«Нигерийский синдром»

Нигерийский синдром (fb2) - Нигерийский синдром (Эмигрантская трилогия - 2) 2797K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Хельга Графф

Хельга Графф Нигерийский синдром

Светлой памяти моего отца посвящается

В этом мире неверном не будь дураком: Полагаться не вздумай на тех, кто кругом, Трезвым оком взгляни на ближайшего друга Друг, возможно, окажется злейшим врагом. Омар Хайям

Глава 1

Евро, доллары и рубли вихрем носились вокруг меня, складывались пачками в штабеля, и, казалось, этому денежному потоку не будет конца! Я лежала на разноцветном купюровом ковре и только одна мысль безостановочно крутилась в голове: «Наконец-то! Сбылась мечта идиотки! Теперь всё будет по-другому!..»

Замечательный сон, но только сон, реальность была куда менее оптимистичной.

Надо сказать, что уже не один год мы с мужем проживали в одной из самых спокойных и довольно благополучных европейских стран – Германии, вынужденно эмигрировав из хаоса и ужаса, царящего в бандитской России после весьма скоротечного перехода страны из социализма в демократию. Наша совместная с ним жизнь пришлась на страшные годы криминальной революции и беспредела, когда случайно остаться в живых могло быть расценено как великое чудо. Нам очень не хотелось «сыграть в ящик» раньше времени, поэтому срочно пришлось распрощаться со страной, в которой прошли наши основные сознательные и когда-то счастливые годы жизни.

Мне повезло, потому что муж, имея еврейское происхождение, получил неплохую возможность срочно поменять место проживания в одной стране на другую и шёл в нашем тандеме так называемым «паровозом», за которым с оголтелым оптимизмом тащился в моем лице малюсенький «вагончик». Но, как говорится: «Хорошо там, где нас нет». Дела шли не очень, и пока новая родина была для нас не любящей «матерью», а ненавистной «мачехой»!

Вот уже несколько лет мы искали инвестиции для своего бизнеса, который при раскрутке мог бы сделать нас богатейшими людьми. Мог бы, но пока не сделал. Мечты улетучивались, но оставалась надежда, которая собиралась, очевидно, умереть последней. Около десяти лет мы отдавали все свои силы и средства на наши разработки, но вернуть затраченное, да к тому же заработать пока не получалось. И не потому что проекты плохие и никому не нужные, нет, а потому что в них надо было еще вкладывать и вкладывать, говоря простым и понятным русским языком, приличные «бабки», а это, как вы понимаете, занятие крайне сложное и неблагодарное, особенно на первых этапах, когда нет прибыли!

Теперь, с годами, мы стали избирательнее. А были времена, когда мы отдавали свои доли за кредит, за услуги, и кроме неприятностей эти действия ничего положительного не приносили. Временное решение отдельных вопросов и только. Зато давление со стороны так называемых партнеров усиливалось с каждым днем.

Некоторые из них считали необходимым периодически прочищать нам мозги своими лекциями на тему: «Ну, сколько можно ждать! Надо же что-то делать!» Часовые нотации сменялись их мнениями о том, что мы с моим мужем представляем из себя в их глазах. Все попытки оправдаться и объяснить, что мы делаем кое-какие «телодвижения» своими крайне малыми силами, воспринимались ими как вой обездоленного в пустыне. В общем, им не было дела до нас, пока у нас не было денег для них. После очередного наезда наступал период депрессии, а затем все возвращалось на круги своя. Попытки найти инвестиции предоставили нам возможность по-иному взглянуть на людей. Одни расставались с деньгами, как с жизнью. Другим надо было отдать абсолютно всё и еще полцарства впридачу. Третьи запускали «дурочку». Заработать они, конечно, мечтали, но при том не имели ни малейшего желания вкладывать свои средства, да и привлекать в дело никого не хотели, хотя у большинства для этого возможности были. Лучшим для них являлся бы тот вариант, при котором мы приносили бы им деньги в зубах просто так, из любви к ближнему, поэтому на все обращения реакция была одна:

– Вас устраивают условия?

– Да, конечно!

– Когда мы сможем приступить к работе?

– Сразу!

После «сразу» проходило не меньше полугода и на каждый очередной наш звонок: «Когда же, наконец?!» – звучал новый вариант ответа: «Еще не продал свой бизнес, еще не приехал мой компаньон, еще не до конца все решил для себя и еще, еще и еще!» Верить никому не стоило. А может, среди тех, у кого водятся финансы, просто нет умных или они топчут другие тропинки?

Отсутствие денег, долги, неоплаченные счета и постоянный прессинг угнетали.

Мой день, как правило, начинался с «головной боли» и извечного вопроса, какая неприятность ожидается сегодня: очередное письмо с непогашенным счетом, который нет никакой возможности оплатить, грозный звонок от «доброжелателя»-кредитора или партнера или того хуже – вызов в полицию для дачи показаний по отмыванию денег. За эти несколько лет меня уже дважды обвиняли в данном преступлении, но доказать ничего не удалось по одной простой причине – преступления не было! Мы не нарушали законы и не желали их нарушать!

Поездки к ведущим московским экстрасенсам давали кратковременную надежду, но эта надежда постепенно угасала по мере неисполнения предсказаний в указанные сроки. Многое в их словах было абсолютно точным, что просто поражало воображение, но основное предсказание об успехе в бизнесе и финансах так и не реализовывалось, хотя прогнозы делались весьма и весьма оптимистичные. А жить хотелось достойно. Мы желали оказать поддержку людям, нуждающимся в помощи, покупать, что хочется, и существовать спокойно, без потрясений. Ради этого, конечно, стоило побороться, тем более, что примеры такой борьбы встречались в историях из жизни людей, которые тоже сражались до последнего и всё же смогли перебороть судьбу. Вот на них и следовало равняться!

Для реализации наших планов у меня еще было время, но у мужа времени почти не осталось, потому что годы уже очень солидные. Разница между нами составляет около тридцати лет. Именно поэтому он стремился как можно быстрее решить этот вопрос и начать зарабатывать деньги, пока жив, чтобы оставить меня хоть с чем-то – имуществом, деньгами – и самое главное – без долгов. Мы прожили вместе достаточное количество лет и были всегда рядом, помогая друг другу выбираться из различных, как правило, неприятных ситуаций, и как могли поддерживали наш дружеский союз.

Ну, что же, вернемся к партнерам. Среди них было лишь двое-трое, на которых мы могли положиться. Наш близкий товарищ Владимир, семья коренных, местных немцев из самого Берлина, вернее, женская ее половина по имени Карин – очень добрая и порядочная тетка, семейная пара из Петербурга – наши многолетние друзья и партнеры, да еще Василий Иванович – единственный человек, который если сказал – сделал.

Согласитесь, Василий Иванович обладал странным для еврея именем. При первом знакомстве так и хотелось спросить про фамилию, не Чапаев ли? Нет, оказалось, Курочкин. Судя по финансовому состоянию миллионера на сегодняшний день, его птичья, а отнюдь не еврейская, фамилия определенным образом характеризовала Василия Ивановича, который, как курочка по зернышку, собирал колоссальное состояние почти всю жизнь, несмотря на немалые трудности! Эти люди и составили костяк нашего сообщества. Вот вместе с ними мы и противостояли всем жизненным и бизнес-неприятностям.

То утро началось как обычно. На мой, ставший уже обыкновением, немой вопрос: «Какие у нас сегодня неприятности?» я услышала радостный голос мужа: «Иди скорей сюда, это интересно!» Его более чем бодрый и оптимистичный тон меня заинтриговал: «Наверное, что-то получил по электронке, а вдруг интересное предложение?» Надежда вновь подняла голову, и я побежала на зов. Лев, так зовут моего мужа, сидел за компьютером и показывал пальцем на дисплей.

– Читай! – коротко сказал он.

Я прочитала. Письмо пришло от некой дамы по имени Агнес из далекой Ганы (Африка). Как только перед моими глазами всплыли первые строчки: «Мы семья из Ганы…», сразу же вспомнилась Россия, с ее бесконечными рядами вымогателей: «Мы-сами-не-местные…», оптимизм мигом испарился, а надежда тотчас впала в кому.

– Лева, – сказала я доверчивому супругу, – выброси его на хрен! Ты что не видишь, что оно из Африки? Не слышал про нигерийские письма? Да это же просто фуфло, даже не отвечай!

Подобных писем приходило множество, в основном с одним и тем же трагическим содержанием: «Ваш родственник, такой-то, носящий вашу фамилию, скончался, погиб в катастрофе, умер в результате военных действий, сгорел на пожаре…» – и так далее, вариантов было великое множество: «…и оставил вам в наследство 4, 8, 10, 15, 20 миллионов долларов», – писал очередной «адвокат»-мошенник.

Мы были в курсе того, сколько обманутых людей по этому принципу, надеявшихся поправить свои финансовые дела и свято верящих в законность этих сказочных историй, представленных якобы серьезными «адвокатами» (можно подумать, что адвокаты не врут), было в России, Германии, да и в любой другой стране мира. Люди отдавали мошенникам последнее, и из-за этих подонков разыгрывались семейные драмы и трагедии.

Недавно смотрела жуткую передачу «Вне закона», где речь шла об одной питерской семье. Супруг получил письмо от очередного нигерийского подонка и поверил в мечту. Тому под предлогом оформления крупного наследства удалось выманить у бедолаги огромные суммы в тысячах долларов. Простак, вконец разорив семью, еще и вогнал ее в колоссальные долги. Жена не выдержала и в пылу очередного скандала ударом ножа поставила точку в этой страшной истории! Получила восемь лет тюрьмы, оставив своего малолетнего ребенка на попечение бабушки, с которой теперь требуют погашения многочисленных долгов! Эта история запомнилась мне навсегда, и для себя я даже решила, что если мы сможем раскрутиться, то обязательно поможем этой семье, поэтому решительно сказала мужу: «НЕТ!» Там, где Африка, там мошенничество и обман!

Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Так началась удивительная история, которую нам предстояло пережить. Мы еще не знали, что судьба дает нам шанс и этим шансом воспользоваться мы сумеем.

Предложение, пришедшее из Африки, оказалось для нас интересным, я бы даже сказала, заманчивым. За помощь в переезде в Германию семьи из семи человек нам предлагали инвестиции в размере девяти миллионов долларов, и потому взять на себя ответственность перед немецким государством за семерых было для нас сущей ерундой, по сравнению с перспективами, замаячившими на горизонте. Все выглядело реально и правдоподобно, в отличие от всех многочисленных фуфловых нигерийских писем и историй. Стоило призадуматься…

Незнакомая Агнес взывала о помощи. Она умоляла нас принять участие в их судьбе. Сами – выходцы из Кот-д‘Ивуара (Берег Слоновой Кости, Африка), во время переворота и нападения мятежников на их дом лишились главы семьи, который, к слову, был серьезным госчиновником.

В свое время папаша позаботился о будущем своих домочадцев, поместив свои сбережения, а именно десять миллионов долларов, в один из фондов Ганы, оформив наследство на своего единственного среди пяти дочерей сына Даниэля. Юноша тоже пострадал во время нападения, но ему повезло гораздо больше отца: он остался в живых и отделался лишь отрубленным пальцем на руке. Оставив все, семья, в чем была, бежала в Гану, где имела сейчас статус беженцев. Теперь же, с нашей непосредственной помощью, они, прихватив наследство, собирались перебраться в цивилизованную Германию и жить там припеваючи на свои кровные. А эмиграция, имеющая многообещающую и крутую приставку «бизнес», предполагала вложение средств в какое-либо перспективное дело, которое приносило бы им пожизненный доход. Вот таким классным бизнесом и являлось наше будущее производство, способное обеспечить как им, так и нам в том числе, безоблачное будущее.

Письмо было подкреплено фотографиями: полная, интересная женщина и не менее интересный мужчина с тростью в окружении пяти девушек различного возраста, как потом выяснилось, от пятнадцати до двадцати семи лет, в интерьере роскошной обстановки, ведь красиво жить не запретишь! Юноша в национальной африканской одежде, с лаконичной надписью: «Это мой сын Даниэль» и прелестная девушка: «Моя дочь Лала». В общем, всё было, как надо, и не доверять им оснований не было.

– И что ты думаешь? – спросила я у мужа, уже заранее зная ответ.

– А что тут думать, – решительно заявил он, – будем отвечать, чем черт ни шутит, а вдруг это правда?! А вдруг это шанс?! Все может быть.

– Ну что же, – согласилась я, – надо так надо, ведь деньги же не просят, так почему бы не ответить.

Надо сказать, мы знали совершенно точно, если любая операция начинается с требования денег, то, как правило, завершается она обманом, а посему решили им ответить, не увидев для себя никаких негативных нюансов. Рассказали подробно о себе, о нашем бизнесе, также выслали пару фотографий, так сказать, для заочного знакомства.

Переписка начала принимать регулярный характер. Затем начались звонки по телефону. Сначала звонила Агнес, но поскольку я свободно владею немецким и французским и очень слабо языком Байрона, а Лева только русским и то с переводчиком и китайским в мечтах, ответить ей мы, естественно, не могли, переадресовав звонки нашему партнеру Владимиру, который английский знал прилично и мог спокойно, в отличие от нас, с ней беседовать.

В свое время, когда мы жили еще в социалистическом обществе, большинство из нас виртуозно владело лишь одним языком – матерным. Все остальные иностранные языки остаются для наших сограждан слишком «больной» темой и неразрешимой проблемой для ленивых отечественных мозгов! Наше общество в те времена было отгорожено от остального мира советско-социалистической идеологией, и многие не сомневались в том, что нет никакой необходимости изучать иностранные языки. Применить их в жизни было практически невозможно, потому что общение с заграницей входило лишь в планы так называемой элиты, в основном блатных соотечественников, которые имели «мохнатую лапу», чтобы жить и работать за кордоном. Ну, а где все остальные, «недостойные», могли бы демонстрировать свои блестящие знания иностранных языков? Да нигде! Не в бесчисленных же очередях за дефицитом, где обычно фигурировала лишь ненормативная лексика. И стоило ли в таком случае тратить свое время на их изучение? Конечно же, нет! Поэтому мы и не учили языки, хотя и знали, что это всегда «хлеб с маслом», а иногда и с икрой.

Сегодня нас, русских, бывших советских людей, можно узнать за рубежом именно по отсутствию знаний так необходимых иностранных языков. В этом плане современная молодежь ушла от нас, сорока-пятидесятилетних, далеко вперед, и каждый вполне прилично может изъясняться хотя бы на английском. В России иностранные языки всегда преподавали очень слабо, а вернее, странно, потому что на языке, изученном в учебных заведениях нашей страны, за границей, как правило, местные жители не разговаривают. Как-то на каникулах моя дочь посетила Россию и побывала в родной школе, где училась с первого класса. Получилось так, что ее попросили заменить заболевшую учительницу немецкого. Прекрасно владея этим языком и прожив к тому времени в Германии десять лет, она блестяще справилась с задачей, отметив про себя, что преподавание языка ее бывшей учительницей крайне примитивное. Но педагог, которая увидела, как говорит и пишет по-немецки дочь, очень обиделась на нее, не знаю почему, но думаю, от зависти.

Зависть – это наверное, наша генетическая особенность. Мы всем и во всем завидуем! Завидуем тем, кто интереснее нас, кто богаче, кто лучше знает иностранные языки. По-моему, не осталось ни одной cферы, которую не коснулась бы такая отвратная черта, как зависть. Даже те, у кого в роду никто не мотал срок, завидуют сегодня тем, у кого есть в семье уголовники! Сейчас ведь так почетно иметь хоть какое-то, пусть даже косвенное, отношение к криминалу! И если бы наши российские учителя не завидовали ученикам, имеющим более обширные познания, тогда, может, мы и не были бы языковыми изгоями. В Лондоне, например, слыша наш безобразный английский «лепет», продавцы сразу же понимают, с кем имеют дело: «Э… да вы из России, наверное!» Говорят так, словно ставят диагноз, как будто кроме России нет других стран, не способных говорить на иностранных языках. Обидно, конечно, но, с другой стороны, совершенно справедливо! Наши люди, не владеющие никаким другим языком, кроме собственного, везде и всюду пытаются изъясняться на нашем «великом и могучем» в надежде, что их смогут понять. Бывает, что и понимают, потому что где бы ты ни находился, обязательно «наступишь» на соотечественника.

Моя совесть просыпается только за пределами родины, день и ночь стеная: «Боже, кошмар! Как стыдно! Надо знать английский обязательно! Приедешь обратно домой – срочно садись за учебники!», но по возвращении она благополучно впадает в спячку, а на ее место заступает патологическая лень с вечным: «Ладно, когда-нибудь начну!»

Наш Владимир учил английский много лет, совершенствуя его из года в год. Правда, имелась одна загвоздка: в разговоре он тушевался, начинал заикаться, заплетаться, чем временами выводил из себя не только нас, но и тех, кому этот перевод предназначался. Поэтому иногда возникало огромное желание ткнуть его кулаком в бок, чтобы ускорить и облагородить переводческий процесс. Но мы, стиснув от злости зубы, воздерживались от подобных акций, чтобы окончательно с ним не поссориться, потому что найти мало-мальски приличного переводчика очень сложно. К великому сожалению, многие из них совершенно не понимают своего предназначения. Одни, слушая получасовую речь собеседника, переводят из сказанного лишь пару слов. Другие начинают деликатничать, отказываясь делать дословный и не всегда приятный перевод, а третьи по ходу сочиняют речь сами, нахально перекраивая смысл сказанного. Володька, в общем-то, несмотря на нюансы, все же к нам прислушивался и старался в обе стороны делать по возможности точный перевод.

Глава 2

По телефону говорить проще, поэтому наши новые африканские друзья были счастливы пообщаться с Володькой, а через него и с нами. Итак, начался телефонный период наших отношений, почти как букетно-конфетный в отношениях влюбленных. Была, правда, одна особенность, которую я заметила, но не придала этому значения. Во время звонка Агнес в трубке все время слышались детские голоса, плач. Дочери и сын у нее взрослые, внуков нет, так откуда маленькие дети? Странно… но на таких мелочах я зацикливаться не стала, мало ли откуда она могла звонить, хотя, они сказали, что это домашний номер. Знала и знаю абсолютно точно, что обращать внимание нужно на любые мелочи, потому что жизнь сама иногда подает нам знаки, которые нельзя упускать из виду, чтобы не попасть в ж… (надеюсь, вы поняли, куда конкретно)!

Через несколько дней переписки мы почти породнились. Моего мужа они уже называли «папой», я получила статус «сестры», а Владимир стал «дядей». Еще через несколько дней выяснилось, что они с большим удовольствием приехали бы в Германию познакомиться с нами, но, к сожалению, их паспорта еще не готовы и в связи с этим с робкой надеждой спрашивали нас, не сможем ли мы приехать к ним?

Над этим предложением стоило подумать. Существовала проблема, большая и постоянная – полное отсутствие финансовых средств. Финансы у нас пели не только романсы и оперные арии, но даже лихо плясали чечетку впридачу! Взять их было почти неоткуда. Говорю почти, потому что оставался еще шанс в сотый раз пойти по кругу с шапкой, выслушивая бесконечные лекции, во время которых припоминалось абсолютно все: куда мы ездили… и не получилось, что мы делали… и не получилось и так далее. Но наши партнеры очень надеялись если не заработать, так хоть вернуть свои кровные, вложенные в дело, поэтому, скрипя зубами (от злобы, жадности и ненависти к вечным «вымогателям») вот уже в тысячу первый раз, давали деньги на новую операцию под кодовым названием «Получение инвестиций».

Ехать решили втроем: Лева, Володя и я. Без помощи Вовы не обойтись, а так, хоть и заковыристый, но все же английский под рукой, ну и, кроме того, наш друг и партнер лишнего не болтал и мы доверяли ему, как себе.

Агнес вызвалась помочь с визами и бронированием отеля, хотя визы для частного визита можно было преспокойно сделать в Берлине. Через день мы получили визы. Выглядели они просто круто! На всякий случай я сходила в консульство Ганы здесь, в нашем городе, чтобы удостовериться, что они подлинные. Работница консульства, никогда не видевшая подобных виз, решила отправить их в Берлин, чтобы выяснить, все ли в порядке. Она нас не разочаровала, сообщив, что это визы VIP и они действительны. Домой я отправилась со спокойной душой. Пока африканцы нас не обманывали, что было, в общем-то, делом неслыханным и странным, учитывая специфические особенности характера этого народа.

На следующий день пришло известие о бронировании китайского отеля в Аккре, столице Ганы. Господи, легче перечислить места, где китайцев нет, чем те, где они есть! Как говорится: «Придут китайцы – спрячься сам!»

Теперь оставалось лишь приобрести билеты и достать деньги на расходы. Билеты на троих стоили прилично: почти три тысячи евро, но это не остановило нас, и мы отправились в аэропорт.

У стойки «Российские авиалинии» стоял импозантный парень. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы не водянистые, на выкате, снулые, как у пойманной рыбы, безжизненные глаза. Но это впечатление компенсировали его шикарный костюм, роскошные часы, золотой браслет и перстень. Услышав название страны, куда мы собираемся лететь, «модный перец» обратился к нам с вопросом:

– В Гану? – и выжидательно посмотрел на нас.

– Да, по делам, – бодро и гордо ответили мы. Не каждый же, черт побери, может позволить себе поездку в далекую экзотическую Африку! И в конце концов, он же не знал, чего стоила нам эта поездка!

Мы представились. Его звали Александр. Товарищ оживился.

– Я там служил, – сообщил он таинственно.

– Вот как? – удивился Лева. – Вы военный?

– Нет, я из Интерпола, – и продемонстрировал нам жетон, почти такой же, какие показывают полицейские в американских фильмах.

«Ничего себе кадр, – подумала я, – надо бы с ним установить контакт».

– Расскажите нам о Гане, – мне было интересно, потому что ничего толкового и необходимого об этой стране, кроме географического положения, мы не знали.

– Там дешевое золото, – начал интерполовец.

«Хорошо, конечно, что дешевое, – промелькнуло в голове, – но это совсем не наша тема». А вообще не мешало бы подстраховаться и иметь какого-нибудь нашего соотечественника там, поэтому я решила прозондировать «почву».

– А в Гане есть кто-нибудь из ваших сослуживцев?

– Разумеется, есть!

– А можно с ними связаться, скажем так, на всякий случай? Страна все-таки чужая, мало ли что может приключиться!

Александр замялся.

– В данный момент вряд ли, но предлагаю обменяться телефонами.

И мы обменялись, совершенно позабыв о том, что не стоит с первыми попавшими в поле зрения людьми откровенничать и делиться своими планами! Вот и это шапочное знакомство имело продолжение, но чуть позже… и к великому нашему сожалению.

На душе было неспокойно, так как денег после приобретения билетов оставалось в обрез, а мы еще хотели приготовить для всех членов семьи подарки. Не поедешь ведь к инвесторам с пустыми руками.

Никогда и никакие, особенно заграничные, визиты не обходились без чудесных подарков с нашей стороны. Мы не жадничали, ориентируясь на мудрую поговорку: «Чем больше отдаешь, тем больше получаешь», поэтому выбирали гостинцы с удовольствием. Вот и на этот раз решили не ударить в грязь лицом и обеспечить всех презентами, которые, кроме сувениров, включали в себя и великолепные конфеты, и алкоголь, и даже икру! Может, наши друзья в своей Африке икру и в глаза не видели, хотя они ведь люди состоятельные и, что такое икра, наверняка понятие имеют. В общем, к ответственному мероприятию постарались подготовить все необходимое.

Мы с Левой несомненно были не от мира сего, всегда и всем делая подарки и с хлебосольной щедростью принимая гостей. Зато нам, кроме моих родителей, дочери, нашей немецкой партнерши Карин и супружеской четы из Питера, никто никогда и ничего не дарил. Короче, никакого «алаверды»! Все почему-то считали, что мы им чем-то обязаны, и с превеликим удовольствием лишь принимали наши подношения, даже не думая хоть раз осчастливить нас своими дарами.

Многие партнеры, как и все состоятельные люди, были настолько жадными, что расставались со своим добром, начиная с денег и заканчивая плиткой шоколада, как с жизнью. Один из партнеров, Владлен, будучи товарищем очень богатым и хорошо известным в крутых московских деловых кругах, владеющий в швейцарских банках не одним миллионом и, уж конечно, не рублей, имел манеру постоянно хвастаться, доказывая всем и во всем свое превосходство. Как-то раз, чтобы отметить наше общее бизнес-событие, впервые в жизни принес с собой гостинец.

– Это уникальное вино! – сказал он, гордо демонстрируя обычную бутылку.

Мы, человек шесть, затаили дыхание, слушая его рассказ.

– Мне подарили ее много лет назад… вот до сих пор храню!

– Не жалко? – поинтересовалась я робко, подозревая, что Владлен Соломонович явно сочиняет. «А если нет, – подумала со страхом, – вдруг хочет нас отравить? Смерть в наши планы как-то не вписывалась!»

– Ну надо же отметить событие! – ответил он важно, подразумевая, конечно, что у нас, «бедняков», обмыть данное мероприятие вином возможности нет.

Короче, просто облагодетельствовал. Все мы, собравшиеся, с трепетом приготовились попробовать необыкновенный нектар из «щедрых» рук миллионера. Я приготовила хрустальные бокалы, он торжественно открыл бутылку, мы поднесли бокалы к губам и… чуда не произошло, вино давно прокисло! Вообще-то вина хранятся столетиями, но, возможно, бутылку Соломоновичу подарили заклятые «друзья», чтобы побыстрее избавиться от конкурента. Поэтому опустошив все имеющиеся у нас альтернативные запасы пива, опозорившийся партнер в смятении покинул нас. Бывают и у богатых обломы! Приходят со своим, уходят с нашим, что поделаешь, се ля ви – такова жизнь!

За два дня до отъезда Агнес написала, что побывала в фонде и выяснила процедуру получения траста (наследства), при этом как бы невзначай отметила, что фонд начислил некую сумму за хранение средств. Она уверила нас, что заплатит эти деньги и с нетерпением ждет нашего приезда, чтобы получить средства и подробно обсудить план размещения капитала в нашем бизнесе.

Пока все шло как по маслу, оставались лишь проблемы с нехваткой финансов на поездку. Мой мозг, а надо сказать, я всегда была мозговым центром, особенно, если вопрос касался добычи денег, лихорадочно соображал, где можно занять еще пару тысяч, чтобы почувствовать себя белыми людьми в этой черной Африке.

Всё бы ничего, но за сутки до отъезда начали происходить неприятные вещи. Когда утром я спросила у сидящего за компьютером Левы, всё ли в порядке, совершенно уверенная в том, что получу утвердительный ответ, то услышала:

– Нет, не всё в порядке! – и муж повернул ко мне свое расстроенное лицо.

Я испугалась. Ну что еще могло случиться? Ну почему мы такие невезучие?! У нас постоянно что-то не так, а когда же будет нормально? Как меня достали эти неприятности!!!

– Что там опять?

– Видишь ли, какое дело, – начал Лева, – они просят у нас денег для оплаты хранения траста.

– И сколько просят? – прошептала я, уже понимая, что это, очевидно, очередной развод на «бабки», но все еще надеясь на чудо.

– Всего пять тысяч двести евро, – едва слышно сказал муж.

– И что будем делать? Не поедем?

– Надо выяснить, что это за деньги. Пусть вышлют документы, подтверждающие наличие пресловутого траста и необходимость оплаты хранения, – теперь уже решительно заявил Лев, – давай, напиши им! Если что, не едем. Кстати, сегодня должен приехать Володя, – напомнил он.

На письмо откликнулся Даниэль. Он объяснил, что мать, то есть Агнес, изыскивает средства, чтобы закрыть эти деньги, и часть их нашла. Теперь осталось заплатить всего три тысячи четыреста евро, и он умоляет нас помочь им и привезти эти средства с собой. После оплаты задолженности за хранение траста наследство привезут туда, куда мы скажем, например, в отель или к ним домой. Документы, к сожалению, он выслать не может, так как у него нет сканера. Его предложение мы категорически и безжалостно отвергли, решительно отказавшись от поездки. К тому времени приехал Вова, и, посоветовавшись, дружно приняли решение билеты сдать.

Вот тут и вмешался Его Величество Случай!

В компании «Аэрофлот», услугами которой мы пользуемся постоянно, нам сказали, что эти билеты сдать невозможно. В случае отказа от поездки билеты стоимостью три тысячи евро просто пропадут. Известие повергло нас в шок! Такого мы не ожидали. Какого же дурака сваляли, не выяснив, возможность сдачи билетов. Вот это попадание!

– Может, поехать, чтобы билеты не пропали, жалко всё же? – нерешительно предложил муж.

– Нет! – более чем решительно парировала я. – Вы как хотите, можете ехать, а я остаюсь!

Ярость вспыхнула, как спичка. Задыхаясь от злобы, развернулась и ушла на кухню, а мужички остались обсуждать возникшую проблему.

Выпив стакан чаю и несколько успокоившись, я подумала, что обидно потерять такую сумму, да и до Африки мы вряд ли еще когда-нибудь доберемся, а здесь, в общем-то, подвернулся подходящий случай. Может, все же полететь и посмотреть, что к чему?! Это же не значит, что мы отдадим им эти три тысячи четыреста евро, которые они так настойчиво просят…

– Ну, ладно, – выходя из кухни, сказала я, – давайте собираться, едем. Не пропадать же деньгам, а там будет видно, как действовать дальше.

В плане принятия даже самых отчаянных решений мы с мужем были, как говорят, два сапога – пара. Если появлялся хоть малейший шанс, не останавливались ни перед чем. Даже если бы нам вдруг сказали: «Ребята, инвесторы с нетерпением ждут вас на льдине на Северном Полюсе!», рванули бы туда не задумываясь!

О своем решении мы сообщили нашим африканским друзьям. Их радости (в отличие от нас) не было предела. «Только прошу, не забудьте деньги для виз, – писала в письме Агнес, – виза на человека стоит двести долларов». Очередной неприятный сюрприз! Мы вполне могли сделать визы в Германии в два раза дешевле, но было уже поздно. Теперь все равно нужно платить, иначе либо нас не пустят в страну, либо не выпустят.

Денег на руках оставался мизер, но мы, как всегда, не теряли надежды, что-нибудь придумать. В конечном итоге партнеры не должны оставить нас на черном континенте, если надеются вернуть свои средства!

Весь вечер был посвящен сбору чемоданов и выбору одежды, в которой мы поедем покорять Африку. Кому-то следовало подкоротить рукава, кому-то брюки, погладить рубашки, подобрать галстуки, собрать вещи и не забыть про себя. Забот полон рот! Да еще этот глупый Владимир собрался в Африку в зимнем шерстяном костюме, надо же додуматься! Вот что значит холостяк! По этой причине срочно пришлось подгонять под него купленный в подарок отцу летний прикид. Зато на следующее утро два моих компаньона выглядели как фраеры (кстати, со словацкого «фраер» переводится как «жених». Это в русском языке оно приобрело приблатненное значение), в своей чрезвычайно модной одежде, несмотря на их солидный возраст.

Наша живописная компания произвела неизгладимое впечатление на местное немецкое население. К слову, здесь на нормально, модно и красиво, одетых людей смотрят, как на больных или сумасшедших. Среди толпы местных гопников ты чувствуешь себя дебилом, если одет хорошо. Однако есть и весьма положительные моменты. Одна женщина, видимо, очарованная нашим шикарным видом и морем обаяния, решила сопровождать нас на местный вокзал, где даже помогла вытащить наши чемоданы из лифта. Подумала, наверное, что мы какие-нибудь важные персоны! Глядя на моих мужчин, можно было легко сделать такой вывод, потому что выглядели они шикарно, как самые крутые бизнесмены.

Глава 3

В Аэропорту Ганновера уже вовсю шла регистрация на наш рейс до Амстердама, откуда мы собирались лететь в незнакомую Гану. Подойдя к стойке регистрации, как человек, прилично говорящий на немецком, я отдала наши паспорта и билеты.

– Ваши визы в Гану, – любезно попросила работница аэропорта.

– Конечно, – ответила я и протянула ей наши красочные VIP бумаги.

Ее брови от удивления поползли вверх. Она повертела визы и с некоторым сомнением отметила, что такие видит впервые. Мне пришлось объяснить, что консульство подтвердило подлинность документов, и на этом вопрос был исчерпан. Мы зарегистрировались на рейс и прошли в зону отлета. Пройдя тщательный досмотр, наконец, освободились, нашли свободные места и стали заниматься своими делами.

Сначала на прогулку по Duty Free отправился Левка, затем я, и лишь Владимир, как истукан, оставался на своем месте, так как в принципе ненавидел ходить по магазинам: его больше привлекали другие мероприятия, например, выставки.

Пока гуляла по магазинчикам, на память пришла одна история, приключившаяся со мной в Шереметьево. Во время ожидания рейса я решила заглянуть в Duty Free, чтобы купить туалетную воду от Саlvin Klein «CK ONE», маленький пробничек которой был подарен мне дочерью. Презент очень понравился, и с тех давних пор это мой любимый парфюм, который я предпочту даже «Chanel № 5».

В Duty Free я быстро нашла то, что мне нужно, – набор из пробничков от Саlvin Klein. Среди них были и мои любимые. Едва я взяла в руки набор, как услышала звонкий голос продавца, молоденькой девчонки лет двадцати, которая, обращаясь ко мне, лаконично заявила:

– Женщина, этот набор для мужчин!

От неожиданности я чуть не выронила упаковку, и сомнения захлестнули меня. Выходит, я все это время пользовалась парфюмом для мужчин?! Но ведь и дочь моя не идиотка и кое-что соображает! Я перевернула коробочку, внизу было четко написано: For Woman. Несмотря на скудные познания в английском, я точно знала, что означает эта фраза: для женщин.

– Почему для мужчин? – растерялась я. – Здесь же написано «для женщин»!

Смутить или вывести девчонку из равновесия оказалось невозможно.

– Я вам точно говорю, что это для мужчин, – уверенно и надменно повторила она. – Но если хотите, еще раз узнаю в соседнем отделе.

Пока «знаток» английского отсутствовал, мы с охранником внимательно рассматривали коробочку.

– Woman – это ведь женщина? – спросила я у него.

– Вроде бы да, – не очень уверенно подтвердил он.

– Значит, парфюм для женщин?

– Выходит, так…

Нашу убогую и не слишком оптимистичную беседу прервала пришедшая продавщица, еще раз уверенно заявив, что набор для мужчин.

Моему терпению пришел конец, но любопытство взяло верх (на чем же основываются ее категоричные утверждения?), и я спросила: «Девушка, почему вы решили, что этот набор для мужчин?» Юное создание выдало гениальный по своей глупости ответ, хотя надо отметить, что у молодой особы была своя логика: «Так у нас его одни мужчины берут!» А мысль о том, что джентльмены покупают духи для своих и не своих женщин, в ее бедную тупую головку и не приходила! После такого «нелегкого процесса» я все же купила набор. Не зря же мучилась!

…Его я заметила сразу. То ли немец, то ли голландец, впрочем, какая разница. Одет хреново, как и все, кто нас окружал: на ногах ботинки-говнодавы (так мы ранее называли грубую страшную обувь, выпускаемую советской легкой промышленностью). Он сразу обратил внимание на нашу компанию, оглядел с ног до головы и с пренебрежением усмехнулся, и от этой кривой ухмылки моя неприязнь к этому человеку стала еще сильней.

Во-первых, я ненавижу, когда меня рассматривают, во-вторых, ненавижу тех, кто насмешливо ведет себя по отношению ко мне и моим близким, а в третьих, как во-вторых, так и во-первых! Одарив нахала таким же презрительным взглядом, я взялась за кроссворд, который поддавался мне с невероятным трудом. Кроссворды – это Левушкин конек, он их разгадывал всю жизнь, а моя голова была занята лишь мыслями о том, как уехать в Африку и не просто вернуться, а вернуться живыми и здоровыми. И как грозное предупреждение то и дело всплывали строчки из Корнея Чуковского: «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…»

Наконец, объявили посадку.

Наши места в салоне находились рядом, а через проход разместился тот противный тип, который рассматривал нас в аэропорту. Рядом с ним сидела женщина лет сорока пяти (как я поняла, случайная дорожная знакомая). Полет проходил нормально. Мы разговаривали на русском, обсуждая наше предстоящее пребывание в Гане. По окончании полета Лева встал первым, готовясь выйти из салона, и тут я заметила, что наш вражеский попутчик буквально с головой влез в сумку, которую держал в руках муж. Он рассматривал содержимое, что-то говорил своей спутнице, и они весело смеялись, вовсю обсуждая нас. Понаблюдав пару минут, я громко сказала на немецком: «Эй ты! Вынь свой нос из моей сумки!»

Мой голос, видимо, раздался как гром среди ясного неба. Этот идиот был так ошарашен и растерян, что от его былой наглости не осталось и следа. Про таких, как я, говорят «псих», потому что, если случаются подобные поганые ситуации, контролировать себя я уже не в состоянии и могу не только поругаться, но и кинуться в драку. Наливаясь злобой, сквозь зубы произнесла: «Ты что же это смеешься над моим мужем?!»

Вопрос прозвучал как угроза. Для пущей убедительности я даже слегка ударила кулаком по спинке кресла перед его носом. Угроза усугублялась и тем, что, жутко поправившись, я весила почти восемьдесят килограммов вместо положенных пятидесяти, соответственно, и кулаки стали внушительными. Хочу заметить, что европейцы трусоваты и боятся конфликтов, и если ты ведешь себя агрессивно, то связываться с тобой не будет никто, кроме разве что русских или турок. Растерявшись, попутчик и его спутница забормотали извинения, наперебой объясняя, что ничего не имели против нас.

– Ну что же, ваше счастье, – заявила я воинственно, буквально нависнув над ними своим мощным телом, – а то были бы у вас, ох, нешуточные неприятности! Повезло вам сегодня!

Они поняли меня правильно и сидели, вжавшись в свои кресла, даже не смея пошевелиться. Да, я такая: ни своих, ни чужих в обиду никогда не дам! Инцидент был завершен, но ярость во мне бушевала долго! Вот ведь какие подлецы, думали, что мы не понимаем по-немецки, а раз русские, значит, можно поиздеваться. Ну ничего, мы любого поставим на место, нас только не трогайте! Не дергайте тигра за хвост, а то голова запросто может очутиться в пасти! Папа всегда очень волновался за меня, не раз повторяя, как истину: «Оля, не лезь не в свои дела, а то, не дай бог, убьют!» Но я не могла согласиться и с гордым видом проходить мимо чужой беды или несправедливости.

Один раз в питерском троллейбусе, еще в девяностых, к трем иностранкам, не знаю, откуда конкретно, прицепились два контролера-мордоворота. Едва девочки, с небольшим опозданием, прокомпостировали свои талоны, как рядом с ними моментально нарисовались эти уроды. От контролеров у них не было ничего, даже, наверное, буквы «К».

– Пошли на выход! – грубо скомандовали они «цыплятам».

Троллейбус в этот час был забит под завязку, но ни один наш гражданин ни слова, ни полслова в защиту девчонок даже не хрюкнул. Все сделали вид, что их здесь и не «стояло» вовсе! Как я могла отдать этим бандитам на растерзание детей, которые, едва очутившись в их руках, оказались бы вообще без денег и ценностей?! Нет, конечно! Никогда! Поэтому срочно вмешалась в ситуацию.

– Они прокомпостировали билеты, и им совершенно незачем выходить вместе с вами, – сказала я спокойно.

– Они сделали это поздно, – ответил один злодей и, вцепившись в куртку одной из кандидаток на ограбление, стал тянуть несчастную к выходу.

К счастью, в это время рядом освободились места, и, вырвав детей из рук проходимцев, я живо усадила их рядом с собой. Троллейбус безмолвствовал, с большим интересом и любопытством прислушиваясь к перепалке. Перепуганные девчонки, сжавшись, сидели рядом, с надеждой глядя на меня.

– Они никуда с вами не пойдут, ясно?! – твердо дала я отпор нападавшим.

– Слышь, – обратились они ко мне, – ты-то, коза, чё вякаешь?! У тебя самой-то билет есть?

– Разумеется, – спокойно парировала я, держа перед их носом месячную проездную карточку, и, в свою очередь, потребовала: – А теперь попрошу ваши документы!

Они продемонстрировали контролерские карточки. К своему счастью, я всегда умела пользоваться любой полученной полезной информацией, а тут как раз подвернулся случай. Буквально за пять минут до выхода из дома по радио я услышала, что карточки контролеров будут теперь не синего, а фиолетового цвета, и решила воспользоваться этими сведениями.

– Между прочим, – заявила авторитетно, – у контролеров карточки не синего цвета, как у вас, а фиолетового, именно поэтому я подозреваю, что вы не настоящие контролеры, это первое, и второе – через одну остановку отделение милиции, где мы разберемся, какое отношение вы имеете к контролю вообще!

Услышав магическое слово «милиция», на следующей остановке их и след простыл! После инцидента спасенные девочки долго жали мне руки и искренне благодарили за помощь. Перед остальными, равнодушными гражданами нашего города, в долгу я не осталась, прочитав им внушительную лекцию о том, что нужно все-таки, несмотря ни на какие, даже опасные ситуации, оставаться людьми!

Все мы, выходцы из Советского Союза, какой бы национальности ни были, всегда и везде считаем себя русскими. Национальная гордость проявляется особенно в те моменты, когда нас начинают задевать, но иногда она и улетучивается, когда смотришь на поведение наших за границей!

Год назад, совершая полет из Милана в Цюрих, вдоволь насмотрелась на наших соотечественников. Предстали во всей красе!

В тот рейс практически на восемьдесят процентов салон был заполнен русскими, летящими транзитом из Милана в Москву. И именно после этой поездки я поняла, почему за границей так не любят наших. На местах прямо перед нами сидела влюбленная пара, вернее, влюбленной была лишь женская половина дуэта, мужская же добродушно позволяла себя любить. Девушка очень старалась, не стесняясь никого и ничего. В течение всего полета она облизывала «спонсора» с головы до ног, видимо, в благодарность за то, что взял ее с собой в путешествие. Я уже собиралась сделать ей замечание, чтобы остановить это безобразие, поскольку им только и оставалось, что завершить эту интимную прелюдию самым настоящим, реальным сексом, как Лева ткнул меня локтем, давая понять, что это не наше дело. Пришлось подчиниться.

Через проход сидели две юные девы-садистки, которые нашли себе развлечение в лице несчастной стюардессы. Надо сказать, что рейс выполнялся экипажем швейцарских авиалиний. Девицы вызывали стюардессу каждую минуту, обращаясь с какими-то несущественными вопросами и требованиями, что-то вроде: «Принеси воду с газом, нет, лучше без газа, нет, холодную, нет, теплую, в большом бокале, нет, в маленьком…» и так далее. Не успевала бортпроводница скрыться в своем отсеке, как кнопка вызова зажигалась вновь, при этом две мерзавки вовсю веселились и было понятно, что это не простые русские скромницы, а отпрыски семей новой российской элиты.

Сзади, дыша перегаром, весь полет орали, матерились и выпивали наши пузатые джентльмены со своими такими же бескультурными жирными женами. К стюардессам обращались по-русски и по-хозяйски: «Слышь ты!», а шоколадки, разносимые по салону на подносах, загребали двумя руками, столько, сколько могли вместить их огромные «грабли». Измученный вид стюардесс вызывал искреннее сочувствие, и у меня прямо-таки руки чесались отправить своих соотечественников на родину без парашютов, так сказать, в свободном полете.

Поэтому не надо удивляться тому, что русских везде не любят. Ежедневно в воздухе происходят различные происшествия, связанные именно с нашими, обычно сильно нетрезвыми, согражданами, и потому могу сказать откровенно: не стоит «пускать Дуньку в Европу», чтобы не позорить гордое звание русского человека.

Аэропорт Амстердама – город в городе, ни конца, ни края. Времени вагон, и мы, не торопясь, отправились в наш терминал, чтобы там ожидать рейс на Аккру. Народ еще не собрался, до посадки оставалось добрых три часа, но те люди, которые пока находились в зале ожидания, были черными. Белых всего трое – мы. Присутствующие выглядели весьма прилично. Ну, конечно, бедные ведь не могут себе позволить слетать из Африки на другой континент. Надо отметить, что африканцы одеваются очень ярко и красиво, даже когда приезжают в Европу и в этом они очень похожи на нас, русских, которые ограничат себя в еде, каких-либо домашних покупках, но найдут способ сэкономить, чтобы одеться по-модному и выглядеть шикарно. Это вам не неотесанная Европа, особенно Германия, где одеваются, наверное, хуже всех в мире.

Русских можно узнать всегда и везде именно по внешнему виду. Для этого совершенно не нужно входить с ними не только в тактильный, но даже в словесный контакт. Наши соотечественницы в большинстве своем выглядят высокомерно и вульгарно. Всё для того, чтобы зацепить какого-нибудь приличного джентльмена, поэтому работа идет и днем, и ночью, и на работе, и в путешествиях.

Вот скажите, зачем, отправляясь в путь-дорогу, надевать двадцатисантиметровые шпильки и платформы, которые смешно и нелепо, как копыта Кентавра, смотрятся на тощеньких, неоформленных ножках, особенно в сочетании с чемоданом «мечта оккупанта»? Для чего нужно облачаться в наряды, «достопримечательностью» которых является лишь декольте, что спереди, что сзади? А если есть декольте, то почему из него должны торчать грязные бретельки несвежего бюстгальтера? Многие ведь заботятся лишь о внешнем антураже, совершенно не думая о белье. Почему платья и юбки должны быть такой длины, что только прикрывают, как в старину говорили, «срам», для чего все это?

Лишь для одного: захомутать приличного, состоятельного мужичка, падкого на голые сиськи и коленки.

Наши девочки и тетеньки со стороны себя, конечно, не видят и не замечают, как нелепо и смешно выглядят, но понты превыше всего! «Понты, понты, как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось…», – так бы, наверное, написал А.С. Пушкин, если бы жил в наше время.

Русский человек без понтов, как песня без слов. Без понтов нет счастья, без понтов нет жизни! Каждый имеющий отношение к России просто обязан быть круче всех. Все эти знакомые и незнакомые, близкие и неблизкие, свои и чужие непременно должны захлебнуться завистью, слушая рассказы о мнимом благополучии, и завидовать, завидовать и завидовать до сердечных колик, до зубного скрежета! Никому нельзя показывать, что ты неудачник, лузер, что за душой нет ни копейки, а за пазухой даже камня, который можно ловко швырнуть в огород тех, кто усомнился в твоем благополучии. Если у тебя дырявая лодка, то рассказывай всем, что владеешь белоснежной яхтой. Если достал костюм на блошином рынке, говори, что купил в лучшем модельном доме Парижа, а его несколько потрепанный вид – это последние модные тенденции. Если нет наличных, ври, что у тебя чековая книжка или карточка, золотая или платиновая, и лучше, если не одна. Не имеешь автомобиля, убеди всех, что твой личный знаменитый доктор, непременно лауреат Нобелевской премии, запретил тебе ездить и приказал ходить пешком. А если ты владелец халупы, беззастенчиво лги, что это домик для твоего нового хомячка, который долго тебя об этом просил, потому что не любит жить в тесной клетке. Одним словом, блефуй и понтуйся, понтуйся и блефуй, и чем больше врешь, тем больше верят!

До замужества я носила фамилию знаменитого старинного княжеского рода. Когда меня спрашивали: «А вы не из тех ли будете?», всегда нагло отвечала: «Конечно же, из тех!» Верили безоговорочно, а может, это и не было враньем, ведь редко кто из нас, сегодняшних, знает свои корни, свое так называемое генеалогическое древо.

Однако понты – это не только удел бедняков и неудачников, их обожают кидать друг перед другом и богачи! Если жена одна и старая, обязательно дадут понять, что где-нибудь, в неближнем зарубежье, благосклонности дожидается целый гарем! Если куплен остров в океане, непременно заметят, что на сдачу дали еще и соседнее государство. Если денег только миллионы, скажут, что миллиарды, размышляя о том, как доворуют остальные. А если посадили в тюрьму, сделают вид, что таким своеобразным способом отдыхают от навязчивых компаньонов и надоевших домашних.

Понтам, как подвигу, есть место в нашей жизни, и чем убедительней понтуешься, тем больше веры и доверия. Почти девяносто процентов российского бизнеса держится лишь на понтах и выражении: «Говорите и вы…».

Мой вам совет: никогда не признавайтесь в собственных неудачах, не стоит – никто не пожалеет и вряд ли кто поможет. Поэтому лучше всего в жизни руководствоваться следующей рекомендацией: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», – и это абсолютная истина! Вот и мы с Левой плавать и звать на помощь не умеем, а потому выбираться из бурного бизнес-водоворота пытаемся всегда сами, время от времени протягивая друг другу руки, а иногда и бревно.

Глава 4

По мере приближения посадки на рейс зал стал постепенно заполняться. В дополнение к нашему трио появились и немногочисленные белые, их было человека три-четыре, не более. Африканцы не проявляли к нам ни малейшего интереса. Думаю, что для них бледнолицые все на одно лицо, как, впрочем, для нас чернокожие.

Объявили посадку на рейс Амстердам – Аккра, и мы вереницей потянулись в салон самолета. Места наши оказались в одном ряду, четвертой соседкой, которая пристроилась рядом со мной, была пожилая африканка. Самолеты зарубежных компаний, осуществляющие такие длительные перелеты, комфортабельны, можно и телек посмотреть, и покушать эдак четыре раза за полет, и поспать, и отдохнуть. Каждый из нас занимался своим делом, все было нормально, но перед самой посадкой случилась неприятность. Моя соседка случайно, даже не заметив этого, опрокинула стакан с томатным соком, часть которого вылилась на мои новенькие светлые туфли, специально купленные для этой поездки. Меня это просто взбесило! Ну что за безглазая неуклюжая корова! Неужели нельзя быть поаккуратнее?!

Однако вследствие своей дурацкой интеллигентности возмущение я демонстрировать не стала, но туфли пришлось отмывать до конца полета, чтобы вернуть им первоначальный цвет. Это был первый звоночек к неприятностям, у меня всегда так. Если в дороге случается какое-то огорчение, как, например, когда во время поездки в Бразилию обнаружилось разбитым мое любимое зеркальце, я уже знаю, что далее все пойдет не так.

Чем ближе была посадка, тем неспокойнее становилось на душе. Сердце и душа маялись, то и дело вспоминались жуткие фильмы про африканский беспредел, и я мысленно попросила: «Господи, очень тебя прошу, дай нам возможность вернуться обратно живыми и здоровыми!»

С одной стороны, я трусиха, хотя трудно, наверное, назвать столь унизительным словом человека, пережившего девяностые годы криминальной революции в России, участвовавшего в «стрелках» и разборках, весьма активно сопротивлявшегося бандитскому беспределу, разрулившего не одну сложную ситуацию с отморозками тех лет и в конце концов оставшегося в живых в годы кровавого террора и насилия.

Однако то был наш российский менталитет, а не неизвестный африканский, резко отличающийся, судя по тому, что периодически происходит на этом черном континенте, тупой и звериной жестокостью, когда находящееся даже в руках детей оружие начинает стрелять!

С другой стороны, капли храбрости и отчаянности, оставшиеся после страшных девяностых, еще присутствовали в душе и давали понять, что так просто, без боя, мы не сдадимся и, если что, действуя по ситуации, все равно найдем выход из положения. Мои мужчины подобными мыслями не заморачивались, впрочем, на то они и мужики.

Наконец, самолет благополучно приземлился, и мы гуськом потянулись к выходу. Что нас ждет в этой далекой, загадочной и полной опасностей стране? Удастся ли реализовать наши планы? Не произойдет ли что-нибудь ужасное? Эти тревожные мысли ни на минуту не оставляли меня. Все же повторюсь: «Хорошо там, где нас нет!»

Оставалось метров двадцать до входа в зал прибытия аэропорта Котока, когда к нам навстречу выбежали военные с оружием в руках. Они что-то кричали на резком гортанном языке. Их отрывистые грубые окрики выражали явную агрессию. Всё напоминало очередной военный переворот, и мне стало до ужаса страшно. Господи, да удастся ли вернуться отсюда живыми?

Из горстки военных выделился высокий импозантный мужчина в штатском с листком бумаги в руках, который четко назвал нашу фамилию. Мы подошли к нему, и он повел перепуганную компанию оформлять въездные документы. Оставив нас в зале прибытия, вызвал из кабинета какого-то таможенного чиновника, судя по форме и количеству звезд на погонах, пребывающего в чине генерала, не меньше. «Генерал» посмотрел на нас как на пустое место, что-то тявкнул на своем диалекте, очевидно давая инструкции, и вернулся в кабинет. Я решила взять инициативу в свои руки:

– Вова, давай, переведи ему, что мы готовы оплатить визы.

Как всегда, заикаясь и заплетаясь от волнения, Володя дрожащим голосом воспроизвел мои слова на английском. Высокий что-то ответил. Из всего сказанного я поняла только одно: они хотят получить за каждую визу «всего лишь» по триста долларов, тогда как на окне таможенной службы висел прейскурант с информацией, что визы для иностранцев стоят по сто пятьдесят долларов на персону! Такая наглость меня бы удивила, если бы немецкий таможенник сделал подобное беспрецедентное предложение, а что касается Африки, я отлично знала, что это в порядке вещей, и твердо заявила:

– Нет, нет, нам сообщили, что виза на человека стоит двести долларов, и мы будем платить по двести.

Наш встречающий пытался торговаться, но я (у меня еще тот характер) не оставила ему ни малейшего шанса: двести и точка! Все вместе вереницей двинулись к окошку обмена валюты. Я не сильна в обменных делах, поэтому предоставила полную свободу действий моим партнерам, тем более один из них в прошлом был опытным валютчиком: внедрял в наше социалистическое общество тех лет капиталистические тенденции и за достижения и успехи в данной области был даже «награжден» системой – тюремным сроком на энное количество лет. Мужчины разбирались в обменных вопросах лучше меня, абсолютно тупой в математике тетки, а потому я скромно стояла в сторонке, ожидая окончания обменной операции. В конце концов, получив на руки заветные доллары и местную валюту седи, мы рассчитались за визы. Средств оставалось ровно на сутки пребывания в отеле, и если мы не добудем денег, то окажемся в полной «ж…» и еще раз в «ж…», и еще много, много раз в «ж…».

– Тебя как зовут? – спросила я нашего сопровождающего, который заметно повеселел, ощутив в руках заветные зеленые бумажки.

Вот уж абсолютно был прав Джеймс Чейз, когда написал в одном из своих романов: «Без денег ты мертв!», а в нашем случае я бы сказала: «Ни жив ни мертв».

– Френчи, – с достоинством произнес он.

– Френки? – переспросила я.

– Не Френки, а Френчи, – твердо, но с некоторой обидой в голосе поправил он меня.

Скажите, пожалуйста, какой гордый, да по мне хоть Чунга-Чанга, какая разница?! Может, мы его в первый и последний раз видим, так на фиг нам его имя? Главное, не вляпаться в какую-нибудь хрень!

Затем последовала длительная процедура заполнения таможенных анкет и деклараций и снятия отпечатков пальцев. Потом меня осенило, что с этим Френчи надо, на всякий случай, наладить отношения, что я с успехом и сделала. К концу процедуры благодаря моему невероятному обаянию, а надо сказать, что руководством к решению любых вопросов для меня всегда служит выражение: «задавить обаянием», которым я успешно пользуюсь везде, мы стали с ним почти друзьями. А когда вместе вышли в зал получения багажа, он сам разыскал наши чемоданы и лично повез их к выходу.

Мы же, как бойцы, выигравшие свой первый бой на ринге, гордо шли вслед за ним, демонстрируя окружающим свое «особое» положение. Вот, дескать, глядите, какое к нам почтительное отношение, какие мы крутые!

Ну, наверное, крутые, а не «всмятку», если нас даже не досматривали, как всех остальных пассажиров, включая и немногочисленных белых, прибывших вместе с нами. Как я заметила, багаж путешественников проверяли полностью. Перед таможенниками лежали горы перевернутых вверх дном чемоданов. А Френчи уверенно вел нас вперед, активно раздавая таможенникам по пути нашего следования взятки. Просто брал и втихаря клал им в руки некоторую сумму, и они, согласно кивая, дали нам возможность выйти из здания аэропорта Котока.

Я впервые наблюдала такую циничную и неприкрытую коррупцию. Думаю, что и мою бесконечно любимую, но дикую Россию можно тоже поставить вровень с черным континентом. Благодаря безмерным акульим аппетитам наших чиновников и повсеместному казнокрадству она ничуть не уступает этой, пожалуй, самой прожорливой, беспорядочной и беспардонной стране мира.

Да здравствует Африка! Так вот ты какой, черный и загадочный континент!

Дышать на улице было совершенно нечем. Мы словно оказались в парилке. Одежда мгновенно прилипла к телу. Боже, как мы сможем продержаться здесь десять дней, если первые минуты пребывания повергли нас почти в коматозное состояние?! Кто это выдержит?! Ну ладно я, еще относительно молодая «девушка», а как же два моих пенсионера? Как они переживут эти погодные катаклизмы? Мы огляделись: кругом сплошная темень, слабо освещенная немногочисленными фонарями, кое-где хилые кустарники и полное отсутствие тротуара. Под ногами красная земля, вернее, глина.

Френчи позвонил кому-то по мобильнику. Надо сказать, я находилась в сильном напряжении, в голове крутились жуткие мысли: «Кому он звонит? А вдруг нас хотят похитить, чтобы потом потребовать выкуп?» Сразу же вспомнилась одна ужасная, дикая история, случившаяся в России. Одного американского бизнесмена, правда, русского происхождения, надо сказать, человека состоятельного, под видом организации совместного бизнеса выманили из США в Россию «потенциальные партнеры». Они встретили его в аэропорту, посадили в машину и повезли… убивать! Что пережил этот несчастный, знал только он сам, но как говорит сухой язык следствия: «Был подвергнут пыткам и нечеловеческим страданиям». Таким образом преступники вымогали у него деньги. История закончилась страшно: его живого облили бензином и сожгли! Так что выкуп – еще неплохой вариант по сравнению с пытками и смертью.

Ну, я понимаю, можно отдать жизнь за родину, но за призрачные инвестиции будет все-таки обидно! Интересно, кто-нибудь из наших партнеров заплатит за нас выкуп? Да никто, наверное, еще и скажут: «Так им и надо! Нечего шляться там, где не следует!» Впрочем, деньги ведь им мы пока не вернули, поэтому если вдруг выкупа не будет, то их вложения накроются медным тазом. А вообще, многие наши бизнес-люди не то что руку не протянут, а еще и ногой подтолкнут в омут, чтобы и не всплыли больше.

Хотя… может, я ошибаюсь и не всё так запущено? Злые мы, конечно, и кто знает может и в этом не отличаемся от африканцев? От таких мыслей стало и вовсе хреново. Жизнь научила меня не верить никому, а иногда и самой себе. Может, благодаря этому мы благополучно, хоть и с жуткими потрясениями, пережили бандитские девяностые и все же остались в живых, возможно, случайно, но скорее всего, нет. Именно бдительность и осторожность не раз спасали наши жизни в отличие от многих других наших несчастных соотечественников, которые покоятся ныне на многочисленных погостах по всей территории Матушки-России.

Закончив беседу, Френчи кивнул нам, давая понять, что следует идти за ним, и мы покорно поплелись, в душе проклиная все на свете и в первую очередь отсутствие денег, как, впрочем, и нашу безумную любовь к оголтелому авантюризму. Но как говорил мой великий предок Чингиз-хан: «Если боишься – ничего не делай, а если делаешь – ничего не бойся!» Теперь, оказавшись на африканской земле, бояться уже нечего, надо быть просто внимательными и осторожными.

Пройдя метров пятьсот, мы внезапно очутились на освещенной площадке. Стоянка такси. Кто-то отделился от машины и бросился к нам навстречу. Это был Даниэль, я с первой минуты узнала его. Он кинулся Леве на шею, затем обнял меня и Володю, покорив нас своей предельной искренностью. И только тут я заметила очень полную, элегантно одетую женщину, буквально с головы до ног увешанную великолепными золотыми украшениями. На ней сверкали и кольца, и золотые часы, и браслеты, и кулон, и невероятно роскошные серьги, и пять-шесть золотых цепочек разной толщины. Складывалось такое впечатление, что мадам надела на себя весь свой неприкосновенный запас. Как говорится: «Все свое ношу с собой!» Руки ухоженные, изящные, с длинными тонкими пальцами и ярким кроваво-красным маникюром. Одежда не уступала украшениям. Все выглядело обалденно дорого, шикарно и красиво. Перед нами собственной персоной предстала «беженка» Агнес, и весь ее внешний вид свидетельствовал о том, что эта женщина принадлежит к африканской элите.

Поскольку встреча была добросердечной и радостной, мы немного успокоились. Передав своих клиентов с рук на руки, Френчи, тепло попрощавшись с нами, ушел, а мы на двух такси, кстати, оплаченных Агнес, отправились в глубь Аккры, навстречу своей судьбе. Не очень удобно разместившись на заднем сидении авто, с любопытством глазели по сторонам. За грязным окошком такси мелькали едва различимые очертания фонарей, чахлой растительности и еще чего-то непонятного. Рассмотреть в кромешной тьме окрестности было крайне проблематично.

В это время Вовка и Левка беседовали с Агнес на отвлеченные темы. Краем уха я слышала, что она говорила о том, что больна диабетом, но не колется, а принимает таблетки. Тема диабета была близка и нам. Лева также страдал от этого страшного и коварного заболевания, но в отличие от тетеньки делал инъекции инсулина. Диабет вносил в нашу жизнь много неудобств, потому что Лева соблюдал диету, питался только по часам, принимал дополнительные таблетки и, где бы ни находился, делал в определенное время уколы. Агнес не кололась, потому что была, наверное, теткой ленивой и любившей, очевидно, хорошо пожрать. Об этом говорили ее внушительные размеры.

Ей очень хотелось перебраться в Германию до сезона дождей, наступающего через месяц. На вопрос, как они нас нашли, рассказала о том, что ее муж раньше работал с немцами, вернее, предоставлял им свои услуги в приобретении золота и бриллиантов и всегда говорил, предвидя, вероятно, свою гибель, что если что-то случится, их путь должен лежать только в Германию.

Вот почему предприимчивая мадам упорно искала бывших немецких компаньонов своего супруга или кого-нибудь, кто сможет помочь им в этом деле. Наконец, бог услышал их стенания, и они наткнулись на нас. Бога она вспоминала на каждом шагу, и мне подумалось, что столь набожные, как они, люди не могут обманывать и хитрить.

Я незаметно ткнула Левку локтем и, показав глазами на украшения Агнес, тихонечко прошептала:

– Видел? Похоже, не врет!

– Да… шикарные! Думаю, что всё правда. Во всяком случае, будем надеяться, – с воодушевлением ответил супруг.

– Мне только одно непонятно, – засомневалась я, – они же убежали из дома без всего, без одежды, имущества, документов и тем более украшений, так откуда всё это?

Левка неопределенно пожал плечами и промолчал, видимо, не зная, что ответить на мои подозрительные размышления. Агнес не услышала нашего шушуканья, а если бы и заметила, то все равно бы ничего не поняла, хотя, кто знает, может, она и русским владеет?!

Мне припомнился случай.

Дело было в Германии. Мы ехали с подругой в электричке. В выходной день в вагон набилось много народу, и свободных мест почти не наблюдалось. Два места все же нашли и только тогда обратили внимание на сидящих перед нами двух совершенно неадекватных, а скорее, психически больных людей. Они громко говорили, кривлялись, отчаянно жестикулировали и гримасничали. Мы сжались на своих сидениях, боясь вымолвить хоть одно слово на русском, чтобы не привлечь к себе их внимания. Мало ли чем это могло обернуться для нас, с сумасшедших-то что возьмешь?

Тут я заметила, что впереди освободились два места, и мы рванули прочь из проблемной зоны. Соседство на новых местах тоже получилось необычным, потому что перед нами сидели… африканцы. Посчитав этот вариант более или менее приемлемым, я с облегчением вздохнула и громко по-русски произнесла: «Лучше уж с неграми сидеть, чем с сумасшедшими!» На следующей остановке вышли моя подруга и один из африканцев, а второй на таком же чистом, как у меня, русском спросил: «А вы русские, да?» Я пережила тогда не лучший момент в своей жизни. Мне было крайне неловко за опрометчиво брошенную фразу. С тех самых пор в немецком транспорте я никого и никогда не обсуждаю на русском вслух, всегда может оказаться кто-либо, кто прекрасно знает наш «великий и могучий». Зачем же нарываться на неприятности?!

…Тем временем машина въехала во двор китайского отеля.

Глава 5

Первое впечатление от отеля было весьма приятным. Стены огромного холла украшали чудесные фрески, изображающие сцены из экзотической африканской жизни. Справа разместился огромный кожаный диван и два таких же гигантских кресла, в каждом из которых вполне могли уместиться не один, а сразу два человека. Под стать мягкой мебели был и внушительных размеров стол из оникса невероятной красоты! Огромная деревянная фигурка носорога, вырезанная из красного дерева, украшала регистрационную стойку. Настоящий шедевр! Деревянные фигурки животных и птиц – моя слабость. Я собираю и коллекционирую их и в Африке хотела бы пополнить свою коллекцию.

За регистрационной стойкой стояла симпатичная девушка-мулатка, которая, едва мы подошли, стала быстро оформлять на нас забронированные Агнес номера.

Нам с Левой дали двухместный номер здесь же, в центральном здании, а Вовку поселили в домике через двор, как потом оказалось, там в основном проживал персонал, обслуживающий отель. Ему достался обычный одноместный номер, и Вова был удовлетворен, зато мы остались не довольны тем, что он обитает не в одном с нами здании. Ругаться, правда, как делаем обычно, не стали вследствие невероятной усталости! Окончательно измотанные дальней дорогой и волнениями, связанными с поездкой, мы с радостью поднялись в наши апартаменты. Комната встретила нас восхитительной прохладой. К слову сказать, поднялись все вместе, то есть: Вова, Агнес, Даниэль и мы.

– Давай отдадим подарки сразу, – проявила я инициативу, как впрочем, всегда.

– Открывай чемодан, – с легким нетерпением согласился Левка, желая поскорее порадовать вновь обретенных африканских «родичей».

Моя попытка открыть наш чемодан успеха не принесла, и тогда ко мне на помощь пришел Даниэль. Он уверенно повертел ключ в замочке и… я сразу же обратила внимание на его руки. На правой и вправду не было указательного пальца, судя по всему, он был отрезан или отрублен, что в конечном итоге не играет никакой роли, потому что результат все равно один. Лева стоял ко мне почти вплотную, и я успела поделиться с ним своим наблюдением: «У него нет пальца, значит, это правда!» Мы переглянулись: они нам не врали, и это обнадежило нас в успешном исходе всей операции.

К нашим подаркам черные друзья отнеслись без особого энтузиазма, что несколько покоробило меня. А я так старалась, бегая по всему городу и подыскивая им сувениры вкусу! Мы, разумеется, ждали другой реакции, но эти люди воспринимали наши гостинцы так, как будто мы были им чем-то обязаны!

На прощанье договорились встретиться в отеле в 9:00. Агнес сообщила, что утром состоится рандеву с представителем фонда. Как я поняла, нам следовало подъехать в офис компании, где хранится наследство. Да… следующий день обещает быть насыщенным!

Наконец мы остались с Левкой вдвоем. Время уже позднее, час ночи, и, поспешно раздевшись и быстренько посетив ванную комнату, мы без чувств рухнули в постель. В моем беспокойном сознании, правда, продолжала маячить мысль: «Где взять деньги?» Впрочем, я всегда засыпаю и просыпаюсь с этой единственной мыслью: как говорится, привычка, cэр!

Ранним утром, едва открыв глаза, подумала: «Боже мой, Оля, с ума сойти! Чтобы получить инвестиции, ты добралась аж до самой Африки! Лежишь в центре черного континента и в ус не дуешь, просто обалдеть можно!» Из туалетной комнаты выглянула в окно. Занимался рассвет, небо подернули розовые перистые облака, из-за которых осторожно выглядывал оранжево-красный солнечный диск. Панорама открывалась на огромный двор. Посередине раскинулся плавательный бассейн, на каменных бортиках которого под симпатичными солнечными зонтами разместились небольшие столики. Справа – казино, вход в которое был украшен традиционными фигурами драконов, чуть далее – хижина, возможно, кафе или столовая, где, очевидно, и проходил завтрак. На часах 6:00. Я пошла будить Леву. В это время в номере раздался телефонный звонок.

Сняв трубку, услышала бодрый Вовкин голос:

– Привет! Когда идем на завтрак?

– Давай через час. Внизу, в холле.

– Ок!

Сборы были недолгими. При такой жуткой жаре нечего даже думать о том, чтобы нанести на лицо крем и макияж, а посему приведение мордуленции в порядок заняло всего пятнадцать минут, в то время как обычно мне нужен хотя бы час. На завтрак мы, обладатели двухместного номера, получили всего один талон, а за второго человека должны были платить из своего кармана! Ай да китайцы, в мире такого нет! А у них, представьте, есть! Это, наверное, фэн-шуйские примочки: «Корми одного, а второй пусть сам себя прокормит».

Мы вышли на улицу. Погода восхитительная. Если бы на протяжении дня было так, как в эти утренние часы, когда солнце еще не развернулось на полную мощь своей сумасшедшей энергии, это был бы самый райский уголок на Земле! Двор украшали пышные пальмы и какие-то интересные, ранее не виданные, экзотические растения. Навстречу энергично шагал Вова. Мы так тепло поздоровались, будто не виделись, по крайней мере, месяц! Чужбина, что ни говори, объединяет соотечественников, но только в очень далеких, экзотических странах, где наших так мало… что почти нет. Не торопясь и тихо беседуя между собой, под многочисленными любопытными китайскими взглядами наша троица направилась к бунгало: все столики во дворике уже заняли китайские гости.

Ни на кого не обращая внимания, мы гордо прошествовали мимо и вошли в хижину. Здесь уже вовсю суетилась стайка молоденьких негритяночек. Одни были поварихами, другие, снующие туда-сюда, официантками. В помещении стояло всего три столика и тут же готовили еду. Все выглядело убого и запущено.

Мы с Левой заказали по вареному яйцу, сосиски и кофе. Этим выбор и ограничивался. Думаю, у китайцев имелся более широкий ассортимент, недоступный для других посетителей отеля. Судя по всему, сосиски шли здесь на вес золота, потому как на человека полагалась разрезанная на половинки одна сосиска, изображающая из себя как будто две. Вове «повезло» еще меньше. Ему досталась типичная китайская еда, очевидно, для бедняков, возможно, из страшных времен Мао. Он получил рис, утопленный в воде, в которой его и сварили. Жуть! Я, баловавшая вкуснятиной не только своего мужа, но и постоянно приезжающих к нам иностранных гостей, в жизни бы не притронулась к такому блюду, но Вовка человек непритязательный. Он уже много-много лет холостяковал (я даже думаю иногда, как же ему все-таки удалось сделать дочку?). Такая еда была для него привычной, и он с большим удовольствием срубал все подчистую. На мой провокационный вопрос: «Ну как?» с видимым удовлетворением ответил: «Неплохо».

– Всё, ребята! Пора собираться, скоро едем в офис. Действуем по обстановке, – поторопил нас Лева.

– А где деньги брать будем? За отель же платить надо и потом, если все окажется правдой, где возьмем три тысячи четыреста евро? – напряглась я.

– Буду звонить в Питер, Юрке и Ваньке. Попробуем решить проблему. Вова, пошли скорей, купим симку и начнем действовать, – Левушка был настроен очень решительно.

Рассчитавшись, мы покинули бунгало и отправились к отелю, сделав по дороге пару-тройку фотографий. Снимались дуэтами: я с Вовой, Вова с Левой, Левчик со мной. Симка оказалась очень выгодной. Мужу удалось поговорить с российскими партнерами, а мне даже с родителями, и на карточке еще остались деньги. Наши ребята, увидев африканский номер, поняли, что это не розыгрыш и дело может выгореть, поэтому уговаривать их выслать нам определенные суммы долго не пришлось. Они подписались, правда, за приличные проценты, но все равно для нас это была очередная победа. Вопрос в какой-то степени решился.

Уже в 8:45 мы ожидали Агнес в холле. В девять с минутами появилась наша подруга в сопровождении Даниэля и молодой, довольно крупной негритянки не слишком-то симпатичной наружности. Мы сердечно обнялись, и Агнес представила нам девушку как старшую дочь Лалу. Я удивилась. Ничего общего с красавицей на ранее высланной фотографии эта девица не имела. Разница между ними – как между Бабой-ягой и Василисой Прекрасной! Сомнение опять подняло голову, но виду я все же не подала.

Агнес выглядела, несмотря на свою тучность, ослепительно. Ярко-желтое, украшенное дорогим кружевом, длинное платье и такого же цвета тюрбан на голове. Набор золотых украшений был иным, чем накануне. Да… золота там хватало!

– Ну что, мы едем? – в нетерпении спросил Лев.

Агнес замешкалась. На ее лице появилось таинственное выражение:

– Давайте поднимемся в номер. Здесь нельзя говорить, везде есть уши!

Мы были несколько обескуражены таким поворотом событий, потому как надеялись попасть в офис фонда (это могло послужить для нас хоть какой-то гарантией), ведь не далее как вчера обговорили этот вопрос между собой. Ситуация стала нравиться всё меньше, но тем не менее, уступив просьбе противоположной стороны, мы поднялись в номер и, рассевшись кто где, продолжили начатый в холле разговор.

– Вова, переводи точно, что говорю я и что отвечают они, – с раздражением накинулся на бедного Вовку Лев и, уже обращаясь к Агнес, спросил:

– Почему мы не едем в офис, что случилось?

– Ничего не случилось, папа, просто директор фонда сам сейчас подъедет с документами. Он не хотел бы вашего появления в офисе фонда, чтобы не было лишних разговоров. Вы ведь белые и ваш приезд может негативно отразиться на наших общих делах.

Аргумент вполне резонный. Действительно, появление нашей белой компании могло привлечь внимание и насторожить обслуживающий персонал и не только, что не на руку ни им, ни нам.

– Когда он приедет?

– Должен уже быть!

Как бы в подтверждение ее слов раздался тихий стук. Я поднялась, чтобы открыть. На пороге стоял интересный африканец лет пятидесяти: элегантно одетый, в дорогой обуви (а я всегда обращаю внимание на обувь!), на руках массивные золотые часы, браслет и дорогой сверкающий перстень. Все свидетельствовало о безупречном вкусе вошедшего. Одарив нас белоснежной улыбкой, он поздоровался и представился:

– Меня зовут Айзек Квамэ. Я директор фонда, в котором хранится наследство семьи. Отец Даниэля – продолжил он свой рассказ, – был моим хорошим другом и попросил меня, если вдруг с ним что-то случится, позаботиться о семье. Я знаю их сложное положение и, как могу, стараюсь помочь. Очень хочу, чтобы они получили наследство и как можно скорее уехали в Германию. Вот привез документы, подтверждающие существование траста и необходимость внесения остатка суммы для того, чтобы освободить его. Агнес мне сообщила, что вы готовы проплатить эту небольшую сумму, – и он замолчал.

Как я поняла, речь свою директор фонда завершил. Теперь в переговоры вступил Лева.

– Я бы хотел увидеть документы, мистер Квамэ, это в первую очередь! Кроме того, у меня к вам есть еще вопросы.

Айзек с готовностью открыл папку, которую держал в руках, и стал вытаскивать бумаги, передавая их сначала Леве. Внимательно изучая документы, для начала внешний вид, Лев отдавал их Владимиру для перевода. Мне тоже стало весьма любопытно. Совсем не похоже на то, что это подделка, хотя… кто его знает?! Инвойс сверкал различными печатями, подписями и суммами, которые, очевидно, были проплачены ранее. Конечно же, я не слишком разбираюсь во всякого рода финансовых документах, но по удовлетворенному виду своих друзей поняла, что документы, похоже, подлинные. Ну, слава богу!

Главным документом являлось завещание, оформленное на Даниэля, в котором покойный отец, господин Кабарах, оставлял все наследство своему любимому сыну, сделав его своим распоряжением более чем богатым человеком и не только в Африке! Кроме того, траст был застрахован на крупную сумму.

– Как только вы внесете за хранение последнюю часть денег, ценности сразу же будут привезены туда, куда скажете, и переданы наследнику.

– Господин Квамэ, вы открывали ящик, в котором находится наследство? Знаете, что там? – спросил муж.

– Нет, что вы! Мы даже не знаем, в каком виде существует этот траст. Возможно, это ценные бумаги. Когда кто-нибудь помещает ценности в фонд, это является тайной вклада, по подобию банковской ячейки.

Я обратила внимание, что Агнес напряглась и очень выразительно посмотрела на нас, всем своим видом давая понять, чтобы ни одного слова о деньгах не было сказано вообще. Похоже, тетенька всерьез обеспокоена тем, что Квамэ может узнать, что в ящике такая внушительная сумма. Видимо, друг семьи о многом не догадывался и не пользовался полным доверием вдовы господина Кабараха, но, наверное, рассчитывал на солидный гонорар, а иначе зачем бы ему им помогать?!

Наконец наступил самый ответственный момент. Левка должен был сказать свое последнее слово – «да» или «нет», заплатим или платить не будем. Пауза несколько затянулась. Наконец, мой муж и по совместительству партнер решительно заявил:

– Можете приехать завтра, мы проплатим.

В глазах Агнес и Даниэля засветилась неприкрытая радость, а мистер Квамэ, также лучезарно улыбнувшись, резво откланялся, получив от нас в подарок банку икры и шикарную коробку конфет с четкой формулировкой: «Для вашей супруги».

Когда он удалился, Агнес, обращаясь к Леве, спросила:

– Папа, ты не сможешь дать нам сто пятьдесят евро на еду?

– Но ведь завтра вы получите траст, – недоуменно произнес Лева.

– У нас совсем нет еды, – жалобно протянула наша подруга.

Мне не хотелось давать им даже эти деньги и не потому, что я жадина, а потому, что у нас самих их было в обрез, это первое. И второе, я посчитала это наглостью: имея с нашей помощью возможность получить завтра целое состояние, просить еще какие-то средства! Да пусть продаст пару своих побрякушек, вот и, пожалуйста, будет еда, или… она сомневается в получении финансовых средств?! Своими крайне подозрительными и смутными соображениями я поделилась с моими компаньонами:

– Слушай, Лева, а вдруг они нас кинут? Будь, пожалуйста, поосторожнее! Не давай им «бабки» без расписки. Мне кажется, она не уверена, что получит завтра деньги, а иначе зачем просить сто пятьдесят евро? Странно всё это!

Сомнения начали одолевать меня с новой силой. Африканцам верить нельзя в принципе и, зная их лживость, нужно постоянно держаться настороже. Но ведь не зря же говорят: «Наглость – второе счастье», и они прекрасно знали, как этим счастьем умело пользоваться. Деньги в размере ста пятидесяти евро она от нас все-таки получила. Вот такие мы люди. Далее последовала уже наша просьба к ним показать местонахождение «Western Union», где лежали средства, высланные нашими партнерами из России.

– Только не говори им, что деньги есть. Идем лишь за информацией, – предупредила я своих компаньонов.

На том и порешили. Отпустив назойливых вымогателей, мы еще на битый час застряли в «Western Union», где получили местную валюту седи, которую успешно обменяли на евро.

С «Western Union» меня связывали непростые отношения. Я периодически переводила куда-нибудь деньги, а они с завидным постоянством подавали в немецкую прокуратуру заявления о подозрении меня в незаконных денежных операциях с очень страшной формулировкой: «Отмывание финансовых средств». Так или иначе «бабки», разумеется, отмываются, причем миллиардами, и это не секрет, но отнюдь не через «Western Union» с их жестким контролем и сумасшедшими процентами за оплату перевода. Стабильно, раз в год, меня вызывали на допрос в криминальную полицию, слишком активно занимающуюся борьбой с экономическими преступлениями. Страха не было, потому что документально все у меня содержалось в идеальном порядке, но приглашение в полицию всегда вызывает неприятные ощущения, даже если ты кристально чист, не говоря уже о преступниках, которые, как правило, не имеют привычки дожидаться вызова в соответствующие органы, а моментально смываются, пока их не взяли за одно место!

Мои неприятности обычно касаются и наших компаньонов. К моему партнеру на Украине немецкая прокуратура выслала для проверки Интерпол. Когда бойцы данной структуры появились в офисе нашего друга, то у него, как он нам потом признался: «От страха брюки стали мокрыми и чуть не облетели последние волосенки на голове!» И это сообщил человек, за которым вообще нет никаких нарушений, потому что он сам, между прочим, юрист.

На последнюю встречу после полугодового хождения на допросы меня пригласил сам комиссар полиции.

– Госпожа Штерн, – выразил он свою просьбу, – прошу подъехать к нам, потому что с вами хочет встретиться сам прокурор.

Я уже так устала от всей этой ерунды, что осталось только пошутить:

– Уважаемый господин Займмер, вы знаете, мне уже нечем стирать, средство для отмывания закончилось!

Комиссар мою шутку оценил, но просьбу все же повторил. Пришлось вновь идти на допрос. В кабинете, куда я вошла, кроме комиссара, переводчика и служащей, протоколирующей нашу беседу, сидел молодой красивый прокурор, у которого я полюбопытствовала:

– Скажите, пожалуйста, в каких случаях можно пользоваться системой «Western Union» и какие суммы разрешено отправлять?

На мой вопрос прокурор ответил так:

– Если вы, например, где-нибудь в отпуске в Таиланде потеряли паспорт или вас обокрали, то имеете право попросить у родственников… сто евро, которые они могут вам прислать по «Western Union», но не больше!

Ответ меня, конечно, возмутил, но свое возмущение я оставила при себе, не желая раздражать правоохранительные органы. Более того, услугами «Western Union» решила пользоваться и далее, но по своему усмотрению, и пользовалась до тех пор, пока вновь не получила вызов в полицию с той же формулировкой «отмывание» и не попала в черный список «Western Union», таким образом навсегда разорвав наши ненавистные отношения!

Деньги в сумме три тысячи четыреста евро были готовы к предстоящей операции. Возможно, завтра наш самый больной вопрос наконец-то решится! Мы очень надеялись на удачу, но абсолютно был прав Булат Окуджава, когда писал свои легендарные строчки: «Ваше Благородие, Госпожа Удача, для кого ты добрая, а кому иначе…» Окажется ли она доброй к нам хоть раз?! Очень хотелось верить…

Глава 6

Наши передвижения по кварталу Аккры вызвали ажиотаж у местного населения. Все глазели на нас со всех сторон, махали руками, свистели и что-то кричали. Складывалось впечатление, что мы единственные белые в этой части черного континента. Видимо, такая же суматоха царила, когда в басне И.А. Крылова «по улицам Слона водили, как видно, напоказ…». Нас рассматривали, как невиданных экзотических животных.

Улица жила своей жизнью. Частные виллы и гостиничные комплексы огорожены массивными заборами, и за оградами существовала совсем иная жизнь, чем со стороны улицы. Тротуаров, как таковых, попросту не было, всюду клубилась красная пыль, а по дорогам юрко бегали раздолбанные такси. Городского транспорта мы не заметили. Старенькие, дребезжащие всеми изношенными частями микроавтобусы типа наших маршрутных были забиты людьми. «Радовали» глаз вывески, предупреждающие о наличии насекомых, змей и других гадов, которых надо опасаться. По улицам сновали взрослые и дети, чувствующие себя в этих адских климатических условиях тем не менее прекрасно.

Повсюду торговали различной снедью и фруктами, в основном экзотическими, названия которых мы и не знали, никогда ранее не видели и даже не подозревали об их существовании. Знакомыми среди них были лишь манго да бананы, огромные и настолько спелые, что, казалось, чуть надави – и брызнет сок. Конечно же, мы купили пару манго, оставив торговке, очень милой девушке, сдачу из пары седи, после чего она еще долго кланялась вслед и благодарила нас.

Настоящая территория хаоса!

К счастью, «Western Union» оказался в шаговой доступности от гостиницы, и мы, почти в полуобморочном состоянии от изнуряющей жары, наконец, приплелись в отель. После такой утомительной прогулки не мешало передохнуть.

Немного отлежавшись, решили пообедать. К нашему удовольствию, на первом этаже гостиницы обнаружился китайско-африканский ресторан. Все выглядело прилично и возможно, здесь мы не отравимся. Весьма предупредительный метрдотель-африканец усадил нас за один из столиков, как раз на троих, и раздал меню. Через Вову кое-как определились с выбором блюд. Всем троим взяли овощи, потом, ради интереса, мясо с грибами и побегами бамбука. Володька же остался верен себе, решив съесть еще и суп. Когда все заказанное принесли, мы сфотографировали стол и нас за этим столом, так сказать, для истории.

Выбранные нами блюда оказались исключительно вкусными. Чуть сладкие овощи, приготовленные особым способом, хрустели на зубах и формой напоминали этаких «ежиков». Тушеное мясо с грибами таяло во рту. Давно я так вкусно не ела! Нам все очень понравилось, и мы решили обедать здесь ежедневно. Ужин с нашими финансами не предполагался.

Даже замечательный обед не отвлек меня от беспокойных мыслей. В благополучном исходе операции я пока очень сомневалась. Интуиция подсказывала, что здесь что-то не так, но тем не менее надежда еще теплилась в наших сердцах. Квамэ обещал сделать нам копии всех представленных бумаг, правда, проделать это в отеле не захотел, что было, в принципе, правильным решением. Нельзя служащим отеля давать пищу для размышлений и показывать бумаги, где фигурируют подобные цифры. И потом, у меня было предположение, что весь этот гостиничный комплекс принадлежит китайской мафии. Очевидно, так оно и есть.

Практически все казино в любой стране мира, как правило, имеют отношение к криминальным структурам, и это, видимо, не является исключением. Поговорив немного в номере и обсудив прошедшие и предстоящие события, мы, наконец, разошлись. Сна, как не было, так и нет. Я всегда очень волнуюсь, коли мне предстоит серьезное мероприятие, даже если просто надо кого-то встретить в аэропорту, не говоря уже о событиях, которые нам предстояло пережить завтра. Что это будет? Получится или нет? Как все произойдет? Как мы сможем перебросить такие суммы в Германию, чтобы начать нормально работать, а не бегать на допросы в полицию? Множество вопросов, на которые пока не было четкого ответа…

Утром следующего дня, очень рано, мы были уже на ногах. На завтрак ничего нового: рис, яйца, сосиска, кофе. Но едва ли еда сегодня беспокоила нас. Мы с волнением ждали предстоящую встречу. В 9:00 появилась Агнес, на этот раз без сына.

Эта женщина всегда поражала меня своим видом. Внушительный вес вкупе с диабетом приносили ощутимый вред здоровью, стесняя ее движения, но одета она была, как всегда, роскошно. Сегодня вместо тюрбана ее голову украшала оригинальная прическа из множества мелких косичек на манер узбекских (наверное, парик). Завершал ансамбль новый комплект золотых украшений.

– Давайте поднимемся в номер, – тяжело дыша, предложила подруга.

Мы согласились и вместе вошли в наши апартаменты.

– Я не желаю, чтобы Айзек был в курсе, что это деньги, и, конечно же, не хочу, чтобы он знал о конкретной сумме, которая хранится у него в фонде, поэтому прошу вас, умоляю ничего не говорить и не поднимать этот вопрос!

Лева согласно кивнул, заверив ее, что будет нем, как рыба.

– Когда вы заплатите остаток суммы, мы сразу же поедем к нам, в Дом надежности, куда в течение часа привезут деньги, и я тотчас верну вам потраченные средства. По поводу наших инвестиций: мы должны с вами подумать, как будем перебрасывать средства в Германию, и потом я собираюсь купить там дом, желательно рядом с вами, надеюсь, что вы поможете подобрать удачный вариант!

Судя по разговору, операция уже начала обретать реальные очертания. Левчик не успел ей ответить, как в дверь постучали. Вошел Квамэ. Он, как и прежде, был безупречен, но на этот раз очень серьезен… Директор вопрошающе взглянул на нас, и Лева с волнением, несколько засуетившись, вытащил необходимую сумму и положил перед ним. Тот, пересчитав деньги, передал нам копии всех бумаг. Что же касается расписки, то, похоже, он и не собирался ее давать.

Я глазами показала мужу, что надо взять расписку, но Левка в ответ лишь неуверенно пожал плечами, как будто хотел сказать: «Ну ведь солидные же люди, неудобно просить, ежели сами не дают». «Ладно, не хочешь просить – не проси, только потом не жалей, – с раздражением подумала я, – черт с тобой!»

Вообще-то у нас с мужем есть целый арсенал знаков и жестов, которыми мы пользуемся на деловых переговорах. По одному моему взгляду, чуть приподнятой брови, едва заметному повороту головы он знает, что я хочу сказать: надо закончить разговор, принять условия противоположной стороны или твердо сказать: «Нет!» Иногда в процессе переговоров в ход идет руко– и ногоприкладство. Я наступаю ему на ноги или могу незаметно ущипнуть, именно поэтому на подобных деловых встречах мы всегда стараемся сидеть рядом, где бы это ни происходило.

Однажды, в одном богатом доме в Санкт-Петербурге, где должна была состояться серьезная аудиенция, и вовсе произошел облом!

Нас вежливо пригласили в зал, но стол, к нашему ужасу, оказался… стеклянным, что крайне затруднило наше тайное общение. В довершение ко всему Левка, который очень любит вертеть в руках различные предметы со стола, уронив, разбил обычный бокал из простого стекла, в общем, совершенно ерундовскую вещь, однако ситуация, в отличие от бокала, оказалась не очень простой. Нам прозрачно намекнули, что эти бокалы стоят по девяносто долларов за штуку. Я чуть не воскликнула, вспомнив по ходу Станиславского: «Такое говно? Не верю!», но, опомнившись, вовремя прикусила язычок, поскольку переговоры еще не закончились и обиженные хозяева могли решить дело не в нашу пользу.

Платить за испорченное имущество все же пришлось, и более чем неприятный осадок остался надолго. Еще пара таких визитов – и мы точно разоримся! В связи с надвигающейся по вине неловкого мужа и партнера несостоятельностью пришлось пригрозить Левке тем, что впредь он будет являться на переговоры только в наручниках, причем пристегнутым ко мне.

Да… чем богаче человек, тем он жаднее. Вот имей я шикарную квартиру в центре Питера с золотыми унитазами и гигантским, во всю стену, телевизором, сделала бы вид, что не заметила оплошности гостей, и уж подавно не стала бы рассказывать о стоимости тех или иных совершенно незначительных предметов обихода, не говоря уже о взыскании с «провинившейся» стороны мзды за испорченное мелкое имущество! Только вот беда в том, что не все такие благородные, как я.

Из горьких воспоминаний в действительность меня вернул голос Айзека. Квамэ встал.

– Через час я привезу траст в «Дом надежности», а вы приезжайте прямо туда, – и откланялся.

– Вы поедете без нас? – осторожно спросила я Агнес, со страхом ожидая положительного ответа, который бы поставил точку во всей этой странной истории: если бы она уехала одна, как и Квамэ с нашими деньгами, мы бы их никогда больше не нашли.

– Нет, – ответила чернокожая подруга, – сейчас мы все вместе поедем к нам и будем ждать там наше наследство.

Слава богу: если едем вместе, то вполне вероятно, что всё состоится. Наконец мы сели в ожидавшую Агнес машину. Толстуха на правах хозяйки уселась рядом с шофером, а наша троица – на тесном сидении сзади.

Автомобиль пересек город и вырвался на окружную дорогу вдоль океана. Вдали у горизонта темнели силуэты кораблей, берег омывали мягкие изумрудные волны, а васильковое небо, пронзенное яркими лучами беспощадного, в белой дымке, солнца, накрыло океанические просторы бескрайним куполом. Потрясающая красота!

По дороге трепались о жизни, планах на будущее, о скором их переезде в Германию. Наша подружка была образованна. Она прекрасно говорила по-французски, по-английски и знала кое-что по-немецки, думаю, готовилась к переезду серьезно.

Мы ехали уже около получаса. Вид океана сменился пустыней с редкими жилыми кварталами, растительности здесь не было совсем. Еще минут через двадцать показалось какое-то селение с достаточно приличными домами.

Строение, к которому подъехали, представляло из себя небольшую скромную виллу, огороженную со всех сторон непроницаемым железным забором и вышкой для охраны. На вышке стоял парень с автоматом Калашникова в руках – оружием, весьма популярным в Африке. А вообще, этот Дом надежности очень напоминал логово боевиков или мафии, так мне показалось. Душа потихонечку стала уходить в пятки, в голове зажглась красная лампочка: «Опасность!» Машина въехала во двор, и мы вышли на свежий воздух.

Дверь виллы отворилась, и на пороге появился Даниэль. Европейская одежда, выбранная со вкусом, очень шла юноше. Он был облачен в красивую рубашку и брюки, на ногах сидели шикарные туфли.

Этот ласковый мальчик, как всегда, бросился к нам на шею, переобнимал всех и, взяв меня под руку, повел в дом.

– А где твои сестры, они здесь? – поинтересовалась я.

– Нет, они еще в школе, – опережая Даниэля, поспешно ответила Агнес, – учатся там целую неделю и приезжают только на выходные.

«Странно, однако, – подумала я про себя, – какая может быть учеба в школе, когда двум старшим девушкам уже двадцать пять и двадцать семь?! В этом возрасте обычно все глубоко замужем и, как правило, имеют собственных детей, тем более, что семья была отнюдь не бедной. Они что, не учили их, что ли?»

Агнес осталась во дворе, давая какие-то указания шоферу и черному парню с оружием, который спустился с вышки. Краем глаза я заметила в глубине двора еще одного вооруженного охранника. Наши друзья находились под надежной защитой, и это меня почему-то беспокоило.

Мы вошли в дом. В просторном холле стояла мягкая мебель: очень необычные диваны, обтянутые пористой кожей, очевидно, носорога или гиппопотама, журнальный столик. На стене, рядом с портретом Иисуса, свечами и искусственными цветами под ним, – супермодный плазменный телевизор, у стены – антикварный резной комод. Несколько следующих ступенек вели в глубь особнячка, но наше пребывание ограничилось этим холлом.

Мы осторожно разместились на диване. Колоссальное напряжение, как металлический пресс, давило на нервы, мозги и сердце, которое от необъяснимого страха готово было выскочить из груди. Естественно, сразу же захотелось в туалет. Боже, не хватало еще здесь облажаться! Теперь я отчетливо поняла, что означает выражение «описаться от страха». Мои спутники, включая африканских друзей, находились в таком же состоянии, и я мысленно приготовилась к любому повороту событий. Господи, помоги нам, пожалуйста!

Даниэль убежал на кухню и притащил большой поднос, на котором среди ледяных осколков лежали разнообразные баночки с напитками: кола, фанта, соки и минералка. Поставив поднос на стол, он уселся рядом с матерью на диван прямо напротив нас.

– Вы этот дом снимаете? – спросила я осторожно, чтобы хоть как-то снять напряжение, попутно размышляя о том, на какие же средства они арендуют эту «хижину», если деньги на еду просят у нас.

– Да, снимаем, – Агнес тоже чувствовала себя не в своей тарелке, – да вы угощайтесь, выпейте что-нибудь…

Вот уж чего мы с Левой в жизни не делаем, так это не пьем и не едим у малознакомых людей. На деловых встречах отказываемся даже от кофе. Исключение делаем лишь для крупных фирм, и то только за рубежом, в Европе. Страшных историй с устранением ненужных людей через отравленную еду и напитки предостаточно. Так, подсунув яд в кофе, несколько лет назад убили племянника моего мужа, бывшего военного, который работал начальником охраны крупного питерского банка. Он умер прямо в машине управляющего, и было ему всего тридцать шесть. Поэтому ни Лева, ни я не притронулись к угощению. Вовка пытался было протянуть ручонки к напиткам, но я сделала ему физическое замечание, намекнув, что он может протянуть заодно и ножонки, и Владимир оставил попытки попробовать дары данайцев.

Агнес хотела что-то добавить, но в этот момент в дверь постучали. Даниэль, мгновенно соскочив с дивана, бросился открывать.

Первым в дом вошел уже знакомый нам господин Квамэ, а за ним еще трое. Поверх одежды на них красовались оранжевые жилеты, точно такие же, как у наших дорожных рабочих. Один, невысокого роста, очевидно, старший в этой компании, держал в руках бумаги, двое других, поздоровее, несли сундук. Не ящик, а именно сундук, очень похожий на тот, которым владела когда-то моя давно умершая бабушка. Мы оставались молчаливыми наблюдателями напряженной сцены, которая разыгрывалась перед нашими глазами.

Сундук поставили перед Агнес, и она встала. Айзек присел на диван, а тот, который, судя по всему, являлся в этой группе главным, начал говорить с Агнес на их диалекте. Он спросил фамилию и имя ее и Даниэля, это было понятно и без перевода, и кивком указал на нас, очевидно, спрашивая, кто мы такие. Агнес представила нас как своих родственников. Ответ его удовлетворил, и больше интереса к нам он не проявлял. Наша подруга стала бодро отвечать на последовавшие далее многочисленные вопросы. Затем с Даниэлем они проверили целостность замков, на которые был закрыт сундук.

Неожиданно старший, как я поняла, строго и жестко потребовал открыть ящик. Видимо, что-то его смутило. Интересно, как же она выкрутится и как будет открывать, если здесь чужие люди, да еще и Квамэ, который вообще не должен знать о наличии денег?! Агнес попыталась возразить, но товарищ оказался очень настойчив и на корню подавил попытки сопротивления. Ей пришлось достать ключи, открыть замки сундука и откинуть крышку…

То, что мы увидели в ящике, вряд ли сможем забыть! Сундук под завязку был набит стодолларовыми купюрами, и находилось в нем ровно десять миллионов долларов – все наследство Кабарахов! Тугие серо-зеленые пачки, заботливо упакованные в полиэтилен, спокойно лежали, ожидая своего часа. Как я поняла по выражению лица, Айзек был поражен не меньше нашего, хотя мы и знали, что там находится. Такое количество наличных наяву я видела впервые! Но может, они фальшивые?

Старший, как будто услышав мои мысли, вытащил из пачки одну банкноту и посмотрел ее на просвет. Удовлетворенно кивнув, он передал ее Агнес. Видимо, купюра была настоящей. Агнес, в свою очередь, передала ее «папе» Леве, Лева – мне. Я аккуратно прощупала вожделенную бумажку. Похоже, подлинная! После меня банкноту взял Квамэ, который очень внимательно рассмотрел ее и положил на журнальный столик. Начинался второй акт спектакля, мне почему-то показалось, что перед нами действительно разыгрывают какой-то спектакль. Я тихонько прошептала Леве:

– Давай втихаря включу видео и сниму.

На что мой побледневший муж сдавленно возразил:

– Даже не вздумай!

Сначала я решила его послушать и не рисковать, но потом заметила, что аппарат-то включен и вовсю работает, записывая все происходящее на видео, включая сундук, полный американских денег. Не знаю, почему и как я это сделала, но думаю, что инстинктивно почувствовала, что когда-нибудь эта запись пригодится. Между тем перед нашими глазами продолжало стремительно разворачиваться прямо-таки драматическое действие. Старший наступал на Агнес с вопросами. Она, крайне раздраженная, отвечала очень злобно и агрессивно.

– Вова, спроси у Квамэ, о чем они говорят, – Лева был обеспокоен.

Айзек объяснил:

– Мы не знали, что там деньги. Когда просветили ящик, а это обязательная процедура перед передачей наследства, то увидели, что внутри находятся какие-то брикеты. Сначала предположили, что это наркотики, но ошиблись. Теперь есть проблема. Надо доказать, что деньги легальные, а не полученные от преступной деятельности.

Настойчивый и вредный господин Зуми потребовал у наследников документы, доказывающие, что деньги чистые. Судя по выражению лица Агнес и ее ярости, вылившейся на него, таких документов у нее не было и в помине!

Тем временем господин Зуми, что-то пометив в своих бумагах, отдал приказ подчиненным и те, приблизившись к сундуку, быстро закрыли его и бодро понесли к входной двери. Агнес, окончательно выйдя из себя и уже не контролируя свои действия, истерически орала на весь дом, посылая все существующие в мире проклятья в адрес Зуми и его подчиненных. И тут к Зуми бросился Даниэль. Он упал на колени и стал хватать старшего за одежду, умоляя не уносить деньги. Зуми что-то ласково сказал ему, погладил по голове и направился к выходу, куда несколько минут назад ушли его подчиненные, унеся с собой сундук с деньгами и все наши надежды на лучшую жизнь!

Неожиданно Агнес, как тигрица, бросилась к Даниэлю и, залепив ему хорошую затрещину, за шкирку подняла с пола и бросила на диван. Мне стало очень жаль мальчишку и крайне неловко за сцену, разыгравшуюся перед нами. Катастрофа, полный провал! И тут я отчетливо поняла, что все это время в глубине души чувствовала, что так примерно все и закончится! Из ступора нас вывел голос Квамэ.

– …Ей надо срочно лететь сегодня в Абиджан. Там в правительственном архиве есть документ, подтверждающий, что деньги легальные. Она должна привезти его как можно скорее. Ей дали на это время – всего две недели. Если за этот срок она не предоставит бумаги, то деньги аннулируют в пользу государства.

– Папа, – сказала мягко Агнес, присаживаясь к моему мужу, при этом совершенно бесцеремонно отодвинув меня на другой конец дивана, – ты не расстраивайся, я привезу эти бумаги. Возьми пока эти деньги, – и она сунула Левке в руки несчастные сто долларов, которые до этого сиротливо лежали на столике, – однако есть проблема: ведь мне совершенно не на что купить билет, что делать?! – с неприкрытой болью в голосе, но неискренне произнесла она.

– На, забери эти деньги, – сказал щедрый «папа» Лева, отдавая обратно сотню, – сколько стоит билет?

– Триста пятьдесят долларов!

Ничего себе цены, подумала я, Кот-д`Ивуар находится почти за стенкой! Неужели этот чертов билет до Абиджана стоит таких денег, и потом, их паспорта еще не готовы, как же она собирается вылететь? Странно все это. Что-то фальшивое было во всем происходящем, только мои партнеры не хотели этого замечать.

– Вова, у тебя есть с собой деньги?

– Есть, сто пятьдесят евро.

– Дай, пусть срочно вылетает, а недостающие ей Квамэ одолжит.

Вовка нехотя достал купюры и передал их в руки Агнес.

На этом наша миссия и завершилась. Нет слов описать то состояние, в котором мы пребывали, выйдя из дома.

– Тебе не кажется, что этот спектакль был устроен специально для нас? – спросила я Леву.

– Не знаю, не думаю, что это спектакль, – сказал он, не давая себе ни малейшего шанса поверить в обман.

Во дворе Агнес давала указания шоферу, чтобы тот отвез нас в отель. Меня они не видели и тихонько говорили на французском, при этом она не скрывала наглой ухмылки. К счастью, я знаю французский, поэтому четко поняла то, что она сказала своему водителю:

– Все прошло отлично, они ничего не поняли! А это отвези старухе Мотоло, на реализацию даю два дня, – и передала пакет, подозрительно похожий на тот, в котором лежали с такой любовью подобранные для сестер Даниэля подарки.

Увидев меня, они сразу же перешли на свое наречие. От улыбки на ее сытой и довольной морде не осталось и следа, да и вся толстуха переменилась, в одно мгновение приняв скорбный и очень расстроенный вид.

Верить в то, что речь идет о нас, я не хотела, хотя и чувствовала, что эта баба – особа крайне двуличная. «Как всегда, – горько усмехнулась про себя, – номер не прошел», и все же призрачная, как утренний туман, надежда на то, что Агнес справится со своей задачей и привезет необходимый нам всем документ, пока оставалась. Быть может, еще не все потеряно?

Подавленные и шокированные произошедшим, в отель мы ехали молча.

Глава 7

Желания общаться не было. Наш автомобиль бодро двигался по центральным улицам Аккры, что представляли собой огромный придорожный рынок. Вдоль улиц нескончаемой чередой тянулись торговые ряды: шины, мебель, холодильники, бытовая техника, одежда, продукты и так далее. Такое впечатление, что, кроме уличной торговли, другой в этой стране и вовсе не существует.

Но, честно говоря, все, что творилось за окнами автомобиля, волновало меня меньше всего. В голове крутилась лишь одна мысль: «А что теперь?» Не знаю, но, видимо, от Левки мы с Вовкой подхватили «бациллу надежды». Она разделилась на две половинки, одна из которых, нахально помахав нам на прощанье ручкой, хорошо устроилась на сундуке с деньгами, унесенном, увы, не ветром, а Зуми с командой, а другая все же осталась с нами, периодически утешая и вселяя веру в успех.

Все мы были инфицированы огромным желанием получить эти деньги, чтобы в скором времени начать наше триумфальное шествие по миру в тесной компании с нашим уникальным оборудованием.

– Ну ладно. Давайте только не падать духом! – решила я утешить своих партнеров. – Будем ждать, когда эта корова приедет обратно. Возможно, ей удастся сделать все необходимое еще до нашего отъезда.

Компаньоны реагировали вяло, находясь под стрессом, да еще и в чужой, богом забытой стране. Впрочем, энтузиазм и мне давался с большим трудом.

Начиная любое дело, я уже заранее знала: ничего путного и толкового у нас не получится, и эта уверенность была небезосновательной. В свое время, в мои еще юные годы, я по своей дурости, а вернее, незнанию умудрилась «наступить на горло» целому цыганскому табору, который не поскупился и щедро осыпал меня своими «чудными» пожеланиями: «Чтоб у тебя никогда не было удачи, денег, любви, счастья и самой жизни!»

Пожелания, как баллистические ракеты, достигли своей цели, и с тех самых пор все перечисленное выше как ветром сдуло из моей жизни. Денег не было большую часть моего существования, зато постоянно угнетали долговые обязательства. Даже видимости благополучия не наблюдалось, а еще проблемы в личной, семейной жизни и любви! Я обладала талантом, но окончив Ленинградское хореографическое училище, устроиться по специальности мне никуда не удалось!

Зато те, кого боженька не наградил способностями, но предоставил возможность иметь «мохнатую лапу», в смысле блат, замечательно пристроились, как бы воплощая в жизнь мудрую истину: «Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами». Проведя большую часть своей жизни на сцене, о чем и я мечтала с детства, они уже вышли на пенсию и проживали спокойную и размеренную жизнь, иногда работая для своего удовольствия.

Я же, как больная корова, таскалась по всем весям, чтобы достать деньги и, в конце концов, заработать на достойную старость! Да… для бешеной собаки семь верст – не крюк! Мое стойкое желание переломить финансовую ситуацию загнало меня аж в Африку – край, где почти не ступала нога цивилизованного человека!

Обед прошел в полном унынии. Обсудили ситуацию…

– Интересно, – начал Лева, – она уже вылетела в Абиджан, – имея в виду Агнес, – или все еще болтается здесь?

– Давайте ей позвоним, – предложила я самое простое решение, чтобы получить ответ на этот вопрос.

Телефон перекочевал в Вовкины руки. Он набрал номер, и ему ответили.

– Ну, что там? – в нетерпении спросил Левка.

Внимательно слушая невидимую собеседницу, наш «англичанин» начал переводить разговор.

– Она говорит, что находится там и завтра пойдет за документом… просит не волноваться… сообщит нам, как и что!

Недальновидная надежда вновь подняла свою дурную башку.

– Нет! Не может быть, что кидалово, уж больно правдоподобно все выглядит!

Но тут же получила протест оппозиции в лице двух моих неравнодушных душевных половинок. Я по знаку зодиака «Близнецы», как будто состою из двух личностей, каждая из которых имеет свое собственное видение вопроса. Мнения чаще всего расходятся, и на этой почве они никак не могут договориться между собой, что крайне осложняет мне жизнь. Тем не менее, несмотря на разногласия, обе стараются направить меня на путь истинный, давая свои разнополюсные советы, хотя сегодня «пели» хором в унисон.

– Фигня! – заявила одна из них. – Этим папуасам верить вообще нельзя! Вы что же, не видите, сколько преступлений связано с ними?! Если честно, то я очень сомневаюсь в успехе нашего безнадежного дела!

– Вот, вот, – вступила в дискуссию другая, – когда это «черные» кому-нибудь что-нибудь давали, а особенно деньги?! Кому и когда? Только и делают, что ходят целыми странами по миру с протянутой рукой, и весь мир сочувствует и работает на них, а в общем-то зря!

– Или отнимают добро, как пираты из Сомали!

– Верно, верно, – согласилась вечно сомневающаяся половинка, и вместе они решили наставить на путь истинный тупую надежду.

– Слышь, подруга! – дружно обратились к ней. – Ты Ольку-то с толку не сбивай! Она тетка не глупая, да больно доверчивая. Наслушается тебя, да и поверит в эту чушь!

– Да не сбиваю я никого, – возмутилась обвиняемая сторона, – говорю, как вижу. Должна же эта без пяти минут пенсионерка верить во что-нибудь светлое. Если веры не будет, тогда хана, – заключила она строго, – только в петлю в ее-то хреновом положении!

Чтобы поддержать меня и вселить хотя бы какую-то уверенность, обеим оппозиционеркам пришлось согласиться с четко представленными доводами.

– Хорошо, так тому и быть, пусть верит. Хоть и жалко эту дурочку, но без тебя, – обратились они к надежде, – пока никуда!

Что делать? Нужно ждать, а посему я предложила нашему дружному коллективу прогуляться по окрестностям Аккры. Не сидеть же тут, в номере, как в заточении, ожидая, когда придет долгожданная свобода по имени «Деньги». Левка сразу же отказался, так как чувствовал себя неважно. Рыжеволосый и белокожий, он представлял из себя антипод африканцев, и эта жуткая жара была ему абсолютно не по вкусу. Кроме того, Левушка, «с усердием» заработав себе «болезнь века» – диабет, прочно сидел на инсулиновых инъекциях, которые требовали от него строгого соблюдения режима. Выйти в свет решили с Вовой, но с утра, когда есть еще небольшой шанс съездить на прогулку и вернуться в отель на своих двоих, а не вперед ногами. Пошататься по городу было любопытно, тем более, что совсем недалеко от отеля мы приметили пару сувенирных лавок с выставленным там интересующим меня товаром – деревянными фигурками животных.

Вечер провели во внутреннем дворике отеля с китайцами, которые пачками ломились в казино или купались в бассейне. Володька, всегда имеющий постоянный плавательный абонемент в цивилизованной Германии, очень хотел, вернее, давно мечтал искупаться в африканской воде, усиленно уговаривая нас кинуть свои тела в прозрачные воды бассейна, но нам удалось его отговорить. Пример, приведенный мною, напрочь отбил у него всякое желание побарахтаться в местных, весьма опасных, водах.

Один наш знакомый, будучи в туристической поездке в одной из африканских стран, не придумал ничего лучшего, чем искупаться в местной реке. Крупный чиновник, который имел привычку просчитывать все свои шаги и поступки, умудрился совершить чудовищную, роковую ошибку, которая, в конце концов, стоила ему здоровья! Вот уж точно: каждый ищет приключения на свою задницу и каждый второй, если не первый, их находит! Плавательные маневры в африканской реке закончились плачевно. Он прихватил какую-то жуткую заразу и буквально за три месяца из цветущего, здорового красавца превратился в беспомощного инвалида, прикованного к инвалидной коляске, и, как оказалось, навсегда! Хождение по российским врачам и консультации за рубежом не дали никакого результата. Специалисты даже не смогли определить заболевание. Поставить диагноз так и не удалось!

Мне вообще сложно представить, как в этой грязи и гнетущей жаре выживают люди. Правда, природа позаботилась о том, чтобы они чувствовали себя намного комфортнее нас, бледнолицых, но от мысли, что можно всю свою жизнь провести в этом хаосе, нищете и пекле, мне становится просто не по себе!

Поздно вечером, в полнолуние, я вышла на улицу почитать молитвы, чтобы все получилось у нас как надо. Гигантская луна висела так низко, что даже невооруженным глазом можно было увидеть ее структуру. Фантастическая картина! Космос интересовал меня всегда. И если подумать, что наш «шарик» висит в бескрайней Галактике, то становится страшно от того, что в одно мгновение может прекратиться существование чудесной планеты Земля, и одновременно смешно, что мы, песчинки в этом безвоздушном пространстве по имени Космос, суетимся, решаем какие-то дурацкие вопросы, которые и выеденного яйца не стоят! И наши ничтожные проблемы по сравнению с любыми межгалактическими, начиная с падения метеорита, который запросто в один момент может уничтожить жизнь на Земле, до нападения каких-нибудь воинствующих инопланетян, для которых мы можем стать подопытными кроликами, рабами или же пищей, кажутся прямо-таки ерундой!

А ведь мы даже не задумываемся об этом. Воюем друг с другом, отнимаем нажитое, обкрадываем, обманываем, ссоримся, ей богу, как дикари первобытных времен, и самое интересное, что с тех давних пор сознание человека не изменилось, а стало еще хуже, когда в нашу жизнь пришло такое зло, как деньги. Деньги могут, конечно, и созидать, но чаще разрушают. Именно безумное желание иметь как можно больше этих разноцветных бумажек толкает многих из нас на страшные дела и поступки.

А вообще, если бы у меня было двадцать миллионов долларов, естественно, не последних, и, разумеется, здоровье, я бы первая записалась в бесстрашные ряды космических туристов. Побывать там… посмотреть на отчий дом Земля сверху и всё… можно считать, что жизнь прошла не зря! «Мечты, мечты, где ваша сладость?» – так, кажется, писал А.С. Пушкин в стихотворении «Пробуждение». А пока – под ногами красная земля черного континента, военизированный африканский патруль около казино, смутные очертания пальмовых деревьев за оградой отеля и три белых человека, вновь попавших в непредсказуемую ситуацию теперь уже здесь, на краю света!

Я усердно молилась, а Владимир стоял рядом, якобы осуществляя охрану. «Служба безопасности» была неважнецкой, потому что хватило бы нестандартного выражения и одного удара по башке, чтобы сразу же ее нейтрализовать. К счастью, «выход в свет» обошелся без происшествий и, с волнением прочитав все существующие молитвы и несуществующие собственного сочинения, мы, попрощавшись, мгновенно разбежались по своим номерам, а во дворике отеля по-прежнему веселились китайцы.

Ранний завтрак не принес ничего нового: яйцо, сосиска, кофе; и я, наверное, запомню его на всю жизнь, как слова песни «Ленин, партия, комсомол»! Лева решил остаться в номере, чтобы поберечь силы для дальнейших телодвижений, а мы с Володькой настроились на поездку в город, чтобы познакомиться со своеобразным африканским бытом. Пассивный отдых, лежа на пляже кверху пузом, мне никогда не нравился. Теперь я даже представить себе не могу, как раньше, в годы социализма, мы проводили на берегу Волги целые дни – с раннего утра и до позднего вечера. Возможно, это было связано с тем, что в магазинах в те времена делать было совершенно нечего. Не любоваться же пустыми прилавками?! Надеть нечего, поесть тоже. Загадочная дорога в коммунизм…

Глава 8

В далекие годы социализма практически во всех городах необъятного Советского Союза, кроме Ленинграда и Москвы, ходили продуктовые талоны, на которые выдавали самые необходимые продукты: сахар, муку, макароны, крупу, консервы. Мясо в те годы продавалось только на рынке, но большинству граждан это было совершенно не по карману, поэтому сей деликатес покупали лишь по большим праздникам.

Приятно отличалась от полуголодных районов Союза Белорусская Республика, где было полно отличных товаров и мама впервые в моей жизни купила мне, десятилетней девочке, сапожки из натуральной кожи! Однако наш народ не сдавался, пытаясь заполнить холодильники и шкафы, и, представьте себе, эти вместилища никогда не пустовали. Возможности были разные. Весомый вклад в общее дело вносили в первую очередь, впрочем, совершенно справедливо, ветераны, которые получали продуктовые наборы и дефицитные товары с регулярным постоянством.

Те же наши граждане, кто имел связи в Москве и Ленинграде, вообще считались счастливчиками, поэтому отбоя от голодных родичей из других регионов Союза не было ни днем, ни ночью. Они налетали, как саранча, опустошая прилавки магазинов центральных городов, скупая все, что удавалось взять с боем, так как без боя добыча в руки не давалась.

Если выбрасывали сапоги сорокового размера, а ваша нога носила тридцать пятый, лифчики-парашюты десятого размера, хотя вы со своими «прыщами» могли спокойно обойтись и без них, всё равно хватали всё, что попадется под руку, потому что добычу в конечном итоге можно было продать, обменять или подарить, что случалось крайне редко, потому что все любили только лишь получать, вовсе не собираясь осчастливить широким подарочным жестом знакомых или родственников.

Не успевали мы избавиться от одних «добытчиков» и вернуться после проводов с вокзала домой, как в квартире уже сидели новые искатели дефицита. Но самой большой головной болью было то, что жили они все, как правило, за наш счет, на деньги моих родителей, которые вследствие своей деликатности никак не могли сказать им решительное «Нет!»

Помню, как однажды появились две незнакомые тетки. На недоуменный вопрос мамы:

– А вы кто будете?

Представились:

– Мы троюродные племянницы двоюродной сестры мужа вашей бабушки из Узбекистана.

И бесцеремонно устроились в нашей малогабаритной двухкомнатной квартире (на тот момент в ней находились четверо взрослых и ребенок), даже и не думая поискать место в какой-нибудь гостинице. Кстати, есть они старались в четыре горла, сметая со стола всё.

Однажды моя двухлетняя дочка Элечка, сидя за столом, долго наблюдала за вновь обретенными родичами, а потом вслух возмутилась:

– Как же много вы кушаете! – строго сказала она «родственницам», и четыре протянувшиеся было к очередной порции рыбы руки, дрогнув, все же вернулись на место без вожделенной добавки.

Мы, правда, могли прибегнуть и к нестандартным вариантам избавления от навязчивых и прилипчивых родственничков, но находились в плену у своей совести, которая не позволяла нам даже слова вымолвить, не говоря уже о большем.

В детстве и юности я страдала лунатизмом. Хоть это явление и не отличалось приятными моментами, но весьма пригодилось в деле избавления от непрошеных гостей.

В очередной тысячу первый раз из неближнего городка нашей необъятной России как снег на голову свалилась моя тетка. Видеть ее особого желания не было, потому как буквально пару дней назад уехали еще одни родственники, которые по своему обыкновению приезжали добывать продукты.

Однако отказать тете в гостеприимстве, как и показать свое недовольство, было невозможно. Если бы это случилось, то очень скоро уже весь город, откуда прибыла гостья, знал бы, что родные тети Тони очень жадные и злые люди, настоящие «редиски»!

Этого, конечно, мы допустить не могли. Такое неприличное поведение было крайне несолидно, потому что проживание аж в самом Ленинграде в те годы воспринималось в других провинциальных городках почти как проживание где-нибудь в Нью-Йорке или на Луне и выходцы из замечательного города – колыбели революции 1917 года – просто обязаны были быть как душевно, так и материально щедрыми людьми!

Наша микроскопическая двухкомнатная квартира не была приспособлена под гостиницу или общежитие и бесконечные приемы потока так называемых гостей, которые должны приезжать в нормальном случае один раз в год, а не каждую неделю!

На этот раз тете, как визитерше, предоставили диван, а мне, как и положено хозяйке, раскладушку. Две ночи прошли спокойно. На третью, как рассказала очевидица, а по совместительству тетя, она пережила настоящий кошмар.

Где-то часа в два гостья услышала тихий скрип раскладушки и, приоткрыв глаза, стала наблюдать за происходящим. Сначала я села на своей лежанке, потом встала и, медленно танцуя, начала приближаться к дивану с затаившейся на нем, как партизан в разведке, родственницей.

Все это зловещее, кошмарное представление, наверное, действительно напоминало фильм ужасов. Представьте себе: изящная девушка в потоке струящегося лунного света, озаряющего комнату, облаченная в длинную белую сорочку, с распущенными волосами и широко открытыми, неподвижными глазами, медленно кружась и выделывая какие-то па, приближается к соседнему объекту с неизвестной целью. Может, в это время мне снился второй акт балета «Жизель» и я корчила из себя Виллису (невесты, умершие до свадьбы), не знаю, но факт остается фактом. Запугивание тети Тони получилось абсолютно случайным, а не заранее подготовленным устрашающим актом! Напрочь потеряв от увиденного кошмара дар речи, а заодно и голос, бедная родственница не имела сил даже позвать кого-нибудь на помощь и, с головой укрывшись одеялом, осторожно наблюдала в щелочку за ожившей панночкой из «Вия» Н.В. Гоголя. Разница заключалась лишь в том, что гоголевская панночка была мертвой, а питерская – живой!

Как потом рассказала «потерпевшая», она от страха прочитала все православные молитвы, которые знала, а потом, когда те закончились, принялась за мусульманские. В конце концов, я достигла дивана, на котором почти в бессознательном состоянии лежала тетка, и, наткнувшись на его край, остановилась. Минут пять постояв над полумертвым от страха телом, очевидно, размышляя, стоит ли браться за гостью всерьез или нет, развернулась, пошла обратно к раскладушке и легла на место…

Наутро о своей ночной вылазке я, как всегда, совершенно ничего не помнила, зато тетя Тоня, пережив ночь «живых мертвецов», не появлялась у нас в гостях ровно десять лет!

Какие-то мы были в те годы глупые и несообразительные! Господи, нет чтобы срочно взять на вооружение такой отличный способ! Нет! Ума не хватило, и поэтому еще не один год мы всей своей измученной семьей терпели эти бесконечные нашествия! Потом уже, в перестроечное время, когда выросла стоимость билетов на самолеты и поезда и, кроме всего прочего, стали заполняться пустые прилавки магазинов в их регионах, «голодный и раздетый поток» иссяк, оставив нас, наконец, в покое!

Но вернемся к нашему путешествию в Африку. Как назло, мы взяли билеты на целых десять дней, и их надо было как-то отбывать. С самого утра мы отправились с Вовой в наше первое путешествие по городу. Такси поймали моментально. Его и ловить-то не было необходимости, потому что, разглядев наши белоснежные перспективные физиономии, водители сами спешили притормозить.

Мы объяснили, что нам нужны торговые кварталы. Шофер, молодой и наглый парнишка, оказался весьма сообразительным, но уж больно навязчивым. Привез нас туда, куда надо, да еще захотел и прогуляться за наш счет, но мы оказали ему отчаянное сопротивление и заплатили только за дорогу от отеля до рынка, которая обошлась нам примерно в пятнадцать седи, что в общем-то очень дешево.

Как я уже говорила, почти вся торговля в Гане сосредоточена на обочинах дорог. Торговых центров нет и в помине, во всяком случае, мы их не видели. Рынок простирался на несколько километров. Кого и чего здесь только не было! На подступах к торговым рядам нас сразу же атаковала местная «элита» – валютчики. Выразительно жестикулируя, на ломаном английском они кричали: «Доллар, ченьч, доллар, ченьч!» Их усилия оказались напрасными: доллары мы не брали, так как решили пустить в оборот местную валюту седи. Ловко увернувшись от загребущих рук ганских менял, мы кинулись к торговым палаткам и прилавкам.

Африканцы торговали, кто чем может. Здесь раскинулись лотки с бижутерией, сумочками, одеждой, ремнями, галстуками и секонд-хендом. Последний, так любовно собранный сочувствующими европейцами для «несчастных» африканцев, внаглую продавался с прилавков на рынке по очень даже приличным ценам! То же касалось и обуви, которой в нормальном, новом виде, мы здесь вообще не видели. Наверное, не было смысла выпускать ее тут, так как почти все население легко обходилось шлепками-«вьетнамками».

Сейчас эта обувь очень популярна не только в Африке или Азии, но и в Европе, а раньше в резиновом варианте мы носили ее только в бане. Откровенно говоря, такая обувка требует от стоп идеальной красоты, но многие модницы этого не понимают, надевая «мыльницы» на свои ужасные, корявые и мозолистые ноги. И это смотрится просто кошмарно, когда их носят под деловой костюм! Многим невдомек, что «вьетнамки», даже украшенные шикарной фурнитурой, все же обувь пляжная или банная! Вот так же меня раздражают джентльмены, разгуливающие в жутких сандалиях с белыми носками в жару и с шерстяными в холод. Причем есть такие, которые одеты и зимой, и летом одним цветом. Один наш хороший знакомый, очень серьезный бизнесмен из России, в зимнюю пору разгуливал по территории своего предприятия в сандалиях. На мой вопрос:

– Геннадий Иванович, а почему в сандалиях? Зима ведь, не холодно?

Бизнесмен ответил просто:

– Нет, не холодно, ноги потеют!

Больше вопросов у нас не было. Уже давно этой проблемы у Геннадия Ивановича нет, потому что, к огромному сожалению, его убили в середине девяностых… впрочем, таких трагических смертей в те страшные годы хватало…

Более всего в этом торговом хаосе наши глаза и души порадовали африканские платья и ткани! Таких роскошных по своему крою, цветовой гамме и натуральным тканям нарядов я не видела больше нигде! Когда привезенное мною в подарок платье надела моя взрослая дочь, не было ни одного человека, не оглянувшегося ей вслед, не говоря уже о коллегах по работе, которых Элькин прикид привел в состояние завистливого ступора.

Если бы африканские дизайнеры, если таковые, вообще, существуют, смогли бы прорваться на европейские подиумы и рынки, они бы в кратчайшие сроки спихнули с модного Олимпа европейских ассов, в большинстве своем набивших оскомину своими совершенно абсурдными коллекциями! Не секрет, что многие известные дизайнеры мужского происхождения имеют голубой оттенок, поэтому совершенно ясно, что модели свои они создают не из любви, а из жуткой ненависти к слабому полу. Если какой-то дурачок придумал джинсы, сидящие только на причинном месте, обнажая полностью живот, который будущим мамам надо беречь от переохлаждения и простуды, то мы почему-то, как по принуждению, должны носить такую хрень на своей заднице только потому, что нормальных джинсов в магазинах нет!

Я уж не говорю о том, что подобные модели совершенно не нужны в краях, где осень и зима длятся большую часть календарного года и где половина женского населения резко отличается своей конституцией от подиумных «вешалок». Если «голубые братья» придумали джинсы-колготки, то и здесь нет никаких симпатий и сочувствия к женщине. Они даже не задумались о том, что очень многим такая модель не только совершенно не идет, но и в принципе не налезает на те части тела, для которых предназначена. Если например влезают ноги, то никак не втиснуть попу! Кроме того, у многих дам неважные вены и сосуды, и такие узкие штаны просто усугубляют проблему. Но самое страшное, что альтернативы нет!

Пора бы уже что-то менять во всемирной индустрии моды! Пока же нам остается только надеяться и ждать… или же научиться шить самим!

Глава 9

Резкие гортанные крики местного населения оглушали и вкупе с ужасающими солнечными лучами утомляли до крайности. Люди общались, ругались, торговались до пены на губах, добиваясь от торговцев снижения цен. В свою очередь, последние уступать, как правило, не собирались, отчаянно доказывая справедливость своих расценок. Однако и те, и другие были рады видеть нас, белых, очень даже потенциальных клиентов для своей торговли. И представьте себе, за все время пребывания здесь мы не увидели ни одного представителя европейской расы! Так что Африку надо еще осваивать и осваивать, но, видимо, не больно-то хочется.

По мере прощупывания торговых рядов товары легкой промышленности подошли к концу и начались продовольственные. Это просто кошмар! В воздухе витала такая вонь, что даже нашей самой большой городской свалке делать здесь было нечего! На импровизированных прилавках, то есть ящиках, лежали какие-то жуткие куски мяса, облепленные со всех сторон огромными зелеными мухами. Кто знает, может человеческие останки? Возможно, и тут еще существуют первобытные племена, как на Соломоновых островах, лакомящиеся человечиной!

Да чего уж говорить о дикой Африке, когда в центре Европы, в благополучной Германии, один мужик съел другого по обоюдному согласию. Случилось это безобразие так.

Один, впоследствии обвиняемый, между прочим, бывший офицер криминальной полиции, отец троих детей, но сменивший ориентацию, дал в газету простенькое такое объявление, что хочет кого-нибудь сожрать. Потенциальная пища – мелкий торговец-садомазохист – откликнулась сразу. И несмотря на то что были другие претенденты на вилку и нож людоеда, выбор его пал на бедолагу коммерсанта, наверное, потому, что тот выглядел поупитанней остальных. Весь процесс приготовления ужина из заживо препарируемого страдальца снимался «поваром» на видео.

После просмотра злосчастного ролика заседание суда прошло в туалете, но парадоксально то, что для такого зверства в немецком законодательстве уголовная статья просто не предусмотрена, как, впрочем, и наказание. Однако, несмотря ни на что, людоеда лишили свободы на девять лет!

Кроме мяса, лежали и морепродукты – какие-то неизвестные нам виды морской рыбы, очень странные – и противные с виду. Брррр, и как их едят?! Овощей и фруктов – изобилие, но, например, томаты стоили намного дороже своих европейских огородно-садовых собратьев, наверное, потому, что здесь эта культура почти не произрастает. Проходя мимо говорливых торговок, заметили большой мешок с улитками размером с человеческий кулак. Улитки мне нравились всегда, но не как пища, конечно! В Германии их, особенно после обильного дождя, очень много: и в панцирях, и без, но таких исполински-здоровенных мы не встречали ни разу! Ошеломленные невиданным зрелищем, еще долго стояли и смотрели на большую груду шевелящихся раковин. Набравшись смелости, я решилась взять одну в руки. Без преувеличения, она едва поместилась у меня на ладони. От души полюбовавшись на это чудо природы, решили двигаться дальше, но не тут-то было!

– Мадам, мадам, – бросилась за нами торговка несчастными улитками (да, счастливыми их назвать, конечно же, трудно, все-таки не пришлось им в Германии родиться), – сколько вам нужно?

Надо было как-то выкручиваться. Наверное, здесь нельзя проявлять интерес к представленной продукции, а уж если сделал такую глупость, то должен, очевидно, выложить денежки.

– Купи улитку, купи улитку! – прошипел мне в ухо внутренний голос. – Хочу улитку, ну купиииии!

– Заткнись! – бесцеремонно прекратила я вымогательный процесс, а затем вежливо обратилась к торговке: – О, большое спасибо, но дело в том, что нам не на чем готовить, – сказала с очаровательной улыбкой, разумеется, через Вову, в надежде, что против этого аргумента крыть ей будет нечем.

Честно говоря, я не знала, как таких улиток едят, сырыми или вареными, и едят ли вообще. Может, их нам предлагали купить в качестве сувениров, кто знает? Однако дальнейшая беседа расставила все точки над «i».

– Это ничего! – «обрадовала» меня торговка. – Мы прямо сейчас вам их и пожарим!

От перспективы получить столь экзотический ужин яйцо, сосиска и кофе чуть не вырвались из моего организма наружу, поэтому, еле-еле взяв себя в руки, мы еще взяли в руки и ноги, и с нижайшими поклонами и словами: «Обязательно, как-нибудь, в следующий раз…» рванули подальше от разочарованных улиточных торговок, зато теперь были в курсе, что бедолаг едят в жареном виде!

Проходя узкими улочками, соединяющими части рынка, наткнулись на очень старую женщину в лохмотьях, распростершуюся на земле. Она просила подаяния точно так же, как наши некоторые старушки, которые просто не в состоянии выжить на те пенсии, которые получают от государства. Рядом с ней на земле, прямо на подстилке, лежал ребенок лет пяти, очевидно, внук. Мальчишка свернулся калачиком, на лбу выступили капли пота, не удивительно, при такой-то жаре! А может, ребенок был болен? Я присела перед малышом и погладила его по курчавой головке… Он так и не проснулся. Пройти мимо не смогла и дала старушке деньги, что-то около ста седи. Такая сумма её потрясла, потому что перед ней лежало всего несколько самых мелких ганских монет. Деньги, которые я ей дала, были для нее целым состоянием, поэтому она попыталась разбудить малыша, видимо, для того, чтобы и он поблагодарил меня, но я пресекла эти попытки, показав жестами, что делать этого не нужно… Старуха еще долго кланялась нам вслед…

Боже, как же мне знакомо состояние полного отсутствия денег!

Совсем неподалеку от торговых рядов, на небольшой площадке происходило какое-то мероприятие. Вокруг собралась огромная толпа.

– Глянь-ка, – обратилась я к «личному» переводчику, – там что-то происходит. Пошли посмотрим!

Володька не возражал, стараясь сберечь в этой поездке как можно больше нервных клеток. Откровенно говоря, по самым разным вопросам ругаемся мы часто! Но если он видит, что я уже начинаю выходить из себя, тут же меняет свою точку зрения, и победа в спорах, таким образом, а иногда и не совсем справедливо, всегда остается за мной! Но несмотря ни на что, это наш самый преданный и многолетний друг.

Мы затесались в гомонящую толпу африканцев…

– Что случилось?

– Колдун выступает, – ответили нам доброжелательно.

И действительно, на импровизированной арене, окруженной черной толпой, стоял пожилой мужчина почему-то в темном пиджаке, несмотря на жуткую жару (ну ходят же в теплых, стеганых халатах наши узбекские друзья, уверяя всех, что они спасают от жары). На шее у него, как у женщины, висели белые бусы. Это уже потом я узнала, что носят их именно колдуны, чтобы отгонять злых духов. Дяденька проводил с очередным клиентом какие-то странные манипуляции. Внешнего эффекта у попавшего под колдовские чары не наблюдалось.

Мне всегда хотелось встретиться с какими-нибудь колдунами и ясновидящими в других экзотических странах и на себе опробовать их мастерство, хотя и присутствовал определенный страх: что если вдруг что-то пойдет не так, то я могу лишиться своего первоначального облика, превратившись в какое-нибудь чудище или животное, и не дай бог, навсегда останусь здесь!

Об африканских волшебниках много читала и слышала, что они очень сильны, поэтому испытать экзотическую магию не помешало бы. Любопытство, подталкиваемое любознательностью и авантюризмом, бежало впереди паровоза. В перевоспитательный процесс пытались воткнуться две мои душевные половинки и совесть.

– Вот у человека нет больше проблем! – зло заявили они. – Делом, тетка, надо заниматься, делом, в крайнем случае, можно в принципе и телом, чем постоянно наступать на грабли глупости, которые лупят тебя с завидным постоянством по тупой башке!

Ну… завыли, вот уже и помечтать ни о чем нельзя! Тут выступила совесть:

– Да, собственно, и стыдно! Стыдно жить за чужой счет! Этому старикашке, – сказала с горечью, имея в виду колдуна, – платить ведь нужно, а где деньги, я тебя спрашиваю? – обратилась она ко мне. – Где они?!

«Пока нет, – мысленно ответила я, – но… будут!» Однако в этом совесть была права: «Мелких денег нет, а крупных и вовсе не бывало», но попробовать на себе заморские колдовские приемы очень хотелось, а если уж очень хочется, то значит… можно! Наступив на горло трем протестующим, я обратилась к Владимиру:

– Вова, слышь, давай проберемся к этому дяденьке и зададим ему пару вопросов.

Вот только мой партнер свежую инициативу не поддержал, примкнув к трем возмутившимся ранее. Пришлось еще минут двадцать уговаривать его совершить акцию под названием «Познай неизведанное». Он отличался патологическим упрямством! Володьку, как упертого ишака, невозможно было сдвинуть с его точки зрения, если только я не начинала впадать в ярость, и в этом наш друг как две капли воды был похож на моего деда.

Старик все видел по-своему, и его ни в чем нельзя было не только убедить, но и переубедить соответственно. Однажды, когда мы приехали к ним в гости, а бабуля как раз попала в больницу, решили навестить несчастную. Дед – старый командир, повел нас в медицинское учреждение своей, как он сказал, короткой, удобной дорогой. Сначала мы десять остановок тряслись на троллейбусе, потом одиннадцать остановок шли обратно пешком, и было бы совсем неплохо, если бы по улице, нет, мы тащились какими-то окольными путями по помойкам и грязи, припершись в больницу по уши в дерьме! На наши робкие замечания, что можно было дойти до больницы пешком за десять минут, дед обиженно заявил: «А я вижу, что так быстрее!» Всё, точка! Поэтому все методы убеждения мы оставили при себе.

Увидев на моем лице зарождающуюся ярость, Володька наконец смирился и выдал:

– Ладно, пошли, сейчас будем позориться!

Глава 10

Энергично расталкивая черную массу руками и локтями, мы двинулись к арене, вскоре очутившись с кудесником лицом к лицу.

– Для начала спроси, сколько будет стоить сеанс, – приказала я Вовке. – Чтобы не попасть впросак, – добавила многозначительно.

Я прекрасно знаю, какие расценки на услуги такого рода существуют в России. В Москве, например, без тысячи евро делать нечего, и это еще не к суперзвездам этого жанра! Даже имея деньги, нужно отстоять огромную очередь. Гадалки, колдуны и ясновидящие не заморачиваются какой-либо четкостью и порядком в своей работе, порой записывая на одно и то же время сразу несколько жаждущих.

Один раз мы с Левой приехали в Москву и в назначенное время появились в офисе одной очень талантливой ясновидящей, довольно известной в стране, но с ужасом обнаружили, что на это время претендует еще одна наглая дама, гордо заявляющая, что она москвичка. Мы объяснили, что записались на прием пару месяцев назад и, кроме всего прочего, прибыли аж из Германии. Никто этому не удивился, потому что в огромной очереди стояли люди даже с Дальнего Востока.

Недалекий помощник экстрасенса никак не прокомментировал сложившуюся ситуацию, тихо бросив на ходу: «Разбирайтесь сами!», и трусливо спрятался за дверями офиса. Целый час я уговаривала хамоватую московскую тетку уступить нам это время. Уж как она только ни кривлялась! Моментами даже хотелось дать ей в глаз, но, к счастью, победило благоразумие. В конечном итоге ее сопротивление было сломлено, и в положенный час, хоть и с небольшим опозданием, мы вошли в кабинет экстрасенса. Правда, не все вышло гладко. Раньше предсказания экстрасенши отличались большей точностью. После внимательного рассмотрения ситуации, обещаний, что все будет именно так, как хочется, и заплаченных денег мы просто погрузились в черную полосу невезения! Нас, вдобавок, еще и «кинули» на двадцать тысяч евро, но… это уже совсем другая история.

Наш африканский Мессинг не говорил по-английски, поэтому пришлось выдернуть из чернокожей толпы местного переводчика. Наивные туземцы, столпившиеся вокруг, смотрели на нас, разинув рты. Вовка заволновался.

– Что ты хочешь спросить?

Я четко знала, чего хотела от колдуна.

– Спроси, может ли он сделать меня очень богатой? Да, кстати, пусть озвучит стоимость услуг.

Наш черный друг что-то перевел волшебнику, за точность не ручаюсь, и дал от его имени ответ, который озвучил Владимир:

– Да, может! Стоить будет сто пятьдесят седи.

Отлично! Интересно посмотреть, как это у него получится?! Только вот за такую мизерную стоимость вряд ли, скорей всего, очередное фуфло! Ну что же, попробуем. Африканский экстрасенс подошел ко мне вплотную. В руках у него появилась небольшая палка, неожиданно он треснул меня ею по лбу! Возмутиться не успела, потому что в глазах потемнело и я мгновенно переместилась в странный параллельный мир. Для начала пролетела над каким-то ночным, в огнях, городом, затем меня начало засасывать в тоннель. Впереди, указывая путь, летел белый голубь, как потом сообразила – моя душа. Вылетев из тоннеля, я оказалась, видимо, на небесах. Кругом клубились белоснежные облака, по которым перемещались вроде бы человеческие фигуры, как будто закутанные в светлую легкую дымку, лиц почему-то разглядеть не удалось, а вокруг, на всем свободном пространстве до горизонта, пачками лежали деньги! Одно «приведение» указав на все это богатство, что-то прошелестело, слов я не услышала, но в голове четко прозвучало: «Это твое, бери!..» Затем вновь темень, и перед лицом оказалась черная мордашка заграничного мага, а заодно и Вовкино лицо с глазами величиной с суповые тарелки. Издалека донесся его испуганный голос:

– Ты как, жива?!

Я потрясла головой, а перед носом очутилась розовая ладошка мастера. Приходя в себя, провела по лбу рукой и, нащупав приличную шишку, в недоумении спросила:

– И что?

– Деньги надо дать, – осторожно напомнил партнер.

– Я спрашиваю: и что дальше?

Колдун через переводчика ответил просто:

– Жди, придет!

– Когда?

– В свое время!

Его ответ меня весьма «воодушевил», надо же, «в свое время»! Ну точно, фуфло! Что Россия, что Африка, никакой разницы, сплошной обман! Опять попадание, хорошо хоть за малые деньги! Тем не менее видения показались мне странными и почему-то в тему, ведь кругом валялись деньги, а эта неопределенно-невнятная фигура сказала: «Это твое, бери!»

Стало вдруг смешно, и я представила, как мы приходим к какому-нибудь экстрасенсу в Москве, который беспощадно лупит нас битой по голове, отправляя через нокаут в нирвану. После такого жуткого акта ему пришлось бы не только расстаться со своим гонораром, но и, смазав пятки салом, драпать из Москвы куда глаза глядят… В протянутую руку легли деньги, и я вспомнила одну из наших многочисленных историй.

Как-то мы приехали с Левой по делам в одну питерскую топливную компанию, которой управлял сын Левиного старинного друга, несколько лет назад умершего от рака. Еврейско-татарская энергичная тусовка владела заправками по всему Санкт-Петербургу, вовсю торгуя так необходимым, но недешевым бензином. Вообще-то крепкое татаро-еврейское содружество приносит весьма положительные результаты, не зря же в народе говорят: «Там, где есть еврей, татарина не нужно», и наоборот. И те, и другие прирожденные торговцы и бизнесмены. Самое интересное, что даже некоторые обряды идентичны, например, обрезание. А темпераментная татаро-еврейская любовь рождает весьма талантливых творческих людей, которых немало и на нашей эстраде. Да, собственно, и мусульмано-иудейские смешанные браки получаются более чем прочными, как, например, у нас с Левой. Тем удивительней постоянная и непримиримая вражда Израиля и Палестины. Им бы взять пример с нашей пары и прекратить, наконец, свое противостояние!

Нас встретил финансовый директор компании – молодой тридцатилетний еврейский парень, интеллигентный и почтительный к старшему поколению, то бишь к моему мужу. Неожиданно он спросил:

– Лев Рафаилович, а вы знаете, что необходимо, чтобы стать очень богатым?

Надо сказать, что по удивительному, невероятному совпадению у нас с Левой одинаковые отчества, так как наших отцов звали древнееврейским именем Рафаил, и это, скорее всего, говорит о том, что все люди – евреи, только одни признались, а другие еще нет! Не могу сказать, что вопрос застал Леву врасплох, поэтому он ответил сразу, явно думая, что ответ правильный и будет принят:

– Конечно, надо быть порядочным, всегда выполнять свои обязательства…

Финансист прервал «странные» размышления моего супруга и, решительно отвергнув его предположения, быстро вернул на грешную землю:

– Нет, Лев Рафаилович!

Затем он взял Левку за руку и подвел его к одной из стен кабинета, где висели десять всем известных заповедей на иврите: «…не убивай… не укради… не прелюбодействуй…», ну и, наверное, не обмани.

– Лев Рафаилович! – начал нравоучительным тоном еврейский сын русского народа и, ткнув пальцем в святые правила человеческого бытия, продолжил: – Если хотите стать очень богатым, забудьте про все это!

Видимо, поэтому до сих пор мы и не разбогатели, что, несмотря ни на какие трудности и лишения, выполняли божественные заповеди. Но я совершенно согласна с тем, что многие из тех, кто имеют миллионы и миллиарды и в нашей стране, и за рубежом, давно выкинули из своей жизни эти простые человеческие правила. Нет, не верно! Эти заповеди, как шпаргалка, остались еще в их преступной жизни, но, разумеется, без замечательной отрицательной частицы «не»: «…убивай… укради… прелюбодействуй…» и обмани, конечно, а как же без этого?! С тех пор мы абсолютно точно знаем, как стать очень богатыми, но почему-то ориентироваться на такие «законы джунглей» не хотим!

…Я и Вова все так же стояли рядом с колдуном, а вокруг гомонили «зрители», которые, как в цирке, восхищенные зрелищем, хлопали в ладоши и что-то кричали. Окончательно придя в себя от сеанса, мы с Вовой спешно ретировались, предварительно пожав кудеснику руки.

– А ты не хочешь стать богатым? – спросила я у Вовки.

– Зачем? – ответил он вопросом на вопрос. – Мне и так хватает.

Я вздохнула. Конечно, хватает, ведь семьи у него нет, по магазинам шляться он не любит, живет впроголодь. Зачем вообще тогда нужны деньги? Нет, ему, может, и не нужны, а мне просто необходимы хотя бы для того, чтобы рассчитаться с долгами и обеспечить себе более или менее спокойную жизнь, без упреков и террора!

Следующий день 9 мая был для нас святым, потому что к нам пришел День Победы! Мы планировали встретить его большими успехами на финансовом фронте, но, к великому сожалению, не получилось… временно… только мы все равно победим, и других мнений быть не может!

Великую Победу во Второй мировой войне наш крошечный, но весьма сплоченный коллектив должен был отпраздновать обязательно. Все мы, так или иначе, имели отношение к Великой Отечественной. Леве в 1941 году было семь, а Володе и того меньше. Левушка, будучи еще ребенком, пережил героическую ленинградскую блокаду. Его старший брат Володя, тоже по сути мальчишка, в 1944 году девятнадцатилетним юношей погиб при форсировании Днепра, и разве мог он тогда знать, отдавая жизнь за украинский народ, что коричневая чума в родственной для нас стране расцветет буйным цветом, как самые поганые сорняки, уничтожая на своем пути всё и оставляя лишь дымящиеся руины.

Разве мог кто-то предположить, что к власти придет кучка умалишенных дегенератов, набивших мошну на горбу простых украинцев, подогреваемая самой агрессивной в новейшей истории человечества империей зла – Америкой, с их таким же недалеким и преступным президентом, а как еще можно назвать человека, претендующего на всемирное господство, уничтожающего страну за страной и на корню разрушающего жизнь нормальных людей, отнимая при этом и саму жизнь у женщин, стариков и самое страшное – детей! Тогда мы этого еще не знали и даже в самом страшном сне не могло нам такое присниться! Но мы, победившие фашизм больше полувека назад, к великому сожалению, не вырвали ростки этой заразы вместе с корнями. А в те годы из трех имеющихся в Левиной семье братьев в живых остался только мой муж. Младший братишка умер, когда ему было всего шесть, тогда же, в блокаду…

Моя трехлетняя мамочка в годы войны нянчила свою годовалую племянницу. Эти две крохи сидели дома одни сутками, потому что все взрослые трудились на оборонном заводе, выпуская патроны и снаряды, внося свой ощутимый вклад в приближение Победы. И можете себе представить, этот трехлетний ребенок в определенное время делал светомаскировку, забравшись на пирамиду из стульев, чтобы занавесить окно! Мой шестилетний папа и его брат пяти лет в это страшное время пилили дрова, помогая матери, на руках которой их было трое, мал мала меньше…

Воевали все мужчины, способные держать в руках оружие: мои дяди, дедушки. Кто не мог воевать, трудились день и ночь на заводах. И уже после войны смерть продолжала собирать свой страшный урожай. В свои двадцать пять и двадцать восемь лет от приобретенного во время войны порока сердца умерли две мамины родные сестры-красавицы.

В шестьдесят лет от старых боевых ран скончался мой дядя. Во время войны он, восемнадцатилетний парнишка, был разведчиком. Их группа попала в засаду, в живых остался лишь мамин брат, единственный мальчик среди семи сестер. Его нашли в заснеженном поле с простреленными ногами и грудью, обмороженного, но живого! После госпиталя опять был фронт и уже потом тяжелейшие послевоенные годы, наполненные ужасными непроходящими болями, которые он отчаянно заглушал, заливая водкой и вином! Другой мой дядька после тяжелой контузии в полном беспамятстве ушел из жизни через двадцать лет после окончания войны.

За четыре года упорных сражений мы устелили дорогу к свободе Европы и мира миллионами жизней наших отцов и матерей, братьев и сестер, мужей и жен, детей… А сегодня эта беспамятная и бессовестная Европа, позабыв все уроки истории и тех, кому она обязана свободой, отворачивает свое сытое рыло от безумных проблем, которые создает Америка, разоряющая страну за страной, и от разумной политики нашего государства, пытающегося любой ценой сохранить хрупкий мир, потому что лучше других знает, что такое война!

Я родилась через много лет после окончания Второй мировой. Знаю о ней почти всё, много читала, но по-настоящему поняла, что такое война, когда увидела однажды ужасный сон. А может, это был и не сон?! Возможно, моя душа попала в прошлое, в тот страшный и кровавый 1941 год. Я отчетливо увидела себя одиноко стоящей на холме и сжимающей в руках связку противотанковых гранат, а со всех сторон в дыму пожарищ ко мне ползли фашистские танки! Неописуемый ужас, и в свои шестнадцать лет я вдруг отчетливо поняла, что такое война и какая же это страшная штука!

Мы заказали водки, а как же без нее в День Победы?! Подняли рюмки, не чокаясь, выпили за погибших и, чокнувшись, за оставшихся в живых. Мои друзья говорили о войне, вспоминая свое «боевое» детство и те жуткие годы, которые им пришлось пережить. В конце концов, незаметно захмелев, тонким фальцетом Владимир затянул: «Враги сожгли родную хату…». Послушав пару минут унылое завывание приятеля, ткнув «солиста» в бок, я сделала внушение:

– Вова, не надо тоски! Сегодня праздник, хоть и со слезами на глазах, но праздник, и грусти здесь не место! Есть же более оптимистичные песни, например, «День Победы» или «Катюша»!

Моя мысль достигла цели, и мы, вновь подняв рюмки за Победу, за Нашу Победу, стали втроем вспоминать слова так любимых всеми нами песен. Наше творчество начало уже действовать на окружающих, но, как мы поняли по улыбкам, не раздражающе, а наоборот, привнося в их обед элемент приятного разнообразия. Я была уверена, что нас сейчас попросят заткнуться и выведут из зала, потому что к нам со всех своих черных ног уже спешил метрдотель.

Глава 11

Ответственный служащий ресторана проявил небывалый интерес к такому неадекватному поведению клиентов.

– У вас праздник? – спросил он вежливо.

– И у нас, и у нашей страны! – гордо ответили мы.

– А вы откуда?

– Вообще-то, мы русские, но из Германии.

– Oh, Russia good! – улыбнулся африканец, выставив большой палец руки вверх. – America badly, – добавил он, повернув руку и опустив палец вниз.

По жестам мы поняли, что Россию он любит больше. Потом минут двадцать объясняли, что за великий праздник отмечаем. Наш черный приятель понятия не имел, что много лет назад в Европе произошла какая-то там война и победил Советский Союз, а удивляться этому было нечего. Что уж говорить об Африке, если в Европе и США большинство людей сегодня, особенно младшее поколение, понятия не имеют о событиях более чем полувековой давности!

Вдруг, как будто что-то вспомнив, он ушел, но минут через тридцать вернулся, однако не один. За ним следовал приятный мужчина, возможно, моего возраста, тоже африканец.

Он лучезарно и радостно улыбался, сверкая натуральными белоснежными зубами, и на несколько ломанном, с акцентом, хотя и очень приличном русском представился:

– Здравствуйте, я Ричард!

Свободно разговаривающий по-русски местный житель стал для нас приятным сюрпризом, но даже не его знание нашего языка вызвало у нас удивление, а… балалайка, которую он держал в своих черных руках! На вопрос, умеет ли господин играть на ней, новый знакомый гордо ответил:

– Конечно, я же играл в ансамбле, у нас в институте… там… в Москве…

Как мы поняли, в Москве Ричард закончил медицинский институт и работал по специальности здесь же, в отеле. В России не был много лет. Неожиданно Ричард заговорил о девушке Анжеле, на которой женился еще тогда, давно, в студенческие годы. Он знал также, что у него родился ребенок, девочка, но с тех пор со своей русской семьей так ни разу и не встретился. Его африканская родня была очень состоятельной. Еще бы, какой бедняк может позволить себе учебу за границей?! Папаша Ричарда, царек местного племени, желая передать правление непослушному сыну, запретил даже думать о белой женщине и ее ребенке. Поначалу Ричард еще рыпался и посылал любимой деньги и посылки, но потом постепенно даже такое скупое общение сошло на нет. Девочку звали Диди, и сейчас она уже, наверное, имеет собственных детей. Анжелу несчастный влюбленный и разлученный с семьей, как мне показалось, любил до сих пор, поэтому я не удивилась, когда он достал из нагрудного кармана своей рубашки крохотную черно-белую фотографию бывшей возлюбленной и жены. Со старого снимка на нас смотрела симпатичная девушка лет двадцати, веселая и счастливая…

Надо сказать, это просто поразительно, что наши бедные женщины за кого угодно выходят замуж! Готовы жить даже в племени и гареме, абсолютно не задумываясь о том, что найти взаимопонимание людям разного мира подчас очень сложно. Но стоит лишь раз оказаться в постели и получить приличную порцию секса от своих цветных партнеров, моментально готовы ползти на край земли, совершенно не зная ни обычаев, ни менталитета той национальности, которой принадлежит возлюбленный. Потом через пару-тройку лет, утирая слезы и сопли, брошенные и забытые, благополучно оставшись с детьми на руках, тянут их на себе до конца жизни либо начинают сражаться с бывшими мужьями за потомство, отнимая его друг у друга и попутно калеча детскую неокрепшую психику. Не знаю, может, стоит организовывать консультативные курсы для тех дамочек, кто собирается замуж за арабов, африканцев или азиатов, где им четко и конкретно разъясняли бы все подводные камни таких браков, тогда, возможно, и искалеченных судеб было бы намного меньше!

Ричард нам понравился, а когда взялся за балалайку, просто очаровал! Играл весьма и весьма профессионально и знал много наших песен: и народных, и современных, и даже военных. Услышав, что к нашему нестройному и не совсем трезвому хору присоединилось еще и своеобразное музыкальное сопровождение, к нам стали подтягиваться и африканцы, и китайцы из числа гостей отеля и ресторана.

– А «Катюшу» знаешь? – с интересом спросила я.

Он сыграл первые аккорды, и мы вступили. Певцы были, прямо скажем, неважнецкие, но пели очень громко и от всей души. К началу второго куплета возбужденные зрители уже начали похлопывать в ладоши, топать и пытаться воспроизвести слова песни. Два раза знаменитый шлягер исполнили на «бис», на третий раз мы пели основные слова:

Расцветали яблони и груши.

Вслед за нами нестройный хор эхом выводил последнее запомнившееся слово… «грюши».

Поплыли туманы над рекой.

– рьекой.

Выходила на берег Катюша.

– Катьюша.

На высокий берег на крутой.

– крютой.

«Катюшу» татаро-еврейско-африканско-китайский хор в сопровождении балалайки и под моим управлением пел ровно шесть раз и еще пять раз «Калинку»! Под конец половина зала уже пустилась в пляс. Растроганные таким импровизированным концертом, китайцы потянулись за портмоне, чтобы вознаградить нас за творческий подход к празднику, но мы убрали подальше свои дрожащие от желания взять ручонки, объяснив, что за удовольствие денег не берем.

Более всего нас порадовал новый африканский контакт, тем более, что человеку был знаком наш русский менталитет. Приободрившись от того, что на нашем горизонте появился друг, на которого в случае чего можно положиться, мы обменялись с ним телефонами.

Поднявшись в номер, позвонили нашей без вести пропавшей подруге. Эта сучка не давала знать о себе уже сутки. В глубине души никакого доверия к ней я не испытывала. Может, лежит где-нибудь себе под пальмой и в ус не дует, а мы тут втроем вынужденно тратим чужие «бабки», ожидая чуда, имея в виду деньги, и, ожидая деньги, имея в виду чудо!

Подруга откликнулась, и, как сообщил, прослушав доклад, Володька, дела шли полным ходом. В данный момент она якобы сидела в очереди в департаменте, где должна была получить справку, что наследство имеет кристально чистое происхождение. Говорю «якобы», потому что как во-первых, так во-вторых и в-третьих, африканцам не верила ни на йоту.

Нация эта крайне специфическая, не желающая работать ни при каких обстоятельствах, но всегда имеющая огромное желание хорошо пожить за чужой счет. Поэтому меня все время удивляют «стоны» Европы по поводу Африки: «Они такие бедные, они такие несчастные! Им нужно помогать!»

Счастливыми их может сделать только труд, причем ударный, на благо своего дорогого отечества. Это довольно элементарно, просто надо научить их конкретно работать, а то вся «рабочая деятельность» африканцев, в основном, причем везде, во всех странах мира, включая и Африку, ограничивается только торговлей наркотиками, воровством, песнями, плясками, мошенничеством, а также проституцией. Не все, конечно, такие, но очень многие. А ведь несмотря на кошмарные климатические условия, потенциал страны велик, начиная с туризма и заканчивая добычей полезных ископаемых и минералов. Однако, к величайшему сожалению, на политическом небосклоне у них постоянные проблемы. Перевороты следуют за переворотами, и нет ни одного мало-мальски разумного человека, способного объединить Африку и кардинально изменить жизнь и менталитет самих африканцев. Пока же к власти постоянно приходят только воинствующие дегенераты, готовые ради собственной наживы, как шакалы, разобрать по косточкам этот черный континент!

Вечером получили еще два звонка от Квамэ и от самого «наследника» состояния, которые слово в слово повторили версию «миллионерши», нам оставалось только ждать. С Даниэлем договорились о прогулке в центр города, так как с Вовой нам удалось побывать лишь на окраине Аккры. Без пяти минут «миллионер» обещал быть у нас утром. Слово свое сдержал и приехал на машине со своим приятелем в качестве водителя. На этот раз и Левка выразил желание посмотреть Аккру.

Центр города находился от нашего отеля довольно далеко, но тем не менее с большим трудом впятером разместившись в тесном салоне небольшого старенького автомобильчика, мы все же отправились на экскурсию. Едва отъехали от отеля, как Марис, друг Даниэля, такой же молодой парнишка, въехав на заправку недалеко от гостиницы, намекнул, что надо бы заплатить. Услышав знакомые «напевы», а надо сказать, что других «песен», кроме «дай» (музыка и слова народные), африканцы не знают в принципе, мы уже поняли, что влипли в историю! Даже в словаре Эллочки-людоедки из романа «Двенадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова запас слов был обширнее, чем у этих.

Я услышала свой зубовный скрежет. Нет, я не была зла, а пребывала в дикой ярости! Сколько же можно! Хотя сразу же представила аналогичную реакцию наших партнеров, к которым и мы постоянно обращались с подобными просьбами и тоже, наверное, были сродни чернокожим вымогателям! Только мы хоть что-то делали, приближая их к заработкам, а эти норовили взгромоздиться на нашу шею, как на пальму, и сидеть там, нагло свесив свои черные ноги! Скорей бы уже от них отвязаться, а то эта саранча без штанов нас оставит! Бензин обошелся нам в пятьдесят седи, но это было только начало.

Дорога в город, на удивление, представляла из себя приличную трассу. Даже в трудолюбивой Германии не везде попадаются нормальные дороги, несмотря на то, что немцы делают их очень качественно и ни у кого не возникает даже и мысли прикарманить пару миллионов евро бюджетных денег, выделенных для их строительства. Немцы, отличающиеся своей честной добросовестностью, вообще-то очень дорожат репутацией своих фирм и понимают, что если будут химичить, как наши бизнесмены, то могут лишиться своего бизнеса напрочь! И все-таки, как я поняла, самые лучшие дороги есть только в Америке. Одна преподавательница немецкого языка, сама местная немка и заядлая автомобилистка, побывав в Америке, буквально задыхаясь от восторга, рассказывала, какие крутые дорожные трассы там. На вопрос: «Неужели лучше, чем здесь, в Германии?» презрительно заявила, что немцам в этой области еще очень далеко до американцев. Не знаю, справедливо это утверждение или нет, но вполне вероятно, она просто американофилка, которой по вкусу лишь все штатовское.

Глава 12

По обочинам широкой дороги, ведущей в центр города, появлялись даже многоэтажные дома, принадлежащие в основном крупнейшим банкам и трансконтинентальным корпорациям. Ну, конечно, там, где есть доступная страна, обладающая, кроме нищего, нуждающегося населения, еще и природными богатствами и немалыми ресурсами, там и международный, в основном американский, китайский и арабский бизнес. Что же касается частного жилья, то здесь существует большая проблема. Позволить себе хотя бы комнату могут лишь люди, имеющие приличный доход, а те, у кого есть водопровод, вообще считаются богачами, потому что имеют возможность торговать водой. Делается это очень просто: в полиэтиленовые пакеты наливают водопроводную воду и отдают местным торговцам, естественно, не задаром. Вода в таком регионе, как Африка, товар номер один, и ничего другого более необходимого и ценного на этом континенте нет и быть не может.

Цивилизация коснулась лишь центра Аккры, это все-таки столица государства! Выглядело все довольно прилично, и даже ходили какие-то автобусы. Вдоль разделительной полосы росли потрясающие цветущие кустарники, а по тротуарам сновали торговцы всякой всячиной. Каждый из них нес на голове, наверное, не менее двадцати килограммов. Во время остановки на светофорах они ловко подбирались к окошкам автомобилей и предлагали водителям и пассажирам свой дешевый нехитрый товар, со скоростью света совершая на ходу торговые сделки.

Иногда им не везло. Если товар был уже продан, а деньги еще не получены, и машина начинала движение, несчастные со своей «Эйфелевой башней» на башке со всех ног мчались вслед за автомобилем до следующего светофора, где им удавалось получить, наконец, свои выстраданные копейки.

Я подумала о том, что никогда не нужно возмущаться и быть недовольным своей работой, потому что есть на свете деятельность, намного хуже твоей! В свое эмигрантское прошлое, когда мы только приехали в Германию, первые месяцы я работала уборщицей на большом заводе «Varta», выпускающем день и ночь батарейки, карбюраторы и прочие необходимые товары, и не потому что мне так хотелось, а потому как делать это нас заставляло социальное ведомство, в чьей власти находились все эмигранты, прибывшие в эту страну.

За пятьсот немецких марок в месяц, даже по тем временам нищенскую зарплату, я ежедневно ходила на работу в обнимку со шваброй, хотя могла за эти же деньги, ничего не делая, лежать пузом кверху, поплевывая в потолок. Вставала в два часа ночи, чтобы с трех утра начать свою работу. В мои обязанности входило за два часа вымыть огромную, величиной почти в четыреста квадратных метров, столовую, вытереть все столы, которых было не меньше ста, расставить стулья и убрать туалеты. Кроме всего прочего, необходимо было оттереть черные жирные полосы от грязных колес раздаточных тележек, что я с успехом и делала, стоя на карачках.

В положенные для этой работы пару часов уложиться, естественно, я никак не могла, как не смог бы этого сделать ни один нормальный человек, разве что «Мистер Пропер». Только вот время, целиком потраченное на уборку загрязненного объекта свыше положенного, не оплачивалось, и это уже были проблемы самой нерасторопной уборщицы. Зато руководитель убирающей фирмы важно разъезжал на своем роскошном мерседесе, периодически отдыхая на экзотических островах. Капитализм, ведь – он где бы то ни был капитализм!

После восстановления чистоты в недрах завода я выходила, больше похожая на губку после мытья посуды, пот стекал ручьями, смывая нехитрый макияж, и меня, в прямом смысле этого слова, можно было выжимать. И даже такая работа, мне кажется, несомненно лучше той, которой занимались африканские мелкие уличные торговцы за совершенно мизерные деньги, да еще при такой адской жаре! На приспособлениях, установленных на кучерявой голове, обычно стоит огромный таз, в котором лежат самые разнообразные предметы, начиная с таких мелочей, как крем для обуви и салфетки, и заканчивая бутылками с минеральной водой вперемешку со льдом.

В свое время один из самых богатых людей России, бывший олигарх Ходорковский, хотя «бывшие» среди них встречаются, по-моему, крайне редко, в одном телевизионном интервью дал россиянам весьма «полезный» совет. На вопрос корреспондента, как стать богатым, ответил просто, но со знанием дела и чрезвычайно серьезно: «Надо очень много работать!», видимо, и не подозревая о том, что, сколько бы уборщица ни мыла и ни терла унитазы, хоть 24 часа в сутки, ей вряд ли удастся когда-нибудь стать такой же состоятельной, как Ходорковский или Абрамович и иже с ними! Кроме того, он забыл открыть главный секрет олигархии: помимо интенсивной работы, надо уметь воровать, непременно из бюджета, устранять конкурентов, желательно физически, ибо когда человека нет, то заканчиваются и все проблемы, связанные с ним, и очень ловко обманывать всех и вся, обводя вокруг пальца и простых граждан, и государственные службы, а иногда покупая всех, от кого так зависят успехи «трудолюбивого» миллиардера! Бедным уборщицам, видимо, поэтому и не удается догнать и перегнать по богатству сильных мира сего, потому что они не знают маленьких секретов Ходорковского и таких же, как он, других хозяев жизни.

Бедный, бедный В.И. Ленин, если бы он видел, во что превратили его благородную идею всемирного равенства!

Путешествие продолжалось. В открытое окошко нашего автомобиля заглянула торговка, и оба черных приятеля что-то у нее купили. Это я поняла только тогда, когда наследник миллионов, в очередной раз более чем бесцеремонно ткнув меня кулаком в бок, сделал выразительный жест, изображающий контакт с купюрами:

– Двадцать седи!

Я не собиралась платить, но вымогатели были настроены решительно. Еще более злобный толчок вернул меня на землю.

– Лева, дай ему двадцать седи, и всё, пошли они куда подальше! Больше – ни копейки!

Наши нахальные попутчики уже не в первый раз отоварились за наш счет, купив для себя обувной крем, а до этого – воду и бензин. Я очень пожалела о том, что в город мы поехали вместе с ними. Дешевле и проще было бы взять такси, чем становиться дойной коровой для этих юнцов.

В конце концов они привезли нас на рынок народных промыслов. Здесь продавались одежда, оригинальные сумочки из змеиной и крокодиловой кожи, интересные картины из шелка, на которых были изображены сцены африканской жизни, различные симпатичные поделки и сувениры и опять же деревянные фигурки животных. Стоило все очень дорого, и, увидев, прямо скажем, цены не для нашего кармана, от покупок мы отказались, сразу же впав в тоску.

Если честно, настроение у меня поднимается лишь в одном случае, когда в кармане живут мои маленькие разноцветные бумажные «друзья», позволяющие выбрать и купить то, что хочется. Сегодня они находились в продолжительном отпуске, и в связи с этим печальным обстоятельством устраивать тут обычный «зыринг», как говорит сатирик Л. Натапов, вместо желанного «шопинга» не хотелось!

Африканцы и не подозревали о нашем столь бедственном финансовом положении. Для них мы, все белые, считаемся людьми состоятельными или даже богатыми, поэтому они бродили за нами по пятам целой толпой, дергая за одежду, что-то объясняя и периодически протягивая свои розовые ладошки в надежде, что что-нибудь да обломится. Пора было уже отсюда линять, но наш «англичанин», как всегда, сделал «финт ушами», нахально заявив, что немедленно отправляется в выставочный зал, который он заметил неподалеку. Никакие наши уговоры в чувство его не привели.

– Ишь, какой культурный нашелся! – съязвил Левка, когда мы остались в толпе африканцев одни.

В этом он был абсолютно прав, потому что Вовка, как и мы, родом из Питера, и как говорят шутники о петербуржцах: «Все деловые в Москве, в Питере остались одни культурные». Владимир, человек интеллигентный, не пропустил в Германии ни одной выставки, ни одной экскурсии и ни одной премьеры, благо имел для этого единомышленниц в лице своих сестер. Обе пенсионерки были незамужем, и этот холостяцкий союз с большим удовольствием поддерживал свою культурную сущность.

– Нет, надо же, ему выставок в Германии не хватает! Попутно нужно в их поиске облазить еще всю Африку!

Если честно, меня всегда не просто раздражало Вовкино ослиное упрямство, а приводило в бешенство, но в данный момент ничего другого нам не оставалось, как, вырвавшись из чернокожей толпы, осаждающей нас, как назойливые комары, устремиться следом за ним к выставочному залу. Просмотр жалкой экспозиции занял всего десять минут, больше здесь делать было нечего.

Творчество многих современных художников я не понимаю совершенно. Может, я тупая? Мне абсолютно неясно, почему за размазанное на холсте ведро краски платят миллионы долларов и евро.

Существует мнение, что картина стоит столько, сколько за нее дают. Думаю, что это странное утверждение не соответствует действительности, потому как, если бы была такая замечательная возможность, никто и никогда не платил бы по своей воле прямо-таки умопомрачительные суммы! Для меня очень важно, чтобы полотно несло положительную энергетику, чтобы нравилось и вызывало интересные позитивные мысли.

Однажды на очередном блошином рынке, подойдя к одной немке, продающей ненужные ей вещи, в коробке, стоящей на земле (обычно туда кладут бросовый товар, который отдается буквально за копейки), я нашла несколько картин и, вытащив одну, удивилась. Она была выполнена маслом на холсте и изображала темпераментную испанскую танцовщицу «Фламенко»; на заднем плане угадывалась фигура гитариста. Чудесная работа в превосходной степени, полная жизни и экспрессии. Неизвестный художник великолепно передал движение и настроение изображения, вдобавок она оказалась подписной – в правом нижнем углу стоял автограф автора. Я посмотрела на хозяйку товара и в полной уверенности, что картина стоит приличных денег, спросила:

– Сколько?

Немка помялась, как вроде ей неудобно предлагать мне такую цену, и извиняющимся тоном выдала:

– Полтора евро…

Я решила, что ослышалась, и повторила свой вопрос, вновь получив предыдущий ответ. По тону поняла, что тетка могла бы отдать мне ее еще дешевле, наверное, задаром! Она даже чувствовала передо мной неловкость за такую ее «алчность», добавив при этом, что работы подлинные, из Испании! Стало обидно за тупость немцев и одновременно радостно за их отстраненность от мира прекрасного. За такую же цену я сумела приобрести у нее еще одну картину из той же серии, изображающую тореодора, сражающегося с быком. Эти полотна висят у меня до сих пор, и кто бы ни бывал в нашем доме, любуясь ими, ни за что не могут поверить в историю их удивительного приобретения.

Сегодня Даниэль выглядел не лучшим образом и на вопрос:

– Что с тобой?

Ответил коротко:

– Лихорадка!

Вот только этого нам для полного счастья еще и не хватало! Хоть мы и сделали прививки и имели специальный прививочный паспорт, все равно риск заражения был возможен. Что говорить об Африке, когда почти сотня человек в Германии погибла от неизвестного вируса, причем вирусы сегодняшнего поколения разносятся их носителями со скоростью света, заражая в считанные часы одного за другим.

Помню, как после моей короткой встречи с инфицированной подругой в тот же вечер стало плохо мне, на следующий день Леве, через день моей дочери, которая имела несчастье посетить нас в тот злополучный день, затем свою порцию бактерий в течение пары дней получил мой зять и его родители. А если инфекция будет, упаси Господь, смертельной? Тогда в кратчайший срок человечество просто исчезнет с планеты Земля. «Как страшно жить!» – говорит героиня одной известной актрисы, и она абсолютно права.

Несмотря на недомогание наследника, мы попросили остановить машину у океана. На берегу, прямо в песке, росла одинокая чахлая пальма, неизвестно каким ветром занесенная на прибрежную полосу и производящая от того очень жалкое впечатление. Под ногами скрипел белоснежный песок, берег омывали теплые пенистые волны Атлантического океана. Тишина и умиротворение. Какая красота!

Я влезла в воду по щиколотку, мимо ног проскочила пара крабов, хорошо не акул! От этих тварей всего можно ожидать, не успеешь оглянуться, как останешься без ног и рук, а возможно, и жизни. К большому сожалению, бывает так: окажешься не в том месте и не в тот час, и избежать неприятностей нет никакой возможности. Несколько лет назад меня потрясла история одной пожилой женщины, которая вместе с мужем выиграла путевку в Египет, а вернулась с отдыха без обеих ног и руки. В последний день, перед отъездом, во время купания на нее накинулась акула и искалечила не только тело, но и саму жизнь. Ужас! И в свои семьдесят несчастная осталась полным инвалидом! Я просто не представляю себе, как она выжила, но такого не пожелаю даже самым злейшим своим врагам! А вообще, если бы здесь не было такого зноя, множества опасностей, подстерегающих на каждом шагу, и водились бы деньги, то может, я и осталась бы тут навсегда… хотя… нет, вряд ли!

Расточительное путешествие закончилось у дверей отеля. Наследник в очередной раз обратился к нам с просьбой дать ему семьдесят седи для лечения в больнице. Хоть я больше и не хотела давать никаких денег, мне было неловко отказывать человеку, который собирался принести нам инвестиции, но Лева неожиданно проявил не свойственную ему решимость.

– Ни копейки! – сказал он строго.

– Но… как-то неудобно, ведь мы же хотим получить от них деньги?! – неуверенно возразила я.

– Хочешь – давай! – пожал плечами муж, прекрасно зная, что наличных у меня нет и никогда не бывало.

Вовка молчал, затем, спохватившись, поддержал меня:

– И правда, неудобно…

– Неудобно заголя жопу, бегать, – припечатал Левка, – все остальное очень даже удобно!

Даниэль еле держался на ногах, слушая наши споры. Чувствовалось, что ему действительно нехорошо: на лбу и висках выступила испарина, и казалось, вот-вот его покинут последние силы.

– Я так не могу, – сказал добросердечный Вова и после непродолжительных дебатов, отсчитав, передал больному требуемую сумму.

Вечером позвонил Квамэ. Он сообщил о том, что наша подруга была в департаменте и ей сказали, что необходимую бумагу могут выдать только… через две недели, но она будет стоить денег. Кто бы в этом сомневался! В этой Африке и говно, наверное, что-то да стоит! На актуальный вопрос «сколько» Квамэ ответил, что пока не знает, но обещал выяснить. Через две недели! Теперь уже ловить здесь нам больше нечего!

– От Даниэля нужна доверенность на передачу мне траста, – строго сказал Лева. – И обязательно заверенная нотариусом, – добавил он.

Квамэ пообещал связаться с нотариусом и узнать стоимость нотариального договора с заверкой. Поздно вечером воодушевленно сообщил, что его друг нотариус может сделать такой договор, но стоить он будет три-четыре тысячи долларов!

– Они, поплыли что ли?! – возмутился Лева.

Ощущение того, что нас капитально разводят на серьезные «бабки», стало уже реально осязаемым.

– Передай ему, пусть срочно делает договор, но без нотариуса! – приказал он Вовке.

Больше чуда мы не ждали, но и поменять билеты на ближайшее время возможности не было.

Глава 13

На следующий день удалось дозвониться до Агнес. На наш вопрос, когда она вернется, эта прошмандовка нагло заявила, что не скоро, потому что ей нужно повидаться с матерью, и к нашему отъезду она приехать не сможет! Мы пребывали в ярости! К людям, которые им помогли, поверили, привезли деньги и подарки, она не собиралась приезжать даже хотя бы ради приличия. Ну и скоты! Других слов у меня не было! Когда мы только собирались ехать, Лева мне сказал: «Вот увидишь, сколько они тебе подарков надарят!» Он глубоко ошибся. По меньшей мере, сувениришко бы какой завалящий в память о нашей встрече и об Африке подарили, а то обобрали и забыли. Я не расистка, но когда тебя бессовестно обманывают и обворовывают, у любого возникнет расовая неприязнь, если не ненависть, к любой национальности, переступившей эту черту!

Мысли о том, что все это фуфло, постоянно бродили в моей голове. Тот Дом надежности, где развернулся весьма слезоточивый драматический спектакль, не мог быть их домом, и теперь я в этом не сомневалась, как не существовало никаких дочек – сестер Даниэля. В тот день, когда привозили деньги, после акции, я попросилась в туалет. Меня отвели в глубину особняка и оставили в помещении, мало напоминающем туалетную комнату. Вместо унитаза стояло ведро, а в кранах ни капли воды. Все это означало лишь одно, что здесь постоянно люди не живут и жить совершенно не могут, тем более такое количество представительниц слабого пола, а значит, и все остальное находилось под большим сомнением!

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, мы пошли с Вовкой в соседнюю лавку, где продавали сувениры из дерева. Неподалеку увидели мечеть. Ганские мусульмане отмечали праздник, поэтому все верующие оделись в нарядные одежды. Их было множество, полный двор. И где только этих мусульман нет, все равно что китайцев!

Снявшись на фоне величественных минаретов, заглянули в сувенирную лавку. В полумраке комнаты стояли столики с разложенным на них товаром – прелестными фигурками различных животных и птиц. На стенах висели деревянные ритуальные маски, которые выглядели крайне зловеще и жутко. Я сразу же обратила внимание на потрясающую полуметровую фигурку кота, который стоял развернувшись и оскалив свои небольшие клыки. Фигурка была выполнена с огромным мастерством. Резчик по дереву сумел на удивление точно передать грацию животного и его внутреннюю силу. Казалось, еще мгновение – и кот, ожив, легко, без усилий, спрыгнет на пол. У меня сразу же возникло желание купить его, тем более по восточному гороскопу я тоже Кот, но цена кусалась, почти как и животное, и возможности заплатить за нее четыреста седи – практически сто пятьдесят евро – на сегодняшний день просто не было. Вот черт, как плохо жить без денег! Впоследствии я очень об этом пожалела и буду, конечно же, жалеть до конца жизни. Эта великолепная фигурка до сих пор стоит у меня перед глазами. Тут послышался оклик:

– Мадам! – худенькая, еще нестарая женщина, показывала рукой за мою спину.

Я оглянулась. В глубине хижины на импровизированной лежанке сидел маленький ребенок – годовалая девочка. Обожаю малышей! Удивительно, но у африканских детей нет игрушек. Причем никаких. Ни погремушек, ни мягких, ни твердых. Они просто молча сидят и глядят на окружающих. Повозившись с ребенком и сфотографировавшись с ним, мы уже хотели уйти, когда принесли еще одного юного негритенка. Маленький Чунга-Чанга без капризов и слез спокойно пошел ко мне на руки, и Вова сделал очередной снимок. Существуют еще дети-ангелы, как впрочем, и детки-отморозки, из которых в дальнейшем вряд ли вырастет что-то путное.

Таким пацаном был сын дочери двоюродной сестры моей тети. Как-то раз мы имели «счастье» познакомиться с этим, правда, не чудом, а чудовищем, когда гостили у нашей родственницы. В дверь позвонили, и только я открыла ее, как в квартиру ворвался четырехлетний террорист, который прямо с порога, замахнувшись на меня кулаком, заорал: «Как дам сейчас по балде!» и помчался в комнату. Я едва успела увернуться от попытки агрессора дать мне в глаз. А потом мы узнали, что ад на свете есть!

Пока продолжался обед (около двух часов), он с дикими воплями носился по комнатам, сломав пару предметов мебели, разбив несколько тарелок и по ходу сорвав занавески, при этом периодически нападая на нас, взрослых, сидящих за обеденным столом. Тихонько подкравшись, изо всех сил наступил мне на ногу, едва ее не покалечив, затем вцепился в волосы моей кузины, да так, что едва отодрали, и напоследок укусил тетю за нос.

Мать «террориста в натуре», эта толстая корова, не сделала ни малейшей попытки успокоить свое сумасшедшее чадо и после очередной выходки лишь вздыхала. И только тогда, когда этот гаденыш со всего маху бросил в суповницу свою машинку и полкастрюли оказалось на наших перепуганных лицах, засмеявшись, сказала: «Сыночек, не нужно это делать сейчас!» Наверное, ему надо было дождаться ужина, тогда он смог бы запросто надеть нам на головы тарелки с картофельным пюре и кидаться котлетами, как коктейлями Молотова! Все это было бы очень мило, если бы не было так скверно! Наконец, хулигана удалось поймать и запереть в комнате, чтобы он хоть немного успокоился и пришел в себя.

Мы планировали переночевать у тетки, но моментально изменили наши планы, когда озвучила свои размышления бабушка дьяволенка:

– Не иначе, бандитом будет, – с плохо скрытой гордостью за внука сказала она, – вот только боимся, что как-нибудь ночью он нас всех перережет!

Дожидаться кровавой развязки не стали и, взяв ноги в руки, быстрее ветра умчались в гостиницу. Самое интересное, что никакие наши убеждения, что ребенка надо показать не только психологу, но уже и психиатру, на глупых мать и бабушку воздействия не возымели.

На мой взгляд, для начала не мешало бы дать малолетнему негодяю порцию витамина «Р», то есть ремня, чтобы он понял, «что такое хорошо, а что такое плохо», а если результата не будет, просто лечить. Немецким детям тоже все позволено, но они в большинстве своем не агрессоры и, как я заметила, даже в младенческом нежном возрасте никогда не капризничают и весьма доброжелательны. Ну а если попадается иногда подобный кадр, тогда его моментально вручают в руки психологу, который работает с ним до победного конца и обязательно добивается положительных результатов для пользы самого же ребенка.

Африканские детки отличаются инертностью и полным отсутствием желания поплакать и покапризничать, в отличие от наших российских и европейских ребятишек, которые при нежелании несчастных родителей осуществить какие-либо их желания и запросы как снопы валятся на пол и, дрыгая в сумасшедшей истерике ногами и колотя по полу руками, оглашают своим диким ревом всю округу. В самом раннем детстве у меня тоже была такая, правда, неудачная попытка получить то, что хочу, но мама на корню пресекла мою незаконную акцию. Рывком подняв рыдающее и орущее потомство за шиворот с пола, она, прислонив меня к стенке, сделала внушение:

– Прежде чем сказать «купи», спроси, есть ли у мамы деньги!

С тех пор и до сегодняшнего дня я никогда ничего не просила и не прошу, но знаю точно, что воспитанность ребенка практически на девяносто процентов зависит только от родителей и их воспитания и лишь на десять процентов от его характера.

Вместо шикарного кота пришлось купить самого дешевого маленького и страшненького кособокого крокодила, причем не лучшего качества, но лучше уж такой «красавец», чем вообще никакого сувенира из Африки!

Днем позвонил Квамэ и сообщил, что договор будет готов через двое суток, как раз в день нашего отъезда.

После обеда мы сидели в номере, как вдруг неожиданно дверь открылась и в номер ввалился мордатый китаец, который, явно не ожидая увидеть кого-либо из проживающих в комнате, извинившись, срочно ретировался, спешно закрыв за собой дверь. Нас возмутила такая наглость! Значит, пока нас нет в номере, абсолютно любой из этих паразитов может проникнуть внутрь, покопаться в наших вещах, подкинуть что-нибудь запрещенное, например, наркоту и… прощай, Россия, прощай, Германия, надолго, может, навсегда, а возможно, и прощай, жизнь, ведь во многих странах арабско-азиатского региона за распространение наркотиков наказание одно – смерть! Пришлось посетить администрацию, возмутиться произошедшим и пожаловаться. Они сделали из своих узких круглые и удивленные глаза и пообещали разобраться.

Теперь за границей везде возможны любые провокации и надо держать ухо востро. Мир сошел с ума и перевернулся с ног на голову, поэтому выживать нормальным людям рядом с умалишенными очень сложно! Однажды в поезде при пересечении польской границы на остановке в наше купе, где мы ехали с Левой и еще одним попутчиком, залетел мужик. Ничего не говоря, он кинул свою увесистую сумку под наше сиденье и в одно мгновение испарился. Через пять минут пришли польские таможенники, проверили документы и попросили освободить купе для досмотра, который, к счастью, был поверхностным. Как только они ушли, вновь появился этот товарищ и, забрав свой баул, так же молча вышел из купе.

Неожиданно вспомнили с Левкой Штирлица: «Как близко мы были к провалу!» Как не смогли, не сообразили помешать ему? А если бы таможенники что-то обнаружили, например, контрабанду, что делали бы тогда? Рассказывали бы сказки о мужике-«летучем голландце», который бросил свой опасный груз в купе к чужим людям и бесследно исчез в неизвестном направлении? Вот тогда неприятностей нам мало бы не показалось! Поэтому только бдительность – наш самый первый и верный друг!

…И вот наступил день отъезда после, прямо скажем, неудавшейся операции с африканцами. С утра посмотрела на себя в зеркало… а зря. На меня, вылупив глаза, смотрела мерзопакостная багрово-красная ряха, больше похожая на отварные морепродукты – раков или креветок. Кошмар! Кто это? Неужели я?! Загар был таким ужасающе отвратным, что сердце прямо зашлось от горя! Сколько же он будет держаться? А вдруг никогда не пройдет?! Это вам не крымское золотисто-шоколадное покрытие, которое может соблазнить любого мужчинку, даже далекого от походов налево, а нечто, больше похожее на ожог третьей степени или жертву людоеда, который только начал объедать морду лица. Никогда больше не поеду в эти жуткие края, зарекаюсь! Ну ни в чем нет радости, просто ни в чем!

Зыбкая надежда на положительный исход операции еще теплилась, и как правильно отметили мои душевные половинки, нужно же нам было хоть во что-то верить! К вечеру подъехали Даниэль и Квамэ и привезли документы. Им удалось заверить доверенность, но что это был за договор! Подписи нотариуса сделаны фломастером, внизу стояло штук пять разных печатей, одна из которых уж очень напоминала ганскую монету. Сделать такую печать несложно, надо просто обмакнуть монетку в чернила и шлепнуть ее на бумагу. Уже по внешнему виду сего договора было понятно, что это полное фуфло, но мы еще по-прежнему… верили. Сумасшедшие, наверное…

К диковинному документу была приложена и копия паспорта Даниэля, который он якобы получил на днях. Интересно, а как же без паспорта улетела самолетом в соседнюю страну его наглая мамаша? С фотографии на нас смотрел какой-то мордатый негр, ничем не напоминающий Даниэля, но все данные почему-то совпадали. Значит, либо фотокарточка была фальшивой, либо сам Даниэль ненастоящий, носящий, очевидно, другую фамилию и имя. Тем не менее мы подписали эти странные документы и распрощались с ними. Квамэ нас заверил, что вышлет бумаги из департамента государства Кот-д’Ивуар и мы должны будем, снова заплатив деньги, выкупить необходимую им справку и освободить траст. За пару часов до отъезда мы беседовали с Даниэлем.

– Почему именно Германия? Почему не Англия, к примеру? – поинтересовалась я.

– Потому что так сказал папа, – ответил он, – поэтому только Германия!

Затем поделился своей мечтой, что хочет учиться и стать врачом. Мечты были хорошие, а вот пути достижения доверия не внушали.

Получив на руки счета за проживание, вечером мы выехали в аэропорт Аккры, Котоку. Такси оказалось жутко раздолбанным, впрочем, как и все остальные автомобили этого «чудного» города, а водитель совершенно тупым. Внезапно началась гроза, а это хорошая дорожная примета!

За окнами авто бушевала непогода. Никогда не думала, что в Африке бывают настоящие грозы с молнией, громом и сильнейшим ливнем, хотя… тут же существует сезон дождей, причем длительный. Водопад не прекращался, а мы тем временем блуждали с этим идиотом-таксистом по Аккре, пытаясь найти дорогу в аэропорт. Раз пять или шесть он останавливался, вылавливая редких прохожих, чтобы найти дорогу, чем привел нас буквально в состояние паники. Мы уже не сомневались, что вообще не сможем туда добраться.

В конце концов, выехав на нужную дорогу, устремились к цели. Подъехать к зданию аэропорта вплотную не получилось. Вся дорога впереди была запружена бесконечным потоком автомобилей, и мы освободили такси метров за пятьсот до входа в терминал. Только выгрузились из авто, моментально погрузившись в этот безумный хаос из людей, автомобилей, чемоданов и дождя, как сразу же к нам подскочили бойкие юноши и всучили тележку.

Нам с Левой тележка была не нужна, а вот Вовка зачем-то решил ее взять и заплатил требуемые сорок седи. Обман раскрылся на подходе к зданию аэропорта. Тележки ничего не стоили и валялись везде бесплатно, а эти мошенники толкали их глупым европейским туристам за деньги. От обиды за то, что позволил себя провести, Володька прикусил губу и дулся на нас еще полчаса, как будто мы виноваты в том, что он отдал им свои деньги!

Паспортный контроль прошли без проблем. В очереди стояли в основном белые. Их было намного больше, чем черных, и в наших душах воцарилось относительное спокойствие. Зал отлета, в отличие от зала прилета, выглядел очень даже прилично. Здесь располагались магазинчики, где продавали сувениры и украшения, напитки и еду. В ожидании рейса мы сидели, разговаривая о жизни, обходя лишь тему нашего бессмысленного путешествия. Уже в самолете в последний раз взглянули в иллюминатор, прощаясь, надеюсь, навсегда с этой непонятной страной самого, пожалуй, странного континента на этой планете!

Глава 14

Аэропорт Амстердама. От терминала к терминалу – километры пути, почти такой же огромный и бесконечный, как Франкфуртский. Пройдя без проблем паспортный контроль, мы собирались уже двинуться дальше, как были остановлены голландскими таможенниками для досмотра. Вот никогда в дороге не нужно привлекать к себе внимания, никогда! Мы выглядели солиднее и лучше многих других европейских путешественников, очевидно, поэтому ненасытная таможня решила, что у нас уж точно есть чем поживиться.

– Вы с рейса Аккры? – обратился к нам двухметровый голландец и энергичным жестом приказал завернуть на пункт таможенного досмотра.

Мы покорно засеменили за ним. Нет, нельзя выделяться из толпы своим респектабельным видом, иначе сразу же становишься объектом пристального внимания различных служб. А были бы одеты бедно, в футболки, шорты и сандалии, да еще с рюкзаками за спиной, то вообще бы никто даже головы не повернул! Я представила себе, как бы мы комично выглядели в таких «экзотических» нарядах, и сразу же стало смешно.

Два деда-чмо со своими уже далеко не роскошными формами мачо и одна немолодая «девушка» с толстой попой, одетые в шорты, – мрак! Ну это для нас мрак, а для европейцев в порядке вещей и старики с морщинистыми, дряблыми варикозными ногами, и тетки с жуткими целлюлитными ляжками и необъятной «пятой точкой» в шортах и трусах. При этом чувствуют они себя весьма комфортно, без всякого неудобства и стеснения!

Некоторые наши товарищи, покрытые, как гориллы, с головы до ног густой шерстью, носят, например, открытые майки и уверены, что это очень даже сексуально! Впрочем, многим нашим барышням такие самцы по вкусу.

– Наличные деньги есть? – с нетерпением спросил злой таможенник.

– Только сто евро, – ответили мы, хотя наш нарядно– вызывающий вид говорил об обратном.

Он сделал недовольную гримасу и вновь задал вопрос:

– А это? – и указал на мой роскошный портфель из лакированной кожи крокодила, купленный несколько лет назад, как ни странно, в одном из бутиков Санкт-Петербурга.

– Это мой, – дала я «ищейке» отпор, – и он у меня давно!

Недовольство противоположной стороны снова не заставило себя ждать. Таможенник потребовал открыть портфель, тщательно обшарил все уголки и с нескрываемым раздражением, наконец, отпустил нас.

Вспомнилась одна история, связанная с немецкой таможней. В разных городах Германии отношение к пассажирам у таможни свое. В Гамбурге и Берлине никому нет дела до приезжающих, а вот в Ганновере таможенники очень даже активно занимаются «охотой». Я, анализируя их поведение, заметила, что в первую очередь они цепляются к тем, у кого с собой достаточное количество багажа, и особенно их интересуют обладатели клетчатых «челночных» баулов, с которыми так любят путешествовать наши сограждане. Таких пассажиров заворачивают на досмотр сразу же, поэтому мы с Левой предпочитаем передвигаться лишь с небольшими чемоданами, чтобы не привлекать их внимания.

Одно время, много лет назад, мы привозили из России майонез, потому что немецкий есть невозможно, настолько он уксусный и острый, и российские мясопродукты: колбасу, ветчину, сосиски. Спросите зачем? Ведь в Германии магазины просто ломятся от такой продукции. Скажу честно, ломятся, конечно, но все это не наше, не русское и не по нашему вкусу. Да и в русских магазинах тех лет не было того ассортимента, который нам нужен. В свое время немецкая таможня ввела закон, запрещающий ввоз на территорию Германии любых мясных изделий из любой страны мира, а не только из России. Но мы на то и русские, чтобы эти дурацкие законы нарушать. Перед отъездом я, как полководец, всегда планировала операцию по беззатратному провозу запрещенного багажа мимо ганноверских таможенников, которые в белоснежных перчатках, как собравшиеся на бал офицеры, выстраиваются живой цепью перед нашими растерянными согражданами, прибывшими сюда с огромного пространства необъятной России.

Проколов фактически не случалось. Основную нагрузку я брала на себя, потому что знаю немецкий и могу совершенно уверенно, без усилий, пройти мимо любого таможенника, с невероятной легкостью навешав на уши целый таз «лапши».

Левка языка не знает и поэтому в своем чемодане не везет ничего запрещенного. А мой чемоданчик, как правило, заполнен продуктами. Ни один таможенник даже в самом страшном сне не мог представить, что чемодан, предназначенный для вещей личного обихода, используется совсем не по назначению. Обычно, получив свой «наглый», под завязку набитый вкуснейшими русскими деликатесами, чемодан, я с гордым видом везу его мимо кровожадных «акул» таможенной службы, по ходу здороваясь и прощаясь на хорошем немецком. Ни у кого и никогда я не вызываю подозрений. Правда, был один случай, когда меня задержали в аэропорту за то, что громче, чем стоило, сказала: «Аллах Акбар!», причем просто завершила молитву священными словами, но это уже совсем другая история…

Однако и на старуху бывает проруха. В ту поездку мы, вопреки нашим правилам, имели не как обычно пару чемоданов, а объемный багаж, состоящий помимо чемоданов еще из баулов и сумок. Я тщательно спланировала операцию, и она не должна была провалиться. Нагрузив Леву, сама взяла лишь один чемоданчик, забитый до отказа мясными деликатесами российской пищевой промышленности.

– Лева, – наказала я мужу строго, – что бы ни случилось, не показывай виду, что мы знакомы, выкручивайся сам!

Он пообещал меня не трогать, чтобы дать возможность с нашим драгоценным грузом спокойно проскочить кордон. Сначала все шло по намеченному плану. Делая вид, что незнакомы, мы получили свой багаж. Я – один чемодан, зато какой! Левка – несколько оставшихся и пару сумок в придачу. В его багаже ничего запрещенного не было. С невероятным достоинством я прошла мимо таможенников, которые даже не обратили на меня внимания. Лева же со своим, а вернее, с нашим общим барахлом грустно плелся сзади. Мне оставалось пройти ровно два шага в гостеприимно распахнувшуюся дверь, чтобы оказаться за пределами таможенной зоны, как сзади я услышала жалобный окрик: «Оля!», буквально взывающий о помощи. Не обращая внимания, я попыталась выскочить из зала, но пришлось остановиться из-за Левкиных стенаний. Вспомнив все матерные слова и выражения, развернулась, потому что ничего другого мне не оставалось. Представшая перед глазами картина не предвещала ничего хорошего. Рядом с Левой, вцепившись в наш багаж, как пиявка в тело, стояла таможенница. Надо сказать, что служащие женского пола намного вреднее и злее своих коллег-мужчин. Увидев, что я повернулась, она злорадно спросила:

– Ах вот как, так значит вы вместе?!

– Вместе, – тяжело вздохнув, призналась я.

– Тогда прошу, – и тетя сделала красноречивый жест рукой, приглашая в комнату досмотра.

Всё, накрылась моя колбаска медным тазом, разочарованно подумала я, как жалко, обидно, да еще штраф приличный придется платить!

В Германии просто обожают штрафные санкции. Таким образом все государственные структуры очень даже неплохо пополняют казну! Помню, как перед нами задержали французов, которые заплатили за привезенные ими лишние пачки сигарет около шестисот евро. Самое интересное, что официально все сделано очень хитро. Сигареты в упаковках они купили в Duty Free, но почему-то в них было не такое количество, которое можно ввозить беспошлинно, а на десять пачек больше. Легкомысленные туристы на это обстоятельство внимания не обратили, за что и поплатились немалыми деньгами.

Думаю, что делается это специально, чтобы доить беспомощных перед лицом закона граждан. Все покупки приезжающих из Америки, например, проверяются обязательно, и если сумма товара превышает сто пятьдесят евро, приобретения облагаются налогом. А что делается на почтовых складах – и сказать страшно! Всё под тотальным контролем. Посылки и послания потрошат почем зря! Лекарственные препараты изымают полностью, как и многое, многое другое. Любые письма и бандероли из Латинской Америки вскрывают обязательно; оправдывают эти действия бредом, что в почтовых отправлениях могут прятать наркоту. Одна знакомая еще до своего переезда в Германию выслала на наше имя посылку с каким-то своим домашним барахлом, ложками, плошками. При нас раскрыли посылку и заставили заплатить сто, тогда еще, марок. За что, почему, мы так и не поняли!

Строгая таможенница жестом приказала поставить багаж на транспортер просвечивающего аппарата и спросила:

– Что находится в сумках?

Я попыталась увернуться от заданного в лоб вопроса, произнеся очень тихо нечто неопределенное, типа:

– Да так, в общем, ничего особенного…

Но служащая не была настроена на шутки и грозно повторила еще раз:

– Я спрашиваю, что у вас там?

Мысленно попрощавшись со вкусностями и мчась во весь опор навстречу новым неприятностям, я, тяжело вздохнув, выдавила из себя правду:

– Там русская колбаса…

Она ничего не сказала, чемодан открывать не стала, а взялась лишь за сумки. Я еще пыталась избежать конфискации, объясняя ей, что мой муж – диабетик, и если он тут еще задержится, то умрет прямо на этом месте. При этом пришлось наступить Левке на ногу, чтобы он сделал из своего цветущего хотя бы несчастный вид. Не знаю, что повлияло на ее решение, Левкина ли предстоящая скорая смерть в «прямом эфире» или мы были под сильной божьей защитой, но фрау сама погрузила весь наш багаж на тележку и, по-доброму распрощавшись с нами, проводила к выходу! С той поры я уже ничего не вожу из России, а покупаю в русских магазинах Германии наши любимые колбасы и иные деликатесы.

В общем, таможня – не самое страшное, что есть в амстердамском аэропорту. Самое ужасное – это туалеты, которые живут своей, совершенно отдельной от посетителей жизнью. В туалет нельзя просто зайти и, завершив свои действия, нажать на рычаг смыва, нет. Ты можешь лишь войти и сделать дела, а вот когда пустить воду, решает сам «умный» сливной бачок, что, конечно же, унижает наше человеческое достоинство! Ведь всегда неловко, когда в неготовую к приему нового посетителя кабинку вслед за тобой входит очередной клиент. Никакой очереди на момент посещения мною туалета, как ни странно, не было, но почти все кабинки были заняты. Покидать свое славное убежище дамы, похоже, не собирались, и через несколько минут стало понятно, почему. Мое недоумение рассеялось, когда, закончив свои дела, я не нашла для начала кнопку слива. Пометавшись по кабинке и обшарив все углы, пришла к выводу, что он работает на каком-то другом, пока еще неясном мне, уникальном принципе. Для начала энергично попинала унитаз ногой в надежде, что, возможно, вожделенная вода выливается только при непосредственном контакте лишь с определенной частью тела, но отнюдь не попой. Нет, номер не прошел! Из бачка не вылилось ни капли. Может, эта сволочь реагирует на голос, пришла в голову дельная мысль, как только вспомнила заклинание «Сезам, откройся!». «Слышь, пусти, пожалуйста, воду!» – сказала я миролюбиво вполголоса. Результата не было. За дверью уже начали возмущаться, но почему-то очень грубыми голосами, весьма похожими на мужские, и по-русски:

– Чё там этот хрен в средней кабинке застрял?! Целый день там что ли сидеть собирается?!

Что за новые тенденции женщин хренами называть?! Вот только у русских терпения и не хватает, только они вечно и вякают! Иностранцы бы и слова не сказали, даже если бы простояли здесь целый день, просто молчали бы в «тряпочку»! Ну ты посмотри, до чего же здоровые сейчас бабы пошли, прямо кобылы какие-то! Представляю, как они выглядят, если говорят таким басом! Стало обидно. Пусть-ка попробуют сами справиться с взбесившимся унитазом, тогда и будут завывать, хотя нет, в большинстве своем наши люди чистотой никогда не заморачиваются. Но может, это и правильно?

Вспомнилась история одного интеллигентного товарища, который хотел культурно смыть за собой воду в туалете, но… оказался в больнице! Для начала, нажав на рычаг слива ногой, чтобы не прихватить какую-нибудь заразу, он нечаянно угодил ею прямо в унитаз и там застрял. Затем, видимо, слишком интенсивно пытался вытащить конечность, потому что от тряски на голову ему свалился сливной бачок. Лежа в кабинке с застрявшей в унитазе ногой и бачком на голове, наш гражданин начал звать на помощь, не учтя тот момент, что дверь в туалетную кабинку открывается внутрь. Сердобольные граждане, вломившись в кабинку, «помогли» от души, при этом изрядно помяв страдальца и попутно, для полного комплекта, чего уж мелочиться, сломав ему вторую ногу и руки. Когда потерпевшего привезли в больницу, врачи, узнав его историю, очень долго смеялись, посоветовав остальным туалетным посетителям не строить из себя слишком-то культурных! В сравнении с историей бедного неудачника у меня все еще шло гладко, за исключением малюсенького недоразумения со сливным бачком.

Решив, что, возможно, слив заработает, если выйду из кабинки, я осторожно приоткрыла дверь и высунулась наружу. Перед глазами предстала удивительная картина. В небольшой очереди стояло человек шесть-семь, но исключительно… мужчин! Мое внезапное появление в мужском туалете, наверное, можно было сравнить с картиной художника Александра Иванова «Явление Христа народу». Несколько пар глаз величиной с блюдца в изумлении уставились на меня, и мне ничего не оставалось, как надеть на морду лица независимый вид и, как ни в чем не бывало, насвистывая песню «Течет река Волга», развернувшись, отправиться на прежнее место дислокации…

Желающие справить нужду дружно замерли на месте, а я с независимым видом скрылась в своей кабинке да так, как будто всю жизнь только и делала, что разгуливала по мужским туалетам! Теперь уже без смыва и вовсе покинуть мужское заведение было невозможно! Я задумалась и устало опустилась на унитаз, и тут… как Ниагарский водопад, хлынула вода… Пришлось выйти из туалета с мокрой, но, к моему счастью, не голой попой, вызывая откровенные оскорбления и нахальные смешки окружающих. Да… что и говорить, поездочка получилась, на редкость, «удачной»! После этого случая я даже хотела подать иск к амстердамскому аэропорту о защите чести и достоинства, но пока еще руки не дошли, может, и соберусь когда. Прибыла в Африку с облитыми томатным соком туфлями, уехала с мокрой пятой точкой, а значит и неприятности не за горами!

В ганноверский аэропорт мы прибыли поздним вечером, потому что сначала надо было несколько часов ждать рейс, а потом его еще и надолго задержали. К счастью, мы не везли ничего запрещенного: ни золота, ни бриллиантов, ни денег, ни даже приличной деревянной фигурки – в общем, ни фига, чтобы хоть чем-то заинтересовать ненасытных немецких служащих.

Быстро подхватив свои чемоданы, бросились к выходу. По пути к электричке, следующей в город, остановились на минуту передохнуть. И тут сюрприз преподнес Владимир. Сначала он долго вглядывался в свой чемодан, потом вдруг заявил:

– По-моему… это не мой.

Мы с Левкой с ненавистью уставились на невнимательного друга. Ну как можно перепутать свой чемодан с чужим, тем более, что у этого был темно-синий оттенок и бирка с другим именем! Проклиная всех и вся, пришлось снова тащиться несколько километров обратно на терминал, куда мы прибыли около часа назад, потом объясняться в отделе потери багажа, затем еще ждать, когда нам вынесут Вовкин чемодан, который оставил пассажир, чей багаж так беспардонно уволок Владимир, и только ближе к ночи, прибыв, наконец, домой, почти без сознания, мы рухнули в кровати и мгновенно заснули. Утром Володя уехал, а нам оставалось только ждать хороших новостей из Аккры, попутно подбирая варианты, где можно перехватить деньги, чтобы выкупить злосчастную справку о чистоте наследства.

Глава 15

Несмотря на невеселые думы и мысли, я все же занялась своими делами, решив перенести с фотоаппарата в комп свежие африканские снимки и видео. О Боже! Кто это?! Реальность, запечатленная на снимках, ужасала! На фотках дерзко позировало существо, больше похожее на гигантского, имея в виду не высоту, а ширину, снеговика или снежную бабу. Между нами было всего три различия: наличие двух подпорок в виде ног, вместо гладких, рельефные, жировые бока и отсутствие ведра на башке. А в остальном – огромный шар снизу и чуть поменьше сверху! Да, кстати, мы отличались еще и цветом. Белоснежный, нормальный снеговик выглядит аристократично, в отличие от меня, снеговика багрового, больше похожего на вождя краснокожих, с красноречивым именем «Толстопузый Мустанг»!

Дрожащая от пережитого потрясения рука потянулась к «мышке», чтобы стереть ненавистные изображения, но было поздно!

– Ой, посмотри, какой упитанный бычок! – произнес такой родной голос душевной половинки.

Вот только их еще здесь и не хватало! Молчание несколько затянулось, затем весьма сомневающийся недоуменный голос вечно колеблющейся оппонентки произнес:

– По-моему, это телочка! А вообще, где-то уже я эту морду видела, больно знакомая… – и, как я поняла, она стала пристально, с большим вниманием вглядываться в фотографии.

– Да… вроде не бычок и не телочка, кто же это? И физиономия прямо какая-то отвратная, – задумалась ее подружка.

Они меня не узнают! Ликование заполнило душу, значит, буду богатой, есть такая примета! И это несомненно лучше, чем приставать к друзьям и партнерам: «Нет, скажите, что вы меня не узнали!» Все получилось очень естественно и органично.

А вот насчет отвратной – это зря, и даром вам такое оскорбление не пройдет! То, что физия толстая, согласна, а вот то, что отвратная, категорически нет! Очень даже симпатичная и добрая, если не обращать внимания на специфический цвет африканского загара, и даже второй подбородок, привольно раскинувшийся на груди, не слишком портит общую картину…

Когда я не перешла еще границу сорокалетия, то худела моментально, если такое желание имелось. Меня всегда удивляли стоны моих возрастных подруг о невозможности снижения веса. Теперь, очутившись в их возрасте, на своей шкуре убедилась, что сделать это очень и очень трудно, хотя есть один весьма эффективный способ, который даже из самых тучных пятидесятилетних теток может сделать стройных красоток. Метод этот весьма прост – наглухо закрытый рот толстушки. Однако для того, чтобы достичь значительных результатов, необходимо иметь главный стимул – чувства к противоположному полу! А еще больший стимул для похудения появится в том случае, если объект симпатий, избранный для нежных любовных отношений, уворачивается от поползновений, не желая видеть тебя в упор. Вот тогда уж точно напрочь забудешь и о еде, и о сне и с маниакальным упорством будешь приводить себя в порядок, чтобы обратить на себя его драгоценное внимание и перетянуть на свою сторону. И даже помыслить о том, чтобы залезть к нему в койку со своими очень далекими от совершенства формами, будет невозможно, не то чтобы осуществить эту смертоубийственную акцию! Женское тело все-таки должно радовать глаз и сердце мужчины, а не вызывать отвращение до дрожи в коленках и других, ответственных за это мероприятие, частях его тела. Надо превращаться в красавицу, причем срочно!..

В конце концов, опознание состоялось.

– Смотри-ка, как на Ольгу похожа, хотя эта тетка прямо жиртрест какой-то!

– Да ты глянь-ка, это Ольга и есть!

– Ну, маманя, вы и разожрались, прямо не узнать! – с упреком и ужасом одновременно воскликнули они. – С одного только африканского обеда как рождественский пирог распухли!

Именно так говорила разочарованная преподавательница классического танца после нашего «триумфального» возвращения с каникул из зимнего лагеря, когда раздавшиеся вширь от безделия и бесконечной жратвы щеки не помещались в капюшон пальто, не говоря уже о формах. А наши рыхлые после отлично проведенного отдыха тела во время прыжков приземлялись с таким жутким грохотом, как будто шел обстрел из тяжелой артиллерии!

– Как с муженьком-то своим в постельку ложиться собираешься?! – заголосила сочувствующая моему супругу сторона.

– Да с этим-то никаких проблем не будет! – успокоила ее соратница. – Они оба стоят друг друга – два бройлера!

Что правда, то правда. С Левкой на этих злосчастных фотках мы выглядели, как близнецы, а между нами, двумя «бройлерами», болтался, больше похожий на цыпленка Синявинской птицефабрики девяностых, кащееобразный Володька, который не только не поправился, но умудрился еще и похудеть!

– Тебе, толстуха, надо срочно влюбиться! – последовал очень своевременный совет. – Тогда процесс похудения, возможно, пойдет поживее. Когда-нибудь придешь в форму, как раз к своему столетнему юбилею, – издевки сыпались, как из рога изобилия, – а не будешь распугивать всех, в том числе и потенциальных женихов, своим малоаппетитным видом!

– Легко советовать, влюбись! Может, скажете, в кого? Как будто женихи на улице валяются! Да, кстати, и тех, кто валяется, теперь живо подбирают, и глазом моргнуть не успеешь!

В наше время в дело идут любые джентльмены: валяющиеся, с трудом держащиеся на подгибающихся ножках, пьяные, глупые, кочующие из одной теплой женской постельки в другую, и даже за безумных, уже стоящих двумя ногами в ином мире, дряхлых старичков тоже еще нужно побороться с конкурентками. Везет же этим мужикам!

Как здорово быть дефицитом! Всем ты нужен, все тебя хотят! Почему нам, теткам, так не везет, и мы постоянно пребываем в подлом, низком и несправедливом положении? Никому толком не нужны, никто за нас не борется и мало кто желает идти с нами по жизненному пути до конца! Интересно, если бы я родилась мужчиной, как бы провела свои лучшие годы? Не знаю, но чувствую, что пуританином не была бы никогда. Люблю и ненавижу женщин одновременно! Сексуальные и ненасытные, скромные и развратные, есть в них некая внутренняя сила, притягивающая мужчин, как магнит.

Правда, хочу оговориться: в первую очередь, последних интересуют только юные сударыни. Однако молодость – это тот недостаток, который проходит очень быстро. И в свои сорок и пятьдесят лет они превратятся в наши копии. Толстые и постаревшие, уставшие от всех: мужей, детей, внуков и от самой жизни, неухоженные и брюзжащие, напрочь позабывшие о навыках сексуального удовлетворения своих и не своих мужчин и в большинстве своем никому не нужные… Как грустно заканчивается женское существование! И тем не менее без их присутствия жизнь потеряет все свои краски и мир станет скучным, серым и безвкусным! А держаться в форме нужно в любом возрасте, вне зависимости от наличия рядом любимого представителя сильной половины человечества. Если ты в хорошей форме, то шансы не остаться совершенно одной многократно увеличиваются, а посему непременно и срочно поищу любовный объект для похудения, и будем считать его биодобавкой к естественному процессу!

Новость от африканцев пришла через два дня и одним махом похоронила нашу последнюю надежду. Сообщение было от неутомимого Квамэ. Он выслал короткое послание с просьбой позаботиться о деньгах для выкупа справки. В приложении находилось «потрясающее» письмо прямо из госдепартамента Абиджана, где раньше, как нам говорили, служил папаша Кабарах. Документ представлял из себя бланк с гербом Кот-д’Ивуара, печатями и подписью и был, разумеется, на английском. В пресловутом документе говорилось, что столь ожидаемая справка, говорящая о чистоте находящихся в фонде денег, будет стоить… мы не поверили своим глазам… сто тридцать тысяч долларов США!!! От такого чудовищного известия ноги подогнулись и, не в силах держаться вертикально, наш тандем сел прямо там, где нас застала эта жуткая новость! Ладно, надо заплатить, хорошо, но мы-то рассчитывали тысяч на пять, ну в крайнем случае, на десять, это все, что можно было надоить с огромным трудом, но не сто тридцать же тысяч! Это какой-то бред! С кабарахскими миллионами мы уже пролетали, как фанера над Парижем!

– Что за чушь?! – недоуменно произнес Лева. – Как клочок бумаги может стоить таких денег?! Нет в мире таких цен!

Я выдвинула свою версию.

– А может, они берут процент с общей суммы?!

– Возможно, ты и права, но такие «бабки» мы не достанем никогда!

Очень расстроенный, он ушел в другую комнату, а я подумала, что теперь уже просто необходимо проявить бдительность и проверить не только этот документ на подлинность, но и изложенную нам легенду чернокожих «беженцев», ведь многое в их странном поведении не только не стыковалось, но порой было шито белыми нитками. Какая же я тупая! Почему я не сделала это с самого начала, с первого дня нашего контакта? Тогда, вероятно, мы легко избежали бы всех этих нелепых и фатальных ошибок!

Мое расследование состояло из четырех пунктов:

1. Первый звонок сделаю в наше посольство в Абиджане с целью получения информации о существовании чиновника по фамилии Кабарах и подлинности бланка письма из департамента.

2. Второй звонок последует в российское посольство в Аккре с целью прощупывания истории с демонстрацией денег.

3. Третьим шагом будет поход в консульство Ганы в Ганновере, через которое мы проверим копию паспорта Даниэля и бумаги от Квамэ.

4. Четвертым – станут переговоры с нашим скупым компаньоном Владленом на предмет получения у него, как всегда, в кредит, озвученной в документе суммы – ста тридцати тысяч долларов. При его согласии, что вряд ли, придется взять его в долю. В то, что он осчастливит нас такой гигантской суммой, я не верила, но присущая нашему партнеру патологическая жадность могла сыграть в этом нелегком деле решающую роль.

– Ни стыда у людей, ни совести! – подали голос мои вечные спутницы. – Сколько можно грабить народ?!

– Сколько нужно, столько и будем! – дала я им решительный отпор.

– Эта больная на всю голову и коварная надежда дорого нам обходится, может, избавиться от нее совсем? Например, замочить!

– И лучше в сортире, как предлагал наш президент!

– Точно! Туда ей, сволочи, и дорога!

Их кровожадные планы мне совсем не нравились, хотя резон в словах присутствовал. Надежда и помогает, конечно, в первую очередь, морально, но чаще разочаровывает и толкает нас на неблаговидные поступки и преступления. После ее вторжения в нашу жизнь, как после вмешательства Америки в дела других государств, остаются одни руины. Надежда устроить свою личную безрадостную жизнь уводит из семей женатых мужчин, принося невыносимое горе и страдания соперницам, или сажает на шею доверчивых женщин мерзких альфонсов. Надежда иметь «бабки», ничего не делая, на халяву, заставляет соваться во всякого рода финансовые пирамиды, с помощью которых исчезает все, что было нажито непосильным трудом. Надежда на выздоровление толкает нас в объятия лжелекарей, отнимая наши жизни; а уж надежда заработать вынуждает переходить все мыслимые и немыслимые границы недозволенного и идти на обман, воровство и убийства, уничтожая и калеча наши отчаявшиеся души!

Я тут же вспомнила ту ужасную питерскую трагедию, разыгравшуюся из-за гнусных нигерийских мошенников. Когда появляется хоть малейший призрак удачи, все равно цепляешься, очень надеясь, что задуманное непременно получится, выворачиваешься наизнанку и прешь как танк, напролом, наперекор судьбе, хотя игра и не стоит свеч! И если надо будет выбирать между надеждой и верой, то остановлюсь, пожалуй, на последней. Ну, ладно, достаточно размышлений, пора уже браться за дела.

Глава 16

Порывшись в интернете, я получила всю необходимую информацию. Первым делом решила проверить бланк из департамента Абиджана, высланный Квамэ. Герб на бланке выглядел чуть иначе, чем герб, изображенный на официальном сайте страны. Да, очень похоже, но не совсем то, как если сравнить одинаковые туфли, только одни на каблуке высоком, а другие на низком. Потом позвонила в российское посольство в Абиджане. Меня соединили, как я поняла, со службой безопасности. Игорь Владимирович, так представился сотрудник посольства, внимательно выслушал мой рассказ и попросил выслать документ из департамента, пообещав узнать о наличии в списках чиновников бывшего госаппарата служащего с фамилией Кабарах.

После беседы с сотрудником российского посольства в Кот-д’Ивуаре, откуда были родом наши «беженцы», я сразу же набрала номер телефона нашего посольства в Аккре. Коротко изложив суть произошедшего, попросила совета. Андрей, так назвался работник посольства, рассказал мне любопытные вещи, попутно рассеяв все наши иллюзии.

– Вы знаете, – сказал он, тяжело вздохнув, как будто эта история коснулась его лично, – скорее всего, это мошенничество и вымогательство. Сам на себе не испытал, но слышал многочисленные истории о том, как «обувают» здесь иностранцев, так сказать, из первых рук. Схема аферы выглядит следующим образом. Под выдуманным предлогом жертву приглашают в Африку, затем показывают сундук, ящик, сумку, заполненные огромными деньгами, принадлежащими местной мафии, и за получение этих финансовых средств требуют заплатить определенную сумму, как правило, от ста тысяч долларов или евро. По тем или иным причинам многие на эту «удочку» клюют. Совсем недавно вот таким же способом на двести тысяч евро кинули гражданина Беларусии. Очень вам советую, – сказал напоследок Андрей, – прекратить с ними отношения, иначе просто потеряете деньги!

Сотрудник посольства, один в один, озвучил почти нашу историю. С нас вымогали чуть меньше, чем с белорусского бизнесмена. С самого начала предполагала такой расклад, но дурацкая надежда на благополучный исход дела просто одурманила нас, и мы, как тупоголовые бараны, идя у нее на поводу, едва не рухнули в пропасть, не в силах расстаться с мечтой!

Параллельно моим телефонным разговорам с посольствами решила навестить консульство Ганы у нас здесь, в Германии. Сотрудница, госпожа Олмус, любезно выслушала меня и для проверки подлинности выслала в посольство Ганы в Берлине копию паспорта Даниэля, доверенность и документы, полученные от Квамэ. Попутно она рассказала, что знает несколько немецких фирм, которые вконец разорились, собрав огромные суммы и передав их африканцам, к своему несчастью, поверив в их «волшебные» сказки.

Меня это несколько успокоило. Значит, не одни мы такие тупые и доверчивые дураки, есть товарищи и похуже нас. Можно сказать, отделались легким испугом, в сравнении с остальными лузерами.

Долгожданный ответ, пришедший из Берлина, рассеял все наши сомнения. Несмотря на то, что паспорт оказался подлинным, хотя документ вряд ли принадлежал Даниэлю, по адресу, указанному в бумагах фонда, такой организации не существовало! Посоветовав мне быть поосторожнее, госпожа Олмус пожелала на прощанье удачи. Теперь уже необходимости для встречи с Владленом не было. Мне осталось только дождаться ответа от работника посольства в Абиджане. Ответ подтвердил мою версию о том, что все это – развод по-папуасски. Игорь Владимирович очень подробно объяснил мне, почему считает документ из департамента Абиджана фальшивым, конкретно указав на детали, нюансы и ошибки, допущенные в этом послании. Кроме того, он сообщил, что никакого Кабараха среди чиновников свергнутого правительства никогда не существовало!

Последнюю жирную точку в подтверждении моих сомнений поставило очередное послание от Квамэ. В приложении находилось письмо якобы от министерства финансов Ганы, в котором говорилось о том, что данное ведомство сможет продлить срок оплаты документа, если мы заплатим… пять тысяч евро! Текст был напечатан на бланке с государственным гербом, печатями и подписью самого… министра финансов, а ниже красовалась циничная надпись: «Высылайте деньги по «Western Union» или «MoneyGram», и далее данные получателя – частного лица.

Вот и всё, круг замкнулся! И стоило ли удивляться изобилию золотых украшений на Агнес и шикарному виду Квамэ, промышлявших отъемом, прямо скажем, нехилых сумм, особенно для такого нищего региона, как Африка, у порядочных и доверчивых граждан, как мы, и многих других, совершенно случайно оказавшихся в поле зрения, а затем и в безжалостных сетях чернокожих деньголовов, и имевших огромное несчастье поверить проходимцам!

Желание сделать дело, не нажиться, а именно сделать дело, постоянно толкает нас в объятия всякого рода мерзавцев и выродков в человечьем обличии, которые совершенно наглым, подлым и циничным образом наживаются на наших проблемах и доверии.

Разочарование было чудовищно-горьким, особенно у Левы! У меня просто сердце разрывалось, глядя на него. Что теперь делать? Как быть? Опять влезли в долги и все впустую!

И вдруг от отчаяния в голову мне пришла фантастическая, но классная идея, и я выдала свои мысли вслух:

– Мы отнимем у них эти деньги!

Лева медленно поднял голову и посмотрел на меня так, словно я сбежала из поднадзорной палаты психиатрической клиники для буйных.

– Не понял?! – спросил он, не в силах осмыслить то, о чем я толкую.

– Мы сами отнимем у них эти деньги! – воинственно и зло повторила я.

– Ты шутишь, что ли, или крыша поехала?

Лева не мог поверить в реальность моего предложения.

– Я серьезна, как никогда, а крыша поехала у тебя, когда ты по уши влез в эту авантюру! – критика была весьма к месту.

На лице мужа отразилась обида.

Ну давай, давай, дружок, обижайся! Здесь пойдешь на любые меры, особенно когда за нас опять возьмутся партнеры, финансировавшие эту никчемную операцию. Очень хочу посмотреть, как будешь выкручиваться.

– Если эти твари нас и не только нас грабят, почему мы не можем этого сделать?! Правда, моя добрая бабушка говорила: «Если кто-то бросит в тебя камнем, в ответ брось в него супом», имея в виду, что на зло надо отвечать добром, – еще одна последовательница теории Льва Толстого! Может, и надо, но не всегда. Кстати, получить прямо в морду горячим супом – удовольствие тоже сомнительное!

– Оля, – сказал серьезно Лев, выслушав мои аргументы, – но ведь это чистой воды криминал!

– Ну и что! – после африканских приключений мне уже было море по колено. – Не следовало этим подонкам сеять ветер, так вот теперь «пожнут бурю»! Не зря же говорят: «Не буди лихо, пока оно тихо». А сейчас скажи мне, пожалуйста, кто из представителей серьезного бизнеса, миллионеров, миллиардеров наших и не наших сделал свои первые копейки и центы честно?! Назови мне хоть одного, особенно в нашей России. Я все понимаю, на Западе внушительные капиталы строятся столетиями, бизнес передается по наследству, от отца к сыну, которые династиями приумножают свои состояния, но как у нас за каких-нибудь десять-пятнадцать лет, с самого начала перехода страны из застойного социализма в оголтелую демократию, обыкновенные инженеры, врачи, научные работники нищих НИИ стали чуть ли не самыми богатыми в мире людьми?! Как?! Неужели ты думаешь, что у них нет скелетов в шкафах, что они никого и никогда не обманывали, не устраняли, не отнимали, а только лишь своим «упорным», «честным» и «доблестным» трудом приобрели все, что имеют сейчас?! У всех за спиной нелицеприятные фрагменты биографии, многие грешат этим и сегодня. Но, как показывает история, никто не вспоминает им их поганое прошлое, а везде и всюду выказывают только почет и уважение. Это «гордость» и «цвет» нации! Они оккупировали практически все страны мира и без проблем, припеваючи, в свое удовольствие, проживают свои сумасшедшие, но отнюдь нечистоплотные капиталы, за которыми стоят и убийства, и мошенничества, и рэкет, и похищения, и еще много чего! Обманывать нельзя, если мы говорим о нормальных людях, но когда речь идет о мафии, то пусть обман обернется во благо многим другим, которых она сама «обула»!!!

Лева слушал мой «крик души» очень внимательно. Я продолжала:

– Я не предлагаю тебе банальное ограбление, до этого еще не докатилась, а что касается мафии, то это святое дело и обязанность каждого порядочного гражданина!

– Не знаю… не знаю… – неуверенно произнес в глубокой задумчивости Левка, – никому не рекомендуется наступать на хвост мафии, а вот когда она возьмется за нас, – лишь вопрос времени!

– Они будут искать не нас, а неких русских в гигантской России, и ты думаешь, эти придурки справятся? Какая-нибудь Коза Ностра, наверное, еще справилась бы, связи в России, имеются, а эти говнюки – очень сомневаюсь. Не думаю, что папуасы дружат с русскими мафиози, а вот нам эти контакты найти необходимо! Без серьезных людей, финансов и плана ничего не получится!

Впервые в жизни я собиралась участвовать в криминальной операции по отъему финансовых средств, а проще говоря, ограблении, тем более мафиозных структур!

Опыт бурного общения с бандитскими организациями и мафией в годы криминальной революции в России был достаточно обширным. Вот уж не скажу, что такого рода контакты были приятными, нет, но с бандитами вопросы решались проще, чем с иными мерзавцами-бизнесменами, но лишь при одном условии, если бандиты, хоть и думающие, не были полными отморозками.

Мы с Левушкой отличались от остального питерского бизнес-сообщества тем, что никогда не имели «крыши» и никому ничего не платили, просто поддерживали нормальные, если можно так сказать, дружеские отношения. В те времена с мафией рекомендовалось не ссориться, не корчить из себя великих борцов за справедливость и не враждовать, имея потом колоссальные неприятности, главной из которых была призрачная надежда остаться в живых.

В данном случае я не имела пока четкого плана для реализации моей безумной идеи, но хорошо подумать об этом не помешало бы. Вместе с тем я понимала, что просто мафия, то бишь обычные криминальные структуры, осуществить такую сложную операцию, да еще в Африке, на краю земли, вряд ли сумеют, а это означает только одно – необходимо привлечь к делу сотрудников спецслужб. Только профессионалы из разведки смогут разработать нормальный и действенный план, который можно будет без проблем реализовать в чужой стране. Во времена бардака и неразберихи многие такие спецы разбрелись по бандам и группировкам, осуществляя сложные, а порой и невероятные операции, в основном по отъему чужих состояний, становлению не очень знакомого криминального бизнеса и устранению конкурентов.

Стоило хорошенько подумать, к кому сунуться с моей сумасшедшей идеей. Через пару дней собирался приехать мой партнер, который имел звание полковника и был выходцем из крепких рядов КГБешников. В свое время он курировал одного одиозного ученого, но теперь находился в свободном полете, занимаясь бизнесом, в компании таких же, как сам, бывших представителей органов, хотя «бывших» товарищей «оттуда» не бывает.

Дмитрий всего на пару лет старше меня и внешне настолько интересный, что, когда впервые появился у нас, в тот же день не пришел ночевать домой, так как с первой же минуты знакомства был взят в «плен» нашей секретаршей, девицей незамужней и сексуально озабоченной. Кратковременный яркий роман дальнейшего продолжения, естественно, не имел, потому что Дмитрий давно и прочно женат, имеет двух взрослых детей, расставаться с которыми ради какого-то призрачного счастья, конечно же, не собирался. Впоследствии Клаудия, наша, теперь уже бывшая секретарша и его одноразовая сексуальная подружка, благополучно вышла замуж и исчезла из поля нашего зрения навсегда.

Пытаясь намеками и полунамеками узнать Димкино отношение к моей затее, все-таки изложила интересующую меня информацию, но он, как и Лева в недавнем времени, посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Ты что, Оля?! – сказал испуганно. – Это же криминал!

«Тоже мне, спец! Как будто закончил институт благородных девиц, а не разведшколу, а еще говорят, что военный – это на всю жизнь! Не наш кадр – с разочарованием подумала я. – А вообще, какие же мужики трусы! Жуть!»

Пришлось сделать вид, что это я о фильме, который можно снять по этому сюжету. Полковник немного успокоился. Теперь говорить с ним на предмет поиска партнеров для этого смутного мероприятия смысла уже не было! Может, обратиться… к казанской мафии?

Глава 17

Найти сегодня концы было сложно, потому что единственное связующее звено – мой любимый двоюродный брат Рафаэлька – умер достаточное количество лет назад. Вот есть люди от рождения талантливые к тем или иным профессиям, о них говорят: «Рожден врачом, летчиком или бизнесменом». Рафка был рожден для криминала, в котором пребывал, начиная с младых лет и заканчивая днем, когда покинул нас навсегда. С самого раннего детства тянуло несмышленого мальчонку на улицу, там и был его настоящий дом. Он слыл маминым любимчиком, наверное потому, что был младшим в семье. Его старшая сестра никогда не имела с матерью особого душевного контакта, в то время как братишка за такую безумную любовь к себе платил матери той же монетой. Однако любовь, особенно безрассудная, часто бывает слепой и имеет побочный эффект: стойкое нежелание видеть что-либо предосудительное в действиях любимого чада. Именно поэтому, идя у сыночка на поводу, его мамочка и упустила момент.

Если отец, например, в воспитательных целях закрывал сына дома в надежде оградить его от влияния улицы, то мать просто открывала окно, через которое мальчишка, сломя голову, утекал к свои друзьям. А потом постепенно улица и сделала свое черное дело, засосав пацана в криминальный водоворот, из которого выбраться уже не было никакой возможности.

Не секрет, что начало бандитскому движению в девяностые дали криминальные формирования в Казани (Татарстан) и произошло это еще задолго до начала перестройки в России. В те времена пацаны делили между собой улицы и дворы, а не бизнес, фабрики и заводы. Чужакам не было места в районах, которые контролировали пока еще сопливые юнцы. Любой несчастный, волею судьбы оказавшийся не на своей территории, был, как правило, нещадно бит и изгнан из района с глаз долой. Тогда пацаны еще не воровали, а просто хулиганили, задирая случайных прохожих, и, конечно же, дрались. Период взросления ребят пришелся как раз на период перестройки со всеми побочными сопутствующими, как передел собственности, рэкет, заказные убийства.

В Казани, по-моему, в принципе не осталось мужчин, которые бы не увидели небо в «клеточку». Когда мы приезжали к тетке в гости, то утро обычно начиналось со сплетен. Конечно, нам хотелось узнать о судьбе наших знакомых. Ответы родственников оптимизма не прибавляли.

– А где Луна? – спрашивала мама про сына своей давней подружки, вспомнив его кличку.

– Да сидит, – спокойно отвечала тетя.

Надо сказать, что у татар принято давать знакомым прозвища. Я знала об этом еще с детства. Подружку бабули, например, в близких кругах звали Желтоволосая Фатима, потому как последняя была блондинкой, что так нехарактерно для этой национальности, а друга дедушки – Красножопый Махмуд. Негламурная кличка прочно прилипла после получения героем гражданской войны красных революционных галифе, а не в честь краснозадых обезьян. Сама же бабуля имела очень понятное и приятное во всех отношениях прозвище Красивая Хадича. У моих родителей тоже имелись такие знакомые. Хорошая соседка, грузинка Тамара, свое второе имя получила после того, как очень вспыльчивый муж Иосиф дал ей прямо в глаз. После нелицеприятного «украшения», подаренного супругом, ее стали называть просто – Тома Фонарь.

Или еще один сосед дядя Слава, имеющий прозвище Михрютка. Этой кличкой его наградили после одной истории, случившейся во время совместных посиделок. В те времена домашние вечеринки не обходились без плясок. Папа с дядей Славой соревновались друг с другом в выполнении такого сложного и затейливого танцевального элемента, как «веревочка». Дяде Славе повезло меньше, а может, он больше выпил, но так или иначе, не очень ловко выполняя непростое движение, его слабые ножки заплелись в косичку, он запнулся, потерял равновесие и попой вломился в нашу стенку, напрочь высадив стекло! Обошлось без жертв! А уж криминальный мир и вовсе целиком и полностью состоял из одних только кличек.

– А Басмач?

– Ждет суда.

– А Кацо?

– Да только что вышел.

Практически все мужское население Казани побывало там, в местах не столь отдаленных. Раньше, в сталинские времена, сажали по уголовке в основном за воровство, потому что в те годы «червонец», то есть десять лет, давали и за кусок, и за вагон украденного, ну а в последующие годы – за другие, самые разнообразные преступления.

Не избежал своей участи и Рафка. И в свои восемнадцать лет сел на три года по «хулиганке». Сидел, правда, не в городе женихов Магадане, а на своей же родной улице, всего в пятистах метрах от собственного дома. Улица наша была весьма своеобразной. Главными достопримечательностями являлись находящиеся на одном облезлом конце тюрьма и химический комбинат, а на другом – неработающая в те годы мечеть и городская больница.

Вся наша «стрит» состояла из деревянных домишек, и в каждом дворе жили соседи и знакомые, которые обитали в этой слободе с рождения и до смерти, ну и, разумеется, были в курсе всех событий, происходящих тут. С двух до шести лет я прожила в Казани, затем в школьные и студенческие годы ежегодно приезжала сюда на каникулы, и, надо сказать, это были одни из самых счастливых лет моей жизни. Здесь оставались друзья детства, находились мой детский садик, дача, куда мы выезжали на лето, и бабушкин домик, где мы жили одной, хотя и не всегда дружной семьей. Меня, малышку, опекали мои двоюродные брат и сестра, которые учили свою младшую сестренку блатным песням, и я с огромным удовольствием распевала их во все горло в детском саду:

Сидели мы на крыше, а может, еще выше,

А может быть, на самой на трубе с тобой,

Но ты мне изменила, другого полюбила,

Зачем же ты мне шарики крутила?!

Надо сказать, мои кузены и кузины очень меня любили, а особенно Рафка, который впоследствии даже свою дочь назвал в мою честь.

Первая отсидка не отбила у юноши любовь к криминальной романтике, хотя после освобождения он закончил ПТУ по какой-то там рабочей профессии (то ли токарь, то ли слесарь) и даже успел поработать по специальности пару месяцев, но… улица и дружки оказались милее, а возможно, это было уже призвание.

И вот что странно: при всем своем бунтарском уголовном характере, тем не менее, по человеческим качествам, в лучшем смысле этого слова, мог многим нормальным людям дать фору. Он никогда не матерился. Самым ругательным словом в его лексиконе было «животное» и все! Не пил, не кололся и не имел ни капли агрессии, но в жизни был заточен только под криминал.

Страшное случилось через несколько лет после первой отсидки. В тот момент, как сейчас помню, его мать и сестра гостили у нас в Ленинграде, и в один из дней, проснувшись, сестра рассказала странный сон. Она увидела внизу эскалатора брата в черной одежде. Он протягивал к ней в безмолвной просьбе руки. Дина хотела спуститься к нему, но никак не могла перешагнуть невидимую границу. В сильном волнении она, словно предчувствуя беду, постоянно повторяла:

– С ним что-то случилось!

И действительно, как ответ на это прозвучал страшный телефонный звонок. Рафку арестовали за убийство. Он застрелил человека!

Что пережили его родные и близкие, сложно выразить словами. Даже среди остальных родственников, не говоря уже о друзьях и знакомых, они оказались изгоями, найдя поддержку только в лице нашей семьи. Отвернулись практически все! Удивляться здесь было нечему, потому что на дворе стоял 1978 год и наличие уголовника в семье считалось явлением позорным, а не предметом невероятной гордости, как сейчас. В те времена еще не было моратория на смертную казнь – расстрел, как высшую меру, довольно эффективно странствующую по стране, уничтожая тех, кто просто не имел права на жизнь и бытие в нашем человеческом обществе, но… Рафке крупно повезло, и, несмотря на требования пострадавшей стороны о высшей мере наказания, ему дали тогда максимальный на тот момент срок, ни много ни мало – пятнадцать лет! Сейчас бывает, дают сроки и подлиннее за более жуткие преступления, только вот до самого конца почти никто не досиживает, получая, как правило, условно-досрочное освобождение. Рафке же пришлось чалиться от звонка до звонка все пятнадцать лет и, как стало известно потом, совершенно зря, потому что… никого он не убивал, а просто взял чужую вину на себя… да… просто…

Красивый, молодой и здоровый парень, вот так, играючи, подарил свои самые лучшие годы исправительному учреждению! Исправительное учреждение вроде бы должно исправлять специфический контингент и наставлять на путь истинный всех заблудившихся в этой жизни людей, но… каждый второй, если не первый, выходящий из этих стен, с невероятной бодростью и оголтелым энтузиазмом опять принимается за криминальную деятельность. По идее, страх попасть за решетку или опыт пребывания там должны напрочь отбить всякое желание заниматься противоправными делами, но бесконечная раскрутка в средствах массовой информации «романтики» и «подвигов» криминальной жизни, а также стремительное обогащение таких же, в общем-то, преступников, но, к их счастью, находящихся с законом на дружеской ноге, вызывают зависть, не давая расслабиться и перейти на рельсы иной, честной, но не богатой жизни, с фиксированной небольшой зарплатой и ежедневной почасовой работой и так почти до конца жизни.

А хочется всего и сразу! Есть огромное желание вкусно жрать, сладко пить, трахать самых красивых баб, носить шикарные шмотки и украшения, отдыхать за границей, развлекаться и жить на полную катушку, особо не утруждаясь. Только вот все это стоит очень приличных «бабок», а где их взять, чтобы хватило на всё и сразу? Отбирать у других, более трудолюбивых и трудоспособных сограждан, не останавливаясь ни перед чем, с легкостью устраняя препятствия, в том числе и физически.

Рафка сумел пережить эти долгие годы плена, в который он сдался сам, добровольно, искалечив свою единственную жизнь. Если бы нам давалось несколько жизней, можно было бы одну из них потратить на отсидку в тюрьме, но в нашем случае желательно все же прожить эти годы достойно и свободно на воле, чем за толстыми стенами горькой неволи.

За эти бесцельно прожитые за решеткой годы мой братишка потерял практически всё: жену, которая ушла от него к более благополучному и успешному мужчине; здоровье, получив целый «букет» страшнейших заболеваний, таких как отит, язва желудка и туберкулез; любимого отца, на похоронах которого он быть так и не смог. К счастью, остались любящие мать и сестра. Мы были уверены, что из колонии Рафка уже не вернется, но он оказался крепким «орешком» и, пройдя все круги ада, нашел в себе мужество все пережить и выбраться из-за колючей проволоки живым, хоть и не совсем здоровым.

Было самое начало девяностых. Его ждали совершенно другая страна, чем та, которую он оставил ровно пятнадцать лет назад, но все те же дружки, с которыми тусовался еще в годы застоя. Времена разительно изменились, и дворовые команды, превратившись в устойчивые банды и группировки, активно делили страну, подминая под себя зарождающийся бизнес и расправляясь со всеми, кто периодически вставал на их пути. Бывшие школьники и пэтэушники в мгновение ока становились людьми чрезвычайно богатыми и влиятельными. Половина наиболее дерзких «казанцев» перебралась в Москву и делала серьезный бизнес там.

Пока Рафка находился в тюрьме, друзья его, разумеется, не забыли, и он получил в структуре должность. Курировал заключенных в тюрьмах, присутствовал на разборках в роли «третейского» судьи и участвовал в сходках воров в законе. Я даже не знаю, был ли он сам одним из них, но, скорее всего, был.

После заключения криминал принял его с распростертыми объятиями. Через полгода после освобождения Рафка приехал, чтобы встретиться с нами: все-таки племянник моей мамы и мой кузен. В те времена он предлагал мне познакомиться с «казанцами», проживающими теперь в Москве и Питере, на случай, если будет необходима помощь такого рода. Но я решительно отказалась, потому что в те годы мир бизнеса, как и криминальный, был от меня очень далек и мне просто внушало ужас то, что творили тогда бандиты, в которых в большинстве своем не было ничего человеческого. Сейчас об этом оставалось только сожалеть, потому как эти связи могли бы очень нам пригодиться.

Рафкины друзья, жившие с ним когда-то на одной улице, а теперь обитающие в капиталистической жесткой Москве, стремительно превращались в богачей, живущих уже не в деревянных халупах, которые они имели на родине, а, без преувеличения, во дворцах, способных нынче покупать произведения искусства даже с самых знаменитых мировых аукционов, владеющих промышленными и торговыми предприятиями и не только. С ними считали за честь дружить и очень известные люди: режиссеры и актеры, депутаты и политики, цвет бизнес-элиты. На фотографиях с вечеринок тех лет, которые показывал нам брат, я с удивлением узнавала знакомые всей стране лица. Да, жить хорошо, говорил известный и любимый нами киногерой, а хорошо жить, действительно, лучше!

Криминальные войны так и не прекращались. С момента начала абсолютно легальной жизни преступного братства в Казани выросли целые кладбища с похороненными там бандитствующими элементами и погосты с их многочисленными жертвами. Разборки шли полным ходом и среди группировок. После очередного отстрела все криминальные структуры разбегались из Казани куда глаза глядят, потому что существовал негласный приказ задерживать на тридцать суток всех, кто хоть чуть-чуть знал погибших.

Вот куда-куда, а в тюрьму, даже на день, Рафка идти категорически не хотел, перебираясь на время «шухера» обычно в Москву, к своим. Московская братва неоднократно звала его в столицу, но Рафаэлька оставался истинным казанцем, не желая, кроме всего прочего, покидать мать, которая ни при каких обстоятельствах не уехала бы с насиженных мест. В один из очередных приездов в столицу его представили знаменитому криминальному авторитету «Япончику», который в знак признания Рафкиных заслуг подарил ему дорогой браслет. Интересно, конечно, но этот случай из Рафкиной биографии cыграл и в моей жизни весьма положительную роль.

На момент открытия мною бутика в Германии на горизонте нарисовались определенные структуры, которые от всей души желали прилепиться ко мне, а вернее, к моим доходам. Как сейчас помню, их было двое – два Игоря. Один из них, старший, настойчиво посоветовал мне побыстрее начать работу и открытым текстом намекнул, что они все время будут рядом. Я, мастер блефа, взяв его под руку, сказала:

– Игорек, ты знаешь, что сказал мне дядя Слава?

– Что за дядя Слава? – недоуменно спросил он.

Как ни в чем не бывало, я спокойно ответила:

– «Япончик» – Вячеслав Кириллович Иваньков.

Он закашлялся, подавившись, очевидно, моим ответом, а я продолжила дальше с таким видом, как будто получила инструкции от самого Господа:

– Дядя Слава сказал: «Держи, Олечка, все в своих руках и не подпускай никого! Будут сложности, поможем!»

Больше ни Игорей и никого из местных мафиозных структур я не видела, а Вячеслав Кириллович Иваньков, он же «Япончик», сам того не подозревая, помог мне освободиться от местных бандитов.

В семейной жизни Рафке не повезло… Не такая женщина должна была быть рядом, не такая! Недобрая и неласковая, с вечными придирками и упреками, она изо дня в день отравляла ему жизнь, но, родив дочку, навсегда привязала моего братишку к себе. Девочке уже девятнадцать, но отца, наверное, она уже и не помнит… А потом… Рафку нашли на улице без сознания. В больнице, как ни странно, он оклемался и ему стало гораздо лучше, но… через пару дней все было кончено. Упорно ходили слухи, что его убрали менты, потому что помимо основного, легального, существовал еще и невидимый фронт, когда структуры МВД сами устраняли, возможно, по негласному приказу лидеров криминальных группировок. Так, видимо, случилось и в этот раз. Нет человека – нет проблем, и это самое что ни на есть простое и доступное решение наболевшего вопроса. Излюбленные методы криминала берутся на вооружение и стражами порядка. Может, так и нужно расправляться с преступниками, но… на руках брата не было крови, да и человеком он был нормальным, в отличие от многих других своих собратьев по «оружию».

Его трагическая смерть просто потрясла нас всех! Ни одного из своих умерших родственников я не оплакивала так, как его, и в моей памяти он навсегда остался живым, красивым, молодым человеком, провожающим нас в Санкт-Петербург на перроне казанского вокзала. Ни один из нас и не догадывался тогда, что эта грустная, прощальная встреча будет для нас последней… Его похороны вылились в беспорядки и бесчинства милиции и в искренние сопереживания в связи с его кончиной всех, кто его знал. Даже несмотря на такую специфическую деятельность, Рафка остался в моем сердце прежде всего ЧЕЛОВЕКОМ!

Глава 18

Сегодня, как ни парадоксально, я сожалела о том, что в свое время с помощью Рафки не обрела связи в этом своеобразном, крайне опасном и страшном мире, которые смогли бы сослужить нам в наших сегодняшних намечающихся планах добрую службу. Как же найти московских «казанцев», вероятно, еще не забывших своего погибшего друга? Как связать концы с концами в один крепкий узел? «Узелок завяжется, узелок развяжется…» – вспомнила я певицу Алену Апину с этим милым и любимым мною хитом, вышедшим из-под талантливого пера потрясающего поэта Михаила Танича. Завязаться может, а вот сам по себе вряд ли развяжется. Стоило подумать еще и о путях отступления. Бандитам, как и африканцам, верить нельзя, могут и кинуть после операции, а могут и замочить, чтобы не делиться. Кто они и кто мы?! Они монстры, а мы так, одно недоразумение…

Чего-то понесло меня не в ту степь! Это ведь моя идея! Вот пусть сами придумают что-нибудь подобное, поэтому надо преподнести себя так, чтобы даже мысли у них не возникло с нами шутки шутить. Как же выйти на них и через кого? Надо подумать… И вдруг я вспомнила о нашем приятеле, являвшегося одним из лидеров одиозной и самой крутой, особенно в девяностые годы, питерской группировки. Сейчас в связи с арестом их главаря группировка несколько подрастеряла свою былую мощь, но в те далекие годы больше половины Питера находилось под их мощным «каблуком».

Сам Степан Сергеевич родом из деревни, где-то со средней полосы. Но несмотря на это, имел два высших образования и занимался в банде финансами. По молодости часто помогал нам деньгами, разруливал непростые ситуации и прикрывал нас от наездов других бандитов, но при этом не осуществлял функции «крыши», а делал это из уважения к нам, за что мы платили ему той же монетой.

Всё изменилось, когда Степка женился. Наш приятель совершенно изменился, благодаря, очевидно, влиянию своей молодой супруги, считающей себя «пупом земли», или, проще говоря, скурвился, превратившись в толстого, ленивого и не имеющего никаких желаний хлопчика. Впрочем, какие могут быть желания, когда у тебя всё есть?! Решать с ним какие-либо вопросы стало уже невозможно, потому что былая Степкина решимость с приходом в его жизнь благополучия, жены и детей испарилась, как на солнце роса.

Когда ты гол, как сокол и у тебя ничего нет, то и терять нечего, а вот когда имеешь много чего, то расставаться со всем этим дорогим сердцу барахлом не очень-то и хочется. Именно по этой причине он совершенно абстрагировался от всех дел, не имеющих к нему отношения, но связи, необходимые нам, несомненно, имел.

С первого захода разговор, в котором я так нуждалась, не получился. Обменявшись дежурными любезностями и побеседовав о жизни, я перешла к теме, не дающей мне покоя вот уже несколько дней.

– Степочка, а ты можешь связать меня с московскими «казанцами», у тебя там есть связи?

Приятель, помолчав, строго спросил:

– Тебе зачем? Опять в какую-нибудь авантюру влезть хочешь?

Э… да ему надо идти на передачу «Битва экстрасенсов», не в бровь, а в глаз! Я с большим уважением отнеслась к его ясновидящим способностям, но ответила уклончиво:

– Есть дело, помощь нужна!

– Кому?

– Мне, конечно! Подстраховаться нам надо. Прости, пожалуйста, но больше ничего пока сказать не могу, – я решила не рисковать и не открывать все карты, а то кто его знает, вдруг перехватит инициативу?!

– Не советую тебе с ними связываться! – сказал он строго. – Там, знаешь, какие люди, если что – голову оторвут и скажут, что так и было! В общем, не советую! – повторил он и был, конечно же, абсолютно прав, потому что «казанская» группировка всегда считалась одной из самых жестоких.

– Ну… я прошу тебя! – добавила в голос надрыва.

– Я подумаю, – сказал Сергеевич, как мне показалось, несколько раздраженно, – жди звонка, – и, не прощаясь, повесил трубку.

Если вам говорят: «Мы сами вам перезвоним», это означает только одно: никогда не дождетесь и можно считать, что разговор закончен раз и навсегда. Да… этот вряд ли позвонит, оно ему надо? Конечно, нет! Имеет вино-водочный заводик, еще ряд различных бизнес-сфер и живет себе припеваючи. Зачем ему искать неприятности на свою беззаботную «пятую точку»?! Несколько лет назад собирался в депутаты, жаль, не спросила, получилось или нет. Скорее, наверное, да, чем нет, ведь вхождение в серьезные политические структуры дает превосходную возможность для лоббирования собственных бизнес-интересов, а Степка, в первую очередь, был бизнесменом. Ну что же, будем ждать.

Левка яростно противился столь радикальным, как ограбление африканской мафии, мерам получения финансирования под проекты, поэтому искал другие пути. В один из последующих дней он обратился ко мне с вопросом:

– Помнишь того парня из аэропорта… ну… интерполовца, который служил в Гане?

Я, разумеется, его не забыла и, как и Левка, подумала о том, что мы могли бы привлечь его к процессу поиска инвесторов, ведь он здешний, живет в Германии, и связи определенно имеет. Может, и впрямь сможем обойтись без грабежа, мелькнула слабая надежда.

– Помню. Если хочешь, можем ему позвонить, – и набрала номер, который случайный знакомый оставил нам.

Рано радовались: мобильник офицера Александра был выключен. Мы повторили свои маневры не единожды, но телефон упорно молчал. Не было известий и от Степана. Зато начали «поднимать голову» спонсоры прошедшей операции, которых интересовал лишь один вопрос: когда они получат свои деньги с процентами обратно. Ну и что мы могли ответить… не только ничего конкретного, но и вообще ничего! И вновь пришлось выкручиваться и врать….

Самое страшное в жизни, кроме смерти, это долги! Никому, не пожелаю иметь этот страшный груз на своей шее, который, как камень, тянет на дно жизни, не давая вынырнуть из глубокого омута жутких проблем и вздохнуть полной грудью свежий воздух свободы. В иных тяжелых случаях для некоторых должников и смерть кажется избавлением от этого нескончаемого кошмара. Долговые обязательства сродни монголо-татарскому игу, когда русичам регулярно приходилось платить дань жестоким вымогателям. Через тысячи лет ситуация нисколько не изменилась, и на горизонте финансовых изгоев постоянно маячат кредиторы-рэкетиры в лице банковских учреждений, жестоких коллекторско-бандитских групп и разъяренных частных лиц. И стоит только наступить на вилы долговых проблем, как сразу же появляется неплохая возможность оказаться на их безжалостных зубцах. Ужас! Бесконечные беспокойные дни и бессонные ночи, постоянный телефонный террор и штурм жилья, вынужденный домашний плен в оккупированной со всех сторон квартире, а порой и побег из родных и насиженных мест не просто приносят ощутимые неприятности, но и способны поставить на жизни большой и жирный крест!

Не берите в долг! Не влезайте в кабалу ни к банкам, ни к физическим лицам, особенно если финансовое положение неустойчивое и идет по жизни, как то рогатое животное из детской песенки: «Идет бычок качается, вздыхает на ходу: «Ох, доска кончается, сейчас я упаду!» Порой, может закончиться не только доска, но и жизнь, вот так просто и позорно: «Погиб за долги!» Наше существование не стоит этих разноцветных бумажных «фантиков», но многим так не кажется, и чтобы получить свое, они не только возьмут вас за горло, но и бога за бороду. Не берите в долг ни при каких обстоятельствах!!!

Страшная история последних лет показала, что накопительство – занятие совершенно пустое и никчемное. Всю жизнь в бесконечных кредитах, как дядюшка Тыква из сказки «Чипполино», собираешь на домик по кирпичику, но случается форс-мажор: война, стихийные бедствия, и ты остаешься голым, но по-прежнему с долгами, и начать все сначала будет уже, увы, не по силам. Жизнь так и пройдет, пронесется, как состав, за окошками которого, кроме долговых обязательств, ничего хорошего и не увидишь. Не нужно гнаться за мнимым благополучием, достающимся слишком дорогой ценой, и идти на поводу своего звериного желания иметь все и сразу: и дом, и начинку к нему, и машину, и так далее, продавая себя в многолетнее рабство. В конце концов, и работа не вечна, как, впрочем, и само наше существование, и тогда все труды, вложенные в эту бездонную жизнь, просто пойдут прахом! О финансах и сами банки имеют очень смутное представление, предпочитая просто химичить с нашими вкладами и кредитами, а что уж говорить о нас, простых смертных, так сказать, от «сохи»?! Депозит и процентная ставка, аннуитет и дебетная карта, клиринг и овердрафт – кто может разобраться в этом дремучем лесу финансовых манипуляций, не сломав при этом не только ноги, но заодно и не слишком крепкую шею?

Вспомнился давнишний анекдот, отлично характеризующий отношения банков и клиентов. Один дядя пришел в банк за кредитом. В обеспечение отдал свой товар, получил деньги и направился было к дверям, как вдруг услышал окрик банкира:

– Эй вы, вернитесь-ка на минутку!

Сдавшийся банку в добровольное рабство вернулся.

– Вы знаете, – сказал банкир, – вот сейчас в руках у вас деньги, и все хорошо, но вполне вероятно, в следующем месяце могут возникнуть проблемы, поэтому, пока у вас еще есть средства, может, заплатите банку проценты?

Несчастный отдал обратно только что полученную сумму, вышел и думает: «Товара нет, денег нет, еще и должен и… все правильно!»

Банки отлично знают, как нас раздеть и разуть. Вы и не заметите, как останетесь лишь с разбитым корытом, которое, впрочем, тоже заберут в счет погашения долгов. Это, скажем так, сторона материальная, а что говорить о моральной, когда нужно, постоянно унижаясь, просить об очередной отсрочке и, оправдываясь на все лады, уговаривать кредитора вновь отодвинуть срок платежа. К большому сожалению, среди людей, дающих деньги, нет сердобольных и умных, способных протянуть руку помощи своему должнику или хотя бы спросить: «Чем тебе помочь, чтобы ты вернул мне свой долг?» Нет, что вы! Только «немедленно отдай» и непременно с угрозами семье, детям, не понимая, очевидно, вследствие своей злобы и жадности, что деньги, как и любовь, либо на данный момент есть, либо нет!

Долги нужно отдавать обязательно, сколько бы времени ни прошло, и в первую очередь физическим лицам, потому что банки сами отнимут все, что принадлежит вам, а заодно и чужое прихватят, и в накладе не останутся! За рубежом домишко, за который выплачивается кредит, отберут сразу же, как только начнутся перебои с оплатой. Банки не возвращают ни копейки из частично погашенного кредита, и все годы усилий будут просто напрасными, а экономия во всех жизненно важных направлениях, взяв за горло, не даст ни вздохнуть, ни даже оглянуться по сторонам. Кредиты заставляют работать день и ночь, откладывая каждую копейку на «гнездо», которое при жизни во время его покупки нужно только вам и только после вашей смерти – непременно всем остальным, которые, потирая ручонки, с большим нетерпением ждут, когда вы, полностью рассчитавшись за него с банком, в кратчайшие сроки, от пожизненного кредитно-рабского труда, благополучно «склеите ласты».

С другой стороны, и давать в долг никому не стоит. Там, где появляются деньги, там и заканчивается дружба. Можно знать человека и сто лет с хорошей стороны, но стоит один раз вступить с ним в товарно-денежные отношения – всё: как по взмаху волшебной палочки миру приходит конец и начинается война, а на войне, как на войне, все способы хороши.

Именно в отношениях с финансами проявляются наши самые скверные и омерзительные качества. Незамужним сударыням, например, еще в конфетно-букетный период просто рекомендуется проверять своих «иванов царевичей» на наличие вируса жадности, чтобы потом всю жизнь не выпрашивать копейки у скупердяйского плюшкина и не ходить до самой смерти в пальто из Детского мира, купленном еще в счастливую пору детства. Ну и, конечно, не заболеть самой этой жуткой заразной болезнью. Даже если вам деньги на фиг не нужны, попросите у него в долг и сразу же увидите истинное лицо избранника, какое же мурло выглянет из-под маски достойного «королевича».

Но вместе со всеми негативными сторонами жизни, к которым имеют отношение деньги, их надо любить (правда, не до такой степени, чтобы идти ради них на преступления, но все же!), а то они разлюбят вас. В жизни ведь есть много других способов, чтобы «залезть на елку и не ободрать жопу!», то бишь иметь абсолютно все, что необходимо, но без долгов и жертв, которые за ними следуют!

Глава 19

На следующий день раздался звонок на мой мобильный. Номер показался смутно знакомым, но все же неизвестным. Трубку не взяла, потому что не имею глупой привычки отвечать на незнакомые или непросматривающиеся номера. Цифры телефона, с которого поступил непонятный звонок, были подозрительно похожи на номер, который оставил нам интерполовец Александр, компания мобильной связи – та же. Решила написать sms с вопросом: «Кто это?» Моментально пришел ответ: «Алекс». О`кей, интерполовец обнаружился. Договорились о встрече.

Он ожидал нас в кафешке торгового центра одного из районов города. Одет с шармом и, как Агнес, в многочисленных ювелирных украшениях. В распахнутом вороте модной рубашки сверкала толщиной в пару пальцев золотая цепь с килограммовым золотым крестом. Наверное, ганские цацки, подумалось мне, ведь там же дешевое золото, сам нам рассказывал.

Саша встретил нас очень радушно и в процессе беседы поведал о своих серьезных связях. Его фамилия Радтке говорила о том, что он не местный, а русский немец, прибывший с необъятной территории бывшего Союза. Кадровый военный, офицер, служил в России и не раз бывал в горячих точках, а после ранения в Чечне каким-то образом очутился в берлинском госпитале и перешел под знамена Интерпола, навсегда оставшись здесь. В свое время по роду своей серьезной деятельности осуществлял охрану известных европейских персон, был на хорошем счету и имел с сильными мира сего даже более чем доверительные отношения. «Этот парнишка нам необходим», – подумала я, окончательно поверив его словам. В том, что мы действительно имеем дело с одним из представителей такой крутой и солидной организации, как Интерпол, убедились, когда он продемонстрировал нам на планшете несколько многообещающих снимков в компании с очень известными людьми – цветом европейского бизнеса и культуры. С ним можно было говорить откровенно, и мы выложили ему нашу вечную проблему – безуспешные, но интенсивные поиски инвестора, прозондировав почву его интереса к этой теме. Идея ему понравилась.

– Думаю, – сказал он, – это необходимо сделать через европейскую торговую палату, тем более что я в хороших отношениях с ее президентом!

Мы отлично знали, что такое получить инвестиции через официальные органы европейских стран: как говорится, и не надейтесь! Нет, они, конечно, потянутся, как мухи на мед, но только в тот момент, когда мы уже начнем выпускать продукцию и годовой оборот будет не менее двадцати лимонов евро.

– А частные лица у тебя есть, кто мог бы войти в дело? – напрямую спросила я, решив, что уже достаточно ходить вокруг да около и делать намеки на желаемые действия с его стороны.

– Я подумаю, – уклончиво ответил офицер, как и Степка недавно.

У многих наших российских людей на глазах «розовые» очки, через которые они и любуются европейскими странами, в частности, Германией. Помню, как и мне в детстве купили симпатичные солнцезащитные очки с голубыми стеклышками, и я шла, удивляясь тому, как меняется в лучшую сторону мир и все становится вокруг голубым и зеленым и очень, очень красивым, совершенно не заметив при этом деревянного столба линии электропередач. Удар был силен! Прямой наводкой я врезалась в столб, и мои такие чудесные, волшебные, голубые очки, разом слетев с меня, обнажили, так сказать, правду жизни. Красота вдруг исчезла, и я с грустью обнаружила, что вокруг совершенно не сказочно, как казалось минутой раньше. Хочу заявить: «Господа, снимите, наконец, свои «розовые» очки и вы увидите Европу реальную!» Тысячу раз мы слышали от наших соотечественников один и тот же, совершенно дурацкий и тупой вопрос: «А почему вы не попросите кредит в вашем немецком банке?!» Наивные российские «аборигены»! А не просим мы кредит у немецких банков потому, что они не дают кредитов под начало дела, производства, а финансируют лишь ипотеку, чтобы, если что, можно было сразу забрать недвижимое имущество, на которое всегда есть спрос и возможность моментально его продать. Более того, узнав о том, что мы развивали наши проекты с помощью частного капитала, дали разумный, по их мнению, совет: «Правильной дорогой идете, товарищи! Так что и далее ищите и вкладывайте деньги физических лиц, потому как банк с удовольствием придет к вам с кредитованием, но уже к дележке пирога под названием «прибыль» и никак не раньше!» Не могу понять, почему складывается такое мнение, что немецкие банки раздают кредиты направо и налево и деньги здесь сыплются на предпринимателей, как «манна небесная». Нет, не сыплются! Да банки просто удавятся, чем дадут вам хоть что-нибудь!

Наш приятель, владелец небольшого русского магазинчика, пытался взять в немецком Сбербанке (Sparkasse) малюсенький в масштабе банковских кредитов заем на покупку компьютерной техники в сумме две с половиной тысячи евро, но номер не прошел! Рассчитывать на скорую помощь кредитных институтов могут еще немецкие фирмы со столетней историей и непременно с производствами, которые делают серьезные обороты и имеют приличную прибыль, да и то не все. В недавнем прошлом чуть не обанкротился знаменитый автомобильный концерн «Опель», и спасли его не банки, которые и не собирались давать столь необходимые кредиты загибающимся предприятиям этой известной корпорации, а только своевременное вмешательство государства, которое выручило легендарный концерн с вековой историей и спасло, так сказать, лицо немецкого автопрома. Поэтому на повестке дня и стояло вхождение в наши фирмы частных финансовых партнеров, о чем я прямо сказала Алексу.

Расставаясь, договорились, что в ближайший день он переговорит с президентом Европейской торговой палаты, с которым имеет дружеские отношения. Со своей стороны мы переслали Алексу все материалы по проектам, чтобы он ознакомил с ними принца. Да-да, президент палаты пребывал ни больше ни меньше в статусе принца! Чтобы опять куда-нибудь не вляпаться, я проверила в интернете всю информацию о потенциальном партнере, нашла его фото, данные и даже номер мобильного телефона. Такой человек действительно существовал! Он проживал в одном из городов Австрии, и это был именно тот кадр, который фигурировал на снимках Александра. Личность более чем серьезная. Известный экономист и бизнесмен, имеющий, очевидно, отношение к королевским особам. Значит, всё, что говорил наш новый знакомый, – правда. От сердца отлегло. Да, Европа есть Европа, тут не кинут, а значит, и инвестиции надо искать именно здесь, хоть это и очень сложно.

Прошло десять дней, а Степан пока так и не позвонил, да и вряд ли уже отзовется. Вот ведь трепло! Хотя… если с Алексом что-то получится, на кой черт нам нужны тогда все эти подонки африканцы, да и «казанцы» до кучи?!

Через пару-тройку дней нас начали с новой силой атаковать черные мошенники. Как всегда, в своем привычном репертуаре, в свойственной исключительно всем аферистам манере, они заламывали руки в надежде своими воплями о помощи вернуть наш «караван» на нужную им дорогу финансирования, но мы хранили гордое молчание. Звонки и письма не прекращались ни днем, ни ночью. В одном письме Даниэль даже написал, что если бы они захотели сделать нам что-то плохое, например, похитить, то уже сделали бы это во время нашего пребывания у них.

После этого откровенного послания я пошла в храм, чтобы поставить свечи за наше здравие, и неистово помолилась за избавление от опасности, еще раз убедившись, что верить, кроме себя, да и то не всегда, никому нельзя в принципе. Представляю, что было бы с нами, если бы наше похищение удалось. Кошмар! Дрожь ужаса пробежала по телу. Нет… к черту всех этих проклятых, вороватых папуасов, Европа и только Европа – цивилизованные края, где мошенничеству и обману нет места!

Через пару дней позвонил Алекс и сказал, что говорил с принцем, который заинтересовался нашим предложением, и посоветовал нам стать сенаторами, а фирмам войти в состав Европейской торговой палаты для получения в ее лице содействия и поддержки в реализации наших проектов. В интернете был опубликован список сенаторов, который включал в себя и русскоязычных товарищей, выходцев из России, Казахстана, Латвии. Их наградили этим высоким званием, очевидно, за заслуги. Ну а мы тут при чем? Какие заслуги у нас, тем более, что новых претендентов на это звание президент не знал и в глаза никогда не видел?!

Ответ мы получили на следующий день, когда к нам приехал Алекс и привез бланки Европейской торговой палаты, предназначенные для членства в этой организации, которые надо было заполнить. В формулярах имелась еще одна самая важная графа – стоимость. Так вот, членство фирм в Европейской торговой палате оказалось, отнюдь, не бесплатным и стоило всего лишь навсего… десять тысяч европейских «рублей», то есть евро, а должность сенатора продавалась за три с половиной тысячи евро на «рыло». Каждый зарабатывает, как умеет! И вновь деньги! Да есть ли в этом мире хоть одна область, не стоящая никаких звонких монет и соблазнительно шуршащих купюр?!

Обсудив между собой эти вопросы и целесообразность нашего участия в данной организации, мы решили, что «игра стоит свеч», и с такой мощной поддержкой за спиной уж точно в ближайшее время прорвемся на Олимп мирового рынка. Осталось лишь позаботиться о деньгах. Радтке настаивал на том, чтобы две наши фирмы вошли в данную структуру, а мы оба (я и Лева) стали сенаторами. На следующий день он сообщил, что собирается в Вену для встречи с принцем, и мы, подсуетившись, с радостью передали ему заполненные формуляры и первую сумму за сенаторство в размере трех с половиной тысяч евро, причем, как и в африканском варианте, без расписки. Александр был офицером и относился к таким структурам, не доверять которым мог лишь какой-нибудь умалишенный. Более того, Сашина семья жила в нашем городе, и на одну встречу с Левой он и вовсе привел свою малолетнюю дочь, которую муж угощал мороженым и шоколадом.

Через пару дней после отъезда Радтке в Вену от него раздался долгожданный звонок. По телефону он представил нам потенциального партнера. Принц говорил на немецком, и единственной странностью, как мне показалось, было полное несоответствие его голоса возрасту и наружности на многочисленных фотографиях, размещенных в интернете. Мужчина на другом конце провода обладал несколько старческим голосом, который уж никак не соответствовал цветущему облику еще моложавого президента.

Нюансы – вот из чего складывается наша судьба. Несмотря на детали, о которых периодически сигнализирует нам сама жизнь, мы часто, не обращая внимания на эти сигналы, приносим в свое многострадальное жизненное пространство одни лишь неприятности и проблемы. В коротком телефонном разговоре президент подтвердил свое намерение участвовать в наших проектах финансами и обещал полную поддержку в нашей работе, в том числе и силами Европейской торговой палаты, членами которой в ближайшее время мы собирались стать.

Вот и в нашу жизнь, наконец-то, пришли радостные известия! Теперь лишь оставалось найти оставшиеся средства, которые буквально через несколько дней появились на горизонте. Наскрести удалось только на членство одной фирмы и еще одно сенаторство – чуть более тринадцати с половиной тысяч евро. Изменений в наших действиях, увы, не произошло, мы шли, так сказать, проторенным путем. Финансы в очередной раз были взяты в долг и под необычайно высокие проценты.

Обычно поиски кредитных возможностей длятся долго, а здесь получилось просто мгновенно, как по закону подлости. Все складывалось как нельзя лучше! Вот ведь, как просто, необходимо только оказаться в нужном месте и в нужное время! Вернувшись со встречи с президентом, Алекс, получивший от своего шефа достаточные полномочия, обсудил с нами финансовые условия вхождения в компании, озвучив его позицию. Все нас устроило. По словам Александра, через две недели принц ждал нас в Вене с «бабками», которые нам следовало сразу же внести в кассу Европейской торговой палаты, хотя в формуляре стояло примечание, что деньги можно перевести и на ее банковский счет, а также на месте обсудить все вопросы, касающиеся проектов.

В Вену собирались тщательно. Для нашего потенциального партнера мы даже купили интересный подарок – коньячно-водочный набор в виде огромного автомата с отличной русской водкой, стопарей, сделанных наподобие патронов, и фляжки, заполненной коньяком. И все в хрустальном оформлении. Это алкогольное богатство было упаковано в деревянную коробку с красными звездами, стилизованную под ящик для боеприпасов времен гражданской войны. Этакая русская экзотика. Мешало лишь одно – ящик оказался неподъемным, и мы с Левкой просто замучились, пока дотащили свою ношу до вагона поезда. Условились, что Алекс встретит нас на венском вокзале.

Впервые в Вене мы с Левкой и нашим партнером, миллионером Василием Ивановичем Курочкиным, побывали поздней осенью еще несколько лет назад. И уже из окошка такси я обратила внимание на то, какое огромное количество дам фланирует по городу в шикарных дорогих шубах, в основном норковых, и кое в чем подороже. Дешевых кроликов и мутонов здесь не наблюдалось. Помню, как я тогда удивилась, потому что у нас в Германии разгуливающих в натуральных мехах теток практически нет. Изредка попадаются наши русские красавицы и еще реже насколько состоятельные, настолько и древние немецкие бабуленции, привыкшие всю жизнь выглядеть, как леди, и донашивающие шубы, присланные им заботливыми мужьями в качестве подарков еще с восточного фронта Второй мировой. Именно поэтому меня просто шокировало такое безумное количество мохнатых пальто в сердце европейской Австрии. Признаться, я думала, что все их обладательницы – тетеньки российского происхождения, но, представьте себе, нет! Среди дамского сообщества города Вены, разодетого в роскошные меховые манто, моих соотечественниц и не наблюдалось! В общем, это вам не раздетая, разутая и безвкусная соседка Германия.

Глава 20

Дорогу в Австрию мы пережили превосходно, удобно расположившись вдвоем в четырехместном купе. Между прочим, помидоры, яйца, курицу и пирожки, как мы это делали в Советском Союзе, брать здесь нет необходимости, потому что еду можно заказать прямо в купе, а с утра непременно получить приличный завтрак. А вскоре показался и перрон венского вокзала. Едва выгрузившись, мы увидели Алекса, выглядевшего, как всегда, сногсшибательно в своем суперском шикарном прикиде. Роскошная обувь, как и у Квамэ, была верхом совершенства. Мы по-дружески обнялись и, беседуя, направились на стоянку такси.

Саша забронировал для нас номер в приличном отеле недалеко от центра. Он с сожалением заявил, что встреча с президентом, назначенная на сегодняшний вечер, не состоится, потому что к принцу приехали гости, поэтому все переносится на следующий день, как и посвящение нас в сенаторы и дружественный ужин, организованный специально для этого мероприятия.

Сегодня мы были свободны и решили после обеда пойти все вместе в ресторанчик. Вечер в компании Алекса прошел великолепно! Мы разговаривали, ели и, конечно же, выпивали за наши общие предстоящие успехи. Он доверительно сообщил нам о проблемах в семье и о том, что в Москве у него есть новая претендентка на руку и сердце. За ужин рассчитались мы и договорились завтра утром встретиться в нашем отеле и передать ему всю сумму, для того чтобы он сам поехал в торговую палату и еще до начала церемонии посвящения нас в сенаторы и торжественного ужина внес деньги в кассу. Все шло, как надо.

Утром следующего дня, в 9:00, в кафе при отеле мы передали ему тринадцать с половиной тысяч евро. Еще четыреста евро из последних, оставшихся денег, Алекс попросил у нас на смокинг, который собирался купить для торжества, пообещав вернуть нам эти деньги вечером. На руках осталось ровно сто пятьдесят евро. Да… тугрики утекают, как песок сквозь пальцы… но результат должен превзойти все ожидания! Такси для нас Алекс заказал на 14:30 и предупредил, что будет ждать у здания Ратуши. Нам оставалось только морально и физически подготовиться к серьезным мероприятиям, приведя наши замороченные мозги и одежду в надлежащий порядок.

В 14:30 мы с Левой, полностью готовые к встрече с прекрасным, ждали в холле отеля такси. Водитель приехал вовремя и на просьбу отвезти нас в Ратушу уточнил: «В старую или новую?», чем вызвал наше недоумение. Оказывается, в Вене было две Ратуши, но Радтке нам не объяснил, возле какой конкретно он будет нас ожидать.

– Давайте к старой, – я решительно взяла инициативу в руки.

И мы двинулись на встречу с Алексом. Подъехав к зданию Ратуши, Лева вышел из машины и отправился искать нашего приятеля, я же осталась в такси, на всякий случай, если вдруг придется подъехать в другое место. Прошло минут двадцать, но ни Лева, ни Александр не появлялись. Решив разведать обстановку, я вышла из автомобиля, приказав шоферу ждать. Растерянный и огорченный Левка одиноко топтался у массивного здания Ратуши. Алекса еще не было. «Опаздывает, что ли», – промелькнуло в голове. Время неумолимо приближалось к началу церемонии, осталось чуть меньше часа. Не мешало бы узнать, где будет проходить мероприятие, чтобы самим пройти внутрь.

– Добрый день, – обратилась я к стражу, осуществляющему охрану здания и строго контролирующему въезд на территорию государственного учреждения, – у нас сегодня на 16:00 назначена встреча у господина… – и я озвучила фамилию и имя президента, – куда нам идти?

У охранника в руках белел список тех, кто в этот день должен был войти в здание Ратуши. Узнав нашу фамилию, он несколько раз пальцем провел по внушительному списку, разыскивая нас, но… тщетно… в нем мы не значились! На вопрос, здесь ли находится президент Европейской торговой палаты, сказал, что такого человека в этом здании нет! Наверное, мы все-таки ошиблись и надо ехать в новую Ратушу. Моментально запрыгнув в машину, помчались туда, будучи уверенными, что Сашка нас уже заждался… Но только почему, зная, что мы опаздываем, не звонит нам?! В дороге я попыталась связаться с ним – безрезультатно! Левка разозлился:

– Что я ему, мальчишка, что ли? Пусть сам звонит!

Вокруг новой Ратуши мы нарезали круги еще где-то с полчаса, но Радтке и в помине не было! И тут страшная, жуткая догадка вдруг озарила меня: «Да этот гад нас просто… нет… не может быть… только не это!» В такое чудовищное предположение я не могла поверить!

– Лева, – в ужасе озвучила свои мысли, – твою мать! Да он нас кинул!!! Просто смылся со всеми деньгами!!!

С лица мужа в одну секунду схлынули все краски, он побелел, как первый снег, и помертвевшими губами прошептал:

– Не может быть! Нет!! Такого просто не может быть!!!

– Тогда где же он?! – у меня была почти истерика. – Где?! Не звонит, его телефон выключен! Ужас, сейчас умру!!!

Тот шок и потрясение, которые мы испытали с Левой, я просто не могу передать словами. Этот мерзавец, практически полностью обобрав нас, исчез с очень приличной суммой – более чем четырнадцать тысяч евро плюс три с половиной тысячи, переданные ему ранее!

– Куда теперь? – спросил таксист.

– В отель, – в почти бессознательном состоянии ответила я.

За наши дорожные поиски Радтке мы заплатили еще сто из оставшихся ста пятидесяти евро и вернулись в отель обманутыми и ограбленными подонком, который, подобно проклятым африканцам, забрал не только последние и самое страшное, не наши деньги, но и единственную надежду на решение наболевших вопросов.

– Чтоб ты сдох!!! – истошно орала я в номере, находясь буквально на грани помешательства, и, разразившись четырехэтажной виртуозной тирадой, от души пожелала гаду: – Чтобы тебе, тварь, не было ни дна ни покрышки! Гореть тебе в аду! Будь ты тысячу раз проклят!!!

Внезапно вспомнила, что у меня с собой мобильный телефон принца, и набрала номер. Почему мы не позвонили ему раньше?! Да провались эта наша интеллигентность и деликатность! Удивительно, но на том конце нам ответили. Я представилась, но о нашем существовании принц, разумеется, даже не подозревал! Тогда я спросила, знает ли он человека по имени Радтке, на что, оказывается, теперь уже бывший президент Европейской торговой палаты ответил:

– Радтке я знаю, но мне кажется, он обманщик. У меня было несколько ситуаций, которые показали, что ему верить нельзя!

Кроме того, его очень удивило то, что в руках афериста оказались подлинные формуляры Европейской торговой палаты. Я объяснила, в какую западню мы попали, на что президент дал весьма благоразумный совет:

– Немедленно идите в полицию!

И мы пошли. Славное путешествие в Вену за европейскими инвестициями закончилось в отделении криминальной полиции! Мы подали заявление и дали показания, пробыв там чуть ли не полночи.

Выяснилось, что настоящая фамилия Александра Радтке – Цицер и он лицо абсолютно реальное. Изощренный и наглый преступник, обитающий и активно занимающийся своим мошенническим ремеслом попеременно то в Москве, то в Ганновере. И никакой он, естественно, не офицер и интерполовец, а известный аферист, на котором уже и пробу ставить негде. Этот урод находился в розыске. Бывший президент торговой палаты тоже внес свою лепту в расследование, прислав фотографию, на которой был запечатлен вместе с этим подонком в момент рукопожатия. В процессе дознания выяснилось, что Радтке, этот гад, вскрыл нашу электронную почту и стер всю переписку с ним.

Ну что можно сказать? Мы доверчивые, безмозглые идиоты и в этом мерзопакостном мире бизнеса с таким отношением к жизни нам делать нечего! В очередной раз нас обвели вокруг пальца. Не потому ли мы всегда так легко расстаемся с деньгами, что они не наши, а чужие?!

Абсолютно подавленные, даже нет, просто убитые, со слезами на глазах, без средств, надежд, а главное веры в светлое будущее мы вернулись домой. А еще говорят, что снаряд в одну воронку дважды не попадает! Чушь! Еще как попадает и не только дважды!

И что теперь? Этот ужас надо было пережить и уладить дела с новыми кредиторами. Поверите ли, впервые за все мое существование мне захотелось самой распрощаться с этой проклятой жизнью. Больше так продолжаться не могло!

По приезду домой сильно заболел Лева. Он две недели не мог даже встать с постели, мгновенно похудев на десять килограммов. Пришлось, в конце концов, обратиться к врачам. После тщательного обследования они вынесли страшный приговор: онкологическое заболевание! Не знаю, что спровоцировало его, возможно, те стрессы, которые он пережил в последние месяцы, но времени у моего мужа оставалось совсем немного.

Окончательно расклеившись, я несколько дней не вылезала из слез и соплей. Потом решила обратиться за советом к уже знакомому мне комиссару полиции господину Займмеру. Он принял мое заявление и сказал, что свяжется с венскими правоохранителями. Кроме того, еще раз предупредил, что никогда нельзя доверять первым встречным, приведя в пример одного немецкого херра (в немецком Herr – господин, так и читается, как херр, это в русском языке звучит облагороженный вариант «Герр»), который вот так же, как и мы, поверив мошенникам, собрал у людей ни больше ни меньше два с половиной миллиона евро и передал аферистам, разумеется, с концами.

Через две недели из прокуратуры Ганновера пришел ответ, в котором говорилось, что Цицер-Радтке уже получил строгое наказание в виде огромного штрафа по другому, ещё более серьезному, чем у нас, делу. Больше к этому вопросу мы не возвращались, очень надеясь на то, что жизнь сама отомстит за нас этому подонку. Уже после, переговорив со своими знакомыми, узнала, что этот урод, оказывается, «обул» больше половины нашего города, и мы вместе со всеми остальными лузерами не стали исключением. И что теперь делать? Что ж, придется возвращаться к плану «А», потому что «надежный» план «Б» был нами успешно провален!

Да, кстати, о сенаторах. Мы даже не сомневались, что эти люди уж точно небожители, но все оказалось намного прозаичнее. Сенатор от одной из стран бывшего Союза был бизнесменом и депутатом своего парламента. По информации из достоверных источников, владел солидным фондом, средства из которого вкладывал в новые полезные технологии, и даже не единожды приезжал в Европу, чтобы найти то, что ему интересно и необходимо.

Наши серьезные проекты должны были подойти идеально. Выгодное предложение, сделанное нами, бизнесмен-депутат-сенатор принял на «ура». Да, о’кей, с огромной радостью готов участвовать, но вот про инвестиции… молчок! Потом и вовсе начались странности. Каждая наша с ним скайповская связь проходила в атмосфере пьяного угара с той стороны. Деловые беседы велись на фоне выпивающих, и отнюдь не кефир, разномастных голосов.

– Вот б… что за сука звонит, как только собираешься сесть за стол! – гневно и пьяно возмущался нашей такой настойчивостью довольно пожилой голос, вероятно, одного из родственников сенатора.

– Да, падла, надоел уже, встретил бы, точно морду набил! – «пел» в унисон такой же нетрезвый собутыльник.

А один раз в разговор вмешалась в доску пьяная тетка, может, мама или жена сенатора, которая отправила Левку далеко и надолго. Так и гаркнула:

– Пошел ты на х…!

Причем на том конце, как я поняла, шла борьба за право первому высказаться в адрес собеседника. Депутат-сенатор периодически прерывал алкогольные излияния своих друзей или родственников, а потом делал вид, что ничего не произошло, причем и сам почти всегда неважно владел своим нетрезвым, шатающимся языком! На сцене – лицедей, за кулисами – чмо! А как красиво звучит – сенатор…

Прошло пару недель, и мы с Левушкой начали немного приходить в себя после случившейся финансовой катастрофы. Слезами горю не поможешь, а значит, надо активнее искать выход из сложившейся ситуации.

В любой неприятности, в абсолютной любой, всегда надо находить полезные и положительные моменты. Сильно прихватило живот, и ты целый день не вылезаешь из туалета – это, скорее, хорошо, чем плохо, потому что организм очищается от всякой ненужной дряни и будет работать, как надо. Появляются женские «неприятности» – зато наступают, правда, кратковременные, выходные от слишком настойчивых и нежелательных посягательств сильно озабоченного мужа. Опоздал на рейс – возможно, избежал гибели. Нет денег на еду? Это вообще не горе, а радость, потому что без особых проблем можно сбросить лишний вес! Ведь и дураку понятно, что худеть с пустым холодильником гораздо проще, чем с заполненным. Ограбили? Отлично! Не будешь разевать «варежку» и непонятно кому верить, поэтому срочно бери прямой курс на мудрую русскую поговорку: «Доверяй, но проверяй!»

В нашем нынешнем плане в связи со сложившейся ситуацией плюс был в том, что всё в наших руках и не будет больше никакой нужды унижаться перед всякого рода шушерой, уговаривать ее и просить, а вернее, выпрашивать милости. Ведь попросил – уже проиграл, а предложил – наверняка выиграл! Потихоньку я начала верить в реализацию плана «А», и эта вера, очевидно, стала притягивать в нашу жизнь положительную энергетику, необходимую для осуществления операции под кодовым названием «Конец африканскому беспределу».

Первыми выступили мои душевные подружки, совсем небезразличные к нашей судьбе советчицы.

– Может, нам обратиться в ФСБ? – нерешительно начала «тихоня», обсуждая насущную тему «с кем будем грабить и будем ли вообще».

– Ага! – съязвила «нахалка». – А почему сразу не в ФБР? Эти-то моментально на «бабки» подпишутся, а заодно еще какой-нибудь режим подломят!

– Да ты что, в своем уме?! Поплыла, что ли? – возмутилась оппонентка. – Ты куда Ольгу толкаешь? В жаркие объятия наших извечных врагов?! Ее же сразу лет на сто посадят за террор африканской мафии, а может, и вовсе расстреляют!

– И правильно сделают, что расстреляют! – припечатала «добрая душа», решающая все вопросы только с помощью радикальных мер. – За грабеж по закону военного времени – в расход!

– Что за бред?! – испугалась моя сторонница. – А мы где будем? Тогда и мы с ней вместе… того…

Молчание с той стороны затянулось, затем «сталинистка» снова появилась в эфире:

– Да, расстрел пока отменяется, но если эта дуреха сунется к мафии, то головы ей точно не сносить! На нашу жизнь покушается, зараза! А потому нам все же следует отговорить эту нездоровую на всю голову кочерыжку и попросить ее никуда не лезть со своими глупыми затеями! Пусть хоть совесть ей скажет!

Но им не повезло. Совесть моя умчалась неведомо куда, оставив в заместительницах лишь «Кривую березу». Зато как снег на голову свалился наш без вести пропавший друг.

Глава 21

Нежданный звонок от Степана Сергеевича раздался как гром среди ясного неба в четыре часа утра. Наверное, все неожиданное и страшное происходит именно в это время (стоит лишь вспомнить Великую Отечественную войну). По-хамски, не здороваясь, он резко сказал:

– Записывай, Ильдар Ахметович Юсифов, от Александра Алексеевича. Можешь сказать откровенно, что нужно. Обо мне даже и не упоминай!

Не успела я пискнуть «спасибо», как трубка отозвалась частыми гудками.

Да… как же тернист путь к богатству! Стало страшновато, куда я лезу, зачем? Сама же говорила: «Не буди лихо, пока оно тихо!» А если не получится, то в первую очередь снимут голову мне. Правильно говорят, от мафии не убежишь и не скроешься, и моя поимка – лишь вопрос времени. И что же так до смерти и буду гоняться за собственной жизнью?! Что делать? Этот вопрос не давал мне покоя.

Я уже хотела было отказаться от предстоящей операции, как вновь появились советчицы, резко поменявшие свое предыдущее пугливое мнение и взявшие прямой курс на насилие.

– Ты что же, дорогая, хочешь до конца жизни ходить со шваброй в обнимку, как тогда, много лет назад? Всю жизнь, до микроскопической пенсии?! Какой ужас!!!

– И денег на то, чтобы выглядеть молодо и красиво, одеваться модно и жить, как тебе хочется, не завися ни от кого, а особенно от этих ужасных детей, никогда не будет! – каждая из них старалась очень искусно разрисовать мой дальнейший жизненный путь только черными красками.

Тоже мне, малевичи нашлись!

– В этом случае и о мужиках думать нечего, и больше у тебя их не будет в принципе! Кому нужна морщинистая бабка в древних шмотках с пустым дырявым карманом и пенсией, которую и в микроскоп не разглядишь?!

Самое страшное, для нас, баб, кроме отсутствия денег, это неимение мужчины, а особенно любимого, но ведь того, кто нравится, двумя пенсионными копейками или вовсе пустым карманом не приманишь! Все, как крысы за Нильсом из сказки, идут на запах денег, что дамы, что джентльмены.

– И даже дочке своей, естественно, придешься не ко двору, потому что все дети хотят, чтобы их родители были богатыми и знаменитыми и чтобы им от счастья предков обломилось кое-что материальное!

Мне стало страшно: вот ведь как может закончиться моя безденежная и беспросветная жизнь! Я мысленно представила себя в синем рабочем халате уборщицы с грязной шваброй в руках или стоящей раком, драя заплеванный пол и грязные унитазы. Представила, что рядом со мной вместо прекрасного щеголеватого мачо будет постоянно тереться старый бомжеватый хрыч и, стоя у кассы в магазине, я буду униженно просить и умолять безжалостного продавца простить мне недостающие для покупки самого простого и незатейливого продукта копейки и слезы не просто навернулись на глаза, а побежали по щекам отчаянными ручейками. Потрясенная от проплывших в мыслях пугающих картин безрадостного недалекого будущего, я дрожащим, срывающимся голосом попыталась перед ними оправдаться:

– Не мне одной хочется суперроскошной жизни, но так уж, мои дорогие, складываются обстоятельства, что не у всех в зубах «серебряная ложка» торчит! Кому-то и швабру в руках держать надо!

– Боже мой!!! И кого мы только на свою голову воспитали?! Вообще никакого мужества! – обрушились они на меня. – Вроде и котелок варит, и план придумала отличный, а довести до логического конца не в силах из-за своей невероятной трусости! Что тут думать, пять минут страха – и вся последующая жизнь в шоколаде!

– Ну, что здесь скажешь, она же по гороскопу Кролик, нет, я бы даже сказала чрезмерно трусливый Кролик, который так всю жизнь и будет грызть свои локти в клетке долгов и проблем! Поэтому есть один выход – отнять у жуликов их аппетитную зеленую «капусту» – и баста, то есть, – многозначительно и авторитетно продолжила злая душевная экспертша, – экспроприация экспроприятелей! Нет… не верно… как это по-русски… а вот экспроприаторов, – с явным облегчением, исправившись, ввернула она в свою яркую речь воинственный лозунг «военного коммунизма», который придумал, наверное, один толковый еврей, философ, экономист, социалист, автор «Капитала» и многодетный отец Карл Маркс, а ввел в оборот выдающийся марксистский теоретик А.А. Богданов, – дело святое для любого бедного, жалкого и неимущего человека, хотя, как говорят в народе, бедность – не порок, нищета – порок!

То есть, проще говоря, с невероятной прямотой озвучили руководство к действию – грабь награбленное! Мне всегда был непонятен дурацкий вопрос, придуманный ушлыми американцами: «Если ты такой умный, где твои деньги?» Разве для того чтобы иметь много денег, надо быть умным? Нет, конечно! Надо быть, в первую очередь, ловким, там стибрить, там подсуетиться, там прогнуться, там облизать чью-нибудь задницу! Короче, надо делать деньги, нет… не зарабатывать, а именно делать, ну и, кроме всего прочего, иметь собачий нюх. Ведь многие из тех умных, которые своим трудом пытались их заработать, так и остались при своих нищих интересах и за чертой бедности. Карлу Марксу, например, всю жизнь материально помогал его лучший друг-фабрикант Фридрих Энгельс. Великий Ван Гог был на содержании у своего брата-галерейщика, и лишь одна картина была продана при его жизни, опять же братом, за четыреста франков, хотя сегодня его работы стоят миллионы. А наш знаменитый математик Григорий Перельман, заработавший миллионы долларов своим незаурядным умом? Разгуливает сегодня по славному городу Санкт-Петербургу, как последний бомж в рваной грязной одежде, просто сойдя с ума от своей гениальности, и, как никто другой, думаю, нуждается в психиатрической помощи, ведь когда мы говорим «гений» – то обязательно подразумеваем: шизофрения. И все разговоры в СМИ о том, что он уехал в Швецию, подписав контракт, – блеф. Говорю как очевидица, которая стояла рядом с ним на переходе в тот момент, когда он, по сообщениям СМИ, уже вовсю «работал по контракту» за рубежом!

Да вот хотя бы яркий пример одного шустрого, правда, ныне покойного олигарха-ученого, до своего невероятного взлета протиравшего штаны в занюханном нищем НИИ, но сумевшего очень ловко с помощью интриг и преступлений сделать, не заработать, а именно сделать, сколотить себе нехилое миллиардное состояние! Только вот ума ему не хватило вовремя остановиться, чего-то все пыжился и суетился, думал, наверное, что жизнь с деньгами будет длиться вечно… Ан нет, не вышло! Как бы хорош ни был взлет, это еще вовсе не гарантия мягкой посадки и вообще удачного приземления. Поэтому на многочисленных примерах мировая история показывает и доказывает, что ум и деньги в жизни, как правило, пересекаются не слишком часто.

Может, и мы с Левкой люди гениальные, хоть и несостоятельные, а стать очень богатыми нам светит только после смерти? Награда, так сказать, найдет героев где-то уже на пути в Царствие Небесное?! И это нам надо?! Меня такой расклад не устраивает, и, по-видимому, вследствие определенных обстоятельств придется все же свернуть с намеченного благочестивого маршрута на путь уголовного будущего. Рука потянулась к трубке телефона.

– Здравствуйте, моя фамилия Штерн, я от Александра Алексеевича, могу переговорить с Ильдаром Ахметовичем? – и хитро перешла на татарский, который знаю прекрасно.

Моя уловка удалась, и незнакомый мне господин Юсифов, подкупленный моим сладкоголосым татарским, назначил мне встречу… в Казани!

Давненько не бывала я в родных краях, хотя здесь проживает достаточное количество родственников. С этим чудесным городом меня связывают особые, нежные и, я бы даже сказала, «интимные», в смысле близкие, отношения. Тут остался огромный кусок моей совсем еще юной жизни, в основном прекрасной и беззаботной, но не без негативных и неприятных вкраплений перестроечных времен. Казани есть, чем гордиться! И своей историей, и достопримечательностями, и, конечно же, знаменитым на всю Россию драматическим театром, спектакли которого вошли в золотой фонд театрального искусства. «Старик из Альдермаша», «Колыбельная» и многие другие постановки заставляют нас и смеяться, и плакать, давая пищу для размышлений о собственном бытие.

Однажды в отпуске, сидя у тетки перед телевизором, мы смотрели спектакль о Великой Отечественной войне. Действие началось с совещания германского генералитета в ставке фюрера. Адольф выглядел потрясающе, как будто ожил и сошел со старых фотографий. Он гордо стоял у края огромного стола, на котором лежала карта Советского Союза, в окружении немецких генералов в мундирах и регалиях. Пока все помалкивали, все было прекрасно, но затем немецкое командование начало бурно совещаться, причем на… татарском языке! Нет слов описать, как смешно все это выглядело! А когда Гитлер встал в свою любимую позу, опершись на столешницу, и в задумчивости, сосредоточенно глядя вдаль, на чисто татарском произнес: «Если Аллах поможет, мы победим!», мы уже от смеха валялись под столом! Ну не всегда наш «великий и могучий» можно удачно заменить на другой национальный язык, способный сохранить все нюансы речи. В общем, где Аллах, а где Гитлер?!

В середине девяностых меня посылали в Казань для разборок с несознательными бандитскими группировками, поскольку я имела счастье быть родом отсюда. К примеру, одной коммерческой команде с криминальным оттенком в Питере отгрузили продукты, за которые расплачиваться «господа-товарищи», похоже, и не собирались, поэтому меня и отправили в стан врага для выяснения коммерческих отношений, надеясь на то, что мне удастся разбудить их совесть и уговорить выполнить свои обязательства по оплате полученного товара. Я, как нормальный человек, ненавижу разборки, более того, безумно их боюсь, учитывая тот момент, что заканчиваются они, как правило, в лучшем случае в больнице, а в худшем – на кладбище. Однако делать нечего, задание есть задание.

Вся из себя я приехала в офис бандитов-должников. Меня приняла бухгалтерша структуры, которая, едва узрев посланца города революции на горизонте, сразу же начала стонать, что товар не продается и денег нет. На что я, замирая от страха, но все же стараясь держать себя в руках, как можно безразличнее сказала:

– Хорошо, если ничего не идет, я забираю товар. Уже договорилась с другой фирмой, которая его и продаст. Машина придет завтра в 11:00. Будьте готовы.

Никакой фирмы, конечно, не было и в помине. Я просто не имела времени для того, чтобы договориться с другими, но всегда была ужасной врушкой и фантазеркой. По нескольку дней, например, прогуливала школу, вешая маме на уши «развесистую лапшу» о том, что якобы в учебном заведении прорвало трубу и нас отпустили на эти дни домой, в общем, люто ненавидя общеобразовательную школу. Но все тайное всегда становится явным. Мой обман раскрылся просто. Ко мне приплелись неравнодушные одноклассницы, обеспокоенные моим длительным отсутствием, чтобы узнать, что же со мной случилось. На мое несчастье, дверь им открыла мама… Нет, меня не били, но устроили бойкот, что было намного хуже, чем парочка справедливых оплеух, полученных из маминых легких рук.

Криминальная бухгалтерша задумалась, потом устало сказала:

– Ладно, приходите завтра, мы решим, что делать.

А завтра меня вполне могли и замочить, чтобы не расплачиваться, но, видимо, связываться с питерцами не рискнули и… вернули деньги за проданный товар. Как сейчас помню, получив на руки наличные, страшно сказать, одиннадцать миллионов недевальвированных рублей, я одна, без охраны, спокойно сложила их в хозяйственную сумку и вывезла из Казани в Питер. Да… воспоминания, от которых порой бросает в дрожь!

Верные люди Ильдара Ахметовича ждали меня в аэропорту. Казанская братва разъезжала теперь на крутых тачках. У этих был шикарный «Хаммер», больше похожий на танк. Меня привезли в очень приличную гостиницу, предупредив, что встреча состоится на следующий день. Долгая ночь прошла без сна. Я, как актриса, заучивающая роль, репетировала свой «выход» на тропу большой войны. Мое предложение следовало преподнести так, чтобы у них не возникло «соблазна» отказаться. А может, этот дядя только передаточное звено? Кто знает, но так или иначе надо же с чего-то начинать!

Ильдар Ахметович оказался приятным человеком лет шестидесяти пяти. Его реакция на упоминание в разговоре имени моего братишки Рафаэльки была неожиданной и странной. Он внимательно посмотрел на меня и спросил, переходя на доверительное «ты»:

– Ты меня не помнишь?

Я с недоумением покачала головой. Да я в первый раз его вижу! Ахметович, между тем, продолжал:

– Олечка, тебе было года три и ты не хотела уходить с деревянной горки у нас во дворе, ну… помнишь?

И… я вспомнила. Да, действительно, этот эпизод мне хорошо запомнился. Рафка взял меня тогда с собой к другу. Пока пацаны общались, я в компании разнокалиберной детворы лихо осваивала ту самую деревянную горку, соблазнительно стоящую в глубине двора. Мне так понравилось скатываться с нее на попе, что, когда наступило время уходить, я начала капризничать и упрямиться. И тогда друг Рафаэльки, как теперь оказалось, это был Ильдар, просто взял меня, как портфель, под мышку, донес до нашего дома и вручил домашним. Этот день мне запомнился не только горкой, но и хорошей трепкой, которую задала разъяренная мама, увидев мои, почти протертые до дыр, все в занозах, рейтузики.

Раньше все дети: и мальчики, и девочки – носили такие коротенькие с начесом штанишки и чулочки с лифчиком, потому что колготок в те далекие времена у нас не было. Лифчик представлял из себя жилетку, к которой пришивали резинки с застежками, а к застежкам прикрепляли самые простые хлопчатобумажные чулочки. Иногда чулочные изделия поддерживались просто широкими резинками, которые надевались прямо на ножки, чтобы предмет туалета не покидал своих маленьких хозяев. Так или иначе, это было крайне неудобно для малышей, но колготок тогда ещё не придумали.

Мы обнялись с Ильдаром, как старые, добрые друзья, и он сказал:

– Расскажи мне всё откровенно, а я постараюсь помочь, ты же сестренка моего лучшего друга!

И я рассказала все от начала и до конца. Как мы шарашимся по миру в поисках инвестиций под проекты и как нам фатально не везет. Когда мое повествование дошло до Радтке, у Ильдара совсем пропало настроение.

– Вот ведь тварь! – с ненавистью процедил он. – В Москве, говоришь, обитает? Найдем крысу, за все заплатит!

Потом перешел непосредственно к моему плану.

– Идея мне нравится своим авантюрным безумием! В конце концов, риск – благородное дело, а сделаешь на эти деньги свое производство – сможешь помочь бедным африканским детишкам. Отнять деньги у африканской… мафии – это же надо только додуматься! – и он весело рассмеялся, затем, очень быстро закончив веселье, продолжил: – Но ты же понимаешь, что это опасно?

– Понимаю, – кивнула я.

– И все же идешь на это?

– Да, – я была уверена в своих словах, – и прошу вас мне помочь!

Ильдар Ахметович задумался и сделал предложение:

– А что, если мы профинансируем ваши проекты?

Я помолчала и твердо заявила:

– Спасибо, конечно, но нет! Ни от кого не хочется зависеть. Если операция получится, то эти деньги только наши, и мы не будем никому и ничем обязаны!

– Может, ты и права, – согласился он со мной и с энтузиазмом добавил: – Я подумаю, с кем можно на эту тему переговорить.

После разговора мы поехали с ним на обед в элитный татарский ресторан в самом центре Казани. Совершенно роскошный интерьер! В меню были и национальные блюда из конины, которую татары употребляют еще с монголо-татарских времен, чтя традиции предков, но… я не могу есть ни конину, ни крольчатину, ни, разумеется, свинину. Лошадей и кроликов мне просто жаль, а свинину не принимает душа.

А вообще, рестораны я практически не посещаю и в первую очередь не потому, что нет денег, а потому что брезгую. За фасадом вполне приличных и респектабельных заведений происходят совершенно отвратительные вещи. Повары и обслуга как будто мстят нам за то, что мы, как хозяева, сидим в зале, а они, как слуги, вынуждены нам прислуживать! Видеоматериалы, фигурирующие на телевизионном экране, просто шокируют. Причем это происходит не только в России, но и почти во всех странах мира. Люди ведь везде одинаковы, и их ненависть не зависит от цвета кожи и разреза глаз.

В одном немецком ролике, например, снятом скрытой камерой, установленной на кухне, местный повар, молодой, здоровый дядька с шикарным полуметровым хвостом волос, нечаянно окунул свою гриву в огромную кастрюлю с супом и, вы думаете, он этот суп вылил? Конечно, нет! Просто выжал в котел свои мокрые от похлебки волосы и продолжил работу!

Меня после сюжета чуть не стошнило, и с тех пор в Германии я не посещаю никаких ресторанов! Что говорить о заведениях общепита, где закулисную жизнь мы все же не лицезреем, когда сами люди, особо не заморачиваясь культурой, совершают подобные выходки прямо перед нашим носом и не видят в этом ничего предосудительного. В моей памяти еще очень живы воспоминания об облизанной переводчицей Инной ложке.

С тех пор, кроме как у собственных родителей, я ни у кого ничего не ем и не пью!

После обеда, поскольку я много лет не посещала Казань, Рафкин друг повозил меня по родным местам, которые теперь уже было не узнать. Как жаль, что малая Родина не осталась ни на фото, ни на видео. Ведь в те времена, к великому сожалению, никакой техники, кроме памяти, у нас не было!

В день моего вылета из Казани Ильдар Ахметович приехал в гостиницу и мы уединились с ним в уютном номере, завершив начатый накануне разговор.

– Вот, Олечка, возьми, – и он протянул мне плотный кусочек картона визитной карточки со своими данными.

На обратной стороне стояло имя Петр Петрович и номер мобильного телефона.

– Человек серьезный и… – Ильдар, внимательно поглядев на меня, добавил: – Непростой, из определенных структур. Кроме всего прочего, невероятно богат и с колоссальными связями и возможностями. Он ждет твоего звонка!

На прощанье мы обнялись, вспомнили нашего так рано ушедшего Рафку и договорились быть постоянно на связи. Он пообещал мне содействие во всех делах, включая поимку мошенника Радтке. «Не так страшен черт, как его малютка!» – вспомнила я теперь уже перефразированную смешную поговорку, а еще говорят, что жуткая казанская мафия – это «ужас, летящий на крыльях ночи»! Ничего подобного, очень приятный и нормальный человек, но, наверное, только тогда… когда непосредственно не имеешь с ним никаких финансовых дел и ничего не должен.

«Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!» – в голове крутился незатейливый и смешной шлягер (вернее, французская песенка середины тридцатых годов, переведенная на русский язык и вошедшая в репертуар знаменитого Леонида Утесова) вперемешку с эйфорией от первых, пока еще незначительных, успехов. Все шло суперски, и как сказал бы вождь мирового пролетариата В.И. Ленин: «Правильным путем идем, товарищи!»

Лева, немного пришедший в себя после начала страшной болезни, очень обрадовался открывающимся возможностям, и в Москву к олигарху мы решили для солидности ехать вместе.

Глава 22

«Иваны Ивановичи», так раньше называли для конспирации сотрудников КГБ, закончились в нашей стране с эпохой социализма и торжественно передали эстафету демократическим «Петрам Петровичам», представляющим теперь те же органы, но под другим названием. Эти дяди – всемогущие, и организовать вылазку даже на Луну было бы для них делом плевым! Теперь свои надежды мы связывали только с ним. Думаю, Петр Петрович – человек из органов, скорее всего, отставник и, наверное, какой-нибудь генерал.

В те доисторические мрачные времена, когда бравые генералы, кроме мундира и фуражки, супруги и пары отпрысков, чемоданов и государственной квартиры, ничего не имели, ушли в далекое прошлое. Сегодня они имеют всё! Прямо скажем, нехилое имущество, включающее в себя предметы такого благосостояния, которые могут позволить себе лишь промышленные и нефтяные магнаты. Каким образом? Ну, у каждого свои маленькие хитрости! Те, кто должны вроде бы бороться с коррупцией, беззастенчиво берут, обманывают и вымогают, набивая свою ненасытную мошну, руководствуясь, очевидно, поговоркой: «После нас хоть потоп!» Нет ни совести, ни офицерской чести.

Меня поразила история одного солидного генерала, случайно попавшегося на вымогательстве, который за свое более чем серьезное преступление получил срок, правда, небольшой и с видом на условно-досрочное. Так вот, всё его многомиллионное добро, нажитое «непосильным» трудом вымогательства, а это ни много ни мало пятидесятикомнатный особняк, набитый под завязку раритетнейшим барахлом и парком шикарных автомобилей, после ареста абсолютно справедливо конфискованное, через некоторое время… вернули обратно! Кстати, генерал на своей очень высокой должности был обязан яростно бороться с коррупционерами, а не становиться в их мерзкие ряды!

Если бы такое случилось в социалистическом «совке», то путь его лежал бы в мир иной в отделение под названием «ад», а при демократии, глядишь, скоро выйдет на свободу и будет прекрасно доживать в компании со своими грязными миллионами и начхать ему на всех. Борьба с коррупцией понемногу идет, но как-то странно и с большим чувством юмора! За время раскрытия серьезных коррупционных дел многие фигуранты незаметно для себя и следственных органов становятся уже известными звездами шоу-бизнеса, мирятся с разведенными женами, попадают под амнистию либо совершенно свободно смываются за границу, прихватив с собой все свое совсем нехилое наворованное добро!

В связи с такими вопиющими фактами мне часто вспоминается товарищ И.В. Сталин и не только мне. Часто приходится слышать от наших возмущенных граждан лишь одну фразу: «Сталина здесь не хватает!» А может, такая тоска по тирану и небезосновательна..?

В Москву мы летели на новом современном Боинге. Самым потрясающим было то, что самолет носил имя… незабвенного Владимира Высоцкого, выведенное огромными буквами на борту транспортного средства. Не передать словами, какое чувство национальной гордости мы испытали. Гениальный бард и блестящий актер, невероятно талантливый человек, так рано ушедший от нас. Вот многие говорят, что лучшей ролью Владимира Высоцкого была роль капитана Жеглова в фильме С. Говорухина «Место встречи изменить нельзя», и будут неправы. Для меня лучшей его работой стала потрясающая картина режиссера Г. Юнгвальд-Хилькевича «Опасные гастроли», и я могу смотреть этот фильм бесконечно. Я не зацикленная фанатка, и для меня первоклассными являются те книги, фильмы и музыка, которые можно вечно перечитывать, пересматривать и слушать.

Мои лирические размышления прервал голос стюардессы: «Уважаемые дамы и господа, наш борт прибыл в столицу нашей родины…»

Город-герой Москва – сердце России. Впервые я побывала в столице, когда мне уже исполнилось семнадцать лет, поздно, конечно, но раньше почему-то не было оказии, хоть я и жила почти за «стенкой» – в славном городе Ленинграде. До сих пор помню, какое же ошеломляющее впечатление произвела на меня Красная Площадь, и могу с абсолютной уверенностью сказать, что такого изумительного, потрясающего, самобытного архитектурного ансамбля, похожего на Кремль, в мире нет. Это лучшая площадь на свете! Вместе с событиями, происходящими в стране, и переменами пришли совсем иные, не лучшие времена.

Добросердечные и простые люди превратились в бездушных снобов, переставших обращать внимание на чужие беды и проблемы. В прекрасном городе Санкт-Петербурге во время нашего там с Левой пребывания мы столкнулись с такой черствостью и бессердечием, что трудно было поверить, что этот чудесный город сам пережил страшную беду – девятьсот дней и ночей фашистской блокады! Один раз, возвращаясь домой, на совершенно открытом оживленном месте возле жилого дома, скажу более, почти рядом с подъездом, мы увидели тело мертвого полураздетого, занесенного снегом человека. Весь день мимо него проходили сотни людей, но… ни один не сообщил в скорую или милицию! Ни одного акта сострадания, ни одного! Он лежал там с самого утра, и если бы среди этой бессердечной и равнодушной толпы нашелся хотя бы один человек, у которого есть сердце и совесть, возможно, несчастного и удалось бы спасти! Мы были единственными, кто вызвал на место соответствующие органы. Второй случай был таким же диким, как и первый. Средь бела дня на Невском проспекте у всех на глазах в луже крови лежал человек, причем дорожка в соседний магазин проходила буквально в двух шагах от его окровавленной головы. Народ сновал туда-сюда, за стенками стеклянной остановки стояли люди и… ни один и пальцем не пошевелил, чтобы показать себя… человеком! Лишь мы с Левой, дойдя до перекрестка, обратились к постовому. И это мой Питер?! «Нет, не верю», – сказала бы я, если бы сама собственными глазами не видела эти страшные сцены. Где вы, люди, что с вами случилось? Неужели настолько изменились времена, что мы перестали быть людьми в лучшем смысле этого слова?!

Кроме того, оборзевший капитализм, отвоевав и в нашей стране тепленькое «местечко под солнцем», напрочь изменил статус городов, поделив их на города для богатых и бедных. Москва предназначается для публики очень богатой и весьма специфической, между которой, как засохший изюм, вкрапленный в пышное, белое, сдобное тесто, попадаются людишки из иных, бедствующих слоев. Ведь там, где есть господа, непременно должны быть и слуги, а как иначе? Кто-то же должен поддерживать в форме их вельможное состояние!

Для меня, человека приезжего и далекого от России, столица представляет из себя рассерженный «улей», обитатели которого носятся по всему городу и день, и ночь. Они постоянно работают, размножаются, радуются, сердятся, жаля тех, кто им не по душе, но и приносят пользу, каждый на своем месте! Народу тьма, и все куда-то спешат, мчатся, толкаются и ругаются, не без этого. Автомобилей больше, чем людей, в общем, дурдом какой-то! Как хорошо в Германии: здесь людей, кроме как в центре города, днем с огнем не сыщешь, а посему чувствуешь себя единственным уцелевшим после апокалипсиса чудаком!

Мы прибыли в Москву ранним утром, и через пару часов позвонили Петру Петровичу, который хотел выслать за нами машину, но мы убедили его, что доберемся сами на метро, что было намного проще и быстрее. Лева записал улицу и номер дома.

Петр Петрович, как и положено миллионеру, жил на престижной «стрит» для состоятельных людей. С пустыми руками к олигарху ехать было неудобно, поэтому, прихватив по дороге какой-то дорогущий коньячок и не менее дорогую коробку конфет, мы двинулись в путь. Вообще, когда речь идет о презентах богатым людям, прямо теряешься, не зная, что им преподнести, ведь все у них есть!

Как-то моя хорошая знакомая, известный искусствовед, была приглашена к одному российскому малоизвестному, в смысле сумевшему быстро смыться, пока не взяли за жопу, миллиардеру, давно променявшему свою ограбленную Родину на благословенную и нейтральную Швейцарию, для того чтобы сделать каталог произведений искусств, прочно осевших в воровских «закромах» олигарха. Появившийся на горизонте чопорный дворецкий, вооружившись известной, но унизительной поговоркой: «Каждый сверчок знай свой шесток!», небрежным кивком указал заморской гостье на ее место и сухо бросил на ходу:

– Хозяин завтракает, ждите здесь.

Анна была девушкой гордой и весьма известным за океаном человеком, поэтому строго ответила нахалу:

– Ждать я не собираюсь! Пусть ваш хозяин немедленно примет меня, – и напоследок пригрозила, – или я уезжаю!

Через пятнадцать минут ее пригласили к олигарху. Тот сидел за гигантским столом в одиночестве и без настроения завтракал. Присоединиться к трапезе, выпить чашечку кофе или присесть девушке даже не предложил и, без аппетита дожевывая гламурную пищу, лениво бросил:

– Я сейчас кушаю, а вы, пока я не закончу, постойте там… – и указал на выход, – за дверью…

Аню охватила ярость, но… нужны были деньги, и по этой отвратительной причине, засунув свою гордость куда подальше, она осталась ждать окончания невеселой трапезы олигарха. В подарок миллиардеру Анюта, как и мы, привезла дорогущий коньяк. Увидев бутылку, богатей цинично хмыкнул и повел ее в подвал, заваленный совершенно уникальными, эксклюзивными бутылками, даже страшно подумать, скольколетней выдержки. Потом снисходительно потрепав подругу по плечу, он показал на Анькину несчастную бутылку и дал совет:

– А это, – презрительно кивнул он на подарок, – забери с собой, отдашь нищим голодранцам или выпьешь сама.

Хотел еще «обуть» на пару-тройку тысяч евро с оплатой, но здесь приятельница проявила невероятную решимость, пригрозив тем, что за предлагаемые деньги работать ни за что не будет! Впрочем, все для Ани закончилось хорошо. Деньги из жадных олигархических рук она вырвала зубами, а коньяк, предназначенный для нищих, как и посоветовал работодатель, с большим удовольствием выпила сама!

Вот почему мы все время страдаем? Личные отношения приносят неприятности и депрессию, наши зарплаты и пенсии – горькие слезы, а вечно безденежные дети и внуки – сплошную головную боль. А еще говорят, что жить хорошо… может быть, но… только отдельно взятым личностям, типа олигархов, хотя и у них тоже не все гладко. Все время надо оглядываться, чтобы не арендовать нечаянно нары; чтобы в черном списке «табора» Forbs заклятые конкуренты не оккупировали места повыше; чтобы, не дай бог, какие-нибудь негодяи в лице близких родственников-шакалов не откусили бы от состояния кусок поширше и, наконец, воинственные и нахальные незнакомцы не отняли все нажитое «непосильным» трудом, включая и саму жизнь. Вот и получается, что нам-то, обычным людишкам, жить проще, чем им, поэтому и завидовать богачам не стоит!

Выйдя на нужной станции метро, мы отправились на поиски «хижины» Петра Петровича. Потому как сами неместные, мы никак не могли сориентироваться и сообразить, куда идти, чтобы оказаться на нужной нам улице. Осенняя погода совсем не располагала к таким длительным прогулкам. Ни один из «москвичей» просто не знал, где находится эта знаменитая улица, приютившая, кроме Петра Петровича, немало сильных мира сего, направляя нас в разные концы данной округи. Мне даже стало страшно, да есть ли в Москве люди, которые родились или, на худой конец, хотя бы прожили здесь пару десятков лет?!

Все складывалось почти как в одной истории. В Москве решили провести социологический опрос и спрашивали прохожих, не против ли они приезжих. Из ста человек один промолчал, сорок процентов возмутились: «Куда всэ лэзут, Москва, что рэзиновая, да?» И лишь пятьдесят девять процентов ответили доброжелательно: «Ну и шо, нехай едють, усем места хватит!»

Почти три часа, блуждая в каких-то дебрях, мы осваивали район, куда направили нас шибко вражеские жители города Москвы, не иначе как последователи Ивана Сусанина! Замерзшие, продрогшие, голодные, слегка загрязненные и с посеянными напрочь набойками – «отряд не заметил потерю бойца». Отсутствующий и крайне необходимый элемент обуви я обнаружила только тогда, когда подошедшая сзади женщина спросила: «Это случайно не ваши?» – и на ее раскрытой ладони я с изумлением увидела свои набойки.

Петр Петрович, заволновавшись, звонил уже дважды, разыскивая нас по всей Москве, но мы были еще в пути. Я сожалела о том, что среди нас нет Моисея, который бы уже вывел нас куда-нибудь, хотя надеяться на него тоже было бы проблематично, потому что своих соотечественников он вообще таскал по пустыне сорок лет, заведя в то место, которое уже занято! Наконец, в голову пришла дельная мысль спросить у таксистов… Знаменитая улица находилась в двух шагах от метро, куда мы прибыли ровно три часа назад! Да… если бы нас во время войны послали в разведку, мы, наверное, разыскивая нужный объект, дошли бы, сами того не подозревая, до Берлина!

Олигарх встретил нас в трико с вытянутыми коленками, футболке с «телепузиками» на груди и в пластмассовых шлепках на босу ногу. Квартирища богача была необъятной и роскошной! По ней, кроме самого Петра Петровича и его жены, беспорядочно шарашилась очумевшая прислуга. Нас пригласили в гостиную. Чего-чего, а понтов у миллионера не наблюдалось. Он принял гостей, как давних знакомых, очень просто, тепло и сердечно. Ловко открыл принесенный нами коньяк, распечатал коробку наших конфет и приказал горничной принести кофе. Вот и вся закуска.

Петрович был не первым из когорты очень состоятельных людей, которые к кофе и выпивке больше на стол ничего съедобного не ставили, но выгодно отличался от остальных богачей редкой «щедростью», открыв хотя бы наши гостинцы, в то время как у нашего словацкого партнера, человека не менее богатого, мы пили коньяк вообще без закуски, но хорошо хоть из рюмок, а не из «горла»! Тот даже не додумался поставить на стол хоть какое-нибудь паршивое печенье. Или им мозгов не хватает выставить то, что должно быть на столе во время приема гостей, либо культуры, либо они слишком жадные и считают, что для нас, людей не их круга, и так сойдет.

После знакомства и общих разговоров Петр Петрович доброжелательно спросил:

– Ну и в чью дурную башку пришла такая «гениальная» идея?

Мы растерялись, но я, как «Аль-Каида», взяв всю ответственность на себя, при этом зардевшись, как маков цвет, тем не менее, гордо ответила:

– В мою!

Неожиданно Петр Петрович улыбнулся.

– Это ты только здесь такая храбрая?

– Не только, – парировала я, попутно припомнив все свои злоключения и жизненные коллизии, а про себя отметила, что, похоже, господин-то не наш кадр, потому как «гусь свинье не товарищ».

– Молодец! – вдруг похвалил меня олигарх и вполне миролюбиво добавил: – Люблю смелых девчонок!

Я вздрогнула: он слепой, что ли, не может отличить девушку от бабушки?! Однако после нечаянно сделанного комплимента от Петра Петровича стали исходить весьма приятные флюиды, и он мне даже начал потихоньку нравиться. Я расслабилась и… как всегда, приспичило.

Попыталась потерпеть, однако вынуждена была попроситься на выход… в туалетную комнату.

– Писать что ли хочешь? – с пугающей откровенностью спросил миллионер.

– Да нет… просто мне надо… привести себя в порядок, – засмущалась я.

– Ну-ну, – засмеялся он и показал, куда идти.

Выйдя из туалета, я заметила на великолепном антикварном комоде большую фотографию Петровича, запечатленного в очень нарядном военном мундире. К большому сожалению, я забыла свои очки и, не сумев толком ее разглядеть, решила задать ему вопрос:

– Петр Петрович, а в каком вы звании?

Абсолютно глупый, я бы даже сказала, тупой вопрос! И в каком же звании он мог быть в его возрасте? Ну, наверное, не в лейтенантском и не в маршальском, конечно. Генерал и только генерал! Однако Петр Петрович, подойдя к комоду, взял в руки фотографию и перевернул ее лицевой стороной вниз, а затем снисходительно, но строго похлопав меня по плечу, многозначительно произнес:

– Не парься, детка, не надо!

Этот человек не прост и опасен, что в общем-то неудивительно. Генерал был выходцем из крепких рядов высокопоставленных сотрудников КГБ. Он не раскрывался, играя роль этакого «серого кардинала» московского делового сообщества, гордо неся по жизни свою комитетскую кличку. Именно такими военными в большинстве случаев решаются судьбы целых государств. Всё, что имеют, включая деньги и власть, они крепко, как оружие, держат в своих опытных руках, ни с кем не собираясь делиться. Эти люди вхожи в правительственные структуры и не гнушаются дружбой с криминалом. А как стали миллионерами? У каждого свой проверенный, но секретный способ.

Есть у нас знакомый, еще молодой и очень богатый паренек, которого между собой мы зовем «золото партии». Отец Антона был таким же, как и Петр Петрович, высокопоставленным офицером в структурах КГБ. Во времена бардака и неразберихи в девяностых, пока все ломали голову над вопросом: «Где же золото партии?», сумел из разваливающейся на части страны кое-какой золотой запас партийной элиты переправить самолетами за тридевять земель, за границу, и, обосновавшись на чудесных заграничных островах, зажил с семьей в свое удовольствие. Но внезапно подкравшаяся беда не позволила ему до конца жизни кайфовать в лучах стибренного богатства. Его убили в одной из дальних зарубежных стран, а Антоха в свои еще молодые годы остался единственным наследником гигантского состояния.

Да… «хорошо быть генералом» – вспомнились строки веселой и бодрой песенки из далеких шестидесятых.

Не успели мы продолжить разговор, как дверь открылась и на пороге появился шикарный, нет, супербрутальный и импозантный джентльмен явно нерусского происхождения. На груди у него красовался весьма соблазнительный бейджик с магическим словом «Газпром». Петр Петрович представил гостя:

– Знакомьтесь, господин Альцгеймер…

«Надо же, – подумала я с уважением, – тезка самого знаменитого психиатра!»

– …очень богатый и деловой, кстати, человек слова, – продолжал хозяин.

Товарищ из «Газпрома» пожал руку Левке, галантно облобызал ручку мне, а затем, моментально забыв про нас, переключился на Петровича. У них были свои разговоры. «Да… какие же роскошные и крутые мужики обитают в столице», – с черной завистью подумала я, оглядывая его с ног до головы и сравнивая с Левкой. На фоне бесподобного газпромовского товарища с фамилией, напоминающей страшное заболевание, Левка показался мне очень бедным еврейским колхозником, неизвестно как и зачем залетевшим в миллионерские пенаты. Нет, выглядел он тоже более чем прилично, но в нем не было того горделиво-хвастливого павлиньего апломба, коим обладают именно московские деловые круги.

«Призрачно все в этом мире бушующем…» – такие строчки написал наш блестящий поэт-песенник Леонид Дербенев, который был очень близок к истине. Пафосный господин из «Газпрома» впоследствии оказался насквозь фальшивым чуваком. К данной организации, и то косвенно, имел отношение лишь его «наглый» бейджик, видимо, с усердием сделанный самим понтером. Хвастливый дяденька владел всего-то небольшой фирмочкой и занимался всякой дрянью, то есть мелочью, а когда мы обратились к нему с просьбой помочь нам в одном деле, он, пригласив нас в Москву, в день нашей назначенной им же самим встречи на рабочем месте даже не появился!

Всё тайное становится явным, и обязательно найдутся те, кто, хорошо зная твою подноготную и испытывая к тебе личную неприязнь, готов поделиться информацией с другими, так есть ли смысл пыжиться, вешать лапшу на уши и корчить из себя великого? Повидав на своем веку множество бизнесменов, уверена, что только у российской бизнес-элиты главный лозунг – «говорите и вы»! Непонятно только одно, как такие дешевки появляются в окружении по-настоящему богатых и влиятельных людей?!

Глава 23

Когда «газпромовский перец» удалился, Петр Петрович пригласил нас в кабинет.

– Ильдар рассказал мне о вашем замысле. Попробовать, в общем, можно, но осуществить операцию будет нелегко. Какова конечная цель для вас? – спросил он.

– Для нас, – даже не задумываясь, ответила я, – это средства, которые мы хотим инвестировать в производство.

– А сколько надо? – поинтересовался генерал.

Тут под столом мне на ногу наступил Левка, и не успела я раскрыть рот, как он опередил меня:

– Миллионов пять-шесть!

– Чего? – не понял Петр Петрович.

– Евро, конечно, – сообщил муж.

– Но… – теперь растерялся олигарх, – это же мелочь?! Разве на производство хватит?

Кому мелочь, а кому и состояние!

– Еще и останется! – самонадеянно заявил мой партнер.

Петрович на пару минут задумался и вынес свой вердикт:

– Сейчас сюда приедет один человечек – Олег Викентьевич. Весь ваш план изложите ему, а мы с ним всё порешаем.

Олег Викентьевич появился через полчаса и оказался весьма резким и неприятным человеком. Вот ведь есть на свете люди, которые прямо с первой же минуты вызывают сильную антипатию. Таким мужиком и был Олег. Буравя нас своими злобными глазками, буквально в приказном порядке сказал:

– Говорите, слушаю.

И я начала изложение нашей концепции:

– Первым делом мы должны появиться на их горизонте из России с предложением поместить инвестиции в какое-нибудь дело, закинув, таким образом, крючок с наживкой. Необходимую сумму пока озвучивать не будем, пусть сделают предложение, а мы поторгуемся. Наша задача – вывести их на максимальные деньги, миллионов на двадцать, а может и больше. Кстати, нам будет просто необходим первоклассный хакер, – внесла я свой первый рационализаторский вклад, и тут же получила смачную словесную «оплеуху»:

– Это не ваш вопрос, – грубо оборвал меня Олег.

Вот козел! Ненавижу, когда мне хамят, поэтому к таким людям у меня моментально появляется неприязнь.

– Далее мы должны войти с ними в контакт, – тем не менее, продолжила я, – переписываемся, переговариваемся. Затем они пригласят нас к себе и нужно будет заплатить им несколько тысяч евро, чтобы показать, что мы на крючке.

Олег внимательно посмотрел на меня.

– Какими языками владеете?

Вопрос прозвучал как-то внезапно. «Лучше всего – своим и особенно хорошо в постели», – хотела я нахамить ему, но… будучи Кроликом по гороскопу и, наверное, в душе, не решилась на начальном этапе портить пока шаткие, зарождающиеся отношения.

– Русским блестяще, французским не в совершенстве, хорошо немецким, прекрасно татарским и относительно прилично понимаю восточные языки.

Он, как мне показалось, с некоторым уважением посмотрел на меня и милостиво кивнул.

– Продолжайте.

– Итак, первая наша поездка будет и последней. После оплаты за хранение наследства на их виллу привезут «бабки», не знаю, в чем, может, в сундуке, как в прошлый раз…

Я сделала паузу и выпила стакан воды, потому что в горле пересохло.

– …вот тут и должен произойти отъем финансовых средств, желательно без «мокрых» дел…

Олег задумался, потом решительно отверг сказанное мною ранее:

– С первой встречи не получится, мы ведь не знаем, где находится их дом, подходы к нему, охраняется ли он. И…

– Охраняется, – бестактно перебила я его, – и вышка есть, сама видела двух автоматчиков.

– Вот видишь, – ответил Олег, переходя с официального «вы» на дружеское «ты», – ты видела только двоих, а кто знает, сколько их там еще?! Кроме того, такая операция должна быть четко спланирована. Нейтрализовать ненужных людей, забрать необходимое и исчезнуть из их поля зрения. Нужно проработать множество деталей, не все так просто. Кстати, ты сама-то стрелять умеешь? – спросил он.

«Дурак, что ли, – мелькнуло в голове, – где я, а где стрельба? Зачем это мне? Не поеду же я туда?!»

– Ты должна уметь делать то, что делают другие, принимающие участие в этой операции, – нравоучительным тоном произнес офицер.

Он что, рехнулся?! Никак хочет и меня к делу пристроить, со страхом подумала я, а вслух спросила:

– А я тут причем? Я вам идею дала и план придумала, а теперь что же, мне тоже туда ехать придется? Если так, то я не согласна!

Олег рассмеялся.

– Ну, бабы, – заключил он бесцеремонно, – только свяжись с вами! Красатуля, а ты не здесь ли мечтаешь отсидеться?! Не получится, никто за тебя каштаны из огня таскать не будет. Поедешь как миленькая. А чтобы вернулась живой и невредимой, спрашиваю, стрелять умеешь?

Да… не зря говорят, что из банды по собственному желанию не выходят! Вот влипли! Весь мой воинственный пыл как ветром сдуло. Я потрясенно молчала, тогда мне на помощь решил прийти Левка.

– Возьмите лучше меня, – вызвался он храбро.

Олег усмехнулся.

– Папаша, не обижайтесь, конечно, но вам там точно делать нечего. Нет, вы несомненно можете болтаться где-нибудь поблизости, но принимать участие в операции вряд ли будете. А нам Ольга… как там вас по отчеству? – обратился он ко мне.

– Рафаиловна, – мрачно ответила я.

– Так вот, Ольга Рафаиловна очень даже может пригодиться. Она молода…

Настроение мое значительно улучшилось. Да… уж очень давно не делали мне мужчины комплименты. В последний раз это случилось, когда один девяностолетний дедуля хотел познакомиться со мной на остановке и настойчиво приглашал в гости, поэтому после чудесных слов офицера от охватившей меня огромной радости вдруг появилось робкое желание поучаствовать в грабеже.

Олег продолжал:

– …знает языки, вот только… – он замялся, – …нужно будет похудеть, а то могут быть сложности…

«Крылья» упали, и подбитое бестактными словами настроение камнем рухнуло вниз. Вот ведь сволочь! Надо обязательно отравить и без того грустное и нерадужное существование. «Без тебя, дурак, знаю, что надо похудеть», – мысленно обратилась я к собеседнику! Ну, мужичье, ни такта, ни культуры! Участвовать в разбое вновь расхотелось.

– Как со стрельбой-то? – уже в третий раз настойчиво спросил Олег, желая добить меня своим дурацким любопытством.

Лет двадцать пять назад стреляла я просто блестяще. Даже во время беременности регулярно посещала тир, который находился на Московском проспекте рядом с моим бывшим Домом пионеров. Высшим пилотажем считался выстрел, после которого включалась музыка. Так вот однажды за одно посещение я поразила мишень трижды. Самое интересное, что мой первый муж, который был тогда курсантом военно-морского училища, повторить мой успех не смог ни разу! Да и в училище преподавали такой предмет, как военное дело, которое вел наш военрук Владимир Иосифович, бравый военный, бывший летчик. И уже через огромное количество лет, к своему удивлению, я встретила Владимира Иосифовича в Германии в ганноверском аэропорту.

Это был плачущий полусумасшедший старик, который со слезами на глазах в отчаянии повторял лишь одну фразу: «Хочу домой!» Как объяснили родные, не мог смириться с эмиграцией и желал умереть на Родине, в России. Меня он так и не узнал. До сих пор помню, как тогда от огромной жалости сжалось мое сердце. Меня потрясла эта встреча! С тех самых пор учителя я больше не видела, но он навсегда остался в моей памяти и выпускном альбоме таким, каким был много лет назад: молодым, красивым и полным жизненных сил. А в те годы учебы я ловко собирала и разбирала боевой автомат, зарабатывая заслуженные пятерки. В своих бывших успехах решила не признаваться, поэтому скромно сказала:

– Нет, стрелять не умею!

– Не умеешь – научим, не захочешь – заставим, – мгновенно перефразировал известный постулат Олег и спросил: – Кто-нибудь из знакомых или друзей в регионах Африки у вас есть?

Мы с Левкой переглянулись, с нескрываемой ненавистью и гневом вспомнив «ганца-интерполовца» Радтке. Если бы эта мразь была в шаговой доступности, рука бы моя не дрогнула, хоть я и против насилия, в любом его проявлении. Тут в разговор вступил Лева:

– Есть у нас один партнер, Никита, имеющий гражданство Великобритании, который живет и работает теперь в Танзании. У него рудники по добыче драгоценных камней и ювелирное производство.

– В случае необходимости мы сможем его привлечь? – спросил Викентьевич.

– Может быть, не знаю, – пожал плечами муж.

И тут эстафету от Левы приняла я.

– Сможем, если заплатим приличные «бабки». Он крайне специфический товарищ, и мне даже кажется, с «приветом», но деньги творят чудеса и способны из любого придурка сделать вполне адекватного человека.

Олег поспешно посмотрел на свои простые, массивные командирские часы и, как мне показалось, с сожалением, сказал:

– На сегодня разговор закончим. О нашей беседе я доложу Петровичу, а вас отвезут в гостиницу. До скорого. Пока!

Мы тепло попрощались. Наше мнение об Олеге заметно улучшилось. Он показался нам человеком жестким, но… надежным, был бы мямлей – не носил бы погоны! Мы не сомневались, что он или бывший, или действующий офицер контрразведки. Теперь стоило подумать о собственных интересах. В гостиничном ресторане поговорили с Левкой «за жизнь».

– Слушай, – высказала свои опасения, – и что теперь делать? Меня туда, – я имела в виду эту ужасную Африку, – совсем не тянет!

– Теперь уже поздно! – припечатал Левка.

– Ты думаешь? Может, просто категорически отказаться и смыться отсюда?

– Оля, – голос супруга приобрел жесткость, – ты же умная тетка и прекрасно понимаешь, что обратной дороги нет! Слишком серьезные люди влезли в дело, поэтому только вперед. А потом, кто не рискует, тот не пьет шампанское!

К черту шампанское, к черту Африку и к черту всю эту затею! Ишь, какой умный нашелся! Он будет сидеть где-нибудь в Танзании с коктейлем в руках, а я на брюхе с автоматом на шее должна добывать «бабки» для нашего совместного производства?! Хитренький какой! Евреи, значит, будут сидеть и ждать у моря победы, а татары обязаны эту победу притащить в зубах?! Нетушки!

Несмотря на возмущение, я понимала, что не права, и если бы Левка был помоложе, он на равных участвовал бы в опасной операции. Не мешало бы вспомнить, какое количество героев Советского Союза и просто героев во время войны дал стране еврейский народ, впрочем, и татар было не меньше, не говоря уже о самих русских. Ладно, или грудь в крестах, или голова в кустах, пришлось согласиться.

После обеда решили съездить за город к друзьям. Москва жила одной ей известной жизнью. Бутики и магазины, сверкая соблазнительными огнями, рекламировали товары такой стоимости, что даже при большом и непреодолимом желании их купить, сделать это не было никакой возможности! Рестораны и кафе просто забиты людьми, а говорят, что народ плохо живет! Живет, конечно, неважно, но где-нибудь за сотню километров от Москвы, а так в столице – всё путем.

Обратно ехали в вагоне электрички в полудреме от усталости… а зря. Никогда не надо расслабляться и клевать носом, особенно если ты в дороге. Мы и не заметили, как в наш вагон ввалилась группа неонацистов…

Их было шестеро. Все, естественно, бритоголовые, на ногах «гриндерсы» (тяжелые ботинки с коваными подошвами), чтобы при побоях нанести жертве наибольший ущерб здоровью, кое-где на теле, несмотря на куртки, просматривались нацистские татуировки. В общем, те еще отморозки! Даже бандиты не убивают просто так, из ненависти, как эти звери. За нападениями уголовников стоят материальные ценности, а у этих выродков – цвет кожи, разрез глаз, другой язык.

Подумать только, мы – страна, победившая фашизм в далеком 1945, – стали инкубатором для взращивания нацистских головорезов сегодняшних дней. Сколько за ними убитых и изувеченных людей, поплатившихся лишь за то, что имели другую национальность. Сколько искалеченных, разбитых судеб! Убит бандой отморозков! За что? Ни за что! За то, что чуть крупнее, чем у них, нос или темнее волосы.

Но самое ужасное, что адекватного и справедливого наказания для этих ублюдков нет! Именно поэтому, сидя в клетке за десятки убийств и покушений, они смеются в лицо тем, кто пережил трагическую потерю своих родных. А вот если бы для этих мерзавцев была предусмотрена смертная казнь, им точно было бы не до смеха. Если бы я судила их, в нарушение своего профессионального долга, совершила бы следующую акцию. Несмотря на мораторий, зачитала бы приговор по-своему, так бы и сказала: «Приговариваются к высшей мере наказания – смерти!» Сделала бы это лишь для того, чтобы увидеть их искаженные от ужаса лица, услышать их вопли и стенания о пощаде и просьбы о прощении у обездоленных потерпевших. Когда они, даже не задумываясь, отбирают жизнь у других – это легко, но когда забирают жизнь у них – страшно! Я абсолютно согласна с известным психиатром-криминалистом Михаилом Виноградовым, который уверен в том, что страшнее наказания, чем смерть, в природе не существует.

Человек может приспособиться и жить везде: и на улице, и в тюрьме, и в дурдоме. Может дышать свежим воздухом, есть, заниматься какими-то делами, в конце концов, думать, мечтать, вспоминать… А из тюрьмы и вовсе выйти по условно-досрочному освобождению. Со смертью же все заканчивается раз и навсегда, поэтому не правы те, кто думает, что тюрьма – это лучшее наказание для преступников. Нет, тюрьма – это, в первую очередь, надежда на продолжение жизни. В конечном итоге, проходит все, пройдет и тюремный срок, а вот из мира иного шансов вернуться, увы, нет. Я слышала, израильские ученые сделали открытие, что нацизм – это вирус, который заражает все больше и больше молодежи, но это заболевание можно успешно лечить. После непродолжительного курса такого лечения у инфицированных вирусом нацизма пропадают все признаки враждебности к иным, чем они, людям. Возможно, конечно, это только теория, но и она имеет право на жизнь!

Может, уже стоит подумать об этом в масштабе всей страны, где градус ненависти столь велик, что выводит Россию на передовые позиции по процветанию коричневой чумы. И на жутком примере многострадальной Украины можно сказать абсолютно точно, что неконтролируемая вспышка эпидемии нацизма поставит любую страну на грань страшной катастрофы, когда точка невозврата будет уже пройдена! В той же Германии, если и проходят немногочисленные шествия немецких неонацистов, то навстречу им с протестами выходит почти весь город, потому что немцы отлично помнят уроки своей страшной истории!

Между тем, банда юнцов по-хозяйски прошлась по вагону, выдернув с мест трех человек неславянской внешности. Мне стало до дрожи, до жути страшно, и я судорожно сжала руку побледневшего мужа. С неонацистами лоб в лоб мы сталкивались впервые, раньше бог миловал! Эти отморозки гоготали, толкали, шпыняли несчастных, которых поставили на колени посередине вагона. Остальные пассажиры, находясь в состоянии шока, в ужасе забились на своих местах. Ни один не рискнул встать на защиту жертв фашистского произвола, как, впрочем, и мы с Левой. Я сидела ни жива ни мертва, молясь, чтобы не начали требовать наши паспорта, как это делали другие выродки. Людей со славянскими именами оставляли в живых, иных попросту убивали. А в наших документах аппетитно красовались сочные еврейские фамилии и отчества Штерны… Рафаиловичи… Я молилась, чтобы состав поскорей прибыл на остановку, но поскольку мы ехали наземной электричкой от друзей, проживающих в пригороде, то надеяться на это было совершенно нечего! Вдоволь поглумившись и поиздевавшись над несчастными, один очень упитанный, маленького роста, схватил парня, похожего на индуса, и, вытащив массивный нож, взмахнул им…

Не знаю, но какая-то неведомая сила подняла меня с места и на весь вагон, на чисто немецком с фашистскими интонациями я гаркнула:

– Halt! Hände hoch! (Стоять! Руки вверх!)

Людская стена вздрогнула, думая, наверное, что началась новая война с немцами, а тесак агрессора, выпав от неожиданности из рук, со стуком упал на грязный пол. Шесть голов повернулись в нашу сторону и шесть пар злобных глаз с удивлением уставились прямо на меня.

Черт, черт, черт!!!

Леденящий страх сменила паника. Какая дура! Вот так, накануне великих дел, погибнуть от рук этих юных отморозков?! Нет! Только не это!

– Ой, что будет-то, что будет?! Идиотка, молчала бы в «тряпочку», теперь вот помирать придется из-за этой чертовой борцовки за справедливость! – заметались в ужасе душевные половинки.

«Не борцовки, а борца, – машинально поправила я их про себя. – Нет, все равно выкрутимся! На то мы и русско-татарские евреи!»

– Слышь, Балда, – растерянно обратился к приятелю тот, что уронил нож, – чё это за грымза такая?!

Здоровяк, носящий оскорбительную кличку «Балда», в недоумении пожал плечами.

– Ты дебил что ли, Карлсон? Я почем знаю? Я эту телку в первый раз вижу, вроде не по-нашему треплется. Спроси вон у Геббельса, он в этом шарит!

– Lassen Sie sie in Ruhe! (Оставьте их в покое!) – твердо и злобно произнесла я, играя и дальше свою поганую роль. – Sie sollen für uns arbeiten und nicht sterben! (Они должны на нас работать, а не умирать!)

«Министр пропаганды» чутко прислушивался к моей речи, но на лице было написано полное непонимание сказанного.

– Чё там? – нетерпеливо обратился к нему четвертый, постарше остальных, – ну, давай… вещай, чё пасть разинул?!

Геббельс растерялся.

– Ну… в общем… это… того, я потом скажу! – засекретил он информацию.

– Ты чё, не понял? – зловеще накинулся на бедного Геббельса пятый парень с абсолютно тупым лицом дебила. – Чё тогда корчишь из себя крутого: «я понимаю по заграничному, понимаю», – с издевкой передразнил он неумелого «переводчика» и припечатал: – Во, бля, баран!

– Слышь, Борман, заткнись, а! Когда надо, тогда и скажу, а не нравится, вон пусть тебе Мюллер переводит!

Э… да тут собрался весь цвет «третьего рейха»! Не хватало лишь Гитлера, Гиммлера и Геринга. Правда, было непонятно, как в эту тупую фашистскую компанию залетели эти дебилы Балда и Карлсон, хотя последний ясно как: наверное, не без помощи своего пропеллера. Шестой пока еще в общую перепалку не ввязывался. Все озадаченно переглядывались. Наконец шестой, довольно приятный и, я бы даже сказала, симпатичный парень внезапно догадался.

– Слышь, братва, да она вроде… немка?!

– Немка?! – оживились остальные.

– Ja, ja, – сказала я, нагло встав в третью балетную позицию, – ich bin ньемка!

Слово «немка» было сказано мною с усилием, как говорят иностранцы, и я продолжила брехню на ломаном русском. Мне очень здорово удавалось воспроизвести речь иностранки, плохо владеющей русским языком, чем я успешно пользовалась всегда. Однажды, забыв дома ключ от квартиры и оставшись на улице, решила-таки позвонить в аэропорт, чтобы узнать информацию, когда возвращается из рейса мой отец-летчик. Трижды дозвонившись до справочной службы авиапредприятия, я пыталась обратиться на чистом русском языке, но раз за разом эти вредные хамки, советские тетки, услышав родную речь, моментально вешали трубку. В итоге пришлось пойти на хитрость. В четвертый раз я задала свой вопрос на заплетающемся ломаном русском и… получила, причем очень вежливо, исчерпывающие сведения обо всем: когда точно прибывает рейс, какой экипаж его осуществляет и кто входит в его состав, где можно встретить и так далее. И ни у кого не возникло и тени сомнения, что говорит иностранка, не очень-то хорошо владеющая нашим «великим и могучим». И здесь эта уловка должна была сыграть свою решающую роль.

– Во, бля, немка! Ни фига себе! – восхитился знакомый Балда и обратился ко мне: – Ты чё и вправду немка? – и вдруг проявил бдительность: – Это… а кликуха твоя как?

Вот дрянь! Надо срочно что-то придумать. Озвучить свою фамилию даже нечего и думать, тогда точно несдобровать. Несколько растерявшись, я молчала, лихорадочно соображая, что сказать. Балда подумал, что мне непонятен вопрос и обратился к приятелю.

– Слышь, Штирлиц, она, бля, тупая какая-то! Спроси-ка у нее, братан, еще раз по-иностранному, а то я по-немецки не шарю!

Вот это сюрприз! Штирлиц живее всех живых и как всегда на своем боевом посту обитал в стане вражеской верхушки «третьего рейха». «Полковник Исаев» приблизился ко мне и, делая выразительные, как сурдопереводчик, жесты руками, спросил на плохом полуанглийском с французским уклоном:

– Это… как там твой нейм, понимаешь? Компрэнэ?

И тут меня озарила мысль, и я гордо выдала:

– Ich bin Frau…Himmler! (Я госпожа Гиммлер!)

Мне показалось, что они даже вытянулись в струнку. Вагон с напряжением следил за ситуацией, а остановки все не было… Теперь нужно срочно закрепить достигнутые успехи, и я начала «тянуть одеяло» на себя. После моего дерзкого выпада первым опомнился любопытный Балда.

– Глянь, братва, эта кошелка – мать его, наверное, – с уважением произнес он.

Да… этот дебил и впрямь соответствует своей уродской кличке. Я, оказывается, являюсь матерью Гиммлера, которому исполнилось сто лет! Или… может, так плохо выгляжу?! Тут вся эта кодла, напрочь позабыв про свои жертвы, двинулась к нам. Но, как всегда, нашелся провокатор.

– Чё-то на жидовку больно похожа! Ты на рубильник ее глянь, – и Борман указал на мой симпатичный нос.

Вот сволочуга! Однако в его словах есть доля правды. Меня почему-то часто принимают за еврейку, хотя с носом все в порядке. Во вражеских рядах произошло некоторое замешательство, но я, не дав и повода усомниться в моей национальности, злобно, как фашистский офицер полевой жандармерии при проверке документов, рявкнула:

– Halt! Du bist selbst ein Jude! (Стоять! Ты сам еврей!) – затем передумала и добавила: – Nein, ein Schwein! (Нет, свинья!) – и перевела на русский: – Ты сам свинья! – и голосом, не терпящим возражений, свирепо и истерично заорала: – Я из организации «Deutscher Stolz» (Немецкая гордость) und здесь наш руководитель… – свободными оставались лишь два влиятельных имени Гитлер и Геринг. Адольфа использовать было уже совсем противно, поэтому нахально и бесстрашно продолжила: —…рейхсфюрер СС, Херр Херинг!

Надо же, одним махом присвоила еврейскому Левке высшее эсэсовское генеральско-фельдмаршальское звание! Какое кощунство! Левка, правда, не возмутился, а сделал морду ящиком и стал строить из себя старого немецкого нациста, благо внешне действительно выглядел, как иностранец.

– А теперь быстро отпускай эти свиньи! Их не надо убивать, они будут на нас arbeiten, работать, verstanden, поньятно? – перевела я непонятный им язык.

– Да ладно, ладно, – испугались они, – пусть катятся в жопу!

Показалась платформа. Я, демонстративно пройдя мимо компании и взяв одного мигранта за плечо, громко сказала:

– Иди, отпускаю тебья, свинья, – а на ухо шепнула: – «Полиция, конечная», – имея в виду, чтобы нас встретили в Москве правоохранительные органы.

Пока нацисты делились между собой впечатлениями от знакомства, поезд остановился, но эти несчастные, как парализованные, так и стояли на коленях, не в силах подняться. Я с остервенением рывком подняла одного и, наградив пинком, выгнала из вагона, затем второго и третьего. Сделала это для того, чтобы убедить молодчиков в своих злобных и кровожадных намерениях. Бедным неудачникам неславянской внешности хоть и не повезло сегодня оказаться не в том месте, зато нам удалось оказаться рядом с ними в нужный час.

Все происходящее выглядело бы очень весело, если бы не было столь страшно! Половину вагона ветром ужаса выдуло из поезда. Вторая половина, наиболее рисковая и любопытная, решила досмотреть бесплатный «спектакль» до конца. Интересно же, как поступят с «иностранцами», замочат или покалечат?! Многим в жизни просто не хватает драйва, острых ощущений и зрелищ. Как говорится, не хлебом единым жив человек!

В наши дни, к сожалению, помочь попавшему в беду не торопится почти никто. Зато все сразу же хватаются за смартфоны и планшеты, снимая очередные происшествия, и с гордостью выкладывают страшные кадры ДТП, убийств, ограблений, избиений в интернет, соперничая друг с другом в наибольшем количестве просмотров и сборе лайков за свое бездушие и бесчеловечность.

Я окинула взглядом вагон и заметила, что многие уже приготовились к «репортажу» с места событий. Вот ведь, если нас сейчас будут здесь убивать, для многих мы станем просто исполнителями главных «ролей» в их страшных мини-документальных фильмах. Зомбаки чертовы! Нет… интернет и в самом деле зомбирует и отнимает душу и разум, а что же будет дальше? А дальше… до будущего, пожалуй, я вряд ли доживу.

Стая уже подобралась к нам почти вплотную. Однако в их настроениях появились какие-то положительные тенденции. Нам нужно было продержаться до конечной, до Москвы. Я сомневалась, что мигрант понял меня правильно, если вообще понял, ведь большинство из них русского просто не знает, а посему, возможно, и далее нам придется выкручиваться самим, без подкрепления.

Банду очень интересовали немецкие нацисты. И как они выглядят, и кого убивают, и какова главная идея германского националистического движения. О своей идеологии охотно рассказал Балда, пожалуй, самый разговорчивый из всех «нациков».

– А вы кого убиваете? – спросил он, ничуть не смущаясь, просто и обыденно. – Всяких там нерусских, да?

Чтобы сохранить жизнь и телесную неприкосновенность, пришлось поддержать тупой бессмысленный разговор.

– Мы не убиваем! – твердо ответила я. – Это не наша цель! Если всех убивать, то в мире останетесь только вы и мы, и что тогда делать будем? Кто будет нас поить, это… как это по-рюсски… – вспомнила я свою роль, – да, кормить, шить одежду, водить транспорт, давать свет, газ, интернет? Ты? – мой палец почти воткнулся в грудь Балды. – Или ты? – и палец переместился на грудь его соседа Мюллера.

Они с испугом переглянулись и отодвинулись от меня.

– Это мы только «черных», чурок тупых… того, а русские… русские пусть живут, – милостиво оставил в живых своих сограждан Балда.

– Я фот не русский, – решила я показать абсурдность их идеологии, – и что, ты меня тоже того, убивай, да? Или как?

– Ну нет, зачем же?! Россия, Германия – дружба… пхай пхай, – вспомнив зачем-то слова индийского фольклора, дружелюбно ответил за всех жирный дебильный Борман.

В своем последнем слове я попыталась вложить в их больные головы частичку человеколюбия:

– Черный тоже такой, как ты и я, и они карашо арбайтен… работай и… – в моем окрепшем голосе вновь появились истерические нотки, – их не трогать! Никогда! Verboten! Haben Sie mich verstanden?! (Запрещено! Вы меня поняли?!) – и напоследок я по-немецки выругалась: – Scheiße! (Говно!)

«Нацики» испуганно попятились, а я активно перешла в контрнаступление.

– Ты отвечай! Sofort! (Немедленно!) Verstanden?! Поньял?! – накинулась я на Карлсона.

– А чё я-то, я как все, чё ко мне-то сразу, чуть что, так Карлсон!

– Йес, Йес, натюрлих, – ответил за всех Штирлиц.

Я, специально прищурясь, посмотрела на него с большим подозрением и спросила:

– Ты кто есть такой, шпиен?

«Разведчик» покраснел и попятился.

– Да никакой он не шпион, – засмеялся Балда, – он же друг Мюллера!

Охренеть, Штирлиц, оказывается, друг Мюллера! Да вы парни на всю вашу дурную башку больные! И вдруг я вспомнила о том, что в их рядах не упоминался Гитлер.

– А где Гитлер? – спросила удивленно.

– Да, бля, с мамочкой сидит, к экзаменам готовится, падла! – со злостью ответил Геббельс.

Я ужаснулась: и эти дебилы вершат судьбы людей, кому жить, а кому нет?! Чудовищно! На платформе уже ждал наряд полиции, и нас всех замели в полицейский участок. Ну нет у фашистов шансов, на душе стало радостно, нет и быть не может!

Глава 24

В отделении находился наш потерпевший, но, к счастью, не пострадавший мигрант, который все же понял, что я хотела ему сказать, и позвал на помощь. Саид, выходец из Узбекистана, едва мы вошли в кабинет к оперативному работнику, от радости прямо кинулся нам на шею.

– Рахмат, рахмат, спасибо! – перемешивая узбекские и русские слова, он двумя руками в знак признательности пожал нам руки.

В Узбекистане у меня по линии бабушки полно каких-то родственников, но отношений с ними я не поддерживаю, но очень хочу посетить Ташкент, Самарканд, Бухару, чтобы прикоснуться к древней культуре и истории.

Мне вспомнился Эмир Бухарский, который имел почти семьсот жен и наложниц, и лишь одна из них, французская авантюристка, пользовалась безграничной благосклонностью монарха и неограниченной свободой. Жить в гареме, для нас, современных женщин, наверное неприемлемо. Кому понравятся ограничения в свободе и один муж на всю ораву?! Но так, очевидно, думаю только я, потому что добрая половина наших российских женщин, уподобляясь мусульманкам, уже живет в таких своеобразных коммунах и ведет совместное хозяйство.

Плюсы, несомненно, имеются. Во-первых, не скучно, скорее, даже весело, для настроения можно поругаться или подраться с другими женами. Во-вторых, не нужно одной крутиться по хозяйству и стирать, и гладить, и готовить, и убираться, и ходить в магазин, и еще много чего делать. А так, поставили на кухню – ну и готовь себе «бишбармак» на здоровье, и всё, больше никаких забот! Или сиди рядом со стиральной машиной и трескай себе халву и щербет, какие проблемы?! В-третьих, есть подружки в лице других жен, и если надо, для некоторого разнообразия, можно всегда одолжить у них косметику, украшения, одежду и чадру, чтобы, например, приятно удивить мужа. Допустим, он идет к Зухре, а под чадрой, хоп, сюрприз, Гюльчатай! В-четвертых, можно подкинуть свой «детский сад» какой-нибудь из жен, а самой пошляться по магазинам, обойдется дешевле, чем брать няню. В-пятых, всегда есть с кем посплетничать и при случае пожаловаться на общего супруга или даже, создав профсоюз замученных жен, совместно с другими тетками устроить ему бойкот. В-шестых, нет ни единого шанса ежедневно укладываться с повелителем в постель, что, в принципе, замечательно! Один раз в неделю, и совершенно свободен «до пятницы», если только последний, не дай Аллах, не сексуально озабоченный маньяк и не таскается каждую ночь по всем женам сразу! При всех этих плюсах минус лишь один, что ты не единственная любимая женщина у своего мужа!

Саид приехал сюда, оставив дома, в далеком Намангане, жену, к счастью, одну, которую в своих родных краях прокормить просто не смог, потому что не имел работы, а если бы их было четыре, в смысле жены?! Тогда для Саида был бы полный «Ахтунг»! Славные времена, когда узбекские колхозники весело и дружно собирали отличные урожаи хлопка, прошли, и заниматься стало практически нечем. Здесь, в столице, он выполнял самую грязную и низкооплачиваемую работу, посылая домой хоть какие-то копейки, а жил… вы не поверите, в вонючем мусоросборнике! Сродни африканцам! На прощанье мы дали ему тысячу рублей за помощь и, разъяснив полицейским сложившуюся ситуацию, смогли отправиться в гостиницу.

Наконец-то мы в своем уютном номерке! По телеку, как всегда, шла ненавистная реклама. Всё, капец! Когда приходит в дом реклама, уходит напрочь аппетит! Нет, мы все же отвратительные существа! Какие-то все перхотные, инфицированные злобным грибком, с зубами, съеденными жадным, прожорливым кариесом, а то и вовсе без них, с вгрызающимся в «пятые точки» кровожадным геморроем. Просто жуть! А еще говорят, что человек – это звучит гордо!

Молочница, как хитрый агент иностранной разведки, замаскировавшись под козла, в целях вербовки таскается за нами, женщинами, по всем видам городского транспорта, бесцеремонно пробираясь порой и в наши дома.

Маленькие «друзья» наших мужчин постоянно, изо дня в день, находятся в стадии бессрочной забастовки, напрочь отказываясь работать без «сеалекса», «виагры» и «аликапса», вынуждая обладателей ленивых «мальчиков» бесконечно баловать их соответствующими таблетками, как детей сладостями.

Очень злобный простатит, как гестапо, применяя пытки, держит в плену наших джентльменов, не давая сходить в туалет, а назойливый понос, наоборот, не предоставляет возможности вырваться из объятий унитаза.

Прокладки и тампоны, активно соревнуясь между собой и расталкивая друг друга локтями, никак не позволяют обладательницам природных явлений сосредоточиться на чем-то более возвышенном, а нахальный и дотошный «грибок» гуляет по всему нашему уродливому, измученному, изъеденному и болезненному телу, бесцеремонно заглядывая в самые сокровенные части нашего больного организма. А уж когда видишь отдельные части человеческого тела, живущие своей жизнью, чувствуешь себя зрителем зомби-спектакля в прозекторской. Ужас и кошмар! Кошмар и ужас!

Очень захотелось есть, и я сделала несмелую попытку, но все же из-за рекламы пришлось оставить несъеденным пакет с чипсами, который тут же выпал у меня из рук, когда звероподобный «грибок», слушайте, а их, оказывается, такое огромное количество вокруг, щелкая зубами, поднял ноготь, как крышку кастрюли, и с большим любопытством заглянул в глубину ничего не подозревающего пальца на ноге! Все, больше ни один кусок в горло уже не лез! Вот ведь паразиты! Ну сделайте отдельный рекламный канал для этой мерзости, а то ощущаешь себя прямо каким-то безобразным, нечесаным, немытым, вонючим и зараженным всеми страшнейшими, леденящими кровь заболеваниями мира, неандертальцем! Дайте людям жить, нормально питаться и чувствовать себя полноценным человеком, а не каким-то чмо!

Едва мы перевели дух, как Лева завел свою «шарманку»:

– Оля, ну ты же понимаешь, как ни крути, это грабеж! Мне как-то неспокойно.

Опять двадцать пять, ну сколько же можно!

– А кто в нашей жизни чист и не занимается грабежами? Скажи мне, кто? Банки грабят своих клиентов, предоставляя кредиты под немыслимые проценты. Магазины обвешивают и обманывают, отбирая с трудом заработанные копейки. Великовозрастные дети и внуки с боем отнимают у бабушек, дедушек и родителей не только жилплощадь, но и микроскопические пенсии. Жены на свои женские штучки с криком вырывают из рук мужей зарплату, а мужья грабят жен, добывая средства на выпивку.

На улицах выгребают уже не только деньги, но и всё, что, к несчастью, имеешь с собой. Квартиры и вовсе обчищают подчистую. Список бесчинств можно продолжать. А мы собираемся забрать «бабки» у бандитов, не честно заработанные, между прочим, а мошеннические, а может, даже и кровавые. Хватит уже строить из себя пацифистов и праведников! Лучше подумай, скольким людям мы сможем помочь, если развернем производство и будем зарабатывать приличные средства.

Лева тяжело вздохнул.

– А если с тобой что-то случится?

– То найдешь себе другую жену, – пожала я плечами, – на тот момент ты будешь богат и нужен абсолютно каждой российской сударыне от восемнадцати и до ста!

– А я не хочу другую! – изменившимся голосом, произнес Левка и… его глаза наполнились слезами.

Ну, что ты поделаешь, как ребенок! Вот, вот, что имеем не храним, потерявши плачем! Нечего было со мной постоянно ругаться и обижать меня. Теперь, если не дай бог, не вернусь из боя, вспомнишь меня еще не раз, обрыдаешься! Стало до безумия жаль и себя, и Левку, который в случае моего вечного отсутствия сам будет в одиночестве жарить себе яичницу и целую неделю ходить в одних и тех же носках, позабытый и позаброшенный, и слезы тут же оккупировали теперь уже мои глаза, да… жизнь, едрит твою!

Конечно, я понимаю, если муж и жена много лет живут вместе, то оставшись в одиночестве, очень сложно начать новую жизнь с другим человеком, особенно на старости лет. У Левы очень сложный характер. Временами он превращался в дьявола, этакого морального садиста-маньяка. Ему ничего не стоило наорать на меня или обругать, но и я в долгу не оставалась. Единственное, чего еще между нами не происходило, так это драк и потасовок, хотя робкие попытки случались. А так правильно говорят: «Муж и жена – одна сатана!» Поэтому он, не желая привыкать к новой жене, в случае потери меня про себя, разумеется, не забывал. Если в семье появляется новый человек, нужно к нему приноровиться, принимать привычки очередной второй половины и притираться к новой незнакомой жизни с ней, как бы она ни складывалась. А то может получиться и так.

Одна бабка, в буквальном смысле этого слова, вышла замуж за слишком пожилого, как и она сама, пенсионера-вдовца. Но поскольку жизнь на старости лет между ними не заладилась, бабуся решила замочить благоверного, чтобы не отравлял ей жизнь своим присутствием, не мешал смотреть сериалы и не отнял квартиру при разводе. Сэкономив на пенсии старика, она наняла киллера, к счастью, оказавшегося подставным сотрудником полиции, и, между прочим, очень настойчиво просила его после убийства отрезать приговоренному дедушке башку и закопать ее как можно дальше от тела! Кровожадную мстительную бабку-монстра, к ее несчастью, арестовали, а дедушка – по совместительству безмозглый муж… простил «Леди Макбет» пенсионного розлива, не желая, видимо, и далее шагать по дороге жизни сиротой, считая, что смертельно-сумасшедший междусобойчик намного круче тоскливого одиночества.

– Не волнуйся, ничего со мной никогда не случится, – успокоила я мужа, – подписываюсь на это дело, потому что справедливость должна иметь не только «кулаки», как добро, но и как боец – автомат на шее! Ты только подумай, скольких людей они кинули, подставили, разрушили жизнь несчастных! Разве мы не должны наказать их за это?

Однако Левка был не согласен.

– Но ведь в таком случае ты становишься сродни им, такая же преступница с «большой дороги»!

– Почему же преступница, а не защитница интересов других, ограбленных и оскорбленных? Наказывать бандитов – это уподобляться им самим? Не неси-ка бред, родной брат-близнец Льва Николаевича Толстого. Если нас обижают, мы не будем, вытирая слезы и сопли, сидеть и ждать, когда их накажут. До них их коррумпированный африканский закон никогда не доберется, потому что сам, наверняка, в доле, поэтому мы будем этим самым законом и накажем их сами! И всё, прошу тебя, больше ни единого слова на эту тему. Обратной дороги нет… и никогда не будет! – твердо добавила я.

Раздался телефонный звонок. Приятный мужской голос проинформировал нас:

– Завтра будьте, пожалуйста, в вестибюле в 9:00; вас будет ждать человек, который отвезет на переговоры.

– ОК! – ответили мы дружно.

Всё, всё, спать! С каждым годом спать мне хочется все больше и больше. Такое чувство, что жизнь устраивает такие тренировки перед тем, как навсегда отправить нас транзитом через царство Морфея прямо в Царствие Небесное. По утрам не могу проснуться, днем на подгибающихся ножках валюсь на диван, а вечером с Левой наперегонки мы ползем к кровати, желая войти в прекрасный мир сонного бреда первыми.

Кстати, когда мне снятся олигархи, это всегда к потерям, в первую очередь, денежным, – проверено. Вспоминая свое счастливое детство, когда «тихий» час в детском саду превращался в час «громкий», понимаю, какой была дурочкой. Сейчас такое славное мероприятие я бы никогда, ни при каких обстоятельствах, не упустила! А вот если бы на предприятиях в рабочем графике имелась подобная сонная пауза, то все работники от сорока и старше ждали бы лишь этого благословенного часа!

Рядом заворочался Левка. Он немного почавкал, пошмыгал и начал нахально храпеть, отгоняя мои сновидения и нагоняя жуткое раздражение. И какой негодяй придумал это совместное снопрепровождение?! Какая может быть любовь, когда твой избранник, например, храпит, как боров, пукает, кладет на тебя свои волосатые и колючие руки и ноги, а после вечеринки дышит тебе в лицо перегаром?!

Раньше, в царские времена, знать имела свои отдельные спальни, что было правильно и разумно. Ночью делай, что хочешь, можешь дать волю всем своим отвратным инстинктам, а с утра – интеллигентность, сплошная культура и совершенно нет никакого отвращения друг к другу, а только любовь и уважение.

Всю ночь за мной гонялись неонацисты и лишь Штирлиц пытался меня спасти. Он был не один и, указав на приятеля, шепнул: «Это Мюллер, он наш связной и мой друг!» Потом, зачем-то вручив мне два свертка с громко рыдающими грудничками, живенько так испарился. «А где эта Кэт, – промелькнуло в голове, – неужели опять пошла шляться по магазинам в такой-то момент?!» Моему возмущению не было предела! «И куда ж теперь я с ними, в лапы к Мюллеру?.. Хотя Штирлиц ведь сказал, что он наш!» Под утро в голове всё перемешалось, надо мной с криком: «Полетели баловаться плюшками!» пролетел нацист «Карлсон» и… исчезло, потому что жизнерадостно зазвонил проснувшийся будильник. Господи, приснится же такой бред!

Ровно в 9:00 в вестибюле гостиницы к нам подошел симпатичный молодой человек и почему-то строго сказал: «Пройдемте». Какое жуткое и неприятное слово, отдающее 1937 годом!

У входа нас ожидал роскошный автомобиль! Таких в Германии я и не видела. Очень многие обычные бюргеры прекрасно чувствуют себя в автомобиле самой народной марки «Volkswagen», а на шестисотых мерседесах немецкие пенсионеры возят не любовниц, как наши кавалеры, а… навоз, ну, разумеется, не в салоне, а на прицепах, пристроенных к шикарной тачке.

«Lamborghini», прочитала я марку (нет, вру, видела такую машинку, но только один раз, в Швейцарии). За рулем сидели два наших чувака. Знатный «железный конь» имел одну весьма нескромную, но крайне удобную и полезную деталь – мигалку, и поэтому до места назначения мы домчались мгновенно. Дверь автомобиля распахнулась, и я моментально вспомнила главную героиню потрясающего фильма Джеймса Кэмерона «Титаник», когда она медленно поднимает голову и перед ее взором появляется гигантский корабль-смертник, монстр «Титаник», который произвел тогда на Розу неизгладимое, ошеломляющее впечатление. Вот такие же чувства испытала я, увидев «домик» генерала-олигарха Петра Петровича.

Это был настоящий дворец в самом прямом смысле этого слова! Невероятно! И это в России, где больше половины населения просто не могут свести концы с концами! Старший конструктор авиационного предприятия получает зарплату в двадцать тысяч рублей, из которых пять тысяч платит за комнату в общаге. А кто сможет прожить на оставшиеся жалкие пятнадцать тысяч, когда надо еще оплатить коммунальные услуги, телефон, купить продукты, одежду, что-то по хозяйству, содержать детей, если они, не дай бог, в этом случае есть?! Только русские! Самая выживаемая нация на свете, и в этом мы точно сродни крысам! Чтобы с нами ни делали, все равно держимся на плаву. Против нас все эти европейцы и американцы – тьфу, ерунда на постном масле!

Кто смог бы из них, получая в день сто пятьдесят граммов хлеба, сутками работать на оборонных заводах, как это было в блокадном Ленинграде?! Или жить в домах с туалетом на улице, где до ближайшего магазина несколько километров и нет больше ничего, кроме старой, покосившейся избы и скромного огорода? Никто, кроме русских, вот и подумайте, разве можно ущемить этот народ в правах или победить? Да никогда! Эта нация непобедима! Русские могут существовать везде: и на улице, и во дворце.

Нам приходилось бывать в домах олигархов, но увиденное здесь потрясло! Да… сюда надо входить, по меньшей мере, в шикарных вечерних туалетах, соболиных, шиншилловых и горностаевых манто, а не в первом затрапезном, подвернувшемся под руку дряном костюмчике, который был приобретен по случаю в недорогом магазине и только потому, что мои, более чем объемные формы, в другие приличные шмотки, как ни старались, втиснуть не смогли!

«Хижина» величаво возвышалась на территории, окруженной парком, и своим видом смутно напоминала строгий английский Букингемский дворец, смутно, потому что смотрелась богаче. Не зря же еще со времен Октябрьской революции существовал девиз «догнать и перегнать»!

Не хватало здесь только гвардейцев в медвежьих шапках, вернее, они были, но ни шапок, ни волос у них на головах вообще не наблюдалось.

Мне стало как-то не по себе. С кем еще тут придется встретиться? Как же я ненавижу богатых нечестивцев! Такую жуткую неприязнь, наверное, испытывали и наши задрюченные, многострадальные предки, устроившие революцию 1917 года! И ничего с этим не поделаешь: классовая ненависть – это уже заболевание генетическое.

Я ведь не одна такая, нас миллионы, и даже их богатые оппоненты и те находятся в нашем непримиримом лагере. Это они только на тусовках все друзья-товарищи, «чмоки-чпоки», а так всегда держат за пазухой оружие, потяжелей чем камень, например, кувалду, чтобы в самый подходящий момент так шандарахнуть по сопернику, чтобы тот навсегда забыл тропинку в стан сильных мира сего.

Всеобщая огромная любовь и уважение между людьми возникнет лишь в том случае, если все, как хотел вождь мирового пролетариата В.И. Ленин, будут равны в материальном положении, хотя даже в этом случае обязательно найдется повод для зависти, если жена будет красивее или дети умнее. Ну, а если уж в кармане полно денег, а не «вошь на аркане», теремок поширше да покруче, а не «избушка на курьих ножках», роскошные колеса против «своих двоих», тогда постоянная непримиримая ненависть и вражда не закончатся, вплоть до самой встречи классовых противников на небесах, пока старушка смерть не уравняет их в правах. Хотя… может, и на том свете справедливости не существует, кто знает?! Они и там найдут отличную возможность удачно пристроиться, перебирая бумажки на райском складе, а мы будем трудиться где-нибудь в аду день и ночь в поте лица, помешивая тяжелыми баграми кипящие котлы с грешниками!

Все богачи, особенно недавно снявшие лапти, с такими жуткими понтами, что чувствуешь себя в их тщеславном обществе какой-то никчемной козявкой! С другой стороны, чего их ненавидеть, ведь живут они на своей планете, куда мы никогда не доберемся. Это же все равно, что ненавидеть за состоятельность и известность какого-нибудь представителя голливудской тусовки. Все так далеко и недосягаемо! Богатство и бедность – это разные миры и разные континенты, которые, впрочем, иногда все же пересекаются…

Однако если нас сюда притащили, значит, интерес к нам есть, поэтому имеется веский повод тоже построить из себя великих и крутых! У Левки есть два жизненных кредо: «Не люблю, когда строят из себя умнее Римского Папы» и «Не люблю, когда больше меня врут!» Вот с этими замечательными принципами, настроившись исключительно на победу, мы переступили порог замка. Нас провели по дворцовым палатам и ввели в роскошный кабинет.

Глава 25

За огромным шикарным столом уже сидели люди: не много, всего четыре человека. Сердце замерло в груди. Сегодня, как я поняла, решалась наша дальнейшая судьба, и сразу же вспомнился господин Уильям Шекспир со своим сомневающимся Гамлетом: «Быть или не быть, вот в чем вопрос?!» Едва мы с трепетом переступили порог кабинета, как все четверо разом повернули к нам свои головы. Скромно поздоровавшись с присутствующими, прошли к столу и присоединились к честной компании. Двое нам были знакомы по вчерашнему общению. Это Петр Петрович, как всегда доброжелательный и простой, но естественно, не как «три рубля», так мы называли раньше странных людей, к которым была применительна пословица «иная простота хуже воровства», и Олег Викентьевич – наш внимательный собеседник. Третий, весьма неприятный, может, только на первый взгляд (нам ведь тоже Олежка сначала не понравился), длинногривый импозантный тип кавказской национальности, который крайне неприветливо и даже с некоторым пренебрежением, обратившись к нам, представился:

– Магомет Таирович.

Четвертым оказался здоровый, несколько негроевидный, правда, очень симпатичный парень в стильном костюме, под которым угадывалось мощное и крепкое тренированное тело. Бицепсы были такими, что, казалось, еще чуть-чуть – и его пиджак и рубашка разойдутся по швам, обнажив шикарные, как у Геракла, мускулы. Вообще-то многие мужчины, имеющие в своем составе кипучую африканскую кровь, обладают великолепным сложением! При взгляде на него во мне дернулась половинка по имени «Женщина», которая довольно крепко ухватилась за кое-какие специфические органы, ответственные за любовь к мужскому телу! В руках он вертел эксклюзивную ручку, но было заметно, что держать-то он привык кое-что потяжелей, например, оружие. Молодой человек оказался подружественнее надменного нацмена Магомета Таировича и, улыбнувшись, спокойно сказал:

– Ваня… Иван Михайлович.

Ну что за народ эти тетки, видишь же, кто у тебя родился, и какого хрена называешь негритенка Ваней?! Представляю, сколько всего нахлебался пацан в юности, именно поэтому, вероятно, и стал крепко держать в руках автомат! Мы тоже представились.

Слово взял Петр Петрович.

– Господа, – начал он с воодушевлением, – мы собрались здесь для участия в интереснейшем деле…

Прямо так взял и сказал: «в интереснейшем», что уже выглядело, как положительный намек на нашу победу, пусть и призрачно замаячившую на горизонте. Пока все идет, как надо, если только этот мерзкий дядька, спустившийся с гор, не испортит дело. Какой же все-таки неприятный тип!

– …вчера мы уже тщательно обсудили с Олегом наше участие в деле, которое предлагают господа Штерны, и считаем, что…

– Ну, ну, давай, соглашайся! – завопили мои душевные подружки-советчицы, сторонницы острорадикальных мер, как обычно, принимающие участие в любых моих жизненных мероприятиях.

– …что, – повторил Петрович, – игра стоит свеч! Есть отличное предложение – взять весьма неплохой куш в Африке у долбаной афромафии. Сценарий непростой, но вполне осуществимый.

Тут подал голос пафосный Магомет. Он слегка поправил свои роскошные вьющиеся угольно-черные волосы и спросил генерала:

– Слюшай, Ва… – очевидно, желая озвучить настоящее имя олигарха.

Секунда, и я заметила, как пристально посмотрел на него миллионер и сделал едва заметный жест головой, говорящий о том, что лишнего болтать не стоит. Таирович моментально исправился:

– …Пэтя, откуда мы знаэм, что дэнги вообщэ эсть? Это вэд только с их слов, – и он небрежно кивнул в нашу сторону.

Значит, Петр – и вправду псевдоним. Не дожидаясь разрешения на право голоса, я бесцеремонно влезла в дискуссию сильных мира сего, чтобы доказать этому «неверующему Фоме», что он не прав.

– Мы пришли сюда не сказки рассказывать! Сами там были, видели и в руках держали. Если бы такой ситуации не случилось, не возникло бы и этой идеи. Дыма без огня, уважаемый, не бывает!

Но этот циник в долгу не остался.

– Слюшай, дорогая, – обменялся он со мной змеиными любезностями, – это толко твои слова, а Москва словам нэ вэрит, Москва дэлам вэрит! Это вэд тэбэ нэ заграница твоя сраная! У тэбя ест доказатэльства, а? Вот чтобы я тэбэ повэрил, – сказал раздраженно-настойчиво, – и… убедились бы они? – и обвел компанию присутствующих ухоженной рукой в дорогих украшениях.

Олег и Иван молчали, зато на нашу защиту встал Петр Петрович.

– Слушай, Магомет, – сказал он умиротворенно, – ну не цепляйся ты к ним, их порекомендовал сам Ильдар…

Магомет оживился.

– Какой Ильдар? Рыжий?

– Нет, Казанский.

– Да? Нэужели? – удивился нацмен и уже более чем доброжелательно, так сказать, под другим углом, взглянул на нас с Левкой. – Ильдар – это сэрьезно!

В бизнесе очень важно, кто тебя рекомендует, если человек солидный и авторитетный, то процесс пойдет и контакт обязательно будет, а если какое-нибудь никчемное чмо, от которого, как от Монголии, в мире ничего не зависит, тогда продолжения не жди.

Наступил такой момент, когда мы должны были уложить их на лопатки, и я решила закрепить наши первые успехи делом. Даже Левка не знал, какой козырь у меня в рукаве, а вернее, в сумочке.

– Уважаемый Магомет Таирович прав! – сказала я миролюбиво, обращаясь к Петру Петровичу. – И знаете что, доказательства у меня есть, и они вас не разочаруют. Компьютерщик имеется? – обратилась я к хозяину роскошного кабинета.

Генерал нажал на кнопку.

– Аркадий, найди Егора, пусть зайдет, и принеси кофе, чай и воду или… кто-нибудь еще чего-то желает? – поинтересовался он у нас.

Предложенный ассортимент устроил всех. Через пять минут появился парень.

– Егор, возьми у девушки флэшку, – приказал Петрович.

Он надо мной издевается, что ли, настойчиво продолжая называть почти бабушку девушкой?! Хотя… черт побери, приятноооооо!!!

Егор ловко защелкал мышкой принесенного ноутбука и быстренько открыл снятое мною видео. Все с большим интересом и любопытством сгруппировались рядом с компьютерщиком. Даже Левка совершенно обалдел от неожиданности, при этом от злости, что я не послушалась тогда его приказа, пребольно ущипнул меня за попу, сволочь! На мониторе появилось четкое изображение холла знакомого особняка, где разыгрался драматический спектакль «Наследство Кабарахов», автор сценария и режиссер – Айзек Квамэ, в главных ролях – мы и чета фальшивых «беженцев». Кадры с наглых морд черных вымогателей переместились на сундук с деньгами. Вот Зуми берет пачку и вынимает купюру, затем смотрит ее на просвет.

– Стоп, останови-ка и сдэлай чуть поближэ, – поспешно приказал Магомет, – ближэ, еще ближэ, вот так, – он внимательно всматривался в серо-зеленую магическую бумажку, возникшую на экране, – похоже, подлинные…

– И говорить нечего, настоящие, в руках держали, – вступил в общую дискуссию Левка, – отличная приманка для простаков, чтобы выманивать деньги и немалые. Из некоторых более чем достоверных источников известно, что средства для демонстрации предоставляет мафия.

– И сколько можно взять? – скромно поинтересовался Магомет.

– Можно попробовать вывести их миллионов на двадцать, – дала я информацию.

– Двадцать… двадцать… – повторил Таирович, – нэ густо! Нэ знаю, стоит ли впутываться за такие «бабки» в подобные дэла?

Охренеть! Оказывается, двадцать миллионов и не деньги вовсе, и наклониться за ними, чтобы поднять, – руки на фиг отклеятся! Ну до чего же мерзкий и говнистый перец!

– Стоит, хотя бы потому, что интересно, – внезапно вмешался в наш диалог Олег, – ничего особо сложного не вижу, если сделаем детальный план, то все пройдет, как по маслу.

И тут я решила выложить на стол свою последнюю суперскую фишку, после которой отказаться они просто не смогут… не должны.

– Кроме Ганы, между прочим, есть еще Нигерия, Того, Либерия, Чад, Камерун и так далее, которые «работают» по той же схеме. Как говорится, с миру по нитке…

– Голому веревка, чтобы… повеситься, – засмеялся генерал, – молодец! – вновь похвалил он меня. – Убедила! – и обращаясь к Магомету, спросил: – Ну что? Ты как, в деле?

Тот впервые за все время беседы улыбнулся.

– Куда от тэбя, Пэтя, дэнешься? Согласэн!

Похоже, Петрович-то и не генерал вовсе, а какой-то серьезный уголовный авторитет! Подписались и остальные члены вновь созданной преступной, или нет, скорее уж правозащитной группировки.

– А теперь о долях покалякаем, – серьезно продолжил Петя, – эти ребятки хотели бы получить… сколько вам там нужно? – переспросил он нас.

– Миллионов пять-шесть, – дружно ответили мы хором.

– Так… значит… четверть от двадцати, будем исходить из этих цифр, – задумался олигарх, – это с первой операции.

– А в последующих мы участвовать не собираемся! – храбро высказалась я.

– Ну, это нам решать, – строго ответил генерал.

Ага, сейчас, разбежались! Вот у нас больше нет забот, кроме как таскаться по всей Африке с нашим разбойным турне! Есть у преступления начало, нет у преступления конца! Аппетит, как говорится, приходит во время еды, но мы с Левушкой поправляемся, если съедим больше, поэтому пусть «пируют» дальше без нас.

– Слюшай, Пэтя, – открыл рот Магомет, – пять из двадцати – это слишком много, я прэдлагаю им два с пэрвой ходки…

«Ходка» – слово-то какое поганое, за плечами никак опыт немалый и «бесценный»…

Не успел дядя Петя ответить на столь возмутительное, несправедливое и подлое предложение, как от злобы на нашего «черного» друга у меня зачесался язык:

– Нет, мы категорически не согласны! Как я уже сказала, наше дальнейшее участие в ваших делах не планируется, по этой причине деньги мы хотим получить все и сразу после первой операции. Кстати, имейте в виду, это наша идея и озвучили мы ее на определенных условиях!

Я человек совсем не жадный, но весьма предприимчивый и настойчивый. Попутно мне вспомнилась одна история из моей еще юной семилетней жизни. Тогда мы жили на Севере, в Якутии. В те далекие годы никаких лакомств, таких как мороженое или лимонад, в постоянной продаже в наших краях не было. Когда завозили развесное мороженое, мама сразу покупала трехлитровую банку. В один из дней прошел приятный слух, что в магазин, примерно в километре от нас, привезли лимонад, тогда он назывался странным словом «крем-сода» и был необычайно вкусным. Пропустить такой чудесный момент я не могла, поэтому, вооружившись модной в те времена «дырявой» сеткой, больше похожей на рыбачью сеть, и одним рублем, полученным от щедрой мамы, со всех ног, одетых в валенки с галошами, почесала в магазин. В черной шубке и такой же мутоновой шапочке разглядеть во мне крошечную девочку было невозможно, однако, несмотря на свой микроскопический размер, я обладала отчаянным характером.

Добравшись до магазина, а дело было вечером, моментально пристроилась в хвост мужской компании в очереди в вино-водочный отдел. Раньше в таких отделах тусовались только джентльмены, потому что дамам было крайне негламурно таскать в руках бутылки с «огненной водой». Моя задача заключалась в том, чтобы купить одну бутылку желаемого напитка, но целый рубль, подаренный мамой, оставлял место для фантазии. В мечтах появилась вторая бутылка, третья… Когда, наконец, я, шатаясь от экстаза, добрела до прилавка, из-за которого продавщица, не сумев разглядеть меня благодаря моему крошечному росту, тем не менее, отпустила мне аж шесть бутылок лимонада, от радости я переместилась прямо на «седьмое небо»! Короче говоря, девочку обуяла дикая жажда и жуткая жадность! Работница торговли даже не поинтересовалась, смогу ли я донести такую нелегкую ношу, а просто сложила бутылки в сетку и отдала мне. Вынести такую тяжесть помог один дяденька, но чтобы донести до дома, надо было что-нибудь придумать, и я сообразила и доволокла вожделенную покупку, как санки по снегу, причем безо всяких происшествий, а не как девочка из старого анекдота.

Приходит маленькая девочка в магазин и говорит:

– Дайте мне, пожалуйста, десять бутылок водки.

Продавщица удивилась и спрашивает:

– Девочка, а не тяжело будет нести-то?

Девочка в раздумье.

– Вот и я думаю, может, половину здесь выпить?

В общем, настойчивость и труд всё перетрут. Отвлекшись от воспоминаний, услышала голос Петра Петровича, спорящего с кавказцем:

– Слушай, Магомет, людям нужно срочно запустить производство, поэтому им необходима вся сумма сразу. Ты же понимаешь, что на несчастные два миллиона сделать это будет невозможно!

– Но нас жэ здэсь, кромэ них, чэтвэро. Тогда какой расклад? На чэтвэрых нэ много получится, а вэдь опэрацию надо еще профинансировать. Ты ужэ прикинул, сколко нужно?

– Насчет финансирования, дорогой, не волнуйся, скинемся, не такие уж большие «бабки», как ты думаешь. И с других операций будем иметь достаточно, там этих стран в Африке, как собак нерезаных. Сделаем этих ублюдков!

Таирович почесал свою гриву.

– Ну ладно, позже пэрэтрем еще. Кто готовит план? Ты, Олэг? – обратился он к Олегу Викентьевичу.

Тот согласно кивнул и добавил:

– С ребятами вместе, разумеется. Они там были и могут помочь в разработке толкового плана, с учетом всех нюансов и проблем. А ты, Магомет, только финансируешь или сам хотел бы поучаствовать?

Кавказец засмеялся.

– Заманчиво, очэн уж давно нэ дэржал в руках автомат! А что, идэя хорошая! Адрэналина в жизни не хватает, пожалуй, поучаствую. К тому же на араба похож, могут и за своего принять. Там же мусульман полно!

– Ваня, – обратился к самому молчаливому участнику заседания главный спонсор проекта, – ты в тандеме с Олегом. Собирайтесь, разрабатывайте план, позже всё детально обсудим, а ты, Егор, как всегда, – генерал не стал при нас уточнять деятельность компьютерщика, но сразу же стало ясно, что он тот самый необходимый нам хакер.

После обсуждения некоторых деталей и наших ответов на интересующие компанию вопросы мы откланялись и покинули помещение. Не успели пройти пару шагов, как вслед за нами вышел Петр Петрович.

– Идите-ка сюда, – настойчиво позвал он нас за собой.

И мы – шерочка с мошерочкой – потянулись за ним. Комната, в которую привел нас олигарх, оказалась этаким мини-кабинетом. Самой приметной вещью тут был железный сейф, громоздкий старинный гигант, безо всякой электроники, которую можно сейчас с помощью всяких там продвинутых штучек элементарно взломать. Он занимал почти четвертую часть помещения. Мы осторожно присели, а генерал, ничуть не смущаясь, открыл при нас своего железного «охранника» материальных ценностей. Краем глаза я заметила достаточное количество денежных средств, пачки бумаг и каких-то документов, наверное, акций. Даже не сомневаюсь, что Петрович – миллионер, а может, миллиардер, и думаю, не рублевый! Я никогда не считала деньги в чужом кармане. Он, несомненно, являлся совладельцем многих и многих процветающих предприятий, работающих в самых актуальных областях нашей не очень развитой промышленности и энергетики. Когда у тебя имеется миллион долларов или евро, то зарабатывание остальных финансовых средств – это уже дело техники, не зря же существует аппетитная поговорка «деньги делают деньги».

Петрович, пошуровав в сейфе, вновь обернулся к нам. В руках у него были две соблазнительные пачки купюр, перехваченные банковской лентой. Он положил пачки перед нами.

– Здесь миллион рублей на текущие расходы, поскольку вам придется еще задержаться.

Не знаю, как Лева, но мне стало очень неудобно и даже стыдно за наше несостоятельное положение. Оно, видимо, было написано у нас на лбу, иначе зачем бы ему предлагать нам деньги?! Я попыталась отказаться, на что генерал строго сказал:

– Деточка, это мелочь! А вообще, с деньгами надо расставаться легко…

Дорогой мой, хотела я ответить ему, мы с ними, в смысле с деньгами, как у замечательного сатирика Л. Натапова, и встретиться-то не можем, не говоря уже о расставании! Вот какими бы разными ни были люди, но в основном относятся друг к другу именно так, как в поговорке: «Человек человеку волк», исключения, правда, бывают, но очень редко. Щедрый Петрович, абсолютно чужой нам дядька, вот так, запросто и безо всяких условий, дает миллион, в то время как один из наших многолетних партнеров, когда мы оказались в сложной ситуации (у нас перед отъездом домой украли все деньги), на нашу просьбу одолжить некоторую сумму одолжил, швырнув нам прямо в лицо несчастные пятьсот долларов. Как вспомнишь – так вздрогнешь! Сколько же унижений было в нашей жизни – и словами не передать! И сегодня мы бесстрашно идем на штурм этого африканского «бастиона» от категорического нежелания постоянно находиться в состоянии униженных и оскорбленных.

Может быть, когда-нибудь, когда я буду старенькой и ужасно богатой, на заданный мне вопрос: «А вы сможете отчитаться за свои миллионы?» тоже, как один известный бизнесмен, скажу: «Да, конечно, смогу, за каждый цент моего состояния, кроме… первого миллиона!» А сколько их таких бизнесменов, поднявшихся на небывалые высоты с помощью первого неправедного миллиона, есть в мире – и не сосчитать!

Тепло распрощавшись с нашим новым спонсором и партнером, мы уехали.

Глава 26

Сегодня вечером предстояло еще одно весьма серьезное мероприятие – прием у известной и популярной столичной ясновидящей. Она по нашей огромной просьбе согласилась принять нас в свои нерабочие часы. Мы и раньше пользовались услугами экстрасенсов, но не таких известных, как эта еще молодая девушка. Прежде чем обратиться именно к ней, на протяжении полугода наблюдали за ее успехами на интереснейшей передаче «Битва экстрасенсов», где она показала большие успехи и поразительные результаты. В слухи о том, что передача постановочная, с фальшивыми, подставными экстрасенсами, не верим, потому что уверены – люди со сверхспособностями есть, как и чудеса, которые иногда случаются. Мне, например, крайне любопытно знать, каким образом особенные люди видят прошлое, если оно уже исчезло из нашей жизни, и будущее, если оно еще не наступило?! Значит, в каких-то третьих измерениях или параллельных мирах прошедшие события и еще не наступившие все же существуют.

Ярчайшей представительницей касты ясновидящих была всемирно известная Ванга. Ее пророчества сбывались, и многие имели счастье испытать на себе ее дар. Вот только не знаю, стоит ли нам, простым смертным, совать свой любопытный нос в будущее, чтобы узнать о своей дальнейшей судьбе, не уверена. Пусть все идет своим чередом, тогда хотя бы сохранится душевное равновесие…

Однако вечный интерес к подобным загадочным и удивительным вещам, которые мы своим примитивным умом понять не в состоянии, толкает нас в жаркие объятия бездарных гадалок, экстрасенсов-полуфабрикатов и «незрячих» ясновидящих, большая часть которых, к великому сожалению, вообще не имеет никаких способностей, а лишь дурит народ, потому что многим из них, как и африканцам, очень хочется жить хорошо и богато, но за чужой счет, играя на расстроенных чувствах клиентов и зарабатывая огромные нелегальные деньги на наших проблемах, горе и неприятностях.

До этой встречи таких было несколько, но, кроме разочарования, никаких иных эмоций мы не испытали! С последней плоховидящей ясновидящей мы консультировались как раз по поводу афериста Радтке, когда тот только нарисовался на горизонте.

– В нашем окружении появился новый человек, зовут Александр. Сможет ли он помочь нам и можно ли ему доверять? – спросила я у известной экстрасенши в надежде, что уж она-то своим советом и уникальными способностями точно сможет оградить нас от неприятностей.

Чуточку подумав, «профессионалка» сказала:

– Да, он поможет, у него большие связи, – затем добавила: – Правда, дорого платить придется.

Мы испугались.

– А что, ожидаются проблемы или что-то другое?

– Деньги большие придется заплатить, – разъяснила она.

Мы поняли это по-своему и ошиблись. Решили, что придется отдать свои доли в фирме на не очень выгодных для нас условиях. Просто подумали, что это и есть та самая вынужденная дороговизна, о которой она так уверенно говорила, но даже в самом страшном сне не могли себе и представить, насколько дорого обойдется нам эта ошибка и этот жуткий контакт. За тот сеанс заплатили тысячу евро и радостные поехали навстречу колоссальным неприятностям!

Ну а потом предсказание исполнилось, но с точностью до наоборот. Какая уж там помощь! Этот гад Радтке просто вверг нас в жуткие неприятности, умыкнув почти двадцать тысяч евро чужих денег, хотя доля правды в ее словах, несомненно, была: мы заплатили слишком дорогую цену! Вот ничему нас жизнь не учит, и мы вновь премся в объятия экстрасенсов, и если результат будет таким же, как в последний раз, тогда со всей этой хренью надо срочно заканчивать раз и навсегда!

Девушка-экстрасенс отличалась весьма жестким и грубым нравом, и я даже побаивалась: как она воспримет нас? Офис находился в малогабаритной двухкомнатной квартирке обычной столичной многоэтажки. Поскольку этот день был неприемным, то жаждущих чуда, как обычно, не наблюдалось. Пока мы раздевались и снимали обувь, молодая экстрасенша, желая поделиться с нами своими проблемами (а они у них, оказывается, тоже есть, как говорится, «сапожник без сапог»), с порога заявила, что у нее было несколько мужей, при этом равнодушно добавила, что все они сдохли. Вот так и сказала: сдохли! Мы, как люди нормальные, решили ей посочувствовать в связи с такими потерями в ее жизни, на что «добрая» девушка презрительно и жестко припечатала:

– Сдохли и хорошо, туда им всем и дорога!

Нам стало страшно, но боялись зря, приняла она нас более чем доброжелательно, возможно, потому, что приехали мы из Германии. Едва вошли в кабинет, мельком взглянула на нас и сразу же определила наш статус.

– Вы муж и жена, – мы согласно кивнули и были весьма удивлены, потому что практически все окружающие всегда воспринимали нас как отца и дочь.

Ясновидящая зажгла свечи и, глядя на пламя, вдруг заявила:

– Есть информация!

Затем взяла ручку, бумагу, что-то написала и, сложив записку, протянула ее мне со словами:

– Потом прочитаете, после сеанса, – еще раз красноречиво и выразительно поглядев именно на меня.

Стало понятно, что с содержанием этого волшебного клочка бумаги я должна ознакомиться в одиночестве, без Левы. Затем спросила, что бы мы хотели у нее узнать. От следующей пришедшей информации, которую она озвучила, мы просто потеряли дар речи, так и сидели, разинув рты. На мои слова: «Мы здесь в Москве по делам были у одного человека…» она вновь посмотрела на пламя свечи и спросила:

– Его не Петр зовут? Правда… – добавила шепотом, – это имя не настоящее, – затем опять присмотрелась к свечке, – а подлинное его имя… Валентин, и он высокопоставленный военный и очень влиятельный человек!

Сказать, что мы удивились – значит, ничего не сказать, мы пребывали в шоке! Абсолютно точное попадание! Ведь тогда на встрече вредный Магомет чуть не назвал его настоящее имя, произнеся «Ва…», значит, Валентин… она была, несомненно, права. Я почему-то вспомнила одну из передач «Битва экстрасенсов» с ее участием, когда на вопрос ошеломленного результатами корреспондента, как у нее получаются столь точные предсказания, девушка ответила:

– Мне все показывают и рассказывают духи.

Вот и не верь после этого во все странное и необъяснимое. В конце концов я решилась задать основной интересующий нас вопрос:

– Скажите, пожалуйста, а как с финансами, они у нас когда-нибудь будут?

Да, кстати, до озвучивания самого главного для нас вопроса она высказалась о нашем финансовом положении:

– Вижу, выживаете…

Ответ на наболевший вопрос был музыкой для наших ушей.

– Будет капитал, будет, – сказала экстрасенша уверенно, но поскольку нас потрясли предыдущие предсказания, к огромному сожалению, мы не догадались спросить, когда же столь великолепное событие придет в нашу многострадальную жизнь.

Затем мастерица раскинула карты Таро и еще раз авторитетно заявила:

– Все будет прямо-таки замечательно! Такие хорошие карты редко кому выпадают, – и уж совсем подкупила нас своей откровенностью, – я даже вижу ваш завод, – сказала она и, прикрыв глаза, описала, как будет выглядеть наше предприятие.

Какие-то смутные очертания прекрасного будущего нежданно-негаданно замаячили на горизонте.

– Больше полугода, – очнувшись, наконец, от своих видений, ясновидящая вдруг опустила нас на землю, – вы будете находиться в состоянии сильного напряжения, грядут события, при которых вашей жизни будет угрожать серьезная опасность, – начала она перечислять предстоящие неприятности.

– Так жить будем или нет? – затаив дыхание, спросила я, бесстрашно влезая в ее прогнозы.

Девушка почему-то пристально посмотрела именно на меня и сказала:

– При любом раскладе будете, но… есть обстоятельство, которое угрожает, – она сделала паузу и уточнила: – Именно вам!

Меня стала пробирать дрожь волнения, и я с большим трудом выдавила из себя пару слов:

– Что вы имеете в виду?

Ясновидящая охотно пояснила:

– В вашей семье есть кто-то неупокоенный, о ком вы постоянно думаете. Необходимо срочно провести ритуал, иначе ваша жизнь будет подвергаться опасности. Вы меня поняли?! – проявила она настойчивость и уж совсем прямо добавила: – Не хочу вас пугать, но все может закончиться смертью!

И вновь оказалась права. Я догадалась, о ком идет речь. Больше тридцати лет назад пропал без вести мой родной дядя, младший брат отца, замечательный человек и большая умница. Он работал инженером, причем ведущим, в одном из городов России, периодически появляясь в гостях у моей бабушки, своей матери. В последний раз я встречалась с ним в начале семидесятых, когда он проводил там свой очередной отпуск, и после этой встречи никогда больше ни живым, ни мертвым мы его не видели. На железнодорожном вокзале, стоя в тамбуре вагона, он махнул нам в последний раз рукой и… исчез, испарился без следа, растворился на огромном, бескрайнем пространстве необъятного Советского Союза и в последующие годы на связь не выходил.

Обеспокоенные его молчанием, мои родители подали заявление об исчезновении во всесоюзный розыск, который так никакого результата и не дал. Всю жизнь до самой своей смерти моя бабушка ждала сына. Она обошла всех гадалок и ясновидящих в их городе, и все говорили одно и то же, что он жив, у него семья и ребенок, но чуда не произошло, блудный сын так и не появился.

Шли годы, родственники стали о нем забывать. Ведь если человека нет, то постепенно исчезает и реальность его восприятия. Лишь несколько старых снимков да детские воспоминания остались как память о его былом существовании. Одну из фотографий я как раз взяла с собой (подспудно надеясь получить у специалиста хоть какую-то информацию о нем). Его исчезновение не давало мне покоя все эти годы, и последнюю точку в этой истории должна была поставить сидящая перед нами, на удивление, талантливая, девушка. Я вытащила давний снимок и передала ей. Она, с минуту подержав фото в руках, начала свой рассказ:

– Этого человека нет в живых, и он неупокоенный, что очень опасно для вас!

Сердце мое замерло в груди. Конечно, мы понимали, что если человек не дает знать о себе столько лет, то вряд ли он находится в добром здравии, хотя такое тоже случается, но все же надеялись, думая, что, возможно, он просто не может нас найти в связи с переменой нашего места жительства или потерей памяти… теперь уже надеяться… было не на что.

– Вы не можете сказать нам, что произошло? – робко спросила я.

Правда оказалась еще страшней, чем мы предполагали.

– Его убили, – сказала она так уверенно, словно находилась в этот страшный момент рядом с ним, – давно… еще в девяностых. Он ехал к кому-то в гости, но не доехал… на него напали сзади… сначала ударили по голове, затем… ножом в живот, ну… а потом слили…

– Что значит – слили? Утопили, что ли? – не поняла я странное значение сказанного слова.

– Нет, просто там же и закопали…

Ужас! Вот так просто убили и зарыли, как собаку! Горло сжал спазм.

– Надо срочно провести ритуал, иначе… – в задумчивости покачала она головой.

Мы с Левкой до глубины души были потрясены такой жуткой гибелью близкого родственника и даже в самом ужасном сне не могли представить, как страшно сложится его судьба!

– Вот увидите, вам станет намного легче, – ласково вывела нас из раздумий экстрасенс.

В знак согласия я кивнула.

– Хорошо, делайте, пожалуйста, ритуал.

Нам ничего не оставалось, как согласиться с ней. Она взяла фотографию и вышла из комнаты. Мы молчали. Говорить после таких шокирующих известий никаких душевных сил не было. Лишь один вопрос не давал мне покоя: почему, исчезнув в начале семидесятых, до девяностых он не давал о себе знать, почему?! Хотя чего уж теперь искать ответ на этот вопрос, когда человека больше нет и не будет. Слезы навернулись на глаза. Боже мой, как тяжело терять родных, особенно если ушли они так рано и столь трагично! А сколько людей в нашей стране за последние десять-двадцать лет ежедневно исчезает и пропадает без следа?! Это просто уму непостижимо! Где они? Что с ними случилось? Какие муки приняли и за что? Может, к этому причастны какие-то аномальные силы или инопланетные, но то, что причастны всякого рода выродки, это однозначно! Как же это страшно звучит – ушел и не вернулся! Весь трагизм этого обстоятельства передал в своей балладе советский поэт и переводчик Александр Кочетков:

С любимыми не расставайтесь,

С любимыми не расставайтесь,

С любимыми не расставайтесь,

Всей кровью прорастайте в них, —

И каждый раз навек прощайтесь,

И каждый раз навек прощайтесь,

И каждый раз навек прощайтесь,

Когда уходите на миг!

Мне даже трудно представить состояние тех, кто с нетерпением ждал возвращения своих родных и близких, но так и не дождался, и это самое неведение намного ужасней, чем конкретное известие, даже трагическое, об их судьбе. Какой же жуткий мир, в котором мы пытаемся выжить, с войнами, убийствами, враждой, природными катаклизмами, падением уровня жизни, катастрофами и внезапными исчезновениями… Печально, но будущее планеты мне видится отнюдь не в радужных тонах…

Мои мысли прервала «ведьма», так она иногда себя называет. Ясновидящая показала обычную луковицу, в серединке которой находилась сложенная фотография моего дяди, и при нас, сопровождая процесс какими-то словами и заклинаниями, залила воском отверстие. Затем, передав нам в руки ритуальный предмет и церковную свечу, произнесла:

– А теперь надо съездить на кладбище и закопать ее как можно глубже на определенной могиле, а для усопшего захватить угощение, чекушку водки и кое-какие продукты.

В планы этого дня посещение кладбища не входило, поэтому я нерешительно попыталась отвергнуть данное предложение:

– Сегодня, думаю, мы не сможем, может быть, завтра…

Договорить не успела.

– Нет, бля, поедешь! – зло припечатала девушка. – Даже не вздумай отказаться, иначе сама ляжешь в могилу! – потом, увидев мое побледневшее лицо, чуточку смягчилась и сказала:

– Это нужно сделать сегодня. Упокойте вашего родственника, чтобы не принести беды себе!

Ну что делать, пришлось, рассчитавшись с ясновидящей, срочно ехать на кладбище. В лифте я прочитала записку, которую она дала мне в начале сеанса. В ней стояло всего несколько слов, которые поразили и озадачили меня: «Через несколько лет у вас будет новый мужчина!» Левке записку, чтобы не расстраивать, показывать не стала, а у самой сердце сжалось от боли и нехорошего предчувствия: что же с ним будет? Перед самой поездкой на кладбище в дар усопшему купили продукты. Купили всё, кроме водки. Ни в одном близлежащем магазине города Москвы водки в ассортименте не оказалось. Удивительно, но небывалое, тем не менее, иногда в нашей жизни бывает! Как объяснили нам продавцы в магазинах, происходит это из-за отсутствия лицензии на продажу этого алкогольного напитка. Пришлось взять бутылку пива.

Кладбищенская операция прошла без происшествий, но на обратном пути я дала волю слезам. Все чувства перемешались в моей измученной душе: и потрясение от полученного известия о страшной гибели ближайшего родственника, и горькая боль утраты, и безумная жалость, и огромное сожаление, что не удалось уберечь его от такого ужасного конца. Я проплакала всю дорогу. С другой стороны, этот невыносимый, страшный груз неизвестности, камнем лежавший на сердце, рассыпался в прах и исчез, оставив в душе незаживающую рану. А ночью мне приснился мой бедный дядя, который улыбнулся и молча на прощанье помахал мне рукой…

Все дела на этом свете желательно завершить еще при своей жизни. Пожениться или развестись, если нет никакой возможности жить дружно вместе, завести детей, постараться найти следы пропавших, примириться с теми, с кем враждовал, простить тех, кто тебя обидел, и обязательно повиниться перед теми, кому ты сделал когда-то больно. Думаю, что незавершенные дела не дадут жить спокойно и на том свете и душа будет метаться между двумя мирами, не в состоянии успокоиться. Надо быть мудрым и сделать так, чтобы не было мучительно больно от всего, что железной цепью тащится за вами по жизни, да впрочем, и после смерти тоже.

Вместе с тем перспективы, нарисованные экстрасенсом, нас очень порадовали, но мы должны были подготовиться к опасностям, которые поджидали нас на черном континенте, а чтобы не пошло всё прахом, следовало разработать тщательный и детальный план, чем мы и занялись с Олегом и Иваном на следующий день.

Глава 27

Так необходимая нам встреча состоялась в гостинице, где мы вчетвером обсуждали нашу разбойную схему. Почти девяносто процентов успеха любой операции ложится на фактор внезапности. Для неискушенных африканцев мы лохи, которых надо «развести», обмануть, выманить приличные «бабки» и кинуть. Они и в самых страшных своих снах не могли представить, что за доверчивыми масками добропорядочных и, на их взгляд, наивных дебилов скрывается профессиональный и хорошо подготовленный боевой отряд. Наличие в группе женщины – это своеобразный инструмент усыпления вражеской бдительности. Если в коллективе присутствует представительница слабого пола, это означает, что какой-либо подлости или подвоха ожидать не следует. Многие уверены, что женщины совершенно не способны вести военные действия, но они сильно ошибаются.

Женщины порой бывают злее, жестче и коварнее мужчин, особенно если вопрос касается материальных ценностей, несмотря, в большинстве случаев, на свой обманчивый и безобидный вид. Вот такая внезапность и ляжет в основу нашей операции. Надо так нанести им удар, чтобы они не очухались! Мне впервые придется принимать участие в экспроприации, как сказала душевная половинка, а в нашем конкретном случае – восстановлении справедливости, поэтому и волнуюсь больше всех! Если спасение утопающих – дело рук самих утопающих, тогда схватим себя за макушку и вытянем из пучины безденежья и долгов!

– Знаете, что, Олег, я тут подумала, что заставить их привезти деньги еще раз можно только под одним предлогом. Скажем, что наш босс не поверил и сам захотел увидеть наличие денег. Мы только первые ласточки, а за нами приедет и руководитель. После первого посещения наши люди могут закрепиться где-то рядом с мафиозной виллой. Например, под видом любознательных туристов арендовать какую-нибудь соседнюю хижину. Покажи только деньги этой гопоте, и проблем не будет. Нужно изучить все подходы к дому. Территория и «хижина дяди Тома» хорошо охраняется вооруженными боевиками, но в доме постоянно никто не живет, я более чем в этом уверена. Кто-то из вас, скорее всего Иван, должен находиться рядом со мной и переводчиком.

Олег удивился.

– А переводчик зачем?

– Ну… я же почти не говорю по-английски, – мне не понравилась его странная несообразительность.

– Иван прекрасно знает язык янки, поэтому лишний человек нам ни к чему!

Вот молодец, этот Ванька, такой роскошный парень! Не замутить ли с ним? Временами у меня начиналась «детская болезнь левизны», этот термин придумал В.И. Ленин, который подразумевал нечто совершенно другое. При виде симпатичного паренька меня начинало кренить влево. В общем, не время, конечно, для амурных дел, но, как говорится, против природы не попрешь!

– Не надо, так не надо! Да, кстати, вспомнила. В китайском отеле, где мы жили, есть парень, доктор, хорошо говорящий по-русски, Ричард. Он учился в Москве и имеет в России жену и дочку. Правда, давно потерял с ними связь. Может как-то его привлечь? Зацепить чем-то, деньгами или бывшей семьей. Его папаша, между прочим, царек какого-то племени. Думаю, он может нам очень даже пригодиться! У меня есть номер его телефона.

Олег заинтересовался нашим новым знакомым.

– Было бы неплохо. Подумаем, в каком качестве. И вот еще что, – обратился ко мне офицер, – тебе придется пройти краткий, но интенсивный курс «молодого бойца»…

То ли я задумалась, то ли отвлеклась.

– Извините, молодого кого?

– Бойца, бойца, – бодро повторил Олег.

– В каком смысле? – я никак не могла понять, чего он от меня хочет.

– В прямом!

– В каком – прямом?!

Офицер посмотрел на меня с удивлением и некоторым раздражением.

– Ты тупая или только прикидываешься?

Я прямо осталась без слов! Надо же, уже и спросить нельзя, сразу тупая! Да толковее меня среди вас нет и не будет!

– Почему же тупая, – сказала я, не показывая обиды, – просто хочу узнать, как это будет выглядеть.

– Объясняю, – ответил разведчик, взяв кое-как себя в руки, – будешь проходить подготовку в спецлагере, где тебя научат тому, что необходимо для той операции, в которой ты собираешься участвовать.

– А можно поинтересоваться, что будет входить в мою подготовку?

– Можно. Во-первых, приемы рукопашного боя…

Опыт рукопашного боя у меня был в основном с владельцем жилья, когда не хватало денег на оплату квартиры. Может, это было не слишком профессионально, зато довольно эффективно!

– …Далее стрельба из некоторых видов оружия, как например, пистолет и автомат…

– А минерно-саперные работы мне изучать не придется?! – возмутилась я. – Складывается такое впечатление, что вы отправляете меня в какую-то горячую точку!

Если честно, такого уж большого опыта обращения со стрелковым оружием не имелось, зато драматический опыт подрывных работ я с невероятным «успехом» опробовала на себе лично. Однажды вечером мне взбрело в голову, забитую многочисленными магическими ритуалами, опробовать новый метод из книги «Сибирская целительница». Самое интересное, что судьба не только усиленно намекала, что занятия этой фигней затевать не стоит, а говорила уже это открытым текстом, поместив в программу телевидения два хороших фильма, один из которых замечательный «Пианист» Романа Поланского, а второй – какой-то совершенно жуткий и обожаемый мною ужастик. Я долго колебалась, но приверженность к магии взяла верх, тем более, что данный ритуал был направлен на поправку нашего хренового финансового положения.

Ничего особенного, просто следовало взять несколько мелких монет и кинуть их в растопленный воск с определенным магическим заклинанием. Не знаю, возможно, я медленно прочитала заклинание или слишком нагрелась плита, но случилось непредвиденное: плошка с растопленным в ней воском неожиданно вспыхнула ярким пламенем. Я, в шоке, совершенно растерявшись и напрочь позабыв уроки химии, совершила роковую ошибку – подставила пылающий воск под струю холодной воды и… началось!

Мощной ударной волной (даже не поняла, как это случилось) вышибло шестимиллиметровую стеклянную дверь кухни. Осколками были усеяны два этажа квартиры. Огромные куски разбитой в пух и прах двери оказались даже в закрытой ванной комнате! В гостиной побило всё, что находилось там на тот момент: и картины, и мебель, и даже книги! Потом… начался пожар. Пламя весело и скоренько так перекинулось на занавески, которые мне все же удалось сорвать рукой, при этом я получила ожог третьей степени. После не очень удачных подрывных работ почти три месяца пришлось ходить с перевязанной рукой и еще целый год моя кисть выглядела, как клешня вареного рака, то есть имела специфический багровый цвет. Шрамы и сейчас украшают её, но, к великому счастью, не морду лица (я ведь не мужик, чтобы ими гордиться), напоминая мне об этой ужасной глупости! Хорошо хоть поплатилась не головой и обошлось без инвалидности!

Олег в долгу не остался.

– Минерно-саперную науку изучать не придется, а вот навыки вождения автомобиля необходимы…

Ну естественно, а как же иначе! В наше-то неспокойное время! Необходимы любые навыки: водить и автомобиль, и самолет, и танк; прыгать с парашютом и без; отлично стрелять абсолютно из всех видов оружия, включая тяжелое; ориентироваться, как сурок, на местности; выживать в пустыне и тайге; ловко освобождаться от наручников и преследования; знать энное количество языков; карабкаться по горам, ползать, плавать, бегать, лазать и быть сексуально обаятельным и сообразительным, чтобы выкручиваться из любых щекотливых ситуаций.

– А вообще-то ты права, считай, что едем в горячую точку. Еще в какую горячую, прямо в ад! Я выполнял кое-какие задания в Африке, и Ванька там был, – он выразительно посмотрел на Ивана.

Ваня согласно кивнул.

– Поэтому, дорогая, не надо кочевряжиться! Чтобы выжить, все средства хороши…

– Кроме убийства! – высказала я свою точку зрения.

– Да нет, не получается так! Ради своего спасения и не только идешь на любые меры, бывает и это.

– Но не в данном случае! – стало страшно.

В жизни мне, к счастью, убивать еще никого не приходилось, но в мечтах хотелось многих, начиная с Левки! Во время очередной стычки прямо руки чесались взять что-нибудь потяжелее и шарахнуть его по башке, но эту грань разум не перешагнул ни разу. Правда, был случай метания стакана, но не в мужа, а в партнера, но, к моему сожалению и на его счастье, случился промах.

Я как нормальный человек совершенно не понимаю, как можно хладнокровно планировать убийство человека с последующей его реализацией. Именно человека, а не какого-нибудь ублюдка, который измывался и насиловал твоего ребенка, поднял руку на твоих близких, порой безо всякой причины, хотя никакая причина, кроме вышеперечисленных, не может стать поводом для убийства.

Мать носит ребенка под сердцем девять месяцев. В муках рожает. Не спит днями и ночами, нянча его. С любовью растит, отказывая себе во многом и вкладывая всю душу, особенно если семья неполная и нет отца. И вдруг появляется какой-то подонок и самым зверским образом вырывает из жизни несчастной матери того единственного человечка, с которым она связывала огромные надежды на свое последующее существование, которого любила больше, чем кого-либо, и дорожила им пуще жизни! И где справедливость? В чем она заключается? В том, что убийца, отсидев пару-тройку лет, выйдет и продолжит свой страшный путь, калеча и отнимая жизни других людей?! А несчастной матери останется доживать свой век, если это можно назвать жизнью, лишь с портретом своей кровиночки и воспоминаниями?! Думаю, нет. Кто посягнул на чужую жизнь, не имеет права на свою! И если бы, не дай бог, что-то подобное произошло в моей семье, я, не задумываясь, взялась бы за оружие мести.

Вот, говорят, самосуд – это преступление, а если суд не выносит справедливый приговор, что тогда? Нынешний мораторий на смертную казнь – вещь парадоксальная. Те несчастные, чьих близких родственников просто так, порой играючи, для развлечения и забавы, не задумываясь, казнили, уничтожили эти нелюди, как законопослушные граждане и добросовестные налогоплательщики обязаны, а иногда и до конца жизни, содержать их на свои деньги, чтобы они жили, жрали, дышали, мечтали?!

У одной нашей хорошей знакомой зверски убили внука – история нашумевшая. Педофил-садист у живого семилетнего ребенка вырвал кишечник! Едва живого малыша доставили в серьезную американскую клинику. Несколько лет несчастный мальчишка промучился, ожидая трансплантации органа, но операция облегчения так и не принесла. Через пять лет этого кошмара мальчик в муках умер… А педофил-убийца? Он уже вышел на свободу и, очевидно, продолжает свое гнусное черное дело. Имеет ли он право на жизнь? Нет!

Мужчина решил зверски отомстить своей возлюбленной, которая из-за его ужасного характера больше не желала с ним вместе жить. Вы думаете, они спокойно разошлись и каждый начал строить свою жизнь? Увы, нет. Он просто вынес свой приговор ей и ее ребенку, десятилетней девочке. Обеих, еще живых, без сознания, положил в бочку, забил ее и швырнул в озеро… Бочка не утонула, и несчастные были обречены на медленную мучительную смерть на протяжении нескольких дней. Достоин ли этот зверь смерти? Достоин! Но получил от правосудия только двадцать лет с отличной возможностью выйти досрочно. Справедливость восторжествовала? Нет!

Чудный десятилетний мальчишка катался с горки, а его просто так, ради забавы и интереса, забили насмерть молотками два несовершеннолетних садиста-отморозка, чтобы посмотреть, как он будет умирать! Где же они должны закончить свою жизнь? В АДУ! А в реальности срок уголовного наказания составил всего лишь десять лет, опять же с надеждой на условно-досрочное!

Законность – это понятие правового, цивилизованного мира, но если этим зверям закон не писан, то и для нас они должны быть вне закона! Не пора ли уже нам действовать по закону гор: око за око, зуб за зуб, глядишь, и общество стало бы чище и хотя бы частично избавилось от жутких монстров в человечьем обличии. О соблюдении законности рассуждают те, кто не испытал на себе все ужасы и муки таких потерь, зато те, кто пережил это, уже находятся по ту сторону закона.

– Если будет угроза жизни, – спокойно сказал Олег, – тогда придется.

– Но может, как-то обойдемся?

– Может быть.

– А нельзя ли, например, сделать им инъекцию и усыпить? Ну стреляют же во всяких опасных животных, чтобы доставить их обездвиженными в какое-нибудь другое место, а еще лучше заодно ввести препарат, который стирает из памяти события последних дней!

Олег внимательно посмотрел на меня, потом повернулся к Ваньке.

– А что, девочка дело говорит. Всегда знал, что мозги лучше всего работают у дилетантов. Зайду в лабораторию.

Я была польщена похвалой профессионала и обрадована тем, что, если мой метод возьмут на вооружение, тогда не будет жертв даже среди мафии. Кроме того, обращение «девочка» равнодушной меня, разумеется, не оставило! Много ли бабушке надо: подмигни, намекни, похвали – и я твоя! И тут меня осенила оригинальная мысль.

– Слушайте, с введением инъекций будут проблемы. Именно поэтому срочно предлагаю взять на вооружение перстень Борджиа.

Офицеры переглянулись.

– Да, да, весьма эффективный способ! Раньше таким вот образом, впрыснув в крошечную ранку от прокола яд, видный политический деятель эпохи Возрождения Чезаре Борджиа умерщвлял своих врагов, избавляясь от них навсегда. У нас будет не смертельный яд, а только препарат, который позволит им всё забыть и вырубит на определенное время, чтобы дать нам возможность смыться. Таким способом можно устранить и боевиков, охраняющих виллу. Просто пожать руку. Едва заметный укол – и всё, ребята отправятся в нирвану. Я слышала о таких препаратах, разрабатываемых в лабораториях спецслужб, и даже читала.

Викентьевич (боже, какое же интеллигентное отчество у Олега!) задумался.

– А что, смысл есть! Перстень Борджиа, говоришь?

– Да, причем каждому из тех, кто участвует в данной операции и войдет на территорию мафиозной виллы. С виду они должны отличаться друг от друга и выглядеть как обычные дорогие украшения. Никого это не удивит, потому как африканцы там все с головы до ног увешаны золотом. А мне, будьте любезны, с бриллиантом, а то у меня их в жизни еще не было!

Олег и Иван, переглянувшись, улыбнулись.

– А еще говорят, что лучшие друзья девушек – это бриллианты.

– Говорят, что кур доят, а пришли и сисек не нашли! А лучшие друзья и девушек, и бабушек – это дедушки.

Они засмеялись, и присутствующий еще несколько минут назад холодок, который был между нами, растворился без следа.

– И кто лучше – бриллианты или дедушки? – спросил, улыбаясь, Иван.

– Конечно, дедушки, – уверенно ответила я, – будут они – появятся и желанные бриллианты!

– Логично, – вступил в прикольную беседу Олег, – для тебя лично сделаем перстень Борджиа с бриллиантом.

С этими драгоценными камнями, лучшими «друзьями» девушек, дружбы я не водила, в руках не держала, на себя не вешала, в банковской ячейке не хранила. И мне кажется, что прожить свою жизнь можно вполне и без общества этих роскошных минералов. Не знаю, как другим, а мне ближе бижутерия, которая смотрится порой намного интересней подлинных драгоценностей средней руки. В сравнение, разумеется, не идут предметы «Алмазного фонда» или украшения царских и королевских особ. Ну, а если выбирать между колечком с крошечным бриллиантиком, который без микроскопа едва ли разглядишь, и бижутерией, то уж лучше надеть перстенек с горным хрусталем, который при электрическом освещении играет не хуже, чем бриллиант. У меня, например, есть изделия одной известной российской фирмы, выпускающей бижутерию, так вот дважды их камни принимали за бриллианты, и отнюдь не бедные люди. Один раз в Праге, когда мы разговаривали с хозяином отеля, мужчина долго так, не отрываясь, смотрел на мои руки и уши, а потом решился спросить:

– Это диаманты?

– Разумеется! – был мой ответ, ведь нам, русским, стыдно появляться без этих камней на людях, а то подумают еще, что мы дикари какие-то нищие!

В стране, которая «кормит» весь мир нефтью и газом, на каждой гражданке должны сверкать только роскошные бриллианты, а то как-то несолидно получается!

Во второй раз ошиблась крайне избалованная супруга нашего словацкого партнера и богатейшего человека, которая о бриллиантах знала не только не понаслышке, но и в принципе была не в курсе, что кроме них существуют еще и другие камни. Она так же, как хозяин пражского отеля, очень долго и внимательно разглядывала украшения и утвердительно сказала:

– Бриллианты.

– Конечно, бриллианты, я другие-то камни и не ношу, – равнодушно вздохнув, подтвердила я.

Пусть знает, что русские бабы совсем не бедные, как показывают россиян в фильмах про Россию наши «патриоты» режиссеры. А то обычно на экране мы всегда выглядим нищими, обязательно беззубыми, тупыми матерящимися дикарями, живущими в покосившихся избах и ободранных квартирах! Поэтому, наверное, и получаем престижные кинопремии, ведь чем хуже выглядит Россия, тем радостнее на душе у европейцев и американцев! Не давайте повод для радости тем, кто нас так ненавидит!

А вообще, все эти украшения, драгоценные камни и материальные ценности – суета сует! Человек приходит в этот мир в буквальном смысле этого слова голым, а уходит в одном платье или костюме. Все остальное оставляет здесь и отправляется в иное измерение налегке. Так стоит ли так страдать и убиваться, если у тебя нет драгоценностей, и в частности, бриллиантов?! Кстати, за последними, как правило, тянется кровавый след. Они должны передаваться только по наследству, чтобы энергетика была положительной, в других случаях ваше тело может им не понравиться, и тогда они будут вам мстить. Бриллианты – «друзья» весьма коварные, и потому лучше держать с ними «ухо востро», а самый идеальный вариант – не носить и не иметь!

Левка долго молчал, слушая наш треп, наконец, раскрыл рот:

– С перстнем это она хорошо придумала, хотя кое-что посущественней иметь, конечно же, надо. Автоматическое оружие, не бросающееся в глаза, типа авторучек, которые были на вооружении спецслужб еще много лет назад. Однако есть вопросы и посерьезней, как, например, вывоз денег с виллы и переброска их за границу. Что вы думаете по этому поводу?

Вот он – самый серьезный вопрос! Куда вывезти и где спрятать для начала порядка двадцати миллионов долларов и как перебросить такую сумму с территории Африки в Европу? Этот момент следовало продумать до мелочей! Какая-то идея блуждала в моей голове, но никак не могла окончательно сформироваться… И вдруг я вновь вспомнила Ричарда. Точно! Нужно уговорить его поучаствовать в операции. Только как? Очень просто: дать денег. А если не согласится и заложит нас? Тогда уж точно кранты, нас живыми оттуда не выпустят! Была ни была, и я озвучила свою идею. Все радостно и одобрительно закивали, а Левка сказал:

– Если человек какое-то время прожил в России, это уже наш человек. Думаю, что подпишется, а еще лучше, если устроим ему встречу с этой Анжелой, его женой, и дочерью. Он, как мне показалось, любит ее до сих пор…

– Тоже думаю, что согласится, – в этом я и не сомневалась.

– Ну, что же, надо попробовать. Возьми это на себя, Оля, – дал мне задание Олег, – теперь надо подумать, куда временно спрятать деньги.

– А если в банк? – дал идею Иван. – Абонируем ячейки в нескольких банках.

– Двадцать миллионов? Нет, слишком много, да и на виду всё. Не годится!

Тут частично выпавшая из головы хорошая мысль, связанная с Ричардом, вновь вернулась ко мне.

– Самым идеальным местом, чтобы спрятать деньги, будет племя отца Ричарда! Никто и не подумает сунуться туда и искать money там. Ричарда они точно не знают. Он работает, между прочим, в китайском отеле. Там тоже, конечно, мафия, но своя и, может, с африканской не соприкасается, а скорее всего, даже враждует.

– Отличная идея! – одобрил мои слова Олег.

– Теперь с переправкой за рубеж. Я вот, что думаю, – мой муж сегодня просто фонтанировал идеями, – нужен мафиозный канал, чтобы мы отдали им деньги в Гане, в то время как их люди отдадут нам «бабки» в России. Сумма вполне подъемная, но, разумеется, под присмотром Петра Петровича, чтобы не кинули, и нужно будет заплатить за услугу определенный процент.

– Идея хорошая, Лев Рафаилович, – сказал серьезно Олег, – обязательно поговорю сегодня с Петровичем и Магометом, возможно, у них и есть концы, а так, в целом, картина вырисовывается нормальная.

– Да, кстати, – спросил Левка, – а что из себя представляет этот Магомет?

– Богатый человек. Сидит в одной из кавказских республик на нефтяной трубе и имеет приличный ряд различных предприятий. Был в свое время боевиком, воевал за исламистов и не только. Потом решил, что лучше управлять бизнесом и жить на широкую ногу, чем бегать по горам с автоматом. Человек он крайне специфический, жестокий и весьма вспыльчивый, но… четко разделяет, где друг, а где враг. Если убедится, что вы его друзья, жизнь за вас отдаст. Есть, правда, слабости, обожает женщин, этакий плейбой, но у кого из нас нет недостатков?! Сам будет принимать участие в деле, и могу сказать одно: в разведку с ним пойду, не задумываясь!

Лева удовлетворенно кивнул и продолжил:

– И еще один момент. В аэропорт Аккры не стоит прилетать даже из России. У них есть Олины отпечатки.

– Что вы предлагаете? – подал голос молчаливый Иван.

– Думаю, для начала надо добраться до Танзании и уже оттуда двигать в Гану на судне по Индийскому океану и Атлантике. Этот вопрос надо хорошенько продумать, я только даю идею. Для этого нужно поговорить с Никитой, моим партнером. Посмотрим, что скажет, но предупреждаю: помогать он будет только за «бабки» и никак не иначе.

– Хорошо, подумаем, – согласился Олег, и они стали прощаться.

Договорились встретиться через пару дней, чтобы всё окончательно обсудить и представить детальный план спонсорам мероприятия – Петру Петровичу и Магомету. Затем нам с Левой следовало кратковременно уехать в Германию, чтобы уладить все дела, а через пару недель вернуться в Москву и отправиться в тренировочный лагерь. Да… чем глубже в лес, тем толще партизаны!

Как только за нашими партнерами закрылась дверь, я накинулась на супруга:

– Ты что, чокнулся уже? Избавиться что ли от меня планируешь?! Придумал тоже, плыть из Танзании в Гану на пароходе. Знаешь же прекрасно, что плавать не умею, да и слишком опасно – сомалийские пираты повсюду шастают. Хочешь, чтобы меня захватили в плен и продали на невольничьем рынке, да?

Левка испуганно молчал и только хлопал глазами.

– Ладно, не вой, – припечатал строго, – поговорю с Никитой.

Если бы тебе надо было плыть на корабле, то ты бы и не так взвыл! Сам плавать не умеет, а всё туда же: «Чеши океаном!» Дурак!

В общем и целом план приобрел видимые очертания и стал уже осязаемым. Прежде чем уехать домой, в Германию, я с Левой вновь пошла на кладбище и постаралась с помощью магического ритуала снять с себя то давнее цыганское проклятье. Без этого даже думать о предстоящих делах не стоило, а не то чтобы в них как-то участвовать. Чудеса начались сразу же, как только мы отошли от кладбища. Сзади нас догнала какая-то женщина и, окликнув, спросила:

– Извините, это не вы потеряли тысячу рублей?

В растерянности осмотрели свои карманы: вроде нет, ничего не потеряли.

– Они там, на дороге лежат, – махнула она рукой за наши спины.

Поблагодарив ее, я повернула назад к дороге. И действительно нашла тысячу рублей, которые одиноко валялись на асфальте.

– Хорошее начало! – потрясенно произнес Лева. – Ты сохрани их как талисман.

Вечером позвонил Ильдар.

– Говорил с Петром Петровичем. Он доволен. Молодцы! Вы произвели на него хорошее впечатление, так держать! Если что надо, сразу же выходи на связь. Деньги есть?

Вот это да, ритуал-то, похоже, работает! До этого уникального момента, кроме Петра Петровича, еще никто из обладателей финансовых средств денег не предлагал, их нам у всех приходилось вырывать только зубами.

– Спасибо, не нужно, у нас есть.

– Если будут нужны, обязательно сообщи.

Еще раз поблагодарила Ильдара за помощь, и мы попрощались.

Глава 28

Через два дня вернулись, наконец, в Германию, чтобы закончить перед опасным путешествием наши незавершенные дела. Я просмотрела все документы, связанные с гнусными африканскими «вымогателями», их электронку, телефоны и так далее. Было решено, что наш хакер Егор зашлет по интересующим нас адресам многообещающую информацию, что некие русские предприниматели ищут для своих проектов инвестиции. Пропустить такое предложение они ни в коем случае не должны, тем более что с Германией вышел облом. Тут на горизонте появился верный партнер-переводчик Владимир, который уже забил тревогу из-за нашего длительного отсутствия и молчания.

– Ну что? Скажем ему? – спросил Лева.

Я пожала плечами.

– Не знаю, стоит ли? Хоть он мужик и не трусливый, но слишком правильный. Поддержит или нет, под большим вопросом.

– Не говори глупости! – разозлился вспыльчивый муж. – Конечно, поддержит, даже говорить нечего! В проекты ведь и его деньги вложены, так что имей в виду это обстоятельство. Володька больше нас желает, чтобы получилось, поэтому, на всякий случай, надо ему сказать. Да и позвонить Никитосу в Танзанию, если он жив и его еще не сожрали папуасы.

– Такого ядовитого сожрешь, сразу же на тот свет отъедешь! Поговори с ним. Вот спорим, что беседа начнется с «бабок» и ими же и закончится?! А я попробую связаться с Ричардом. Думаю, надо через Петровича установить местонахождение его бывшей семьи.

– ОК, действуем!

И мы ринулись в бой. Через пару дней приехал Володька, и нам пришлось посвятить его в наши «кровожадные» планы. Вовка нас не отговаривал и не клеймил, а сказал просто и обыденно:

– Вот и хорошо, скорей бы уже.

Затем робко выразил желание поучаствовать в операции, внеся в общую копилку готовящейся акции свои, более чем разумные, предложения:

– Танзанию и преступное Сомали разделяет лишь Кения, и я думаю, что добираться до Ганы на корабле Оле будет крайне проблематично и долго.

– Но ты же понимаешь, что аэропорт Аккры – тема для нас закрытая, у них есть ее отпечатки.

– Ну и что? – пожал плечами Володька, еще до конца не соображая, что хочет сказать Лев.

– А то, что документы у нее будут совершенно новые, на имя другого человека и, соответственно, макияж и парик, тем более что Олечка, как пародист, может разговаривать разными голосами…

– Не разными, а лишь басом и фальцетом, – сказала я скромно, – ты всегда преувеличиваешь мои способности!

Когда я училась в первом классе, мы разучивали песенку про коричневую пуговку. Придя домой, я радостно заявила маме, что у меня, оказывается, второй голос. На что моя любимая мамочка отреагировала очень заинтересованно: «Доченька, а кто это тебе сказал?» Ответ был не менее гордым и счастливым: «Уборщица!»

– Так вот, все документы и морда у нее другие, а отпечатки те же – Ольги Штерн! – выразил свои опасения супруг.

«Сам ты морда! Нахал! И это о жене, с которой прожил много лет и сожрал уже не один, а сто пудов соли! Честное слово, прямо не муж, а одно недоразумение», – возмутилась я про себя.

– Да… – Вовка почесал макушку, – тогда… вероятно, между Танзанией и Ганой ходят поезда, хотя… вряд ли! Или вот… еще лучше, можно долететь до ближайшей страны, например, Того, а затем пересечь границу по земле автобусом или на автомобиле.

– А ведь это прекрасная идея, мой дорогой! – обрадовался Левка. – Точно, до Того самолетом и дальше на машине!

План мне понравился.

– Хорошо, Вова, план принимается. Придумал действительно неплохо, а то Левка хотел меня на корм рыбкам отправить или в рабство к сомалийским пиратам! Может, на молоденькой жениться собирается, кто знает? Чужая душа – потемки!

Дорогому муженьку мои слова не понравились, но он предпочел со мной не связываться и обиженно промолчал.

– Возможно, и меня с собой возьмете? – спросил наш воодушевленный друг. – Где-нибудь да пригожусь?

– Вполне вероятно, мы подумаем, – ответил Левка за нас двоих.

Думы, естественно, были об одном, что Вовкино участие опять принесет в нашу жизнь приличные расходы.

– Жрать хочу! – прошипела злая душевная половинка.

– Ты что?! – испугалась добрая. – Ей же этот, как там его… Мустафа сказал, что надо худеть. Она же сегодня на диету села!

Ну ни фига себе, «без меня, меня женили» и я, как всегда, узнаю об этом последней!

– Во-первых, не Мустафа, а Саид, а во-вторых, это сказал Петр Петрович, по совместительству Валентин, этот оборотень в погонах! Хотя… нет, это же пожелание симпатяжки Олега.

Зачем же так оскорблять человека?! Он ведь нам денег дал! Знал бы, что некоторые о нем такого нелицеприятного мнения, вообще бы выгнал вон.

– Подожди-ка, какой такой Саид? Не было никакого Саида, то есть он был, но в электричке и полиции, а этого длинногривого древнего чувака зовут вроде Абдулла… нет, Мустафа… нет, нет, Мохамет… не то, а вот… Магомет, вот как его зовут! – улыбнулась моя душевная «подружка». – Ольге бы с ним подружиться, законтачить, а то, оказывается, у нее даже бриллиантов нет, представляешь? И это в двадцать первом веке! Кому скажешь, не поверят! Как же она смогла дожить-то до седых волос без бриллиантов? Кошмар! Любая приличная девушка-бабушка должна в своей жизни хоть раз выйти замуж, получить в подарок норковую шубку, заиметь любовника и хоть одно дрянное колечко с бриллиантом, а то… это просто не женщина!

– Полностью с тобой согласна! – впервые в жизни сменила гнев на милость ее злобная приятельница. – Поэтому этот Абдулла очень даже удачно ей подвернулся! Правда, есть и другие варианты, как этот негритенок Ванька или мачо Олежка, но что-то я кроме оружия больше ничего за их душой не заметила. На хрена нам нищие?!

– Может, они не нищие вовсе, откуда ты знаешь? Вон, как суперски выглядят, – не согласилась оппонентка.

– Конечно, нищие! У нас всегда так: на жопе штаны со стразами, на плечах норковое манто, а за спиной ободранная комнатенка в коммуналке, куча долгов и ребятни, одни понты!

– А этот дядя Петя тоже хороший перец! Вот бы Ольге такого старикашку – личного спонсора! Кстати, она-то ему шибко понравилась, он ее целых два раза девушкой назвал!

– Подумаешь, девушкой назвал, да просто пошутил или сослепу не разглядел! Кроме того, у нее уже есть один такой, правда, без дворца, лошади и «бабок», так зачем ей еще один старпер?! Для коллекции, что ли? Лучше уж молодого!

– К черту молодых! Толку от них, как от козла молока, тем более есть шанс их побега из Олькиной жизни, потому как сегодня этой объеденной кочерыжке привлечь их совершенно нечем: ни кожи, ни рожи, ни «капусты», ни золотой «клетки» – в общем и целом, ни хрена…

Критика была не просто циничной и неконструктивной, а откровенно лживой! Однако последовало продолжение.

– На нее и рабочий-то со стройки не кинется и не позарится, какой уж тут Саид, то есть Магомет!

Ну и наглость!

– Хватит уже трындеть, а? – возмутилась я. – Давайте жрать, что ли!

– А как же диета? Если не похудеешь, то и «капусты» не добудешь. Как тогда жить будем? – возмутились они.

– Ничего, переживете! Сразу вспомните свою боевую и трудовую молодость со шваброй в руках! – «воодушевила» я их и пошла делать себе огромный сэндвич.

Не успела так отличненько устроиться за столом с сэндвичем в пол французского багета, зеленым чаем и стаканом виски, как появился этот зверь Левка, который беспардонно протянув ко мне свои загребущие «грабли», буквально вырвал вожделенную еду из моих ослабевших рук и тут же нагло откусил половину. Что за хамство?!

– Время 18:00! – возмущенно воскликнул он. – А ты все жрешь! Обалдела, что ли? На кону наша жизнь, а ты, как беременная ослиха, никак не можешь остановиться! Что за человек такой тупой?!

Почему я постоянно слышу «комплименты»? «Кто первый обзывается, тот сам так называется», – говорили мы в детстве.

– Ты сам уже оборзел! Человека, тем более меня, нельзя заставить насильно что-то сделать! Я сама решу, когда мне начинать худеть, понятно?! Без твоих дурацких приказов! И разумеется, не сегодня, в четверг… а хотя бы… с понедельника.

Все мои бесконечные диеты начинаются обычно с понедельника. Если вдруг в очередной понедельник диета нарушается, то начало новой жизни переносится на вторник, потом на среду, а затем вновь на следующий понедельник. Каждый раз в воскресенье ночью я говорю себе: «Начинаю новую жизнь», и каждый понедельник эта жизнь переносится на одну неделю позже. Вот ведь, никакой силы воли!

Самое интересное, что с утра я ем мало, не хочется, днем без проблем могу вообще оставаться без еды, но наступают сумерки – и на старт выходит пищевая ломка, точно такая же, как наркотическая у наркоманов. Очередной вечер, как правило, начинается и заканчивается лишь одним вопросом: «Что бы сожрать?» В ход идет буквально всё, что есть в холодильнике и шкафах, включая около десяти стаканов чаю, кофе и других напитков. С утра у меня нет сил встать на весы не от слабости, а от ужаса увидеть свой нынешний вес. Катастрофа! А наряды, которые мертвым грузом лежат в шкафах годами? Имея сорок четвертый размер, в котором я пребывала еще несколько лет назад, переходить на пятьдесят четвертый очень обидно!

Стимул может дать только какой-нибудь любовный объект и не иначе! Вот только где его взять-то? Не всем же нравятся упитанные тети-бройлеры, зато все любят худосочных кривоногих моделек. Похудеть в принципе можно и без объекта, имея лишь пустой холодильник. Если в доме нет ничего провокационного, как сладости, мучные изделия и так далее, несладкий чай или кофе и вообще никакой еды, то данный процесс может сдвинуться с мертвой точки. Похудение – это подвиг, которому есть место в этой жизни!

Помню, как однажды мы гостили у маминой подруги, жены мэра одного из российских городов. Она в свое время после ужасной пластической операции почти целый месяц скрывалась от мужа у нас. Впоследствии оказалось, что люди они специфические и чрезвычайно жадные. Впрочем, в России все существующие мэры, наверное, такие, стоит только посмотреть, в каких «хатах» живут они и в каких – их избиратели. Тетя Луиза жила по соседству и дружила с родителями ещё с той поры, когда они все вместе обитали в деревянном особняке убежавшего после революции 1917 года в Париж местного богача-бая. Поделив домик между собой, добрые соседи неплохо устроились на новом месте и зажили дружно и счастливо, в общем, кто как мог. Тетя Луиза и моя мама не только соседствовали, но и вместе учились в одной школе.

Через несколько лет после окончания учебного заведения мамина подружка нашла себе перспективного жениха. Дядя Миша был родом из деревни, типичный колхозник, но себе на уме. Жизнь в колхозе, видимо, как-то не заладилась. Парнишке, думаю, не хотелось работать на тракторе или в поле и он прямо с башкой окунулся в комсомол. Молодого комсомольца случайно заметили партийные старперы, и он стал стремительно делать политическую карьеру. Начал довольно скромно с организации колхозной самодеятельности, зато потом стал активно внедряться во всемогущие руководящие партийные ряды.

В те времена тоже существовало такое явление, как «жополижество», и еще какое! Кто наиболее умело показывал свое рвение на партийном фронте, у тех карьера буквально взлетала на партийный Олимп. Сначала его назначили мэром небольшой деревушки, потом целого районного центра, затем маленького городка. А апофеозом карьеры стала должность мэра одного крупнейшего российского города и мощного промышленного центра. По его кучерявой дороге жизни, правда, не в ногу, хромая, плелась, как хвост за бобром, и тетя Луиза.

С приходом в жизнь дяди Михаила солидной пафосной должности, известности и состоятельности пришла и пора любви. Не знаю, привозили ли радостных и счастливых избранниц любвеобильного и сексуально озабоченного мэра с доставкой прямо в мэрию, как любовниц тридцать пятого президента Америки Джона Кеннеди в Белый Дом, но не успевала тетя Луиза избавиться от своих ветвистых «рогов», как они вырастали вновь. Короче говоря, коммунист пошел вразнос. Высокая партийная должность бывшему колхознику культуры, увы, не прибавила, поэтому простоватые деревенские манеры так и остались при нем.

Зато дядя Миша умел классно играть на баяне (этим искусством он владел еще со времен организации им, молодым и активным комсомольцем, сельской художественной самодеятельности) да устраивать всех своих и жениных родственников на прекрасные рабочие, вернее, руководящие места, умело делая из них директоров серьезных предприятий. Не забывал он также обеспечить всех нахлебников элитной недвижимостью и другими мэрскими благами. Весь «караван» ленивых родственничков тащился по благополучной, гладкой и проторенной дядей Мишей дорожке туда, куда направляла его компартия Союза, и ни один из них не имел желания самостоятельно, без поддержки более чем влиятельного родственника, побарахтаться в этом неуютном океане жизни.

Несмотря на постоянные сексуальные происки мужа в отношении других баб, тете Луизе тоже не хотелось покидать уютную, хоть и дырявую «яхту» любви, и она сделала жалкую попытку «натянуть пупок на лоб», то есть вернуть увядающую красоту с помощью хирургического ножа и скальпеля, чтобы побороться с многочисленными молодыми и бесстыжими претендентками на мэрское супружеское ложе. Победить в боях местного значения юных шалав, которых так обожал партийный бонза, рано постаревшей домохозяйке не удавалось, и несчастная супруга мэра решилась на пластику.

Попытка закончилась плачевно: косорукие хирурги сделали все, чтобы тетя выпала из жизни обожаемого мужа на месяц, а из жизни светской почти на год. Четыре недели, как первые месяцы беременности, прошли в нервном токсикозе, слезах, соплях и проклятьях, адресованных и мужу-самцу, и коновалам широкого профиля в белых халатах, которым, между прочим, были заплачены сумасшедшие по тем временам деньги.

Когда она приехала после пластики к нам, мы думали, что она стала жертвой людоеда, который пытался откусить ей башку. На голове громоздилось огромное и весьма своеобразное сооружение из бинтов, откуда, как из шлема космонавта, выглядывало ужасное, все желтое, в синяках, испуганное личико жертвы пластических маньяков. Всю эту замысловатую конструкцию венчала норковая ушанка. Как потом рассказывала бедная страдалица, когда она вошла в трамвай, то половину пассажиров от невообразимого ужаса просто вынесло из транспорта!

Целый месяц жертва семейных обстоятельств жила у нас, потихоньку приходя в себя, в то время как любимый муж развлекал своих юных подружек по постели не только игрой на баяне, но и сексуальными забавами. В конце концов, в более или менее приличном виде она уехала домой… Развода, слава богу, не случилось, и наша семья за свою благотворительную деятельность, а надо сказать, что «несчастная» тетенька жила у нас совершенно бесплатно, как на каком-нибудь элитном партийном курорте, получила приглашение погостить у мэрской семьи.

Совершенно укаченные и утомленные длительной поездкой, выйдя из междугородного автобуса, мы поплелись на стоянку машин и сразу же увидели тетю Луизу на персональной черной «Волге», – вечном автомобиле партийной элиты. Она нас не заметила, поэтому, с яростью выплескивая свое раздражение на водителя, шипела:

– Где шляются эти две курицы?! Жди их тут, проклятых, будто дел больше никаких нет!

Вот значит как, мы с мамой, оказывается, «две курицы», приглашенные к мэру с визитом! Какая же двуличная дрянь! Между тем, едва мы появились в поле ее зрения, как она моментально, сменив гнев на милость, «надела» на морду лица радостное, доброжелательное выражение.

Мэрская семья неплохо устроилась в элитной десятикомнатной «хате», которая против нашей двухкомнатной малогабаритки показалась нам дворцом. Ну и шикарная «упаковка» соответствовала звездному статусу. В гостиной – еще не виданная нами зарубежная техника, именуемая видео, по которой шел, как мы тогда говорили, концерт зарубежной эстрады. Имелась даже библиотека, занимающая почти целую комнату, но я сомневалась в том, что кто-то из членов мэрской семьи прочитал хотя бы один том этого интеллектуального богатства.

У многих людей нашего советского времени книги стояли в мебельных стенках просто как элемент интерьера и только потому, что достать это сокровище было трудно и наличие в доме книжного собрания являлось хорошим тоном и признаком интеллигентности хозяев и их состоятельности. То есть если в твоей захудалой комнатенке сверкали золотым тиснением тома отечественной и зарубежной классики, ты уже считался культурным человеком, даже если не взял в руки ни одной книги и не прочитал ни одной страницы. Мой отец тоже имел прекрасную библиотеку, которую начал собирать еще в пятидесятые годы прошлого столетия, но ее от корки до корки прочитали все члены нашей семейной «ячейки». Помню, во времена книжного дефицита мой папа вместе с другими любителями литературы активно занимался обменом книг, а я с оголтелым азартом бодро собирала макулатуру, чтобы за определенное количество собранных килограммов получить парочку замечательных редких книг.

А вообще, книги – это лучшее изобретение человечества! Вот я не знаю, что бы мы без них делали. Живешь, например, в нужде, никакой радости в беспросветной жизни, берешь в руки книгу и… ты уже в другом – светлом, чудесном, волшебном мире сопереживаешь героям и хочешь изменить свою жизнь. А если мир, в котором ты побывал благодаря книгам, не так прекрасен, то смотришь и на свой под другим углом и думаешь, что всё у тебя не так в принципе и плохо, как у горемычных героев произведения.

Остается лишь сожалеть, что мало сейчас хороших, достойных и интересных книг, которые были еще двадцать лет назад. Какая-то всё словесная шелуха, мусор. Такое количество людей, называющих себя литераторами, произведения которых никто не знает и знать не хочет! Мне странно слышать, когда мальчишку, которому нет еще и семнадцати, гордо называют автором. Ага, в свои неполные пятнадцать, неожиданно для себя, решил стать писателем и пошел писать «интереснейший» роман «Как я был первоклассником», ей богу, смешно! Для того, чтобы сочинять и вместе с тем вкладывать в роман свои мысли, нужно хоть немного узнать жизнь и желательно со всех ее сторон.

Мысли ведь имеют свойство с возрастом трансформироваться! И если ты в пятнадцать лет воспринимаешь жизнь по-юношески восторженно, то к тридцати годам, пообломавшись и не однажды поскользнувшись на ледяной жизненной дорожке, будешь на те же вещи смотреть с совершенно противоположной стороны. Хотелось бы, чтобы наши современные писатели, «инженеры человеческих душ», писали бы свои произведения для нас, людей, а не только для себя.

И лучше за всю жизнь написать десять хороших книг, чем сто посредственных или бездарных! Дорогие писатели, дарите радость нашим измученным душам!

Кроме умопомрачительной и еще непрочитанной библиотеки, в богатой квартире было много ценных вещей: роскошная эксклюзивная итальянская, ранее не виданная нами, уникальная мебель, саксонский фарфор и прекрасное столовое серебро, изумительные персидские ковры и потрясающие безделушки. Не хватало здесь лишь лаптей, которые когда-то красовались на ногах деятеля художественной самодеятельности, комсомольца дяди Миши, в напоминание о том, откуда взял свое начало ручеек состоятельности, превратившийся в бурную реку богатства. Но дядя Миша, видимо, не желал помнить о крестьянских колхозных корнях, посчитав свои чуни совершенно грубым предметом, никак не вписывающимся в его чудную гламурную жизнь.

Мы, разумеется, были не ровней мэрской семье, об этом тетя Луиза сказала нам еще тогда, когда находилась в вынужденных гостях. Презрительно оглядев двухкомнатную квартирку, очень симпатичную и аккуратную, но без особых изысков, она вздохнула и зачитала нам свой «приговор»:

– Господи… как бедно живете, не то, что мы! Всё у нас есть! Богато и красиво! Миша-то, сами знаете, какой человек! Ему жить так, как вам, нельзя, потому что он у всех на виду, но вы не огорчайтесь, – успокоила она нас, – наша уборщица еще хуже вас живет! – и преспокойно пошла кушать бутерброды с икоркой и тушеную телятину, приготовленную мамиными заботливыми руками.

И что можно сказать? Лишь одно: синдром «снятых лаптей» оказывает на многих их колхозных обладателей навязчивое, параноидальное воздействие.

После дальней дороги, тем не менее, нас заставили сидеть на кухне с «гостеприимной» хозяйкой и перебирать, борясь с дикой усталостью, привезенную спелую клубнику, выращенную трудолюбивыми работниками мэрских плантаций. Гордая мэрша иногда «баловала» себя подобной деятельностью. Времена, когда молодая жена комсомольца штопала носки организатора самодеятельности, давно прошли, поэтому иголка постоянно выпадала из потерявших навык ручек «первой леди», нитки для вязания все время запутывались в дурацких спицах, взятая порой ради интереса сковородка отправлялась в мусорное ведро вместе с яичницей, неловко доведенной «поварихой» до угольного состояния, а посещение домашней библиотеки, как правило, оборачивалось крепким дневным сном и жуткой бессонницей ночью.

Заняться хозяйке было совершенно нечем, потому что дети давно выросли, а для домашних дел имелся опытнейший вышколенный персонал. В разговорах за тазами вкуснейшей клубники прошел час. Пара попыток подорвать благосостояние мэрской семьи путем поедания в процессе работы нескольких штук спелых ягод закончились для меня неудачно. После звериного взгляда, обращенного в мою сторону, я, едва не подавившись, тут же прекратила расшатывать крепкое хозяйство партийца. Тут в кухню влетел сам хозяин и, бросившись ко мне, начал изо всех сил трясти, как «грушу». Я подумала, что он сошел с ума.

– Это ты… ты… ты выключила видео? Кто тебе разрешил, я тебя спрашиваю?! – задыхаясь от ярости и брызгая в разные стороны слюной, вопил «добропорядочный» мэр.

Тетя Луиза покачала головой и сказала:

– Миша, это я выключила, ну, что ты в самом деле…

– Ты? Ну, ладно, – и он преспокойно ушел, даже не извинившись.

Ничего себе мэр, защитник интересов трудящихся! Чуть не убил лишь за то, что кто-то без его ведома выключил его драгоценную технику! Как неприятно! Тем более, я была не сопливой девчонкой, а женщиной, уже побывавшей замужем и имеющей собственного ребенка, кроме того, приглашенной в этот дом гостьей.

За столом во время обеда дядя Миша расслабился, и после бутылки водки глазки его масляно заблестели. Он схватился за баян и устроил нам танцы. Потом я зашла в ванную комнату, чтобы немного освежиться, и буквально через минуту вслед за мной ввалился этот старый сатир. Пьяно ухмыляясь, он попытался меня облапать и прилепиться своим вонючим поцелуем, похотливо оглядывая с ног до головы, не в силах сглотнуть слюну сладострастия. Но такого шанса я ему не дала, и тогда, сунув мне в ладонь визитку и хватая за руки, он горячо зашептал:

– Будешь в нашем городе, сразу звони! Все для тебя сделаю, если станешь моей!

В тот момент мне было жаль лишь одного человека – его жену, которая, как дура, сидела в гостиной в тесной компании со своим роскошным, ветвистым украшением на голове, неоднократно подаренным ей сексуально распущенным супругом. На ее месте я бы один раз взяла в руки скалку или сковородку, желательно чугунную, и показала бы «небо в алмазах», чтобы всю последующую жизнь мэрская зарплата уходила бы на лечение самца-бабника. Но нет, теплое местечко оттого и называют теплым, что расстаться с ним или покинуть его не хочется ни при каких обстоятельствах, даже когда на тебя плюют и вытирают о тебя ноги. Немногие женщины способны на то, чтобы, гордо покончив с таким постыдным, но благополучным существованием, идти далее самой, спотыкаясь об ухабы жизни и падая, но поднимаясь вновь. Не у всех есть сила духа.

Прошел лишь день, а у меня уже возникло огромное желание поскорей покинуть этот «доброжелательный и хлебосольный» дом. Ужин в этой семье не предполагался, возможно, только конкретно для нас. Скорее всего, сами они втихаря поужинали, не знаю. Ночью мне вдруг страшно захотелось есть, и я пошла на кухню к холодильнику, надеясь обнаружить там хотя бы завалящий бутерброд, но случилось непредвиденное… Едва дернула ручку агрегата, как на всю квартиру, нет, наверное, на всю улицу раздался оглушительный вой сирены. От ужаса я даже не успела убежать с места «преступления» и, услышав быстрые шаги и злобные голоса, моментально юркнула в свободное между стенкой и холодильником пространство, благо на тот момент имела весьма изящное телосложение. Взволнованные голоса принадлежали семье мэра.

– Вот паразиты! – гневно гремел голос дяди Миши. – Уже по холодильникам шарить стали, того и гляди, чего-нибудь сопрут! Голытьба проклятая!

– Никогда не думала, что они такие сволочи! – стала оправдываться жена. – Когда гостила у них, ничего не заметила, вроде люди, как люди, правда, нищие, что возьмешь-то с летчика и медсестры?! Все мои вещи на месте остались, ничего не пропало…

– Вроде у дяди Володи! Всё! – припечатал влиятельный супруг. – Давай, скажи им завтра, чтобы уматывали, придумай что-нибудь! Хватит, пожили день по-королевски, пора и честь знать!

– Неудобно, – нерешительно протянула тетя Луиза, – я же у них месяц жила… целый…

– Сравнила тоже, палец с жопой, – разозлился дядя Миша, – кто ты, а кто они! Обязаны были тебя принять и еще спасибо сказать за то, что согласилась в их клоповнике пожить!

– Честно говоря, – мамина приятельница продолжала делиться с муженьком впечатлениями, – они мне и самой до смерти надоели, а эта их разведенная Ольга – проститутка, прямо глаз от тебя оторвать не может, тварь! С голой жопой, а все туда же, к женатому мэру лезет! Завтра же утром избавлюсь от них, пусть валят, куда хотят. Не людишки, а одно недоразумение!

– Вот, вот, – напоследок дал распоряжение хозяин, – и закрой холодильник и комнаты на замок, а то, не дай бог, чего-нибудь слямзят!

На этом супруги завершили свои ночные прения. Содержанием ночного разговора я поделилась с мамой, посетовав на то, что зря она помогла тогда подруге, на что моя добрая мама ответила, как всегда, мудро:

– Никогда не жалей о том, что ты сделала хорошего. Пусть люди об этом вспоминают. Придут еще времена, когда они поймут, что были не правы!

С утра пораньше, никого не предупреждая, мы взяли свои чемоданы и уехали домой, предварительно оставив записку с благодарностью за «радушный» прием. Почему вдруг я вспомнила эту не слишком красивую историю? Из-за холодильника: вот с таким завывающим агрегатом точно похудеешь, потому что открыть его без ущерба для себя будет просто невозможно, а значит, и похудение – вещь абсолютно реальная!

Глава 29

На следующий день Левка связался с нашим партнером Никитой из Танзании. Повторить печальную судьбу капитана Кука, сожранного аборигенами, тот пока еще не успел. Вот уж с «приветом» мужик так с «приветом»! Сам художник, в Великобритании оказался благодаря Леве. Мой муж нашел там ему жену англичанку. Никита, а губа у парня была не дура, сразу же женился на страшненькой, невнятной англичанке, правда, без любви, родил дочку и благополучно, без сожалений, расстался, обеспечив себя на всю жизнь новым перспективным гражданством.

Занимался всякими делами. Последним занятием была галерея, которую он открыл с одной своей подружкой. Однако содержание художественной галереи, особенно в Лондоне, занятие крайне недешевое, специфическое и хлопотное, поэтому, побарахтавшись в мире прекрасного и едва не утонув от непомерного груза расходов, Никита быстренько свалил в Танзанию, где оккупировал с партнерами рудники по добыче драгоценных камней и начал свое ювелирное производство. Драгоценные изделия напоминали грубые туземные поделки, но все это было очень востребовано на Западе, где все туземное: пирсинг, татуировки, внедрение в части тела, головы и лица каких-то непонятных инородных предметов – стало неотъемлемой частью западной «культуры». То есть Запад полностью отуземился, и теперь эта дикая мода дошла уже и до России.

У Никиты, как и у большинства людей на этой планете, был один единственный бог – деньги, которому он поклонялся, принося в жертву честь, совесть, человеколюбие и доброе имя.

Никогда наш новоиспеченный «туземец» ничего не делал просто так, а только за приличные тугрики! С другой стороны, это и неплохо, потому что за деньги, предлагаемые за ту или иную услугу, мог горы свернуть, что было нам только на руку. Он согласился принять нас и сделать всё, чтобы перебросить в соседнее с Ганой государство Того. Как объяснил Левке Никита, самолеты летали только с пересадкой в Нигерии, правда, можно было зафрахтовать частный самолет, но это стоило, разумеется, очень и очень приличных денег. Об этом следовало подумать, но, конечно, не нам, а спонсорам, чьими деньгами и финансировалась эта непростая операция. Кит сказал, что готов принять Левку и Володьку и купить для меня билет на самолет, но за наш счет. Я же, в свою очередь, дозвонилась до Ричарда, который очень обрадовался моему звонку. Пришлось предупредить его о нашем скором появлении в Аккре, и он заверил меня, что будет ждать нашего приезда. Информации о местонахождении его семьи еще не было.

Я хотела, чтобы Анжела, если она найдется живой и здоровой, позвонила бы ему сама, сделала такой суперсумасшедший, умопомрачительный сюрприз! После такой акции, думаю, мы смогли бы перетянуть его на нашу сторону.

Теперь стоило хорошенько подумать, в чем ехать в этот чертов тренировочный лагерь. Для начала решила проконсультироваться с Левкой, благо, он был майором запаса.

– Слышь, Левка, а что мне взять с собой? Спортивный костюм или какой-нибудь камуфляж?

– Я не знаю, мать, – отмахнулся муж, – бери то, в чем будет удобно бегать, драться и стрелять.

После его слов «бегать, драться и стрелять» сердце, потеряв сознание, обвалилось в пятки. Надо же, дожила! И чем только люди на старости лет не занимаются! Нет, чтобы мирно сидеть со своим дедушкой и попивать чаек с сушками и пряниками, так надо бегать, драться и стрелять, да к тому же черт знает где! Насчет бега особых иллюзий тоже не было.

Я помню те времена, когда мы работали с моей аккомпаниаторшей Таей в пионерском лагере и пытались вместе бегать и вести, так сказать, здоровый образ жизни. Но процесс совсем не пошел! Дело в том, что стоит мне пробежать лишь метровую дистанцию, как я сразу же начинаю задыхаться, кашлять и валиться с ног. Таисия же – моя полная противоположность: здоровущая, крепкая, мужеподобная девушка, буквально напичканная тестостероном, почти такая же выносливая, как среднеазиатский верблюд. Она могла и избу одним ударом топора срубить, и медведя завалить запросто!

Тайка бегала по утрам и однажды, полная физкультурного энтузиазма и энергии, решила к ней присоединиться и я. Мы начали с тропинки, убегающей в дебри леса. Приятельница, как танк, легко и без проблем двигалась впереди, а я, как заглохшая машина, которую тянут тросом, еле перебирая ногами, с трудом тащилась сзади. Мне хватило пары метров, чтобы понять, что силы неравны и мне никогда не догнать ловкую подругу. Мое разочарование, видимо, не укрылось от ее прозорливых глаз, поэтому, уже пробежав с километр и заметив, что сзади никто не ползет, она срочно вернулась и стала отчаянно нарезать круги вокруг меня. Вот таким «макаром» мы продвинулись еще метров на двести. Я едва тащилась по дорожке, а Таисия бегала вокруг меня, как собачонка, больная бешенством. В конечном итоге мы обе поняли, что наше общее мероприятие может затянуться до вечера и… разошлись в разные стороны. Она помчалась вперед, а я пешком вернулась в лагерь. И надо учитывать тот момент, что тогда я была на пятнадцать лет моложе. Теперь же ни о каком беге не могло быть и речи! Если на что и хватит сил, так это на ползанье и даже не на пузе, по-пластунски, а на карачках.

– Лев, а бегать-то я вряд ли уже смогу! – растерянно поделилась я с Левкой срочно возникшей проблемой.

– Ничего, – бодро ответила циничная «группа поддержки», – если за тобой погонится лев, быстро научишься!

Ну, молодец! Нашел слова утешения! А может, в них и есть доля правды?!

Вот гляжу я на марафонцев из Эфиопии. Ведь и смотреть-то не на что: и ножки тонюсенькие, и душа неизвестно на чем держится, а бегают и ходят лучше всех! Наверное, так и тренируются: выпускают голодного льва и чешут от него по пустыне и, пожалуйста, результат: не убежал – кирдык медалям!

Ладно, хватит о грустном. Интересно, у Олега есть жена? А у Ваньки девушка? Внезапно мысли переключились на любовный фронт. О Саиде, то есть Абдуле, нет… Магомете, думать не хотелось, я бы с ним не замутила, даже деньги тут ни при чем, просто не мой тип, кроме того, бабник, а я эту когорту ненавижу! Хватит с меня и первого муженька! Мысли о любви скоропостижно закончились.

Вот я всегда так, какая-то вся внезапная, одна мысль о подготовке, другая о мужчинах, а вообще-то о главном думать должна, о деньгах и о том, как их добыть без ущерба для себя. Что же, возьму спортивный костюм. Решила проверить уровень своей слабоватой физической подготовки и… напрасно. Для начала попробовала отжаться, получилось всего… два раза. Ослабевшие ручонки не держали упитанное рыхлое тельце, а толстый животик, как магнит, притягивался к полу. Затем попыталась подтянуться, повиснув на дверном косяке. Не смогла! А через минуту вместе со мной рухнул косяк, пребольно треснув по макушке. Хотела сделать мостик – не сумела разогнуться, пришлось звать на помощь партнера, который очень разозлился, увидев такое безобразие.

– Слышь, мать, ты до Африки-то с такими занятиями и не доживешь!

Это точно, еще пара таких экспериментов – и всё, прощай мой «черный» континент, мои родные «бабки»!

Меня всегда до крайности, до дрожи пугала школьная физкультура. Во-первых, было стыдно ходить перед мальчиками в коротеньких синих сатиновых трусиках. В нас, детях далеких семидесятых, присутствовала еще стыдливость, не то что сейчас, когда девушки и тетеньки абсолютно спокойно чувствуют себя, разгуливая по улицам почти голышом, вывалив все свои «прелести» на всеобщее обозрение, и это считается нормой! Во-вторых, физкультура – это точно не мой конек! Когда я видела болтающийся под потолком канат, по которому у всех на глазах надо было изо всех сил карабкаться вверх, то у меня от ужаса темнело в глазах. Притаившийся в глубине физкультурного зала «козел» вызывал дрожь в коленках, а выставленный для прыжков в высоту спортивный снаряд доводил организм и душу до состояния безумной паники, особенно, когда надо было штурмовать этот «бастион» таким элементом, как «ножницы». Уроки физкультуры в общеобразовательной школе пользы мне, увы, не принесли, и за отсутствие желания к физической подготовке нужно было расплачиваться теперь.

Вечером пришло сообщение от хакера Егора, в котором он написал мне адрес и телефон Анжелы. Бывшая жена Ричарда жила не в Москве, а в Хакасии, в городе Абакан. Когда я слышу «Абакан», то вздрагиваю от ужаса. Когда-то, очень давно, мы с Левкой летели по делам в Кемерово, а нечаянно попали в Абакан. Аэропорт столицы Хакасии нас просто потряс! Складывалось такое впечатление, что мы – участники фильма ужасов по Стивену Кингу – главному автору всяких кошмаров. Абсолютно убогое, вымершее здание встретило нас пустотой и разрухой. Около двух часов мы не могли войти в туалет, который не ремонтировали, видимо, с царских времен. Хотите верьте, хотите нет, но дверей в туалетных кабинках не было! Зрелище не для слабонервных! Сейчас, вполне вероятно, обстановка улучшилась, но побывать там вновь я бы не хотела. Вон куда забралась подруга! Вероятно, поэтому Ричард так и не смог их найти. Я еще долго не решалась набрать номер. Что ей скажу? Помнит ли она его? Может, давно замужем и этот доктор ей вовсе не нужен?!

Наконец, собрав остатки смелости, набрала незнакомый номер. Трубку довольно долго не брали, а потом послышался звонкий голос молодой девушки.

– Слушаю!

– Здравствуйте, – сказала я, чувствуя себя не в своей тарелке, – можно ли мне услышать Анжелу?

– А кто ее спрашивает? – поинтересовалась обладательница приятного тембра.

– Ее давняя знакомая Ольга, – я решила пока не открывать карты.

– Ма, – послышалось в трубке, – тут какая-то твоя подружка звонит. – Сейчас подойдет, – обратилась она уже ко мне.

Непродолжительная тишина и почти такой же по тембру чудный голосок, больше похожий на звон колокольчика, произнес:

– Слушаю, говорите.

– Это Анжела?

– Да. А вы кто? По какому вопросу?

Я не знала, как начать, поэтому осторожно сказала:

– Вам большой привет…

– От кого? – набросилась она на меня. – Вы можете, в конце концов, сказать нормально, кто вы и чего хотите?! Или… – добавила жестко, – я положу трубку!

– Нет, не надо, прошу вас! – и я разом выложила: – Меня зовут Ольга, а привет вам от… Ричарда!

В трубке, как будто захлебнувшись моим невероятным ответом, упорно молчали. Безмолвствовала и я. Ну вот и всё, номер не прошел, сейчас она положит трубку… И вдруг услышала тихий плач… Женщина на том конце, поскуливая, как обиженный щенок, плакала. И от этого плача, полного и счастья, и безнадежности, и радости, и тоски, мне как тисками сжало сердце. Бедная, бедная русская женщина, одинокая и все еще, несмотря на прошедшие годы, любящая того единственного, которого встретила в своей жизни много лет назад. Представляю, сколько ей пришлось пройти и пережить, ведь быть женой африканца тогда, в совершенно другой стране, чем нынешняя Россия, это абсолютно иная история, чем сейчас.

Именно в те далекие годы девушки, жившие с молодыми людьми из стран Африки, Азии, Индии, чаще всего оставались одни и почти всегда с детьми на руках. Общество, воспитанное в духе пуританского социализма, в котором не было даже секса, как утверждали суровые граждане, крайне презрительно и негативно относилось к таким бракам, а уж к плодам любви подобных отношений и вовсе. Многие несчастные соотечественницы под прессингом родных, для которых сама связь с африканцем являлась настоящим позором, вынуждены были избавляться от бедных, ни в чем не повинных ребятишек, отдавая их пачками в детские дома.

Иностранцы же, пока учились, неплохо устраивались под крылом заботливых русских подруг, но по окончанию учебы продолжения дальнейших отношений с ними, как правило, не планировали, даже если уже имели в паспорте штамп о регистрации брака, который никакую силу в их странах не имел и выглядел, как простая метка, поставленная по недоразумению. В родных краях их уже ждали свои местные невесты, подобранные заботливыми родителями, а наши юные жены порой на всю жизнь оставались одни и воспитывали своих цветных ребятишек, выбиваясь из последних сил. Такая же судьба, наверное, сложилась и у Анжелы.

Женщина все плакала, не в силах остановиться, а я робко пыталась прекратить это «мокрое» дело, но… тщетно. Неожиданно раздались гудки. Она повесила трубку. Я решила ее не беспокоить, хотела перезвонить через пару дней, но… вечером Анжела позвонила мне сама…

– Вы простите меня, Оля, – начала она свой рассказ с извинения, – я просто не ожидала получить известия от Ричарда. Всю жизнь ждала, но никогда не думала, что придется хотя бы еще раз о нем услышать.

Я слушала ее внимательно, не перебивая. Хотела, чтобы она облегчила душу, но поскольку разговор ожидался длительный и непростой, решила перезвонить ей сама. Звонки в Германию, конечно же, были ей не по карману. Анжела попыталась отклонить мое предложение, но я настояла на своем. После моего звонка стала рассказывать о своей жизни мне, невидимой собеседнице.

– Мы поженились в семидесятых и, скажу вам честно, Оля, были очень счастливы. Даже мама с папой смирились с моим решением. Мы тогда жили в Москве. Конечно, если бы находились в глубинке, ситуация была бы менее терпимой, а в тот момент вначале был против лишь мой отец, но, познакомившись поближе с Ричардом, решительно поменял свое прежнее мнение на противоположное. Ричик был таким добрым и обаятельным, что все наши сокурсницы в институте бегали за ним по пятам. Вы можете себе представить, ни одного отрицательного качества, ни одного! Не пил, не курил, не ругался и не дрался. Он ведь мусульманин.

Когда мы с ним познакомились, я даже не подозревала, что он из знатной семьи, хотя предположения такие имелись. Никогда Рич не сидел без денег и тратил их на семью с большим удовольствием. Вот в таком невероятном счастье и прошло два года. Когда я была на седьмом месяце, он уехал к себе в Гану и пропал. В первые месяцы после рождения Диди еще присылал подарки и письма, хотел вернуться, но сделать этого не смог – не позволил отец. Потом постепенно сошло на нет и такое общение.

Когда пришла демократия в компании с бандитизмом, начался ад, думаю, вы и сами знаете, что тогда происходило. Однажды не вернулся с работы отец. Поиски ничего не дали, а через три месяца его нашли в лесу убитым. Прошел год, и его судьбу по ужасному совпадению повторила мама… В Москве у нас была очень хорошая квартира, ее еще бабушка с дедушкой после войны получили. Так вот, подонки всех мастей стали присматриваться к нашей трешке, где на тот момент жила лишь я с дочкой. Такие страшные времена, и никакой защиты! От отчаяния написала Ричику несколько писем, чтобы забрал нас из этого ужаса, готова была уехать не только в Африку, но и к «черту на куличики»! Но… ни на одно из писем муж так и не ответил…

– А как же вы оказались в Абакане? – удивилась я. – Он ведь вам тоже писал, но не смог найти!

– Как? Да просто убежала. Квартиру отняли, чуть не убили. Сначала умчались в Свердловск, но эти негодяи и там нас быстро разыскали, знали, что муж иностранец, вот и хотели деньги получить, которых у меня никогда не было! Пришлось уехать куда подальше, в Хакасию, только тогда и отстали. Что пришлось пережить в те годы – даже не выразить словами! Вспоминаю всё, как страшный сон.

Да… нахлебалась бедная женщина! Мне стало ее безумно жаль, а Анжела, тем временем, продолжала:

– Очень я Ричика любила, так в любви к нему и жизнь прошла… Думала, о нем уже и не услышу больше, а вот, поди ж ты, пришлось! Спасибо вам, дорогая, за добрые вести! Могу сказать одно – я просто счастлива! Замуж так и не вышла и не собираюсь, а если бог даст, может, и свидимся когда. Вы уж передайте ему, что мы его ждем, а Диди такая красавица, что словами не описать, копия папы…

– А вот об этом расскажете ему сами. Запишите его электронный адрес, скайп и номер телефона и общайтесь до упаду!

В трубке наступила кратковременная тишина, а затем снова послышался плач.

– Ну, ну, только прошу вас, без «сырости» и вообще, мы с вами, думаю, одногодки, так что давайте на «ты», ладно?

– Ладно, – согласилась она, продолжая всхлипывать, – а он не…

– Нет, не женился, – успокоила я ее, – и кажется, не собирается. Я уверена, что тебя не может забыть, потому что любил… и любит…

И вновь плач…

Разговор с несчастной Анжелой оставил тяжелый осадок в душе. Я не могла понять, почему эти люди, долгие годы любящие друг друга и имеющие общего ребенка, так и не смогли разрушить те искусственные преграды, которые создала между ними безжалостная жизнь. Почему взрослый мужчина позволил отцу не считаться со своим мнением и желаниями? Почему разрешил полностью разрушить и уничтожить свою счастливую российскую жизнь?! От Анжелы, в конце концов, ничего не зависело. Она делала попытки его вернуть и даже уехать к нему, но это ей, действительно, было не по плечу. Получается, что из-за своей слабохарактерности, неспособности противиться пустяковым обстоятельствам он сломал не только свою жизнь, но и жизнь самых близких ему людей!

Печально, но почти девяносто процентов мужчин до смерти цепляются за мамину юбку и брюки отца, не в состоянии принять ни одного судьбоносного решения, либо действуют вопреки порой не всегда глупым родительским советам, принося свою жизнь в жертву надуманным обстоятельствам и пожиная «сочные плоды» неприятностей.

– Анжелочка, прошу тебя, не плачь! – попросила я. – Вы обязательно встретитесь, даже не сомневаюсь. Знаешь что, дай-ка мне свои координаты.

– Запиши. Абакан, улица Ленина, дом пять, Банда.

Последнее слово меня насторожило. Вот только этого еще не хватало, с какой-то бандой связываться!

– Нет, дорогая, – дала я ей отпор, – мне с вашей бандой не по пути и связываться нет интереса!

В свою очередь, Анжела не поняла меня.

– С какой бандой? Ты что, от них?!

– От кого? – ее вопрос вызвал у меня недоумение.

– Ну, от тех… из девяностых, ты из их банды, что ли?

– Я? Да ты что?! Я поняла, что это ты меня в банду приглашаешь. Сама же только что сказала: улица Ленина, дом пять, банда.

Анжела рассмеялась.

– Вот трусливые тетехи, никак не можем понять друг друга! Да это фамилия моя – Банда! То есть до свадьбы была Иванова, а после замужества – Банда.

Вот ё-мое, встречаются же такие чудные фамилии! Банда – это еще ничего, хоть будет пользу приносить, распугивая недоброжелателей, а заодно и заклятых друзей. Как скажешь им: «Была в гостях у Банды!», так все и разбегутся, думая, что ты с криминалом на «дружеской ноге». Наряду с фамилиями прикольными есть и весьма опасные, несущие для своих обладателей негатив, как, например, Трупов или Прахов. И не дай бог, их хозяевам оказаться в таком же состоянии. Имеются и весьма неприятные. К примеру, я знала мужика по фамилии Гнилотупов. Скажу честно, что парнишка, который ее носил, был абсолютно гнусным человеком, гадости делал исподтишка, химичил, обманывал и втихаря воровал. Но в большинстве своем встречаются имена звучные, четко характеризующие своих владельцев с положительной стороны. А вообще негативные желательно менять на более благозвучные и светлые, а то с вонючей, отвратной фамилией Говнов из дерьма никогда и не выберешься! Хотя, опять же, не фамилия красит человека, а человек фамилию! Так или иначе мы сделали доброе дело. Соединили, пусть и через много лет, любящие сердца, а уж как дальше у них получится – это их личное дело.

Вечером следующего дня позвонил Ричард. Черт побери, да он такой же плакса, как и его бедная жена! Мы с Левушкой получили такую порцию благодарности, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь! Напоследок он сказал:

– Я ваш должник! И если вдруг вам что-то понадобится, я полностью в вашем распоряжении!

Получилось так, как мы и хотели. Нельзя назвать это корыстью. Нет! Если бы даже нам ничего не нужно было от него, мы все равно помогли бы ему разыскать семью.

Время неумолимо двигалось к поездке в тренировочный лагерь. Левка тоже захотел поехать со мной в лучших традициях фанатов, но в этом не было смысла, и они с Вовой остались на связи с нашим умным хакером Егором, который постарается сделать так, чтобы африканцы клюнули на крючок с аппетитной «наживкой», и если это произойдет, тогда с легкостью мы сможем вытащить на берег весьма солидную добычу! Нам оставалось лишь пребывать в ожидании клева, и в том, что это скоро случится, я даже не сомневалась!

Глава 30

Через десять дней я снова отправилась в Москву, но клятвенно пообещала Левке, что если в процессе спецподготовки останусь в живых, то на связи буду постоянно. Признаться, радостного волнения от предстоящих приключений не было, как не было ни настроения, ни желания, и ничего в принципе. Полнейшая апатия. «Энтузиазьма» даже и близко не наблюдалось. Абсолютное безразличие: что я буду делать, появятся ли успехи и кто там будет еще трудиться вместе со мной… Может, все это у меня из-за длительного отсутствия сексуальных отношений с мужем, который уже болен и стар, и от неимения других, даже призрачных, возможностей? На горизонте ни одного ни завалящего, ни занюханного, объекта для осуществления подобных желаний!

А как его найдешь? Вот действительно, как, если тебе сорок и за сорок? Не на улице же знакомиться или в интернете?! Попробуй только познакомиться и останешься голой, а то и без жизни. Сейчас все крайне опасно! Поймать попутку с симпатичным водителем за рулем? В наше время это сродни самоубийству. Если бы Анна Каренина жила в наши дни, то вряд ли выбрала бы такой зверский способ покончить с собой, а просто поймала бы попутку – и всё, ку-ку, тетя, недорого и смертельно!

Ночной клуб? Полный бред! Очень сомневаюсь, что там тусуются нормальные «перцы», тем более такого солидного возраста, как мой. Отпадают и загадочные стрип-клубы, в которых пляшущие на сцене голые джентльмены-самцы предназначены не для тихой семейной жизни, рождения и воспитания детей, а только для бурного, расточительного секса, который по карману лишь состоятельным самочкам, а не обычным среднестатистическим теткам. Дискотеки – это уже отстой и их, наверное, в сегодняшнем мире и не существует. Из всех возможностей только вот и остается, что общественный транспорт, очередь в магазине, больница и как последний вариант – кладбище.

В городском транспорте познакомиться можно запросто, потому что в столь тесном телесном контакте все проще происходит. Он, к примеру, украдкой погладил твою аппетитную попку. Ты, развернувшись, совершенно справедливо сделала ему грубое физическое замечание, и, о чудо, стрела Амура мгновенно пронзила вас обоих! Рука об руку вы вышли из трамвая и… прямо в загс. Хэппи-энд!

В продуктовом магазине, в очереди, тоже есть слабый шанс. Предположим, он стоит перед тобой и нагло забирает две последние курицы, на которые рассчитывала и ты. У тебя, разумеется, нет слов от такого дикого хамства, поэтому ты начинаешь ругаться и даже некультурно материться, чтобы таким образом выразить всю глубину своих израненных чувств… А он в это время очень благородно, не обращая внимания на грубые эпитеты, которыми ты его наградила, поворачивается и, глядя на тебя с трепетным восторгом, отдает одного бройлера со словами: «Дорогая, я приглашаю вас к себе в гости с ночевкой! Давайте же съедим мою курицу вместе!» И всё, дело в шляпе!

Знакомство в больнице тоже неплохая затея, есть хотя бы интересная тема для общего разговора. Ты спрашиваешь: «Хелло, товарищ, вы из инфекционного?», он отвечает, правда, несколько разочаровав тебя, своим неприятно правдивым ответом: «Нет, из венерического», но… огорчаться не стоит, это ведь больница, поэтому и тебя вылечат, и его тоже, будете потом опытом обмениваться и изучать различные заболевания, а может, вместе и в медицинский институт поступите! Вот только жаль, что мужчины не рожают, это был бы просто идеальный вариант для знакомства и брака! Кто как не две одинокие матери смогут найти общий язык?! А так тебе принесли малыша для кормления и ему тоже. Ты спрашиваешь:

– Привет, дядя, кто у тебя родился?

Он говорит:

– Мальчик!

– А у меня девочка, и у нас нет папы!

Он тоже холост, и вот вы уже вместе с двумя малютками – счастливая семья и каждый еще в состоянии родить! А если кто-то из чересчур завистливых подруг спросит, где вы познакомились, можешь кокетливо и гордо, наступив на горло их зависти, сказать: «Да вместе рожали, в одном роддоме!»

А вот самое печальное знакомство бывает лишь на кладбище, потому что место очень грустное. Ты, например, красишь оградку, и, как назло, не хватает краски. К счастью, через пару могил он тоже чего-то там красит, ну и одолжи у него немного субстанции. Позже дядя заглянет к тебе на могилку, а затем, глядишь, и уйдете вместе, тихо вспоминая усопших.

Есть, правда, еще один экстрим-вариант внезапного счастья – отбить охламона у лучшей подруги, но это как-то ненадежно. Во-первых, можно запросто получить в глаз, а во-вторых, это ненадолго, потому что такого засранца моментально отобьют у тебя, и всё – нет ни лучшей подруги, ни мужа! Правда, на память о попытке рейдерства может остаться лялька, но она вряд ли поможет найти семейное счастье.

Но отчаиваться не стоит, варианты есть везде, надо только их разглядеть! К большому сожалению, нормальными мужичками осталось любоваться лишь в сериалах, да и то в бразильских, а в жизни, увы, грустная картина. Встречаются, как назло, только плешивые, побитые молью фраеры, у которых нет ни волос, ни зубов, ни ума, ни денег, зато есть огромное желание прекрасно жить за счет несчастной женщины, у которой и выбора-то, в принципе, в этом несправедливом мире нет!

Однако самое интересное, что очень многим нашим джентльменам симпатичные, самодостаточные и здоровые девушки не нужны. Бедные красавицы сидят по домам, день и ночь стеная по поводу отсутствия женихов. А дяденьки любят девушек необычных, с изъяном. Один так и сказал: «Те, что с червоточинкой, слаще!» Дурак!

Может, в каждом из них прочно сидит этакий демон извращения?! Ведь с человеком надо не только барахтаться в поисках секса в постели, что в данном случае тоже непросто и проблематично, но и вместе жить, общаться, вести общее хозяйство и воспитывать детей. Да… знакомство в нынешние времена – дело весьма хлопотное и проблематичное. Какой уж там секс, когда и поговорить-то не с кем! А если уж честно, то денег мне хочется больше секса. Когда есть приличные деньги, то можно сосредоточиться на любви, а когда их нет и в помине, то и с самой жизнью полный АТАС!

Пока я размышляла о сексе, деньгах и любви, наш самолет приземлился в Москве. Ну, как говорится, с богом! Хотя нет, на бога надейся, а сам не плошай! У трапа самолета стоял черный «Бентли», прямо как в фильмах про шпионов или мафию. Наверное, встречают какого-нибудь важного чувака. Не успела я дойти до середины трапа, как дверь автомобиля открылась и нарисовался… шикарный Иван. Выглядел он, как мачо с картинки стильного зарубежного журнала, и так круто, что моя соседка по спуску, блондинка с претензией, заглядевшись на него, зацепилась своим пятнадцатисантиметровым каблучищем за металлическую ступеньку! Не удержавшись, она вцепилась в меня двумя руками, и мы, сбивая, как кегли, впереди спускающихся пассажиров, покатились с трапа вниз! Вот зараза!

– Варежку поменьше разевать нужно! – заорала этой дуре моя вовремя проснувшаяся ревность. – Не про тебя, братишка, не про тебя!

Между тем народ, скатываясь с трапа, укладывался у его подножия в штабеля, и, кроме матерной ругани, ни одного человеческого слова я не услышала. Сверху, непонятно с какого перепугу, на меня рухнул жирный мужик, который запомнился тем, что занимал в салоне целых два сидения и, не переставая, жрал все три часа полета. Самое интересное, что никто за него не цеплялся и он во время нашего с блондинкой падения вообще находился сзади и даже на небольшом расстоянии. Может, этот идиот решил почувствовать себя Икаром?! Очутившись под этой громоздкой тушей, мне показалось, что наступил конец света, ведь обещали же, но тут появился просвет и озабоченное лицо Ивана, который ловко выдернул меня из массы барахтающихся разнокалиберных тел, как вытаскивают удочку с беспомощно болтающейся на остром крючке рыбкой.

– Ты как? – спросил он, оглядывая меня. – Не ушиблась? Всё на месте?

– Не знаю, – ответила я, но, пошевелив частями тела, которые могли еще двигаться, поняла, что всё вроде бы на месте и ничего не отвалилось.

«Отличное» начало! Вспомнились все этапы «большого пути»: любимое зеркальце, разбитое в Бразилии, облитые томатным соком белые туфли в Африке, мокрая попа в Нидерландах и, наконец, падение с трапа в Москве! Стоило ли после этого надеяться на что-то хорошее? Вряд ли!

Пока таможенники разбирали у подножия трапа завалы пассажиров, мы сели в «тачку» и подъехали к терминалу. В Москве с ними всегда какая-то неразбериха. Однажды нам надо было с одного терминала переехать на другой. В билете он обозначался буквой «Б». На обратном же пути, через пару дней, тот же терминал уже имел название «С». А когда построили новый зал отлета, то ли в Шереметьево, то ли в Домодедово, мы с Левой обошли все здание аэропорта не в силах найти выход на посадку! Ни одного обозначения на тот момент не было. Не знаю, может, их просто не успели повесить?

Обозрев мой объемный чемодан «Мечта оккупанта», Иван чуть не сошел с ума.

– Ты насовсем, что ли, сюда переехала? – изумился он.

Да, я не привыкла путешествовать с одной только борсеткой! В моем чемодане есть всё и на все случаи жизни, включая кипятильник. Только вот нет паяльника, ведь пытать-то все равно будет некого! Одна косметика занимает четверть чемодана, а что говорить об обуви и одежде, хотя зная, куда я еду, могла бы прихватить один лишь спортивный костюм! Вот так же во все времена мы ездили в отпуск, забирая с собой почти полшкафа, разумеется, только с одной нескромной целью – повыпендриваться перед нашими скромными провинциальными родственниками. Один раз, узрев наш с мамочкой чемодан, больше похожий на часть мебельной стенки, отец плюнул и сделал свой прогноз:

– Куда столько берете? В одном платье ходить будете!

Мой папа, несомненно, имел дар ясновидения. В Казани в то лето стояла такая жара, что носить вычурные наряды, кроме простого платья из хлопка, было невозможно. Кроме того, наряжаться, как барыни, для того чтобы ждать на пыльной остановке три часа трамвай, было просто глупо. В те времена в Казани существовала мода вообще разгуливать по улицам топлесс и в спортивных трениках! В таком развратном негламурном виде шлялись только мужики, а неизбалованные тетушки носили самые обычные штапельные платья. Выделяться своим вызывающе нарядным видом из общих рядов простых граждан не стоило, потому что это грозило еще и неприятностями. Наш разряженный вид мог сигнализировать маргинальным личностям о наличии у нас приличной наличности. Так что рисковать не было смысла.

Никогда ничего из себя не корчи и не выпендривайся, вот и не станешь жертвой ограбления! Это простое правило не мешало бы запомнить многим представителям нашего шоу-бизнеса. Набитые чемоданы как простояли закрытыми весь отпуск, так и вернулись нетронутыми обратно, но привычка брать с собой все осталась на всю жизнь!

«Бентли», бодро промчавшись по Москве, выехал за ее пределы. За время, проведенное в пути, Иван рассказал мне о своей нелегкой детской жизни. Сам, выходец из приюта, родственников в России, тем не менее, имел. Это и мать, сбагрившая его, мальчишку с необычной внешностью, в которой просматривались африканские мотивы, с глаз долой, и бабушка с дедом, которые «помогли» дочери сделать такой «оригинальный» и «правильный» выбор. В детский дом Ваня попал в возрасте пяти лет, и с тех пор русских родственников никогда не видел. Они так ни разу и не появились на пороге дома для брошенных детей. Он догадывался о том, что у него есть родня где-то в далекой Африке, но попыток разыскать своего биологического отца не делал. В год окончания школы в детдоме появились люди в серых костюмах, которые долго разговаривали с директрисой, а затем ходили по группам мальчиков, присматриваясь к воспитанникам. Через неделю он узнал, что попал в разведшколу, и началась новая жизнь. Из этого детского дома взяли лишь двоих, его и еще одного пацана, тоже цветного, отец которого был китайцем.

Иван оказался весьма прилежным и талантливым учеником, легко осваивая все дисциплины, необходимые для нелегкой и небезопасной деятельности разведчика. Превосходно знал иностранные языки, прекрасно владел оружием. Имел отличное логическое мышление. А после разведшколы начались более чем серьезные задания, в основном, за рубежом, появились деньги. Ванькину виртуозную работу оплачивали очень щедро, и постепенно он превратился в состоятельного человека, конечно, не такого богатого, как Магомет или Петр Петрович, но все же.

– Ваня, а семья или девушка у тебя есть?

– Нам не положено, – строго сказал Иван, – вот когда выйду на пенсию, тогда и подумаю над этим вопросом.

Значит, девушки еще нет! На душе стало веселее. Не знаю почему, но я обрадовалась, что мой новый приятель не имеет второй половинки, хотя мне он годился в сыновья.

– Забудь, – напомнила мне о правилах приличия совесть, – и смотри на него, как на сына!

– Ах ты, старая хрычовка, на этого детеныша уже покушаешься? – с возмущением появились на горизонте мои душевные подружки. – Боже, какой разврат! Немедленно закатай свою губешку, тетка, это не твой кадр! Если уж приспичило, можешь с этим старым хрычом Абдуллой законтачить или Петровичем, а этого младенца своими нечистоплотными ручонками не трожь!

– Почему это нечистоплотными? Я всегда руки с мылом мою, так что не вам рассуждать о чистоте! – мне стало обидно.

– Ой, держите меня семеро! – захохотала совесть. – Тебе меня иногда в баню водить надо, а не ручонки твои загребущие! Уже взрослая тетя, а мысли, как всегда, особой порядочностью не отличаются!

– Нет, и правда, Ольга, у тебя же есть муж Лева, и нам совершенно неясно, почему тебя все время тянет не в свое гнездо, а в чужое?!

– Лёва из Могилёва! Да тесно мне в моем гнезде, развернуться негде! А вы, дорогие, отвалите-ка от меня, и без вас тошно!

Мы ехали уже почти три часа, как вдруг Иван притормозил на обочине и, достав из бардачка совершенно черную повязку, надел мне ее на глаза. Понятно, не хотел, чтобы я запомнила дорогу в «ад», где мне следовало пройти боевую подготовку. Пришлось еще какое-то время ехать, как крот, с закрытыми глазами, и вскоре, сняв с моих глаз повязку, Иван с радостью и облегчением сказал:

– Приехали, выходи!

Глава 31

После темноты все стало ослепительно белым. Вокруг стояли занесенные снегом сосны, а невдалеке виднелись одноэтажные деревянные корпуса небольших домиков, очевидно, бывший пионерский лагерь, ныне удачно приспособленный для подготовки агентов или боевиков. Возможно, он и не имел отношения к структурам ФСБ, а был в частном владении какого-нибудь генерала. Мы прошли мимо массивных металлических ворот, на которых остался след от когда-то висевшей здесь дощечки с названием лагеря. Я покорно плелась за быстроногим Иваном, успевая, тем не менее, с любопытством осматривать окрестности. Какая красота! Какое величие и умиротворенность! Более шести лет я проработала с ребятами в летних пионерских лагерях и всегда вспоминаю это время с удовольствием, хоть и хлопотно было, но жутко весело!

Мы вошли в один из близлежащих корпусов. Там царила строгая военная обстановка. Несколько мрачноватых мужчин сновали по комнатам в камуфляже, но без погон или каких-либо других опознавательных знаков. Ванька пригласил меня в кабинет. Навстречу нам из-за стола поднялся крупный седой дядька с пышными усами и, протянув мне руку и улыбнувшись, представился:

– Семен Михайлович…

– Буденный, – шуткой завершила я его представление.

– Так точно! – гаркнул военный, восхищенный моей «проницательностью», и от избытка чувств с силой сжал мою руку, да так, что я подпрыгнула.

Это же надо, полный тезка героя гражданской войны и военачальника Буденного! Такая редчайшая фамилия, оказывается, еще встречается. Начальник тем временем продолжал:

– Сейчас сюда придет ваш непосредственный руководитель, познакомитесь.

В этот момент раздался стук в дверь, и на пороге появился невысокого роста мужичонка, тоже с усиками, но той несимпатичной модели, какую носили величайший комик Чарли Чаплин и не менее великий злодей Адольф Гитлер: небольшой по форме прямоугольник строго между носом и верхней губой. Он точно так же, как пару минут назад Семен Михайлович, протянул мне руку со словами:

– Ворошилов Климент Ефремович!

У меня закружилась голова. Они надо мной издеваются, что ли?! Но оба мужичка были абсолютно серьезны. Наверное, здесь всё по-секретному и не принято называть настоящие имена, поэтому используются псевдонимы.

– А у вас здесь носят имена только героев гражданской войны?

– Нет, – успокоил меня товарищ Буденный, – есть и величайшей Французской революции. Мы и День Взятия Бастилии, знаете ли, отмечаем!

Отлично, придется, вероятно, столкнуться еще и с Жан Поль Маратом или Робеспьером! Я прямо-таки торчу от изумления!

В конце концов Семен Михайлович непосредственно перешел к той важной теме, из-за которой я и очутилась здесь.

– Ваша подготовка будет состоять из двух этапов – теории и практических занятий. Ничего сложного, но есть правила, по которым идет жизнь в этом лагере, и я сейчас их озвучу. Ежедневные занятия будут начинаться в 6:00…

Дикий ужас!!! Да я и проснуться-то к этому времени вряд ли смогу, а не то чтобы начать тренировку!

– А попозже нельзя? – робко прозондировала я почву.

– Нет, нельзя, не на курорте находитесь! Здесь железная дисциплина, – строго сказал Буденный, – тем более, вы не одна, кроме вас есть еще курсанты: три человека, правда, все мужчины.

Настроение немножко приподнялось, хоть не зря тащила шмотки, будет с кем пофлиртовать!

Семен Михайлович так не думал.

– С ними пересекаться вы будете только изредка!

Вот это не тебе решать, дядя, мы еще посмотрим, кто с кем и когда!

– А дедовщины у вас не наблюдается? – с усмешкой спросила я.

– Если и будет что, дадут там тебе пару раз по шее, – не к месту встрял Климент Ефремович, – разбирайтесь сами, мы вмешиваться не будем!

Ну ни фига себе, что за отстой?! Мне стало совсем не по себе, не хватало еще здесь с мужиками драться, прямо кошмар какой-то! А Семен, почти доведя меня до обморока, продолжал вещать дальше.

– Обед, он же ужин, в 16:00, сон в 20:00.

– А завтрак предполагается? – я уже едва могла говорить от шока.

– Да, завтрак с 5 до 5:10. Боец должен все делать быстро! И еще, – вспомнил о чем-то начальник, – за неточную стрельбу и полное отсутствие успехов в боевых дисциплинах будете немедленно оштрафованы лишением еды по выбору: либо завтрака, либо обеда-ужина. Вам ясно?

Мне было неясно одно: удастся ли вообще остаться в живых во время прохождения интенсивного курса «молодого бойца».

– Может, выдадите мне пистолет прямо сейчас?! – попросила я.

– Зачем это? – в один голос удивились герои «гражданской войны».

– А чтобы сразу застрелиться и дальше не мучиться!

– Да успокойтесь вы, женщина, – уже поласковее ответил Буденный, – все привыкают, и вы привыкнете и еще не раз захотите сюда вернуться!

Да не дай бог!!! Потрясенную и поникшую, Иван отвел меня в один из домиков и с «комфортом» устроил в крохотной комнатенке. Здесь был деревянный топчан, на котором лежали тонюсенький матрас, плоская, худосочная подушка и одеяло, больше похожее на тряпочку. Вот этой жути я точно не вынесу, потому что вторая вещь после голода, которую я просто не переношу, – это холод! Кроме топчана, стояла еще крохотная тумбочка и все, больше ничего!

– А где зеркало? – испуганно спросила я у Ивана.

– Бойцам не положено!

– А если боец – женщина?

Ответ был лаконичным:

– Здесь женщин нет!

Поздним вечером, укрывшись тоненькой дохлой тряпочкой под жалким названием «одеяло» и глотая горькие слезы, я вспоминала всю свою такую нескладную, нелепую, полную лишений и неприятностей жизнь. И за что мне такие мучения? Ради того, чтобы, не унижаясь и не выпрашивая, получить пару миллионов паршивых иностранных тугриков?! Да будь оно все проклято!

Ночью дверь вдруг тихо приоткрылась, и в комнату заглянул какой-то чувак в черном:

– Ну, что разлеглась, как корова? Все уже заждались, только тебя и не хватает! Иди скорей! – и показал рукой за свою спину.

Мама дорогая! В коридоре собрались, о ужас, все мои ранее умершие родственники: бабушки, дедушки, тети и дяди, которые пребывали в состоянии радостного возбуждения и ожидания встречи со мной! «Вот козел», – подумала я и, метнув в черного мужика тапком, крикнула:

– Пошел вон, сволочь! Мне еще рано!

Посланец ада, ловко увернувшись от пролетевшего, правда, мимо, тапка, быстренько ретировался и, поспешно закрыв за собой дверь, испарился.

И без того отсутствующее настроение упало до нуля. Советую всем никогда не контактировать во сне с покойниками, ничего у них не брать, ничего не давать и не сметь никуда с ними ходить, но… иногда прислушиваться к их полезным советам! Лучше пойдите наутро в церковь, помолитесь, поставьте свечку за помин души и закажите поминальную панихиду. В полном смятении, потрясенная, я еле заснула после странного «визита». Видишь ли, заждались они меня! Перебьетесь как-нибудь и без моего присутствия. К радости или богатству покойники никогда не снятся, с их визитами связаны одни лишь неприятности!

Следующий день, то есть первый день начала боевой подготовки, прямо-таки не задался. Я лишилась и завтрака, а заодно и обеда-ужина. Завтрака не увидела по собственной инициативе, потому что, разумеется, опоздала, а обеда-ужина, потому что не успела на завтрак, таким образом, нарушив установленную здесь жесткую дисциплину.

Ворошилов Климент Ефремович, мой непосредственный строгий начальник, крайне недовольный моим ужасным, несерьезным поведением, представил мне преподавателя по стрельбе из автоматического оружия. Коротышка, по-видимому, являлся фанатом Французской буржуазной революции 1789 года, потому и носил вызывающую кличку «Якобинец». Он был такой микроскопический, что, стоя рядом с ним, я со своим «метром с кепкой» казалась Гулливершей в стране даже не лилипутов, а гномов. Интересно, как этот занюханный шибздик поднимает свой автомат? Или тащит его волоком по земле?! Командир придирчиво оглядел меня снизу вверх и тоненьким фальцетом пропел:

– Привет, Пышка!

Хорошенькое начало совместной работы! Сам-то Карлик Нос, а все туда же, Пышка! Однако Якобинец объяснил, что в этом лагере не принято упоминать настоящие имена и фамилии, а в ходу только псевдонимы. Сначала, конечно, было очень обидно. Впервые увидел и сразу же на тебе, Пышка! Никакого намека на деликатность, мужлан чертов, поэтому, чтобы отомстить, решила поиздеваться над ним и насмешливо спросила:

– Это прозвище по Мопассану?

На что он совершенно серьезно, очевидно, даже и не подозревая, что был когда-то такой весьма знаменитый французский классик, перу которого принадлежит одна из самых известных новелл «Пышка», ответил:

– Нет, по телу!

– А если вдруг похудею? – продолжала я с интересом.

– Тогда будешь Дохляшкой или Дохликом, как тебе больше нравится.

– Но ведь слово «дохлик» характеризует не живого человека, а труп! – заявила я авторитетно, но ответа от растерявшегося преподавателя не дождалась.

Карлик Нос (а «рубильник» у дядьки был очень даже приличный и занимал почти пол-лица) не нашелся, что сказать, и, скрипнув зубами от возникшей ко мне неприязни, строго прорычал:

– Хватит трепаться, умная вы наша! Приступаем к занятиям.

Лишившись завтрака и еще не в состоянии окончательно проснуться, я сидела и слушала его монотонную речь. Два раза моя голова с громким стуком ударялась о стол, не в состоянии от тоски и скуки удержаться на шее.

– …пулемет Калашникова РПК имеет шесть разновидностей и используется практически во всех горячих точках по всему миру…

Я уже вообще не в силах была себя контролировать, отчаянно борясь со сном. Оставалось только вставить в глаза спички, чтобы они не смыкались, как это делал умопомрачительно смешной и дебильный Мистер Бин, а педагог-зануда все бубнил и бубнил:

– …пистолет-пулемет UZI, более признанные варианты Мини и Микро, великолепно зарекомендовал себя своей практичностью и удобством в использовании…

Бум! С громким стуком голова упала на стол в третий раз!

– Пышка, вы слышите, что я говорю?

Сон чуть-чуть улетучился, и я согласно кивнула. Дядя продолжал:

– …«Ремингтон» – единственный дробовик, стреляющий как картечью, так и пулями вплоть до двадцать восьмого калибра…

«Двадцать восьмой калибр… Это большие пулечки или маленькие?», – размышляла я, не в силах закрыть рот, раздираемый зевотой, но вопрос задать не решилась, зато получила его от инструктора.

– А теперь скажи мне, что изображено на флаге Мозамбика?

«При чем тут Мозамбик, – подумала с недоумением, – откуда же мне знать, я же не родом оттуда?! Даже сами мозамбикцы, наверное, не знают, что там у них на флаге вообще нарисовано», – поэтому ответила честно:

– Хрен его знает!

– А должна быть в курсе, – возмутился Якобинец, – на флаге этой африканской страны помещено изображение автомата Калашникова – самого популярного в мире оружия!

Надо же, а я ни сном ни духом! Сразу же обуяла гордость за страну. Вот мы какие, русские, раз наши автоматы даже украшают флаги других государств! Черт побери, мелочь, а приятно!

В конце концов эти идиотские занятия, как поняла, теоретические, закончились, и не успела я подняться с места, чтобы уйти, как преподаватель резким окриком опустил меня на стул:

– Сидеть, ни с места! Приступаем к занятиям практическим.

Боже, когда же закончится вся эта жуткая хрень? «Только через месяц», – разочарованно ответил внутренний голос.

Инструктор с большим трудом притащил два «ствола». Приклады были деревянные. Где-то я уже видела такие… где же? Точно! Такое же оружие держали в руках те черные охранники с африканской мафиозной виллы – легендарный автомат Калашникова, помещенный на флаг Мозамбика. Один из принесенных автоматов выглядел помельче, другой покрупнее.

– Тот, что лежит от тебя справа и побольше – это пулемет Калашникова РПК, а тот, что поменьше – это автомат той же марки АК47.

Ну и зачем мне, на фиг, пулемет, я же не собираюсь возглавить ганское сопротивление, тем более, что всей душой против насилия?!

– Вы не скажете, – спросила я осторожно, – а пулемет мне зачем?

– А как же, пригодится! Мало ли в какую точку зашлют! – многообещающе пожелал инструктор.

Мне стало неуютно, а может действительно, они хотят использовать меня в военных конфликтах? Кто знает? Никому верить нельзя! Может, увидели способную тетку (сделала я себе комплимент) и решили поэксплуатировать такой прекрасный потенциал где-нибудь в других горячих точках?! Надо выяснить. Пока очень подозрительные мысли блуждали в голове, урок, наконец, завершился. Напоследок коротышка предупредил меня, что завтра будет и теория, и практические занятия – стрельба по мишеням.

Следующим в расписании моей спецподготовки стоял урок физической культуры. Едва я появилась на пороге небольшого спортивного зала (а то, что он спортивный, поняла по двум деревянным шведским стенкам, которым с удовольствием предпочла бы шведский стол), как радушный и, на первый взгляд, добродушный, крепко сбитый мужик встретил меня словами:

– Здорово, мамо!

Сам ты «мамо»! Он лет на двадцать меня старше, а все туда же, «мамо»! Физкультурник продолжал:

– Мене звуть Батя, Батяня-комбат, – уточнил он, – а як тебе звати?

– Пышка, – озвучила я свой псевдоним.

– Ну, мамо, и не думала, напевно, що тебе такий гарний хлопец тут чекае?! – потом, как из «рога изобилия», на меня посыпались чудные комплименты: – Ай, гарна дивчина, мамо, дуже красива!

Интересно, и как это у него так ловко получается и мамо, и дивчина в одном флаконе, хотя кто скажет, что я хлопец, пусть первым бросит в меня камень! Вопросы продолжались:

– А дiд-то у тебе е?

Я неопределенно пожала плечами, ну какое твое дело?! Батяня-комбат продолжал инструктаж, но уже строже:

– Слухай, що буду говорити, i чiтко виконуй завдання. Зараз разновим товi, що будемо робить, а то не зрозумiэм. Будеш бiгатi, перекидатися, стрибати, робити гiмнастику. Якщо не буде успiхiв, чи не буде iжi. Будь ласка, не разстроюй мене!

Да… тяжелый случай на производстве! Украинский был для меня языком с другой планеты, и как же я смогу выполнять команды, ежели кроме «мамо», «бати» и «диду» ничего толком не поняла?! Однако несмотря на почти полное непонимание сказанного, согласно кивнула и… началось.

Первые пять приседаний привели мой организм в состояние паники, ноги уже не держали ослабевшее тело. Со шведской стенки я падала, как созревший осенью урожай фруктов, Батя просто не успевал меня на нее вешать, а бег по кругу завершился логически верно – на карачках. Физкультурник заставлял меня крутиться, как белка в колесе. Еще немного – и мне капец! В конце концов, видя печальные результаты своей работы, он с трудом и явным нежеланием все же отпустил меня. До чего же вредный диду! Надо же, а мне украинцы всегда казались людьми добрыми. Мы с Левой побывали и в Киеве, и в Донецке, и в Славянске, и в Краматорске, и везде встречали только доброжелательное отношение со стороны местного населения, говорящего исключительно на русском, а этот прямо зверь какой-то, наверное, потому что… хохол!

Время, к счастью, приближалось к обеду-ужину, и я, расспросив какого-то мужчину о том, где находится столовая, быстренько почесала туда. После активных физических занятий жутко захотелось есть, но не тут-то было! Перед самым моим носом вырос начальник Клим Ефремович. Он посмотрел в какой-то лист и, недовольно покачав головой, изрек:

– Опоздание на завтрак – раз. По основным боевым дисциплинам очень плохо, неудовлетворительно, это два. Обед-ужин отменяется!

Я просто вышла из себя.

– Слушайте, Климент Ворошилович, вы ничего там не попутали, уважаемый? Я ведь не под вашим началом, слава богу, в профессиональной армии служу, а прохожу, это… как ее… первоначальную подготовку, и в начале такого сложного пути успехов просто не может быть!

Ворошилов равнодушно пожал плечами.

– Во-первых, я Ефремович, а во-вторых, нет успехов – нет и обеда! – и нагло бросив на ходу «Je n’ai mange pas six jours» (Я не ел шесть дней) на французском, закрыл дверь столовки на гигантский, амбарный замок и гордо удалился, напоследок кинув:

– Достаточно дискуссий, Бублик! Живо идите на урок английского, вас с нетерпением ждет преподаватель, кабинет номер тринадцать!

Сам ты Бублик, буденовец хренов! Скрипнув в бессильной ярости зубами и не сумев дать циничному дядьке словесной сдачи, поплелась в тринадцатый кабинет. Номер тринадцать наводил на совсем невеселые размышления. Моментально вспомнился знаменитый ужастик «Пятница 13», и сразу же, как из могилы, потянуло холодом. Постучалась. Мне ответил приятный женский голос. Я открыла дверь. В кабинете сидела очень пожилая, но все еще прекрасно выглядевшая женщина. Хоть единственный нормальный человек в этом дурдоме! Слава богу!

– Добрый день, входите, пожалуйста, – поприветствовала она по-русски.

– Здравствуйте, – ответила я.

Мне неудобно было озвучивать мою дурацкую кличку, поэтому представилась своим настоящим именем, в ответ она назвала свое. Я даже не думала, что наш разговор так затянется. Это был день чудовищных воспоминаний учительницы английского языка…

Глава 32

Преподавательницу звали Марлена Григорьевна. Вы не поверите, она, ветеран Великой Отечественной, прошла все тяготы, выпавшие на ее долю, еще совсем девочки, почти ребенка. Сама еврейка по национальности, Марлена Григорьевна жила в районном центре под Киевом, на Украине. Ей было лишь двенадцать, когда началась война и в их населенный пункт пришли оккупанты. В то время жители этого поселения еще не знали, чем рискуют несчастные иудеи, если будут обнаружены новой властью.

В украинском городке жили и русские, и евреи. В те годы советской власти между представителями различных национальностей царила крепкая дружба и взаимопонимание. Когда немцы вошли в районный центр, то сразу же развесили объявления о явке всех евреев со своими вещами и ценностями на сборный пункт к местному райсовету. Людям объявили, что они поедут на строительные работы в Киев. В ночь перед явкой на сборный пункт мама сказала Марлене: «Доченька, чувствую, что нехорошо это закончится, поэтому ты с нами не пойдешь. Беги сейчас же к Ганке, пусть она тебя спрячет!» Ганка была лучшей подружкой Марлены, и девочка, простившись с родными, ночью огородами пробралась в дом соседки. Та в помощи не отказала и спрятала подругу в погреб. Евреев, собранных у комендатуры, расстреляли в тот же день неподалеку. Мать ее оказалась права и, предчувствуя беду, сама того не зная, спасла ей жизнь, когда не дала дочери попасть в ряды смертников. Психологическая травма от такой страшной потери самых близких людей была для двенадцатилетней девочки так велика, что почти три месяца она ни с кем не разговаривала.

Отец Ганки вызвался быть старостой, за что его сначала просто возненавидели, но потом поняли, почему он так поступил. На самом деле, он сделал это для того, чтобы помочь своим землякам и не допустить назначения какого-нибудь нелюдя из числа ненавистников советской власти.

Ганка рассказала, кто прибежал к ним ночью, на что дядя Василь обещал справить в комендатуре документ на другое имя и, если будут вопросы, представить девочку как свою дальнюю родственницу. Все получилось, как надо. Днем Ганкин батя, как артист, изображал почтительность и подобострастность перед новой властью, а ночью вместе с земляками пытался связаться с партизанами, которые начали действовать где-то рядом, в округе. В городке никто никого не выдал, не нашлось ни одного предателя! К счастью, немцы не заподозрили в «племяннице» старосты еврейку, избежавшую казни, потому что внешне она совсем не походила на представительницу своей национальности.

Однако и среди немцев не все были зверями в человечьем обличии. Офицер, которого определили на постой в хату Василя, Вальтер Клаузер, всегда проявлял акты человеколюбия. Ежедневно приносил детям еду, ведь кроме Ганки, старшей дочери, у старосты было еще семеро по лавкам, мал мала меньше. Никогда никого не обижал и даже с большим удовольствием играл с ребятишками. А когда Марлена, случайно споткнувшись, упала и серьезно травмировала верхнюю губу, офицер, ни минуты не думая, взял девочку на руки и отнес в полевой госпиталь. Там хирург-немец виртуозно сделал ребенку операцию и так зашил ужасную рану, что от той давней истории не осталось и следа! В общем, около полугода, пока на постое находился этот капитан, все было более или менее спокойно. Но потом он со своей частью уехал и в городок пришли настоящие каратели, убийцы и садисты.

В один из дней они загнали все население от мала до велика в деревянный храм и подожгли… Так бы и закончилась страшная история испытаний двенадцатилетней еврейской девочки, но произошло настоящее чудо. Когда храм уже охватило пламя, появились партизаны и бросились спасать людей. И вновь Ангел-хранитель был рядом с Марленой. Не всем тогда удалось выйти из огня. Десятки человек задохнулись от дыма, у людей постарше от таких жутких испытаний не выдержало сердце, но девочки – Ганка и Марлена выжили. От небольшого городка сельского типа ничего, кроме печных труб, не осталось, его просто стерли с лица земли. Забрать с собой оставшихся в живых партизаны не смогли, и односельчане разбрелись кто куда в другие города и села.

Дядя Василь с семьей и детьми отправился к своему брату в Киев. Там, в Киеве, жила и тетя Марлены, сестра матери Сара Моисеевна. Девочка не знала тогда одного, что любимую тетю вместе с мужем и двумя сыновьями фашисты расстреляли на следующий же день после оккупации города! Марлена очень надеялась, что ее приютят родные, и даже не подозревала, что об их трагической гибели сможет узнать лишь спустя много лет после окончания войны. А тогда с семьей дяди Василя она упорно двигалась к Киеву в надежде обрести там хотя бы кров, но дойти до города им было не суждено.

Повстречавшиеся на пути солдаты зондеркоманды, несмотря на попытки объясниться, ничего слушать не стали и, затолкав их, как скот, в грузовики, куда-то повезли. В машинах было полно людей и детей разных возрастов. Через какое-то время грузовики остановились и из них стали силой вытаскивать взрослых, включая дядю Василя с женой. Больше девочки их не видели… никогда.

Всю дорогу Ганка рыдала, и, облепив сестру со всех сторон, плакали семеро малышей. Марлена, сама пережившая потерю близких, прижав к себе убитую горем подругу, как могла, успокаивала и поддерживала ее.

Детей привезли в концентрационный лагерь «Нойенгамме», где содержались в основном ребятишки до шестнадцати лет (с 1944 года туда стали доставлять совсем маленьких детей). Всех малышей сразу же по приезду отделили от подростков, и больше увидеться с ними ни Ганке, ни Марлене не пришлось. У девочек от горя не было уже слез, но самое страшное ждало их впереди. В «Нойенгамме» использовали очень тяжелый рабский труд детей, и, не выдержав чудовищных испытаний, многие ребятишки погибали в мучениях. Около двух лет, еле выживая, девочки трудились на злобных разъевшихся бюргеров, выполняя самую что ни на есть каторжную работу. Но это невозможно сравнить с тем, что суждено было перенести им позднее…

По прошествии двух лет их перевели в Освенцим (Аушвиц), в один из самых ужасных лагерей смерти, где было замучено и убито до четырех миллионов человек. Здесь, в Освенциме, начался ад! В лагерь смерти свозили и детей, и взрослых со всех стран Европы. В первый же день на руках подруг выкололи номера, которые они носили теперь вместо имен.

Над многострадальными, зверски замученными узниками жестоко издевались, выкачивали для нужд немецких госпиталей кровь, ставили на несчастных чудовищные медицинские опыты.

Именно в те страшные годы немецкими врачами было сделано невероятное количество научных открытий в области медицины. Среди врачей, работающих в лагере, особым рвением отличался «Ангел Смерти», так называли доктора-садиста Йозефа Менгеле, проводившего на своих жертвах зверские эксперименты. Дьяволу во плоти удалось избежать наказания. Свою погибель «Ангел Смерти» нашел лишь через тридцать четыре года после окончания войны! В феврале 1979 года в море с ним случился инсульт, и он утонул.

Два года, вплоть до освобождения Освенцима советскими войсками в январе 1945 года, девочки балансировали на грани жизни и смерти. Но надо было держаться, чтобы не пополнить ряды тех несчастных, кто ежедневно отправлялся в свой последний путь в газовые камеры и печи, днем и ночью дымящие на территории этой преисподней. Как им удалось выжить, они и сами не понимали. Когда пришли русские солдаты-освободители, подруги от истощения и перенесенных мук даже не могли самостоятельно ходить, но несмотря ни на что, остались в живых! «Были бы кости, а мясо нарастет», – утешали они себя. А когда впервые за эти жуткие годы Марлена увидела свое отражение в зеркале, она просто не узнала себя – на нее смотрела абсолютно седая… старушка!

Пережив трагические утраты и совершенно немыслимые страдания, подруги стали сестрами. После освобождения их отправили в глубокий тыл. Там они поступили в школу, чтобы закончить прерванное обучение. К тому времени Марлена неплохо говорила по-английски, ее этому языку обучил английский мальчик Джошуа. Имя «Джошуа» имеет два значения – «бог» и «спасение», но, к великому сожалению, выжить оно мальчику так и не помогло… Его, как и многих других, сожгли в крематории. И в память о нем Марлена решила стать преподавателем английского языка.

Однажды, когда Марлена только начала работать в институте, к ним пришли из органов госбезопасности. Несмотря на то, что все побывавшие в плену или на оккупированной территории находились под подозрением, даже если в то время были несмышлеными детьми, ее после тщательной проверки взяли преподавать в школу, где готовили спецов для внешней разведки.

Всю свою оставшуюся жизнь проработала она в этой школе, и через ее руки прошли люди, о которых не говорят и не пишут, но которые день и ночь стоят на страже интересов Родины. Ее муж – генерал (а познакомились они, когда он был еще курсантом разведшколы) умер два года назад, а Ганка, то есть Ганна Васильевна, единственный, кроме мужа, родной человек, к большому сожалению, ушла из жизни в прошлом году. Уже после выхода на пенсию Марлене Григорьевне предложили преподавать в этой частной школе, и несмотря на солидный возраст, она все же согласилась.

Даже страшно подумать о том, что произошло много лет назад, а не то чтобы все это пережить! Зная о войне многое, тем не менее, я находилась в состоянии шока от ее кошмарных воспоминаний! Как такое может быть, когда в мирную жизнь обычных людей врываются негодяи и мерзавцы, убийцы и садисты всех мастей и, разрушая все, превращают ее в дымящиеся руины. Чудовищно! И происходит это только благодаря идее мирового господства, которая пришла в голову одному или кучке безумцев!

Напоследок Марлена Григорьевна спросила:

– Вы знаете, Олечка, что самое главное в этой жизни?

– Может быть, дружба? – сделала я свое предположение.

– Нет, – ответила Марлена Григорьевна, – самое важное – МИР, любой, пусть даже хрупкий, но мир и отсутствие войн!

Да, да, да, черт побери! Она тысячу раз права! Конечно же, мир, и ничего главнее этого нет! Из любой ситуации есть возможность выбраться, выкрутиться. И хлеба достать, если хочется есть, и лекарства, если вдруг пошатнулось здоровье, и жить не в квартире, а в хибаре, но когда вокруг тебя выродки сеют смерть, то страшнее этого ничего быть не может! Прощаясь с ветераном, нежно обняла ее и подумала, что я бы пережить такое не смогла. Это просто уму непостижимо! В своей каморке долго еще лежала без сна под впечатлением страшного рассказа моей учительницы. Господи, спаси нас всех и сохрани от ужасов войны!

Еле-еле удалось войти в сонное царство Морфея.

Среди ночи страшно захотелось есть. Пришлось встать. Порывшись в чемодане, разыскала «заблудившийся» пакетик с сухарями. Хорошо еще, что с собой есть хоть какие-то припасы! А вообще, если бы я попала в плен, то меня и пытать-то не было бы необходимости. Оставь на пару дней без еды, голой в холодной комнате или подними на самый верх «Чертова колеса», и я все расскажу сама, что знаю, и даже то, чего знать не могу! Вот что я за человек такой, никакого мужества и силы воли! Просто позор! Нет, надо все же подтянуться и постараться добиться хоть каких-то, пусть мизерных, профессиональных успехов, а то мало ли что в мире может случиться, не дай бог, конечно, а я ни бэ, ни мэ, ни кукареку!

Следующий день пока особых успехов не принес, но мне хотя бы удалось позавтракать! В небольшой уютной комнатке стояло всего несколько столиков. За одним из них сидели двое мужчин кавказской наружности. За вторым – уже знакомый мне по вчерашней физической подготовке, после которой не разгибались ноги и жутко болел пресс, хохол Батя. Он уже в пять утра с удовольствием, громко чавкая на всю столовую, вовсю «рубал» борщ, заедая его не хлебом, а салом, правда, не в шоколаде. На мое приветствие ответил лишь легким кивком, не в силах оторваться от своего украинского «нектара». Точно зная, что на завтрак отводится всего лишь десять минут, я моментально набросилась на еду, управившись за пять. Даже не поняла, что съела. Последнее, что промелькнуло перед глазами, – вареное яйцо, до этого сиротливо лежащее на тарелке. Кавказцы, к слову, внимания на меня не обратили, как вроде мимо пролетела мошка. И головы не повернули в мою сторону, хотя обычно не пропускают ни одной юбки, кроме, наверное, шотландского килта! Культура, что надо! Стало обидно, и на пару минут я даже перестала чувствовать себя бабой, а потом подумала, что им же хуже. Почему хуже, не поняла, но уверенность в себе обрела вновь очень быстро. Не зря же приехала в этот лагерь! Теперь любого, кто попробует наступить мне на любимую мозоль, смогу порвать, как Тузик грелку!

Глава 33

Карлик Нос, он же Якобинец, он же Коротышка, он же Гном и он же мой инструктор по стрельбе и автоматическому оружию, уже с нетерпением ждал меня в своем кабинете. Как всегда, сначала была тягомотная, скучная теория, которую я начала потихоньку осваивать.

– Так вот, кроме перечисленных вчера типов оружия, могу добавить, что АК, то есть автомат Калашникова, имеет еще такие разновидности, как АК74, АК101, 102, 104, 105…

У меня опять закружилась голова. Сразу же вспомнилась смешная героиня замечательного фильма кинорежиссера В. Чулюкина «Девчата», местный повар Тося Кислицына со своими обширными знаниями блюд из картофеля: «Картофель вареный, жареный, пюре! Картофель фри, картофель пай…»

Наконец, сведения об автомате Калашникова закончились, и перед глазами возник израильский пистолет-пулемет UZI. Сначала появился энтузиазм, когда инструктор сам ловко разобрал оружие, который тут же улетучился, когда к столу подошла я. То, что и сегодня остаюсь без обеда-ужина, я поняла в тот момент, когда в очередной, четвертый, раз после сборки этого проклятого пулемета осталось целых три детали, пристроить которые, как ни усердствовала, ни корячилась и ни пыхтела, так никуда и не смогла! Обозленный инструктор от раздражения и гнева хотел даже дать мне по шее, но не смог дотянуться. Что за люди эти израильтяне! Надо же так замысловато построить автомат, как, впрочем, и всё, что они делают, что ни один нормальный человек без пол-литра разобраться не сможет! С большим трудом на пятый раз все детали поставила на свои места.

Далее мы пошли в бункер для стрельбы. В глубине небольшого тоннеля висели мишени. Боже, как же далеко они находятся! Попасть в них, наверное, сможет только настоящий стрелок, да и то из снайперской винтовки с отличной оптикой. Преподаватель надел на меня наушники, желтые очки, в которых я стала видеть лучше, и вручил пистолет.

– Это «Беретта», – сказала я, авторитетно осматривая оружие.

Карлик Нос удивленно посмотрел на меня.

– Откуда такие сведения?

– У моего мужа такой.

– А кто твой муж? – задал резонный вопрос педагог.

– Агент 007, – пошутила я, представляя, как от возмущения переворачивается в гробу автор тощих романов о всемогущем агенте Ян Флеминг.

Однако инструктор шутки моей не понял и с уважением сказал:

– Из наших, значит, будет, – с восхищением добавив: – Круто!

Два выстрела вроде бы куда-то там попали. А вот третий я произвела столь «виртуозно», что из-за перебитого «неумелой» пулей троса мишень стала стремительно приближаться ко мне.

– Вот бля, – заорал наставник, – ложись!

К несчастью, в наушниках, блокирующих звук, я не поняла, что хочет от меня этот дурацкий коротышка, а дальше… вспышка и всё… свет померк…

Когда с трудом разлепила глазки, то никак не могла сообразить, где нахожусь: кругом одни белые стены… Нестерпимо болели и голова, и лоб, и нос. Потрогав свой «шнобель», не поверила рукам. Мамочка дорогая! Под ладонями четко прощупывался мутировавший клубень картофеля «Батат», необыкновенные экземпляры которого весят от двухсот граммов до трех килограммов и больше! Ужас! Дверь тихонько отворилась, и вошел дядька в белом халате, а вместе с ним и мой коротышка инструктор.

– Ну что, жива, «снайперша» хренова? – необычайно ласково произнес доктор и дал мне грелку со льдом.

Следом за ними появился и товарищ Ворошилов, который, нежно погладив меня по голове, как полководец А.В. Суворов, сказал:

– Ничего, деточка, трудно в учении, легко в бою, – и обращаясь к Якобинцу, спросил: – Как успехи? Обед не отменяется?

Карлик Нос помялся, но, видимо, вспомнив про мужа – «Агента 007», едва сумел выдавить из себя:

– Неплохо для начала… потенциал… немного прощупывается…

– Вот и хорошо! – обрадовался Климент Ефремович и снова обратился ко мне: – Тогда топай в столовую, там мяско сегодня, набирайся сил и… на сегодня занятий больше не будет.

Вот и замечательно! Одевшись потеплее, вышла прогуляться. Какая тишина и сколько же снега! Эх, сейчас бы встать на лыжи… Когда мы жили в Якутии, решили с одноклассницами сходить на лыжную прогулку. Нас было шесть маленьких десятилетних девочек. Добравшись до основной лыжной трассы, мы увидели две дощечки: три и десять километров. Не долго думая, наш девичий отряд храбро вступил на лыжню протяженностью десять километров, несмотря на то, что проходила она прямо по тайге. Начало смеркаться, а мы все шли и шли, уже не понимая, где находимся и когда, наконец, эта трасса закончится. Еле-еле, совершенно без сил, завершили свой путь у крутого склона, за которым начинался наш поселок. С холма спускались, кто как может, в основном на попе, и именно в тот момент у меня почему-то появилось страстное желание стать горнолыжницей. Уже на подходе к поселку мы увидели толпу обеспокоенных родителей и других поселковых жителей, которые уже собрались на наши поиски. Нам почти не попало, потому как родители были счастливы, что мы вернулись живыми и здоровыми. Тогда это была самая длинная дистанция в моей жизни, освоенная без происшествий… Подышав свежим воздухом, пошла на обед-ужин, а затем в свою каморку.

Несмотря на отсутствие большого зеркала, сумела все же разглядеть себя в маленькое… Мрак! Из крошечного зеркальца на меня с удивлением смотрела… инопланетная морда специфического синего цвета «Привет с Аватара!». На удивление, это открытие совсем не опечалило, а даже наоборот, раззадорило, появилось непреодолимое желание поскорее получить боевые навыки, столь необходимые для выживания в наших сложных и экстремальных условиях жизни. К концу недели стали появляться первые, пока еще неуверенные, успехи, и хоть заплывшие от «производственной» травмы глазки открывались с некоторым трудом, удалось пятью (жаль, что мало!) удачными выстрелами из двадцати поразить цель.

Кроме всего прочего, под чутким руководством Якобинца я научилась стрелять из АК47 и UZI. Израильский пистолет-пулемет мне понравился больше, его можно было удержать одной рукой, а Калаш, именно модель АК47, я и двумя держала с трудом, потому, наверное, что его утяжеляют деревянные части. Может, нужно заменить дерево на какой-нибудь другой, более легкий материал, для смягчения отдачи? Когда я спросила у преподавателя, для чего нужны деревянные детали, то он от ответа на мой прямой вопрос уклонился и сказал по-секретному: «Надо!»

Батяня-комбат, наставник по физической культуре и подготовке, совершенно озверел, но первые положительные результаты все же не заставили себя долго ждать. Мне понравилось качать свой рыхловатый пресс на «шведской стенке», бегать, прыгать, отжиматься и даже выполнять простые упражнения на кольцах. За первую неделю с меня сошло не семь, а все сто семь потов! Прокол получился только раз, оставив меня в очередной раз без обеда.

Инструктора по рукопашному бою звали дядя Степа, как и постового милиционера, героя детского стихотворения поэта Сергея Михалкова. Как и дядя Степа, мужичок имел огромный рост, не менее двух с лишним метров. Короче говоря, я едва доходила ему до паха. Когда появилась на занятии, он строго сказал:

– Давай, коротышка, нападай на меня!

Я прямо растерялась, потому что четко представила, как будет выглядеть хомяк, яростно кидающийся на динозавра!

– Давай, быстро, – настаивал инструктор.

Что делать, пришлось напасть. Неравный бой закончился через секунду после начала, и я, почти поверженная, лежа на полу и не желая сдаваться, использовала запрещенный прием. Просто укусила его за ухо. Занятия для дяди Степы закончились в нашем медпункте, а для меня – на ковре у Ворошилова. Тренеру перевязали ухо, меня лишили обеда. После этого вопиющего случая я думала, что инструктор уж точно меня возненавидит, но ошиблась. Когда мы встретились после его ранения, он неожиданно сделал мне комплимент:

– Молодец! Никогда не сдавайся! Ни при каких обстоятельствах! Даже если будешь думать, что это твои последние минуты жизни. Кусайся, царапайся, дерись до победного. В борьбе за жизнь все способы хороши!

Я и сама так думала, когда смотрела любимые ужастики, особенно те, в которых жертва пытается ускользнуть от зверских лап маньяка. Такие фильмы учат нас уму-разуму: никогда не доверять незнакомцам, да в общем, и знакомцам тоже, не лезть туда, куда не следует, быть внимательными и бдительными, не вести себя вызывающе, таким образом притягивая к себе выродков всех мастей, которые ведутся на определенные вещи, в том числе и на неадекватное поведение потенциальной жертвы. А если уже попал в жуткую ситуацию, не рыдать в ожидании конца жизни, а бороться до последнего и очень постараться вырваться из цепких лап смерти.

Вспомнила дело «битцевского маньяка» Пичушкина, на счету которого сорок восемь убийств и три покушения на убийство. Из этой дикой истории я поняла одно, что люди, зная, что их сейчас будут убивать, просто сидели и ждали своего конца! Как это так?! Ты прекрасно понимаешь, что сейчас закончится твоя жизнь, да еще таким зверским способом, и сидишь, не делая ни единой попытки для спасения?! Да, маньяки – это убийцы, нелюди и отморозки. Они, подпитанные своим буйным сумасшествием, сильнее, но и у них есть уязвимые места. Кинься ему под ноги, ори на весь парк, ухватись за деликатное место, оторви ко всем чертям, искусай, исцарапай негодяя, лиши его зрения, борись за жизнь и выйди победителем!

Эти монстры обожают глумиться над беззащитной, трусливой и безмолвной жертвой, таким диким способом утверждаясь и показывая свое величие и превосходство. В этот момент безумцы чувствуют себя вершителями судеб, а вот если несчастная жертва во время сопротивления превратится в осатаневшего «маньяка», тогда от ужаса и боли они сами убегут куда глаза глядят и еще сто раз подумают, стоит ли повторить попытку.

Жизнь – это самое дорогое, что у нас есть, и дается она один раз, поэтому необходимо приложить все усилия, чтобы ее сберечь и не дать ни малейшего шанса негодяям, хотя лучше всего в этой жизни с ними совсем не пересекаться. Самое печальное, что маньяки, как и мафия, бессмертны, и их души, которые должны, по идее, гореть в аду, тем не менее снова и снова возвращаются на грешную землю. В моей жизни тоже был такой страшный случай.

Сама я подверглась нападению «начинающего» маньяка один раз, когда училась в пятом классе. Этот мерзавец всего-то на пару лет был старше меня. Тогда я занималась в Доме пионеров в танцевальном кружке. Занятия проходили вечером, и я, как всегда раздевшись в гардеробной, а надо сказать, что там находилась дежурная и масса родителей, ожидающих после занятий своих детей, продолжила путь в репетиционный зал на четвертый этаж. Между вторым и третьим на лестничной площадке стоял невысокого роста аккуратно одетый парнишка. Я, как девочка вежливая, поздоровалась и, развернувшись к нему спиной, собралась идти дальше по лестнице, как вдруг он набросился сзади, обхватил меня рукой за шею и изо всех сил начал душить! Как назло, никого в тот момент поблизости не было. Этот гаденыш, думаю, все рассчитал, точно зная, что в это время во всех кружках идут занятия и никто на помощь не придет.

О маньяках мы тогда и не слышали, поэтому, не имея привычки быть жертвой нападения, я изо всех сил стала вырываться. Видимо, удержать меня у него просто не хватило сил, иначе все могло бы закончиться намного трагичнее. Наконец, избавившись от смертельной хватки, я развернулась лицом к своему врагу и… тут же получила сильнейший удар кулаком в солнечное сплетение, проще говоря, под дых. Мерзавец знал, что это одно из самых уязвимых мест на нашем теле. И сейчас помню, как потемнело в глазах и скрутило от чудовищной боли, но, с трудом собравшись с силами, побежала на четвертый этаж в репетиционный зал, сделав грандиозную ошибку! Мне надо было мчаться вниз в гардеробную и там поднять шум, тогда он не смог бы улизнуть, потому как люди просто не дали бы ему уйти. А когда моя преподавательница спустилась со мной вниз, этого мерзавца и след простыл!

Возможно, это был кто-то из известных сейчас маньяков, ведь свои пагубные пристрастия они демонстрируют еще в раннем детстве, начиная обычно с истязаний и убийств беззащитных животных, затем постепенно переключаясь уже на людей. Очень сильного психологического воздействия на меня этот случай не оказал, может, потому, что произошло это в далеком детстве, но тем не менее, с тех самых пор я очень внимательно слежу за тем, чтобы за моей спиной никто в шаговой доступности не ошивался, и особенно в темное время суток. Чтобы избежать неприятностей в виде нападения, нужно быть очень бдительным и внимательным и без всякого доверия относиться к людям малознакомым или незнакомым вовсе, да и с приятелями всегда держать «ухо востро».

С инструктором дядей Степой мы стали друзьями, и он обучил меня многим интересным приемам. Хочу поделиться одним. Девочки, девушки, тетеньки, бабушки, если вы думаете, что у мужчин самое уязвимое место – это их «маленький друг», то ошибаетесь. Первый удар должен быть нанесен только по коленям, а уж потом по деликатному месту. К слову, после первого удара у негодяя напрочь исчезнет желание кидаться на вас и причинять какие-то неприятности, так что примите мой совет во внимание!

Через неделю меня вызвали к товарищу Буденному. Он радостно передал мне трубку телефона (а надо сказать, что в этом закрытом тренировочном центре пользоваться никакими системами связи не разрешалось) и коротко сказал:

– Ваш муж!

Е-мое, не прошло и полгода! Даже не отвечая на приветствие, я сразу же накинулась на Леву:

– Ты что, вообще уже обалдел? Почему не звонил, чтобы узнать, как я тут, жива или нет?! Так вот, если это тебя еще интересует, не жива!

– Если так, – парировал мою атаку Левка, – интересно, кто это со мной сейчас разговаривает? Не зомби ли по имени Ольчик?

Вот паразит, он еще и издевается! Внезапно, прервав поток моей брани, Лев спросил:

– Хоть похудела?

Опа, а я и не знаю, из головы вылетело, что нужно взвеситься, но к концу первой недели пребывания здесь стала чувствовать себя намного лучше и значительно легче.

– Не знаю, а почему ты не звонил? – вновь налетела на бедного мужа.

– К твоему сведению, я каждый день звоню, – с досадой ответил Левка, – но у них тут запрещено ежедневно общаться, можно только по выходным, поэтому мы и говорим с тобой сегодня, в воскресенье!

Даже не заметила, как пролетела неделя!

– Твой командир тебя хвалил, сказал, что успехи, правда, мизерные, есть! – доложил супруг.

Мне стало приятно от того, что начальник заметил, как трусливый «кролик» в моем лице стал превращаться в безжалостного «кролика-терминатора».

– А как там эти? – задала я встречный вопрос, имея в виду африканцев. – Есть что-нибудь?

– Пока нет, – сказал Левка, – но думаю, что очень скоро появятся.

А если нет? Может, зря я тут жутко мучаюсь и ничего не состоится? Хотя нет, в жизни все должно пригодиться.

– Будем ждать! – оптимизма мне пока хватало.

– Будем! – ответил Левка, и мы вновь распрощались на неделю.

С понедельника начались ускоренные занятия по вождению. В Германии у большинства граждан есть права, вне зависимости от того, имеют они автомобиль или нет. Меня совсем к технике не тянет, и я с удовольствием пользуюсь городским транспортом. Дочка, правда, дала мне несколько уроков вождения, но на этом все и закончилось. Автомобиль – дело весьма хлопотное: резину поменяй, бензин залей, попробуй найди парковку! Помню, когда мы ездили в Берлин на встречу с депутатом Бундестага, то на дорогу потратили полтора часа и еще два часа искали место у правительственного здания!

Надо заметить, что права в Германии, в отличие от России, не покупаются. И если тебе не удастся и на третий раз сдать экзамен на получение прав, то тебя направляют на сдачу теста, правда, несколько специфического. Он так и называется – «Идиотентест». Сама я его не проходила, но не сомневаюсь, что там проверяется подозрительная догадка: ты дурак на самом деле или прикидываешься? Кстати, все стоит приличных денег.

Жители Германии своими правами очень дорожат, потому что можно их лишиться временно, а можно и навсегда, как один наш партнер. За какие нарушения, не знаю, но годовая слежка полиции за ним весьма благополучно завершилась отъемом прав пожизненно. Сейчас у Вадима в роли водителя жена. Теперь, учитывая то, что он законченный бабник, пойти налево возможности у него нет, потому что наш любвеобильный партнер-неудачник круглосуточно находится под неусыпным контролем второй половины. Сам себе подкузьмил! Обычно дорожные правонарушения, надо сказать, не слишком частые, наказываются штрафом, а если нет денежек для оплаты, тогда тюрьмой. В Германии нет сумасшедших, севших за руль в невменяемом алкогольном или наркотическом состоянии; нет озверевших хулиганов с битой в руках, крушащих автомобиль противника; алконавтов или наркош, врезающихся в автобусные остановки, пачками убивая несчастных людей, а также самодеятельных водителей, ездящих совершенно без прав. А у нас в России огромное количество жертв ДТП можно смело приравнять к количеству жертв, пострадавших в военных конфликтах, и это ужасающие цифры, за каждой из которых стоит человеческая жизнь! На дорогах царят полнейший беспредел и неадекватность, и закон, к великому сожалению, не предусматривает за подобные нарушения серьезного наказания.

В Германии всё по-другому. Один жизнерадостный товарищ нарушил правила дорожного движения и сразу же получил уведомление о штрафе, который должен был срочно оплатить. Оплата в его планы не входила, и он, обладая большим чувством юмора, положил на стол деньги, – точное количество выписанного штрафа, – сфотографировал их и отправил снимок в полицию. Там тоже оказались юмористы и еще какие! Это он понял, правда, поздно, когда получил из правоохранительных органов ответную фотографию, на которой были запечатлены наручники. Обмен фотками закончился реальным сроком в тюрьме. Здесь не церемонятся с нарушителями, и если прокуратура вынесла свое постановление, то шутки, как правило, заканчиваются очень быстро.

Инструктор объяснил мне, где, что находится практически, где тормоз, газ, а где коробка передач. Перед началом занятий мы прошли урок по оказанию первой медицинской помощи. Преподавателем был какой-то липкий, наглый, елейный мужик с похотливым выражением лица и сальными глазками. Его звали Бэтмэн. Это прозвище ему совершенно не подходило, потому что ни капли благородства в нем я не заметила. Почему именно Бэтмэн, тоже непонятно, ведь дядя же был инструктором по вождению наземного транспорта, а не воздушного. Так или иначе начал он свой инструктаж не по учебному вольно, положив свою мохнатую лапу на мою похудевшую коленку. Мне это не понравилось и, как можно деликатнее смахнув похотливую потную ручонку, я взялась за рычаги управления, а он за стакан с горячим кофе. Сначала вроде бы все шло нормально, и мы прокатились метров двадцать. Потом, внезапно увидев перебегающего дорогу ежика, я резко нажала на тормоз, и его стаканчик с кофе, сделав в воздухе сальто, приземлился прямо на лысину престарелого дон жуана, окатив всего Бэтмэна с ног до головы своим ароматным содержимым!

– Вот ё…, куда на х… смотришь, дура! – заорал он, крайне недовольный «горячим душем», и, безостановочно матерясь, выскочил из автомобиля и убежал вслед за спасенным ежиком, а я опять осталась без обеда.

Глава 34

Через десять дней этого ада, зажмурившись, встала на весы. Глазки открыть пришлось, и я обалдела от результата. На весах… минус семь кило! Вот это круто! Вот это в кайф! В этом мире изобилия уже ничего не радует, кроме потери собственного веса. Через месяц, чувствую, придется взять новый псевдоним – Дюймовочка. Чудесные перемены заметила не только я сама, но и кавказские джигиты, вновь оккупировавшие столовую.

– Слюшай, сэстра, ты из какого отдэлэния? – обратился ко мне один из них, «шпион» неясного происхождения.

С такой странной для разведчика речью было непонятно, куда его можно отправить, наверное, только в Дагестан или Чечню, ну не в Европу же!

Я хотела произнести: «из психиатрического», но побоялась получить, так сказать, за оскорбление «ножик в брухо»! Пожав плечами, неопределенно ответила:

– А кто его знает, брат!

Кавказец прищурился и, пристально вглядываясь в мое лицо, как обычно делают зазывалы в турецких торговых кварталах, сказал:

– Слюшай, сэстра, а вэд я тэбя знаю! Гдэ-то видэл, да? Хочэшь, приду сэгодня вэчэром? Дружбу будэм дэлать!

Ага, размечтался брателло, прямо сейчас, с разбега!

– Если начальник разрешит, дорогой.

– А кто твоя началник?

– Ворошилов Клим Ефремович, такой с прямоугольными усиками, очень на Гитлера похож.

Кавказец задумался и покачал головой.

– Э… сэстра, не получится, забиль, что врэмя нэт! – спешно произнес он, и они вышли из помещения.

Может, их засылают в какие-нибудь точки на Ближнем Востоке? Скорее всего!

С каждым днем успехи становились все заметнее. Занятия отразились и на внешнем виде. Подтянулось (может, мне только так кажется?) пузико, и окрепли слабые ручонки, стал менее заметен ненавистный целлюлит. Это весьма неприятное заболевание сегодня можно вылечить. Для этого существуют уникальные кавитационные установки, которые напрочь разбивают копи жировых залежей, вызывающих эту эстетическую проблему. Процедура для среднестатистических женщин, не имеющих баснословных зарплат, недешевая и стоит около двухсот евро за сеанс. Сделать их нужно не менее десяти, а если процесс особенно запущенный, то и больше.

Одна моя хорошая знакомая, довольно возрастная тетенька, прямо оцеллюличенная с ног до головы, думала уже, что умрет в столь неприглядном виде. Но к своему удивлению, пройдя курс лечения, превратилась просто в гладкокожую красавицу и, несмотря на преклонный возраст с удовольствием демонстрирует теперь похорошевшую фигурку на пляже местным мачо. А мне, похоже, удастся сэкономить для Левки «бабки» и обойтись без дорогостоящей процедуры!

С каждым днем вера в себя росла, и я уже не оставалась без обеда за отсутствие успехов на учебных фронтах. Более всех дисциплин мне нравилось заниматься с Марленой Григорьевной английским, которая не переставала удивляться, какое хорошее у меня произношение. Об этом же говорила моя первая учительница из далекого якутского поселка. Вызвав маму в школу для серьезного разговора, она сказала: «У вашей дочери есть способности, советую отдать ее в английскую школу». Однако в те времена в нашей округе таких школ не наблюдалось, кроме того, хватало других проблем. Этой полезной рекомендации родители значения не придали и не отдали меня в специализированную школу, как оказалось теперь, очень даже зря! Потом, после английского, в балетной школе был французский, затем подошла очередь и немецкого и вновь пришло время английского. Тем не менее, на языке британцев я кое-как изъясняться могу. Правда, чтение мне дается намного лучше.

Однажды в одном из аэропортов Германии мы с Левкой ждали рейса в Сан-Паулу. Чтобы подтянуть свой английский, я даже взяла учебник, но почему-то не для языковых «чайников», а для студентов вуза. Открыв один из текстов, вдруг обнаружила, что могу прилично читать по-английски и даже понимаю, о чем идет речь. Очень хотелось поразить своими знаниями супруга и прямо в зале ожидания я начала читать вслух текст «Моя комната» и переводить на русский. Мы с Левкой сами удивились тому, как ловко у меня это получается, как вдруг, недолго слушая мое демонстративное чтение, сидевший рядом с нами парень азиатского происхождения встал, подошел ко мне и начал говорить со мной на английском. Мы в ступоре уставились на него, не понимая ни слова из того, что он сказал. Японец, китаец, а может, чукча что-то «лепил» дальше, но мы поддержать беседу, увы, не смогли. В общем, опозорились по полной! Наконец, очнувшись, я спросила на немецком, говорит ли он на языке Шиллера и Гете, на что наш «желтый» брат, пожав плечами, ответил, что ему по душе больше английский, и разочарованно отошел от нас. Кое-какие знания в голове все же задержались, и в Лондоне мне целых два раза, и не как сурдопереводчику жестами, а английскими словами удалось указать дорогу к подземке!

Так шли дни за днями, и к концу второй недели Левка сообщил мне главную замечательную новость, что за наш лживый «крючок» зацепилась африканская «пиранья» русского происхождения. Вот это сюрприз! Дамочку, бодро откликнувшуюся на звучный призыв русских искателей приключений, то бишь инвестиций, звали Маргарита Коко. С Коко, правда, Шанель, мы, русские бабы, знакомы в основном понаслышке, а еще по парфюму – легендарным духам «Chanel № 5», по маленькому черному платью, которое должно украшать гардероб каждой настоящей женщины, и по брюкам, из коих эти самые «настоящие» леди не могут вылезти порой всю жизнь. Было непонятно одно: в африканском варианте Коко – это имя или фамилия. Лева был уверен, что если она русская, как пишет, то Маргарита – это, несомненно, имя, а Коко – фамилия. Я попросила супруга озвучить текст послания, и Левушка зачитал:

– Здравствуйте, добрые, милые русские люди! Нижайший вам поклон из благословенной Африки от наследницы капиталов и простой русской бабы Маргариты, – складывалось такое впечатление, что тетка убежала на черный континент сразу же после революции, настолько странной мне показалась ее витиеватая речь.

– Ну и как тебе? – спросил Лев.

– Да… своеобразное обращение. Ты думаешь, что писала русская?

– Уверен. Слушай дальше: – Как только увидела ваше объявление, сразу поняла, что вы мое спасение, моя таблетка от боли и многолетней тоски по моей Великой Руси…

Нет, похоже, она слиняла еще раньше, возможно, в период правления царя Ивана Грозного! Но несмотря на то, что речь в письме шла не о Российской Федерации, а о Великой Руси, стало приятно, что какая-то незнакомая нам Маргарита из далекой Африки такого высочайшего мнения о нашем великом государстве! Меня чуть не прошибла слеза…

– Я очень богатая женщина, – продолжил чтение послания Левка, – и вот уже много лет живу на этом черном континенте беспредела, разврата и ужаса…

Ничего себе, хорошее же мнение тетеньки о ее второй родине! А ведь только что шла речь о благословенной Африке!

– …потому что мой муж был родом отсюда, из Ганы. Мы поженились еще в Советском Союзе, когда вместе учились в университете Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Мой любимый, дорогой супруг Осборн Коко был серьезным бизнесменом и занимался обширной торговлей, но, к великому сожалению, в результате нападения бандитов, коих так много здесь, был безжалостно убит!

Версия получения несметного богатства претерпела некоторые мизерные изменения, но основная нить осталась прежней: главу семьи «вовремя уничтожили», но он заблаговременно оставил домочадцам несметное состояние.

– После смерти ненаглядного мужа я не нахожу себе места и не хочу больше жить… особенно в Африке, более того, боюсь, поэтому обращаюсь к вам с великой просьбой: заберите меня отсюда, люди добрые, и умчите скорей…

Наверное, в тундру, улыбнулась я про себя, слушая эту слезливую ересь.

– …в нашу Великую Русь! Я обладаю много чем и готова инвестировать в наше-ваше грандиозное дело двадцать миллионов долларов, а может и больше!

– Левчик, а почему она говорит о точной сумме, на которую мы надеялись их вывести, хотели же с ними поторговаться?

– Потому что Егор по приказу Петра Петровича сразу же озвучил цифру двадцать миллионов, чтобы не терять время на игру в африканский «Привоз»! И они сразу же клюнули. Слушай же, продолжаю: – Высылаю фотографии моей семьи, надеюсь, и о вас узнать больше.

Лев скинул мне фотки. Ба! Знакомые все лица! На снимке, под которым стояла подпись «Это брат моего мужа, Джереми Коко, который тоже хочет уехать вместе со мной в Россию», красовался, ну конечно, кто же еще, как не Даниэль Кабарах собственной персоной! А вот на другом изображении, сыто и нагло улыбаясь в объектив, стоял сам «солнцеподобный» Айзек Квамэ, который теперь прикидывался дядей мужа Маргариты Коко и звали его… Мойше Мабуку! Вот это номер! Похоже, дядя-то решил влезть в недружные ряды «Аидов», только признаваться пока, судя по всему, не собирался. Рядом с каждым из них торчала худосочная и тщедушная нестарая тетенька, действительно очень похожая на дохлую ободранную ворону. Выражение лица шельмоватое и циничное и… как всегда, вся в золоте. Даже на голову, непонятно зачем, напялила диадему. Идиотка! Так… значит, решили подцепить очередных лузеров-дебилов на свой, как они думали, крючок, даже не подозревая, что уже сами крепко за него зацепились! Напоследок госпожа Коко попросила срочно ей ответить, то есть войти в тесный контакт.

– Ну и как она тебе? – спросила я мужа.

– Если честно, – признался Левка, – не очень, не впечатляет! Ты лучше! – сделал он по ходу комплимент. – Она больше похожа на обдрипанную ворону, – наши мысли текли в одном направлении, – а на руки ее жуткие внимание обратила? – спросил мой благоверный.

– Обратила, конечно, сплошное макраме, переплетение жил и вен. У меня такая конституция тела вызывает ужас. Я представляю, что там под шортами и майкой!

Надо сказать, что богатая «наследница» была одета довольно странно. На тощей попе красовались шорты, больше похожие на трусы, на костлявых, бесформенных ножках – огромные тяжелые армейские ботинки, на теле какая-то заношенная майка, а вместо панамы на голове – диадема! Мрак да и только, но то, что она русская – никаких сомнений! Прежде всего, об этом говорил курносый картофелеобразный нос, который прямо кричал: «Привет из Рязани!» Лева был такого же мнения, что и я.

– Письмо написано чисто по-русски, иностранцы так не пишут, и это совсем не компьютерный перевод.

Странно, наверное, получать письма на русском языке из далекой Африки, когда в нашей стране все чаще и чаще фигурирует непонятный «суржик». Только недавно узнала, что «доить самовар» переводится на русский, как брать у папы деньги; «синегал» – алкоголик; «кайфожор» – человек, который любит расслабиться; «убиться веником» – восклицание «невероятно, вот это да»; «абасрака» – сильный испуг; «абассака» – что-то очень смешное и так далее. А несколько лет назад я стала свидетельницей странного разговора между парой пацанов и бабусей-пенсионеркой, торговкой семечками на рынке. На робкий бабкин вопрос:

– Сынки, чего надо?

Они постарались ответить как можно вежливей:

– Слышь ты, чикса с пенсией, – обратился один из неформалов, – кинь-ка нам стаканец мандавошек!

Сумочка едва не выпала у меня из рук, когда я услышала один из терминов венерологического диспансера. Ошеломленная такой странной просьбой бабуля оказалась не только не из робкого десятка, но, вероятно, и с ходкой за плечами, поэтому тут же храбро накинулась на хулиганов:

– Вы чё, совсем забурели, волки позорные?! – заорала она на весь рынок.

Пацаны, не ожидавшие ничего плохого, а тем более, коварного нападения от «божьего одуванчика», попятились.

– Чё орешь, кобзда старая?! Тормоз что ли? На наезд нарываешься?!

– Я те дам сейчас «наезд»! Вот настучу тебе, говнюк мелкокалиберный, по кумполу, да так, что вынесут вперед ногами. Будет тебе, паразит ходячий, манда, будут и вошки!

Парни совсем растерялись. И тут один догадался, в чем дело, и деловито ткнул пальцем в мешок с семечками.

– Это чё? – спросил он.

– Зенки свои гадские раскрой поширше, семочки енто!

– Вот, – многозначительно произнес парень, – у тебя, грымза старая, семочки, – передразнил он старуху, – а у нас мандавошки. А ну-ка, сделай стаканец!

– Вот бляха муха, – с облегчением вздохнула бабуся, – а спикать по-русски, вам шпане, не в масть?! Гони лавэ! – и она протянула руку за деньгами, затем, отсыпав стакан семечек, напоследок сказала: – Янки, гоу хоум!

– И тебе не пукать, – попрощалась молодежь.

Вот это «русский язык», я понимаю! Класс! И где же ты мой прекрасный «Серебряный век»? Представляю, как на таком странном, скудоумном языке изъяснялась бы в девятнадцатом веке Анна Каренина:

«Дорогой мой чел, Алексей Александрович! Обломалась ведь я с графом Вронским в натуре и поэтому замутить хочу непотребное. Теперь мне все параллельно, а посему кончаю жизнь свою отстойную. Ваша чикса Анна».

Просто мрак!

Месяц подготовки пролетел мгновенно, и совершенно прав был мой начальник Буденный, когда сказал, что мне захочется вернуться. Теперь не то что возвращаться, но и уезжать отсюда желания не было! На выпускные экзамены, кроме дуэта Олег-Иван, приехал и один из главных спонсоров мероприятия – сам Магомет Таирович. Он желал посмотреть и убедиться, не пошли ли его денежки прахом, ну и, наверное, проверить, можно ли на меня хоть как-то положиться.

Сначала была теория военного дела. Я как семечки щелкала вопросы. Семен Михайлович спросил:

– Какие знаете типы автоматического оружия?

Все были поражены моими познаниями в этой специфической области. Даже удивленный Карлик Нос почесал с досады макушку, вроде бы вспоминая, что такого подробного материала не давал. Но на то и существует интернет, чтобы расширять свой кругозор, и хоть это было здесь категорически запрещено, я иногда нарушала запреты.

Экзамен продолжался, и Семен Михайлович Буденный поинтересовался:

– Расскажите-ка нам о разновидностях такого оружия, как пистолет.

Я решительно кивнула.

– Разновидностей не так уж и много. Среди производителей такие страны, как Россия, Германия, Китай, США, Бельгия, Австрия и, представьте себе, Хорватия. Пистолет фирмы «Heckler und Koch» МК23 производства Германии разработан, к примеру, специально для командования Сил Специальных Операций США. А главными, ключевыми особенностями пистолета FN Five-seven производства Бельгии является патрон SS190 калибра 5,7 мм с особой остроконечной пулей, развивающей дульную скорость свыше 650 м/с…

Буденный с удовольствием крякнул, пригладил свои шикарные усищи и, победоносно оглядев своих соратников, спросил:

– А что можете сказать о пистолетах российского производства? Какие знаете марки?

Наступила странная пауза, которая затянулась до неприличия, и Семен Михайлович решил мне помочь.

– Ну… например, самый известный пистолет, который называется…

И тут у меня вдруг случилась полная амнезия….

– …называется… Т… – и он вновь вопросительно посмотрел на меня.

Опа, вот это номер, всю необходимую информацию как ветром сдуло! Видимо, вследствие активно наступающего старческого маразма меня периодически посещают провалы в памяти. Иногда надену очки на голову, а потом часами брожу по квартире в их поиске. Вопрос Буденного вогнал меня в ступор! Помню же, что название российского пестика состоит из двух букв, одна из которых «Т», а какая вторая – караул!

Не в силах вспомнить вторую букву, я с надеждой посмотрела на своего непосредственного командира – товарища Ворошилова, и началась увлекательная игра в «Поле чудес». Тот незаметно постучал себя по голове, и я приняла его жест, как призыв к действию.

– ТГ…

Клим Ефремович сделал недовольную мину и украдкой показал мне кулак. Я сразу же озвучила новую версию:

– ТК…

Гости растерялись. Ефремович покрутил пальцем у виска, думая, что я не в себе, в общем, дура… вот и подсказка.

– ТД…

Опять не то! Хотела озвучить вариант ТА, но память почему-то шепотом подсказывала, что такой аббревиатуры нет. Эдак я весь алфавит переберу!

Наконец, разъяренный Клим Ефремович достал пистолет и наставил на меня… ну… конечно! Какая же я тупая! Правильный ответ вспышкой озарил мои застоявшиеся мозги.

– ТТ!

И гости с облегчением вздохнули и засмеялись! Это был единственный прокол, и чтобы реабилитироваться, я выдала всю информацию о «Тульском-Токареве». В практической стрельбе по мишеням из двадцати выстрелов все девятнадцать попали точно в десятку, и лишь один в «молоко». У Бати я поразила всех умением без разбега с места делать сальто и стоять на голове. Ничего, что во время тренировок я чуть с сотню раз не сломала себе шею, зато эффект от зрелища превзошел все ожидания!

На экзамен по рукопашному бою на ковер вышел сам Магомет, который схватился со мной не на жизнь, а на смерть. Я бы двумя приемами уложила его, потому что инструктор дядя Степа обучил меня и не таким клевым штучкам, но, помня о невероятной кавказской обидчивости и мстительности, решила не рисковать. Кроме того, не хотелось в самый решающий момент остаться без спонсора. Таирович, разумеется, победил, но все гости отметили и мой профессионализм.

Вождение также прошло нормально. Бэтмэн меня не домогался, и ежики перед машиной не перебегали. Не опозорила я и Марлену Григорьевну, вполне сносно собирая английские слова в предложения. Правда, мне трудно было понять Клима Ефремовича, который задавал свои непонятные вопросы на английском, но с вологодским акцентом. Что там Ворошилов! Одна наша знакомая, прожившая в Великобритании почти половину жизни, кроме того, проработавшая много лет на ВВС, изъяснялась без единого намека на английское произношение. Так и говорила:

– Тэнк ю вери мач!

Я обещала Марлене Григорьевне писать и, когда будет время, обязательно ее навестить. Старушка так растрогалась, что даже заплакала, впрочем, я и сама не могла сдержать слез. Вы не поверите, но стало очень грустно. Как же я не хотела сюда ехать, а теперь вот не желаю уезжать! Даже забыла истинную причину моего пребывания в учебном лагере, а когда вспомнила, то сразу же упало настроение, которое, впрочем, быстро поднялось, когда перед глазами предстала моя прелестная, похорошевшая фигурка, хотя до идеальной оставалось скинуть еще килограммов пять.

Сегодня я достигла максимально невозможного результата: почти минус двадцать килограммов! Между прочим, заметила, с каким интересом посмотрел на меня Таирович, который раньше относился ко мне как к элементу мебельного гарнитура. Олег и Иван тоже не остались в стороне от прекрасного, отметив мое чудесное преображение: превращение трупа лягушки во вкуснейшие «ножки нимф утренней зари»! Чрезвычайно тепло распрощавшись с педагогами, с огромным сожалением и слезами я покинула тренировочный лагерь, имея огромное и непреодолимое желание вернуться сюда еще раз! А пока вместе с новыми партнерами мы бодро двигались в Москву, где нам предстояло обсудить все детали нашей заграничной «командировки».

Глава 35

Левка в столицу не приехал, а ждал меня вместе с Вовой в Германии. По дороге Магомет рассказал, что к началу предстоящей операции почти все готово. Оставалось только на всех участников операции, в том числе и на меня, сделать новые документы, и подготовка будет завершена.

– Оля, – олигарх обратился ко мне персонально, – для новых докумэнтов ты должна придумать имя и фамилию, врэмэни тэбе даю толко два дня, до слэдующего понэдэлника.

Учитывая, что сегодня пятница, решить данную проблему за два дня можно. Надо придумать что-нибудь элегантное и звучное. И очень хорошо, что мне дали право самой выбрать то имя, которое нравится, а не быть по принуждению какой-нибудь тетей Мотей или Клеопатрой Пупкиной. Пока в голове бродили неясные мысли, ребята привезли меня в отель, и напоследок Таирович сказал:

– Вот что, дорогая, приглашаю тэбя сэгодня в рэсторан, часиков в восэмь. Есть что надэть?

Я растерялась, но уверенно ответила:

– Найдем, к 20:00 я буду готова.

Тут перед своим носом увидела толстую пачку купюр, которую протягивал мне Магомет. Черт побери, а ритуал-то действует! Все мужики, как сговорились, предлагают деньги!

– Возьми эту мэлочь, купи там сэбэ что-нибудь приличное, нэ в забэгаловку идем! Мэсто пафосное, извэстные люди, нэ хочу, чтобы рядом сидэла какая-то нушка!

Сам ты нюшка! Сказать-то правильно не может, а всё туда же… Культурного из себя корчит… «сельпо»! Да ты и женщин-то таких классных, как я, в глаза не видел, всё с дешевками путаешься: платье до пупа, сиськи силиконовые наружу, нарощенный блонд, накаченные в пол-лица губы да полуметровый маникюр, плюс жеманные манеры и ни одной мысли в голове, кроме «бабок», секса, брюлликов и прочей материальной муры! Вот круг бабских интересов богатых самцов и самим не противно? Однако виду не показала, опасаясь за свои крамольные мысли мести вспыльчивого кавказца.

– Деньги есть, спасибо, не надо.

– Бэри! – строго и назидательно приказал спонсор. – И купи, чтобы красиво било… Да?

– Да! Будет сделано, командир! – бодро ответила я и взяла пачку.

Признаться, ненавижу таскаться по бутикам, ну ничего там толкового нет, зато цены впечатляют! Для среднестатистических женщин в таких заведениях по карману лишь упаковочный пакет. Кроме того, если ты неважно одет, за тобой, как хвост динозавра, будет таскаться продавец, извините, менеджер, и даже протянуть ручонки к товару нельзя, рискуя по ним еще и получить.

Раньше уважающие себя люди шили наряды у портных, при этом была индивидуальность, а сейчас обязательно встретишь в каком-нибудь, как сказал дядя Магомет, пафосном месте точную свою копию в абсолютно идентичном платье с одной эксклюзивной вешалки. Вообще-то вещи за такую сумасшедшую, астрономическую стоимость просто обязаны быть в одном экземпляре! Для меня лейблы совершенно неважны, их же все равно не видно, не наизнанку же носить этот шик. Более того, я обладаю чувствительным телом, и любые этикетки меня постоянно царапают и раздражают, мешая наслаждаться нарядом, поэтому приходится безжалостно их отпарывать.

Ну что же, делать нечего, придется куда-нибудь тащиться. В отеле снова пересмотрела содержимое «Мечты оккупанта». Мама дорогая, неужели это моя одежда?! В этот пятьдесят четвертый размер можно завернуться, как в одеяло. Найти что-нибудь среди вещей месячной давности – и думать нечего! Ладно, идем в какой-нибудь торговый центр. Черт побери, я и Москву-то толком не знаю, была много лет назад то ли в ГУМе, то ли в ЦУМе, сейчас даже и не вспомню. В голове осталось лишь воспоминание о покупке роскошных парчовых, расшитых золотом, восточных домашних туфель, а все остальное – полная амнезия. Больше бывать в московских магазинах, к счастью, не приходилось. Как всегда, не хватало «шуршильщиков», то есть денег. Знаю лишь одно, что цены в Петербурге раза в два ниже столичных. Надеюсь, что подаренной на экипировку пачки купюр мне все же хватит.

Бедная моя молодость! Купить что-то модное в магазинах того времени было невозможно, а у фарцовщиков – не по карману. Помню, как однажды мы решили вместе с иностранными студентами посетить цирк, а надеть было совершенно нечего, не жуткие же негнущиеся чешские сапоги из заменителя кожи, которые с большим трудом где-то «оторвал» мой добытчик-отец. Пришлось со страшным скандалом надеть мамины моднейшие на тот момент чулки-сапоги на платформе. Правда, эта прелесть была сорокового размера, но меня это совсем не смутило. В анфас они смотрелись вполне нормально, а вот в профиль создавалось впечатление, что я еду на лыжах, в руках не хватало только палок. Мама пыталась меня образумить и убедить не делать глупостей и не смешить народ, но я, как упрямый ишак, стояла на своем и со слезами и дебошем со своим тридцать третьим размером ушла в сороковом!

При колоссальном изобилии сегодня, тем не менее, найти то, что нужно, тоже практически невозможно, хотя, по сравнению с прошлым веком, варианты есть.

Недалеко от отеля увидела какой-то роскошный бутик, который почему-то назывался очень странно и страшно: «Дары данайцев». Вот ведь бред какой! Представляю, купишь себе за небывалое количество тугриков с пугающим количеством нулей красивые брюки и где-нибудь в центре города, например, на Красной Площади, неожиданно для себя останешься с внезапно отвалившимися брючинами в руках, так сказать, в бикини! От нарядов из магазина с таким многообещающим названием можно, наверное, ожидать только подлости! И какому же идиоту пришла в голову такая чушь – дать этому чудесному тряпичному царству такое название?! Однако делать нечего, оно все же находится под боком, не нужно тащиться к «черту на кулички».

Едва лишь я нарисовалась на пороге «Данайцев», передо мной, как стена, выросла работающая там «данайка». На бейджике то ли девы, то ли юноши стояло пространное «Малышко». По внешнему виду трудно было определить, кто скрывается за этой фамилией среднего рода, поскольку выросшая передо мной фигура совершенно не имела никаких признаков женских прелестей, да и мужских тоже. То, что передо мной стоит девушка, я поняла, когда она раскрыла рот. Презрительно оглядев меня с ног до головы, а надо сказать, к своему стыду, я была одета по московским меркам прямо-таки безобразно, она сразу же нахмурила нарисованные брови и, преградив мне путь, строго сказала:

– Женщина, вам не сюда!

Нет, хамство в нашей стране просто неистребимо!

– А куда? – задала я резонный вопрос.

– Вон туда! – ответила она, указав пальцем на объект за моей спиной.

Пришлось обернуться. На яркой, светящейся вывеске напротив было написано: «Эксклюзивный секонд-хенд от австралийских туземцев»! Я прямо зашаталась от негодования! Вот сволочь! Значит, я гожусь лишь на то, чтобы носить туземную одежду австралийских дикарей, причем уже побывавшую в употреблении! Эти глупцы даже не в курсе, что в Австралии обитают не туземцы, а аборигены. Я мысленно представила себе, как заявлюсь на вечер в пафосное место на свидание к Магомету в травяной туземной юбке или, еще лучше, в набедренной повязке из шкуры кенгуру и с перьями на башке, хотя это, по-моему, праздничный наряд индейцев, ай ладно, какая разница, с белой в муке мордой, так сказать, в полной боевой раскраске и с бумерангом вместо сумочки! Думаю, что для Таировича этот вечер станет самым незабываемым в жизни, а возможно, и последним. Он человек в возрасте и такой позор вряд ли переживет! И в этом страшном случае с одним из главных спонсоров придется расстаться навсегда… но зато уж точно не буду выглядеть нюшкой в платочке и лаптях, которую он так не хотел лицезреть рядом с собой!

Нет, несмотря ни на что, надо прорваться в эти «Дары Данайцев», и поэтому я пошла на беспрецедентный шаг. Достала заветные купюры и, взяв их в руку веером, стала обмахиваться со словами:

– Жарковато тут у вас!

Увидев вожделенные бумажки, девчонка заметалась, засуетилась, теперь уже сама пытаясь затащить меня как можно глубже в недра бутика.

– Вот блузка от Kenzo Takada, она вам очень пойдет, и ведь главное – совсем недорого, всего-то сто восемьдесят тысяч рублей двадцать две копейки, или новая коллекция Vivienne Westwood, туника греко-римская, расцветка просто потрясающая: серо-буро-малиновая в крапинку, будет великолепно подчеркивать цвет ваших глаз! Стоимость просто мизерная – всего-то пятьсот тысяч!

Я вспомнила про бутик этой дизайнерши в Милане. Там все стоило намного скромнее, покупающие отсутствовали, а смотрящая была всего одна – я… Про тунику греко-римскую ничего не слышала, зато знаю о существовании такой борьбы. Возможно, это платьишко предназначено для спортивных соревнований?! И еще мне непонятно, каким образом могут сочетаться мои зеленые глаза и серобуро-малиновая в крапинку туника? Вот если бы у меня под глазом красовался фингал, тогда сочетание действительно было бы идеальным. Цены напоминали сюжеты фильмов ужасов, когда от просмотра первых же кадров начинают трястись коленки.

Блузка, которую мне предложила девица, озвучив ужасающую для моих примитивных и неизбалованных ушей стоимость, включая несчастные двадцать две копейки, состояла, например, из планки, даже без пуговиц, и трех узких лоскутов ткани! Еще такая небольшая экскурсия – и я умчусь отсюда куда глаза глядят!

– А нет ли у вас обычного симпатичного платья за нормальную цену?

«Данайка» задумалась и сказала:

– По дешевке, как вы сказали, есть те, что идут на выброс. У нас, видите ли, очень богатые клиентки, и если вещи не разобрали в первые два часа, мы безжалостно избавляемся от них, потому что больше их никто никогда не купит!

– А вы не пробовали отдавать их немного дешевле в другие магазины… попроще? – спросила я, думая о том, как же глупо выбрасывать товар, который еще за небольшие деньги может кому-то пригодиться.

Высокая стоимость ничем не оправдана и складывается в основном из-за раскрученного бренда. К примеру, «Chopard» – ювелирная фирма, часы которой стоят от тридцати тысяч евро и только потому, что это «Chopard», а не «Телкин и компания», хотя по своим качествам часы последних могут быть намного лучше своих знаменитых раскрученных собратьев. В общем, чем неизвестнее фирма, тем дешевле товар.

– Мы об этом не думали… – растерянно ответила госпожа Малышко, – но я обязательно донесу вашу идею до нашей хозяйки, – нашлась девчонка, – и может даже, мне выпишут премию за инициативу! – размечталась она.

Отлично, идеи наши, а деньги ваши! Ловко, ничего не скажешь!

– Вы не скажете, сколько стоит такой наряд на выброс? – спросила я, молясь, чтобы не пришлось отдать за одно только платье пол-лимона.

Малышко очень обрадовалась, почуяв наметившийся позитивный настрой клиентки на покупку, и радостно поделилась информацией:

– Просто задаром! Всего-то сорок пять тысяч рублей!

Я с облегчением вздохнула, сорок пять – это все же не пятьсот, хотя в Германии за сумму почти в пятьсот евро можно купить пять шикарных платьев, если не все десять! Девушка отправилась на поиски наряда, а я вдруг вспомнила одну историю, приключившуюся со мной в Мексике.

Мы с Левкой случайно забрели в небольшой неприметный магазинчик. На вывеске рядом с названием почему-то красовался массивный крест. Мы еще подумали, какие же набожные люди эти мексиканцы! Хотя, если судить по уровню преступности в стране, в это верится с большим трудом. Товар в магазинчике оказался смешанным: здесь продавалась одежда и для мужчин, в основном, черного цвета и одного фасона, и несколько моделей для женщин. Выбор, конечно, невелик, но нас в первую очередь привлекла стоимость, которая была ниже низшего. Сначала Левка сопротивлялся и не хотел покупать костюм, потому что тот выглядел слишком обыденно, но обратив внимание на необычную структуру ткани, больше похожую на вощенную бумагу, да и такую радующую душу цену, передумал и решил приобрести. Мне тоже захотелось иметь платье, которое было пошито из такого же интересного материала, что и костюм, выбранный Левкой. Примерка наряда показала, что сидит он на моей фигуре просто супер идеально, и мне даже не захотелось его снимать. Продавец, отчаянно жестикулируя, пытался нам что-то рассказать, наверное, о достоинствах приобретенных прикидов, но мы, абсолютно ничего не понимая, лишь послушно кивали головами и, забрав упакованный Левкин новый костюм и мою повседневную одежду, вышли из магазина. Новое платье изумительно сидело на моей изящной фигурке и приносило телу приятные ощущения. Мы побывали с Левушкой в кафе, потом посидели в парке, и вдруг начался дождь. Как назло, спрятаться в парке было негде. Пришлось встать под огромное дерево, и тут мой взгляд случайно упал на подол нового наряда. Что такое? Сквозь платье стали просвечивать коленки, которые становились все виднее, а потом и Левка с изумлением и растерянностью воскликнул:

– Оля, атас, а где платье??!

Я поспешно оглядела себя. Ну ни фига себе! Вы не поверите, но платье после соприкосновения с водой скоренько так начало исчезать с моего тела, на котором красовались одни лишь тонюсенькие прозрачные трусишки… Кошмар! Инстинктивно схватившись за грудь, я в ужасе наблюдала, как ливень смывает последние остатки моего нового шикарного наряда! Люди неподалеку уже начали в ажиотаже обращать на нас внимание и показывать пальцами, а кое-кто, подсуетившись, вытащил фото и видеоаппаратуру. Ну, что тут скажешь, «здорово»!

Стоя средь бела дня почти в полном неглиже, я просто не знала, куда деваться, к счастью, Левка догадался набросить на меня свой пиджак, а потом, с трудом развязав сверток, достал мое обычное платье и быстро напялил его на меня! На следующий день после столь позорного происшествия мы отправились выяснять отношения с «алчным» продавцом. Переводчик из отеля, завидев вывеску магазина, от души расхохотался и, задыхаясь от смеха, объяснил, что это бутик похоронной одежды! Надо же, бутик! Ну мы идиоты! Ведь по ассортименту и качеству одежды могли бы понять, что здесь что-то не так! Слава богу, что подобный конфуз не случился в центре города, где множество людей, а то за такое потрясающее эротическое шоу можно было бы и в полиции сразу же очутиться, и штраф приличный схлопотать, и удобно так расположиться на первых полосах местной прессы в качестве заезжих исполнителей стриптиза!

Из давних воспоминаний меня вывел голос девушки по фамилии Малышко.

– Вот, пожалуйста, очень симпатичное платье, правда, отвратной расцветки! Мне такая не нравится, примеряйте!

Перед моими глазами очутилось прелестнейшее платье моего любимого бежевого цвета из какого-то классного струящегося мерцающего материала, и я направилась в кабинку, чтобы померить новый наряд. После примерки, даже не раздумывая, прямиком помчалась в кассу. Надеюсь, оно не рассосется на мне, как платье из похоронного бутика в Мехико!

Не успела я, расплатившись, отойти от кассы, как Малышко вынула из-под прилавка огромный булыжник на веревке, весом в пару-тройку килограммов, и ловко набросила на меня. От неимоверной тяжести у меня в один момент согнулась шея и подогнулись коленки. Складывалось такое впечатление, что недобрая продавщица из мести за не слишком дорогую покупку собирается утопить меня в близлежащем пруду!

– Это эксклюзив! – сказала она гордо. – И вся Москва… да, что там Москва, даже Сыктывкар хотели бы иметь это украшение, но получают его лишь очень почетные клиенты!

– Бесплатно? – робко спросила я.

– Нет, за деньги! – строго припечатала дева. – Кстати, украшение называется «Алмаз шаха».

– Какого? – меня заинтересовала история украшения.

Девчонка неопределенно пожала плечами.

– Ну не знаю… чеченского, наверное.

Чеченский шах? Это что-то новенькое!

– А почему алмаз? – удивленно спросила я, с сомнением глядя на булыжник, больше напоминающий кусок бетона.

– Потому что звучит поэтично, – начиная раздражаться, ответила оппонентка и пояснила: – И он такой же твердый, как алмаз! Можете даже у себя дома разбить им окно.

«Зачем же у себя, – с недоумением подумала я, – лучше у соседа». Да… действуя этим булыжником, как пращой, можно думаю, пробить и каменную стену! И тут я представила, что если вдруг мы с Магометом после ресторана пойдем кататься на коньках и я провалюсь под лед, то с этим ошейником на шее вряд ли уже сумею всплыть, тем более, что плаваю как топор!

– Нет, спасибо, – и решительно сняла «эксклюзивное» украшение.

– Господи, женщина, – окончательно вышла из себя Малышко, – «Алмаз шаха» стоит просто копейки, даром, всего-то триста пятьдесят тысяч тридцать восемь копеек, а вы еще и кобенитесь!

Триста пятьдесят тысяч тридцать восемь копеек – это сколько же будет? Помню, в Бульбостане, как сейчас называет Беларусь молодежь, я была шокирована количеством нулей белорусской валюты, получив на тысячу евро аж целых двенадцать миллионов белорусских рублей! А потом никак не могла к полутора миллионам прибавить пятьдесят рублей!

– Если у вас нет вкуса и вы ничего не понимаете ни в бренде, ни в тренде, чего лезете в такие гламурные места?! Одевайтесь в секонд-хенде для туземцев или на рынке, – дала она свой последний совет.

Мне стало горько и обидно от того, что какая-то сопливая девчонка делает мне дурацкие замечания и вешает на уши лапшу!

– Между прочим, дорогуша, если вы думаете, что я из деревни, ошибаетесь! Я живу в Германии, – сказала я с достоинством.

– Оно и видно! – не осталась в долгу Малышко.

Ни один мой поход по магазинам в России не обходится без стычек с продавцами. Что же поделаешь, раз всегда попадается столь хамский контингент!

В номере еще раз примерила платье – просто супер! Затем в своем необъятном чемодане нашла подходящие туфли и сумочку, которую гламурные девы называют отвратительным словом «клатч». Звучит как-то грубо и созвучно выражению «клацать зубами», уж не знаю, от жадности, злобы или зависти. Даже трудно представить, что пришло это слово из такого элегантного и певучего французского языка. Вдруг я поняла, что мне не в чем выйти на улицу! Просто катастрофа! В шкафу висела лишь утепленная куртка цвета хаки, и что теперь делать? Не бежать же в какой-нибудь близлежащий бутик зимней одежды. Как же быть? Ладно, выйду к машине в платье, вроде как мне жарко или я «моржиха» и всегда хожу зимой без верхней одежды. Всего-то навсего надо пройти несколько метров, ничего, не замерзну! Теперь скорее в парикмахерскую, хорошо еще, что последняя находилась прямо в гостинице. К счастью, это была обычная мастерская, а не с какими-нибудь невразумительными розово-голубыми замысловатыми стилистами. Нормальные тетки понимали русскую речь и сообразили, что бы я хотела видеть. Через час вышла оттуда красавицей! Не дай бог, Магомет влюбится, потом от него и не отделаешься!

Время неумолимо приближалось к 20:00, и стало не по себе от того, что придется ехать в какой-то пафосный ресторан, где будет весьма специфическая, состоятельная публика со своими корявыми понтами, что уж точно мне не понравится. Рядом с людьми спесивыми и тщеславными, да еще чужими, мне всегда крайне не по себе, потому что я совершенно обычный, нормальный человек, которому абсолютно чужда эта непонятная, лицемерная, светская жизнь, главной целью которой является демонстрация собственной состоятельности и взаимный обмен сплетнями.

На таких гламурных мероприятиях у каждого участника своя работа. Сударыни усиленно ищут выгодную партию побогаче, бойфрендов, спонсоров, женихов, любовников, мужей, а судари прощупывают различные, порой и весьма сомнительные, пути приумножения своего богатства через подвернувшиеся связи, гешефты и новые знакомства.

В Германии тоже есть своя устоявшаяся светская тусовка, но это уже «небожители», которых обычные граждане, впрочем, как и наши, видят только по телеку. В основном ее ряды, как и в России, составляют знаменитые политики, актеры, певцы, режиссеры, телеведущие, спортсмены, а конкретно, футболисты, и их весьма малая часть, а нормальные немцы живут обычной, присущей обыкновенным людям жизнью и знать не знают в принципе, что такое понты. Они, как правило, зациклены на своем доме и, отработав от зари и до зари, все пять дней недели мечтают лишь о выходных, которые с удовольствием проводят в своих пенатах с семьей. Нужны им всякие вечеринки? Возрастным людям, кому за сорок, в основном нет, а молодежь везде одинаковая и может ежедневно веселиться до утра.

Мои размышления прервал негромкий стук в дверь, я вздрогнула, стало зябко. Если честно, то Магомет наводит на меня страх, уж и не знаю почему, но при общении с ним мне совершенно неуютно. Открывать не хотелось, но пришлось!

Глава 36

На пороге номера собственной персоной стоял Магомет Таирович, но в каком виде! Он и раньше прекрасно одевался, но сегодня превзошел самого себя. Настоящий принц из сказки! И я испугалась, что сама могу в него нечаянно влюбиться. Никогда особенно не обращала внимания на его лицо, а он, черт побери, просто красивый мужик! Или, может быть, его украшает такая стильная, шикарная одежда? Сегодня я не смогла бы определить его национальность. Магомет был похож и на знойного испанского мачо, и на вальяжного арабского шейха. Подобно всем профессиональным бабникам, Таирович с ходу окинул меня своим томным оценивающим взглядом и сказал:

– Ну что, красавица, хорошо выглядишь!

Затем, войдя в номер, вынул из пакета что-то пушистое и развернул. Боже мой, обалдеть! В его изящных, ухоженных, наманикюренных руках под лучами светильников заблестела, заискрилась… соболиная шубка! По чуть темному оттенку шелковистой поверхности я поняла, что соболь этот Баргузинский – фактически самый дорогой в мире мех. В неизбалованной Германии в одном известном меховом магазине соболиная шубка в пол, правда, не из Баргузинца, стоила… сто тысяч евро! А сколько же стоит эта прелесть? Я растерялась.

– Это… что… мне?!

– А что, здэс есть другая баба? – недовольно произнес Таирович.

Вот гад, обязательно надо испортить кашу дегтем! Что стоило сказать: «А что, здесь есть другая девушка, леди, дама, сударыня, женщина, в конце концов, бабушка», нет, нужно обязательно нахамить: «Баба!»

– Чё застыла, как памятник? – продолжал грубить олигарх. – Бистро надэвай! Или в одном платье собираэшься ехать?!

Какой проницательный дяденька! А я ведь, действительно, собиралась.

– Это напрокат? – спросила я сухо, надевая манто.

Кавказец возмутился.

– Ни одной нормалной умной бабы еще нэ встрэчал! – сказал он с горечью. – Слюшай сюда, жэнщина, Магомэт Таирович никогда нэ дает вэщи напрокат! Он всэгда дэлает толко подарки! Запомни это раз и навсэгда, – и он слегка стукнул ребром ладони о стол.

Ничего себе подарок! А чем расплатиться потребует? Если телом, учитывая национальные особенности его характера, даже и не собираюсь, пусть хоть эта операция и вовсе не состоится, пусть, в конце концов, провалится! А что Леве скажу? Он, вообще-то, хоть и старый, но довольно ревнивый хрыч, и уж точно никогда не поверит, что такой подарок был сделан без «алаверды». Ладно, как-нибудь выкручусь.

Через пятнадцать минут мы двинулись в путь. Наш общий спонсор приехал сегодня на роскошном «Мерседесе» чудесного синего цвета, но редчайшего оттенка ультрамарин. Такой необыкновенный оттенок, даже на родине этих автомобилей, в Германии, я видела только один раз.

Магомет сам сел за руль, и мы тронулись. Где-то через час заехали на парковку возле искрящегося разноцветными огнями увеселительного заведения, на фасаде которого огромными светящимися буквами заманчиво сверкало «Ренессанс». Расторопный швейцар, увидев хозяина жизни, даже снял свой головной убор и, низко поклонившись, открыл перед нами массивную, хотя и стеклянную, дверь. Я заметила, как мой спутник, не спеша, сунул ему в руку деньги, как это делал незабвенный Френчи с таможенниками в Аккре. Признаться, швейцаров за границей я видела только в пятизвездочных отелях, а не ресторанах.

В гардеробной Магомет ловко снял с меня шикарное манто, а я просто залюбовалась своим роскошным отражением. В огромном зеркале в золоченой оправе возникла изящная леди, то есть я, со стройной фигуркой и очень аппетитными ножками, дать которой столь грустный и безутешный возраст, давно вышедший из определения бальзаковский, было просто невозможно! Кстати, с Магометом мы смотрелись невероятно эффектно! Тут на олигархе распахнулся модный пиджак, и я заметила за пазухой, с правой стороны, рукоятку боевого пистолета. А он, оказывается, левша и ему, видимо, есть чего опасаться.

Подбежавший услужливый метрдотель с раболепием и невероятным почтением повел нас за столик. По пути следования я заметила, как многочисленные посетители, видимо, завсегдатаи заведения, с любопытством и интересом рассматривают нашу пару. По ходу мой симпатичный спонсор здоровался со знакомыми и приветствовал их либо взмахом руки, либо кивком головы.

Когда мы сели за столик, Магомет передал мне помпезную папку с меню. Слегка пролистав «талмуд», с ужасом отложила его в сторону. Цены так меня напугали, что заглядывать в него я больше не решилась! Однако беспокойство было излишним, ведь рядом со мной сидел миллионер, и не рублевый, а может, и вовсе, миллиардер, в общем, человек богатый. В обществе столь состоятельного мужчины я ужинала впервые. В Словакии, правда, мы с мужем обедали с очень богатой супружеской четой, но все же это был обед в обществе уже набившего оскомину супруга, а не романтический ужин с почти незнакомым мачо! Интересно, а как его фамилия?

– Что так бистро посмотрэла мэню? Ужэ вибрала что-нибудь? – спросил олигарх.

– На ваше усмотрение, уважаемый, – вежливо ответила я, – хочу вот спросить, но неудобно…

– Нэудобно спать на потолке, дорогая! – нравоучительно сказал Магомет. – Всё осталное удобно, говори.

– А как ваша фамилия?

– Тэбэ зачэм? – насторожился он.

– Ну… просто интересно.

– Она тэбэ ничего нэ скажэт, ну, а если интэрэсно, тогда Мансуров.

– Спасибо, – мне показалось, что фамилия настоящая, а не вымышленная, как у Петра Петровича.

Мои умозаключения прервал подошедший к нашему столику молодой человек такой же кавказской наружности. Он поклонился и обратился к Магомету со словами:

– Магомэт, дорогой! Как жэ я рад тэбя видэть! – затем перевел на меня свой заинтересованный взгляд и спросил: – Какая красавица, это твоя доч?

Я сразу же заметила, как вспыхнули огнем ярости глаза моего спутника, который с большим трудом сдерживался, чтобы не ответить, причем в грубой физической форме. Вот только ссора и драка сегодняшним вечером в мои планы не входили, поэтому, быстро опередив его, я с таким же кавказским акцентом ответила:

– Нэт, уважаемый, ви ошиблись, я его мат!

Магомет слегка улыбнулся и пожал плечами, дескать, правду говорит тетка.

Дружок не нашелся, что сказать, и отвалил от нашего столика со словами: «Хорошо сохранились, дорогая!»

Пока спонсор заказывал дорогую эксклюзивную жратву, я огляделась. А здесь действительно немало известных людей. Вон толстомордый наглый парламентарий, который только и делает, что целыми днями шатается с одного телешоу на другое, напрочь позабыв о своих прямых депутатских обязанностях. А это политик-психопат по прозвищу «Подонок», постоянно «поливающий» всех и вся, и обычно в общественных местах. Известная-неизвестная бездарная певица, творчество которой никто не знает, зато все в курсе того, кто ее очередной любовник, от кого она беременна и где прикупила шикарный терем. Модельная телеведущая, светская дива с ангельской внешностью и скабарскими манерами хабалки, матерящаяся, как портовый грузчик. Толстогубая журналистка, обожающая «чистить» морды всем, кто попадется ей под руку. «Скромный» чиновник, с невероятной жадностью объевший на миллиарды рублей бюджет своего региона и сумевший при скромной зарплате обеспечить себе царский образ жизни. Надо же, кого мы видим?! Тут и бравый генерал, который очень «успешно» с помощью долларовых взяток активно боролся с коррупцией, настолько «успешно», что заработал себе тюремный срок, но сидел недолго и уже сменил тюремную баланду на ресторанное меню. Да уж, действительно, «элита», вот только пробу ставить негде!

После того, как принесли заказ, господин Мансуров, он же Магомет Таирович, сказал:

– У мэня для тэбя сурприз, – в его руках появилась красная ювелирная коробочка, щелкнул замочек, и перед моими глазами предстал роскошный и массивный перстень невероятной, неземной красоты, переливающийся всеми цветами радуги.

Бриллианты – вспыхнуло в голове! Я вспомнила свою сраную бижутерию, и на минуту стало обидно и завидно от того, что некоторые наши гламурные дамочки не только имеют возможность носить бриллианты на себе, но даже чесать ими спину и делать массаж стоп! Везет же некоторым!

А Магомет продолжал:

– Как ты и просила, с бриллиантами. Догадалась, что это?

В одно мгновение до меня дошло, о чем идет речь.

– Перстень Борджиа! А можно примерить? А как он действует? А вы мне покажете?

– Слишком много «а»! – сделал замечание кавалер. – Нэ так бистро, дорогая, – попытался он остановить меня, – да, это пэрстень Борджиа, но объясню я тэбэ, как он работает, толко послэ ужина, договорились? А пока кушай!

Мясо, которое принесли, оказалось вкусным, но и я готовила его не хуже, однако услышав, что это бифштекс из мраморной говядины, чуть не подавилась, потому что в курсе стоимости этого деликатеса. По мне так, оценка данного блюда слишком завышена, а потому стоит ли выбрасывать деньги на ветер? И вообще, чем проще пища, тем дольше жизнь! Вон у наших бабушек и дедушек ничего кроме картошки и хлеба не было, и все дожили почти до ста лет!

За ужином мы обсудили самые ближайшие кровожадные планы, связанные с предстоящей операцией в Африке. Диалог наш очень напоминал разборку отца всех народов с очередным членом политбюро, и его условно можно было назвать «В гостях у Сталина»! Единственное, чего не хватало в ухоженных руках Магомета, так это курительной трубки, которую так обожал товарищ Коба. Господин Мансуров сообщил, что первыми окучивать африканскую мафию поедем мы втроем, а сам он, как наш руководитель, присоединится позже. На первой встрече с мошенниками появимся мы с Ванюшкой, а Олег будет поблизости наблюдать за виллой.

– Кстати, – поинтересовался Магомет, – а что там с этим доктором-нэгром из Аккры? Ты говорила с ним? Его можно привлэчь?

– Всё в порядке, он целиком и полностью наш. Петр Петрович помог нам найти его семью. Конкретно с Ричем еще не говорила, сделаем это на месте, но думаю, он во всем нам поможет. Проблем не вижу.

– А эта, рюсская, которая клюнула на наживку? Что ты думаешь о нэй? Она вэд находится внутри мафиозной структуры, ее можно пэрэвэрбовать?

– Думаю, нет! Во всяком случае могу так сказать, лишь глядя на ее лицо. Чувствую, что девушка она крученая, лживая, беспринципная и в душе уже давно не русская, как говорится, с волками жить – по волчьи выть. Прожить столько лет в Африке и остаться русской? Нет, нет и нет, не верю! Хотя даже не сомневаюсь, что ее можно банально купить, перевербовать с помощью звонкой монеты, нужно попробовать.

Магомет сидел и внимательно слушал меня, время от времени попивая свой кофе.

– А что у вас получается с переброской средств в Россию? Имеется ли кто-нибудь в Африке, кто согласится за определенный процент от суммы, получив наличку от нас в Аккре, передать такую же сумму в Москве? – меня очень интересовал этот наиважнейший вопрос.

– Есть у нас один итальяшка, Антонио Барданетто, но он нэ очень надежэн, посмотрим…

– Вот что я вам скажу. Не далее, как вчера, говорила с мужем. У нашего партнера Никиты есть человек, вернее, очень богатый мужик в Гане. Он англичанин, зовут Норман Флетчер. Как человек – дерьмо, но несмотря на свою состоятельность, имеет постоянную привычку браться за темные делишки, естественно, не бесплатно, а за солидное вознаграждение. И это совсем не удивительно, потому что деньги имеют свойство заканчиваться, а жить в Африке без «бабок» – это намного хуже, чем жить без них в Великобритании! Когда мы подъедем в Танзанию, уверена, что решить этот вопрос с Никитой и его человеком сможем.

– Хорошо, – сказал устало Мансуров, – а тепэрь давай-ка объясню тэбэ, как нужно обращаться с пэрстнем. Сначала помэряй…

Заметив, что я замешкалась, успокоил:

– Нэ бойся, нэ опасно, в нем еще нэт прэпарата.

Я надела роскошный перстень: почти впору. Хорошо еще, похудела, а то просто не смогла бы в него влезть, пришлось бы на шею повесить. Магомет, между тем, начал объяснять принцип работы крайне коварного оружия.

– Вот так, смотри, слэгка поворачиваешь цэнтральный камень и прэпарат дозированно поступает в иголку, которая виходит из своего паза только при рукопожатии. Рэзэрвуар с прэпаратом, находящийся в этом пэрстне, рассчитан на пять рукопожатий. Время дэйствия – от дэсяти минут. Рэзултат – сон в течэние нэ мэнее двэнадцати часов с полной амнэзией всэх последних собитий. Толковая вэщ! Олэг сказал, это твоя идэя.

Я скромно кивнула. Что есть, то есть, «котелок» пока варит.

– Очэнь толково придумано, и правилно говорят, что все новое – это хорошо забитое старое! Уезжать в Африку будэте из России, чтобы ни у кого не было никаких сомнэний. Дэнги на расходы и оружие получите здэс.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Как же мы с оружием пройдем на борт самолета?

– Очэнь просто! Оружие спэцифичэское и нэ можэт быть обнаружэно сканэрами, поэтому нэ бэспокойся, – объяснил Магомет. – Если нужно будэт, подстрахуем. Когда вэрнешься сюда из Гэрмании, сама всё увидишь. Отдохнуть можэшь одну нэдэлю, поняла? Потом срочно сюда. С тобой в эту Танзанию, как я понял, едэт твой муж…

– Да и наш партнер тоже. Они подстрахуют нас и возьмут в оборот Никольского. Его нельзя оставлять без внимания и присмотра.

– Вот и хорошо, – закончил затянувшийся разговор мой собеседник, – еще что-нибудь жэлаешь? – спросил он меня.

– Нет, большое спасибо, все было очень вкусно и просто замечательно!

Пока Таирович рассчитывался, я быстренько посетила туалетную комнату, затем, набросив на себя верхнюю одежду, мы вышли в морозную ночь. Едва спустились со ступенек крыльца, как совсем рядом послышался визг тормозов. Я, наверное, шестым чувством поняла, что резко затормозивший черный джип прибыл по наши души. В одно мгновение схватив Магомета за руку, крикнула: «Бежим!», и мы рванули на автомобильную стоянку! Где-то совсем рядом взвизгнули пули, и я почувствовала, что осталась без каблука, который отвалился, очевидно, срезанный одной из них! Не обращая внимания на такие мелочи, нам все же удалось домчаться до нашей тачки живыми и здоровыми и, уж не знаю как, за считанные секунды, нырнуть внутрь.

– Давай назад, – приказал Магомет, – там под сидэнием UZI!

Мои изуродованные выстрелами туфли так и остались одиноко лежать на полурастаявшем снегу парковки. Только мы начали движение, как нам наперерез стал выезжать автомобиль, но Таирович, протаранив чужую машину, рванул со стоянки прочь! Увидев, что зловещий джип противника пытается развернуться, чтобы ехать за нами, Магомет заорал:

– Давай, стрэляй по колесам, бистро!

– Откройте люк!

В ту же секунду по автомобилю чиркнули пули, и я едва сумела увернуться. К счастью, пистолет-пулемет, который удалось достать из-под сидения, был хорошо мне знаком благодаря моему дорогому инструктору. Храбро высунувшись из открытого люка, как танкист из танка, увидела, что огонь ведется из полуоткрытого окна джипа, но к радости, не из автомата, а из пистолета. В огнях «Ренессанса» враги были видны как на ладони, и я, с силой нажав на курок, прошила очередью пространство рядом с колесами автомобиля. Видела, как фонтанчиками взметнулся снег и, о чудо, вражеская тачка, завиляв, впечаталась в мраморное крыльцо заведения! Правда, этим уродам в последний раз удалось выстрелить в нас, но пули, задев боковое стекло, отскочили, не причинив ни малейшего вреда, и я с удовлетворенным облегчением отметила, что «мерс» у спонсора бронированный. С ума сойти, перестрелка почти в центре Москвы, да еще с моим непосредственным участием! В меня еще никогда не стреляли, даже в самые страшные, чудовищные годы криминальной революции в России!

Да, собственно, и сама я никогда не имела опыта ведения боев местного значения, кроме игры в «Зарницу» и драк с хозяином жилья, и все это так меня потрясло, что единственное, на что хватило сил, пока мы ехали с Магометом, так это дрожащими от ужаса руками достать из сумочки сердечные таблетки «корвалол». Наконец, завернув в какой-то глухой и темный переулок, мой подельник остановился. И тут от пережитого мною шока прямо ручьем хлынули слезы. Магомет осторожно взял мою трясущуюся руку и, приложившись к ней губами, прошептал:

– Э… дорогая, плакать нэ надо! Спасибо тэбэ, ты спасла нам жизнь! – и стал салфеткой аккуратно вытирать мое залитое слезами лицо.

И тут… я вспомнила про свои безвозвратно «ушедшие» любимые туфли и заплакала еще горше.

– Что, дорогая, что за слезы?

– Туфли жалко… – вот так же, как я, один киногерой пожалел птичку, – мои любимые…

– Дурочка, – засмеялся Магомет, – я тэбэ сто пар куплю, нэ о чем жалеть!

Эти туфли мне подарили родители, и для меня расставание с их чудесными подарками было сродни прощанию с жизнью.

Таирович продолжал:

– А ты болшая молодэц! Получила, так сказать, боевое крэщэние. Сэйчас едэм в отэл, успокойся, увидэмся завтра.

– Хорошо, – и я согласно кивнула.

Глава 37

В номере разрывался телефон. На проводе был разъяренный Левка.

– Ну что, твою мать, нагулялась, невеста?!

– Что ты орешь?! – я озверела. – Меня чуть не убили, а ты вопишь! Что, по-человечески спросить нельзя?

Левкин тон стал потише, и он испуганно спросил:

– Что случилось?

– Мы с Магометом Таировичем ужинали в ресторане и обсуждали операцию, а когда уходили, нас пытались застрелить… Вернее, его, наверное, а я так, под руку подвернулась, но мне удалось вывести из строя их «тачку». В общем, тот еще боевик! Знаешь, тут жить, по-моему, страшнее, чем в Африке! Короче, в меня стреляли, я потеряла любимые бежевые туфли…

– Те, что мать подарила? – вспомнил Лева свою ненаглядную тещу.

– Да! И мне за особые заслуги подарили шубку из Баргузинского соболя! – ввернула я к месту абсолютно правдоподобную версию о появлении в моем гардеробе этого богатства, по ходу вспомнив любимый фильм, где героиня, в отличие от меня, вешала лапшу на уши любимому: «Я потеряла перчатки и… полюбила другого!»

– За какие такие особые заслуги? – с подозрением грозно и ревниво спросил благоверный.

– А за такие, спасла драгоценную жизнь одному из главных спонсоров предстоящего мероприятия, вот и получила мохнатую благодарность! А что скажешь, не заслужила? – ринулась я в атаку, не забывая о том, что лучшее средство защиты – нападение.

Левка не нашелся, что ответить, но мой молчаливый боевой подвиг оценил.

– Думаю, он просто устроил тебе проверку, – сделал он предположение.

– И подставил свою «тачку» под пули? Нет, не может быть! Он, кстати, носит оружие, помнишь, как тот чувак из Российского Парламента, который после неудачного покушения убежал в другую страну, и думаю, что не зря: случаются иногда опасные зигзаги!

С одним из бывших законодателей Думы мы встречались пару лет назад, и дяденька, даже вдали от Родины, постоянно носил за пазухой оружие. После покушения на него (к счастью, как и нас, его спасли бронированный автомобиль и стремительная реакция, потому что человеком он был военным) в один день товарищ собрался и уехал из России куда глаза глядят. А глядели они, разумеется, на одну из европейских стран, где он и попросил убежища, не желая испытывать судьбу и становиться объектом для регулярной охоты.

– Кто их знает, – изрек в задумчивости Левка, – может, специально все это подстроил, чтобы тебя проверить, а что касается его роскошной «тачки», так это для него ерунда! Подумаешь, подставил ее под пули, да у него, наверное, их целый парк!

Тут я вспомнила об очень важном моменте:

– Лева, вы еще не отвечали этой общипанной «курице» Коко?

– Нет пока, а что? – в недоумении спросил муж.

– Нужно выходить на них только под новыми именами. Дело в том, что у нас будут другие документы, и Магомет дал мне задание придумать имя и фамилию. Для тебя, я думаю, тоже надо сделать паспорт.

– Надо, так надо, делайте, я не против, – равнодушно и инертно произнес мой нелюбопытный партнер по жизни и бизнесу.

– А какое имя ты хочешь?

– Мне по фиг, любое! Сама там что-нибудь придумай.

– Значит, доверяешь моему вкусу?

– Доверяю, но надеюсь, что не стану каким-нибудь Моней Мудаком или Нёмой Нафталином?!

– Не станешь, обещаю! Хотя было бы прикольно. Слушай, а мамин подарок жаль! Может, мне съездить туда, на парковку, и забрать их, каблук-то еще можно присобачить…

– Слушай, мать, – перебил меня Левка, – что упало, то пропало, забудь! Когда-нибудь купим новые! Самое главное – головушку береги, она тебе еще пригодится.

– Ладно, – неохотно согласилась я, а сама подумала, что у этого паразита вечно еврейские примочки, надо же, «когда-нибудь купим»! С его такой оперативностью точно буду еще год, как папуаска, босиком ходить. – Магомет предупредил, что операцию начинаем через неделю. Вылетаем из Москвы прямиком в Танзанию. Так что будь готов, дедуля!

– Все понял, бабуля, – мне в тон ответил несколько обидевшийся муж, – с Вовой будем на стреме и с нетерпением ждем тебя здесь.

– Хорошо, как утрясем вопрос с новым именем, сразу же выходим на Коко.

На этой оптимистической ноте мы и завершили свое общение. Я уже хотела расслабиться, как на горизонте появились две критикессы.

– Плохо, Ольга, просто скверно! – строго и недовольно сказала радикальная душевная половинка. – Стреляла безобразно, совершенно без творческого подхода к делу и душевного подъема! И чему только тебя в этом дурацком тренировочном лагере учили?!

Не успела я ответить на несправедливый выпад, как в «разбор полетов» вмешалась ее оппонентка, которая выступила сегодня как союзница.

– Действительно, почему так скромно? Почему стреляла лишь из какого-то занюханного автомата, а не бросила пару противотанковых гранат? Мочить, так мочить, по-взрослому!

– Точно, – не дала мне вставить и слово «радикалка», – лучше было бы применить гранатомет, чтобы в клочья их, вдребезги!!!

У меня уже волосы встали дыбом от таких упущенных мною перспектив, поэтому я с достоинством ответила:

– Я не убийца! И даже врагам, а они, кстати, не мои враги, а главного спонсора, не собираюсь причинять зла! Ну, стреляли… но не попали же!

– Вон оно как..? – угрожающе протянули сторонницы насилия. – Жаль, что они не пальнули в тебя прямо из «Томагавка» или «Искандера», – обе проявили незаурядные знания современного ракетного оружия, – тогда бы поняла, как надо расправляться с неприятелями. Валялась бы сейчас на парковке рядом со своими дурацкими туфлями и дохлым спонсором и не пришлось бы больше носить великолепное соболиное манту… то есть нет, как это… манто!

– Ну и при чем здесь шубка?

Мне была непонятна их логика.

– А при том, – с ядовитым злорадством ответили завистницы, – что просто так, бесплатно, такие подарки не делаются!

Критика моих первых боевых успехов плавно перешла в абсолютно иную плоскость.

– Вот это уже не ваше собачье дело! Я, между прочим, жизнь ему спасла, вот и получила подарок, ничего личного!

– Ага, рассказывайте сказки матерям, – усмехнулись они, – понятно же сразу, что клинья подбивает! И если еще не случился между вами шахер-махер, – унизили меня своим подозрением, – то должна стоять насмерть, как Великая китайская стена. Ты уже не юный одуванчик, но пока и не проститутка!

Да уж, комплимент, что надо: «Пока не проститутка!» Очевидно, ждут с нетерпением, когда предлог «не» отпадет сам собой. Так вот, что я вам скажу, не дождетесь!

Несмотря на воинственные приключения вечером, ночь я провела вполне прилично. Никто из моих умерших родственников в гости с пугающими приглашениями не заглядывал, и мне удалось отлично выспаться.

Весь следующий день посвятила придумыванию своего нового прекрасного имени. Хотелось, чтобы было красиво, и я подумала о том, что фамилия Монро неплохо смотрелась бы в моем новом паспорте в сочетании, например, с именем… именем… Агния. Но тут… на ум пришла детская поэтесса Барто и… сочетание мне не понравилось. Тогда, может, вместо Агнии взять имя Мерилин, а фамилию оставить Барто? Однако мгновенно перед глазами появился ужасный рок-исполнитель Мэнсон. И если еще, обновив свою внешность, я буду выглядеть, как он, то и до Москвы не доберусь, не говоря уже об Африке, сразу же в психушку упекут! А если вдруг с перепугу доеду, то «бабки» силой отнимать у мафии не придется – сами разбегутся!

Так… а если, к примеру, взять волшебное сочетание Мерилин Монро? Тогда могут подумать, что актриса вернулась с того света. Решат, что она, то есть я – это зомби, и испугаются. Туземцы ведь, как дети, такие наивные и доверчивые! Нет, не годится. Вообще-то для такой операции пришлась бы к месту Сонька Золотая Ручка, но увидев в паспорте известное в криминальном мире имя, с первой же таможни меня моментально упекут в тюрьму!

Да… нелегкое, оказывается, дело придумать новое приличное имя. Какое счастье, что в обычной жизни нам не приходится заниматься этим словоблудием. В младенчестве имена нам дают родители, ну а в процессе жизни награждают мужья, и чем их больше, тем разнообразнее и интереснее становится собственная скромная персона и биография.

Может, все же остановиться на еврейских именах? Они порой очень смешные, но хоть как-то характеризуют человека. Если, например, выбирать между Фаиной Пробкой, Ривкой Лопатой и Яной Шекель, конечно же, остановлюсь на последней, потому что Пробка ассоциируется с тупостью, Лопата навевает мысли о бренности бытия, то есть конкретно о кладбище, а вот Шекель звучит заманчиво, по-еврейски многообещающе, звонко и приятно. Хотя нет, о существовании шекеля знают только сами израильтяне, поэтому я буду… Ольга Доллар! Звучит, в общем-то, солидно, но… поскольку я все же являюсь противницей мерзопакостной политики, проводимой США, этот вариант безжалостно отменяется!

Ну хорошо, а если Ольга Евро? Вот это уже ближе к делу, звучит круто, сразу же вспоминается сытая Европа. Правда, временами появляются мысли даже не о Евросоюзе, а о странах, которые усиленно пытаются еще сюда пролезть. Не понимаю, зачем? Ведь нефти и газа, чтобы сделать тут карьеру, у них нет, а огурцов и яблок у всех и без них хватает! Не пойдет только Ольга. Я уже в первой поездке была Ольгой, а посему не следует давать пищу для подозрительных размышлений. Пришлось надолго призадуматься… живу в Германии… и значит буду… буду… и тут нежданно-негаданно вспомнилась строгая канцлерша этой страны… буду… Ангелой Евро! Звучит прекрасно, солидно и звучно, и никому и в голову не придет, что под ним скрывается уже побывавшая ранее в Гане Ольга Штерн. Хорошо-то хорошо, но с другой стороны… я совсем позабыла про козни, которые постоянно строит нам Евросоюз. Более того, я ведь патриотка, и мне вовсе не нравится его кочевряжистая, мутная и более чем тупорылая политика.

Тогда… тогда лучше всего быть… Юань! А что, славная юанька крепчает, с каждым днем растет, имеет замечательный, умопомрачительный запах богатства. Кроме того, Китай – дружественная нам страна и будет покупать наш газ, да и положительная денежная энергетика фэн-шуй, надеюсь, сыграет в этом деле не последнюю роль. Вот как стану Ангелой Юань, так сразу начнут прилипать «бабки», а не бесконечные проблемы и неприятности!

Вечером я с удовольствием озвучила Магомету и Олегу свой с таким трудом придуманный псевдоним.

– Ну что, говори новое имя, – приказал спонсор.

– Имя очень хорошее, – заверила я, – меня теперь зовут Ангела Юань!

Глаза олигарха неестественно расширились и сразу же стали похожи на два небольших блюдца.

– Слюшай, дорогая, – сказал он, еле сдерживаясь, – ты с дуба, что ли, упала?!

– Почему же сразу с дуба, – обиделась я, – все-таки из Германии еду… а там много китайцев…

– Какая Гэрмания, какие, к шайтану, китайцы?! – схватился за голову Магомет. – Ты же рюсская баба! Можэт рюсская тетка быть Ангелой Юань?! – воскликнул он.

Но я сдаваться не собиралась.

– Тогда Ангела Евро!

– Ты что, над нами издэваешься, да?! – вне себя от гнева предположил олигарх.

Я растерянно пожала плечами, а кавказец, уже обращаясь к Олегу, строго приказал:

– Пусть будет Катя Иванова или Пэтрова, или Сидорова! Дэлай докумэнты, и точка!

Я возмутилась:

– Почему раз из России, так сразу Иванова?! Не хочу быть Ивановой, буду Катя Рубль! – неожиданно вспомнила я о местной валюте.

У Магомета от ярости уже почти не осталось слов.

– Твою мат! – выругался он. – Ты на Твэрской, что ли, работаешь, а? Надо жэ, Рюбль! Слюшай, Олэг, я ужэ устал от нэе, придумай там что-нибудь!

Однако я стояла намертво.

– Не буду ни Ивановой, ни Петровой, ни Сидоровой или вообще никуда не поеду!

Олег, с трудом сдерживая рвущийся смех, произнес:

– Оля, хватит! Ты Екатерина Рублева, и точка! Гордись, теперь будешь носить фамилию великого русского иконописца Андрея Рублева!

Я задумалась. Ладно, черт с вами, Рублева все-таки не банальное Петрова. Пришлось согласиться. Напоследок попыталась внедрить еще один суперский вариант.

– Знаете что, Рублева звучит немножечко дешево, копеечно, вроде как за душой, кроме несчастного рубля, ничего больше и нет, а если поменять на Рублевку? Здесь хотя бы энергетика солидная, денежная! Да и звучит супер – Екатерина Рублевка. На худой конец можно Кремлевка, хоть будут бояться, что что-нибудь оттяпаю… – закончить я не успела.

Магомет Таирович, яростно матерясь на все лады (а еще мусульманин!), выскочил из комнаты, а Олег опустил меня на землю.

– Всё, Оля, вопрос решен! Ты Рублева, и больше никаких вариантов!

Ну что же, Рублева, так Рублева, не всю же жизнь мне носить, пусть и знаменитый, новый псевдоним! По поводу мужа, опять же, решила посоветоваться с Олегом.

– Лева тоже, на всякий случай, должен иметь новый паспорт. Как ты думаешь, что лучше звучит: Натан Кайф или Беня Фраер? Фраер, потому что любит модно и со вкусом одеваться, – расшифровала я будущую фамилию мужа, но поддержку в лице Олега не нашла.

– Какой Беня? Какой Фраер? – застонал он. – Оля, ты меня уже пугаешь своими фантазиями! Сама подумай, если ты Катя Рублева, как твой супруг может быть Беней Фраером?!

– А может, Рублева – это моя девичья фамилия, а Фраер – его юношеская! Что, скажешь, так не бывает?

– Бывает, но тогда будет путаница в документах, – терпеливо объяснил Олег. – Твой муж, как и ты, Рублев… например… Андрей. Вот и сложилась отличная парочка – Екатерина и Андрей Рублевы!

Только я хотела раскрыть рот, чтобы возразить, офицер, не дав мне этого сделать, поспешно заявил:

– Всё, больше ни слова! Даже слушать не хочу! А если будешь настаивать, то получишь по шее! – яростно пригрозил он мне.

Тоже мне, испугал ежа голым задом! Я теперь сама кому хочешь могу дать… и не только по шее! Однако, чтобы сохранить нервную систему для предстоящих великих дел, пришлось заткнуться и смириться, надеюсь, не навсегда! Рублевы, так Рублевы, звучит более или менее ничего, слава богу, не какие-то там Шмаровозовы или Пидорчуки!

Глава 38

Неделя, которую дал мне на отдых Мансуров, должна была пройти в делах и заботах. Во-первых, следовало поработать над внешностью, потому что в привычном виде появиться в Гане я никак не могу. Если меня в лицо не знает Маргарита, то сразу же узнают эти два негодяя Кабарах и Квамэ. Во-вторых, нужно войти с преступной группой в контакт, что поручили сделать конкретно мне. В понедельник я вернулась в Германию, где мои друзья Левчик и Вовчик устроили мне бурную радостную встречу. Мы обсудили все наиважнейшие вопросы и приступили к делам.

Ответ на письмо Маргариты Коко я отправила со своего российского ящика, чтобы и тени сомнения не возникло, что мы базируемся именно в России. Я поблагодарила ее за отклик на наше предложение и сообщила, что обязательно приедем в ближайшее время в Аккру, чтобы встретиться лично и обсудить наши финансовые вопросы. Подписалась своим новым именем Екатерина Рублева.

Ответ от далекой соотечественницы пришел незамедлительно. Складывалось такое впечатление, что она целыми сутками сидит за компьютером, ожидая от нас известий. Послание было доверительно-радостное: «Дорогие, милые сердцу люди! Вы даже и не представляете себе, какое счастье доставили мне своим письмом! Я уже вовсю собираю чемоданы, чтобы уехать, наконец, на свою Великую Родину. Приезжайте скорее, дорогие мои, встречу вас хлебом, солью и бананами, поделюсь последней копейкой из моих миллионов, лишь бы скорее с вашей помощью покинуть эти ужасные края. Катюша, а с тобой, надеюсь, мы непременно станем подружками и будем делиться друг с другом секретами! Если честно, я очень хочу замуж за хорошего русского парня, который женится на мне не из-за моего несметного богатства, а по большой и страстной любви. Пожалуйста, прошу тебя, Катерина, найди мне побыстрее жениха, а то меня уже тошнит от этих папуасов! Остаюсь навеки ваша, Маргарита».

На этом свете, наверное, нет ни одной невесты, которой бы не нужен был жених! В письме сквозило что-то трогательное, нечто такое, что задело струны моей подозрительной души. Мне почему-то стало жаль эту Коко, и, как показалось, она была одинокой и несчастной женщиной, непонятно каким образом залетевшей в эти действительно ужасные края!

Письмецо было подкреплено фотографиями. В центре стояла сама Марго с караваем хлеба в руках, но в каком виде! На тетеньке сидел алый сарафан, украшенный кружевом, а на голове… кокошник, правда, не русского, а бразильского происхождения! И не какой-то там простой крошечный головной убор, нет, а прямо-таки огромный, театральный, весь в перьях и блестках, точно такой же, в каких щеголяют полуголые латиноамериканские красавицы во время знаменитого бразильского карнавала! Ну надо же! И откуда только «нарыла» сей клевый прикид?! Рядом с нашей новой подругой, подпирая ее с обеих сторон, стояли два черномордых хлопца в красивых расшитых косоворотках, шароварах и сапогах Даниэль и Айзек. Ни дать, ни взять – солисты ансамбля русского танца с африканским уклоном. Боже мой, чего только не сделаешь, чтобы выманить деньги! Очень их понимаю. Поверить в то, что она действительно русская, мне мешала чрезмерная костлявость Маргариты, отсутствие по-настоящему пышных славянских форм.

Еще в годы застоя мы с подружкой как-то летом побывали на выступлении Воронежского народного хора, гастролировавшего тогда в Ленинграде. Вот там было на что полюбоваться! Как сейчас помню, на концерт притащили целую кучу иностранцев, в основном из Германии и стран Скандинавии, увешанных фотоаппаратами и прочей видеотехникой. В общем, переаншлаг. Свет потух, и на сцену выплыл женский состав хора. Статные тетки, все как на подбор, обладали шикарными формами. Они плавно и величаво шествовали друг за другом на расстоянии не менее метра, потому что подойти ближе им не позволяли пышные бюсты, вероятно, десятого размера, вызывающе торчащие, как боеголовки готовых к запуску баллистических ракет. Они буквально упирались в спину впереди идущих русских красавиц… Увидев такое богатство, иностранцы начали буквально выпрыгивать из штанов. Такого восторга я не видела больше нигде и никогда! Крики «Колоссаль! Гут! Фантастиш!» неслись со всех концов зала, и буря оваций сопровождала концерт от начала и до конца.

Русские женщины, конечно, особенные. Временами грубоватые, но обладают мощной энергетикой и вместе с тем очень уютные, теплые и женственные; не все, но многие. Разве можно сравнить их с невнятными мужеподобными европейками? Никогда! И именно поэтому мужчины во всем мире просто обожают русских баб!

Как мы поняли, нашим мошенникам очень хотелось заманить в свои сети русских, потому что щедрых россиян, как они считали, можно было раскрутить на всю катушку, видимо, по этой причине так и расстарались. Ведь только в нашей стране люди столь падки на халявные «бабки» и чтобы получить их, пойдут на любые траты! Пусть так думают, пусть. Они ничего не должны заподозрить!

Теперь надо срочно поразмыслить о собственной внешности. Я внимательно изучила себя в зеркале. Что же такое сделать, чтобы они меня не узнали? Думаю, нужно подкачать губы и изменить форму бровей. Большие темные очки с диоптриями скроют практически половину лица, которое после резкого похудения несколько изменило свою конфигурацию. Если во время первой поездки в Гану я выглядела, как раскормленная свиноматка в отпуске, то сейчас черты лица приобрели аристократическую утонченность. Что же еще? Да, волосы. Нужен парик, но не простой.

Здесь, в Германии, существует одна фирма, которая делает уникальные парики для людей с полной алопецией, то есть облысением. В изделиях их предприятия можно купаться, мыть голову, делать прическу без страха потерять данное сооружение. Производство это ручное и очень, очень трудоемкое. На изготовление каждого парика уходит до полугода, от того и стоимость получается запредельной! Последнее обстоятельство меня не пугало, так как деньги впервые в моей жизни в их необходимом количестве имелись. Подъехать в эту фирму я договорилась через день, а на завтра запланировала поход к моему косметологу.

Специалистом Галя была отличным. Инъекции ботокса от нее держались не шесть месяцев, а почти год, и никогда никаких побочных эффектов. Я объяснила ей, что хочу изменить, и она с невиданным энтузиазмом взялась за дело. Несколько уколов в губы, и я стала похожа на родную сестру Даниэля, только белого цвета. Несчастные губы приобрели ужасающий размер, но Галка успокоила меня, сообщив, что такой сногсшибательный эффект получается лишь в начале процедуры, а в течение недели они сядут на свое привычное место, сохраняя при этом соблазнительную пухлость. Затем Галина выщипала почти все брови, оставив совсем тонюсенькие полосочки. Выражение моего лица сразу же изменилось и стало несколько туповатым. Теперь я и сама себя узнавала с большим трудом, что уж говорить об африканцах! Так стоит ли еще надевать парик? Может, просто подстричься, а приобретенный «скальп» на всякий случай прихватить с собой? Пожалуй, так я и сделаю.

У Гали, без преувеличения, золотые руки, и когда я открыла после стрижки и окрашивания глаза, то на меня смотрел облезлый кролик-оборотень с чрезмерно пухлым «клювом» в полморды и абсолютно дебильным выражением лица, получившимся в результате выщипывания естественной растительности, именуемой бровями.

Хоть мы и были с Коко из разных лагерей: она из стаи пернатых – «обдрипанная ворона», а я из стада грызунов – «облезлый кролик», но наши предстоящие цели и задачи целиком и полностью совпадали – добыть как можно больше «бабла»! Сегодня Галина Петровна была в ударе, и теперь придать жалким остаткам бровей нормальное выражение можно будет только с помощью косметического карандаша! А вообще, я стала похожа именно на скабариху Катю Рублеву, а не на интеллектуалку Ольгу Штерн. Даже мне подруга, глядящая на меня из зеркала, была незнакома, чего уж говорить об остальных! Когда я, собрав все свое мужество, появилась на пороге дома, Левка в изумлении спросил:

– Вы кто и что тут делаете? Немедленно отвечайте или вызову сейчас полицию!

– Молодец, не узнал, значит буду богатой! – засмеялась я. – Ну как? Классно получилось? Разрешите представиться, Катя Рублева!

На шум вышел Володька и, обращаясь ко мне, сказал:

– А Ольги пока нет дома, когда будет, не знаем…

Пришлось признаться, что Ольга и я – одно и то же лицо. Вовка, как и Левка, был ошеломлен такими кошмарными переменами. Зато теперь можно было смело ехать на встречу с вымогателями, совершенно не беспокоясь о разоблачении. С моими партнерами тоже пришлось поработать.

Левка неделю не брился и отпустил бородку и усы, как тогда, в молодости, когда еще служил в советской армии. За особые боевые заслуги с личного разрешения маршала Жукова он, единственный в армейских частях Советского Союза, носил шикарную рыжую бороду и усы! Вот какой был крутой чувак! Но зато пришлось побрить его налысо и нате вам, пожалуйста, перед нами с Вовой, преобразившись, предстал абсолютно неизвестный, симпатичный и помолодевший… Андрей Рублев! Левка всегда хотел казаться молодым и обожал, когда ему, желая польстить, говорили, что он выглядит гораздо моложе своих преклонных лет.

В тот приезд в Россию почти все друзья и партнеры просто закидали его комплиментами, давая при его семидесяти, кто шестьдесят, а кто и пятьдесят пять лет! Муж был на вершине счастья и так уверовал в то, что действительно выглядит молодо, что решил немного потренироваться на посторонних и спросил об этом у кондуктора трамвая.

– Вот скажите, уважаемый, – обратился он с гордостью к такому же, как сам, старику, – сколько мне лет? Если угадаете, дам вам сто рублей!

То ли сумма в сто рублей показалась кондуктору несерьезной, то ли он был правдорубцем, то ли не умел хитрить и делать комплименты, то ли был завистливым старикашкой, а может, просто от всей души ненавидел всех пассажиров трамвая, между которыми вынужден был болтаться целый день, таская на себе тяжеленную сумку, но подумав с минуту, он выдал:

– Вам, я так думаю, лет восемьдесят – восемьдесят пять, хотя выглядите неплохо для своего преклонного возраста.

Левка от горя чуть не умер на месте! Он так расстроился, что в полной прострации вывалился из трамвая, а вредный и глупый контролер пролетел с халявной сотней, как летчик Чкалов над Северным Полюсом! А был бы хитрее, так не только бы сотню «срубил», Левка на радостях бы еще и прибавил. Эх, глупый же у нас народ, счастья своего не понимает!

Мы завершили все дела в Германии и вылетели в Москву. Перед поездкой я заглянула в храм и поставила всем свечки за здравие. Господь должен нам помочь и никак не иначе! Перед поездкой переговорила с Ричардом, несколько приоткрыв завесу посещения нами Аккры, хоть и не до конца. Наш друг не смутился и сказал, что поможет во всех наших делах. Отель, по его совету, забронировали не китайский и не африканский, а приличный немецкий, оказывается, такой в Аккре тоже имелся, и этим лично занялся Ричард. Кроме того, он дал свое согласие встретить нас в аэропорту Того, чтобы перевезти на автомобиле через границу в Гану. Все остальные вопросы решили обсудить на месте. Я прозрачно намекнула ему, что его помощь будет хорошо оплачена, но от денег он отказался. Тогда я сказала:

– Слушай, у тебя есть семья, подумай о них. Жизнь у девчат нелегкая, и если тебе деньги не нужны, то им обязательно пригодятся, тем более, что у Диди скоро будет своя семья и дети…

И Ричард согласился. Я знала, что ради них он пойдет на всё!

В Москве нашу до неузнаваемости преобразившуюся компанию встретил сам Олег Викентьевич. Первым делом пришлось сделать фотографии на новые документы, но только нам: Володька в сферу интересов наших партнеров не входил. Мы взяли его по своей инициативе. Вечером всем разбойным коллективом встретились в одном очень известном среди чрезвычайно богатых людей Москвы закрытом клубном заведении. На ужине присутствовал даже сам великий и могучий генерал Петр Петрович, который был несказанно рад новой встрече с нами. Он с интересом посмотрел на новоиспеченную Катю Рублеву и пожал мою руку двумя руками, как это делают в знак глубокой почтительности на Востоке.

– Итак, друзья, – начал свою речь генерал, – отправляетесь в дальний путь, поэтому я желаю вам всем удачи, победного возвращения домой и не с пустыми, тьфу, тьфу, тьфу, карманами, – Петрович, трижды переплюнув через плечо, поспешно добавил: – Не дай бог! Очень прошу вас об осторожности, берегите себя, а особенно нашу жемчужину Олечку, то есть Катюшу Рублеву! – напутствовал он моих подельников, чем вогнал меня в краску.

Мы подняли хрустальные бокалы и, чокнувшись, выпили за наше отнюдь не безнадежное дело! Затем еще почти полвечера обсуждали все детали, включая мельчайшие нюансы. Все практически было предусмотрено, за исключением тех вопросов, которые должны были решаться прямо на месте.

На следующий день Олег привез нас двоих на какой-то странный оружейный склад. Чего здесь только не было! Разнообразное оружие различных модификаций – от простых пистолетов до ракетных установок. Новейшие образцы всех известных и неизвестных систем, уникальное снайперское вооружение. И даже самый последний писк военной моды – пистолеты-пулеметы, оснащенные фантастической технической новинкой, когда с помощью выдвигающегося, как перископ на подводных лодках, дула-сканера, просвечивающего насквозь объект за абсолютно любой преградой, можно было наблюдать за позициями противника, находящегося, например, за стенкой дома! И кроме всего прочего, с помощью встроенной камеры следить за вражеской тусовкой, расположенной за углом здания! Вот это круто! А то выглянул посмотреть как и что, и сразу же получил пулю в лоб! Обидно, однако, а так можешь увидеть прямо на мониторе, как они там шебуршат и что делают, и даже аккуратненько так, прямо со своей позиции, легеньким нажатием курка, кстати, это оружие совершенно бесшумное, снять парочку охламонов. Противнику даже в голову не придет, откуда стреляют. Олег объяснил, что там внутри уже встроен какой-то глушитель, но я своими кроличьими мозгами ничего толком не поняла.

Мы прошли километры ангарного пути и оказались в специальной комнате, оборудованной электронной системой охраны. Олег вместо пропуска имел карточку с персональным чипом, с которой считывалась вся информация. В небольшой, но хорошо оборудованной комнатенке хранилось оружие совсем иного рода, чем мы видели в ангаре. Оно было предназначено для бойцов невидимого фронта. Первым делом Олежка вручил мне массивный золотой браслет.

– Эту дорогую игрушку, – строго сказал он, – подаришь Маргарите Коко. Надо преподнести так, чтобы она носила его, не снимая день и ночь. В этом украшении находится записывающее и прослушивающее современное устройство, с помощью которого мы будем в курсе их разговоров в радиусе до двухсот километров. В мире такие системы неизвестны, это новейшие разработки наших лучших электронщиков. Теперь вот что, – и офицер достал из стеклянного шкафа две ручки типа «Parker», но разных цветов.

Одну, синюю, отдал Левке, при этом разъяснив, что это автоматическое оружие, то есть пистолет, из которого можно стрелять специальными пулями особо сложной конфигурации из высокоуглеродистой рессорно-пружинной стали с неимоверно убойной силой.

– А мне? – спросила я недоуменно.

– А для тебя вот эти патроны, вернее, миникапсулы с опасной начинкой, в них сильное токсическое вещество, проще говоря, яд, действующий мгновенно, – и Олег передал мне ручку красного цвета.

– То есть люди просто немножечко отравятся, да? – с надеждой спросила я его, но он моих надежд не оправдал.

– Не немножко, моя дорогая, а отбрасывают «коньки» навсегда!

Я отодвинула ручку от себя.

– Нет, брать не буду, я не собираюсь никого убивать!

– Тогда убьют тебя, – равнодушно пожал плечами Олег.

Большое спасибо, успокоил!

Офицер продолжал:

– Бери, хватит валять дурака, потому что кроме этих дикарей есть еще целая куча проблем, дикие животные, например. Увидишь льва и что будешь делать? А тут ручка под рукой!

Я улыбнулась. «Собирается Рабинович на сафари и приходит в магазин, чтобы купить необходимые для поездки вещи. Неожиданно спрашивает у продавца:

– Уважаемый, а что нужно делать, если на меня вдруг нападет лев?

Продавец абсолютно серьезно дает путешественнику совет:

– А вы его говном, говном и прямо по морде! Лев испугается и убежит!

Рабинович растерялся.

– Извините, уважаемый, а где же я там говно-то возьму? Его же где-то купить надо?

– Не надо, – успокоил покупателя продавец, – вот как увидите льва, дорогой, так оно сразу же само у вас и появится, причем совершенно бесплатно!»

По мне, так очень даже удобно – экологическое оружие и всегда под рукой! Под напором Олега ручку пришлось взять. Ладно, по дороге отниму у Левки другую, стреляющую нормальными пулями, все равно он будет сидеть в Танзании, она ему вряд ли пригодится. Кроме коварных авторучек, мы получили зажигалки – мини-огнеметы, действующие в радиусе ста метров. Видишь, к примеру, вражескую «тачку» и тут же, не задумываясь, направляешь столб огня прямо в бензобак… и всё, привет ребята, пишите письма с того света! Затем нам вручили обычную с виду деревянную трость, в полости которой было спрятано лазерное пучковое оружие. И хотя в мире бытует мнение, что ручного лазера не существует, это утверждение не совсем верно. Достаточно только легкого прикосновения к потайной кнопке, и неприятеля поражает мощный лазерный луч.

– На, – Олег протянул мне обычную расческу с острой ручкой, – держи, будешь волосы расчесывать.

– Я такими не пользуюсь, – возразила я, – и у меня есть своя собственная и к тому же любимая.

Разведчик ничего не сказал. Сделав едва заметное движение, дернул за рукоятку, и расческа превратилась… в нож с острым лезвием; хоп – и через мгновение перед глазами вновь возникла обыкновенная расческа. Да… вот это примочки! Такое впечатление, что нас отправляют в США на штурм Пентагона! Мне кажется, для этих мошенников будет достаточно и перстня Борджиа, а не целый шпионский арсенал! Куда столько?! Напоследок Олег вручил мне тюбик с губной помадой.

– Не нужно, у меня есть, – хотела я отказаться от подарка, потому что только сама знаю, что мне нравится, и угодить, сделав такой презент, будет очень трудно.

Но Викентьевич объяснил, что это электрошокер. В одно мгновение нижняя часть массивного тюбика преобразовывалась в серьезное оружие. Получить сильнейший удар током – тоже удовольствие малоприятное! Я ужаснулась, сколько же существует жутких способов, чтобы уничтожить человека или нанести ему максимальный ущерб, и зачем все это нужно? Почему нельзя жить в мире и дружбе? Почему надо ненавидеть и убивать друг друга?! Какая дикость! Пора бы уже остановиться и задуматься о дальнейшем существовании человечества!

Теперь надо было твердо и четко запомнить, на какие кнопки нажимать, чтобы тот или иной предмет превратить в грозное оружие и, не дай бог, попутно не ранить себя или, еще хуже, не убить. Мы тренировались до позднего вечера. Билеты в Танзанию взяли на среду: через день начиналась долгожданная операция.

Ночью от волнения я никак не могла заснуть. Боже мой, первый раз в жизни вступаю в единоборство с мафией, и что это будет?

О плохом думать не хотелось. Промелькнула мысль о перевербовке Маргариты. А вдруг мы сможем перетащить ее на нашу сторону? Может, она и неплохая тетка и уж точно несчастливая. Видимо, какие-то обстоятельства держат ее на крючке в этой жуткой, богом забытой стране. В то, что она плела в письмах, я не верила ни на йоту, конечно же, это просто легенда и не более. Я и не сомневалась, что у этой русской женщины есть своя трагическая история, которую она мне все-таки расскажет, если смогу подобрать ключики к ее сердцу. Магомет прав, Марго находится внутри мафиозной структуры и может принести нам неоценимую помощь, и никуда не денешься, а поработать еще и психологом придется. Единственное, во что я не верила и верить не хотела, так это в то, что она неисправимая проходимка, которая получает настоящий кайф от мошенничества и обмана. Вот это будет совсем некстати!

Глава 39

На следующий день, во вторник, Иван принес нам с Левой новые паспорта, сделанные настолько искусно и качественно, что просто невозможно было поверить, что они фальшивые. Ваня предупредил, что никакого повода для беспокойства нет, потому что ни одно современное оборудование не сможет определить подделку. В наших новейших документах отсутствовала отметка о ПМЖ, и мы стали чистыми россиянами. Зато сверкала шенгенская виза, поскольку маршрут проходил транзитом через одну из европейских стран. А вот 90-дневную визу в Танзанию можно было купить прямо по прилету в страну.

На фотках я всегда получаюсь безобразно, но здесь просто превзошла себя! С фотографии на меня смотрела худосочная, потертая, довольно облезлая и взъерошенная блондинистая «швабра», с мясистым пятачком чрезмерно пухлых губ на туповатом, бессмысленном «табло», нарисованными от души соболиными бровями и жутчайшим макияжем. Дать мне можно было от шестидесяти пяти и старше! Новоиспеченный же Андрей Рублев был похож не на русского мужика, а скорее, на афганского моджахеда со своей абсолютно лысой башкой, рыжей бородой и редкими усами, в которых не хватало только капусты! В общем и целом смотрелись мы как раз на нашу новую фамилию – дешево и сердито! А вот бы были Рублевками, Кремлевками или Юанями, то выглядели бы совсем по-другому! Но что уже теперь стонать, когда поезд, набирая ход, идет в чужие края. Теперь уже поздно, и надо воспринимать реальность такой, какая она есть!

Наконец-то для начала осуществления наших разбойных замыслов наступил знаменательный благословенный день. Наш рейс задержали. Сначала из-за погодных условий, потом из-за неадекватного поведения двух пьяных пассажиров и одной буйной пассажирки. Дальний полет осуществляли российские авиалинии, я даже удивилась, но больше испугалась. Ну боюсь я российских авиалиний! Как сказал один знакомый и честный диспетчер моему отцу, пилоту с пятидесятилетним стажем: «Нет, Рафаил, специалистов, нет летных кадров, поэтому скажи своим, чтобы нашими авиарейсами не летали!» Вполне вероятно, что это утверждение абсолютно справедливое, потому что я и сама владею информацией, что сегодняшние курсанты летных школ почти не имеют практических занятий и тренировочных полетов, так как летать им не на чем, и дипломы свежеиспеченные пилоты получают с перерывом почти в несколько лет. Для такой огромной страны, как наша, такая ситуация просто катастрофическая, а потому не мешало бы нашим руководителям об этом серьезно призадуматься.

Отца в детстве из-за его командировок я почти не видела, а одноклассники даже думали, что у меня его и вовсе нет! Он постоянно, без устали, переучивался на новые современные модели летательных аппаратов, совершенствующихся из года в год, освоив таким образом все виды авиационных средств, которые существовали тогда в Союзе, начиная с Ан-2 и заканчивая последней и почти уже ушедшей моделью российского авиапрома – самолетом ТУ-154.

Сегодня же страна закупает «Боинги», но летать-то на них некому! Вот, что страшно! И я не понимаю одного: если мы не можем обеспечить блестящую подготовку профессиональных летных кадров у себя, как это было раньше в СССР, тогда, может, проще обучать их за границей, например, в той же Германии?! Ведь за действиями воздушных извозчиков стоят миллионы человеческих жизней. Как может вести самолет в Танзанию какой-нибудь новоиспеченный пилот, не обладающий опытом управления этой махиной и не имеющий достаточного количества практических занятий и часов налета?!

Вот поэтому вследствие неважной ситуации в Аэрофлоте и случаются иногда грустные истории. Рейс надолго задержали. Пассажиров сначала погрузили в самолет, потом выгрузили, затем загрузили вновь. Сидя в салоне и теряясь в догадках, они поймали стюардессу:

– Девушка, в чем дело? Почему такая длительная задержка?

– Да вы понимаете, – с досадой ответила стюардесса, – просто ерунда какая-то, нашему пилоту послышался шум в моторе, и представляете… целых два часа… пришлось искать нового пилота!

Как «весело», прямо обхохочешься!

Я оглядела нашу компанию. Все одеты в более или менее легкие куртки, только Владимир, как всегда, в своем обычном репертуаре. Напялил на себя не только дубленку, но и меховую шапку-ушанку, как будто не в Африку летит, к жирафам, а в Антарктиду, к пингвинам! Как выйдет в таком экзотическом виде в Танзании, так звери смеяться будут, а не то, что люди! Однако, зная вредный, обидчивый характер друга, замечания ему делать не стала. Пусть упарится! Летом у него уже была такая несмелая попытка – лететь в Африку в теплом шерстяном костюме, так он потом и в летнем прикиде чуть от жары не окочурился!

Через несколько часов ожидания мы впятером дружно поднялись на борт: я, Лева, Олег, Иван и Владимир. На таких дальних и длительных перелетах теперь и наши использовали «Боинги». Олег и Иван сидели рядом в одном ряду, мы со Львом – вдвоем в другом, а Владимир – в гордом одиночестве практически на «Камчатке», в самом конце бизнес-класса.

Полет проходил довольно спокойно до того момента, пока я, а надо сказать, мое место было у закрытого жалюзи иллюминатора, нечаянно не прикоснулась ручонкой к стенке салона. Мне она показалась горячей. Я ощупала всю стену, она становилась все горячей! Стало до жути страшно, а вдруг у них там что-то горит, а они не в курсе?!

– Лев, – волнение уже перешло в панику, – глянь-ка, стенка горячая!

– Отстань! – отмахнулся муж в полудреме.

Но я не оставляла попыток узнать, в чем же дело, и продолжала щупать стенку, смело продвигаясь к иллюминатору впереди сидящего соседа, и тут… раздался крик:

– Женщина, вы что уже совсем озверели?! Почему лезете мне в рот своими грязными лапами?! – и между стеной и креслом втиснулась, правда, не целиком, а частично, разъяренная морда какого-то жирного «бурундука».

Вот ведь разорался! Подумаешь, не тебя же щупаю, а стенку!

– Чего вы орете, любезный?! Никто вас не мацает, кому вы нужны?! Не истерите, пожалуйста, а лучше потрогайте вашу стенку, она у вас тоже, по-моему, горячая!

Тут в узком пространстве между креслом и стенкой появилась пухлая, в перстнях, рука.

– Горячая! У меня тоже горячая! Может, это пожар?! Ужас! Зовите скорей кого-нибудь! – в голосе жиртреста зазвенели панические нотки.

Надо срочно прекратить его истерику, потому что самое страшное на борту – это всеохватывающая паника!

– Слушайте, заткнитесь, а! – я была уже не рада своим ненужным дурацким изыскательским экспериментам, не хватало еще поднять здесь шухер!

– Сама заткнись, дура! – накинулся на меня этот чудак на одну хорошо знакомую букву «М». – Чё ты ко мне лезешь? Чё пристаешь? Я тебя трогаю?

– Чё, чё, барабан через плечо! А я тебя? Хоть раз торкнула?! – не осталась я в долгу. – Чего не сидится спокойно, чего ты людям спать не даешь?! Воет здесь как… как… – от негодования я никак не могла дать определение его поведению, – как долбанутое приведение, вообще уже охренел! Чмо!

Зря, конечно, обменялась с этим тормозом змеиными «любезностями». Что тут началось! От моей борзости у господина не осталось слов. Он замычал и нажал на кнопку вызова стюардессы. А когда она появилась, начал опять возмущаться и вопить. Требовал сбросить меня с самолета в поле, где-нибудь по дороге в Африку, и еще кичился тем, что депутат! Офигеть! Я представляю, что бы сделали с таким бесноватым слугой господа, если бы он так выкобенивался перед ними, а слуге народа, значит, можно, потому что народ все стерпит, сажая себе на шею таких юродивых, как этот!

Еле-еле конфликт удалось купировать. Ларчик же открывался просто: горячая стенка салона – это, оказывается, не страшно, так сказать, естественный летательный процесс при закрытом иллюминаторе. Ну слава богу, всё в полном порядке, но бдительность нам не помешает! В моем ссорном списке кого только не было, а вот депутатов еще никогда! А так – партнеры, муж, дочка, продавцы в магазинах, даже олигархи, но слуга народа попался мне впервые! Могу теперь похвастаться и стычкой с депутатом, не каждый же божий день приходится цапаться с народными избранниками!

Прошло четверть часа, и мне вдруг стало стыдно за свое несдержанное поведение. Я подумала, что была неправа, накинувшись на мужика. Может, он смертельно устал, изредка заседая в своей безрадостной Думе, решая вопросы и разбирая жалобы оборзевших и наглых избирателей, день и ночь требующих от него прямо-таки невероятных вещей: повышения пенсий, переселения из разваливающихся бараков и аварийного жилья в новые хорошие квартиры, снабжения жизненно важными лекарствами больных детей, достойных зарплат и так далее? Может, он собрался от души поохотиться где-нибудь на слонов или полежать на каком-нибудь чудесном лазурном берегу океана в обществе прекрасных гаитянок, и несмотря на утомительный отдых, постоянно и с большой теплотой думая о своих наивных и глупых избирателях?! И вдруг внезапно ворвавшаяся в его мечты и планы базарная тетка с грязными, как он выразился, лапами испортила такой потрясающий отпускной настрой законодателя!

Краска стыда залила мое лицо. Нет, конечно же, надо извиниться! С невероятным трудом, просунув голову между двумя креслами, стоящими впереди, я, вертя от смущения камень на перстне Борджиа, одетом на палец, дружелюбно произнесла:

– Вы меня, уважаемый, пожалуйста, извините! Я не хотела вас обидеть, поэтому предлагаю вам дружбу, – и… совершенно позабыв о том, что на мне коварное украшение, миролюбиво протянула руку…

Он, не думая ни о чем плохом, ее пожал… а через десять минут по всему салону разнесся его мощный храп. Видимо, теребя камень, я привела мое оружие в боеготовность и теперь на первой же неожиданной жертве испытала эффективность украшения. Господи, только бы не помер! Но с другой стороны, хоть не орет, заткнулся, и думаю, надолго. Испытание прошло более чем успешно! Когда мы приземлились в Европе, депутата разбудить так и не смогли и вследствие этого вынесли из салона со всеми его шмотками, на его счастье, вперед головой, а не ногами и увезли на санитарной машине в неизвестном направлении. Я же быстренько сняла с пальца коварное оружие и бросила его в косметичку! Подошедший Олег, усмехнувшись, загадочно произнес:

– Минус один, еще четыре!

Я поняла, о чем он, теперь главное – добраться до Ганы хотя бы с четырьмя оставшимися дозами, а не израсходовать их прямо здесь, в салоне. Да… первый блин всегда комом, как ты его ни жарь! Больше до конца полета ничего практически не случилось, кроме одного незначительного происшествия.

Вместе с нами летела команда здоровых двухметровых парней. Сборная по волейболу одной европейской страны. Всех игроков Левка знал в лицо. Он и сам в молодости занимался легкой атлетикой, поэтому обожает спортивные соревнования. Один из этих гигантов растопырил свои огромные ноги, да так, что одна из них торчала прямо в проходе салона. Я, возвращаясь из туалета, немножечко задумалась и, не заметив преграды, споткнулась. Пролетев, как торпеда, вперед, со всего маху воткнулась башкой прямо в живот стоящей передо мной стюардессы с подносом в руках, на котором красовался полный стакан томатного сока для одного из пассажиров. Она, разумеется, не удержавшись, шлепнулась на стоящего за ней старичка. Какое счастье, что больше за ним никого не было! В руках у ошеломленной работницы воздушного транспорта все еще находился стакан, правда, уже пустой, потому что весь томатный сок вылился на одного важного господина, который начал истошно вопить еще хуже нашего депутата, будучи, очевидно, законодателем из Евросоюза. Он выглядел, как жертва киллера, весь с ног до головы облитый красной жидкостью. Рядом со стюардессой во всей красе растянулась и я. Ненавязчиво так получился принцип домино. Боже, да что же это такое?! К нам на помощь поспешил возмущенный Олег, который поднял меня с пола за шкирку и, показав внушительный кулак, тихо прошипел:

– Всё, больше до Танзании ни шагу с места!

Ладно, ладно, буду сидеть, как памятник, а то подумает еще, что связался с дебилкой! Что с Рублевой взять-то?! Больше происшествий не было, правда, поступила пара нестандартных выражений от Льва. Однако я не только не обиделась, но даже не обратила на него никакого внимания. Связываться с ним – себе дороже!

В зоне прилета танзанийского аэропорта обстановка резко отличалась от того жуткого приема, который был оказан в Гане. Вооруженные силы очумевших пассажиров не пугали, и все прошло на редкость гладко. Ни нашего специфического оружия, ни поддельных документов таможенники так и не обнаружили.

Глава 40

Танзания встретила нас жадными объятиями нашего небескорыстного партнера Никиты Никольского. Приятеля мы не видели лет восемь. Он изменился, заматерел, но выглядел прекрасно! Никита внешне красавец. Высокорослый и русоволосый, с великолепной фигурой и внушительными бицепсами, он был мечтой любой сударыни, но на плечах у него сидела голова странной конструкции. Там, под черепной коробкой, мозги существовали по соседству с «тараканами», которые не давали мужичку возможности ужиться ни с одной теткой. Глядя на него, я подумала, какой же роскошный мужчинский материал бесцельно пропадает в солнечных дебрях Африки, и вспомнила анекдот, который рассказал нам Кит в свой последний приезд в Германию: «По Москве едет очень крутая «тачка» и внезапно сталкивается с небольшой крытой машиной. Из супернавороченного авто вылезают злобные парни характерного бандитского вида и бесцеремонно вытаскивают из грузовичка скромного облезлого дяденьку.

– Ну что, мужик?! Влип ты круто! Такая «тачка», как у нас, в Москве одна, а ты ее испортил! Знаешь, на какие «бабки» попал?!

Мужчина, засуетившись, говорит:

– Ребята, пожалуйста, давайте не будем ссориться и решим это дело миром! – идет к своей калымаге, открывает настежь дверцы… а та полностью забита долларами.

Виновник дорожного происшествия берет почти метровый слой банкнот и спрашивает:

– Столько хватит?

Пострадавшие, ошалев, интересуются:

– Мужик, а ты кто?!

Мужчина скромно, застеснявшись:

– Да я так… новый русский…

Бандиты в недоумении, переглядываясь:

– А мы тогда, кто такие???!»

Вот и Никиту можно было бы спросить о том же, а кто он такой на самом деле: потрясающий художник, горе-галерист или успешный бизнесмен-ювелир? Судя по всему, переехав в эту африканскую страну, сегодня он абсолютно счастлив. Никольский встретил нас по-настоящему радостно. Еще бы! Прямо с доставкой на дом прибыли «бабки» и очень даже солидные не только для дикой, нищей Африки, но и цивилизованной Европы.

Мы тепло обнялись и представили своих спутников. Олег и Иван моментально нашли с новоиспеченным русским «танзанийцем» общий язык, наверное потому, что африканская тема была хорошо знакома всем троим. Во время нашего общения Олег несколько раз, не развивая ее, заикнулся о том, что ему и Ваньке неоднократно приходилось бывать и в Анголе, и в Намибии, и в Алжире, и в ЮАР и не только, так что пусть и ненатуральный африканец, но всегда поймет своего соотечественника.

Рядом с Никитосом стояли два коренных танзанийца, одетые в яркие национальные одежды. Они с видимым удовольствием подхватили наши чемоданы. Вот такой интернациональной, но дружной компанией мы и вышли из здания международного аэропорта Дар-эс-Салам. На улице нас уже ждал новенький сверкающий «Land Rover». Надо же, как раскрутился бывший неудачник и банкрот! А на чем еще ездить англичанину, как не на «тачке» британского автопрома, ведь у нашего приятеля был английский паспорт и вот уже много лет к России-матушке он не имел ни малейшего отношения. Иван ненавязчиво отметил, что у него на родине точно такой внедорожник, той же марки и модели «Defender 110», довольно вместительный и удобный, за который щедрый трудолюбивый Ваня отдал миллион шестьсот тысяч рублей. Автомобиль оказался очень просторным, и все мы с комфортом разместились в салоне, а туземцы, забравшие опасный багаж, поехали следом на джипе. Хоть бы наш арсенал доехал с нами до места назначения в полной целости и сохранности!

Погода в Танзании более чем терпимая. Удушающей жары, как в Гане, мы не почувствовали. Наш рейс прибыл рано утром, а посему мы двигались не в потемках, на ощупь, как в Аккре, а при ярком солнечном свете, осматривая окрестности. Ничего, очень даже приятные края, несмотря на хаос, царивший на дорогах. Переходы здесь отсутствовали, и по этой причине пешеходы и автомобили двигались крайне хаотично, почти как у нас в России, где в отличие от здешних мест переходов и светофоров великое множество!

Как и в столице Ганы, кругом процветала придорожная торговля. Машин – море, и это не раздолбанная рухлядь, на которой рассекают ганцы, а вполне приличные, хоть и немного потрепанные, «тачки». Порой встречались и совсем новые автомобили.

Дар-эс-Салам оказался чудесным городом-сказкой с симпатичными высотными домами, красивыми и ухоженными улицами, особенно в центре. Народ одет в свои традиционные африканские одежды, и никого в трусах я тут не заметила. В основном все черные, но белые, в отличие от Аккры, здесь тоже попадались на глаза. В общем, можно сказать, что если Гана – это деревня Гадюкино, то Танзания – ближе к Тамбовской области, но до Москвы и тому, и другому государству было еще далеко.

По дороге мы сделали остановку и вышли, чтобы немного освежиться. Отошли с Левкой чуть в сторонку, чтобы посплетничать о нашем давнем приятеле, и тут я внезапно заметила двух обезьян, которые преспокойно разгуливали по обочине дороги. Встретить вживую представителей африканской фауны на свободе было крайне неожиданно, поэтому мы, разинув от удивления рты, с интересом стали за ними наблюдать. Тут я почувствовала, как дернулась сумочка на моем плече, и, обернувшись, сначала никого не увидела. Затем сумочка дернулась еще сильнее и, только опустив голову вниз, я заметила, что один маленький обезьяненок, вцепившись в мой ридикюль, изо всех сил тянет его к себе. В пору было крикнуть: «Караул, грабят!»

– Лева! Помоги-ка отцепить этого засранца от моей сумки! – попросила я помощи у супруга, ошеломленная такой наглостью со стороны братьев наших меньших.

Муж кинулся на помощь, и мы стали в четыре руки тянуть из загребущих лап танзанийской мартышки принадлежащий мне предмет. Малыш-разбойник не унимался, просто повис на сумке, не желая отдавать нам свою добычу. Вдруг я заметила, что две взрослые обезьяны на обочине, за которыми мы наблюдали, насторожились и быстренько так попороли в нашу сторону.

– Блин, да сделай же что-нибудь! – крикнула я Левке, безуспешно пытаясь освободить свое хозяйство.

– Сейчас, – и Левка, размахнувшись, что-то бросил в сторону.

Мартышонок резво соскочил с сумки и бросился за новой добычей, а мы кинулись к своим.

– Что бросил-то? – на бегу спросила я.

– Да яблоко! – ответил муж.

Он всегда носил в кармане что-нибудь съестное на случай внештатной ситуации и в первую очередь потому, что был болен диабетом. Мы не успели добежать до компании друзей, так как на наших брюках повисло еще по мартышке, которые просто не давали нам двигаться. Еле-еле, обвешанные гроздьями жадных животных, с криками «На помощь!» появились в поле зрения наших товарищей, которые со своей стороны тоже подверглись нападению этих зловредных мохнатых вымогателей. На помощь из джипа выскочили туземцы и начали громкими криками и палками отгонять крайне назойливых нашественников. Вот дармоеды, и как только моя бабуля любила этих шельмецов, хотя… в клетках они выглядят безобиднее и забавнее, чем когда орудуют на воле. С трудом отвязавшись от мохнатой гопоты, мы, получившие свой первый урок и «прививку» неимоверной бодрости, двинулись дальше.

– Очень внимательно следите за вещами, – предупредил Никита, – а то сопрут что-нибудь и не заметите. Это еще та публика, одним словом, паразиты!

Да уж, у нас хоть люди грабят, а тут еще и мартышки!

По обочинам улицы фланировало много женщин. Все они были в обалденных ярких платьях всевозможных чудесных расцветок. Единственное, что было не особенно привлекательным в их облике, хотя кому что нравится, это огромные ягодицы, которые получили в мире медицины и антропологии название «готтентотские». Аномальная зона да и только! Под такое хозяйство и стул-то не найдешь, а не то что унитаз. Да и таскать всю жизнь такое «богатство» на пятой точке, как несчастная улитка свой домик на спине, радости, наверное, мало.

Я вспомнила нашу поездку в Индию, когда мы в составе пятерых мужчин и одной женщины – меня – ездили, как участники, на промышленную выставку. По многолюдным улицам восьмимиллионного индийского города Бангалор передвигались на автомобиле точно так же, как здесь, с любопытством поглядывая по сторонам. На одном светофоре мужская компания нашего коллектива восхитилась девушкой, стоящей на переходе. Она была очаровательна. Приятное личико, длиннющая, ниже пояса, шикарная коса, а надо сказать, в Индии женщины вообще не носят короткие стрижки, чудная фигурка в белом платье… тут мои Казановы опустили свой взор ниже, и перед ними предстали… ужас какие широченные, как у гуся лапчатого, жутко растоптанные от привычки ходить почти всю свою жизнь босиком стопы, и… всё мужское возбуждение как рукой сняло! Вы бы видели, какое разочарование было написано на похотливо-плотоядных мордах этих страстных сластолюбцев… А вообще, всё в женщине должно быть прекрасно: и платье, и личико, и попа, и ножки, и самое главное – язык. Только в этом случае можно заарканить какого-нибудь симпатяжку из этого небольшого сексоненасытного стада!

Примерно через полтора часа автомобили остановились у прелестной и уютной виллы, полностью окруженной замысловатым кованым забором, над которым красовалось три ряда колючей проволоки, как на зоне строгого режима. Заметив наши удивленные взгляды, Никитка поспешил объяснить, что без такого сооружения нечего даже думать о тихой жизни. Хоть здесь и было поспокойнее, чем в ЮАР, но желающих прихватить что-нибудь чужое, включая вороватых обезьян, имелось предостаточно. Вот и ладно, вот и хорошо! Все же не так страшно будет ночевать!

Автомобили въехали во двор. Какая красота! Вокруг какие-то чудные деревья с плоскими кронами и море самых разнообразных, потрясающих цветов! Просто невероятные, сумасшедшие краски, и я вновь схватилась за камеру!

Наш капиталист-ювелир хорошо устроился в двухэтажном особняке. Внутреннее убранство жилища поразило нас этакой утонченно-экзотической роскошью. Необыкновенная мебель с отделкой из кожи змеи и аллигатора, масса интересных безделушек и современных авангардных картин, среди которых особой, жутковатой экспрессией отличалась огромная, в раме, фотография с изображением совершенно голого мужика, идущего по подиуму с израненными руками, из которых сочилась кровь, окропляя багровыми каплями белую поверхность! Просто невероятная жуть! Мне стало реально страшно! А что если этот непредсказуемый Никита изменил европейским традициям и окончательно перешел к туземному образу жизни? Может, стал каннибалом или маньяком, кто знает?! Никому верить нельзя! Хорошо еще, что у меня есть ручка с ядом, а у Левки с пулями, а то и крякнуть не успеем, как окажемся на столе людоеда! Теперь уже я была благодарна Олегу за его невероятную настойчивость, с какой он всучил мне смертельное оружие. Да… у меня же есть еще четыре рукопожатия перстня Борджиа, значит, не пропадем! Стало чуточку спокойнее. Никита, заметив проявленное мною повышенное внимание к этой жуткой и мерзопакостной фотке, тихо подошел и, цепко приобняв меня за плечи, с гордостью произнес:

– О… это моя любимая! Видишь, какая сумасшедшая экспрессия, магнетизм, когда алая кровь льется ручьями, заливая всё вокруг, вот это и есть то высшее… познание мира… это нечто та…

Договорить он не успел, потому что его окликнул слуга, и жаждущий крови приятель ушел вместе с ним. Боже мой, какой бред! Он все-таки чокнутый, а вот мой спасительный перстень не мешало бы привести в боеготовность. Я побежала искать своих друзей. Четыре мужика и баба с одним-то маньяком справиться сумеют! Ребята сидели в тени ветвистого дерева, а Левка вальяжно качался в гамаке. Эти евреи всегда найдут возможность неплохо устроиться! Я пожаловалась:

– Что-то хозяин мне не нравится! Он какой-то странный, с маниакальным уклоном. Надо глядеть в оба!

Но Левку трудно было запугать, и он равнодушно спросил:

– С чего ты взяла?

Пришлось рассказать про фотку.

– Не бери в голову, мать! Я слышал про такие, это последний писк в фотоиндустрии. Ты же знаешь, искусство в Европе имеет теперь свои, особые стандарты. В последнее время тенденции все больше напоминают психические отклонения, чем шедевры!

Я немного успокоилась: хорошо, если так!

Через десять минут гостеприимный хозяин пригласил нас к столу. Стол был смешанный, русско-туземный. Тут тебе и устрицы, и что-то непонятное под соевым соусом, и даже условный винегрет не из традиционной картошки, а сладкого батата, какой-то фигни вместо моркови, вроде бы соленого огурца и, как сказал Никитка, рогатой дыни вместо свеклы. Сочетание мне показалось малоаппетитным. Есть побоялась в страхе на весь вечер застрять в туалете. Вспомнила одну нашу знакомую: та во все блюда, даже в салат с селедкой, добавляет либо мандарины, либо персики или же крошит все подряд. В говяжий бульон, например, летят мясо, рыба, крабовые палочки, лапша, яйца и апельсины до кучи! Да… люди – очень странные существа и почти половина из них «с приветом»!

– За ваш приезд! – вывел меня из размышлений голос хозяина трапезы, и мы, подняв рюмки с русской водкой, разом выпили за свой благополучный приезд.

Далее разговор потек по намеченному маршруту.

– Никита, я знаю, что у тебя есть человек, с которым можно переговорить о переброске средств в Европу. У нас будет возможность с ним встретиться? – озабоченно спросил Олег.

Сегодня в этом и заключалась основная роль Никитоса, за которую он должен был получить серьезный гонорар.

– Да, есть! Его зовут Норман Флетчер. Он ждет встречи с вами в Аккре, я его уже предупредил. Можете говорить с ним откровенно.

– А не продаст? – поинтересовался Вовка.

– Думаю, нет, кто же сворачивает голову курице, которая несет золотые яйца?

– Слушай, Кит, – вмешалась я в разговор, – расскажи, какой он, ну… в общем, как нам с ним себя вести?

– Обыкновенно, – сказал Никита, – торгуйтесь! Он, к примеру, попросит два процента, а вы дайте ему один и всё, никаких уступок! Покочевряжится, не без этого, и в конце концов согласится.

Все удовлетворенно кивнули и, вновь взявшись за рюмки, подняли новый тост.

– За удачу! Чтобы все прошло успешно!

Тут в процесс вмешался Левка, который спросил Никиту в лоб:

– Твой интерес?

Никольский не дрогнул и сказал:

– Полташка… зеленых, разумеется!

– В смысле? – не понял Лева.

– В смысле пятьдесят тысяч долларов, – невозмутимо ответил «бизнесмен».

«Ну шакал, он и в Африке шакал, а еще партнером называется! Прямо даже совестно перед ребятами. Скажут потом, что и мы такие же крохоборы», – с горечью подумала я, вспомнив попутно поговорку: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!»

– Согласны, – не раздумывая, отозвался Олег, – только деньги после операции, – безапелляционно добавил он.

Никитка понял, что сидящие с ним за одним столом гости – люди более чем серьезные, а посему выпендриваться и торговаться, требуя с нас аванс, не стал и, кивнув в знак согласия, объявил:

– Ну, что же, по рукам!

С одной стороны, это, конечно, огромные деньги, но с другой стороны, найти того, кто сможет принять грязные «бабки», тоже очень сложно, а без такого человека нам никак не обойтись! Я была рада, что всё сложилось просто и естественно, без всяких дурацких споров и ругани. К Никитке подошел слуга и что-то шепнул на ухо, после чего Кит спросил:

– Друзья, сейчас подадут горячее, кому что? Есть жареное филе удава, обезьяньи ребрышки или особое и очень впечатляющее блюдо из гусеницы бабочки павлиний глаз.

После озвучивания дальнейшего меню меня затошнило. Съеденный мною ранее кусочек чего-то, очень похожего на рыбу, рванулся из желудка наверх, совсем как тогда, в наш первый приезд в Гану, когда нам хотели пожарить улиток и мой завтрак – сосиска, яйцо и кофе – точно так же, как сейчас, чуть не вырвался из организма. Перед глазами всё поплыло. Я представила извивающегося удава, которого силком кладут на сковородку, мартышку, разделанную на части, и огромную, жирную, отвратительную гусеницу, лакомящуюся листочками и до последнего момента своей жизни не подозревающую, что сама скоро превратится в лакомство и мне стало совсем плохо! Едва ворочая языком, произнесла:

– Ой, я так объелась, больше не могу, спасибо!

Левке меню тоже не понравилось, и он поддержал меня:

– Я тоже сильно наелся! Выпил бы с удовольствием чашечку кофе.

Бойцы невидимого фронта заказали бедного удава, а Володька взял ребра несчастной обезьяны. Садист! Что африканцу в радость, то русскому уж точно смерть!

Удава в руках я держала всего один раз. Как-то проходя мимо метро с маленькой дочкой, мы увидели фотографа с несчастным змеенышем в руках и безучастным ишаком, терпеливо стоящим рядом. Из толпы любопытствующих желающих сфотографироваться с гадом не было. До этого момента я очень боялась змей и сейчас их не люблю, но тогда откуда-то взялась оголтелая решимость, и, посадив дочку на ишака, я разрешила фотографу повесить себе на шею полутораметрового удава. Страх куда-то улетучился. Малыш висел у меня на шее и, как ласковый котенок, все норовил прижаться к моей щеке. Пришлось даже придержать шалуна рукой. После съемки люди, стоящие вокруг, громко зааплодировали нам, и я немного полюбила змей, но ненадолго, и вот сейчас снова терпеть их не могу!

Чтобы не видеть пожирающих жуткие блюда, вышла на веранду. В раю живет мужичок, прямо в раю! На дереве примостилась симпатичная потешная обезьянка, косточки собрата которой обсасывал в гостиной кровожадный Володька. Проказница спустилась по стволу и уселась передо мной. Затем, оглядев меня с ног до головы, равнодушно почесала стопу и, от души зевнув, снова стала карабкаться вверх. Обезьяны – чрезвычайно интересные существа и, как утверждал старик Дарвин, являются нашими предками. Только вот мне совершенно непонятно одно: почему некоторых из них труд превратил в человека, а других нет? Хотя в нашем, человеческом обществе, как и у обезьян, у многих нет ни малейшего желания взять в руки кайло или лопату, а то и встать к станку, зато абсолютное большинство готовы постоянно петь, плясать, скакать и заниматься словоблудием, день и ночь таскаясь по кастингам, конкурсам, увеселительным мероприятиям и шоу. А наши братья меньшие, в общем-то, так похожи на нас, людей. Самки подвергаются репрессиям со стороны самцов, как обычные женщины со стороны мужей. Совершенно идентична и семейная жизнь. Самец, не спрашивая, желает самка или нет в данный момент с ним совокупляться, просто запрыгивает на нее. Она тихо и без возражений терпеливо ждет, когда надоедливый процесс закончится, как это делают многие наши тети, которым после ударного труда на работе, воспитания детей, стирки, глажки, готовки и походов за продуктами для полного счастья не хватает только последнего сексуального аккорда, как апофеоза трудового дня!

Однажды в одной передаче показывали, как гоняется за самками и лупит их разъяренный самец. Может, разозлился, что самочка плохо вычесывала блох или притащила не те корешки, но отметелил он ее по полной программе. Вот точно так же колотят жен и детей нажравшиеся водки до потери человеческого облика и наши мужики! После жестокой экзекуции бедняжка мамаша-шимпанзе, сидя под кустом с малышом на руках, не поверите, плакала горючими слезами, ощупывая свои синяки и ссадины, как наши многочисленные женщины, истерзанные своими невменяемыми пьяными мужьями, не в силах уйти от садистов, как и обезьяньи самочки от самца из стаи. Наверное, ученый Дарвин был все-таки прав: мы с обезьянами связаны кровными узами.

Глава 41

– Мать, ты где? – за спиной послышался голос Левы.

Муж подошел ко мне.

– Там Вовке плохо, – с едва сдерживаемым раздражением произнес Лев.

– А что с ним? – испугалась я. – Не хватало нам еще неприятностей!

– Да обожрался, блин! – с досадой сказал супруг. – Накинулся от жадности на ребра, а они такие жутко острые, что ему поплохело. Дай какие-нибудь сердечные капли, что ли.

Пришлось идти на помощь объевшемуся страдальцу. Что за человек! Ведь чувствуешь, что тяжело, не твое блюдо, зачем ешь? Нередко жадность толкает нас прямо в объятия смерти, и этот ужасный порок рождает еще более чудовищные – зависть, злобу и бездушие! Беги от жадного человека прочь, пока сам не заразился этим ужасным вирусом. Мы уложили Вовку в комнате, а сами сели пить кофе.

– Ну что, друзья, – обратился к нам Никольский, – куда хотите поехать? Что посмотреть?

– Я хочу взглянуть на Килиманджаро и, конечно же, на животных. Сафари было бы очень к месту! – от предстоящих приключений меня охватила буря восторга.

– Неплохо бы заехать в знаменитый Национальный парк Серенгети, – добавил немногословный Иван, и Олег согласно кивнул.

– А я хочу прогуляться по рынку, – заявил Левка, и я поддержала его.

Нас всегда интересовали земные вещи, а конкретно, как живет народ, чем занимается, что ест, что пьет, чем дышит.

– Принято! Задержитесь дня на три, а завтра я закажу билеты до Нигерии и, как говорится, с богом!

План устроил всех. Не спрашивали только Володьку, который в другой комнате приходил в себя после обильной трапезы.

В весьма уютной спаленке, временно предоставленной нам Никитой, была приятная обстановка, но телевизор, как пойманная птица, находился в металлической клетке, которую в этом странном доме накрепко приделали к стене и закрыли на амбарный замок!

– Интересно, зачем? – спросил почему-то меня, а не хозяина жилья Лева.

– Наверное, чтобы не сперли, – дала я свое самое простое предположение, – идея-то, в общем, неплохая!

Как потом оказалось, все движимое имущество на вилле было прикручено к стенкам, полу и потолку намертво, в одно мгновение превратившись в имущество недвижимое. Прекрасное, скажу вам, решение насущного вопроса защиты от ограбления. Не мешало бы и нашим, русским людям, взять на вооружение столь эффективную борьбу с грабителями. Вломился, например, вор, попытался утащить телек, ан нет, ничего не получилось – последний в клетке и на замке, не пилить же прутья, или хотел вытащить картину, а она прибита к стене, кровать – к полу и так далее. Так и уйдет несолоно хлебавши с пустыми руками, да еще травму психологическую получит!

Ночь в особняке приятеля прошла нормально. Никто не пытался к нам влезть: ни люди, ни обезьяны, но встреча с последними произвела на меня сильное впечатление, поэтому, наверное, всю ночь снился Кинг-Конг и я сама в качестве его невесты. Когда Конг ударил себя кулаком в грудь, недовольный моим отказом, я, вздрогнув от страха и откатившись к краю кровати, чуть не навернулась с нее на пол! Потом меня за плечо потряс Лева.

– Эй, мать, ты чего? – с испугом спросил он.

Спросонья я не поняла, что от меня хотят.

– В чем дело? Дай поспать!

– Дело в том, что ты разговаривала с каким-то Конгом и сказала ему: «Конг, ты меня не трожь, я не могу быть твоей женой, потому что у меня есть, правда старый, муж Лева и, кроме того, я тебя совсем не люблю, ты очень волосатый и страшный!» А теперь я хотел бы узнать, кто такой Конг? Это твой любовник, о котором я не знаю?! – ревниво и с подозрением спросил Лева.

– Конг – это Кинг, большая обезьяна, и оставь меня в покое! Я замужем сто лет и пока разводиться с тобой не собираюсь!

– Мамуля, ты не цветочков ли ненужных нанюхалась?! Какая обезьяна, он что, так жутко выглядит?! – никак не мог понять мою речь несообразительный супруг.

– Господи, Лева, как ты мне надоел! Дай поспать, наконец! Кинг-Конг – это ненатуральная обезьяна из фильма, ясно? И я сегодня была его невестой! Отстань!

В конце концов, ревнивец успокоился и через минуту громко захрапел. Вот так всегда! Никакого покоя ни днем, ни ночью!

На следующее утро Никита сообщил нам, что через три дня, в субботу, мы выезжаем в Нигерию. Теперь следовало рассчитаться с ним за билеты. Деньги он получил, разумеется, в долларах, как и хотел, а не в каких-то непонятных танзанийских шиллингах!

Для начала наш дружный коллектив решил проехаться моим маршрутом до Килиманджаро. Ехать пришлось долго.

Легендарная гора находится близ границы с соседней Кенией. Из окна мы любовались местным пейзажем. Вид открывался сумасшедший. Кругом потрясающие девственные леса, в которых, как сообщил Никита, водятся почти исчезающие вследствие активного зверского браконьерства гориллы. Встречались и весьма необычные деревья с пышными кронами, расположенными прямо у самой верхушки. Вид Килиманджаро просто потряс! Царственные склоны, покрытые снегом, как меховой шапкой, в ореоле белоснежной, туманной дымки! Какое же монументальное величие! Вот только привычной горной гряды не было.

– Килиманджаро – это самая высокая гора в мире из стоящих одиноко, – ввел нас в курс дела Кит. – Помните, в своем рассказе «Снега Килиманджаро» ее воспел сам Эрнест Хемингуэй.

«Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…» – вспомнила я строки песни незабвенного Владимира Высоцкого из фильма «Вертикаль».

Быть альпинисткой я бы никогда не смогла, прежде всего потому, что очень боюсь высоты. Однажды в туристической поездке мы отправились с инструктором на прогулку и ходили такими козьими тропами в горах, где, по-моему, не ступала и нога человека. Хорошо помню себя стоящей на крошечной платформе, когда надо было сделать шаг над бездной. Господи, как страшно! Вниз я вообще смотреть не могла, но инструктор протянул мне свою крепкую руку, и пропасть была успешно пройдена, и это очень символично, потому как и в нашей непростой жизни вовремя протянутая спасительная рука помощи не позволит человеку очутиться на дне жизненного ущелья. Из всей нашей группы в тридцать человек лишь пятеро храбрецов, включая меня, решились на горную прогулку, к счастью, все вернулись целыми и невредимыми! Воспоминания, которые остаются с нами до конца…

После посещения Килиманджаро подошло время желанного сафари в чудесном парке Серенгети, что в переводе с языка племени масаи, проживающего здесь, означает «бесконечные равнины». Впечатления, я вам скажу, самые что ни на есть незабываемые! Когда видишь животных саванны, мирно соседствующих друг с другом, и не в клетках, а на свободе, то складывается такое впечатление, что ты попал на какую-то фантастическую планету, где обитают лишь представители фауны. Это ощущение было бы абсолютным, если бы еще повсюду не шарашились многочисленные любители экзотики, глазеющие на братьев наших меньших.

Поколесив туда-сюда и сделав целую кучу фотографий и видеосъемку, мы прокололи какой-то колючкой колесо. Никитос доложил, что надо его заменить, а мы, не желая сидеть, как истуканы, в душной «тачке», уговорили приятеля выпустить нас хоть на пару минут на свободу. Скрепя сердце, Кит согласился.

И вот мы очутились в гуще той жизни, которой кипела саванна. Я и не заметила, как меня занесло ближе к тощим кустам какого-то дохлого растения… и вдруг оттуда вывалился… маленький львенок! Малышонок, спотыкаясь и заплетаясь, прямой наводкой поплелся ко мне, возможно, перепутав меня со своей мамашей-львицей. Я присела перед ним, а он, ткнувшись славной мордочкой в мои теплые ладошки, просто замер от счастья. Осторожно почесала за ушком, и мелкий, зажмурив глазки и замурлыкав от удовольствия, начал ластиться!

Вот не знаю почему, но животные меня любят. В нашем городе, в Германии, нет ни одной собаки в округе, с которой бы я не была дружна. Помню, как во дворе одного частного дома увидела маленького щеночка… сидит на попке, ушки уныло обвисли, что-то скребет лапкой по земле. Мне стало жаль малыша, и я тихонько позвала его. Собачонок встрепенулся, ушки встали на макушке, хвостик задрожал и, забросив свое грустное занятие, он радостно поскакал ко мне. Его и меня разделяла совсем низкая ограда, и цуцик, встав на задние лапки и опершись на нее передними, от радости облизал мне все руки, да с таким удовольствием, что маленький хвостик ходил ходуном! Он очень старался просунуть лапку и мордочку между прутьями забора: ему так хотелось, чтобы его приласкали! Мы поиграли, потом я собралась уходить, но не тут-то было. Что здесь началось! Ни в какую не желая прощаться с новой «подружкой», он стал так отчаянно лаять, что переполошил весь дом. Хозяева чрезвычайно удивились такой привязанности малыша. Успокоить его удалось с великим трудом. Впоследствии каждый раз Майк, так звали щенка, с нетерпением ждал моего появления. Так продолжалось несколько месяцев. Он подрос, возмужал, но все равно оставался таким же ласковым и игривым. Не знаю, как долго продолжался бы наш веселый «роман», но хозяева Майка переехали, и больше мы не виделись.

Я не понимаю, как можно поднять руку на собаку, кошку, да вообще, на животное, как можно их мучить и убивать?! И если бы какая-нибудь сволочь попыталась сделать подобное у меня на глазах, то очень бы пожалела об этом! Думаю, что если бы эти садисты прочли хотя бы одну книгу о животных, например, «Белый Клык», «Джерри островитянин», «Майкл, старший брат Джерри» замечательного писателя Джека Лондона, тогда, глядишь, рука бы дрогнула и не поднялась на этих доверчивых друзей человека. Не зря же существует афоризм величайшего философа Сократа: «Чем лучше я узнаю людей, тем больше люблю собак» – и этим все сказано!

Из воспоминаний меня вывел тихий шорох: хилые кусты зашевелились на земле, а волосы – у меня на голове. Кто-то наблюдал за нами, и я сразу же поняла, кто. Проклятье! Быстро отдернув руку от разомлевшего вконец малыша, выпрямилась и начала медленно, не делая резких движений, чтобы не спровоцировать нападение, отступать к машине. За моей спиной, затаив дыхание, в боевой готовности прийти на помощь, хотя на сафари иметь с собой оружие не разрешается, стояли мои друзья. Львенок собрался было и далее ковылять за мной, как обожженные солнцем кусты осторожно раздвинулись, и в поле зрения появилась его мамаша – великолепная львица.

Демонстративно сделав вид, что не заметила меня, она схватила свое чадо за шкирку и понесла домой. Я, смахнув обильный пот рукой, с облегчением вздохнула, и тут на меня набросились попутчики.

– Что ты сделала? – в изумлении вопрошал перепуганный хозяин прогулки. – Они ведь бросаются сразу!

– Ничего, – покачала я головой, – просто не хотела попасть к ней на ужин. Когда я чего-нибудь не хочу, Кит, то ничего и не происходит…

И это действительно так. Если у меня нет желания с кем-либо встречаться, то, как правило, эта встреча по тем или иным не зависящим от меня причинам не происходит. Если я желаю кому-то зла, то с человеком, обидевшим меня, начинают происходить неприятности. Абсолютно такой же и Левка.

Один наш приятель поступил со мной и мужем скверно, совершил низкий поступок, при этом настроил свою мать против нас. Наши объяснения тетя слушать не стала, безоговорочно поверив сыну, а потом начала третировать нас по телефону. День и ночь сыпались истерики и угрозы. В конце концов, не выдержав давления, я в сердцах про себя сказала: «Да чтоб ты сдохла!», даже и не помышляя о том, чтобы это действительно случилось. Каюсь, взяла на душу большой грех! И… страшное произошло… Через пару недель скандалистка случайно поскользнулась на кухне и ударилась головой о край стола. Мгновенная смерть! Нашли ее лишь через три дня… В общем, слово лечит, слово калечит, а бывает, и убивает, и об этом надо обязательно помнить, когда открываешь рот.

– Ой, смотрите, слоны! – восторженно, как ребенок, закричал Вовка.

Все мы вмиг прильнули к окошкам. Наперерез нашему внедорожнику сплоченным коллективом двигалось целое стадо гигантов. Их было много, где-то с полсотни. Большие окружали средних, а малыши, держась хоботками за хвостики мам, как детки за ручку, семенили вслед за внушительными родителями. Я слышала, что африканские слоны крайне своенравны, а порой и очень агрессивны, особенно когда одиноки. Их не берут даже в зоопарки, потому что они считаются сумасшедшими, в отличие от своих индийских собратьев. Разъяренный слон может вступить в схватку со львом или черным носорогом, одним из самых злобных и злопамятных животных в этих краях. Мы притормозили, чтобы дать стаду пройти.

Тут с совершенно противоположной стороны стремглав промчалась небольшая группа резвых парнокопытных, и я разглядела бороды на их мордах. Да это же антилопы гну! От кого они так улепетывают? Любопытно… кто же нагнал на них столько страху? Через минуту стало ясно, кто. Как балерина, делающая великолепные прыжки «жете», вслед за ними собственной персоной и с сумасшедшей скоростью мчалось самое быстрое животное на планете – гепард. Как ни старались мы рассмотреть финал этой драматической погони, сделать нам этого так и не удалось, но думаю, песенка бородатых антилоп уже спета!

Слабые, как и в мире людей, становятся добычей сильных. Ничего не попишешь – дикий и безжалостный закон джунглей! Незабываемое путешествие по парку Серенгети продолжалось. Проезжая мимо мутной бурой реки, которая почти вышла из берегов от несметного количества сидящих в ней гиппопотамов, замечательно проводящих время по ноздри в воде, мы чем-то разозлили огромного самца, который, оглашая окрестности диким ревом, погнался за нашей машиной.

– Господи, какое счастье, что не застал врасплох! – вытер, как и я недавно, вспотевший от волнения лоб Никита и добавил: – Между прочим, принято считать, что бегемот – это самое опасное для человека животное в здешних краях. От их нападений каждый год погибает столько народу, сколько не гибнет от безжалостных клыков львов и гепардов. Так что нам сегодня повезло!

Хорошо бы, если бы это везение продолжалось и дальше. Напоследок мы встретили местное племя масаи, представители которого еле-еле и только за очень приличное вознаграждение дали согласие сфотографироваться с нами. Традиционный цвет их одежды – красный или алый, в ушах, волосах и на груди – туземные побрякушки, а в руках копья.

Впервые о жизни этого племени я узнала из немецкого художественного фильма «Белая масаи», поставленного на основе реальных событий.

Одна небедная дамочка из Швейцарии случайно во время путешествия в Кению познакомилась с парнем из племени масаи. После безумной ночи любви решила выйти за него замуж и жить с ним на его родине в масайской деревне. Жизнь европейки в туземном племени была дикой и ужасной, но девушка, проявив чудеса мужества, стала олицетворением поговорки «с милым рай в шалаше», которая, правда, имеет продолжение: «…если милый по душе…» или еще лучше: «…на порше…» и так далее (существуют различные вариации на эту весьма актуальную тему, кому что нравится). К сожалению, масайский шалаш оказался не в раю, а в противоположном месте, иначе бы никаких проблем героиня не имела.

Она ела с новыми родственниками жалкую пищу, спала с молодым мужем в тесной конуре, и даже умудрилась родить дочку! Спустя время, оглядевшись вокруг, поняла, что больше так жить не может, и поэтому решила открыть в деревне магазин. Съездила в Швейцарию за товаром и начала упорно строить свой бизнес. Но развернуться ей на полную мощь не дал глупый и дикий муж-масаец! Он ежедневно таскал в ее лавчонку всех своих существующих и несуществующих родственников со всей округи, постоянно требуя от жены раздать товар бесплатно и не в долг.

Кроме того, стал время от времени прикладываться к рюмочке. Короче говоря, этот бешеный тупой туземец на корню, как тарантула, раздавил зарождающийся бизнес своей трудолюбивой супруги, чем заслужил презрение второй половинки. В конце концов, тетеньке расхотелось быть «белой масаи» и вновь захотелось стать цивилизованной европейкой и она, взяв дочку под мышку и сверкая пятками, рванула в свои благословенные швейцарские края. А этот дикарь остался один в своем племени!

Мораль истории такова. Быть европейской женщине замужем за туземцем – это все равно, что жить Ивану-царевичу с жабой, которая никогда, ни при каких условиях не превратится в Василису Прекрасную. Нонсенс, однако!

Глава 42

На следующий день мы с Левкой и Вовкой прошлись по местному рынку. Практически всё тоже, что и в Гане, минимум цивилизации. Торговки в огромных котлах варили что-то не слишком аппетитное. На вопрос, что там, ответили, что летучие мыши – местный деликатес. Хотели даже угостить, но мы, конечно же, отказались. Я и живых-то мышей, тем более летучих, видеть не могу, не говоря уже о вареных!

В сувенирных лавках было полно прекрасных работ. Именно Танзания (оказывается, на всю Африку и не только) славится своими талантливыми резчиками по дереву, но вот платежеспособность клиентов оценивается исключительно по цвету кожи, и чем она светлей, тем меньше шансов заплатить небольшие деньги. Цены взмывают, как птицы, очень высоко! Я хотела прикупить для коллекции худосочного микроскопического бегемотика, но Левка сказал, что сегодня это не наша цель, и если я смогу вернуться живой и невредимой, тогда и сделаем эту дешевую покупку на обратном пути. Что же, будем надеяться на успешное возвращение. Золотые лавки мы прошли мимоходом, даже не заглядывая в них, чтобы не расслабляться. Не время прибарахляться, не для того приехали. Вот когда разбогатеем, будем шляться по магазинам день и ночь и хватать абсолютно всё, что попадется под руку!

Никольский с друзьями владел двумя нехилыми рудниками по добыче изумрудов и рубинов, а сам Никитос, профессиональный художник, открыл ювелирные лавки, где и производили необыкновенные украшения из натуральных и поделочных камней и драгоценных металлов. Изделия косили под туземные поделки и пользовались в Европе бешеным успехом и невероятным спросом и имели своих поклонников из числа состоятельных людей, а Кит – твердый доход в валюте, который позволял ему жить с королевским размахом. Кстати, и россиянам безумно нравились изделия Никиткиного ювелирного дома, вернее, хижины. Теперь в самых разных странах он имел дилеров и дистрибьюторов, и никаких головных болей со сбытом. От экскурсии на рудники, правда, отказался, сказал, что смотреть там особо нечего, зато повел нас в один из самых популярных своих магазинов в Дар-эс-Саламе.

Здесь в ювелирных изделиях была представлена вся африканская фауна. Вот, например, платиновый перстень в форме крокодила с очаровательным тельцем из сказочного танзанийского изумруда весом где-то один карат и глазками из бриллиантов. Он причудливо и кокетливо изгибался, но выглядел не изящным, а несколько топорным, как будто только вышел из-под рук первобытного дикаря, и уверенно косил под туземца, но вместе с тем это была именно та вещица, мимо которой без внимания не пройдешь. Не заметить такую яркую экзотику невозможно, и если вы страстно желаете выделиться из толпы – это то самое украшение, которое вам просто необходимо!

Кроме аллигаторов, яркими разноцветными огнями сверкали змеи и пауки-тарантулы, драгоценные тельца которых были выполнены из роскошных рубинов «цвета голубиной крови», и представьте… гроза африканского континента – муха-убийца цеце с ажурными платиновыми крылышками и рубиновыми глазками.

– Кстати, – предупредил Кит, – если вдруг на вас сядет муха цеце, просто сгоните ее, но никогда не прихлопывайте на себе, иначе все может закончиться печально!

После слов Никитоса я вспомнила про одну деревню в России, мимо которой мы с мужем однажды проезжали. Она носила странное для Тюменского края название – «Кура-цеце», и я подумала тогда: «Хорошо еще, что куры не летают!» Боже мой, ничего-то мы об Африке толком не знаем и не ведаем! Сколько же страшных опасностей подстерегает здесь путешественников! Просто зашибись!

Мне очень понравился кулон из розового кварца в виде фламинго. Великолепное украшение было настолько искусно выполнено, что, казалось, еще мгновение – и гордая птица, взмахнув крыльями, взлетит с моей груди… Но цена кусалась, как крокодил! Я с вопросительной, вернее, просительной миной взглянула на Левку, но он сразу же сделал морду ящиком, всем своим видом показывая, что мы с ним вообще не знакомы. Вот паразит, а еще муж называется! Как ему стирать, гладить, готовить, с ним спать, таскаться по больницам и Африкам и добывать с боевым оружием в руках, рискуя жизнью, «бабки» – тут Рублева необходима, как воздух, а как купить что-то путное и ценное – ее вроде тут и не стояло вовсе! Увидев на моем лице горькое разочарование, отчаяние и тоску, в печальный процесс вмешался Олег.

– Сколько такой? – деловито спросил он у Никиты.

– Сейчас гляну, – поспешно заявил хозяин ювелирного рая и через минуту озвучил стоимость, – шестьсот пятьдесят долларов.

Ну ничего себе! Левка триумфально обернулся ко мне, всем своим видом констатируя факт: «Ну, что я говорил! Это нам не по карману и не по зубам!», но Олег твердо сказал:

– Вот деньги, давай сюда!

Никита передал ему чудного фламинго, и Викентьевич, не проронив ни единого слова, надел мне на шею этот обалденный кулон! В моей голове сразу зазвучал голос замечательной польской певицы Анны Герман: «А он мне нравится, нравится, нравится, и для меня на свете друга лучше нет…» Вот это жест, я понимаю! Ну, а если бы каждый из них захотел подарить мне что-нибудь из Никиткиных произведений, то из туземной Танзании я бы уехала девушкой небедной. После великолепной «выходки» Олега всем стало стыдно, и… дело пошло! Иван купил мне роскошные сережки из рубинов, дороже подарка Олега, но поскольку Олежка был первопроходцем, спихнуть его с Олимпа щедрости не смог уже никто.

Потом и Левка решил «умыть» всех и подарил мне платиновый браслет с фигурками слонов, инкрустированный мелкими бриллиантами. Правда, по древней еврейской традиции где-то около часа отчаянно, до хрипоты и с пеной у рта, торговался с Китом, но цену все же скинул!

В свое время муж занимался антиквариатом и драгоценностями, валютными камнями и конкретно бриллиантами, и в этом вопросе был асом. Даже «скупому рыцарю» Никитосу, чтобы не остаться изгоем в дружном обществе щедрых дарителей, пришлось пройтись по своим обширным закромам, где он нарыл чудесный подарок – бусы из цоизита. Я впервые слышала о таком минерале, оказывается, его добывают только в Танзании. Роскошные бусы зеленоватого оттенка с интенсивными вкраплениями розового цвета смотрелись очень и очень красиво. Лишь Володька проявил скромность и подарил мне тряпичный шнурок для украшений. Ну его можно понять, ведь наши новые спонсоры не снабдили приятеля даже хотя бы туземными тугриками, и в плане платежеспособности он, конечно, был весьма стеснен.

– Везет же некоторым! – не остались в стороне от такого душещипательного и приятнейшего мероприятия душевные половинки, и в голосе «добрячки» зазвучала неприкрытая зависть. – Богатой невестой вернется! Еще бы сюда этого Абдуллу пригнать, а то ведь он ей только шубку подарил…

– Мафусаил… то есть Мустафа… нет… Магомет свой подарок уже сделал, – припечатала злая оппонентка, – можно подумать, – проявила она завидную, просто неимоверную вредность, – что, кроме этой старой мямли, ему некому больше делать презенты!

«Ну и нахалка!» – возмутилась я.

– Ты не права, – заартачилась моя сторонница, – шубка – это шубка, а цацки – это цацки, не нужно путать мух с котлетами! С мужика по подарочку – Рублевке приданое!

– Какое приданое?! У нее же, между прочим, еще муж имеется и жениха пока нет, а ты ее замуж отдаешь, не рановато ли?

– В самый раз! Любая тетушка, одинокая или замужняя, просто обязана иметь личного спонсора! И Катерине он нужен! Должен же кто-то ее одевать и кормить?!

– А она что, без головы и рук? Пусть сама себя кормит, тогда ей никто не нужен: ни любовник, ни спонсор и ни бессмысленный муж!

Ну, как тут не вспомнить: «…ни бог, ни царь и ни герой, добьемся мы освобождения своею собственной рукой». Эжен Потье, «Интернационал».

– Кстати, ей уже о душе пора думать, а не о спонсорах и любовных забавах с ними!

– А о подарках можно?

– Не стоит, спонсоры – ненадежные люди!

– И правда, – пришли они к консенсусу, – сначала пусть семью приданым обеспечит, а потом думает, о чем угодно, хотя бы и о душе!

Вот значит, как?! Не меня, оказывается, должны обеспечивать члены семьи, а я их! Тогда действительно, не нужен ни муж, ни любовник, ни сват, ни брат. В этом случае лучше всего оставаться одной, чтобы на всё про всё моей добычи хватило! В общем, всё хорошо, что хорошо кончается.

Мое пребывание в Танзании заканчивалось сегодняшним вечером, а завтра… мне даже страшно было подумать о том, что ждет нас завтра. Днем созвонилась с Ричардом и сообщила ему номер рейса. Он сказал, что встретит нас в аэропорту Ломе – Токоин столицы Того. А вечером мы устроили проводы, проверили свою боеготовность и, как говорится, с богом!

Наступила финальная фаза операции «Африканский беспредел», но я назвала бы ее «Нигерийский синдром». Ведь именно с нигерийских писем началось массовое мошенничество и обман доверчивых людей во всем мире. Тысячу раз попросила у Господа защиты и поддержки и была уверена, что он про нас не забудет! На следующий день мы попрощались с остающимися пока тут Левкой и Вовой, и Никита отвез нас в международный аэропорт Дар-эс-Салам, где мы сели на рейс, следующий транзитом из Танзании через Нигерию в Того.

В самолете находились одни африканцы. Публика шумная, достаточно беспардонная, чувствующая себя здесь на правах хозяев. Когда я возвращалась из туалета на свое место, какой-то Кинг-Конг в погонах умудрился нагло ущипнуть меня за попу (вот козел!), между прочим, довольно чувствительно. Очень хотелось дать ему в глаз или крепко пожать руку, предварительно надев на палец перстень Борджиа, или даже пустить в ход смертельную ручку, но… пришлось взять себя в руки и пройти мимо этого чудовища с гордым и неприступным видом.

Во избежание стычки, за которой обязательно последовало бы грубое и рукоприкладное выяснение отношений, чуть не подавившись, молча проглотила нанесенное оскорбление. Мои друзья в этом случае, разумеется, не остались бы в стороне, а о последствиях такой вражды даже страшно было подумать! Больше выйти в туалет я не решилась в страхе, что в следующий раз может случиться не просто членовредительство, а вообще поругание изредка почитаемой мною чести, например, изнасилование! Пришлось терпеть до самой Нигерии.

После приземления пару часов провели в транзитной зоне.

Мы и африканцы – люди с разных планет, и пути наши никогда не пересекутся! Толпа чернокожих словоохотливых соседей порядком нас извела. Они, совсем не заморачиваясь правилами приличия, вели себя, как хотели. Совершенно не смущаясь, во все горло болтали на своем гортанном и крайне неприятном наречии, громко хохотали и отчаянно жестикулировали. Все это нас так достало и утомило, что у меня закружилась голова и даже показалось, еще чуть-чуть – и я потеряю сознание. Пришлось притулиться к мощному Олегу, который, быстро сообразив в чем дело, сунул мне под нос какой-то порошок, от которого я пришла в чувство и по-настоящему взбодрилась. Наркота, что ли?! Да не дай бог!

Наконец объявили наш рейс. Мы бодренько поскакали на посадку. До самолета пришлось тащиться пешком и… о ужас! Перед нашими глазами предстала какая-то древняя местная рухлядь, которую и самолетом-то назвать трудно. Посадочных мест штук пятьдесят, не более. На трапе нас ожидала не первой молодости толстозадая разбитная стюардесса в майке и юбке, прикрывающей лишь пах, откуда начинались жирные, трясущиеся, как студень, ляжки. Мама дорогая! Но это были еще цветочки. Еле-еле разместившись на тесных, грязных, ободранных сидениях, мы в испуге уставились на вздрюченную потную толстуху-бортпроводницу, но мадам, как слонопотам, пробежала дальше по проходу, в конец салона, а на ее место заступил вышедший из кабины пилотов… мне показалось, что я сплю и вижу ужасный сон…

– Ваня, – прошептала на ухо Ивану, – ты его видишь или это мираж?

Иван кивнул, а я решительно начала подниматься с места, чтобы покинуть самолет, но меня за край рубашки крепко ухватил Олег. Перед нами во всей своей дикой красе и полном туземном одеянии – травяной юбке, с головы до ног увешанный амулетами и перьями в кучерявой башке – стоял полуголый мужик! Он с невероятным вдохновением исполнил незамысловатый ритуальный танец и сообщил, что является пилотом первого класса Оскаром Макчумой, затем, лучезарно улыбнувшись, исчез за дверью кабины!

Господи, да есть ли ты на свете?! Если есть, помоги! На этой жалкой просительной ноте совершенно ослабевшее от такого нереально кошмарного зрелища сознание покинуло мою замороченную головушку…

Пришла я в себя от интенсивной тряски, в тумане слышался лишь гул голосов. Мои глаза медленно открылись, и ополоумевший взгляд тут же наткнулся на чей-то широченный шоколадный нос, проткнутый насквозь черной палочкой! О, нет!!! Только я вновь собралась отправиться в небытие, как мой попутчик Олег, буквально влив в меня приличную порцию коньяка из фляжки, строго сказал:

– Без паники! Командир, ну тот, в туземном костюме, между прочим, ас и учился не где-нибудь в Конотопе, а как раз в Германии. А пребывает в столь экзотическом виде для того, чтобы поднять у туристов интерес к полетам на местных авиалиниях. Давай уже, очухайся, как-нибудь долетим!

«Эх, Олежка, – подумала я про себя, – твои бы слова, дорогой, да богу в уши!» Тем временем самолет начал свой разбег, и прыгать из него на ходу было уже слишком поздно! К величайшему счастью, толковый пилот первого класса Оскар Макчума не подвел, и мы нормально долетели до Того, но дух я перевела лишь тогда, когда нам разрешили покинуть салон. В том, что таможенные процедуры пройдут успешно, я и не сомневалась. Никто ничего не заподозрил и не обнаружил. Вот что значит подготовка операции профессионалами из спецслужб!

Первым в крайне убогом, как и в большинстве африканских аэропортов, зале прибытия мы увидели нашего нового друга Ричарда. В том, что он не просто знакомый или приятель, а самый настоящий, верный и преданный друг, со всеми вытекающими последствиями, я и не сомневалась, делая на доктора серьезную ставку. На него, как и на нас, ложилась огромная ответственность за успешное проведение сложной и весьма опасной операции, и сегодня мы обязаны раскрыть перед ним все карты и предупредить о тех неприятностях, которые, возможно, если что-то вдруг пойдет не так, за этой операцией могут последовать!

Глава 43

Рич встретил нас добросердечно, как брат, и сразу же нашел общий язык с моими московскими друзьями. На улице, к счастью, под навесом стоял очень даже приличный джип. В нагретом салоне немного попахивало бензином. Надеюсь, у нашего друга есть запасные канистры, потому как по пути следования до границы с Ганой в этих безлюдных диких краях автозаправочные станции – наверняка редкость. Духота, как и в первый приезд, стояла адская, но в машине работал кондиционер.

За время пути мы успели серьезно поговорить с Ричардом о предстоящей операции. Доктор нисколько не испугался, что наш отряд собирается наступить на «хвост» местной мафии, но предостерег, что в этих людях, если можно их так назвать, ничего человеческого нет в принципе. И самая главная наша удача будет состоять в том, чтобы не попасть к ним в руки. Об Айзеке Квамэ, Даниэле Кабарахе и Маргарите Коко он ничего не слышал, зато сообщил, что несколько раз китайская «Триада» бодалась за сферы влияния с африканской мафиозной братвой, при этом с обеих сторон погибло около полусотни человек, не так уж и много в общем масштабе бандитских разборок! Великой войны не получилось, потому что боссы все же сумели договориться. Да… мафия она и в Африке мафия! Многие из нас наивно полагают, что слово «мафия» переводится с итальянского как мирное «семья», но это не совсем так.

Считается, что слово «мафия» возникло еще в далеком 1282 году в Сицилии, в ходе антифранцузского восстания. Именно тогда и родился клич «Смерть Франции, вздохни, Италия!». На итальянском это выглядело следующим образом: «Morete alla Francia, Italia anela», и заглавные буквы этого лозунга и составили слово «MAFIA». Но в любых предположениях есть доля правды, и структура мафии действительно построена по подобию семейной ячейки.

Участники этого криминального сообщества являются членами одного клана и проживают свою преступную жизнь, как родственники, объединенные одной семьей. Слово «мафия» в нынешнем тревожном мире наводит настоящий ужас даже на тех, кто стоит очень далеко от тех путей, по которым в погоне за хрустящими банкнотами рассекают эти головорезы, способные с легкостью уничтожить любого, кто хоть косвенно прикоснется к их деятельности. Не зря же бытует мнение, что от мафии не спрячешься и не скроешься даже, наверное, в Антарктиде, и поимка провинившихся – это лишь вопрос времени. Пока существуют деньги и жажда наживы, будет здравствовать и мафия!

Ричард рассказал нам, что с врагами жестокие африканские бандиты не церемонятся и расправляются самым ужасным образом. Несчастных вывозят в пустыню, отрубают руки, ноги и оставляют еще живого человека на съедение грифам и шакалам, а то и превращают их в корм для крокодилов, бросая живыми в воду.

Все эти рассказы были очень «к месту» и весьма «поднимали» и без того упавшее настроение, хотя, что ни говори, своих врагов надо знать в лицо, чтобы быть в курсе того, что от них можно ожидать.

Пару раз случались остановки, чтобы передохнуть и подкрепиться. Меня после всех услышанных жутких страшилок аппетит не посещал в отличие от моих прожорливых спутников, которые, думаю, за время своей боевой деятельности смерти в лицо смотрели не раз и подобными мыслями не заморачивались, с невероятным удовольствием поглощая сэндвичи с курицей и фрукты. Неожиданно для себя я вспомнила, что не знаю новых имен моих подельников. Они, как были для меня Олегом и Иваном, так ими и остались.

– Олег, а как вас теперь зовут, мне надо знать, чтобы не проколоться.

– Меня – Семен Петров, – строго сказал офицер, – а Ваньку – Антон Александров. Запомни на случай, если будут пытать, – не очень удачно пошутил он.

Да уж, если будут пытать, вам новые имена не помогут, сразу же расскажу всё, что знаю! Человеку весьма сложно пережить боль, особенно боль физическую, доставляющую настоящие страдания, и не стоит осуждать тех, кто, не сумев пережить страшные пытки, выдал тайну или оговорил себя. Чтобы понять, надо побывать в этой «шкуре», и думаю, не всякий сможет пережить этот ужас. Но у некоторых наших недоумков нет ничего святого, и они начинают порочить тех, кто подвергся мучениям и ушел на тот свет несломленным, так и не раскрыв рта! Пример тому восемнадцатилетняя комсомолка Зоя Космодемьянская, замученная фашистскими подонками во время Великой Отечественной войны. Совсем еще юная, хрупкая девушка, только что закончившая школу, была схвачена немцами, но даже под страшными пытками ничего не сказала мучителям о своем отряде и задании. Ее повесили на глазах целого городка! Однако через более чем полвека после чудовищной войны нашлись негодяи, которые начали чернить святое имя народной героини. Вроде как девушка вообще дура, подожгла дом обычного колхозника, и как же случившееся можно назвать подвигом? Хочу сказать: прочь руки от святыни! Не трогайте грязными лапами и поганым языком память о тех, кто принял от рук врагов невыносимые страдания и покинул этот мир непокоренным. Это и есть огромный человеческий подвиг!

Мне стало совсем не по себе. Ладони стали липкими, и я с едва скрываемым страхом спросила:

– Слушай Олег, то есть… Семен, а если вдруг попадем к ним в лапы? Нет ли у вас чего-нибудь… ну… какой-то хотя бы крошечной капсулы… чтобы… не мучиться?! – сразу же вспомнились кадры из фильмов про войну и шпионов, когда разведчик, оказавшись в беспощадных руках врагов, не видя для себя другого выхода, изо всех сил сжимал зубами спрятанную во рту капсулу с ядом!

Олег с удивлением взглянул на меня.

– Оля, то есть Катя, что с тобой? Возьми свою ручку и застрелись, если хочешь… то есть… – поправился собрат по оружию, – отравись!

– Хорошо тебе говорить, а если ручку отберут? Не во рту же мне ее прятать, не влезет! – я была обеспокоена собственной безопасностью и не желала мучиться, лежа в пустыне без рук и без ног, не дай бог!

– А ты отравись, пока ее не отобрали, – с усмешкой посоветовал Олег.

Вот же гад! Да он надо мной просто издевается!

Тут в разговор встрял Ричард.

– Ну… ручка во рту – это уже слишком! Просто положи в карман пару ягод ядовитого дерева анчар – и всё… больше ничего не понадобится! Кроме того, это не ручка, и во рту плоды поместятся элементарно.

«…Анчар, как грозный часовой,

Стоит – один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей

Его в день гнева породила

И зелень мертвую ветвей,

И корни ядом напоила…»

– вспомнила я строки А.С. Пушкина. Надо же, и не подозревала, что у этого ядовитого дерева бывают еще и плоды, с помощью которых можно живо отправиться к праотцам! Олег с Иваном весело рассмеялись и Ричард с ними заодно. Мне глупая шутка смешной не показалась. Шутники чертовы! Хочу посмотреть, как запоете, когда мафия вцепится зубами в ваши задницы! И тут пришла отличная идея: я вытащу из ручки одну капсулу и помещу ее за щекой. Настроение быстро поднялось, теперь уже враги врасплох меня не застанут! Вот только бы раньше времени нечаянно не отравиться!

Через некоторое время мы приступили к беседе по конкретной теме. Ричард нас очень порадовал тем, что взял у себя на работе отпуск и был в нашем полном распоряжении. Потом инициативу, как всегда, перехватил Олег:

– Рич, нам очень нужно, чтобы ты договорился с отцом по поводу нашего пребывания там. Не волнуйся, мы заплатим.

Доктор пожал плечами:

– Я и не волнуюсь. Что касается денег, говорить ему ничего не надо. Я знаю секретное место совсем неподалеку от селения, где можно их надежно спрятать, там безопасно! Об этом тайнике будем знать лишь я да вы, и больше никто.

– ОК, хорошо!

В свою очередь, Ричард задал весьма актуальный вопрос:

– А как вы думаете перевозить деньги? Просто в автомобиле крайне опасно. Сумма, как я понял, достаточно крупная. Хочу вас предупредить: здесь гуляет много вооруженного сброда, бандитов и различных группировок, которые всегда имеют огромное желание разжиться вашим добром. Самая опасная и агрессивная из них орудует в окрестностях под предводительством отморозка и сына Шайтана, Гаяра Абдалкабира, лидера местных исламистов, возомнившего себя самим Пророком. Я сам мусульманин и мои односельчане тоже, но эти безбожные головорезы к традиционному исламу никакого отношения не имеют. Одним словом, бешеное зверье!

– Они арабы, что ли?

– Нет, все черные!

Над этим сложным вопросом следовало хорошенько подумать. Действительно, как перебросить такие деньги на расстояние двести – двести пятьдесят километров?

– А если зафрахтовать в Аккре частный самолет? – подал голос уже давно молчавший Иван, вернее, Антон.

Идея неплохая и по деньгам вполне подъемная, но тут вмешался Рич:

– Нет, не годится, там приземлиться негде! – разочаровал он нас своим ответом.

– А вертолет?

– Их здесь нет!

Все замолчали, подыскивая выход из положения. Внезапно доктор решил сделать остановку, и мы вышли из машины передохнуть. Кругом пустыня с редкими клочками жалких кустарников и беспощадный солнечный диск. Ад, настоящий ад, просто преисподняя! Ричард соорудил тент, стало немного полегче. Иван, внимательно обозревая в свой бинокль пустынные окрестности, протянул его мне со словами:

– Глянь-ка вон туда, – и указал направление.

Совсем недалеко, как мне показалось в бинокль, устроилась семейка африканских падальщиков гиен, с жадностью обгладывающая остатки какого-то буйвола, неизвестно как забредшего в эти безжизненные края. Стая круглоухих собратьев собак, с наслаждением пируя, терзала останки несчастного рогоносца, ничего не замечая вокруг! Увидев почти перед собой перемазанные кровью отвратительные морды, мне стало плохо, закружилась голова. Едва успев прошептать: «Ребята, мне что-то нехорошо», я повалилась на перепуганного Ваньку. А потом наступила темнота… Не переношу вида крови. Даже от небольшого пореза на пальце могу принять горизонтальное положение. В молодости я регулярно по этому поводу теряла сознание и лишь вид женских неприятностей не вызывал такую панику. Затем, когда появилась возможность смотреть по видику и интернету фильмы ужасов и кровавые трэши, я немножечко попривыкла и только один раз чуть не потеряла сознание во время просмотра жуткого ужастика всех времен и народов «Техасская резня бензопилой»! Чувствуя, что я уже на грани отключки, сползла со стула и устроилась на полу, чтобы прийти в себя.

Кто-то провел мокрым платком по моему лбу, ноздри затрепетали. Почувствовав запах знакомого порошка, который дал мне понюхать Олег, я быстро вернулась в сознание.

– Ну как, лучше? – спросил озабоченно Ричард, точно так же, как это делают в рекламе батончика «Сникерс».

– Да, да, спасибо! Не обращайте на меня внимание, это от жары! – пришлось соврать об истинных причинах недомогания, потому что не хотелось, чтобы Семен, то бишь Олег, был окончательно разочарован такой рохлей-компаньонкой.

Очухавшись, приподнялась и села, сердце колотилось, как бешеное! Иван и Олег стояли впереди, и тут случайно я увидела длинную тень, медленно и осторожно передвигающуюся в сторону моих подельников. Блин… да это… вроде змея?! Волосы на моей голове зашевелились, а из пересохшего горла не вырвалось ни единого звука. Мои друзья, ничего не замечая, стояли рядом со смертельной опасностью. Я судорожно дрожащей рукой провела по груди, нащупывая смертоносную ручку, которая преспокойно лежала в нагрудном кармане. Точно! Главное – не промахнуться! К счастью, змей находился совсем близко. Раздумывать было некогда и, тщательно прицелившись, я нажала на курок… Через мгновение силуэт, интенсивно задергавшись, замер!

– Ваня, справа! – с трудом прорезался пропавший голос. «Ну и зачем орать, когда опасность уже миновала», – подумала я.

Друзья, как по команде, шарахнулись в сторону и мигом приготовили оружие, которое, кстати, собирали при мне на одной из остановок из каких-то спрятанных в разных частях багажа деталей. Затем Иван нагнулся над тенью и в изумлении покачал головой:

– Черная мамба и какая здоровая! – и тут же сделал комплимент: – Хороший выстрел, Катя!

Надо же, помнит еще мое новое имя! Я сама его уже забыла, а он помнит! Затем подошел и обнял, выразив благодарность за избавление от неминуемой гибели. Его прижавшееся горячее тело несколько возбудило крайне одичавшую бабушку, что захотелось даже крикнуть: «Ваня, то есть Антон, ну возьми же меня!» Тут со всего маху кованым сапогом на горло моего желания наступила совесть и тихо прошипела: «Не сметь, зараза!» Разинутую в экстазе «варежку» пришлось захлопнуть, но весьма плотоядные и сладострастные ощущения еще долго бродили по телу, не давая мне покоя. Как же я понимаю престарелых баб, обожающих юных любовников!

Мне совсем не хотелось смотреть на мертвого гада, боялась, что опять затошнит, но взяв себя в руки, все же подошла. Ну ни фига себе! У моих ног неподвижно лежала, отливая темно-оливковым цветом, прямо-таки исполинская гроза африканской пустыни, самая ядовитая змея этого региона черная мамба, чей роковой укус вызывает мгновенную смерть! Почти трехметровый экземпляр, в один миг после точного выстрела превратившийся в кусок отравленного мяса. В глубокой задумчивости я постояла над мертвой рептилией, и вдруг в мои почти расплавившиеся от жары мозги пришло озарение.

Точно, змеи… только вот где… как? Чейз, мой любимый автор… новая вспышка… и все встало на свои места! Я вспомнила один из его потрясающих романов «Откройте смерть». Там ограбивший итальянскую мафию мужественный герой по имени Джонни Бианда прятался у змеелова за клетками с гремучими змеями, чтобы избежать встречи с безжалостными боевиками мафии. Правда, для этого храброго парня все закончилось плохо…

По телу, несмотря на невыносимую, адскую жару, пробежала дрожь. Спрятать деньги в клетках с гадами… нет, не получится, все равно они будут на виду… тогда… мыслительный процесс занял еще пару минут, и я отчетливо поняла, что мы должны делать.

– Ребята! – побежала я к своим друзьям и, задыхаясь от гордости, что мне первой в голову пришла эта замечательная идея, воскликнула: – Я знаю, как вывезти деньги! Знаю!

Мы все вместе присели под тентом.

– Нужно спрятать их под клеткой с каким-нибудь очень опасным животным, например, змеями!

– Как это под клеткой? – не понял мою идею Ричард.

– А так! Просто-напросто сделать в клетке двойное дно, этакий плоский ящик высотой сантиметров десять или чуть выше под всю площадь убежища для животных. Дай-ка сюда бумагу, – вырвала я из рук изумленного доктора блокнот и, изобразив клетку, обвела авторучкой дно, – в свободную полость можно будет спокойно спрятать абсолютно все украденные деньги!

Бойцы переглянулись, а наш черный приятель внес свое предложение:

– Не знаю, как со змеями, но у меня есть знакомый Нкозана Нтанда. Он занимается поставкой львов в зоопарки и цирки различных стран. Купим у него парочку зверей и клеток и добавим двойное дно! Скажу, что покупка эта для немецкого зоопарка. Правда, придется заплатить.

– Оля, – обратился ко мне Олег, – а ты не пробовала писать романы? У тебя колоссальная фантазия и ты можешь сочинять не хуже Чейза!

Комплимент мне чрезвычайно понравился! Я всегда была фантазеркой и врушкой.

– Писать никогда не пробовала, но думаю, что это совсем не мое, а вот читать обожаю, спасибо родителям! В детстве чтение просто ненавидела, а любовь к литературе началась, знаешь, с какой книжки?

– Конечно, знаю, – сказал командир, – с русских народных сказок.

– Всё правильно, со сказок, но только не с русских, а чечено-ингушских, и я влюбилась в литературу окончательно и бесповоротно! Кстати, до сих пор помню, что их Бабу-ягу звали Жер-баба, вроде так!

– Отличная идея, просто гениальная! – радовался, как ребенок, Иван.

На что я скромно ответила:

– Скажи спасибо Чейзу… и моей любви к литературе!

Глава 44

Дальше мы ехали, на все лады обсуждая предстоящую операцию. За разговорами автомобиль неумолимо приближался к ганской границе. Нам нужно было пересечь ее легально, чтобы не иметь никаких проблем в самой Гане. Сердце потихонечку начало опускаться в пятки. Одно дело официально зарегистрироваться в аэропорту, где полно народу и нет возможности причинить нам вред, другое дело, здесь, в безлюдной пустыне, где царят свои жуткие туземные законы, а вернее, полное беззаконие. Единственная надежда оставалась только на Рича, который с этими дикарями был на дружеской ноге.

– Через пять километров граница, – начал свой инструктаж Ричард, – всем сидеть тихо и спокойно, если прикажут выйти, выполняйте команды, и еще, нужны доллары, где-то тысячи полторы. Мы дадим их старшему. Здесь без денег нельзя, берут все и всюду. За «капусту» сделают всё, что попросишь. Однако показывать, что денег много, тоже не стоит, чтобы у них не возникло соблазна присвоить их себе. Вы меня поняли?

Мы в знак согласия интенсивно закивали и ответили нестройным хором:

– Да, да… поняли… конечно, поняли…

– Говорить буду я! – строго добавил доктор.

Через час пути на горизонте появился приграничный пост с военными. От страха в горле у меня так пересохло, что я не могла даже проглотить слюну, а в голове нестройными рядами бродили лишь молитвы. Викентьевич опустил свою тяжелую руку на мое плечо и приободряюще улыбнулся. Улыбнуться в ответ я так и не смогла. Джип резко затормозил. Послышался резкий гортанный окрик, и у окон машины появились автоматчики. Громко хлопнула дверца автомобиля, за которой исчез Ричард. Он в сопровождении одного чернокожего бойца пошел в хижину пограничной службы и быстро исчез в ее грозных недрах.

Прошли мучительные десять минут, жара была невыносимой, пот заливал наши лица, а доктор и не собирался появляться, зато другой военный, что-то гаркнув, жестом приказал нам выйти из авто. От всепоглощающего страха моя рубашка буквально пропиталась потом, впору выжимать (вот такой же мокрой я выползала с завода, когда трудилась уборщицей).

Вслед за нашим другом мы вошли в хижину. Перед нами предстала довольно мирная картина. Улыбающийся Ричард очень мило и весело общался с местным начальником, здоровым, как самец гориллы, обезьяноподобным африканцем, на широченных плечах которого отсвечивали золотом роскошные погоны с очень большими звездами, выстроившимися в один ряд. Он сурово взглянул на нас из-под редких бровей и… тут же разродился широкой белоснежной улыбкой.

– О, Раша! Маскуа, фотка, матерошка, привьет, карашо! – в одно мгновение выдал весь свой русский словарный запас.

Стало невероятно приятно, что о Москве и матрешках слышали даже здесь, на краю земли! Единственное, чего я не поняла, о каких фотках идет речь.

– А что за фотка? – робко спросила Рича.

– Не фотка, а водка! – объяснил доктор.

Офицер, услышав знакомое, очень аппетитное и желанное слово, как китайский болванчик, бодро закивал своей курчавой башкой.

– Йес, фотка, рашен фотка!

И тут Иван, как фокусник, в одно мгновение достал из пакета бутылку русской водки и поставил перед начальником. Восторгам не было конца! В течение пяти минут наши фальшивые паспорта украсили ганские штампы о пересечении границы. Затем, очень дружелюбно пожав нам руки, он разрешил ехать дальше. Краем глаза я заметила наши полторы тысячи, нашедшие приют на столе у хорошего друга России. Ну и слава богу! Чем больше даешь, тем скорее получаешь, в данном случае быстро и без проблем решился серьезный вопрос.

– С первой удачей, ребята! – поздравил нас Ричард.

– С первой! – ответил Олег. – И дай бог, не последней!

После того, как мы отъехали от пограничного пункта, некоторое время машину вел Рич, но после короткой остановки за руль попросилась я. Хотела вспомнить навыки, полученные от любителя худосочных коленок Бэтмэна. Таким «макаром» мы проехали еще километра три. Потом внезапно это занятие мне наскучило, и мы поменялись местами с Иваном. Чтобы по дороге не терять времени, Олег (невероятно занудно!) стал нас инструктировать:

– Приезжаем в отель. Прямо с утра делаешь звонок этой Коко, – сказал он, обращаясь ко мне, – надо сообщить ей, что мы уже прибыли, и назначить встречу…

– Но только не в нашем отеле, – ввернула я свое предложение, – они ни в коем случае не должны знать, где мы базируемся.

– Давайте в городе, – предложил доктор.

– Нет, – вновь подала я голос, – лучше в ресторане твоего китайского отеля, где мы обедали в первый приезд. Во-первых, тебя там хорошо знают и, если что, помогут. Короче, подстрахуешь нас, это и будет гарантией того, что с нами ничего не случится, а во-вторых, там нас не смогут похитить, как это можно сделать в городе.

– Но я же в отпуске! – воскликнул Рич. – Как объясню, зачем я тут?

– Очень просто: зашел перекусить!

– Всё верно. Место относительно надежное, можно спокойно, без опасений, переговорить, а если они решат нас похитить, ничего не получится! – остался доволен инициативами Олег и добавил, снова обращаясь ко мне: – Главное, чтобы тебя не опознали.

Ну надо же, слово какое придумал – «не опознали»! Я труп, что ли, чтобы меня опознавать?!

– Не узнали, – поправила я его.

Он равнодушно махнул рукой.

– Да какая разница, не опознали или не узнали, результат-то один!

– Очень даже большая! – возмутилась я. – Узнают живого человека, а опознают труп, и если я для вас олицетворяю последний, то и говорить нечего! – обида сдавила горло, а еще надеялась, что нравлюсь ему!

Дальше минут десять ехали молча, потом Викентьевич сказал:

– Ты не права, Катя, и нечего кукситься. Ну оговорился, с кем не бывает?! А мне, Катерина, ты очень даже симпатична, – и он, правда, не с нежностью, а скорее, с жалостью, приобнял меня за плечи.

– Она ему нравится, нравится! – обрадовались мои вечные неугомонные подружки, душевные половинки. – Глянь-ка, какие у него супераппетитные, симпатичные губки, какая сексуальная грудь, – постарались они обратить мое внимание на отличные физические данные новоявленного компаньона. – Прижмись к нему страстно, прижмись! – и начали активно так подталкивать к страшному грехопадению: – Какой секси, супер, мачо, самец!!! Аааа!!! Да… да… да, возьми его!!!

Осталось лишь завершить столь темпераментный спич порнографическим словом «фантастиш»! Пришлось захлопнуть их разинутые в диком экстазе рты.

– Заткнитесь, а! На войне, как на войне, никаких внеуставных отношений быть не может в принципе!

Мои весьма разочарованные душевные подружки всю обиду выразили одним словом:

– Дура!

– От дур слышу! – не осталась я в долгу.

Олежка, наверное, так и не понял, что же произошло, но когда я аккуратненько так вывернулась из под его равнодушных рук, на его лице прочиталось удивление. Зато с удовлетворением заметила, как смотрел на нас в зеркало Ванюшка. Черт побери, да он меня ревнует! Этого я не ожидала. Облезлую Катю Рублеву сложно, конечно, сравнить с роскошной Ольгой Штерн. С такой мордой дефективного кролика можно рассчитывать только на случайную благосклонность какого-нибудь столетнего слепого старца, но не юного глазастого мачо типа Ивана. А может, мне просто кажется, что я выгляжу идиоткой? Может, в их глазах я прекрасная незнакомка, новая девушка агента 007? В душе расцвели розы и тюльпаны. Я уже почти уверовала в свою невероятную привлекательность, как Олег снова раскрыл рот:

– Конечно же, ты… симпатичная… была… наверное… когда-то, но до подлинных идеалов красоты тебе, Катя, извини, далековато! Во-первых, должны быть брови, которых у тебя нет, во-вторых, волосы, которые тоже отсутствуют.

– А рот и нос у меня хотя бы есть? – разозлилась я.

– Вроде есть, но совсем не идеальные! Фигурка должна быть тщедушнее, субтильнее, чтобы мужикам было тебя жалко, и ножки покривее, в этом есть определенный шарм, а вот поле для косметологической деятельности, то есть перевоплощения, имеется, – утешил он меня, как мог. – Пять – десять пластических операций, пожизненное голодание, регулярные занятия конным спортом – и будешь красавицей!

Ну утешил, так утешил! Мне стало прямо неуютно в моем ужасном прямоногом теле, захотелось взять зеркальце и внимательно изучить свое гнусное, по словам Олега, лицо. Ладно, вот раздобуду денег и сразу же стану красавицей. Все пороги обобьете, чтобы быть со мной, но… поздно! Рядом устроится шикарный самец, покруче вас, идиотов.

К сожалению, возраст престарелых тетушек, оставивших свой «бальзаковский» где-то далеко за горизонтом, целиком и полностью зависит от толщины кошелька, и если там одна невразумительная зарплата или пенсия, морщины моментально оккупируют все лицо; веки, как жуткому Вию, придется поднимать руками, а родные зубы, попрощавшись с вами навсегда, уступят место съемным челюстям, которые крайне ненадежны и могут подвести вас в любой момент в процессе темпераментных сексуальных игр с каким-нибудь старикашкой, нечаянно оказавшись… на подушке! Восхитительная грудь десятого размера сдуется, как воздушный шарик, и грустно повиснет ушками спаниэля, а опустошенные суровым пенсионным питанием жировые валики на животе и боках покроют все тело тощими складками, и вы станете похожи на шарпея на пенсии.

Да… полюбить такую «красотищу» сможет, наверное, такой же облезлый дедуля, хотя нет, куда там, это тоже не наш контингент, им «шарпеи» на хрен не нужны, подавай только молоденьких длинноногих косуль. А кому тогда вообще нужны мы, старые «кошелки» с тощей зарплатой и такой же пенсией? Наверное, только знойным героям бразильских сериалов, да и то лишь… во сне.

Обидно, конечно, когда тебе пятьдесят, а дают все сто! Вот если бы я была президентом, то каждая тетенька за пятьдесят в моей стране по закону в принудительном порядке получала бы единовременно полный курс бесплатных пластических операций, чтобы выглядеть молодо, свежо и привлекательно и иметь рядом с собой не только какого-нибудь дохлого дедушку-предателя, но и вполне адекватного, косящего под мачо, а не чмо, дяденьку! А если какая-нибудь глупая бабуся, несогласная с курсом правительства на омоложение нации, станет выпендриваться, не желая вследствие своей недальновидности получать бесплатно весь спектр косметологических услуг, тогда часть пенсии строптивицы будет, опять-таки, в принудительном порядке уходить в закрома родины! Вот в таком случае в нашей стране бабушек не останется в принципе! Да… жаль, конечно, что я не президент!

На этой горькой пессимистической ноте мы сделали остановку у какой-то реки. Надо же, на этом жутковатом черном континенте, оказывается, и реки есть! Вывалив гурьбой из машины, мы дружно почесали к неуютному берегу.

– Слушай, Рич, а аллигаторов тут нет? – осторожно поинтересовалась я у дока.

– Их нет, зато другая напасть, – ответил друг и предупредил: – Не подходите близко!

Затем взял ветку какого-то дерева и, размахнувшись, кинул в реку. Мы не поверили своим глазам. Вода забурлила от движений тысяч тел, которые принялись с яростью ее терзать. Пираньи! Ужас! Вот так войдешь в воду человеком, а выйдешь на берег скелетом, в прямом смысле этого слова!!! Однажды на ярмарке в Бразилии я купила чучело пираньи, в открытой пасти которой зловеще сверкали острые, хотя и небольшие, но похожие на пилу, ужасные зубы. И как тут люди живут? Такое огромное количество желающих сожрать тебя: и пираньи, и львы, и крокодилы, и змеи, и мухи цеце, и даже каннибалы. Такое впечатление, что народ здесь существует только в качестве пищи для всей этой живности и не более того!

До Аккры оставалось совсем чуть-чуть. Наконец-то залезу под душ, подкреплюсь и от всей души высплюсь, а то эта проклятая дорога меня порядком утомила. Зазвонил телефон. Боже мой, Ильдар Ахметович!

– Путешественникам пламенный привет! – бодро поприветствовал он нас. – Надеюсь, все живы. Как вы там?

– Спасибо, Ильдар Ахметович, все хорошо, только очень жарко!

– Ничего не надо? Деньги там или еще чего?

Надо, хотела сказать я, очень надо, мой дорогой, кроме денег, еще и мужичка нормального, который не будет воротить нос от бабушки эпохи социализма, но вредный язык объявил забастовку, не желая озвучивать мои заветные желания.

– Нет, спасибо, ничего не нужно!

– Есть информация! Похоже, нашим людям удалось выйти на след этого Радтке-Цицера, если поймаем…

– Если поймаете, – воткнулась я в его речь, – не трогайте, он мой! – вспомнила слова одного киногероя.

Ильдар засмеялся, и в самых радужных тонах мы распрощались с ним на неопределенное время.

В Аккру наша компания приехала, как и в первый раз, поздним вечером, даже ночью, но Ричард ориентировался хорошо и довез нас до отеля. Едва мы вошли в просторный холл, как тут же, моментально, наши изумленные взгляды уперлись в огромный портрет… президента России! Вот это сюрприз так сюрприз! Поначалу я и не сообразила, в какой отель попала, и поняла только тогда, когда услышала немецкую речь:

– Guten Abend, Damen und Herren! (Добрый вечер Дамы и Господа!)

Поскольку «дамы» было сказано во множественном числе, я оглянулась, но никого вокруг в столь поздний час не увидела.

– Was kann ich für Sie tun? (Что я могу для вас сделать?)

Мы ответили, что здесь для нас забронированы номера. Фрау посмотрела в компьютер и сказала, что бронь у нее всего на два номера. Всё верно, один на меня, а другой на дуэт Олег – Иван, и тут инициативу проявил господин Банда.

– Я думаю, – сказал он, – мне тоже надо остаться в отеле, чтобы быть все время рядом с вами.

Мы обрадовались: отличная идея, но бездушная, как робот, немка за стойкой, покачав головой, разочаровала:

– Nein, leider, haben wir keine freien Zimmer (Нет, к сожалению, у нас нет cвободных номеров).

Ну что же, кто-то должен подселиться ко мне. С чужеземным Ричем соседствовать мне не хотелось, а с мачообразными Олегом и Ванькой было опасно, в первую очередь, для меня. Вдруг мне захочется любви и спросонья, думая, что рядом лежит Левка, я наброшусь на них, как озверевший от отсутствия секса кролик, и… изнасилую?! Тогда кирдык, вся операция пойдет коту под хвост! То, что они сами могут яростно и пылко наброситься на меня, теперь уже, после критики моего внешнего вида со стороны разборчивого Олега, маловероятно! На глазах у удивленной фрау начался отчаянный спор, кому из них спать со мной… в одном номере. Начал по старшинству Олег:

– Иван, ты пойдешь к Кате!

Ванька, разумеется, заартачился. Я, конечно, понимаю, если бы нужно было разделить ложе с эффектной Мерилин Монро, и не задумался бы, а с простоватой Катей Рублевой, понятно, особого желания нет!

– Лучше ты сам, – испуганно сказал он Олегу, но вредный подельник встал в вызывающую позу.

– Я не могу, – ответил он озабоченно, – мне нужно подготовить оружие.

Как будто собрался заняться этим именно сегодня ночью в постели под одеялом! Бред! Я униженно молчала в сторонке, терпеливо ожидая, когда они определятся и выберут «несчастного», которого забросят в тыл к Катюхе Рублевой. В конце концов, не сумев договориться, решили тянуть жребий из трех спичек.

Сначала спичку тянул наш командир… ну… давай… черт, длинная! Вторым шел Ванька… пожалуйста, ну… тьфу, и вновь длинная! Тянуть третью спичку нужды уже не было, и моим временным номерным сожителем оказался Ричард Банда.

Несмотря на жребий, Ричик тоже сначала закочевряжился, мотивируя свой бестактный отказ тем, что от аппетитного вида абсолютно любой белой женщины моментально возбуждается, но… номер не прошел. Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы не одна кровать на двоих! И Господь услышал мой стон! Лежанки оказались в разных углах комнаты! Очень надеюсь, что это странное соседство максимум на пару дней, а сегодня мы, как вошли в номер, по очереди приняли душ, да так и рухнули в свои постели, в одну секунду заснув, как убитые.

Наверное, впервые в жизни я спала без сновидений, и ночь прошла, как одно мгновение. Наутро никого в номере не обнаружила. Мой товарищ по соседней койке Ричард исчез. Ну и слава богу, можно хоть спокойно привести себя в порядок. Ведь только при мужьях мы, жены, чувствуем себя вольготно и, совершенно не смущаясь, ходим со страшными блеклыми физиономиями и снятым макияжем: бровями, ногтями, ресницами, волосами, помадой, распугивая и без того одичавших от постоянных отказов в близости наших мужей.

Заставляем их содрогаться от жуткого вида морды лица, перемазанного кремом или ужасающими питательными масками всех оттенков и цветов радуги. Только российские мужья могут терпеть такое невообразимое безобразие, которое перед чужими, не нашими джентльменами, нам почему-то демонстрировать крайне неловко. Скорее всего, потому, что окружающие нас кавалеры намного слаще осточертевших мужей, а посему обязаны лицезреть нас всегда только красивыми и ухоженными в наилучшем виде! Так стоит ли удивляться, что у наших благоверных появляются молоденькие подружки, которым этот самый крем пока на фиг не нужен!

Едва я успела нанести последний штрих, как, предварительно постучав в дверь, ввалился доктор. Надо же, какой культурный! Мы тепло поздоровались, и Ричард, приветливо улыбаясь, позвал:

– Катя, ты готова? Тогда пошли на завтрак, нас уже ждут!

– ОК, пошли! – мне так хотелось есть, что я готова была сожрать даже динозавра.

Глава 45

К счастью, это был не задыхающийся от жадности китайский отель, а гостеприимный немецкий, со всеми вытекающими отсюда цивилизованными последствиями. Мы получили огромное удовольствие от щедрого стола, уставленного различными сортами колбасных изделий и сыров, горячими блюдами и сладким кормом для млекопитающих, именуемым «мюсли». Ох, как порадовали душу потрясающие воздушные немецкие булочки, которые, очевидно, выпекали тут же, при отеле.

В небольшой комнатенке за одним из симпатичных, аккуратных столиков сидели сосредоточенные Иван и Олег. Завидев нас, они призывно помахали руками. Остальные места были заняты посетителями отеля, в основном белыми, и многоязыкая иностранная речь лилась отовсюду. Заполнив свои огромные тарелки европейскими вкусностями, мы приземлились рядом с нашими друзьями. Первые минут пятнадцать прошли лишь в активном чавканье и упорном молчании. Затем, раньше всех освободив свою тару от еды, заговорил старший по группе, Олег:

– А знаете, почему здесь висит портрет российского президента? – начал он и, увидев наше вопросительное недоумение, продолжил: – Да потому что хозяин заведения, оказывается, является его давним горячим поклонником, несмотря на то, что сам немец! И считает, что во всемирной психушке, каким выглядит сегодня современный мир, этот человек единственный, кто способен мыслить и делать абсолютно адекватные вещи, в отличие от многих других своих безумных и бездумных коллег!

Нам стало очень приятно, что на таком далеком черном континенте есть европейцы – поклонники руководителя нашей, без преувеличения, великой державы. Да что там, европейцы! Глава российского государства настолько популярен в мире, что его хотели бы видеть своим президентом даже американские военные!

– А теперь, – перешел к нашим насущным вопросам Викентьевич, – займемся делами. После завтрака покупаем местную телефонную карту и идем звонить Коко. Катя, не забудь включить громкую связь, – распорядился Олег и добавил: – назначишь ей встречу в ресторане китайского отеля «Tematint» сегодня днем… cколько сейчас? – уточнил он.

Мы разом посмотрели на часы.

– Восемь утра…

– Ну, скажем, в… 12:00. Если не сможет в это время…

– Сможет, – более чем уверенно возразила я, – они приперлись бы и к 7:00, если бы мы назначили им на этот час. На запах тугриков примчатся мгновенно, и не сомневайтесь!

– Я тоже так думаю, – согласился Рич.

– Хорошо, в 12:00. Предупреди, чтобы без опозданий. С богом!

На ресепшн мы взяли местную телефонную карточку и поднялись к себе. И тут от страха у меня сжалось сердце, вот ведь трусливый кролик, нужно только позвонить, а я уже в панике, что же дальше-то будет?!

Ладони вновь сделались липкими, но в туалет, по многолетней привычке, почему-то не захотелось. Я судорожно набрала цифры мобильного Маргариты и включила громкую связь. Все замерли в волнении и ожидании.

Прошло несколько минут, прежде чем на другом конце сняли трубку.

– Hi, – уверенно сказала я и смело продолжила далее по-английски: – May I speak with Madame Coco? (Могу я поговорить с госпожой Коко?)

– Yes, it‘s me! (Да, это я!) – произнесла она, и тут я с удовольствием перешла на русский.

– Здравствуй, Рита, это твоя новая подружка Катя!

В трубке произошло небольшое замешательство, затем пауза и с деланной удивленностью бодрый голос, если честно, уже не юной тетки, на чисто русском ответил:

– Ой, Катерина, вот это сюрприз! Откуда ты?

«Девушка» немолодая и повидавшая на своем веку явно немало. Она ведь окончила университет Дружбы народов имени Патриса Лумумбы, а носить это имя вуз прекратил аж в 1992 году. Когда же это было? Давно… соответственно, подружка уже много лет назад проскочила свой «бальзаковский» возраст и медленно, но уверенно, мелкими перебежками приближалась к пенсии, хотя здесь, наверное, такого странного понятия и не существует вовсе. На фотографиях, высланных ранее, она выглядела моложе и то за счет своей неимоверной худобы. Позабывшись, я чуть не ляпнула: «Из Германии», но, спохватившись, радостно сообщила:

– Прямо из России! – уточнять наше местоположение на родине не стала, но в разговоре проявила инициативу: – Надеюсь, ты будешь очень рада встретиться с нами…

Она насторожилась и проявила бдительность.

– А сколько вас?

– Не много, – пришлось успокоить подружку, – всего-то я и мой партнер… – и тут я забыла Ванькино имя и растерянно посмотрела на товарищей, к счастью, Олег быстро написал его на листочке, – …Антон. Предлагаю встретиться в ресторане китайского отеля «Tematint» сегодня в 12:00! Пойдет?

Она медленно, как бы что-то обдумывая, ответила:

– Да… наверное, но я должна посмотреть свой рабочий график…

Прямо смеюсь и заливаюсь, «рабочий график мошенничества»!

– Давай, я перезвоню тебе, – нашлась Марго и полюбопытствовала: – А где вы находитесь?

Ага, прямо сейчас тебе и рассказала!

– Да… в городе, – неопределенно ответила я.

– Звонить по этому номеру?

– Точно, жду!

На этом наш разговор прервался.

– Своим звонит, – сказал Иван, – кстати, не забудь прихватить с собой браслет, – нам нужно знать, о чем они беседуют, чтобы быть в курсе. Заставь носить его и день, и ночь.

– Хорошо! Скажу, что он заговоренный и, как мощный магнит, притягивает женихов и только белых, тогда она точно всю жизнь его не снимет!

Через десять минут раздался звонок.

– Слышь, Катюха, – Маргарита Коко легко перешла на свойственную всем «миллионерам из трущоб» манеру разговора, – давай адресок, подъеду к 12:00 без опозданий!

С адресом снова вышла заминка, но Ричард выразительными жестами показал мне, что надо озвучить.

– Я вышлю тебе sms с адресом, а ты про каравай не забудь!

Марго удивилась.

– Что за каравай?

– Сама же хотела хлебом-солью нас встретить, – напомнила я ей о ее же планах, – забыла, что ли?

Русская дочь африканского народа не смутилась.

– Нет, не забыла, – и моментально свернула разговор, – до встречи!

– Пока, – попрощалась я и отключилась.

В наших рядах началось оживление.

– Так, – подытожил мою беседу Олег, – едем вместе. Вы с Ванькой встретитесь с ней, а мы с Ричем будем сидеть за соседним столиком. Браслет отдай сразу. Не сомневаюсь, что эти двое – брат мужа Джереми и дядя Мойше – тоже притащатся вместе с ней. И вот что, Катерина, – строго обратился ко мне командир, – прошу, будь внимательной и осторожной. Смотри, не выдай там себя ненароком! И оставь перстень тут, а то отправишь кого-нибудь случайно не в ту степь!

Этот вредный Олег как всегда в своем репертуаре, думает, что я вообще дебилка конченая! Смотри, сам не промахнись, хрен моржовый! Неожиданно я вспомнила один давний анекдот. «Приходит молодой индеец к вождю и очень так почтительно говорит:

– Дорогой вождь! Вот какие же красивые имена у этих белых: Билл, Джон… можно и мне свое поменять?!

– А чем же плохи наши имена, сын мой? – отвечает удивленный вождь. – Ну, например, «Разящая Стрела» или «Соколиный Глаз», так что ты подумай, «Моржовый Хрен»!»

С этими напутствиями мы разошлись по комнатам и стали собираться. Вопреки приказанию Олега перстень все же на палец надела, а в карман положила смертоносную ручку. Через час мы были готовы и выехали в знакомый мне отель китайской мафии, но для встречи с мафией африканской! На сей раз ехали долго, обозревая жутковатые окрестности Аккры. Никогда не думала, что придется еще раз сюда вернуться. К сожалению, большое желание решить проблему и получить деньги толкает не только в такие страшные края, но и вовсе в пропасть!

Иван и Олег выглядели сегодня просто суперски классно в легких шикарных костюмах и белых рубашках!!! На мощной груди Ивана, покрытой легкой порослью темных волос, на платиновой цепочке висел здоровый крест, отделанный вроде бы бриллиантами. Оба высокие и загорелые, с великолепными фигурами и широченными плечами, они так взволновали мою женскую половинку, что почти мгновенно я влюбилась в обоих, но в Ваньку больше, наверное, потому, что не слышала от него в свой адрес ни одного слова критики.

Впереди замаячила знакомая территория отеля. Мы прошли в почти пустой ресторан. Через пару минут перед нами предстал метрдотель – именно тот, что привел в свое время Ричарда к нам на праздник Победы. Доктор поприветствовал приятеля и представил Олега как своего гостя, всем своим видом показывая, что мы не знакомы. Приняв заказ, метрдотель переметнулся к нам. Меня он, к счастью, не узнал. Мы тоже заказали напитки и стали в ожидании аферной делегации вполголоса говорить о делах.

– Ты «бабки» на всякий случай взял? Может, сразу придется им заплатить.

– Нет, – замотал головой Иван, – не сразу. Сегодня только первый день нашего знакомства, поэтому для начала послушаем их сказочки.

На часах уже 11:55, мое сердце замерло от страха. Только бы эти два кретина Айзек и Даниэль меня не узнали! Иван накрыл мою холодную, почти ледяную, как у покойницы, руку своей надежной, теплой ладонью и прошептал:

– Без паники… А вот и они!

Я обернулась. На пороге зала, сверкая тощими острыми коленками, с совершенно жутким макияжем на помятой физиономии стояла Маргарита, которая стала теперь платиновой блондинкой, но узнала я ее только по грубым армейским ботинкам, надетым под легкое платье. На спине висел не популярный ныне модный рюкзак, а довольно обшарпанный вещмешок, именуемый нашими воевавшими дедами «сидором». Как только мадам ввалилась в зал, то тут же, как гончая, сделала стойку на Ивана и уже не могла оторвать от него своих хищных бесстыжих глаз! «Ах ты, сучка крашена!» – вспомнила я горемычную героиню блестящего фильма режиссера В. Меньшова «Любовь и голуби», уже наметила себе русского жениха, зараза!

– Ни фига, Ванюшку не получишь! – предупредила противницу ревнивая половинка по имени Баба.

Пошло виляя худосочными бедрами, как профессионалка с Тверской, Коко приблизилась к нам. Подобно очковой змее, не отрывая взгляда от Ивана, жеманно и бесцеремонно протянув моему подельнику руку, произнесла:

– А ты, наверное, Антоха, да?

Костлявая ручонка была подана, как для поцелуя, но Ванька только сухо пожал ее и равнодушно ответил:

– Да, Антон!

После Ивана свою порцию «счастья» получила и я.

– А ты Катюха, точно? – пожимая мне руку, поинтересовалась Марго, но так, как будто здесь сидело еще с десяток баб, среди которых ей требовалось угадать одну Катюху, и бесцеремонно добавила: – У тебя это на лице написано!

«Лучше на свое посмотри», – мысленно возмутилась я.

– Вы одна? – прощупал почву Ванька.

– Нет, сейчас подъедут мои родственники.

У меня пересохло в горле, и я залпом выпила стакан воды. Коко порылась в своем облезлом «сидоре» и выудила из него старый, засохший и твердый, как бетон, сувенирный тульский пряник, на котором было написано: «1975 год»!

– Извини, Кэт, с караваем незадача вышла. А это… мой тебе подарок! Столько лет для себя берегла, как-никак память о Родине, а вот теперь придется тебе отдать! Черт, зря тогда, в семьдесят шестом не съела! Я ведь из Челябинской области, деревня Голодранкино…

Да… по «сеньке и шапка», трудно, наверное, из Голодранкино переехать в Миллионерово? Но при чем тут тульский пряник?!

– ….не слыхали? – с надеждой спросила Марго.

– Нет! – хором разочаровали мы ее. «Зато, – хотела я сказать ей, – хорошо знаем шельмоватые и хитрожопые деревни «Дураково», «Обманкино» и «Лохово»!»

Под столом новоиспеченный Антон дал сигнал, слегка наступив мне на ногу, и, засуетившись, я срочно извлекла из недр своей сумочки массивный золотой браслет.

– Вот, Риточка, прими, дорогая, наш малюсенький подарочек, надеемся, что понравится!

У нашей новой подружки от изумления едва не отвалилась челюсть. Пока я надевала ей на руку это чудо российской техники, она, притихшая и ошеломленная, так и сидела с раскрытым ртом. Наконец, придя в себя и опомнившись, воскликнула:

– Боже, какая красота! Какие же вы хорошие, люди мои добрые! Спасибо вам, большое спасибо!

– Но это украшение непростое, – сделала я таинственное лицо, и почти на ухо прошептала: – Никогда не снимай его, даже ночью, он заговоренный на притяжение богатых женихов и только… белых!

По выражению лица «миллионерши» поняла, что попала в цель и браслет уже никуда с ее руки не денется. Забыв о своей поганой роли и цели, с которой она здесь, Коко стала раскручивать Ваньку:

– Антоха, а ты тоже русский?

– А что, не видно? – парировал разведчик.

– Видно… – неуверенно сказала она. Последовал новый вопрос: – А ты женат?

– Нет! – ответил мой друг, но тут же получил от меня тычок.

– Да, пока не женаты, но мы уже вместе… двадцать лет! – ляпнула я, решив вывести Марго из состояния любовной эйфории и вернуть на землю.

И только тут до меня дошла глубина сказанной глупости: выходит, Ванька стал моим сожителем, когда ему было шесть лет?! Конец света! Правильно Олег считает, что я «с приветом»!

Ритка, правда, мой аргумент не поняла и с удивлением спросила:

– Так ты, Катюха, его мать, что ли, или бабушка? Тебе же где-то за шестьдесят?!

– Нет, жена, – стиснув от ярости зубы, ответила я, а про себя подумала: «Вот сука! У самой уже пенсия перед носом, а я, значит, бабушка! Недалеко от меня ушла, а всё туда же, к молодежи цепляется!»

– Впрочем, совсем как ты, – ехидно вмешалась в разговор моя чересчур справедливая совесть, – все вы, нынешние старушенции, одинаковы, лишь бы юный самец был рядом. Ни стыда, ни совести… то есть… – прикусила она свой вредный язычок, – я-то тут, а стыда нет, потому что смаковать гадкие подробности своих сексуальных отношений с пацанятами, годящимися в сыновья, а то и во внуки, просто отвратительно! Тьфу, развратницы чертовы, про-о-о-ти-и-вно-о!

Я пропустила критику мимо ушей, хотя в чем-то была с ней согласна.

– У нас в России сейчас модно иметь молодых мужей, любят они женщин постарше!

– Надо же, по Тохе и не скажешь! Жалко… – на лице Марго промелькнуло горькое разочарование.

– Давайте о делах, что ли, – сухо прервал нашу беседу Иван, – мы приехали на переговоры по инвестициям. Сумма порядка двадцати миллионов долларов необходима для запуска нефтеперерабатывающего завода. Ты писала нам, что готова вложить эти средства. У меня вопрос, что для этого нужно и…

Тут у Ритки зазвонил телефон и она, не извинившись, начала разговор. С невидимым собеседником говорила на местном наречии, затем, завершив общение, обратилась к нам:

– Сейчас сюда придут мои родственники и мы всё обсудим, ведь…

Закончить не успела, потому что в дверях появились мои давние знакомцы Айзек Квамэ и Даниэль Кабарах. Радостно поприветствовав нас издалека, они поспешили к нашему столику, и тут… мое сердце, как птичка, попавшая в силки, затрепыхалось… В дверях, заслонив своим глыбообразным телом весь проход, материализовалась сама… Агнес Кабарах! Нет, только не это! Проклятье! Я не была готова встретиться с ней в этот раз, и если она меня узнает, то всей операции конец! В отличие от Маргариты, мадам, как всегда, выглядела роскошно в чудесном платье цвета морской волны, украшенном превосходной вышивкой. На шее, руках и в ушах сверкали многочисленные золотые украшения. Она проплыла по залу и плюхнулась на стул.

– Это моя свекровь, Клеопатра Коко, мать моего любимого безвременно ушедшего мужа, – с невероятным почтением представила свою солидную родственницу «наследница» капиталов.

Она такая же Клеопатра, как я Афродита! Новоиспеченная Клеопатра, как королева, с достоинством пожала нам руки. Вслед за ней представились Даниэль и Айзек, а Марго перевела их туземную речь на русский:

– Это дядя моего мужа Осборна – Мойше Мабуку и… брат моего любимого супруга – Джереми Коко. Вся семья в сборе.

Мне показалось, что Агнес пристально вглядывается в мое лицо.

Она что-то хрюкнула Марго, та перевела:

– Матушке кажется, что она вас где-то видела…

Я взяла себя в руки и хладнокровно ответила:

– Может быть, ведь я же отправляла тебе свой снимок.

Если честно, такого не было, но его величество Блеф умеет творить чудеса!

Ритка перевела, и все с облегчением заулыбались. Наконец китайские церемонии успешно завершились, и мы приступили к деловым переговорам. Первой начала вещать Марго:

– Мы обладаем огромнейшим, гигантским капиталом, который размещен в нескольких банках здесь в Гане, кроме того, в Анголе и Джибути, часть капитала работает в предприятиях Алжира и Эфиопии. Одну, пока малую долю средств, в размере двадцати миллионов долларов мы хотели бы инвестировать в ваш бизнес. Это для начала. Потом можем внести больше, а затем всей семьей переехать в Россию, и, думаю, вы нам в этом поможете, – и она вопросительно посмотрела на нас.

– Ну что же, мы не против, – выразил общую мысль Иван, а Марго продолжала рассказывать сказки:

– Матушка очень больна, у нее диабет…

«Жрать нужно меньше, корова», – усмехнулась я про себя, вспомнив, как в первый наш приезд, за вечер, она, навернув две килограммовые коробки конфет с ликером, даже не крякнула!

– …и хочет лечиться у знаменитых русских врачей. Дядя Мойше желает открыть свой бизнес и наладить торговлю между Россией и… Израилем…

Я удивилась.

– А при чем тут Израиль?

– Дядя Мойше еврей и кушает только кошерную пищу, поэтому будет летать на обед в Иерусалим!

Я едва подавила приступ смеха. «К местному раввину, который носит титул доктора, приходит еврей с зарезанным гусем узнать, кошерная ли это пища.

– Ребе, будьте так добры, посмотрите этого гуся.

– Конечно, я посмотрю этого дохлого гуся, но почему вы называете меня «ребе», а не «господин доктор»?

– Интересно, зачем мне доктор, если гусь все равно уже мертвый?!»

Живут же евреи, на обед – да в Иерусалим! Но… причем тут торговля?!

– Джереми, – продолжала озвучивать планы родственников молодая Коко, – хочет быть врачом…

– Каким интересно? – полюбопытствовала я.

– Патологоанатомом, эта профессия у нас самая почетная, особенно в Новой Гвинее, Нигерии и Уганде…

– И на Соломоновых островах, – обиженно подсказал будущий потрошитель.

– Да, и там тоже, – поспешно согласилась Марго.

Ну правильно, должен же кто-то проверять двуногую пищу на качество!

– А я хочу выйти замуж за хорошего русского парня, – озвучила, наконец, свои заветные планы сама переводчица-наследница, при этом выразительно взглянув на Ивана, – вот за такого, как Антошка…

– Антон уже занят! – разбила я напрочь ее планы, однако оставила надежду: – Но у тебя теперь есть браслет, и он приманит к тебе женихов!

– Хорошо бы, – с грустью ответила Марго.

Тут в беседу вновь вмешался Иван.

– У меня всего три вопроса. Как мы можем оформить отношения? Когда получим инвестиции и что для этого нужно?

Они переглянулись, и в дискуссию вступил «еврейский дядя» Мойше, слова которого переводила Маргарита. Он говорил на местном диалекте.

– Вы можете получить деньги хоть завтра, но есть небольшая проблема.

Мы незаметно обменялись с Ванькой тычками.

– Как бы вам сказать… За хранение таких средств банк требует заплатить небольшие деньги, после уплаты которых мы сможем забрать наш капитал, вернее, – поправился Мойше-Айзек, а вслед за ним и Рита, – вернее, банк привезет его туда, куда мы скажем…

– Так заплатите им! – безапелляционно предложил мой партнер.

Дядя помялся, Клеопатра, она же Агнес, и Джереми, он же Даниэль, тяжело вздохнули, а Марго заерзала на месте…

– К сожалению, у нас нет таких наличных денег, они все в банке…

Бла, бла, бла, бесплатный цирк! Миллионеры, имеющие в разных банках баснословные средства, не имеют копеечных наличных?! Полный бред, даже как аргументация! Не могли уж придумать что-нибудь поумнее. В наш первый приезд версия была намного реалистичнее. Неужели они думают, что мы такие дегенераты и поверим в их примитивные сказки? Хотя должны сделать вид, что поверили, иначе до «бабок» нам не добраться. Моя дочь Элечка в детстве придумала историю про деньги.

«Один дядя спрашивает:

– А где вы храните свои миллионы?

– В банке, – отвечает другой.

– И где же вы взяли такую большую банку?»

Жаль, что свои капиталы они хранят не в банке, а в БАНКЕ!

– Какую сумму нужно заплатить? – продолжил допрос Иван.

– Десять тысяч евро!

Губа у туземцев не дура, это факт!

– Мы можем решить этот вопрос, – строго ответил Ваня, не давая им никаких поблажек, – а какие гарантии, что получим инвестиции?

– После оплаты мы все вместе поедем к нам на виллу и как только получим деньги, во-первых, полностью рассчитаемся с вами по текущим расходам, а потом решим, как переводить финансовые средства в Россию.

Мой компаньон сделал вид, что задумался, и через пару минут, обращаясь к Марго, произнес:

– Позвони вечерком, я сообщу тебе о нашем решении…

Все четверо облегченно вздохнули, а напоследок выступила Клеопарта-Агнес:

– До вас тут были евреи из Германии – какие же жадные люди! Тоже хотели инвестиций, но мы им отказали, потому что они нас очень подвели…

Вот как, оказывается, мы жадные, да еще и кинули их вдобавок. Ну, сволочи, погодите!

– Мы, русские из России, а не евреи из Германии, и надеюсь, с вами обязательно договоримся, – завершила я встречу на оптимистической ноте.

Глава 46

Они встали и, попрощавшись, пошли к выходу, и лишь Марго на прощанье обняла меня и, крепко прижавшись, нежно поцеловала. Господи, может, она лесби?! Да не дай бог! За соседним столиком спиной к нам в одиночестве невозмутимо сидел Олежка, Ричарда не было. Очевидно, он вышел вслед за гостями во двор, чтобы окончательно убедиться, что все они уехали, а не выслеживают нас, как масаи добычу. Через десять минут доктор вернулся и сообщил, что вражеская группировка в полном составе благополучно отправилась восвояси.

Стоило обсудить предстоящие события, и по приезду в отель мы экстренно собрались в номере наших партнеров. Иван достал подслушивающе-записывающую аппаратуру и надел наушники. Как я поняла, весь разговор, состоявшийся между нами, после преподнесенного в качестве подарка браслета был зафиксирован системой – настоящим чудом российской техники!

– Значится так, – в предвкушении битвы потер ручонки Олег и обратился к Ване: – Иван, потом вместе с Ричем займешься разговорами, а сейчас обсудим путешествие на виллу.

– Хорошо, – сняв наушники, наш младший товарищ присоединился к нам.

– Встречу надо назначить… на послезавтра, – сказал Олег, – а завтра мы должны увидеться Флетчером. Катя, позвонишь Коко и скажешь, что мы готовы заплатить, но послезавтра. К поездке на виллу надо подготовиться. Мы с Ричардом поедем следом за вами и проследим за объектом с внешней стороны, а вы с Ольгой, – перешел старший на мое настоящее имя, – проведете разведку внутри дома. На вас будут скрытые камеры, мы тоже займемся съемкой.

От волнения меня кинуло в жар, лоб покрылся холодным потом, и я, сунув руку в карман, вытащила мой любимый носовой платок, чтобы вытереть им вспотевшее лицо. Неожиданно из кармана вслед за платочком выпал свернутый клочок бумажки… записка! Удивительно! И тут я вспомнила, как странно на прощанье прижалась ко мне всем телом Марго. Развернув в тревоге бумажку, вслух прочитала следующее: «Катя, нам надо поговорить. Рита». Значит… ее идиотское поведение – просто игра, спектакль для мафиозной тусовки?!

– Мне тоже показалось, – припомнил Иван нашу встречу с Маргаритой, – что она совсем не такая, какой представлялась там.

«Вот и женись на ней», – усмехнулась ревность.

– Думаю, ей что-то нужно от нас. Оля, звони Марго сегодня, хотя, может, это и рискованно. Нет… вот что… напиши sms, засекретив номер, что в определенное время, часиков этак в шесть вечера, будешь ждать на прежнем месте. Не подстава ли?! – заволновался офицер. – Подпись не делай. Рич, отвезешь ее в отель… Нет, я тоже поеду, подстрахую.

Ричард согласно кивнул головой, а я, засекретив номер, отправила сообщение о встрече. На ответ не рассчитывала, потому что мой номер не проявился, но надеялась, что на свидании Рита появится обязательно.

– Оля, то есть, черт, Катя, – чертыхнувшись, поправился Олег, – прощупай ее по вопросу перевербовки, чего хочет, нужны ли деньги и так далее.

О! Это у меня получается просто великолепно! Не успевает закончиться деловой разговор, а я, как правило, знаю о своем собеседнике многое, если не всё: его слабости и проблемы, состояние семейных дел и бизнеса, и уже понимаю, на какие рычаги нужно нажать, чтобы вопрос решился в нашу пользу. С Маргаритой, думаю, особых проблем не будет, если только она… не хитрая прожженная бестия, на которой и пробу ставить негде! Все же, надеюсь, что это не так. Я взялась за телефон и послала sms.

– Жених ей нужен. Может, кто-то из вас двоих даст Коко надежду?

– Какой еще, на хрен, жених?! – зарычал Олег. – Никаких даже ложных амуров! Запрещаю! Предложи ей «бабки».

– Сколько? – поинтересовалась я.

– В пределах разумного, – строго сказал Викентьевич, – а то пока дело до получения денег дойдет, с такими непредвиденными расходами и вовсе разоримся! На послезавтрашнюю операцию возьмете на всякий случай оружие, мало ли что!

Затем Иван позвонил англичанину.

Норман Флетчер, как рассказал нам Никита, был калиброванной гнидой в десятом колене. Он не гнушался ничем. В его послужном списке значились такие омерзительные вещи, как продажа в сексуальное рабство совсем юных девочек и мальчиков, и рейдерские наезды на иные, имеющие финансовый успех предприятия, которых здесь совсем немного, и активное посредничество в таких «актуальных» для дремучей Африки направлениях, как торговля оружием и наркотиками.

Надо же, и с такой мразью придется иметь дело! Как мы поняли, Флетчер был крайне опасным сукиным сыном, но имел лишь одно неоспоримое достоинство – всегда держать данное им слово. Он ни разу не кинул ни одного из тех, кто имел с ним деловые отношения, и, наверное поэтому стабильно держался на плаву, приумножая свое состояние. Часть его обширного бизнеса была в России, и мы надеялись, передав ему похищенные здесь миллионы, получить там эквивалентную сумму, оплатив, разумеется, за его услуги требуемый процент, но по совету Никиты ополовиненный.

Иван легко договорился с рисковым англичанином о встрече, предварительно предупредив его, что мы по рекомендации Никольского. Рандеву было назначено на завтрашний день, на 11:00, в резиденции грязного и мутного бизнесмена британского происхождения.

Уважаемый Олег Викентьевич, он же Семен, он же товарищ Петров, почесал макушку.

– Ричард, что-то хотел тебе сказать… да, а что там у нас с клетками и львами?

– Я говорил с Нкозана, всё в порядке, он готов продать. Вместе с клетками покупка обойдется в десять тысяч долларов.

– Не так уж и дорого. Пусть только для начала клетки отдаст и скажи ему, что их надо укрепить, чтобы по пути не развалились, так как груз отправится в Европу на судне.

– Хорошо, – согласился Рич, – клетки доставим завтра. У меня есть небольшой домик в тридцати километрах от Аккры, там мои проверенные люди и займутся тайниками.

Олег насторожился:

– А не поймут, для чего это нужно?

– Нет, скажу, что заказ из Европы.

– Сколько всего надо денег? – спросил командир.

– Порядка двенадцати тысяч: животные, клетки, рабочие, перевозка…

– ОК, – и Олег вышел из комнаты.

Минут через десять вернулся с пачкой купюр и передал ее нашему черному другу.

– Держи!

Еще где-то с час мои друзья работали с прослушивающим устройством. Затем Рич, сняв наушники, так как разговор шел на местном диалекте, с тревогой сказал:

– Эта корова, – имея в виду Клеопатру-Агнес, – никак не может успокоиться, все твердит, что где-то видела Катю.

– Слышь, Оль, – обратился ко мне Иван, – давай сделай так, чтобы она тебя не узнала. Ну… макияж какой-нибудь другой или вообще без краски…

Ага, Ванюша, размечтался!

Если я еще с моим дебильным после изменения внешности лицом буду и без краски, то ты от пережитого кошмара до самой операции и не доживешь!

– Давай только без жертв! – ответила я. – Подумаю на досуге, что можно сделать.

Мы рассчитали, что двух клеток для суммы в двадцать миллионов долларов вполне достаточно. Кстати, припомнив мой рассказ, когда герой романа Чейза прятался за клетками со змеями, куда мафия не рискнула сунуть свой длинный нос, доктор предложил еще сделать в фуре двойную стенку, за которой мы сможем укрыться от любых чужих глаз, ведь до тех мест, где находится его племя, придется ехать довольно долго. По пути следования могут встретиться и военизированные патрули, и бандиты, и исламисты, да кто угодно! А так, за рулем Ричард, пара клеток со львами, и взять нечего. Вряд ли их заинтересуют дикие животные, а если все же заинтересуют, то клетки моментально будут открыты, и тогда я никому, находящемуся в поле их зрения, просто не позавидую! Страховочный трос Рич решил провести от кабины прямо к дверцам клеток, и если будет чересчур опасная ситуация, стоит только дернуть за веревочку и – пишите письма с того света. А уж искать «бабки» в клетках со львами тем более никому и в голову не придет. Ричард сделал еще одно предложение.

– У меня есть младший брат, – начал он раскручивать тему, – он бы мне и нам очень помог. Как вы на это посмотрите? Полную ответственность за него я беру на себя.

Воцарилось минутное молчание, потом Олег сказал:

– Не сомневаюсь, что он будет и тебе, и нам хорошим помощником, но, Рич, ты же понимаешь, как это опасно! Мы все рискуем головой!

– Он отважный парень и стреляет хорошо! – настаивал доктор. – К тому же и язык у него на привязи. Он на нем не висит.

– В смысле? Кто на ком не висит? – не поняла я.

Доктор рассмеялся.

– Да нет же, это на нашем наречии человеку, который много болтает, говорят: «Не виси на языке», то есть не болтай!

Оригинальное выражение.

– А у нас есть такое: «Не растекайся мыслью по древу», не говори много, пространно и не по теме.

– Я слышал, – улыбнулся он. – Так как, могу я привлечь Малика?

Олег вздохнул.

– Ну что же, давай, отвечаешь за него головой!

– ОК, теперь я справлюсь! Кроме того, он меня подстрахует.

– Надеюсь, что он не младенец, то есть не слишком молод, – озабоченно и устало произнес офицер.

– На два года младше меня.

– Вполне зрелый мужчина, – успокоилась я.

Все разошлись по делам. Ванька занимался аппаратурой. Олег поговорил с Магометом, который через несколько дней собирался прилететь в Аккру. Рич уехал к поставщику диких зверей Нкозана Нтанда, чтобы решить вопрос с прикрытием, и обещал вовремя вернуться и отвезти нас в отель, а я начала собираться на встречу с Марго. Располагая капелькой свободного времени, позвонила Левке и Володьке, оставленным мною в Танзании. Мои старички-партнеры неплохо проводили время, но по Левкиному голосу я поняла, что он очень волнуется за меня. «Эх, Левка, – хотела сказать я мужу, – если бы ты знал, дорогой, как мне здесь страшно и хреново», – но решила его не расстраивать. Через три часа вернулся Рич, и мы отправились в китайский отель на встречу с Марго. Уверенности, что Маргарита меня поняла, не было и если в течение часа ее не будет, мы уйдем.

Подруга появилась ровно в назначенный час. Ее худенькое и уставшее личико имело сегодня совершенно другое выражение, чем накануне, и выглядело вполне человеческим. Никакого вульгарного макияжа, вещмешка за спиной и армейских ботинок, вместо которых на ногах сидели самые обычные, простенькие «вьетнамки», но на руке все так же красовался наш «подарок» – записывающе-подслушивающий браслет. Партнеры сидели за разными столиками, но я знала, что мои друзья контролируют ситуацию. Как только Марго подошла ко мне, сразу же обняла, а затем присела напротив.

– Рита, я внимательно тебя слушаю, – проявила я инициативу, – но сначала давай что-нибудь закажем, хорошо?

Она помялась и, смутившись, сказала:

– Я бы с удовольствием, Катюша, но, к сожалению, это… кошелек забыла, – и густо покраснев, опустила глаза.

Стало понятно, что у нее просто нет денег и отнюдь не по вине отсутствующего портмоне.

– Ничего страшного, я заплачу, не переживай! – и заказала для нас вкуснейшие бараньи ребрышки и овощные «ежики», полюбившиеся нам с Левкой еще с первого дня пребывания здесь.

Рита накинулась на еду в буквальном смысле, как зверь, точно так же, как я в тренировочном лагере, когда несколько дней подряд лишалась и завтрака, и обеда-ужина. После сытной трапезы мы заказали отличный кофе и вернулись к начатому разговору. Первой открыла рот Маргарита. Она сжала мою руку своими худенькими, почти прозрачными пальцами и сказала то, чего я совсем не ожидала услышать:

– Катя, вас хотят кинуть! Все эти родственники ненастоящие, и деньги им не принадлежат. Для таких серьезных мошеннических операций у местной мафии существует специальный резерв. Инвестиции вы, несмотря на то что проплатите десять тысяч евро, не получите, и не надейтесь! Деньги привезут, но под видом, что необходима справка о происхождении средств, тут же увезут обратно, а потом будут вымогать у вас еще триста тысяч, они уже об этом договорились! Очень многих так кинули, из разных стран мира. Избежать больших неприятностей и проблем удалось только немцам, вернее, евреям из Германии, но и те, тем не менее, заплатили небольшую сумму…

– Зачем ты всё это мне рассказываешь? – нахмурилась я, пытаясь понять, где тут подвох.

– Не хочу, чтобы у вас были проблемы!

– Так ты же в доле!

– Нет, в доле они, а я так, на привязи. Мне заплатят, но ровно столько, чтобы не сдохнуть с голоду!

Худенькая, прозрачная и слабенькая ручка Риты неожиданно оказалась крепкой и с силой, как металл наручников, сжала мое запястье.

– …И еще, прошу, умоляю, заберите меня отсюда! Я больше не могу! – и она, закрыв лицо руками и тихо вздрагивая, заплакала…

Я была на распутье. С одной стороны, после последней страшной истории с мошенником Радтке я больше никому не верила и верить не могла, но так сыграть было невозможно! Скорее всего, она говорила правду. Сдать подельников, конечно же, основание у нее имеется, видимо, эта жизнь здесь ее окончательно достала. Я протянула ей салфетку и попросила:

– Расскажи мне всё, что на душе, а мы с Ив… Антоном, – вовремя поправилась, – подумаем, что делать и как тебе помочь.

Глава 47

Маргарита подняла голову, и в ее глазах засветилась надежда. Она вытерла глаза, высморкалась и начала свою исповедь.

– Вы, наверное, подумали, что деревню Голодранкино я придумала? Нет, такая действительно существует под городом Снежинском, и название совершенно точно характеризует ее обитателей. Практически все – голытьба и нищета, да еще беспробудная пьянь. То ли место такое неудачное, не знаю, но кто бы туда ни приезжал, вполне нормальные, приличные, непьющие люди через некоторое время превращались в местное отребье, их было не узнать, до того они опускались. При социализме жили прилично: в клуб ходили, артисты приезжали, самодеятельностью занимались, да и в районном центре жизнь била ключом, а потом, как отрезало, всё закончилось. Пришли другие времена. Ни в какой Москве, конечно, я не училась, и не существовало никакого состоятельного супруга Осборна Коко. Моя настоящая девичья фамилия Калинкина, а по мужу Зэмба. Вот он действительно был родом отсюда. Дома, считай, я никогда не имела, потому что родители мои квасили беспробудно, в себя приходили ненадолго, да и то лишь для того, чтобы вновь напиться и подраться…

Бедные, бедные дети из семей алкоголиков и пьяниц! Сколько же им, этим малюткам, приходится пережить и кто может остаться нормальным в такой обстановке?! После проживания в жуткой семье, хотя очень трудно назвать столь сомнительную ячейку семьей, как правило, следует детский дом и дальнейшая жизнь без любви, ласки и поддержки. Для многих такое существование заканчивается в местах не столь отдаленных, в тюрьме или на зоне, но… эти дети умеют ценить, пусть даже призрачный, отчий дом. Помню, как по соседству с нами органы опеки хотели у матери-пьяницы забрать в детский дом сына, десятилетнего мальчика, который наотрез отказался, аргументировав свой отказ тем, что некому будет стирать маме чулки! Несчастный ребенок сам, как мог, ухаживал за своей невменяемой родительницей, потому что любил ее и понимал, что это, несмотря ни на что, единственный родной, хоть и недостойный, человек в его жизни. Между тем Рита продолжала:

– Я работала на ферме. Раньше, пусть немного, но все же платили, а потом, с приходом перестройки, всё развалилось. Оставаться дома уже не могла, поэтому уехала в районный центр, но и там работы не было. У меня ведь только десятилетка за спиной и больше никакого образования нет. Пришлось пойти… в проститутки… – и она, нахмурившись и с минуту помолчав, робко спросила: – Ты меня презираешь, да? Я понимаю тебя, но кто не побывал в моей шкуре, тот не может судить о моей жизни… не имеет права!

– Не судите, да не судимы будете, – вспомнила я строки из Библии, а Рита говорила и говорила…

– Если кто думает, что жизнь проститутки – это сахар или мед с вареньем, сильно ошибается. Было всё: жестокие побои и изнасилования, причем групповые, террор и полное безденежье. Не один раз избежала смерти и вот на одном заказе встретила Ганджу. Он мне сразу понравился, хоть и неинтересный внешне, зато добрый, относился по-человечески, признался, что любит. Стали жить вместе. Он учился в электротехническом, должен был вернуться в Гану дипломированным специалистом, а когда оставался последний курс, сделал мне предложение…

Что толкает этих несчастных одиноких женщин в объятия абсолютно чужих душой иностранцев? Любовь? Возможно, но скорее всего, надежда, всё та же коварная надежда изменить свою безысходную жизнь в лучшую сторону, и в первую очередь, выкарабкаться из дерьма. Однако, как показывает история, всё дерьмом, увы, в таких случаях и заканчивается и послевкусие жизни с иностранцем еще более горькое, чем этого можно ожидать. Лишь один брак на миллион бывает удачным, но таких счастливиц днем с огнем не сыскать!

– Пусть в дикую Африку, пусть на край земли, только бы подальше отсюда, – продолжала Марго, – после всей этой грязи в моей жизни, здесь уже было не отмыться, поэтому подумала, что если уеду туда, где никто меня не знает, смогу наконец начать честную и чистую жизнь, – и она, задумавшись, замолчала.

– Вот что, – предложила я, – давай закажу водки или коньячку и выпьем с тобой за всё хорошее, что ждет нас впереди!

Рита улыбнулась. Хорошая улыбка, и мне захотелось ей поверить. Нам принесли коньяк, и мы выпили.

– Если бы я знала, – воспоминания давались Маргарите с трудом, – что ждет меня в этой проклятой жуткой стране, то лучше бы пожизненно оставалась проституткой, но на родине…

– Знаешь, Рита, – прервала я ее пугающий рассказ, – проституция – это тоже работа и довольно тяжелая, и никто не имеет права тебя осуждать!

Если жены обслуживают мужей бесплатно, поблядушки кувыркаются в постели ради собственного удовольствия, проститутки банально зарабатывают на нормальную жизнь, каждый раз рискуя быть избитыми, искалеченными, униженными, а порой и убитыми, получая в процессе этой омерзительной и жуткой работы страшные заболевания, испытывая на себе мерзкие приемы всякого рода выродков-извращенцев и, как следствие, умирают духовно и душевно и чаще всего не имеют никакой возможности познать радость материнства. Как же это страшно!

Мне непонятно другое: почему процесс, продолжающий на земле род людской, считается в нашей стране постыдным, пошлым и грязным? Это просто парадоксально!

Мы приветствуем рождение нового человека, говорим о беременности женщины как о великом чуде и вместе с тем занятие, именуемое в народе сексом и приводящее к таким удивительным, прекрасным последствиям, считаем делом совершенно унизительным, почему?! Ведь даже в русском языке есть поговорка, которая опровергает наше столь пренебрежительное отношение к половой, детородной жизни: «Что естественно, то не безобразно!»

За рубежом так не считают. Здесь всегда с огромным и шумным успехом проходят эротические выставки, где показывают всё, всё, всё, и никто не считает это чем-то позорным. Порнозвезды – люди небедные – являются тут настоящими знаменитостями, и у них есть свои многочисленные поклонники и даже престижная кинопремия – аналог «Оскара». И это тоже, представьте, сторона нашего существования и, пожалуй, главная, потому что без нее не было бы и жизни на земле. Не пора ли уж пересмотреть несправедливый подход к данному вопросу? Интимные отношения между мужчиной и женщиной не могут являться занятием постыдным, а вот такие омерзительные извращения, как педофилия, совращение малолетних, изнасилования, должны быть в нашем человеческом обществе вне закона!

– Я тебя понимаю, дорогая, но осуждать, повторяю, не собираюсь!

– Спасибо тебе, Катюша, за поддержку, – сказала Рита серьезно, – я буду счастлива, если мы станем подругами!

– Так чем закончилась история? – спросила я ее. – Как ты здесь очутилась?

– Ну, слушай. Через год родился сын, замечательный мальчишка, мой Экин, всё шло более или менее, но после получения диплома в России работу по специальности Ганджу найти так и не смог. Его как цветного просто не хотели никуда брать. Когда сынишке исполнилось два годика, мы уехали в Аккру, на Родину мужа, и… начался ад! Пока он учился, его материально поддерживал дядя, который, как я потом уже узнала, был наркодилером, занимался продажей и распространением смертельного зелья. На нем и держалось все благополучие семьи. Кстати, Джереми, его вообще-то зовут Даниэль, – конченый наркоман и работает только за дозу.

Тут я вспомнила совместную с ним прогулку по Аккре во время нашего первого визита и его плохое самочувствие, которое было вызвано, очевидно, наркотической ломкой. Как мы тогда об этом не догадались?! И деньги он просил на очередную дозу, а не на больницу, это факт!

– К моменту нашего приезда сюда благополучная жизнь семьи Зэмба уже лежала в руинах, – продолжала Рита. – Дядя умер жуткой, мучительной смертью, его уничтожила конкурирующая группировка, а семья, которая на время его бандитской деятельности вынырнула из беспросветного океана бедности, вновь по самую макушку погрузилась в пучину нищеты…

Наша «белая масаи» Маргарита, жизнь которой и в России не сверкала и не переливалась чудесными цветами чарующей радуги, была буквально раздавлена убийственными перспективами проживания здесь, в вопиющей бедности, грязи и атмосфере абсолютно чуждого и дикого менталитета. А вскоре и вовсе начался беспредел. Ганджу как будто подменили, от его прежней любви, нежности и уважительного отношения не осталось и следа! Циничный зверь, определивший своей жене статус рабыни – вот, кто находился теперь рядом с Ритой. Белой женщины начали домогаться все родственники мужского пола, начиная с юных младших братьев и заканчивая старым, беззубым столетним свекром.

А потом муж просто… сдал ее в аренду за деньги, и бедную женщину всем сплоченным мужским коллективом мерзких родственников жестоко изнасиловали, и с того самого дня она начала не по собственной воле, конечно, кочевать из хижины в хижину, где вынуждена была под страхом смерти ублажать негодяев всех возрастов, зарабатывая для мужа-подонка деньги. В полицию обратилась только раз, но ее выкинули оттуда сразу же, как только начальник полиции, очень довольный сексом с белой, застегнул ширинку. Лишь одна, самая желанная и заветная мечта согревала несчастную женщину – убежать и умчаться отсюда куда глаза глядят, а попасть обратно в Россию она считала великим чудом, но… чуда не произошло…

В тот день, когда замученная дикарями пленница решила обратиться в российское посольство, вдруг обнаружила, что нет паспорта, нигде не нашелся он и в последующие дни. На подлинные паспорта иностранных государств здесь большой спрос, особенно у криминальных структур, и Рите стало понятно, что это самое ужасное, что могло произойти с ней, но… она ошибалась.

Через два месяца исчез трехлетний сынишка. Поиски ничего не дали, но нечаянно подслушанный разговор бездушной свекрови с одной родственницей приоткрыл завесу тайны исчезновения ребенка. Его продали за хорошие деньги, и больше о его злополучной судьбе в этой отвратительной семейке, кроме несчастной матери, никто и не вспоминал. Всего лишь раз ей удалось добраться до российского посольства, но дипломаты помочь российской гражданке ничем не смогли, так и сказали: «Будет паспорт, будет и помощь». От безысходности Рита пыталась свести счеты с так подло обманувшей ее жизнью: съела плоды ядовитого растения, но на ее счастье или несчастье, одна из родственниц мужа оказалась сильной целительницей, и наша подруга благодаря ей все-таки осталась в живых. Ее подонок муж, продолживший далее бессмертную преступную деятельность дяди, повторил его судьбу, но напоследок успел продать жену за долги местной мафиозной структуре, которая использовала теперь бедную Марго, как считала нужным…

После ее умопомрачительного рассказа я реально почувствовала, как на моей голове зашевелились от ужаса волосы. Потрясенная рассказом, поверила ей безоговорочно. Выдумать такое не смог бы даже самый изощренный писатель планеты!

Я протянула ей руку, и мы слились в крепком рукопожатии.

– Вот что мы сделаем, Рита, я расскажу о ситуации Антону, не раскрывая, конечно, всех фактов твоей ужасной биографии, и мы подумаем, как вытащить тебя отсюда.

Ее глаза вспыхнули сумасшедшей радостью.

– Правда? Вы поможете мне?!

– Да! И не сомневайся! А вот ты нам можешь помочь?

– Только скажите, всё, всё сделаю! – с энтузиазмом воскликнула «воскресшая» Маргарита Калинкина.

– Мы заплатим тебе, – решила я воодушевить ее, – хорошо заплатим…

Но она испуганно прошептала:

– Нет, нет, не нужно! Только заберите меня отсюда, пожалуйста!

– Заберем! – коротко ответила я. – А теперь скажи, почему ты в такую адскую жару носишь тяжелые ботинки?

Она смутилась и покраснела.

– Просто… мне нечего надеть. Есть вот только ботинки и это, – и вытянула ногу в простенькой «вьетнамке».

У меня защемило сердце, завтра же у нее будет приличная обувь.

– А это, – Рита кивнула на браслет, наш «подарок», – ты ведь пошутила, наверное? – в ее голосе еще теплилась надежда, и Маргарита услышала от меня то, что хотела услышать.

– Нет, поверь, это не шутка. Браслет действительно заговоренный! Я немного увлекаюсь эзотерикой, и вот, что удивительно, что ни пожелаю – всё исполняется, и не только у меня, но и у других людей. У тебя, Риточка, тоже все будет хорошо, и жизнь изменится в лучшую сторону, даже не сомневайся!

Она сидела тихо, затаив дыхание и слушая, как прекрасную музыку, мои ободряющие слова. Эх, жизнь, как же ты бываешь порой коварна, жестока и несправедлива… Но почему? Напоследок сказала ей:

– Сегодня же поговорю с Антоном. Подумаем, как вытащить тебя отсюда. Я свяжусь с тобой.

На прощанье мы, как две давние подруги, обнялись, а когда она ушла, я перебралась за столик к моим друзьям и вкратце рассказала о ситуации. После почти десятиминутного тягостного молчания Олег твердо заявил:

– Сделаем ей новый паспорт, Магомет на днях привезет, и заберем с собой. Кроме того, за участие в операции дадим денег, чтобы в России ей было с чего начинать новую жизнь!

Вот тут от чувства огромной благодарности я обняла Олега и поцеловала. Впервые за все время его общения со мной он покраснел и смутился, а затем, похлопав меня по спине и с трудом, как мне показалось, оторвавшись, еле выдавил:

– Ну всё… всё… заметано… Всё будет хорошо.

Кое-как взяла себя в руки. Маргариту решили использовать в операции, но еще раз проверить «на вшивость», прослушав ее разговоры с подельниками, чтобы окончательно убедиться в том, что она не засланный «казачок». Я была уверена, что нет.

Глава 48

Вечер прошел в кафе при отеле. Совещание заняло не слишком много времени. На следующий день мы собирались решить вопрос передачи «бабок» с ушлым британцем Флетчером, послезавтра у нас первая вылазка на мафиозную виллу, а потом… даже думать не хочется о том, что будет дальше. Я сделала звонок Марго и, как вроде мы с ней и не общались, попросила передать их тусовке, что мы заплатим послезавтра утром. Она, как ни в чем не бывало, заверила, что срочно передаст.

Ее хозяева находились где-то рядом, потому что слышались обрывки разговоров. С Ритой решили поработать и минимально ввести ее в курс дела, оставив за занавесом основные этапы операции. Поздно вечером я назначила ей встречу на прежнем месте.

– Она наверняка знает количество людей, находящихся на вилле, насколько они вооружены, что из себя представляет мафиозная структура и кто за этим стоит. Эта троица, я имею в виду Мойше, Джереми и жиртрест Агнес, даже не сомневаюсь, мелкие сошки… – предположил Рич, но Олег не согласился.

– Даниэль-Джереми и Агнес, возможно, а что касается этого Квамэ, то есть Мойше, он стоит на иерархической лестнице на несколько ступеней выше, чем они. Только вот режиссер спектакля – силы более мощные и опасные! В общем, девчонка обязана рассказать абсолютно всё, что знает. Мы не должны упустить ни одной мелочи!

Тут в кафе появился очень симпатичный, я бы даже сказала, красивый мужчина африканского происхождения и направился к нашему столику. Мы напряглись, но Рич нас успокоил.

– Это Малик, мой брат!

«Боже, какой красавец, – подумала я про себя, – ему бы в Голливуд – цены бы там не было!»

Ричард с гордостью оглядел всех, как бы говоря, посмотрите на это чудо, родившееся в Африке. Малик представился и пожал нам руки, он тоже, правда, чуть хуже, говорил по-русски.

– Рич, – заметила я, – вы совсем непохожи! И вправду родные братья?

Доктор хлопнул себя по ноге.

– Только женщине под силу докопаться до истины! Нет, Малик не родной брат, он мой кузен, но для меня ближе его никого нет!

– Вот и славно, – промолвил Олег.

Наш африканский друг доложил, что клетки, выкупленные у Нкозана, уже в его доме, и над ними начали трудиться рабочие.

– Какой размер? – поинтересовался офицер.

– Достаточный, двести двадцать на триста сантиметров, высоту сделали побольше – не десять, а двадцать сантиметров.

– Думаешь, войдет?

– Думаю, да!

– Будем надеяться, а животные?

– Их привезут в спящем виде тогда, когда скажем. Лучше, если перед самым отъездом.

Пообщавшись еще с полчаса, мы разошлись по номерам.

С утра на завтраке Ванька доложил, что прослушанные разговоры свидетельствуют о том, что Рита сказала правду. Помимо десяти тысяч евро, они собирались содрать с нас еще триста тысяч. Кроме того, в разговорах упоминался какой-то Черный Мангуст…

– Я слышал о нем, – нахмурился Рич, – вернее, его все здесь знают. Он глава самого жестокого мафиозного клана в Западной Африке. Его настоящее имя Джеро Зикимо, что, кстати, и переводится, как «жестокий». Так вот значит, на кого они работают?! Это очень опасно! – предупредил доктор. – У этого зверя везде глаза и уши. Практически все государственные структуры куплены на корню, поэтому, чтобы найти нас, он перевернет вверх дном весь город, окрестности и прихватит еще соседние государства! Что будем делать? – мне даже показалось, что через темную кожу его лица проступила смертельная бледность, наш друг был по-настоящему напуган.

Мне стало безумно страшно. Если он такой ублюдок, и вправду, мало нам не покажется, двадцать миллионов – это не шутка! Но Олег, не обращая никакого внимания на начинающееся в наших немногочисленных рядах волнение, совершенно спокойно сказал:

– Без паники! Действуем по намеченному плану. Нас он никогда не достанет!

«Хорошо бы», – с надеждой подумала я.

После завтрака мы отправились на свидание к Флетчеру. На улице был яркий, как вспышка ядерного взрыва, день. Вдоль дороги бесконечным, непрерывным цветным потоком тянулись ряды со всякой всячиной и бывшей в употреблении секонд-хендовской утварью: холодильниками, телевизорами, мебелью, сувенирами, одеждой, часть из которой была новой, фруктами, едой. Чернокожие от души торговались, ругались, мирились, продавали, покупали, меняли, и им не было никакого дела до нас. Проезжая вдоль берега океана, мы увидели одиноко стоящую нищую, построенную изо всякого попавшего под руку хлама, хижину и несчастную одинокую старую женщину, которая так же, как и все наши пожилые пенсионеры-дачники, стояла в пикантной позе – пятой точкой кверху. Она держала в руках длинный нож и что-то там то ли полола, то ли рубила. Рич объяснил, что таким образом она добывает еду – ящериц, которые при ярком солнечном свете, отливая всеми цветами радуги, шустро шныряли в прибрежной полосе в невероятно огромном количестве. Это же надо, питаться ящерицами, добытыми собственными силами! Всё равно, что мне вместо кота ловить мышей себе на обед! Какой же все-таки нищий народ!

Хотя… наши бомжи вообще едят с помойки. Очень жаль, что на планете Земля такое расслоение. Кучка вороватых богачей и миллиарды нищих, причем везде, в любом уголке земного шара, и в диких краях, и цивилизованных, и изменить это возмутительное и подлое соотношение нет никакой реальной возможности, и уж точно никогда не будет! На нашей многострадальной планете, думаю, нет ни единого клочка суши, которую так или иначе не коснулась бы величайшая проблема классовой несправедливости! Как жаль!

Наша запыленная, задрюченная машинка остановилась у огромной шикарной усадьбы с пятиметровым массивным забором из толстенных бетонных плит, напоминающих неприступные стены старинной средневековой крепости. Над забором возвышалась монументальная вилла Нормана Флетчера. Архитектурный ансамбль имел такой же грязно-болотный оттенок, каким был окрашен и бизнес британца. Через забор низко свешивались «лопасти» весьма необычных исполинских пальм.

Через пару минут, словно по чьему-то требовательному, но беззвучному приказу кованые чугунные ворота отворились, и наш усталый автомобиль въехал на территорию миллионерской виллы. На крыльце уже стоял сам хозяин – Норман Флетчер. Это был пожилой дядька лет шестидесяти пяти. На его благообразном, но шельмоватом лице блуждала доброжелательная улыбка, а под редкими бровями затаился подозрительный взгляд колючих глаз.

– Welcome, привьет! – поприветствовал нас Норман на двух языках.

О встрече он договаривался на английском, но прилично говорил и на русском, об этом нас тоже предупредил Кит. Мы медленно взошли на крыльцо. Мне он поцеловал ручку, с мужчинами же ограничился рукопожатием. Внезапно за спиной послышались легкий шум и какое-то курлыканье. Мы обернулись. Боже ты мой, возникшая картина поражала!

Как горячие участницы бразильского карнавала, во всей красе, распушив свои роскошные хвосты, перед нашими взорами предстали пафосные хвастливые павлины, чем-то напоминающие некоторых отечественных деятелей шоу-бизнеса, вечно разодетых в пух и перья! Глупые птицы устроили перед гостями прямо-таки выразительное театрализованное представление, красуясь друг перед другом и перед нами своим сверкающим, драгоценным опереньем. Ах, как красиво, черт побери, как же красиво! И незабываемо! Целый день любовались бы на них, но нужно сделать дело, ради которого мы сюда и приехали.

Ричард остался во дворе, в прохладной тени пальм, а Флетчер проводил нас в огромную гостиную, где как из-под земли появилась необъятная черная служанка. Хозяин дал распоряжение, и мадам исчезла из поля зрения, чтобы через десять минут материализоваться вновь, но уже с кофе и пирожными.

– Что вы пьете? – поинтересовался он, открывая заполненный под завязку бар. – Виски, коньяк, водку?

Как по команде мы выбрали шотландский виски, но по старой русской традиции без содовой. Норман приступил к деловой беседе прямо и без предисловий.

– Никита рассказал мне о проблеме, это можно сделать. Дело в том, что я имею серьезный бизнес в России и без заморочек организую передачу средств, но это, как вы понимаете, будет стоить денег.

– Разумеется, – согласно кивнул Олег.

– Какая сумма? – поинтересовался хитрый англичанин, хотя имел от Никиты информацию о количестве тугриков.

– Двадцать, – коротко ответил мой партнер.

– Зеленых? – уточнил Флетчер.

– Да!

Бизнесмен ненадолго задумался, очевидно, производя рассчеты в голове, потом выдал:

– Пять процентов… это не много!

То есть от двадцати миллионов пять процентов… он хотел получить один миллион долларов! Ну ни хрена себе! Сразу захотел стать олигархом подобно нашим нуворишам всех мастей, которые уже превратили Британию в выгребную яму. До основания разорив бюджеты целых регионов у себя на родине, новоиспеченные воры со всех ног мчатся в королевство, я бы сказала, «кривых зеркал», прекрасно зная, что на этой территории нашим российским правоохранительным органам ловить совершенно нечего, так как преступников, за спинами которых прячутся самые различные, в том числе и тягчайшие преступления, она России не выдает! Именно поэтому бывшие высокопоставленные воришки боятся высунуть свои поганые носы, чтобы не очутиться, неожиданно для себя, за толстыми стенами казенного дома на бесстыдно ограбленной ими родине. А имидж Британского королевства опускается все ниже и ниже. И каким же он должен быть, если государство без всякого разбора дает политическое убежище казнокрадам и уголовникам и, самое скверное, небескорыстно?!

Олег не торопился давать ответ. Отхлебнув с наслаждением кофе, он помурыжил Нормана еще минут десять и сказал, твердо помня рекомендации Никиты:

– Два с половиной!

– No, no, – замотал головой миллионер, – я говорю свой процент, который даже не обсуждается, и никогда не торгуюсь, – слукавил он, не зная, конечно, что все его секреты мы уже узнали у Никольского.

– И все-таки два с половиной, – спокойно парировал офицер.

Флетчер все еще пытался сопротивляться, аргументируя свои условия тем, что честно выполняет все пункты сделки и не подведет.

– Ну что же, значит, не договорились, – и Викентьевич аккуратно вытер губы салфеткой и начал подниматься с места, а вслед за ним и мы.

Хозяин заволновался, но нас не задерживал, а нервно теребил в руках что-то вроде четок. Я расстроилась. И как же теперь быть с деньгами? Вот черт, Кит – трепло: «Он согласится, согласится…» Как бы не так! Этот за «бабки» просто удавится! Наша компания направилась к дверям. Когда до входной двери осталось пару шагов… англичанин сдался!

– Я согласен, пусть будет два с половиной, – ответил он обреченно, но вместе с тем миролюбиво. – Когда нужно передать «капусту»? – перешел на бизнес-жаргон.

– Мы вам сообщим, – ответил Олег.

– ОК! – и британец протянул руку сначала старшему, а потом и нам. – Буду ждать, но предупредите заранее.

– Хорошо, – мы вышли во двор.

Вопрос решился, и дело осталось за малым – отнять деньги у мафиозных туземцев.

Сегодня на встречу с Марго мы отправились с Иваном, а Олег предупредил, что будет звонить в Танзанию Никольскому, чтобы сообщить, что дело с Флетчером на мази и на наши условия он согласен. Кроме того, доклад должен был уйти в Москву спонсорам: Магомету, который прибудет через несколько дней, и Петру Петровичу. Викентьевич обещал мне поговорить насчет Маргариты. Наша главная задача заключалась в том, чтобы отобрать деньги у местной мафии и попутно обеспечить гражданку России новым паспортом на старое девичье имя, а также переправить ее на Родину. Для этого надо будет фотографию Марго, ее дату рождения и отчество срочно сбросить нашему хакеру Егору. Я как раз и собиралась это сделать.

Когда мы вошли в ресторан, наша новая подруга уже сидела за столом, ожидая нас. Боже, какая же она худенькая, одни жилы и мощи! Ванька явно ей нравился еще с первой встречи и, несмотря на всю ее такую страшную жизнь, женское начало было, как всегда, начеку. Однако чувствовала она себя перед потенциальным женихом крайне неудобно за свой такой неважнецкий и неухоженный вид. Иван доброжелательно, по-дружески, пожал ей руку и, улыбнувшись, сказал:

– Добро пожаловать в нашу команду, Рита! Я рад, что ты с нами. Слышал от Кати, что не хочешь здесь больше оставаться, поэтому, посовещавшись, мы приняли решение помочь тебе вернуться на родину, в Россию.

Маргарита все время, пока говорил Иван, сидела, как натянутая струна, но едва услышала, что с нашей помощью сможет уехать, расслабилась и с сумасшедшей, искренней радостью воскликнула:

– Спасибо! Вы… настоящие! Я каждый день буду молиться за вас! Я вас люблю!

У нас с Ванькой перехватило дыхание. Получается, что для этой одинокой и брошенной женщины на сегодняшний момент мы единственные близкие люди! Молчание несколько затянулось, потому что каждый из нас оставался наедине со своими чувствами, но нас объединяло одно: мы русские, а русские, как известно, в беде друг друга не бросают! А это значит: отсюда мы уедем вместе с ней, и никак не иначе!

Глава 49

Наконец, Иван приступил к делу.

– Рита, расскажи нам, пожалуйста, всё, что знаешь о людях, занимающихся столь гнусным делом, как облапошивание честных и доверчивых граждан.

Она тяжело вздохнула и начала повествование.

– Эта мафиозная группировка, главенствующая в этих краях и наиболее жестокая. Ее бессменный главарь – нигериец Джеро Зикимо, по прозвищу Черный Мангуст, хотя лучше всего ему подошло бы Мерзкий Шакал. Он уже много лет терроризирует население, считая эту местность чуть ли не своей собственностью. Все куплены Черным Мангустом и выполняют даже самые безумные его приказы беспрекословно. Такое их рвение подкрепляется деньгами и только деньгами, которых у группировки и лично у Джеро немерено. Грабят всех и вся, не гнушаются ничем! На них работают почти все проститутки города, включая малолетних детей из семей бедняков, которых насилуют приезжающие из Европы и Америки белые подонки-извращенцы!

У Джеро с пару десятков фабрик по переработке природного наркотического сырья, там же синтезируют и новейшие искусственные препараты. Есть свои ученые-химики, между прочим, белые. Один из Франции, знаю точно, а второй вроде из Америки. Имеется огромная и вполне легальная сеть распространения белой смерти. А высокие чины смотрят на весь этот беспредел сквозь пачки текущих непрерывным потоком в их карманы долларов. Один из видов преступной деятельности, приносящий хороший доход, – мошенничество, связанное с вымогательством. За одну такую операцию можно получить от ста пятидесяти до трехсот тысяч евро. Правда, бывают проколы, как получилось с немцами. Врагов в живых Мангуст не оставляет никогда, а в их поимке и казнях всегда участвует лично. Говорят, он бессмертный, потому что до сегодняшнего дня его не коснулась ни одна пуля и ни один тесак! Я не очень верю, конечно, – засомневалась в сплетнях рассказчица, – но в этих местах всё может быть! Знаю, какие сильные здесь колдуны! Кстати, поговаривают, что он иногда купается в крови своих жертв и вроде бы этот жуткий ритуал как раз и защищает его от смерти!

– А что из себя представляет эта троица – Джереми, Мойше и Клеопатра?

– Мошенники на подхвате. Клеопатра, вернее, ее зовут Агнес, некогда была любовницей старшего брата Мангуста. Несколько лет назад его зверски убили местные исламисты под предводительством еще одного отморозка по имени Абдалкабир. Теперь они непримиримые враги.

Точно, про этого черного перца говорил и Ричард. Меня удивила речь Риты. Она изъяснялась не как девушка из деревни и без образования, а очень и очень грамотно, четко излагая свои мысли, как, например, журналист, историк или… писательница.

– Рита, мне кажется, ты сможешь писать хорошие книги, а если напишешь роман о своей жизни – это будет, несомненно, бестселлер!

Марго скромно улыбнулась.

– Всё можно сделать, лишь бы добраться до России. Знаешь, Катя, только в таких краях начинаешь понимать, что такое Родина и насколько она дорога! Да, – добавила она, – а еще Мангуст находится в состоянии войны с китайцами…

– Но все же люди Джеро не боятся посещать китайский ресторан?

– Это мелкие сошки, а китайцы на мелочь никогда не размениваются. Когда недавно бодались с ними, так Мангуст за раз потерял около двадцати своих самых преданных головорезов!

Ужас! И как же нам выбраться отсюда живыми, да еще с деньгами? Боже, если ты меня слышишь, помоги, пожалуйста!

В своей жизни я никогда не верила в то, что со мной может произойти что-то плохое. Если ко мне и приближалась старуха Смерть, то почему-то никогда не трогала. Начну с того, что родилась я у мамы через… десять месяцев, после трех суток жутких мучений и практически мертвая. Меня оживляли, и вот живу до сих пор, слава богу! Мама рассказывала, что, когда мне был годик, мы гостили у родственника, который держал во дворе на привязи очень злобную и агрессивную, как дикое животное, овчарку. Признавала она только хозяина. В тот день непостижимым образом собака сорвалась с цепи. Спрятались все, только я, годовалая малышка, осталась совершенно одна посреди опустевшего двора, и… зверюга меня не тронула, потому что хоть и была злобной, но все же умницей! Просто обнюхала и спокойно отошла! Ну, а если бы кто-то из взрослых задержался во дворе, то одним трупом стало бы больше.

Еще одно несчастье произошло в старом деревянном доме, где мы в тот момент проживали. Тогда случилась утечка угарного газа и я, кроха, отравившись, уже умирала. Родители, вовремя спохватившись, едва меня откачали. Затем был Дом пионеров и нападение мальчика-маньяка, пытавшегося меня задушить. А несколько лет назад у меня внезапно случился приступ аппендицита. Я же, думая, что это желудочный грипп, почти двое суток терпела чудовищные боли, но, к большому моему счастью, додумалась обратиться в больницу. Уже через десять минут меня положили на операционный стол… После операции врачи сказали, что если бы я приехала на пятнадцать минут позже, то спасти бы меня не удалось!

Я уж не говорю о бандитских девяностых в России, когда смертельных приключений было выше крыши! Сегодня же твердая вера в то, что всё закончится хорошо, меня не покидала. Я чувствую, нет, знаю точно, мне «посчастливится» стать долгожительницей и, вполне вероятно, я даже отпраздную свой сотый юбилей, желательно, конечно, в своем уме!

– Катя, дай ручку и лист бумаги, – попросил Иван, вытаскивая меня из хранилищ памяти, и, обращаясь к нашей новой союзнице, сказал:

– Рита, ты должна нам помочь! Значит так, расскажи, что представляет из себя вилла? Сколько охранников во дворе и внутри дома?

– Это одноэтажный особняк, огороженный забором. Ворота открываются ключом. Ключи есть у Агнес, только она постоянно носит их с собой. Наверху по всему периметру забора несколько рядов колючей проволоки, есть и вышка, как у нас на зонах, где всегда стоит охранник с автоматом…

– А сколько их на территории виллы? – поинтересовался Иван.

– Сейчас, подождите-ка… – начала вспоминать Марго и, оправдываясь, сказала: – Я была всего три раза, поэтому не совсем в курсе, но могу узнать у троицы, так как они там почти прописаны…

– Если можешь, сделай это, только крайне аккуратно, – предупредил Иван, – чтобы ничего не заподозрили!

– Хорошо, я осторожненько! За домом, кажется, есть еще один караульный и тоже с оружием.

– Я же говорила: за зданием находился второй, – нечаянно ляпнула я, совершенно позабыв о том, что Маргоша ничего не знает о нашем первом визите.

Собеседница, к счастью, ничего не заметила и не поняла.

– И вот еще что, – Ванька покопался в кармане и достал какой-то кусочек непонятной субстанции, больше похожей на пластилин, – можешь сделать слепок ключа от ворот? Как говорится, «да – да, нет – нет». Если ничего не получится, не страшно, что-нибудь да придумаем!

Но Марго решительно взяла массу, достала салфетку и, аккуратно завернув в нее «пластилин», сунула в карман.

– Теперь сама вилла. Скажи мне, видеокамеры там есть?

Маргарита подумала, затем уверенно ответила:

– Есть. Одна прямо в доме, где проводятся спектакли с показом денег.

– И где она? – поинтересовалась я, припоминая, что ничего подобного не заметила.

– Никогда не догадаетесь! Камера вмонтирована прямо в глаз… Иисуса, портрет которого висит на стене справа, под ним искусственные цветы и свечи.

Надо же, никогда бы не подумала про такое хитрое место! Портрет как портрет, а там, оказывается, камера… интересно!

– У нас здесь всё это сложно устроить, никакой толковой техники и инфраструктуры – одним словом, сплошная дикость, – сделала свое заключение Марго.

– А где находится пульт, куда идет изображение? – задал очередной вопрос Иван.

Рита пожала плечами.

– Я не знаю, вроде нигде…

У Ваньки осталось всего два вопроса.

– Сколько людей внутри дома и сколько охранников сопровождают деньги?

– В доме обычно никого, хотя для подстраховки, может, и оставят кого-нибудь, а вот сундук, в котором возят порядка десяти миллионов долларов, охраняют трое и один главный.

В прошлый раз, как я помню, это был господин Зуми, который уволок деньги, а вместе с ними и наши надежды.

– С оружием?

– Да, с автоматами.

– Какой марки оружие, знаешь?

– Наверное, Калаши. АК47 – самый популярный здесь автомат! – вмешалась я в процесс допроса свидетеля, с гордостью демонстрируя обширные знания, полученные в тренировочном лагере.

– Да, точно. Дубаку – это охранник – говорил, что автомат Калашникова, – подтвердила Марго.

– Рита, слушай меня внимательно. Завтра мы приедем на виллу и заплатим десять тысяч евро. Проследи внимательно за обстановкой, будет ли еще кто-нибудь из бойцов в доме. Прошу тебя, ничему не удивляйся и подыграй нам. После этого спектакля мы встретимся с тобой еще раз. Ты будешь участвовать в серьезной операции. В обмен на информацию и помощь получишь очень приличные деньги и путевку в Россию, домой. Согласна?

– Конечно, – даже не задумываясь, ответила наша сообщница, – всё сделаю, что скажете. Я не подведу!

– Верю! – доверительно закончил мой партнер.

Вечером в преддверии первого посещения мафиозной виллы прошло общее совещание. Олег строго приказал мне и Ивану на всякий случай приготовить оружие, хотя это посещение обещало пройти мирно, без стрельбы и жертв, и дал задание любой ценой убедить этих уродов привезти деньги еще раз.

– Надо вот что сказать, – выступила я с инициативой. – Если шеф убедится, что «бабки» существуют в реальности, то может тут же, не отходя от кассы, заплатить требуемую сумму. Помня горький опыт с «немцами», которые уехали и отказались платить, они будут рады получить такие деньги…

– Но если они получат средства сразу, то и свои миллионы должны будут отдать немедленно, как в этом случае? Их не спугнет такое предложение? – спросил Иван.

– Нет! Для них главное – получить большие деньги, а после есть три варианта развития событий: либо они исчезнут, и мы их никогда не найдем, что скорее всего, либо нас похитят или просто замочат! Как говорится, нет человека – нет проблем. Кто там будет искать нас тут, в Африке?! Может, и будут, конечно, но, разумеется, безрезультатно!

– Думаю, ты права, – согласился Олег и обратился к Ричу: – Значит, так, если Рите удастся снять слепок ключа от ворот, ты срочно делаешь дубликат, и тогда мы обеспечены свободным проходом на территорию объекта. У вас есть здесь такие мастерские?

– У меня есть человек. Он сделает, как надо, безо всяких вопросов. Просто заплачу ему и всё.

– Хорошо. Что еще? – Олег начал припоминать вопросы, которые мы еще не осветили. – Магомет приедет через два дня, а операцию назначим через сутки после его приезда. Значит, у нас ещё есть время. После операции, пока черные не очухались, он вылетит обратно в Москву, а мы будем и далее разгребаться с этими «бабками», пока не произойдет их передача. Вопросы есть? – обратился он к нам.

Кто-то пожал плечами, кто-то покачал головой, а я дала за всех общий ответ:

– Да нет вроде, пока что нет!

Весь вечер мы готовились к первому серьезному мероприятию. Поспать удалось всего три часа, прежде всего от волнения и отсутствия душевного равновесия. Утром за завтраком Рич сделал предложение:

– Слушай, Олег, мне кажется, тебе не надо выезжать в этот поселок для наблюдения за виллой. Мы с Маликом вполне справимся. Извини, но ты можешь привлечь ненужное внимание, поскольку белых там вообще нет. Мы черные, и тут не будет никаких вопросов.

Олег в задумчивости побарабанил пальцами по столу и сказал:

– У тебя же, по-моему, стекла тонированные, или я ошибаюсь?

– Нет, всё верно, – подтвердил док.

– Вот и отлично, я устроюсь на заднем сидении и светиться не буду. Мне необходимо самому увидеть место дислокации банды, так что это даже не обсуждается!

– Что ж, надо, так надо… – вздохнул Ричард.

– У вас всё готово? – спросил командир. – Оружие, деньги, камеры?

– Всё, не беспокойся, – решительно ответил Иван.

– Ну, ребятки, с богом! Удачи! И ни пуха ни пера! – пожелал нам Викентьевич.

– К черту! – послали мы его далеко, безумно надеясь на успех предстоящей операции.

Никаких неожиданностей и неприятностей это утро не принесло, и в 8:45 мы уже находились в уютном ресторане китайского отеля «Tеmatint». Ровно в 9:00 по местному времени появились наши новые «партнеры», жаждущие денег, но не в полном, а лишь в женском составе группировки. Рита, включив актерский талант, снова начала изображать из себя прожженную сучку, а на ее ногах вновь красовались армейские ботинки.

Слонообразная Агнес, то бишь Клеопатра (а настоящая перевернулась бы в гробу, видя, кто присвоил ее священное имя!), вела себя как всегда важно и величественно, изображая африканскую аристократку, принадлежащую к местной элите. Когда Иван вытащил десять тысяч евро, мадам, положив свою ухоженную кисть на его щедрую руку, что-то сказала Марго, та перевела:

– Не здесь, уберите деньги! Сейчас мы поедем на виллу. Туда же приедет директор банка, который привезет все бумаги, вот ему и заплатите. А потом будем ждать, когда прибудет наше наследство.

Не говоря ни слова, Ванька сунул купюры в нагрудный карман своего легкого летнего пиджака. Затем, погрузившись в их довольно приличную, по сравнению с первым разом, «тачку», мы тронулись с места, а вслед за нами устремился черный резвый джип Рича с тонированными стеклами. Доктор взял с собой и кузена, частично посвященного в курс событий. Его присутствие не вызывало у нас беспокойства, потому что за него отвечал Ричард , а ему мы полностью доверяли.

На сей раз путь пролегал по иному маршруту, и я даже испугалась, что мы едем в совершенно другое, незнакомое место. Хотя Рита ведь говорила о портрете Иисуса… но… может, у них на каждой вилле и в каждой хижине висит портрет Христа, кто знает?!

Агнес и Маргарита о чем-то говорили между собой на местном наречии. Странно, однако! Эта тетка прекрасно знает и французский, и английский, но изъясняться, как Мойше и Джереми, предпочитает только на местном диалекте. Думаю, это связано с тем, чтобы, на случай, если мы начнем говорить на любом из этих языков, они, прикидываясь валенками, будут в курсе всех конфиденциальных разговоров гостей, думающих, что их никто не понимает.

Мы молчали. Дорога через всю Аккру показалась утомительной. Со всех сторон к нашей машине кидались несчастные придорожные торговцы, чтобы предложить свои нехитрые товары. Боже, как же они таскают такую тяжесть на голове? Как не сломается шея? Да еще при такой невыносимой жаре!

Джип Ричарда совершенно растворился в обдрипанном потоке местных машин, оставаясь неприметным и не привлекая внимания.

Нам с Ваней удалось замаскироваться. Я надела летнюю шляпу с опущенными краями и большие темные очки, а он бейсболку с длинным козырьком, закрывшим пол-лица. Автомобиль выехал из города. «Тачек» на трассе было не много, и я не сомневалась, что джип нас не потеряет. Оглядываться назад не хотела, чтобы не вызвать каких-то подозрений. Через полчаса появилось селение. Несомненно, это было то самое место: крайне немного зелени и довольно приличные домики. Перед нами предстала знакомая вилла.

На сердце стало тревожно, какая же я трусиха! Счастье еще, что побывала в тренировочном лагере, а если бы нет, что тогда?! А тогда бы меня никто никуда не отпустил, тем более, в Африку, да еще для участия в опасной для жизни операции. Тем временем медленно распахнулись непроницаемые ворота, и мы, как и в первый раз, очутились в небольшом ухоженном дворике, откуда уехали почти девять месяцев назад, и спустя это время, как ребенок у матери, родился план наказания мафии и решения наших финансовых задач.

Глава 50

Вышли из машины и огляделись. Надо сказать, что на нашей одежде были закреплены скрытые камеры. Ванька храбро прошелся по двору и даже заглянул за дом с одной стороны, а я – с другой. В это время рядом с Агнес материализовался охранник – здоровый парень в майке и с автоматом в руках. Иван протянув ему руку, что-то сказал по-английски, а затем провел пальцем по деревянному прикладу. Вот дурак, отпечатки-то зачем оставлять? Но Ванька, совершенно не обращая внимания на мою кривую физиономию, вел себя более чем раскованно. Тут открылась дверь, и появился Мойше-Квамэ. Он улыбнулся во всю свою шикарную белоснежную челюсть и ринулся к нам. С радостью пожимая руки, пригласил следовать за собой в дом.

Мы переступили порог и окунулись в восхитительную прохладу. Обстановка оставалась прежней. Портрет Иисуса висел там же, где и раньше. Я повнимательнее посмотрела ему в глаза, и мне показалось, что один зрачок темнее, но со светлой, едва заметной точкой посередине. Чтобы это обнаружить, надо точно знать, что там камера, а если об этом не знаешь, то никогда в жизни и не догадаешься. Ловко придумано, ничего не скажешь! Мы вольготно расположились на диванах, а в холле появился Джереми, как и в первый раз, с подносом в руках.

На подносе лежали разнообразные бутылочки и баночки, но мы с Иваном договорились не брать в рот ни капли. На случай жажды в моей сумочке лежала минералка, наша, проверенная. Собравшаяся компания не успела обменяться и двумя словами, как раздался деликатный стук, и в проеме открытой двери появился несколько тщедушный, но великолепно, нет, шикарно одетый африканец, представившийся нам как директор банка Абимбола Бакото. Он держал в руках роскошную лакированную кожаную папку, из которой вытащил какие-то бумаги. Иван взял документы: банковские счета «семьи». Количество нулей зашкаливало. Может, вообще оставить их без копейки?! Просто отнять всё – и баста! Хотя это, наверное, довольно проблематично. Документы были выполнены профессионально, на высочайшем уровне, я бы сказала, просто безупречно: хочешь не хочешь, а поверишь, что на счетах есть такие средства. Что уж говорить о людях неискушенных, если мы, точно зная, что это надувательство, не можем распознать фальшивки! Марго переводила слова Бакото:

– Вы готовы проплатить десять тысяч евро за хранение финансовых средств на банковских депозитных счетах госпожи Коко? – и он указал на Маргариту пальцем.

– Готовы, – спокойно ответил Иван, – но хотим иметь квитанцию об оплате.

Директор с достоинством кивнул и достал солидные, но пустые бланки, на них я сумела прочитать название «Bank of Gahna». Я слышала, что такой банк существует и является центральным банком в этой стране.

– И еще один вопрос, – строго сказал Иван, – когда будут привезены деньги?

Господин Бакото ответил, что сразу же.

– В течение получаса мы привезем наличные, если есть такое желание, – и он вопросительно посмотрел на Марго.

Та не заставила себя долго ждать.

– Да, именно так. Я хочу получить эту небольшую сумму и только наличными, поэтому прошу вас, пожалуйста, мистер Бакото, не позднее чем через полчаса привезти сюда мои деньги!

– Конечно, мадам! – и директор с почтением поклонился. – А теперь давайте займемся оплатой.

Ванька вытащил из внутреннего кармана пачку купюр и положил перед Бакото. Тот придвинул деньги к себе и внимательно пересчитал.

Затем удовлетворенно кивнул и начал заполнять бланк квитанции. Через несколько минут в наших руках оказалась фуфловая бумажка, а в его – реальные деньги. Ну что же, это последняя ваша удача, сволочи! Директор банка Ганы откланялся и вышел за дверь, а мы остались ждать деньги. Ожидание продлилось всего минут двадцать, не более. Это означало одно: «бабки» находятся где-то рядом, поблизости, возможно даже, в этом поселке. Наконец, раздался стук в дверь, и Мойше-Квамэ кинулся открывать.

В холл решительным шагом вошли вооруженные люди. По моему телу пробежала дрожь ужаса. Я искоса посмотрела на Ивана, но он был спокоен, как танк Т34, штурмующий фашистские окопы! Перед нашими глазами появился почти такой же сундук, ну может, чуть больше того, что демонстрировали нам в наш первый приезд сюда. Вокруг – трое вооруженных охранников. Следом ввалилась еще одна команда с точно такой же тарой и так же экипированная автоматическим стрелковым оружием. Как интересно… но, помнится, в самый первый раз у носильщиков денег никакого оружия не было и в помине, с чего бы такие крутые меры предосторожности, может, потому что мы русские?!

Впереди отряда шествовал уже известный нам Зуми. Я натянула шляпу пониже на лицо, но понимала, он вряд ли меня узнает. Бойцы после едва заметного знака старшего вручили Марго ключи от сундуков, а главный приказал нашей подружке открыть их. Оба сундука были полны долларов. Аппетитные упаковки лежали тесными дружными рядами, полностью заполняя весь объем ящика. Иван встал и, не обращая ни на кого внимания, по-хозяйски порылся в сундуках, вытаскивая то одну пачку, то другую. Потом, выудив из стопки одну долларовую купюру, посмотрел ее на просвет и, улыбнувшись, удовлетворенно кивнул мне.

Как всегда, по сценарию недовольный и безапелляционный Зуми со всей строгостью накинулся на Марго, срочно требуя предъявить документы на деньги, говорящие о том, что они чистые и легальные. Смешно слышать такую чушь! Они держат деньги в Центральном банке Ганы, который требует проверить их на чистоту, хотя… нет, не чушь, потому что в европейские банки тоже можно запросто положить деньги на счет, а вот получить обратно проблематично, поскольку надо ответить на один серьезный вопрос: откуда они? Некоторые банки без истории происхождения, особенно значительных, финансовых средств, не подкрепленных соответствующей правдивой документацией, деньги и вовсе никогда не примут, ни при каких обстоятельствах!

Наша Маргарита, с вдохновением играя свою роль, возмутилась. На ее сторону, естественно, встали и остальные недовольные члены «семьи» Коко, но Зуми точно так же, как они, демонстрируя отличные актерские способности, раздражался все больше и больше. Далее началась банальная перебранка, в которой «белая масаи» – мадам Калинкина-Зэмба – продемонстрировала виртуозное исполнение ненормативной лексики на русском языке, чем заслужила мои мысленные аплодисменты.

С трудом отбившись от Марго, старший приказал закрыть сундуки и что-то хрюкнул, после чего обе группы бойцов, крепко держа в руках «тару» с сумасшедшими деньгами, вышли за дверь. Напоследок, с ложным раздражением и злобой Зуми гаркнул ещё пару ласковых, наверняка советуя наследнице побеспокоиться о справке, и с достоинством и высоко поднятой головой удалился вслед за ними.

Я вспомнила свои ощущения того далекого страшного дня. Какой это был для нас шок, полный провал наших планов и крушение надежд! Сегодня же мне было смешно глядеть на этих напыщенных болванов, которые, сами того не подозревая, оказались в выставленной ими же самими хитроумной ловушке. Но даже в самом страшном сне не могли себе представить, кто находится в их обществе и что предстоит им пережить в дальнейшем. «Против лома нет приема, есть только лом», – гласит народная мудрость. Не трогайте русских, шакалы, а то получите адекватный ответ!

Хоть в душе и бушевала бурная радость от того, что все получилось, как надо, мы сделали крайне разочарованный, расстроенный и даже убитый вид. Маргарита, продолжая спектакль, начала нас успокаивать, обещая получить такую справку. Мы сделали вид, что поверили ей. Теперь следовало вложить в их аферные головы мысль, что деньги нужно продемонстрировать еще раз. Марго решила играть свою роль до конца.

– А вы сами шефы и владельцы фирм? – спросила она.

– Нет, – ответил Иван и объяснил: – У нас есть босс – очень серьезный, богатый и известный человек, но…

– …он очень недоверчив, – продолжила я дальше Ванькину мысль, – не верит никому и нам тоже, потому что имеет привычку убеждаться только лично. Даже если мы расскажем ему о том, что видели тут, это все равно ничего не решит…

– А заплатить деньги за справку он в состоянии сразу же. Банку даже и не нужно будет ждать. Надо только знать ее стоимость.

Агнес и Квамэ переглянулись, затем дядя Мойше сказал:

– Не знаю, сможет ли наш банк привезти деньги еще раз, но если от этого зависит решение вопроса, мы сделаем всё возможное, чтобы доказать вашему боссу, что деньги существуют, и узнаем стоимость справки.

– Только мне вот что непонятно, – влезла через переводчицу в беседу Агнес, – почему он не верит вам, вы же его преданные люди?

– Это не играет роли. Просто он вообще никому не верит, и в этом вся проблема! Если его не убедить, то денег не даст.

– Когда он приезжает? – поинтересовался Джереми.

– Думаю, через несколько дней. Сегодня мы доложим ему о ситуации.

Больше говорить было не о чем, и, распрощавшись, все вышли во двор.

Дядя Мойше дал распоряжение шоферу, и мы незамедлительно тронулись в обратный путь, а следом по-прежнему ехал джип Рича. Мне захотелось пить. Сунула руку за бутылкой и наткнулась на что-то твердое, завернутое в салфетку. Я извлекла предмет и развернула… Вот это да! Слепок ключей от ворот виллы, бесстрашно сделанный храброй Ритой. Какая же она молодец! Я быстро передала слепок Ивану. Он улыбнулся и сказал:

– Теперь им п…ц!

Совершенно с ним согласна.

Едва вошли в ресторан, как через пару минут появились взмыленные Олег и Ричард, очень довольные проведенной разведкой.

– Хвоста нет? – спросила я.

– Нет, шофер сразу же уехал.

– Замечательно! Теперь о наших делах. Нам удалось уговорить их еще раз продемонстрировать деньги шефу! «Капусту» заплатили, вот квитанция, хотя ею можно подтереть одно место, – отчиталась я перед Олегом о проделанной работе.

– Изображение с камер снимем в отеле, – сказал командир, – а ты Иван, что думаешь?

– Их набирается там достаточное количество: двое, вернее, трое, включая водителя, – во дворе. Семеро боевиков, кстати, все с оружием, – в доме, где, возможно, еще кого-нибудь спрячут на всякий пожарный случай. К тому же эти Мойше, Джереми и Клеопатра. Вот Риту записываю в нашу команду.

– Эту троицу – шофера и двух охранников – вырубим сразу же: просто пожмем им руки, а с семерыми вооруженными бойцами надо справиться, вот только как? Нужно подумать… всё должно пройти без шума и пыли! Может, в этом поселении их база, кто знает? Между прочим, деньги они привезли с виллы, которая стоит особняком на окраине этой же деревни. Возможно, там и хранится неприкосновенный запас этого мерзавца Джеро Мангуста. А не прихватить ли нам, помимо двадцати, еще пару-тройку миллионов наличными?!

Мысли Олега текли в том же направлении, что и мои. Надо получить подробную информацию о сосредоточении мафиозных «бабок». Как бы в подтверждение моих соображений Олег сказал:

– Катя, необходимо встретиться с Маргаритой и узнать про ту виллу, откуда выносили деньги. А нам, Вань, внимательно прослушивать все разговоры, в которых участвует Рита, только вот боюсь, что доступ к царственному телу Мангуста крайне ограничен, и, кроме Мойше, никто из наших знакомых больше туда не вхож.

– Хорошо, встретимся прямо сегодня. Кстати, Ритуле удалось сделать слепок от ворот. Ваня, отдай его Ричу.

– Да, точно, – Иван передал доктору кусок субстанции с оттиском ключа.

– Завтра будет готово, – заверил Рич.

– Всё, едем к себе, там и пообедаем.

– А можно и Риту пригласить? – я хотела, чтобы она хоть нормально пообедала, но офицер мою инициативу не поддержал.

– Нет, Катя, рисковать не будем, если ее раскроют, не дай бог, то первым делом они придут за нашими душами в отель. До конца операции ни слова о том, где мы на самом деле базируемся. Береженого бог бережет!

О вилле, про которую говорил Олег, Маргарита особой информации не имела. Слышала мимолетом, что есть резервное место, где хранятся финансовые средства для демонстрации, но о том, в каком конкретно количестве, кто еще находится там, как охраняется объект, не знала совсем ничего, но обещала разведать.

На встречу с ней я привезла красивые итальянские босоножки, которые прихватила с собой, но еще ни разу не надевала, к счастью, у нас один размер. Искренней радости Риты не было предела. Скинув свои страшные «вьетнамки», она сразу же надела мой подарок и, светясь от счастья, обняла меня и поцеловала, а когда я сунула ей в руку двести евро, заплакала. Это так меня расстроило! Как же страшно оставаться одной, никому не нужной, и особенно в чужой стране, когда знаешь, что никто тебе не поможет, не протянет руку помощи и не скажет хотя бы пару слов поддержки. Когда она успокоилась, я, по приказу Олега, раскрыла ей тайну браслета. Марго была ошеломлена и заверила меня, что постарается присутствовать при каждом сборе преступной группировки, чтобы иметь возможность прослушивать все интересующие нас разговоры.

Весь следующий день мы посвятили обдумыванию плана захвата денег в создавшихся условиях и подготовке оружия. Ребята внимательно изучали видео и работали над планом устранения бойцов мафии. Рич куда-то испарился и вернулся только вечером с объемной тяжелой сумкой в руках. На сей раз прямо в нашем номере, когда все были в сборе, он торжественно ее открыл, и мы впали в ступор! В сумке лежало потрясающее стрелковое оружие различных модификаций, с десяток гранат, в том числе и дымовых.

– Откуда? – спросил изумленный Ванька.

– Там, где было, уже нет! – гордо ответил наш друг. – Не беспокойтесь, всё чисто, просто места знать надо.

Командир, покопавшись в сумке, вытащил миниатюрный пистолет-пулемет явно импортного происхождения и, протянув его мне, сказал:

– Катя, этот «немец» для тебя… на всякий случай.

– В смысле «немец»? – удивилась я.

– Во-первых, это оружие немецкого происхождения, фирма «Heckler und Koch», модель МП5К, разработано их американским отделением, имеет малогабаритные размеры и специально предназначено для парашютно-десантных войск, а во-вторых, ты же из Германии, вот и получи…

– Фашист гранату… – шуткой завершила я его речь.

На мой выпад командир и ухом не повел, а продолжал гнуть свое:

– Тебе будет удобно, возьми-ка в руки.

Взяла. Действительно, весьма удобно.

– И вот это, – он протянул совсем крошечный, похожий на дамский, миниатюрный пистолетик, который полностью уместился в моей ладони, – возьмешь на операцию. Спрячешь где-нибудь под юбкой…

– Или… в рукаве, – предложила я, – на резинке… если получится…

Признаться, сама не очень верила, что можно воплотить в жизнь то, что я неоднократно видела на экране, где у героев боевиков в одно мгновение, после едва заметного движения, в руке оказывается пистолет, выскакивающий из рукава! Но Олег опустил меня на землю.

– Что за бред ты несешь? Какой еще рукав?! Засунешь под резинку на ляжке или в трусы, поняла? И наденешь юбку. Можешь в своей юбке в районе карманов сделать разрез, чтобы сунуть руку и стремительно вытащить оружие. Кстати, зная твое благородство в отношении всякого рода подонков, предупреждаю: стреляй по ним сразу, даже не задумываясь, а иначе рискуешь отправиться к праотцам!

– Ладно, – нехотя согласилась я, будучи противницей насилия, – как получится, постараюсь слюни не распускать и ушами не хлопать!

– Вот и чудненько, – улыбнулся офицер.

Через пару часов он сообщил нам, что Магомет прилетает не через два дня, как было запланировано ранее, а завтра. Я стала забывать о нашем генеральном спонсоре. С моими нынешними партнерами мне было очень комфортно, и я уже, включая Ричарда Банду, к ним почти привыкла. У нас сложился довольно органичный коллектив, который мог выполнить любое сложное задание и оказать бандитам достойный отпор. А теперь приедет этот пафосный и гламурный Магомет и начнет наводить свои порядки. Слава богу, что после операции сразу же уедет, а не будет и дальше болтаться между нами!

Приезда Магомета я ждала с нежеланием и волнением, наверное потому, что просто его боюсь! Но делать нечего. Для него забронировали роскошный одноместный люкс, а мне пришлось и далее соседствовать с Ричардом! Последний при виде меня совсем не возбуждался, вопреки своим ранним утверждениям, да и у меня не было ни одной мысли оседлать его, поэтому мы спокойно проживали в одной комнате, как престарелые супруги-импотенты, не проявляя друг к другу ни сексуального желания, ни человеческого интереса.

К ночи весь нехилый арсенал был пересмотрен. Олег и Иван имели свои автоматы, но тем не менее также взяли из сумки доктора те образцы, которые могли им понадобиться. Вот чем я пользоваться не умела, так это гранатами. В тренировочном лагере мы с инструктором изучали только стрелковое оружие. Иван не стал меня сильно мучить, а просто объяснил, как надо пользоваться более безопасным дымовым вариантом. Всё очень быстро уложилось в голове!

Глава 51

Утром следующего дня мы находились уже в аэропорту Котока. Наш спонсор выглядел, как всегда, шикарно. Кстати, он не сам вез свой багаж, не царское это дело тяжести таскать да с холопами ручкаться, – за ним семенил какой-то черный парень, который передал объемный чемодан в наши руки и, почтительно поклонившись, удалился. Магомет обнял нас всех и лишь Ричарду пожал руку. Доктора Банду он видел впервые, поэтому, естественно, никакой фамильярности не допускал. Мы привезли его в наш отель и после обеда собрались на общее серьезное совещание. Офицеры объяснили ситуацию, и вместе с Магометом мы еще раз очень внимательно просмотрели все видеозаписи.

Я хотела слинять с совещания, но Олег приказал оставаться на месте. Стратег и полководец из меня никакой и помочь в разработке детального плана нападения я не могла, а посему сидела очень тихо, как объевшийся капустой кролик, думая о личном, а конкретно о мужиках и сексе. Здесь был и Рич, но без Малика. Олег тоже обратил на это внимание и спросил:

– Док, а где кузен? Он должен быть здесь, мы объясним вашу не очень-то простую задачу.

Рич помялся и сделал признание:

– Я оставил его следить за той самой виллой, откуда привезли деньги. Он наблюдает и снимает на видео. Вы же сами говорили, что, возможно, если там есть деньги, мы сможем взять еще что-нибудь.

Командир смягчился.

– ОК, хорошо. Потом объяснишь ему его роль. Взять деньги сразу в двух местах мы не сможем. Возможно, кроме этого резерва в двадцать миллионов, больше ничего там нет! Не стройте иллюзий! Сегодня прошу вас всех сконцентрироваться на основной операции!

Мы сгруппировались перед компьютером, на котором была видеозапись нашего посещения виллы.

– Так, – многозначительно протянул Магомет, – так… эти две бабы нэ в счет, от них никакого толку, значит… мы вдвоем против сэмэрых… маловато будет, – и наш российский плейбой кавказского розлива поправил свои длинные черные вьющиеся волосы.

Я заметила, что так он делает всегда, когда в чем-то сомневается.

– Вот что, Олэг, ты пойдешь со мной, как мой помощник или лучшэ юрист, который приехал для подписания мэжду нами инвэстиционного договора. Бэз тэбя могут бить болшие осложнения, а с тобой ми их всэх уложим. Тэх трех придурков нэ бэрем даже в расчет. К тому врэмэни они ужэ будут готовы!

– Хорошо. Теперь конкретно, задача каждого…

В мыслях появился голый накачанный Олежка, который прижался ко мне своим обнаженным суперским телом, я нежно обняла его, и мы начали страстно целова…

– Рублева, хватит уже мечтать непонятно о чем, сосредоточься, наконец, на наших делах! – строго сделал мне замечание одетый Викентьевич.

Ладно, потом домечтаю, надо же посмотреть, чем дело закончится!

– Приезжаем на виллу, – продолжал офицер, – прямо тут же, во дворе, надо накачать их препаратом. Я беру на себя двоих: этого Джереми и Мойшу; Ольга займется Агнес и водителем; на Иване – два охранника, надо выманить их с постов…

– А знаете что, – предложила я, несколько отвлекшись от пылких сексуальных фантазий, – давайте возьмем с собой несколько бутылок водки или виски. Нужен же повод, чтобы первый сразу же бросил свой пост и вышел из-за дома, а второй моментально спустился с вышки, а тут на тебе – огненная вода – такой кайф, кто откажется?!

– Идэя нормалная, – согласился Магомет. – Оля, то ест это… как там ее зовут? – обратился он к Олегу.

– Катя, Катя Рублева, – незамедлительно ответил тот.

Вот шизо! Даже имя запомнить не может, склеротик! Старый гламурный хрыч!

– Да, Катюша молодэц! Кое-что иногда соображает! – сделал сомнительный комплимент прибывший босс.

«А вообще-то он неплохой и щедрый», – вспомнила я о соболиной шубке и его обещании купить мне сто пар туфель.

– Далее, минут через десять, как привезут деньги, прямо во двор въедете вы с Маликом. Подстрахуете нас снаружи. Ты останешься во дворе, а Малик пусть наденет майку, возьмет автомат и лезет на вышку. Будет стоять там на стреме и изображать своего. С приличной высоты абсолютно все подходы к вилле просматриваются, как на ладони, – продолжал командир.

Рич согласно кивнул и спросил:

– Оружие с собой брать?

– Естественно! И заберете его у охранников. Мобильная связь у всех должна быть в полном порядке, – предупредил нас руководитель операции, – да, забыл сказать: – Док, получишь рацию, по которой будешь держать связь со мной, понял? Если что-то заметите, сразу дадите сигнал.

– Понял, – кивнул компаньон, – не беспокойтесь, всё сделаем, как надо!

– Теперь разберемся с ситуацией внутри особняка, – изящный палец Олега уперся в экран компа, на котором был запечатлен момент привоза денег. – Значит так, Катерина, скажешь Маргарите, чтобы она после прихода охранников с деньгами незаметно закрыла входную дверь на ключ.

– Откуда там ключ, что-то я не заметила?! – спросила я в недоумении, ничего не припоминая.

– А вот Иван заметил! – упрекнул меня шеф. – Между прочим, ключ, к твоему сведению, находился в замочной скважине у всех на виду! Вот не знаю, ключ лучше вытащить или оставить там же?

– Пусть остается, – милостиво решил Магомет.

– Эти трое – Агнес, Джереми и Мойше – не в счет, будут сидеть на диванах уже в невменяемом состоянии и сопротивления оказать просто не смогут. Так… Катя, ты контролируешь проход вглубь особняка. Мы, к сожалению, не знаем, будет ли с их стороны подстраховка в доме. Хочется надеяться, что нет, имея в виду тот момент, что мы для них, как и все другие жертвы, всего лишь навсего обычные олухи. Вряд ли они будут принимать особые меры безопасности. Теперь с тобой, Иван. Ты сядешь рядом с Магометом Таировичем на диване слева, а ты, Магомет, – на другом, который чуть позади. Я отойду к стенке справа, где висит плазменный телевизор. Таким образом, они будут в кольце наших сил…

– В смысле, в окружении, – уточнила я.

– Так точно! – ответил по-военному стратег. – И повторим всё, как мантру, еще раз. Катерина, ты контролируешь вход вглубь особняка. Под присмотром Марго входная дверь, которую она закроет на ключ. Во дворе – Рич и Малик с машиной, кстати, док сделал тайник в кузове – двойное дно, в котором перевезем деньги в его жилище. Тару, куда сложим навар, он приготовил удобную и легкую – это всем известные челночные клетчатые сумки, – чуть отвлекся от темы Олег. – Мы втроем берем в оборот эту семерку, сигналом будет мой кашель. Как только вырубим всех, сразу же сделаем инъекции. Препарата в Борджиа достаточно. Далее соберем их оружие, переложим «бабки» в сумки и погрузим в «тачку». Вам всё ясно? Предупреждаю, надо очень постараться избежать стрельбы, иначе, это неизбежно приведет к проблемам, а возможно, и очень большим!

– Слушайте, – вмешалась я в теорию заговора, – а как с видеонаблюдением? К ним не должны попасть наши изображения, иначе мы отсюда вряд ли когда-нибудь выберемся. Камеру вместе с записью необходимо забрать с собой. Оборудование, вероятно, находится в соседней с холлом комнате.

– Молодэц, Кэт, – опять похвалил меня Магомет и окинул томным взглядом, – опредэленно дэлаешь успэхи!

«А не замутить ли мне с ним? – вспомнила я рекомендации моих душевных половинок. – Надо попробовать, но только после операции!»

– Вопросы? – нахмурился Олег, увидев реакцию спонсора на свою, по его мнению, не очень-то симпатичную подчиненную, которой нужно сделать с десяток пластических операций, да ещё всю жизнь скакать на коне!

А может, это ее Величество Ревность? Да нет! Не может быть!

– Есть вопрос, – подала я голос. – Если нельзя стрелять, какое оружие брать с собой?

– Хороший вопрос! – обрадовался Олег. – Ты берешь перстень Борджиа, это раз. Пистолет, который привяжешь к ляжке, это два. Только смотри, чтобы он у тебя в самый решающий момент не грохнулся на пол…

– Если честно, – возразила я оппоненту, – в трусах я имела огромное счастье носить деньги в лихие девяностые, а таскать пистолеты на ляжках мне еще не приходилось, поэтому я не в курсе, как их носят! Может, покажете? – завершила свой спич более чем нахальным, нет, я бы даже сказала, развратным предложением.

– Э, нэ бэспокойся, дорогая, – в беседу игриво вмешался Таирович, – сэгодня вэчэром я покажу тэбэ, как хорошие дэвочки носят на ляжках оружие!

– Я тоже могу показать, – робко предложил Иван.

Олег уже едва сдерживался, чтобы не послать наш сексуально озабоченный коллектив куда подальше, и тут еще одно весьма разумное предложение поступило от господина Банды:

– Мне будет гораздо проще! Мы ведь живем с Катей в одном номере, а значит, сможем реально потренироваться!

Все трое моих кавалеров с явным недоумением уставились на доктора, которого всем назло поддержала я:

– Да вы не беспокойтесь, мы с Ричардом подготовимся и потренируемся!

– Хватит обсасывать этот никчемный вопрос! – разозлился Олег. – На повестке дня не одна Рублева, есть еще кое-что поважней!

Вот как, а я, значит, так, с боку припека?! Ну погоди же, Олежка, ох, как об этом пожалеешь!

– Итак, вернемся к вопросу об оружии. С тобой, Юань, мы еще не закончили, – сказал с издевкой злопамятный офицер. – Кроме всего вышеперечисленного, берешь пистолет-пулемет, который оставишь в «тачке» дока. Он будет необходим, если сложится вдруг какая-либо внештатная ситуация или начнется преследование. И кроме того, свою ручку с ядом…

Вообще-то у меня две ручки: одна с ядом, а другая – стреляющая не совсем нормальными пулями, которую я отняла у Левки, но командир был не в курсе, и слава богу!

– Поняла? Да, возьми еще электрошокер и расческу.

Я кивнула, а в мыслях голого Олежку сменил обнаженный Иван, а потом и раздетый Магомет, с которым мы начали обмениваться виртуозными и очень страстными сексуальными приемами и…

– Рублева, я не понял? – вернул меня из сладострастных мечтаний в мрачную действительность Олег.

– Всё ясно, поняла, не такая дура, как вы думаете, – обиделась я, однако мое обидчивое настроение командир проигнорировал.

– Рич, вы с Маликом возьмете автоматы и пару гранат. Пользоваться хотя бы умеете? – спросил офицер.

– А то! – бодро ответил почти русский Ричард. – У нас здесь и дети умеют стрелять!

– Теперь ты, Иван. У тебя свое оружие, возьми еще нож и перстень не забудь.

Наш молчаливый Ванька в знак согласия просто кивнул.

– А у нас с Магометом свой арсенал. Вроде всё.

– Нэт, нэ всё, – включился в обсуждение Таирович, – что после? Куда едэм? Давай докладывай…

Тут подал голос Ричард.

– Кстати, на грузовике и джипе будут фальшивые номера, а то мало ли что. А эту Марго с собой берем?

Олег довольно улыбнулся и продолжил, отвечая сначала на вопрос Рича, а потом и главного босса.

– Коко берем с собой, что же касается последующих действий, Магомет, делаем вот что. Из сундуков перекладываем деньги в сумки и несем во двор, грузим в машину и уезжаем. Эти засранцы очухаются только часов через двенадцать, а может, и позже, и вспомнить о событиях последних дней ничего не смогут! В доме дока заполняем дно клеток купюрами, селим в них львов и уезжаем в поселение, короче, в племя, откуда Рич родом.

– А как же другой объект? – растерялся Банда. – Зря что ли следили?

– Но Рич, мы же еще не получили от Марго подтверждающую информацию! Может, никаких денег там больше и нет?! Так на фиг нам лезть туда на свою голову! – хотела отговорить я его.

Однако доктор с жаром возразил:

– Вот чувствую, что есть, и охраны-то всего пара человек, не более, – так Малик сказал. И если мы после этой акции ночью совершим налет на другую виллу, то здесь вполне реально превосходную роль может сыграть фактор неожиданности! Никто ведь из них не может даже подумать, что мы вернемся и нанесем новый удар. Им и в голову не придет, что мы знаем еще об одной их базе, где хранится «капуста»!

Воцарилось молчание. Каждый из нас думал о том, выгорит это дело или нет и стоит ли связываться с новым объектом грабежа?

– Может, всё же ограничиться этими средствами? – спросил озадаченно Иван.

– Эх била, нэ била, полюбить – так королеву, а украсть – так миллион! Будэм брат. Думаю, ночью того жэ дня. Они в это врэмя кинутся на наши поиски, а ми вэрнемся и накроем базу.

– Так туда ведь еще пробраться надо, – засомневалась я, – хотя… можем подсунуть Малика. Измажем его кровью и скажем, что рядом случилась авария, попросим помощи, а для того чтобы согласились, покажем пухленькую пачку зеленых. Они откроют ворота – и всё, дело в шляпе! Заодно избавимся и от них, отправив в нирвану.

– Есть мысль, – сказал в задумчивости Ванька, – вот только… округа просматривается с высоты, и никакой аварии увидеть они, конечно же, не смогут.

– А мы скажем… что это не здесь, а в паре километров, не входящих в обзор данной вышки.

– Хорошо! Имеем более-менее правдоподобную версию и за ворота проберемся, а как быть с входной дверью?

– У охранников должны быть ключи…

– Не факт, – не согласился Иван, – если там хранятся серьезные «бабки», то ключи только у главаря, вряд ли их доверят сошкам!

Мы задумались. Какой-то довольно толковый способ проникновения в чужие апартаменты без приглашения всё время крутился в голове, но я никак не могла сосредоточиться, потому что находилась в состоянии сексуального возбуждения в окружении симпатичных мачо, не считая Ричарда, поэтому дни моего пребывания здесь стали проходить в частых сладострастных грезах… Отряхнувшись от своих настойчивых сексуальных ощущений, я привела мозги и мысли в боевую готовность и поняла, как мы сможем попасть в дом.

– Зачем нам дверь? Мы аккуратненько с помощью меда и бумаги выдавим окно, надеюсь, таковое имеется, и влезем внутрь. Кстати, мед и бумага дают отличный бесшумный эффект, а потому…

– Слюшай, дорогая, а ты случаем нэ сидэла? А то прэдложэния у тэбя хоть и хорошие, но всэ какие-то с уголовным оттэнком, – заявил Магомет.

Тоже мне! Чья бы корова мычала!

– Если вам мои методы не нравятся, могу вообще ничего не предлагать, лезьте через дверь!

Олег едва смог скрыть улыбку и… поддержал меня:

– С сегодняшнего дня работаю только с дилетантами вроде Рублевой, потому что им в голову всегда приходят весьма оригинальные идеи. Молодца, Кэт! – похвалил меня командир, обращаясь на английский манер. – Окно – прекрасная мысль…

– А приборы ночного видения? Надеюсь, они у нас есть? – продолжала я фонтанировать идеями, не веря, что у нас под рукой полный арсенал.

– Верно. Они у нас есть, правда, только три штуки, – обрадовался Ванька.

– Трех приборов ночного видения вполне достаточно, чтобы обыскать виллу. Вот если подтвердится отсутствие финансовых средств или они будут спрятаны в сейф, будет намного хуже, – сказал Олег.

– А зачем им держать их в сейфе, если они знают, что все до ужаса боятся Черного Мангуста и никто не посмеет под страхом смертной казни посягнуть на его добро?! Думаю, если деньги есть, то лежат они буквально на поверхности. Не зря же говорят, если хочешь что-то спрятать, положи на видное место. Надо попытаться и выполнить задачу максимум! – я не сомневалась в том, что говорю, а сама подумала, что надо сделать лишь два броска, и наши с Левой мечты, наконец, осуществятся. Главное – не поскользнуться, не промахнуться и не загнуться!

– Я сэйчас приду, – с этими словами Таирович вышел из комнаты.

«Пописать пошел, – подумала я. – Конечно, наслушаешься кошмарных планов, так и не только писать захочется, а вообще с унитаза не встанешь!» Но я ошиблась. Магомет быстро вернулся, держа в ухоженных руках пачку разноцветных паспортов.

– На вот, Катя, дэржи, – и он передал мне из общей пачки бордовокожую книжицу – паспорт Российской Федерации, и я сразу же вспомнила строки великого русского советского поэта Владимира Маяковского:

…Я достаю из широких штанин

Дубликатом бесценного груза.

Читайте, завидуйте, я – гражданин

Советского Союза.

СССР ушел в далекое прошлое, но мы, российские граждане, точно так же гордимся нашими паспортами и страной, откуда мы родом! Я открыла книжицу и увидела… фотографию Риты. Рядом черным по белому стояло: Калинкина Маргарита Алексеевна, даты рождения, выдачи паспорта… Перелистав страницы, сразу же наткнулась на визы и штамп о въезде в Гану. Девичью фамилию Марго вряд ли здесь знают, а это даст ей шанс с легкостью вырваться отсюда навсегда. Как здорово! На мои глаза навернулись слезы и в порыве нахлынувших чувств я кинулась к Мансурову.

– Большое спасибо, Магомет Таирович! – горячо поблагодарила спонсора. – А… можно я вас поцелую? – и еще не получив разрешения, самовольно обняла и поцеловала темпераментного кавказца.

– Давно би так, – удовлетворенно крякнул Магомет, – а то все намэкаю, а она випэндривается. Нэ дэвочка ужэ, бабушка, а никак нэ соображает, гдэ ее счастье!

Вот гад, это он на соболиную шубку намекает! Нетушки, выпендривалась и дальше продолжу, тогда, ох, как ценить будешь! Я ведь не твои прилипалы-проблядушки, которые ложатся под тебя по одному кивку головы и щелчку пальцев. Нет, уважаемый Магомет Таирович, вы меня никогда не забудете, хоть я уже почти и в стане пенсионерок. И в вашей бурной бабниковой биографии я буду единственной не взятой ни штурмом, ни осадой неприступной крепостью!

Олег молча с раздражением наблюдал за нашим дружественным (с сексуальным подтекстом!) контактом, а потом дал нам с Ричардом приказ:

– Вот что, Юань… и ты, док, идите тренируйтесь носить на ляжке пистолет, не забывая все же вытаскивать его наружу, и позвоните Марго, надо с ней завтра встретиться. Всё ясно?

– Есть! – как дисциплинированные бойцы, ответили мы хором и ушли, оставив разочарованного кавказца в чисто мужском коллективе.

После звонка Маргарите, а встретиться с ней мы решили завтра на ярмарке народных промыслов в самом центре Аккры, я почти до ночи тренировалась носить пистолет на ляжке. Для начала нужна была резинка, которую я с трудом вытащила из штанов спортивного костюма. После швейных манипуляций резинка сидела, как влитая, не сползая с ноги, но это стоя, без движения, а если я буду ходить, как тогда?

Когда пистолет оказался за резинкой, перебирать ножонками стало сложнее, и подвязка, ослабленная граммами оружия (а пистолет, как сказал Рич, весил всего-то двести сорок граммов), тем не менее, поползла вниз, и через десять шагов ствол грохнулся на пол. Вот, зараза! Так… что же делать… может, чертову резинку приклеить к ляжке скотчем? Попробовала – не помогло и не понравилось: резинка упорно сползала вниз. Тогда с Ричардом мы придумали оригинальную авторскую конструкцию. Он достал из своих трусов другую резинку, закрепил ее на моей талии, две оставшиеся, добытые из моего дорогого нижнего белья, были пристроены между конструкцией на поясе и ляжкой, и «пестик» сел, как влитой!

Теперь нужно научиться моментально выхватывать его из кармана. И началось! Юбки, как таковой, у меня с собой не было, имелись лишь широченные брюки. Правый карман пришлось распороть, и сбоку образовалась щель. С трудом просунув кисть внутрь, я нащупала рукоятку, но вытащить оружие не давала рука, застрявшая в проеме распоротого шва. Вот тварь, а?! И какой козел придумал носить боевой пистолет под платьем?! Вторая попытка почти удалась, но пистолет не вынырнул из кармана, а уперся в ширинку брюк, и я стала удивительно похожа на стриптизера Тарзана в апофеозе его сексуального танца, правда, мое ненатуральное «достоинство» в виде дула пистолета в размерах намного уступало его натуральному рабочему инструменту. Ричард недовольно покачал головой.

– Нет, Катя, не так! Засунула руку в карман, схватила рукоятку и мгновенно выдернула ствол. Всё! Проще некуда! Дай покажу.

Я с радостью передала экипировку и оружие тренеру. В знак солидарности Рич тоже распорол карман на своих брюках. Наши с ним размеры оказались один в один, совершенно одинаковые – что талия, что ляжка. Конструкция удобно устроилась на нижней части тела доктора.

– Вот, обрати внимание, я кладу якобы руку в карман, хватаю рукоятку, – рука Рича начала проводить в штанах какие-то манипуляции, – держу крепко, быстро вытаскиваю и…

И… тут грянул выстрел! В брюках дока образовалась приличная дыра, через которую виднелась резиновая подвязка, а в стене красовалась пусть и не небольшая, но вполне реальная пробоина.

– Упс! – испуганно присел тренер.

А через пару минут раздался злобный голос Олега:

– Эй, вы чем там занимаетесь?! Немедленно открывайте!

Сопротивление оказывать бессмысленно, и мы открыли дверь. В комнату ввалился разъяренный офицер.

– Кто стрелял? Вы что, в самом деле, спалить нас хотите? Я вам сейчас обоим бошки оторву!

– Сам же приказал тренироваться, – растерялась я, – а в учении, как в бою, – все может случиться!

Ричард стыдливо прикрывал ладонью дыру на брюках, но Олег с силой убрал руку моего соседа и с укором сказал:

– Ну, Рич, я понимаю, от этой Юань можно ожидать, что угодно, но от тебя – никогда! Как же я ошибался!

Бедный Ричард покраснел. Ничего себе, а чернокожие, оказывается, тоже покрываются стыдливым румянцем! Обозленный командир с крайним возмущением обозрел пробитую стенку, вырвал застрявшую в пробоине шальную пулю, нашел гильзу и забрал их с собой, напоследок зло пригрозив нам:

– Еще раз повторится – убью на хрен обоих!

Больше тренироваться ни малейшего желания, ни энтузиазма не было в принципе, и мы безмолвно, как обитатели морских глубин, разделись и нырнули в свои постели.

Глава 52

Наутро пришла sms от Риты с просьбой о срочной встрече. Через час после завтрака мы направились прямо к ней домой (адрес Маргарита сбросила sms), хоть это и было рискованно. Компанию мне, как всегда, составил Иван. Вскоре наш автомобиль остановился перед жалким разваливающимся домиком в настоящих трущобах. Рич остался на стреме.

Язык не поворачивался назвать эту рухлядь домом, скорее, хижиной, и в этих жутких условиях жила гражданка России Маргарита Калинкина. Только чему же тут удивляться? Наши российские сограждане тоже не ждут манны небесной, но их «обеспечивают» хоть каким-то жильем. Вместо ветхого домика, например, киоском, где как-то должен жить человек; взамен старого аварийного жилья – жилье новое и такое же аварийное, распадающееся на части, как и прежнее. Наши люди настолько неприхотливы и неизбалованы по жизни благодаря всякого рода нечистоплотным руководителям и вороватым чиновникам всех рангов, что могут существовать везде: в подтопленных домах и сожженных квартирах, в холодных сырых подвалах и металлических гаражах, в тесных автомобилях, а то и вовсе на улице. Но даже в этой халупе Марго не являлась хозяйкой, а просто снимала угол у такой же одинокой и нищей старухи, какой была и она сама.

Согнувшись в три погибели, вползли в лачугу.

Наша подруга испытывала неудобство за такую убогость, но мы сделали вид, что обстановка дома нас не интересует. Перед нами стояла бледная Рита с темными кругами вокруг глаз, ее сотрясала нервная дрожь: она была не на шутку напугана. Волнуясь и от того заплетаясь, сообщила следующее:

– Вчера Мангуст дал добро на показ денег вторично, а после получения трехсот тысяч… приказал вас устранить… ну… в смысле… убить! Как же теперь, а? Что же будет? – повторяла она, несмотря на невыносимую жару, кутаясь в простенький, задрипанный платок.

Иван молча достал фляжку и протянул нашей разведчице.

– Выпей и успокойся, это коньяк, а потом поговорим.

Пока Маргарита, хлебнув из фляжки, приходила в себя, я разглядывала жалкую обстановку. На не очень чистом земляном полу, покрытом циновками, лежало что-то вроде старого матраса, рядом вместо тумбочки – какой-то картонный ящик, на котором в простенькой рамочке стояла фотография молодой симпатичной Риты с хорошеньким двухлетним мальчиком-мулатом на руках. И я сразу поняла, что это и есть украденный сын нашей несчастной соотечественницы – Экин! От безумной жалости к бедной матери и ее любимому, но безвозвратно потерянному мальчику, горло перехватил спазм. Чтобы успокоиться, я выдернула из Ванькиных рук флягу и тоже сделала глоток. Теперь можно было говорить.

– Рита, прошу тебя, без паники! Всё в порядке, не беспокойся, ничего ни с нами, ни с тобой не случится! Послезавтра начнется серьезная операция и ты примешь в ней участие, от тебя многое будет зависеть. А потом… потом уедешь вместе с нами, сначала в одно место, а затем… в Россию.

– Но… как же, у меня ведь нет паспорта, – растерянно пробормотала Маргарита, – и в посольстве сказали, что помогут, если только будет документ…

Я раскрыла свою сумочку, медленно вынула бордовую книжицу и, помахав перед ее носом, бросила ей прямо на колени. Она дрожащими руками осторожно взяла паспорт и, все еще боясь его раскрыть, просто прижала к груди. Видя такую нерешительность, я подтолкнула ее к действиям.

– Ну, смелей же, открывай!

Она осторожно раскрыла паспорт, перелистала страницы и, увидев, наконец, свою фотографию и данные, заплакала навзрыд…

– Ваня, выйди, – совершенно позабыв о конспирации, едва вымолвила я и, обняв подругу, прижала ее к своей груди.

Рита заплакала еще сильнее. Худенькая спина ходуном ходила в моих руках, сотрясаясь от рыданий. И от ее слез то ли радости, то ли потрясения вся верхняя часть моей футболки вмиг промокла.

Я гладила ее и говорила какие-то ободряющие слова:

– Риточка, всё позади, дорогая! Ты гражданка России, и родина тебя ждет, успокойся, пожалуйста. Всё у тебя еще будет: и дом, и семья, и дети. Мы победим!

Еле-еле удалось привести ее в чувство. Паспорт пока я забрала, чтобы он не пропал в очередной раз.

– Скажи, а остальные знают, где ты живешь?

Она, всхлипывая, кивнула.

– Знают, но ни разу не были. Связываются со мной по телефону, когда надо, и тогда я сама еду к ним на встречу.

– Хорошо. Ты в порядке? А теперь слушай внимательно. Послезавтра…

Тут раздался звонок мобильного.

– Зайти можно? – спросил Иван.

– Да, – в хижину влез мой партнер.

Я продолжала:

– Так вот, послезавтра мы приезжаем на виллу вместе с вами. Ничему, что будет там происходить, не удивляйся, и какая бы ни сложилась ситуация, не теряйся. Повторяю, с нами со всеми ничего не случится, а вот кое с кем может…

– Что я должна делать? – с нетерпением спросила Рита, окончательно придя в себя.

– Твоя задача – находиться у входной двери и, как только привезут деньги, незаметно запереть ее на ключ, который из двери вынимать не нужно. Далее этот Зуми передаст ключи от сундуков и ты откроешь их. Как только сделаешь это, как бы не специально отступай к двери и находись там. Будешь ее контролировать, чтобы никто из них не вырвался на свободу. Если вдруг будут стрелять, постарайся не попасть на линию огня, под пули. Ты поняла? Повтори.

– Поняла, – утвердительно закивала Рита, – должна закрыть входную дверь на ключ, затем пойти открыть сундуки, отступить опять к входным дверям и оставаться там, да еще не попасть под пули.

– Всё верно, молодец! Ключи от сундуков постарайся незаметно оставить у себя, положи в карман, но не на глазах у Зуми и охранников!

Она кивнула.

– Теперь вот что. Есть какая-нибудь информация о том, будет ли на вилле еще подкрепление?

Рита отрицательно покачала головой.

– Нет, они думают, что вы совершенно обычные люди, которые поверили в их сказки, и ничего неожиданного и плохого от вас не ждут.

– Это хорошо! А что с другим объектом, откуда привезли деньги в первый раз? Что-нибудь удалось узнать?

Рита несколько разочарованно пожала плечами.

– Я для них никто и мне запрещено бывать на таких сходках. К Джеро имеет доступ лишь Мойше. Я же могу получить информацию только тогда, когда они при мне между собой обсуждают свои планы. Знаю, что на той вилле никто не живет. Там ли деньги, не в курсе. Ее охраняют двое с оружием, на вышке пулемет. Вышка только с одной стороны дома и, как всегда, забор и колючая проволока, но два раза в неделю на вилле обязательно находится третий охранник. Может, это связано с тем, что туда привозят деньги? – сделала предположение Рита.

«Может… всё может быть», – подумала я и спросила:

– А в какие дни появляется третий охранник?

– В среду и пятницу.

Послезавтра как раз выпадало на среду! А вот это уже весьма интересное совпадение!

– Не знаешь, в котором часу он появляется?

– Нет… не знаю, но думаю, что с утра. Знаешь, Катя, – предложила Рита, – может, мне подарить браслет Агнес? Она и так уже уговаривала меня продать его ей, но я сказала, что сделаю это только тогда, когда русские уедут, а то перед ними будет неудобно. А она мне и говорит: «Скоро уедут, но только не к себе, в Россию, а в гости к гиенам и шакалам!»

– Это мы еще посмотрим, кто у них первый в гостях очутится!

Тут Марго схватила меня за руку своими в буквальном смысле слова ледяными пальцами, как будто мы сидели не в хижине в Африке, а в чуме на Северном полюсе.

– Катя, если что-то не получится, мы – покойники! Джеро – зверь и постарается достать нас из-под земли. Здесь везде его люди!

Но я, не поддаваясь ее паническим настроениям, строго сказала:

– Ты же русская баба, Рита, которая и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, как сказал поэт Николай Некрасов. Разве же нас, русских женщин, может испугать какая-то вонючая обезьяна? Конечно, нет! Соберись, всё будет в порядке, а браслет этой жирной суке ни в коем случае не отдавай! И еще один вопрос. На дальней вилле имеются окна и сигнализация?

– Окна есть, а сигнализации сто процентов нет! Даже наличие денег эту проблему никак решить не может, края-то дикие! – уверенно сказала Марго.

Вполне вероятно, но существуют же богатые особняки, как у Флетчера, и отели… Так это же в городе, а вилла-то находится на окраине какой-то занюханной деревни, поэтому суетиться и тратить деньги для того, чтобы провести туда сигнализацию, никто не будет, тем более, что объект под круглосуточным вооруженным наблюдением.

– Ладно, Ритуля, желаем и тебе, и себе удачи! Твердо помни, что мы тебе сказали. Завтра встреча не состоится. И прошу тебя, подготовься к операции морально.

На прощанье мы с Ванькой крепко обнялись с нашей союзницей, очень надеясь на ее содействие. Вернувшись в отель, всю полученную от Марго информацию доложили нашему начальству. В ответ на детальный доклад Олег раздосадованно воскликнул:

– Черт, если бы знали, что этот проклятый Мойша имеет доступ к главарю, подарили бы ему эту игрушку, в смысле браслет, но в мужском варианте!

Ричард, получивший нагоняй от Олега, сегодня целый день не появлялся. Дырку на штанах тренера пришлось зашивать мне, причем доктор долго сопротивлялся, однако я убедила его, что это случилось по моей вине, и он согласился. Видимо, занимается сегодня делами: либо клетками, либо разведкой. Вернулся мой «сожитель» очень поздно и сказал всего два слова, которые привели меня в состояние душевного волнения: «Все готово», и прямиком отправился в чарующее царство Морфея.

На следующий день в город на прогулку мы решили пойти только втроем – я, Магомет и Ричард. Наши друзья занимались подготовкой последних деталей операции и присоединиться к нам не смогли. Я тоже до вечера времени даром не теряла, тренируясь молниеносно вытаскивать пистолет из-под резинки на ляжке, но, к счастью, незаряженный, без патронов, которые Рич предусмотрительно вынул из обоймы во избежание смертной казни, обещанной Олегом. Через час усиленных тренировок в манипуляциях с оружием появилась даже виртуозность. Я, как Никита, крутилась около небольшого зеркала, раз за разом вытаскивая и наставляя пистолет на свое суровое отражение. Сначала ответственная тренировка проходила безмолвно, затем прорезался звук.

– Стой, свинья!.. Нет, не так, – обращаясь к невидимому сопернику, поправила я себя. – Стой, черная свинья! Или, может быть, горилла? Хотя они ведь и так черные… нет, лучше свинья или негодяй, а может, подонок? – я находилась в раздумье, ладно, потом определюсь. – Ни с места! Руки вверх, козел! Одно движение – и ты труп, сволочь! – и сделав такое зверское лицо, от лицезрения которого можно было испугаться больше, чем оружия… вдруг подумала: и на каком же языке я озвучу сей текст, если это быдло, кроме местного наречия, другими языками вряд ли владеет?!

Да пошли они на фиг, буду говорить на русском, пусть услышат наш родной язык в первый и последний раз в жизни, больше никаких шансов у них уже не будет!

Глава 53

Сегодня с раннего утра, как и планировали, втроем с Магометом и Ричардом отправились на прогулку по Аккре. Магомет – как турист, Ричард – как переводчик, а я – с тайной надеждой получить от спонсора какой-нибудь щедрый подарок вроде соболиной шубки. Неожиданно вспомнила про шикарную фигурку кота, которую из-за отсутствия денег не удалось купить в прошлый раз. Вот подарочный объект и определен. Для Магомета сумма в сто пятьдесят евро эквивалентна полутора рублям, короче, жалкая мелочь, не заслуживающая внимания, и думаю, для вечного генератора оригинальных идей – Кати Рублевой он не поскупится.

– А вы уже были в Африке? – спросила я шефа.

– Нэт, впэрвые тут.

– Что же вы так? – посетовала я авторитетно, как будто всю жизнь только и делала, что шлялась по этим черным краям. – Неужели на экзотических животных не интересно посмотреть?

– Знаешь, дорогая, – философски заметил Магомет Таирович, – у нас в России своих звэрэй хватает, особэнно двуногих, по этой причине болшого жэлания глядеть на них здэсь нэт. По жизни насмотрэлся ужэ вишэ криши!

Это точно, народ за последние десятилетия действительно превратился в озверевшее стадо, но почему-то именно в нашей стране. Нас, наверное, Америка травит или заражает, больше в общем-то некому. Надеется, что поубиваем друг друга сами и ядерная война будет не нужна. Сбудется, наконец, мечта идиотки! На, получай Россию на тарелочке с голубой каемочкой с лесами, морями, полями, лугами, реками, газом, нефтью и всеми природными ресурсами.

Только жалко мне их политиков-старперов, ведущих свою страну тропой войны. Всё пыжатся, пыжатся, вечно суют свои поганые носы во все мировые щели, а толку-то нет. Есть только патологическая ненависть большинства к этой, по слухам, «великой» державе. Если уж Вьетнам не осилили, что говорить о нас, россиянах?! Не мешало бы вспомнить один постулат: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет земля русская!»

В годы застоя я не помню такого, чтобы за взгляд, сделанное замечание, выражение лица можно было получить по башке, в глаз или вообще отправиться прямиком на тот свет. Русский человек сегодня вспыхивает, как спичка, и безудержная ярость мгновенно выплескивается на всех окружающих без исключения. Этому жуткому явлению подвержены абсолютно все, начиная с детей и заканчивая глубокими стариками. Такая неадекватность коснулась даже слабый пол… Неужели нельзя разобраться нормально и цивилизованно, почему надо сразу же лезть в драку и выяснять отношения до смертоубийства?!

Сама стала свидетелем дикой сцены. На дороге столкнулись две машины. Из одной выбралась дама, из другой – джентельмен. Пока мужчина стоял спиной к сопернице, мадам, уже немолодая тетка, не долго думая, подошла к нему сзади и… пнула! На этом выяснение отношений для дурочки закончилось, потому что в одно мгновение, получив сдачу прямо кулаком в лицо, она рухнула там же, где совершила попытку нападения на оппонента, а потом со сломанным носом и синяком на все «табло» слезно жаловалась на мерзавца, который ее, «бедную», ударил! Спрашивается, а сама-то что лезешь в драку со здоровым амбалом? Почему не можешь спокойно дождаться представителей дорожно-постовой службы, чтобы решить все вопросы миром. Или… это уже заболевание? Ведь люди в фильмах ужасов про зомби, заражаясь вирусом ярости, тоже нападают на себе подобных. Может, и среди россиян гуляет жуткий вирус, запущенный такой враждебной и ненавидящей нас всеми фибрами души страной, как США, превратившийся уже в полномасштабную эпидемию?!

Незначительная ссора, обмен словесными оскорблениями и дикая обида теперь все чаще заканчиваются летальным исходом. Зверства переходят все мыслимые и немыслимые границы. Тяжело раненого человека в больнице жестоко добивают целым коллективом в сорок человек, и этот случай вовсе не единичный! Озверевшие подростки нещадно издеваются над своими же одноклассниками и даже учителями! Глубокие старики, не поделившие несчастные метры приусадебных участков, без промаха стреляют друг в друга! Бабушка, уличившая дедушку в измене столетней давности, трудно в это поверить, ежедневно избивает несчастного до полусмерти! А в руках автовладельцев для выяснения отношений с противниками чего только нет, начиная с кулака и топора и заканчивая автоматом. И конца и края этому не видно!

Вроде бы адекватные по жизни, солидные люди, с образованием, прекрасным местом работы, отличные семьянины в одно мгновение превращаются в хулиганов и убийц. Агрессия, агрессия и еще раз агрессия, которая лезет изо всех щелей, выяснения отношений только в форме насилия, и никак не иначе! Это просто кошмар! Хочется крикнуть: «Люди, остановитесь!» Я была во многих странах Европы, но такого, что творится на моей родине, не видела нигде. Возможно, это действительно воздействие извне, и на это следует обратить пристальное внимание?! Может, нужно уже бить тревогу и принимать какие-то меры?!

В Германии лишь раз я стала свидетелем очень короткой потасовки в метро. При входе в вагон один мужчина дал пощечину другому, но между ними встал третий, и они, как ни в чем не бывало, спокойно разошлись в разные концы вагона. Это был единственный случай, связанный с рукоприкладством, больше ничего подобного за много лет проживания за рубежом я припомнить не могу! В общем, Мансуров совершенно прав: двуногого зверья намного больше, чем нормальных и адекватных людей!

Первым делом мы поехали в торговые кварталы. Зная безумную любовь спонсора к шикарным шмоткам и украшениям, с большим трудом уговорили его одеться попроще: в обычные летние брюки и рубашку. Ричард предупредил, что лучше снять и цацки, чтобы не провоцировать население на ограбление. Магомет внял нашим просьбам, и сегодня в нем можно было узнать крутого и богатого чувака только по ухоженному виду, лицу без единой, несмотря на солидный возраст, морщинки и наманикюренным пальцам.

Господин Мансуров не только не придерживался такого гадского определения мужчины, как «могуч, вонюч и волосат», но и частично его опровергал. По поводу волосатости – этого добра хватало, о чем говорило количество волос на голове, руках и груди, но если честно, то нынешняя повсеместная мода современных, даже молодых мужчин на лысость меня совсем не привлекает. Здесь было хоть на что полюбоваться. Я и сама бы не прочь заиметь такую роскошную, как у него, гриву, но вот бог, к сожалению, не дал! Вонючесть же присуща только неандертальцам да сегодняшним бомжам, а наш шеф всегда источал тончайший аромат неземного парфюма. С могучестью тоже всё было в полнейшем порядке. Тренировочный зал не оставлял ему шанса выглядеть дохлым шибздиком, что так не по душе прекрасному слабому полу, к которому он был крайне неравнодушен!

Во время нашей прогулки, к моему большому удивлению, в его своеобразном затейливом поведении появилась даже некая человечность. Он с огромным удовольствием общался с Ричардом, задавая вопросы и искренне удивляясь национальным традициям и условиям существования народа, который проживал в этой удивительной стране.

Проходя вдоль рядов с различными товарами, добрый кавказец неоднократно предлагал мне что-нибудь купить, пытаясь, наверное, задобрить недоступную Катю Рублеву и сломить, по его мнению, дурацкое сопротивление. Я ловко уклонялась от предложений невероятной щедрости и лелеяла мысль, что скоро стану обладательницей шикарного деревянного кота, который ни в какое сравнение не шел с хилым, дохлым танзанийским бегемотом, которого Левка не разрешил купить, мотивируя тем, что он мне уже больше не понадобится!

Следующей была лавка, в которой продавались термосы. Интересно, зачем они им здесь, если любую жратву можно спокойно подогреть прямо на земле и через пять минут всё будет готово?! За прилавком стояла чернокожая «мадам Грицацуева». Она была уже пожилой, но такой же здоровой, как боксер Валуев в лучшие годы своей спортивной карьеры. Увидев нас, сразу же усиленно начала предлагать свою продукцию, которая, кстати, отличалась оригинальностью. Термосы имели причудливые формы. Они представляли из себя и девушек из «Playboy», стоящих в игривых позах, в основном раком, и героев мультфильмов – веселого мышонка Микки-Мауса и скупого утя Скруджа МакДака, и даже сладкую парочку Барби и Кена! Торговка в конце своей хвалебной речи товару, громко хлопнув себя по мощной груди, представилась:

– Мама Гана!

– Катя Рублева, – скромно ответила я, поскольку лицом стояла к ней первой.

Она радостно, как слон, идущий на водопой, громогласно рассмеялась и по-дружески слегка треснула меня по плечу.

От такого проявления доброжелательности удержаться на своих двоих я не смогла, потому как меня швырнуло прямо на Магомета, который, в свою очередь, рухнул на ошалевшего Ричарда Банду. Сразу же вспомнился инцидент в самолете, когда таким же образом я сбила с ног старика и стюардессу. Эта тетка почти за одну минуту, слегка приложившись ко мне, отправила нас троих почти в нокаут! Вот кого надо выпускать на ринг против боксера Кличко! Она раздавила бы его в один момент в первом же раунде! Ганская Кинг-Конгша и сама очень испугалась, увидев нашу поверженную троицу, барахтающуюся в красной африканской пыли, и попыталась приблизиться к нам. Мы прямо перепугались, что нам сейчас еще и добавят, но толстуха, как щенков, за шкирку подняла нас троих с земли и, чтобы загладить свою вину, подарила нам один из своих «шедевров» – плейбойскую, а вернее, плебейскую бабу в одних трусах и с заячьими ушами на макушке. Трофей почему-то вручила именно Магомету, видимо, сердцем чувствуя, кто является любителем подобных кисок. Крепко держась друг за друга и пошатываясь, чумазые и крайне обалдевшие, мы, едва передвигая ногами, дошли до какого-то здания и остановились, чтобы перевести дух.

Боже, надо до завтрашней операции еще попробовать остаться в живых! После дружеского приветствия мамы Ганы и падения все части тела слегка побаливали. Я оглянулась и увидела на окне красочную вывеску. На ней во весь свой огромный и зубастый африканский рот улыбался какой-то дядька, а внизу крупными буквами было написано «Massage». Э… да это же мое самое, что ни на есть, желанное времяпрепровождение! Массаж я обожаю до потери пульса, но получать такое удовольствие мне приходится не часто: в основном, из-за стойкого сопротивления партнера по жизни и вечным приключениям Андрея Рублева, который делает его всегда только из-под палки, постоянно ругаясь и скандаля со мной, нередко притворяясь не только больным, но и мертвым! Оглядев своих спутников по прогулке, робко предложила:

– Может, зайдем?

И мы зашли. За стойкой массажного кабинета стояла миловидная девушка, при виде которой у неисправимого и неуправляемого бабника Магомета Таировича уже закапала слюна сладострастия. Мне стало обидно, что, глядя на меня, у него такой рефлекс не вырабатывается! Мы заплатили деньги за один сеанс, и работница провела нас в массажный кабинет. «Интересно, – подумала я, – эти двое тоже будут присутствовать при таинстве массажа, когда мое голое и, по мнению Олега, несовершенное тело будут мять профессиональные руки африканского массажиста?» Обнажаться при моих спутниках мне совсем не хотелось, потому что один из них был отчаянным баболюбом, а второй хоть и являлся медработником, но, как заявлял ранее, возбуждался от вида голых белых самочек.

Ожидание продлилось недолго. Послышались шаги, и в комнату в белом халате вошел тот самый африканец, который лучезарно улыбался на плакате. Но… у него… не было рук! Вообще никаких: ни правой, ни левой! Ноги были, а рук нет! Мы так растерялись, что просто молча пялились на него. Мужик поздоровался, бодрыми шагами подошел ко мне и… небольно укусил меня за выглядывающее из футболки голое плечо! Тут, в конце концов, у меня прорезался голос, и не только у меня. Первым, как больной, заголосил Магомет:

– Ты что жэ это дэлаешь, а, сын шакала? Зачэм кусаешь моя жэнщина?! – возмутился он.

– Рич, – испугалась я по-настоящему, – может, это кабинет людоеда и они так заманивают белых людей?!

В это время безрукий, неслышно подобравшись ко мне сзади, в очередной раз укусил меня, но теперь за загривок. Этого уже я выдержать не могла! Хорошо еще, что укусы безболезненные и, надеюсь, не слишком ядовитые, но может, это только разогрев перед приемом пищи?!

Возмущенный Рич на их языке что-то крикнул этому кусачему чуваку в белом халате. Тот удивился и начал объяснять. Когда он закончил свою темпераментную речь, наш док схватился за живот. Магомет недоуменно спросил:

– Ну, что там? Что говорит этот зубастый паразит?

– Он, вообще-то, массажист, а поскольку является безруким инвалидом, то массаж делает зубами, так что мы попали туда, куда надо!

Мы с Магометом прямо остались без слов! Массажист-инвалид вновь собрался укусить меня, продолжая, так сказать, начатый процесс, но я быстренько соскочила со стула и стремглав кинулась из кабинета, а вслед за мной и хохочущие партнеры. И чего только не придумают люди, чтобы заработать деньги, просто кошмар! Надо же, массаж зубами! То-то же этот лепила улыбался на афише во весь зубастый рот, демонстрируя на всеобщее обозрение орудие своей профессиональной деятельности, и я бы добавила, более чем странной!

Трое нокаутированных и среди них одна покусанная, мы еле добрели до лавки, где почти год назад продавался мой любимый кот… но, увы, красавца уже не было! Да… если не купишь то, что понравилось сразу, всё – фиг найдешь! Самое страшное, что потом я всю жизнь не могу забыть несостоявшуюся покупку! Однажды на блошином рынке увидела обалденную свечку, почти как из сказок Андерсена, которая и стоила-то всего пару евро. Однако, будучи уверенной в том, что еще очень рано, народу мало, и никто ее не заберет, наивно пошла осваивать другие ненужные товары, имея желание через короткое время вернуться и купить прелестную вещицу. Меня не было минут десять, но и этого времени хватило, чтобы свечку уволокли прочь! А мне только и осталось, что жить мучительными воспоминаниями о ней!

На вопрос о наличии желанной фигурки хозяин лавки только пожал плечами, и Рич доложил, что купить ее и в этот раз нам не удастся! Вот так всегда, по закону подлости, то, о чем мечтаешь и на что надеешься, никогда не получается! Многие незамужние девушки, страстно желающие выйти замуж, либо остаются совершенно одинокими, либо получают таких уродов, с которыми не могут разобраться до конца жизни, находясь в состоянии непрекращающейся войны.

Женщины, борющиеся порой полжизни, за осуществление своей заветной мечты – стать матерями, так и не достигают результата. Люди, мечтающие разбогатеть, пожизненно влачат жалкое существование, с трудом перебиваясь от зарплаты до зарплаты. А тем горемыкам, которым по каким-либо причинам не досталась вожделенная покупка, как правило, только и остается мечтать о ней. Обидно, однако!

Зато когда не ждешь ничего хорошего, все происходит само собой. И жених нормальный появляется, и детишки, и деньги, и отличная работа, и желанная покупка – всё, как по взмаху волшебной палочки! Так, может, не надо нам настойчиво требовать от Вселенной то, чего мы очень хотим, а набраться терпения и ждать? Она ведь сама знает, когда осчастливить нас подарком судьбы!

Я так расстроилась, что шеф, видя мои страдания, решил хоть чем-то меня порадовать.

– Зачэм так расстраиваешься, дорогая?! Плюнь ты на этого сраного кота!

Эх, Магомет Таирович, если бы ты его видел, не плевался бы сейчас, подумала я, с горечью вспоминая упущенную прелесть.

– Я тэбе, Рублевка, вот что сэйчас подарю, – продолжал спонсор, оглядываясь вокруг, – так… а хотя бы и того крокодила! Вон какой болшой! Тэбе он очэн понравится, вот увидишь, дорогая! – и он указал на исполинского, почти трехметрового деревянного аллигатора, который выглядел совсем как живой.

– Не хочу! У меня уже есть такой, правда, кособокий, страшный и в десять раз меньше этого экземпляра, но хочу-то я кота!!! – закапризничала я.

– Зачэм тэбе какой-то дурацкий кот?! – рассердился Магомет Таирович. – Бэри, что дают! Здэсь хоть есть на что посмотрэть! Вон какой здоровый!

– И как, по-вашему, я его повезу? Вот, смотрите, – и чтобы подкрепить свои аргументы делом, я легла на циновку рядом с монстром, и оказалось, что он превышает мой собственный рост метра на полтора, – я его и поднять-то не смогу! Куда он мне, не хочу! Да и цена, думаю, не две копейки!

– Нэт! – уперся кавказец. – Нэт, купим тэбе солидный подарок, а нэ какое-то там дэшевое говно! Цэна подарка значэния нэ имеет! Сколко стоит? – спросил он у Рича.

Тот, предварительно поинтересовавшись у торговца, ответил:

– Тысячу седи! Он говорит, что этот крокодил не только антикварный, но и приносит удачу!

– Мэлочь! – и Мансуров достал пухлое портмоне.

– Мне ничего, кроме кота, не надо!

– Нэт, надо!

– Не нужно!

– Нэт, нужно!

Больше сил спорить с ним и сопротивляться не было! Вот упрямый хрен! Представляю, как он обращается со своей несчастной женой, если она у него, конечно, есть:

– Я куплю тэбе сто пятое бриллиантовое колье… или сто пэрвую соболиную шубку!

– Не надо, милый, мне все равно их некуда надевать, ты же постоянно держишь меня дома!

– Ничэго, будэшь на кухне носить!

Его ни в чем нельзя ни убедить, ни переубедить, и последнее слово обязательно останется за ним! Наверное, все миллиардеры такие, иначе они бы ими не были!

Монстр всё же щедрым спонсором был куплен, и мы с большим трудом втроем понесли его к выходу из лавки, но, дойдя до двери, услышали окрик торговца. Рич остановил нас:

– Подождите! Давайте-ка опустим его на пол!

К безропотно лежащему у наших ног крокодилу подошел лавочник, что-то сделал, и под чудовищем по всей длине его тела появились три колеса с одной стороны и три с другой. Затем в деревянные ноздри гиганта была вдета веревка, кончик которой торговец поспешно сунул мне в руки, и я повезла подарок, как это делают малыши, тянущие за собой свои любимые машинки. В отель мы приплелись уже после обеда и сразу же наткнулись на изумленного Олега. Узрев нашу грязную, едва передвигающуюся компанию, да еще с гигантским аллигатором на веревочке, который тащился за нами, как хвост доисторического ящера, он только и сумел из себя выдавить:

– Вы где были?

– Гуляли, – ответили мы пространно, но дружным хором.

– После обеда прошу на совещание, – предупредил старший по операции, на что мы, выразив свое согласие кивками, исчезли в недрах своих номеров.

Глава 54

Через час, приведя себя в порядок, пообедав и немного взбодрившись, собрались на последнее перед операцией заседание.

– К завтрашнему дню всё готово? – спросил Олег.

– Всё, – ответила я за всех.

– Теперь вот что, Магомет, по легенде я – твой юрист, который приехал вместе с тобой, чтобы заверить инвестиционный договор между сторонами. Бумаги для вида мы подготовили, – Олег продемонстрировал нам пачку отпечатанных документов на двух языках – русском и английском. – Перед привозом денег будет треп о вложении ими средств в наше дело, тогда и выложим этот договор. Когда привезут «бабки» – всё, полное внимание! Каждый на своем посту. Времени у нас не много, и чем скорее всё сделаем, тем быстрее оттуда уберемся, пока не приперся сам Мангуст со своими головорезами!

– А что со второй виллой? – спросил Магомет.

– Вечером того же дня вновь выезжаем на дело. После первой операции, чуть ранее, туда подъедет Малик и до нашего приезда будет наблюдать за объектом, – начал разъяснять наши задачи Олег. – Мы появимся там вечером, а дальше… действуем по обстановке. Ричард, и ты, Катерина, подумайте об окне, потому как через дверь мы вряд ли проберемся!

Черт, совсем забыла! Надо же хотя бы опробовать предложенный мною способ выдавливания окна с помощью меда и бумаги. Честно говоря, про такой метод я только слышала. Испытывать его пока не приходилось. Перед такой серьезной операцией надо обязательно потренироваться, чтобы не попасть впросак, не подвести своих партнеров, упаси Господь, и в конце концов не опозориться! Планы на сегодняшний вечер были определены.

– Спрашиваю вас в последний раз, – настойчиво вещал Олег, – вопросы есть? Сигналом к началу операции на первой вилле будет мой кашель, ясно?

– Да… да… ясно… в общем и целом понятно, – раздался нестройный хор разномастных голосов.

– Тогда с богом! Подъем в 5:00, в 5:30 без опозданий спускаемся на завтрак. Всем собрать свои шмотки, завтра же выезжаем отсюда. Вещи положите в машину Рича. Ничего не забывайте, никаких улик, мелочей, бумаг и документов, по которым они смогут нас вычислить! Особенно это касается тебя, Рублева! – проинструктировал нас командир.

Вот те на, а я-то тут причем? Уж внимательней меня в нашей компании никого и нет! Это он мне мстит за магометова крокодила, думает, наверное, что мы с Мансуровым уже скорешились, раз такие подарки делает. Про шубку еще не знает! А то вообще бы на эту операцию не взял. А вдруг… я ему сильно нравлюсь и поэтому он меня зверски ревнует? Всё может быть… Настроение моментально поднялось! Как ни крути, а стимул – великое дело! Хотя… вряд ли, ведь у меня же нет ни бровей, ни волос, и ноги не кривые, кому такая понравится?! Вероятно, только Андрею Рублеву!

Строго взглянув почему-то именно на меня, Викентьевич напоследок сказал:

– Спокойной ночи, ребята, до завтра.

Попрощавшись, мы разошлись по комнатам.

– Слышь, Рич, – спросила я озабоченно у доктора, – что с окном-то будем делать? Ты только Олегу не говори, но я лишь слышала про этот метод с медом и бумагой и, если честно, даже не в курсе, работает он или нет!

Ричард кивком указал на свою тумбочку. Только сейчас я заметила на ней небольшую баночку меда и кипу старых газет.

– Давай потренируемся!

– Где? – удивилась я.

– Там, где есть окно… а хотя бы и здесь.

– Как здесь? Ты предлагаешь выдавить окно тут?

– А ты желаешь это сделать в холле? – парировал доктор.

– Да нет, но я не знаю… заплатить же придется…

Банда рассмеялся.

– Ну… за этим дело не станет, деньги ведь есть!

– Ладно, давай начнем с окна в ванной. Оно все-таки не такое большое, как остальные. Опять от Олега влетит, если что не так получится!

– Хорошо, пошли, – Ричард, схватив с тумбочки «преступные инструменты», потащил меня в ванную.

Как приступить к осуществлению данной акции, я не знала и в полной нерешительности топталась рядом, не в состоянии взять в руки орудия производства.

– Говори, что делать? – вывел меня из глубокой задумчивости подельник. – Куда мазать мед: прямо на стекло или бумагу?

Я подумала, что разницы от «удара в лоб или по лбу» нет никакой, поэтому скомандовала:

– Мажь на окно.

– На всё или только по периметру? – поинтересовался партнер.

– Давай на всё… вот, хорошо, а теперь клей на него бумагу… нет, одного слоя достаточно!

Через несколько минут к «акции вандализма» всё было готово.

– Ну, с богом! – прочитала я про себя молитву. – А теперь… выдавливай!

Ричард аккуратно пальцами обеих рук надавил на окно, но оно даже не дрогнуло. Проклятье!

– Нет, подожди, – дала я «вандалу» свои «толковые» рекомендации, – нажми руками по основанию всего периметра окна.

– Катя, – возмутился Рич, – у меня вообще-то всего две руки. Я же не Шива! Может, ты предложишь задействовать еще и ноги?!

Тоже мне, умник нашелся!

– Зачем же ноги! У нас есть еще две руки – мои, – бурно отреагировала я и приложила свои пятерни снизу, – раз, два, выдавили…

Но… окно, зараза, стояло намертво! Так в поте лица мы трудились еще с полчаса… безрезультатно!

– Нет, Кэт, ни черта не получится! Всё это хрень на постном масле! – протянул Рич разочарованно. – Ничегошеньки не выйдет, просто подведем наших. Нужен другой способ.

Я была крайне расстроена. И что делать? Как мы проберемся в этот чертов особняк? Теперь скажут, что Рублева – полное трепло, а этого допустить никак нельзя. Имидж превыше всего!

– Подожди, надо подумать, – я постаралась, как могла, успокоить компаньона по ограблению, хотя в моей пустой голове никаких идей по осуществлению проникновения в чужой дом через окно не было! Может, взять с собой топор?!

Решила сделать паузу и собрать вещи. Открыла чемодан, чтобы положить туда свои шмотки, и тут рука нащупала какую-то палку… черт, не может быть, да ведь это же… лазерное оружие, спрятанное в трости, которое мне всучил Олег! А ведь мощный луч лазера может прожечь дыру до четырех сантиметров! И хотя опыта высаживания окон с помощью ручного лазера у меня еще не было, идея понравилась, и, выхватив супер-современное оружие, я со всех ног кинулась в ванную к Ричарду, который всё еще мудохался с народными средствами разбоя.

– Док, это мощный лазер, давай попробуем!

У Ричарда от изумления глаза полезли на лоб.

– Ты шутишь?!

– Нет, абсолютно серьезно, – я сняла с трости набалдашник и повернула ручку так, чтобы в поле доступности появилась потайная кнопка.

Направив лазерное оружие на основание окна, я лихо прошлась лучом по всему периметру – и, о чудо, окно со звоном рухнуло внутрь ванной комнаты. Рич обалдел, затем, придя в себя, сделал замечание, что надо бы придержать стекло руками, чтобы не было шума. Отлично! Выход путем проб и ошибок найден!

Доктор позвонил Олегу, а после того, как тот пришел и мы с Ричем, перебивая друг друга, объяснили ему нашу новую методику высаживания окон, срочно вызвали дежурную, которой продемонстрировали разбитое стекло и попросили срочно вставить другое, сообщив, что оплатим его сами. Неразрешимая, казалось бы, проблема была с блеском решена, и все остались очень довольны. До самой ночи мы с доком проверяли и собирали оружие и вещи. Когда, наконец, угомонились и легли в свои постели, Рич спросил у меня:

– Тебя ведь по-настоящему Ольгой зовут?

– Да, – решила я признаться ему, – меня зовут Ольга Штерн, я русская, но уже много лет живу в Германии.

– На русскую ты не похожа, да и фамилия у тебя иностранная, почему? – с любопытством спросил он снова.

– Фамилия эта моего мужа-еврея, а я частично русская, но во мне, как и в тебе, течет еще и мусульманская кровь!

– А ты знаешь, Оля, я это почувствовал и очень хочу, чтобы на нашей с Анжи свадьбе, а мы обязательно поженимся вновь, – пояснил он, – ты стала моей свидетельницей, а еще, чтобы всей семьей мы приехали к тебе в гости в Германию, примешь?

– Конечно, Рич! Для тебя и твоей семьи двери моего дома всегда нараспашку! А ты что… решил насовсем переехать в Хакасию? – поинтересовалась я его планами.

– Нет, увезу их в Москву, будем жить в столице. Выдадим доченьку замуж и дождемся внуков. Клинику хочу открыть. Олег сказал, я вроде тоже получу какую-то долю, – поделился он своими грандиозными планами на будущее, – а ты что сделаешь со своими деньгами?

– Организую и запущу завод! За тебя, док, я очень рада! Анжела столько лет тебя ждала и ждет до сих пор. А знаешь почему? Любит! Уверена, что вы обязательно будете вместе! Да будет так! И на вашей свадьбе мы еще погуляем… только бы нам завтра пережить!

– Переживем, подружка, куда мы денемся! Всё будет путем! А теперь – спать. Спокойной ночи, добрых снов и до завтра.

– Спокойной! – и неожиданно для себя добавила: – Рич, а тебе страшно?

Он помолчал, потом, как на духу, признался:

– …страшно, но, Олечка, мы еще поживем! Всё, спи, надо завтра быть в форме.

– Мне тоже очень страшно, док, но ты прав, будем жить!

Больше Рич не отвечал, а я всё не могла заснуть, потому как в гости заявились мои душевные советчицы и подружки.

– Ты уж, Рублева, не подведи! А то очень нам плохо придется! Бей врага без жалости и смотри, чтобы тебя не убили!

Вот ведь стервы, знают, как «успокоить» человека перед ответственным и даже смертельным заданием!

– Особенно берегись этого, как его там, чернозадого суслика, будь он неладен! – высказала свои пожелания моя сторонница.

– Не суслика, а енота, то есть нет, как его… мангуста, – усмехнулась противница, – а то он может вам всем жопу надрать! Только ты не поддавайся!

– Да, держись, – поддержала меня первая, а потом тихо так добавила, – уж очень нам хочется разбогатеть!

– А с долгами рассчитаться и свое дело открыть вам не хочется? – съязвила я. Моему возмущению не было предела: – Интересненько так получается, я вроде нормальный, немеркантильный человек, а у вас, кроме корысти в душе, больше ничего святого нет!

Они, очень обиженные моей конструктивной критикой, молчали, но напоследок решили высказаться:

– Ты, Катюха, по сторонам рот не разевай, стреляй прямо в цель, и чтобы ни одна граната мимо не пролетела! В общем, возвращайся с «бабками». Их мы особенно будем ждать! Ни пуха ни пера!

– Идите вы к черту! До скорого!

На следующий день ни свет ни заря мы с доктором были на ногах. Еще до завтрака перенесли все вещи в джип и, в сотый раз проверив наш номер на наличие забытых вещей и улик, бодро побежали вниз в кафе. Там уже сидели партнеры – все, кроме звездного Магомета.

– Рич, – попросил старший, – сходи-ка к Мансурову, не хватает еще, чтобы он проспал!

Но едва док вышел из-за стола, как в дверях появился генеральный спонсор грандиозной операции. Свои роскошные волосы Таирович убрал в хвост. На нем сидел отличный костюм. Под очертаниями одежды оружия незаметно, а может, он и не брал его с собой. Зачем же на завтрак идти вооруженным, добавки что ли требовать?!

Утренняя трапеза проходила в обстановке полной сосредоточенности и молчания. Было слышно только активное чавканье, но не слишком безобразное для моего тонкого музыкального слуха, да треск за ушами от такого энергичного и усердного пережевывания пищи. Олег окинул нас строгим взглядом и спросил:

– Всё готово?

– Всё, – ответили разом и я, и Ричард, и Ванька, а Магомет в знак согласия удостоил командира лишь кивком.

– Ничего не забыли?

Ритуал повторился.

– Оружие проверили?

– Да!

– Тогда, с богом! Ваня, быстро за мной, – скомандовал он партнеру, – пойдем, заплатим за отель и выпишемся, – потом обратился к доку: – Рич, а Малик когда прибудет?

– Минут через двадцать, – спокойно ответил док, – не волнуйтесь, он никогда не опаздывает.

– ОК.

Разом поднявшись со своих мест, мы вмиг покинули, надеюсь, навсегда, этот уютный отель.

Малик прибыл на пять минут раньше положенного срока на отличном, почти новом грузовичке марки «Mitsubishi Canter» и показал нам поднимающееся дно кузова, где в углублении было достаточно места, чтобы надежно укрыть от чужих глаз похищенные миллионы. Все вещи и стволы мы спрятали в джипе, остальное оружие оставалось при нас. Кроме меня, еще трое, как и предполагалось по плану, имели на руках перстни Борджиа, кстати, совершенно разные по виду. А чтобы всё смотрелось органично, ребятам пришлось, как туземцам, нацепить на себя всевозможные украшения: цепочки, кулоны, браслеты. Пусть думают, что именно так выглядят российские бизнесмены. На всех головные уборы, закрывающие почти половину лица, и большие темные очки. Свой роскошный «хвост» Магомет убрал под итальянскую соломенную шляпу.

– Док, ключ от ворот у тебя? – озабоченно спросил Олег.

– Тут, – Ричард продемонстрировал вычурный кусок железа.

– Ну что же, тронулись!

Пока мы ехали до китайского отеля «Tematint», мне удалось дозвониться до родителей. Я, конечно же, ничего им не сказала, а просто сообщила, что еду в командировку, и, на всякий случай, попрощалась, не желая даже думать, что навсегда.

В 8:45 наша команда, кроме Рича и Малика, уже сидела за одним из столиков ресторана. В 9:00 появились Марго, Джереми и Агнес. Было заметно, что Рита, в отличие от своих спутников, немного нервничает, но я приободряюще посмотрела на нее и дала знак, чтобы она взяла себя в руки. Наша союзница всё поняла и повела себя уверенней.

Толстуха Агнес и нарик Джереми почтительно пожали царственную руку Магомета, сделавшего вид, что он тут пуп земли. Я заметила, что Мансуров протянул им ту кисть, на которой красовался коварный перстень, и испугалась, что опасный укол может произойти преждевременно, ранее запланированного срока. Через минуту стало ясно, что Таирович еще не привел механизм в боевую готовность. Перекинувшись парой слов, мы вышли на улицу и погрузились в две машины. За рулем одной из них находился уже знакомый нам шофер, а вторую вел сам Джереми-Даниэль.

На сей раз путь до виллы показался мне намного короче. Вслед за нами ехали Малик и Рич, которые должны были занять удобную позицию рядом с объектом и начать действовать через десять минут после того, как туда привезут сундук с деньгами.

Когда мы въехали во двор, словно соревнуясь друг с другом, по мне бодро побежали быстроногие мурашки и стал бить крупный озноб. Нет, не место теткам на войне, совсем не место! Я попыталась вспомнить героинь Великой Отечественной. Им было еще сложнее, ведь та ужасная война длилась долгих и страшных четыре года, каждый день из которых был смертельно опасным, а может, и последним для жизни! Не паникуй, подруга, ты же русская, ты выдержишь! Соберись! И постаралась взять себя в руки.

Глава 55

Мы вышли на воздух, и тут же из дверей особняка показался Мойше-Квамэ. Олег незаметно дал нам сигнал, и процесс пошел. Командир легко оттеснил Джереми и Мойше от нашей компании, рядом с ним остался Магомет, которого в данный момент представляли господам-аферистам. Я видела, как Олег пожал руку Даниэлю, а Магомет – Квамэ, но если на лице Даниэля отразилось некоторое недоумение и он слегка потер уколотую руку, явно не понимая, что случилось, то Мойше даже не дрогнул. Может, не получил необходимую дозу?

Мы с Иваном согласно плану подошли к дуэту Агнес-Марго и сказали, что привезли гостинцы, в том числе и для охранников, которых попросили пригласить к нам. Ничего не подозревая, эта упитанная корова своим зычным голосом вызвала пацанов. Один, как мартышка с дерева, молниеносно спустился с вышки, правда, не выпуская из рук автомат Калашникова. Второй через некоторое время вынырнул из-за угла дома, так же крепко держась за свое оружие. Я вынула бутылки с водкой и две из них передала в руки Ивана, а сама тут же подошла к водителю. Ванька отвел бойцов чуточку в сторону и вручил каждому по бутылке огненной воды, при этом крепко пожав им руки. На лице и одного, и второго, как у Даниэля, отразилось некоторое недоумение, связанное с рукопожатием этого русского, но оно сразу же исчезло, едва Ванька начал обсуждать с ними достоинства оружия, которое они держали в руках.

С водителем и Агнес у меня тоже получилось всё просто. Одному я всучила презент через окно и протянула ладонь для рукопожатия, что завершилось, как и положено, сонной инъекцией. А для Клеопатры-Агнес мы припасли бутылку так обожаемого ею коньяка и огромную коробку шикарных шоколадных конфет с ликером, которые я вручила ей, не забыв при этом ввести наш препарат. Однако к уколу толстуха оказалась чувствительней, чем ее подельники, и, тряхнув раненой рукой и подув на нее, недоуменно посмотрела на свою ладонь, а потом на меня. И тут ее внимание от кратковременной боли отвлек мой чудесный перстень, и тетка что-то сказала Марго.

– Матушка говорит, – быстро перевела Рита с туземного на русский, – что у вас шикарное кольцо. Не могли бы вы продать его ей? Она готова заплатить любую цену! У нее огромная коллекция украшений, а ваш перстень – чудо, он какой-то особенный!

Это точно, корова! Ты даже себе не представляешь, насколько особенный! Ее коммерческое предложение пришлось, естественно, отклонить.

– Я бы с большим удовольствием, но этот перстень дорог мне, потому что передается по наследству вот уже… двести лет, – сказала абсолютную глупость, потому что знаток, прекрасно разбирающийся в драгоценностях и имеющий достойную коллекцию украшений, с одного взгляда определит, что это «сокровище» – новодел! Но матушка Коко в этом вопросе, видимо, была отнюдь не профи.

Между тем мы цепочкой потянулись в гостеприимно распахнутую дверь особнячка, а счастливые охранники снова очутились на своих постах. Войдя в прохладный холл, мужчины разместились именно там, где приказал им находиться Олег, который для начала тоже уселся рядом с Магометом Таировичем и открыл первый акт спектакля «Возмездие» в постановке российской труппы! Синхронный перевод осуществляла, как всегда, Рита Калинкина, она же Зэмбо, она же Коко, она же союзница и настоящая русская женщина.

– Разрешите представить господина Якубова, нашего босса – президента нефтеперерабатывающей компании, который специально приехал к вам, чтобы утрясти все инвестиционные вопросы и решить проблему с оплатой необходимых документов для освобождения капитала!

Магомет, как арабский шейх, крайне надменно удостоил их едва заметным кивком. Квамэ радостно заулыбался.

– Очень приятно, господин президент! Только с вами, вашими фирмами и нашими финансовыми средствами мы надеемся построить колоссальный бизнес в России!

– Несомненно! – коротко ответил Олег и, усердно доставая бумаги из своего объемного из-за оружия портфеля, добавил: – Как юрист мистера Якубова я приготовил для подписания заинтересованными сторонами инвестиционный договор. Вот, возьмите ваш экземпляр, можете с ним ознакомиться, – и протянул Мойше фальшивку.

Тот растерянно посмотрел на своих подельников, вероятно, и не думая, что дело может дойти до подписания какого-то договора! Потом, собравшись с духом, спросил на английском:

– А у господина директора, – имея в виду Магомета, – средства, которые нужно заплатить за справку, при себе? Он сможет сразу же произвести оплату?

– Нэ раньшэ, чэм увижу дэнги! – решительно ответил Мансуров.

– Хорошо, они очень скоро будут здесь, – согласно закивал окосевший Квамэ и якобы углубился в чтение договора.

Я заметила, что Джереми отчаянно зевает, да и у Агнес был совершенно осоловелый вид. Препарат уже начал действовать. Читая текст, дядюшка Мойше дважды терял листы договора, выпуская их из ослабевших рук. В это время в наших рядах произошло передвижение. Как бы с интересом разглядывая портрет Иисуса Христа и далее плазменный телевизор, я рукой подозвала Олега, который очень естественно занял свой пост, также с любопытством рассматривая стены холла. Я же прогулочным шагом отправилась дальше, к ступеням, ведущим в самую глубь особняка, чтобы заблокировать утечку врагов с этой стороны. Магомет и Иван поменялись местами, делая вид, что их интересуют этикетки на баночках с колой и фантой. Полувменяемые сонные мошенники на перемену нашего местоположения никакого внимания не обратили.

Мы замерли в ожидании, и через несколько минут раздался осторожный стук в дверь. Квамэ, оторвав от чтения отупевшие глаза, сделал Марго знак открыть дверь. Рита быстро подскочила к ней и распахнула настежь, пропуская группу вооруженных людей, несущих два сундука. Вошло семеро, во главе с Зуми, и неожиданно… в дверях появилось…еще трое!

Всего десять! Твою мать! Этого мы, конечно, не ожидали! Что же теперь будет? Вот влипли! Однако делать нечего, не сворачивать же операцию! Я заметила, как Рита, закрыв собой дверной замок, сделала едва заметное движение, поворачивая ключ в скважине. К началу боевых действий сердце мое колотилось так, что, казалось, этот стук, звучащий, как набат, слышат все, находящиеся в комнате!

Тем временем Зуми что-то крякнул, и один из бойцов передал Марго ключи от сундуков. Она быстро открыла замки, откинула крышки и, как бы давая обзор Магомету, ретировалась на свое место к входной двери. Магомет поднялся и слегка приблизился к одному сундуку, а вслед за ним встал с дивана Иван, и тут… раздался кашель…

Всё, что произошло дальше, я уже видела, как в замедленной киносъемке.

Таирович сделал неуловимое движение – и двое без чувств остались лежать на полу. Одновременно с ним с разных сторон на боевиков набросились двое моих корешей. Командос были настолько обескуражены и растеряны нападением, что в первые минуты даже не смогли оказать достойного сопротивления. Однако, невзирая на то, что со всех сторон были окружены нашими профессионалами, пятеро из них более чем крепких ребят, быстро опомнившись, мгновенно сориентировались и, оказывая моим друзьям отчаянное сопротивление, буквально схватились с ними в жесткой рукопашной. Надо сказать, что бойцы мафии были в прекрасной физической форме и, несмотря на то, что в первые минуты коварного нападения в замешательстве потеряли оружие, разные приемы борьбы знали не хуже наших профессионалов! В холле особняка, без преувеличения, шел жестокий бой не на жизнь, а на смерть, густо приправленный нашим крепким, отборным матом!

Квамэ пытался слезть с дивана, но рухнул на пол, где и остался лежать неподвижно. Зато Зуми оказался не промах! Увидев, что к входной двери не пробиться, он выхватил нож и метнул в меня, будучи уверенным, что я – самое слабое звено в потасовке. К счастью, мне удалось уклониться от летящего клинка, который, проскочив всего-то в паре сантиметров от виска, воткнулся в стенку за спиной!

Через минуту, следом за своим оружием, этот дикарь и сам кинулся в атаку, а зря. В моих руках уже был электрошокер-помада, и едва его кисть коснулась меня, как приличным ударом электрического разряда я отправила его на пол и в довершение, наклонившись над поверженным телом, изо всех сил впилась перстнем в его худосочное запястье. Разогнуться не успела, как почувствовала на своей шее удавку, которая сжималась сильнее и сильнее. Всё произошло столь неожиданно, что я не успела отреагировать и хотя бы просунуть под нее ладонь. Воздуха почти не было. «Боже мой, – промелькнуло в голове, – неужели конец?!» Я еще пыталась сопротивляться, чтобы вырваться из лап смерти, но силы были неравны. В глазах замельтешили какие-то мошки, и я поняла, что уже одной ногой перешла границу, разделяющую наш мир и Царствие Небесное…

Свет почти померк… как… так же… внезапно… хватка ослабла, и появился воздух, который, мгновенно заполняя почти умершие легкие, вызвал бурный кашель. Упав на колени, я оглянулась. Сзади, буквально уткнувшись мордой мне в пятки, с пробитой башкой лежал какой-то черный. Над ним величественно, как Родина-Мать, с окровавленным металлическим прутом в худеньких ручках возвышалась… Маргарита!

– Ты как? – спросила она, поднимая меня с пола.

Я могла лишь кивнуть и просипеть:

– Спасибо, ничего!

Мы огляделись вокруг. Мой взгляд упал на Олежку, которого одолевал черный двухметровый гоблин, и, сама едва живая, я в ту же минуту бросилась на помощь командиру. Марго же быстрее лани рванула на подмогу своему любимчику Ивану. Раненый Магомет сидел на диване и оторванным рукавом рубашки перевязывал окровавленную руку.

«Кинг-Конг», сражаясь с Олегом, буквально подмял офицера под себя, пытаясь его задушить. Я не могла не вмешаться в процесс. Поскольку был дан приказ не стрелять, пришлось вытащить из корпуса расчески нож, который я предусмотрительно повесила как кулон на шею, и со всего маху, по самую рукоятку, вогнать его в левую ягодицу бандита. Убивать этого урода я не собиралась, поэтому нашла самое безопасное для здоровья место. Жопа – это все-таки не сердце и не почки! Видимо, мой точный удар получился весьма чувствительным, потому что черный, как резаный поросенок, заорал от боли, и его минутная слабость, связанная со специфическим ранением, дала Викентьевичу возможность вырваться из смертельных объятий и ударом ребра ладони по горлу заткнуть и, в конце концов, вырубить негодяя, отправив его прямо в небытие. Потом, совсем как и я после недавнего нападения, задыхаясь, офицер крикнул нам с Ритой:

– Впустите дока и соберите оружие!

Рита повернула ключ в замке, и к моменту, когда в холл ворвался доктор, всё было кончено. Он притащил сумки, и мы с Ритой бросились перекладывать из сундуков вожделенные пачки долларов. Никогда в своей жизни я не держала столько «бабла»! Чудеса иногда происходят, оказывается!

Когда деньги и оружие упаковали в мешки и вынесли во двор, я вспомнила про видеокамеру и позвала на помощь Ваньку. Ее мы обнаружили в первой же комнате за стенкой холла, и Иван буквально вырвал встроенную конструкцию, которую мы унесли с собой. Рита оказалась права: к нашей великой радости, пульта, на который бы шло изображение, не существовало! В течение нескольких минут всем поверженным живым, а среди этой толпы мы имели сегодня, хоть и не хотели, три трупа, быстро сделали инъекции нашего препарата, чтобы напрочь стереть из их памяти все события последних дней, а заодно и наши лица.

Весь арсенал и нехилый куш надежно спрятали в двойное дно кузова грузовика, за руль которого сел Малик. Его попутчицей стала Марго, а все остальные, включая и самого Ричарда Банду, погрузились в джип доктора. Перед выездом с территории виллы боевая Рита закрыла на замок опустошенные сундуки, особняк и ворота и, забрав ключи с собой, мы мгновенно рванули прочь – домой к Ричу.

По дороге попадались коренные жители, куда же без них, но никто из них на наши «тачки» внимания не обратил. Мы выехали на шоссе и, в конце концов, органично влились в бесконечный поток местных задрипанных машин.

– Магомет, ты как? – с большой тревогой поинтересовался состоянием шефа Олег. – Сильно зацепили?

– Да ничего, – бодро ответил Таирович, – бывало и похужэ, помнишь, тогда в Дагэстане?

– Да, – ответил офицер, – там было гораздо хуже! А остальные все в норме? Никому больше не досталось?

– Нет!

Слава богу, все в порядке. Ричард хотел тут же перевязать Магомету руку, но Таирович отказался, сославшись на то, что мы должны срочно исчезнуть из города.

– Приедем к тэбэ, уважаемый, там и пэрэвяжэшь! Главное – убраться с трассы, пока нас нэ хватились.

– Я, между прочим, – сказал доктор, – забрал все их автомобильные номера, так… на всякий случай, может, пригодятся!

– Всё может быть, – усмехнулся Олег, – не забывайте, у нас сегодня вечером еще одна операция.

Мне снова стало страшно: а стоит ли испытывать судьбу еще раз?! Однако приняла это решение без возражений. Эх, была ни была! Поскольку первая часть операции прошла более чем успешно, то всё же теплилась надежда, что и вторая нас не подведет. В грузовичке лежал солидный улов стоимостью двадцать миллионов баксов, и трудно было поверить, что всё это произошло с моим непосредственным участием! В общем, мне есть чем гордиться.

В этой сверхсложной и рискованной операции я не повела себя как трусливый кролик-шакал, подло прячущийся за спасительными широкими спинами своих мужественных и доблестных компаньонов, а на миг почувствовала себя крутым кроликом-терминатором, наступившим крепкой лапой на длинный черный хвост преступного мира! Вот когда мне будет лет этак девяносто или сто, я буду с упоением рассказывать внукам и правнукам, как много лет назад за торжество справедливости их бабушка насмерть билась с африканской мафией и ручеек нынешнего богатства и благополучия взял свое начало именно здесь, в одной из стран черного континента! Будет, что вспомнить на старости лет! Но главная радость от проведенного мероприятия заключалась в том, что уже через короткое время мы с Левушкой сможем осуществить свою многострадальную и многолетнюю мечту и воплотить в жизнь все наши большие производственные задачи!

Глава 56

Когда команда прибыла к Ричу, то рабочих в его доме уже не было. Мы выгрузились, и от счастья, что намеченные планы без особых сложностей и проблем осуществились, тут же переобнимались друг с другом. Особую благодарность я испытывала к Рите, которая буквально выдернула меня с того света. Теперь за мной должок – я обязана ей жизнью.

– Рита, а где ты взяла этот прут? – спросила с любопытством.

– А он всегда стоит у двери, даже не знаю, зачем. Ну вот, пригодился же! – и она засмеялась, кажется, впервые за всё время своего пребывания в этих диких краях.

– Оля, – громко позвал меня вышедший на крыльцо дома Ричард, – иди, тебя Магомет Таирович зовет!

Боже, что там еще? Пришлось срочно идти на зов спонсора.

– Слушаю вас, Магомет Таирович! Что случилось?

– Пэрэвяжи-ка мэня! – попросил помощи Мансуров.

– Я?! – мне стало страшно, потому что абсолютно точно знаю, что стоит мне только взглянуть на рану, как сразу же, в один момент, я отброшу на время коньки.

Но, может, это просто уловка, и мой горячий поклонник только и ждет момента, чтобы, в конце концов, меня добиться? Возьмет да изнасилует во время моего кратковременного отсутствия в сознании, а потом запишет на свой счет очередную победу?! Кавказцы ведь, они такие хитрые!

– Нет, – дрожащим голосом отвергла его коварное предложение, – я не могу, позовите лучше доктора.

Мой отказ возмутил раненого:

– Ты что? Нэ жэлаешь помочь своему лучшэму другу? – горько упрекнул он меня. – Хочэшь, чтобы я сэйчас концы откинул, да?!

– Нет, конечно! Только я не могу видеть раны и кровь, мне становится плохо!

– А мнэ что, хорошо, что ли? Я сам елэ сижу, голова кружится, сэйчас прямо сознание потэряю…

Ему, видимо, было не до изнасилования и, как мне, уж совсем нехорошо.

– Я позову дока и… если хотите, могу подержать вас за руку… здоровую, – уточнила я.

– Ну, хорошо, – недовольно произнес Магомет, – а еще моя любимая жэнщина называется!

Вот так на! Это что, признание в любви?!

Но кавказец в один момент рассеял мои сомнения.

– Шучу, конэчно, – мрачно произнес он.

Шутник хренов, а ведет себя, как влюбленный школьник. Осталось только сунуть мне в руки любовную записку с текстом: «Я тебя люблю», от души написанную красными чернилами. Я хоть и не юная девица, но отлично чувствую душевные нюансы сильного пола, да и его подарки говорят сами за себя!

Пришел Ричард и занялся раненым, который, как клещ, вцепился в мою руку. Мой взгляд нечаянно упал на рану, обрабатываемую Ричем, и перед моими глазами все завертелось… Последнее, что удалось услышать, это встревоженный голос доктора:

– Эй, друзья, вы чего?

Всё, меня поглотила бездна… Когда же открыла глаза, то сразу наткнулась на испуганное лицо Магомета, с которым мы делили теперь кровать дока. Что это было? Я не могла понять, что же со мной произошло, или… о ужас, «крепость» пала?! Нет, не может быть!

– Катэрина, ты как? – прошептал порезанный.

– Ничего. А вы? – вежливо ответила я.

– Никогда такого нэ било! – стал он оправдываться. – Прэдставляешь, мы с тобой вместе в обморок грохнулись… Док так испугался!

Вот оно что… и это перед второй ответственной операцией! Ну и ну! В этот момент, предварительно постучав в дверь, вошли Олег и Ричард.

– Вы чего тут разлеглись, а? Я понимаю, с Рублевой всегда какие-нибудь заморочки, но ты-то, Магомет… что с тобой случилось?

– Что случилось, что случилось, – с досадой произнес Таирович, – старэю, Олэг, старэю, вот что случилось!

– Да ты что, брат?! – возмутился командир. – Ты еще молодым фору дашь! Помнишь, как вынес Николая, а ведь у него в том бою ноги оторвало!

Ничего себе! Вот это мужик! Вынес из боя раненого бойца… Разве это не подвиг? Я почувствовала к нашему спонсору еще большее уважение, и мне захотелось сделать для него что-нибудь приятное.

– Вы знаете, Магомет Таирович, а я назвала крокодила вашим именем! – решила я порадовать Мансурова тем, что увековечила его имя, но, как индеец Асунта, немножко промахнулась!

Он стремительно отвернулся от меня и грубо пробурчал:

– Ну и дура! Иногда мнэ кажэтся, что ты, Рублевка, с болшим привэтом! Нэ пойму толко, что я тэбэ плохого сдэлал, почэму ты надо мной все врэмя издэваешься?!

Я растерялась! Прямо не угодишь этим богачам, то одно не нравится, то другое не по душе, однако решила не ссориться со вспыльчивым кавказцем и пошла на примирение.

– Магомет Таирович, не обижайтесь, пожалуйста. Если вы не хотите, чтобы подарок носил ваше имя, то моего крокодила будут звать Ричард Банда или… Маргарита Коко!

Таирович повеселел и сменил гнев на милость, прямо как избалованный «старый ребенок».

– Вот это другое дэло, Рублевка! Ричард Банда звучит гораздо лучшэ!

Теперь хотел возмутиться доктор, но я глазами показала ему всю деликатность настоящего момента.

– Кушать силно хочу! – жалобно промолвил раненый. – Мясо! Док, у тебя есть мясо?

– Найдется. А теперь вставайте. Всё уже позади, перевязку сделал. Ничего страшного, небольшой порез. До свадьбы заживет!

– С Рублевой? – спросил Магомет и уточнил: – До свадьбы с Рублевой? Мнэ другой нэ надо!

Нет, какой паразит! Постоянно надо мной насмехается!

– Я вообще-то замужем, дорогой! – возмутилась я его нахальству. – А выбор у вас предостаточный. В Москве невест хватает. За вами и так девушки бегают и будут далее носиться, так что без жены не останетесь!

– А я тэбя хочу! – прямым текстом заявил партнер.

– Хотеть не вредно! – парировала я.

И тут в нашу перепалку влез обозленный Олег, который с нескрываемым раздражением сделал замечание… кому бы вы думали? Конечно, мне!

– Слушай, Рублева, ты когда-нибудь закроешь, наконец, свою «варежку»? Не раздражай раненого человека! Иди-ка лучше помоги приготовить Марго мясо, а то Магомет Таирович сильно кушать хочет!

Молча проглотив нанесенную обиду, пошла на кулинарную подмогу Маргарите. А после замечательного вкуснейшего обеда, к которому и я приложила свои золотые ручки, мы решили расслабиться и немного отдохнуть.

– Эх, – с сожалением сказал Иван, – жаль, что музыки нет! Сейчас бы дали жару!

– Почему же нет? – удивился Рич.

– Конечно, – согласилась я, – у дока, между прочим, балалайка есть!

– Нормально, – обрадовался Ваня, – вполне подойдет!

Между тем Ричард ушел в другую комнату и минут через пять вернулся к нам, держа в руках… я не поверила своим глазам… роскошный аккордеон немецкой фирмы «Weltmeister»! Вот это сюрприз, так сюрприз!

– А это, – объявил он, – мой подарок Олечке, то есть Кате! Я до сих пор вспоминаю наш совместный концерт – 9 мая, в День Победы! Ты ведь сказала тогда, что играешь на фортепиано и аккордеоне… Я этого не забыл.

От неожиданности я так растерялась, что впала в ступор и стояла без слов, лишь тупо хлопая глазами. Все партнеры и друзья с интересом и ожиданием смотрели на меня.

– Катя, ты и впрямь умеешь играть на аккордеоне?

– Не впрямь, а вкривь, – парировала я, наконец придя в себя от докторского сюрприза, – очень давно не брала в руки инструмент! Теперь, представьте, мне привычнее носить оружие, чем аккордеон. Хотя… «кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!» – с воодушевлением процитировала я слова капитана Титаренко по прозвищу Маэстро из классного фильма Леонида Быкова «В бой идут одни старики» и добавила: – От винта! – затем взяла из рук Ричарда потрясающий музыкальный подарок. – Попробую, может, что и получится, только не судите строго!

– Э… рэбята, да у нас тут цэлый ансамбль намэчается! – воскликнул Магомет. – Давайте же поднимэм сэбэ настроение!

Мои руки приноровились к клавишам и кнопкам. Я всю жизнь с большим желанием импровизировала и подбирала знакомые мелодии, чем играла по нотам.

– Так, заказывайте любимые песни, а мы с доком постараемся обеспечить достойное музыкальное сопровождение.

И процесс пошел!

Первым начал Магомет, и, несмотря на кажущуюся жесткость его характера, я поняла, что в душе он добрый, сентиментальный и трепетный человек.

– Старый клен, старый клен, старый клен стучит в стэкло, – запел он хорошо поставленным голосом, – приглашая нас с друзьями на прогулку…

– Отчего, отчего, отчего мне так светло, – вплелся в его пение, как цветок в венок, звонкий голосок Риты, – оттого, что ты идешь по переулку…

Далее слова любимых песен повторяли хором, получилось бесподобно! Музыкальное сопровождение не только не подкачало, но стало еще лучше, когда шустрый Малик, проявив инициативу, притащил тамтам – местный ударный инструмент – и начал подыгрывать нам, создавая ритм. Это был уже готовый к выступлениям профессиональный коллектив, и мы с бешеным успехом могли бы гастролировать в любой стране африканского континента! Сегодня, правда, наши опасные гастроли иного рода. Что же делать, ничего не попишешь, такова жизнь…

Импровизированное караоке продолжалось. Мы пели от всей души и с невероятным удовольствием! Песни были разные, но все наши, русские и советские. Под конец инициативу снова проявил спонсор, который своим прекрасным голосом затянул:

– Раскинулось морэ широко, и волны бушуют вдали, товарищ, мы едэм далеко, подалше от нашэй зэмли…

Признаться, эти грустные слова сейчас уже совершенно неактуальны. Их надо было исполнять в Танзании, Нигерии или Того. На сегодняшний момент слова должны звучать иначе: «Товарищ, мы едем обратно с деньгами скорее к родимой земле!», хоть и не очень складно, зато верно. Но самое главное – чтобы не воплотились в жизнь последующие печальные строки: «Напрасно старушка ждет сына домой, ей скажут – она зарыдает…» Вот это было бы совсем некстати! От импровизированного концерта на душе стало светлее и спокойнее, одна Маргарита, как мне показалось, расстроилась и незаметно для наших мужчин выскользнула за дверь дома. Я сняла с плеч инструмент и пошла вслед за ней. Моя подруга стояла, уткнувшись лбом в стенку, и… тихонечко плакала.

– Риточка, – погладила я ее по голове, – что с тобой? Что случилось? Скоро весь этот кошмар закончится, и ты начнешь жизнь с чистого листа! Не плачь, прошу тебя, всё образуется!

Но она, всхлипывая, всё повторяла:

– Экин, мой сыночек, больше никогда его не увижу! Искала его, искала, но так и не нашла, а теперь уж и подавно… не найду…

– Возьми себя в руки. Ты же сильная! А как вернемся домой, в Россию, сразу же поднимем людей и начнем его поиски. У меня, знаешь, какие связи! – я имела в виду всемогущего генерала Петра Петровича, который, наверное, мог и иголку в стоге сена отыскать, а не то что живого человека, даже в Африке.

Вытерев ей слезы и глядя в глаза, сказала:

– Ты только верь, и всё получится! Не расстраивайся сама и не огорчай нас, договорились?

Все еще всхлипывая, она кивнула. Тут на пороге, как из воздуха, материализовался Олег и приказал:

– Девчонки, идите на совещание по поводу сегодняшнего вечера, надо кое-что обсудить.

И мы пошли в дом. Заседание было недолгим. Решили остановиться на легенде с автокатастрофой.

– А если у них приказ вообще никому ворота не открывать, ни при каких обстоятельствах, как тогда? – предусмотрительно спросил Рич.

– Всё может быть, – ответил Олег, – но «бабки», док, сумеют распахнуть любые ворота. Кстати, на вышке есть какой-нибудь прожектор? – поинтересовался командир у Малика.

– Да, есть, только он освещает определенную площадь. Нужно подобраться с другой, неосвещенной стороны.

– Очень хорошо, – обрадовался офицер, – темнота – друг молодежи, впрочем, и нам она на руку, но машина должна находиться где-то поблизости, чтобы потом загнать ее во двор.

– Слюшай, Олэг, – вмешался в разговор озабоченный спонсор, – надо связаться с Флэтчэром по поводу пэрэдачи «бабок», и если вдруг их будэт болшэ, то у нэго можэт и нэ бить возможностэй. Ты подумай об этом.

– После операции завтра утром выйду с ним на связь. Тут еще работы до черта! Львов должны привезти, и деньги надо спрятать в клетки. А знаете что, – обратился он к нам, – сделаем это сейчас. Катя, а ты не забудь трость для окна.

– Хорошо! Пошли перегружать деньги, – и все вместе отправились во двор.

Рич открыл пустые полости дна двух клеток, и мы усердно начали набивать их пачками долларов, периодически утрамбовывая шваброй на длинной ручке. Постепенно емкости стали наполняться наличными, и весь нехилый объем добытых в бою финансовых средств преспокойно уместился в двух клетках.

– Рич, а как мы поднимем их в грузовик? – перепугалась я не на шутку.

– У меня есть подъемник, всё предусмотрено!

– А если еще будут «бабки»? Как тогда? Куда их-то спрячем? – поинтересовался Иван.

– А двойное дно в кузове зачем? – удивился Рич. – Часть денег положим туда, а сверху поставим клетки со львами, и всё, никто ни о чем не догадается. Вы с Олегом будете находиться в кузове за двойной стенкой. Малик – за рулем джипа, с ним Маргарита, ты, Олечка, – вместе со мной в грузовике. А вы, Магомет Таирович, уезжаете? – спросил он у Мансурова.

– Да, завтра очэнь ранний рэйс, отвэзешь меня в аэропорт, хорошо? Подстрахуешь там на всякий случай.

– Все будет сделано. Ни вас, ни меня они не знают, хотя сегодня в городе поднимется шухер, если уже не поднялся!

– Док, а вдруг у китайцэв в отэле есть камэры, и мы ужэ засвэтились?

– Знаю совершенно точно, что они у них только на входе в отель и казино, а парковка и ресторан в обзор не входят, так что волноваться не надо. Я же там работаю, поэтому в курсе того, где и что имеется!

– Хорошо, если так, – успокоился Магомет.

Следом за ним инициативу перехватил Олег:

– Малик, ты выезжаешь раньше и следишь за объектом, возьми прибор ночного видения и, разумеется, оружие. Мы подъедем к полуночи.

– Может, лучше в два ночи? – спросил Малик. – В это время охранники уже будут в таком состоянии, что справиться с ними сможем без проблем!

– В два поздновато. Нет, мы будем ровно в полночь!

На этом обсуждение деталей закончилось.

Значит, Магомет уезжает рано утром… Мне почему-то не хотелось с ним расставаться, наверное потому, что я уже к нему привыкла…

– Может, ты сама в него влюбилась? – спросила с надеждой добрая душевная половинка.

– Сейчас, разбежалась! – насмешливо ответила злая. – Просто этот хрыч богат, вот она и прется на запах его миллиардов, впрочем, как и все бабы! – цинично усмехнулась завистница. – В этом алчном продажном мире нет ни одной телки, – ввернула она негламурный животноводческий термин, – которая бы отказала миллионеру или, еще лучше, миллиардеру. Вот прямо так бы в эту сытую ряху и сказала: «Плевать я хотела на твое сумасшедшее богатство, потаскун несчастный, я тебя не люблю, а если честно, просто ненавижу!»

– Ты права! – согласилась добрячка. – Так бывает только в кино или романах, а в жизни, увы, совсем другая картина. Их после кратковременного ночного романа миллиардер будет выпихивать в дверь, а они – нагло лезть обратно в окно! Все бабы продажные, кроме тех, которые богачам на хрен не нужны. Ни у одной нет ни принципов, ни гордости, ни совести! Живут со всеми подряд, всю жизнь кочуя по рукам, из постели одного богача в постель другого, хотя у этих развратных паразитов есть и жены, и дети! Клейма прямо на этих «дешевках» ставить негде!

Возражать им не хотелось, потому что они были правы на все сто! Так всё и происходит в сегодняшнем мире. Богачей мало, жаждущих богатства чудачек великое множество, а уж получить от такого крутого приятеля спустя пару бурных ночей ляльку – это вообще великая удача и прямо-таки неземной подарок, чудесная возможность лет на восемнадцать – двадцать обеспечить себя регулярным доходом! Если миллиардер тебя трахает и делает тебе детей, почему не женится? Неужели не обидно пожизненно оставаться бесправной подружкой богача, даже имея от него кучу ребятишек, так ни разу и не получив предложения руки и сердца и не побывав замужем? Ведь есть же какие-то общечеловеческие ценности, такие понятия, как семья, брак. Я бы так не смогла… И как бы ни относился ко мне Магомет, становиться его интимной подружкой только потому, что он чересчур обеспеченный чувак, я не собиралась!

Тогда я еще не знала, что через несколько лет в моей жизни, как и обещала ясновидящая, появится богатейший мужчина, с которым меня свяжут огромная взаимная любовь на долгие годы, брак и наши дети, но… это уже совершенно другая история.

На задание Малик уехал раньше, в 18:00, и сообщил, что будет с нами на связи, а если случится внештатная ситуация, то даст знать. В 22:00 следом за ним выехали и мы. Никаких изменений. На нужном объекте царили тишина и спокойствие. Бандиты, видимо, уехали в город ловить своих заклятых обидчиков, то бишь нас, поэтому тут и не болтались. В этот раз Ричард выбрал новый окружной путь, чтобы не столкнуться с изуверскими головорезами Черного Мангуста, которые уже наверняка в курсе совершенного нами ограбления. Самой большой нашей неудачей будет, если мы случайно попадем в их жестокие лапы, и тогда уже пощады не жди! Может, мне заранее засунуть ядовитую капсулу в рот? Надо подумать…

Глава 57

За окошками грузовика было темно. Мы с Ритой ехали в кабине, а ребята в кузове. Всю дорогу я молилась, чтобы наша компания не попала в поле зрения мафиозной группировки, и бог услышал мои мольбы и стоны!

Грузовик с выключенными фарами оставили совсем недалеко от виллы. За рулем машины сидел Магомет, который ждал от нас сигнала, чтобы заехать во двор объекта.

Рич достал пузырек с кровью и наклейку со страшной раной, Олег – пачку долларовых купюр. Я старательно загримировала Малика, и он действительно стал похож на жертву чудовищной автокатастрофы. Было только непонятно, как он вообще стоит и говорит, если в таком жутком виде должен уже находиться в морге с номерочком на ноге! Перестарались, подумала я, но надеялась, что бойцы мафии не смогут в потемках рассмотреть «несчастного». Мы сунули ему в руки солидную пачку купюр и, добравшись мелкими перебежками до ограды объекта с затемненной стороны, приготовились к нападению.

Малик, правда, слишком бодро для «умирающего», постучал в ворота. Тишина… Потом кто-то тихонечко подошел к ним и что-то спросил на их туземном языке. Как бы задыхаясь от стресса после случившейся страшной «автокатастрофы» и с истеричными нотками в голосе, кузен Рича начал вешать лапшу охраннику, к которому тут же через несколько минут присоединился и другой. Иногда в его скорой речи проскакивало аппетитное «доллар», и это волшебное слово и решило дело.

О чем-то посовещавшись, стражники пожелали рискнуть и открыть ворота. Лязгнул замок. Малик вытянул руку, в которой соблазнительно торчала пухлая пачка долларов, и вновь принялся верещать, умоляя о помощи. Металлические ворота между тем распахнулись настежь. Доверчивые идиоты! Это была их самая большая ошибка! Из темноты, как привидения, выскользнули две темные тени и всё – бойцы отправились в путешествие по нирване. Тут на шум нашей возни прибежал третий, который уже собрался стрелять, но нажать на курок не успел, потому как на бегу его вырубил Ричард.

Марго посигналила Магомету, и тот въехал во двор мафиозной виллы. Ворота мы заперли на засов, а пугающе измазанный кровью Малик, содрав отвратительное ложное ранение и надев на себя прибор ночного видения, стремительно ринулся на вышку, чтобы держать под контролем всю территорию и подступы к объекту. Всем троим неудачникам пришлось сделать инъекции сонного препарата. Перстни Борджиа были опустошены. Последняя доза осталась только в украшении Магомета – на случай опасности во время его отъезда.

Мы с доком и Ритой кинулись к окну. Через минуту в моих руках очутилось готовое к действию лазерное оружие. Очень аккуратно я вырезала окно, а Марго и Рич, осторожно придерживая стекло руками, вытащили его наружу. Путь свободен! Все, кроме Ричарда, который остался на шухере во дворе, проникли по очереди внутрь особняка и бросились на поиски денег. Разделившись на группы, начали беспорядочно шарашиться по всей территории дома, шаг за шагом обыскивая объект и периодически пересекаясь в самых разных местах, но никаких следов чего-то ценного так и не обнаружили. Наконец, минут через пятнадцать после общего сбора в коридоре Олег устало и разочарованно сказал:

– Всё, уходим! Ни черта здесь нет! Либо их вывезли, либо вообще не привозили! Быстро во двор…

– Слушай, Олег, – засомневалась я, – пройдемся еще раз! «Бабки» непременно должны быть где-то здесь, носом чую! Малик ведь никаких изменений не заметил, кроме того, если здесь нет денег, тогда зачем третий охранник?

– Так, может, разбудить одного из этих уродов? Заставим его показать, где деньги!

– Как? Они будут спать не менее двенадцати часов! Нет, пройдем еще раз и заглянем в каждый угол, – и команда снова разбрелась по особняку.

Мы опять прошли с Маргошей пару знакомых комнат, и в одной из них я обратила внимание на громадный, от пола до потолка, восхитительный старинный гобелен, причем самое интересное – мы проскочили мимо уже дважды. И тут мне в голову пришла дельная мысль заглянуть за него. Сразу же вспомнились фильмы, в которых за коврами и картинами были спрятаны сейфы и потайные комнаты. Кто знает, может, и за ним что-то да кроется? С величайшим трудом приподняли тяжеленное полотно, и тут же обнаружили… дверь! Меня бросило в дрожь, неужели… Я была абсолютно уверена, что комната заперта на ключ, но свершилось чудо! Стоило мне слегка нажать на бронзовую ручку, как дверь отворилась и я… переступила порог. Вдруг нечто с силой толкнуло меня вперед, да так, что не в состоянии удержаться на ногах, я очутилась на полу, сильно треснувшись лбом о какой-то кованый ящик! И в ту же секунду на меня сверху что-то навалилось… какое-то огромное вонючее животное и начало молотить… кулаками! Животное имело две руки и две ноги. Этого черного гада трудно было заметить в темноте…

– Катя, держись, я сейчас! – и Марго храбро кинулась на африканца.

Пока Рита пыталась отодрать от меня дикаря, мне удалось вывернуться из его объятий и, вспомнив уроки рукопашного боя у дяди Степы, я в одно мгновение провела, впрочем, достаточно удачно, боксерский «джеб» прямо в челюсть нападающего. Это был не сильный, но дезориентирующий удар, затем посыпалась серия ударов по корпусу и как апофеоз боя – мощнейший хук, после которого противник свалился на пол и отправился в глубокий нокаут…

– Ритка, зови наших!

Марго убежала, туземец не подавал признаков жизни, а на мой нос скатилась капля. Что это? Блин, да это же кровь! От удара о ящик я слегка рассекла кожу головы. Не страшно, до свадьбы заживет. Только бы не устроиться рядом с этим черным придурком. В комнате я обнаружила шесть сундуков разных размеров. Подумала, что они закрыты на замок, но меня ожидал очередной приятный сюрприз… они не были заперты! Открыла первый и, выхватив фонарик, направила на него луч света… Обалдеть!!! Сундук под завязку был набит приятными во всех отношениях пятисотевровыми купюрами в банковских упаковках! Всё, операция почти завершена, и наша благородная миссия наказания мафии успешно выполнена! За дверью послышались торопливые шаги нескольких пар ног, и я поняла, что помощь на подходе.

– Оля, ты жива? – тихо позвал меня Олег.

– Да, жива, деньги тут и много! – и я осветила фонариком сундуки. – Магомет Таирович, обеспечьте этого гада порцией снотворного, – указала я на нокаутированного, – чтобы он не рыпался, и дайте мне, пожалуйста, носовой платок…

– Ты что, дорогая, ранэна? – встревожился Магомет.

– Так, ерунда, неудачно упала, – проявила я скромность.

В это время Олег и Иван открывали остальные сундуки. Хороший улов! Кроме евро (порядка девяти-десяти миллионов), мы нашли национальную валюту седи, тоже не один миллион, и порядка миллиона долларов до кучи! Вот зараза, у нас ведь на всё это хозяйство и сумок может не хватить!

Минут через двадцать мы закончили опустошение мафиозных закромов, но, прежде чем уйти, я вытащила припасенную баночку с черным молотым перцем и от души рассеяла его по полу особняка и во дворе на случай, если к нашим поискам будут привлечены собаки. За оградой – тишина. Мы погрузились в «тачки» и покинули виллу. Теперь можно было хоть немножечко успокоиться и свободно вздохнуть, но не полной грудью, потому что главная задача – вырваться из города и доехать до племени «хауса», где мы скроемся на некоторое время.

Вся операция заняла полтора часа.

К счастью, добрались без приключений. И только теперь я почувствовала, как сильно устала… Кроме того, саднила неглубокая ранка почти у основания лба, обработанная Ричем и заклеенная пластырем. Несмотря на душную, липкую африканскую ночь, мне было зябко, нестерпимо болела голова, которая уже вообще ничего не соображала.

В царстве Морфея я блуждала на ощупь, в полном забытии, нормального сна так и не получилось. Ни свет ни заря мы были уже на ногах: уезжал Магомет Таирович. Когда я, приведя себя в порядок, вышла во двор, Мансуров уже пребывал в своем совершенно великолепном виде, как будто и не было никакого ранения. Но мне показалось, он чем-то расстроен. Спросить о причинах не решилась. Не знаю, когда и как, но мои партнеры деньги посчитать успели. Мы взяли со второй виллы одиннадцать миллионов евро, восемь миллионов седи и полтора «лимона» долларов! Ни фига себе прибыль! Я, правда, не знала, сколько будет в евро или долларах восемь миллионов седи, зато абсолютно точно понимала, что мафия сделает всё, чтобы достать нас из-под земли!

Теперь с Флетчером нужно договариваться по новой, но на тех же условиях. Магомет, тепло попрощавшись со всеми, напоследок подошел ко мне. Он нежно погладил меня по щеке и сказал:

– Как жаль, что в жизни мнэ нэ встрэтилась такая, как ты… – развернулся и пошел к автомобилю, за рулем которого уже сидел Рич.

Мое сердце тревожно сжалось в груди, как будто от какого-то нехорошего предчувствия… Это была моя последняя встреча с этим замечательным человеком, настоящим мужиком в лучшем смысле этого слова, и нашим верным другом. Мансуров Магомет Таирович трагически погиб в Москве через две недели после своего возвращения. А я… я часто вспоминаю его со слезами на глазах, с грустью в душе и невыносимой болью в сердце, но всегда с признательностью и огромной благодарностью за его такую огромную и неоценимую помощь в осуществлении нашей долголетней мечты…

После отъезда Магомета Таировича мы были не в своей тарелке. А вдруг в аэропорту Котока уже находятся бойцы Мангуста? После столь дерзкого ограбления они давно должны были взять под свой прицел все самые серьезные объекты города, включая и местный аэропорт. Однако вряд ли у них есть описание Мансурова, которого вымогатели видели всего-то пару часов, не знают его имени и, очень надеюсь, совершенно забыли о событиях последних дней.

Прибывший после проводов спонсора доктор нас успокоил. Магомет совершенно спокойно, без каких-либо заморочек, прошел таможню и паспортный контроль и без опаски отправился на посадку, но Ричард нас предупредил, что в аэропорту осуществляется тотальный контроль и увеличено количество вооруженных патрулей. Это означало только одно: нас уже ищут.

После возвращения Ричарда мы начали готовиться к отъезду, чтобы ближе к вечеру отправиться в дорогу. Почти все отнятые у мафии деньги, кроме одного миллиона седи, полностью уместились в двойном дне кузова грузовика и на дне двух клеток. Оставшиеся «бабки» пришлось упаковать в старый потрепанный чемодан. Его мы решили спрятать за двойной стенкой кузова, где будут находиться Олег и Иван.

Вдруг в ворота громко постучали. Мое сердце от страха тревожно замерло в груди. В одно мгновение во дворе дома остались лишь двое – Ричард да Малик. Тревога оказалась ложной. Со своими крепко спящими питомцами приехал отважный торговец дикими животными – Нкозана Нтанда.

Какие великолепные образцы! Гигантский, с лохматой спутанной гривой лев и не менее внушительная львица. Кроме того, вместе со зверями прибыла и пища для них – мясо антилоп, упакованное в специальные холодильные контейнеры. Нкозана также вручил Ричу еще и небольшой ящичек с успокоительными инъекциями.

Кое-как разобрались с живым грузом. С помощью подъемника и рабочих обе клетки мы подняли на борт грузовика, удобно пристроив в новых металлических «домиках» опасное «прикрытие», и закрыли обзор на двойную стенку, за которой предстояло путешествовать нашим отважным бойцам и чемодану с одним миллионом местной валюты, не поместившимся в тайники. Грузовик был тщательно подготовлен к сложной продолжительной поездке.

– Катерина, – из дома выглянул Ричард, – зови Маргариту и срочно идите сюда.

Мы поспешили на зов приятеля. В просторной гостиной на диване лежали какие-то тряпки… одежда. Рич показал на нее пальцем и приказал:

– Разбирайте скорее, это паранджа – наша национальная одежда. С этой минуты вы мусульманские женщины. Ты, Олечка, – моя жена Кавакиб Насралла, а Маргарита – Мабрука Ясин, супруга Малика. – Ричард передал нам местные паспорта, которые привез с собой Магомет.

Фамилии-то, как на подбор, исламистские! Теперь на время пути мы стали однофамильцами весьма известных во всем мире террористов: Хасана Насралла, лидера военно-политического ливанского шиитского движения «Хезболла», признанного в ряде стран мира террористической организацией, и шейха Ахмеда Исмаила Ясина, основателя палестинской террористической группировки «Хамас».

Интересно, больше фамилий, что ли, нормальных и порядочных, в мире нет?! Хотя… может, это сделано специально для маскировки? И если вдруг, не дай бог, наши пути с исламистами пересекутся, возможно, с такими известными фамилиями нас и не тронут?

– А вас с Маликом как теперь зовут? – полюбопытствовала Рита. – Раз мы жены, то должны знать имена мужей.

– Меня – Джабаль Насралла, а Малика – Латиф Ясин.

Пришлось выбрать себе паранджу. К большой радости, она была не темных, а светлых тонов: у меня бежевая, у Риты голубая. Лицо прикрыто сеткой – самый жуткий, но в нашем положении спасительный вариант одеяния восточной женщины.

Да… не позавидуешь мусульманкам, особенно в тех краях, где правят бал жестокие исламисты. Никакого почтительного отношения к женщине, которая в этом особом и странном мире существо третьего сорта: в одном лице и рабыня, и машина по удовлетворению мужских потребностей и систематическому производству потомства. И это – вся жизнь, на которую обречена забитая мусульманская женщина! Никаких, даже мимолетных удовольствий, и полное отсутствие свободы! Не зря же считается, что место женщины в своеобразном арабском мире между собакой и верблюдом! Не знаю, но я со своим свободолюбивым характером так жить просто не смогла бы! Покорность, жестокие наказания, никаких личных интересов и свободы и вся жизнь, подчиненная какому-нибудь дикарю! Не завидую несчастным!

Рынки восточных базаров полны чудных ювелирных украшений, есть здесь и высококлассная косметика, но… только зачем, если нет ни одной части тела, на которой можно все это демонстрировать?! Всю жизнь ходить в покрывале, не имея даже возможности нормально дышать! Ужасно…

Но может, это нам только кажется дикостью? Возможно, для женщин Ближнего Востока – это норма, и они впитали в себя столь ограниченный и безрадостный образ жизни с молоком матери? Ведь ходят же в Германии и девочки, и девушки в хиджабах и не только не пытаются изменить свою жизнь на европейский лад, а просто не желают этого делать!

С другой стороны, лучше уж такой скромный и целомудренный наряд, чем совершенно развратный вид сегодняшних европеек, включая и российских подруг, которые совсем не заморачиваются правилами приличия, позволяя себе щеголять в таком виде, когда уже к женщине, кроме откровенного отвращения и желания ее просто трахнуть, никаких других чувств нет! Полностью обнаженные, самые сокровенные части женского тела стали нормой повседневной жизни! Нет ни чувства меры, ни малейшей неловкости за свой столь развязный проститутский вид. Известные всей стране представительницы прекрасной половины человечества не стесняются прийти даже в Кремль, не говоря уже о других общественных местах, с почти обнаженной грудью или с нахально выглядывающим из глубочайшего, как Марианская впадина, декольте бюстгальтером, и это считается очень модно, красиво и абсолютно пристойно!

Если я чувствую, что глубина декольте в наряде уже переходит все рамки приличия, то непременно принимаю меры по устранению неловкости, потому что не желаю выглядеть вульгарно и пошло и не хочу, чтобы меня воспринимали, как падшую женщину. Так было и в двадцать, и в сорок, так будет и в сто лет! Поэтому в плане достоинства с мусульманок надо брать пример, потому что эти скромные женщины никому и никогда не позволят усомниться в своей чистоте и порядочности!

Ну хорошо, маскировка есть, но и проблемка тоже имеется. Вот на каком языке, интересно, я буду говорить с исламистами, если на местном ни «а», ни «б», ни «кукареку»?! Да и с английским не всё гладко. В Гане английский язык государственный, его изучают в школе, и хоть я и прошла экспресс-курс в тренировочном лагере, боюсь, что поддержать свободную беседу вряд ли сумею. Пришлось поделиться с Ричардом страхами и сомнениями, на что мой озадаченный приятель сделал вполне разумное предложение:

– Не заморачивайся. Говорить, если что, буду я, а ты изображай из себя глухонемую и стреляй!

Я «возликовала» – «отличный» выход из положения! Особенно порадовало «стреляй», вот только было бы просто здорово, если бы исламисты нашу дорожку не пересекли никогда!

– Кстати, – посоветовал Ричард, – спрячь пистолет под платьем… так… на всякий случай, мало ли что. Надеюсь, однако, что ничего такого не случится.

А если случится? Исламисты – страшные люди, да и люди ли вообще?

Глава 58

Может ли в нашем человеческом обществе считаться человеком тот, кто совершенно спокойно, не дрогнув, отрезает голову такому же, как и он сам, живому человеку. За что? За то, что тот другой веры и не исповедует, как они, извращенный, звериный и кровавый ислам и является гражданином другой, неисламской страны! Абсолютно везде террор, отнимающий жизни; террор, сеющий ужас; террор, внушающий ненависть к тем, кто силой пытается завоевать мир и обратить его в свою веру!

Мне трудно это понять, а еще сложнее – принять, и хоть во мне и течет мусульманская кровь, я тоже, как и многие мои мусульманские собратья, считаюсь для этого двуногого зверья неверной, а значит, не человеком! Нельзя страхом и ненавистью заставить уважать ту или иную религию или образ жизни. А действие, особенно насильственное и жестокое, почти всегда рождает отчаянное противодействие!

По-настоящему за сумасшедшие и дикарские идеи исламистов сражаются немногие фанатики. Основное большинство воюет за деньги, беспредел, который они могут чинить, за возможность дать волю своим жутким маниакальным наклонностям и инстинктам и иметь то, чего в других европейских странах они не имели и иметь не могли: финансы, рабов, бесплатных женщин и материальные блага.

На континенте царит хаос, и где бы ты ни очутился, в любом уголке мира, нет никакой уверенности в собственной безопасности. Боже, как же мне страшно, даже при встрече с нацистами не было так жутко, хотя и те, и эти стоят друг друга!

Ко мне подошла Рита и спросила:

– Катя, а ты мусульманские молитвы знаешь?

Я кивнула. Знаю парочку, и в наследство от бабушки достались какие-то молитвы на арабском. Сегодня я очень сожалела о том, что бабуля, будучи истинной мусульманкой и превосходно зная и письменный арабский, и устный, так и не обучила меня этому языку. Вот, глядишь, знала бы арабский, то чувствовала бы себя уверенней… хотя нет, более уверенной при встрече с исламистами можно чувствовать себя только с оружием в руках и никак иначе!

– Обучи меня молитве, – попросила Рита.

– Запоминай, – произнесла я заветные слова, завершив их, как и положено, священным «Аллах Акбар»! – и провела ладонями по лицу.

Маргарита, заучивая молитву, безостановочно повторяла ее про себя, и я подумала, что она ей обязательно поможет и ничего плохого ни с ней, ни со мной теперь уже не случится!

Однажды в одном из аэропортов Германии я имела неосторожность произнести молитву вслух, завершив ее словами «Аллах Акбар!» чуть громче, чем нужно, причем на мне было темное широкое платье, под которым очень подозрительно топорщился послеоперационный бандаж. Едва я успела закрыть рот, как трое здоровенных секьюрити из службы безопасности вытащили меня из очереди на регистрацию, отвели в другую комнату, особо не церемонясь, обыскали и, обнаружив лишь медицинский бандаж вместо шахидского пояса, поняли, что я не смертница, а обычная пассажирка. Извинений, увы, не дождалась, потому что с русскими здесь церемониться не привыкли!

Но обид не было, потому что на их месте я поступила бы точно так же, только немного повежливей, потому как безопасность людей превыше всего. Сегодня в Германии проживает огромное количество мусульман: и турков, и арабов, и выходцев из других стран мира, проповедующих ислам, поэтому, если не дай бог, здесь начнется такая же, заваруха, как на Ближнем Востоке – существование Германии с ее традиционными религиями и образом жизни – под большим вопросом! Так или иначе, эту черную орду надо непременно остановить, иначе страшная угроза миру неминуема!

Теперь нам с Маргаритой не мешало бы поработать над внешностью. Я взяла с собой автозагар, и мы щедро намазали им свои красные от беспощадного африканского солнца морды, по-другому и не назовешь наши ужасные отталкивающие физиономии, через несколько минут превратившись в аппетитных шоколадок. Наших крашеных светлых волос под паранджой не было видно, но брови мы себе нарисовали знатные, как, впрочем, и стрелки на глазах. Настоящий Восток!

Олег с Иваном даже не узнали своих соратниц по борьбе – вот это маскировка! Под паранджу мне пришлось надеть нашу с Ричем авторскую конструкцию, чтобы за резинку на ноге, как в кобуру, удобно пристроить пистолет. Красивое платье пришлось чуточку распороть по шву, чтобы моя рука могла свободно добраться до спрятанного под ним оружия и сделать, если будет нужно, спасительный выстрел.

Осталось только забрать свои вещи, включая подарки.

Наши партнеры, вынужденные путешествовать за стенкой в кузове автомобиля, взяли снаряжение с собой. В кабине фургона под сидением лежали наши с Ричардом автоматы. У Малика тоже был свой ствол. Одна бедняжка Маргарита в этой вооруженной до зубов компании оставалась с совершенно пустыми руками.

Дорога предполагалась непростая и опасная, поэтому я, бодро вручив удивленной соратнице ручку с ядовитейшими капсулами, показала, как стрелять, и попросила не применять ее до той поры, пока не «запахнет жареным» и ситуация станет неуправляемой. Посидев пару минут перед дальней дорогой и пожелав себе счастливого пути, мы направились к своим автомобилям.

На улице уже смеркалось. Олег и Иван в одно мгновение исчезли за стенкой кузова. Я устроилась рядом с доктором в кабине, а Малик и Рита – в джипе. Мы ехали на север страны, в родные края Ричарда Банды, туда, где проживало одно из мусульманских племен хауса, вождем которого был папаша нашего друга. Путь неблизкий! Эту чертову паранджу пришлось снять, потому как дышать в ней просто невозможно! Как арабские женщины ходят в ней всю жизнь?!

– Рич, – поинтересовалась я, – а вечером и ночью тут ехать не страшно? Это же самое подходящее время для встречи с бандитами и этими тварями исламистами!

– Да нет, – успокоил он меня, – они ведь тоже люди, и спать хотят. Зачем же им рыскать вечером и ночью, когда для этого есть целый день?!

Как всегда, доктор оказался прав. Всю дорогу до утра мы проехали в полном спокойствии. Дважды пришлось меняться за рулем местами. Сначала отдыхал Ричард, потом я. Вести автомобиль было несложно, так как у доктора имелся навигатор, и Катя Рублева достойно справилась с непростым заданием.

Правда, останавливались, чтобы посмотреть, как там наши товарищи. Мои друзья, несмотря на тяжелые условия путешествия, особенно рядом с дикими животными, выглядели отлично.

В одну из остановок, из кузова послышался громогласный рык. Вот черт, звери проснулись! Мы двинулись туда и открыли створки задних дверей. Перед глазами предстал недовольный самец, который, вероятно, хотел жрать! Увидев нас, он зло и громко рявкнул, а потом боднул лохматой башкой стенку. К нашему ужасу клетка зашаталась!

– Рич, а он не вырвется? – я пребывала в панике. – Вдруг она не выдержит?!

– Это кажется. Клетки на самом деле очень прочные! Просто мы сейчас покормим его, и он успокоится.

С этими словами храбрый Ричард забрался в кузов и, раскрыв один из контейнеров, вытащил здоровенный шмат мяса с костью и просунул в клетку. Наш звериный страж обнюхал свой ужин и с довольным урчанием начал терзать останки антилопы! Его тихая подруга под воздействием сонного препарата пока безмолвствовала. Да… придется еще с ними помучиться!

Честно говоря, своим друзьям я не завидовала, потому что находиться на протяжении длительного времени в одном пространстве с такими беспокойными, шумными соседями, да еще источающими не очень-то приятные ароматы, было крайне проблематично. Но что поделаешь – долг превыше всего!

Еще до отъезда Олег созвонился с Флетчером и сообщил ему о дополнительных суммах, добытых нами. Англичанин обещал дать ответ в течение двух дней, а первый обмен собирался совершить через три дня после нашего приезда в селение Рича. Скорей бы уже всё закончилось! Меня просто достала эта Африка! Больше всего на свете я хотела оказаться у себя, в Германии, где всегда полнейшая тишина и умиротворение. Ночь прошла спокойно, и километр за километром мы приближались к конечному пункту своего путешествия.

На горизонте забрезжил робкий рассвет. Красный огненный диск, а солнце здесь другого оттенка и не бывает, стеснительно выглядывал из-за редких облачков. За запыленным окошком летящего стрелой автомобиля проплывали унылые пейзажи иссушенной чахлой растительности и потрескавшейся местами красной земли.

В этих смертоносных, гиблых краях не было не только животных, но и птиц, даже грифов-падальщиков.

Мы отмахали добрую половину пути, и я уже было успокоилась, что всё обойдется без приключений… как заметила впереди клубы красной африканской пыли, стремительно несущиеся навстречу нашим автомобилям! По закону подлости всегда получается так: чего больше всего боишься, то обычно и происходит!

Это был небольшой подержанный микроавтобус. Мгновенно вспомнив об опасности, быстро накинула на себя паранджу и впервые за все время нашего общения с Ричем услышала его матерную брань:

– Вот б…! – в сердцах выругался он и изо всех сил треснул кулаком по рулю. – Вот влипли, твою мать!

От этих слов мое сердце почти остановилось.

– Почему влипли? Кто это? Да говори же!

– Смотри туда, – и он показал пальцем на быстро приближающийся автомобиль.

Во мчащемся микроавтобусе не было бы ничего особенного, если бы над ним не развевался… черный флаг с замысловатой арабской вязью. Вот уж точно, влипли капитально, и с этими головорезами разъехаться миром вряд ли получится!

Я обернулась к кузову.

– Ребята, исламисты! Что делать?!

– Без паники, Оля! – строго приказал мне Олег. – Если начнутся проблемы, то постарайся подвести их поближе к задним дверям фургона. Но с вашими арабско-террористическими именами, может, и проскочим…

Не проскочили! Из окна автомобиля высунулись вооруженные люди с закрытыми лицами и жестами приказали нам остановиться. Дрожащей рукой я еще раз проверила наличие пистолета на теле и, буквально трясясь от страха, прочитала молитвы, от всей души обращенные ко Всевышнему. Тем временем, мой, по легенде, «муж», как там его, Джабаль Насралла в полуобморочном состоянии обратился ко мне:

– Оля, быстро паспорт и, что бы ни случилось, будь начеку: если что, стреляй!

Отлично сказано: «Стреляй!» Один вообще-то в поле не воин, тем более лицом к лицу с этой бандой! Я обратила внимание, как ходуном ходят его руки. Если уж док так реагирует, то что говорить обо мне?! Дверца открылась, и Ричард выскользнул из машины. Я посмотрела на джип, из которого почти одновременно с ним вышел и Малик, также держа в руках паспорта. Из машины исламистов разом вывалилось человек шесть.

На каждого по одному, подумала я. Между тем, двое боевиков в черных одеждах, которая по цвету буквально сливалась с их такой же кожей, подвели наших друзей к мужику, правда, не черному, а просто смуглому, очевидно, арабу, с аккуратной кучерявой бородкой, усами и тюрбаном на голове. Я видела, как Ричард очень почтительно что-то объясняет, показывая свои документы и периодически указывая на драгоценный караван. Но этот чернобородый застыл, как памятник. На лице не дрогнул ни один мускул. Он небрежно кивнул двоим и те направились, о ужас, к нашим «тачкам»!

– Олег, – прошептала я офицеру, – по-моему, нам п…ц! – и в этот неподходящий момент открылась дверца, и один из чернокожих, грубо схватив меня за руку, выдернул из кабины. Вываливаясь на землю, я чуть не сломала себе ноги. Боялась, в общем-то, одного, чтобы ненароком не шлепнулся закрепленный на ноге пистолет. Повернув голову, заметила, что от джипа другой боец тянет за собой Марго. Сопротивления мы не оказывали и тащились за ними, как покорные наложницы. Нас подвели к старшему, и он сделал жест, чтобы сорвать с меня паранджу, но я быстро уклонилась и, как это делают глухонемые, знаками показала, чтобы он меня не трогал. Чернобородый с удивлением и любопытством посмотрел на меня, потом, на минуту забыв обо мне, повторил всё в отношении Риты, на что моя смелая соратница, возмутившись, молчать не стала и разразилась нахальной туземной тирадой. От ярости на гладком лбу террориста прорезалась глубокая морщина и затряслась борода. Он дал бойцам знак и нас грубо оттащили в сторону.

Затем двое вместе с Ричардом направились в сторону задних дверей нашего грузовика. Доку пришлось открыть створки, и бойцы с неподдельным изумлением и страхом уставились на содержимое кузова. В ответ послышалось предупредительное грозное рычание. Главарь банды, злобно рыкнув, подобно нашему мохнатому стражу, дал какой-то приказ своим людям, и я поняла, что они собираются забрать наш многомиллионный груз и, по всей видимости, вместе с машиной! На хрена он им вообще нужен? Там же для них нет ничего интересного!

Тут очередь дошла и до нашего дуэта. Двое потащили нас в свой микроавтобус, туда же направился и чернобородый главарь. Он сел на переднее место, нас с Марго загнали назад, а рядом приземлился боевик.

Медлить больше нельзя! Я осторожно дотронулась до Ритиной руки, и она всё поняла. Не знаю, где до этого «пряталась» ее ручка с ядовитыми капсулами, но в одно мгновение Рита произвела два выстрела: один – в бойца, сидящего рядом с ней, а второй – в чернобородого главаря! Старушка-смерть заглянула к ним в гости спустя пару секунд.

Следом наступила моя очередь. Бесшумно распахнув дверцу микроавтобуса и выхватив оружие, прямо с ходу я наградила пулями двоих стоящих у машины боевиков. Вот вам за вашу беспечность! Получайте! А затем в гости к Аллаху, прошитые автоматной очередью командира, отправились и те двое, что стояли у кузова. Всё было кончено. Вот так просто: девять граммов в сердце – и вся жизнь коту под хвост! Никогда не думала, что убить человека так легко. Человека, скорее всего, трудно, а вот бешеных зверей в человечьем обличии – нет.

В общем, так или иначе, сегодня я нарушила уже вторую божественную заповедь «не убивай», потому что святая заповедь «не укради» была попрана мною еще два дня назад! Видимо, как я и предполагала, это самый верный, пусть и опасный, путь к достижению богатства. Да… долго же придется грехи отмаливать, хотя… у меня ведь есть оправдание!

Хорошо еще, что у нас оружие и мы смогли оказать боевикам сопротивление, а если были бы обычными людьми?! Тогда бы ехали сейчас с Марго на невольничий рынок, где нас продали бы за пару сотен седи или долларов, и всё – сгинули бы две русские сударыни в этих жутких краях навсегда, а уж какая судьба ожидала бы наших спутников, и подумать страшно!

Мои пространные размышления прервал взмыленный Олег, внезапно очутившийся рядом с нами.

– Давайте отвезем их подальше от дороги.

И мы бодро взялись за это противное дело. Я поймала себя на мысли, что вид крови меня совсем не пугает, не волнует и не вызывает, как раньше, моментальную потерю сознания. Наверное, не надо на этом зацикливаться или… нужно привыкнуть. Командир дал конкретное, но неприятное задание погрузить трупы в их микроавтобус и увезти подальше от дороги.

Какое счастье, что это самые ранние часы, и никакого другого транспорта тут нет! Наш с Маргаритой тандем активно взялся за дело. Мы попытались поднять с ней одного жмурика, лежащего у автомобиля, чтобы затащить его в «тачку». Я взяла за ноги, она за руки и… он так и остался лежать там, где его настигла смерть. Попытка даже сдвинуть тело с места не принесла нам никаких результатов. Твою мать!

Как же убийцы преспокойно уносят трупы своих жертв с мест преступлений, иногда даже заворачивая в ковер?! Тащат, например, с последнего сотого этажа без лифта, потому что тот, как всегда, не работает, далее с легкостью несут на плече к автомобилю, затем играючи, прямо вместе с ковром забрасывают в багажник… нет, реально это можно сделать только в кино! Именно поэтому, видимо, сейчас так популярно расчленение!

Мы поменялись местами. Я стала, прилагая все усилия, тянуть его к дверце авто за руки, а Рита толкать за ноги. Мертвец сдвинулся всего на пару миллиметров, не более и… вновь застрял на месте. Проклятье! Мимо нас уже со вторым трупом проходили Иван и Олег. Видя наши жалкие и бессмысленные попытки, офицер позвал на помощь Малика. С огромным трудом нам троим удалось запихнуть неживую компанию в бандитский микроавтобус, за руль которого приземлился Иван, чтобы отвезти страшный груз подальше, за ближайшие холмы. Вслед за ним на подмогу отправился на джипе и Малик. Перед их отъездом мне в голову пришла дельная мысль.

– Ребята, вложите им в руки оружие и сымитируйте ссору. Пусть думают, что они перестреляли друг друга…

Через полчаса, когда ребята вернулись обратно, мы со спокойной душой отправились дальше, в надежде, что никаких боев местного значения больше не будет.

Глава 59

Ричард покормил проснувшуюся львицу, и теперь эти злобные кошки рычали дуэтом. Кажется, ни одну из них такое соседство не устраивало. Наш караван двинулся в путь. А я подумала о том, что на неприятности, как правило, люди всегда нарываются сами. Что стоило исламистам просто проехать мимо? Нет, захотели нашу компанию ограбить, похитить и, возможно, да нет, скорее всего, убить, а получилось так, как никто из них и не ожидал. Не зря же говорят: «Не рой яму другому, сам в нее попадешь!»

Наглые мошенники, обманувшие нас, лишились больших денег, а может, и жизни, ведь за такое Мангуст их, конечно же, по головке не погладит. Хотя погладить может, но только ножичком и исключительно по горлышку. И мне их совершенно не жаль! Другие же, озверевшие бандиты с большой дороги, думали, что они всемогущие, ан нет, сами уже в мире ином, но вряд ли гуляют в райских кущах Аллаха. Каждый свою судьбу делает сам и должен благодарить или ругать только себя!

Через несколько часов пути показались селения, но это был еще не конечный пункт нашего путешествия. Вспомнилось, как тренировалась у зеркала с гневными словами, обращенными к бандитам, доставать из-под платья свой пистолет, и очень пожалела о том, что мне не удалось сказать им прямо в лицо всё, что о них думаю, пусть даже и на русском языке…

– Катя, мы на подходе. Сделаем сейчас паузу, чуть-чуть соберемся с силами и доедем до места.

Мы остановились у какого-то задрипанного населенного пункта. Вышли перекусить и немножко передохнуть.

– Рич, – поинтересовался Олег, – мы заедем в селение с «бабками»?

– Нет, сначала покажу место, куда их спрячем, а потом поедем в деревню.

– ОК, это хороший вариант, – согласились все.

Ближе к вечеру мы подъехали к тайному месту Рича, обильно заросшему кустарником, на гибких ветвях которого благоухали огромные прекрасные цветы. Для этого крайне засушливого региона зрелище необыкновенное. Меня, как магнитом, тянуло к этим фантастическим кустам, и сразу же захотелось сорвать такую красоту. Едва я простерла к ним жаждущую руку, как услышала окрик Малика:

– Осторожно, они очень ядовитые!

Надо же, почти, как люди: снаружи – чудо, прелесть, а яд и гниль – внутри. Среди буйной малахитовой растительности серели огромные, нет, прямо гигантские, валуны, и, судя по всему, здесь не ступала нога человека. Ричард вылез из машины и направился к другим кустарникам, упругие, пружинистые стебли которых, обвиваясь наподобие змей, взяли в плен абсолютно всё, что было в поле их доступности. Мы цепью последовали за ним. Неожиданно для нас доктор раздвинул руками непролазные дебри, и к нашему изумлению… открылся вход в пещеру. Обалдеть! Снаружи даже и не догадаешься, что здесь существует что-то подобное. Мы вошли вслед за доком. Это был здоровый грот с волнистыми сводами, порядка пяти метров высотой и площадью не менее ста квадратных метров. Да тут и грузовик полностью поместится!

– Слушайте, а если «тачку» с «бабками» мы загоним прямо сюда? – внесла я в копилку общего дела свое рационализаторское предложение.

– Нет, – моментально отреагировал Олег, – животных куда денем? Они же не безмолвные, рычат, а значит, могут привлечь чужое внимание.

– Вообще-то, здесь никого не бывает. Это райское местечко из-за огромного количества растущих тут очень ядовитых кустов считается проклятым. Но Олег прав, со львами могут быть проблемы.

– А если мы сделаем им успокоительные инъекции?

Все задумались. Тащить в поселок грузовик с миллионами и животными тоже было не с руки, а так деньги хоть под надежным прикрытием.

– Ладно. Пусть британец сам перегружает «капусту» в свой транспорт. Оставляем груз здесь. Рич, иди за машиной и заезжай прямо сюда, – принял окончательное решение старший и добавил: – Если, конечно, получится!

Банда испарился. Через пять минут послышался шум мотора и в грот въехал грузовик. Правда, он несколько помял крышу кабины и верхушку кузова, но все же въехал! Хвостатые друзья заволновались и снова начали рычать и бесноваться. Мы открыли дверцы машины. Дикие кошки на минуту замерли, рассматривая наше сообщество, а затем вновь стали истерить, кидаясь на стенки клеток и раскачивая их.

– Рич, помоги-ка мне взобраться в кузов, – попросила я дока.

Он залез сам и поднял меня наверх. Я осторожно присела перед клеткой самца и сказала:

– Тебе что, делать нечего?! Ну-ка заткнись, дружище, я прошу тебя!

Мохнатый Лева очень внимательно смотрел на меня и слушал, помахивая хвостом, потом зевнул во всю клыкастую пасть, в последний раз рыкнул, помотал лохматой башкой и, развернувшись, гордо почапал в другой конец клетки.

– Вот и молодец! – похвалила я и обратилась к его подружке: – И ты чеши на свое место!

Однако вредная самка совершенно не собиралась меня слушать, злобно огрызаясь на каждое мое слово.

– Знаешь что, будешь вякать – получишь укол в жопу! – пригрозила я ей.

И подруга, как будто бы сообразив, что я имела в виду, пошла и легла у противоположной стенки.

Ричард улыбнулся:

– Катя, тебе надо было стать дрессировщицей. Тебя же все слушаются!

– Да… слушаются, но только животные, – вспомнила я по ходу своего строптивого мужа Леву, который не только не слушал меня, но и, по-моему, не слышал; свою дочь, не всегда адекватно воспринимающую мои слова вследствие своего упрямого характера и Олега, постоянно читающего мне нотации.

Видимо, только и остается, что стать дрессировщицей!

– Давайте я буду эти три дня охранять здесь машину и кормить животных, – сделал благородное предложение Малик. – Оружие у меня на всякий случай есть. Рич привезет еду, телефон имеется. Эти дни как-нибудь да продержусь!

– Хорошо, Малик, – обрадовался командир, – три дня – это ерунда, пройдут мгновенно!

С одной стороны, мы были рады, что столь ценный груз не останется без присмотра, но с другой – столкнувшись с неоднократным обманом и кидаловом, у меня насчет Малика оставались сомнения. Мы ведь его не знаем. Если бы с грузом находился Олег, я была бы уверена на все сто, а Малик для меня еще темная лошадка, несмотря на то, что с ним мы съели хоть и не пуд, но уже пару стаканов соли. Верить никому не следует, чтобы не оказаться в заднице! Кто знает, как он поведет себя, имея в своих руках колоссальное состояние! Вдруг возьмет и слиняет вместе с грузом? Что тогда?

Узрев на моем лице зарождающиеся сомнения, Ричард, словно ясновидящий, читающий сокровенные мысли клиента, отрицательно покачал головой… Ну, что же, придется решиться и сделать дружеский шаг навстречу доверию. Оставив жертвенного Малика с бунтующими львами и миллионами в пещере, мы погрузились в джип и бодренько направились в селение Рича, находящееся совсем рядом, километрах в пяти от тайника.

Деревня оказалась большой, но Ричард пояснил, что его отцу принадлежит еще несколько таких же селений. Для всех жителей он являлся местным царьком и весьма состоятельным человеком, даже по европейским меркам. Первыми встречающими наш автомобиль были… ну конечно же, местная детвора – самые любопытные и подвижные члены человеческого сообщества. Девочки и мальчики: от годовалых полуголых малышей, с трудом держащихся на своих маленьких неуверенных ножках, до пытливых подростков, одетых в традиционные мусульманские одежды. Зная, что мы едем в гости и там будут ребятишки, я заранее приготовила незатейливые подарки: конфеты (очень редкие здесь карамельки), кое-какие игрушки для совсем маленьких и игры для уже повзрослевших ребят. А вот модницы-девочки получили нехитрые и желанные украшения: сережки, колечки, фенечки из бисера, кулоны. Ребятишки были в полном восторге от подарков и повисли на мне, как те нахальные обезьянки в Танзании. Презент вручили и папе Ричарда. Ему мы подарили роскошную пол-литровую бутылку прекрасного армянского коньяка, вернее, бренди, спрятанную в шикарную упаковку, и килограммовую коробочку вкуснейших российских шоколадных конфет для его супруги.

Проблема, однако, заключалась в том, что коробка, хоть и килограммовая, была одна, а жен у богатого папаши Банда имелось… семь, что даже для мусульманина перебор! Имя каждой из них почему-то начиналось на букву «А» и имело свое значение.

Абия – в переводе «надменная», «гордая» – жена старшая. Гордая и надменная, потому что имела законное право командовать другими женами, всегда делая поблажки только себе, и обожала почтительное отношение к собственной персоне от жен помладше.

Адиба – «воспитанная», «просвещенная». Эта жена почти ровесница первой, но умнее всех остальных. Единственная из всех жен имела хорошее образование и даже работала в сельской школе учительницей, что столь нехарактерно для традиционно мусульманских семей, где место женщины лишь у семейного очага, дома.

Азиза – «редкая», «ценная» и «дорогая». Третья супруга вождя, как мы поняли, имела очень богатых родителей и была для мужа, разумеется, ценной и дорогой.

Аида – «возвращающаяся», «гостья». Эта симпатичная супружница, в отличие от других жен, обладала крайне строптивым и склочным характером и после очередной ссоры со второй половиной, несмотря на традиции, как и многие наши российские жены, возвращалась к родителям, которые через пару дней вновь привозили ее к обиженному мужу, поэтому в семье она находилась, скорее, на правах гостьи, чем являлась постоянным ее членом.

Амаль – «надежда». С ней престарелый супруг связывал надежду на рождение еще одного ребенка, хотя их у него и так достаточное количество. Она единственная из жен не имела детей и, как впоследствии сообщил нам по секрету Ричард, не могла их иметь.

Аниса – «дружественная», «дружелюбная». Эта симпатичная и приветливая женщина постоянно улыбалась и заразительно смеялась. Своему старому мужу по возрасту она годилась в дочери, но по этому печальному поводу совсем не унывала.

Акват – последняя жена любвеобильного дедушки со странным именем, которое в переводе означает «продукт питания», была девушкой более чем упитанной. Несмотря на имя и излишнюю полноту, эту жену держали не в качестве неприкосновенного запаса пропитания на случай голода, а потому, что у своего ненаглядного благоверного она исполняла роль любимой поварихи. Ее кулинарным «коньком» считалось самое популярное блюдо ганских трудящихся под крайне неприятным для нашего российского уха названием «Фуфу». Это своеобразное пюре из ямса, толченой кассавы и маниоки иногда скатывалось в шарики, иногда добавлялось в блюда из мяса или рыбы, превращаясь в гуляш. Но главная особенность этого кушанья заключалось в том, что ели его, как правило, немытыми руками из одного котла. Для нас, конечно, дикость, но что поделаешь, раз в этом мире у каждого народа свои пристрастия.

Считаются же во Вьетнаме деликатесом куриные яйца, черные от того, что пролежали в земле полгода. Или яйца «балют» в Юго-Восточной Азии, в которых уже почти сформировался эмбрион утенка с перьями, клювом и коготками! Или личинки, червяки, тараканы, скорпионы, змеи в Китае и лягушки во Франции! Для нас – совершенная гадость, для них – абсолютное наслаждение! У других национальностей, возможно, и наши щи или борщи, в которых вперемешку плавают овощи, мясо и сметана, тоже вызывают стойкую неприязнь, но мы же с огромным удовольствием рубаем наше народное блюдо! Понятие хорошей еды здесь напрямую зависит от ее размера. Блоха, например, это еда хреновая, а вот слон – шикарная!

Сам глава многочисленного семейства был не только для этих краев, где средняя продолжительность жизни не более сорока пяти – пятидесяти лет, но даже для Европы долгожителем. Отцу Ричарда – Гани Банда стукнуло уже восемьдесят семь. Однако этот бодрый игривый старик (правда, с одним единственным зубом во всем улыбающемся рту), все еще живо интересовался слабым полом, но, разумеется, не на предмет интеллектуальных разговоров и бесед о душе, а для вполне земных дел, продолжающих на земле род людской! Гани переводится как «богатый и зажиточный», что абсолютно соответствовало его обеспеченному статусу.

Несмотря на свой более чем почтенный возраст, он крепкой рукой и в твердой памяти руководил своим гигантским хозяйством, в которое входили земледелие и скотоводство, торговля и различные ремесленные производства, рыболовство, добыча золота и алмазов и даже пресной воды из подземных скважин – самая ценная деятельность, с регулярным постоянством пополняющая его и без того полные закрома. Ему было что оставить в наследство столь многочисленному потомству и, прежде всего, Ричу, обязанному сменить его на этом посту, но тот пока артачился. Старик не знал о грандиозных планах горячо любимого и единственного среди семи дочерей сына на дальнейшую жизнь, но, как сообщил нам Ричард, дал наконец свое согласие на брак с белой женщиной Анжелой и безоговорочно признал красавицу-внучку! Увидев фотографии русских чаровниц, дед так загордился новыми родственницами, что теперь постоянно хвастался ими перед всеми, с кем имел дело, но от мятежного сына потребовал, чтобы русские сударыни приняли ислам. Для того чтобы успокоить дедулю, Ричард пообещал, но, как понимаю, лишь на словах.

В племени старика Гани все жили очень сплоченно, потому что одиночек в Африке не любят ни христиане, ни мусульмане. Считается, что тот, кто сторонится людей, непременно водит дружбу с духами. Был здесь и свой местный колдун – лицо очень уважаемое и почетное и намного старше своего повелителя. Как сказал нам док, ему было где-то под сто, а может и больше, но никто, как и сам кудесник, не знал, сколько же ему на самом деле лет. Что-то знакомое мне показалось в облике служителя культа, потом я поняла что: бусы, странные белые бусы, точно такие же, какие висели на шее другого волшебника, больно треснувшего меня палкой по лбу в первый наш приезд сюда и предсказавшего получение богатства. Это предсказание можно было считать почти исполненным, если только нас не кинет московская братва. Однако для его осуществления мне пришлось приложить не только голову и руки, но ещё мужество и оружие.

В этих диких краях принято считать, что белые бусы, как и умершие люди, защищают живых от козней вредных духов. В связи с такой их полезной ролью к умершим в этой стране особое почтение. В последний путь их провожают весьма оригинальным способом. В этом мы убедились сами, когда гуляли в сопровождении Рича по поселку.

Ванька шел впереди и внезапно исчез, стремительно нырнув в какую-то глинобитную красную хижину.

Складывалось впечатление, что мы не на Земле, а в космической экспедиции на планете Марс, потому что всё окружающее нас здесь было красного цвета: солнце, земля, хижины, пыль и так далее. Через несколько минут услышали зовущий голос Ивана… Нырнув следом, просто разинули от изумления рты. Совершенно фантастический, нереальный мир! Ванька прекрасно устроился в огромной… медицинской трубке! А рядом в тесноватой хижине выстроились потрясающие красочные и весьма искусно сделанные банан, рыба, большой котел с крышкой, пенал и совсем как настоящий шикарный «Роллс-Ройс».

– Ричард! – обалдев от увиденного, я осталась без слов. – Что это?!

– Ваня, вылезай, – обратился к шустряку док, – плохая примета, это же… гроб!

Иван, как ошпаренный, выскочил из трубки, в которой до этого пребывал в полном кайфе.

– Все эти предметы, – продолжал Ричард, – гробы и ждут они своих хозяев и часа Х. У нас в Гане существует национальная традиция – отправлять усопшего в гробу, характеризующем его профессиональную деятельность. Медицинская трубка – гроб для врача, то есть для меня. Обычно мы готовим их заранее, еще при своей жизни. Пенал, например, гроб для Адибы, второй жены отца, потому что она учительница; рыба – для главного рыбака Коффи Анкома; этот котел с крышкой – для нашей личной поварихи Акват, она сама придумала себе последнее пристанище; банан – для дяди Абеля Некои, он руководит банановой плантацией; ну, а «Роллс-Ройс» – для отца, он всегда обожал британские машины, хотя сам водить и не умеет. В других хижинах тоже хранятся гробы для еще живых людей, и если у вас это плохая примета, то у нас считают, что смерть надо встречать радостно, во всеоружии, и ничего страшного в этом нет!

Сколько национальностей на свете, столько традиций! А вот нам, русским, очень даже страшно заранее готовить смертное, хотя мы это и делаем. Но Рич, несомненно, прав: смерть нужно встречать торжественно, в полной боевой готовности. Однако предварительная подготовка к уходу из жизни – это, как сигнал, маяк или свет в окошке для старухи с косой, которая знает, что в этом доме ее уже ждут. Нельзя притягивать к себе никакие негативные события! Надо напрочь забыть о том, что придется покинуть этот бренный мир, и несмотря на количество лет и неважное здоровье, постараться хотя бы на время избежать встречи с ней и никогда не поддаваться на ее постоянные уловки и провокации.

Стало как-то грустно. Поникшие и притихшие, тихонечко друг за другом мы покинули этот особый, я бы сказала, самый печальный уголок, соединяющий два странных мира. Дай-то бог, чтобы все хорошие люди жили без потрясений и неприятностей как можно дольше, а негодяи и мерзавцы отправлялись бы в мир иной почаще с регулярным постоянством! Аминь!

Почти каждый месяц в этой деревне, судя по количеству беременных женщин, появлялась новая жизнь. У ганцев существует весьма интересная традиция. Молодые люди, собирающиеся стать родителями, вырезают для себя деревянную куклу (если хотят девочку, то непременно с круглой головой, а если мальчика – с квадратной) и все эти долгие девять месяцев беременности жены с усердием нянчат ее, как своего новорожденного ребенка. Существует поверье, что лишь в таком случае родится хороший человек и именно того пола, какой заказали будущие родители. Детей здесь очень любят и постоянно оказывают им всяческое внимание. Этакое обласканное любовью малолетнее племя! В этих более чем удивительных краях древняя мудрость гласит: если ты обделяешь вниманием своего ребенка, то в собственном доме непременно пестуешь в нем крокодила.

У нас же, к великому сожалению, даже повышенное внимание родителей способно превратить любимое чадо не только в крокодила, но и в кровожадного монстра! Сколько же чудовищных преступлений связано с детьми высокопоставленных и очень богатых людей, выросших благодаря любящим родителям бессердечными и бездушными животными. Им море по колено, потому как, что бы ненаглядные наследники ни делали и ни творили, за спиной у них всегда маячат сошедшие с ума от своей такой слепой и дикой любви денежные родители, готовые не поскупиться и спасти от справедливого наказания от всей души выпестованного ими подонка!

В далекой Гане совершенно по-другому. За поведение детей тут в первую очередь отвечают родители, и если отпрыски ведут себя безобразно, то дурная слава распространяется и на их несчастную семью, ложась позорным клеймом на всех ее членов. И как гласит местная мудрейшая и абсолютно справедливая поговорка: «Лягушонок всегда подражает только лягушке». Ребятишки крайне вежливы и уважительны с родителями, как у нас на Кавказе или в республиках Средней Азии, где почтение к родителям возведено буквально в культ! Молодым людям, например, заходить в родительский дом без разрешения строго запрещено, пока не пригласят и не спросят, что им нужно. А у нас происходит всё с точностью до наоборот. Обиженные и оскорбленные, обобранные и избитые, а нередко и выдворенные из дома старики-родители униженно просят и умоляют своих жестокосердных и оборзевших великовозрастных детей дать им возможность вернуться обратно, в их собственное жилье, которое они заработали пожизненным титаническим трудом. И благодаря вот таким выращенным «крокодилам», где только сегодня не живут оставшиеся без крыши над головой пожилые люди: в гаражах и приютах, на улице и в психиатрических клиниках! Порой от несчастных избавляются и насовсем, просто уничтожая! Масштаб столь диких семейных отношений между родителями и их потомством просто поражает и шокирует!

Алчный капитализм продолжает свое беспощадное «триумфальное» шествие, сметая всё на своем пути, оставляя лишь развалины и лихо прокатывая по судьбам людей! Мне непонятно одно: почему дети не дают пожилым родителям распоряжаться собственной жизнью и пользоваться принадлежащим им имуществом и жильем так, как хочется, по их усмотрению?! Почему неблагодарные наследники, которым они подарили жизнь, кормили, растили, учили, женили, а порой и содержат до самой своей смерти, вправе решать судьбу стариков? Даже люди, вроде бы уж совсем небедные и всемирно известные, без всякого стеснения и зазрения совести безжалостно воюют с собственными очень престарелыми родителями, пытаясь ограбить их и отобрать жилье, к которому вообще не имеют ни малейшего отношения, отравляя последние годы жизни несчастных! Оставьте, наконец, их в покое и не протягивайте свои жадные, грязные, загребущие лапы к их имуществу и деньгам! Они способны решать свои вопросы, как считают нужным. В конце концов, имеют на это полное право! Если мои родители захотят оставить квартиру не мне, и слова не скажу, потому что она ко мне отношения не имеет. Не я ее покупала и содержала, не мне ее и отнимать! А может, и стоит нам, россиянам, какие-то замечательные традиции перенять у туземцев, раз мы сами не может создать и соблюдать эти обычаи у себя? Было бы неплохо! Стыдно об этом говорить, но мы своим кошмарным меркантильным поведением резко отличаемся даже от туземцев, уподобляясь лишь первобытным дикарям!

Глава 60

Путешествие по родным местам Ричарда продолжалось. Мы побывали на плантациях какао-бобов, а следует отметить, что Гана – один из крупнейших экспортеров и стоит на втором месте по поставкам данного продукта после Кот-д’ Ивуара. Эти удивительные растения я видела впервые. Какао-бобы растут прямо на стволе, каждый на отдельном черенке. Плод напоминает небольшую продолговатую дыню цвета меди, внутри которого и находится сырье, идущее на изготовление обожаемого нами шоколада. Листья, как сказал Рич, сочные, вкусные и съедобные, хотя попробовать нам их так и не пришлось.

После его более чем убедительных слов я вспомнила французского писателя девятнадцатого века Луи Буссенара, описывающего приключения, в том числе, и в Африке. Так вот, известный писатель в одном из своих произведений утверждал, что в косточке манго прячется подобный шоколаду продукт, сладкий и вкусный, и я поверила! Если честно, то манго – это мой любимый фрукт и есть его я могу в любом виде: свежем, сушеном, вяленом и в виде сока. Конечно же, я с радостью провела необходимый эксперимент в надежде, что теперь не придется тратиться на покупку шоколада, а можно будет добывать его из любимого фрукта, используя, так сказать, безотходное производство.

В один из дней купила манго и, с удовольствием съев мякоть, добралась до косточки, надеясь добыть из нее шоколад и еще немного продлить райское наслаждение… Но меня постигло горькое разочарование, такое же горькое, как и отвратная субстанция, находящаяся внутри. Писатель оказался великим фантазером, сочиняющим сказки, сидя в своей хижине где-нибудь под Парижем, а я – слишком доверчивой дурой, проживающей в Германии. Внезапно я вспомнила, что еще не знакома с родительницей Ричарда. Мне было любопытно узнать, а какая же из жен Банды-старшего является ею?

– Рич, а которая из них твоя мама?

На лицо доктора опустилась печаль.

– Моя родная мама умерла давно, когда мне было всего два года, – сказал он с грустью, – я ее почти не помню…

– Ты прости, дорогой, я ведь не знала, – мне стало крайне неловко, – а что случилось?

– Укусила змея… Помочь ей тогда возможности не было, да и сейчас это большая проблема, потому что яд распространяется слишком быстро…

А вот тот же Луи Буссенар утверждал, что укушенного змеей человека, чтобы избавить его организм от проникшего яда, нужно просто закопать в землю! Тоже, похоже, очередная выдумка француза!

– Воспитала меня, – продолжал Ричард, – вторая жена отца Адиба, она педагог, и я ей очень благодарен. Это с ее легкой руки я определился с выбором профессии, хотя меня и самого тянуло к медицине. Одно время я помогал нашему колдуну Кабубу готовить лекарства и снадобья от тех или иных многочисленных заболеваний, распространенных здесь. Он многому меня научил, и ты знаешь, большинство наших народных средств намного эффективнее препаратов, произведенных на основе химии. Хочу вот, когда открою свою клинику в Москве, частично использовать и нашу народную методику лечения. Кстати, – добавил он с хитрой улыбкой, вмиг переключившись на другую, более животрепещущую тему, – ты с отцом-то поосторожней, если нет желания остаться здесь в качестве его восьмой жены! Ему хоть и сто лет в обед, но женщин он обожает до потери пульса, а вы с Марго, похоже, ему приглянулись!

– Да, ладно! Он что, такой любвеобильный?!

– Еще какой, и как мужик кое-что пока может!

– Ну ты меня удивил!

– Удивил, не удивил, только не давай ему шанс даже поухаживать за тобой, а то место в нашем племени тебе обеспечено!

Мне в голову пришла шальная мысль: а что если остаться здесь навсегда? Дедуля богат, а я стану его любимой женой и, как та французская наложница Эмира Бухарского, буду пользоваться неограниченной властью и свободой, притеснять других жен и гонять их как «сидоровых коз»…

– Тьфу, Ольга, ты обалдела, что ли? – ворвалась в мои мечты злобная на весь мир душевная половинка номер два. – Он же туземец, да еще и старый хрыч! Твой-то хоть помоложе будет…

– Ну и что, что помоложе, зато бедный, в кармане лишь вошь на аркане! А если мы тут останемся, – уже нагло пристроилась к моим далеко идущим планам ее добрая оппонентка, – то развернемся на всю катушку! На хрена нам эта дурацкая Европа с ее ограничениями, когда мы можем здесь жить по-королевски!

– Ага, сейчас, дадут вам развернуться! Куда этой кочерыжке тягаться с другими женами… Если бы супруга была одна, ладно, можно попробовать и спихнуть ее с пьедестала любимейшей женщины, как это делают сейчас повсеместно русские девочки, но… их же семь! Нет, Олька, не стоит игра свеч, кроме того, с этим дедулей надо же еще в постели кувыркаться…

«Что за странные рассуждения? – подумала я с недоумением. – За денежки и обеспеченную жизнь наши сударыни будут с радостью кувыркаться даже с мумией или зомби!»

– Не бесплатно же! – возмутилась сторонница неравных браков. – Да и совсем недолго, учитывая его возраст, зато всё ей достанется, поэтому бери его в оборот, девчонка, а то потом придется не только локти, но и жопу кусать!

– И чью, интересно? – с любопытством спросила я.

– Разумеется, свою! – отбрила она меня.

Это что-то новенькое! Уж до пятой точки самому точно не добраться, а это означает лишь одно: если я не сделаю этот «судьбоносный» шаг, став восьмой женой туземного дедушки Банды, то разочарование будет очень глубоким!

– Нет, не бери! – последовал совет с другой стороны.

– Нет, бери! Не слушай эту старую кобзду!

– Нет, не бери, от такой же кобзды слышу!

– Чья бы корова мычала…

– А вот твоя бы молчала!

Перебранка продолжалась бы долго, поэтому пришлось вмешаться в спор и поставить в нем жирную точку.

– С превеликим удовольствием осталась бы, если бы была, как и прежде, несостоятельной, а теперь у меня есть всё, для того чтобы встать на ноги и решить финансовые вопросы, а потому прекратим ненужные споры и пропустим мимо ушей ваши дурацкие советы!

В последующие дни Ричард познакомил нас со своими сестрицами, которые по очереди приглашали дорогих гостей то к себе на обед, то на ужин. Женщинам в этих краях, как впрочем, и везде в мусульманском мире, запрещено почти всё, кроме… бесконечной работы и таскания тяжестей. Они, как и бедные мои, замученные соотечественницы, целыми днями хлопочут по хозяйству, хотя наши еще умудряются где-нибудь и работать. Точно также носят тяжести, только в отличие от русских подруг не в руках и на горбу, а на голове, и испытывают на себе абсолютно все «прелести» жизни с этими дикарями-мужчинами: и рукоприкладство, и ограничения почти во всех сферах жизни, и ссоры, и бесконечные притеснения. Наши тетки, особенно активно работающие, имеют редкую возможность урвать и спрятать от домашних тиранов и скупердяев на всякие там мелочи типа расчесок, колготок и домашних тапочек хотя бы пару сотен рубликов от своей, прямо скажем, хреновой зарплаты, больше на эти копейки купить ничего невозможно. Ну уж, а если мечта оказывается грандиозной, как, например, меховой лифчик, кастрюля от китайского производителя или духи «Шинель № 6», то копить эти самые несчастные рублики приходится долгие, долгие годы, в зависимости от масштабности приобретения! А вот у мусульманских женщин вследствие совершеннейшего отсутствия дохода на стороне, даже таких микроскопических возможностей нет.

А вообще, у ганских девушек имеется лишь одна мечта – выйти замуж за белого кавалера, в основном, туриста, и умчаться отсюда куда подальше, и это уже в какой-то степени национальная традиция. Правда, не всем это удается. Надо сказать, и наши пацаны сразу стали мишенями для охоты невест на выданье. Среди местных еще незамужних девушек, мечтающих подцепить симпатичных белых, начались волнения и страдания, любая надеялась на успех.

Почти каждый вечер мы с нашими потенциальными женихами становились неизменными и благодарными зрителями бесчисленных и очень ярких самобытных концертов, устраиваемых женским составом жителей деревни. Они делали невообразимые вещи, наряжались, пели, плясали и только для того, чтобы эти великолепные белокожие чужеземцы обратили на них свое благосклонное внимание! И даже наш Ванька, несмотря на свои несколько не типично русские, а негроидные черты, пользовался здесь сумасшедшим, просто бешеным успехом, начиная со своей соотечественницы Маргариты! Однако, к великому разочарованию местных красавиц, мои друзья, вяло реагируя на их потуги, никому из туземных девушек повода почувствовать себя счастливыми обладательницами крайне перспективных женихов не давали.

Об амурах и бабах думать пока нечего, мы еще не закончили операцию и не знали, когда она может завершиться. Всё, в конечном итоге, зависело только от Нормана Флетчера. Информацию от него мы получили по прошествии двух дней, и к нашей огромной радости он сообщил, что сможет передать всю сумму сразу, но лишь через три дня. Это означало одно: если мы сможем без проблем, неприятностей, и какой-нибудь подлости со стороны британца завершить триумфальную операцию, то в ближайшее время получим счастливую возможность вернуться, наконец, домой. Как здорово!

Вечером после обнадеживающего звонка делового партнера мы поехали вместе с Ричем к нашему другу и добровольному стражу Малику, который все три дня находился лишь в обществе двух злобных кошек. Удивительно, но звери вели себя очень спокойно и культурно, не бесясь, не дергаясь и не рыча. Сам Малик читал какую-то книгу, как оказалось, коран. Нам нужно было обговорить все детали непростой операции по передаче денег.

Средства, почти эквивалентные тем, что мы намеревались передать Флетчеру тут, должен был получить со своими бойцами в далекой Москве Петр Петрович: за исключением двух процентов англичанина, за осуществление операции по обмену и гонорара Малика, потому как Ричард и Маргарита свои доли пожелали получить в России. В целях безопасности доктор предложил назначить встречу Флетчеру и его людям на полпути к нашему тайнику, завязать им глаза, разоружить и оставить поблизости от нашего убежища.

– Согласен, – сказал Олег, – мы должны подстраховаться, кто знает, что у него на уме, поэтому встретим их с оружием в руках, а к пещере проведем лично его и никого больше. Возможно даже, отдадим ему наш грузовик с тайниками, он ведь нам уже вряд ли понадобится. Кстати, Ричард, – обратился офицер к доку, – есть среди местных пару человек, которые могли бы с оружием в руках взять под контроль его людей?

Рич кивнул:

– Есть. Могу дать четверых, оружие у них, между прочим, свое.

– Вот и отлично! – ответил Олег и повернулся к подельнику: – Ваня, ты будешь вместе с ними, мало ли что! А одна из вас, – обратился старший к нам с Ритой, – кто умеет лучше считать деньги, останется со мной, а та, что хуже, будет помогать Ивану. Решайте между собой!

Вот чего я не умею, кроме пения, так это считать деньги, даже со счетной машинкой, и если бы я была продавцом, то горемычный магазин всегда имел бы недостачу и находился в убытке, поэтому ответственную миссию пересчета таких огромных финансовых средств я с радостью переложила на Маргариту. Мне приятнее и спокойнее держать в руках автомат, чем бухгалтерские счеты.

– Рита, ты останешься считать деньги, – поручила я ей невероятно серьезное и непростое задание.

– Хорошо, – кротко согласилась она. А куда ей деваться…

Оставался свободный день, и мы получили приглашение в гости от вождя соседнего туземного племени. По древней дикарской традиции эти люди всю жизнь ходили в своих национальных одеяниях, представляющих из себя набедренные повязки, массу туземных украшений на всех частях тела, и в большинстве своем топлесс и босиком. На званый обед нас привели в хижину, в самом центре которой стояло что-то, напоминающее низкий стол с приличной дырой посередине. На специфической конструкции были разложены грубоватые деревянные подобия ложек и миски, заполненные до краев белесыми лепешками и еще чем-то непонятным.

Аппетита для предстоящего туземного обеда совершенно не было, хотя лепешки и обнадеживали. Надеюсь, их не будут пережевывать сначала хозяева, а потом получившуюся массу предлагать гостям, как это делают из уважения к приглашенным некоторые малые народности. Вот только ожидаемая, но нежеланная трапеза оказалась намного страшней, чем я предполагала.

Когда собрались все именитые участники мероприятия – старейшины, вождь, его жены и наша компания в качестве гостей – неожиданно в хижину силой втащили визжащую и вырывающуюся обезьяну. Не успели мы и опомниться, как несчастную в мгновение ока посадили под стол и просунули ее голову в дырку посередине; всё остальное произошло стремительно: вождь, размахнувшись своим огромным острым тесаком, напрочь снес бедной мартышке полчерепа! Перед нашими глазами предстали обнаженные парные мозги, а уж когда местное дикое население, вооружившись своеобразными ложками, с неимоверным наслаждением потянулось к лакомству, я, не в состоянии от такой жути справиться с рвотными позывами, на ватных ногах, шатаясь, почти лишившись сознания и нарушая туземный этикет, рванула на выход.

Боже, какая же дикость и варварство! В этой сцене было что-то зловещее, какой-то дъявольский предвестник недобрых событий, не дай бог! Вслед за мной выскочила и потрясенная Рита.

– Ужас! Сколько тут живу, но такого еще ни разу не видела!

Она была так же ошеломлена, как и я.

– Ты знаешь, Катюша, – продолжала Рита, – никогда эти края человеческими и цивилизованными не станут! Дикари так и останутся дикарями!

– Я счастлива, – сказала я ей устало, – что через пару дней мы наконец-то отсюда смотаемся!

– А мне, – покачала она головой, – даже не верится! Кажется, что я уже здесь навсегда…

– Рита, – предостерегла я ее, – не каркай, не надо! Осталось только передать деньги, и мы совершенно свободны… «до пятницы», как говорил Винни Пух! Поедем домой, понимаешь, домой!

Марго сменила тему.

– Катюша, в таких диких племенах есть и тайные сообщества, где практикуют людоедство! Так что обезьяна – это еще ничего: в здешних краях считается деликатесом, как и летучая мышь. А знаешь, как их ловят?

– Кого? – спросила я, отвлекшись от темы.

– Да обезьян.

– Нет… отстреливают, наверное?

– Нет, неверно. Берут банку и кладут туда, например, банан или другой какой-нибудь фрукт. Глупые мартышки просовывают лапу, хватают добычу, а вот обратно вытащить конечность не могут!

– Так они что не в силах сообразить, что надо выпустить вкусняшку, чтобы освободиться?

– В том-то и дело! Обезьяны такие жадные, что ни при каких обстоятельствах не бросят желанную добычу, поэтому и попадаются!

Надо же, почти как наши алчные чиновники-казнокрады, которые если вцепятся в такие желанные бюджетные деньги, то и не оторвешь никогда. Будут сосать до тех пор, пока полностью не опустошат государственные закрома и не набьют ими свою мошну! Одним словом – обезьяны, абсолютно такие же, какие проживают здесь, но только с одним отличием: всегда успевают смыться и не пустые!

На стенке висело несколько страшных масок. Мне всегда хотелось иметь такие же, но ритуальные. В свое время, еще в Петербурге, мы имели целых две, привезенные Левой из Непала. Они висели у нас на стенке довольно высоко, потому как потолки в квартире были четырехметровой высоты. Какую-либо ценность данные предметы не представляли, поэтому мы относились к ним весьма равнодушно и без душевного трепета. На сорок дней со дня смерти моей свекрови, Левкиной матери, пригласили только родных, в основном пожилых людей, а на следующее утро с изумлением обнаружили отсутствие этих самых масок.

Самое интересное, для того, чтобы снять их со стены, нужно было подставить стул, ну а поскольку все престарелые гости находились в поле зрения и сами до предметов дотянуться не могли, то совершенно непонятно, как такое могло произойти. Это удивительное и более чем странное исчезновение так и осталось для нас загадкой.

– Ты поосторожней с ними, – вернула меня в реальность Рита, – многие из них ранее использовались в различных, а иногда и несущих угрозу жизни, специфических колдовских ритуалах и могут быть крайне опасными!

Я поспешно отдернула руку. Действительно, никогда не стоит связываться с незнакомыми и непонятными предметами, да еще в такой своеобразной стране, способными не только принести колоссальные неприятности, но и целиком разрушить жизнь! Затянувшийся дружественный, но кошмарный гостевой визит, в конце концов, закончился, и мы с радостью вернулись в поселение старика Банды, где люди хотя бы питаются нормальной пищей и даже национальное «Фуфу», съеденное немытыми руками, намного приятнее сырых обезьяньих мозгов, черпаемых ложкой!

Поздно вечером мы сидели с Ричем у костра.

– Слушай, док, как ты думаешь, этот негодяй Мангуст сюда не доберется?

– Надеюсь, что нет, – ответил в задумчивости Рич.

– А ты сам-то его видел? – мне хотелось узнать, как выглядит наш главный враг.

– Подожди-ка, – Ричард встал и ушел в темноту.

Я осталась сидеть у яркого жаркого костра, пламя которого пожирало одну за другой сухие ветви местных акаций и банановых пальм. «После воров остаются хоть стены, а после пожара лишь пепел», – вспомнила я слова своей бабушки. Да, всё правильно! И после бездумного вмешательства яростного и всепоглощающего огня ненависти и злобы не остается ничего… только дымящиеся развалины. С другой стороны – огонь любви и страсти согревает душу, дает возможность проявить наши лучшие качества и созидать… Мои пространные размышления прервал доктор. Усевшись рядом со мной, он достал из кармана облезлый замусоленный лист пожелтевшей газеты и протянул его мне со словами:

– Хочешь знать своих врагов в лицо, смотри, это и есть ужасный Черный Мангуст, он же Джеро Зикимо, величайший подонок всех времен и народов!

С обдрипанного клочка на меня в упор смотрел импозантный африканец с модной прической из многочисленных косичек-брейдов, собранных во внушительный «конский» хвост. Судя по всему, товарищ обладал той невероятной первобытной красотой, присущей только этим диким краям. Я бы сказала, он был лучшим образчиком негроидной расы. Великолепное сложение, огромный рост, потому что окружающие его на снимке люди казались лилипутами; и совершенно жестокий, звериный взгляд отморозка, который не остановится ни перед чем! На нем «красовалась» майка; руки в дорогих украшениях, собственно говоря, цацки были везде, на всех частях тела: на руках и лице, в ушах и даже в носу. К своей мощной груди он прижимал уже знакомый автомат, но несмотря на не слишком четкое изображение, мне все же удалось разглядеть, что оружие выглядит как-то не так.

– А что у него в руках, док? Вроде АК, но какой-то странный… – задумалась я и вдруг поняла и сама же ответила на свой вопрос, – ну, конечно… это же… Калаш Свобода – оружие наркобаронов и главарей серьезных мафиозных кланов!

– Точно, – подтвердил Рич, – попала в самую точку, золотой автомат!

Калаш Свобода – удовольствие крайне дорогое и стоит порядка пятидесяти тысяч долларов, однако достать его практически невозможно. Это оружие считается как бы апофеозом неимоверной крутости обладающего им преступника. На такие «игрушки» падки очень серьезные отморозки, у которых отморожено всё, что есть: и душа, и сердце, а заодно и мозги.

– Интересно, почем платил? – полюбопытствовала я у Ричарда, но он только пожал плечами.

Неожиданно, как привидение, возле костра из темноты возникла Рита.

– О чем речь? – и подруга уселась между нами.

– Да вот, – положила я обрывок с газетной мордой Мангуста ей на колени, – интересуюсь, за какие такие крутые «бабки» достался ему золотой автомат?

Рита, не выпуская из рук газетный клок, задумчиво глядя на пламя костра, сказала:

– Ничего он не платил. Это подарок одного из самых известных и жестоких наркобаронов Намибии Квьетто Бандучара. Интересно, а он действительно золотой? – спросила она.

– За такую офигенную стоимость просто обязан быть из чистого золота!

– Вот бы отнять у него такую шикарную пушку! – размечталась Марго.

– Да на фиг, – разбил ее мечты Ричард, – вот бы нам слинять отсюда, избежав встречи с ним! Вот о чем нужно мечтать! – укорил он нас.

– Избежим, куда мы денемся, – в своих словах я не сомневалась, – а теперь пошли спать!

Пожелав друг другу приятных снов, мы разбрелись по хижинам.

Всю ночь мне снился этот гамадрил Черный Мангуст. Он что-то орал, потрясая своим золотым Калашом Свобода, и с удивительной прытью и настойчивостью пытался меня замочить, гад. Третья его попытка, все же, увенчалась успехом и, сраженная пулей золотого автомата, кувыркаясь и вопя, как иерихонская труба, я, в конце концов, заткнулась, испустив дух…

Кошмарный финал жуткого сна заставил проснуться в ужасе и холодном поту. Единственное, что еще обнадеживало, так это его толкование: если видишь себя умершим, означает только одно – будешь жить долго, но, к сожалению, не вечно!

Глава 61

На следующее утро очень рано мы были уже на ногах. Сегодня, наконец, избавимся от обузы, которая, как гора, лежит на наших плечах. Взяв снаряжение, включая все виды оружия, мы впятером погрузились в джип и поехали к тайнику. До встречи с Флетчером и его боевиками оставалось еще три часа. Малик был на посту, и мне даже показалось, что за эти долгие несколько дней ему удалось подружиться со своими мохнатыми свирепыми соседями, которые больше не сердились, а мурлыкали, как обычные домашние питомцы.

Общими усилиями мы вытащили из тайников деньги. Ричард об этом заблаговременно позаботился и привез сюда подъемник, чтобы опустить клетки на землю, а заодно прихватил и счетную машинку. Вот прямо не знаю, что бы мы без него делали?! Денег – тьма! Ничего подобного в своей жизни я не видела! Но они меня почему-то совсем не волновали. У меня не чесались конечности от желания взять их в руки, не было охоты обсыпать ими свое тело или же искупаться в купюровом озерце, как это делают в кинофильмах, когда герой, совершенно ошалев от счастья, барахтается в волнах аккуратно нарезанной, но очень дорогой бумаги. Я смотрела на эти сумасшедшие деньги только как на инструмент реализации наших планов и не более того. Перед глазами не шагали дружными рядами меховые шубы, шмотки, драгоценности, дома, дворцы и яхты, а стояло лишь наше оборудование, которое теперь мы могли безо всяких проблем для себя и других выпускать и продавать на мировом рынке.

Рита и Малик взялись за подсчет, а Олег связался с дядей Петей, ожидающим с бойцами сигнала к началу передачи денег. Всё шло по намеченному нами плану. Через час Иван приказал взять оружие, и мы втроем направились к джипу. Встречу с англичанином док назначил за десять километров от нашего тайного убежища, и мы срочно выехали на место сходки. Четверо вооруженных бойцов Рича из местных ребят уже ждали нас там. Когда мы достигли конечной цели, Флетчера еще не было, но через каких-то полчаса на горизонте появилась вереница из трех мощных автомобилей. Кавалькаду пришлось встретить во всеоружии. Из второй «тачки» вышел улыбающийся англичанин, который доброжелательно пожал нам троим руки. По его знаку из остальных автомобилей вывалилась группа вооруженных людей. Иван попросил Флетчера сдать оружие, что тот без возражений исполнил, а затем, предупредив противоположную сторону о том, что это лишь вынужденная мера, мы завязали всем восьмерым глаза и, рассредоточившись по флетчерским автомобилям, взялись за рычаги управления. За руль нашего джипа, замыкающего колонну, уселся один из парней четверки, и вот таким паровозиком, один за другим, мы поехали вслед за Ричем, сидевшим за рулем первой «тачки».

Наконец путешествие завершилось. Мы с Иваном и четырьмя местными жителями остались охранять колонну, а док вывел из машины Флетчера и, не снимая с его глаз повязку, повел к тайнику, где тот должен был вместе с нашими пересчитать деньги и отдать своим людям в Москве приказ о передаче такой же суммы в руки Петровича. В своих волнениях я была не одинока, видела, что и Ванька не в своей тарелке. Флетчерские бойцы смирно сидели в своих «тачках», а мы с нетерпением ожидали, когда же всё закончится. Прошло уже два часа, но никто и не думал появляться. Что там такое, может, что-то сорвалось? Меня уже охватила паника, когда ровно через три часа двадцать минут послышался шум мотора и показался наш, поистине драгоценный, слегка помятый грузовик, за рулем которого сидел доктор Банда. Рядом, уже без повязки на глазах, устроился очень довольный Флетчер. Стало понятно, что к нашей великой радости обмен прошел успешно и деньги в Москве получены в полном объеме. Мы сняли с боевиков повязки и вернули им оружие, затем, дружелюбно пожав всем руки, попрощались с британской стороной, нашими «зверскими», но милыми попутчиками, охранявшими дорогостоящий груз в течение этих нескольких тревожных дней, и… «бабками», добытыми с большим трудом потом и кровью. Напоследок Норман похвастался:

– Если когда-нибудь возникнет необходимость, обращайтесь! Надеюсь, вы убедились, что я, как сказал вам ранее, умею держать данное слово!

– Как, впрочем, и мы! – парировал Иван.

Едва дождавшись исчезновения каравана за поворотом, мы поспешили к нашему опустевшему тайнику.

Усталый, но счастливый Олег встретил нас со словами:

– Всё, отстрелялись! Теперь можно и напиться!

– Как прошло? Петрович получил «бабки»? – с интересом спросила я.

Олег посмотрел на меня, как на больную, а за него ответил Рич:

– А как ты думаешь, Олечка? Кто бы в обратном случае отдал англичанину грузовик?

– Всё в порядке, – подтвердила Рита, – мы свободны… слава богу!

Я не стала обижаться на Олега, а была счастлива от того, что моя странная, сумасшедшая и почти неосуществимая идея превратилась в реальное дело, завершившееся триумфальной победой ветеранов спецслужб над отмороженной африканской мафией! Было от чего тронуться умом! В конечном итоге, осознав, что всё благополучно, без проблем и потерь закончилось, мы ринулись в объятия друг друга. Ситуация была сродни той, как если бы ты шел по краю пропасти, имея шанс свалиться вниз, свернув себе шею, но неожиданно попал на широкую, безопасную дорогу подальше от края бездны, понимая, что угрозы для жизни больше нет! В селение Рича возвращались в состоянии истерической эйфории, наверное, еще и потому, что уже послезавтра, как пообещал Олег, едем домой!

Весь вечер мы провели в обществе жителей деревни и алкоголя, несмотря на то, что в этих краях это совсем не приветствуется. Наша команда устроила настоящий праздник: с музыкой, песнями и танцами. В разгар общего веселья ко мне подсел папаша Банда, пытаясь соблазнить и оставить, очевидно, в качестве восьмой жены. Он радостно и игриво треснул меня по плечу, что-то лопоча на своем, непонятном туземном языке. Потом, цепко ухватившись своей тощей мозолистой пятерней за мою худую коленку, сладострастно засмеялся, обнажая свой последний оставшийся в живых зуб. «Ты смотри-ка, а этот неутомимый старикашка – Чингачгук, однозубый нахал – неимоверный шалун», – подумала я с усмешкой и представила себе, какое же количество наших мамаш с радостью оказались бы на моем месте невесты, подставляя не только коленки, но и кое-что посущественней, чтобы оказаться в качестве восьмой, но любимой жены, пусть и туземного, но богатейшего дедушки! Я аккуратно отодвинула его блудливую ручонку и сказала:

– Не шали, дядя! У тебя уже есть семь, думаю, для тебя вполне достаточно!

– Камдарам ся! – ответил старик и добавил: – Тусикуку кимдо!

– Вот тебе и тусикуку! Ты думаешь, я понимаю, что ты там болтаешь? Увы, нет!

– Ки сяй, ки сяй! – радостно закивал развратник. – Бундурука мангу! – потом, вновь пытаясь ухватиться за мое многострадальное колено, страстно зашептал: – Кундусюк кила бра… банки!

Эх, дедуля, мне бы твои проблемы!

– Слышь, Марго, – позвала я Риту, – иди-ка сюда!

Через пару минут раскрасневшаяся подруга оказалась рядом с туповатой и более чем непонятливой «любовной» парочкой, по ходу шепнув: «А мы с Иваном танцевали!»

– Спроси, чего хочет от меня этот древний потаскун, а то я совсем не понимаю, что он там мычит!

Рита задала старику вопрос, который сразу ответил ей скоропалительной тирадой. В конце пламенной речи Рита засмеялась и перевела:

– Тебя хочет, готов жениться и сделать главной женой, а если захочешь, выгонит всех остальных, и ты будешь одной единственной… ой, – смутилась она и глазами указала на одежду старика.

Мама дорогая! Прикид деда ниже пояса затопорщился и встал колом. Ну ни фига себе, и это в восемьдесят семь лет?! Я едва не расхохоталась, но чтобы не обижать влюбленного «джигита», взяла себя в руки и строго ответила:

– Передай ему, что у него отличные жены, одна Акват со своим коронным «Фуфу» чего стоит! А у меня есть свой старик, который ждет меня. И еще объясни, что у нас мужчины, правда, не все, имеют одну женщину, которая тоже имеет одного мужика, впрочем, опять же не всегда!

После слов Марго старикашка Банда погрустнел. Потом, словно задумавшись, пошарил в своей просторной одежде и, через минуту что-то выудив, застенчиво сунул мне в руку. Затем поспешно встал и слишком стремительно и энергично для своего почтенного возраста растворился в темноте озаряемого праздничными кострами селения. Я посмотрела на предмет, который он мне вручил. На ладони лежал странный продолговатый, непрозрачный светлый камень величиной с фалангу пальца взрослого человека, и каким-то шестым чувством я вдруг поняла, что за удивительный подарок сделал мне любвеобильный престарелый поклонник. Алмаз – невероятно большой и бесценный!

Еще полночи мы веселились с Маргариткой в хижине, вспоминая все наши приключения, а под утро я услышала всхлипывания и тихий плач! Встав с постели, подошла к ее лежанке, присела рядом и погладила по голове.

– Что ты… Рита? Что случилось?

Подруга повернула ко мне мокрое лицо и, заикаясь и давясь горькими слезами, прошептала:

– Завтра уеду… а от Экина у меня ничего не осталось… ничего… – и она, едва сдерживая рыдания, заплакала вновь, потом, словно в ее голову пришла какая-то идея, схватила меня за руку и с яростной настойчивостью попросила:

– Катя… Оля, пожалуйста, прошу тебя… умоляю, можно я заберу из дома ту фотографию с сыном… это единственное, что осталось на память о нем, и его игрушку… мишку, ну, пожалуйста! – как заведенная, повторяла она, и ее лицо исказила мучительная гримаса.

От такой неожиданной просьбы я застыла и нерешительно ответила:

– Нет… Рита, исключено…

– Прошу тебя! – она не оставляла попыток уговорить меня.

– Нет! Если даже соглашусь я, то Олег будет категорически против, он не разрешит! Слишком опасно… как вернемся в Россию, сразу начнем искать твоего мальчика…

Мои слова прервало заглушенное безутешное рыдание. Несчастная Рита плакала, уткнувшись в подушку, и лишь худенькие плечики вздрагивали от рыданий, сотрясающих их. Боже мой, вся жизнь этой бедной женщины – сплошное горе, и даже напоследок мы не можем сделать так, чтобы она, наконец, обрела, хотя бы временное, но спокойствие… и… сказала:

– Не плачь, попробую поговорить с Олегом… – но Рита меня не слышала…

Быстренько накинув на себя одежду, я направилась к «хате» Олега. Было раннее утро. Поселение плавало в клубах утреннего тумана. Небогатые туземные хижины, словно ныряя и соревнуясь друг с другом, то появлялись, то исчезали в глубине белоснежных волн этого странного и удивительного природного явления, а сами их обитатели досматривали свои последние предутренние сны. Постепенно стало слышно звонкое щебетанье птиц, где-то обиженно залаяла собачонка, а по небосводу неорганизованной и бесшумной толпой побежали невероятно красивые белоснежные и красноперые облака. Странно, но Олег почему-то был уже на ногах, и едва я постучала в дверь, как он тут же появился на пороге.

– Надо поговорить, – коротко уведомила я его, и мы отправились к ручейку на другом конце деревни.

Усевшись на живописном берегу, помолчали, а потом я сказала, зачем пришла. После моего доклада о том, что происходит с Ритой, и просьбы забрать фотографию и игрушку из дома, Олег, задумавшись, ответил:

– Нет, Оля, разрешить не могу, слишком рискованно. Если бы нужно было забрать мальчишку, даже не задумываясь, разрешил бы, но идти на риск ради фотографии… нет, позволить не могу…

Я знала, что так и будет и переубедить старшего вряд ли получится, но, будучи сама мамой, понимала, как жить матери, не имея даже карточки своего ребенка.

– Послушай, – попыталась я достучаться до партнера, – это же минутное дело, тем более, мы будем проезжать по пути следования к границе с Того мимо того района, где она жила. Зайдет, возьмет, что ей необходимо, и выйдет. Всё займет пару минут, а мы ее подстрахуем. Ну что, это для тебя так сложно?

Олег молчал, а я, возмутившись его бездушием, в сердцах брякнула:

– У тебя у самого дети есть? Неужели ты не понимаешь, как это важно для матери?!

Викентьевич упорно хранил молчание, не реагируя на мои слова.

– Олег, ну почему ты такой жестокий?! И какой же ты после этого отец, хотя я очень сомневаюсь, что у тебя есть дети! В противном случае ты бы понял и меня, и ее!

Что-то в нем дрогнуло и, изменившись в лице, он тихо промолвил:

– Я, Оля, был хорошим отцом, и у меня росло двое пацанов… и жена была…

– Были? – меня насторожило это слово, сказанное в прошедшем времени. – Как это… были?

– А вот так… – друг сделал паузу, – их убили… давно… в начале девяностых. Эти твари пришли, когда меня не было… пришли… и расстреляли… всех троих! В общем, отомстили по полной… – он замолчал.

Какой кошмар! Я не могла выдавить ни слова, разом онемев! Такое ужасное признание не укладывалось в моей голове! Боже мой, какой же он сильный и мужественный человек! Я даже представить себе не могла, что в его жизни произошла такая трагедия… Как смог он пережить такую ужасную потерю самых близких людей?!

– С тех пор прошло много лет, – продолжал друг тихо, и лишь дрожь в руках, теребящих сухую травинку, выдавала огромное душевное волнение, которое он испытывал в данный момент, – а вот такую женщину, как моя Тонечка, так до сих пор и не встретил… – вздохнул тяжело Олег, и по его небритой щеке поползла скупая мужская слеза, как символ безутешного горя и скорби по тем, кого он любил больше всего на свете… любил, но не смог уберечь…

Жалость пронзила мое сердце, на глаза навернулись слезы. Несмотря на прошедшие годы, мой дорогой товарищ по-прежнему оставался душевно одиноким человеком, проживая свою горькую и мучительную жизнь, оставаясь в мечтах со своей так рано и столь трагически ушедшей семьей. Я, не зная как утешить, взяла его за руку, в ответ он с силой сжал мою кисть и промолвил:

– Ну хорошо, уговорила, по дороге заедем и дальше в путь…

– Спасибо тебе, Олег, и прости меня… я ведь ничего не знала…

Он помолчал и тихо добавил:

– Ты иди, а я… приду позже.

Ближе к вечеру того же дня с чувством благодарности за теплый прием, безграничной нежностью и даже некоторой грустью мы попрощались с необыкновенно доброжелательными жителями селения.

– Слушай, Ричард, вот мы всё время говорим «селение», «поселение», а название-то у деревни есть?

– Конечно есть, Гугу, что в переводе означает «сокровище».

И действительно, несмотря на очень сложные климатические условия, здесь был несколько иной ландшафт, чем в районах Аккры, и даже имелась собственная, хоть и совсем небольшая, речка, которая, как утверждали селяне, никогда не пересыхала – настоящее чудо и сокровище этих мест. На прощание дедушка Гани Банда, отведя меня немного в сторону от моих друзей, сказал, волнуясь, несколько слов и протянул… визитную карточку. Рита сделала синхронный перевод:

– Если захочешь, возвращайся, буду ждать тебя, как верный самец леопарда, страстно ожидающий блуждающую самку… гиены.

– Слышь, Марго, ты случаем с переводом-то не промахнулась? С каких это пор гиены живут с самцами леопардов?! Кроме того, мне совсем не хочется находиться в бредовом статусе «блуждающей самки», да еще не кого-нибудь, а гиены! Спроси, а вместо леопарда он не желает стать «путающимся самцом беззубого сурка»?!

– Да ладно тебе, он ведь уже старик, чего к нему цепляться. Какая разница, кем быть: гиеной или шакалкой! Зато, если захочешь, непременно будешь единственной и любимой его женой! Всё тебе отдаст… вот тут номер его мобильного телефона, – добавила от себя Марго.

На прощанье, крепко обнявшись с добрым стариком, мы пообещали снова приехать в гости и вслед за нашими мужчинами погрузились в машину. Ну вот, еще один последний бросок – и мы почти дома. Малик после получения своей части гонорара за проведенную операцию пребывал на седьмом небе и на радостях даже поехал проводить нас до Того. Мы весело болтали, травили анекдоты и от всей души смеялись. Теперь можно было хоть немного расслабиться и отключиться от произошедших многочисленных и невероятных событий. От оружия не избавились, потому как в дороге могло произойти всё, что угодно: как встреча с бандитскими и военными группировками, так и с исламистами, разойтись с которыми миром нам в прошлый раз не удалось. Пришлось вновь напялить платье и паранджу. Господи, когда же будет возможность облачиться в нормальную европейскую одежду? Маргарита объяснила Ричарду, как лучше проехать в район ее проживания, но, как я поняла, доктор не забыл нашей поездки туда. Обратная дорога показалась намного короче. Через несколько часов мы добрались до Ритиной хижины в местных ужасных трущобах.

Понаблюдав за обстановкой, с облегчением заметили, что всё тихо.

– Рич, – приказал Олег, – иди вместе с Ритой, подстрахуешь ее там на всякий пожарный и возьми телефон. Мы будем наблюдать с этой позиции, если что, сразу получишь сигнал. На всё про всё даю вам пять минут. Взяли то, что нужно, и бегом обратно, сматываемся отсюда как можно скорей! Вам ясно? – строго напутствовал ребят командир.

– Ясно, ясно, – кивнул Рич, а Рита, приоткрыв дверь автомобиля, бесшумно исчезла за нею.

Мы, затаив дыхание, наблюдали, как они, шустро добежав до ее жилища, мгновенно, как две юркие ящерицы, скрылись в нем…. и тут…

Для нас даже не успело начаться время ожидания, как… о нет, только не это! Черт, неееееет!!! Поднимая тучи красной пыли и издавая ужасные звуки визжащих тормозов, у жалкой Ритиной хижины неизвестно откуда, словно материализовавшись из воздуха, появились две мощнейшие автомашины-пикап, заполненные вооруженными людьми!

– Рич, ты меня слышишь?! Уходите, уходите скорей через окно, на выходе бандиты, очевидно, люди Мангуста!

Но Ричард нас не слышал и слышать не мог! Два боевика уже вытаскивали наружу наших друзей со связанными руками. Засада оказалась внутри помещения! Проклятье! Как же мы допустили столь чудовищную ошибку?! Половина Ритиного лица была багровой, видимо, от ударов, а нос и губы Ричарда сочились кровью, которая почти черными сгустками медленно струилась по подбородку.

– Твою мать!!! – Олег был вне себя от ярости.

Мы в ужасе прильнули к окошкам джипа.

Из внушительного «Доджа пикап» вальяжно вышел черный гигант, в крепких руках которого в лучах безжалостного солнечного диска ослепительно сверкал Калаш Свобода. Его личность запомнилась мне навсегда! Я не ошиблась, это был Джеро Зикимо – Черный Мангуст – собственной персоной!

Он подошел к нашим друзьям и что-то сказал Рите, о чем-то ее спрашивая. Она отрицательно покачала головой, и бандит со всего размаху ударил ее по лицу! Устоять на ногах Рита не смогла и рухнула на красную пыльную землю. Моя рука схватилась за оружие.

– Всё! Вы, как хотите, а я иду к ним! – но тут мое запястье зажали стальные тиски Ванькиных рук.

– Тихо! – рявкнул Олег. – Спокойно, не дергайся! Сейчас мы ничего сделать не сможем… их там человек двадцать! Просто ляжем здесь все вместе… Счастье еще, что эти кусты нас прикрывают!

Страшный спектакль продолжался. Черный Мангуст взмахнул рукой, и ребят волоком потащили к машинам. В один миг забросили в кузов, и на пороге убогой хижины остался одиноко лежать лишь старый тряпичный мишка…

Взревели моторы и сверхмощные автомобили, молниеносно сорвавшись с места, развернулись и быстро пустились в путь… Во всем случившемся был виноват один человек! Если бы я не разрешила ей и не уговорила Олега, никогда бы ничего не произошло! Ну, что теперь посыпать голову пеплом?! Нужно срочно выручать наших друзей!

– Малик, посмотри, сколько у нас гранат? – спросил Олег, выезжая из надежного укрытия.

Через несколько минут раздался взволнованный голос Малика:

– Пять нормальных и три дымовые. Олег, за руль сяду я. Эти края знаю, как свои пять пальцев!

– Слушайте, едем уже, мы же их упустим! – я была в панике. – Не найдем потом никогда!

– Успокойся, – резко осадил меня Олег. – У Риты на руке браслет, в нем чип, который не даст нам упустить их из виду и потерять.

– Малик, затормози на минутку у хижины, – в волнении попросила я Малика.

Кузен Рича на несколько секунд притормозил у дверей Ритиного жилища, но и этого времени мне хватило, чтобы на лету подхватить потерянного мишку. Мы бросились в погоню. На экране компа передвигалась красная точка, и Малик твердо следовал за ней.

– Я знаю, куда они едут, – сообщил он нам, – мы догоним их, но мчаться прямо следом за ними – просто самоубийство, нас сразу же вычислят!

– И что делать? – мне стало очень страшно от того, что нас могут замочить раньше, чем мы сможем их спасти, и от возможности упустить бандитов из виду!

Меня то била дрожь, то бросало в жар. Олег и Иван были обеспокоены не меньше, чем я. Неожиданно впереди замаячили мафиозные «тачки», и тут Малик резко вывернул руль и свернул направо…

– Куда тебя несет? – зло накинулся на парня командир, подпрыгивая, как и мы, на кочках, по которым стремительно мчалась машина. – Ты же видел, что они впереди, зачем свернул?!

– Свернул, потому что нас могли заметить, это раз, а во-вторых, я знаю, куда их везут. Мы проедем коротким путем, – не снижая скорости, объяснил проводник.

Когда домчались до нужного места, бандиты были уже там…

Глава 62

Машину пришлось оставить подальше, замаскировав кустами. Далее, прихватив весь наш боевой арсенал, мы начали потихоньку пробираться к месту пребывания бандитской группировки. Когда же нам удалось, наконец, добраться, то расправа была в полном разгаре. Рита и Рич стояли на коленях со связанными сзади руками. На их лица невозможно было смотреть без содрогания, но мы уже находились рядом, и уверенность в том, что для их спасения сделаем всё, что нужно, не покидала меня. Бандиты были вооружены до зубов, а над кабинами их автомобилей возвышались даже пулеметы. К нашему счастью, в «тачках» оставалось лишь по паре человек. Командир показал знаками, чтобы мы, рассредоточившись за хилыми кустами, вчетвером взяли группировку в полукольцо.

В одной руке я держала пистолет-пулемет, в другой – пистолет; в кармане лежала дымовая граната. Мангуст что-то гаркнул, и перед нашими друзьями появилась черная обезьяноподобная фигура с огромным тесаком в руках… Олег дал мне сигнал стрелять, наверное потому, что я находилась к пленникам ближе всех. Медлить нельзя. Черный урод взмахнул своим оружием, я нажала на курок и… нет, нет, нееееет, невозможно!!!

Жуткий тесак, на долю секунды опередив мою пулю, с силой обрушился на тоненькую шею Риты, и, как в замедленной киносъемке, Ритина голова, кувыркаясь, отлетела в сторону, а агонизирующее, залитое кровью тело спустя секунду рухнуло навзничь в сухую траву, прямо к ногам палача… Нет!!! Нет!!! Я едва не потеряла сознание. Это неправда!!! Такое не могло случиться!!! Никогда!!!

Но следом на свою несчастную мученическую жертву подкошенный моей опоздавшей пулей, стоившей ей жизни, обрушился и сам убийца… В жизни не забуду эту страшную картину! Разом пропали все запахи и звуки, перед моими глазами стояла только чудовищная сцена ее жуткой гибели, отлетающая, как мяч, голова и падающее мертвое тело! Я ничего не слышала и не понимала… и лишь горячие слезы, смешиваясь с грязью, потом и горем, нескончаемым безутешным потоком катились по щекам, взор застилала сплошная пелена…

Что-то кричал мне Олег и показывал Иван, а затем беззвучно поднялись вверх оба вражеских автомобиля, в одно короткое мгновение превратившиеся в огненные шары, которые лишь на секунду замерли и мощной лавиной рухнули вниз, разметая по всей округе свои растерзанные металлические части и человеческие останки!

Вновь прорезался звук автоматных очередей, крики, ругань, и я пошла ва-банк. Мне было все равно, убьют меня или нет. Мною двигало одно желание: отомстить этим дикарям и отморозкам за такую страшную жизнь и жуткую смерть этой несчастной женщины, теперь уже навсегда связавшей свою судьбу с этой дикой первобытной страной! Не прячась и не пригибаясь, стиснув в бессильном горе зубы, я яростно опустошала в этих ненавистных тварей магазин своего пулемета. Бандитскую пулю, чиркнувшую по руке, не почувствовала совсем и даже не поняла, что неиссякаемый кровавый ручеек, пропитывая насквозь рукав моего прострелянного платья, стекает вниз, орошая густыми алыми каплями эту проклятую дьявольскую землю.

Сквозь пелену слез смотрела на хаотично падающие то тут, то там под градом свинцовых автоматных очередей вооруженные черные фигуры. Видела, как Рич, с трудом встав на ноги, попытался убежать с места казни, но был сражен безжалостным и беспощадным слепым свинцом, и на его рубашке в области живота стало быстро расплываться багряное пятно… У меня закончились патроны… а вместе с этим… прекратилась и стрельба. Всё было кончено, но какой же ужасной ценой! Никто из нас и не ожидал столь кошмарного финала блестящей, триумфальной операции!

Черный Мангуст был еще жив. Он лежал, прошитый пулями, совсем недалеко от тела так нелепо погибшей Риты. Я сжала пистолет, в нем оставался лишь один патрон. Глотая душившие меня рыдания и пытаясь смахнуть заливающие мое лицо слезы, я, шатаясь, подошла к нему, чтобы привести свой приговор в исполнение! Его широко открытые с поволокой глаза смотрели прямо на меня, на губах пузырилась темная, почти черная, кровь, а могучая грудь, искалеченная нашими очередями, тяжело вздымалась и опускалась, со свистом выгоняя воздух из пробитых легких. Мой пистолет нацелился в голову. Сейчас, шакал, ты сдохнешь! Ты, тварь, забрал жизнь этой бедной девочки, которая не единожды спасала мою жизнь, поэтому… сейчас ты сдохнешь, сейчас… сейчас… но, несмотря на всю мою ярость и ненависть, нажать на курок… я так и не смогла…

Из моих дрожащих рук оружие легко перекочевало в безжалостные руки Олега, и уже за своей спиной я услышала последний одинокий выстрел… выстрел возмездия.

Опустившись на землю, сдерживать рыдания была больше не в силах. Перед глазами промелькнула вереница событий, связанных с этой удивительной, замечательной, по-настоящему русской женщиной, униженной и одинокой, пережившей в своей полной лишений и невзгод драматической жизни невероятно горькие моменты… ее худенькие ручки… тяжелые армейские ботинки… ее испуганные, полные слез и надежды глаза… заветная, но несбывшаяся мечта уехать домой, и тульский пряник…. который она так бережно хранила, как единственную память о Родине… о России….

Проклятье! Почему так несправедливо устроен мир?! Оставалось сделать лишь один, последний шаг к новой жизни, и вместо того, чтобы протянуть руку, я подставила ей ногу… Почему отпустила ее и Рича… зачем?! Она стала моей подругой и не раз спасала меня от смерти, а вот я не смогла… не уберегла ее… Мне хотелось выть от горя и бессилия что-либо изменить… Как жить после всего случившегося… как?! Мы были для нее самой последней надеждой, которая так и не превратилась в сказочную реальность… Нет мне прощения… нет и не будет!

Ко мне подошел Олег и погладил по голове.

– Ничего, Олечка, не поделаешь: и жизнь, и смерть – эти две подруги – всегда идут рука об руку… Надо ехать, Ричард плох.

Да, да, Рича надо срочно везти в город. Рядом с доком сидел заплаканный Малик. Он поднял залитое слезами лицо и покачал головой. Я находилась в абсолютно таком же, как и он, состоянии, но во мне еще теплилась надежда, что мы сможем помочь Ричу. Я оторвала часть подола своего платья, чтобы остановить сочившуюся из раны кровь, хотя и понимала, что ранение в живот – это почти приговор.

– Зажми рану руками, чтобы остановить кровотечение.

Подошли Иван и Олег.

– Ты ранена, – заметил офицер мой окровавленный рукав, – давай перевяжу.

Он разорвал пропитанную кровью ткань, затем, оторвав от моего платья второй рукав, перевязал и с облегчением заметил:

– Ничего страшного: по касательной, до свадьбы заживет! Риту похоронить надо… – закончил тихо.

– Зарыть здесь, как собаку? Нет… – я не хотела оставлять ее на съедение шакалам и гиенам, – только не это!

– Олечка, мы не можем ее взять… понимаешь? – пытался достучаться до моего разума командир. – Не можем… пойми ты это!

Молчание затянулось.

– Я за машиной, – поспешно сказал Иван, – дока надо срочно везти в больницу.

– Хорошо, – решилась я, наконец, и переступила через невидимую границу, – хоронить не будет, предадим… огню.

На несколько минут осталась с Ричем, видела, что он очень плох. В это время Олег с Маликом привели труп Риты в порядок и облили бензином, я вытащила из кармана зажигалку, и вскоре от Риты осталась лишь горстка пепла…

Испачканная кровью фотография, из-за которой и разыгралась трагедия, осталась в моих руках.

– Ты прости нас, Риточка, – сказала я своей подруге на прощанье, – за то, что не уберегли тебя. Как найду твоего мальчика, расскажу ему о тебе и передам вашу карточку. Прости меня… Я буду помнить о тебе всегда.

Слезы неиссякаемым потоком катились по лицу, а перед собой я видела только ее огромные, полные отчаяния и надежды глаза, забыть которые не смогу никогда…

Мы хотели похоронить нашу девочку в этой чужой земле, но я вдруг поняла, что должна сделать. Собрав всё, что осталось от Риты, завернула в лоскут своего платья…

– Похороню ее у нас… в России, – мои друзья потрясенно молчали, а я твердо знала, что Ритина светлая душа, хоть и после ее смерти, будет счастлива вернуться на родину… в Россию…

Рыжего тряпичного мишку, игрушку Экина, тоже взяла с собой…

Раздался сигнал, и мы вчетвером, с трудом подняв Ричарда с земли, очень аккуратно погрузили его в машину. Я сделала ему укол адреналина, для того чтобы поддержать сердечную деятельность и попытаться довезти до больницы, к счастью, в джипе была целая аптека.

Малик сел за руль. Он гнал, как сумасшедший, пока не остановился у серого здания местной больницы. Стремглав выскочил из авто и быстрее ветра рванул внутрь. Через пять минут из дверей выбежал пожилой человек, как потом оказалось, друг и учитель Ричарда, доктор Абрахам Бакир, а вслед за ним прибежали с носилками в руках и два санитара. Мы бережно вынесли нашего друга из машины и, погрузив его на носилки, понесли в здание лечебницы. Его положили на кровать в палате. Рич был в сознании. Я сидела с ним рядом, держа в своих теплых руках его холодеющую руку.

Доктор Бакир осмотрел рану и беспомощно покачал головой. Мы, затаив дыхание, смотрели на этого пожилого человека как на последнюю надежду… но по его реакции стало ясно, что шансов… нет. Глядя на умирающего друга, который так много сделал для нас и для осуществления нашей мечты, я уже не могла держать себя в руках. Мои нескончаемые слезы безутешного горя, боли и страданий капали на наши соединившиеся кисти рук…

– Рич, ну, пожалуйста… дорогой… не умирай… прошу тебя! Я же обещала Анжеле, что ты приедешь… пожалуйста, Рич!

Едва заметная угасающая улыбка скользнула по его разбитым окровавленным губам. Он показал глазами на карман своей испачканной кровью рубашки. Я поняла его и, расстегнув, вытащила черно-белую карточку Анжелы, следом в моих руках оказался точно такой же алмаз, какой подарил мне его папа. Рич что-то силился сказать, но мне все было ясно и без слов…

Вы знаете, что такое настоящее горе? Горе – это когда навсегда уходит из жизни дорогой вам человек… и в вашей истерзанной душе поселяется невыносимая боль, которую почти невозможно пережить! По телу Ричарда пробежала едва заметная дрожь. Ледяная кисть в моих руках ослабела, последний легкий вздох – и наш, теперь уже брат, ушел навсегда в небытие, оставив нас в этом страшном мире в полном одиночестве…

Эти две трагические смерти перевернули мою жизнь! После первой моей поездки сюда я ненавидела всех черных, а вот двое из них, и особенно, Ричард, стали для всех нас настоящими друзьями, нет, даже братьями, и вдруг я отчетливо поняла, что нельзя ненавидеть целую нацию, ведь в любой из них бывают разные люди: и замечательные, и подлецы! А Риточка, которую я вначале считала откровенно лживой и прожженной стервой, оказалась человеком с большой буквы!

От бедной моей незабвенной подруги остался только ее новый паспорт и фото, предназначенное сыну, а от Рича – его прекрасный подарок – аккордеон да совместная фотка в телефоне… и, конечно же, вечная память об этих прекрасных, достойных людях, которая будет со мной до конца моих дней.

Несмотря на ужасающее состояние, в котором мы пребывали, Малик нашел в себе силы проводить нас до Того. Ему предстояло вернуться и отвезти тело брата к отцу, старику Банде, – туда, где его уже ожидали приготовленное с любовью и заботой последнее пристанище и другой, далекий, светлый, мир, без огорчений и проблем, неприятностей и разочарований, обмана и суеты, который, я уверена, намного лучше, чем наш…

К великому сожалению, мы не смогли проводить его в последний путь, но желали, чтобы земля ему была пухом, а душа обрела вечный покой! Практически вся дорога прошла в полном молчании: пережитая нами трагическая потеря наших друзей не располагала к разговорам и веселью.

Таможню у большого друга России удалось пройти с легкостью и, как всегда, по древней африканской традиции, с помощью очень даже приличной взятки. В аэропорту мы с большой грустью распрощались с Маликом, который стал для нас таким же братом, каким был и безвременно ушедший Ричард. На прощанье мы обнялись, и я дала ему свой номер телефона и электронный адрес.

Без происшествий добрались и до Танзании.

Правда, некоторое опасение, что у меня могут отобрать алмазы, один из которых был предназначен для Анжелы, теперь уже вдовы Ричарда, присутствовало, поэтому пришлось положить оба камешка в бутылки с минеральной водой, в которых они были не очень заметны, а сами бутылки завернуть в фольгу. Слава богу, проскочили!

В Танзании нас встретили потрясенные от полученных фатальных известий Лева и Володя. Левкина рука прошлась по моим вискам, и он в изумлении покачал головой. На вилле, наконец, взглянула на себя в зеркало. Сквозь полустертую краску в волосах просвечивала обильная белизна, а виски… виски стали совершенно седыми…

– Всё страшное уже позади, – сказал Лева, – я так горжусь тобою, мать! Ты настоящий боец и большая умница!

«Нет… страшное не позади, самое страшное, мой дорогой, еще впереди», – подумала я, размышляя о том, как мне сообщить о смерти Рича бедной Анжеле. Даже думать об этом было невыносимо!

Через неделю мы пришли в себя и разлетелись с Левкой в разные стороны. Он уехал в Германию, куда москвичи уже перевели деньги, даже больше той суммы, которую мы оговаривали вначале, а я с друзьями вылетела в Москву, чтобы направиться оттуда в Хакасию, город Абакан. Никита получил всё сполна и остался очень доволен, а вот меня долгожданные деньги совсем не радовали, потому что на них была кровь дорогих людей. Риточкин прах мы похоронили на одном из кладбищ столицы и сразу же поставили памятник, на котором написали ее девичье имя: Маргарита Калинкина. Помог Петр Петрович, спасибо ему огромное, а Ритины деньги он передал мне. Я решила, что отдам их ее сыну, когда мы найдем украденного мальчика.

Всемогущий генерал пообещал, что сделает все возможное, чтобы его отыскать, и я совершенно уверена в том, что для него ничего невозможного нет! Самое удивительное событие случилось прямо там, на кладбище, когда мы прощались с Риточкой. Даже не знаю, откуда он появился, но внезапно прилетел белоснежный голубь, который, абсолютно не страшась нас, стоящих около могилы, сел прямо на памятник и сидел там, не шелохнувшись, до тех пор, пока мы не ушли. А я поняла, что это и есть сама Маргарита, но уже в другом воплощении! Пусть и после смерти, но ее многолетняя и самая заветная мечта, хоть и столь трагически, всё же исполнилась.

В Москве я с трудом рассталась со своими партнерами, которые стали для меня очень близкими и родными.

– Спасибо, дорогие, за всё, что вы для нас и конкретно для меня сделали, – я проглотила комок душивших меня слез.

После всего пережитого вместе с этими потрясающими, замечательными людьми расставание было просто невыносимым.

– Если что не так, простите меня…

– Всё так, Олечка, – с грустью сказал Олег, – нам будет тебя не хватать… правда, Ваня?

Иван кивнул, чувствовалось, что он очень переживает наше вынужденное расставание.

– Да… мы будем по тебе скучать!

Лучше бы он этого не говорил! Давно подбирающиеся к моим глазам слезы ручьями побежали по щекам.

Олег обнял меня и прижал к себе, как ребенка, погладил по голове и, едва сдерживаясь, промолвил:

– Ну… что ты, Юань, то есть Рублева… нет, Рублевка, не нужно, поживем еще и встретимся не раз!

Иван вытер платком мои мокрые глаза и, обняв, поцеловал на прощанье. Вот так я рассталась с моими дорогими друзьями, с которыми плечом к плечу от души рисковала и прожила огромный отрезок необыкновенной и яркой жизни! Очень надеюсь, что это прощание не навсегда…

* * *

Во дворе Анжелиного дома я просидела два часа, не в силах подняться на второй этаж серой облезлой трехэтажки. Наконец, кое-как взяв себя в руки, вошла в неопрятный подъезд, подошла к незнакомой квартире и с усилием заставила себя нажать на белую кнопку дверного звонка… в то же мгновение дверь широко распахнулась, и на пороге появилась очень симпатичная улыбающаяся женщина… Я сразу же ее узнала. Это была Анжела Банда. Она как будто всю свою жизнь ждала этого звонка в дверь, надеясь встретить за ней своего любимого, но… увидев меня одну… все поняла… Я перешагнула порог и протянула руку… Резко изменившись в лице и разом постарев, не в силах поверить в чудовищную правду, она стала медленно отступать к комнате, пока не скрылась за дверью… Через минуту послышались ее безутешные рыдания, а на моей раскрытой ладони так и остались сиротливо лежать фотография молодой счастливой Анжелы, которую столько лет носил у самого сердца ее единственный в жизни мужчина, и совершенно невзрачный, на первый взгляд, камень, как последнее признание в любви дорогому человеку…

Германия

Июнь–31 декабря 2014 г.

Хельга ГРАФФ

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg