«Контракт»

Контракт (fb2) - Контракт [calibre 0.8.27] 660K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Скарлетт Эдвардс

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ

Проснувшись в темной, незнакомой комнате, я понятия не имею, чего мне ждать

от этих теней. Мое воображение рисует мне демонов в худшем виде.

Но реальность гораздо хуже:

Ошейник без поводка. Тюрьма без стен. И жизнь лишена смысла.

Мне дали мерзкий контракт и попросили подписать. В нем изложены условия

моего рабства. Всё, что я знаю о своем похитителе, так это две маленькие буквы в нижнем

углу, обведенные чернилами:

J.S.

Вооруженная своими воспоминаниями, я должна сделать всё от меня зависящее, чтобы не попасть в ловушку его извращенных игр разума. Но в конце концов всё сводится

к одному выбору:

Сопротивление и смерть.

Или подчиниться и отдать свою жизнь.

Пролог

(21 декабря 2014г.)

- Лилли, Лилли, просыпайся.

Нет ответа.

- Лилли. Безмолвный приказ.- Проклятье, Лилли, вставай!

И снова нет ответа.

- Не оставляй меня. Не делай этого. Не сейчас. Не сейчас. ВСТАВАЙ!

Нет ответа.

~~~

Двадцатью четырьмя часами ранее - 20 декабря 2014г.

Что-то холодное и влажное поднесли к моим губам. Жидкое, жирное как масло, но в то

же время сладкое как мед.

Мамин голос шепчет мне в ухо.

- Не так быстро, мисс Райдер. Ваше тело всё еще ослаблено. Маленькими глотками, как

колибри.

Вода. Это вода. Капли воды попадают мне на губы.

- Вот так, одобряет женщина.

- Вот так. О, мистер Стоунхарт будет очень рад.

От упоминания этого мерзкого имени меня начинает трясти. Плотно смыкаю губы, отрезая себя от струйки живительного нектара.

- Мисс Райдер, пожалуйста. Пожалуйста, пейте. Пожалуйста, не останавливайтесь. О, мисс

Райдер…

Рыдания женщины вновь погружают меня в темноту.

~~~

Двумя неделями ранее - 6 декабря 2014г.

Его чувственные хрипы отдаются в моих ушах.

- Да, - прошу я.

-Да. Дай мне это вот так. Вот так. Быстрее. Быстрее!

Джереми выполняет мои требования и убыстряет темп своих толчков. Я чувствую, что уже

на грани. Я должна удержать это. Как можно дольше.

Я крепко сжимаю его волосы и тяну его губы к моим, жадно целуя. Я знаю, что Джереми

ненавидит, когда я беру всё в свои руки. Но в этот миг разум покинул меня. Наверняка

позже меня ждут последствия. Но сейчас, это меня не волнует.

- Лилли, Лилли, я сейчас кончу.…

Слова Джереми растворяются в воздухе, на смену которым приходит примитивный рев, вырывающийся из его горла, пока он изливается в меня. Мое тело принимает с

готовностью. Точно так же, как я училась это делать, я позволяю оргазму нахлынуть на

меня. Моя сердцевина сжимается вокруг его члена и содрогается в конвульсиях.

~~~

Шестью месяцами ранее - июнь 2014г.

В темноте я теряю чувство времени.

Я практически не сплю. Страдаю бессонницей.

Сильное желание растет глубоко внутри меня. Потребность в подчинении. Готовность

поселилась в моем разуме, словно безумие. И она только нарастает. Демоны захватили

мрак, подрывая мои силы и ломая мою решимость.

Плач - нет, раздается крик в этом очаге ночи. Моя голова дергается в такт звуку.

Даже ночью? Я не знаю.

Я так устала. Я так одинока. Я сломлена изнутри, безумие берет надо мной вверх.

Животное желание становится трудно контролировать.

Глава первая (Настоящее время - октябрь 2013 г.) Слабое шипение, как звук разъяренной кошки, пробуждает меня от сна.

Открываю глаза в полной темноте и моргаю, пытаясь понять, что к чему. Смутные формы

памяти всплывают в глубине моего сознания, но они слишком далеко, чтобы поймать их.

Почему я не вижу ничего?

Мое дыхание замирает. Панические импульсы содрогают мое тело, и тут меня осеняет: Я слепа!

Стоя на четвереньках, и отчаянно хватаясь за темноту, пытаюсь отыскать хоть что-то, но

нет ничего, за что можно было бы зацепиться.

Тусклый свет появляется наверху, отчего я с облегчением выдыхаю.

Я шлепаюсь на свою задницу и закрываю глаза, делая глубокие вздохи, чтобы

рассеять прилив адреналина, выпущенного моим телом. Когда мое сердце перестает

ускоренно биться, я снова открываю глаза.

Свет стал ярче. Я смотрю на источник, который висит надо мной, как тусклое, маленькое

солнце. Оно распространяется примерно на десять футов в диаметре. Все остальное

поглотила темнота.

Назойливая память продолжает грызть меня изнутри. Но моя голова слишком тяжела, чтобы что-либо вспомнить. Я чувствую себя … странно.

Вроде как я страдаю от похмелья, но без контрольного выстрела в голову.

Осторожно пытаюсь встать. Конечности медленно реагируют. Так будто их опустили во

влажную глину.

Я твердо встаю на ноги. Только, когда я уверена, что мои колени не топорщатся, я снова

напрягаю слух от этого шипящего звука.

Он звучит где-то позади меня. Я поворачиваюсь — и почти упираюсь головой о блестящую

белую колонну.

Какого черта?

Забыв о звуке, я протягиваю руку и провожу пальцами по поверхности колонны. Она

прохладная на ощупь, но в то же время гладкая.

Кладу на нее другую руку. Интересно, из чего она сделана? Должно быть из мрамора. Но

что, спрашивается, белая мраморная колонна делает посреди этой комнаты?

Память похожа на сигнал, который постепенно покидает мою голову. Пытаюсь поймать

его, но это как ухватится за гладкий, скользкий камень на дне аквариума. Когда думаешь, что он у тебя в руке, он выскальзывает и выпадает из поля зрения.

Медленно прохаживаюсь вокруг колонны, тем самым измеряя её. Попытавшись

обхватить её руками, сомневаюсь, что смогла бы взять и половину окружности.

Что-то сзади подсказывает, что мне стоит побеспокоиться. Я оборачиваюсь и хмурюсь.

Но чем? Темной комнатой?

Нет, ты идиотка. По той причине, что ты здесь!

Мои глаза расширяются. Причина, по которой я здесь? Я не … я не помню.

Я вздрагиваю, потирая висок. Почему я не могу ничего вспомнить?

Я задыхаюсь, поскольку вторая ужасная мысль приходит мне на ум. Я потеряла память? У

меня…амнезия?

Я опускаюсь вниз по колонне. Отчаяние овладевает мной. Склонив голову между

коленями, я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться.

Меня зовут Лилли Райдер. Я родилась в Кембридже, Массачусетс, 17-го мая 1990.

Открываю глаза, и радостные слезы скатываются по щекам. Я действительно помню! Я

делаю глубокий вдох и продолжаю.

Меня воспитала мама. Я не знаю своего папу…

Внезапно, возвращаются все мои детские воспоминания. Перемещая меня в детство. Я

никогда не оставалась в одном и том же месте дольше, чем на шесть месяцев. Все города, в которых я жила. Все квартиры моей мамы, которые я называла домом. Её парни

сменялись один за другим. Был Дэйв, и Мэтью. Том и Стив. Был ….

Я качаю головой, чтобы остановить этот поток. Больше я не сомневаюсь в своей памяти.

Но это все равно не объясняет тот факт, почему я ничего не помню об этом месте, или как

я оказалась здесь.

Я возвращаюсь. Лампы надо мной становятся ярче. Свет уже не такой тусклый.

Всматриваясь в длину колонны, из-за света я не вижу, где она заканчивается. Но я могу с

точностью сказать, что она высокая, по меньшей мере, двадцать, может быть двадцать

пять футов …

Что-то на ее поверхности привлекает мое внимание. Мои руки жаждут пройтись по

гладкому камню. Ради смеха, я представляю, как поглаживаю его. Колонна довольно

фаллическая.

Я вздрагиваю от одной только мысли.

Соберись, Лилли! Упрекаю я себя.

Понятия не имею, откуда взялась такая мысль. Я никогда не была откровенно сексуальна.

Нет ничего хорошего. Туман в моей голове, начинает постепенно рассеиваться, но

недостаточно, чтобы понять, или вспомнить, где, черт возьми, я. Это место мне

незнакомо. Я знаю так много. Но теперь, я чувствую себя подобно пациенту хирургии, анестезирующее средство которого пронзает меня: находясь в сознании, но полностью

ослаблена физически.

Возвращаюсь к своим воспоминаниям. Я помню среднюю школу. Помню колледж.

Кажется, именно здесь я провела последние три года моей жизни. Да. Да, это так.

- Здравствуйте?

Кричу я. Мой голос отзывается эхом в окружающем мраке.

- Есть кто-нибудь?

Я жду ответа. Все, что я слышу так это эхо моего голоса.

… кто-нибудь там, там, там …

Я провела прошедшие три года в колледже …, но это, как я думаю, не то место, где я

сейчас нахожусь. Нет. Я встряхиваю головой. Я знаю, что это не то место. Мои

воспоминания размыты, я пытаюсь воскресить события сегодняшнего дня. Чувство

времени … искажено. Первый год обучения вспомнить легко. Так, я помню второй курс и

большую часть молодости… но странные вещи происходят в конце.

Я … закончила третий курс, не так ли? Да. Да, я это сделала. А затем …

А затем меня отправили стажироваться в удаленные уголки Калифорнии на всё лето, что я помню с трудом.

Внезапно, мой ум проясняется. Та неотложная память мчится в поле зрения. Вчерашний

день.

Последняя вещь, которую я помню, это то, как я была одна за столиком в дорогом

ресторане. Официант принес мне бокал вина. Я сделала несколько глотков, размышляя о

будущем ….

О, Боже! Страх душит меня.

Ресторан. Вино.

Я была на таблетках!

Я не могу дышать. Плотность давления сжимает мое горло. У меня кружится голова, я

испугана, и больше всего … сгораю со стыда.

Блядь, Лилли, посмотри на себя! Мой безумный внутренний диалог с ложкой дегтя.

Я всегда знала об опасно больных, охотящихся на ничего не подозревающих девочек. Я

и подумать никогда не могла, что стану их жертвой.

Уже в семнадцать лет после ссоры с матерью я была сама себе хозяйкой, и всегда

гордилась тем, как хорошо я справлялась. Даже обшарпанные углы, в которых я обитала, копя на обучение в колледже, было лучше, чем жить с ней и всеми ее отморозками. По

крайней мере, там, я была независимой.

Я имела дело с продавцами таблеток на стороне и наркоманами, которых они

привлекали. Я всегда была известна тем, что я независимая и сильная — возможно это и

сбивало с толку. Но это были те черты характера, которые я развивала, чтобы хоть как-то

преуспеть в этой жизни.

И к чему это приводит? К этому? Забывшись на одну ночь, я оказываюсь… здесь?

Где это “здесь ”, думаю я про себя.

Шок понемногу прошел. Я отодвигаюсь от колонны. Делаю

глубокий вдох и смотрю на свои руки и ноги. Меня не связали. Осматриваю одежду. Она

- та же, что и вчера.

Ты знаешь то, что могло бы скрываться в темноте?

Я заставляю внутренний голос заткнуться. Мне не нужно больше забот. Не сейчас.

Аккуратно ставлю одну ногу перед другой от края к внешним пределам света.

Странно, шипящего шума больше не слышно. Не помню, когда он успел прекратиться.

Возможно, это было в моей голове все время.

Я напрягаю глаза, пытаясь проникнуть в окружающую темноту, но безуспешно. Я

протягиваю руку, ощущая только воздух. Чуть дальше от колонны, я могу видеть только

протянутые пальцы.

- Здравствуйте?

Пробую еще раз.

- Есть кто-нибудь?

Ответа нет.

Какой сумасшедший сделал бы что-то вроде этого? Интересно. Что скрыто в тени?

Мое воображение начинает разыгрываться. Устройства для пыток? Бдсм

оборудование?

Что-то хуже …?

Хватит! Говорю себе твердо.

Я отказываюсь впадать в отчаяние, даже если мой инстинкт самосохранения находится в

состоянии повышенной готовности.

Кто бы ни привез меня сюда, он хочет, чтобы я потеряла всякую надежду.

Но я не поддамся.

Смотрю вниз на пол. Он сделан из какого-то дорогого камня. Став на колени, я глажу

рукой большие, квадратные плитки. Они кажутся твердыми. Крепкими. Они не

соответствуют темному подвалу или грязному складу.

Так или иначе, эта мысль напрягает меня. Все не так плохо, как могло бы быть. Я встаю и всматриваюсь в темноту. Оборачиваюсь через плечо так, чтобы колонна находилась в зоне видимости. Если я рискую

выйти за рамки света, я всегда могу найти дорогу обратно.

Не торопись, предупреждаю я себя. Кто знает, что может ждать меня там?

Я видела фильмы ужасов. Если у меня напрочь отсутствует ощущение того, что меня

здесь заточили, еще не значит, что я здесь одна.

Споткнувшись, моя нога выходит за границы света.

Тысячи ярких огоньков заполнили комнату. Я задыхаюсь и ретируюсь назад, закрывая

инстинктивно глаза.

После нескольких секунд я опускаю руку, прикрываю глаза от острой боли, которая

стреляет в моей голове.

Я почти стону. Почему вдруг такая светочувствительность?

Потом я вижу комнату.

Блядь.

Она огромная. Гигантская. Она должно быть, по меньшей мере пять тысяч квадратных

футов чистого, плоского пространства. И я как раз нахожусь в самом его эпицентре.

Свет исходит из встроенных ламп на потолке. Три стены вдали от меня украшены черной

и белой абстрактной живописью, созданной в смелых мазках. Четвертая стена

ограждена тяжелым красным занавесом. Пол выложен из богатых, светло-кремовых

плиток, напоминающих парное молоко.

Потолок так высоко надо мной, что возникает такое ощущение, будто находишься в

соборе. Он сделан из изысканного темного дубового шпона.

Но это не церковь.

Медленно поворачиваюсь. Что-то здесь не так.

Такого просто не может быть.

Почему я здесь? Что находится за занавесом? Кроме массивной колонны и картин, в

комнате ничего нет.

Если я в плену, то почему я развязана? Зачем мне одной так много пространства?

Я складываю руки рупором вокруг рта и кричу.

- ЭЙ! Кто-нибудь? Где я?

Как и прежде, меня приветствует тишина.

Я еще раз оглядываюсь вокруг. Если я сюда вошла, значит должен быть и выход.

Мои глаза устремляются к занавесу.

Там, сзади.

Я начинаю идти к нему босыми ногами по холодному полу. Я даже не прошла и десяти

шагов, как чувствую небольшой рывок на лодыжке.

Остановившись, я смотрю вниз и обнаруживаю тонкую, прозрачную нить, обернутую

вокруг моей ноги. Другой конец присоединен к колонне.

Наклонившись, я хватаю ее.

Что же, спрашивается, это такое?

Нить, по всей видимости, должна фиксироваться с небольшим усилием. Наматываю ее

на руку и тяну. Ничего не выходит. Хмурюсь и применяю немного больше усилий. На

этот раз нить рвется.

Я качаю головой и выпрямляюсь.

Странно.

Я надеялась на то, что что-то произойдет, когда я сделаю это. Сработает сигнализация

или потухнет свет, хоть что-то, но ничего не произошло.

Вот тогда-то я и замечаю маленький белый конверт, прикрепленный к колонне. Он

прикреплен там же, где и нить. Если бы не она, я бы на вряд ли заметила бы конверт, поскольку он сливается с мрамором.

Позабыв об исследовании местности, я беру конверт. Может это хоть как-то прояснит то, что здесь черт возьми происходит.

Сделан он из плотной бумаги. На восковой печати изображены две маски, которые в

конец расстроили меня.

Единственный раз, когда я видела запечатанный воском конверт, было, когда мой

бывший вступил в сообщество «Лопата и Могила» в Йельском университете. Я еще могу

понять потребность в старине в Нью-Хейвене, но какой смысл это имеет здесь?

Мой палец скользит под откидной створкой. Я ослабляю ее и открываю. Плохое

предчувствие преследует меня, пока я вытаскиваю свернутое письмо.

Я смотрю на него в течение долгой минуты. Все это так нереально. Как будто тебя

поймали в дурном сне. Стоит мне только прочитать письмо, как я попаду в руки своего

похитителя.

Мое естественное желание подсказывает мне сопротивляться и еще раз сопротивляться, но также мне хочется разорвать конверт без единой мысли.

Но это было бы безумием. Единственная подсказка о моем местонахождении могла бы

быть внутри.

Но любопытство берет верх. Я сижу на полу, скрестив ноги, и медленно разворачиваю

письмо.

По всей видимости его быстро писали от руки синими чернилами.

Точность - первое слово, которое приходит на ум, чтобы описать владельца почерка.

Кладу лист на пол перед собой и наклоняюсь вперед и начинаю читать: Два пункта требуют Вашего пристального внимания.

1. Вы должно быть думаете, что Вас держат здесь против Вашей воли, но это не

так. Вы гость. И как гость вы в праве в любое время покинуть мой дом. Дверь за

занавесом должна быть открыта на все время Вашего здесь пребывания. Не вижу

никаких препятствий, чтобы сказать вам о — хотя я бы посоветовал Вам дочитать

до конца это письмо перед принятием решения, основанным на ошибочном

понимании ситуации.

2. Вы, должно быть, уже заметили, новое украшение у себя на шее. Если так, то

поздравляю! Приветствую Вас…

Украшение? Я прекращаю читать. Какое украшение?

Дотрагиваюсь руками до шеи и чувствую незнакомый предмет на коже. Почему я не

заметила его раньше?

Я бегу к мраморной колонне, чтобы попытаться разглядеть мое отражение: это черный

ошейник вокруг моего горла. Касаюсь его одной рукой. Он гладкий и плоский и сделан

из какой-то матовой пластмассы, как края экрана монитора.

Он не тугой или неудобный.

Это пугает меня. Если это служит предписанием в письме, то к нему должно быть что-то

еще. Я должна его снять.

Хватаюсь за края, ища зажим, который открывает его, но не нахожу его.

Ошейник гладкий снаружи и внутри. Похож на цельный кусок пластмассы. Я провожу

пальцем вокруг оправы внутри, и, не находя несоответствий, делаю то же самое

снаружи. Снова, ничего не чувствую.

Нет никакой трещины, никакого края, ничего, чтобы указывало, как его на меня одели. Я

зажимаю все пальцы между кожей и пластмассой и тяну со всей силы. Ошейник на

немного сгибается, но не поддается.

- Черт возьми!

Кричу я и пробую еще раз.

Тяну изо всех сил, которыми Бог наградил меня, но этого недостаточно. Пробую еще раз, снова и снова.

Ничего не получается.

Начинаю задыхаться, напряжение вызывает учащенное дыхание. Я опускаю руки. Это –

просто дурацкий, безвредный маленький кусочек пластмассы. Почему я хочу его снять?

Потому что наличие чего-то чужеродного прикасающегося к твоей коже, вызывает отвращение.

Голос как всегда прав. Но что я могу сделать? Ошейник обязан быть частью игры, в

которой я - невольный участник. Похититель скорее всего и ждет такой моей реакции.

Он — я точно уверена, что именно - “он”, как следует из письма, хочет, чтобы я

чувствовала страх.

Но я не доставлю ему такого удовольствия. Я возвращаюсь к письму и продолжаю

читать:

… приветствую Вашу проницательность! Вы должны знать, что это необычный

ошейник. Он содержит в себе небольшой чип и два электрода. Они активируются в

тот момент, когда Вы пересекаете пределы своей безопасной зоны.

Нить вокруг Вашей ноги приблизительно оценивает расстояние, на которое Вы

можете продвигаться мимо мраморной колонны. Не пересекайте пределы, и с вами

все будет в порядке. Мне сказали, что удар током, исходящий из ошейника, не убьет, но может быть вполне неприятным.

Ебанный в рот!

Мой позвоночник выпрямляется, и я забываю, как дышать. Теперь у ошейника есть

значение. Такое ощущение, будто живая змея обернута вокруг моей шеи.

Широко открыв глаза, я смотрю на ногу. Часть нити все еще находится там, но она не

привязана к колонне.

Я разорвала ее, как идиотка.

Как далеко я могу отойти? Мне снова придется привязать нить — если только я не найду

способ снять ошейник с моей шеи.

Еще одна мысль приходит мне в голову. А что если это блеф? Есть ли на самом деле

электрод у ошейника?

Это настолько тонко. Откуда он получает питание?

Я встаю. Если предположить, что ошейник - фальшивка, а столб - центральная точка …, и

в это я по его мнению должна поверить? В письме говорится, что за занавесом есть

дверь. Это мой единственный путь к свободе, и я буду дурой, если останусь здесь, и не

проверю.

Я не могу доверять ничему, что говорится в письме, но, также я не могу пойти на поводу

у отчаяния. Мой единственный вариант - это оспорить все, что брошено в меня. Если, как

предполагается, это война интересов, то парень выбрал не ту девочку.

Я беру часть нити, связанную с колонной, сжимаю её кулаке и направляюсь к длинному, опущенному занавесу. Держу голову высоко. Моя свободная рука чешется стащить

ошейник, но я его не трогаю. Если мой похититель наблюдает за мной, а я уверена что

так оно и есть, поскольку вокруг меня наверняка есть скрытые камеры— я не могу

позволить ему увидеть то, как я колеблюсь.

Я делаю глубокий вдох и иду к занавешенной стене. Целеустремленно иду вперед. Я не

сомневаюсь. Я не вернусь. Страх небольшого шока не будет препятствовать мне, проверять истинные пределы этой тюрьмы.

Нить натягивается, и я останавливаюсь.

Пока неплохо.

Следующие несколько шагов определят все.

Я смотрю в пол, чтобы отметить мое положение. Возможно, он хочет держать меня в

невидимой клетке?

В клетке моего собственного воображения?

Да, не повезло.

Я отпускаю нить и твердо ступаю вперед.

Ничего не происходит.

Рискну еще раз.

Снова, ничего.

Уголок моей губы дергается, в намеке на улыбку. Я не позволю себя обманывать. Но, я

еще не дома и не свободна.

Занавешенная стена – еще в тридцати с лишним шагах от меня.

Я делаю еще два шага вперед, и, когда ничего не происходит, начинаю идти более

активно.

Моя прогулка обрывается острым небольшим ударом под левым ухом.

Это поражает меня. Похоже, что в ошейнике действительно есть ток.

Я напрягаюсь и жду большего.

Когда второго удара не следует, я позволяю улыбке перерасти в удовлетворенную

ухмылку. Я была уверена, что в ошейнике не может содержаться достаточно тока, чтобы

причинить мне боль.

Что, батарейка кончилась?

Очень довольная собой, я иду к занавесу, и к своей надежде на освобождение.

Сильный удар тока пронизывает меня. Целую секунду я стою выпрямившись во весь

рост, но затем мои ноги начинают подкашиваться.

Ток вливается в меня. Я мечусь из стороны в сторону, как подкошенная. Жестокие

конвульсии содрогают мое тело.

Все, что я чувствую - это боль, боль, боль.

Я ощущаю, как источник тока обтягивает мою шею. Я беспомощна против борьбы с этим

натиском. Моя голова вертится на земле, волосы падают на лицо. Визг звучит в ушах, и я

отчаянно надеюсь, что этот жалостный звук принадлежит не мне.

Глаза закрываются, и все вокруг чернеет.

Глава 2 (Настоящее время - октябрь 2013) Я просыпаюсь с удушьем и вытягиваюсь в струнку.

Вода. Мне нужна вода!

Мой мозг потихоньку начинает распознавать, где я нахожусь, поскольку я чувствую себя

больной. Я не могу остановить рефлекс. Я поворачиваюсь и меня начинает тошнить.

Меня рвет, пока все содержимое моего желудка не извергнуто. Но этого видимо

недостаточно. Мои кишки продолжают сокращаться, вызывая рвотные позывы снова, и

снова, и снова.

Желчь обжигает горло. Слезы текут по лицу. Вся спина в поту. Я очень слаба, и это так

убого. Меня вновь тошнит от гнилого запаха. Такое чувство, что мой живот вывернут

наизнанку. Внутренности болят.

Когда судороги окончательно проходят, уверенная в том, что худшее уже позади, я

падаю в обморок. Я подгибаю колени и сворачиваюсь в комочек, плотно прижимая руки

к груди. Это наиболее защитная позиция, которую я знаю.

Запах моей рвоты заполняет меня. Это настолько противно, что меня чуть снова не

начинает рвать. Я переворачиваюсь на другую сторону, чтобы уйти.

Я в шоке, когда вижу мраморную колонну в дюйме от носа. Я была так далеко, когда

потеряла сознание из-за…

Это значит, что кто-то вошел сюда и перетащил меня.

Еще большее отвращение наступает от воспоминания об авторе того письма. Я начинаю

плакать. Что еще он успел сделать со мной, пока я была без сознания?

Моя блузка взмокла от пота. Я не избавиться от этого запаха. Дыхание и того хуже, на

языке так и вертится ужасный привкус.

На удивление я не обмочилась.

Справиться. Я не могу справиться. Я не могу справиться с этим.

Ты можешь, внутренний голос подсказывает мне. Ты делала это раньше. Помнишь?

Я закрываю глаза и дрейфую далеко к месту, где боль не такая ужасная…

Третья Глава (Одиннадцать лет назад – 2002) Лето. Мне двенадцать лет. Мама и ее друг отправились к домику у озера. Я исследую

леса поблизости. Здесь, я могу быть сама собой.

Я воображаю, будто я – известная исследовательница, которая впервые открыла новую

землю. На деревьях висят экзотические фрукты синего, как небо, цвета и на вкус, как

карамель. Кусты в поле образуют логово лисы матери. У нее есть пять щенков, чтобы

позаботиться о её последнем выводке. Они постоянно голодные, поэтому она обитает

поблизости, чтобы кормить их фруктами.

Я начинаю подниматься на небольшой выступ, карабкаясь по скалам, чтобы добраться

до вершины. Долина с другой стороны скоро зацветет красивыми цветами. Я просто

знаю это. Наконец я достигаю наивысшей точки…

Вдруг мое внимание привлекает странное каменное сооружение вдалеке.

Опустив палку на землю, использованная мною в качестве трости, я вскакиваю, спотыкаясь о что-то живое, вызывающее острые ощущения!

Мои ноги несут меня вперед, постукивая сандалиями по земле. Я останавливаюсь, справа от сооружения.

Оно большое. И ужасное. Должно быть здесь не было никого многие годы. Камни

составляют три твердые стены, похожие на дом. Четвертую, по всей видимости, разрушило упавшее дерево. Я не вижу крышу.

Какие люди могли жить в таком месте, да еще и без крыши? Разве они не промокли бы, пойди дождь?

Я обхожу его вокруг. С другой стороны есть массивная дверь. Она гнилая, и когда я

толкаю её, она не сдвигается с места. Это нормально — я и подумать не могла, что это

будет легко.

Я смотрю на пластмассовые игрушечные часы, которые мне подарили на день рождении

моего лучшего друга. Они показывают двенадцать минут шестого. Мама сказала

вернуться в восемь. У меня еще есть время.

Остановившись, я лицом к лицу сталкиваюсь с разрушенной стеной. Мои глаза

пробегают по стволу дерева. Если я заберусь по нему, может быть я смогу зайти

вовнутрь. Кто знает, какое сокровище может ждать меня там?

Я использую раскопанные корни в качестве точек опоры и поднимаюсь на вершину

ствола. Он широкий, и по нему довольно легко ходить, даже в сандалиях. Я всегда

думала, что сандалии - неподходящая обувь для исследований, пока не поняла, что

смогу пересечь ручьи, не намочив носки.

- Круто, бормочу я, смотря на стену впервые. В доме земляной пол и старый стол в углу.

Один стул без ножки. Вдоль противоположной стены лежит маленький коврик

размером с кровать. Также я замечаю остатки камина прямо там, где упало дерево.

Присев на корточки, я хватаюсь за ветку. В отличие от других девочек, я никогда не

боялась содрать коленки или насадить шишак. Я не боюсь высоты. Моя мама говорит, что бесстрашие досталось мне от папы. Кто знает, может это и правда, хоть я и никогда

его не видела. Мама всегда волнуется, когда я прихожу домой грязная и в синяках после

игр с соседскими мальчишками.

Однажды мама спросила меня, почему я больше не играю с Кэрри, дочерью ее подруги.

- С мальчиками намного интереснее, говорю я ей.

- Девочки моего возраста такие скучные.

Она смеялась и теребила мои волосы.

Спрыгнув с места, я слегка покачиваюсь. Мои ноги болтаются высоко над полом, но я не

боюсь. Я продолжаю идти. После возможности свободного падения я падаю на землю с

глухим стуком.

В том месте, где я приземляюсь, поднимается облако пыли. Сделав несколько шагов, я

слышу хруст веток и сухих листьев. Место пахнет плесенью, совсем как полки старой

библиотеки.

Я направляюсь к двери, чтобы посмотреть, почему они не открываются, на что

обнаруживаю ее заваленной упавшей веткой. Прижимаюсь к ней плечом и убираю в

сторону. Она сухая и не очень тяжелая. Толкнув дверь, я с восхищением смеюсь, когда

она отворяется.

Счастливая, что мне не придется залезать на дерево снова, чтобы выйти, я начинаю

изучать место. Для начала подхожу к столу. Внизу стоит старый мешок.

Неужели сокровища? Интересно.

Я наклоняюсь и заползаю под стол, чтобы посмотреть.

Вдруг порхание крыльев привлекает мое внимание, отчего я подскакиваю и ударяюсь

головой об стол.

Кар! Кар!

Оглядываюсь назад на черную птицу, которая приземляется на одну из стен.

Кар! Кар!

- Убирайся!

Кричу я. Моя голова болит, из-за чего у меня возникает желание наброситься на неё.

- Убирайся отсюда, ты, глупая птица!

Я беру камень и бросаю его в ворону.

Птица взлетает, и мой камень отскакивает от стены.

Кар! Кар! Кар! Недовольная она улетает.

- Скатертью дорога, бормочу я. После чего снова возвращаюсь к мешку. Беру его в руки и

развязываю.

Самое мерзкое зловоние, которым мне только удавалось дышать. Напоминает гнилой

лук и мусор, оставленный на неделю на солнце. Меня тошнит. Что-то...гнилое

черное...выкатывается из мешка. Может, это раньше было картофелиной. Или яблоком?

Оно кишит белыми червями.

- Отвратительно! Вытираю руку об шорты. Как же много сокровищ.

Разочаровавшись, я поднимаюсь на ноги и замечаю старый коврик.

Останавливаюсь и осматриваю его. Он совсем не плоский, как мне казалось. Внизу есть

шероховатая платформа.

Заинтригованная, я направляюсь к нему. На сей раз я не забываю закрывать нос и

поворачиваться в сторону, когда беру один угол коврика и поднимаю его.

Крик ослепляющего ужаса вырывается из моего горла. Ужас заглушает каждую мысль в

моей голове.

Там скелет. Человеческий скелет с пучками волос, оставшихся на черепе.

Я спотыкаюсь. Моя пятка задевает камень на земле, отчего я снова спотыкаюсь и падаю, но когда моя спина касается земли, я издаю стон. Грязь и осколки камешков попадают

мне в уши.

Затем я падаю снова, проваливаясь сквозь почву, под землю, в ямы ада.

Мое тело ударяется о множество мягких досок. Каждая гнилее, следующей, и даже

моего скудного веса достаточно, чтобы сломать их. Боль пронзает меня, поскольку я

падаю, как тряпичная кукла. Моё тело падает на пол с такой силой, что в моих легких не

остается воздуха.

В моих ушах стоит звон, а мое сердце бешено колотится в груди. Боль пронзает каждый

сантиметр моего тела острыми, жесткими ударами.

Через какое-то время я распознаю уже знакомый мне звук. Он так далеко надо мной, что

возникает такое ощущение, будто я глубоко под водой. Слабо открываю глаза, не в

силах даже кричать, и искать...

Кар! Кар!

Проклятая птица. Проклятая спина!

Я хныкаю, так как боль начинает усиливаться. Все мое тело горит, но часть боли

проходит. Отчасти.

Я смотрю на зияющее отверстие в потолке, через которое я упала. Свет слабо

просачивается. Смутное очертание форм в моей голове.

Я не в аду. Я нахожусь в подвале.

Тень затмевает свет. Я вижу, как черные, колеблющиеся крылья успокаиваются, и ворон

садится на край отверстия с другими воронами.

Кар! Кар! Кар! Кар!

-Уйди!

Кричу я. Мой голос отзывается эхом во внутренней части ограждения.

Черные ворон скачет с одной ноги на другую, поднимает червя, а затем поднимает свою

голову на меня.

Кар? Он спрашивает, а потом глотает свою добычу.

Что-то двигается позади меня. Я кричу и отодвигаюсь назад. Огромная крыса, почти

размером с мою голову, быстро проскакивает по полу, и исчезает в темноте.

Просто животное, говорю я себе, пытаясь успокоить скачущее сердце. Бояться нечего.

В этот момент, я замечаю всех жуков и тараканов, ползающих по полу.

Я визжу и подскакиваю, пробуждая страх и адреналин. Став на левую ногу, я кричу, а

потом падаю в обморок, поскольку разрывающаяся боль пронзает мою ногу.

Падаю лицом в пол, прямо в середину удирающей армии насекомых. Ощутив на языке

грязь, выплевываю ее.

Кар! Кар!

Бегу подальше отсюда, беспомощная, к ближайшей стене.

Кар! Кар! Кар!

Я покачаюсь взад и вперед, чувствуя озноб. Жалостливые стоны вызывают слезы, стекающие по моему лицу.

Четвертая глава

(Настоящее время - октябрь 2013) Я открываю глаза от блестящего пространства своей тюрьмы. Делаю вдох. К счастью, больше нет этого запаха.

Такое ощущение, будто вчера я изрядно перепила, а сейчас просыпаюсь от долгого сна.

Сколько времени я была без сознания?

Я сажусь и осматриваюсь. Плитка чистая. Рвоты нет. Появились две банки, которых до

этого не было.

Я подползаю и смотрю на них. Одна наполнена водой. Другая пуста.

Не раздумывая, я хватаю ручку первой банки и делаю быстрые глотки. Первый глоток я

выплевываю, чтобы прополоскать рот, а остальное спускается вниз. Желудок урчит в

знак протеста после большого глотка, но моему телу нужно восстановление баланса

жидкости.

Еще два глотка, и я ставлю банку.

Только тогда я понимаю, что вода могла бы быть с примесью наркотиков.

Я снова начинаю чувствовать себя болезненно. Запихаю пальцы в рот, пытаясь вызвать

рвоту, когда до меня наконец доходит вся нелепость этой ситуации.

Ты уже пленница, и уязвима, будто тебя собираются продать. Для чего отравлять

воду?

Истеричный смех вырывается из груди. Смех, говорящий о том, что последний огонек

надежды погас. Это смех женщины на грани безумия.

Я бегу на ногах, дрожащих от смеха.

-Что ты хочешь от меня?

Кричу я в небо. Я развожу руками и поворачиваюсь.

- Покажись! Покажи, кто ты такой

Я встаю слишком быстро. Голова кружится. Я теряю равновесие и падаю.

Моя голова глухо бьется об пол. Все снова чернеет.

Глава пять (Одиннадцать лет назад) Мне двенадцать лет. Вечер. Воздух холодный, и полумесяц висит на безоблачном небе.

Вдалеке раздается уханье совы. Моя голова дергается вверх от резкого падения около

стены.

Я боюсь заснуть здесь. Я боюсь, что уже никогда не встану. Что, если мои дни закончатся

точно также, как и у этого скелета?

Моя левая лодыжка опухла и горячая на ощупь. Ниже нога онемела. Мой желудок

продолжает сжиматься в еще более жесткие узлы, напоминая о голоде.

Интересно, волнуется ли мама. Она так была занята Полом в последнее время, что не

уделяла мне никакого внимания на протяжении всего отпуска.

Я не против Пола. Он никогда не кричит и не пьет. Он не кинул мою Он не бросил мою

маму, как это сделал ее последний бойфренд.

Он просто игнорирует меня. Я всегда была рада этому. По крайней мере, он разрешает

маме привозить меня в его дом у озера.

Интересно, увижу ли я когда-нибудь его или маму снова. Когда падала, кажется, я всё

сломала. Нет никакого выхода. Если меня найдут…

Но нет, никто и никогда не найдет меня здесь.

~~~

Кар! Кар! Кар! Кар!

Открыв глаза, на меня накатывает тревога. Я спала! Как долго? Я ведь только пару минут

назад закрыла глаза…

Первые лучики проскальзывают сквозь воздух, заставляя пыль мерцать со зловещей

величественностью.

Ворон снова здесь. Наблюдает за мной.

- Что ты хочешь, птица?

Спрашиваю я.

Кар! Кар!

- Я не могу встать, понимаешь?

Кричу я. На глаза наворачиваются слезы. Я знаю, что мне придется встретить здесь

смерть.

Кар! Кар! Кар! Кар! Кар!

- Оставьте меня в покое!

Кричу я.

Кар! Кар! Кар кар кар КАР КАР кар кар!

- Я не могу ходить!

Воплю я.

- Я не могу прыгать! И даже если бы моя нога не была сломана, то я всё равно не смогла

бы сделать это!

Я начинаю кричать.

- Что еще Ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я еще раз кинула в тебя камень? Одного было

недостаточно?

Провожу рукой по земле и нащупываю только грязь.

Набираю руку, полную грязи и бросаю в него.

Кар! Кар! Ворон взлетает, и брызги грязи падают на землю.

Я остаюсь наедине с жуками и гигантской крысой.

Я ненавижу это место. Я ненавижу сырой, земляной запах. Я ненавижу темноту, которая

остается в углах даже в течение дня. Я ненавижу, что отверстие в потолке так близко.

Оно дразнит меня. Если бы я была всего на несколько дюймов выше, возможно я смогла

бы встать…

Кар! Кар! Кар!

Я кричу от отчаяния. Больше всего я ненавижу эту проклятую птицу!

Она залетает в подвал и садится в футе от меня. Я смотрю на нее. Она совершенно

бесстрашная. Она в свою очередь смотрит на меня своими черными, как бусинки

глазами, и начинает совать свой клюв в землю, ища завтрак.

Подождите. Грязь. Вот именно!

Я осматриваю себя. Тыкаю пальцами в землю. Мягкая, рыхлая земля. Может быть, я и не

высока ростом, чтобы встать, но я уверена, черт возьми, что я могу соорудить насыпь!

А вот и разрешение проблемы. Я отказываюсь голодать в этой дыре посреди леса. Я

отказываюсь позволять своему страху управлять мной. Эта птица даже не знает значение

слова, и я отказываюсь, чтобы он был лучше меня.

Я ползу на коленках и начинаю грести.

Глава шесть (Настоящее время)

Я прихожу в себя со жгучей головной болью. Такое чувство, будто кто-то воткнул гвоздь в

мой затылок.

Издавая стоны, я сажусь. Свет такой же яркий, как и всегда. Вообще-то слишком яркий.

Это только усиливает мою головную боль. Я терпеть не могу эту светочувствительность.

Смотрю на колонну, затем невольно начинаю дрожать, касаясь пальцами ошейника на

шее. Конечно же он на месте. Разве можно было ожидать, что будет по-другому?

Интересно, который сейчас час. Как долго я пробыла в этой комнате. Без окна, впускающего солнечный свет, этого невозможно сказать.

Думаю, не больше одного дня, хотя. Во-первых, от меня не

пахнет. Во-вторых, я не испытываю потребности в том, чтобы принять душ. С этой

мыслью приходит и нестерпимое желание пописать.

Блядь! Я осматриваюсь вокруг. Человек просто ждет, что я описаюсь на пол?

Грязные нетронутые плитки больше похожи на какое-то пренебрежение, но ведь я не

свинья. Я еще не настолько нахожусь в отчаянии. Но всё же.

Я вспоминаю о двух банках и бегу к той, что пуста. Взяв её, до меня наконец-то доходит, для чего она предназначена.

Это не банка, идиотка. А ночной горшок.

Использовав его, я несу его как можно ближе к периметру моей тюрьмы, рискуя. Я не

хочу получить еще один удар электрическим током.

Я замечаю письмо, которое я так и не закончила читать. Достаточно вспомнить о

плавных синих чернилах, чтобы по спине побежала дрожь.

Заставляю себя сесть и прочитать оставшееся. Что если там содержится жизненно

важная информация.

Завтра, Вы получите контракт, в котором в общих чертах будет

описано, какого поведения я от вас жду. Соответствие моим требованиям

постепенно даст Вам больше свободы. От того, что вы будете вести себя, как

ребенок, только усугубит ранее заработанные привилегии и на это я отреагирую с

апатией.

Сегодня вы - гость в моем доме. Когда же Вы подпишете контракт, Вы станете

моей собственностью.

Я всегда рассчитываю то, что моя собственность соответствует только

высоким стандартам.

Следующие восемнадцать часов я оставлю Вас в покое, чтобы Вы могли подумать

над имеющимися вариантами.

Не разочаруйте меня.

- J.S.

Что-то в этих инициалах заставляет меня задуматься. Буквы похожи на подпись, которую, как мне кажется, я уже видела прежде.

Но где? Я пытаюсь вспомнить, ломая голову. Может быть кто-то из друзей.

Это напоминает мне встречу с бывшим одноклассником, которого я не видела пять лет.

Он похудел. Вы чувствуете, что вроде бы знаете его. Только после того, как начинаешь

разговаривать с ним, ты вспоминаешь его.

Остальная часть письма пролетает в моей голове. Очевидно, это писал сумасшедший.

Какой больной назвал бы меня “гостем”? Это - щедрый эвфемизм. Ошейник мог бы также

быть на поводке, полностью обеспечивая свободу. “Никаких препятствий” для моего

ухода? Ха!

Я даже думать не хочу о последствиях контракта. Я его не подпишу. Я никогда не стану

чьей-либо собственностью.

Я лучше умру.

Внезапно, гаснет свет.

Темнота еще больше нервирует меня. Я встаю и махаю руками.

- Эй! Эй, я все еще здесь!

Ничего. Лишенная света, я нащупываю колонну. Когда мои руки находят ее, я

прислоняюсь спиной и опускаюсь по ее холодной гладкой поверхности. Шлепаюсь

задницей о землю. Глядя в темноту, я опускаю голову. Мой желудок урчит, напоминая

мне, сколько прошло времени с момента последнего приема пищи. Мне дали воду.

Значит ли это, что еду мне тоже предоставят?

Я снова возвращаюсь к своим воспоминаниям, чтобы хоть как-то собраться с силами.

Глава семь (Одиннадцать лет назад) Полдень. Солнце высоко поднимается надо мной, заполняя лес своими неумолимыми

лучами. Я гребла на протяжении долгих часов. Ногти черные, а руки в грязи. Пальцы

онемели, а руки словно свинцовые. Мои плечи горят.

Я смотрю на груду, которую мне удалось построить. Она получилась прямо под

отверстием.

Кажется, всё ещё недостаточно высоко.

Выкапываю другую горстку грязи, что дается мне с таким трудом.

Мой желудок урчит. Я так голодна.

Но даже голод не столь важен, как потребность в воде.

- Нужно продолжать, бормочу я себе.

- Я не могу остановиться сейчас.

Все мое тело истощено. Кажется, лодыжка опухла еще больше. Моя левая нога и унцию

моего веса не выдержит без всхлипываний.

Боюсь, что, даже если мне удастся построить достаточно высокую насыпь, чтобы

вылезти отсюда, у меня не хватит сил, чтобы добраться до дома у озера.

Но я должна попытаться. Я это знаю.

Я хочу сесть и отдохнуть. Хотя бы на несколько минут. Но, я не могу. Боюсь, если я

перестану двигаться, я никогда не начну снова.

Поэтому, я продолжаю рыть, выкапывая грязь голыми руками, добавляя ее к постоянно

растущей груде.

Время идет. Небо окрашивается в красный. Солнце начинает садиться. Я не могу

провести еще одну ночь здесь. Я смотрю на свою груду. Она мне уже по пояс. Но мои

ноги вязнут в ней, когда я пытаюсь ступить на неё. Я никак не могу достичь половицы.

- Лилли! Лилли!

Где-то вдалеке доносится слабый мужской голос, что поначалу мне кажется, будто мне

померещилось.

Но тогда я снова слышу его.

- Лилли? Лилли!

Мое сердце начинает бешено колотится, облегчение накрывает холодной волной.

- Здесь!

Выкрикиваю я. Мое горло так пересохло, что мой голос настолько слаб, что я слышу

только себя.

- Здесь!

Я пробую еще раз.

- Лилли? Лилли!

Голос становится слабее. Тревога одолевает меня, поскольку я понимаю, что он идет не

в ту сторону.

Карабкаюсь к вершине насыпи и наполняю легкие воздухом.

- ЗДЕСЬ!

Я жду. И еще. Моя грудь беспокойно вздымается. Он слышал меня? Почему нет ответа?

- ЗДЕСЬ!

Кричу я.

- Я здесь! Помогите мне! Я здесь!

Я больше не слышу своего имени. Ничто не нарушает тишину, кроме шелеста ветра

сквозь деревья.

Сокрушительная боль взрывается в моей груди. Человек не услышал меня. Он не

придет.

Я падаю на колени. Я пытаюсь смахнуть слезы, но не могу. Мое отчаяние слишком

велико.

Все мое тело содрогается от рыданий. Он не нашел меня. Он не слышал меня.

- Лилли!

Голос приближается и раздается надо мной. Наконец, я вижу лицо Пола. В течение

полусекунды я думаю, что это мираж. Но когда он наклоняется, и тень его руки касается

пола, я точно знаю - он мой спаситель.

- Дай мне руку, дитя!

Просит он.

Я поднимаю дрожащую руку так высоко, как могу, борясь с разрывающей болью в

плече.

Его рука жестко сжимает мое предплечье, так же сильно как железо.

- Я вытащу тебя

Обещает он.

- Ты можешь стоять?

Я киваю, немая от изумления.

- Дай мне обе руки. Я подниму тебя. Готова? Три, два …

Глава восемь (Настоящее время)

Мои глаза открыты в темноте.

Пол спас меня? Нет. Нет, этого не может быть.

Падение в тот подвал было решающим моментом в моей юной жизни, потому что я

спасла себя. Я никогда не забуду, как строила груду из грязи. Я много думала об этом, но

я всегда была уверена в том, что сама вытащила себя.

Пол никогда не волновался обо мне. Это - то, чем моя мать забила мою голову, когда мы

вернулись, через несколько недель после того лета. Он не заботился ни обо мне, ни о

ней.

Но...скорее всего я просто подавила воспоминания о своем спасении. Могла ли я

убедить себя в том, что мой план побега сработал после всего того, что мне рассказала

мама?

Зачем? Зачем ей было врать мне?

О детстве всегда трудно вспоминать. Спустя год мама начала пить. Точно, когда мне

исполнилось тринадцать. И когда она пила, она всегда говорила о Поле.

Алкоголь был катализатором, который ухудшил мои отношения с моей матерью. Может

горечь от его отъезда вкупе с выпивкой заставил ее обмануть меня?

Не то, чтобы сейчас это имело значение. Теперь нет Пола, который бы смог вытащить

меня из этой дыры. У меня есть только я сама.

Если те воспоминания, что у меня остались, ложные, за какую надежду я цепляюсь

сейчас?

Я кладу руки под голову и ложусь на пол. Холодные плитки, как пиявки, высасывают

тепло из моего тела.

Единственное, что остается - это ждать.

Глава девять (Настоящий момент) В темноте непонятно, сколько сейчас времени. Я не могу спать. Я не могу перестать

думать о мерзком ошейнике на моей шее.

Я должна найти какой-то способ снять его. Пальцами я пыталась найти хоть что-то, что

сможет мне помочь, но ничего.

Каждая минута приближает меня к завтрашней схватке. Что будет сказано в контракте?

Какие требования выдвинет мой похититель?

Это не имеет значения. Я ни за что не подпишу этот грязный листок бумаги. Я никогда

добровольно не отдам свою свободу.

Мысленно я возвращаюсь к тем инициалам: J.S. Что-то подсказывает мне, что я где-то

уже видела их.

Яркой вспышкой в комнате загорается свет.

Выругавшись, я зажмуриваюсь, от боли прижимая лоб к прохладному полу. Когда она

наконец стихает, я осматриваюсь, прищурив глаза.

В комнате появилось что-то новое. Тележка с подносом на колесах, покрытая черной

тканью. Она находиться в тех пределах пространства, где мне разрешено двигаться.

Иду к ней очень медленно, ожидая контрольного толчка, предупреждающий о том, что я

зашла слишком далеко. Осторожность - мое единственное спасение.

Приближаясь, я чувствую восхитительные, аппетитные запахи, доносящиеся из-под

ткани. Когда же я в последний раз ела?

Добравшись до подноса, я опускаю один угол ткани и замечаю тарелку горячих овсяных

хлопьев, накрытых крышкой из прозрачного стекла. Два маленьких отверстия в ручке

испускают притягательные ароматы, не давая им остынуть

Дотрагиваюсь до крышки. Все еще теплое. Значит, принесли это сюда совсем недавно. И

почему я не заметила?

Под тарелкой нахожу записку. Читаю, “В качестве жеста доброй воли”. Дальше

нарисована стрелка, указывающая на другую сторону. Переворачиваю записку.

На полочке ниже лежит контракт. Можешь подписать, когда будешь готова.

– J.S.

Теперь мне не хочется есть. Опускаю ткань на место и бегу сломя голову к столбу.

Ухожу в другую сторону, чтобы не дай бог не соблазниться едой. Я никогда не была

большим едоком. Бывали дни, когда мне хватало одного рогалика.

Но тело лучше меня знает, что ему нужна еда. Голод отдает тяжестью в моей голове. Я

бью кулаком по животу, чтобы прекратить урчание, и попытаться не думать о еде.

Это работает примерно минуту. Тогда до меня снова доносятся запахи ждущего меня

завтрака.

Всего один кусочек, говорю я себе и встаю, объясняя это тем, что еда придаст мне сил.

Осторожно подхожу к тележке и качу её к центру комнаты. Снимаю ткань, намереваясь

использовать ее, как одеяло, и набрасываю себе на плечи.

Несмотря на разнообразие еды: яйца, вафли и фрукты, я выбираю яблоко.

Хватаюсь за ручку и поднимаю… но хмурюсь. Крышка не поддается. Сначала, я

подумала, что это мог бы быть перепад давлений, даже с отверстиями для выпуска

воздуха — как то, когда Вы готовите закупоренный горшок риса. Но тогда я замечаю

нежно - голубую заметку, отмеченную на ящике внизу.

Сначала открой меня.

Умно. Он не даст мне еды, пока я не посмотрю контракт. Делая вид, что его не

существует, мне не станет легче. Возможно, если я прочитаю контракт, то узнаю, с чем

имею дело.

Жизненно важная информация.

Открыв ящик, раздается щелчок. Крышка внезапно открывается. Я замечаю тонкие

металлические стержни, удерживающие ее. Но, мой взгляд падает не на еду, а на листки

бумаги.

Вынимаю его. Крошечная надпись, написанная от руки. Строки совершенно прямые, слова расположены, как армии идущих муравьев. Я подношу его к лицу и начинаю

читать:

ДОГОВОР ПОРУЧИТЕЛЬСТВА:

Я, Лилли Райдер ( пробел, который уже заполнен моим именем), заключаю данный

договор, соглашаясь с нижеследующим:

1. Существует задолженность по образовательному кредиту, порядка 180,000.00$ (сто

восемьдесят тысяч долларов и ноль центов), и,

2. На данный момент и в ближайшем будущем нет возможности оплатить

вышеуказанный долг, поскольку финансовое положение не позволяет этого сделать.

Поэтому, выплата полной долговой суммы возлагается на J.S. (далее “Гарант”), которому

переходят все мои права, как кредитора, привилегии, приоритеты, средства и суждения.

Это сделано с тем, чтобы:

1. Все неоплачиваемые мною счета будут взяты гарантом на себя, который, действуя от

моего имени, гарантирует мне никаких дальнейших финансовых затрат, и, 2. Возникший долг между мной и Гарантом будет выплачен посредством выполнения

трудового договора (далее “КОНТРАКТ”), заключающийся в нижеследующем:

КОНТРАКТ

( название использовано для своей выгоды и занимает две регулярных линии

пространства)

1.

Цель:

i. Настоящее соглашение устанавливает параметры профессиональных отношений на

срок ____ дней

__ октябрь __, 2013, между

1. J.S., (именуемый в дальнейшем “Работодатель”) и, 2. Лилли Райдер, (именуемый в дальнейшем “Сотрудник”) ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ, ЧТО Работодатель желает получить услуги Сотрудника в

награду за погашение долга (и), задолженности, и,

ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ, ЧТО Сотрудник соглашается предоставить все такие услуги

на положениях и условиях, изложенных в этом документе

(“КОНТРАКТ”).

2. Занятость:

a. Сотрудник обязан в любое время, и в меру своих возможностей выполнять все

обязанности, требуемые Работодателем.

b. Сотрудник обязан соблюдать все правила и процедуры, письменные и устные, как

будет сказано Работодателем и описано далее.

3. Компенсация и проживание

a. Сотрудник отказывается от права на денежную компенсацию. Вместо этого все

оказанные услуги будут засчитываться в счет долга Гаранту.

b. Работодатель обязуется предоставить Сотруднику все удобства, необходимые для

поддержания текущего здоровья. Это будет сделано за счет Работодателя и включает в

себя такие важные вещи, как еда, вода, проживание, и т.д.

4. Срок использования:

a. КОНТРАКТ автоматически аннулируется через пять(5) лет, или, b. До тех пор, пока Гарант не посчитает, что услуги предоставленные Сотрудником, эквивалентны ценности суммы денег, которую Сотрудник должен Работодателю

(180,000$) согласно следующему условию:

i. Преждевременное прекращение КОНТРАКТА должно быть оговорено обеими

сторонами.

5. График работы:

a. Сотрудник доступен для исполнения договорных обязательств в любое время дня, семи дней в неделю, включая выходные и праздничные дни.

b. Сотрудник имеет право на сорок два (42) часа сна в любой семидневный период.

6. Описание обязанностей:

a. Сотрудник будет нанят в качестве “Личного помощника”, текущие обязанности и

ответственность которого изложены в “Приложении A” к настоящему документу, который является основной частью этого соглашения.

b. Эти обязанности время от времени могут пересматриваться, по усмотрению

Работодателя, заранее уведомляя об этом сотрудника. Однако этим можно подвести

итог в следующей широкой рекомендации:

i. Обеспечение полного и абсолютного личного удовлетворения Работодателя.

Я, __ Лилли Райдер __ (снова, мое имя уже заполнено) соглашаюсь с условиями, установленными в данном соглашении, отныне известный как “КОНТРАКТ”.

7. Подписывая этот документ, я заявляю, что делаю это по собственной воле. Я

никоим образом не была принуждена. Как свободный гражданин Соединенных Штатов

Америки, я понимаю, что КОНТРАКТ не является нарушением моих конституционных

прав, в частности Тринадцатой Поправки. Я отказываюсь от всех будущих прав

оспаривать законность этого документа, включая, но не ограничиваясь: 1. По решению суда

2. Под властью адвоката или прокурора.

8. Подписывая этот документ, я также заявляю, что я: 1. Не являюсь носителем венерических заболеваний и в хорошем здравии.

Подпись: _x ____________

Дата: _x ________________

В нижней части контракта я вижу маленькую приписку: Короче говоря …

(Я переворачиваю страницу),

ТЫ МОЯ.

Раздражение и отвращение вздымаются во мне, пропитанные сильным чувством

недоверия. Мне даже не надо смотреть на “Приложение A”, чтобы понять, чего он хочет.

Личное удовлетворение может означать только одно.

Он хочет меня, как свою секс рабыню.

Однако, любопытство взяло надо мной верх. Я открываю “Приложение A”.

Приложение A: обязанности и ответственность личного помощника

1. Быть доступным в любое время, чтобы удовлетворить любое желание, сексуальное или иное, J.S.

Только это. И ничего больше.

Почему я?

Кто такой J.S.?

Как он меня нашел?

Очевидно одно. Похищение планировалось в течение долгого времени. Я не случайная

жертва.

Это - кто-то, кого я знаю.

Или, кто-то, кто знает меня.

Глава 10 (Настоящее время)

Я никогда и никому не рассказывала о взятых мною кредитах. Черт, я знала, что они

были огромны. Но, они были важны для меня, чтобы учиться в школе. Они были

причиной, по которой я приняла предложение о продлении моей летней стажировки на

полный рабочий, и взяла академический отпуск на год, чтобы заставить себя работать. К

сожалению, когда клиент вышел из дела, он оставил меня без работы …

Дерьмо.

Мелкая дрожь пробегает по моей спине, но она не имеет никакого отношения к

мерзкому ошейнику на моей шее. Этот человек — J.S. —он наблюдал за мной. Следил за

мной. В ожидании удобного момента для атаки.

Как долго?

— Покажи себя! Кричу я, убегая.

—Черт тебя подери! Покажись мне, кто бы ты ни был! Я сердито махаю контрактом

в воздухе.

—Ты хочешь, чтобы я подписала это? Да лучше я умру! Вот, что я думаю о Твоих

проклятых условиях!

Одним движением я разрываю бумагу на части, сминаю и следую к краю моей границы, чтобы бросить её так далеко, как только могу. Оборачиваюсь — разъяренная, сердитая, растерянная, неповинующаяся — и топаю назад к столбу.

На полпути гаснет свет.

—Еб твою мать! Я проклинаю всё, когда сталкиваюсь с подносом в темноте. Боль

стрелой пронзает мое колено. В яростной вспышке я сметаю все тарелки с едой на пол.

По моему телу растекается удовлетворение, когда я слышу, что фарфор разбивается.

Я нахожу мраморную колону и сажусь возле нее. Я обшарила все вокруг, пока мои руки

не наткнулись на ткань. Я натягиваю ее на плечи.

Итак, J.S. Он думает, что лишил меня всей моей власти, но как бы ни так. Он лишил меня

моего мнения, моей свободы, и думает, что этого будет достаточно, чтобы отдать мое

тело?

Да ну нахуй. Сначала ему придется убить меня.

Он никогда не сможет лишить меня силы воли, моей непокорности.

— Мой ответ - нет, Ты чертов придурок! – кричу я. Я дрожу от адреналина.

—Ты слышишь меня? Я ОТКАЗЫВАЮ ТЕБЕ!

Первый день моего протеста.

Глава 11 (Настоящее время)

Они говорят, что одиночное заключение хуже ада.

Они никогда не были в моей ситуации.

Прошло семь дней, с тех пор как я проснулась в этой комнате. Семь дней, с тех пор как я

была похищена и брошена в эту забытую Богом тюрьму.

Я знаю лишь, сколько мне принесли блюд. Семь. И каждый раз свет загорался только на

час. После этого я снова погружалась в темноту.

Я отказалась есть первые два блюда. Мое слабеющее тело не могло сопротивляться

третьему. В нем была записка от J.S.:

Твои силы на исходе. В конце концов, ты сдашься.

Я нашла ее только после того, как съела скудную тарелку с едой.

Ее даже “тарелкой” назвать было нельзя. Это были два яйца, кусок сгоревшего тоста и

один листик сельдерея.

Поддаться желанию поесть, было ошибкой. От небольшого количества еды проснулся

ненасытный голод, который в конечном итоге мешал мне спать. Если раньше мой голод

сопровождался болью, сейчас же, когда язык ощутил вкус хлеба, он превратился в дикий

огонь, который невозможно погасить.

На следующий день, когда доставили еду и снова включился свет, я нашла новый

контракт, лежащий рядом с тарелкой. Теперь уже было другое примечание: Подпиши, когда будешь готова. Знай, мое терпение на исходе. Мне не нравится твое

состояние. Ты недоедаешь. Пока ты не подпишешь, я ничего не смогу сделать.

- J.S.

P.S: Пожалуйста, обрати внимание на исправленный пункт в конце Приложения A Руководство читать так:

Приложение A: обязанности и ответственность личного помощника

1. Быть доступным в любое время, чтобы удовлетворять желания, сексуальные

или иные, J.S.

2. Поддерживать массу и форму тела, в соответствии с показателями на 1-ое

октября 2013, допуская отклонение в 2-3%.

Игнорируя примечание, я извожу себя своим жалким положением.

После этого это стало сражением чистой силы воли.

Мой похититель знал, что я голодала. Он знал, что еды, которой он меня обеспечивал, было достаточно, чтобы поддерживать жизненноважные процессы тела. Он знал, что, попробовав крошечный кусочек, во мне проснется ненасытный голод.

На следующий день я обнаружила полный поднос еды. Точно такой же, какой был в

первый раз, но гораздо больше. Единственный прожектор светил на него.

Мне не нужен был свет, чтобы узнать, что находится там. Оттуда доносился такой

ароматный запах, и в этот момент я проснулась.

Там была супы и пасты, пироги и пирожные, замороженные фрукты и нарезанные

овощи. Морепродукты — омар, лосось, креветки и моллюски — в масляном соусе.

Потрясающая кукуруза в початках, блестящая, со сливками, телятина, стейк и

полдюжины других видов мяса.

Тарелки с рисом и суши, цыпленок терияки, и карнитас. Была даже целая тарелка

глазированных в карамели шоколадных трюфелей.

Этого было достаточно, чтобы накормить деревню. Запахи были настолько

аппетитными, что даже человек, сидящий на диете, не смог бы устоять.

Встав на дрожащих ногах, у меня текут слюнки, загорается остальная часть огней. Я

моргаю через боль и замечаю, что путь к еде прегражден одним листком бумаги.

Контракт.

Еще одно сообщение:

Ты голодна. Еда, которую ты видишь, находится в двух футах за пределами границы

твоего ошейника. Подпись, и она твоя.

Двадцать четыре дюйма.

Я падаю на пол и кричу.

Самое большее, что мне достанется - это иллюзия свободы, а не обещанная еда. В тот

момент я увидела, какой отчаянной стала моя ситуация. Каждым пунктом моей жизни

управлял сумасшедший. Он бы продолжил подкармливать меня, соблазняя

облегчением, которое может бы быть, когда я нацарапаю подпись на пустой линии того

грязного листка бумаги.

Я отползаю назад к столбу и прижимаю запутавшуюся ткань к груди. Свет погас.

В тот день я даже не получила свой положенный завтрак.

Глава 12 (Настоящее время)

Две недели. Две недели я потратила на это.

Я не нежилась на солнце, ветер не развевал мои волосы уже полмесяца. Я ни с кем не

виделась и не слышала ни одного голоса, кроме своего собственного на протяжении

четырнадцати бесконечно долгих дней и ночей.

Иногда, я пою, только для того, чтобы убить угнетающую тишину. Так и сойти с ума

недолго.

Каждый день я просыпаюсь ради двадцати четырех дюймов, наполненных едой.

Ежедневно меня снабжают одним и тем же: яйца, тост и сельдерей. Ем я на

противоположной стороне столба, сдерживая соблазн.

Мое тело высыхает. Мне всегда холодно. Малейшее движение причиняет мне боль. Я

воняю.

Порой я сомневаюсь, что приняла правильное решение. Сражение, которое

продолжается глубоко внутри меня - является моим собственным решением.

Если я подпишу контракт, я отдам свою жизнь. Но, если я ничего не сделаю, разве я всё

равно не отдам свою жизнь?

Я так одинока. Мой единственный друг - кратер в яме моего живота.

Лишь голод сообщает мне, что я все еще жива.

Жуткое существование. Грязь и пот затвердели на мне, как вторая кожа. Иногда, я

подползаю к краю границы и смотрю на еду. Если я протяну руку, я почти могу

дотронуться до нее.

Единственная вещь, не дающая сделать мне это - всего один листок бумаги.

Один маленький кусочек бумаги, требующий одну небольшую подпись.

Неужели то же самое чувствует военнопленный? Чувство безнадежности, которое

управляет жизнями тех людей из Гуантанамо?

Или, что-то куда хуже этого?

Мой упрямый отказ взять ручку убивает меня. Я тысячу раз фантазировала о том, что же

произойдет, когда я подпишу его: царапаю свою подпись на бумаге. Огни

распространяются. Мой похититель показывает себя, и поздравляет меня с принятием

своей участи. В фантазиях у него нет лица. Границы ошейника расширены. Я получаю

свою еду, а потом —

Нет.

Идея быть чьей-либо собственностью, чьим-либо домашним животным, продолжать

носить этот ужасный ошейник, противна мне. Это - камень преткновения, который моя

совесть не может преодолеть. Я не буду служить жалким существом к извращенным

фантазиям некоего больного фрика.

Это нелепо. Если бы не ошейник, я бы подписала контракт еще несколько дней назад.

Острый удар пульсирующего голода проходит по телу, стоит мне только сделать вдох

через нос. Я дрожу и крепко обнимаю себя.

Сколько еще я смогу сопротивляться? Мой сахар в крови слишком низкий. Малейшие

движения листьев отчаянно вызывают у меня головокружение.

Я закрываю глаза и вспоминаю обстоятельства, которые привели меня в Калифорнию в

мое первое место ….

Глава 13 (7 месяцев назад)

Март. Мертвой хваткой та зима затянулась в Нью-Хейвене на три месяца, не показывая

никаких признаков потепления.

Я делю комнату с двумя девчонками: Фей и Соней. Мы встретились с ними на первом

курсе во время ориентационной недели , когда все трое мы застряли посреди ливня и

нашли убежище под одним и тем же ивовым деревом. В то время как наша тяжелая

учебная нагрузка и внеурочные обязательства не могли нас разлучить, мы были близки к

тому, чтобы поступить в Йельский университет.

У меня есть полдюжины учебников, разбросанные передо мной. Каждая страница

помечена моей личной смесью розового, желтого, оранжевого, красного, и синего

маркера. Соня называет мой стиль изучения OCD. Я называю его, “имея систему” …, хотя

специфика той системы, кажется, изменяется каждый день.

Я улыбаюсь этой мысли и возвращаюсь к своим книгам. В отличие от Сони или Фей, я

связана обязательствами полного обучение в колледже. Соня получила бесплатный

поездку; у Фей есть богатые родители. Я не обладаю ни тем, ни другим, таким образом, каждый семестр, который я провожу здесь, стоит мне дорого.

Вот почему каждый семестр до сих пор, я брала максимальные четыре курса, затем

подала прошение в правление, чтобы добавить пятый. Мне отказали на первом году

обучения, но предоставляли каждый семестр после. Так как мне удалось сохранять мой

средний балл респектабельным, я обманула администрацию в разрешение мне

добавить и шестой курс в этом году.

В то время как курс номер шесть точно был последней каплей переполняющей чашу, это

было чертовски близко. Я выживала меньше чем на пяти часах сна в течение большей

части моего третьего курса. Фей и Соня выразили свое беспокойство, и дошли до того

чтобы организовать вмешательство — проведя меня контрабандой на автобус и взяв

меня с собой на самую крупнейшую тусовку года - ежегодный футбольный матч

университетов Гарвард - Йель. Но, я думаю, что справилась вполне прилично.

Несомненно, я не могла иметь никакого подобия общественной жизни. Прошлый раз у

меня был секс с моим бывшим, больше чем восемнадцать месяцев назад. (То что они

говорят о спортсменах, кстати, является ложью. Он может быть непревзойденным на

поле, но в постели у него была стойкость восьмидесятилетнего старика.) Однако, если

это означает получение моего диплом быстрее, и за меньшие деньги, я сделаю все для

этого.

Двери открываются со стуком, и впускают порыв ветра, который разбрасывает мои

бумаги. Фей вбегает в комнату, с ее другом, Робином. Он следовал за нею как тень, так

как она согласилась на отношения после встречи его в ее исследовательской группе на

прошлый День благодарения. Соня и я, обе думаем, что он собирается сделать ей

предложение. В то время как я действительно вижу, как хорошо Фей и Робин вместе, я

думаю, что Фей слишком молода, чтобы выходить замуж.

С другой стороны я всегда была циничным романтиком.

— О Боже, я так сожалею! Фей восклицает, когда она видит, что я собираю листы.

—Давай я помогу тебе.

Она садится на корточки. Робин тут же около нее. Он бросает мне застенчивую улыбку и

затем сосредотачивается на полу.

Я никак не могла понять, почему он так боится меня. Соня однажды сказала мне, что я

излучаю “пугающую энергетику”. Но только потому, что у меня есть основа, и я могу

постоять за себя, не делает меня страшным человеком! Фактически, обе моих соседки

по комнате смеялись и сказали, что рассматривают меня как самую хорошую девочку, которую они когда-либо встречали — после того, как они прошли через мою жесткую

внешность.

На той неделе я считала обязательным для себя улыбку каждому незнакомцу, которого я

видела. Конечный результат не был необычным.

— Так, что со всем волнением? Я спрашиваю, после того как мы собрали все.

Фей сдувает волосы.

—Ты слышала? Завтрашний Daily News просто пошел в печать. Они

объявят о финалисте этого года Премии Баркера. Робин получил для нас эксклюзивную

копию.

Я наклоняю голову в сторону.

— И?

— И? Ты - одна из них, дорогая!

Я в шоке.

—Что?

Премия Баркера - самая престижная, предоставляемая студентам на факультете

психологии.

Каждый год преподаватели представляют одно имя от своей всей регистрации как

кандидата. Десятки студентов соперничают за каждое драгоценное место. Они должны

написать работу, которая показывает взаимодействие проблем исследования

психологии и общества в целом.

Это - главным образом упражнение в творческом письме — не отличающееся от эссе в

колледже. Почти все материалы, предоставленные в конечном итоге, были отвергнуты.

Есть только двадцать преподавателей, что означает двадцать номинированных мест.

Из них приемная комиссия выбирает пять самых многообещающих записей. После этого

они предаются огласке и выставляются на голосование среди преподавателей всего

колледжа.

—… Но я даже не подавала заявку! Возмущаюсь я.

—Как такое возможно?

Глаза Фей искрятся. “Робин нашел эссе, которое ты написала и выбросила в мусор.

Прочитав несколько параграфов, он пришел к выводу, что это что-то поистине

блестящее”.

Робин не отводит глаз, приклеенных к полу, слегка усмехаясь. “Извини”, пробормотал

он, пожимая плечами и пытаясь выглядеть виноватым.

По этой причине он отказывался смотреть на меня все это время!

—Хорошо, говорю я, качая головой.

—Но я не понимаю. То, что я написала, было куском мусора. Я потратила на него ночь

прежде, чем поняла, что это была колоссальная пустая трата времени. У эссе даже не

было заключения!”

—Ну, после того, как я прочитал его, я показал его Соне. Фей бросает озорной взгляд на

меня.

—И она тоже посчитала его одним из самых лучших. Отчасти, мы, гм, поимпровизировали над заключением … и затем представили его от твоего имени.

Я смотрю на нее с недоверием.

—Вы, что?

— Ты была так занята, что мы решили не обеспокоить тебя, говорит она быстро.

—Мы думали, что для тебя это будет приятная неожиданность. Визжит она.

—И ты это сделала!

Я ошеломлена.

—Фей, я не … я не знаю, что сказать.

Даже при том, что она и Соня сделали это без моего ведома, я нисколько не

чувствую себя оскорбленной. Я больше того боялась, но Фей, Робин и Соня оценили мое

эссе куда лучше меня. И я абсолютно восхищена, не только потому, что какой-то

преподаватель выбрал мое эссе для номинации, но и долбанная приемная комиссия, решила, что то, что я написала за одну ночь, было одно из пяти лучших сочинений!

— Кто назначил меня?

— Профессор Хиклер! восклицает она.

Я смотрю на нее, как на безумную.

— Хиклер? Я никогда не встречала преподавателя, который бы ненавидел меня больше, чем он. Он дал мне самый низкий балл в прошлом семестре. И это никак не из-за

нехватки усилий с моей стороны.

Фей хихикает.

— Ты же всё равно получила высший балл в его классе. Она подмигивает.

—Я знаю. Я видела рейтинг.

— Так, ты и Соня пошли к нему, с моей статьей … и что вы сказали? Студенты, как

предполагается, подают прошение об их участии индивидуально.

Она не соглашается со мной.

— Мы придумали жалостливую историю о том, как ты заболела свиным гриппом и

слегла.

— Но на той неделе я была в классе!

— Я знаю. Поэтому я и выбрала профессора Хиклера. История была настолько

правдоподобна, что он нарушил правила.

— Поверить не могу”, бормочу я.

—Фей, вы удивительные! И ты, и Робин удивительные! Где Соня? Она знает?

— Пока нет. Подмигивает Фей.

—Ты первая, кто узнала об этом, не считая редакторов Ежедневника. Она делает паузу, затем добавляет театральным шепотом, “Из того, что собрал Робин, ты - главный

кандидат”.

Глава 14

Настоящий момент.

Я просыпаюсь от удушья.

Холодно. Очень холодно.

Я открываю глаза. Поднос еды все еще там, с идиотским прожектором, ярко светящим

на него.

И контракт. Как всегда, этот проклятый контракт.

Как же до такого дошло? Интересно. Я голодаю. Я умираю. Почему я до сих пор жива?

Все началось с того приза. Именно он привел меня в Калифорнию. Если бы я знала, к

чему это приведет …

Но конечно же я не подумала об этом. И ни одна сволочь даже не предостерегла меня.

Обняв себя руками, мне становится интересно, как там Фей и Соня. Вспоминают ли они

еще обо мне. Они расстроились, когда я позвонила и сказала им, что останусь в Кали на

год, работая по стажировке.

Наверняка они все еще думают, что я этим и занимаюсь. Когда все провалилось, и я

осталась без денег и дома, только кредиты и долги на мое имя, я не смогла переступить

через гордость и рассказать им обо всем, поэтому мне пришлось приняла эту горькую

правду.

Бьюсь об заклад, что они думают, что я упорно работаю, наслаждаясь жизнью, о которой

так мечтала. А всё благодаря контракту, заключенному с консалтинговой фирмой на

120000 долларов. Они, наверное, думают, что я забыла о них, потому что не звонила так

долго.

Последняя мысль навевает печаль.

Но подписание контракта было неизбежным. Такие деньги крайне редко предлагают

молодым специалистам Лиги Плюща. Его ни за что не предложат молодому специалисту

— особенно тому, у кого нет даже диплома.

Я знала, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Но, когда в руках я держала лист с предложением, когда чувствовала вес бумаги и

мечтала о свободе, что эти деньги принесут …, я не могла сказать, “Нет”.

Тогда это казалось легким решением. Подпишите контракт. Возьмите академический

отпуск.

Возвращайтесь в Йельский университет следующей осенью. Вновь появитесь в 2014 с

огромным багажом знаний, долг спишут с заработком.

Казалось, будет легко, пока все это не провалилось.

Глава пятнадцать (Пять месяцев назад) Май. Светит яркое солнце, поют птицы.

Но кампус похож на кладбище.

Сегодня последний день экзаменов. Повсюду снуют, словно зомби, лишенные сна

студенты. Не так много счастливчиков, у которых последние экзамены прошли на

прошлой неделе, давно покинули кампус.

Но не я. Лилли Райдер – одна из тех зомби.

Фей болтает мне прямо в ухо. Она - одна из немногих, на которую я не могу взглянуть

без улыбки на лице. В прошлые выходные Робин сделал ей предложение, отчего она до

сих пор еще не отошла. Она сказала, — Да.

- Лилли. Лилли, ты же слушаешь меня?

- А? Что? Я …, - качаю я головой. - Нет.

Она раздраженно цокает языком.

- Я сказала, что родители Робина живут в Орегоне, поэтому, когда я буду там летом, мы

поедем вниз к побережью и обязательно навестим Вас, - сияет она.

- Разве это не здорово?

Я фальшиво улыбаюсь. Раньше я бы нервничала по этому поводу. Но, сегодня мой ум

полон беспокойства.

После сегодняшнего экзамена у меня есть по меньшей мере два часа, чтобы упаковать

вещи и умчаться в аэропорт. Небольшой пригородный самолет доставит меня в Логан

Интернешнл, куда я должна бежать — нет, мчаться — чтобы попасть на мой

пересадочный рейс в Сан-Франциско.

Даже если по соседству я буду сидеть с матерью и ее кричащим ребенком, то

шестичасовой полет покажется мне счастливым облегчением по сравнению с бешеной

суматохой, которую я выносила в кампусе в течение прошлых двух недель.

Апрель был похож на вихрь. Я выиграла Премию Баркера. Официально, это достаточно

престижная премия, но есть одно "но" — победа помещает Вас в поле зрения лучших

консалтинговых фирм в стране.

За одну неделю я получила три предложения о стажировке от большинства престижных

фирм в Америке. Forget Bain и Mckinsey. Единственный способ попасть в такие фирмы -

быть родственником управляющего.

Сказать, что я была шокирована предложениями, это не сказать ничего.

Прежде я никогда не думала о летней стажировке. Я всегда предпочитала работать на

предприятиях с маленькой заработной платой, где не нужны были умственные

способности.

Первые два предложения, я отклонила сразу, поскольку они требовали слишком много

времени. Но третье …третье привлекло мое внимание.

Оно пришло из узкоспециализированной фирмы под названием Корфу Консалтинг, которая находится в великолепном, солнечном Пало-Альто. В мои обязанности входило

бы отвечать за создание новых рекламных кампаний для самых богатых компаний в

мире.

Прежде мне никогда не выдавалось шанса проявить себя. Стажировка была тем, к чему

я стремилась. Я бы работала с профессиональной командой, состоящей из гениальных

людей. У меня был бы шанс применить мои знания психологии в реальном мире.

Я горжусь тем, что понимаю людей. Я горжусь тем, что знаю, что ими движет. Я могла бы

направлять все понимание, которое почерпнула из своих исследований и реальной

жизни, на создание лучшей рекламной кампании, которую фирма когда-либо видела.

Короче говоря, третье предложение было прекрасным.

Но соглашение шло со своим собственным набором проблем. Внезапно, я стала

ответственной не только за свои шесть курсов колледжа, но также и за планирование и

официальное подписание летнего контракта. Мне даже позвонили люди из фирмы, поздравляя меня. Два Йельских выпускника - бывшие сотрудники пригласили меня на

ужин. А также я должна была подготовить благодарственную речь для Премии Баркера

…

Я сделала это утром на церемонии награждения.

Сказать, что я чувствовала себя, будто была растоптана стадом коров было бы

преуменьшением.

- Разве ты не волнуешься? - толкает меня Фей.

- Волнуюсь, - вздыхаю я.

Остановившись, она берет меня за руку и поворачивает к себе.

- Лилли, - с убеждением произносит она мое имя - Ты уверена, что такая нагрузка не

доконает тебя? Ты всегда так упорно работала. Тебе необходим перерыв. Не стоит

гробить это лето ради работы. Подумай об этом — это последнее лето, когда мы еще

дети, перед обязанностями реального мира, которые лягут на наши плечи. Может быть, мы можем заняться альпинизмом по всей Европе вместо этого — только ты, я и Соня?

Мои родители с радостью заплатят.

- Нет, - останавливаю я ее. - Я больше не могу брать у твоих родителей деньги. Это было

бы неправильно.

- Да брось ты! Они любят тебя. Для этого и нужны друзья семьи. Помнишь Новый Год?

Да. Родители Фей пригласили меня и Соню в гости, затем удивили нас оплатой всех

расходов за поездку в Свистун, Британская Колумбия, для недельной лыжной поездки.

Соня и я понятия не имели, откуда это взялось. Но подозревали, что это дело рук Фей.

- Да, - говорю я. - И я до сих чувствую себя жалкой, что не могу вернуть их.

Фей снова издает тот раздражающий шум.

- Сколько раз я должна повторять? Ты ничего им не должна. Друзья семьи делают такого

рода вещи друг для друга.

- Нет, не оттуда откуда я происхожу, - бормочу я.

Фей хмурится, а я тем временем продолжаю,

- Я не могу отступить сейчас, Фей.

Мне нужны деньги, чтобы оплатить кредиты. Можете ли вы себе представить, как

тяжело, когда восемьдесят процентов зарплаты уходит на них в течение пяти лет, черт, даже спустя десять лет после получения высшего образования? По крайней мере, так я

получу преимущество.

Фей жует внутреннюю часть губы в мысли.

- Хорошо, - наконец говорит она. - Я знаю, что ты должна решить это самостоятельно.

Она сжимает меня в быстром объятии.

- Но если что-нибудь пойдет не так, ты первой сообщишь мне об этом, хорошо?

- Я обещаю, - улыбаюсь я.

Глава шестнадцать (Настоящий момент) Я не отказывалась от этого обещания.

Я просто проигнорировала его. Когда все пошло не так, я вообще никому не позвонила.

Немного слюны пошло в не то горло, отчего я начинаю сильно кашлять. Мои внутренности

накрывает спазм, и я кричу. Я чувствую себя неопытной, напряженной, и очень, очень

худой. Мое тело чахнет в этой тюрьме.

Я продолжаю кашлять, дрожа от конвульсий, пока приступ, наконец, не проходит. Горло

першит и покрылось волдырями. Я чувствую вкус металла на языке. Мне не нужен свет, чтобы увидеть, что я кашляла кровью.

Я горжусь понимающими людьми?

Я глумлюсь над наивностью, которую я когда-то имела. Вы можете прочитать все в мире

книги по психологии и по-прежнему будете ошеломлены жестокостью человеческого

сердца.

Мой лимит на исходе. Я - женщина на краю пропасти. Я знаю, что у меня есть только один

выбор прямо сейчас:

Умереть или подписать контракт.

Глава семнадцать (Месяц назад).

Я -зла. Серьезно, я – очень зла.

Я брожу по шикарной квартире в центре города, предоставленной мне консалтинговой

фирмой, потрясенная и возмущенная тем, что я только что услышала.

- Мисс, Вы все еще там?

- Да, я все еще здесь! - грубо отвечаю я в приемник.

- Я здесь, в центре города Пало-Альто, потому что Ваша фирма предложила мне работу.

Где, черт возьми, я еще могу быть?

- Я понимаю, что это возможно тяжелое время для Вас. Ваше выходное пособие

включает определенные преимущества.

- Даже не пытайтесь уломать меня этими преимуществами! - взрываюсь я.

- Я умею читать. Семидневное уведомление? Вы мать вашу, издеваетесь надо мной? Это

составляет семь дней, - я чувствую, что мой характер справляется лучше меня.

Я останавливаюсь, глубоко вздыхаю и продолжаю говорить милым голосом,

- Семь дней, чтобы освободить помещение, а за тем последует выселение. Куда я

должна идти, ахах? Скажите мне. Школьный семестр уже начался, и Йельский

университет не примет позднюю регистрацию!

Это бесполезно. К концу предложения я кричу на нее снова.

- Мисс Райдер, я просто передаю информацию. Вы понимаете, что я никак не могу

изменить это?

Тон её голоса заставить меня чувствовать себя ненормальной.

- И Вы понимаете, что я не могу лечь и терпеть такое обращение, как избитая собака!

Передайте Вашему боссу, что завтра утром я появлюсь на пороге его офиса, требуя

компенсации за незаконное нарушение условий контракта!

Большим пальцем я нажимаю на отбой, затем швыряю телефон через комнату. Он

врезается в стену и падает на пол.

Хорошо. Я испытываю желание ломать вещи.

Это был наихудший телефонный звонок моей жизни.

Я бросаюсь на диван, зарываюсь головой в подушках, затем испускаю один длинный, затянувшийся разочарованный крик.

Три недели назад я была главным членом профессиональной команды, созданной для

проектирования международной рекламной кампании по предстоящему запуску

компании клиента нового технического продукта. Сочетание Apple ТВ, Roku и все топ-

установки игровых приставок, которые были так популярны, начиная с Xbox, запущенного в 2005 году. У него был весь потенциал, чтобы покорить мир.

Я была главным членом ведущей команды для всей рекламной кампании. Я была

единственной, обладающей ценной аналитической информацией, самыми

захватывающими идеями. Все в команде признали это. Я хорошо ладила с коллегами.

Даже при том, что я была просто молодой специалисткой, а они были сотрудниками

фирмы с полным рабочим днем, я не раз чувствовала себя другой.

Две недели назад летняя стажировка закончилась. Пусть наша работа и не была

закончена, но я гордилась своим вкладом. По крайней мере я рассчитывала на

великолепное рекомендательное письмо от своего босса.

То, что я получила на самом деле, взорвало мой мозг: Годовой контракт, чтобы остаться в фирме, и подготовить рекламную кампанию к ее

запуску. Стоимость из контракта? 120,000$, оклад, плюс еще пятьдесят процентов в

исполнительных премиях.

Если бы я заработала премии, то могла бы полностью выплатить все образовательные

кредиты, когда вернулась бы в школу. Конечно же, я подписала. Мне даже предложили

помещение на время моего полного пребывания, не участок далеко от главного офиса в

Пало-Альто. Тот стимул стоил еще тридцать или сорок тысяч.

За два дня были сделаны документы. Своему представителю деканата я сообщила, что

возьму академический отпуск. Он ответил, немедленно выражая свое волнения за меня, и напомнил, что в следующем году меня будут с радостью ждать. Все школы Лиги

плюща рады таким вещам. Они хотят поддержать абсолютно совершенный уровень

церемонии вручения дипломов. Затем оставалась самая трудная часть: позвонить Соне и

Фей и сказать, что съезжаю с нашего дома. Я думала они расстроятся.

Вместо этого, как и хорошие друзья, они сказали, что, счастливы за меня.

Было такое чувство, что мечта сбывается.

В течение последних нескольких дней клиент был все более и более отдален в связях с

моей командой. Я сброшена со счетов предупредительными знаками. Такое иногда

бывает. В конце концов, они огромные транснациональные корпорации. Независимо от

того, сколько они могли бы платить моей фирме, у них есть другие продукты, другие

обязанности.

Это лишь небольшое осложнение. Нечего терять сон из-за …

До тер пор, пока глава моей команды не нашел нас в полдень и не попросил пойти

домой пораньше.

Он сказал, что мы упорно работали и заслужили перерыв. Так как была пятница, мы

получили трехдневный уик-энд.

Я должна была почувствовать подвох. Но этого не случилось, я была единственной, кого

попросили уехать. Целая команда была распущена рано. Мы планировали встретиться

за ужином в шикарном хипстерском баре.

Ничего страшного, я думала …, пока мне не позвонили от HR. Клиент вышел из дела.

Проект закончен. Мне заплатили бы, распределили пропорционально, в течение двух

недель работы. Но не больше. У меня была неделя, чтобы освободить квартиру. Такое

чувство, что мой мир рушится. Прощай финансовая свобода. Прощай начало новой

жизни. Прощай, красивый Пало-Альто. За тридцать секунд мне сказали, что я бездомная, безработная, и мне абсолютно некуда обратиться.

Йельский университет не принимает поздние регистрации. Ни в коем случае. Никогда.

Даже возвращение на весенний семестр было бы напряжно. Они любят, чтобы их

студенты обучались с начала года. Они упорно работают над тем, чтобы построить

домашнее сообщество, и не хотят разрушить его вновь прибывшими, в середине года.

Кроме того, большинство студентов в Йельском университете происходят из богатых

семей.

С запозданием, я понимаю жалостную тщетность своей угрозы по телефону. Если я

припрусь в офис своего босса завтра утром, то не увижу ни души.

В выходные здание закрыто.

Я кричу в подушку, пока мой голос не охрип.

Куда я пойду? Что делать? Моя мать —

Нет. Она единственная, что у меня есть. Но я не собираюсь ползать перед ней. Мы шесть

лет не разговаривали. Она была инициатором конфликта. И только ей под силу

восстановить наши отношения. Я обещала себе, что никогда не буду ответственна за ее

ошибки.

Итак, с чем же я осталась?

Разбитая, безработная, и по уши в долгах. Вот где.

Хуже того, теперь я потеряла следующие двенадцать месяцев своей жизни. Пуф, их не

стало, точно так же, как и этого звука. Я не могу пойти в школу. Я не могу работать ни над

чем, что поможет мне в будущем.

Но, я намереваюсь придерживаться другой вещи, которую я сказала. Я не смирюсь с

этим без борьбы. Они должны будут тянуть Лилли Райдер, пинающую и кричащую через

ямы ада, прежде чем она сдастся.

Глава восемнадцать (Настоящий момент).

Я прихожу в себя. Я вся дрожу.

Темно. Всегда так темно.

Я не чувствую всю левую сторону тела.

Блядь.

Я спала на ней, отчего кровь перестала поступать.

Я с трудом сажусь и пытаюсь побороть головокружение. Мелькают белые пятна. Что

хуже, так это то, что прожектора и подноса с едой нет.

Я пытаюсь не думать о том, что это значит. Это - он? Контракт со стола?

Я победила …?

Единственная вещь, которую ты выиграла, это медленная, изнурительная смерть, голос в моем подсознании насмехается надо мной. Отлично, Лилли!

Нет! Я качаю головой. Нет! Я не хочу умирать.

Контракт предвещает пять лет рабства перед моим выпуском?

Прекрасно. Отлично! Я возьму его. Я далеко за пределами отчаяния.

- Здравствуйте? - пищу я.

Мой голос слабый и тонкий.

- Здравствуйте? Здесь есть кто-нибудь?

Но никакого ответа не следует.

- Привет? Кто-нибудь слышит меня?

Я делаю пять долгих вдохов. Десять. Двадцать. Тридцать.

Огни остаются неизменными. Я пытаюсь стоять, надеясь вызвать датчик движения — и в

итоге падаю плашмя лицом на пол.

На полу я больше ничего не чувствую. Ни холод, ни боль, ни голод не имеют для меня

значение. Я существую, лишенная темноты.

Я отчаянно нуждаюсь в человеческом контакте. Любом человеческом контакте. Что

такое жизнь, лишенная радости, теплоты, любви?

Как сдержать то, что разрушает меня? Как я могу сохранять здравомыслие в месте, предназначенном полностью сломать меня?

Глаза закрыты или открыты, это не имеет никакого значения. Я онемела. Я забыта.

Я - ничто.

Глава 19 (месяц назад)

Я жду утра понедельника, ведь именно тогда мне предстоит встретиться с главой HR.

Теплое утреннее солнце не растопит лед в моих венах.

У меня ужасное настроение. Мало того, что я должна была вынести почти часовое

ожидание в фирме, на которую я работала, но, кроме того, меня уволили так же легко, как и девочку-скаут, продающую печенье. Имейте в виду, это был тот же самый человек

PR, который тепло приветствовал меня, когда я приехала в начале лета!

Судя по всему, профессиональная любезность распространяется только на

действительных членов фирмы.

Этот мудак еще думал, что сделал мне одолжение, просто смотря меня. Ха! Тогда, он

продолжил указывать на все пункты в моем контракте, на которые я забыла обратить

внимание в порыве радости, когда подписала его.

Как ни больно это было признавать, все было сделано, как по схеме. Клиент вышел из

дела, и целый проект прекратил существование. Как единственный молодой специалист в

команде, я получила пинок под зад. Штатных же сотрудников просто перевели. Меня не

раздумывая выгнали на улицу.

Я зла. Но, я приняла решение. Полная решимости сделать … хоть что-то. Мне заплатили

2,300$ за работу, которую я сделала. Это уже что-то. У меня также есть кредитная карта

компании с лимитом в пятьдесят тысяч долларов.

Полагаю, у меня есть день, может быть два, прежде чем её отключат.

Первое, что я делаю - это покупаю новый телефон. Иду в Apple Store и позволяю

консультанту снять с карты сумму за новейший, самый дорогой iPhone. Я задерживаю

дыхание, когда он пропускает карту, затем выдыхаю с облегчением, когда все проходит.

Я решаю испытать удачу и попросить, чтобы он добавил MacBook к моей покупке. Он мне

не нужен, но я могу заложить его на Craigslist за полную стоимость и положить пару штук в

карман.

Карта исчерпывает себя полчаса спустя в Starbucks. Я плачу наличными и убегаю.

Вернувшись в свою квартиру, я освобождаю место на обеденном столе и начинаю

разрабатывать стратегию. У меня есть четыре дня до того, как мой ключ прекратит

работать. У меня четыре дня, чтобы выяснить что, черт возьми, делать.

Вернуться в Йельский университет не вариант — по крайней мере, не в январе. Я захожу

на веб-сайт приемной, и просматриваю обязательные требования, необходимые чтобы

вернуться в течение года. Могут возникнут проблемы из-за ограниченного количества

комнат в кампусе. Мой единственный шанс, если кто-то решит пойти в отпуск. Но это дело

случая.

Я просматриваю объявления о работе, куда бы я смогла подойти. Сомневаюсь, что

престижные фирмы захотят брать девчонку без диплома и образования.

Что на счет фрилансинга? Домашнее обучение?

Я хмурюсь и качаю головой. Несомненно, они смогут заплатить куда больше, чем

минимальная заработная плата, но эти заработки нестабильны. Что если я не смогу найти

работу? Мне нужно что-то гарантируемое.

Мой единственный реальный выбор - низко оплачиваемая сервисная работа.

Как у моей мамы.

—Блядь! Я разбиваю ладонь о стол. Ноутбук подпрыгивает. Моя самая большая цель в

жизни - быть самостоятельной. Ни от кого не зависеть. Я хочу принимать свои

собственные решения и держать все под контролем.

Я жажду этого. Меня воспитала необразованная мама, поэтому я прекрасно знаю, как это

трудно без образования найти работу. Я ненавидела свой подростковый возраст. Именно

тогда она начала пить. После Пола. Мы всегда находились в зависимости от владельцев и

кредиторов, она была должна им деньги.

Чтобы иметь контроль, нужно быть образованным. Единственное, чему мать учила меня, так это показывала мне обратную сторону уравнения.

Вот почему я так упорно учусь в колледже. Со степенью приходит возможность, которая

приносит независимость.

И я получу свою степень.

Проблема в том, что в течение следующего года я вынуждена оказаться на месте моей

матери.

Домашний телефон отвлек меня от моих мыслей. Я смотрю на телефон в удивлении. Кто

бы это мог быть? Я никогда не сохраняла номера. Черт, я даже не знаю кто это.

Я поднимаю трубку.

- Здравствуйте?

На том конце провода меня приветствует веселый, молодой женский голос.

- Привет, эта Лилли Райдер?

- Слушаю, - говорю я.

- О. Гмм! Ха, ха. Я обзвонила почти каждый жилой комплекс в районе, чтобы найти вас!

- Ищете? - спрашиваю я, недослушав.

- О, да. Это моя первая неделя на работе, и я все еще пытаюсь войти в курс дела. Вы

думаете, что работать с телефоном легко. Но в этом офисе есть столько сигнальных огней

и сигналящих штуковин, сто различных линий, чтобы отслеживать … - она затихает и

хихикает. - Я оставила так многих голосовых сообщений на различных устройствах, спрашивая о Вас, и теперь приходится расплачиваться. Я получаю десятки звонков от

разных людей.

- Держитесь, - говорю я.

Девушка говорит слишком быстро, и ни одно слово не имеет смысла. Однако что-то в ее

энтузиазме заставляет меня улыбнуться.

- Кто Вы? Почему ищете меня?

- О. О!

Кажется, она приходит в замешательство, но быстро собирается.

- Джереми всегда говорит, что я схожу с ума, - признает она. - Я звоню от имени мистера

Стоунхарта, председателя и генерального директора «Стоунхарт Индастриз».

Я задыхаюсь. Должно быть я слишком громко вздохнула, поскольку она возвращается к

своему реальному голосу и счастливая спрашивает меня:

- О, Вы слышали о нас?

- Да, я слышала о Вас, - отвечаю я, затаив дыхание.

Стоунхарт Индастриз - конгломерат, владеющий технической компанией, которую моя

фирма развивала для рекламной кампании.

Стоунхарт Индастриз также является частной компанией и не стремится распространяться

о своей деятельности.

Большинство людей даже не знают, что они существуют, но, насколько мне известно, они

заняли свою нишу во многих отраслях, от добычи полезных ископаемых до разработки

лекарственных средств. Скорее всего, если вы использовали любой продукт

американского производства, который вышел за последние десять лет, Стоунхарт

Индастриз так или иначе способствовал этому.

- Чего я не понимаю, - продолжаю я, - Так это то, почему Вы звоните мне.

- О, это довольно просто, - беззаботно отвечает девушка. - О том, что случилось с Вами, узнал мистер Стоунхарт. Он услышал о многообещающей молодой женщине, планы

которой были пущены под откос, когда ZilTech прекратил маркетинговую кампанию для

ее нового телевизионного продукта. Он приносит Вам свои извинения.

Это самое смехотворное объяснение, которое я когда-либо слышала.

- Это - шутка? - со злобой в голосе спрашиваю я. - Эми? Это - ты? Ты разыгрываешь

меня?

Эми была единственной в фирме, с которой я не ладила.

- Это не шутка, мисс Райдер, - быстро говорит девушка. - Мистер Стоунхарт говорит...

- Меня не волнует, что говорит мистер Стоунхарт

Мне плевать. Это обидно.

- Я не хочу слышать о ложном сочувствии или какой-то другой ерунде. Если мистер

Стоунхарт действительно сожалеет, то он восстановит контракт и вернет мне мою работу!

Я хлопаю телефоном с такой силой, что отколовшиеся осколки разлетаются по всему

стеклянному столу. Хорошо.

Телефонный звонок только расстроил меня. Я уверена, что это Эми, просто насмехается

надо мной.

Как будто генерального директора многомиллиардной компании ебет, что

происходит со мной!

После того, как я отворачиваюсь, телефон звонит снова. Я пытаюсь игнорить его, но сейчас

я испытываю неопреодолимое желание кричать на кого-то.

Я хватаю его и поднимаю трубку.

- Эми, я клянусь Богом, когда я узнаю, что это - ты...

- Лилли.

Богатый, низкий голос отвечает мне. Я никогда не слышала этого голоса прежде. Но два

слога моего имени достаточно, чтобы заткнуть меня. Есть негласное качество команды, которая естественно заставляет меня повиноваться.

Я никогда не слышала, что мое имя произносили вот так вот прежде.

- Это - Лилли Райдер, я прав?

- Да, - шепчу я.

Голос говорящего накуренный и плавный одновременно. Возьмите одну часть Моргана

Фримена, смешайте его с другой частью Шона Коннери, но все это всё равно не

сравниться с мужской силой, излучаемой этим голосом.

Этого достаточно, чтобы мое сердце сжалось от отчаянной необходимости.

- Хорошо. Лилли, мое имя - Стоунхарт. Мой секретарь только что звонил Вам. Но, как я

понимаю, она не произвела на вас впечатления?

Этого просто не может быть.

- Я буду краток, - продолжает он. - Я слышал о том, что произошло. Я лишь хочу

компенсировать то, что произошло из-за моего решения. Приезжайте в мой офис утром в

четверг. Мой водитель будет ждать Вас снаружи квартиры в восемь. Он отвезет Вас туда и

обратно. Вы еще не знаете меня, но Вы поймете, что я человек слова.

На линии тихо.

Я уставилась на телефон в руке, как будто у него выросли крылья.

Что только что сейчас было?

Я лечу к своему компьютеру и открываю YouTube. Я ищу “речь Стоунхарта”.

Выходит множество результатов, большинство из которых бесполезны, за исключением

одного: мистер Стоунхарт, произносил речь в честь вручения дипломов классу Школы

бизнеса Уортона 2010.

Я щелкаю видео и читаю описание, пока оно загружается. Очевидно, Стоунхарт –

выпускник Уортона. Его компания пожертвовала двенадцать миллионов долларов

университету, чтобы основать стипендиальный фонд в том году.

Видео запускается. Оно плохого и низкого качества, таким образом, мне не очень хорошо

видно говорящего, но когда его голос проникает через мои колонки …, мой ум

немедленно представляет его.

Это голос человека, который просто позвонил мне.

Черт побери.

Черт побери! Генеральный директор огромной корпорации просто позвонил мне.

Лично.

Шокированная я иду на кухню. Я наливаю стакан воды. Ставлю его на стойку. Ухожу.

Мой мозг разрывается от вопросов, но самый главный из них “Почему?” С чего бы это Стоунхарту заботиться о том, что произошло со мной? Почему он

позвонил мне сам?

Google ничего не выдаешь о нем и очень мало информации о его корпорации. Их веб-

сайт – пустой экран со словами “Стоунхарт Индастриз” посередине. Ничего больше.

Должна ли я пойти на встречу? Я смеюсь. Я не могу успокоиться. Такие звонки не

получаешь каждый день.

Если я действительно пойду …, я должна буду свести ожидания к минимуму. Не стоит

ничего ожидать, но я буду приятно удивлена, если дело сдвинется с места.

Стоунхарт не Пол.

У меня есть два дня в запасе. Лучше продолжить планировать свое будущее, как будто

этого звонка и не было.

Я не могу полагаться на него.

Глава двадцать

(Три недели назад: в четверг утром).

Я выхожу из черного лимузина перед высоким стеклянным, стальным зданием. На

мне классический жакет Classiques Entier Diamond Blend, соответствующий юбке-

карандашу и лакированному поясу Attilio Giusti Leombruni. Встреча требовала нового

гардероба. Этот костюм у меня самый лучший. Вот почему у всей одежды есть свои

бирки, умело скрытые в швах. Швейцар улыбается мне, когда я вхожу. Я улыбаюсь в

ответ. Мои каблучки стучат по сияющему тераццо.

Каждый шаг придает мне уверенности.

Я притворяюсь, что просматриваю строительный справочник, но я уже знаю свое

место назначения. Стоунхарт Индастриз владеет этим зданием, занимая лучшие три

этажа под офисы. Я просто выжидаю время.

Я понятия не имею, что здесь делаю. Есть транснациональные конгломераты

лидеров, которые убили бы, чтобы быть на моем месте. Как часто у вас есть

возможность стоять перед владельцем одной из самой закрытой пока влиятельной

американской компании, которая будет сформирована в течение последних двадцати

лет?

Возможно, ему что-то нужно от меня? Я отказываюсь верить, что это - просто акт

милосердия. В реальной жизни такого не бывает.

Всегда есть выгода.

Рука касается моего локтя, тем самым удивляя меня. Я начинаю поворачиваться, но

голос, который я слышу, холодно останавливает меня.

- Лилли.

О, Боже. Это - он. Это не ошибка, богатый, мужественный, высокий.

Что он здесь делает?

- М-Мистер Стоунхарт, - заикаюсь я, поворачиваясь.

Я проклинаю свою неспособность скрыть удивление. Он застал меня врасплох. Я

должна поднять голову и посмотреть ему в глаза. Я поднимаю голову. Лицо, которое я

вижу, настолько поразительно, что должно принадлежать греческому богу.

Он гораздо моложе, чем я ожидала. Ему около сорока. Это означает, что он открыл

свою компанию, когда он был куда моложе, чем я! Темный загривок выравнивает его

угловатые щеки. Его черные, как уголь, волосы уложены в длинные, естественные

волны. Мои пальцы жаждут пробежаться по ним.

Совершенно неуместно.

У него видный нос, который мог бы быть слишком большим на менее

импозантном мужчине, но ему он подходит идеально. Короче говоря, он - набор самой

чистой мужественности, которую я когда-либо видела.

Его глаза. О, мой Бог. Они проникают в меня, как острые ракеты. Это самые темно-

черные глаза, которые я когда-либо видела. Они были бы пугающими, если бы не были

так красивы. Когда свет отражает определенный путь, Вы мельком увидели фиолетовую

нижнюю часть. Они, как полуночные сапфиры. Его глаза показывают хитрый интеллект.

Эти глаза не пропускают ни одну вещь.

Добавьте все это к его высокому росту, его широким плечам, его уверенное все же

непринужденное положение … и Стоунхарт производит пугающее впечатление. Мой

пристальный взгляд бросается к его левой руке, прежде чем я смогу остановить его. Нет

кольца. Он не женат. Он смотрит на меня сверху вниз с надеждой. Его глаза, чуть-чуть

узкие, и я чувствую, что просканирована, соответствую требованиям и убрана в какой-то

небольшой угол его мозга. Это подобну тому, как драгоценный камень чувствует себя

под наблюдением самого критически настроенного оценщика.

Стоунхарт откашливается. Я пытаюсь вспомнить, упоминала ли я о своем возрасте.

Должно быть нет. Я открываю рот, но способность к речи похожа на непонятные образы

в моему мозгу.

- Я...

Кто-то врезается в меня сзади, отчего я подаюсь вперед. Я не привыкла к такой

обуви, поэтому, моя пятка соскальзывает. Лодыжка подворачивается, и я начинаю

падать. Я чуть не упала. Рука все еще на моем локте напрягается, и Стоунхарт тянет меня

за нее.

Я покрываю собой твердую стальную стену, которую человек имеет для тела. Я

ловлю аромат его одеколона. Это глубокий, мускусный запах с нотками смолы ели, которая подходит всем мужчинам. Это путает мои мысли еще больше.

- Извините! - громко окликнул голос.

Краем глаза я вижу, как заспешил почтальон, принося извинения.

Это длится меньше секунды, но похоже на вечность. Прижатая к нему таким

образом, я даже не хочу двигаться. Произвела не самое лучшее впечатление. Стоунхарт

освобождает меня от себя. Наши глаза встречаются. Его пальцы задевают мой лоб, когда

он убирает локон волос с моего лица.

Любая нежность, которую я, возможно, вообразила, исчезает, когда Стоунхарт

достает свой телефон. Он долго набирает номер и рычит заказ.

- Стивен. Видишь того рассыльного, что уезжает прямо сейчас? Заблокируй его

пропуск в здание, - Я зеваю. Стоунхарт же продолжает говорить. - Подожди. Я был о нем

лучшего мнения. Закрой доступ его компании к этому зданию.

Пауза.

- Как долго? На неопределенный срок. Как только FedEx найдут достойную

кандидатуру на это место, пусть позвонят.

Телефонный звонок дает достаточно времени, чтобы прийти в себя. Мое сердце до

сих пор бешено бьется в груди. Но никто не должен этого знать.

Я говорю, не подумав.

- Из-за одного этого недразумения, вы собираетесь ограничить всю компанию в

обслуживании этого здания?

Смеясь, Стоунхарт отвечает.

- Сотрудники компании - ее самый важный актив. Их поведение полностью

отражает организацию в целом. Если FedEx решил, что клоун достаточно хорош для них, это говорит мне о том, что они неаккуратны. Я не поддерживаю деловые отношения с

неаккуратными организациями.

- А как же другие арендаторы в этом здании? - спрашиваю я. - Это не взбесит их?

Услышав себя, я понимаю, насколько глуп мой вопрос, отчего мои щеки начинают

полыхать снова. Глаза Стоунхарта темнеют, как будто он и подумать не мог, что я задам

такой вопрос. Я открываю рот, чтобы извиниться за мое неблагоразумие, но замолкаю от

короткого смешка.

- Мисс Райдер, - он кажется удивлен. - Это - самый прямой и честный вопрос, который кто-либо посмел задать мне за несколько недель.

Он берет меня снова за локоть и подводит к лифтам. Я должна делать два быстрых

шага, чтобы соответствовать одному его длинному.

- Да, - продолжает он. - Они будут ‘беситься’. Но привилегия владения зданием..., -

он нажимает кнопку вызова лифта. - То, что Вы получите, чтобы принять исполнительные

решения.

Он бросает на меня нечитаемый взгляд, когда двери открываются.

- Таким образом, рискуя тем, чтобы быть подвергнутым сомнению неопытными

молодыми специалистами.

Если это не обремененное замечание, то я не знаю, что это. Я внезапно краснею в

третий раз за день, когда встречаюсь с ним взглядом. Я никогда не встречала человека, который бы так выводил меня из равновесия.

Лифт переполнен, отчего я безумно рада. Поездка даст мне некоторое время

должным образом прийти в себя.

Радость быстро сменяется паникой, когда толпа выходит друг за другом, как только

входит Стоунхарт. Ни один из людей, ждущие в лобби, не следуют за нами.

Двери закрываются. Я одна с ним в лифте. Мое сердце колотиться с такой

скоростью, словно крылья колибри.

Он пристально смотрит на меня.

- Впечатлены? - спрашивает он.

- Они знают Вас? - спрашиваю я.

Его темные глаза вспыхивают с развлечением.

- Проницательно.

Он сильно ударяет левое запястье перед сканером размером с карточку. Звучит

звуковой сигнал, и свет к самому последнему этажу выключается.

- Биометрический чип NFC, - говорит он мне бесцеремонным способом. - Это

крошечное ядро я внедрил шесть месяцев назад. Разработано исследовательской

группой в ZilTech. Одна из моих дочерних фирм. Как я понимаю Вы имели с ними дело?

Телефон Стонехарта звонит прежде, чем мне предстоит ответить. Он смотрит на

него.

- Извините.

Я делаю шаг на полдюйма назад, таким я смогу восхититься его профилем, чтобы

не попасться. У него одно из тех лиц, которое хорошеет с возрастом. Я пытаюсь не

слушать его разговор. Лифт поднимается. За три этажа до нашего места назначения он

внезапно останавливается. В тот же самый момент, Стоунхарт убирает телефон от уха.

Двери остаются закрытыми.

Он поворачивается ко мне в хищном движении.

- Продолжение движения требует сканирования сетчатки, - говорит он мне.

Я могу буквально чувствовать отголоски его низкого голоса.

- У нас есть тридцать секунд до того, как лифт возвратится вниз.

Он смотрит на меня. Я киваю молча.

- Вы должны знать, - добавляет он. - Я очень не хочу тратить свое время впустую.

Он делает один шаг навстречу ко мне. Всего лишь пара сантиметров воздуха

отделяет наши тела.

- Лилли.

То, как он произносит мое имя, посылает дрожь возбуждения по спине. Я

вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него.

- Произведите на меня впечатление. Докажите, что я не трачу впустую свое время.

Мои нервы измотаны. Ладони потные. Мои мысли бесперебойно крутятся в

голове, чтобы сказать правильные вещи, но все это бесполезно. Его запах заполняет мои

легкие с каждым дыханием, разрушая мое самообладание.

- Ч-Что Вы хотите? - запинаюсь я. - Я хочу …

Его сильные руки касаются зеркальной стены по обе стороны от меня. Я поймана в

ловушку. Мое дыхание замедляется, когда он наклоняется, и его щеки в царапинах

напротив моих.

- Мне нужен, - шепчет он мне. - Ваш ум.

Мои колени подгибаются. Слава Богу он не видит, что я колеблюсь, когда он

отодвигается и оборачивается назад ко мне. Безумная привлекательность, вспыхивающая к жизни во мне, неправильна. Непостижимая динамичная власть

Стоунхарта смущает меня еще больше.

Он сжимает обе руки за спиной.

- Я хочу создать Открытую Акционерную Компанию, - объявляет он. - Мое

правление не соглашается со мной. Но меня это не волнует. Я создал их. Они должны

мне своими средствами к существованию.

Он мельком смотрит через плечо.

- Что Вы на это скажете?

- Правление — “К черту правление!”

Плечи Стоунхарта напрягаются.

- Я хочу знать, что Вы думаете о моем намерении.

- Мистер Стоунхарт, я ничего не знаю о внутренней работе Вашей компании …

- Да, я знаю об этом, мисс Райдер, - Он делает специальный, уничижительный

акцент на названии. - Я не ищу учебник со всеми ответами, чтобы защитить свою

собственную задницу.

Он кружится вокруг, и его глаза впиваются в мои.

- Я хочу знать, что Вы думаете, Лилли. Должен ли я создать Открытую Акционерную

Компанию? Да или нет.

Я расправляю плечи и принимаю его вызов.

- Да.

- Причины. Сейчас!

Я поднимаю подбородок. Чего-то подобного я и ожидала.

- Стоунхарт Индастриз имеет самый богатый ассортимент филиалов, который я

когда-либо видела. Инвесторы с нетерпением ждут, чтобы войти во вкус. A компания

такого размера, получающая огласку будучи частной так долго, это неслыханно. Вы

можете приумножить миллиарды в акциях, расширяя Вашу экономическую мощь.

Держите доступные акции на низком уровне. Сделайте владение частью Стоунхарт

Индастриз дорогим товаром. И никогда не бросайте контрольный пакет.

Стоунхарт смотрит на меня. Его безразличное лицо ничего мне не говорит.

Наверняка большинство людей сломалось бы под таким пристальным взглядом. Но он

уже видел меня в моем худшем виде. Мне нечего терять.

Я встречаю его пристальный взгляд, спина прямая, недрогнувшие глаза. Внезапно, уголок его рта дергается в маленькой улыбке. Он кивает.

- Я знал, что сделал правильный выбор.

Он поворачивается и опускает глаз к сканеру. Лифт подымается остаток от пути. Я

хватаюсь за перила, пока он не смотрит. К чему, блядь, все это было?

Я только что дала ему самый большой идиотский ответ в мире. Вместо того, чтобы

бросить вызов моим предположениям, он казался довольным моей искрой.

Возможно, это был тест. Возможно, это не был ответ, который был важен, но моя

реакция на ситуацию.

Двери открываются. Стоунхарт делает шаг в сторону и пропускает меня. Когда я

прохожу, его рука скользит по моей спине.

Требуется вся сила воли, чтобы подавить улыбку.

Мы идем по длинному безупречному коридору. Одна сторона с окнами от пола до

потолка с видом на Сан-Хосе. Вид захватывает дух.

В самом конце стоит стол секретаря. Две большие дубовые двери возвышаются

позади нее.

Когда мы подходим, она стоит с беспокойным выражением лица.

- Мистер Стоунхарт, правление начинает беспокоиться.

Он останавливает ее кратким жестом. Она садится. Я узнаю ее голос из того

телефонного звонка. Но ее юность не имеет никакого смысла. Почему Стоунхарт

нанимает таких молодых?

Она смотрит на меня, и ее глаза расширяются за долю секунды. Следующая вещь, которую я вижу, это как сияющая улыбка появляется на ее губах. Когда Стоунхарт и я

проходим мимо нее, она подмигивае мне, как будто говоря, “Получай их, девочка!” Стоунхарт останавливается перед дверьми. Его рука оставляет мою поясницу, поправляя свой костюм. Он берется за ручку, поворачивает, и звук дюжины сердитых

голосов заполняет воздух.

Они замолкают, когда входит Стоунхарт. Все глаза направлены на него.

Я насчитываю четырнадцать мужчин, все старше, чем он, сидящие вокруг

полированного стола переговоров. Это – угол офис, так что, две из стен - панорамные, с

видом на горизонт. Третья также панорамная, но вид открывается на улицу, великолепный, современный офис.

Никто не смотрит на меня. Я чувствую себя невидимкой.

- Господа, - объявляет Стоунхарт. - Я принял свое решение. Больше не будет

дебатов.

Большая часть протестов возобновляется и снова прекращается, когда Стоунхарт

поднимает руку.

- У моего партнера куда больше храбрости, чем у любого из Вас, - он смотрит на

меня. - Вы могли бы поучиться у нее.

Стоунхарт нажимает кнопку под столом и двери в остальную часть офиса

открываются.

- Встреча окончена.

Я смотрю на все правление с чувством испуганного почтения. Это очевидно важные

мужчины. Все же Стоунхарт взял их под свой контроль, как будто они были детьми.

Стоунхарт закрывает двери и направляется к бару в дальнем углу комнаты. Изгибаясь, он

наливает себе стакан виски. Когда он наконец поворачивается, он кажется удивленным, увидев меня.

- Лилли. Вы все еще здесь?

- Вы пригласили меня на встречу.

- Встреча однозначно была.

Он идет к своему столу, у которого есть девять различных экранов. Он не смотрит

на меня.

- Вы можете выйти тем же самым способом, которым мы и добрались сюда.

Я изумлена. Человек позвал меня сюда за многообещающей компенсацией. Он

похвалил меня перед своими коллегами. Затем он просто берет и выгоняет меня?

- Вы сказали..., - его темные глаза вспыхивают. - Вы спрашивали меня?

- Нет, но я думала...

- Лилли.

Его рука стучит по столу, так что я подскакиваю.

- Я подчеркиваю, не разрушайте впечатление, которое Вы произвели. Я редко

повторяю свои слова, но я сделаю это еще раз, ради Вас: Идите. Не злите меня.

Самонадеянный придурок!

Десятки дерзких слов пробегают в моей голове. Нет никакого смысла говорить их, всё равно они были бы сказаны впустую. Я раздражаюсь и ухожу, хлопая дверью за

собой с удовлетворяющим глухим стуком.

Я на полпути к лифту, когда я слышу стук каблуков по полу позади себя.

- Мисс Райдер. Мисс Райдер, подождите!

Я поворачиваюсь и вижу молодую девушку, ту самую из-за стола, бегущую за мной.

- Я совсем забыла! Джер — я имею в виду, Мистер Стоунхарт — хотел, чтобы я

сказала Вам о том, что он приглашает вас на ужин сегодня вечером.

Я смотрю на нее, как на безумную.

- Что?

- Он попросил, чтобы я сказала Вам, что он требует Вашего присутствия на ужине в

Nemea сегодня вечером.

Она говорит так быстро, что я с трудом поспеваю за её мыслями.

- Он хотел, чтобы я сказала Вам это, когда Вы будете уходить, но у меня совсем

вылетело из головы. Слава Богу, я вспомнила!

Я качаю головой.

- Я сомневаюсь, что он хочет видеть меня снова после всего этого.

Глаза секретаря расширяются.

- О, нет, нет, мисс Райдер, Вы, должно быть, неправильно поняли его. Мистер

Стоунхарт время от времени может быть трудным человеком. Он был непреклонен по

отношению ко мне. Он не делает таких предложений просто кому-либо.

- Что Вы имеете в виду?

- Я имею в виду, что Вы должны быть являетесь дочерью его друга или кем-то

важным для него, чтобы приложить так много усилий ради Вас.

Я сужаю глаза.

- Какие усилия? О чем вы?

- Ой, - задыхается она. - Давайте сделаем вид, что я вам этого не говорила. Ну, -

подмигивает она. - Это будет нашей маленькой тайной. Хорошо только Вы знаете …

Она открывает iPad под рукой и переходит в приложение.

- Ваш столик зарезервирован на восемь, но водитель будет у Вас в шесть сорок.

- Подождите, - говорю я. - Я даже не соглашалась на это.

Она закатывает глаза.

- Ну же. Это не похоже на Вас, вы не можете отказаться. Столики в Nemea заказываются за месяц. Я никогда там не была. Но слышала, что там великолепно. Вам

так повезло. Извините за откровенность. Это будет самый прекрасный ужин.

- Послушайте, я знаю, что Вы думаете, что Мистер Стоунхарт хочет видеть меня

там, - раздражаюсь я. - Но, если честно, после того, как он прогнал меня, я вполне

уверена, что он не захочет видеть меня снова.

Или я его.

- Нет, нет, нет. Вы должны понять, мисс Райдер. Мистер Стоунхарт - очень занятой

человек. Он попросил меня позвонить Вам, чтобы назначить сегодняшнюю встречу. Я

здесь всего несколько недель, но я знаю, этим утром ему выпал шанс, чтобы оценить

Вашу индивидуальность. Ужин сегодня вечером - вот там он действительно уделит вам

время. Если бы он не захотел видеть Вас снова, - добавляет она заговорщически. - Он

отослал бы Вас через главный офисный вход.

- Получается, Вы просто ждали меня здесь? - спрашиваю я. - Кто еще поднимается

на этом лифте?

- Только Мистер Стоунхарт.

- Тогда почему Ваш стол там?

Глаза девочки бросаются к ее ногам.

- Мистер Стоунхарт предпочитает, чтобы у его секретарей была частная жизнь и, гм

… обучение.

Нервная дрожь бежит по спине. У меня есть сильное подозрение, о каком типе

обучения она говорит.

- Во всяком случае, - она снова оживляется. - 6:40 сегодня вечером. Не забудьте.

Водитель будет ждать Вас. О, и есть определенный дресс-код …, - замолкает она. - Да, позвольте мне записать его для Вас.

Она бежит к своему столу, и я не вижу выбора, кроме как последовать за ней. Она

вынимает визитную карточку из ящика и пишет на обороте: 18:40. Сегодня. Дресс-код: Деловой.

Она сияет, когда вручает мне карточку. Я ложу ее в свой карман без дальнейших

размышлений. Я не настолько глупа, чтобы забыть инструкции.

- Спасибо, - бормочу я. - Интересно. Мистер Стоунхарт, от всех ожидает

соблюдение всех инструкций, с кем встречается?”

- Ах, да, - кивает девушка. - Джереми всегда получает то, чего хочет.

Глава двадцать один

(Настоящий момент)

Джереми.

Джереми Стоунхарт.

Моя рука дрожит, когда я достигаю кармана, я забыла обо всем. Я нащупываю края

карточки в темноте.

То, что мне, как предполагалось, не дали.

Мои дрожащие большие пальцы скользят по слегка выпуклым буквам от его

подписи. Буквы, отпечатанные в моей голове - те же самые, которые я чувствую под

пальцами:

J.S.

Глава двадцать два

(Три недели назад)

Я спешу за хозяйкой, которая ведет меня через лабиринт столов. Я решила приехать

в последнюю минуту — только после того, как снаружи увидела черный лимузин.

Фактически, весь день я была уверена, что продинамлю Стоунхарта.

Это ни в коем случае не любопытство, которое передумало, а отчаяние. Сегодня мне

разрешили остаться в квартире. Завтра же меня выселят, и мне некуда будет идти.

Возможно, у Стоунхарта есть что-то, что предложить мне, кроме своего

высокомерия.

Я вижу его одного в уединенном углу. Его глаза темные, зубы стиснуты. Он даже не

удостаивает меня приветствием, когда я сажусь.

- Могу я предложить Вам …, - начинает хозяйка.

- Нет, - бурчит Стоунхарт. Его тон заставляет хозяйку сглотнуть и отвернуться.

- Вы опаздываете, - ворчит он.

- Ваш водитель...

- Был у Вашей двери ровно в 6:40.

Все тело Стоунхарта похоже на сжатую пружину. Это заставляет меня неловко

ерзать.

- Вы сели в автомобиль в 6:58. Восемнадцать минут, Лилли. Столько времени я жду

Вас здесь.

Я гляжу на свои часы. Шесть минут девятого показывают они.

- Столик забронирован на восемь …, - говорю я.

- Который также подтверждает, что вы опоздали, - говорит Стоунхарт. - Точность

важна для меня. Ты знаешь, как много людей я ждал столько, сколько я ждал Вас за

прошлые десять лет?

Он смотрит вверх, и его темные глаза горят гневом. Это потрясает меня.

Контраст в его поведении, холодный как лед, пугает меня.

- Я...

- Два, - отвечает он. - Два человека. Меньше, чем пять пальцев у меня на одной

руке.

Он держит левую руку перед лицом и вращает ее взад и вперед.

Не предупреждая, он хлопает ею по столу. Я подскакиваю, и он встает.

- Кажется, я ошибся в Вас, - говорит он и начинает уходить.

Отчаянно я протягиваю руку и хватаю его за рукав.

- Подождите, - говорю я. -Пожалуйста.

Стоунхарт смотрит на меня. Он глумится. Затем он отталкивает руку и уходит.

Я опускаюсь на свое место. Это было такой фигней! Он даже не дал мне шанса

объясниться!

Какой нормальный человек ждет двадцать — нет, “восемнадцать” — минут только, чтобы бросить гостя?

- Мисс? - официант прерывает мои мысли. - Джентльмен заказал вино?

Я наливаю два стакана, прежде чем произнести хоть слово. Один из них стоит на

стороне Стоунхарта, другой, передо мной.

Я вздыхаю и беру свой стакан. Аромат вина успокоительный. Я потягиваю.

Я не создана для этого мира.

Глава двадцать три

(Настоящий момент)

Стоунхарт.

Ублюдок. Это был он все это время!

У кого еще есть власть, влияние, чтобы организовать все это? Я проклинаю себя за

то, что не подумала об этом раньше. Я голодала из-за него. Я бы умерла из-за него.

Моя война была напрасной. Если я действительно захочу обидеть Стоунхарта, оттягивая этот момент, то это не поможет.

Он может не знать этого, но он дал мне самую ценную информацию тем утром, когда мы встретились в его офисе.

Он создаст свою Открытую Акционерную Компанию.

Он оставил своего короля уязвимым.

Пусть думает, что я сломана. Пусть думает, что я слаба. Я буду играть в его больную

игру. Я подпишу проклятый контракт.

Потому что я знаю, когда время настанет, я ударю.

И я уничтожу его империю.

Эпилог

(Один день спустя)

Входит пожилая женщина, чтобы искупать и одеть меня. Не знаю, о чем она думает, когда видит меня, поскольку она вообще ничего не говорит.

Как только я вымыта, накормлена и одета, я спрашиваю ее небрежно:

- Когда придет Мистер Стоунхарт?

Поведение женщины вмиг меняется. Она роняет тряпки, которые держит, и смотрит

на меня так, будто это не у меня сломано тело. Что-то похожее на жалость в ее глазах.

Перерыв в самообладании длится всего секунду. Она берет мою грязную одежду и

обращается ко мне формально.

- Мистеру Стоунхарту сообщат о Вашей просьбе.

Пока она суетится, я пытаюсь скрыть растущую улыбку на губах.

Как предполагалось, я не должна знать, что это он.

Очко в пользу Лилли Райдер.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg