«Флирт с маньяком»

Флирт с маньяком (fb2) - Флирт с маньяком [СИ] 1112K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ева Геннадьевна Никольская

Ева Никольская Флирт с маньяком

Я устала сражаться с тараканами, оголтелые толпы которых стремительно носились по моим стенам. Сегодня к соседке приезжали из санэпидемстанции для борьбы с насекомыми. Вот и результат. У нее остался запах химии, а у меня множество новых квартирантов, дисциплинированными группами мигрирующих через вентиляционную решетку из ее квартиры в мою. Дихлофос не помогал, тапки тоже. Я тяжело опустилась на стул, глядя на довольные усатые физиономии разных калибров, появляющиеся то с той, то с другой стороны, и невозмутимо проползающие мимо. Тараканы освоились быстро и теперь уже они, а не я, смотрели на меня, как на лишний предмет в комнате.

Спать в компании рыжих тварей, интенсивно осваивающих новую территорию, мне совершенно не хотелось. Но в соседней комнате была обстановка не лучше. Там проживал мой «дражайший» супруг, о разводе с которым я мечтала уже давно. Но заветный штамп в паспорте, гласящий о том, что Сергей больше мне не муж, получить без его согласия оказалось нелегко. Тем более, у нас был маленький ребенок. После первой неявки ответчика в суд, молодая, но очень представительная судья, установила срок, длинной в месяц, до следующего заседания. Если он не придет опять, меня обещали развести. Если придет, я разведусь сама, но, в любом случае, через неделю мы будем друг другу посторонними людьми по закону.

Леночка — моя двухгодовалая дочка на время зимней сессии отправилась к бабушке, чтобы позволить мне спокойно сдать экзамены и… развестись. Родители мои жили в Тосно, там у них был собственный деревоперерабатывающий цех, который они организовали пять лет тому назад, когда папа, уволившись по сокращению из флота, переехал под Питер и встал в очередь на квартиру в Горелово. А пока не получил ее, поселился в бабушкиной двухкомнатке. Государство оплачивало ему съем жилья, но мои дорогие родители вместо заботы о себе, помогали мне, своей дочери, снимали квартиру для нас. Отец также пристроил Сергея на работу к своему старому приятелю. Так что не было ничего удивительного в том, что супруг, пригревшись на теплом месте подле нашей семьи, не желал разводиться, упорно доказывая, что ему без меня и дочки жизнь не мила. Ещё бы, не мила! Он также не мог обойтись без квартиры, родительских подарков и других прелестей жизни, которые активно черпал из общей семейной чаши. Меня же все это давно достало!

Выйдя замуж в восемнадцать лет «по залету», я и не предполагала, что калечу себе жизнь не случайной беременностью, а поспешным супружеством. На седьмом месяце пришло осознание ошибки, а вместе с этим с пальца исчезло обручальное кольцо, которое я аккуратно положила в хрустальную рюмочку, как память о глупости, совершенной сгоряча. Мы прожили два года, причем последние шесть месяцев я спала на полу в соседней комнате, так как второй кровати в доме не было. Лена была при мне. Сергей практически не касался ребенка, занятый исключительно собой, работой и телевизором. Родители часто забирали дочку, приезжая за ней на машине.

Особенно радовалась появлению малышки моя старенькая бабушка, она то, в общем, и нянчилась с Аленкой больше всех. Я училась в мединституте на травматолога. Осталось всего два года. И вот началась сессия, а вместе с ней и бракоразводный процесс. Но, видать, судьбе было недостаточно одновременно свалить все это на мою бедную голову. Теперь я должна еще и воевать с тараканами.

Тяжело вздохнув, я поплелась на кухню, чтобы обшарить полки на предмет наличия там средств борьбы с насекомыми. Пробираясь по коридору к цели своего пути, я едва не наступила, на мирно дремавшего возле входной двери Лари. Споткнувшись в полумраке об огромную овчарку, я тихо выругалась, после чего зажгла свет. Пес лениво зевнул, окинув меня безразличным взглядом сонных глаз. После вечерней прогулки он сытно поел и теперь мирно спал.

В самом дальнем углу висевшей над разделочным столом полки я обнаружила заветный синий пакетик с мелком под названием «Машенька». Судя по тому, что уже была половина двенадцатого ночи, раздобыть что-либо еще в такое время не представлялось возможным. Возвращаясь обратно, я легко перепрыгнула через растянувшегося поперек прохода пса, но он даже ухом не повел, продолжая сладко дремать. В комнате будущего бывшего мужа работал телевизор. Я осторожно прокралась к себе и собралась было закрыть дверь, как вдруг на пороге своих владений появился Сергей.

— Что, тараканы замучили, Катенька? — язвительно поинтересовался он, рассматривая мою облаченную в спортивный костюм фигуру. — Может, разделишь сегодня со мной постель? Всяко лучше, чем спать на полу рядом с насекомыми. Я даже приласкаю тебя, если хочешь. И не только…

— Да пошел ты! — рявкнула я, морщась.

Переспать Серега предлагал мне понескольку раз в день, вероятно, надеясь, что это может изменить ход событий. Однако я уже несколько месяцев упорно воздерживалась от столь опрометчивого шага. Я даже сказала ему, что имею любовника, чтобы поменьше приставал. Мой муж не отличался особой храбростью, поэтому информация о вымышленном кавалере неплохо охлаждала его сексуальный пыл. Ведь от любовника и схлопотать можно было ненароком.

Хотя друг у меня, действительно, был. Я познакомилась с ним по переписке через газету «Из рук в руки», куда дала свое объявление. Пришло четыре ответа, но, в последствии, дружба завязалась только с одним. Звали его Игорь. Мы уже трижды встречались, гуляли по парку и болтали. Очень, очень приятный молодой человек, не то, что Сережа.

— Ну, как знаешь, — вяло пробормотал собеседник, прикрывая свою дверь. — Если передумаешь, заходи.

— Лучше уж быть съеденной полчищем мерзких насекомых, чем спать с тобой, — пробубнила я себе под нос, оказавшись в собственной комнате. — Поскорей бы развестись и разъехаться. Ну и сессию сдать, конечно…

Обмазав все помещение «Машенькой», я улеглась на матрас, с головой накрывшись одеялом, которое, по моему мнению, должно было не допустить ко мне рыжих переселенцев. Сон пришел не сразу, а когда он все-таки появился, перед глазами поплыли кошмары, главными героями которых были все те же усатые твари, только на сей раз они значительно выросли в размерах. Кажется, меня хотели использовать в качестве утреннего завтрака. Не знаю, чем бы закончилась сия трапеза, но громкий звон заведенного на половину седьмого будильника объявил, что пора вставать. Я нехотя потянулась, рассматривая жертв ночной травли, валявшихся кверху лапками в белом порошке, частично осыпавшейся со стен «Машеньки».

— Ну, вот и прекрасно, а то ишь, чего надумали — выселять меня из квартиры. Хозяева нашлись!

По стенам еще кое-где вяло проползали рыжие завоеватели, парочку которых я тут же сняла тапком, остальные успели скрыться за книжными полками, висящими над столом. Нужно было собираться в институт. Сегодня ведь первый экзамен. Я быстро умылась, параллельно приводя в порядок, растрепанные со сна рыжие, как огонь, волосы. Собрав их в короткий толстый хвост на затылке, я принялась за помятую со сна физиономию. Немного светлой рассыпчатой пудры ей, абсолютно, не помешало. Потом я осторожно подвела глаза и накрасила длинные пушистые ресницы, которые от природы были темными, как, впрочем, и изогнутые полумесяцем брови, но лишняя яркость им всегда шла, поэтому я активно эксплуатировала черную водостойкую тушь, придававшую моим светло-голубым глазам особую выразительность. Обрисовав карандашом губы и заполнив контур светло-коричневой с красноватым отливом помадой, я вышла из ванной, намериваясь быстро позавтракать и пойти гулять с собакой. На кухне уже сидел Сергей. Он окинул меня скептическим взглядом, и вяло сказал:

— Опять намалевалась, как на панель… Видели бы тебя родители.

— Не твоя забота, — наливая в кружку чай и отпивая глоток, бросила я, второпях готовя экспериментальный бутерброд, в состав которого входили: колбаса, майонез, соленый огурец из бабушкиных заготовок и ложка зеленого горошка, не исключая, естественно, толстый кусок хлеба.

— Ты должна выглядеть, как подобает взрослой замужней женщине, а не семнадцатилетней шлюшке, — продолжал доканывать меня муж, старательно пытаясь испортить мне настроение с утра пораньше. — Ты никогда не станешь настоящей матерью. Ты не умеешь жить, как все нормальные люди, у тебя в голове опилки…

Решив, что с меня достаточно обвинительно нравоучительных проповедей, я выскочила в коридор, где, быстро накинув куртку и обув ботинки, пристегнула поводок к ошейнику довольного Лари, и отправилась его выгуливать. Сделав все свои дела, пес с неохотой плелся за мной в подъезд, с тоской поглядывая на оставшуюся позади улицу.

— Вечером будем гулять целый час, — пообещала я, ласково потрепав желто-черного любимца по холке. — Или даже два! Все зависит от того, насколько сильно доведет меня Серега.

С мужем я столкнулась на лестнице, он уходил на работу. Высокомерно посмотрев на нас, супруг презрительно заметил:

— Не девушка, а пацанка какая-то. Тебе не во что одеться, кроме этих дурацких джинсов?

Я поморщилась, не удостоив его высказывание ответом. Дома в отсутствие Сергея было хорошо и свободно, даже выжившие после моей атаки тараканы, не портили приятную миролюбивую обстановку. Ух, поскорей бы развод! Будем мы жить тогда втроем: я, Ленка и Лари. Ну, может, парочка рыжих усачей заглянет на огонек. Бог с ними, пусть ползут, угощу их вкусной ядовитой «Машенькой». Главное, чтобы самый крупный паразит, занимающий соседнюю комнату, поскорее отсюда уполз, или ушел, или, как ему угодно, но только пусть избавит меня от своего присутствия.

Погрузившись в мечты о грядущей свободе, я едва не прохлопала время выхода в университет. Быстро наложив целую миску «Педи Гри» для собаки, я, наказав псу вести себя прилично, побежала на экзамен, стремительно перепрыгивая через ступеньки. Время неумолимо летело, а мне еще нужно было пилить в метро до заветной цели, минимум, сорок минут. Вбегая в достаточно заполненную электричку, я чуть не сшибла необъятных размеров тетеньку, которая недовольно посмотрела на меня, проглотив мои извинения и наступив всем своим неслабым весом мне на ногу. Я побледнела, потом посерела, а затем умудрилась отчаянным рывком выдернуть пострадавшую конечность из-под ее сорок пятого размера сапога. В этот момент поезд качнуло, и я начала стремительно валиться на пол. Люди, кучно стоящие сзади, как-то сразу расступились, позволяя мне свободно упасть на образовавшийся пятачок. В самый последний момент дремавший на сиденье парень, вовремя очнувшись, схватил меня за локоть, изменив тем самым траекторию полета. В конечном счете, я рухнула к нему на колени, угодив кулаком свободной руки бедняге в глаз.

— Ой! — вырвалось у меня, когда раздался звук глухого, но довольно сильного удара. — Я не хотела.

Спаситель потер ушибленное место и кисло улыбнулся, глядя на мое расстроенное собственной неуклюжестью лицо.

— Ничего, в следующий раз, падая, постарайся не махать кулаками, — сказал он вполне мирным голосом.

Сообразив, что сижу у него на руках, я быстро вскочила, сбивчиво извиняясь и благодаря незнакомца за помощь.

— Не за что! — усмехнулся парень, выслушав мою далекую от совершенства речь.

— У тебя, наверное, будет фингал? — робко поинтересовалась я, краснея.

— Вероятно. Ребята на работе не поверят, когда скажу, каким образом его приобрел, — собеседник тихо засмеялся, лукаво глядя на меня. Я почувствовала, как пылают щеки. Не спасала даже светлая пудра. Решив, что самое лучшее, это скрыться с глаз долой от иронично настроенного спасителя, я быстро начала пробираться в другой конец вагона, бросив на прощанье очередную порцию глупых извинений. К моей великой радости, больше во время всего пути я этого парня не видела, но румянец еще долго жег мне лицо, напоминая о случившемся.

Сдавать экзамен в такой мороз, когда на улице было минус пятнадцать минимум, на мой взгляд, настоящее издевательство. Батареи в аудиториях опять отключены, отчего в помещении находиться было холоднее, чем снаружи. Вся моя немногочисленная группа, усиленно тряслась под дверью аудитории, в которой принимал экзаменатор. Что конкретно являлось причиной дрожи, сказать сложно. То ли страх перед «парой», то ли нестерпимый ледяной воздух витавший в стенах нашего учебного заведения. Этот самый воздух, способен был превратить в ледышки не только тела студентов, но и их мозги. И как потом отвечать на билет? Данный вопрос свирепствовавшего «дедушку Мороза» вряд ли волновал.

Все-таки странная последние дни стояла погода, температурные перепады были катастрофическими. Вчера еще все плавало в серой жиже, олицетворявшей снег, а сегодня на улице сплошные ледяные катки. Интересно, чем нас порадует матушка природа завтра. Судя по прогнозам синоптиков, мы снова отправимся в весеннее плаванье, так как грядет очередная оттепель посреди призванного быть суровым января. Но вся его суровость, похоже, сконцентрировалась в нынешнем дне и… в коридоре нашей «Медухи».

Хочешь, не хочешь, а, стиснув стучащие зубы и потерев холодный нос, нужно смело переступать порог кабинета и, вытянув билет, отправиться за парту писать на него ответ. Я оказалась во второй пятерке. До нас сдавали отличники. Я, конечно, тоже неплохо училась, но, в свете последних событий, активно заполнявших мою домашнюю жизнь, бояться экзамена смысл был. И я, естественно, боялась. Хотя, как выяснилось, напрасно. Билет попался легкий, профессор был в хорошем настроении, и вскоре в моей зачетке появилась первая пятерка, ознаменовавшая хорошее начало сессии.

Одевшись, я тщательно замотала на шее шарф и, натянув на уши белую вязаную шапочку, побежала звонить на работу Игорю, чтобы сообщить о своей радости. Мы договорились встретиться после семи и отпраздновать мою удачу в кафе. Следующими жертвами телефонного звонка оказались мои родители, которые с радостью восприняли высокий балл. Мне даже дали поговорить с Леночкой, отчего мы обе были очень довольны. Пообещав дочурке приехать через неделю, я положила трубку, и, выйдя с телеграфа, двинулась домой.

Отправляясь вечером на свидание, я сменила старые синие джинсы на черные строгие брюки, а вместо ботинок надела короткие полусапожки на высоком каблуке. Волосы я распустила, и теперь они пышной, чуть-чуть волнистой копной разметались по шее, настойчиво стремясь упасть мне на лицо. Белая шапка немного усмирила их скверный характер, прижав огненные пряди к голове. Я успела выскользнуть из дома раньше, чем пришел с работы Сергей. Это меня очень радовало. Хоть не испортит перед встречей с Игорем настроение.

Жаль, что в детстве я не занималась фигурным катанием. Сейчас бы подобные навыки очень даже пригодились, потому что вокруг был сплошной гололед. Сделав несколько изящных «па» на скользком тротуаре, я едва не упала. Спасибо, успела зацепиться одетой в перчатку рукой за фонарный столб, который угрюмо смотрел на меня своим одиноким тусклым «глазом». К метро я шла пешком. Не так уж и далеко, всего несколько остановок. К тому же мне было необходимо потянуть время, так как до встречи с Игорем оставалось целых три часа. Я с безразличным видом посетила большинство отделов Московского универмага, тоскливо изучая выставленный на прилавках ассортимент товаров. Когда это унылое занятие меня окончательно доконало, я забежала в располагавшийся неподалеку «Детский мир».

Скоро Леночкин день рожденья, и мне захотелось сделать ей приятный сюрприз, поэтому я, мысленно подсчитывая свои скудные финансы, принялась подбирать дочке подходящий подарок. Денег было немного, так как помимо стипендии, я зарабатывала лишь тем, что дежурила в травм пункте в качестве медсестры. Платили, естественно, мизер, но и это было кстати. Жизнь в Питере — дорогое удовольствие, приходится крутиться. Иногда я еще клеила объявления по городу, но от этого занятия толку совсем было мало.

Купив ребенку не очень дорогую, но вполне симпатичную белокурую куклу в зеленом длинном платье, я вышла из магазина и с удовольствием вдохнула свежий морозный воздух погружающегося в темноту города. Теперь можно было смело идти в подземку, раньше срока на свидание я точно не приеду, а, может, даже опоздаю, как и положено настоящей женщине.

Опустившись на мягкое коричневое сиденье, я, обняв свое безмолвное приобретение, погрузилась в воспоминания утреннего путешествия в университет. Все-таки мне повезло, что тот парень вовремя среагировал, иначе неизвестно, сдала бы я сегодня экзамен или нет. А возможно, еще и сотрясение мозга схлопотала бы вместе с ударом чьего-нибудь случайно опустившегося на меня сапога. Размышляя о том, что со мной могло произойти, если бы не тот парень, я доехала до Петроградской, где и вышла из вагона.

Игорь ждал меня у выхода, в его руках была алая гвоздичка. Он переминался с ноги на ногу и внимательно вглядывался в поток прибывающих людей. Ему недавно стукнул тридцатник. Бледное лицо мужчины не отличалось особой красотой, но всегда было гладко выбрито, как и подобает человеку его профессии. Игорь работал бухгалтером в небольшой торговой фирме. Одет ожидавший меня человек был в длинное серое пальто и меховую шапку, из-под которой торчали его прямые темные волосы, доходящие до середины шеи. Он постоянно зачесывал их назад, отчего высокий лоб с большими залысинами казался еще выше.

— Привет! — подкравшись сзади, воскликнула я, щелкнув собеседника по носу кончиком указательного пальца. — Совсем замерз?

Игорь сдержанно улыбнулся и, поймав мою руку, вложил в нее одинокий, промерзший насквозь цветок.

— Здравствуй, Катенька, — мягко проговорили его тонкие бледные губы. — Рад тебя видеть, милая. Ну что, идем в мое любимое кафе?

— Конечно, иначе, зачем я сюда ехала столько времени? — весело отозвалась я и засмеялась.

Мне нравилось общаться с этим интеллигентным человеком. Он смотрел сквозь пальцы на мои детские замашки, типа игры в снежки посреди улицы с резвящейся толпой мальчишек или еще каких-нибудь невероятных для взрослой женщины выходок. Игорь никогда не распускал руки, относился ко мне со вниманием и уважением. Слушал мою болтовню и улыбался, а иногда просто с интересом разглядывал меня, не произнося ни слова. Мы обсуждали с ним разные темы — от быта до искусства, и везде он выказывал себя сведущим собеседником. У меня, конечно, было чувство, что он наблюдает за мной, как за экзотическим животным, повадки которого его, мягко скажем, забавляют. Но лучшего друга, чем этот, я еще никогда не имела, а Верка — моя любимая подружка, последнее время часто пропадала у своего парня, так что Игорь буквально стал моей отдушиной. Встречи и разговоры с ним доставляли мне, да и ему тоже, большое удовольствие. Во всяком случае, так я думала.

— Ты долго ждал? — спросила я, когда мы вошли в расположенный неподалеку кафетерий, где почему-то пахло бензином и выпечкой.

— Минут пятнадцать, может, больше, — ответил он, усаживая меня за свободный столик, а сам отправился к стойке.

Вскоре мой друг вернулся с двумя странного вида гамбургерами. Он также принес салат, кисло смотревший на нас из бумажной тарелки. Единственное, что в этом кафе оказалось приличным на вид — это распакованная бутылка водки и два пластмассовых стаканчика, которые Игорь гордо поставил на столик.

— Отметим «пятерку»?! — торжественно произнес он.

Я натянула на лицо невнятное подобие вежливой улыбки.

— Это твое любимое кафе? — осторожно поинтересовалась я, ковыряясь вилкой в поставленном передо мной салате.

— А что, тебе не нравится? — непонимающе пробормотал мужчина, снимая пушистую шапку и кладя ее рядом с собой. — Удобно. Рядом с домом, и кормят вполне сносно.

— А! — протянула я, криво усмехаясь. — Понятно.

— Будешь водку? — открывая бутылку, спросил Игорь.

— Нет, спасибо, — все с той же кривой усмешкой на лице, отозвалась я.

— Тогда, может, вина?

— Было бы неплохо…

Он снова ушел, а я, сглотнув от подступающей к горлу тошноты, которая активно прогрессировала при виде кулинарных изысков вполне приличного, по словам моегоспутника, кафетерия, высыпала нетронутый салат в стоящую поблизости урну, напоминавшую гигантскую банку «Кока-колы». У гамбургеров хотя бы запах был приличный, несмотря на сероватую внешность.

— Ты уже съела?! — радостно воскликнул Игорь, возвращаясь с красным молдавским вином в стакане. — Умница.

Я очаровательно улыбнулась, глядя не него невинными глазками.

Всем своим видом я выражала безграничную благодарность за необычайно вкусный и питательный ужин. Хотя, если честно, я абсолютно не понимала, как интеллигентный, хорошо одетый человек, может питаться ЭТИМ. Мы выпили немного, разговаривая о моих университетских делах. Когда алкоголь начал действовать, мне даже кафе, в котором мы сидели, показалось весьма приятным заведением, несмотря на завалившихся на огонек хлопцев, недвусмысленно напоминавших бомжей. Правда, само помещение, действительно, было неплохим, чего нельзя сказать о меню. За столиком мы просидели до половины девятого вечера, потом я засобиралась домой, нужно ведь еще с Лари погулять перед сном. Игорь, немного захмелев, отправился меня провожать, настаивая на необходимости данного мероприятия, так как на улице уже стемнело. Мы спустились в метро и, дождавшись электрички, сели в вагон. Народу было мало, поэтому стук колес, не перебиваемый разговорами, заполнял тишину.

— Ты уверена, что хочешь ехать к своему мужу? — спросил он, склоняясь ко мне.

— Там пес, который еще не ходил по нужде. Я же не садистка, в конце-то концов. К тому же Лари ждет обещанной прогулки, — мягко отстраняясь от него, проговорила я.

— Катенька, мне было бы очень приятно, если бы ты относилась ко мне с такой же любовью, как к своей собаке, — пошутил собеседник, беря мою руку в свои и нежно касаясь ее губами. — Ты такая хорошенькая. И пальчики у тебя нежные, как у ребенка.

«Ну вот, допился! — промелькнуло в моей голове, кружившейся от вина, выпитого на голодный желудок. — Если полезет целоваться, огрею его сумкой».

Я осторожно отобрала ладонь и, спрятав ее в карман куртки, заметила: — У меня у самой есть ребенок. Ты разве забыл?

Игорь покосился на куклу, которую я повсюду таскала за собой.

— Это для дочки? — он вяло улыбнулся.

— Да. У нее через три недели день рожденья, — оживилась я, довольная сменой темы разговора. — Вот сдам экзамены, разведусь и поеду к Леночке.

— Ясно, — без особого энтузиазма ответил мужчина. — Ну, а когда ты посетишь мою скромную обитель?

— То есть?

— Домой ко мне когда заглянешь? — пояснил он, пристально глядя на меня.

— Не все сразу… — уклончиво отозвалась я, сдержанно улыбаясь.

Алкоголь не пошел Игорю на пользу. Его поведение стало странным, а в глазах появился сомнительный блеск. Вместо вежливого друга, рядом со мной оказался пылкий поклонник. И это обстоятельство не очень-то радовало. Я не успела оглянуться, как мужчина, крепко сжав меня в объятьях, потянулся губами к приоткрытому от удивления и неожиданности рту. Его влажные уста коснулись моих, обдав их горячим, пронизанным запахом водки, дыханием. Я брезгливо поморщилась, пытаясь отбиться от непредвиденной любовной атаки. Однако Игорь мастерски нейтрализовал мои готовые вступить в оборонительный бой кулаки, крепко стиснув запястья своими тонкими, но необычайно цепкими пальцами. Мне стало противно. Подняв левую ногу, я с силой опустила ее на ботинок мужчины, угодив каблуком по узкому начищенному носку. Пострадавший взвыл и чуть-чуть ослабил хватку.

— Некрасиво приставать к девушке, уважаемый, особенно если она того не хочет, — раздался прямо над нашими головами спокойный мужской голос, а чья-то рука отодвинула от меня Игоря так легко, будто он был не человек, а пушинка. — Разве я не прав?

Меня, как не странно это звучало, снова спасал все тот же парень, на которого я свалилась утром. Он, вероятно, вошел на «Гостинке», и, заметив мои попытки отбиться от нежелательного, но весьма любвеобильного ухажера, поспешил на помощь. Игорь подарил ему укоризненный взгляд, а мне сказал, виновато опуская глаза:

— Прости, милая, я не хотел тебя обидеть, просто не сдержался. Ты такая… симпатичная.

— Спасибо, — я натянуто улыбнулась, обращаясь, то ли к спутнику, то ли к незнакомцу. На душе остался неприятный осадок, хотелось поскорее расстаться с тем, к кому я так спешила на свидание несколько часов назад. И зачем нужно было торопить события? Хотя, наверное, во всем виновата водка. А человек Игорь хороший, просто немного перебрал, вот и все. Вмешавшийся в нашу мелкую потасовку парень продолжал стоять напротив нас, держась рукой за поручень. Я искоса посмотрела на него, покраснев как рак от стыда и неловкости. Брови неизвестного были чуть-чуть сдвинуты, в серых, точно осеннее небо глазах, читалось откровенное недовольство наблюдаемой сценой. Его всклокоченные светлые волосы непослушными прядями спадали на лоб, где пролегла вертикальная морщинка, свидетельствовавшая о сильном внутреннем напряжении. Внешностью этот человек напоминал Иванушку из старых русских сказок, но тонкий острый нос, вместо предполагаемой «картошки», портил все сходство. Благодаря этой довольно изящной части лица, мой спаситель выглядел более замкнутым, несмотря на свободный спортивный стиль в одежде, которого он явно придерживался. Фигура у парня была довольно высокой и плечистой. Одним словом, впечатление незнакомец производил внушительное.

— Ну что, так и будешь нависать над нами, господин Робин Гуд? — хмуро осведомился Игорь, исподлобья глядя на нежелательного собеседника.

— С тобой все в порядке? — спросил парень у меня, пропуская мимо ушей слова мужчины.

— Да, — как можно беззаботней ответила я. — Как твой глаз?

Собеседник усмехнулся, рассматривая мое пылающее лицо.

— Как видишь, на месте.

— Эй, — оживился Игорь, поворачиваясь ко мне, — вы что, знакомы?

— Нет, — в один голос ответили мы и, взглянув друг на друга, рассмеялись.

— В таком случае, приятель, иди присядь, нам с девушкой надо поговорить, — чеканя каждое слово, процедил бухгалтер.

Незнакомец пожал плечами и отошел в сторону, а Игорь начал долго и нудно извиняться, умоляя меня забыть о случившемся и простить его глупость. Все эти слезные уговоры вперемешку с пылкими признаниями в искренних и нежных чувствах, которые он уже давно ко мне, якобы, испытывает, я выслушивала до самого конца нашего пути. Убедив провожатого отправиться домой, не выходя из метро, я в гордом одиночестве поднялась по ступенькам перехода на залитый фонарным светом Московский проспект. Настроение поднялось сразу как только мой нос вместо запаха перегара, исходящего от назойливого спутника, почувствовал морозную свежесть ночного воздуха. Я дождалась автобуса и, преодолев на нем не очень-то большое расстояние до нужной остановки, отправилась домой. Там меня ожидала еще более неприятная встреча, чем финал не сложившегося свидания. Открыв дверь ключом, я стала пристегивать поводок к ошейнику Лари, намереваясь сразу же отвести радостно вилявшего хвостом пса погулять. Но тут, как по закону подлости, из своей комнаты выполз супруг, презрительно глядя на меня и криво улыбаясь.

— Опять шлялась где-то? — сказал он насмешливо. — Даже о собаке забыла. Ему ведь надо на улицу.

— Вот и сводил бы, — процедила я переобуваясь.

— Это твоя псина, ты ее купила, тебе с ней и возиться.

— Тогда не лезь! — рявкнула я громко и, развернувшись к нему спиной, вышла из квартиры.

Мы бродили с Лари по территории недостроенного парка, который располагался через три параллельные дороги от нашего микрорайона. Как и обещала, я позволила своему четвероногому другу наслаждаться прогулкой целых два часа. Он весело резвился, играя с длинноногим догом, хозяйка которого обречено вздыхала, понимая, что увести свою собаку сейчас ей вряд ли удастся. В конце концов, нагулявшись вдоволь, мы вернулись обратно.

Когда я оказалась дома, там было тихо и темно.

«Ага! Значит, Сергей лег спать, и не будет больше капать мне на мозги».

Воодушевившись от сделанного вывода, я быстро разделась и, покормив пса, принялась готовить себе еду. Гамбургер, которым мне пришлось давиться в кафе, не очень-то порадовал проголодавшийся желудок. Поэтому теперь я решила «заморить червячка», отправив в рот несколько зажаренных на скорую руку яиц. Мою одинокую трапезу, к счастью, никто не нарушил. Насытившись, я поплелась в ванную снимать макияж и чистить перед сном зубы. Однако когда мои ноги переступили порог комнаты, настроение безжалостно покатилось вниз. От резко включенного света усатые соседи, непонятно как выжившие среди белых разводов отравы, принялись стремительно шнырять по стенам, пытаясь спрятаться.

— Опять придется делить постель с тараканами, — обречено пробормотала я, тяжело вздыхая.

Устраиваясь поудобней на своей импровизированной кровати, я положила рядом тапок, чтобы, в случае чего, использовать его в качестве самообороны. Завтра в институт идти не надо, следующий экзамен только через два дня, так что можно будет утром поспать подольше. С такими сладкими мыслями я погрузилась в сон, который мягко опутал мое усталое сознание паутиной из ярких и непонятных картинок.

Солнечные лучи, игравшие бликами на расслабленном лице, активно старались добиться моего пробуждения. Открыв глаза, я сладко потянулась, заглядывая на циферблат старенького круглого будильника, весело тикающего на письменном столе. Было уже одиннадцать. Судя по тишине, царившей вокруг, Сергея дома не было. И не удивительно, он каждый день уходил на работу с утра, чего обо мне сказать нельзя.

— Боже, — я подскочила, как ошпаренная. — Где были мои куриные мозги вчера ночью? Я же не завела часы на семь, а, значит, Лари остался без улицы!

Второпях одеваясь, я выбежала из комнаты и тут же столкнулась с несчастным псом, в карих глазах которого читался немой вопрос.

— Час! — пообещала я, виновато глядя на него.

— Гав, гав! — высказался Лари, переминаясь с ноги на ногу возле двери.

— Хорошо, два, — смирилась я нехотя, и, застёгивая по дороге верхнюю одежду, пошла с ним гулять.

Погода откровенно издевалась над нами. Вчера кругом был лед, сегодня снова оттепель. Неужели синоптики не ошиблись? Даже удивительно. Стремительно увлекаемая своим питомцем в недостроенный парк, я несколько раз наступила в серые, образовавшиеся за ночь, лужи, первопричиной которых был вчерашний снег. Кожаные коричневые ботинки потемнели от воды, а ноги промокли, но я стойко сдержала данное обещание и проболталась на пустыре целых два часа, ожидая, пока Лари набегается. Потом еще минут двадцать пришлось ловить разыгравшегося пса за ошейник, и десять минут мы с ним добирались обратно. Короче, дома я оказалась около двух часов дня, причем, абсолютно вымотанная и совершенно не способная сесть за книги. Поэтому, вскипятив чайник, я выпила несколько кружек горячего крепкого кофе, прежде чем занялась подготовкой к экзамену.

Ближе к вечеру зазвонил телефон. Это был Игорь. Он снова начал извиняться за свое непристойное поведение, потом попросил меня дать ему новый шанс и пригласил к себе в гости. Я вежливо отказалась, сославшись на подготовку к очень сложному экзамену. Но собеседник не успокаивался, уверяя меня, что в этот раз все пройдет гораздо лучше. С горем пополам, мне удалось уговорить его перенести наше свидание на другой день. После долгих препираний мужчина все-таки согласился. Мы договорились созвониться послезавтра и условиться о встрече.

Положив трубку, я вздохнула: идти к нему домой не хотелось ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё. Где гарантия, что он снова не напьется? И что тогда я должна буду делать?

Телефон опять громко затрезвонил, требуя к себе внимания.

— Алло? — сказала я грустно.

— Ты чего такая кислая, Катька? — веселый голос Веры вывел меня из меланхолии, в которую я погрузилась после беседы с Игорем. — Мой брат пришел из школы. Он готов отправиться к твоему мужу, чтобы принести ему повестку. Короче, все, как договаривались. Сергей подписывает бумажку, Ванька отдает ее потом тебе, и ты спокойно относишь подтверждение супруга о получении повестки в суд своей щепетильной судье.

— Сережа еще на работе, но должен придти с минуты на минуту, — деловым тоном ответила я. — Так что пускай твой братишка выходит, пока доберется до нас, будет как раз вовремя.

— Угу! И нечего киснуть! — назидательно произнесла подруга. — Через неделю будешь свободна, как ветер.

— Жду, не дождусь! — я засмеялась.

— Кстати, когда ты к нам в гости приедешь?

— Когда застану тебя дома, а не у твоего любимого Димочки, — иронично заметила я.

— Ловлю на слове, — усмехнулась Вера. — Послезавтра, подходит?

— С Лари?

— С Лари.

— Тогда до встречи.

Мы попрощались, и я принялась бесцельно болтаться по квартире в ожидании Сергея, а потом Ваньки. Авантюру с повесткой, которую судья попросила меня передать мужу, мы с подругой придумали давно. Зная характер супруга, я не сомневалась, что получив бумагу из моих рук, он попросту разорвет ее. Значит, нужен был посторонний человек. Веркиного брата Серега никогда не видел, так что сыграть роль курьера Ваня мог вполне. На том и порешили.

Сергей пришел уставший, голодный и злой. Впрочем, как всегда. Переодевшись, он отправился на кухню, где довольно долго гремел посудой, готовя себе поесть. У нас с ним было негласное разделение продуктов питания, каждый покупал свой рацион отдельно. Общей являлась лишь посуда, в которой еда варилась или жарилась. Где-то через час прибежал Иван. Паренек с деловым видом протянул моему мужу повестку и попросил его расписаться в ее получении. Ничего не подозревающий супруг так и поступил. Ваня с довольной физиономией удалился, а я экстренно побежала выносить мусор вслед за ним.

— Ну и придурок он у тебя, — насмешливо заметил Веркин брат, отдавая мне заветную бумажку.

— Спасибо, Ванечка! С меня шоколадка, — улыбаясь, ответила я.

— Лучше бутылка пива, — сказал он, подмигнув мне на прощание, и стремглав унесся вниз по лестнице.

— Пиво так пиво, — пробормотала я задумчиво, возвращаясь обратно. — Ну и молодежь нынче. Уже в школе пить начинают. То ли дело мы: раньше Универа — ни-ни.

С Сергеем я почти не общалась, он сегодня был совсем не в духе. Но меня это обстоятельство только радовало. Чем меньше он ко мне подкатывается, тем лучше я себя чувствую. Глаза, устремленные в книгу, слипались, а голова пухла от множества сложных терминов, которыми был напичкан учебник. Да еще ко всему в придачу, ночью позвонил Игорь с очередным требованием немедленного свидания. Меня это взбесило. Забрав телефонный аппарат из коридора к себе в комнату и прикрыв дверь, я грубо сказала в трубку следующее:

— Не желаю с тобой встречаться. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. У меня куча проблем, которые я должна решить в ближайшее время.

— Ты не можешь так со мной поступить, — промямлил собеседник.

— Игорь, — я постаралась взять себя в руки и продолжала более спокойно. — Мы останемся с тобой друзьями, но не больше. А теперь позволь мне вернуться к учебе. Я сама тебе позвоню как-нибудь. Пока!

Закончив напряжённую беседу, я повесила трубку. Настроение вновь скатилось до отрицательной отметки. Нужно было развеяться и немедленно. На помощь, как обычно в таких ситуациях, пришел верный пес, который, заискивающе повизгивая, принес поводок. Мы вышли с ним на улицу в одиннадцать. Было темно и хмуро, но Ларино веселое расположение духа в конечном итоге передалось и мне. Вывалявшись в тающем снегу, как поросята, мы с овчаркой, наконец, соизволили появиться на пороге нашей квартиры. Был первый час ночи. Сергей с недовольным лицом вышел к нам и, презрительно оглядев мой помятый вид, безразлично проговорил:

— Тебе звонил какой-то козел, целых четыре раза. Наверное, это твой хахаль.

— Вероятно, — подарив ему вместо улыбки оскал, ответила я хмуро.

— Передай ему, — сердито процедил собеседник, — чтобы впредь не трезвонил так поздно. В отличие от таких ненормальных, как ты, здесь живут еще и люди, которым утром на работу.

— Вот сам… — я сделала многозначительную паузу, — и передавай.

Супруг недовольно поморщился и, решив, что сегодня на меня не стоит больше тратить время, ушел спать. Я тоже отправилась в свою опочивальню, где вместо сладких объятий Морфея, меня ожидала кипа ученых книжек, которую я должна была проштудировать за ночь. Собравшись с духом, я достала свои лекции, открыла экзаменационные билеты и сунула нос в учебники.

Проснулась я утром, лежащей на груде книг, разложенных по постели. Понятно. Видимо, учение завело меня в такие дебри, что бедный мозг не выдержал и отключился. Было без десяти семь. На кухне копошился собирающейся уходить Сергей. Я нехотя поднялась, разминая затёкшие конечности. Нужно было вывести собаку, а потом сходить за провизией, запасы которой практически иссякли. Но на святом духе долго не протянешь, кушать-то все равно хочется.

Выполнив первую часть поставленной передо мной задачи, я начала претворять в жизнь вторую. И чего мне приспичило тащиться в универсам на Московский проспект? Не могла сходить в ближайший маленький магазинчик. Нет! Моему большому сердцу подавай большой ассортимент! Вооружившись пакетом и необходимой для похода за продуктами суммой денег, я гордо вышагивала вдоль проезжей части по специально предназначенному для пешеходов тротуару. Краситься для путешествия такого рода я не стала, одежду после выгула пса тоже решила не менять. Поэтому вид у меня был весьма непотребный — старые джинсы, видавшие виды ботинки, серая куртка на молнии и неизменная белая шапочка, из-под которой выбивались непослушные пряди, доходящие до середины моей замотанной в клетчатый шарф шеи.

Одним словом, шла я, никого не трогала, смотрела, щурясь, на солнышко и обдумывала свой будущий визит в зал суда с распиской мужа о получении повестки. Внезапный визг тормозов заставил меня вздрогнуть и отскочить от дороги, рядом с которой я находилась. Остановившаяся раздолбанная иномарка прижалась к обочине, подъехав еще ближе ко мне.

— Эй, красавица, садись, подвезем! — крикнул белокурый парень, сидящий рядом с водителем.

— Спасибо, не надо, — вежливо пробормотала я, продолжая осторожно пятиться.

Дальнейшие события развивались как в страшном сне. Собеседник быстро выскочил из машины и, заломив мне руки, принялся заталкивать меня внутрь своей развалюхи. Ему на помощь пришел шофер. Вместе они справились с моим отчаянным сопротивлением и захлопнули, наконец, дверцу. Я потянулась к ручке, но её на положенном месте не оказалось. Сердце бешено забилось, а внутри все похолодело от ужаса. Парни уселись на свои места и поехали вперед, весело обсуждая, как лихо они со мной разобрались. Мое лицо приняло цвет шапочки, а глаза округлились от страха и безысходности, которую я ощущала каждой клеточкой своего трясущегося тела.

— Куда вы меня везете? — сдавленно проговорила я, забиваясь в угол.

— За город, — усмехнулся блондин, демонстрируя мне свои белые крупные зубы. — Там и позабавимся.

Автомобиль, ставший моей клеткой, выскочил на трассу, ведущую в Колпино. Сложившаяся ситуация начинала серьезно действовать мне на нервы. А больше всего бесило отсутствие подходящих решений в пустой от ужаса голове.

— В каком смысле «позабавимся»? — не унималась я, предчувствуя худшее.

— В прямом, — заржал чернобровый толстомордый водитель. — Ты, я, и он, короче, втроем.

Его лошадиный гогот прокатился по салону, противно зазвенев в моих непривыкших к таким громким раскатам ушах. Обстоятельства складывались явно не в мою пользу…

— Но почему я? Вокруг столько девушек, которые составили бы вам компанию добровольно, — попыталась я закинуть удочку, но последовавший за этим ответ убил на повал.

— А мы любим маленьких и рыженьких, которые сопротивляются! — сквозь смех проговорил белобрысый.

За окном было поле. Мой «страшный суд» неумолимо приближался. Вот только за что? Неужели я заслужила быть изнасилованной двумя кретинами где-то под Питером? А, может, и прикончат потом, решив не оставлять свидетеля своих омерзительных действий. Как же тогда будет Леночка без матери? Мне стало обидно. Причем, так обидно, что страх отступил на задний план, пропуская вперед разгоравшуюся с каждой секундой все больше ярость. Не отдавая отчета своим действиям, я приняла полулежачее положение и согнула в коленях ноги.

— Смотри-ка, Саха, а девочка-то уже сама ноги задирает, — хохоча, заявил парень, обращаясь к водителю.

Они радостно заржали дуэтом, чем окончательно взбесили меня и… я резко распрямила нижние конечности. Сильный удар моих толстых тяжелых подошв пришелся как раз в ухо шоферу. Машина моментально потеряла управление, вылетев с дороги. Перевернувшись два раза в воздухе, она, по счастливой случайности, вновь встала на колеса, задев боком фонарный столб, снесший переднюю дверцу с корнем. Саха был пристегнут, поэтому он остался в кресле. Правда, сильный удар головой об руль, отключил его на какое-то время. Второму похитителю одиноких женщин повезло гораздо меньше. Он при ударе об столб вылетел через лобовое стекло и, пропархав несколько метров по воздуху, рухнул в серый талый сугроб, из которого одиноко торчал маленький черный кустик. Я же провалилась между сиденьями, откуда довольно быстро выкарабкалась, а затем вылезла из окончательно добитой иномарки через тот же проход, которым улетел блондин, то есть через разбитое вдребезги стекло. Проверив хлопцев на предмет их самочувствия, я сделала вывод, что жить будут оба. Это меня успокоило, потому что брать на себя ответственность за чью-то гибель мне, будущему врачу, совершенно не хотелось.

Неподалёку затормозил «Москвич», откуда выбрался, ошарашено смотревший на результаты аварии, мужик.

— Вызовите скорую, — попросила я, подходя к нему и тут же успокоила, заметив, как округлились его глаза. — Все живы, просто в отключке.

Нечаянный свидетель катастрофы кивнул головой, залезая обратно в свой старенький автомобильчик. Когда он уже собрался отъехать, меня осенило:

— Не подкинете до метро? — спросила я незнакомца, нависая над его приоткрытым окошком.

— Садись, — согласился мужчина, который все еще находился под впечатлением увиденного.

Мы быстро домчались до Московского проспекта, где и расстались, даже не успев познакомиться. Он вызвал скорую, я нырнула в подземку, делая вид, что куда-то еду. Минут через двадцать я снова вышла на проспект и, забравшись в вовремя подоспевший автобус, поехала домой.

Пальцы тряслись, я была не в состоянии удержать даже стакан с водой. Лари сочувственно смотрел мне в глаза, устроившись на кухне возле моих ног. Теперь я переживала случившееся задним числом. Из глаз непроизвольно текли крупные слезы, которые время от времени сменялись истеричным хохотом. С этими деревянноголовыми все будет в порядке, тачке их крышка, а что будет со мной, если они меня потом найдут, одному Богу известно. Мне хотелось с кем-то поговорить, но Верки опять не было дома, а родителей волновать я не хотела. Звонить Игорю, в свете последних событий, казалось мне делом последним. Оставался один терпеливо выслушивающий бессвязные жалобы пес. Мы вместе поскулили, оплакивая мою будущую судьбу, затем вместе же отправились в комнату, где завалились спать на матрас, подперев друг друга спинами. День вылетел напрочь. Гулять с собакой вечером я побоялась, упросив сделать это снабдившую меня тараканами соседку, так как Сергей наотрез отказался пойти на уступки.

Я пыталась отвлечься от мыслей о сегодняшнем происшествии, читая книги, но результат был нулевой. В голове снова и снова прокручивались кошмарные события, вперемешку с рисуемыми воображением картинками моего печального будущего. Беззвучно всхлипывая, я уткнулась в подушку и вскоре заснула. Утро вечера мудренее…

Действительно, очнувшись, я поняла, что мир вокруг не так уж и плох, а шансы на встречу с бандитами, похитившими меня вчера, не так уж и велики. Нужно было продолжать жить, решая насущные проблемы и принимая подобные испытания с честью. Одним словом, затворничество в четырех стенах ничего не даст. Следовало вылезти из состояния горя и продолжать делать то, что было запланировано: сдавать сессию, разводиться и готовиться к Леночкиному дню рожденья. Ну, а перво-наперво, стоило выгулять моего четвероногого приятеля, с нетерпением ожидавшего этого. Так я и поступила. Следующим на повестке дня стоял поход в суд. Я быстро привела в порядок опухшую после недавних слез физиономию, оделась поприличней и отправилась в необходимую инстанцию. Там, как всегда, было тоскливо. В коридорах слонялись люди, другие подпирали стенки возле кабинетов, ожидая аудиенции. Несколько часов я убила на то, чтобы получить возможность вручить моей судье бумажку, удостоверяющую тот факт, что Сергей получил повестку, вызывающую его на заседание. Выходя из здания с чувством выполненного долга и с усталым, но радостным лицом, я наткнулась на крепкую фигуру получившего от меня в ухо парня.

— Привет, красавица, — зло процедил он, преграждая мне дорогу. — Что ж ты делаешь-то? Мой кореш в больнице с переломом, у меня вся рожа расквашена, а ты преспокойно разгуливаешь по судам. Нет уж, — он больно схватил меня за руку, не давая сбежать. — Теперь ты попала на счетчик, детка. И не вздумай звонить в ментовку, угробим и тебя и твою малолетнюю дочу.

— Но откуда вы все это знаете? — обезумев от страха, прошептала я.

— У меня баба знакомая в суде работает, — самодовольно усмехнулся Саха. — Так что я о тебе все знаю. И адрес, и телефон. Плати бабки за машину, и мы оставим тебя в покое. День тебе даю на раздумье и поиск средств, а завтра позвоню вечерком. Жди, психованная.

Он отпустил меня и, как ни в чем не бывало, отправился прочь. Меня затрясло, ноги подкосились, а к горлу подступил ком. Влипла я по крупному, и что дальше делать, увы, не знала. Сердце сжималось от боли и ужаса, отдаваясь болезненными ударами в голове при каждом шаге. Глаза застилала соленая пелена, мешавшая отчетливо видеть дорогу. Я шла буквально наощупь, борясь с диким желанием разрыдаться прямо посреди улицы. Неужели придется звонить родителям? У них своих проблем выше крыши, а тут еще любимая доченька решила подсобить. Я тяжело вздохнула, обдумывая ситуацию.

«Сначала нужно поговорить с Веркой, вдруг она что-нибудь придумает, тем более, сегодня мы собирались с ней встретиться».

Немного воодушевившись, я поехала домой, чтобы забрать овчарку и отправиться к подруге за советом. Вера жила на Елизаровской. Доехав туда на метро, мы с Лари неспеша побрели в сторону ее дома. Была уже вторая половина дня, пес с любопытством озирался по сторонам, разглядывая проходящих мимо пешеходов. Он вел себя очень важно, чинно вышагивая рядом со мной и гордо неся свою вытянутую морду, задрав нос вверх. Я решила дать собаке немного погулять прежде, чем мы пойдем в гости.

Неподалеку от нас располагался пологий спуск к Неве. Туда-то мы и пошли, обнюхивая и метя по дороге стволы деревьев. Вернее делал все это Лари, я же молча ожидала, когда мой четвероногий любимец закончит свои собачьи маневры. Чтобы не лишать пса удовольствия от прогулки, я отстегнула поводок, позволяя ему носиться вокруг меня.

Все шло великолепно. Лари радовался, точно трёхмесячный щенок, хотя ему уже было полтора года, я же, глядя на него, немного отвлеклась от своего несчастья. Внезапно, моего пса как подменили. Он весь подтянулся, точно по струне, начал как-то странно подпрыгивать, мелодично повизгивая и активно принюхиваясь.

— О! Нет! — пробормотала я, пытаясь пристегнуть, уворачивающуюся от меня собаку. — Только не это!

Овчарка энергично водила носом, пробираясь все дальше по берегу и ускользая от меня, как уж. Кажется, у мальчика начался брачный период. Возмутительницу нашего спокойствия в сопровождении оравы мелких шавок, несущихся за ней, точно свита, мы увидели чуть погодя. Это была длинноногая сука боксера, в период течки выпущенная неосторожными хозяевами на улицу. Из людей по близости никого не было. Значит, воевать с собачей сворой мне придется одной. Данное открытие не принесло утешения. Я все еще отчаянно пыталась поймать ставшего невероятно юрким Лари, но как только он увидел даму своего сердца, мои усилия окончательно сползли к отметке «ноль». Я стояла с поводком в руке и с выражением лица типа «земля продана», абсолютно не зная, что предпринять. Мой четвероногий приятель, подгоняемый любовным азартом, стремглав понесся к боксеру, нарезавшему круги возле самой кромки подтаявшего льда.

Начались собачьи игры. Вся шарага пролетала мимо меня то в одну, то в другую сторону, потом эта ненормальная сука, как истинный Иван Сусанин, повела свой отряд на лед. Собачьи бега приняли новый оборот, теперь риск их не очень-то хорошего завершения значительно возрос.

Напрасно я пыталась дозваться увлеченного подругой Лари, он совершенно не реагировал на мой голос. Я даже охрипла, крича во всю глотку его имя. Бесполезно! Откуда-то прибежала немолодая женщина, крашенная в белый цвет. У нее были ярко алые губы и кожаная кепка, покрывавшая золотистые волосы.

— Мая, Мая, Мая! — завопила незнакомка, поравнявшись со мной. — Куда тебя понесло, дура проклятая?!

— Это Ваша псина? — хмуро спросила я ее.

— Да, — ответила та нехотя. — Привязала на крыльце, пока ходила в магазин, а она… короче, и след простыл.

— Зачем Вы, вообще, суку с течкой потащили на улицу? — я разозлилась, хотя толку от этого было мало.

Время назад не вернуть, нужно действовать в уже сложившихся обстоятельствах, причем действовать немедленно. Майя, ошалев от погони, принялась бегать вдоль длинной узкой полыньи, появившейся в связи с оттепелью в нескольких метрах от берега. Ее отчаянные маневры, методично повторяемые моим псом, заставляли сердце замирать от страха. Еще чуть-чуть и эта дура, не удержав равновесия, рухнет в ледяную воду, если не прекратит ходить по краю льда. Однако либо мозгов у перевозбужденной суки было мало, либо собачий инстинкт диктовал ей свои условия, но придерживаться здравого смысла она никак не хотела. В конце концов, мои самые жуткие предположения оправдались, и длинноногая Майя, поскользнувшись, рухнула в воду. Ее голова какое-то время виднелась на поверхности, но вскоре она исчезла подо льдом.

Мой Лари, как настоящий джентльмен, кинулся спасать даму, упав плашмя в ледяную полынью брюхом. Раздался звук поднятых его телом брызг. Я оцепенела, наблюдая за происходящим. Женщина, с которой мы только что беседовали, побежала дальше, продолжая выкрикивать имя своей собаки. Вероятно, она не заметила, как та нырнула в Неву. Я же, как загипнотизированная, смотрела на бултыхающегося в воде друга, отчаянно соображая, что предпринять.

«Господи! У меня же дочь. Я не могу ее оставить без матери, отправляясь спасать животное, — проносилось в голове, словно вывески на домах, которые можно наблюдать из окна стремительно мчащейся машины. — Нужно бросить его и уйти. Будет знать, что любовь — штука опасная!»

Убеждая сама себя не вмешиваться в ход событий, я продолжала стоять на месте, как вкопанная, и неотрывно следить за псом. Он не мог выбраться, отчаянно цепляясь лапами за острые края льда. Подмерзшая твердь крошилась, оставляя несчастного бултыхаться в холодной воде без надежды на спасение из смертельного плена. И тут он меня увидел. Из приоткрытой, над серой блестящей гладью, пасти вырвался негромкий визг, полоснувший как нож, по моему сжавшемуся сердцу. Я не могла бросить пса в беде, никакие здравые рассуждения меня больше не удерживали, так как я в миг забыла об их существовании, ринувшись на мольбу о помощи, читавшуюся в глазах бедного животного.

Откуда только силы взялись? Я с корнем вырвала тоненькое деревце, что произрастало неподалеку и, бросив его на лед, поползла к тонущему Лари. Голова работала хорошо, четко просчитывая сложившуюся обстановку и все возможные риски. Ствол служил опорой, идти в полный рост я не решалась, опасаясь провалиться, так как ледяная поверхность не внушала мне особого доверия. Вокруг все как будто замерло. Остались лишь испуганные собачьи глаза, устремленные на меня. Наконец, я добралась. Вытащить овчарку оказалось делом непростым. Лари был большим и тяжелым псом, который, ко всему в придачу, еще и промок. Задние лапы у него отказали из-за переохлаждения, передними он отчаянно пытался мне помочь, карабкаясь на льдину. У нас все-таки получилось. И когда я уже была готова закричать «Ура!» от радости, лед треснул. Мы оказались на пяточке, который плавно проплыв немного, приблизился к противоположной стороне. Я быстро перескочила на более устойчивую поверхность, втащив туда за собой изможденного пса. Мы были отрезаны от берега узкой водяной преградой. Лари лежал, не в силах пошевелиться. Его трясло. Я быстро сняла с себя куртку, шарф и шапку и принялась натягивать вещи на пострадавшего. Он даже не сопротивлялся, вяло вращая глазами. Нарядив собаку, я невольно поежилась, так как холодный ветер не очень-то ласково подул в мою сторону, пророча мне воспаление легких, как минимум. Если, конечно, вообще выживу после глупой истории, в которую мы только что угодили.

Я отчаянно всматривалась в берег, пытаясь найти там хоть одного человека. Никого не было. Теперь оставалось надеяться лишь на чудо. Прижав к себе виновника происшествия, я уселась рядом с ним и начала тихо замерзать. Когда конечности онемели, мой рассудок медленно погрузился в состояние сонливости, перед глазами все поплыло, а в голове остался лишь звук бьющихся в унисон сердец — моего и собачьего. Сквозь тяжелый сон, я почувствовала, как чьи-то руки осторожно подняли меня и куда-то понесли. Потом мой заторможенный рассудок услышал слова:

— Привет, Незнакомка!

Я, наконец, открыла глаза, с трудом расклеив слипшиеся от мороза веки. Мы с Лари уже находились на берегу, куда нас доставила вызванная кем-то бригада спасателей.

— Сейчас приедет скорая, и ты отправишься в больницу, — сообщил человек в униформе, накрывая мои плечи теплым уютным пледом.

Собаку тоже закутали, уложив его покрывшееся сосульками тело на носилки.

— Я не могу! — приходя в себя окончательно, воскликнула я испуганно. — Мне надо к подруге.

— Что за глупости? — строго проговорил собеседник, наклоняясь ко мне.

Разглядев его лицо повнимательнее, я опешила. Это был тот самый белокурый парень из метро. От удивления я не могла вымолвить ни слова, продолжая тупо на него смотреть.

— Узнала что ли? — усмехнулся спасатель. — Как звать-то тебя, «тридцать три несчастья»?

— Катя, — пробубнили мои онемевшие от холода губы. — Катерина Орлова. Но скоро я стану Балгаренко.

— Замуж собралась? — без энтузиазма осведомился собеседник. — За того хмыря в сером пальто?

— Нет! Развожусь через несколько дней! — радостно пояснила я. — А хмыря зовут Игорь, и я с ним больше не встречаюсь.

— Понятно… — он еще сильнее замотал меня теплой накидкой.

Где-то вдалеке раздался вой сирены приближающейся скорой помощи. Я испуганно закрутила головой и, схватив парня за руку, когда он собрался было отойти, скороговоркой пробормотала:

— Мне нельзя в больницу. Если я завтра не заплачу деньги, они убьют и меня и дочку. Пожалуйста, не отправляйте меня в больницу. С нами все в порядке. Честно.

— В порядке?!! — незнакомец вытаращил на меня глаза. — Кто тебя убьет? Ну-ка, быстро выкладывай.

— Только в милицию не сообщайте, — промямлила я тоном обиженного ребенка.

Он как-то странно на меня посмотрел, потом обречено сказал:

— И давно у тебя такая способность?

— Какая? — я не поняла.

— Быть магнитом, притягивающим неприятности.

На моих губах появилась кислая улыбка, вслух же я ничего не успела ответить, так как примчалась скорая. Не обращая внимания на возражения, меня начали быстро осматривать, а вот к собаке интереса не проявили абсолютно. В конце концов, я все-таки умудрилась отделаться от врачей. Зато теперь ко мне прицепились спасатели, которым срочно нужно было написать отчет о случившемся. Выручил мой новый знакомый, моментально уладивший все вопросы. Это был их последний за смену вызов. Я пыталась растрясти замерзшего Лари, который пребывал в состоянии сна. То, что пес выжил, меня радовало, хотя я твердо знала — все проблемы еще впереди. Как бы моя любимая собака не схватила простуду, а еще страшнее — воспаление. И на все эти «прелести жизни» накладывались: сессия, развод и… долг бандитам. Похоже, что я ненароком угодила в самую черную полосу моей судьбы. Было бы неплохо поскорее её преодолеть.

— Я отвезу тебя домой, — предложил парень, вновь подходя ко мне.

— Не надо, пожалуйста, я не хочу туда, — тихо проговорили мои бледные губы, а глаза робко глядели на него из-под завесы слипшихся ресниц.

— Тогда поедем ко мне, — голосом не терпящим возражений заявил собеседник. — Там все и расскажешь.

— Валентин? Чего ты возишься? — крикнул невысокий мужичок из его бригады. — Мы трогаемся или как? Узнай, куда девчонку отвезти? А то ее пес совсем задубел.

— Ко мне домой, — отозвался парень, провожая меня в машину. Они занесли на носилках Лари, и вскоре мы поехали.

— Так она твоя знакомая? — хитро глядя в мою сторону, спросил все тот же спасатель.

Этот вопрос вызвал улыбки на лицах других членов бригады. Валентин тоже усмехнулся, кивнув в ответ. Меня немного пожурили за глупое поведение, но сильно никто не ругался. Понимали мужики, что мне и так досталось. Они выглядели уставшими, все-таки конец смены… Наверняка, я не первая, кто устроил им сегодня веселый денек. Мой новый знакомый жил на третьем этаже обыкновенного панельного дома. Мы довольно быстро поднялись по лестнице наверх. Он принялся открывать ключом дверь, однако, замок не поддавался. Наконец дверь сама распахнулась, демонстрируя нам аккуратную обстановку небольшой прихожей, посреди которой стояла улыбающаяся старушка.

— О! Бабуля. Привет, — улыбнулся ей парень, подталкивая меня вперед. — Когда ты приехала?

— Сегодня утром. Решила порадовать тебя гостинцами. Да я смотрю, ты не один. Наконец-то в доме появилась девушка.

— И не только девушка! — многообещающе проговорил собеседник, отходя в сторону, чтобы пропустить несущих носилки с Лари мужчин. — Еще и ее собака.

— Боже правый! — всплеснула руками старушка, заглядывая в торчащую из-под пледа морду пса, уши которого по-прежнему были спрятаны под моей белой шапочкой. — Что же это с ним?

— Искупался в Неве, — спокойно ответил Валя, указывая сослуживцам, куда доставить пострадавшего. — Положите его в теплое место. Я накрою беднягу одеялом, а чуть погодя сделаю укол.

Бабушка тут же побежала готовить для Лари лежанку, а ее собеседник, отдав спасателям снятые с нас пледы, попрощался с мужиками и захлопнул дверь.

— Тебе надо переодеться, — скептически окинув меня взглядом, заявил он. — Идем.

Валентин достал из шкафа теплый мужской свитер и протянул его мне. — Я повешу сушить твою одежду, а ты пока походи в этом.

— Спасибо, — пробормотала я в ответ, беря предлагаемую вещь и рассеянно разглядывая ее. — А он не слишком короткий?

— Для тебя в самый раз, — усмехнулся парень, выходя из комнаты. — Будет как платье.

Решив, что он прав, я быстро стянула свои промерзшие насквозь вещи и одела свитер. После процедуры переодевания мне стало гораздо лучше. Вот только в голове не очень-то укладывалось то обстоятельство, что, собственно говоря, я делаю в этом доме и как мне вести себя с его обитателями.

Когда я босиком появилась на кухне, где уложили возле батареи Лари, спасатель уже закончил возиться со шприцем и теперь мыл руки после укола. С овчарки сняли мой зимний гардероб и накрыли беднягу одеялом, из-под которого торчал один только нос животного. Пес дремал, довольный тем, что попал в тепло.

— Катя, — укоризненно протянул парень, посмотрев на мои ноги. — Ты твердо решила заболеть?

Бабушка, крутящаяся все это время рядом, быстро среагировала, притащив мне из прихожей тапочки сорок третьего размера. Вероятно, они принадлежали ее внуку.

— Спасибо, — улыбнувшись ей, сказала я, утопая в обновке.

— Не за что, — весело отозвалась старушка, изучая меня прищуренными глазами с ног до головы. — Ну и кто же ты будешь, дочка?

Я растерялась, не зная, что ответить. Кто я, собственно говоря, такая? Неприятность, которую подцепил ее внук в реке.

— Бабушка, не приставай к девушке, ей и так сегодня нелегко пришлось, — усаживая меня на табуретку, проговорил парень. — Лучше свари собачке бульон, а мы пока с Катериной пообщаемся о делах насущных, — многозначительно глядя на меня, добавил он. — Верно, Катюша?

Я пожала плечами, кисло улыбаясь. Кажется, меня ждет допрос. Хотя поплакаться кому-нибудь в жилетку я давно мечтала, вот и благодарный слушатель появился. Так что… я не виновата, он сам напросился.

Оставив старушку колдовать над плитой в компании мирно посапывающей овчарки, Валентин, взяв за руку, отвел меня в единственную комнату его небольшой квартирки.

— Садись, — то ли предложил, то ли скомандовал собеседник, указывая ни диван. Я безропотно повиновалась. — А теперь рассказывай.

— Что именно? — прикинувшись непонимающей, осведомилась я робко.

— То, что ты плела про убийство тебя и… твоей дочки. Кстати, сколько ей лет?

— Скоро два.

— А тебе тогда сколько? — озадаченно пробормотал парень, с удивлением меня рассматривая.

— Двадцать, — тихо ответила я, слегка краснея под его пристальным взором.

— Понятно, — усмехнулся Валя, хитро прищурившись. — Замуж, значит, после школы выскочила?

— На первом курсе, — уныло пробубнили мои губы, уголки которых трагично опустились вниз. — Сдуру. Но сладкое слово «свобода» все ближе и ближе, вот только…

— Только что? — хмурясь, переспросил он. — Тебе кто-то угрожает?

— Да.

— Муж что ли?

— Нет, Сергей был моей главной проблемой до вчерашнего дня, а теперь я попала на счетчик к двум бандитам, машину которых разбила.

— Как разбила? — удивленно проговорил собеседник, медленно опускаясь в старенькое, накрытое покрывалом, кресло.

— Вдребезги.

— Где?

— По дороге в Колпино.

— А что ты делала в этой самой машине? — строго осведомился он, хмуря густые брови. — Зачем ты в нее, вообще, села?

— Я не садилась, меня затолкали. И сказали, что отвезут за город и изнасилуют.

Глаза парня округлились, а лоб наморщился. Он какое-то время переваривал услышанное, потом сказал:

— И каким, интересно, образом ты расколотила их тачку?

— Ударила ногами в ухо шоферу, — честно призналась я, опуская взгляд. — Он не справился с управлением и вылетел с трассы, задев столб. Но все живы, я проверила.

— А потом? — спросил Валентин, когда я замолчала.

— Потом меня подвез проезжавший мимо мужик до метро, а оттуда я поехала домой. Но Саха — тот, что был за рулем, встретился мне сегодня возле суда, и велел собирать бабки, чтобы возместить им ущерб. Сказал, что завтра вечером позвонит. А если я сообщу в милицию, то нам с Леночкой крышка, — выпалила я, как на духу и уставилась на парня, ожидая его реакцию.

Он задумался. На лице его отразилось внутреннее напряжение, глаза были устремлены в одну точку, куда-то мимо меня. Пауза, повисшая в воздухе, начинала угнетать. Я занервничала, решив, что зря все разболтала. Наконец, он произнес, искоса взглянув на мои теребящие край свитера руки:

— Знаешь, Катя, ты, действительно, влипла в историю.

— Знаю, — с готовностью ответила я, — а завтра еще экзамен в «Медухе», к которому я слабо готова, на твоей кухне лежит мой больной пес, а у меня в квартире сидит надоевший до чертиков супруг, и его оттуда пушкой не выгнать, так как он там пригрелся, и не желает расставаться с насиженным местечком. Но ты не думай, мои проблемы тебя не должны касаться. Ты и так много для меня сделал. Спасибо.

— Пожалуйста, — Валя усмехнулся. — Вот только придется мне, наверное, все-таки заняться твоими проблемами. Не зря же нас судьба упорно сводит. К тому же у меня есть идея.

— Правда?! — я так обрадовалась, что вскочила, но, спохватившись, села обратно, скромно сложив на коленях руки. — Какая?

— Мой друг работает в «Отряде по борьбе с бандитизмом». Нужно съездить к нему, может, он что-нибудь стоящее посоветует?

— А бандиты не узнают? — настороженно спросила я.

— Не узнают, — успокоил собеседник.

— О чем вы тут секретничаете? — в дверном проеме показалась любопытная физиономия старушки. Ее длинные седые волосы были собраны в пучок на макушке, а серые, глубоко посаженые глазки хитро блестели.

— Бабушка, мы, наверное, с Катей уедем через пару часов. Возможно, вернемся утром. Ты не присмотришь за собачкой?

— Присмотреть-то я присмотрю, — входя в комнату, проговорила собеседница. — Вот только в чем Катерина на улицу пойдет? В твоем свитере? Все ее верхние вещи сушатся в ванной. К тому же от них сильно воняет псиной. Что ты на это скажешь, Валя?

Парень задумался, оценивающе глядя на меня:

— Придется одолжить ей мою синюю куртку.

— Только не это! — всплеснув руками, воскликнула бабуля. — Она же в ней утонет.

Я недоуменно смотрела то на Валентина, то на его бабушку, не понимая, о чем они толкуют. Когда выигравший спор внук принес мне причину их жаркой дискуссии, я слегка оторопела. Это была не куртка, это было вместилище для паровоза.

— Давай примерим, — мягко предложил спасатель, накидывая на меня огромную вещь.

Я обиженно хмыкнула и сунула в рукава руки. Ладони мои достали как раз до их середины, все остальное пространство до манжета оставалось свободным.

— Совсем как пальто! — радостно сообщил парень. — До Эдика доехать сойдет. Все равно выбирать не из чего. В моем доме женских вещей, увы, нет.

— Ну и хорошо, что нет! — пробормотала себе под нос старушка. — Вот Катя переедет, и будут.

Я округлила глаза, а Валя пропустил ее болтовню мимо ушей, продолжая хлопотать над моим новым одеянием.

— А как там брюки? — осторожно осведомилась я. — Они подсохли?

— Сейчас принесу, — сказала собеседница и выскочила за дверь.

Мы выехали через час. За это время я успела позвонить родителям, чтобы сказать им, будто ночую сегодня у подруги, а мой новый знакомый переговорил по телефону с тем, к кому мы бесцеремонно напросились в гости. Я также узнала, что старушку зовут тетя Таня, и приехала она из деревни навестить единственного внука. Бабушка частенько наведывалась к Вале, чтобы он совсем не заскучал тут один без женского внимания. Парень всегда с радостью привечал ее, укладывая спать на единственном в комнате диване, а сам устраивался на полу, как и подобает гостеприимному хозяину.

На улице уже стемнело. Я выглядела как пингвин, хлопающий синими большими крыльями. Решив, что лучше сложить руки на груди, чтобы длина рукавов не сразу бросалась в глаза, я так и поступила. На мою голову спутник намотал свой серый шарф, утверждая, что без шапки я могу простудиться. Единственным, что принадлежало мне из всей экипировки были брюки и сапоги, ну еще разве что нижнее белье.

Эдик жил на Приморской. Его однокомнатная квартирка располагалась в самой гуще новостроек. Добрались мы туда за полтора часа, по дороге купили водки и сока, Валентин сказал, что идти в гости с пустыми руками неприлично. Я особо не спорила, чувствуя себя в компании этого человека вполне спокойно. Даже странно… ведь мы знакомы с ним всего несколько часов, а я уже так доверяю ему. И иду к черту на куличики, полностью уверенная, что сие мероприятие безопасно. Хотя, если честно, выбор был невелик: слушаться спасателя или встречаться завтра с бандитами. Второй вариант мне казался гораздо менее приятным.

Дверь нам открыл симпатичный парень с очаровательной улыбкой и курчавой, коротко подстриженной шевелюрой.

— Привет! — весело воскликнул он, покосившись на меня. — Это ты, значит, Катерина.

Я мило улыбнулась в ответ, стягивая с головы шарф, который порядком сбился на ухо.

— Ну, проходите, — он жестом пригласил нас войти. — О! Водочка! Круто. Сейчас выпьем и все обмозгуем.

Мой спутник помог мне снять ужасно громоздкую куртку. Освободившись от верхней одежды, я облегченно вздохнула. Состояние было такое, будто с плеч мешок муки скинула, никак не меньше. Одернув длинный Валин свитер, я гордо прошествовала на залитую светом оранжевой люстры кухню, где хозяин уже накрывал на стол. Откуда-то появились домашние огурчики, грибки и даже вареная картошка, а передо мной разложили три апельсина, веточку винограда и шоколадку в ярко синей упаковке с надписью «Вдохновенье». Вместо трех, купленных нами бутылок, на столе оказалось четыре, вероятно, одна была местная. Сока Валентин приобрел пять пачек, из них две — томатного, остальные — грейпфрут. Мужчины разлили по стаканам импровизированные коктейли, в пропорции один к одному, мне же сделали специальный: «много сока, мало водки», чему я была очень даже рада. Напиваться совершенно не хотелось.

— Ну давайте, рассказывайте, — выпив залпом содержимое своего стакана, сказал Эдик, закусывая долькой ароматного огурчика.

Как-то странно это выглядело. Все-таки не чистую водку пил, а коктейль. Вероятно, сила привычки, ведь обычно на соки не тратятся, только на беленькую, а всю эту эстетскую мешанину оставляют для лучших времен.

Я, в очередной раз, расписала в подробностях события последних дней, касающиеся бандитов. Собеседник задумчиво покивал, а потом, внимательно взглянув на меня, недоверчиво спросил:

— А ты, действительно, замочила ему по уху сапогами?

— Ботинками, — я усмехнулась, заметив блеск в его глазах. — Что же мне еще-то делать было? Либо за город, либо в кювет.

— Ну, ты классная девчонка! — восхищенно проговорил Эдик.

Он снова разлил по стаканам выпивку и важно заметил:

— Что же. Можно подать заявление о попытке изнасилования. Мы этих типов быстро разыщем по следам аварии и по тому «кренделю», который в больнице. Короче, к завтрашнему вечеру оба вымогателя будут за решеткой.

— Нет! — твердо произнес Валентин. — Нельзя, чтобы Катя светилась. В жизни всякое бывает, иногда подонков выпускают. А если они мстить задумают? Нужно скрутить их так, чтобы Катюша осталась, как бы не причем.

— Резонно, — пробормотал друг, сосредоточенно морща лоб. — Надо придумать для ареста другой повод. Я позвоню ребятам утром, мы попасем твоих навязчивых поклонников, Катя, а когда они поедут к тебе на встречу, мы их сцапаем. Правда, придется ребятам потом стол накрыть. Ну, это… в качестве благодарности.

— Без проблем! — ответил за меня парень, тряхнув густой копной светлых волос. — Только лучше арестовать их при других обстоятельствах и за что-нибудь другое, — мягко сказал он, обращаясь к собеседнику. — Так, на всякий случай.

Я слушала разговор, понимая, что лучше в него не вмешиваться. В конечном итоге, они сами все решат, «приговорив» в процессе то спиртное, что стоит сейчас на столе. Для меня же главное было — любым способом освободиться от преследования бандитов.

Приняв более менее оптимальное решение, друзья отложили осуществление его до завтра. Застольная беседа поменяла направление, перейдя на бытовые темы. Опустошенные стаканы вновь наполнялись и снова выпивались. Обстановка была раскованной и очень теплой.

— Хочешь, я сделаю тебе «Кровавую Мэри», — предложил мне Эдик, открывая пачку, на которой были нарисованы сочные помидоры.

Он уже захмелел, что придало ему еще больше веселости и обаяния.

— Наливать водку надо по ножу, чтобы коктейль не смешивался, — демонстрируя мне описываемый вслух процесс, сказал парень. — Тогда получается два слоя: белый и красный. Ну вот, — он приподнял вверх свое творение и торжественно произнес. — На! Пей.

— Спасибо, — я повертела в руках напиток и осушила его одним махом, как и было рекомендовано создателем.

Чувствовала я себя вполне трезвой. Во всяком случае, голова прекрасно соображала, правда, тело начало почему-то бастовать. То язык ни с того ни с сего заплетался, то координация движений малость подводила. А потом я принялась зачем-то курить. И ладно бы курила, как все. Нет! Я делала это не той стороной. Парни смотрели на подобного рода выходки сквозь пальцы, только наливать мне стали меньше и отодвинули подальше сахарницу, в которую я выплеснула в задумчивости содержимое своего стакана.

— Катюша, может, тебе пойти прилечь? — приобняв меня за плечи, заботливо поинтересовался Валентин.

— Я не хочу спать, — отодвигаясь от него, проговорила я. — Мы с Эдиком еще не обсудили поход в кафе с девочками.

Эдуард, как и я, находился в состоянии развода. У него была трехлетняя дочка Юличка, фотографии которой счастливый папа мне гордо показывал. На детской теме мы с ним сошлись окончательно, даже решили устроить совместное путешествие по карусельно — мороженовым местам.

— Катя, у тебя же завтра экзамен, — тоном заботливого папочки напомнил собеседник.

— Он после обеда, — парировала я, беря в руки стакан с очередной порцией «Кровавой Мэри», которую мне любезно сделал хозяин дома. Правда, опьянев, Эдик начал гнать халяву, и вместо двух четких слоев у него получалось бело-красное месиво. — Так что иди сам спи.

— Вот именно! — поддержал меня Валин друг. — Разбери там диван, мы попозже присоединимся, — он виновато посмотрел на меня и добавил. — Спать придется втроем. Просто больше постельных мест нет, ты не возражаешь?

— В одежде, без проблем, — выпивая странное подобие коктейля, ответила я заплетающимся языком.

Валентин вздохнул, окинув нас печальным взглядом, и ушел. Парень выглядел уставшим, все-таки смену отработал. Хотя надо отдать ему должное, он был трезвее нас обоих, вместе взятых. Оставшись вдвоем, мы принялись трепаться дальше. И несмотря на сбивчивость речей, нам удавалось прекрасно понимать друг друга.

— Что это у тебя на руке? — облокотившись на стол и подавшись вперед, спросила я, едва не стукнувшись головой о лоб собеседника.

— Ожоги, — гордо сообщил Эдик. — Мы с пацанами смотрели видак. Там эти все восточные единоборства и прочее. Ну, так вот, — он многозначительно помолчал, собираясь с силами для дальнейшего рассказа. — Герои себя прижигают раскаленным железом. Мне так любопытно стало, действительно они боли не чувствуют или это только в кино так?

— И?.. — затаив дыхание, прошептала я, усиленно концентрируя взгляд на парне.

— Я зажег газ, накалил вилку и припечатал ее к руке. Главное, чтобы металл был раскален до красна, тогда боли, и правда, нет, — с азартом пояснил Эдуард.

— А эти шрамы откуда? — удивленно хлопая ресницами, указала я на двух братьев близнецов того, о котором рассказывал собеседник.

— Это я пацанам потом показывал, — небрежно бросил он. — Хочешь, и тебе покажу? — схватив со стола вилку, предложил Эдик.

— Спасибо, не надо, — я тряхнула головой, потому что у вилки, которую держал в руках собеседник, почему-то вместо четырех стало восемь зубцов и… две ручки.

— Жаль, что пива нет, — щелкнув дверью полупустого холодильника, пробормотал парень уныло. — Сейчас бы пивчика попить.

Я покосилась на висящие на стене часы. Было около половины пятого утра. Валя давно уже спал, а мы по-прежнему сидели за столом.

— Ну, так сходи, — проговорила я, рассматривая свой пустой стакан.

— Верно, — Эдуард попытался встать, но тело его абсолютно не слушалось, угрожающе накренившись на бок, как тонущее судно. С горем пополам, парень удержал равновесие и грустно пробормотал. — Вряд ли дойду.

— А куда идти-то? — я размяла руки, проверяя их способность слушаться меня.

— За домом ларек.

— Я сбегаю, а ты посиди пока.

— Не! — отрицательно помотав отяжелевшей головой, сказал Эдик. — Ты, Маринка, хороший парень, но одну я тебя на улицу не пущу.

— Я — не Маринка, — поднимаясь и идя по стеночке к входной двери, сообщила я. — Меня зовут Катя. И еще одно маленькое уточнение: я не парень.

— Значит, классная девчонка, — опуская голову на поверхность стола, поправился он.

— Сейчас вернусь, — с трудом попадая в рукава огромной куртки, сообщила я, открывая замок. — Не забудь меня впустить, а то придется ночевать на пороге.

Ларек я нашла на удивление быстро, проскользнув в дырку между домами, ширина которой едва позволяла пройти там человеку. Купив четыре бутылки «Балтики», я гордо двинулась в обратный путь, непроизвольно петляя, так как ноги упорно отказывались идти прямо. Но это было только начало!

Пролезть обратно между углов двух девятиэтажных зданий я, увы, не смогла. В голове сей факт, совершенно, не укладывался, ведь я только что здесь проходила. Но тупому упрямству пьяного человека можно было позавидовать. Решив, что во всем виновата проклятая куртка, я ее начала стягивать, поставив на землю пиво. Взяв в руки свою верхнюю одежду, я вновь подняла бутылки и, прижав все это к груди, кинулась атаковать узкий проход. Опять не получилось! В затуманенных алкоголем мозгах начали возникать сумасшедшие версии о неожиданном подземном толчке, который случился, пока я была у ларька. И теперь из-за этого толчка дома сдвинулись. Но несмотря на весомость своей невероятной теории, я решила во что бы то ни стало пройти именно в этом месте. Сняв Валин свитер и оставшись в белом бюстгальтере на тоненьких бретельках, я все-таки прорвалась сквозь пресловутую дырку. Сложив аккуратно свое барахло на вытянутой руке, я сгребла бутылки в кучу и двинулась к подъезду Эдика.

Возле самой двери, я столкнулась с нервно курящим одну за другой сигареты, Валентином. Увидев меня, парень обомлел. Его лицо вытянулось, а глаза откровенно вылезли на лоб. Он осторожно взял пиво, потом открыл дверь и пропустил меня вперед, не проронив при этом ни слова. Я не совсем поняла, что он здесь делает, и решила его об этом спросить, медленно поворачиваясь к нему лицом.

— Ты же, вроде, спал? — с усилием выговаривая слова, пробормотал мой отказывающийся повиноваться язык.

Собеседник скользнул взглядом по мне и застрял на груди, которую он изучал минуты три, с каждой секундой становясь все мрачнее.

— И давно ты в таком виде разгуливаешь? — наконец, процедил он.

— Что? — я опустила взор на свое тело. — А, это… Мы просто с Эдичком хотели пивчика попить.

— Для данного мероприятия нужно устраивать стриптиз? — Валя злился, это слышалось в его голосе.

— Не, — я криво усмехнулась, — мне в дырку было не пролезть в куртке.

— И в свитере?

— И в нем тоже, — решив, что слово «свитер» мне выговорить не удастся, ответила я проще. — А ты хочешь пивчика?

Он практически на себе дотащил меня до квартиры Эдуарда, вместе с грудой одежды, которую я держала в руках. Как выяснилось, Эдик уже дрых «без задних ног» с краю огромного, раздвигающегося вперед дивана. Пива мне давать Валентин упорно отказывался, настаивая на том, что завтра оно понадобится гораздо больше. Я же, в свою очередь, ни в какую не хотела надевать свитер, так как в нем мне было почему-то жарко. Во всяком случае, так я решила. После весьма продолжительных препираний в кухне, собеседник все-таки уговорил меня лечь спать. Войдя в комнату, я гордо завалилась по середине расстеленного дивана, задумчиво уставившись в потолок. Парень лег рядом, укрывая меня одеялом. Мимо пролетала не очень приличная мысль, которую я сдуру поймала и озвучила:

— Спать между двух мужчин — это очень возбуждает.

Валентин среагировал мгновенно, резко подняв мое немного заторможенное тело, и сделал рокировку. Теперь я очутилась с краю, а он на моем месте. Мне хотелось возмутиться данным поступком, но вместо этого я лишь обиженно хмыкнула и… провалилась в тяжелый пустой сон.

Очнулась я, как ни странно, самая первая. То, что предстало моим бедным глазам, ужаснуло. Я лежала в брюках и бюстгальтере рядом с двумя мужиками, причем моя нога была бесцеремонно закинута на бедро спящего Валентина. Да! Так напилась я впервые в жизни. То, где рассталась со свитером, я обрывками припоминала, кажется, это случилось на улице при штурме дырки между домами. Что касается происходящего после этого, я, увы, не знала ничего. Как меня угораздило в таком виде завалиться спать? Да еще и в компании с парнями! А если я по пьяни вела себя не прилично?

Румянец залил мои щеки и я принялась осторожно отодвигаться от Вали, ища глазами злосчастный свитер, которого, как назло, нигде не было. Голова трещала, отдаваясь громким звоном разбитого стекла в висках при каждом неосторожном движении. Во рту все пересохло, безумно хотелось пить. Я попыталась встать, прикрываясь краем одеяла, и случайно разбудила своего соседа. Он моментально очнулся и уставился на меня. Встретившись с его глазами, я покраснела окончательно. Заметив мое состояние, он как-то странно улыбнулся.

— Похмелье мучает? — спросил парень, хитро щурясь.

— Да, — честно призналась я, рассеянно оглядываясь по сторонам в поисках все того же пресловутого свитера. — А где моя одежда?

— Ты разве не помнишь? — он недоверчиво приподнял свою густую бровь.

— Нет, — опуская глаза, прошептала я. — А что тут было?

— Сначала ты разделась на улице, а потом бросила все свои вещи в прихожей, наотрез отказавшись надевать на себя что-либо.

— А потом? — не решаясь поднять на собеседника взор, тихо спросила я.

— А потом ты завалилась спать, сказав, что тебя возбуждает, когда мужчин двое.

Теперь, помимо лица, запылали еще и мои уши. Я не знала, куда деться от стыда. Хотелось провалиться сквозь землю, причем немедленно.

— И все? — с надеждой пролепетала я.

— Нет, — он приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза. В его зрачках плясали лукавые огоньки, а губы весело улыбались. — Еще ты приставала ко мне всю ночь. Разве ты забыла?

— Я приставала?! — этот возглас разбудил Эдуарда, который что-то недовольно промямлил и снова задремал. — Не может быть!

— Может, — он усмехнулся, проведя кончиком указательного пальца по моему обнаженному плечу. — И целовала ты меня тоже. Причем так сладко, что я не смог устоять и ответил на поцелуй.

Мне стало дурно. Мало того, что состояние, как у побитой собаки, так еще и новости одна другой краше. Смотреть на собеседника я больше спокойно не могла, лицо горело алым пламенем, а совесть грызла поедом, пеняя мне на то, какая я бесстыжая.

— Извини, я не хотела, — пробубнили мои губы робко. — Пожалуйста, давай об этом забудем.

— Как пожелаешь… — смеясь, ответил Валя.

Он поднялся с постели и принес мне одежду, что было с его стороны очень мило. А когда в моей руке оказался стакан холодного пива, я окончательно уверовала в истинно благородную сущность спасателя. Очнувшийся, наконец, Эдик тоже получил от друга бутылочку, что привело его в откровенный восторг, так как чувствовал он себя не многим лучше, чем я. Мы, как два калеки, были не в состоянии сползти с дивана, а Валечка легко фланировал по квартире, будучи совершенно трезвым и вполне здоровым. Но сколько ни лежи, а день начинать надо. Тем паче, он обещает быть очень насыщенным.

Простившись с Эдуардом, который пообещал заняться моим вопросом, мы отправились ко мне домой, чтобы я могла переодеться и забрать свои лекции перед походом на экзамен. У Валентина сегодня был выходной, и он любезно согласился сопровождать меня, сказав, что сейчас мне одной лучше не оставаться. Всё время пути я сидела молча, изучая пол в вагоне метро. Спутник не пытался меня вызвать на разговор, решив, вероятно, что я хочу немного побродить в дебрях собственных мыслей. Вот я и бродила, вновь и вновь прокручивая события недавней пьянки.

«Неужели я, правда, к нему приставала? — краска в очередной раз за сегодняшнее утро залила мне щеки, и они запылали как стоп-сигнал новенького светофора. — Но почему? Неужели мой шестимесячный сексуальный пост дал о себе знать? Нельзя больше злоупотреблять спиртными напитками, а то на мужиков кидаться начинаю. Господи! Как стыдно-то!»

В квартире моей было тихо и пусто. Сергей уже ушел на работу, аккуратно выключив за собой свет. Я зажгла в прихожей плафон и, не глядя на спасателя, предложила ему жестом пройти.

— Только не пугайся, у меня в комнате жуткий бардак вперемешку с тараканьими бегами.

Валя усмехнулся. Он быстро расшнуровал свои потрепанные, но добросовестно вычищенные ботинки и снял куртку. Парень также помог мне стянуть с себя его синий огромный балахон, после чего он негромко спросил:

— А чего ты такая кислая в электричке сидела? Из-за бандитов грузишься?

Я подняла на него глаза, краснея. Знал бы ты, милый, из-за чего я гружусь… Хотя, то о чем ты говоришь, на данный момент, наверное, гораздо важнее. Приняв мое молчание, как подтверждение своих слов, собеседник продолжал:

— Не переживай ты так, Катенька. Это шестерки, я уверен. Крупные рыбки в такой воде не плавают, и, тем более, не промышляют подобного рода вещами. Ну, а твоих похитителей Эдик с ребятами быстро отыщет, слишком сильно они наследили. Не расстраивайся.

— А что я скажу Сахе вечером? — робко поинтересовалась я.

— То, что твой папа продает машину и оформляет бумаги для взятия банковской ссуды. Короче, деньги будут дня через три. Так мы выиграем время, а за этот срок наши друзья найдут повод скрутить вымогателей. Поверь мне, я не первый год общаюсь с Эдуардом, — Валентин улыбнулся, ободряюще похлопав меня по плечу.

— Да, мне он тоже понравился, — честно призналась я, вспоминая добродушную физиономию его друга. — Валя, а я к тебе сильно приставала? — уперев взгляд в пол, полюбопытствовала я тихо, ощущая очередной прилив горячего румянца.

Он засмеялся, при чем так весело и беззаботно, что мне стало обидно.

— Катенька, — наконец, произнес собеседник. — Я пошутил.

— Как это? — от подобного заявления мои глаза округлились.

— Ты отрубилась сразу, как только я переложил тебя на край. Между нами ничего не было, — он хитро улыбался, довольный произведенным этой фразой эффектом.

— Ах, ты, бессовестный! — завопила я, кидаясь в рукопашную на обидчика. — Насмехаться надо мной вздумал?! Я что, кролик подопытный?

Мой яростный порыв развеселил его ещё больше. Парень виртуозно уклонялся от моих сжатых кулаков, которыми я пыталась попасть ему в довольное, улыбающееся лицо. В конечном счете, я все-таки умудрилась задеть его щеку острым ногтем, оставив маленькую, но глубокую метку в память о моем нападении. Он же, справившись с приступом хохота, прижал меня к груде висящих на стене вещей так, чтобы я не могла шевелиться.

— Катя, успокойся, — сказал Валя мягко. — Сама виновата. Не надо было напиваться, тогда бы память тебя не подводила.

— Но ты-то зачем масло в огонь подливал? — хмуро осведомилась я. — Мне и так за пьянку стыдно, а ты такие вещи говоришь… Почему раньше не признался, что пошутил?

— А мне нравилось наблюдать, как ты краснеешь, — едва сдерживая улыбку, ответил он.

И, как по команде, мое лицо снова вспыхнуло. В конце концов, Валентин меня отпустил, убедившись в том, что я совершенно не опасна. Собрав необходимые книги и тетрадки, я быстро переоделась и через пару десятков минут была уже готова к выходу. На повестке дня стоял визит к спасателю, где в компании его бабушки, ждал нас бедняга Лари.

— Хочешь, чтобы твой супруг от тебя сбежал? — неожиданно спросил парень, когда мы подъезжали к его дому.

— Давно мечтаю, — честно призналась я, с интересом глядя на него. — У тебя опять появилась идея?

— Попробуй поведать ему о своих проблемах. Попроси помощи. Если я верно понял ситуацию, то твой муж немного трусоват. Вот и проверим его нежные чувства.

— А если он родителям донесет? — неуверенно пробормотала я, обдумывая предложение.

— Скажешь, пошутила, — ответил Валя, небрежным жестом откинув назад свои густые, вечно взъерошенные волосы. Они были такие светлые, почти белые, челка постоянно спадала на лоб, упорно отказываясь лежать, как положено. Мне захотелось коснуться строптивых прядок рукой, но, решив, что это не очень-то прилично, я отказалась от осуществления своего желания, ограничившись лишь визуальным наблюдением.

— Позвоню Сергею на работу из университета, — сказала я задумчиво.

— Можешь от меня, — добродушно отозвался парень. — К вечеру уже будет ясна его реакция.

На том и порешили. Я мысленно подбирала слова для беседы с мужем, спутник мой молча курил. Дойдя до его квартиры, мы на какое-то время замерли на пороге. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы, я — его. Обменявшись взглядами, мы оба прыснули от смеха. На сердце стало легко и весело, как будто впереди не было ни экзамена, ни разговора с бандитами.

— Ты не обращай внимание на болтовню моей бабушки, — серьезно проговорил собеседник. — У нее «идея фикс» сосватать меня за кого-нибудь.

— А ты, значит, свататься не хочешь? — лукаво глядя на него, полюбопытствовала я.

— Предлагаешь свою кандидатуру? — с невозмутимым видом спросил Валя.

— Нет, конечно! — я снова покраснела, а он довольно улыбнулся, нажав пальцем на кнопку звонка.

— Бегу! Бегу! — послышалось с той стороны двери. — А! Вот и вы! — радостно воскликнула тетя Таня, с интересом разглядывая мою новую одежду.

На мне было короткое зеленое полупальто с капюшоном, из-под которого торчала длинная черная юбка, доходящая до середины каблука на сапогах.

— Да, — протянула старушка одобряюще, — теперь, доченька, ты выглядишь гораздо лучше.

— Спасибо, — я улыбнулась.

Нас, наконец-то, запустили внутрь, где мы, быстро раздевшись, занялись тем, что было запланировано. Прежде всего, я проведала больного. Лари с довольным видом лежал там же, где мы его вчера оставили. Рядом с ним стояла большая эмалированная чашка, в которой ароматно дымился налитый бабушкой бульон. Гулять мой пес еще не ходил и, по всей видимости, не собирался. Его вполне устраивало теплое пространство кухни. Что он думал насчет туалета, я не знала. Вероятно, пока этот вопрос его мало интересовал. Потрепав овчарку по холке, я спросила его временную сиделку о том, как вел себя мой питомец.

— Прекрасно! — с энтузиазмом начала рассказывать собеседница. — Это самая спокойная собака, которую я когда-либо видела.

— Еще бы! — усмехнулся Валентин. — Будешь спокойным, когда тебя вытащат из ледяной Невы.

— Он все время спал, — пропустив мимо ушей слова внука, продолжала тетя Таня. — Чуть-чуть поел и, судя по сонному выражению его морды, опять собирается спать.

— Вы с ним не побудете еще, до моего возвращения из института? — попросила я робко.

— Конечно, Катенька, до завтрашнего вечера я гощу у Вали, так что можешь не беспокоиться о своем четвероногом друге, — довольно улыбаясь, ответила она.

Мы попили чай на кухне, слушая трескотню старушки, непрерывно сообщавшей нам местные деревенские сплетни, в которых фигурировали какие-то незнакомые мне имена, зато Валентин, глядя на рассказчицу, искренне хохотал. Ему-то эти самые персонажи, похоже, были очень хорошо известны. Наконец, закончив трапезу, я собралась с духом и отправилась звонить супругу на работу, чтобы поведать ему о том, как я влипла. Он был на месте. Мой звонок Сергея очень удивил, ведь последний раз мы общались с ним по телефону полгода назад.

— Привет, милый, — начала я ласково.

В ответ недоуменная тишина, с едва слышным «Хм…»

— Это я — Катя, не узнал, что ли?

— Узнал, — выдавил из себя собеседник, — что-нибудь случилось?

— Да! — торжественно проговорила я, и тут же печально добавила. — Меня чуть не изнасиловали.

— Допрыгалась, — зло усмехнулся муж. — Нечего было шляться размалеванной, как шалава. Этой ночью тебя прижали?

— Да, — удрученно отозвалась я. — А еще меня поставили на счетчик. Если сегодня не заплачу деньги за разбитую иномарку, они придут домой и убьют нас. Помоги мне, Сережа, пожалуйста! — я даже слезу пустила, все сильнее увлекаясь разыгрываемой ролью несчастной жены.

— Сама влипла — сама и выпутывайся! — после продолжительной паузы процедил собеседник, бросая трубку.

— Что и следовало доказать! — криво усмехаясь, сказала я подошедшему ко мне парню и отодвинула от себя телефонный аппарат.

— Струсил? — приподняв бровь, спросил Валя.

— Еще как! — саркастически ответила я. — И угораздило же меня замуж выйти за такого малодушного человека.

— Люди иногда ошибаются, Катюша, — мягко произнес он. — Но у всех есть шанс исправить содеянное.

— Думаешь? — недоверчиво глядя не него, пробормотала я тихо.

— Знаю, — твердо заявил собеседник, увлекая меня из прихожей в комнату.

Там уже расположилась напротив телевизора старушка. В руках у нее было начатое вязание, на лбу — очки, а на губах играла умиротворенная улыбка. Тетя Таня смотрела сериал…

Время неумолимо летело, приближая момент моей «учебной экзекуции». Я попыталась немного почитать лекции, но голова, еще не до конца отошедшая от вчерашнего кутежа, начинала пухнуть, недвусмысленно угрожая разлететься на куски, если я немедленно не перестану этим заниматься. В конечном итоге, я собрала все учебные пособия в пакет и пошла одеваться, чтобы отправиться в «Универ».

— Я с тобой, — решительно заявил парень, моментально оказываясь рядом.

— Зачем? — мои брови удивленно взлетели вверх. — Ты и так на меня кучу времени потратил.

— Ничего, — Валентин помог мне надеть пальто. — Будет лучше, если сегодняшний день я проведу с тобой. В целях твоей безопасности.

— Валя, — я перестала застегивать пуговицы, застыв напротив собеседника, которого внимательно изучала глазами. — Почему ты это делаешь?

— Что? — он не понял.

— Спасаешь меня. Ведь твоя смена закончилась еще вчера, а ты до сих пор исполняешь свой профессиональный долг.

— Катенька, — он загадочно улыбнулся, — спасатель — это не профессия, спасатель — это призвание.

— А я? — тихо поинтересовались мои уста.

— А ты — очаровательное создание, которому я могу и хочу помочь. Люди должны помогать друг другу, разве я не прав?

— Прав, конечно. Только не все почему-то так считают, — задумчиво ответила я, продолжая одеваться.

«Нет худа без добра, — рассуждала я мысленно по дороге в „Медуху“. — Если бы мы с Лари не попали в ледовый плен, я никогда не узнала бы этого удивительного человека. А ведь он для меня сейчас — последняя надежда. Как все-таки странно устроен мир. Мы столько раз пересекались с ним в метро, а познакомились совсем в противоположном конце города при весьма странных обстоятельствах. И теперь он меня опекает, а его бабушка нянчится с моей собакой. Ну, не сон ли все это?»

Ребята из моей группы уже начали потихоньку стекаться к дверям кабинета. Я кое с кем переговорила, пытаясь узнать настрой однокурсников перед предстоящей сдачей. Мой сопровождающий, вероятно, не желая мешать, скромно отошел к противоположной стене, и начал усердно изучать висевшее там расписание. Увидев приближающуюся Верку, я радостно вскрикнула, едва не кинувшись ей на шею. Наконец-то мы встретились с подружкой. Вчерашний визит к ней, увы, не сложился, а мне давно хотелось с ней поболтать.

— Где ты была? — хмуро осведомилась она, уперев руки в бока.

Вера была среднего роста, довольно крепкая, но неполная. Она обладала очень симпатичной внешностью и шикарными длинными волосами темно-русого цвета. Боевой характер подруги делал ее лидером как в группе, так и в наших с ней отношениях.

— У Эдика, — честно призналась я.

— У какого?! — глаза собеседницы округлились.

— Эдик работает в «Отряде по борьбе с бандитизмом», — гордо сообщила я, но данное пояснение Верку не удовлетворило.

— Я прождала тебя весь вечер. Домой тебе звонила, но ты как сквозь землю провалилась.

— Мы приехали к тебе, как и договорились, — виновато начала оправдываться я. — Но потом Лари прыгнул в Неву, а я за ним. Короче, нас вытаскивали оттуда спасатели. А еще меня вчера посадили на счетчик бандиты, которые позавчера чуть меня не изнасиловали, — скороговоркой выпалила я, оттащив собеседницу подальше от посторонних ушей.

— И сколько ты должна? — мгновенно вникнув в суть проблемы, спросила она.

— Десять штук, — мрачно отозвалась я.

— Надо звонить в ментовку, — объявила подруга, став очень серьезной и важной.

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Валя мне поможет от них избавиться, и Эдик тоже. Они обещали.

— Валя?! — у Верки глаза едва не вылезли из орбит. — Кто такая Валя?

— Не такая, а такой, — многозначительно ответила я и позвала стоящего неподалеку парня.

Когда он подошел, я торжественно проговорила:

— Быстров Валентин — мой спаситель, или спасатель… ну, в общем, просто, хороший человек.

«Хороший человек» улыбнулся, выслушав, как я его представила, и с любопытством посмотрел на изумленную Верку, которая с не меньшим интересом изучала его.

— А это, Верочка, — продолжила я их знакомить.

— Очень приятно, — мягко произнес он, глядя на нее сверху.

— Так, значит, ты теперь Катькин ангел хранитель? — скептически проговорила подруга.

— Что-то вроде… — усмехнулся собеседник.

— Понятно, — она одарила меня странным взором, потом, резко меняя тему, спросила. — Катюха, а ты к экзамену-то подготовилась со своими приключениями?

— Процентов на двадцать.

Вера присвистнула, услышав столь мизерную цифру:

— Можешь провалиться.

— Я и сама знаю, — на моем лице возникла кислая мина. — А без стипендии оставаться, ой, как не хочется.

В самый разгар беседы подошел мой однокурсник и важно произнес:

— Добрый день, девушки!

Это был Андрей. Самый «заумный» студент в нашей группе. Он всегда одевался в строгий черный костюм, его обувь вечно сверкала, будучи идеально начищенной. Мы даже прозвали его за глаза «Мистер галстук». Но, несмотря на имидж супер рассудительного мужчины, Андрюша, подчас, выдавал такое… То парня сносило на жуткую пошлость, то речи его начинали пестреть грудой непонятных ему самому слов, которые он напыщенно высказывал, уверенный в том, что выглядит очень эрудированным. Внешне же «мистер галстук» был невысоким, щупленьким, темноволосым пареньком. Так что, скорее он служил дополнением к костюму, нежели костюм к нему. Мы давно привыкли к его странного рода заявлениям, поэтому смотрели на все, спустя рукава, точно зная, чего можно ожидать от нашего Андрея.

— Привет, — в один голос ответили я и Верка.

— Как ваше внутреннее ЭГО? — серьезно осведомился собеседник, глядя на нас, как бы свысока.

— Настроение перед экзаменом, что ли? — переспросила моя подруга.

— В принципе, да, — снисходительно улыбнувшись, ответил парень.

— Трясет, как обычно, — печально проговорила я.

— Кто так выражается, Катерина? — нравоучительно начал Андрей, внимательно посмотрев на меня. — Трясти может от холода или сексуального возбуждения, но никак не от приближающейся проверки твоих знаний.

— Может, ты и прав, — вяло пробормотала я, — но меня все равно трясет, хотя мне совсем не холодно.

— Значит, возбуждение… — сделал веский вывод мой собеседник. — Если ты почитаешь «Психоанализ», то поймешь, что причина всех странных поступков человека кроется в сфере секса и проявляется на подсознательном уровне, — не перебиваемый никем, он продолжал. — Вот я, например, испытываю к тебе влечение…

— Стоп! — в разговор вмешался молчавший до этого момента Валентин. — Знаешь, дорогой, девушки и так на взводе. Пойди лучше «погрузи» кого-нибудь другого.

— А это кто? — спросил Андрюша у меня.

— Мой… э-э-э, — я замялась, не зная как представить ему Быстрова.

— Друг, — подсказал Валя.

— Он тоже испытывает к тебе влечение на подсознательном уровне, отсюда его недоброжелательное отношение к окружающим, — философски проговорил мой однокурсник, но, поймав на себе хмурый взгляд серых, как осеннее небо, глаз, быстро ретировался, пристав к нашему отличнику, который усердно штудировал лекции, стоя под дверью кабинета.

— Вот, умник! — иронично заметил спасатель, глядя вслед «Мистеру галстуку».

— Не то слово! — хором отозвались мы с Веркой.

Начался экзамен. Я пошла сдавать его в первой пятерке, опасаясь, что могу опоздать к звонку Сахи, а этого делать было никак нельзя. Вытянув из веера, разложенного преподавателем по столу, билет, я села за парту и принялась соображать над ответом. Несмотря на мое взвинченное состояние, в немного отошедшей от ночной пьянки голове стали всплывать высказывания профессора, которыми он кормил нас на лекциях. Так, по крупице, я собрала из обрывков памяти целых две страницы необходимой информации. Все-таки полезное это дело — посещать занятия! Короче, экзамен я сдала. И даже получила за него твердую четверку. Вышла из кабинета я как во сне. От нервного перенапряжения перед глазами все плыло, меня слегка покачивало. И, как назло, возле самой двери нарисовалась любезная физиономия Андрюши, которая заботливо произнесла:

— Катерина, твоему опустошенному организму необходима немедленная подзарядка, причем как физическая, так и духовная.

— Не беспокойся, — беря меня за руку и отводя в сторону, сказал ему Валентин вежливо. — Она ее получит без твоей помощи.

«Мистер галстук» разочарованно хмыкнул и вновь подошел к несчастному отличнику, который, прикрыв лицо тетрадью, как-то странно вжался в стенку.

— Ну, как? — спросил мой друг встревожено.

— Четыре, — улыбаясь, отозвалась я и бросилась ему на шею. — Неужели сдала?!

Собеседник осторожно меня обнял и мягко проговорил:

— Конечно, сдала. Ты же умница.

Я отстранилась от него, сообразив, что вешаться прилюдно на мужчину — не самое приличное занятие. На щеках опять вспыхнул румянец, выдавший мои мысли. Заметив это, Валентин усмехнулся и ободряюще сказал:

— Не стоит стыдиться проявления радостных чувств, Катюша.

Я покосилась на него, в очередной раз, убеждаясь, что передо мной стоит очень хороший человек, с которым мне посчастливилось встретиться на жизненном пути. Я и не мечтала иметь такого друга, а вот нашла, и теперь он у меня есть. Сказка, да и только.

Вскоре из кабинета вышла счастливая Верка, она сияла, как рождественская гирлянда. Судя по выражению ее лица, в зачетке моей подружки экзаменатор нарисовал цифру пять, по меньшей мере, а, может, и шесть, уж очень она была рада.

— Он поставил мне отлично! — сообщила девушка, подбегая к нам. — Это классно!

Я обняла подружку, поздравив ее с успехом. Мы быстро обменялись впечатлениями, а потом она решительно объявила:

— Сегодня ты, Катя, ночуешь у меня. Домой тебе нельзя возвращаться, это опасно.

— Нет, я должна, — удивленно глядя на нее, пробормотала я тихо. — Мне будет звонить вымогатель. Если я с ним не поговорю, он может разозлиться и отомстить.

— Ладно, поговори с ним, — задумчиво сказала собеседница. — Потяни время, а потом — бегом ко мне, или, если хочешь, я сама за тобой приеду. Только Димке позвоню — отменю встречу.

— Не надо ничего отменять, — мягко вступил в нашу дискуссию Валя. — Я сам заберу Катюшу после разговора с бандитами.

— Куда?! — мы воскликнули это одновременно с Верой, изумленно уставившись на парня.

— Ко мне домой, — спокойно ответил он. — Твой пес живет там, транспортировать его после вчерашних событий пока нежелательно. К тому же бабушка будет счастлива с тобой поболтать. Ну, а мне спокойней, когда ты в поле зрения.

— У, какой заботливый, — въедливо заметила подруга и, обернувшись ко мне, бесцеремонно добавила. — Гляди, Катька, так с концами к нему переедешь. Все с одной совместной ночи начинается. Поверь моему опыту.

Валентин засмеялся, нисколько не обидевшись.

— Ну, — протянул он иронично, — у нас будет не совсем совместная ночь. Вернее, совмещать ее придется с наличием всевидящей и всеслышащей бабули в однокомнатной квартире, на кухне которой забил себе место Лари.

— Уговорил… — беря его под руку, вынесла я вердикт, — сегодня живем на твоей территории. Только я книги с собой возьму, буду ночью просвещаться, иначе следующий экзамен мне точно не сдать.

Мы простились с Верой в метро, разойдясь по разным веткам. Я торжественно пообещала ей позвонить после ожидаемой беседы с Сахой, а Валентин даже оставил дотошной собеседнице свой телефон, чтобы она могла меня там найти, если ей это срочно понадобится. На прощанье она шепнула мне на ухо: «Он клевый!» и быстро исчезла из виду, смешавшись с толпой на станции. Мы поехали дальше.

Открыв ключом дверь, я почувствовала, что в квартире не всё ладно. Дома никого не было, но странное ощущение не покидало меня, наоборот, оно становилось все сильнее и сильнее. Оглядевшись вокруг, я поняла, в чем дело. С вешалки исчезла одежда моего супруга вместе с его головными уборами и обувью. Подгоняемая догадкой, я открыла дверь в соседнюю комнату. Ничего необычного, на первый взгляд, не было. Разве что, на полке не хватало его кассет, а с телевизора испарился наш совместно купленный видак. Вещей Сергея в шкафу тоже не оказалось. Одним словом, мой муж исчез, забрав все свои пожитки. Давно надо было ему подобную байку рассказать, не пришлось бы шесть месяцев на полу спать, выдерживая оборону в своей комнате.

Я предложила Валентину выпить чая, пока мы ждем звонка. Накормить его я не могла, так как в магазине, в связи с событиями последних дней, не появлялась давно. Но заварка в моем доме водилась всегда. Выйдя на кухню и окинув помещение внимательным взором, я вдруг согнулась пополам в приступе дикого хохота. Парень недоуменно смотрел на меня. Наконец, я выговорила, утирая рукой выступившие слезы:

— Он даже хлебницу забрал, которую нам свекровь на свадьбу подарила.

Мой гость едва заметно улыбнулся, сказав:

— Похоже, что теплые и нежные чувства твоего «благоверного» не прошли испытание.

— Не «похоже», а очевидно, — ставя чайник на плиту, поправила я его. — Ну, и слава Богу! Уже вторая проблема за сегодняшний день удачно разрешилась: я сдала экзамен, от меня сбежал Сергей. Осталось лишь отложить выплату денег, и я окончательно поверю в то, что ты приносишь удачу.

— Хочешь записать меня в разряд талисманов? — иронично полюбопытствовал собеседник.

— А тебе эта роль не нравится? — в тон ему ответила я.

— Отчего же, — он загадочно улыбнулся. — Правда, название «друг» меня устраивало бы больше.

— Я буду счастлива иметь такого друга, как ты, — совершенно серьезно проговорила я, внимательно глядя на него.

— Как пожелаешь, — сказал он тихо, а глаза его, потемнев, стали похожи на бархат, в глубине которого горел таинственный огонек.

Саха позвонил ровно в восемь. Я взяла трубку и, услышав его голос, принялась расписывать вымогателю всю сложность получения денег моим папой, который, якобы, занимается этим вопросом. Короче, после пяти минут препираний, я все-таки получила трехдневную отсрочку, клятвенно пообещав собеседнику расплатиться после обеда в понедельник.

— Ну, вот и все, — пробормотала я устало, будто не по телефону беседовала, а вагоны грузила. — Кажется, мне дали время на сбор средств.

— Прекрасно, — ободряюще отозвался парень. — Значит, мы можем спокойно ехать ко мне.

— Может, не стоит с ночевкой? Я заберу Лари и вернусь домой. У тебя даже спать негде.

— Ляжешь на полу, я постелю тебе матрас. Очень даже удобно, я сам так часто сплю, когда у меня гости, — с энтузиазмом начал убеждать Валентин.

— А ты? — кисло улыбаясь, спросила я.

— Мне спать некогда, — усмехнулся он. — Я буду всю ночь работать.

— То есть? — я непонимающе захлопала ресницами.

— На зарплату спасателя в наше время жить сложно. Я беру заказы на технические переводы с английского. Платят неплохо. Мне хватает… — пояснил собеседник.

— Ты хорошо знаешь язык? — изумленно проговорила я. — Зачем же ты работаешь в Службе спасения?

— Я же объяснял тебе, Катя. Спасатель — это призвание, а переводы — мой хлеб насущный, — он улыбнулся. — Хватит болтать. Собирай вещи и поехали, а то уже поздно, нас заждались Лари с бабушкой.

Безропотно исполнив его указания, я поплелась складывать книжки, параллельно отбирая из своего гардероба необходимые предметы одежды. В конечном счете, получилось два битком набитых пакета, которые я тожественно вручила своему новоиспеченному другу.

— Это все? — беря из моих рук поклажу, осведомился он.

— Да.

— Хорошо, а то я уж было подумал, что придется вызывать грузовик, в который мы погрузим весь твой дом, — иронично произнес Валентин.

— Это почему же? — нахмурившись, спросила я с вызовом.

— Потому что ты целый час собиралась, Катенька.

— Ну и что? — пробурчала я обижено. — Я же не могу поехать в чужую квартиру без необходимых вещей.

— Вчера могла, — продолжая улыбаться, напомнил Валентин.

Я одарила его укоризненным взором и сердито сказала:

— Не нравится — не жди.

— Нравится, нравится, — примирительно отозвался собеседник. — Я готов ждать тебя вечно.

У него, явно, было насмешливое настроение. Во всяком случае, об этом свидетельствовала его хитрая физиономия и полные лукавства глаза. Решив, что возмущаться бесполезно, я, попросту, перестала на это обращать внимание. Последнее, что мне пришло в голову сделать перед уходом, это собрать косметику, которую я небрежно свалила в сумочку. От такой наглости моя не очень-то большая дамская сумка недовольно раздулась, с трудом согласившись закрыться. Валентин уже оделся и теперь ожидал меня возле двери.

— Сейчас позвоню родителям, скажу, что меня не будет сегодня, — виновато пробормотала я, снимая трубку. — И пойдем.

Он успел порядком вспотеть, прежде чем я закончила разговор, поэтому веселое настроение моего спутника превратилось в кислое, чему я даже обрадовалась, злорадно подумав, что так ему и надо: не будет подтрунивать надо мной.

К Валентину мы приехали в одиннадцатом часу ночи. Уже вполне очухавшийся Лари, только что пришел с прогулки, на которую сводила его добросовестная тетя Таня. Пес был доволен. Он энергично шнырял по кухне в поисках очередной порции теплого бульона, приготовленного старушкой. Наконец, его огромная миска вновь наполнилась желанным содержимым, источавшим на все помещение вкусный запах курицы. Я невольно подумала, что после такой диеты мой питомец совсем перестанет есть сухой корм. А варить ему специальные блюда у меня не было ни времени, ни желания. Хотя… чего не сделаешь для любимца.

Я позвонила Вере, в подробностях расписав события, случившиеся после того, как мы с ней расстались. Она все внимательно выслушала и, попрощавшись со мной до субботы, положила трубку, пожелав удачи завтра в суде. Подружка собралась на всю пятницу уехать за город со своим парнем, поэтому встретиться со мной она сможет только на очередном экзамене, дата которого как раз совпадает с первым выходным днем. У меня же до этого события была уйма дел, начиная от штудирования книг и кончая бракоразводным процессом, назначенным на четырнадцать часов. И, если все пойдет, как запланировано, то к вечеру следующего дня я уже буду незамужней женщиной.

Валина бабушка оказалась очень инициативной. В наше отсутствие она перестирала все мои вещи, которые болтались в ванной, после того, как их сняли с собаки. И теперь моя куртка, свитер, шарф и шапка дружной толпой сохли на батарее. Я поблагодарила старушку, на что та небрежно отмахнулась, дескать, мол «не стоит!»

Валентин принялся стелить постель на полу. Тетя Таня, скептически наблюдавшая за его занятием, задумчиво спросила:

— А кто здесь будет спать?

— Катя, — ответил парень, бросив на нее беглый взгляд.

— А ты где ляжешь? — не унималась дотошная собеседница.

— Я еще не сделал работу, бабуля. Мне ее хватит на всю ночь.

— Тебе же завтра в смену, — всплеснула она руками, озабоченно нахмурив лоб, на котором уютно сидели очки. Похоже, это было их законное место, так как на глазах у старушки я не видела очков ни разу.

— Только вечером, — улыбаясь, ответил он, но тетя Таня не сдавалась:

— Катюша может спать со мной на диване, — твердо заявила она, посмотрев на меня так, будто просила подтвердить ее слова.

— Мне заниматься надо, — робко пробормотала я. — Завтра весь день вылетает, а в субботу экзамен. Так что я лучше на кухне почитаю книги.

— А когда начитаешься, ляжешь ко мне на диван, — настоятельно проговорила бабушка. — Не бойся, я сплю крепко и не храплю.

— Хорошо, — мне стало смешно от ее упрямства.

— Вот и договорились! — деловым тоном воскликнула старушка, подарив внуку выразительный взгляд. — Ты сегодня спишь на полу, Валечка.

Он едва сдерживал улыбку, но спорить с собеседницей не стал, позволив ей наслаждаться одержанной победой. Перед тем как отправиться в кровать, бабушка накормила нас специально приготовленным рагу, аромат которого мешал Лари спокойно лежать возле батареи. Пес начал заискивающе махать хвостом и крутиться под ногами, требуя и для себя порции с общего стола. В конце концов, он ее получил, растрогав тетю Таню своими жалостливыми глазками. Похоже, она испытывала к овчарке очень большое расположение, чем собака и пользовалась без зазрения совести. Потом старушка ушла в комнату, а мы втроем остались на кухне. Валя ополоснул тарелки, убрав их со стола, на котором тут же появилась стопка принесенных мной из дома книг и тетрадей. Парень занялся своим делом, надев на нос очки, неузнаваемо изменившие его внешность. Он сразу стал похож на конторского служащего, а не на веселого, уверенного в себе спасателя. Ручка, которую он держал в руке, быстро писала на чистом листке какие-то слова, его взгляд бегло скользил по иностранным текстам, стопкой лежащим перед ним. Я немного понаблюдала за работой Валентина, затем уткнулась в свои собственные записи, стараясь вникнуть в суть предмета. Лари же сладко спал на теплой подстилке возле окна, не обращая на нас ни малейшего внимания. Он совсем здесь освоился и чувствовал себя, как дома, если не лучше.

Я так усердно изучала предмет, к которому готовилась, что не заметила, как заснула сидя на табуретке в обнимку с книгой. Очнулась я от легких толчков в плечо. Когда мои глаза открылись, то перед ними предстала довольно странная картина: из-за непонятно откуда взявшейся ножки дивана выглядывал любопытный нос пса. Поразмыслив немного, я пришла к выводу, что Валя перенес меня, спящую, с кухни на матрас, где теперь я и лежала. Рядом стояла тетя Таня, упорно пытавшаяся меня разбудить.

— Где он? — спросила я, поднимаясь.

— Кто? — не поняла собеседница.

— Ваш внук.

— Ушел куда-то. Сказал, что по работе.

— А сколько сейчас времени?

— Уже почти двенадцать, — спокойно отозвалась старушка, многозначительно взглянув на часы. — Валя говорил, что у тебя в два какое-то важное дело.

Действительно, я едва не проспала свой собственный развод. Быстро вскочив на ноги, я одернула смятую юбку и побежала в ванную умываться. Приведя себя в порядок и сделав на лице консервативный макияж, я отправилась в суд, отказавшись от завтрака, который мне упорно предлагала бабушка. Лари помахал мне на прощанье хвостом, выглядывая из-за тети Таниных ног. Он уже успел погулять, поэтому теперь дверь его не очень-то интересовала, куда приятней было теплое местечко за диваном, которое он освоил с утра.

Меня развели. Этот факт никак не доходил до моего сознания. Я даже радоваться в полную силу не могла, потому что до сих пор находилась в каком то пространном состоянии. Давняя мечта осуществилась, а я вот не в силах в это поверить. Осознание того, что я больше ничья не жена, пришло в вагоне метро, а вместе с ним появилась радость и желание кричать о своей удаче на всех углах. К дому Валентина я летела, как на крыльях, мечтая поскорее рассказать о том, что испытывала, хоть кому-нибудь. Возле подъезда стояла машина, которая, как выяснилось, ждала меня.

— Ну, наконец-то, Катюша, — выйдя из Жигулей, проговорил спасатель. — Как все прошло?

— Хорошо, — сообщила я, заглядывая в автомобиль.

На переднем сиденье расположился Эдик, который мне приветливо кивнул, улыбаясь.

— Теперь я свободна от брачных уз.

Валя довольно улыбнулся, предлагая мне сесть на заднее сиденье, куда я и забралась, не раздумывая.

— Куда-то едем? — весело спросили мои губы, растягиваясь в улыбке.

— Сюрприз! — одновременно ответили Валентин и Эдуард.

Судя по их довольным физиономиям, я могла ожидать очень большого сюрприза. Усевшись рядом со мной, Быстров сказал, лукаво посмотрев на меня:

— Как ты относишься к боевикам, Катя?

Я не совсем поняла его вопрос, поэтому лишь неопределенно пожала плечами, решив довериться судьбе и людям, окружавшим меня. Мы медленно ползли по дороге, вслед за появившейся из ниоткуда бордовой девяткой. Водитель, которого звали Слава, включил магнитолу, и салон моментально наполнился звуками веселого рок-ин-рола. Парни шутили, расспрашивая меня о студенческой жизни. Говорить о цели нашего путешествия они упорно отказывались, мастерски обходя этот вопрос в непринужденной беседе.

Выскочив на Московский проспект, наше авто заняло место в третьем ряду. Впереди по-прежнему маячил зад бордовой «Лады» с темными тонированными стеклами. Время от времени, Эдуард переговаривался с кем-то по рации, но я особо не вникала, так как разобрать сквозь шипенье голос того, кто был на связи, мне не представлялось возможным.

— Но куда мы все-таки направляемся?! — сгорая от любопытства, воскликнула я, подавшись вперед, чтобы посмотреть в глаза загадочно улыбающемуся Эдику, однако он, натянув на лицо невозмутимую маску, принялся упорно рассматривать свою рацию.

— Кажется, начинается… — многообещающе произнес Слава, крепко вцепившись в руль.

Его глаза были устремлены на дорогу, я уставилась туда же. Девятка резко дала вправо, подрезав блестящий серый джип, на довольно большой скорости мчавшийся по второй полосе. Новенькая иномарка, решив избежать столкновения, рванула вбок, перегородив своим корпусом путь спокойно ползущему автобусу, который, истерично взвизгнув тормозами, застыл как вкопанный. Мы легко профланировали мимо, остановившись поодаль от эпицентра аварийных ситуаций. Округлив от удивления глаза, я непрерывно смотрела на дорогу через заднее стекло. Картина была весьма странная. Черноокая «Лада», не проявляя признаков жизни, мирно стояла у обочины. За ней через несколько метров расположился грозно сверкающий джип, судя по лицам пассажиров которого с минуты на минуту должна была грянуть гроза. Ну, а дальше… дальше шла очередь автобуса, где сидел водитель с глазами, напоминавшими фары.

Внезапно все задвигалось, будто кто-то снял палец с кнопки «пауза», запустив тем самым кинопленку в действие. Из иномарки вывалило трое разъяренных молодцов, на их физиономиях читалось откровенное желание разорвать зубами несчастный бордовый автомобильчик, осмелившийся помешать им беспрепятственно ехать по трассе. Я искренне пожалела бедную девятку, вместе с теми, кто был ее содержимым. Озверевшие толстомордые хлопцы, среди которых я с удивлением обнаружила знакомого мне Саху, принялись яростно метелить ногами неугодное им транспортное средство. Раздался звук глухих ударов вперемешку со звоном разбившихся фар и громкой бранью, обильным потоком льющейся изо ртов громил. Мое сердце укатилось в пятки, а от лица отхлынула краска. Белая, как мел, я неотрывно смотрела на своего вымогателя, отчаянно воюющего с капотом многострадальной «Лады». Лицо водителя автобуса было ничуть не ярче моего. Напротив, на его щеках даже появились зеленоватые пятна, свидетельствовавшие о сильном нервном напряжении.

— Ну, вот они и напросились! — довольный голос Эдика вывел меня из шокового состояния. Я перевела взгляд на тех, кто сидел впереди, и громко вскрикнула, чуть не подпрыгнув. Двое парней недоуменно уставились на меня. Вернее, уставились их глаза, смотревшие в мою сторону через прорези в черных масках, которые как-то неожиданно очутились на головах у Эдуарда и Славика, пока я была занята созерцанием сцены, разворачивающейся на улице. Валентин же, напротив, наблюдал за мной. Поэтому, когда я испуганно дёрнулась, он крепко схватил меня за руку, притянув к себе и сквозь смех проговорил:

— Наслаждайся обещанным боевиком, Катенька.

Парни, подмигнув мне, выскочили из машины, присоединившись к вывалившей из девятки группе таких же обладателей черных масок, как и они. Началось шоу. Я прижалась к Вале, вцепившись пальцами в его руку. Наверное, ему было больно, но, будучи занята развитием дальнейших событий, я не замечала этого, продолжая впиваться острыми ногтями в ладонь несчастного. Все мое внимание безраздельно принадлежало процессу задержания проклятого вымогателя вместе с его приятелями. Троицу скрутили быстро, разложив их по капоту избитой ими же машины. Кажется, на обнаглевших хлопцев надели наручники, потому что их руки были сложены за спиной. Но не это было самое интересное. Я заворожено наблюдала, как Эдик и Слава чинно приближаются к джипу, где все еще сидел поджавший уши шофер. Парни спокойно сняли с плеч автоматы и… прикладами раздолбали вдребезги боковые стекла иномарки. После чего вытащили окончательно «припухшего» молодца через окно на улицу. Бедняга даже не сопротивлялся, подняв лапки кверху и беспрерывно подвывая, точно малое дитя.

Однако все эти разборки моментально потеряли для меня интерес, как только траектория моего взгляда пересеклась с тем, что творилось в автобусе. Бледно-зеленый в синюю крапинку водитель обречено взирал сверху вниз на мелькавшие перед его глазами автоматы, отчаянно ловя ртом воздух. Он даже расстегнул трясущейся рукой пуговицы своей рубашки, синий воротничок которой одиноко торчал из-под теплой серой куртки. Волосы мужчины встали дыбом, превратившись из аккуратно лежащей стрижки в короткий ежик.

Мне также бросились в глаза физиономии неизвестно откуда набежавших зевак, рты которых были так широко открыты, что в них влезла бы не одна довольно упитанная ворона.

— Можешь считать, что проблема с вымогателями решена, — проговорил Валентин, осторожно убирая из-под моих ногтей свою руку. — Ты счастлива?

Я повернулась к нему и растерянно заморгала. Голос собеседника вывел меня из потока собственных мыслей, поэтому я все еще не могла до конца вникнуть в ситуацию. К нам подошли Эдик и Слава. Они сняли свои странные головные уборы и теперь выглядели вполне нормально. Лица ребят светились от удачного завершения операции и… от моей недоумевающей физиономии, выражение которой их явно забавляло.

— Теперь твой знакомый сядет за нападение на правоохранительные органы, а потом мы его малость покрутим, глядишь, еще что-нибудь всплывет! — радостно сообщил Эдуард, обращаясь ко мне.

— Катя, сделай лицо попроще, — смеясь, посоветовал Славик. — А то у тебя вид, будто ты только что вернулась с войны.

— Не я одна, — услышала я свой собственный голос, когда мои глаза уперлись в сползающего под руль водителя автобуса.

Проследив мой взгляд, собеседники начали громко хохотать, не в силах выговорить ни слова. Я кисло усмехнулась и устало произнесла:

— А теперь что?

— Слава отвезет вас до метро, а у нас тут дела, — сквозь смех ответил Эдик. Он пожал руку Вале и, попрощавшись со мной, ушел, присоединившись к другим членам группы захвата.

Мы заехали в магазин по просьбе Валентина, который, закупив два огромных пакета выпивки, торжественно вручил их водителю, сказав, что это в качестве благодарности для всей команды. Парень с удовольствием принял презент и, пожелав удачи, высадил нас у памятника Ильичу. До самого дома спасателя, я не произнесла ни слова, все еще находясь под впечатлением случившегося. Прокручивая в голове, точно киноролик, недавнее происшествие, я снова и снова переживала инцидент задним числом, до конца не веря, что все это было со мной. Быстров не пытался меня разговорить, он лишь искоса поглядывал на невероятное разнообразие эмоций, отражавшееся на моем лице. Наконец, мы добрались до его квартиры.

— Вы вовремя! — радостно воскликнула тетя Таня, укладывая в сумку закупленные в магазине продукты. — А то я уже собралась уезжать без вас.

Лари крутился возле ее ног, с интересом поглядывая на содержимое поклажи.

— Прости, бабуля, — Валентин ударил себя ладонью по лбу, — совсем забыл, что у тебя электричка. Давай, я провожу.

— Не надо, — отмахнулась старушка. — Что я, немощная? Сама доберусь, не в первый раз.

— Татьяна Дмитриевна, — наигранно сердитым тоном проговорил её внук. — Данный вопрос обсуждению не подлежит.

Она усмехнулась, довольная его настойчивостью. Перед самым отходом, бабуля утянула меня в ванную, где скороговоркой сказала:

— Валечка — очень хороший мальчик, ты о нем заботься. Не обижай его. Мой внучек заслуживает хорошей девушки. Такой, как ты, Катерина, — я попыталась открыть рот, чтобы возразить ей, но тетя Таня быстро пробормотала «Ну вот. Мне пора. Увидимся еще» и пулей вылетела в прихожую, оставив меня в полном недоумении.

Быстров попросил дождаться его возвращения, поэтому нам с Лари пришлось остаться в квартире без хозяина. Намериваясь скоротать время, я вновь взялась за учебники. Этот предмет мне давался хорошо. И я могла бы не волноваться за экзамен, но… было одно не очень приятное обстоятельство. Доцент Кривошеин — мой экзаменатор, на протяжении всего семестра уделял мне слишком много какого-то странного внимания. То после занятий оставит, а сам круги вокруг нарезает и смотрит на меня маслеными глазками. То доклад заставит готовить, отправив меня в библиотеку, где мы почему-то снова с ним встречаемся. И взгляд у этого сорокалетнего хлыща мне никогда не внушал особого доверия — скользкий, пристальный и раздевающий. Так что встречаться, в очередной раз с Германом Павловичем у меня не было ни малейшего желания, а тем паче, что-то ему сдавать.

Наконец, вернулся Валя. Был уже вечер, а ему сегодня дежурить. Я попыталась отбиться от изъявленного им желания проводить меня до дома, но парень уперся, доказывая мне необходимость данного мероприятия. На работу он решил отправиться сразу после, не заезжая больше к себе. Вздохнув, я смирилась со своей участью, так как спорить с ним было бесполезно, к тому же его внимание мне льстило. Доведя меня до подъезда, Валентин негромко спросил:

— Ты не боишься ночевать одна?

— Нет, — я улыбнулась. — Со мной ведь пес. Он меня в обиду не даст. К тому же, некого теперь бояться, ведь вымогатели арестованы, а муж, бывший муж, сбежал.

Он немного помолчал, задумчиво глядя на меня, потом снова заговорил:

— Вот и решились твои проблемы, Катюша, — его голос стал печальным. — Я сделал все, что смог. Наверное, пришло время незаметно удалиться? — он смотрел на меня так, будто ждал возражений, но я молчала, изучая черты его грустного лица.

В конце концов, парень не выдержал затянувшуюся паузу и честно поинтересовался:

— Ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни вместе с памятью об удачно закончившихся неприятностях?

— Нет, конечно, — удивленно моргая, ответила я. — Разве мы не друзья?

Собеседник облегченно вздохнул и усмехнулся. Его глаза стали веселыми, словно грусти в них никогда и не было.

— Друзья, — уверенно заявил Быстров, затем, подумав немного, добавил. — Можно я встречу тебя завтра после экзамена?

— Как пожелаешь, — вспомнив его любимую фразу, проговорила я тихо.

Мы расстались. Валя уехал на работу, а я, в сопровождении вдоволь нагулявшейся по дороге собаки, поднялась в свою квартиру. Дома было пусто и тихо. Мне стало как-то неуютно одной. Тем более, после столь насыщенных дней. Тишина, царившая вокруг, казалась мне угнетающей. Холодильник был пуст, а ведь я с утра еще ничего не ела. Желудок при виде кухни жалобно заныл, требуя немедленно наполнить его. Пришлось плестись на ночь глядя в магазин. Лари я благоразумно оставила дома, чтобы поход за продуктами не превратился в очередную собачью гулянку. Возвращаясь обратно с полным пакетом, я внезапно ощутила чей-то взгляд, прожигавший мою спину. Обернувшись и настороженно осмотревшись по сторонам, я не заметила ничего подозрительного.

— Наверное, показалось, — успокоила я сама себя, хотя мысль о чьем-то незримом присутствии намертво засела в голове.

Большую часть ночи мне пришлось посвятить учебникам и тараканьим боям, вернее, сражалась исключительно я, а они старательно убегали, прячась за полками, как настоящие трусы. Поспать мне удалось всего несколько часов, а с утра я уже была готова к исполнению своей святой обязанности — выгулу четвероногого питомца. Впереди предстоял экзамен у господина Кривошеина. Одна мысль о данном субъекте портила мне настроение. Но потом намечалась встреча с Валентином, и это радовало. Нужно было решить вопрос: краситься или нет? Для Германа Павловича я не хотела приводить свое лицо в более привлекательный вид, для Вали — наоборот. В конечном итоге, второй вариант одержал победу, и я занялась своей внешностью. Слава Богу, времени у меня на это было предостаточно. Выход в университет планировался только через два часа.

Прежде всего, я вымыла свои не очень-то длинные волосы, которые давно уже мечтали о порции душистого шампуня. Однако у меня, в свете последних событий, до этого никак не доходили руки. Высушив рыжую блестящую копну феном, по счастливой случайности забытым моим бывшим супругом, я принялась укладывать пряди плойкой, чтобы придать прическе более ухоженный вид. Затем настала очередь косметики. Хотелось чего-нибудь яркого, необычного. Покрутив в руках коробочку с тенями, я выбрала сине-голубую гамму и активно разрисовала ею свои веки. Получилось неплохо. Нежный перелив поднебесных цветов красиво гармонировал с моими светло-голубыми глазами. Чёрная тушь и такого же цвета подводка, подчеркнувшие контур глаз, прекрасно дополнили мой макияж, сделав взгляд выразительным и немного загадочным. Я едва коснулась бледно-розовой помадой губ, решив оставить их как можно более естественными.

Закончив возиться со своим лицом, я принялась подбирать гардероб, который должен был подходить к созданному мною образу. Откопав в самой глубине шкафа короткое темно-синее платье со строгим вырезом и длинными узкими рукавами, я начала его экстренно отпаривать, чтобы придать выбранной одежде надлежащий вид. В конце концов, выглаженный наряд, мягко облегающий мою фигуру, был довершен длинной цепочкой с крошечным квадратным кулоном, внутри которого синим пламенем горел прозрачный камень. Я уложилась точно ко времени. У меня даже осталось несколько минут на то, чтобы отдать указания лежащему в прихожей псу.

— Никому не открывай дверь, — на полном серьезе говорила я Лари, обуваясь. — И трубку тоже не бери. Короче, веди себя хорошо. Будь паинькой и жди меня.

Потрепав собаку по холке, я вышла из квартиры, закрыв за собой дверь на замок.

Когда я оказалась в стенах родной «Медухи», ко мне тут же подлетела, выскочившая откуда-то сбоку, Верка. Ее щеки раскраснелись, а в глазах горело любопытство.

— Я тебя уже полчаса жду! — воскликнула подружка, не давая мне опомниться. — Ну, как? Ты развелась?

— Да, — наконец, умудрилась я вставить слово. — И, кстати, здравствуй.

— Привет! — бросила собеседница мельком, и снова затараторила. — Как все прошло? Сергей не приходил на заседание? Ты будешь получать алименты? А когда ты теперь увидишься с Валей?

Я вытаращила на нее глаза, потом хитро улыбнулась и тихо ответила:

— Начну с конца, — а затем после многозначительной паузы продолжила: — Быстров собирается встретить меня после экзамена.

Верка одобрительно кивнула и вновь приняла выжидающую позу, свидетельствовавшую об ее повышенном внимании ко мне и моему рассказу.

— От алиментов я отказалась, чтобы избавить себя от лишних заморочек с Орловым. Серега после своего исчезновения не появлялся ни в суде, ни дома, ни, вообще, на моем горизонте. Сбежал, как трусливый заяц. Даже смешно. А ведь опасность уже миновала.

— То есть? — подруга приподняла свою изящную тонкую бровь в знак удивления.

— Вчера арестовали вымогателя.

— Здорово! — она искренне обрадовалась.

— Не то слово! Я сама все видела, — с азартом начала я и… выложила слушавшей с открытым ртом собеседнице события прошлого дня.

— Вау, — восхищенно произнесла Вера, когда я, наконец, закончила. — Это круто!

— О чем секретничаете, девушки? — голос подошедшего незаметно Андрея заставил нас вздрогнуть от неожиданности. — Катя, ты сегодня такая экстраординарная.

— Чего, чего? — не поняла я.

— Необыкновенная, наверное, — подсказала подруга, криво усмехаясь.

— Ты зришь в корень, Вера, — важно отметил парень, поправив на шее свой любимый серый с красной полосой галстук, и снова обратился ко мне. — Катерина, я должен заметить, что внешнее перевоплощение женщины связано с ее внутренним эмоциональным состоянием.

— Возможно, — чуть заметно улыбаясь, подтвердила я.

— Вот, например, летом подсознательное возбуждение представительниц прекрасного пола заметно по их одежде, — продолжал философствовать на свою излюбленную тему Андрюша. — Девушки носят прозрачные маленькие топы, сквозь которые видна их грудь потому, что хотят секса. Это и есть проявление их внутреннего «я».

На моем лице отразилось нечто среднее между удивлением и полным несогласием, Верка же едва сдерживала смех, отчего ее лицо заметно покраснело.

— А зимой, — «Мистер галстук» сделал многозначительную паузу, — для выражения все той же подсознательной сексуальной энергии вы прибегаете к макияжу, как ты сегодня.

— Хочешь сказать, что я озабоченная? — мои брови поползли вверх.

— Не так грубо, конечно, — снисходительно улыбнулся собеседник. — Но, вообще-то, да.

— Вот спасибо! — нервно хихикнула я и, схватив, давящуюся смехом подружку под руку, потащила ее к кабинету, где должен был состояться экзамен.

— Не надо обижаться, Катя. Это же очевидно и просто, как мир.

— Боюсь тебя разочаровать, дорогой, — обернувшись, бросила я сухо. — Но мир прост, лишь в твоей несложной голове, а для меня он очень и очень разнообразен.

Начался экзамен, сдавать который у меня не было никакого желания. В конце концов, я все-таки завалилась в аудиторию с абсолютно отрешенным видом. Кривошеин принимал по одному студенту, как стоматолог. И меня почему-то начало знобить, будто я и вправду пришла на прием к зубному врачу.

— Здравствуйте, Катерина, — улыбаясь, сказал преподаватель. — Вы сегодня прекрасно выглядите, надеюсь, что знание Вами моего предмета столь же прекрасно, — слащавость его голоса меня раздражала, а шаривший по моей фигуре взгляд приводил в бешенство.

Усилием воли подавив поток негативных эмоций, я натянула на лицо маску спокойствия и негромко сказала:

— Спасибо, Герман Павлович. Надеюсь, Вы правы.

— Десять минут на подготовку, Катенька, — его масляные глазки сузились. — А потом мы поговорим.

Я взяла билет, покосившись на собеседника. Он был довольно крепкого телосложения, плечистый и… практически лысый. Несколько тонких светлых волосин доцент зачесывал на бок, прикрывая ими свое блестящее круглое темечко. Лицо у Кривошеина было узкое и бледное, довольно крупный рот время от времени кривила сомнительного смысла улыбка, которую он, вероятно, считал, милой. У меня же она вызывала неприятное ощущение и легкое подташнивание. Короче, переваривать своего нынешнего экзаменатора я могла с большим трудом. И, если честно, мое мнение разделяла почти вся наша группа. Любимым учителем Герман Павлович не числился ни у кого.

Я ответила ему на все вопросы, твердо зная, что права, но он все равно завалил меня, искусно запутав терминологией. Мне стало так обидно, что на глаза навернулись слезы, которые я украдкой стерла кончиками пальцев. Как может это мерзкое создание так надо мной издеваться? За что?

— Катерина, — заботливо начал преподаватель. — Я уверен, что Вы знаете тему лучше, поэтому мне не хочется ставить вам плохую оценку. Я пока оставлю графу в ведомости не заполненной, а Вы, подготовившись, придете завтра и пересдадите.

— Но ведь завтра воскресенье, — неуверенным голосом пробормотала я. — Может, послезавтра?

— Нет, — он сделал озадаченный вид. — Я уезжаю через день и вернусь только в феврале. Но Вы можете придти ко мне домой, скажем, в пять. Только не шумите: жена моя себя не очень хорошо чувствует, — добродушно улыбаясь, предложил Кривошеин, вот только улыбка его была насквозь пронизана фальшью. — И зачетку возьмите обязательно.

Я вздохнула, записав адрес. Выбора особого не было — либо остаться с несданной сессией, либо отправиться на территорию собеседника.

— Выучите этот билет, я буду спрашивать Вас по нему, — снисходительно сказал мужчина, когда я грустно поплелась к двери. — До завтра, Катя.

— До свидания, — проговорила я, выходя из кабинета.

— Он тебя завалил! — увидев мою физиономию, безошибочно определила Вера. — Вот подонок.

— Завтра я иду к нему в пять часов пересдавать экзамен, — трагично сообщила я подруге. — Иначе не видать мне стипендии, как своих ушей, а нам с Ленкой на что-то надо существовать.

— Я пойду с тобой, — твердо заявила собеседница. — Для подстраховки.

— Не стоит, — я вяло усмехнулась. — У него жена дома больная, так что он мне ничего не сделает. Главное, чтобы оценку поставил, и, желательно, неплохую. Поготовлюсь сегодня ночью еще, авось, получится сдать на «отлично»?

Я разговаривала с подружкой, стоя неподалеку от экзаменационной аудитории. Увлеченные беседой, мы и не заметили, как оказались не одни. Чья-то рука осторожно легла на мое плечо. От неожиданности я вскрикнула и быстро обернулась. Это был Игорь. Он грустно улыбнулся мне, а потом сказал:

— Здравствуй, Катюша, я не могу дозвониться до тебя уже который день. Куда ты пропала?

— У меня были дела, — отодвигаясь от него, пробормотала я.

— Это тебе, — он протянул мне белую гвоздичку, бутон которой еще не до конца распустился. — Может, прогуляемся?

Вера как-то быстро самоустранилась, оставив нас вдвоем. Ей предстояла встреча с Германом Павловичем, так что она заняла место перед дверью кабинета, рядом с еще не сдававшими экзамен ребятами.

— Я жду человека, — рассеяно глядя по сторонам, чтобы не встречаться с его взглядом, ответила я.

— У тебя есть другой? — в лоб спросил Игорь.

— Да, — соврала я, надеясь, что это поможет нам выяснить отношения и расстаться.

— Понятно, — как-то странно усмехнувшись, проговорил собеседник. — Я тоже хотел тебе сказать, что познакомился с одной девушкой.

— Правда?! — радостно воскликнула я, не веря в свою удачу. Неужели все так легко разрешиться. И мне не надо будет себя чувствовать виноватой за то, что я его отшила.

— Ага. Мы с ней встречаемся уже два дня. Так что желаю тебе счастья, Катенька. Прощай, — он окинул меня задумчивым взглядом и повернулся, чтобы уйти, едва не столкнувшись с подошедшим к нам Валентином. — Это ты?! — брови мужчины взлетели вверх, а глаза заметно округлились.

Спасатель был практически одного роста с ним, он хмуро смотрел на Игоря, не произнося ни слова, потом, наконец, выдавил:

— Да, это я.

Постояв еще какое-то время, напротив друг друга, они разошлись. Мой недавний собеседник сухо кинул, удаляясь:

— Будьте счастливы!

Валя же в ответ холодно пожелал ему удачи. Я, как случайный зритель, наблюдала эту полную напряжения сцену, не совсем понимая причину раздражительности ее участников.

— Катенька, это тебе, — достав из-за спины букет белых крупных роз, произнес Быстров, улыбаясь. — Ты сдала экзамен?

— Боюсь, что нет, — тихо отозвалась я, опуская глаза. — У меня завтра «свидание» с экзаменатором у него дома. Очередная попытка, иначе… капут стипендии.

— Ничего, — ободряюще проговорил парень. — Сдашь, ты же умница. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

Я посмотрела на собеседника внимательным взглядом, потом задумчиво проговорила:

— Возможно, это хорошая идея. Зайдешь ко мне в половине четвертого?

— С удовольствием, — радостно улыбаясь, ответил Валя.

Его серые глаза сияли, отражая прекрасное настроение, в котором он пребывал. Мне даже стало не так грустно, вопрос о провальной защите отъехал на задний план, уступив место предвкушению хорошего дня в компании веселого собеседника.

Когда мы вышли из института, было уже два часа. Я слушала рассказ Валентина о его ночном дежурстве. Работа в Службе спасения насыщена всякого рода событиями, вот и на этот раз у моего друга случилось несколько интересных приключений, о которых он мне с энтузиазмом теперь говорил. Я попросила Валю зайти со мной на почту, чтобы закрыть абонентский ящик, надобность в котором уже давно отпала.

— А зачем ты его вообще открывала? — с прищуром изучая меня, полюбопытствовал парень.

— Так. Баловалась перепиской через рубрику знакомств в газете.

— И каков улов? — шутливо спросил он, хотя в глазах его почему-то появился стальной блеск.

— Одну рыбку ты видел в «Медухе», остальных я выпустила в море, — смеясь, отозвалась я. — Но это все было давно и неправда. Больше я в письма не играю, слишком много обломов.

Перед тем, как сдать ключ, я все-таки открыла ящик, застыв напротив него в изумлении. Внутри лежал длинный белый конверт. Писем я ни от кого не ждала, поэтому наличие его здесь привело меня в некоторое замешательство. Забрав послание, я положила его в сумочку, решив, что ознакомлюсь дома. Быстров ждал меня на улице. Говорить ему о письме я не стала. Мы медленным шагом пошли к моему дому, продолжая болтать на разные темы. Возле подъезда парень как-то странно замялся. Уходить он не хотел, а напрашиваться в гости, по всей видимости, не позволяла гордость.

— Может, сходим в кафе? — предложил он после затянувшейся паузы.

От воспоминаний о не очень аппетитных гамбургерах и совершенно ужасном салате, которыми потчевал меня Игорь недавно, я невольно сглотнула. На лице отразилась вся гамма беспокоивших мою душу чувств.

— Идем, — более настойчиво произнес собеседник. — Я с утра еще ничего не ел. Попробуешь корейскую кухню. Уверен, тебе понравится.

— Корейскую, говоришь? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Да. Ну, так как?

Он очень хотел, чтобы я согласилась. Это читалось в его чутких глазах. У меня не было ни малейшего желания вот так вот расстаться с парнем, поэтому, немного поразмыслив, я решительно сказала:

— Хорошо. Только цветы в вазу поставлю. Они такие красивые и хрупкие, нужно проявить в отношении них побольше заботы, — опуская лицо в ворох ароматных белых роз, я загадочно улыбнулась, подарив Вале лукавый взгляд. С гвоздичкой Игоря я, как это ни подло с моей стороны, рассталась еще в стенах института, торжественно вручив ее старенькой вахтерше. Букет Валентина, напротив, я все время пути нежно прижимала к сердцу, будто боялась, что он исчезнет, унеся с собой удивительный сладкий запах весны.

Мы поднялись ко мне в квартиру, где я, не раздеваясь, сделала то, о чем говорила.

Лари с недоумением проследил мои стремительные движения по комнате, а потом недовольно зевнул, когда я вновь собралась уходить. Сообразив, что его с собой не берут, пес обиженно поплелся в кухню, где принялся громко хрустеть недоеденным с утра «Педи Гри».

Корейская кухня оказалась совершенно не похожей на меню кафетерия, в который водил меня Игорь. Я впервые в жизни попробовала салат из злаков и многое другое. Еда была такая острая и аппетитная, что не отведать ее я просто не могла. Молоденькая девушка с раскосыми черными глазами заботливо подносила нам все новые, неизвестные мне блюда, аромат которых заставлял сладко сжиматься мой бедный желудок. Я раньше не часто ела рис, но, попробовав его здесь, решила, что отныне он станет постоянным гостем моего меню. Наевшись досыта и по-настоящему отдохнув в уютной атмосфере светлого гостеприимного ресторанчика, мы с Валентином начали нехотя собираться домой. Он оплатил счет, подарив мне непонимающий взгляд, когда я спросила, сколько должна денег.

— Ты о чем? — спросил он, внимательно рассматривая меня.

— Хочу заплатить за свой обед.

Быстров немного помолчал, потом начал смеяться, увлекая меня за собой к выходу. — Какая же ты странная, Катенька. Неужели ты считаешь, что я позволю тебе сделать это? Кем же я тогда буду?

Пожав плечами, я хмыкнула, дескать, мол, как хочешь. Мое дело предложить, твое дело отказаться. От метро до моего дома мы пошли пешком. На улице уже стемнело, вокруг горели фонари, шныряли немногочисленные прохожие и, сверкая фарами, проезжали машины. Было не холодно, поэтому я сняла с головы капюшон, и теперь чувствовала, как легкий ветерок развивает мои волосы.

— Скажи, Катюша, а что ты теперь собираешься делать после развода? — задумчиво глядя на меня, спросил спутник. — Перепиской ты наелась. Как думаешь личную жизнь устраивать?

Я усмехнулась, размышляя над его вопросом.

— Заберу Леночку после сессии, устрою ее в садик, и будем мы с ней жить вдвоем, да еще Лари с нами. Мечта! Никто не указывает, не ноет, не требует играть по его правилам, — я посмотрела на собеседника и тихо добавила. — Не для того я добивалась развода, чтобы снова вляпаться в ту же историю.

— Вот как? — Валя стал серьезным. — Значит, ты, Катя, отныне получила статус мужененавистницы?

— Что-то вроде, — честно призналась я.

— А как насчет теплых и нежных чувств, которые иногда посещают человеческие сердца?

— Мои чувства перекрыты, — гордо сообщила я, не сводя с лица парня испытующего взора. — А почему это так тебя интересует?

Он усмехнулся, похлопав меня по руке, которая была продета через его локоть.

— Просто мне небезразлично твое будущее, Катенька. Я за эти дни к тебе привязался, и мне хочется, чтобы ты была счастлива.

— Спасибо, — улыбаясь, ответила я. — Иметь такого друга, как ты, уже большое счастье.

— Льстишь?

— Ни капельки!

Мне нравился этот парень. И, как не пыталась я увильнуть от подобного признания, с ним пришлось все-таки смириться. Быстров был симпатичный, смелый, умный, отважный, благородный, решительный, вежливый, добрый, талантливый, честный, добродушный и очень, очень, очень обаятельный! Я вообще не находила в нем недостатков, хотя, если честно, я и не старалась этого делать.

Мы почти дошли до моей двеннадцатиэтажки, как вдруг раздался чей-то протяжный голос, делавший ударение на конец каждого предложения:

— Эй, парочка?! Не найдется ли закурить?

Валентин обернулся, чуть-чуть отстранив меня рукой.

— Нет, — спокойно ответил он. — Сигареты закончились.

Позади нас стояли двое нариков неопределенного возраста. Один был длинный, как жердина. Его подбитый кем-то глаз живописно окружал большой сине-фиолетовый фингал. Незнакомец постоянно шмыгал сопливым носом, утирая его рукавом болотной, немного грязной куртки. Второй был невысок, но очень плечист. На наглой круглой физиономии играла недобрая ухмылка, а затуманенные зельем глаза как-то странно сверкали, не предвещая ничего хорошего.

— Как насчет деньжат? — в руке того, что был пониже, блеснул небольшой перочинный ножик. — Покажи-ка, приятель, содержимое своего кошелечка. И девка тоже.

Я ошарашено смотрела на них. Впервые в жизни я попала на «Гоп стоп», причем, возле самого дома. Что же это за наваждение такое? Который день сплошные неприятности.

— Не очень-то вежливое предложение, — отодвинув меня еще дальше, отозвался Валентин, оценивающее глядя на обнаглевшую шпану.

— Но, но! Не нарывайся! — угрожающе вставил длинный. — А то и схлопотать недолго.

— Гони бабки, если жить хочешь, — оскалился широкоплечий коротышка.

Быстров наклонился ко мне и тихо произнёс:

— Беги домой, Катя. Я подойду попозже, — он толкнул меня в плечо, требуя повиновения.

Сорвавшись с места, я сделала несколько шагов в направлении подъезда, но вдруг резко остановилась, застыв в нерешительности. Как я могу бросить его с этими вооруженными идиотами, у которых от наркоты рассудок совсем помутился? И, как назло, вокруг практически никого не было. Вдалеке маячила скрюченная фигурка старушки, на площадке играли дети. Позвать их на помощь, я не решилась, ни толку, ни проку от этого не было. Размышляя в таком ключе, я неотрывно следила за происходящим.

Валентин еще какое-то время препирался с нахальными типами, затем тот, что был с ножом сделал угрожающий выпад, едва не задев спасателя. Но парень, вовремя среагировав, резко согнулся, не позволив лезвию коснуться своего живота. Украшенная фингалом «жердина» принялась самодовольно ржать, точно лошадь. Его протяжный смех был противным, а кривой рот с парой дырок вместо зубов, вызывал у меня омерзение. Очень хотелось чем-нибудь заткнуть ему пасть, поэтому я принялась осматриваться вокруг на предмет увесистого камушка. Найдя взглядом искомый булыжник, я с удивлением обнаружила, что его уже успели перехватить. Быстров, сделав шаг назад от нападавшего, медленно нагнулся и поднял внушительный камень, неизвестно каким чудом оказавшийся возле его ног. Дальнейшее происходило, как в замедленном кино. Валя отвел руку, утяжеленную находкой, назад и с размаху ударил воинственного нарика по челюсти. Пострадавший сделал пять разворотов, как балерина на сцене, и, выронив нож, упал плашмя в подтаявший серый сугроб. Его веселый дружок мгновенно испарился. Я лишь заметила, как быстро сверкали пятки перепуганного парня, когда он, не оборачиваясь, бежал прочь. Мой друг выбросил свое импровизированное вооружение, искоса поглядывая на пытавшегося подняться горе-вымогателя. Он хотел было пойти проверить его самочувствие, однако я помешала сделать это, бросившись на шею победителю.

— Я же сказал тебе — иди домой, — поймав меня в объятья, наигранно хмуро проговорил Валя.

— Угу, — уткнувшись носом в его грудь, пробормотала я тихо. — Я думала, он тебя убьет.

— Глупенькая, — собеседник погладил меня по раскрытой голове и, лукаво улыбаясь, сказал. — Разве эта развалюха способна кого-нибудь убить?

Взглянув на отползающего на карачках подальше нарика, я невольно прыснула от смеха. Похоже, хлопцы надолго забудут свое неудачное нападение. Хотя, вполне вероятно, что когда из их голов дурь выветрится, они ничего вообще не смогут вспомнить. Ну, да какая, собственно, разница, главное, что все хорошо закончилось. А этой шпане поделом досталось, не будут приставать к прохожим.

— Тебе пора выгуливать Лари, — все еще водя ладонью по моим растрепавшимся волосам, произнес собеседник.

— Верно. Составишь мне компанию? — я подняла на него глаза.

— Конечно. Вдруг к такой магнетической особе, как ты, еще кто-нибудь вздумает пристать.

— Значит, ты собираешься меня охранять? — едва сдерживая улыбку, осведомилась я.

— Я всегда знал, что ты умная девочка, — уклончиво ответил Валя, беря меня за руку. — Идем за собакой, а то бедняга уже, небось, извелся, ожидая свою хозяйку.

Целый час мы бродили с Валентином вдоль гаражей, пока весело резвящийся пес не набегался вдоволь. Мне было так хорошо рядом с парнем, что даже не хотелось уходить, однако время неумолимо отсчитывало минуты, нужно было расставаться. Пригласить Быстрова к себе в столь поздний час я не отважилась, боясь, что он может меня неправильно понять. Ну, а он тоже особо не напрашивался. Довел меня до двери квартиры и, как положено благородному рыцарю, отправился восвояси, торжественно пообещав быть в пятнадцать тридцать следующего дня у меня на пороге. Я послушала еще немного его удаляющиеся шаги, после чего вздохнула и отворила собственную дверь, пропуская вперед вертлявого пса, пулей помчавшегося на кухню к своей миске.

После обеда в корейском ресторане, есть мне совершенно не хотелось. Поэтому, насыпав собаке корма, я отправилась в комнату, намериваясь поучить злосчастный билет. Полистав умные книжки и покопавшись в лекциях, я заметила, что беспрерывно зеваю. Если так пойдет и дальше, то мой бедный мозг от перенапряжения погрузится в сладкий сон. Зазвонил телефон. Я с радостью отвлеклась от своего занудного занятия, и стремглав кинулась к громко трещавшему аппарату.

— Привет, Катя, ты еще не спишь? — это был голос Валентина.

— Сплю, конечно, а с тобой разговаривает автоответчик, — смеясь, проговорила я.

— Очень словоохотливый автоответчик.

— А ты как думал?

— Катенька, мне приятно слышать, как ты смеешься, — неожиданно серьезно сказал собеседник. — У тебя красивый смех.

— И хорошее настроение, благодаря тебе. Иначе я едва не заснула прямо на груде книг.

— Ну, — он усмехнулся. — Я уже имел честь видеть, как здорово у тебя это получается.

— Валя, прекрати, а то я начну краснеть.

— Это у тебя тоже хорошо выходит.

— Перестань! — закричала я в трубку. — Хватит ездить по моим недостаткам.

— Недостаткам? — он задумался, потом уверенно заявил. — На мой взгляд, это твои достоинства.

— Ну, спасибо! — я фыркнула, не зная обижаться мне или смеяться.

— Я, наверное, тебя отвлекаю, — вновь заговорил Быстров. — Извини. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ладно, не буду мешать будущему врачу, а то, не дай бог, снова завалишь экзамен. И я тогда стану главным виновником неудачи. Не самая приятная роль.

— Что за пессимизм? Все будет хорошо, и точка!

— Как пожелаешь, — примирительно отозвался он.

— Тогда, до завтра.

— Пока!

Наш разговор так быстро закончился, что у меня осталось какое-то не очень приятное ощущение незавершенности. Я испытывала что-то вроде разочарования, вместо первоначальной радости, которая возникла в сердце при первых звуках голоса моего друга. Хотелось чего-нибудь необычного, но кроме учебников и одиноко проползавших по стенке тараканов, меня ничто не ожидало. Хотя… нет! Я вспомнила одну вещь, о которой, в связи с последними событиями, забыла совершенно. Быстро достав с полки свою модельную сумку, я принялась вываливать ее содержимое на стол. Наконец, оттуда выскользнул белый конверт, на котором аккуратным мелким почерком были написаны мои координаты. О том, кто прислал письмо, информации не значилось. Я достала из ящика ножницы и осторожно вскрыла конверт, отрезав его боковую часть. Тоненькая бумажная полоска упала на светло-коричневую поверхность стола. Вытряхнув сложенный втрое белый лист на свою ладонь, я начала его разворачивать. Текст был ровный и… короткий. Всего несколько предложений, в конце которых стояло одно только слово «Звони». Я быстро пробежала глазами по строчкам, потом перечитала снова, но и этого показалось мне не достаточно. Тогда я начала произносить содержимое послания вслух:

«В их глазах — вечность, за их спинами зияющая дыра бесконечного пространства. В моих словах — ветер. Я сам — призрак. И это все — лишь грустная рождественская сказка… Есть ли в ней роль для тебя?»

Дальше следовал его номер телефона и имя. Незнакомца звали Андрей К. Не совсем понимая, о чем идет речь, я снова потрясла отложенный в сторону конверт. Оттуда выпала небольшая открытка, где на фоне черного звездного неба, был синий блестящий полуовал луны, поверхность которой кишела кратерами, а на переднем плане лежали два серебристых тигра с задумчивыми и прекрасными глазами. Теперь мне стало ясно — в чьих глазах автор письма увидел вечность. На открытке мелким шрифтом красовалось короткое слово: «Поздравляю!» Я моментально забыла о необходимости учить надоевший предмет. Все, что я хотела сейчас — это услышать голос человека, написавшего мне такое необычное письмо. Кто он? Что он? Откуда? И зачем? Тысяча вопросов роилось в моей голове, требуя ответов. Я нервно заламывала руки, бродя бесцельно по комнате и поглядывая на будильник. Была половина первого ночи. Не самое подходящее время для телефонного звонка. В конце концов, уступив съедающему меня изнутри любопытству, я набрала семь заветных цифр, указанного на листке номера. Гудок… второй, третий… и вдруг до моего слуха долетел приятный мужской голос, тихо проговоривший:

— Да, я Вас слушаю.

Минуту я пыталась собраться с мыслями, которые почему-то резко рассыпались по сторонам, оставив мою голову, абсолютно, пустой. Наконец, стараясь перебить яростное биение собственного сердца, я громко сказала, тщательно выговаривая слова:

— Могу я услышать Андрея?

— Здравствуйте, Катя, — мягко произнес собеседник.

— Откуда Вы знаете, что это Катя? — изумлённо пробормотала я, опускаясь от испытанного шока на пол рядом с тумбочкой, где стоял телефон.

— Догадался, — кажется, он усмехнулся, во всяком случае, мне так показалось. — Можно звать тебя на «ты»?

— Ты уже назвал, — шепотом ответила я, сама перейдя на неформальный стиль общения.

— Не спится?

— К экзамену готовлюсь.

— Нужное занятие. У меня сессия практически закончилась. Многое приняли автоматом. Повезло.

— Ты тоже студент? — я оживилась, почувствовав родственную душу.

— Да. ЛИСИ.

— А я из «Медухи».

— О! Будущая тетя доктор?

— Верно, — мне стало весело. — А чем занимаешься ты?

— По учебе или по призванию? — загадочно проговорил Андрей.

— Начнем с первого.

— Я градостроитель.

— А второе?

— Музыкант.

— Уже интересно. И какую музыку ты играешь? — устраиваясь поудобней на ковровой дорожке, покрывавшей пол, поинтересовалась я.

— Рок. Я ударник в группе «Турбулентность». Может, слышала?

— Тяжелый рок, да? — вспоминая разговоры однокурсников, пробормотала я.

— Ага! — одобрительно сказал мой новый знакомый.

— Так ты, оказывается, знаменитость! Что же такие люди, как ты, забыли на страницах газеты «Из рук в руки», к тому же древнего выпуска?

— Наверное, тебя? — уклончиво ответил собеседник.

— А поподробней? — попросила я, твердо решив добиться истины.

— Хорошо, — он сдался. — Газета попалась мне, когда я обклеивал ею стены в комнате, собираясь делать ремонт. Прочел твое объявление и решил написать.

— Почему?

— Потому что это не было рекламной вывеской, которыми кишит рубрика знакомств. Ты искала друзей, а не торговала собой. Так получилось, Катюша, что я тоже ищу друзей.

— Неужели у тебя их мало? Одних поклонниц, небось, вагон и маленькая тележка.

— Я хотел познакомиться с человеком, который никогда раньше меня не знал, — задумчиво произнес его мягкий, немного печальный голос.

— Зачем?

— Чтобы не касаться прошлого, — Андрей сказал это так, будто чувствовал какую-то сильную боль, ощущение которой передалось и мне.

Мы немного помолчали, потом он, меняя тему, весело спросил:

— И много тебе ответов пришло?

— Четыре, ты — пятый.

— Ну и как развивались отношения? — с явным интересом полюбопытствовал парень.

— Первый был высок, красив и сексуально озабочен. На свидании он предложил мне поехать на квартиру к его другу, чтобы переспать, так как дома у него была жена, и там он сделать этого, увы, не мог. Вывод… я послала его подальше!

— Многообещающее начало. Продолжай, — смеясь, попросил собеседник.

— Со вторым претендентом на мое дружеское расположение, я даже не стала завязывать переписку. В его первом послании было всего несколько нормальных слов, остальные — двух-трех-пяти-двенадцати и так далее этажные маты. Кажется он мореман, а, может, просто человек с небольшим словарным запасом.

— А третий?

— Третьему недавно стукнул полтинник, и прозванивая объявления, он пытался найти себе секретаршу, которая по совместительству должна была играть роль уютной жилетки, чтобы этот тип мог в нее плакаться, жалуясь на жену и свою несчастную скучную жизнь. Работа такого рода меня, к сожалению, не интересовала, а большего он предложить не мог.

— Страшно подумать, кем оказался четвертый.

— Ну, — загадочно протянула я, — не барабанщик, конечно, хотя тоже неплохой парень. Игорь бухгалтер. Мы с ним встречались какое-то время, но после того, как он начал проявлять ко мне повышенный интерес, мы расстались. Теперь у него другая девушка, — я немного подумала, потом произнесла тихо. — Не знаю, почему я тебе все это рассказываю?

— Наверное, потому, что я слушаю, — вкрадчиво ответил парень.

— Я искала друга, а не претендента на руку и сердце.

— Тогда… ты его нашла.

Внезапно, в трубке вместо голоса собеседника раздались короткие гудки. Вероятно, нас разъединили. Я в недоумении уставилась на свой телефон, соображая, куда дела письмо парня, чтобы заново набрать его номер. Неожиданно раздавшаяся трель вывела меня из размышлений. Какое-то время, я непонимающе смотрела на свой бордовый аппарат, потом все-таки ответила на звонок.

— Алло? — мой голос был тихим и неуверенным.

— Линия, по-видимому, барахлит, — сказал Андрей.

— Откуда ты знаешь мой телефон?! — я оторопела.

— У меня определитель, Катя. Чего же тут удивительного? — озадаченный моим вопросом, ответил парень.

— Ясно, — других объяснений мне не требовалось.

— Расскажи о себе, — попросил собеседник.

— Что, собственно, рассказывать? Обычная двадцатилетняя девчонка с кучей проблем и грандиозными планами на будущее.

— И каковы планы?

— Хочу стать врачом, разве это маленькая цель?

— Наверное, нет. Но ведь ты учишься в «Медухе», значит, скоро достигнешь желаемого.

— Ладно. Скажу иначе. Я хочу стать очень хорошим врачом. Не просто получить диплом, а иметь силы и возможности помогать людям. Это мечта с детства. И я стремлюсь осуществить ее.

— Похвально, — по его тону я поняла, что парень улыбается.

— Ну а ты? — в свою очередь поинтересовалась я.

— Строить дома и играть рок, неужто этого мало?

— Понятно, — я усмехнулась. — Ты, Андрей, человек творчества.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Катя. Кстати, а как ты выглядишь? Хотя, постой. Позволь мне догадаться.

— Дерзай! — принимая игру, ответила я весело.

— Ты блондинка.

— Нет.

— Брюнетка?

— Нет.

— Неужели, шатенка?

— Да, дорогой, — шутливо протянула я. — С методом дедукции у тебя, явно, не все в порядке.

— Только не говори, что красишь волосы в зеленый цвет? — трагично проговорил собеседник, но я чувствовала, что он едва сдерживает смех.

— В рыжий. И не крашу, а от природы такая.

— Прикольно, — парень засмеялся. — А веснушки у тебя есть?

— Будут скоро, как только солнышко пригреет. Ну а как насчет тебя?

— Мой рост сто восемьдесят три сантиметра. Вес восемьдесят килограмм. Волосы длинные темные, глаза карие. Что еще тебя может заинтересовать?

— Ну, если опустить такую информацию, как размер обуви, одежды и головного убора, я хотела бы знать, сколько тебе лет?

— Двадцать два. Может, мы встретимся завтра? — вдруг спросил Андрей серьезным тоном.

— Если только днем, вечером у меня пересдача экзамена.

— О`кей. Во сколько и где?

— Давай в одиннадцать, возле памятника Ильичу на Московском проспекте, — предложила я.

— Буду ждать тебя, Катюша!

— Тогда до завтра.

— Спокойной ночи, моя знакомая незнакомка!

Положив трубку, я еще некоторое время сидела, прижавшись спиной к коридорной стене, потом медленно поднялась, размяв конечности, и побрела спать. После отъезда моего бывшего супруга, местом ночлега для меня стала кровать, которую он раньше занимал. На ней было мягко, тепло, свободно, а вокруг совершенно отсутствовали тараканы.

Вместе со мной в бывшие апартаменты Сергея, переехал круглый будильник, по которому я просыпалась с утра. Он уютно расположился на телевизоре, откуда загадочно подмигивал мне светящимися в темноте тонкими стрелками. Сейчас его циферблат показывал два часа ночи. Я зарылась под пуховое одеяло и, сладко зевнув, закрыла глаза. В голове роились разные мысли, но очень скоро все они отошли на второй план, предоставив место сладкому сну.

Утро началось с истерического вопля будильника, напоминавшего пулеметную очередь, не проснуться под которую было опасно для жизни. Поэтому я, заслышав знакомый звук, быстро вскочила на ноги, избавляясь от остатков сонливости по пути в ванную. Глаза мои опухли, потому что вчера я забыла снять макияж перед тем, как забраться в постель. Процесс умывания в связи с этим занял больше времени, чем обычно. Потом был кратковременный выгул Лари, еще немного научной пищи, которую я черпала, сидя за учебниками, а затем начались приятные сборы перед встречей с таинственным Андреем. Через какие-то полчаса, я смогу лицезреть его воочию. Это интриговало, разжигая еще больше мое и без того огромное любопытство.

Приведя в порядок свою внешность, я надела свитер, брюки, полупальто и, взяв в руки сумку, вышла из дома. До места, где было назначено свидание, я добралась быстро, успев на вовремя подошедшую «тройку». Выйдя на нужной остановке, мои ноги сами побрели к памятнику Ленина, располагавшемуся посреди занесенного талым снежком сквера. В Питере, по-прежнему, господствовала совсем не зимняя погода.

Я безошибочно узнала его. Такой колоритный персонаж бросался в глаза издалека. Парень стоял на ступеньке и задумчиво рассматривал классический фасад здания института, что располагался напротив. Он был высок и плечист, как, впрочем, большинство моих знакомых мужчин, разве что «Мистер галстук» малость не дотягивал. Лицо Андрея имело весьма незаурядный вид. Во-первых, ярко выделялся из всего остального облика большой, четко очерченный нос, выгнутый по дуге и имеющий широкие крылья. Глубоко посаженные черные, как угли, глаза были невероятно живыми и лучистыми. Губы его — полные и упругие, казалось, того и гляди, дрогнут, растянувшись в веселую улыбку. У него были длинные, до плеч, волосы темно-каштанового цвета, которые сзади стягивала тонкая резинка. На нём уютно сидела чёрная кожаная куртка и потертые джинсы, обычный для рокера гардероб.

— Привет! — он обратился ко мне, лукаво глядя на ничем не покрытую огненную шевелюру, упорно пытавшуюся накрыть мне глаза, так как ветер дул из-за спины. Поддаваясь его довольно сильным порывам, непослушные пряди спадали на лоб, совершенно не интересуясь моим мнением по этому поводу. Убрав за уши волосы, я негромко ответила:

— Привет!

— Вот, значит, какая ты, Катя! — он подошел ко мне, предлагая свой локоть, чтобы я смогла на него опереться.

— Какая? — мне стало интересно.

— Красивая и… рыжая.

— Это надо воспринимать как комплимент? — осторожно полюбопытствовала я, разглядывая его вблизи.

— Конечно, — собеседник усмехнулся. — Куда пойдем?

— Прогуляемся по Московскому в сторону «стрелы», если ты не возражаешь?

— Имеешь в виду памятник Победы? — переспросил Андрей, задумчиво глядя на меня.

— Да.

— Ну, пошли.

Мы целый час бродили по проспекту, болтая о жизни. Непринужденный разговор, полный юмора и иронии, положительно действовал на мое и без того хорошее настроение. Рядом с Каменским, таковой была его фамилия, я чувствовала себя по-настоящему раскованно. Мы были с ним чем-то похожи. Одинаковые взгляды, стремления, даже мысли, порой, приходили в голову идентичные. У меня на протяжении нашей беседы создалось впечатление, будто я не вчера с ним познакомилась, а знала парня всю свою жизнь. И, что было самым невероятным, он думал также. Все-таки интересная штука — судьба. Взяла и свела нас посреди огромного города.

Не желая расставаться с неожиданно обретенным другом, я пригласила его к себе выпить чая и познакомиться с моей дорогой собачкой, о которой успела уже рассказать много интересного.

Мы сидели на кухне, обсуждая бессонные ночи, без которых не обошлась еще ни одна сессия. Я показала Андрею фотографии Леночки, а он, в свою очередь, поведал мне о собственной семье. Между нами так быстро возникло взаимопонимание, что, к четвертому часу общения, мы знали друг о друге, почти, все. Став совершенно откровенным, парень признался мне в том, что тяготило его душу. Я узнала о боли, которую почувствовала вчера во время телефонного разговора.

У него была девушка… Девушка, которую он безумно любил. Но молодежная среда — сфера шаткая. Любимая Андрея баловалась наркотой. Не помогали ни уговоры, ни отбирания «белой дряни» у нее из рук. А месяц назад Марина умерла, не приходя в сознание, от передозы. Больше об этом Каменский говорить не хотел, у меня же язык не поворачивался его расспрашивать. Я была благодарна за оказанное мне доверие, а, как известно, долг платежом красен. Поэтому очень скоро собеседник оказался в курсе моих недавних злоключений. Он внимательно выслушал всё, а затем иронично произнес:

— Ну, и везет же тебе, Катерина, однако!

Я засмеялась, разливая по кружкам очередную порцию чая. В дверь позвонили. Моя голова принялась усиленно соображать, кто бы это мог быть. Разгадка пришла сама собой, как только рука повернула ключ в замке. На пороге стоял Валентин.

— Ой! — я схватилась за голову. — Совсем забыла об экзамене и… о тебе. Заходи скорее.

Войдя в прихожую, Быстров моментально заметил сидящего за кухонным столом гостя. На лице спасателя отразилось недоумение. Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая объяснений.

— Это Андрей — мой друг, — представила я парня. — А это Валя — тоже мой друг, — глядя на ударника, сказала я многозначительно.

— Добрый день! — улыбнулся Каменский. — Мы с Катей как раз о Вас говорили.

— Можно на «ты», — предложил спасатель, усаживаясь на подставленный мною табурет. Он с некоторой настороженностью изучал собеседника. — И давно вы дружите?

— Уже почти пять часов, — взглянув на часы, ответил музыкант, смеясь.

— Большой срок, — без особого энтузиазма протянул Валентин, откинув назад свои непослушные белокурые пряди.

— Ну, познакомились мы, вообще-то, вчера ночью, — вступила в дискуссию я, наливая вновь пришедшему чай.

— Ты выходила на улицу?! — Быстров едва не подскочил от такой новости.

— Нет, — успокаивающе произнесла я и мило улыбнулась. — Мы просто общались с Андрюшей по телефону, вот и все.

Он не совсем меня понял, о чем свидетельствовал хмурый взгляд его потемневших от напряжения и растерянности серых глаз.

— Виновато газетное объявление. Оно-то нас и свело, — спокойно пояснил Каменский, видя смятение Вали. — Странный случай, не правда ли? Мы с Катей так похожи, будто всю жизнь были рядом.

— Как интересно, — на лице спасателя появилась вежливая улыбка. — Действительно, случай странный.

Когда подошло время встречи с Кривошеиным, мы втроем вышли на улицу и, добравшись до метро, разошлись в разные стороны. Андрей, пообещав созвониться со мной вечером, отправился по своим делам, а я, в сопровождении молчаливого Быстрова, поехала сдавать экзамен.

— Что с тобой? — не выдержав гнетущей тишины, спросила я своего спутника, когда мы сели в вагон.

— Все в порядке, Катерина.

— Не ври.

— Ладно, — он уставился на меня так, будто собирался прожечь взглядом во мне дырку. — Ты что, специально ищешь на свою голову приключений?

— То есть? — я не поняла.

— Где ты откопала этого парня? Не слишком ли вы быстро стали близкими друзьями? — его тон был язвительным, чего раньше от Валентина я не слышала. И вообще, он вел себя очень необычно. Нервничал, злился и смотрел на меня, как на «врага народа».

— Тебе-то какая разница? — я начала раздражаться, искренне жалея, что позвала его с собой к Герману Павловичу.

— Я беспокоюсь за тебя, — хмуро отозвался он. — Развитие ваших отношений, вернее их скорость, меня настораживает. Слишком все гладко, чтобы быть правдой.

— Но ты же стал моим другом тоже не за год, — возразила я сердито. — Почему же ты теперь не хочешь допустить мысли, что кто-то еще ко мне может испытывать дружеское расположение? Я уверена, что Андрей хороший человек. И мне очень нравится с ним общаться.

— Больше, чем со мной? — это уже был вызов.

— Не имею привычки сравнивать людей, — процедила я, начиная сердиться. Наш разговор мне не нравился.

— Значит, он несравненный? — ехидно усмехнулся парень. Его взгляд стал колючим, а руки надменно сложились на груди. Таким Валентина я еще ни разу не видела.

— Знаешь, дорогой, — холодно проговорила я, — некоторые сферы моей жизни тебя не касаются. Так что давай закроем эту тему, пока мы не разругались.

— Прекрасно, — криво улыбаясь ответил он, одарив меня взором, в глубине которого горел гневный огонь. — Меня это не касается.

До самого дома доцента мы с Быстровым больше не разговаривали. Перед тем, как я вошла в подъезд, он безразлично бросил:

— Жду тебя здесь.

Не удостоив собеседника ответом, я быстро зашагала вверх по лестнице, сильно хлопнув входной дверью, грохот которой еще несколько секунд стоял у меня в ушах. Кривошеин открыл не сразу. Я даже подумала, что его нет дома, но щелчок ключа, раздавшийся после четвертого звонка, известил о том, что хозяин на месте. Судя по его длинному халату и редким мокрым прядям, свисавшим на лоб, я сделала вывод — Герман Павлович принимал душ.

— Здравствуй, Катя. Извини, совсем запамятовал о твоем визите, — предлагая жестом мне войти, проговорил доцент. — Ты взяла зачетку?

— Добрый вечер, — сказала я негромко, озираясь по сторонам. — Конечно, взяла.

— Проходи в комнату. Жена вышла в магазин. Скоро вернется. Мы как раз успеем закончить, — сладко улыбаясь, произнес собеседник.

— Вы же говорили, что она больна? — у меня начали закрадываться неприятные подозрения, но я продолжала разуваться, отгоняя глупые мысли.

— Ей стало лучше, — спокойно ответил он.

Войдя в комнату, я опешила. Посредине стоял маленький журнальный столик, на котором торжественно возвышались две бутылки красного вина в окружении вазочек с конфетами и фруктами. У стены располагалась двуспальная тахта, которая была… разобрана.

— Я тут буду сдавать экзамен? — пробормотали мои чуть дрогнувшие губы, а брови поднялись в знак непонимания ситуации.

— А чем плохо? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, слегка приобняв меня сзади за плечи. — Ты хочешь получить оценку пять?

Я отстранилась от него и отошла на безопасное расстояние. По телу побежали мурашки, голова отчаянно соображала, что предпринять. Намеки собеседника мне не нравились, а его жадно скользящий по моей фигуре взгляд, приводил в бешенство.

— Наверное, мне лучше уйти, — решив, что честь дороже стипендии, заявила я.

— Зачем спешить? — довольно усмехнулся он. — Давай сначала пригубим вина, потом немного поиграем и… я нарисую в твоей зачетке высший бал.

— Герман Павлович, Вы понимаете, о чем говорите? — взывая к его совести, процедила я, бледнея.

— Естественно, красавица. Я давно уже мечтал провести с тобой вечер, только ты все время ускользала.

Сказав это, экзаменатор с хищно горящими глазами кинулся на меня, едва не перепрыгнув через аккуратно сервированный столик, который нас разделял. Мне стало страшно и противно, а на его лице появилось какое-то кошачье выражение, будто я была не женщина, а пойманная мышка. Шарахнувшись к окну, я попыталась прикрыться от нападения руками, но он сильно схватил меня за волосы, вынуждая упасть на колени. Рухнув на пол, я больно ушиблась, однако инстинкт самосохранения заставлял действовать независимо от болевых ощущений. Я умудрилась дотянуться до бутылки вина как раз тогда, когда озверевший Кривошеин пытался стащить с меня узкие черные брюки, со свитером он уже справился. Резко саданув тяжелой стеклянной емкостью об стол, я разбила ее вдребезги, обрызгав бордовым вином, как кровью, весь палас и кресло. Когда острый край разлетевшейся на части бутылки «Арбатского» оказался возле горла ученого насильника, вместо похотливого огня в его глазах появился панический ужас. Герман Павлович принялся бормотать что-то в свое оправдание, мне же кроме ключа от входной двери от него ничего не было нужно. Подцепив с пола свитер, я медленно двинулась к выходу, продолжая легонько надавливать на кадык побледневшего доцента. Он открыл мне дверь, осторожно повернув в замке ключ, чтобы, не дай Бог, не пораниться о мою оснащенную смертоносным осколком руку. Когда я очутилась за пределами его квартиры, а он, в свою очередь, освободился от угрозы для жизни, Кривошеин истерично завопил на весь подъезд:

— Ты поплатишься за это, маленькая шлюха! Я добьюсь, чтобы тебя выгнали из университета! Слышишь, дрянь?!! Тебе никогда не сдать этот экзамен! Ни-ког-да!!!

Его визгливый голос, все еще гудел эхом в моем измученном сознании, когда я, держа в руках груду собственных вещей, выскочила из подъезда, по пути одеваясь.

Валентин ждал меня, сидя на железной перекладине, которая скромно торчала с края детской площадки. Увидев, в каком я виде, он опешил, потом сообразил и бегом бросился ко мне.

— Что?! Что он с тобой сделал?! — подхватив выпавшее из моих трясущихся рук пальто, воскликнул парень.

Я молчала, как партизан, а из глаз текли слезы. Быстров принялся застегивать мои надетые впопыхах сапоги, потом накинул на осунувшиеся, вздрагивающие от мелкой судороги плечи пальто и, обняв меня, тихо, но грозно спросил:

— Он к тебе приставал, да?

Судя по тону моего друга, я поняла, что пришел последний час бедного лысого доцента. А допускать этого, в связи с и без того скверной ситуацией, было нельзя. Поэтому я, набравшись смелости, прошептала:

— Нет. Это недоразумение.

— Я убью его!!! — прорычал парень, направляясь к подъезду.

— Нет! — я бросилась на старенькую коричневую дверь, как на амбразуру, твердо решив стоять до конца, но не пропустить рассвирепевшего защитника к Кривошеину. — Не хватало еще, чтобы нас посадили за нанесение телесных повреждений милейшему с виду преподавателю!

— Мне наплевать! Я переломаю ему все кости, чтобы он впредь не смог прикоснуться ни к одной девушке, — взгляд собеседника метал молнии, способные поджечь воздух.

— Не смей, — процедила я, сильнее вжимаясь в дверь. — Это не твое дело.

— Мое! — он принялся испепелять меня газами, вероятно, намериваясь тем самым устранить мое тело, как препятствие перед входом в дом. — Старый козел пристает к моей девушке, а ты говоришь, что мне не должно быть до этого дела?

— Валентин, — я нахмурилась. — Ты воспринимаешь меня, как свою собственность. Как вещь, на которую кто-то посмел покуситься. Но я не бездушный предмет и я — НЕ ТВОЯ!

У меня началась истерика. Сквозь поток неудержимых слез, градом струящихся из глаз, я бормотала, отбиваясь от его объятий:

— Ты такой же, как все мужчины. Тебя ничего не интересует, кроме уязвленного чувства собственника. Ты ничем не лучше озабоченного доцента. Я не хочу тебя больше видеть!

Бросившись в сторону от злополучного дома, я не оглядываясь, крикнула:

— Если ты полезешь к нему, клянусь, я возненавижу тебя!

Быстров не стал меня догонять. Наверное, он обиделся на тот поток гадостей, который я на него вылила, но мне сейчас было все равно. С трудом разбирая дорогу из-за затуманенных солёной пеленой глаз я добралась-таки до метро, куда и нырнула, стараясь скрыться от глаз любопытных прохожих. Доехав до нужной станции, я вышла на Московский проспект и медленно побрела вдоль ярко горящих вечерних фонарей. Вокруг было темно и прохладно, похоже, зима, наконец, вспомнила о своих обязанностях и принялась замораживать город. Я, практически, совсем успокоилась. Глаза просохли, а на губах даже появилась усталая улыбка. Разрешив одни проблемы, я, кажется, нашла новые. Теперь предстояло побороться за место в институте, которого меня пообещал лишить Герман Павлович. Но ведь не все же наши «препады» такие гады? Скорее, наоборот. Так что шансы на исход военных действий в мою пользу были, и, как мне казалось, неплохие. Если, конечно, Валя не осуществил свою угрозу и не отправил доцента в больницу. Тогда мне можно попрощаться с мечтой о врачебной практике, которую я так бережно лелеяла все эти годы.

Когда я подходила к собственному дому, было уже около восьми часов, о чем мне сообщил пробегавший мимо по своим делам старичок. В десять я обычно гуляю с Лари, так что времени у меня до этого мероприятия еще предостаточно. Я хотела поскорее попасть в квартиру, чтобы позвонить Вере и пожаловаться на озабоченного Кривошеина, грозившегося сломать мне жизнь. А также я мечтала рассказать подруге про странное поведение Валентина, который, попросту, вывел меня из себя. Его тупое упрямство и самоуверенность абсолютно не соответствовали образу доброго белокурого спасателя, с которым я недавно познакомилась.

Поднявшись по ступенькам широкого крыльца, я взялась за дверную ручку, потянув ее на себя. Раздался скрип несмазанных пружин. Мои ноги, облаченные в полусапожки на высоком каблуке, цокая металлическими набойками, двинулись дальше. Я довольно быстро минула лифты, направляясь к лестнице, по которой постоянно ходила домой, так как жила невысоко. Пройдя через очередной дверной проем сквозного подъезда, я оказалась на первой ступеньке и уже было собралась штурмовать бетонный марш, как вдруг кто-то сзади схватил меня за шею, подставив к горлу острый холодный предмет. Вероятно, это было лезвие ножа, но от неожиданно нахлынувшей волны ужаса, я не могла определить точно.

— Тс-с-с-с… — прошипел глухой мужской голос возле самого уха, а его рука, державшая оружие, слегка надавила на мою кожу, причинив слабую, но все-таки ощутимую боль.

Неизвестный решительно потащил меня назад, не позволяя оглянуться. Мысленно определив место нашего положения, я поняла, что меня ведут в неиспользуемую жителями часть подъезда, где располагались хозяйственные помещения, доступ к которым имела лишь уборщица. Значит, цель преступника — попасть туда, где ему никто не помешает осуществить задуманное. Вот только что он задумал?

Мне стало тяжело дышать, от страха подкашивались ноги, сердце отчаянно билось, вырываясь из высоко вздымающейся груди. Мое обессиленное тело по-прежнему волокли в тихое укромное местечко, не переставая при этом держать наготове нож, угрожающе давивший на горло.

«Вот и пришла моя последняя минутка, — с ужасом подумала я, боясь пошевелиться. Тому, кто будет повешен, не суждено утонуть… Ну а мне? Мне, похоже, суждено таки быть сегодня изнасилованной. И это в лучшем случае».

Когда меня бросили к стене и надавили на спину так, что лицо едва не размазалось по холодной поверхности, я невольно застонала от боли. Неизвестный начал поднимать мое не очень-то длинное пальто, стремясь добраться одетой в вязаную перчатку рукой до застежки на брюках. Но, когда ему это удалось, на втором этаже хлопнула дверь, затем раздались чьи-то быстрые шаги, которые приближались. Он на секунду замешкался, но мне хватило и этого. Воспользовавшись ослаблением его хватки, я резко обернулась и со всего размаха ударила бандита коленом между ног. Он согнулся пополам, перестав держать меня. Не помня себя от страха, я кинулась прочь из подъезда, едва не сбив с ног спускающуюся вниз по лестнице соседку. Лишь оказавшись на улице в нескольких десятков метров от дома, я перевела дыхание, тщетно пытаясь усмирить сумасшедшее биение сердца.

— Этот козел поджидал меня в моем собственном подъезде, — обиженно пробормотала я себе под нос, забираясь в автобус. — Меня хотело изнасиловать чучело в полосатом «петушке» с самодельной дыркой для глаз. Господи! Что же это за день такой?

Спустившись в метро, я начала набирать знакомый номер подруги на первом встречном таксофоне. У Верки было занято. Пытаясь восстановить в памяти номера Андрея и Валентина, я начала звонить им. У Каменского взяла трубку мама, сообщившая мне, что ее сын на репетиции, а телефон Быстрова вообще не подавал признаков жизни. Наконец, мне удалось пробиться к Верке. Услышав мой сбивчивый рассказ, она потребовала, чтобы я немедленно ехала к ней. Не раздумывая над полученным приглашением, я отправилась на Елизаровскую, где и встретилась с подружкой.

— Ты в порядке?! — увидев меня, выходящей из стеклянных дверей подземки, воскликнула встревоженная девушка.

— Вроде, да, — неуверенно отозвалась я. — Как же хорошо, что ты у меня есть, Верочка!

Она улыбнулась, принимая мой своеобразный комплемент. Вскоре мы добрались до ее квартиры, где было тихо и пусто, так как родители подруги оказались в отъезде.

— Ты позвонила Валентину? — задумчиво спросила собеседница, когда я поведала ей все сегодняшние события, начиная с домоганий доцента и кончая инцидентом с маньяком.

— Пробовала, но его не было дома, — кисло усмехнувшись, ответила я.

— Позвони сейчас, — настаивала она, строго глядя на меня.

— Нет, — я хмуро покосилась на нее и повторила. — Нет! Нет! И еще раз нет!

— Почему? — брови Веры взлетели вверх, а лицо вытянулось. Она явно не понимала мое решительное сопротивление и, что самое печальное, не разделяла его.

— Во-первых, мы с ним поругались.

— Вы с ним? — недоверчиво переспросила подружка, поудобней усаживаясь на край кресла, что стояло напротив меня.

— Хорошо, — я сдалась. — Я с ним поругалась.

— Это уже ближе к истине, — иронично заметила она, улыбаясь. — Дальше.

— Во-вторых, он и так для меня уже много сделал. Не могу же я злоупотреблять его добротой? Это просто неприлично.

— Понятно, — Верка встала и направилась к выходу из комнаты. — Ты посиди пока, телек посмотри, а я принесу тебе воды.

Я лишь пожала плечами. Меня все еще трясло, хоть и не сильно. Поэтому стакан холодного напитка совсем не помешал бы. Вернулась обратно она минут через пять, держа в руках белую кружку, в прозрачном содержимом которой бултыхались три ледяных кубика.

— Освежись немного, — протягивая мне свою ношу, сказала хозяйка дома и вновь села напротив. — Что делать станешь?

— Поеду к Лари, его ведь надо выгуливать, — вздохнув, ответила я и отпила кисловатую от лимона воду.

— А если ты сегодня к нему не придешь? Что тогда будет?

— В лучшем случае, он проявит нечистоплотность по отношению к нашей прихожей. В худшем — соседи повесятся от его жалобных завываний, которыми он будет их пичкать всю ночь. Тогда меня точно выгонят из квартиры вместе с собакой. Ты же понимаешь, жилье съемное. Так что… надо идти.

Я поднялась с дивана и собралась было отправиться к выходу, однако подруга, перехватив меня, усадила обратно, решительно заявив:

— В ближайшие тридцать минут я тебя никуда не пущу. Ты еще не совсем оправилась от шока.

Я непонимающе похлопала ресницами, но спорить не стала, зная, что это бесполезно. Если Верке что-нибудь в голову втемяшилось, она от этого ни за что не отступится. Однако через полчаса я поняла истинную причину ее яростного протеста относительно моего ухода. Заговор раскрылся, как только на пороге появился взволнованный и потому бледный, как мел, спасатель.

— Предательница, — прошипела я, хмуро глядя на подругу. — Ты ему звонить ходила, а не за водой?

— И за водой тоже, — парировала она, хитро улыбаясь.

Подойдя ко мне, Быстров опустился на колени рядом с диваном и принялся гладить мои плечи, беспрерывно спрашивая:

— Ты не пострадала? Он не причинил тебе вреда? Как выглядел этот урод? Тебе не больно? Он бил тебя? Он…

— Хватит! — отстранившись от него, воскликнула я раздраженно. — Я не ребенок, в конце концов. Перестань меня трогать.

— Прости, я не хотел тебе сделать неприятно, — виновато пробормотал Валентин. — Мне надо было убедиться, что ты цела.

В его серых глазах было столько заботы и беспокойства, что я почувствовала себя неблагодарной стервой. Мне захотелось разрыдаться и броситься ему на шею, позабыв обо всех правилах приличия вместе взятых.

— Валечка, — мой голос дрогнул, переходя на шепот. — Я не хотела. Ни сейчас, ни тогда… у Кривошеина. Я не хотела тебя обижать. Извини.

По моей щеке побежали прозрачные соленые капли, которые он нежно смахнул кончиками своих длинных, немного суховатых пальцев. Валентин поднялся с пола и сел рядом со мной, притянув меня к себе.

— Не плачь, Катёнок, — сказал он тихо. Тебе больше никто не причинит зла. Обещаю.

— Эй, голубки! — вмешалась в нашу трогательную беседу довольная Верка. — Может, кофе хотите?

— Было бы неплохо, — улыбнулся ей в ответ парень, по-прежнему не выпуская меня из своих теплых дружеских объятий. — Катеньке нужно успокоиться и взбодриться.

Подружка направилась в кухню. По доносящимся оттуда звукам, я поняла, что она ставит чайник. Но обратно хозяйка почему-то не спешила возвращаться, застряв где-то между коридором и ванной, а, может, до сих пор возилась с кухонным инвентарем. Правда, делала она это на удивление тихо, что было весьма и весьма подозрительным. Я даже подумала, что Верка умышленно нас оставила одних, не желая мешать своим присутствием.

— Надоела я тебе, наверное, со своими неприятностями? — грустно улыбаясь, проговорила я, искоса взглянув на Быстрова.

Мои слезы подсохли, а на сердце стало легче. Будущее уже не казалось таким ужасным, потому что рядом был сильный и добрый друг, способный помочь и защитить.

— Катя, перестань молоть чушь, — укоризненно ответил он. — Мне было бы гораздо хуже, если бы я не знал о том, что с тобой произошло.

— Почему?

— Я волнуюсь за тебя, неужели это трудно понять? — внимательные серые глаза впились в мое лицо, я невольно опустила ресницы, не в силах выдержать его вопросительный взор.

— Не хочется быть тебе обузой, — прошептали мои губы тихо.

— Катерина! Как ты можешь быть мне обузой, если я… — он запнулся.

— Что, ты? — мне стало любопытно.

— Так, ничего, — собеседник отвернулся, уставившись в экран негромко болтающего телевизора. По первому каналу шел какой-то боевик.

— Катька! — это был голос подруги, раздавшийся с кухни. — Иди сюда.

Я медленно поднялась и пошла на ее зов, а Валентин остался сидеть на диване, внимательно наблюдая за перемещением вооруженных до зубов героев по плоскости экрана.

— Помоги отнести кружки, — осмотрев меня с ног до головы, сказала Вера, и потом добавила, переходя на шепот. — Между вами что-то есть?

— Нет, — я вяло улыбнулась, сообразив, о ком она говорит. — Только дружба.

— Брось, — недоверчиво произнесла собеседница. — Он так на тебя смотрит… Ты ему явно небезразлична, даже, наверное, больше… Боюсь, парень по тебе сохнет, Катюха.

— Если бы… — на моих щеках расцвел предательский румянец. — Ко мне пристают все, кому не лень, кроме того, кого я хочу.

— Ты его хочешь?! — на всю комнату воскликнула радостная Вера, а я с перепугу едва не обронила кружку, полную горячего кофе.

— Тс-с-с, — приставив палец к губам, прошипела я, хмурясь. — С ума сошла? Кто же об этом кричит «на всю Ивановскую».

Мы пошли в комнату, а перед самой дверью я, бросив на спутницу хмурый взгляд, тихо процедила:

— И попробуй только меня выдать.

— Что ты? — лукаво усмехнулась та. — Ни за какие сокровища я не скажу Валентину…

— Заткнись! — мой голос напоминал рычание.

— О`кей, — она весело засмеялась, довольная своей выходкой.

Выпив кофе и поболтав немного, мы с Валей собрались домой. Было уже около десяти часов вечера, Лари, наверняка, заждался прогулки, время которой, мне, по всей видимости, придется просрочить. Но… лучше поздно, чем никогда. Быстров перед уходом торжественно пообещал моей подруге ни на шаг не отпускать меня от себя, особенно в темных и мрачных подъездах. Успокоенная его словами, Вера пожелала нам доброго пути и потребовала позвонить ей, когда доберемся до квартиры. Мы пошли, а она еще долго стояла на пороге, провожая нас взглядом, в котором прыгали лукавые огоньки.

Подъезд мой оказался темным, но маньяком там уже и не пахло. Валентин внимательно осмотрелся вокруг, потом, взяв меня за руку, пошел наверх. Гулять с Лари тоже отправился он, а я осталась сидеть дома и ожидать их возвращения, так как в такое позднее время, мой друг не захотел меня брать с собой, особенно, после недавних происшествий. Пока я слонялась по комнатам, не зная, чем себя занять, на кухне, усердно пыхтя, начинал закипать поставленный мной чайник. Я едва успела выключить под ним газ, как раздался телефонный звонок.

Это была, обеспокоенная моим отсутствием в такой поздний час, мама. Пришлось долго и нудно оправдываться, говоря, что ходила к Вере, якобы, забрать лекции. Частично, это было правдой, а вторую половину истины моим бедным родителям лучше не знать, особенно мамочке. Она слыла в нашей семье жуткой паникершей. Так что новость о том, что меня за сегодняшний день чуть дважды не изнасиловали, запросто могла вызвать у нее инфаркт.

— Леночка уже спит, — поверив в мой рассказ, проговорила мама. — О тебе сегодня спрашивала. Ты бы хоть звонила дочери почаще.

— Конечно, мамуля, — стараясь придать голосу веселый тон, отозвалась я негромко. — Закрутилась, малость. Теперь вот стало полегче. Обязательно буду звонить, а, может, даже вырвусь на денек, если получится.

— Мы и сами можем приехать, — оживилась собеседница.

— Я у Верунчика почти все время провожу, или в «Универе». Лучше я к вам, — мягко отклонила я ее предложение, с ужасом представив, что будет, если родители совершат неожиданный визит в мою совершенно слетевшую с рельсов жизнь. — А, с другой стороны… всего два экзамена осталось. Вытерпим как-нибудь.

— Ну, тебе виднее, — без особого энтузиазма ответила мама. — Ладно. Учись, не буду мешать. И звонить не забывай.

Она положила трубку, а у меня на сердце остался неприятный осадок. Врать близким людям мне не нравилось, а рассказать все я им просто не могла, понимая все последствия такого поступка. Тяжело вздохнув, я отодвинула от себя телефон и побрела на кухню заваривать чай. Однако далеко мне уйти не удалось, так как кто-то еще захотел услышать мой голос на другом конце провода.

— Але, — устало сказала я, — Слушаю Вас.

— Где же ты ходишь, Катюша?! — с упрёком воскликнул Андрей. — Я места себе не нахожу от беспокойства. Хоть бы предупредила, что у тебя планы на первую половину ночи, я бы и не волновался.

Выслушав его тираду, я тихо произнесла:

— У меня не было планов, сплошной печальный экспромт.

— То есть? — он насторожился.

— Две попытки изнасилования за один вечер, — тоном судьи, выносящего приговор, сообщила я. — Слава богу, обе неудачные.

Он молчал минуту, потом быстро пробормотал:

— Я сейчас к тебе приеду.

— Не надо, шок уже прошел. К тому же со мной Валя.

— Не важно, — голосом, не терпящим возражений, отозвался собеседник. — Я буду у тебя дома через тридцать или сорок минут. Ты должна мне все рассказать, Катя. В такой ситуации тебе лучше не оставаться одной, поверь моему опыту.

— Спасибо, — прошептала я в пустоту, так как он уже повесил трубку.

Наконец-то, вернулся Быстров. Стоящий рядом с ним пес напоминал снеговика, вероятно, парень хорошо повалял беднягу, играя с ним в сугробах, которых, благодаря понижению температуры и обильному снегопаду, стало гораздо больше на улицах Питера. Да и не мудрено, сегодня ведь ночь Старого Нового года.

— Как ты? — спросил меня парень, раздеваясь.

— Все в порядке, — подперев спиной стенку, ответила я, рассматривая его румяную от мороза физиономию, на которую сосульками свисали померзшие волосы. — У меня скоро будут гости.

— Родители? — с невозмутимым видом сказал собеседник, принявшись за шнурки своих зимних ботинок, которые он намеривался снять.

— Нет, — я помолчала. — Андрей.

— Этот твой…

— Барабанщик, — подсказали мои губы, едва заметно улыбнувшись.

— Ну да. Скрипач, — пробурчал он, резким движением стащив с ног обувь. — Что ему надо?

— Хочет поддержать в трудную минуту. Он сам пережил сильную трагедию месяц назад. Считает, что мне одной лучше не оставаться, — подробно пояснила я позицию Каменского, как сама ее понимала.

— А я что, фантом? — иронично заметил парень. — Или я, вообще, не в счет?

— Перестань, — мягко проговорила я, кладя руки ему на плечи. — Ты мой дорогой друг и ты, конечно же, в счет. Но если придет Андрюша, нам хуже не станет.

— Будем надеяться, — криво усмехаясь, ответил Валентин.

Он собрался было пойти в кухню, но вдруг заметил телефон:

— Можно я позвоню Эдуарду. Хочу узнать его мнение на счет сегодняшнего…

— Пожалуйста, — я пожала плечами и, решив не мешать спасателю, ушла накрывать на стол.

Валя появился возле меня минут через десять, он загадочно улыбался, и это меня сильно озадачило.

— Что случилось? — настороженно глядя в его лукавые глаза, полюбопытствовала я, наливая в кружку чай.

— Эдик сейчас приедет сюда, — радостно сообщил собеседник.

Я вытаращила на него глаза, не зная, как реагировать. Тонкая струя лилась и лилась из моих рук, постепенно расползаясь прозрачным горячим пятном по поверхности стола, так как чашка уже давно наполнилась до краев.

— Мы обсудим план дальнейших действий с профессионалом, — отбирая у меня чайник, проговорил парень серьезно. — То, что произошло с тобой, Катенька, нельзя оставлять без внимания. Возможно, на тебя кто-то охотится. И этого «кого-то» нужно найти и обезвредить раньше, чем он сделает следующий шаг.

— Короче, у меня сегодня будет Старый Новый год в компании трех мужчин, — обреченно пробормотала я.

Валя засмеялся, потом хитро посмотрел мне в глаза и вкрадчиво спросил:

— Как-то ты говорила мне, что тебя возбуждают двое представителей противоположного пола. А что ты теперь скажешь насчет троих?

За свою дурацкую шутку он получил по голове разделочной доской, которая очень быстро перекочевала с гвоздика на стене ко мне в руки.

— Если я еще что-нибудь подобное услышу, пеняй на себя, умник, — хмуро процедила я, глядя, как он потирает ушибленный лоб.

— С тобой не соскучишься, — обиженно отозвался пострадавший, однако в его серых глазах я отчетливо видела веселый блеск. Испортить хорошее настроение этого человека одним ударом деревянной дощечки мне было не под силу.

— Ладно, — отмахнулась я от него, демонстративно повесив свое оружие обратно. — Надо придумать, куда мне вас всех класть спать.

— А кто спит в праздник? — не понял Быстров моих размышлений. — Поболтаем до утра, а потом все поедут по домам. Нам ведь есть, что обсудить этой ночью.

— Здорово, — ехидно проговорила я. — А как быть мне? Я уже который раз сплю через пень колоду.

— В таком случае, — он ласково посмотрел на меня и улыбнулся. — Тебя мы отправим в комнату отдыхать.

— Черт знает что! — я всплеснула руками, начав ходить по кухне из угла в угол, как заведенная. — Не дом, а вокзал какой-то. Знала бы моя мама, как я сессию сдаю, у нее бы одним сердечным приступом дело не кончилось.

Валентин задумчиво наблюдал за моей бесцельной ходьбой, потом ему это, по-видимому, надоело, и, преградив мне путь, он весело сказал, меняя тему разговора:

— А гадать на суженых будем? Рождественская неделя всё-таки.

Я непонимающе уставилась на парня. Когда смысл его слов дошел до моей бедной головы, я принялась смеяться, причем, истерически. Успокоить мой идиотский хохот Валя смог лишь после второй кружки воды, которую он старательно заставлял меня пить.

— Ты что, издеваешься? — спросила я, отсмеявшись.

— Почему?

— Только что от супруга избавилась, а ты мне о суженых говоришь. К тому же после того факта, что я пользуюсь повышенным вниманием у всякого рода ненормальных, сексуально озабоченных элементов, мне гадать на будущее, вообще, не хочется. За последние дни столько ужаса случилось, что о завтрашнем дне я даже думать боюсь.

— Я же с тобой, — ласково произнес парень, погладив меня ладонью по щеке. — Я тебя в обиду не дам. Верь мне.

Я усмехнулась, затем задумчиво сказала:

— Как странно. Столько неприятностей случилось… А ведь благодаря им, у меня есть ты. И Андрей тоже есть, и Эдик…

Собеседник хотел что-то возразить, но раздавшийся звонок в дверь, помешал ему сделать это. На пороге стоял Каменский.

— Привет, — обратился он к нам, протягивая бутылку шампанского. — Это тебе, Катерина. С праздником.

— Спасибо, — я улыбнулась, приглашая гостя войти.

Андрей был без шапки, поэтому его уши, собственно, как и нос покраснели от мороза, а волосы стали белыми от рассыпчатого, как мука, январского снега.

— Идемте пить чай, а то он скоро совсем остынет, — позвала я обоих парней в уютно освещенную теплую кухню. Они не сопротивлялись.

В самый разгар чаепития пожаловал запыхавшийся Эдик. Он с трудом успел на последнюю электричку в метро, а от Московского проспекта добирался до меня перебежками, чтобы не замерзнуть. Для его спортивного образа жизни бег был делом обычным. А вот полный пакет водки с соком несколько выпадал из привычного ритма. Но Эдуард, видимо, решил, что с пустыми руками приходить неприлично, тем более, в праздник. Короче, помимо чая, мне пришлось экстренно готовить картошку, резать сыр и принесенный последним гостем батон колбасы. Ужин, конечно, не выглядел праздничным, но закусывать было чем. Я заранее отказалась от белой заразы, даже если в нее мне нальют девяносто процентов сока. Еще одну потерю памяти я, очевидно, не вынесу. Зато на шампанское я быстро положила глаз, сказав, что пить буду только его. Мужчины не возражали, открыв бутылку и придвинув ее ко мне. После первого тоста за Старый Новый год, Эдуард начал расспрашивать меня о маньяке. Я рассказала все, что могла вспомнить, включая подробности внешности нападавшего, которые хоть и мельком, но я все-таки смогла увидеть.

— Тебе надо написать заявление в милицию, — серьезно проговорил Эдик.

— Может, не стоит? — ввязался в разговор Валя. — Мне кажется, это кто-то из ее знакомых. Не верю я в серийного насильника. Чутье подсказывает, что нашего маньяка нужно искать поблизости.

— Ну и ищи, — усмехнулся его друг. — А заявление пусть себе лежит у ментов, они тоже по своим каналам начнут искать. Чем плохо?

— Возможно, ты и прав, — нехотя согласился Быстров. — Но я бы составил список подозреваемых, чтобы прощелкать их всех.

— И кого же ты внесешь туда? — не без удивления спросила я.

— Во-первых, «Мистера галстука», — отозвался спасатель хмуро. — Он, явно, помешан на сексе.

— Ты в своем уме, Валечка?! — у меня глаза округлились, а брови встали домиком. — Он же ниже ростом. Это раз! А, во-вторых, я знаю Андрюху и все его закидоны с первого курса. Он мухи не обидит, не то что на однокурсницу нападать…

— Ты не можешь быть до конца уверена, у тебя от страха все в голове помутилось. Выше, ниже, откуда тебе знать, если ты видела насильника всего чуть-чуть? — продолжал настаивать на своем мой белокурый оппонент.

— Кто еще в списке? — осторожно полюбопытствовала я, решив, что спорить с парнем бесполезно.

— Доцент, будь он трижды не ладен, — раздосадовано процедил Валентин. — Твой Игорь, ну и… — он покосился на молчаливо пьющего свой коктейль Каменского.

— Отпадает, — спокойно проговорил музыкант. — Я был на репетиции. А вот где был ты сам?

— Ехал домой после ссоры с Катей.

— Ссора? Вот и мотив!

— Минутку, ребята! — вмешался Эдик. — Мы так друг друга начнем подозревать. А ведь сегодня праздник. Давайте лучше выпьем, поболтаем о чем-нибудь приятном, а то наша дама совсем завяла, слушая вас. Завтра с утречка и начнете заниматься частным расследованием, а сейчас отложите эту тему подальше.

— Солидарна, — подняв налитый мне Эдуардом бокал шампанского, сказала я громко. Разборок в моей квартире мне не было нужно. А эти двое — Валя и Андрей, явно намеривались выяснить отношения, не отходя от кассы. — В конце концов, маньяком может быть каждый, вы все по комплекции подходите, и доцент тоже, а также еще добрая половина населения Питера.

Выпив залпом шампанское, я посмотрела на тех, с кем делила стол. Самым веселым был Эдик, к нему-то я и обратилась:

— А что мне делать, если этот урод снова вернется?

— Я попозже обучу тебя парочке приемов по самозащите, — пообещал собеседник. — Хотя, как я понял, ты и так неплохо справляешься.

— Лишние навыки не помешают, — честно призналась я.

Мы сидели на кухне до пяти часов утра и болтали о разных пустяках, старательно обходя тему вчерашнего происшествия. За это время я узнала столько анекдотов, сколько не слышала за всю свою жизнь. Парни оказались мастерами на шутки и остроты, особенно, когда горячительное оказало свой неизбежный эффект. Самым косым был Эдик, но он и выпил больше всех. Зато Быстров, как и в прошлый раз, выглядел совершенно трезвым. Я даже подумала, что его спиртное вообще не берет. Андрей же продолжал смаковать содержимое своего стакана, отпивая его мелкими глотками и внимательно изучая своих собеседников, глядя поверх прозрачного края стекла.

— Катерина, пошли в комнату, я буду учить тебя драться, — заплетающимся языком сообщил Эдуард.

Так как я после большей части бутылки шампанского тоже хорошо запьянела, он моментально получил согласие, и мы отправились на импровизированный ринг, которым стали бывшие владения моего мужа. Короче, мы оккупировали спальню.

Эдик начал объяснять мне, как нужно сжимать кулак, чтобы при ударе не поломать пальцы.

— Нет! — воскликнул он после очередной моей ошибки. — Ну, кто так бьет? Тебя тридцать раз успеют завалить, прежде чем ты размахнёшься. Катя! Держи руку расслабленной до момента соприкосновения ее с челюстью противника.

Я с сосредоточенным выражением лица принялась выполнять указания своего учителя. Он же внимательно следил за моими действиями, внося необходимые поправки. С восьмого раза мне удалось врезать Эдику по добровольно выставленной в качестве мишени физиономии так, что он немного отлетел в сторону, потирая скулу.

— Круто! — придя в себя от удара, сообщил довольный «Сэн-Сей». — Ты схватываешь просто на лету. Теперь давай отработаем хук снизу.

Мой взгляд проскользнул мимо парня и застрял на стоящем, подперев косяк, Валентине, рядом с которым находился Андрей. Каменский немного подался вперед к собеседнику и что-то раздраженно ему говорил, Быстров на это лишь криво улыбался, сверля рокера колючим взглядом прищуренных стальных глаз.

— Хук снизу! — торжественно объявил Эдуард, и я увидела, как по направлению моего лица летит его крепкий большой кулак. Угрожающая рука приближалась, как в замедленной съемке. Я успела подумать о том, что в довершении всего, получу еще и перелом челюсти. Услужливое воображение даже нарисовало картину белых перевязок, которые станут украшать меня в ближайшие месяцы. Однако, кулак, очутившись возле моего подбородка, замер и расслабленно упал вниз, так как бить меня никто не собирался. Это всего навсего была демонстрация.

— Вау! — выдавила я из себя, наблюдая, как парень сжимает и разжимает пальцы правой руки.

— Теперь ты! — сказал он, ожидающе уставившись на меня. — Бей!

Я размахнулась, что есть мочи, намериваясь исполнить указание, но Эдик ловко уклонился, и я промахнулась.

— Ты должна предугадывать поведение противника! — настоятельно произнес учитель. — Попробуй еще раз.

Я снова отвела назад сжатую в кулак ладонь, как вдруг услышала грохот бьющейся посуды на кухне, куда ушли недавно двое моих друзей. Мы с Эдиком быстро переглянулись и, не сговариваясь, ринулись туда. Предчувствия меня не обманули. Эта недружелюбно настроенная парочка, свернув на пол стол и раскокав то, что на нем находилось, каталась по полу в приступе откровенной ярости. Длинные волосы Андрея разметались по сторонам, угодив в разлитые остатки игристого вина. Валька же испачкал рубашку в чайной заварке, темное пятно живописно расплылось по его рукаву. Парни дрались, всерьёз пытаясь придушить друг друга, и при этом ни один из них не проронил ни слова. Смертельная схватка в полном молчании — зрелище не для слабонервных. Эдик бросился разнимать их, опасаясь, что кто-нибудь поранится об осколки стекла, которые устилали пол. Когда противники расцепили свои жесткие объятья, я подскочила к Валентину и, увалив его обратно на пол, села сверху, начав лупить беднягу по физиономии, яростно крича:

— Ты ужасный человек! Руки что ли чешутся? Зачем ты провоцируешь драку?! Зачем!!!

Он все-таки умудрился поймать мои ладони, после чего обижено пробормотал:

— Почему я? Он первый начал.

— Не верю, — я фыркнула, отчаянно замотав головой. — Это ты его достал. Без сомненья.

— Ну, спасибо! — Быстров осторожно сел, продолжая крепко сжимать мои запястья. Он осмотрел свою безнадежно испорченную одежду, потом покосился на смеющихся Эдика и Андрея, которые, давясь хохотом, стояли рядом. — Чего ржете, как лошади? Не вам по лицу досталось. А рука у нее, между прочим, тяжелая.

— Моя тренировка, — гордо объявил Эдуард и вновь зашелся в приступе безудержного веселья, от которого на глаза навернулись слезы.

— Ну, здорово! — недовольно рявкнула я, вырывая ладони из тисков побитого мною парня. — А кто убирать весь этот погром будет? Я что ли?

Когда троица взялась за веники и швабру, им уже было не до смеха, зато я победно улыбалась, наблюдая неуклюжую работу мужчин. Эдик отвертелся первым, сказав, что не он устраивал бардак, ну а бедным драчунам пришлось попотеть, добросовестно выполняя свой долг. В конечном итоге, они привели кухню в надлежащий вид, а сами, обессиленные и окончательно протрезвевшие, тяжело опустились на табуретки.

— Ну вот, а ты расстраивалась, — вяло улыбаясь, произнес Каменский.

— Нужно было раньше вам занятие придумать, чтобы не хватило сил на разборки, — все еще хмурясь, ответила я, потом подумала немного и добавила. — Спасибо за чистоту.

Под утро мои гости начали расходиться. Первым уехал Андрей, у него еще были дела сегодня, поэтому, как только открылось метро, он быстро собрался и, пообещав созвониться, ушел. Эдик, несмотря на свой выходной, тоже начал одеваться, решив, что ему пора. Один только спасатель никуда не торопился, продолжая спокойно сидеть за пустым кухонным столом и задумчиво постукивать пальцами по его начищенной поверхности. Мы остались с ним наедине, ну разве что был еще Лари, мирно дремавший в моей комнате. Он даже на звуки драки не вышел, решив, вероятно, что сон дороже.

— Чем займешься? — спросил Быстров, когда я уселась напротив него.

— Выгуляю пса, потом лягу спать. А там видно будет.

— Нужно сходить заявление подать, — проговорил собеседник вяло.

— После обеда, — ответила я.

— А экзамен у тебя когда следующий?

— В среду, времени для подготовки хватит.

Мы немного помолчали, потом он снова заговорил, разглядывая меня так, будто видел впервые.

— Я сегодня в вечер работаю. Будет лучше, если ты переночуешь у Веры.

— Разберемся, — я улыбнулась. — Ты домой то собираешься, или у меня поселиться решил?

— Хочешь, чтобы я ушел? — серьезно поинтересовался Валентин.

— Нет. Оставайся, — пожала я плечами. — И… прости, что я тебя отлупила.

Парень усмехнулся, непроизвольно потерев ушибленные места.

— Это уже добрая традиция, Катюша. Ты с нашей первой встречи пытаешься украсить меня синяками.

Мне стало стыдно и, как следствие, вспыхнули щеки, а глаза виновато опустились.

— Ложись спать, Катенька, а я выведу твою собаку, после чего сам немного подремлю, — предложил собеседник.

— Ты тогда займи кровать, а я на полу устроюсь, — довольная тем, что мне можно не беспокоиться о Лари, проговорила я, вставая.

— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Я хочу, чтобы ты выспалась.

Наш спор продолжался и в спальне, куда мы вместе пришли. Я упорно настаивала на том, чтобы Валя ложился здесь, а он отказывался, не поддаваясь на мои уговоры.

— Ну, как знаешь, — наконец, сдалась я и, откинув покрывало, забралась на постель. — Ложись, где хочешь и когда хочешь.

— Не дуйся, — садясь рядом со мной, сказал Быстров. — Я прекрасно высыпаюсь сидя и даже стоя, так что не надо нам из-за этого ссориться.

За окном было еще темно. В комнате горел тусклый свет: почему-то перегорела одна из лампочек, а вторая, хоть и старалась изо всех сил, все равно была недостаточно яркой. По лицу парня скользили тени, его губы чуть-чуть улыбались, а глаза смотрели на меня так заботливо, что мне совсем расхотелось на него обижаться. Сейчас я видела перед собой того самого доброго и благородного спасателя, с которым недавно познакомилась, агрессии или раздражительности в нем не было ни грамма, сплошное участие. Мне захотелось коснуться его всклоченных волос, что я и сделала, не задумываясь о том, как это выглядит с точки зрения правил приличия. Белокурые прядки были мягкие, как у младенца. Я осторожно провела кончиками пальцев по его лбу, убирая нависшую на глаза челку. Валя не шевелился, внимательно глядя на меня, он не убирал мою руку и не произносил ни слова. Он просто смотрел мне в глаза так, будто хотел узнать, что твориться в моей голове.

— Не надо стричься, — сделала я вывод. — У тебя такая интересная прическа. И тебе она очень идет.

Парень улыбнулся и проговорил иронично:

— Ее название — «Взрыв на макаронной фабрике». Если хочешь, посоветую парикмахера, который делает такие уникальные стрижки.

— Кто же? — в тон ему отозвалась я.

— Моя любимая бабушка. Я засмеялась, представив деятельную тетю Таню с ножницами в руках.

— Что ж, у нее талант, — шутливо произнесла я и повалилась на подушку, натянув до подбородка одеяло. — Ты точно с Лари погуляешь?

— Точно.

— Значит, я могу спать?

— Можешь.

— И дверь потом запрешь? Ключи в прихожей на гвоздике.

— Я знаю.

— Валя…

— Спи.

— Ну, ладно.

Мне и, вправду, не терпелось отправиться в объятья Морфея. Голова немного кружилась от бессонной ночи и от шампанского, хотелось отключиться от всего, забыв на какое-то время о проблемах, преследовавших меня все эти дни. Вскоре мой разум принялся осваивать пространство прекрасных, не имеющих ничего общего с действительностью, сновидений. Мне снилось лето…

Очнулась я, когда наступило время обеда, о котором известил меня друг. Он приготовил глазунью и, усевшись напротив меня за столом, наблюдал, как я ее поглощаю. Сам же кулинар отказался от употребления собственного произведения, сказав, что уже поел. Потом мы сходили с ним в отделение милиции, где я написала заявление, рассказав дежурному милиционеру о случившемся со мной происшествии. Он обещал помочь, чем очень меня порадовал.

В шесть часов вечера Валентин засобирался на работу, перед которой ему еще нужно было заскочить домой. Он взял с меня обещание попросить выйти гулять с собакой соседку, или хотя бы вызвать к себе Веру, но никак не заниматься этим самой. Я кивнула, провожая его до двери.

— Переночуй у подруги, если получится, — попросил парень, грустно глядя на меня.

— Хорошо.

— И будь осторожней.

— Ладно.

— И…

Я закрыла ему рот ладонью, на лице моем играла улыбка, а глаза весело блестели. Мне нравилось, что он за меня так волнуется.

— Пока, Валечка, — сказала я мягко. — Со мной все будет в порядке. Честно.

— Я тебе позвоню сегодня. А завтра утром приду, как только смена закончится, — серьезно проговорил собеседник.

— Договорились.

Он ушел, а я отправилась к письменному столу, намериваясь немного поучить билеты. Об инциденте с Кривошеиным я решила пока не вспоминать, авось, затрется как-нибудь. Ну, а если нет, тогда придется обращаться в деканат с просьбой замены преподавателя для пересдачи экзамена. Как мне было известно, такое в нашем вузе уже практиковалось и не раз.

Внезапный звонок в дверь привел меня в некоторое замешательство. Кто бы это мог быть? Неужели Валентин что-то забыл? Я медленно подошла к двери и тихо спросила:

— Кто?

— Это мы, Катюша, — раздался папин голос. — Открывай.

Хорошо еще, что я успела вынести мусор с осколками посуды и бутылок, потому что мама, как только переступила порог, сурово заявила:

— Я думаю: ты от нас что-то скрываешь.

Лучше бы она так не думала… Если мамочка начинала думать, то, в конечном итоге, она переходила в фазу «придумывания», а потом случалась паника и, как следствие, сердечный приступ, запиваемый горстью сильнодействующих лекарств.

— Это глупо! — натянув на лицо подобие беззаботной улыбки, ответила я, обнимая Леночку, которую папа передал мне. — Что я могу от вас скрывать? Если только стаю тараканов, который день проживающую в моей комнате.

Бабушка тоже приехала с родителями. Она хозяйской походкой засеменила на кухню, таща за собой сумку с продуктами.

— Катюха, чем ты здесь питаешься? — раздался ее укоризненный голос, сопровождаемый хлопаньем дверц полок и холодильника. — На диету что ли села?

— Не, бабуля, просто еще не ходила в магазин, — оправдывалась я, прижимая к себе Лену, которая весело щебетала у меня над ухом на своем детском языке.

— Мама, ты купила мне Лялю? — перейдя на более понятные взрослым слова, спросила дочка.

— Конечно, солнышко мое, — я улыбнулась. — Это подарок к твоему дню рожденья, но раз уж ты здесь, я дам тебе куклу сейчас.

Мама с видом сыщика ходила по квартире, что-то вынюхивая. Вероятно, искала парочку скелетов в моем шкафу, но, к счастью, ей это не удавалось. Я мысленно перекрестилась, что Быстров ушел раньше, чем нагрянула родительская проверка, иначе делать вид, что все в порядке, было бы гораздо сложнее. А объяснить без рассказа про плаванье в Неве, кто такой Валентин, я, вообще вряд ли смогла.

Лари радостно носился вокруг сидящего за кухонным столом папы. Пес очень любил его и всегда встречал веселым помахиванием хвоста и негромким приветливым лаем. Отец часто возил ему гостинцы, вот и сейчас хитрая собака выпрашивала что-нибудь вкусненькое, поднимая переднюю лапу и тихо поскуливая. Естественно, он своего добился, получив кусок завернутого в фольгу, специально для него привезенного мяса.

— Катя, куда делись кружки? — крикнула мама с кухни.

Когда я, держа на руках Леночку, занятую новой игрушкой, вышла к ней, у мамы было хмурое лицо, а в глазах читалось победное выражение, дескать, мол, я же говорила, что здесь кроется подвох.

— Я мыла полы, — быстро соображая, начала отвечать я, — поскользнулась и свернула грязную посуду на пол. Увы, все разбилось вдребезги.

— Ладно, — неохотно принимая ответ, проговорила она. — Когда у тебя следующий экзамен?

— Ты же знаешь, что послезавтра, — раздражаясь, отозвалась я, опуская дочку на пол. — Прекрати меня подозревать неизвестно в чем.

— Когда рядом с тобой жил Сергей, мне было спокойней, — поджав губы, произнесла мама, начиная помогать бабушке готовить ужин. — И, вообще, я не хочу, чтобы ты здесь болталась без присмотра.

— Рита, — мягко протянул папа, — она же самостоятельная девушка, у которой куча дел в университете, да плюс ко всему еще и работа. Что ты с ней обращаешься, как с ребенком.

— Потому что это и есть мой ребенок, — повысив голос, сказала она, потом, обратившись ко мне, добавила,

— Ты все еще ходишь на дежурства в больницу?

— Через неделю пойду, — пробормотала я тихо, — а пока меня отпустили на сессию.

— Я думаю, ты должна поехать с нами, и готовиться к экзаменам там, — приказной тон собеседницы начал меня злить. — Будешь рядом с дочерью, а то она по тебе скучает.

— В таком случае, — чеканя каждое слово, процедила я, — Лена останется здесь со мной, мы как-нибудь справимся.

— Ты не хочешь жить с нами? — мама побледнела, первый признак надвигающейся истерики. — Ты нас не любишь! И за что ты нас так ненавидишь?! — она начала кричать, отшвырнув несчастную разделочную доску, на которой собиралась резать лук.

— Маргарита, прекрати, — хмуро проговорил папа.

— Пусть покричит немного, ей полезно, — сказала бабушка, спокойно продолжая чистить картошку. — Ты же знаешь, что она не может без эмоциональных срывов долго жить. Ну, а если на работе никто не довел, нужно довести себя самой.

Старушка чуть не получила луковицей по физиономии, но вовремя успела увернуться. Мама была в гневе, а бабушкины подстрекательства ее заводили еще больше. Я же мысленно поблагодарила бабулю за то, что она незаметно перевела мамино внимание на себя, заставив ее позабыть обо мне.

— Ты всегда меня ненавидела! — завопила мамочка, хватаясь за сердце. — Разве так должна вести себя родная мать?! Смерти моей добиваешься?!

Папа увел жену в комнату, и там принялся ее успокаивать, пока мы с бабушкой отходили от неожиданно разразившегося скандала.

— Катя, у тебя есть парень? — вдруг спросила собеседница, внимательно взглянув на меня.

— Почему ты так решила? — я удивилась.

— Пепельница с окурками стояла на подоконнике, а ты, дорогая моя, не куришь, — пояснила старушка, сделанный ею вывод.

— У меня есть друг. Только друг, — я понизила голос. — Но маме о нем пока не говори, иначе таблетками не отделаемся, придется скорую вызывать.

— Понятно, — та усмехнулась. — А насчет Леночки не придумывай даже. Закончишь сессию и заберешь. В конце концов, не Ритуля, а я с малышкой сижу.

Мама вернулась к нам в сопровождении отца минут через двадцать. До этого папа несколько раз прибегал за водой, необходимой для запивания лекарств. По всей видимости, без приступа не обошлось.

— У тебя в университете нет проблем? — спросила больная, садясь за стол. Она уже вполне отошла, и о недавней истерике напоминала лишь бледность ее красивого голубоглазого лица. — Мне почему-то кажется, что с тобой не все ладно.

— Перестань, — мысленно кляня ее дурацкую интуицию, произнесла я мягко. — Всё в порядке.

Она вздохнула и отпила очередную порцию воды, предусмотрительно поставленную перед ней папой. Больше стычек не было. Мы обсуждали погоду, собак, детей и мою сессию, уплетая приготовленный бабушкой ужин. В конце концов, мне удалось усыпить мамину бдительность и она, успокоившись, даже начала шутить. Слава богу, гроза миновала, значит, на несколько ближайших дней гарантировано затишье, если, конечно, в голову ей снова что-нибудь не взбредет.

Уехали родители в десять, сразу после того, как мы с папой выгуляли Лари. Леночку они забрали с собой, пообещав мне, что завтра непременно позвонят. Едва я осталась дома одна, телефон начал отчаянно трещать, будто только и ждал этого момента.

Звонил Андрей. Мы болтали с ним около часа, потом я положила трубку, но тут же снова ее схватила, громко сказав:

— Алло?

— Катя, я не могу до тебя дозвониться уже сорок минут, — констатировал факт Валя. — С кем можно столько трепаться?

— С Каменским, — честно призналась я.

— Тогда не буду мешать, — рявкнул Быстров зло, и… я услышала короткие гудки.

— Вот, псих, — криво усмехнувшись, пробормотали мои губы, а в сердце закралась обида.

Он так и не перезвонил. Как я ни пыталась убедить себя в том, что мне наплевать на это, все равно пришлось признаться себе в глупом ожидании телефонной трели. Не выдержав гнетущую тишину, я принялась набирать номер подруги. Верки не было дома, она опять ночевала у Димы. Я грустно вздохнула и, не придумав ничего лучшего, завалилась с горя спать.

В шесть часов утра меня разбудил звонок в дверь. Плохо соображая со сна, я поплелась открывать раннему гостю. Каково же было мое удивление, когда я увидела на пороге невысокого полненького следователя с усатой седовласой физиономией.

— Петров Степан Степанович, — представился мужчина. — Я веду ваше дело. Можно войти?

— Конечно, — протирая рукой глаза, ответила я, сильнее запахнув свой длинный пестрый халат. — Мне только умыться надо, а Вы проходите на кухню.

На чужой голос вышел из комнаты Лари и угрожающе зарычал.

— Свои, — строго взглянув на пса, сказала я. — Не трогать!

Он послушался и, обнюхав незнакомца, спокойно улегся возле порога, продолжая искоса наблюдать за гостем. После ванной, я, поставив чайник, с интересом выслушала то, о чем рассказал мне пришедший. Оказалось, что ночью, недалеко от метро «Парк Победы» было совершено изнасилование рыжей девушки, внешне напоминавшей меня. При описании преступника, она назвала те же приметы, что и я. Петров допускал возможность фигурирования одного и того же человека, страдающего психическими расстройствами на почве секса. Одним словом, напавший на меня маньяк отправился на поиски новой жертвы и, к несчастью для пострадавшей, нашел ее.

— Возможно, дело в цвете ваших волос, — предположил собеседник серьезно. — Но пока мы его не поймали, доказать сей факт будет сложно. Это только мои предположения. Если Вы что-нибудь еще вспомните, то позвоните мне, — он протянул свою визитку. — Я буду очень благодарен за любую оказанную помощь.

Когда Степан Степанович уходил, он немного замялся в дверях и, обернувшись ко мне, тихо сказал:

— Будьте осторожней, Катерина. Не выходите из дома одна. Судя по всему, этот тип не шутит.

Проводив своего раннего гостя, я медленно побрела в комнату, находясь под впечатлением услышанного. Мне было по настоящему страшно и… противно. Потому что в памяти всплыли прикосновения насильника, его горячее дыхание и шипящий приглушенный голос. Если бы ему удалось задуманное, я от брезгливости, наверняка бы, повесилась. Какое все-таки счастье, что со мной у него дальше попытки дело не двинулось.

Настроение было мерзкое, спать больше не хотелось, но и другими делами заниматься я, увы, не могла. Время выгула пса неумолимо приближалось, а высовываться на улицу я совершенно не желала. Поразмыслив над тем, кому можно позвонить в такую рань, я набрала номер Андрея, искренне надеясь, что парень дома.

— Да, — раздался сонный голос друга. — Кто это?

— Я, — тихо проговорили мои губы, едва шевелясь. — И у меня снова неприятности.

— Катя? — он окончательно проснулся. — Что случилось?

— Ты занят? — обнаглев окончательно, начала я. — Ты не можешь ко мне сейчас приехать. Мне необходимо с кем-нибудь поговорить.

— Умоюсь, оденусь и отправлюсь к тебе, — серьезно произнес собеседник. — До встречи, Катюша.

Каменский примчался на удивление скоро, как выяснилось, парень вызвал такси, чтобы как можно быстрее добраться до меня. Я была так рада, когда увидела его на пороге собственного дома, что, не справившись с эмоциональным порывом, бросилась ему на шею, без конца бормоча:

— Господи, я схожу с ума. У меня начинается паранойя. Я точно схожу с ума.

— Катенька, что происходит? — подняв мой подбородок, спросил Андрей. Его взгляд был встревоженный, а лицо бледное. — На тебя опять покушались?

— Не совсем, — я отошла назад, сообразив, что объятья — не лучшая форма приветствия в данном случае. — Недавно приходил следователь. Ночью на соседней станции метро изнасиловали девушку, похожую на меня. Это был тот же маньяк, который приставал ко мне позавчера.

Собеседник побледнел еще сильнее, его взгляд стал мрачным, губы плотно сжались. Он начал медленно раздеваться, пристально изучая мое лицо.

— И она тоже рыжая? — наконец, проговорил он тихо.

— Да, — я грустно вздохнула, провожая гостя в кухню, — Мне посоветовали не выходить из дома одной. Вот я с перепугу тебе и позвонила. Прости, что разбудила.

— Это неважно, — музыкант чуть заметно улыбнулся. — Я всегда рад тебе помочь. Таким людям, как ты, Катенька, можно и нужно помогать.

— Спасибо, — мне было приятно слышать его слова. — Ты не сходишь со мной погулять с собакой? После чая, конечно.

— После чая, схожу, — Андрей посмотрел на подошедшего к нему пса. — Если кое-кто с очень выразительным взглядом перестанет стоять у меня над душой.

— Он хочет на улицу, — потрепав Лари по спине, сказала я весело.

— Заметно, — собеседник отодвинул кружку, не успев к ней притронуться. — Придется чай отложить на потом. А то у меня все в горле застрянет от этих печальных собачьих глаз.

Когда мы поднялись, довольный пес пулей выскочил из кухни, а через мгновение вернулся, держа в зубах поводок. Его пушистый хвост радостно раскачивался из стороны в сторону, точно знамя одержанной победы.

Местом для выгула собак, помимо недостроенного парка, считалась еще предгаражная зона за домом. Туда мы и отправились с Каменским, ведя рядом с собой важно вышагивающего Лари. Неспешной походкой огибая дом, я внезапно остановилась, вытаращив глаза на силуэт, быстро приближающийся к нам. Проследив мой взгляд, Андрей настороженно спросил:

— Кто это?

Я зажмурилась. Потом снова открыла глаза. Видение не пропало. Человек в черном полупальто с дипломатом в руках не только упорно приближался, но еще и махал мне рукой.

— Да кто он такой? — не получив ответа на первый вопрос, снова поинтересовался мой спутник, легонько тряхнув меня за плечо.

— «Мистер галстук», — пробормотала я удивленно. — То есть Андрей Егоров.

— Весьма исчерпывающий ответ, — усмехнулся парень.

— Катя, я к тебе по делу! — торжественно огласил вновь прибывший, вместо положенного «Здравствуй».

— Я тоже рада тебя видеть, — с застывшим на лице удивлением, проговорила я в ответ. — Какими судьбами в наших краях?

— Катерина, не стоит иронизировать, — важно заметил однокурсник. — У меня, действительно, очень важная информация для тебя. Вопрос жизни и смерти.

— Тоже мне, Америку открыл, — пробубнила я себе под нос, беря Каменского под руку. — У меня последние дни сплошь состоят из такого рода вопросов.

— Правда? — Егоров удивился, подняв густые черные брови, от чего его вечно серьезная физиономия стала похожа на лицо малыша из детского сада.

— А разве заметно, что девушка шутит? — вмешался в разговор рокер.

— Вообще-то, да, — взглянув на собеседника так, будто только что его заметил, отозвался «Мистер галстук»

— Ну, что у тебя за дело? — вздохнув, поинтересовалась я, спуская Лари с поводка, чтобы он мог немного побегать.

— Ты ведь знаешь, что моя мама работает на кафедре?

— Конечно, ты сообщил об этом всем и вся еще на первом курсе.

— Ну, вот, — пропустив мою реплику мимо ушей, продолжал парень. — Она сказала, что Кривошеин распускает про тебя всякие гадкие слухи. Я счел своим долгом сообщить тебе об этом, — гордо вздернув острый подбородок, заявил он, вероятно, ощущая себя великим спасителем.

— Козел, — процедила я сквозь зубы.

— Кто? Я? — однокурсник недоумённо уставился на меня.

— При чем здесь ты? Герман Павлович козел, — раздраженно пояснила я, начиная хмуриться.

— Чем ты ему не угодила? — не унимался дотошный Андрюша.

— За экзамен отказалась переспать, — кисло усмехаясь, ответила я. — Теперь осталась без оценки, но зато с кучей легенд, которые эта тварь распускает по Универу. Как я понимаю, уезжать в понедельник он никуда не собирался, особенно, сейчас.

— Катя, тебя хотели изнасиловать? — голос Егорова был серьезным и трагичным.

— Дважды, — хмыкнула я обиженно. — И оба раза не получилось…

— Ты не думала, что дело в тебе? — по тону парня, я догадалась о грядущей философской тираде, напичканной массой психологических терминов, которые обожал оратор.

— Что ты несешь?! — вмешался еще не знакомый с особенностями «Мистера галстука» Каменский, но я жестом остановила его, дескать, мол, пускай выскажет свою теорию.

— Возможно, твоя подсознательная сексуальная неудовлетворенность является своего рода магнитом, притягивающим животную страсть посторонних мужчин.

На лице музыканта застыло выражение шока, смешанного с иронией. По всей видимости, такие экземпляры, как наш собеседник, на его пути пока не встречались.

— Я согласна с тобой. Эти мужчины, действительно, животные.

— Вот так сюрприз! — прозвучали сзади насмешливые слова.

Мы разом обернулись, уставившись на подошедшего к нам Валентина. Глаза спасателя были усталыми и злыми, щеки — впалыми, а брови — хмурыми. Все это свидетельствовало о бессонной ночи, проведенной Быстровым. Похоже, он приехал ко мне сразу после дежурства.

— Ты?! — я опешила от неожиданности, непроизвольно отпустив руку стоящего рядом музыканта. — Я не думала, что ты придешь.

— Конечно, — он криво улыбнулся. — У тебя ведь полно народу, с кем можно пообщаться, — сердитый взгляд его скользнул по Андреям. — Наверное, я здесь лишний.

Валя резко развернулся и стремительно зашагал прочь. Я секунду колебалась, потом бросилась вслед за ним, оставив своих спутников в полном недоумении наблюдать разыгрывающуюся перед их глазами сцену.

— Почему ты так себя ведешь? — схватив парня за рукав его серой стеганой куртки, воскликнула я.

— Потому что… — он не хотел отвечать, упорно отводя взгляд.

— Валя, это глупо, — назидательно проговорила я, пытаясь коснуться его щеки, но собеседник отклонился. — Сегодня утром приходил следователь. Ночью изнасиловали рыжую девушку. Я боялась выходить из дома одна и позвонила Андрею, а «Мистер галстук» сам пришел… — сообразив, что оправдываюсь, я замолчала, прикусив нижнюю губу.

— Ты могла подождать меня, — грустно сказал Валентин, немного оттаивая. — Я бы выгулял Лари.

— А кто вчера трубку бросил? — мои брови съехались к переносице. — Откуда мне было знать, что ты появишься.

— Потому что я не мог по-другому, — он резко схватил меня за плечи и притянул к себе, крепко сжав в сильных мужских объятьях. Я негромко пискнула, услышав треск собственных костей. — Я же волнуюсь за тебя, глупая.

— Угу, — пробормотали мои губы, прижатые к его груди, как впрочем, и вся я. — Пойдем к ребятам.

Отпустив меня, собеседник какое-то время внимательно изучал мое лицо, потом задумчиво произнес:

— Как пожелаешь.

— Семейные разборки закончены? — съязвил Каменский, глядя в упор на спасателя.

— А что, ревность замучила? — в тон ему отозвался Быстров.

— Боюсь, что на ревнивца больше похож ты.

Наблюдая за их словесной перепалкой, Егоров удрученно заключил, доверительно беря меня под руку и отводя в сторону:

— Я же говорил, Катерина, что всему виной ты. Вот и эти двое, как петухи, за тебя дерутся. Поверь моему опыту, ты просто источаешь вокруг себя требующую удовлетворения сексуальность. Ты хочешь мужчин — они хотят тебя. Простейший круговорот.

— Убери руки! — в один голос воскликнули парни, забыв о собственной дискуссии, как только заметили, что меня увел Андрей. «Мистер галстук» моментально отодвинулся, подарив им очаровательную улыбку из разряда — «я здесь не при чем». Мне стало смешно. Окинув всех троих веселым взглядом, я, ничего не сказав им, пошла пристегивать, общавшегося с сердитым маленьким пуделем, Лари. Пес с интересом рассматривал рычащий кудрявый комок, который не доходил ему до шеи, но несмотря на это, грозно тявкал, пытаясь укусить. Лари же был «сама невозмутимость». Взяв овчарку за ошейник, я повела ее к дому. Проходя мимо своих недавних собеседников, я небрежно бросила им:

— Вы что, здесь остаетесь, или как?

Расценив мои слова, как приглашение, они двинулись следом. Я напоила всю троицу чаем с бутербродами, которые быстро пожарила на сковородке. Это был бабушкин рецепт, не раз выручавший меня, когда я не знала, что приготовить поесть. Фарш из мелко нарубленных сосисок и тертой картошки, зажаренной до хрустящей корочки на аккуратно нарезанных ломтиках батона, выглядел очень аппетитно. Гости оценили мои кулинарные способности, отсыпав в мой адрес добрую порцию комплиментов.

— Катерина, — попивая чай и осторожно отламывая кусочек предложенного мною блюда, проговорил Егоров, — Ты не забыла, что завтра мы сдаем теорию самому зав. кафедры?

— С памятью у меня пока все нормально, — я мило улыбнулась ему, с замиранием сердца ожидая следующую фразу.

— Если хочешь, я могу помочь тебе подготовиться, — великодушно предложил парень.

Я поперхнулась чаем, а Каменский и Быстров одновременно выпалили:

— Не надо.

Они, вообще, последнее время начали проявлять завидную солидарность во мнениях.

— Спасибо, Андрюша, я как-нибудь сама, — откашлявшись, сказала я вежливо.

— Ну, как хочешь, — без особой радости отозвался он, задумчиво постукивая ложкой о край своей кружки. — Если передумаешь, я к твоим услугам.

Мы еще какое-то время пили чай, обсуждали обыденные темы, вспоминали разные веселые истории, короче, приятно общались. Потом «Мистер галстук» начал собираться восвояси, ссылаясь на необходимость отдаться науке, чтобы с честью выйти на грядущий экзамен. Никто его особо не задерживал, если не сказать обратное. Валентин едва ли не прямым текстом указал бедолаге на дверь, а рокер согласно покивал головой, одобряя действия спасателя. Я же, подарив им укоряющий взгляд, ласково проводила однокурсника до двери, сказав сдуру «звони». Впоследствии, я о своем опрометчивом пожелании искренне жалела, но когда парень уходил, я еще не знала, что меня ждет впереди.

Андрей сидел до упора, гипнотизируя Валю глазами, вероятно, он надеялся, что Быстров отчалит первым, но не на того, как говорится, напал. Усталый, не выспавшийся Валентин не двигался с табуретки, проявляя завидное упрямство в борьбе за «место под солнцем», вернее, под крышей моего дома. Наконец, музыкант не выдержал и, тяжело вздохнув, обратился ко мне:

— Катенька, у меня через час репетиция, ели я не уйду немедленно, то опоздаю. Ребята обидятся.

— Конечно, иди, — я не понимала, почему он оправдывается. Надо так надо. Не сторожить же ему меня вечно?

— Вечером наша группа будет играть в клубе недалеко от твоей станции метро. Если бы ты пришла на концерт, я был бы счастлив, — внимательно глядя в мои глаза, предложил собеседник.

— Во сколько? — идея мне понравилась.

— Начало в восемь часов, — с энтузиазмом начал пояснять рокер, он достал из кармана джинсов крошечный блокнот и ручку, потом быстро нацарапал координаты клуба и вручил листочек мне. — Я тебя встречу без пятнадцати восемь на входе. О,кей?

— Договорились, — я свернула врученную мне бумажку и улыбнулась.

Каменский ушел, а, молчавший до сего момента спасатель, задумчиво произнес:

— Что ж, он тебя встретит, а я тебя провожу.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — облокотившись на стол, я ближе придвинулась к собеседнику и заглянула в его серые, как небо перед бурей, глаза.

— Правда? — он прищурился. — А что ты скажешь, если я пойду на концерт с тобой?

— Скажу, что я очень рада это слышать, — мои губы растянулись в загадочную улыбку. — Ты ожидал иного ответа?

— Катя, — парень помолчал. — Почему мне кажется, что ты со мной играешь?

— Во что? — я невинно заморгала, прикинувшись глупой, ничего не понимающей девочкой.

— Тебе виднее.

— Думаю, ты ошибаешься, — мне стало весело, о чем свидетельствовало лукавое выражение моего лица.

— Отнюдь.

— Объясни? — я еще больше придвинулась к нему, едва не ложась животом на стол.

Он оценивающе осмотрел мою странную позу, потом спокойно проговорил:

— Если бы ты села на него, тебе было бы удобней.

— На столах не сидят, — парировала я, окинув взором белую пластиковую поверхность, на которой лежали мои локти и большая часть туловища. — И не увиливай, пожалуйста, от ответа.

— Хорошо, — Валентин улыбнулся. — Твоя игра называется «провокация», Катя.

— То есть? — меня разбирало любопытство.

— Ты провоцируешь меня на действия, о которых я буду жалеть, — серьезно сказал парень и тоже, положив руки на стол, придвинулся ко мне.

Наши лица были так близко, что я чувствовала его теплое дыхание, от которого непослушные рыжие прядки, спадавшие на мою щеку, легонько шевелились. Он медленно опустил взгляд на мои приоткрытые губы и… резко встал, что-то прорычав.

— Ты куда? — я удивилась его странному поведению. — Мы еще не закончили разговор, — в моем голосе слышались нотки разочарования, которые я никак не могла скрыть. — Вернись обратно, будь так любезен.

— Как пожелаешь, — он опустился на свое место, уставившись на меня с вызовом.

— Ну и как тебя понимать, дорогой? — я чуть-чуть приподняла бровь, продолжая неотрывно смотреть на него.

— Катенька, — вкрадчиво произнес собеседник. — Я ведь не каменный.

— Вижу, — мои губы дрогнули, готовые улыбнуться. — И что с того?

Быстров с интересом разглядывал черты моего лица, потом осторожно коснулся ладонью щеки и тихо пробормотал:

— Ты такая красивая.

— Спасибо, ты тоже ничего, когда выспишься, конечно, — шутя, отозвалась я.

Но он не улыбался. В серых глазах зажегся непонятный огонь, способный охватить яркими языками пламени не только его, но и меня. Завороженная таинственным пожаром, я была не в силах оторвать от него взгляд. Мужские губы обожгли мой рот так жарко, что я невольно подумала, закрывая глаза: «Боже правый, я сейчас сгорю!» Костер, разожженный страстью, охватил мое сердце, растекаясь горячей лавой по венам. Он целовал меня, жадно впиваясь в податливые уста. Голова моя кружилась, опущенные веки томно подрагивали, а губы предательски отвечали на его безумно приятный поцелуй, от которого тело охватила сладкая истома. В безудержном порыве взаимного желания мы каким-то образом свернули со стола пустую кружку, которая, упав на пол, жалобно звякнула и разлетелась вдребезги. Я резко отпрянула, удивленно заморгав ресницами. Что меня поразило больше — разбитая чашка, или мое непростительное поведение, я не знала. Валентин смотрел в мои глаза, тяжело дыша и хмурясь. Он молчал, становясь с каждой секундой все более мрачным.

— Прости, — наконец сказал Быстров и, опустившись на корточки, принялся собирать осколки.

Я молча села на табуретку, тряхнув головой, чтобы избавиться от ощущения все еще горящего на губах поцелуя. Через какое-то время мне удалось с собой справиться, и я почти совсем спокойно произнесла:

— Тебе надо поспать немного, а то лицо осунулось и мешки под глазами… Я постелю постель, ладно?

Он кивнул, сосредоточенно занимаясь погибшей кружкой, вернее, тем, что от нее осталось. Не дожидаясь более развернутого ответа, я отправилась в комнату. Вскоре Валя тоже пришел туда. Я довольно быстро сменила белье на кровати, и, указав парню рассеянным жестом на приготовленное ложе, тихо сказала, отводя взгляд:

— Спальня в твоем распоряжении, а я пойду заниматься.

Он поймал меня за руку, когда я двинулась к выходу. Мое тело вздрогнуло, отзываясь на его внезапное прикосновение. Колени задрожали, а сердце, точно птица в клетке, начало яростно биться. Я хотела сбежать, причем немедленно и… хотела остаться.

— Катя, Катенька… — его голос сорвался, а сильные руки молниеносно подхватили меня с пола, подняв в воздух так, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Пожалуйста, останови меня.

Я смотрела на Валентина, понимая, что сделать это не смогу. Он держал меня за талию, по-прежнему не желая опускать. Я медленно подняла руки и осторожно положила их на шею того, в кого незаметно для самой себя успела влюбиться. С его губ слетел звук, напоминающий сдавленный стон. В мгновение ока я оказалась прижатой к его твердой груди. Мои пальцы, скользя по шее мужчины вверх, зарылись в его белокурых мягких волосах. Он нежно гладил меня по спине, с каждой секундой опускаясь все ниже и ниже. Когда Валентин сжал мои бедра, я сама прильнула к его рту, мечтая вновь ощутить вкус его чувственных губ. Мы целовались, как шальные, боясь упустить хоть что-то из водоворота ярких головокружительных эмоций, в которые стремительно погружались. Получив мое, не высказанное словами согласие, Быстров уже не мог остановиться. Его усталость исчезла без следа, уступив место всепоглощающей жаркой страсти, стремящейся сжечь нас в огне неукротимого желания. Он хотел меня так же сильно, как я хотела его. Но, ко всему в придачу, я еще его и любила…

Настырный телефонный звонок, как непрошеный гость, ворвался в созданный нашими чувствами мир, разбивая вдребезги его хрупкую конструкцию. Я отшатнулась, с трудом переводя сбившееся дыхание. Он тяжело повалился на кровать, прикрыв руками лицо. Мои ноги сами двинулись на призывный звук отчаянно вопящего аппарата.

— Алле, — запыхавшимся голосом проговорила я, беря трубку. — Кто это?

— Катерина, это я, — самодовольный тон «Мистера галстука» резанул по ушам, точно лезвие бритвы. Я даже испытала нечто похожее на боль. — Ты просила звонить, вот я и решил выполнить твою просьбу. Тем более, у меня есть идея.

— Слушаю, — вяло пробормотали мои опухшие от жарких поцелуев губы.

Я поправляла находящуюся в жутком состоянии одежду, искренне жалея, что не отключила вовремя телефон.

— Я много думал над произошедшим с тобой инцидентом, — он многозначительно замолчал.

— Ну, и?

— Я порылся в нужных книгах и решил, что необходимо составить психологический портрет насильника, тогда вычислить его будет гораздо проще. Но ты должна для этого подробно мне все.

— Иди ты в баню! — рявкнула я, намериваясь бросить трубку, но громкое «Стоп! Я еще не все разъяснил!» остановило мой порыв.

Смягчившись, я позволила Егорову навешать на мои уши море всякой психологической лапши, приправленной доброй порцией мистицизма и прочей, абсолютно непонятной мне научной чепухи. Когда я была загружена заумными речами собеседника до такой степени, что даже в траектории пути усатого рыжего таракана, нагло проползающему по дверному косяку, видела скрытый смысл, продиктованный неизвестно чьим завуалированным «ЭГО», Андрей, наконец, устало произнес:

— Ну, так ты мне поможешь с описанием маньяка?

— Нет, — тупо глядя на наглое насекомое, сказала я.

— Как хочешь. Придется заняться этим делом в одиночку. Я понимаю, что твои чувства перекрыты, в связи с полученной подсознательной сексуальной травмой, которую тебе нанес преступник, поэтому твое внутреннее «Я» запрещает тебе разглашать информацию, помимо воли. Я не виню тебя за это, Катя, — великодушно закончил парень.

Я нервно хихикнула, уверенная в том, что если немедленно не прекращу эту идиотскую беседу, то мое одуревшее от его слов сознание, выскажет ему все, что о нем на данный момент думает.

— Пока, — сказала я и опустила трубку на рычаг, — вот не было печали, теперь еще этот умник со своей ненормальной помощью прилип…

Когда я вошла в комнату, Валентин уже спал. И не мудрено, ведь «Мистер галстук» излагал свои мысли минимум полчаса, если не больше. Подойдя к любимому, я осторожно прикрыла его тело краем одеяла, любуясь спокойным выражением красивого лица. Постояв немного рядом, я решила-таки отправиться к учебникам. Завтра в десять утра мне предстояло сдавать экзамен.

Быстров проснулся около четырех часов вечера. За это время мне еще три раза звонил Егоров, продолжая упорно добиваться подробного описания насильника, но кроме тупого «Отстань!», которое я повторяла при каждом разговоре по несколько раз, новоиспеченный детектив ничего не услышал.

— Мне надо переодеться перед концертом, — застыв в дверном проеме, проговорил Валентин. — Я схожу к себе, а в семь вернусь. Будь, пожалуйста, дома.

— Хорошо, — я оторвалась от разложенных по столу лекций и подошла к нему. — Может, хочешь поесть?

— На своей территории перекушу, — он кисло улыбнулся, сосредоточенно изучая меня.

— Как знаешь, — отозвалась я тихо. — Ты хоть выспался?

— Да, спасибо. И… — парень замялся. — Прости, что я не смог сдержаться тогда. Я сожалею.

— Ничего, — мой голос прозвучал сухо. — Забудем об этом. Мы с тобой просто друзья.

— Как пожелаешь, — Валя вежливо улыбнулся, но глаза его стали холодными, как, впрочем, и мое уязвленное сердце.

Я чуть не объяснилась в любви этому человеку, а он, видите ли, сожалеет… Больше мы не общались. Быстров молча оделся в прихожей и, наказав псу меня сторожить, ушел, захлопнув за собой дверь. Я даже не вышла проводить его, усердно создавая видимость тщательного изучения лекций, строки которых расплывались перед глазами, так как те наполнились предательскими слезами, но он этого не видел.

— Будь ты трижды проклят, чертов спасатель, спаситель, искуситель! — свернув на пол груду учебников, простонала я, давая волю обиде, закравшейся в мою душу.

Слезы текли ручьем, настроение испортилось. Наревевшись вдоволь и твердо решив, что больше не позволю чувствам ломать мне жизнь, я гордой поступью отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок перед походом в клуб. Мне пришлось изрядно повозиться с собственным лицом, так как глаза опухли от слез, ну а губы… от поцелуев, и мало того, на нижней, ко всему в придачу, проступил фиолетовый синяк, как доказательство утренних событий.

Тяжело вздохнув, я начала исправлять не совсем товарный вид своей физиономии, с помощью обильной косметики. Макияж получился ярким, как, впрочем, и положено вечернему. В конце концов, я в ночной клуб иду, а не в университет. Так что броские тени, черные ресницы с активной подводкой глаз, а также алая помада на четко очерченных контуром губах выглядели вполне подходящими к случаю. Создание нового имиджа заняло у меня час. До встречи с Валей оставалось совсем немного. Я быстро перевернула гардероб и нашла там длинное шерстяное платье в обтяжку с глубоким вырезом, обнажившим верхнюю часть плеч. Его-то я и надела.

— Вроде, все! — сказав это самой себе, я еще пару раз оценивающее осмотрела свое отражение в зеркале и начала собираться на улицу, чтобы успеть прогулять до встречи с Быстровым овчарку.

Когда мы вернемся с концерта, я не знала, поэтому решила вывести пса сейчас. Лари не очень-то обрадовался столь раннему выгулу, но все-таки смирился и, как настоящий друг, не подвел меня, быстро закончив все свои дела.

Валентин опаздывал. Отведя собаку домой, я немного подождала парня в квартире, после чего спустилась вниз и принялась прогуливаться возле подъезда. Его отсутствие давило на нервы. Потоптавшись возле парадной, я сдуру пошла за дом, предположив, что спасатель может придти оттуда.

И он пришел… вернее не он, а кто-то еще, отделившийся от стены, как тень, и бесшумной походкой приблизившийся ко мне. Как только я заметила на его лице знакомые полоски натянутой до подбородка шапки, в голове моей все смешалось, и в шальном круговороте перепутанных мыслей высветилась, как табличка, фраза Эдика о приемах самообороны. Словно по команде, я отвела назад руку и, сжав ее в кулак, ударила незнакомца по «петушиной» физиономии. Он взвыл от боли и сильно толкнул меня в грудь. Не удержав равновесие, я начала медленно падать. Перед глазами мелькнули черные брюки насильника, с идеально отглаженными стрелками. Я сильно ударилась головой о бетонный выступ на тротуаре и потеряла сознание.

— Катя, Катенька, ты в порядке? — когда мой рассудок немного прояснился, глазами я услышала знакомый голос Быстрова.

Мои веки, вздрогнув, поднялись, и я с удивлением уставилась на державшего меня на руках парня.

— Он убежал через сквозной подъезд, — грустно сообщил Валя. — Извини, я не смог его догнать. Ты не пострадала?

— Нет.

— Зачем тебя черти понесли на улицу, Катюша? — собеседник начал хмуриться. Он медленно опустил меня на землю и мрачно продолжил. — Ты же должна была ждать моего прихода дома? А если бы я не подоспел вовремя? Он запросто мог затащить тебя в подъезд и… Почему ты вышла из дома одна? Специально ищешь приключения?

Я была похожа на колючего, недовольного ежа, которому совершенно не нравилось выслушивать в свой адрес обвинения.

— Не твое дело, — пробурчала я, глядя на парня исподлобья. — И, вообще, мы опоздаем на концерт.

Я гордо двинулась по направлению к автобусной остановке, уверенная, что Валентин идет за мной. Так оно и было. Он быстро нагнал меня и, схватив за руку, печально проговорил:

— Ты хоть запомнила его приметы?

— Черные брюки, аккуратные стрелки, совсем как у тебя. Куртка стеганая, тоже черная, на голове этот ужасный полосатый «Петушок» с прорезью. Кажется, преступник меня выслеживал, иначе непонятно, зачем он подпирал стену дома.

— Господи, Катя! Тебе необходимо сообщить об этом следователю.

— Завтра позвоню.

Я была на удивление спокойна. Сегодняшняя встреча с маньяком произошла так стремительно, что я не успела как следует испугаться. К тому же действие развернулось не в душном мрачном подъезде, а на улице, где, несмотря на темень, всё же ходили люди. Даже странно, что этот урод полез ко мне при свидетелях. Чего он, собственно, хотел добиться? Да и Валя появился как раз вовремя, будто только того и ждал, чтобы спасти меня от насильника. Странная, однако, получается история…

Андрей, как и было обещано, ждал у клуба с входным билетом в руках.

— А ты, как я понял, тоже роком интересоваться начал? — иронично спросил он у моего сопровождающего.

— Почему же стал? — вызывающе глядя на музыканта, процедил парень. — Всегда предпочитал это направление другим.

— Вот как? — Каменский приподнял свои черные густые брови и усмехнулся. — Никогда бы не подумал.

— А ты иногда еще и думаешь? — Валентин был холоден и язвителен, как змея, правда, собеседник ни в чем ему не уступал.

— Вы мне надоели, — простонала я, вставая между ними. — Может, все-таки войдем внутрь, а то я ужасно замерзла. К тому же голова побаливает.

— Почему? — Андрей заволновался.

— Маньяк двинул мне малость перед приходом сюда, — я вяло улыбнулась. — Когда падала, ударилась затылком, вот и все.

— Катя! Он снова напал на тебя?! — в глазах рокера появился ужас.

— Скорее, я на него, — мне стало смешно и грустно одновременно. — Да не переживай ты! Как видишь, я жива, здорова, и вполне счастлива.

— Как ты мог ее оставить? — Каменский начал наезжать на спасателя, хмуро глядя на него из-под сдвинутых бровей.

— Спроси лучше, как она могла меня ослушаться? — в тон ему отозвался Быстров.

Их взгляды скрестились, будто шпаги дуэлянтов. Напряжение вокруг нас росло с каждой секундой, подобно снежному кому, стремительно летящему с вершины горы. Еще немного, и этот самый ком рассыплется над моей бедной головой множеством мелких опасных искр, основная масса которых, сейчас концентрировалась в глазах парней.

— Мне холодно, черт побери! — гневно воскликнула я, бесцеремонно толкнув обоих. — Хотите сделать из меня январскую сосульку?

Собеседники посмотрели на мою кислую физиономию так, будто впервые увидели. Потом Андрей, наконец, сообразил, чего я от них добиваюсь, и, заботливо обняв, повел меня в клуб. Валентин шел рядом, не произнося ни слова, будто в рот воды набрал. Он лишь мрачно косился в мою сторону, отчего еще больше хмурились его густые брови.

В холле, где располагался гардероб, музыкант оставил нас, сказав, чтобы я дождалась его после окончания концерта. Когда он ушел, Валя язвительно поинтересовался, сверля меня проницательным взором блестящих, как металл, глаз:

— А что будет потом?

Я не поняла вопроса, поэтому спросила, продолжая снимать верхнюю одежду:

— О чем ты?

— С кем ты сегодня пойдешь домой? — это прозвучало гораздо конкретней и еще более насмешливо.

Он взял из моих рук полупальто и застыл в ожидании ответа. Какое-то время я молча моргала, глядя на него, затем вяло выдавила:

— Поживем — увидим.

Парень сдал наши вещи, после чего вернулся ко мне и с довольной улыбкой сообщил:

— Без меня тебе не уйти, Катюша.

— Как это? — с едва заметным удивлением я посмотрела на него.

— Наши вещи гардеробщица повесила на один номерок, так что…

— Валя, — я загадочно улыбнулась, изучая его лицо. — Хочешь, открою тебе один страшный секрет?

— Ну?

— Я и не собиралась уходить отсюда без тебя, — немного поразмыслив, я добавила. — Как, впрочем, и без Андрея.

Мы слушали концерт, сидя за столиком возле стены. Мой спутник принес несколько банок пива, которое я начала с удовольствием пить, так как хотелось немного согреться и расслабиться, а алкоголь, как известно, в этом деле хороший помощник. Группа «Турбулентность» играла с небольшой двухступенчатой сцены свои забойные хиты, от которых из самой глубины души поднималась дремлющая до сих пор энергия. Она растекалась по венам вместе с теплом, подаренным мне приятным на вкус пивом «Гессер». Я почувствовала, как легко стало на сердце, мой рассудок, поглощенный окружающей атмосферой, совершенно забыл о тех проблемах, которые ждали дома. Я просто отключилась от реальности, попав в иной мир — мир красивой заводной музыки и мистических бликов, в бешеном танце летавших по залу. Вокруг меня разворачивала свой таинственный сценарий ночная жизнь города.

— Ты не много пьешь? — осторожно поинтересовался Быстров, когда я принялась за третью баночку. — У тебя ведь утром экзамен?

— Только не надо мне читать нотации, — недовольно щурясь, отозвалась я. — Если жалко, то так и скажи, я сама себе куплю.

— Не говори глупости, Катя, — он нахмурился. — Пей, если хочешь. Только не проспи завтра университет.

Мы замолчали, слушая соло ударных инструментов, которое виртуозно исполнял Андрей. На лице парня отражалась настоящая творческая эйфория, он как будто слился воедино с установкой, отчего его музыка производила на слушателей ошеломляющий эффект.

— Здорово Каменский играет! — воскликнула я, обращаясь к спутнику. — Никогда не слышала ничего подобного, а ты?

— Маньяк тоже может виртуозно играть на барабанах, — убивая весь мой восторг на корню, процедил Валя.

— Но ведь он был в клубе, когда на меня напало это чучело, — возразила я, реагируя на его намёк.

— Откуда ты знаешь? — иронично спросил парень, задумчиво глядя на свое пиво, по которому весело скользили сине-зеленые отраженья цветных прожекторов. — Или у тебя проснулся дар предвиденья?

— Именно, — поджав губы, заявила я гордо. — И этот самый дар говорит мне, что Андрей — не маньяк. Он очень талантливый и хороший человек, который ни за что не станет вести себя так, как та полосатая образина.

— В таком случае, это твой «Мистер галстук». Не зря он притащился к тебе сегодня. Как известно, преступника тянет на место преступления.

— Знаешь, милый, — я криво усмехнулась. — Ты псих!

— Спасибо, — он выпил залпом свой напиток и с громким стуком поставил банку на стол.

— Насильник на тебя похож гораздо сильнее, чем на Егорова. Андрюхе до него еще подрасти надо, — развивая свою мысль, произнесла я тихо. — Подозревать его глупо. Понимаешь? Он, конечно, страшный «грузчик», но не подлец. Это точно не он.

— А кто? Твой доцент? Или может… я?

— А почему бы, собственно, и нет, — мои губы растянулись в улыбке, а глаза, полные весёлого блеска, впились в собеседника. — Рост подходит, комплекция тоже, даже брюки точно такие же. И появился ты, как раз, вовремя, будто рядом находился. Так что есть смысл разобрать твою кандидатуру на повестке дня. Как ты относишься к рыжим девушкам?

— Я их люблю, — серьезно сказал Быстров, не сводя с меня пристального взгляда, от которого улыбка медленно сползла с моего лица.

— Ты зачем так странно смотришь? — шепотом спросила я, почувствовав, как в сердце закрадываются подозрения. — Это, и правда, ты?

— А что тебе подсказывает интуиция? — я заметила, как в его зрачках зажглись лукавые огоньки.

Этот нахал, попросту, шутил, разыгрывая из себя мрачную личность. Тоже мне, сторонник черного юмора! Нашел время издеваться.

— Валентин, ты ведешь себя отвратительно, — я надулась, всем своим видом демонстрируя обиду. — Зачем меня пугать? Знаешь ведь, что я и так боюсь всех и вся.

— Прости, — он улыбнулся. — Я хотел проверить, насколько ты мне доверяешь?

— Проверил? — кисло осведомилась я.

— Да.

— Ну, и насколько?

— Гораздо меньше, чем мне бы хотелось. Но, думаю, сие недоразумение поправимо.

— Если только Вам, уважаемый, не взбредет в голову снова брать меня на «пушку».

Концерт закончился, а через некоторое время к нам подошел весь мокрый от пота Андрей.

— Ну, как? — поинтересовался он у меня.

— Я в восторге, — мой искренний ответ вызвал у парня довольную усмешку. — Вы классно играете, а ты особенно.

— Действительно, очень интересная музыка, — сдержанно проговорил Быстров, вероятно, в его понимании эта фраза означала комплимент.

— Спасибо, — Каменский все еще тяжело дышал, по всей видимости, сил на алтарь творчества он положил немало. — Я сейчас переоденусь, покурю и подойду к вам.

— Кате домой уже пора собираться. Сейчас около двенадцати, а ей завтра на экзамен, — ненавязчиво заметил спасатель.

— Прекрасно, значит, я подойду, и мы пойдем с ней домой, — глядя на собеседника, как на пустое место, отозвался Андрей.

— Думаю, что домой с ней пойдем мы, — невозмутимо парировал Валя.

— А моим мнением уже никто не интересуется? — еле-еле скрывая раздражение, прошипела я сердито, а когда оба внимательно посмотрели на меня, ожидая приговора, добавила. — Я отправлюсь домой одна.

— Нет! — одновременно сказали парни.

— Прекрасно, — мои губы растянулись в победную улыбку. — В таком случае, вы оба пойдете со мной. Есть возражения? — они молчали. — Тогда мы с Валентином будем ждать тебя в холле, — обращаясь к рокеру, сообщила я.

Приятно чувствовать себя центром мужского внимания. Оба милы, оба симпатичны и оба мне нравятся. Правда, шансов у Быстрова, в свете сегодняшних событий, несколько больше, но и у Андрея есть свои преимущества: я просто балдею от его музыки! Если бы еще не было «мистера икс» в полосатом «петушке», то я с уверенностью могла бы сказать, что настал мой звездный час.

Мы подошли к гардеробу, намереваясь получить вещи. Валентин немного замешкался, поправляя возле колонны развязавшийся шнурок. Я взяла у него номерок и отправилась за одеждой. Пожилая грузная женщина неспешной походкой проплыла между рядами заполненных вешалок и остановилась возле одной из них. «Не прошло и полгода»… — обречено подумала я, когда гардеробщица все-таки вернулась. Вежливо улыбнувшись ей и сказав спасибо, я сгребла в охапку вещи и собралась уже отойти с ними, как вдруг мои глаза застыли на одной любопытной особенности, которой обладала серая куртка моего друга. Она была двухсторонняя, причем, черная и стеганная — изнутри. Я оторопела, тупо глядя на пресловутую ткань, так сильно напоминавшую мне экипировку проклятого маньяка. Боже мой! Неужели это все-таки он?..

— Что-то не так? — недовольно осведомилась женщина.

— Все в порядке, — прошептала я, так как голос почему-то пропал.

— Быстро ты справилась, — беря одежду из моих трясущихся рук, проговорил Быстров, подходя сзади. — Давай, я помогу тебе надеть пальто.

Молча сунув ладони в рукава, я, стиснув зубы, принялась застегивать пуговицы. Парень защелкнул молнию на своей «двуличной» куртке и, выставив вперед локоть, предложил мне на него опереться. Я невольно попятилась, чем сильно озадачила спутника.

— Катенька, что с тобой? — в его словах слышалось беспокойство, но загладить впечатление от случайного открытия оно, увы, не могло.

Я начала подозревать любимого, складывая воедино все обрывки событий, всплывающие в памяти. При первом на меня нападении Валентина не было дома, когда я ему звонила. Тем паче, до этого мы с ним поссорились. Потом он находился рядом, и на меня никто не покушался. А сегодня… сегодня подошел маньяк, а через секунду появился Валя, причем насильник, якобы, сбежал. Быстров вполне может быть «полосатым уродом», пытавшимся меня изнасиловать, а я, дура, чуть добровольно с ним не переспала.

— Катюша? — парень несильно тряс меня за плечи, пытаясь вывести из задумчивости. — Где ты летаешь, милая?

— Что?! — я испуганно уставилась на него, пытаясь отстраниться. — Где Андрей?

— Не знаю, наверное, сейчас придет, — настороженный взгляд его прищуренных глаз вызывал во мне дрожь, продиктованную паническим ужасом, который, поселившись в сердце, упорно не желал оттуда исчезать.

— Подождем его на скамейке у входа в зал, пожалуйста? — стараясь натянуть на побледневшее лицо улыбку, попросила я тихо.

— Хорошо, — спасатель стал мрачным.

От него не ускользнула неожиданная перемена во мне, он также заметил, как сильно я пытаюсь ее скрыть.

— Может, объяснишь, что случилось? — проговорил он, когда мы сели.

— Не понимаю, о чем ты? Я немного устала, вот и все. Хочу лечь спать, — кажется, мои попытки оправдать свое поведение ни к чему не привели, так как собеседник хмуро процедил:

— Ты от меня шарахаешься, как от нечистой силы. Хочешь сказать, что так проявляется усталость?

— Да.

— Ложь, — он резко придвинулся и, подняв мой подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Я хочу знать правду.

— Пусти, иначе я буду кричать, — мои слова напоминали змеиное шипение.

— Катя…

— Пусти!

Он убрал руки, бессильно опустив их на колени. В парне как будто что-то умерло, его плечи опустились, взгляд потух, а на губах появилась странная улыбка. Она была не грустной и не веселой, скорее, какой-то отстраненной, ничего не выражающей и… пустой.

— Мы можем идти, Катюша! — радостный, полный жизни голос Андрея прозвучал для меня, как крик петуха в одном из рассказов Гоголя.

Я облегченно вздохнула, поднимаясь на встречу цветущему, как майская роза, рокеру. Он был счастлив от сегодняшнего вечера, я — от его появления, Валентин же не был счастлив вообще.

Из клуба мы вышли в полном молчании. На улице было холодно. Снег под ногами весело хрустел, а пушистые снежинки без устали сыпались на наши непокрытые головы, точно конфетти.

— Катерина, надень капюшон, — проговорил Быстров голосом заботливого родителя.

— Мне тепло, — соврала я, поддаваясь собственному упрямству.

— Не спорь, — он хотел сам сделать то, о чем просил, но моя реакция была молниеносной.

Я резко отскочила от собеседника и спряталась за Каменского, идущего рядом. Последний ничего не мог понять, он лишь усиленно моргал, переводя взгляд с моей хмурой физиономии на не менее хмурое лицо спасателя. Вцепившись в локоть музыканта, я осторожно выглянула из-за его плеча и гордо сказала:

— Прекрати мне указывать, Валя. И не смей больше ко мне прикасаться.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Валентин побледнел, будто каменное изваянье. Его глаза сузились, а на скулах заходили желваки. Мы еще немного прошли в направлении моего дома, как вдруг он резко остановился и, обращаясь к Андрею, произнес:

— Ты не можешь оставить нас на минутку, я хочу с Катей переговорить.

— Нет! — воскликнула я испуганно, сжав руку своего спутника так сильно, что рокер с удивлением посмотрел в мою сторону.

— Мне-то нетрудно, — пожав плечами, ответил он, — Но девушка почему-то не хочет.

— Это самое «почему» я и намерен у нее узнать, — криво усмехнувшись, процедил Быстров. — Надеюсь, ты выполнишь мою просьбу, Андрей?

— Лучше мою, — пробормотала я, с замиранием сердца глядя на несчастного парня. Он не знал, как себя вести. На лице Каменского отразилась растерянность, а в глазах — беспокойство.

— Что у вас случилось? — наконец, спросил он, смахнув со своей кудрявой головы пушистую снежную шапку, и притянув меня к себе еще сильнее. — Вы поссорились?

— Нет! — в один голос отозвались мы с Валей.

— Тогда что?

— Я устала и хочу домой, — тоном обиженного ребенка пробубнили мои потрескавшиеся на морозе губы. — У меня завтра экзамен, и я должна выспаться перед ним. А из-за Валентина с его глупым выяснением отношений мы стоим уже несколько минут.

— Хорошо, пошли, — рявкнул спасатель, срываясь с места. — Только не рассчитывай, что твои слова меня задели и поэтому я уйду, оставив вас вдвоем.

Мои слова его все-таки задели. Он пребывал в бешенстве, скрывать которое умудрялся с трудом. Гнев читался в его резких жестах, в твердой, но чрезмерно быстрой походке, в нервном подрагивании уголков сжатых губ. Спина парня натянулась, как струна, глаза смотрели вдаль. Он шел рядом с нами, но у меня сложилось впечатление, будто здесь его не было. До самого подъезда Валентин не произнес ни звука и ни разу не взглянул в мою сторону. Я же в, свою очередь, не пыталась привлечь его внимание. Мы поговорили с Андреем о концерте, обсудили немного современную музыку, одним словом, приятно побеседовали, совершенно не расстроенные отсутствием участия Быстрова в нашей маленькой дискуссии.

Поднявшись на крыльцо, я остановилась возле двери в парадную и принялась прощаться со своими провожатыми, благодаря их за то, что они доставили меня к дому в целости и сохранности.

— Рассыпаться в благодарностях будешь, когда закроешь дверь квартиры на замок, — мрачно процедил Валя.

Я замерла, испуганно глядя на него. Что это? Угроза? Или предупреждение о грядущей опасности? Зачем он говорит такие вещи, таким тоном?

Пройдя мимо нас, Быстров открыл дверь и раздраженно спросил:

— Вы собираетесь заходить, или как?

Каменский слегка подтолкнул меня вперед, решив, вероятно, что сама я с места не сдвинусь, даже если случится землетрясение. Возле моей квартиры оба парня застыли в нерешительности. Наконец, рокер сказал:

— Может, чаем напоишь, перед дальней дорожкой?

Я медленно открыла замок, вошла в свою прихожую и, обернувшись к ним, мягко проговорила, натянув на лицо очаровательную улыбку, которая, как мне показалось, вышла не совсем естественной, но, вполне, убийственной:

— Вряд ли. Завтра созвонимся, мальчики. Пока!

И, с чувством полного удовлетворения, я захлопнула перед их носами дверь, которая недовольно крякнула, поддаваясь нажиму моей ладони. Теперь между нами была преграда, и это обстоятельство меня очень сильно радовало. Оставшись наедине с Лари, приветливо махавшим мне хвостом, я ощутила себя в полной безопасности. И все же… неужели Валентин маньяк? Судя по его поведению — самый что ни на есть натуральный. Ведь насильник возник в моей жизни вместе с появлением в ней спасателя. Как я могла так долго не замечать истинную сущность того, кто назвался другом, а оказался врагом?

Зазвонил телефон. Я мельком взглянула на часы, была уже половина первого. Интересно, кому я понадобилась в столь поздний час. Неужели снова «Мистер галстук» со своими идиотскими вопросами? Подняв трубку, я устало процедила:

— Я же сказала тебе — ОТСТАНЬ!

— Когда это ты мне такое говорила? — голос подруги выражал удивление. — Какой теплый прием, Катюха, ничего не скажешь.

— Ой! — мне стало стыдно, отчего я срочно начала оправдываться. — Это ты? А я думала, что Егоров.

— Спасибо! — Вера засмеялась. — Нашла за кого меня принимать! Кстати, зачем ты послала этого ненормального ко мне с вопросами о напавшем на тебя психе? Он требовал подробное описание преступника, уверяя меня в том, что ты велела ему составить психологический портрет подозреваемого.

— Это его личная инициатива, — пробубнила я, злясь на дотошного однокурсника.

— Значит, ты его ни о чем не просила? — как-то вяло поинтересовалась собеседница.

— Нет. А что? — у меня закралось смутное подозрение.

— Прости… я ему все выложила, — виновато пробормотала она. — Извини. Но тебя дома не было, проверить его доводы мне не удалось…

— Ладно, — я поморщилась, представляя довольную физиономию добившегося своего Андрюши, наверное, он был счастлив. — У меня есть новость поважнее и… похуже.

— То есть? — Верка насторожилась.

— Кажется, я знаю, кто маньяк, — со вздохом прошептали мои губы возле самой трубки.

— Кто? — голос на том конце стал серьезным.

— Валентин.

— Что?! — она помолчала немного, потом захохотала, точно я ей рассказала веселый анекдот, а не трагичную весть. Отсмеявшись, подруга иронично заявила. — Конечно, Катя, ты права. Все спасатели только и делают, что днем вызволяют из беды людей, а по ночам насилуют девушек!

— Не все, а один, — обижено проговорила я. — Сходится и время, и одежда, и комплекция. Это точно он, поверь мне. Он себя ведет последнее время странно, к тому же его не было дома, когда на меня напали. А еще, Валя пытается очернить в моих глазах Андреев. Разве не так должен поступать преступник?

— Каких Андреев? — пропустив мимо ушей всю остальную речь, полюбопытствовала Вера.

— Егорова и Каменского.

— Ну, Егорова начнёт подозревать любой здравомыслящий человек, столкнувшийся с ним впервые, так что в этом нет ничего удивительного. А вот о втором я вообще не слышала. Что это за субъект и откуда он взялся?

— Познакомились по переписке несколько дней назад, он очень хороший человек, музыкант.

— Катя, ты что, сдурела?! — взволнованно воскликнула подруга. — Может, он и есть насильник?

— Нет, — я усмехнулась. — Он рокер.

— Ну и что? Рокеры тоже могут быть насильниками, — отстаивала свою точку зрения собеседница.

— Конечно, все ударники, играющие вечером рок, а днём занимающиеся градостроительством, только и делают, что насилуют по ночам девушек, — насмешливо проговорила я, подражая недавнему высказыванию подруги.

— Черт побери, Катька! — она фыркнула. — Что там у тебя твориться? Я с завтрашнего дня переезжаю к тебе на весь остаток сессии. Иначе, чует мое сердце, добром все это не кончится.

— А как же Дима? Ты его бросишь?

— Переживет как-нибудь недельку, не развалится, тем более, последнее время он ведёт себя плохо.

— Верочка, я тебя обожаю! — от мысли, что подруга будет рядом, мне стало легко и весело. — Когда ты приедешь?

— На экзамене сговоримся, — собеседница окончательно успокоилась, ее голос стал мягким и добродушным. — Ты, надеюсь, про него не забыла?

— Нет. Значит, там увидимся?

— Да.

— Тогда спокойной ночи, — на моих губах играла счастливая улыбка.

— Пока, Катюша.

Мне было так хорошо, что хотелось петь. Я, точно на крыльях, пролетела из коридора в комнату и, мурлыкая под нос мотив заводной песенки, принялась складывать книжки, готовя их назавтра. Читать сегодня у меня желания не было, поэтому, уложив учебники и лекции в пакет, я с чистой совестью отправилась в спальню, куда следом за мной вбежал довольный пес. Он всем своим видом выражал радость, причиной которой была я. Видимо, Лари соскучился, а, может, просто, подлизывается. У него это дело хорошо получается.

— Есть хочешь? — хитро глядя на собаку, спросила я.

Его карие глазки так преданно посмотрели на меня, а хвост начал с бешеной скоростью передвигаться справа налево и обратно, что я не выдержала и рассмеялась.

— Ну, ты и подхалим, однако, — направляясь в кухню, пожурила я четвероногого друга. — Так бы и сказал сразу, что голодный.

— Гав, — рявкнул лохматый собеседник, ткнувшись носом в пустую миску.

— Ладно, беру свои слова назад, — вздохнула я, оглядываясь по сторонам в страхе, что пес своим лаем может разбудить соседей. — Лучше молчи.

Насыпав ему корма, я искренне позавидовала аппетиту Лари. Он уплетал очередную порцию так, будто его сегодня вообще не кормили. И это несмотря на то, что он уже слопал весь свой рацион за день. Но его заискивающая физиономия, в очередной раз, вызвала во мне жалость, побудившую нарушить режим и наложить вечно голодному песику еды.

— Вот, прохвост! — наблюдая за тем, как он хрустит отвоеванными у меня мясными шариками, проговорила я, усмехаясь. — Опять я купилась на твои артистические способности. Ну, не собака, а драматический актер!

Лари даже ухом не повел, продолжая поглощать корм. Моё восхищение его талантом мало волновало проголодавшегося пса. Оставив овчарку расправляться с «Педи Гри», я вернулась в спальню, где, быстро раздевшись, легла на кровать, уютно устроившись под теплым одеялом, приятная масса которого накрыла все мое тело, подобно огромному белому облаку, сотканному из миллионов пушинок.

«Как все-таки дома хорошо и… безопасно. Никаких маньяков нет, и жутких озабоченных доцентов тоже. Даже сдвинутые на психоанализе Егоровы отсутствуют. И лже-друзья меня не достают с выяснением отношений… Ах, Валя, Валя. Зачем ты это делаешь, ведь я люблю тебя, дурак несчастный! — мне стало обидно. Хорошее настроение, временно поселившееся в душе, улетучилось, уступив место грусти и тревоге. Я вновь погрузилась в ужас недавних событий, заново переживая холодный липкий страх и омерзение, возникавшее в сердце каждый раз, как только память начинала рисовать картинки недавнего прошлого. — Неужели этой „полосатой заразой“ был Валентин?»

Рассудок твердил, «да», но поверить в это до конца, я не могла. Или не хотела. В любом случае, сообщать о своих догадках следователю я совершенно не желала, твердо решив докопаться до истины своими силами. Или с помощью Веры, которая завтра переедет ко мне. Ее здравый ум и блестящая логика будут как раз кстати. Вместе мы разоблачим негодяя, будь то спасатель, или кто-то другой…

Я вздохнула, сильнее натягивая на себя одеяло, как будто хотела отгородиться им от проблем, толпа которых неумолимо преследовала меня в последние дни. Закрыв глаза, я попыталась заснуть, но вместо приятных сновидений в голове возникали физиономии бандитов на раскуроченной иномарке, полосатая шапка с прорезью для глаз и двухсторонняя куртка Быстрова, изменившая мое отношение к ее владельцу.

Телефонная трель, будто назойливая оса, гудела у меня в ушах до тех пор, пока я не подняла трубку.

— Ты спишь? — это был голос Вали.

— Да.

— Я хотел узнать, все ли в порядке?

— До твоего звонка было все отлично, а теперь мне заново придется засыпать, — язвительно отозвалась я.

— Прости, — тихо проговорил собеседник и замолчал.

Я слышала его дыхание и чувствовала, что он расстроен. Пауза затянулась, но ни я, ни парень не решались ее прервать. Наконец, мое терпение достигло пика, и я, тяжело вздохнув, вяло пробормотала:

— Уже поздно. Завтра рано вставать. Спасибо, за беспокойство и… пока.

— Можно я приеду к тебе утром? — робко спросил он.

— Нет! — сердце мое учащенно забилось, отстукивая яростный протест, звучавший так громко, что я не на шутку испугалась, вдруг на том конце провода его услышат?

— Почему?

— Потому что утром меня не будет.

— А где ты будешь?

— Какая разница? — я взбесилась. — Уйду по делам.

— К Андрею? — прошипел спасатель так ядовито, что я невольно отпрянула от трубки, точно держала в руке не кусок пластмассы со шнуром, а ядовитую гадюку, готовую к атаке.

— Это допрос? — мой тон стал ледяным, как, собственно, и взгляд, бесцельно бродящий по светлой поверхности коридорных стен.

— Не совсем.

— А точнее?

— Я хочу узнать кое-что у тебя, Катя.

— Спрашивай, — мечтая побыстрее закончить беседу, проговорила я решительно. — Давай выясним все раз и навсегда.

— Хорошо, — он помолчал. — У тебя роман с Каменским? Если да, то зачем ты флиртовала со мной сегодня днем?

— Что?! — я опешила от подобной наглости. — Значит, виновата я? И приставала к тебе тоже я?! А ты ни при чем? В таком случае, иди к черту! И не звони мне больше НИ-КОГ-ДА!!!

Я бросила трубку на рычаг с такой силой, что едва не сломала аппарат.

— Вот мерзавец! Мало того, что преследует меня в идиотском маскарадном костюме, так еще и обвинить пытается! Будто это не он целовал меня так, что я готова была забыть обо всем на свете… Дурочка доверчивая! — я начала всхлипывать, с ненавистью глядя на телефон. — Зачем, вообще, изображать из себя насильника? Неужели, чтобы запугать? Конечно! Когда у меня неприятности, я иду к благородному Валечке, который разыгрывает из себя рыцаря, спасает бедную Катю, решая ее многочисленные проблемы. А если проблемы иссякнут, что тогда делать «рыцарю»? Устроить новые!

Придя к данному заключению, я успокоилась. Если эта версия верна, то попытка изнасилования была задумана, как попытка, а не как изнасилование. Ну, а меня он получал при таком повороте дел в качестве награды доброму и бескорыстному спасителю. Умно и… противно. Зачем разыгрывать спектакль, когда я и так в него влюбилась. А вдруг это не спектакль? Вдруг Валентин псих, получающий удовольствие только от извращенной формы секса? И потом… не один он. Бандиты, доцент — все они вели себя со мной странно. Может, я выгляжу как-то странно?

Я подошла к зеркалу, скептически глядя на свое отражение. Всклоченные рыжие волосы густой копной рассыпались вокруг лица. Тонкий, чуть курносый нос, большие светло-голубые глаза, внешние уголки которых немного подняты, отчего взгляд чем-то напоминает кошачий. Лицо бледное, овальное и… испуганное. Значит, таков портрет потенциальной жертвы насилия? У меня что, табличка на лбу высвечивается с призывом для озабоченных кретинов всего города? Почему? Зачем? За что?

Телефон снова затрещал, требуя обратить на него внимание. Схватив трубку, я истерично заорала:

— Не звони мне больше! Не звони!

Я замолчала, слушая тишину. Никто не отвечал, но и не отсоединялся. Мне стало не по себе.

— Кто это? — в ответ — тишина и едва уловимое дыхание.

— Кто Вы?! — я повысила голос, последовал легкий смешок. — Валентин, прекрати! — рявкнув это, я бросила трубку на рычаг.

Через пару минут снова раздался звонок. Та же история — загадочное молчание на другом конце провода. На третий, четвертый… восьмой и девятый раз, я не подходила к аппарату, накрыв голову подушкой, чтобы не слышать надоедливый звук. На десятой трели мое терпение кончилось. Я резко встала с постели, и, подойдя к противному громкоголосому телефону, выдернула провод. Больше меня никто не беспокоил, я даже смогла заснуть, убедив себя, что это безобразие — дело рук Быстрова.

В шесть часов затрещал будильник. Я подскочила и с перепугу кинулась к телефону, мысленно удивляясь, как он может издавать какие-либо звуки, если я его вчера отключила? Наконец, до моего окончательно, проснувшегося сознания дошло, что дело вовсе не в безмолвной трубке, которую я держала возле уха, а в истерично вопящем будильнике, оглашавшем на всю квартиру подъем.

— Совсем крыша съехала, — удрученно пробормотала я, укоряя себя за отсутствие сообразительности. — Правда, с такими событиями еще и не то случиться может! — это прозвучало, как оправдание, которое я подкрепила следующей фразой. — К тому же со сна трудно разобрать автора оглушительных звуков. Особенно после ночных звонков.

Окончательно восстановив свое доброе имя, я гордо прошествовала в ванную, мимо довольно потягивающегося Лари, быстро смекнувшего, что с ним скоро пойдут гулять. Поднявшись на все четыре лапы, пес важно двинулся вслед за мной, но я предусмотрительно закрыла дверь перед его носом, зная, что мой питомец не равнодушен к тюбику с зубной пастой. Последние два «Аквафреш» погибли смертью храбрых, найдя свой конец в зубах радостно пережевывающей добычу овчарки. Поэтому доступ собаки в ванную теперь строго воспрещался, что, впрочем, не очень-то устраивало Лари, о чем свидетельствовало тихое поскуливание под дверью, которому аккомпанировал скрежет когтей по уже ободранным обоям.

Завтракать я не хотела, решив отложить эту процедуру на более поздний срок, так как до похода в университет, у меня была масса времени. С выгулом пса я тоже думала повременить, но его довольная морда, держащая в пасти поводок, изменила мои планы. Быстро одевшись, я отправилась на улицу.

Вокруг еще царила ночь, заботливо укутавшая тёмным покрывалом начинающий просыпаться город. Снегопад кончился, и на черном небе кое-где появились яркие звезды. Я полной грудью вдохнула морозный воздух, ощущая его прохладное прикосновение к своей коже. Отпустив Лари, я прогулочным шагом двинулась за ним, наблюдая, как резвится мой питомец, нырявший с разгону то в один, то в другой сугроб. Весело бегая кругами, овчарка постепенно продвигалась к гаражам, где мы обычно с ним гуляем по утрам, если, конечно, я не веду его в парк. Сегодня, получив свободу практически возле подъезда, пес решил, что местом выгула будет территория за домом, туда-то он и отправился. А я, соответственно, поплелась за ним, значительно отставая, так как не могла поспеть за быстрыми собачьими лапами, с бешеной скоростью мелькавшими впереди. То ли мы слишком рано вышли, то ли поздно, но собачников почему-то не было видно. Возможно, они ушли в парк, а, может, еще только собирались вывести своих питомцев. Во всяком случае, сейчас, кроме нас с Лари, здесь никого не было. Хотя… нет. Вдалеке показалась женщина с пуделем, увидев которого мой пес радостно подпрыгнул и со всех ног кинулся на встречу другу, оставив меня тоскливо смотреть ему вслед. Из-за поворота вынырнула какая-то машина с ярко зажженными фарами, ослепившими меня в момент ее появления. Я прикрылась рукой, недовольно отворачиваясь, и побрела за овчаркой.

Синие Жигули с тонированными стеклами медленно проехали мимо меня и остановились в нескольких метрах, прижавшись к обочине. Я шла, всматриваясь в силуэты играющих возле дальнего угла дома собак, которые усердно носились вокруг хозяйки пуделя, прижимавшей к груди поводок своей собаки. Лари явно был неравнодушен к кудрявому песику, забавно тявкающему на своего большого друга. Я улыбнулась, наблюдая, как огромная лохматая овчарка испуганно отпрыгивает от кучерявой крохи, изображающей злобного пса. Это была игра, обычная собачья игра.

Хлопнувшая дверца машины привлекла мое внимание. Я, практически, поравнялась с автомобилем, который, остановившись, не стал почему-то заглушать мотор. Наверное, кого-то ждал, чтобы быстро уехать, как только нужный человек подойдет. Когда я увидела вышедшего мне навстречу водителя, в голове возникла одна лишь мысль:

«Я и есть нужный человек».

Но легче от этого открытия, увы, не стало. Мои ноги самопроизвольно попятились назад, а к горлу поступил ком, мешавший закричать. Поблизости никого не было. Женщина и собаки находились слишком далеко, чтобы придти мне на помощь. Рука облаченного в до боли знакомый, «полосатый шлем» мужчины держала острый нож, лезвие которого ярко сверкало в свете фар его Жигулей. Прорезь в самопальной маске была слишком узкой, и я, к своему огромному сожалению, не могла рассмотреть глаза незнакомца, хотя внутренний голос мне подсказывал, что они серые. Сделав еще пару шагов в противоположном от маньяка направлении, я остановилась, собирая всё своё мужество, чтобы заговорить с тем, кто неотвратимо приближался ко мне.

— Зачем тебе этот маскарадный костюм? — наконец, выдавила я из себя, безуспешно стараясь придать голосу побольше уверенности. — Может, решим наши разногласия без ножей и дырявых шапок?

Он отрицательно покачал головой, продолжая надвигаться, отчего я снова попятилась, надеясь, что это поможет увеличить между нами расстояние, которое неумолимо сокращалось.

— Я знаю, кто ты! — громко выкрикнула я, переходя в наступление, так как побег вряд ли принес бы желанный результат: неизвестный был сильнее меня и проворней, к тому же у него в руке опасно поблескивал перочинный ножик, чем я, увы, похвастаться не могла.

Следовательно, силы оказались неравными, а точнее, наблюдался явный перевес преступника, настроенного совсем не миролюбиво. Он замер, прекратив наступление. Минуту мы стояли напротив друг друга, затем насильник резко бросился вперед и, воспользовавшись моим замешательством, схватил меня за плечи, прижав спиной к себе. Тем самым мужчина блокировал любые попытки сопротивления с моей стороны. Я испугалась. Колени задрожали, а в голове все закружилось, мешая соображать. Не зная, что говорить, я начала нести какую-то чушь про отсутствие с моей стороны чувств к Андрею. Зачем я это говорила? Сама не понимаю. Наверное, думала, что если меня пленил переодетый Валентин, то данная оправдательная тирада его разжалобит. Однако ничего подобного не произошло. Мое обессилевшее от страха тело продолжали упорно тащить к размеренно гудевшей синей машине, внимательно наблюдавшей за происходящим своими круглыми безразличными фарами — глазами, свет которых больно слепил глаза.

Когда маньяк попытался затолкать меня в салон автомобиля, я принялась отчаянно упираться, цепляясь за все, что угодно, лишь бы избежать участи очередного похищения. Он приставил к моему горлу нож, уверенный, что эта красноречивая угроза сработает, заставив мое сопротивление утихнуть.

— Зачем ты так поступаешь? — я изо всех сил рванулась, но освободиться из его крепких тисков не смогла, зато умудрилась развернуться, и теперь мои гневно сузившиеся глаза смотрели снизу вверх, пытаясь разглядеть лицо негодяя, скрывавшегося под маской.

Густая темная тень, падавшая от шапки на все пространство прорези, мешала мне сделать это, оберегая инкогнито преступника. Отвечать на мой вопрос никто не собирался, поэтому я продолжила:

— Это мерзко, гадко и несправедливо! Что я тебе сделала? В конце концов, с кем хочу с тем и общаюсь, и ты, «урод полосатый», мне не указ! — злость затмила ужас, превратив его во что-то маленькое и серенькое, по сравнению с охватившим меня бешенством.

Я резко вскинула руку, намериваясь сорвать маску и взглянуть в глаза своему преследователю, чтобы раз и навсегда избавиться от гнетущей неопределенности, пугавшей гораздо больше, чем он сам. Мужчина среагировал мгновенно, быстро отстранившись от меня и откинув в сторону протянутую к его голове руку. Моя наглость, похоже, привела насильника в ярость, так как он, сильно размахнувшись, сделал решительный выпад ножом в сторону моей левой щеки, явно намериваясь ее порезать, причем так, чтобы шрам украшал меня до самой старости, если, конечно, не умру раньше от заражения крови. Зрачки моих округлившихся от дикого, ни с чем не сравнимого страха, глаз заметно расширились, в тупом бездействии наблюдая движение тонкого, как бритва, лезвия тщательно заточенного ножа. Это была не шутка и не розыгрыш. Мне хотели нанести телесное увечье, о чем свидетельствовала приближающаяся к лицу рука нападавшего. В какие-то считанные секунды перед глазами пронеслась вся моя не очень-то длинная жизнь, а смирившийся с поражением разум начал стремительно отсчитывать свои последние секунды на этом свете. Рассудок признал себя побежденным, но инстинкт самосохранения все-таки сломил его пессимистический настрой, заставив меня прикрыться от удара рукой. Скрип рвущейся от натиска острого металлического предмета ткани пальто, резанул по ушам. Я застыла на месте в оборонительной позе, боясь пошевелиться. Вокруг повисла странная, ненормальная тишина, точно время остановилось. Может быть, я умерла?..

И вдруг все задвигалось, зарычало, завопило, застонало, загудело, взорвавшись обилием невероятно противоречивых звуков.

Меня больше не держали, мне даже не угрожали, так как нападавший внезапно очутился в роли жертвы. На него налетел бесшумно подскочивший к нам пес. Лари вцепился в обидчика хозяйки, причём сделал это молча. Он приблизился тихо, ничем не выдав себя, как, впрочем, и положено настоящему охотнику. Сегодняшней добычей овчарки оказался окровавленный кусок черных брюк человека, который готов был меня зарезать, или, во всяком случае, изуродовать, однако, по воле судьбы и моей собаки, он пострадал сам. Лари выхватил не малый кусок с одной из ягодиц насильника. Да… в ближайшее время пострадавший не то что к женщинам приставать, он сесть без боли вряд ли сможет.

Я, как завороженная, наблюдала сцену разборки разгневанного пса с перепуганным маньяком. Кошмар, пережитый мною несколько минут назад, плавно переместился на задний план, уступив дорогу разгорающемуся любопытству. Чудом высвободившись из крепкой хватки моего четвероногого защитника, преступник стремительно бросился в машину, сверкнув на прощанье оголенным задом, по которому ярким пятном расползалась кровь.

Жигули умчались, а я все еще продолжала стоять, глядя им вслед. Номера были заляпаны грязью, вероятно, насильник тщательно подготовился к своему нападению. Он просчитал все: когда и где я хожу по утрам. Этот человек либо очень хорошо меня знал, либо старательно выслеживал несколько дней, а, может, и недель. Однако он не знал моей собаки…

— Вы в порядке?! — дрожащий голос подбежавшей женщины вывел меня из состояния задумчивости. — Вас не ранили? Может, вызвать скорую? — ее глаза опустились ниже, задержавшись на рукаве моего полупальто.

Незнакомка побледнела, как мел. Проследив ее взгляд, я охнула. В руке моментально возникло жжение, стремительно превратившееся в ядовитую, как жало змеи, боль. Значит, меня все-таки ранили. А я и не заметила крови, перепачкавшей одежду, поглощенная атакой Лари на моего обидчика.

— Вам нужен врач… — взволнованно пробормотала собеседница, пытаясь поймать пуделя, который энергично носился вокруг нее.

— Нет, — мои побелевшие губы дрогнули, изобразив вялую улыбку. — Это всего лишь царапина…

Хозяйка кудрявого непоседы проводила меня взглядом тревожных серых глаз, печально смотревших из-под больших квадратных очков. Она явно не одобряла мой отказ от ее помощи. Однако настаивать не стала, лишь пожала плечами, грустно покачав облаченной в лисью шапку головой.

Оказавшись дома, я разрыдалась. В слезах смешались боль от раны с переживаниями того кошмара, в который я попала несколько минут назад. Прохладная струя воды смывала с моей руки кровь, ритмично капавшую на дно ванны, окрашивая белую поверхность в алый цвет. Обработав йодом довольно глубокую царапину, я принялась звонить Вере, мысленно умоляя подругу быть сейчас дома, но ее телефон молчал, разрушая все мои надежды.

— Неужели это Валентин? — простонала я, обречено сползая на пол в коридоре. Трубка все еще пиликала в моей ладони, поэтому я начала набирать другой номер, искренне надеясь, что он ответит.

Быстрова не было дома. Очередная капля яда со звоном упала в пользу того, что мой друг на самом деле, является врагом. Разочарование заполнило сердце, отодвинув в сторону и боль, и страх, и обиду. Меньше всего на свете мне хотелось убедиться в злых намерениях спасателя, относительно моей персоны. Я мечтала, чтобы подозрения не оправдались, но обстоятельства, обильно приправленные уликами, говорили сами за себя. Он был опасен. «Нужно срочно с кем-нибудь связаться, — решила я, вытирая слезы. — Иначе мой затуманенный ужасом рассудок».

Родителям я звонить не стала, хватит мне проблем и без сердечных приступов мамы, в обилии которых после сообщенных мною новостей, я не сомневалась. О преследованиях насильника им надо говорить в самую последнюю очередь, а еще лучше не говорить вообще, чтобы не беспокоились. Гораздо больше я нуждалась сейчас в следователе, но было слишком рано, его нет на работе. Оставался один Андрей. И, несмотря на утверждение Верки, что он и есть маньяк, я стала дрожащими пальцами давить на кнопки телефона, набирая знакомые цифры номера Каменского. Он ответил почти сразу. Голос был веселым и жизнерадостным, чему я сильно удивилась, все-таки на улице только начиналось утро и бодрствовали в этот час немногие.

— Ты можешь приехать ко мне? — спросила я тихо, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Позже, сейчас я занят. А что, опять проблемы? — собеседник встревожился.

— Я должна с тобой поговорить, — не желая рассказывать о своих печальных приключениях по телефону, пробормотала я. — Может, мне подъехать?

— Давай, — он продиктовал адрес.

— Я буду минут через тридцать, может, чуть больше.

— Катя, у тебя странный голос. С тобой всё нормально? — Андрей беспокоился, поэтому я бодро отозвалась:

— Да. Увидимся.

Схватив пакет с книгами, я оделась в старую кремовую куртку, которую давно не носила, но в связи с тем, что пальто испачкано, а другие вещи все еще находятся в квартире Вали, мне пришлось достать ее из шкафа и применить по назначению. Заперев на ключ дверь, я быстро сбежала вниз по лестнице и, очутившись на крыльце, стремительно зашагала в сторону остановки, испуганно шарахаясь от всех проезжающих мимо машин. В дороге я снова и снова прокручивала события моей новой встречи с преступником. В том, что он охотится исключительно на меня, я уже не сомневалась. Тройных совпадений не бывает. По всей вероятности, я и есть разгадка в деле изнасилования бедной рыжеволосой девушки, которую подвело роковое сходство со мной. От подобных мыслей легче не становилось. Над головой как будто раскинулся черный вязкий шатер неприятностей, постепенно опускавшийся все ниже и ниже, грозя затянуть меня в свою отвратительную массу, как в болотную трясину.

Рокер жил неподалеку от метро «Черная речка». Я хорошо знала этот район, поэтому без труда нашла нужный дом. Осталось лишь свернуть во двор, обойдя его сбоку, и, разыскав необходимый подъезд, набрать код на железной двери.

Угол серого старого здания, недавно отреставрированного, но не потерявшего за счет внешнего обновления ауру древности, был шершавым и холодным. Я почувствовала это ладонью, которая непроизвольно легла на поверхность стены, когда в поле моего зрения попали синие Жигули с тонированными стеклами, припаркованные возле крайнего подъезда. Сердце екнуло, скатившись от страха в пятки. Номера машины, обильно заляпанные грязью, мыл присевший на корточки парень. Он был одет в черную кожаную куртку, а его непокрытые кудрявые волосы длинным блестящим каскадом рассыпались по широким плечам.

Когда Андрей поднялся, с удовольствием рассматривая результат кропотливой работы, я с ужасом заметила на его поясе мобильный телефон, обнаруживший себя звонкой мелодичной трелью. Он поднес к уху трубку и, облокотившись на сверкающий после мойки автомобиль, повернулся в мою сторону. Резко отскочив за спасительную преграду могучего угла, я прижалась спиной к стене, чувствуя, как леденеют руки и дрожат колени.

«Бежать! И немедленно!!!» — скомандовал инстинкт самосохранения и ставшие ватными ноги мгновенно повиновались приказу. Я чуть не сбила какую-то сонную женщину, медленно бредущую по тротуару, затем высокий каблук едва не лишил меня ступни, так как умудрился застрять в щели между расчищенными дворниками плитами. В конце концов, я добралась до метро, куда кинулась без оглядки. Проехав несколько станций в неизвестном направлении, я начала соображать более трезво. Первый шок прошел, надо было замести следы, чтобы не вызвать у Каменского подозрений. Выйдя на какой-то станции, я принялась звонить ему из таксофона.

— Катя, ты где? — спросил новый подозреваемый. — Я жду тебя уже целых сорок минут. Ты когда появишься?

Глубоко вздохнув, я сказала как можно спокойней:

— Боюсь, что сегодня ничего не получится. У меня экзамен.

— Тогда объясни, зачем ты хотела приехать? — насторожился Андрей.

— Так, пустяки. Ничего важного, — я усмехнулась, но, к моему огромному сожалению, смешок получился каким-то нервным и неестественным. — Ну, ладно. Мне пора.

— Катюша! — воскликнул собеседник. — Ты что-то от меня скрываешь?

— Нет.

— Я же чувствую твое беспокойство, — настаивал он на своем.

— Просто трясет немного перед встречей с «зав кафедры», вот и все, — оправдалась я. — Пока.

Моя дрожащая рука опустила трубку на рычаг, не дав парню ответить. Голос мог сорваться в любой момент, выдав мое стрессовое состояние, а это было совсем не желательно. Если маньяк музыкант, я должна сделать все возможное, чтобы он ничего не заподозрил и не наделал глупостей, которые могут мне дорого стоить. Усилием воли я заставила себя успокоиться. До экзамена оставалось еще много времени, но, кроме, как в университет, мне идти было некуда. Туда-то я и направилась, собираясь ещё немного поучить билеты.

«Если преступник Андрей, то Валентин здесь не при чем, — размышляла я, поднимаясь по ступенькам на второй этаж, чтобы скоротать оставшееся время на подоконнике, вполне способном заменить мне стул. — В принципе, этот рокер запросто может оказаться насильником. Во-первых, сходится рост, пропорции и весовая категория. Во-вторых, он также, как и Быстров отсутствовал, когда на меня напали в первый раз. А во время второй встречи с маньяком, Каменский находился в нескольких остановках от моего дома, значит, без проблем мог оказаться рядом, напасть на меня, а затем спокойно вернуться в клуб. Его алиби не проверено, так что есть серьезный повод подозревать. К тому же я своими глазами видела проклятый автомобиль, из которого сегодня вылезла „полосатая образина“».

Читать билеты мне никак не удавалось, потому что мысли постоянно возвращались к утреннему инциденту, я отчаянно, пыталась вычислить виновника. Подозревались двое. Оба хотели выглядеть друзьями, оба проявляли чрезмерную заботу и внимание, оба появились в моей жизни недавно, и оба соответствовали роли преступника, потому что не имели неопровержимых доказательств своей непричастности к этому делу. Но самое печальное было то, что я абсолютно не хотела верить в вину ни того, ни другого. А, следовательно, сдавать парней ментам у меня не возникало никакого желания. Нужно сначала во всем разобраться самой, а потом уже делать выводы. Ну, а с Петрова хватит пока информации о собачьем укусе на интересном месте у насильника. Надеюсь, это сообщение поможет продвинуться следствию в нужном направлении.

«Кстати, про укус… — я задумалась, закусив краешек карандаша, который держала в руке, чтобы подчеркивать важные абзацы. — Андрей не выглядел больным, напротив, он казался очень даже здоровым. Правда, Лари мог оставить на его ягодице неглубокую рану, но, в любом случае, у пострадавшего должен быть хоть какой-то след на теле. А заодно и порция уколов от бешенства, которые ему сделают „добрые“ врачи, узнав о происшествии».

— Катя, ты чего так рано? — голос Батова, важно шествовавшего по коридору к своему кабинету, вывел меня из водоворота собственных мыслей.

— Здравствуйте, Владислав Федорович, — робко проговорила я, прижав к груди книжку и вскочив с окна, на котором сидела.

— Зайди-ка ко мне, — окинув меня внимательным взглядом из-под немного сдвинутых серых бровей сказал «зав кафедры». — Я хочу с тобой кое-что обсудить.

Сердце замерло, а по лицу растеклась бледность, кажется, старания Кривошеина увенчались успехом, иначе, зачем меня пригласили «на ковер».

Предчувствия оказались справедливыми: первый вопрос, который задал мне Батов, усаживаясь за свой темно-коричневый полированный стол, касался именно доцента.

— Катюша, по университету ходят слухи, что ты непристойно ведешь себя с некоторыми преподавателями, — я сглотнула, нервно передернув плечами и еще сильнее сжав несчастные книжки. — Что ты можешь на это сказать? — не сводя с меня строгих синих глаз, осведомился собеседник.

— Тот, кто распускает эти слухи, — пробормотала я тихо, — сам ведет себя, крайне, не прилично с некоторыми студентками, которых приглашает домой для пересдачи экзамена.

Лохматые брови старого профессора едва заметно поднялись, отчего горизонтальные морщинки стали глубже.

— Ты понимаешь, что это обвинение? — наконец, проговорил он.

— Вы задали вопрос, я дала ответ, — стараясь сдержать подступившие к горлу слезы, сказала я. Хотелось плакать от обиды и боли. Мало неприятностей дома, так еще и в «Медухе» наезжают не за что, не про что.

— Катерина, Герман Павлович, написал на тебя докладную, в которой говориться о том, что ты к нему приставала, — чеканя каждое слово, сообщил «зав кафедры» тоном судьи.

У меня началась истерика. Я выронила на пол книги и, утирая руками слезы, остановить поток которых больше не могла, принялась нервно смеяться, не в силах успокоиться. Владислав Федорович удивленно смотрел на то, как я закатывала штанины черных брюк. Он уже готов был возмутиться моим странным поведением, как вдруг осекся. Его лицо вытянулось, а глаза хмуро уставились на фиолетовые синяки, украшавшие мои колени.

— Что это значит? — спросил Батов строго.

— Результат приставаний, правда, не моих к нему, а его — ко мне, — я понемногу приходила в себя.

— Почему же ты не заявила в милицию?

— А как я докажу, что меня хотели изнасиловать? Он же уважаемый человек, а я — обычная студентка. К тому же из-за этого скандала меня могли выгнать из института.

— Катя, но ведь данный вопрос нельзя оставлять без внимания. Нужно проводить расследование, — он меня явно не понимал и, уж точно, не одобрял.

— Я хочу сдать сессию, а не оказаться в списке отчисленных, — честно призналась я, возвращая брюки в прежнее состояние. — Все, что мне надо — это сдать экзамен кому-нибудь другому, вместо Кривошеина.

Собеседник задумался. В таком состоянии он пробыл минут пять, потом произнес:

— Хорошо, я попробую сам разобраться в сложившейся ситуации, меня давно смущают странные отношения Германа Павловича с его студентками, которые время от времени заканчиваются вот такими бумажками, — он повертел в руке белый листок, заполненный мелким почерком доцента. — Иди, повторяй лекции, у нас скоро экзамен.

Я не стала возражать, быстро выскочив за дверь. Оказавшись в коридоре, я перевела дыхание. Неужели наш старый добрый профессор поверил мне, а не преподавателю? Хотя с какой стати ему сомневаться в моих словах? Я же говорила правду. Вскоре на горизонте появилась Вера. Она почему-то пришла на целый час раньше, чем очень обрадовала меня.

— Я так и знала, что ты здесь! — весело воскликнула подруга, подойдя ближе. — Как твои дела? Ничего за ночь не случилось? — она уперлась взглядом в мою заклеенную пластырем руку.

— Так, пара боевых шрамов в борьбе за право не быть изнасилованной в шесть часов утра рядом с собственным домом, — вяло улыбаясь, ответила я.

— А глаза у тебя из-за этого мокрые? — хмуро поинтересовалась собеседница, изучая мое осунувшееся от переживаний лицо.

— Да. Правда, щекотливый разговор с «зав кафедрой», меня тоже немного расстроил, но зато теперь Батов знает и мою версию случившегося в доме Кривошеина, инцидента.

— Ох, Катюха, что с тобой происходит последнее время? — вздохнув, пробормотала Вера. — Сразу после института я поеду к Димке, соберу вещи и отправлюсь к тебе.

— Спасибо, Верунчик, — растроганно пролепетала я, утирая слезы, вновь накатившие на глаза. — Ты мой самый лучший друг.

— Не сомневаюсь, — она улыбнулась. — Ну, а теперь давай рассказывай о своих злоключениях, дорогая.

Я поведала ей все, не упустив ни одной мельчайшей детали. Слава Богу, время нам это позволяло. Подруга внимательно слушала, изредка охая, особенно, когда я говорила ей об ударе ножом и об укусе собаки. Кровавые подробности заставляли ее морщиться, зато поведение моего героического пса привело Верку в настоящий восторг. Узнав о Каменском и его синих Жигулях, она задумалась.

— Катя, мы должны все проверить, но так, чтобы ни Андрей, ни Валентин ничего не заподозрили.

— Я так и собиралась поступить, — в моем голосе слышалось оживление. — Но если ты мне поможешь, наша затея получит гораздо больше шансов на удачу. Ведь не пойманный — не вор. А мне оба парня очень нравятся. Не хочется отдавать их без особой причины на съедение нашим доблестным правоохранительным органам.

— Угу, — кивнула подружка. — Но следователю все равно сообщи об укусе преступника большой овчаркой.

— Я поеду к нему после экзамена.

— Мудро. Но о своих подозрениях не болтай, — нравоучительно сказала она.

— Естественно, не буду, пока не соберу достаточно доказательств для полной уверенности.

— С Быстровым и этим твоим… музыкантом постарайся не общаться сейчас. Любой из них может быть опасен.

— Но я же не дура, в конце-то концов?! — ее назидательный тон мне надоел. — Знаю, что лучше держаться от ребят подальше.

— Вот и умница, — примирительно улыбнулась Вера.

Приняв у меня экзамен, Батов сказал, когда я собралась уходить, получив у него зачетку:

— Зайди ко мне завтра в первой половине дня. Обсудим твою просьбу о смене преподавателя для сдачи дисциплины, которую вел Кривошеин.

— Спасибо, — я просияла.

— Тогда — до встречи, — мягко улыбнувшись в густую седую бороду, произнес профессор.

— До свидания.

Я выскочила в коридор, порхая, как бабочка. Мало того, что «зав кафедрой» поставил мне «пять», так он еще и взялся уладить мучивший меня вопрос о пересдаче проклятого экзамена. Неужели счастье, наконец, улыбнулось мне, отодвинув в сторону стаю неприятностей, дружной гурьбой преследовавших меня на протяжении последних десяти дней.

— Катерина, это важно! — гробовым тоном произнес Егоров, преграждая мне путь. — На!

— Что ты мне вручил? — я опешила, рассматривая белый лист, исписанный ровным почерком однокурсника.

— Это «психологический портрет» твоего преследователя.

— А в нем указана отличительная особенность его задней части? — смеясь, спросила Вера, которая незаметно приблизилась к нам со спины.

— То есть? — «Мистер галстук» не понял ее реплику, о чем свидетельствовали его сложенные домиком брови.

— Маньяка сегодня утром цапнула Катькина собака, — пояснила подруга.

— Правда? Он снова нападал? — Андрюша обрадовался так сильно, что мне стало обидно. — Значит, я прав! Этот тип — твой знакомый, который выслеживает исключительно тебя, Катя.

Криво усмехнувшись, я свернула презентованную мне бумажку и положила ее в пакет.

— Почитаю как-нибудь на досуге, — пояснила я собеседнику и, взяв под руку Верку, потащила ее в сторону. — Когда ты ко мне приедешь?

— Часов в пять, может, пораньше, — ответила та.

— Я сейчас пойду к Петрову, потом сразу домой и буду тебя там ждать.

— Никого не впускай, — настоятельно порекомендовала она, приняв серьезный вид.

— Есть, капитан! — я демонстративно отдала ей честь, приложив руку к виску, как у военных. — Ваше распоряжение будет исполнено по всей строгости устава!

— Иди, шутница, — подтолкнув меня к выходу, проговорила подруга. — И… поздравляю с высокой отметкой.

— Тебе желаю того же, — сквозь смех ответила я.

Вера осталась сдавать экзамен, а я отправилась во владения Степана Степановича, намериваясь порадовать его новыми сведениями о пресловутом маньяке. Настроение мое заметно улучшилось, неурядицы отступили на задний план, став менее значимыми. В голове рождались планы, а ноги, громко стуча каблуками, несли меня в отделение милиции на аудиенцию к следователю. Он очень обрадовался моему приходу. А когда услышал рассказ об укусе, расцвел окончательно.

— Надо срочно разослать эти данные по всем больницам. Преступник должен обратиться к врачу, чтобы получить медицинскую помощь. Ваш пес, Катерина, настоящий герой.

— Он у меня еще не то умеет! — гордо отозвалась я, довольная похвалой в адрес Лари. — Умная собака и… верная.

— Скажите мне, пожалуйста, одну вещь, — задумчиво произнес Петров. — Как давно на Вас начались нападения?

— Несколько дней назад.

— А раньше ничего странного не происходило?

— В каком смысле? — я непонимающе заморгала, а в голове возникло происшествие с иномаркой, которую мне удалось отправить в кювет.

— Вам никто не угрожал? Может, были ссоры с кем-нибудь? — следователь задавал мне наводящие вопросы, стараясь выведать как можно больше информации, способной помочь делу.

Я сидела молча, закусив губу и сцепив пальцы рук. В голове, сражаясь друг с другом, кружились противоречивые мысли. «Сказать или не сказать? Скрыть или не стоит? А если бандитов выпустят, и они придут ко мне с разборками? Хотя, с другой стороны…. вдруг, они и есть причина появления в моей жизни „полосатого придурка“? Сколько можно прятаться, скрываясь от себя самой? Разве смысл моего существования в трусости? В конце концов, вымогателей арестовали по другим причинам, так что рассказ о них, вряд ли, повлечет за собой роковые последствия. Они и так за решеткой. Одним преступлением больше… какая теперь разница!»

— Десять дней назад меня похитили двое бритоголовых парней, затолкав в машину неподалеку от дома. Я умудрилась разбить их автомобиль, за что эти хлопцы вымогали большую сумму денег. Но у них ничего не вышло, так как за день до расплаты «Отряд по борьбе с организованной преступностью» сцапал всю честную компанию прямо на Московском проспекте. Сейчас те, о ком я говорю, сидят в следственном изоляторе.

Собеседник выспросил у меня все подробности этой истории, он выглядел чрезвычайно озабоченным и очень заинтересованным. Когда Степан Степанович подробно записал мой рассказ, он негромко сказал:

— Возможно, они кого-то наняли, чтобы отомстить Вам.

— Нет, их арестовали совсем по другой причине, я сама видела, — уверенно откликнулась я.

— И все же… стоит проверить версию, — он улыбнулся. — А Вы пока будьте осторожней.

— Постараюсь.

Мы распрощались у двери его кабинета, до которой Петров меня проводил. Мне был приятен следователь. В нем чувствовалась доброта и ум, любовь к своей работе и человеческое отношение к людям. И трудился мой новый знакомый не за галочки, а на благо общества, в этом я не сомневалась. Наши с ним отношения перешли из сугубо формальных в более теплые и дружеские, я ощущала его заботу о моей судьбе и его беспокойство за мою жизнь. Одним словом, у меня появился человек, к которому в трудную минуту я всегда могла обратиться. И обращалась, потому что эти самые минуты больно уж зачастили.

Выйдя на улицу, я задумалась. А вдруг, и правда, Саха с его друзьями наняли маньяка, чтобы попугать меня? Хотя… стоп! Вымогателей интересовали деньги, а «полосатого урода» — мое тело. Неувязочка получается. Скорей всего, первое нападение десятидневной давности не имеет ничего общего с тем кошмаром, в котором я живу последние трое суток.

Доехав на автобусе до нужной остановки, я медленно побрела к дому, размышляя на тему связи многочисленных попыток изнасилования за время моей сумасшедшей по накалу страстей сессии. Сзади послышались торопливые шаги. Я обернулась, заметив, как за мной следует высокий молодой парень, одетый во все черное. Сердце замерло. Я прибавила скорость, стараясь оторваться от преследователя, неустанно идущего следом. Однако он нагнал меня, опустив на плечо руку, и вежливо сказал:

— Девушка, Вы забыли на сиденье пакет, — протягивая мне потерянную вещь, он улыбнулся. — Почему Вы так сильно побледнели?

Я облегченно вздохнула, забирая пропажу, исчезновение которой даже не заметила. И что меня напугало? Ведь вокруг куча людей, да и светло еще. Зачем нужно было нервничать и убегать? Вот, глупая…

— Спасибо, — я подарила незнакомцу милую улыбку. — Вы очень любезны. А на счет бледности… Я просто устала.

Мы разошлись с ним в разные стороны. Я даже не спросила его имени, как впрочем, и он моего. Вскоре мои уставшие за день ноги, наконец, получили возможность скинуть узкие полусапожки в уютной теплой прихожей, на пороге которой я оказалась.

Лари встретил меня с виляющим в знак приветствия хвостом и довольной пастью, которая без конца зевала, так как пес до моего прихода мирно спал.

— Становлюсь параноиком, — укорила я сама себя, проходя в комнату, чтобы отнести на полку книги. Не придумала ничего лучшего, кроме как заболеть «манией преследования» в самый неподходящий момент.

Я вздохнула, доставая из пакета его содержимое. В руку попал лист, который мне презентовал Егоров. Я задумчиво повертела его и начала читать.

«Психологический портрет насильника»

1. Он, наверняка, имеет непосредственный контакт со своей жертвой. Вероятнее всего, этот человек состоит в кругу ее знакомых или знает жертву по работе, учебе или иным местам общения.

2. Насильник ведет одинокий, скрытный образ жизни…

Зазвонил телефон. Я отложила в сторону труд «Мистера галстука» и направилась в коридор, чтобы снять трубку.

— Алло? — мой голос был спокойным и немного усталым. — Кто это?

— Катя, где тебя черти носят? — сердито проговорил Быстров.

— То есть, — я не поняла, почему он так раздражен.

— Я заходил в университет. Ты ушла оттуда давным-давно. Где ты была все это время?

— Не твое дело, — меня бесил его тон.

— Ты ездила к Андрею? — слова парня звучали как угроза, мне стало не по себе.

— Прекрати допрашивать, — я крепче сжала трубку, чтобы не выронить ее, так как руки затряслись от нервного напряжения, которое с каждой секундой все сильнее нарастало во мне.

— Отвечай, — потребовал собеседник. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Что с тобой? — стараясь усмирить его гнев, поинтересовалась я более мирным тоном. — Собака укусила, или не с той ноги встал?

— Укусила, — спокойно ответил парень. — Причем большая.

Я замерла, не в силах выговорить ни слова. Что он имеет в виду? Или Валя просто шутит?..

— Когда? — наконец, выдавила я.

— Утром на работе, но это не важно.

— Важно, — прошептали мои губы, а пальцы похолодели. — Как все случилось?

— Катерина, — он вздохнул, — Я приеду к тебе сейчас и расскажу, хорошо?

— Нет! — я аж подпрыгнула от такого заявления. — Не вздумай!

— Почему? — собеседник недоумевал.

— Потому что ты и есть маньяк! — позабыв об осторожности, закричала я. — И укусили тебя не на работе, а возле моего дома сегодня, в начале седьмого утра. Это был мой пес! Я сама видела, как он вцепился в твою задницу. Ты, «полосатый кретин», больше не проведешь меня.

— Катенька… — попытался вставить слово в мою тираду Валентин, но я не слушала его, продолжая истерично вопить:

— Никогда не звони мне! Никогда не приходи! И перестань меня преследовать!!! Иначе я сообщу в милицию. Ты понял?!

— Катюша, не совершай ошибку, — он произнес это так печально, что у меня защемило сердце, а из глаз потекли слезы.

— Оставь меня в покое, — всхлипывая, прошептала я и опустила на рычаг трубку.

Громкие рыдания вырвались наружу, как грозовые раскаты приближающейся бури. Дождь из соленых слез становился сильнее, я плакала, как ребенок, сидя на полу и обнимая свои побитые колени порезанной рукой. Мне было так обидно и так страшно… От хорошего настроения не осталось и следа.

Телефон снова затрещал.

— Кто?! — проревела я, заикаясь от мешавших говорить слез.

— Катенька, что с тобой?! — воскликнул встревоженный Андрей. — Я сейчас приеду.

— Не смей!!! Ты тоже маньяк. Я видела твою чертову машину. Вы оба маньяки!!! — я начала рыдать еще громче.

— О чем ты? — он не понял.

— О вас с Валентином, — рявкнула я и выдернула шнур, чтобы лишить проклятый аппарат возможности трепать мне нервы своими идиотскими трелями.

Лари заботливо лизнул меня в нос, сочувственно глядя, как я утираю кулаком непослушные капли, струящиеся из глаз. Я обняла своего четвероногого друга за шею и уткнулась лицом в его лохматый бок.

— Только ты меня любишь, только ты меня защищаешь… — шептали губы, а ладонь беспрестанно гладила верного пса. — Вместе мы справимся со всеми насильниками этого города.

Овчарка не возражала, с удовольствием выслушивая комплименты и получая ласки. Так мы просидели с Лари, по меньшей мере, минут двадцать, потом я, окончательно успокоившись, поднялась на ноги и пошла в ванную, чтобы умыться. Вид у меня был жуткий. Хорошо еще, что мама не имеет возможности лицезреть внешность своей непутевой дочери в данный момент. У нее, наверное, случился бы инфаркт, как минимум. Тщательно ополоснув холодной водой лицо, я почувствовала себя гораздо лучше. Мои волосы спутались, став похожими на огненную паклю, которой совсем не помешала бы обильная порция душистого шампуня. Окинув себя в зеркало скептическим взором, я решила принять душ.

Первый звонок в дверь застал меня сидящей в мыльной воде по плечи. Я непонимающе заморгала, потянувшись к синему махровому полотенцу, которым собиралась вытираться после мытья. Выбравшись из ванной, я замоталась в него и двинулась в коридор, оставляя на полу мокрые следы и крошечные лужи от стекавшей по волосам и телу воды. Лари располагался на коврике и внимательно изучал дверь, забавно поворачивая голову из одной стороны в другую. Он даже гавкнуть не соизволил, лишь с интересом прислушивался к несмолкаемым протяжным звукам, методично повторявшимся снова и снова.

— Кто? — бросив на собаку укоризненный взгляд, спросила я, припав к дверному глазку.

— Катя, открой, — это был голос Быстрова, сам он стоял хмурый и всклоченный, будто собирался на скорую руку. Хотя… наверное, так дела и обстояли, судя по его взъерошенным волосам, осунувшемуся небритому лицу и помятой одежде.

— Ни — за — что! — я обалдела от подобной наглости. Надо же! Притащился ко мне домой после того, как я ему это строго-настрого запретила. — Уходи немедленно, иначе я спущу на тебя овчарку!

Покосившись на того, о ком говорила, я грустно вздохнула. Пугать гостя псом, у которого в глазах любопытство, а морда, как, впрочем, и вся поза, выглядит довольной и расслабленной, смысла не было.

— Ты хоть бы ради приличия зарычал, — пробормотала я, обращаясь к своему питомцу. — Или геройства хватило только на утро?

Лари зевнул и улегся возле моих ног, положив голову на лежавшие рядом сапоги. Он подарил мне преданный взгляд и, чуть-чуть поводив влажным черным носом, закрыл глаза. Я искренне позавидовала спокойствию собаки. Меня же всю трясло от одной только мысли, что Валя здесь. Для пущей верности, надев цепочку на дверь, я сказала:

— Лучше будем общаться по телефону, а сейчас уйди, пожалуйста.

— Это глупо, Катюша, — он говорил негромко, но я хорошо слышала его слова, из-за не очень-то массивной двери. — Я не могу причинить тебе зло, потому что я…

— Оставь меня! — прижавшись спиной к прохладной стене, простонала я, закрывая ладонями уши и морщась, как от боли.

Воцарилось молчание. Когда я отважилась, наконец, убрать от головы руки, оглушительные звуки наполнили комнату тревожной настойчивостью, которая чувствовалась в их повторяющихся трелях.

— Валентин, перестань!!! — завопила я на весь дом.

— Катя, это я, — голос Андрея был встревоженным. — Пожалуйста, впусти нас.

— Идите к черту оба, — простонала я, убегая подальше от злосчастной двери.

Как ни странно, они прекратили добиваться встречи со мной. Вокруг повисла тишина, которая резала слух не меньше, чем отчаянный перезвон. Было как-то странно и… неуютно. В сердце поселилось устойчивое ощущение, что это только начало. Когда по стеклу в кухне раздался мерный стук, я поняла, что не ошиблась. Подойдя к окну и отодвинув занавеску, я взглянула вниз. Там стояли оба. Валя нервно теребил воротник своей серой куртки, что-то говоря Каменскому, который усердно швырял камушки мне в стекло.

— Уходите, сейчас же! — крикнула я в форточку. — Или мне придется вызвать милицию.

— Катя! Выслушай нас, — на лицах собеседников была досада, смешанная с расстройством и обильно приправленная тревогой.

Больше я не стала с ними говорить, демонстративно зашторив окно. Отгородившись, таким образом, от парней, я все-таки не смогла удержать в узде свое разыгравшееся любопытство, и краем глаза посмотрела на улицу. Они еще были там. Стоя напротив друг друга, ребята о чем-то оживленно беседовали, даже, наверное, спорили, активно жестикулируя и сердито хмурясь. Потом их дискуссия перешла в более спокойное русло, а вскоре оба непрошеных гостя двинулись прочь, придя, вероятно, к какому-то соглашению.

— Чудесно! Теперь они еще и сговорились! — я бесилась, злясь на себя и на тех, кто был виною моего испорченного настроения. — Да где же Вера?..

Мой голос упал на последней фразе, когда я заметила, что Быстров хромает. Он неуверенно ступал на правую ногу, стараясь поспеть за быстро шагающим Каменским, который на физическое состояние спутника не обращал ни малейшего внимания, стремительно идя по заснеженному тротуару в сторону остановки. Я принялась судорожно вспоминать за какую именно ягодицу укусил насильника Лари, но память, смешав все утренние картинки, упорно их подтасовывала, уверяя меня то в одной версии, то… в полностью противоположной. Правая, левая… левая, правая… я, увы, не могла с уверенностью сказать, какая.

И все же… он сам признался в стычке с большой собакой. Значит, маньяк — Валентин! А откуда тогда у Андрея машина нападавшего? Быть может, я ошибаюсь, с бухты-барахты присваивая им малопочетное звание преступника? Но… улики налицо. И их, к сожалению, много.

Мне стало обидно. В горле пересохло, а в глазах опять появилось большое количество прозрачной соленой жидкости, крупными каплями заструившейся по моим побледневшим щекам. Нужно было с кем-нибудь поговорить, открыв душу и избавив сердце от тягостных предположений. Но в доме, кроме нас с Лари, никого не было, и я, тяжело вздохнув, обречено поплелась в комнату, где и позволила себе расслабиться, вдоволь наревевшись.

Верить в очевидное не хотелось. Однако страх перед встречей с так называемым спасателем значительно возрос. Хотя музыканта мне тоже не особо хотелось видеть. Кто-то из них сегодня утром едва не изуродовал меня. И больше на этого «кого-то» в данный момент смахивал Валя, благодаря его поврежденной ноге. В голове все путалось. Мысли метались, выдвигая невероятные теории, каждая из которых скорее напоминала фильм ужасов, нежели здравые суждения. Я была не на шутку перепугана. И самым страшным мне казалось то, что я не знала, кому верить. Отныне подозревались все!

Ровно в пять часов вечера в дверь позвонили. Собрав в кулак остатки теплящегося в душе мужества, я пошла отворять гостю или, может быть, гостье. Во всяком случае, я на это очень надеялась. На пороге стояла Вера с большой спортивной сумкой в руках и… с красными опухшими от слез глазами на осунувшимся бледно-зеленом от переживаний лице. Я охнула, увидев ее. Мучившие меня размышления мгновенно испарились, уступив место тревоге за подругу.

— Что случилось? — я положила ее ношу на полку в прихожей и повела печальную гостью на кухню, где, усадив несчастную на табуретку, начала готовить чай. — У тебя неприятности?

— Все мужчины — подонки! — трагично произнесла Верка, уставившись невидящим от соленой пелены взглядом в пол.

— А подробнее? — поставив чайник на плиту, я заняла место напротив подруги и принялась рассматривать ее поникшую фигуру с опущенной вниз головой. — У тебя проблемы дома?

— Нет.

— В университете? — я заглянула в серые прекрасные глаза собеседницы, которые сейчас покраснели от продолжительного плача. Похоже, что не только со мной судьба решила сыграть злую шутку…

— Нет, — покачала она головой и вдруг нахмурилась.

Кажется, меланхолия сменилась гневом, и это мне пришлось гораздо больше по вкусу. Наблюдать всегда боевую, жизнерадостную Веру в таком расквашенном состоянии для меня было настоящей пыткой.

— Тогда кто тебя обидел? — я выжидающе уставилась на нее.

— Мой бывший жених! — процедила подруга, сцепив руки так сильно, что затрещали суставы.

— Дима? — я обалдела.

— Да, — нервно усмехнувшись, она продолжала. — Я сказала ему, что переезжаю на время к тебе.

— Ну и?… — мне стало неловко. Неужели причина ее бед — я?

— Он возмутился по этому поводу, требуя передумать. А потом… потом мы с ним поскандалили.

— Боже мой, Верочка, все случилось из-за меня? — расстроено пролепетала я, не зная, как загладить свою вину.

— Дослушай сначала, — оборвала мой лепет собеседница, став серьезной и мрачной. — Во время ссоры, всплыли такие факты, что у меня на голове зашевелились волосы.

Я приоткрыла рот, предчувствуя интересный рассказ. Любопытство разжигало во мне костер, мешавший спокойно сидеть на табуретке, отчего я начала непроизвольно ерзать.

— Не суетись, — заметив мое состояние, мягко проговорила Вера. На ее лице появился румянец, а губы чуть заметно улыбнулись.

— А ты не интригуй, — пробубнила я себе под нос, с упрёком глядя на подругу. — Рассказывай скорее, а то я лопну от нетерпения.

— Ладно, — снисходительно протянула она, — Во-первых, я почти месяц встречалась с самовлюбленным идиотом, эгоизм которого достиг невероятных высот. Как я умудрялась не видеть таких очевидных истин? Сама не понимаю. Во-вторых, мой роман оказался абсолютно беспочвенным по одной очень веской причине, — Верка многозначительно помолчала, затем торжественно объявила. — Дмитрий женат!

Я выронила кружку, которую бесцельно вертела в руках во время её повествования. Стекло, жалобно крякнув, разбилось вдребезги, разлетевшись мелкими осколками по полу. По всей видимости, в ближайшие дни чай пить в моем доме будет не из чего, так как я старательно уничтожаю чашки одну за другой. Хотя… не без помощи некоторых личностей.

— Шутишь? — набравшись смелости, спросила я.

— Если бы?! — она горько усмехнулась. — Этот подлец пудрил мне мозги, прикидываясь романтичным парнем, мечтающем о чистой любви. А на самом деле у него в деревне под Питером жена и девятимесячная дочь. Сам же он учится на заочном и снимает квартиру, в которую уговорил переселиться меня, обещая «золотые горы» и «манну небесную». Мальчику, просто, нужна была грелка для постели, и я, на его взгляд, вполне подходила на данную роль. Ну, а цветы, стихи и сладкие речи — это всего лишь скромная плата за податливое тело и влюбленный взгляд попавшейся на удочку идиотки, то есть меня.

Говоря об этом, подруга постепенно успокаивалась. Вместо того, чтобы начать жалеть себя, она, напротив, оттаивала, даже засмеялась, вспоминая эпизоды из проведенных с Димкой разборок. В ее красивых, живых глазах появился ироничный блеск, а ухоженные руки с длинными алыми ногтями свободно опустились на грудь, сложившись крест на крест. Вера расслабилась и… повеселела, хотя в глубине расширенных зрачков, по-прежнему, таились боль и обида. Несколько часов назад личная жизнь этой очаровательной, доброй и верной девушки рухнула, как потерпевший катастрофу лайнер. Осознав всю горечь ее потери, я искренне позавидовала самообладанию подруги.

— Знаешь, Катюха, все мои страдания, просто, бред, в сравнении с твоей ситуацией, — философски заключила собеседница, внимательно посмотрев на меня. — Так что, давай-ка, сменим тему. Судя по всему, у тебя денек выдался ничуть не лучше. Телефон отключен, глаза опухли… что стряслось, дорогая?

— Ко мне приходили маньяки, — честно ответила я, грустно вздыхая.

— Много? — Верка улыбнулась.

— Оба, — серьезно произнесла я.

— И что они хотели? — подругу забавлял предмет нашего разговора, она оживилась, подавшись вперед и не сводя с меня хитрого взора прищуренных блестящих глаз.

— Поговорить, — я сморщилась, вспоминая недавние события. — А потом эти идиоты «спелись» и куда-то ушли вместе.

— Откуда ты знаешь? — ее брови удивленно поднялись.

— Видела в окно. Андрей бросал в стекло камушки, чтобы привлечь мое внимание, а Валя стоял рядом и что-то говорил. Я послала их подальше, пригрозив милицией.

— И они испугались? — недоверчиво поинтересовалась собеседница.

— Вряд ли. Более упрямых баранов мне еще встречать не приходилось. Скорее всего, в их дурные головы залетела какая-нибудь не менее дурная идея, причем, совместная, — досадливо процедила я, восстановив мысленный образ удаляющихся от моего дома парней. — А еще… Быстров хромал.

— Что?! — Верка побледнела.

— Он звонил и сказал, что его цапнула на работе собака, а я, накричав предварительно, обвинила Валю в причастности к нападениям на меня, мотивировав это утренним подвигом Лари.

— А что он? — затаив дыхание, прошептала собеседница, теперь пришла ее очередь позабыть о своих неурядицах, влезая по уши в мои проблемы.

— Пытался возражать, но я бросила трубку.

— Он перезвонил?

— Наверное. Правда, я об этом не знаю, потому что в следующие пару минут мне представилась возможность уличить в тех же грехах Андрея, которому я вспомнила его синие Жигули. Но он, похоже, не очень меня понял, раз примчался сюда, как, впрочем, и Быстров. Они оба какие-то ненормальные. Сами лезут на рожон, забыв о риске, связанном с разоблачением.

— А телефон ты вырубила, чтобы не трепать себе больше нервы? — деловым тоном проговорила Вера.

— Да, к тому же я была не в состоянии с кем-либо разговаривать из-за разыгравшейся истерики. Отсюда — опухшие глаза и помятый вид.

— Ну, а Лари? Он признал в ком-нибудь врага? — не унималась подруга, с азартом выспрашивая у меня новые подробности.

— Зевая и посапывая на коврике? Разве что, во мне, так как я мешала ему мирно спать. Ну, а звонки пса только развлекали, он даже тявкнуть не удосужился, — обиженно пожаловалась я, бросив косой взгляд на лежащего в коридоре питомца, который, услышав свое имя, слегка приподнял одно ухо, но тут же потерял к нашей беседе всякий интерес, прикрыв сонные глаза.

— Значит, ты думаешь, что один из твоих новых знакомых — насильник? — задумчиво произнесла Вера, наморщив высокий лоб и подперев подбородок рукой, локоть которой опустился на поверхность стола.

— Да. Вероятно, это Валентин, — с горечью отозвалась я, снимая с плиты вскипевший чайник, призывное бульканье которого привлекло к себе мое внимание.

— Или рокер… — возразила собеседница.

— Кто-то из них, слишком много улик говорит об этом, — мои губы надулись, как у обиженного ребенка, снова захотелось плакать. — Вот только, кто?

— Завтра узнаем! — твердо заявила она, вновь став деятельной и энергичной, как раньше.

Я улыбнулась, обрадовавшись перемене в ее настроении. Такой подруга мне нравилась гораздо больше.

— И что ты намерена предпринять? — мое любопытство требовало объяснений.

— Начнем проверять кандидатов в маньяки всеми возможными и невозможными способами.

— То есть? — я не поняла.

— Опросим родственников, знакомых, удостоверимся в их алиби, если таковое, конечно, есть. Вот, например, ты знаешь, где был Андрей сегодня утром?

— Нет, но у него мобильник, поэтому он мог быть, где угодно.

— Верно. А кто может об этом знать? — Вера постепенно вживалась в роль Шерлока Холмса, засыпая меня наводящими вопросами, призванными помочь разъяснить ее замысел.

Слушая собеседницу, я невольно ощутила себя доктором Ватсоном, до которого дедуктивный метод друга доходил, увы, не сразу.

— Кто?

— Его родители.

— И как ты собираешься с ними поговорить? — настороженно полюбопытствовала я, протягивая ей горячий чай.

— У нас есть адрес. Схожу к ним в гости, — весело ответила новоиспеченная девушка — сыщик.

— Но ведь там будет Каменский?! Он может что-то заподозрить, и тогда нам не сдобровать, особенно, если он и насильник одно лицо.

— Нет, дорогая, — Вера загадочно улыбнулась, глядя на меня. — Его там не будет. И ты этим займешься!

Мне стало нехорошо. Что, интересно, она имеет в виду? Неужели меня ждет встреча с подозреваемым? Причем, я теперь буду не просто Катей, а еще и подсадной уткой, отвлекающей возможного преступника. И как моя чрезмерно «добрая» подружка это все себе представляет? Господи, и кто меня за язык тянул? Зачем я задала ей свой вопрос?

Оказывается, в голове Веры уже успел сложиться подробный план действий на завтрашний день, и не последнее место в нем занимал мой поход с Каменским в музей. Данное мероприятие и было тем отвлекающим маневром, ответственность за выполнение которого тяжелым грузом легла на мои хрупкие плечи.

— А, может, не надо? — проскулила я, с надеждой посмотрев на подругу.

— Надо, Катя. Надо, — решительно сказала та и засмеялась, потешаясь над моей кислой физиономией. — Мы с тобой всех насильников выведем на чистую воду, вот увидишь! Кстати, тебе все равно придется с ними поддерживать контакт, иначе тот, кто является маньяком, разозлится, а это может повлечь за собой плохие последствия. Так что давай, сделаем вид, будто ничего не случилось, надо же усыпить бдительность преступника. Как ты считаешь? — я обречено кивнула, чувствуя правоту ее слов. — Подключай телефон и звони музыканту, — скомандовала собеседница, мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Его не было дома, о чем любезно поведала нам мама Андрея, взявшая трубку. Я с облегчением вздохнула, надеясь на то, что спектакль, придуманный Верой, отменяется. Но не тут-то было. Она о подобном повороте событий не хотела и слышать, упорно настаивая на том, чтобы я перезвонила парню позже.

— И что мы с ним будем делать в Эрмитаже? — недовольно осведомились мои губы, складываясь в линию, уголки которой чуть-чуть опустились.

— Просвещаться, — мгновенно ответила подруга и направилась в комнату распаковывать привезенные ею вещи.

С сегодняшнего дня мы обосновались с ней в одной квартире и, несмотря на бредовые идеи Верки, которые она старательно пыталась претворить в жизнь, я была счастлива. Что ни говори, а вдвоем не так страшно, как одной. Во всяком случае, есть с кем поделиться наболевшим, твердо зная, что тебя внимательно выслушают и поддержат.

Звонить мне никому не пришлось, так как в начале девятого телефон принялся истерично трещать, взывая к нам из коридора. Я схватила трубку и, поднеся ее к уху, громко спросила:

— Да. Кто это? Я Вас слушаю.

— Катерина, это я, — голос Каменского был спокойный и уверенный, у меня же перехватило дыхание.

Подруга бесшумно подошла сзади и начала мне что-то показывать жестами. Наконец, я сообразила, о чем она толкует. Нажав кнопку громкой связи, я продолжила разговор.

— Извини за сегодняшнее, — как можно естественней проговорили мои дрожащие от волнения губы. — Просто, нервы расшатались.

— Рад это слышать, — с облегчением сказал Каменский и усмехнулся.

— Я тоже рад, — произнес Валентин вяло.

Мои брови непроизвольно поползли вверх, а глаза изумленно округлились. Наконец, справившись с волной удивления, я серьезно спросила:

— Вы что, вдвоем со мной говорите?

— Как ты догадалась? — Быстров язвил.

— Катюша, у нас подключен параллельный телефон. Мы оба хотим с тобой пообщаться, — мягко произнес рокер.

Меня такой поворот дел абсолютно не устраивал, как впрочем, и Веру, хмуро смотревшую на несчастный аппарат с видом человека, готового разбить бедный пластмассовый предмет об стенку. Стремясь не допустить трагедии, я быстро сказала:

— Ну, уж нет! Я согласна с вами беседовать, но только по отдельности. Так что, будьте добры, мальчики, перезвоните мне, когда разойдетесь каждый по своим углам.

— Катенька, но… — пробормотал парень, однако я перебила:

— Никаких «но»! У меня к обоим личный разговор. А сейчас, пока! — я бросила трубку, вопросительно глядя на подругу.

— Правильно! — похвалила она меня. — А то придумали тоже, объединить усилия… Вот она, мужская солидарность!

— Как считаешь, это не опасно? — встревожено сказала я.

— Что? — собеседница не поняла.

— Если кто-то из них преступник, он не причинит вреда другому?

Вера хитро улыбнулась, окинув меня скептическим взглядом:

— И за кого мы волнуемся?

— За того, кто не виновен, — гордо парировала я, заметив ее насмешливую интонацию.

— А, по моему, дорогая, у тебя теплые и нежные чувства к одному белокурому спасателю, — весело заявила она.

— Может быть, — я улыбнулась. — Но длинноволосые брюнеты, мне нравятся ни чуть не меньше. Особенно, если они так классно играют на барабанах.

Мое условие выполнили. Первым позвонил Андрей, который проводил Быстрова до двери и вернулся к телефону.

— Он уехал, Катя, — грустно сообщил парень, когда услышал в трубке мой голос. — О чем ты хотела поговорить?

— Думаю, нам надо встретиться завтра, — подбадриваемая активной жестикуляцией подруги, сказала я. — У меня есть кое-какие догадки относительно нападений, но я хочу услышать твое мнение по этому поводу.

— Буду рад посодействовать, — оживился собеседник. — Когда и где?

— Давай… — я сделала вид, что размышляю. — В двенадцать возле «Медухи». Устраивает?

— Я приду, — с готовностью ответил Каменский, обрадованный приглашением. — Но, если хочешь, я могу приехать к тебе сейчас.

— Нет! — слишком уж поспешно воскликнула я, но тут же поправилась, мягко произнеся. — У меня сегодня гости, к тому же обещали приехать родители…

— Понимаю, — в его тоне появились нотки разочарования. — Тогда, до встречи в полдень!

— Угу, пока! — я опустила трубку на рычаг и сосредоточенно заявила. — Надо позвонить в Тосно, иначе моя маленькая ложь окажется правдой, а появление мамы с ее расшатанной нервной системой и больным сердцем, совершенно нежелательно.

— Дерзай! — выслушав мою, обращенную в никуда речь, сказала Вера. — А я пойду приготовлю что-нибудь поесть, а то мы с таким режимом питания скоро в дистрофиков превратимся.

Родителей не было дома, зато я с удовольствием поболтала с бабушкой, которая только что уложила спать Лену. Меня, естественно, подробно расспросили о сессии и… о делах личных, а точнее, собеседницу интересовал мой таинственный друг. Я ей уклончиво ответила парой общих фраз, и быстро перевела тему на менее щепетильную. Папа с мамой, как выяснилось, ушли на день рожденья к друзьям. Это обстоятельство меня сильно порадовало, значит, их появления ночью можно не ждать. Я рассказала старушке, что у меня до конца экзаменов поселилась Вера, поэтому заниматься мне теперь гораздо легче. Хотя… осталось сдать всего одну дисциплину, и бедовая сессия кончится, а за ней наступят каникулы, Леночкин день рождения и возможность уехать на пару недель из города. На такой радостной ноте мы закончили беседу, пожелав друг другу «спокойной ночи!»

Подружка быстро освоилась в пространстве моей маленькой кухоньки, где она активно стряпала, гремя кастрюлями и звеня посудой. Из крана, весело журча, текла вода, в которой Верка ополаскивала использованные под нарезку картошки тарелки. Вскоре ужин был готов. Он ароматно пах, стоя по середине стола в окружении всевозможных солений, привезенных родителями. Есть хотелось жутко, поэтому мы незамедлительно приступили к трапезе, обсуждая в промежутках между поглощением пищи завтрашние планы.

Телефонная трель, навязчиво повторяющаяся снова и снова, оторвала меня от аппетитной картошки, оставшейся сиротливо дожидаться моего возвращения, лежа горкой в тарелке. Вера же, проводив мою печальную фигуру сочувственным взглядом, продолжила ужин в одиночестве.

— Алло? — тоскливо протянула я, взяв трубку.

— Привет, Катюша, — Быстров говорил тихо, в его голосе слышались грустные нотки. — Чем занимаешься?

— Пытаюсь поесть, — честно ответила я. — А ты?

— Только что приехал домой, и сразу начал набирать твой номер. Извини, я последнее время был не сдержан.

— Пустяки, — мои губы растянулись в улыбку, я, несмотря ни на что, очень обрадовалась его звонку. — Как твоя нога.

— В порядке, — он помолчал. — А откуда ты знаешь, что меня собака укусила за ногу? Разве я говорил тебе об этом?

— Нет.

— Тогда, как ты догадалась? — тон собеседника стал настороженным.

— Интуиция, — соврала я, не желая признаваться в том, что наблюдала за парнями из окна.

— Катя, — серьезно произнес он. — Ты, действительно, думала, что я могу оказаться маньяком?

«И сейчас думаю», — едва не сорвалось с моих губ, но я вовремя спохватилась и вежливо сказала:

— Нет, конечно. У меня просто разыгралось воображение.

— Я рад, что ты это понимаешь, — Валя усмехнулся. — Ну, а если подозрения сняты, может, встретимся сегодня?

Мой испуганный взор уставился на телефонный аппарат, а язык отказывался поворачиваться, упорно продлевая и без того затянувшуюся паузу. Верочкин совет мне бы нынче не помешал, но она осталась на кухне, а позвать ее я почему-то не решалась.

— Катенька, ты слышишь меня? — беспокойно спросил Быстров. — Ты в порядке?

— Да, — наконец, взяв себя в руки, проговорила я. — Но со встречей ничего не получится.

— Почему? — печально поинтересовался он.

— Я жду приезда родителей, — врать было тяжело, но другую отговорку мне придумать не удалось.

— И что? Я с ними с удовольствием познакомлюсь, — оживился Валентин, чем поверг меня в полное замешательство. Немного подумав, я начала оправдываться:

— У меня был тяжелый день, сейчас нагрянут гости, к тому же Верунчик приехала. Давай в другой раз?

— Но мне надо тебя увидеть, — возразил парень.

— Зачем? — я насторожилась.

— Соскучился, — раздраженно процедил Валя, его настроение заметно испортилось. — Тебе ведь надо гулять с Лари, я могу составить компанию.

— Мы уже погуляли, — я вновь прибегла к обману, стараясь изменить его решение во что бы то ни стало приехать ко мне.

— Скажи честно, ты просто не хочешь со мной встречаться, — рявкнул собеседник и, не дав мне сказать ни слова, бросил трубку.

— Очень даже хочу, — обиженно пробубнила я, но в ответ услышала лишь короткие гудки. — Псих ненормальный!

К столу я вернулась с полным отсутствием аппетита, о чем красноречиво свидетельствовала кислая мина на моем помрачневшем лице.

— Ты чего? — встревожилась подруга, заметив в каком я состоянии.

— Он бросил трубку, — глотая слезы, сообщила я. — Он точно маньяк. И ведет себя подобающим образом.

Мои всхлипывания быстро перешли в откровенный рев, глаза покраснели от обилия воды, стремительно стекавшей из них на щеки и грудь. Утирая слезы, я бормотала всевозможные проклятья в адрес спасателя. Вера молча наблюдала за мной, укоризненно качая головой. Наконец, ей все это надоело, и она громко заявила:

— Хочешь отправить их обоих в тюрьму? Позвоним твоему следователю и расскажем о наших подозрениях. Пусть сами потом выкручиваются.

— Нет! — мгновенно перестав плакать, воскликнула я.

Мой поспешный протест вызвал на физиономии собеседницы довольную улыбку.

— А чего ты тогда ноешь, если не хочешь никого сдавать в милицию?

— Я по нему соскучилась, — моё честно признание сопровождалось вновь начавшимися всхлипываниями.

— Ох, Катя, Катя, — засмеялась подруга, наливая мне холодную воду, чтобы я, выпив, поскорее успокоилась. — И угораздило же тебя влюбиться в насильника.

— А может, Валя все-таки не преступник? — робко предположила я, с надеждой посмотрев на загадочно улыбающуюся Верку.

— У тебя появились сомнения? — радостно спросила она. — Ну, наконец-то!

— Думаешь, Быстров и та «полосатая тварь» — разные люди? — я оживилась, перестав скулить.

— Уверена! — торжественно сообщила собеседница. — Маньяк, вероятней всего, Андрей.

— Ну, спасибо, — я снова сникла. — Ты просто его не знаешь, поэтому так говоришь.

— В любом случае, Катя, старайся, находясь в обществе этого человека, быть постоянно на людях.

— Ладно, — я почти совсем успокоилась и теперь могла соображать, вполне, трезво. — Эрмитаж — место подходящее, как, впрочем, и метро, и «Медуха», и город в обеденное время.

Больше нас никто не тревожил звонками, чему мы обе были очень даже рады. Выгуляв пса, который в десять вечера принялся жалобно скулить под дверью, вооружившись предварительно своим поводком и моими сапогами, символизирующими для него поход на улицу, мы с подругой вернулись домой. Наступило время ложиться спать. Я разобрала двуспальную тахту и, забравшись к стенке, улеглась. Верка должна была лечь с краю, но ей почему-то не спалось. Поворочавшись немного, она недовольно села и сказала:

— Пойду приму ванну, иначе всю ночь промаюсь от бессонницы.

— Как хочешь, — пробурчала я из своего угла, у меня со сном отношения были гораздо более тесные.

Однако отправиться в объятья Морфея мне, увы, не удалось. Как только я осталась одна, телефон вновь напомнил о своем существовании.

— Без пятнадцати двенадцать… кто еще в такой час вздумал позвонить? — недовольно бормотала я, на ощупь, выбираясь из комнаты в темный коридор.

По шуму воды я поняла, что подруга моется.

— Да? — подняв трубку и прекратив тем самым истеричный вопль бордового аппарата, спросила я.

— Катерина, Вы еще не спите? — это был голос Степана Степановича.

— Нет, вообще-то, а что? — я встревожилась, столь поздний звонок следователя меня сильно удивил.

— Вашего маньяка поймали! — радостно сообщил Петров. — Мы бы хотели провести очную ставку прямо сейчас, если Вы, конечно, не против.

— А что я должна делать? — не зная радоваться, или горевать, поинтересовалась я тихо. Данное известие застало меня врасплох.

— Подойдите к остановке, я Вас там буду ждать через пять минут, и мы поедем в отделение, где сидит преступник. Сможете?

— Хорошо, — я по-прежнему чувствовала себя как-то неуютно.

— Тогда, до встречи! — сказал собеседник, после чего до моих ушей долетели короткие гудки.

Решив не вытаскивать Верку из ванной, я нацарапала ей огрызком попавшегося под руку карандаша записку и, второпях одевшись, выскочила из квартиры. Вокруг было темно и безлюдно. Снег потрескивал под тяжестью моих сапог, позволяя слышать каждый шаг. Кое-где светились окна близлежащих зданий, а вдалеке я заметила мирно бредущую пару, созерцание которой предало мне уверенности. Быстро перебирая ногами, я заспешила к назначенному Петровым месту встречи.

На остановке никого не было. Пустая скамейка навевала на меня тревогу. Даже одиноких ночных прохожих по близости не наблюдалось, город как будто вымер. Остался лишь хруст и треск проводов, да еще тусклый свет серых высоких фонарей, мерно покачивающихся в такт сильным порывам ветра.

Мне стало холодно и страшно. Находиться здесь одной, совершенно не хотелось. Я бросила пару настороженных взглядов по сторонам, пытаясь найти глазами приближающуюся фигуру следователя, но, как это ни печально, его нигде не было. Внезапно я услышала чьи-то легкие шаги, доносящиеся сзади. Резко обернувшись, я уставилась на угол остановки, из-за которого с минуты на минуту должен был выйти идущий сюда человек. Сердце замерло, искренне надеясь, что сейчас я увижу Петрова, а не кого-нибудь еще.

И тут он появился… Как только моим глазам представился уже знакомый полосатый «петушок», я со всех ног кинулась бежать в сторону дома, боясь обернуться. Шаги за спиной не утихали, напротив, они становились все более отчетливыми. Преступник нагонял меня. Я задыхалась от ужаса, ледяной змеей обнявшего душу. Силы постепенно покидали меня. Скорость, помимо моей воли, замедлялась. И тут я споткнулась обо что-то, с трудом сумев удержать равновесие, из-за этого потерялись драгоценные секунды.

Теперь он точно меня поймает! Обречено обернувшись, я устремила взор на насильника, придя к выводу, что спасаться бесполезно. Но… его нигде не было. Как будто мой преследователь провалился сквозь землю. Кругом тихо спокойно и ни одного прохожего. Испуганно озираясь, я начала пятиться, боясь, что мираж исчезнет, и маньяк снова выскочит из-за какого-нибудь здания. Однако опасения мои были бесплодными, так как преступник больше не появлялся. А, может, его и вовсе не было. Просто воображение разыгралось…

Я, в мгновение ока, добралась до подъезда, намериваясь поскорее попасть домой. Открыв дверь парадной, я едва не налетела на стоящего там Валентина.

— Ты где ходишь, Катя? — хмуро спросил он, изучая мое бледное от пережитого кошмара лицо.

— Звонил следователь, они поймали маньяка, — проговорила я, не сводя с него счастливых глаз. — Значит, это не ты?!

— Конечно, не я, — серьезно ответил парень. — Разве ты сомневалась? Но почему у тебя такой испуганный вид, Катюша?

— Мне показалось, что «полосатая мразь» опять за мной гонится, — вздохнув, отозвалась я и опустила взгляд. — Паранойя, наверное.

— Не бойся, милая, — Быстров нежно провел ладонью по моей щеке. — Я тебя в обиду не дам. Если увижу этого идиота, собственноручно надеру ему уши. Договорились?

— Да, — я улыбнулась и, не сдержавшись, бросилась к нему на шею.

Валя крепко обнял меня, осторожно поцеловав в лоб. Он решительно двинулся вглубь подъезда, заботливо придерживая мои плечи. Я не сопротивлялась, идя рядом. Доверчиво прильнув к нему и довольно улыбаясь, я мечтала лишь об одном, чтобы он никогда меня больше не отпускал.

Мы медленно поднялись по лестнице, и, оказавшись на междуэтажной площадке, остановились. Валентин усадил меня на подоконник, а сам встал напротив, собираясь что-то сказать. Я молча ждала, с любопытством рассматривая своего спутника. Наконец, он произнес:

— Катерина, прости меня за излишнюю несдержанность, которую я проявлял при телефонных разговорах.

— Без проблем, — я лукаво прищурилась. — Но больше так не поступай. Хорошо?

— Конечно, — собеседник усмехнулся, не сводя с меня пытливого взора. — Почему ты так развеселилась, Катенька?

— Рада тебя видеть, — честно призналась я. — Мне очень не хватало твоего общества.

— Я тоже скучал, — он наклонился, заглядывая в мои искрящиеся смехом глаза, — по твоей улыбке, по твоим губам…

В следующую секунду Быстров поцеловал меня, жадно впившись в мой приоткрытый от неожиданности рот. Я ответила на его страстный призыв, позабыв об осторожности. Парень принялся расстегивать куртку, без конца лаская руками мое податливое тело. Я закрыла глаза, отдаваясь вихрю захвативших сердце чувств. Любовная игра на окне собственного подъезда возбуждала, позволяя наслаждаться риском возможного разоблачения. Пару дней назад меня здесь чуть не изнасиловал преступник, а сейчас я готова заняться сексом сама. Но на этот раз с любимым…

Я подняла голову, чтобы взглянуть на того, о ком думала. По спине пробежала дрожь, но причиной ее была не любовь, а страх. Валентин, ухмыляясь, натягивал на голову полосатую маску с прорезью для глаз.

— Значит, это ты? — шепотом спросила я, пытаясь трясущимися пальцами застегнуться.

— А ты не догадалась? — он хищно оскалился, сверля меня злыми стальными глазами.

— Но ведь я… мы… почему? — мне стало обидно. Такого разочарования я пережить не могла.

— Потому что ты — маленькая рыжая дрянь, соблазняющая мужчин своей миловидной внешностью, и при этом не допускающая их к себе, — прорычал насильник, вытаскивая из внутреннего кармана неизвестно когда переодетой на другую сторону куртки, перочинный ножик. — Я искромсаю твою очаровательную мордашку так, что тебя родная мама не узнает. И тогда… ты будешь принадлежать только мне! Ведь на уродину никто не позарится.

Не помня себя от страха, я со всей силы заехала мерзавцу каблуком между ног. Он согнулся пополам, взвыв от острой боли, причиненной мною. Но мне этого было мало. Я принялась бить выронившего свое оружие парня, махая перед его носом ногами, которые время от времени попадали в цель, жаля преступника больными ударами. Я словно сошла с ума, не имея никакого желания останавливаться. Быстров предал меня, убив любовь и доверие, растоптав дружбу и заставив жить все последние дни в кошмаре. Я ненавидела его также сильно, как любила когда-то.

— Идиот проклятый! Маньяк! Убийца! Я лишу тебя того, из-за чего ты называешься мужчиной, чтобы больше ни одна девчонка не пострадала от твоих рук, насильник несчастный! — кричала я на всю парадную, продолжая отчаянно лупить негодяя.

— Успокойся, психованная! — проговорила Верка, швырнув в меня подушку.

Я уставилась на пойманный предмет с полным непониманием. Серые лестничные марши мгновенно исчезли, сменившись уютной обстановкой моей квартиры. Вместо скрючившегося Вали на полу сидела заспанная подруга, слетевшая с кровати вместе со своим одеялом в тот момент, когда я начала усиленно брыкаться, расправляясь во сне с преступником.

— Я больше с тобой не лягу, — потирая ушибленный бок, сказала пострадавшая. — Ты лягаешься, как лошадь, и материшься при этом. Пойду-ка я лучше на пол спать.

— Нет, — мои слова прозвучали виновато. — Я сама лягу на матрас, привыкла уже за последние полгода. Извини, Верунчик, просто кошмар приснился.

— Не сомневаюсь, — она медленно встала, поправляя ночную сорочку. — Ну и не повезло же бедняге в твоем сне. Кто это был?

— Маньяк и… Валентин.

— Ты обоих поколотила? — собеседница улыбнулась.

— Быстров и есть насильник, — горько вздохнув, ответила я, твердо решив держаться от спасателя подальше. Любовь любовью, а жить все-таки хочется и… без порезов на лице.

После утренней прогулки с Лари, мы с Верой разошлись по сторонам. Я отправилась в институт на встречу с Батовым, а она поехала домой за диктофоном, понадобившемся ей для похода к родственникам Каменского, которых подруга надеялась застать в квартире Андрея в его отсутствие. В двенадцать я должна была ей позвонить, сообщив о запуске разработанного с вечера плана, если моя встреча с рокером состоится.

В «Медухе» было, как всегда, холодно. В коридорах кое-где толпились студенты, готовящиеся сдавать экзамены, назначенные на утро. У нашей группы сегодня был свободный день, поэтому встретить кого-нибудь из своих мне вряд ли удастся. Я медленно шла в направлении деканата. В голове крутились обрывки ночного кошмара, то и дело поражая меня своей абсурдностью.

«Следователь, который звонит в полночь, преступник, растворяющийся в воздухе посреди вымершего города и Валя в полосатом „петушке“. Ну и бред, однако, — от подобных мыслей стало смешно. — А самое неправдоподобное в этой истории — моя готовность заняться с Быстровым любовью на лестничной площадке! Такое я бы ни за что не совершила, даже будучи очень сильно влюбленной».

Мне было весело. Страхи, подаренные сном, исчезли с рассветом. Остался, правда, неприятный осадок относительно Валентина, но сейчас он меня, особо, не тревожил, так как спасателя по близости не было, а, следовательно, бояться не кого. Мое хорошее настроение отражалось на лице довольной улыбкой, которая то и дело возникала на губах, когда я вспоминала очередное несоответствие печальных приключений во сне. Хотя самым смешным все-таки было пробуждение. Заспанная Верка, сидящая в обнимку с одеялом на полу — это кадр похлещи, чем в любой комедии.

Поток приятных размышлений бесцеремонно прервали, положив на мое плечо руку. Я остановилась, вздрогнув. В душе вновь поселился липкий страх, вернувший меня на «землю». Обернуться почему-то не хватало смелости.

— Катерина, что с тобой? — голос Кривошеина разрешил загадку лежавшей на плече ладони, но этот факт не повысил мое быстро скатившееся вниз настроение.

— Здравствуйте, Герман Павлович, — сквозь зубы процедила я, повернув к нему голову и холодно взглянув в его мило улыбающееся лицо. — Вы что-то хотели?

Он заискивающе посмотрел в мои ледяные глаза и любезно произнес:

— Катя, прости мне тот печальный инцидент. Я не хотел тебя обидеть.

Моя челюсть отвисла. Вместо ожидаемых угроз я слышу извинения. Либо у меня что-то с ушами, либо этот мерзавец готовит какую-то подлость, раз так мягко стелит. Ну, или… ему дали втык.

— И, если честно, — продолжал доцент, — я считаю тебя одной из лучших моих студенток. Так что ты, девочка, заслужила свою «пятерку». У тебя зачетка с собой?

Не сводя с него прищуренных глаз, я порылась в сумке и достала ему то, о чем он просил. Герман Павлович аккуратно вывел напротив названия своей дисциплины оценку «отлично», поставил роспись и с видом исполнившего долг человека протянул мне зачетную книжку.

— Ну, вот и все! — облегченно вздохнув, сказал он. — Ведомости я уже сдал. Поздравляю тебя с успешно сданным экзаменом!

Я так и осталась стоять с приоткрытым ртом, наблюдая, как Кривошеин, фальшиво насвистывая себе под нос весёлую мелодию, удаляется от меня, едва не приплясывая. Сильно зажмурив глаза, я открыла их снова, но мираж не исчез. Злой, мстительный доцент, по каким-то непонятным мне причинам, превратился в «божий одуванчик», раздающий «пятерки» всем, кому не лень. Что бы это значило? Единственное логичное объяснение я надеялась получить в кабинете Владислава Федоровича, куда и пошла, решив не медлить. «Зав кафедрой» был на месте. Он немного удивился моему столь раннему появлению, но это не помешало ему меня принять.

— Я посмотрел твои оценки, Катерина, — после обмена приветствиями, сказал Батов. — Ты, скорее всего, будешь получать стипендию, если не завалишь последний экзамен и пересдашь предмет Кривошеина.

Я округлила глаза, не понимая, о чем он говорит, но перебивать профессора не стала из уважения к нему.

— Мне удалось договориться с Зоей Ивановной, она примет у тебя эту дисциплину, — сообщил собеседник, внимательно посмотрев на меня. — Условься с ней о времени и сдавай.

Он замолчал, я тоже не произнесла ни слова, не зная, с чего начать. Когда пауза стала невыносимой, а взор Батова недоуменным, я осторожно пробормотала:

— Герман Павлович только что поставил мне «пять» в зачетку, — брови собеседника взметнулись, отразив удивление. — Я думала, он сделал это после разговора с Вами.

— Нет, я его не видел еще сегодня, — пожал плечами профессор. — Может, у него проснулась совесть? Иногда даже такие люди, как доцент, совершают хорошие поступки. Подожди здесь, Катерина, — он вышел из-за стола и куда-то отправился, оставив меня сидеть в его кабинете.

Вернулся старик минут через пять, держа в руках широкую белую ведомость. На его крупном носу красовались большие очки, которые он протер платком, не снимая.

— Действительно, оценки выставлены сегодня утром, — ткнув пальцем в нужную графу, заявил Батов. — У тебя «отлично». Но этого мало. Кривошеин зачем-то исправил все «тройки» на «четверки». Не понимаю, что с ним случилось?..

Я тоже не понимала. Разве что встреча с дьяволом могла заставить Германа Павловича так кардинально изменить свое поведение.

— Значит, вопрос исчерпан, — задумчиво почесав седой затылок, проговорил «зав кафедрой». — Иди домой, Катя. Готовься к следующему экзамену.

Я шла по коридору, как во сне, все еще не веря в случившееся. О том, что у Кривошеина проснулась совесть, я не допускала даже мысли, точно зная, что этого качества у него нет и в помине. Значит, кто-то неизвестный приложил руку к тому, чтобы малость подкорректировать поступки доцента в нужном направлении. И этот «кто-то», по всей видимости, не Владислав Федорович, как я думала вначале. Тогда, кто? Неужели Высшая сила, в чьем-то плотском проявлении? А, может, и не плотская, а астральная… Короче, загадка, которую я, увы, разрешить не могла.

До встречи с Андреем был целый час. Не зная, куда девать время, я побрела в университетскую библиотеку, намереваясь там немного почитать журналы. Почти все столы оказались занятыми, и я, грустно вздохнув, повернулась к выходу, как вдруг услышала знакомый голос:

— Катя, привет!

«О, нет! Только не это!» — мысленно взмолилась я, подарив собеседнику вымученную улыбку.

— Здравствуй, Андрюша.

— Ты прочитала «Психологический портрет насильника»? — приблизившись ко мне важной размеренной походкой, спросил «Мистер галстук» серьезно.

— Почти, — продолжая глупо улыбаться, ответила я.

— Нужно было прочитать, — поджав губы, сказал Егоров. — Идем в кафе, нам есть, о чем с тобой поговорить.

Вздохнув, я обречено поплелась вслед за ним. Усадив меня за столик, собеседник отправился за булочками и чаем. Вскоре он вернулся, принеся на подносе то, за чем ходил.

— Катерина, ты попала в очень сложную ситуацию, — серьезно заявил однокурсник, задумчиво отпив глоток, — его взгляд был устремлен мимо меня, что, вероятно, должно было придать его внешности философский вид. Он немного помолчал, потом продолжил. — Ты уже вычислила маньяка? Если нет, то стоит сделать это как можно скорее, иначе у тебя могут быть проблемы.

— Почему ты так решил? — подперев рукой щеку, поинтересовалась я.

— Типичные психи, такие как твой, со временем начинают чувствовать свою безнаказанность, что ведет к ужесточению их действий относительно потенциальных жертв, коей ты, Катюша, и являешься. Рано или поздно, он тебя достанет, если, конечно, ты не обнаружишь преступника первой. Это, своего рода, игра. Понимаешь?

Парень говорил вполне логично, что не очень-то свойственно для Егорова. От его речей мне стало не по себе. Захотелось немедленно изолироваться за семью замками и ждать там, когда доблестная милиция поймает насильника. Однако жизнь требовала действий, прятаться было некогда.

— И что ты предлагаешь? — осторожно задала вопрос я, чувствуя, что у собеседника есть кое-какие соображения.

— Прежде всего, изучи «Портрет», — оживился «Мистер галстук». — Потом вспомни всех своих знакомых и посмотри, кто из них подходит под описание.

— Дальше? — поторопила я, боясь, что Андрюша пустится в пространные разъяснения по поводу своего труда.

— Не упускай из вида сны. Это тоже очень важная сфера, через которую наше подсознание шлет нам импульсы, скрывающие разгадки многих вопросов.

Я побледнела. А если он прав? Тогда мое внутреннее «Я» считает, что преступник Валя? От таких раздумий мне стало жарко, я невольно расстегнула верхние пуговицы на своей темно-коричневой кофте. От пытливого взгляда Егорова не ускользнула странная перемена в моем настроении.

— Тебе что-то приснилось? — безошибочно угадав, о чем я думаю, проговорил парень. — Расскажи, я в этом деле профи.

Поведать «Мистеру галстуку» мой ночной кошмар было делом великого риска. Зная характер однокурсника, я могла с уверенностью предположить, что он разовьет из несчастного каламбура какую-нибудь невероятную психологическую теорию. И все-таки я решилась. Выслушав мое повествование, Андрей пришел в настоящий восторг.

— Конечно! Это точно он. Не может быть никаких сомнений! — твердо объявил Егоров.

— Даже самых маленьких? — с надеждой спросила я, изобразив расстоянием между двух сложенных пальцев размер, о котором говорила.

— Катерина! Твое «Эго» шлет тебе сигналы, а ты пытаешься закрыть на них глаза, — снисходительным тоном произнес он. — Держись подальше от своего спасателя, а еще лучше, заяви на него в милицию.

Я вздохнула. Подозрение, мучившее меня ночью, вернулась с еще большей силой. Я опять испугалась. Воспользовавшись моим угрюмым молчанием, «Мистер галстук», принялся подливать масла в огонь, усугубляя страхи своей излюбленной психологической байкой на тему перешедшего допустимую в обществе черту сексуального влечения насильника, которое может повлечь мою скорую смерть. После часа общения с ним, у меня на голове зашевелились волосы, а руки, как, впрочем, и колени сильно затряслись. Из кафе я вышла бледная, как мел, шарахаясь от всех парней, которых встречала на своем пути. В голове крутилась одна только мысль: «Поскорее попасть домой и, прочитав любезно написанный для меня Егоровым „Портрет…“, начать примерять его на всех мужчин, которых я только знаю, или не знаю, но видела… или не видела, а слышала о них… Короче, всем, всем, всем!» И почему-то в душе у меня появилась странная уверенность, что данный портрет подойдет каждому, если я не перестану так сильно трусить.

Каменский увидел меня издалека. Он приехал раньше и уже несколько минут дожидался моего появления. Я же, перепугано тараща глаза на все особи мужского пола, проплывавшие мимо, не заметила музыканта вовремя, позволив ему застать меня врасплох.

— Привет, Катенька! — воскликнул рокер, протягивая мне руку.

Взвизгнув, как от укуса животного, я отскочила в сторону, прижавшись спиной к холодной колонне. Мои ресницы часто заморгали, а на лице возникло выражение растерянности, как у затравленного котенка.

— Катюша, ты чего? — забеспокоился парень, он больше не пытался до меня дотронуться, предусмотрительно держа руки в карманах кожаной куртки. — Кто тебя так сильно испугал?

— Я потенциальная жертва, которой свойственно сталкиваться с переизбыточной активностью агрессивно проявляющейся мужской сексуальности, — дословно процитировали мои уста слова «Мистера галстука», в которых он упорно убеждал меня за столиком.

— Кажется, я знаю, кто тебя обработал, — криво усмехнулся собеседник. — В следующий раз шли этого психа-заучку ко всем чертям. Валька прав, твой преследователь по всем признакам смахивает на Егорова.

— Неправда! — гордо вздернув подбородок, ответила я. — Андрюша хочет мне помочь. К тому же, он ниже маньяка ростом.

— Единственный показатель против, — пожал плечами Каменский. — Может, пойдем погуляем, или ты будешь продолжать держаться за стенку в надежде, что она тебя спасет от неизвестно чьей «агрессивной сексуальности»? — скучающим тоном произнес собеседник и демонстративно зевнул. — Тебе не надоело прятаться?

— Я не прячусь, — ответили мои губы, обиженно сжимаясь. — Я просто осторожная.

Из института мы вышли минут через двадцать, за это время я успела позвонить Вере и взять из гардероба верхнюю одежду. Андрей терпеливо дожидался, когда я закончу приводить в порядок свой внешний вид. Наконец, мы очутились на свежем воздухе. Мороз обжигал лицо. Я поежилась, плотнее заматывая на шее шарф. Голова моего спутника, как всегда, была не покрыта, а его темные блестящие волосы, на сей раз, оказались распущенными, вероятно, он их использовал вместо шапки. Я же такой вариант зимнего головного убора сочла слишком шатким.

Парня немного удивило мое сильное желание посетить Эрмитаж, причем, немедленно. Он пытался уговорить меня отправиться на экскурсию в другой день, но я уперлась, как баран, требуя осуществления задуманного мною плана. В конечном итоге, ему пришлось смириться.

— Вот не думал, что ты так любишь произведения искусства, — пробормотал собеседник, вздыхая. — Я бы, если честно, предпочел сходить в кафе.

— Ты голоден? — поинтересовалась я, взяв его под руку, когда мы шли в метро.

Моя паранойя окончилась сразу, как только я попала в обстановку полной бесконечного движения улицы. Мимо проходили суетливые люди, слышались чьи-то разговоры, перебиваемые шумом проезжающих машин. Город жил, увлекая нас в водоворот своей неистощимой энергии. Оглянувшись по сторонам, я сделала оптимистический вывод — все не так уж и плохо, когда вокруг столько света и действия, в котором нет и намека на агрессивность.

— С утра была репетиция. Я не успел перекусить, — честно признался Каменский.

— Купи «хот-дог», — предложила я, решив не попадаться на сочувствие. Менять намеченный маршрут я не хотела ни в какую.

— Видимо, придется поступить именно так, — со вздохом, отозвался парень. — И что тебя тянет в этот музей как будто там медом намазано?

— Полезно время от времени приобщаться к культуре, — уклончиво ответила я, увлекая его в подземный переход.

Как я поняла из вялых реплик спутника, которые он иногда отпускал, относительно экспозиций «Зимнего дворца», Андрей не являлся особым поклонником экскурсий. Напротив, ему гораздо больше нравилось творить что-то своими руками, нежели пассивно созерцать вещи, знакомые с детства. Его мама не один раз приводила сына в Эрмитаж, стремясь привить ребенку любовь к прекрасному, а, заодно, и знание истории родного города. Короче, очередной визит в музей для бедного парня был настоящей пыткой, на которую я сознательно его обрекла, боясь, что наша встреча, в противном случае, может быстро закончиться и тогда… Верка попадет в неприятности. Ну, а процесс изучения многочисленных залов «Зимнего» займет, по меньшей мере, часа три, этого времени подруге, вполне, хватит для того, чтобы закончить все свои дела. Если, конечно, у нее, вообще, что-нибудь получилось. Ведь нет никакой гарантии, что родители моего спутника дома, а, даже если оно и так, с какой стати им делиться информацией о сыне неизвестно с кем? Хотя… Вера умела находить общий язык с людьми.

— Андрей, почему у тебя на лице такой кисляк? — едва сдерживая улыбку, спросила я Каменского, когда мы переходили из одного помещения в другое, намериваясь посмотреть очередную выставку.

— Я по-прежнему голоден, а эстетическая пища, не очень-то устраивает мой несчастный желудок, — грустно пошутил он.

— Ничего, — я ободряюще похлопала его по плечу. — Наслаждайся роскошью прошлых веков, но не забудь оставить место для созерцания живописи великих мастеров, к которому мы перейдем чуть позже.

— Это и есть меню на сегодня? — печально поинтересовался собеседник.

— Только на ближайшие пару часов, — заверила я, смеясь.

— А потом? Мы зайдем в кафетерий? — с надеждой глядя на меня, проговорил рокер.

— Нет. Но я куплю тебе три «хот-дога», обещаю, — ирония сквозила в моих словах, отчего физиономия парня совсем сникла.

Ему было скучно, но отказать мне в компании он не решался, продолжая уныло плестись рядом, изредка проявляя интерес к окружающим нас предметам. После двух часов путешествия по залам, я начала совершать экскурс по второму кругу, так как нам удалось слишком быстро все обойти.

— Катя, мы здесь уже были, — тоскливо произнес замученный бесконечными экспозициями Андрей. — Может, пойдем на улицу?

— Нет, — взглянув на свои наручные часы, твердо заявила я. — Разве ты не знаешь, что мне очень нравится малахитовая комната? Я с детства люблю сюда наведываться, чтобы в памяти постоянно сохранялся живой образ удивительной атмосферы прошлого.

«Браво! — поаплодировала я сама себе мысленно. — Блестящая речь, Катерина! Вот только вряд ли он попросит тебя повторить ее на бис…»

Когда Каменский заговорил снова, он выглядел растерянным. Мы провели в стенах музея еще час, бесполезно слоняясь по уже осмотренным помещениям.

— Катюша, — начал собеседник мягко. — Я, конечно, понимаю твои нежные чувства к этой зелени, но мы заходим сюда в третий раз. Неужели ты до сих пор не насытилась ею? Пора бы и покинуть здание. Как ты считаешь?

— Нет! — я схватила его за руку, не позволив уйти, так как он собрался поступить именно так. — Еще рано.

Глаза спутника удивленно расширились, а правая бровь слегка приподнялась. Он сложил на груди руки и изучающе посмотрел на меня, чуть-чуть наклонив голову на бок.

— Ты меня пытаешься зачем-то удержать, — сделал он вывод вслух. — Но при этом ничего не говоришь о причинах своего поведения. Почему? Ты сказала по телефону, что имеешь догадки, относительно личности преступника. А вместо беседы на данную тему, я слышу от тебя какой-то бред про роль искусства в нашей жизни, которым ты кормишь меня уже третий час. Неужели общение с Егоровым так повлияло на твою голову, Катерина?

Я вздохнула, признавая справедливость его слов.

— Ладно, пойдем в кафе, там и потолкуем про маньяка, — произнесли мои уста без особого энтузиазма.

За время, проведенное сегодня с Каменским, я окончательно уверилась в том, что он не насильник. Собеседник был заботлив и внимателен. Несмотря на отсутствие интереса к музейным экспонатам, он проявлял его в больших количествах ко мне. Страхи, поселившиеся в моей душе после встречи с «Мистером галстуком», растворились в воздухе. Я ощутила прилив энергии и жизнелюбия, благодаря общению с интересным творческим человеком, коим являлся Андрей. Ну, а синие Жигули возле его парадной… это всего лишь совпадение. Тем более по внешнему виду парня не было заметно никаких последствий укуса Лари. Значит, он — не преступник. Да и во сне я видела Валю, а не его. Отсюда следует, что мое подсознание тоже не считает рокера маньяком.

В процессе поглощения горячих гамбургеров с кофе, я рассказала ему о вчерашнем нападении, во время которого Лари пометил ягодицы насильника своими острыми зубами. Он внимательно меня выслушал, затем загадочно произнес:

— Я в курсе. Быстров меня уже просветил на эту тему.

— Что-то вы с ним слишком сдружились, — настороженно заметила я, — недавно готовы были свернуть друг другу шеи, а теперь друзья не разлей вода. Как ему удалось добиться твоего расположения?

— У нас взаимовыгодное сотрудничество, — хитро улыбнулся Каменский и принялся сосредоточенно жевать, дав тем самым понять мне, что тема исчерпана.

— Я бы на твоем месте Валентину не особенно доверяла… — недовольная тем, что со мной не хотят об этом говорить, пробормотала я, хмурясь.

— Ты его подозреваешь? — удивился парень.

— Нет, но…

— Валя не маньяк, можешь быть спокойна! — он произнес это так уверенно, что я не на шутку встревожилась. «Откуда ему известна такая информация, в достоверности которой Андрей, похоже, не сомневается? Либо он слишком доверчив, либо он и есть насильник, твердо знающий, что другой человек здесь не причем», — от подобных мыслей заболела голова, а по телу побежали противные мурашки. Я опять попала под влияние своего перепуганного воображения, видящего угрозу в каждом встречном.

— А кто тогда? — взяв себя в руки, робко поинтересовалась я. — Доцент?

— Нет, это не он, — отверг предположение собеседник.

«Опять уверенность… Ты слишком много знаешь о тех, кто маньяками не является, — я побледнела. — Откуда такая осведомленность?»

— У тебя есть какие-то варианты? — я прищурилась, мысленно примеряя кандидатуру Андрея на роль «полосатого урода».

— Нет. Хотя… вообще-то, нет, — он улыбнулся, состроив невинный взгляд, который подарил мне поверх пластмассового стаканчика с черным горячим напитком. — Кстати, мне гораздо больше нравится говорить с тобой о делах насущных, нежели выслушивать лекции о голубом и розовом периодах в живописи Пикассо.

— Ну, спасибо, — я надулась. — По-твоему, я рассказывала все это стенке?

— Нет, я внимательно слушал, — парень оправдывался. — Но два часа об одном и том же… Катя, я же не фанатик его искусства.

— Ну и зря, — мне стало смешно.

На лице собеседника отразилась такая откровенная мука, что я почувствовала, какие страдания он недавно пережил по моей прихоти.

— А где ты встретила Егорова? — внезапно спросил рокер, меняя тему.

— В библиотеке, — непонимающе глядя на него, ответила я. — А что?

— Он далеко живет? — пропустив мимо ушей мой вопрос, полюбопытствовал Андрей.

— Не знаю.

— А в университете он еще долго пробудет? — не унимался Каменский, продолжая меня допрашивать.

— Часов до шести, пока библиотеку не закроют, наверное.

— Понятно, — он мило улыбнулся мне, потом вдруг резко встал и, сказав, что скоро вернется, вышел из кафетерия, оставив меня сидеть с недопитым кофе в застывшей у рта руке.

Вернулся парень минут через десять. На его физиономии играла странная улыбка, а глаза хитро блестели, но объяснить мне причину своего веселого настроения, он, увы, не собирался, загадочно отвечая на заданные мной вопросы:

— Узнаешь потом.

Когда «потом», и что «узнаю» понять я, к сожалению, не могла, поэтому сидела напротив него с видом полного недоумения. Моего спутника, похоже, забавляло такое положение дел, а я с каждой минутой становилась все мрачнее и мрачнее, меня мучило любопытство, удовлетворять которое Андрей совершенно не желал. Последней каплей для моих расшатанных нервов оказалось его усердное стремление выпроводить меня домой.

— Я что, мешаю тебе? — хмурясь, поинтересовалась я сквозь сжатые от злости зубы.

— Нет, конечно, — он по-прежнему улыбался. — Но мне надо решить кое-какие дела.

— Какие? — прорычала я, начиная беситься.

— Узнаешь потом.

Эта фраза привела меня в ярость. Каменский упорно создавал интригу, подливая масла в огонь своими короткими ничего не значащими репликами. Ему доставляло удовольствие водить меня за нос, не говоря, в чем загвоздка, но открыто демонстрируя ее наличие. Парень создал тайну и теперь с интересом наблюдал, как я мучаюсь, пытаясь ее узнать. Ну, разве это не издевательство?

— Если ты мне сейчас же все не разъяснишь, я тебя поколочу, — перейдя к угрозам, заявила я гневно.

Но, вместо ожидаемого испуга, моим глазам предстало зрелище весело смеющегося собеседника.

— Да иди ты в баню! — фыркнула я, обидевшись и, быстро поднявшись, выскочила вон.

Он нагнал меня почти сразу и, схватив за плечи, повернул к себе.

— Катенька, не дуйся на меня, пожалуйста, — проговорил рокер, тревожно глядя в мои хмурые глаза. — Обещаю, что ты скоро обо всем узнаешь. Ладно? Давай, не будем ссориться.

— Хорошо, — я вырвалась. — К тому же у меня тоже много дел сегодня.

Я демонстративно посмотрела на часы, стрелки показывали половину четвертого. Если все идет по плану, то Вера уже на пути ко мне. Поэтому продолжать уговаривать собеседника раскрыть карты, которые он старательно прятал, не было ни времени, ни смысла.

— Вечером созвонимся, — бросила я, уходя.

— Катя, — Андрей подождал, когда я обернусь, потом продолжил, — Как твой не сданный экзамен? Все устроилось?

Теперь я посмотрела на него с таким видом, будто передо мной стоял не простой смертный, а пророк какой-нибудь, по меньшей мере. Откуда ему знать о поставленной Кривошеиным оценке? Или, может, у меня просто разыгралось воображение, раз я в обычном вопросе увидела тайный смысл?

— Да. Мне поставили «пять», — выдавила я из себя, все еще находясь под впечатлением того, что музыкант заговорил на эту тему не спроста.

— Вот и замечательно! — весело воскликнул он. — Я очень рад за тебя, Катя.

— Пока, — решив, что надо поскорее сваливать, чтобы не услышать от него очередную странность, пробормотала я.

— До вечера, — проводив меня взглядом, сказал парень.

«Либо ко мне вернулась паранойя, либо рокер что-то темнит. Во всяком случае, вид у него слишком уж загадочный, — размышляла я, спускаясь в метро. — Ох, не нравится мне подобного рода таинственность. Особенно, когда за каждым углом ожидаешь увидеть маньяка. Правда, я сама не была до конца честна с Каменским. Ну, а долг, как водится, платежом красен, так что нечего злиться. Подожду, когда он решит мне все рассказать сам, тогда и выводы сделаю. В любом случае, Андрей не насильник. В этом я, абсолютно, уверена. Иначе он не стал бы проявлять в отношении меня столько заботы. А вот Валя… Его нервозность и вспыльчивость мне что-то не внушают особого доверия».

К моменту моего появления на пороге собственной квартиры, я была, абсолютно, убеждена в причастности Быстрова к нападениям. Рассудок при помощи логики быстро заглушил доводы влюбленного сердца, выступавшего в защиту спасателя. Разбившись вдребезги о твердую стену неопровержимых улик, выстроенную моим разумом, бедное сердечко жалобно ныло, сокрушаясь над получившими трещину чувствами. Я была вынуждена признать, что боюсь Валентина и… люблю.

— Ты опоздала, — встретив меня в дверях, укоризненно проговорила Вера. — Я беспокоилась за тебя.

Она стояла напротив с взволнованным видом и не сводила с моего лица встревоженных серых глаз. Подруга уже успела переодеться в домашний длинный халат, который привезла с собой вчера. На ее ногах были обуты темно-зеленые шлепки с причудливой вышивкой на закрытых носах. В этом наряде Вера выглядела очень стройной. Роскошные волосы она заколола на затылке, но две тонкие пряди все равно умудрились выбиться из тугой прически, и теперь они свисали русыми нитями ей на глаза. Небрежным жестом откинув непослушные волосы, собеседница вновь заговорила:

— Я познакомилась с его мамой, Очень милая женщина.

— Не сомневаюсь, — раздеваясь в прихожей, отозвалась я. — Да, и сын у нее не маньяк! — в моем голосе звучала твердость, а во взгляде подруги появилось недоверие.

— Это он тебе сказал? — спросила она, приподняв слегка бровь.

— Я сама так решила. Насильник — Валя, — тоном судьи, вынесшего приговор, объявила я, вздыхая.

Вера печально покачала головой и трагично произнесла:

— Насильник — Андрей.

Наши взоры пересеклись, выразив взаимное удивление и несогласие тем, что мы только что услышали друг от друга. Я не выдержала первой.

— Почему? — вопрос слетел с моих губ так тихо, что я сама могла с трудом разобрать его, не говоря уже о той, кому он адресовался. Но она поняла смысл моего, практически, беззвучного слова, и спокойно ответила:

— Я узнала много интересного о твоем новом друге, боюсь, что парень старательно тебе пудрит мозги, Катюха. Его словоохотливая мама поведала мне о сыне столько любопытной информации, что теперь я твердо знаю, кто он на самом деле.

— И кто? — заворожено глядя на нее, пробормотала я, пытаясь вырвать из пасти довольного моим возвращением Лари снятый с ноги сапог. Однако пес упорно не желал выпускать отвоеванную добычу, вероятно, боясь, что я снова куда-нибудь уйду.

— Тип в полосатом «петушке»! — с уверенностью сообщила Вера.

— А доказательства? — не сдавалась я, продолжая отстаивать свою правоту. — Улик против Быстрова гораздо больше.

— Оставь бедного спасателя в покое, — криво усмехнувшись, попросила она. — Послушай лучше кассету, на которую я записала наш с Марией Ивановной разговор.

Подруга принесла из комнаты мой старенький магнитофон и поставила его на кухне, куда мы с ней отправились, намериваясь поболтать о насущном во время чаепития. Я зажгла газ под чайником, а она занялась подключением шнура к сети, чтобы мы могли познакомиться с беседой на пленке.

— Как тебе удалась эта авантюра? — с нескрываемым восхищением глядя на Веру, спросила я. — Или Каменская представляет собой «находку для шпиона»?

— Не без этого, — собеседница улыбнулась, вставляя в магнитофон кассету. — Она, действительно не прочь поговорить. Правда, заявившись к ней в гости, я сообщила, что работаю в студенческой газете нештатным сотрудником, и сейчас пишу статью о ребятах, которые помимо учебы занимаются творчеством.

— Она тебе поверила?! — я удивилась, хотя… кому лучше меня знать, какой убедительной, порой, бывает моя дорогая подруга.

— Вообще-то, да, — с гордостью ответила она. — Особенно, после того, как я начала горестно сокрушаться по поводу отсутствия ее сына. Мария Ивановна предложила мне зайти попозже, но я страдальчески посвятила ее в напряженный график моего забитого под завязку дня. Уговорить женщину рассказать мне об Андрее помогла фраза про то, что завтра я уже должна буду сдать в редакцию материал. В конечном итоге она сдалась и все мне выложила.

— Что «все»?

— Слушай, — Вера нажала на пуск и прибавила громкость.

Я медленно опустилась на табуретку, с интересом глядя на крутящуюся пленку, и, подперев руками подбородок, застыла в ожидании. Тихое шипение, наконец, прекратилось и из магнитофона послышалась чья-то речь. Голос был мелодичный и немного беспокойный.

— Может, не надо записывать? — смущаясь, произнесла Каменская. — Обычно журналисты делают пометки в блокнот…

— Мне легче писать окончательный вариант статьи, когда я слышу тех, с кем разговаривала, — ответила Вера деловым тоном. — Давайте, приступим.

— Хорошо, — вздохнула ее собеседница. — Что вы хотите о нем узнать?

— Прежде всего, — моя подружка многозначительно помолчала, — какой он в жизни?

— Андрюша хороший мальчик, — с теплотой сказала его мать. — Умный, талантливый. Он, постоянно, чем-то занят. То пропадает в институте, то уходит на репетицию.

— Значит, его часто не бывает дома? — ненавязчиво поинтересовалась новоявленная журналистка.

— Ну, Вы же понимаете, — с чувством начала Мария Ивановна. — Музыка — увлеченье серьезное. Оно требует больших затрат времени. Мой сын с раннего утра отправляется к ребятам в гараж, где они репетируют перед выступлениями в клубах. Вам известно, что группа «Турбулентность», в которой Андрей ударник, часто дает концерты?

— Конечно, — без зазрения совести соврала Вера. — А вчера утром он тоже был на репетиции?

— Нет, — женщина задумалась. — Отец попросил его съездить в гараж за машиной. Мы собирались поехать в деревню, вот он и отправился за нашими Жигулями. До гаража добираться минут тридцать. Плюс дорога обратно. Ну и… — она запнулась. — Вам, наверное, не интересно это?

— Что Вы?! — поспешно возразила подруга. — Говорите, пожалуйста. Чем больше я узнаю о Вашем замечательном сыне, тем легче мне будет о нем написать хорошую статью.

— Тогда, может, Вы лучше будете спрашивать?

Веру не пришлось долго уговаривать, она тут же засыпала вопросами собеседницу:

— Давно ли Андрей водит машину? Часто ли он ездит на ней? Чем еще увлекается?

— Папа сажал его за руль с пяти лет, — усмехнулась Каменская. — В восемнадцать наш мальчик получил права. А теперь отец, практически, отдал ему автомобиль. Вы знаете, как Андрюша водит?! — восторженно воскликнула она. — Ну, просто, как гонщик высшего класса, и очень осторожно при этом.

Я оторвала взгляд от магнитофона и удивленно посмотрела на сидящую напротив Верку, та лишь приподняла брови, дескать, мол, то ли еще будет! Голос Марии Ивановны, послышавшийся из магнитофона, вновь привлек мое внимание к медленно вращающейся пленке, глядя на которую, я представляла себе лицо незримой собеседницы.

— Мой сын по природе мальчик аккуратный. Всегда содержит свои вещи в порядке. Он и Жигули наши постоянно моет и ремонтирует, так что мы за ним, как за каменной стеной, — гордо сказала она.

— А вчера он быстро приехал? — то ли шутя, то ли серьезно, спросила девушка.

— Нет. Мы прождали его лишний час, но он объяснил свою задержку тем, что надо было заскочить к другу, чтобы помочь ему перевезти кое-какие вещи на другую квартиру. Видите, какой он отзывчивый?

— О, да! А как на счет личной жизни? Ведь у музыкантов много поклонниц. Ваш сын уже встретил свою единственную?

— Боюсь, что нет. Он очень замкнут в отношении девушек. По большей части, проводит дни за учебниками или на репетициях.

— Я слышала, что у него была подруга, погибшая от передозы, — осторожно проговорила Верка.

— Нет, нет, — отмахнулась Каменская. — Что Вы! Это всего лишь слухи. Андрюша скромный мальчик, он пока ни с кем не встречается. А Вы это тоже напишите в статье?

— Возможно. Читателей, обычно, сильно волнует данный вопрос, — тоном эксперта заявила Вера. — Ну, а институт? Как он учится?

— Очень хорошо. Даже отлично, — Мария Ивановна оживилась. — Для него будущая профессия много значит!

— Ясно, — подруга помолчала. — Расскажите мне, как он одевается. Имидж для музыканта вещь не последняя.

— И для градостроителя тоже, — подсказала мама рокера. — Андрюша предпочитает черное. Куртка, брюки, свитера и пиджаки. Даже рубашек в его гардеробе черных больше, чем цветных.

— А шапки? Головные уборы он тоже носит черные? — не унималась собеседница.

— Андрей их вообще не носит.

— А раньше?

— Раньше носил. Особенно, ему нравились «петушки». Когда был подростком, говорил, что они удобные, а сейчас отрастил волосы и ходит с непокрытой головой. Он у меня такой упрямый. И совсем взрослый. Вам бы, конечно, лучше с ним самим пообщаться, что я могу сообщить… ничего существенного. Может, подождете, когда он вернется с репетиции.

— А он сейчас там?! — Вера удивилась.

— Да. Сказал, что придет к вечеру.

— Давайте, я лучше позвоню ему. Можно взять Ваш номер?

— Лучше запишите Андрюшин. У него ведь есть мобильник. Правда, он его сегодня оставил дома, но обычно трубка при нем.

Подруга выключила кассету, и торжественно произнесла:

— Ну, как? Убедилась?

— В чем? — я не совсем ее понимала.

— В том, что твой музыкант маньяк.

— Нет, — честно призналась я.

— Как это? — на ее лбу появилась вертикальная морщинка от взлетевших вверх бровей. — Разве недостаточно доказательств?

— Каких? — я усмехнулась. — Черные брюки? Так в них пол города ходит. Любовь к «петушкам» в подростковом возрасте? Но ведь это же смешно.

— Катя, — серьезно проговорила собеседница. — Ты его защищаешь.

— Я просто стараюсь мыслить логически.

— Хорошо, тогда как насчет данной части моего импровизированного интервью? — чуть-чуть повысив голос, сказала Верка.

Она быстро перемотала кассету и, найдя нужное место, включила запись. Послышались уже знакомые слова:

«… Мы прождали его лишний час, но он объяснил свою задержку тем…»

Щелчок кнопки, поддавшейся нажиму указательного пальца собеседницы, оборвал фразу.

— Где, по-твоему, болтался Каменский столько времени на синих Жигулях с тонированными стеклами и заляпанными номерами? — с вызовом осведомилась она.

— Может, действительно, был у друга, — робко предположила я.

— Или он навещал тебя, прикрыв лицо полосатой маской, — голосом, не терпящим возражений, заявила Вера и грустно усмехнулась. — Ну, и дурочка же ты доверчивая, Катя. Как можно подпускать так близко совершенно неизвестного парня?

— И все-таки я думаю, что насильник — Валентин, — мое упрямство ее рассмешило.

— Катька, ты мазохистка! — сквозь хохот, воскликнула Вера. — Влюбилась в спасателя, а теперь еще мечтаешь, чтобы он был маньяком. Тебя подобные вещи возбуждают, что ли?

Я подарила ей укоризненный взгляд и сказала с упреком:

— Ничего веселого не вижу. Быстров, в отличие от Андрея, хромает. К тому же он сам признался, что его укусила собака.

— Ну и? Мало разве псов на улице бегает? — парировала собеседница, откликнувшись на призывное бульканье чайника, из которого она разлила кипяток в наши наполненные заваркой чашки.

— Ладно, — согласилась я с ее доводом. — А как насчет двухсторонней куртки? У рокера «кожанка», а у Вали нет.

— Это тоже не повод его подозревать.

— А брюки, которые на нем были надеты позавчера вечером? — не унималась я.

— Сама сказала, что полгорода такие носят, — весело возразил мой симпатичный оппонент.

— Тогда… — я задумалась, подыскивая очередное доказательство. — Тогда, что ты скажешь о его нервозности? Он кидает трубки, психует, рычит и…

— Ревнует, — подсказала Вера. Я удивленно уставилась на нее, потом, опустив глаза, пробормотала:

— Даже, если так, это не оправдание, — щеки мои запылали румянцем. — Разве Отелло не задушил Дездемону из ревности?

— Валентин не сумасшедший мавр, — хитро улыбаясь, высказалась в защиту Быстрова подружка. — И, вообще, я ему доверяю. Он проявляет к тебе такую трепетную заботу, что мне не позволяет совесть записать бедного влюбленного в преступники.

— А «Мистер галстук» со мной согласен, — гордо заявила я, исчерпав запас, более менее, логичных доказательств. Теперь настала очередь призвать на помощь «подсознание». — Он сказал, что во сне я видела ответ.

— Ты что, разболтала Егорову свой ночной кошмар? — хватаясь за голову, простонала Вера, я утвердительно кивнула. — О, нет!

— Зря ты так, — проговорили мои поджатые губы со вздохом. — Он иногда предлагает разумные вещи.

— Никогда! — твердо произнесла она.

— Кстати, «Портрет», — я соскочила с табуретки и стремглав бросилась в комнату, а через минуту вернулась с исписанным листом в руках. — Давай, почитаем.

— Нет.

— Ну, пожалуйста. Вдруг там есть что-нибудь интересное.

— Ладно, читай, — нехотя согласилась подруга.

Я успела процитировать всего несколько строк, как вдруг зазвонил телефон. На Верином лице появилось выражение нескрываемого облегчения.

— Быстров или Каменский? — весело спросила она.

— Думаю, второй.

— А мне кажется, что первый. Сделаем ставки? — ее серые глаза были полны лукавых искр.

— Не надо, — сдерживая улыбку, сказала я, направляясь к громко трещавшему аппарату.

Подруга пришла следом. Она встала, подперев спиной стенку, рядом со мной и застыла в ожидании ответа на наш спор.

— Да? — подняв трубку, спросила я.

— Катя?! Катенька! Спаси меня от этих маньяков! — истерично завопил на том конце голос перепуганного Егорова.

— Здравствуй! — криво усмехаясь, проговорила я, и нажала кнопку громкой связи. — Что у тебя стряслось, Андрюша?

— Те парни… Валентин и второй, длинноволосый. Они преследовали меня от университета до самого дома, — жалобно заскулил «Мистер галстук». — И на протяжении всего пути эти монстры не сводили глаз с моей задницы.

Верка прыснула от смеха, прикрыв ладонью рот, я же, сделав ей знак молчать, осторожно полюбопытствовала:

— Ты уверен? Может, тебе показалось?

— Нет! — воскликнул однокурсник и заговорил скороговоркой. — Катя, они голубые. Они приближались ко мне, как только поблизости становилось меньше людей. Я был вынужден обходить пустынные места, потому что два озабоченных гея пялились на мое мягкое место с нескрываемым интересом. Я на пятый этаж взлетел, не чувствуя ног, боясь, что они изнасилуют меня прямо, в подъезде, как хотели это сделать с тобой.

Подруга, ставшая свидетельницей нашей телефонной беседы, медленно сползла по стеночке на пол, давясь беззвучным хохотом, от которого на ее глазах выступили слезы. Плечи Верки сотрясались, а руками она пыталась зажать себе рот, чтобы не выдать Андрюше своего присутствиия.

— Но на меня напал один человек… — возразила я, хмуро глядя на развеселившуюся слушательницу.

— Нет, Катерина, их было двое! — решительно заявил «Мистер галстук», перестав причитать. — Как в фильме «Крик». Ты смотрела этот ужастик? Там убийцы работали в паре, подстраховывая друг друга и постоянно меняясь местами. Один из них прикидывался парнем героини, второй — другом. А на самом деле, они оба оказались психами, которые надевали маски и потрошили невинных горожан. Твои знакомые тоже заодно. Они вместе насилуют людей, причем, не только женщин, но и мужчин. Им уже все равно, зажрались. Поверь мне, Катя, это так, — собеседник на мгновение замолчал, вероятно, отойдя в сторону от телефона, но тут же я снова услышала его перепуганные вопли. — Они до сих пор стоят у меня под окном и что-то обсуждают. Наверное, собираются выломать дверь, чтобы добраться до моей задницы… Спаси меня, Катенька, пожалуйста!!!

— Послушай, истеричка! — встав и выхватив из моих рук трубку, сказала Вера. — Возьми свою драгоценную задницу и поднеси к форточке. А потом крикни господам маньякам, чтобы они немедленно топали к Катерине домой! — приказным тоном закончила она и, не выдержав, засмеялась.

— Ты что, с ума сошла?! — побледнев, я уставилась на подругу широко распахнутыми от страха и удивления глазами. — А если Егоров прав? Если они, действительно, напарники? Зачем им понадобилось его мягкое место?

— Чтобы проверить, нет ли на нем собачьего укуса, — спокойно пояснила она, отключая громкую связь. — Ну что они ответили? Придут? Ладно, пока, паникер несчастный.

Вера внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Маньяк один, так что не переживай. Втроем мы его, если что, скрутим.

— А вдруг нет? Представь, что они приедут сюда, мы их впустим, а они нас изнасилуют и убьют, — мне было так жутко, что руки похолодели, а по спине неприятной волной пробежала дрожь.

— Тогда их посадят, — едва сдерживая улыбку, ответила собеседница. — Ведь у нас есть свидетель того, что они отправились к тебе.

— И его эти маньяки убьют, — обречено заключила я.

— Глупости. Пора нам провести очную ставку подозреваемых с Лари. Если он укусил преступника, значит, он же его и узнает.

Я вздохнула, с недоверием посмотрев на мирно дремлющего в обнимку с моими сапогами пса. Какая ему очная ставка? Вот если бы кусок мяса или бульон тети Тани…

«Нужно позаботиться о безопасности, — мысленно решила я, направляясь на кухню. — Где же нож?»

— Катюха, что ты делаешь? — заметив, как моя рука судорожно шарит по полкам, спросила Вера.

— Ищу кухонный ножик, чтобы положить его, на всякий случай, в карман, — честно ответила я, продолжая поиски. Наконец, необходимая вещь была найдена, и я с радостью запихнула свое самодельное оружие в широкий карман кофты.

— Только не порежь никого без повода, ладно? — попросила моя спокойная, как море в штиль, подруга.

— Постараюсь, — присматривая, чем еще можно будет воспользоваться в случае схватки с маньяками, вяло ответила я.

Парни добрались до моей квартиры через сорок пять минут, в течении этого времени я нервно перебирала различные варианты предстоящих оборонительных действий. Верка же поспешно мыла посуду, изредка отпуская ироничные реплики в мой адрес. Когда в дверь позвонили, я невольно вздрогнула, схватившись за рукоятку ножа, спрятанного в одежде.

— Я открою, — усмехнулась собеседница, выключая кран. Она бесстрашно двинулась в прихожую, бросив, не оглядываясь. — Иначе ты заколешь бедных гостей, не дав им переступить порог.

— Привет, — донесся до меня голос Валентина.

Любопытство взяло верх над страхом, и я медленно вышла из кухни, по-прежнему, держась за вооружённый карман. Быстров хмуро посмотрел в мою сторону, а Каменский, захлопнув дверь, уставился на незнакомку, изучавшую его надменным взором прищуренных серых глаз.

— Что-то не так? — спросил Андрей, слегка приподняв свои черные густые брови.

— Это Вера, — поняв, что как от меня, так и от подруги ждать представлений бесполезно, пояснил спутнику спасатель. — Они с Катей вместе учатся.

— Ясно, — отозвался рокер.

— Вера Васильевна Климова, — чеканя каждое слово, проговорила она.

— Очень приятно, — губы парня чуть-чуть дрогнули в едва заметной улыбке. — Меня зовут Андрей. И, если ты не против, я хотел бы разуться.

Моя подруга отошла в сторону, перестав загораживать ему доступ к полке для обуви. Когда гости разделись, Верка с видом хозяйки пригласила их на кухню, я же прижалась к коридорной стенке, пропуская всех троих вперед. Проходя мимо, Валентин остановился, желая мне что-то сказать. Заметив, как округлились мои глаза, а рука скользнула в заветный карман, подруга мгновенно очутилась рядом и, оттеснив ничего не понимающего Быстрова в сторону, мягко произнесла:

— Не надо к ней приближаться меньше, чем на метр, Валечка. Катюха сегодня очень нервная.

— Да? — он смерил меня изучающим взглядом, но спорить с ней не стал, покорно отправившись в кухню.

Я села на табуретку, которую занимала ранее, Валя опустился на другую, Андрей, выдвинув старенький, обшарпанный стул, занял его, а моя подруга облюбовала широкий подоконник, так как других сидячих мест здесь не было. Мы все молчали, искоса поглядывая друг на друга. Пауза стала давить на психику, но никто не решался нарушить воцарившуюся тишину. На стене мирно тикали часы, отсчитывая секунды нашего неловкого молчания.

— Чай пить не из чего, — наконец, не выдержала Вера, спрыгивая с окна. — Разве что, по очереди. В доме всего две кружки осталось.

— Я не хочу, — улыбнулся ей спасатель.

— А мне можно налить, — без особого стеснения сказал Каменский, и тут же был награжден огненным взором серых красивых глаз, хмуро смотревших на него из-под густой стены длинных темных ресниц.

Подруга не скрывала свою антипатию к музыканту, продолжая пребывать в твердой уверенности, что он и есть злостный нарушитель моего спокойствия. Я, в свою очередь, совершенно не разделяла ее точку зрения. Хотя… может, она права, как, впрочем, и «Мистер галстук». Ведь сначала в моей жизни появился Валентин, а потом пришло загадочное письмо на абонентский ящик. Эти двое возникли на горизонте, практически, одновременно. Наверняка, здесь что-то нечисто. Они точно заодно. Я почувствовала, как напряглось мое тело, а от лица в очередной раз отхлынула краска. Мне опять стало страшно.

— Объясните-ка нам, мальчики, что вам понадобилось от Егорова и его задней части? — разливая по кружкам чай, полюбопытствовала Вера.

На физиономии рокера возникла глупая улыбка, а Быстров подарил ей совершенно невинный взгляд, рассеянно пожав плечами.

— Мы просто хотели поговорить, — сказал он, как бы оправдываясь.

— С его задницей? — съязвила собеседница, громко стукнув наполненной кружкой по столу перед носом Андрея.

— Мы хотели убедиться, что на ней нет следов Лариных зубов, — скромно пояснил Каменский, стараясь успокоить разбушевавшийся чай, грозящий выплеснуться ему на свитер.

— И кому пришла в голову эта гениальная идея? — глядя сверху вниз на парня, спросила она.

— Мне, — подал голос Валя и покосился в мою сторону. — Я хотел удостовериться, что в Катином окружении нет преступника.

— Я же говорила: Егоров не маньяк, что за глупые проверки?! — меня взбесило их поведение, как, впрочем, и чистосердечное признание. Кто им вообще дал право так поступать с людьми? Бедный «Мистер галстук» чуть не поседел с перепугу.

— Он на него очень похож, — серьезно заявил рокер, отпив глоток успокоившегося, наконец, напитка.

— Чем? — я нахмурилась.

— Своими странными речами. Ты, Катя, после общения с ним превращаешься в затравленного котенка. Я сам видел.

— Чушь! — сердито бросила я и уставилась на Быстрова. — Вы теперь всех моих знакомых будете исследовать на наличие укусов?

— Да, если таким образом мы сможем защитить тебя, Катенька, — заботливо отозвался Валентин.

— Мальчики, — Вера едва сдерживала смех, — вы ненормальные.

Оба взглянули на нее и, как по команде, развели руками, дескать, мол, что есть, то есть.

— А друг друга, вы тоже проверили? — мрачно осведомилась я.

— Нам это ни к чему, — спокойно сказал Андрей. — Среди нас насильников нет.

— Ой ли? — поставив ладонь на бедро, недоверчиво проговорила моя подружка.

— Ты считаешь, что я маньяк? — спросил он ее в лоб.

— Да, — также откровенно, ответила Вера.

— Спасибо, — парень криво усмехнулся, внимательно посмотрев на девушку. — Я с первой минуты нашего знакомства заметил, что ты ко мне неравнодушна.

Открыв от удивления рот, я наблюдала за этой парой, которая выясняла отношения, не обращая никакого внимания на нас с Валей. Спасатель тоже с любопытством рассматривал выдвинувшую, довольно, серьезное обвинение Веру. Данный факт поразил его не меньше, чем меня. Мы оба молчали, ожидая реакции на слова собеседника со стороны Климовой. Она уничтожающе улыбнулась и, окинув музыканта скептическим взглядом, процедила:

— И не только к тебе, а еще и к твоей очаровательной маме.

Андрей сменился в лице, его брови сдвинулись, а губы сжались. Он медленно отставил кружку и поднялся со стула. Теперь их роли поменялись: Вере пришлось закинуть голову назад, чтобы продолжать дуэль скрещенных взглядов, которая была сейчас в самом разгаре.

— Ты говорила с мамой? — ядовито произнес Каменский.

— Да. И она поведала о тебе много интересного.

— Что именно? — он нависал над ней, как коршун над добычей, но подругу это нисколечко не смущало.

Она гордо стояла напротив него, по-прежнему, уперев руки в бока. Ее спина выпрямилась, а на лице заиграла победная улыбка. Мне даже показалось, что мы с Валентином здесь лишние, настолько сильно собеседники были поглощены друг другом.

— Например, то, что ты вчера где-то болтался целый час, когда ездил за машиной, — торжественно провозгласила Климова.

— Я был у друга, — парировал парень, складывая руки на груди.

— Насильник напал на Катьку из твоей машины.

— Глупости.

— Отнюдь. А еще тебя постоянно не бывает дома. Ты, якобы, на репетициях, хотя в действительности шляешься неизвестно где. Короче, ты вполне мог преследовать Катьку все эти дни.

— Так «мог» или «преследовал»? — его черные глаза сузились, превратившись в сверкающие щелки, прожигающие взглядом обвинительницу.

Напряжение между ними росло с такой бешеной скоростью, что я испугалась возможности громкого взрыва, который с минуты на минуту должен был грянуть, если они не прекратят словесную перепалку. На помощь пришел Валентин. Он быстро встал с табуретки и, взяв Верку за плечи, усадил ее на свое место, мягко проговорив:

— Верочка, Андрей не насильник. Поверь мне, пожалуйста, я точно это знаю.

— Откуда? — теперь настала моя очередь расставить точки над «и» со своим подозреваемым. — Или, может, ты сам любишь носить дырявые «петушки», закрывающие физиономию?

Лицо Быстрова вытянулось, а глаза округлились от изумления. Через пару минут он справился со своим состоянием и тихо спросил:

— Разве ты меня не вычеркнула из списка потенциальных преступников, Катенька?

— По-моему, они не доверяют нам обоим, — толкнув друга в плечо, сказал рокер.

Парни стояли посреди кухни и мрачно смотрели на нас. Я начала нервничать, в то время как подруга, наоборот, расслабилась, погрузившись в задумчивость. Она бесцельно постукивала пальцами по столу, глядя куда-то вдаль. Наконец, ее взор сфокусировался на лице музыканта.

— Есть на то причины, — серьезно произнесла она. — Хочешь с ними ознакомиться?

— Буду весьма признателен, — он наигранно вежливо поклонился, продолжая испепелять собеседницу глазами.

Через несколько минут Климова включила запись ее беседы с Марией Ивановной. Слушая хвалебные рассказы матери о своей персоне, Андрей, время от времени, хмурился, иногда хватаясь за голову, или тихо шептал: «О, нет!» А когда речь зашла об увлечении Каменского шапками — «петушками» в подростковом возрасте, его пробрал нервный смех, перешедший в громкий хохот, от которого на глазах парня выступили слезы.

— Чего ты так веселишься? — сурово поинтересовалась Вера.

— Катя, — проигнорировав ее вопрос, обратился ко мне Андрей. — Ты тоже считаешь меня маньяком?

Я отрицательно покачала головой, чему он очень обрадовался.

— Она считает им меня, — хмуро проговорил Валя. — Только не понимаю, почему?

— Потому что ты стал вспыльчивым, потому что ты бросаешь трубку во время разговора, а еще, потому что ты хромаешь, и дома тебя не было, когда на меня напали, и…

— Стоп! — он оборвал мою вдохновенную речь. — А то, что случилось между нами пару дней назад значения не имеет?

— И что между вами случилось?! — в один голос воскликнули рокер и моя подруга. Они удивленно уставились друг на друга, пораженные такой солидарностью.

— Это не мешает тебе быть психом, — опуская глаза и краснея до корней собственных волос, пробубнила я.

— Естественно, я псих, — Валентин завелся. — Потому что я с ума схожу от одной мысли, что тебе грозит опасность, а ты от меня бегаешь, не желая видеть. Я хочу защищать тебя, а не гоняться за тобой по городу.

— Спокойно, ребята — приняв на себя роль миротворца, сказала Вера. — Вы так подеретесь еще, чего доброго.

— Я не имею привычки поднимать руку на женщин, — с упреком ответил Быстров.

— Зато Катя имеет привычку лупить неугодных ногами, — предупредила она его. — Я сегодня ночью познала это на своем опыте.

Мне стало смешно. Я вспомнила сидящую на полу подругу, пострадавшую от моих ночных сражений. Верка тоже улыбнулась. Мы с ней переглянулись и начали хохотать, разрядив тем самым вновь накалившуюся обстановку. Парни недоуменно смотрели на нас, не решаясь поинтересоваться причиной столь буйного веселья. Вероятно, они сочли, что смеющиеся девушки гораздо лучше агрессивных.

— Ладно, — наконец, сказала Вера и, обернувшись к Каменскому, добавила. — Теперь давай оправдывайся.

— Зачем? — он не понял.

— Ну, ты ведь пояснишь нам заявления твоей матери?

— А что здесь пояснять? Она изо всех сил расхваливала сына, активно привирая при этом. Благими намерениями вымощена дорога в ад. И, вообще, как тебе удалось ее склонить к беседе?

— Я назвалась журналисткой.

— Бедная мама, — фальшиво сокрушался парень. — Она попалась на удочку сероглазой авантюристки. Хотя… — он внимательно посмотрел на Климову, правая бровь которой поползла вверх. — Глядя в твои завораживающие своей глубиной глаза, запросто можно попасться на крючок.

Я прыснула от смеха, зажав ладонью рот. Кажется «подсудимый» очарован «прокурором». Вот уж неожиданный поворот «судебного процесса». Подруга помолчала немного, потом язвительно произнесла:

— Подхалимаж тебе не поможет. Я все равно считаю, что преступник — ты.

— Но ведь ты знаешь, что нет, — уверенно заявил Андрей, лукаво улыбаясь, чем поверг Верку в полную растерянность.

Она недовольно фыркнула, не желая отвечать на его утверждение, и принялась мыть две несчастные кружки, к одной из которых так никто и не притронулся. Зазвонил телефон. Он, вообще, последнее время часто звонил. Я даже успела привыкнуть к его бесконечным трелям, приносящим с собой то приятные, то не очень, новости. Кому заблагорассудилось пообщаться со мной нынче, я не знала. Основные претенденты на телефонные беседы сидели за столом в моей квартире. Значит, это либо родители, либо следователь. Третьего не дано.

Оказалось, что есть и еще один вариант. Я поняла, что ошиблась в предположениях, как только сняла трубку.

— Катерина, ты живая еще? — шепотом спросил «Мистер галстук». — Они тебя не убили?

— Нет, Андрюша, — вздохнув, ответила я. — Мы пока беседуем, а убийство и изнасилование отложили на потом.

— Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! — перепугался собеседник, позабыв об осторожности, отчего его голос стал громче. — Они же маньяки!!!

Слушая реплики Егорова, я почему-то подумала, что ребята не зря пытались проверить его мягкое место. Данная процедура ему совсем не помешает. Я и так боюсь всех подряд, а он подливает масло в, и без того ярко горящий, огонь, разведенный моим «сорванным с катушек» воображением. Если события будут развиваться в таком духе, я, непременно, окажусь в психбольнице, куда меня, если честно, совсем не тянет.

— Послушай, милый, — притворно любезно начала я. — Ты бы не кричал так громко, а то они, не дай Бог, тебя услышат.

Данного заявления, вполне, хватило, чтобы однокурсник с воплей перешел на писк.

— Катя, поверь мне. Ты сильно рискуешь.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — раздраженно парировала я. — Хотя до двадцати одного спиртные напитки детям, вроде тебя, запрещены.

— Твое перепуганное сознание говорит со мной твоими устами, пытаясь уязвить меня, — снисходительно заключил парень. — Но, я знаю, что на самом деле ты не хочешь меня обидеть своими глупыми заявлениями.

— Андрюша, — я подбирала слова, чтобы не послать его подальше открытым текстом. — Я, действительно, не хочу говорить тебе гадости, но, если ты немедленно не оставишь меня в покое, я за себя не ручаюсь. Я и так близка к паранойе, а твои речи упорно пророчат мне роль пожизненной клиентки дурдома.

— Это все же лучше, чем попасть в могилу, — обиженно пробурчал собеседник.

— До свидания, Андрей, — сквозь зубы процедила я.

— Пока, ненормальная. Я понимаю, почему на тебя нападают насиль…

С силой бросив трубку на рычаг, я гневно посмотрела на телефон, размышляя, стоит разбить его об стенку прямо сейчас, или немного повременить с приведением в силу смертного приговора? Когда раздался очередной звонок, я искренне пожалела, что не угробила аппарат несколько секунд назад.

— Алло? — гробовым тоном произнесла я.

— Кать, это Эдик. Привет.

У меня с души упал камень, а на губах появилась улыбка. Слышать голос этого парня после разговора с «Мистером галстуком» было настоящим счастьем.

— Здравствуй, ты откуда?

— С работы. У меня тут проблемка одна, связанная с тобой.

— То есть? — я насторожилась.

— Помнишь тех ребят, которых мы повязали?

— Да.

— Типа из больницы мы тоже арестовали.

— Ну, и?

— Короче, сегодня пришел на них запрос по делу об изнасиловании, и там фигурирует твое имя, — без особого энтузиазма сообщил Эдуард.

— Это и есть проблема? — вздохнув с облегчением, сказала я.

— Да. Ты ведь не хотела, чтобы всплывала твоя фамилия, — пробормотал собеседник. — И Валька был против.

— Эдик, я сама дала следователю информацию о вымогателях. Возможно, есть связь между ними и «полосатым козлом», который упорно меня преследует.

— До сих пор? — забеспокоился парень.

— Вчера утром его покусал Лари.

— «Yes!» — на английский манер воскликнул он, и тут же спросил. — Значит, насчет запроса можно не беспокоиться?

— Можно.

— Ну, и прекрасно. А то я весь день гружусь по этому поводу. Не хочется вас с Валентином подставлять.

— Спасибо, — мне была приятна его забота.

— Ладно, я все-таки на службе. Поболтаем как-нибудь потом. И не забудь, что мы договорились сводить детей в кафе.

— Я помню.

— Тогда созвонимся.

— Ага.

Он положил трубку, а я еще какое-то время слушала гудки. Потом, наконец, отошла от аппарата, подарив ему на прощанье вполне миролюбивый взгляд. Когда мои ноги очутились на пороге кухни, там царила спокойная, даже умиротворенная атмосфера. Вера с кислой улыбкой на губах слушала рассказ Андрея о его творческой жизни, а Быстров молча пил налитый кем-то чай, изредка вставляя короткие фразы в монолог друга. Кажется, Климова оттаяла. Или, по крайней мере, дала бедному рокеру шанс доказать на деле, что он не маньяк. А, может, ей, просто, надоело кидаться на него по каждому поводу, принимая в штыки любую реплику. Увидев меня, подруга оживилась:

— Кто звонил?

— Егоров, — я усмехнулась.

— И что?

— Он ждет, когда нас с тобой убьют и изнасилуют, — окинув представителей мужского пола прищуренным взглядом, сообщила я.

Парни нахмурились, услышав такое заявление.

— Как ты терпишь этого кретина? — раздраженно спросил Валентин.

— Больше не терплю, — честно призналась я.

— Правда? — спасатель недоверчиво посмотрел на меня.

— Да. А еще я разговаривала с Эдиком.

— Чего он хотел? — на лице Вали появилось заинтересованное выражение. — Я давно с ним не общался. Со дня праздника у тебя дома.

— Все в порядке, просто он беспокоился по поводу запроса на вымогателей от моего следователя. Я объяснила ему, что в курсе.

— Ясно, — собеседник помрачнел. — Ты проболталась менту о своей истории с бандитами.

Меня очень удивила его реакция. Что такого особенного я сделала? Как можно утаивать информацию, которая способна помочь следствию? И почему Быстрову это так сильно не нравится. Неужели он что-то скрывает?

Во мне с новой силой проснулись подозрения, о которых я уже успела позабыть, убедив себя в том, что ни Валя, ни Андрей преступниками не являются. Их забота усыпила мою бдительность. Я решила, что настоящему маньяку нет смысла так сильно печься о моей безопасности. А теперь…

— Ну, и что здесь такого? — поинтересовалась я, уставившись на парня.

— Ничего. Надеюсь, что неприятностей от этой шайки у тебя не будет.

— Валентин, — я стала серьезной, — недавно изнасиловали девушку. Я сама чуть не стала жертвой нападения, а ты толкуешь о какой-то ерунде.

— Я боюсь за тебя, — печально произнес он. — И поэтому хочу оградить тебя от всего на свете.

— В таком случае, проще было бы «всё» оградить от меня, — мой тон стал язвительным. — Сколько можно прятаться? Надо опасность встречать лицом, а не спиной, тогда шансов на победу будет гораздо больше.

Спасатель вздохнул, подперев ладонью подбородок. Он по-прежнему смотрел на меня. Его серые глаза таили грусть осеннего неба, но бури в них не было, лишь нежность и участие. Я не могла отвести взгляда от его дорогого сердцу лица, почти физически ощущая, как рушатся все мои подозрения, выстроенные трезвым холодным рассудком. Идя на поводу собственных эмоций, я, напрочь позабыв об осторожности, протянула руку к его щеке и коснулась кончиками пальцев прохладной кожи. Быстров перехватил мою ладонь и осторожно поцеловал ее, не обращая внимания на то, что мы не одни. Хотя о присутствии подруги и рокера, вполне можно было забыть, так как они сидели, точно мыши, не произнося ни слова, будто боялись нарушить ход происходящих событий. Выполнение этой миссии взял на себя громко зевнувший Лари, который, проснувшись, пришел из комнаты, где спал, сюда.

Я осеклась, отскочив подальше от любимого. Пес медленно двинулся к своей миске и, не обнаружив там ничего вкусного, укоризненно покосился на меня.

— Покорми собаку, — предложил Каменский, потрепав овчарку по холке.

— Еще рано, — возразила я, наблюдая, как радостно колышется собачий хвост, приветствуя парней.

Лари явно не видел в них угрозы. Напротив, он проявлял к обоим искреннее дружелюбие, что не очень-то вязалось с его отношением к моему преследователю. Поведение пса меня окончательно успокоило. Я даже насыпала ему корма в знак благодарности за принесенное облегчение. Скорей всего, ребята, действительно, не имели ничего общего с насильником, они просто пытались мне помочь, вот и все. Иначе мой четвероногий друг непременно признал бы свою вчерашнюю жертву.

Мы просидели на кухне допоздна, обсуждая разные темы, и, совершенно, избавившись от подозрительности, а вместе с ней и от агрессивного настроя, с которого началась наша беседа. Одним словом, в морозных отношениях наступила оттепель, чему гости были очень рады. Я заметила, что Андрей слишком уж сильно заинтересовался Веркой, в то время как она лишь кисло усмехалась, выслушивая комплименты, которые он без конца отпускал в ее адрес. Мне было любопытно наблюдать за ними. Бедный парень! Знал бы он о недавней трагедии подруги на личном фронте… Она же твердо решила не доверять больше мужчинам, поэтому все попытки рокера понравиться ей разбивались о холодную стену Климовского упрямства. Но и упорству музыканта можно было позавидовать. Короче, эти двое друг друга стоили.

— Пора выгуливать собаку, — взглянув на часы, сказала я. — Да и вам, наверное, надо домой.

— Успеется, — возразил мне Быстров. — Кстати, если хочешь, я сам схожу с Лари на улицу.

Я пожала плечами, не видя особых причин возражать. Каменский составил ему компанию, и вскоре оба гостя исчезли за дверью в сопровождении счастливого пса, вертящегося вокруг них, как юла. Я даже почувствовала укол самолюбия, глядя, как довольна овчарка мужской компанией. Ну, что это за солидарность? Где преданность хозяйке? Или он считает, что ради прогулки все средства хороши, лишь бы поскорее оказаться на свежем воздухе и повидать знакомых собак? Э-эх, подлиза!

— Знаешь, Вера, — проговорила я задумчиво, когда мы остались с ней одни. — Похоже, мы насильника ищем не в той среде.

— Возможно, — отозвалась подруга, оперевшись на косяк. — Эти двое больше напоминают друзей, нежели врагов.

— И Лари того же мнения.

— Тогда кто? — на ее лице появилось сосредоточенное выражение, заставившее тонкие брови девушки едва заметно сойтись на переносице. — Вдруг ребята правы, и это Егоров?

— Вряд ли, — я усмехнулась. — Мало ли ненормальных в «Медухе»? Маньяком может оказаться любой.

Продолжая рассуждать на данную тему, мы перебрались на кухню, где занялись приготовлением еды. Держать гостей на голодном пайке столько времени было стыдно. Поэтому я с энтузиазмом поддержала Веркину идею, относительно того, чтобы наварить картошки с грибами и маринованными помидорами, которые заполняли мой холодильник.

Минут через пятнадцать после ухода мужской половины в дверь начал кто-то звонить, упорно не желая снимать палец с одуревшего от такой наглости звонка, истеричные раскаты которого разносились по всей квартире. Я, бросив нож в кастрюлю с очистками, бросилась открывать, едва успев второпях ополоснуть руки. Как только щелкнул замок, дверь с грохотом распахнулась, чуть не заехав мне по лбу. В прихожую ввалилась странная процессия. Первым через порог перелетел незнакомый мне мужик с перепуганными круглыми глазами и трясущимися губами. Он был одет в драповое серое пальто, а на голове его виднелась изрядно съехавшая на бок кепка. Руки незнакомца были заведены назад и крепко удерживались там разъяренным Валентином, потемневшие глаза которого метали гневные молнии. Следом появился Лари, отчаянно пытаясь вырвать поводок из сильных пальцев Андрея, не пускавшего собаку вперед. Причиной повышенного внимания пса был бледный, как мел, тип, плененный спасателем.

Я еще раз взглянула на неизвестного. На вид ему нельзя было дать больше сорока-сорока пяти лет. Худощавый, светловолосый с длинным орлиным носом и бледно-голубыми затравленными глазами. На плече у мужчины висела широкая тряпочная сумка с плотным дном.

— Мы поймали его! — торжественно сообщил Валентин, свирепо швырнув несчастного в направлении кухни. — Лари его узнал. И этот…

— Лисичкин, — представился шепотом незнакомец, жалобно глядя на меня и прижимая к сердцу сумку. Он чудом удержался на ногах после толчка, которым его наградил парень.

— Короче, он во всем признался, — закончил свою фразу Валя. — Это точно он, все сходится!

— Я больше не буду, ребята, — запричитал странный господин, пятясь назад, чтобы спрятаться от пытавшегося к нему пробиться пса.

Каменский предусмотрительно оттащил овчарку в комнату и плотно закрыл дверь, намериваясь тем самым удержать собаку там. Сбесившийся Лари громко лаял, стремясь разодрать когтями дверь. Я ничего не понимала, переводя полный недоумения взгляд с одного действующего лица на другое. Наконец, мои глаза уперлись в слезливое выражение на физиономии мужчины, который вновь заскулил:

— Обещаю, я больше к ней не подойду никогда. Даже смотреть в их сторону не буду…

— В их?! — Быстров побелел от злости. — Так, значит, она не первая?

— Нет, — пряча голову в плечи, пропищал господин Лисичкин. — Их много было.

— Вот, мерзавец! — рявкнул рокер, исподлобья наблюдая за незнакомцем. — Стоило спустить на него собаку.

— Нет, не надо! — перепугался несчастный, прижимая к себе сумку с еще большей силой. — Пожалуйста.

— Катя, это он? — грозно спросил Валентин, обняв меня за плечи.

— Нет, — честно призналась я, догадавшись, о чем идет речь. — Тот был крупнее и не такой худой, да и одежда на нем совсем другая.

— Но ведь он признался? И пес его узнал… — парень на секунду задумался.

— Я могу с вами поделиться деньгами, вырученными за других, — жалобно промямлил Лисичкин.

— Что?! — оба моих друга взбеленились.

— Тебе за эти безобразия ещё кто-то платит? — взревел спасатель, сжав кулаки. — Говори, кто?!

— Хозяева, — съежившись, пробубнил бедняга, будучи не рад, что заикнулся о финансах вообще.

— Какие хозяева? Где они живут? — не унимался Валя, готовый в любой момент придушить собеседника.

— Успокойся, — положив ладони ему на грудь, сказала я. — Это не он.

— Он, — упрямо проговорил Быстров.

— Нет. Мне виднее.

— Тогда пусть снимает штаны, — предложил не менее сердитый, чем Валя, Андрей. — Мы и проверим: он это или нет.

Мужичок прижался к стенке так сильно, точно надеялся сквозь нее просочиться. Его лицо стало бледно-зеленым, а губы посинели, казалось, бедолага сейчас зарыдает. Он крепко схватился за бедро, вероятно, пытаясь не позволить таким образом оставить себя без брюк.

— Парни, пощадите, — взмолился Лисичкин. — Я, правда, больше ни одной не трону. Вот вам крест, — он быстро перекрестился, после чего снова обхватил сумку.

— Вот, урод! — процедил рокер, двинувшись к собеседнику с таким видом, будто хотел его поколотить. Хотя… может, так оно и было. — Катерина, звони в милицию.

— Стоп! — Вера преградила Каменскому дорогу, заслонив собой жертву его гнева.

— В чем дело? — Андрей не понял ее поступка, отчего брови его заметно поднялись.

— Вам не кажется, что здесь кто-то скулит? — обращаясь ко всем нам, проговорила моя подруга. В помещении воцарилась тишина, и тихое повизгивание стало слышно отчетливей.

— Лари? — предположил спасатель более спокойным голосом.

— Что в сумке? — строго спросила Климова у незнакомца.

— Муся, — робко отозвался тот.

— Какая еще Муся? — в моей голове мелькнула смутная догадка.

— Последняя. Вот тебе крест, последняя! — принялся оправдываться собеседник.

— Собака, что ли? — поинтересовалась я, чувствуя, как к горлу подступает смех.

— Да, болонка французская. Мне за нее две сотни обещали. Могу поделиться, — он достал белую крошечную собачку из ее вынужденной темницы и показал мне. — Муся зовут.

Я начала хохотать, сгибаясь пополам и утирая кулаком слезы. Кроме Веры, мой приступ безудержного веселья никто не понял. Подруга же, хватаясь от смеха за живот, опустилась на стул, боясь, что свалится на пол. Лица остальных вытянулись от недоумения.

— Идите восвояси, уважаемый, — продолжая улыбаться, проговорила я. — А собачку верните. И не забудьте, что Вы нам обещали.

— Да, да, да… — лепетал счастливый Лисичкин, почувствовав близость спасения.

Он выскочил за дверь с такой скоростью, что я с трудом успела заметить мелькнувшие на лестнице подошвы его потрепанных сапог.

— Зачем ты отпустила маньяка? — хмуро осведомился Быстров, подойдя ко мне сзади.

— Потому что он — не маньяк, — весело ответила я.

— То есть?

— Освободите бедного Лари из тюрьмы! — крикнула из кухни все еще хохочущая Верка.

— Может, вы объясните, в чем дело?! — раздраженно воскликнул спасатель, поддержанный кивком головы рокера.

— Вы поймали похитителя мелких собак, который потом возвращает украденных любимцев хозяевам за небольшое денежное вознаграждение, — пояснила я. — Правда, после сегодняшнего приключения, у него вряд ли ещё возникнет желание красть чужих любимцев.

— А как же Лари? Ведь он узнал в нем насильника, — возразил Валя.

— Нет, — я усмехнулась. — Он просто почуял суку с течкой, которую господин Лисичкин прятал в сумке.

Быстров захохотал, закрыв ладонью глаза. Он, наконец, понял свою ошибку. У Андрея губы тоже растянулись, как он ни старался их сдержать. Комичность ситуации была налицо, парни скрутили не того типа. Хотя… так ему и надо. Не будет таскать чужих питомцев. Моя подруга, видя, что ее требования никто не выполняет, собственноручно выпустила пса из комнаты. Он принялся энергично обнюхивать места, где находился мужчина с болонкой, не обращая на нас особого внимания.

— Ну, вы, даете, мальчики! — весело воскликнула Верка. — Чуть что, сразу штаны снимать заставляете. Вы так со всеми обращаетесь?

— Почти… — усмехнулся Каменский.

— Может, вы и к доценту наведались, а то он мне сегодня «пять» поставил ни с того, ни с сего, — пошутила я, хитро глядя на собеседников.

— Ну… — протянул Быстров, почесав затылок.

— Что «ну»? — веселость сползла с моего лица, оставив на нем отпечаток недоверчивости и удивления.

Парни переглянулись… Воцарилось молчание. Внезапный Веркин смешок привлек мое внимание. Подруга нервно хихикнула, потом еще раз, а затем она буквально захлебнулась завладевшей ею волной хохота.

— Отвечайте, черт возьми! — воскликнула я, хмурясь. — Вы были у Кривошеина?

— А как ты догадалась? — вместо ответа невинно спросил Валентин.

У Климовой начался очередной приступ ненормальной веселости. Андрей попытался поднять ее с пола, но она лишь отмахнулась, проговорив сквозь смех:

— Вы с него штаны тоже сняли?

— Да, — честно признался Валя.

Я оторопела. Вот, значит, с кем встретился Герман Павлович. Стоило ли углубляться в рассуждения по поводу сошествия на него темных сил или гласа Божьего. Разгадка оказалась проста до безобразия. Бедного преподавателя навестила парочка заинтересованных его задницей парней.

— Он, наверное, перепугался до смерти? — не унималась подруга.

— А как ты думаешь? Когда в темном подъезде двое неизвестных оставляют тебя без штанов, разве не струсишь? — едва сдерживая улыбку, отозвался рокер. — Ваш доцент так усердно причитал, клянясь, что больше никогда не совершит ни одного плохого поступка, что мы сжалились и отпустили его.

— Проверив предварительно интересующую нас часть тела, — добавил к речи друга Валентин.

Воображение активно рисовало мне картины, описываемые собеседниками. Бедный, бедный, бедный Герман Павлович! В подъезде, без брюк, с непонятно чего требующими от него типами… Да, такого приключения не пожелаешь и врагу!

— Но, к сожалению, следов от Лариных зубов мы там не обнаружили, — печально вздохнул Быстров. — Твой преподаватель — не маньяк.

— Зато он теперь стал очень любезным, — успокоила я парня. — И очень доброжелательным. Ваш ужасный поступок разбудил в Кривошеине добрые чувства, глубоко дремавшие до сего дня.

Мне было смешно. Как я раньше не догадалась, что превращение похотливого доцента в «Божий одуванчик» — дело рук этой парочки, странным образом сдружившейся за последние сутки. И теперь они ставят на уши всех моих знакомых мужчин, которые кажутся им подозрительными. Ну и дела, однако, творятся вокруг, а я ничего не замечаю. Надо быть внимательнее, а то так самое интересное можно и пропустить.

— Значит, ты не сердишься? — заглянув мне в глаза, спросил Валя.

— Сержусь, конечно, — улыбаясь, ответила я. — Перепугали Егорова, провели через экзекуцию Кривошеина, чуть не побили несчастного Лисичкина. Вы, ребята, просто крестовый поход устроили какой-то. Разве так можно?

— Мы же за тебя беспокоимся! — в один голос сказали оба, я лишь развела руками, а Климова проговорила, став серьезной:

— Вы, случайно, по заказу штаны не снимаете? А то у меня есть кандидат для данного мероприятия.

— Кто? — заинтересовался Каменский, подавая Вере руку, чтобы помочь ей встать.

— Мой бывший парень, — вяло отозвалась она. — Мерзавец, каких мало.

— Рад это слышать, — неосторожно ляпнул собеседник, не успев вовремя прикрыть себе рот.

— Что?! — глаза подруги округлились.

— Я имел в виду… — начал оправдываться рокер, но это не спасло его от звонкой пощечины, которую Вера ему тут же залепила. — Просто ты мне понравилась… — потирая щеку, пробормотал он.

— Поэтому ты и рад, что я встречалась с подлецом? — мрачно осведомилась Климова, прожигая бедного музыканта гневным взором.

— Я рад тому, что сейчас ты уже не с ним.

— Хочешь занять его место? — в упор спросила разъяренная подруга. — Не выйдет. Мне достаточно и одного кретина! — она резко отвернулась и зашагала прочь, громко хлопнув дверью комнаты.

— Иди извиняйся, — сказал Валентин другу, когда грохот, произведенный Вериным уходом, стих, — если хочешь завоевать ее расположение.

Андрей тяжело вздохнул и, растерянно взглянув на меня, полюбопытствовал:

— А у меня шансы-то есть?

Я сдержанно улыбнулась, пожав плечами:

— Если ты готов получить еще пару оплеух, стойко выдержать все ее выходки и наезды, а также доказать ей, что ты не маньяк, не подлец, не кретин и не мерзавец…

— Я понял, — грустно усмехнулся собеседник. — Шанс один на миллион.

— Но она того стоит, — подбодрил парня Быстров.

— Две женщины из числа моих знакомых этого стоят, — отозвался Каменский. — Одну ты у меня увел из-под носа.

Выслушав его заявление, я вопросительно взглянула на спасателя, который демонстративно обнял меня за плечи с абсолютно невозмутимым видом.

— Я ее не уводил, — Валентин лукаво улыбнулся. — Я ее люблю.

— Эй, вы о ком говорите-то?! — решив, что настало время вмешаться, воскликнула я.

— О тебе, — одновременно ответили они, чем повергли меня в полное замешательство. Выходит, Валя влюблен?..

Каменский обречено поплелся вслед за расстроенной Климовой, намериваясь убедить ее не злиться. Мы с Валентином остались вдвоем. Я не могла произнести ни слова, продолжая переваривать полученную информацию.

— Почему ты молчишь? — осторожно поинтересовался он.

— А что я должна говорить? — подняв на него глаза, пробормотала я.

— Не знаю, что-нибудь.

— Ладно. Расскажи мне о том, как тебя укусила собака, — чуть заметно улыбаясь, полюбопытствовала я.

— Тебе это интересней, чем то, что я тебя люблю? — обиженно проговорил собеседник.

— Ты — что? — сделав вид, что не расслышала, переспросила я.

— Люблю.

— Кого?

— Тебя.

— Не поняла, — мне нравилось его допрашивать, в то время как Валя с каждой секундой все больше хмурился.

— Чего ты добиваешься? — раздражаясь, процедил он.

— Наверное, признания, — я пожала плечами.

— Я признался.

— Как-то коряво.

Парень психанул, ударив кулаком по стене, и отошел к окну. Мне стало стыдно. Совесть впилась в сердце, преступив к незамедлительному поеданию его изнутри. Надавив на горло глупой гордости, я медленно приблизилась к любимому и, положив на его спину ладонь, тихо сказала:

— Прости.

— Я люблю тебя, Катенок, — чеканя каждое слово, сказал он громко.

— Спасибо, — это было единственное, что я смогла из себя выжать.

Валентин обернулся, уставившись на меня серыми, как бархат, глазами. Он осторожно приподнял мой подбородок и тихо прошептал:

— Ты такая красивая, Катенька. Я так сильно соскучился по тебе.

Мне стало жарко от его взгляда, а от нежных слов по телу пробежала приятная дрожь. Рискуя поддаться соблазну, я посмотрела на него. Наши взоры пересеклись, разжигая пламя уснувшей на время страсти. Он притянул меня к себе так быстро, что я не успела даже подумать о возможном сопротивлении. Его горячие губы обожгли поцелуем мой висок, скользнув по шеке ко рту. Я затаила дыхание, боясь спугнуть прекрасный сон, которым мне казалось все происходящее. Наш поцелуй был долгим и трепетным, как прекрасный цветок, распустившийся на старом засохшем дереве. Этот бутон олицетворял рождение чувств, ну а корявому стволу отводилась роль угрюмой реальности последних дней. На руинах скучной размеренной жизни я обрела любовь…

— Ну, здорово! Теперь они целуются! — воскликнула Верка, появившись в сопровождении Каменского на кухне. — Пошли отсюда, — схватив своего спутника за рукав, решительно потребовала она, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

— Нет, — я попыталась возразить ей, но Быстров умудрился закрыть мне рот очередным поцелуем, на что я лишь безвольно всплеснула руками, не в силах возражать.

Его уста становились все более настойчивыми. У меня от возбуждения закружилась голова, а руки, помимо моего желания, заскользили по его широкой спине, впиваясь ногтями в кожу парня сквозь тонкую ткань рубашки.

Я приоткрыла затуманенные желанием глаза и увидела куда-то летящий белый потолок, лицо любимого и… окно. Мы стояли возле окна, почти как в ночном кошмаре. Вспомнив страшный сон, я отпрянула от Валентина, испуганно рассматривая его, словно боялась увидеть на нем проклятый «петушок». Но, ничего похожего на полосатую маску я, к счастью, не заметила.

— Что с тобой? — встревожился парень. — Тебе неприятно?

Я тряхнула головой, стараясь избавиться от остатков восхитительных ощущений, которые все еще хранили мои влажные губы.

Так вести себя было нельзя. Тем паче, когда в доме полно народа, не считая любопытной собаки, просунувшей нос в проем приоткрытой Веркой двери.

— В свете последних событий, Валя, — выдавила я из себя, — такие отношения между нами недопустимы.

— Это еще почему? — он нахмурился.

— Пускай сначала поймают преступника.

— Ты снова меня подозреваешь? — в его голосе послышался вызов.

— Нет, — я опустила глаза. — Но здесь столько людей…

— Катенок, ты стесняешься? — губы Быстрова растянулись в хитрую улыбку.

Я кивнула, чувствуя, как запылали мои щеки. Он подошел ко мне и нежно обнял, прошептав в самое ухо:

— Рано или поздно мы все равно останемся с тобой наедине, и тогда ты не сможешь от меня сбежать.

Я уткнулась носом в его грудь, тихо вздыхая. Мне казалось, что в кольце этих сильных рук, я, действительно, в безопасности. Но, чем дольше я находилась там, тем крепче становились тиски, прижимая меня к нему теснее. Я подумала, что если немедленно не ретируюсь, то моя идея с прекращением поцелуев развалится на куски.

— Вы, вероятно, голодные? — смущенно улыбаясь, пробормотала я, отстраняясь от любимого. — Мы хотели приготовить поесть. Надо закончить начатое.

Сказав это, я направилась в комнату, надеясь разыскать там подругу. Верка сидела на кровати и с любопытством рассматривала Андрея, примостившегося на полу возле ее ног. Парень был печален. Из тех обрывков фраз, которые мне довелось услышать, я сделала вывод — он поведал ей о своей погибшей девушке. Увидев меня, оба оживились.

— Вы уже закончили? — иронично осведомилась Климова, насмешливо глядя в мою сторону.

— Нечего прикалываться, — надув губы, пробубнила я. — Мы просто выясняли отношения.

— Да разве же я против, — улыбнулась она. — Особенно, когда отношения такие тесные…

— Вера! — по моему лицу вновь разлился яркий румянец. — Перестань! И вообще, мы бросили картошку, не удосужившись ее дочистить. Пойдем на кухню, нужно накормить ребят перед тем, как они отправятся домой.

Собеседница не возражала. Мы довольно быстро управились с готовкой, и вскоре накрыли на стол. Во время трапезы речь зашла о бедном Егорове, которого ребята считали на данный момент главным кандидатом на роль неуловимого насильника. Все мои возражения по этому поводу не производили на них никакого эффекта.

— Почему именно он? — не унималась я, отстаивая невиновность «Мистера галстука». — Мало что ли мужчин в моем окружении.

— А с кем еще ты общаешься так часто, как с этим идиотом, у которого на сексе и психологии съехала крыша? — горячась, проговорил Валя.

— Ну… — я на секунду задумалась. — Есть еще вы, доцент и… муж. Бывший муж.

— О! — Быстров едва не подпрыгнул от такого очевидного открытия. — Конечно! Твой «благоверный» так странно испарился, что, вполне, мог перевоплотиться за это время в «полосатого» преследователя. Он знает, где ты бываешь, где живешь. А еще у него есть повод мстить тебе за развод.

— Значит, надо его срочно найти, — предложил Каменский. — Где он работает?

— Я позвоню Сергею утром, — произнесла я негромко. — Наверное, вы правы. С ним стоит поговорить.

— Ребята, — взмолилась Верка, — может, сменим тему? Дайте хоть вечер пожить без упоминания о маньяке. Сил больше нет о нем слушать. Катюха, — она обратилась ко мне, — покажи лучше свою зачетку. Хочу посмотреть на каракули несчастного Кривошеина.

Я усмехнулась, вспомнив любезную физиономию Германа Павловича.

— Сейчас принесу, — с этими словами я осторожно выбралась из-за стола и, пройдя мимо Быстрова, наблюдавшего за мной лукавым взглядом веселых глаз, отправилась в прихожую, где на вешалке под одеждой висела моя сумка. Стараясь вытащить из нее зачетную книжку, я случайно задела куртку Валентина, которая, упав на пол, издала странный глухой щелчок. Подняв ее, я замерла, борясь с любопытством, требующим удовлетворения. Что могло быть причиной такого звука? Единственная возможность узнать — это проверить карманы чужой одежды, но данный поступок противоречил моим моральным принципам. Я постояла несколько минут в нерешительности, потом все-таки пошла на поводу у собственной слабости и запустила руку в карман. Нащупав твердый узкий предмет, я осторожно вытащила его и… обалдела.

Это был складной нож. Пальцы затряслись, едва не обронив находку. Я быстро положила её обратно и, повесив куртку на прежнее место, неуверенной походкой двинулась обратно в кухню. Мои ватные ноги застыли на пороге. От лица отхлынула краска, превратив его в бледную маску с клеймом испуга и решительности одновременно в потускневших светло-голубых глазах.

— Вот, — протянула я зачетку подруге.

— Здорово, — весело отозвалась та, рассматривая оценки.

— Валя, вам с Андреем пора уходить, иначе метро закроется, — чеканя каждое слово, проговорила я холодно.

Он вскинул брови, не понимая перемены моего настроения.

— Катюша, что-то случилось? — беспокойно спросил спасатель.

— Нет, — ледяным тоном отозвалась я. — Просто, уже ночь, а у нас с подругой еще есть дела.

Мне все-таки удалось выпроводить гостей за дверь. Их немного удивило мое откровенное желание избавиться от их компании, но, поддавшись уговорам, они смирились и ушли. Оставшись с Верой вдвоем, я прошептала, опускаясь на стул:

— Маньяк — Валентин.

— Как, опять? — недоуменно сказала Климова. — Но почему?

— У него перочинный нож насильника. Я случайно обнаружила, — упавшим голосом, поведала я ей. Моя рука обессилено повисла вдоль тела, а ресницы опустились на глаза, в которых засверкали крупные слезы. — Неужели мне уготована участь современной Дездемоны?

— По-моему, ты преувеличиваешь, — вздохнув, устало произнесла собеседница. — Ты точно уверена, что это тот самый ножик?

— Нет. Но зачем Быстрову таскать его с собой, если он не преступник?

— Мало ли. Может, Валя использует нож в быту, или на работе. Сама знаешь, какая у него профессия, — доводы подруги меня не успокаивали.

Я сидела, тоскливо глядя в пол, а по щекам текли соленые струйки, вкус которых я ощущала на своих обиженно надувшихся губах. Она продолжала говорить мне о том, что я ошибаюсь, но мой рассудок отказывался верить, подписав приговор бедному парню. Так прошел целый час, во время которого я мысленно жалела саму себя, сокрушаясь над разбитыми вдребезги чувствами. Зазвонил телефон, громкий звук его продолжительной трели больно резанул меня по ушам. Я поднялась не сразу.

— Может, мне подойти? — видя мое замешательство, предложила Климова.

— Нет, я сама, — мои ноги нехотя поплелись в прихожую. Постояв немного возле настойчиво голосящего аппарата, я сняла трубку.

— Да?

— Привет, Катенок, это я, — бодро сообщил спасатель.

— Ну и? — сквозь зубы процедила я, хмуро глядя на телефон.

— Ты не рада меня слышать? — расстроено произнес он.

— Валя, — я запнулась, пытаясь подобрать слова. — Это ведь ты.

— Да, я…

— Маньяк… ты, — выдохнула я, чувствуя, как к горлу подкатил очередной ком.

— Катя, у тебя опять приступ подозрительности? — тоскливо осведомился парень.

— Я видела нож, и куртка твоя внутри черная, и брюки, и… — слезы, нахлынувшие на меня обильной волной, помешали высказаться дальше. — Я тебя ненавижу! — крик вылетел из самой глубины моего плачущего от боли и обиды сердца.

Швырнув трубку на рычаг, я вернулась к подруге, которая тут же начала меня успокаивать. На все последующие звонки отвечала Вера. Валентин трижды пытался уговорить ее позвать меня к телефону, но она недвусмысленно дала ему понять, что я не желаю с ним общаться. Он даже хотел приехать, однако Вера предупредила его о стопроцентном провале такой бредовой идеи, так как дверь ему все равно никто не откроет. В конечном итоге, Быстров сдался, перестав доставать нас звонками.

Зато теперь эстафету принял Каменский, который, довольно, долго расспрашивал Климову о том, что она сделала с его мамой, так как Мария Ивановна без конца требует от сына, чтобы он пригласил очаровательную журналистку в гости.

— Скажи ей, что я студентка «Медухи», — потребовала подруга, стараясь помочь Андрею усмирить пыл его матери. — И что статья — миф, который я придумала, дабы выведать побольше о тебе.

— Я сказал, — грустно ответил собеседник. — Но ее это только обрадовало. Теперь она уверена, что ты мной увлечена, поэтому и отважилась на такую авантюру.

— Глупости! — Верка горячилась.

— А мама другого мнения… — усмехнулся рокер, намеренно подтрунивая над бедной девушкой.

— В конце концов, — фыркнула она, — это твои проблемы, так что сам с ними и разбирайся.

Климова распрощалась с музыкантом и, положив трубку, взглянула на меня.

— Вот нахал! Как ты считаешь?

Я улыбнулась. Слезы мои уже успели просохнуть, а настроение немного поднялось, после прослушивания их беседы по громкой связи, которую намеренно включила подруга, чтобы я могла стать свидетельницей ее праведного гнева.

— Он просто тебя подкалывает, а ты поддаешься на провокацию, — лукаво ответила я. — И, вообще, ты ему явно понравилась. И его маме, по всей видимости, тоже.

— Ага, понравилась! — саркастически проговорила взбешенная Верка. — Я и Диме нравилась, а потом выяснилось, что все это полный бред.

— Но Андрей не такой, — попыталась возразить я.

— Все они одинаковые, — пробубнила она себе под нос и отправилась мыть посуду, демонстрируя тем самым нежелание развивать тему дальше.

Больше мы не говорили об этом. Наши разговоры не касались также личности маньяка, чтобы меня не расстраивать, и личности бывшего парня Веры — чтобы не травмировать ее. Короче, беседовали мы с ней о быте, учебе и предстоящем в понедельник экзамене, к которому еще надо было успеть подготовиться. Наведя порядок на кухне, подруга пошла спать, а я направилась в ванную, собираясь помыться. Вылив себе на голову пол тюбика шампуня, я начала усиленно размазывать его по волосам, сидя по плечи в мыльной воде, как вдруг затрещал телефон.

Уже давно перевалило за полночь. Кто мог желать общения со мной в столь поздний час, я, увы, не знала. Разве что неугомонный Валентин опять задумал добиваться моего внимания по средствам проводов. Звонок не утихал минут пять, пока сонная Вера, наконец, не сняла трубку. Она несколько раз алекнула, потом сердито сказала:

— Прекратите баловаться!

Через некоторое время история повторилась. К тому моменту, как я выбралась из ванной, у Климовой было состояние близкое к истерике. Неизвестный молчал, не переставая вновь и вновь набирать мой номер. В следующий раз ответила я, но и со мной на том конце говорить никто не собирался, лишь тяжелое дыхание и… тишина. Мне стало не по себе. Я искоса посмотрела на бледную подругу и выдернула провод, прекратив зловещие звонки.

— Завтра же разыщи своего бывшего мужа, — скомандовала собеседница, мрачнея. — И если этот псих — не он, то я лично начну снимать штаны со всех мужчин подряд, попадающих в наше поле зрения.

Ее фраза меня рассмешила, как, впрочем, и саму Веру. Похохотав от души, мы завалились с ней спать, взяв к себе в комнату Лари в качестве охранника. Правда, этот четвероногий страж сам дрых без задних лап, развалившись на паласе возле окна и мирно посапывая.

Ночь пролетела так быстро, что я не успела ее заметить. Закрыв глаза, я куда-то провалилась, и уже через мгновение наступило пробуждение, ознаменованное громким треском будильника. Моя подружка нехотя потянулась, сладко зевая. Я же по привычке вскочила на ноги, просыпаясь на ходу по дороге в ванную. Утро началось с отсутствия горячей воды, поэтому я искренне порадовалась, что успела вчера помыться. На Климову этот факт произвел удручающий эффект. Она тихо выругалась, обвиняя несчастный кран в неполноценности, однако тот продолжал нагло журчать в ответ абсолютно ледяной струей.

— В доме нет хлеба, и сыра тоже нет, — бормотала Климова, угрюмо слоняясь по кухне, куда пришла после разборок с моей сантехникой. — А от чая осталась одна пустая коробка.

— Сейчас схожу в магазин, только пса выгуляю. А то мы и так с тобой проспали лишний час. Он, бедолага, уже давно под дверью в обнимку с моими сапогами сидит.

У меня было хорошее настроение. На улице во всю светило солнце, предвещая теплый денек. Часы показывали девять. Обычно, я никогда не выхожу с собакой так поздно. Но вчера заводила будильник Вера, а мне даже не пришло в голову проверить цифру, с которой, по ее мнению, должно начинаться утро. Удивительно еще, что Лари не устроил нам подъем громким лаем, вероятно, сжалился, решив стойко дождаться, когда у нас проснется, наконец, совесть.

Сводив на улицу, обрадованную проявленным к ней вниманием, овчарку, я оставила Лари на попечение подруги и отправилась в магазин, вооружившись для этой цели пакетом и модельной сумочкой, в которой лежали деньги. Я быстро шла по той самой дороге, где двенадцать дней назад меня похитила парочка бритоголовых кретинов, расплатившихся за свой поступок машиной. Вспомнив, как отправила в кювет раздолбанную Сахину иномарку, я невольно улыбнулась, ощутив прилив гордости за содеянное. Бороздя просторы океанов моих собственных мыслей, я не заметила, как дошла до следующей остановки. К действительности меня вернул резкий звук тормозов, остановившегося напротив автомобиля. Я испуганно подняла глаза и опешила. Перед моим носом стоял микроавтобус службы спасения, на котором красовались крупные цифры «911». От неожиданности я потеряла дар речи, тупо уставившись на белую дверцу, распахнувшуюся навстречу мне.

Я все еще находилась в состоянии шока, когда меня подхватили под локти двое спасателей в синей униформе. Они легко закинули мое не сопротивляющееся тело внутрь машины, и, весело посмеиваясь, начали допытываться, как меня зовут. Я молчала, будто в рот воды набрала. Мой рассудок активно работал, строя различные версии происходящего. Меня опять похитили, причем, практически, на том же месте, как и полторы надели назад. За окном мелькал знакомый Московский проспект, по которому мы мчались в неизвестном направлении. Ущипнув себя за руку, я убедилась, что не сплю.

— Красавица, — не унимался пожилой бородач, приложивший руки к тому, чтобы я оказалась в их компании, — Ты Катя?

— Да, — обретая, в конце концов, голос, неуверенно проговорила я.

— Балгаренко?

— Да.

— Ну, слава Богу! А то мы уже третью отлавливаем, и все время не те попадаются! Его реплика вызвала у остальных мужчин громкий смех, сопровождаемый одобрительными возгласами.

— Третью?! — округлив глаза, прошептала я.

Они снова захохотали, потешаясь над моим испугом. Потом кто-то, сжалившись, сказал:

— Да не стращайте вы девчонку, смотрите, какая она бледная. Не было никого до тебя, Катерина, ты первая.

Однако, данное заявление мой затравленный рассудок совсем не успокоило, скорее, наоборот. Я вжалась в сиденье, на которое меня заботливо опустили мужчины, втащив в салон, и принялась исподлобья изучать их веселые физиономии. В голове рождались версии на тему моего ближайшего будущего.

«Ну, вот, — думала я, переводя взгляд с одного любопытного лица на другое. — Я так и знала: все спасатели — маньяки. Теперь у меня появилась возможность ощутить правоту этих слов на собственной шкуре. Конечно, насильник Валентин! А, может, они по очереди носят полосатую маску и нападают на беззащитных девушек… Правда, теперь команда психов решила действовать группой, опять выбрав своей жертвой меня».

Я выглядела, как подсудимый, обреченный на казнь, отчего бородач вновь заговорил, сочувственно посмотрев на меня:

— Да не трусь ты, Катюша. Мы же не на плаху тебя везем, а всего лишь на набережную.

«Значит, утопят, — решила я твердо и еще плотнее забилась в угол между спинкой кресла и окном машины. — Изнасилуют и… в Неву, чтобы скрыть следы преступления».

— Катя, — видя, как я трясусь от ужаса, произнес худощавый парень, сидевший рядом с перегородкой, за которой располагался водитель. — Мы не причиним тебе зла, перестань нас бояться.

— А зачем вы тогда меня похитили? — жалобно проскулила я из своего импровизированного убежища.

— Скоро узнаешь, — не дав собеседнику ответить, перебил его тот, что был с бородой, весело мне подмигнув при этом. — А ты, Генка, не порть девушке сюрприз! — наигранно строго пожурил он парня.

Мы, наконец, добрались до нужного места. Микроавтобус плавно затормозил, остановившись напротив одетой в камень реки. Передо мной отодвинули дверь, предлагая выйти. Я какое-то время колебалась, потом послушно направилась к выходу.

Моя нога повисла в воздухе, когда я столкнулась нос к носу с протягивающим ко мне руку Быстровым. Вероятно, он ехал рядом с шофером, поэтому я не заметила его раньше. Вместо того, чтобы опереться на его ладонь и спрыгнуть на землю, я начала медленно пятиться обратно в салон, чем очень повеселила спасателей. Они принялись громко хохотать, отпуская замечания типа «Мы ей больше понравились!» или «Валька, твоя дама сейчас сбежит через окно, так что лови ее быстрей!»

Послушавшись совета, он схватил меня за талию и вытащил из машины на свежий воздух, махнув ребятам рукой в знак того, что они свободны. Выпускать меня из объятий парень не торопился, внимательно наблюдая за тем, как я отчаянно пытаюсь освободиться. В конечном итоге, мои силы иссякли и, сдаваясь на милость победителю, я вяло поинтересовалась:

— Что дальше?

— Дальше мы с тобой дойдем вон до того моста, дорогая. И за это время я попытаюсь ответить на все твои вопросы. А потом решай сама, как поступить? — он криво усмехнулся, подарив мне хмурый взгляд.

Я кивнула, соглашаясь с его предложением. Вокруг было светло и людно, поэтому мне ничего особенного не угрожало. Рассудив так, я с готовностью побрела вдоль Невы к обозначенному Валей мосту. Он поднял с асфальта спортивную сумку и, расстегнув ее, сказал:

— Прежде, чем ты начнешь спрашивать, я хочу тебе кое-что сказать.

— Ну? — я остановилась, обернувшись к нему.

— Во-первых, ты меня очень обидела по телефону, отказавшись разговаривать, — произнёс собеседник мрачно, я лишь пожала плечами в ответ. Признавать вину не хотелось, тем более, перед маньяком. — А во-вторых… я тебя очень сильно люблю, Катенок.

Мои брови взметнулись, а рот чуть-чуть приоткрылся от изумления. Начал с обвинения, а закончил признанием в нежных чувствах. Ну и поворот. И как, интересно, после этого я должна сообщить ему, что он и есть «полосатый» преследователь?

— Это тебе, милая, — достав из сумки огромный букет белых крупных роз, произнес Валентин.

В его глазах была нежность, на губах играла лукавая улыбка, а густые светлые волосы весело развивались при каждом новом порыве холодного зимнего ветра.

— Спасибо, — я взяла цветы и вдохнула их восхитительный аромат.

— Теперь задавай вопросы, Катя, — он выставил локоть, предлагая мне взять его под руку, что я тут же и сделала.

Прогулочной походкой мы шли по набережной, напоминая больше влюбленную пару, нежели насильника и его жертву. Хотя… а почему, собственно, вторые не могут по совместительству быть первыми?

— Ты проверила мои карманы вчера? — решив, что дожидаться от меня каких — либо реплик бесполезно, полюбопытствовал парень, беря инициативу на себя.

— Не совсем так, — смущенно отозвалась я. — Просто, твоя куртка упала, и я обнаружила в ней нож. Откуда он у тебя?

— Профессиональная привычка. Если бы ты исследовала мою одежду повнимательней, то нашла бы в ней и бинты в компании с йодом, и лейкопластырь. Я всегда таскаю это барахло с собой.

— А куртка?

— Что?

— Она двухсторонняя, — внимательно посмотрев на спутника снизу вверх, проговорила я тихо.

— Возможно, я никогда об этом не задумывался, — он пожал плечами, рассеянно взглянув на меня. — Какие еще подозрения?

— Тебя не было дома, когда на меня напали.

— Я же работаю, Катюша, — он с упреком покачал своей непокрытой головой, отчего взлохмаченная ветром челка упала ему на лоб.

— А почему ты был таким вспыльчивым последние дни? — продолжала допытываться я.

— Потому что ты, любимая, флиртовала с Каменским.

— Неправда, — моя нижняя губа слегка оттопырилась, выражая тем самым недовольство.

— Прости, Катенок. Я ревновал.

— А теперь?

— Теперь Андрей пытается очаровать твою Веру. Похоже, мои убеждения, относительно того, что ты моя девушка, на него, наконец, подействовали.

— Ну, ты нахал, однако, — я усмехнулась.

Мне были приятны его слова, как, впрочем, и его присутствие.

— В любви, как на войне, все средства хороши, Катенька, — загадочно улыбаясь, проговорил Быстров. — А я тебя безумно люблю.

— Когда, интересно, ты это успел?

— Сто лет назад. А может быть, тысячу. В любом случае, встретив тебя в метро, я понял, что ты — женщина моей мечты. А потом нас с тобой свела Нева, — он подарил реке благодарный взор и хитро заметил, — возможно, она и сейчас нас соединит, развеяв твои сомнения?

Но… у меня уже не было сомнений. Они опять куда-то запропастились. Я так сильно хотела верить Валентину, что была готова принять за чистую монету любое его оправдание. То, что говорил спасатель, звучало вполне логично. Значит, я опять ошиблась, приклеив к любимому человеку ярлык со словом «Маньяк». И, несмотря на то, что личность «полосатого урода» вновь окуталась тайной, я была счастлива.

— Ты позвонила своему бывшему супругу? — меняя тему, спросил собеседник.

— Нет. Я, вообще-то, в магазин шла, меня, кстати, Верка с хлебом и сыром ждет. Она голодная и злая, так что надо бы ей позвонить.

— Чего же мы ждем? — оживился он, заметив, что мое напряжение растаяло, уступив место хорошему настроению. — Заодно и Сергею звякнем на работу. Ты знаешь телефон? — я утвердительно кивнула, после чего наш путь сменил направление.

Вскоре мы оказались в метро, где я принялась усердно эксплуатировать таксофон. Первой жертвой моего звонка довелось стать начальнику мужа. Услышав мой голос, наш старый семейный друг сильно удивился. Как выяснилось, Серега неожиданно уволился неделю назад, сославшись на плохое здоровье матери, к которой он, якобы, срочно уезжает. От такой новости мне стало смешно. Я вспомнила, как перепугался Орлов, узнав про вымогателей. Он, наверняка, мог свалить из города под теплое крылышко мамы, спасая свою шкуру от моих проблем. Телефона у Галины Васильевны, увы, не было. Поэтому проверить версию, высказанную начальником исчезнувшего супруга, мы с Валей не могли.

Когда я набрала собственный номер, подруга взяла трубку. Она успела подключить к этому времени телефон, поэтому я получила возможность сообщить ей вкратце о своих приключениях и о том, что учудил Сергей.

— Передай Валентину, что он получит по башке за лишение меня завтрака таким бесцеремонным способом, — наигранно сердито заявила Климова. — Ну, а насчет Орлова… Надо бы к нему наведаться, чтобы уточнить, там он или нет?

— Но когда? — я погрузилась в размышления.

— Придумаем что-нибудь, — пообещала собеседница. — И вообще, хватит трепаться. Езжай домой вместе со своим «похитителем». И не забудь купить поесть, а то я с голоду умру, дожидаясь вас.

— Есть, командир! — мне было смешно, ей — тоже.

Закончив разговор, я повернулась к Быстрову и весело сказала:

— Она требует тебя «на ковер». Будет учинять разборки за то, что ты лишил ее бутербродов, когда увез меня.

— Я готов пасть смертью храбрых от руки твоей подруги, если ты позволишь умереть на твоих коленях, — пошутил счастливый парень.

— Живым, если честно, ты мне нравишься больше, — став серьезной, проговорила я, неотрывно глядя в его серые бархатные глаза, в глубине которых жила любовь.

Когда мы приближались к моей парадной, я думала только о том, как бы поскорее доставить Климовой ее продуктовый заказ. Мы активно обсуждали с Валей эту тему, громко смеясь и споря. Внезапно мои ноги замерли на месте, отказываясь двигаться дальше. Я впилась взглядом в темно-синие Жигули с тонированными стеклами, приютившиеся рядом с заметенным снегом газоном, напротив подъезда моего дома.

— Думаешь, это он? — гробовым голосом спросил спасатель, заботливо обнимая меня за плечи.

— Такая же машина, — пробормотали мои трясущиеся от внутреннего напряжения губы.

— Идем, — он легонько подтолкнул меня, пытаясь сдвинуть в нужном направлении. — Познакомимся с владельцем этой «миленькой» машинки.

Практически силой Валентин потащил меня вперед, крепко держа за руку. Чем ближе мы подходили, тем сильнее я хотела убежать прочь. Перед глазами поплыли картины недавнего прошлого. То я видела зловещую маску на голове преступника, то сверкающее в темноте лезвие его острого ножа. Находясь под впечатлением собственных воспоминаний, я истерично вскрикнула, когда передняя дверь Жигулей открылась.

— Чего ты вопишь? — усмехнулась Вера, выходя мне на встречу. — Это автомобиль Каменского, а не твоего «полосатого приятеля».

Андрей появился вслед за ней, обойдя своего железного коня с другой стороны.

— А я уже собрался пообщаться с Катиным преследователем, — смеясь, отозвался спасатель, протягивая другу ладонь для приветствия. — Каким ветром тебя сюда занесло?

— Верочка попросила отвезти вас в деревню к бывшему мужу Катерины, — ответил рокер, многозначительно посмотрев на мою подругу. — Я не мог ей отказать, тем более, речь идет о безопасности Катюши.

— Ты купила сыр? — Климова взяла из моих рук пакет и заглянула внутрь. — Ага! Будет чем перекусить в дороге. Садись, Катюха, в машину, мы едем разыскивать Серегу. Я же говорила, что придумаю, как это сделать, — гордо добавила она, открыв передо мной заднюю дверь.

Я уперлась, как тысяча сицилийских ослов. Вытаращив глаза и упорно отбрыкиваясь от всех ее попыток усадить меня в салон, я упрямо твердила:

— Не поеду.

— Почему? — не выдержала подруга. — Может, хочешь занять переднее сиденье?

— Нет! — я насупилась. — Меня чуть не прирезали рядом с таким автомобилем, а ты добиваешься, чтобы я в него села. Единственное место, куда я могу на нем отправиться — это преисподняя, но мне туда совсем не хочется.

Наблюдавшие за нашим спором парни, наконец, подали голоса. Каменский серьезно спросил у Быстрова:

— Может, нам ее связать и положить на заднее сидение?

— Нет, это опасно. Ее переклинит, и ты вылетишь в кювет, получив ногой по уху. Давай лучше засунем Катерину в багажник.

Мы обе повернулись к ним, не совсем понимая смысл их дискуссии.

— Меня в багажник? — бледнея, осведомилась я, уставившись волком на невозмутимых собеседников.

Они не выдержали и засмеялись, довольные своей дурацкой выходкой. Я же продолжала хмуриться, не зная, как реагировать на их веселье. Воспользовавшись моим замешательством, парни быстро решили наш с Климовой спор, затолкав меня в Жигули силой. Оказавшись на заднем сиденье, я ринулась к ручке противоположной двери но, севший рядом спасатель, успел перехватить мою ладонь, не дав убежать. Он крепко обнял меня за плечи, лишив тем самым возможности шевелиться. Освободилась я от его сильных рук, только когда автомобиль тронулся с места.

— Вы психи, — пробурчала я обижено, отодвигаясь от предателя Валентина. — И ты, Верунчик, с ними заодно!

Мои обвинения вызвали у всей компании смех, а Валя, поймав мою кисть, мягко сказал:

— Страхи надо побеждать, встречая их лицом к лицу. Не ты ли это мне вчера говорила?

Я фыркнула, пытаясь отобрать свою руку, но он не позволил мне этого сделать. Дождавшись, когда я перестану брыкаться, парень осторожно поднес мои пальцы к своим губам и нежно поцеловал их.

— Все будет хорошо, Катенок. Я же с тобой, — успокоил меня любимый.

— Да, — я вздохнула. — А цветы, зато, погибнут…

— Тогда придется подарить тебе другие, — улыбнулся он, покосившись на роскошный букет, который я по-прежнему держала в свободной руке.

— Куда направляемся? — спросил водитель, обернувшись к нам.

— Я покажу, — Вера принялась объяснять ему маршрут, а мы с Валентином продолжали разговор.

— До деревни Орлова добираться минимум час, — сообщила я, в упор глядя на собеседника. — Может, все-таки расскажешь мне, почему ты хромаешь?

— Тебе так интересно узнать о моих злоключениях? — удивился он.

— Да.

— И мне тоже, — подала голос Климова, повернувшись к нам. — Просвети нас, пожалуйста, на эту тему, и… дай нож, если он, конечно, при тебе.

— Зачем? — Быстров начал шарить в кармане, чтобы найти то, о чем его попросили.

— Хочу порезать хлеб. Я ведь из-за вас, голубчики, осталась сегодня на голодном пайке.

Честный ответ моей подруги, вызвал на губах спасателя улыбку. Он протянул ей требуемую вещь и насмешливо произнес:

— Не забудь о нас, когда станешь делить провизию.

— Постараюсь.

— Мне кажется, что гастрономическая тема себя уже исчерпала. Пора вспомнить о собаках и об их острых зубах, — напомнила я, изучающе посмотрев на Валю.

— Ладно, — он вздохнул. — Позавчера утром наша бригада отправилась к одной престарелой даме, чья великовозрастная псина умудрилась свалиться в канализационный люк. Ну, приехали мы туда, оценили обстановку и решили спустить кого-нибудь вниз, чтобы подготовить пострадавшего добермана к подъему.

— И этим «кем-то» оказался ты? — усмехнулась Вера, протягивая нам состряпанные на скорую руку бутерброды.

— Абсолютно верно! — на лице парня появилась кислая мина. — Но пес почему-то не очень обрадовался моему приближению. Вместо радушного приема меня ожидала встреча с разъяренным животным, которое от страха и боли готово было сожрать всех подряд. В общем, он вцепился мне в ногу, оставив на память след от своих клыков. Теперь я вынужден проходить курс уколов.

— Печально, — сказала я грустно. — А собачку спасли?

— Ну, вот, — Валентин изобразил фальшивую обиду на своей хитрой физиономии. — Меня чуть не съели, а она о добермане беспокоится!

— За тебя я тоже волнуюсь. В каком месте укус?

— Сбоку, чуть ниже бедра. Могу показать в более подходящей обстановке, — его глаза лукаво сузились, а губы растянулись в загадочную улыбку.

— А собачка? — пропустив мимо ушей намек Быстрова, протянула я жалобно.

— Жива, здорова, цела, невредима, свирепа и нахальна, — смеясь, отозвался он. — Ее достали, замотав предварительно в брезент. У этого черного монстра, ни одного повреждения, только шок от случившегося. Так что в больницу, вместо пса, отправился я.

— Бедняжечка, — я улыбнулась, ласково погладив упорно набивающегося на сочувствие собеседника по щеке.

— Так-то лучше… — прикрыв от удовольствия глаза, прошептал он.

У меня создалось впечатление, что еще немного, и он замурлычет, как домашний кот. Мне захотелось прижаться к нему, уткнувшись носом в проклятую серую куртку, мучившую меня столько времени. Не в силах бороться с собственными желаниями, я отложила назад цветы и прильнула к парню. Он, выпустив мою ладонь, которую до этого момента все еще держал в своей руке, крепко обнял меня за плечи. Стянув с головы шапку, я тряхнула копной огненных густых волос, вновь склоняясь к плечу любимого. Валя осторожно поцеловал меня и нежно произнес:

— Ты такая яркая Катенька, как солнце.

— Эй, на галерке! — смеясь, воскликнула Вера. — Вы здесь не одни. Хватит обниматься, а то мне завидно.

— Я бы мог избавить тебя от этого скверного чувства, но, к сожалению, пока занят, — с усмешкой ответил на ее реплику Андрей и тут же получил по лбу. Правда, ударила его моя подружка в шутку, что уже было большим прогрессом для их взаимоотношений. Каменский улыбнулся еще шире, но предусмотрительно замолк, сосредоточившись на дороге.

Мы, наконец, доехали. Почти три года назад в этой деревне праздновалась моя свадьба. Была большая пьянка с гармошкой и дракой, как водится, на подобных мероприятиях. Свидетельница, роль которой добросовестно исполняла Климова, чудом успела оттащить меня от выясняющих отношения кулаками родственников со стороны жениха. Спасая невесту и ее будущего ребенка, Вера тогда схлопотала в глаз от одного из буянов, перепутавшего направление своего удара. Потом еще несколько дней она ходила с фингалом, красноречиво напоминающим нам о событиях бедовой женитьбы. Ну, а будущий супруг в тот день, как, впрочем, и на следующий, напился до неподъемного состояния и заснул на скамейке возле большого, хорошо ухоженного дома мамы.

Наша машина плавно затормозила на обочине дороги, напротив этого самого дома. Рокер заглушил мотор и оглянулся, внимательно посмотрев на меня:

— Ты одна пойдешь, Катюша? Или нам лучше тебя сопровождать?

— Естественно, сопровождать, — продолжая меня обнимать, ответил Быстров.

Я уже хотела было вылезти из автомобиля, как вдруг заметила выходящую из дома бывшей свекрови девушку, которая тоже присутствовала на свадьбе. Мы с ней тогда неплохо поладили. У Галины Васильевны она покупала молоко. Вот и сейчас в руках Олеси был бидон. Моя знакомая неспешно двинулась в нашу сторону. Когда она поравнялась с Жигулями, я открыла дверцу и весело сказала:

— Привет! Как твои дела, Леся?

Секунду девчонка, застигнутая врасплох, колебалась, затем ответила:

— Все в норме. А ты какими судьбами в наших краях? Вы ведь с Серегой развелись.

— Точно, — я усмехнулась. — Просто, надо уладить с ним один вопрос. Ты не в курсе, он здесь или нет?

— Вчера я его видела на колонке. Говорил, что придет в выходные на дискотеку, — улыбаясь, отозвалась собеседница, — Значит, вы, правда, с ним больше не вместе? — она так радостно это произнесла, будто сама положила глаз на Орлова.

— Конечно, — подтвердила я ее слова. — Сергей отныне свободен, как ветер.

Олеся была заметно довольна таким поворотом дел, это читалось на ее сияющем, румяном лице. Мы еще перекинулись с ней парой пустых, ни к чему не обязывающих фраз, после чего распрощались, пожелав друг другу удачи.

— Ну, и подлец Орлов, — презрительно фыркнув, заявила Вера, когда девушка отошла на достаточное расстояние. — Приспособленец!

— Почему? — я не поняла ее

— Потому что не успел уехать от тебя, как уже обзавелся новой пассией.

— Это проблемы ее, а не мои, — смеясь, ответила я. — Мое тяжелое бремя, слава Богу, иссякло, и теперь я свободная женщина.

— А я? — тихо спросил Валентин, напряженно глядя на меня.

— Что ты? — мои глаза сузились. — Тоже хочешь стать «свободной женщиной»?

— Нет, меня вполне устроила бы роль ее любимого мужчины, — серьезно проговорил парень.

— Я подумаю, — мне было приятно слышать это. — Ну, а теперь пора наведаться в гости к бывшим родственникам.

Мы отправились к дому свекрови вчетвером. Как только мои ноги оказались на нижней ступеньке крыльца, входная дверь открылась, и на пороге появилась грузная фигура Галины Васильевны, руки которой были уперты в бока, а на лице читалось хмурое выражение. Гостеприимством здесь и не пахло.

— Чего притащилась?! — крикнула она мне, преградив дальнейший путь. — Нечего тебе у нас делать, уезжай.

— Мне надо поговорить с Сережей, — чеканя каждое слово, пояснила я причину своего визита, опустив приветствие за ненадобностью так же, как это сделала собеседница.

— Его здесь нет, — гордо вскинув подбородок, заявила она.

— Глупости, он тут, я это точно знаю, — меня начинал раздражать ее тон.

— Уходи по добру, по здорову, Катерина, — грозно процедила мать Орлова.

Обижено хмыкнув, я повернулась к своим спутникам, решив отменить штурм дома до лучших времен. Связываться с Галиной Васильевной, зная ее скандальный нрав, не очень-то хотелось.

— Может, пойдем поспрашиваем у соседок? — предложила я, с надеждой посмотрев на хмурых парней. На их лицах читалось твердое намеренье добиться от женщины выдачи её сына, и немедленно. — Они всегда в курсе местных сплетен, — вновь заговорила я.

— Я бы предпочел побеседовать с твоим бывшим мужем лично, — громко заявил Валентин, чтобы мама Сергея его слышала.

— Нечего к нему приставать! — крикнула та, ощетинившись. — Катька вляпалась, с ней и разбирайся. А если не оставишь нас в покое, я вызову участкового, он на соседней улице живет!

— Пошли, — потянула я любимого за руку, заметив, как сдвинулись его брови. — К тете Марфе заглянем, она, наверняка, знает, здесь Серега или нет?

Энергичная старушка в теплом коричневом платке, плотно облегавшем ее голову, уже сидела на лавочке рядом со своим домом, внимательно разглядывая странных гостей, приехавших к соседке на синих Жигулях. Любопытная Марфа имела потрясающую способность — она собирала слухи, бродившие по деревне, прекрасно помня, от кого и что услышала. Такой кладезь местной информации нам, как раз, и был нужен. Узнав меня среди приближающейся к ней четверки, тетя Марфа заулыбалась.

— Здравствуйте, Марфа Степановна, — поприветствовала я ее. — Вы, случайно, не видели моего бывшего супруга?

— Видала, как не видать! — закивала довольная проявленным к ней интересом собеседница. — Он целую неделю у мамки на заднем дворе дрова таскает.

— А Вы не знаете, Сергей никуда отсюда не уезжал в последние дни? — продолжала расспрашивать я.

— Вряд ли, Катерина. А что случилось? Я тут слыхала, что тебя изнасиловали в городе? Потом обобрали всю квартиру и пристрелили собаку из автомата. Кстати, ты сделала аборт? Ведь Сережка из-за беременности тебя бросил? Да?

Приоткрывшийся у меня от удивления рот нервно перекосило, с такой странного вида миной я и осталась стоять, не в состоянии произнести в ответ хотя бы звук. Столько интересных новостей о себе за каких-то пару минут я узнать не предполагала.

— А что еще Вам известно, теть Марф? — полюбопытствовала Верка, слегка приподняв одну бровь, она бросила косой взгляд на ребят, которые издавали странные булькающие звуки, едва сдерживая смех.

— Ну, говорят, будто Катька совсем загуляла, мужиков домой водила. Серега терпел, терпел, а потом плюнул и подал на развод. А тут, как раз, случилась история с изнасилованием. Катя забеременела, он и уехал, оставив ее разбираться со своими проблемами, — с готовностью поведала старушка.

Мне стало дурно. Лицо на фоне моих ярко-рыжих волос приобрело цвет белого снега, окружавшего нас повсюду. Сглотнув, я обернулась, чтобы посмотреть, как реагируют на историю обо мне Андрей и Валя. Их физиономии покраснели от напряжения. Губы обоих подрагивали, готовые в любое мгновенье растянуться в улыбке. Похоже, парни забавлялись, вкушая всю прелесть деревенских сплетен. Мне же было не до смеха.

— Это Вам мой «благоверный» идиот рассказал? — обретя, наконец, дар речи, поинтересовалась я.

— Не, — собеседница загадочно сверкнула своими выцветшими зелеными глазами. — Что-то Галя сболтнула, что-то от бабки Ани пришло. Тут о тебе, Катерина, много небылиц ходит. А на самом-то деле, как? — она вопросительно уставилась на меня, ожидая честного признания. Решив не разочаровывать ее, я вкратце сообщила самые яркие эпизоды моих приключений:

— Собака жива, хоть и побывала в Неве. Меня не изнасиловали, хоть и пытались, поймав на улице. Я не беременна, да и не от кого, так как пол года с мужчинами вообще в кровать не ложусь. Ну, а развелись мы с Серегой, потому что я настояла. Вот, вроде бы, и все.

Я пожала плечами, с ужасом думая над тем, в какие невероятные байки переведет тетя Марфа мои коротенькие фразы. Она покачала головой, а затем спросила:

— Зачем ты Орлова-то разыскиваешь?

— Уточнить надо кое-что, — нехотя ответила я.

Старушка хитро улыбнулась:

— А что за хлопцы с тобой?

— Мои друзья.

— Понятно, — она немного подумала, потом добавила. — Сходи к Лебедевым через дорогу, Сережка к ним, кажись, ушел.

Я просияла от радости, получив возможность избавиться от общества словоохотливой собеседницы, а, заодно, и найти пропавшего без вести «благоверного». Марфа проводила нас взглядом, после чего переместилась со скамейки в свою небольшую квартирку на втором этаже старого дома, где приникла к окну, наблюдая за тем, как мы бредем по заснеженной тропке к Лебедевским хоромам. Там жил друг Сергея и наш свидетель — Толька. Вероятно, к нему Орлов и направился.

На пути нам встретилась бабка Аня с коромыслом в руке, она старательно пыталась надеть его на плечо, но это у нее не совсем получалось, отчего вода брызгала во все стороны, обливая бедную старушку.

— Теть Аня, давайте я Вам помогу! — воскликнула я, не выдержав ее страданий.

— К-катя?! — на морщинистом круглом лице собеседницы отразилось нечто похожее на ужас. — Ты разве не померла?

— Да, дорогая, — склонившись к моему уху, проговорил Быстров. — Какие еще подробности мы о тебе здесь узнаем? Ну, беременность и изнасилование я пережить еще могу, а что касается упаковки в гроб… Тут они явно поторопились.

— Вроде, нет, — честно призналась я, искренне мечтая не сыграть в ящик от очередной «приятной» новости, которыми меня, попросту, засыпали в этой деревне.

— Ох, — облегченно вздохнула та. — Слава тебе Господи! А то я уж думала, что тебя схоронили. И такую молодую…

— Но почему? — мои брови поползли вверх, наморщив своим стремительным восхождением лоб.

— Как? Ты же под машину попала. Она разбилась, а с тебя требовали деньги на ремонт. Ты не смогла их достать, и тогда… тебя убили, — она продемонстрировала свободной от коромысла рукой, как мне перерезали горло.

Схватившись за свою невредимую шею, я обиженно пробормотала:

— Кто же распускает такие глупые сплетни? Неужели мой бывший муж?

— Не, — отмахнулась бабка Аня. — Он сказал, что бросил тебя, а только потом стало известно о твоей гибели.

У меня появилось страстное желание собственноручно придушить Сергея, в том, что источник сплетен он, я не сомневалась. Конечно, страдающие от безделья старушки тоже внесли свою лепту в создание местного «триллера» на тему моей несчастной жизни, но главная причина все-таки крылась в речах Орлова. Вот уж не думала, что он такой мстительный и подлый… Хотя, стоило ожидать.

Андрей взял на себя полные воды ведра, которые он благополучно доставил к маленькому домику, где проживала старушка. Мы же остановились посреди улицы, на которую вышли, свернув с тропинки, ведущей во двор Орловых. Проводив бабку Аню, рокер присоединился к нашей импровизированной поисковой группе, чтобы продолжить розыск подозреваемого.

— Катюша, а я и не знал, что ты в положении, — иронично начал музыкант, покосившись на мое мрачное лицо.

— Что там, в положении, — усмехнулся Валентин, поддерживая настрой друга. — Она давно на том свете вместе с невинно убиенным Лари, а мы здесь с тобой привидение обхаживаем.

Бросив на них хмурый взор, я умоляюще взглянула на Веру, но та лишь развела руками, весело улыбаясь. Да уж! Им смешно, а мне хоть плачь.

— Нашли повод для издевательств, — обижено пробубнила я.

— Что ты, милая, — отозвался спасатель, притянув меня к себе. — Нам просто интересно узнать о тебе как можно больше.

И словно услышав его просьбу, ко мне подошел невысокий мужичок, работающий вместе с бывшим свекром в дорожной конторе.

— Катерина, ты ли это?! — радостно воскликнул он.

— Я, Сергей Иванович, — грустный вздох вырвался из самого сердца, неужели он тоже начнет делиться информацией о моей бедной персоне, которой тут, похоже, владеют все, кому не лень, причем, у каждого она своя.

— Хорошо выглядишь после родов-то…

Мои ноги стали медленно подгибаться, а глаза округлились до такой степени, что едва не вылезли из орбит.

— Что, простите?

— Как это, что? — собеседник недоуменно заморгал. — Ты же, вроде как, сына родила. Или нет? Дочка, что ли?

— От кого? — оперевшись на сильные руки Вали, вовремя обхватившие меня сзади, спросила я тихо.

— От него, наверное, — усмехнулся мужичок, лукаво посмотрев на Быстрова. — Вон, как он тебя нежно обнял.

— Мы еще только собираемся заводить детей, — с трудом сдерживая смех, проговорил парень.

— Да? Странно, — Сергей Иванович задумался. — А мне говорили, что у Кати давно с кем-то роман, поэтому и развод произошел.

Каменский издал сдавленный смешок, который тут же поддержала Климова, Валентин зарылся лицом в мои развевающиеся на ветру волосы, он тоже смеялся. Ну, а я, устав сопротивляться бреду, который сыпался на меня со всех сторон, обречено произнесла:

— Все именно так и было, только без детей. А Вы, случаем, бывшего моего не видели?

— Он возле Лебедевского особняка, я только что мимо шел. Они там с Толькой свинью забивают к батькиному юбилею.

— Спасибо, — подарив собеседнику очаровательную улыбку, ответила я, довольная тем, что скоро увижу виновника моей испорченной репутации.

И тогда-то ему не сдобровать. От подобных мыслей мои кулаки сжались, а на губах заиграла хищная ухмылка, не предвещавшая бедному Сереге ничего хорошего.

Орлов заметил нас издалека, как, впрочем, и мы его. Лицо Сергея вытянулось, поменяв свой обычный смуглый цвет не бледно-зеленый. Его глаза, став круглыми, выразили ужас, смешанный с изумлением. Рот приоткрылся, а из рук выпало ведро, которое он нес от колодца к крыльцу дома. Одет несостоявшийся супруг был в синие спортивные штаны, фуфайку и меховую шапку, с опущенными ушами. На его ногах красовались теплые ботинки, купленные на рынке еще по осени. В следующее мгновение моему взору предстали быстро мелькающие подошвы этих самых ботинок, когда перепуганный Серега решил спастись от беседы с нами бегством. Заметив такую реакцию с его стороны, оба наших с Верой спутника кинулись за беглецом, оставив меня и подругу наблюдать погоню с дороги.

— И зачем ты им сказала, что это Орлов? — задумчиво пробормотала я, взглянув на Климову. — Они же с него тоже штаны спустят.

— Вот и поделом, не будет про тебя сплетни распускать, — усмехнулась она.

— Да, но маньяк-то, все равно, не он, — моя злость в отношении Сергея сменилась жалостью, когда я подумала о том, что его ожидает в ближайшее время.

— Откуда ты знаешь?

— Судя по всему, он так сильно струсил, что эту неделю сидел под крылышком у мамы, боясь высунуть нос.

— Возможно, но удостовериться в этом не помешает, — сказала Климова, насмешливо глядя, как трое взрослых парней носятся по округе, преодолевая сугробы и припорошенные снегом заборы.

В конечном счете, вся эта компания скрылась из виду, что очень сильно нас разочаровало, побудив отправиться следом. Громкий вопль, раздавшийся за сараями соседнего дома, увеличил нашу скорость и добавил решимости. Вскоре, мы обнаружили тех, кого искали, при весьма любопытных обстоятельствах.

Быстров, загибаясь от хохота, валялся в снегу, Андрей с растерянным видом ходил вокруг моего бывшего мужа. Ну, а тот, громко причитая, пытался вытащить ногу, провалившуюся в яму за туалетом. Выскочившая из дома тетка звонко голосила, то жалея бедного пострадавшего, то требуя, чтобы все трое убрались с ее территории. Наконец, Орлов освободился из вонючей ловушки и заковылял в сторону собственного дома, отмахиваясь от хозяйки уличной уборной, предлагавшей замыть штанину.

— Эй, дорогой, ты куда это? — преградив ему путь, спросил немного успокоившийся Валя. — Мы еще не потолковали.

— У меня нет денег! — тоном обиженного ребенка начал канючить Серега. — И вообще, мы с ней давно в разводе, лучше ее папочку потрясите, я здесь не при чем! — он бросил в мою сторону обвиняющий взгляд и снова заговорил. — Это она вам должна, с нее и спрашивайте, а мне платить нечем. Оставьте меня в покое.

— За что платить-то? — нахмурился Валентин.

— За вашу иномарку, — промямлил мой бывший супруг.

Тут до меня, наконец, дошло, о чем он говорит. От этого открытия я начала смеяться так громко, что на глазах появились слезы. Теперь пришла моя очередь веселиться, а все остальные прибывали в недоумении, слабо понимая причину моего дикого хохота.

— Ну, и придурок же ты, Сергей, — простонала я, давясь от смеха, мешавшего нормально говорить. — Это мои друзья, а не вымогатели.

— Нет? — на физиономии Орлова отразилось замешательство. — А зачем они тогда за мной гнались?

— Чтобы снять с тебя штаны, — сурово пояснил рокер, подойдя к нему сзади. Он повел носом и сморщился, отступив на шаг. — Только мне почему-то расхотелось воплощать в жизнь эту идею. Слишком уж запах резкий.

— Где ты был последние несколько дней? — голосом строгого судьи спросила Вера.

— У мамы, — жалобно пробормотал допрашиваемый, отходя подальше от Андрея.

— И никуда не выезжал? — не унималась моя подруга.

— Нет. Спросите маму.

— Она сказала, что тебя вообще здесь нет, — усмехнулся спасатель, презрительно рассматривая собеседника, который с перепугу вжал в плечи голову, будто хотел таким образом спрятаться.

— Это неправда, я тут неделю уже живу.

— Бросьте, ребята, — спокойно произнесла я, подойдя к Валентину и взяв его под руку. — Не стоит мараться, проверяя его зад. Мы приехали не по адресу. Такой жалкий тип, как мой бывший супруг, слишком труслив, чтобы отважиться на преступление.

— И как тебя угораздило с ним связаться? — хмуро процедил парень, подарив мне укоризненный взгляд.

— Ошибка молодости, — я попыталась улыбнуться, но не смогла, заметив мрачную тень на лице любимого. — Может, все-таки поедем домой? А то мне от некоторых ароматов уже дурно.

— Надо удостовериться, — деловым тоном заявил Каменский и, обращаясь к Сереге, добавил, — Снимай брюки.

— Ты чего?! — перепугался Орлов, цепляясь за штаны так, будто их с него уже стягивали. — Ты гомик, что ли?

— Нет, — усмехнулся рокер. — Я из санэпедемстанции. Занимаюсь травлей насекомых, типа тебя.

Эта фраза оказалась последней каплей для белого от ужаса Сергея. Он припустил, что есть мочи, стараясь убежать от нас под защиту своей боевой мамаши. Андрей хотел броситься вдогонку, но я остановила его, встав на его дороге с раскинутыми в стороны руками.

— Не маньяк он! — голосом, не терпящем возражений, провозгласила я свой приговор. — Слишком резво скачет для укушенного овчаркой. Сережа самый что ни на есть натуральный трус. И все! Поехали отсюда, пока кто-нибудь не сообщил еще какую-либо дребедень про меня. Я этого больше не вынесу!

Они смирились, признавая мою правоту. Вскоре мы уже ехали в машине обратно в Питер, чему я была несказанно рада. «Пахучее приключение» моего бывшего мужа еще долго занимало мысли нашей дружной компании. Ребята, вспоминая этот эпизод, отпускали колкости в адрес бедного подозреваемого, который собственноручно наказал себя. Так же не мало места в беседе было уделено невероятным версиям моей жизни, что не сильно мне нравилось, зато очень забавляло остальных. Одним словом, дорога домой оказалась явно короче, благодаря массе впечатлений и веселому смеху, не стихавшему на всем ее протяжении.

В городе Валя попросил высадить его у метро, так как ему нужно было срочно зайти на работу. Меня же Андрей довез до самой парадной, после чего поехал отвозить Веру, которой зачем-то понадобилось навестить родителей. Мы договорились с подругой созвониться попозже, после чего она села обратно в Жигули и умчалась прочь, помахав мне на прощанье рукой. Я подумала, что у Климовой в голове зреет какой-то план. Слишком уж хитрый был у нее вид. Но посвящать меня в свои мысли она не собиралась, а расспросить ее о них у меня, увы, не было ни времени, ни возможности.

Войдя в квартиру, я столкнулась с Лари, который, невинно вскинув на меня глазки, попятился в комнату, переминаясь с ноги на ногу. Такое положение дел меня насторожило. Окинув прихожую пристальным взглядом, я отправилась на кухню, ища причину странного поведения пса. Ответ таился в плохо прикрытой Верой ванной, из которой тянулся длинный белый след, покусанной овчаркой зубной пасты. Источающая мятный аромат масса причудливо петляла по полу, уперевшись, в конце концов, в раскуроченный тюбик, хранивший следы острых собачьих зубов.

— Да, милый, — я криво усмехнулась, рассматривая это безобразие. — Кариес, тебе, явно, не грозит с такой тягой к «Аквафреш». Может, купить для тебя зубную щетку?

Я уставилась на четвероногого проказника, лежащего возле двери в комнату со сложенными на голове передними лапами, из-под которых с любопытством выглядывали, абсолютно, скромные глаза. Как будто он хотел сказать, что «не моих это клыков дело просто забегал тут давеча другой пес, он и уничтожил пасту… А я скромно спал и ничего не слышал».

Пока я наводила порядок, наступил вечер. Часы на кухонной стене показывали начало восьмого. Согрев чайник, я налила себе в кружку кипятку и, разбавив его вареньем, принялась пить, вспоминая события нынешнего дня. Несмотря на забавную поездку в деревню к Сергею, мы ничуть не приблизились к разгадке личности насильника. Очередная кандидатура не выдержала проверки. Наверное, это кто-то из университета, а, может, просто псих, помешанный на рыжих. В любом случае, он вряд ли фигурирует в числе моих знакомых, так как мы перебрали, практически, всех. Оно и к лучшему. Проходя мимо зеркала в комнату, я остановилась, рассматривая свое отражение.

— Хоть волосы в другой цвет перекрашивай, — со вздохом заключили мои обветренные с улицы губы. — Тогда шанс на освобождение от преследователя возрастет, если следовать версии Петрова о том, что маньяка привлекают огненные девушки.

Звонок телефона вывел меня из рассуждений. Быстро схватив трубку, я громко сказала:

— Алло?

— Катерина, это Степан Степанович, — голос следователя был бодрым, даже веселым. — У меня хорошие новости. Кажется, мы нашли вашего маньяка.

— Как это? — не веря собственным ушам, спросила я.

— Те ребята, которые вымогали у Вас деньги, раскололись.

— Значит, это их рук дело?! — воскликнула я, перепугав тем самым дремавшего неподалеку Лари.

— Не совсем.

— То есть?

— Их нанял один тип, чтобы они тебя попугали.

Мне стало тяжело дышать. Руки задрожали от охватившего тело напряжения, а в горле все пересохло. Выходит, все мои неприятности имеют своего автора.

— И кто он? — шепотом проговорила я, так как голос почему-то пропал.

— Пока неизвестно, но у меня к завтрашнему дню будет фото робот, ребята как раз работают над его созданием. Вы не можете подойти к отделению часиков в двенадцать? Посмотрите на его внешность, авось, признаете? Я, конечно, выходной, но по такому случаю стоит наведаться в участок. Ведь если преступник — Ваш знакомый, мы тут же его и арестуем. Ну, так как?

— Хорошо, я приду, — переваривая полученную информацию, отозвалась я.

— Тогда до встречи!

«Господи, неужели этот кошмар завтра кончится? Неужели „полосатый урод“ попадет за решетку, где ему самое место, а я, наконец, смогу свободно вздохнуть? Если бы все было именно так!» — радостные мысли роились в моей кружащейся от неожиданных новостей голове.

— Нужно срочно поделиться счастьем с Верунчиком! — я принялась набирать номер, мечтая, чтобы подруга поскорее ответила, однако ее телефон упорно молчал. — Где же тебя черти носят?! — не выдержав, воскликнула я, разочарованно бросив на рычаг трубку.

Бесцельно побродив по квартире минут двадцать, я снова начала ей звонить. Но, как ни печально, на том конце никто не хотел отвечать. Когда мои нервы были уже на пределе, Климова позвонила сама.

— Где ты бродишь?! — возмущенно заявила я, услышав ее голос. — Мне следователь звонил полчаса назад.

— И что? — заинтересовалась она.

— Тем типам на иномарке мое похищение кто-то заказал. В субботу я пойду на опознание по фото роботу, который в милиции составят по словам вымогателей! — радостно сообщила я, на одном дыхании выложив всю информацию. — Мы встречаемся со Степаном Степановичем в полдень возле отделения. Ты пойдешь со мной?

— Катюха, — замялась собеседница. — Можно я приеду к тебе утром?

— Да, конечно, но разве ты не ночуешь со мной сегодня? — я не понимала.

— Дело в том… — она помолчала. — Короче, Андрей не маньяк. Это точно.

— Я знаю.

— Нет, он… у него…

— Что, у него? — мне стало любопытно, уж очень сильно подруга запиналась.

— Его никто не кусал, — наконец, выговорила Вера.

— А ты откуда так хорошо осведомлена? — иронично поинтересовалась я, предчувствуя очередную новость из тех, что сыпались на меня, как из ведра, последние несколько часов.

— Я проверила, — призналась она смущенно.

— Ты сняла с него брюки? — смеясь, спросила я, представив себе этот процесс.

— Что-то вроде… — уклончиво ответила собеседница.

— Верунчик, ты никак запала на парня? — уверенная, что так оно и есть, произнесла я.

— Мы у него дома, Катя, — сдалась она. — Я говорю с тобой из постели. Кажется, у нас роман.

— Неужели? Лед тронулся, да? — мне было весело и приятно.

— Верно, — выхватив у нее трубку, ответил Каменский. — А как ты? Отпустишь на сегодняшнюю ночь подругу?

— Без вопросов, только не забудьте появиться утром.

— Обязательно, — довольным тоном сказал рокер. — Добрых тебе сновидений, и звони, если что. Мы здесь с Верой одни, родители уехали на выходные в деревню, так что не стесняйся.

— Приму к сведению, — я усмехнулась.

Все еще находясь под впечатлением от этой беседы, я побрела на кухню, решив заняться готовкой. Значит, упорные старания Каменского принесли свои плоды. Неприступная Климова пала жертвой его обаяния. Странно все как-то и… быстро. Хотя, может, у них любовь с первого взгляда? Поживем — увидим. Я ведь тоже не особо долго думала, прежде чем влюбилась в Валентина…

— Быстров! — меня осенила новая идея. — Нужно срочно рассказать ему о сообщении следователя.

Бросив картошку в неочищенной стадии, я ополоснула руки и побежала обратно в прихожую, намериваясь набрать номер «Службы спасения», куда отправился парень. Мне ответили не сразу, телефон был занят. С третьей попытки я все-таки пробилась. Молоденькая девушка — диспетчер не совсем поняла, чего я от нее хочу. Когда мои подробные объяснения, наконец, дошли до нее, она виновато сообщила, что информацию подобного рода они не предоставляют. Пришлось пустить в ход свои театральные способности, навешав собеседнице три короба лапши о том, что я, якобы, родственница их сотрудника, приехавшая издалека и вынужденная сидеть под дверью его квартиры, не зная, когда он появится. В конечном итоге, девушка сжалилась и негромко сказала:

— Я здесь новенькая, в лицо еще никого не знаю. Бригада спасателей на вызове, но я могу посмотреть его фамилию в журнале, если хотите.

— Конечно, — оживилась я, довольная успехом своей выходки.

— Как его фамилия, говорите? — через некоторое время произнесла она сосредоточенно.

— Быстров Валентин.

— Быстров, Быстров, Быстров, — бормотала собеседница, ища знакомое слово, — Но… он в отпуске.

— Как? — я опешила. — Когда?

В тот же момент раздался звонок в дверь. Поражённая этим сообщением, я на автомате открыла замок и вдруг услышала:

— С тринадцатого января. Это все, что я могу Вам сообщить. До свидания.

Я ослабевшей рукой опустила трубку и обернулась на звук медленно отворяющейся двери, в проеме которой показался силуэт спасателя. Кинувшись вперед, я отчаянно попыталась закрыться вновь, но незваный гость вовремя среагировал и, резко толкнув дверь, переступил порог моей квартиры. Его лицо было мрачным, брови сдвинуты, а в глазах засверкал серый лед. Вале не очень-то понравился прием, который я ему оказала. Меня всю трясло от страха перед очевидным. Теперь я знала точно, что насильник — он!

Парень молча сверлил меня колючим, холодным взглядом. Он не произносил ни слова, лишь смотрел так, будто хотел испепелить мое несчастное тело, поэтому я, как вкопанная, застыла на месте, изо всех сил стараясь не упасть в обморок. Напряжение между нами дико росло, становясь с каждой секундой более ощутимым. Я почти физически чувствовала его тяжесть на своих осунувшихся плечах. Надо было что-то сказать, разрядить атмосферу, но язык не поворачивался, а в горле застрял ком. Я не сводила с маньяка расширенных глаз, в которых красноречиво отражались мучившие меня мысли.

— Ну, и? — медленно расстегивая куртку, поинтересовался Валентин загробным тоном.

Я сглотнула, обхватив себя за плечи, и тихо проговорила:

— Это был ты.

— Да, — он хищно усмехнулся. — Разве ты не догадалась? Конечно же, это был я, милая.

— Но зачем? — мне стало так больно, что даже страх отошел на второй план.

— Просто так, — Валя продолжал жечь меня взглядом, от которого становилось жарко, как в аду. Хотя, наверное, сейчас я попала именно туда.

— И вымогателей тоже нанял ты? — решив, что все кончено для меня, я пыталась хотя бы узнать причину.

Его брови слегка поднялись в знак вялого удивления.

— А ты откуда знаешь? — спросил парень, сделав шаг в моем направлении, отчего я попятилась, уперевшись спиной в стенку.

— Следователь звонил. Он все равно тебя вычислит. У них есть твой фото робот, — мои слова напоминали крик отчаянья.

— Вот как? — на его губах заиграла странного смысла улыбка. — Что ж, посмотрим…

Быстров разулся, потом аккуратно поставил свои ботинки в шкафчик для обуви и выжидающе взглянул на меня. Его рука скользнула во внутренний карман и застряла там.

«Сейчас он зарежет меня перочинным ножиком!» — подписала я себе приговор и зажмурилась, боясь смотреть в лицо смерти. Но ничего не произошло. Я по-прежнему не решалась открыть глаза, вжавшись в несчастную стенку с такой силой, будто хотела сдвинуть ее с места.

— Ты меня убьешь? — прошептали мои бледные губы.

— Потом, — тихо ответил Валентин, приблизившись.

— После того, как изнасилуешь? — робко поинтересовалась я, продолжая жмуриться.

Он засмеялся, легонько тронув меня за плечо.

— Хорошее предложение. Посмотри на это, Катенок, — попросил собеседник вкрадчиво.

Мое воображение тут же нарисовало мне острое лезвие зловещего ножа, поэтому я решительно замотала головой в разные стороны, не желая выполнять его просьбу. Парень вздохнул, опалив мое ухо горячим дыханием.

— Открой глаза, Катя, — приказал он.

— Нет. Я не хочу видеть, как ты меня прикончишь, — честно сказала я. — Пожалуйста, сделай это скорее, чтобы я не мучилась.

— Хорошо, — мягко отозвался тот, кого я недавно считала своим любимым. — Но ты должна кое-что узнать.

— Ты тоже, — я набрала в легкие побольше воздуха и подняла ресницы, устремив на него полный решимости взор.

— Говори, — произнес он повелительно.

Его лицо находилось совсем рядом, поэтому я могла наблюдать, как играют лучистые морщинки возле прищуренных серых глаз, как подрагивают уголки губ и как хмурятся густые брови.

— Я устала бороться, Валя, — пробормотали мои бледные уста. — Мне все равно, кто ты есть. Я люблю тебя, и этого не исправить.

Быстров улыбнулся, отчего в стальных глазах появилось теплое пламя, развеявшее холод блестящего металла.

— Даже если я маньяк? — полюбопытствовал он осторожно.

— Сердцу не прикажешь, — мой ответ прозвучал удрученно, отразившись кислой миной на белой, как мел, физиономии.

Улыбка Валентина стала шире. Он отступил от меня и начал вытаскивать из кармана ладонь, которая все еще находилась там. Мои глаза испуганно округлились, ожидая появление орудия убийства, но… вместо ножа в его руке была большая шоколадка в ярко-алой обертке.

— Мне приятно слышать, что ты любишь меня, Катенька, — вручив мне презент, проговорил собеседник негромко. — Но я вынужден тебя разочаровать, — он многозначительно помолчал, а потом продолжил, — я, увы, не тот, за кого ты меня только что приняла.

— То есть? — у меня забрезжила шаткая надежда на спасение.

— Почему ты снова решила, будто я насильник? — задал он вопрос вместо того, чтобы ответить на мой.

— Ты в отпуске, и давно. Все сходится.

— Глупенькая девочка, — Валя снисходительно посмотрел на меня, погладив кончиками пальцев мою щеку. — Я работал за друга в его бригаде, пока он сидел с женой, которая лежит в больнице на сохранении. Ей рожать через неделю.

— Не может быть? — сдавлено прошептала я, отчаянно желая верить ему.

— Может. Тебя подвозила до набережной его бригада, а доставала из Невы — моя, — он засмеялся, притягивая меня к себе. — Неужели я похож на маньяка, любимая?

— Не знаю, — пробормотала я едва слышно. — Но мне уже все равно. Я так сильно тебя люблю, что готова умереть, лишь бы быть с тобой рядом.

Он крепко обнял меня и ласково сказал:

— Я никому не позволю обидеть тебя, милая. Поверь…

Мы простояли так несколько минут, после чего он слегка отстранился, снимая куртку. Потом его сильные руки вновь легли на мои плечи, увлекая меня в спальню.

— Валя, — проговорила я, внимательно посмотрев на него. — А Вера сегодня ночует у Андрея.

— Вот как? — он усмехнулся. — Что ж, я рад за них, тем более, что у меня тоже есть идея относительно ночевки.

— Конкретизируй, — попросила я.

— Ну… я намерен остаться с тобой, любимая. Надеюсь, ты не против?

Я ощутила такой бешеный прилив сумасшедшего счастья, что, не справившись с собственными эмоциями, бросилась на шею изумленному парню, завалив его на кровать. Нависнув над Валентином, подобно дикой кошке, я мягко промурлыкала:

— Против? Да я и не собиралась тебя отпускать.

— Правда? — в его глазах было столько нежности, что у меня перехватило дыхание.

— Истинная.

Больше мы не разговаривали, поддавшись вихрю захлестнувших нас чувств. Я склонилась к его лицу, осторожно коснувшись губ любимого человека. Он мгновенно ответил на поцелуй, вынудив меня упасть на его распростертое на тахте тело, повинуясь мягкому нажиму сильных мужских рук, обхвативших мою спину. Его пальцы скользнули вверх по моему позвоночнику и утонули в густой массе огненных волос. Я закрыла глаза, выгнувшись от приятной волны, разлившейся по спине. Настойчивые ласки Быстрова разжигали во мне огонь неукротимого желания, отблески которого светились в моих расширенных глазах.

Он вновь прильнул к моим пылающим устам в жадном поцелуе, попав во власть которого я тихо застонала. Мои губы немного опухли от сладкой пытки, но более всего я боялась ее прекращения. Разгоряченная кожа трепетала от прикосновения его заботливых рук, стремительно лишавших меня все новых и новых деталей одежды. Я не могла сопротивляться… нет! Я не хотела сопротивляться, мечтая о том, чтобы миг любовной игры длился вечно.

Умелые пальцы Валентина заставляли мою плоть петь, как скрипку. Я чувствовала музыку внутри себя, и эта музыка звучала в переполненном счастьем сердце. Тот же мотив я слышала в груди любимого. Мы были вместе, и мы были едины. Наши тела слились в порыве яркой обжигающей страсти, уведя меня в омут головокружительных ощущений. Я видела, как напряженно лицо Вали, как внимательны его бархатные серые глаза. Я хотела отдать ему всю себя без остатка, и он принял этот щедрый дар. Мы занимались любовью так долго, что мне показалось, будто наша близость бесконечна. А потом я лежала в его объятьях, накрывшись теплым одеялом и думая о том, что лучше, чем сейчас, мне еще никогда не было. Я оказалась в сказочном мире, который существовал, лишь когда ОН был рядом, и покидать этот удивительный мир мне совсем не хотелось.

Однако появление Лари с поводком в зубах разрушило нашу идиллию.

— Бедненький, — расстроено пробормотала я, сложив брови домиком. — Я абсолютно забыла, что тебе надо гулять, — чувство вины заставило меня вспыхнуть и нахмуриться.

— Мне так нравится, когда ты краснеешь, Катенок, — ласково прошептал любимый, целуя мое ухо.

— Мы с тобой эгоисты, — обречено вздохнула я. — Оставили собаку без улицы, а уже половина двенадцатого.

— Ну и что? — он улыбнулся. — Я быстро исправлю эту ошибку, если ты пообещаешь не вставать с постели и ни в коем случае не одеваться.

— Почему? — мои ресницы дрогнули, отобразив удивление.

— Потому что я намерен, вернувшись, снова прижать тебя к себе, Катенька, — его губы растянулись в лукавую улыбку.

— А есть мы сегодня, по всей видимости, совсем не будем? — грустно спросила я. Валентин рассмеялся.

Он встал и, быстро одевшись, повел овчарку в прихожую, я же, отстояв право на приготовление ужина, двинулась следом, накинув на обнаженное тело длинный уютный халат.

Когда мои руки вновь приступили к чистке брошенной несколько часов назад на столе картошки, я услышала, как щелкнул замок, значит в доме, кроме меня, никого нет. Как выяснилось… есть! И этим «кем-то» был проклятый звонкоголосый телефон, напомнивший о своем существовании через несколько минут после ухода парня.

«Наверное, Верка, — предположила я. — Родители в такой час звонить не станут».

Подняв трубку, я тихо спросила:

— Да? Кто это? — тишина, в глубине которой едва улавливалось чье-то прерывистое дыхание, резанула по ушам. — Отвечай же! — потребовала я, раздражаясь, но в ответ — ни слова.

Мы помолчали с немым собеседником еще какое-то время, затем я бросила трубку, а через минуту опять ее схватила, так как аппарат снова зазвонил. Но и теперь со мной никто не желал общаться. На душе стало мерзко, в голову закрались неприятные мысли. Неужели маньяк не может спокойно спать, не послушав перед сном мой голос? И Валентина, как назло, нет рядом… А что, если это он и звонит из автомата? Отогнав глупую мысль, я твердо решила перестать подозревать любимого, особенно сейчас. Ни один насильник не может быть таким нежным и страстным, каким был он. И потом… какая разница, я все равно останусь с ним, будь он самим дьяволом.

Звонки повторились еще несколько раз, после чего все затихло. Вероятно, неизвестному надоело со мной играть в молчанку, чему я очень сильно обрадовалась. А вскоре пришел Быстров в сопровождении весело скакавшего вокруг него пса. Они оба выглядели как снеговики. Судя по всему, их прогулка по большей части состояла из совместного купания в сугробах. Физиономия Вали была довольная, а в глазах его плясали хитрые чертики, не предвещавшие мне спокойной ночи. Так оно и вышло. Как только парень переступил порог и прикрыл за собой входную дверь, он тут же сгреб меня в охапку, прижав к своей ледяной груди.

— Ты соскучилась по мне, Катюша? — я упорно пыталась увернуться от его поцелуев, но мне это слабо удавалось. — Пожалуйста, ответь.

— Очень, — едва сдерживая улыбку, проговорила я.

На лице любимого появилось счастливое выражение, но я, как это ни печально, все-таки умудрилась испортить его хорошее настроение, сказав:

— Мне несколько раз звонил «полосатый козел» и молчал.

Радость парня сменилась озабоченностью, а хитрые огоньки в глазах потухли, уступив место хмурой серой туче. Он слегка отстранился и внимательно посмотрел на меня.

— Думаю, тебе лучше какое-то время пожить в моей квартире, — произнес Быстров спокойно и уверенно.

— Не надо, — я отмахнулась. — Завтра увижу фото робот, и все станет ясно.

— А если нет? Если лицо преступника окажется для тебя незнакомым? — встревожено поинтересовался он.

— Тогда не знаю, — я грустно вздохнула, опустив глаза. — Но и переехать я не могу, что скажут родители?

— Я сам с ними поговорю, — заверил Валя, чем привел меня в полное замешательство.

— Зачем?

— Ну… — он таинственно улыбнулся. — Пора познакомиться с будущими родственниками.

Мое удивление возросло, а взгляд отразил немой вопрос, который не смогли произнести губы. Однако парень не собирался ничего объяснять, оставив меня мучиться догадками. Он так и не ответил мне, как следует понимать его слова, лишь хитро усмехался каждый раз, когда я к нему приставала с вопросами по этому поводу.

Остаток ночи после приготовленного совместными усилиями ужина, мы уснуть так и не смогли. Да и какой может быть сон, когда два страстно влюбленных друг в друга человека попали в зону действия одной, достаточно, широкой кровати?..

Мы целовались, занимались любовью и просто лежали рядом, болтая обо всем на свете. Тела наши были приятно расслаблены после жарких объятий и неистовых ласк, вихрь которых некоторое время назад бушевал в комнате. Я блаженно улыбалась, ощущая себя королевой на празднике бесконечного счастья, длившемся до самого утра, даря мне фейерверки восхитительных чувств и впечатлений. Я утопала в облаке томительной нежности, которой окутал меня Валентин, стремясь сделать эту ночь еще более прекрасной. Все проблемы отступили прочь, потеряв смысл и важность. Был только ОН, Я и наша ЛЮБОВЬ…

— Так ты согласна переехать ко мне? — гладя меня по голове, покоящейся на его широкой груди, спросил парень.

— Давай, подождем результатов опознания, — предложила я, уклоняясь от конкретного ответа.

— Думаешь, ты узнаешь этого типа? — задумчиво проговорил он, приподняв мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Возможно.

— И кто он? — Валя не отрывал от моего лица внимательного взора, а я лишь пожала плечами, не найдя подходящей кандидатуры сходу. — Это не твой бывший муж, — продолжал собеседник, рассматривая меня. — Не доцент, не Андрей и не я.

— Верно, — мои губы растянулись в лукавую улыбку. — А еще, это не бедный господин Лисичкин.

— Вот-вот, — смеясь, подтвердил любимый, ласково проведя ладонью по моему обнаженному плечу. — Остается один «Мистер галстук».

— Валечка, ты опять завел свою любимую песню? — укоризненно протянула я, взглянув на него с упреком. — Оставь бедного Андрюшу в покое, он на такие подлости не способен. К тому же Лари с ним уже встречался.

— Пес видел Егорова до последнего нападения на тебя, Катюша, — возразил мой любимый, продолжая отстаивать свою теорию. — Он вполне мог быть дружелюбным, ведь тебе ничего не грозило.

— Что ты предлагаешь? — я стала серьезной. — Хочешь спустить бедняге брюки? Вы уже пытались с Каменским осуществить эту идею, к счастью, не удачно, — я чуть заметно улыбнулась, вспомнив причитания однокурсника в трубке после выходки парней.

— Зачем же впадать в крайности? — в серых глазах Быстрова появились хитрые огоньки, не внушавшие мне особого доверия. — Можно просто организовать очную ставку для него и Лари. Если пес отреагирует воинственно, значит, мы на верном пути.

— А если нет?

— Тогда я признаю свою ошибку, — торжественно пообещал любимый.

— И перестанешь цепляться к Егорову по любому поводу? — недоверчиво полюбопытствовала я.

— Да. Если, конечно, он не будет приставать к тебе, — Валентин немного подумал и добавил. — Руки тоже пусть не распускает.

— Боже мой, милый, — я усмехнулась. — Ты ведь ревнуешь!

— Ну и что? — с видом пойманного на месте «преступления» ребенка, отозвался парень. — Проверить-то все равно надо. А вдруг интуиция меня не обманула? — он покосился на будильник и сказал. — Сейчас половина седьмого. Позвони ему, назначь встречу возле университета, мы туда втроем и приедем.

Я покачала головой, разглядывая своего воодушевленного предстоящей авантюрой любовника. У Валентина было ребяческое выражение лица, которое в компании с взъерошенными волосами и хитрым блеском в глазах делало его похожим на мальчишку-сорванца, собиравшегося наведаться под покровом ночи в соседний огород за яблоками.

— Ну же, позвони, Катенок, — уговаривал он, пытаясь поймать губами мой рот.

— Если не перестанешь целоваться, я никому не буду звонить, — наигранно строго пригрозила я, щелкнув собеседника по носу.

Он невинно похлопал глазами и скромно произнес:

— Ладно, я продолжу начатое, когда ты договоришься с Егоровым встретиться у «Медухи». Идем к телефону, — мой белокурый спутник, тряхнув своей растрепанной шевелюрой, потащил меня в коридор, где уже сидел в обнимку с его ботинками ожидавший очередной прогулки пес. — Какой у него номер?

Я сказала, и он тут же набрал нужные цифры, вручив мне трубку. После трех продолжительных гудков, я услышала сонный голос ни о чем не подозревающего Андрюши.

— Але? — зевая, пробормотал, поднятый мной с постели, однокурсник. — Кто это?

— Я, Катерина, — произнесли мои губы, улыбаясь. — Мне надо срочно с тобой посоветоваться насчет маньяка.

Быстров упорно прислушивался, низко наклонясь к моей щеке, чем сильно мешал осуществлению задания, которое я от него получила, так как меня разбирал смех, вызванный его дотошностью и любопытством.

— Катя, может, попозже? — простонал оторванный от теплой подушки собеседник. — Сейчас еще такая рань.

— Нет! — вскрикнула я, потому что Валя, найдя губами мою шею, принялся целовать ее, не взирая на то, что я занята.

— Ты чего так орешь? — не понял «Мистер галстук», зато его голос стал более бодрым, вероятно, от моего восклицания он проснулся окончательно.

— Назначь ему свидание, — прошептал спасатель, целуя мое свободное от трубки ухо. — Скажи, что влюблена в него с первого курса. Ну, уговори его как-нибудь…

— Отстань! — бросила я, отстраняясь от любимого.

— Катерина, — обиженно процедил Егоров. — То ты просишь совет, то кричишь «отстань!» Я тебя не понимаю.

— Андрюша, — начала оправдываться я, показывая Валентину кулак, как только заметила, что он вновь собирается ко мне прикоснуться. — Это не к тебе относится, а к собаке, так что не дуйся. Мне, действительно, позарез нужна твоя консультация. Мы можем встретиться возле «Медухи» через час?

— Давай позднее, — предложил собеседник.

— Лучше у памятника Ленину, в сквере, — дергая меня за руку, произнёс Валя еле слышно.

— Андрей, — решительно заговорила я. — Вопрос жизни и смерти! Через час в сквере у памятника я тебя буду ждать. Договорились?

— А почему не у «Медухи»? — удивился однокурсник столь быстрой смене места встречи.

— Лучше, где потише. Разговор очень серьезный, — напустив на себя важность, произнесла я интригующе. — Ну, так как?

— Ладно, — сдался он. — Оденусь и приеду.

— Я не прощаюсь.

— Хорошо, — пробубнил «Мистер галстук» и повесил трубку.

— Ты счастлив? — сложив на груди руки, спросила я Быстрова.

— Да, — вкрадчиво отозвался он, глядя на меня, как кот на сметану. — А теперь я тебя поцелую.

— Вот уж, нет! — отскочив в сторону, заявила я, смеясь. — Если ты это сделаешь, мы опоздаем на встречу и никогда не узнаем, причастен ли Егоров к нападению на меня?

Любимый грустно вздохнул, признавая мою правоту и бросил тоскливый взор на мои припухшие от ночных ласк губы, печально пробормотав:

— И зачем я просил тебя назначать ему свидание так рано?

Мне было весело и приятно наблюдать, как сильно он расстроен запретом, который я только что выдвинула. Но подводить человека, отправляющегося, по моей милости, на мороз вместо того, чтобы досматривать сны, не хотелось. Быстро собравшись, мы отправились в метро, чтобы доехать до Петроградской, как можно скорее.

Перед отходом, я позвонила Вере и сообщила ей о том, что к следователю пойду вместе с Валей, так что она может отдыхать. Подруга сонно промямлила мне какую-то не очень осмысленную фразу, по отдельным словам которой я поняла, что ночь у нее была не менее бурная, нежели у меня, поэтому подремать лишний часок ей совсем не помешает. Сговорившись созвониться вечером, мы пожелали друг другу удачи, на чем наша беседа и закончилась.

Возле памятника мы с Валентином оказались точно в срок. Я издали увидела однокурсника, сидящего на лавочке с дипломатом на коленях и уплетающего мороженое в вафельном рожке. Заметив меня, парень поднялся и приветливо помахал рукой. Облаченный в намордник Лари сосредоточенно водил носом, будто знал, что главная персона нашей миссии — он. От реакции собаки зависела участь Егорова, а заодно и решение нашего с Валей спора. Он-то уверен, что насильник — Андрюша, я же твердо знала обратное. Но… и мне и ему для отстаивания собственной теории нужны были доказательства.

— Эй, Катерина, ты не одна?! — крикнул «Мистер галстук», настороженно изучая моего спутника.

И тут начался кошмар, осознать который я смогла лишь через пару часов, когда окончательно избавилась от шока. Овчарка ощетинилась, глядя на моего однокурсника волком, а потом сделала рывок в его сторону, но Быстров удержал пса на поводке, самодовольно заявив:

— Я же говорил тебе, Катенок, что это он!

Лари угрожающе зарычал и в следующую секунду сбил Валентина с ног, освободившись тем самым от сдерживающих движения пут, так как потерявший равновесие парень выпустил из рук поводок. С бешеной скоростью огромная взлохмаченная собака перемахнула через кусты, стремительно приближаясь к опешившему Егорову, глаза которого вылезли из орбит, а руки судорожно обхватили дипломат, выронив на землю мороженое.

— Он сейчас его загрызёт, — испуганно прошептала я, не в силах сдвинуться с места.

— Вот это силища! — восторженно сказал Валентин, выбираясь из сугроба, в который отправил его пес. — Капут бедному Андрюше.

Но Лари не напал на «Мистера галстука». Напротив. Он даже не заметил его, промчавшись мимо с громким рыком. Мы недоумевающе смотрели вслед уносящемуся псу, не понимая, куда он направляется и зачем? Еще мгновение длилось наше замешательство, после чего, переглянувшись друг с другом, мы оба, не сговариваясь, кинулись в погоню за вышедшим из-под контроля питомцем.

— Вы куда?! — воскликнул Егоров, когда мы с завидной быстротой промчались мимо него, увлеченные преследованием рассвирепевшей овчарки. Я отмахнулась от него, не желая останавливаться. — Подождите меня! Я с вами!

Мои глаза расширились от ужаса, а лицо приобрело мертвенно бледный оттенок, когда я увидела, как Лари со всего разбега прыгнул на спину какому-то прохожему, опрокинув его лицом в снег.

«Ну, все! Теперь заставят усыплять собаку, обвинив ее в бешенстве», — страдальчески подумала я, прибавив скорость.

Мой спутник опередил меня, несмотря на свою легкую хромоту. Он оказался возле пострадавшего первым. Оттащив пса от настигнутой им жертвы, спасатель протянул было руку, чтобы помочь несчастному подняться, как вдруг осекся, убрав ладонь. Когда Валентин, ко всему впридачу, еще и ослабил поводок рвущегося в бой Лари, я твердо решила, что взбучка грозит не только собаке. Наверняка Быстрова заберут в ментовку за хулиганство или выпишут ему штраф с невероятным количеством нулей… Наконец, я осилила разделяющее нас расстояние.

— Вы что, спятили оба?! — гневно тараща на Валю глаза, заорала я. — Это же подсудное дело спускать собаку! И ты, Лари, тоже хорош! Зачем завалил несчастного… — я покосилась на подымающегося из снега мужчину и упавшим голосом закончила, — бухгалтера.

Игорь злобно кривился, переводя ледяной взгляд с меня на Валю, а потом обратно. Смотреть на продолжающего свирепо рычать пса он не решался.

— Ты?! — обретя дар речи после весьма продолжительной паузы, спросила я.

Мужчина открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент к нам подскочил запыхавшийся Андрюша и… со всего размаха стукнул не успевшего встать на ноги Игоря дипломатом по голове. Мой отвергнутый пару недель назад поклонник снова рухнул носом в снег, потеряв от сильного удара сознание.

— Вот так! — твердо заявил «Мистер галстук». — Я только что обезвредил преступника!

— А если он просто случайный пешеход? — обалдев от сцены, свидетелем которой стала, поинтересовалась я.

— Нет, — уверенно отозвался однокурсник. — На обычных людей умные собаки не бросаются, — он посмотрел на успокоившегося Лари, с деловым видом изучавшего лежащее без движения тело. Агрессивность пса исчезла без следа, уступив место любопытству.

— Этот хмырь был в списке подозреваемых, — хмуро заметил Валентин. — И почему мы о нем забыли? У тебя при себе номер следователя, Катюша?

— Да, — я на автомате достала из сумки визитную карточку Петрова. — Домашний написан снизу. И скорую тоже вызови.

— Его, наверное, надо связать, чтобы не сопротивлялся, когда очнется, — предположил спасатель, но я возразила, по-прежнему тупо глядя на спину распластанного на снегу бухгалтера:

— У меня есть Лари и дипломат Егорова, он никуда не денется, поверь.

Доводы были убедительные, тем более, нам обоим довелось наблюдать их в действии. К тому же, волнения Вали оказались напрасными, Игорь пришел в себя лишь после его возвращения. До приезда крайне заинтересованного происшествием Петрова, нам удалось кое-что выяснить.

Так, например, я узнала о себе много всяких гадостей, которыми мой несостоявшийся друг приправил свою гневную речь. Он обвинил меня в том, что я его кинула, как ненужную тряпку, после того, как он потратился на цветы и ужин в кафе. По словам этого человека, я повела себя, как неблагодарная свинья, за что и получила в последствии.

Игорь даже и не думал отрицать свою причастность к нападениям, совершенным на меня. Хотя… Лари с оскаленной пастью, стоящий рядом, был хорошим стимулом для откровенной исповеди.

Остальную информацию о преступлениях тихого аккуратного бухгалтера мы получили от Степана Степановича после того, как он с дежурным нарядом милиции забрал неудачно вышедшего в столь ранний час мужчину в участок. Вскоре Игорька посадили, причем, приговор был вынесен сразу по нескольким статьям, среди которых мое дело оказалось самым малозначительным. Помимо изнасилования девятнадцатилетней девушки возле «Парка Победы», ему приписали еще и вымогательство, финансовые аферы на работе и подстрекательство к противозаконным действиям. Короче, сел разоблаченный «полосатый» маньяк надолго, о чем я не очень-то сожалела. Остался лишь неприятный осадок, вызванный собственной слепотой и недогадливостью. Этот мерзавец был у меня буквально под носом, а я даже не удосужилась приглядеться к нему, уверенная в том, что Игорь человек безобидный. А вышло все наоборот…

Вернувшись домой после столь насыщенной событиями прогулки, я устало оперлась спиной о стену и, грустно вздохнув, сказала:

— Как все-таки непредсказуема судьба! Того и гляди, подбросит очередной сюрприз. Шли ловить «Мистера галстука», а натолкнулись на Игоря. Разве не странно?

— По-моему, нет, — Быстров обнял меня. — Мы с тобой хотели обезвредить преступника, мы его и обезвредили. Сила намерений, дорогая. Вот и все чудеса.

Я кивнула, соглашаясь с такой версией. Его губы коснулись моих, предвещая много приятного в ближайшие часы. Я безропотно подчинилась сильным мужским рукам, которые подхватили меня и понесли в спальню. Верхняя одежда вперемешку с обувью валялась на полу на всем протяжении пути от двери до кровати. Но нас это мало интересовало, потому что, попав в плен обжигающего сердце желания, ни я, ни он не могли больше ни о чем думать, кроме как друг о друге.

— Отныне никто не помешает нашей любви, Катюша, — прошептал Валентин, нежно глядя на меня. — Мы будем жить вместе: Я, ты, Леночка и героический пес, конечно. Ты согласна?

— С одним условием, — лукаво улыбнулась я, подарив ему полный счастья взор.

— С каким? — он насторожился.

— Ты обещаешь мне быть таким же пылким и страстным всегда?

— Как пожелаешь, милая, — стиснув меня в объятьях, сказал спасатель. — Как пожелаешь, — и, судя по его потемневшим глазам, я поняла, что он намерен приступить к выполнению моей просьбы немедленно…

Я все-таки завершила сессию, сдав в понедельник последний экзамен. Несмотря на слабую подготовку, причиной которой была моя чрезмерно активная личная жизнь, я умудрилась получить четверку, чему безумно обрадовалась, так как теперь мне светила стипендия и не самая маленькая.

В тот же день мы с Быстровым поехали в Тосно. Знакомство парня с родителями, вопреки моим ожиданиям, прошло на удивление гладко. Они довольно быстро нашли общий язык, но особенно Валентин понравился бабушке. Маму мой любимый покорил своей работой над переводами, узнав о которой она сделала вывод, что Валя — человек образованный, а, значит, перспективный. Отец же, напротив, проникся расположением к выбранному парнем призванию, сказав, что спасать людей — это благородно и… по-мужски.

Ну, а Лена, завидев молодого красивого дядю с огромным пушистым медведем в руках, с ходу окрестила его «папой», чем очень удивила меня и остальных. То ли дочка перепутала, то ли просто Валентин ей сильно приглянулся, для нас эта ее реакция так и осталась загадкой. Зато новоиспеченный папаша сиял от счастья после радушного приема, который устроила ему маленькая кокетка, весь вечер не слезавшая с Валиных рук. Я даже приревновала их обоих, хотя в душе мне было очень приятно, что самые дорогие мне люди так быстро поладили. Одним словом, Быстров органично влился в нашу семью, завоевав симпатии всех моих родственников.

Как-то вечером мы решили осуществить задуманный с Эдиком поход в кафе вместе с дочерьми. Забрав Лену из садика, я и Валентин встретились с ним возле его дома, где он дожидался нас, играя с Юлечкой на детской площадке. Девочки быстро сдружились и, мгновенно сообразив, что сегодня их день, потребовали мороженого. Я вызвалась выполнить их просьбу и побрела в ближайший магазин, оставив детей на мужчин. Сделав покупки, я со счастливым видом возвращалась обратно, издали махая рукой всей «честной компании». Когда между мной и площадкой, на которой резвились девочки, опекаемые Эдуардом и Валей, осталось метров пятьдесят, ко мне прицепился какой-то пьяный бомж, за версту источавший запах перегара. Довольная улыбка сползла с моего лица, сделав его выражение зловещим. Я бросила косой взгляд на парней, руки которых оккупировали две юные особы, ожидавшие мороженого. Брови обоих были сдвинуты, а в глазах читалась напряженность. Но предпринять они ничего не смогли, потому что я, устав за последний месяц от бесконечных встреч с маньяками, осторожно положила на тротуар пакет с гостинцами для Лены и Юли и обернулась к подкатившему ко мне мужику.

— Ну, че, рыжая, пойдешь со мной за червонец? — оголив свои гнилые зубы в широкой ухмылке, заявил бомж.

Этим он подписал себе приговор. Я принялась лупить бедолагу, вспоминая обучение Эдика и, в равной степени, импровизируя по ходу.

— Вы меня достали, маньяки чертовы! — рычала я, пиная оторопевшего от такого поворота событий незнакомца.

— Хук слева! — крикнул Эдуард, с довольной физиономией наблюдая за моими действиями. — Дай ему по челюсти, Катюха!

Я тут же исполнила его пожелание, успев перехватить руку, пытавшегося дать сдачи бомжа. В конечном итоге, он уполз от меня, бормоча проклятья и какую-то религиозную чепуху о сошествии огненноволосой дьяволицы на его бедную голову.

— Моя тренировка, — радостно похвалился Эдик перед Валентином, когда я, отряхнувшись и снова взяв в руки пакет с мороженым, подошла к ним с абсолютно невинным видом.

— Моя мама теминатол! — перековеркав большую часть букв на свой лад, сообщила Леночка, имея в виду легендарного героя Шварца Негера.

Держа ее на руках, Быстров ошарашено смотрел на меня, не в состоянии вымолвить ни звука.

— Удар справа надо еще отработать, — с деловым видом проговорил мой «сэн-сей» — А, в целом, ты молодец, Катя!

— Стараюсь, — я усмехнулась, угощая детей десертом. — Ну как, пойдем в кафе, или план действий на сегодня изменился?

— Можно поехать в зоопарк, — предложил Эдуард.

— Нет, — мой любимый, наконец, обрел дар речи. — А вдруг нашей воинственной барышне не понравится какой-нибудь страус? Она же свернет бедняге шею, — он вытаращил глаза, изображая фальшивый ужас, но губы его непроизвольно расплылись в веселой улыбке. — Как я с тобой живу, «девушка-терминатор»? — смеясь, спросил Валя. — Отныне буду поменьше спорить, а то, не дай Бог, сделаешь из меня такую же отбивную, как из этого несчастного.

— Понимаешь, милый, — я подарила ему многозначительный взгляд. — Между ним и тобой есть одна огромная разница.

— Какая? — всунулся в наш разговор любопытный Эдик.

— Валечка единственный, кого я по-настоящему люблю, а всех остальных ждет неминуемая взбучка, если они посмеют распускать руки.

— Приятно слышать, Катенок, — нежно поцеловав меня, промурлыкал довольный, как кот, парень. — А теперь идем в зоопарк! — он немного помолчал, после чего весело добавил. — Только страусов, Катенька, не бей, ладно?

— Все зависит от их поведения, — едва сдерживая смех, ответила я.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg