Константин Костин
ЧУЖАЯ ИГРА
Глава первая, в которой не удается бросить курить
— Шах и мат, — я переставил коня.
— Опять? — Паша с удивлением посмотрел на доску.
— Не расстраивайся, — я понюхал сигарету. — Уже прогресс. Ты продержался целых восемь ходов.
— Как это у тебя получается?
— Эх, Паша, — я убрал сигарету в пачку. — Ты неправильно играешь. Ты пытаешься сходить так, чтобы занять наиболее выгодную позицию. Шахматы — игра людей, а не фигур. Надо достаточно хорошо изучить человека, и понять, что он предпримет в следующую секунду. Вот так, братишка.
В очередной раз пытаюсь бросить курить. Вообще, у меня есть примета: если я собираюсь завязать с табаком — значит, случится какое-нибудь дерьмо, и до конца дня я буду потреблять никотин в усиленном режиме.
Селектор несколько раз пикнул.
— Да? — протянул я.
— Алексей Павлович, — произнесла секретарша. — К вам молодая особа.
— Да? Ну, пропусти.
Через секунду ожидания в кабинет вошла молодая девушка. Некогда очень даже симпатичная, но сейчас ее сильно портили всклоченные волосы и круги под глазами. На ней были истертые джинсы и заштопанная в нескольких местах куртка. На мой взгляд, "молодая особа" — это не совсем то.
— Мне выйти? — поинтересовался Ветров.
— Не обязательно, — разочарованно буркнул я. — Чем обязан?
— Не узнаешь? — поинтересовалась девушка.
Я задумался. Да, где-то я ее видел. Правда, выглядела она несколько иначе.
— Уборщица со второго этажа? — дошло до меня.
— Нет, — грустно улыбнулась девушка. — Лена Филатова.
— Лена? — я автоматически взял в зубы карандаш вместо сигареты. — Паша, выйди, пожалуйста.
Вот теперь вспомнил. В институте мы сидели за одной партой. Кажется, я ее даже любил. Но у Филатовой была огромная проблема: она не знала, чего хочет от жизни. Иногда мне казалось, что она хочет всего, и, притом, немедленно. А иногда — что ей вообще ничего не надо, кроме как поселиться на необитаемом острове, и чтобы никто ее не доставал.
Все время совместной учебы она металась между мной и еще одним парнем. Мои лучшие воспоминания связаны с ней, и самые большие разочарования — тоже. Я всегда был уверен, что счастлива она будет только со мной. И я буду счастлив только с ней. Время показало, что я был прав.
— У тебя что-то случилось? — осведомился я.
— Случилось, — кивнула Лена.
— Садись, рассказывай.
— Помнишь Витю?
— Такое забыть? Ты же замуж за него вышла.
— Ага, — кивнула Филатова. — С этим моя проблема и связана. Мы замечательно с ним жили…
— Обо мне не тужили?
— Леша, пожалуйста, — взмолилась девушка. — В общем, сходил он с друзьями в казино. Даже немного выиграл. Потом снова. Еще немного выиграл. Потом…
— Знаю, знаю, — я достал сигарету и зажигалку. — Изменчивая фортуна.
— Ага. За последний год он проиграл абсолютно все сбережения. Спускал на рулетку всю зарплату. Затем начал выносить из дома вещи, наконец, заложил квартиру.
— И снова проигрался? — усмехнулся я.
— Откуда ты такой умный?
— Там таких, как твой Витя, не делают, — заверил я. — Продолжай.
— До конца недели мы должны двадцать тысяч долларов, или нас выставят на улицу.
— И ты хочешь занять у меня денег? — проявил я чудеса интуиции.
— Сколько сможешь, — вздохнула Лена.
Я затушил сигарету, подошел к сейфу, достал две пачки банкнот, и бросил на стол.
— Двадцать енотов, — резюмировал я.
— Спасибо, Леша, — Филатова потянулась к гринам.
— Но с одним условием, — улыбнулся я.
— Каким? — замерла девушка.
— Ты выходишь за меня.
Лена с удивлением уставилась на меня.
— Но я уже…
— Это не проблема. Разведешься. До конца недели времени достаточно. Хотя, говорят, с милым рай и в шалаше. Как считаешь, где лучше жить? В подъезде, у мусоросборника, или у теплотрассы?
— Никогда! Я лучше на панель пойду…
— Панель? — Я оценивающие осмотрел ее с ног до головы. — Тоже выход. Баксов по десять за ночь. Это лет…да, оптовым покупателям — скидка. Короче, долго. Супердолго.
— Вижу, я ошиблась в тебе, — Филатова встала с кресла. — Прощай.
— До встречи, — поправил я.
Я прикурил следующую сигарету, и встал у окна. Не знаю, глядя на небо, мне лучше думается. Интересно, как можно подсесть на рулетку? Как можно играть, играть и играть? И всегда проигрывать? Согласно древней мудрости, дождь не может идти каждый день. То есть, должны же быть просветы? Ясно, что и солнце всегда светить не может.
Эх, была — не была. Я добавил в бумажник пару тысяч зеленых. Проведу следственный эксперимент.
Глава вторая, в которой удается эксперимент
Казино "Золотая фишка" — далеко не лучшее в городе. Но имеет неоспоримое преимущество перед остальными: оно находится по дороге от офиса к дому. Оставив свой Крузак на стоянке, я зашел в зал.
Далеко не то, что показывают по телевизору. Никаких смокингов, вечерних платьев. Каждый одет в повседневную одежду. Из толпы резко выделялись охранники в строгих костюмах, и крупье в красных жилетах.
Я разменял две тысячи у.е. на фишки. Автоматики, покер, столы для blackjack'а, рулеточка. Я направился к столу, где минимальная ставка десять баксов. Поехали. Куда бы поставить? И сколько? Начинать надо с малого. Кто не умеет довольствоваться малым, тот не достигнет большего, как говорил Конфуций. Поставим десяточку на десяточку.
Крупье раскрутил колесо, запустил шарик. Попрыгав по ячейкам, он остановился на… десять! Я выиграл! Парень в жилетке пододвинул мой выигрыш. Ладно, новичкам везет.
Я поставил на тот же сектор. Фортуна в очередной раз улыбнулась. Я снова выиграл. Но следующий час удача обходила меня стороной. Я спустил весь выигрыш, и еще штуку в придачу.
Может, стол не счастливый? Может, попробовать счастья за соседним? Я перешел в другому столу. Здесь крупье — соблазнительная блондинка с беджиком "Катя" на левой стороне груди.
Я подмигнул девушке, и сделал ставку. Куда? На свой день рождения! Fuck! Мимо! Хрен с ним, еще раз. Опять не повезло. Но сейчас, да, сейчас, я чувствую, повезет. Три — это мое число. Третий раз ставлю, тридцать и на три. Дерьмо! Ладно, это была черная полоса. Теперь точно повезет. Что? Фишки кончились? Но баксы-то есть! Я разменял еще тонну. Вперед! Иху мать! Блин! Черт!
— Леха, — кто-то теребил меня за плечо. — Леха, остановись.
Я оторвал глаза от шарика.
— А, Паша! Сгинь, не мешай, я чую, на этот раз точно сорву банк!
— Алексей, подожди, — друг перехватил мою руку с фишками. — Сколько у тебя осталось?
— Вот! — на моей ладони красовалось два десятка фишек достоинством по десять долларов.
— А сколько было?
— Три.
— Три сотни? — протянул Ветров. — Так ты проиграл всего сотню?
— Вообще-то, три штуки. Но это не важно. Внимание! Показываю мастер-класс! Хозяин казино с голым задом останется.
— Леха, успокойся, — Паша прочно уцепился в рукав. — Хватит.
— Хрена хватит! Пошел к черту! Не мешай.
— Алексей Павлович.
Я замер. На мою голову словно ушат ледяной воды вылили. Что я, собственно, делаю? Развожусь, как последний лох. Как я здесь оказался? А, ну да. Эксперимент можно считать удавшимся. Барабаны, фанфары, все дела.
— Спасибо, Паша, — кивнул я. — Выручил.
Я бросил оставшиеся фишки на стол. Не ставку сделал, а просто бросил. Пусть их. Девчонке на чай. Разворачиваясь, я услышал, как начала вращаться рулетка, как упал на колесо шарик, попрыгал там, услышал, что ставок больше нет, успел сделать пару шагов.
— Зеро.
Я медленно обернулся. Мои фишки лежали на зеленом прямоугольнике с желтым нулем. В голове сразу нарисовалась теория. Витя всегда проигрывал, да? Допустим, что он на одном конце спектра. Тогда обязательно должен быть кто-то на другом конце, кто-то, кто выигрывает. Почему бы этому кто-то, не оказаться мной?
Мои руки, трясясь, как руки наркомана, потянулись к выигрышу.
— Леха. — Паша схватил меня за воротник. — Мне бить тебя, что ли? Девушка, это вам. Чаевые.
— А сам ты что здесь делаешь? — осведомился я.
— Ну, — усмехнулся он. — С прокурором общался.
— В казино?
— Знаешь, как это бывает? Один садится за стол, чтобы выиграть, другой — чтобы уладить некоторые вопросы, третий — чтобы получить удовольствие.
— Да? А ты какой?
— Пока третий, — с грустью развел руками Ветров.
Глава третья, в которой исполняется мечта идиота
Еще один день. Такой же, как и предыдущие. Если не считать того, что ночью я проиграл всю вчерашнюю зарплату. Годовой бюджет Боливии. И черт с ним. Зачем нужны деньги, если их не на кого тратить? Могло бы быть и хуже: было бы на кого тратить, но не было бы чего.
Снова запиликал селектор.
— Да? — нажал я на кнопку.
— Алексей Павлович? — раздался голос секретарши. — К вам вчерашняя особа.
— Запускай, — улыбнулся я.
В кабинет зашла Лена, покопалась в затертой сумочке, и бросила на стол лист бумаги.
— Это что? — осведомился я.
— Свидетельство о разводе, — пояснила девушка. — Ты выиграл.
Я взял документ. Выиграл? Неужели, она такая дурочка? В этой игре не могу выиграть только я, или только она. Выигрывают, или проигрывают, всегда оба.
— Что теперь? — тихо произнесла Филатова.
— Теперь? — я достал сигарету. — Теперь пойдем в какой-нибудь салон, личико тебе сделаем, прическу, прикупим что-нибудь. А то выглядишь, как будто по помойкам весь день ползала. И составим брачный контракт.
— Что? — удивилась Лена. — Ты мне не доверяешь?
— Доверяешь? — усмехнулся я. — Доверять женщине, которая вчера собиралась на панель, а сегодня продает мужа за двадцать енотов? Ты шутишь?
— Хотя бы свадебное платье у меня будет?
После салона Лена заметно преобразилась. Всклоченные ранее волосы теперь ниспадали темными волнами по плечам. Щеки приобрели здоровый розовый оттенок. Глаза больше не были похожи на глаза забитого щенка. Более того, в омуте каре-зеленых глаз проснулись знакомые искорки. Обгрызенные ногти приобрели правильную округлую форму.
Дело за малым. Филатова вначале сопротивлялась, требовала платье на заказ, но, придя в магазин, она поспешно заткнулась. Еще бы. Самое дешевое платье стоило здесь в полтора раза дороже ее. И, к тому же, продавщицы, увидев коллекцию моих кредитных карт, бросились вылизывать ее и меня. Я заказал чашечку кофе, и устроился в мягком кресле.
— Ты здесь будешь? — покосилась на меня девушка.
— А что? — удивился я.
— Вообще-то, видеть свою невесту в свадебном платье до свадьбы — плохая примета, — просветила меня Лена.
— Плохая примета — это видеть свою невесту в свадебном платье на чужой свадьбе, — возразил я. — Остальное — фигня.
Филатова, пристально глядя мне в глаза, скинула перед примерочной одежду, оставшись в трусиках и лифчике. Я невольно перевел взгляд на ее тело. Плоский животик и аккуратные бедра остались такими же, какими я их помнил. Сколько воды с тех пор утекло! Невеста взяла первое попавшееся платье, и скрылась в кабинке.
— Ваш кофе, — продавщица потерлась бедром о мое плечо.
— А что такой горячий? — я отхлебнул и чашки. — И почему сахара так мало? Беги за новым, детка.
Лена отдернула шторку примерочной, и вопросительно посмотрела на меня. И это платье? Годится только для сорокалетних девственниц. Материя туго обтягивала девушку, оставив обнаженными только кисти рук и лицо. Я отрицательно покачал головой.
Филатова раздела следующий манекен. К этому времени поспел мой кофе. На этот раз он мне показался недостаточно крепким. Продавщица снова ушла, не забыв наступить острым каблуком на мой ботинок.
Почти жена показалась в новом наряде. Тоже не подходит. Женщина должна одеваться так, чтобы ее хотелось раздеть. А тут и раздевать никого не надо. Юбка не дотягивала даже до середины бедра, а декольте размером уступало только ангару для самолета. Настал черед еще одного платья.
— Ваш кофе, — едко произнесла продавщица.
Я потянулся за чашкой, и вдруг ударил себя по лбу.
— Тьфу! Извини, детка. Совсем забыл. Я не пью кофе. Принеси лучше стакан яблочного сока.
Я опасливо отодвинулся на другой край кресла, на тот случай, если ей вдруг взбредет в голову нечаянно уронить кружку мне на брюки. Девушка что-то прошипела, и снова ушла.
Невеста раздвинула шторки. Совсем другое дело! Длинная юбка с разрезом, верх с открытыми плечами, и перчатки выше локтя. Я показал большой палец. Продавщица принесла заказанный сок.
— Спасибо, милая, — я затушил в стакане сигарету. — Сколько с меня?
Глава четвертая, в которой не исполняется супружеский долг
Я, держа Симонову на руках, пытался попасть ключом в замок двери. Как это сложно сделать с такой ношей! Наконец, рифленая железка нашла скважину. Я перенес жену через порог, и посадил на край тумбочки.
— Ух! — Леня впилась глазами в стену с развешанным оружием. — Что это?
— Моя коллекция, — небрежно бросил я. — Оружие дороже, если из него кого-нибудь убили. Из этого пистолета стреляли в Пушкина. Из того браунинга убили Ленина. А из этого Смита — Леннона. А этим топором отрубили голову какому-то там французскому королю.
— О! — девушка погладила меня по щеке. — Про Францию. Вуле ву куше авет муа?
— Обязательно!
Я отнес ее в спальню. Лена сбросила с себя платье, и забралась на кровать. Я справился с пуговицами на рубашке, расстегнул ремень, и снял брюки.
— Ох! — скривилась Филатова. — Теперь я понимаю, почему ты пользуешься "миниатюре" от "Пикассо". Слушай, если это полить, оно вырастет?
— Чего? — возмутился я. — До тебя недовольных не было.
— Точно?
— Книгу жалоб и предложений показать?
— Ладно, хватит болтать. Иди сюда.
— Что-то расхотелось, — я собрал с пола одежду. — Пойду, прогуляюсь.
Я натянул штаны, надел рубашку навыпуск, повязал галстук, накинул пиджак, и выбежал на улицу. Здесь в лунном свете блестел мой Крузер. Я забрался в машину, достал из бардачка панельку от проигрывателя, и вставил ее на штатное место. Из дисков нашелся только Benny Benassi. Я сунул кружок в прорезь.
Пора подумать, чего я добился. Расставить, так сказать, точки, где надо. Купил свою мечту, и что? Она разве что не послала куда подальше. Впрочем, возможно, просто настроения у нее сегодня нет? Или всегда такая дура. Разберемся.
Я завел двигатель, и выехал со двора. Куда теперь? Невдалеке заманчиво мигал огнями ночной клуб "Четверть мили". Туда и подамся. Надо привести мысли в порядок. Для этого нужен алкоголь. На редкость протрезвляющее средство. Все посторонние идеи уходят на второй план, а главное — как рог у носорога, остается в гордом одиночестве.
В клубе мне приглянулся столик у аквариума с тюнинговой 2110. Я сел на стул, и поманил официантку.
— Что будете заказывать? — осведомилась девушка.
— Где-то я тебя видел, — произнес я.
— Я вас тоже, — кивнула она. — Вы в казино "Золотая фишка" не были?
— Катя, — вспомнил я. — А как ты здесь оказалась?
— Из-за вас, — официантка тоже меня узнала. — Я позволила вам выиграть.
— Это же были твои чаевые.
— А какая разница? Да я не расстраиваюсь. Выигрыш был больше, чем зарплата за полгода.
— С тебя бутылка, — усмехнулся я.
— А я не так хотела вас отблагодарить, — подмигнула девушка. — Через час кончается моя смена.
— Обязательно дождусь, — пообещал я.
Катя принесла бутылку коньяка, фужер, и удалилась обслуживать других клиентов. Я с облегчением достал руку с кольцом, которую до сих пор прятал под столом. Золотой обруч намертво вцепился в мой палец. Словно родился на нем. Надеюсь, в туалете есть мыло.
Девушка освободилась гораздо раньше. Отпросилась у администратора. Она с трудом забралась в высокий, как грузовик, джип.
— К тебе? — спросила Катя.
— Э-э, — протянул я. — Ко мне нельзя. У меня…э-э…собака злая.
— Да? Какой породы?
— Дворняжка, — ответил я. — Недавно подобрал.
— А у меня мама строгая, — разочарованно произнесла девушка.
— У меня в офисе диван классный, — нашел я выход.
Соврал, конечно. Диван продавленный и ужасно скрипучий. Мы с Ритой, моей секретаршей, вконец его довели.
Глава пятая, в которой кофе слегка пересолен
Домой я пришел под вечер. Еще на пороге я услышал подозрительную возню. Воры забрались, или вампир бродячий зашел? Я снял со стены шпагу. Клинок из сплава серебра с титаном. Не древность, но приятно. Раритет. Подарок на двадцать третье февраля от Паши Ветрова. На оборотней вполне сойдет.
Дверь гостиной со скрипом отворилась, и в коридор вылетел черно-белый стафф. Он злобно гавкнул, и бросился на меня. Я на мгновение растерялся, но вовремя спохватился, и поприветствовал пса носком туфли в челюсть. Собака отлетела, и, скуля, поползла прочь.
— Леша! — выбежала из спальни Лена. — Ты что?
— Я что? А это что?
— Это Шерман, моя собачка.
— Ты ничего про это не говорила.
— А ты не говорил, что пропадать на работе сутками будешь.
— Я не с утками пропадал, — буркнул я. — А с курами.
Ясное дело, жена про все догадалась. Во всяком случае, про измену. Но виду не подала. Или ссорится не хочет, или ей все равно.
Я с опаской заглянул в гостиную. Велюровое кресло разодрано в клочья, на обоях — следы когтей. Газеты разодраны и валяются на полу. Неслабо песик повеселился. Девушка встала рядом, и обняла меня за плечи.
— Я приберусь, — она чмокнула меня в щечку. — А ты с Шерманом пока погуляй. О'кей?
— О'кей, — согласился я.
Стафф, оказавшись на улице, потянул с такой силой, что я чуть не выпустил поводок. Мощей в нем — как в моем джипе, не меньше. Пес обнюхал колеса нескольких автомобилей, остановился перед моим Крузером, поднял лапу, и сделал огромную лужу. Намеренно, что ли, его тренировали?
Я отцепил карабин поводка, и потрепал Шермана по холке. Если честно, уважаю силу, даже если она не на моей стороне. Недооценивать противника — глупо. И глупо сразу показывать зубы. Лучше до конца улыбаться, и, в последний момент, всадить нож в спину. Такой стратегии я научился, занимаясь коммерцией.
Толстый рыжий кот вылез из-под соседского Лексуса, и, не обращая внимания на пса, заковылял мимо. Стафф пренебрежительно фыркнул, и зарылся носом в опавшую листву. Собака не гоняет кошек? Это уже непорядок, если не беспредел.
— Шницель, — я притянул за ошейник четвероногую бестию. — Шницель, кошка! Кошка!
Но мозаика листьев интересовала пса гораздо больше, нежели какой-то там наглый кот.
— Шницель, — я навел палец на объект. — Кошка, ВЗЯТЬ!!!
Пес припустил за котом, чуть не прихватив мои пальцы. Слава Богу, я успел отпустить ошейник. Шерсть на спине рыжего встала дыбом. Кот подпрыгнул на метр, и, выбрасывая лапами комья грязи, понесся к дереву. Остервенело работая когтями, толстый забрался почти на самую верхушку. Шерман — простая душа — надеялся, что кот соизволит подождать его, и, не ожидав такой наглости, на полном ходу заехал лбом в ствол. С тех пора на коре в этом месте осталась приличная вмятина.
Я, хохоча, повалился на асфальт. Слава, сосед, проходя мимо, покрутил пальцем у виска. Сам такой. Справедливость восстановлена. Можно возвращаться домой. Но завтра, честное слово, снова пойду выгуливать стаффа.
Когда мы вернулись, в гостиной был относительный порядок. Разодранное кресло было прикрыто чехлом, порванные газеты исчезли, а следы когтей на обоях закрывала ваза с цветами. Ладно, все равно пора ремонт делать.
— Кофе? — предложила Лена.
— Кофе, — согласился я.
Девушка подала чашку с дымящимся напитком. Я осторожно отхлебнул из кружки. Интересный привкус. Я сделал еще глоток. Забавный привкус. Такое ощущение, словно вместо сахара здесь соль. Ну и гадость. Я выплюнул пойло в раковину.
— Тебе не понравилось? — насторожилась Лена.
— А ты сама попробуй, — я протянул ей кружку.
Она сделала маленький глоток.
— Кофе, как кофе, только привкус странный.
— Странноватый, — согласился я, забирая ее чашку.
Вот. Абсолютно нормальный напиток. Если считать нормальным, что вместо соли — сахар.
— Сука, — я треснул кружкой об стол. Посудина звякнула и развалилась на куски. — Ты в какие игры играешь?
— Подумаешь, — пожала плечами Лена. — Соль с сахаром перепутала.
Интересно, как можно перепутать соль с сахаром? Сахарница — здоровая фарфоровая посудина, с крышкой и ложечкой. А солонка — маленькое стеклянное яичко с дырками сверху.
— Не злись, — вздохнула девушка. — Я всю ночь не спала, пока ты невесть где шлялся. Не говори, что работал. И это в первую брачную ночь. Эх ты. Пойдем в кроватку?
— Помоюсь сначала, — буркнул я.
Я забрался в душ. Теплые струи застучали по голове. За одно и полью то, что надо. Поверить ей, что случайно перепутала? Если она действительно не спала всю ночь — то возможно. Я тоже хорош вчера был. Чуть он сострила — сразу к другой побежал. В глубине души проснулось незнакомое чувство. Впрочем, догадываюсь, что это. В книжках читал. Чувство вины.
Я вытерся, обернул полотенце вокруг пояса, и зашел в спальню. Симонова лежала на кровати с пакетом чипсов.
— Потолстеть не боишься? — улыбнулся я.
— Я не толстею, — игриво ответила жена.
— А крошки?
— Я же на своей половине ем.
— Можно подумать, нам одной половины хватит, — я забрался под одеяло.
Моей кожи коснулось что-то мокрое, противное, холодное. Я нащупал влагу на простыне.
— Зайка, — произнес я. — У нас что, крыша течет?
— Леша, — Лена указала на перевернутую кружку. — Это было мое молоко.
— Обалдеть, — я вылез из кровати.
— Ты куда?
— Посплю на диване. Я не окунь, чтобы в сырости ночевать.
— Я на диван не пойду, — заявила девушка. — Конечно, сейчас начнутся наезды, подозрения. Сразу напомню: сам кружку перевернул.
Я ничего не ответил. Только хлопнул дверью.
Глава шестая, в которой ботинки меняют цвет
Проснулся я оттого, что почувствовал чье-то дыхание рядом. Я поерзал на неудобном диване, и открыл глаза. На полу сидела Лена с чашкой кофе.
— Доброе утро, — она протянула мне кружку.
— Я лучше сам себе сделаю, — отвернулся я.
— С сахаром, — укоризненно произнесла жена. — Теперь всю жизнь помнить будешь?
Я осторожно сделал глоток. Действительно, с сахаром. И, действительно, кофе. Шерман в углу жевал мой тапок. Правильно, кошку-то вчера не догнал.
— Погуляешь с ним? — спросила девушка.
— На работу пора, — покачал я головой.
Я неспешно умылся, побрился, оделся. Брюки я нашел в кабинете. Странно. Точно помню, что оставлял их в спальне. В моей квартире пять комнат, но в три из них я захожу не чаще раза в год. Слишком много для меня одного.
Мои туфли стояли на тумбочке в коридоре. Вчера, кажется, они были черными. Сегодня — коричневые. Особая модель? Хамелеоны?
— Родная, — позвал я Симонову. — Это что?
— Туфли твои, — пояснила она.
— Это я вижу. Но когда они стали коричневыми?
— Ах! — на Лениных глазах выступили слезы. — Прости меня, пожалуйста, прости.
— Что случилось? — насторожился я.
— Я хотела их почистить, а лампочка у тебя тусклая, и крем перепутала. Почему я такая дура?
Как можно злиться на плачущую девушку? У самого, глядя на жену, сердце кровью обливается.
— Не расстраивайся, — отмахнулся я. — У меня еще одни такие же есть.
Перед свечкой, где располагалась моя контора, стоял Ветров. Он беспокойно курил сигарету за сигаретой, и ежесекундно смотрел на часы.
— Наконец-то, — обрадовался он моему появлению. — Я сейчас ухожу, жду вас в семь.
— Зачем? — не понял я.
— У меня сегодня день рождения, — пояснил он. — Забыл?
— Нет, — соврал я. — Обязательно будем.
— Вас теперь двое, — улыбнулся Паша. — Так что и подарок в два раза больше.
— Нас теперь трое поправил я.
Коллега остолбенел от удивления. Видимо, пытался сосчитать месяцы со свадьбы. Но, как он ни старался, счет шел только на дни.
— У нас теперь собака, — рассмеялся я.
Ветров уехал готовиться. Я поскреб щетину, и вернулся в машину. На работе делать совершенно нечего. Лучше подарок поискать. Но что подарить человеку, у которого и так все есть? Это вопрос. Куплю, как обычно, бутылку вина, и хватит. У Паши уже целая батарея таких подарков накопилась.
Я оставил джип на тротуаре, и зашел в погребок. Здесь меня уже узнавали. Не представляю себе жизни без вина. Самое большое наслаждение — сидеть вечером перед телевизором с бокалом виноградного напитка.
Что там на полках? Каберне? Паша предпочитает белые вина, я — красные. Думаю, через пару лет он выставит все подарки на стол, так как хранить уже негде будет. Зачем подкладывать себе свинью, и дарить белое? Красненькое — в самый раз.
Я засунул руку в карман за бумажником. В палец впилось что-то острое. Больно! На коже расплывалось красное пятно. Я слизнул кровь, и осторожно извлек бумажник. Из него торчало несколько иголок. Как они здесь оказались? Новые проделки любимой супруги? Интересно, какое объяснение она придумает на этот раз.
Расплатившись, я помчался домой. По пути во мне росла святая ярость. Это уже не может быть случайностью. Отговорок точно не найдется. Не дожидаясь лифта, я взлетел по лестнице. Лена колдовала у плиты.
— Привет, — устало улыбнулась она. — Иди сюда.
Как-то подозрительно это выглядит. Слишком она ласковая. Я присел на табуретку. Девушка устроилась на моих коленях, прижалась ко мне, и обвила руками шею.
— Обними меня, — попросила Симонова.
Я осторожно прикоснулся к ее спине. Лена потерлась щекой о мою щеку. Все мысли сразу вылетели из головы.
— Какой ты у меня хороший, — тихо произнесла девушка. — Зачем ты это делаешь?
— Что делаю? — растерянно прошептал я.
— Зачем ты так со мной обращаешься? Что я тебе сделала? Неужели, так сложно уделить мне немного внимания, подарить немного нежности, тепла и ласки? Зачем ты уходишь от меня каждую ночь? Мне тебя не хватает.
— Извини, — буркнул я. — Мы идем сегодня на день рождения к Паше. Начинай собираться.
— А ты?
— Я пока с собакой погуляю.
Мы с псом вышли во двор. Шерман безошибочно нашел мой джип, и сделал лужу на колесо. Нагадил бы, ради разнообразия, на другую машину. Рыжий кот, греющийся на солнце, сжался в комок. Что же, интуиция его не подвела. Я отстегнул поводок, и повернул голову стаффа к цели.
— Шницель, — я приготовился отпустить ошейник. — Кошка!
Уши Шермана встали торчком. Из пасти раздалось угрожающее рычание. Кот начал медленно подниматься на ноги.
— Взять, — приказал я.
Пес с громким лаем взял старт. Кот испуганно взвизгнул, и взял курс на спасительный тополь. Но его удача кончилась. Перед деревом древняя старушка гладила своего крошечного пуделя. А пудель, как известно, тоже собака. Завидев рыжего, он разразился пронзительным тявканьем.
Кот, подняв тучу пыли, затормозил. Шерман собрался в комок, и произвел грандиозный прыжок. Но толстый уже бежал к стоянке. Пес грохнулся на землю, несколько раз перевернулся, и встал на лапы. Рыжий, ошалело вращая глазами, запрыгнул на капот Славиного Лексуса, и, оставляя когтями глубокие царапины, забрался на крышу автомобиля.
Стафф нерешительно остановился. Его короткие лапы не позволяли производить такие фокусы. Шерман несколько раз гавкнул, и с гордым видом обмочил колесо джипа. Старушке удалось утихомирить своего щенка.
— Взрослый человек, — укоризненно произнесла она.
Поразительно! Прожить столько лет, и не понять, что мужчины — как дети. Только с колючими щеками.
Глава восьмая, в которой ссорятся друзья
Паша несказанно обрадовался подарку. Еще бы! Вместо одной бутылки красного вина — две. Сам просил.
На этот год у Ветрова оказалось не так много гостей. Приглашал он многих, но эпидемия гриппа началась слишком рано. Соплей и наждачки в горле избежали лишь мы с Леной. Даже Пашина жена лежала в постели с температурой. Решив не буржуйствовать, мы ограничились маленьким столиком с фруктами и бутылкой водки.
Я сел в любимое хозяйское кресло. Гостям надо уступать, так? Именинник устроился на пуфике, а Лена — на моих коленях. Я наполнил рюмки. Себе и Паше — смелой воды, а супруга ограничилась стаканом сока.
— За именинника, — предложил я.
Мы опустошили рюмки. Я свернул кулек из газеты, и превратил его в пепельницу. Тяжело сидеть в гостях у некурящего человека. Более подходящую емкость для окурков найти невозможно.
— Слабаки, — улыбнулась Симонова. — Женщина из стакана пьет, а вы — из крошечных рюмочек.
— Мы же не сок пьем, — отмахнулся Ветров.
— И я могу не сок пить, — ответила Лена.
Она достала из бара еще два стакана, и наполнила все три емкости до краев. Неужели, она сможет это выпить?
— За здоровье, — произнесла супруга. — А за здоровье пьют до дна.
Паша с грустью посмотрел на свою порцию. Девушка поднесла стакан к губам, и мелкими глоточками опустошила его. Я пожал плечами, и опорожнил свою дозу. Горло обожгло, как раскаленным железом. Ветров закашлялся уже после второго глотка. Слабоват парень, слабоват.
Лена достала из сумочки диск, и, слегка покачиваясь, подошла к центру. Заиграл Titiyo, Come Along.
— Потанцуем?
Лена задвигалась в такт медленной музыки. Паша отбивал ритм костяшками пальцев по столу. Мои руки слабо слушались, голова склонилась на грудь. Я упер локоть в ручку кресла, и положил подбородок на кулак. Стакан водки — это сильно.
Супруга начала расстегивать блузку. Я заскрипел зубами.
— Не кипиши, — Ветров заметил мое беспокойство. — Здесь все свои.
Я нечеловеческими усилиями принял трезвый вид. Паша взял из моей пачки сигарету. Да он пьян! А если я это только заметил, то насколько же я пьян?
Девушка бросила блузку мне на колени, и, танцуя, приблизилась к имениннику. Друг в ожидании замер. Лена положила руки на его плечи, и коленом раздвинула ноги Ветрова. Я впился ногтями в свою ладонь. Симонова взъерошила волосы парня, и потерлась животиком о его лицо.
— Хватит, — вскочил я. — Мы уходим.
— А я не хочу уходить, — возразила супруга.
— Действительно, — с трудом ворочая языком, поддержал ее Паша. — Еще рано.
Конечно, рано. Я и хочу уйти, пока не стало поздно. Слишком поздно. Я засунул в карман пачку сигарет и зажигалку.
— Можешь ее себе оставить, — буркнул я. — Дарю.
Глава девятая, в которой признаются в любви
Катя положила голову на мою грудь. Мы лежали на кровати в гостиничном номере. Я взял сигарету в другую руку, и погладил ее по спине.
— На тебе рис сажать можно, — прошептала девушка.
— В смысле? — не понял я.
— Влажность подходящая, — пояснила любовница.
— Ты тоже не сухая, — заметил я.
— Это твой пот.
— Извини.
— Все в порядке. Мне нравится, когда от меня пахнет тобой.
Я выпустил в потолок струйку дыма. Захарова перехватила губами фильтр, и глубоко затянулась. Зажужжал на тумбочке мой телефон. Я сбросил вызов. Уже пятнадцатый за последние десять минут. На дисплее высвечивался мой домашний номер.
— Знаешь, — Катя поцеловала меня в плечо. — Я тебя люблю.
— Я тоже.
— Тоже что?
— Люблю себя.
— Не такого ответа я ожидала.
— Извини. Давай я тебе квартиру куплю?
— Зачем?
— Чтобы по гостиницам не шляться.
— Давай, — согласилась девушка.
Обожаю ясность. Будь моя воля — разделил бы жизнь на черное и белое. А сам остался бы серым. Нравится мне этот цвет. Главное — понять, что нужно человеку, который рядом. Тогда можно с легкостью управлять им. Или ею, как в моем случае.
С Катей все понятно. Ей нужны лишь мои деньги. Она этого и не скрывает. Чего же Лена хочет? Вот уж действительно темная лошадка. Дисплей мобильника озарил комнату голубым сиянием.
— Чего? — бросил я в трубку.
— Ты где? — осведомилась супруга.
— Здесь, — ответил я.
— Дурачок, — фыркнула девушка. — Приезжай домой. Я тебя жду.
— А надо?
— Сам решай.
Я бросил телефон на пол, и освободился от Катиных объятий. Она уже сопела во сне. В голове звенели колокольчики. Уже трезвею после дня рождения. Я тихо, стараясь не разбудить девушку, оделся. Ее волосы разметались по подушке. Я вырвал из блокнота листок, и накарябал записку.
Завтра…нет, уже сегодня суббота. Надеюсь, риелторские конторы будут работать. Куплю девчонке квартиру, раз обещал.
Глава десятая, в которой Шерман меняет хозяйку
Я прошел в гостиную. Шерман раздирал мой второй тапок. Я взял пульт от телевизора, и включил спортивный канал. Вскоре появилась заспанная Лена. Зябко кутаясь в халат, она села на колонку стереоситсиемы.
— Ребенок ты мой, — улыбнулась она. — На тебя соседи жаловались.
— Из-за чего? — спросил я.
— Ты Борьку собакой травишь.
— Какого еще Борьку?
— Кота местного. Посмотри на меня.
— Не хочу, — буркнул я.
— Злишься?
— А ты как думаешь?
— Считаешь, можешь на меня злиться? У меня после развода секса вообще не было. Ну, выпила сегодня, не сдержалась. Да ничего и не было. На себя посмотри. Где ты ночами пропадаешь?
Я, не отрываясь, наблюдал за стаффом. Он яростно терзал мою обувь. На обоях появились новые царапины. Беспокойный какой пес!
— Слушай, — воскликнула девушка. — А, может, у тебя с этим проблемы?
Она встала передо мной, и распахнула халатик. Я провел взглядом по ее бедрам, плоскому животику, аккуратным холмикам грудей.
— Никаких желаний не возникает? — Лена поставила ногу на подлокотник кресла.
— Возникает.
Я подошел к Шерману, и со всей силы пнул по собачьим ребрам. Пес, скуля, откатился в угол. Хватит мои тапки есть! Они не для того.
— Изверг! — супруга бросилась к Шерману. — За что ты его?
— За дело, — прорычал я.
— Песик мой маленький, — Лена чмокнула его в мокрый нос. — Больно тебе? Плохой, Леша, плохой.
Девушка нежно гладила собаку по ушибленному боку. Конечно, Шерман — хороший. Грызет тапки, рвет обои, раздирает кресла, гадит на мой джип — и хороший. А я бьюсь, как рыба об лед, стараюсь что-то сделать для нее — и плохой.
Я снял с вешалки ошейник, и подозвал пса. Пойду, проветрюсь. Может, лучше будет.
Шерман, выбежав на улицу, примостился на привычном месте. Но, посмотрев на меня, передислоцировался к соседскому Лексусу. Понял, что шутки окончены. Я подождал, пока поток иссякнет, и дернул поводок. Пес послушно засеменил рядом.
Мы дошли до круглосуточного магазина. Я привязал собаку снаружи, и купил палку лучшей колбасы. Шерман, почуяв запах угощения, радостно замахал хвостом. Я положил лакомство перед его мордой, и пес впился в мясо.
— Что я тебе сделал, а? — спросил я. — Я знаю, ты не виноват. Это эта сучка тебя научила. Чего она добивается, а? Не знаешь. Я тоже. Извини, этот мир слишком тесен для нас двоих.
Пес доел колбасу, и лизнул меня в нос. Я стер слюну, и потянул его за собой. Шесть утра. Дороги только начали наполняться автомобилями. Мы подошли на край тротуара. Я отстегнул поводок, и опустился на колени рядом с Шерманом. Светофор на ближайшем перекрестке перемигнул на зеленый. Мимо несся плотный поток машин.
— Шницель, — я ткнул пальцем на противоположную сторону улицы. — Кошка!
Стафф привычно напрягся. Он уже безоговорочно доверял мне. Если я сказал, что кошка, значит там обязательно есть кошка. И ее надо загнать на дерево, или, хотя бы, на машину.
Я медлил. Я понял, что не смогу сделать этого. Пес глухо рычал, и искал глазами цель. Поток уже давно проехал.
— Вот дерьмо! — я прицепил карабин поводка к ошейнику. — Пошли.
Когда мы добрались до Катиного дома, уже окончательно расцвело. Я поднялся на нужный этаж, и надавил кнопку звонка. Дверь открыла молодая девушка.
— Вам кого? — удивленно спросила она.
— Катя дома? — буркнул я.
— Да. Позвать?
— Позови. Я маму не разбудил?
— Какую маму?
— Катину.
— Она не здесь живет. Мы с Катей снимаем эту квартиру.
— Кто там? — в коридор вышла заспанная любовница. — Ты?
— Я, — я протянул ей конец поводка. — Пусть пока здесь поживет.
— А потом?
— Я же обещал купить тебе квартиру. Я, обычно, честен с теми, с кем сплю.
— Он не кусается? — осведомилась девушка.
— Не знаю, — я повернулся к выходу.
Глава одиннадцатая, в которой можно праздновать второй день рождения
В родных стенах я оказался только после обеда. Лена болтала по телефону, и даже не удосужилась взглянуть на меня. Я открыл бар, достал бутылку коньяка и фужер.
— Не рано еще пить-то? — супруга положила трубку, и осчастливила меня своим вниманием.
— С утра выпил — и весь день свободен, — отмахнулся я.
— А где Шерман? — насторожилась девушка.
— Под машину попал, — вздохнул я. — Земля ему пухом.
— Ты! — Симонова залепила мне пощечину. — Это ты его убил. За что? Такой миленький маленький песик! Ничего, я другого куплю. Огромного волкодава. Он твою квартиру в помойку превратит, и тебя загрызет!
— Дура ты, — меланхолично заметил я.
— Ты, — Лена ударила кулачком в мою грудь. — Как я тебя ненавижу! Ты всю жизнь мне отравил.
— Дура ты, — повторил я. — Я люблю тебя, как проклятый, а ты… Что тебя не устраивает? Или со своим Витей-кретином, тебе лучше было?
— Ты меня не любишь, — всхлипнула девушка.
— Почему ты мне не веришь? Что мне сделать, чтобы доказать тебе?
— Пойди и застрелись.
Я допил остатки коньяка, и подошел к коллекции оружия. Единственный пистолет, для которого есть патроны — крупнокалиберный Ruger. Я снял пистолет со стены, открыл ящик с патронами.
— Нет, — девушка уцепилась в мою руку. — Я тебе верю. Ты любишь меня, и я тебя тоже люблю.
Я молча открыл барабан, и вставил шесть патронов. Лена пыталась вырвать оружие, но я крепко держал пистолет. Я отбросил ее на диван, и вернул барабан на место, щелкнул курком.
Жена, боясь пошевелиться, пристально смотрела в мои глаза. Я приставил ствол к подбородку, и нажал на крючок. Девушка вздрогнула. Курок сухо щелкнул, но выстрела не последовало. Я нажал еще раз, еще, еще.
Невероятно! Шесть осечек подряд! Я бросил револьвер на пол. Громыхнул выстрел, ваза у стены разлетелась на осколки. Не мой сегодня день!
— Прости меня, слышишь? — простонала Лена. — Я буду твоей, буду делать все, что скажешь. Буду самой ласковой и любящей женой. Прости!
Я достал два чемодана, открыл шкаф, и закинул всю свою одежду. Оружие потом заберу. Симонова перегородила собой выход из квартиры. Я перекинул ее через плечо, отнес в спальню, и бросил на кровать. Затем закрыл дверь и припер ее стулом. Поколотится, и сама выберется. На лестничной площадке меня встретил Слава с Макаровым в руке.
— Кто стрелял? — прокричал он.
Я достал из бумажника несколько банкнот, и протянул ему.
— Это за капот. Извини.
Глава двенадцатая, в которой возвращается Шерман
Я стряхивал снег со своего джипа. Скоро Новый Год. Веселая была осень. Поженился, и через три дня ушел. Может, развестись? Не дождется. Рядом остановился Форд Ветрова.
— Еще обижаешься? — спросил он.
— Ты не виноват, — возразил я.
— Как Лена?
— Мы на следующий день разошлись.
— Из-за меня?
— Нет.
— Слушай, что я скажу, — Паша сел на капот Крузера. — После того, как ты ушел, мы неплохо поговорили. Она тебя любит, только сама не понимает этого. Она еще маленькая глупенькая девочка. Поговори с ней.
— А стоит?
— Брось. Скоро Новый Год. Сделай ей подарок, прости ее.
Я выдохнул облачко пара. Из-за домов высовывалась верхушка главной елки города. Простить ее? А она этого заслуживает? Впрочем, мысль интересная. В любом случае, я ничего не теряю. К тому же, она уже должна повзрослеть.
Я заехал за Шерманом, и отправился домой. Квартира пустовала. Ничего не изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз. Может, она уже здесь не живет? Хотя, нет. В хлебнице лежал свежий батон. Пес, почуяв знакомые запахи, облазил все комнаты. Я погасил свет, сел на диван в гостиной, и задремал.
Проснулся я от скрежета ключа в скважине. Следом раздался Ленкин смех и незнакомый грубый голос. Я тихо снял саблю со стены, и встал в коридоре. Щелкнул выключатель, я на миг зажмурился от света.
В прихожей стояла Симонова и незнакомый мужчина. Шерман гневно зарычал. Я наставил клинок на грудь пришельца.
— Я требую сатисфакции, — тихо произнес я. — Шпажонка одна, так что драться будем по очереди.
— Это кто? — удивился незнакомец.
— Бродяга какой-то забрался, — небрежно бросила девушка.
— Шницель, взять, — приказал я.
Стафф бросился на мужчину. Тот с громким криком затопал по ступенькам. Лена спокойно повесила шубу, сняла сапоги, и подошла ко мне.
— Убирайся, — прошипела она.
— Он у тебя один, или как? — осведомился я. — Я думал, ты хоть к Вите вернешься. Он же тебя любит.
— Я тоже себя люблю. И не собираюсь ложиться в постель ни с неудачниками, ни с импотентами.
Я вернул саблю на место. Красивая у меня коллекция. Второй такой я еще не видел. Лунный свет играл на оружии.
— Импотент, говоришь?
Я с размаху ударил девушку тыльной стороной ладони. Она всхлипнула, и упала на ковер. Я нагнулся к Лене, но она запустила когти в мою щеку. Я ударил еще раз, затем снял ремень, и крутил руки за спиной.
— Ненавижу, — прошептала супруга.
Я рванул блузку, пуговицы посыпались на пол. На ее ребрах темнели синяки. Кто? Кто посмел ударить мою девочку? Сначала с ней разберусь, потом — с этим негодяем. Впрочем, с ним уже, поди, Шерман разобрался. Я расстегнул Ленины джинсы. Она сжала колени, но у меня сил оказалось больше. Последняя преграда — сиреневые стринги — сдалась с жалобным треском.
Глава тринадцатая, в которой раскрываются карты
Я сел на пол, и достал сигарету. Девушка все еще всхлипывала. Шерман терзал оторванную штанину.
— Довольна? — произнес я после долгого молчания. — Добилась, чего хотела?
— А ты добился?
— Да. Главное — понять, что человеку от жизни надо. Что надо тебе, я понял, еще когда мы учились вместе. Я знаю, почему ты металась между мной и Витей. Ты ждала, кто из нас в результате окажется наиболее кредитоспособным. Думаешь, когда ты выходила за него, он был богаче меня? Как бы не так! Это я тебя убедил, что беден, как церковная крыса. Как я давился, куря при тебе эту "Золотую Яву"! Как я матерился, когда ездил в институт на старой убитой девятке, когда на стоянке стояла моя Ауди! И при этом я тебя убеждал, что я — простой глупый мальчик, которым ты можешь крутить, как захочешь. Если бы ты в это не верила, то и сейчас не вышла бы за меня. Как я смеялся, когда вы играли свадьбу! Ты думала, что выиграла. На самом деле это была лишь первая партия. Я хотел, чтобы та пришла, и умоляла взять тебя в жены. Я ждал этого, знал, что так и будет, и так случилось. Неужели ты думала, что я все это время не знал, как ты живешь? За тобой каждый день наблюдали мои люди. Если бы не они — тебя бы раз двадцать ограбили, раз десять изнасиловали, и раз пять убили. А вспомни, когда на твоей десятке спустило колесо, и тебе помог незнакомый парень. Как ты думаешь, на кого он работает? Думаешь, я не знаю, что это ты затащила Витю в казино? Конечно! Гордость не позволила тебе осознать свою ошибку. Ты намеренно сгноила парня. И ко мне ты пришла не за деньгами, а женить меня на себе. Что же ты за сука? Все, что тебя интересует — это деньги. Ты осознаешь, как тебе повезло, что тебя купил человек, который любит тебя больше жизни? Молчишь? Ты думала, что сама устанавливаешь правила, а играла по моим правилам. Ты проиграла в своей же игре, и как ты себя чувствуешь? Я знаю как. Потому ты и бесилась. Ты поняла, что проиграла. Тебе нужны деньги? Хорошо. Я дарю тебе эту квартиру, и буду давать тебе по пять енотов в месяц. От тебя ничего не требую. Просто живи. Я тебя слишком люблю, чтобы желать зла.
— Шах и мат, — прошептала Лена.
— Точно, — я развязал ее руки. — С Новым Годом, детка.
Я дошел до двери, но вспомнил одну тонкость, и остановился.
— За оружием приеду завтра в девять утра.
Глава четырнадцатая, в которой зреет коварный замысел
Витя высыпал на стол остатки мелочи. Днем он сильно проигрался, и теперь надеялся наскрести хотя бы на булку хлеба. Но мечты не сбывались. Парень хлопнул себя по лбу. Как он мог забыть! Ведь на балконе целая куча бутылок, которые можно сдать!
Внезапно зазвонил телефон. Игрок чертыхнулся, сгреб мелочь в карман, и потянулся за трубкой. Впрочем, это опять какие-нибудь кредиторы. Отвечать — только настроение под Новый Год портить. Хотя, может кто-то хочет сделать подарок?
— Слушаю, — произнес он сиплым голосом.
— Витя? Ты простудился?
— Кто это?
— Лена.
— Какая Лена?
— Жена твоя бывшая, помнишь?
В мозгу, источенном рулеткой, проснулась мысль. Возможно, она его накормит. Или, даже, займет денег на игру. Чем черт не шутит?
— Витя, ты все еще любишь меня?
— Конечно, — с готовностью подтвердил парень.
— Ты мне нужен. Сможешь приехать?
Девушка назвала адрес. Парень поспешно собрал бутылки. Денег не хватало даже на проезд. Но возместить потерянное время Лена просто обязана. А неплохо вечер начинается. Когда удалось проехать зайцем, Витя убедился, что удача повернулась к нему лицом.
В новой квартире старой жены его удивила мебель. Да, здесь была мебель! Настоящие столы и стулья, а не пустые деревянные ящики. И, более того, здесь был телевизор, стереосистема, и еще много чего. Все это и за год не проиграть! Симонова угостила игрока картошкой с мясом. Настоящим горячим бифштексом! Слишком все это хорошо. Витя начал думать, что это всего лишь сон.
— Ты меня сильно любишь? — спросила Лена.
— Пятьсот рублей займешь? — поинтересовался он.
Девушка положила на стол фиолетовую бумажку. Эх, надо было больше просить. Ничего, можно еще ноги целовать. Тогда, однозначно, еще сотню накинет. Или две.
— Люблю, — с готовностью подтвердил Витя.
— А убить ради меня сможешь?
— Кого?
— Моего мужа. Представь, ты его убьешь, и все деньги перейдут ко мне. А потом мы снова поженимся.
Игрок оценивающе осмотрел комнату. У человека с такой квартирой денег — не счесть. Можно купить свое казино, и там играть. И никакие охранники не будут прогонять, когда ставить будет нечего.
— Как я его убью?
— Вот, — Лена показала огромный револьвер. — Завтра в девять утра он приедет сюда. Ты выкрутишь лампочку внизу, и будешь ждать его в подъезде.
— А ты где будешь?
— Я буду в его офисе. Мы ведь не хотим, чтобы подозрение пало на меня? Нужно обеспечить алиби.
Витя отставил тарелку и сыто икнул.
— Сделаю, — заверил он.
Девушка отвернулась, пряча улыбку. Конечно, она не собиралась снова выходить за старого мужа. Завтра в девять она позвонит в милицию, и сообщит, что ее любимого супруга убивают в подъезде. Жаль, конечно. Он недавно показал себя настоящим мужчиной, которому приятно отдаться. Но ничего не поделать. Он слишком хорошо ее знает.
А Витя пусть говорит в суде что хочет. Кому поверят? Оборванцу, или убитой горем вдове? С деньгами Алексея можно нанять такую армию адвокатов, что прокурору тошно будет.
Глава пятнадцатая, последняя
Лена заблаговременно приехала в офис мужа. Там была только секретарша. Не удивительно. Девушка попросила открыть кабинет, и утроилась в кресле. Рита принесла две чашки кофе.
— Это зачем? — удивилась Симонова.
— Посидим, посекретничаем, пока его нет, — пояснила она.
— Это можно, — согласилась Лена.
— Знаешь, я тебе страшно завидую, — произнесла Рита. — Леша — замечательный парень. Лишь одну из миллиона любят, как он тебя. Тебе повезло.
— Возможно, — кивнула девушка.
— За ним — как за каменной стеной. Можно ничего не опасаться. А его руки? О, как он умеет ласкать!
— А ты откуда знаешь?
— Ну, у нас кое-что было. Конечно, до брака с тобой.
Лена поерзала на стуле. Становилось неуютно. Не найдя способа переменить тему разговора, Симонова открыла верхний ящик стола. Там лежала старая студенческая фотография. Алексей обнимает ее, у обоих на лицах — счастливые улыбки.
Да, они чудесно проводили время. Лена вспомнила тепло его рук, его губ. Вспомнила, как пряталась от дождя под его куртку. А он смеялся, и говорил, что она волшебно выглядит с мокрыми волосами. А правильно ли она поступает? Будет ли ей с кем-нибудь лучше, чем с Алексеем?
Дальше лежал лист гербовой бумаги с кучей печатей.
— А это что? — спросила она Риту.
— Это? Его завещание. В случае смерти все переходит его сыну.
— У него сын есть?
— А ты не знала? Живет с матерью на Кипре. Давно уже. Кажется, еще со студенческих времен.
Это все и решило. Лена потянулась за телефоном.
* * *
Витя смотрел на лампочку, словно пытался ее загипнотизировать. Конечно, гораздо проще — разбить. Но жалко. Такая вещь самому в хозяйстве пригодится. Он забрался на перила, и прикоснулся к раскаленному шарику. Горячий, сволочь.
Убийца достал платок, и выкрутил трофей. Стало темно, как в погребе. Игрок проверил револьвер, и вжался в нишу.
* * *
Я остановил машину перед подъездом. Всех к черту. И Катю, и Лену. В кармане лежал билет на Кипр, и бумаги, разрешающие перевозку коллекции. Я выбросил сигарету в окно. Идти в эту квартиру совсем не хотелось. Мобильник, лежащий на панельке, зажужжал, и пополз к краю. На дисплее высвечивался номер офиса.
— Да? — произнес я в микрофон.
— Леша! — раздался Ленин голос. — Ты где?
— Хорошо, что тебя нет дома, — произнес я. — Я не хочу тебя видеть.
— Ты не…
— И говорить тоже нет желания.
Я бросил трубку на сиденье. Телефон снова зазвонил. Опять офис, опять любимая супруга. Я отключил мобильник, и забросил его в бардачок. Хватит нервы мои мотать.
А что дома делать? Нужно мне это оружие? Прошедший этап жизни, старое увлечение. Пора уже начать другие вещи коллекционировать. Например, спортивные автомобили.
Так идти домой, или сразу в аэропорт ехать?
Сентябрь 2003 — январь 2004 г.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Чужая игра», Константин Александрович Костин
Всего 0 комментариев