«Демон»

Демон (fb2) - Демон 447K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Резеда Рушановна Шайхнурова

Резеда Шайхнурова Демон

Творческая лаборатория Международной литературной конференции по вопросам фантастики «РосКон»

© Резеда Шайхнурова, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

* * *

Шайхнурова Резеда Рушановна

Высшее юридическое образование.

Опубликованные статьи:

– Плюсы и минусы законодательства относительно возмещения морального вреда // Норма. Закон. Законодательство. Право. Материалы Всероссийской студенческой научной конференции (Пермь, май 2006 г.). – Пермь: Перм. гос. ун-т, 2007. – С. 187–189. ;

– Правовая позиция Пленума Верховного Суда РФ по вопросам компенсации морального вреда: Законодательство России: проблемы и решения // Молодая наука: Законодательство России: проблемы и решения. Сборник статей студентов юридического факультета. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2006, Вып. 1. – С. 126–129. .

Кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Совместно с Интернациональным Союзом писателей выпустила три романа «Сапфир», «Капитан Делуар» и «Дочь монастыря». Неоднократно печаталась в альманахе «Российский колокол», в том числе в специальном выпуске «Клуб публицистов премии им. Владимира Гиляровского» со сценарием «Камни Ислама», который 29.05.2016 года получил награду III степени Международного конкурса-фестиваля современных пьес и сценариев для детей и молодежи «Калейдоскоп-XXI»: . В сборнике докладов Литературной конференции «Ялта–2015» разместила доклад «На злобу дня» о значимости русского языка для русского народа / sbornik-statej/yalta-2015-literaturnaya-konferenciya-sbornik-dokl/.

Глава I

Он сотворил смерть и жизнь для того, чтобы испытать вас…

В теплую лунную ночь они брели по тропинке, ведущей в их большой уютный дом. Вдруг земля под ногами влюбленных содрогнулась и разделилась на две половины. Девушка оказалась по ту сторону от любимого и, не устояв на ногах от землетрясения, камнем рухнула в пропасть.

Жизнь человека, еще недавно счастливого и беспечного, в одно мгновение превратилась в ад, черное пятно без единого лучика надежды. Теперь все его существование говорило о бессмысленности бытия, жизни без нее.

Что было сил он воскликнул: «Молю тебя, верни ее! Я все отдам!» Но сколько он ни молился, Всевышний не откликнулся на его мольбы и просьбы. Тогда возлюбленный без любимой обратился к темным силам. На этот раз один откликнулся. В воздухе завитала черная пыль, и из ниоткуда появился человек в черном обличии. Он тихо проговорил стоящему на коленях, что поможет ему, но лишь при одном условии: самое ценное, что тот произведет в жизни, самое дорогое Демон заберет себе. За долгом он прибудет через 17 лет.

Несчастный согласился на условие Демона, заверив договор своей кровью, и перед ним появилась его возлюбленная, живая и невредимая. Он ничего не сказал любимой о темной силе, которая помогла ему вернуть ее к жизни. Влюбленная пара снова зажила, не зная бед и огорчений.

Через год совместной жизни у них родилась прекрасная дочь. Родители назвали ее Орхидея. Малышка с каждым днем становилась все красивее. Орхидея росла необычайно доброй и нежной девочкой. Отец и мать не чаяли в ней души, все внимание уделялось только ей и заботе о ней.

Проходили годы, дочь превращалась в девушку, и родители уже не могли все время держать ее под своим крылом. В день шестнадцатилетия Орхидеи гостей не было, потому что девочка ни с кем не была знакома в округе. Люди жили слишком далеко от них, кроме того, жители деревни считали Дебору и Гранта Скалли странной парой и держались от них особняком.

В детстве дочка Скалли украдкой бегала в деревню поиграть с детьми, однако заканчивались подобные вылазки порой плачевно. Однажды Орхидея увидела самодельные качели одного из соседских ребят – гладкая ровная дощечка была привязана плотными веревками к ветке дерева – и решила испробовать заманчивую конструкцию, не спросив разрешения. Некий Бобби стремительно выбежал из дома, столкнул малышку с качелей и визгливо позвал маму.

Дородная женщина нависла над маленькой девочкой с вопросом, кто она и как ее зовут.

– Хайди Скалли, – чуть слышно пролепетала незваная гостья и опустила глаза.

– Так ты дочь этих безумных Скалли? – набросилась мать Бобби. – Имей в виду, в следующий раз я лично разберусь с твоими родителями, если ты посмеешь обидеть моего мальчика!

Напуганная Орхидея ватными ногами побрела в сторону дома и больше к деревне не приближалась. Ее излюбленным местом для отдыха и прогулок стал лесной парк с журчащей речкой, нежной листвой и ароматом примулы и диких роз.

– Хайди, куда ты побежала, не пообедав? – крикнула мать в окно.

– Я только к водопаду и обратно, мама!

– Но ведь ты даже не попробовала торт, который я испекла тебе на день рождения!

– Я скоро вернусь и обязательно его попробую!

– Потратили четверть сбережений для этого торта, – грустно заметил отец семейства, – а Хайди его даже не куснула.

Орхидея выбежала на улицу, сияя от радости: она радовалась каждому дню, каждому восходу и заходу солнца, каждому растущему цветочку и травинке в саду. Все на свете казалось этой беспечной девчонке окрашенным в розовый цвет, а улыбка никогда не сходила с ее милого лица, несмотря на все невзгоды, выпавшие на долю ее семьи.

Девушка дошла до водопада и легла на поляне, где трава была мягче пуха. Такими прогулками до водопада начинался каждый день ее сознательной жизни. В один из таких дней, когда Орхидея в очередной раз прилегла на поляне, ей показалось, что кто-то зовет ее по имени. Девочка медленно встала и оглянулась вокруг. Никого не было, и она снова легла, растянувшись на траве.

– Орхидея! – послышался тихий голос, эхом разлетевшийся по всему лесу.

Хайди вскочила с места и испуганно оглядела поляну.

– Здесь кто-то есть?

Мрачный голос снова позвал ее по имени.

– Кто зовет меня? Покажитесь!

Длинная тень пролетела мимо девушки, и повеяло холодом. Орхидея отступила назад.

– Ваши нелепые шутки абсолютно неуместны! – испуганно прокричала она.

От страха Орхидея бросилась домой. Всю дорогу ей мерещилось преследование. Дома она зашла в свою комнату и заперлась на ключ. Через несколько минут в дверь постучал отец.

– Малышка, это я! Открой!

– Сейчас, отец!

Дочь медленно повернула ключ, и вошел отец.

– Ты даже не позавтракала. Обычно после прогулки ты садишься за стол с нами.

– Сегодня мне нездоровится, папа.

– В чем дело, милая? Ты выглядишь чересчур бледной.

– У водопада я слышала зловещий голос. Он звал меня по имени, отчего мурашки бегали по коже.

– Голос? Тебе, верно, почудилось что-то спросонья.

– Я не думаю, хотя… Мне почему-то страшно.

– Смех, да и только! Ничего не бойся, родная! Мы с твоей матерью всегда будем рядом.

– Я знаю! Спасибо, папа!

– А теперь отдыхай!

Отец Орхидеи вышел из комнаты, затворив за собой дверь. «Он прав, никакого голоса не было», – внушала себе дочь, смеясь над своей излишней пугливостью.

На следующий день она снова пришла к водопаду. С собой Орхидея захватила отцовский карандаш для рисования и бумагу. Она очень любила рисовать животных и пейзажи. В моменты художественного озарения к ней часто присоединялись бабочки, которые, порхая, оставляли следы легких крылышек на листах бумаги.

По истечению некоторого времени девушка решила немного вздремнуть и прилегла на опавших листьях. Когда она проснулась, рядом с ней лежал портрет с изображением ее спящей. Орхидея встала и с дрожью в голосе произнесла:

– Это не смешно. Своими выходками Вы только сердите меня! Я знаю, откуда Вы! Наверное, из соседней деревни, где мой отец покупает краски и кисти!

– Орхидея, – прошептал душераздирающий голос.

– Ну, всё!

Девушка повернулась, и в этот момент перед ней предстал высокий человек в черной одежде.

– Кто Вы? – вскрикнула Орхидея.

Человек вышел из тени, и стало видно, что это мужчина.

– Вы из соседнего городка? – спросила напуганная девушка. – Хотите купить папины картины?

– Нет. Я за тобой, – спокойно произнес незнакомец.

– За мной? Но кто вы будете, сэр?

– Твой хранитель. Твой создатель.

– Сожалею, но не вы мой создатель. И мне пора!

Орхидея обошла человека в черном, но не успела далеко уйти. В ее глазах потемнело, веки словно налились свинцом, и бедняжка потеряла сознание. Незваный гость подхватил ее и исчез с нею на руках.

Через мгновение они оказались в его логове. Мрачный дворец был похож; на лабиринт, в котором не было выхода. Потолок находился так высоко, что его не было видно. Орхидея очнулась в огромной спальне на кровати из черного мрамора, укрытая одеялом из черного бархата. Открыв глаза, она увидела перед собой незнакомца в черном. За капюшоном не удалось разглядеть его лица.

– Где я? – заплакала Хайди.

– В моем замке, – все тем же равнодушным тоном ответил мужчина.

– Что я здесь делаю? Для чего вы похитили меня? У моих родителей ничего нет!

– Я знаю. Ты единственное их сокровище.

– Тогда вы должны отпустить меня!

– Отныне ты принадлежишь мне.

– Я никому не принадлежу! Я свободный человек!

– Ты была свободна 16 лет. Теперь же я твой хозяин.

– Поймите, родители не переживут моего исчезновения! Отпустите меня!

– Ты моя, Орхидея, по договору, подписанному твоим отцом.

– Какому договору? Отец никогда бы меня не продал!

– Он не продавал тебя. Он был должен тебя взамен на жизнь твоей матери.

– Причем здесь моя мать?

Незнакомец в черном поднялся с кресла и подошел к Орхидее. В его руке, в которой еще недавно ничего не было, появился свиток.

– Прочти! – велел хозяин замка.

Девушка взяла свиток и развернула.

– Здесь говорится, что Демон вернул к жизни какую-то девушку по просьбе ее возлюбленного. Теперь этот юноша должен темным силам самое главное, что создаст за 17 лет. И что это значит?

– Юноша в договоре – твой отец. А его возлюбленная, которую я оживил – твоя мать. Договор заверен кровавой подписью твоего отца.

– Тогда выходит, что Вы Демон? – рассмеялась Орхидея.

Незнакомец молчал.

– Даже, если это правда, меня он Вам не обещал!

– Но самое дорогое в его жизни – это ты.

– Я вам не верю. Я хочу домой!

– Хорошо. Я отпущу тебя. Но лишь за тем, чтобы ты спросила обо всем у своего отца и получила подтверждение моим словам, после чего вновь вернешься в мой замок.

Когда незнакомец договорил, Орхидея внезапно очутилась в своем доме. Она окликнула отца. Он сидел в столовой вместе с матерью.

– Дорогая, где ты была? – взволнованно спросили они.

– Отец, это правда? – зарыдала их дочь. – Ответь мне, прошу тебя!

– Что случилось, милая? Кто тебя обидел?

– Я не могу спрашивать об этом при маме.

Отец Орхидеи жестом попросил супругу удалиться. Тогда дочь рассказала о встрече с незнакомцем у водопада и ее похищении. Скалли долгое время сидел молча, пока, наконец, не заговорил.

– Папа, ты ни в чем не виноват! – воскликнула Орхидея, услышав давнюю историю. – Ты сделал это из-за любви к маме!

– Как бы там ни было, я никому тебя не отдам, Хайди! Даже сам Дьявол не отберет тебя у нас!

Этой ночью дочь спала вместе с родителями в их комнате. Отец не сомкнул глаз до глубокой ночи, но он не смог обыграть Демона, как и любой другой человек.

Глава II

Разве тот, кто был мертвецом, а Мы вернули его к жизни и наделили светом, благодаря которому он ходит среди людей, подобен тому, кто находится во мраках и не может выйти из них?

Орхидея проснулась в хорошем настроении, выспавшись и радуясь новому утру. Ей уже казалось, что встреча с Демоном – всего лишь сон. Но открыв глаза, она увидела черное одеяло и темные стены.

– Доброе утро, Орхидея! – поприветствовал голос, который никогда больше не хотела слышать девушка.

– Это снова Вы?! Для чего вы вновь вернули меня сюда?

– Я обещал, что после встречи с отцом ты снова вернешься ко мне.

– Но я не желаю, не желаю оставлять его и мать!

– Мне жаль, но все должно быть так.

– Так? Так?! А вы знаете, что мне нужна еда, тепло, душ, книги – всё, в чем нуждается любой человек?

– Здесь все это есть. Ты можешь свободно перемещаться по замку. В нем есть обеденный зал, библиотека, ванная комната и все необходимое.

– А из дома возможно выйти? Прогуляться перед сном, например?

– Нет. Из замка нет выхода.

Орхидея огорчилась, но ей не хотелось больше спорить с Демоном, так как слезы комком застряли у нее в горле.

– Тогда можно мне пройти в библиотеку? – почти шепотом спросила она.

– Конечно. Я провожу тебя.

Библиотека была огромной, а книг в ней видимо-невидимо. У Орхидеи разбежались глаза от всего этого великолепия и запаха книг.

– Тебе нравится, Орхидея?

– Здесь прекрасно, спасибо!

Библиотека действительно была восхитительной: очень высокие потолки, в которые буквально упирались полки с книгами. Выбор книг был самый разнообразный, от традиционных, всеми любимых сказаний до научных энциклопедий.

– Только как мне дотянуться до самых верхних?

– Просто скажи, какие книги тебя интересуют, и я их достану.

– Хотелось бы для начала пять-шесть сказок о любви.

Демон вытянул руку и, указывая на ту или иную книгу, которая тотчас выдвигалась вперед, ставил ее на стол рядом с гостьей. Через несколько секунд на столе уже стояла стопка интереснейших рассказов.

– Благодарю Вас. Стойте! А у вас есть имя?

– Эдмонт.

– Эдмонт, – повторила Орхидея губами. – Я думала, у демонов не бывает имен. Вы всегда были демоном?

– Всегда, – чуть слышно ответил Эдмонт и удалился из библиотеки.

С этого дня девушка отрывалась от книг, разве что на еду и на сон. Она почти не встречалась с хозяином замка, но однажды он сам зашел к ней.

– С того дня, как я проводил тебя в библиотеку, ты не выходишь отсюда. Мне кажется, что ты уже живешь жизнью героев этих, – и Эдмонт взметнул первый попавшийся роман, – книг.

– Неудивительно, – отозвалась гостья. – С тех пор, как вы забрали меня от родителей, эскапизм – единственное мое удовольствие.

Прочитав множество книг, Орхидея выучила много различных терминов и определений.

– Погружение в мир иллюзий, – расшифровал Демон. – Ясно.

– И всё-таки мне не понятно, зачем я вам нужна?

– Со временем узнаешь.

– Что это значит?

– Значит, что со временем ты мне понадобишься.

– Для чего?

– Со временем узнаешь, – повторил Эдмонт и исчез.

Немного погодя Орхидея решила пройтись по дому. Она зашла в зал, в котором было так же темно, как и во всем доме; потом наткнулась на какую-то дверь и только ради любопытства зашла в комнату. Внутри было очень чисто, а по углам стояли зажженные свечи. На тумбочке Орхидея увидела портрет с изображением светловолосой девушки. Ей стало интересно, кто она, и почему в замке Демона имеется ее портрет. Рассматривая его, гостья не заметила чужого присутствия за спиной.

– Что ты здесь делаешь? – послышался разгневанный голос.

Орхидея обернулась. Перед ней стоял Эдмонт.

– Вы? Вы меня напугали.

– Ты же была в библиотеке!

– Да, но после нашего разговора я решила прогуляться по дому.

– Если бы я знал… Обычно эту комнату ты не должна видеть. Она появляется только тогда, когда я хочу побыть в ней один. А происходит это чаще всего, когда ты чем-либо занята. Мне не следовало посещать ее днем.

– Значит, вы посещаете ее ночью?

– В основном.

– Можно спросить, кто эта девушка на портрете?

– Нельзя. А теперь покинь эту комнату.

С минуту Орхидея не двигалась, но испугавшись ледяного молчания хозяина замка, удалилась. На следующий день она извинилась перед Демоном за недозволенное с ее стороны поведение накануне.

– Это не твоя вина, – холодно отозвался Эдмонт. – Мне самому не следовало оставлять ее видимой для тебя.

После этих слов последовала невыносимая для обоих собеседников минута молчания.

– Могу ли я называть вас по имени? – первой нарушила тишину Орхидея.

– Если хочешь.

– Эдмонт, у Вас были родители?

– У темных сил не бывает родителей.

– Вы не ответили на мой вопрос определенно.

– Нет, у меня не было родителей.

– Жаль. Значит вы никогда не чувствовали себя нужным и любимым. Вас никто не ласкал в детстве, – провоцировала Орхидея.

– Мне надоел этот разговор.

– Я думала, темные силы ничто не задевает.

– А меня и так ничего не задевает.

– Послушайте, Эдмонт! Раз уж я здесь, то хочу подружиться с вами.

– Дружба с Демоном… ммм… будет чем-то новым в твоей жизни.

– Пусть так! Я живу один раз, все нужно попробовать. Кстати, Эдмонт, давно хотела вас спросить: почему вы прячете лицо под капюшоном? У вас там шрам?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– А что мне еще остается? Вы забрали меня у родителей, не говорите, зачем я здесь, прячете свое лицо…

– Я скажу, для чего ты мне нужна. Я хочу сделать тебя моим последователем.

– Кем?

– Однажды я научу тебя всему, чем владею сам.

– Магии и колдовству?

– Именно.

– Неужели вы думаете, что я соглашусь на это?

– Это не так ужасно, как тебе кажется.

– Вы смеетесь?

– Нет. Орхидея, ты сможешь помогать людям, когда даже Бог не в силах им помочь.

– А потом брать у них что-либо взамен?

– Пусть так. Главное, ты даешь им то, что нужно больше всего на свете именно сейчас.

– Но потом они будут просить то, что я заберу у них взамен! Тогда к чему все жертвы?

– Пока ты не можешь этого понять, но со временем…

– И со временем ничего не изменится! – перебила его Орхидея.

Она встала и ушла в библиотеку, захлопнув дверь. Перед сном узница обдумывала варианты возвращения домой. Она не могла допустить действий, совершенных собственными руками, которые причинят страдания людям. Кроме того, Орхидея просто устала находиться в мрачном логове Демона, поэтому была готова на все, чтобы вернуться к родителям. Она задыхалась в этом лабиринте без окон, тесном от безысходности. Ей хотелось свободы. Единственной загадкой, которая мучила девушку, был вопрос – такой же Эдмонт по физиологии, как человек, или нет? На него она могла ответить, решившись на отчаянный шаг.

Глубокой ночью Орхидея с подсвечником в руках брела по коридору к комнате Демона, но там его не оказалось. Тогда она вспомнила про тайную комнату с портретом незнакомой светловолосой девушки. Орхидея оказалась права. Комната была открыта взгляду, значит он внутри.

Эдмонт сидел на черном кресле напротив столика с изображением незнакомки. Гостья подошла близко к столу и уже высоко подняла серебряный подсвечник, чтобы ударить похитителя, как что-то ее остановило. Этим препятствием стало зеркало, стоявшее на столике рядом с портретом. Оно отражало лицо Демона, который сидел без капюшона. Орхидею словно парализовало. Эдмонт был дьявольски красив, даже неприлично красив собой. Густые смоляные волосы, ровные смоляные брови, чистая смуглая кожа, но самым прекрасным в его облике жгучие черные глаза и пронзающий взгляд, от которого сжималось сердце. Этот взгляд навсегда оставлял след в памяти. Орхидею будто молния ударила, и она обронила серебряный предмет.

Глава III

Таков Ведающий сокровенное и явное, Могущественный, Милосердный, который превосходно создал все, что сотворил, и начал создавать человека из глины, затем создал его потомство из капли презренной жидкости, затем придал ему соразмерный облик, вдохнул в него от Своего духа и даровал вам слух, зрение и сердце. Но как мала ваша благодарность.

Демон не ожидал ее появления и, совсем забыв о капюшоне, обернулся к незваной гостье. Спохватившись, он быстро прикрыл лицо и воскликнул:

– Что ты здесь потеряла в это время?

– Я! Я…

– Тебе же запрещено посещать эту комнату! Как ты посмела нарушить мой запрет?

– Я не хотела!

– Убирайся! Вон!

От страха Орхидея забыла все на свете. Единственным ее желанием в данный момент было убежать из этого места куда угодно, лишь бы подальше. Она забежала в свою комнату и заперлась на ключ.

– Всё, я больше не могу! – плакала узница. – Ни за что теперь я здесь не останусь!

Вдруг в дверь сильно постучали. Орхидея не хотела впускать Демона и дрожащим голосом произнесла:

– Уходите! Я не хочу ничего слышать и не хочу Вас видеть!

– Зачем ты приходила? – спросил Эдмонт, оказавшийся за ее спиной.

Орхидея вскрикнула и обернулась.

– Как вы вошли? – бросила она, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

– Ты забыла, кто Я? Так зачем ты приходила в тайную комнату?

– Мне… просто стало интересно, – ответила Орхидея, не поднимая глаз.

Демон взял ее за подбородок и повернул к себе.

– Ты не умеешь лгать. Я нашел возле своего кресла на полу подсвечник. Это ты его принесла?

– Да, – призналась девушка. – Я хотела поместить в него зажженные свечи и поставить рядом с тем портретом.

– Ты хочешь узнать о ней?

– Я внимательно выслушаю вас, Эдмонт.

– Только потому, что ты всегда будешь здесь со мной, я расскажу тебе эту историю. Многое из того, что я хочу поведать, покажется тебе невероятным, но это правда. На самом деле я не всегда подчинялся темным силам. В давнем прошлом я был человеком, простым смертным, который глубоко верил в Бога и каждое воскресное утро посещал церковь, пел молебные песни. Вместе с тем я встречался со многими девушками своего города. Не скрою: я был привлекателен и пользовался этим, встречаясь с несколькими девушками одновременно. Но однажды я полюбил, по-настоящему полюбил. Ею была светловолосая девушка, которую ты видела на портрете. Ради нее одной я разорвал отношения с остальными подругами. Мы были так счастливы вместе, дня не могли прожить врозь. Однако я не ожидал, что эта любовь будет стоить так дорого. Одна из моих прежних девушек сильно влюбилась в меня и, когда узнала о другой – покончила с собой. Она утопилась. Мне было жаль ее, но я не придавал этому случаю большого значения. Я даже не попросил прощения у Бога за ее смерть, все реже посещал церковь. Отношения с любимой отнимали все мое свободное время. И вот однажды… я не мог себе представить, чем это может закончиться.

Несколько минут Демон молчал, его губы дрожали. Орхидея взяла его за руку и с пониманием в голосе произнесла:

– Вы можете довериться мне. Продолжайте!

Демон отнял свою руку и продолжил:

– Моя любимая, моя самая чистая и единственная умерла, покинула меня. И вот я остался один. Не знаю, как, но я понял, что это наказание свыше. Сколько дней я проводил в церкви после этого, умоляя Господа вернуть ее. Я был согласен на любые жертвы, только бы она снова была со мной. Но Бог не вернул ее мне. Тогда я решил больше никогда не ступать порога церкви, проклял Всевышнего и стал подчиняться темным силам. Я отрекся от людей, прочитал колдовские книги и заклинания. И вот однажды Царь преисподней взял меня своим учеником. Он научил меня всему, чем я владею сейчас. И я поклялся себе, что буду возвращать людям потерянное, а взамен брать у них другую ценность, произведенную ими за 17 лет.

Орхидея внимательно выслушала Эдмонта и, испытав легкий укол ревности, произнесла:

– Вы считаете, что Господь забрал у Вас возлюбленную за то, что вы внушили любовь другой девушке, а затем бросили ее?

– За это и за свою красоту, которой я не умел правильно распоряжаться, влюбляя в себя всех без исключения. Но он сам одарил меня природной красотой, что манила и обольщала. Он совсем забыл, что и я способен любить и полюбил.

– Вы действительно очень красивы, – подтвердила собеседница. – Теперь я понимаю, почему зеркало отражало Ваше лицо: вы Демон, но не от рождения. Вторая ваша половина – человеческая.

– Ты не должна была увидеть моего лица. Но что случилось, то случилось. Всё-таки я не могу понять, зачем ты пришла ночью в тайную комнату?

– Я хотела, хотела ударить вас по голове, – смущенно ответила Орхидея.

– Что? – рассмеялся Эдмонт. – Ты хотела ударить меня, Демона?

– Я хотела домой и была готова на все.

– Но чем тебе не нравится мой замок? Он намного больше родительского дома, и в нем больше необходимых для жизни вещей.

– Он слишком мрачный, я задыхаюсь в нем.

– А ты хотела бы устроить здесь праздник?

– Праздник!

– Да, мини-бал на двоих.

– Звучит заманчиво.

– Тогда идем со мной!

Демон привел Орхидею в огромный зал, но он был такой же тусклый, как и весь замок.

– Но здесь так умиротворенно, так грустно и неуютно!

– Твои предложения по его оживлению? Я все сделаю по твоим указаниям.

– Хорошо, Эдмонт, – улыбнулась гостья. – Я напишу план по преображению бального зала, а вы все устроите!

– Я на все согласен, лишь бы ты больше не пыталась убить меня подсвечником.

– Тогда за дело!

Орхидея ушла в свою комнату, взяла лист бумаги и стала фантазировать. Стены зала должны были быть окрашены в нежно-голубой цвет, потолок расписан в виде купидонов со стрелами, по центру должна была висеть большая хрустальная люстра с жемчужными нитями, по углам должны были стоять высокие статуи в виде стройных и хрупких русалочек с длинными волосами, держащими триноги со свечами. Орхидея очень любила классическую музыку, особенно произведения Йозефа Гайдна, поэтому внесла в список пятую серенаду для танца. Единственной незаконченной деталью ее плана было вечернее платье. Девушка попала к Демону в легком розовом сарафане, который был сейчас на ней.

Утром она принесла Эдмонту свой список и попросила реализовать план.

– И еще, – вставила она, – у меня нет бального платья. Вот!

– Платья, – озадаченно повторил Демон. – Платья есть только в одном месте – они висят в тайной комнате. Это ее платья.

– Кого? Вашей возлюбленной? Нет, у меня не хватит духу надеть ее платье. Но вы же Демон! Вы умеете колдовать…

– Это не колдовство, а магия. Мираж, если хочешь. Многого, что я внушаю тебе, нет на самом деле. А одеть тебя в мираж я не осмелюсь.

– Тогда может отменим этот праздник?

– Нет. Я уверен, она бы не обиделась на нас за это. Идем!

Эдмонт повел гостью в тайную комнату и открыл там большой шкаф из красного дерева. В нем висело большое количество платьев разного фасона и материала.

– Выбирай! – велел Демон.

– Боже! Какие платья! Я даже не знаю, какое выбрать.

– Бога можешь не упоминать. Что касается платья, то надень вот это!

Эдмонт указал на длинное струящееся черное платье.

– Но на нем же вырезы на спине и на груди! – засмущалась Орхидея.

– Это платье она больше всего любила…

– Вы хотите, чтобы на балу я была похожа на нее? – и девушка повесила вечернее платье обратно.

– Ты права. Я обманываю сам себя, ее нельзя вернуть. И даже, если бы она ожила, я бы все равно не смог быть с ней, выбрав путь не человека, а демона.

– Вы бы хотели вернуть прежнюю жизнь?

– В тот момент моей жизни темные силы помогли мне принять правильное решение, о котором я не жалею.

– Не знаю, – задумалась Орхидея. – Я не могу об этом четко судить, ведь я еще никого никогда не любила, кроме родителей. Может, на вашем месте я бы поступила так же.

– Любовь – это прекрасно, когда она взаимна, и твоя половинка рядом. Если же возлюбленного нет с тобой, то лучше любви никогда не испытывать.

– А мне кажется, что любовь в любом случае прекрасна.

– Тебе кажется.

– Вот именно. Тем более мне все равно не испытать любви, если вы заперли меня здесь! Кого или что я здесь смогу полюбить: мрак, тоску или, может, Вас? – выпалила Орхидея.

Демон внезапно оказался с ней лицом к лицу и не своим голосом воскликнул:

– Не смей говорить со мной в таком тоне!

Девушка сильно испугалась, увидев, как темные желваки бегают по его лицу, а глаза стали полностью черными.

– Я сожалею, Эдмонт, – расплакалась она. – Я сказала, не подумав.

Только тогда лицо Демона приняло человеческий вид, и он произнес:

– Иди в свою комнату. Я выполню твой план.

– А я выполню Ваше желание: надену черное платье.

Через три дня хозяин замка зашел к Орхидее в комнату. Она сидела на кровати с книгой в руках.

– Зал готов, – процедил Эдмонт.

Девушка уловила в его голосе нотки раскаяния и улыбнулась:

– А Гайдн?

– Будет.

– Хорошо. Я спущусь в зал к пяти. И еще Эдмонт!

Орхидея хотела еще о чем-то спросить Демона, но его уже не было в комнате. Тогда она закрыла дверь на ключ и подошла к черному платью, висевшему на стуле.

– Родители никогда бы мне не позволили надеть такое откровенное платье, – подумала гостья. – Но интересно, как я буду в нем выглядеть?

Надев платье, она подошла к зеркалу, которое отражало стройную и хрупкую фигуру, вполне оформленную грудь, длинные темные волосы и выразительные глаза.

Глава IV

Любое бедствие постигает вас лишь за то, что приобрели ваши руки, и Он прощает вам многое

Орхидея спустилась в зал ровно в пять, как и обещала. Но хозяина Бала там не было. Вдруг зазвучала пятая серенада, и вышел сам виновник торжества. Как ни странно, он не был в своем черном плаще с капюшоном. Демон явился в черном костюме и черных лакированных туфлях. Его волосы были зачесаны назад и блестели, отчего пронзительный взгляд завораживал еще больше.

– Тебе очень идет это платье, Орхидея.

– Вы тоже прекрасно выглядите, Эдмонт.

– Теперь, когда мы обменялись любезностями, позволь пригласить тебя на танец!

– С удовольствием.

Пара пустилась кружить по залу и несколько часов не чувствовала усталости в ногах. Она танцевала, словно в облаках, ощущая лишь восторг и трепет. Закончив танец, кавалер предложил партнерше попробовать вино, однако Орхидея отказалась.

– Родители говорят, что алкоголь непристойно пить леди.

– А ты сама бы хотела?

– Если вы настаиваете…

– Тогда идем!

Эдмонт и Орхидея подошли к столу с яствами, но девушка машинально схватила вазочку с мороженым.

– Я целую вечность не ела мороженого, – сконфуженно произнесла она.

– Тогда сначала съешь мороженое, а после выпьешь вино, – согласился Демон.

Гостья вспомнила, как они голодали с родителями по вине жителей деревни. Гранту Скалли всюду отказывали в работе, впрочем, как и его жене, а в городе редко покупали картины отца, причем платили за них гроши. Маленькая Хайди всегда держала маму за руку, поскольку знала, что маленьких девочек в городе часто воруют и продают в работный дом, либо заставляют попрошайничать. Из узких переулков пахло грязью и потом вперемешку с ароматным кофе и булочками с ванилью.

Орхидея помнила изможденный вид уличных ребят, загипнотизированных видом запеченного картофеля. Они умоляли торговцев сжалиться и бросить им по одной картофелине, но тщетно. Однажды малышка попросила маму купить нищим детям еду, чем расстроила Дебору Скалли. «Нам самим нечего есть, родная», – со слезами на глазах произнесла мать.

И действительно на ужин часто подавали зеленый суп из одуванчиков, щавеля, шпината и крапивы. А десерт был лишь по выходным – запеченное яблоко с лесными орехами или лесные ягоды в молоке.

– О чем ты думаешь, Орхидея? – прервал ее воспоминания Эдмонт.

– Так, ни о чем.

– Вот! Попробуй вино!

Девушка глотнула сладковато-горькую жидкость и поморщилась.

– Не понравилось? – спросил Демон.

Орхидея помотала головой.

– Если честно, мне тоже, – признался спутник. – Когда я был человеком, мне приходилось иногда соглашаться и пить вино с друзьями, но лично я предпочитаю кофе.

Девушка смотрела на Эдмонта, не отрывая глаз.

– Вы очень красивы, – произнесла она вслух.

– Ты тоже, Орхидея. А еще ты нежная и невинная, как нераспустившийся бутон.

– Спасибо!

– Удивительно, как вы с ней похожи…

– С кем? – не поняла спутница.

– С моей возлюбленной.

– Только я брюнетка, – ответила Орхидея.

– Да, – вздохнул Демон.

– А хотите я стану блондинкой? – предложила она.

– Ты согласишься на это?

– Это же мираж, Вы сами говорили. Так почему бы не попробовать!

– Тогда подойди ближе, – нехотя согласился спутник.

Орхидея подошла как можно ближе к Эдмонту. От него веяло холодом. Ничего сверхъестественного не произошло. Демон просто погладил волосы девушки по всей длине, и постепенно из брюнетки она превратилась в блондинку, а длина ее волос укоротилась до лопаток.

Демон отступил назад, и выражение его лица изменилось.

– Что с Вами, Эдмонт? – взволнованно произнесла Орхидея.

– Луиза.

Демон приблизился к девушке, заключив ее в объятья. Он так крепко сжал ей грудь, что от нехватки воздуха у нее закружилась голова. Просьбу отпустить ее Эдмонт проигнорировал. Он не слышал слов Орхидеи, не видел ее лица – его разум заполонил мираж. Спутница не понимала, что с ним происходит, но решила довериться своей интуиции и говорить только то, что захочет услышать Демон.

– Любимая! Ты здесь, со мной, – шептал Эдмонт в бреду.

– Да, я с тобой! Я рядом, – отвечала Орхидея.

Демон взглянул девушке в глаза, потом посмотрел на ее губы и, проговорив: «Ты вновь моя», – поцеловал. Это был первый поцелуй Орхидеи с мужчиной, и она не оттолкнула Эдмонта. Внутри у нее все трепетало, погибало и воскресало. Она лишь вдыхала его ледяной аромат и теряла сознание от сладости вина на его губах.

– Милый, – сами собой произнесли ее уста.

Демон вновь взглянул на спутницу своим загадочным и неповторимым взглядом. Но этот момент не продлился долго. Вдруг глаза Эдмонта помутнели и потеряли сияние, напряженность сменила спокойствие.

– Ты? – словно ожидая увидеть перед собой кого-то другого, спросил Демон.

– Да. Это я, Луиза!

Орхидея не сразу поняла, что мираж, вызванный самим Эдмонтом, уже рассеялся. Демон отрезвел после сиюминутного блаженного опьянения.

– Луиза!? Я произнес ее имя?

– Да… Эдмонт, Вы очнулись?

– Давно. Нам не стоило экспериментировать с этим, – последовал ответ. – Ты не Луиза и никогда не будешь ею.

Демон исчез из зала, и всё – декорации, стол, музыка – исчезло вместе с ним.

– Эдмонт! – позвала Орхидея, но он не вернулся.

Перед ее глазами стоял его облик, печальный и встревоженный. Девушка тяжело вздохнула и зарыдала. «Папа, мама, если б вы только знали, какой он несчастный из-за любви, – шептала она, глотая слезы. – Я не могу оставить его». Тихо напевая мелодию из произведения Гайдна, Орхидея вернулась в свою комнату.

Там на нее нашло вдохновение, и ей захотелось написать портрет Эдмонта. Когда она закончила, все было идентичным оригиналу, но что-то все равно было не так. Орхидея не могла внести в свое творение взгляд Демона, который невозможно было запечатлеть на бумаге.

– Почему его взгляд так будоражит мою душу? – воскликнула она с безысходностью в голосе.

После заточения в этом мрачном замке Орхидея и представить себе не могла, что не захочет покидать его владельца. Никогда еще она не испытывала столь тягостного и одновременно сладостного трепета по отношению к Демону. Отныне засыпая и просыпаясь, она представляла себе лицо Эдмонта, мысленно гладила его по щеке и целовала в губы.

– Орхидея, проснись!

Добровольная узница очнулась ото сна и взглянула на объект своих мучений и желаний. Она не помнила, как уснула. Ей казалось, что она только-только легла.

– Эдмонт, это Вы!

– Прости! В вечер Бала я вел себя некорректно по отношению к тебе.

– Ничего страшного! Вы ни в чем виноваты передо мной. Наоборот, я благодарна Вам за прекрасный Бал, который я запомню на всю жизнь.

– Все слишком затянулось, Орхидея. Я начинаю неправильно вести себя с тобой и открываю секреты, который должен знать только я один.

– О чем вы хотите сказать мне?

– Я отпускаю тебя.

«Неет!» – хотелось кричать узнице, но боль сдавила горло. Последняя фраза Эдмонта настолько шокировала ее, что она потеряла сознание. Придя в себя, Орхидея схватила его за руку и повторила, чтобы убедиться:

– Вы что… вы отпускаете меня?

– Да.

– Сейчас? Когда все так изменилось, поменялось в моем мышлении?

– Тебя нужно вернуть родителям, – последовал равнодушный ответ.

– Но я принадлежу Вам! Я смирилась со своей судьбой и свыклась с мыслью жить в этом замке… с Вами.

– Вот именно. Я забыл, что ты человек, и как любой человек, подвержена чувствам.

Орхидея всхлипнула и отпустила руку Эдмонта.

– Я хочу освободить тебя, – продолжил он. – Прощай!

Узница сосредоточенно пыталась найти любые отговорки, чтобы остаться в замке, но ничего путного не шло в голову. Ей хотелось сказать Демону, что он ее хозяин, что он вел себя и говорил с ней лучше, чем люди во всей округе, что с ним она перестала чувствовать себя одиночкой и невидимкой для других.

Но Эдмонт исчез. Орхидея же оказалась в лесу возле водопада, где в первый раз встретила его. Она не могла найти в себе сил для возвращения домой и уснула там же, на ковре из листвы. С наступлением вечера, когда нотки свежести завитали в воздухе, девушка проснулась и медленно побрела к дому, который уже успел стать ей чужим. Правда, с приближением к отчему дому настроение ее улучшилось. Орхидея очень соскучилась по родителям и хотела поскорее их обнять.

Но на пороге у нее почему-то защемило в сердце. Орхидея почувствовала, как неприятный холодок пробежал по спине. В холле лежали какие-то ветки и тряпки, на антресоли виднелся слой пыли. Она зашла глубже и остановилась в парадной. Вроде бы всё лежало на своих местах, мебель с парчовой обшивкой не передвигалась, на стене висело изображение домочадцев со счастливыми улыбками, но все это было словно пронизано скорбью.

– Кто здесь? – спросил знакомый голос из кухни.

Орхидея облегченно вздохнула и вбежала на кухню.

– Мама! – обрадовалась она, увидев за столом родное лицо.

Дебора Скалли понуро сидела и чистила какие-то коренья от грязи. Она даже не улыбнулась, когда дочь припала к ее ногам, лишь обняла ее и поцеловала в макушку.

– Папа умер, – произнесла она тихо.

«Неет!» – хотелось кричать Орхидее, но знакомая боль от потери сдавила горло. Только сейчас она заметила седые пряди у мамы на голове и погладила их окоченевшими пальцами.

– Как? – спросила она шепотом.

– Через несколько недель после твоего исчезновения он долго смотрел на пламенеющий огонь в камине, опустил голову мне на плечо и после краткой агонии перестал дышать.

– Прости меня! – зарыдала дочь. – Это я виновата.

Мать продолжала нежно обнимать Орхидею, все тем же безразличным взглядом смотрела на коренья и картофель и тихо напевала какую-то мелодию. Так они просидели еще несколько часов и лишь глубокой ночью поднялись в спальню.

В последующие месяцы Орхидея занимала себя тем, что изо дня в день чистила, драила, скребла и убирала. Она не могла оставаться одна, не позволяла себе углубляться в раздумья, только слушала шелест листьев по утрам и прислушивалась к маминому дыханию во сне. Однажды вечером Дебора Скалли поведала дочери, что за несколько дней до смерти муж рассказал ей о договоре с Демоном и купил в городе какой-то стеклянный шар с вакуумом внутри. Он просил передать его Орхидее, если она вернется домой из заточения. Этот подарок должен был напоминать дочери о нем, если с ним что-нибудь случится до ее возвращения.

Шар был заполнен каким-то темно-синим туманом, который просто так ничего из себя не представлял, но стоило его потрясти, как в тумане начинали искриться ярко-желтые, красные, оранжевые пылинки. Эти искры завораживали глаз и дарили некое подобие счастья. Пылинки двигались, словно танцевали и строили различные фигуры: круги, треугольники, пирамиды и зигзаги.

– Он продал все свои картины, чтоб приобрести этот сувенир, – поведала мать. – Когда наши запасы закончатся, мы останемся ни с чем.

После этой новости Орхидея сама, не понимая зачем, вернулась к водопаду и начала звать Демона. Полил дождь, а она все звала и звала, надеясь почувствовать ледяной холодок и зловещий шепот.

– Я хочу вернуть отца! – кричала она. – Ты говорил, что можешь! Я хочу заключить договор!

Бывшая узница отлично понимала, что воскресить разлагающееся тело не в силах даже Демон.

– Ну, и Бог с тобой! – бросила напоследок девушка и засмеялась.

Она брела домой с твердой уверенностью стать кормильцем семьи и найти работу. Она не позволит голодать своей матери, не позволит ностальгии завладеть ее сердцем, не позволит себе вспоминать темного хозяина замка и светлое лицо отца, чтобы не обнажить кровоточащие раны.

Орхидея играла на рояле, пока его не продали, умела вышивать и знала немецкий язык. Возможно, эти навыки, которыми она обладала, благодаря своему отцу, оплачиваются в городе. Утром следующего дня она предложила свои услуги на доске объявлений и указала, как ее найти.

Тем временем Эдмонт неподвижно сидел в кресле в тайной комнате и смотрел на портрет Луизы. Он вспомнил, как познакомился с ней на очередном пикнике друзей и наблюдал за ней весь вечер. Мисс Луиза Кроули была красивой, цветущей девушкой с ясными голубыми глазами и еле заметными веснушками на носу. Опекун ее, несмотря на аристократическую фамилию, занимался торговлей, но принадлежал к тем персонам, которые всегда вращаются в высших кругах. Его образ жизни, дом, экипаж, слуги вполне могли принадлежать человеку благородного происхождения. Этим и пользовалась крестница, напоминающая цветок, бережно взращенный в теплице.

Мисс Кроули не была похожа на ребенка, никогда не знавшего родительской заботы и любви. Насколько знал Эдмонт, ее тоже отослали в школу в раннем возрасте, но с той разницей, что она училась в первоклассном частном пансионе для молодых леди, а не просто в учебном заведении. Луиза во время пикника своей внешностью, осанкой и соблюдением правил этикета завоевала уважение всех родителей, а с помощью кокетства и игривых взглядов снискала славу и у их отпрысков.

Друзья Эдмонта посоветовали ему в тот вечер держаться от нее подальше, поскольку она не была похожа на прежних его поклонниц, однако холодность безразличия, исходившая от этой девушки, заставила будущего Демона обратить на нее пристальное внимание и позволить себе ухаживания за ней.

Глава V

Доброе слово и прощение лучше милостыни, за которой следует обидный попрек.

– Как Вы сказали Вас зовут? – второй раз переспросила Дебора Скалли и пригласила гостя в дом.

– Деймос Белл, – с улыбкой повторил посетитель и вошел.

– Дочка, к тебе гость! – оповестила мать Орхидею. – Мистер… мистер… Как странно, снова забыла его имя.

– Деймос Бэлл, – снова назвался посетитель, входя в парадную.

Орхидея сидела за шитьем. Она оторвала глаза от работы, поклонилась и снова опустила взгляд.

– Я к Вам, мисс Скалли, – прозвучал твердый, уверенный голос.

Девушка отложила шитье, поднялась и присела в реверансе. Потом попросила гостя расположиться там, где ему будет удобней, а мать принести им чай с вишневым пирогом.

– Слушаю Вас, сэр! – обратилась Орхидея, когда мать вышла.

– Вот! – произнес посетитель и вручил сложенный лист.

– Это мой почерк, – подтвердила она. – Вы по объявлению?

– Да. Вы преподаете уроки фортепиано?

– В числе прочих. Предполагаю, обучать необходимо будет Ваших детей? – уточнила девушка.

– Нет. Игра на музыкальном инструменте интересует именно меня.

– Ну, что ж. Где бы Вы предпочли обучаться? Должна предупредить, что своего рояля у меня нет, мистер Белл.

– Ничего страшного. Я предпочитаю обучаться дома. Вы согласны на одну гинею в неделю, мисс Скалли?

– Я не аристократка, – улыбнулась Орхидея, – оплачивать мои услуги Вы можете в шиллингах.

– Все же я предпочел бы расплачиваться с Вами золотыми монетами, мисс Скалли, – настаивал гость. – Может, соверен?

– Как Вам будет угодно, мистер Белл. Правда, разменивать такую сумму на рынке будет достаточно проблематично, если не опасно…

– Вы меня убедили, – сдался, наконец, будущий ученик. – Согласны на фунт стерлингов?

– В шиллингах. Договорились!

– Du hast sehr schone, fraulein Scully[1], – неожиданно произнес Белл.

Орхидея смутилась и напомнила гостю, что будет обучать его игре на фортепиано, а не немецкому языку.

– Одно другому не мешает. К тому же, в перерывах между игрой я хотел бы беседовать с Вами на иностранном языке, если позволите.

Девушка согласилась и тут заметила едва уловимый странный огонек в его глазах. Она толком и не рассмотрела Деймоса Белла. А он оказался красивым мужчиной средних лет, высокого роста, с мужественным лицом и волевым подбородком. При первом взгляде цвет глаз его казался карим, но при более близком рассмотрении становился синим.

После ухода посетителя Орхидея почувствовала странное облегчение, но не придала этому особого значения. Она очень удивилась, что мать так и не принесла им с гостем чаю.

– Мама, – позвала она. – Мама, где ты?

– Я здесь, дочка! – и в гостиную вошла Дебора Скалли.

– Почему ты не принесла нам перекусить?

– Кому нам?

Орхидея открыла рот от удивления: «Мне и мистеру Беллу, конечно!»

– Ты кого-то пригласила? – вдруг спросила мать.

– Да что с тобой, мама? Ты же сама его впустила! Мистер Деймос Белл.

– Никогда о нем не слышала.

Дочь не стала развивать тему, сославшись на плохое самочувствие матери и отсутствие отдыха после смерти отца. Она проводила Дебору в спальню и строго наказала ей поспать, а сама вернулась к шитью.

В целом гость произвел на нее хорошее впечатление. Его приветливая, хотя и не совсем искренняя улыбка располагала к себе, а легкий акцент даже придавал шарма.

Этой ночью ей приснился странный сон, словно она попала в какой-то прозрачный кокон и не могла разорвать его. Снаружи в него попадали, как стрелы, яркие лучи, но отлетали назад, и кокон не повреждался. Вместе с тем, Орхидее было безопасно внутри; выбраться она хотела из-за тревоги за кого-то, но кто это, она не знала.

По дороге в особняк Деймоса Белла будущая преподавательница слушала шуршащий звук под ногами, когда ступала по опавшим листьям и камешкам. На ней было тонкое шерстяное платье зеленого цвета с неброской тесьмой на конце рукавов и подоле. Темно-зеленую шляпку с сетчатой вуалью она взяла у матери, чем дополнила скромный костюм.

– Вы без зонта? – произнес работодатель, впуская гостью.

– Дождя нет, лишь слегка капает.

– Тем не менее, я настаиваю, чтобы вы сперва выпили горячего чаю, лишь затем приступили к занятиям.

– А это, как пожелает мой ученик, – улыбнулась Орхидея.

Она присела на софе рядом с камином и с удовольствием съела сандвич с огурцом, нежнейшую булочку с кремом и запила все это крепким чаем с бергамотом.

– Благодарю Вас. Было очень кстати, – вежливо сказала она хозяину и подошла к фортепиано. – Какой великолепный инструмент!

Нажимая на клавиши, Орхидея случайно наткнулась на пальцы своего ученика.

– Ой, простите, – смущенно извинилась она и залилась краской. – Готовы приступить, мистер Белл!

– Деймос! – поправил хозяин дома. – Называйте меня по имени, Orchidee[2]!

Возвращаясь домой, юная преподавательница вновь и вновь вспоминала свой первый урок. Ей импонировала похвала Деймоса Белла в том, что она вкладывает в игру душу. Они вообще много говорили о душе и ее значении для человека. Верит ли Орхидея в существование души? Девушка ответила, что верит. Временами, отрываясь от клавиш, она ловила на себе острый взгляд ученика, отчего ей становилось не по себе, и она начинала фальшивить. «Не сбивайтесь с ритма!» – тогда говорил ей Белл.

С каждым последующим занятием Орхидея чувствовала себя все свободнее и скоро совсем перестала бояться и стесняться Деймоса. Они часто смеялись, рассказывая друг другу веселые истории. Но истории юной преподавательницы были больше из детства: как она упала в водопад, как испугалась лягушку, прыгнувшую ей на платье, как сломала качели деревенского мальчишки и другие подобные. А истории ученика напоминали борьбу полов и сражение разума и чувств. Он рассказывал, как разочаровывал и доводил до исступления молодых леди и их матерей, пытавшихся женить Белла непременно на одной из них. Он специально пускал слух о мнимых своих слабостях, которые юные кокетки и жеманницы принимали за чистую монету и использовали, чтобы понравиться ему. Например, думая, что любимый цвет Деймоса темно-серый, они сплошь одевались в платья, словно из тумана и смога, и приходили так на графские балы, точно серые мыши. А однажды Белл подначил друзей и попросил их ненароком шепнуть где-нибудь в общественном месте о том, что он неудачно упал с велосипеда и сломал ногу. Так в одном из госпиталей графства столпилось такое количество юных особ, что прохожие подумали, будто не иначе какой-нибудь влиятельный политик проходит там лечение. Сам же Деймос в это время ораторствовал в центральной библиотеке с лекцией о добродетели девушек и женщин, о необходимости слабого пола знать себе цену и вести себя скромно и гордо, дабы не дать повода лукавому завладеть их душами.

Совсем скоро впечатления Орхидеи от бесед с Беллом поменялись в противоположную сторону. Временами его заявления вызывали в ней негодование и чувство солидарности с женской частью населения, но она держала свое мнение при себе. Все чаще она ловила липкий взгляд ученика, отчего очень хотела, как можно скорей закончить занятие и вернуться домой. Кроме того, все движения и жесты Деймоса подчинялись каким-то иным правилам человеческой природы.

По вечерам Орхидея пыталась обсудить сложившуюся ситуацию с матерью, однако та странным образом забывала про уроки дочери и, что еще более странно, про самого работодателя. Тогда девушка списывала забывчивость Деборы на депрессию и, не желая причинять воспоминаниями матери боль, ложилась спать.

На очередное занятие Орхидея пришла с опозданием, чем разгневала Белла. Ему не понравилась ее непунктуальность, но он скрыл свое недовольство, лишь произнес надменно:

– А ты не скоро, Орхидея.

– Простите, Деймос, я готовила обед матери, – оправдывалась преподавательница. – Она очень слаба, и ей трудно за собой ухаживать.

– Уныние – один из смертных грехов, – постановил Белл. – Миссис Скалли об этом знает?

– Не Вам ее судить, – заявила девушка, упрямо вздернув подбородок. – И с чего Вы взяли, что ее одолевает уныние, а не болезнь?

– Предположил. Но сейчас думаю, что попал в точку.

– Beginnen musikalischen Unterricht. Ich bin deshalb hierher gekommen, und bekomme dafur ein Pfund pro Woche!

– Okay.

Орхидея и Белл начали урок. По уверенности, с которой ученик нажимал на клавиши, успевая при этом перекинуться парой слов с преподавательницей, последняя предположила вслух, что ему больше не требуются занятия, и он может обучаться самостоятельно.

– Я знал, что Вы – скромная девушка, – сказал Деймос, – и постараетесь уменьшить мои расходы на обучение. Но уверяю Вас, что я в состоянии и, более того, горячо желаю, чтобы вы продолжали преподавать мне игру на фортепиано.

Ученик встал и направился к Орхидее. Она кротко смотрела на него открытым взглядом, отчего казалась в тот момент особенно прекрасной.

– Я бы хотел избавить Вас и Вашу семью от всех тягот и забот, – начал Деймос, присев рядом с девушкой и положив свою теплую ладонь ей на руку.

– Мы ни в чем не нуждаемся с матерью, мистер Белл, – ответила Орхидея и отняла руку.

– С самого первого момента, когда я Вас увидел, понял, что ваше сердце ранено стрелой любви. И по всему видно, рана не затянулась до сих пор.

– Вы ничего не знаете, мистер Белл. Мне пора домой.

– Нет! – Деймос схватил девушку за кисть, когда та попыталась встать. – Не уходите! Я не хотел обидеть Вас.

– Вы не обидели меня, мистер Белл.

– Обидел, раз Вы снова начала обращаться ко мне на Вы.

– Деймос, я правда не вижу необходимости в продолжении занятий, поскольку Вы и сейчас показываете отменный результат и вдохновенную игру.

– Мне одиноко, Орхидея, – вдруг признался Белл. – Поговорите со мной!

Орхидея не знала, что сказать. Минуту назад ей хотелось вырваться из этого дома, словно из крепких оков. Минуту назад она пребывала в тисках отчаяния и боялась ауры своего ученика. Ее что-то душило здесь и пугало неизвестностью. А сейчас вдруг этот страх отпустил оголенный нерв, и Орхидее полегчало.

– Останьтесь, прошу! – настаивал он.

Преподавательница села за рояль и начала играть. Она играла так живо и искренно, что картины на стенах шевелились. Орхидея закрыла глаза и мысленно проигрывала 23 сонату Йозефа Гайдна для фортепиано. Ее пальцы сами воспроизводили мелодию, словно отдельно от воли хозяйки. Произведение казалось легким для восприятия, журчащим и легкомысленным, однако слезы на щеках пианистки говорили об обратном.

В конце игры она жестко закрыла крышку рояля и отвернулась к окну. Деймос в ту же секунду подбежал к ней и заключил в объятия. Орхидея не отстранила его, но тело ее было напряжено, как струна. «Почему это нутро жарче, чем у него?» – мысленно спросила она и вернулась к камину на софу.

– Ты была влюблена? – спросил Белл, заняв место пианистки за фортепиано.

– Позвольте мне не отвечать.

– Он ранил тебя?

– Почему Вас волнует моя личная жизнь?

– Ты возможно считаешь меня слишком навязчивым, Орхидея…

– Я просто не хочу затрагивать эту тему, – перебила девушка, – мне очень тяжело.

– Ты так молода, а твое сердце уже находится в плену любви. Но любовь прекрасна, когда она взаимна. Не так ли?

– Вы хотите сделать мне больно? – спросила Орхидея, пытаясь сохранять равнодушное выражение лица.

– Конечно, нет! Но, если ты не желаешь вспоминать об этом, значит он не любит… не достоин тебя, – специально оговорился Деймос.

Наконец, гостья не выдержала и опустила взгляд.

– Я не знаю о его чувствах, – призналась она.

– Почему ты не спросишь у него?

– Я боюсь услышать отрицательный ответ.

– У него есть другая? – допытывался Белл.

Орхидея заметила во взгляде ученика тот же огонек, который неприятно поразил ее при знакомстве и во время первой беседы с ним. Она не ответила на его вопрос.

– Значит, есть, – ответил он сам.

– Она мертва, но он все еще любит ее, – и преподавательница засобиралась домой.

– Тебе не легко, но в конце концов ты очаруешь его. Мужчина не может долгое время находиться без женщины, – заметил Деймос, провожая Орхидею до двери. Она остановилась и уверенно заявила:

– Он может.

– Такого не бывает. Человек легко попадает под власть чувств.

– Вы правы. Человек.

– Можно подумать, он не человек, – улыбнулся Белл и подал девушке зонт.

– Это не мой. Я не брала зонт.

– Да, он мой. Если ты откажешься взять его, мне придется настоять, чтобы ты воспользовалась моим экипажем!

Орхидея согласилась и взяла зонт. Случайно коснувшись пальца Деймоса, она словно почувствовала легкий электрический ток.

По дороге домой она то и дело оглядывалась в сторону Белл-Лоджа. Ее не покидала мысль, что встреча с этим харизматичным джентльменом неслучайна в ее жизни. И вот, оглянувшись в очередной раз, она заметила чью-то фигуру, приближающуюся ко входной двери особняка. Движения и походка фигуры в черном плаще принадлежали женщине. В этом Орхидея не сомневалась. Она спряталась за ветвями высокого дуба и с любопытством смотрела, как Деймос Белл впускает незнакомку в дом.

Глава VI

Он смешал два моря, которые встречаются друг с другом. Между ними существует преграда, которую они не могут преступить.

– Теперь я поняла значение Ваших слов, Деймос, – хитро улыбнулась Орхидея, переворачивая ему ноты.

– Каких слов?

– Тех, которые вы обронили, когда мы говорили о любви и отношениях.

– О том, что твое сердце находится в плену любви?

– Оказывается, не только мое. Вы сказали, что мужчина не может долго обходиться без женщины. Теперь я поняла, что Вы говорили о себе.

– О себе? – удивился Белл и взглянул на преподавательницу.

– Вы можете больше не скрывать, Деймос. Почему вы прячете ее?

– Кого?

– Девушку, которая приходила к Вам в пятницу сразу после моего ухода.

– Ты имеешь в виду мою крестницу Элизабет?

– Я не знала, что у Вас есть крестница.

– Ее родители – мои дальние родственники, которые погибли много лет назад. Я стал ее опекуном, оплатил частный пансион, где она обучалась до совершеннолетия, и устроил в престижный колледж: секретарем. Теперь она приезжает иногда погостить у меня на уикенд.

– Простите меня, Деймос, – сконфуженно опустила голову Орхидея. – Я излишне любопытна и подозрительна.

– Ничего страшного, – заулыбался Белл. – Должен признаться, мне даже импонирует твоя ревность.

– Ревность? Я не испытываю к Вам никакой ревности! – взволнованно бросила Орхидея и отошла от нот.

– Ты не умеешь лгать. Твоя реакция выдает тебя.

– Я лишь возмущена Вашими подозрениями, Деймос. К вам я не испытываю ничего, кроме уважения и ответственности за ваши успехи.

– Ты слишком молода, чтобы испытывать ответственность за кого-то. Это о тебе нужно заботиться.

Белл встал и подошел к Орхидее. Она вся дрожала от негодования и не поднимала глаз.

– Рассчитайте меня, пожалуйста, Деймос, и я пойду, – проговорила она.

– Ты придешь завтра? – спросил хозяин дома, доставая четыре соверена.

– Нет.

– Тогда ты их не получишь. Так я буду уверен, что ты вернешься.

– Зачем Вам все это? – взбунтовалась Орхидея. – Зачем Вы мучаете меня? Я прошу рассчитать меня и найти другого преподавателя музыки!

Белл обнял девушку за талию и попытался поцеловать, но она резко отстранила его и тут снова заметила тот самый огонек в его глазах.

– Вы пугаете меня, – произнесла Орхидея и направилась к выходу.

Но Деймос схватил ее за запястье, когда она уже открыла дверь, и захлопнул дверь снова.

– Мы не закончили, – сказал он таким тоном, что мурашки побежали по коже девушки. – Я заставлю тебя подчиниться мне. Ты должна полюбить меня!

– Я ничего Вам не должна. Отпустите меня!

Белл в очередной раз примкнул к губам Орхидеи и больно сжал ей руки за спиной. Ей не удавалось расцепить их, поэтому пришлось обороняться ногами, вернее коленками. Но Деймос словно не чувствовал удары в пах, лишь сильней сжимал несчастную. Наконец, она каким-то образом высвободилась и побежала наверх, так как выход был перекрыт. Орхидея забежала в хозяйскую спальню и пыталась запереть ее, однако Белл словно бы силой внушения распахнул дверь настежь.

– Не подходите ко мне! – кричала девушка, запрыгнув на высокую кровать и топая по ней ногами в исступлении.

– Мне надоело ждать, – жестко произнес Деймос. – Спускайся!

Он пытался ухватить Орхидею за полы платья, но она уворачивалась. В конце концов она спрыгнула и помчалась к выходу из комнаты, случайно задев настольную лампу. В этот момент Белл сбил ее с ног и навалился всем телом. Девушка неистово закричала; от нехватки воздуха позвать на помощь не получалось. Тогда ей под руку попалась та самая лампа, и Орхидея со всей силы ударила хозяина дома стальной подставкой по голове. Он сник.

Перепуганная заложница выбежала и чуть не упала с лестницы, но ухватилась за перила. Только очутившись за порогом дома, она позволила себе отдышаться. Немного погодя, Орхидея решила оглянуться. Погони не было. Внезапно ей пришла мысль, что она убила Деймоса. «Господи, что я наделала?» – зашептала она. Никто не знал, что она преподает в Белл-Лодже, кроме хозяина и нее самой. Но что, если его крестнице известно об уроках музыки… Орхидея побелела. Она долго сопротивлялась желанию проверить свои опасения и в конце концов сдалась.

Отворив дверь, она тихо зашла внутрь и огляделась. В доме царила тишина, тогда Орхидея поднялась по лестнице и подошла к спальне Белла. Он лежал там же на полу, не подавая признаков жизни. Девушка прижала пальцы к губам и заплакала.

– Деймос, очнитесь! – призывала она, присев возле него на коленях. – Прошу Вас, очнитесь!

Но он не открывал глаза. Приблизив ухо к его рту, чтобы проверить дыхание, Орхидея неожиданно потеряла равновесие. Это Белл опрокинул ее и прижал слабые ручки к полу.

– Не ожидала? – ухмыльнулся он.

Но Орхидея лишь кротко посмотрела ему в глаза, потом грустно отвернула взгляд в сторону и умоляюще попросила:

– Прошу Вас, убейте меня после того, как это случится.

Деймос ослабил тески и сел рядом с ней.

– Что ты со мной делаешь? – произнес он, зажмурив глаза. – Как ты это делаешь? Почему туманишь мой разум и заставляешь чувствовать?

Орхидея молчала и даже не смотрела на мучителя. Так они просидели на полу несколько минут. Потом Белл обреченно сказал, чтобы она умылась и что он довезет ее до дома. Девушка все так же молча выполнила его поручение и без сопротивления села в приготовленный экипаж.

Дома Орхидея устало поднялась в свою комнату и уснула. Мать не стала ее беспокоить, думая, что дочка устала после работы в городе. Про Деймоса Белла она так и не вспомнила, лишь знала, что труд дочери оплачивается, поскольку в доме за последние два месяца появилась много необходимой утвари и продуктов.

Во сне Орхидея сильно ворочалась. Ей приснилась встреча и разговор с Эдмонтом. Он предупреждал ее об опасности, а она отвечала ему, что его страхи уже оправдались, так как ее работодатель напал на нее. Но Эдмонт продолжал трясти бывшую узницу своего темного замка и что-то требовал.

– Проснись же! – требовал голос все настойчивее.

– Проснись, дочка! – пыталась разбудить мать. – К тебе пришли.

– Выгони его! – попросила Орхидея, протирая глаза.

– Кого его, Хайди? К тебе пришла девушка.

– Девушка?

На диване в гостиной сидела красивая темноволосая девушка в муслиновом платье цвета заката и обмахивала себя веером.

– Я могу Вам помочь? – спросила Орхидея, удивленно глядя на незнакомку.

– Вы Орхидея Скалли? – улыбнулась девушка и протянула руку. – Меня зовут Элизабет. Деймос Белл – мой опекун.

Орхидея нехотя ответила на рукопожатие и предложила чаю. Элизабет согласилась. Когда чай с молоком был подан, гостья продолжила:

– Видите ли, мой опекун рассказал мне о случившемся позавчера.

– Позавчера? – удивилась Орхидея. Видимо она проспала больше суток и боялась представить, как сейчас выглядит.

– Да. Он признался в недозволенности своего поведения, и ему очень стыдно было об этом говорить.

– Простите, но мне кажется, что я не первая бедная девушка, в отношении которой он позволил себе такое поведение, – констатировала Орхидея и хлебнула чаю.

– Вы не правы, – пыталась оправдать своего крестного Элизабет. – Он не такой негодяй, как вы думаете, иначе я бы не любила его так сильно, как только дочь может любить отца. Вы любите своего отца? – вдруг спросила она.

Орхидею будто ножом ударили в сердце.

– Он умер, – еле выговорила она.

– Простите меня! – умоляла гостья и положила ладонь на руку собеседницы. – Я вам сочувствую, ведь мои родители тоже погибли, когда я была еще ребенком. Я знаю, как это тяжело.

– Спасибо! Но я все равно не понимаю, зачем вы пришли ко мне, Элизабет? Я не собираюсь жаловаться на Деймоса, если это причина вашего визита.

– О, конечно же, нет! Он через меня просил извиниться перед вами, а также передать четыре соверена за прошлый месяц занятий.

Орхидея взяла монеты.

– Поблагодарите его, – произнесла она, – и передайте, что я прощаю его.

Элизабет радостно обняла собеседницу и собралась уходить.

– Простите, мы нигде не могли видеться? – вдруг спросила Орхидея, провожая гостью.

– Боюсь, что нет. Я практически не живу в графстве, лишь изредка навещаю опекуна.

После ухода крестницы Деймоса, Орхидея решила написать ему письмо, где лично сообщала о том, что не держит на него зла и благодарит за расчет.

Глава VII

И даже если бы Мы разверзли для неверующих врата небесные, чтобы они поднялись туда, они непременно сказали бы: «Наши взоры затуманены, а сами мы околдованы.

Прошло три месяца. Деньги потихоньку заканчивались, и Орхидее вновь пришлось задуматься о работе. Она снова разметила объявление в центральном сквере города и стала ждать извещений. Но никто не писал и не приглашал ее на работу. Тогда она сама написала в несколько пансионов, где предлагала свои услуги, но и там ей ответили отказом, поскольку у девушки не было рекомендаций.

Однажды утром она выехала на дилижансе в столицу графства и стала просто наведываться в дома, чтобы узнать, не требуется ли кому-нибудь гувернантка для их детей.

– Есть ли у Вас рекомендации? – спрашивали родители.

– Нет, но…

– Простите, но мы не можем впустить в дом чужого человека, – холодно и любезно отвечали Орхидее.

Она вспомнила, как ее отец бродил по этим же улицам, предлагая свои услуги, когда дочери было 7 или 8 лет. Он никогда не унывал и сейчас, наверняка, приободрил бы ее. А ведь он отвечал не только за себя, но и за свою семью. Орхидея помнила собственную клятву о том, что не позволит голодать ни матери, ни себе, поэтому приняла разумное, но тяжелое решение обратиться к Деймосу Беллу.

Он принял ее с радостью, несмотря на прошлые недомолвки, но поскольку не нуждался больше в музыкальных занятиях, предложил ей должность экономки, которая предполагает практически постоянное проживание в доме хозяина. Орхидея согласилась.

По вечерам она рассказывала ему о том, как переживала смерть отца, умолчав про похищение Демоном, о перипетиях своей жизни, произошедших в последние три месяца: о том, как помогла ей щедрая оплата Беллом ее преподавательских услуг, ведь полученными соверенами она расплатилась с арендодателем на несколько месяцев вперед, выкупила папин фаэтон и лишь треть из средств оставила на пропитание, вещи и уголь.

– Я расскажу тебе историю намного печальнее твоей, – сказал как-то Деймос. – Ты сама решишь, верить в нее или нет, и, надеюсь, ответишь потом на мои вопросы откровенно:

«Много лет назад, когда я впервые приезжал в Лондон для оформления наследства, доставшегося мне от отца, жуткая картина предстала передо мной: запах бензина и железа, зловоние немытых тел, и одновременно аромат пищи. Задыхаясь от этой вони, я шел от станции в сторону центра и заметил маленькую девочку лет десяти-одиннадцати. Она, словно дикий звереныш, отскакивала с дороги, заслышав скрежет колес и гудки поездов, и, наоборот, мчалась на громкие крики носильщиков и вопли уличных торговцев, издавая пронзительные жалобы в унисон с остальными попрошайками и нищими. Здесь царила невероятная суета, однако каждый был занят своими делами. Девочка эта кидалась под каждый кеб и просила отвезти ее в какой-нибудь ночлежный дом, потому что она изнывала от холода и голода. Извозчики презрительно на нее смотрели и старались объехать.

Вот она огляделась вокруг и заметила меня, пытаясь найти какого-нибудь внушающего доверие человека. Переборов страх, девочка медленно побрела по мостовой и остановилась возле меня.

– Я готова продать душу Дьяволу, – вдруг сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Я готова убить и солгать, сэр, лишь бы выбраться из этого смрада навсегда.

Я отдал ей свою мелочь, – несколько шиллингов и пенсов, – и пошел дальше.

Через пару дней моего пребывания в столице я снова заметил ее. Улица превратилась в грязное болото, которое не успевало высохнуть. К запаху немытых тел прибавился зловещий запах смерти, который исходил от находящегося неподалеку мясного рынка. Я встретился взглядом с малышкой; она ела рыбную голову и картофелину и улыбалась мне.

– На Ваши деньги я купила себе поесть, – сказала она, подойдя ближе, – а еще помылась в бане возле пивной.

Я молчал, лишь дивился, как по сути ребенок может смотреть и говорить, как взрослый.

– Позвольте мне проводить Вас! – продолжала она.

Я позволил. Шествуя по широкой торговой улице, девочка то и дело оглядывалась на меня и просила не исчезать во тьме. Возле одной из лавок она остановилась и купила печеный каштан. С приближением сумерек улицу начали освещать старые масляные фонари, внутри которых коптилось красное пламя. Дальше стали появляться и новые газовые фонари, горевшие ярким белым огнем.

На одном из мрачных переулков я свернул. Она следовала за мной неотступно. Показался мой отель, и швейцар впустил меня, перегородив вход для девочки.

– Он мой отец, – уверенно бросила она и обошла служащего.

Моя первая попытка заговорить с ней, когда мы вошли в номер, не удалась. Малышка быстро прошла в спальню и растянулась на кровати, тут же забывшись крепким сном. Кровать была большая, поэтому я лег с другого края и слушал ее дыхание, пока не уснул.

Проснулся я рано утром от нескончаемого потока слов девочки.

– Я была так слаба, – говорила она, – что ноги меня еле держали. Но мама безжалостно вела меня дальше по незнакомой улице. Она так на меня смотрела! В ее глазах сквозила такая ненависть, а ведь в том, что сделал со мной пьяный отец, не было моей вины. Нацепив на меня какие-то грязные вещи, мать продала меня толстому джентльмену за три гинеи и даже не обернулась уходя. Он привел меня в неприглядную коморку и дал мыло и воду, чтобы я помылась. Когда я закончила, он вошел в комнату и нагло уставился на меня, потом бросил какую-то тряпку и велел подышать в нее. Очнулась я от сильной боли, которую тело мое уже помнило. Кто-то рядом жутко кричал, и я хотела, чтобы он, наконец, умолк, но он кричал еще громче. Потом я поняла, что это кричу я, потому что толстяк, который был на мне, приказал заткнуться. У меня просто кровь застыла в жилах от страха. Я замолкла, но душа моя издавала неистовые крики отчаяния. Когда всё было кончено и он уснул, я вновь надела на себя пропитанные сыростью тряпки и сбежала. Я бежала долго, не разбирая дороги, пока не рухнула в какую-то яму. В этой яме стояла неописуемая вонь. Она исходила от мертвых тел кошек и собак. Грязные ребята с темными тревожными глазами рассмеялись, увидев меня, но подали мне палку, чтобы помочь выбраться. Они привели меня в свою ночлежку, и я стала их сестрой – одной из тысячи голодных, никому не нужных созданий.

Я лежал рядом с ней и не мог поверить, что она все это пережила.

– Потом я встретила Вас, сэр, – продолжала она и поцеловала меня в лоб и губы, обхватив холодными ладошками мое лицо. – Теперь я Ваша, мой господин. Я поняла это, как только увидела Вас.

Я стал ее опекуном. Как ты понимаешь, это была Элизабет».

Орхидея сидела, закрыв руками рот от изумления. Она мотала головой, словно не веря в услышанное.

– Но как это возможно? – всхлипывала она, давясь слезами. – Ведь она сама говорила мне, что ее родители погибли, а отца она любила!

– Я внушил ей это. Убедил, что грязное прошлое было лишь кошмарным сном. Иначе, взрослея с таким грузом памяти, она бы не пережила позора.

Собеседница Деймоса рыдала и все мотала головой. Он терпеливо ждал, пока она успокоится, и промокал своим носовым платком слезы на ее щеках. Придя в себя, Орхидея смотрела на него уже другими глазами.

– Из-за нее Вы не женились и не завели собственных детей? – спросила она.

– Отчасти. Я обещал заботиться о ней и не давать в обиду, а также посвящать ей свой досуг. Сейчас она выросла и живет своей жизнью, поэтому я могу наладить собственную.

Орхидея опустила глаза. Она догадывалась, о чем дальше пойдет речь и смутилась. Белл погладил ее висок, ладонью откидывая сбившиеся локоны.

– Я не хотел обидеть тебя тогда, – проговорил он. – И прошу прощения, если напугал.

– Не надо, Деймос. Все забыто.

– Скажи мне откровенно, я могу надеяться на твою взаимность в будущем?

– Я не знаю, – искренне ответила девушка. – Мое сердце в тисках другого чувства. Мне нужно время.

– Я мечтаю, чтобы ты полюбила меня, Орхидея. Дружба или уважение меня не устроят, понимаешь?

– Да. Просто…

– Просто что?

– Мое сердце несвободно.

– Где он? – вдруг резко спросил Белл. – И где он был, когда произошел тот неприятный инцидент? Почему не защитил тебя?

– Я не могу Вам всего сказать! – пыталась оправдать Эдмонта Орхидея. – Но он правда не мог. Кроме того, возможно, что он и вовсе позабыл меня.

– Позабыть тебя невозможно, – опроверг предыдущее высказывание Деймос. – Я тоже пытался, но не смог.

Орхидея влажными глазами смотрела на хозяина дома, и что-то в ней переменилось. Она уже не пыталась сбежать, когда он взял ее руки в свои и поцеловал каждую.

– Я подожду, сколько нужно, – ответил он на ее немой вопрос. – А вы с матерью ни в чем не будете нуждаться.

В ближайший уикенд Орхидея поведала обо всем матери и спросила, желает ли та поселиться у ее работодателя. Дебора Скалли вновь не вспомнила, кто такой Деймос Белл, но ответила отказом. Она не хотела бросать дом, в котором они с отцом Орхидеи были так счастливы и растили ее в любви. Дочь согласилась с решением матери и обещала навещать ее каждый уикенд и подолгу гостить на праздниках.

Однажды днем в Белл-Лодж наведалась Элизабет. Она стояла на пороге с корзинкой фруктов и ягод в руках.

– Твоего опекуна нет дома, но заходи, раздели со мной ланч! – радушно пригласила ее экономка.

– Ты сама приготовила этот яблочный пирог? – удивленно спросила гостья, когда они обе сели за столик. – Очень вкусно!

– Рада, что тебе понравилось, Элизабет, – произнесла Орхидея и потянулась за грушей в корзинке.

– О, нет, прости! Это для крестного! – и гостья отодвинула корзинку.

– Конечно! Я должна была спросить. Прошу прощения.

– Видишь ли, он так мало ест полезных продуктов. А если они будут у него на виду, он нет-нет, да и попробует.

– Согласна.

– Ты не могла бы сказать, что сама купила их на базаре? Зная, как он к тебе относится, думаю, что крестный с рук твоих будет есть.

Обе девушки рассмеялись.

– Я рада, что вы с ним помирились, – продолжала Элизабет. – Могу я спросить у тебя откровенно, Хайди?

– Конечно!

– Что ты к нему испытываешь?

– Пока лишь уважение и благодарность. Это он попросил тебя разузнать о моих чувствах?

– Нет. Должна признаться, мне самой жутко интересно. Ты обиделась?

– Что ты, Элизабет! Я понимаю, что Деймос тебе дорог, ведь он спас тебя.

– В каком смысле? – уточнила гостья.

Орхидея тут же залилась стыдливым румянцем. У нее совсем вылетело из головы, что Элизабет забыла о своем прошлом.

– Просто он оформил опекунство после гибели твоих родителей.

– Конечно! Ведь он дальний родственник моего отца.

– Все верно, не обращай внимания, – заикаясь, произнесла Орхидея и предложила проводить Элизабет до запряженной кареты.

Через несколько дней, когда экономка скормила своему хозяину последнюю порцию витаминного салата, она вдруг заплакала и призналась ему, что чуть не выдала Элизабет тайну ее прошлого.

– Элизабет была здесь? Когда?

– В среду. Думаю, она расскажет Вам о нашем странном разговоре, когда посетит вас в этот уикенд.

– Тебе нечего беспокоиться, Орхидея. Элизабет не приедет в эти выходные.

– В любом случае, я должна была признаться, чтобы не поставить вас в неловкое положение.

– Я уверен, что ты ничего бы не сделала со злым умыслом. У тебя чистое сердце и незапятнанная душа. То же, надеюсь, относится к твоему телу.

Орхидея озадаченно посмотрела на Белла.

– Что вы имеете в виду, Деймос?

– Я могу взять в жены лишь девственницу.

– Но я пока не собираюсь за вас замуж, – возразила девушка и стала убирать со стола.

– Я и не заставляю тебя, Орхидея. Сначала ты должна полюбить меня, искренне.

– Вы постоянно об этом говорите, но говорите без души, словно отмечаете пункт в договоре. А ведь любовь должна объединять оба сердца.

Белл ничего не ответил, лишь с улыбкой взглянул на девушку.

Глава VIII

Скажи: «Явилась истина, и сгинула ложь. Воистину, ложь обречена на погибель».

В ближайший уикенд у Орхидеи наметились выходные, поскольку ее хозяин должен был отбыть по каким-то делам, и она решила свозить свою мать на открытом фаэтоне в Йорк, чтобы прогуляться по одному из красивейших парков графства.

Они обошли множество красочных цветников, исследовали открытые пространства газонов, осмотрели тисовые и иные взрослые деревья, а также перекусили на ухоженных зеленых площадках. Дебора Скалли искренне радовалась, увидев разносортные сады и озера, в которых растут национальные экземпляры водных лилий.

Изрядно устав к середине дня, и мать и дочь отказались от идеи посещения музея Йоркшир возле центральной библиотеки. Вместо этого они обошли руины усадьбы Кингс и Аббатство Св. Марии. Вскоре на одной из уютных скамеек, расположенной на открытой для солнечных лучей площадке, госпожа Скалли попросила дочь оставить ее с книжкой и побродить одной, коли молодая леди еще в состоянии ходить.

Орхидея с интересом изучила не одну пару зеленых кустарников и цветников, и вдруг наткнулась на знакомый саквояж, который она уже видела раньше, но не могла вспомнить где. Он лежал в центре лесопарка без присмотра. Девушка решила было исследовать чью-то собственность на предмет инициалов, как расслышала человеческие голоса где-то неподалеку.

В глубине парка, вдали от любопытных глаз, стояла Элизабет и разговаривала с каким-то мальчиком лет восьми. Он эмоционально ее за что-то отчитывал. Орхидея не хотела нарушать таинство беседы и уже приготовилась тихо ретироваться, однако что-то ее остановило.

Юнец жестом заставил крестницу Белла опуститься на колени перед ним и приказывал откусить грушу у него в руках. Элизабет отказывалась и вертела головой, если он пытался силой заставить ее это сделать. Тогда он толкнул девушку на землю, и внезапно откуда-то приползла змея, которая скрутилась возле ее шеи.

– Ты будешь хорошей девочкой? – милейшим детским голосом спросил ребенок.

– Да, – закивала Элизабет, испуганно на него глядя.

– Не будешь больше?

– Не буду.

Мальчик схватил маленькой ручкой змею, другой скрутил и оторвал ей голову, потом швырнул останки в сторону. Элизабет медленно встала и отряхнулась. С улыбкой на лице она взяла ребенка за руку, и через пару минут они скрылись в чаще.

Орхидея не стала их догонять, чтобы возвратить саквояж. Она лишь проверила, не оставила ли следы своих туфель рядом с находкой, и умчалась прочь. На скамейке мамы не оказалось, что сразу встревожило девушку, но одна дама передала ей, что мать ждет ее возле фаэтона, так как замерзла без накидки.

– Сколько можно тебя ждать, Хайди? – возмутилась Дебора. – Извозчики требуют дополнительный фунт за простой в месте их стоянки.

Орхидея расплатилась с хозяином фаэтона, села на место кучера и хлыстом подстегнула лошадь. В дороге она обдумывала произошедшее в парке и никак не могла взять в толк, кем приходится тот мальчик крестнице Деймоса.

– Вот куда бы я хотела поехать, так это в Гайд-парк! – прервала ее мысли мать. – Чтобы посмотреть статую Ахиллеса, посвященную победам герцога Веллингтона.

– Как-нибудь съездим, мама, – пообещала дочь и вновь окунулась в воспоминания.

Возвратившись домой, они поужинали и легли спать.

Во сне Орхидея увидела себя обнаженной в незнакомом месте. Её тело гладили сильные мужские руки, отчего по коже бегали мурашки, а внизу живота словно порхали бабочки.

– Боже! Она самое прекрасное, чистое и непорочное из твоих созданий, – произнес Деймос, глядя куда-то сквозь нее, – Почему? – спрашивал он у кого-то, хотя в помещении больше никого не было. – Почему страсть не означает любовь? Ведь она хочет близости с этим телом так же, как я хочу отведать человеческой плоти.

Несмотря на эти слова и диалог Белла с кем-то невидимым, Орхидее не было страшно. Она с интересом разглядывала смуглое тело и мускулы мужчины, который был над ней.

– Скоро она полюбит меня, я знаю! – продолжал он. – Память о нём сотрется, и тогда сердце ее будет принадлежать мне. Пусть это лишь оболочка! – словно в споре воскликнул Деймос. – Ей нужно лишь полюбить, потом можно стать настоящим.

Орхидея давно знала, что Белл ждет от нее большего, нежели спокойная платоническая привязанность, которую она готова была ему пожертвовать. Магнит его глаз одновременно отталкивал, жар тела вместе с тем охлаждал, и она ничего не могла с собой поделать. Демон похитил когда-то не только ее человеческую оболочку, но и девичью душу. Какую бы привязанность и уважение к Деймосу она ни питала, однако не могла заставить себя подумать о браке с ним.

– Я помню о договоре! – красноречиво заявил Белл, разряжая воздух. – Я не лишу ее воли, лишь подтолкну. Высокомерие и эгоизм заставили тебя пойти на это соглашение, себялюбие и уверенность в их преданности вынудили сделать этот шаг. Поэтому и тебе пожинать будущие плоды, так что не мешай мне творить.

Неистовый огонёк вновь зажегся в глазах Деймоса, и теперь уже он смотрел не сквозь Орхидею, а на нее. Ей хотелось зажмуриться, но почему-то закрыть глаза не удавалось. Как ярко светит огонь, от него не скрыться.

– Она приходит в себя, – сказал незнакомый голос, и девушка очнулась.

Над ней склонились мать и странный мужчина с какой-то линзой в руке. Ею он светил Орхидее в глаза по очереди.

– Что случилось? – спросила она испуганно.

– Ты упала с кровати, родная, – ответила миссис Скалли. – Доктор осмотрел тебя. Повреждений нет.

– Жить будешь, – подтвердил врач и засобирался.

– Он раздевал меня? – снова спросила дочь, когда доктор ушел.

– Что ты, Хайди! Лишь пощупал на предмет переломов и все. Не бойся!

На следующий день Орхидея отправилась на работу в Белл-Лодж и не рассказала хозяину о том, что в Йоркском парке видела его крестницу с каким-то странным мальчиком. «Пусть расскажет сама, – решила она, – если посчитает это нужным». Она не могла понять, как относится к Элизабет. Подругой, конечно, она ее не считала, но и неприязни к ней не испытывала. Отчего-то Орхидее было ее жаль, хоть и без видимой причины. Да, девушка не помнила своего ужасного прошлого, но одиночество наверняка ее тяготит. А что до опекуна, то ведь Деймос не заменит ей родителей.

– Как провела выходные? – спросил ее хозяин за завтраком.

– Свозила маму в Йорк, – ответила Орхидея. – Был чудесный ясный день, и я хотела, чтобы мама подышала свежим воздухом, посмотрела на ухоженные сады и цветники и почитала среди шума листвы и птичьего гомона.

– Отлично. Встретила кого-то из знакомых?

Экономка удивилась такому вопросу, но хладнокровно солгала, что никого не заметила. Очень кстати за окном послышался жалобный писк, и она отдернула занавеску. На верхней ветке ясеня застрял рыжий котенок и жалобно мяукал. Видимо, соседский пес напугал его и заставил спасаться на дереве, а обратно несчастное животное спуститься не может.

Орхидея сняла передник и вышла во двор. Сначала она пыталась ласково позвать малыша, но он залез еще выше. Тогда ей ничего не оставалось, как залезть на дерево самой. Однако, с первого раза у нее ничего не вышло, так как сандалии постоянно соскальзывали. В третий раз Орхидея сняла обувь и полезла босиком. Дело завершилось успешно, и котенок благополучно вернулся на землю. Чего нельзя было сказать о его спасительнице.

– Ай! – взвизгнула экономка, надевая сандалии обратно.

– Что случилось? – Белл выбежал во двор вместе с чашкой.

– Кажется, я ободрала ступни о кору, – всхлипывая, ответила Орхидея.

Деймос вернулся на кухню, видимо для того, чтобы поставить чашку на стол, поскольку мигом возвратился. Он взял раненую на руки и понес в гостиную. Там Белл посадил ее на софу, а ноги положил на пуфик. Потом принес из кладовой тазик с холодным картофелем и попросил Орхидею опустить туда ноги. Через несколько минут, когда ступни девушки приобрели синевато-бледный оттенок, он поднял одну и положил себе на колено.

– Придется потерпеть, – сказал он мягко, но Орхидее все равно было страшно.

Деймос стал давить на ранку, чтобы заноза выскочила, и так одну за другой вынул частички коры. Орхидея сидела вся красная от боли, сжимая зубы и веки, чтобы не заплакать. Ее хозяин взял смоченную в растворе череды салфетку и приложил к кровоточащей коже.

– Осталась вторая ступня, – произнес он сострадательным тоном.

Орхидея не могла говорить и лишь кивнула ему. Когда со второй ногой было покончено, и Белл проделал с ней то же самое, он укрыл обе ступни пледом, а под спину девушки положил подушку.

– Отдыхай, – сказал он ласково и уже собирался выйти из гостиной, как она взяла его за руку, останавливая.

– Спасибо! – прошептала Орхидея и поцеловала ладонь хозяина.

Он сел рядом и примкнул к ее губам. Девушка ощутила невероятный трепет, внутренности сжимались и разжимались то от жара, то от внезапного холода. Ей так хотелось испытать то, что подсказывало ей воображение, но это неправильно, неправильно, – увещевал ее разум. Что же делать? Вот Деймос заключил ее в свои объятия. Какие сильные у него руки! Орхидея попыталась остановить одну из них, которая проворно освобождала от лифа платья ее грудь.

– Не отталкивай меня! – молил тогда он.

Но что же делать? Как она может позволить ему украсть ее девичью честь, хозяйничать в ее теле? И тут девушка вспомнила себя во времена заточения в замке Демона. На балу с ней происходило то же самое, когда она уже была готова подарить себя Эдмонту. Но он не воспользовался тогда ее замешательством, не выкрал невинность, несмотря на добровольный дар узницы. Он любил и был верен любимой! Да, его возлюбленная мертва, но он не осквернил память о ней, потому что любил, искренне любил… И Орхидея любит его – Эдмонта! Пусть он Демон! Пусть он исчадие темных сил, но она искренне его любит и никогда не предаст.

Экономка вскочила на ноги и твердо заявила Беллу, что это неправильно:

– Я Ваша служащая, – проговорила она прямо. – И подобное поведение не позволительно ни мне, ни Вам.

Она освободила свои ноги от целебных оков и вышла босиком. На полу оставались капли крови, по которым можно было проследить ее путь. Орхидея поднялась в свою комнату, собрала свои вещи, обулась в единственные выходные туфли и покинула Белл-Лодж. Ей не хотелось требовать от хозяина расчета, как в прошлый раз, не хотелось ничего объяснять и получать объяснения. Она лишь хотела свободы, свободы действовать и любить по своему усмотрению. Раны на ногах мешали идти, но раны в сердце были намного глубже. Демон… Демон! Орхидея готова преклонить перед ним колени и поклясться в любви и верности. Жаль, что ему этого не нужно от нее.

Глава IX

Душа может веровать только по изволению Бога.

– Орхидея, тебе нужно уезжать отсюда! – кричал Эдмонт во сне. – Я обеспечу твою невидимость для него!

– Эдмонт!

Орхидея не верила своим глазам. Она лежала в своей кровати в одной ночной сорочке, а рядом с ней в черном балахоне сидел Демон. Вдруг ее осенило, что это сон. Что-то подобное ей уже снилось прежде. Тогда Эдмонт тоже пытался ее от чего-то уберечь. «Если это сон, то можно, не боясь, признаться в своих чувствах к нему», – обрадовалась девушка.

– Эдмонт, я люблю Вас! – произнесла она, становясь на колени перед ним и плача. – Я очень скучаю!

– Орхидея, мне нужно, чтобы ты услышала меня! – Демон схватил ее за плечи. – Тебе грозит опасность… из-за меня.

– Какая опасность? Я никому не рассказывала о нас!

– От Учителя ничего не скроешь!

– Какого учителя? – недоумевала девушка.

Вдруг Эдмонт изменился в лице. Тревога словно сменилась облегчением.

– Ты сказала, что любишь меня? Значит, он не сможет проследить тебя. Твоя душа чиста от его оков, – размышлял он вслух. – Но все равно тебе нужно скрываться! Я обеспечу твою безопасность, если ты прислушаешься ко мне!

Орхидее стало обидно, что, услышав ее признание в любви, Демон отреагировал таким образом. Если бы это было наяву, он бы не проигнорировал девичье откровение, – представлялось ей.

– Это лишь сон, – удрученно произнесла она и легла в постель.

Тут же очнувшись, Орхидея заметила, что мать суетится возле ее окна и задергивает занавески.

– Мама, что ты делаешь?

– Твое окно было открыто, Хайди! Ты могла простудиться! О чем ты думаешь? Здесь такой холод, словно в феврале.

– Я не открывала окно. Но тут и правда очень зябко. Завари чай, пожалуйста!

– Сейчас, – сказала мать на ходу. – И спускайся вниз! Я растопила камин.

Когда они обе сели на свои кресла возле камина, вооружились засахаренными фруктами и пирожными и завернулись в плед, во входную дверь громко постучали.

– Ну, кого это еще принесло в такую рань? – разгневалась Дебора.

– Я открою, – предложила дочь и, выскользнув из теплого пледа, вышла в парадную.

– Орхидея, мне нужно с Вами срочно поговорить! – на пороге стояла Элизабет. Вид у нее был крайне возбужденный.

– Проходите! Мы с матерью как раз собирались позавтракать. Присоединитесь к нам?

– Некогда! Прошу Вас! Где мы можем уединиться?

– В моей комнате, – вздохнула мисс Скалли и повела гостью наверх.

– Он в ярости из-за того, что не удалось влюбить Вас в себя! – обрушила поток речи Элизабет, как только дверь закрылась. – Вам угрожает опасность! Он не умеет проигрывать, тем более Всевышнему! Простите, что я не уберегла Вас, как обещала Эдмонту!

Орхидея стояла, словно в оцепенении. Она не могла понять, о чем говорит крестница Деймоса, и откуда она знает Эдмонта. Но ей стало не по себе, даже страшно, потому что Элизабет произнесла имя Господа всуе и выглядела сумасшедшей.

– Собирайтесь сейчас же! – продолжала гостья. – Я увезу Вас туда, где он окажется бессилен!

– Кто бессилен, Элизабет? Я не понимаю, о чем Вы? И Вы меня пугаете.

– Деймос Белл! – уже кричала его крестница. – Он Дьявол!

Орхидея упала на стул от страха. Но не от страха перед опекуном Элизабет, а от страха перед ней. Ей казалось, что прошлое этой несчастной девушки всё-таки оставило свой след, и она потеряла рассудок.

– В любом случае, я бы не смогла уехать без своей матери, если, как Вы говорите, нам угрожает опасность. К тому же, вряд ли Дьявол заинтересовался бы мной.

– Вашей матери ничего не угрожает, Орхидея! Как Вы не понимаете? Она же под защитой второго рождения Демоном. Он воскресил ее своими силами, поэтому она не подвержена чарам Деймоса.

Мисс Скалли все еще не верила бреду Элизабет, но решила выслушать ее до конца. К тому же, в столь пасмурную погоду она никуда не собиралась идти. Со слов гостьи она узнала, что в возрасте одиннадцати лет Элизабет продала душу Дьяволу, коим оказался Деймос Белл. Всё, что он рассказывал Орхидее о встрече с маленькой нищенкой, оказалось правдой за одним исключением. За то, чтобы выбраться с улиц и спасти свою жизнь от голода, насильников, убийц и воров маленькой девочке пришлось продать душу и поступить в услужение Дьяволу. Элизабет согласилась. Она отлично помнила о надругательствах со стороны отца и предательстве матери, однако решила скрыть правду при знакомстве с Орхидеей и поведать о гибели родителей якобы в результате несчастного случая.

Когда ей исполнилось 17 лет, лже-опекун дал поручение влюбить в себя английского Донжуана – Эдмонта Степфорда. Деймос давно жаждал заполучить этого юношу себе в ученики для того, чтобы с его помощью вербовать людей и заставлять их переходить на сторону зла. Эдмонт даже не догадывался, каким даром убеждения обладает. Ни одной девушке не удалось бы не влюбиться в него. Щелчком пальца он способен был заставить любую из них убить, украсть, умереть ради него. Но пользовался всем этим он неумеючи, поэтому Белл и хотел обучить его такому мастерству, которое Эдмонту и не снилось.

Была одна проблема: юному Степфорду незачем было продавать свою душу Дьяволу, и Деймос это знал. Кроме того, не было ни одного человека, смерть которого заставила бы Эдмонта отказаться от веры в Бога, хоть и довольно слабой, и начать подчиняться темным силам. Поэтому Беллу необходимо было влюбить его в одну из своих подчиненных, да так, чтобы смерть ее заставила юношу совершить грех. Элизабет и так была красива, но нужно было превратить ее в подобие Ангела. И из брюнетки с темно-серыми глазами Деймос превратил ее в голубоглазую блондинку с золотистыми локонами.

План сработал. На одном из студенческих пикников Эдмонт встретил нежную хрупкую сподвижницу Дьявола и влюбился в нее с первого взгляда, после фальшивой смерти которой (ее) юноша готов был проклясть все человечество. В таком состоянии его и взял под свое черное крыло Белл, обратив в Демона.

Но для Люцифера эта выходка не осталась безнаказанной. В очередной раз он проявил непослушание и нарушил договоренность между светлым и темным царствами, а именно завербовал чистую душу, хотя вправе был обращать в свою веру лишь грешников с гнилыми душами. Элизабет тоже обладала чистой душой в детстве, поскольку тело ее было опорочено насильно. Но Бог не наказал Деймоса, ведь она добровольно продала ему свою душу, устав от жалкого существования среди опустившихся людей.

За проявленную дерзость в отношении Эдмонта, Всевышний уже готов был уничтожить всех демонов Белла и навсегда запереть его в темном царстве, однако Деймос убедил его не нарушать баланса в мире и заключить с ним договор. Договор этот заключался в том, что, если Люцифер влюбит в себя истинно чистое, непорочное создание Божье без применения темных сил, если невинная девушка искренне полюбит его, Белл сможет безнаказанно вербовать людей и обращать их в своих темных слуг.

Именно в это время Эдмонт заполучил Орхидею по истечению 17-ти лет в качестве вознаграждения за воскрешение ее матери. Он и не догадывался, что погибшая Луиза на самом деле является приспешницей Дьявола, его Учителя, а мисс Скалли уже находится под бдительным оком Деймоса, желающего обладать ею. Как только Демон освободил Орхидею из своего заточения, Белл тут же обрубил все каналы связи с ней на земле, чтобы Эдмонт не смог предупредить ее об опасности. Девушка и не догадывалась, что, поступив на службу к Деймосу Беллу, попала в капкан Дьявола. Тем не менее, промах он всё-таки совершил, избрав её своей жертвой. К тому времени, когда Эдмонт отпустил Орхидею, она уже была влюблена в него всем сердцем. Этого Люцифер не учел, за что и поплатился.

Демон с трудом, но смог связываться с Орхидеей через канал сновидений. Она не понимала их значение, но таким образом Эдмонт хотя бы напоминал ей о себе, и огонь любви горел ярче.

Кроме того, познакомившись с ней, Элизабет прониклась доверием к доброй девушке, привязалась к Орхидее. Она не хотела, чтобы Господин погубил и эту невинную душу, поэтому под завесой тьмы проникла в замок Демона и всё ему рассказала.

Вместе они придумали план, по которому тело, избранное Деймосом в качестве оболочки, должно было отторгнуться. А новое тело заново необходимо было бы знакомить с Орхидеей, и не факт, что она бы доверилась другому мужчине. Экономка и не догадывалась, что во время посещения крестница пыталась скормить своему опекуну отравленные фрукты. Однако план не сработал, каким-то образом Белл узнал о предательстве Элизабет и выловил ее в Йоркском парке, где та намеревалась открыться Орхидее и рассказать ей всю правду. Он превратился в мальчика, чтобы не вызвать подозрений, и, найдя ослушавшуюся подчиненную, попытался заставить ее съесть отравленную ею же грушу. Чтобы не обернуться в прах по воле Белла, Элизабет вымолила у него прощение и поклялась в верности.

Гостья всё говорила и говорила, а Орхидея обескуражено смотрела на нее, пытаясь понять, действительно ли все это правда, или игры разума сыграли с этой несчастной девушкой злую шутку. Но такие подробности нельзя было придумать на ходу, кроме того, Орхидея действительно видела Элизабет с каким-то мальчиком в Йоркском парке и никому не говорила об этом. Также она не говорила Элизабет о том, что была похищена Демоном, тогда откуда гостья могла знать об Эдмонте.

– Это ты изображена на портрете в тайной комнате замка? – спросила она.

– Да, – подтвердила Элизабет.

– И Эдмонт простил тебя, когда ты явилась к нему живая и невредимая?

– Ему пришлось. Ведь я прибыла, чтобы предложить ему свою помощь и спасти тебя от Деймоса.

– И он поверил тебе?

– Поверил, Орхидея! Прошу тебя, нам нужно торопиться!

– Если ты предала его один раз, то не предашь ли второй?

– Не предам. Он мне очень дорог, – вдруг сказала Элизабет.

У Орхидеи комок застрял в горле. Сначала она боялась, что память о погибшей Элизабет будет мешать Эдмонту забыть об их любви. Теперь же она испугалась, что живая Элизабет вновь очарует Демона. Тем более, что та только что призналась в преданности ему.

– Ты любишь его? – спросила Орхидея, едва сдерживая слезы.

– Конечно! Как брата по несчастью, – ответила Элизабет.

– И все? Ты не хочешь вернуть его?

Гостья засмеялась.

– Неужели ты думаешь, что я бы не вернула его давным-давно, если бы захотела? – сквозь смех воскликнула Элизабет. – И неужели ты думаешь, что я не знаю о твоих чувствах к нему? Ведь именно из-за этого ты не поддалась чарам Деймоса.

Орхидея залилась румянцем. На скорую руку она собрала свои вещи, спихнув с комода все, что там находилось, и опустошив шкаф с одеждой. Еще раз получив подтверждение о безопасности матери, она взяла руку Элизабет и последовала за ней.

Глава X

Ни одна душа не понесет чуткого бремени.

Через прогал в пещере Элизабет и Орхидея попали в замок Демона. Он уже ждал их и успел подхватить бывшую узницу, когда от перемещения сквозь стену, разделяющую мир живых и мертвых, она потеряла сознание.

– Луиза, Учитель проследил Вас? – спросил он у прежней возлюбленной.

– Если бы это случилось, мы не стояли бы сейчас перед тобой, Эдмонт.

– Ты бы не стояла. Орхидея в обмороке.

– Тебе нужно закрыть портал, пока Его демоны не очутились здесь.

– Я знаю. Мне не удалось привлечь на свою сторону хотя бы одного демона. Слишком ничтожными, бездушными и бессердечными они были людьми, чтобы отказаться от Его покровительства.

– Ты же понимаешь, что нам тоже не слишком нужно рассчитывать на покровительство Всевышнего, Эдмонт. Мы предали его один раз. Почему он должен давать нам другой шанс?

– Потому, что мы с тобой искренне раскаялись в содеянном и готовы понести наказание. Только перед этим я хочу, чтобы он принял Орхидею под свою защиту.

– Ты любишь ее? – вдруг спросила Элизабет.

– Ты хочешь узнать, люблю ли я ее так, как любил когда-то тебя? – уточнил Демон.

– А как ты любил меня тогда?

– Так, что продал душу Дьяволу и позволил себя завербовать на служение силам зла.

Элизабет опустила глаза, но не голову.

– Перед тем, как выполнить Его задание, я совсем тебя не знала. Прошу принять это в счет, – пыталась оправдаться она.

– Но обида у меня осталась. Прошу тебя тоже принять это в счет.

– Когда ты увидел меня брюнеткой, я, в свою очередь, увидела разочарование в твоих глазах. Значит, ты полюбил оболочку, созданную когда-то Деймосом, а не меня.

– Я лишь удивился, как из ангелоподобного создания моя возлюбленная преобразилась в роковое оружие соблазна.

– Мне нужно твое прощение, Эдмонт!

– Луиза…

– Нет! Не отвечай пока! Сначала спасем Орхидею от мести Белла.

– Мы не сможем долго прятать ее здесь.

– Попробуй обратить ее в себе подобную! Тогда Его прислужники не смогут обнаружить ее по запаху.

– Смогут. Она осталась чиста от греха, а этот аромат ни с чем не спутать.

Элизабет задумалась. Она перебирала в памяти все вещи, которые Орхидея взяла с собой, надеясь, что какая-нибудь из них пригодится. Но тщетно. Полезных предметов среди них она не вспомнила.

– Почему ты отпустил ее? – спросила она Демона.

– От ее присутствия во мне стало просыпаться все человеческое. А тогда я был слишком предан Учителю.

– Но ведь она твоя собственность, – возразила Элизабет. – Почему ты просто не уничтожил ее?

Эдмонт, за все время беседы ни разу не взглянувший на собеседницу прямо, посмотрел на нее в упор.

– Она подарила мне миг твоего присутствия на балу, позволив обратить ее в тебя, – ответил он. – Почти забытое ощущение счастья захлестнуло меня тогда.

– Прости меня, – произнесла Элизабет. – Из-за меня ты стал приспешником темных сил.

– Ты не виновата в том. Это был мой выбор, Луиза. Ты лишь обнажила мои тайные пороки.

– Вот в том-то я и виновата, что со мной ты обнажил свою темную сущность, а с ней, – Элизабет указала на спящую Орхидею, – раскрылась твоя светлая сторона.

Эдмонт улыбнулся, взглянув на свою бывшую узницу.

– Да. Она перевернула мое существование.

– Ты хочешь быть с ней?

– Да, – признался Демон. – Она мое спасение. Она мой путь к обретению Бога.

Элизабет отвернула голову. Нет, она не любила Эдмонта так, как любила его Орхидея. Но ей было больно, что именно эта девушка стала для него путеводной звездой.

– Эдмонт! – произнесла мисс Скалли, проснувшись. – Элизабет? Как мы здесь очутились?

– Я провела тебя сквозь завесу, – коротко ответила та.

– Завесу чего?

– Ты снова в моем замке, Орхидея, – вмешался Демон. – Пока нас не обнаружат, ты в безопасности.

– Мне все равно. Главное, я с тобой. Эдмонт, я должна сказать, должна признаться…

– Я знаю, – перебил ее любимый. – Ты уже призналась мне во сне, когда я проник туда.

– Значит, это был не сон?

– Это был сон. Но только через сны я мог с тобой общаться.

– Надолго мы здесь, Эдмонт?

– Пока нас не обнаружит Учитель.

– Деймос Белл? – уточнила Орхидея.

– Да, он.

– Он хочет навредить мне?

– Боюсь, он желает уничтожить всех нас за то, что не смог влюбить тебя в себя и проиграл Всевышнему.

– Неужели Бог стал бы устраивать пари с Сатаной? – недоумевала девушка.

Элизабет рассмеялась.

– А ты думала, человек сам вершит свою судьбу? – спросила она у Орхидеи. – Не только Дьявол играет людскими судьбами! Просто все называют эту игру испытаниями, которые посылает Господь.

Орхидея не стала отвечать на выпады бывшей возлюбленной Эдмонта.

– А если поговорить с Деймосом? – предложила она Демону, но он лишь покачал головой.

– Ты не удовлетворила его тщеславие, Орхидея. Уязвлена его гордость, и Учитель не успокоится до тех пор, пока не сотрет нас в пыль.

– А если Вы отдадите ему меня? Добровольно.

– Даже, если бы мы с Луизой пошли на это, он не из тех, кто соглашается на сделки.

– Почему ты называешь Элизабет Луизой?

– Это производное от моего имени, – ответила крестница Белла. – Сокращенная версия.

В этот момент в замке запахло серой, и собеседники переглянулись.

– Деймос! – испуганно воскликнула Элизабет, и пока Демон укрывал Орхидею своим плащом, исчезла.

На пороге зала появился Белл и с улыбкой, напоминающей оскал, произнес:

– Не ждал меня, Ученик мой?

– Ждал, – коротко ответил Эдмонт.

– А где же моя Ученица?

Демон промолчал, а Дьявол словно подлетел к фигуре в плаще и сбросил черное покрывало. Орхидея открыто смотрела на него без страха в глазах.

– Вот оно, мое поражение, – произнес Деймос, касаясь тыльной стороной руки ее лица.

Девушка не отвела взгляд, лишь пристальней всмотрелась в адские огоньки черных глаз. Прежде она тоже их замечала, однако они были не так выражены. Видимо, Люцифер подобрал для себя идеальную человеческую оболочку. Она взяла его ладонь и крепко сжала.

– Пощадите их! – попросила она. – Я приму любое Ваше наказание, только не губите его.

Белл отнял свою руку и, отвернувшись, уселся в кресло из черной парчи.

– Жаль, что мне не дано испытать такие же чувства, милая Орхидея, которые ты испытываешь к этому смазливому прислужнику Дьявола, – то бишь меня. Не хочу тебя огорчать, но он не способен так же пылко ответить на твою любовь, как ответил в свое время моей – он рассмеялся – крестнице Элизабет.

Орхидея сжала губы и опустила глаза.

– Ты для него значишь не больше червя под ногами, – продолжал Деймос.

В этот момент Демон подлетел к Учителю и схватил его за лацканы пиджака. Но тот лишь дунул на Эдмонта, и Ученик был прижат к противоположной стене.

– Не надо! – воскликнула Орхидея.

Однако прежде, чем она успела подбежать к любимому, Белл схватил ее за шею и поднял над собой. На лице у него зашевелились желваки, а роговица глаз приобрела сплошной черный цвет.

– Не смей… мне… перечить! – процедил он сквозь заточенные зубы и бросил ее о землю.

Из глубины пещеры выползли, словно живые, лианы и обвились вокруг конечностей и шеи девушки. Ей стало тяжело дышать, но она не заплакала, лишь виновато смотрела на Эдмонта.

– Пусти ее! – приказывал Демон. – Ты сам виноват, что не смог влюбить в себя – опытного векового стража Тьмы – простую человеческую душу!

Тески вокруг шеи Орхидеи ослабли, и она глубоко вздохнула. Люцифер медленно побрел в сторону Ученика, снова принимая облик Белла.

– Ты думаешь, если бы Он, – Деймос поднял указательный палец, – позволил мне использовать мои чары, она бы устояла?

– Устояла, – ответил Демон и улыбнулся.

Как раз во время этого диалога, незаметно для обоих Орхидея освободилась от тисков. Элизабет обрубила лианы, и показала девушке стеклянный шар. «Папин подарок! – шепотом произнесла Орхидея. – Ты нашла его в моих вещах? Он поможет нам?» Бывшая прислужница Дьявола кивнула и хотела увести девушку, но не успела. Белл заметил ее и двинулся в их сторону. В этот момент Элизабет со всей силы ударила шар о землю, и из него вырвался наружу плотный туман, играя разноцветными искрами.

– Где вы? – нечеловеческим голосом завопил Деймос. – Я все равно Вас обнаружу и накажу!

Сквозь пыль он увидел удаляющуюся фигуру Элизабет и пытавшуюся догнать ее Орхидею. Но вторая не успела скрыться: Сатана настиг ее и бросил в образовавшуюся в земле воронку. Внутри были демоны, длинными когтями вцепившиеся в девушку и затянувшие ее в преисподнюю.

Глава XI

Все, кто на небесах и на Земле, встанут пред Ним в состоянии рабской покорности.

Деймос Белл со скоростью света перемещался из угла в угол в мрачном, сыром и душном месте, пока Орхидея приходила в себя. Очнувшись, она увидела, как одежда на нем тлеет и, превращаясь в пепел, осыпается. На том же теле вновь, словно шкура, образуется подобие одежды, которая снова тлеет, как от огня, и снова осыпается. И так бесконечно.

Поймав взгляд узницы, Люцифер вернул себе прежний облик ее бывшего работодателя и произнес:

– Здесь уж твой обожаемый Эдмонт не сможет тебя спасти!

– Для меня главное, чтобы Вы ему не навредили, Деймос.

– Знаешь ли ты, что Деймос – это древнегреческий Бог Ужаса? – проговорил Белл и подошел к Орхидее. – Как же манит твоя невинность, – и, наклонившись ближе, он вдохнул ее запах. – Странно, – озвучил он, но не продолжил тему.

От страха девушка не могла расспросить его о том, что будоражило ее сознание. Она смотрела на него одновременно с обидой и благоговением, неприязнью и уважением. «Что, если бы он не был Сатаной? – думала она. – Смогла бы я полюбить живого мужчину с таким характером, пороками и амбициями?»

– Ты боишься меня? – спросил он с улыбкой.

– Я боюсь не Вас, а того, что Вы собираетесь со мной сделать.

– Да-а, я могу многое, – протянул Деймос, – например, сжечь, – и из его ладони стали вырываться небольшие лепестки огня, которыми он обжег подбородок Орхидеи.

Она сдержалась и не вскрикнула.

– Вы когда-нибудь думали о том, чтобы стать человеком? – спросила пленница, чем рассмешила Белла. – Я серьезно! Что было бы, если бы на один день или неделю Вам позволено было ходить по земле обыкновенным мужчиной: играть на улице со своими детьми, обнимать жену, готовить и обедать с семьей, кататься на велосипеде, чесать за ушком любимого питомца, ощущать дуновение ветра на прогулке и многое другое?

Люцифер отошел от Орхидеи куда-то к темному углу логова и, взмахнув конечностью, поднял часть стены. Оттуда девушка услышала жуткое рычание, и навстречу хозяину вышел огромный трехголовый пес черной масти. Он был на цепи, но все равно узница прижалась к стене, не отрывая глаз от стража преисподней.

– Мне есть, кому почесать за ушком, – с улыбкой произнес Деймос. – А ты скажи мне одно, малышка: стоит ли жизнь Демона тех мучений, которые тебе предстоит испытать?

Девушка вся сжалась от безысходности, зажмурила глаза и выкрикнула: «Стоит!»

Люцифер силой мысли оторвал пленницу от земли и повернул ее голову в ту сторону, где из огненного жерла пытались вырваться наружу гнилые души убийц и насильников. Она видела такой ужас в их красно-черных глазах, что онемела от страха.

– Вы не можете меня к ним бросить! – наконец, закричала она. – Я не совершала зла, как они! Я не грешна!

– Пока не грешна, – ответил Белл. – Но ты же готова на все, чтобы спасти любимого?

– О чем Вы?

– Все мои демоны – бывшие люди, которые по той или иной причине продали свои души. И среди них были такие же чистые и непорочные девушки, как ты. Но у них было одно уязвимое место – это сердце, которым они любили пылко и самозабвенно. Среди них были матери и отцы, которые ради новой любви избавлялись от своего старого потомства. Среди них были братья и сестры, которые ради наследства лишали друг друга жизни. Понимаешь, к чему я?

Пленница кивнула.

– Вы хотите предложить мне сделку, Деймос? Чтобы я тоже продала свою душу ради любви?

– Это должно быть твое добровольное решение, – ответил Белл. – Если жизнь и душа твоего возлюбленного дороже твоей собственной, то ты согласишься подписать этот договор своей кровью.

Из ниоткуда в руке Люцифера появился свиток пергамента, который развернулся в то же мгновение, как он взглянул на него.

Пленница взяла его в руки и обожглась.

– Осторожней! – рассмеялся Деймос. – Безболезненно ознакомиться с ним можно, только касаясь кровью. Он впитывает ее в неограниченных количествах.

В договоре на тысячах языках и диалектах было написано, что «Даритель своей души» единожды может вручить свою душу Дьяволу и получить взамен желаемое. После своей смерти, он попадает в преисподнюю в услужение Люциферу и подчиняется ему беспрекословно в качестве Демона. При малейшей провинности хозяин отправляет своих демонов в Ад, где в огненном жерле они проводят века.

Орхидея замерла. Такая перспектива ее страшила, но она ясно понимала, что, если откажется от сделки, Деймос жестоко отомстит Эдмонту. Девушка уже готова была согласиться, но Сатана перебил ее.

– Есть еще одно условие освобождения моего бывшего Демона, – произнес он неожиданно, и в глазах его снова заиграли зловещие огоньки. – Я хочу испытать блаженство от близости с женщиной, то тепло и эйфорию, которые испытывают люди, совокупляясь.

– Вы можете выбрать любую женщину для этих целей! – гневно бросила Орхидея и отвернулась, закрыв лицо руками.

– Ты не любая, – произнес Люцифер, принимая облик Деймоса Белла, который был привычен девушке. – Я хочу обладать девственницей.

– Нет! – вскрикнула Орхидея и прижалась к сырой стене.

– Это условие освобождения Эдмонта, – грозно заявил он.

– Вы сказали, что мои решения должны приниматься по доброй воле! Но я не отдамся Вам добровольно, это принуждение!

– Я не желаю принуждать тебя, Орхидея. Решай сама: либо твоя невинность мне в дар, либо муки ада для Эдмонта в качестве наказания.

Сатана оставил девушку наедине со своими мыслями, а сам направился к жерлу с душами. «Прочь! – кричал он на бывших демонов. – Прочь, твари! – и опустил железные ставни, перекрыв адский огонь.

Когда он обернулся в образе Белла, пленница уже была обнажена и стояла нагая с подписанным договором в руке. «Вот! – бросила она сверток под ноги Люциферу. – Теперь Ваша очередь. Даруйте свободу Эдмонту!»

Деймос с головы до ног рассмотрел Орхидею. У нее была хрупкая фигура, мягкие покатые плечи, нежная гладкая кожа и стройные ноги. Она залилась краской, когда заметила пронзительный взгляд Белла.

– Я прошу Вас, пусть все пройдет быстро, – попросила пленница. – И не смотрите на меня так.

– Как ты прекрасна, Орхидея! – искренне произнес хозяин преисподней и подошел к ней ближе. – Жаль, близость от любви мне все же не удастся испытать, но я надеюсь, что ты хотя бы не испытываешь ко мне ненависти.

Девушка молчала, лишь быстро взглянула из-под опущенных ресниц на своего мучителя.

– Подпишите договор об освобождении Вашего бывшего Демона, Эдмонта Степфорда, – потребовала она, когда Деймос наклонился поцеловать ее в шею.

Он покрутил пальцем в воздухе, и тотчас в его руке появилось перо с красными чернилами. Белл расписался в свитке и закрепил подпись печатью своей сжатой ладони.

– Довольна? – спросил он. – Я даровал твоему любимому свободу существования в человеческом обличии и вернул ему душу. Теперь он не мой слуга.

– Моя же душа отныне Ваша, – сказала Орхидея обреченно и глубоко вздохнула.

– Я хочу поцеловать тебя… в губы, как он когда-то. Только мой поцелуй будет обращен непосредственно тебе, а не бывшей возлюбленной в чужом обличии.

Девушка едва улыбнулась, сощурив глаза, но Люцифер этого не заметил. Она ответила на его поцелуй, и ей он показался искренним, несмотря на то, что перед закрытыми глазами предстал образ Эдмонта.

Он взял ее на руки и отнес в какое-то яркое место с позолоченными стенами, люстрой и кроватью. Даже балдахин над кроватью, простыня и одеяло были из позолоченной ткани.

– Не бойся, – прошептал Белл, положив девушку на постель. – Я буду намного более нежным любовником, нежели мужчины могут себе позволить, уповая на тестостерон.

Орхидея зажмурилась и отвернула голову в другую сторону.

– Только пусть это будет быстро, прошу Вас, Деймос!

– Не могу дать тебе такого обещания, малышка. Я намереваюсь насладиться процессом, – ответил Люцифер.

Через несколько часов, проведенных в объятьях продавшей душу девушки, Сатана разочарованно сел на кровати. Он посмотрел на нее. Она выглядела измученной с всклокоченными волосами и выступившим потом. Кое-где на ее теле виднелись свежие ожоги, оставленные потерявшим над собой контроль Беллом. Он столкнул ее с кровати и железным тоном произнес: «Кто ты?»

Орхидея подняла на него глаза и растерянно назвала свое имя.

– Ты смеешь лгать самому Дьяволу? – оскалился он, обнажая заточенные зубы в нечеловеческой пасти. – Я знаю нежный, чистый, благоухающий и дурманящий аромат, исходящий от плоти Орхидеи. А твой запах мне не знаком, хотя…

Люцифер пристально взглянул на лежавшую на земле пленницу. Она вся дрожала и вот-вот готова была разрыдаться от страха.

– Когда и с кем ты потеряла невинность? – грозно спросил он.

– Только что… с Вами, – прошептала напуганная девушка.

Деймос встал с постели и прошелся вокруг нее. Потом резко взмахнул конечностью с когтями на пальцах, и неуловимый поток горячего воздуха поднял тело узницы высоко над ним. Она сопротивлялась, когда Белл швырял ее об стены своего логова, и пинал изо всех сил.

– Не надо! – кричала она в исступлении. – Мне же больно!

– КТО ТЫ? – зловещим голосом вновь спросил мучитель.

– Орхидея Скалли! – вопила пленница и вскоре потеряла сознание.

Люцифер бросил ее тело на кровать и телекинезом притянул к себе свиток с договором. Прочитав его снова, он с такой силой воскликнул «НЕТ», что содрогнулись стены и земля под его конечностями.

– Ты обманула меня, мерзавка!

В договоре под дарованием свободы Эдмонту Степфорду и возвращении души бывшему Ученику ярко сияла непоколебимая подпись Дьявола, тогда как под продажей своей души Орхидеей Скалли подпись растаяла. Это означало лишь одно: Люцифера обманули, провели как жалкого человека, и ему не принадлежит ее душа, как не принадлежало и тело. Он вступил в близость с самозванкой, ради которой собственной волей освободил своего Демона, самого талантливого и незаурядного из всех его прислужников.

Возвратившись к узнице, Белл привел ее в чувство. От многочисленных ожогов и травм она еле дышала, но гордо смотрела ему в глаза – глаза Дьявола.

– У тебя ничего не вышло, – улыбалась она, – Они будут счастливы вместе.

– Элизабет, – произнес хозяин преисподней. – Как?

– В вещах Орхидеи был оберег от отца. Она думала, что это лишь сувенир, а он оказался «шаром преображения».

– Ты разбила его, – догадался Белл.

– Да, – подтвердила Элизабет.

– В тот момент, когда я почти настиг Вас обеих в замке Эдмонта?

Его бывшая приспешница кивнула.

– Да. И мы обменялись телами.

Люцифер положил руку ей на грудь, и лицо ее скорчилось от боли. Казалось, что это гиря прижимает ей легкие. Она пыталась вдохнуть, но тщетно. В конце концов, несчастная испустила последний вздох, и по щекам ее потекли две кристально чистые слезы. Орхидея перевоплотилась в Элизабет.

А он вытянул из неуспевшего остыть тела свежую душу и намеревался бросить ее в пекло. Однако в этот момент его словно громом поразило, конечности парализовало, и Сатана услышал голос Всевышнего:

– Ее душа не принадлежит больше тебе, Люцифер! Ты ослушался меня не в первый раз, и на этот Я накажу тебя!

– Ты! – возмутился хозяин преисподней. – Это мои владения! Как ты смеешь нарушать баланс тьмы и света?

– Ты давно его нарушил, – был небесный ответ. – Последней каплей стала твоя дерзость, и ты, нарушив нашу договоренность, без позволения пытался затащить незапятнанную девушку в Ад и вынудить ее продать свою душу. Я истреблю все твое дьявольское племя.

Жерло адского пламени в логове Сатаны разгорелось жарче, стало шире, и в него магнитом втягивались орудующие на земле демоны один за другим.

«Не-ет!» – неистово кричал побежденный.

– Но ее ты у меня не заберешь! – ухмылялся он, размахивая душой Элизабет. – Уж я поглумлюсь над ней вдоволь!

Вдруг из конечностей Люцифера что-то вырвало полупрозрачное полотно и потянуло на небеса.

– Ты не смеешь! – протестовал он. – Она грешница, и душа ее грешна!

– Я простил ее, – милосердно произнес Всевышний. – Она пожертвовала своей жизнью ради благополучия ближней и попадет в Рай.

– Благодарю тебя, Господи! – ответила посветлевшая душа бывшей грешницы и с улыбкой протянула руки к небу.

Когда она растаяла в райском облаке, Сатана громко рассмеялся.

– Ты! – бросил он. – Это ты проиграл, а не я! Всеми твоими действиями руководит зависть, ведь ты не можешь замарать свою честь! А я могу! Я наслаждался тем, за чем ты мог лишь наблюдать сверху. Обидно, правда? Людские пороки щекочут воображение, но испытать их на себе позволено не каждому!

Он не дождался Божьего ответа, просвет между Царствами исчез. Но Люцифер не мог остановиться, продолжая доказывать свое превосходство над Повелителем света. Теперь он остался один без своих демонов, прислужников тьмы. Лишь грешные души находились под его властью, отвергнутые людьми при жизни и Господом после смерти.

– Всё-таки борьба за нее стоила всех жертв, – обессилено произнес Белл, обращаясь к Церберу. – Я с надеждой и вожделением буду ожидать ее грехов. Это еще не проигрыш. А демонов среди людей достаточно, и дюжая часть из них готова продать душу Дьяволу за исполнение гнилых желаний. Ничего, дружок. Я подожду. И терпения мне хватит.

Примечания

1

Ты прекрасна, фройлин Скалли! (нем.)

(обратно)

2

Орхидея! (нем.)

(обратно)

Оглавление

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg