончания века.

– Держи, это тебе, – сев за руль, Саша протянул ей большого плюшевого медведя. – На память обо мне, – подмигнул он, улыбаясь.

Ксения медленно взяла мягкую игрушку, от волнения едва выговорив слова благодарности. Даже не сам подарок, а именно внимание, желание сделать ей приятное подкупило ее. Где-то внутри разлилось тепло, к щекам прилила кровь, и стало жарко.

– Если что нужно, обращайся. Не стесняйся, – Воронов продолжал смотреть на нее, не отводя теплого взгляда. – Номер у тебя есть.

И глядя потом вслед отъезжающей машине, Ксения поняла, что пропала. Вот он, парень ее мечты, внимательный, добрый, красивый. Она прижала к груди медведя, который теперь всегда будет ассоциироваться у нее с Сашей, попыталась уловить его запах. Мужественный, приятный, волнующий…

Всю дорогу до квартиры девушка шла, витая в облаках и не замечая ничего вокруг. Ни визжащую во дворе ребятню, ни купающихся в лужах воробьев, ни припаркованную на своем обычном месте машину Влада. Она была вся во власти новых, неизведанных чувств, и, казалось, уже ничто не могло испортить ей настроение.

Открывая входную дверь, Ксения улыбалась сама себе, радуясь, что до вечера она будет совершенно одна и сможет вовсю предаться девичьим грезам о «принце на белом коне». Но, едва войдя в прихожую, она замерла от неожиданности, улыбка моментально сползла с лица. На кухне спиной к ней, засунув руки в карманы, стоял Влад.

Он не повернулся к ней, ничем не показал, что заметил ее приход. Ксения про себя удивилась, что он делал дома посреди рабочего дня? Обычно он приходил лишь ближе к ночи, когда она была уже в постели, а утром уезжал слишком рано, еще до того, как она вставала. Они практически не пересекались дома, не разговаривали, жили каждый своей жизнью. И сейчас девушка даже не знала, что говорить.

– Привет, – сказала она, чтобы хоть что-то сказать. – Не знала, что ты дома…

– Почему тебя Воронов привез? – все так же, не поворачиваясь, глядя куда-то в окно и как будто не замечая ее слов, сурово спросил мужчина. – Ты где была?

– Я… на кладбище ездила… к Лене…

– Куда?! – он повернулся и уставился на нее тяжелым немигающим взором. – А Воронов здесь при чем?

– Я его попросила, – девушка опустила взгляд.

– Ты его что?! Попросила?! – Демидов всем телом подался вперед, и Ксения кожей ощутила волну негатива и злости, исходящую от него. – А ничего, что он мой начальник?

– Начальник? – невольно подняла глаза Ксения и уже тише добавила: – Я думала, он твой друг.

– Может быть… Только он мой друг… не твой, – кратко и холодно отрезал он, но ей послышалось невысказанное: «А ты здесь вообще никто! Не лезь, куда не просят! Не надоедай занятым людям!»

Захлестнула обида, захотелось провалиться сквозь землю и никогда не видеть, не слышать человека, который каждым словом, каждым действием давал ей понять, что она обуза, навязанная ему против воли. Она из последних сил сдерживалась, чтобы не нагрубить ему в ответ, или, еще хуже, чтобы не расплакаться перед ним, выказав свою слабость, но то, что произошло дальше, моментально заставило ее забыть весь предыдущий диалог, буквально лишив дара речи.

Вытащив руку из кармана и швырнув что-то по столу, Влад повысил голос:

– Это что?!

Опустив взгляд под ноги, куда это что-то приземлилось, Ксения сразу же узнала тоненькую белую бумажку с двумя красными полосками. Тест.

– Это же… – она хотела было объяснить, но он не дал ей договорить.

– Ты что, беременная?! А не рановато ли трахаться?!

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она смогла оправиться от шока. Да за кого он ее принимает?!

– Что молчишь?! От кого «залетела», спрашиваю?!

Он стоял через стол от нее, у окна, но ей казалось, что его презрительный взгляд пронзает ее насквозь, пригвождая к полу, не давая пошевелиться и сказать хоть слово в свое оправдание.

– Кто этот придурок, которому не терпится сесть?! – наседал на нее опер. – Это он тебе всякую ерунду дарит?! Сначала мишек… потом ребенка! Это, что, подарок за радостную весть?! Или тебе так рот затыкают, чтобы ты никому ничего не рассказывала?!

Только тут девушка поняла, что сжимает в руке медведя, которого ей подарил Саша. В ней вскипела злость.

– Да пошел ты! – грубо кинула она ему в ответ, развернулась и хотела уйти к себе в комнату, но мужчина в два счета пересек расстояние между ними и цепко схватил ее за руку, разворачивая к себе. Она смело смотрела в его глаза, лишь немного поморщилась, когда больно ударилась спиной о кухонную дверь.

– Слышь, ты не борзей, а! – прошипел он ей в лицо.

– Руки убери! – огрызнулась она, совершенно не собираясь сдаваться.

– Поговори мне еще! – он все еще крепко сжимал ее руку выше локтя, хотя она пыталась отодрать его пальцы от себя, но ей это мало удавалось.

– Если не отцепишься от меня, я буду всем рассказывать, что мой опекун ко мне пристает! – с издевкой выкрикнула Ксения. – И что я беременна от тебя, братец!

И кто только дернул за язык сказать такое! Лицо Демидова перекосилось. Одной рукой он схватил ее за шею, второй замахнулся для удара, но в последний момент сдержался:

– Только попробуй что-нибудь такое брякнуть!

– Ну, давай ударь меня, псих! – ее лицо пошло красными пятнами. – Я еще и синяки всем показывать буду!

– Дура! – выдохнул он, отпуская ее.

***

Вот так съездил домой за позабытой с утра копией допроса свидетеля по делу! Хотел сразу же перекусить дома, пошел в ванную помыть руки и в поисках нераспечатанного куска мыла полез в шкафчик. Лучше бы не делал этого!

Теперь все мысли крутились вокруг найденного теста на беременность, затмевая собой все остальные. То, что он мог принадлежать кому-то еще кроме Ксении, у него даже и мысли не возникло. Изначально вариантов немного было. Если бы тест делала Лена, он бы об этом знал. Пройдя вместе с ней через множество напрасных попыток зачать ребенка, он теперь многое знал обо всех тонкостях женского цикла: что, когда, почему. Так что Демидов даже не сомневался, что хозяйкой теста была Ксения, и это в шестнадцать лет! И что ему теперь с ней делать?

– Ты уверен? – Воронов был шокирован не меньше. – Она не производит впечатления легкомысленной девицы. Ей всего шестнадцать. Какой секс?

Они сидели в кабинете начальника отдела, разбирая сводки за прошедшую ночь.

– Сань, ты себя вспомни в этом возрасте, – хмыкнул Влад. – Или чуть постарше, когда с шестнадцатилетними девчонками зажигали. Вы только невинные беседы ни о чем вели?

– Ну да, тоже верно, – согласился Саша и, помолчав, спросил: – А ты у нее поинтересовался, у нее парень есть? Ты хоть раз видел, чтобы она с кем-то встречалась?

– В доме у Маринки, подружки ее, они сидели вчетвером. Два пацана, две девчонки. Она тогда сбежала, я ее обратно притащил.

– Думаешь, кто-то из них?

– Не факт, – Демидов покачал головой. – Если бы у нее был кто-то один постоянный, я бы заметил, что он ей звонит или она на свидания к нему бегает. Хотя, – в голове промелькнула мысль, что он сам постоянно дома отсутствовал и не знал, как она проводит свое свободное время. Вспомнились слова отца о том, что ей может угрожать опасность. А если они обоснованы? Тогда получается, нужно бога благодарить за то, что с ней пока еще ничего не случилось. Непоправимого не случилось, а уж с ранней беременностью справиться можно.

– Ладно, понаблюдаю пока за ней, может, кто и нарисуется. Жених какой, – вздохнул Влад. – Если есть кому… А если нет… Все равно узнаю, кто ей ребенка заделал, голову оторву…

– Ты чего? – Воронов опешил от того, с какой ненавистью Демидов произнес эти слова.

– Знаешь, Сань, мы, когда пацанами были, такое творили, – неожиданно проговорил Демидов, уставившись невидящим взглядом куда-то в одну точку перед собой и невольно снова погружаясь в воспоминания тех событий, которые хотел бы забыть навсегда. – Как раз тогда отец ушел, мать бухать начала, а я с плохой компанией связался. До сих пор удивляюсь, как нас не закрыли.

Он помолчал.

– Один раз собрались на хате у Вовки, у соклассника, день рождения отметить. В одиннадцатом классе. А он с девчонкой одной зависал постоянно, хотел ее бросить, она не отставала. Тогда он кого-то из наших подговорил, они ее подпоили… и… всей толпой, в общем. А он потом ее под тем предлогом, что она шлюха, и бросил, – Влад встал со стула и подошел к распахнутому окну, достал из пачки сигарету и, прикурив, глубоко затянулся. – Я знал, что там происходит в соседней комнате, и я ничего не сделал, чтобы это прекратить. Ни-че-го. Нам всем казалось, что это всего лишь игра, понарошку. Она не кричала, не просила о помощи… Лишь потом, когда все закончилось… я видел, в каком состоянии она уходила… я понял, что то, что произошло – это статья. И серьезная статья. И если не остановиться, то дальше – больше, из нас выйдут настоящие отморозки.

Саша молча слушал друга, не задавая никаких вопросов и не осуждая. Сам не без греха…

– В общем, я смог… выбился в люди… но… мне никогда не удастся забыть тот вечер. И я всегда буду ненавидеть себя за то, что был там. Только вот сейчас молодежь такая, что нам в их годы было до них далеко…

– Что ты хочешь сказать? – поднял на него глаза Воронов.

– Если окажется, что Ксению кто-то… против ее воли… то я его порву, – твердо произнес Влад. – Да, кстати, извини, что она тебе названивает, – он повернулся к Саше, вновь возвращаясь в реальность. – Я про вашу поездку на кладбище.

– Да ладно, – пожал плечами тот. – Мне не в напряг.

– Она уже с медведем была? – без перехода поинтересовался Демидов.

– Нет, – Воронов чуть замешкался. – Это я его ей подарил.

Влад удивленно приподнял брови.

– Зачем?

Саша пожал плечами.

– Она расстроена была… Хотелось как-то поднять девчонке настроение…

Несколько секунд Демидов смотрел ему в глаза, но так ничего в них не заметив, лишь молча кивнул.

***

Ксения еще долго не могла успокоиться после ссоры с Владом, и лишь мысли о Саше помогли ей расслабиться. Вечером, лежа в кровати в обнимку с игрушкой, она в деталях вспоминала дневную поездку, жалея, что практически не обращала внимания на мужчину. Хотелось знать, смотрел ли он на нее и как, почему решил сделать подарок. А вдруг?! Сердце забилось быстрее. А вдруг она ему понравилась как девушка?!

На следующее утро Ксения летела в школу, как на крыльях. Ни разборки с так называемым братом, ни возможные докапывания Ковылева не могли испортить отличного настроения. Она даже не удивилась, заметив этого придурка в коридоре явно в ожидании нее. Увидев ее, он расплылся в уже знакомой похабной улыбке.

– Привет, красавица, – преградил он ей дорогу. – Что за мужик тебя вчера встречал на тачке?

– Тебе какая разница? – Ксения даже не остановилась, просто обошла его.

– Мой соперник? – пошутил Ковылев. – А он не староват для тебя?

– Слушай, отстань, а, – развернулась к нему девушка и неожиданно для себя добавила: – Если я скажу ему, что ты меня достаешь, он тебя по стенке размажет, понял?!

Одноклассник снова усмехнулся, пытаясь скрыть замешательство. Черт его знает, что это за чел… Ксения прошла дальше в класс, в душе надеясь, что теперь-то уж наглый приставала от нее отвяжется. Саше даже не пришлось ничего делать, он, сам того не зная, уже реально ей помог.

Последующие несколько школьных дней были для нее спокойными. Ковылев на какое-то время отстал, и она с удовольствием окунулась в приятный мир общения с одноклассницами. Благодаря Алене они приняли ее в свой круг, и перемены она теперь проводила, не сидя в одиночестве за партой, а в обсуждениях модных шмоток, фильмов, косметики, парней. Уроки отошли на второй план, все объяснения учителей она слушала вполуха, большей частью глядя за окно и думая о Саше.

Настроение ей в основном теперь портил Влад. Просто своим присутствием. Взял привычку приходить домой рано! Иногда она сетовала, ну почему роль ее опекуна не досталась Саше? Жить рядом с ним, видеть его каждый день, слышать его голос – это ли не счастье? Потом стало интересно, есть ли у него девушка, женат ли он. Подобные размышления заводили ее все дальше и дальше… И каждый вечер, засыпая, Ксения непременно загадывала увидеть Сашу во сне.

А через несколько дней скандал с Владом продолжился. Она-то, наивная, уже успела позабыть его причину.

Услышав, как в замке проворачивается ключ, Ксения быстро прикрыла дверь в свою комнату и уселась за письменный стол, делая вид, что занята уроками. И что ему надо дома в рабочее время, неприязненно подумала она. Опер, коротко постучав, вошел в комнату и замер на пороге. Девушка продолжала что-то старательно вычитывать в учебнике, не обращая на него никакого внимания. Она давно уже поняла, что в его присутствии лучше молчать.

– Собирайся, поехали, – коротко бросил он.

– Куда? – она даже головы не повернула в его сторону.

– К врачу, – невозмутимо ответил Демидов. – Давай быстрее, у меня дел на работе невпроворот.

– К какому еще врачу?! – медленно развернулась к нему Ксения, ей показалось, что она ослышалась. – Зачем?!

– К какому… К женскому! – судя по его повышающемуся тону, терпение мужчины было на исходе. – Давай быстрее!

Еще только этого не хватало. Он, что, не поверил ей на слово? Хочет проверить, «девочка» она еще или уже нет? Такого унижения она терпеть не будет!

– Я никуда не поеду!

Влад быстро прошел вглубь комнаты, оказавшись в двух шагах от девушки.

– Собирайся, я тебе сказал! – его тон не предвещал ничего хорошего.

Глава 7

– Я… никуда… не поеду! – отчетливо, по слогам произнесла Ксения, вскочив со стула и пятясь от Влада к окну.

– Тебя силой утащить? – окончательно разозлился он, наступая на нее.

Отступать уже было некуда, и девушка вжалась спиной в подоконник.

– Мне не нужно ко врачу… Зачем? – совершенно растерялась она, отбиваясь от его рук. Не надеясь на силу убеждения своих слов или не желая терять времени даром, Демидов потянул ее за руку к себе.

– Ага… – криво усмехнулся он. – А тест чей?

– Это не мой тест…

– Ну, начинается! Я, что, на дурака похож? – он снова больно схватил ее за руку, не замечая, что девушка поморщилась.

– Почему ты мне не веришь?! Что я такого сделала?! Тебе проще поверить в то, что я обманщица и шалава какая-то?! – прокричала ему в лицо Ксения, на глаза выступили злые слезы. – Это не мой тест! Не мой!

Влад медленно выпустил ее локоть и сделал шаг назад. Пристально глядя ей в глаза, он несколько секунд прикидывал что-то в уме, а потом тихо и мягко спросил:

– А чей?

Ксения облизала пересохшие губы и несмело промолвила:

– Лены… Я… видела его в ванной… на следующий день когда… когда пришла сюда… – под его немигающим взглядом слова давались с трудом. Она смахнула с лица слезы, которые неприятно щекотали кожу, и только сейчас поняла, что тело бьет нервная дрожь.

– Ты можешь сегодня уйти ночевать к подружке? – каким-то чужим, глухим голосом вдруг спросил он после минутного молчания. Потрясение было слишком велико. Неожиданно он осознал, что в свое время по какой-то непонятной причине не ознакомился с протоколом вскрытия тела. Все вопросы за него утрясал Воронов, и уж он-то, наверное, должен был быть в курсе беременности Лены. Конечно, знал, но смолчал.

Ксения же, ждавшая от него совершенно других слов, абсолютно иной реакции, растерялась. Отстраненно подумав, что родители Маринки могли быть в городе, она машинально кивнула. На крайний случай переночует на старой квартире. Туда давно никто не заглядывал, вот и не мешало бы наведаться туда, сделать уборку, проверить, все ли там в порядке.

Влад вытащил из внутреннего кармана куртки белый прямоугольный конверт, потряс им перед ее носом и со словами: «Твоя карточка», положил на стол. Постоял еще немного, глядя куда-то себе под ноги, затем развернулся и вышел. Хлопнула входная дверь.

Ксения осторожно отошла от окна, чувствуя, как сердце постепенно унимается. Представила, что мог сейчас испытывать Влад после открывшейся правды. Поняла, что не было в душе злорадства, которого можно было ожидать от нее после всех его обидных слов и действий. Ей было жалко его, уж она-то прекрасно знает, каково это – терять близких, понимать, что во всем мире ты один-одинешенек.

Взяв в руки конверт, Ксения медленно надорвала тонкую бумагу и извлекла яркий пластик. Слава богу, теперь не придется выпрашивать деньги на карманные расходы у Влада. Нет, он ей никогда не отказывал, без слов оставлял несколько купюр на полке в прихожей, но сам факт, что ей приходится напоминать чужому и постороннему человеку (все равно он был для нее чужим и посторонним) о том, что у нее закончились деньги, был неприятен.

Покончив со сборами, скидав в пакет только самое необходимое, девушка быстро покинула квартиру. Не хотелось, чтобы вернувшись, Демидов застал ее дома. Мало ли куда он направился. Может, в ближайший магазинчик за бутылкой, чтобы потом в одиночестве заливать свое горе. Лучше сделать так, как он попросил, тем более что он действительно попросил, а не приказал в его обычной отвратительной манере.

Через полтора часа, уже окончательно определившись с местом для ночлега, Ксения подходила к подъезду бабушкиной квартиры. Не было настроения выслушивать Маринкины ахи-вздохи, сидя у нее в комнате, или шумно тусить с компанией во дворе. Хотелось тишины и покоя. На улице к этому времени уже зажглись фонари, опустились мягкие сумерки. В воздухе пахло весной.

Поднявшись на свой этаж, девушка зажгла свет на площадке и, вытащив из недр сумки ключи, поднесла их к замочной скважине. С трудом войдя в замок, ключ не хотел проворачиваться. Поудобнее устроив сумку на плече и перекинув повыше пакет, Ксения уже двумя руками пыталась открыть дверь. Только не это, мысленно взмолилась она, только не заевший замок. Ключ по-прежнему не хотел двигаться ни в какую сторону, и она уже начала злиться.

– Как не вовремя! – Ксения в сердцах несколько раз подергала вверх-вниз ручку, и дверь неожиданно приоткрылась.

Странно… Когда она уходила отсюда в последний раз, она закрыла дверь, она это хорошо помнила. Сейчас же дверь была открыта. Затаив дыхание, она осторожно прислушалась, но ничего не услышала. Внутри было темно и тихо.

Мысленно уговаривая себя, что ничего страшного и опасного ее ждать в квартире не может, Ксения собралась с духом и потянула дверь на себя. Полоска света от лампочки в подъезде выхватила из темноты прихожую и часть комнаты. На первый взгляд все было в порядке, если бы не одно «но» – дверцы шкафа, стоящего в комнате, были распахнуты настежь, а все вещи в беспорядке валялись на полу, как будто кто-то что-то искал. Неужели, в квартиру проникли воры?

Господи, у них и воровать-то было нечего. Обстановка более чем скромная. Застыв в нерешительности на пороге, Ксения отчаянно думала, что предпринять. Вызвать полицию? Но захотят ли они разговаривать с ней, несовершеннолетней? Звонить Владу? Ему сейчас точно не до нее, и неизвестно еще в каком он вообще состоянии. Напрашивался еще один вариант, но девушка не была уверена, имеет ли она на это право, ведь Саша-друг и Саша-начальник – это разные вещи.

Постояв в нерешительности еще несколько минут, девушка уже приготовилась звонить Владу, но в последний момент вспомнила слова Воронова: «Если что нужно, обращайся. Не стесняйся» и его теплый искренний взгляд. Палец сам коснулся экрана телефона, пролистал до нужного контакта, вызов пошел.

Как и следовало ожидать, мужчина сразу же откликнулся на ее просьбу. Велев ей не входить в квартиру, а ждать его приезда на улице, он, развернувшись с полдороги по пути домой, направился в ее район. Воронов несколько раз набрал номер Влада, в душе удивляясь, с чего бы это девчонку занесло в старый район на ночь глядя, но абонент был отключен.

– Ты почему здесь, а не дома? – прямо спросил он ее после приветствия. – Влад чем-то обидел?

– Нет-нет, – быстро выпалила Ксения и, боясь, что Саша не удовлетворится таким односложным ответом и потребует дальнейших объяснений, добавила: – Я сама попросилась тут переночевать. Прибраться нужно.

Воронов пытливо смотрел ей в лицо, стремясь угадать то, что осталось за словами. Сделав вид, что поверил девушке, кивнул:

– Хорошо, что там?

Вкратце обрисовав ему, как она вернулась домой и нашла разгромленную квартиру, Ксения неуверенно промолвила:

– Теперь не знаю, что делать…

– Ясно, – хмыкнул опер. – А брату почему не позвонила? – и тут же исправился: – Владу.

Девушка опустила глаза. Нужно было быстро придумать какую-нибудь правдоподобную ложь, чтобы, не дай бог, Саша не подумал, что она только и ищет повода для встречи с ним. Но и правду сказать она тоже не могла. Раз Саша Владу не друг, а лишь начальник, то вряд ли он в курсе всех его семейных неурядиц, и рассказывать ему о причине ее ночных гуляний было ни к чему.

– А, у него же телефон отключен, – Воронов решил прийти ей на помощь, понимая, что она не хочет об этом говорить. – Ну, что ж, пойдем, – он двинулся в подъезд.

Бегло осмотрев квартиру профессиональным взглядом, Воронов вышел на площадку. На этаже было еще две квартиры, и он направился прямиком к двери напротив. Со слов Ксении он уже знал, что там проживала женщина-пенсионерка, а в третьей квартире уже полгода шел ремонт, там никто не жил. Покрутив перед носом соседки корочками, Воронов быстро задал ей необходимые в этих случаях вопросы и выяснил, что она ничего не видела, ничего не слышала. Посетовала на шумную молодежь, собирающуюся у подъезда, да на бестолкового участкового.

С прибывшими ППС-никами, а затем и опергруппой, Саша разговаривал сам. Полицейские что-то осматривали, заносили данные в протокол, просили подписать какие-то бумаги. Ксения стояла в сторонке, изредка окидывая Сашу взглядом и в душе восхищаясь его мужественностью, тем, как он быстро сумел все утрясти. Когда же ее глаза встречались с его серьезным, внимательным взглядом, внутри рождались приятные чувства, заставляя щеки пылать румянцем, а губы – застенчиво улыбаться.

После того как со всем было покончено, и опергруппа удалилась, Саша повернулся к ней:

– Пойдем, отвезу тебя домой.

– Домой?! – она испуганно уставилась на него. Домой ей нельзя…

– Не хочешь? – Саша вопросительно приподнял бровь. – Ладно, поехали, отвезу тебя в другое место, – он развернулся и начал спускаться по лестнице вниз. Предваряя ее возможный вопрос, кинул через плечо: – Переночуешь в гостинице, а утром я тебя отвезу на занятия.

***

Сидя на лоджии, Воронов пытался разобраться в самом себе, понять, отчего бессонница стала его постоянной спутницей. С небосклона сорвалась и упала, растворившись в бархате ночи, звезда, потом еще одна. Говорят, когда падает звезда, нужно загадать желание, и оно обязательно исполнится. Только вот то, что он хотел бы загадать прямо сейчас, никогда не исполнится.

Последние дни его мысли неотступно были заняты Ксенией. Сегодня его порадовало, что она обратилась к нему за помощью. Было приятно, что он хоть что-то мог сделать для нее, раз Влад не горит желанием облегчить девчонке жизнь.

– А с Владом поговорить все-таки нужно, – серьезно подумал Саша и усмехнулся: – Когда-то именно Влад вправлял ему мозги, помогал исправить все его «косяки».

Мысли вновь вернулись к Ксении. Все больше и больше казалось, что она как две капли воды похожа на Вику. Ее потерянный вид по дороге с кладбища помимо воли напоминал ему о том вечере три года назад, когда он, прояви хоть чуточку внимания и чуткости, мог предотвратить ужасные последствия. Мог, но не сделал. Тогда его мысли были заняты Юлей, ему не терпелось затащить ее в постель, убрать с дороги мешавшегося под ногами соперника, и он в упор не видел того, что творилось с сестрой.

Закрыв глаза, Воронов откинулся назад и прислонился затылком к стеклянной поверхности окна за спиной. Отличная память тут же услужливо воскресила картину: Вика, с отрешенным видом лежащая на кровати, ее односложные ответы на его торопливые вопросы, промелькнувший в глазах испуг при упоминании о «первой любви» и ясно читающееся в поведении мамы переживание о дочери и смущение оттого, что она беспокоит сына по пустякам.

И почему тогда его профессиональная чуйка смолчала? Потому что ему никогда не приходило в голову, что на его младшую сестренку, которую он всегда считал ребенком, кто-то может посмотреть как на объект вожделения? Или потому что в то время он думал не головой? Как охотник, загоняющий добычу, он предвкушал скорый желанный секс с Юлей и не хотел отвлекаться ни на что постороннее.

Не открывая глаз, Саша глубоко затянулся и медленно выпустил дым. Мысли потекли в другом направлении. А если бы он поставил тогда на место оборзевшего малолетку, кулаками объяснил, что «нет» значит «нет», какова была бы его жизнь сейчас? Вполне возможно, что квартира не дышала бы уютом, не сопел в кроватке сынишка, и он бы проводил ночи, не обнимая Юльку, а трахая доступных шлюх. Только и Вика с мамой были бы живы…

– Вот и не знаешь, как оно лучше было бы, – вздохнул Воронов мысленно.

– Саш, ты почему не спишь? – услышав тихий шепот, он обернулся.

В проеме двери замерла Юля. Тоненькая шелковая материя обтянула ее фигурку, подчеркивая округлившийся живот. Свежий ночной воздух холодил кожу, отчего Юля поежилась и обхватила себя руками. Саша успел заметить, что соски ее напряглись и соблазнительно выделялись на темной ткани. Удивительно, но она до сих пор была для него желанна, как и в тот день, когда он впервые увидел ее.

Затушив сигарету, он медленно привлек ее к себе и зарылся лицом в шелковистые волосы.

– А сама что не спишь?

Юля подняла голову и, внимательно вглядываясь в его лицо, с тревогой спросила:

– Что-то случилось?

Саша молча покачал головой, наслаждаясь блеском ее глаз в темноте, задумчиво провел рукой по щеке и, склонившись, приник к губам в долгом поцелуе. Прохлада ее кожи напомнила ему, что на дворе «не май месяц» и лучше не рисковать здоровьем будущей мамы. Не разрывая поцелуя, он бережно приподнял жену, внес ее в комнату и осторожно усадил на стол. Коротенькая ночнушка задралась, и мужчина скользнул одной рукой под ткань, обнимая Юлю за спину, второй снимая с плеча тоненькую бретель. Губы замерли на нежной ложбинке на шее, там, где часто-часто билась жилка. Он улыбнулся, чувствуя, что ее дыхание сбилось, тонкие пальчики утонули в ежике волос, а тело выгнулось ему навстречу. Осознание того, что она его хочет, еще больше обостряло и усиливало желание.

– Саша… подожди, – выдохнула Юля, когда его губы, оставив влажный след на груди, плотно обхватили сосок, а пальцы взялись за резинку трусиков. – Саш, – она мягко уперлась в его плечи. – Врач сказал, что лучше воздержаться…

– А мы аккуратно, – прошептал он ей на ухо, вновь привлекая ее к себе и ласково гася сопротивление.

– Нет, Саш, – уже твердо произнесла Юля, пытаясь вернуть обе бретели на место. – Врач сказал, что нельзя…

– Эх, – шутливо огорчился Саша. – На голодном пайке я долго не выдержу, – и еще раз поцеловав Юлю, добавил: – Ну, тогда спать…

***

В рассеянном свете ночника плавали густые клубы дыма, пепельница была полна окурков. Цифровое табло холодильника отсвечивало зеленым «04:52». За окном медленно растекалось апрельское утро, постепенно растворяя ночную тьму.

Покрасневшими, воспаленными от недосыпания и сигаретного дыма глазами Влад уже несколько часов смотрел на разложенные перед ним бумаги – копии амбулаторной карты Лены из районной поликлиники – и ничего не видел. Ту страницу, где размашистым почерком было выведено «Бер-ть 7-8 нед», он запомнил до мелочей. Каждое пятнышко, каждую черточку…

Все-таки, бордовая корочка творит чудеса, раскрывает двери там, где обычного человека остановят казенные, дежурные фразы и правила. Ему стоило многих усилий сдержаться, не выдав личной заинтересованности в деле о «пострадавшей Елене», сделать вид, что он расследует дело о наезде на пешехода. Сейчас же никакой необходимости притворяться не было. Можно было позволить себе заново пережить ту боль теперь уже до конца. В одиночестве признаться самому себе, что косвенно в этом была его вина. Даже не косвенно, а напрямую, как будто он собственноручно толкнул Лену под колеса автомобиля. Вместе со своим нерожденным ребенком.

Откупоренная бутылка водки так и стояла нетронутой. Сначала он думал, что напьется. Напьется до потери пульса, до поросячьего визга, до синих соплей. Напьется так, чтобы перестало казаться, что Лена смотрит на него с фотографии укоризненно и осуждающе. Потом понял, что это бесполезно. Не такая эта боль, которую можно заглушить алкоголем. С ней можно научиться жить, тщательно прятать от окружающих, но заглушить ее нельзя. Она должна постоянно напоминать ему о том, что он сделал, иначе он будет не он…

***

Ксения всю ночь ворочалась в душисто-пахнущей постели, борясь с непрошеными мыслями. Даже ванна с ароматной пеной не помогла избавиться от них. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором тут же возникал Саша. В кожаной куртке, с короткой стрижкой, прямым взглядом, волевым подбородком, уверенными движениями он являл собой образец идеального парня. А запах… Этот волнующий мужской запах она не забудет никогда.

С каким уважением к нему отнеслись сотрудники небольшой гостиницы, куда он ее привез. Выделили ей номер в дальнем, особо охраняемом крыле здания. Начальник охраны (как гласила надпись на бейдже) самолично уверил Воронова, что покоя девушки никто не потревожит.

– Не мужчина, а мечта, – вздохнула она, засыпая под утро.

В половине седьмого ей принесли завтрак в номер, и тут же позвонил Саша. Пообещал заехать за ней к семи, чтобы отвезти ее на занятия в школу. Ксения улыбнулась, день начинался с положительных эмоций – полчаса в пути с Сашей, в маленьком мирке, который принадлежит только им двоим.

– Смотрю, твой папик тебя уже с утра подвозит, – язвительно подколол ее Ковылев, как только машина Саши отъехала от школы. – Че, хороша ночка была? Заслужила?

– Завидуй молча, – невозмутимо бросила девушка, даже не глядя в его сторону. Ей же лучше, чтобы этот дебил думал, что Саша – ее мужчина. Пока считает так, будет держаться на расстоянии.

К концу четвертого урока Ксения почувствовала, как вибрирует в кармане телефон. Саша… Не взять трубку она не могла, поэтому, спросив разрешения выйти, девушка быстро выскользнула из класса.

– Ты не знаешь, где Влад? – в голосе мужчины сквозила обеспокоенность. – Он на работу не вышел, мобила отключена, домашний не отвечает. Он никуда не собирался, ты не в курсе?

– Нет, – растерянно произнесла Ксения. – Он ничего не говорил…

– У тебя ключи же есть, – полувопросительно, полуутвердительно спросил Саша. – Если я сейчас за тобой заеду, ты сможешь выйти?

– Да, конечно, – волнение Воронова передалось и ей. Раз Саша волнуется, значит, есть повод, да и она сама в глубине души чувствовала, что днем ранее Влад не зря просил ее провести ночь вне стен дома.

Глава 8

– Подожди меня здесь, – Саша отстранил ее от входной двери после того, как та была открыта, и вошел в квартиру.

Внутри было тихо, вещи Влада висели на вешалке, ключи от машины лежали на полке, обувь стояла тут же. Быстро заглянув в туалет, в ванную, на кухню, Воронов направился вглубь комнат. Его опер лежал навзничь на диване, согнутой рукой прикрывая лицо. Саша осторожно потряс его за плечо, тот не шевелился. Саша потряс посильнее, и Демидов наконец открыл глаза, приподнял голову и мутным взглядом осмотрелся.

– Сань? – голос со сна был хриплый. – Ты чего здесь? – он спустил ноги на пол.

– Ты почему не на работе? Бухал, что ли, вчера?

Влад протер глаза, широко зевнул и, взглянув на запястье с часами, удивленно присвистнул:

– Ну, ни хрена себе! Вот это я проспал.

– Звоню тебе, звоню, ты трубку не берешь, – Саша уселся в кресло рядом.

– Отключил, – Влад пошарил под диваном рукой, выудил оттуда телефон, заиграла мелодия включения.

– А домашний? А домофон?

– Тоже, – опер покрутил головой, разминая затекшую шею. – Хотелось побыть в полной тишине.

– Пил? – кратко спросил Воронов. – Один?

– Не, не пил почти, – мотнул головой Влад. – Хотел покемарить чуток, да уснул.

– А Ксюша почему по улицам бродит? Без присмотра? – в голосе чувствовалось осуждение.

– В смысле «бродит»? – непонимающе уставился на начальника и друга опер. – Она на занятиях должна быть.

– Я про вчерашний вечер, – уточнил тот.

– Она к подруге пошла, – пожал плечами Демидов.

– Давай, я тебя на работе жду, – после недолгой паузы Саша хлопнул его по плечу, поднимаясь с кресла. – Разговор есть.

– Угу, – Влад еще раз зевнул и откинулся на спинку дивана.

Воронов вышел на лестничную площадку, где маялась Ксения, не решаясь ослушаться его.

– Заходи, – улыбнулся он. – Засоня твой родственник, вот и все, – он нажал на кнопку лифта и, когда тот подъехал, скрылся за его дверями.

Проводив его взглядом, девушка неуверенно вошла в квартиру, постояла чуть в прихожей, ожидая, что Влад появится из комнаты, но не дождалась, положила сумку на полку и направилась в кухню. О ночных посиделках напоминала початая бутылка водки да полная окурков пепельница. И кухню не мешало бы проветрить. Раздвинув шторы, она взялась за створку окна, да так и замерла.

Далеко внизу из подъезда быстрым шагом вышел Саша и направился к машине. Видимо, ему кто-то позвонил, потому что он остановился, достал из кармана телефон и приложил к уху. За время разговора он обошел машину, попинал колеса, заглянул под днище. Жаль, что с высоты четырнадцатого этажа ей было не разобрать черт его лица. Она бы с удовольствием еще раз понаблюдала за тем, как двигаются его губы при разговоре, улыбка открывает красивые ровные зубы, вокруг глаз собираются морщинки. Затаив дыхание, Ксения смотрела, как Саша сел в машину и тронулся с места, выезжая со двора.

Она повернула ручку окна, и в кухню ворвался свежий воздух вместе с уличным шумом. Задернув занавеску, Ксения развернулась, сделала шаг вперед и тут же уткнулась носом в грудь Влада. И давно он тут за ней стоял? И что ему надо?

– Ты где ночевала? – он как будто и не собирался отходить в сторону, чтобы дать ей пройти. – У Маринки?

– Н-Нет, – природная честность не дала солгать и в этот раз, хотя она знала, что может и пожалеть об этом. Ну, не умеет она врать, не умеет!

– А где? – удивился он. – Воронов сказал, ты по улицам бродила.

– Кто? – она не сразу сообразила о ком речь. – А… Саша?

– Ага, Саша, – Влад слегка прищурился. – Откуда он знает, где ты была вчера?

Ну и кто тянул ее за язык? Нет бы, сказать, что и вправду ночевала у подруги. Теперь, получается, она и Сашу может подвести. Да и Влада, если подумать, тоже.

– Ну, так, где ночевала-то? – не отставал Демидов.

Ксения отвернулась, мазнув взглядом по стенам кухни, словно в поисках подсказки для лжи.

– Слушай, не зли меня, – голос мужчины зазвучал уже по-другому, мягкие нотки исчезли. – Где ночевала?

– В гостинице, – выдавила она через силу.

– Где?! – наклонился к ней Влад, заглядывая прямо в лицо. – В какой, на хрен, гостинице?! – он рывком усадил ее на табурет. – Ты как туда попала вообще?!

– Меня Саша отвез, – краснея и избегая встречаться с опером взглядом, промямлила она, даже не предполагая, что он мог подумать.

– Ты там, что, с ним была, что ли?! – какие-то новые нотки в его голосе заставили ее поднять глаза. – Спала с ним?!

Ксюша вскочила на ноги и смело встретилась с ним взглядом. Достал уже!

– Знаешь, что?! – теперь и она разозлилась. Пусть катится со своими идиотскими предположениями куда подальше!

– Сядь! – Влад давил на нее высотой своего роста и злостью в глазах. – Сядь, я тебе сказал!

Она медленно осела и отвернулась от него к окну. Со стуком поставив рядом еще один табурет, он сел близко к ней, слишком близко.

– Не лезь туда, – сквозь зубы жестко произнёс он. – У него семья. У него жена и ребенок. Скоро еще один родится. Тебе там не место!

– А где мне место?! – озлобленно выкрикнула она, поворачиваясь к нему. – Здесь мне не место! Там мне не место! Где мое место, скажи!

Влад отодвинулся от нее и, помолчав, уже спокойно добавил:

– Если у них будут из-за тебя проблемы, ты об этом пожалеешь.

– А что ты мне сделаешь? Ну, что? – она не хотела, чтобы последнее слово оставалось за ним. – В детдом сдашь?

– Я тебя предупредил.

***

– Влад, заходи, – Воронов махнул рукой, едва Демидов заглянул к нему в кабинет, появившись в отделе только после обеда. – Тут прокурорские просили оказать содействие в расследовании убийства их человека. Помнишь же?

Влад, отодвинув стул, сел за переговорный стол.

– Ну да, мы к «земле» все ближе, чем они, – согласился он.

– Ага, – закивал Саша. – Просмотри тут бумаги, может, что и нароете, – он протянул оперу папку с документами. – Только просили побыстрее вернуть. И… сам… лично посмотри, ладно?

Демидов поднялся, намереваясь уйти, но начальник остановил его:

– Погоди, я еще хотел насчет Ксении поговорить, – на столе завибрировал телефон, и он, сделав Владу знак подождать, ответил на звонок: – Да, Юль.

Даже со своего места Влад расслышал нервные и истеричные нотки в голосе Юли. Саша вскочил с кресла и отошел к окну.

– Так, Юля, подожди… Не плачь… Расскажи, что случилось. Ты где?

Теперь и Влад начал волноваться. Ясно, что случилось что-то плохое.

– Данька с тобой? – резко спросил Саша. – Куда тебя везут? – он повернулся к другу, на лице явственно читалась тревога. – Успокойся, я сейчас приеду.

– Что случилось, Сань? – не на шутку встревожился Демидов.

– Блин, Юлька в аварию попала, – Воронов одним быстрым движением надел куртку. – Ударилась сильно. В больницу везут ее, – кинул ключ от кабинета Владу: – Закроешь тут сам… Все, меня нет…

Саша выскочил из кабинета, даже не закрыв за собой дверь. Не дай бог, не дай бог, с ней и ребенком что-то случится! Еще и Данька там! Она же всегда аккуратно водила, тем более когда ездила вместе с сыном!

Саша мчал на максимально разрешенной скорости, кляня в душе московские пробки. Как Юля плакала, просила, чтобы он приехал скорее, забрал Данечку. Саша едва вписался в поворот, и в последнюю минуту успел затормозить и не снести чертовы ворота больницы с петель. Пожилой охранник с выпученными глазами выбежал ему навстречу, но не успел сказать ни слова, как Воронов ткнул ему в лицо корочкой и зло заорал:

– Открывай ворота! Быстро!

В приемном покое ему в глаза сразу же бросился одиноко-сидящий на лавочке сын. Живой. Испуганный, зареванный, но живой. Саша с размаху обнял его, уткнулся лицом в волосики ребенка.

– Мама где? – спросил он, когда первое волнение схлынуло, ком в груди разжался, и он смог говорить.

– Мама там, – Даниил протянул маленькую ручку, в которой держал игрушечную машинку, и указал в сторону коридора, по которому шла молодая медсестра.

– Даня, папа твой приехал? – ласково обратилась она к мальчику.

– Скажите, Юля Воронова где? Что с ней? – кинулся к ней Саша.

– Она в операционной, – медсестра остановилась рядом.

– В операционной?! Что с ней?!

– Врач выйдет, все вам объяснит, – успокаивающим тоном произнесла она, но взволнованный муж не хотел успокаиваться.

– Скажите мне, что с ней! – потребовал он, заводясь оттого, что медсестра спокойно усаживается на свое рабочее место и больше на него не смотрит.

– Мужчина, во-первых, я не имею права ничего говорить, а во-вторых, вы так ребенка напугаете, – ее слова прозвучали негромко, но отрезвляюще. Действительно, что это он?

Саша посмотрел на сына. В испуганных глазенках застыли слезы, и губки уже подрагивали. Даня был напуган аварией, тем, что долго находился в незнакомом месте один, гневным голосом отца.

– Ну, все, сынок, все, – Воронов крепко прижал тельце сына к себе. – Я с тобой.

Ждать врача пришлось около часа. Саша не находил себе места от неизвестности, и лишь присутствие рядом сына сдерживало его. Наблюдая за тем, как ребенок катал машинку по скамейке, пил сок, принесенный сердобольной медсестрой, Саша чувствовал, что в груди щемит. А если они с сыном останутся совершенно одни? Когда врач наконец вышел из стеклянных дверей в больничный коридор, терпение Воронова было уже на исходе.

– Что с Юлей? – едва сдерживаясь, Саша поднялся навстречу врачу.

– Вы муж? – уточнил тот. – Мы вашу жену прооперировали, у нее кровотечение открылось, отслойка плаценты.

– И? – сердце тревожно забилось, готовясь к худшему.

– У вас дочь, поздравляю, – улыбнулся мужчина. – Недоношенная, маленькая, но шустрая.

***

«Не лезь туда. У него семья. У него жена и ребенок. Скоро еще один родится. Тебе там не место!»

Слова Влада еще долго звучали у нее в ушах. Не давали покоя и на следующий день, и еще целую неделю потом отравляли жизнь. Как будто ей его ужасного отношения к ней мало.

Иногда брало зло: – А вот возьму и залезу! – Ей тоже хочется, как и Маринке, дружить с мальчиком, бегать к нему на свидания, целоваться, когда никто не видит. Правда, Саша на мальчика совершенно не тянет. Он уже взрослый, самодостаточный мужчина, и вряд ли когда-нибудь посмотрит на нее как-то иначе. Тем более у него и жена есть, вздыхала Ксения.

И вообще, разбивать чужие семьи нехорошо, уж она-то об этом знает не понаслышке. Читала как-то статус: «Жизнь – это большой супермаркет, бери что хочешь, но не забывай – касса впереди, за все придется платить». Самое страшное, что платить придется не только тебе, но и твоим близким.

Мама ее увела отца Влада из семьи, разбила сердце не только незнакомой женщине, но и сыну любимого человека. Пусть, не хотела, пусть, не со зла, но все-таки, разбила. Иначе, чем объяснить его лютую ненависть к ней?

Нет, Ксения не хотела бы, чтобы из-за нее страдали люди, тем более маленькие дети. Достаточно того, что ее Влад ненавидит, не хватало еще, чтобы к этой ненависти добавились вражда и злоба детей Саши. «На чужом несчастье счастье не построишь», – всегда учила ее бабушка.

– Ксю, ты чего нос повесила? – присела рядом Алена. – Уже второй день молча в окно пялишься. Вчерашний день пытаешься разглядеть?

– Типа того, – невесело усмехнулась девушка.

– А, знаешь, что? – Аленка перекинула волосы за спину. – У меня в субботу день рождения. Мама разрешила отметить. Погуляем с девчонками? – она облокотилась на парту и, хитро улыбаясь, смотрела на подругу. – Ну, может, и не только с девчонками…

А что? Почему бы и нет? Сколько можно киснуть в невеселых мыслях, все равно ей Сашу не видать как своих ушей. Только зря сердце бередить. Первая любовь очень часто бывает несчастной, вот и у нее такая – безответная, безнадежная, неразделенная.

***

И снова он обещает себе сдерживаться, начать по-настоящему заботиться о девчонке. В который раз…

Тысячу раз была права Лена, когда говорила, что раз он привел ее к себе, признал факт наличия так называемой сестры, то должен и заботиться о ней. Хотя бы через силу, хотя бы создавая видимость заботы.

Тысячу раз был прав Саня, выговаривающий ему за то, что он «выпер ребенка на улицу на ночь глядя, чтобы самому побухать в одиночестве». Да, хотел он помянуть Лену да свое нерожденное дитя, но не вышло. Не лезла водка в горло. Вернее, помянуть-то помянул, а вот забыться не получилось. И объяснять Воронову ничего не хотелось. У того радость – дочка родилась, незачем омрачать счастливое событие. А Юля – молодец, дважды осчастливила Санька! Жаль, что для него, Влада, такой второй Юли нет…

Разная жизнь у них становится, мало общего осталось. Пока были холостые – часто бухали вместе, обзавелись семьями – выбирались на совместный отдых, а сейчас Саша – счастливый семьянин, а Влад остался у разбитого корыта: ни семьи, ни детей. За довольно-таки короткий промежуток времени жизнь кардинально изменилась, и началось-то все со звонка папаши с просьбой о приемной дочери! Так, стоп… звонок…

Влад выдернул из стопки похожих папок на столе ту, что ему передал начальник с просьбой помочь прокурорским, и начал судорожно листать страницы дела. Пока мысль не ускользнула, нужно ее либо подтвердить, либо опровергнуть. Где-то тут, на странице с данными биллинга. Палец заскользил по стройной колонке цифр, пока не остановился на одной строчке, подчеркнутой его рукой. Номер сразу же показался ему смутно знакомым. Правая рука сама потянулась к телефону, лежащему в кармане. Контакты… Он сохранил этот номер под первым попавшимся набором цифр «555». Хорошо, хоть вообще сохранил. Да! Так и есть! Номер не раз звонившего убитому прокурору один в один совпадал с номером мобильного покойного отца.

Убитый прокурор и друг отца – одно и то же лицо?! Теперь иначе выглядит и событие, на которое Влад не очень-то обратил внимание, и из-за которого бушевал Воронов, – ограбление квартиры Ксюшиной бабушки. Случайные воры-домушники проникли или нет? Надо думать… И нужно разговаривать с самой Ксенией.

Когда он пришёл домой, дверь в комнату девчонки была закрыта, оттуда доносилась громкая музыка. Влад прошел на кухню, заглянул в кастрюли на плите – все пустые. Ну да, он же дома по утрам только кофе пьет. Поначалу Ксения что-то готовила, но потом, видя, что ее стряпня не пользуется спросом, забросила готовку. Сама, интересно, чем питается? Или вместе с ним желудок портит?

Чуть поддав дверь в ее комнату рукой, он остановился на пороге, прислонившись плечом к косяку. Ксения в черном коротком платье на тоненьких бретелях вытанцовывала под музыку перед зеркалом. Заметив плавное движение открывающейся двери, а потом и мужчину, стоящего на пороге, она тут же бросилась к телефону, лежащему на столе. Музыка умолкла.

Ксения оробела. Черт, он же утром сказал, что придет поздно ночью, а сейчас еще и восьми нет. Она решила поднять себе настроение, любуясь на себя красивую в новом платье, специально приобретенным для дня рождения Алены. Неловко переминаясь под изучающим взглядом Влада, медленно осмотревшего ее с ног до головы, она чувствовала непреодолимое желание прикрыться. Платье было слишком откровенным, теперь она это понимала. Нет, для вечеринки самое то, но стоять перед взрослым, посторонним, по сути, мужиком, – слишком вызывающее.

Взгляд Влада остановился на чем-то позади нее, и девушка невольно обернулась. На кровати поверх покрывала лежала ее сумка, скинутая впопыхах одежда, и белым пятном на темном фоне выделялся кружевной лифчик. Ксения залилась румянцем. Все свое белье она всегда сушила у себя в комнате на батарее. Ей казалось неприличным развешивать его в ванной или на балконе, где его всегда мог увидеть Влад.

Вновь посмотрев в сторону двери, она на доли секунды успела заметить, что он пялится на ее грудь, как будто хочет удостовериться, что она действительно без лифчика. Щеки запылали еще ярче, но она не сдвинулась с места, не кинулась прятать белье, лишь мысленно себя отругала. Ну как она могла не услышать его прихода?!

– Куда собралась? – наконец хмуро поинтересовался Влад.

– На день рождения…

– К кому? Куда? Когда? – он вновь пробежался глазами по Ксении с головы до ног и обратно.

– Одноклассница пригласила… в субботу…

– Куда?

– К ней домой… Тут рядом…

Опер чуть помолчал, размышляя, стоит ли ее пускать в таком виде на празднество. Очень часто посиделки с обилием алкоголя заканчиваются заявлениями в полицию. Ему ли не знать.

– Парни там будут?

Ксения лишь пожала плечами. Она и правда не знала.

– В пятницу пойдем к Воронову в гости… У него дочка родилась… Он приглашал…

Сердце девушки часто-часто забилось. То ли от того, что она завтра увидит Сашу, то ли от напоминания о том, что он несвободен и недосягаем для нее.

– Ты ужинала? Приготовишь что-нибудь по-быстрому? Умираю, есть хочу…

– Конечно, приготовлю, – кивнула она, а про себя подумала: – Вот только переоденусь, – но опер продолжал стоять на пороге и никуда не двигался. Пришлось ей идти на кухню в этом платье.

Влад уселся на табурет у стола и неотрывно наблюдал за тем, как девушка готовит ужин на скорую руку. Чтобы длинные волосы не мешали, Ксения собрала их в хвост, открыв взору мужчины нежную линию плеч и шею. Специально сделала или сама пока еще не понимает, насколько соблазнительно выглядит в таком одеянии?

Ксения стояла боком к нему, нарезая колбасу на доске. Он еще раз неторопливо прошелся взглядом по узким бретелям на плечах, лифу, красиво подчеркнувшему маленькую грудь, по тонкой талии и расклешенному подолу платья, покачивающемуся при каждом движении девушки и приковывающему внимание к бедрам.

В паху разлилось желание. Он сам не ожидал, что так на нее отреагирует. Но удивляться было нечего – перед ним стояла не угловатая девчонка, в джинсах выглядящая как мальчишка, а привлекательная девушка, вполне способная подарить физическое наслаждение. Интересно, Воронов на нее так же отреагирует, если увидит ее в этом платье? Когда-то он ни одной юбки не пропускал, это сейчас остепенился. Хотя во время первой беременности Юли, не раз захаживал к стриптизерше Анне из клуба, принадлежавшего Мельниховским. Простила бы Юля мужа, если бы узнала о его нынешних шашнях с другой? Или бросила бы его?

– Ты можешь на меня так не смотреть? – громко, но при этом не глядя на него, спросила Ксения, выдергивая опера из своих мыслей.

Бл*, неужели, думая о Сане с Юлей, он продолжал пялиться на Ксению?! А вспомнив свои неприличные мысли касательно нее, он и вовсе смутился. Не хватало еще, чтобы девчонка заподозрила его в нездоровом интересе к себе! Да уж, сразу видно, что у него уже давно не было секса.

– Ксюш, – встав со стула и понимая, что девушка может обидеться, ведь снова ее старания оказались напрасны, Влад произнес виновато: – Ты сама поужинай, хорошо. Мне срочно нужно отъехать.

Он не очень-то любил пользоваться услугами продажных шлюх, но сегодня, видимо, без этого не обойтись. И разговора с Ксенией сегодня тоже не получится…

Глава 9

– Почему то платье не надела? Черное? – Ксения, облачившись в удобные джинсы и легкую кофточку, вышла в прихожую, где ее уже ждал Влад, чтобы идти к Вороновым. – Тебе идет, – она замерла в удивлении. Идет? – Надень платье, – опер легонько подтолкнул ее в сторону комнаты.

Что еще за новости? С чего это вдруг Демидов озаботился ее внешним видом? Там, куда они идут, будет много народу, и он боится, что она его опозорит? Только ей что-то не хотелось зажигать в платье, оставляющем обнаженными плечи, среди незнакомых людей. То ли дело девчонки, или вообще бездушное зеркало. Не привыкла она красоваться перед кем бы то ни было, хотя стоило признать, что платье ей действительно шло. Она в нем была такая женственная, самой нравилось.

Девушка платье надела, но сверху накинула легкий пиджачок, и туфли на каблучке. Повертевшись перед зеркалом, осталась вполне довольна собой. Изящно, красиво и ни капельки не вызывающе. Ксюша быстро провела расческой по распущенным волосам, подумала немного и взялась за плойку. Гулять, так гулять. Пусть Саша увидит ее во всей красе, а Влад пускай ждет, это было его пожелание – не ударить в грязь лицом перед гостями Саши. Еще несколько минут, тушь на ресницы, блеск на губы, и она готова.

Когда девушка наконец вышла к терпеливо ожидающему ее «братцу», тот пару секунд смотрел на нее, как будто не узнавая, потом медленно обвел взглядом с ног до головы, одобрительно хмыкнул и, схватив ключи, повернулся к выходу: – Ну, погнали.

– О, Ксюш, какая ты красивая! – улыбаясь, поприветствовал ее Саша в стенах своего дома. – Вот, познакомься, это моя жена, Юля, – в прихожей появилась девушка с очень эффектной внешностью. Язык не поворачивался назвать ее женщиной. Миловидное, чем-то напоминающее кукольное личико с большими выразительными глазами в обрамлении длинных, спадающих на плечи волос. Удачно подобранное платье хорошо скрывало недостатки фигуры, которые могли быть у женщины после родов, но все равно трудно было поверить в то, что она мать двоих детей.

Из комнаты со всех ног выбежал карапуз лет трех и тут же оказался где-то под потолком, радостно визжа и дрыгая ногами в воздухе. Влад несколько раз подкинул мальчишку вверх, со смехом приговаривая: – Как же ты вырос, Данька! Скоро меня перерастешь!

Ксения с удивлением наблюдала за метаморфозами Влада. Надо же, а она-то думала, он вообще не умеет улыбаться, не говоря уже о том, чтобы смеяться от души.

– Юль, это сестра Влада, Ксения, – Саша представил девушек друг другу. Ксюша поежилась, странно слышать, когда тебя так называют. Сестра. Ну, какая она ему сестра? Сам Влад категорически не хочет этого признавать. Девушка вдруг испугалась, что Демидов сейчас опровергнет их родственную связь и поставит ее в неловкое положение при всех. Но он молчал, улыбался сидевшему у него на руках ребенку.

– Очень приятно, – приветливо улыбнулась хозяйка. – Проходите.

Квартира у Саши была просторная, четырехкомнатная, обставлена со вкусом. И атмосфера – уютная, теплая. В большой комнате накрыт стол, еще пара гостей. Повсюду цветы – надарили маме на выписку. Весь вечер Юля периодически уходила в детскую, так как новорожденная дочка требовала постоянного внимания, оставляя роль хозяина за столом Саше. Маленький Данилка, поначалу немного постеснявшись, через некоторое время утащил Ксению к себе в комнату показывать свои богатства: конструктор, машинки, пистолетики, и больше до конца вечера не отходил от нее ни на шаг.

Взгляды, которые Саша часто кидал на жену, говорили о том, что их отношения быт еще не заел. Как только она оказывалась рядом с ним, он непременно касался ее – то за талию слегка приобнимет, то на плечо ладонь положит, то за пальчики на руке потеребит. Юля отвечала ему нежным и любящим взглядом. Ксении до безумия захотелось хоть на секундочку побыть на месте жены Саши, чтобы на себе почувствовать его горящий любовью взгляд, ощутить нежность его прикосновений.

Влад активно поддерживал общую беседу за столом и незаметно наблюдал за Вороновым и Ксенией. У него не осталось практически никаких сомнений в том, что девчонка «втюрилась» в Воронова по уши, настолько это было заметно по ее поведению. Она исподтишка кидала взгляды в сторону супругов и настороженно, даже ревностно, осматривала Юлю. Стоило Саше обратиться с каким-нибудь вопросом к ней, как щечки ее тут же розовели, а глаза сверкали так, что, казалось, затмят блеск хрустальной люстры, заливающей светом всю комнату. А взобравшийся на колени к Ксюше безумно счастливый Данька вызывал у отца искреннюю улыбку и добродушный смех, заставляя его вновь и вновь смотреть на девушку, которая прямо-таки расцветала в ответ.

Влад заметил, что Воронов не сводил с Ксюши глаз, наблюдая за тем, как она общается с его сыном, но взгляд этот был совершенно иной. Не тот, каким он когда-то оценивал потенциальных кандидаток для снятия сексуального напряжения. Не тот, каким он провожал Юлю четыре года назад, когда она только-только появилась в их отделе. Такой взгляд Влад видел у Воронова лишь раз, когда стал свидетелем его разговора с Викой.

Подозрение в отношении друга немного отпустило. Саша относился к девчонке как к сестре. Все его внимание к ней было продиктовано желанием проявить нереализованные братские чувства, а вот ее реакция оставляла желать лучшего. Хорошо, если она проникнется тем, что у Воронова семья, и разрушать ее не следует. А если нет? Если не поймет этого? Решит сделать назло всем? Вдруг она пошла вся в мать, и эгоизм у нее в крови?

***

– Сама дойдешь до квартиры? – повернулся к ней Влад, притормаживая во дворе. – Мне еще съездить нужно кое-куда.

Ксения кивнула и молча вылезла из машины. Опер, не отрывая глаз, смотрел как девичья фигурка, скользнув в свете фар, растаяла в темноте. Как только знакомое пиликанье домофона стихло, он загнал машину на свой пятачок и заглушил двигатель. Никуда ехать ему не надо было. Нужно было просто подумать в тишине. В отделе отвлекали рабочие моменты, дома будет отвлекать Ксения.

Откинув водительское кресло, Влад удобно устроился в нем и предался размышлениям. Еще раз перебрал в уме разговор с отцом, мысленно разложил по полочкам все, что знал из дела убитого прокурора, переварил информацию о проникновении в жилище Ксюшиной бабушки.

Со слов Воронова он знал, что из квартиры ничего не пропало, хотя вещи были перевернуты вверх дном. Искали что-то целенаправленно? Или обычные домушники? Местный участковый на вопросы Влада отвечал уклончиво, склоняясь к тому, что это все-таки были мелкие квартирники, «которых в последнее время развелось как собак нерезаных». Уверил, что опера и полиция района работают, но заметил, раз ничего из квартиры не пропало, то и шевелиться особо никто не будет. «Сам же знаешь», – развел в итоге руками.

Влад знал. А еще он знал, что убийство прокурорского и сердечный приступ отца случились в одно и то же время, и, вполне возможно, что виновники этого были одни и те же люди. Те, кто знал о собранном досье на руководство отдела полиции, промышлявшем неблаговидными делами, никак не красящими честь мундира. Нет, в их отделе тоже, конечно, творились дела, которые даже с большой натяжкой нельзя назвать «борьбой с преступностью», и отвечал за эти дела большей частью он, Влад, но до того, чтобы малолетних девок гнать на панель, они не опускались. Все «жрицы любви» в борделях их района были совершеннолетними и работали по собственному желанию. Торговля живым товаром была под запретом.

Но не везде, оказывается, полиция была такая щепетильная. Большие деньги развращают, а вкупе со вседозволенностью так вообще могут крышу снести, приводя к нечаянным жертвам. Так что, вероятно, что домушники, проникшие в известную квартиру, искали что-то конкретное. Важную и опасную для кого-то информацию. А раз искали в квартире бывшей тещи Демидова-старшего, то наверняка обыск был и у него самого дома. Не мешало бы наведаться в подмосковный городок, где отец жил в последнее время, заодно и узнать насчет завещания, если оно есть.

***

Ксения лежала в темноте, упорно отгоняя от себя мысли о Саше. Но они не хотели исчезать, возвращаясь вновь и вновь, расцвечивая всплывающие картинки пикантными подробностями. Сейчас Саша, наверное, помогает своей красавице жене, они купают дочку, укладывают детей спать, уединяются в спальне. Саша будет нежно ласкать Юлю, а потом их тела сольются в одно в неземном блаженстве.

Девушка знала, что происходит между мужчиной и женщиной, если они любят друг друга. Описания интимных сцен встречались в любовных романах, которые она почитывала тайком от бабушки. А несколько месяцев назад они с девчонками смотрели у Маринки дома какой-то эротический фильм. Как же там все было красиво – переплетенье обнаженных тел, судорожные вздохи, томные стоны…

Ксения закрыла глаза и представила, что в темноте рядом с ней находится Саша. Он обнажен по пояс, на широких и крепких плечах играют мускулы, в глазах светятся любовь и восхищение. Вот Саша медленно подходит к кровати, берется за край одеяла, склоняется над ней. Под его весом постель прогибается, ее ощутимо опаляет жар мужского тела. Его рука, едва касаясь, скользит по ее предплечью, шее, замирает у щеки. Губы Саши невесомо покрывают ее лоб, глаза и, наконец, мягко смыкаются вокруг губ. Внутри нее зарождается непривычное щекочущее чувство, становится трудно дышать, потому что Саша всем весом давит на нее. Руки парня осмелели и неторопливо сдвигают вверх тонкую ткань задравшейся ночнушки, оставляя на ее коже обжигающий след сначала от его горячих рук, а потом от прохлады ночного воздуха. Его язык начинает пробирающее до дрожи путешествие по ее телу где-то в районе пупка и заканчивает поцелуем в ложбинке меж маленьких грудей.

В ушах у Ксении зашумело, сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет, в висках давило. Она рывком села на постели, шумно дыша. Воздуха в комнате не хватало. Быстро откинув одеяло, девушка бросилась к выключателю у двери и зажмурилась от ярко-вспыхнувшего света.

– Господи, что это? – в панике метались мысли в голове. – Разве можно испытывать настолько сильные эмоции? Так же и умереть недолго от избытка чувств! – она судорожно схватилась за воротник ночнушки, чувствуя, что грудная клетка просто ходит ходуном. Поймав свое отражение в зеркале, Ксюша постаралась привести дыхание в норму и хоть немного успокоиться, ведь то, что она видела в зеркальной поверхности, было по меньшей мере странно. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, смущенная…

Хорошо, что Влада не было дома, иначе ей было бы трудно объяснить ему эти непонятные скачки с резким зажжением света и сбившимся дыханием. Загляни он сейчас в комнату, то наверняка был бы удивлен лихорадочным блеском в ее глазах и растерянным выражением на лице. Ей самой стало смешно. Вот до чего довели ее мысли о Саше. Видел бы он ее сейчас!

Ксюша снова взглянула в зеркало. Если бы Саша был сейчас здесь, что бы он увидел? Сама поражаясь своему поведению, девушка медленно приподняла подол ночной рубашки и осторожно стянула ее через голову. Немного постояв в одних трусиках, она сняла и их, с интересом и затаенным восторгом представляя, что на нее смотрит Саша. Несколько раз повернувшись перед отражением в зеркале и легкими оглаживающими движениями касаясь своего тела, Ксюша разглядывала себя, понимая, что ей нравится то, что она видит. И Саше бы понравилось…

Краем уха уловив звук проворачиваемого в замке ключа, она едва успела погасить в комнате свет и запрыгнуть в кровать, кое-как набросив на себя покрывало. Ночнушка и белье так и остались лежать на полу у зеркала. Ксюша закрыла глаза, мысленно ругая себя и в то же время посмеиваясь. Господи, ну и дура! Сердце громыхало в ушах так, что она даже не услышала стук в дверь. Раскрыв глаза, она не сразу сообразила, отчего в комнате вдруг стало светло, а сообразив, тихо ахнула – в полоске света, падающей из коридора, в комнате стоял Влад.

Она снова рывком села на постели, одной рукой пытаясь натянуть одеяло на голые коленки, а второй – прикрыть от его взгляда обнаженную грудь. Мужчина молниеносно отвернулся к противоположной стенке и, стоя к ней спиной, произнес несколько растерянно:

– Я… хотел сказать… завтра поедем в Подмосковье. Хочу дом отца посмотреть…

– Мне завтра на день рождения идти, – нервно возразила Ксения, полыхая стыдом. Ужасная ситуация!

– Ладно, – кивнул Влад, берясь за ручку двери, и все так же не глядя на нее. – Тогда послезавтра.

Когда он вышел из комнаты, девушка с тихим стоном повалилась навзничь. Вот позорище-то! Увидел ее практически голышом! Как теперь спать-то? Мало того, что она не могла уснуть от мыслей о Саше, теперь еще и это!

Адреналин гулял по крови, мурашки бегали по обнаженной коже, внутри завязывался тугой узел из непривычных, жгучих ощущений, которые, однако, не хотелось спугнуть. В комнате остался волнующий шлейф мужского аромата с примесью никотина и алкоголя, добавляющий еще больше ярких эмоций. Перед мысленным взором вновь возник улыбающийся Саша, и Ксения, перевернувшись на живот, обняла подушку, обхватила ногами одеяло, стараясь унять напряжение там, где было мучительно приятно.

***

Ночью Демидов с трудом уснул, и весь следующий день боролся с навязчивыми видениями, преследовавшими его и на собрании у начальства, и во время раздачи заданий операм, и в собственном кабинете. Гибкое, стройное тело, белеющее в полумраке комнаты и судорожно прикрываемое руками, рассыпавшиеся по плечам от резкого движения волосы, нежная линия шеи, маленькая аккуратная грудь в плотном лифе платья, осиная талия. Какого черта, бл*! Что за х**ня?!

Ну почему, стоит лишь мыслям или делу коснуться Ксении, весь здравый смысл летит ко всем чертям?! Рассудком он понимал, что нужно о ней заботиться, как и положено опекуну, но на первое место неизбежно вылезала ненависть к ней. Умом понимал, что не виновата девчонка в трагедии семейной жизни родителей, не к ней была ненависть, но она осталась единственным олицетворением виновницы слез и горя матери, его юношеских терзаний, жизненных ошибок.

– Теперь она и у него крадет покой! – Влад с громким матом отшвырнул от себя ручку. – У них это с матерью в крови, что ли? Своим присутствием вносить раздрай в жизнь людей. И ведь и так старался быть от нее подальше, поменьше видеться с ней в повседневной жизни, насколько это возможно. Но нет! Она умудрилась заставить его разглядеть в ней то, чего, поди, сама еще не осознает! Господи, сколько ей лет-то? Знает ли она о том, что может вызывать такие однозначные желания? Или не только знает, но уже и все умеет?

Стук в дверь оторвал его от беспокойных и терзающих мыслей. Молодой дежурный заглянул в кабинет.

– Там Александра Павловича посетительница требует. Нервная очень. На участкового жалуется и на следаков наших, грозится в прокуратуру обратиться…

– Давай сюда эту грозную, я разберусь, – сейчас ему как никогда необходимо было отвлечься, загрузиться работой по самое «не хочу». Сначала истеричная «терпила», потом еще что-нибудь нарисуется, какой-нибудь экстренный вызов, может, и не один, затянувшийся до ночи.

И он оказался прав. Спровадив неугомонную бабульку, пообещав ей лично разобраться с выкручивающими в подъезде лампочки мерзавцами, Демидов дал отмашку операм отработать успевшие поступить вызовы, сам же занялся посетителями обезьянника. Даже если начальства в отделе нет, работа все равно должна идти.

Когда через час Воронов вернулся от страховщиков, к которым ездил по вопросу Юлиной аварии, то застал в дежурке Влада, рассматривающего недобрым взглядом сквозь решётку временных обитателей клети. Два подростка, накурившиеся с утра всякой дряни, в наркотическом угаре решили, что «менты им не указ», вели себя нагло и явно напрашивались на отрезвляющие процедуры. Саша в душе усмехнулся, зная, что через полчаса вся дурь и наглость из обкуренных голов вылетит, одобрительно кивнул ожидающим команды начальника операм и направился к себе.

– Влад, слушай, забыл совсем, – Воронов вернулся к дежурке. – Потом зайди ко мне, у меня кое-что для Ксении есть. Передашь? … Так, подарок небольшой.

Демидов поколебался какое-то время, говорить или нет, но потом решил, что лучше сразу пресечь на корню возможную проблему.

– Одного в допросную, – дав указание операм, он потянул начальника в кабинет. – Я сейчас буду, начинайте без меня пока.

– Не морочь ей голову, Сань, – не теряя времени даром, начал он прямо с порога.

– Влад, ты о чем вообще? Какую голову? – Саша не успел дойти до стола, так и замер посреди кабинета, сразу понял о ком речь. – Я к ней отношусь как… к сестре… младшей…

– Как к Вике? – уточнил опер. – Я понял… Только она к тебе относится не как к брату, – он обошел Сашу и сел за переговорный стол.

– Да ну, глупости все это, – недоверчиво хмыкнул Воронов, присаживаясь напротив него.

– Ты не видишь, какими глазами она на тебя смотрит? – помолчав и смерив начальника взглядом, продолжал Влад.

– Какими?

– Влюбленными, Сань, влюбленными, – он вытащил зажигалку и начал крутить ее в пальцах. – Влюбилась она в тебя, не замечал разве?

Воронов откинулся на спинку стула и задумался.

– Не надо подарков, Сань. Хватит. Она сейчас придумает себе того, чего нет, а потом моча в голову стукнет, выкинет еще что-нибудь… А у тебя Юля есть… Не обижай ее…

Саша поднялся со стула и подошел к окну, обдумывая слова друга.

– Будет тебе звонить с какой-нибудь просьбой, откажи. Или вообще трубку не бери. Она сразу поймет, что к чему, не дура. Во всяком случае, я так надеюсь, – вздохнул Влад, глядя прямо в спину Воронову. – А если не поймет, я ей объясню.

– Да нет, она не дура, – задумчиво проговорил Саша, не оборачиваясь. У него возникло ощущение, что он второй раз теряет сестру. Неприятное, невыносимое, болезненное. Быстро справившись с неизвестно откуда взявшимся чувством горечи, он развернулся к оперу и деловито осведомился: – Кстати, что там с тестом? С беременностью? Выяснил, от кого?

– Выяснил, – Влад надеялся, что на лице ни один мускул не дернулся и голос звучал ровно: – Ни от кого… Не беременная она.

– А тест тогда что же?

– Бракованный, – быстро ответил он.

– Слушай, но если она тесты делает, значит, встречается с кем-то, – хотя эта мысль в голове у Воронова просто не укладывалась, он счел своим долгом предостеречь Влада, тем более теперь, когда общаться ему с Ксенией было нежелательно. Его опер зря сгущать краски не будет, раз так говорит, значит, так оно и есть. Для нее же лучше. – Ты бы профбеседу с этим «женихом» провел, чтобы сюрпризов не было…

– Проведу, – твердо и непреклонно заявил Демидов, поднимаясь и задвигая стул. – Не будет она ни с кем встречаться. Вот исполнится восемнадцать, станет сама за себя отвечать, тогда пусть делает что хочет… Влюбляется, дружит, хоть замуж выходит… А сейчас нет…

Глава 10

В субботнее утро Ксения проснулась со стойким ощущением, что обязательно должно случиться что-то неприятное. Она не знала, чем было вызвано это чувство – то ли тем, что окончательно и бесповоротно пришло осознание того, что Саша несвободен, и питать какие-то иллюзии на его счет бессмысленно. То ли тем, что ей было стыдно появляться утром перед Владом после того, как накануне вечером он оказался у нее в комнате и застал ее практически нагишом. Даже предвкушение вечернего празднования по случаю дня рождения Алены не могло разогнать в душе смутную тревогу.

Влад сделал вид, что ничего не произошло, впрочем, как и она. Стоило ей лишь показаться из комнаты, как он, отставив кружку с кофе в сторону, поднялся из-за кухонного стола, прошел в прихожую к вешалке, попутно окинув ее хмурым взором, начал одеваться.

– Чтобы в одиннадцать дома была, – не глядя на нее, буркнул себе под нос. – И не вздумай пить.

И все, хлесткий звук захлопнувшейся двери, а потом гулкая тишина. Девушка глубоко и безрадостно вздохнула и поплелась на кухню. Поставила кружку с недопитым кофе в раковину, щелкнула кнопкой чайника, тут же громко зашумевшего. Подошла к окну, раздвинув легкие шторы, приоткрыла створку. Лицо сразу же обдал весенний ветерок, привнося с собой запах свежести. Далеко внизу из подъезда выскочил Влад, как-то слишком резко сел в машину и стремительно сорвался с места.

– Либо торопится, либо психует, – горько усмехнулась про себя Ксюша. – Скорее всего, последнее…

Надежда на то, что предчувствие было ложным, испарилась, как только она вошла в школьные ворота. У самого крыльца в окружении небольшой компании парней стоял Костя Ковылев и, глядя на нее, мерзко ухмылялся. Сейчас точно что-нибудь сморозит пошлое, поняла девушка.

– О, вот и моя красавица! – расплылся он в наигранной улыбке и, отойдя от ребят, пошел навстречу девушке. – Привет! Как настроение?

Мысленно призвав себя сохранять спокойствие, Ксения мило улыбнулась.

– Лучше не бывает! – и, решительно обойдя его, стала подниматься по лестнице.

– Да ладно тебе, Ксюх, куда спешишь-то? – подмигнув друзьям, которые наблюдали за ними во все глаза, парень увязался следом за ней.

– Кость, чего тебе от меня надо, а? – не выдержала и спросила девушка, не сбавляя шага, в душе удивляясь, с чего бы досадный воздыхатель активизировался снова.

– У меня к тебе предложение, – парень вошел в школу следом за ней. – Деловое…

– Какое предложение? – Ксения остановилась. Все равно не отстанет ведь, лучше выслушать и вежливо послать.

– Тут такое дело, – воровато оглянувшись по сторонам и приблизившись к ней вплотную, одноклассник склонился к ее уху и горячо зашептал: – Есть один чел, серьезный очень… У него связи в модельном бизнесе. Он ищет красивых фотогеничных девушек, помогает им с портфолио.

– Я тут при чем?

– Ну, ты очень красивая, у тебя могло бы получиться, – стараясь не засмеяться, убеждал ее парень. – Станешь известной, заработаешь много денег.

– Мне это не интересно, – отрезала Ксения и направилась дальше по коридору.

– Ксюх, да погоди ты, – снова догнал ее Ковылев. – Не хочешь известности, просто можешь заработать. За фото и видеосъемку для частной коллекции он готов отвалить кучу бабла.

– Ну вот и снимайся у него сам! – она отпихнула его в сторону и пошла в класс, попутно думая о том, как, должно быть, двусмысленно прозвучала фраза.

Ковылев отказу не расстроился, заговорщически подмигнул окружившим его друзьям: – Ниче, скоро будут у нас и ее фотки и видос. – Вытащил из кармана устаревшую модель айфона: – Ну, че, пацаны, поржем? Я даже старую мобилу для такого случая не пожалею.

– А, может, ну ее нафиг, Костян? – из троих подростков только один отдавал себе отчет в том, что такие игры до добра не доведут.

– Да ну, по приколу же, – заржал Ковылев.

– Потом с ее родаками разбираться еще.

– Да нет у нее никаких родаков. Я у класснухи подсмотрел, у нее опекун только, – добавил, презрительно оттопырив губу: – Сиротка она.

Местом для розыгрыша выбрали столовую. Там всегда толчея, шум, неразбериха. Запросто, если небрежно держать в руках телефон, можно выронить его прямо под ноги впередистоящим. Особенно если тебя еще и толкнут, пусть непреднамеренно.

Видимо, кто-то слишком проголодался, потому как очередь, протянувшаяся вдоль стеллажей с выпечкой, неожиданно и стремительно просела в одну сторону под давлением напиравших сзади. Ксения еле удержалась на ногах, чтобы не упасть на выставленную в ряд посуду, непроизвольно отступила и скорее почувствовала, чем услышала, хруст стекла под пяткой.

– Бли-и-ин, Демидова, ты мне телефон раздавила, – Ковылев вертел в руках то, что осталось от дорогой вещи. – Он даже не включается… Это же айфон. Ты знаешь, сколько он стоит?

Вокруг тут же образовалась толпа любопытствующих, в основном из учащихся параллельных классов. Из педагогического состава никого не было, лишь в самом дальнем углу просторной столовой за обедом беседовали две молоденькие, незнакомые Ксении, учительницы.

Дружки Ковылева оттеснили Алену и всех зрителей на задний план, оставив виновницу произошедшего один на один с хозяином испорченного смартфона и скрывая обоих от посторонних глаз. Девушка растерянно рассматривала груду из стекла и металла в руках у Кости, понимая, что ее оправдания положения не спасут. Вещь-то, действительно, дорогая. Не пять копеек стоит.

– Я… нечаянно, – она смело взглянула в глаза надвигающимся неприятностям, которые обещали быть нешуточными, судя по злому выражению лица классного хулигана. Извиняться напрямую не стала, так как понимала, что извинения не примут. Внутренне сжалась, готовясь к худшему.

– Ты мне теперь сорок штук должна, поняла? – начал наступать на нее Ковылев. – Или новый айфон.

Ксения не отступила ни на шаг, смотрела бесстрашно в его циничную рожу, стараясь ничем не выдать поднявшуюся внутри волну паники.

– Она же не специально, – Аленка растолкала его дружков и встала рядом.

– Может, ты хочешь возместить мне ущерб? – нагло и невозмутимо уставился на защитницу Ковылев, но, не дождавшись ответа, вновь переключил внимание на Ксению: – У тебя три дня.

– Вот урод, а, – протянула притихшая подруга, когда они остались в одиночестве. Аппетит пропал, испарился вслед за радостным настроением. И обязательно нужно было этому случиться в день рождения Аленки! Теперь, однозначно, не до веселья.

– Ксю, ну не переживай ты так, – предприняла робкую попытку утешить Алена. – Расскажи все брату.

– Нет, я сама, – борясь с непрошенными слезами, закусила губу девушка.

Все оставшиеся пары Ковылев кидал на нее торжествующие взгляды, отчего хотелось выцарапать ему глаза. Он пытался запугать ее, но у него ничего не выйдет. Она не позволит, она обязательно что-нибудь придумает. Бабушка ей всегда говорила, что безвыходных ситуаций не бывает. Нужно только взять себя в руки, спокойно все обдумать, и правильный ответ обязательно найдется. А уж средство для приведения мыслей и нервов в порядок она знала – душистая ванна с ароматной пеной. Хоть на несколько минут, хоть на полчаса, хоть на час забыть о том, где она, погрузиться в мир грез и безбрежного счастья.

Отогнав инцидент с айфоном Ковылева на задворки сознания, закрыв глаза, Ксения блаженствовала. Добавив в воду несколько капель геля для душа, которым обычно пользовался Влад, она наслаждалась мужским запахом, мысленно отправляясь на свидание с Сашей. Туда, где красивый мужчина смотрит влюбленными глазами только на нее, где его руки, нежно касаясь, дарят обещание ласки, а губы тихо шепчут ее имя.

Звук мобильника прозвучал слишком резко, в один миг разрушая воздушные замки в сладких девичьих мечтах. Схватив телефон мыльными руками, она едва не уронила его на кафельный пол. Блин, не хватало еще собственный телефон угробить!

– Ксю, ты куда пропала? – услышала она Маринкин слегка обиженный голос. – Не звонишь, не пишешь. Совсем про меня забыла. Или брат-тиран никуда не выпускает?

– Да, закрутилась что-то, – виновато прервала Ксения тараторящую подругу. – Обещаю, скоро приеду в гости.

– Ох, приезжай, – сдавленно вздохнула та и огорошила: – Ты, прикинь, я, кажется, того…

– Чего «того»?

– Залетела.

– А родители знают? – Ксения приняла сидячее положение, потянувшись, выдернула пробку, сама не замечая этого.

– Да ты что! Мать и так на меня орала, когда ей придурошная бабка-соседка насплетничала, что Димка от меня утром выходил. Она меня вообще прибьет за это.

– И что ты будешь делать? – собственные проблемы вмиг вылетели из головы. Вот это, действительно, была беда, которая сама никак не разрешится. Не хотела бы она оказаться на месте Маринки.

– Ой, не знаю, Ксюнь, не знаю, – снова завздыхала та. – Приезжай завтра, а? С ночевкой. Родители опять заказ какой-то взяли, будут только в понедельник.

Пообещав подруге приехать, Ксения задумалась. Какая же она глупая, расстраиваться из-за идиота Ковылева. Он сам виноват – имеешь дорогую вещь, держи ее крепко. С чего это она должна ему новый телефон покупать или деньги платить? Обойдется. Попугает и забудет.

Ванна опустела, стало прохладно. Чтобы согреться, девушка растерлась полотенцем, и эти активные движения да мысли о подруге прибавили бодрости. Появилось желание сопротивляться. Она не овечка, безропотно идущая на заклание. Никому не позволит портить ей настроение. Никому. И сегодняшним вечером повеселится от души.

Настроение поднялось. Выйдя из ванной, Ксения начала прихорашиваться. Высушила волосы, завила локоны. Пробежалась тушью по ресницам, отчего глаза стали ярче, нанесла блеск на губы. «Красавица», – подмигнула своему отражению.

***

Гостей встречала мама Алёны, моложавая, стройная женщина. Фигурой и лицом подруга была вся в мать, и они, судя по всему, были довольно близки. Из всех приглашенных гостей дочери женщина не знала только Ксению, поэтому, приветствуя ее, не преминула спросить о семье и о том, почему они переехали в этот район. Алене бестактное любопытство матери не понравилось, и она, с благодарностью приняв подарок Ксении, утащила всех за накрытый стол.

Торжество открывала также мама подруги, подняв бокал с соком и пожелав дочери, как и всем присутствующим, найти свое место в жизни, определиться с выбором будущей профессии, поступить в институт. Шутливо погрозила пока не думать о мальчиках, любви, замужестве.

До этого момента Ксения как-то особенно не задумывалась, куда будет поступать после окончания школы. В детстве часто играла либо в учительницу – ходила с указкой перед посаженными в ряд на диване куклами, либо во врача – ставила им же уколы. Мама плохого дочери не посоветует, поэтому девушка решила, что и ей пора определяться со своим будущим. Остался один год и все, но какой год? Снова предательски сжалось сердце. Помимо воли в голову полезли печальные мысли.

В новой школе она не отучилась даже четверти, а уже такое чувство, что прошло полжизни. Сколько же моральных и душевных сил потребуется, пока она получит аттестат? Уж лучше бы она поступила в колледж после девятого класса. Обычно туда сплавляли намеками или прямым текстом троечников, которые портили статистику школы. Но иногда и успевающие ученики уходили туда по собственному желанию.

А и правда, почему бы не летом не попробовать в колледж? А после колледжа сразу в вуз, можно и на заочку. Зато она сможет работать и учиться одновременно и, главное, ни от кого не зависеть.

Пока Ксения предавалась размышлениям, мама Аленки закончила речь, дала последние наставления и, пообещав вернуться к одиннадцати, ушла. Взрослые девочки остались праздновать шестнадцатилетие вчетвером.

Именинница, хитро улыбаясь, вытащила из недр шкафа две бутылки шампанского, вызвав одобрительные возгласы гостей. Минут десять ушло на безопасное откупоривание бутылки, сопровождаемое веселым смехом, а потом веселье началось.

– Девочки, сегодня у нас девичник, поэтому можно не стесняться, – счастливо провозгласила виновница торжества, когда шампанское было разлито по фужерам. – Гуляем все!

И они погуляли на славу. Поедая салаты и горячее, запивали шампанским, вспоминали курьезные случаи из жизни, обсуждали последние школьные сплетни, танцевали и смеялись. Очень много смеялись. Так, что у Ксении заболел живот. Вот уж правду говорят, надорвать живот от смеха. Впрочем, может, живот болел не только от смеха, но и от шампанского, которое ударило в голову и поддерживало игривое настроение.

Давно у нее не было так легко и радостно на душе. Ровно до того момента, пока не запиликала сотка, принимая входящий вызов от Влада. Махнув девчонкам убавить звук музыки, она сосредоточилась, посерьезнела и сняла трубку.

– Мне пора, – повернулась к подругам после разговора. – За мной сейчас придут.

– Ну, Ксю, еще же десять часов только, – расстроено протянула хозяйка.

– А давай мы тебя отпросим еще на часок? – присоединились к ней остальные.

Ксения поджала губы и покачала головой. Напрасно. Ничего не получится. Влад не разрешит. Он ей сразу сказал: «Собирайся», даже не спросив, закончилось ли празднование. Пузырьки шампанского ударили в нос, и девушка икнула. Ну вот, уже поминает, скорее всего, недобрым словом, ожидая на улице.

Выйдя в теплоту весенней ночи, Ксения сразу заметила огонек, рдеющий во тьме. Присев на железное ограждение напротив подъезда, Демидов курил. Он наблюдал за тем, как девушка медленно подошла к нему, обхватив себя за плечи. Не говоря ни слова, мужчина несколько раз затянулся, осматривая Ксению с ног до головы и обратно. Заметив, что девушка поежилась, то ли от его взгляда, то ли от ночного воздуха, он снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

Затянувшись последний раз и стрельнув бычком в стоявшую неподалеку урну, развернулся и, не говоря ни слова, двинулся в сторону их дома. Ксения, с трудом ступая в темноте на каблуках, последовала за ним. Шпильки звонко выстукивали в ночи. Несколько раз Демидов на нее оборачивался, но все так же хранил молчание.

В лифте девушка зажмурилась от яркого после темной улицы света, прислонилась к стене. Пока глаза привыкали к иному освещению, опер нажал на кнопку, они медленно поползли вверх. Стоявший к ней спиной Влад неожиданно обернулся, пару секунд пристально на нее смотрел и вдруг, склонившись к ней, замер в нескольких сантиметрах от ее губ, глядя прямо в глаза.

Глава 11

Серые глаза удивленно распахнулась, их обладательница испуганно подалась назад. Влад отстранился, выпрямился, откровенно спросил:

– Что пили?

– Шампанское.

– Шампанское, – передразнил он, глядя на нее. – Надеюсь, хоть не курили?

Ксения мотнула головой, стараясь не смотреть на него. Лифт, дернувшись, остановился, двери неохотно разъехались в стороны. Пока Влад возился с ключами, девушка за его спиной корчила ему разные рожицы. Мелочь, а приятно. Хоть так отомстила за все свои переживания. Едва войдя в квартиру, она, быстро скинув туфли, юркнула к себе в комнату и захлопнула дверь.

Демидов не спеша разделся, вымыл руки и, включив на минимальную громкость телевизор, уселся в зале в темноте. Из комнаты девушки доносился неясный шорох, скрипнула дверца шкафа. Сама собой перед мысленным взором мужчины возникла картина того, что могло происходить за стеной.

Вот Ксения, взявшись за замочек, расстегнула платье, скинула бретельки, и девичья упругая грудь, стиснутая до этого узким лифом, обрела наконец свободу. Одежда упала к ногам, и изящная фигурка осталась в одних трусиках. Ему даже удалось «разглядеть» цвет – беленькие, с ажурными вставками.

Влад зажмурился, но картинка не рассеялась. Наоборот, раздразненное воображение увидело мельчайшие детали. Как лучи искусственного света играли на ее нежной коже, подчеркивая каждую родинку, каждое пятнышко, каждую шероховатость. Как ласково обнимали за талию, оглаживали грудь с розовыми окружьями сосков. Накатила волна судорожного напряжения, обдала жаром с головы до ног. Завязалась тугим узлом, требуя выхода. Влад медленно и неслышно выдохнул, но легче не стало. Тело просило разрядки.

Шорох стал громче. Открыв глаза, мужчина успел заметить, как в темной прихожей бледной тенью мелькнула Ксения и скрылась в ванной. Ноги сами понесли его навстречу к ней. Пришлось прождать несколько минут, пока она вновь не появилась в коридоре.

– Не покормишь меня? Я сегодня без ужина, – попросил он, стараясь смотреть ей в лицо, а не на сатиновый халатик, под которым, возможно, ничего не было. Если она имела обыкновение спать обнаженной, чему он стал невольным свидетелем, то, вполне возможно, что, укладываясь спать и выскочив из комнаты на несколько минут, она второпях накинула лишь его.

И снова он загородил собой все пространство, не давая ей пройти, намекая, чтобы шла прямиком в кухню. Руки Ксении потянулись за пояском, но скользкая материя не оставила ей никаких шансов – пояс был безнадежно утерян где-то в комнате. Запахнувшись поплотнее, девушка принялась за скорый ужин, чувствуя себя немного неловко от присутствия мужчины да постоянно распахивающихся полов халата. Коротенькая ночнушка из такой же блестящей материи не давала чувства защищенности, наоборот, казалось, приковывала взгляд опера, стоило ей лишь повернуться к нему лицом. Обнаженные участки тела покрылись мурашками, хотя в квартире было тепло. Не выветрившееся до конца шампанское странно кружило голову, обостряло все чувства.

Ловко приготовив ему яичницу, накрошив салат, Ксения собралась было удалиться, но он остановил ее:

– Компанию не составишь?

– Да я не голодна.

– Хоть чаю выпей со мной, – с нажимом попросил он.

Девушке пришлось забраться с ногами на кухонный диванчик у окна, так как босые ступни начали замерзать. Влад сидел напротив нее на стуле спиной к двери, и принятая ею поза оказалась не совсем удачной. Скользкий сатин постоянно сползал, оголяя колени.

Влад с аппетитом поглощал приготовленный ею ужин, изредка бросая на нее беглые взгляды.

– Голова не болит? – спросил неожиданно.

– Нет, – удивилась она. – А с чего она должна болеть?

– С шампанского, – с намеком хмыкнул он, пристально глядя на нее. – Опьянение уже прошло? Или еще нет?

– Я не пьянела, – поджала Ксения губы и вздернула подбородок, с вызовом глядя на него.

– А-а, – протянул он, отодвигая тарелку, и, повернувшись боком, прислонился к стене. – Я все. Можешь убирать, – добавил он, все так же не сводя с нее глаз.

В его голосе она различила нотки пренебрежения, отчего внутри сразу закипела злость. Он, что, собирается использовать ее как домработницу? А не пошел бы он! Ксения только раскрыла рот, чтобы высказать свои мысли, как Влад, видимо, по ее лицу поняв свою оплошность, тут же исправился:

– Спасибо. Было очень вкусно.

– Пожалуйста, – недовольно буркнула она себе под нос и начала убирать со стола.

– Можно, я покурю здесь? – вновь спросил он у нее разрешения, доставая из пачки сигарету. – В форточку?

Ксения, намыливающая посуду, на некоторое время зависла с губкой в руке. Издевается, что ли? До этого всегда курил на балконе, а сегодня приспичило здесь, возле нее? Боится, что она ему в пьяном виде посуду переколотит? Тут же возникло ощущение, что он затеял какую-то непонятную и неприятную игру. Ничего не сказала, зато краем глаза отметила, что курил он, стоя лицом к ней и спиной к окну. И это называется «покурю в форточку»?

Когда сигаретный дым добрался до раковины, Ксения не выдержала.

– Слушай, у меня все волосы будут пахнуть теперь! – возмутилась она, поднося одну прядь к носу.

– Когда сама курила, не переживала, что будешь никотином вонять, – парировал он с усмешкой, припоминая ей случай у Маринки.

– Я баловалась, – процедила она сквозь зубы, закрывая кран.

– Да? – продолжал он улыбаться, только ей почему-то весело не было. – А еще чем ты любишь баловаться? А?

Тут Ксения не выдержала, повернулась к нему и, уперев руки в бока, прямо спросила:

– Ты на что намекаешь?!

– Ни на что, – Влад спрятал усмешку, набежавшую при виде грозной девушки: глаза Ксении метали молнии, ноздри трепетали, губы упрямо сжались. Зато халатик распахнулся, и она предстала перед ним во всей красе.

– Спокойной ночи! – она швырнула тряпку в раковину и, гордо вскинув голову, ушла.

– Спокойной ночи, – крикнул он ей вслед, посмеиваясь. – Не забудь, завтра рано вставать.

Вместо ответа Ксения с силой захлопнула дверь.

***

Вот, идиот! Демидов отвернулся к окну, облокотился о подоконник и немигающим взглядом уставился за окно, в беспросветное, темное небо. На лице не осталось и следа от былой улыбки. Что за дурацкие выходки?! Ему сколько лет?! Ведет себя как четырнадцатилетний подросток, задирающий понравившуюся ему девочку. Только он не подросток, и Ксения ему не нравится в «том» смысле. Вернее, не должна нравиться, но тем не менее влечет к себе, и это пугало.

Во-первых, она еще практически ребенок, и думать о ней в «таком» ключе по меньшей мере неприлично. Тем более теперь, когда все эти недопонимания с тестом на беременность улажены. Ксения – девчонка серьезная, не легкомысленная и, скорее всего, еще «не тронутая», а он тут со своими намеками и «хотелками».

Во-вторых, он ее опекун, и какие-либо неверные движения в отношении нее – это уже повод со стороны органов опеки, да и полиции, присмотреться к ним повнимательнее. Сам всегда относился с подозрением к таким вот опекунам, неровно дышащим в сторону своих деток, и считал, что им самое место на «зоне».

А в-третьих, хоть и ничтожная, но вероятность того, что ее родной отец и есть Демидов-старший, все же существует. Хотя, его, Влада, конечно бы, устроило, если бы отцы у них были разные.

– Так, стоп… Он, что, сейчас стоит и реально раскладывает по полочкам все доводы за и против того, можно ли ему на что-то рассчитывать с Ксенией? Пытается убедить сам себя не смотреть на нее как на сексуальный объект? – поразился он самому себе. – Бл*, совсем с катушек съехал на фоне вынужденного воздержания! Нет, все, спать, а с завтрашнего дня вспоминать бурную молодость, устраивать рейды по «подшефным» клубам. Не все же только его операм «бонусы» получать, а то местный люд совсем от рук отобьётся, решит, что раз ни самый главный мент района, ни самый главный опер не удостаивают их своим посещением, потерявши бдительность, то можно и какие-то левые темы у них под носом мутить. Все! А про Ксению забыть! Она для него сестра, и точка!

С такими мыслями Влад отправился в душ, а затем и спать, вполне резонно подозревая, что сразу уснуть не удастся. После получасового ворочания в кровати он вышел в зал, включил ноутбук и начал листать новости, неосознанно прислушиваясь к тишине в комнате девушки. Чем больше он старался отогнать от себя мысли о ней, тем навязчивей они становились. Навязчивей и откровенней, тем самым вызывая глухое раздражение. Наверное, и его отец вот так повелся когда-то на ее мать, совершенно позабыв о собственной жене и сыне, и не встретив отказа, потерял голову окончательно. Нет, он пытался, конечно, сохранить хоть какое-то подобие отношений с сыном, но Влад сказал категоричное, юношеское «нет», расценивая шаг отца как предательство. И повторять его ошибок он не намерен. Влад однолюб, и сердце его уже занято.

Воспоминания об отце повернули мысли парня в иное русло, настраивая на рабочий лад. Мозг сразу же включился, подсказывая вопросы, ответы на которые он надеялся найти в предстоящей поездке. Завтра понадобится свежая голова, поэтому, пользуясь тем, что непристойные мысли о Ксении отступили на второй план, он отправился спать.

С утра опер проснулся от звука бегущей воды в ванной – Ксения принимала душ. Ему пришлось усилием воли отгонять от себя возникший в голове эротичный образ обнаженной Ксении под прозрачными струями, вызвавший нешуточную эрекцию. Влад дождался, пока девушка закончит наводить марафет, и вышел из комнаты только тогда, когда на кухне зашумел чайник.

Ему в глаза сразу бросилось подавленное настроение девушки. Она даже глаз на него не подняла, бездумно помешивая в кружке кофе, лишь кивнула на его приветствие. Однако, когда мужчина, умывшись, вошел на кухню, на столе его ожидали бутерброды и кофе. Что ни говори, а хозяйка из Ксении была хорошая.

Наблюдая за тем, как он завтракал, девушка решилась обратиться к нему с просьбой:

– Можно, я сегодня к Маринке с ночевкой пойду?

– Зачем? – переспросил он, нажевывая бутерброд. – Опять сабантуйчик хотите организовать? На четверых?

Ей хотелось ответить ему дерзко, но Ксюша понимала, что в этом случае он ее никуда не отпустит. Считаться с его мнением ей приходилось, поэтому она вынуждена была сказать полуправду.

– Нет, Марина плохо себя чувствует, а родители в отъезде…

– А бухать и курить меньше надо, тогда и чувствовать себя нормально будет, – прервал он ее, не дослушав.

– Ну, пожалуйста, – еле выдавила она из себя, глядя куда-то в пол.

– Ладно, – через некоторое время соизволил он ответить, ставя кружку на стол, и, поднявшись, бросил: – Все, поехали.

***

Всю дорогу Ксения сидела подавленная, периодически заглядывая в телефон, который, казалось, жег руки каленым железом. Она снова и снова открывала полученное рано утром с незнакомого номера смс, содержащее всего два слова – «Три дня» – и злорадно усмехающийся смайлик.

Вчерашнюю браваду и храбрость как ветром сдуло. Ковылев не шутит. Она ни за что не найдет такую сумму. Что же будет, если она их не вернет? Посмеет ли этот отморозок со своими прихвостнями устроить ей какую-нибудь пакость? Внутри все просто кричало, что не только посмеет, и не только пакость. Именно о таких, как он, были новостные сюжеты, которые постоянно смотрел Влад, находясь дома.

«Полиция начала проверку по факту издевательств над школьницей со стороны ее одноклассников…»

«Две девушки жестоко избили первокурсницу…»

«Группа школьников жестоко обошлась со своей одноклассницей…»

– Не хочу в школу, – отчетливо сформировалась и остро полоснула, словно лезвием бритвы, мысль, вызывая на глазах слезы и приводя в отчаяние. Демидов не разрешит уйти в колледж, скажет, придумала какую-то ерунду.

– Есть хочешь? – выдернул Влад ее из невеселых мыслей. Они как раз подъезжали к придорожному кафе, стоящему на въезде в нужный им город. – В туалет?

Ксения согласно кивнула, и Влад начал искать место для парковки. Кафе пользовалось спросом, и свободного места возле него практически не было – все было заставлено машинами. Наконец, увидев, что какая-то легковушка выехала из ряда плотно стоящих машин, опер аккуратно припарковал свой «Sportage» возле видавшей виды «Camry», едва уместив ее на освободившемся пятачке.

Ксения открыла заднюю дверь, но слегка не подрассчитала, и та с глухим звуком стукнулась о соседнюю машину. Хозяин пострадавшей Тойоты, до этого оживленно беседующий с группой мужиков, подскочил моментально:

– Ты что творишь, а? – воскликнул он с восточным акцентом.

Девушка замерла от испуга, понимая, что, действительно, натворила бед – на дверце отчетливо виднелась вмятина.

– Нет, ну это что такое? – причитал мужчина, проводя рукой по «шраму» на машине и обращаясь к друзьям, подошедшим со стороны капота.

Ксения успела почувствовать, что ее схватили за предплечье и тут же она оказалась задвинута за спину Влада.

– Че за проблемы, мужики? – он встал к ним лицом, загородив ее собой.

– Твоя девушка мне машину попортила, – выпрямился к нему хозяин.

– Да, ладно, там чуть-чуть совсем, – опер глянул краем глаза, оценивая нанесенный ущерб. – Царапина.

– Царапина, не царапина, но за ремонт кто платить будет? – не унимался пострадавший.

Демидов, еще раз оглядев вмятину, вытащил из внутреннего кармана портмоне и, отсчитав несколько купюр, припечатал их к груди мужика: – Этого хватит. Даже еще останется. Все? Без претензий?

Компания, взяв деньги, отступила, а Влад, схватив Ксению за руку, потащил ее в сторону кафе.

– В следующий раз поосторожнее, пожалуйста, – шепнул на ухо, на несколько секунд несильно сжав предплечье.

Ну почему она такая неаккуратная?! Сначала чужой телефон, теперь машина! Демидову уже пришлось раскошелиться, и если она только заикнется о том, что должна сорок тысяч за раздавленный айфон, он ее просто «с дерьмом съест».

– Ксюх, да забей уже, – не выдержал Влад, видя, что девушка расстроилась и искренне переживает. Шашлык на ее тарелке остался практически нетронутым, как и салат. – Ешь давай, уже обед почти.

– Спасибо, – наконец сообразила она поблагодарить его, берясь за вилку.

– Пожалуйста, – хмыкнул он, не отрываясь глядя на нее, и с нажимом произнес: – Ешь.

Когда с горячим было покончено, и они запивали пирожки компотом, Демидов, расправив плечи и разминая шею, поинтересовался:

– Ну, что, куда теперь?

– В смысле куда? – она изумленно подняла на него глаза. – Я не знаю.

– Дом отцовский где? – как у дурочки спросил он после долгой паузы. – Ехать в какую сторону?

– Я не помню, – совершенно растерялась Ксения.

– Что значит «ты не помнишь»? – начал наезжать на нее Влад. – Ты когда последний раз здесь была?

– Когда мама была жива, – подумав, ответила она и поразилась тому, как потемнели глаза мужчины, пронзительно смотрящие на нее.

Глава 12

– Я что-то не догоняю, – угрожающе зашипел опер, наклоняясь к ней через стол. – Вы, что, из меня дурака делаете?!

Ксения непонимающе уставилась на него и, еще больше растерявшись, еле слышно пролепетала:

– Кто?

– Да вы с папашей вдвоем! – зло выплюнул Влад. – Кто же еще!

За соседним столиком раздался взрыв хохота. В отличие от них, группа молодых людей весело проводила время, наслаждаясь вкусным обедом и обществом друзей.

– Все, пошли, – Влад резко поднялся и, не глядя, следует ли за ним девушка, устремился к двери.

Отъехав на небольшое расстояние от кафе, он заглушил машину возле заправки и обернулся к Ксении, сидевшей на заднем сидении тише воды, ниже травы. Время для серьезного разговора пришло, как бы он ни оттягивал его. Оставалось лишь надеяться, что единственным разочарованием для него будет только эта напрасная поездка, и он не услышит сейчас еще более страшные тайны. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что лучше бы папаша врал все это время, что приемной дочери угрожала опасность. В этом случае ему можно было радоваться этой непонятной игре. Ведь, положа руку на сердце, он мало что сделал, чтобы защитить ее в случае реальной угрозы. А так – над ним пошутили, и он, шутя, относился к просьбе отца.

– Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай. Только честно, – предупредил он после напряженного молчания и пристального поединка взглядами. Импровизированный допрос начался: – Когда ты последний раз видела отца?

– За пару дней до его смерти.

– Он жил отдельно от вас?

– Да, мы с бабушкой жили в Москве, а он здесь… в Подмосковье… кажется, – неуверенно, запинаясь под его пронзительным и строгим взглядом, отчитывалась Ксения. – Он приезжал обычно раза два в месяц… ненадолго…

– Вы с бабушкой у него гостили?

– Нет, никогда, – покачала головой девушка.

Интересная вырисовывалась картина. Для себя Демидов почему-то сразу же решил, что Ксюша ему не врала. Врал отец. Только вот зачем? Зачем нужно было придумывать эту душераздирающую историю про нападение, угрозы, опасный компромат? Кстати, документы… Ведь, судя по всему, именно они были движущей силой разборок, окончившихся чередой смертей.

– Отец тебе какие-нибудь документы передавал?

– Нет, – вновь отрицательное покачивание головы и прямой, открытый взгляд.

Ну, и к чему тогда этот допрос? А отец, однако, был большой выдумщик! Так переживал, чтобы любимая приемная дочь не оказалась в казенном детском доме, откуда дорога во взрослую жизнь была бы тернистой, полной слез и ошибок, что решил выдумать правдоподобную сказку, нагнать страху на нелюбимого родного сына, вынудив его взять на себя заботу о ней? Ну, конечно, имея опекуна, занимавшего не последнюю должность в правоохранительных органах, можно надеяться на то, что квартиру сироты не отожмут, а саму ее после достижения совершеннолетия не выпрут на улицу, оставив в бессилии и отчаянии искать подлинную справедливость там, где ее нет. Так что теперь? Можно расслабиться и успокоиться?

Он словно разделился надвое. Одна его часть радовалась тому, что нет необходимости лезть в это застоявшееся болото прошлого, откапывая недостающие звенья, позволив Ксении просто существовать рядом с ним. Другая же интуитивно чувствовала, что не зря отец заварил всю это кашу. Что-то было скрыто на самом дне, под кажущейся спокойной поверхностью. Стоило бы порыться еще…

Не задав ей больше ни одного вопроса, опер вышел из машины и скрылся в прозрачных стенах заправочной станции. Через стекло Ксения наблюдала за тем, как Влад выбрал на витрине две бутылки напитка и, расплачиваясь, о чем-то долго беседовал с парнем-кассиром в форменной одежде.

– Пить хочешь? – протянул он ей бутылочку с каким-то фруктовым напитком, вторую кинул на пассажирское сиденье рядом с собой. – Спросил я, как туда проехать. Это где-то в центре…

Улица Школьная была ровной и прямой, как будто отмеренная по линейке. Темный асфальт длинной лентой убегал в сторону трехэтажного здания школы. Дом под номером 11 находился в начале улицы, в череде таких же двухэтажных коттеджей, построенных по типовому плану. Некоторые из них выглядели запущенно, другие, наоборот, являли собой образец солидности и успеха.

Дом, в котором отец жил после развода с первой женой, не имел ничего лишнего. Кирпичное строение с небольшим двориком, обнесенное деревянным забором, крыльцо с выходом на дорогу. Создавалось впечатление, что в отсутствие хозяев дом мирно спал.

– Этот? – спросил Влад у притихшей девушки, когда машина, медленно развернувшись, практически ткнулась носом в забор дома.

Та молча кивнула. Прошло почти десять лет, с тех пор как она была здесь последний раз, но образ дома мгновенно ожил в памяти, вызывая следом события из раннего детства. Когда мама была рядом, когда ее ласковые руки каждый вечер укладывали маленькую Ксюшу спать в комнатке на втором этаже, и мягкие губы шепотом читали любимую сказку про Золушку. Теплая волна воспоминаний подхватила девушку в свои объятия, сковала щемящей тоской по счастливым и беззаботным дням, на некоторое время унося в прошлое.

Громкий и яростный лай вернул Ксению в холодное и неприветливое настоящее. Оскаливая зубы, огромная овчарка бешено кидалась на ограду, грозя вырвать с корнем металлическую цепь, теряющуюся где-то в глубине конуры. Девушка, только что захлопнувшая дверцу машину, моментально юркнула за спину опера, который тут же занял оборонительную позицию, но, поняв, что это просто собака, защищающая свой дом, сразу же расслабился. Да и лаяла она из соседнего двора, являющего собой почти копию Демидовского, только более ухоженного.

– Тьфу, блин, – беззлобно выругался Влад на агрессивные прыжки и наскоки пса. – Да, не к тебе мы…

– Рекс! А ну тихо! – на крыльце соседнего дома появился хозяин овчарки, молодой мужчина примерно одного возраста с Владом, и направился к гостям. – Вы к кому?

– Мы в одиннадцатый дом.

Сосед, потрепав пса за шею, вышел за ограду и остановился как вкопанный, изумленно глядя на Влада.

– Влад, ты, что ли? – наконец, расплылся он в широкой улыбке.

– Я, – радостно заулыбался ему в ответ тот. – Игорь? Фирсов?

Общение бывших сокурсников по настоянию хозяина Рекса продолжилось уже в стенах его дома. Фирсов был несказанно рад неожиданной встрече, тем более что, как выяснилось, он хорошо знал Демидова-старшего, но и представить себе не мог, что это отец Влада.

– Надо же, как тесен мир, – засмеялся он, включая электрический чайник. – Я бы скорее подумал, что вы просто однофамильцы. Андреич – хороший мужик и сосед отменный. Кстати, Рекс-то – это его собака. Мы присматриваем за ней, пока он в отъезде.

– И часто он в отъездах бывал? – оглядывая обстановку в комнате, как будто просто так, спросил Влад.

– Да, частенько, – подумал Игорь. – Месяца на два-три уезжал в Москву, – и с осторожностью добавил: – А что?

– Ты давно здесь живешь? Служишь где? – сменил тему гость.

– Год уже, – с готовностью поделился последними событиями в своей жизни хозяин. – Жена у меня местная, родители пожилые, болеть стали, вот мы сюда и махнули. Этот домик купили в прошлом году, потихоньку обустраиваемся, – он с гордостью оглядел свежий ремонт в комнате. – А работаю в местной ментовке. Куда нам еще идти-то?

Чайник вскипел и, громко щелкнув, выключился. У Фирсова в голове тоже что-то щелкнуло и он, недоумевая, уставился на сокурсника:

– Погоди, ты спросил: «И часто он в отъездах бывал?»… Андреич… что… умер?

Влад кивнул, молча наблюдая за тем, как Игорь откинулся на спинку стула, и по выражению его лица понял, что он искренне расстроился.

– Вот оно что, – медленно, растягивая слова, хозяин поднялся к шкафчику и вытащил оттуда бутылку водки, стопки. – Хороший мужик был, – задумчиво проговорил он. – Помянуть надо.

– Ты мне про него расскажешь? – Влад, слегка поморщившись, отставил опустевшую стопку. – Столько лет с ним не общался. Хочу узнать, как он жил все это время…

Ксения, выведав, что у Игоря есть ключи от отцовского дома, мигом унеслась туда, оставив мужиков беседовать про жизнь. Осторожно войдя внутрь, она немного оробела. В дома стояла гулкая тишина. По мере того как девушка осторожно ступала по поскрипывающим половицам, безмолвие понемногу стало наполняться живыми звуками, голосами, картинками из прошлого. Мама, молодая и красивая, выпекающая блинчики на завтрак. Папа, катающий на спине весело хохочущего ребенка.

Ноги сами понесли Ксюшу на второй этаж, где рядом с родительской спальней была маленькая комнатушка – детская. С замирающим сердцем девушка толкнула дверь, и она с протяжным стоном открылась. В комнате все осталось почти так же, как и было, единственное, что теперь комната казалась не просто маленькой, а совсем уж крошечной. Зато обстановка до боли знакома – кровать, раскладной столик, два маленьких стульчика и в углу коробка для игрушек. В изголовье кровати любимая кукла Таня. После похорон мамы бабушка ничего не разрешила ей забирать с собой из этого дома, и Ксюша еще долго плакала, скучая по Тане.

Взяв куклу на руки, девушка расправила на ней платье, провела ладонью по запутанным волосам, стерла пыль с лица. Таня закрыла и открыла глаза, детским механическим голосом произнесла: «Мама». Ксения вспомнила, как любила играть с куклами в «домик», высаживала их рядком и поила чаем из игрушечной посуды. А еще она любила рисовать, и последние ее рисунки мама крепила на обратную сторону двери. Девушка прикрыла дверь в детскую и, действительно, обнаружила висящий альбомный лист с рисунком ее руки. Папа специально оставил на память все как было раньше?

Она присела на краешек кровати и, уставившись в окно, надолго погрузилась в дорогие сердцу воспоминания. Очнулась лишь тогда, когда внизу хлопнула входная дверь, и послышался голос Влада. Смахнув слезинки с глаз, Ксения сложила рисунок в сумку, взяла куклу и спустилась к нему.

– Зачем тебе кукла? – опер стоял у лестницы, засунув руки в карманы, и оглядывая ее с головы до ног.

– Это моя кукла, – воскликнула Ксения немного обиженно, готовая отстаивать свое право на нее. – Я ее с собой заберу.

– Господи, да она еще ребенок, – подумал он, но вслух ничего не сказал. Аккуратно осмотрел весь дом, заглянув в каждую комнату, проверив шкафы, ячейки. Простучал стены на наличие скрытых ниш, но ничего не обнаружил. Видно было, что жили здесь редко и пользовались в основном кухней и залом на первом этаже. В комнатах на втором этаже царила почти музейная атмосфера.

В гараже тоже не было ничего примечательного, поэтому, тепло попрощавшись с Игорем, обменявшись с ним телефонами и договорившись встретиться в Москве, столичные гости отправились обратно домой.

***

Поездка прошла не зря. Влад был доволен тем, что ему представилась возможность взглянуть на события, предшествовавшие кардинальным изменениям в его жизни, со стороны незаинтересованного человека, так как он сам до конца еще определился: кто врет и насколько. Все больше склонялся к тому, что девчонке-подростку врать незачем, да и, честно говоря, Ксюша поводов заподозрить ее во лжи не давала. Все обвинения, которые он сгоряча предъявлял в ее адрес, в результате оказывались надуманными. А отец, скорее всего, немного приукрасил истинное положение дел.

Хотя после разговора с Фирсовым сомнения все еще оставались, ведь он не мог вот так, с «бухты-барахты», раскрывать постороннему человеку все карты. Но надежды возлагал на Игоря большие, и поэтому планировал встретиться с ним еще раз, а может, и не раз, под каким-нибудь предлогом в самом ближайшем будущем.

Заметив в зеркале заднего вида, как Ксения рассматривает куклу, Влад снова усмехнулся. Вот дите малое, ей только в куклы играть! Даром что грудь выросла. На самом дне сердца снова ожила маленькая червоточинка, ревность – отец любил ее как родную, хранил рисунки, игрушки девочки, а его, получается, забыл. А может, она, действительно, ему родной дочерью приходилась? И ему, Владу, она и вправду сестра? В голове отложился важный пунктик – необходимо сделать анализ ДНК, но только так, чтобы Ксения об этом не узнала. Сначала выяснит все сам, а уж потом ей расскажет, если, конечно, будет что рассказывать. Ну, и все же, видимо, придется лезть в это болото, ворошить тину прошлого, разговаривать с девчонкой о родителях.

***

Как она и просила, Влад оставил ее у подъезда Маринки, предварительно взяв с нее слово, что занятия она прогуливать не будет. Справившись о том, есть ли у нее деньги, сунул в руки пару купюр, строго наказав «думать башкой» и «что попало не делать», Демидов исчез за углом дома.

Ей пришлось долго жать на звонок, удивляясь в душе, куда подруга запропастилась. Ведь договаривались же! Наконец, после неясного шороха, дверь распахнулась, и Ксения увидела Маринку – бледную, трясущуюся, с гримасой боли на лице.

– Что с тобой?! – ужаснулась Ксюша нездоровому виду подруги. – Тебе врача вызвать?

– Не нужно, – еле выжала из себя Маринка и побрела в комнату, сгорбившись, держась за стенку. Прилегла на кровать, часто и поверхностно дыша.

– Да что с тобой?! Скажи уже, – Ксения приложила руку ко лбу подруги. Он был липкий и холодный.

– Я таблетки приняла, – вновь скривилась та и слабо застонала. – Которые аборт вызывают… Димка принес…

Она говорила медленно, через силу превозмогая боль. Постоянно пыталась найти более удобное для себя положение и никак не могла.

– Что-то с меня так льет, – пожаловалась она. – И больно очень…

– А Димка твой где? – Ксения стояла, кусая губы, с жалостью глядя на Марину. – Почему его с тобой нет?

– Он был, ушел, – ответ был еле слышным.

– И давно ты уже так мучаешься?

– Не помню, – Марина легла на спину и прикрыла глаза рукой. – Спать охота.

– Может, тебе водички? – девушка не знала, чем помочь, но и просто наблюдать за страданиями подруги не могла. – Пить хочешь?

– Хочу, – выдохнула та, но когда Ксения со стаканом в руке вновь появилась у постели, Марина уже дремала.

Девушка потихоньку, на цыпочках прошла в ванную, вымыла руки. На кухне убрала со стола, сполоснула посуду с остатками обеда. Пройдя в туалет, опешила – ободок унитаза был заляпан кровью, а в мусорном ведре валялись использованные женские прокладки. Их было очень много. Надев перчатки, висевшие тут же, Ксения навела порядок и здесь, в душе сомневаясь в правильности поступка Маринки. Не хотела бы она когда-нибудь оказаться на ее месте.

– Ксю, – слабо позвала из комнаты подруга. – Ты здесь?

Девушка вбежала в спальню и увидела, что та пытается встать.

– Марин, давай скорую вызовем, – взволнованно попросила Ксения.

– Нет, нельзя, – покачала головой подруга. – Мне шестнадцати еще нет. Сразу менты набегут, родителям сообщат, к Димке вопросы будут, – схватилась за живот. – Ксю, у меня прокладки закончились. Ты не принесешь?

Два раза ее просить не нужно было. Схватив ключи, она бегом кинулась в ближайший магазин, находившийся здесь же, во дворе, и через несколько минут уже вернулась. А вернувшись, обнаружила Маринку, лежащую без сознания на полу в прихожей. Страх обуял девушку. А если она умрет?! Негнущимися пальцами Ксения набрала номер «скорой помощи».

Глава 13

Последующие несколько часов показались ей самыми тяжелыми в ее пусть недолгой, не совсем уж радостной, но в то же время и не совсем печальной жизни. Казалось, с того момента, как она тыкала дрожащими пальцами в экран телефона, вызывая «скорую помощь», и до прихода врачей перед глазами пронеслась вся жизнь. Возникло ощущение «дежавю» – она уже сидела вот так на корточках рядом с распростертым и бессознательным телом, беспомощно наблюдая, как жизнь покидает Лену, а она ничего не могла сделать, чтобы хоть как-то помочь. Тогда прибывшие врачи «скорой» лишь бесстрастно сообщили ей о смерти девушки. А если и сейчас произойдет то же самое? Не слишком ли много смертей вокруг нее за сравнительно короткий промежуток времени?

Паника накрыла с головой. Ксения безуспешно старалась успокоиться, чувствуя, как нервная дрожь, зарождаясь где-то глубоко внутри, неумолимо растекается по клеткам, ощутимо сочится сквозь поры на коже, изливается через кончики пальцев и затягивает в темную воронку отчаяния. Ее всю трясло. От непрошено нахлынувших воспоминаний, от страха за Маринку, от чувства собственного бессилия. От понимания того, что придется держать ответ перед врачами, возможно, перед Маринкиными родителями, перед самой Маринкой, в конце концов. Та явно будет не в восторге, что она вызвала врачей. Переживает за своего Димочку, понимает, что ему грозят разборки с ментами, и виновата в этом будет она, Ксения.

Приход бригады скорой помощи остался в памяти каким-то рваным, окутанным туманом кусочком из нереального, призрачного мира. Как будто это и не она вовсе открывала дверь, сбивчиво объясняла, заламывая пальцы, искала в мусорном ведре упаковку от таблеток. У нее постоянно что-то спрашивали, она отвечала, но не помнила, что именно. Зато отчетливо врезался в память пронзительный звонок в дверь, извещающий о прибытии помощи, еще долго потом противно дребезжащий в ушах.

Быстро скидав в пакет вещи для подруги, Ксения отправилась в больницу вместе с ней. Закрывая дверь, найденными в Маринкиной сумке ключами, она слышала, как пожилая женщина-врач, покидая квартиру, негромко вздохнула и пробормотала себе под нос:

– Ох, дурочки малолетние…

Когда все вопросы гинекологов в приемном покое закончились, и ее отпустили, на улице уже начало смеркаться. Не верилось, что этот бесконечно долгий день, с утра не предвещавший никаких потрясений, наконец-то подходит к концу. Она доберется домой и сразу же ляжет спать. Сил ни на что не осталось. Даже мыслей не было, голова была совершенно пустая. А может, это и к лучшему. За всеми переживаниями из-за Маринки она совсем позабыла о своих проблемах. Вернее, об одной, но очень серьезной и неприятной – о Ковылеве.

Погода была под стать настроению, такая же мрачная, пасмурная. В воздухе отчетливо пахло надвигающимся дождем. Прохладный резвый ветерок подхватил волосы девушки, закружил в непонятном танце, швырнул в лицо запутавшиеся пряди. Ксения заправила растрепавшиеся волосы за уши, но они так и норовили попасть в глаза, залезть в рот, забиться в нос.

Встал вопрос, как добираться до дома. Представив, что сначала нужно ехать на автобусе до метро, потом – несколько станций под землей, а затем еще и топать пешком, Ксюша сразу поняла, что сейчас для нее это слишком долго и муторно. Лучше вызвать Влада, а уж если и он не сможет ее забрать, тогда и поедет домой одна. Во-первых, ему может не понравиться, что она, как он уже выразился однажды, отчитывая ее, «шатается по ночи», а во-вторых, и это было главное, она не хотела, вернувшись домой без предупреждения, застать его с кем-либо. Некрасиво получится, если она сорвет ему свидание, ведь предполагалось, что она останется с ночевкой у подруги. С чего она взяла, что опер обязательно притащит кого-то домой, она и сама не знала. Просто подумала, что взрослый и свободный мужчина должен хоть с кем-то встречаться. Не хотелось, чтобы у него появился еще один повод смотреть на нее как на врага.

Немного поколебавшись, Ксения набрала Влада. На заднем фоне слышалась громкая музыка, чьи-то возбужденные голоса перекрикивали друг друга. Похоже, и вправду Демидов решил этот вечер провести с пользой для себя, но на ее просьбу приехать откликнулся без промедления.

– Что случилось? – озабоченно спросил он, шагнув ей навстречу, едва Ксения вышла из ворот больницы. Несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки, опер сразу же заметил ее растерянность и усталость. Прочитал по лицу, а возможно, просто почувствовал, все-таки, работа у него была такая – разбираться в людях. – Почему ты здесь?

– Маринке плохо стало, – практически через силу выдавила она. Глаза закрывались, и почему-то очень хотелось спать.

– Что с ней? Что-то серьезное?

Покачав головой, девушка медленно обошла его и направилась к задней двери автомобиля. Ноги налились тяжестью, каждый шаг давался с трудом. Руки стали ватными, и пальцы совсем не слушались. У нее даже не получилось открыть дверцу. Как будто все силы остались там, в больнице, рядом с подругой.

– Аппендицит, – ответила первое, что пришло в голову, совершенно не замечая, что Влад удивленно наблюдает за тем, как она, несколько раз дернув за ручку, бессильно прислонилась спиной к машине и закрыла глаза.

– А с тобой что? – он подошел ближе и с тревогой вгляделся в ее лицо. – Ты такая бледная… Тебе тоже плохо? – с подозрением спросил: – Вы ничего не употребляли?

– Нет, – Ксения опустила голову, стараясь не встречаться с ним взглядом. Нервное напряжение потихоньку отступало, но наружу запросились слезы. – Просто… я… испугалась, – она провела рукой по глазам, ее лицо скривилось, и она еле слышно всхлипнула, – боялась, что она умрет… как Лена, – не выдержав, девушка разразилась беззвучными рыданиями.

Влад изменился в лице. Все настолько плохо с Маринкой или что-то еще? Впервые он видел Ксюшу плачущей, и интуиция подсказывала ему, что дело не только в Марине. Растерянно оглянувшись по сторонам, чувствуя, что от ее слез и ему становится неуютно, он привлек девушку к себе и неловко обнял. Как еще он мог ее успокоить? Она безвольно приникла к нему, уткнулась куда-то в шею и вновь несколько раз содрогнулась, опаляя открывшуюся в вороте футболки кожу теплым дыханием и увлажняя слезами. У него возникло странное ощущение – желание вобрать все ее печали в себя, хоть чуть-чуть облегчить ее душевную боль. Он уже смелее обнял ее, провел рукой по спине, прикоснулся губами к волосам.

– Тш-ш, тише, тише, – прошептал ей на ухо, убаюкивая как ребенка.

Всхлипы угасали, становились все реже, лишь дыхание продолжало щекотать его кожу. Выпускать ее из рук не хотелось. Ее хрупкая фигурка, доверчиво прижавшаяся к нему, приятно напоминала ему о том, что он мужчина, защитник, и она в нем нуждается.

Осторожно высвободившись из его объятий, девушка застенчиво глянула на него, как будто устыдившись своих слез, и тут же отвернулась, вытирая ладошками покрасневшие глаза. Влад открыл дверцу, приглашая ее в салон машины, и она с удовольствием нырнула внутрь, лишь бы поскорее скрыться с его глаз. Порывисто схватила Таню, сидевшую там, где она ее оставила, и постаралась успокоиться.

За всю дорогу Влад не сказал ей ни слова. Если бы она набралась смелости и хоть раз глянула вперед, заметила бы, что он периодически посматривал на нее, думая о чем-то своем. Но ей, корящей себя за проявленную слабость, было стыдно поднимать глаза. Так и просидела, укрывшись за любимой куклой, глядя себе под ноги.

Дома, умывшись и сполоснув заплаканное лицо холодной водой, она сразу же прошла в свою комнату, посадила подругу из детства возле подушки, задернула шторы и, раздевшись, нырнула под одеяло. Привычно обняла медведя, подаренного Сашей, и незаметно провалилась в глубокий сон.

***

Свежий, задиристый ветерок, еще недавно весело пробегающий по московским вечерним улицам, постепенно набрал силу и разыгрался не на шутку – гнул тонкие молодые деревца, срывал недавно появившиеся и пока еще крепко державшиеся на ветках листья, хлестко кидал в припозднившихся прохожих кружащимися в замысловатом танце песком и мелким мусором. Вслед за ветром пришел дождь, тяжело застучал по асфальту, каменно-деревянному одеянию города, стеклянным витринам, сначала медленно, потом все сильнее и сильнее. Где-то вдалеке небо разорвалось, и в прорехе мелькнула молния, грянул гром. Сама погода нашептывала, что нужно остаться дома, предаться размышлениям о жизни.

Влад, планировавший сегодняшний вечер провести в клубе на «земле», понял, что желания развлекаться не осталось. Слезы Ксении заставили его по-новому взглянуть на ситуацию. Он думал, что если девчонка сыта, обута, одета, то этого достаточно. Она уже по определению должна чувствовать себя если уж не счастливой, то вполне довольной жизнью.

Вряд ли она плакала так горько только из-за того, что у подруги случился приступ аппендицита. Это не настолько серьезный диагноз, чтобы из-за этого так убиваться. Несколько лет назад ему вырезали аппендикс – обычная рядовая операция, осложнений после нее практически не бывает, главное, распознать все симптомы своевременно. Наоборот, радоваться нужно, что помогла подруге, а не реветь крокодильими слезами. Видимо, случай с Маринкой был, что называется, «последней каплей».

Обожгло осознание того, что он абсолютно не знает, что происходит в жизни Ксении. Как ее приняли в новом классе? Появились ли у нее на новом месте друзья? Чем она вообще живет? О чем думает?

Попытался себя успокоить и оправдать. Друзья у нее появились – ее уже приглашали на день рождения. Новые подруги все из класса, значит, в школе ее приняли нормально. Чем живет? Да чем может жить шестнадцатилетняя девчонка? Дом-школа-дом. Слава богу, здесь проблем нет. О чем думает? Ясно дело, о чем, вернее, о ком – о Воронове. Вот тут пробрало зло: «И что они все в нем находят? Что Юля, что Ксюха».

От порыва ветра на кухне с громким стуком распахнулась створка окна, негромко прошелестели шторы. Влад выключил телевизор, который все равно работал вхолостую, так как мыслями он был далеко за пределами комнаты, прошел на кухню и аккуратно прикрыл створку. Закурив сигарету, несколько раз затянулся, бездумно вглядываясь в темноту за окном, подкрашиваемую лишь редкими росчерками молний. Прислушался к монотонному дождю, барабанящему по стеклу под аккомпанемент часов. «Тик-так» – секунда за секундой, минута за минутой, день за днем настоящее уходит, оставляя ему все меньше времени для задуманного. Когда он впервые обещал себе начать заботиться о Ксении? Далеко ли продвинулся в этой «заботе»? Главное, чтобы не стало поздно…

Привычный никотин показался слишком терпким, обдирающим горло. Затушив недокуренный до конца окурок, бросил мимолетный взгляд на часы, показывающие далеко за полночь, направился сначала в ванную, потом к себе. Проходя мимо комнаты Ксюши, не удержался, замер на несколько секунд у порога и, осторожно приоткрыв дверь, ступил внутрь.

Ксения крепко спала в обнимку с медведем. Кукла, привезенная ею, сидела в изголовье и укоризненно смотрела на него, будто вопрошая: «Что ты делаешь в ее комнате?». Мысленно приказав кукле заткнуться, горько усмехнулся. Ну, конечно, кто бы сомневался. Обнимает медведя, а сны видит о Сане. И почему его это задевает?

Падающего из коридора света было достаточно, чтобы разглядеть личико девочки, умиротворенное и безмятежное во сне. Под тонким покрывалом легко угадывались контуры тела, волосы волной окутывали плечи. Сомневаясь в правильности своего поступка, но не желая противиться нахлынувшему порыву, Влад протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до волос Ксении, невесомо провел рукой по щеке, едва заметно коснулся губ. Красивая девочка. Юная, красивая и желанная. Возможно, сестра. Осознав непристойность своих мыслей и действий, Влад резко развернулся и покинул комнату.

***

– У нас усиление эти дни. Буду приходить поздно, – начальник оперов уже уходил, когда следующим утром Ксения, позевывая, вышла из комнаты. Демидов вытащил из кармана несколько бумажных купюр, не считая, помахал перед носом девушки: – Это на расходы. Продукты и все остальное. В общем, дом полностью на тебе. Я, если что, на телефоне, – задержал на мгновение взгляд на ней, – если что нужно, сразу же звони.

Деньги опер небрежно бросил на тумбочку перед зеркалом, быстро накинул куртку и, не прощаясь, исчез. Закрыв дверь, Ксюша пальчиком раздвинула лежащие купюры веером и пересчитала. Восемь тысяч. А данный ей срок истечет завтра.

Мысли метались как мыши, пойманные в мышеловку. Если она не найдет деньги, то будет плохо. В этом она не сомневалась. Как и в том, что, получив желаемое, придурок Ковылев наконец от нее отстанет. Наивно верилось, что больше она на его провокации не поддастся и не позволит загнать себя в ловушку. А через четыре недели, когда учебный год окончится, она твердо будет стоять на своем, заберет документы и уйдет в колледж. Девушка даже не представляла, насколько ее жизнь изменится за эти недели. И не только ее. Пока же она ломала голову над тем, где раздобыть недостающую сумму. Честным путем она точно столько не соберет. Придется как-то выкручиваться…

Для начала она решила прогулять занятия, чтобы не давать возможности Ковылеву лишний раз поизгаляться над ней. Вот, уже минус один день из оставшихся до каникул. Хоть маленький, но повод для радости. А чтобы думалось легче, прибегла к любимому средству – душистая, ароматная ванна. Ксюша даже задремала, нежась в мыльной пене. Когда зазвенел телефон, лежащий на краю стиральной машины, девушка от неожиданности вздрогнула и неловко взмахнула рукой в попытке его схватить. Кусочек пластика едва не выскользнул из мокрых ладоней. Да что ж такое-то!

Увидев незнакомый номер, она долго сомневалась, брать трубку или нет, но все же решила ответить. Последние две цифры, насколько она запомнила, отличались от цифр номера, с которого ей пришло злополучное смс.

– Так, Ксения, – услышала она в трубке строгий голос классной. – А ты почему не в школе?

– Заболела, – с запинкой проговорила она, не сразу найдя что сказать. И для достоверности даже пару раз кашлянула.

– Ко врачу обращалась? Справка будет?

– А можно я дома полечусь? – насчет справки-то она и не подумала.

– Ясно, – многозначительно вздохнула класснуха. – Если завтра тебя не будет, то справка от врача нужна обязательно.

Вот черт! Ксюша скривилась. На горизонте замаячила еще одна проблема. Вместо одной – две! Желая выместить раздражение на всех и вся, с силой шлепнула ладошками по воде, но уже через секунду запсиховала еще больше от мыльных брызг, попавших в глаза и рот. Все, хватит с нее на сегодня ванны.

Вылезла, яростно растерлась полотенцем, навертела на голове тюрбан и, накинув халатик, пошла к себе, где принялась мерить шагами комнату в надежде, что это натолкнет ее на какую-либо идею, но безрезультатно. Единственная мысль, которая возникла в непрерывно работающем мозгу: «Как там Маринка?». Она взялась за телефон и поначалу долго слушала однотипные гудки. Наконец трубку подняли, и тихий, мало чем похожий на прежний бойкий Маринкин голос ответил:

– Да.

– Мариш, ну, как ты?

– Ты, – в голосе зазвенели слезы, – ты зачем в «скорую» позвонила?! Ко мне уже из полиции приходили! Ты представляешь, что теперь будет?!

– Но… я… же, – попыталась оправдаться Ксения, чувствуя, как внутри все немеет, но Маринка ее не слушала.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – прокричала в отчаянии и бросила трубку.

Ксюша чуть не расплакалась. Ну, как так-то? Маринка, самая близкая подружка, с которой они дружили еще с песочницы, кричит теперь, что ненавидит ее и обвиняет в том, что она испортила ей жизнь. Ксения знала, что подруга упрямая и решения своего не переменит. Раз сказала, что ненавидит, значит, отныне можно было считать, что подруги Марины у нее больше нет. Захотелось взять телефон и просто разбить его об стену! Все равно чуть не угробила его сегодня! Разбить на мелкие кусочки! Разбить! Раз-бить!

В голову пришла безумная идея, настолько некрасивая и мало осуществимая, что Ксюша в душе была уверена, что она так и останется идеей, лишь возможным вариантом решения проблемы. Но хорошенько все обдумав, девушка пришла к выводу, что испытать ее нужно. Как и всякому честному человеку, сама мысль о том, что придется врать для достижения своих корыстных целей, была противна. А тот факт, что придется врать Саше, был невыносим вдвойне. Но была не была. Раз решила, надо действовать.

Еле дождавшись, пока окончатся занятия, Ксения отправилась к Алене. Если та уже дома, то это сэкономит ей массу времени. Если все пойдет, как она планирует, то ей еще необходимо будет добраться до места работы Саши, желательно, не столкнувшись перед этим с Владом. Куда уж там, ей позарез нужно, чтобы Влада в отделе вообще не было. Разговаривать с Сашей требовалось с глазу на глаз, иначе вся эта «афера» (а по-другому никак и не скажешь) грозила вылиться в нешуточный скандал с братцем и уничижительным признанием перед Сашей, что она лгунья и врунишка.

О конечном результате думать вообще не хотелось, было ужасно стыдно. Но план казался легким и правдоподобным, сложным и нелепым одновременно. Она просто попросит у Саши денег взаймы, якобы на покупку телефона взамен «украденного» или «потерянного». И эта мысль придет ей в голову «случайно», когда она встретит в отделе Сашу. Влад, по ее грандиозным планам, на рабочем месте должен отсутствовать. А в отдел она заявится будто бы «за ключами», которые она благополучно «потеряла» вместе с мобильником. Если Саша в ее «сказку» не поверит, она просто «включит дурочку» и переведет все в шутку. Правда, после этого она долго не сможет ему на глаза показаться.

– Но Саша добрый, он обязательно поможет, – почему-то была уверена девушка.

Алена без слов протянула ей свой телефон и удивленно приподняла брови, услышав разговор.

– Ты потеряла сотку и ключи? Когда умудрилась? Ты же вроде дома болела?

– Потом. Все потом, – поджала губы Ксения. – Сейчас мне нужно бежать.

Следуя полученным от Саши инструкциям, она относительно быстро добралась до нужного ей ОВД и в душе молилась, чтобы Демидов еще не вернулся со своего выезда. С гулко бьющимся сердцем, пылающими от стыда щеками, немеющими от нервного напряжения пальцами, она вошла в ограду. Сидящий в окошечке дежурный приветливо кивнул ей, видимо, уже предупрежденный Сашей, и на вопрос о начальнике отдела лично проводил до кабинета Воронова.

Саша, одетый по форме, стоял у окна и разговаривал по телефону. При виде Ксении он расплылся в улыбке и знаками пригласил ее войти. У нее дух захватило от того, насколько мужественным ей показался Саша в форме. Идеально сидящий на нем китель, погоны – не мужчина, а мечта.

– Ну, рассказывай, что случилось? – Саша обошел стол и усадил ее рядом с собой на кожаный диван. – Влад еще не вернулся. Может, я смогу помочь? – улыбка не сходила с его лица. – Ты говорила, телефон и ключи потеряла?

– Да, – душа девушки просто пела от восторга, хотя, по ее задумке, она должна была выглядеть расстроенной и печальной. – Извините, что отвлекаю.

– Давай на «ты», – продолжая улыбаться, предложил Саша. – А то я себя каким-то стариком ощущаю.

– Хорошо, – Ксюша спрятала застенчивую улыбку и приступила к осуществлению своего плана: – Хотела у Влада ключи взять, только его номер не помню… а ваш… твой вспомнила…

– Он с операми на выезде, – кивнул Саша, – скоро должен подъехать. Так что можешь его подождать, – Саша не сводил с нее глаз. Что бы ни говорил ему Демидов, но он искренне был рад видеть Ксению. Нелепыми сейчас казались слова друга, что его внимание к ней излишне. Как и слова о том, что у нее кто-то есть, с кем она уже «спит». Ксюша была такая же чистая и неиспорченная девочка, как и Вика. В этом он был уверен на сто, нет, тысячу процентов.

– Ксюш, у тебя есть парень? – спросил неожиданно даже для самого себя, а потом спохватился, что она может неправильно его понять.

– Нет, – еле слышно выдохнула она, чувствуя, как щеки заалели, и сердце остановилось. Неужели, Саша и вправду заинтересовался ею как девушкой?!

Воронов чертыхнулся про себя: ну что за ерунду он несет? Придвинулся к ней ближе, слегка сжал маленькую теплую ладошку двумя руками и, запинаясь, произнес:

– Ты очень похожа на мою сестру… Вику, – в горле у него запершило, поэтому он прокашлялся. – Когда ей было шестнадцать… она умерла…

Глаза девушки расширились, и радостное выражение сползло с лица. Какая же она, все-таки, дрянь! Пользуется хорошим отношением Саши к ней, чтобы обмануть его и выманить у него деньги. А чуть позже пришло и горькое разочарование – он видит в ней только сестру и никогда не посмотрит на нее иначе.

Воронов и сам смутился от своей откровенности и чтобы заполнить возникшую пустоту в разговоре, быстро переключился на сегодняшний день.

– Так, что у тебя за проблема? – бодро произнес он, выпуская ее руку и откидываясь на спинку дивана. – Телефон и ключи? – Мысленно Саша уже принял решение. Если он может помочь девушке, то почему бы и нет. Так как он бы помог Вике. В память о ней. – Ну, с ключами я тебе, к сожалению, помочь не смогу, а вот с телефоном очень даже, – он вытащил портмоне, отсчитал несколько красных купюр. – Я тебе дам денег, ты купи себе новый, – Саша опять улыбался. – Какой захочешь.

– Нет, – отказалась Ксения. – Саша, не нужно.

– Пусть это будет тебе подарком от меня, – протянул он ей деньги. – На день рождения.

– У меня не скоро день рождения, – соблазн был велик, и от протеста в голосе почти ничего не осталось.

– Лучше же подарок без дня рождения, чем день рождения без подарка, – подмигнул он и сунул купюры ей в руки. – Бери, а то обижусь, – погрозил шутливо.

– Меня Влад ругать будет, – девушка по-детски опустила голову.

– А мы ему не скажем, – заговорщически прошептал ей. – А то он и меня будет ругать. А когда узнает, будет уже поздно ругаться.

Негнущимися пальцами Ксения смяла купюры, зажала их во вспотевших руках и через силу выдавила: «Спасибо». Смотреть в Сашины глаза было невыносимо больно. Она боялась, что он, как на раскрытой ладони, прочтет то, что творилось у нее на душе. Водоворот негативных эмоций. Самобичевание. Моральное уничтожение себя.

– Кофе хочешь? – щелкнул ей мужчина по носу, поднимаясь с дивана. – Или чай? У меня конфеты есть…

Она только собиралась отказаться, как после короткого стука дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возник Влад с папкой в руке.

Глава 14

Руки судорожно сжались, пытаясь скрыть в ладошках плотные хрустящие купюры. Схватив одной рукой сумочку, лежащую на коленях, и держа ее перед собой, Ксения привстала навстречу вошедшему оперу, в то же время второй рукой пытаясь всунуть злополучные, но так необходимые ей деньги в задний карман сумки, молясь, чтобы Влад ничего не заметил.

– Ты что тут делаешь? – замерев на пороге, Демидов подозрительно уставился на нее.

Пока в голове у нее кружился вихрь обрывочных мыслей, не желающих складываться в более-менее правдоподобное объяснение своего присутствия здесь, на помощь ей пришел Саша.

– Ксения тебя ждет, – он уверенно переключил внимание подчиненного на себя, давая ей возможность наконец-то запихать деньги в кармашек, закрыть замочек и, перекинув сумочку набок, расслабленно выдохнуть. – Ключи потеряла, домой попасть не может.

Девушка с благодарностью взглянула на него. Вот так просто, за секунду Саша спокойно решил еще одну ее проблему. И кроме того, теперь если Демидов и подумает, что она растяпа, постоянно создающая ему мелкие неприятности, то в виде оцарапанной двери чужой машины, то в виде потерянных ключей, он все равно придержит свои мысли при себе. При Саше он ее ругать не будет. А у нее появится время, чтобы собраться с духом и продолжать самозабвенно врать.

Влад повернулся к ней, смерил недовольным взглядом, который заметила не только она, и невозмутимо приказал:

– На улице подожди.

Ксения была только рада скрыться с его глаз. Врать двоим ментам одновременно? Это было бы слишком. Украдкой подарив Саше благодарную улыбку, Ксения с облегчением выпорхнула в коридор, а оттуда – на улицу.

О вчерашнем ливне напоминала свежая, умытая зелень на деревьях, воробьи, оживленно чирикающие и беззаботно скачущие по огромным лужам, и воздух, такой чистый и пронзительный, что им хотелось дышать полной грудью. С завистью взглянув на веселых птах – хорошо им, свободные от повседневных человеческих забот, они вольны были лететь, куда им вздумается – Ксюша прошла к лавочке в тени деревьев.

Красота вокруг совершенно не интересовала девушку, она ее попросту не замечала. Мыслями Ксения была все еще в кабинете Воронова, незримо подслушивая разговор двух мужчин и гадая, расскажет ли Саша Владу истинную причину ее прихода? Расскажет? Или не расскажет? От переживаний она даже забыла о Маринке, хотя весь день ее неотступно преследовали злые слова подруги, периодически накрывая воспоминаниями в самый неподходящий момент.

Мельтешащие вокруг люди раздражали. Взрывы хохота мужиков, в форме и без, кучками рассредоточившихся по прилегающей к ОВД территории, пускающих в воздух клубы сизого никотинового дыма, заставляли нервно вздрагивать. Взрослые, когда нервничают, всегда курят, вот и она бы сейчас с удовольствием «затянулась» пару раз. Только, во-первых, сигарет при себе не было – обычно она этим баловалась исключительно с Маринкой, и за последнее время нужды в их покупке не возникало, а во-вторых, если и курить, то не сейчас, когда Влад вот-вот нарисуется на крыльце.

Ксения порывисто вскочила с лавки, снова села. Досадливо морщась, несколько раз стукнула кулачками по коленкам и принялась яростно растирать руки. Господи, да зачем она все это затеяла?! Бред! Полный бред! Сейчас Влад выйдет на улицу, и… все. Ей конец. Вот дура!

– Почему не позвонила?! – от неожиданности девушка чуть не свалилась со скамейки. Пока она, внутренне трясясь, сосредоточенно пересчитывала камешки в сером асфальте под ногами, пытаясь отвлечься, опер, оказывается, уже возник рядом. – Зачем нужно было припираться сюда?!

Влад хотел добавить со злорадной усмешкой: «Ищешь повода лишний раз встретиться с Вороновым?», но в последнюю секунду сдержался.

– Я телефон потеряла, – Ксюша медленно выпрямилась.

– Вместе с ключами, – он не спрашивал, а утверждал.

Девушка кивнула. Главное, не отвести взгляд, смотреть прямо в глаза честно и открыто, иначе он сразу догадается, что она врет самым наглым образом. Ветер прошелестел в листьях, как будто насмехаясь над ней – глупая дурочка, кого ты хочешь обмануть? Опытного оперативника, который каждый день выводит на чистую воду и не таких лжецов, как ты?

– И как это произошло? Кто-то увел? Или… – он сделал паузу, позволяя ей самой закончить фразу, но Ксюша молчала. Слова отсутствовали, застряв где-то на полпути к горлу, и сил выдавить их не было. Она напряженно старалась не потупить глаз, тем самым признаваясь в собственной лжи.

Влад поджал губы, вздохнул, а ей почудилось: «Ты неисправима. Толку от тебя никакого, одни проблемы». Взглянув на часы, он подозвал парня, курившего у урны, и кратко проинструктировал:

– На полчаса отъеду. Будет что-то срочное, сразу звони… Придет Егоров, который по грабежу, пусть меня дождется. Я ему назначал через двадцать минут, – и, взяв Ксению за руку повыше локтя, повел ее к машине, стоявшей за оградой.

– Как задержанную ведет, – промелькнуло у нее в голове, потому как навстречу им два ППС-ника вели молодого парня, закованного в наручники, и один из полицейских крепко держал его так же, как и Влад – ее.

Она не стала ничего спрашивать, молча села на свое привычное место на заднем сидении. Ожидала, что он начнет «воспитательную работу» прямо в машине, но вместо этого Влад включил зажигание и аккуратно вырулил с импровизированной парковки.

– Все правильно, – невесело усмехнулась она, – «под конвоем» доставит домой и будет там «воспитывать».

Однако Демидов поехал совершенно в другую сторону и через два перекрестка свернул на подъездную аллею торгового дома, нырнул в подземный паркинг.

Торговый центр встретил их оживленным гулом людей, которые в предчувствии майских праздников, а значит, и всевозможных скидок, ринулись на захват отделов. Отдел бытовой техники с известным и часто мелькающим в рекламе названием ничем не отличался от всех остальных – красочные растяжки со словами «Акция», «Скидки», «Распродажа» радовали глаз обывателей. Все так же ощущая на предплечье крепкий захват Влада, Ксения окунулась в мир телевизоров, стиральных машин, микроволновок. Как только они приблизились к сектору сотовых телефонов, к ним тут же подскочил молодой человек в форменной футболке с логотипом отдела и, улыбаясь, выдал заученный текст:

– Здравствуйте, меня зовут Евгений. Могу я чем-нибудь помочь?

– Телефончик нужен. Для девушки, – Влад наконец-то отпустил ее руку.

– Соцсетями, инстаграмом пользуетесь? – повернулся к ней Евгений. Ксения не пользовалась, но знала, что многие одноклассники имели свои странички в сети и постоянно выкладывали туда свои фотографии. – Интернет на телефоне нужен?

– Нужен, – кивнул Влад, не дожидаясь ответа от нее, и приступил к выбору. Он сразу отклонил дешевые смартфоны неизвестных марок, которые ему предложил менеджер. Подошел к витрине узнаваемого бренда, для продукции которого была выделена целая панель, стал вглядываться в характеристики, указанные на ценниках. Взял один – красивый, белый, с большим экраном, – стал листать меню.

– Хорошая модель, двухсимочная, – одобрил выбор продавец, перечислил остальные преимущества смартфона и напоследок озвучил самый, по его мнению, весомый аргумент: – На него сейчас акция – в подарок дается сим-карта с интернет-пакетом.

Ксения, затаив дыхание, следовала за Владом хвостиком. От изобилия моделей глаза разбегались. Ее старенький телефончик не шел ни в какое сравнение с этими солидными красавцами.

– Нравится? – Демидов вложил ей в руку телефон, предлагая самой оценить дорогую вещь. Светящиеся радостью глаза девушки говорили сами за себя, и опер повернулся к парню: – Берем.

Восторг от покупки схлынул, как только Ксения увидела, куда заворачивает Влад, минуя выход из торгового центра. Огромный строительный отдел раскинулся в отдельном крыле здания, и конечным пунктом, куда стремился мужчина, была яркая вывеска, притулившаяся в углу, – «Мир замков». Ну да, все логично, раз она потеряла ключи, то замки в квартиру следует сменить. Накладно как-то обходится Владу ее, казалось бы, невинная ложь. А при мысли о пятитысячных купюрах, «подаренных» Сашей, становилось и вовсе тошно.

– Возле дома есть салон связи. Восстановишь там старую симку, – после завершения всех покупок, давал ей напутствия Влад по дороге на парковку. Кинув на заднее сидение рядом с ней две коробки с изображенными на них замками, поинтересовался: – Умеешь настраивать интернет и аккаунты? – и, заметив ее растерянный взгляд, пообещал: – Вечером приду, все подключим.

***

К вечеру новенький смартфон так и остался не распакованным. Рядом с ним на столе маленькой кучкой лежали купюры, всего тридцать тысяч рублей: двадцать пять Сашины плюс пять из оставленных утром Демидовым. Большее она не могла позволить себе «потерять». Влад ни за что не поверит в то, что она одновременно «посеяла» и телефон, и ключи, и деньги. Тогда уж надо было врать, что вообще сумку потеряла, вместе со всем содержимым, а так, может, и удастся скрыть «резко похудевший бюджет», выделенный «братом» на домашний быт. Если она добавит к нему пособие с карточки, может, и пронесет.

Ксения снова погрузилась в раздумья. У нее было тридцать тысяч вместо необходимых сорока плюс новый смартфон, который как раз и стоил около десяти тысяч. Если Ковылев этим насытится, то она вздохнет спокойно. Лишь первые несколько дней будет стараться заглушить голос совести, да прятаться по углам от Влада, чтобы он, не дай бог, не застукал ее со старым мобильником в руке. Последнее было не так уж сложно выполнить, учитывая, что Демидова почти не бывало дома, а вот с первым было намного сложнее. Девушка понимала, что больше она к Саше ни с какой просьбой не обратится и, более того, вообще не посмеет показаться ему на глаза.

При мысли о том, что, возможно, сегодня она видела Сашу в последний раз, сердце защемило, на глаза навернулись слезы. Своей идиотской выходкой она сама лишила себя возможности хоть изредка видеть его, напоминать о себе, в душе лелея призрачную надежду на ответные чувства. И пусть теперь она знала, «что» скрывалось за его вниманием к ней и неизменной готовностью помочь, но стоило только представить, что она больше не увидит, как глаза Саши искрятся лаской, а лицо озаряется улыбкой, на душе становилось бесприютно и тоскливо.

«Подарок» Саши своим огненным цветом притягивал взгляд, одновременно уличая ее во лжи. Хитрая, бессовестная, неблагодарная тварь – вот кто она! Так она отплатила Саше за его доброту и участие! Не зря, наверное, Влад с самого начала отнесся к ней настороженно и сурово. Он сразу понял, что она из себя представляет, а Сашу просто сбило с толку ее сходство с погибшей сестрой. Да и бабушка не напрасно частенько, думая, что девочка ее не слышит, упрекала Ксюшу в том, что она «вся в мать, которая из-за своей глупости и бесхребетности загубила себе всю жизнь».

Резкие голоса соседей, прорвавшиеся из-за входной двери, заставили ее стряхнуть с себя шелуху прошлого, окунуться с головой в заботы настоящего. В комнате сгустились тени, и на столе погас обвиняющий костер из купюр, добытых обманным путем. Взглянув на часы, она спохватилась – скоро придет Влад, а у нее не готов ужин.  С ее стороны было бы свинством встречать его пустым столом. И это после сегодняшнего подарка от него! Хоть так очистить совесть…

Ксения старалась, и старалась не зря. Она сразу же заметила, что опер остался доволен тем, что к его приходу стол был накрыт. Ему не пришлось, как обычно, самому обслуживать себя, девушка все сделала за него и для него. Совместный ужин подействовал на него умиротворяюще, и он снова вспомнил, как это здорово, когда тебя дома ждут.

Довольный и сытый мужчина с благодушной улыбкой наблюдал за тем, как Ксения убирала со стола, изредка ловя ее застенчивый взгляд, и понимал, что этот день стал переломным в их отношениях. По крайней мере, для него. Больше не хотелось строить из себя строгого родителя, отчитывая за подростковые «косяки», теперь он был не прочь найти к ней подход, что, положа руку на сердце, он должен был сделать с первого дня.

Зная, что Ксения непременно придет в восторг от возможностей, который дарит функциональный смартфон с выходом в интернет, Влад решил сначала закончить все дела с телефоном, а потом уже взяться за смену замков во входной двери. Сейчас для него важнее было увидеть сияющий радостью взгляд Ксении и знать, что причиной этого являлся он сам, а не Воронов или какой-либо прыщавый юнец.

Когда Ксения устроилась на диване рядом с ним, наблюдая за тем, как он скачивает и устанавливает ей на телефон различные программы, его охватило непонятное волнение. Такое же чувство он испытывал, когда в юности впервые собирался поцеловать понравившуюся ему девочку и открыть для себя взрослый мир плотских развлечений.

С непосредственным любопытством Ксения заглядывала ему через плечо, когда он показывал ей, как пользоваться тем или иным приложением. Когда, забывшись, она склонялась к нему слишком близко, ее волосы, рассыпанные по плечам, щекотали ему шею, и в предплечье упиралась тугая девичья грудь. Тут же, смутившись, Ксения отодвигалась обратно, чтобы в следующее мгновение, привлеченная ярким экраном, приблизиться к нему вновь. Ее присутствие пьянило, и чтобы справиться с неумолимо накатывающим желанием, он встал, тем самым разорвав их нечаянную близость.

Теперь девушка оказалась напротив него, и физическое удовольствие сменилось зрительным. Влад наблюдал за игрой эмоций у нее на лице, чувствуя, что на душе разливается тепло и становится уютно. Как же мало ей нужно для счастья, да и ему, видимо, тоже.

– Держи, – торжественно вручил ей смартфон, замечая, как радостные искорки расцвечивают серые глаза. Через несколько секунд, когда она, наконец-то заполучив в руки дорогую игрушку, повернулась, чтобы уйти, не удержался, спросил с доброй улыбкой: – Неужели не поблагодаришь?

– Спасибо, – лучась неподдельным счастьем, произнесла девушка от души.

– И все? – парень шутливо удивился. – И даже не поцелуешь?

Ксения опешила. Это, что, шутка такая? Она недоуменно воззрилась на не сводящего с нее глаз опера, не зная, как поступить. В его взгляде не было уже ставших привычными высокомерия или недовольства. Он просто стоял, серьезно смотрел на нее и, казалось, ждал. Чего? Поцелуя?

Девушка невольно перевела взгляд на его губы. Сердечко в груди гулко забилось, во рту пересохло. Неужели, он хочет, чтобы она поцеловала его? По-настоящему?! В замешательстве она подняла глаза и увидела, что Влад улыбается. Она покраснела. Господи, вот дурочка-то! Он имел в виду, чтобы она просто поцеловала его в щеку, как брата, а она придумала невесть что. Вот стыдно-то!

Чтобы скрыть смущение и алеющее лицо, Ксения быстро приподнялась на носочки и едва коснулась губами мужской щеки. В конце концов, почему бы и, правда, не сделать человеку приятное?

Поцелуй получился неуклюжим, и не поцелуй вовсе, так, губами ткнулась, но он зародил внутри мужчины неистовый ураган. Девушка давно уже выскользнула из комнаты, а он все продолжал стоять, тупо уставившись взглядом куда-то в стену. И дернул же его черт за язык! Какой, на хрен, поцелуй?!

А Ксюша тоже хороша! Он попросил, она тут же сделала! А если он ее попросит сделать что-нибудь еще, она также послушно согласится?! Например, что будет, если он попросит ее… Нет, все, стоп! Даже не стал додумывать, чего бы ему хотелось. Неизвестно, до чего могут довести такие игры. Ясно, что ни до чего хорошего. Пора с этим завязывать, пока у нее, действительно, не появились все основания обвинить его в том, что он к ней пристает.

Вспомнилось, как совсем недавно, она выкрикнула эти слова ему в лицо. Он тогда еще поразился: «Придумала же!», а теперь, оказывается, что она не так уж и далека от истины. Но как же она реагирует на его отношение к ней! Стоит отнестись к ней по-доброму, и вот она уже мягкая как воск свечи. Стоит только «наехать» на нее, как она тут же подбирается, готовясь защищать себя, и во все стороны лезут колючки. Присев на диван, он задумался.

– А, Ксюш, мы же твою симку старую не поставили, – вспомнил вдруг Влад. – В смысле, восстановленную… Неси ее сюда, – прокричал ей.

Ксения, в своей комнате постигавшая возможности смартфона, невольно дернулась. Старая симка? Восстановленная? Но она же не ходила в салон и ничего не восстанавливала. Зачем?

Быстро достав из сумки маленький, казавшийся теперь совсем невзрачным, старый телефон, девушка сняла заднюю панель, вытащила батарею, достала прямоугольный пластик с логотипом оператора.

– Это новая симка? – Влад уставился на нее в удивлении, когда симка легла ему на ладонь.

– Ну, да. А что? – теперь и она смотрела на него удивленно. Симка как симка, вроде бы не затертая. С первого взгляда и не скажешь, что она пользованная. Но сомнения уже начали разъедать изнутри. Неужели он что-то заподозрил? В который раз Ксения обозвала себя дурой. Лучше бы сказала, что не заходила ни в какой салон, попросту забыла! Но как говорится, «умная мысля всегда приходит опосля».

– Хм, – Влад слегка откашлялся в кулак, прочистил горло. – Пить охота что-то, – улыбнулся ей криво и попросил: – Принеси, пожалуйста, водички, – и пока девушка выходила из комнаты, провожал ее потяжелевшим взглядом.

Картинка, постепенно проступавшая некрасивыми мазками, ему совершенно не нравилась. Интересно, если он ее сейчас к стенке припрет этой симкой, она ему все сразу расскажет или и дальше будет из него дурака делать?

Звонок из отдела помешал ему определиться с дальнейшими действиями в отношении Ксюши. Пока он терпеливо выслушивал словоизлияния своего опера, она уже появилась перед ним со стаканом в руке. Под его немигающим взглядом, девушка съежилась, сразу же заподозрив подвох. Не просто же так он разговаривал по телефону, а потом и пил воду, пристально глядя на нее?

– Что? – спросила она с опаской.

– Ничего, – покачал Влад головой и усмехнулся, давая ей понять, что просек всю ее ложь. Пусть теперь в его отсутствие помучается, попробует угадать, где прокололась, а он еще и завтра послушает ее сказочки.

– Я в отдел. Завтра вернусь, – коротко бросил, возвращая ей пустой стакан. – Не провожай.

Уходя, осторожно, стараясь не шуметь, Влад прощупал карманы ветровки Ксении. В правом нашел то, что искал – связка ключей. Открывшаяся правда ошеломила его и разозлила.

Она врет, но при этом оставляет такие нелепые улики, так глупо палится. То ли изворотливости в ней нет ни грамма, то ли ума! Ключи «потеряла», но при этом они преспокойно лежат у нее в кармане. Симку от старого, тоже якобы «потерянного» телефона, выдает за новую. Откуда же ей знать, что сейчас симки выпускают немного другого вида, так сказать, три-в-одном – формата сим, микросим и наносим. Глупая, наивная, взбалмошная девчонка… Решила, что сможет безнаказанно обвести его, Влада, вокруг пальца так, что ни о чем не догадается? И неужели это все задумывалось только ради того, чтобы еще раз встретиться с Вороновым?!

Глава 15

На улице вновь моросило. Перепрыгивая в темноте через лужи, Влад добрался до своего автомобиля, ощущая, как во внутреннем кармане разрывается сотовый. Работа звала, оставляя Ксению с ее нелепыми россказнями позади.

Еще с крыльца отдела он услышал гневный женский голос, звонко разносящийся по дежурке, то ли выговаривающий за что-то, то ли требующий чего-то, то ли угрожающий чем-то. Так и оказалось. Хорошо одетая женщина средних лет наседала на его опера Димона, который, в принципе, никогда за словом в карман не лез, но, видимо, не в этот раз. Его красноречие иссякло, что было заметно по его бессильно опущенным плечам, да загнанному взгляду. Дежурного и вовсе не было видно из-за стеклянной перегородки.

– Что случилось? – подойдя к возмущенной дамочке со спины, громко рявкнул Демидов. При звуке его голоса и дежурный опер, и оперативный дежурный за стеклом облегченно выдохнули.

– Вы здесь главный? – развернулась женщина к нему, готовясь все так же на повышенных тонах выплеснуть свое негодование теперь уже на него.

– Ну, допустим, я, – уже спокойнее произнес он. – В чем дело?

Но прежде чем посетительница успела открыть рот, Димон подскочил к нему и, схватив за локоть, утащил в сторону.

– ППС-ники притащили сыночка ее. Пацанье травку курили на детской площадке. Все разбежались, он один остался, еще и хамить начал, – вполголоса нашептывал ему на ухо. – А мамаша эта прибежала и давай тут шум поднимать, связями грозить, телевидением, журналистами… В общем, – он замялся, – от греха подальше решили тебе сообщить. Мало ли…

– Вы что, – специально громко, на всю дежурку, оборвал его Влад, разворачиваясь к обезьяннику. Он только сейчас заметил там худощавого мальчишку-подростка со взъерошенными волосами. – Какие связи? Какое телевидение? – это уже было адресовано его матери. – У нас перед законом все равны.

– Моего ребенка закрыли в клетку, как будто он преступник какой-то! – женщина смотрела на него испепеляющим взглядом. – За что?!

– Наверное, есть за что, – развел руками Влад. Склонив голову, он поочередно разглядывал мать и сына. – Все просто: нарушил закон – отвечай.

– Господи, да он же ребенок еще, – отчаянно воскликнула женщина. – Вы разве подростками не курили?

– Травку? – переспросил Влад и, не лукавя, протянул: – Не-ет.

Родительница, видимо, потратив все душевные силы на перебранку с его опером, сдалась и миролюбиво попросила: – Давайте поговорим не здесь… Пожалуйста…

Чуть поразмыслив, Влад принял решение:

– Поговорю с задержанным, а потом уже с вами.

В допросной паренек сначала крепился, строил из себя уверенного «правильного пацана», но через некоторое время сломался. У Влада получилось склонить его к «сотрудничеству», даже не прибегая к угрозам. Перспективы, которые Демидов обрисовал перед ним, убедили парнишку открыться перед строгим, но вроде бы, «нормальным» полицейским.

– Понимаете, мама хочет, чтобы я стал врачом как она, а я не хочу, – сбивчиво объяснял он. – Я хочу военным быть, каким был отец. Ну, нет у меня склонности ни к биологии, ни к химии… Говорю ей, что не поступлю на бюджет, а она ни в какую, – жаловался сын на мать. – Репетиторов мне нанимает, говорит, что пойду на платное отделение… а я не хочу… понимаете… не хочу… А она все работает, чтобы отложить мне на мед вуз, а потом этим попрекает…

– Ага, и ты решил таким образом выразить свой протест, так, что ли?

Подросток растерянно пожал плечами. Влад усмехнулся, вот так всегда, заварят кашу, не осознавая дальнейших последствий, а разгребать потом приходится другим. С логикой и здравым смыслом нынешняя молодежь совершенно не дружит. У него дома тоже одна такая – «самая умная, самая хитрая». Глядя на сникшего, тщедушного мальчишку-подростка, Влад мысленно переметнулся к Ксении. Ей-то против чего бастовать? Или есть какая-то иная причина?

– А ты знаешь, что такой вот привод в полицию может серьезно подпортить тебе карьеру военного, если ты все-таки надумаешь настоять на своем? – после непродолжительного молчания жестко глянул на него Демидов. – Вижу, даже не задумывался об этом, – мальчишка опустил голову. – Ну, посиди подумай. Я пока с матерью поговорю.

Во время допроса женщина беспокойно мерила шагами коридор, но, увидев «главного», сразу же кинулась к нему. Пусть она и не успокоилась, но вела себя намного сдержаннее. Влад, отперев дверь в свой кабинет, пригласил ее внутрь.

– Вы меня извините, пожалуйста, что я так накинулась на ваших сотрудников, – прямо с порога пустилась в объяснения женщина. – Глеб у меня единственный сын, я воспитываю его одна… Хочется, чтобы у ребенка было все самое лучшее, а он такое вытворяет, – печально вздохнула она, усаживаясь напротив начальника уголовного розыска и изливая ему душу. – Нервы совсем сдали… Я в двух местах работаю, в поликлинике на приеме сижу и в частной клинике оперирую. Просто у нас ипотека… да и сыну поступать скоро… Вот, стараюсь заработать, – спохватившись, добавила: – Но вы не думайте… я вас отблагодарю, – а затем уже чуть тише: – Сколько?

Видя, что человек, от которого, возможно, зависело будущее ее сына, непреклонно молчит, она взмолилась:

– Пожалуйста, не портите сыну жизнь… У вас ведь тоже, наверное, дети есть …

– Забирайте своего сына и идите домой, – устало откинулся на спинку кресла мужчина. – Я с ним побеседовал, объяснил, что к чему. Травку курить он больше не будет, возьмется за ум.

– Спасибо вам большое, – признательно выдохнула родительница. Порывшись в сумке, извлекла кожаную визитницу и положила на стол прямоугольный, бело-синий кусочек бумаги. – Это моя визитка. Вам-то она ни к чему, но вашей жене, думаю, пригодится. Сейчас очень трудно найти качественные мед услуги, а у нас клиника хорошая. Обращайтесь, – и, выходя из кабинета, еще раз поблагодарила за понимание.

Демидов позвонил дежурному оперу, дал распоряжение насчет задержанного подростка. Взяв в руки визитку, на которой печатными буквами было выведено: медицинский центр «Фемина», отделение гинекологии, Кудряшова Татьяна Анатольевна, акушер-гинеколог первой категории, оперирующий гинеколог-хирург, ниже – адрес и телефон, покрутил ее в руках. На обороте, как он понял, перечислялись все услуги, оказываемые клиникой.

Немного подумав, он спрятал визитку в бумажник, зевнув, взглянул на часы. Все, спать пора. Сняв куртку, скрутил ее валиком и, подложив под голову, поудобнее устроился на кожаном диване. Ночь придется коротать здесь. Вернее, всю ночь придется отгонять навязчивые мысли о Ксении и рассматривать сложившуюся ситуацию, которая с каждой минутой нравилась ему все меньше и меньше, с разных сторон. Да уж, действительно, «маленькие детки – маленькие бедки».

Влад и сам не заметил, как через некоторое время его сморил сон.

***

Когда на следующее утро Ксения проснулась, небо было затянуто свинцовыми тучами, обещавшими скорый, продолжительный дождь. В одиночестве она умылась, позавтракала и с тяжелым сердцем принялась собираться в школу. Еще раз пересчитала деньги, спрятанные под замочек во внутреннем кармане сумки, нерешительно повертела в руках еще вчера радовавший ее новенький смартфон, раздумывая, отключать его или нет. Решив, что успеет выключить его в школе перед тем, как отдать этому недоноску Ковылеву, сунула и сам телефон, и коробку со всеми аксессуарами к нему в сумку.

В прихожей ей сразу же бросились в глаза ключи Влада, лежащие на полочке. Не успев вчера сменить замки, он оставил ей свои взамен утерянных. Не желая опаздывать на занятия и выслушивать потом нравоучения классной, так как настроение и так было хуже некуда, девушка решила поторопиться. Рано или поздно ей все равно придется встретиться лицом к лицу со своим мучителем, так уж лучше пусть это произойдет побыстрее, и она наконец-то сможет расслабиться.

Накинув легкий плащ, девушка подхватила сумку и, по привычке сунув руку в карман ветровки за ключами, обомлела – их не было. Ее ключей не было! Но она же прекрасно помнила, как предыдущим днем, закрыв дверь, положила их в карман, а потом весь день чувствовала их тяжесть во время забега «Алена – Хорошево – дом». Пребывая в глубоком недоумении, Ксения покинула квартиру, на этот раз воспользовавшись ключами Влада.

Промозглый ветерок заставил поежиться, поплотнее запахнуть плащ, ускорить шаг. Быстрее, быстрее бы этот трудный день, или хотя бы его первая половина, закончилась. Два, максимум, три урока, больше она не выдержит, вернет долг, взяв в свидетели Алену и кого-нибудь из его дружков, а потом…

Она не успела додумать, что будет потом, так как уже подошла к зданию школы. Звонок застал ее в школьном фойе, и она бегом понеслась на третий этаж, даже не успев повесить плащ в раздевалке. Извинившись за опоздание, юркнула за свою парту в третьем ряду. Соседки еще не было, а Ковылев уже сидел на своем давно облюбованном месте позади нее. Надо же, не проспал, пришел к первому уроку.

– Ну, что, Демидова, долг возвращать будешь сегодня? – перегнувшись через парту к ней, прошептал он с издевкой. – А то я уж подумал, ты и сегодня не придешь, кинешь меня. Хотел тебя на «счетчик поставить».

– Обойдешься! – огрызнулась девушка в ответ на его угрозы.

Тут химичка призвала к порядку, и урок начался. Ксения напрасно прождала появления Алены, та так и не появилась. Она понимала, что без подруги деньги и телефон отдавать нельзя – фиг потом что докажешь. Так что оставалось только тянуть время, еще на урок, на два, а может, и на целый день, пока Аленка не появится.

Во время перемен, когда класс пустел, и все ученики высыпали в коридор, Ксения устремлялась вслед за ними. Там периодически сновали учителя, и она могла всерьез, как она надеялась, не опасаться «наездов» этого хулигана. Ковылев пока к ней не приближался, смотрел издалека с наглой ухмылкой, как бы говоря: «Все твои ухищрения вижу, и они тебя не спасут». Выжидал подходящего момента, она это чувствовала.

Столовая. Прошлый раз все случилось в столовой, и в этот раз Ковылев поджидал свою жертву в пустынном коридоре, ведущем в столовую и примыкающем к раздевалке. После третьего, иногда четвертого урока этот коридор в левом крыле здания заполнялся шумными учениками, спешащими перекусить и поэтому не видящими ничего вокруг, в остальное же время здесь никого не было. За столовой был актовый зал, чаще всего закрытый на ключ.

Ксения спешила вместе со всеми на обед, когда почувствовала, что ее резко схватили за руку, втолкнули в раздевалку и прижали к стене. Куртки, плащи, ветровки тут же скрыли ее и Ковылева от посторонних глаз. Хорошо еще, что он был один. Со стороны, наверное, было похоже, что парочка старшеклассников обжимаются в углу раздевалки.

– Ну, что, пришло время расплачиваться? – прошептал он ей прямо в ухо, обжигая дыханием щеку. – Только, спорим, у тебя ничего нет.

– Есть, – с вызовом глядя ему в глаза, заявила девушка и, собрав все силы, оттолкнула Ковылева от себя.

– Да ну, – недоверчиво воскликнул он, оторопев на миг, и неотрывно наблюдая за тем, как Ксения полезла в сумку, которую не оставляла без присмотра ни на секунду, и вытащила оттуда сложенные пополам купюры.

– Здесь тридцать. Больше у меня нет, – протянула ему деньги.

– А еще десятка? – Ковылев вновь начал расплываться в улыбке, предвкушая дальнейшее развлечение.

– У меня больше нет, – Ксения вздернула нос, заставляя себя смотреть ему прямо в глаза. Про то, что хотела отдать телефон вместо денег, от страха она даже и не вспомнила.

Когда парень начал медленно наступать на нее, она запаниковала еще больше. В отчаянии бросила взгляд на вход в раздевалку, но там, как назло, не было ни души. Дежурный и тот куда-то подевался.

– Стриптиз покажи нам с пацанами, – снова склонился к уху одноклассник, нашептывая: – И будем считать, что мы в расчете.

– Да пошел ты, – из последних сил Ксения попыталась оттолкнуть его от себя, но он больно и цепко схватил ее за запястье, и в глазах у него уже горел недобрый огонек. – Если ты сейчас же не уберешь от меня свои руки, я закричу, – слова давались ей с трудом, она до сих пор была прижата к стене и начинала задыхаться.

– Не переживай, я найду более укромное местечко, обещаю, – улыбнулся он и, разомкнув свою железную хватку, быстрым шагом покинул раздевалку.

Ксения невольно сползла вниз по стене и еще несколько минут так и просидела, обхватив себя руками, среди развешенных в беспорядке курток.

– Ну за что мне это? – только и смогла выговорить девушка, наконец поднявшись на ноги и потерев запястье, на котором расплылся синеватый след от чужих пальцев.

На протяжении оставшихся уроков, парень больше на нее внимания не обращал. Едва занятия закончились, он тут же покинул класс вместе с друзьями, словно и не было этого инцидента. Собрав вещи и выйдя из класса, девушка тоже направилась к выходу из школы, но на полпути была остановлена классной руководительницей, которая решила еще раз напомнить ей о недопустимости пропуска занятий без уважительной причины. Когда же нудный и долгий разговор был закончен, все одноклассники уже разошлись, и Ксения шла к выходу одна, отчего ей стало немного не по себе.

– Да не выходила она, говорю тебе, – донеслось до нее откуда-то со стороны раздевалки. – Ее наша Галина задержала, подождем еще.

Девушка без труда узнала голоса Ковылева, и до нее довольно быстро дошел смысл услышанного. Они явно говорили о ней. Ее ждут. И стоять в ступоре посреди коридора бесполезно. Теперь она знала – от этого мерзавца с его дружками можно было ожидать чего угодно. И выход у нее был лишь один.

Развернувшись на носках, Ксения направилась обратно к лестнице на второй этаж, а оттуда спустилась на первый, но с другой стороны и завернула в женский туалет. Подойдя к окну, выходящему на школьный двор, убедилась, что там никого нет. Поддернув замочек наверх, она слегка дернула за ручку окна, и рама со скрипом поддалась. Проделав то же самое со второй створкой, девушка без особого труда залезла на подоконник и, прижав к груди сумку с учебниками, спрыгнула на землю. Оглядевшись по сторонам и немного прикрыв окно, не застегивая плаща, который, к счастью, не оставила утром в раздевалке, Ксения ступила на тропинку, пересекающую школьный двор и заканчивающуюся возле невысокого забора. Сам забор, похоже, давно уже никто не ремонтировал, и железные прутья кое-где были выдернуты. Миниатюрной девушке ничего не стоило просочиться между ними и оказаться по ту сторону от школы. Сердце бешено стучало в груди, и она в любой момент ожидала грозного окрика за спиной, но на школьном дворе по-прежнему было тихо, а людям, которые шли по улице ей навстречу, не было до нее ни малейшего дела.

Всю дорогу до дома она нервно оглядывалась, но ее никто не преследовал. Она без происшествий добралась до квартиры, дрожащими руками открыла дверь и, скинув только обувь, прошла к себе. Как была в плаще легла на кровать, свернулась калачиком и зажмурилась.

Что же ей делать? Что?! К Саше больше не обратишься, он теперь для нее недосягаем, оставался только Влад. Но поверит ли он ей? Захочет ли поверить? Сколько раз он обвинял ее во вранье и вчера так подозрительно смотрел. Может, нужно было отдать телефон Ковылеву, а потом сказать Владу, что тот его силой отобрал? Нет, начались бы разборки, а ей еще учиться в этом классе. Если уж до нее никто не смог с ним справиться, то куда уж ей с ним тягаться. Она снова и снова приходила к одному и тому же выводу – ей нужно уйти в колледж.

Решив больше не откладывать разговор о колледже в долгий ящик, она поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате, снова и снова прокручивая в голове речь для Влада, готовя самые убедительные, по ее мнению, аргументы. Потом поняла, что все это выглядит такой чушью, что она сама себе бы не поверила, окажись она на месте Демидова. В итоге бессильно опустилась на кровать, сгребла Сашиного медведя, да так и просидела, уткнувшись в него, до самого прихода Влада. Не зажигая света, не задергивая штор, не замечая времени.

– Что в темноте сидим? – Влад возник на пороге ее комнаты буквально через минуту после того, как в замочной скважине стих звук проворачиваемого ключа, щелкнул выключателем.

– Так, просто, голова болит, – отмахнулась она, зажмуриваясь от яркого света.

– Голова болит, наверное, оттого, что гадаешь, где ключи посеяла, да? – бодро произнес он, выдвигая стул из-за стола, и, повернув его спинкой к ней, сел напротив кровати. – Сейчас тебе полегчает, – пошарив в кармане джинсов, швырнул ей на постель ключи. – Я их нашел, прикинь.

Ксения покраснела и медленно подняла на него глаза. Несмотря на веселость в голосе, во взгляде у него не читалось ничего, кроме осуждения.

– Если хорошо поищу, то и телефон найду, наверное, да?

Глава 16

– Ничего не хочешь мне объяснить, а то как-то занятно все получается? – выжидательно уставился на нее Влад, а потом, наклонившись ближе, спросил вкрадчиво: – Ты зачем к Воронову ходила?

– А он тебе не сказал? – искоса окинув его настороженным взглядом, несмело обронила девушка.

– А я у него и не спрашивал, – опер откинулся назад. – Хочу, чтобы ты сама мне рассказала, – помолчал немного, затем предупредил: – И лучше не ври… Поверь, я знаю много способов, как заставить человека говорить правду, даже если он не хочет… Но мне бы не хотелось испытывать их на тебе…

Ксения понимающе кивнула, все так же не глядя на Демидова, поднялась, стянула с себя плащ, кинула его на спинку кровати. Эти простые механические действия помогали унять внутреннюю дрожь, давали возможность собраться с мыслями, хоть немного успокоиться. Она все ему расскажет, без утайки, но ей бы не хотелось, чтобы при этом голос срывался от волнения. Влад еще подумает, что она намеренно сгущает краски, притворяется.

– Я долго буду ждать? – не вытерпел мужчина, наблюдая за тем, как она, не торопясь, садится на кровать, разглаживает на коленях юбку. Тут его взгляд упал на синеватое запястье девушки.

– Это что такое? – недоуменно поинтересовался он и, протянув ладонь, моментально сгреб в нее руку Ксении, поднося ближе к своему лицу, чтобы лучше разглядеть подозрительное пятно. – Я вопрос задал, – медленно сказал он, когда пауза, данная девушке на ответ, несколько затянулась. – Откуда это?

– Ниоткуда… Просто ударилась, – с трудом выдернув руку, она невольно спрятала ее за спину.

– Слушай, я тебе не мальчик, чтоб в эти сказки верить, – стальным голосом отчеканил Демидов. – Еще раз тебя спрашиваю, что случилось?

То, что поведала ему Ксения, пряча глаза, потрясло его неимоверно. Ни разу не прервав ее, Влад внимательно слушал ее сбивчивый рассказ, лишь изредка постукивая пальцами по деревянной спинке стула. По мере роста наглости отмороженного подростка, выражение лица опера менялось – от недоверчивого к обеспокоенному, от тревожного к злому.

– Почему ты молчала?! – спросил тихо. – Почему ты ничего не сказала, если уж не мне, то Воронову?! – постепенно голос Влада набрал силу, зазвучал громче, со всевозрастающим негодованием: – Ты понимаешь, чем это могло закончиться?!

– Понимаю, – едва слышно прошептала девушка, глядя себе под ноги и кусая губы. В ее ссутуленной, напряженной фигурке было столько отчаяния и невысказанной боли, что он с трудом подавил в себе желание пойти и прямо сейчас набить морду этому гаденышу.

– Почему ты молчала, Ксю-ша?! – Влад соскочил со стула, рывком отставив его куда-то в сторону, присел перед ней на корточки, заглянул в потухшие, испуганные глаза.

– Я… не знаю… мне было стыдно, – как же трудно признаваться в том, чему не было внятного объяснения.

– За что стыдно? – не понял он. Этот беспомощный, метущийся взгляд просто сводил его с ума, рвал душу, по миллиметру вытягивал жилы. – Я чего-то еще не знаю?

– За вранье, – ее лицо скривилось в борьбе с подступающими слезами.

– Бли-и-ин, – выдохнул опер, качая головой и растирая лицо. Это он сам своим недоверием, колкими и едкими замечаниями вынудил девчонку лгать и изворачиваться. – Это разве вранье, Ксюш?

– Я Саше соврала… и тебе… насчет телефона… и ключей, – она чуть не плакала. – Саша мне денег дал… двадцать пять тысяч… сказал, подарок на день рождения…

– А если бы не дал? Что бы ты делала? – Так, стоп, он говорит совсем не то, что нужно. – Ладно, забей, – Влад мотнул головой, отгоняя лишнюю сейчас мысль. В конце концов, если бы не «подарок» Воронова, неизвестно, где сейчас была бы Ксения. – Сколько ты отдала этому товарищу?

– Тридцать… Я добавила еще пять из тех, что ты мне оставил…

– А должна было сорок, так? – теперь мозг его работал четко и ясно. – С остальными что? Он тебе дал еще время? Или предложил другой вариант?

По тому, как Ксения вновь потупилась, сразу же понял, что попал в точку:

– Ну?

– Он пошутил, – растерянно пожала она плечами.

– Чего хотел?

– Стриптиз, – помолчав, все же выдавила девушка.

– Че? – Влад громко выругался: – Какой, на хер, стриптиз?! – настигшая внезапно догадка поразила и напугала его: – И ты согласилась?!

– Нет, Влад, ты что! – горячо запротестовала Ксения, вскочив на ноги, смело взглянув ему в глаза. – Я бы никогда!

Демидов не стал ее расстраивать, умолчал о том, что если бы захотел этот подонок пойти до конца, то дело одним бы только стриптизом не ограничилось. Нормальные, неублюдочные дети так не угрожают, даже в шутку, синяков после себя не оставляют. Такие, как этот Ковылев, пользуются беззащитностью жертвы, с каждым разом запугивая ее еще больше, уверяя, что во всем виновата она сама – не так вела себя, не то говорила. Только с Ксенией этот козел просчитался – у нее есть Влад, и он никому не позволит причинить ей вред.

***

После разговора с Владом напряжение если и не ушло полностью, то немного отступило. Стало легче и не так страшно уже просто оттого, что она знала – она в этом мире не одинока. Слова «брата» еще долго звучали в ушах, вселяя надежду, обещая защиту:

– У тебя есть я. И я никому не позволю причинить тебе вред…

И Ксюша поверила. Поверила его твердым, уверенным словам. Его спокойному, решительному взгляду. Его крепким и сильным рукам, сжимающим ее плечи. Впервые рядом с ним она почувствовала себя в безопасности, так же как и с Сашей.

Теперь она иначе смотрела на все его придирки, за которыми скрывалось не желание задеть или обидеть, а защитить, уберечь от окружающего мира. Он старше, опытнее, он знает жизнь, просто не может выразить иначе свою заботу. Свой отпечаток наложила еще и обида на ее мать.

Бабушка, которая больше жизни любила Ксению, тоже, бывало, ругала и ее, и маму. Говорила, что не хочет, чтобы внучка повторила судьбу матери, которая однажды оступилась по глупости, по неопытности, по нежеланию прислушиваться к старшим. Со слов бабушки, мама Ксении была упрямой, своевольной, и жизнь ее за это наказала.

Бабушка неустанно повторяла, что девушка должна быть скромная и чистая, позволяя мужчине любить себя и вознаграждая его за эту любовь. Единственного мужчину, одного на всю жизнь. Наказывала беречь себя для того самого, единственного, для будущего мужа, не связываясь с кем попало. Ксения в душе посмеивалась над старомодностью бабушки, но перечить не смела, со всем соглашалась.

Когда, немного повзрослев, девушка поинтересовалась о причине бабушкиного недовольства собственной дочерью; та, не выдержав, в сердцах бросила, что, мол, Машка, во-первых, не сберегла себя до брака, во-вторых, связалась с женатым мужчиной, а в-третьих, родила ребенка без мужа. Первые две ее вины она потом часто упоминала, а вот о последней больше никогда не заикалась, наоборот, говорила, что если бы мама еще и Ксюшу бросила, то она бы ее никогда больше на порог не пустила.

Бабушка смирилась и простила дочь только тогда, когда та сошлась с отцом Влада и зажила размеренной семейной жизнью. Хотя иногда и бухтела в сторону новоиспеченного зятя, что «порядочные мужчины свою семью не бросают из-за какой-то там глупой любви и не идут воспитывать чужих детей, позабыв о своих собственных».

Все это Ксения вспоминала, ворочаясь в кровати и мучаясь от бессонницы. Интересно, что многие бабушкины наказы она понимала только сейчас. В детстве они казались смешными или лишенными всяческого смысла, сейчас же звучали мудро. Чего только стоили ее слова о том, что «мужчина должен решать все проблемы и принимать решения, задача женщины его в этом поддержать». Потому бабуля и позволяла отцу Влада принимать активное участие в жизни внучки даже после смерти дочери, поддерживая авторитет к мужчине в их «бабской семье».

Поделись Ксения сразу же своей проблемой с Владом, не пришлось бы переживать столько неприятных моментов, связанных с Ковылевым. Не пришлось бы мараться во лжи, обманывая людей, которые искренне волнуются за нее.

– Женщины сами портят мужиков своей самостоятельностью, а потом жалуются, – эти слова бабушки девушка «слышала» уже во сне.

***

С утра Демидов выходил из дома вместе с Ксенией.

– Ничего не бойся, – взяв ее за плечи, он серьезно посмотрел на нее. – Я тебя встречу после уроков и побеседую с этим товарищем, – не удержался, провел рукой по ее щеке. Казалось, между ними появилась невидимая нить, соединяющая их в единое целое. Сейчас он был для нее единственным родным человеком, пусть даже только формально, никого больше у нее просто не осталось. Влад смотрел в ее глаза, полные надежды, надежды на него, и ему захотелось ради нее перевернуть целый мир.

Утром в отделе опер первым делом пробил по базе данных этого Ковылева. Конечно, неплохо было бы сходить к участковому, справиться об этом хулигане у него, но время поджимало. Оказалось, что он не раз имел приводы в полицию, причем уже лет с десяти и по разнообразнейшим причинам – то разбитое стекло в школе, то драка.

– Ну и на хрена она тебе сдалась? – мысленно спросил он у нагловатой рожи на листе А4, которую ему выплюнул принтер, и, свернув его вчетверо, убрал в карман куртки.

Ближе к обеду Влад поехал обратно к школе. Если верить расписанию, уроки ее класса уже близились к концу, и он решил дождаться в машине, когда появится неучтивый кавалер и проводить его до дома, а там и «поговорить». Пока ждал, изменчивая майская погода вновь начала портиться. Сначала на ясном небе образовались серые облака, которые медленно расползлись в разные стороны, закрыв солнце, и стал накрапывать мелкий дождик, вскоре превратившийся в стену ливня.

Наконец Ксения выпорхнула на школьное крыльцо и, раскрыв большой голубой зонт в тон цвету плаща, стала спускаться по лестнице. Сначала Влад даже подумал о том, чтобы окликнуть ее и подвезти до дома в такую погоду, оставив разговор с тем парнем на другой день, как увидел и его самого. Отделившись от толпы подростков, тот направился следом за Ксенией, при этом держась на небольшом расстоянии и даже замедляя шаг, когда она оказывалась слишком близко. Возможно, не будь Влад опером и не имея достаточного опыта в слежке за всякими отморозками, он, наверное, не обратил бы на это особого внимания, но сейчас эта крадучесть его несколько насторожила.

Покинув машину, Влад направился следом за ними, с каждым шагом все больше убеждаясь в своих подозрениях. Ливень усилился, на асфальте образовались огромные лужи, легкие кроссовки моментально промокли, за считаные секунды опер весь вымок до нитки. Струи дождя стекали с крыш домов, с силой отбивая по карнизам барабанную дробь. Влад попытался застегнуть молнию на куртке, но ее заело, и, отвлекшись всего на пару секунд, он потерял Ксению и Ковылева из виду. Несколько минут он стоял посреди улицы и крутил головой, пытаясь понять, куда они могли деться, но из-за стены дождя радиус видимости был резко ограничен. Возможно, парень решил не идти за ней дальше и свернул куда-то во двор? Но куда могла деться сама Ксения?

В следующий миг его внимание привлекла арка. Она находилась как раз в двух шагах от того места, где в последний раз он видел Ксению. Может, она решила переждать дождь там? В два счета преодолев расстояние, он нырнул в арку и оказался в полутемном сыром рукаве, довольно длинном, в котором гулким эхом отдавались лишь его шаги и шум дождя с улицы. И никого. Только сильно бросающийся в нос запах сырости и холода, словно из глубокого подвала.

Пройдя до конца арки, Влад увидел, что выходит она во двор-колодец, и только тут понял, что дом, похоже, не жилой, и жильцы съехали отсюда совсем недавно. Здание еще не успело прийти в состояние окончательного запустения, и здесь еще не побывали любители граффити. Подъездные двери были заколочены досками, но окна на первых этажах уже кое-где были выбиты, видно, для вечерних посиделок подростков или бомжей.

Внутри пробежал холодок. Нет, Ксения точно бы сюда не пошла, даже прятаться от дождя. Зачем ей тащиться в это место? К тому же у нее был зонт, и она шла в сторону дома. Влад медленно огляделся перед тем, как покинуть это неприятное место и тут…

Среди окружающей серости в глаза бросилось голубое пятно, застывшее возле противоположной стены дома. Приглядевшись, с нарастающим ужасом Влад понял, что это ее зонт. Быстрыми шагами он пересек крошечный дворик, поднял с земли раскрытый зонт с несколькими сломанными спицами. Сердце застучало быстрее, с грохотом отдаваясь где-то в висках и затылке. Она здесь! Теперь в глаза бросились и другие детали, на которые он поначалу не обратил внимания.

Самая ближняя подъездная дверь почему-то была приоткрыта. Не раздумывая, Влад рванул ее на себя и влетел в обшарпанный подъезд с резкими запахами: сырости, кошек и валокордина. Он ненадолго ослеп из-за мутной темноты, освещаемой лишь тусклым светом окна лестничной клетки на втором этаже. Держась за стену, чтобы не споткнуться, поднялся на первый этаж и вдруг услышал бессвязные голоса, размывчатым эхом отдающиеся в пустых стенах. С каждым шагом он все больше уверялся в том, что один из них принадлежит Ксении. Рывком распахивая двери и перепрыгивая через груды хлама, оставленные прежними хозяевами, опер быстро обследовал первые две квартиры, на третьей ему повезло.

Парень стоял к нему спиной, прижав Ксению к стене и совершенно не реагируя на все ее усилия как-то освободиться.

– Отпусти меня! – срывающимся голосом просила она, пытаясь вырваться из крепкой хватки.

– Да, ладно, че ты ломаешься, – насмешливо приговаривал подонок, шаря руками по телу девушки. Увлеченный своим делом, он даже не заметил чужого присутствия.

– Руки убрал! – слова Влада громким эхом прокатились по пустому помещению.

Парень удивленно обернулся и неохотно оторвался от Ксении, которая тут же буквально сползла вниз по стене.

– Ты кто? – недовольно спросил он, кивнув в сторону девушки: – Тоже хочешь? Так я поделюсь!

– Быстро в машину! – также громко и спокойно приказал Демидов, уже обращаясь к Ксении, при этом прилагая огромные усилия, чтобы не накинуться на этого отморозка и не уе**** его прямо на ее глазах. – Возле школы!

Она медленно поднялась на ноги, неслушающимися пальцами запахнула плащ, под которым на секунду мелькнула разорванная ткань и часть обнаженной груди.

– Э, нет, так дело не пойдет! Мы еще не закончили! – парень неожиданно преградил ей путь и тут же вздрогнул от щелчка предохранителя пистолета, который был направлен на него. Если сученыш и испугался, то постарался не подать виду. – А вы, что, знакомы?

Он отошел чуть в сторону, не сводя взгляда с черного дула. Влад лишь усмехнулся – сколько же таких отморозков вот также завороженно глядели в него. Этих нескольких секунд хватило Ксении на то, чтобы проскользнуть мимо парня и застыть за спиной опера. Одной рукой он быстро протянул ей брелок от машины.

– Садись в машину и жди меня, – подтолкнул ее к выходу.

– Ну ладно, пошутили и хватит! – Ковылев перевел взгляд с пистолета на Влада, заметил под курткой кобуру. – Ты мент, что ли? Опусти пистолет! Я, между прочим, ничего такого не сделал! Она сама со мной пошла…

– Рот свой закрой! – сделав шаг к парню, не опуская пистолета, Демидов схватил его за шиворот и со всей силы приложил об стену так, что и без того облупленная штукатурка с треском посыпалась на пол. – Если я еще раз увижу тебя, с*ка, рядом с ней, я тебе башку оторву, понял, урод?

– Так, мы ж в одном классе учимся, – ухмыльнулся тот, демонстрируя мерзкую улыбку.

Владу вдруг стало совершенно ясно, что этому ублюдку абсолютно наплевать на все его угрозы, как, впрочем, и на ментов ему насрать! Его немного охладило только наличие пистолета, но сейчас он почему-то был полностью уверен в том, что в него не выстрелят.

– ******! – снова выругался Влад, кидая парня на пол и принимаясь бить его так, словно тот был боксерской грушей.

Ковылев плевался кровью, но продолжал ухмыляться, даже получая новый удар.

– Только тронь ее, и я тебя убью, – приподняв его за шкирку, медленно прошипел сквозь зубы опер ему в лицо. – Обещаю!

Тот лишь презрительно сплюнул, глядя на Демидова с ненавистью. Откинув его в сторону, Влад уже развернулся, чтобы покинуть комнату, но остановился от донесшихся вслед слов.

– Ничего ты мне не сделаешь! Я, вообще, несовершеннолетний и могу на тебя заяву в ментовку накатать, – нагло выдыхал Ковылев, лежа на грязном полу. – И я все равно сделаю с ней все, что захочу, еще увидишь…

Сжав кулаки, Влад развернулся к парню и, моментально оказавшись рядом с ним, со всей силы пнул его в грудь так, что тот отлетел в сторону противоположной стены прямо на кучу строительного мусора. Несколько раз странно то ли кашлянув, то ли всхлипнув, малолетний отморозок перевернулся на спину и вдруг застыл на месте, глядя как по пальцам прижатой к животу руки сбегает кровь. В следующий миг, удивленно взглянув на человека напротив, Ковылев стал медленно сползать на пол.

Глава 17

Словно в каком-то кошмаре, в полуобморочном состоянии, Ксения с трудом пробиралась на улицу. Несколько раз споткнувшись и упав на лестнице, в кровь разодрав колени, с трудом поднималась и, цепляясь за стену, шла дальше.

На улице все так же лил дождь. Прошло всего-то минут десять с тех пор, как Ковылев затащил ее в тот двор, а ей показалось, что целая вечность. Вся жизнь промелькнула перед глазами. Влад! Откуда он там взялся? Если бы не он… Девушке было страшно даже подумать о том, что там происходило в этот момент. Возможно, нужно было вызвать полицию, только Демидов твердо приказал ждать его в машине.

Ноги совсем не слушались – Ксения пыталась идти как можно быстрее, но почти не двигалась с места. От бессилия хотелось плакать. Редкие прохожие бросали удивленные взгляды на ее разодранные в кровь коленки и тут же отворачивались – никому не было дела до того, что произошло, все спешили скорее скрыться от этого проклятого дождя.

Возле школы девушка растерянно замерла. Оглядевшись в поисках машины и обнаружив ее буквально в нескольких шагах от себя, дрожащими пальцами несколько раз нажала на брелок. Фары моргнули, и раздался едва слышный щелчок. Промокшая насквозь, она буквально упала в салон. Вода ручьями стекала с плаща и волос, обивка сидения вмиг промокла.

Беспрестанно повторяя вслух: «Влад, ну где же ты? Где?», «Что делать?», Ксения разревелась от охватившего ее отчаяния, размазывая по мокрому лицу остатки туши. Тело била дрожь, то ли от холода, то ли от нервов. Обхватив себя руками, она судорожно вглядывалась в размытый ливнем мир за окном. Показалось, что прошли часы, а не минуты, когда наконец распахнулась водительская дверь, и Влад быстро нырнул в машину.

– Ключи! – громко сказал он, и Ксюша только сейчас поняла, что до сих пор сжимала в ладони брелок. С трудом разжав непослушные, словно восковые, пальцы, протянула его Демидову. Еще несколько секунд и машина буквально сорвалась с места.

– А Костя? Где он? – словно опомнившись, спросила у опера, понимая, как глупо сейчас это прозвучало – будто она волнуется за человека, который хотел причинить ей зло.

– Он тебе больше ничего не сделает. Забудь о нем! – отрезал он, не отводя взгляда от лобового стекла, по которому быстро ходили дворники, пытаясь немного разогнать в стороны потоки дождя.

От его напряженной позы, от ледяного, застывшего взгляда и резких, рубленых фраз в груди словно застрял комок, мешая свободно дышать.

– И забудь о том, что была в этом месте! – подтверждая ее худшие предчувствия, отчеканил Влад. – Никто не должен об этом знать!

Он тут же снова замолчал и уставился на дорогу, его руки вцепились в руль так, что побелели костяшки пальцев.

– Он ничего тебе не сделал? – спросил вдруг, не глядя в ее сторону.

– Нет-нет, – поспешно ответила девушка. Ей было страшно задавать какие-либо вопросы, а еще страшнее получить на них ответы.

Выйдя из машины, оперу пришлось подхватить под руки дрожащую Ксению и довести до самой квартиры. Оба промокли до нитки, и там, где они ступали, оставались грязные следы.

Включив горячий душ, Влад буквально затолкал ее в ванную комнату. Словно в каком-то странном сне, наблюдал за тем, как Ксения растерянно снимает с себя плащ, под которым была наполовину разорванная блузка. От вновь охватившей ярости кулаки невольно сжались, и, опомнившись, он пулей вылетел из ванной. Переодевшись, включил чайник и выкурил несколько сигарет подряд, глядя за окно на льющий беспрерывным потоком дождь. Наконец на пороге кухни появилась Ксения, укутанная в халат, пахнувшая каким-то морским ароматом геля для душа, и сразу получила в руки чашку крепкого горячего чая.

– Пей, а то заболеешь, – стараясь не встречаться с ней взглядом, быстро проговорил Демидов, делая глоток обжигающего напитка из своей кружки.

– Это не страшно, – слабо улыбнулась она, замерев в дверях, и пояснила, увидев удивление в глазах парня: – Выходные… праздник.

– Ну, выходные – это не повод, чтобы разболеться, – ворчливо заметил он, вновь отвернувшись к окну и допивая свой чай. – Кто тут будет с тобой возиться?

– Влад, я туда не вернусь, – вдруг произнесла Ксения дрогнувшим голосом.

– Куда? – не сразу понял он.

– В школу, – донесся тихий ответ.

– Это с чего бы, интересно? – резко обернувшись к ней, спросил опер.

– Я боюсь, – она опустила глаза.

– Чего ты боишься? Я же тебе сказал, этот человек к тебе больше не подойдет, – заверял ее Влад, а перед глазами проносились картинки из той заброшенной квартиры. Его тело найдут не сразу…

– Ты его совсем не знаешь, – покачала головой Ксения, грустно улыбаясь и борясь с исказившей лицо судорогой.

– Просто поверь мне! – горячо прервал он ее. – Он больше никогда ничего тебе не сделает!

Она взглянула на Влада глазами, полными слез, и растерянно кивнула, отчего его сердце невольно сжалось. И вдруг неожиданная мысль пронзила сознание.

– Ксения, а где твой зонт? – спросил он, чувствуя, как внутри все холодеет.

– Зонт? – удивленно переспросила она. – Он выпал у меня из рук, когда Костя тащил меня к тому подъезду. Наверно, он там так и валяется…

Ну да, правильно, он же сам поднял его с земли, а потом? Просто выронил и сам не заметил? ***!!!

С грохотом поставив чашку на стол, Демидов буквально вылетел из кухни, принялся натягивать на ноги все еще влажные кроссовки, одновременно ища ключи от машины.

– Влад, ты куда? – она выбежала следом из кухни.

– Его надо забрать, – уже открывая входную дверь, ответил мужчина.

– Зачем? – растерянно произнесла Ксения, – Он все равно сломан.

Ничего не ответив, Влад быстро спускался по лестнице, мысленно чертыхаясь, как мог упустить такую мелочь. Разгоняя дворниками дождь с лобового стекла, помчался обратно к школе. Но едва въехав в переулок, прилежащий к выселенному дому, резко вдавил педаль тормоза. Рядом с аркой стояло несколько полицейских машин, территория была оцеплена лентой. С нарастающим ужасом Влад наблюдал за снующими вокруг людьми в форме и никак не мог понять, как они так быстро узнали, что там труп. Ведь и часа не прошло…

Спустя несколько долгих минут, с трудом оторвав взгляд от отблесков полицейских сирен, Влад медленно подал назад и, развернув машину, тронулся в сторону дома. В висках монотонно стучало, ладони, сжимающие руль, вспотели, а в голове билась одна-единственная мысль – там кто-то был. Кто-то, кроме них с Ковылевым. Бомжи, прячущиеся от дождя? Вряд ли они, едва обнаружив тело, поспешили бы вызвать полицию – первое подозрение падет на них. Тогда кто?

Терзаемый этими вопросами, Демидов подъехал обратно к своему подъезду, еще даже не подозревая, что самое страшное ждет его впереди.

Когда он открыл дверь квартиры, Ксения испуганно выскочила к нему из комнаты.

– Что? – вырвался вопрос, едва он взглянул на ее бледное лицо.

Она молча протянула свой новый смартфон с открытым сообщением: «Передай своему хахалю: 1000000р, сегодня в 23:00 возле гаражей за школой. Деньги принесет Ксения. И без глупостей, иначе у полиции будет видеозапись, как ты убил Костю».

Не веря своим глазам, опер снова и снова перечитывал текст.

– Влад, что это? – откуда-то издалека, как сквозь густую вату, пробился до него ее недоверчивый голос. – Костя… Ты его убил?

Не говоря ни слова, опер вернул ей телефон и, не разуваясь, прошел в ванную. Включив кран и набрав в руки холодной воды, поднес их к лицу, да так и замер. Бред какой-то! Этого не может быть! Это происходит не с ним!

– Влад! Не молчи! Прошу тебя! – Ксения застыла на пороге ванной, с недоверием и ужасом в глазах. – Ты убил Костю? Он мертв?!

– Да, я убил его, – наконец ответил, поймав взглядом ее отражение в зеркале.

– Господи… – Ксения закрыла лицо руками, словно отгораживаясь от этой неожиданной и кошмарной новости.

– Это вышло случайно, – честно признался Влад и, подойдя к ней, убрал руки с ее лица. – Он наткнулся на штырь, торчавший из строительного мусора.

Через несколько секунд многозначительного и тягостного молчания девушка медленно отвела взгляд в сторону и бессильно опустилась на бортик ванной.

– Откуда этот человек, написавший смс, узнал обо всем? – спросила тихо, уставившись в одну точку перед собой. – Кто это?

– Кто-то, кто хорошо тебя знает, раз у него есть номер твоего телефона, – опер присел рядом. – Кстати, что за номер? Ты его знаешь?

Сделав над собой усилие, Ксения сходила за телефоном, вновь открыла смс.

– Оно от Ковылева, – ее голос звучал глухо. – Вернее, отправлено с его номера, – растерянно подняла глаза: – Что же теперь делать?

– А что нам остается? – пожал Влад плечами, скидывая с себя усталость и оцепенение, не время раскисать. – Пойдем на встречу.

– Может, попросить Сашу помочь? – робко предложила девушка.

Влад тихо засмеялся, но неожиданно резко оборвал смех. Повернулся к ней и, склонившись, серьезно взглянул в широко-распахнутые глаза, из которых уже начала уходить детская наивность.

– Ксюш, ты думаешь, он такой добрый и хороший? – горько усмехаясь, надтреснутым голосом вопрошал он. – Ты же его совсем не знаешь, – затем раздельно, слово по слову, зловеще прошептал: – Он не такой, каким ты его себе рисуешь, – хотел добавить, что он страшный человек, назвать вещи своими именами, но остерегся. Он сам уже давно утратил на это право. Того Влада, который всегда был за справедливость, давно уже нет, вернее, справедливость теперь стала иная – уродливая, беспощадная, жестокая, поэтому просто сказал, уже без тени улыбки: – Он далеко не ангел, – и, встав, пошел переодеваться в сухое.

Пораскинув мозгами, Демидов пришел к выводу, что Ксения отчасти права – без помощи Воронова в этот раз не обойтись. Да и на работе уже пора бы появиться. Кстати, неплохое алиби, если что…

***

– Ты как, нормально? Тебя можно одну оставить? – Влад внимательно пригляделся, стараясь распознать пусть еще неявные признаки надвигающейся истерики. Не увидев того, чего искал, удовлетворенно кивнул. Молодец девчонка, держится. – Никому дверь не открывай. Если что, сразу звони мне, – уходя, на мгновение притянул девушку к себе, легонько, практически незаметно, коснулся губами лба.

Хлопок двери и тишина. Монотонная, угрюмая, давящая, словно бетонная плита. Ксения обреченно вздохнула. Какой же нестерпимо долгий день… Вчерашний тоже был длинный, но сегодняшний – просто бесконечный. Неужели, она всего лишь несколько часов назад просыпалась, собиралась в школу, что-то отвечала на уроках? Такая обыденная, привычная жизнь осталась далеко за пределами реальности, которая с каждым часом менялась, приобретала новые, причудливые формы. Хуже всего было то, что Ксюша не знала, когда, а главное, чем, закончится этот день. Зато не было никаких сомнений в том, что закончится он неожиданно, знаменуя собой еще один виток в ее жизни, но она даже представить себе не могла как.

Отвлечься, забыться не получалось. Оставшись наедине со своими мыслями, воспоминаниями и страхами, оживающими в вечерних сумерках, Ксения несколько часов так и просидела на одном месте, обхватив себя руками и пытаясь унять нервную дрожь, как и в предыдущий день. Казалось, еще чуть-чуть и она просто сойдет с ума от нудного тиканья часов, разрывающего мертвенную тишину пустой квартиры. Желание, чтобы вошел Влад, разогнал своим присутствием кошмарный туман, стало невыносимым, ощутимо болезненным. Руки просто зудели от мучительной тяги схватить телефон, набрать пока еще непривычный контакт и замереть в ожидании, отсчитывая гудки под оглушительный стук сердца. И он, как будто чувствуя, что ей как воздух необходимо услышать хотя бы его голос, позвонил.

– Ксюш, мы вечером с Вороновым придем… Ты приготовь что-нибудь…

Ничего особенного не сказал, но душа встрепенулась. Да, он придет, заполнит собой пустоту, и все станет как прежде. Он обещал, что все будет хорошо. И она ему верила…

***

Таких денег, что требовал неизвестный из смс, у Демидова не было, но даже если бы и были, он бы не стал платить – поддаться на шантаж, значит, на всю оставшуюся жизнь влезть в петлю. Оставался один вариант – на время позаимствовать недавно изъятую сумку с фальшивыми банкнотами в отделе, но для этого необходимо было поставить в известность Воронова.

– Это случайность, я хотел просто припугнуть его, а вышло вон как, – завершил свой рассказ Влад под тягучее молчание начальника. Сначала не хотел раскрывать все карты, лишь в общих чертах обрисовать проблему, но утаить что-либо от Воронова не так-то просто. Тем более что дело напрямую касалось Ксении.

– Миллион, значит, – ненадолго задумался Саша. – Ну, ладно, посмотрим, кто там такой смелый.

Влад, конечно, с самого начала подозревал, что друг не только даст добро на эту «операцию», да и сам вызовется в ней поучаствовать, но все-таки попытался его отговорить. Не пристало начальнику отдела полиции разбираться с малолетними шантажистами, еще и на чужой «земле». После недолгих раздумий отпали последние сомнения в том, что они имеют дело с «любителями-непрофессионалами».

– Сань, да я сам справлюсь, – перевел взгляд с окна, за которым немного утихший ливень монотонно постукивал по карнизу, на Воронова Влад. – Скорее всего, это кто-то из друзей этого парня, – зло усмехнулся: – Наверняка весь спектакль был продуман изначально, и в том доме он должен был быть не один, а возможно, даже заснять все действо на видео.

Воронов невольно вздрогнул от его слов и стиснул зубы. От картинки, вмиг возникшей перед глазами, стало не по себе. Вот ублюдки! Давить таких надо! Собирались не только получить удовольствие от беспомощности своей жертвы, но и дальше планировали наслаждаться ее унижением, вдоволь поиздеваться над ней.

– Вот и заснял, только совсем не то, что изначально планировалось, – заключил Влад под его шумное, хриплое дыхание.

– Ну, я ему покажу кино! Феллини хренов! – Воронов сжал кулаки.

– Не, Сань, ты чего? – оторопел от его холодной ненависти опер. – Я сам.

– Надо съездить посмотреть местность, – не обращая внимания на слова подчиненного, произнес Саша ровным голосом. – Своим скажи, что у тебя задание от меня, а я вечером подтянусь. И кого-нибудь оставь вместо себя, усиление, как-никак, – уже поднимаясь, Влад услышал, как Воронов себе под нос негромко выругался: – Гражданским бы, ***, усиление устроить!

***

Томительность и нервозность часов в ожидании вечерней встречи не смог скрасить даже визит Саши. Едва он появился на пороге, взглянул на нее сочувствующе, как Ксении стало стыдно перед ним. Это надо же было умудриться попасть в такую историю! Ужас! Когда Влад объяснил ей, что могло быть на видео, она чуть не расплакалась – одноклассник, а может, и не один, хотел ее изнасиловать и снять это на видео. За что?! Что она им сделала?! Никогда бы не подумала, что такое может случиться с ней. Если бы не Влад… Он спас ее от этих ублюдков, но теперь может пострадать из-за этого сам. И Саша, как настоящий друг, пришел на помощь.

Наблюдая за тем, как мужчины спокойно и холодно обсуждают произошедшее и предстоящее, говорят об этом так, словно это что-то обыденное, происходящее в их жизни чуть ли не каждый день, Ксении становилось дурно. Она боялась, что не выдержит и просто потеряет сознание от всего этого кошмара. Сидела в двух шагах от них, слушая их голоса, но стараясь не прислушиваться к словам, отчаянно пялилась на свои руки, будто видела в них что-то безумно интересное. Иногда ловила на себе внимательный взгляд мужчин, и тогда внутри все холодело. Больше всего на свете хотелось забиться в самый дальний угол, чтобы только оказаться подальше от всего этого.

– Ксения, сейчас послушай меня внимательно, – донесся до нее серьезный голос Влада. Он бросил взгляд на часы, висящие на стене: – Через час мы поедем на встречу с этим человеком. Твоя задача просто принести сумку. Поставишь ее посреди пустыря и вернешься в машину. Мы будем рядом и не позволим, чтобы с тобой что-то случилось. Хорошо?

Он говорил медленно, четко разделяя слова, словно обращался к маленькому неразумному ребенку. Девушке вновь стало стыдно за себя, за то, что сидела и тряслась как осиновый лист, в то время когда Влад решал проблемы, возникшие у него из-за нее. А по сути, шок от случившегося должен быть скорее у него, это он убил человека, а с ней ничего и случиться-то не успело…

– Я сделаю все так, как ты скажешь, – с готовностью кивнула Ксюша, внутренне приказав себе собраться.

– Вот и молодец, – неожиданно улыбнулся Влад. – Иди одевайся, скоро поедем…

Глава 18

На улице уже совсем стемнело, дождь давно закончился, оставив после себя сырой, студеный воздух. Асфальт скрылся под лужами, влажно поблескивающими в темноте. Мокрые ветви деревьев чуть слышно шуршали от легкого ветерка, то появляющегося откуда-то из-за угла, то резко затихающего. Одно за другим гасли окна в пятиэтажках по соседству со школьным двором, в котором в этот поздний час было пусто, так же как и на небольшом пятачке, начинающимся прямо за школьной территорией. Несколько гаражей, ворота которых были уже изрядно покрыты ржавчиной, выглядели совершенно заброшенными. С одной стороны, за плотной стеной зазеленевшего кустарника, стояла пустая школа, с другой – какой-то долгострой, отделенный высоким деревянным забором. Шантажист, похоже, был неплохо знаком со здешними окрестностями – лучшего места для встречи и не придумаешь. Демидов отметил это еще несколько часов назад, когда приезжал сюда осмотреть местность.

Влад и Ксения вышли из машины, когда на часах было уже почти одиннадцать, и, бросив ее недалеко от школы, дальше пошли пешком. Возле самих гаражей им навстречу вышел Саша, неожиданно вынырнув откуда-то из темноты, чем заставил Ксению вздрогнуть. Он покинул квартиру раньше них и припарковался, видимо, в другом месте.

– Кто-то уже полчаса ошивается на школьном дворе, – тихо и спокойно произнес он. – Думаю, это и есть наш шантажист.

Влад взглянул на часы, показывающие без двух минут одиннадцать, и кивнул:

– Пора, – после чего повернулся к Ксении и отдал ей в руки небольшую спортивную сумку, которую нес от самой машины. – Ничего не бойся, мы рядом!

Девушка кивнула, стараясь ничем не выдать своего страха, и решительно шагнула в сторону назначенного места. Небольшой пустырь освещался лишь тусклым светом фонаря со школьного двора, сама же школа, находящаяся чуть в стороне, возвышалась темной, мрачной глыбой.

Она не одна. Всего в нескольких метрах от нее Влад и Саша, как могла, успокаивала себя девушка. Стараясь не вглядываться в темноту, Ксения вышла на середину пустыря и опустила сумку на землю. Все, больше от нее ничего не требовалось, несколько шагов и она окажется за пределами этого жуткого места. Однако не успела она сделать и шагу, как за спиной послышался тихий шорох, и от кустов, оплетающих школьный забор, отделился темный силуэт.

– Не спеши, – хрипло проговорил он, намеренно искажая свой истинный голос, только Ксения все равно уловила в нем какие-то знакомые нотки. Резко обернувшись, девушка замерла на месте, с ужасом ожидая дальнейших действий незнакомца. На его лицо была натянута черная маска с прорезями для глаз, скорее всего, сделанная из обычной шапки. Оглядевшись по сторонам, он быстрым шагом подошел к сумке и, раскрыв молнию, заглянул внутрь, провел рукой по аккуратно сложенным пачкам денег.

– А чего мелочевка такая? Вы еще бы по десять рублей набрали, – недовольно произнес он, подняв взгляд на Ксению, и, услышав щелчок за спиной, непроизвольно дернулся.

– Чем богаты, – негромко усмехнулся Воронов, появляясь позади шантажиста с пистолетом в руке.

Девушка и сама невольно вздрогнула от неожиданности, попятилась назад, но рядом вырос Влад, и его рука уверенно легла ей на плечо.

– Мы так не договаривались! – возмущенно проговорил парень с явным нерусским акцентом. – Она должна была быть одна!

– Да ладно? – наигранно удивился Воронов. – В смс-ке написано лишь то, что она должна передать деньги.

Сделав несколько шагов в сторону незадачливого шантажиста, Саша резким движением сорвал маску с его лица.

– Марат? – ахнула Ксения, зажав рот рукой и отшатнувшись. Впрочем, чего-то подобного и стоило ожидать – Марат Курбанов был лучшим другом Ковылева, обычно они вдвоем были главными зачинщиками и хулиганами в школе.

Отскочив в сторону, парень метнул злой взгляд сначала на Воронова, затем на Демидова, крепко прижимающего к себе Ксению.

– Ты его знаешь? – спросил Влад у девушки, которая в шоке смотрела на озадаченного шантажиста.

– Да, – медленно кивнула она. – Это Марат, мой одноклассник…

– Где запись? – поинтересовался у парня Воронов, продолжая направлять на него пистолет.

– Вы же не думаете, что я такой дурак и так сразу принес вам оригинал? – усмехнулся тот, смерив мужчин наглым взглядом. – Он находится в надежном месте и, если со мной что-то случится, то сразу попадет в полицию.

– Я так понимаю, что оригинал – это все действие в целом? То, с чего все начиналось? Как твой друг силой затащил девчонку в заброшенный дом и пытался изнасиловать?! – судя по голосу Воронова, тот уже начал заводиться. – А ты все это действо снимал из соседней комнаты? Ну-ну, в полиции этому видео будут очень рады.

– Ага, щас! В полицию попадет то видео, где ясно видно, как он, – проговорил сквозь зубы Курбанов и кивнул в сторону Демидова, – жестоко избивает несовершеннолетнего подростка, а затем швыряет его на острый штырь, торчащий из груды мусора. И пусть докажет, что это вышло случайно! Там и озвучка четкая, где надо… Так что у полиции, которая, между прочим, уже ищет убийцу, не возникнет ни малейших сомнений в его виновности. А свидетелей, что кого-то пытались изнасиловать – нет!

– Да я тебя сейчас урою, с*ка, прямо здесь, – прошипел Саша, рывком надвигаясь на парня.

– Сань! – выпустив Ксению из рук, попытался остановить его Демидов, но тот был на взводе:

– Не, ну, ты слышал, что он говорит?! Это же мразь последняя!

– Только троньте меня, – оскалился парень. Непонятная бравада не позволяла ему адекватно оценивать ситуацию, соотносить все риски. Он чувствовал себя героем крутого боевика, бесстрашно отражающим наскоки превосходящего по численности противника, и от этого наглел еще больше, – и завтра же пленки будут в полиции!

– Да насрать мне на это! – рявкнул Воронов, глаза которого уже горели недобрым огоньком. – Мы, вообще-то, сами из полиции, если ты не в курсе!

За перепалкой мужчины совершенно позабыли про девушку, которая стояла, прислонившись спиной к старым гаражам, и, обхватив себя руками, смотрела на них глазами, полными ужаса. Обстановка накалялась до предела. Она кожей ощущала заклубившуюся в воздухе опасность, грозящую вылиться во что-то страшное.

Курбанов замешкался лишь на секунду, но быстро собрался:

– И чего? Думаете, вам это сойдет с рук? Слышь, – он повернулся в сторону Демидова, – а может, ты Костяна убил потому, что сам захотел эту девку трахнуть? А очереди ждать неохота было?! И сочиняешь тут теперь сказочки про случайное убийство, – на одном дыхании выпалил он. – Думаешь, она невинная овечка? Да я уверен, что она лишь такой прикидывается. Сколько ее знаю, все ангелочка из себя строит, а на самом деле такая же «соска», как и все…

Договорить парень не успел, в глазах у Воронова полыхнуло огнем, все куда-то провалилось. Осталось только одно желание – вбить эти слова обратно в глотку ублюдку-переростку, стереть с его мерзкой рожи наглую ухмылку. И вот такие уроды безнаказанно ходят по земле?! Размахнувшись, он наотмашь ударил Курбанова под подбородок так, что у того лязгнули зубы, а сам он, отлетев на приличное расстояние, кулем повалился навзничь. Удар оглушил его, мигом сбив с него спесь, в одночасье превратив из бравирующего нахала в кашляющее, задыхающееся существо.

Воронов, бросившись к нему, принялся в остервенении наносить удары один за другим, совершенно не ощущая, как Демидов в буквальном смысле пытается отодрать его от подростка. Один раз у него это получилось, но Воронов, оттолкнув опера, тут же бросился вновь к Курбанову.

Позади раздался какой-то непонятный писк, и, на секунду обернувшись, Влад увидел, как Ксения медленно оседает на землю по ржавой двери металлического гаража. Двумя руками зажав рот, она с животным страхом смотрела, как взлетают в воздух кулаки Воронова и тут же опускаются на дергающееся тело ее одноклассника.

Демидов кинулся к ней, силой поставил на ноги, со всей мочи прижал к себе, пряча ее лицо у себя на груди. Лишь бы она не смотрела. Не видела, как забивают человека.

Когда раздался первый выстрел, они оба вздрогнули и невольно повернули головы в ту сторону. Когда прогремел второй, а потом и третий, Ксения всем телом дернулась, ее скрутило, и, с трудом вырвавшись из цепких объятий Влада, она, упав на колени, согнулась пополам над какой-то лужей. Ее стошнило. Потом еще и еще. Ужин, который она еле запихала в себя совсем недавно, казалось, выходил из нее вместе с внутренностями, смешиваясь со слезами.

Воронов продолжал стоять на том же месте, над истекающим кровью телом неудачливого шантажиста, пытаясь унять сбившееся дыхание, не успевающее за бешено стучащим сердцем.

– Черт, – тихо выругался Демидов, переведя взгляд с лежащего на земле Курбанова на Воронова, который медленно убирал пистолет в кобуру. – Ну, и зачем ты это сделал?

– Он бы все равно тебя сдал, – неожиданно спокойно ответил Саша. – А правосудие в нашей стране таково, что никто бы не стал разбираться… Ты убил школьника, и никто не посмотрит на то, что он был мразью, – цинично усмехнувшись, добавил: – А я убил еще одного…

Демидов, присев на корточки перед парнем, неподвижно лежащим посреди пятачка, потрогал пульс, нахмурился. И так с одного взгляда было понятно, что тот мертв. Да, не ожидал он, что этот день так закончится.

– Школьники, – вздохнул он озадаченно, выпрямляясь во весь рост.

– Школьники, – согласился Воронов, – и конченые твари, – без слов понимая своего опера, заметил невозмутимо: – Мы такими не были…

Откуда-то донеслись негромкие всхлипывания. Одновременно повернувшись на звук, они увидели, что Ксения, сидя прямо на сырой и грязной земле, руками утирая слезы, пытается справиться с судорожными рыданиями.

– *****, – едва слышно выругался себе под нос Влад и кинулся к девушке. Присев рядом с ней на корточки, взял ее за подбородок и, слегка приподняв его к себе, заглянул в глаза. – Ты в порядке?

В ответ Ксения лишь слегка качнула головой, не в силах произнести ни слова.

– Влад, кто-то мог услышать выстрелы, – оглядевшись по сторонам, проговорил Воронов. – Надо уходить отсюда.

– А он? – на секунду обернувшись, кивнул на тело Демидов и снова повернулся к девушке, которая, всхлипывая, не могла отвести взгляда от убитого.

– Его нельзя здесь оставлять, – твердо сказал Саша. – Я подгоню машину.

– *****, – снова тихо выругался Влад, помогая Ксении подняться. Сняв с себя куртку и накинув девушке на плечи, он отвел ее в сторону, откуда не было видно лежащего на земле тела. – Посиди здесь, хорошо? – усадил ее на низкий заборчик, за которым раскинулись в разные стороны какие-то кусты, создавая непролазные заросли.

Девушка слабо кивнула и уставилась невидящим взглядом куда-то перед собой. Демидов подошел к Курбанову, несколько секунд постоял над ним, раздумывая, а потом, склонившись, быстро проверил карманы. В джинсах он нашел выключенный айфон, во внутреннем кармане куртки – включенный самсунг. Оба смартфона из последних моделей.

Поглядывая по сторонам, Влад нажал кнопку на ребре телефона, экран ярко засветился, но, к счастью, пароля не затребовал. Быстро сориентировавшись в чужом меню, опер открыл «галерею», перешел на вкладку «видео». Вот оно, самое последнее. Нажал на «пуск».

На экране возникло уже знакомое, плохо освещенное помещение – заколоченное доской окно, обломки мебели, строительный мусор на полу. Возле стены Ковылев тискает Ксению. «Отпусти меня!», – слышит он и листает дальше. «Руки убрал!», – узнает свой голос и видит уже себя – камера, криво качнувшись, переместилась на него. Он мысленно поблагодарил царивший там полумрак – лицо было затемнено. Промотал еще чуть-чуть – «Ничего ты мне не сделаешь! Я, вообще, несовершеннолетний и могу на тебя заяву в ментовку накатать. И я все равно сделаю с ней все, что захочу, еще увидишь». Видео полное, и на нем четко видно, что Ковылев сам его провоцирует.

Закрыв этот файл, Влад запустил следующее видео с похожим названием – дата вместо имени файла. Эта версия была уже намного короче, видимо, самый конец предыдущего – сильный удар, куча мусора и штырь. Не соврал щенок. Стало хоть немного, но легче. Юные отморозки напару с дружком решили сыграть во взрослые игры? Вот и «огребли не по-детски».

Немного поразмыслив, Демидов быстро вытащил свой телефон и, включив на обоих гаджетах «блютус», перекинул два видеофайла себе. После этого смартфон Курбанова замолчал навсегда. Как и айфон, скорее всего, принадлежавший Ковылеву, с которого потом и было отправлено смс на номер Ксении. Влад помнил, что она упоминала, что у того была именно эта модель телефона, и, видимо, по причине смерти хозяина он и был выключен.

Из-за гаражей, тихо шурша покрышками, показался автомобиль Воронова с выключенными фарами, и Демидов быстро засунул оба телефона к себе в карман. Эти два аппарата вскоре разобьются на мелкие кусочки и найдут свое последние пристанище на дне первой же попавшейся протоки вместе с «левым стволом» Воронова.

– Такое чувство, словно здесь все вымерли, на улице ни одного человека, – с нервным смешком проговорил Саша, выходя из машины и бросая взгляд на труп возле гаражей. – Где Ксения?

Посмотрев в ту сторону, куда указал Влад, он не сразу ее заметил. Девушка сидела, не шевелясь, кутаясь в куртку и глядя себе под ноги. Воронов медленно подошел к ней. Ему вдруг стало остро жаль ее. Она казалась совсем маленькой девочкой – хрупкая, с бледным лицом и испуганными, блестящими от слез глазами. Конечно, такая сцена была не для нее. Саша и сам был не рад, что не справился с охватившим его бешенством.

– Сань, время, – прозвучал рядом негромкий голос Влада, который, подхватив сумку с фальшивками, уже помогал Ксении слезть с забора. Проводив ее в машину, он быстро вернулся.

Перетащив труп в багажник, мужчины решили ехать к ближайшей лесополосе, которая начиналась сразу же за долгостроем. Влад и не задумывался раньше, как удачно, оказывается, соседствуют в их районе жилые дома и лесопосадки. Из-за череды майских праздников в городе было постоянное усиление, не хватало еще, чтобы их «тормознули» свои же «гайцы». Конечно, заветные «корочки» помогли бы избежать ненужного внимания, но с ними была Ксения, которая могла еще больше занервничать, а это уже было бы лишнее. Хватит с нее на сегодня…

Несколько минут машина подпрыгивала на кочках и рытвинах, пока впереди не показалась роща, возвышавшаяся темной стеной. Возле самой кромки дорога резко обрывалась. Саша и Влад вышли из машины, огляделись. Внезапно поднявшийся ветер трепыхал деревья, снова начинал моросить дождь.

– Дальше не проехать, – заключил Демидов.

Воронов кивнул, соглашаясь.

– Я здесь одна не останусь, – нервно проговорила Ксения, выйдя из машины следом за ними, и, обхватив себя руками, испуганно озираясь по сторонам.

– Здесь никого нет, – попытался успокоить ее Влад. – Просто закрой все замки.

– Я пойду с тобой! – девушка отчаянно замотала головой.

Вздохнув, парень переглянулся с Сашей и, положив руки на плечи Ксении, мягко произнес: – Лучше останься здесь, – и она сдалась, согласилась.

Вытащив из багажника тело, обернутое в полиэтилен, который нашелся в машине опера, мужчины взяли его с двух сторон и направились в сторону темной полосы деревьев. Она же, заперев машину изнутри, забилась в угол, уткнулась лицом в колени и тихо заплакала. Хотелось лишь одного, чтобы этот кошмар поскорее закончился, чтобы быстрее вернулся Влад, и они оказались дома, вдвоем. И чтобы все было, как прежде.

Но так, как раньше, уже не будет, понимала Ксения. За эти сутки изменилось многое. Слишком многое. И теперь без Влада, без его сильных рук, крепко обнимающих ее за плечи, ей было страшно и жутко. На глаза вновь навернулись слезы. Господи, она никогда не забудет этот ужасный вечер…

Глава 19

– Сань, зачем? – вдруг спросил Влад, глядя в темное беззвездное небо. За спиной высился небольшой холмик, практически неотличимый от остального рельефа местности. Еще несколько дней дождей, и вскоре здесь прорастет трава, скрыв под собой страшную тайну.

– Что «зачем»? – Воронов подкурил сигарету, стараясь не обращать внимания на дрожь в руках.

– Зачем надо было его убивать? – вроде бы спокойно говорил Демидов, но хладнокровие уже начинало покидать и его. – И зачем нужно было делать это при ней?

Хороший вопрос, на который, к сожалению, не было такого же простого и однозначного ответа. Саша и сам не знал «зачем». Отвык от того, что какая-то мразь нагло смеется в лицо и нужно держать себя в руках, не поддаваясь первым же порывам? Вспомнил еще одного такого же гада, уверенного, что ему все позволено? Решил выпустить накопившийся «пар» из-за слишком напряженного графика? Доказать самому себе, что он не сдал позиций и может нагнуть хоть кого?

– Да, что-то переклинило меня, – наполнил никотином легкие Саша и медленно выпустил дым, ощущая, как с каждым выдохом тает комок в груди, уступая место непонятной слабости. – Сам не знаю, почему.

Повисло тяжелое молчание. Демидов его осуждал, Воронов это чувствовал. Осуждал, но пока молчал. Скорее всего, пытался найти оправдание. Влад всегда был таким, не кидался сразу же обвинять, а старался сначала понять. Но уж если его терпение кончалось, то все, пиши пропало.

– Я хочу уйти, Сань, – нарушил тишину Влад, все так же выискивая на небе ответы на извечные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?». – Из органов…

– Я понял, – Воронов был невозмутим. – Я подумаю.

Эти слова, как и то, что стояло за ними, были хорошо знакомы ему. Когда-то и он произносил их, будучи на месте Влада. И тогдашний его начальник, Шведов, быстро вернул его с небес на землю, жестко сказав: «Да через пару месяцев сам же обратно попросишься, потому что не сможешь иначе», «Мы опера до мозга костей, и в этом весь смысл нашей жизни, без этого мы просто никто».

Та мимолетная блажь постепенно выветрилась у него из головы, и он больше не мучился угрызениями совести из-за того, что живет как-то не так. Отчасти этому способствовала и новая, более «чистая» должность. А вот Влад, заняв его место, наоборот, столкнулся с «темной» стороной их работы. И если раньше он просто исполнял приказы, то теперь вся ответственность за принятые решения ложилась на него. Было трудно.

Воронов и раньше знал, что новый начальник уголовного розыска не являлся сторонником «радикальных мер» и прибегал к ним лишь в самых крайних случаях. Всегда действовал уговорами и намеками на то, что «такие» меры можно применить. Когда нужно, мог и «в табло засветить», и оружием «попугать», но старался все же до такого не доводить. Лозунг «боятся, значит, уважают» был не про него. Не совсем про него. Скорее уж – «уважают, а значит, боятся». Главное, результат был, а уж каким образом он достигался, Воронову было все равно.

– Давай, бухнем сегодня? – предложил Саша, когда они уже подходили к машине, одиноко темнеющей в ночи. – И плевать на все…

– Не могу, – качнул головой Демидов. – Как я ее сейчас одну оставлю?

– Ну да, – Воронов сразу же понял, о ком речь. – Ладно, мне еще на мойку заезжать придется. Да и дома ждут, – он полез за руль, про себя отметив, что Влад сел на заднее сиденье рядом с притихшей Ксенией и всю дорогу озабоченно поглядывал в ее сторону. Сама же Ксения старательно пялилась в окно и избегала смотреть на мужчин в салоне. Как-то скомкано попрощалась с Сашей и юркнула в подъезд.

После недолгого разговора Демидов отправился за своей машиной, брошенной у школы, а Воронов поехал прямиком в круглосуточную автомойку неподалеку от своего дома. Известного на районе клиента обслужили быстро, но все равно он успел набраться. И выпил-то совсем чуть-чуть, лишь бы пальцы перестали дрожать, да дышать легче стало, а все равно опьянел. Вот что значит, пить не закусывая.

В голову полезли болезненные воспоминания. Когда-то, вернувшись с похожего «дела», он застал лишь осиротевший дом, по которому в грязной обуви толклись посторонние люди и не давали Вике покоя. И это в то время, когда его девочка очень-очень хотела спать.

Он мотнул головой, отгоняя от себя тяжелые видения и нехорошие предчувствия. Казалось, стоит ему сейчас прийти домой, и он обнаружит такую же картину в своей опустевшей квартире: ни Юли, ни сына, ни дочери. С трудом дождавшись, когда сияющая чистотой машина наконец выехала из бокса, рванул к семье. Возникла мучительная потребность вдохнуть молочный запах Полинки, взъерошить мягкие волосенки Даньки, сжать в объятиях его Юльку. Убедиться в том, что они настоящие, живые.

Домашние уже спали, в спальне слабо горел ночник. Заглянув в комнату к сыну, постояв у кроватки дочери, Воронов осторожно скользнул в супружескую постель, предвкушая сладкие моменты близости с женой. В последнее время это случалось редко. При беременности секс был под запретом врача, а после рождения дочери Юля отнекивалась, ссылаясь на самые разные причины. А он до сих пор хотел ее безумно, как будто и не было стольких лет брака, как будто увидел ее только вчера.

Саша обнял теплую со сна жену, поцеловал в шею и, прижавшись к ней всем телом, руками забрался под ночнушку.

– Юль, – шепнул ласково.

– Саш, – с неохотой выныривая из сонного плена, жена увернулась от его рук, одернула подол. – Я устала. Спать хочу.

– Юля, – с жаром дышал ей в шею муж. – Иди ко мне.

– Ты пьян? – уловив запах алкоголя, девушка поморщилась и попыталась отстраниться. – Саш, перестань…

– Юль, ну, ты чего? – навис сверху мужчина, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Я тебя хочу…

Уже окончательно проснувшись, Юля молча смотрела в недовольное лицо мужа и понимала, что желания предаваться плотским утехам не было. Совсем. Не сейчас.

От света ночника глубоко в его глазах плясали огоньки, отчего на ум пришло сходство с чертом. Плотно сжатые губы и нахмуренные брови подчеркивали недовольство мужчины. И в какой-то степени она его понимала. Такая сцена повторялась уже несколько раз на протяжении последних двух недель, но она ничего не могла с собой поделать. Не хотелось и все. Маленькая дочурка и проказник сын отнимали все силы.

Психанув, Саша дернулся, сел в кровати так, что та задрожала.

– Юль, что за фигня? – возмутился он, глядя на нее. – Ты меня долго еще динамить будешь?! Я же не железный!

Девушка приняла сидячее положение, укрылась одеялом.

– Саш, я не хочу, – проговорила она устало. – Тем более, когда ты пьян.

– Я чуть-чуть выпил. Мне, что, теперь руками работать? – зло выдавил он из себя. Все так же психуя, поднялся, щелкнул выключателем. Юля молниеносно метнулась в сторону детской кроватки, боясь, что от зажженного света проснется ребенок.

– Зачем свет включил? – зашипела на мужа. – Проснется же!

– Короче, если я себе любовницу заведу, то не обижайся! – бросил он ей и, схватив подушку с одеялом, отправился спать в зал.

– Ну, и заводи! – совершенно не подумав, обиженно выкрикнула ему вслед Юля. – Я тогда себе тоже любовника заведу!

Воронов, с перекошенным от злости лицом, ворвался в спальню, схватил за руку уже успевшую испугаться жену и рывком притянул к себе. Несколько секунд буравил тяжелым взглядом, а потом, нагнувшись к ней, угрожающе просипел:

– Даже не вздумай…

Юля с тревожным недоумением смотрела на мужа и не узнавала его. Через черты родного, любимого Саши проглядывал давно уже забытый Воронов, не дававший когда-то ей прохода, не признававший чужого мнения, силой берущий свое. Она не хотела, чтобы вернулся тот, прежний Саша. Протянула руку, ласково коснулась лица мужа.

– Саш, что-то случилось? – как ни старалась, но голос все равно дрогнул.

Воронов медленно разжал руку, все так же не сводя глаз с Юли. До боли знакомый взгляд пронзил насквозь. Давно она так на него не смотрела: с испугом, в ожидании чего-то плохого именно от него. Он словно на мгновение окунулся в прошлое, внутри все мучительно заныло. Да уж, вправду говорят: «Что было однажды, то будет и дважды». Только зная наперед грядущие события, он не хотел возвращаться туда и заново переживать потери, искать самого себя. ****, дурацкий день! Неправильный. Роковой. Еще раз напомнивший о том, что нельзя идти на поводу у своих желаний, наплевав на других. На закон, в конце концов. Это путь в никуда, в пропасть. И самое страшное, что в эту пропасть он тянет за собой близких.

– Спи, – Саша погасил свет и, зная, что уснуть не сможет – слишком о многом нужно было подумать – ушел на балкон. Юля несколько раз порывалась присоединиться к нему, медлила, ложилась и снова вставала. Наконец, не выдержала. Убедившись, что дочурка крепко спит и просыпаться не собирается, пошла к мужу.

Саша курил, задумчиво глядя на тлеющий огонек сигареты. Юля прильнула к нему всем телом, и он с готовностью принял ее в свои объятия. Она знала, что бесполезно спрашивать его о проблемах на работе, он никогда ими не делился, но все-таки попыталась вывести его на разговор. Однако Воронову сейчас нужно было другое – доказать себе, что прошлое осталось в прошлом и больше над ним не властно. Он сам хозяин своей жизни, а не какие-то там обстоятельства. Притянув девушку к себе, он требовательно впился в ее губы поцелуем, и Юля, интуитивно чувствуя, что ему это жизненно необходимо, ответила.

***

Дрожащими руками Ксения только со второго раза попала в замочную скважину. Стянув с себя куртку, на ослабевших ногах прошла в ванную комнату и, присев на краешек ванной, отрешенно застыла. Сколько так просидела, не помнила, лишь через некоторое время, кинув взгляд на колени, поразилась – джинсы, как и руки, испачканы в высохшей грязи. При воспоминании о том, как она сидела и ревела на сырой земле, в носу вновь защипало, и слезы покатились по щекам. Как она теперь пойдет в школу?! Как она будет смотреть в глаза одноклассникам, зная, что по ее вине страшно погибли два человека?! Как она сможет жить с этим дальше?! Разве забудет она о том, что Саша, добрый, чуткий и внимательный Саша, вел себя как самый настоящий зверь?!

С трудом успокоившись, вытерла красные от долгих слез глаза, с отвращением стянула с себя джинсы, тщательно вымыла руки с мылом, почистила зубы. Хотелось принять хотя бы душ, не то что ванную, но сил, ни физических, ни моральных, не было. Полное опустошение внутри. Только одно желание – добраться до кровати, провалиться в спасительный сон и никогда не просыпаться.

Девушка уже двинулась к двери, взялась за шпингалет, но на секунду замешкалась. Как она выйдет без джинсов? А если там Влад? Она беспомощно скользнула взглядом по стенам ванной комнаты, но не нашла ничего такого, чем можно было бы прикрыться: ни халата, ни полотенца.

Чуть приоткрыв дверь, Ксения прислушалась и нерешительно выскользнула в коридор, надеясь, что успеет проскочить в свою комнату до того, как придет Влад. Судя по оглушительной тишине в квартире, его еще не было. Она осторожно прикрыла за собой дверь, щелкнула выключателем на стене и, повернувшись в сторону своей комнаты, замерла от неожиданного испуга. В прихожей бесшумно вырос Влад и смотрел на нее, не отрываясь.

Демидов зашел домой несколькими минутами ранее и, погруженный в свои мысли, немного постоял в прихожей, не раздеваясь. Слышал, как в ванной стихла вода, что-то прошуршало, щелкнула задвижка. Появилась Ксения в короткой футболке, трусиках и носочках.

Увидев его, девушка стушевалась, покраснела и не знала, куда спрятаться. Подалась назад, потом сделала движение в сторону своей комнаты, но в итоге так и осталась стоять под его изучающим взглядом. Именно потому, что он так медленно обсматривал ее с ног до головы, задерживаясь взглядом на бедрах, талии, груди, Ксения и не смогла сдвинуться с места. Она просто стояла и смотрела, как Влад подходит к ней.

В ее широко распахнутых глазах он видел слезы, страх, растерянность, доверчивость, она видела в нем человека, который сможет защитить ее. Она надеялась только на него. Такая маленькая, беззащитная, по-детски открытая и в то же время, даже сейчас, с бледным заплаканным лицом и спутанными, чуть влажными волосами, женственная, невероятно соблазнительная.

В какой-то момент опер даже сам опешил от собственных мыслей и, вопреки здравому смыслу, поддавшись безотчетному желанию, сделал шаг вперед, к ней. Протянул ладонь, провел рукой по щеке, которая еще совсем недавно была мокрой от слез, второй рукой убрал непослушную прядь и уже двумя руками осторожно приподнял ее лицо к себе.

– Я никогда… никому… не позволю… тронуть тебя.

Сердце стучало, оглушительно отдаваясь в висках, в затылке. Тело, словно чужое, перестало слушаться. В паху все скрутило в томительном желании. Когда Ксения вдруг неожиданно сама прижалась щекой к его твердой, немного шершавой ладони и на секунду зажмурилась, его пронзило, словно ударом тока. Что он делает? Она же совсем девочка… Девочка, в один миг вдруг ставшая для него смыслом жизни. Девочка, которой он хочет обладать целиком и полностью, даже на краю сознания не допуская мысли, что ее пришлось бы с кем-то делить. Она только его. И он никогда никому ее не отдаст.

Еще один вздох. Еще одно невесомое касание нежной щеки. Еще один взмах длинных ресниц, и вот он тонет в сером омуте бездонных глаз. Не помня себя, Влад склонился к девушке, захватил ее губы своими, впился в них так, словно ему не хватает кислорода, словно без нее он сейчас просто задохнется.

Он боялся, что она оттолкнет, вывернется, как-то иначе покажет свое несогласие, потому крепко сжал ее в объятиях. Хотел чувствовать ее каждой клеточкой тела, столько, сколько она позволит. И боялся, что не сможет остановиться. Но она не оттолкнула. Напротив, когда он отстранился, чтобы глотнуть немного воздуха, сделать передышку, а, возможно, и остановиться, то увидел только ее полуприкрытые глаза, нежную шею, жаждущую поцелуев, высоко вздымающуюся грудь.

Ее футболка испачкалась от его мокрой одежды, поэтому он, с сожалением оторвав свои руки от ее тела, сдернул с себя куртку, чтобы снова немедленно вернуться к ней. Когда его рука, накрыв девичью грудь, слегка сжала ее пальцами, глаза Ксении распахнулись, тело напряглось. Потрясенная и ошеломленная от наплыва новых, непонятных чувств девушка не могла вымолвить ни слова. Посмотрела затуманенным взглядом и снова закрыла глаза, обмякая в его руках.

И он, до сих пор не понимающий, что чувствует в эти минуты она, согласна ли или просто не в силах дать отпор, сдался. Возможно, потом он будет сожалеть об этом, возможно, будет ненавидеть себя, но это будет потом… Легко приподняв девушку, он сделал несколько шагов в ее комнату, опустил ее на кровать, навалился сверху.

Несколько секунд ушло на замок ремня и молнию джинсов, еще секунда – чтобы сдвинуть в сторону мешающуюся полоску ее белья, последнюю преграду. Когда понял, что не последнюю, было уже поздно. Все произошло стремительно, не давая опомниться, задуматься, остановиться. Он лишь на мгновение замер, взглянул в ее резко распахнувшиеся глаза, ожидая слез, вскрика, и больше уже не сдерживался…

***

Туманная пелена рассеялась. Пьянящее наваждение, накрывшее ее в тот момент, когда их губы встретились, прошло. Невесомый полет закончился. От его рук больше не веяло спасительным покоем. Его тело не согревало, а испепеляло, давило, мешало дышать.

Отчаянно дернувшись, она попыталась оттолкнуть, скинуть с себя тяжелый груз, но ощутила лишь еще более тесные объятия. Словно оковами стянули, лишая малейшей возможности двигаться. Легкое жжение там, где никогда ничего не болело, неумолимо нарастало, усиливалось и вдруг, яростно полыхнув, превратилось в жгучее пламя, заставляя невольно вздрагивать всем телом. Снова и снова. Снова и снова. От непривычной позы затекли ноги, а от ощущения того, что что-то гладкое и мокрое двигалось внутри нее, становилось дико.

Крепко зажмурившись, вцепившись пальцами в футболку Влада, морщась при каждом его движении, Ксения лежала тихо, кусая губы. Его горячее дыхание обжигало шею, руки неистово прижимали к себе. Он ускорился, едва слышно простонал и несколько раз содрогнулся. Снова долгие секунды, и ей наконец стало легче дышать. Все закончилось?

Она отодвинулась к самому изголовью кровати, села, поджала ноги. Промежность болела. Трусики намокли. Царящий в комнате полумрак не скрыл от нее напряженного взгляда Влада, каким он следил за ее движениями, вглядывался в лицо. Отвернулась, чтобы не увидел заблестевших слезинок.

– Ксюш, – хрипло выдавил он, – надо помыться…

Девушка послушно спустила ноги с кровати, поднялась и, уже не переживая, что полураздета, пошла в ванную. Пустила теплую воду, скинула одежду и, не дожидаясь, пока наберется достаточно воды, забралась внутрь. Уткнулась лбом в коленки и закрыла глаза.

А ведь девчонки правду говорили, что в первый раз больно, а она, дурочка, никогда не могла себе этого представить. Теперь знает. Теперь представляет. Теперь она… женщина? Другая? Стало жалко ту Ксюшу, которая осталась в сегодняшнем дне навсегда. Вновь подступили слезы, на сердце легла тяжесть.

Ванна быстро наполнялась, вода поднималась выше, расходясь небольшими волнами от прозрачной струи. Когда теплая поверхность мягко коснулась пульсирующей, чуть онемевшей плоти, девушка открыла глаза. Как завороженная смотрела, как вода под ней меняет цвет: разводы алого, красного, розового… Ну вот и все…

Глава 20

Влад уже несколько минут стоял, оцепенело уставившись на темное пятно, расплывшееся по покрывалу. Черт! Ведь знал же! Знал! Несмотря на все свои прежние подозрения, догадки, слова. ***! Ну какого хрена он поддался своему желанию, пошел на поводу у своей… похоти?! Что это было вообще такое?! Как это назвать-то?! *****!!! И главное, зачем?! Кому от этого легче стало? Уж точно не Ксении, да и не ему тоже. Только раздразнил себя, ни капли не насытился, а девочку «испортил».

Свет от люстры, которую он включил после ее ухода, был слишком ярким, раздражающим, так и бил в глаза, словно специально говорил: «Смотри. Смотри, что ты сделал!». Не хватало еще, чтобы Ксения увидела эти следы сейчас. Он смахнул с кровати ее игрушки – медведя с куклой, и, быстро сдернув покрывало, кинул его на стул. Выкрутил из плафонов две лампочки, оставив в комнате полумрак. И ей будет легче, и ему…

Впервые после близости он испытывал чувство дискомфорта вместо удовлетворения. Может, это оттого, что поторопился? Не сделал все красиво и нежно? К тому же появилось стойкое ощущение, что он что-то упустил. Зародилась какая-то неясная мысль, которая неотступно крутилась в голове, но он никак не мог ее сформулировать.

Шум воды в ванной затих, и Влад, бросив взгляд на полотенце, висевшее на двери в комнату, вспомнил, что Ксения ушла с пустыми руками. Не взяла с собой ни халата, ничего.

Осторожно постучав в запертую дверь ванной, опер позвал:

– Ксюш… Ксюш…

Тишина, только едва слышный всплеск воды. Позвал снова:

– Ксюш…

– Да, – тихо отозвалась девушка. В голосе не было слез, но и живости тоже не было. Какой-то бесцветный, потухший голос.

– Ты как? – не дождался ответа: – Я тебе полотенце принес… На ручку повесил…

– Спасибо, – все так же безучастно ответила она, и на душе у него заскребли кошки.

Опер вернулся к ней в комнату, присел на кровать. Сцепив руки в замок, напряженно вглядывался в сторону двери, с опаской ожидая первой реакции девушки на него. Как она поступит, увидев его? Расплачется? Кинется с обвинениями? Или…

Он не успел додумать. На пороге появилась Ксения, обернутая в полотенце. В одной руке она что-то сжимала, второй – придерживала махровую ткань у груди. При виде Влада, дожидающегося ее, она на секунду застыла, отвела взгляд и несмело вошла в комнату. Влад поднялся ей навстречу, отмечая про себя, что девушка хоть и была бледной, с красноватыми глазами, но, видимо, истерить не собиралась. Как, впрочем, и не собиралась радостно кидаться ему на шею оттого, что они стали близки. Опер понимал, что нужно сказать хоть что-то, но не находил подходящих слов.

Силы Ксении таяли. Ей жутко хотелось остаться одной, укутаться в одеяло с головой и забыть. Забыть все… Она несколько секунд постояла в нерешительности, потом, плюнув на то, что Влад здесь и видит все ее действия, прошла к окну и скрылась за шторкой. Развешивая трусики на батарее, она старалась не думать о том, как тщательно отстирывала их в ванной от крови и еще чего-то противного, липкого, мерзкого.

Все так же не глядя на мужчину, подошла к шкафу, раскрыла створки, вытащила пижаму. В конце концов, ей нужно одеться, и она надеялась, что он уйдет. Но Влад не двигался, стоял где-то позади нее, и она чувствовала его буравящий взгляд на себе. Стало все равно. Нравится смотреть, пусть стоит и смотрит.

Ксения вздрогнула, когда неожиданно почувствовала сзади чужое дыхание, обжигающее шею. Кожа моментально покрылась мурашками, по спине пробежал холодок. Волосы, несколько часов назад собранные в замысловатый, а теперь растрепанный, хвост, никак не защищали. Когда руки Влада медленно поползли по талии, осторожно притянули к себе, она закрыла глаза.

– Ксюш, – хрипло, пересохшими губами прошептал он, зарываясь лицом ей в волосы, вдыхая ее, такой волнующий, приятный запах.

– Пожалуйста… Можно я лягу спать? – еле слышно вымолвила она. Если он останется еще хоть на чуть-чуть, еще что-нибудь скажет, она не выдержит, точно заплачет.

Немного помедлив, Влад выпустил ее из объятий. Интуиция подсказывала ему, что сейчас ее лучше оставить одну и лишний раз не трогать. Разговоры по душам будут совсем ни к чему. Она не готова к ним, как и не была готова к тому, что случилось до этого. Да и, вообще, к тому, что произошло за весь этот трудный и нелепый день.

Еще раз окинув ее взглядом, Влад вышел. Ксения тут же закрыла за ним дверь, погасила свет, быстро переоделась и скользнула в постель. Долго ворочалась, пытаясь найти удобное положение. Наконец, свернувшись в комочек, расслабилась, постаралась заснуть. Но как назло, сон ушел, оставив ее лежать в окружении подступивших картин ушедшего дня. Усилием воли девушка отогнала от себя кошмарные видения и постаралась сконцентрироваться на телесных ощущениях. Единственное место, из которого, казалось, сейчас состояло ее тело, ныло и болезненно сокращалось при каждом вздохе. Но, может, хоть так получится забыть то, чему она стала невольным свидетелем?

Дождь за окном закончился, тучи понемногу рассеялись, и в комнату сквозь неплотно задернутые шторы печально светила луна. В спальне стало ясно как днем, и Ксения могла отчетливо видеть каждый сантиметр. Так и лежала уже неизвестно сколько времени, обводя комнату отрешенным взглядом и снова и снова возвращаясь к столу. На нем рядышком сидели игрушечный медведь и пластмассовая кукла и как живые с укоризной смотрели на нее.

***

– Как она? – были первые слова, которыми встретил Влада Воронов следующим утром возле дежурки. Расписавшись за ключ и дождавшись, пока то же самое сделает его подчиненный, Саша мотнул головой в сторону своего кабинета. Пока рабочая рутина не поглотила совсем, он хотел перекинуться парой слов насчет произошедшего предыдущим вечером, прекрасно понимая, что разыгравшаяся ночью трагедия, а иначе и не назовешь, могла очень сильно сказаться на всех ее участниках.

Во-первых, Ксения. Юная, наивная школьница, которая впервые в жизни лицом к лицу столкнулась с подлостью, цинизмом, жестокостью окружающих. Таких же подростков, как она, своих же одноклассников, решивших развлечься с, как они считали, беззащитной жертвой. Близких ей людей – Влада и Саши – которые просто, без колебаний, убивали практически на ее глазах, пусть и отморозков. И непонятно, кто больше напугал девчонку – это подрастающее поколение отъявленных бандитов или они, менты, призванные защищать. Хотя, в принципе, ее они защитили, только вот какой ценой?

Во-вторых, Влад. Именно ему пришлось успокаивать Ксению там, на пустыре возле гаражей. Именно он, скорее всего, и дома пытался убедить ее в том, что в мире еще много хорошего. Именно ему придется поддерживать ее снова и снова, в то же время зорко следя за тем, чтобы она, вольно или невольно, не создала им проблем в будущем. От него будет зависеть, как поведет себя Ксения, когда в школу заявится полиция опрашивать знакомых этих гребанных ублюдков. При этом и сам Влад уже, похоже, находился на грани. Он не Саша, для него такая жизнь, полная жестокости, крови, чьей-то боли, неприемлема, потому и захотел уйти. Только вот получится ли?

И, в-третьих, он сам. Предыдущая ночь неумолимо, как будто одним махом, стерла несколько лет жизни, окунув с головой в ледяное прошлое. Уже под утро, когда рядом забылась сном измученная его долгими и ненасытными ласками жена, он понял, что, несмотря на его яростное внутреннее сопротивление, несмотря на все его нежелание, в нем вновь просыпается тяга к былому, когда руку привычно и знакомо согревает тяжелая сталь, даря возможность вершить собственное правосудие. Поначалу, когда перед ним бравировал нагло ухмыляющийся подросток, то ли в силу возраста, то ли в силу природных задатков не понимающий, что играет с огнем, его, казалось, просто захлестнула волна неосознанного, неуправляемого гнева, ослепившая на несколько секунд. Но позже пришло осознание того холодного удовольствия, с каким он заставил наглеца заткнуться навсегда. Кровь забурлила, как в молодые годы, в предвкушении сладости жизни, полной риска, адреналина, секса. Однако не хотелось, чтобы вернулась и жесточайшая головная боль, мучившая его долгое время, заставлявшая горстями глотать бесполезные таблетки, исчезнувшая лишь тогда, когда он познал тихое счастье с Юлей. Но главное, не хотелось терять Юлю, подарившую ему «семью».

– Ксения как? – не вытерпев, спросил Воронов, едва дверь кабинета с негромким стуком захлопнулась за ними. Влад же, наоборот, не спеша прошел к переговорному столу, выдвинул один стул из череды таких же и тяжело опустился на темную, скрипучую поверхность.

– Нормально Ксения, – обронил отрывисто и тут же замолчал, поджав губы, сцепив руки вместе, уставившись невидящим взглядом в окно. – Нор-маль-но, – задумчиво повторил через некоторое время, обращаясь явно не к Саше, и странно вздохнул.

– Точно? – что-то в облике Демидова заставило Воронова усомниться в услышанном. Неужели, дело совсем плохо? Но тогда как он мог оставить девушку одну? – Может, тебе лучше сегодня дома побыть? С ней? – и бог с ним, с усилением. Справятся без него.

– Да, точно-точно, – отмахнулся Влад, не замечая ни подозрительного взгляда начальника, ни сомнительных ноток в его голосе. Он все так же изучал слегка сощуренными глазами серое, мрачное, без единого пятнышка небо, пропустив мимо ушей и предложение о неофициальном выходном.

– Может, мне стоит поговорить с ней? – загорелся было Воронов и тут же засомневался в разумности своих слов. Вряд ли она захочет видеть его сейчас, да и завтра тоже, и послезавтра…

– Не стоит, – наконец оторвался от созерцания мира за окном Демидов и обратил внимание на Сашу. – Пусть немного отойдет…

– А школа как же? Пацанье с ее же класса были? Она сможет? – не договорив, Саша замолчал. Ей придется врать, и врать много. Это они могут не моргнув глазом наплести такого, что поверят все, а вот Ксения… – Может, справку ей сделать? Что болеет? Пусть дома сидит…

Влад согласно кивнул: – Сделаю, – быстро глянул на часы: – Все? Я пойду тогда, – собрался вставать.

– Постой, – остановил его друг. Оставалось еще кое-что. – Ты серьезно хочешь уйти? Может, пока просто отпуск, а дальше видно будет?

Если Влад действительно уйдет, то на его должность, скорее всего, придет новый, назначенный со стороны человек, не знающий всех тонкостей и нюансов работы на «их земле». Среди оперского состава отдела пока нет никого, кто мог бы занять это место, соответствуя не только всем официальным требованиям, но и, в первую очередь, негласным запросам именно Саши, как начальника. Непонятно, что будет, пока все встанет на «рабочие рельсы». Вообще же, положа руку на сердце, после сегодняшнего, полного мучительных раздумий, утра Саша понял, что и сам бы с удовольствием вернулся поближе к людям на «земле». Но к сожалению, это было невозможно.

– Потом, – Демидов как-то неопределенно махнул рукой и вышел из кабинета, оставив Сашу в легком недоумении.

***

Назойливая мелодия прорвала пелену сна, безжалостно вернув девушку в мрачную реальность. Оказывается, страшная сказка еще не закончилась…

Схватив спросонья сотовый и не глядя на имя звонившего, Ксения смахнула вправо покачивающуюся на экране трубку. Взволнованный женский голос разметал в клочья остатки дремоты, ввергнув в пучину паники:

– Ксения… Ксения… Это Ксения? … Это мама Алены, – торопливо и сбивчиво проговорила женщина. – Скажи, Алена не у тебя? … Ее уже два дня дома нет, – в голосе зазвучали слезы, – и телефон отключен… Ты ничего не знаешь?

У девушки внутри все оборвалось. А ведь, действительно, вчера подруги в школе не было! А если ее тоже хотели заманить в заброшенное место и поиздеваться?! А если заманили?! А если и того хуже?!

Выронив телефон, Ксения поджала колени, обхватила их руками и заплакала. Сначала тихо, лишь слегка всхлипывая, потом все громче и громче, уже сотрясаясь всем телом от глухих рыданий. В мельчайших подробностях перед глазами всплыл жуткий вчерашний день. Тело отозвалось на воспоминание о чужих прикосновениях болезненной дрожью. В ушах вновь зазвучали выстрелы. В нос ударил удушающий запах сырой после дождя земли. Желудок скрутило, и девушка из последних сил бросилась в туалет.

Выходить было нечему, лишь ядовитая желчь разъедала внутренности, выворачивала нутро наизнанку, оставляя после себя нарывающий след. Казалось, еще чуть-чуть и сама жизнь покинет ее.

Вдруг в плече заломило, и, не успев ничего понять, она оказалась прижатой к чему-то теплому, со знакомым мужским ароматом. Сквозь застилавшие глаза слезы она с трудом разглядела лицо Влада над собой. Это его руки вновь прижимали ее к себе, таща куда-то наверх.

Что есть силы, она забилась в тисках его объятий, отчаянно пытаясь высвободиться, но безрезультатно. Он держал крепко, словно играючи приподнял ее с пола и через несколько секунд опустил на кровать. Сама не понимая, что делает, Ксения забилась под одеяло и, свернувшись клубочком, громко заплакала навзрыд.

Мужчина быстро метнулся в прихожую, чтобы закрыть так и оставшуюся незапертой дверь, скинул с себя куртку, обувь и вернулся в комнату к девушке уже со стаканом воды в руке.

Черт, вовремя он все-таки приехал! С утра заглянув к ней и удостоверившись, что она крепко спит, Демидов уехал на работу, оставив ей на столе записку с просьбой набрать его, как только проснется. Хотя в душе он очень сомневался, что Ксения так и поступит. Потому и сорвался домой при первой же возможности, тем более что начальство не возражало.

Она так и лежала, кутаясь в одеяло, уткнувшись головой в подушку, захлебываясь слезами. Влад присел на корточки у изголовья, провел рукой по волосам, откидывая их с лица девушки и стараясь не замечать, как она пытается отодвинуться от него подальше.

– Ксюша… Ксюш, – позвал негромко, но она лишь еще сильнее зарыдала. – Ксюш, посмотри на меня… Водички хочешь?

В ответ лишь горькие слезы.

– Ксюш, – снова позвал тихо и ласково, близко склонившись к ней, зарываясь лицом в копну растрепавшихся волос. Девушка слегка взвизгнула и, одной рукой отпихнув его от себя, резко села, прижавшись спиной к стене. Обхватив колени руками, уткнулась в них лицом и снова рыдала, рыдала, рыдала.

***

Как обычно в праздничные и предпраздничные дни к вечеру в обезьяннике был неизменный аншлаг. Неблагонадежные элементы разных мастей наводнили стены отдела, добавляя больше работы и так вечно погрязшим в бумагах следакам, дознавателям, операм. Стоял невнятный гул, изредка разрываемый телефонными звонками в дежурке, бесконечным хлопаньем дверей, топотом ног, взрывами смеха.

Воронов кинул взгляд на часы, потянулся, засобирался домой. Работа-работой, но, как говорится, пора и честь знать – про семью забывать не надо. И так засиделся дольше положенного ввиду того, что его начальник оперов ушел в незапланированный «мини-отпуск», да еще и на неопределенное время.

Заперев дверь кабинета, он сдал ключ дежурному, расписался в журнале и, уже уходя, остановился напротив обезьянника. Чуть ли не повиснув на металлических прутьях, выставив на всеобщее обозрение стройную ножку, обтянутую поблескивающим нейлоном, в туфлях на высоких шпильках, на него зазывно смотрела и улыбалась «ночная бабочка». Вьющиеся рыжеватые волосы обрамляли миловидное личико с ярким макияжем, розовый язычок облизывал пухлые губы, то и дело расплывающиеся в игривой улыбке. Заметив внимание явно не «последнего человека» в отделе, она, покачивая бедрами, провела рукой по груди, как бы невзначай расстегнув пуговки на кофточке, задрала повыше и без того короткую юбчонку.

Саша с насмешливой улыбкой наблюдал за всеми ее манипуляциями, не проронив ни слова. Стало даже интересно, как далеко она зайдет в своем желании соблазнить здешнего мента. Мимо два оперативника протащили активно сопротивляющегося задержанного и, несколько раз ткнув его под ребра, уволокли в допросную. Воронов проводил их довольным взглядом и вновь повернулся к клетке. Оценивающе пробежался по телу красотки, криво усмехнулся.

– Нравлюсь? – облизывая губы, с придыханием спросила девица, чуть ли не запрыгивая на прутья.

– Очень, – хмыкнул Воронов. Она и вправду была довольно миленькая, не потасканная. Красивая, доступная, согласная на все, но… фальшивая. Как елочный шарик: блестящая и влекущая снаружи, но пустая и хрупкая внутри. Игрушка на пять минут.

– Может, тогда развлечемся? – не унималась та. – Вместе?

Саша засмеялся.

– Не наразвлекалась еще? – нащупав в кармане брелок от машины, нажал на автозапуск. – Сегодня тебе будет с кем развлечься, – кивком показал вглубь отдела. – Тут народу много. Хватит на всю ночь, – и пошел к выходу.

Прежде чем повернуть в сторону дома, заехал в переливающийся огнями торговый дом. Сначала заглянул в отдел игрушек, купил сыну сборную железную дорогу с несколькими составами, дочке – огромную куклу, и неважно, что пока она была больше нее самой. Вырастет – будет играть. Из ювелирки вышел, пряча во внутренний карман бархатную коробочку с подарком для Юли. Давно он не баловал жену, как-то все недосуг было. В цветочном купил роскошный букет темно-бордовых роз.

Садясь за руль, улыбнулся своим мыслям. Пора вспомнить молодость. Сегодня Юлька точно не отвертится. Ночью, когда дети уснут, у них будет «романтическое свидание».

Глава 21

Когда Ксения открыла глаза, в комнате было относительно светло, насколько это позволяли зашторенные окна. Стояла оглушительная тишина, характерная для первых рассветных часов. Начинался новый день, и становилось страшно от того, что он нес с собой.

Сколько же прошло времени с того момента, как… А с какого момента? Девушка попыталась сконцентрироваться, призвала на помощь все свое самообладание, чтобы смело встретить в лицо свои нелегкие воспоминания о вчерашнем дне.

Ей позвонила мама Алены и сказала, что дочь пропала. Это было последнее, что она помнила точно. Все остальное поглотил какой-то туман, оставив лишь обрывочные видения. Ей было плохо, ее рвало над унитазом, затем Влад утащил ее в комнату, а дальше… Дальше она просто ревела до тех пор, пока не провалилась в спасительное забытье? Нет, еще Влад отпаивал ее водой с каким-то лекарственным запахом. Она помнила, как он крепко держал ее за шею, уговаривая, заставляя сделать глоток, а потом ее зубы стучали о край бокала. Все, больше ничего.

Судя по тому, что нестерпимо хотелось в туалет, прошло довольно много времени. Откинув одеяло, девушка с трудом встала с постели. Во всем теле чувствовалась неимоверная слабость, ноги не слушались. Через силу доковыляв до двери, она осторожно выглянула в прихожую. Демидова нигде не было видно, но его вещи висели на вешалке, на полке лежали ключи от машины.

Как была в пижаме, придерживаясь рукой за стену, Ксения потихоньку побрела до туалетной комнаты, потом в ванную – умываться. Когда вышла, на кухне уже шумел чайник, Влад натягивал на себя футболку.

– Доброе утро, – приветствовал так, как будто и не было этих ужасных ночей. – Пойдем завтракать, – и пока замешкавшаяся девушка собиралась с силами, чтобы отказаться, подошел сам, аккуратно взял ее за руку и усадил за стол. Ей не оставалось ничего другого, как обессиленно прислониться спиной к стене, скользить взглядом по кухне, старательно избегая встречи с внимательными глазами опера.

На дверце холодильника часы показывали время. Она угадала – раннее утро. Прохладный пол студил босые ноги, и она несколько раз поежилась. Влад, то и дело, кидающий на нее обеспокоенные взгляды, сходил в комнату и принес ей тапочки, укутал в плед. Неловкость понемногу таяла.

Ксения удрученно смотрела, как он ловко накрывает на стол, и понимала, что внутри нее образовалась холодная пустота, которую уже никак не согреть и ничем не изгнать. Все стало абсолютно безразличным. Как будто прежняя Ксюша умерла, оставив после себя лишь оболочку.

Девушка безучастно ковыряла вилкой в яичнице с помидорами, которую на скорую руку сварганил опер, и ничего не ела. Аппетита не было. К тому же сильно першило в горле, и было больно глотать.

– Ксюш, поесть надо, – заботливо заметил Влад, наблюдая за ней. – Ты больше суток не ела.

Она кинула на него быстрый взгляд исподлобья и, боясь, что он будет настаивать, заставила себя проглотить несколько кусочков, а вот сок выпила с удовольствием. Сладкий, прохладный, он придал сил, оставил ароматное послевкусие абрикосов.

– В школу больше ходить не надо, – как бы между прочим обронил мужчина. – Я позвонил твоей классной, сказал, что ты в больнице лежишь. Там, в нашем районе, – он неопределенно махнул головой, – в «Хорошево». Сразу после занятий ты поехала ко мне, и тебя сбила машина. Переломов нет, но полежать в больничке придется. Сотрясение. Дней десять «полежишь», а там и учебный год закончится. А летом переведу тебя в другую школу.

Господи, лучше бы ее и вправду в тот день машина сбила. И сразу насмерть… Всем бы легче стало, и никто бы не пострадал…

– Я в колледж хочу, – скрепя сердце и загнав слезы глубоко внутрь, едва слышно произнесла Ксения, морщась от обдирающей боли в горле и не поднимая головы.

– Зачем тебе колледж? Лучше через год сразу в институт, – мягко возразил Демидов, но увидев, что по ее лицу пробежала тень, добавил: – Хорошо, потом решим… Если хочешь колледж, пойдешь в колледж.

– Алена пропала, – через несколько минут тягостного молчания промолвила Ксения, поднимая полные отчаяния глаза на опера. – Думаешь, это они ее?

– Какая Алена? – Влад отодвинул от себя пустую тарелку.

– Я к ней на день рождения ходила. Она всегда за меня заступалась… Ее мама вчера звонила, – ее хрипловатый голос, постепенно набирая силу, начал предательски дрожать. – Думаешь, это они? – и вот уже слезы зазвенели в голосе: – Это все из-за меня!

Влад, моментально реагируя на вновь начинающуюся истерику, схватил стул и присел напротив нее, чувствуя, как ее загнанный взгляд выворачивает душу наизнанку. Хотелось схватить девочку, крепко сжать в объятиях, защитить от всех и вся, но он лишь осторожно спрятал ее маленькие ладошки в своих руках, с облегчением отмечая, что она этому не противится. Предыдущим же днем она, просто как безумная, со слезами отбивалась от малейшего его прикосновения.

– Ты ни в чем не виновата, – глядя ей прямо в глаза, спокойно и уверенно произнес он. – Не веди они себя так, – он сделал ударение на слове «они», – ничего бы этого не случилось. Запомни это. Главное, что они тебе не причинили вреда, – провел рукой по ее щеке. – А насчет Алены я тебе могу несколько десятков вариантов предложить, и в большинстве из них она будет жива. Еще рано говорить, что ее нет. Ты мне веришь?

Девушка робко кивнула и вздрогнула, когда уловила его взгляд, зацепившийся за ее губы, а потом ощутила, как его пальцы несколько раз ласково прошлись по ним. Накатило пронзительное воспоминание, что похожее уже было, и Ксения замерла, с ужасом ожидая поцелуя и всего остального. Затаив дыхание, окаменев всем телом, не в силах вымолвить ни слова, она наблюдала словно со стороны, как он, снова встретившись с ней взглядом, молча притянул ее к себе и прошептал на ухо:

– Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

***

Больше так и не притронувшись к еде, Ксения ушла, а Влад остался сидеть в одиночестве на кухне во власти бередивших душу чувств. Опустив голову на грудь, постукивая пальцами по гладкой поверхности стола, он погрузился в тяжелые думы.

На сердце давило чувство вины. Он понимал, что ему необходимо поговорить с девчонкой, как-то объяснить ей произошедшее, чтобы она ни в коем случае не винила себя, но не находил нужных слов. Тем более что и сам он накосячил, сильно, а как объяснить это, не знал. К тому же руки до сих пор помнили упругую округлость ее юного тела, как оказалось, впервые познавшего мужчину, губы – мягкость и сладость девичьих губ. Как и тогда, стоило лишь прикоснуться к ней, как приятный аромат начинал опутывать ноздри, дурманить голову, вызывать вполне определенные желания. Наваждение какое-то.

Как же они дальше-то будут уживаться на одной территории? На расстоянии нескольких шагов? И если раньше их совместное проживание можно было назвать спокойным лишь с натяжкой, то сейчас это будет сродни сумасшествию. Теперь он каждую минуту будет вспоминать сладостные мгновения той нечаянной и внезапной близости, жаждая повторения. Для нее же, наверное, лучше было бы совсем забыть такой первый, неудачный опыт взрослой жизни. Нет, конечно, бывает и хуже, но… Первый раз, все-таки, должен был быть не таким.

Влад сдавленно вздохнул. У Ксении получилось сделать то, чего никому не удавалось прежде: выбить почву из-под ног, разрушить холодную стену уверенности в правильности собственных поступков. Не думал он, что попадет в такую передрягу, когда самым страшным судьей будет собственная совесть. Если бы ему на стол легла заява о том, что некий опекун сожительствует со своей несовершеннолетней подопечной, он бы быстро подобрал этому товарищу нужную статью из Уголовного кодекса. Так дело обстояло всего лишь два дня назад, сейчас же внутри него разгоралась непримиримая борьба между сердцем и разумом, грозящая заполонить собой каждую клеточку души, жаждущей любви и ласки, полностью вытеснить здравый смысл.

На подоконнике завибрировал телефон, отвлекая мужчину от гнетущих мыслей и напоминая о том, что помимо него и Ксюши есть еще другой мир.

– Влад, здорово, – услышал он голос бывшего сокурсника и соседа отца. – Тут, такое дело, – замялся Игорь после приветственных слов Демидова. – В общем… с тобой хотят встретиться… переговорить насчет отца…

Оп-па… Такого Влад совершенно не ожидал, зато в душе порадовался возможности хоть немного отвлечься, переключиться на что-то новое. Тем более что эта малопонятная история с отцом не давала покоя.

– Когда сможешь подъехать? – продолжал тем временем Фирсов, расценивая молчание как знак согласия. Впрочем, они оба понимали, что выбора-то особо не было. Встреча была неминуема.

– Кто хочет встретиться? И где? – после недолгого раздумья спросил Влад.

– Время можешь выбрать сам, когда тебе будет удобно, – уклонился от прямого ответа собеседник. – Главное, позвони мне заранее, тебя встретят.

– Чем? – с намеком пошутил Демидов. – Хлебом-солью? Или автоматной очередью?

– Типун тебе на язык, – беззлобно рассмеялся Игорь. – Просто хотят поговорить.

– Хорошо, – уже серьезным тоном ответил опер. – Только подъеду не раньше чем через неделю.

Пока Ксения окончательно не пришла в себя, он никуда не поедет. Сейчас ее одну оставлять нельзя. Не хватало еще, чтобы она с собой что-нибудь сделала. Подростки такие непредсказуемые. Сестра Воронова вообще на себя руки наложила. Нет, Ксению, конечно, никто не насиловал, но и то, что между ними произошло, добровольным актом не назовешь, а если учитывать все предшествующие тому события…

Нет, все! Демидов отогнал от себя ненужные мысли, сложил в мойку грязную посуду и, проходя к себе, заглянул к Ксении. Сначала ему показалось, что в комнате никого нет, даже мерзкий страх успел лезвием полоснуть по сердцу. Неужели, его худшие опасения оправдались?! Однако, приглядевшись, он различил неясный силуэт на подоконнике за полупрозрачными шторами.

– Ксюш, – позвал с порога. – Ты что-нибудь хочешь?

Занавески колыхнулись и снова замерли. Тишина. Влад прошел к окну, раздвинул легкую ткань. Девушка сидела, прислонившись спиной к откосу, склонив голову на холодную гладь стекла, безучастно уставившись в небо с пушистой ватой облаков. Дождливые дни закончились, серость постепенно уступала место синеве.

– Ксюш, ты как? – и снова он не нашел других слов.

– Нормально, – даже не взглянув на него, тихо выдохнула девушка.

– Может, хочешь на улице прогуляться?

Она лишь покачала головой и, печально усмехнувшись, добавила:

– Я в больнице лежу. У меня сотрясение, – и опять спряталась в скорлупу где-то глубоко внутри себя.

***

Это пройдет. Она знала, все проходит. Главное, пережить это сейчас, пока нет-нет да накатывает иногда удушающее чувство вины, щедро подпитываемое всполохами видений, которые забыть никак не удавалось. Вот бы как птица взмахнуть крыльями, оторваться от земли, улететь в бескрайнее небо, оставив позади безрадостную жизнь. Но она не птица, крыльев не имеет, да и лететь ей некуда. По крайней мере, еще года полтора точно будет находиться в невидимой клетке под бдительным оком Демидова.

Дни тянулись как один, похожие друг на друга. Влад неизменно находился рядом, но его присутствие теперь напрягало пуще прежнего. Он постоянно заходил к ней в комнату, справлялся о самочувствии, предлагал куда-то выйти, развеяться. Пытался баловать какими-то мелочами, но душа ее была глуха ко всем его попыткам расшевелить, развеселить ее. Сердце обливалось кровью при мысли о том, что где-то, наверное, плачет безутешная мать, оплакивая родного сыночка. Родители не должны хоронить детей. Эту истину она вывела для себя сама, ведь одним из самых страшных ее детских воспоминаний было неизбывное горе бабушки, когда хоронили маму. Те несколько дней навсегда впечатались в память маленькой девочки.

В зал она не выходила, все ее передвижения ограничивались лишь комнатой, кухней, туалетом с ванной, поэтому Влад купил ей ноутбук, подключил интернет, чтобы она могла хоть как-то отвлекаться: читать книги, смотреть фильмы, просто бродить по виртуальной сети. Глядя на то, как он старается угодить ей, она думала лишь об одном: чтобы он поскорее ушел. Неважно куда, главное, чтобы оставил ее справляться со своим горем в одиночестве. Так у нее хоть чуть-чуть получалось. По миллиметру, по сантиметру выкарабкиваться из темной пропасти.

– Тебя можно оставить на некоторое время одну? – спросил Влад через несколько дней, которым она уже потеряла счет. – Мне отъехать нужно, но я быстро вернусь.

Он еще спрашивает! Да она будет только рада остаться одной.

Когда дверь за ним закрылась, она наконец-то смогла выдохнуть полной грудью, хотя незримое присутствие опера все равно ощущалось. Хотя бы потому что остался его запах: мужская туалетная вода с примесью сигаретного дыма. Этот шлейф из прихожей исподволь проникал в комнату, незаметно оседая вокруг. Если закрыть глаза, можно было подумать, что Влад где-то за спиной протягивает к ней руки.

Чтобы проветрить комнату и избавиться от досаждающего запаха, Ксения приоткрыла створку окна, с наслаждением вдыхая свежий воздух с улицы. Взглянула вниз. Излюбленный парк напротив уже давно оделся в зеленую листву, скрыв в своих недрах извилистые дорожки, по которым обычно прогуливались в обнимку парочки, гоняла ребятня, степенно расхаживали люди в возрасте. На темном полотне асфальта мелькали, как игрушечные, машины. Откуда-то доносилось тарахтенье: видимо, недалеко ремонтировали дорогу. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась.

Неожиданно захотелось прервать свое вынужденное заточение, спуститься с четырнадцатого этажа вниз, пройтись по теплому тротуару, коснуться рукой зелененьких листочков. Одевшись, с замиранием сердца Ксения спустилась во двор. Пешком. По ступеням. Шаг за шагом. Отгоняя от себя мысли о возможной встрече с кем-нибудь из школы.

Когда дверь подъезда распахнулась, выпуская ее в шумный мир, внезапно навалилась слабость. Яркий солнечный свет ослепил, живое дыхание улицы оглушило. Девушке пришлось несколько минут простоять, опираясь на ручку двери, так как подкосившиеся ноги отказывались держать ее.

С наслаждением вдыхая сочный, вкусный майский воздух, Ксения не спеша направилась в сторону детской площадки, расположенной в глубине двора. Солнце припекало на удивление жарко, почти по-летнему, поэтому все детки двора пока отдыхали дома, дожидаясь послеобеденных часов. Девушка устроилась в тени на деревянной скамейке, спрятанной под сенью раскидистого тополя, радуясь желанному одиночеству.

Скрестив ноги, уперевшись руками в дощатую поверхность, Ксения сидела на самом краешке скамейки и, подставив лицо теплому ветерку, улыбалась. Впервые за долгое время.

Вдруг она почувствовала, как в голень ей тычется что-то холодное. Испуганно заглянув под лавочку, она встретилась взглядом с двумя блестящими глазками-пуговками. На нее, высунув розовый язык, уставился крохотный щенок кофейного цвета со смешными ушами.

– Ты кто? – Ксюша протянула руку и потрепала песика за ухом. Тот попытался облизать ее лицо и негромко тявкнул, видимо, здороваясь.

Рядом раздались торопливые шаги, и молодой голос с нотками возмущения произнес где-то над самым ухом:

– Ты куда убежал?

Ксения резко выпрямилась и увидела перед собой невысокого, но крепкого парня примерно одних с ней лет. Аккуратно подстриженные светлые волосы, высокий лоб, глубоко посаженные глаза, отливающие сталью, прямой нос, правильно очерченные губы. Он наклонился к щенку, шутливо погрозил ему пальцем и повернулся к девушке.

– Привет, – расплылся в улыбке. – Я – Денис.

Глава 22

Новый знакомый оказался на редкость общительным и приятным парнем. Ксения и сама не заметила, как тому удалось сначала отвлечь ее от мрачных дум, а потом и вовсе разговорить. Конечно, в немалой степени Денису помог забавный щенок – Бой, который безостановочно крутился вокруг девушки, пытался запрыгнуть ей на колени, лизнуть в лицо.

– А ты ему понравилась, – с улыбкой заметил парень, исподтишка, чтобы не казаться беспардонным, но в то же время с удовольствием, разглядывая девушку. То же самое он мог бы сказать и о себе. Девчонка была красивой. Ни печаль, невесомой вуалью лежащая на бледном личике, ни затаенная грусть, проглядывающая сквозь пушистые ресницы, не могли испортить ее природной привлекательности. Сначала она вела себя скованно, зажато, но постепенно щечки ее розовели, улыбка замелькала на губах, в глазах зажегся интерес.

Ксения, которой разговорчивость парня поначалу показалась слишком навязчивой, вдруг с ужасом поняла, что она просто отвыкла от нормального человеческого общения. Как же сложно было не отворачиваться, не прятать взгляд, не опускать голову, что уже стало привычным в разговоре с Демидовым. Чтобы Денис не подумал, что она невоспитанная или невежливая, Ксюша изо всех сил старалась сделать вид, что прислушивается к его словам, хотя бы односложно поддерживать нить разговора. Прошло совсем немного времени, а девушка знала о нем многое: что он серьезно занимается спортом, окончил в этом году школу и пришел выгулять песика бабушки, которая уехала в больницу навестить свою близкую подругу.

Ксения вновь загрустила, вспомнив о Маринке с Аленой, о других своих «потерях» за последнее время, засобиралась домой. Денис проводил ее почти до самого подъезда.

– Выходи вечером, – с надеждой пригласил понравившуюся девушку. – Погуляем, пообщаемся.

– Нет, не могу, – искренне ответила Ксения, правда, еще и сама не зная, хотела бы выйти к нему или нет.

– Давай я тебя у родителей отпрошу? – с воодушевлением предложил парень. – Во дворе посидим немного.

– Нет, – покачала головой девушка. – Я живу с… – она чуть замялась, – братом. Он не разрешит.

– Ну, хоть телефончик дай, – не сдавался настойчивый кавалер. – Позвоню. Или напишу, – он широко улыбнулся, обнажая красивые зубы. В глазах засияли веселые искорки. – Пожалуйста, – сложил руки у груди в умоляющем жесте, а потом быстро взял собачку на руки: – Вот, тебя и Бой просит.

Последний, поняв, что разговор идет о нем, завилял хвостом и пару раз тявкнул, подтверждая слова хозяина. Мол, я тоже буду скучать…

Пряча легкую улыбку, Ксения уступила. Подойдя к нему ближе, она продиктовала ему несколько цифр, и он, вынув из заднего кармана джинсов сотовый, внес ее номер в список контактов. Заблокировав телефон, снова спрятал его в карман и протянул девушке руку:

– Тогда до завтра, – рука парня на несколько секунд повисла в воздухе, потом в нее несмело легли тоненькие пальчики девушки. Лишь самые кончики. Лишь на мгновение. Он едва успел их осторожно сжать, как она тут же отдернула руку и скрылась в подъезде, оставив его в легкой обескураженности. Впервые ему встретилась такая девчонка – молчаливая, загадочная, и ее так хотелось разгадать.

Ксения ушла, до конца не понимая всю гамму чувств от своего первого «выхода в свет», совершенно не заметив, что свидетелем ее прощания с Денисом был еще один человек, внимательно наблюдающий за ними со стороны парковки.

Опер просто не мог поверить своим глазам. Ксения, которая дома была настолько погружена в свои переживания, всячески избегала любого общения с ним, Владом, в его отсутствие, оказывается, разгуливает по улице в компании какого-то юнца, прощается с ним за ручку, в то время как от его прикосновений вздрагивает. И это при том что он чуть ли «не в лепешку расшибается» ради нее, забив на все! На работу, бывая в отделе лишь наездами. На чувство собственного достоинства, пытаясь найти к ней подход, балуя ее как ребенка то новыми «игрушками», то «сладостями», исполняя любой ее каприз. И давно она перед ним разыгрывает из себя недотрогу, а на самом деле…?

Где-то глубоко внутри здравый смысл попытался воззвать к совести, укоряя в предвзятом отношении к девушке, ожидании слишком многого от нее, но Демидов быстро заставил его заткнуться. Появление непонятного парня в непосредственной близости от Ксении, да еще пользующегося ее благосклонностью, ему совершенно не понравилось. Как будто чьи-то холодные пальцы пробрались к самому сердцу и сжали его в ледяные тиски, в голове разгорелся пожар, сметая разумные мысли прочь.

Нахмурившись, поджав губы, сквозь темные стекла очков Влад из машины наблюдал, как парниша еще какое-то время стоял, вперившись взглядом в закрывшуюся за девушкой дверь, и лишь когда мелкая псина громко залаяла, убегая в сторону, сдвинулся с места.

Интересно как-то получалось все… Даже очень интересно…

Неожиданный соперник – а Влад нутром чуял, что это именно потенциальный соперник в его борьбе за внимание Ксении, – скрылся вместе с собакой в соседнем подъезде. Опер приоткрыл дверь автомобиля и, задумчиво пожевав губами, не отводя взгляда от того места, где совсем недавно девушка мило прощалась со своим дружком, смачно сплюнул на пыльную землю. Эта открытие нравилось ему все меньше и меньше. Парниша живет по соседству, впереди каникулы – гуляй себе да гуляй, пока он, Влад, будет чуть ли не сутками впахивать на работе. За девчонкой нужен глаз да глаз, чтобы, не дай бог, не увел ее какой-нибудь шустрый подросток. Она ему самому нужна. Не задумывался почему, знал, что нужна, и все!

Схватив с пассажирского сиденья очередное лакомство, купленное им для Ксюши, Демидов вылез из машины и решительным шагом направился домой. Хотелось поскорее увидеть ее, убедиться в том, что все это время она искусно играла. Или же разогнать сомнения, что было, он знал, маловероятно.

Ксения крутилась на кухне, готовя обед. Ритмично постукивал нож о разделочную доску, на сковородке весело шкворчало. Ого, уже что-то новенькое. Неужели, она решила выйти из своего затворничества? Снизошла до того, чтобы в кои-то веки накормить бедного, несчастного опера, в последние недели буквально нянчившегося с ней? И кого же за это нужно благодарить? Что-то ему подсказывало, что явно не его, а скорее, того кавалера, нежно пожимающего ей ручки и влюбленными глазами целовавшего дверь подъезда, где жила его принцесса.

Влад неслышно прошел на кухню, остановился за спиной девушки и, на несколько секунд задержав над столом овальный контейнер, резко, с громким стуком, опустил его на столешницу. Ксения вздрогнула, испуганно обернулась. Нож завис в воздухе.

Влад пристально, не отрывая глаз, смотрел на нее. Она съежилась, отвернулась и продолжила шинковать капусту, только на этот раз намного тише и медленнее. Влад криво усмехнулся. Так и есть, при нем она начинает вести себя, как затравленный зверек, как «умирающий лебедь», того и гляди, сейчас в обморок грохнется.

– На улицу не выходила? – спросил просто, будничным голосом.

Ксения покачала головой, не поворачиваясь к нему, не видя, как по его лицу расползается ехидная улыбка.

– Может, пойдем прогуляемся? Сколько можно сидеть взаперти?

Она вновь качнула головой, через плечо бросила:

– Спасибо, не хочется.

– Я тебе мороженое принес. Твое любимое.

– Спасибо.

И все, лишь небрежный поворот головы, одно-единственное слово. Вежливое, но холодно-нейтральное, обезличенное, а потому обидное, ядовитое до зубного скрежета, до холодного бешенства в глазах.

На столе, рядом с контейнером мороженого, несколько раз пропищал смартфон Ксении, извещая о входящих сообщениях. Чуть склонив голову и скосив взгляд, опер успел увидеть, что номер отправителя не значился среди контактов телефонной книги. До того как погас экран, он еще успел разобрать в уведомлении пару слов: «гулять», «вечером». Сразу стало понятно, кто автор многочисленных смс, настойчиво приглашающих ее скрасить долгий летний вечер.

***, а че, сразу не ночью?

Ксения не рискнула при нем прочесть сообщения, лишь убавила звук и положила телефон возле себя. Тот, еще пару раз повибрировав, наконец-то замолчал. Девушка спрятала мороженое в морозилку, начала накрывать на стол.

– Ксюх, слушай, ну его все, к черту, – весело предложил Влад, разбивая досадное молчание, повисшее в воздухе, разгоняя начинавшуюся сгущаться неприязнь. – А пойдем-ка в парк, там и перекусим.

– Не хочу, – она даже не взглянула на него, продолжая заниматься своим делом.

Опер вскипел. Резко схватив ее за предплечье, рывком развернул ее к себе.

– Пойдем прогуляемся, – произнес с нажимом. – Сколько можно дома киснуть?!

Девушка нахмурилась, отодрала от себя его пальцы, неожиданно смело глядя в глаза, громко выпалила ему в лицо:

– Я же сказала, не хочу! Иди сам гуляй!

Глядя в ее чистые, ясные глаза, с сердитым упреком смотрящие на него, опер понял, что перегнул палку. Но его охватывало просто безумное отчаяние от понимания того, что все его попытки хоть как-то сблизиться с ней обречены на провал. Она не подпускала его к себе, ни морально, ни физически, отнимая пусть призрачную, но надежду на возможность стать счастливым самому и подарить ей любовь и ласку. И это в то время как его обуревало неистовое желание обладать ею, уже перехлестывающее через край.

Собрав волю в кулак, он отогнал от себя неприязненные мысли, осторожно опустил руки ей на плечи, примирительно произнес:

– Ксюш, ну я же для тебя стараюсь. Не нужно замыкаться в себе. Нужно жить дальше…

Она молчала, неотрывно глядя на него. Он легко мог разглядеть темные крапинки на дне серых глаз, таких красивых в обрамлении часто подрагивающих длинных ресниц, манящих своей глубиной, но отталкивающих настороженным и потерянным выражением.

– Хочешь, я отпуск возьму, съездим на море, отдохнем? Я не могу смотреть, как ты чахнешь с каждым днем, – его взгляд переместился на ее губы, слегка приоткрытые в немом удивлении, влекущие своей свежестью, влажно поблескивающие в такой предельной близости от него. Никем не целованные прежде…

Все слова, которыми хотел убедить, вылетели из головы, растаяв в туманном дурмане. С замиранием сердца Влад склонился ниже к ней, поддавшись накатывающему пока еще мягкими волнами желанию, постепенно переместил руки выше, забрался ими в рассыпавшиеся по плечам волосы, незаметно притянул ее к себе в непреодолимой жажде почувствовать вкус ее губ.

– Я все для тебя сделаю, – прошептал, жадным взглядом окидывая ее лицо и с наслаждением касаясь ее прохладной кожи. – Только позволь.

Широко распахнув глаза, Ксения изумленно молчала, не веря своим ушам. От его слов кровь прилила к щекам, с шумом била в голову, на сердце легла тяжесть. Это неправильно! Ненормально! Ужасно! Хотелось провалиться сквозь землю, рассыпаться на тысячи мелких кусочков, испариться в воздухе, но только не слышать «такого». Не от него, не от Влада… Так нельзя!

Пребывая в глубоком шоке, девушка даже не пыталась вывернуться из цепких пальцев, тисками сжимающими ее голову, не дающими ускользнуть от горячих и жестких губ.

– На руках носить буду, – исступленно шептал опер. – Только будь со мной.

Щетина больно царапнула кожу, приводя в чувство. Когда мужские губы, скользнув к ее губам, захватили их в постыдный плен, Ксения очнулась. Не без труда оттолкнув Влада от себя, она окинула его ошеломленным взглядом и пулей выскочила из кухни. Через секунду ее уже и след простыл.

***, как же сложно с ней!

Окинув пространство вокруг невидящим взглядом, чувствуя, как внутри закипает злость, Демидов со всего размаха засадил кулаком в стену. Боль прожгла до самого предплечья, но ни капли не облегчила его состояния. Еще больше захотелось рвать и метать, разнести все в щепки к чертовой матери! Он и не подозревал, что способен на такой накал эмоций, с которым трудно совладать. Ох, зря Ксения появилась в его жизни, зря…

На плите что-то, выкипая, зашипело. Влад крутанул ручку плиты и, повернувшись, увидел телефон Ксении, оставленный ею у разделочной доски. Убежала без телефона и куда, спрашивается. Что за привычка, чуть что, сразу сваливать из дома?! В который раз уже? Чем закончился один ее такой побег? В голове сиреной завыла тревога.

Сграбастав ее телефон, опер стремглав кинулся следом за ней, надеясь, что она не успеет убежать далеко. На счастье, как раз к тому моменту, когда он запер дверь и собирался уже нестись по лестнице вниз, на этаже остановился лифт. Створки с шумом разъехались, выпуская из недр соседское семейство, и Влад, едва кивнув в знак приветствия, скользнул внутрь, что позволило ему сэкономить несколько драгоценных минут. Однако, когда он выскочил на улицу, то понял, что, в принципе, никуда можно было и не спешить. Ксения как раз усаживалась на лавку в дальнем конце двора в компании… кого? Правильно, все того же пацанчика-собачника. И откуда он только взялся?!

Демидов почувствовал себя круглым дураком. Торопился, бежал, боялся, что она сейчас может наделать глупостей, а она просто-напросто летела к своему дружку-воздыхателю. ****! ***! Не помня себя от злости, нащупал в кармане ключи от машины, продолжая пялиться в спины двух ненаглядных голубков. Однако просто так уехать не смог, да и Ксюхин телефон мешался в руках. Внутренне негодуя, опер направился в сторону «сладкой парочки». Уже подходя к лавке, услышал, как парниша вещал:

– А я на остановку пошел, а тут ты…

– В девять часов чтоб как штык дома была! – останавливаясь позади подростков, грубо приказал Влад.

И Ксения, и ее друг подскочили как ошпаренные. Последний громко поздоровался, но Демидов даже не посмотрел в его сторону. Все его внимание было приковано к девушке, застывшей напряженной, безмолвной фигурой. Он протянул ей телефон, который она взяла не сразу, и, так и не удостоив взглядом ее молодого человека, отправился к своему автомобилю. Через пару минут, слишком резко рванув с места, Sportage скрылся за поворотом.

– Это был твой брат? – уже наперед зная ответ, спросил Денис. – Он намного старше тебя, – заключил после некоторого молчания. – Вы с ним совсем непохожи.

Ксения бессильно опустилась на лавочку, глядя себе под ноги. Слова недавнего знакомого, вроде бы обычные, слышанные ею уже не раз, зазвучали для нее по-новому, заставляя взглянуть правде в глаза, вспомнить то, о чем она забыла. Какой он ей брат?

Несмотря на одинаковые фамилии, Демидов ей не брат, и никогда им не будет. И она ему не сестра. Более того, брат не будет говорить тех слов, которые он ей шептал на кухне. Брат не будет делать того, что делал он с ней не так давно.

Девушка зажмурилась, потому как перед мысленным взором живо нарисовалась картинка. В комнате темно, лишь прямоугольник света из прихожей озаряет спальню. Она лежит распластанная на постели, задыхаясь под тяжестью мужского тела. И Влад, горячо дышащий ей в шею, беспрестанно повторяющий одно и то же движение, от которого щипало и жгло «там». От этой «сцены» повело в сторону, закружило голову, слегка затошнило.

– Ксеня, ты чего? – осторожно коснулся ее руки Денис, внимательно наблюдая за ней, отмечая про себя ее участившееся дыхание, страдальчески скривившееся лицо. – Тебе плохо?

Она помотала головой, отгоняя от себя непрошеные видения вместе с малоприятными ощущениями, открыла глаза.

– Ты побледнела вся… Может, водички? – парень кивнул в сторону магазинчика, притулившегося с торца дома. – Принести?

– Нет, спасибо, – стараясь справиться с вроде бы ненавязчивой, но от этого не менее неприятной, тошнотой, еле слышно отозвалась Ксения. – Жарко очень… Голову напекло… Сейчас пройдет…

– Ну вот что, – решительно произнес Денис, усаживаясь на лавку рядом с ней. – Я же вижу, что у тебя что-то случилось. Может, я могу помочь?

Глава 23

Спрятав лицо в ладонях, Ксения еще некоторое время посидела неподвижно, чувствуя, как легкий ветерок нежно обволакивает кожу, унося с собой противную тошноту. Она была бы просто счастлива, если бы это ласкающее дуновение, словно по мановению волшебной палочки, превратилось в жестокий смерч и как в сказке про Элли унесло бы ее подальше отсюда туда, где ее никто не знает и где ее никогда не сможет найти ни Влад, ни Саша. Но увы, чудес не бывает… Если и вправду существует сказочная страна, где можно спрятаться от всех своих бед, залечить душевные раны, стереть память и начать все сначала, то дорогу туда не знает никто.

– С братом поругалась? – услышав обеспокоенный голос Дениса, она отняла руки от лица, выпрямилась, постаралась придать лицу безмятежное выражение. – Смотрю, он у тебя строгий…

Ксения машинально кивнула, улыбнулась через силу, но хватило ее ненадолго. Уже через минуту она снова поджала губы и задумчиво уставилась прямо перед собой, не видя ничего. Не верилось, что все это происходит с ней. Вспомнились слова Маринки о том, что опекуны часто пользуются беззащитностью своих подопечных и сожительствуют со своими приемными детьми. Некоторые специально усыновляют детей, чтобы…

Да, так бывает в жизни. Где-то… С кем-то… Но это не может случиться с ней. Только вот мелькающие без конца перед глазами навязчивые картинки напрочь убивали всю уверенность в этом. Это уже произошло, и она боялась, что может произойти еще. Влад ясно дал ей понять, чего хочет от нее. При мысли об этом внутри все сжалось, замерло.

– Ксень, – она почувствовала едва заметное прикосновение к руке. Денис, все это время наблюдавший за игрой эмоций, сумрачной тенью пробегавших по ее лицу, не вытерпел: – Что с тобой?

Девушка горестно посмотрела на парня и, призвав на помощь все свое самообладание, взяла себя в руки. Если он и дальше будет задавать ей такие вопросы, то она не выдержит и все ему расскажет. Опозорится так, что лучше не жить. Не дай бог, кто-нибудь узнает, что связывает ее и Влада, который в глазах всех остальных для нее «брат», которого и сама до недавнего времени считала родным. А если к этому добавить еще и два трупа, камнем лежащие у нее на душе…

– Поругались, – наконец призналась она, понимая, что молчание слишком затянулось и кажется неестественным. Отвела взгляд. – Всегда… ругаемся…

– Я тоже иногда с младшим братом ругаюсь, – засмеялся Денис. – По-моему, хоть один раз, но все братья и сестры ссорились. Это нормально.

Ксения натянуто улыбнулась и перехватила взгляд, который Денис украдкой кинул на свое запястье с массивными часами.

– Если тебе нужно идти, – начала было она, но парень с готовностью покачал головой:

– Не переживай, не нужно. Я домой собирался, но могу остаться с ночевкой здесь, – он продолжал открыто улыбаться, так, что Ксения ему даже позавидовала. Хотела бы она так же спокойно смеяться и радоваться жизни как он.

С Денисом было легко и свободно. Он быстро уговорил ее выйти за пределы двора, утащил в парк. Через час они уже болтали, как старые знакомые, давно не видевшие друг друга. Парень рассказывал ей интересные истории, шутил, показал пару незамысловатых фокусов. Именно он, взглянув на часы, напомнил ей, что пора возвращаться домой – время, данное строгим братом на прогулку, стремительно заканчивалось.

Нехотя, с тяжелым сердцем заходила Ксения домой. Крошечная надежда на то, что Демидов ушел на дежурство и не появится раньше глубокой ночи, растаяла, как тает лед под лучами весеннего солнца – она слышала, как в душе перестала шуметь вода. Незаметно проскользнуть к себе тоже не получилось – Влад как будто специально поджидал ее прихода, вышел из ванной комнаты, растираясь полотенцем, преградил путь в спальню.

Окинув его взглядом, девушка смутилась, опешила. Раньше он не позволял себе появляться перед ней без футболки или майки, сейчас же на нем, кроме легких шорт, ничего не было. Капельки воды дрожали на его волосах, скатывались вниз по гладковыбритым щекам, капали на массивные плечи. Грудь мужчины была покрыта обильной растительностью, темной дорожкой сбегавшей вниз, под резинку съехавших на бедра шорт. На руках, крепко державшихся за концы перекинутого через шею полотенца, тоже кучерявились темные волоски.

– Что, закончилось свидание? – ехидно спросил Влад, стараясь не замечать, что девушка стыдливо отвела взгляд от его обнаженного торса. – И давно ты с ним встречаешься?

Ксения решила, что самое умное, хотя и трудное, в данной ситуации будет промолчать, не провоцируя опера на дальнейшие действия. Не говоря ни слова, прошла в ванную, сполоснула руки.

– Я, вообще-то, с тобой разговариваю, – повысил голос Влад, задетый ее безразличием. Внутри вновь закипела досада.

– Какая разница? – упрямо задрала подбородок девушка, протискиваясь мимо него к себе в комнату. Видимо, молчанка не поможет, все равно цепляться будет.

– Ну-ну, – усмехнулся опер и, направляясь к себе, негромко добавил: – Смотри, чтобы с ним ничего не случилось…

В душе у Ксении все оборвалось. Она с ужасом взирала на то место, где всего секунду назад стоял Демидов. В голове, наскакивая одна на другую, заметались жуткие мысли. Нет! Этого не может быть! Влад не может всерьез угрожать! И угрожать чем? Убийством?! Из-за нее и так уже погибло два человека, не хватало еще, чтобы погиб и Денис! Тем более, ни за что!

– А ведь он может, – пронеслось у нее в голове. – Влад может убить. И не мучиться потом угрызениями совести… Как и Саша…

Ксения опрометью кинулась за мужчиной, который как раз входил в свою спальню. Она резко схватила его за руку и, опередив, встала прямо перед ним. Теперь он возвышался над ней, заставляя вжиматься в деревянное полотно двери.

– Нет, Влад! – девушка едва справлялась с охватившим ее отчаянием. – Пожалуйста, не надо ничего ему делать! У меня с ним ничего нет!

– Пока… ничего нет, – по лицу опера пробежала кривая усмешка. Он смотрел ей прямо в глаза, словно наслаждаясь ее страхом. – Но ты уже на многое готова ради него, да? – насмешливая улыбка стала шире. – Интересно, на что?

Ксения взволнованно принимала его пристальный взгляд и молчала. Даже если бы и хотела что-то сказать, не смогла бы – горло свело судорогой. Молчала и тогда, когда Влад, по-прежнему не сводя с нее взгляда, отошел на шаг назад и, протянув руку, погасил верхний свет, погрузив комнату в зловещий полумрак. Безмолвно наблюдала за тем, как вытащив что-то блестящее из кармана, кинул это на постель – небольшая квадратная штучка в серебристом блистере. Когда до нее дошло, что «это», ноги подкосились, стало страшно…

Влад осторожно, едва касаясь, провел тыльной стороной ладони по ее щеке, медленно надвигаясь ближе, неотрывно смотря в ее бездонные, полные ужаса и неверия, глаза. Она прекрасно поняла, чего он хотел, и если бы оттолкнула его, заплакала или как-то иначе выразила свое несогласие, он бы ее отпустил. Понял бы, что не готова, ни к близости с ним, ни к близости вообще. Но вместо этого услышал другие слова, лютой ненавистью хлестнувшие по сердцу.

– Влад… пожалуйста… не делай ему ничего, – прерывисто прошептала Ксения, с болью глядя на него.

Опер поморщился. Надо же, как за него переживает! Даже сейчас! И когда только паршивец успел занять место в ее сердце? А может, и не только в сердце? Может, уже и до ее тела добрался? Постарался отогнать ослепляющую разум мысль. Всем телом прижал девушку к двери, заставляя ее вытянуться под его тяжестью, стать выше, хоть на немного приблизить сладкие подрагивающие губы, сделать их доступнее для поцелуя.

– Я и не собирался, – прошептал так же тихо, взяв в ладони побледневшее личико, обжигая немигающим взглядом.

Внутри у Ксении все заныло – врет! Если сейчас опер не получит того, чего хочет, то, кто знает, возможно, завтра она будет сходить с ума от понимания того, что могла предотвратить ужасные последствия, но не предотвратила. Хватит нечаянных жертв оттого, что она чего-то не сделала, когда требовалось. Тем более что и цена за это была не слишком высокая – потерпеть всего лишь несколько минут. В конце концов, все «этим» занимаются. Пережила же прошлый раз, и сейчас переживет…

Сделав усилие над собой, девушка загнала страх и слезы глубоко внутрь. Его теплые губы коснулись нежной кожи у ушка и жарко зашептали, вызывая россыпь мурашек по всему телу:

– Ксюш, неужели у меня нет ни единого шанса? … Ты мне нужна … Я так тебя хочу, – руки Влада забрались под одежду и заскользили вверх, задирая мешающую ему ткань.

Девушка покорно подняла руки, позволяя ему снять с нее тоненькую футболку. Закрыла глаза и откинула голову на жесткое дверное полотно позади себя, борясь с непреодолимым желанием скрестить руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыть надвигающуюся наготу. Под его осторожными, мягкими прикосновениями тело покрылось «гусиной кожей», стало холодно.

Осыпая прохладную шею, плечи мелкими и частыми поцелуями, опер незаметным движением спустил бретельки лифчика с плеч, высвободил маленькую, аккуратную грудь – настоящее удовольствие для его горячих, жадных ладоней. Густую, тягучую тишину прорезал звук расстегиваемой молнии, и к ногам Ксении упала джинсовая юбочка, оставив ее стоять в одних трусиках.

Пальцы Влада скользнули под резинку, намереваясь лишить ее последней, мнимой защиты. Ксения судорожно вздохнула. Ее глаза испуганно раскрылись, руки, непроизвольно метнувшись к ладоням мужчины, вцепились в его сильные пальцы. Глядя на нее сверху вниз, он понял – еще не время, не так сразу.

Подхватив девушку на руки, Влад неторопливо опустил ее на широкую кровать, навис сверху. Губами начал увлекательное путешествие по ее телу. Одной рукой обнял за талию, целуя живот, прижимая к себе, второй накрыл упругую грудь, слегка массируя нежную округлость. Ртом захватил розовеющий на белой коже маленький сосок, осторожно прикусил, отчего Ксения мелко задрожала. Приник к полураскрытым, неумелым губам.

Страстный поцелуй затянулся, и Ксения, едва не задохнувшись, с трудом разомкнула губы, отвернулась. Не верилось, что это она лежит почти обнаженная на смятом покрывале, не смея открыть глаза, позволяя чужим рукам блуждать по ее телу. Веки ее затрепетали, когда губы Влада спустились ниже, а жаркие ладони шершаво прошлись по ягодицам. Ткань белья заскользила по бедрам, коснулась коленей и исчезла где-то за пределами сознания.

В этот раз она не стала его останавливать – чем быстрее начнется, тем быстрее закончится. Но в следующий миг с губ сорвался стон разочарования – на внутренней стороне бедра она почувствовала невесомые поцелуи. Ну, сколько можно! Телесные ощущения не отправляли в сладкую истому, были слишком реальные, воспринимались буквально, намертво впечатывались в осязаемую явь.

Когда, наконец, послышался долгожданный шелест блистерной упаковки, а потом и постреливание надеваемого презерватива, Ксения постаралась расслабиться, вызывая в памяти светлые картинки. Но натяжение в промежности заставило оттолкнуть мужчину, судорожно сжать ноги, распахнуть глаза, задышать неровно в ожидании уже знакомой боли. Желая сократить болезненный момент, Влад крепко взялся за бедра девушки, не дал отстраниться, частыми, неглубокими движениями начал продвигаться внутрь, внимательно следя за реакцией Ксении.

– Больно? – прошептал ей в губы, не сводя с нее напряженного взгляда. – Потерпи чуть-чуть…

От резкого движения, позволившего ему полностью погрузиться в нее, она дернулась, еще больше сжалась, зажмурилась изо всех сил. Чтобы не заплакать, начала прислушиваться к своим ощущениям, отсекая реальность от себя. Как будто это в глубине чужого тела что-то ритмично двигалось под невыносимый хлюпающий звук и жаркий шепот: «Девочка моя» …

***

Болезненно поморщившись, Ксения с тихим стоном втянула в себя воздух через плотно сжатые зубы и так же осторожно выдохнула. Прохладная вода чуть успокоила жжение, оставив после себя легкое онемение, но при касании рукой щипать начинало с новой силой. К тому же сильно кровило. Почему-то даже сильнее, чем в первый раз. Может, потому что в этот раз все затянулось, закончилось не так быстро?

Она смотрела, как кровавыми кляксами из ладони капает вода на бортик ванны, и усиленно отгоняла от себя ненужные мысли. Главное, не раскисать. Ничего страшного и жуткого не случилось. Подумаешь, ее просто… Неожиданно к горлу вновь подступила тошнота, резко перешедшая в рвотный позыв. Девушка едва успела склониться над раковиной, как тут же содрогнулась от мучительных спазмов в желудке. Лоб покрылся испариной, руки задрожали, противные мураши поползли по всему телу. За ними пришел страх, что сейчас она так и свалится тут, даже не успев как следует одеться, и разобьет голову о тяжелую ванну.

Ксения плеснула себе в лицо холодной воды, глубоко и медленно задышала. Все закончилось так же неожиданно, как и началось, стоило лишь отвлечься от мыслей о том, что происходило в постели Влада. Нет, не нужно об этом думать! Ничего не было, а значит, и вспоминать нечего! И плохого самочувствия тоже не будет! Она вытерлась полотенцем, натянула на себя халат и с пустой, без единой мысли, головой вышла в прихожую, чтобы тут же оказаться в объятиях Влада.

– Ксюш, – он ласково приложился губами ко лбу девушки, на мгновение прижав ее к себе, заглянул в покрасневшие, припухшие глаза. Все понятно, плакала… Внутри вновь жалящим острием ковырнулась какая-то мысль и в следующий миг затихла, оставив после себя размытый, муторный след. – Ужинать будешь? – спросил как ни в чем не бывало, при этом не выпуская ее из рук.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Тогда спать, – не успела она и глазом моргнуть, как Влад подхватил ее на руки и понес к себе в спальню. Ксения в последний момент схватилась за разъехавшиеся в стороны полы халата, зажав в кулачках ткань на груди и коленях.

Постель уже была разобрана: две подушки, одно широкое одеяло на двоих. Ксения подняла недоуменный взгляд на опера. Он, что, думает, что она будет теперь спать с ним в одной кровати?

– Что-то не так? – Демидов вопросительно приподнял бровь, с каким-то злым предвкушением ожидая ее отмазок. Ведь обязательно попробует улизнуть!

– Я буду спать у себя, – Ксюша решительно повернулась, чтобы уйти, но его цепкие пальцы тут же впились в плечо. Спиной она вновь ощутила жесткую поверхность двери, а спереди напирал он.

– Ксюш, – опер убрал с лица девушки непослушные пряди, улыбнулся одними губами, пригвоздил к полу жестким взглядом. – Ты теперь моя девушка, – объяснил как неразумной. – Мы будем спать вместе…

Ее глаза забегали по его лицу, пытаясь найти хоть малейший намек на то, что он шутит, но тщетно. Он не шутил и, похоже, сам верил в это. Что значит «его девушка»?! Это, что, теперь будет всегда?! Душа ухнула в пятки, на ресницах задрожали слезы… Так не бывает!

– Влад… – Ксения едва не плакала.

– Т-ш … тихо-тихо, – его губы покрыли поцелуями ее лицо, поглотили невысказанное. – Иди ко мне.

Он выключил свет, увлек безвольную девушку в постель, где с жаром прижал спиной к себе, забрался руками под тонкий шелк халата и прошептал на ухо:

– Девочка моя… Как же ты мне нужна…

***

Прозрачная слезинка скатилась по щеке и растворилась на подушке. Закрыв глаза, Ксения усиленно делала вид, что крепко спит, не замечая тяжести руки, давившей на талию, горячей ладони, стиснувшей грудь, размеренного дыхания, обжигающего шею. Казалось, все комната пышет жаром, не пропуская к ней ни частички свежего воздуха.

Она задыхалась. Ткань противно прилипла к телу, хотелось переодеться, надеть что-нибудь воздухопроницаемое и закрытое, белье, в конце концов. От долгого лежания в одном положении тело онемело, но она боялась лишний раз пошевелиться. При малейшем движении рука Влада начинала мять грудь, отчего становилось неприятно и больно. Да еще и низ живота потянуло, добавляя горьких нот к малоприятной картине взрослой жизни. Нужно было вставать – если придут месячные, не хватало еще замарать постель. А они уже давно должны были начаться.

Осторожно выбравшись из-под руки опера, девушка медленно спустила ноги с кровати. Поправила распахнувшийся халат и, с опаской глядя в сторону спящего мужчины, на носочках вышла из спальни.

Своя комната встретила обманчивой свежестью и прохладой. Конечно же, температура в квартире была везде одинаковой, но ей представлялось, что она только что выбралась из жерла вулкана, из обители демона, из кипящего ада и оказалась на берегу прохладной горной речки, обещавшей хоть ненадолго, но желанный покой. До утра… Потом даже стены своей комнаты не защитят, когда Влад захочет…

Здесь все его – сама квартира, мебель, вещи. Как хочет, так и пользуется. Ее здесь ничего нет. Разве что небольшой подоконник за плотными шторами, где она полюбила уютно сидеть в тишине.

Круглая луна заманчиво светила в окно, притягивая к себе взгляд. Ксюша залезла на подоконник и, встав на колени, приложилась пылающими ладонями к прохладному стеклу. Внизу и далеко вперед город горел мириадами огней, а прямо над ней сквозь прозрачные облака изливала свет бледная луна. Парк раскинулся массивным шатром, убегающая вдаль дорога расцвечивалась фарами проносящихся машин.

Девушка прислонилось лбом к прозрачной поверхности, навалилась всем телом, желая рассмотреть получше манящие тени деревьев, тянущих свои ветви, как ей показалось, к ней, и вздрогнула. Голова закружилась. На миг почудилось, что стеклянная преграда пропала, и ее неудержимо тянет вниз.

Отшатнувшись назад, Ксения быстро соскочила с подоконника, чувствуя, как гулко бьется сердце в груди. Страшно… А если бы она и вправду упала? Разбилась насмерть? … А может…

Не успела додумать, где-то за пределами комнаты послышался жужжащий звук. В прихожей, на полочке, где она его и оставила, приветливо мигал разноцветными огоньками смартфон. Входящие сообщения… Денис…

Глава 24

Влад еще ночью понял, что Ксения просто-напросто свалила от него к себе. Не стал будить ее, решив отложить серьезный разговор на потом, а утром, когда зашел к ней в комнату и застал ее безмятежно спящей, в пижаме, поверх одеяла, и вовсе передумал что-либо ей объяснять. При виде ее свернувшейся клубочком фигурки и темных кругов, залегших под глазами, в душе шевельнулось что-то похожее на жалость, но он отогнал это лишнее чувство от себя. Единственное – накрыл сверху пледом, чтобы не замерзла.

Рука сама потянулась к телефону, криво лежавшему у ее запястья. Похоже, держала сотовый в руках, а, заснув, выронила. Без малейших зазрений совести Влад разблокировал экран и сразу же увидел переписку девушки с… как его… Денисом. Молодые люди чатились до самого утра, последнее сообщение с пожеланиями спокойной ночи было отправлено в начале шестого.

Опер внимательно пролистал всю ленту, изредка бросая косые взгляды на Ксюшу. Можно было не переживать, что она проснется. Уснув лишь под утро, она теперь будет спать до обеда. Сами сообщения, будучи довольно безобидными, не внушали пока никаких опасений. Пока… Тон беседе задавал парниша, тот еще шутник, оказывается. И если поначалу ответы девушки были редкими и односложными, то постепенно она тоже разговорилась и позволила себе вставить даже пару смеющихся смайлов.

А это что такое? Приглашение скоротать послеобеденное время за просмотром нашумевшего фильма в близлежащем кинотеатре и затем, в ответ на ее отказ, предложение о совместной прогулке в парке – «как сегодня». Ну-ну…

Ксения – умная девочка, сразу поняла, что нужно отвечать.

– Брат не отпустит, – прочел он ее очередное возражение и злорадно хмыкнул: – Конечно, не отпущу…

Зашел на страничку неугомонного поклонника прямо с аккаунта девушки, никоим образом не беспокоясь о том, что молодые люди могут легко прознать про его посещения. Даже лучше, если она будет это знать наверняка – не будет поступать опрометчиво, создавая в будущем проблемы. Ни себе, ни этому… Денису, ***!

На работу Демидов поехал в скверном расположении духа – не очень-то ему нравилась мысль о том, что Ксения все же согласилась на свидание с парнем. И это при том, что он ясно дал ей понять, что к чему. Яснее некуда.

Еще больше настроение подпортил Воронов. По обыкновению справившись о Ксении, для вида отчитал за несданные вовремя карточки и напомнил о том, что на вечер назначена встреча в одном из клубов на их «земле» – хозяева собирались вводить какие-то новшества, хотели получить одобрение ментов. Владу же эта поздняя встреча была совсем «не в тему».

– Сань, я не могу сегодня. У меня дела, – сходу отрезал опер. – Извини.

– Влад, блин, я тебе еще три дня назад говорил, – опешил начальник. – Я не могу сам… Это поздно… Юлька и так на меня злится, что я дома редко бываю…

Демидов отвернулся, пальцы нервно выплясывали по столу. Ему тоже не хотелось после трудового дня переться в клуб. В итоге неопределенно махнул рукой и вышел, оставив Воронова недоумевать по поводу участившихся в последнее время мелких косяков в работе своего зама и перепадов настроения последнего. Почему-то подумалось о Ксении. Как там она?

А нача оперов нервировало в этот день все. И куча вызовов по самым идиотским поводам, и двусмысленные, мудреные вопросы начальника о положении дел в семье, и тупые подчиненные, которые без его отмашки не могли разрешить элементарных проблем, и много еще чего, но больше всего доводили до белого каления мысли о том, что Ксения сейчас гуляет с ним, с ненаглядным Денисом. Какая, к черту, встреча вечером? Какой, на х*р, клуб?

Масла в огонь подлил Игорь, так некстати напомнивший о приглашении из Подмосковья: мол, время идет, люди ждут. Только их еще не хватало. Копаться в прошлом дерьме не хотелось. Ну, грохнули этого следака, да и ладно – прокурорские сами разберутся. Отец умер сам, Ксюхе никто на самом деле не угрожал. Папаша решил перестраховаться, нагнал пурги, вот и все. А то, что где-то там есть компромат, дожидающийся своего часа, его это совершенно не касалось. Все помыслы опера сейчас были устремлены к дому, он с трудом мог дождаться, когда рабочий день закончится.

Но как ни старался Демидов уклониться от вечерней «обязанности», тащиться в клуб ему все-таки пришлось, проклиная про себя и свою негласную «должность» на «земле», и Воронова вместе с его «семейственностью» и дурацкими шуточками, что такие рейды по злачным, но в то же время приличным, местам в самый раз для такого холостяка, как Влад.

– Может, познакомишься с кем, – предположил Воронов, то ли в шутку, то ли всерьез, давая последние напутствия перед тем, как самому отчалить домой, под бок к жене. А то он не знает, кого можно подцепить в таком заведении! Шлюху на одну ночь – любительницу или профессионалку, неважно. Ту, что поимели до него на сто рядов вдоль и поперек.

Демидов с трудом стер брезгливую усмешку с лица при виде длинноногой, пышногрудой девицы, приставленной к нему радушным хозяином клуба в благодарность за, как он выразился, понимание. За то, что «главный на районе» не зарубил сразу же на корню новый, перспективный вид деятельности, а дал обещание подумать.

Впрочем, девицы модельной внешности и нетяжелого поведения полагались не только ему, но и остальным участникам переговоров за закрытыми дверьми кабинета в дальней, самой спокойной, части клуба недалеко от ряда комнат для приватных встреч работниц с вип-клиентами. Но никто из гостей вечера не торопился покончить с самой приятной частью встречи, кроме него. Ушел бы и так, но проститутка прилипла к нему как банный лист, видимо, получив строгий наказ от хозяина «ублажить мента по полной».

Она старалась изо всех сил, гибкой змейкой обвивая пилон, постепенно обнажаясь. Оставшись в одной сеточке, мало чем напоминающей нижнее белье, девица, соблазнительно изгибаясь, кошкой подползла к оперу, опустила руку с идеальным маникюром на джинсовую ткань в области паха. Зазывно глядя в глаза мужчине сквозь поднимающийся тонкими струйками сигаретный дым, провела язычком по блестящим губам, с придыханием спросила:

– Нравлюсь?

Влад ничего не ответил, отхлебнул коньяка из стакана, затянулся сигаретой и выдохнул дым прямо ей в лицо. Девчонка от неожиданности закашлялась, но прыти не сбавила. Провела рукой по ширинке, взялась за замочек. Опер откинулся на спинку дивана, давая негласное согласие на все ее дальнейшие манипуляции. Когда возбужденную плоть накрыла влажная, мягкая теплота, он закрыл глаза, полностью расслабляясь. Перед глазами ожидаемо возник облик Ксении. Хотел бы он быть сейчас с ней, а не с этой…

Девица умело работала язычком, помогая себе руками. Решив, что пора переходить к традиционному сексу, оторвалась от своего занятия, собралась вставать, но мужчина не позволил. Опустив руку ей на затылок, слегка надавил, вынуждая продолжать работу в той же позе до тех пор, пока не наступила разрядка.

***

Ксения с часто-часто бьющимся сердцем сидела на кровати, ощущая, как на плечи давит многотонный груз вины, отдаваясь напряжением в позвоночнике. Неужели она это сделала?! Никогда бы не подумала, что способна даже просто помыслить такое!

Где-то в пустой, темной квартире в звенящей тишине громкой капелью тикали часы, отмеряя время до прихода Влада. Его нелепые, жуткие слова «ты моя девушка» и «мы теперь будем спать вместе» пугали своей прямотой, дурманили голову до головокружения, удерживали от того, чтобы исправить содеянное. Сжав пальчики в напряженные кулачки, девушка нервно покусывала костяшки пальцев, намеренно вызывая в памяти моменты вчерашней близости, пытаясь отыскать себе оправдание. Она не хотела, чтобы такое повторилось еще раз, поэтому сделала то, что сделала, и назад дороги нет.

Когда от напряжения уже стало трудно дышать, и, казалось, сердце вот-вот остановится в груди, Ксения усилием воли заставила себя думать на этот раз уже о Денисе. Дневная прогулка была самым радостным событием для нее за все то время, пока она живет здесь. Девушка с удовольствием признавалась себе, что мальчик ей нравился. Нравился своей улыбкой, вежливым отношением, чуткостью. Умением расшевелить и рассмешить. Давно она уже так не смеялась, как с ним. С Денисом можно было просто молчать и наслаждаться этим молчанием. Идти рядом с ним и чувствовать его робкое, словно спрашивающее разрешения, прикосновение к ее руке, а, повернув голову, ловить на себе его лучистый взгляд. А Бой! Сколько восторга доставляли его зажигательные пляски вокруг нее! Вот она, настоящая жизнь, от которой пела душа, и которой ее лишал «брат».

Как только после прогулки Ксения ступила за порог и щелкнула замками, на нее навалилось такое безысходное отчаяние, что она в бессилии просто сползла спиной вниз по двери и сидела так на полу в прихожей неизвестно сколько времени, утирая выступающие слезы, пытаясь найти способ разрешить проблему.

Дикая мысль возникла из ниоткуда. Повинуясь внутреннему порыву, девушка прошла в ванную комнату и по очереди заглянула во все шкафчики, а затем и под саму ванну, не понимая толком, что ищет. Где-то здесь… Она видела, когда делала уборку…

Через минуту на ладонь лег белый мелок в надорванной обертке, на которой легко можно было прочесть: «Инсектицидный меловой карандаш от бытовых насекомых «Машенька». В детстве бабушка ее стращала, что это яд, и стоит только к нему прикоснуться, как можно сразу умереть. Решившись, Ксения отправилась на кухню готовить ужин для опера, чтобы щедро сдобрить его растолченным в порошок ядовитым средством.

Теперь же она сидела в ужасе от своего поступка, с каждой минутой раскаиваясь все больше и больше. Разве это выход? Разве это поможет?

Нет! Нет! Нет! Нужно все выкинуть, выбросить в мусор, пока опер не пришел домой. Это не правильно! А если он умрет? А если… Подгоняемая наскакивающими одна на другую мыслями, девушка вскочила, уже взялась за ручку двери, намереваясь уничтожить все улики, к счастью, несостоявшегося преступления пока еще не поздно, но донесшийся со стороны прихожей звук заставил ее замереть на месте в ужасе. Неужели, опоздала?!

Один поворот ключа, второй, третий… Она едва успела щелкнуть по выключателю и, заставляя себя двигаться в полутьме бесшумно, на цыпочках, прокралась к кровати. Отвернулась лицом к стене, укуталась с головой в одеяло, постаралась справиться с частым, шумным дыханием, с безумной скачкой сердца в груди.

Скрип двери, тонкая полоска света из прихожей озарила спальню. Ксения затаила дыхание. Освещенный дверной проем расширился, мужчина осторожно подошел к кровати. Ноздри затрепетали от уже знакомого запаха, смеси туалетной воды, сигарет и, кажется, спиртного. Девушка зажмурилась, усиленно притворяясь спящей. Молилась в душе, чтобы Влад не будил ее для очередной порции близости, а, минуя кухню, просто отправился «на боковую». И тогда у нее будет возможность незаметно пробраться на кухню и выкинуть отраву в мусор. Боже… Как ей, вообще, могла прийти в голову такая дичайшая, абсурдная, сумасшедшая мысль?!

Но как назло, Демидов как будто и не собирался ложиться. Долго шумела вода в душе, потом что-то невнятно забормотал телевизор. Когда тяжелые шаги опера протопали мимо двери по направлению к кухне, она напряглась. Сначала приподнялась на одном локте, потом села в кровати, наконец, не выдержала, выбралась из-под одеяла, тихо как мышка подкралась к двери. Приложив ухо к небольшой щели, напряженно вслушивалась в звуки, доносящиеся с кухни, готовая в любой момент выскочить, чтобы не дать оперу отведать ужина «с начинкой».

Звон бокала, журчание воды из-под крана, через секунды – щелчок выключателя, и его шаги совсем рядом, по ту сторону двери. Ксения испуганно отпрянула, но, поняв, что он просто пошел к себе, с облегчением выдохнула. Пронесло… Осталось дождаться, когда он уснет, и можно действовать…

Девушка прилегла на кровать, желая выждать как можно больше времени, чтоб уж точно, наверняка опер крепко уснул, но и сама не заметила, как ее сморил сон, а проснулась она уже оттого, что ее, ничего не понимающую со сна, просто сдернули с кровати. Грубо, больно, шумно…

***

Едва уловимый, странный привкус опер почувствовал сразу же, как только первая ложка блюда, приготовленного Ксенией еще с вечера, оказалась во рту. Он несколько раз задумчиво пожевал еду, пытаясь распробовать новый вкус и понять, что же ему не понравилось. Картошка протухла, что ли? Или какая-то новая приправа? Что-то совсем невкусная, то ли с горчинкой, то ли хрен знает с чем…

Влад обернулся, пробежался глазами по открытым поверхностям столов, протянув руку, заглянул в шкафы, но никаких новых, малознакомых упаковок с приправами не обнаружил: обычный лавровый лист, черный перец, смесь каких-то там трав, вкус которых был уже знаком. Подумав, нырнул под раковину, где за дверцей скрывалось мусорное ведро. Что за хрень она добавила?

В глаза сразу же бросились ярко-синие обрывки тонкой бумаги, лежащие на самом верху кучи картофельной кожуры, мало похожие на пищевую упаковку. Когда увидел, во что сложились буквы на обертке, то у него, в прямом смысле слова, глаза на лоб полезли. А это здесь зачем? Тараканов она травила, что ли? Вот только он ни разу за то время, пока жил здесь, еще ни одного насекомого не видел. Это Ленка, когда только сюда въехали, решила для профилактики протравить всю квартиру и от тараканов, и от клопов, и от прочей нечисти, тогда они и покупали такой же «мелок». У них, что, нежеланные «соседи» завелись?

Опер сплюнул в ведро то, что еще не успел дожевать и внимательно оглядел пол в кухне по всему периметру. Ни следа мела. Так же методично осмотрел всю квартиру, туалет, ванную комнату, причем не поленился заглянуть и в самые труднодоступные места. Все чисто. Ну и что она делала с отравой для насекомых? Кого травила?

В сомнениях вернувшись на кухню, Влад еще раз попробовал позавтракать, но подозрительный привкус натолкнул вдруг на пугающе зловещие выводы. Это его она пыталась отравить! Ну, ни хрена себе! Вот маленькая… !

Он с отвращением выплюнул еду обратно в тарелку, мысленно матерясь, тщательно прополоскал рот. ****!!! ***!!! Да уж, это утро он запомнит надолго. Впрочем, как и она тоже. Девчонка даже представления не имеет, что за такие фокусы можно запросто огрести целую кучу серьезных проблем, из которых не так-то легко выбраться. Ну, ничего, он ей все объяснит…

Демидов ворвался в комнату к девушке так, что дверь отбила чечетку по стене, одним рывком раздвинул шторы, разгоняя утренний полумрак, царивший в спальне, и, искусственно разжигая в себе злость на Ксюшу, ринулся к кровати. Не верилось, что она и вправду хотела его убить, но, как говорится, улики налицо. Вряд ли бы, конечно, она смогла причинить ему серьезный вред, но некоторое расстройство здоровья на непродолжительное время ему было бы обеспечено. Хорошо, хоть не додумалась травануться сама.

– А ну вставай! – Влад грубо сдернул ее с кровати, усадил на постель, склонился к самому лицу и громко спросил: – Что за хрень ты приготовила, а?!

Ксения непонимающе огляделась, пригладила растрепавшиеся во сне волосы и, видимо, что-то все-таки вспомнив, резко отшатнулась от опера, глыбой нависшего над ней.

– Я тебя еще раз спрашиваю, что за хрень ты приготовила? – его голос стал тише, но рука легла сзади на девичью шею и крепко сдавила, губы растянулись в ухмылке. – Ты меня, что, отравить хотела?

Под его пристальным взглядом Ксюше захотелось съежиться, превратиться в маленькую невесомую песчинку и исчезнуть из этой жизни, спрятаться где-нибудь в другой, параллельной вселенной. Тяжелое давление на шею пугало. Один раз он ее уже ударил, просто за то, что сказала слово поперек. А что будет сейчас? За то, что пыталась его отравить? Господи, ну как она могла уснуть вчера? Как она, вообще, могла придумать такое? Как?!

– Ну что молчишь? – он снова усмехнулся, глядя в ее побледневшее личико, искаженное лихорадочным волнением. – Признавайся… Хотела, чтобы я сдох, да?

Его тихий голос и улыбка не обманывали. Стало страшно до жути. Слезы уже подбирались к глазам, готовясь пролиться нескончаемым потоком, и девушка сдерживала их из последних сил.

– Я… я… – как же трудно было подобрать слова, чтобы оправдать эту нелепую выходку. – Я… не хотела, – прошептала Ксения дрожащими губами. – Я… правда… не…

– Ты, что, в тюрьму загреметь решила? – уже без тени улыбки продолжил серьезно Влад, буравя ее тяжелым взглядом, не отнимая руки от ее тонкой шеи. – Я тебе это быстро устрою, – неожиданно он выпрямился и, мотнув головой в сторону двери, небрежно бросил: – Иди складывай свою стряпню в мешок.

– Зачем? – не поняла девушка.

– На экспертизу повезу, в лабораторию, – ответ Влада был краток и ужасен, Ксения не выдержала, заплакала.

– Влад… прости меня… пожалуйста, – она опустила голову, но он успел заметить несколько слезинок, скатившихся по щеке, до того, как она их смахнула. – Я хотела все выкинуть… но уснула…

На душе у опера заскребли кошки, стало стыдно за свои слова – ведь это из-за него она решилась на такое. Он сел перед ней на корточки и, усмехаясь уже по-доброму, спросил:

– И ты всерьез считала, что от этого я помру? – теперь и взгляд у него был иной.

– Я не хотела, чтобы ты умер, – девушка покачала головой, стараясь не зареветь в голос.

Влад шумно вздохнул, притянул ее к себе на мгновение.

– Ладно, не реви. Иди собери все, – и в ответ на ее испуганный взгляд пояснил: – Я все выкину, чтобы никто не отравился. Ни мы, ни собаки, ни бомжи.

Ксения послушно, чуть ли не бегом, отправилась на кухню, а Влад ушел собираться на работу, в душе все еще посмеиваясь. Надо же! Кому скажешь – не поверят. Перед уходом, забирая пакет с мусором из ее рук, он снова привлек Ксению к себе, шутя прошептал на ухо:

– На ужин приготовь что-нибудь… только без отравы, – легонько поцеловал в щеку и добавил уже громче, без шуток: – И в следующий раз думай, что делаешь…

Глава 25

Как только за опером закрылась дверь, благодушное выражение исчезло с его лица, из глаз испарилась теплота, еще несколько секунд назад ободряющая девушку. Взгляд остановился на какой-то невидимой точке в пространстве, рука чисто автоматически нажала на кнопку вызова лифта. Пока ехал вниз, думал о многом.

Не ожидал он от Ксюхи такого выпада, хотя прекрасно понимал, что ею двигало. И ведь молчит, как партизанка, глаза отводит, действует исподтишка в надежде: «Авось проканает?». Но на что не пойдешь ради того, чтобы с твоим ненаглядным ничего не случилось? И все ее наивные и бесполезные ухищрения – сделать вид, что крепко уснула, чтобы при первой же возможности убежать к себе или заснуть прямо в одежде у себя в комнате – он видел насквозь.

Если он и дальше будет настаивать на том, чтобы она спала в его постели, то вскоре, он был уверен, проснувшись утром, будет находить ее уже бодрствующей, несмотря на ранний час, может быть даже за уже накрытым столом. Вот так… чтобы позавтракал, да быстрее свалил, и при этом думал, что всю ночь она провела в его объятиях, а не в соцсети за милой беседой с Дениской.

Ну а что? Весь день предоставлена сама себе, спи после его, Влада, ухода хоть весь день, а ночью болтай в ВК сколько хочешь, хоть до самого утра. Или гуляй, пока он борется с преступностью.

Упрямая девочка… Не ведется она на любимые женским ухом слова о любви, а может, чувствует, что они не искренни. Он уже и сам в детство впадать начал с ней, заладил как влюбленный подросток одно и то же: «Ты моя девушка», «Нужна», «Моя, моя, моя», только она ни в какую. То в Воронова втрескалась по уши, то теперь в этого «мачо с собачкой» по имени Денис. Но не быть им вместе… Может быть, потом, но не сейчас…

На улице мысли повернули в другое русло. А может, пора прекратить все это? Хватит уже… Однако додумать он не успел, потому как выезд с его излюбленного пятачка ему преградил солидный джип, вставший поперек дороги и, по-видимому, не собирающийся никуда уезжать.

– Что за ***? – выругался про себя опер, и так уже потерявший кучу времени на домашние разборки. – Слышь, мужик, – высунувшись из машины, обратился он к хозяину джипа, – тачку свою с дороги убери.

В ответ стекло со стороны водителя опустилось, а сидевший за рулем крепкий, мордатый товарищ, не снимая солнцезащитных очков, важно и лениво бросил: – Ты Влад Демидов? – и, словно уже наперед зная, что прав, добавил: – Разговор есть.

Пока опер раздумывал, что это за люди, проявляющие к нему интерес и знающие, где он живет, водила вылез из своей тачки и раскрыл заднюю пассажирскую дверь, знаком приглашая сесть в машину. В глубине кожаного салона Влад увидел немолодого уже, интеллигентного вида человека в очках, с тростью в руке. Мужчина производил благоприятное впечатление, улыбка во все тридцать два зуба располагала к себе, но опер сразу же почувствовал исходившую от него опасность.

– «Наш» человек, – усмехнулся про себя Демидов, захлопывая за собой дверь своего авто. Рядовые пенсионеры, честным трудом зарабатывавшие себе на жизнь, на джипах и в сопровождении охраны не ездили даже в свои лучшие годы. То, что водитель исполнял еще и обязанности охранника, он понял по мелькнувшей за полой явно недешевого пиджака кобуре с пистолетом. А где же второго охранника потеряли? В такой компании должно быть как минимум два секьюрити, продолжал посмеиваться про себя опер, усаживаясь в прохладный, остужаемый кондиционером, салон. Водитель и по совместительству телохранитель остался стоять на улице.

– Здравствуй, Влад, – протянул руку хозяин салона, радушно улыбаясь. – Рад встрече с тобой, – голос у него был хриплый, грубоватый, что не совсем вязалось с образом «добряка» и «умника». – Я друг твоего отца, Алексей Сергеевич Матюшин. Мы учились вместе, – кинулся он в пространные объяснения, заметив недоверчивый взгляд Демидова. – Семьями дружили. Я и маму твою знал, Галину. Прекрасная женщина… Как она, кстати?

– Что-то я не помню вас среди друзей отца, – заметил опер неприязненно, внимательно вглядываясь в лицо Матюшина. Отец был общительный, друзей у него много было, и в доме они бывали часто, а вот этого интеллигента с обманчивой внешностью и хитрыми глазами он никогда не видел, это точно.

– Мы дружили еще до твоего рождения, – не растерялся «друг отца». – На свадьбе у твоих родителей гуляли, – он все продолжал улыбаться. – А потом жизнь раскидала… Родители твои в Москву подались, а я так и остался в Подмосковье.

– М-м, – протянул Влад и невежливо, но прямо спросил: – А я-то вам зачем понадобился? – некогда ему тут из себя вежливость разыгрывать.

Мужчина улыбнулся еще шире, еще радушнее, но глубоко-посаженные глаза, отливающие холодным блеском за стеклами очков, так и впились в собеседника недобрым взглядом:

– Да я все зову-зову тебя в гости, а ты не едешь…

– А, так это вы те «важные и серьезные люди», о которых говорил мне Игорь? – тут же сообразил опер. – Сами, значит, пожаловали? Ну, и чем обязан?

От улыбки Матюшина уже практически ничего не осталось, она таяла прямо на глазах. Тот, видимо, понял, что сладкие речи с сыном одноклассника или сокурсника не прокатят, решил больше не притворяться. А может, обиделся за невежливый прием. Разговор пошел уже в другом тоне.

– А ты, я вижу, любишь брать быка за рога, – теперь Матюшин говорил иначе, твердо и по делу. И сам он весь преобразился, исчезла показушная добродетель. – Ну, что ж… Хорошо… В общем, так…

Время уже поджимало, Влад непроизвольно кинул взгляд на часы, что не ускользнуло от собеседника.

– Раз ты торопишься на службу, то буду краток, – Матюшин устроился на сиденье поудобнее. – Когда твой отец вернулся в родные края, – он неопределенно махнул головой, – туда, к нам, то устроился на работу ко мне в охранную фирму. Не знаю, в курсе ли ты, но из органов твой отец увольнялся со скандалом, который постарались замять, но, к сожалению, не совсем удачно. На дальнейшей карьере пришлось поставить крест, ну а работа по обеспечению безопасности…

Демидов сделал нетерпеливый жест рукой.

– Можно покороче?

Алексей Сергеевич удивленно приподнял бровь, но через секунду, справившись с изумлением, согласно кивнул и быстро и жестко отчеканил:

– В общем, твой отец за годы работы у меня за моей спиной собрал на меня досье, чего я от него, конечно же, не ожидал. У меня довольно-таки крупный бизнес, и, естественно, иногда, – он тщательно подбирал слова, – приходилось действовать не совсем в рамках закона. А твой отец, не знаю, правда, зачем, начал под меня «копать» совместно с одним местным следаком. Видимо, в ментов еще не наигрался…

– Это который на пустой трассе разбился? – прервал его Демидов, при этом внимательно глядя в глаза собеседника.

– Сергеев улетел в кювет сам, – после паузы с нажимом произнес Матюшин, не отводя взгляда. – И чтобы пресечь твои дальнейшие намеки, прошу не забывать, что и отец твой умер своей смертью, от сердечного приступа. Это чтобы ты не вздумал обвинять меня в кончине своего отца…

– Ладно-ладно, – пожал плечами Влад, ни капли не веря так называемому «другу отца».

Скептицизм опера не укрылся от глаз Алексея Сергеевича.

– Я знаю, что тебе отец перед смертью озвучил немного иную версию, где выставил меня совсем уж в неприглядном свете. Мол, я убрал этого следака и, боже упаси, угрожал расправой ребенку… Ксении, – и, заметив, как напряглось лицо Влада при ее упоминании, вкрадчиво спросил: – Ведь отец просил тебя защитить ее от меня и моих людей?

– С чего вы это взяли? – непритворно удивился Влад. Что-то слишком много этот «друг» знает, словно рядом стоял во время последнего разговора Демидовых, отца и сына.

– У стен тоже есть уши, – загадочно усмехнулся Матюшин. – Но смею тебя заверить, что это не так. Я Ксению с детства знал, твой отец часто приводил ее в офис, и я бы никогда…

– А зачем ему врать? – резко оборвал его Влад. Теперь ему было уже не до шуток.

Мужчина растерянно покачал головой.

– Может, хотел, чтобы ты думал, что он ни при чем? Что всю эту кашу заварил Сергеев? Что невинный ребенок может пострадать ни за что?

Матюшин замолчал, испытующе оглядел опера и твердо добавил:

– Но все началось из-за твоего отца. И теперь мне нужно это досье… Я бы не хотел, чтобы эти документы попали в руки моих конкурентов.

– Хорошо, мне это зачем? – устало, со скучающим видом обратился к нему Влад. – Думаю, у вас и без меня хватает ресурсов, чтобы вести поиски… Мне до вас и вашего компромата, – на этом слове Матюшин досадливо поморщился, – нет абсолютно никакого дела.

– Ты как его сын, а значит и возможный наследник, можешь, не нарушая букву закона, получить доступ туда, где нам хода нет. Так же, как и Ксения… Досье может храниться где угодно… Не знаю, ячейка в банке… арендованный сейф… квартира по неизвестному нам адресу… Да мало ли где… К тому же у тебя еще, как у действующего сотрудника, больше возможностей узнать правду.

Демидов глубоко задумался. Так просто этот мужик не отстанет. Пока действует уговорами, но скоро, если он продолжит упрямиться, в ход пойдут угрозы. Причем угрозы не только ему, но и Ксюхе. К тому же ему и самому хотелось разобраться во всей этой истории и выяснить, кто же, все-таки, врет.

– Я готов заплатить, – неожиданно выдал Матюшин, вытащил из кармана телефон и, потыкав пальцем в экран, развернул его лицевой стороной к оперу. – Естественно, не в рублях. Двадцать пять процентов готов дать сразу, оставшиеся семьдесят пять – при непосредственной передаче документов.

Влад негромко присвистнул – сумма была приличной, с несколькими нулями. Намного больше, чем он заработал бы на своей, в общем-то, небедной должности, скажем, за пару-тройку лет. Что же такого должно быть в этом досье, если за него готовы выложить такую кучу бабок? Да он тогда мог бы с легким сердцем уволиться из органов и, при разумном использовании данной суммы, не бедствовать еще долгое время.

– Сроку даю четыре месяца, до октября. Больше ждать не могу. Вот здесь, – вытащив из заднего кармана на впередистоящем кресле тоненькую папку с десятком листов А4, Матюшин протянул ее Владу, – список тех лиц, с которыми контактировал твой отец. Мы со всеми отработали, но вдруг ты еще что-то нароешь, – говорил он так, как будто Демидов уже согласился. Хотя оба знали, выбора у него не было. – Влад, я возлагаю на тебя большие надежды, – серьезным тоном завершил разговор Алексей Сергеевич. – Не подведи.

Легко сказать: «Не подведи». Скорее это звучало: «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

Как выглядят эти документы? Фотографии, сканы на флешке или другом электронном носителе? Бумажные копии или все же оригиналы? Много их или мало? Тонкий файл, толстая папка или значительной толщины досье? Существуют ли они на самом деле или уже давно уничтожены?

Вопросов без ответов было слишком много уже изначально. Именно поэтому Влад решил не торопиться и не загонять себя раньше времени в угол. В принципе, на сделку он согласился, но поставил единственное условие:

– Никто не может гарантировать, что эти документы существуют в реальности, ведь так? Может, их уже нет давно…

– Ну да, – нехотя согласился бизнесмен, – но я чувствую, что если они где-то и есть, то это где-то возле тебя или твоей сестры, поэтому и готов заплатить.

– Поэтому, – в свою очередь прервал его опер, – вы заплатите мне по факту. Всю сумму сразу. В случае успешного исхода. Ну а на нет, как говорится, и суда нет. Никто никому ничего не должен. Разойдемся без обид.

Разговор не выходил из головы Демидова весь день. На несколько часов затмил собой постоянно беспокоящие мысли о Ксении, не дающие нормально работать. Отвратительное, зудящее чувство неудовлетворенности данным этапом жизни вперемешку с едва уловимыми муками совести отступило перед необходимостью мобилизовать все силы, физические, а больше, душевные, чтобы не совершить ошибку, за которую расплачиваться пришлось бы не только ему. Долго проворачивал в голове возможные сценарии давних событий, вспоминал детали разговора с отцом, пытался поставить себя на его место. Старался думать хладнокровно и рационально.

Однако вечером, по дороге домой, при мысли о том, что Ксюше может угрожать даже малейшая, пусть пока неявная, но от этого не менее реальная опасность, внутри все скрутило. Сердце оплела колючая проволока, с каждым вздохом затягивающаяся все туже и туже. Он, кажется, физически ощущал, как острые шипы впиваются все глубже и глубже в живую плоть, и чувствовал, как капля за каплей проступают на поверхность все противоречивые чувства по отношению к ней, оголяя все то, что лежало на дне. Все то, что он так упорно отрицал и не хотел видеть, ни в ней, ни в себе, набухало, дрожало, грозило пролиться кровавым потоком, затопив и очистив сознание, оставив в глубине сердца только концентрированное, жаркое, всепоглощающее чувство, название которому он дать затруднялся.

А может, не врал он вовсе, когда шептал ей на ухо слова о любви? Если и лукавил, то самому себе? Ведь сердце начинало нервно вздрагивать при виде нее задолго до того, как он позволил себе поддаться душевному порыву, пойти на поводу у собственного тела. А может, тело знает лучше него, что нужно его бессознательному «я»? Да только сознание, под гнетом жизненных обстоятельств, выбрало для действия некрасивые методы и поступки, жирным крестом перечеркнувшие забрезжившую в какое-то мгновение робкую надежду на счастье. С горечью признал, а ведь был момент, когда она к нему потянулась…

Плавная череда мыслей резко оборвалась за поворотом. Поток машин замедлил движение, чтобы дать пешеходам пересечь оживленный перекресток. Тогда Влад и увидел их – юных, красивых, счастливых. Идеально смотрящихся вместе.

Сердце на миг пропустило удар, позволив «колючке» затянуть «удавку» сильнее, но затем затрепетало, забилось с новой силой, яростно разорвав железные тиски. Все то, что надумал, что понял сердцем, снесло лавиной диких, необузданных эмоций. Кровь закипела, кулаки «зачесались». Донесшийся сзади нетерпеливый оркестр сигналящих машин еще больше поддал жару костру раздражения, вспыхнувшему в душе. Демидов резко ударил по газам.

Молодые люди уже давно скрылись за рядом аккуратно подстриженных кустарников, но у него в глазах так и стояло: активно жестикулирующий Денис, с увлечением рассказывающий что-то Ксении, и она, скромно улыбающаяся, невероятно красивая. По обыкновению собранные в хвост волосы на этот раз были распущены, пышной волной окутывали плечи. Легкое платьице на тонких бретелях выгодно подчеркивало стройную фигурку, завершая воздушный и женственный образ. Его самого поразило, как много он смог заметить всего за несколько секунд, но больше всего задели их руки, переплетенные пальцы, соединяющие парня и девушку в единое целое.

Внутри мучительно забилась ревность. Не далее как вчера вечером она пыталась его убить, а сегодня разгуливает под ручку с ухажером, позволяя касаться себя и даруя ему свои прикосновения. Подумалось, что сам он не знает, какие ощущения могут дарить ее нежные пальчики. Кожа, как оголенные нервы, заныла, требуя немедленного утоления тактильной жажды.

Опер сам не заметил, как, практически на автопилоте завернув во двор, припарковался на обычном месте. Покидать салон машины не спешил, выжидая появления влюбленных голубков. Напряженными пальцами крепко сжимая оплетку руля, до боли в глазах вглядывался в обрамленный пышной и свежей зеленью торец дома.

Наконец они появились. Не размыкая рук, не прерывая разговора. Они являли собой олицетворение крылатой фразы: «Счастливые часов не наблюдают». Только эти «счастливые», кажется, не наблюдали вообще ничего вокруг, мило прощались у подъезда.

При приближении Влада на лице парня лишь на миг мелькнуло тревожное выражение, тут же сменившееся на приветливое.

– Здравствуйте, – улыбаясь, вежливо поздоровался Денис в ответ на мрачный взор опера.

Ксения же, обернувшись и увидев, с кем здоровается парень, совершенно растерялась, лицо ее покраснело. Она неловко вырвала руку из пальцев Дениса, отступила на несколько шагов подальше от Влада. Странное молчание затягивалось.

– На пару слов, – Демидов лишь головой качнул, не отводя глаз от Ксениного ухажера.

Тот, кинув короткий взгляд на девушку, без слов последовал вглубь двора.

– Нет, – кинулась за ним Ксения, но тут же была вынуждена отступить под напором Влада.

– Домой иди, – он преградил ей путь.

– Влад, пожалуйста, не надо, – тихо попросила она, умоляюще глядя на него.

– Что «не надо»? – переспросил он. – Домой иди, – и, видя, что она не трогается с места, развернул ее и слегка подтолкнул к двери подъезда. – Домой иди, говорю.

Глава 26

Ксения на негнущихся ногах вошла в подъезд, чувствуя, как от отчаяния в душе растекается предательский страх и накатывает тошнотворная слабость. Она чувствовала себя бабочкой, трепыхающейся изо всех сил в липких сетях паука, вынужденная бессильно наблюдать за тем, как он медленно, шаг за шагом приближается к ней – своей безвольной жертве.

Вот знала же она, что не нужно было поддаваться на уговоры Дениса и соглашаться на прогулку. Знала, как трудно рядом с ним уследить за временем, тем более, летом, когда в вечерние часы на улице еще светло и прохладно, а прогулка по зеленым лужайкам парка приносит успокоение измученной душе.

Внутри у девушки все замирало и, обрываясь, летело куда-то вниз, стоило лишь подумать о том, что может происходить там, на улице, после того как Влад увидел их, держащихся за руки. Ведь он разозлился не на шутку, а учитывая то, что было между ними, его слова… Даже подумать страшно.

И зачем только Денис подхватил ее за руку, когда она, зацепившись ногой за торчащую из земли корягу, чуть не упала! Парень так и не выпустил больше из своей широкой и теплой ладони ее тоненьких пальчиков, держал до самого дома. Его уверенное, но в то же время бережное прикосновение, дарило незабываемые ощущения, заставляло биться сердечко в предвкушении чуда. А теперь… Что будет теперь?!

Когда створки лифта с громким шумом разъехались перед ней, приветливо приглашая внутрь, Ксения резко развернулась и взлетела на пару пролетов вверх по лестнице. Она не найдет себе места до тех пор, пока не увидит их. Пусть ссора, пусть даже драка, но лучше так, чем невыносимое безвестие. Подоткнув под себя полы платья, девушка присела на корточки и с опаской посмотрела в заляпанное, мутное окно, выходившее во двор как раз над козырьком подъезда.

Мужчины стояли прямо напротив, под раскидистыми ветвями тополя. Демидов, засунув руки в карманы, что-то выговаривал Денису, тот согласно кивал. Неожиданно, как будто зная, что она наблюдает за ними, опер повернулся в сторону подъезда, пробежался взглядом по этажам. Ксюша испуганно отпрянула назад, но через некоторое время, не утерпев, снова выглянула в окно.

Денис стоял на том же месте, смотря в спину быстро приближающемуся к подъезду оперу. Сердце снова бешено забилось в груди – Влад идет домой, а она сидит тут, между этажами, вместо того, чтобы уже давно находиться в квартире. Перепрыгивая через две ступени сразу, девушка бросилась к лифту, в надежде опередить опера. Пиканье домофона, сигнализирующее о том, что дверь открылась, раздалось в тот момент, когда она нажала на кнопку вызова лифта. Натужно гудя, тот медленно, слишком медленно, потащился вверх.

– Давай же, давай, – Ксения и сама не знала, почему так испугалась быть застигнутой врасплох. Ну, подумаешь, ослушалась брата, не пошла прямиком домой, следила за ними. Но ей не хотелось злить Влада еще больше. Слава богу, сейчас все закончилось благополучно, а что будет потом? Нет, она не будет так рисковать, скажет Денису, что больше не выйдет к нему. Хватит уже на ее совести грехов! А неизбежные нравоучения опера вытерпит, и все остальное – тоже. Бесконечно так продолжаться не может. Еще полтора года и все…

О чем был разговор между ними, Ксения узнала лишь поздно вечером от самого Дениса. Ни во время совместного, но молчаливого ужина, ни после Демидов не сказал ей ни слова, хотя видел, что девушка нервничала. Она бы и за стол с ним не села, с удовольствием укрывшись в тишине своей комнаты, но решила не обострять ситуацию. В ответ на первую же его то ли просьбу, то ли приказ, молчаливо отправилась на кухню накрывать на стол. Не тронул Дениса – уже хорошо, а больше она ему повода не даст косо на него смотреть.

Во время ужина Ксения то и дело порывалась сказать оперу об этом, но, чувствуя на себе его пронизывающий взгляд, робела. У нее кусок застревал в горле, в отличие от Влада, который с аппетитом уплетал все, что было на тарелке.

Только оставшись на кухне одна, девушка осмелилась вытащить из кармашка домашних брючек смартфон, уже давно активно вибрирующий на беззвучном режиме. Десяток сообщений от Дениса, приглашающего провести следующий день в компании его друзей по «особому случаю, повод для которого нарисовался только сейчас, буквально пару часов назад». А еще он приглашал отметить, как он, шутя, выразился, «официальное разрешение на встречи с ней, полученное от брата».

Тут Ксения не выдержала. Началась бурная переписка, причем парень даже не успевал толком отвечать на ее вопросы. Они так и сыпались из-под ее пальчиков, быстро бегающих по экранной клавиатуре, как из неловко оброненного флакона одна за другой ярко-желтые витаминки. Ответы Дениса приходили с опозданием, она не понимала, к чему они относятся, поэтому переспрашивала снова. Слова набивались с ошибками, она их исправляла и отправляла заново. В итоге парень захотел большей определенности, и на экране смартфона под негромкую вибрацию закачалась телефонная трубка, приглашая девушку к беседе. Ответила Ксения лишь тогда, когда за ней плотно закрылась дверь в собственную комнату.

– Ксюш! – в голосе Дениса было столько ликования, что она поначалу не совсем поняла, о чем он так восторженно рассказывает, но по мере того, как до нее доходил смысл сказанного, внутри разгоралась борьба между двумя совершенно разными эмоциями – между искренней радостью и тихой печалью. – Ты только представь! Лондонская школа экономики! Это же здорово!

Против воли на глаза навернулись слезы, стоило лишь представить, что повлечет за собой эта новость. Денис уедет на учебу в далекую Англию, а она потеряет друга, который стал для нее уже больше, чем просто друг. Останется одна, без так нужных ей встреч с ним. Пусть коротких, нечастых, но важных, отрадных для нее.

Не желая, чтобы Денис заподозрил ее в неготовности порадоваться за него, и чувствуя душевный дискомфорт из-за собственного эгоизма, в котором было так трудно и неприятно признаваться самой себе, Ксения собрала волю в кулак, ровным, беспечным голосом поздравила друга с поступлением в зарубежный вуз. Напомнила себе, что так, в конце концов, он будет в безопасности, а это было намного важнее ее личных предпочтений.

– И главное, Ксюш, – продолжал тем временем с воодушевлением Денис, – твой брат не против нашей дружбы!

– Не против? – эхом повторила девушка, не веря услышанному. Как так?

– Не против, не против, – быстро затараторил парнишка. – Только, – он чуть замялся и с нервным смешком добавил: – Он мне столько условий выкатил, – его голос снизился до устрашающего шепота, – что я аж боюсь…

– Что? Что он тебе сказал?! – вот теперь ее голос дрогнул, выдавая внутренний, безотчетный страх.

– Ну-у, – протянул Денис трагично, все еще продолжая шутить, – тебе честно сказать или вежливо ответить?

– Денис! – на этот раз в голосе отчетливо зазвучали слезы.

– Ксюш, ты чего? – молодой человек опешил, не зная, как реагировать на резкую перемену в девушке. Смутные, неясные подозрения зашевелились в душе. Уже серьезным голосом он спросил: – Ксюш, у тебя все нормально? Он тебя не обижает?

Неподдельная тревога и обеспокоенность собеседника отрезвили ее. Слезы моментально испарились, только в груди противным комком затаился страх. На этот раз страх того, что Денис может догадаться, что она и Влад…

– Ксю-юш, – мягко позвал парень, когда пауза слишком затянулась.

– Да… нет, – при звуке его голоса она снова заволновалась, сама не заметила, как начала расхаживать по комнате из угла в угол, покусывая губы, вытирая вспотевшие ладони о ткань брючек и лихорадочно соображая, чем бы оправдать непонятную для Дениса боязнь родного брата. – Он… просто… строгий… очень.

– Значит, любит тебя сильно, – сделал свои выводы друг, к счастью, не видя, как дернулась при этих словах девушка, застыла на месте и, прикрыв глаза ладошкой, крепко зажмурилась, пытаясь отогнать подбирающиеся слезы, совладать с губами, помимо воли кривящиеся в беззвучном плаче. Едва не уронила телефон. И вообще, что за ненормальная реакция на простое упоминание опера? Сразу слезы на глазах, отвратительная тяжесть на душе, дрожь в слабеющих конечностях. Сама понимала, что это уже слишком.

Несколько раз судорожно вздохнув-выдохнув, она вновь постаралась успокоиться, уже который раз за всего лишь одну телефонную беседу вникнуть в то, что ей говорил Денис:

– Знаешь, я бы на его месте тоже от тебя всех ухажеров отгонял, – шутил тот в своем репертуаре.

Только вот девушке было совсем не до веселья. Извинившись, она сослалась на грязную посуду, завершила разговор и обессиленно опустилась на стоящий рядом стул. Подперев голову рукой, девушка задумчиво крутила в руках смартфон, невидящим взглядом уставившись прямо перед собой.

Как же она сейчас завидовала Денису. Уедет на учебу, в другую страну, в новую жизнь. Через некоторое время он обзаведется друзьями и забудет ее, как будто никогда не знал в своей жизни. Хотела бы и она уехать подальше отсюда.

Неожиданная мысль проскользнула в сознании, на секунду озарив вспышкой, подарив проблеск надежды. А ведь она тоже может уехать на учебу! Например, в другой город! Ну и пусть все едут поступать в Москву, а она наоборот! Либо она могла бы поступить в колледж здесь же, но жить в общежитии.

Загнав подальше мысль о том, что Демидов, возможно, не разрешит, не позволит, Ксения придвинула к себе ноутбук и включила питание. Через несколько секунд экран засветился знакомой заставкой. Девушка вытащила из сумки блокнотик и ручку, приготовилась записывать туда адреса и телефоны колледжей с тем, чтобы в самом ближайшем будущем начать подыскивать себе новое место учебы. О возможных трудностях она не думала, прямо сейчас ее душа воспрянула, окрыленная радужными мечтами.

Пока загружался браузер, Ксюша раскрыла чистый разворот блокнота, отодвинула в сторону выпавший календарик. Затем, бросив на него мимолетный взгляд, взяла его в руки, внимательно всмотрелась в колонки цифр.

Апрель, май, июнь… Несколько дней в каждом из первых четырех месяцев были аккуратно обведены красной пастой, некоторые – густо заштрихованы. Последние красные кружочки приходились на предпоследнюю и последнюю недели апреля, а затем чистые май, июнь.

Как завороженная, девушка, не отрываясь, смотрела на яркий прямоугольник из плотной бумаги, чувствуя, как постепенно в тугую спираль закручиваются внутренности. Ее кинуло в жар, потом озноб коснулся кожи ледяным опахалом. Дрожащими пальцами она вбила в строку ввода одно-единственное слово – «задержка», и замерла, с ужасом ожидая результатов.

Браузер не заставил себя долго ждать, через пару секунд выдав кучу ссылок на медицинские сайты, в которых бок о бок находились рядом одни и те же слова: задержка месячных, причины, отрицательный тест, норма, не беременность. Кликнув на первую же ссылку, девушка с головой окунулась в мир гинекологии.

Больше всего ее интересовали статьи на тему подростков. Проштудировав штук пять разных сайтов, она вывела несколько причин задержки. Это и неустановившийся полностью цикл, несбалансированное и неправильное питание, переохлаждения, чрезмерные физические и эмоциональные нагрузки. Она с облегчением узнала, что в подростковом возрасте такое явление не редкость. А уж у нее эмоциональных нагрузок за последнее время было хоть отбавляй, и аппетита толком не было.

Вспомнив о том, что всерьез рассматривала медицину как будущую профессию, полезла дальше, уже из простого любопытства. Почему бы не стать врачом-гинекологом, чтобы помогать маленьким детишкам рождаться на свет? Очень благородная профессия. И детишек она любит, особенно когда они еще совсем маленькие несмышленыши. Кто же детей не любит?

Через полчаса Ксения уже знала, что гинеколог и акушер – это разные вещи, а бывает еще акушер-гинеколог, гинеколог-хирург и даже специальный врач только для новорожденных детей – неонатолог. И медсестры-акушерки бывают, которым совсем необязательно заканчивать вуз, достаточно колледжа. Как раз то, что нужно ей.

В какой момент она попала на сайт с ужасным содержимым на тему «прерывание беременности», она не поняла. Хватило одной страницы жутких картинок, схематично изображавших процедуру аборта, и фото с реальными кадрами крошечных, окровавленных, изувеченных телец, как ее тут же замутило. Затошнило так, что, казалось, кишки лезут наружу. Ксения с силой захлопнула ноутбук и кинулась к туалету, мечтая только об одном. Успеть добежать…

Как в тумане перед ней промелькнуло изумленное лицо опера, а затем только снежно-белая гладь унитаза на несколько мучительных минут расстилалась перед глазами. Желудок опустел, лишь легкие спазмы все еще блуждали внутри. Дыхание постепенно выравнивалось, зато ощутимей стала боль в горле да злее горечь во рту.

Из-за плеча неожиданно выплыл стакан с водой. Совсем рядом, возвышаясь над ней, стоял Влад, с озабоченным видом протягивая воду.

– Спасибо, – чуть помедлив, Ксения разогнулась, прислонилась спиной к стене, с удовольствием, мелкими глотками осушила бокал. Вкусно…

Прикрыв в изнеможении глаза, девушка какое-то время стояла молча, набираясь сил, отгоняя мысли о том, что опер совсем близко. Знакомый запах защекотал ноздри, заставляя проклинать слишком чувствительное обоняние, лицо обожгло едва заметное прикосновение.

– Что с тобой? – Влад убрал с лица девушки прилипшую прядь, с беспокойством вгляделся в бледное, измученное личико. – Может, ко врачу? Провериться надо? Что-то тебя часто рвет…

Ксюша лишь помотала головой, сунула ему в руки пустой стакан и, отстранив мужчину в сторону, пошатываясь, прижимая ладонь к желудку, пошла к себе. Уже по привычке закрыла дверь в свою комнату, оставив опера в одиночестве изучать дверное полотно со стороны прихожей.

Когда дверь захлопнулась перед самым его носом, Демидов лишь задумчиво покрутил в руках кружку, решил не ломиться. Голова и так разрывалась от целого вороха самых разнообразных, порой нелепых и абсурдных, соображений.

Проблем назрело много, и все они требовали немедленного разрешения. Проблемы с отцом, проблемы с собой, проблемы с Ксюхой. И почему-то казалось, что самой проблемной была ситуация с девчонкой. Скрепя сердце, он дал добро этому «щеглу» на невинную дружбу с ней, кратко и внятно объяснив тому, каковы будут последствия его непослушания. Тот, вроде, сходу проникся, обещал не «косячить», заверил, что все будет в рамках дозволенного.

Влад был не дурак, сам понимал, что лично он ей не пара, тем более, после всего, что было между ними. Ей нужен такой, как Денис – светлый, наивный, неиспорченный мальчик. Такой, как она сама. А ему не привыкать мириться с разочарованием в жизни, с тем, что лакомый и желанный кусочек всегда достается другим. Оставалось надеяться, что не сильно он девчонке жизнь попортил. Дай бог, со временем забудет…

Убирая со стола остатки ужина, опер обратил внимание, что тарелка Ксюши осталась почти нетронутой. Невесело усмехнулся, снова ему отравы подсыпала, что ли, потому и не ела сама? Но самочувствие было прекрасным, чего не скажешь о ней. Что за рвота на ровном месте? От него в буквальном смысле тошнит уже? Или…

– Да ну, на хер! Не может быть! – Влад отогнал пугающую мысль, красным проблесковым маячком загоревшуюся в мозгу. – Один раз всего было. Второй раз не в счет, он принял меры, – но сформировавшаяся догадка не хотела исчезать, теперь к тревожной мигающей точке добавился противный завывающий звук. – *****! Только этого еще не хватало!

Глава 27

Открывшаяся новость придавила к земле, легла на грудь тяжелой могильной плитой. Судьба, как будто издеваясь, специально выставила напоказ то, о чем нужно молчать и тщательно скрывать от всех. Он уже смирился с тем, что гад и мерзавец последний, ежедневно боролся с собой, гася частые вспышки безудержной злости, перемежающиеся со всплесками неукротимой, дикой страсти к ней. А ведь он уже настроился на то, что она не с ним и никогда не посмотрит на него как на мужчину. Ради ее счастья и успокоения собственной совести готов отказаться от нее, загнать на самое дно сердца непонятные, но сильные чувства к ней, затоптать их так, чтобы и следа не осталось. И теперь такое…

Если Ксюша и вправду беременна, то… что? Вставать на колено, мчаться в ювелирку за обручальными кольцами, заказывать банкет в ресторане, делать предложение руки и сердца с букетом наперевес? Да она обсмеет его! Плюнет в лицо, пошлет куда подальше! Подумает, что совсем рехнулся! Однозначно, откажет!

Оставить все как есть? А когда пузо на глаза полезет, сделать вид, что не в курсе? Органы опеки ведь поинтересуются, обязательно спросят, от кого забеременела шестнадцатилетняя девочка. Кого им предъявлять в качестве будущего отца? Дениса? Да они только за ручки-то и держались, ничего еще между ними не было. А после его обещаний «засунуть хозяйство парня куда следует», уверен, что долго еще ничего не будет. Кроме того, «поклонник» горячо убеждал, что и намерения у него самые что ни на есть чистые и серьезные, потому как и девушка сама не ветреная особа.

Да и противно было бы так изворачиваться и лгать, обеляя себя. Нет уж, не до такой степени он потерял уважение к себе, чтобы прикрываться подростками. Сам виноват, когда полез на нее, никто его в спину не толкал. А уж Ксения этого вообще меньше всего хотела. А раз сам виноват, то и сам отвечать будет. И ребенка своего признает. И обеспечит его всем необходимым. Душу продаст, но сделает так, чтобы его дите росло в полной семье, с мамой и папой. И Ксюшу беречь будет пуще прежнего, чтобы ни с ней, ни с ребенком ничего не случилось. Он уже похоронил одного нерожденного сына или дочь, даже не подозревая об этом. Больше он этого не допустит!

Демидов смолил сигарету за сигаретой, потеряв счет времени. В кухне уже стемнело, немытая посуда горой возвышалась в раковине, на столе россыпью лежали хлебные крошки, где-то в углу назойливо жужжала муха. На ярко-белом подоконнике неряшливыми пятнышками темнели ошметки пепла. Такой же бардак и раздрай, как у него на душе.

В полумраке клубы дыма висели зримой, серой пеленой, а уж запах, наверное, проник даже в самые отдаленные уголки квартиры. А в доме будущая мама, которой противопоказаны и никотин, и эмоциональные переживания. Пора завязывать курить дома и нервы мотать девчонке.

Непривычный звук отвлек внимание опера. Он прислушался, с трудом веря, что слух не обманывает его. Сквозь смежную с кухней стену из комнаты Ксении серебристым колокольчиком рассыпался тихий смех девушки. Нетрудно было догадаться, с кем она разговаривала. Душу обожгло горькой болью.

С Денисом она смеется, а он ни разу не видел ее улыбки, обращенной к нему. Ни разу не слышал ее заливистого смеха, не видел радостных искорок в глазах. И не увидит, мстительно и уверенно заявил внутренний голос. Она всегда будет ненавидеть его за разбитые мечты, слишком резкое взросление, испорченную жизнь. Если только он не отступит сейчас…

Но тогда оставался единственный выход, который и выходом-то трудно назвать. Жестокий и страшный. По отношению ко всем – к ней, к нему, к нерожденному ребенку. И выигравшей стороны здесь не будет. Разве что Ксюша сможет начать все заново…

***

Уснуть в эту ночь так и не получилось. Опер лежал в темноте, по-идиотски пялясь в потолок. Мысли кружились, как растревоженный пчелиный рой, не принося ничего, кроме нудной головной боли. Как же трудно было решиться и принять одно-единственное решение…

Как там говорят? Утро вечера мудренее? Но для него вечер и утро, видимо, сольются в одно кошмарное «сегодня и сейчас», и как бы он ни взбрыкивал, отделаться от этого невозможно. Попасть бы в какое-нибудь безвременье, что ли…

Устав ворочаться без сна, Демидов сел в кровати, спустил ноги на прохладный пол. Благодаря луне, нагло заглядывающей в неплотно зашторенные окна, в комнате было относительно светло, лишь в углах залегли глубокие тени. Чуть привстав с постели, Влад дотянулся до окна и резко раздернул ткань в сторону, сел обратно, скрестив руки на груди, чуть покачиваясь взад-вперед. Сосредоточенный взгляд впился в далекий диск луны на небосводе.

Полнолуние… Пора вампиров и оборотней. И время самое то – с полуночи до трех. И ему хотелось, глядя на молочный, подернутой темной дымкой круг на траурном небе, выть от отчаяния и бессилия, как самому заправскому волку-оборотню.

Нет, так и свихнуться недолго, размышляя о ловушке, в которую сам же себя и загнал. Необходимо было отвлечься, загрузить мозги так, чтобы ни на что постороннее сил не хватало. Хотя бы до утра…

Работа всегда спасала, вот и сейчас думать надо о ней, а не об уродливой личной жизни. Данное слово сдержать и приложить все усилия, чтобы найти эти чертовы документы, чтобы Матюшин даже дергаться не смел в сторону Ксюхи. И снова она! Всегда, что бы он ни подумал, всегда он возвращается к ней! *****!

Демидов резво подскочил с кровати, нашарил в кармане джинсов, лежащих на спинке кресла, смятую пачку сигарет, зло закурил, глубоко затянулся. Сам не заметил, как пачку за день прикончил, по большей части, за вечер все скурил. Едко усмехнулся, сдохнет в нем лошадь скоро.

Так и не выпуская изо рта никотиновую «сладость», периодически затягивался, морщился от разъедавшего глаза дыма, с неохотой устремлявшегося в раскрытое окно. Глазами Демидов шнырял по ночному небу, а мыслями был в прошлом. По полочкам раскладывал доступную ему информацию.

При условии, что документы все же существовали и после некоторого забвения неожиданно всплыли здесь в Москве, в руках у прокурорского, то и искать их нужно где-то здесь, а не в Подмосковье. Когда все завертелось и «возмутителя спокойствия» подстрелили в собственном же подъезде, у отца бы просто не было возможности вывезти их и перепрятать где-нибудь еще.

Что там папаша говорил? К нему ворвались люди с определенными намерениями, конкретно знавшие, что ищут. Потом в подъезде нашли убитого Ковальского, но, видимо, документов у него не обнаружили, иначе бы он, Влад, тут голову бы себе сейчас не ломал. Телефон отца высветился в списке звонивших прокурору как раз за пару дней до убийства. Вполне возможно, что по какой-то предварительной договоренности передача документов состоялась, только они у конечного адресата не обнаружились. И люди Матюшина пришли к такому же выводу, не дураки же на него работают.

Предыдущим днем Демидов, изучив полученные накануне от «большого босса» файлы, уже наведался в больницу, где умер отец, и выяснил, что у пациента незадолго до прихода сына уже были посетители. После недолгих уговоров напуганная медсестричка выложила ему все как на духу: с больным разговор вели, вытолкав ее взашей в коридор, не дав заменить систему, и с ней беседовали уже после – интересовались содержанием беседы умирающего с сыном. А он, помнится, еще удивлялся нервозному виду медсестры и тем, как часто она заходила в палату под разными предлогами. Подслушивала, оказывается, по просьбе «посетителей».

Опер вошел в азарт, воспрянул духом. Как гончая, взял след, и от этого кровь живее потекла по венам, жизнь заиграла другими красками. Дышать стало легче, глас совести затих. Мозг заработал с удвоенной силой.

Основным вопросом до сих пор оставалась форма «компромата» – бумага или электронка? Или и то, и другое? Склонялся к тому, что все-таки, сбившись с ног, ищут все бумажную версию с оригиналами следственных документов. Но и наличие электронных сканов никто не отменял. Вполне возможно, что носитель продублированной информации был спрятан отцом в таком месте, куда меньше всего можно подумать. Флешка? Диск? Скорее, первое… И если спрятал он флешку сразу же, как она попала ему в руки, то бишь, пару лет назад, а то и более, то, вполне возможно, что для начала искать нужно у отца в доме, последовательно и методично заглядывая во все полости, большие, и малые.

Рабочий зуд не давал покоя. Если бы дом отца находился в черте городе, Влад, не колеблясь, отправился бы туда. А сейчас ему не до поездки в Подмосковье – утром проблему с Ксюхой решать придется.

Демидов снова дернулся. О чем бы он ни думал, мыслями все равно возвращался к ней. Так, стоп, одну вещь из отцовского дома она все-таки притащила с собой. Понимая, что вряд ли найдет искомое, Влад, натянув джинсы, направился в спальню девушки. Не терпелось проверить свою догадку, а больше всего, хотелось хоть одним глазком взглянуть на нее.

Он бесшумно приоткрыл дверь в девичью комнату, стараясь не скрипеть и не топать. Глаза, привыкшие к темноте, все видели отчетливо. Ксения, разметавшись по постели, беспокойно спала. Бровки хмурились, губы слегка подергивались, грудь, красиво обрисованная маечкой с тонкими бретельками, часто вздымалась. Девушка лежала на боку, оседлав одеяло, и без того коротенькие шортики задрались кверху, обнажая стройные бедра. Влад почувствовал, как его повело от желания.

Чертыхнувшись, опер отошел от постели. Не за этим он здесь. Оглядевшись, увидел куклу на столе рядом с Вороновским медведем. По весу та показалась тяжелой, на ощупь пластик – твердым, при легком потрясывании внутри что-то стучало. Неужели, он был прав?

Демидов повертел игрушку в разные стороны, прикидывая, как бы заглянуть к ней внутрь, но не придумал ничего, кроме как каким-то образом отделить от нее часть тела. Руки-ноги отпали сразу, так как его не устраивал объем открывающегося отверстия. Немного помедлив, Влад взялся за голову куклы, слегка потянул.

Игрушечные глаза закатились, внутри стукнуло громче. Крепче ухватив куклу за ноги, опер потянул изо всех сил. С противным мяукающим звуком «ма-ма», показавшимся оглушительным в ночной тиши, пластмассовая голова отделилась от тела, на стол упал маленький светлый предмет – кусочек такого же пластика, по фактуре напоминающий материал самой куклы.

Позади послышался шорох. Ксения, ничего не понимающая спросонья, испуганно жалась к изголовью кровати, натягивая на себя одеяло. Да уж, хреново он как-то выглядит в ее глазах! Хотя куда уж хреновее?

Девушка недоумевающе уставилась на его руки. Изощренно матерясь про себя, Влад попытался вогнать кукольную голову в пазы пластмассовой шеи, но безуспешно. Поднеся игрушку к глазам понял, что все напрасно – основание шеи переломилось. Ксюхина память о детстве испорчена навсегда.

– Слушай, извини, – сипло прошептал Демидов, боясь, что девушка устроит истерику. Помахав в воздухе перед изумленной, безмолвной Ксюшей кукольными останками, добавил с запинкой: – Я тебе новую куплю, ладно?

Выходя, чувствовал, как спину прожигает ее настороженный взгляд. Ну не кретин ли? Не мог кукле голову свернуть где-нибудь в другом месте?! Еще один маленький грешок перед ней. Еще одна гирька на чаше весов, и без этого склоняющихся в одну сторону – он должен отпустить ее, забив на собственные чувства, чтобы не сломать ее совсем. Как эту куклу.

У себя в комнате при свете ночника разглядел наконец «гремучую» штучку – обыкновенный кусочек пластика непонятно как попавший внутрь. То ли кукла бракованная, то ли внутренности ее от ветхости давно уже сломались, просто под одеждой незаметно было. ***, опозорился, хуже некуда!

Опер надеялся, что девушка не успела толком ничего понять, решила, что ей все привиделось. А за сломанный символ детства, родительский подарок, он извинится с утра. Но, как всегда, получилось все иначе.

Ночной сон не принес ему облегчения. Голова была тяжелой, в висках поселилась давящая боль. Несмотря на то что с трудом уснул практически под утро, проснулся как по будильнику. И сразу же, еще даже не разобрав толком характерные звуки, почувствовал: что-то происходит. Едва успев натянуть джинсы, с голым торсом, пронесся через зал в прихожую.

Ксению снова рвало. Она стояла на коленях над унитазом, в тех же коротеньких шортиках и легкой маечке, и сотрясалась от сильных спазмов. Видимо, приступ был настолько неожиданным, что она не успела ничего на себя накинуть. Босая, с растрепавшимися волосами, которые она безуспешно пыталась удержать на затылке, беспрестанно склоняющаяся над белой емкостью, девушка производила удручающее впечатление.

У Влада сжалось сердце от жалости. Его худшие опасения подтверждались. Настал тот самый час, когда нужно принимать решение. Тяжелое, горькое, болезненное… Страшное… Выдавливая жалость из сердца, выковыривая «с мясом», отрывая с кровью.

– Ты, что, беременная? – произнес слишком громко и грубо, за нахрапом скрывая истинный настрой.

Подавив последний спазм, Ксения подняла на него ошеломленные глаза.

– Я у кого спрашиваю? – уже тише спросил Демидов, с высоты своего роста глядя на сидящую на холодном кафеле девушку. – Вставай, – рывком приподнял ее за руку, подтолкнул по направлению к кухне. Усадил ее на стул, сам остался стоять.

Стараясь не думать о том, что его слова звучат скорее как обвинение ей, начал импровизированный допрос.

– Ты беременная? – снова повысил голос, чтобы не смела отнекиваться.

Ксюша медленно покачала головой. О чем он? Смысл вопросов доходил до нее с трудом. Она плохо спала ночью, а сейчас ей было холодно и неуютно под колючим взглядом опера. С открытой створки окна потянуло прохладой, свежим запахом дождя, на что кожа сразу же отреагировала «гусиными» пупырышками.

Сидя вот так, вцепившись в табурет руками, сжавшись в комочек перед ним, она напоминала ему раненую птичку. Обе бретельки съехали с плеч, невольно притягивая взгляд к телу девушки. Под тонкой тканью отчетливо обозначились тугие горошинки сосков. Влад сжал зубы, лишь желваки шевельнулись, да кадык дернулся.

– «Месячные» когда последний раз были? – поняв, что по-другому от нее ничего не добьется, решил действовать «в лоб».

Ксения отвела взгляд, густо покраснела.

– Я тебя, что, по сто раз спрашивать буду? – начал терять терпение опер, интонация снова поползла вверх. – «Месячные» когда последний раз были? – и, видя, что она все равно продолжает молчать, прикрикнул: – Ну?!

– В апреле, – нервно сглотнув, умирая со стыда, прошептала девушка.

– Что?! – взвился он. – Какой, на хрен, апрель! Июнь скоро закончится! Ты почему молчала?! Чем думала?!

Ксюша опустила голову, зажмурилась, сдерживая подступающие слезы. Зубами больно впилась в губы, чтобы всхлип не прорвался наружу.

– Так, одевайся, – живо скомандовал Влад, быстро переместившись из кухни в прихожую, где на полке у зеркала лежал его бумажник. – Поехали!

– Куда? – девушка растерянно привстала со стула. Слезы моментально высохли.

– В больницу, – он перебирал немаленькую стопку визиток в поисках нужной.

– Прямо сейчас? – выдохнула она, чувствуя, как слабеют и подкашиваются колени. Вопрос «зачем?» так и остался невысказанным.

– А чего ждать? Еще пару месяцев? – криво усмехнулся мужчина.

Глава 28

Всего через каких-нибудь пятнадцать минут Ксения, прислонившись лбом к стеклу, смотрела на проносящиеся мимо автомобили, боясь даже на миг подумать о том, что ее ждет. Погода была под стать настроению, низко нависли свинцовые тучи, моросил частый дождь. Из приоткрытого окна веяло холодом, иногда доносился дым от сигарет, которые одну за другой курил опер. Она ничего не замечала, все происходящее вокруг не имело значения по сравнению с тем, что творилось у нее на душе.

Она не верила в то, что сказал Влад. Беременна? Не может быть. Сейчас врач развеет все ее сомнения, заодно подскажет, как восстановить сбившийся цикл. Это все из-за стресса и переживаний, она не могла забеременеть, так не бывает. Для этого нужны как минимум любовь и длительные отношения. Как у Маринки с ее Димкой.

Еще через двадцать минут они подъехали к многоэтажному стеклянному зданию с огромной вывеской «Медицинский центр «Фемина» над солидным крыльцом. Демидов вышел из машины и, обойдя ее спереди, открыл дверь заднего пассажирского места. Подав девушке руку, помог ей вылезти и, поставив машину на сигнализацию, повел Ксению в сторону главного входа. Она едва успевала за его размашистыми шагами, а еще необходимо было как-то перепрыгивать через лужи, чтобы не замочить ног.

Весь путь, пока они молча направлялись к крыльцу, затем пересекали оживленный, несмотря на ранний час, холл и поднимались на второй этаж, мужчина крепко сжимал предплечье девушки, словно боялся, что она сбежит. Перед дверью с чередой надписей о должности и регалиях врача, из которых взгляд девушки выхватил лишь «гинеколог», он остановился. Посетительниц вокруг не было, прием еще не начался. Постучавшись и услышав ответ, Влад толкнул дверь и пропустил Ксению вперед.

На негнущихся ногах, робея, девушка вошла в небольшой светлый кабинет. Влад зашел следом и плотно прикрыл за собой дверь. За Г-образным столом сидела женщина лет сорока пяти в белом костюме медицинского работника и что-то записывала в одну из карт, стопкой лежащих перед ней.

– Владислав Дмитриевич, здравствуйте, – она подняла голову, аккуратно отодвинула карточки в сторону и встала навстречу вошедшим. – Проходите, присаживайтесь, пожалуйста. Чем могу быть полезна?

Демидов пересек кабинет и остановился рядом с ее столом. Ксения же осталась стоять возле двери, судорожно обхватив себя руками и глядя куда-то себе под ноги.

– Татьяна Анатольевна, возможно, моя просьба покажется вам странной, – он помолчал, подбирая правильные слова, и оглянулся на девушку. – Не могли бы вы… провести осмотр?

– Ну, почему же, странной, – улыбнулась женщина, кинув мимолетный взгляд на Ксюшу. – Вполне понятная просьба для врача-гинеколога.

– Без оформления каких-либо документов, – завершил свою фразу опер, выразительно взглянув на врачиху.

– Ну, конечно, – пожала она плечами, прошла к раковине и принялась мыть руки. – Раздевайся там и проходи на кресло, – указав кивком головы на смежную с кабинетом комнату, сказала она девушке, которая все так же неподвижно стояла у входа. – Пеленка уже постелена.

Не отрывая глаз от пола, Ксения прошла в смотровую, Влад же со словами: «Я в коридоре подожду», поспешил покинуть кабинет.

Врач с ободряющей улыбкой помогла молодой пациентке сориентироваться в новой для нее обстановке, объяснила, как взобраться на незнакомый медицинский агрегат.

– Немного неприятная процедура, но потерпеть можно, – спокойно, почти ласково, успокоила заметно нервничающую девушку. Сразу становилось ясно, что такой осмотр для нее был впервые, поэтому гинеколог старалась действовать бережно и аккуратно. – Руки на живот, глубоко дыши. Рассказывай, что беспокоит?

А в коридоре Демидов маялся, стараясь не задумываться о цели их приезда сюда. Надеялся, что все не подтвердится. Может, все это просто последствия переживаний, домашней духоты, гормональный сбой, в конце концов. Но надежды рухнули, стоило лишь вернуться в кабинет.

– Восемь-десять недель, – уверенно вынесла свой вердикт гинекологша.

Ксения, белая как мел, сидела на краешке кушетки, уставившись в пол, ощущая, как дрожь пробирает все тело, боясь встретиться взглядом с опером, словно в чем-то провинилась перед ним и не заслуживала прощения.

– Это много? – помолчав, спросил Влад, услышав свой охрипший, сорвавшийся голос, будто со стороны.

– Это не мало, – с легкой усмешкой ответила женщина.

– Но… еще можно… как-то… все исправить? – сделав глубокий вдох, произнес опер, понимая, что последняя черта пройдена.

– Исправить? – приподняла брови женщина и усмехнулась: – Это не поломанная игрушка.

– Вы же меня поняли, – процедил он сквозь зубы, вперяя тяжелый взгляд в собеседницу.

– Сейчас вы хотите все «исправить», а через несколько лет прибежите ко мне с обвинениями в бесплодии, – хотела было воззвать к его совести та, но, взглянув ему в глаза, тут же осеклась. – Хорошо, я выпишу направления на анализы, как все сдадите, так придете.

– Нет, – резко оборвал ее Демидов, – сделайте прямо сейчас. Я видел, в списке ваших услуг такая процедура имеется. Называется «мини».

– Хоть она и называется «мини-аборт», но это операция, и проводится она только при наличии всех анализов, в специально оборудованной, стерильной операционной, – пустилась в объяснения женщина. – К тому же, боюсь, что вы немного опоздали.

– Хорошо, есть какие-то таблетки, – согласился опер. – Давайте их.

Ксения, до этого отрешенно сидящая в стороне от говорящих, на этих словах опера вздрогнула. Таблетки? Маринка пила таблетки, а потом загибалась от жутких болей, истекала кровью, потеряла сознание и, вообще, чуть не умерла. А она панически боится боли, боится страшных слов «аборт», «операция», до безумия хочет домой. На щеках появились соленые дорожки от слез. Уши заложило, и разговор доносился до нее как сквозь вату.

– И здесь, к сожалению, вы тоже опоздали, – вежливо и как можно убедительнее проговорила Татьяна Анатольевна.

– Тогда делайте «макси» или как он у вас там называется, я не знаю, – не желал ее слушать опер. – Только быстро! Даю вам час!

– Хирургический аборт проводится под общим наркозом, и к нему нужна подготовка, – врач не сдавалась. В их центре прерывание беременности было обычным явлением, но оно должно происходить по всем правилам в зависимости от типа процедуры. К тому же для нее лично это тоже было принципиальным.

– Делайте под местным, – зло прошипел Демидов, начиная терять терпение. Он понимал, какую мерзость творил, но остановиться не мог. Ксюхе самой же будет лучше, если из этой больницы она выйдет уже не беременной, потому как он знал – еще чуть-чуть и он откажется от этой кошмарной затеи. Но тогда это будет значить одно – Ксения навсегда будет рядом с ним. От своего ребенка, от своей семьи он не откажется ни за что. Ненавидел себя за это, но иначе не мог.

– Да вы, что, с ума сошли?! – возмутилась женщина. – Вы понимаете, что вы несете?! Вы понимаете, о чем вообще просите?! Может, еще «наживую» сделать?!

– Мне плевать, «наживую» или под наркозом, мини или макси, – навис над ней мужчина. Глаза его сощурились, потемнели от злости. – Но чтобы через час этой беременности не было!

– Я не буду этого делать! – твердо заявила гинеколог. Клятву Гиппократа она давала не для того, чтобы людей калечить.

– Тогда я возобновляю дело вашего сына, – раздельно, слово за словом, отчеканил Влад, глядя ей прямо в глаза. – И как оно там дальше будет, я не знаю, – последние слова он произнес зловещим шепотом.

Медработник переменилась в лице. Некоторое время она еще постояла в раздумьях, нервно поигрывая ключами в кармане, потом, кинув взгляд на сжавшуюся в комочек и отвернувшуюся к окну девушку, прошла к своему столу, сняла трубку внутреннего телефона.

– Даш, у нас малая операционная свободна? – спросила глухим голосом. – Хорошо, спасибо, – и, не глядя на Ксению, произнесла в пустоту: – Пойдем, девочка…

На стол легла толстая пачка денег, но врачиха, поморщившись, презрительно кинула:

– Уберите. Ничего не нужно.

Раздался всхлип. Поникшие плечи Ксении опустились еще ниже и затряслись в сдавленном плаче. Женщина вопросительно посмотрела на опера.

– Дайте нам минуту, – попросил он, и та тут же вышла из кабинета.

Демидов подошел к девушке, которая, двумя руками зажимая рот, сдерживалась из последних сил, чтобы не разрыдаться в голос. Опустившись на корточки, взглянул ей в покрасневшее лицо, постарался поймать стеклянный от слез взгляд.

– Ксюш, так будет лучше, пойми, – как можно мягче произнес он. – Прости меня, но на данный момент это единственное правильное решение. У тебя вся жизнь впереди, а сейчас… сейчас ты сама еще ребенок…

Девушка смотрела на него во все глаза, еще до конца не осознавая, что все это происходит с ней наяву. Все внутри холодело, переворачивалось и летело куда-то в пропасть. От понимания того, к чему «приговорил» ее Влад, просто жуть брала. Вспомнились ужасные картинки из интернета. Из глаз уже градом катились крупные, бессильные слезы отчаяния.

– Я не хочу, – прошептала еле слышно, закрывая глаза. Дыхание ее перехватило, она громко всхлипнула, по телу пробежала судорога.

Опер на секунду зажмурился. Он не мог смотреть на эти слезы. Ему не хватало воздуха, он задыхался. Как ошпаренный выскочил из кабинета, чуть не сбив с ног врача.

– Я… не хочу… не… хо… чу, – всхлипывая, в полубеспамятстве шептала девушка, заламывая руки, нечего не видя перед собой.

– Пойдем, – она с трудом понимала, чего от нее хочет эта женщина в белом одеянии, а когда поняла, то отчаянно замотала головой:

– Я не пойду… не… пойду… не… пой… ду…

***

Агрессивно расталкивая набегающий навстречу люд, Влад стремился на улицу. Туда, где свежий воздух наполнен не медицинским острым запахом, вызывающим мысли о крови и боли, а знакомым букетом из тягучей, сырой прохлады, бензиновых паров автомобилей, легким, ненавязчивым запахом зелени, травы и цветов на разбитых у стен здания клумбах. Хотелось скорее, проскочив под монотонно изливающимся дождем, нырнуть в привычный салон машины, где знакомая обстановка подарит желанное чувство вновь обретенной уверенности в правильности своих поступков. Но не добежал. Напоролся на непонятно откуда взявшуюся на дороге преграду – ограду лестничного марша на крыльце медицинского центра.

Вцепившись побелевшими костяшками пальцев в резные перила, он перегнулся через бетонное ограждение, невидящим взглядом уставился в одну точку на черном от дождя асфальте. В ушах гулко отдавался каждый стук сердца. И вторя ему, эта точка, постепенно раздаваясь в размерах, росла, приобретала глубину и объем. Казалось, еще чуть-чуть и эта пропасть поглотит его совсем. В глазах потемнело, в груди встал ком, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Несмотря на холодный ветер, обдувающий лицо, дышать легче не становилось. Кто-то, поднимаясь по лестничному пролету, случайно задел его, но Демидов даже не заметил. Напрасно пытался привести в порядок сбившееся дыхание, упорядочить хоровод обрывочных мыслей.

Неумолимо тянуло назад, в кабинет. Туда, где она. Чтобы самому убедиться, что с ней все в порядке. Накатил животный страх, что пока он не видит ее своими глазами, с ней происходит что-то страшное и жуткое. Что-то, что может отнять ее у него совсем. Навсегда.

Руки обхватили голову, пальцы сами, помимо воли, сжались в кулаки, оставив на коротко стриженой шевелюре дорожки телесного цвета. Хотелось руками выдавить, выцарапать из-под черепной коробки эти ненужные мысли о ней. Но вместо этого перед глазами ярко вспыхнули картинки плакатов, висевшие у кабинета врача – изображение счастливой беременной женщины, ребенок в утробе матери, радостно улыбающийся беззубый малыш, смотрящий на этот грязный мир доверчивыми, чистыми, любящими глазами.

И когда он только успел их заметить?! Ведь шел, даже по сторонам не смотрел! А может, он видел их не здесь? Не у этого кабинета, а раньше? Когда оббивал многочисленные пороги врачей вместе с Леной в бесплодной надежде зачать ребенка. Ребенка, который погиб нелепой, случайной смертью, даже не успев родиться, косвенно по вине своего же родителя.

Сильные пальцы смяли лицо. Захотелось выцарапать и глаза заодно, чтобы не видеть ни этих душераздирающих картин, ни последствий своего губительного решения. Ведь он не сможет больше смотреть на Ксению и не представлять себе во всех красках, что юную, жизнерадостную, здоровую девочку изуродовали и покалечили из-за его прихоти! Убили еще одного его нерожденного ребенка! И кто он после этого?! ***, лучше себе пулю в лоб пустить…

Челюсть свело от нечеловеческого напряжения, на лбу проступили едва заметные царапины от ногтей. Слух уловил сначала скрежет собственных зубов, а потом то ли стон, то ли вой. В глазах защипало, и зрение почему-то помутнело. Еще чуть-чуть и его просто разнесет на куски от неконтролируемого желания уберечь ее. Нет, все…

Влад кинулся обратно в больничный корпус, лихорадочно гадая, сколько прошло времени и где может находиться эта чертова «малая операционная».

– Девушка, где у вас операционные? – кинулся к первой же попавшейся на глаза медсестричке, раскладывающей буклеты на столике в зоне ожидания.

– Они в другом корпусе, – растерянно протянула та, удивленно окидывая взглядом взъерошенного опера. – Но туда нельзя.

– А малые операционные? – суетливо, боясь не успеть, торопил ее Влад, нетерпеливо дергая за рукав. – Девушка, милая, ну…

– Они на втором этаже… В отдельном блоке… Но вас туда не пустят, – это она выкрикнула ему вслед, так как опер, не дослушав, помчался в сторону лестницы.

Перепрыгивая через две ступеньки сразу, Влад несся сломя голову, благо, что на пути у него никого не было. А если его и вправду внутрь не пустят? Об этом он старался не думать. Прорвется, чего бы это ему ни стоило. Пусть потом хоть охрану вызывают и заявление на него пишут.

Чисто интуитивно свернул в уже знакомый коридор. Сразу же в глаза бросилась чуть приоткрытая дверь того самого кабинета, где совсем недавно он оставил Ксюшу. Не дал себе подумать, под гулкий стук сердца бросился к ней, с шумом ворвался в кабинет.

У кушетки стояла Кулешова. Склонившись над Ксенией, она отпаивала ее водой. Девушка немного успокоилась, рыданий слышно не было, лишь судорожные, сухие всхлипы разрывали натянутую тишину.

При его появлении, которое не могло остаться незамеченным, обе подняли головы. Лицо девушки исказила гримаса страха и душевной муки. Громко глотнув воздуха, она отчаянно зарыдала:

– Я не пойду! – тут же с ногами забралась на кушетку, отодвигаясь к самому дальнему краю, с ужасом смотрела на его приближение, проваливаясь в очередную истерику. – Не пойду!

– Ксюш, – пересохшими губами, стараясь, чтобы голос не звучал требовательно или пугающе, позвал он ее, протягивая руку.

– Не пойду! – этот визг потом еще долго стоял у него в ушах.

– Ксюш… домой… Пойдем домой, – собственный голос срывался, казался жалким, неубедительным.

Но девушка, спрятав голову в коленях, не переставала, как заезженная пластинка, повторять сквозь слезы одно и то же:

– Не… пой… ду… не… пой… ду… не… пой… ду, – рыдания стали глуше, но не менее болезненными для опера. Словно раз за разом тупой нож вонзался в сердце, раздирая внутренности. Влад беспомощно посмотрел на врачиху.

– В коридоре подождите, – шикнула та и принялась заново успокаивать девушку.

А он опять маялся, не находил себе места. Материл себя, понимая, что от таких переживаний запросто может случиться выкидыш. Его так и подмывало заглянуть в кабинет, вмешаться самому, но боязнь снова все испортить сдерживала. В кармане джинсов давно уже исходил вибрацией телефон, но ему было все равно. Пусть хоть уволят, сейчас работа не главное.

Успокоился только тогда, когда увозил Ксюшу домой. На соседнем сиденье лежал рецепт на витамины для беременных, направления на анализы для постановки на учет, память хранила устные рекомендации и наставления. Где-то в груди робким огоньком затеплилась надежда, разгоняя холод и пустоту в душе, однако при взгляде на измученную, отстраненную девушку вновь становилось тоскливо. Безжизненно враз повзрослевшая Ксюша смотрела сквозь залитое прозрачными потоками ливня стекло, не видя ничего вокруг.

Глава 29

Ксению нестерпимо клонило в сон. Казалось, сил не было вовсе, ни физических, ни моральных. Из всех эмоций осталось лишь одно желание – быстрее добраться до постели и провалиться в спасительный, желательно, вечный сон. Где нет страшной и нелепой реальности, заключающейся во вроде бы понятных, но странно звучащих для нее словах: беременность, восемь-десять недель.

Это откуда-то из взрослой жизни, куда вступать хотелось постепенно, шаг за шагом. За руку с Денисом. Приоткрывая завесу запретного, тайного, сладкого мгновение за мгновением, касание за касанием, поцелуй за поцелуем. Когда кружится голова от безграничного счастья, взгляд тонет в любящем омуте родных, милых сердцу глаз, а душа парит ввысь от чувства единения с любимым.

Но вместо этого она словно по чьему-то злому умыслу перенеслась на несколько лет вперед, оставив позади себя значительный кусок непрожитой жизни. Той самой, усыпанной сердечками и прочей розовой мишурой, которую еще пару лет назад она любила вырисовать в своем «девичьем дневнике» вместе с Маринкой.

Как же быстро и неожиданно пришло взросление. Как снег на голову. Как будто кто-то просто переключил рычажок. И именно сегодня. Не тогда, когда она познала, «что» на самом деле происходит между мужчиной и женщиной, когда поняла, что эта далеко не та «сладкая истома, от которой сводит судорогой все тело», а там, в кабинете врача, во время осмотра.

Все, детство кончилось, ушло безвозвратно, оглушительно хлопнув дверью. Теперь уже навсегда. Оставив после себя легкий шок оттого, что играть ей теперь придется с живой «игрушкой». И верилось в это с трудом…

Едва машина въехала на привычный пятачок, не дожидаясь, пока стихнет двигатель, Ксения выбралась из сухого, уютного салона прямо под тугие, промозглые струи июньского ливня. Не особо стараясь перепрыгивать через пузырящиеся лужи, похлюпала к подъезду, даже не обратив внимания на опера, что-то сказавшего вслед.

У двери, растерянно похлопав по карманам, остановилась, ключей не было. Как бы ей этого ни хотелось избежать, но пришлось дожидаться Влада, подниматься вместе с ним в лифте. Странно, по отношению к нему внутри образовалась пустота, как будто его и не было. Ни физически рядом, ни в мыслях вообще. Так, какой-то чужой дядька едет к себе в квартиру. Сосед. Ни больше, ни меньше.

– Зачем под дождь выскочила? – мягко, в отличной от обычной, манере спросил он. Не упрекал, не ругал, переживал просто, но ей было глубоко безразлично. Как лезвием срезали, начисто под корень, все, что относилось к нему. – Заболеешь еще.

Она даже глаз не подняла. Не видела, как он внимательно смотрел на нее, порывался добавить что-то еще, но смолчал. А сказать ему было что. Несмотря на то что разум иногда мутился от понимания той «каши», которую сам же заварил, и которую еще разгребать и разгребать, одна мысль все-таки четко сформировалась в мозгу. Только как ее озвучить, он себе не представлял.

Прежде чем войти к ней в комнату, долго собирался с духом. Выждал необходимое количество времени, по его подсчетам, достаточное для переодевания, несмело постучал. Когда не дождался ответа, уже тогда заподозрил, что ничего хорошего из предстоящего разговора не выйдет. Но и молчать ему совесть не давала.

Ксения лежала на постели поверх одеяла, отвернувшись к стене. На столе, словно гостья из ночного кошмара, валялась обезглавленная кукла.

– Символично, *****, – чертыхнулся про себя Влад. – Палач херов! Убийца детей и кукол…

Девушка даже не шевельнулась на его передвижения по комнате, хотя прекрасно слышала его шаги, скрип стула под опустившейся на сиденье тяжелой массой тела. Он был рядом, сразу же за спиной. Если немного сконцентрироваться, то можно было уловить его прерывистое, неспокойное дыхание, насыщенный, мужской запах.

– Ксюш, давай поговорим, – помолчав, опер чуть привстал, перегнулся через невозмутимую девушку, чтобы хоть боком, но видеть ее лицо.

Подложив ладошку под щеку, она молча изучала незамысловатый узор на обоях. На него ноль внимания. Демидов вздохнул, туго ему придется.

– Ксюш, – позвал снова. – Прости меня, – слова давались с трудом. Горло стянуло сухостью, отчего приходилось сглатывать. – Я знаю, ты…

Где-то у него за спиной заиграл мобильник. Девушка встрепенулась, потянулась к телефону, лежащему на краю стола, прямо через опера, словно и не было его здесь, словно и не сидел он рядом с кроватью. Влад успел заметить на экране фотку звонившего, но не среагировал, понадеялся, что она отклонит вызов или убавит звук. Однако Ксения как ни в чем не бывало ответила. Уселась поудобнее, настраиваясь, видимо, на долгую и приятную беседу с Дениской! Демидов закипел, все спокойствие как водой смыло.

– Привет, – было единственное слово, которое она успела произнести, так как Влад с силой рванул смартфон из ее рук. Проделал какие-то манипуляции, и заиграла мелодия выключения. Вот теперь они точно поговорят! Игнорировать его больше не получится.

– Отдай, – сквозь зубы угрюмо процедила девчонка, недобро глядя на него исподлобья. Она вся подобралась, нахохлилась как воробышек зимой, стала мало похожа на прежнюю Ксению. Всего каких-либо полчаса назад в машине сидела лишь измученная тень, блеклое подобие девушки, сейчас же перед ним была самая настоящая фурия, чей грозный вид говорил сам за себя. Она готова была разорвать его в клочья, если он не даст поговорить ей с пацаном.

Откуда только такая метаморфоза? Это на нее беременность так влияет? Как там их называют? Гормоны? Или неконтролируемая истерика в кабинете врача выпустила на волю настоящую Ксюшу, которая периодически и сама вырывалась на свободу, то дерзя ему в ответ, то огрызаясь? К своему облегчению понял, что утопать в слезах она не собиралась. Больше вынести ее плач он не сможет.

– Отдай, – вновь повторила она с легкой угрозой в голосе и неожиданно вцепилась в его руки, пытаясь отобрать телефон. Не ожидавший такого «нападения» опер чуть не выпустил свою добычу из рук, но потом лишь крепче сцепил пальцы.

Внезапно тыльную сторону ладони пронзила острая боль. Зашипев, Влад отдернул руку, второй инстинктивно оттолкнул Ксению от себя. Та молча завалилась на подушки.

– Совсем сдурела? – он вскочил со стула, растирая руку, возмущенно глядя на притихшую девушку. Она его укусила! На коже четко отпечатались два полукружья зубов. Однако боль от укуса была не физическая, а скорее душевная. За своего Дениса она готова драться, а с ним даже поговорить не хочет! Только вот Денис теперь не для нее, как и она не для Дениса! И ей придется это понять и принять.

Он снова уселся перед ней. Насупленная Ксения сидела на кровати, обхватив колени руками.

– Телефон обратно получишь, как только поговорим, – опер постарался не замечать ее сердито сдвинутых бровей, поджатых губ, демонстративного поворота головы в противоположную от него сторону. – Ксюш, посмотри на меня, – выждал еще несколько секунд, позвал примирительно: – Ксюш…

Ну что ж, не хочет его слушать. Капризничает. Тем хуже для нее. Хотел он выстроить конструктивный диалог, но такое ее поведение начинало уже подбешивать. Понимал Демидов, что Ксюхе сейчас сложнее, чем ему. Возможно, так она реагирует на шок от осознания происходящего, но ведь и ему нелегко. А проблему решать нужно, и чем скорее, тем лучше. Раз не желает она обсуждать данный вопрос, то ей придется смириться с его решением.

– Мы распишемся, – после некоторого молчания вынес он окончательный «вердикт», с внутренним напряжением наблюдая, как оживает девушка.

– Распишемся? – эхом повторила она. Теперь ее серые глаза, на дне которых мелькала тревога, непонимающе уставились на него.

– Распишемся, – подтвердил он без тени улыбки или радости, которыми вроде бы должен был сопровождаться такой серьезный в жизни любой пары момент. Подозревая, что она не совсем верно понимает смысл данного слова, повторил, немного переиначив: – Поженимся.

Ксения удивленно распахнула глаза. Губы, дрогнув, разомкнулись. Дыхание на секунду сбилось. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вдохнуть побольше воздуха и не задохнуться под накатившей волной немого изумления. От понимания того, что Влад не шутит, холодом пробрала дрожь изнутри, вытеснив жар тела на заалевшие щеки, судорожно сжавшие колени ладони.

– Поэтому, – не дождавшись ответа, опер помахал перед ней выключенным смартфоном, – больше никаких встреч с ним.

Ксюшу начало потрясывать. Изумление постепенно вытеснялось раздражением, горечью, но вместе с этими эмоциями вдруг накрыло и острое желание протестовать и бороться.

– Я не хочу жениться! – решительно выпалила она.

– А чего хочешь? – неожиданно спросил Влад, совершенно сбивая ее этим вопросом с толку. – Ну, чего хочешь? – повторил вкрадчиво. – Говори.

– Я… учиться хочу, – обескураженно вымолвила она, бегая глазами по его лицу, стараясь уловить нить разговора. Ей казалось, что они говорят о разных вещах, или он насмехается над ней.

– Тебе никто не запрещает, – согласно кивнул Демидов. – Будешь учиться. Когда родишь, и ребенок немного подрастет, – у него создалось впечатление, что Ксения не совсем правильно представляет себе всю ситуацию, поэтому он напомнил: – У тебя ребенок будет. Ты это понимаешь?

Девушка опустила взгляд, лицо снова сковала маска отчуждения. Отвернулась. А у него душа заныла: у ребенка будет ребенок. И как это объяснять людям? Тому же Воронову, органам опеки, в школе. Он уже прикинул, что рожать ей примерно в январе, а до получения школьного аттестата еще полгода. До ее совершеннолетия еще дальше.

Уговаривать Ксюху времени не было. Да и смысла делать это прямо сейчас он не видел. Она спряталась от него в прозрачный, непроницаемый кокон, и биться об него – только напрасно растрачивать силы, которых и так осталось немного, разбивать руки в кровь, рискуя осколками же поранить девушку. Не повзрослела она еще настолько, чтобы понять, что иногда в жизни бывает не совсем так, как мы хотим. Иногда – совсем не так. И каждый день прожить по-новому не получится. Чтобы выстоять под напором жизненных бурь, уцелеть в водовороте человеческих страстей, иногда необходимо согнуться, поддаться, а потом с новой силой воспрянуть навстречу житейским трудностям, неизменно переплетенным с периодами просветления.

Не стал больше ничего говорить. Молча вытащил из кармана свой сотовый, скинул входящий вызов. Не удержался, протянул руку, желая поправить выбившуюся прядь волос, но Ксения отшатнулась от него, как от чумы. Ну да, правильно, их жизни текут параллельно, и точек соприкосновения у них нет. Просто в какой-то момент произошел аномальный пространственно-временной излом, и плоды этого излома они пожинают уже сейчас. А сколько еще предстоит?

– Мы распишемся, – категорически заявил Влад, выпрямляясь во весь рост. – Я не собираюсь усыновлять своего собственного ребенка, – из его глаз пропала теплота и мягкость, голос звучал твердо и уверенно.

А девушке показалось, что усиленно заработала, угрожающе жужжа, закрутилась воронка отчаяния, неумолимо утягивающая ее в темную, пугающую бездну. Вскрылось второе дно, и то, что раньше казалось серьезными проблемами с Владом, это только «цветочки», «ягодки» еще впереди. Он уже все решил. Решил за нее. Вот так просто, одним махом перечеркнул все надежды на счастливое будущее рядом с любимым человеком. Пусть пока неопределенное, возможно, несбыточное. Может, даже не с Денисом. Но это была мечта. Единственное, что дарило хоть капельку радости в настоящем. А он хотел это все отнять.

В душе у Ксюши поднялась волна негодования, высоким и звонким голосом, глядя прямо ему в глаза, она отчеканила:

– Нет!

Но он посмотрел на нее долгим взглядом и как отрезал:

– Да!

Оставшись в комнате одна, она обессиленно откинулась на подушку, бездумно уставилась в потолок. Ощущение невозможности что-либо исправить просто выматывало, порождало жалость к себе. Недолгая вспышка гнева, придавшая сил на некоторое время, выпила все соки, оставив в полном изнеможении. Хотелось плакать, но слез не было. Видимо, за сегодняшний день она израсходовала весь свой годовой запас. Нервное напряжение стало отпускать только тогда, когда хлопнула входная дверь. Растекаясь по телу приятными волнами, от плеч и до кончиков пальцев, оно уходило, уступая место уютной, легкой пустоте. Ресницы потяжелели, глаза закрылись сами собой.

Проснулась Ксения все в той же позе, на спине, со сложенными на животе ладошками. В спальне царил полумрак, непонятно было, то ли она отключилась надолго, провалившись в сон без сновидений, то ли небо просто заволокло тучами, превратив летний день в осенний, неприветливый вечер. Все произошедшее утром теперь казалось порождением разыгравшейся фантазии, однако стоящая на столе, рядом с телефоном, яркая картонная коробочка, единственное светлое пятно в темной комнате, в одночасье слила воедино пригрезившийся мир и реальный.

– Комплекс витаминов, минералов и микроэлементов для беременных женщин, – разобрала девушка крупную надпись и, повертев в руке упаковку, отложила ее в сторону. Словосочетание «беременная женщина» как-то с трудом соотносилось с собой. Девушка скривилась от нежелания окунаться в такую «взрослую, аномальную фантазию», от необходимости осмыслить эту новость, принять к сердцу. Чтобы отвлечься, прогулялась до туалета, забрела на кухню. При виде заваленного продуктами стола опешила. В желудке тут же заурчало. Выудив из груды фруктов большое зеленое яблоко и спелый банан, задумчиво присела на стул, ушла глубоко в себя. Очнулась только тогда, когда запястье обожгла горячая слеза. С трудом подавив судорожный вздох, смахнула слезы, положила фрукты обратно и пошла к себе.

Как он сказал? Никаких с ним встреч? Распишемся? Не знала, что ужасало ее больше: запрет на возможность видеться с Денисом или… женитьба? Брак? Замужество? Но ведь если она не хочет, он не имеет права ее заставлять?! Насчет Дениса она согласна, не дура. Теперь о нем можно забыть навсегда. Она даже не будет включать телефон, сменит номер, не выйдет из дома, пока он не уедет в свою Англию. Но твердо решила, что замуж за Влада она не пойдет! Решимость принесла долгожданное успокоение. Не пойдет и все! Даже несмотря на беременность и ребенка!

На последнем слове, пронесшимся в мыслях, взгляд невольно потянулся в сторону коробочки с «комплексом витаминов, минералов и микроэлементов для беременных женщин». Повторила про себя название препарата еще раз, вслушиваясь в красиво звучащую фразу. Поколебавшись некоторое время, из чистого любопытства Ксения вскрыла упаковку и, включив яркий свет, принялась внимательно изучать вкладыш.

Глава 30

– Влад, ты где был? – с легким беспокойством встретили Демидова опера, курившие у крыльца отдела, несмотря на дождь.

Отвечая на рукопожатия, он равнодушно пожал плечами, как будто и не было бессонной ночи, слишком эмоционального утра, по-новому расставившего приоритеты в жизни:

– А че такое? Проспал…

– Да Воронов тебя обыскался уже. С утра рвет и мечет, будто ему какая вожжа под хвост попала, – прикольнулся один из них, Юра. – Не, ну серьезно же, – мужики дружно заржали над ним.

– Как обстановка? – их начальнику, однако, было не до смеха. А уж как не хотелось, чтобы за время его отсутствия еще и на рабочем месте возникли трудности, не передать словами. – Все спокойно?

– Все как обычно, – лениво отозвался Димон, метким щелчком отправляя «бычок» в урну. – Неинтересно даже, – и, беззлобно посмеиваясь, добавил: – Это начальству все время мерещится, что без них работа встанет.

Хлопком по плечу заценив юмор своего подчиненного, Влад взлетел по невысоким ступеням крыльца, оставив оперов и дальше точить лясы на свежем воздухе за неимением «интересных» вызовов. Такая расслабуха в любой момент могла неожиданно закончиться, и если рядовые оперативники могли легко сорваться с места, то у него еще куча бумаг лежала на столе в «непользованном» виде. И у каждой такой бумажки был свой срок на исполнение. И бумажкам этим, как и людям, ожидающим эти самые бумажки, было по большому счету абсолютно плевать на то, что ему сейчас совсем не до них.

У дежурки стоял Воронов, уточняя какие-то детали у начальника следствия. Увидев Влада, он быстро свернул разговор, пожал руку другу и замер, в нетерпеливом ожидании наблюдая, как тот берет ключ от кабинета, молча расписывается. Бдительный и наметанный глаз Саши сразу же отметил внутреннее смятение и замешательство Демидова, распознаваемые только по одному ему известным признакам. А может, и не было признаков этих вовсе, сработала лишь голая интуиция, когда с самого утра начоперов не появился в отделе. Бесконечные гудки в телефонной трубке заставили интуицию просто вопить, подсовывая черные, ядовитые мысли. Не дай бог, что с Ксенией случилось! Почему-то самые первые пугающие мысли были именно о ней.

Не утерпел Саша, не вынес натужного молчания Влада, поперся следом за ним в кабинет. Досадливо махнул рукой на напоминание дежурного о совещании в Главке. Потом, мол, все потом…

– Случилось чего? – озабоченно спросил, как только они ступили за порог. – С Ксенией?

Ни слова не говоря, Демидов швырнул ключ на переговорный стол. Проскользив по гладкой поверхности, он с легким бряцаньем благополучно приземлился на полу. Пинком ноги отставленный с дороги стул, жалобно скрипя, откатился к окну. Рабочий стол подался в сторону, когда на него тяжело опустились два кулака, явно сжатые не без причины, перенося вес крепкого тела на мебель. Наконец, обретя опору под собой, Влад соизволил ответить.

– Она беременна, – сосредоточенный прищур глаз теперь смотрел прямо на Воронова.

– Что? Опять? – не поверив, пошутил Саша. Один уголок губы потянулся вверх.

– Не опять, а снова, – Демидов даже глазом не моргнул. Выпрямился, когда Воронов медленно пошел к нему, пытливо вглядываясь в лицо, стремясь угадать причину такой абсурдной шутки.

– Да ладно? И от кого же? – все еще не веря, в том же тоне продолжал Саша.

– От меня, – выдохнул, как в ледяную прорубь бросился, Влад. Вот так, разом, чтобы не тянуть резину, не увиливать, махом отрезать себе все ходы к отступлению. Хотя трусливо отступать и не собирался.

Воронову показалось, что он ткнулся лбом в прозрачную преграду, неизвестно откуда выросшую посреди комнаты. Даже, кажется, глухой стук услышал, смазавший последние слова друга. Склонив, чуть повернул голову, как делают, когда хотят прислушаться к окружающему миру получше, сощурился скептически и снова спросил:

– От кого? – но теперь в голосе шутливых нот не было.

– От меня, – был громкий и четкий ответ.

– Не понял, – лицо Саши неуловимо изменилось. Напряглось, окаменело. Глаза загорелись хищным блеском. Губы растянулись в змеиной, холодной улыбке. Подойдя вплотную к молчаливому, но не отводящему упрямого взгляда, Владу, прошипел сквозь зубы: – Как так получилось?

– Что именно? – у спокойного и бесстрастного внешне Демидова ни один мускул на лице не дрогнул, хотя внутри все клокотало. Как и в тот день, несколько лет назад, когда в этом же самом кабинете, они вот так же стояли, лицом к лицу, глаза в глаза, раздираемые похожими эмоциями. Только тогда Влад чувствовал себя вправе выговаривать Воронову за его скотское поведение по отношению к Юле, презирать, обвинять его в недостойных, низких поступках. Было противно тогда из-за, по сути, совершенно незнакомой ему девушки, чей потерянный вид и потухший взгляд потрясли его до глубины души. Был уверен, что сам так никогда не поступит, ни намеренно, ни неосознанно. Но, как гласит народная мудрость: «Не суди, да не судим будешь».

Свои собственные поступки оказались практически идентичны действиям Воронова, лишь с небольшой разницей, правда, не в его пользу. От его неудержимой, дурной похоти пострадал почти ребенок, беззащитная, невинная девочка, вверенная ему на попечение отцом. Разве мог отец подумать, что собственный сын, сотрудник полиции, пойдет на поводу у своих низменных желаний и испортит дочке, пусть даже приемной, но от этого не менее родной, дальнейшую судьбу?

И зачем он пытается обмануть самого себя, устраивая это дурацкое представление с регистрацией брака? Ради чего? Ради кого? Ради ребенка? А нужна ли ему такая «ненастоящая» семья? Глупо было бы с его стороны надеяться, что штамп в паспорте оживит в сердце Ксении несуществующие чувства к нему, откроет желанный доступ к ее телу. А вынужденная близость, через «не хочу», через «должна», не принесет ничего хорошего, ни ему, ни ей. Опыт по этой части уже имелся. До сих пор помнил ее зажатость, напряжение деревянного тела, испуганно вцепившиеся в простынь пальчики. Страдальчески сморщенные брови, крепко зажмуренные глаза на обескровленном лице, покусанные, кривящиеся от каждого его движения губы напрочь убивали все наслаждение и удовольствие.

Фиктивный же брак грозил исковеркать и судьбу сына или дочери, исказив правильное восприятие супружеской жизни, верное понимание семейных ценностей. Но для него папа, приходящий домой только поесть, переночевать в отдельной от мамы комнате, или вообще не ночующий дома, ищущий усладу на стороне, не имеющий общих тем для разговора с мамой, ненамного лучше папы со статусом «бывший муж – воскресный папа». Поэтому и сама мысль – жениться, а потом развестись – была невыносима. Да и, вообще, в их ситуации еще расписаться надо суметь.

Понимал Демидов причину холодного бешенства, вспыхивающего в глубине налитых злостью глаз Сани. Не чужая ему была Ксения. Олицетворение трагически погибшей сестры. Поэтому и воспринимал близко к сердцу все, связанное с ней. Чужая девушка, чуть ли не на глазах пережившая сексуальное насилие, и родная сестра, познавшая зрелого мужчину в столь раннем возрасте, для любого нормального человека одинаково болезненны. Тем более, когда и явных, видимых предпосылок для этого нет: ни романтики, ни ухаживаний, ни свиданий под луной. И девочка – само послушание и скромность. Вот так просто кто-то взял и использовал как вещь, получил разрядку. Так что, по аналогии с собственными возмущенными выпадами в защиту Юли, легко мог представить себе, что эмоции друга сейчас намного глубже, ярче, острее, но вот насколько, точно сказать не мог.

Если бы от таких испепеляющих взглядов умирали, то давно от Влада осталась бы лишь горстка пепла. Понимал, что виноват, и молча, безропотно ожидал взрыва, шквала гнева Воронова. Насколько хватит терпения и выдержки, не знал. Сам тоже был горазд психовать, но не так бурно и молниеносно, как друг. Была уверенность, что тот во всем обвинит его, Влада, и будет прав. Сам бы тоже, на месте Сани, ни за что не поверил, что Ксюша сама, первая прыгнула к нему в постель.

Дверь в кабинет распахнулась. Дежурный, еще не ведающий, какой нагоняй собрался огрести, сунулся с напоминанием:

– Александр Павлович, вам в Главк пора.

– Дверь закрой! – грозный рык начальника отдела в одну секунду сдул его с места.

– Сань, тебе ехать нужно, – подвел итог несостоявшейся беседе дружелюбным тоном Влад. – Вечером поговорим.

Не разжимая сурово поджатых губ, Воронов вышел из кабинета лишь минутой позже, даже не позаботившись о том, чтобы прикрыть с размаху распахнутую дверь.

Устало потерев виски, Влад тяжело опустился в кресло. Трудными были ночь, утро, еще сложнее будет предстоящий вечер. И снова бессонная ночь впереди. От мук совести, от переживаний, от горьких дум. Как оно все сложится? Ей рожать, вообще, можно? Не маленькая еще? Усмехнулся с ироничной злостью, вовремя же он озаботился степенью ее физиологической зрелости. Хоть бы доносила нормально.

Вытащив телефон, набрал ее номер, хотел объяснить насчет витаминов этих специальных, напомнить, чтоб вовремя поела. Но механический голос поведал, что «абонент недоступен или отключен». Ну да, он же сам, видя, что она крепко спит, не стал ее будить, когда пробежав по аптекам и супермаркету, завез все домой. И мобильник ее не включил, чтобы ухажер не беспокоил.

Забив на рабочую текучку, обхватив голову руками, Влад погрузился в глубокие размышления. На повестке стоял пока один вопрос: как же им расписаться? Понимал, что слишком много сложностей помимо нежелания самой «невесты» связывать себя узами брака. Ни к чему определенному пока не пришел, так, накидал примерный план действий, а потом эта самая «рабочая текучка» завалилась к нему в кабинет в виде бесконечного потока посетителей из сотрудников отдела, терпил, свидетелей. И как назло, никто не мог обойтись без его участия.

Ближе к завершению рабочего дня дверь в кабинет распахнулась без приглашения. Воронов уверенной походкой прошагал к столу. Усевшись прямиком напротив хозяина кабинета, сцепив перед собой руки в замок, обрывисто велел:

– Рассказывай!

Влад отодвинул в сторону бумаги, откинулся на спинку стула и сомнением пожал плечами:

– Что рассказывать? – делиться подробностями своей интимной жизни с Ксенией он не собирался, даже с лучшим другом. Думать Саня мог что угодно, но вот устраивать допрос было не самым лучшим решением, несмотря на то, что Влад прекрасно понимал, что двигало им в этот момент.

– Что у вас там? Любовь? Страсть? – у Воронова сформировалось собственное видение ситуации, слава богу, пока далекое от истины. Но в голове все равно с трудом укладывалось, что Ксюша и Влад любовники. Мала она еще для этого. Даже представить ее не мог в объятиях друга, не то что в постели. Нетерпение так и разжигало изнутри, поэтому он, даже не сделав паузу, выпалил с легким оттенком возмущения: – Блин, Влад, как ты мог до такого довести? – сам не до конца понял, что конкретно имел в виду – то ли факт связи между ними, то ли свершившуюся беременность. А скорее всего, и то, и другое вместе.

Влад недовольно передернул плечами и, за усмешкой скрывая неловкость, словно извинился за слишком грубый и резкий ответ:

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться или оправдываться. Просто сказал, чтобы ты знал.

Воронов тоже усмехнулся. Ловко отбрил его Влад. Так прямолинейно заявил, чтобы не лез не в свое дело. Но только интуиция снова завопила, что ничем хорошим это не закончится. Поэтому счел своим долгом спросить:

– И что делать будете, будущие родители?

– Распишемся, – невозмутимость опера начала уже нервировать Сашу. – И, Сань, твой сарказм здесь неуместен.

Воронов только руками развел.

– Ну, поздравляю! – и тут же посерьезнел: – Кто вам расписаться даст? Она твоя подопечная, это раз! По документам у вас с ней один отец, это два! И ей всего шестнадцать, это три! – немигающим взглядом Саша смотрел прямо на опера, не замечая, что руки уже начали непроизвольно сжиматься в кулаки.

– Брачный возраст в Российской Федерации при наличии уважительных причин может быть снижен до шестнадцати лет, – в отличие от Саши, беспокойно ерзающего по стулу, Влад был сама сдержанность. – А беременность – это очень «уважительная причина».

– Ты ее опекун… попечитель, – гнул свое Воронов.

– Заключение брака не допускается между усыновителями и усыновленными, – ровным голосом процитировал кодекс будущий жених, – про попечителей и опекаемых речи нет. А то, что не запрещено…

– Я это и без тебя знаю! – вспылил Саша. – Что ты мне как на экзамене?! – постукивая пальцами по столу, задумался. – Как ты себе это вообще представляешь? Как вы разрешение на брак получать собираетесь? Подадите заявление в загс вместе со справкой о беременности, а у органов опеки вопросы возникнут. Некрасивые, слишком личные. Ее же затаскают на беседы всякие. Чуть что не понравится им, тебя всех прав на нее лишат, Ксюшку в детдом, а тебе на работу бумажку пришлют, на которую реагировать придется. У тебя проблемы могут быть!

– Да ладно, – флегматичный Влад являл собою разительный контраст с Вороновым. – У нас же все решается. Всегда можно же договориться и скрыть что хочешь, – только в глазах горел странный огонек. – Ведь так?

Саше на миг показалось, что друг на что-то намекает. Он вопросительно приподнял брови. Демидов постарался скрыть горечь, лезвием полоснувшую по нервам, устало провел ладонями по лицу, стирая кривую, вымученную улыбку, и, набравшись духа, спросил тихо, с затаенной болью:

– Почему ты мне не сказал, что Ленка беременная была?

– И что, тебе бы легче стало? – после недолгой заминки, быстро совладав с растерянностью, грубовато спросил Воронов. Ни к чему сейчас об этом, только зря старые раны бередить. Все равно ничего уже не исправить, Лену не вернуть, а жизнь ставит другие задачи, требующие немедленного разрешения. Не давая другу скатиться в бездну сожалений о прошлом, раздразнил упреком: – Ты решил компенсировать утраченное с помощью Ксюши? Или что, от любви крышу снесло?

Притихший Влад, скрипнув креслом, молча подошел к окну. Засунув руки в карманы, устремил невидящий взгляд на прилегающую к отделу территорию. Хоть и нервировали бесконечные вопросы Воронова, но, может, они хоть на чуть-чуть помогут разобраться в себе. Задолбала уже эта неопределенность. Одно мучение, и только.

– Ладно она, дурочка шестнадцатилетняя, влюбилась по уши, но ты-то! – тем временем продолжал кипятиться Саша. Не понимал Влад, что значит, иметь сестру. Не знал, как могут бесить чужие, похотливые взгляды в сторону родного человечка, а уж мысли о том, что с ней творят в постели… Это мужу ее было бы позволительно, да и то, после тщательной проверки и братского одобрения. – Или у вас совсем любовь неземная?!

– Если бы, – сказано было еле слышно, но ушей Воронова слова достигли. Он ошарашенно наблюдал за тем, как Влад медленно вытащил сигарету из пачки, все так же глядя в окно, с отсутствующим видом прикурил, скорее всего, чисто на автопилоте.

Кусочки уже сложившейся картинки рассыпались на части и легли по-новому. То-то Влад на влюбленного совершенно не похож, наоборот, как будто гнетет его что-то. Никак, девчонка в него влюбилась, а он – нет. Еще не хватало, чтобы девушка страдала от безответной любви, желая того, чего Демидов дать ей не в силах. Зная его, можно быть уверенным, что он не оставит ее на произвол судьбы, однако и врагу не пожелаешь создавать семью вот так, по нужде. Не сможет он сделать Ксюшу счастливой, даже если та будет любить его до безумия, отдавая всю себя ему без остатка. Не будет он притворяться. Раз, другой, третий сыграет в любовь, а потом взрыв, с последствиями.

Теперь у Саши остался только один вопрос: зачем? Если любовью там и не пахнет, то зачем нужно было доводить до такого? О чем и спросил прямо у Влада, с трудом сдерживаясь от гнева, беспрестанно теребя в руках ручку, иначе так и хотелось врезать куда-нибудь кулаком.

– Зачем? Зачем тогда нужно было тащить ее к себе в постель? Зачем? Зачем?!

Демидов промолчал. Он много раз задавал этот вопрос себе, но не находил ответа. Какая-то смутная мысль неотступно вилась вокруг, постоянно ускользая, раздражая еще больше, упорно не желая оформляться в связные слова. Вот и сейчас, навязчивая размытая идея забрезжила в сознании, затеребила и без того натянутые нервы. Невозможно было устоять на месте, хотелось сменить позу, подвигаться, сделать хоть что-то, но чтобы зудящее жало неопределенности отстало.

Вернувшись за стол, Влад протянул руку к стоящему перед ним графину с водой, наполнил до краев фигурный стакан, начал мелкими, частыми глотками осушать его. Тянул время? Дал себе возможность собраться с мыслями? Скорее для себя, чем для Саши, хотел ответить на вопрос, повисший в воздухе. Вот только следующие Санины слова просто оглушили его, выбив почву из-под ног, столкнули в зияющую пучину отчаянной боли и стыда. Аж цветные круги перед глазами повисли.

– Ты ей мстишь, что ли?

Глава 31

В мозгу словно что-то щелкнуло. Спазм обхватил горло, вода, не найдя пути, забилась в нос, ринулась обратно. Демидов, выронив стакан, зашелся в надсадном кашле.

– Мстишь, – уверенно заявил Воронов, исподлобья глядя на его безуспешные потуги справиться с коротким недугом. – Мстишь за то, что ее мать увела твоего отца, да? – глаза зло сощурились: – Бл*, детский сад какой-то!

– Твою мать, а, – Влад тяжело отдышался, поморгал несколько раз, чтобы прогнать подступившие к покрасневшим глазам от усилий слезы. Першение в горле проходить и не собиралось, казалось, поселилось там навсегда, царапая и обжигая слизистую. С трудом принял удобное положение в кресле. Вот тебе и откровение, не принесшее ничего, кроме пронзительной боли, плеснувшее кислоты на остатки самообладания.

– Что делать будешь, жених?! – нервы начали сдавать и у Воронова. Градус эмоций неумолимо пополз вверх. – Доигрался?!

– Я же сказал, распишемся! – голоса в кабинете зазвучали на октаву выше.

– Х*р вас кто распишет! – Саша вскочил с места, кулаками уперся в столешницу, немигающим взглядом впился в друга. – Ты – Демидов, она – Демидова! Вы оба – Дмитриевичи! Юридически вы брат и сестра! Ты забыл, что твой отец ее удочерил?! – он уже практически кричал. – Хрен вы распишитесь! Хоть по закону, хоть за бабки! Будешь дядей собственному ребенку! Мозги включи!

– Слышь, ты угомонись, а! Хорош орать! – сердито осадил раскипятившегося Сашу Влад. – Сам знаю, что будет непросто, – продолжил уже спокойнее, глядя на него снизу вверх, – но я что-нибудь придумаю. Безвыходных ситуаций не бывает. Все равно распишемся.

Воронову стало обидно за Ксению. Влюбилась девчонка не в того, кого следует. И пусть Демидов согласен жениться на ней, но выглядит это, скорее, как одолжение. Почему бы и нет? Других-то кандидатур все равно нет. А с таким характером, как у Ксении, такую жену можно будет и всерьез не воспринимать. И неважно, что она влюбленными глазами смотрит.

– Ты на хрена ей голову запудрил? – зло процедил сквозь зубы. – Раз не любишь, раз не нужна она тебе?

Владу уже надоел этот нравоучительный тон. Теперь еще и о любви заговорили! Вот только слова эти зря на мозги капают, приводя в тихое бешенство.

– Да люблю я ее! Люблю! Это она меня не любит! Это я ей не нужен!

В воздухе повисло напряженное молчание. Осязаемое, тугое, острое. Казалось, еще слово и оно рассыплется на тысячи звенящих осколков. Следующие реплики нужно было произносить осторожно, с опаской, и оба это чувствовали.

– А как она тогда к тебе в постель попала? – вкрадчиво, еще ниже склоняясь над столом, зловеще прошептал Саша.

Влад отвернулся, откинулся на спинку кресла, неосознанно желая отдалиться. Вобрал в себя воздух с шумом, как будто последний раз в жизни. На несколько секунд отвел глаза, но Воронову этого хватило, чтобы сделать соответствующие выводы. Слишком хорошо он знал, что бывает, когда крышу сносит от ударившей в голову страсти и внутри тормоза отказывают. И живешь потом как на минном поле, и нервы на пределе. И ничего не исправить, и ничего не вернуть. Хуже не бывает!

– Ну?

– Тебе все рассказать? В подробностях? – съязвил опер. – Куда целовал? Как раздевал? – выдержка изменила ему. – А то ты не знаешь?!

Воронов поджал губы.

– Но, я надеюсь, не было ничего такого… – он замолчал, подбирая слово.

– Какого «такого»? – теперь уже Влад «наезжал» на Сашу. Не хрен его отчитывать как пацана!

– Если я узнаю, что это было против ее воли, – помолчав, выпрямился Воронов во весь рост, но Демидов не дал ему договорить, резко оборвал:

– То что?!

– Это «статья».

Влад хмыкнул, качая головой, едко рассмеялся, но тут же снова посерьезнел. Произнес вроде бы негромко, но показалось «выстрелил» словами:

– А ты забыл, с какой «статьи» твоя семья начиналась?

***

Ксения, с ногами забравшись на стул, вот уже несколько минут смотрела на одиноко лежащую на столе продолговатую таблетку серо-желтого цвета, никак не решаясь принять ее. Казалось, в тот момент, когда она запьет ее водой, будет пройдена некая граница, которая навсегда разделит жизнь на «до» и «после», поэтому хотелось оттянуть этот момент подольше.

Устав от невыносимого чувства потерянности, внутренней дезориентации, тревоги, желая хоть какой-нибудь определенности, Ксения быстрым движением смахнула со стола лекарство и залпом осушила давно заготовленный бокал с водой. Все, назад дороги нет. Такой ритуал она теперь будет выполнять ежедневно, пока… пока все не закончится.

Оставалась еще одна деталь, до сих пор связывающая ее с жизнью, которой она жила еще вчера. Важная, дорогая сердцу, но с которой необходимо было порвать. Хорошо, если это пройдет безболезненно, обойдется «малой кровью», только ее «кровью», но это зависело уже не от нее.

Холодеющими от волнения пальцами девушка взяла со стола смартфон, нажала на кнопку питания. Заиграла мелодия включения, и, вторя ей, в квартире ожил домофон. Ксения вздрогнула. Почему-то по телу пробежала волна озноба и паники. Она никого не ждала, к Демидову тоже обычно никто не приходил. Сердечко забилось в трепетном предвкушении – может, это Денис? Она почти на день отключила телефон, выпала из жизни. Хотелось верить, что он, разузнав каким-то образом ее адрес, не утерпев, пришел к ней сам.

Рассудком Ксюша понимала, что, скорее всего, это всего лишь ее желание быть для Дениса не просто знакомой, подружкой, соседкой, а кем-то больше, но в душе она об этом мечтала. Еще больнее стало от осознания того, что мечтам этим не суждено было сбыться. И не готова она была встретиться с ним сейчас лицом к лицу. Куда проще порвать с прошлым по телефону, через немые, безликие сообщения, тем более что она уже увидела кучу пропущенных звонков от него, десятки смс. Девушка закусила губу, понимая, что сейчас расплачется.

Неожиданно оживший в руках телефон напугал, заставив невольные слезы отступить, но когда она увидела, кто звонил, внутри все похолодело. Сама не поняла, как приняла вызов.

– Ксюш, ты дома? – когда-то этот голос казался ей самым красивым, самым лучшим на свете, а сейчас почему-то стало страшно и жутко. Уже знакомые спазмы зародились в желудке, предвещая неприятные минуты. – Дверь открой, – командные нотки в голосе Саши напомнили привычные интонации Влада, отчего стало еще тоскливее и муторнее на душе.

И разговор с ним дался тяжело, если это можно было назвать разговором. Неловкие, с трудом формулируемые вопросы, односложные, похожие друг на друга ответы и никакого зрительного контакта.

Невыносимо было смотреть в глаза «новому» Саше, а прежнего она уже никогда не увидит в этом высоком, крепком мужчине с цепким взглядом, требовательным, хоть и тщательно смягчаемым, голосом. Сейчас только заметила, что он один в один как Влад, такой же жесткий, такой же непреклонный. И как она могла обманываться столько времени? Такие, как они, с легкостью сметают со своего пути все преграды, и неважно, люди это или просто слова. Под их тяжелыми шагами в щепки разлетаются чужие жизни, оставляя после себя кровавые слезы. Ее одноклассники уже с лихвой поплатились только за то, что линия их жизни на какое-то мгновение коснулась, не пересекла, а просто задела сферу их интересов. Ее же жизнь уже вовсю трещала под их уверенной поступью, как хрустит под ногами ломкий, крошащийся лед, как осколки разбитого стекла поют свою последнюю, жалобную песню.

– Как дела, Ксюш? – Воронов прислонился к стене в прихожей, ласково глядя на девушку.

– Хорошо, – ответила, не поднимая глаз, смотря куда угодно, но только не на него, пальцами теребя поясок на брючках.

– Влад сказал, ты «в положении»? Ребенка ждешь? – говорил медленно, спокойно, а сам пытался читать по ее лицу. – Вас можно поздравить?

Тусклый дневной свет сыграл на руку Ксении, позволяя скрыть покрасневшие от стыда щеки. Она кивнула едва заметно, как-то неловко, будто колеблясь или стесняясь.

– А ты, что, такая… невеселая? – Саша с трудом подобрал слово.

– Тошнит, – выпалила на одном дыхании.

– А как так получилось, что… вы с ним… – сделав паузу, вздохнул Саша и спросил уже о другом: – Он тебя не обижает?

– Нет, – покачала головой девушка, подумала немного и, вскинув на секунду глаза, добавила: – Я сама, – поняла, что имел в виду опер.

– Что «сама»?

Ксюша задумалась. Под пристальным взглядом Саши было трудно собраться с мыслями, но как-то оправдать вырвавшуюся непроизвольно фразу надо. Однако рассказывать мужчине сказки о любви с Демидовым, чтобы и дальше не провоцировать последнего на какие-то действия по отношению к Денису, она не смогла. Поэтому, понадеявшись, что на этих словах любопытство Воронова к личной жизни подчиненного будет удовлетворено, неуверенно пожала плечами:

– Ну… с Владом.

И зачем он только пришел? Почему сейчас? Сам факт прихода не удивлял, Саша всегда был к ней внимателен, время неудачное. Она сама еще толком не привыкла к мысли о будущем материнстве, не обезопасила Дениса, отказавшись от встреч с ним. Если Саша заподозрит что-то неладное, то у них с Владом может произойти конфликт, а учитывая взрывной и бешеный нрав обоих, пострадать могли все, и Денис, в том числе. Лучше судьбу не испытывать, но и соловьем разливаться ни к чему. И так уже, кажется, лишнее брякнула, вызвав напрасные подозрения. Неужели забыла, с кем имеет дело?! Лучше бы молчала!

– Ясно, – со вздохом, как-то резко, выдавил из себя Воронов и, не прощаясь, покинул квартиру.

***

Влад неспешно въехал во двор, припарковался на своем обычном месте. Пока проезжал дворовую территорию, успел отметить и Вороновский джип, и наворачивающего круги у дальнего подъезда Ксюхиного воздыхателя. Никак неугомонный Ромео дожидался свою прекрасную Джульетту?

Демидов даже виду не подал, что заметил подростка, свернул к своему подъезду и совершенно не удивился, когда под аккомпанемент домофона ему навстречу выскочил и сам Воронов.

– Зачем приезжал? – кивнул в сторону двери.

– Поговорить, – хоть и кипело все внутри у Саши, но голос был ровен и холоден.

– Поговорил? – легкая усмешка слегка растянула губы Влада.

– Поговорил, – злые нотки все-таки растопили лед в голосе, зажгли на дне темных глаз недобрый огонек. – Что-то не похожа она на счастливую невесту?

– Твоя Юля поначалу тоже не в восторге была, – отпарировал Демидов, вытаскивая из кармана ключи. Взглянув Саше в глаза, сощурился, попросил: – Сань, не лезь. Это наше с ней дело, – и скрылся в бетонной глубине подъезда.

Пока ждал лифт, поднимался в квартиру, в душе сто раз согласился с Вороновым, что по-честному ему жениться на Ксю никто не даст, но и оставить все так, как есть, Влад не мог. Мозг усиленно работал, выискивая варианты с наименьшим риском обойти закон. «Купить» «опеку», может, и получится, но первая же проверка выявит грубые нарушения, и брак признают недействительным. Его это не устраивало.

Вся загвоздка была в том, что Демидов-старший удочерил девочку. Именно этот факт был непреодолимой преградой для заключения официального брака. Значит, оставался один вариант – найти настоящего отца Ксении и убедить его признать свое отцовство, тем самым убив двух зайцев: юридически она сразу же перестает быть ему сестрой и опекаемой. Препятствий к созданию семьи, за исключением нежелания самой Ксении, больше не будет.

Квартира встретила опера пустотой. Он быстро заглянул по всем комнатам, уже и без того догадавшись, что Ксения улизнула перед самым его приходом. Они разминулись в подъезде. Пока он поднимался на лифте, она спустилась по лестнице. Не зря же на улице Дениска крутился! К нему убежала!

Почему-то ожидаемой злости и ревности не было. Стало даже немного смешно. Глупая, наивная девочка! Пытается бороться с ним, как может, отвергая реальность. Хотя далеко не дура! Так что, вполне возможно, что прямо сейчас она объясняется с поклонником, поэтому решил не мешать молодежи разрывать отношения. Он надеялся на ее благоразумие, тем более что уже проверил – витамины для беременных принимать она уже начала. Это радовало.

Зато удручили неразобранные запасы продуктов, так и сваленные на столе в одну кучу, как он их оставил днем. И посуда чистая. Ни следа хотя бы перекуса. Голодовку решила объявить? Не пойдет. Хоть силком, но есть придется. Будущей маме питаться нужно полноценно и своевременно, да и у самого желудок заурчал от голода. Вымыв руки и засучив рукава, Демидов принялся за приготовление ужина.

Немногим больше чем через час уже и ужин был готов, и мысли непрошенные в голову полезли. Чтобы расстаться с мальчиком времени прошло более чем достаточно. О чем можно беседовать, когда уже «все», «конец»? Грешным делом подумал, а не решила ли Ксения напоследок подложить Владу свинью, а Дениске своему – приятное сделать? Как бы не в постели сейчас голубки нежились! И откуда только мысли такие взялись? Они разъедали душу не хуже ржавчины, полосовали сердце похлеще бритвы.

Выждав еще с полчаса, Влад взялся за телефон. Когда на третью попытку дозвониться трубку она так и не сняла, его уже начало потряхивать от быстро разгорающегося внутри гнева, и лишь на самом краю сознания мелькнувшая мысль о том, что, не дай бог, могло и случиться что-то, сдерживала пока от скатывания в безудержную ярость. А если пока он ей тут ужин готовит, старается, она ему рога наставляет?!

Четвертый звонок увенчался успехом. На фоне чужих голосов, постороннего офисного шума голос девушки казался тихим, растерянным. На вопрос о своем местонахождении Ксения выдала бесхитростное: «В полиции», а у него внутри неприятно екнуло. Каким ветром ее туда занесло?

Пока спустился к машине, пока доехал до местной ментовки, успел передумать кучу всего: и что несчастный случай произошел с тем же Денисом, а она – свидетель, либо сама стала жертвой нападения, ограбления, да чего угодно. О том, что Ксения могла накатать заяву на него, подумалось, только когда поднимался по ступеням ОМВД.

В последний раз в этом отделе полиции Демидов был в ночь гибели Лены, в почти невменяемом состоянии. Всеми бумагами тогда занимался Воронов. Помнил только ряд кресел, серый пол, шатающийся под ногами, да нудный гул, лезущий в уши. Притихшая Ксения сидела в том же самом кресле, с которого, при виде него, она поднялась и сейчас. Оглянулась куда-то вглубь коридора и замерла в ожидании.

– Ты чего здесь? – тихо спросил Влад, подойдя к ней совсем близко, ладонью коснувшись предплечья.

Девушка посмотрела на него долгим, вымученным взглядом, словно не решаясь поделиться тем, что ее тревожило. За эти секунды молчания успел с облегчением отметить про себя, что никаких видимых повреждений и травм у ней не было. По покрасневшим глазам понял, что всплакнула немного, но признаков истерики, к счастью, не наблюдалось. Как и не обнаружился в непосредственной близости от нее и ненаглядный Денис.

– Мне Алена позвонила, – наконец горячо зашептала девушка.

– Какая Алена? – нахмурился опер.

Оглядевшись по сторонам, Ксения привстала на носочки и, обдавая его дыханием, проговорила едва слышно ему прямо в ухо:

– Которая пропала… моя одноклассница.

– Когда позвонила?

– Когда Саша ушел.

– И? – Влад склонил голову еще ниже. – Что сказала?

– Попросила, чтобы я ее маме передала, что она жива и с ней все в порядке.

– Ты передала? – внимательно посмотрел в ее глаза.

– Да, – Ксюша запнулась на секунду, а потом снова зашептала: – Ее мама попросила меня с ней сюда прийти, к следователю… Влад, – тут ее голос сорвался, – еще она сказала, что в полиции думают, что пропажа Курбанова… ну, Марат, – на всякий случай пояснила она, – как-то связана с исчезновением Алены. Они в одно время пропали… А еще убийство Ковылева… Они же с Курбановым друзья были…

На лице Демидова не дрогнул ни один мускул, а внутри все напряглось. Пальцы плотнее обхватили руку девушки, ближе притянули ее к себе. Он вгляделся в лицо Ксении, чутко следя за малейшими изменениями ее состояния. Главное, чтобы не запаниковала.

– Влад, – в девичьем голосе отчетливо зазвучали слезы. – Мне страшно… Я боюсь.

– Пойдем на улицу, – опустив руки на плечи девушки, опер направил ее в сторону выхода.

Необходимо было как-то сориентировать ее на случай непредвиденных вопросов. К тому моменту как они, спустившись со ступенек крыльца, остановились неподалеку в тени деревьев, он уже определился, в каком ключе преподнести историю.

– Насчет подруги говори все как есть, – убедившись, что Ксения его внимательно слушает, приступил к инструкциям. – Когда последний раз видела, когда позвонила, что сказала. По поводу тех двоих не говори ничего, пока не спросят, – увидев, что ее глаза вновь наполняются слезами, взял в ладони ее лицо, приподнял к себе. Взглядом, интонацией, осторожными, нежными касаниями постарался успокоить. – Я буду рядом. Без меня тебя не имеют права допрашивать.

– Мне страшно, – тихо заплакала девушка.

– Ксюш, – ему нужно было сказать все до конца. – Даже если насчет пацанов что-то всплывет, то запомни: ты ни о нем, ни о другом ничего не знаешь. В тот день ты поехала ко мне в отдел за ключами и попала под машину, – ее серые, с поволокой слез глаза вытягивали из него всю душу. Вновь она смотрела на него доверчиво, как на единственного человека, способного защитить ее от бед, укрыть от житейских бурь. Прямо здесь и сейчас она интуитивно искала защиты у него, и обмануть ее доверие для него теперь было смерти подобно.

Глава 32

Как ни странно, но рядом с Владом Ксения снова почувствовала себя в безопасности. В относительной безопасности. Потому что при мысли о том, что их связывало слишком «интимное», внутри начинало царапать от стыда и обжигала боязнь надвигающейся ночи. А вдруг ему захочется еще?

Под наплывом быстро сменяющихся событий дня ее отношение к оперу стало напоминать качели. С утра – непреходящее чувство неприязни, тлеющей ненависти, зудящее, разъедающее остатки душевного спокойствия; вечером – точечные уколы желания спрятаться под его крылом, в его объятиях, как там, у гаража, когда только его сильные руки и удерживали от, казалось, грозящего безумия, обещали успокоение; а между ними – обреченность, животный страх, жуткое ожидание неминуемой пытки под ножом врача в кабинете медцентра.

Разговор со следователем остался в памяти девушки нечетким, размытым пятном. Единственным реальным моментом в этом подобии сна были горячие ладони Влада, лежащие у нее на плечах, как свидетельство его готовности защитить, уберечь, спасти от чего-то темного, страшного, надвигающегося на нее с упрямой, жестокой неотвратимостью. Хотелось в это верить, несмотря на изредка проскальзывающие всполохами искры предчувствия, что и источником этого жуткого нечто является сам Влад.

Она словно попала в заколдованный круг, незримо отделивший ее от остальных людей. За гранью осталась обычная жизнь, состоящая из вроде бы ничем не примечательных вещей, воспринимавшихся ранее как само собой разумеющееся – школа, подружки, какие-то интересы и увлечения, планы на будущее. Там же вдали, вне досягаемости, остался Денис, за короткий срок ставший для нее не просто другом.

Саму же грань для нее воздвигли Саша и Влад. Заполнили собой все пространство, выместили воздух, не оставили ей места для маневров. Ни повернуться, ни вздохнуть свободно. Позади Саша отсек от нее нити радостной, беспечной жизни, впереди Влад отрезает пути к счастью, к возможности принимать решения за свою жизнь, за себя. С высоты своего опыта, из лучших побуждений они ранят ее душу и не замечают этого. Как не замечают того, что от их «заботы» сил и жизнерадостности остается все меньше, истощается запас прочности, заложенный природой, пока еще не способный восполняться, истончается оболочка, отделяющая ранимую душу от ударов судьбы. Когда больно сделал Саша, Влад помог удержаться на ногах, но и сам следом подставил подножку. Когда от Влада закровили и душа, и тело, появился Саша с явным намерением помочь, однако во что выльется эта помощь представить страшно. Один лечит, другой калечит, только местами меняются.

Ксения была благодарна Владу за то, что хоть на какой-то момент отстал от нее с замужеством, не задавал больных вопросов про Дениса, вел себя так, как будто и не было между ними никогда непонимания. Вопросы со следователем решил быстро, сведя к минимуму ее диалог с ним. Как мог, успокоил маму Алены, обнадежил убитую горем женщину. Ни в машине, ни дома больше не возвращался к болезненным для нее темам, хотя видел, что телефон девушки просто разрывался от входящих звонков, смс, уведомлений соцсетей.

Не знал он, что, когда бежала она к маме подруги с весточкой от дочери, скрепя сердце пришлось ей и с частичкой своей души расстаться. Вот так, мимоходом, на скорую руку, ничего не объясняя, загнав внутрь слезы. А может, и лучше так… Раз и все… Осталось только номер сменить, да аккаунты поудалять.

– Не звони мне больше, – обошла она приободрившегося при виде нее парня. – Не пиши.

– Ксень, ты куда пропала? – Денис попытался поймать ее в кольцо рук, удержать.

– Я тороплюсь, прости, – вырвалась, не глядя на него, пошла вперед, прокручивая в голове одну только мысль: – Алена! Алена! Алена! – все остальное потом.

Все остальное и навалилось потом, пригнуло до земли, перемешалось в одну кучу, пролилось дождем слез. Денис, Ковылев с Курбановым, Денис, Саша, Влад, снова Денис, ненужная беременность, Алена, Марина, Влад, Денис, Влад, Денис, Денис, Денис… Закрывшись в ванной, Ксения рыдала сильно, до икоты, не боясь, что Влад услышит, пока сквозь шум бивших по эмалированной поверхности струй воды не донеслось:

– Ксюш, ужинать пора.

Не полегчало от воды, как раньше, ни капельки. Да она и не ждала моментального исцеления, знала, что не день, не два, не три пройдет, прежде чем сердце щемить перестанет. Если бы Денис сразу отстал, если бы и дальше Влад ее не трогал.

– Аппетита нет? Или моя компания тебя напрягает? – Демидов и сам понял, что снова сворачивает не туда, когда увидел, как неуловимо сменяется налет грусти на лице Ксении на маску отчужденности. Он как будто буквально увидел, как ее тело сковывает защитная броня. Не достучится же, не пробьет ее больше.

Бросив вилку, придвинул стул поближе к девушке, решил завязать разговор о другом. Все равно она не ест толком ничего, с умирающим видом ковыряется в тарелке. Так хоть, глядишь, отвлечется…

– Ксюш, а ты знаешь, кто твой настоящий отец? Где он?

После непродолжительного молчания девушка пожала плечами.

– Мама ничего не говорила? Или бабушка? – несмотря на беззаботный тон, спрашивал опер не из праздного любопытства.

Ксения задумалась, потом нехотя призналась:

– Бабушка как-то говорила, что он ее бросил еще до моего рождения, – злые слова, оброненные вскользь, а может, специально высказанные вслух, запали в душу еще тогда, когда она их впервые услышала. Вернее, подслушала, не совсем понимая их истинное значение.

Смутно вспомнился вечер, когда случилось что-то непонятное. Маленькая Ксюша сидела за своим детским столиком, раскрашивая картинки в журнале, не прислушиваясь к разговору взрослых. Бабушка ходила из угла в угол комнаты, громко отчитывая дочь, маму Ксении, адресуя ей обидные, судя по интонации, слова. Потом в комнате появился мужчина, подсел к девочке, протянул широкую ладонь для знакомства. Именно тогда и прозвучали те слова, навсегда врезавшиеся в память Ксении, наполнившиеся смыслом намного позже.

– Понятно, – невесело усмехнулся Влад. – Значит, беременную твою маму бросил, – и, не желая, чтобы девушка слишком углублялась в свои переживания по этому поводу, не примеряла ту ситуацию на себя, спросил: – А звали-то его как?

– Я не знаю. Правда, – с сознательного возраста она помнила только одни метрики, где в графе «отец» значился Демидов Дмитрий Андреевич.

– А отец мой как к тебе относился? – легкая улыбка смягчила всегда суровые черты опера. Не было детской ревности к ней больше, наоборот, казалось, что отец сейчас единственное связующее, не вызывающее отторжения, звено между ними.

– Хорошо, – лицо Ксении озарилось внутренним светом. – Он иногда даже шутил, что я его родная дочь.

Влад продолжал улыбаться, стараясь не показать, как на него подействовала ее последняя фраза. Как обухом по голове, как удар под дых, как выстрел в голову. На доли секунды допустил, что это правда, и почувствовал, как земля уплывает из-под ног. С запоздалым сожалением вспомнил о своем намерении пройти генетическую экспертизу. Его кинуло в жар, потом остудило холодом. Не дай бог!

– Ксюш, уберешь сама, ладно? – с трудом выдавил из себя, поднимаясь из-за стола. – Мне нужно отойти.

Ноги налились свинцом, словно приросли к полу. Поистине титанических усилий ему стоило хладнокровно покинуть квартиру, хотя кулаки чесались от желания разнести что-нибудь в щепки, выместить злость на… кого? … на себя. Если и нужно было сдавать анализ ДНК, то намного раньше, а не сейчас, когда под сердцем Ксении уже растет его ребенок, после того, как только сегодня утром он уже возил ее на аборт. Никогда не забыть ему душераздирающей картины в кабинете гинеколога. Снова проходить через это?

Как будто вчера вспомнилась первая встреча с Ксенией, ее слова:

– Папа всегда помнил о тебе, просто не знал, как наладить ваши отношения… Он часто рассказывал о тебе… И я все ждала, когда ты придешь к нам.

Внутри все скрутилось в тугую спираль. Руки дрожали так, что прикурить получилось лишь с третьей попытки. Тяжелым кулем Демидов повалился на первую попавшуюся скамейку, не веря в бег собственных мыслей. Какой же он был дурак! Ослепленный глупыми, подростковыми обидами, ревностью, злостью, не видел очевидного. Того, что так упорно пыталась донести до него Ксения.

Увидел себя ее глазами: родной брат, брызжущий ненавистью, домогавшийся близости. Аж самому противно стало. И неважно, что росли они порознь. Судя по всему, она всегда считала, что где-то у нее есть старший брат, и чувства к нему испытывала братские. А вот для него совершенно непереносимой, дикой была мысль о том, что Ксения, возможно, его родная сестра. Совсем не те эмоции вызывала она у него в душе. В свете последних событий от такого откровения хотелось лезть на стену.

Демидов суетливо полез в карман, достал телефон. По запросу «анализ ДНК в Москве» интернет выдал кучу ссылок на различные медлаборатории, предоставляющие услуги такого рода. Сроки готовности вполне приемлемые – от одного дня, чему он был несказанно рад. И материал для анализа можно было собрать самостоятельно, а главное, втайне от Ксении. Достаточно снять с расчески пару ее волосков с луковицами, и примерно через неделю он либо вздохнет свободно, либо… Чтобы знать наверняка, пройдет этот анализ и все же попробует отыскать данные о ее отце, указанном при регистрации рождения.

Многоэтажный жилой дом перед ним, казалось, дышал, жил своей жизнью, а вокруг него образовался вакуум. Живые звуки смеха, разговоров, лая, ругани долетали до него как из космоса, едва просачиваясь сквозь невидимую прослойку. От все еще влажного ночного воздуха было трудно дышать. Не верилось, что жизнь продолжалась, текла размеренно, неторопливо, принося кому-то радость, в то время как у него одна сплошная жуть творится. Всегда считал, что такие перипетия встречаются только в книгах, фильмах, созданных слишком буйной фантазией авторов. Хотя нет, за годы работы в органах уже понял, что жизнь способна перещеголять самую изощреннейшую из всех фантазий людских. Просто не предполагал, что когда-то он сам станет героем такого вот горького жизненного спектакля. Ладно бы сам пострадал, а то ведь Ксюху жалко, она-то совсем ни при чем.

Влад пробежал взглядом по череде устремленных ввысь ярко-освещенных окон, нашел свои на четырнадцатом этаже. Окно на кухне погасло, через секунды призывно вспыхнул свет в комнате девушки. Ксения, Ксюха, Ксюша… девочка… прости. Опер перевел взгляд на затянутое тучами небо и, не зная, к кому обращался, прошептал:

– Пожалуйста, только не это.

***

А на четырнадцатом этаже, в своей комнате, Ксения устало опустилась на кровать, прилегла на подушки. Уже по привычке рука потянулась к телефону. Вновь вернулось томящее чувство жалости к себе. Еще вчера в это же время они увлеченно переписывались с Денисом, а сегодня приходится бороться с самой собой.

Разблокировав телефон, девушка увидела уведомления о неотвеченных вызовах, конвертик с двузначным числом. С тяжелым сердцем прочла сообщения от парня, сначала шутливые, потом непонимающие, серьезные, затем тревожные. Последние сообщения, отправленные уже после их встречи на улице, горчили обидой, просили о разговоре.

Нельзя, нельзя поддаваться минутной слабости. Уже решила для себя, что все, так будет лучше, в первую очередь, для него. И дело тут не только в «брате», в его нежелании видеть Дениса рядом с ним, хотя он вроде и дал добро. Сама не хотела, чтобы Денис когда-нибудь узнал, какой груз отягощает ее душу и сколько трупов за плечами у нее, с виду обычной девчонки. А самое страшное, что она понимала, что все это может всплыть в любую, несчастливую для нее, секунду. Сегодня, завтра, через неделю, через год, через десять лет. После сегодняшнего визита в полицию осознала, что это просто вопрос времени. Мальчишек ищут, дело завели, как поймут, что Алена с ними не связана, начнут искать в другом направлении. Если уже не ищут. Всю жизнь будет шарахаться при виде ментов на улице. К тому же не зря говорят: «Все тайное становится явным». Вот и пусть Денис едет в свою далекую Англию, подальше от нее, от всей этой грязи, пока ее чудовищная тайна не раскрылась.

Ксения нажала на кнопку выключения смартфона, сдвинув заднюю панель, вытащила батарею. Вытянув старую симку из гнезда, сломала ее с тяжелым вздохом. Смахнула набежавшие слезы. Как теперь жить дальше?

Выспавшийся за день организм, несмотря на нескончаемые потрясения, упорно сопротивлялся сну. После бесплодных попыток заснуть, девушка достала ноутбук и, примостившись на кровати, полезла в интернет. Как бы она ни противилась внутренне, но хотя бы знать, что ее ждет в ближайшие несколько месяцев, следовало.

Браузер открылся на той же самой странице, которую она в ужасе захлопнула. С содроганием смотрела девушка на реалистичные изображения процедуры аборта и настоящие кадры его последствий. Как завороженная глаз не могла отвести от надписи под рисунком «аборт 10 недель». 10 недель… Совсем как у нее. И эти ужасные щипцы, кромсающие крохотное тело… Вдруг потянуло низ живота. Почудилось, что холодные инструменты безжалостно орудуют внутри нее, отчего резко накатила тошнота.

Ксения закрыла вкладку, набрала в поисковике другие слова: «беременность, 10 недель». С головой окунулась в новый для нее мир. Открыла много для себя доселе неизвестного, увлекательно-интересного. В общих чертах представляла, конечно, как протекает беременность, но вот о том, как развивается ребенок триместр за триместром, прочла впервые.

Устав сидеть в неудобной позе, переместила ноутбук на подушку, сама легла на живот, с удовольствием вытянувшись во весь рост. Однако вскоре начала испытывать дискомфорт, как будто что-то твердое мешалось в животе, давило изнутри. Нахлынуло странное чувство неверия: она, что, в такой позе приложив руку к животу, может его уже нащупать?

Девушка вскочила на ноги, подошла к зеркалу. Повернувшись боком, оголила живот. Да нет, вроде бы такой же плоский, как и раньше. Подумав, задрала футболку, расстегнула лифчик. С непонятными чувствами признала, да, все симптомы, о которых упоминалось на сайте, налицо: и потемневшие, набухшие соски, и болезненность груди. А она-то, дурочка, последнее приняла за признак надвигающихся месячных.

Так и не определилась Ксения со своим отношением к свершившемуся факту. Со смешанными чувствами нырнула в постель, торопясь успеть до прихода опера, и, уже лежа с закрытыми глазами, с замиранием сердца задумалась: а как же она в школу теперь ходить будет?

***Примечание: история Алены раскрывается в книге «Мой выигрыш – ты»

Глава 33

Последующие четыре дня для Демидова показались настоящим адом, хотя со стороны это было трудно заметить. Наоборот, для посторонних он производил впечатление собранного, сконцентрированного на работе человека, а внутри тлел самый настоящий вулкан из смятения, вины, беспомощности, злости. Единственный, кто по едва уловимым признакам подмечал волнение опера, был Воронов, но и он молчал, держал свое мнение при себе.

Несмотря на то что основной работы и так было выше крыши, Влад сумел выкроить время для сдачи материала на тест ДНК. Заказал самый ускоренный вариант получения результатов анализа – ВИП: всего один рабочий день плюс дополнительно два дня из-за «нестандартных материалов» Ксении. Впрочем, как его заверили в лаборатории, на достоверности результатов эта «нестандартность» не должна была сказаться никоим образом.

Пока генетическая экспертиза готовилась, занялся поисками информации о настоящем отце Ксении. Пришлось приложить усилия, подключить знакомую из органов загс, затратить немало времени, чтобы среди нескольких десятков девочек, родившихся в один день с Ксенией, отобрать сначала тех, у кого мам звали Мария. На этом дело застопорилось, так как Влад понял, что не помнит девичью фамилию ее матери. Кроме того, среди новорожденных девочек того периода оказалось немало тех, у кого информация об отце либо совсем отсутствовала, либо было указано «со слов матери», что существенно затрудняло поиски. Полез рыскать дальше. Теперь его целью была актовая запись об усыновлении. Внимательно проглядывая все строчки на экране монитора, выпавшие в поиске, мысленно благодарил создателей электронного документооборота, значительно сократившего потраченное время. В душе надеялся, что не так уж много окажется полных тезок отца, усыновивших Ксюшек, родившихся у Маш день в день с Ксенией.

Наконец, его труды были вознаграждены, только легче от этого не стало. Демидов тупо уставился на цепочку букв, матеря про себя собственную глупость и недальновидность. И зачем он столько времени потратил на поиски этого мифического отца?! Идиот! Если Мария родила Ксению вне брака, и будущий папаша смылся до рождения дочери, то однозначно, что информация об отце будет недостоверна. Фамилия будет материна, а имя-отчество вымышленное, хоть инициалы президента Российской Федерации!

Опер откинулся на стул, несколько раз растер лицо ладонями. Вот, блин, тормоз! Нет, так не пойдет! Самому не понравилось, что ошибаться стал. Выбило его как-то это все из колеи. Словно в темноте бредет на ощупь, будучи неуверенным в следующем шаге. Знал же, что ищет ребенка либо с прочерком в графе отец, либо с вымышленными данными, но все равно, упорно шел дальше. Хотя…

Влад еще раз пробежался взглядом по записи, и как-то нехорошо ему стало. Фамилия отца девочки, действительно, была указана материнская – Матвеев, а вот имя-отчество один в один совпадало с данными Демидова-старшего – Дмитрий Андреевич. *****! Неспроста это, чуяло его сердце, неспроста…

Как назло, время до прибытия курьера с результатами анализа тянулось неимоверно долго. Как будто не пара дней, а целая жизнь. Трудно совладать с собой, когда все мысли заняты только одним, а тебя то и дело дергают по самым разным поводам: то подписать, то уточнить, то объяснить, то утихомирить. Стоило кому-то обратиться к нему с какой-либо просьбой, начинало словно током бить изнутри. От напряжения, от раздражения, от невозможности что-либо исправить. Хотелось, чтобы все про него забыли, оставили в покое.

Самым сложным для него оказалось находиться дома, рядом с Ксенией. При виде нее в душе взметался фонтан из рваных, разрозненных, противоречивых чувств, справиться с которыми не представлялось возможным. Они накатывали холодными волнами, обдавали болезненными уколами с головы до ног, все больше и больше загоняя в угол. Уже и спать нормально не мог, и кусок в горло не лез.

Когда в дверь кабинета после вежливого стука просунулась голова незнакомого ему молодого человека в кепке, нервы натянулись как оголенные провода, грозя просто-напросто полопаться от невыносимого напряжения. Курьер вручил ему конверт с логотипом лаборатории, протянул какую-то бумажку для росписи.

– В коридоре можете подождать минуту? – с трудом разлепив враз пересохшие губы, прохрипел Влад. – У меня к вам вопрос будет.

Дышалось с трудом. Грудная клетка не хотела расправляться во всю мощь, воздух толчками прорывался наружу. Казалось, от того, что он прочтет в заключении, зависело, сможет ли он жить дальше.

Пальцы не слушались, надорвать конверт аккуратно не получилось. Черные знаки на бумаге прыгали, не желая складываться в слова. Слова не желали складываться в знакомые фразы. Фразы отказывались обрастать смыслом.

Капелька пота скатилась со лба и, оставив после себя водное пятно, исчезла на бумаге. Бланк дрогнул в руке. Демидов потер шею, разгоняя кровь по венам, заставляя мозг усиленно работать. Взгляд сначала выхватил процентное соотношение, потом зацепился за само предложение, далее – за весь абзац: «Анализ ДНК был выполнен с целью определения, являются ли тестируемые лица братьями/сестрами… Вероятность того, что тестируемые являются сводными братьями/сестрами, то есть имеют одного общего родителя, равна 1,7%. Вероятность того, что они не имеют общего родителя, составляет 56 к 1».

1,7? Процентов? Из 100? … 1,7! … 1,7 из 100! … 1,7 из 100! Это же… ничтожно мало! На несколько раз перечитал последние два предложения, про себя, вслух, растягивая слова, прислушиваясь к их звучанию. Получая «кайф» оттого, что напряжение уходило, отпускало, таяло.

Выронив листок, Влад откинул голову на спинку кресла, посидел с закрытыми глазами несколько минут, выравнивая сбившееся дыхание, стараясь не замечать, что грудную клетку ломит, как от удара. Когда ватные руки, ноги обрели твердость, вспомнил о курьере за дверью и о том, что еще нужно сделать. Пригласил парнишку внутрь.

– Денег заработать хочешь? – теперь голос опера звучал по-прежнему, уверенно и деловито.

Когда курьер понял, что от него требуется, то его брови удивленно поползли вверх, а в глазах промелькнуло опасливое выражение.

– Это незаконно, – неуверенно начал нащупывать пути отхода, сомневаясь, что получится «отмазаться» от такого щепетильного предложения.

– Конечно, незаконно, – усмехнулся Демидов. – Было бы законно, я бы сам все сделал, как положено.

Видя, что парень все еще колеблется, Влад поспешил «успокоить» его:

– Ты можешь отказаться… И, думаю, будет лишним упоминать, что в этом случае об этом разговоре никому, – произнес полувопросительно, полуутвердительно, пристальным взглядом буравя собеседника. – Это чревато последствиями. Для тебя. Цена вопроса, – полез в бумажник, вытащил две красные купюры, небрежно бросил на стол, – вот столько сейчас, еще столько же, когда сведешь с нужным человеком… надежным, – последнее слово намеренно выделил. – Ну, так, что?

Внутренний голос, а может, что-то в облике мента, в его речи, тяжелом взгляде, подсказало молодому человеку, что лучше согласиться. В конце концов, от него требуется всего лишь найти в их лаборатории человека, который поможет получить «нужный» результат генетической экспертизы для суда. Со всеми подписями, печатями, штампами. А на деньги за оказанную помощь он мог бы купить себе новый, навороченный смартфон. Давно уже копил на гаджет последней модели, не хватало совсем ничего. Да и знал, кто в их «конторе» промышлял такого вида услугами. В принципе, риск невелик, можно и помочь. Он кивнул, соглашаясь.

Как только за курьером закрылась дверь, Влад расслабленно выдохнул. Накативший прилив сил прибавил бодрости, вызывая желание сразу же приступить к намеченному плану, вынашиваемому уже несколько дней. Мысленно быстро разложил по полочкам «список дел» по степени важности. В приоритете оказался Ксюхин «новый» папа, как кратчайший путь к регистрации брака с ней. «Папа» возьмет опеку над девочкой на себя и, само собой, впоследствии даст согласие на их брак. Бюрократическая волокита не пугала, а, наоборот, подгоняла. Хотелось быстрее осуществить задуманное.

Какие-то неясные наметки на роль кандидата в будущие тести у него появились еще вчера, а вот сейчас туман в голове рассеялся, и опер точно знал, кому звонить. Вытащив телефон, набрал «того самого» абонента. В ожидании ответа в нетерпении встал из-за стола, остановился напротив широкого окна, наблюдая за суетой на территории отдела. Все как всегда: у крыльца – лениво курящие и травящие анекдоты опера, на скамейках под деревьями – свидетели, терпилы, простые посетители, у ППС-ных машин – патруль, снова привезли каких-то дебоширов.

– Макаров, – громкое приветствие сорвалось с губ, как только ему ответили. – Как жизнь? Дела? Раскидал свои проблемы?

Собеседник что-то невнятно замямлил, пытаясь выторговать себе отсрочку. Прекрасно знал, что задолжал он местным ментам, но и расплатиться сейчас средств не было.

– Ты же у нас Дмитрий? – прервал его пустые словесные излияния Влад. – А по батюшке как? … Александрович? – подумал немного. Ладно, сойдет. – Семейное положение у тебя какое? Ты женат?

Услышав «официально в разводе», Демидов расплылся в удовлетворенной улыбке. Все идет так, как надо ему. Неужели, нащупал верную дорогу, выбрался из трясины последних месяцев?

– А зайди-ка ты ко мне, Дмитрий Александрович, сегодня часов в семь… Переговорить нужно… Ты поможешь мне, я помогу тебе…

***

Макаров непонимающе уставился на Влада, бессмысленно хлопая глазами. В очках, худощавый, начинающий уже лысеть мужчина производил впечатление типичного «заучки». Такого запугать проще простого. Ему бы в офисе сидеть да по клавиатуре стучать. И нафига такие в бизнес лезут? Потом ноют, что у них проблемы.

– Все понял? – цепкий взгляд опера не давал горе-бизнесмену собраться с мыслями, проникал в самое нутро.

– Да-а, – неуверенно протянул тот, судорожно вытирая платком лицо. – А как я докажу… что я отец?

– В суде предоставишь результаты экспертизы ДНК. В ней, естественно, будет указано, что ты родной отец. Скажешь, что представления не имел о том, что у тебя есть дочь. Случайно узнал совсем недавно. И теперь жить спокойно не можешь, – ронял фразы Влад, все так же не отводя глаз от бледного Макарова. – Тебе сколько лет? У тебя свои дети есть?

– Тридцать семь… Детей нет.

– Ну вот, по молодости нагрешил, с кем не бывает. И так как она, получается, твой единственный ребенок, ты бы хотел свое отцовство узаконить. Ну а дальше, как я уже сказал, твое согласие на ее замужество, и все. И не бойся, на миллионы твои никто претендовать не будет, – добавил опер с легким смешком. – Я тебе сам еще приплачу. Ну как, договорились? – спросил, уже наперед зная, что Макаров согласится.

– А как девочку-то зовут? – спохватился «отец» Ксении в коридоре, когда Влад запирал дверь на ключ. – Лет ей сколько?

– Демидова Ксения Дмитриевна, – ответил опер негромко, потому как возле дежурки заметил Воронова. Не хотел, чтобы Саня раньше времени прознал про его махинации. – Шестнадцать лет. Большая девочка уже, – последнее произнес, уже направляясь к выходу, еще тише и, адресуя, скорее всего, себе.

– Демидова… Ксения… Дмитриевна, – медленно вслух повторил Макаров, стараясь правильно запомнить имя будущей «дочери». – Демидова Ксения Дмитриевна, – бубнил себе под нос, не замечая, как начальник отдела провожает его озабоченным взглядом.

– Что ты с Макаровым мутишь?! И при чем тут Ксения?! – Воронов выскочил на улицу вслед за ними и успел перехватить Влада прежде, чем тот укатил в неизвестном направлении.

– Ничего особенного, – пожал плечами Демидов, открывая дверь машины с намерением сесть внутрь, но Саша ему не позволил. Протянув руку, удержал ту на месте, не давая ее ни открыть, ни закрыть. – Я просто хочу, чтобы мы с ней расписались, вот и все, – пока еще спокойно, но уже теряя терпение, вздохнул Влад.

– Мне это все не нравится, – выразил свои сомнения Саша.

– Сань, мы сами разберемся, ладно? Не лезь.

– Макаров здесь при чем? – с нажимом процедил Воронов сквозь зубы, не отступая, удерживая дверь рукой. И плевать, что проходящие мимо сотрудники оборачивались на них с опаской, видимо, чувствуя, что начальник и его зам что-то не поделили между собой. Да и выражения лиц у обоих говорили сами за себя.

– Я хочу, чтобы он взял опеку над Ксенией на себя. Как ее отец. А потом дал согласие на наш брак, – решил не доводить до греха Демидов, резонно рассудив, что друг все равно рано или поздно об этом узнает. Зная взрывной характер Саши, понимал, что тот не отстанет, а учитывая собственную взвинченность, всерьез опасался, что дело и до драки может дойти.

– А если, пока вы все документы будете оформлять, с тобой что-то случится? – Воронов прищурился, негодующе вглядываясь в лицо Влада. – Тогда, что, какой-то левый мужик должен будет о ней заботиться? Нужна она ему больно! – возмущение захлестывало, грозя излиться через край, снести напрочь плотину выдержки. – Она тебе-то не была нужна, – прошипев последние слова, Саша в сердцах хлопнул ладонью по машине и, развернувшись рывком, быстрым шагом проследовал к крыльцу. Снося встречных людей, взбежал по ступенькам.

Влад задумчиво посмотрел ему вслед и, вытащив из кармана вибрирующий телефон, не глядя, принял вызов.

– Здрасьте, это я… курьер… у вас был, помните? – сбивчивый голос моментально отвлек от мыслей о Воронове. – Мы можем встретиться через полчаса? Я нашел, кого вы просили.

Через сорок минут Демидов уже беседовал с представительного вида мужчиной средних лет. Выслушав просьбу полицейского, тот на несколько секунд погрузился в размышления, изредка задавая вопросы:

– Насколько я понимаю, анализ вам нужен для представления в суде?

– У предполагаемого отца есть другие дети?

– Предполагаемый ребенок и предполагаемый отец точно не состоят в родстве?

При взгляде на озадаченного медика, Влад и сам занервничал. А вдруг не получится? Наконец, окончательный вердикт был вынесен:

– Вся проблема в том, что вам нужен юридический анализ. Анализы для суда отличаются от анализов для личного пользования тем, что участники анализа идентифицируются, – гладко, как будто читая по бумажке, отрапортовал мужчина. – Нужны будут копии паспортов и фотографии участников. Забор материала происходит в присутствии двух свидетелей и оформляется протоколом. Экспертов, то есть нас, предупреждают об уголовной ответственности.

– Но вы сможете произвести подмену? Готов заплатить, сколько скажете.

Долго смотрел на него эксперт, слишком долго, потом, словно решившись в душе, кивнул:

– Обеспечите явку всех участников, чтобы со стороны все выглядело по правилам? Расшифровка анализа будет скорректирована с учетом ваших пожеланий…

Хоть и хотел Влад до последнего оттянуть разговор с Ксенией по поводу ее «липового» отца, но выбора у него не оставалось. Необходимо было подготовить ее и к тому, что на непродолжительное время фамилия у нее будет другая – Макарова. Пока суд пройдет, пока с органами опеки все утрясется, пока новый паспорт получит, пройдет не меньше месяца, и только потом они смогут подать заявление в загс, и она вновь станет Демидовой. Черт, долго!

Сегодняшняя реплика Воронова не только не заставила отказаться от своего замысла, а наоборот, подстегнула, разожгла огонь нетерпения внутри. Если с ним, действительно, что-то, не дай бог, случится, то Ксюху отправят в школу-интернат, где ей, выросшей в пусть неполной, но семье, совсем не место. А после родов, после выпуска из детдома, у нее, как у неспособной самостоятельно обеспечить ни себя, ни малыша, ребенка могут изъять. Так и будет его сын или дочь расти сиротой при живых родителях. При мысли об этом, душа кровью обливалась.

Пока ехал домой, стоял в пробках, задумался и о других способах подстраховать свою семью. Чтобы не было причин придираться к финансовой несостоятельности молодой мамы, решил, что неплохо было бы сдать в аренду ее квартиру, оформив на нее все полагающиеся документы, выплачивая налоги. Если и отцовский дом в Подмосковье принадлежит ей, то и его можно будет сдавать внаем. Посмеялся, осталось только привести недвижимость в надлежащий вид, ремонт замутить, и станет Ксюха бизнес-вумен.

Глава 34

Ксения отдернула штору, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха. После череды дождливых дней в город пришла по-настоящему летняя погода с духотой, комарами, яростным солнцепеком. От жары спасал легкий сквозняк, который она устраивала, открыв окна по всей квартире, однако он не мог спасти от тяжелого бремени собственных мыслей. Она не брала в руки телефон, не приближалась к ноутбуку, боялась, что не выдержит, выйдет в интернет, увидит сообщения от Дениса и сорвется, напишет ему, позвонит. Телевизор тоже оказался никудышным помощником в таком нелегком для нее деле – как будто специально, по всем каналам транслировались то клипы, то фильмы о любви, навевая ненужные мысли.

Чтобы занять руки, не сойти с ума от безделья и гнетущих раздумий, девушка принялась за уборку. Казалось, стоит навести дома чистоту, и, возможно, и в душе что-то очистится. Наведение порядка во всей квартире выработалось уже в привычку, обычно не отнимало много времени и выполнялось по одной и той же схеме, по крайней мере, до того ужасного дня, после которого ей стало совсем не до уборок. Сейчас же появилось прямо-таки навязчивое желание выполнять какие-то механические, рутинные действия, создавая иллюзию обыденной повседневности.

Включив для фона музыкальный канал, Ксения приступила к уборке в своей комнате. Разложила вещи в шкафу, выкинула лишнее в мусор, смела пыль, влажной тряпкой прошлась по всем поверхностям. Долго крутила в руках пострадавшую обезглавленную куклу, чем-то напоминавшую жуткие фотки абортов с интернета. Так и не определившись, что с ней делать – рука не поднялась выкинуть – засунула ее подальше в шкаф, с глаз долой. Туда же отправился и медведь, подаренный Вороновым.

Хотелось, чтобы нигде не осталось ни пылинки, поэтому, набрав полное ведро воды и желая добраться тряпкой до самых труднодоступных мест, начала передвигать мебель – письменный стол, кровать, небольшое трюмо с зеркалом. В зале оказалось немного сложнее – мягкий уголок был без колесиков, чтобы сдвинуть его с места, пришлось попотеть.

Ксения выдохлась, бросив тряпку на пол, присела на диван. От усталости подрагивали руки, но обведя взглядом блистающую чистотой комнату, девушка удовлетворенно вздохнула. Неубранными остались спальня Влада, кухня, прихожая, санузел.

Раньше она быстро смахивала пыль и подтирала пол в спальне опера, благо там вещей и мебели был самый минимум, а сейчас… Она не могла заставить себя переступить порог его комнаты. При виде широкой постели в памяти сразу всплывали непрошеные воспоминания о том, как он «любил» ее там.

На плазменном экране телевизора замельтешили кадры какого-то клипа – нежащаяся на шелковом белье полуобнаженная пара, изнемогающая от любви, беззвучно исходящая стонами. Ксения усмехнулась, насколько разителен был контраст с ее собственным опытом – ничего похожего на сладкую истому или удовольствие, от которого закрываются глаза и взрыв по телу, уносящий в параллельную вселенную. Вранье. Все вранье. Посмотрев скептически несколько минут клип, девушка отправилась на кухню. У себя братец пусть сам убирает, а у нее есть чем заняться. Самые маленькие по площади комнаты требовали, наоборот, больше всего времени и сил отнимали соответственно.

Уже мечтая о том, как будет нежиться в пенной ванне, Ксения домывала прихожую, когда на пороге появился Влад. Она, усиленно пыхтя и шумно отдуваясь, как раз возвращала на место тумбочку для обуви, когда услышала над ухом строгое:

– Ты что делаешь?!

Ничего ему не ответив, взялась за поясницу, потянулась, блаженно закрыв глаза, разминая усталую спину. Со злорадством подумала, сейчас ругать будет. Ну и пусть ругает. Ей все равно. Уборка и вправду пошла на пользу – разогнала кровь по венам, выдавила за пределы сознания мысли о негативном, пробудила желание жить и сопротивляться. Не быть ей с Денисом? Ладно, но и с Владом она не будет, а замуж тем более за него не пойдет! Не пойдет и точка! А все остальное… Про остальное она не будет думать, хотя бы пока.

– Тебе тяжелое поднимать нельзя! – Влад, не мигая, смотрел прямо на нее, а она лишь передернула плечами:

– Мне не тяжело, – утащила ведро в ванную, закрылась изнутри.

Зашумела вода, через некоторое время все стихло. Тишина нарушалась лишь легкими всплесками. Влад прошел на кухню, включил чайник, нарезал себе бутербродов. Пока жевал, даже вкуса еды не чувствовал. Все мысли были заняты только одним – сейчас ему придется врать ей. С честными глазами рассказывать ей о том, что, возможно, ее настоящий отец нашелся.

Из ванной комнаты девушка ожидаемо проскользнула к себе, так же предсказуемо плотно притворила за собой дверь. Когда в комнате зашумел фен, опер, коротко постучав, шагнул за порог. Ксюша, босиком стоя перед зеркалом, на весу сушила волосы. Блестящая ткань халата запестрела россыпью разводов от капель, летящих с волос. Тяжелые, потемневшие от воды пряди плотной завесой падали на лицо, скрывая от него девушку. Отражение в зеркале показало сосредоточенную на своем занятии Ксению, усиленно не замечающую его прихода.

Влад прошел в комнату, выдвинув стул, уселся позади нее, с легкой, едва заметной улыбкой на губах наблюдая за девушкой. Вот она, проведя расческой по русым кончикам, перекинула локоны за спину, запустив пальцы в волосы, слегка взбила густую копну. Владу нестерпимо захотелось самому почувствовать шелк и тяжесть ее волос, ощутить на пальцах тепло и нежность гладких завитушек.

– Ксюш, – согнав улыбку, начал разговор издалека, – тебе на учет пора вставать. Анализы сдавать, – не видя от нее никакой реакции, продолжил: – Я отпросился на завтра на полдня, свожу тебя. Сразу все пройдем.

Ксения замерла. Окинула его в зеркале ничего не выражающим взглядом и кратко бросила, как отрезала:

– Я сама.

– А ты сможешь? – усомнился опер.

– Да.

Влад вымученно улыбнулся. Короткие ответы, произнесенные ровным, будничным тоном, словно выстроили между ними еще большую преграду, отдалили друг от друга на немыслимое расстояние. Хотя куда уж дальше?

Только-только нащупает он к ней едва заметную тропинку, способную приблизить их на короткие мгновения, но малейший поворот «не туда», и все насмарку. Разговоры с ней подобны прогулке по тонкому, еще до конца не окрепшему льду – с особой осторожностью и тщательностью необходимо выверять градус давления.

Он хочет стать ближе к ней, окружить заботой, а она незаметно, исподволь выпутывается из ненужных ей оков его внимания. Претендует на самостоятельность, не подпускает к себе. И лишь две темы способны на непродолжительное время разжечь огонь в глубине серых глаз, вызвать интерес к его персоне: отец и те подонки.

Отец… О нем говорилось с готовностью, с тайной радостью, без вызывающих неловкость «подводных камней», напрямик. Словно тончайшие нити тянулись между ними, укрепляя родство. Тянулись, обрывались, но дарили надежду. Тем сильнее и острее пронзала мысль, что скоро и это нечаянное единение исчезнет, угаснет под грудой лжи и обмана. Сначала у Ксении появятся бередящие душу мысли о «новом» отце, а после ненависть к нему, обманувшему ее, полыхнет с удвоенной силой.

Единственным рычагом воздействия на нее, притом самым сильным, оставались те парни. При малейшем упоминании о них она вся подбиралась, интуитивно тянулась к нему, не протестуя, не замечая его рук на своем теле. Ужас мелькал в испуганных девичьих глазах, доверчиво и неотрывно взирающих на него. Обреченность сквозила в каждом движении, внутренний трепет плавил ее как свечу, оставляя после себя податливый огарок. При желании на этом ее страхе от нее можно было многого добиться. Только податливость такая совершенно не радовала, как и не радовало ее нынешнее спокойствие. Тоска разъедала душу, а сейчас станет еще тоскливее.

– Завтра с утра нам нужно съездить в лабораторию, – Влад собрался с духом, чтобы переступить еще одну черту, – сдать ДНК-анализ, – и замолчал, внимательно отслеживая игру эмоций на лице Ксении, порывисто развернувшейся к нему.

– Зачем? – спросила она вдруг севшим от испуга голосом. Нехорошие предчувствия взметнулись в душе, сердце болезненно сжалось. Затягивающееся безмолвие Влада пугало еще больше. Высказала первое, что пришло на ум, обожгло жутким откровением: – Ты думаешь, что мы… родные? – и почувствовала, что от его многозначительного молчания, приправленного жалостливым взглядом, становится дурно.

А опер молчал. Проклиная себя в душе, хотел, чтобы осознала, осмыслила, пережила эту не поддающуюся пониманию мысль. С тем, чтобы следующая новость легла уже на зарубцевавшуюся ткань сознания, причиняя меньше боли.

– Нет, – наконец стряхнул с себя искусственное оцепенение Демидов. – Нет-нет! – понял, что затянулась пауза. Вытащив из кармана сложенный вчетверо листок, протянул его девушке. – Мы не родные. По этому поводу даже не переживай.

Пока Ксения подрагивающими пальцами разворачивала бланк с результатами генетической экспертизы, вчитывалась в незнакомые и сложные формулировки, едва заметно шевеля губами, он думал. Напряженно подыскивал слова, чтобы облечь ложь в правдоподобную оболочку.

– Мы поедем по другому поводу, – медленно цедя слова сквозь одеревеневшие губы, произнес Влад негромко, чтобы не напугать ее совсем. Пользовался случаем, пока все внимание Ксюши было сосредоточено на белом листе бумаги. – Один человек утверждает, что ты можешь быть его дочерью. Его родной дочерью, – заметив, что девушка застыла, внутренне замер и сам. – Он хочет это проверить. Если ты его дочь, он оформит опеку на себя, – проговорил уже практически на последнем выдохе, а вздохнуть заново не смог. Стоило только на доли секунды представить, что это правда, и как будто окаменело все внутри, заледенело от одной только мысли о том, что не будет больше между ними ничего общего. Фамилии и те, будут разные.

Изумленные глаза Ксении уставились на него. Вихрь эмоций взметнулся в душе девушки и оставил след на побледневшем лице. Первое ошеломление схлынуло, сменившись испугом – снова привыкать к постороннему, по сути, человеку, подстраиваться под чужие порядки, чувствовать себя изгоем в новой семье? И лишь после, боязливо, нерешительно выползли на свет утешительные мысли о даруемом судьбой втором шансе, о возможности начать все сначала, вырваться из темной клетки Демидовской опеки.

Влад легко угадывал терзающие Ксению противоречивые чувства, читал ее лицо как книгу. Были понятны и тревожная опасливость, и волнительное удивление, и недоверчивые слезы. Но сильнее всего ранила, полоснула лезвием по сердцу промелькнувшая на дне влажно поблескивающих глаз радость, облегчение от скорого избавления от него, Влада.

Ничего не сказал больше, покинул молча комнату, не в силах выдерживать дальше ее жадно-вопрошающий взгляд. Лишь за порогом задержался на мгновение и, практически не поворачиваясь, через плечо бросил:

– Завтра в девять утра мы должны быть там. Будь готова пораньше, – обулся быстро и, громыхнув ключами, исчез за входной дверью. Считай, сбежал…

Выйдя из подъезда, опер остановился в растерянности. И куда его черт понес на ночь глядя? По-хорошему бы, ему сейчас с Ксенией поговорить, настроить ее на предстоящую встречу с биологическим отцом. Не будь это ложью, он бы именно так и поступил. А сейчас не мог находиться рядом с ней и бесконечно врать, врать и врать. *****, никогда не врал столько, сколько пришлось нагородить за последнее время. И сколько еще предстоит?

В задумчивости выкурив на крыльце сигарету, так и не придумав себе срочного дела на сегодняшний вечер, Влад отправился в расположенный неподалеку пивняк. Спустившись по полуистертым ступеням в подвальное помещение, прошел прямиком к барной стойке, заказал выпивку. Изнутри кабак выглядел намного приличнее, чем снаружи. Просторный зал, отделанный под дерево, несколько хаотично расставленных столиков. В глубине виднелся примыкающий к первому еще один зал.

Посетителей в этот час было немного, бармен лениво натирал стаканы, две официантки обслуживали гостей. На висящем во всю стену телевизоре скорее для фона, чем для развлечения публики, безостановочно крутились музыкальные клипы, а вот за спиной бармена телевизор поменьше служил источником информации – новостной выпуск известного канала только начался.

Влад без закуски опрокинул в себя стопку, задержав дыхание, занюхал кулаком. Казалось, что не водку заливает в себя, а обычную воду. Ни привычного вкуса, приятно обжигающего рот, ни желанного дурмана в голове. Не делая длинной паузы, повторил заход, потом еще раз.

Народ вокруг раздражал, как и равномерный, гулкий шум, окруживший стеной. Где-то рядом взвизгнул женский голос, закатился в безудержном смехе. Загоготали мужики. Опер опрокинул еще одну стопку и, подняв глаза, обомлел. Прежде чем до него донесся голос диктора, уже понял, о чем новостной сюжет. Поистине невероятных усилий ему стоило ни жестом, ни взглядом не выразить шока. Сделал вид, что с безразличием вслушивается в то, что вещают с экрана.

Он узнал это помещение сразу же, как только за диктором замелькали первые кадры: те же обшарпанные стены, заколоченное окно на заднем плане, грязь и обломки повсюду. Картинка была размыта, голоса приглушены, лиц не разобрать. Зато действия «главных героев» знакомы до боли: удар с разворота и один из «персонажей» летит на кучу строительного мусора, в которой притаился в ожидании своего часа металлический штырь. Откуда?! Откуда это у них?!

– Полиция изучает запись, появившуюся недавно во всемирной сети, – слова диктора каленым железом отпечатались в памяти, звучали в ушах, мешали думать, здраво рассуждать. – По всей видимости, на камере сотового телефона оказался запечатлен момент убийства. Место трагедии, предполагаемых участников, а также автора видео, все это еще предстоит выяснить правоохранительным органам.

Рассчитавшись за заказ, как ни в чем не бывало Демидов твердой походкой направился к выходу, вышел на свежий воздух. Голова гудела, но не от выпивки, а от так не вовремя возникшей проблемы. То, что это реально проблема, от которой просто не отмахнешься, стало ясно сразу, стоило только открыть раздел криминальной хроники на телефоне. Знакомые фразы прямо-таки лезли в глаза с главных страниц новостных сайтов. Попробовал отыскать и злополучное видео, что получилось в два счета, так как ролик был залит на популярнейший в стране видеохостинг пользователем с труднопроизносимым ником, составленным из латинских букв, и уже набрал несколько сотен тысяч просмотров. А комментарии… Сколько же там было комментариев, причем некоторые из них были просто-напросто зверские, кровожадные, требующие немедленного наказания для убийцы.

Тяжкий вздох вырвался из груди Влада. Взгляд беспомощно скользнул по окрестностям, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы обрести былую уверенность, почувствовать опору под ногами, а иначе казалось, что летит в бездонную пропасть. Машинально вытащил из кармана сигарету, покрутил ее в напряженно сведенных пальцах и смял, растер в мельчайшую шелуху. Разжав ладонь, позволил ветру подхватить табачные ошметки, развеять их во мраке ночи без следа. Вот так и его жизнь, раскрошенная на кусочки, постепенно набирая силу, уже летит под откос.

Вытащив телефон, опер набрал знакомый контакт. Пока ждал, когда снимут трубку, закрыл глаза, облизал пересохшие губы. Снова накатило мерзкое до тошноты чувство бессилия, а следом – ощущение неотвратимо приближающегося возмездия. Ну да, правильно, за все когда-то приходится платить. Стало страшно. Пугал не срок, не возможное тюремное заключение, пугало, что не успеет сделать все, как надо, чтобы облегчить Ксюхе жизнь. Услышав голос друга, через силу глухо выдавил из себя:

– Сань, не спишь? Я сейчас подъеду. Выйди.

Глава 35

Воронов, выйдя из теплого подъезда, слегка поежился и подавил зевок. Влад выдернул его из постели, практически из сна. Опер ждал Сашу на детской площадке, слабо освещаемой фонарем у подъезда, медленно раскачиваясь на качелях. Огонек сигареты периодически подсвечивал темноту, во мраке невесомо таял сизый дым.

– Здорово. Ты чего такой? – не удержавшись, Воронов зевнул. Встав напротив Влада, прислонился спиной к железному столбу.

– Завтра принесу тебе рапорт на увольнение, – криво усмехнулся Демидов. – Подпишешь?

– Че такое? – забеспокоился Саша, распознав несвойственные оперу нотки обреченности в голосе. Неужели все, сломался Демидов? Вот так просто, без видимой на то причины? Или причина была?

Влад задумался на мгновение, глубоко затянулся и, выпустив в воздух клубы дыма, вдруг резко поднялся на ноги.

– Короче, видео то лежит в общем доступе на ютьюбе, – произнес уверенно, открыто глядя Воронову в глаза. – Уже и по новостям рассказали. Не видал?

Саша лишь слегка качнул головой, напряженно пытаясь распознать на лице друга намек на то, что это просто шутка. Неудачная, несмешная шутка. Сразу понял, о каком видео речь, но не удержался, все равно спросил:

– Какое видео?

– То самое, Сань. То-са-мо-е, – отчеканил опер тихим шепотом и, обойдя Воронова, прислонился к столбу с другой стороны. Щурился, докуривая сигарету, и мысленно поражался тому, как может закрутить жизнь. Перемолоть, словно в мясорубке. Зато по справедливости.

– Что там в видео? – теперь и со стороны Воронова потянуло сигаретным дымом.

Демидов, сделав последнюю затяжку, выкинул бычок и, выудив из кармана сотовый, продемонстрировал другу злополучную запись.

– Вот *****! – в сердцах выругался Саша. – *****, как оно, вообще, в интернете оказалось? – он порывисто развернулся в сторону Влада. Сжал кулаки в нарастающей злобе. Вспомнилась предыстория к трагедии, запечатленной на записи, вспомнилась встреча у гаражей, вспомнилась Вика. Не жалел он о случившемся, ни капли. Повторись это снова, поступил бы точно так же. Собакам – собачья смерть!

– Да хрен его знает, как, – меланхолично выдохнул Демидов. – Попало кому-то в руки, вот и… Интересно, – продолжил с горькой усмешкой, – почему просто в полицию не отнесли? Ведь все равно пробьют, с чьего аккаунта видео залили. К ним еще больше претензий будет…

– Общественный резонанс хотят вызвать, недовольны ходом расследования, – подумав, заключил Саша. – Знают прекрасно, кто и что на видео. Потому и кусок именно этот выложили, а не всю запись. Хотя… может, я и ошибаюсь, – неуверенность в голосе тут же сменилась твердостью: – Что за семьи у пацанов были?

Влад пожал плечами:

– При бабках вроде. Телефоны-то недешевые, да и вели себя нагло. «Мой» несколько приводов в полицию имел, про «твоего» не знаю. Нерусский он, скорее всего, в их диаспоре есть люди со связями, которые захотят знать правду, куда их соплеменник делся.

– Да уж, – Саша прошел к стоявшей неподалеку скамейке, присел на самый край. – Та-ак, – протянул задумчиво, – чем нам это грозит?

– Чем? – ухмыльнулся Влад, пристраиваясь рядом. – Это сто пятая… от пятнадцати до двадцати, – произнес весело, – если найдут и докажут, конечно.

– А ты бы нашел?

– Нашел, – вновь посерьезнел опер. – Тот, кто слил запись в инет, точно знает хотя бы одного персонажа, пацана этого. Знает, где он учился, с кем общался, по каким местам шатался. Возможно, знает и того, кто вел запись. В СК, как только пробьют слившего видео, свяжут воедино и труп в заброшенном доме и пропажу двух, нет, одного, человека в их классе.

– Почему двух? – переспросил Саша.

– Ксюхина подруга еще пропала, но она уже нашлась, вроде как. И с пацанами там точно связи никакой. А вот здесь, – он хмыкнул, – один участник видео мертв, его дружок пропал. Много ума не нужно, чтобы предположить, что его тоже убрали. Осталось выяснить, кто еще засветился на записи.

Воронов согласно кивал, отслеживая мысли Влада. Сцепив руки в замок, напряженно вглядывался в темноту. Пытался найти уязвимые места, просчитать вероятность возникновения скорых проблем в будущем и их последствия.

– После того как история получила широкую огласку, заново начнутся следственные мероприятия. Будут землю носом рыть, опрашивать и тех, кого в свое время не опросили. Одноклассников, Ксюху, например… Еще раз по жильцам района пройдутся, не видел ли кто людей, машин во время убийства. Там моя машина стояла. Еще зонт этот, Ксюхин, где-то там остался, – последние слова пробормотал тихо, расстроенным голосом.

Оба опера замолчали, каждый думал о своем.

– Все-таки, как оно могло в чужие руки попасть? – наконец разорвал напряженную тишину Саша. – Видео.

– Да запросто, – пожал плечами Влад. Его осенило. – Облако. Облачное хранилище, – пояснил в ответ на непонимающий взгляд друга. – Все, что снимается и записывается на камеру телефона, скидывается автоматически в интернет-хранилище, синхронизируется на всех устройствах пользователя. Вот кто-то, знающий пароль, и нашел видео. Скорее всего, кто-то из родни.

Саша шаркнул ногой, взметнул пыль и песок в воздух. Черт бы побрал эту запись и все, что с ней связано! Мозг отказывался рационально мыслить, ненависть и злость ослепляли разум.

– В общем, так, Сань, – Влад уже все продумал. – Если, – выделил голосом это слово, – если все всплывет, то давай договоримся. В заброшенном доме все было как было. Ублюдок этот малолетний чуть не изнасиловал Ксюху, сам меня провоцировал, за что и получил. Ни ты, ни она о встрече за гаражом с шантажистом знать не знали, – в голове уже все разложилось по полочкам. – В тот день вечером я взял у тебя машину, потому что моя заглохла. Мало ли, вдруг какой собачник видел, как твоя тачка от гаражей отъезжала, выстрелы слышал, – горло свело судорогой, и, устав говорить, он просто подвел итог: – Короче, второго тоже я убил.

– Ты сесть, что ли, собрался?! – ошалело уставился на него Саша. – Хочешь на себя все взять?!

– А ты предлагаешь нам вдвоем, «группой лиц по предварительному сговору»?! Ага, будем сидеть в соседних камерах! – разозлился Демидов. И как Саня сам не понимает, что в случае, если все откроется, самым лучшим вариантом для всех будет именно так? – А семья твоя как жить будет?! Юлька детей на что поднимать будет?! – яростный шепот разрывал окружавшую тишину.

– А ты?! – отчаяние накатило на Воронова. Грудную клетку сдавило в томящем предчувствии, кислород закончился.

– Что я? Я уже и так засветился.

– А Ксюша? – не отступал Саша.

– А что Ксюша? – Влад встал, чтобы размять ноги, или скорее за тем, чтобы не видел Воронов, как при ее упоминании исказились черты лица. Ксюша была его болью, виной, тяжким бременем и тайной надеждой. Не брался судить, какие чувства вызывала в нем она: вожделение, желание, страсть или любовь, а может, все вместе. Водоворот эмоций, жгучее сочетание нежности и болезненной тяги, неизбывная, неотступная мука. Ей же будет лучше, если его рядом не будет. Сам отказаться от нее он не в силах, хоть и с трудом, но признал это. Может, потом, когда она повзрослеет, у них что-нибудь и получится. – Ксюша останется на тебе. Завтра сдадим анализ ДНК, распишемся, и будет она замужней дамой, – сказал с легким смешком, как будто говорил о каком-то пустяке. – Ты ей помоги, если что, с документами, налогами, чтобы все было официально, чтобы у опеки сомнений не возникло, что она ребенка обеспечить сможет.

– Влад, я тебя не понимаю. Ты о чем говоришь?! – Саше казалось, что это не друг его стоит перед ним, а бесплотная тень выросла в ночи и глухим, еле слышным голосом Демидова что-то ему говорит, глядя в серое небо.

– Дом батин в Подмосковье и квартиру в Переделкине пусть внаем сдает, на это и жить и будет, пока меня нет, – повернувшись к Воронову и блеснув глазами, заявил Влад.

– Ты реально, что ли, на зону собрался?! – не мог поверить ушам Саша. – Влад, очнись! Рано еще руки опускать!

– Не боись, я не раскис. Это на экстренный случай, так сказать. Предупрежден, значит, вооружен, – вздохнув, подытожил опер и, вытащив из кармана ключи, пиликнул сигнализацией. – Ладно, мне пора, – протянул руку для прощания, – мне еще с Ксюхой по этому поводу беседовать, а это очень и очень сложно.

Заглушив мотор в своем дворе, опер еще некоторое время посидел без движения, бессмысленно и бездумно уставившись в темноту за лобовым стеклом. Глаза слипались, жутко хотелось спать, но он не был уверен, что вообще заснет в эту ночь. Будет подыскивать слова, чтобы с минимальным ущербом для психики Ксении подготовить ее к нелегким грядущим событиям: встреча с «липовым» отцом, оформление документов в опеке и суде, регистрация брака, и самое страшное для нее – вероятный допрос по делу Ковылева и Курбанова. В том, что скоро их объединят в одно дело, он не сомневался, как и в том, что скоро полиция выйдет на его след. Это просто вопрос времени.

И что делать? Смиренно ждать, когда за ним придут? Сдаться, написав «явку с повинной»? Пытаться найти выходы на следаков из СК, чтобы «подчистили» где надо? Исполнимо, но может стать бесполезным занятием, лишь привлечет еще больше ненужного внимания к нему. Огласка и обнародование видео уже играют против него. Бежать? Схватив в охапку Ксению? Вообще нереально, учитывая постоянный надзор со стороны органов опеки, да и так хватит для них потрясений – одна беременность опекаемой чего стоит. И трусливо прятаться остаток жизни он не собирался. Чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается, и внутренне уже был готов к этому.

Домой Влад заходил, стараясь не греметь ключами, чтобы ненароком не разбудить девушку. Скинув одежду, прошел в душ и долго стоял под горячими струями, стараясь привести мысли в порядок. Тяжелый разговор с Ксенией оставил на утро, решив на этот раз ничего от нее не утаивать. Хватит лжи, которая противной липкой коркой словно впиталась, разъедая, в кожу и не желала отставать.

С другой стороны, опер был уверен, новости о видео сыграют ему на руку – Ксюша не будет брыкаться, не закатит сцену ни в лаборатории, ни в суде, сделает все как положено. Ведь если бы он не нашел заранее кандидата на роль папы, сколько бы драгоценного времени могло быть потеряно. А так все идет, как будто так и должно. Где-то на краю сознания возникла мысль, может, так оно и надо? Никогда не верил в судьбу, провидение и прочую ерунду, а сейчас прямо таким суеверным стал, аж самому смешно.

Следующее утро началось для Демидовых в шесть утра. Как только завибрировал будильник на телефоне, опер бодро соскочил с постели, широко зевая, растер ладонями лицо. Не выспался, но новый день обещал кучу сложностей, поэтому разлеживаться было некогда. Умывшись, поставил чайник и в ожидании, пока тот закипит, полез на страничку с видео – «вдохновиться» комментариями. При виде надписи «видео удалено» не удивился, сделал вывод, что полиция уже включилась в работу. Просмотры зашкаливали, и при наборе ключевых слов в поисковике всплыло несколько ссылок на сторонние сайты. Словно спрут опутал щупальцами…

К Ксении он заходил тихо, на цыпочках. Не смог устоять перед искушением хоть на доли секунды полюбоваться на нее, безмятежно спящую. Пока не набежала на лицо маска отстраненности, пока не исказили нежные черты трепет и страх. Не удержался, невесомо провел рукой по волосам, накрутил на палец шелковистый локон. Присев на корточки, прикоснулся губами к бархатистой щеке. Сердце пропустило удар, сжалось в невыносимо-горьком предчувствии и только благодаря волевому усилию забилось дальше. Родная…

Веки девушки дрогнули, прогоняя сладкий сон прочь. Увидев совсем близко Влада, Ксения непроизвольно вздрогнула, в глазах промелькнул испуг. Чтобы не напугать ее еще больше, он улыбнулся и сдержанно прошептал:

– Просыпайся, – подождал, пока в глазах появится осмысленное выражение, и все тем же шепотом добавил: – Вставай. Разговор есть.

Когда Ксюша вошла в кухню, на столе в тарелке уже дымился завтрак, Влад стоял у раскрытого холодильника.

– Ты чай или сок будешь?

– Все равно, – безразлично пожала плечами.

Он вытащил из холодильника пакет сока, но наливать не стал, отставил его на подоконник.

– Тогда чай, – решил за нее. – Сок холодный.

Раннее пробуждение не способствовало хорошему аппетиту Ксении, да и привкус зубной пасты показался отвратительным, вызывая навязчивую тошноту. А под жалящим взглядом опера ей и вовсе становилось неуютно – сразу же на ум шла предстоящая встреча с человеком, которому много лет назад они с мамой оказались не нужны. Зачем он появился в ее жизни сейчас? Через столько долгих лет? Для чего?

– Тошнит?

Участливый тон Влада выдернул из собственных мыслей, напомнил об «интересном положении», вызывая неловкое чувство стыда. Как будто она специально забеременела. Опустив глаза, молча покачала головой.

– Ешь давай, – он ближе пододвинул к ней тарелку, напомнил: – Тебе нужно хорошо питаться.

Под его пристальным вниманием она через силу впихнула в себя пару ложек и, скривившись, отодвинулась от стола, откинулась на спинку стула.

– Не могу. Правда, – обожгла его умоляющим взглядом. – Попозже съем, хорошо?

Влад поджал губы, но настаивать не стал. Посмотрел на нее по-особенному, как никогда не смотрел, с доброй улыбкой в глазах, и снова напустил на себя сурово-серьезный вид.

– Ксюш, – назвал по имени и замолчал, неотрывно глядя на нее, стараясь унять внутреннее волнение. Взял в руки вилку, покрутил бессмысленно, с громким стуком бросил обратно. Он как будто все слова забыл, одним махом разучился говорить. Когда заметил, что и она начала волноваться, растерянно хлопать ресницами, бегать глазами по его лицу, не стал тянуть больше, сипло выдавил: – Тут такое дело…

И все… Как он и ожидал – истерика. Только что не громкие надрывные рыдания, а тихий, безмолвный плач. Закушенная в отчаянии губа, прозрачные слезы из-под крепко зажмуренных ресниц, обреченно поникшие плечи. Потом невидящий взгляд, направленный куда-то вверх – в потолок, в небеса и, наконец, придушенный, сдавленный всхлип.

Когда встретился с ней глазами, перевернулось все внутри от ее загнанного взгляда. Захотелось провалиться под землю на том же самом месте, где сидел. Чтоб не видеть, не знать, не чувствовать, не понимать. Уж если его, матерого мента, так выворачивает наизнанку, то что испытывает она, ребенок, насильно повзрослевший за один вечер?

– Я не… хочу… чтобы меня… допрашивали, – заикаясь, выдавливала из себя слова Ксения. – Я… не смогу… я… боюсь… я не… хочу.

– Я буду рядом, – опустился Влад перед ней на корточки, ласково глядя в заплаканные глаза, убрал с лица растрепанные, прилипшие к щекам, волосы. Это он ей еще не сказал, что допрос проводится в присутствии опекуна, и очень скоро таковым будет совершенно посторонний для нее человек. Да даже если они и успеют расписаться до этого, в тот момент, когда ее будут допрашивать, он будет находиться в СИЗО. Если… Если все раскроется. Цеплялся за это «если» и сам не верил, что время «если» не наступит.

Готовить ее надо, долго и тщательно. Чтобы запомнила, уяснила, что не видела она никакого эпизода со вторым гаденышем, чтобы забыла, что вообще у гаражей была. Потому и заговорил сейчас об этом, вот так сразу, хотя понимал, что не с беременными такие речи вести. Преследуя более близкую цель, схитрил немного:

– Ксюш, – вкрадчиво, успокаивающим тоном продолжал увещевать: – Если мы успеем расписаться, то ты, как моя жена, можешь вообще отказаться от показаний в отношении меня. Это твое законное право, запомни это.

– Я не хочу! – она лишь еще горше расплакалась.

– Замуж не хочешь? – спросил Влад, удерживая ее лицо обеими руками, не давая отвернуться от его пронзительных глаз. – Почему? – выдохнул одними губами.

– Не хочу! – даже если бы и хотела, не смогла бы сказать честно. Слишком много переплелось всего, так сразу и не скажешь. Не хотела и все! В душе все протестовало. Так замуж не выходят, это она знала точно!

– Боишься? – предполагал, чего и почему боится, но и отступать теперь уже некуда. – Послушай меня, Ксюш, – вытер слезинку со щеки. – Если меня посадят, а меня реально могут посадить, то тебя отправят в детдом. Ты хочешь в детдом? – не дожидаясь ответа, продолжил: – Родишь ты там, и у тебя ребенка заберут, потому что ты сама еще ребенок и самостоятельно поднять его не сможешь. Это в лучшем случае, а в худшем… – помолчав немного, признался: – Ты должна будешь жить со своим новым опекуном, а он, прости, тебе никто, как он к тебе и нашему ребенку относиться будет, неизвестно. Он не твой отец, – с трудом выдержав, не отвел взгляд, – но анализ покажет, что твой.

Ксения замерла в шоке, а он все говорил и говорил:

– Сейчас, в данной ситуации, нам надо расписаться, понимаешь? Это нужно, в первую очередь, для тебя, – надеялся, что доводы прозвучали убедительно. – И не бойся, – запнулся, – ничего не будет. Пока ты сама не захочешь, ничего не будет.

Глава 36

После долгих мучительных уговоров и наставлений Демидовы спустились к машине, чтобы отправиться в лабораторию. Ксении пришлось долго умывать лицо прохладной водой, а иначе покрасневшие и припухшие от слез глаза могли вызвать нездоровый интерес со стороны посетителей медцентра, а ей бы этого очень не хотелось. И так чувствовала себя не в своей тарелке, выполняла все действия словно на автопилоте, еще и любопытные взгляды посторонних выдерживать…

Влад открыл дверцу переднего пассажирского сиденья, заботливо помог взобраться на высокую ступеньку салона, усадив ее внутрь, сам пристегнул ремень безопасности. Внешне спокойная Ксения сразу же отвернулась к окну, периодически судорожно вздыхала. Опер изредка кидал на нее обеспокоенные взгляды, но ничего не говорил, понимающе молчал.

Вся процедура по забору материала для анализа прошла на удивление быстро: заключение договора, оплата, пара свидетелей, фото пациентов-предполагаемых родственников, взятие мазка с внутренней стороны щеки. Четко, отлаженно, без лишней суеты.

Ксения даже не посмотрела на своего «нового» папу, знала, что это обман, мошенничество, нарушение закона. Еще одно преступление, в котором она невольная соучастница. Могла бы сбежать, сбежала бы. Но Влад неизменно был рядом, и она постоянно ощущала на себе либо его цепкий взгляд, либо крепкую хватку. От такого не сбежишь, да и, смалодушничав, поддавшись панике, она бы только усугубила всю ситуацию, в то время как он все пытался исправить.

Наконец-то они выбрались из этого красивого здания, в котором кожаные диваны, стеклянные поверхности и кафель на полу вызывали неприятный озноб. Казенная обстановка. Быстрее в машину и домой, в привычную среду. Главное, не встретить ненароком того, о ком думать себе запрещала.

Ксения отвлеклась совсем на чуть-чуть, ушла глубоко в себя. Очнулась оттого, что укачивающее ее движение машины прекратилось, размеренный гул двигателя затих. Влад аккуратно припарковался у обочины, обогнув капот, открыл дверь с ее стороны.

– Пойдем, кольца купим, – пояснил на ее удивленный взгляд и, видя, что она молчит, сказал: – Тебе скоро по больницам ходить. Лучше, если ты будешь с кольцом – вопросов и косых взглядов меньше будет.

Ксения задержала на нем сомневающийся взгляд, подумав, послушно ступила на асфальт. Как странно, она идет вслед за Владом выбирать обручальные кольца. Жених и невеста. И даже ребенок в животе есть. Странно, нелепо, дико…

***

– Нет, – Воронов, не глядя, разорвал рапорт Влада об увольнении на мелкие клочки, обрывки закинул под стол в корзину для мусора.

– Зачем тебе лишние проблемы с таким сотрудником? – Демидов устало откинулся на спинку стула, с удовольствием вытянул ноги. Уставать стал в последнее время, а после практически бессонной ночи хотелось привалиться где-нибудь в углу оружейки или архива, и чтобы никто не трогал. – Вдруг и тебе «ответочка» прилетит?

– Ну не круче твоего, – невозмутимо заметил Саша, которому по большому счету не нравилась вся эта история. Да, друг прав, что если все всплывет наружу, лучше будет, чтобы один из них остался на свободе и обеспечивал обе семьи. Но что за непонятная преждевременная готовность, какое-то мазохистское смирение, даже желание отправиться на скамью подсудимых, причем, по сути, будучи невиновным, что по первому эпизоду, что по второму? А как же побороться за свое счастье, раз жениться надумал? – Никакого рапорта! Пусть пока все идет так, как идет, – Саша махнул рукой, добавил с вызовом: – Мы еще посмотрим, кто кого.

В голове Воронов уже начал прикидывать, к кому можно обратиться в СК, чтобы ненавязчиво быть в курсе дела. Подумывал даже подключить бывшего начальника Шведова, тот все-таки повыше сидит, но решил пока повременить. Придется объяснять что почем. А так, глядишь, просто «в новостях услышал», вот и интересуется.

Не понравился ему и нездоровый вид Влада: землистый цвет лица, синяки под глазами, впалые щеки. Как будто жизненные соки из него вытекали капля за каплей, иссушая и подтачивая изнутри сильного духом человека. И к чему подумалось о том, что все проблемы у Демидова начались именно с появлением Ксении в его жизни? До этого жил, горя не знал, а теперь сам на себя не похож. Как будто несчастье она с собой принесла – сначала Лена, потом… Отогнал от себя эту жуткую мысль. Это просто стечение обстоятельств, а Влад мучается по другой, ему одному известной причине.

Гнетут убийства этих малолеток? Во-первых, они сами виноваты, таких отморозков как они нужно в юности устранять, чтобы ни себе, ни другим жизнь не портили. Во-вторых, переживай – не переживай, но прошлого не исправишь, былое не вернешь, пацанов не воскресишь. Нужно смотреть вперед, радоваться каждым мгновениям жизни, ведь не знаешь, в какой момент эта самая жизнь оборвется – работа-то у них опасная, каждый день как по лезвию ножа ходят. Наоборот, должен стремиться сделать все, чтобы миновал его такой расклад, ради Ксюши, ради ребенка должен держаться. Вот что главное, а не два урода, чьи трупы уже давно гниют в земле.

– Слушай, давай сегодня отгул возьми, – предложил Воронов, замалчивая вопрос о Ксении, хотя так и подмывало спросить. – С невестой рядом побудь, – попытался пошутить, несмотря на то, что слово «невеста» никак не вязалось в сознании с ней – слишком молода она еще. Резанул по сердцу ее новый статус, но он прикладывал все усилия, чтобы как-то сжиться с этой мыслью, раз все так повернулось.

– Да, устал я чего-то, – Влад потер глаза, потрепал коротко стриженые волосы на макушке. Справившись с напавшей зевотой, поднялся с места. Отгул – это хорошо, ему как раз не помешает хотя бы полдня свободного времени. С Матюшиным разобраться нужно, избавиться от излишнего обременения в виде «наследства» отца. Нет у него больше этих четырех месяцев, нет. Возможно, даже месяца нет. Так что придется разорвать устную договоренность с давним другом Демидова-старшего.

Через несколько часов Влад уже въезжал на зеленые улочки подмосковного городка, где впервые побывал пару месяцев назад вместе с Ксенией. Родной город отца и матери. Почему-то только сейчас задумался о том, что ребенком никогда не приезжал сюда навестить родню. Если и был, то, скорее всего, в том возрасте, когда себя не помнил. Обычно, наоборот, все рвались к ним в Москву, глотнуть столичного воздуха, окунуться в стремительный московский ритм.

Следуя полученным по телефону указаниям, опер быстро нашел элитный поселок на окраине города, какие бывают, наверное, в каждом мало-мальски крупном и значимом населенном пункте. Все обеспеченные люди стремятся селиться подальше от центра города, предпочитая шуму и пыли тишину и спокойствие почти что на лоне природы. Там и места больше, и соседи не на расстоянии вытянутой руки.

Влад не удивился, когда перед ним вырос кирпичный забор выше человеческого роста, окружающий немаленькое землевладение. Табличка «Частная территория. Охраняется служебными собаками» вызвала у него легкое недоумение – по оббегающему трехэтажный особняк забору, видеокамерам на каждом углу сразу можно догадаться, что в этот дом лучше не соваться. Скорее, надпись предназначена для мелкой шпаны, которая может ошибиться в просчете всех рисков.

Его уже ждали. Квадратный охранник распахнул перед ним массивные двери дома, вежливо указал на коридор, убегающий вправо. Как и снаружи, так и внутри особняк поражал нескромным убранством. Живут же люди. Стало интересно, и каким же образом можно легально заработать такую кучу деньжищ? Явно, людям подобно Матюшину есть что скрывать. При желании на такого просто невозможно не нарыть компромат.

Хозяин дома встретил опера радушно, но настороженно. Словно чувствовал, что тот явился с неутешительными новостями. Когда традиционный обмен любезностями закончился, и Влад объявил цель приезда, все напускное радушие с Матюшина слетело моментально. Выйдя из-за рабочего стола и проковыляв к окну, он остановился в полуметре от гостя и уставился на раскидистую черемуху, росшую прямо у окна кабинета. Опер только сейчас заметил, что друг отца прихрамывает и по этой причине не расстается с тростью. Недовольное молчание прервалось неожиданным сипением Матюшина – он резко выпустил из себя воздух, как лопнувшая велосипедная шина, повернулся к Владу с уже готовыми сорваться с губ гневными упреками. Только понимание того, что перед ним не «его» человек, а сотрудник полиции, причем не младшего звена, в последний момент остановило от выплеска эмоций.

– Я могу узнать причину отказа? – холодным и вежливым тоном поинтересовался мужчина у Влада.

– Причина личного характера, – последовал бесстрастный ответ, давший понять, что дальнейших объяснений не будет.

Матюшин задумался. Испытующе оглядев опера с головы до ног, молча вернулся за стол. Все так же храня молчание, откинулся на спинку кресла, отрешенно огладил подбородок. Влад был уверен, сомневался, прикидывал в уме, какова вероятность того, что искомые документы уже найдены, а заодно и выискивал брешь, уязвимое место в хладнокровной броне строптивого «работника».

– Если честно, – тщательно подбирая слова, медленно проговорил Алексей Сергеевич, – мне бы очень не хотелось прибегать к крайним мерам, но ты не оставляешь мне выбора. Ксения…

– Она мне не сестра, – оборвал многозначительную фразу Влад, одаривая мужчину презрительным взглядом, – так что можете даже не стараться. Она находится под моим попечительством только потому, что у нее, – подчеркнул местоимение, – у нее никого нет. Не у меня. И я от этого не в восторге. Мне бы самому на х*р не обосралось заботиться о ней, но отец попросил. Да и то, я жду-не дождусь, когда ей исполнится восемнадцать, и она свалит от меня. Вы мне этим услугу окажете, если денете ее куда-нибудь.

Он говорил намеренно спокойно, насмешливым тоном, но в ушах уже зашумело, кровь застучала в висках. Только бы не сорваться и не набить морду этому старому вонючему козлу.

Тот пожевал губами, прицениваясь к только что прозвучавшим словам, привстав над столом, подался чуть вперед и вкрадчиво произнес:

– А если я тебе скажу, что она, действительно, твоя сестра?

– Ага, – хмыкнул Влад, – мать родная, – сморщился как от назойливой мухи. – Вот только не надо мне…

– Мать девочки проходила свидетелем по одному делу у твоего отца, – уверенно зачастил Матюшин. – Между ними завязались отношения, но не сложилось. Они расстались, а через несколько лет снова случайно встретились. От этой связи родилась Ксения, Димка мне сам об этом говорил. Он развелся с Галей, твоей матерью, и женился на матери дочки. Маша, кажется. Не вру, – добавил серьезно, заметив скептицизм на лице опера.

– Че за бред?! – оперу показалось, что его под дых ударили. От ледяного камня внутри дышалось с трудом. С левой стороны груди болезненно заломило. Что несет этот старик?!

«Старик» расплылся в мерзкой улыбке. Он, видимо, был доволен произведенным эффектом и, желая «закрепить результат», повторил ликующе:

– Да-да, девочка эта, Ксения, родная дочь твоего отца.

– Чушь собачья! – вспылил Влад, возмущенный грязным выпадом Матюшина. – Мы генетическую экспертизу прошли! Мы с ней не родственники!

– Ну-у, – все так же с усмешкой протянул тот, – мне Дмитрий лично все рассказал, а он тоже экспертизу делал в свое время. И результат был положительный.

Тон Матюшина, скользящее в словах пренебрежение, наглая насмешка в водянистых глазах взбесили Влада до умопомрачения, до красной пелены перед глазами, до нервного онемения в до боли сжатых пальцах. Вроде и понимал, что, скорее всего, это блеф, знал, что будут давить через нее, но не ожидал, что в итоге все повернется вот так! И снова ДНК-анализ! Насмешка судьбы какая-то! Вот тебе и еще один «привет» из прошлого! Это что же получается?! Ксения – настоящая Демидова, а он тогда кто?! Он – кто?! И эта тварь еще стоит и улыбается?!

– Ах ты, с*ка, ты еще глумишься надо мной, что ли? – взревел опер и, не помня себя от злости, кинулся к хозяину дома, схватил того за грудки.

Матюшин от неожиданности упал в кресло, очки съехали с переносицы и захрустели где-то под ногами. Влад тряс его изо всех сил, словно хотел вытрясти эту жуткую новость вместе с душой, чтобы она растаяла, исчезла, растворилась в воздухе, как будто и не звучала никогда.

– Скажи, что это вранье!!! – ревел он как раненый зверь. – Скажи, что это ложь!!!

Испарина выступила на лбу, пот защипал глаза. Владу казалось, что он заживо горит в аду. Адское пламя бушевало не только в комнате, но и выжигало все изнутри. Где правда?! Где ложь?! Где ошибка?!

Он не слышал, как за спиной распахнулась дверь, и раздался топот ног. Чьи-то цепкие руки пытались отодрать его от Матюшина, но безуспешно. Он намертво схватил того за шею и давил, давил, давил. Вдруг затылок прошила острая боль, и наступила темнота.

Через какой промежуток времени он очнулся, не мог сказать со всей уверенностью. Пришел в сознание, но не ожил полностью. Руки и ноги не слушались. Хотел пошевелиться, издать какой-нибудь звук, но не смог. Даже глаза открыть не получилось. Вспомнилось, как под наркозом на операционном столе лежал – все слышал, понимал, но ничего не чувствовал. Словно вернулся на несколько лет назад в то время, когда отец еще был с ними и ежедневно навещал любимого и единственного сына. Не знал тогда подросток Влад, что до краха семьи осталось всего ничего – именно вскоре после его выписки из больницы, отец их бросил.

Жуткие ощущения – живой человек, запертый в мертвом теле. Как будто заживо погребенный. Зато слух понемногу обострялся, позволяя, не привлекая к себе лишнего внимания, определить, где находился.

Судя по разговору, в комнате, помимо него, было еще двое. Голоса поначалу проникали к воспаленному сознанию как сквозь вату, отражались от стен, гулом отдаваясь в голове. Постепенно звуки начали складываться в слова, соединяться в связные предложения. Одним из говоривших был Матюшин, а вот второй, с хорошо поставленным, командным голосом, был незнаком.

– У вас совсем мозгов нет, на «сотрудника» нападать? – властные ноты прорывались даже сквозь сниженный почти до шепота бас.

– Да он чуть меня не задушил! – оправдывался хозяин дома. – Чуть кадык мне не сломал! – и, верно, говорил с хорошо заметной хрипотцой. – Бешеный совсем, – прошипел в сердцах. – И взгляд у него бешеный.

– Ну и зачем он тебе нужен?

– Он – единственный может знать, куда его папаша спрятал досье на меня.

– Все не угомонишься, – вздохнул «главный».

– Ты же не хочешь помочь, – с обидой заметил Матюшин.

– И не помогу! – ответ был груб и резок. – Я тебе сразу сказал, еще тогда, когда все начиналось, что в «таких» делах я тебе не помощник. Скажи спасибо, что вообще не заявил куда следует.

– Спасибо, – нехотя пробубнил Алексей Сергеевич.

– Пожалуйста, – с сарказмом ответил его собеседник. – Это точно он? Сын Димы и Гали? Демидовых?

– Не узнаешь?

– Да я его вблизи видел один раз всего. Лет пятнадцать назад. Где тут узнаешь? А по работе… Не помню, – уже спокойнее ответил тип с властным голосом, видимо, еще один друг родителей, однако после минутного молчания, заговорил иным тоном: – Так, все, от парня этого отстань. Досье свое ищи как хочешь, но эту семью оставь в покое.

– Я без него не найду, – начал было возмущаться Матюшин, но его оборвали:

– Значит, судьба у тебя такая!

Самое время, чтобы дать о себе знать. А то, не дай бог, решит Алексей Сергеевич ослушаться и будет и дальше им с Ксюхой жизнь портить. Сейчас вот совсем не до него! Да и вопросы у Влада к нему, к ним обоим, были. Сделав над собой усилие, он пробил скорлупу оцепенения, с негромким стоном принял сидячее положение.

Глава 37

– И снова здравствуйте, – пошутил хрипло Демидов, держась рукой за голову. В затылке пульсировала тупая боль, тусклый свет от лампочки на стене нестерпимо резал глаза. Из кабинета они переместились в… подвал? Стоило обвести взглядом эту низенькую каморку без окон, на ум приходило только одно – либо подвал, либо подсобка. По ногам тянуло холодом, на левом запястье тоже болталось что-то холодное, металлическое. «Браслеты». Только почему-то не пристегнутые. И зачем их надевали? Или надеть-то надели, да расстегнули по указанию «главного»?

Прищурившись, Влад поднял взгляд на присутствующих. Они оба не сводили с него внимательных глаз. Матюшин был без очков, но с тросточкой, на которую и опирался всем весом. Невооруженным взглядом было видно, что стоять ему было трудно. А рядом с ним находился человек, которого каждому сотруднику московской полиции не знать было непростительно, и Влад знал. Не лично, но знал. Начальник Управления уголовного розыска МВД России по г. Москве, генерал-лейтенант полиции Ненашев Виктор Александрович, собственной персоной. Только вот что он делал в подвале дома Матюшина? Хороший вопрос…

– Узнал? – пробасил тот, правильно истолковав выражение лица Влада. – Вижу, что узнал, – повернулся к Матюшину: – Оставь нас.

– Но…

– Или сам будешь разгребать всю эту помойку, – «надавил» голосом Ненашев. – И нападение на сотрудника в том числе, – следующие слова процедил еле слышно: – Ты мне и так отпуск испортил.

Хозяин дома молча удалился, а генерал обратился к Демидову, сидящему на простой деревянной лавке:

– Как самочувствие?

***

Ксения проснулась от естественной физиологической потребности, которая на протяжении последних нескольких дней поднимала ее с постели прямо посреди ночи. В каждую из таких вылазок в туалет она неизменно боялась столкнуться с Владом, поэтому всегда, прежде чем выскользнуть тенью из комнаты, чутко прислушивалась к тому, что происходит в квартире. Прислушалась и на этот раз.

Тишина. С приоткрытого окна доносился приглушенный шум ночного города. Еле слышное стрекотание накладывалось на отдаленный гул и редкий шорох шин по теплому асфальту, где-то беспокойно заскулила собака. Ее протяжный вой вызвал волну безотчетного страха, заставив поежиться от прежде желанного одиночества. Когда-то давно она слышала, что если воет собака, то быть беде. Вот и сейчас, при звуке заунывного пения пса, противные мураши осели на коже.

Не зажигая света, Ксения осторожно выбралась из-под одеяла, приоткрыла дверь в прихожую и, тихо ступая, направилась в туалет. На обратном пути привычно окинула взглядом полку у зеркала и, не найдя там тускло мерцающих в темноте ключей опера, остановилась в нерешительности. При мысли о том, что глубокой ночью Влада нет дома, ее пронзил липкий, необъяснимый страх. А если не зря собака выла?!

Тишина вокруг натянулась и зазвенела, темнота сковала удушающими объятьями. Протянуть руку и толкнуть дверь в свою комнату было жутко и боязно. Казалось, там, под покровом ночи, ее ждет «бабайка», в лице Ковылева или Курбанова, чтобы наказать за убийство. Она – соучастница, и все уже всплыло. Она сама сегодня нашла в интернете эту новостную заметку. Видела собственными глазами. И Влад ей не врал утром, когда своими наставлениями напугал ее до смерти. А сейчас его нет. Время половина четвертого утра, а его до сих пор нет дома! А если его уже арестовали?! Значит, утром придут и за ней?!

Ксения не замечала, что щеки уже стали мокрыми от слез, а вспотевшие пальцы нервно теребят ткань пижамы. Босые ноги озябли, но она не могла заставить себя сделать ни шагу. Словно примерзла к полу. Просто стояла и плакала, пока, к счастью, снова не захотела в туалет. Видимо, озноб, холодящий кожу, вкупе с прохладным линолеумом сделали свое дело.

Не в силах бороться с позывами тела, нащупала выключатель позади себя и прямо-таки «содрала» себя с места. А потом просто бросилась к себе в комнату, ни о чем не думая, зажмурившись, нырнула под одеяло. Завернулась с головой, пытаясь согреться, унять внутреннюю дрожь, отразить паническую атаку.

– Влад, где ты?! – мысленно воззвала к оперу. – Влад, пожалуйста, приди! Я все сделаю, как ты скажешь, только, пожалуйста, приди!

***

Дворники усиленно бегали по стеклу, разгоняя проливной дождь, хлеставший как из ведра. Фары встречных машин отражались от многочисленных луж и, переплетаясь со слегка подернутым алкогольной дымкой сознанием, создавали причудливую картину ирреальности. Влад уже пожалел, что сел за руль в таком состоянии, поддавшись взыгравшему инстинкту, который гнал и гнал его вперед.

Несколькими часами ранее из Москвы выезжал Демидов Владислав Дмитриевич, а сейчас возвращался совершенно другой человек. Ненашев? Викторович? Бред! Снова судьба «кино гонит» с ним в главной роли? Зачем?! Почему?! Как?!

В ушах неотвязно звучал властный бас генерала, повествующий о давнем прошлом, когда-то связавшем воедино разных в настоящий момент людей. Перед глазами стоял все тот же подвал.

– Мы учились вместе с твоим отцом и матерью в одной школе, дружили одной компанией. С отцом потом и поработать в Москве вместе пришлось. Мне мама твоя всегда нравилась, – искренне признался Ненашев с легкой улыбкой на устах, – а она Демидовым бредила. На меня смотрела как на друга. На свадьбе у них я свидетелем был, – помолчал немного и вновь пустился в воспоминания: – Переезд в Москву, уже на постоянку, мы отмечали на даче у, – он неопределенно махнул рукой в сторону двери, – Матюшиных. По какой-то причине твои родители поссорились, разругались в пух и прах. Димка уехал, а Галя, закрывшись, ревела в одной из спален. Я пошел ее успокаивать и… – Ненашев неловко замолчал, – в общем, заснули мы в тот вечер в одной постели.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – стиснув кулаки, чужим голосом спросил Влад. Нехорошо стало на душе, тоскливо и бесприютно. Ощущение, что в грязном белье копается. И правда сейчас вылезет на свет такая же грязная, запятнанная, замызганная.

Генерал пожал плечами.

– Алексей мне кое-что рассказал о том, как и зачем на тебя вышел. И планами своего давления на тебя поделился. Он, если его прижмет, ничем гнушаться не будет. Только кто-то более сильный, чем он, способен его сдержать. Я не хочу, чтобы он к вам лез. Считаю, это своим долгом. Перед тобой, перед отцом, перед матерью.

– А вы с ним каким боком вместе? – поднял на него глаза Влад. – Совместно за досье охотитесь? – лучше говорить о насущных делах, не касаясь прошлого. Так легче, и слова не застревают в горле.

– Нет, мне это досье ни к чему. Я его даже в глаза не видел, и слава богу. Знать ничего не хочу, что там, – помолчав, добавил: – Родственников не выбирают, – и в ответ на непонимающий взгляд опера пояснил: – Матери наши сестры двоюродные, вот и… – вздохнул натужно. – Я вчера тетку проведать приехал, слегла она совсем, вот и задержался. А тут ты… В подвале… В наручниках, – улыбнулся криво: – Судьба.

– И? – исподлобья глянул на него Влад. – Дальше что? – хочешь, не хочешь, а разобраться следует. Хотя бы в том, кто отец Ксюхин. Демидова она или нет, в конце концов?! Неужели, они попали в ту долю процента и анализ недостоверный?! О другом варианте думать не хотелось. Ни в коем случае. Не готов он к этому. Пока не готов.

– А дальше, – растягивая слова, продолжил рассказ Ненашев, – дальше Москва, начало карьерного роста, дружба с твоим отцом только на работе, – он словно обращался к самому себе, его невидящий взгляд пронзал пространство и время, внимательно рассматривая картинки прошлого. – Галя избегать меня стала, а вскоре и ты родился.

Виктор Александрович замолчал, собираясь с духом. Нащупав в кармане ключ от наручников, протянул его оперу и молча наблюдал, как тот избавлялся от «браслетов».

– А лет через пятнадцать-шестнадцать, – заговорил только тогда, когда металл царапнул по полу, – я потерял друга. Тебе операцию тогда какую-то делали, не помню.

Влад согласно кивнул. Делали.

– А Димка примчался ко мне в кабинет и, не глядя на присутствующих, врезал мне от души, – усмехнулся горько мужчина. – А у меня в то время начальник округа был, и ему досталось от отца твоего, правда, на словах только. Сгоряча послал его далеко-далеко, за что и поперли его со службы со всеми вытекающими.

На этих словах прежде ровный голос Ненашева дрогнул, но он быстро справился с охватившим его волнением.

– Галя потом приходила, узнавала про Дмитрия. Он, собрав вещи, ушел, не оставив адреса, подал на развод. Тогда я и узнал причину такой резкой перемены в твоем отце.

Опер вопросительно уставился на него:

– Ну?! – сердце заныло, кровь загрохотала в ушах. Быстрее! Не тяни! Не зря же речь об этом завел!

Время, как назло, замерло, загустело, а потом резко, неожиданно взорвалось.

– Ты не его сын, Влад, а мой.

Все! Настоящее разлетелось на тысячи осколков, разбилось вдребезги. Осталась невесомая пустота. Гулкая, монотонная. Заполнившая собой все пространство внутри и снаружи. Давящая на мозг, ушные мембраны, ломающая кости без анестезии.

Опер снова сгреб бутылку, лежащую на соседнем сидении, жадно приложился к обжигающему напитку, приводящему в чувство. Несколько глотков алкоголя и вот уже можно жить дальше. Дышать, пусть с надрывом, но дышать. Различать в непроглядной тьме силуэт дороги. Чувствовать под ногами опору. До следующего приступа боли. До следующей искры ярости.

Внезапно разорвавшая темноту вспышка ослепила, вырвав из рук ощущение руля, а из-под колес – ощущение дороги. Показалось, что на несколько секунд завис в невесомости, потеряв ориентир в пространстве. Машинально крутанул руль влево, с опозданием вдавив в пол педаль тормоза. Уши заложило от визга шин по асфальту. Как в замедленной съемке он наблюдал, как рассекая темноту, возмущенно сигналя, на него несется чужой автомобиль.

Влада кинуло вперед, руль больно врезался в живот, ремень безопасности впился в шею. Темно-серая тень, надсадно гудя, ракетой промчалась по правую сторону, и воцарилась тишина. Неужели, пронесло? Влад облегченно выдохнул. Ну, на хрен, завязывать надо с ездой по ночи, еще и «под градусом»!

Осторожно сдав назад, он вернулся на свою полосу, проехал немного вперед и, найдя подходящий пятачок, остановился у обочины. Сердце до сих пор гулко отстукивало в груди, виски разрывала головная боль. Отстегнувшись, Влад откинулся на сиденье и закрыл глаза. Сознание тут же закружилось в причудливом танце. Тело налилось тяжестью, навалилась дремота. И вот уже он не знает, то ли сон это, то ли явь.

– Влад, сынок, давай поговорим, – под монотонный стук капель по стеклу слышит умоляющий голос отца, всегда прежде уверенный, твердый.

– Видеть тебя не хочу! – молодой голос агрессивен и зол.

– Поговори с отцом, – просит и мать.

– Не говори мне о нем! – гневно отрезает Влад.

Сколько раз отец караулил его на улице? Поджидал после тренировок? Месяца два ходил за ним следом в бесплодной надежде вызвать на разговор, пока сын-подросток внаглую не послал отца куда подальше. В следующий раз они случайно встретились в торговом доме, где человек, которого Влад больше не хотел считать отцом, счастливо прогуливался под ручку с новой женой. И девчонка мелкая рядом, со смешными косичками. Ксюха. Пухлощекая, веселая куколка в коротеньком платьице. Ксения. Ксения Дмитриевна Демидова. Теперь он в этом не сомневался. И отца ребенка мать Ксении записала правильно, только фамилию указала свою девичью.

Та встреча вспомнилась во всех деталях: жесты, взгляды, эмоции. Ненависть, полыхнувшая изнутри, чуть не разорвала его тогда на части, как и сейчас рвет на куски отчаяние. Как бы он поступил на месте отца? Зная, что столько лет тебе лгали, смог бы простить измену, предательство? Обман, длившийся полжизни…

К черту все! К черту всех! Главное, они с Ксю не родственники, а на остальное плевать!

***

Когда наконец-то в замке заскрежетали ключи, девушка моментально слетела с кровати и выскочила в прихожую. Не ожидавший ее столь внезапного появления под утро Влад сначала в недоумении замер, а затем, включив свет, обеспокоенно спросил:

– Случилось что-то? Напугал кто?

– Влад, – борясь со слезами в голосе, прошептала Ксения, – ты где был?

– Кто-то приходил? – опер испытующе вгляделся в ее лицо, чувствуя, как жалость сдавливает сердце. А еще нежность, желание коснуться, притянуть к себе и обнять покрепче. Прошлое неважно, важно настоящее и будущее. Их хрупкое настоящее и призрачное будущее.

Ксения помотала головой. При всем желании она не смогла бы внятно объяснить, чем вызваны слезы в пять утра. За то время, пока куталась в одеяло, лежа без сна, успела передумать кучу всего. Уже представила, что Влада арестовали, а ее вызвали на допрос. Прокручивала в голове, беспрестанно повторяя про себя, его слова: где была, что делала. Понимала, что стоит запутаться в малом, и все. Любой грамотный следователь быстро припрет ее к стенке неопровержимыми уликами и отправит в тюрьму. И никто не поможет.

Когда здравый смысл брал вверх, и паника отступала, Ксения заставляла себя верить в обещания Влада. Он сказал, что все под контролем, к ней вопросов не будет никаких, значит, так и есть. Она даже вообще сможет отказаться от дачи показаний, при условии, что выйдет за него замуж. Не такая уж высокая цена за возможность остаться на свободе, избавить себя от мучительных минут в отделе полиции. Боялась, что не выдержит и без того расшатанная психика, сорвется. И если не сойдет с ума от страха и давления, все равно, непоправимый ущерб здоровью нанесет. А ей рожать через полгода.

С этим было сложнее. Не видела она себя мамой так скоро – через каких-то месяцев шесть-семь. По большому счету, ей радоваться надо, что Влад не отказывается от нее, не бросает на произвол судьбы. Но и дальнейшая жизнь, с ним или без него, представлялась смутно. Вернее, с ним все казалось более или менее понятным: они и дальше будут жить здесь, Влад будет так же постоянно пропадать на работе, а она – сидеть дома, уже с ребенком. Вот и развлечение ей будет, а то ходит как неприкаянная из угла в угол. И мысли будет чем занять, и время побежит быстрее. И одиночество больше грозить не будет. А если его посадят, она пропадет совсем. Не позавидуешь такой судьбе. Скрепя сердце, признала, Влад прав, всегда был прав. Ей без него никуда, несмотря на то, что было. По крайней мере, сейчас.

– Иди спать ложись, рано еще, – заботливо погладил ее по плечу опер. – Я тоже покемарю пару часов.

Влад удалился к себе, а она так больше и не смогла заснуть. Умылась, привела себя в порядок, принялась за завтрак. Иначе от голода начинало подташнивать. После прихода опера напряжение отступило, непрочное успокоение воцарилось в душе. А через три долгих часа, что она провела за чтением найденной на просторах интернета книги, снова начался приступ паники.

– Результаты экспертизы заберешь, сразу топай в суд, – услышав голос Влада из прихожей, она ринулась туда. Он, одной рукой держа телефон у уха, смотрелся на себя в зеркало, второй ощупывал затылок. Слегка поморщился, как от боли, нажал на отбой. – Ну, что, ты как? – спросил у ее отражения.

– Ты уходишь? – девушка прислонилась спиной к стене. Глядя на него с тревогой в глазах, призналась: – Мне страшно, когда тебя нет.

Влад едва заметно улыбнулся. Было приятно слышать такие слова. Звучат почти как: «Мне хорошо с тобой»… Хотя кого он обманывает?

– Поедешь сегодня со мной? – предложил неожиданно даже для самого себя, по-прежнему глядя на нее в зеркало.

– Куда? – оживилась девушка. Все лучше, чем одной дома сидеть. Развеяться не мешало бы.

– На работу ко мне, – довольно хмыкнул опер. – А вечером можно и прогуляться.

Глава 38

– Как ты смотришь на то, чтобы в твоей квартире ремонт сделать, а потом сдавать ее?

Демидов притормозил на светофоре. Конечно, он уже все сам решил насчет сдачи жилья в аренду, но пусть Ксюша думает, что это и ее решение. Пора взрослеть, мало ли что… В ответ на ее согласный кивок предложил:

– Вечером тогда смотаемся туда, посмотрим, что нужно сделать, – аккуратно тронулся с места.

Пока ехали по запруженным московским дорогам, он искоса бросал взгляды на нее, сидящую рядом. Нравилось, что она приоткрылась для него, охотно отвечала на вопросы, не вздрагивала испуганно, тут же отводя глаза. Кого или что благодарить за это, не знал, да и не зацикливался на этом особо. Просто наслаждался моментом. Не спугнуть бы…

При виде нее и Воронов расплылся в улыбке, а вот она напряглась. Влад почувствовал это по ее окаменевшей спине, сбившемуся шагу. Когда они миновали дежурку, Саша как раз выходил из кабинета с одним из подчиненных с суровым выражением лица.

– Ксюша, в гости к нам? – он не преминул задержаться в коридоре, чтобы поздороваться с ней. Подчиненные могут и подождать, а вот такая приятная гостья не каждый день к ним заглядывает. – Надолго?

В отделе, среди строгих ментов, с озабоченным видом снующих по неотложным делам, Воронов выглядел иначе, чем она привыкла его видеть. Строгий, неприступный, холодный, как и все вокруг. Стоящий на страже закона. Способный наказать, убить. Как тогда у гаражей. Внутри нее поднялась неприятная волна и тут же осела, оставив после себя мелкую дрожь, словно вода в стоячем озере устремилась кверху, подняв со дна грязь и песок.

Влад сразу понял причину робости девушки. Не каждый день приходится наблюдать, как на твоих глазах убивают человека. Воспоминания об этом еще долго будут мучить, приходить по ночам, всплывать в самый неожиданный момент. Например, когда перед тобой тот, кто собственноручно нажал на курок. А ведь сейчас перед ней стоял не тот Саша, который приходил к ним домой, к которому она привыкла. Страшно представить, что было бы с ней, если бы и его разборки с Ковылевым произошли у нее на глазах.

– Пообедаем вместе? – предложил Саша, узнав, что девушка будет в отделе весь день.

Ксения беспомощно оглянулась на Влада. Не то, чтобы она была категорически против обеда с Вороновым, но…

– У нас запись ко врачу на обеденное время, – пришел ей на помощь тот, руководствуясь интуицией, и потянул ее к своему кабинету. А может, то была ревность?

– Проходи-проходи, – опер гостеприимно распахнул дверь, приглашая Ксению внутрь.

Перешагнув порог, девушка задумалась. И что она будет делать весь день в отделе? Тупо сидеть на диванчике и кофе распивать, отвлекая Влада от работы? Зря она, наверное, согласилась на его предложение.

Не успела Ксения расположиться в кабинете, как дверь тут же распахнулась, и к Владу сунулся один из сотрудников.

– Влад, тут такое дело, – заметив, что начальник в кабинете не один, парень оборвал свою возбужденную речь. – На пару слов можно тебя? – знаком указал на коридор. – Здрасьте, – это уже было сказано Ксении.

– Да, сейчас, – Демидов похлопал себя по карманам джинсов, проверяя на месте ли портмоне, и обратился к девушке, замершей у окна. – Так, ты сиди здесь, а я тебе принесу что-нибудь перекусить. Ключ, если что, на столе. Нужно будет выйти, кабинет открытым не оставляй.

Ксения послушно кивнула, с неожиданным для себя сожалением провожая опера взглядом. В новой, непривычной для нее, обстановке болезненное одиночество ощущалось острее. Хотелось выскочить вслед за Владом и хвостиком ходить за ним весь день. Странное желание, конечно, учитывая, что совсем недавно его присутствие, наоборот, напрягало. А сейчас, казалось, исчезни Влад из ее жизни, и рухнет весь мир, безжалостно похоронив под обломками и ее.

Чем дольше его не было, тем беспокойнее становилось на душе. Пару раз дверь пугающе резко распахивалась, заставляя сердце биться громче, и так же быстро закрывалась. Она даже не успевала разглядеть, кто там. Главное, что не Воронов, выдыхала с облегчением.

– Так, я и говорю, что если их сейчас не прижать, заявление бабка заберет, – наконец-то в проеме двери возник Влад в сопровождении все того же подчиненного. – Они ей голову задурят.

На стол опустился пакет, через прозрачные стенки которого можно было легко рассмотреть содержимое: бананы, сок, печенье, еще какие-то округлые баночки.

– Дуйте, давайте, туда, – Демидов вытащил из шкафа высокие стаканы, блюдца, ложечки. Выхватив из пакета фрукты, направился с ними в коридор, попутно вытолкнув из кабинета опера, давая ему последние наставления.

Ксения оглядела комнату еще раз. Шкаф, сейф, стеллажи, у стены диван. Посередине – два стола буквой «т». Ничего лишнего. Деловая, рабочая обстановка.

Дверь снова открылась, Влад внес влажные после мытья бананы.

– А ты чего стоишь? – улыбнулся: – В ногах правды нет. Падай вон на стул или диван. Сок или чай? – выставил оставшееся в пакете на стол. – Кофе не предлагаю, говорят, беременным вредно.

– Спасибо, сок, – девушка присела к столу, расправила юбку на коленях. При упоминании о беременности почему-то смутилась. До сих пор не привыкла. Стыдно было.

– Ага, – он ловко открыл коробку с напитком, налил ей полный стакан. – Жуй печеньки, – надорвав обертку, подвинул упаковку со сладким лакомством к ней. Сам отошел к сейфу, вытащил стопку папок. Усевшись за стол, принялся за работу.

– Там еще творожная масса есть. Открывай ешь, – не отрываясь от бумаг, произнес негромко.

– Потом, – допив сок, Ксения, стараясь сильно не шуметь, поставила пустой стакан на стол, аккуратно смела крошки от печений, отодвинула в сторону не пригодившуюся посуду. Огляделась вокруг, глубоко вздохнула.

– Заскучала? – понимающе заметил Влад, одаривая девушку теплым, искрящимся взглядом. – Хочешь помочь мне?

Конечно же, она хотела.

– Садись сюда, – мужчина указал на стул, стоящий ближе всего к его столу. Вытащил одну из многочисленных папок из стопки перед ним. Быстро пролистав ее, удовлетворенно кивнул, взял еще одну. – Смотри, все бумаги должны быть подшиты вот в таком порядке, – он склонился над занявшей свое место Ксенией, объясняя, что за чем идет. Как же трудно было удержаться и не коснуться губами хотя бы душисто-пахнущих волос! Хотя бы на секунду! – В таком же порядке нужно переподшить вот это все, – ничем не выказывая внутренней сумятицы, сложил перед ней десятка два папок. – Ясно? Дыроколом пользоваться умеешь?

Она кивнула и раскрыла первый скоросшиватель, с воодушевлением взялась за найденное для нее занятие. Вроде, мелочь, а приятно оказаться полезной. Вынимала заполненные бланки и складывала в нужном порядке, не подшитые листы пробивала дыроколом, совсем упустив из виду опера.

А он, как завороженный, не мог отвести от нее глаз, совершенно позабыв о своих бумагах. Мужской взгляд скользнул по нежной, округлой щеке, зацепился за русую завитушку у маленького ушка, проследил за порханием пушистых ресниц. Мыслями опер устремился к алым, сочным губам, чтобы вновь ощутить сладость ее поцелуя. Внутри разгорелось знакомое томление. Мучительный, жаркий огонь желания побежал по венам, все ближе подбираясь к сердцу, оглушительно отстукивающему неровный ритм, растекся жидкой лавой по немеющим конечностям, до боли обжег пах.

– Ксюш, – позвал зачем-то пересохшими губами, не своим голосом.

Она тут же подняла глаза, посмотрела на него ясным, чистым взглядом. Даже не подозревала о том, что творилось у него внутри, какие страсти бередили душу, какие плотские желания разрывали тело.

– Банан хочешь? – предложил Влад, чувствуя себя последним идиотом.

– Банан? – она растерянно перевела взгляд на фрукты, лежащие на столе.

Не дожидаясь ее однозначного ответа, опер поднялся с кресла и, отломив кончик банана, немного очистив кожуру, протянул его ей. Получилось ли так само или им двигало что-то в тот момент, не знал. Но когда увидел, как ее нежные губы обхватили бархатистый ствол мякоти банана, почувствовал, что его повело окончательно. В голову полезли совсем уж неприличные картинки – как будто не банан у нее во рту, а… Твою ж мать! Да на хрена он эти бананы купил?!

Так и стоял истуканом, не в силах отвести от нее глаз, пока Ксения и сама не поняла, что что-то не так. Рука со злополучным бананом повисла в воздухе, на полпути ко рту, в глазах застыл немой вопрос, постепенно сменившийся подозрением с налетом испуга. Не хватало еще, чтобы ее хрупкое, непрочное доверие, подаренное ему судьбой, наверное, в качестве компенсации за последние открытия о себе, дало трещину.

– Я… покурю пойду, – натянуто улыбнулся Влад Ксении, которая сидела перед ним потупившись, потерянно блуждая взглядом по поверхности стола, – а то уши опухли, – и, матерясь про себя, вылетел в коридор, в душе надеясь, что она не заметила, что у него «опухли» не только уши.

Оставшись одна, девушка дожевала-таки банан и вылезла из-за стола, чтобы выкинуть кожуру в урну. Рука сама полезла поправить довольно сильно впившийся в живот поясок юбки, оставивший на коже хорошо заметные, зудящие следы. Неужели, живот начал расти? Ксения натянула книзу футболку, пытаясь разглядеть изменения фигуры. Несмотря на все явные признаки, сопутствующие ее «интересному положению», эта мысль в голове не укладывалась. Почему-то казалось, что в такой важный жизненный период девушки, женщины ощущают себя по-особенному, как-то иначе, а у нее все то же самое. Тошнит с утра, и все. В остальном все как обычно. Не чувствовала она себя беременной. Ни капельки.

Когда Влад вошел в кабинет, Ксения по-прежнему сидела за столом, поглощенная заданием. Окинула его мимолетным взглядом и вновь вернулась к папкам и бумажкам, всем своим видом подавая ему пример, как надо работать. Опер глянул на часы, прикидывая в уме, куда повезет ее обедать, опустился в кресло, постарался сконцентрироваться на работе.

Абстрагироваться от сидящей практически на расстоянии вытянутой руки девушки не получалось. То и дело так и подмывало скосить глаза, выхватить боковым зрением полет ее миниатюрных пальчиков над столом, прислушаться к ее равномерному дыханию, уловить ритм и задышать с ней в унисон. Даже закрыв глаза, мог легко «увидеть» ее рядом с собой.

Отодвинув от себя последнюю папку, Ксения с чувством выполненного долга откинулась на спинку стула. Чуть нахмурившись и стараясь, чтобы Влад ничего не заметил, расстегнула пуговицу на юбке, приспустила замочек. Сразу стало намного удобнее, ничего больше не давило.

– Что, жмет? – несмотря на все ее ухищрения, наметанный глаз опера сразу просек все ее манипуляции под столом. – Сейчас тогда поедем, купим тебе что-нибудь. Заодно и пообедаем. Собирайся, – он с удовольствием спрятал обратно в сейф все дела, чувствуя, как в груди становится тепло и радостно при мысли о том, что проведет с ней несколько приятных часов в торговом центре.

***

Демидов опустился на кожаный диванчик в уютном кафе на четвертом этаже торгового дома. Лениво полистал меню, но с заказом решил повременить до прихода Ксении. Заметив, что при нем она стесняется выбирать и примерять одежду, вручил ей деньги, отвел на все про все полтора часа, сам отправился коротать время сюда.

Отзвонившись в отдел, набрал Макарова убедиться, что тот уже побывал в суде, запустил «липовую» процедуру признания отцовства. Так, осталось найти того, кто, если не ускорит весь процесс, то хотя бы повлияет на то, чтобы бумаги не залежались где-нибудь на столе у нерасторопного госслужащего. Далее следовало найти бригаду шустрых рабочих подлатать Ксюхину квартиру в ускоренные сроки, ведь насколько он помнил, нормального ремонта там давно никто не делал. А еще нужно было попутно начать оформление «эмансипации» Ксении – вдруг они не успеют расписаться.

Влад старался загрузить себя мыслями по полной, чтобы не оставалось времени думать о своем происхождении. Наличие биологического отца не вызвало ничего, кроме отторжения. По хрен ему, что в нем течет кровь не Демидовская, а чужая. Для него навсегда отцом будет один человек – тот, кто его воспитывал, учил ходить, кататься на велосипеде, играть в футбол. Демидов Дмитрий Андреевич. Именно он помогал встать на ноги, научил не реветь из-за разбитых в кровь коленей, расквашенных в пацанячьих драках носов. Жаль было безвозвратно утерянного времени, разменянного на подростковые обиды. И в том, что мать до последнего умалчивала правду, он видел волю отца – тот хотел, чтобы сын никогда не узнал о том, что он неродной. Предпочел сам остаться в глазах Влада подлецом, бросившим семью на произвол судьбы.

Открывшаяся истина не изменила собственного мироощущения, зато поменяла отношение к отцу на прямо противоположное. Прикипевшая к сердцу обида теперь сползала клочьями, разъедаемая сыновней любовью без следа. Всегда любил отца, поэтому и его уход расценил как предательство. Единственное, до слез было обидно, что не узнал этого, пока тот еще был жив. Хотя бы простился с ним по-человечески.

Влад вздохнул. Все, эта страница жизни перевернута навсегда. Нет смысла жалеть о том, что исправить не в силах. Отца больше нет, а реальность ставила перед ним серьезные задачи. Новыми оттенками заиграла жизнь.

Несмотря на все проблемы, навалившиеся разом, Демидов был счастлив. В эту самую минуту, ничего не делая, просто сидя в ожидании Ксении, которая теперь и была его настоящей семьей, почувствовал, что тонет в волнах безусловного, безграничного счастья. Счастья оттого, что теперь не одинок. От осознания, что его забота нужна как воздух ей и ребенку. Целых две жизни вытаскивали его из болота безотрадной прежде жизни, расцвечивая яркими красками темный холст его существования. Ради них стоило жить и бороться. Хотелось запомнить это внутреннее ощущение легкого, желанного блаженства и сохранить его в душе подольше.

Когда на территории кафе появилась заметно повеселевшая Ксения с пакетами в руках, Влад уже начал понемногу нервничать. Не хватало ее рядом. Чтобы вот так, поднять глаза, и она здесь. Да, пусть смотрит в сторону, держится скованно, но уже не тяготится его присутствием, не ищет любой предлог, чтобы избежать общения с ним. Пока и этого достаточно, а дальше видно будет. Капля камень точит. Выходит, благодарить ему надо неизвестного товарища, выложившего запись с видео в интернет. Если бы не эта, нависшая над ними беда, не увидеть ему никогда благосклонности девушки. Общее горе сближает. Теперь от него зависит, сможет ли он сберечь ее драгоценное доверие к нему.

– Знаешь, когда я тебя впервые увидел? – с улыбкой глядя на девушку, спросил Влад, пока они ожидали, когда им принесут заказ.

– Когда пришел за мной? – Ксения с живым интересом посмотрела на него, отчего сердце опера радостно забилось. Как же мало ему надо для счастья. Один взмах ресниц, заинтересованный взгляд, искреннее внимание к его словам.

– Нет, – он покачал головой, – намного раньше. Тебе было тогда лет пять, наверное, – сделал паузу, чтобы насладиться искорками любопытства в серых глазах. Людям обычно нравится слушать истории о себе в детстве. – Вот в таком же торговом центре. Ты с родителями была. Помню, не могла устоять на одном месте, все время подпрыгивала. На тебе было, – Влад чуть прикрыл глаза, силясь вспомнить до мелочей тот день, – платье или сарафан, красного цвета, и косички, – он покрутил пальцем у головы, словно рисуя эти косички, – вот так закручены, с бантами, – сам удивился, что воспоминание не обдало ожидаемо негативом, а наоборот, вызвало прилив теплых, добрых чувств.

Официантка принесла заказ, к неудовольствию Влада разорвала невидимую, тонкую нить между ними. Во время обеда он часто кидал короткие взгляды на Ксению, с тайным довольством отмечая следы раскрепощения на ее лице, в фигуре. Она расслабила плечи, движения больше не сковывала неловкая стеснительность, а на губах, стоило ей встретиться взглядом с ним, играла мягкая улыбка. Видимо, ей, как и ему, стало легко и свободно.

– Все купила что хотела?

– Да, спасибо, – она взглянула на него с благодарностью. Отложив вилку в сторону, полезла в сумочку, вытащила сдачу.

– Оставь себе, – опер мотнул головой, предугадывая ее желание вернуть деньги ему. Как известно, пусть к сердцу мужчины лежит через желудок, а к сердцу женщины? Через любимое ими слово «шопинг»? Во всяком случае, нелишним будет побаловать девчонку. Кто знает, сколько ему дней на свободе гулять осталось. Снова мысли вернулись к тому, от чего хотелось волком выть. Но как говорится, надейся на лучшее, а ожидай худшего. – Сейчас поедем к тебе на квартиру, посмотрим что там.

– А тебе разве не надо на работу возвращаться? – забеспокоилась Ксения. Он и так убил с ней несколько часов рабочего времени.

– Ночью на дежурство пойду, а до вчера свободен, – успокоил ее Влад, не подозревая, что перспектива ночевать дома без него ее расстроит.

– Ночью тебя не будет? – от расслабленного выражения на лице девушки не осталось и следа. Вновь на него смотрели испуганные глаза.

– Боишься?

Ксения и сама не понимала причины собственного страха. Какая-то бредовая мысль подзуживала изнутри – раз она не видит, не слышит, не чувствует Влада рядом с собой, значит, что-то плохое подбирается к ним. К ней.

– Хорошо, – быстро согласился Демидов, – пойдем со мной. Переночуешь в отделе. Только, боюсь, тебе там будет неудобно.

Глава 39

Квартира бабушки встретила их тишиной, пылью, небрежным бардаком в комнатах. Неудивительно, что вещи валялись в беспорядке на полу, стульях, диване. После попытки ограбления Ксения так и не приезжала сюда больше, навести порядок было некому.

Пока девушка разбирала мини-завалы в зале, Влад первым делом проверил сантехнику на наличие протечек. Хозяйским взглядом окинув туалет с кухней, присоединился к Ксении в комнате, в уме просчитывая временные и материальные затраты. Все старье выкинуть – раз, обновить обои – два, постелить линолеум – три, побелить потолок – четыре. Не такой уж объемный фронт работ получался. Еще бы не мешало с полом что-нибудь сделать – скрипит, зараза.

– Пол всегда такой был? – опер, стоя на одном месте, несколько раз с усилием надавил на деревянные доски. – Скрипучий?

– Папа хотел отремонтировать, но не успел, – девушка оторвалась от своего занятия. Она откладывала в сторону вещи, которые хотела забрать с собой: книги, фотографии, памятные безделушки. – Он что-то делал с полом вон там, у окна. Там не должно скрипеть.

– Когда делал? – Влад медленно прошелся вдоль стены, внимательно глядя себе под ноги, прислушиваясь к скрипу досок.

– Незадолго до того, как ему плохо стало, – подумав, ответила Ксения. – Да, перед смертью.

В углу у окна Влад присел на корточки. Его внимание привлекли три доски, прошитые новенькими, поблескивающими стальными шляпками, саморезами.

– Что именно он тут делал? Ты видела? – не оборачиваясь, спросил у Ксюши.

– Не знаю, доски поднимал, кажется, – неуверенно пожала плечами девушка. – Я на кухне была.

– Доски поднимал? – Демидов поднялся во весь рост, не отводя пристального взгляда от металлических шляпок. Какая-то мысль вилась вокруг, не давая ухватить себя. Зачем вскрывать пол, если ты просто решил прокрутить доски саморезами? И почему только три доски? Остальные не успел? Поддавшись внутреннему порыву, повернулся к Ксении: – Инструменты дома есть?

Через несколько минут, потраченных на вскрытие деревянной поверхности, в руках у опера оказался черный полиэтиленовый пакет, щедро обсыпанной пыльной крошкой. Как определил на ощупь Влад, внутри лежало что-то твердое и плоское формата А4. Похоже, обычная файловая папка или картонный скоросшиватель. Заглянув в пакет, он понял, что не ошибся. Вот оно – таинственное и бесценное сокровище, за которым охотился Матюшин. Досье с компроматом, из-за которого погибло уже сколько людей?

– Что это? – Ксения удивленно уставилась на полиэтилен в его руках. – Это было здесь?!

– Так, ты все посмотрела? – Демидов быстро и аккуратно упаковал дело обратно в пакет, развернувшись, окинул беглым взглядом комнату. Мала она еще вникать в такие вопросы. – Отбери что нужно, остальное, давай, или выкинем, или сдадим в какой-нибудь приют. Неимущим, что ли…

Ксения еще час копошилась в квартире, перебирая бабушкины вещи, пока Влад терпеливо дожидался ее на кухне. Впрочем, терпение было, скорее, искусственное, напускное, так как у него руки прямо-таки «чесались» вытащить на свет досье и внимательно его изучить. Что в нем такого «опасного»? Он то и дело поглядывал на часы, сдерживаясь, чтобы не поторопить девушку.

Пообещав ей в скором времени приехать на квартиру уже с пустыми коробками и бригадой ремонтников, Влад повез ее домой переодеться в новую, более свободную в талии одежду, а затем направился прямиком в отдел. Воронов не выскажет своего недовольства, что начальник оперов самовольно изменил график дежурств, но Демидов и сам понимал, что в глазах подчиненных авторитет начальства поддерживать нужно. Поэтому торопился, гнал на максимально разрешенной скорости, мысленно матерясь на слишком частые сигналы светофоров «стоп».

Но не только «находка» и возможный гнев начальника гнали его вперед. Хотелось поскорее очутиться посреди людей, чтобы не одна Ксения была рядом с ним в замкнутом пространстве машины. Выходя из квартиры бабушки, Влад, забирая у нее пакеты, случайно коснулся ладонью ее пальцев, и всю дорогу его мучило нестерпимое желание протянуть руку (благо она теперь садилась на переднее пассажирское сиденье), чтобы и дальше чувствовать в своей крепкой ладони прохладу ее нежных пальцев. Трудно становилось находиться рядом с ней. Очень трудно.

***

– Вы, че, ***, какого-то одного обдолбанного нарика скрутить не можете?! – еще на подходе к крыльцу отдела услышали Демидовы рык Воронова, перекрывающий дикий ор, раздающийся внутри. Из-за жары входная дверь практически не закрывалась, поэтому и неистовые вопли, мало похожие на человеческие, были слышны всем околачивающимся во внутреннем дворике.

У дежурки Влад с Ксенией застали малоприятную картину. Один из оперов сидел, скрючившись, на корточках, рукой зажимая правое ухо. Лицо мужчины исказила болезненная гримаса, сквозь пальцы обильно сочилась кровь.

– С*ка! – прошипел он со злостью, резво вскочил на ноги и кинулся к «обезьяннику», где за решеткой кривлялся и выкрикивал нечленораздельные звуки худой, обросший парень. По его щеке и шее была размазана кровь, струйкой вытекающая из разбитого увесистым полицейским кулаком носа. – А ну иди сюда, падла! – опер попытался дотянуться до задержанного сквозь стальные прутья. – Я тебе щас не ухо, я тебе щас башку откушу!

– Демидов, успокой его! – приказал Воронов, мотнув головой в сторону клетки. – Ты где ходишь, вообще?! – возмутился слишком громко, совершенно не замечая у себя за спиной замершую в испуге девушку. – Ты мне нужен был!

Ксения инстинктивно отступила в уголок, спряталась за спинами остальных присутствующих, среди которых были и рядовые посетители отдела. При виде пятнышек крови, темнеющих на полу, к горлу подступила тошнота. Клубящаяся в воздухе злоба закружила голову, отчетливо запахло опасностью, но, кроме нее, этого, кажется, не замечал никто.

Человека три-четыре столпились у входа, не рискуя приближаться ни к разгневанному начальнику, ни к вцепившемуся мертвой хваткой в решетку, смачно матерящемуся оперу. Второй опер только что запер клеть и еще не успел прийти на помощь напарнику. Вдвоем они бы запросто отметелили наркомана, да появление Воронова немного охладило их пыл.

Влад, не обращая внимания на слова и тон начальника, молча встал между своим опером и «обезьянником», потихоньку оттесняя первого к центру дежурки. Неожиданно, под испуганный возглас «зрителей», задержанный бросился к стальной обрешетке, отделяющей его от «козлов-ментов» и, захватив в кольцо шею Влада, сомкнул руки в удушающем приеме. Демидов захрипел, но среагировал моментально. Со всей силы двинув локтем нарику по корпусу и не выпуская его руки из своей, он развернулся и приложил того несколько раз об стальные прутья. Напоследок, ткнул пальцами в глаза взбесившемуся «клиенту» и только после этого позволил тому с громким воплем осесть на пол.

Все произошло молниеносно, в какие-то несколько секунд, но и этого Ксении оказалось достаточно. Ее накрыла волна жуткой паники, защекотала по нервам, лишила голоса и слуха. Как в немом кино она наблюдала, как оперативники врываются внутрь «обезьянника», и на обгашенного бедолагу сыплется град агрессивных ударов.

Влад сразу же заметил, как побелела девушка, как одна ее рука потянулась в защитном жесте к животу, вторая – взлетела ко рту. Она словно пыталась удержать на губах вскрик, ошеломленно глядя на развернувшуюся в «обезьяннике» картину. По пробежавшим по телу судорожным спазмам понял, что ее сейчас стошнит. Схватив Ксению за безвольную руку, он потащил ее по коридору в сторону туалета.

Отборная ругань Воронова стихла, как только он заметил присутствие Ксюши в отделе. Захлестнувшая с головой злость на подчиненных, не сумевших справиться с хилым с виду парнем, устроившим весь этот «цирк» в отделе, сразу же пошла на убыль при виде нее. Чего, спрашивается, взбесился? Обычный рабочий момент, которых за его бытность опером было немало, а сколько еще будет… И на Влада наорал при всех, при ней. Скорее всего, виновником его мрачного настроя был не наркоман в «обезьяннике», а та новость, которую ему сообщили по знакомству, и которой ему так не терпелось поделиться с другом.

Разборки у дежурки стихли, «клиента» утихомирили, «зрители» разошлись, поэтому Саша отправился к Демидовым. Он уже собирался покинуть отдел, но «выступление» нарика, чуть не откусившего ухо одному из оперативников, задержало его и, к счастью, удачно – как раз подошел Влад.

– Мне поговорить с тобой нужно, – негромко произнес Воронов, подходя к туалету, у которого Влад ожидал Ксению. – Это важно.

– Сейчас, – кивнул опер, – только отведу ее в кабинет, – устало прислонился к стене. – Что-то срочное?

Дверь туалета со скрипом открылась, и в проеме появилась обессиленная Ксения. На лице ее блестели капельки воды, щеки запали, поверхностное дыхание часто вырывалось из побледневших губ. Увидев Воронова, она болезненно поморщилась, пошатнувшись, чуть задержалась на пороге. В глазах промелькнул неподдельный страх, что не укрылось от взгляда Саши.

– Ладно, – принял решение тот перенести разговор на более подходящее время. – Ты же на дежурстве сегодня? – повернувшись к Владу, переспросил на всякий случай. – Завтра поговорим тогда, – и, бросив еще один мимолетный взгляд на девушку, удалился в сторону выхода.

***

– Ну, ты как? – обеспокоенно склонился над Ксенией Влад уже в кабинете.

Ему не понравилось, какую позу приняла девушка, едва опустившись на стул – поникшая голова, спрятанное в ладошках лицо.

– Может, водички? – предложил он, видя, что девушка сидит неподвижно, и голова ее склоняется все ниже. И зачем он только согласился взять ее с собой? Не смог отказать ей в просьбе? Радовался малейшей возможности побыть с ней?

– Я хочу прилечь, – слабым голосом ответила Ксения. Ее неумолимо клонило в сон, глаза закрывались сами собой, что было неудивительно. Со скольки часов она бодрствует? А нервная встряска опустошила ее, вытянула все жизненные соки. Даже не осталось сил на чувство стыда – снова Влад с ней возится вместо того, чтобы работать. Тошнотворная, противная слабость заполняла, кажется, каждую клеточку тела.

Где-то позади нее хлопнули дверцы шкафа, что-то зашуршало.

– Ложись, – через минуту позвал опер, расстелив для нее покрывало на диване. Для подушки он свернул валиком собственную куртку, каким-то чудом оказавшуюся в шкафу.

Ксения с удовольствием, не без помощи Влада, перебралась на диван, и стоило только векам сомкнуться, как она тут же провалилась в сон. Демидов, не желая нарушать долгожданного покоя девушки, быстро накидал от руки ей записку с просьбой набрать его, как только проснется, осторожно вышел из кабинета и запер дверь на ключ на тот случай, если кому-то вздумается ломиться к нему. Если бы мог, разогнал бы всех из отдела к чертовой матери, чтобы не мешали Ксю отдыхать.

А в дежурке тем временем становилось шумно. В «обезьяннике» врач «скорой помощи» осматривал пострадавшего наркомана, на стульях медбрат обрабатывал покусанное ухо оперативнику. По собственному опыту Влад знал, что к ночи в отделе станет еще «веселее». Шугануть бы всех по разным углам, да бесполезно – все равно, что решетом воду черпать.

Сходив за оставленным в машине досье на Матюшина, начальник оперов завалился в «гости» в «оперскую», потеснив дежуривших сотрудников. Вытащив из пакета документы, внимательно погрузился в их изучение. Да, не зря боялся Алексей Сергеевич, что, попади эти бумажки не в те руки, то ему придется несладко. Сразу было видно, что грамотный человек поработал над «компроматом», оформлено все было как полагается, словно дело уже было возбуждено. В отдельном прозрачном файлике к досье был подшит диск и флешка. Уже наперед зная, что примерно он там увидит, Влад для себя решил, что непременно заглянет в электронные носители, как только будет один. Грех иметь такую возможность и упустить ее. Тем более теперь, вроде как, от него никто не требует возврата найденных документов.

Изредка поглядывая на сотовый телефон, чтобы не пропустить звонка от Ксении, Влад продолжал пролистывать папку, одновременно вслушиваясь в шутки мужиков в комнате. К операм заглянули следаки, кто-то из знакомых, уже сменившихся, ППС-ников, и за неимением вызовов компания дружно травила анекдоты. Единственное, Демидов строго следил за тем, чтобы дикий ржач не сильно вырывался за пределы «оперской», периодически одергивал подчиненных.

Когда заглянувший дежурный оповестил о прибытии новой партии посетителей «обезьянника», народу в комнате заметно поредело – одни отправились домой, другие работать. «Посетители» или скорее «посетительницы» наполнили дежурку не только шумом и оживлением, но и привнесли с собой ароматные запахи женских духов. Ночные бабочки, жрицы любви… В глазах ментов загорелся похотливый огонек. Ночка обещала быть нескучной.

– Бдительные бабульки позвонили, прикинь, – делились впечатлениями ППС-ники, – метнулись мы туда, а там непонятно что и кто. То ли бордель, то ли так, «индивидуалки» решили скооперироваться, бизнес замутить. В общем, походу, новая «точка» у вас, – усмехаясь, сообщил старший патрульный. – Вот, знакомьтесь.

– Ну, что, мужики, работаем? – потер руки Олег, дежуривший в эту ночь с Демидовым, и, обращаясь к трем новоприбывшим «бабочкам», расплылся в предвкушающей удовольствие улыбке: – Девочки, готовьте паспорта.

– Без меня начинайте, – махнул рукой Влад. У него было дело поважнее – не носиться же по отделу с пакетом. «Находку» необходимо спрятать, и как можно надежнее. В сейф, под замок, ключи от которого есть только у него.

Мужчина осторожно отпер кабинет, тихо прокрался к несгораемому ящику в углу позади стола. Все его движения были плавными, скользящими. Сейчас меньше всего на свете он хотел разбудить Ксению, которая лежала все в той же позе, в какой и уснула – подложив под щеку кулачок, уткнувшись носом в импровизированную подушку.

– Совсем как ребенок, – пронеслось в голове у опера. Он мог бы смотреть на нее бесконечно, наслаждаясь каждой минутой безмятежного покоя рядом с нею.

Укрыв девушку пледом, Влад еще некоторое время посидел у изголовья дивана, борясь с желанием украсть поцелуй с ее сладких губ, и чувствуя, как пах вновь сводит от неконтролируемой эрекции. Да ну на фиг, он лучше выйдет, от греха подальше. Лучше пойдет загрузится работой.

Из трех доставленных в отдел девиц в коридоре своей очереди дожидалась одна, остальные уже отчитывались перед дежурными сотрудниками. О роде ее деятельности можно было догадаться по слишком откровенному топику да чересчур короткой юбке, прикрывающей лишь «пятую точку». «Боевой раскрас», призванный завлекать лиц мужского пола, отсутствовал, все в рамках приличия – тушь да блеск на губах. Светло-русые волосы, собранные в замысловатые хвостики, придавали ей озорной, хулиганистый вид, но взгляд из-под длинных ресниц проскальзывал настороженный, опасливо-удивленный. Не иначе как «новичок» на данном поприще. «Дамы со стажем» ведут себя по-другому, развязно, бесстрашно, смело.

– Пойдем, – Влад указал вглубь коридора, пропуская девушку впереди себя. – Паспорт с собой?

Она, не говоря ни слова, выудила из маленькой сумочки красную книжечку, не глядя, протянула ее оперу.

– Живешь где? По тому же адресу, где прописана? – спросил он, после того как они уединились в допросной. – С кем?

– С мамой, – без промедления отозвалась девушка. Это был ее первый привод в полицию, поэтому она старалась вести себя так, чтобы не злить мужчину.

– Москвичка? – Демидов еще раз пролистал документ, удостоверяющий личность. – Иващенко Екатерина Алексеевна, – отчетливо прочитал фамилию, имя. – И давно ты на «панели», Катя?

– Нет, – задержанная отвела взгляд, – первый раз.

– А если честно? – криво улыбнулся опер, при этом глаз его улыбка не задела.

После недолгого колебания, Катя заговорила сбивчиво:

– Я просто… с девчонками… К ним… гости приходят…

– Сколько? – прервал Влад ее путаные объяснения.

Девушка запнулась, озадаченная его вопросом. Что он имеет в виду? Стоимость услуг? Но зачем? Она непонимающе уставилась на него.

– Сколько уже занимаешься этим? – повторил вопрос мужчина, не отводя от нее пристального, тяжелого взгляда, который выдерживать становилось все труднее и труднее. Как будто в душу смотрел.

– Два месяца, – она опустила глаза в пол, разрывая тягостный для нее зрительный контакт. И обстановка вокруг нагнетала страху, усиливая чувство дискомфорта – темные стены, решетка на закрашенном краской окне, из мебели только стол и грубые, скрипучие стулья.

– До этого привлекалась? Была уже в полиции?

Иващенко лишь покачала головой, но уже через секунду взволнованно затараторила, заискивающе заглядывая в лицо Владу:

– А что со мной будет? Мама узнает?

– Конечно, узнает, – уверенный и равнодушный ответ пригвоздил ее к стулу, вызвал на глазах неподдельные слезы. – Рано или поздно все равно узнает. И не только мама.

– Пожалуйста, только маме ничего не говорите, – прикусив губу, взмолилась девушка.

– Маме не говорите, – передразнивая ее, вздохнул Демидов. – Тебе сколько лет?

– Девятнадцать, через месяц двадцать будет.

– Совершеннолетняя. А что мамой прикрываешься?

– У меня мама одна, и я ей хочу помочь. Она мне учебу в институте оплачивает, – попыталась объясниться Катя, но опер ее прервал:

– А ты, вместо учебы, с мужиками за бабки спишь. Другой работы не нашлось? – на что та лишь пожала плечами.

Ясно. Девчонка пошла по линии наименьшего сопротивления. Или сама догадалась, или подруги надоумили, как можно особо не напрягаясь зарабатывать деньги и на учебу, и на шмотки, и на помощь маме. Влад был уверен, что та и дальше будет работать в этом «направлении».

Пока он все это обдумывал в голове, Катя тоже времени даром не теряла. Вспомнила наставления подруг как раз на такой случай. Робея, удивляясь собственной смелости, предложила:

– А хотите, я вам…

– Что? – брови опера поползли вверх, в глазах, сменяя холод и неприступность, появилась насмешка, одновременно даря ей надежду.

– Отпустите меня, пожалуйста, я вам стриптиз могу станцевать… У меня и презервативы есть.

Демидов беззвучно рассмеялся. Ох, наивная простота…

– Сутенер у вас кто? – спросил напоследок «по делу».

– Никто. Мы сами, – последовал незамедлительный ответ.

– Катя-Катя, – задумчиво произнес Влад, пробегая заинтересованным взглядом по плечам и груди девушки. Откинувшись на спинку стула, сомкнув руки в замок, тихо сказал: – Ну, давай, показывай свой стриптиз.

Глава 40

Ксения проснулась словно от толчка. Несколько секунд пыталась уловить ускользающий сон, понять, что ее разбудило. Села на диванчике, смахнула с лица упавшие волосы, оглядела погруженный во мрак кабинет. Ей снилось, что ее обнимал… Влад. Прижав к груди, гладил ее по волосам, шептал неразборчиво ласковые, утешительные слова. И ей было хорошо с ним, уютно и спокойно. Странный сон, но реальный до мелочей. Даже знакомый мужской запах, прежде неприятный и отталкивающий, а сейчас нейтральный для нее, до сих пор, казалось, щекотал ноздри. А если закрыть глаза, то можно было и тепло его рук ощутить на спине, плечах. Она поежилась, как будто скидывая с себя ощущение чужих рук.

Спустив ноги на пол, Ксения обулась и, ориентируясь по тонкой полоске света на пороге, направилась к двери. От долгого лежания в одной позе тело одеревенело, мышцы просили о разминке, поэтому первые шаги получились корявыми. В горле пересохло, хотелось пить. Но сначала в туалет.

Девушка толкнула дверь, но та не поддалась. Покрутила ручку в одну сторону, потом в другую, результат тот же. Отлично… Дверь заперта на ключ, который находится у Влада, а сам он где? Ксения прислушалась – по ту сторону двери стояла тишина, лишь где-то в отдалении что-то бормотали то ли люди, то ли радио, то ли телевизор. И что ей теперь делать? Терпеливо дожидаться Влада? А если он нескоро придет? Или на вызов уехал? Или спит где-нибудь в отделе? Стучать изнутри, чтобы привлечь внимание дежурного? Смешно и глупо же она будет выглядеть!

Еще раз дернув дверь, на всякий случай стукнув по ней несильно кулаком, Ксения постояла еще некоторое время, раздумывая, как бы выкрутиться из этой ситуации. Мочевой пузырь уже требовал, чтобы она предприняла хоть какие-нибудь активные действия. Протянув руку, девушка провела ладонью по стене в том месте, где, по ее мнению, должен был находиться выключатель, и кабинет залил неяркий белый свет, заставив ее сощуриться с непривычки.

Пить. При виде упаковки с соком, так и стоявшем на столе, потребность утолить жажду заиграла с новой силой. Сейчас она попьет, а потом придумает, что делать дальше. Только жадно осушив стакан сока, Ксения заметила белеющий на столе прямо перед ней лист бумаги с посланием опера для нее. Ну, конечно! Надо ему позвонить. Как она сразу не догадалась? Ксюша потянулась за сумкой, висевшей на спинке стула.

Видимо, Влад решил перестраховаться и отправил ей сообщение с просьбой набрать его, как только проснется. Ну да, сейчас люди после пробуждения первым делом обычно заглядывают в смартфон, хотя бы для того, чтобы сверить время, вот и он поступил по-умному. По-умному, да не совсем – смс дублировало записку Влада, а вот его телефон молчал. Одни гудки через равные промежутки времени. Ксения почувствовала, что на нее накатывает раздражение: вот зачем человеку телефон, если он его не слышит?!

– Да, – ну, наконец-то.

Услышав его хрипловатый, как будто со сна голос, обрадовалась. Оттого что, возможно, разбудила его, не испытала ни капли раскаяния. Нечего было закрывать ее на ключ! Пританцовывая в нетерпении, на одном дыхании девушка выпалила:

– Влад, мне нужно выйти.

– Сейчас буду, – как всегда, кратко и по сути, ответил он.

Не прошло и минуты, как в замке заворочался ключ, и Ксения с тихим вздохом облегчения устремилась в коридор. Дорогу она уже знала, потому сопровождение опера ей не понадобилось.

***

Выйдя из туалетной комнаты и закрыв за собой дверь, девушка остановилась в самом конце коридора – далее он делал крюк, и в той части отдела она еще не была. Может, сходить на экскурсию по отделу? Сон все равно ушел безвозвратно. Однако темные закоулки пугали, а в одиночку она решила не шататься по ночным проходам. К тому же вдруг это запрещено правилами? Лучше ограничиться первым этажом, лежащим перед ней как на ладони.

Отдел в два часа ночи был пустынен и тих. В дежурке еле слышно бормотал телевизор, оттуда же доносился голос Влада. Он разговаривал с кем-то, невидимым для нее, с обычной интонацией, но в густой, застоявшейся тишине его слова долетали до Ксюши отчетливо, как будто она находилась там, рядом с ним.

– Все, иди давай. Пока я не передумал.

– Спасибо, – прозвенел в ответ радостный женский голосок. – Спасибо вам большое, – застучали о каменный пол каблучки.

Демидов сказал что-то еще, но Ксения его уже не слышала. Ее внимание привлек шум за дверью одного из кабинетов рядом с туалетом. Негромкий смех, приглушенная возня, перешептывания. Поддавшись минутному всплеску извечного женского любопытства, она завернула за угол, остановилась напротив неплотно прикрытой двери с надписью «инспектор по делам несовершеннолетних», заглянула в образовавшуюся щелку.

Довольно громкий, протяжный стон откинул ее назад, но через секунду она снова потянулась к двери. А если там плохо кому? Вдруг помощь нужна? Ксения на цыпочках подкралась поближе, затаив дыхание, прильнула к косяку, одним глазом осматривая видимую часть комнаты. Только сейчас ухо различило тихий, ритмичный скрип мебели, изредка заглушаемый женскими стонами. Неожиданно уловив краем глаза какое-то движение на стене, девушка подняла взгляд и уставилась в зеркало, висевшее там. Увиденное озадачило – отражавшаяся в зеркале по пояс длинноволосая, обнаженная девушка с долгим стоном изнеможения и усталой улыбкой на лице запрокинулась назад, на стоящего позади нее мужчину, обвила рукой его шею. Тот, что-то страстно нашептывая ей на ухо, увлеченно теребил ее грудь, и, крепко обхватив девичью талию, раскачивался сам и раскачивал девушку в такт скрипу. Нет! Это стол скрипел из-за их телодвижений! Да они же…

Когда до нее дошло, невольным свидетелем чему она стала, щеки запылали от смущения и стыда. В лицо словно плеснули кипятка. Она порывисто отступила, боясь, как бы ее не застукали за таким неприличным делом, и поспешила убраться от кабинета подальше. Но не успела сделать и нескольких шагов, как из-за поворота появился Влад, оконфузив ее еще больше.

– Что такое? – глядя на ее пунцовое лицо, забеспокоился он.

Ксения, ничего не ответив, лишь мимолетно взглянув на него, пулей проскочила мимо, но слышала, как заскрипела теперь уже дверь кабинета, и Влад сердито, с нотками едва сдерживаемой ярости в голосе отчитал мужчину внутри:

– Дверь закрывать не пробовал?!

Ну вот, сейчас из-за нее кто-то схлопочет выговор от Влада, как ранее днем он получил нагоняй от Саши. Господи, да зачем она поперлась с ним на работу? Мало того, что сама увидела много неприятных сцен за один только день, а теперь еще и сослуживцы поругаются из-за нее. В душу снова пробрались тоска и смятение.

***

Включив кран и тщательно вымыв руки с мылом, Влад плеснул себе в лицо пригоршню холодной воды. Не вытирая многочисленных капель, струйками устремившихся вниз, молча уставился на себя в зеркало. Где-то с минуту изучал свое отражение, пытаясь понять, что же его тревожит, прямо сейчас, в данный момент. Не за пределами отдела, где его поджидают проблемы, связанные с видеозаписью убийства подростка, с притаившимся неизвестно на сколько Матюшиным, и всякая другая хрень, атаковавшая его за последнее время, а здесь. Здесь и сейчас.

Паршиво как-то все. Морально паршиво и физически хреново. Не удовлетворила его эта Катя, хотя он сам подгонял ее сделать все быстро – без долгих прелюдий и вступлений, главное, получить разрядку. А теперь чувствовал себя так, словно его обманули. Человеку, испытывающему нестерпимую жажду, вместо чистой родниковой воды дали теплой, дешевой бурды, отчего во рту остался противный налет и пить захотелось еще больше. И перед Ксю было неудобно…

Зазвучавшие в коридоре веселые голоса, вульгарный смех проститутки взбесил еще больше. Она, что, забыла, где находится?! Открыв с ноги дверь, Влад вырос перед довольной парочкой, преграждая им путь. Девица, напуганная его недобрым взглядом, поочередно полоснувшим сначала по ней, потом по «ее» менту, предусмотрительно заткнулась. Да и ее недавний «клиент» сразу сник, оробел, тем самым показав, кто здесь главный.

– Все? Отработал? – отрывистыми, рваными фразами, в которых неприкрыто звучал сарказм, Влад припечатал подчиненного к тому месту, где тот стоял, стараясь не думать о том, что и сам совсем недавно «отрабатывал» Катю по той же схеме. Ничего нового, как, впрочем, и ничего из ряда вон выходящего. Обычное дело в любом отделении полиции.

Удивленный взгляд собственного опера смутил Влада, но лишь на секунду. Стоило ему вспомнить, что где-то рядом находится Ксения, а по коридору как у себя дома расхаживает шлюха, и это он позволил ей так себя вести, в голову ударила бешеная злоба, выводя его из равновесия.

– Вторая где? – рявкнул он, надвигаясь на притихшего опера.

– Там, – головой указал тот куда-то в сторону. – Влад, что с тобой? – непонимающе спросил тот, неосознанно делая шаг назад. Вспышки ярости, обоснованные и нет, были не характерны для Демидова, чаще рык Воронова гневно разносился по отделу, разгоняя подчиненных с его пути, заставляя их жаться по своим кабинетам.

– Чтобы через пять минут духу их в отделе не было, – процедил Влад сквозь зубы. – Ни этой, ни второй! – не хватало еще, чтобы Ксюша дышала одним воздухом с этими…

– Мы же их оформлять начали, – попытался было возразить опер, но его грубо оборвали:

– Пусть валят на х*р отсюда! Я сегодня добрый, – резким движением засунув руки глубоко в карманы, Демидов развернулся и скрылся у себя в кабинете.

Вся его решительность и злость испарились, стоило ему перешагнуть порог. Слабым он становился при виде Ксении, уязвимым. Виноватым, неуверенным, колеблющимся. Боящимся сделать первый шаг и начать разговор о них. Не о том, что им надо расписаться, держаться друг за дружку, чтобы противостоять ударам судьбы, а именно о них. О том, что будет дальше, после регистрации брака, после рождения ребенка. О том, что будет между ними. Он не сможет жить рядом с ней просто так, как бесплатное приложение к ребенку, как ширма для чужих, любопытных глаз, защита от соседских пересудов.

И как только Воронов столько времени держался рядом с Юлей, живя с ней в однокомнатной квартире? Знамо как, по шлюхам шастал, а ему, Владу, этого не хочется. Не то это все, ненастоящее, суррогат дешевый. Тем более, ему есть с чем сравнивать – никакие фальшиво-страстные стоны и судорожные объятия продажных девок не подарят такого неземного блаженства, как поцелуй и затуманенный желанием взгляд Ксюши. Он до сих пор помнил, как в ту жуткую ночь у него крышу снесло от одного ее надрывного вздоха в ответ на его смелые прикосновения к ней. Нет, третьего не дано – или они живут вместе, по-настоящему, как муж и жена, или… Мысль запнулась, оборвалась, провалилась в пустоту – нет никакого «или»…

Ксения поднялась ему навстречу с дивана, где сидела все это время в задумчивости. Краем уха слышала долетавшие из коридора рубленые, грозные реплики, заставляющие сжиматься сердце в нехорошем предчувствии, а заметив непроницаемый, неотрывный взгляд замершего на пороге Влада на себе, совсем разволновалась. Жарко стало, потом холодно, потом снова жарко. Внутри опять что-то противно задрожало. Сохраняя недовольное, как ей показалось, молчание, опер прошел к своему креслу, упорно отводя от нее взгляд, расположился за столом, взял в руки одну из многочисленных папок. Не зная, куда себя деть, девушка обессилено опустилась обратно на кожаную поверхность и вздрогнула от резкого хлопка – Влад швырнул папку на стол.

– Пойдем, прогуляемся, – предложил озадаченной девушке, сверля ее хмурым взглядом. – На свежий воздух выйдем, – стены отдела давили, не давали вдохнуть полной грудью ни ему, ни, судя по ее напряженным, скованным движениям, ей. – Куртку захвати, – глазами указал на ее недавнюю подушку. – Прохладно.

На улице и вправду веяло прохладой. Несмотря на столь поздний, а кому и ранний час, на набережной, куда повез ее Влад, было достаточно оживленно, если так можно сказать о парочках, оккупировавших лавочки, парапеты, просто прогуливающихся по ночной мостовой.

Поставив машину на сигнализацию, накинув на плечи Ксении свою куртку, Влад потянул ее к воде, туда, где было меньше всего людей. Ксюшу тут же окутало облако мужского парфюма, в котором она без труда распознала туалетную воду опера. Стало понятно, почему ей снился Влад – запах шел от его куртки, уткнувшись в которую она проспала несколько часов. Перемешиваясь со свежим речным запахом, аромат обдавал ее миксом с преобладающими морскими нотами, что для ее слишком чувствительного в последнее время носа было некритичным. К тому же то и дело дул ветерок, приятно омывая лицо ночной прохладой.

– Не замерзла? – Влад подошел сзади, притянул ее к себе, заботливо укутав своими объятьями. Они стояли в отдалении ото всех, спрятавшись от желтого рассеянного света уличных фонарей, от посторонних нечаянных глаз. Тяжелым, но не тягостным грузом навалилось на Ксению спокойствие, лишая малейшего желания двигаться. Здесь, на открытой местности, продуваемой ветром, сильные и крепкие руки Влада дарили ощущение тепла и уюта. Совсем как во сне. И мерзкая дрожь улеглась. Девушка с удовольствием расслабилась, откинулась на его плечо, отпустила все мысли, отягчающие голову, туда, где в мутной толще воды тонул искусственный свет. Ксения вздохнула, хорошо-то как…

И Владу было хорошо. Щемящая нежность, теплота разлились по телу, когда он почувствовал, что Ксения обмякла в его руках, не стояла больше напряженным колом, стараясь максимально, насколько это возможно, отдалиться от него и в то же время остаться в его руках. Губы загорелись от потребности приникнуть к ее вкусно-пахнущей юной коже, маняще-прохладной на июльском ветру. До дрожи боясь ее реакции, опер прикоснулся к виску девушки в осторожном, невесомом поцелуе.

Она не отстранилась, не вздрогнула испуганно, не дернулась в попытке выскользнуть из его объятий, и он осмелел. Крепче сомкнул руки, ближе прижал к себе, но так, чтобы не сделать больно, не причинить неудобств. Закрыв глаза, поцеловал в макушку и замер, наслаждаясь сладкой истомой, охватившей все тело. Охренеть, сколько же удовольствия могут дарить простые объятия.

Медленно развернув Ксению лицом к себе, Влад приподнял ее подбородок, нежно сомкнул губы в уголке ее рта. Ксения натянулась струной в его руках, перестала дышать. Зажмурилась на секунду и, вновь распахнув глаза, впилась невидящим, отчужденным взглядом куда-то в ночную высь. Глаза влажно и подозрительно заблестели. Не рискуя больше, мужчина молча прижал ее к себе, позволив спрятаться у себя на груди. Лишь руки, легко касаясь, ворошили волосы девушки.

– Прости, – хриплым шепотом выдавил он из себя. – Прости за все, – оторвавшись от нее, заглянул в бездонные глаза. – И спасибо, – легкая судорога исказила черты его лица, но Влад быстро взял себя в руки. – Спасибо, что ребенка оставила.

Ксюша увернулась от его прямого, благодарного взгляда, пробирающего до глубины души. Внезапная мысль пронзила с головы до ног и, запутавшись в натянутых до предела нервах, забилась диким ознобом по всему телу. Она не ребенка оставила, она просто струсила! Убоялась боли, крови, ответственности. Пустила все на самотек. Сказал Влад «рожай», «таблетки пей», «одежду покупай», и она безропотно подчинилась. Соглашалась с ним, что да, беременна, да, будущая мама, но сама эту мысль не проживала, не срослась с ней. Не за что ее благодарить. Лично она к этому ребенку ничего не чувствует и, вообще, не уверена, что хочет, чтобы он родился. Ей еще школу заканчивать, а надежды Влада от нее далеки.

Высвободившись из объятий мужчины, Ксения отошла к самой воде, прислонилась к каменной резной ограде. Обхватив себя руками, поплотнее укуталась в его куртку. Шаги опера шаркнули за самой спиной, ладони пробежались по ее предплечьям. Влад снова притянул девушку к себе, зарылся лицом в душистые волосы. Без прикосновений к ней его ломало как наркомана без дозы. Хотелось высказать все, что на душе. Теперь, когда разобрался в себе, и слова правильные появились, однако, он боялся, что она не захочет слушать.

– Ксюш, может, у нас все получится? – с надеждой прошептал ей на ухо, продолжая зарываться лицом в ее волосы, наслаждаясь их шелковистой гладью. – Давай попробуем. По-настоящему, – с болезненной горечью заметил, что на этих словах она напряглась. – Я подожду сколько надо, – а сам не верил, что успеет. Неизвестно откуда взявшееся острое ощущение надвигающейся беды закружило в воздухе, проникло сквозь поры под кожу, песком заскрипело на зубах. Он знал, ловушка захлопнулась, время пошло.

Глава 41

Для Воронова уже традицией стало начинать и заканчивать день просмотром новостных лент в интернете. Конечно, он и раньше следил за событиями дня, но в основном все ограничивалось изучением в отделе сводок за прошедшую ночь. Но за последние несколько дней он, как по графику, трижды в день заглядывал на сайт Главного следственного управления Следственного комитета России по городу Москве, не говоря уже о том, чтобы внимательно мониторить кримстраницы изданий «желтой прессы». Ушлые и дотошные журналюги всегда так и норовят раскопать неприглядные истории и заявить о них во всеуслышание, и чем громче, тем лучше. И эту новость он выучил уже практически наизусть. Не хотел, но цитировал заметку про себя, будучи не в силах отмахнуться от нее как от назойливой мухи.

«Следственный комитет РФ по г. Москве подтвердил факт проверки скандальной видеозаписи, недавно появившейся в СМИ, на которой запечатлена жестокая драка двух лиц мужского пола. На сегодняшний день известно, что один из участников драки скончался на месте, второй скрылся с места преступления. Как сообщили в управлении СК России, следователи устанавливают все обстоятельства произошедшего. В рамках проверки будут установлены личности нападавшего и пострадавшего. По предварительным данным, последним является Константин Ковылев, ученик десятого класса одной из московских школ, тело которого с многочисленными травмами было обнаружено около двух месяцев назад в заброшенном доме по улице Солнечная. Напомним, как установила экспертиза, смерть молодого человека наступила в результате падения на металлический штырь».

Появившись сначала в одной сомнительной газетенке, новость тут же перекочевала на интернет-страницы ведущих газет. Количество комментариев росло как на дрожжах, равно как и градус читательского возмущения зашкаливал – как же, невинного школьника убили. Периодически всплывало и само видео. Не иначе как друзья или родственники погибшего, а может, просто праздно любопытствующие старались. Кто-то высказал предположение, что и таинственное исчезновение лучшего друга Ковылева, Марата Курбанова, не зря имеет место быть. А особо умные и догадливые вопрошали: «Кто запись вел?».

Мозг кипел как нагревательный котел, того и гляди, взорвется. Моральных сил и выдержки спокойно сидеть дома, рядом с семьей, не хватало. А вспомнив о том, о чем поведал Воронову давний сокурсник и хороший знакомый Сергей Черкасов, вообще, хотелось вскочить и бежать, делать хоть что-нибудь, за имитацией бурной деятельности скрывая растерянность и упадническое настроение. Вот и проснулся Воронов ни свет ни заря, наспех умывшись, не завтракая, помчался в отдел.

– Она, что, и сегодня здесь будет? Весь день? – после короткого приветствия Саша вошел в кабинет начальника уголовного розыска. Заметив на диване девушку, остановился рядом с ней. Ксения досматривала последние сны, кутаясь в покрывало, позаимствованное Демидовым у кого-то в отделе. Хмурое лицо Воронова озарилось нежной улыбкой.

– А куда ее? – пожал плечами Влад, откладывая в сторону дело. – Одна она боится.

– Боится? – переспросил Воронов и, отведя задумчивый взгляд от девушки, медленно прошел к окну. – Сам спал ночью? Тихо в отделе было? – негромко спросил скорее на автомате, все мысли были заняты не тем.

– Часа три поспал, – Демидов, скрипнув креслом, оставил свое место у стола и присоединился к Саше, разглядывавшему двор без особого интереса.

Оба замолчали ненадолго, прежде чем Воронов решился заговорить о том, что его беспокоило.

– Ты новости последние видел? Там…

– Знаю. Видел, – невозмутимости опера можно было только позавидовать. Он даже попытался пошутить: – Привык уже.

– Да, но… – говорить получалось с трудом, горло обхватило спазмом. Воронову на несколько секунд пришлось задержать дыхание, чтобы справиться с нервным напряжением. – Я вчера встречался с одним из СК, он входит в следственную группу по этому делу, – хрипящий шепот в тиши кабинета звучал зловеще. – Так, он говорит, там серьезно взялись после появления видео. Родители у пацана со связями оказались. Уже много чего нарыли. Гораздо больше, чем в новостях пишут.

Демидов кинул быстрый взгляд через плечо. Разговор не для Ксюхиных ушей.

– Покурим? – указал глазами на дверь.

– Свидетель появился, который видел, как урод этот с подельником ее в заброшенный дом тащили. С окна дед какой-то… инвалид на костылях. Ливень был, говорит, подошел балкон закрыть. Он же и полицию вызвал. «Патрулька» по пробкам на попытку изнасилования ехала, а обнаружила свежий труп, один, – Воронов глубоко затянулся, потом еще и еще, как будто не мог насытиться никотином. – А за несколько минут до того как подкатила полицейская машина, оттуда отъехал другой автомобиль, номер которого дед плохо запомнил.

– Кто это тебе такую конфиденциальную инфу выложил? – усмехнулся Влад, скрывая за натянутой усмешкой неосознанный страх, холодными пальцами сжавший сердце. – Не поинтересовались, зачем тебе это?

– Услуга за услугу. Он мне должен был, – Саша, кинув под ноги бычок, с остервенением растер его по земле. – Черт! – не выдержав, взъерошил на себе волосы, со злостью стукнул кулаком по шершавому стволу дерева, под которым они стояли, беспомощно огляделся вокруг. – Не нравится мне все это.

Демидов молчал, засунув руки глубоко в карманы, изредка нервно подергивая носом.

– Это плохо, что дед все видел, – наконец произнес, словно выплюнул, слова, исподлобья оглядывая прилегающую к отделу территорию.

– Его показания могут сыграть в твою пользу.

– Нет, – Влад качнул головой. – Будут искать ту, кого в заброшенный дом тащили. Уже ищут. Ксюху ищут. Допрашивать будут, – руки в карманах непроизвольно сжались в кулаки. – А ей волноваться вредно, – кинул страдальческий взгляд на Сашу, – я бы предпочел, чтобы о ней вообще не упоминалось. Нигде, – сплюнул зло. – Личная неприязнь у нас с ним была и все. Повод я найду.

– Давай я Ксюшу к нам увезу, раз она боится. С Юлькой побудет, – после тяжелого молчания предложил Воронов. – Все лучше, чем в отделе весь день сидеть, – с согласия Влада вытащил телефон, чтобы звонить жене. – Чего она боится-то? – спросил напоследок.

– Много чего, – натужно выдохнул тот и пошел будить девушку.

***

После восьми часов утра движение на дорогах Москвы стало интенсивнее, чаще приходилось останавливаться. Ксения сидела тихо как мышка, отвернувшись к окну, с безучастным видом уставившись на проносящийся мимо утренний город. Вымученная тишина, обманчивое ощущение одиночества в машине напомнили Воронову то время, когда он, холостой, не понимающий своего статуса в жизни Юли, возил ее как заправский таксист туда, куда ей нужно. Та молча, тихо ненавидя его в душе, сидела позади, делая вид, что не замечает его. Лишь невидимые, но осязаемые волны опасения и неприязни щекотали ему нервы.

Вот и сейчас в машине сгустилась знакомая до боли атмосфера – смесь страха, трепета, напряжения от попытки удержать все чувства под контролем. Влад сказал, Ксения боится… Ясно, чего боится. Боится разоблачения, давления, тюрьмы. А еще она боится его, Воронова, он это нутром чувствовал, как в свое время Юлька боялась. Только Юлька, к счастью, не видела «во всей красе», как он «работает», а Ксюша прекрасно знает и понимает, кто стрелял на школьном пустыре. У нее на глазах, в отличие от Влада, забившего ублюдка в темноте, под сводами полуразрушенного дома.

Видно, судьба у него такая, чтобы дорогие ему люди его боялись, возможно, мечтали от него избавиться, собирались с силами, чтобы противостоять его напору и, в конце концов, сдавались. Ведь если, не дай бог, Влада посадят, то до тех пор, пока тот не освободится, жить Ксении предстоит под неусыпным, бдительным оком Воронова, чего девушка вряд ли желает.

– Юль, присмотри за Ксюшей, ладно? – едва они с Ксенией вошли в квартиру, Саша отвел жену на кухню, заговорил шепотом. – Только с расспросами не лезь, хорошо? Я тебе потом все объясню, – уже выходя из кухни, вспомнил: – И это… она беременная, подскажи, научи, если что…

– Беременная? – брови Юли удивленно поползли вверх. В шестнадцать лет? Помимо воли изо рта вырвалось: – От кого?

– От Влада, – глядя жене прямо в глаза, коротко обронил Саша, с неприязнью наблюдая, как ее простодушное любопытство сменяется брезгливым недоверием.

– Она же его сестра?! – выдохнула Юля в ужасе.

– Они не родные. Сводные, – быстро проговорил муж и, пока она не придумала себе еще чего-нибудь, добавил по слогам: – Я тебе все потом объясню, хорошо? – схватив ее за руку, пригнулся ближе, горячо зашептал: – Юль, пожалуйста, не спрашивай у нее ничего. По крайней мере, про Влада. У него проблемы, большие. Его могут посадить. Надолго. Не надо ее волновать. У них все хорошо, – решил приврать немного: – Они уже заявление подали.

– А его проблемы на тебе не отразятся? – чувствуя, как внутри все медленно опускается и пол уплывает из-под ног, спросила Юля. С радостным облегчением встретила его ответ.

– Нет, – развернувшись, Саша покинул квартиру.

Во дворе, прежде чем сесть в машину, несколько минут стоял молча. Тяжеленным грузом навалилось чувство вины – если бы он спсиху не убил того шантажиста, Ксения бы не шарахалась от него как от прокаженного, не жила бы сейчас в постоянном страхе. Как знать… Может быть, Влад в тот вечер справился без него намного лучше.

Стоило завести машину, как тут же появилось неуемное желание нестись в отдел, не обращая внимания на светофоры. Быстрей, быстрей загрузить себя по полной, найти выход из сложившейся ситуации. Словно отвечая его немым мольбам, заиграл сотовый, уведомляя о входящем звонке. Дежурка.

– Александр Павлович, тут… – услышал он растерянный, запинающийся голос дежурного, – тут… это…

– Говори давай быстрее, – уже предчувствуя, что сейчас услышит, взревел Воронов, и шокирующий ответ не заставил себя ждать:

– Тут за Демидовым… пришли…

***

Тогда-то, в последовавший за звонком сложный во всех отношениях период следственных мероприятий и оценил Воронов всю суть поговорки: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Как и ожидалось, реакция на известие о задержании вероятного подозреваемого, действующего сотрудника правоохранительных органов, был сродни эффекту разорвавшейся бомбы. Сразу же нашлись скептики, усомнившееся в честном и непредвзятом ходе расследования, уверенные в том, что менты «своего» обязательно отмажут. Соваться к кому-либо с деньгами, хоть и большими, было рискованно и неоправданно. Вдруг кто-то захочет на фоне громкого скандала сделать себе имя «самого неподкупного» следователя.

Вся надежда у Воронова оставалась именно на дружеские связи, незаметные постороннему взгляду попытки найти лазейки в сплетении, казалось бы, неопровержимых улик, доказывающих хладнокровность и жестокость убийцы, «белизну» и «пушистость» погибшего. Вездесущие журналисты, неистово радеющие за справедливость, почему-то скромно умалчивали о том, что, положа руку на сердце, и сам Ковылев был далек от идеала, каким его представляли в СМИ – послушный и любящий сын, надежда и гордость семьи. Но следаки, слава богу, работали на совесть.

– Ксения Демидова была не первой жертвой погибшего Ковылева и его дружков, – Черкасов постоянно держал Воронова в курсе дела, не задавая лишних вопросов о том, зачем ему это нужно. Для него было достаточным основание, что начальник искренне переживает за своего подчиненного, поэтому и интересуется малейшими нюансами дела. – За последние два учебных года в их классе было три новеньких ученицы, две из которых тут же перевелись в другие школы. Заметь, не классы, полностью школы сменили. Мы нашли и опросили их. Одна даже писала на них заявление, но в итоге пошли на мировую.

– На «них»?

– Ковылев, Курбанов, Решетов.

– Что там было?

– Похоже на случай с Демидовой. Короткие заигрывания, неприличные предложения, далее угрозы, попытка изнасилования. К счастью, безуспешная.

– Да уж, – вздохнул Саша, – молодые да ранние. Но ведь это нам на руку, – заключил обнадеживающе.

– Так-то оно так, – Сашин собеседник опасливо оглянулся по сторонам. Всегда существовала вероятность, что в кустах притаился какой-нибудь особо шустрый «папарацци». – Но и сверху давят сильно. Хотят показательный процесс устроить. Типа перед законом все равны. Только… – он немного замешкался, сомневаясь, спрашивать или нет. В конце концов, решился: – Скажи мне, какое отношение к Демидову имеет Ненашев?

– Какой Ненашев? – не сразу сообразил Саша, а сообразив, поднял руку, указал пальцем в небо. – «Наш» генерал?

– Угу, – многозначительно протянул Сергей. – «Ваш» генерал. Появился неожиданно, ненавязчиво так поинтересовался ходом следствия и прозрачно намекнул, что, мол, обвиняемый-то, по сути, хорошее дело совершил. Не нужно к нему слишком строго-то, и все в таком же духе. Ну, это так, между нами, – предупредил на всякий случай.

Воронов, ничего не понимая, молчал. Неужели Влад с начальником Управы какие-то дела проворачивал за спиной своего «непосредственного»? Хорошая же тогда «крыша» у него, получается, можно особо и не напрягаться, только все равно сердце ныло в нехорошем предчувствии.

– В общем, так, если он с «нашим первым лицом» договорится, то у твоего опера появится шанс отделаться по минималке, – подвел итог следователь. – Хотя для «нашего генерала» все в разы осложнится. Видал, родня погибших какую волну в СМИ подняли? Петицию запустили, подписи собирают. Прямым текстом утверждают, что и пропавший дружок Ковылева, Курбанов, тоже дело рук твоего опера. Грозились даже в администрацию Президента с заявлением обратиться. У них тоже там, где надо, люди крепко сидят. Давление по всем фронтам идет, что ни говори.

Не спеша, негромко переговариваясь, мужчины дошли до припаркованной у выхода из парка машины Черкасова. Взявшись за ручку дверцы, Сергей обернулся к Саше.

– Ненашев, кстати, просил охрану Демидова в СИЗО усилить. Мало ли что, – под тревожным взглядом Воронова уселся за руль, завел двигатель. Потом, внезапно вспомнив о еще одном важном деле, опустил боковое стекло, выглянул наружу.

– Кстати, Саш, что там за дело у твоего опера в сейфе было? Трехлетней давности и район не ваш, Подмосковье…

– Понятия не имею, – заинтригованный неожиданным вопросом, Воронов подошел ближе. – А сам он что говорит?

– Случайно нашел, – усмехнулся Черкасов. – Только в нашей профессии ничего случайного не бывает и быть не может. Ты точно не в курсе? – испытующе окинув Воронова взглядом, пожал плечами. – Там везде подпись Сергеева, – он сделал паузу, полез в папку свериться с записями, – да, Сергеева, начальника следствия из Подмосковья. Неплохая такая база собрана, – он удовлетворенно кивнул.

– Первый раз слышу, – Воронов неподдельно удивился.

– То есть вы никакого расследования неофициального не вели? А то наши думают отдельное делопроизводство начать, чтобы узнать, каким боком твой опер причастен к громкому делу о Подмосковных «оборотнях в погонах», три года назад поставивших на уши весь комитет, – задумчиво постучал пальцами по рулю Черкасов. Попрощавшись, договорившись и дальше держать Воронова в курсе дела, уехал, оставив того в глубокой задумчивости.

Что это за дело из Подмосковья, имеющее отношение к начальнику следствия Сергееву? У Юльки отец был начем следствия, погиб в автокатастрофе. Не о нем ли речь? А Влад здесь при чем? Какая-то подозрительная связь вырисовывалась. Еще и генерал этот всемогущий откуда-то взялся! А ведь если он сможет договориться…

Конечно же, Ненашев договорился, а после его встречи с задержанным многие, до этого нерешаемые, проблемы рассосались сами собой. Органы опеки безропотно забыли о своем намерении вернуть Ксению в детский дом, позволив дожидаться решения суда по вновь обретенному отцу дома у Воронова. Соответственно, можно было ожидать, что и сложностей с заключением брака не будет. У Влада все мысли были только об этом. В редкие минуты встреч он первым делом всегда справлялся о Ксении, оставляя без ответов вопросы Саши о Ненашеве и «Подмосковном деле».

Сняв в какой-то мере с плеч Воронова заботы о Демидове, Ненашев оставил на долю Саши нелегкую задачу подготовить Ксению к даче показаний. Как бы ни упирался Влад в своем стремлении уберечь девушку от тяжелых в эмоциональном плане моментов, без ее свидетельств вся ситуация могла предстать в совершенно невыгодном для Демидова свете. И без этого хватало отягчающих обстоятельств…

А девушка старательно избегала общения с ним. Как только Саша появлялся дома, она тут же удалялась к детям, где либо развлекала Даньку к его дикому восторгу, либо нянчилась с маленькой Полинкой. Лишь один раз, услышав в разговоре упоминание Влада, сама робко спросила:

– Я смогу его увидеть?

– Невеста, блин, – выругался про себя Воронов, не представляя ее женой и мамой. Ей ответил хмуро и неприветливо, не в силах выносить ее потерянного взгляда: – На регистрации брака увидитесь. Поженитесь прямо в СИЗО, – насколько он знал, работа в этом направлении уже велась. Опять же, спасибо Ненашеву.

А вести от Черкасова приходили все хуже, отнимая и без того призрачную надежду отделаться малой кровью – хотя бы условным сроком, увольнением из органов внутренних дел по отрицательным мотивам. Ведь взбесился не на шутку, защищая любимую девушку от насильника. Любой нормальный мужик на его бы месте повел себя точно так же.

– По первому эпизоду, я думаю, можно будет списать все на аффект, а вот по второму – вряд ли, – слова Черкасова задели за живое.

– По какому второму? – да, глупо было бы надеяться, что пропажу второго отморозка не свяжут с убийством первого. И доказать это легче простого, как опер Воронов это осознавал.

– Последнее смс со смартфона Ковылева было отправлено на номер девушки, Ксении. Речь в нем шла об этой самой записи, которая теперь гуляет по интернету. За определенную сумму о видео обещали забыть. Пока девушка приходила в себя в ванной, твой опер прочел смс и сразу же его удалил. На встречу с шантажистом он пошел сам, не поставив в известность девушку, – гладко излагал Черкасов официальную версию произошедшего. – Смартфон пропавшего Курбанова замолчал в тот же вечер где-то в районе школы, и телефон Демидова засветился в том же месте в то же самое время. Так что, сам понимаешь, Сань, здесь не отвертеться, – Воронов согласно кивнул, мыслями прослеживая все предпринятые следственные действия. Операторы сотовой сети хранят информацию о переписках и звонках абонентов на серверах в течение трех лет, в обязательном порядке предоставляя необходимую информацию по запросу уполномоченных на это лиц. – Стоит только кому-нибудь заикнуться о том, что расследование идет необъективно, начнутся проверки, еще хуже все станет. Здесь тонко нужно действовать, с ювелирной точностью. Остается одно – явка с повинной, сотрудничество со следствием. К слову, Демидов признание уже написал.

Воронов все прекрасно понимал, как и то, что Сергей сильно рисковал, встречаясь с ним, не говоря уже о том, что нарушал закон, докладывая о малейших подвижках в деле. Такие друзья, как Серега, Влад, на вес золота. Не предадут, не отвернутся в последнюю минуту, когда, кажется, весь белый свет ополчился против тебя. Тем острее, пронзительнее и больнее было понимание того, что Влад признался в том, чего не совершал, и срок ему грозил более чем реальный. А настоящий виновник – он, Воронов, и ничего уже не исправить. Так и жить ему с этим грузом на душе до самой смерти, ежедневно, ежеминутно, ежесекундно помня о своем неоплатном долгу перед ним, о неизбывной вине перед Ксенией.

– Встать, суд идет! – строгий женский голос прорезал тишину, повисшую ненадолго в зале судебных заседаний. Люди зашевелились, усаживаясь поудобнее, глазами следя за каждым движением статной фигуры в судейской мантии. Еще минута, шорохи затихли, и хорошо поставленный, чеканный голос взметнулся вверх, над головами присутствующих, объявляя во всеуслышание приговор.

– С учетом установленных по делу смягчающих обстоятельств, таких как: раскаяние в содеянном, полное признание вины, явка с повинной, активное способствование раскрытию преступлений, аморальная и противоправная роль обоих потерпевших, послужившая поводом к совершению преступлений, суд приговорил, – монотонный голос судьи молотком бил по барабанным перепонкам, каждым словом проникая буром в черепную коробку, – признать Демидова Владислава Дмитриевича виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 107 УК РФ, убийство Ковылева Константина Егоровича, совершенное в состоянии аффекта, и назначить наказание в виде одного года исправительных работ. В соответствии со ст. 73 УК РФ наказание считать условным, – у Воронова немного отлегло от сердца, но понимание того, что это еще не все, не давало расслабиться. Лучше бы он, вместо Влада, сидел сейчас на скамье подсудимых! – Признать Демидова Владислава Дмитриевича виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, убийство Курбанова Марата Рифатовича, и назначить наказание в виде восьми лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, – по залу пронесся приглушенный шепот, вобравший в себя разные эмоции: ужас, облегчение, неудовлетворенность, злость. Судья говорил еще какие-то слова, но Саша больше ничего не слышал. Обрывочные фразы долетали до него как сквозь вакуум: – Под стражу взять в зале суда… Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в течение десяти суток со дня вынесения.

С трудом скинув с себя оцепенение, Воронов поднял глаза на друга, поражаясь железной выдержке последнего. Восемь лет. Восемь долгих лет… Ни за что… И на «условно-досрочное» можно рассчитывать лет через пять, не раньше. Захотелось выть от отчаяния и безысходности. Никогда еще ему не было так хреново, разве только когда мать с сестрой хоронил. *****!!! ***!!! Как?! Как Влад может быть таким безучастным?! Когда его Ксюша дома ждет? Ведь ждет же! Ждет!

Мужчина в металлической клети, окрашенной в белый цвет, и вправду выглядел умиротворенным, торжественно спокойным. Что ж, это ему в наказание за Ксению, за ее испорченную жизнь, за внезапно прерванное детство, слишком резкое взросление. Вполне заслуженно.

Заскрежетал отпираемый засов, на руках Демидова сомкнулись наручники. Ну вот и все…

ЭПИЛОГ

Металлическая дверь с тяжким, натужным скрипом отворилась, впуская в комнату свиданий Демидова в сопровождении надзирателя. Удивленно озиравшаяся до этого по сторонам девушка медленно приподнялась с табуретки навстречу вошедшим, неловко пытаясь прикрыть руками выпирающий живот.

– Здравствуйте, – пролепетала еле слышно Ксения, теряясь под восторженным, горящим взглядом заключенного. Сама же хотела этой встречи, на протяжении нескольких недель не отставала от Воронова, добиваясь разрешения на поездку к Владу, не внимая ничьим увещеваниям о необходимости подумать о собственном «положении». Упорно стояла на своем: она прекрасно себя чувствует и вполне способна перенести дорогу. Тем более в сопровождении выделенного ей Сашей человека. Неотвязной мыслью засело в голове и неотступно преследовало ее желание сказать Владу «спасибо», ведь она так его и не поблагодарила. А теперь почему-то оробела.

Влад неотрывно смотрел на нее и не мог поверить, что на самом деле перед ним Ксюша. Последний раз они виделись на короткой и совсем неторжественной процедуре заключения брака, когда, быстро поставив закорючку под фамилией «Макарова», Ксения вновь стала «Демидовой». Не зря все-таки он затевал всю эту махинацию с «липовым» папашей. А сколько раз Влад видел ее во сне, вот так же рядом, на расстоянии вытянутой руки. Она неизменно улыбалась, гладила свой округлившийся живот и смотрела на него сверкающими от счастья глазами. Он тянулся к ней, но стоило ему коснуться ее хоть пальцем, как наваждение таяло, оставляя после себя тихую, размытую грусть.

Вот и сейчас, когда, прогромыхав дверями, надзиратель оставил их одних, мужчина вновь боялся дотронуться до нее, чтобы не проснуться в поту и остаток ночи не ворочаться без сна, отгоняя от себя навязчивые видения о жизни там, на свободе, рядом с любимой. Но мираж перед глазами не таял, напротив, все четче приходило осознание что, вот она, настоящая, живая, застенчиво улыбающаяся, вынашивающая его ребенка, родная Ксения рядом с ним, и в ближайшие несколько часов это чудо не исчезнет. Стоило невероятно огромных усилий, чтобы не броситься к ней, не прижать к груди, не испробовать на вкус сладость нежных, горячо-любимых губ, не вдохнуть желанный аромат.

– Как ты? – с трудом справляясь с непослушным дыханием, Влад несмело приблизился к девушке, не сводящей с него настороженного, выжидающего взгляда. – Ты сейчас где?

– У Саши, – она натянуто улыбнулась, в глазах мелькнули слезинки, а может, Владу просто показалось. – В квартире его родителей… У меня все хорошо.

– А ребенок? – вернув ей улыбку, мужчина опустил взгляд на живот. Не удержавшись, протянул руку, нежно и трепетно дотронулся до скрытой под трикотажной кофточкой округлости. Сначала одной рукой, потом обеими.

– С ним тоже все хорошо, – Ксения, чуть подавшись назад, склонила голову, следя глазами за ладонями мужчины. – Сказали, мальчик…

– Мальчик? – с придыханием прошептал бывший опер, боясь поверить собственному счастью. Мальчик. Сын! Его сын! Пусть сейчас он находится за решеткой, но ведь когда-нибудь выйдет. А если на воле его будет ждать Ксюша с сыном… О большем он и не мечтает… Лишь бы у этой маленькой, хрупкой девочки хватило сил и выдержки справиться со всеми заботами взрослой жизни. Лишь бы она его дождалась!

– Какой срок? – Влад опустился на корточки, отчего-то волнуясь все больше и больше, продолжая ласкать глазами, руками наглаживать живот.

– Шесть месяцев.

– Ты одна приехала? – с неохотой отрываясь от радужных картин счастливого и далекого будущего, забеспокоился он. Выпрямившись во весь рост, с невольной укоризной добавил: – В такую даль?!

– Меня Дима сопровождает, оперативник ваш. Саша его ко мне приставил. Он меня в гостинице ждет. Через три дня заберет.

– Через три дня? – гулко забилось мужское сердце, споткнулось от внезапной радости и снова застучало болезненными молоточками. Что для него эти три дня? Трое суток мучений от невозможности дотронуться до нее так, как хочешь? От желания подарить ей и себе радость близости, единения не только душевного, но и физического? Или все-таки это будут три ночи счастья? – Ты останешься на три дня? – спросил с сомнением, невольно кинув короткий взгляд на стоявшую за ее спиной полуторную деревянную кровать, собранную местными умельцами прямо здесь, в цехах колонии – единственный в комнате предмет мебели для сна. Спохватившись, пока она не передумала, взял ее безвольную руку в свою, несильно сжал. Нащупав на пальце девушки обручальное кольцо, с затаенной, недоверчивой радостью заглянул в ее глаза, поднес к губам миниатюрную, теплую ладошку. – Ты, правда, останешься? – спросил тихо, чувствуя, как тело затопила предательская слабость.

В последнюю ночь на воле, на набережной, на его предложение начать все с начала Ксения ему ничего не ответила. Молча ушла в машину, не давая согласия, не обещая взаимности, но и не отнимая мечты о возможном счастье. Сейчас же, когда она сама приехала к нему за сотни километров, призрачная надежда на ответные чувства в ее сердце вновь всколыхнулась в его душе. Тем больнее было видеть промелькнувшие в ее глазах непонимание, озарение, потом отчуждение, сменившееся откровенным испугом. Влад горько усмехнулся, колечко-то Ксю надела, для всех назвалась его женой, приехала к «мужу» и не подумала о том, как происходят семейные свидания, длящиеся несколько дней.

– Зачем ты приехала? – этот вопрос следовало задать с самого начала, не теша себя напрасными иллюзиями. Выпустив руку Ксении, Влад отошел на другой конец небольшой в размерах комнаты, чтобы выбраться из пут очарования Ксении, которые подобно невидимой паутине оплели его со всех сторон, лишая рассудок возможности мыслить здраво. Боясь, что снова ринется к ней, уперся сжатыми в кулаки ладонями в стол, цепляясь за эту импровизированную преграду между ними.

– Я поблагодарить тебя хотела…

– За что? – удивился мужчина. – Поблагодарить! Скажешь тоже, – видя, что она сразу же сникла, почувствовал себя неудобно. – Ладно, забей, расскажи лучше о себе. Как живешь? Учишься где-нибудь?

Ксения качнула головой:

– Числюсь в каком-то колледже. Саша сказал, года через три просто заберу диплом и все.

– Как Вороновы? – разговор зазвучал деловито, окончательно разрушая между ними ауру душевной близости и сокровенности. – Дети? – с каждым словом теплота в голосе Влада исчезала, лишь иногда, когда рассказ девушки затихал, и наступала кратковременная тишина, в его глазах при взгляде на нее вспыхивали ласковые огоньки. Не очень-то следил он за ее словами, просто вслушивался в мягкое звучание ее голоса, по еле заметным оттенкам пытался определить то, что осталось невысказанным. Хорошо ли ей живется? Не обижает ли кто?

– Как вы с Димкой договорились? – решился спросить о том, о чем не хотелось. – Он будет тебя ждать в определенное время?

– Я позвоню, когда выйду…

– Это хорошо, – произнес Влад задумчиво, любуясь ею, стараясь запомнить каждую черточку дорогого сердцу облика. Долго смотрел, навсегда впечатывая в сердце милый образ. Когда заметил, что под его пристальным взглядом Ксении стало неуютно, в буквальном смысле слова заставил себя «оторвать от нее глаза».

– Я тебе вот… привезла, – спохватившись, девушка кинулась к объемной сумке на столе, принялась доставать привезенные гостинцы, за суетливыми жестами скрывая замешательство. – Посылка.

– Спасибо, – тяжело вздохнул мужчина. Для него главным «гостинцем» была она. – Но сейчас уезжай и больше не приезжай.

Руки Ксении так и зависли над открытым зевом сумки, вопрос «почему» ясно читался в широко распахнутых глазах.

– Не место тебе здесь, – сурово заявил Влад, как отрезал. – Лучше меня «там» дождись. И сына мне роди, – на последних словах хмурое лицо Демидова озарилось искренней улыбкой. – Дождешься? – спросил, хитро сощурившись, и повторил еще тише, с надеждой: – Дождешься ведь?

Ксения машинально кивнула, совершенно не вдумываясь в значение слов, безмолвно наблюдая за тем, как Влад неторопливо прошел к железной двери, стукнул по ней пару раз кулаком.

– Свидание окончено, – сказал громко, когда окошечко на двери с лязгом распахнулось. – Пока, – с улыбкой прошептал девушке. – До встречи, – и уже одними губами: – Люблю.

Продолжение истории Влада и Ксюши в «Тот, для кого живу»

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg