«Шепот дьявола»

Пролог

Май… 12 лет тому назад

Тошнота грозила задушить ее, ужас ледяным холодом пронизывал все кости.

Кругом кровь, много крови.

Откуда в одном теле столько крови?

Она опустила глаза и увидела алую ленту, подползающую к ее туфельке. Это просто неровный пол, старый, просевший пол — в нем все и дело. Конечно, разве кровь может тянуться к ней? Кровь просто текла по наклонной плоскости, а она оказалась на пути.

Умом она это понимала.

Но ужас отбрасывал всякую логику. Кровь была красным пальцем, указующим на нее. Это было обвинение, неотвратимое, как гнев божий. Кровь должна была коснуться ее, оставить на ее теле свою метку.

«Я это сделала. Это я».

Слова звучали в ее голове, пока она глядела на этот карающий кровавый палец. Как загипнотизированная она смотрела, как кровь сантиметр за сантиметром приближается к ней, стремясь ее коснуться. Но даже это было лучше, чем смотреть на то, другое, что было в комнате.

Когда кровавая лента была уже совсем близко, прямо у ее ног, она резко сделала шаг в сторону. Улизнула. И заставила себя поднять голову, чтобы посмотреть на комнату, на то, что в ней было.

А было все перевернуто. Валялись вверх ножками стулья с разорванной обивкой, подушки, старые газеты и пыльные журналы. Коврики скомканы, столы чем-то завалены. И повсюду — на полу, на стенах — алые пятна крови, которые, подсыхая, начинали темнеть.

Около того места, где должен был быть телефон, на стене выделялся кровавый отпечаток руки. Аппарат, оторванный, был брошен возле камина. Светлые занавески на окне тоже все в кровавых пятнах. Кто-то пытался сбежать или позвать на помощь.

Но помощь не пришла, и сбежать не удалось.

Сбежать не удалось.

Смерть наступила не сразу. Так много ножевых ранений! Болезненные, но не смертельные, по крайней мере, не способные вызвать мгновенную смерть. Белая блузка стала ярко-красной, постепенно, по мере высыхания, приобретая ржавый оттенок. Одежда вся в дырах от ножа, кровь и клочья ткани.

Ярость. Дикая ярость.

Она услышала скулеж, и на мгновение волосы у нее встали дыбом: неужели мертвые способны издавать такие жалобные звуки? Но она тут же поняла, что эти звуки исходят из ее собственного горла, из глубины ее существа, где не было слов, только дикий, примитивный ужас.

«Моя вина. Моя вина. Я это сделала».

Эти слова продолжал твердить ее разум, снова и снова. Откуда-то из подсознания поднимался этот бессвязный звук, голос потерянного и страдающего существа.

Она, почти ничего не видя, оглянулась вокруг, все смешалось в одно пестрое пятно, но тут внезапно что-то блеснуло. Она присмотрелась внимательнее. Серебро. Серебряная цепочка с медальоном сердечком лежала рядом с телом, в нескольких сантиметрах от окровавленных пальцев.

Прошло несколько томительно долгих секунд, прежде чем она узнала этот предмет. Да-да, именно это она и видит. Серебряная цепочка с медальоном.

Серебряная цепочка.

Медальон.

— Нет, — прошептала она.

И снова тупо уставилась на пол. Страшный кровавый палец замер, как будто выбирая жертву, и стал расти в ее сторону. Надо было отойти, отскочить, отпрыгнуть, но он уже коснулся ее бальной туфельки. Тонкий материал быстро впитал кровь, пятно разрасталось.

«Моя вина. Моя вина. Я это сделала».

Она застонала и закрыла лицо руками. Она не могла больше смотреть. Сейчас кровь начнет сантиметр за сантиметром подниматься по ее голой ноге, вопреки всем законам земного притяжения стараясь поглотить ее.

Она ждала, когда кровь растечется по всей комнате и утопит ее. Но ничего не случилось. Ее окружала густая тишина. Такая бывает, когда в снежное утро землю покрывают несколько сантиметров пушистого снега. Она поняла, что внимательно прислушивается, ожидая страшного. Ужас не отпускал ее.

В своем воображении она видела окровавленную руку, поднятое к ней залитое кровью лицо с обвиняющими глазами, которые проклинали…

Она вздрогнула и отдернула руки от лица.

Никакого тела.

Никакой крови.

Комната в полном порядке.

Она переводила взгляд с одного предмета в комнате на другой. Все было как обычно. Не слишком много мебели, несколько убого, цветастая обивка дивана и кресел, шторы слегка выгорели, на полу разбросаны яркие коврики, призванные оживить обстановку и спрятать дефекты выщербленного пола.

Она взглянула на свои бальные туфли, которые были девственно чистыми: никакой крови, никакой грязи, ведь ей так хотелось выглядеть сегодня как можно лучше. Идеально.

Она очень медленно, пятясь, вышла из дома. Напоследок еще раз оглядела комнату, плотно закрыла за собой дверь. Руки тряслись. Она постояла на веранде, глядя на закрытую дверь, и постепенно издаваемый ею скулящий звук перешел в смех.

Она никак не могла остановиться. Как будто смех существовал сам по себе. Вырываясь из ее горла, он достигал такой высоты, что, казалось, упади он на землю, в секунду разлетится на миллион кусочков. Она закрыла рот ладонью, но смех все равно прорывался. Это было почти так же страшно, как непонятное видение в доме.

Наконец смех смолк.

Рука вяло упала, и она услышала свой собственный хриплый шепот:

— Да поможет мне бог!

Март… Наши дни

Когда Джордж Колдуэлл лег спать, было уже очень поздно. Так вышло, потому что он рыскал по Интернету, разыскивая наиболее выгодные варианты туров. Он собирался отправиться на Гавайи.

Он постоянно что-нибудь планировал. Он обожал списки, обожал предусматривать детали, обожал предвкушение. Иногда само событие доставляло ему меньше удовольствия, чем подготовительная фаза. Если честно, то так и выходило в большинстве случаев. Но не на этот раз. Это будет самое главное путешествие в его жизни — таков был план.

Когда зазвонил телефон, Джордж ответил, еще толком не проснувшись:

— Да, слушаю.

— Ты заплатишь.

Колдуэлл поискал на столике кнопку включения лампы и нажал на нее. Яркий свет ослепил его, поэтому он не сразу разглядел циферблат часов. Было два часа ночи.

Он откинул одеяло и сел.

— Кто это? — рассерженно спросил он.

— Ты заплатишь.

Голос был низкий, почти шепот, какой-то безликий. Трудно было даже определить, мужской это голос или женский.

— О чем вы? За что заплачу? Кто это, черт возьми?

— Ты заплатишь, — выдохнул незнакомый голос в третий раз, и трубку положили.

Колдуэлл какое-то время оторопело смотрел на трубку, потом медленно положил ее на рычаг.

Заплатишь? За что?! Что за идиотские шутки?

Он хотел рассмеяться. Наверное, какой-нибудь идиот-мальчишка или взрослый придурок, который никак не мог угомониться. Вместо того чтобы спросить, не течет ли у него холодильник, он выдумал другую дурацкую фразу, вот и все.

Вполне разумное объяснение.

И все же Колдуэлл некоторое время сидел и прикидывал, кого это он мог так разозлить. Ничего путного на ум не приходило, поэтому он пожал плечами, снова лег и выключил свет.

Просто какой-то глупый мальчишка.

Вот и все.

Он выбросил этот звонок из головы и вскоре снова заснул, наслаждаясь сном о Гавайях, тропических пляжах, белом песке и чистой голубой воде.

Джордж Колдуэлл любил строить планы.

Но умереть он не планировал.

1

Вторник, 21 марта

«Тот, кто назвал этот городок Безмолвием, наверное, здорово веселился», — подумала Нелл, захлопывая дверцу своего джипа. Она огляделась, стоя около машины на тротуаре. Этот сравнительно маленький городок трудно было назвать тихим. Например, в этот будний день в конце марта недалеко от Нелл толпились по меньшей мере три группы школьников. Они пытались собрать деньги на какое-то благое дело, наперебой предлагая помыть машину или купить домашнюю выпечку, расположившись со своим товаром в центре травянистой площади городка. Представьте, находилось много добродушных клиентов и покупателей, хотя собирающиеся на горизонте тучи обещали скорый ливень.

Нелл опустила плечи и сунула замерзшие руки в карманы куртки. Она рассматривала мелькающие лица, прислушивалась к обрывкам разговоров. Спокойные лица, невинные разговоры. Ничего необычного.

Ничего не говорило о том, что городок в беде.

Нелл посмотрела через боковое стекло своего джипа на лежащую на сиденье газету. Во вчерашнем номере только легкие намеки для тех, кто умеет читать между строк. Легкие намеки на трагические события.

Вот, кстати, и газетный киоск. Совсем рядом. Нелл могла даже различить заголовок сегодняшней газеты, возвещающий о решении городского совета построить новую начальную школу. Кажется, ни о каких более важных событиях на первой полосе не сообщалось.

Нелл подошла к киоску, купила газету и вернулась к джипу. Она быстро пробежала тонкие страницы и нашла то, что искала, там, где это и должно было находиться, — среди некрологов:

«ДЖОРДЖ ТОМАС КОЛДУЭЛЛ, 42, неожиданно скончался дома…»

Разумеется, этим газета не ограничилась. Перечислялись его достижения, которых оказалось довольно много для такого сравнительно молодого человека, его награды и деловые удачи. Он был весьма удачлив, этот Джордж Колдуэлл, и пользовался редкой для человека в его положении симпатией.

Нелл как завороженная смотрела на слово «неожиданно». Что это, неудачная шутка? Или контора шерифа отказалась подтвердить предположения прессы, высказанные день или два назад, насчет насильственной смерти Джорджа Колдуэлла?

Неожиданно! Да уж. Убийство всегда неожиданно.

— Господи, Нелл.

Она спокойно сложила газету, сунула ее под мышку и только тогда повернулась к нему. Ей удалось сохранить равнодушное выражение лица, и голос ее был совершенно бесстрастен. Большая практика, а к этой встрече она была готова.

— Привет, Макс.

Макс Тэннер, стоящий на расстоянии вытянутой руки от Нелл, смотрел на нее, как ей показалось, как на что-то неприятное, обнаруженное на подошве ботинка. И то, чему удивляться?

— Какого черта ты здесь делаешь? — Как он ни старался это скрыть, было совершенно ясно, что он не так безразлично относится к ее появлению, как ему хотелось показать.

— Можно сказать, проезжала мимо.

— Сказать-то можно все, что угодно. Но на самом деле?

Нелл равнодушно пожала плечами.

— Полагаю, догадаться легко. Завещание наконец вступило в силу, так что у меня полно дел. Разобрать вещи, выбросить все из дома, продать его. Если я надумаю его продавать.

— Ты хочешь сказать, что не уверена?

— Насчет продажи? — Нелл позволила себе слегка улыбнуться. — Да, еще есть сомнения.

— Выкинь их из головы, — резко сказал он. — Тебе здесь не место, Нелл. Тебе всегда было здесь не место.

Она сделала вид, что не обиделась.

— Ну, не стану спорить. Но ведь люди меняются, тем более что прошло… сколько?.. Двенадцать лет. Может быть, теперь я буду здесь как раз кстати.

Он коротко рассмеялся:

— Да? Зачем это тебе? Что в этом занюханном городишке может тебя интересовать?

За двенадцать лет Нелл научилась терпению и осторожности. Так что на этот резкий вопрос она ответила уклончиво. Так оно всегда вернее.

— Может, и ничего. Посмотрим.

Макс хмыкнул, сунул руки в карманы кожаной куртки и уставился на городскую площадь, как будто его внезапно заинтересовала продажа выпечки.

Пока он раздумывал, что сказать, Нелл рассматривала его. Он мало изменился, решила она. Повзрослел, разумеется. Теперь ему тридцать с хвостиком. Он стал более мощным физически. Наверняка он все еще бегает, занимается боевыми искусствами, которыми интересовался с раннего детства. Плюс к этому ежедневная, тяжелая работа скотовода. Чем бы он ни занимался, он, безусловно, поддерживает себя в прекрасной форме.

Как часто бывает с красивыми мужчинами, смазливые черты лица юноши с возрастом превратились в настоящую, зрелую, мужскую красоту, которую почти не портил тонкий, мрачный рот. Время оказалось милостиво к этому лицу. Макс не постарел, не подурнел. Возможно, в темных волосах появилось несколько седых волосков, а вокруг карих глаз с тяжелыми веками возникли морщинки, которых она не помнила…

Томные глаза. Он славился ими еще в школе, ими да еще горячим нравом, и то и другое — наследство его бабушки-креолки. Годы не притушили жар в его глазах. «Интересно, — подумала Нелл, — научился ли он справляться со своим темпераментом?»

Она научилась.

— Ты отважная девица, должен тебе сказать, — наконец заявил он, снова уставившись на нее.

— Потому что вернулась? Ты должен был знать, что я вернусь. После бегства Хейли некому было позаботиться… обо всем.

— Ты даже не приехала на похороны, — обвиняюще заявил он.

— Нет. — Она ничего не объяснила, не попыталась оправдаться.

Макс еще плотнее сжал губы.

— Многие говорили, что ты не приедешь.

— А ты что думал? — Она все-таки спросила, не могла не спросить.

— А я дурак. Я верил, что ты обязательно появишься.

— Извини, что разочаровала тебя.

Макс резко тряхнул головой и жестко сказал:

— Ты не можешь меня разочаровать, Нелл. Я проиграл десятку на пари, вот и все.

Нелл не знала, что ей сказать на это, но ее спас удивленный женский голос, воскликнувший:

— Нелл Галлахер? Господи, неужто это ты?

Нелл полуобернулась и слабо улыбнулась, увидев красивую рыжую женщину, торопившуюся к ней.

— Это я, Шелби.

Шелби Терриот покачала головой и повторила, подходя к ним:

— Господи! — На мгновение показалось, что она бросится обнимать Нелл, но она только улыбнулась: — Я так и думала, что рано или поздно ты приедешь. Надо же позаботиться о доме. Впрочем, я полагала, что это случится позже, скажем, летом, хотя и не знаю, почему я так думала. Привет, Макс.

— Привет, Шелби. — Он так и продолжал стоять, сунув руки в карманы, переводя взгляд с одной женщины на другую.

Нелл смотрела на сияющее лицо Шелби.

— Я хотела подождать до осени или до окончания сезона штормов, — спокойно сказала она, — но так вышло, что у меня появилось свободное время перед переходом на новую работу, вот я и решила приехать.

— Откуда? — решительно спросила Шелби. — Когда мы слышали о тебе в последний раз, ты жила где-то на Западе.

— От Хейли слышали?

— Ну да. Она сказала, что ты… кажется, она выразилась, «связалась» с каким-то парнем в Лос-Анджелесе. Или, может, в Лас-Вегасе. Короче, где-то на Западе. И что ты ходишь на вечерние занятия в колледж. По крайней мере, так мне запомнилось.

Нелл не стала вдаваться в детали, а просто сказала:

— Я сейчас живу в Вашингтоне.

— Ты замуж выходила? Хейли говорила, ты раз или два собиралась.

— Нет, так и не собралась.

Шелби скорчила гримасу.

— Я тоже. Кстати сказать, половина нашего класса сейчас одинока, хотя большинству уже стукнуло тридцать. Унылая картина, верно?

— Может быть, некоторым лучше жить в одиночестве? — предположила Нелл, стараясь говорить беспечно.

— Нет, мне кажется, здесь неладно с водой, — мрачно заявила Шелби. — Честно, Нелл, здесь становится просто страшно жить. Ты об убийствах слышала?

Нелл подняла брови.

— Убийствах?

— Ну да. Четыре убийства, если считать Джорджа Колдуэлла. Пока четыре. Помнишь Джорджа, Нелл? Разумеется, шерифу не хочется вписывать его в список рядом с другими, но…

Макс перебил ее:

— Здесь и раньше убивали, Шелби, как и в любом другом городе.

— Сейчас все по-другому, — настаивала Шелби. — Людей убивали, но все знали, в чем дело, да и убийца быстро находился. Никаких тайн, запертых комнат, никакой мистики, только не в Безмолвии. Но сейчас! Жили порядочные, известные люди с почти что белоснежными репутациями. Они убиты, и как плотину прорвало — наружу выплескиваются все их грязные тайны.

— Тайны? — с любопытством спросила Нелл.

— Еще какие. Супружеская измена, присвоение чужих денег, порнография, рулетка — чего только не было. Прямо настоящий «Пейтон-плейс». Пока мы еще не слышали ничего о секретах бедняги Джорджа, но прошло совсем мало времени. У первых трех все вышло наружу примерно через пару недель после смерти. Так что боюсь, что дело только во времени. Скоро мы узнаем о бедном Джордже куда больше, чем нам хотелось бы знать.

— А убийц поймали?

— Да нет. Что опять же странно, если хочешь знать. Четыре видных жителя убиты за последние восемь месяцев, а шериф не в состоянии раскрыть хотя бы одно убийство. Ему чертовски трудно придется во время перевыборов.

Нелл кинула взгляд на Макса, который слегка хмурился, но молчал, затем снова взглянула на Шелби.

— Это действительно кажется странным, но я убеждена, что шериф знает свою работу, Шелби. Ты всегда легко впадаешь в панику, и уж тогда тебе мерещится бог знает что.

Шелби покачала головой и рассмеялась:

— Да, со мной такое бывает. О, черт, мне пора, я опаздываю. Слушай, Нелл, мне правда хотелось бы с тобой встретиться, поболтать. Давай я тебе завтра или послезавтра позвоню, когда ты устроишься? Мы можем пообедать вместе или еще что-нибудь придумать.

— Разумеется, с удовольствием.

— Замечательно. И если тебе в этом большом доме станет тоскливо и захочется с кем-нибудь поговорить, ты звони, ладно? Я все еще сова, так что звони в любое время.

— Хорошо. Увидимся, Шелби.

Рыжая девушка махнула Максу и умчалась.

— Она ничуть не изменилась, — пробормотала Нелл.

— Да, — угрюмо подтвердил Макс.

Нелл знала, что ей следует немедленно сесть в машину и уехать, но почему-то сказала:

— Эти убийства действительно производят жуткое впечатление. И так долго не могут поймать убийц. У шерифа хотя бы есть кто-нибудь на подозрении?

Макс как-то странно усмехнулся:

— О да, есть несколько. Особенно один.

— Один?

— Ну да, один. Я. — Он сухо рассмеялся, как плохой актер, повернулся и пошел прочь.

Нелл смотрела ему вслед, пока он не исчез за ближайшим углом. Что происходит в этом шумном маленьком городке, который, казалось, на замечал сгущающихся на горизонте туч?

— Добро пожаловать домой, Нелл. Добро пожаловать домой, — пробормотала она едва слышно.

Итан Коул стоял у окна своего офиса и смотрел на Главную улицу. Ему прекрасно было видно все. Так что он был свидетелем довольно напряженной встречи Нелл Галлахер и Макса Тэннера, видел, как к ним на несколько минут подходила Шелби Терриот, как она потом ушла. Как всегда, очень торопилась. Видел, как ушел Макс, а Нелл смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду.

Ну что же. Какие из этого делать выводы?

Конечно, Итан знал, что Нелл собирается приехать. Уайд Кивер не умел держать язык за зубами по поводу дел, которые он вел, особенно если он успевал пропустить пару рюмочек. Итан взял за правило покупать ему выпивку два или три раза в месяц, чтобы всегда быть в курсе дела. Поэтому он знал, что Нелл согласилась, правда неохотно, если верить Уайду, приехать в Безмолвие на некоторое время. Этого времени должно хватить, чтобы разобраться с родительским домом, решить, что из семейных реликвий она хочет оставить, и найти ответ на остальные вопросы. Нелл последняя в роду Галлахеров.

Черт, а может, она устроит во дворе большую распродажу, а затем подожжет родной дом и уедет в Вашингтон, избавившись от всех связей с прошлым?

Итан сомневался, что она захочет что-то сохранить, по крайней мере, если старые россказни и слухи содержали хоть грамм правды. И поскольку за последние двенадцать лет она не приезжала домой даже на похороны, то, очевидно, хотя бы некоторые из этих историй были вполне реальны.

Итан рассеянно пожевал губами, наблюдая, как Нелл садится в свой очень недурственный «Гранд Чероки» и уезжает. Надо проверить номера, просто чтобы подстраховаться, но он не ожидал узнать больше того, что уже знал.

А знал он порядочно.

Без этого нельзя было быть шерифом маленького, как правило, сплоченного городка. Хорошая работа полиции в приходе Лаком и особенно здесь, в Безмолвии, обычно зависела от того, что он знал о людях задолго до того, как ему приходилось расследовать преступление. Поэтому он взял себе за правило знать, чем занималось большинство жителей, неважно, каким путем добывалась эта информация, законным или незаконным.

— Шериф?

Он повернулся и увидел стоящего у стола своего помощника Джастина Байерса. Итан поощрял людей приходить к нему, когда им требовалось поговорить, избегая пользоваться устаревшим интеркомом, и не только потому, что был аппарат древним. Он ненавидел тонкие, почти потусторонние звуки, которые издавала эта чертова система.

— В чем дело, Джастин?

— У меня возникли сложности с проверкой финансовой деятельности Джорджа Колдуэлла. Ничего явно подозрительного, просто, на мой взгляд, много разбросанных инвестиций и переизбыток необъяснимых деталей. Я подумал, если бы у нас был ордер на проверку его личных дел…

Итан улыбнулся:

— Я ценю твой энтузиазм, Джастин, но сомневаюсь, что судья Бахмен выдаст ордер на основе твоих неясных подозрений. Выясни, что сможешь, но не слишком налегай и не трогай вдову, ладно?

— Разве Сью Колдуэлл считает себя его вдовой? Они же разошлись года два-три назад.

— Около того, — согласился Итан и пожал плечами. — Но официально они все еще женаты, и она его наследница по закону. Еще я слышал, что она горюет. Так что оставь ее в покое.

— Ладно, понял. Вы знаете, потребуется время, чтобы собрать всю необходимую информацию…

— Конечно.

Итан продолжал улыбаться, пока Джастин не вышел из комнаты. Затем улыбка исчезла. Он не слишком доверял Джастину. Хотя, если честно, он не доверял троим из шести новичков, которых ему пришлось взять на работу, после того как в прошлом году закончилось строительство шоссе и городок стал более шумным местом. Итан любил окружать себя людьми, которых он знал, а трое из последнего пополнения, включая Байерса, даже не были отсюда родом. Они не росли в Безмолвии.

Разумеется, это не преступление. К тому же у всех были прекрасные рекомендации, не говоря уже об опыте.

И все же.

Итан вернулся в свое удобное кресло, отпер и выдвинул центральный ящик и вытащил оттуда тусклый коричневый пакет. Внутри лежали копии трех отчетов, которые были поданы, как и полагалось, прокурору окружного суда.

Отчет по первой смерти казался достаточно прямым и примитивным. Питер Линч, пятидесяти лет от роду, умер внезапно, по-видимому от инфаркта. Вскрытие произвели только по настоянию впавшей в истерику жены, что привело к неожиданной находке — Линча отравили. Поскольку дом не рассматривался как место преступления, более поздние поиски не дали результатов, хотя патологоанатом предполагал, что кто-то положил несколько капсул с нитроглицерином в бутылочку с витаминами, которые Линч потреблял горстями. Никаких других лекарств или рецептов найдено не было, так что весьма вероятно, что патологоанатом был прав.

Самое интересное: как только они принялись всерьез обыскивать дом, чтобы узнать, не прятал ли Линч какие-нибудь лекарства, они обнаружили в углу его стенного шкафа припрятанную шкатулку с мерзкими порнографическими снимками.

Маленькие девочки, одетые и накрашенные, как шлюхи, были сфотографированы вместе с мужчинами, которые годились им в отцы. Или дедушки. И творили они такое, от чего Итана до сих пор поташнивало, стоило вспомнить.

— Больной ублюдок, — пробормотал он.

Вполне понятно, жена Линча пришла в ужас, особенно если учесть, что за первой находкой последовали другие. В частности, выяснилось, что отъезды Линча из города не имели никакого отношения к его бизнесу, а касались только его извращений. Он не только был частым гостем в одном доме в Новом Орлеане, где заботились о мужчинах с его сексуальными наклонностями, но и содержал в этом городе любовницу. Девушку, которая была моложе его младшей дочери.

Итан, хмурясь, перешел ко второму отчету, который поначалу тоже был вполне ясным и понятным. Люк Ферье, которому было тридцать восемь лет, судя по всему, покончил жизнь самоубийством, направив свою машину на большой скорости с обрыва. Вода в его легких доказывала, что он утонул, так что версия самоубийства казалась вполне логичной. Но его коллега настаивал, причем во всеуслышание, что у Люка не было никаких склонностей к самоубийству, так что Итану и его людям пришлось приглядеться внимательнее.

Резонно заключив, что молодой и здоровый мужчина, к тому же холостой, может покончить с собой только из-за денег, они занялись его финансовыми делами, а также делами компании, на которую он работал. И снова они нашли сведения, которые их удивили, — следы краж. Но Фурье вернул все деньги, которые он «взял в долг» у компании, до его предполагаемого самоубийства.

Никто его не подозревал, он был совершенно свободен.

Тогда зачем кончать с собой?

Патологоанатом поговаривал о неких барбитуратах, которые не задерживаются в организме. Фурье могли опоить и направить его машину к обрыву, когда он был без сознания, а вскрытие впоследствии ничего не показало. Такое могло случиться.

Но хуже всего было, когда они копнули глубже и обнаружили, что Люк не только был заядлым игроком, имел солидный банковский счет, а в арендованном им сейфе нашелся билет на самолет на юг Франции на число через месяц после его гибели. Там же оказались бумаги, из которых явствовало, что он собирался провернуть аферу и покинуть Безмолвие.

Опять-таки, зачем кончать с собой?

— Никакое это не самоубийство, — сказал Итан вполголоса. — Черт бы все побрал.

Третий отчет касался смерти Рэндала Паттерсона, сорокашестилетнего жителя городка. Он умер всего два месяца назад. На этот раз Итан и его помощники, наученные горьким опытом и ощущая тревожное настроение в городе, не стали делать скоропалительных выводов, предполагая худшее. Смерть сравнительно молодого и здорового человека обязательно должна была насторожить их, но причина его смерти, заключавшаяся в ударе электрическим током от провода, любезно сброшенного в его джакузи из ближайшего окна, не давала возможности предположить ничего иного, кроме убийства.

Последующее расследование выявило грязный секрет Рэндала Паттерсона: в его подвале нашлась хорошо оборудованная комната с целым набором садомазохистских причиндалов и приспособлений, а также большой ассортимент резиновых и кожаных изделий. Плети. Маски. Цепи.

Пока им не удалось выяснить, с кем Рэндал играл в свои милые игры, но рано или поздно правда выйдет наружу.

Всему свое время.

— Дерьмо, — тихо выругался Итан.

Разумеется, полного отчета по Джорджу Колдуэллу еще не существовало. Прошло всего несколько дней, как его нашли. Выстрел в голову, оружие не обнаружено. Трудно назвать это чем-либо, кроме убийства.

Но пока никаких тайн в его личной жизни найдено не было.

Пока.

Итан закрыл папку и мрачно уставился в стену. Ему все это не нравилось.

Как же ему все это не нравилось.

Нелл вылезла из джипа и остановилась, глядя на большой белый дом, который расположился на приличном расстоянии от дороги в окружении развесистых дубов. Здание не отличалось особыми архитектурными изысками, что было неудивительно, так как первый дом, построенный сотню лет назад, много раз переделывался и расширялся, стараясь поспеть за ростом семьи.

«Какая ирония судьбы», — подумала Нелл. Вот она стоит здесь через много лет после того, как первые Галлахеры пустили корни на этом месте, надеясь создать большую семью, и стоит одна-одинешенька. Последняя в роду, по крайней мере, в Безмолвии.

И, кстати, находиться здесь ей вовсе не хочется.

Нелл вздохнула и пошла открывать багажник. Там был ее чемодан, кейс с портативным компьютером, лежали несколько пакетов с продуктами, которые она купила по дороге в городе. Она уже собралась взять два пакета и пойти в дом, как какое-то странное чувство заставило ее обернуться и взглянуть на дорогу.

Служебная машина шерифа сворачивала к ее дому.

Нелл, не слишком удивившись, прислонилась к джипу и стала ждать.

Автомобиль остановился, и оттуда появились два помощника шерифа. Более высокий весьма неожиданно оказался женщиной. Росту в ней было под шесть футов, а другие параметры были скорее помехой, нежели подмогой в выбранной ею профессии. Она была очень смугла, что говорило о предках среди креолов, обычное явление в данном округе.

Ее напарник, явно старше ее по возрасту, был примерно пять футов и девять или десять дюймов ростом, блондин, умевший широко и приветливо улыбаться. Он был одним из тех мужчин, которые выглядели абсолютно одинаково в период между двадцатью и шестьюдесятью годами и только потом старели.

— Привет, мисс Галлахер. Я Кайл Венебл, а это Лорен Шампейн.

Нелл изумленно взглянула на женщину, которая сухо сказала:

— Одно из моих проклятий.

— Приятно познакомиться, — сказала Нелл со слабой улыбкой. — Я что, проехала под кирпич или на красный свет?

— Нет-нет, мэм, — поспешно уверил ее помощник Венебл. — Шериф только хотел, чтобы мы до вас осмотрели дом. Он ведь довольно давно пустует, и хотя мы стараемся ничего не упустить, но ведь кругом полно бродяг, особенно на окраине. Если вы дадите нам ключ, мы все проверим, тогда вам не о чем будет беспокоиться.

Нелл без колебаний полезла в карман и достала ключи.

— Спасибо, очень мило с вашей стороны, — сказала она.

— Мы быстро, — уверил ее Венебл, беря ключ и вежливо касаясь полей шляпы. Они с напарницей зашагали по выложенной булыжником дорожке к дому.

Нелл осталась около машины. Бесполезно было притворяться перед самой собой, ей все это решительно не нравилось. Единственное, что оставалось, это попытаться этого не показать. Она почувствовала такую знакомую боль в левом виске и стала тереть его круговыми движениями трех пальцев.

— Только не сейчас, — прошептала она. — Господи, только не сейчас. — Она потерла сильнее, пытаясь заставить тело послушаться ее отчаянной просьбы.

Помощники шерифа появились минут через десять, хотя ей показалось, что прошло не меньше часа.

— Все чисто, — весело объявил Венебл, подходя к ней. — Похоже, что все окна и двери надежно заперты, но вам стоит подумать об установке охранной сигнализации, мисс Галлахер, или завести себе огромную псину.

— Спасибо, офицер. — Она улыбнулась обоим и благодарно кивнула, когда он вернул ей ключи, добавив: — Я вряд ли пробуду здесь достаточно долго для того, чтобы что-то менять, но я постараюсь запирать все надежно.

— Мы здесь довольно часто проезжаем во время дежурства, так что мы тоже будем поглядывать. — Венебл кивком показал на нагруженный багажник. — А пока мы будем рады помочь вам внести все это в дом.

— Ой, нет, спасибо, я сама управлюсь. Но все равно, благодарю за предложение.

Он снова коснулся полей шляпы и улыбнулся:

— Ладно, но не стесняйтесь, зовите нас, если будет нужно. Что бы ни понадобилось.

— Обязательно.

Кайл и Лорен уселись в свою машину. Нелл нарочно повернулась к багажнику и стала его разгружать, не желая смотреть, как они уезжают. Когда она подошла к двери с пакетами продуктов, она чувствовала, что машина с полицейскими уже выехала на основную дорогу, ведущую назад, в город.

Она не посмотрела им вслед.

Входную дверь полицейские оставили открытой, прикрыв только раму с сеткой, и она несколько мгновений простояла перед ней, собираясь с мужеством, чтобы войти в дом.

Резкая боль в виске заставила ее поторопиться. Но что ни делается, все к лучшему. Возможно, без этого понуждения она вообще бы не рискнула переступить порог.

Она вошла в холл, который был так хорошо ей знаком своим натертым деревянным полом и круглым столом на кривых ножках. На столе всегда стояли цветы, и под ним должен был лежать коврик.

Отбросив ненужные воспоминания, Нелл решительно прошла мимо лестницы в кухню, намеренно не заглядывая в двери комнат, мимо которых проходила. С одной стороны столовая, с другой — гостиная, небольшая ванная комната под лестницей. Ей там совершенно нечего делать.

Пока. Пока.

Она поставила пакеты с продуктами на столешницу, бросила взгляд на светлую желто-белую кухню и снова вернулась к джипу. Надо было поскорее внести в дом все вещи, потому что боль в виске стала постоянной.

Она едва успела управиться, бросив все вещи в холле и закрыв входную дверь на замок. Затем она нетвердыми шагами направилась в кухню. Порылась в пакетах, чтобы положить портящиеся продукты в холодильник, борясь с дурнотой и говоря себе, что ей следует сесть в кресло, прежде чем…

Темнота накрыла ее, и Нелл молча свалилась на пыльный пол.

2

Это чем-то напоминало медитацию. Если он закрывал глаза и сосредотачивался, по-настоящему сосредотачивался, ему казалось, что тело становилось очень легким, почти что невесомым, и что часть его получала возможность на некоторое время улететь от него. Иногда он плыл в неопределенном направлении, не заботясь о том, куда он попадет, просто наслаждаясь ощущением движения, лишенного тяжелых оков плоти.

Настоящая свобода.

Однако иногда он фокусировал всю свою энергию и силу воли на определенном направлении, стремился попасть в определенное место, потому что там он мог найти для себя особого человека.

Вроде нее. Ее легко было найти. Связь между ними установилась так давно, что он оказывался рядом с ней быстро и без малейших усилий.

Она ходила по кухне, разбирая продукты. Она была очень занята, а может, расстроена, или на нее плохо действовали эти грозы. Весной часто бывает гроза. Он решила, что она немного бледновата. Вот тебе раз — на лбу, над правой бровью белеет полоска лейкопластыря. Она что, упала?

Любопытно, что произойдет, если он протянет руку и коснется ее?

Он вовремя остановил себя. Нет. Не сейчас. Еще рано.

Были вещи, которые он должен сначала сделать. Работа, которую необходимо закончить. Ведь он же был не из тех, кто избегает возложенной на него ответственности. Его так воспитали, это было не в его характере. Человек должен закончить то, что начал.

Кроме того, для Нелл у него полно времени. Времени, чтобы выяснить, зачем на самом деле она вернулась домой. Времени, чтобы узнать, насколько много она помнит.

Он протянул руку и почти коснулся ее.

Почти.

Среда, 22 марта

Нелл проснулась так внезапно, что успела услышать обрывок своего собственного приглушенного странного крика. Она сидела в постели, глядя на поднятые и все еще вытянутые вперед руки, как будто она тянулась к чему-то. Руки заметно тряслись. Она вся оцепенела, была так напряжена, что испытывала резкую боль в мышцах. Даже пальцы рук слегка скрючены. Она заставила себя опустить руки, выпрямить пальцы и расслабиться. К чему она тянулась во сне?

Спальню заливал утренний свет, ночные грозы закончились, и прохладный, влажный бриз, проникающий через полуоткрытое окно, теребил занавески. Пахло сыростью и землей, типичный весенний запах.

Не надо было и стараться, чтобы вспомнить сон. Он всегда был одним и тем же. Отличались лишь незначительные детали, но основное содержание не менялось. И хотя он снился ей далеко не каждую ночь, но все же достаточно часто, чтобы она его запомнила.

— Не стоило мне сюда возвращаться, — услышала она собственное бормотание.

Она надеялась, что после стольких лет возвращение не подействует на нее отрицательно, но она ошиблась. Уже по дороге сюда она сообразила, что неприятное ощущение, с которым она мирилась столько лет, стало постепенно усиливаться, как будто кто-то настойчиво дергал за веревку, привязанную где-то внутри ее.

Теперь же это подергивание стало постоянным, невозможно было не обращать на него внимания.

Нелл неловко слезла с постели и пошла в душ. Она включила горячую воду и встала под сильную струю, колотящую по телу, помогая восстановить защитные силы. Это давалось ей трудно, куда труднее, чем раньше, но к тому времени, как она оделась и начала спускаться вниз, дерганье внутри стало по крайней мере терпимым. Ей уже не казалось, что ее в любой момент может разорвать пополам.

«Мне не надо было возвращаться. Как я смогу сделать то, что должна, с таким ощущением внутри?» — подумала она и вдруг услышала:

«Нелл».

Она остановилась как вкопанная посредине холла и повернулась вокруг своей оси. Никого не было. Абсолютно никого.

— Не надо было мне сюда возвращаться, — пробормотала она.

— Вопрос достаточно простой. — Итан спокойно улыбнулся, глядя через стол на Макса Тэннера. — Где ты был в субботу вечером, Макс?

— Ты хочешь знать, где я был, когда застрелили Джорджа Колдуэлла? — Макс криво усмехнулся. — Я был дома, Итан. Один.

— Без свидетелей.

— Значит, алиби у меня нет. — Макс пожал плечами, стараясь казаться как можно более спокойным. — Прости, не знал, что мне может понадобиться алиби.

— Разве?

— Да.

Итан кивнул и пожевал губами, вроде бы размышляя.

— Я слышал, у вас с Джорджем были разногласия.

Он слышал. Он, мать твою, знал, но должен был сыграть свою роль в этой игре. Поэтому Макс ему подыгрывал.

— Он хотел купить тут в городе кое-какую собственность, а я отказался продавать. Он удвоил цену, но я все равно отказался, вот и все. Вряд ли из-за этого стоит убивать человека.

Итан вроде бы задумался.

— Но было и еще кое-что, верно? Что-то насчет закладной на твое ранчо?

— Он потребовал отдать долг. Я отдал. Конец истории.

— Разве? Говорят, тебе пришлось продать треть стада, чтобы заплатить по закладной.

— Ну и что? У меня остались две трети стада и никаких долгов банку.

— Но ты много потерял на этой сделке. Цены на говядину были очень низкими, когда тебе пришлось продать.

— Время было не самое подходящее, — согласился Макс. — Но это бизнес, Итан. Что ж поделаешь. Джордж потребовал оплаты, я заплатил. Он имел на это право, я же выполнил свои обязательства.

— Ты был зол как черт, и все это знают. Обозвал беднягу Джорджа кровопийцей, так мне рассказывали.

Макс подумал, насколько легко стать параноиком в городе, где шериф «слышит» пропасть всяких вещей, включая большое число частных разговоров. Слишком большое, но он только сказал:

— Я был зол тогда. Но все прошло. Да и случилось это два месяца назад.

Итан слегка нахмурился, и Макс понял, что шериф, хоть и неохотно, наполовину признал, что Макс, конечно, способен на дикие выходки в гневе, но вряд ли склонен к необдуманным поступкам, когда гнев уляжется.

Шериф так и не смог убедить себя, что нашел у Макса мотив для убийства Джорджа Колдуэлла. Не говоря уж об уликах. Пока, по крайней мере.

И все же Макс не спешил успокаиваться. Он хорошо знал Итана Коула.

Шериф неожиданно сказал:

— Значит, Нелл Галлахер вернулась в город.

— Да, я ее вчера видел.

— Ты ведь говорил с ней?

Макс взглянул на окно по фасаду углового офиса Итана и сообразил, какой хороший открывается из него вид на Главную улицу.

— Мы поздоровались. Вот, пожалуй, и все.

— Полагаю, она вернулась, чтобы разобраться с домом и наследством.

— Она так и сказала.

— Навсегда вернулась?

— Сомневаюсь.

— Все такая же хорошенькая, как и раньше?

— Я бы назвал ее потрясающей, — спокойно ответил Макс.

— Ну да, — задумчиво сказал Итан, — только, насколько я помню, она всегда была странноватой. Не то чтобы застенчивая, а скорее отстраненная. Одиночка. Но с таким личиком у нее от парней отбоя не было. Лет эдак с двенадцати. И за все эти годы никто из них не сумел к ней приблизиться, кроме тебя, разумеется.

Поскольку это было утверждение, а не предположение, Макс только сказал:

— С ней было очень непросто. — Он не собирался признаваться, что ему удалось приблизиться в известном смысле этого слова только единожды и потом дорого за это заплатить. — В этом нет ничего удивительного, если вспомнить историю ее семьи. Они всегда старались здесь держаться обособленно.

Итан поднял брови и взглянул на него.

— Ты думаешь, в этом дело? Что же, все может быть. Семья и в самом деле отпугнула нескольких возможных женихов, это точно, особенно эта их жуткая бабка. Припоминаю, как отец наказывал мне не делать ничего, что могло бы разозлить Адама Галлахера. Для этого было проще всего начать ухаживать за одной из девушек.

Макс пожал плечами.

— Он больше трясся над Хейли, мне так всегда казалось. Может быть, потому, что она была старшей и практически заняла место матери, после того как Грейс сбежала.

— Сбегать из дома — это у них семейное.

Макс знал, что услышит дальше.

— Это ведь было в вечер выпускного бала, так? Нелл собрала чемодан и оставила тебя ждать, всего при параде, когда идти было некуда.

— Да, так оно и было, — согласился Макс.

— Ходили слухи, что вы здорово поссорились.

— Как всегда, ложные.

— Так что же случилось?

— Понятия не имею.

— Ты и вправду не знал, почему она сбежала?

— Я и вправду не знал. — Снова пожав плечами, Макс сказал: — Как и все, я потом слышал много разных предположений. Возможно, что-нибудь и соответствует действительности. Может, отец ее выгнал. А может, был кто-то, нравившийся ей больше меня, и в ту ночь она с ним сбежала. Или она узнала, где находится Грейс, и решила жить с матерью, а эту ночь выбрала случайно. Может, какой-нибудь из этих слухов и соответствует действительности А может, и нет. Единственный человек, который мог сказать нам правду, был далеко, и она не потрудилась даже написать, по крайней мере, мне.

— Угу. — Итан улыбнулся. — Тебе бы лучше приударить за старшей сестрой. Я всегда удивлялся, почему ты не стал за ней ухаживать, ведь вы вместе учились в школе.

— Ты всегда интересовался Хейли больше, чем я, — заметил Макс.

На что Итан сухо ответил:

— Все, кто носил брюки, интересовались Хейли. Красоткой она не была, но, бог мой, когда она шла по улице, от нее глаз нельзя было оторвать, от нее исходила мощная сексуальная волна.

Макс промолчал.

— Как ты думаешь, то, что о ней рассказывали, правда? — спросил вдруг шериф.

— Кто ее знает. Что-то же заставило отца лишить ее наследства. — Макс одарил шерифа безрадостной улыбкой. — Мне казалось, уж кто-кто, а ты знаешь правду, Итан, учитывая, насколько ты хорошо информирован насчет всего, что происходит в Безмолвии.

— Ну, я таки надеюсь, — тоже улыбнулся Итан, — что когда-нибудь я доберусь до правды. Мне это всегда удавалось.

Макс, решивший, что интервью окончено, поднялся.

— Ну ладно, я знаю, у тебя полно дел в последнее время. Четыре подозрительных и нераскрытых убийства за восемь месяцев — понятно, что у тебя хлопот полон рот.

Итан тоже поднялся, но руки не протянул.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы мне напоминали о моих обязанностях. — Когда Макс повернулся, чтобы уйти, он добавил таким же приятным тоном: — Да, Макс! Я уже сказал, чтобы ты не уезжал из города?

— Сказал. И можешь не беспокоиться. Я никуда не собираюсь.

— Ты уж постарайся.

Понимая, что шериф любым способом желает оставить за собой последнее слово, Макс просто кивнул и вышел из офиса. Только оказавшись на улице, он понял, насколько напряженно он себя чувствовал у шерифа. Свернув за угол и оказавшись там, где его не видно было из окна, он расправил плечи, почувствовав себя лучше.

Черт бы побрал Итана Коула!

Скверно, когда мальчишка, который тебе нравится, вырастает в мужчину, вызывающего неприязнь. А если дать такому мужчине бляху и почти безграничную власть, то ситуация может очень быстро измениться не в твою пользу. А если еще знать о затаенной обиде, то становится ясно, что дело плохо.

Макс постарался избавиться от дурных мыслей. Он медленно шел к тому месту, где оставил свой грузовичок. Сел в кабину, завел мотор, но не сразу тронулся с места. Вместо этого он вспомнил Нелл. Снова.

Всю прошлую ночь, прислушиваясь к бушующей грозе, он крутился и вертелся в постели и думал о Нелл. Удивлялся. Что за жизнь у нее была эти двенадцать лет, если она не удосужилась приехать на похороны своего отца и бабушки? Что скрывается за странной, горькой улыбкой Хейли, когда заходит речь об ее сестре?

И больше всего его волновало, удалось ли другому мужчине подобраться к ней так же близко, как однажды удалось ему.

Она изменилась, это было ясно видно. Все еще очень красивая, он сказал Итану правду, но былую напряженность зеленых глаз сменили усталость и осторожность. Она стала более сдержанной, собранной, чего раньше не наблюдалось.

Макс вспомнил шестнадцатилетнюю девушку, которую впервые увидел жарким летом почти четырнадцать лет назад. Она ехала верхом на неоседланной кобыле. Неприлично короткие шорты давали возможность лицезреть длинные, загорелые ноги, а белая хлопчатобумажная блузка была слишком прозрачной, чтобы на нее можно было спокойно смотреть. Она показалась ему дикаркой, маленькой феей с неуверенной и неожиданной улыбкой и заливистым смехом, звучащим как колокольчик в тяжелом, влажном воздухе. Волосы медового цвета рассыпались по плечам и сверкали на солнце, а широко расставленные зеленые глаза смотрели на него странным взглядом, в котором читалось… узнавание.

Она была нетерпеливой и испуганной одновременно.

Макс постарался не думать об этом загнанном взгляде и мрачно включил первую передачу. Хватит. Хватит этого. Нелл Галлахер вернулась домой, только чтобы собрать несколько фотографий и старых игрушек в память о детстве и затем уехать навсегда.

Он не такой дурак, чтобы снова с ней связаться.

— Только не это, — услышал он собственное бормотание. — Одного раза достаточно.

Странно, но дом не вызвал у нее обильных воспоминаний, ни плохих, ни хороших, возможно, потому, что он был основательно переделан с тех пор, как она его в последний раз видела. Легко было догадаться по темным тканям и обоям с рисунком в большинстве комнат, что здесь господствовал вкус Хейли. Более того, она постоянно ощущала присутствие сестры.

Нелл из-за этого чувствовала себя неловко, чего никак не ожидала, и, скорее всего, именно это ощущение выгнало ее из дома в это утро.

Дом Галлахеров располагался на участке, который когда-то, давным-давно, был плантацией сахарного тростника. С годами участок распродавался, а на оставшейся во владении семьи земле трудились арендаторы, выращивающие соевые бобы и сладкий картофель. Все семейное достояние в последние двадцать пять лет складывалось из арендной платы фермеров и дивидендов, получаемых от крайне удачных операций Адама Галлахера на фондовой бирже.

В доме всегда было достаточно денег, а иногда более чем достаточно, поэтому жили они хорошо. У них с Хейли в детстве были лошади, а когда им исполнилось по семнадцать лет, отец подарил им по очень приличной машине, хотя пользоваться ими свободно они не могли, ключи хранились у отца, и он выдавал их крайне скупо.

Если верить семейному адвокату, лошади и машины были давно проданы; остался только древний «Линкольн» Адама Галлахера. Он стоял на площадке для подержанных машин и ждал покупателей.

Надо было продать и другие вещи. Нелл представления не имела, что останется после уплаты долгов и налогов, но не слишком об этом задумывалась. Ведь она приехала домой вовсе не в надежде нажиться на смерти отца.

Она ушла из дома не оглядываясь, позволив инстинкту или подсознанию выбрать одну из малозаметных тропинок, ведущих в лес. Примерно пятьдесят или около того акров леса отделяли дом Галлахеров от соседних ферм и ранчо. Густые кроны деревьев создавали прохладный, сумрачный мир, где Нелл в детстве проводила много времени, особенно летом.

Сегодня там не было так покойно, как раньше.

Но все равно Нелл продолжала идти, ощущая нетерпение, слишком знакомое, чтобы от него можно было отмахнуться. Несколько раз она останавливалась, оглядывалась, что-то искала, но видела только неподвижный подлесок, еще немного влажный после вчерашней грозы.

Она едва успела это отметить, как услышала глухой раскат грома. За одну секунду обстановка вокруг нее резко изменилась.

Потемнело. Она чувствовала, как ветер несет струи воды, которые бьют по коже. Они даже на мгновение ослепили ее, и она отвернулась, чтобы вода не заливала лицо. Она отерла ладонями лицо и стала вглядываться в пространство, пытаясь увидеть в те моменты, когда сверкали молнии, то, что ей полагалось увидеть.

Фигура в длинном темном плаще шла по дорожке, ответвляющейся от той, на которой стояла Нелл. Она решила, что это был мужчина, но точно сказать не могла. Капюшон плаща закрывал голову, и, поскольку он двигался под углом к ней, она не видела его лица.

Зато прекрасно разглядела перекинутое через плечо тело.

Это была женщина, в этом Нелл не сомневалась. Голые руки болтались, длинные мокрые волосы падали вниз. Казалось, она завернута в простыню или просто в светлую ткань, которая намокла и облепила ее обмякшее, казавшееся неживым тело.

— Нелл?

Не обратив внимания на зов, Нелл решила последовать за мужчиной, узнать, куда он направляется. Собирается ли он похоронить жертву? Или несет потерявшую сознание женщину глубже в лес, чтобы… сделать с ней то, что он хотел? Кто он? И кто эта женщина?

Она хотела пойти за ним, но что-то ее остановило. Когда она опустила глаза, то увидела, что вокруг ее запястий обвились толстые стебли какого-то растения, не давая ей двигаться. Она с трудом сжала кулаки, напрягла мышцы, стараясь вырваться, но стебли держали крепко.

— Нелл!

Она вглядывалась сквозь пелену дождя и, по крайней мере, поняла, в каком направлении удалился мужчина. Но подлесок под ветром так раскачивался, дождь и сверкание молний так сильно все искажали, что она вскоре потеряла его из виду.

Он исчез…

— Нелл!

Она моргнула. Вернулся день. Прекратилась гроза. Никакого дождя, грома или молний, даже ветра нет. А вместо непонятных растений ее крепко держали две сильных руки.

Она подняла голову. На нее, хмурясь, смотрел Макс. Она подумала: «Какое извращенное у вселенной чувство юмора. Или это, или мучения».

— Все хорошо, — сказала она, сама подивившись неуверенности в своем голосе. — Можешь меня отпустить.

— Не похоже. — Он еще сильнее нахмурился. — Что случилось, черт побери, Нелл? Ты только что была в сотне миль отсюда.

Ей захотелось сказать ему, что расстояние, на котором она была отсюда, милями не измерить, но вместо этого заметила:

— Размечталась. — И тут же перешла в нападение: — А ты что здесь делаешь?

— Я ехал верхом и что-то услышал, — сообщил он, даже не извинившись, что ехал по земле Галлахеров, а не по своей, которой было вполне достаточно. Он вроде только что понял, что держит ее запястья, и резко разжал руки.

— Что услышал? — спросила Нелл, куда более взволнованная, чем ей хотелось бы. Она рассеянно помассировала запястья и только тут заметила крупную гнедую лошадь, привязанную в стороне.

— Тебя. Ты кричала.

— И что я кричала? — неохотно спросила она. Но ей нужно было знать.

— «Нет». Ты громко повторила это несколько раз, пока я до тебя добирался, потом замолчала. Размечталась? Не мели ерунду, Нелл. Твой голос звучал так, будто кто-то делает тебе больно, и ты была белее снега, когда я подъехал. Ты и сейчас выглядишь не лучше, надо сказать.

Нелл произнесла, тщательно подбирая слова:

— У меня были… очень яркие… видения. Но, как ты мог убедиться, никто мне не угрожает. Никто меня не беспокоит. Все отлично. Спасибо за заботу, но мне ничего не нужно.

— Да? А это что? — Он показал на лейкопластырь над ее бровью.

Нелл пожала плечами.

— Я до сих пор еще не совсем освоилась в доме. Со временем все так забывается, знаешь ли. Вот ударилась о дверь шкафа. Просто поцарапалась.

Макс уже не хмурился, но по-прежнему не отрывал от нее взгляда, что ее беспокоило.

— Это все еще случается, да?

— Не понимаю, о чем ты.

— Обмороки. Ты падаешь в обморок и сажаешь синяки и царапины.

Она хотела сначала соврать, потом пожала плечами и ответила небрежно, будто столь пустяковая тема недостойна внимания.

— У всех свои недостатки. Я временами теряю сознание; вот и все.

— Ты когда-нибудь пыталась выяснить, в чем причина?

— Стресс, так говорят врачи. Наверное, возвращение сюда подействовало на меня сильнее, чем я думала.

— И это случилось сейчас, на этом месте? — Но он сам отрицательно покачал головой, не дав ей ответить. — Нет, ты была в сознании. Глаза широко открыты. Но зрачки сужены, и мне показалось… что ты где-то в другом месте.

— Совершенно очевидно, что я была здесь, а не где-то еще.

Нелл и сама не могла понять, зачем упрямо цеплялась за вранье, притворялась, что все нормально. Макс знал о ней такое, чего не знал никто в городке, разумеется, в зависимости от того, много ли он запомнил. Но пока он не говорит, что помнит и знает, она не собиралась ему ничего напоминать.

Он слегка кивнул, будто не удивился ее глупому упорству, но сказал:

— Да, кстати, Нелл? У тебя столько дел в доме, что тебя принесло сюда?

— Захотелось погулять, вот и все. — Она снова перешла в наступление. — Что с тобой такое, Макс? Это пока еще земля Галлахеров, и я имею полное право ходить по ней. Я еще не продала ее тебе.

Он сжал губы.

— На всякий случай, если ты забыла, что тебе вчера говорила Шелби, я напомню. Здесь в последнее время умирает много людей. Не слишком умно одной бродить по лесу.

— Умирали мужчины, если верить тебе и Шелби. Не женщины.

— Пока. Но не стоит играть с огнем, Нелл.

— Я могу о себе позаботиться.

— В самом деле? — Он коротко рассмеялся. — Когда я сюда пришел, ты ничего вокруг себя не видела. Любой мог подойти… и сделать все, что захочет.

— Перестань нести чушь! — выкрикнула она и сделала шаг назад, чтобы подчеркнуть свою независимость, и уже спокойнее добавила: — Не хочу мешать твоей прогулке, Макс.

На мгновение показалось, что он сейчас станет с ней спорить, но он вполголоса выругался и вернулся к лошади. Подобрал поводья и повернул лошадь в сторону своего ранчо, напоследок задержавшись, чтобы еще раз предупредить ее:

— Будь осторожна, Нелл. Тот, кто убил этих людей, явно хотел, чтобы их тайные делишки вышли наружу. А мы с тобой знаем, что у тебя много секретов, которые надо хранить.

Она не пошевелилась и не сказала ни слова в ответ, только смотрела, как он уезжает, пока он не скрылся за деревьями.

Было ли его появление здесь случайным или намеренным? И что это было за видение, которому он помешал? Видела ли она последствия убийства здесь, в лесу, или что-то столь же зловещее? Кто были тот мужчина, та женщина?

Нелл не двигалась с места несколько минут, оглядываясь и разыскивая какой-нибудь знак, который помог бы ей найти ответ на эти вопросы. Но лес был спокойным и молчаливым, а та особая дверца в ее мозгу отказывалась открываться.

Замечательно. Просто замечательно. Космос разрешил ей лишь бросить взгляд, но не оказал настоящей помощи.

Как всегда.

Нелл снова вздохнула, еще раз оглянулась и только тогда поняла, где она находится. За двенадцать лет все изменилось, наверное, поэтому она сразу и не узнала это место.

Сам дуб не слишком изменился, для него двенадцать лет пустяки. Вокруг его ствола обвился плющ, которого раньше не было, и Нелл пришлось его раздвинуть, чтобы увидеть вырезанные сердце и инициалы.

Он застал ее здесь осенним днем. Это было так давно. Они вырезали свои надежды ржавым перочинным ножом, и после этого было глупо притворяться.

Нелл пальцами нащупала буквы: НГ и МТ, потом вздохнула и отпустила плющ, который тут же все снова спрятал.

Ядовитый плющ скрыл все тайны.

Она даже рассмеялась, хоть и не слишком радостно. Космос, решила она, определенно решил ее помучить. Она повернулась и быстро направилась назад к дому, надеясь смыть едкий сок растения с рук, прежде чем на них появится сыпь.

Вот только сыпи ей и не хватало.

3

Итан поднял голову от письменного стола и с трудом сдержался, чтобы не поморщиться, увидев входящую в офис даму. Дама была мэром Безмолвия. Подобно ему, она ненавидела интеркомы, но в отличие от него она также терпеть не могла телефоны и обычно появлялась абсолютно без всякого предупреждения.

А он не возражал бы, если бы его предупредили.

— Итан, есть еще какие-нибудь данные насчет смерти Джорджа Колдуэлла? — спросила она без всяких предисловий.

Итан сделал символическую попытку подняться, хотя старался зря, потому что она сразу же уселась в одно из кресел для посетителей. Он демонстративно достал папку из стопки лежащих на его столе дел, раскрыл ее и нахмурился.

— Ну, ничего нового нет, Кейси, ты все уже знаешь. Я мог сказать тебе это по телефону. Тогда тебе не пришлось бы ехать.

Мэр Лэттимор пожала плечами, не сводя голубых глаз с его лица.

— Мне было по пути, вот я и решила заскочить. Итан, мне сегодня человек двенадцать позвонили, а я не могла ответить ни на один из заданных вопросов.

— Каких?

— А как ты думаешь? Что происходит? Почему мы не можем вычислить убийцу Джорджа Колдуэлла и других и остановить его, прежде чем он убьет кого-то еще?

Итан напрягся.

— Даже если все четверо действительно были убиты, кто сказал, что их убил один и тот же человек?

— Господи, Итан, не хочешь же ты сказать, что у нас по городу бегают четверо убийц?

— Это может быть меньшим из двух зол, — вздохнул он. — Нам только не хватает, чтобы все заговорили о серийном убийце, вот тогда здесь действительно начнется настоящая паника.

— Может быть, это уже произошло? — предположила мэр. — Люди напуганы, это чувствуется по их голосам.

— Я знаю.

— Так что мне им сказать?

— Скажи им, чтобы запирали двери на ночь, — раздраженно ответил Итан, — чтобы были осторожны и не лезли в чужие дела.

— А что мне сказать, когда они спрашивают, почему выбранные ими люди не делают работу, для которой их избрали?

— Скажи, что мы вполне справляемся со своей работой. Послушай, Кейси, я не знаю, что тебе еще надо. Мои люди из кожи вон лезут, чтобы разобраться в этом деле. У меня с января не было ни одного выходного, а деньги, которые предназначены для оплаты сверхурочной работы, кончились давным-давно. Мы проводим расследование, именно это наша работа, больше мы ничего сделать не можем. Если у кого-нибудь имеется практическое предложение, я буду счастлив его выслушать.

— У тебя до сих пор нет ни одного подозреваемого ни по одному из убийств?

Он поколебался, потом сказал:

— Я посматриваю на Макса Тэннера насчет убийств Феррье и Паттерсона.

Она удивленно подняла брови.

— При нашем последнем разговоре ты даже не хотел признать, что смерть Люка Ферье была насильственной.

— Тут кое-что прояснилось. Теперь убийство настолько же вероятно, как и несчастный случай.

— Понятно. А при чем тут Макс Тэннер?

Итан не обязан был докладывать мэру о ходе своих, расследований, во всяком случае, не напрямую, но он уже успел узнать, что, когда Кейси Лэттимор задавала вопросы, она ждала ответов. И она могла устроить тебе веселую жизнь, пока не получит этих ответов.

Поэтому он неохотно сказал:

— Ферье вроде бы занял деньги у Макса за несколько недель до смерти.

— Это Макс сказал?

— Нет. Один человек, который слышал, как Макс требовал у Феррье срочно вернуть долг.

Мэр нахмурилась.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве убийство Феррье не идиотский способ получить с него долг?

— У Макса взрывной характер, это все знают. Он мог сначала ударить, а потом подумать.

— Ударить, в смысле столкнуть машину Феррье с обрыва? Разве не проще и разумнее бы было просто его избить, чем топить? Я имею в виду, если ты подозреваешь Макса в убийстве?

Итан ненавидел женщин, умеющих рассуждать логично.

— Я же сказал, я присматриваюсь к Максу, а не подозреваю.

Не обращая внимания на недовольный тон, она спросила:

— А смерть Паттерсона? С чего ты решил, что Макс может иметь к ней отношение?

— Мы знаем, что убийца стоял под окном ванной комнаты, прежде чем бросить туда оголенный провод. Мы нашли след. Размер и форма совпадают с теми сапогами, что носит Макс.

— Полагаю, вы проверили сапоги Макса.

— Да.

— И?

— И ничего. По этому следу мы не можем доказать, что именно он стоял под окном.

— И что у вас есть еще?

— Немного, — вынужден был признать Итан.

Она не стала больше мучить его вопросами, просто вздохнула и сказала.

— Полагаю, ты все еще возражаешь, чтобы мы попросили помощи извне?

Он сжал зубы.

— Возражаю. Эти убийства на почве мести, значит, ответы следует искать здесь, в Безмолвии. Один убийца или несколько, но никто посторонний не сумеет разобраться быстрее и лучше, чем мы.

— Так ведь прошло восемь месяцев, Итан.

Шериф с шумом выдохнул и осторожно сказал:

— И первые двое суток после убийства — самые важные Да, Кейси, я все знаю. Я также знаю, что ты считаешь себя достаточно подготовленной, чтобы вмешиваться в расследование, потому что в прошлом году закончила специальные курсы ФБР.

— Это ничего…

— Я не хочу сказать, что ты сделала это зря. Мэр обязан понимать все стороны жизни города. Но полицейская работа — особая специальность, и вряд ли достаточно одних курсов по технике криминального расследования, чтобы стать профессионалом в этой области.

Кейси Лэттимор прекрасно понимала, что он хочет заставить ее защищаться, и все же не удержалась и сказала:

— Я никогда не считала себя экспертом, Итан. И я вовсе не собираюсь учить тебя, как выполнять свою работу.

— Очень признателен, Кейси.

Она поднялась и спокойно добавила:

— Но, судя по телефонным звонкам в мой офис, жители Безмолвия жаждут действий, причем побыстрее. А это означает, что тебе надо быть чертовски твердо уверенным в своих уликах, прежде чем ты ткнешь в кого-либо пальцем.

«Даже в Макса Тэннера». Она не сказала это вслух. Не было необходимости.

— Не волнуйтесь, — заверил ее шериф. — Я свое дело знаю.

Вместо того чтобы с ним согласиться, да, мол, действительно знает, она сказала:

— Держи меня в курсе, ладно? Городской совет испытывает такое же давление, как и мы, Итан. Избирателям не понравится, если мы все будем сидеть сложа руки.

— Ты хочешь сказать, они могут принять меры?

Кейси продолжила тем же спокойным тоном:

— Ты же знаешь, что выборные чиновники не могут позволить себе долго бездействовать. — Она не стала дожидаться ответа и повернулась к двери, добавив через плечо: — Мы еще поговорим, я уверена.

— Конечно, — согласился шериф, — я тоже в этом уверен.

Четверг, 23 марта

Гуляя по центру города в четверг, Нелл выяснила, что большинство его жителей забыло старые скандалы и недоразумения. Новых людей появилось довольно много, особенно после окончания в прошлом году строительства скоростного шоссе, в результате чего движение теперь осуществлялось значительно ближе к границам города.

Только в центре она насчитала по крайней мере десяток новых заведений, большинство обычного типа, вроде бутиков и небольших магазинов. Было на редкость много пешеходов. А еще ей бросилось в глаза необычно большое количество полицейских. Она насчитала три патрульные машины, а также парочку пеших полицейских.

У Нелл было несколько поводов, чтобы появиться в городе. Ей надлежало повидаться с семейным адвокатом и подписать различные бумаги. Ей необходимо было встретиться со страховым агентом и оценщиком, чтобы он помог ей прикинуть, сколько стоят оставшиеся в доме вещи и мебель. Она также должна была зайти в библиотеку и в суд.

Нелл вышла из здания суда уже после обеда и, бросив взгляд на часы, нашла кафе, в котором села в самую дальнюю кабинку в конце зала.

Официантка, к счастью, оказалась нелюбопытной, и Нелл провела полчаса или около того в блаженном одиночестве, погрузившись в свои мысли.

— Уайд Кивер сказал, что ты не приняла мое предложение.

Она подняла голову и увидела хмурого Макса. Она откинулась на спинку стула и отпила глоток кофе, чтобы выиграть время. Потом произнесла:

— Он слишком спешит с выводами и болтлив. Я сказала, что подумаю, вот и все. Я просто еще не решила, как мне поступить.

— Это выгодное предложение. За эту землю ты больше не получишь, Нелл.

— Я знаю.

— Тогда в чем дело?

Она оглянулась вокруг, с удовольствием отметив, что народу в кафе почти нет и никто не обращает на них внимания. И все равно она говорила очень тихо.

— Я же сказала, я вообще не уверена, что хочу продать землю.

Макс сел напротив нее.

— Почему?

Нелл не стала тратить время и энергию на комментарии по поводу его манер.

— Потому что не уверена. Послушай, Макс, я знаю, ты хочешь получить эту землю, и ты хочешь, чтобы я уехала. Но, может быть, я не очень тороплюсь разорвать последние связи с родными местами. Но ты не волнуйся, никому другому я эту землю не продам. Она граничит с твоей собственностью, так что за тобой приоритетное право.

Вместо того чтобы возражать или уговаривать, Макс неожиданно спросил:

— Еще обмороки были?

Нелл отрицательно покачала головой.

— А как насчет… эпизода в лесу? Такое снова случалось?

— Ничего не было, Макс, — с досадой произнесла она.

— Только не пудри мне в следующий раз мозги насчет снов наяву, Нелл. Думаешь, я не помню, что когда-то с тобой случалось? Эти видения?

Она с трудом выжала улыбку:

— Я надеялась, что ты забыл.

— Они все еще случаются?

— А ты думал, они прекратятся? Что я их перерасту? — Нелл рассмеялась, хотя ей вовсе не было смешно. — Проклятия, они на всю жизнь, Макс, разве ты не знал?

— Ты это раньше так и называла. Проклятие Галлахеров.

— В большинстве семей что-то есть. Двоюродные братья, которые ни с кем не могут поладить. Ссоры насчет имущества. Разные болезни. Сумасшедшая жена, которую прячут на чердаке. У нас — проклятие.

— Ты никогда не говорила, у кого из членов семьи оно еще было.

Нелл потрясла головой, напоминая себе, как легко бывает исповедоваться некоторым людям. Ему, например.

— Ладно, проехали. А что касается твоего вопроса, то да, со мной это снова происходит. Я вижу вещи, которых нет. Я даже иногда слышу голоса. Так что, если ты захочешь доказать, что я не гожусь для принятия решений насчет наследства, ты, по крайней мере, можешь дать судье повод для размышлений.

Он сжал губы.

— Я совсем не к тому веду, черт возьми.

— Разве?

— Представь себе.

Нелл пожала плечами, но не отвела от него взгляда.

— Ладно, тогда прости меня. Я слишком чувствительна, когда дело касается этой темы. Кивер был достаточно болтлив, чтобы поведать мне, что кое-кто интересовался, достаточно ли я разумна, чтобы распоряжаться наследством.

— Кое-кто? Он не сказал, кто именно?

— Он не до такой степени разболтался.

Макс нахмурился.

— Хейли была лишена наследства, и, насколько я слышал, в завещании не было никаких двусмысленностей по этому поводу. Так?

— Да, по крайней мере, с юридической точки зрения.

— Могла это быть Хейли?

— Конечно.

— Но ты не думаешь, что это была она?

Нелл снова пожала плечами.

— Мне кажется, не в ее духе прятаться в тени, если она решила бороться, но она могла измениться за двенадцать лет.

— Но если это не она, а других Галлахеров в нашем городе нет, то кто мог выгадать, если тебя посчитали бы неспособной распоряжаться собственностью или лишили наследства?

— Насколько мне известно… никто. — Ее тон был двусмысленным.

— Кроме человека, который хочет купить землю, которую ты отказываешься продать? Господи, Нелл, а я-то думал, ты достаточно меня знаешь, чтобы понять, что я такими способами не действую.

— Я не видела тебя и не разговаривала с тобой двенадцать лет, если не считать последнюю неделю.

— И кто в этом виноват?

Нелл в первый раз отвела глаза и уставилась на стоящую перед ней чашку с остатками кофе. Проигнорировав повисший в воздухе вопрос, она ровным голосом спросила:

— Насколько хорошо мы разбираемся в людях в семнадцать лет? Тогда я думала, что знаю очень много. И многих людей. В основном я ошибалась.

— Нелл…

Ей хотелось прекратить этот разговор, он шел явно не в ту сторону. Поэтому она перебила Макса, прежде чем он успел заговорить на интересующую его тему. Нет, Нелл ни за что не могла позволить ему это.

— Я сообщу тебе по поводу земли, когда что-нибудь решу. А пока, как мне кажется, нам с тобой особо не о чем разговаривать.

Макс криво усмехнулся, молча выскользнул из кабинки и вышел из кафе.

Из-за спины Нелл низкий и слегка насмешливый голос пробормотал:

— Похоже, ты до сих пор не забыла, как можно его достать.

Она взяла чашку и отпила глоток практически холодного кофе, одновременно оглядывая кафе, не заметил ли кто, как она разговаривает с человеком в соседней кабинке, которого даже не видит. Она проговорила так же тихо, как и он:

— Взрывной характер всегда был его ахиллесовой пятой.

— Небольшая, но серьезная слабость? Будем надеяться, что нет.

— У тебя такой подозрительный ум.

Он хмыкнул:

— Да, мне это уже говорили. Мой единственный недостаток. Кстати, ты в курсе, что Тэннер ходит за тобой с самого утра?

— Я была в этом почти уверена.

— Как ты думаешь, почему? Ну кроме очевидной причины.

— Возможно, он испытывает подозрение.

— Кого он подозревает? Тебя? Отчего?

— Я не знаю.

— Гм. Ты все еще в нем уверена?

Нелл втянула воздух и медленно выдохнула.

— Мне необходимо кому-то верить.

— Ладно. Тогда я буду придерживаться плана.

— Обязательно. Да, кстати, ты был в доме и окрестностях?

— Проверил то место в лесу, о котором ты рассказывала, ничего не нашел. Но к дому я не приближался. А что? Она поколебалась, потом коротко ответила:

— Может, я зря беспокоюсь. У меня просто иногда появляется ощущение, будто кто-то за мной наблюдает. — «И зовет меня по имени», — добавила она про себя.

— В доме?

— Может, через окно, я не знаю.

— Черт. Мне это не нравится.

— Слушай, может, это всего лишь игра моего воображения.

— Мы оба знаем, что это не так.

— Я долго сюда не возвращалась. Ведь двенадцать лет — это долго? Так что, возможно, в этом все дело.

— Или в призраках, да?

— Прекрати болтать, даже не вспоминай про призраков. Мне только не хватает еще одного повода для бессонницы.

Через некоторое время он заметил необычно мягким тоном:

— Скверно, когда попадаешь в разгар событий, вроде здешних, да еще собственный багаж с собой тащишь. В такой ситуации легко… потерять перспективу. Если тебе слишком трудно, не стесняйся, скажи.

— Все нормально.

— Надо, чтобы ты была в этом полностью уверена, Нелл. Ставки слишком высоки. Не забывай, здесь люди мрут как мухи.

— Вряд ли я про такое забуду. — Она поставила чашку, оставила на столе чаевые для официантки и, собравшись уходить, сказала: — Не торопи меня, ладно?

— Понял.

Нелл даже не оглянулась Она прошла к кассе, заплатила по счету и вышла из кафе.

Джастин Байерс вполне вписался в ситуацию, поскольку прибыл в Безмолвие заранее, два месяца назад. Ему всегда нравились маленькие городки, он всегда выбирал их, если мог выбирать, и чувствовал себя в них весьма комфортно Его обязанности в качестве детектива криминального отдела при шерифе были ему хорошо знакомы и занимали все его время, особенно в последние дни.

Но главная причина, почему ему так нравился этот городок, звалась Лорен Шампейн. Помощник шерифа Лорен Шампейн.

Джастин никогда не был склонен к фантазиям, во всяком случае, не больше, чем нормальный мужчина, но на этот раз он обнаружил, что его подсознание дало сбой. Почти каждое утро он просыпался среди скомканных простыней, с бьющимся сердцем и неприятным осознанием того, что сны ему снились довольно фривольные.

Поэтому ему трудно было быть профессионально спокойным при встречах с Лорен.

— Привет, Джастин, — весело поздоровалась она, когда они столкнулись около здания суда днем в четверг.

— Привет, Лорен. — Он быстро притушил мысленный соблазнительный образ — обнаженное тело Лорен в его объятиях — и сразу перешел к делу.

— Где Кайл?

— Нам надо было получить кое-какие бумаги у секретаря суда, вот этим Кайл и занимается. — Она пожала плечами. — А ты как здесь оказался?

— Стараюсь раздобыть всю информацию насчет финансовых дел Джорджа Колдуэлла. Знаешь, для пристойного, порядочного банкира у него слишком много путаницы в бумагах.

Лорен криво усмехнулась. Темные глаза глядели печально.

— Это ведь типично для всех этих убийств?

— Ну да, так выходило, что у жертв оказывалась куча запутанных дел. Вот только мы до сих пор не обнаружили тайного порока Джорджа.

— Думаешь, обнаружим?

Он не собирался ничего подобного говорить, но, к собственному удивлению, услышал свой голос, вещавший:

— Ну, можно сказать, что есть вещи, которые меня беспокоят. Все эти разбросанные финансовые отчеты, во-первых. Что же касается его личных счетов в банке, в котором он работал, то там наблюдаются регулярные поступления, по крайней мере, на один счет, без всяких объяснений, откуда взялся доход. Это не зарплата или премии, не похоже также и на доход с капиталовложений.

— Может, его жена знает.

— Может, и знает, но мне запрещено ее беспокоить.

— Распоряжение шерифа? — подняла брови Лорен.

— Ага.

— Ну, — заметила она, немного подумав, — уверена, что у него есть свои резоны.

Джастину не нравилось, что у шерифа действительно могли иметься свои резоны, но он тут же напомнил себе, что Лорен работает здесь дольше, чем он, и может испытывать чувство лояльности по отношению к Итану Коулу. Поэтому он ограничился тем, что сказал:

— Это несколько затрудняет расследование, вот и все. Колдуэлл знал, как управляться с деньгами, так что он наверняка сумел бы их спрятать.

— Полагаешь, чтобы не платить налоги?

— Возможно. Или чтобы утаить часть, если они со Сью решат наконец развестись. Ему не придется делиться тем, что она не сможет найти.

— Вполне обычное дело для человека, собирающегося развестись.

— Пожалуй, — согласился Джастин. — Но хотелось бы знать точно, что он руководствовался именно этим мотивом.

Лорен кивнула, но промолчала, поскольку к ним подошел ее напарник Кайл и сухо поинтересовался:

— У нас пара вызовов. Тебя это не увлекает?

— Невероятно, — ответила она таким же тоном. — Джастин, желаю удачи в твоем расследовании.

— Спасибо. До встречи, Лорен. Пока, Кайл.

— Мы здесь неподалеку, — весело известил его Кайл и направился за своей высокой и потрясающе красивой напарницей к патрульной машине.

Джастин смотрел на них, вернее, на Лорен, пока они не сели в машину и не уехали, потом он пошел дальше. Он провел около часа в здании суда, проверяя отчеты о недвижимости, а затем в третий раз отправился в банк, где Джордж Колдуэлл занимал высокий пост.

Когда Джастин оттуда вышел и направился снова в полицейский участок, он был весьма и весьма озадачен. Не то чтобы он наткнулся на каменную стену. Поскольку смерть Колдуэлла была, вне сомнения, насильственной, судья без колебаний приказал банку предоставить следователям все документы. Беда была в том, что все банковские отчеты выглядели чистыми.

Подозрения вызывали личные счета Колдуэлла, но Джастин не обнаружил ничего такого, на что можно было бы указать пальцем и объяснить, почему он испытывает настойчивый зуд, заставляющий его копаться дальше.

Он просто знал, черт побери. Знал, что есть в делах Колдуэлла нечто большее, чем он уже обнаружил.

Проблема состояла в том, как, черт возьми, это доказать.

Шериф мог бы облегчить ему задачу, но предпочел связать ему руки, и спорить по этому поводу Джастин не собирался. Он вел себя с Итаном Коулом очень осторожно, прекрасно понимая, что шериф не очень-то ему доверяет. Кроме того, у Коула были свои секреты, которыми он не желал ни с кем делиться, тем более с Джастином.

Было и еще кое-что, о чем Джастин знал, но опять-таки доказать не мог. Он даже не был уверен, что хочет доказать, учитывая все обстоятельства.

Он не слишком рвался вернуться в участок, поэтому зашел в кафе в центре, чтобы выпить чашку хорошего кофе. Он уселся в одиночестве за первый попавшийся стол у окна и начал мрачно следить за движением по улице.

Такой славный маленький городишко.

— Эй, детектив Байерс… — Одна из молодых официанток, с которой он, возможно, дважды разговаривал, подошла к нему с конвертом в руке.

— Это оставили для вас. — Она протянула ему конверт.

Его имя было написано черным по белому, только имя, больше ничего. Откуда она знала, что он полицейский? Почему-то это его обеспокоило.

— Кто оставил письмо, Эмили?

Она пожала плечами и щелкнула жвачкой.

— Не знаю. Винни нашел его на прилавке и велел отдать вам. Наверное, кто-то подумал, что вы сюда непременно зайдете. Вы же частенько заглядываете днем.

— Да. Спасибо, Эмили.

— Рада стараться.

Она отошла от его столика, а Джастин мысленно велел себе не быть таким чертовски предсказуемым. Он уставился на конверт, который держал в руке. Обычный деловой конверт, плотный, того, что внутри, не видно. Но форма и вес подсказывали, что там нечто вроде маленькой записной книжки.

Конверт побывал в руках стольких людей, что, как он понимал, искать на нем отпечатки было глупо. А вот внутри…

Он несколько минут убеждал себя, что кто-то просто заранее прислал ему открытку на день рождения. Ладно, не открытку, какой-нибудь буклет. Джастин вздохнул и осторожно открыл аккуратно заклеенный конверт.

И в самом деле, это оказалась маленькая черная записная книжка, похожая на те, которые люди носят в карманах, чтобы было где записать номер телефона или что-нибудь еще. Джастин держал ее аккуратно, за самый краешек, хотя его опыт, инстинкт и подготовка говорили ему, что поверхность книжки так блестит, потому что с нее стерли все отпечатки пальцев. На некоторых разлинованных страничках имелись записи. Инициалы сверху каждой страницы, а затем что-то вроде перечня дат и сумм в долларах.

Интервалы между датами на каждой странице в основном были чуть больше месяца, некоторые разделяли три-четыре месяца, а между двумя датами на одной странице интервал был в полгода.

Он не был экспертом, но мелкий острый почерк, отличный от того, каким была сделана надпись на конверте, показался ему знакомым. Он напоминал почерк Джорджа Колдуэлла.

Нахмурившись, Джастин достал свою собственную книжку и аккуратно переписал даты в хронологическом порядке. В результате он получил по одному дню в месяц за период около трех лет. Когда он сравнил даты со своими прежними записями по этому делу, то вовсе не удивился, что они совпали с датами регулярных банковских вкладов Джорджа Колдуэлла.

Тех самых необъяснимых вкладов.

Неведомые доходы. Тайные доходы.

— Шантаж, — тихо пробормотал Джастин.

Весьма вероятно. Даже более чем вероятно. Каждый из погибших мужчин вел двойную жизнь, скрытую ото всех. Их преступления и грехи были спрятаны, пока смерть не открыла правды.

Похоже, кому-то надоели неудачные попытки Джасти-на открыть маленький грязный секрет Джорджа, и он решил подтолкнуть расследование. Или это была женщина?

Один или одна из жертв шантажа?

Убийца?

И если это действительно так, то зачем присылать книжку ему? Зачем отдавать такие улики детективу, который расследует убийство Джорджа Колдуэлла? Чтобы восторжествовала справедливость?

Или с какой-нибудь другой целью?

Джастин посмотрел на инициалы на каждой странице. Они, очевидно, заменяли имя. Большинство были ему не знакомы, но в двух случаях он мог подобрать к ним имя.

МТ — Макс Тэннер?

ИК — Итан Коул?

— А, черт, — пробормотал Джастин.

4

Макс не собирался таскаться за Нелл весь день. Да он и не таскался. После того как она небрежно выпроводила его из кафе, он меньше всего хотел снова ее встретить. Но как-то вышло, что он болтался там, откуда ему был виден ее джип, а когда через несколько минут она поехала прочь из города, он последовал за ней на приличном расстоянии до поворота к старому дому Галлахеров.

Уже вечерело. На ранчо его ждала куча дел, но, хотя он и поехал домой, собираясь ими заняться, мысли его постоянно болтались где-то не здесь. Его все время мучило ощущение, что и ему следует быть где-то в другом месте.

Такое однажды уже случилось давным-давно. Тогда он не послушался своего внутреннего голоса, о чем будет жалеть вечно. Произошло это и совсем недавно, когда какая-то неведомая сила заставила его сесть в седло и направиться на участок Галлахеров, где в лесу он обнаружил Нелл в процессе ее «видения», когда она была полностью беззащитна.

Он уж подзабыл, как сильно его огорчали эти ее «эпизоды». Она физически находилась рядом, глаза открыты, дышит, но одновременно и где-то еще. Там, куда никто не мог за ней пойти. И где бы она ни побывала или что бы она там ни видела, она всегда бледнела, и ее трясло.

Однажды она ему рассказала, сбиваясь, о многом умалчивая, но все же рассказала, что она не может контролировать то, что с ней происходит, и понятия не имеет, чем вызваны эти видения. Но во всех случаях то, что она видит, жутко ее пугает. Когда он, идиот, тогда, много лет назад, начал приставать к ней, желая выяснить подробности, она только сказала, что «некоторые места помнят» то, что там случилось, или знают то, что еще случится.

Он не понял, что она хотела сказать. И до сих пор не понимает.

Но как бы он ни относился к ее особым способностям, его нынешняя тревога только усиливалась. Было какое-то место, где он должен был сейчас находиться, и явно не на ранчо. Наступил весенний вечер, и стремление быть где-то не здесь обострилось. Он должен был что-то сделать и не знал что. Это сводило его с ума. Он сколько мог сопротивлялся, но ощущение все усиливалось, и он уже был не в состоянии просто от этого отмахнуться.

Поэтому он почти не удивился, когда, свернув к дому Галлахеров, увидел выезжающий на дорогу джип.

Восемь часов. Куда она собралась?

Через несколько минут стало ясно, что она уезжает из Безмолвия. Она выехала на скоростное шоссе, и джип помчался на юг, в направлении Нового Орлеана.

Макс осторожно последовал за ней, даже не пытаясь подобрать разумное оправдание своему поведению. Такового и не имелось. Во всем этом не было ничего разумного, и он чертовски хорошо это знал.

Машин было мало, будний день и время позднее, так что Макс держался как можно дальше, стараясь, однако, не потерять из виду задние огни джипа Нелл. Именно поэтому он едва не упустил ее, когда она свернула с дороги примерно в двенадцати милях от Безмолвия.

Он боялся потерять ее в темноте, поэтому теперь держался ближе. Они проехали несколько миль по извилистой проселочной дороге, пока она не остановилась у маленького и определенно паршивого мотеля, где, если верить объявлению, сдавались комнаты как на час, так и на день. Около мотеля стояли всего две машины, так что дела здесь, по-видимому, шли не блестяще.

Макс ожидал всего, чего угодно, только не этого.

Он выключил фары и проехал немного дальше поворота, наблюдая, как ее джип миновал мерцающую неоновую вывеску, обозначавшую офис, и направился прямиком к последнему номеру в конце длинного здания. Там Нелл остановилась, вышла из машины и, очевидно, воспользовалась ключом, чтобы открыть дверь номера восемь.

Макс видел, как в комнате зажегся слабый свет. Шторы были задернуты, так что он не мог разглядеть, что происходит внутри. Он постучал пальцами по рулевому колесу, нахмурился, вполголоса выругался и повернул свой грузовичок в направлении мотеля.

Он припарковался немного в стороне, подобрался к номеру, стараясь не выдать своего присутствия ни малейшим звуком.

Оказалось, он был недостаточно осторожен.

Он услышал щелчок и замер, прежде чем в его шею уткнулось холодное дуло пистолета.

— Слушай, чего я не понимаю, так это зачем тебе таскаться за мной день и ночь.

Нелл обошла его и встала к нему лицом, держа, однако, пистолет наготове. Довольно большая пушка, и управлялась она с ней легко и уверенно.

Все, о чем он мог подумать, было:

— Как ты оттуда выбралась? Я же следил за дверью.

— Окно сзади. — Нелл сделала еще шаг, затем пистолетом показала на дверь. — Войдем?

Макс шел впереди, немного побаиваясь того, что может увидеть в комнате. Но увидел он всего лишь дешевый номер мотеля. Пустой. Провисшая односпальная кровать, рядом поцарапанный столик, маленький телевизор, стоящий на старом комоде. С другой стороны комнаты открытая дверь в ванную, в которой тоже не таилось никакой угрозы.

Нелл закрыла за ними дверь, подошла к комоду и прислонилась к нему. Она все еще держала пистолет, хотя теперь уже в опущенной руке.

— Давай, Макс, выкладывай. Зачем ты меня целый день преследовал?

— Ты объяснишь, откуда взялась пушка?

Она пожала плечами и слегка улыбнулась:

— Женщина, когда она одна, должна быть осторожной. Твоя очередь.

— Может, у меня не было интересней дела, чем ездить за тобой?

— Я помню достаточно о жизни на ранчо, чтобы понять, что ты врешь. Дел у тебя невпроворот. Еще одна попытка, Макс.

Он не хотел говорить правду, но что-то в ее глазах и улыбке предупреждало, что стоит относиться к Нелл и пушке, которую она так небрежно держала в руке, с полной серьезностью.

— Я беспокоился, — наконец признался он. — Полагал, что кто-то должен за тобой присмотреть.

— Почему?

— Люди умирают, ты забыла?

— Недостаточное основание. Умирают мужчины, четверо за восемь месяцев. И даже если жертвами теперь будут женщины, с чего ты взял, что я буду одной из них? Меня тут двенадцать лет не было, я приехала всего несколько дней назад только для того, чтобы разобраться с пустяковым делом и снова уехать. Я просто проезжаю мимо. Почему кому-нибудь захочется меня убить?

— Ты же сказала, кто-то ставил под сомнение твою способность наследовать.

— Да, но никто не протестовал в законном порядке, а завещание уже утверждено. Я наследую. Кстати, у меня есть отдельное завещание, которому в таких случаях отдается предпочтение. Если кто-нибудь зарится на это имущество, убивать меня бесполезно.

— Убийца может этого не знать, — возразил Макс.

— Полагаю, он все проверит, прежде чем решит от меня избавиться. И поскольку я сегодня сказала о своем завещании Уайду Киверу, я думаю, что завтра к полудню об этом будет знать все Безмолвие. Или раньше, если кто-нибудь купит ему выпить.

Она немного помолчала, не сводя зеленых глаз с его лица, и сказала:

— Кроме того, этот убийца вроде бы не гонится за личной наживой. Нет, по какой бы причине ты за мной ни таскался, сюда не входит забота о том, что я неправильно распоряжусь наследством моего отца. Я все-таки хотела бы знать, в чем дело, Макс. Причем приятно было бы услышать правду.

— Я сказал тебе правду. Я беспокоился.

— Тогда скажи мне, что вызвало твое беспокойство.

Он поколебался, глубоко вздохнул и с шумом выдохнул:

— Потому что ты представляешь угрозу для убийцы, Нелл. И я не знаю, кто еще это понимает.

Любой, кто хоть когда-нибудь жил в маленьком городке, особенно в небольшом южном городке, с готовностью согласится, что прокрасться куда-нибудь тайком ночью в таком месте — дело совсем не простое. Улицы ярко освещены, это раз. Жители имели привычку оставлять свет у себя на крыльце, это два. Ну и так далее…

Добро пожаловать, сосед. Заходи и убей меня.

Она тряхнула головой. Она стояла на ярко освещенной улице в центре Безмолвия и наблюдала за проезжающими машинами. Для города, живущего сейчас в постоянной опасности, слишком у многих людей нашлись дела.

Такова человеческая натура. Неважно, насколько взвинчены они были, большинство людей не верили, что беда может случиться именно с ними.

Пока эта беда не приходит.

Услышав шаги, Нелл быстро отступила в тень и проводила глазами молодую пару, которая прошла мимо, держась за руки. Они-то точно не думали ни о какой угрозе.

Ни на секунду не забывая о пистолете, заткнутом сзади за пояс джинсов, она переступила с ноги на ногу и вздохнула. То, что пока жертвами были одни мужчины, вовсе не означало, что женщины этого города в безопасности, но, похоже, ни одна из них этого не понимала. В городе обязательно должны хотя бы установить комендантский час…

Внезапно все ее ощущения обострились, и она застыла неподвижно. Ждала. Исчез шум движения на дороге, и она перестала ощущать запах выхлопных газов. Казалось, резкий свет фонарей затуманился повсеместно, за исключением квартала, где шел одинокий мужчина, ссутулив плечи и сунув руки в карманы. Когда он прошел под фонарями, они, казалось, загорались ярче, создавая впечатление, что его преследовал луч света.

Она бессознательно улыбнулась, внимательно глядя на него. Влажный ветерок донес до нее запах его одеколона. Он пользовался «Поло». Нелл почти чувствовала дрожь земли под его шагами.

Или, возможно, так сильно билось ее сердце.

Она видела, как он идет к ней. Голова опущена, явно о чем-то глубоко задумался. Ни на что не обращает внимания. Она невольно покачала головой. Нельзя так уходить в свои мысли, это может плохо кончиться. Особенно если живешь в городе, где приятные, с виду приличные люди оказываются в морге.

Она осторожно оглянулась, чтобы убедиться, что никого рядом нет, потом дождалась, когда он поравняется с ней, и сделала шаг вперед.

— Эй! — произнесла она.

Он вздрогнул.

— Черт! Ты меня до смерти перепугала.

— Ах, прости, — язвительно сказала она, обхватывая пальцами рукоятку пистолета и вытягивая его из-за ремня джинсов. — Нечаянно получилось.

Казалось, Нелл нисколько не обеспокоена предостережением Макса.

— Почему я могу представлять для кого-то угрозу?

— Скажи мне, что ты вчера видела там, в лесу? Что было в твоем видении?

Она долго молчала, прежде чем ответить.

— Я видела ночную грозу. Мужчина в плаще нес через плечо женщину. Не знаю, кто он такой. И кто она такая. Я даже не знаю, жива она была или мертва.

— Значит, ты вполне могла видеть убийцу.

— Возможно. Или кого-то другого, кто ничего предосудительного не делал.

— Ты так думаешь?

Все еще не глядя ему в лицо, Нелл медленно покачала головой.

— Пожалуй, нет. Я уверена, что он воплощение зла.

— А теперь главный вопрос. Ты видела прошлое? Или будущее?

— Этого я тоже не знаю.

— Ты все еще не умеешь в этом разбираться?

— Как правило, нет. Разве только в видении появится что-то такое, что даст привязку ко времени.

— Ты можешь… вызвать эти видения, если захочешь?

— Пожалуй, нет. Я могу пойти в то место, где видение может возникнуть, например туда, где совершалось насилие. Но не всегда срабатывает. Нет такой кнопки, на которую я могла бы нажать, Макс, или выключателя, которым можно щелкнуть, чтобы что-то увидеть.

— Это делает тебя чертовски уязвимой, хочешь ты это признать или нет. Если бы ты могла увидеть убийцу, опознать его, послать по его следу полицейских, тогда, возможно, ты была бы в большей безопасности. Но ты этого не можешь. И, кроме того, другие люди, они не понимают твоих способностей, Нелл. Не понимают, а все равно болтают. Высказывают предположения. Им любопытно, в чем же на самом деле заключается проклятие Галлахеров. Я слышал, как по меньшей мере три человека вслух говорили, что у этого неуловимого убийцы теперь мало шансов скрыться, раз в город приехала местная ведьма.

Она тихо промолвила:

— Может, и он тоже так думает.

— Все может быть.

— А может быть, — оживилась она, — он ни черта не знает про проклятие Галлахеров.

— Он знает про все здешние тайны, Нелл, забыла? Каждый человек, которого он убил, жил двойной жизнью, теперь все, что они скрывали, вышло наружу. Похоже, убийца задался целью выявить все темные стороны личной жизни жителей города. Так что, по моему мнению, у тебя двойной шанс попасть под удар. Во-первых, у тебя есть тайна, и, во-вторых, эта тайна представляет для него угрозу.

— Какая же это тайна, если все об этом болтают?

— Ты же пытаешься это скрыть, вот и получается, что делаешь из своих способностей тайну.

— Колдовство?

— Многие так и думают. Этот городок не очень-то изменился, Нелл, а твоя семья никогда не пыталась объяснить людям, в чем заключается это ваше проклятие. Люди боятся того, чего не понимают, а некоторые до сих пор считают необычные способности сродни темной силе. Даже злу.

— И потому они зовут меня ведьмой.

— Да, именно поэтому.

Она вздохнула:

— И поэтому ты за мной следишь? Считаешь, что я становлюсь мишенью из-за того, что умею делать?

— Точно. — Он слабо улыбнулся. — Разумеется, я не знал, что у тебя есть пушка Полагаю, ты умеешь ею пользоваться?

— Угу, умею. — Она слегка повернула голову, всматриваясь в дверь и слегка хмурясь. — Они научили нас пользоваться оружием.

— Они? Кто такие они?

Прежде чем она успела ответить, дверь тихо открылась и в комнату вошла Кейси Лэттимор. Закрыв за собой дверь, мэр Безмолвия сухо сказала:

— Они — это ФБР. Учебный центр для агентов в Квон-тико. Правильно, Нелл?

— Правильно.

— В прошлом году, — начала рассказывать Кейси Лэттимор, усевшись в единственное кресло в номере, — несколько недель после смерти Питера Линча я постоянно мучилась сомнениями. Тогда еще не было полной уверенности, что это убийство, и вдобавок не наблюдалось никакого продвижения в расследовании. Хуже того, я не могла понять, чем вообще занимается полиция. А мне казалось, что в этом деле стоит разобраться.

— И тогда вы отправились в Квонтико, — медленно закончил за нее Макс. — Поступили на курсы для гражданских служащих.

Она кивнула.

— Именно там я впервые увидела Нелл.

Нелл, которая все еще стояла, прислонившись к комоду, сказала:

— Мое подразделение базируется в Квонтико, так что нас порой посылают помочь преподавателям на курсах. У меня как раз был перерыв между заданиями, так что я неделю помогала инструктору группы, в которой занималась Кейси. Там мы и познакомились. Теперь мы встретились и узнали друг друга.

— Через двенадцать лет? — удивился Макс.

— Не забывай, я вас обоих учила в средней школе, — сказала Кейси. — Не больно зазнавайся, Макс, но некоторых учеников запоминаешь лучше. Тебя и Нелл я запомнила.

Макс решил не спрашивать, почему.

— Ладно, вы узнали Нелл, и что потом?

— Да ничего особенного Мы пару раз вместе пообедали. Немного поговорили о городке. Я рассказала Нелл о своих опасениях, о недавней смерти, в которой шерифу и его людям оказалось так трудно разобраться.

— Но там не за что было зацепиться, — продолжила Нелл, — особенно на расстоянии. Так что я ничем не могла помочь, даже советом Кейси закончила курсы, и мы распрощались. Затем, пару месяцев спустя, она мне позвонила. На тот период умерли уже трое, а то, что каждый раз после их смерти обнаруживались их грешки, говорило, что убийца, вероятнее всего, один. И очень необычный убийца.

— Это привлекло внимание Бюро? — поднял брови Макс.

— Это привлекло внимание моего босса. Он занимается справочным материалом и обладает глубокими инстинктами и богатым опытом. Когда я передала ему информацию, полученную от Кейси, он сумел составить примерную справку относительно человека, который может быть убийцей.

— И?

Нелл взглянула на мэра, которая сказала:

— И у нас сразу же возникла проблема. Потому что, по утверждению агента Бишопа, убийца, скорее всего, полицейский.

Макс тихо присвистнул.

— Что отчасти объясняет, почему убийства до сих пор не раскрыты.

— Вполне вероятно, — вздохнула Кейси. — Хуже того, это означает, что нельзя доверять местной полиции. Они все под подозрением, от шерифа Коула до его последнего помощника. Даже те, кто непосредственно не находится под подозрением, наверняка из-за лояльности по отношению к своим коллегам могут оказаться предвзятыми. Так что я никак не могу поделиться ни с кем из них информацией, что наш убийца может оказаться копом. — Она покачала головой. — Нам нужна помощь следователей не из нашего района, и мы не можем воспользоваться ею открыто, поскольку никак нельзя показать, что наша местная полиция и шериф находятся под подозрением.

— Бюро долго сомневалось, посылать ли кого-то сюда, раз местные власти не обращаются с официальной просьбой, — продолжила Нелл. — Тут речь идет о правах штатов, различной юрисдикции и так далее. Может получиться весьма запутанный клубок и куча неприятностей. Так что мы действовали очень, очень осторожно. Кроме того, Кейси по должности имела право попросить нас о помощи, ссылаясь на уникальность ситуации, и тем самым дать нам законное основание начать расследование. Вот так решение и было принято.

— Послать сюда тебя? — Макс все пытался сжиться с мыслью, что Нелл, дикарка Нелл, которую он так живо помнил, оказалась федеральным копом.

— Чтобы начать тайное расследование, — добавила она. — Никаких явных агентов, сверкающих бляхами и задирающих носы перед местными полицейскими. Раз уж мы знали, что нам придется вести расследование относительно этих самых полицейских, чтобы раскрыть серию убийств, мы вряд ли могли действовать в открытую.

— Требовалось что-то скрытое и тихое. Это было ясно. Любой агент был бы здесь виден за версту. Меня выбрали потому, что у меня имелся вполне приличный и, кстати, истинный повод здесь появиться. Отцовское наследство. — Она говорила без всяких эмоций. — Даже самый подозрительный человек вряд ли бы принял меня за кого-то другого, а не за наследницу, которая неохотно вернулась домой, чтобы уладить некоторые вопросы. Так что я идеально подходила для этой работы.

Макс покачал головой:

— Разумеется, они послали тебя сюда не одну?

— Разумеется.

Он задержал на ней свой взгляд, затем взглянул на Кейси.

— Я имею дело с Нелл, — сказала она. — Я не знаю Другого агента или агентов.

— Именно так оно будет и впредь, — заявила Нелл. — Под прикрытием означает, что не на виду. Безопасность агента зависит от надежности этого прикрытия. Ты не можешь выдать того, чего не знаешь, сознательно или бессознательно. Если бы ты не представлял собой проблемы, увязавшись за мной сегодня, не было бы необходимости рассказывать то, что ты здесь услышал.

— Благодарю покорно, — пробормотал он.

— Не стоит благодарности.

Кейси слегка улыбнулась:

— Если кто-нибудь заметит, что ты следишь за Нелл, Макс, они, возможно, решат, что ты… снова ею заинтересовался. Старые сплетни могут быть полезны. А раз всегда существовала тайна относительно вас двоих, то люди скорее заинтересуются этой стороной дела.

— Потрясающе, — восхитился Макс, не глядя на Нелл. — Всегда мечтал выглядеть как влюбленный придурок.

— Лучше, чем походить на убийцу, — невозмутимо напомнила ему Кейси.

— Мы все знаем, что в этом меня уже подозревают. — Он криво усмехнулся. — Удивляюсь, с чего это вы решили со мной разоткровенничаться. Не может быть, что только из-за того, что я таскался за Нелл весь день. Разве вы не рискуете? Ведь я могу оказаться убийцей?

— Ты не полицейский, — напомнила ему Кейси.

— Да, но это предположение может быть ошибочным.

— Не может, — сказала Нелл. — Бишоп всегда знает, что говорит.

Макс пожал плечами.

— Ладно, но даже лучшие из лучших иногда ошибаются. И я могу быть убийцей.

— Ты не убийца, — заявила Нелл.

— Откуда ты можешь знать?

— Могу. — Она дождалась, когда он неохотно встретится с ней взглядом, и добавила, — И ты знаешь, откуда.

Макс слишком хорошо ощущал пристальное молчаливое внимание Кейси, чтобы сказать Нелл то, что ему хотелось. Он не имел понятия, насколько много знала Кейси, и, более того, он не хотел бередить старые раны, опасаясь, что Нелл начнет сыпать на них соль.

Именно поэтому он ограничился тем, что сказал:

— Значит, меня исключили из числа подозреваемых. Кого же подозреваем теперь?

— Да почти всех, по правде сказать, — призналась Кейси. — Почти всех мужчин то есть.

— Вы уверены, что убийца мужчина?

Нелл кивнула:

— Вполне уверены. Если верить Бишопу, он, скорее всего, белый, от тридцати до сорока лет от роду, почти наверняка полицейский, хотя он также может оказаться человеком, который интересуется копами в качестве хобби и одержим всем, что с ними связано. Как бы то ни было, он в курсе полицейской работы, разбирается в ядах и не собирается делать ошибку, которая поможет его поймать.

— Он не хочет, чтобы его поймали? Мне казалось, большинство серийных убийц хотят, чтобы их поймали, пусть неосознанно.

— Это не серийный убийца, во всяком случае, не в обычном смысле. Этот убийца не выбирает случайных жертв, с которыми у него нет никакой связи. Это дело касается его лично, причем очень близко. Он выбирает жертвы, чтобы раскрыть их тайные преступления, их вторую жизнь. А это значит, что он их знает, и, вероятно, весьма хорошо. Он не любит тайн. Когда-нибудь, возможно в детстве, тайна сильно ему навредила и изменила его мир или его представление о себе навсегда.

Макс нахмурился.

— Значит, он хочет, чтобы правда любой ценой вышла наружу?

— Похоже, что у него именно такой мотив, во всяком случае, частично. Нам также кажется, что, убивая этих людей, он хотел наказать их за прегрешения. Вероятно, тот, кто был ответственен за тайну в его жизни, был для него вне пределов досягаемости и смог избежать наказания. Раз он не сумел добиться справедливости для себя, он решил добыть ее для невинных жертв этих людей, во всяком случае, он так может считать. Нелл нахмурилась.

— Бишоп считает, что есть кое-что еще, другая сторона в размышлениях этого парня, которая может объяснить то, что он делает, или хотя бы выбор жертв.

— Просто прелесть до чего туманно, — съязвил Макс.

А Кейси сказала:

— Насколько я понимаю, такие справки составляются на основании научного подхода в комбинации с интуитивными догадками. Больше искусство, чем наука. Без неопределенности тут не обойдешься.

Нелл все еще продолжала хмуриться.

— Поверьте мне, Бишоп очень редко ошибается. И его предсказания обычно точны. Но что-то беспокоит его в этом убийце, и не думаю, что он даже знает, почему. Если бы он сейчас не был по горло занят другим сложным делом, он был бы здесь, чтобы самому решить эту загадку. Но у меня с ним прямая связь, и мне приказано постоянно держать его в курсе.

— Но ты здесь не одна, — повторил Макс.

— Нет.

— Насколько эффективно может работать агент, если он притворяется кем-то?

— Мы все умеем это делать достаточно хорошо. Мое подразделение… специально предназначено для операций под прикрытием.

— Почему? — настойчиво спросил Макс.

— Ну, например, потому, что, помимо всего прочего, мы, скажем так, приучены хранить секреты.

Он нахмурился.

— Я полагал, это относится ко всем федеральным агентам.

— Ты слишком часто смотришь телевизор.

Кейси засмеялась:

— Ты сказала ему очень много, Нелл, говори уж все до конца.

Нелл пожала плечами.

— Бюро на эту тему не любит распространяться, но специальное криминальное подразделение в основном состоит из людей, обладающих… нестандартными способностями.

— В смысле?

— Я наконец нашла дело, где проклятие Галлахеров может принести пользу.

5

Шелби Терриот, как и ее родители, родилась и выросла в Безмолвии. Но она не последовала примеру своих сверстников и не уехала из города, чтобы поступить в престижный колледж. Все дополнительное образование, которое Шелби смогла осилить после окончания средней школы, обеспечил ей маленький местный приходской колледж.

Когда она училась в старших классах, ее выбрали «Наиболее подходящей для украшения обложки журнала», что лишь доказывало, что школьники отвратительно разбираются в людях.

Шелби было совершенно наплевать, как она выглядит, она даже отказалась от нескольких предложений, которые вполне могли бы помочь ей стать удачливой моделью и заработать целое состояние. Но ей ужасно нравилось находиться с другой стороны фотокамеры, и вскоре некоторые ее снимки начали появляться в различных журналах.

И все же это было скорее хобби, а не попытка сделать карьеру, потому что Шелби была начисто лишена амбиций. Она не нуждалась в карьере, поскольку родители оставили ей хороший дом и акции нескольких процветающих предприятий. Она не была тщеславной. Шелби делала снимки, потому что получала от этого удовольствие. Ей не требовались ни деньги, ни одобрение, чтобы заниматься чем-то, доставляющим ей радость.

Все это объясняет, почему Шелби провела день, шатаясь по городу с камерой, время от времени снимая виды или персонажи, которые привлекли ее внимание. Жители городка давно к ней привыкли и не возражали. Шелби завела правило дарить фотографии тем, кого снимала, и спокойно отдавала негативы, если их у нее требовали. Поскольку она ни разу не использовала фотографию без разрешения, никто не возмущался, если, захватив людей врасплох, она делала не слишком комплиментарные снимки.

В этот четверг свет был особенно хорош, так что Шелби провела практически весь день вне дома, прекратив съемку, только когда стало темно. Она забежала в кафе поужинать, потому что не хотелось готовить дома, несколько минут пофлиртовала с Винни и отправилась к себе.

Ее маленький дом на окраине городка как будто сошел с рекламной открытки — белый коттедж, окруженный белым забором. Она обожала цветы, но ленилась ими заниматься, и неплохо платила садовнику, который заботился о том, чтобы цветники перед фасадом и на заднем дворе выглядели прелестно круглый год. Все остальные дела по дому она делала только сама, будучи в хороших отношениях как с малярной кистью, так и с молотком.

Она ездила на маленькой, аккуратной «Хонде» и жила с котом по имени Чарли, в последний период единственным существом мужского пола в ее судьбе. Несмотря на благие намерения друзей устроить ее судьбу, Шелби пока не встретила мужчину, который мог бы заставить ее хотя бы задуматься о потере своей независимости или отказаться от свободы работать в темной комнате до зари, есть холодную пиццу в кровати и смотреть ужастики по телевизору далеко за полночь.

Именно в этот вечер, после удачно проведенного дня, она собиралась запереться в темной комнате и проявить пленку. Она с удовольствием думала о часах работы и предвкушала удовольствие от удачно сделанных кадров.

На этот раз ее действительно ждал сюрприз.

— Какого черта… — пробормотала она себе под нос, разглядывая последний кадр, который она сделала во второй половине дня.

Она развеселилась, когда заметила, что Макс Тэннер, похоже, таскается хвостом за Нелл Галлахер по всему городу. Шелби по меньшей мере дважды захватила их в объектив. Макс вел свою слежку крайне неумело, о чем, скорее всего, не догадывался. Шелби вовсе не подозревала Макса в каких-то злых кознях, и посему ей любопытно было бы узнать, зачем он это делает.

Наверное, из-за того, что она его бросила. Должно быть, он все еще помнит, как остался в одиночестве в день выпускного бала и каким униженным себя чувствовал.

Так или иначе, но вот перед нею снимок Макса, сшивающегося около зала суда. Нелл, явно не замечающая его назойливого присутствия, спускается по ступенькам, направляясь к своему джипу. А вот странная расплывчатая фигура в паре футов за спиной Нелл. И это совершенно необъяснимо.

Шелби, будучи отличным фотографом, знала все о тени и свете. Она также была знакома с шутками, которые может сыграть камера, порой дающая довольно жуткий эффект. Она много знала о дефектах линз, двойной экспозиции, об отражениях и испорченной пленке.

— Нет, это определенно странно, — пробормотала она себе под нос, перебрав в уме все возможности и все их отбросив.

Камера была в порядке. В порядке были бумага и пленка. Шелби проверила негатив. И на нем тоже обнаружилась туманная тень, которая, казалось, плывет за Нелл. Значит, что-то определенно там было, и камера это увидела. Но эту тень нельзя было увидеть глазами, потому что Шелби не заметила ничего особенного, когда ловила Нелл в кадр. Это она прекрасно помнила.

Она включила свет и уставилась на мокрую фотографию, висящую над кюветой.

Каждая деталь снимка была четкой. Здание, Макс, Нелл. Все как и должно быть, правильный угол, под которым падал свет, соответствующие тени.

Но за спиной Нелл находилась тень, начинавшаяся примерно в двух дюймах над ступеньками и тянувшаяся примерно на шесть футов вверх, которой там не должно было быть. Тень, похоже, была мужская и, хотя казалась плотнее дыма, определенно не была твердой.

— Что это, черт возьми, такое? — вслух удивилась Шелби.

С каким бы пристальным вниманием ни рассматривала она снимок, ей не удавалось найти разумного объяснения.

Но тень явно наличествовала. Более того, не надо было обладать богатым воображением, чтобы прийти к выводу, что она нависала над Нелл, тянулась к ней.

Пыталась схватить. Угрожала. Боже, какая чушь!

Прошло немного времени, и Шелби осознала, что рассеянно трет шею, потому что испытывает старое, почти забытое ощущение беспокойства.

Возможно, ничего страшного не происходит. То есть абсолютно ничего. Наверняка! Но Шелби привыкла доверять своим инстинктам, а они сейчас дружным шепотом предупреждали ее.

— Бог ты мой! — Шелби взглянула на часы, решилась и вышла из темной комнаты. Ехать слишком поздно, но позвонить-то вполне можно.

— Тебе не обязательно это делать, — сказала Нелл Максу, который последовал за ней в холл дома Галлахеров.

— Смейся, смейся, — обиделся он.

Нелл посмотрела на него и пожала плечами.

— Делай как хочешь. Но, может, припомнишь, что пистолет-то у меня.

— Я и не собираюсь забывать. — Он не стал спорить, потому что отлично знал, что вел себя не слишком логично. Он все же прошел по нижнему этажу, зажигая везде свет и проверяя окна и двери. Убедившись, что на первом этаже никого нет, он поднялся наверх и проверил там каждую комнату.

Когда он снова спустился вниз, Нелл в кухне ждала, когда закипит кофе.

— Доволен? — сухо спросила она.

Вместо ответа Макс сам задал резкий вопрос:

— Признайся, по крайней мере, что твое здесь присутствие может быть угрозой для убийцы.

Она прислонилась к столешнице, несколько секунд смотрела на него, потом вздохнула:

— Если он знает о проклятии Галлахеров и если он в курсе особенностей моих паранормальных способностей, тогда возможно.

— Господи, какая же ты упертая.

— Я — полицейский, Макс. Риск — часть моей работы.

— Но зачем же ненужный риск?

— В такой ситуации как ты можешь определить «ненужный»? Ты знаешь, что я вооружена, обучена самообороне. И я приехала сюда, чтобы найти убийцу. Это моя работа.

— И это все? Только работа?

— Что же еще?

— А как же наследство?

Нелл отвернулась и занялась чашками и ложками.

— Тебе молоко или сахар?

— И то и другое. — Он смотрел, как она расставляла все необходимое на столешнице рядом с кофеваркой. — Так ты ответишь на мой вопрос?

— Да, я приехала также и для того, чтобы утрясти дела с наследством.

— Ты бы приехала, если бы не работа?

— Полагаю, ответ на этот вопрос ты знаешь.

— Ты ведь его ненавидела?

Нелл налила кофе и пододвинула ему чашку, чтобы он сам положил сахар и добавил молока по своему вкусу. Потом она довольно равнодушно произнесла:

— Да, я его ненавидела. И считаю, что это просто ирония судьбы — получить наследство после его смерти.

Максу хотелось задать массу вопросов, но он понимал, что должен быть очень осторожным. С Нелл он постоянно шел по эмоциональному минному полю, где один неверный шаг означает полное разрушение отношений. Он нутром чувствовал, что на нее нельзя давить. Не сейчас. Пока еще рано.

Поэтому он только спросил:

— Он знал, что ты стала работать в ФБР?

— Нет. Я и ему не писала.

Макс на приманку не купился.

— А Хейли? Она говорила так, будто знала, где ты и чем занимаешься.

— Ничего она не знала. Я не разговаривала с Хейли с того дня, как уехала из Безмолвия.

Нелл отпила глоток кофе и улыбнулась:

— Она постоянно все выдумывала. Разве ты не знал?

— Хочешь сказать, что она врунья?

— Милая, приятная Хейли. Такая очаровательная, с покладистым характером. И она хорошо держалась, верно? Умела… увлечь людей за собой. Умела заставить людей себе верить. Увы, у меня этих достоинств нет.

— Нелл…

Она резко перебила:

— Я все думаю, что такое она могла сделать, чтобы так разозлить нашего папашу, лишившего ее наследства. Ты не знаешь?

— Предположим… она сбежала с Гленом Сабелло! Он был механиком, к тому же женатым механиком. Сплетничали, что твой отец был в ярости, особенно потому….

— Что его жена и младшая дочь тоже сбежали, не говоря ни слова.

— Все именно так думали. Сомневаюсь, что у кого-нибудь хватило смелости спросить у Адама впрямую, но все знают, что он изменил завещание через пару недель после ее исчезновения.

— Уайд Кивер действительно любит поболтать, — пробормотала Нелл.

— Да уж, не самый надежный адвокат в городе. Но все сошлись на том, что Адаму было глубоко плевать, знает об этом кто-нибудь или нет.

— Да, он таким был всегда.

— Насчет некоторых вещей он был весьма скрытен. Например, насчет проклятия Галлахеров.

Нелл посмотрела на него, потом сказала:

— Он всегда напускал на себя таинственность по этому поводу, потому что не понимал, что это такое. Не больше, чем все остальные. Даже хуже. Потому что он был лишен этого проклятия.

— Что? А я думал…

— Да, все так думали. Раз проклятие Галлахеров, значит, оно касается всех. И он ничего не делал, чтобы разубедить в этом людей. У его матери это было, и у дочери. Еще я думаю, что и у его отца. Может быть, ему казалось, что его обделили.

— Только у тебя? Не у Хейли?

— Не у Хейли.

— Она часто шутила на эту тему. Даже усаживалась в палатку предсказательницы судьбы во время школьных карнавалов. Я слышал, у нее это здорово получалось.

— Это не трудно, особенно если все про своих соседей знаешь и обладаешь некоторым… актерским талантом. У Хейли он был.

— Но не настоящие способности?

— Нет.

Макс на минуту задумался.

— Но твои способности реальны. И ты из-за них попала в ФБР?

— Из-за них я попала в специальный криминальный отряд. Мне же пришлось пройти обычное тестирование, чтобы попасть в ФБР.

— Подожди, ты ведь не окончила среднюю школу.

— Конечно, окончила. Только не здесь. И в колледж я ходила.

— Самостоятельно?

Нелл пожала плечами.

— У меня на это ушло пять лет вместо четырех, поскольку я работала, чтобы заплатить за учебу. Но мне это удалось. Я специализировалась на компьютерах. И дополнительно в психологии.

Максу за эти последние часы пришлось столько раз менять свое представление о Нелл, что у него даже голова слегка пошла кругом.

— И тогда ты стала работать в ФБР?

Она покачала головой:

— Нет, потом я попыталась помочь подруге, чью маленькую сестренку похитили. На счастье, попался широко мыслящий полицейский, который поверил мне, так что они нашли девчушку прежде, чем ее успели убить.

— У тебя было видение?

— Да. Я тогда жила в маленьком городке на Западном побережье. Этот полицейский стал время от времени обращаться ко мне в сложных случаях. Иногда мне удавалось помочь. Именно он представил меня агенту ФБР, который входил во вновь создаваемое подразделение. Специальное криминальное подразделение. Они решили, что я подойду по всем статьям. Так вышло, что они оказались правы.

— Удалось извлечь пользу из проклятия Галлахеров?

— Вот именно. Они не обращались со мной, как с уродом. Они не шептались за моей спиной и не смотрели на меня с опаской. Они даже не думали, что во мне есть что-то странное. Я просто была одной из них, еще один следователь, обладающий особым оружием, которое можно использовать в работе.

— В поисках убийц?

— Убийц. Насильников. Похитителей людей. Педофи-лов. Нам часто приходится иметь дело с настоящими животными, потому что их всегда труднее поймать.

После недолгого молчания он сказал:

— Похоже, нелегкая у тебя работенка. Эмоционально трудная, я хочу сказать.

— Бишоп говорит, что найти настоящих экстрасенсов легко. Найти настоящих экстрасенсов, которые могут ответственно работать, трудно. Как выяснилось, я могу.

— До поры до времени, ты хочешь сказать.

— Да, до поры до времени.

— Значит… ты используешь свои видения в качестве оружия? С их помощью расследуешь преступления?

— Использую, чтобы найти ответы на вопросы. Обнаружить ключ к головоломке. Обычно это все. Немного содействия обычным методам расследования.

— А как насчет обмороков?

— Ты о чем?

— Ты знаешь, о чем я спрашиваю, Нелл. Как ты справляешься? Что будет, если ты потеряешь сознание во время расследования?

— Я стараюсь найти что-нибудь, на что можно мягко упасть.

Он с демонстративным стуком поставил чашку на столешницу.

— Очень смешно.

Она слегка улыбалась, но зеленые глаза глядели внимательно.

— Это правда. Мои обмороки никогда не случаются без предупреждения. Когда по-особому начинает болеть голова, я стараюсь забраться куда-нибудь, где буду одна и никого не потревожу. Если я работаю с напарником, я принимаю меры, чтобы он или она были заранее извещены, что я час или около того буду не в силах двигаться. Это все, что можно сделать.

— И твои соратники это понимают?

— У моих соратников, как правило, свои заморочки. Способности нашего типа обычно сопровождаются… побочными эффектами. Иногда весьма обременительными. Мы все научились приспосабливаться, учитывать свои недостатки — Нелл говорила спокойно, без эмоций.

— В самом деле?

— Да. — Она едва успела вымолвить это слово, как все вокруг нее внезапно изменилось. Все та же кухня, все еще ночь, но Макс уже не стоял у стола, глядя на нее задумчивыми глазами.

Вместо него она увидела отца, вошедшего в заднюю дверь. Волосы у него были влажными, лицо мрачное. Ей захотелось отступить назад, убежать.

Спрятаться.

Но все, что она могла, это стоять, молча смотреть и слушать, как умерший человек пробормотал что-то себе под нос и вышел из кухни.

— Она должна была мне сказать, она должна была сказать…

Он исчез в коридоре, ведущем в глубину дома. Нелл смотрела ему вслед. Как всегда, она прекрасно сознавала, что это видение, и ощущала обычное, связанное с ним изменение во времени.

То, что она видела, всегда что-то означало. Что же на этот раз?

Она повернула голову к стене, на которой всегда висел календарь. И сейчас он был там, показывал май прошлого года.

Месяц, в который умер Адам Галлахер.

— Нелл!

Она вздрогнула и вернулась в настоящее, ощущение изменения времени ушло, лопнуло, как мыльный пузырь. Она подняла голову и взглянула на Макса. Она еще не совсем пришла в сознание. Макс держал ее за плечи; что-то в его лице заставило ее сказать:

— Его тоже убили. Моего отца убили.

В Чикаго шел дождь.

Специальный агент Тони Харт стоял у окна, смотрел в ненастную ночь и пил кофе. Он ненавидел дождливые ночи, особенно в середине важного дела, когда все и так шло наперекосяк. Он не один испытывал такие чувства. Напряжение в комнате за его спиной было таким плотным, хоть ножом режь.

За его спиной в комнате сидел Ной Бишоп, мрачнея с каждой секундой, если это вообще возможно — быть более мрачным, чем он.

Бишоп всегда не находил себе места, когда Миранда отправлялась на задание без него. В мире наверняка не нашлось бы человека, который с большим уважением относился к достоинствам и способностям Миранды, чем Бишоп, но он все равно о ней беспокоился.

Отвернувшись от окна, Тони заговорил на тему, которая, как он надеялся, могла отвлечь босса от мрачных мыслей хотя бы ненадолго.

— Вы переделывали справку по убийце в Безмолвии? Я имею в виду, в свете последней информации?

Специальный агент Ной Бишоп оторвался от изучаемых фотографий и слегка нахмурился, покачав голорой.

— Ничто из последних данных не изменило моего заключения.

— Значит, полицейский?

— Скорее всего, полицейский.

— Насколько вы в этом уверены?

Бишоп откинулся в кресле и взглядом обежал гостиничный номер, как будто стены могли подсказать ему ответ. Серые глаза по-прежнему проницательны, взгляд острый. Он медленно произнес:

— Если неофициально? Ну почти абсолютно уверен, черт возьми. Но какие-то сомнения всегда остаются, Тони, ты ведь знаешь.

— Ну да. Но вы обычно чертовски точны, надо признать. Если вы так говорите, значит, он действительно коп. Нашим людям там придется нелегко. Мало того, что надо не высовываться, так еще и за полицией приглядывать.

Бишоп, который все еще хмурился, кивнул. Шрам на его левой щеке сегодня выделялся резче, чем обычно. Так всегда бывало, когда он был напряжен или расстроен. Довольно полезный и точный барометр его настроения в тех случаях, когда его даже одаренные необычными способностями подчиненные затруднялись определить его настроение другим путем.

Хотя в данном случае такой нужды не было.

Тони внимательно смотрел на него.

— Вас беспокоит что-то другое? В Безмолвии?

Поскольку он уже давно убедился в бесполезности попыток скрыть свои мысли или чувства от своих соратников, Бишоп сказал:

— Ощущаю там какое-то подводное течение, но не могу определить, в чем дело.

— Какое подводное течение? Эмоциональное или психологическое?

— И то и другое.

— Касательно Нелл? Или убийцы?

Бишоп поморщился.

— Масса подводных течений относительно Нелл, но тут мы знаем, в чем дело. Нет, тут что-то относительно убийцы. Мне кажется, есть у него другая причина при выборе своих жертв. Дело не только в том, что он хочет обнародовать все их тайны. Есть что-то еще.

— Его собственная связь с ними, может быть?

Бишоп пожал плечами.

— Может быть. У меня такое ощущение, что для него это… почти что личное дело. Что грехи, за которые он их карает, не те, что вышли наружу после убийства и расследования. Надо копать глубже, чтобы это найти.

— Значит, он говорит себе, что убивает их, чтобы наказать, чтобы восторжествовала справедливость, но на самом деле он мстит за себя?

— По крайней мере, частично за себя. Но он все равно считает себя и судьей, и присяжными одновременно. Он верит, что оказывает услугу обществу, он убедил себя в этом, приговорив и казнив этих людей за их тайные прегрешения.

— Но также и за вред, нанесенный ему самому.

Бишоп провел пальцами по темным волосам, сбив немного в сторону седую прядь над левым виском.

— У меня ощущение, что он их презирает, их всех, причем по одной и той же причине.

— Потому что они навредили ему? Обманули его?

— Возможно. Черт возьми, мне надо туда поехать. Я бы быстрее разобрался в этом уроде, будь я там, где все происходит.

Тони заметил:

— Ну, если забыть о том, что ваша физиономия появилась во всех национальных газетах несколько месяцев назад, когда мы расследовали то дело о похищении, что осложнит вам задачу остаться незамеченным и слиться с фоном, у нас на руках имеется еще дельце с действующим серийным убийцей в Уинди-Сити.

— Мог бы мне об этом и не напоминать, Тони.

— Может, и не стоило, — пробормотал Тони. — Послушайте, возможно, нам удастся быстренько завершить это дело здесь, тогда мы успеем в Безмолвие и поможем нашим там.

— Угу.

Тони несколько секунд вглядывался в босса, потом сказал:

— Я знаю, что вас больше всего беспокоит. Но у Миранды все хорошо, вы ведь знаете.

— Да. Пока.

И уже не в первый раз Тони задумался, что, собственно, представляет собой столь тесная психическая связь между Бишопом и его женой — благодеяние или проклятие? Когда они работали вместе над одним и тем же расследованием, это было, вне сомнения, благодеяние. Вместе они были необыкновенно сильны и точны как экстрасенсы и сыщики. Но если они вынуждены были, как в данном случае, работать поодиночке, тогда эта связь представляла проблему и, по меньшей мере, отвлекала.

Бишоп знал, что сейчас Миранда в безопасности, потому что, хотя они временно закрыли «двери» между своими разумами, чтобы не отвлекаться, они все равно чувствовали состояние друг друга, вне зависимости от того, какое расстояние их разделяло. Точно так же и Миранда знала, что у Бишопа все в порядке. И еще она знала, что он о ней беспокоится.

Тони не притворялся, что он понимает, как это происходит, но вместе с другими членами подразделения он этим восхищался. Даже среди экстрасенсов, привыкших к паранормальным способностям, некоторые вещи вызывали искреннее удивление.

Как это, быть связанным с другим человеком так тесно, что его или ее мысли протекали через тебя так же свободно, как собственные? Быть связанным так тесно, что, если порежется один, у другого начнет кровоточить неизвестно откуда взявшаяся рана?

Тони считал, что такая тесная связь возможна лишь при наличии огромного взаимного доверия и при полном понимании своего партнера, а также честности перед самим собой. Он всерьез сомневался, что такая связь возможна между экстрасенсами, если они не муж и жена или не родные брат и сестра.

Сейчас были ясно видны отрицательные стороны этого явления. Бишоп и Миранда были вместе достаточно давно и научились функционировать блестяще как вместе, так и поодиночке, но их необычная тесная связь в буквальном смысле делала их в последнем случае не совсем полноценными.

Тони с удовольствием работал с каждым из них в отдельности, потому что даже в отсутствие своей половины и Бишоп и Миранда были замечательными экстрасенсами и сыщиками, опытными полицейскими, не терявшимися в любой, даже самой сложной ситуации. Но он тем не менее охотно признавал, что работать с ними, когда они в паре, куда лучше, потому что тогда они действовали так, будто у них один разум и одно сердце.

Тони, раздумывая над всем этим, высказался осторожно:

— Мы сильно разбросаны, ведь у нас сейчас полдюжины важных расследований одновременно, причем в разных концах страны. Мы вынуждены использовать все наши ресурсы и все наши козыри. Каждая группа на местах должна иметь руководителя, таково наше правило, ведущего следователя, по возможности с более обширным опытом, и обязательно мощного экстрасенса.

— И об этом тебе не стоило мне напоминать, Тони, — заметил Бишоп.

— Я только хочу сказать, что разделиться было необходимо, поскольку серьезных дел оказалось слишком много, а такие люди, как вы с Мирандой, Квентин, Изабель, — большая редкость. Кроме того, Миранда умудрялась заботиться о себе в течение многих лет, задолго до того, как вы возникли в ее жизни.

— Я знаю.

— У нее черный пояс, и она меткий стрелок, не говоря уже о том, что она способна читать мысли двух третей людей, с которыми ей приходится иметь дело. Все это дает ей большие преимущества в смысле выживания.

— Я и это знаю, — досадливо поморщился Бишоп.

— Разумеется, знаете. Все и даже больше. Только это, черт возьми, не имеет никакого значения, потому что вы провели слишком много бессонных ночей в одинокой постели. Это же видно, босс.

— Кто бы говорил!

Тони слегка вздрогнул и почувствовал, что краснеет. Чертовски неудобно порой работать с телепатом. Особенно таким сильным, как Бишоп.

— Мы же сейчас не обо мне, — кое-как промямлил Тони.

Без всякого сочувствия Бишоп сказал:

— Не надо так трусить, развивая свои отношения с другим человеком.

— Черт! И давно вы знаете?

— Насчет тебя и Кендры? — Бишоп слегка улыбнулся. — Я узнал это раньше тебя, Тони. Еще до того, как Кендру ранили.

Тони покачал головой.

— Я знал, что Квентин догадывается, но думал, это от того, что он обычно бывал напарником Кендры на заданиях. Ему слишком часто приходилось наблюдать то, что он не должен был видеть, будь он проклят.

Бишоп спросил без особого интереса:

— А зачем так уж таиться?

— Сам не знаю. Да нет, пожалуй, знаю. Вы сами сказали, что между членами нашего подразделения, переполненного экстрасенсами, почти нет секретов. А иногда так хочется сохранить что-то в тайне. Даже если при этом ты сам себе морочишь голову.

— Насчет тебя я все понимаю. Ты такие вещи любишь. Но Кендра? Она женщина слишком рассудительная, чтобы прельститься тайными страстями.

Тони усмехнулся:

— Шутить изволите? Именно рассудительные и прыгают в бассейн там, где глубоко.

— Верю тебе на слово.

— И правильно. Я совсем не уверен, что ей будет приятно видеть, как все открыто наблюдают за нами, гадая, что произойдет дальше.

— Не забывай, с кем ты разговариваешь. В нашем подразделении вовсе не обязательно открыто наблюдать, чтобы знать, что происходит.

— Конечно, но в этом случае мы хотя бы не будем чувствовать себя простейшими под микроскопом.

Бишоп совершенно серьезно спросил:

— Так ты хочешь, чтобы мы делали вид, что ничего не замечаем?

— Я был бы очень признателен, — честно ответил Тони.

Бишоп поднял брови.

— Мне тут пришло в голову, что ты сам сейчас действуешь таким же методом. Тони, ты часом не пытаешься меня отвлечь?

— Да, я стараюсь.

— Зачем?

— Вы прекрасно знаете, зачем. Все слишком напряжены. Этого ведь не скроешь. Вряд ли это на пользу делу, да и нам самим.

Бишоп сделал слабую попытку защититься:

— Я всегда напряжен во время расследования.

— Нет, это совсем другое напряжение.

— А ты умеешь отличить.

— Конечно.

Бишоп слегка поморщился.

— Ладно, ладно. Я постараюсь перестать беспокоиться о вещах, которые от меня не зависят. А пока не окажешь ли ты мне любезность, отойдя от окна и занявшись чем-нибудь полезным? Можешь, например, поработать?

— Я полагал, вы так и не попросите, — весело ответил Тони, садясь рядом с боссом за стол для совещаний. Но прежде чем взять в руки фотографию и начать изучать ее, он поинтересовался:

— На минутку возвращаясь к Безмолвию: как вы полагаете, эта невыясненная связь, которая есть у Нелл, она ей помогает?

— Нет, — с горечью признал Бишоп, — я думаю, она осложняет ей ситуацию. Так ей значительно труднее.

Тони вздохнул:

— И мы никак не можем помочь?

— Некоторым событиям суждено случиться…

— …и они обязательно случатся, — закончил Тони. — Да, я боялся, что вы именно так и скажете. Иногда, босс, от этого с души воротит.

— А то я не знаю, — вздохнул Бишоп.

6

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этим твоим… эпизодам, — сказал Макс, отпуская ее плечи только потому, что она отодвинулась.

Нелл хотела было сказать, что ему и не придется привыкать, поскольку она не собирается оставаться в Безмолвии надолго, но вместо этого сказала совсем другое:

— Я понимаю, это действует на нервы. Особенно посторонним. Мне очень жаль.

Он покачал головой.

— Не обращай внимания. Просто объясни кое-что, ладно? Я уже устал двигаться в этом тумане на ощупь. — Он говорил вполне легкомысленно. — И прежде чем я попытаюсь понять, что ты, черт возьми, имела в виду, говоря, что твой отец тоже был убит, не могла бы ты начать сначала?

— Уже поздно, — заметила она, сама не зная, говорит ли она об уже наступившем вечере или о чем-то более важном. Неужели она действительно опоздала навсегда? Это беспокоило ее куда больше, чем она готова была признаться даже самой себе.

— Я знаю. Но сомневаюсь, чтобы ты или я смогли сейчас заснуть. Мне нужно понять, Нелл. И я думаю, что ты должна мне объяснить.

Она не стала возражать, слишком хорошо понимая, что должна ему очень много. Сколько следует заплатить за то, что бросил человека в неизвестности? Много. Столько вряд ли найдется у нас. Она поставила чашку на старую, изрезанную разделочную доску и села на стул. Подождала, пока Макс усаживался напротив, и спросила:

— Ты хочешь, чтобы я объяснила свои видения?

— А ты можешь это сделать?

Нелл пожала плечами.

— Я понимала их куда лучше, когда росла, хотя то, что я инстинктивно чувствовала тогда, впоследствии оказалось достаточно точным.

— Например?

— То, в чем я участвовала во время видений. Социолог бы назвал это появлением призраков. Можно, например, сказать, что я видела призрак своего отца, прошедшего через эту комнату. Но это не так, я видела другое.

— Нет? Что же тогда?

— Это было… воспоминание.

— Чье воспоминание?

Она слабо улыбнулась:

— В широком смысле это было воспоминание дома.

— То есть в этом доме есть привидения?

— Нет. Я хочу сказать, что сам дом многое помнит.

— Ты говорила нечто подобное много лет назад, — заметил Макс. — Что некоторые места помнят. Но я не мог тебя понять, да и сейчас не могу. Какая память может быть у дома?

— Каждый предмет — дом, место — может обладать памятью. Жизнь — это энергия, Макс. Разрозненные чувства и мысли тоже обладают энергией: электрическими импульсами, выдаваемыми мозгом.

— Ладно. Что дальше?

— И эта энергия может всасываться и сохраняться предметом или местом. Стенами и полом, деревьями, даже самой землей. Кто знает, может, некоторые места обладают большей способностью накапливать энергию, чем другие, из-за неизвестных нам факторов. Возможно, их физическое строение этому способствует, или существуют магнитные поля, или энергия настолько мощна в определенный момент, что мы сами впечатываем ее в это место своей собственной силой и настойчивостью. Как бы то ни было, но энергия в этом месте попадает в ловушку, ее не видно и не слышно, пока кто-то с врожденной чувствительностью к энергии такого рода не высвобождает ее.

— Кто-то вроде тебя.

— Вот именно. Тут нет никакой магии, ничего темного или злого. Нет ничего нечеловеческого. Это лишь способность, такая же естественная для меня, как для тебя твое чутье насчет лошадей. Абсолютно нормальный человеческий дар, если хочешь, только проявляется он очень редко. Может быть, это генетическое, как цвет волос, например. С другой стороны, весьма вероятно, что каждый человек имеет экстрасенсорные способности, у каждого есть неиспользованный участок мозга, который может творить чудеса, если только мы знаем… как его задействовать.

Нелл слегка нахмурилась, глядя на чашку с кофе.

— Мы вполне убеждены, что некоторые люди рождаются с потенциалом для развития некоторых экстрасенсорных способностей, что у них часть мозга, контролирующая эту функцию, по крайней мере, частично активна, хотя иногда на полностью бессознательном уровне. Мы называем таких людей «спящими». Они сами своих способностей не осознают, хотя другие экстрасенсы их чувствуют.

Макс задумчиво нахмурился:

— Но скрытые способности могут бессознательно приводиться в действие?

— Случается. Насколько нам известно, превращение «спящего» в сознательного, действующего экстрасенса требует какого-то толчка. Например, физической или эмоциональной травмы. Шока для мозга, буквально или фигурально. С ними что-то происходит, несчастный случай, эмоциональная встряска, и они сталкиваются со своими новыми, странными способностями. Это объясняет, почему люди, получившие травму головы, или те, у которых начинаются неожиданные приступы, часто потом рассказывают об испытанном экстрасенсорном опыте.

— Я и понятия не имел, — признался Макс.

— Такое редко бывает. Я тоже не все понимала, пока не присоединилась к нашему подразделению и не начала обучение. — Она покачала головой. — Короче, в моем случае мой мозг проявляет чувствительность к той электрической энергии, которая возникает в результате сильных эмоций или психологически напряженных событий. Они оставляют за собой электрический след, который впитывается там, где происходят события, а у меня есть способность ощущать и расшифровывать эту электрическую энергию.

Макс спросил, несколько недоумевая:

— Разве ощущение электрической энергии — это то же самое, что и видение мертвого человека?

— Почему нет? Разум переваривает информацию и переводит ее в ту форму, которую мы можем узнать и понять. То, что произошло в этой комнате, имело форму, лицо, голос И все это осталось существовать в виде энергии. В виде памяти. Я могу ощутить память дома так же, как ты можешь вспомнить то, что случилось с тобой. Иногда довольно ярко, а иногда только неясные, разорванные и разбросанные обрывки, образы и чувства.

— Ладно, допустим, я это понял, но тогда объясни мне, почему именно эта сцена — отец, идущий через кухню, через которую он наверняка проходил миллион раз, — сохранилась в памяти комнаты. Почему именно эта? Из всего, что случилось здесь за десятилетия, из всех ссор и дрязг, типичных для любой кухни, почему именно она оказалась такой важной, что осталась в памяти?

— Потому что она была необычной. То, что чувствовал отец, проходя через комнату, было… очень сильным. Он был эмоционально уничтожен.

Макс нахмурился.

— Ты это увидела?

— Скорее ощутила, хотя бы частично. Было трудно разобраться в его эмоциях, они захватили его целиком. Но я знаю, что он был расстроен, в шоке, что он обнаружил нечто такое, во что сам с трудом мог поверить.

— Что-то сказанное «ею», ведь так ты услышала?

— Да. Если вспомнить календарь, который я заметила на стене, это случилось, когда он решил лишить Хейли наследства. Он умер в конце марта, а завещание изменил за несколько недель до смерти, вскоре после ее исчезновения.

Все еще хмурясь, Макс сказал:

— Так почему ты решила, что его убили? Никто ничего не подозревал, кроме инфаркта. Естественная смерть.

— Да, но здесь и не было никого, кто мог бы заподозрить, задать вопросы. Никого из семьи не осталось, некому было удивляться. Близких друзей он не завел. Действительно, это было похоже на инфаркт. Подходящий возраст, да и доктор предупреждал его, что, если он не бросит свои привычки и не умерит пыл, он попадет в группу риска. К тому же в то время в округе не было необъяснимых смертей. Никто и не насторожился.

— Я понимаю, почему здесь никто не заподозрил убийство, но почему ты уверена, что его убили? Он что, ожидал нападения, боялся за свою жизнь в той сцене, которую ты видела?

Нелл почувствовала озноб, осознав все до конца.

— Нет, — медленно сказала она, — он ни о чем не подозревал. Не испытывал ни страха, ни беспокойства. Он ни о чем не мог думать, кроме пережитого шока. За себя он не боялся. Еще там было… Я почувствовала что-то другое. Совсем другое.

— Так, может, убийцу?

Она тяжело вздохнула:

— Может, и убийцу.

Нейт Маккарри был перепуган.

Сначала он не боялся. Черт, да он почти не обратил внимания на смерть Питера Линча. А что касается Люка Ферье, так Нейт всегда ожидал, что тот плохо закончит.

Но когда после смерти Рэндала Паттерсона обнаружились его садомазохистские пристрастия, Нейт начал нервничать. Потому что у него было много общего с Рэндалом. И, как он теперь понимал, с другими тоже.

Нельзя сказать, чтобы у Нейта имелся очень уж большой секрет. Он не нарушал закон, у него в подвале не было плеток и цепей, можно сказать, жил он без скелета в шкафу. Хотя и не совсем так. Иногда есть у мужчины дела, о которых никто не должен знать. Это вполне естественно. Совершенно естественно.

Если только у них в городе не завелся маньяк, который наказывает мужчин за их грехи.

Нейт так нервничал, что установил в доме охранную сигнализацию, заплатив двойную цену за срочность. Мастер сообщил ему, что в последнее время поступило необычно много заказов и компания перегружена работой.

Выходит, не один он нервничал в Безмолвии.

Он, во всяком случае, твердо знал, что защищать себя — хороший бизнес. Ведь он занимался продажей страховок. Каждому известно, что страховые компании всегда стремятся снизить риск.

Именно это Нейт и делал: снижал риск.

И все равно ему было страшно.

Ситуацию ухудшало то, что он жил один. Плохо быть одному, когда ты напуган. Он не выключал телевизор, чтобы в доме не было этой ужасающей тишины, когда каждый стук ветки о стекло или внезапный крик совы заставляли его вздрагивать. Но даже на фоне работающего телевизора он то и дело переходил от окна к окну и от двери к двери, проверяя замки.

Он следил, как медленно крадется ночь.

Он не спал.

Он перестал спать много дней назад.

— Нелл, мы говорим об одном и том же убийце? Ты что, хочешь сказать, что твой отец был первой жертвой?

Она задумалась, пожала плечами:

— Не знаю. Может быть. Вдруг это стало началом всего происходящего?

— И убийца был здесь, в этом доме?

Нелл нерешительно произнесла:

— Я не уверена, Макс, но похоже, что это так. Отца ведь нашли здесь, в доме?

— Да.

— Никто не заподозрил, что тело перемещали?

— Я не слышал. Но раз уж все согласились, что был инфаркт, то вряд ли такая мысль пришла кому-то в голову. Все выглядело логично, и Нелл кивнула. Макс хмуро следил за ней.

— Но ведь то, что ты видела, случилось именно здесь, в этой комнате, так что убийца обязательно был здесь.

Нелл прекрасно понимала, что его беспокоит, но ей не хотелось об этом говорить.

— Было бы недурно вернуться в тот день и постараться разглядеть убийцу, но так никогда не бывает. Во всяком случае, до сих пор не бывало. Я ни разу не видела одну и ту же сцену дважды.

— А разные события в одном и том же месте?

— До сих пор нет. Получается, что, когда я попадаю в какое-то место, я потребляю его энергию, снижаю давление, так сказать. Вспомни, тебя пугает треск статического электричества, когда ты касаешься какого-то предмета в первый раз, но ничего не происходит, когда ты касаешься его снова.

— Но то же происходит, если ты уходишь на время, а потом возвращаешься и снова трогаешь тот же предмет, — возразил Макс. — Статическое электричество снова накапливается.

— Верно, но пока мне не удалось установить временные рамки для такого рода энергии, если, конечно, они вообще имеются. Возможно, я могу вернуться через неделю, месяц, год и что-то увидеть, но пока мне такое не удавалось. Разные места могут иметь разные временные рамки, в зависимости от поглощенной энергии. А может быть, эта энергия полностью исчезает, стоит кому-нибудь ее коснуться. Я просто не знаю.

— И никто из твоего подразделения до сих пор не догадался, в чем дело?

Нелл слегка улыбнулась:

— Ну, плюс к большому количеству разнообразных дел, которые занимают все наше время, мы также обладаем широким диапазоном паранормальных способностей, и нам необходимо их осмыслить. Мы учимся, очень медленно, часто на горьком опыте, день за днем расследуя преступления и узнавая, каковы масштабы наших способностей и каковы их границы, причем в каждом случае все индивидуально.

— И никакой помощи от науки.

— Никакой. С точки зрения современной науки экстрасенсорные способности не признаются ни в какой форме. О, разумеется, есть отдельные люди, которые пытаются что-то исследовать, но мы считаем, что современные наука и техника просто не в состоянии эффективно проанализировать паранормальные явления. Пока.

Теперь пришла очередь Макса улыбаться:

— Звучит как девиз компании.

— Так оно и есть отчасти. Одна из причин, почему я так хотела присоединиться к Бишопу и его группе, заключалась в том, что, на мой взгляд, у них очень разумный подход к паранормальным явлениям. Они не отбрасывают ничего только по той причине, что наука отказывается объяснить это явление. Мне ни разу не пришлось услышать, чтобы кто-нибудь из членов группы употребил слово «невозможно» относительно чего-то паранормального.

— Мне нравится такой образ мыслей.

Нелл слегка удивилась и сказала:

— Вот не ожидала услышать такое от вполне рационального скотовода.

Макс посмотрел на свою почти пустую чашку и сказал:

— Возможно, когда тебе частенько приходится сталкиваться с чем-то паранормальным, ты начинаешь иначе смотреть на многие вещи.

Нелл очень хотелось продолжить эту тему и узнать, куда это их приведет, но она не поддалась соблазну. Не сейчас. Пока не время. Неприятное ощущение внизу живота давало ей понять, что она еще не готова выяснить правду насчет того, насколько сильно она испортила жизнь Максу. Поэтому она вспомнила про свои профессиональные обязанности, приведшие ее в этот городок Она напомнила себе, что на свободе бродит опасный убийца, а значит, надо сосредоточиться на работе и выбросить из головы все остальное.

По крайней мере, на время.

Поэтому она ограничилась тем, что сказала:

— Единственное, что не меняется по сути, это как убийство или серия убийств расследуются. Мне прежде всего надо побывать там, где произошли эти убийства. Везде. И я не могу этого сделать, открыто размахивая своей бляхой.

Макс немного криво улыбнулся, догадавшись, что она увильнула от серьезного разговора, но возражать не стал.

— Я полагаю, теперь наконец мы добрались до главной причины, почему ты и мэр оказали мне такое доверие. Я вам нужен, верно, Нелл?

Это заявление как-то странно подействовало на нее, и ей вновь пришлось напомнить себе, что он не имел в виду ничего личного. Разумеется, иначе и не может быть.

Она тщательно подбирала слова.

— Собранная нами информация указывает на то, что из местных ты наиболее подходящий человек, чтобы мне помочь. Ты достаточно хорошо знал все жертвы. Здешние жители прекрасно знают, что шериф тебе не доверяет и тебя не любит, так что никого не удивит, если ты вдруг начнешь чем-то самостоятельно интересоваться, чтобы отвести от себя подозрения. Поскольку у тебя собственное ранчо, твой рабочий график может быть весьма мобильным. Это ни у кого не вызовет подозрений. И у тебя есть привычка ездить всюду верхом, и не только по своей территории, но и по старым дорогам и забытым тропинкам. Поэтому ты хорошо знаком с местностью, что может быть мне полезным.

— Кроме того, — заключил он, — никто не удивится, увидев нас вместе.

— И это тоже.

— Это тебе пришло в голову, Нелл?

Она уже хотела ответить отрицательно, но уклончиво сказала:

— Это казалось… достаточно разумным. Все вместе да еще моя уверенность, что ты не убийца…

— Так это была твоя идея, Нелл?

Она немного помедлила, сознавая, как много было недосказано и сколько ответов не получено. Все оказалось даже труднее, чем она предполагала.

— Да, это было мое предложение.

Он с шумом выдохнул воздух.

— Не уверен, что мне нравится, когда меня используют.

Нелл постаралась, чтобы в ее голосе не слышалось злости или обиды.

— Тебе же самому необходимо помочь раскрыть эти преступления, мы оба это знаем. Если дать шерифу волю, то он скорее арестует тебя, чем очистит от подозрений. Во всяком случае, помогая мне, нам, ты можешь быть уверен в бесстрастном и справедливом расследовании, цель которого — отыскать настоящего убийцу. И мы не собираемся останавливаться, пока его не найдем.

— И ты считаешь, что твоя обязанность… терпеть мое общество на этот период?

И снова Нелл помедлила с ответом, с беспокойством ощутив, что Макс — единственный человек здесь, в Безмолвии, кто в состоянии догадаться, когда она притворяется. И он обязательно рано или поздно ее разгадает.

— Мы с тобой взрослые люди, Макс. И двенадцать лет — долгий срок. С прошлым покончено. А сейчас, в этом месте и в это время, у нас одна цель — докопаться до правды, разгадать, что происходит здесь, в Безмолвии. Вот и все.

Но как бы осторожно Нелл ни лгала, она понимала, что только немного отодвигает неизбежное. Рано или поздно Макс действительно захочет узнать правду.

Она только надеялась, что у нее хватит решимости рассказать ему эту правду.

— Все? — переспросил он.

— Это моя работа. Для этого я здесь.

Макс задумчиво кивнул, не отводя темных глаз от ее лица. Взгляд был таким напряженным, что она чувствовала его физически, кожей.

— И это единственная причина, по какой ты здесь. И я должен в это поверить.

— Я же не возвращалась, пока не возникла необходимость.

— Ты не возвращалась, пока не появился повод. Очень удобный, безопасный… вполне профессиональный повод.

Скорее рано, чем поздно.

— Я же сказала. Это моя работа. — Она затаила дыхание, боясь, что он станет настаивать. И еще больше боясь, что не станет.

Но Макс резко отодвинул стул и встал.

— Ладно, — произнес он бесстрастно — Я об этом подумаю.

Нелл снова ощутила это неприятное чувство внизу живота, но на этот раз добавилась еще и резкая боль. Усилием воли она заставила себя не поморщиться и сказала:

— Я буду здесь завтра. Тут, в доме, полно дел. Но не слишком задумывайся, Макс. Если решишь спасовать, мне придется придумать что-то другое, какой-то иной способ попасть на место преступления. А время поджимает.

Она понимала, что говорит слишком сухо, слишком по-деловому. Не заинтересованно. Как профессионал.

Он кивнул, все еще без всякого выражения на лице.

— Знаешь, есть один момент насчет твоих видений, который ты так и не объяснила.

Она знала.

— Да.

— Ты мне говорила, что иногда видишь то, чего еще не случилось. Будущее. Но как это возможно, если все дело в памяти?

— Не знаю.

— Не может быть так, что это какая-то совсем другая способность, отличная от первой? Ясновидение?

— Бишоп говорит, что нет, и другие соглашаются. — Она пожала плечами, ощутив, как они напряжены. — Впечатление практически одинаковое, когда я вижу прошлое и когда я вижу будущее. Те же ощущения, эмоции, то же чувство смещения во времени. Так что это та же способность, повернутая другой стороной, и все.

— Как может на каком-то месте остаться отпечаток, память о событии, которое еще не произошло?

— Понятия не имею. Мы не все знаем. Возможно, время более гибко, чем мы можем себе представить, может быть, оно не линейно, а представляет собой серию петель. Вдруг разные временные линии занимают один и тот же физический мир, но в других измерениях, в которые я каким-то образом умудряюсь проникнуть, потому что они содержат энергию, и я ее ощущаю. Или это вопрос судьбы. Физический мир содержит энергию будущего, будущих событий, потому что эти события произойдут, так предопределено судьбой, и, следовательно, в каком-то смысле они уже произошли.

Макс покачал головой:

— Для меня в этом слишком много метафизики.

— Ты сам спросил. — Нелл слегка улыбнулась, удивляясь, что еще держится, изо всех сил цепляясь за свои обязанности и профессионализм. Нет, не только в этом дело.

— Скажу тебе чистую правду. Я не знаю, как это получается. Получается, и все, — добавила она.

Он вроде собрался что-то сказать, но лишь снова покачал головой:

— Что же, мне придется с этим смириться. Пока, по крайней мере.

Нелл подавила искушение спросить, считает ли он, что позднее что-то изменится, но решила не копать слишком глубоко. Она тоже встала и проводила его до двери.

— Я дам тебе знать о своем решении завтра в течение дня, — сказал он.

— Хорошо.

Нелл мрачно взглянула на него, пытаясь разобраться, хочет ли он просто найти вежливый способ от нее избавиться, или дело в чем-то другом. Он слишком близко подошел к той причине, которая заставила ее сюда приехать, а уж оттуда всего один шаг до догадки, зачем она втягивает его в расследование, прикрываясь неубедительными доводами и скрывая правду.

Знал ли он? Если знал, не воспользуется ли он этим, чтобы отыграться?

Макс вдруг сказал:

— Эта сцена, которую ты видела в лесу, когда мужчина нес труп женщины…

— Она могла быть живой, я точно не могу сказать, — прервала его Нелл.

— В любом случае это как раз могло быть тем, что еще не произошло.

Нелл постаралась говорить спокойно.

— Тут нельзя знать наверняка. Я проверила отчеты об убитых или исчезнувших женщинах в графстве, но ничего не нашла. Женщин здесь не убивали уже много лет, во всяком случае, в лесу убитых не находили. Так что, возможно, этого еще не случилось.

— А если еще не случилось, то этой женщиной вполне можешь быть… ты. Ты вполне могла видеть свое будущее.

— Я никогда не видела свое собственное будущее.

— Ты хочешь сказать, раньше не видела.

— Я могу о себе позаботиться, Макс, я уже не раз говорила это тебе.

Макс слегка приподнял руки, как будто хотел схватить ее за плечи и встряхнуть, но тут же опустил, только сжал их в кулаки.

— Ты приехала, чтобы расследовать серию убийств, ты представляешь реальную угрозу для убийцы. Если он знает о твоих способностях, ты можешь проиграть.

Она не могла убедить его в своей безопасности, поскольку никакой безопасности не было и в помине. Нелл даже не стала пытаться.

— Что бы я ни видела, это ничего не меняет. Если это должно случиться, значит, так и будет. Я здесь, чтобы выполнить свою работу, Макс, и я должна это сделать. — Она, помолчав, быстро заговорила снова, не дав ему возможности возразить: — Не трать силы и не напоминай мне запереть за тобой дверь. Я не забуду.

— Ты что, хочешь умереть, Нелл?

— Нет. Спокойной ночи, Макс.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, потом Макс вполголоса выругался и вышел, с силой захлопнув за собой дверь.

Нелл задвинула щеколду и несколько минут простояла у двери, глядя, как трясутся руки. Она-то думала, что абсолютно готова к этому, но несколько часов в обществе Макса показали ей, как она ошибалась. Она никогда не будет к этому готова.

Но отступать нельзя. Поздно.

Нелл вздохнула, размышляя, был ли вообще такой момент, когда она могла повернуть назад. Скорее всего, нет. Космос требовал равновесия, и на вопросы прошлого должны быть даны ответы.

Это неизбежно.

Она снова взглянула на свои руки, велела им прекратить трястись и не удивилась, когда они не послушались. Она устала. Она боялась. На какое-то мгновение ей захотелось открыть дверь и позвать Макса назад, потому что у нее перехватывало дыхание при одной мысли остаться в этом доме ночью одной.

Она даже потянулась к дверной ручке, но вовремя сдержалась.

«Я не могу себе этого позволить. Я сама способна о себе позаботиться. Я должна справиться».

Она прошла через холл в кухню. На столике стояли телефон и автоответчик. Огонек на автоответчике мигал. Когда Нелл нажала на кнопку, она услышала короткое послание.

— Нелл, это Шелби. Послушай, когда я сегодня фотографировала, на одном снимке вышло нечто… неожиданное. Мне кажется, ты должна посмотреть. Я могу занести фотографию тебе завтра с утра пораньше, если тебя это устроит. Сегодня я могу вернуться поздно, но ты можешь оставить запись на автоответчике и уточнить время.

Нелл взглянула на часы и сняла телефонную трубку.

Еще не наступила полночь, когда он закончил медитацию и послал свою бестелесную часть навестить Нелл. Он решил, что так будет проще всего наблюдать за ней, не привлекая постороннего внимания. Связь осуществилась даже быстрее, чем раньше, и он с удовольствием отметил, насколько легко следовать проторенным путем.

Похоже, время на некоторые вещи не влияло.

Ничего удивительного не было в том, что он обнаружил Нелл спящей в постели, какое-то время он просто находился рядом и смотрел на нее. Потрясающее ощущение — он так к ней близко, а она даже об этом не подозревает. Упоительно иметь возможность насмотреться на нее всласть.

Она была великолепна даже в темноте. Ночь украла цвета, так что разбросанные по подушке волосы были сверкающим темным пятном, кожа казалась бледной, гладкой, прекрасные черты во сне покойны и утонченны. Одеяло закрывало ее по плечи, так что он не мог разглядеть, в чем она спала, возможно, просто в футболке или чем-то похожем, бесформенном и бесцветном.

Пока он наблюдал за ней, она беспокойно задвигалась, и лунный луч, упав на ее лицо, дал ему возможность заметить, что она хмурится во сне.

Это на мгновение застало его врасплох, даже потрясло.

Что это, она просто чувствует себя не в своей тарелке в этом доме после стольких лет? Именно это беспокоит ее в эту тихую, мирную ночь? Или ее спящий разум каким-то образом ощутил его присутствие? Неужели она может его чувствовать?

Слышать его?

Он слегка заволновался, даже испугался, но затем ему на ум пришли такие замечательные и соблазнительные варианты, что он не мог от них отказаться.

Он сосредоточился и собрал достаточно энергии, чтобы прошептать ее имя, внимательно наблюдая за ее реакцией. Он был практически уверен, что она прореагировала. На ее лице появилась еще одна хмурая морщинка, и дыхание стало прерывистым.

Ага.

Насколько тонко она может принимать его сигналы?

Как далеко он может зайти?

Немного поразмыслив, он снова прошептал ее имя, на этот раз приказав Нелл повернуться в постели. Он повторил команду, тихо, но настойчиво, заставляя ее повиноваться. Она снова прерывисто вздохнула и перевернулась на бок.

«Невелик успех, — подумал он, — но явное доказательство возможности контроля». Хорошее начало. Еще один инструмент, для которого он, вне сомнения, сможет найти применение. Да еще какое!

Надо будет об этом как следует подумать. Немного попрактиковаться, усилить давление. О! Здесь многое может получиться.

Улыбнувшись, он оставил Нелл досматривать потревоженные сны.

7

Итан Коул захлопнул папку и сердито уставился на маленькую группу людей, неловко сидящих на неудобных стульях перед его столом.

— Так, и что вы хотите сказать?

Джастин Байерс взглянул на своих коллег по отделу уголовных расследований. Их было всего двое, и вместе с ним они и составляли весь отдел в полиции округа Лаком. Джастин мрачно осознал, что говорить снова придется ему. Хочет он этого или нет.

— Совершенно ясно, что на этой неделе сведений у нас не больше, чем на прошлой, — спокойно заявил он. — Мы знаем, что всем четырем жертвам позвонили в ту ночь, когда они были убиты, причем звонки были сделаны с разных платных телефонов города. Пока нам не удалось обнаружить ни одного свидетеля, который бы видел звонившего. Больше нам нечего докладывать.

Шериф помрачнел еще больше, если это вообще было возможно.

— Какие-нибудь тайны Джорджа Колдуэлла уже обнаружены?

Джастин соврал, даже не моргнув глазом:

— Пока нет.

Вмешалась Келли Рэнкин, женщина-детектив.

— Такое впечатление, будто мы ждем, когда гром грянет. Действует на нервы. — Она покачала головой и рассеянно отбросила выбившуюся светлую прядь волос с лица.

Итан слегка кивнул, соглашаясь:

— Да что говорить. Послушайте, а вам не приходит в голову мысль, что этот ублюдок закончил свою маленькую эпопею?

— Откуда нам знать? — удивился Джастин. — Может, у него в списке только четыре имени, а может, и двадцать четыре. Пока нам не удалось обнаружить ничего общего между этими убийствами, то есть у нас нет на примете ни одного человека, кто мог бы так ненавидеть всех четверых, чтобы прикончить их.

Снова заговорила Келли:

— Надо признать, что мы пока не раскрыли всю подноготную жертв и не узнали все, что можно узнать. Есть много неясностей. Эти парни прятали свои секреты очень тщательно. И грехи их весьма… разнообразны. Мы столкнулись и с порнографией, и с азартными играми, с воровством. Один бог знает, что таил за душой Джордж Колдуэлл.

— Значит, все разное, — задумался Итан.

Она кивнула, внимательно глядя на него.

— Ну да. Тогда, возможно, мы зря теряем время, копаясь в их тайнах в поисках какой-то обшей черты и, соответственно, единого врага.

— А может, сами секреты и есть искомая общая черта, — заметил Джастин.

Мэттью Тортон, третий детектив, кивнул, соглашаясь Он выглядел усталым, в чем, собственно, не было ничего удивительного, глаза его покраснели, седеющие волосы всклокочены.

— Это, по сути, единственное, в чем мы пока уверены — по крайней мере три жертвы вели тайную жизнь. Так что наш убийца может быть человеком, единственной целью которого является раскрытие чужих прегрешений. Вполне вероятно, что ни один из убитых лично ему не сделал ничего плохого. Вдруг ему просто не нравится, когда люди выдают себя за тех, кем не являются.

— И это нашу жизнь нисколько не облегчает, — со вздохом закончил Джастин. — Придется оставить попытки угадать, кто будет следующей жертвой, И если у этого парня нет существенных связей с жертвами, если мы не сможем отыскать хоть какой-нибудь след, у нас нулевой шанс найти его и поймать, если, конечно, он не совершит ошибки.

Шериф мрачно взглянул на него.

— Мне не нравится это пораженческое настроение.

— Я, видите ли, реалист. Серийных убийц, не связанных со своими жертвами, ловят только тогда, когда они дают маху. Точка. — Несколько запоздало спохватившись, Джастин добавил уже другим тоном: — По крайней мере, так следует из всего, что я на эту тему прочитал.

После продолжительной паузы Итан откинулся в кресле, которое протестующе заскрипело, и покачал головой.

— Я до сих пор не убежден, что здесь мы имеем дело с одним убийцей. Во-первых, все четыре жертвы умерли по-разному — отравление, утопление, смерть от электрического тока и огнестрельная рана. Часто ли бывает, чтобы один и тот же убийца-так разнообразил свои методы?

— Не часто, — признал Джастин. — Но случается. Особенно если его основная цель — сбить со следа полицию.

— Возможно. Но если вы, ребята, не раскроете тайну Джорджа Колдуэлла или не обнаружите какую-нибудь другую связь между первыми тремя убийствами, я склонен рассматривать его убийство как отдельное преступление, не связанное с первыми тремя.

Это несколько удивило Джастина. Если Итан Коул был жертвой шантажа Колдуэлла, стал бы он искать другой мотив именно для этого убийства? Или он убежден, что такой мотив будет найден раньше, чем обнаружат следы тайной жизни жертвы, и в убийстве будет замешан какой-то другой человек?

Или Джастин совершенно не прав относительно шерифа и видит вмешательство и бездействие там, где ничего подобного нет?

— Как и всем остальным, ему позвонили в ночь перед убийством из платного телефона-автомата, — напомнила Келли. — Это точные сведения.

— Людям часто звонят из автоматов. В этом нет ничего особенного, — возразил Итан.

Джастин обменялся взглядами с коллегами и сказал:

— Ну, мы обязательно что-нибудь найдем, если достаточно глубоко копнем. В любом случае есть одна вещь, которая выделяет убийство Колдуэлла. Он единственный из четверых почти наверняка видел собственного убийцу.

Келли, явно размышляя вслух, добавила:

— Не знаю, имеет ли это значение. Если убийство Колдуэлла одно из серии, то почему убийца позволил ему себя увидеть?

— Мы предполагаем, — заметил Джастин, — что Люк Ферье был сначала приведен в бессознательное состояние с помощью лекарства и затем случайно сорвался в воду, или же его уже без сознания сунули в машину и направили ее в сторону обрыва. Так что у него, скорее всего, не было возможности увидеть убийцу.

Келли нахмурилась.

— Наверное, так и было. Следов борьбы нет, похоже, Ферье не сопротивлялся. Из чего можно сделать вывод, что это или самоубийство, или он был без сознания. Поскольку он совершенно точно собирался вскоре покинуть Безмолвие, я в версию о самоубийстве не верю.

Джастин кивнул:

— Все так. Но если мы предположим, что убийца был с Ферье, хотя его никто и не видел, что он посадил его в машину и направил ее с откоса, тогда единственное убийство, которое выделяется в смысле исполнения, это первое — убийство Питера Линча.

— Убийца не видел, как он умирает, — сообразил Итан. — Если яд действительно смешали с витаминами, то невозможно было предсказать, когда именно он выпьет ту таблетку.

— Мы даже не знаем, что это была за таблетка, — вздохнул Джастин. — Мы чертовски многого не знаем.

Келли покачала головой.

— А у вас ни у кого нет ощущения, что этот парень играет с нами?

— У меня есть такое чувство, — уныло признался Мэтт.

— Прямой вызов нам? — задумался Джастин, потом пожал плечами. — Может быть. Но сдается мне, что он уже давно тщательно разработал план этой игры и собирается ему следовать, что бы мы ни делали. Например, каждое убийство — наказание жертвы. Питер Линч, борец за здоровье, отравлен, Люк Ферье, который так хвастался своими наградами за победы в плаванье, утоплен, Рэндал Пат-терсон, ужасно гордившийся самим собой, убит током в собственной ванне, а Колдуэлл, который вечно разорялся о правилах безопасного обращения с оружием и собрал внушительную коллекцию разных пистолетов, убит выстрелом в голову.

Келли моргнула и изумленно уставилась на него.

— Мама родная, да ты прав. Мне такое и в голову не приходило, но ведь… все совпадает.

Итан тоже смотрел на Джастина, причем весьма внимательно.

Джастин заметил максимально безразличным тоном:

— Может, и совпадает, но это всего лишь очередная версия, и нам она ничуть не помогает. Мы ни на шаг не стали ближе к определению личности этого типа, равно как не имеем понятия, кто станет его следующей жертвой.

— Ты считаешь, что он еще не закончил, — заметил Итан.

— Мне кажется, было бы ошибкой так думать. Ведь даже если его личный список исчерпан, беда в том, что убийца остался безнаказанным. Мы вынуждены это признать, как ни печально. Каковы бы ни были причины, толкнувшие его на преступление, успех может его лишь окрылить. Если он намеревается карать грешников, собственная неуязвимость поощрит его продолжать в том же духе. Он может даже решить, что избран богом. А мы все знаем, что даже в таком маленьком городе, как Безмолвие, греховодников предостаточно.

— Будь оно все проклято, — высказался Итан и вздохнул. — Ладно, ребята, значит, нам надо по-быстрому установить, входит ли смерть Колдуэлла в эту серию или нет. Так что расстарайтесь.

— Мне думается, не мешало бы потолковать с вдовой, — сказал Джастин как можно равнодушнее. — Я понимаю, сейчас не время, но…

Шериф снова выругался, но уже потише.

— Ладно, съезди. Разговаривай с кем хочешь, но узнай правду.

— Какой бы она ни была?

— Какой бы она ни была.

— Видишь, о чем я? — Шелби показала фотографию, которую только что положила на стол в кухне Нелл. — Я сделала еще несколько твоих снимков, но везде было чисто. Только здесь. Я не могу этого понять. Даже мурашки по коже.

Нелл, нахмурясь, наклонилась над фотографией. Она определенно вызывала у нее тревогу. Смотреть на себя, идущую по ступенькам здания суда, не подозревая, что над тобой нависла зловещая тень… Она ощутила, как холодно стало спине. Чувство, что за ней следят, уже казалось не просто капризом разыгравшихся нервов по поводу возвращения домой.

— И ты никак не можешь объяснить, откуда это взялось? — спросила она. — Может быть, это тень предмета, не попавшего в кадр, или дефект линз, или…

Шелби решительно покачала головой:

— Нет. Я все возможности перебрала, но ни одна не подходит. Тень не была видна глазу, только объективу камеры. И она там есть, вне всяких сомнений. Так что, если ты не веришь в привидения… Кстати, ты веришь или нет?

Нелл слегка улыбнулась, но головы не подняла.

— Между прочим, верю. Но если судить по тому, что я слышала и читала по этому поводу, практически невозможно снять привидение на камеру в открытом месте. Такие случаи чрезвычайно редки.

— Тут и масштаб странный, — заметила Шелби. — Мы ведь считаем привидение похожим на обычного человека. А в этой тени не менее семи футов роста. Или длины. Как хочешь.

Нелл обвела пугающую тень пальцем, затем вздохнула и откинулась на стуле, стараясь не показать, как озноб расползается по всему телу. Теперь тревога вряд ли покинет ее в ближайшее время, если вообще покинет.

— На негативе тоже есть?

— Угу. — Шелби отпила глоток кофе, поглядывая на Нелл ясными, оценивающими глазами. — За вчерашний день я сделала только один твой снимок, так что не знаю, следовала ли эта тень за тобой. Как Макс, например.

— С Максом я справлюсь, — уверенно сказала Нелл.

— Да ну?

— А ты сомневаешься?

Шелби сказала, стараясь, чтобы это прозвучало очень серьезно:

— Я считаю, что вас с Максом многое связывает. У вас за плечами целая история и, скорее всего, много недосказанного. Но послушай, Нелл, то, что можно было простить семнадцатилетней девушке, не так-то легко вытерпеть в женщине, которой скоро тридцать. И Максу уже не двадцать два, когда он был вынужден благодаря своей очень юной подружке… и ее необычной семье держаться, на расстоянии и не задавать слишком много вопросов.

И более резко добавила:

— Разумеется, когда ты сбежала, ему пришлось кое-чем поинтересоваться. И поскольку тебя под рукой не было, насколько мне известно, он в ту ночь пошел к твоему отцу. Ты об этом знала?

— Нет.

Нелл не хотела ничего больше об этом знать и надеялась, что Шелби оставит конец истории при себе. Но не тут-то было.

— Макс не имел привычки жаловаться или рассказывать другим про свои дела, мы с тобой это знаем. Так что все, что я слышала, дошло до меня через вторые или третьи руки. Но мой собственный отец рассказывал моей матери, что Адам Галлахер хвастался, как он спустил Макса Тэннера с лестницы. В буквальном смысле.

Нелл поморщилась.

Шелби, наблюдавшая за ней, добавила:

— Лично я считаю, что Макс просто не захотел дать ему сдачи, потому что он твой отец. К тому же он не знал, что заставило тебя убежать. Верно, характер у него взрывной, но он не бьет вслепую. Кто знает, вдруг он решил, что это его вина, что он сделал что-то, заставившее тебя убежать. Одно очевидно: твой папаша всегда утверждал, что не знает, почему ты сбежала, и обвинял в этом Макса.

— Макс тут ни при чем.

— Конечно. Я никогда так и не думала. Но некоторые верили, Нелл. Разводили всякие теории, все, что угодно, начиная с изнасилования на свидании до неожиданной беременности. Еще говорили, что ты оказалась между двумя властными мужчинами и не смогла этого вынести.

Нелл не стала отвечать на подразумевающийся вопрос — что же случилось на самом деле? — только сказала:

— Похоже, у Макса есть все основания сердиться на меня.

— Разумеется. Тем не менее вот он. — Шелби постучала пальцем по фотографии и улыбнулась. — Ты всего пару дней назад приехала, а он уже следит за тобой, возможно, охраняет тебя. Полагаю, он из тех, кто умеет прощать.

И снова Нелл не ответила на незаданный вопрос: почему Макс считает, что ей может грозить опасность? — а произнесла совсем другие слова:

— Наверное. Или он все же хочет получить некоторые ответы.

— Возможно. Я думаю, ты действительно в состоянии управиться с ним на этот раз. Но на твоем месте я была бы поосторожнее, Нелл. Как я уже сказала, ему не двадцать два. И каким бы он ни был двенадцать лет назад, сегодня он уже не тот, кого можно просто так бросить и уехать.

— Он никогда и не был таким, — пробормотала Нелл. — Некоторые вещи остаются с тобой, как бы далеко ты ни убежала. — Прежде чем Шелби смогла зацепиться за эту фразу, она продолжила: — Так что, возможно, эта тень преследует именно меня, но также возможно, что я просто вчера случайно проходила мимо. Такой старый дом, как здание суда, вполне может иметь в качестве жильцов парочку привидений.

— У них еще тюрьма была в подвале, — напомнила ей Шелби, смирившись с переменой темы. — Мне помнится по крайней мере одна история о невиновном человеке, который там покончил жизнь самоубийством. Разве неправедная смерть не приводит к неуспокоению души и появлению призраков?

Нелл покопалась в обрывках знаний, приобретенных ею за последние годы.

— Неправедная смерть. Внезапная смерть или насильственная смерть. Или люди, оставившие здесь незаконченное дело, которое они страстно хотят завершить. По крайней мере, мне кажется, что это наиболее подходящие кандидаты в привидения, то есть они остаются и появляются на людях, а не уходят.

Шелби задумчиво пожевала губами.

— Значит, это всего лишь привидение, поселившееся в здании суда, ты это хочешь сказать?

— Очень может быть.

— Гм. А разве у таких привидений имеется привычка нависать над прохожими с угрожающим видом?

— Я тут не специалист, Шелби.

— Разве?

— Представь себе.

— И у тебя нет хрустального шара?

— Боюсь, что нет.

— И карт Таро?

Нелл усмехнулась.

— Нет, — ответила она.

— Ну, — с наигранным отвращением заявила Шелби, — очередное разочарование. А я-то ждала всяких диких и таинственных вещей от нашей вернувшейся ведьмы.

— Ну да. Макс рассказывал, что все так меня называют.

Шелби покачала головой.

— Только не уверяй меня, будто ты думала, что этот город изменится. Ну уж нет. Такой же ограниченный и так же пугается всего, что хоть чуть отличается от привычного. Вот тебе Безмолвие. Или большинство его жителей.

— Я удивилась, что ты решила здесь остаться, — заметила Нелл.

— Да? Ничего тут нет удивительного. Меня, конечно, считают несколько другой, но не слишком другой, чтобы представлять угрозу. Мне здесь нравится, учитывая обстоятельства. — Она склонила голову набок, как любопытная птичка. — А ты? Не хочется остаться, раз уж вернулась?

— Думала об этом пару раз, — пожала Нелл плечами. — Но мне не по душе знать, что люди меня боятся. Пусть даже невежественные люди, которые думают, что я могу наслать на них заклятие или что-то в этом роде.

— Но ты же экстрасенс, — спокойно заметила Шелби.

— Среди людей много экстрасенсов, — тем же безразличным тоном ответила ей Нелл.

— Только не я.

Нелл тихонько рассмеялась.

— А тебе не приходило в голову, что появление этой тени может не иметь никакого отношения ко мне? Вдруг она появилась из-за тебя?

Шелби слегка нахмурилась.

— Нет, потому что в этом случае я давно заметила бы нечто подобное на своих снимках.

— Возможно. Но чтоб ты знала, паранормальные способности не всегда проявляются с детства. Иногда они расцветают буйным цветом уже в зрелом возрасте.

— Правда?

— Так говорят.

— Появляются из ниоткуда?

Нелл, подумав, сказала:

— Ну, обычно что-то приводит их в действие, вроде спускового крючка. Шок или какая-нибудь травма.

— Со мной ничего подобного не случалось, — сказала Шелби, причем в голосе ее слышалось больше разочарования, чем облегчения. — Я живу довольно скучно и неинтересно. И поскольку ничего подобного раньше не происходило, мы можем с уверенностью утверждать, что эта тень появилась на снимке из-за тебя, а не потому, что аппарат был в моих руках.

Сдаваясь, Нелл заметила:

— Ладно, если мы так решим, то возникает вопрос: почему? Почему именно эта тень появилась именно в этот момент именно в этом месте и в этот день? Неужели она действительно меня преследует? Раньше я такого не замечала. Да и ты бы обнаружила эту тень раньше на других снимках. Ты ведь не первый раз фотографируешь здание суда?

— Конечно, я много раз его снимала. С людьми и без людей. Но я никогда не замечала никакой тени.

Нелл всмотрелась в фотографию, стараясь разглядеть в тени какие-нибудь определенные очертания, не те, которые ей подсказывало обеспокоенное воображение. Тень слегка напоминала силуэт мужчины, но была вытянута, искажена. И Шелби права, она действительно нависала над ней.

Какая-нибудь добрая душа могла сказать, что тень обвивалась вокруг нее, как будто защищая.

Но Нелл видела, она не защищает, она угрожает.

— У меня от нее какое-то скверное чувство, — призналась Шелби.

Нелл уловила тревогу в голосе и, хотя она разделяла это чувство, все же сказала:

— Тень не может навредить мне.

— Если это тень. Но ведь там нет ничего, что могло бы такую тень отбросить, Нелл. Тогда, может, это что-то другое? И мне кажется, что она может навредить тебе. — Шелби нахмурилась. — Я не хотела ничего говорить, но мне стало страшно. Ты, кстати, не выглядишь такой уж уверенной, что все в порядке.

— Я плохо спала, вот и все.

— Только эту ночь или с тех пор, как вернулась домой?

Нелл пожала плечами. Ответ содержался в самом движении.

— Так ты, значит, веришь в привидения? — мрачно спросила Шелби. — Ну, в таком случае имей в виду, что у меня в доме имеется очень удобная гостевая спальня, которой ты можешь в любой момент воспользоваться.

— Нет, в доме нет привидений, — немного поморщилась Нелл. — Никаких шагов по лестнице, ни звона цепей ночью, ни странных пятен. Я не слышала и не видела ничего необычного.

Она не собиралась рассказывать о явлении своего отца или о том, что могла поклясться, будто кто-то несколько раз прошептал ее имя. Но привидений в доме не было, в этом она была уверена.

Кроме того, несмотря на то, что Шелби в детстве была ей ближе всех, хотя ее и нельзя было назвать подругой, собственная скрытность всегда мешала Нелл рассказывать о своих необычных способностях. Она не собиралась начинать исповедоваться сейчас.

Но Шелби все еще мрачно хмурилась.

— Может, тебе мешают спать слишком натянутые нервы. Нелегко вернуться домой после стольких лет.

Нелл не купилась на робкое приглашение поговорить о своих проблемах, только тоскливо подумала, что же ей мешает — необходимость поменьше болтать на задании или привычное нежелание открыться.

Как бы то ни было, она лишь сказала:

— Я всегда сплю плохо первые несколько ночей на новом месте. Пройдет. И знаешь, это место для меня теперь совсем чужое. Насколько я могу судить, Хейли сменила здесь все, от ковров до обоев. Я не узнаю половину мебели.

— Ей нравилось ходить по магазинам, — усмехаясь, заметила Шелби.

— Это точно.

— В городе поговаривали, что, оставшись с одной только дочкой, ваш папаша расстарался, чтобы удержать ее здесь. Не отказывал ей ни в чем.

Нелл могла бы добавить, что ее сестренка всегда умела оборачивать обстоятельства себе на пользу, но ограничилась лишь тем, что не выразила удивления по этому поводу.

— Похоже, это срабатывало. Я хочу сказать, она выглядела вполне счастливой. Пока не начали перешептываться насчет Глена Сабеллы. И не успели мы оглянуться, как этой парочки и след простыл.

— Наш отец никогда не умел прощать. Если она его чем-то огорчила, он ни на секунду не задержится, тут же выскажется, да еще как!

— И он лишил ее наследства? — Шелби покачала головой. — По-моему, это чересчур. Не лишил же он наследства тебя.

— Я не сбежала с другим… я не сбежала с мужчиной. — Нелл заметила, как сузились глаза Шелби, поэтому она быстро добавила: — Короче, как я уже сказала, я не чувствую себя здесь дома. К тому же у меня столько забот в голове, что в бессоннице нет ничего удивительного.

Шелби несколько секунд смотрела на нее, потом постучала пальцем по фотографии, все еще лежащей между ними на столе.

— И что насчет этого?

— Я не знаю, как это объяснить, — призналась Нелл. — Возможно, мы обе придаем этому слишком большое значение. Мы не можем это объяснить, но не исключено же, что это просто тень.

— А если что-то большее?

— Тогда я понятия не имею, что это такое. Но я знаю одного человека, который сможет помочь. Ты не возражаешь, если я оставлю фото у себя?

— Нет, конечно. Я сделала себе отпечаток, чтобы подумать, а этот можешь взять. — Шелби порылась в сумке и достала конверт. — Я даже захватила негатив. Слушай, а ты мне расскажешь, что выяснит этот твой эксперт?

— Разумеется. — Нелл вложила снимок в конверт с негативом и взглянула на Шелби. Она очень сомневалась, но все же решила довериться инстинкту, поскольку начала об этом думать еще во время первого своего разговора с Шелби.

— Шелби… эти убийства. Они ведь тебя интересуют, верно?

— Меня всегда завораживали тайны, — усмехнулась Шелби. — Чем запутаннее, тем интереснее. А уж тут все так перепуталось, хуже не придумаешь. А почему ты спрашиваешь?

Нелл набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.

— Потому что я хочу попросить тебя об одолжении. И кое-что рассказать.

Дела в пятницу шли ни шатко ни валко, поэтому Нейт Маккарри оставил офис на секретаршу, а сам уехал в город, сказав, что ему надо навестить некоторых клиентов. На самом же деле он собирался выпить кофе и узнать последние новости насчет расследования.

И он был такой не один. В кафе оказалось на редкость много посетителей, хотя время было совсем неподходящее — где-то после завтрака, но еще очень рано для ленча. Поэтому большинство посетителей пили кофе, как Нейт, хотя некоторые заказали и легкую закуску, делая вид, что явились сюда на второй завтрак.

Но в общем и целом никто даже и не думал притворяться.

— Я слышал, копы нашли у Джорджа Колдуэлла кучу всякого припрятанного дерьма, — заявил один, сидевший У стойки спиной к ней, чтобы можно было видеть присутствующих.

— Какого дерьма? — спросил другой.

— Я слышал, порнуху. Очень крутую к тому же.

— Не-а, а мне сказали, он прятал брюлики.

Кто-то рассмеялся, а еще один мужчина, постарше и потяжелее, спросил недоверчиво:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что старина Колдуэлл крал драгоценности? Не говоря уже о том, что он был крайне медлителен. В нашем городке вряд ли отыщется что-нибудь интересное для любителя драгоценностей.

— Многие люди хранят свои сбережения в золоте или камнях, Бен. Ты удивишься, насколько их много.

Бен Хэнкок покачал головой и сказал:

— Это не драгоценности. И не порнуха. Я удивлюсь, если они вообще что-нибудь найдут. Пока, во всяком случае.

— Ладно, тогда чем он занимался, как ты думаешь? Он же должен был во что-то вляпаться, Бен, иначе бы ему башку не прострелили.

Бен пожал плечами и ответил:

— Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что самым большим недостатком Джорджа было его неуемное любопытство. Вечно совал свой нос в дела, которые его не касаются. Что-то постоянно записывал, составлял какие-то списки.

— Но за что же его убили?

— Он мог узнать что-то такое, чего узнавать не следовало, вот и все. Ведь это дело крутится вокруг тайн, так? Стало быть, Джорджа могли убить не за свою тайну, которую он хотел скрыть, а за чужой секрет, который кто-то другой хотел удержать в тайне.

— Кто другой?

— Черт, откуда мне знать? Убийца, наверное.

Кто-то еще вмешался в разговор, проговорив с надеждой в голосе:

— Может, это не насчет тайн. Может, тут обычные дела. Деньги, например.

Нейт Маккарри внес свою лепту в разговор, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком заинтересованно.

— Если верить газетам, людей каждый день убивают из-за денег. Но бывают и иные мотивы. Если вы вспомните трех других покойников, то вспомните, что у двух были тайны, никакого отношения к деньгам не имеющие.

— И то правда, — согласился Бен. — К тому же Джордж давно разошелся со Сью, так что все знают, по какой-то причине брак не задался. Может, это кризис среднего возраста, как она не устает повторять, а может, что-то совсем другое.

Теперь выступила одна из немногих женщин, присутствующих в кафе:

— Я слышала, была еще какая-то женщина, но если так, то он уж точно никому ее не показывал.

— Наверное, замужняя, — догадался Бен. — Или он просто не хотел давать Сью в руки оружия для суда.

Другой мужчина, явно на основе собственного горького опыта, заметил:

— Судья обычно назначает жене большие алименты, если муж гуляет, особенно если все про это знают.

Нейт терпеливо возразил:

— Все так, но разве измена жене, с которой он давно расстался и не живет уже больше двух лет, может сделать Джорджа мишенью для убийцы? Разве это такая уж серьезная тайна или такой великой грех, чтобы за него убивать?

Бен поморщился.

— Господи, да есть ли среди нас такие, кто может сказать, что не имеет за душой хоть маленького секретика или грешка? Если этот тип пользуется таким мерилом, тогда мы все в опасности.

Нейт, стараясь не выказать своего отчаяния, сказал:

— Единственная связь между убитыми, которую полиция обнаружила, это их тайные грехи. Ведь так?

— Они еще ничего не знают про Джорджа, — напомнил Бен.

— Да, но насчет остальных?

— Газеты пишут, что иной связи не обнаружено. Разумеется, неизвестно, всю ли информацию полиция выкладывает прессе. Может, у Итана и его компании есть что-то, о чем они помалкивают.

— Да ни фига они не знают, — заявил кто-то во всеуслышание. — Бегают, свой собственный хвост поймать пытаются, больше ничего. Я так думаю.

Они все еще препирались, когда из кабинки в тени вышел высокий мужчина и направился платить по счету. Он перекинулся парой любезных слов с Эмили^которая вышла из кухни, чтобы взять деньги, затем приветственно махнул рукой остальным и проговорил:

— Приятного дня, ребята. — И вышел из кафе.

Колокольчик на двери блямкнул, официантка вернулась на кухню, а посетители остались сидеть, таращась друг на друга.

— Он был тут все время? — испуганно спросил кто-то.

— Все время, — подтвердил Бен. — Ты что, его не видел там, сзади?

— Нет, Бен, я его там сзади не видел. Господи.

Кто-то пробормотал:

— Надо их всех заставить носить форму, даже детективов.

— Что, совесть беспокоит?

— Черт, да нет. Но он не должен был подслушивать.

— Это часть его работы, — возразил Бен, явно получая удовольствие от всеобщего смятения.

— Чтоб они все сдохли.

Нейт Маккарри выглянул в окно и увидел шагающего прочь детектива Джастина Байерса.

Нейт перепугался.

Он чуть с ума не сошел от страха.

8

— Мне думается, я справлюсь, — сказала Шелби.

— Я за тебя уверена. Но будь осторожна, ладно?

— Буду, но и ты тоже.

Нелл улыбнулась:

— Я буду очень осторожна.

— Рада слышать. И кстати, мое приглашение перебраться ко мне остается в силе. В любое время, даже не сомневайся. Кроме всего прочего, вдруг тебе захочется с кем-нибудь поговорить.

Не успела она произнести эти слова, как они обе услышали через открытое окно кухни резкий свист и затем голос Макса, звавший Нелл.

— Хотя, возможно, с этим у тебя проблем не будет, — пробормотала Шелби, усмехаясь.

Нелл бросила взгляд на конверт, который держала в руке, где, кроме грозной тени, имелось изображение Макса, внимательно наблюдавшего за ней, и сказала:

— Полагаю, бесполезно делать вид, что это случайный визит соседа, зашедшего поздороваться.

— Совершенно бесполезно, — ответила Шелби с ухмылкой, поднимаясь на ноги. — Если у меня что-то будет, я с тобой свяжусь. А пока я удаляюсь. Не провожай меня, просто передай привет Максу, ладно?

Нелл действительно не пошла за Шелби к входной двери. Вместо этого она спрятала конверт в ящик стола и накинула легкую куртку, висевшую рядом с черным ходом. Выйдя из дома, она, как и ожидала, легко обнаружила Макса, который сидел на своей гнедой и держал на поводу оседланную пегую лошадь.

— Я решил, что мы вполне можем выехать пораньше, — заявил он, вместо того чтобы поздороваться.

— Шелби привет передавала, — сухо сообщила Нелл.

Они оба услышали звук мотора маленькой машины Шелби, затем прощальный гудок. Шелби направилась в город.

Макс поморщился.

— Надо мне было сначала позвонить.

Нелл заметила с наигранным равнодушием:

— Как справедливо заметила мэр, если люди увидят нас вместе, то скорее припомнят старую историю, чем подумают об убийствах Шелби, например, решила, что у нас свидание. Я могу с этим смириться, если ты не возражаешь.

Он передал ей поводья от пегой лошади.

— Я на все согласен, если это поможет поймать того, кто убил этих парней.

Нелл решила не слишком задумываться над этим замечанием. Она похлопала лошадь по холке и слегка помедлила, прежде чем сесть в седло.

— А вдруг я двенадцать лет и близко не подходила к лошади?

— Ничего, все мгновенно вспомнишь. Хорошие всадники никогда не теряют своих способностей.

Нелл легко вскочила в седло и разобрала поводья.

— Ладно, признаюсь, я использовала каждый шанс поездить верхом.

— А в Вашингтоне много таких шансов?

— Достаточно К тому же работаю я в пригороде. — Она выдержала короткую паузу. — Как я понимаю, ты все же решил помочь, и к месту некоторых убийств удобнее подъехать верхом.

— Разве я еще не говорил?

«Интересно, как долго он будет дуться», — подумала Нелл. Вряд ли характер у него изменился, тем более что она продолжала держать его на расстоянии. Ну, значит, так тому и быть.

Но легче от этого не становилось.

Она улыбнулась и сказала.

— Наверное, это хорошая мысль в случае первых двух убийств. Тот залив, где утонул Люк Ферье, совсем близко отсюда, так?

— Да.

— Тогда показывай дорогу.

Он молча повернул лошадь и поехал через лес.

Нелл последовала за ним, стараясь приспособиться к легкому шагу пегой лошади и наслаждаясь ровным теплом весеннего утра и чистыми запахами весны. Ей хотелось, чтобы мозг ее был занят пустяками, чтобы он не был открыт и готов к приему всплесков скопившейся энергии. Она плохо спала ночью, чувствовала себя беспокойно, а странная фотография, принесенная Шелби, только усилила ее нервозность. Макс, с молчаливой настойчивостью ждущий ответов, которые она не готова была дать, тоже не улучшал ее настроения.

Вряд ли в таком издерганном состоянии имело смысл ехать на поиски улик, любых — реальных или не совсем. Больше того, это было наихудшее состояние для такой задачи. Уже не в первый раз она засомневалась, права ли была, скрыв от Бишопа, что она слишком увязла в этой ситуации, чтобы успешно справиться с заданием. Но каждый раз она давала себе один и тот же ответ: поступи она так, она только доказала бы, что столь сильно боится своего прошлого, что готова позволить этому прошлому разрушить свое настоящее и будущее.

Она ведь не могла этого позволить, правильно?

Правильно!

Она должна выстоять, чего бы это ей ни стоило. Немыслимо двигаться вперед, пока она не перестанет оглядываться назад, это она знала точно. А ей надо было двигаться вперед. Ради себя, да и ради Макса тоже.

Она уставилась взглядом в его широкую спину и подавила вздох, который расслышало только чуткое ухо пегой лошадки.

Почему все должно быть так дьявольски сложно?

Макс остановился на развилке, повернулся в седле, чтобы взглянуть на нее, и коротко бросил:

— Наверное, они рассказали тебе про дом твоей бабушки?

— Да, рассказали. — Нелл остановила свою лошадь и посмотрела на тропинку, бегущую на юг. В детстве она приводила ее к вскопанному полю и старому дому, где ее бабушка предпочитала жить одна. — Он сгорел.

— Дом после ее смерти пустовал, — сообщил Макс. — Я здесь довольно часто езжу и никогда здесь никого не видел, никаких признаков взлома или вандализма. Насколько мне известно, твой отец и Хейли сюда никогда не заглядывали, после того как вывезли все вещи. Никто из города тоже здесь не показывался, разве какой-нибудь отчаянно смелый подросток.

Нелл прекрасно знала, что с давних пор дом бабушки считался местными ребятишками страшным. Его называли домом с привидениями. К нему смели приблизиться только самые отважные или безрассудные.

— Пожар начался, наверное, года через два. Сгорело все дотла, пока люди сюда добрались. Все считали, что в дом попала молния.

— И никто особо не удивился, — сухо заметила Нелл. — Мол, сам господь карает грешников.

Он поморщился.

— Я действительно слышал, как кое-кто называл это судом божьим. Она ведь делала все возможное, чтобы люди ее боялись, Нелл, ты же знаешь.

— Она была эксцентричная старуха, которая держалась обособленно, потому что ее видения пугали ее. — Нелл, удивленная собственным гневом, постаралась понизить голос. — Некоторые люди не в состоянии приспособиться. Она видела трагедии, которые не могла предотвратить, и пыталась от них спрятаться. Не ее вина, что другие не понимали.

После длинной паузы Макс заметил:

— Ты права. Прости. Слушай, вот по этой тропинке ближе всего к обрыву, но если ты хочешь сначала проехать мимо того места, где когда-то жила твоя бабушка…

— Нет, спасибо. Я предпочитаю заниматься делом.

— Ладно. Тогда нам сюда.

Он поехал по противоположной тропинке, и Нелл последовала за ним, лишь разок бегло оглянувшись. Разумеется, рано или поздно ей придется сюда приехать и взглянуть на пожарище. И все вспомнить. Но ей хотелось сделать это в одиночку.

Она должна быть одна.

— Что у него было?! — Сью Колдуэлл вытаращилась на Джастина изумленными глазами. — Потайное место?

— Ну, не было ли у него местечка, где бы он хранил… вещи, которые не хотел показывать другим людям? — Джастин говорил ласково, успокаивающе.

Внезапно бледное лицо Сью залилось краской, и она сказала:

— Если вы намекаете на то, что нашли у Питера Линча, то я решительно утверждаю, нет. У моего мужа не было грязных секретов, детектив Байерс.

Хотя Джастин ни на секунду не забывал о маленькой черной записной книжке, которую носил с собой, он тем не менее поспешно заверил ее, что он не имел ничего подобного в виду.

— Но даже лучшие из лучших иногда хотят что-то спрятать… от посторонних глаз. Старые журналы, какие-нибудь уже ничего не значащие записки, да мало ли что.

— Я ни о чем таком не знаю, — сурово заявила Сью. — У него точно ничего подобного не было, когда он жил здесь, со мной.

Джастин знал, что у него нет ни единого шанса получить ордер на обыск в доме, в котором Джордж Колдуэлл не жил последние три года. К тому же он пришел к выводу, что человек, занявшийся шантажом, постарается держать компрометирующие материалы под рукой, а не в доме жены, с которой давно расстался.

Поговорив с полчаса со Сью Колдуэлл, Джастин понял, что она совершенно не знала своего мужа. Она казалась человеком, начисто лишенным воображения, который все принимает за чистую монету. Брошенная жена, она до сих пор искренне удивлялась, почему ее бросил муж.

Решив, что больше нечего ходить вокруг да около, Джастин спросил:

— Скажите, это правда, что вы разошлись из-за того, что у вашего мужа была другая женщина?

— Какие глупости! — решительно заявила она. — Просто у Джорджа был кризис среднего возраста. Он купил эту маленькую красную машину, начал всюду ездить, носить крикливую одежду и все такое. Но это же объяснимо. Ему должно было исполниться сорок три, и он не мог смириться с тем, что молодость ушла. Никакой другой женщины не было. Я бы знала.

Джастин сильно в этом сомневался, но спорить не стал.

— Понятно. И вы не знаете, были ли у него какие-нибудь враги. Ну, когда вы еще жили вместе или, может, появились позже, когда он отсюда переехал?

— Безусловно, нет. Джордж был очень славным, все так говорили. — Она неожиданно шмыгнула носом. — Это, должно быть, тот маньяк, о котором все говорят. Это он убил Джорджа. Никто не знает, почему убивают маньяки. Потому что не было никакого повода, абсолютно никакого повода убивать Джорджа.

Джастин умел сообразить, когда надо кончать разговор. Все равно нельзя было убедить Сью Колдуэлл, что у ее мужа мог быть маленький грязный секрет, из-за которого его и убили. Она связывала его смерть с убийством других мужчин только потому, что какой-то маньяк якобы совершал все эти убийства, нападая на случайных людей без всякого повода. А то, что у других жертв обнаружилась тайная жизнь, вовсе не означало, что и у Джорджа она была.

Решив, что ничего больше ему из вдовы не вытянуть, Джастин сказал несколько сочувственных слов и удалился.

Через пятнадцать минут он остановил свою машину у здания, где находилась квартира Колдуэлла, и некоторое время сидел, размышляя. Они уже обыскали квартиру. Допросили соседей. Осмотрели его красную спортивную машину. Частым гребнем прочесали его офис в банке и сейф, который у него там имелся.

И ничего.

Но если Джордж Колдуэлл был шантажистом, где-то обязательно хранятся компрометирующие материалы. У него должны иметься доказательства вины своих жертв, которыми он пользовался, чтобы вытягивать из них деньги.

Джастин все еще сомневался, действительно ли записную книжку послал ему киллер. Но если это так, логично будет заключить, что сам убийца не является жертвой шантажа. Зачем давать полиции улики, которые могут рассматриваться, как мотив убийства?

С другой стороны, это может быть просто ловкий маневр, чтобы сбить полицию с толку. У нее будет на выбор несколько жертв шантажа, и убийца сможет среди них затеряться, привлекая к себе не больше внимания, чем все остальные, и совсем по другому поводу. Вроде как спрятаться на видном месте. Довольно разумное решение.

Естественно, вполне может быть, что разоблачение грехов Колдуэлла для убийцы куда важнее, чем безопасность собственной задницы. Именно поэтому он и послал записную книжку одному из копов. Здесь уже речь может идти об одержимости, граничащей с манией.

Джастин достал маленькую черную книжечку из кармана и медленно перелистал ее. Разумеется, никаких отпечатков пальцев на ней не было. Он воспользовался своим набором для снятия отпечатков, чтобы посыпать порошком каждую чертову страничку, и не обнаружил даже стертого пятна. Это еще раз подтверждало — улика специально подброшена. И человек этот очень и очень осторожен.

Джастин не был твердо уверен, что почерк принадлежит Джорджу Колдуэллу, это еще предстоит выяснить. И раз уж ему приходилось рассматривать шантаж не столько как доказанную вероятность, сколько как неясную возможность, он оправдывал свое упорство в деле Колдуэлла тем, что, если он узнает, почему умер Джордж Колдуэлл, он будет знать больше, чем может сообщить ему смерть других жертв.

Он в это верил. Поэтому не останавливался и продолжал изучать проклятую книжку.

Теперь, когда он задумался о датах, он сумел подобрать имена практически для каждых инициалов, иногда даже не одно, а два или три, но узнать точно, кого именно Колдуэлл шантажировал, можно было, только найдя компрометирующие материалы.

Джастин должен был действовать осторожно, потому что боялся, что шериф Коул узнает о его подозрениях. Пока только шериф подходил к инициалам И.К. А это значило, что Джастин не мог сказать шерифу о маленькой черной книжке. Пока, во всяком случае. Необходимо исключить шерифа из возможных жертв шантажа.

Кстати, и из числа подозреваемых в убийстве тоже.

Джастин снова поднял голову, чтобы взглянуть на дом, где Джордж Колдуэлл жил до своей гибели, мысленно подбросил монету, вздохнул и выбрался из машины. Если Колдуэлл был шантажистом, должны найтись доказательства. Обязательно должны найтись.

Если только Джастин сумеет их отыскать.

— Это случилось в прошлом сентябре, — напомнил Макс, когда они с Нелл остановились в нескольких шагах от обрыва, рассматривая следы на песчаной дорожке. — Надо отдать им должное: полицейские вытянули машину на другую сторону реки, дабы не уничтожить возможные улики, но просто удивительно, что даже сегодня можно еще что-то разглядеть.

Она встала на колени и пальцем провела по четкому следу колеса.

— Это то, что осталось? Других машин здесь не было?

— Думаю, что не было, ведь сюда на машине вообще очень трудно проехать, но абсолютно точно сказать не могу. Я был здесь на следующий день и, как мне кажется, видел эти самые следы. Следы машины Люка Ферье.

— По первому протоколу начальной версией было самоубийство?

— Да.

— Потом решили, что Ферье чем-то опоили и специально направили машину в воду.

— Ну да.

Нелл закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на том, что чувствовала. Она думала, что ей будет трудно, ведь Макс находился так близко. Так оно и вышло, но все равно она ощутила что-то странное, отличное от того, к чему она привыкла, от того, что должна была почувствовать. Создавалось впечатление, что она пытается что-то понять, глядя сквозь густую вуаль То, что находилось с другой стороны, было таким смутным, расплывчатым, как шепот или эхо, что подбираться ближе было страшно.

— Нелл?

— Подожди. Что-то есть… — Она напряженно вслушивалась, казалось, целый час, потом поднялась и тяжело вздохнула.

— Черт возьми.

— Что?

— Слишком расплывчато, не ухватиться. То, что здесь произошло, случилось очень быстро, слишком быстро, чтобы оставить заметный след. — Она хмуро посмотрела на следы шин. — Но по этим следам видно, что он, возможно, пытался остановить машину, прежде чем она рухнула в воду, в противном случае следы не были бы такими глубокими и вряд ли сохранились бы так надолго.

— Тогда это точно не самоубийство, и он не был без сознания, когда машина ушла под воду.

— Эта мысль меня постоянно беспокоила. То, что убийца вырубил Ферье, прежде чем его убить, — призналась Нелл. — Не сходилось с другими жертвами. Ведь если поверить, что Колдуэлл видел убийцу и знал, что его пристрелят, тогда можно предположить, что все четверо понимали, что их ждет, и страдали, перед тем как быть убитыми.

— Ты в эту компанию и отца своего включаешь?

Нелл отрицательно покачала головой:

— Пока нет. Какую бы уверенность я ни испытывала, нет никаких данных, что его смерть была насильственной, тем более что убил его тот же самый маньяк, а не кто-то другой. Пока я не найду доказательства, если, разумеется, я их найду, я должна рассматривать его смерть отдельно от других. — Она пожала плечами. — Может, он кого-то разозлил и заплатил за это жизнью. Он был большим специалистом по этой части — злить людей.

Глаза Макса сузились, но он воздержался от комментариев.

— Но остальные четыре смерти были тщательно спланированы. В деталях. И все жертвы страдали. Что это, часть наказания?

— Похоже на то. Это частично объясняет, почему первая жертва, Питер Линч, умер не в присутствии убийцы. Убийство на расстоянии, кто знает, было ли это частью неудавшегося эксперимента? Убийца мог считать, что так безопаснее для него, не знаю. Но, несмотря на то, что Линч мучился, умирая от отравления, убийце было явно этого недостаточно. Он не счел такое наказание удовлетворительным. Он хотел присутствовать при смерти своих жертв. Хотел видеть, как они умирают.

— Черт. — Макс поморщился и добавил: — Какой-то вурдалак.

— Макс, он убил по меньшей мере четверых, возможно, пятерых. Я бы сказала, что ему нравится убивать, помимо того, что их смерть, вне всякого сомнения, была в его интересах.

— И ты все еще утверждаешь, что это полицейский.

— Бишоп сказал, «скорее всего», и я с ним согласна. — Не дожидаясь ответа, Нелл отошла немного в сторону и принялась критически оглядывать местность. Довольно уединенное место. Не видно ни дома, ни забора, ни вспаханного поля. Трудно добраться. Водитель добирался сюда странными путями через холмы и поляны, даже через кусты. Что его сюда занесло? Ей-богу, добираться верхом значительно удобнее.

С оврага эту часть протоки даже не видна, так что машина Ферье была обнаружена случайно парой подростков, проезжавших здесь на лошадях.

— Что говорит о том, что все это совершает полицейский? — настойчиво спросил Макс.

Он стоял неподвижно, сунув руки в карманы, и, хмурясь, наблюдал за ней.

Нелл чувствовала, что он смотрит на нее, но постаралась ответить спокойно и без эмоций:

— Самое главное — разнообразие методов убийства. Во всех четырех случаях не чувствуется ничего импульсивного, ничего сделанного под влиянием минуты, так что очевидно, что он продумывал каждый шаг. То, что он старался не проявить никакого почерка, который бы мог помочь полиции на него выйти, говорит о том, что он знаком с полицейскими процедурами и знает, как обвести копов вокруг пальца. Более того, он противопоставляет свои навыки и ум противнику, которого он знает лучше всего, то есть другим полицейским.

— Поймайте меня, если сможете, — задумчиво произнес Макс. — Поймайте меня, если ума хватит.

— Именно. Он проверяет их способности. В этом есть и нечто личное, как будто ему одновременно хочется унизить полицию. Опозорить их, раз они не могут его поймать. Я не удивлюсь, если следующей жертвой будет коп. Если мы не остановим убийцу. Мне кажется, у него есть личные претензии к кому-то в конторе шерифа.

— Это твоя идея или Бишопа?

Нелл, усмехнувшись, ответила:

— Это лишь ощущение. У меня это чувство появилось сразу после возвращения. Но ничего конкретного, никаких доказательств.

— Ощущение, которому ты доверяешь.

Она кивнула.

— Ощущение, которому я доверяю. Многое из того, что я делаю, основано на такого рода ощущениях.

— Предчувствие. Интуиция.

— Ты же знаешь, это нечто большее.

Он кивнул, но сказал:

— Все равно это выглядит так, будто ты сама пытаешься предсказать, каким должен оказаться этот тип. Подготовка в ФБР?

— Мы все немного занимались изучением человеческого поведения, не считая занятий психологией. Здесь все так же, как на любой охоте: ты должен понимать свою потенциальную добычу, если намереваешься ее поймать. — Нелл пожала плечами и пошла по направлению к лесу, туда, где были привязаны лошади. — Но здесь нет ничего, за что я могла бы зацепиться. Как насчет дома Ферье? Он все еще пустует?

— Ага. Он его арендовал, но никто туда не рвется после убийства. — Макс последовал за ней. — Владельцы упаковали его вещи и оставили на хранение, поскольку никто из родственников не объявился. Думаешь, ты могла бы там что-то почувствовать?

— Не узнаю, пока не попытаюсь. — Нелл вскочила на лошадь.

Макс последовал ее примеру, и вскоре они уже бок о бок ехали по дороге.

— Отсюда до его дома пара миль, если по прямой.

— Показывай дорогу, — сказала Нелл.

Минут десять они ехали молча. Молчание было довольно напряженным. Нелл это чувствовала. Дорога стала шире, и они смогли ехать рядом. Как только Нелл с ним поравнялась, Макс резко сказал:

— Разве ты мне однажды не говорила, что была экстрасенсом с раннего возраста?

— Возможно. Первое видение, которое я отчетливо помню, случилось, когда мне было восемь. А что?

— Значит, это у тебя врожденное? Или что-то послужило толчком?

Нелл быстро взглянула на него.

— Врожденное. Это же семейная черта, забыл? Возможно, видения посещали меня, когда я была моложе, но я их просто не помню. Это довольно типично для тех экстрасенсов, у кого врожденные способности.

— А обмороки?

— В смысле?

Макс проявил несвойственное ему терпение, спросив вполне спокойно, хотя и с некоторым раздражением:

— Сколько тебе было лет, когда ты в первый раз потеряла сознание?

— Насколько я помню, примерно в том же возрасте, кажется. Никто не рассказывал мне, что такое случалось раньше, но все может быть.

— Значит, они связаны. Твои обмороки и видения.

— Может быть. Есть теория, по которой определенные экстрасенсорные способности проявляются или усиливаются при избытке электрической энергии в мозгу. Возможно, накопление энергии такого сорта может… перегрузить мозг. Своего рода побочный эффект экстрасенсорной активности. Существуют и другие неприятности.

Макс повернулся и внимательно вгляделся в нее.

— Получается, что стресс здесь ни при чем.

Она с трудом улыбнулась:

— Давай скажем, стресс особого свойства.

— А если это будет происходить слишком часто и продолжаться слишком долго? Не может ли это повредить мозг?

— Пока такого не случилось.

Макс вполголоса выругался.

— Но может?

Нелл остановила лошадь.

— Не знаю. Никто не знает. Очень может быть. — Она болезненно отреагировала на его настырность.

Он и сам выглядел основательно рассерженным.

— Тогда какого черта ты умышленно лезешь в ситуации, которые могут привести в действие эти твои способности? Господи, Нелл, это все равно, что играть в русскую рулетку, рисковать жизнью.

— Это моя жизнь, — огрызнулась она. — И, кроме того, это все теория. Никто понятия не имеет, что происходит у меня в мозгу. С другими экстрасенсами то же самое. Никто ничего точно не знает. С медицинской точки зрения все указывает на повышенную электрическую активность даже в тех участках мозга, которые у обычных людей считаются незадействованными. У всех экстрасенсов, кого я знаю, показания такие же. Но что бы там ни происходило, нам это не вредит. Все в нашем подразделении регулярно проходят медицинское обследование. Возможно, наш мозг приспособился перерабатывать излишнюю энергию. Не знаю. Знаю только, что нет признаков органических изменений.

— Пока.

Она глубоко вздохнула.

— Ладно, пока нет изменений. Может быть, их никогда и не будет. А может, я однажды проснусь с поджаренными мозгами. Ты это хотел от меня услышать?

— Я хочу, чтобы ты объяснила мне, Нелл, почему ты так стараешься вызвать явления, которые грозят тебе гибелью.

— Я могу использовать свои способности наилучшим, с моей точки зрения, способом, — ровным голосом ответила она, — или я могу спрятаться от них и от всего мира. Ты это предпочитаешь, Макс? Чтобы я закончила так, как моя бабушка? Спряталась бы в маленьком домишке в лесу, держалась ото всех подальше и жила бы в ужасе перед видениями и явлениями, которые я не могу контролировать?

— Нет, разумеется, нет. Но должна же быть какая-то золотая середина.

— Это и есть моя золотая середина. Я работаю с людьми, которые изо всех сил стараются понять и использовать паранормальные способности, людьми, которые заботятся и беспокоятся друг о друге. И я пользуюсь своими способностями, стараясь научиться их контролировать, чтобы не слепнуть каждый раз, когда это со мной случается. Это тебе понятно?

После длинной паузы Макс кивнул.

— Да-да, это я могу понять. — Он взял поводья и тронул лошадь. — Но это опасный выбор, Нелл.

«Ты и понятия не имеешь, насколько опасный, — подумала она, следуя за ним. — Абсолютно никакого понятия».

9

Было несложно догадаться, почему маленький дом не вызвал интереса у потенциальных арендаторов за несколько месяцев после смерти Ферье. Он, вне сомнения, при постройке предназначался для арендатора-фермера или наемного сезонного работника, который бы работал на близлежащих полях. Он примостился в конце грязной дороги, которая летом станет невыносимо пыльной, и, хотя находился в приличном состоянии, в нем не было ничего привлекательного.

Они привязали лошадей на краю леса, откуда их было видно с дороги, и прошли через заросший травой двор.

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь нас заметил, если бы мы пошли к парадной двери, — заметил Макс, — но там дальше есть парочка соседей, которые могут обратить на нас внимание, если мы уж слишком будем подставляться.

— А этих соседей допрашивали? — спросила Нелл, поднимаясь на заднюю веранду. Она сунула руку в карман куртки и достала оттуда небольшую кожаную сумочку на «молнии».

— Насколько я помню, Итан послал сюда пару своих помощников, правда, поздно. Кажется, никто не заявил, что видел или слышал что-то подозрительное, хотя ты наверняка читала полицейские протоколы и знаешь больше меня. — Он с подозрением посмотрел на маленькую сумочку и добавил: — Это то, что я думаю?

— Вероятно. — Она выбрала подходящий миниатюрный инструмент и, наклонившись, принялась за работу.

— Орудие взломщика?

— Давай скажем, что это приспособление для открывания дверей, и не будем вдаваться в детали.

— Это все на деньги таких налогоплательщиков, как я? — сухо поинтересовался он.

— Нет. Слушай, ты часом не знаешь, когда кто-нибудь в последний раз был в этом доме?

— Не знаю. Тебя Бюро направляло в школу для взломщиков?

— Нас Бишоп научил. Сказал, что может понадобиться. Он оказался прав.

— Он до ФБР был взломщиком?

— Вообще-то, я думаю, что он изучал психологию и юриспруденцию, когда его пригласили в ФБР. Понятия не имею, откуда у него эти навыки.

— А у него их много?

— Кое-что имеется.

Макс нахмурился. В этот момент щелчок возвестил, что Нелл успешно справилась с замком.

— Это же взлом и проникновение, верно?

— Тебя это беспокоит? — спросила Нелл, выпрямляясь и открывая дверь.

— Не очень. — Макс вошел за ней в дом. — Но если Итан или его люди нас здесь поймают, я изрядно влипну, просто по уши.

— Гм-м. Он ведь уверен, что ты убил Ферье, так?

— Хочет быть уверенным Это большая разница.

— Так между вами все еще вражда?

Макс насмешливо спросил:

— Разве Уайд Кивер тебя на этот счет не просветил?

Она слегка улыбнулась:

— Между прочим, просветил.

— Ну да, я так и думал. Он у нас и за телефон, и за телеграф. Самый быстрый способ сделать что-то известным всем. Разве только плакат повесить в людном месте будет быстрее. — Макс пожал плечами — Мы с Итаном уже давным-давно в ссоре И ты знаешь, почему.

Нелл кинула на него взгляд, затем вернулась к осмотру довольно потрепанного интерьера. Изношенная и потертая мебель выглядела тоскливо. Об уюте нечего было и думать. В крошечной кухне только самое необходимое, в гостиной — продавленная тахта и одно выцветшее кресло Через открытую дверь в спальню виднелась древняя железная кровать.

— Ферье явно жил по средствам, верно? — заметила она.

— Скорее всего, сундучил деньги, чтобы потом переехать на юг Франции. Во всяком случае, так я слышал.

Нелл слегка нахмурилась и прошла в спальню, самую личную из всех комнат в доме.

Стоило ей переступить порог, как перед ней что-то мелькнуло — движение, цвет, слабое эхо хрипловатого смеха, запах духов Она сделала всего два шага и остановилась, закрыв глаза и стараясь сосредоточиться. За ее спиной молча стоял Макс, внимательно наблюдая за ней.

На мгновение в голове перепутались цвета и звуки, но затем энергия наиболее напряженных действий в комнате взяла верх, вышла на поверхность сознания, и Нелл внезапно открыла глаза, обнаружив, что голая комната разительно изменилась.

Солнце больше не било в незашторенные окна, стояла ночь, по всей комнате горели свечи, бросая золотистый свет на смятые простыни на постели.

И на двух людей в этой постели.

Мужчину Нелл узнала по фотографиям, которые ей довелось видеть, — темноволосый, широкоплечий, грузноватый, с красивым жестким лицом. Абсолютно голый, он лежал на спине и, ухмыляясь, смотрел в лицо сидящей на нем обнаженной женщине.

Темные волосы женщины струились по ее спине, и она двигалась с жадной настойчивостью, сопровождая движения хриплыми стонами, которые в финале перешли в дикий вскрик освобождения и радости. Она повернула голову, ее блестящие, темные, насмешливые глаза, казалось, уставились на Нелл, и она снова рассмеялась.

«Победа».

«Я победила. Я снова победила».

— Господи!

Собственный голос заставил Нелл очнуться, и она уставилась в потрясении на голый в пятнах матрас на старой кровати. Там никого не было. Никаких смятых простыней. Никаких зажженных свечей, расставленных по комнате и создающих интимную обстановку. Никакого смеха.

— Господи! — тихо повторила она.

— Нелл?

Она медленно повернулась к Максу.

— Что ты видела?

— Хейли. Я видела Хейли.

Перед выходом из дома Шелби на минутку задержалась, чтобы еще раз взглянуть на фотографию Нелл, выходящей из здания суда. Нахмурилась, вглядываясь в снимок. Ничего нового в голову не пришло, только подумалось, что она, возможно, будет жалеть о том, что собирается сделать. Возможно.

Она собрала свои камеры и пошла в город. Все должно выглядеть как обычно, а Шелби знала, как трудно выглядеть обычно, когда у тебя что-то на уме.

Сначала надо пошататься по городу, время от времени делая снимки. Она проводила так большую часть своего дня, так что никто не удивится.

Понятно, что практически все, кого она встречала в первые полчаса в городе, жаждали обсудить убийства. Обнаружилась и еще одна тема для обсуждения.

Нелл.

По меньшей мере четверо остановили Шелби в ее продвижении в центр города, и все они хотели поговорить о Нелл.

— Ты слышала? Нелл Галлахер все время была рядом, разве что не в городе, и ты знаешь, все эти убийства начались после смерти ее отца…

— Я слышал, что она вернулась, потому что знает, кто убийца, Галлахеры ведь всегда все знали…

— Ты слышала? Нелл Галлахер приехала домой не только для того, чтобы утрясти дела с наследством. Она боялась, что появится Хейли и станет претендовать на свою долю.

— Я слышал, шериф попросил ее вернуться, вот что я слышал. Он хочет, чтобы она сказала ему, кто убийца.

Шелби своих теорий не выдвигала, просто слушала, улыбалась, кивала и изумлялась про себя, как это люди умудряются вокруг крошки правды, в данном случае возвращении Нелл, напридумывать столько ерунды. Просто диву даешься, даже страшно становится.

Не надо было быть экстрасенсом, чтобы уловить настроение горожан. Все были напуганы. Они боялись и искали ответов. К сожалению, довольно быстро вместо ответов они начинали искать кого-нибудь, все равно кого, чтобы взвалить на него вину за беспорядки в городе. И в ситуации, когда по городу бродит безликий убийца, до которого не может добраться закон и которому удается избежать наказания, Нелл была самым подходящим кандидатом на эту роль.

Это еще больше укрепляло стремление Шелби выяснить правду.

— Шелби, ты ведь знаешь Нелл Галлахер?

Шелби щелкнула затвором фотоаппарата, чтобы доказать, что у нее есть повод болтаться около здания суда, потому повернулась и улыбнулась шерифу Коулу.

— Разумеется, Итан, я ее знаю. А что? Он слегка поморщился.

— Не знаешь, где она была последние двенадцать лет? Что делала?

— Да нет. Я кое-что слышала, разумеется, в основном от Хейли, пока она не уехала, но сама Нелл ничего не рассказывала. — И спросила более настойчиво: — А в чем дело?

— Просто интересуюсь. — Коул улыбнулся. — Любопытный я, такой уж у меня недостаток.

— Мне казалось, все твое любопытство должно было бы уйти на расследование этих убийств.

Улыбка Итана стала слегка кривой.

— Черт, я же обычный человек. Нелл приезжает в город, все такая же потрясающая и, по-видимому, незамужняя, и все такая же тайна за семью печатями. Во всяком случае, я всегда так думал. Так что мое любопытство вполне естественно.

Шелби подняла брови.

— Тогда почему бы тебе не спросить ее, что она делала все эти годы?

— И дать пищу сплетням? — Голос был таким же кислым, как и улыбка. — Люди и так уже болтают, что Макс бегает за ней, как влюбленный идиот. Не хватает только мне проявить хоть какой-то интерес, и все немедленно соорудят из нас любовный треугольник, придумают эдакую мыльную оперу.

— И впечатление будет обманчивым. Ну, разумеется.

Он прищурился.

— Разумеется.

Шелби решила, что самое время сменить тему.

— Я тут слышала, что ты со своими ребятами не слишком преуспел в расследовании убийства Джорджа Колдуэлла.

— Мы не публикуем в прессе отчеты о наших находках, Шелби.

— А я и не сказала, что я об этом читала, я сказала, что слышала. Сплетни, сам понимаешь. Этого у нас здесь предостаточно. Я всегда считала, что у того, кто так назвал наш город — Безмолвие, было хорошее чувство юмора.

Шериф нахмурился и спросил:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мои люди болтают, где не положено?

Шелби пожала плечами.

— Они расстроены. Это понятно. Возможно, они пытаются оправдаться, когда кто-нибудь пристает к ним с вопросами, что вы все там делаете, чтобы поймать убийцу. Вполне естественно, что хоть и немного, но что-то они говорят. Но могу тебя утешить: никаких подробностей насчет расследования я не слышала. Только общее впечатление неудачи.

— Замечательно. Просто замечательно.

— Ну, это ведь и так очевидно. Помнится, ты никому не предъявлял обвинения в убийстве.

— У нас нет твердых улик, — резко заявил Итан, — что смерть Люка Ферье не самоубийство или несчастный случай.

— Несчастный случай? Итан, да тут любой знает, с какой стороны обрыва машина рухнула в воду. Совершенно ясно, что ехать туда на машине надо очень осторожно и, разумеется, намеренно.

— Но это не исключает самоубийства, Шелби.

— Ну конечно, если начисто забыть о крупном банковском счете и билетах на самолет. Об этом все говорят. Больше похоже, что он собирался улететь отсюда к чертовой бабушке, а не топиться. Не слишком ли это странное совпадение, что человек с такими тайными грешками, как он, кончает жизнь самоубийством, когда других за похожие прегрешения почему-то убивают?

Итан еще сильнее нахмурился.

— Значит, все уже об этом знают, да?

— То есть связывают ли люди убийства с тайными делишками жертв? Конечно. Это ведь серьезные обвинения Для такого городка, как наш. И, судя по тому, что я слышала, каждый мужчина в Безмолвии от восемнадцати лет До шестидесяти копается в своей прошлой жизни, вспоминая, нет ли на его совести чего-нибудь такого, что может превратить его в мишень.

— Еж твою мышь, — с чувством произнес Коул.

— Пока явной паники нет. — Шелби сделала паузу и спросила: — А ты не считаешь правильным попросить о помощи?

— Я не хочу звать сюда посторонних, — с вызовом ответил шериф. — Это наша проблема, и мы с ней справимся сами.

— Я не о посторонних. Я о Нелл.

— Ах да, она, кажется, считается экстрасенсом? Не смеши меня. Я в это дерьмо не верю.

— Тебе и не обязательно верить в инструмент, чтобы его использовать: а вдруг поможет? Известны случаи, когда копы пользовались помощью экстрасенсов, хотя старались не признаваться в этом открыто. Почему бы не попросить ее? Какой может быть от этого вред? Люди и так уже о ней говорят, Итан.

— Да, я знаю.

— Что, если убийца об этом услышит и забеспокоится?

— Ты думаешь, он будет меньше беспокоиться, если я вызову ее в участок для разговора?

— Не надо ее вызывать. Встреться с ней вроде как случайно.

— Да ни к чему это все.

Шелби подвела итог их беседе:

— Значит, ты не хочешь, чтобы люди подумали, будто ты гоняешься за ней, как это делает Макс, и из-за этого не собираешься выяснять, не сможет ли она помочь? Моя мама в таких случаях говорила: пусть у меня дом сгорит, лишь бы у соседа корова сдохла.

Он поджал губы. Упрямая решительность была написана на его лице.

— А мама никогда не предупреждала тебя, что нельзя совать свой нос в чужие дела?

— Много раз.

— Тебе бы лучше ее послушаться, Шелби.

Шериф повернулся и пошел прочь. По его напряженным плечам чувствовалось, что он злится.

Шелби рассеянно сфотографировала его, когда он переходил дорогу, стараясь, чтобы лицо ее не выдало. Во всяком случае, она на это надеялась.

Как, однако, сложно говорить меньше, чем ты знаешь. И она предчувствовала, что дальше станет еще труднее.

И все равно ей казалось, что она получит от всего этого большое удовольствие.

Разумеется, дело очень серьезное, даже смертельно опасное. Но это не уменьшало энтузиазма Шелби.

Она проследила за уходящим Итаном Коулом, повернулась и пошла в противоположном направлении.

Итак, первое задание оказалось легким, но она сомневалась, что таким же легким будет второе.

Макс остановил лошадь и долго молча смотрел на семейное гнездо Галлахеров, потом повернул голову и взглянул на Нелл.

— Я никогда ничего не слышал о том, что Хейли встречалась с Люком Ферье. Он был холостяком, она тоже не замужем. Зачем таиться?

Нелл знала ответ, но объяснять ничего не стала.

— Надо выяснить, не путалась ли Хейли и с другими мужчинами, — сказала она.

— Ты думаешь, она и есть связующее звено?

— Не знаю, что и думать. Но эти мужчины были наказаны за то, что они скрывали. Люк Ферье имел тайную связь с моей сестрой. Выводы очевидны.

Макс нахмурился.

— Все знают, во всяком случае, сейчас, что у Питера Линча была содержанка в Новом Орлеане и что он собирал порнографические снимки самого гнусного характера, но я никогда не слышал, чтобы он встречался с кем-нибудь из местных.

Нелл посмотрела на дом Люка Ферье и тоже нахмурилась.

— Думаю, у него была связь с Хейли, раз уж и тайна его оказалась сексуального характера. И, возможно, у Рэндала Паттерсона тоже. Это ведь он собирал всякие садомазо-хистские причиндалы в подвале, да?

— Он. Насколько мне известно, никто и не подозревал о его маленьких забавах. — Макс недоуменно покачал головой. — Ты серьезно думаешь, что все дело в Хейли?

На этот вопрос Нелл не хотелось отвечать, но она понимала, что придется. Поэтому она лишь вздохнула и сказала:

— Давай постараемся это выяснить. Дом Паттерсона далеко отсюда?

— Нет. А ты всерьез решила там побывать?

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне не надо быть экстрасенсом, чтобы заметить, чего тебе стоят эти видения. Может, лучше подождать, Нелл? Немного отдохни.

— У нас как раз очень мало времени, — с грустью заметила она. — Убийцы такого типа рано или поздно расширяют сферу своей активности. И чем дольше его не поймают, тем наглее он становится. Он может убить кого-нибудь через два месяца, а может и завтра. — Она взглянула на Макса. — Но если тебе надо вернуться на ранчо…

— Нет проблем. У меня хорошие работники, так что работа идет своим чередом, присутствую я или нет. Но мне все же кажется, что тебе стоит немного отдохнуть, прежде чем мы направимся к дому Паттерсона.

Нелл собралась было поспорить, но почувствовала знакомую боль в виске, предупреждающую о приближающемся обмороке. Черт побери, как некстати. Она прекрасно понимала, что Макс будет настаивать на том, чтобы остаться и присмотреть за ней, если узнает, а ей этого не хотелось. Ну совсем не хотелось ей оказаться в беспомощном состоянии в присутствии Макса.

Поэтому она примирительно сказала.

— Думаю, можно будет поехать во второй половине дня. Тем более что у меня здесь куча дел, да и ты, что бы ты ни говорил, должен заглянуть на ранчо. Ты не мог бы вернуться где-нибудь около трех?

— Да, но…

Но она перебила его:

— И не надо снова проверять все окна и двери. То, что, по твоему мнению, я представляю угрозу для убийцы, звучит разумно, поэтому я принимаю все возможные меры предосторожности. И мой партнер поблизости.

— Я никого не видел.

— Ты и не должен его видеть. — Она слегка улыбнулась, чтобы он не обижался, слезла с лошади и передала ему поводья. — Но он рядом, поверь мне.

Макс внимательно посмотрел на дом, будто надеялся кого-то там разглядеть, потом посмотрел вниз на нее и криво усмехнулся:

— И мне все еще не позволено спросить, кто он?

— Отчего же, спроси. Только я не отвечу. Я ведь уже говорила, под прикрытием и означает под прикрытием.

— Я мог бы сказать гадость, но не стану.

— Премного благодарна.

Он подобрал поводья и начал поворачивать лошадей, но, помедлив, будто не мог сдержаться, заявил довольно грубо:

— Я освободился от тебя.

Нелл заставила себя говорить ровно, так, будто это не имело значения:

— Я никогда не ожидала ничего другого.

— Разве?

— Представь себе.

Все еще не глядя на нее, он добавил тем же грубоватым голосом:

— Вернусь к трем, — повернул лошадей и скрылся в лесу.

Она смотрела ему вслед, пока он не исчез за деревьями, затем медленно пошла к дому. Еще до того, как она открыла дверь черного хода, она ощутила, что не одна в доме. Поэтому ничуть не удивилась, увидав своего партнера, который сидел в кухне за столом и пил ее кофе.

— Значит, ты не единственная, кто знает, как справляться с чувствами, своими и чужими, — заметил он. А когда она непонимающе уставилась на него, добавил извиняющимся тоном: — Окно-то открыто. Отсюда, знаешь ли, прекрасно слышно.

— А у тебя чертовски тонкий слух.

— Уж прости. В этой работе мой слух всегда считался плюсом.

Она налила себе чашку кофе и отпила глоток, затем снова почувствовала укол в висок, который напомнил ей, что нужно присмотреть что-нибудь мягкое, на что можно будет свалиться.

— Ладно, не будем об этом. Мне надо тебе кое-что рассказать и показать фотографию. И у меня мало времени.

— Обморок приближается?

— Да.

— Что-то они у тебя зачастили, — озабоченно сказал он.

— Пожалуй, — неохотно согласилась Нелл.

— Потому что видения более четкие? Или потому, что ты вернулась домой?

— Господи, ну откуда мне знать. — Нелл расслабила плечи, чтобы снять напряжение. — Может, и то, и другое. В моем доме не очень-то расслабишься. Ладно, у меня всего несколько минут.

— А если Тэннер вернется, прежде чем ты очнешься?

— Обмороки никогда не длились больше часа.

— Ты хочешь сказать, до сих пор.

Нелл вынула конверт с фотографией и негативом, которые дала ей Шелби, и села рядом с партнером за стол.

— У вас с Максом много общего. Вам когда-нибудь надо сесть и поболтать.

— Буду иметь в виду. — Он взял конверт и открыл его. — Что это?

— Тут у нас может быть проблема.

Он вынул фотографию и вгляделся в нее, затем поднял глаза на Нелл.

— Никакого «может быть». Это та еще проблема.

— Да, именно этого я и боялась.

Джастин дважды обыскал квартиру Джорджа Колдуэлла сверху донизу. Проверил стенные шкафы, простучал стены, поднимал углы ковров, пытаясь найти тайник, который, если и существовал, все никак не попадался ему на глаза.

— Мать твою.

— Знаешь, мы ведь это все уже проделывали.

Он вздрогнул, оглянулся и увидел свою коллегу, детектива Келли Рэнкин, которая стояла в открытых дверях с ироничной улыбкой на лице. Джастин сразу вспомнил о черной записной книжке в кармане и постарался равнодушно пожать плечами.

— Знаю, но я все равно надеялся хоть что-нибудь найти.

— Нашел?

— Нет, абсолютно ничего. — Он снова пожал плечами.

Келли кивнула.

— Мне все время казалось, что мы что-то пропустили. Тебе тоже?

— Черт, даже не знаю. Вообще-то я и сейчас так думала. Иначе мы были бы ближе к раскрытию этого дела.

— Может быть. А может, и нет. Некоторые преступления так и не удается раскрыть.

Джастин в последний раз огляделся и вышел в холл. Закрывая и запирая за собой квартиру, он сказал:

— И еще я думал, что терплю фиаско.

— Не обязательно фиаско. Просто потерял надежду. Мы вовсю крутим колеса, а не трогаемся с места. Люди уже начинают на нас поглядывать, будто мы пустые бездельники.

— Все не так уж плохо. Мы же не выглядим дураками.

— А еще мы никак не можем угодить нашему боссу. Не знаю, заметил ли ты, но шериф начал терять терпение.

— Да, в последнее время он малость раздражен.

Келли с усмешкой взглянула на него. Они спускались по лестнице.

— Прекрати говорить с южным акцентом. У тебя это плохо получается.

— Да, я и сам чувствую. Но я тоже заметил, что шериф Коул последнее время сильно нервничает. Знаешь, ничего удивительного. До этой серии убийств у него под началом был маленький тихий городок. Ни шума, ни гама.

— Я слышала, здесь детективы просто не знали, чем заняться. До того как нас с тобой наняли, здесь был всего один детектив, Мэттью, да и тот больше шпионил для шерифа.

Джастин укоризненно взглянул на нее, и она поморщилась.

— Ты же знаешь, что это правда. Коул следит практически за каждым в своем городе, и Мэттью работает у него подручным. Возможно, это объясняет, почему Мэттью не знает, как надо расследовать убийство, не говоря уж о целой серии.

— Он вносит свою лепту, — возразил Джастин.

— Он делает то, что ему велят, и точка. Никакой инициативы с его стороны. Только мы с тобой круглосуточно просеиваем всю информацию в поисках хоть крупицы данных, землю носом роем.

— Мы пока не накопали ничего полезного.

Келли пожала плечами.

— И все же. Слушай, Джастин, мы тут оба посторонние, новички в городе, нас жители не знают. Может, мы способны быть более объективными, чем остальные? Видеть вещи более ясно? То есть я хочу сказать, что мы должны держать глаза открытыми и не принимать все за чистую монету, и не терять бдительности.

Они уже стояли в фойе здания. Джастин слегка нахмурился и взглянул на нее.

— Ты считаешь, что преступник коп?

— Я думаю, что слишком многие из подчиненных шерифа не проявили должного рвения. Не более того. — Не дожидаясь ответа, она добавила: — Я поставила машину за домом. Увидимся позже, Джастин.

Он остался стоять, глядя ей вслед и хмурясь. Его не удивило, что Келли заметила некоторые странности в проведении расследования. Любой хороший коп заметил бы, а она была хорошим копом. Его удивило, что она выбрала его, чтобы поделиться своим беспокойством.

Именно его.

Не потому ли, что их обоих только недавно наняли, так что слишком мало шансов, что один из них мог быть замешан либо в самих убийствах, либо в попытках прикрыть виновника во время расследования? А если Келли откуда-то знала или догадывалась, что Джастин не совсем тот, за кого себя выдает?

— Вот зараза, — пробормотал он.

Он минуту или две размышлял об этом, потом пожал плечами и пошел к входной двери. «Нет смысла беспокоиться», — решил он. Так или иначе, совет ему Келли дала хороший — держать глаза открытыми и быть бдительным.

Но не о бдительности он думал, шагая к своей машине. Его вниманием завладела потрясающая рыжая красотка, сидящая на капоте, которая приветствовала его улыбкой, заставившей его, по крайней мере на мгновение, забыть о своей безответной любви к Лорен Шампейн.

— Эй, Джастин, не забыл еще меня?

Он откашлялся.

— Привет, Шелби. Что происходит?

— Странно, что ты спросил.

10

Без нескольких минут три Макс подъехал к дому Галлахеров. Он постарался сделать это куда незаметнее, чем несколько часов назад. Он не хотел признаться даже самому себе, что надеялся застать у дома партнера Нелл, но это была не единственная причина.

Главное же состояло в том, что он чувствовал постоянно растущее беспокойство, страх за Нелл, которая рисковала, приехав сюда и занимаясь тем, чем она занималась, и злость на себя за то, что своим демонстративным отъездом несколькими часами ранее он дал ясно понять, что на самом деле чувствует.

Если бы он и в самом деле от нее освободился, не стал бы он ее в этом уверять. Он никогда не умел скрывать своего интереса к Нелл. С того первого лета он сразу же был ею покорен, и его переживания по этому поводу представляли собой сложный узел странных потребностей и чувств, граничивших с одержимостью. Ему удавалось скрывать все это от других только потому, что она настаивала, чтобы их растущая близость оставалась тайной для других. Но между ними самими не существовало неуверенности или колебаний.

Они были рождены друг для друга, и оба это знали так же твердо, как то, что вообще родились на этот свет.

Макс понятия не имел, какой была жизнь Нелл с той поры, как она покинула Безмолвие, равно как он не знал, почему она сбежала тогда, много лет назад, не оставив записки, ничего не объяснив. Но он знал, что сейчас чувствует и что попытки скрыть это обречены на провал.

Естественно, все это его безумно бесило.

Он спешился и привязал лошадей на опушке леса, прошел через небольшой двор к двери черного хода. Она была открыта, только рама с сеткой служила препятствием для кого-либо, пожелавшего войти. Макс негромко выругался и вошел в маленькую прихожую, ведущую непосредственно в кухню.

Он видел ее через дверной проем. Она сидела за столом и говорила по сотовому телефону. Без малейшего удивления она смотрела, как он входит в кухню.

— Да, я знаю, — говорила она в трубку. — Возможно, это пустая трата времени… Может, и буду, кстати сказать. Но нам следует с чего-то начать, а там посмотреть, куда повернется дело.

Она замолчала, и хотя Макс не мог разобрать слов, он слышал, что на другом конце провода ей отвечает мужчина.

— Нет, мы собираемся проверить дом Паттерсона, — сказала она. — Да, сделаю. — Она нахмурилась, вслушиваясь, потом сказала: — Ну, мы же знаем, он рано или поздно проявится. Мне только надо быть осторожной и придумать, что ему сказать. Так что, когда… если он появится, я сориентируюсь на месте.

Она отключилась и сунула маленький телефон в карман куртки, висящей на спинке стула. Макс сразу же бросился в атаку:

— Меры предосторожности? А дверь открыта настежь.

— Я открыла ее всего несколько минут назад, — попыталась она оправдаться. — Я знала, что ты скоро придешь. Кофе еще не остыл. Если хочешь, налей себе.

Поскольку она явно не собиралась возвращаться к более раннему разговору, он с радостью принял предложение. Кивнул и пошел наливать кофе.

— Ты говорила со своим боссом?

Она кивнула:

— Да.

— Что подразумевалось под пустой тратой времени?

— Поиски Хейли. Бишоп попросит кого-нибудь в Квонтико найти ее.

Он удивленно спросил:

— Потому что она путалась с Люком Ферье?

Макс ни секунды не верил, что Хейли может оказаться связующим звеном в этой серии убийств.

— Вполне веская причина, чтобы постараться ее найти, — твердо ответила Нелл. — И спросить, что ей известно.

— Так ты действительно не поддерживала с ней никакой связи?

Нелл покачала головой.

— Кивер сказал, что отец якобы получил от нее какое-то письмо после отъезда, в котором она сообщала, что не вернется никогда, и просила его не искать ее. Именно тогда он и вычеркнул ее из завещания, так что, возможно, в этой записке было что-то еще, что окончательно вывело его из себя, не знаю. Я даже не знала, что она уехала. Это выяснилось только из разговора с Кивером после смерти отца.

— Откуда Кивер знал, как тебя найти?

— Он не знал. Я сама позвонила.

— Почему?

Нелл вздохнула и тихо сказала:

— Я знала, что отец умер. Чувствовала. Слушай, давай сменим тему. Пожалуйста.

У Макса тоже были настолько натянуты нервы, что он не смог отступиться, зная, насколько это важно. Он настойчиво спросил:

— Ты говорила, что ненавидела его, так почему тогда тебя расстроила его смерть?

— Я не сказала, что расстроилась. Просто почувствовала.

— Что почувствовала? Почувствовала, как он умирает?

— Почувствовала… что его нет. Макс…

— Ты так говоришь, будто была связана с ним все эти годы.

— Каким-то образом так оно и было. Узы крови, Макс. Как ни крути, от них никуда не денешься.

— А как насчет бабушки? Ты тоже почувствовала, что ее нет?

— Нет, — с явной неохотой ответила она.

— Только насчет отца?

— Только отца.

— Тогда здесь дело не в узах крови. Ты же говорила, что он не носил проклятия Галлахеров, что он не был экстрасенсом?

— He был.

— Но ты почувствовала, как он умер?

Она выдержала паузу, чтобы сбить нарастающий ритм его вопросов, и сказала:

— Не надо сейчас об этом, Макс. Не время. Я приехала работать и на работе должна сосредоточиться. Ведь под угрозой жизни людей. Если хочешь мне помочь, прекрасно. Если нет, убирайся ко всем чертям из моего дома и впредь держись от меня подальше.

Ее упрямство разозлило его, но он постарался сдержаться.

— Хорошо, Нелл, но скажи мне, по крайней мере, одну вещь.

— Я сначала должна услышать, что ты хочешь спросить.

— Пообещай мне, что ты ответишь на мои вопросы, прежде чем сбежишь снова. На несколько вполне резонных вопросов. Мне думается, что ты должна это сделать.

— Я думаю, что действительно должна дать тебе объяснение. И ты его получишь. Макс. До моего отъезда из города. Согласен?

— Полагаю, выбора у меня нет.

Нелл, как будто не замечая его явного недовольства, кивнула.

Макс глубоко вздохнул и постарался говорить как можно спокойнее:

— Так кто, ты думаешь, должен появиться?

— Итан.

— Итан? С чего бы?

— Проклятие Галлахеров. — Она криво улыбнулась, когда он наконец тоже сел за стол. — Итан в него не верит, но мы всегда знали, что от отчаяния он может все же прийти ко мне за помощью. Разумеется, если он сам не убийца. Если же убивал он, то может объявиться, чтобы узнать, что мне известно.

— И почему твой босс считает, что он придет?

— Это логический вывод.

Макс чувствовал, что тут кроется нечто большее, но решил не спрашивать.

— Кстати, — сказала Нелл, — как ты думаешь, Итан способен убить?

— Убить — да. Но что касается этих убийств — нет, — ответил Макс.

— Почему нет?

— Если честно, то мне кажется, что у Итана на такое не хватит воображения. Он человек прямой, никогда не скрывает своих симпатий и антипатий, о чем мне известно лучше других. Скрытность ему не свойственна. К тому же если вы со своим боссом правы насчет каких-то тайн, из-за которых весь сыр-бор, то я очень удивлюсь, если у Итана таковые имеются.

— Предположим, что это не он, — задумчиво сказала Нелл. — Тогда как ты думаешь, ему может прийти в голову, что убийца — полицейский?

— Не знаю. Но в одном я довольно твердо уверен. Когда дело касается поисков правды, он не остановится, пока ее не найдет. И неважно, кто попадется по дороге.

Бишоп рассматривал фотографию, только что полученную по компьютеру и отпечатанную на цветном принтере.

— Будь оно все проклято, — тихо произнес он.

Тони подошел и вглянул через его плечо на Нелл, спускающуюся по ступенькам здания суда, на тень, нависающую над ней.

— Это что, привидение?

— Нет.

— Тогда что это такое, черт возьми?

Бишоп с мрачным лицом протянул ему фотографию.

— Это зло.

Тони перешел на другую сторону стола для заседаний, сел и, нахмурясь, уставился на снимок.

— В самом деле? В каком смысле? Сила? Присутствие?

— Возможно, и то, и другое.

— Нелл это почувствовала?

— Нет. И это больше всего меня беспокоит.

— Кто фотографировал?

— Ее приятельница, которая посчитала его настолько необычным, что решила показать Нелл.

— Тоже экстрасенс?

— Нелл говорит, что нет. Значит, камера поймала нечто, что было там вполне реально, хотя и не видно простому глазу.

Тони положил фотографию на стол и откинулся на спинку стула, хмурясь все больше.

— Нелл чувствительна к событиям, может ощутить энергию, оставленную в помещении в результате сильных эмоций, и понять, что там происходило, это ведь правда?

— Правда.

— А как насчет чувства паука?

Бишоп кивнул.

— Она умеет усиливать свои ощущения, если сосредоточится. Так что кому-нибудь или чему-нибудь подкрасться к ней незаметно очень трудно, если ты это имеешь в виду.

— Ну да. Но это… все-таки прокралось. Прямо-таки нависает над ней и выглядит отвратительно. — Тони постучал пальцем по фотографии. — Именно поэтому ты считаешь, что это не привидение?

— Отчасти. Бестелесные духи, — это просто сгусток энергии, так что Нелл наверняка бы что-нибудь почувствовала.

Тони нахмурился.

— То есть она бы знала, что где-то рядом дух, хотя она и не медиум?

— Думаю, да. Насколько мы можем судить, ее способности уникальны, мы даже выдвинули несколько теорий, но не успели большинство из них испытать. Вполне вероятно, что энергетика привидений и других бестелесных духов близка к тому, с чем легко контактирует ее разум, так что она хотя бы должна подозревать об их присутствии. Она не может вступить в контакт с духом, как делают медиумы, но она ощущает его присутствие.

— Но здесь она ничего не ощутила. Здесь что, иная энергетика?

— Это не привидение и не дух, и это где-то существует физически. Астральная проекция, Тони. Выход из тела.

— Ты хочешь сказать, что это духовная энергия кого-то, кто жив-здоров и процветает в Безмолвии?

Бишоп кивнул:

— Во всяком случае, жив. Насчет здоров можно поспорить.

Тони немного подумал, потом сказал:

— Ты говоришь, что это зло. Почему?

— Взгляни на его форму, насколько она удлинена и искажена. Она лишь немного напоминает человека. Нормальная астральная проекция, если ее вообще можно увидеть, принимает вполне определенную форму того тела, которое лучше знает, то есть того физического тела, которое она занимает. Иными словами, то, что ты сможешь увидеть, напоминает человека, которого оно представляет.

— Этот же, — пробормотал Тони, — какой-то монстр.

— Вот именно. Это проекция крайне возбужденного разума. Более того, взгляни на его величину, на угрожающую позу. Для того чтобы проецировать нечто такого размера на любое расстояние, требуется неимоверная энергия разума, а это значит, что мы имеем дело с крайне мощным и крайне темным интеллектом.

— Так что это не что-то, попавшее в ловушку в этом здании?

— Нет.

— Значит… оно следит за Нелл.

— Похоже на то.

— И мы о нем не знали.

— Мы, — мрачно подтвердил Бишоп, — о нем не знали.

Тони поморщился.

— Твою мать. Полагаю, мы можем считать, что, скорее всего, это и есть тот убийца, которого они там пытаются поймать?

— Есть чертовски большая вероятность, что это он. Мне нравятся удачные совпадения, но я сильно сомневаюсь, что в Безмолвии действуют одновременно две злые силы, и что одна из них, причем не та, за которой мы гоняемся, сосредоточилась на Нелл.

— Понятно. — Тони глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — И, думаю, будет глупо предполагать, что это таскается за ней потому, что ей очень идут джинсы.

— Скорее всего. Возникает вопрос: зачем оно следит за Нелл? В городе разгадали, кто она на самом деле? Или оно интересуется ею по какой-то совсем другой причине?

— А она никак не может это выяснить? Как-нибудь, чтобы убийца ничего не заподозрил?

Бишоп покачал головой:

— Я ничего не могу придумать. Она может все время держаться начеку, обострив все свои чувства, но это чертовски опасно. Пусть она не настоящий медиум, но, если она прикоснется непосредственно к чему-то столь темному, она окажется мишенью для интенсивного воздействия — психического и физического. В лучшем случае он узнает, кто она на самом деле такая, узнает, что она ищет именно его.

— А в худшем?

— В худшем… если он настолько силен психически, как я думаю, и Нелл откроет ему свой разум, если эта фотография свидетельствует о настоящей, контролируемой астральной проекции и не является одиночным, кошмарным событием, если он по какой-то причине сконцентрирует на Нелл свое внимание, тогда она, несомненно, в опасности. И эту опасность нельзя остановить пулями или полицейской бляхой.

— Больно много «если», — заметил Тони.

— Знаю. Дело в том, что мне кажется, все именно так и есть там, в этом Безмолвии.

— Значит, мы имеем дело с очень злобным и извращенным убийцей, который не только полицейский, но еще и экстрасенс. Я что, стал параноиком, или вселенная в последнее время получает удовольствие, нагромождая перед нами одну неприятность за другой?

— Разумеется, ты параноик. Но это не означает, что ты не прав. — Бишоп беспокойным движением провел пальцами по волосам и нахмурился. — Знаешь, зло — это что-то за пределами нормального, во всяком случае, того, что обычные люди считают нормальным. И, наверное, нам следует считать тех сволочей, за которыми мы гоняемся, экстрасенсами, пока не будет доказано противоположное.

— Может, время сэкономим, — кисло заметил Тони.

— Посмотрим, что будет происходить в Безмолвии. Я уже почти решил отозвать оттуда Нелл, — сказал Бишоп.

— Видишь ли, она теперь считает, что этот убийца вполне мог начать свою игру с убийства ее отца. Учитывая это, ты полагаешь, что она согласится все бросить?

— Нет. Черт возьми.

— И она уже там и во все эти дела влезла с головой. Она уже стала частью этих событий…

— Ситуация серьезно ухудшится, если уберу оттуда ее. И даже если отзову оттуда хоть кого-нибудь. Я понимаю. Понимаю.

— А Нелл знает, что ей следует остерегаться?

— Ее предупредили, да что толку. Все равно ей будет невероятно сложно, а то и невозможно защитить себя, если она не будет твердо знать, почему этот ублюдок оказывает ей такое внимание.

Тони подумал и сказал:

— Кто-нибудь другой может служить ей щитом?

Бишоп отрицательно покачал головой:

— Помнишь, что случилось с Мирандой, когда она попыталась заслонить щитом свой собственный разум? Когда я пытался сделать то же самое? Все экстрасенсорные ощущения оказались подавленными, почти отрезанными, и в результате мы ослепли, на самом деле ослепли. Мы можем себя защитить или можем использовать наши способности, но не то и другое одновременно. Нелл необходимо сохранить преимущества ее паранормальных способностей, чтобы разобраться, что происходит в Безмолвии, поэтому она не может, не должна их приглушать. Она в состоянии попытаться сосредоточиться на определенном месте в определенное время, но больше она ничего не в состоянии контролировать.

— Это трудно назвать защитой, — заметил Тони.

— Разумеется, это никакая не защита.

Через несколько секунд Тони заговорил снова:

— Она сама это выбрала, босс. Ты ей не приказывал. Ты ведь никогда не отдаешь нам приказаний.

— Ты думаешь, от этого легче, Тони? — очень тихо спросил Бишоп.

Тони быстро понял, что сказать ему нечего. Ничего такого, что могло бы помочь.

Абсолютно ничего.

Дом, в котором жил Рэндал Паттерсон, был большим для одного человека. Нелл вспомнила его личные пристрастия и не удивилась тому, что дом стоит довольно обособленно, далеко от других строений. В этой сельской местности не существовало ничего, что можно было бы назвать поселком, так, разбросанные на разном расстоянии друг от друга дома и ведущие к ним дороги. Дом Пат-терсона угнездился в самой середине восьмидесяти акров земли, вдали от дороги, откуда его могли бы увидеть прохожие.

— Наверное, его устраивала такая обособленность, — с кривой усмешкой заметил Макс, когда они привязывали своих лошадей у дома, построенного в средиземноморском стиле.

Они пошли к дверям по аккуратно подстриженной поляне.

— Наверное. Никто не услышит криков из подвала, — согласилась Нелл и тут же спросила: — Ты уверен, что здесь никто не живет? Все вокруг в идеальном порядке.

— Рэндал заключал контракт на садовое обслуживание по сезонам, так что до конца года он успел заплатить. — Макс передернул плечами, когда Нелл вопросительно взглянула на него. — Те же команды работают у меня на ранчо, это они рассказали. В доме все должно быть так же, как в день смерти Рэндала. Дом — его собственность, а наследников нет. Единственный родственник живет на Западном побережье, и поговаривали, что он заинтересован только в деньгах, которые останутся, когда все утрясется.

Нелл постояла немного на выложенной красивыми каменными плитами веранде и мрачно заметила:

— Просто удивительно, что кто-то настолько вышел из себя из-за пары пустяковых секретов. Тем более что в Безмолвии ни одна тайна долго тайной не остается.

— Что тут сказать? Адвокатом Рэндала был Уайд Кивер.

— Ну разумеется. — Нелл вытащила свой набор инструментов и принялась открывать дверь.

— Думаешь, это удачная мысль? — поинтересовался Макс, наблюдая за ее манипуляциями.

— А почему нет? Если ты против взлома и проникновения, жди здесь.

— Я не про то. Ты помнишь, Рэндал умер всего два месяца назад и именно в этом доме. Да еще все эти садистские игры, которыми он увлекался в подвале. Если ты включишься в…

— Макс, я не ощущаю боль других людей. Не переживаю воспоминаний о ней. Когда у меня видение, это напоминает кино. Я всего лишь зритель.

— Ты сказала, что ощутила чувства твоего отца, когда его увидела.

— Ощутила, но это всего лишь отстраненное знание — восприятие и понимание. Я не испытываю те же чувства.

Это несколько успокоило Макса, но не совсем.

— И все же видения тебя выматывают.

— Необходимо сосредоточиться, как при любом другом умственном или физическом усилии. Естественно, от этого устаешь.

Макс по ее голосу понял, что она недовольна, и решил сменить тему.

— Кстати, это последнее место убийцы из нашей серии, куда я могу тебя доставить верхом и незаметно. Жена Питера Линча все еще живет в том доме, где он умер, а у Джорджа Колдуэлла квартира была в городе. Ни в одно из этих мест мы не сможем попасть, не споткнувшись о полицейского.

— Ну, если шериф обратится ко мне за помощью, я предложу ему начать с этих двух мест.

Макс дождался, когда она откроет дверь, и сказал:

— Ты сказала «если», но ведь имела в виду «когда», правильно? Ты уверена, что он обратится к тебе за помощью.

— Я не знала об этом, когда сюда приехала.

— И поэтому ты попросила меня помочь тебе, немного погодя я это сообразил. А теперь, когда ты знаешь, что Итан появится?..

Нелл толкнула дверь.

— Он может отвести меня туда, где произошли другие убийства. Он даже может поделиться со мной подробностями расследования. Детали помогут мне быстрее обнаружить убийцу, — сказала она.

Ее спокойные слова несколько смягчили неловкость ситуации. Макс видел, что она не хотела ссоры и именно поэтому добавила:

— Какими бы ни были твои разногласия с Итаном Ко-улом, он все еще шериф в этом городе, и он может помочь мне выполнить работу, ради которой я сюда приехала.

— Ты хочешь сказать, если убийца не он?

— Ты что, передумал? — ответила Нелл вопросом на вопрос.

Макс сердито сказал:

— Я не верю, не могу поверить, что он убил четверых. Пятерых, если считать твоего отца. Но это не значит, что он не опасен, Нелл.

— Постараюсь не забывать об этом. — И она вошла в дом Рэндала Паттерсона.

Макс шел следом, прекрасно сознавая, что не имеет права задавать ей вопросы или возражать против каких-то ее действий, неважно, какие формы эти действия примут — будет ли она пользоваться своими особыми способностями или станет прогуливаться по Главной улице под руку с Итаном Коулом. У Макса было свое собственное мнение насчет ее настойчивых попыток держаться отстранение. Он был уверен, что она старается соблюдать между ними дистанцию, чтобы никакие прошлые их отношения не мешали ей выполнять задание.

Она ясно дала понять, что не намерена сейчас говорить о былом, и, пока она так держалась, у Макса не было никакой надежды сократить эту дистанцию, не говоря уже о том, чтобы влиять на решения Нелл. Если он станет слишком сильно давить на нее, она вполне способна связаться со своим боссом или партнером-невидимкой, и в результате Макса куда-нибудь упрячут на то время, пока она работает.

Двенадцать лет назад молоденькая девушка не смогла бы так поступить, но эта женщина, безусловно, сможет. И именно так она и сделает.

Пока они стояли в холле дома, явно прошедшего через руки профессионального декоратора, Нелл сказала:

— Сначала я хочу побывать в хозяйской спальне и ванной комнате, ведь он там умер. Хотя ничего ценного я там узнать не рассчитываю.

— Почему? — спросил Макс, двигаясь за ней по холлу в сторону спальни.

— Потому что он погиб от удара электрическим током. Любой всплеск электричества в определенном месте обычно нарушает энергетическую картину данного места.

— Жаль.

Он остановился в дверях и следил за тем, как Нелл ходила по очень элегантной, но абсолютно безликой спальне. Несмотря на ее утверждение, что ей вряд ли удастся здесь что-либо узнать, Макс внимательно следил за малейшими изменениями ее лица и спросил сразу же, как только заметил, что она нахмурилась:

— Что?

Нелл сказала больше себе, чем ему:

— Опять это странное ощущение. Как будто все отдалилось.

— Опять? Это не из-за электричества?

Она взглянула на него, снова нахмурилась и направилась в ванную комнату.

— Разве что там, у обрыва, где погиб Ферье, тоже присутствовало электричество, потому что я и там это ощущала.

Макс еще не успел привыкнуть к ее способности с осторожностью относиться ко всему, что казалось ей необычным. Он вошел в комнату, чтобы лучше видеть Нелл.

— Тогда в чем причина?

— Не знаю. — Нелл взглянула на аккуратную тумбочку под раковиной, на сделанные на заказ полотенца, висящие в идеальном порядке, свечи и несколько декоративных баночек и бутылочек, расставленных вокруг ванны. Она взяла одну баночку, несколько секунд изучала кристаллы содержащейся там соли, затем снова поставила и открыла шкаф с бельем. — Паттерсон ведь не был женат? — спросила она немного погодя.

— Ну, как тебе сказать, — ответил Макс, пожимая плечами. — Вообще-то был. Много лет назад. Но когда я учился в колледже, он уже развелся окончательно, и жена его сразу же уехала из города. А что?

— Он с кем-нибудь встречался? То есть открыто?

— Его жизнь, известная всем, ограничивалась церковными собраниями. Это одна из причин, почему его игровая комната в подвале оказалась такой неожиданностью для местного населения.

Нелл сунула руку в шкаф и вытащила оттуда наполовину пустой флакон лавандовой соли для ванны.

— Полагаю, ты никогда не замечал, что от него пахнет лавандой?

Макс поднял бровь и ответил:

— Извини, не замечал.

Если ее и позабавил его ответ, она ничем этого не показала Довольно мрачным голосом заметила:

— Надо сказать, несколько необычный аромат для мужчины.

— Разумеется. Но если вспомнить, что нашли в его подвале, станет ясно, что женщины в его доме бывали время от времени.

Все еще хмурясь, Нелл положила назад флакон и закрыла дверцу шкафа.

— Да, это сомнению не подлежит.

Макс попятился в спальню и, когда Нелл вышла за ним, сказал:

— Но никто не знал, что это были за женщины. Тебя это беспокоит?

— Его убили давно, в январе, Макс. А городок тут маленький. Если у Рэндала Паттерсона имелись все эти годы несколько добровольных партнерш, вне сомнения, хотя бы одна должна быть известна.

— Видишь ли, даже в наше вполне вольготное время есть вещи, которые люди предпочитают держать в тайне, а садомазохистские игрища явно относятся именно к таким вещам, причем занимают одно из первых мест. Может, женщины стыдились или боялись последствий, потому и молчали.

— Да, может быть.

— Возможно, была всего одна женщина, которая посещала Рэндала по субботним вечерам в течение многих лет. Если речь идет о необычных сексуальных потребностях, то отношения, как правило, длятся дольше. И если была только одна партнерша, то, черт побери, наверняка она не захотела, чтобы о ней узнали.

Нелл кивнула:

— Разумно.

— Господи, — воскликнул Макс, сам удивившись своим словам, — да сколько может найтись женщин в таком небольшом городке, которые согласились бы на подобные штуки!

— Это ты мне скажи.

Он покачал головой, надеясь, что Нелл спрашивает из чисто спортивного интереса.

— Понятия не имею, поскольку сам такими делами не интересуюсь. Но я бы очень удивился, если бы таких обнаружилось много.

— Я тоже. Как пройти в подвал?

— Поскольку я сам там не был, то не знаю.

Макс понимал, что говорит обиженным тоном, но ничего не мог с собой поделать. В душе он в очередной раз дал себе клятву постараться так явно не выказывать свои чувства.

Нелл бросила на него взгляд, который он не смог бы понять, даже если бы от этого зависела его жизнь, и вышла из спальни со словами:

— Обычно в подвал ведет какая-нибудь лестница у кухни.

Она легко нашла эту дверь недалеко от прачечной. На двери красовалась большая щеколда. То, что скрывалось за дверью, оставалось тайной даже внутри дома.

— Заперта?

— Не должна бы, ведь полиция тут побывала. — Дверь оказалась открытой, так что Нелл решительно толкнула ее, зажгла свет и стала спускаться по ступенькам.

Максу не слишком хотелось на все это смотреть по самым разным причинам, но главным образом из-за сексуального характера того, что их там ждало. Нельзя сказать, чтобы его легко было смутить, и он ни в коем случае не был ханжой, но он слишком остро ощущал присутствие Нелл и слишком хорошо помнил, что между ними когда-то было, чтобы спокойно стоять и разглядывать комнату, предназначенную для плотских наслаждений другого мужчины.

Особенно если учесть, что в помещении стоял густой запах секса.

Это было первым, что он заметил, — сильный, горьковатый запах пота и других выделений, которые мешались с запахом кожи и резины. Он еще не дошел до конца лестницы, но уже старался изо всех сил подготовить себя к тому, что ему придется увидеть.

Но это совершенно не помогло.

11

— Милостивый боже! — Собственный голос показался Максу странным, хотя ничего удивительного в этом не было.

В подвале не было окон, но резкий свет флуоресцентных ламп освещал все с предельной четкостью. Подвал не был полностью отделан, пол цементный, стены не окрашены, и все канализационные и водопроводные трубы, проходящие по потолку, ничем не прикрыты.

В дальнем углу стояли водонагреватель, печь и нечто, напоминающее морозильную камеру, отгороженные восточной ширмой с непристойными рисунками. В ближнем углу стояла роскошная кровать красного дерева с великолепным постельным бельем темного цвета. Имелся даже столик с прелестной лампой под абажуром, стоящий рядом с кроватью.

Под лестницей у одной стены обнаружилось изолированное помещение, скорее всего, ванная комната или просто душ, Макс не мог точно разглядеть с того места, где они стояли. Во всяком случае, это было куда менее интересным, чем остальные вещи в подвале.

Яркий восточный ковер лежал в центре большого помещения. На нем были разложены самые разные инструменты и приспособления.

Там были вещи, применение которых Макс даже не хотел пытаться определить. На стене на крючках висели разные предметы, сделанные из кожи или украшенные кожей и серебряными кнопками. Стояли большие деревянные скамьи, снабженные приспособлениями для закрепления кистей рук и щиколоток ног. Причем расположено все это было так, что тело закреплялось в максимально неудобном и болезненном положении. Были какие-то инструменты в форме буквы X, еще один напоминал древние сапоги, третий имел форму деревянной лошади, причем под седлом.

Были и другие предметы, формы которых подсказывали их назначение. На полках были разложены искусственные пенисы самой разнообразной величины и окраски, а также свернутые кожаные плети и черные повязки на глаза.

Максу было совестно, что он не удержался от восклицания, поэтому он не смел взглянуть на Нелл.

— Ну что же, — заметила она довольно сухо, — по крайней мере, он не занимался этим на улице и не пугал лошадей.

Макс неожиданно рассмеялся:

— Значит, вот ты как к этому относишься? Живи и дай жить другим? — Он наконец рискнул взглянуть на нее и увидел на ее губах кривую усмешку.

— А почему нет? — ответила она. — Мне довелось гоняться за слишком большим числом настоящих животных, отнимавших жизнь у людей ради своих гнусных Целей, чтобы меня шокировало то, чем взрослые люди Добровольно занимаются за закрытыми дверями.

— А если не добровольно?

— Тогда вопрос стоял бы иначе. — Нелл огляделась, и Улыбка исчезла с ее лица. — Но я не верю, что здесь делалось что-то против воли участников затеи.

— Не веришь? Только не говори мне, что в этом месте не сохранилось энергетической картины, в которой ты могла бы разобраться.

Она, прежде чем ответить, бросила на него быстрый взгляд.

— Пока не знаю. Я, собственно, занималась попытками установить защиту, чтобы контролировать свои способности.

— Чтобы тебя не надули?

— Вот именно. — Она отошла от лестницы и встала на край ковра в центре подвала. — Однако…

Макс тоже шагнул вперед, чтобы видеть ее лицо, когда она закрыла глаза и сосредоточилась. Он уже начал постепенно привыкать к ее видениям, поэтому не удивился, что, когда она открыла глаза, взгляд ее был отсутствующим и как бы остекленевшим, будто она смотрела в недостижимую для простых смертных даль.

Как обычно, у него возникло сильное желание коснуться ее, как-то поддержать, потому что ему постоянно казалось, что без якоря она уплывет от него в неизвестность Это стремление было таким сильным, что он даже сделал шаг к ней и протянул руку, чтобы схватить ее за запястье.

Он не сделал этого только потому, что она повернула голову и посмотрела не на него, а сквозь него, причем глаза ее были такими темными, что напоминали бездонные глубины горного озера. Прошло несколько секунд. Сначала выражение ее лица было удивленным, неуверенным, как будто она смотрела на что-то, чего ей вовсе не хотелось видеть.

Она снова повернула голову, обежала взглядом комнату, прошло еще несколько секунд, и она неожиданно вскрикнула, щеки залились краской, которая отлила от ее кожи еще стремительней, чем появилась. Нелл стала бледной, как полотно. Определенно, то, что она увидела, было для нее внезапным и нежданным шоком.

Макс взял ее за руку.

— Нелл?

Как тогда, в лесу, она не сразу отозвалась. Она стояла неестественно неподвижно, не мигая, а глаза с каждой секундой становились все темнее.

Прошла минута.

Две минуты.

— Нелл?

Он схватил ее за другую руку и повернул лицом к себе. Она была как тряпичная кукла, без костей, без воли, без сознания возможной опасности. Это напугало его до смерти.

— Черт побери, Нелл… — Макс встряхнул ее.

Она моргнула и удивленно взглянула на него. Глаза постепенно светлели и обретали свой нормальный зеленый цвет. Но она явно была в смятени-и, а лицо оставалось очень бледным. Слишком бледным.

— Макс? Что…

— Ты в порядке?

— Разумеется, я в порядке…

Не успела она проговорить эти слова, как сморщилась и вскрикнула явно от боли. Она коснулась левого виска, машинально массируя его.

— Нет, — прошептала она.

— Нелл, что случилось?

— Это так не происходит, не должно так происходить…

— Нелл…

— Без предупреждения… — пробормотала она, взглянула на него со странной смесью злости и беспомощности, закрыла глаза, вздохнула и обмякла в его руках.

Нейт Маккарри совсем не был уверен, что поступил правильно, но ведь должен он себя защищать? Должен! И что еще он мог сделать?

После недолгих размышлений он решил, что он не может рассказать то, что знает, шерифу. Если подозрения Нейта в этой области обоснованны, Итан Коул знал не меньше его и не распространялся на эту тему, потому что тоже боялся.

Это до известной степени утешало, главным образом потому, что все знали, как нелегко запугать Итана.

Поэтому Нейт тщательно перебрал всех полицейских в местном управлении и договорился о встрече с копом, которому, как он считал, можно было доверять. Они вместе росли, на пару тайком курили во время тренировок и устраивали шалости на Хэллоуин, за которые их едва не посадили в кутузку.

Все это было очень давно, но они приветливо здоровались при встрече. Поэтому Нейт решил, что если кто и поймет его страх и не станет его за это презирать, так это старый приятель, которого однажды вырвало на собственные ботинки, когда они вместе с ужасом и изумлением смотрели, как двое их учителей страстно занимаются любовью в школьной кладовке.

Нейту тогда было около двенадцати лет.

Это событие до сих пор снилось ему в кошмарах. Он был уверен, что воспоминания о бледных веснушчатых руках мистера Хенсена, лапающих миссис Гэмбл под задранной юбкой, и о ее обвисших голых сиськах значительно осложнили его собственную сексуальную жизнь, когда он вырос.

Разумеется, этим он не делился ни с кем, даже со своим другом детства.

— Я знаю, о чем говорю, — настаивал он, стараясь удержаться и не оглядываться нервно по сторонам, хотя в аллее за аптекой никого, кроме них, не было. — Я думал и думал и решил, что это единственное, что у нас есть общего. Я не знаю насчет Джорджа Колдуэлла, но насчет остальных троих уверен. Ну и насчет себя.

— Ты ошибаешься, Нейт, наверняка. Она ведь давно уехала.

— Разве? Или просто уехала из города и поселилась где-нибудь рядом, чтобы отомстить нам? Питер Линч умер прошлым летом, правильно? Вскоре после того, как она вроде бы уехала. Он обращался с ней, как с последним дерьмом, она сама мне рассказывала. И Люк Ферье тоже. А Рэндал Паттерсон делал ей больно, хотя она думала, что это просто легкие игры.

— И что же она ждала от тебя, Нейт?

Нейт поморщился.

— Просто хорошо провести время хотела, так я думаю. Но, знаешь, она ведь была странной. То вся напряжена, то хохочет, как гиена. В койке она нечто, это надо признать, но… Ее для меня было слишком много, мне даже не стыдно в этом признаться.

— И ты ее бросил.

— Все было не так. Я лишь сказал, что ей хочется больше, чем я могу дать. Она рассмеялась, когда я это сказал. Рассмеялась, тряхнула головой и заявила, что я еще пожалею. Она так и сказала, прямо сказала, что я пожалею.

— И ты ведь жалеешь, Нейт.

— О господи, еще как. И я ведь правильно понял? Это она? Она вернулась, чтобы поквитаться, и теперь не успокоится, пока нас всех не прикончит.

— Нейт…

— Не смотри на меня так жалостливо, черт побери. Я знаю, это она. Вам, полицейским, тоже не помешает это знать. Все говорят, что это наказание за тайные грехи, а я Утверждаю, что весь грех заключается в том, что они все с ней спали и потом обращались как с грязью, за что и должны сейчас заплатить. Уверяю тебя, это она.

— У тебя есть какие-нибудь доказательства, Нейт, или это только твоя паранойя?

— Это ты должен искать доказательства. И теперь ты сможешь их найти, потому что я указал, где их искать. Ты можешь разыскать ее, и ваше клятое полицейское управление устроит для тебя грандиозную гребаную вечеринку Особенно будет рад Итан Коул. Черт, да он для тебя парад организует и вручение медалей.

— Это почему еще?

— Да потому, что он наверняка трясется и за свою собственную задницу. Он ведь тоже спал с этой девкой.

Для обмороков Нелл было характерно, что приходила она в себя сразу, внезапно, как будто кто-то ее включал. Только что она в глубоком беспамятстве без сновидений, и в следующее мгновение глаза ее открыты и она полностью владеет собой.

Так что, когда она очнулась, ее первой ясной мыслью было: она находится в чужом доме.

Она лежала на удобной кровати, полностью одетая, но без туфель и куртки, и была накрыта тонким одеялом. Два окна были открыты, впуская в комнату солнечный свет, прохладный ветерок и невнятный гул голосов.

Нелл откинула одеяло и соскользнула с постели. Взглянула на часы и поняла, что обморок, как обычно, длился меньше часа. Шел шестой час. Она огляделась, отметив изящную мебель темного дерева и прекрасный старый ковер, закрывавший большую часть деревянного пола. Фотографий она нигде не заметила, но на стенах висели несколько приятных пейзажей, написанных маслом. Они придавали комнате мирный, несовременный вид.

Кроме всего прочего, она ощущала легкий аромат одеколона Макса.

Она подошла к одному из окон и осторожно, стоя сбоку, выглянула, приподняв ажурную занавеску. Эта спальня на втором этаже располагалась в передней части дома, так что Нелл увидела подъездную дорожку и аккуратный, ухоженный двор.

На дорожке стояла машина шерифа.

По обе стороны машины стояли два помощника, повернувшись лицом к Максу. Держались они как-то расслабленно и вовсе не выглядели такими крутыми, как обычно. Макс стоял у капота машины, сложив руки на груди. Он не то чтобы загораживал им путь в дом, но вся его поза была напряженной и отчасти враждебной.

Сначала Нелл не могла разобрать, о чем они говорили. Но она прислушалась, несколько усилив это чувство дополнительной энергией, как учил ее Бишоп. Миранда уже давно назвала этот способ чувством паука, а Бишоп обучил всех своих агентов пользоваться им при необходимости. Иногда эти знания оказывались весьма кстати. Как сейчас.

— …мы вовсе не привязываемся к тебе, Макс, — рассеянно говорил помощник шерифа Венебл. — Шериф велел нам проверить всех в этом районе.

Его партнер, роскошная Лорен Шампейн, добавила таким же тоном:

— Весь город стоит на ушах, ты же знаешь. Вот мы и стараемся показываться, где только можно.

— И посещаете каждый дом? — скептически ухмыльнулся Макс.

— Отдаленные дома посещаем, — это сказала Лорен и слабо улыбнулась. Но темные глаза смотрели настороженно — И мы просим всех сообщать нам, если что-то покажется странным, каким бы незначительным это ни казалось.

— Большинство наших работают по две смены, так что на улицах теперь вдвое больше патрульных, — добавил Кайл Венебл. — Звони к нам, и мы появимся через несколько минут.

— Ладно, я так и сделаю. Если замечу что-нибудь странное.

Нелл поморщилась, явственно расслышав в его голосе приглашение уезжать. Причем настолько недвусмысленное, как если бы он вслух предложил им убираться с его участка ко всем чертям. Полицейские снова обменялись взглядами, дружно пожали плечами и снова сели в машину.

Нелл не стала дожидаться, когда они отъедут, отошла от окна и направилась в ванную комнату, где умылась и пальцами уложила волосы в свою обычную взъерошенную прическу. Она не хотела смотреть на себя в зеркало, висящее над раковиной, но все-таки мрачно уставилась на свое отражение. Сразу заметила, что слишком бледна, но еще больше встревожилась, заметив слабые багровые круги под глазами.

Вчера их не было.

Сегодня впервые она дважды теряла сознание, причем второй раз это произошло практически без предупреждения, она почувствовала приближение обморока за одну-две минуты, а не за двадцать, как привыкла.

Что с ней такое происходит?

Как большинство экстрасенсов, она знала, что сама чувствительность к электрическим энергиям и магнитным полям и способность их читать генетически вплетены в ткань ее мозга и что в какой-то момент могут этот мозг разрушить. Особенно если Нелл будет слишком напрягаться, используя свои способности излишне часто и в течение длительного времени.

Никто не знал, что могло произойти, но перспективы были пугающими.

Те, кто служил в специальном подразделении, отлично сознавали, что работа, которую они для себя выбрали, увеличивает риск того, что в один прекрасный день, как Нелл мельком сказала Максу, они проснутся с поджаренными мозгами. Они не могли, как другие экстрасенсы, не связанные с полицейской работой, позволить себе роскошь пассивно ждать, когда их паранормальные способности проявятся сами собой.

Наоборот, все ее коллеги старались изо всех сил научиться управлять своими способностями и использовать их порой в экстремальных стрессовых ситуациях, связанных с опасностью для жизни. Они иногда переходили всякие границы, потому что это позволяло им поймать чудовищ в человеческом облике и не дать им еще день, неделю или год пробыть на свободе и убить еще нескольких невинных людей.

Можно было с уверенностью сказать, что некоторым экстрасенсам рано или поздно наверняка придется дорого заплатить за эти усилия. Например, некоторые паранормальные способности требовали огромной выдержки, другие фактически приводили к созданию мощных электромагнитных полей внутри мозга.

Нелл принадлежала к последней группе.

Она говорила о риске с Максом спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся. Но правда состояла в том, что Бишоп особенно тщательно за ней приглядывал, поскольку ее способности были уникальными даже для его весьма обширного опыта общения с необычным. Никто не рискнул бы предположить, сколько может ее мозг Функционировать в экстремальном режиме без вреда для своей хозяйки.

Сейчас у Нелл создавалось впечатление, что она находится на пределе.

Нелл смотрела, как изможденная женщина в зеркале закусила губу и затем отвернулась, тихо выругавшись. Она знала, что от беспокойства по этому поводу толку мало. Все, что она может сделать, это попытаться поскорее разобраться с этими убийствами.

Она нашла туфли, надела их, взяла куртку и вытащила из кармана сотовый телефон.

— Слушаю. — Голос, как всегда, спокойный и странно незыблемый, как нечто, имеющее глубокие корци и уверенное в себе и своем месте в мире.

Она очень завидовала этой его способности.

— Это я. Ты близко?

— Примерно в сотне футов от дома. Ближе нельзя, заметят. Я собирался подождать еще минут пятнадцать, затем зайти в дом и выяснить, что там с тобой.

— Я в порядке. Только что очнулась.

— Два обморока в один день, какой же это порядок?

— Ладно, я слегка погорячилась. — Она постаралась говорить легко и беззаботно. — Но я встала и чувствую себя нормально.

— Ничего себе нормально!

— Ну ладно. Я тоже не в восторге. Но ничего не могу изменить, ты ведь знаешь.

— Ну что же, у меня есть еще кое-что для тебя. Сверху велели, чтобы мы следили за своими спинами. Эта тень на фотографии именно то, что мы и думали.

— Хреново. Я так надеялась, что мы ошибаемся. — Нелл постаралась не обращать внимания на озноб, который пополз по спине вдоль позвоночника. Это уже стало почти привычным ощущением.

— Увы, не повезло. Он следит за тобой, Нелл, или, по крайней мере, следил в тот раз. И мы понятия не имеем, почему.

— Логично предположить, что он имеет на меня зуб.

— Это общее мнение. Либо он знает, кто ты такая и чем занимаешься, либо он не знает, но ощущает в тебе угрозу. Возможно, он экстрасенс. Если ты после приезда где-нибудь с ним встречалась, он мог почувствовать, что ты обладаешь особыми способностями, и сообразить, что ты способна остановить его.

Она глубоко вздохнула:

— Ладно. Тогда мне надо пошевеливаться.

— Если станешь торопиться, можешь потерять бдительность.

— А если не стану, могу расстаться с жизнью.

Он выругался.

Нелл не стала ждать дальнейших возражений и спросила:

— Не удалось разыскать Хейли?

— Пока нет. Ты же сама говорила, что она, вероятно, сменила имя, вне зависимости от того, вышла она замуж за Сабеллу или нет, и все остальные данные тоже.

— Да, я помню.

— Ее нелегко отыскать.

— Знаю. Но это совершенно необходимо.

— Она появлялась и в доме Паттерсона? — предположил он.

— Ты правильно догадался.

Он не стал расспрашивать про детали, только сказал:

— Тогда я разожгу костер под парнями в Квонтико. А тем временем?..

Она поняла, о чем он спрашивает.

— А тем временем я должна придумать, что сказать Максу.

— Почему не сказать правду?

— Какую? — резко спросила она.

— Единственную, которая его интересует, я так считаю. Знаешь, ведь это он привез тебя сюда. Держал тебя на коленях всю дорогу. Это верхом, заметь. Произвел на меня чертовски сильное впечатление.

На Нелл этот рассказ тоже произвел впечатление, но она не собиралась в этом признаваться.

— Он всегда прекрасно ездил на лошади.

— Он был рыцарем?

— Некоторым мужчинам это свойственно.

— Откуда мне знать. Слушай, парочка копов была тут несколько минут назад.

— Да, я их видела.

— Я слышал, что они патрулируют весь приход, чтобы внимательнее следить за жителями, и уделяют особое внимание домам на отшибе, вроде этого ранчо. И твоего дома. Если они поедут туда и не найдут тебя дома, хотя машина на месте, они могут начать задавать неприятные вопросы.

— Я скажу, что ездила верхом с Максом. Никто не удивится.

— Он не сказал, что ты здесь.

— И это никого не удивит.

Он неожиданно хмыкнул:

— Знаешь, если бы ситуация не была смертельно опасной, я бы с удовольствием посидел тихонько в сторонке и понаблюдал, как вы двое налаживаете свои отношения.

— Ты никогда в жизни не сидел тихонько в сторонке.

— Ну, все всегда бывает в первый раз. — Он заговорил серьезно: — Эти обмороки — предупреждение, Нелл, ты это понимаешь. Нельзя продолжать в том же духе и рассчитывать, что все пройдет бесследно.

— Я знаю.

— Поэтому будь осторожной.

— Я постараюсь изо всех сил.

— И почему это меня не успокаивает? — Он повесил трубку, не дождавшись ответа.

Нелл медленно положила трубку назад в карман и вполголоса пробормотала:

— По той же самой причине, почему это не успокаивает меня.

Итан Коул размышлял об этом целый день. Ему хотелось рассердиться на Шелби за то, что она подала ему эту мысль, но если честно, то он и сам по крайней мере пару дней подумывал о том, чтобы попросить Нелл Галлахер поделиться с ним своими мыслями по поводу убийств в Безмолвии.

Разумеется, он ничуть не верил во все это дерьмо с экстрасенсами. И его не беспокоили возможные сплетни в городе насчет его заинтересованности в Нелл. Тут Шелби права, черт бы ее побрал.

Но он нутром чувствовал, что Нелл может сообщить ему что-то полезное, и он еще не был готов всерьез отнестись к этому ощущению. Оно было смешано с другими чувствами, вроде желания увидеть Нелл, поговорить с ней. Вроде его растущей потребности помириться с Максом, забыть прошлое и никогда о нем не вспоминать. Вроде ощущения беды, висящего над ним и усиливающегося с каждым днем.

И еще: вроде неприятного чувства, говорящего ему, что происходящее в городе темнее и извращеннее всего, что он мог себе представить.

Омерзительнее, чем он мог вообразить.

Но он хотел выполнить свою работу, а для этого он Должен был поговорить с Нелл как можно скорее. Это было вполне разумно и логично. Нелл являлась потенциальным источником информации, вот и все. Чтобы успешно справиться со своей работой, он должен пойти и поговорить с ней.

Так что, когда патрульные, заехавшие в дом Галлахеров, доложили, что ее там нет, но джип стоит у дома, он решил воспользоваться этим шансом.

— Не обращай внимания, Стив, — сказал он помощнику Критчеру. — Наверное, она гуляет в лесу. — «Или ездит верхом с Максом, — добавил он мысленно, — как делала когда-то». — Мы не можем гоняться за каждым жителем, который вышел из дома поразмяться и подышать свежим воздухом. Я пошлю к ней кого-нибудь завтра утром или заеду сам.

— Слушаюсь, шериф. Хотите, чтобы мы подождали ее возвращения?

— Нет, не надо. Продолжайте патрулировать.

— Понял. Конец связи.

Итан рассеянно отложил микрофон и откинулся в кресле так далеко, что оно протестующе заскрипело. Потом он заметил стоящего в дверях Джастина Байерса и нахмурился.

— Не хотел мешать, — объяснил Байерс.

— Чему тут мешать? Просто патрули докладывают. У тебя что-нибудь есть?

— У меня есть вопрос, шериф.

— Да? Ну выкладывай.

— Я вот все думаю, с чего это Джордж Колдуэлл часами торчал в здании суда как раз за неделю до своего убийства. Он интересовался данными по рождаемости в нашем приходе. В его квартире я не нашел ничего, что бы объяснило его интерес к столь специфической теме.

Итан вытаращил глаза на детектива.

— Данные по рождаемости?

— Ага.

— Откуда ты узнал, что он этим занимался?

— Кое-кто его видел. Регистраторша там говорит, что он спрашивал именно эти документы. Свидетельства о рождении. За последние сорок лет.

— К его работе это отношения не имело?

— Судя по всему, нет. Но мне не раз говорили, что он иногда рылся в отчетах суда и прихода, скорее всего, просто из интереса.

Итан нахмурился.

— Он всегда был любопытной бестией.

— Тогда, может, это просто так.

— Регистраторша не знает, что именно он там искал?

— Нет. И насколько я могу судить, если он и копировал какие-то документы, то этих копий в его квартире и офисе не обнаружилось. Если, конечно, их не забрал убийца.

— То еще «если», — медленно заметил Итан. — Ты не знаешь, нашел ли Джордж то, что искал, и вообще, искал ли он то, что как-то могло потом привести к его смерти?

— Не знаю, — признал Байерс. — Но пока у меня это самый интересный вопрос, на который нет ответа. Больше ничего любопытного я в прошлом Джорджа Колдуэлла не обнаружил.

— Тогда я предлагаю тебе найти ответ на этот вопрос, детектив, — сказал Итан. — И будь вежлив, когда просишь регистраторшу о помощи. Эта Либби Геттис щепетильнее насчет манер, чем моя школьная учительница грамматики.

Байерс, однако, остался совершенно серьезным и отреагировал на эту слабую попытку пошутить лишь кивком головы.

— Я все проверю, — пообещал он. — Но чтобы просмотреть свидетельства о рождении за сорок лет, потребуется куча времени, особенно когда не знаешь, что ищешь.

— Понятно. Постарайся. И знаешь что, Джастин? Пока не говори никому об этом. Нет резона давать новый повод для сплетен.

Байерс все так же серьезно кивнул и вышел.

Итан уставился на закрывшуюся дверь, чувствуя, как холодное предчувствие беды прокрадывается в его душу.

— Вот дерьмо! — пробормотал он.

12

Нелл помедлила на нижней ступеньке лестницы. Через входную сетчатую дверь она видела, что полицейская машина уехала, а Макса нигде не видно. Но он был близко, она это чувствовала.

Она перешла через холл и подошла к двери в комнату, которая служила Максу офисом или кабинетом, и вошла. Горела настольная лампа и частично верхний свет, видеомагнитофон крутился, записывая какой-то фильм на тему боевых искусств, на столе лежал открытый блокнот. Ей не потребовались ее паранормальные способности, чтобы догадаться, что он работал здесь, когда подъехали полицейские.

Наверное, терпеливо ждал — оказывается, он способен терпеть, — когда она очнется и расскажет ему, что же, черт побери, происходит.

Нелл не позволила себе задумываться о поездке от дома Паттерсона, хотя она не удивилась, что Макс привез ее сюда, а не к врачу или в больницу. Он никогда не понимал ее способностей и этих обмороков, но ей удалось убедить его, что для нее они нормальное явление. Поэтому она была уверена, что он не пришел в ужас, когда она вдруг потеряла сознание.

Только не Макс. Он уже многое понимал.

Более того, зная, что она агент ФБР, работает под прикрытием и занимается расследованием убийств, он больше, чем когда-либо, был не склонен доверять кому-то, особенно если дело касалось ее драгоценной персоны. Поскольку он верил, что эти обмороки не угрожают ей с медицинской точки зрения, Макс прежде всего постарался доставить ее в безопасное и удобное место и подождать, когда она очнется.

Нелл знала, как выглядят ее обмороки. Похоже, что она спит. Нормальный пульс, никакого жара, практически все в порядке.

Кроме того, он видел это раньше и не раз, правда, очень давно. Он должен был знать, что ничего опасного не происходит.

Нелл рассеянно покачала головой, разглядывая высокие книжные шкафы, занимающие все пространство вокруг камина. Потом стала проглядывать названия. Безразличие исчезло, как только она начала проводить пальцем по корешкам книг.

Психология и парапсихология. Духи и привидения. Телепатия. Предвидение. Реинкарнация. Телекинез. Спиритизм. Целительство. Астральная проекция. Видение на расстоянии. Ясновидение.

У него оказалась на удивление полная библиотека, где были книги по всем вопросам, начиная с пророчеств Но-страдамуса и кончая правительственными экспериментами по видению на расстоянии во время «холодной войны». Все книги были явно не раз прочитаны, содержали множество пометок и помеченных страниц, которые показались ему наиболее интересными.

Нелл стало не по себе, когда она задумалась, как скоро после ее бегства он обратился к этим книгам в поисках ответов. Сразу ли после того, как он попытался открыть дверь и обнаружил, что не может? Научился ли он тогда ее ненавидеть?

— Я рехнулась, снова сюда заявившись, — пробормотала Нелл.

— Будем надеяться, что нет, — сказал Макс от дверей. И совсем другим тоном спросил: — Как ты себя чувствуешь?

Нелл повернулась к нему и медленно кивнула:

— Хорошо. Просто обморок, ты же знаешь.

— Разве? Просто обморок? Ты же сама сказала, что на этот раз все было иначе. Или ты забыла?

— Я помню. — Интересно, а в дверях он стоит, чтобы она не сбежала? Он что, думает, что она кинется бежать из дома? Возможно. Возможно. — Немного неожиданно, вот и все. Как правило, я получаю предупреждение заранее.

— Да, конечно. И что бы это значило? Почему ты потеряла сознание почти без предупреждения?

Она с трудом улыбнулась:

— Будь я проклята, если знаю. Я уже тебе говорила, все это еще в теории. Полагаю, стресс действует на меня сильнее, чем я думала.

— Этот обморок предупреждает тебя, что надо остановиться, — сердито сказал Макс. — Вот что я думаю.

— Может быть. Или двигаться помедленнее. А может, это вообще чистая случайность и не имеет никакого значения. Я не собираюсь убегать, Макс, так что не обязательно загораживать дверь.

— Ты уже однажды убежала, — напомнил он довольно резко.

— Тогда все было иначе.

— Разве? Я знаю, ты пока не хочешь об этом говорить, но я хочу знать одну вещь, Нелл. Ты сбежала из-за меня? Это моя вина?

— Так что? — спросила Шелби.

— Он ничего об этом не знает, — доложил Джастин, садясь в машину.

— Или говорит, что не знает.

Джастин откинулся назад и внимательно посмотрел на нее.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не знаешь Итана Коула всю свою жизнь?

— Ты не ошибаешься.

— И тем не менее ты подозреваешь его в том, что он знает о серии убийств больше, чем говорит?

— По меньшей мере, — быстро ответила она.

— Почему?

— Я же сказала тебе, почему.

— Ты рассказала, почему пришла ко мне с информацией о Джордже Колдуэлле и этих документах, в которых он рылся. Поскольку я совсем недавно поступил сюда на работу, по сути дела, никого в городе не знаю, то и нахожусь вне подозрений, по крайней мере, с твоей точки зрения.

Он перевел дыхание.

— Но ты не сказала мне, с какого бока все это касается тебя, почему ты решила, что все, работающие в полиции города, под подозрением и с какой стати шериф Коул возглавляет этот список.

— Наверное, лучше начать с самого начала.

— Был бы премного обязан.

Шелби слегка пожала плечами.

— Это касается меня, потому что это мой город, и я не могу не беспокоиться о том, что в нем происходит. Это касается меня, потому что любопытство раньше меня родилось, это тебе любой скажет. И еще это касается меня, потому что я в самом деле по-настоящему ненавижу убийство.

— Ладно, — сказал он, — Это все разговоры, а что-нибудь более доказательное?

Шелби помолчала ровно столько, чтобы ее наигранное нежелание отвечать показалось натуральным.

— Я кое-что видела и слышала, и мне кажется, что кто-то в конторе шерифа может быть замешан. Ничего такого, с чем можно пойти к кому-то, скорее ощущения, чем факты.

— Очень ненадежная вещь — ощущения, Шелби.

— Конечно. А вдруг я права?

Вместо ответа он спросил:

— Ты все никак не объяснишь мне, почему шериф — главный подозреваемый.

— Потому что я его знаю. И я вижу, что он ведет себя не так, как обычно, когда он хочет добраться до сути.

— И отсюда ты делаешь вывод, что он что-то скрывает?

— Это то, что возбудило мой интерес, Джастин. Заставило меня следить за ним. А потом я вернулась домой и просмотрела фотографии, сделанные за этот год.

— И?

Шелби запустила руку в большую парусиновую торбу и вытащила оттуда конверт из плотной бумаги.

— И нашла вот это.

Джастин открыл конверт и медленно просмотрел фотографии.

— Вряд ли на этом основании можно делать выводы, — наконец сказал он.

— Верно. Но ведь интересно, не так ли, Джастин? Очень, очень интересно.

Пока Нелл решала, что же ей ответить Максу, он резко сказал:

— Слушай, уже седьмой час, и я прекрасно знаю, что ты после ленча ничего не ела. А может, и ленч пропустила. Моя экономка всегда оставляет для меня ужин в духовке. Давай поедим и поговорим? — И сухо добавил: — У тебя будет больше времени, чтобы решить, сколько можно мне рассказать.

Нелл протестовать не стала. Как ни крути, а поесть необходимо, иначе ноги не потянешь. Она безумно устала, что само по себе было странным: обычно после обмороков она приходила в себя отдохнувшей. Поэтому она ограничилась тем, что сказала:

— Ты так занят своим ранчо, что нуждаешься в экономке?

— Конечно. Кроме того, я ненавижу работу по дому и не умею готовить, — честно признался Макс. — Пошли.

Через полчаса они сидели за маленьким дубовым столиком напротив друг друга у окна, сквозь которое днем наверняка видно все ранчо, и с удовольствием ели салат и вкуснейший куриный пирог, явно приготовленный для мужчины, если судить по величине. Разумеется, сейчас за окном было темно, а поскольку ажурные занавески прикрывали только самый верх, большой черный провал окна наводил Нелл на неприятную мысль, что кто-то за ней следит.

По крайней мере, она уверяла себя, что именно этим вызваны ее неприятные ощущения.

Пока они ели, Макс вел ничего не значащий разговор, и Нелл была благодарна ему, что он пытается разрядить обстановку, хотя и сознавала, что его вопрос, на который она так и не ответила, висит над ней, как дамоклов меч.

Что на самом деле так хотел узнать Макс?

Правду? Какую правду? Всю правду или только часть?

И если она сможет рассказать ему все, что тогда? Что изменится? Что он почувствует, когда узнает?

Он налил кофе и убрал со стола лишнюю посуду, давая ей время поразмыслить. Когда же Макс снова сел за стол, он опять задал ей вопрос, на который он, по-видимому, больше всего хотел получить ответ:

— Ты уехала из-за меня?

— Как ты можешь так думать? Я тебя в тот день даже не видела.

— Так это я виноват? — упрямо повторил он.

— Нет.

Макс поудобнее уселся на стуле и сложил руки на груди с видом человека, который ждет объяснений с невероятным терпением и вежливостью. Нелл даже улыбнулась:

— У тебя все на лице написано, Макс.

— Есть вещи, которые не меняются. Я не поклонник скрытности, ты забыла?

Нет, она помнила. Как раз эта черта и привлекла ее к нему в самом начале, эта его склонность открыто выражать свои мысли и при этом не извиняться, каждым словом, жестом и даже позой показывая, что он за человек.

Ничего не скрывает. Не обманывает. Не прячет.

Вероятно, это был тот самый случай притяжения противоположностей, по крайней мере, вначале. Потому что в этом смысле Нелл отличалась от него, как ночь ото дня, ведь в ней столько было спрятано или замаскировано, столько никому не открытого, обреченного на молчание.

Они спорили только по одному-единственному вопросу: она решительно настаивала, чтобы их растущая близость оставалась абсолютной тайной.

Стараясь протянуть время, Нелл сказала:

— Кое-что все же изменилось, если судить по книгам в твоей библиотеке. Когда-то ты не верил в паранормальные явления.

Он слегка пожал широкими плечами.

— Как я уже говорил, стоит тебе столкнуться с чем-то паранормальным, многое меняется. Открывается… масса возможностей. Или не открывается, как в моем случае. У меня было много времени подумать, Нелл. Двенадцать лет.

Ей хотелось извиниться, но ведь, попади она снова в такую ситуацию, она поступит точно так же.

Остается только жалеть, что возникла такая необходимость.

— Никто из нас, Макс, — осторожно заметила она, — не может вернуться назад и изменить прошлое.

— Я это понимаю.

— Тогда какое это имеет значение?

Он сжал губы.

— Огромное. Что так сильно беспокоило тебя всю ту неделю, Нелл? Если не я или что-то, связанное со мной, тогда что?

Нелл уже решила, что расскажет ему, но, когда пришла пора открыть рот, она снова стушевалась. Ей даже не хотелось вспоминать.

И она сменила тему, но не так решительно, чтобы дать ему повод заподозрить ее в желании увильнуть от ответа.

— Разве ты не хочешь меня спросить, что я увидела в подвале Рэндала Паттерсона?

Макс тяжело вздохнул, все еще демонстрируя ангельское терпение.

— Ладно. И что ты увидела в подвале Рэндала?

Нелл обняла обеими ладонями чашку с кофе и нахмурилась. Она не была слишком шокирована тем, что они обнаружили в подвале, но о неприятных подробностях видения ей распространяться не хотелось.

— Я снова видела Хейли, — просто призналась она.

— Ты хочешь сказать, что… это она была связана с Рэндалом?

Нелл невольно поморщилась и наконец встретилась с ним взглядом.

— И весьма тесно. Самым интимным образом. Причем… все выглядело так, будто они… очень хорошо знают друг друга. Я не удивлюсь, если окажется, что Хейли какое-то время была его постоянной партнершей по субботам.

Макс откинулся на спинку стула и хмуро взглянул на Нелл.

— Милостивый боже. Вот уж воистину никогда не знаешь, чего ждать от людей.

— Увы.

— Тогда почему мне кажется, что, несмотря на шок, ты, в общем-то, не очень удивилась? Ты рассчитывала ее там увидеть?

Нелл ответила вполне уверенно:

— Да.

— Но почему? Из-за ее связи с Люком Ферье?

Теперь она задумалась на несколько секунд.

— Когда Бишоп говорил, будто он уверен, что есть нечто еще, ускользающее от него, какой-то факт, которого мы не знали и который связывал все жертвы, я подумала, не передается ли ему что-то от меня, как бы из вторых рук, и именно поэтому он не может четко определиться.

— Значит, часть его характеристики убийцы была мысленно получена от тебя?

— Да нет. Он, конечно, пользовался своими экстрасенсорными способностями, но обычно его высказывания основаны на чисто полицейских данных, опыте следователя и психологии криминального образа мыслей. Но насчет этого убийцы он что-то почувствовал с самого начала, еще до того, как кого-то сюда послал. А я не могу себе представить, как это могло произойти, разве что он читал чьи-то мысли. Мысли того, кто был связан с этим городом.

— А это оказалась ты.

— Я так думаю.

— Почему не мэр? Кейси с ним говорила еще до того, как он послал сюда своих людей.

Нелл покачала головой.

— Даже самый лучший телепат может читать мысли только определенных людей. Бишоп не умел читать мысли Кейси.

— Но твои может?

— Частично. Трудно объяснить, но у некоторых экстрасенсов есть естественный защитный щит, находящийся ниже уровня его сознательных мыслей, особенно у тех из нас, кто чувствителен к определенным типам энергии. Если Бишоп меня касается, тогда он почти наверняка знает, о чем я думаю, но он редко может проникнуть дальше моих сознательных мыслей. Я не думала, что Хейли может быть связующим звеном между этими мужчинами, тогда во всяком случае, но, возможно, что-то внутри меня, на более глубоком уровне, уже задавалось этой мыслью, и Бишоп это ощутил, но не смог точно определить.

— Ему надо было тебя коснуться.

— Да, он телепат, которому необходимо коснуться человека, установить с ним физический контакт, чтобы знать его мысли. — Нелл пожала плечами. — Я уже сказала, он не мог читать мысли Кейси. Так что все, что он имел, он почерпнул у меня. А о Хейли я подумала только по дороге сюда.

Какое-то мгновение казалось, что Макс будет продолжать разговор об ее отсутствующем боссе, но он слегка тряхнул головой, будто отказывая себе в чем-то, и сказал:

— Значит, ты думаешь, что Хейли была связана и с другими двумя жертвами?

— Я полагаю, что из возможности это превращается в вероятность.

— Ты ведь не хочешь сказать, что она убила кого-то из них собственными руками? Ведь твой босс сказал, что убийца — полицейский и мужчина.

— Даже лучший специалист, к тому же экстрасенс, иногда ошибается. Особенно тогда, когда не имеет полной информации или когда эмоции затуманивают его видение. Может, на этот раз Бишоп ошибается. Может быть, мы все ошибаемся. Вдруг убийца и не мужчина, и не полицейский. Ни одно из убийств не потребовало особой силы, женщина вполне могла справиться. Это даже бы объяснило, почему Люка Ферье опоили чем-то, перед тем как спихнуть в реку. Ведь, будь он в состоянии сопротивляться, ни одна женщина с ним не справилась бы.

— Ответь на первый вопрос, Нелл. Ты же не думаешь, что Хейли прикончила их собственными руками?

Нелл снова опустила взгляд на кофейную чашку и нахмурилась.

— Нет, я этого не говорю. Но я действительно верю, что она способна убить, даже четверых, если на то будет серьезная причина.

— И вашего отца? Его она смогла бы убить, если бы была серьезная причина?

Ее пальцы, обнимающие чашку, сжались крепче.

«Правду?» — спросила она себя мысленно.

— Нелл?

Она ответила, стараясь говорить безразлично, как будто это ничего не значит:

— Да. Если бы у нее была серьезная причина, Хейли могла бы убить и его.

— А она у нее была? У нее была серьезная причина?

«Правду?» — вновь прозвучало в ее мозгу.

— Да, — наконец промолвила Нелл. — У нее была серьезная причина.

— Я уже сам обыскивал это место дважды, — сказал Джастин, когда они с Шелби вошли в квартиру Джорджа Колдуэлла. Типичная квартира на втором этаже, обычный интерьер, выполненный профессионалом, единственное исключение — отсутствующие второе кресло и ковер в гостиной перед телевизором, что сразу бросалось в глаза.

Шелби обратила на это внимание.

— Так это там…

— Мы забрали кресло и ковер в качестве улик.

— Вот как, — поморщилась Шелби.

— Мы не получаем от этого удовольствия, — усмехнулся Джастин.

— Я знаю, знаю. Слушай, ты всегда искал всякие потайные места. Из-за шантажа?

— Это наиболее вероятная версия.

— И ничего не нашел. Тогда давай предположим, что никакого тайника нет, потому что не было и тайн. Если принять это за данность, здесь должно быть что-то, доказывающее, что Джордж не был шантажистом.

— Похоже, ты в этом абсолютно уверена.

— Точно. Джордж не был шантажистом.

Джастин еще не перестал удивляться тому, что сам рассказал Шелби о маленькой черной книжке, но, поскольку ее реакция была мгновенной и ожидаемой, она лишь подтвердила его собственные сомнения. И все же он заметил:

— У нас еще есть копии свидетельств о рождении, которые нам предстоит просмотреть. Может быть, они нам что-то подскажут.

— Будем надеяться, — рассеянно заметила Шелби, хмуро разглядывая квартиру. — Некоторые думают, что Джордж был излишне любопытен, но он никогда даром не тратил свое время. Если он просматривал эти свидетельства о рождении с упорством, достойным лучшего применения, то, значит, он не… он искал что-то определенное.

Джастин слегка прищурился, но ничего не сказал по поводу оговорки, которую, разумеется, заметил. Вместо этого он заявил:

— Можешь поверить мне на слово, в спальне нет ничего интересного. Разве только тебе покажутся подозрительными старые экземпляры «Плейбоя».

— А тут смотрели? В столе? — спросила Шелби.

Совсем маленький столик. Такие держат в гостиной, чтобы хранить там все многочисленные бумаги, связанные с ведением хозяйства.

— В основном финансовые счета. Чековая книжка, банковские документы и прочее. Более важные бумаги он держал в банке. Здесь находится перечень вкладов, которые он делал в фонд, созданный для десятилетнего сына. По словам его вдовы, Колдуэлл копил деньги на его учебу в колледже. Еще некоторые финансовые документы, касающиеся его личных сделок. Ничего особенного.

— Может, я чего-нибудь найду, — сказала Шелби, садясь за стол и выдвигая ящик.

Джастин некоторое время смотрел на нее.

— Это что, предлог, чтобы сунуть свой нос в чужие дела?

Она улыбнулась, не глядя на него.

— Не смеши меня. Тут вот коробка с квитанциями, вы ее просматривали?

— Вроде Мэтт Тортон в ней рылся. — Он вспомнил предупреждение Келли и внезапно почувствовал беспокойство. — Но это было в самом начале, так что лучше мне сейчас еще раз все просмотреть, чтобы убедиться, что там нет ничего полезного.

Шелби передала ему маленькую картонную коробку, и Джастин уселся с нею на диван. Когда он ее открыл, то обнаружил обрывки от билетов в кино, несколько купонов на бесплатную мойку машины и несколько квитанций за последний год, которые Колдуэлл собирал, по-видимому, в расчете на скидку с налогов.

Нашелся там и небольшой листок бумаги, очевидно, вырванный из карманного блокнота. Написанная от руки расписка на сто долларов за подписью Люка Ферье.

— Шелби?

— Да? — Она, нахмурясь, разглядывала лежащий перед ней гроссбух.

— Колдуэлл играл в покер?

— Не знаю, но могу выяснить. А что?

— Если играл, то наверняка с Люком Ферье.

Она взглянула на него, все еще хмурясь.

— Ну, вспомни, что никто из нас не подозревал о любви Люка Ферье к играм. Так что я не удивлюсь. Только сомневаюсь, чтобы Джордж часто играл в карты, он очень бережно относился к деньгам.

— Ты в этом уверена?

— Вполне уверена.

— А что, если Ферье был должен ему сотню в качестве карточного долга?

Шелби подняла брови.

— Ты хочешь знать, пытался бы Джордж получить свои Деньги, если Ферье отказывался платить? Нет, скорее всего. Для Джорджа сотня долларов пустяк. Это дало бы ему повод не давать Ферье в долг или просто больше с ним не играть. Он дважды на одни и те же грабли не наступал.

Этот довод показался Джастину разумным. Он продолжал рассматривать маленький листик бумаги и размышлять.

Получается, что Джордж Колдуэлл, скорее всего, играл в покер или какую-нибудь другую игру хотя бы раз. Оба они, и Люк Ферье и Рэндал Паттерсон, были клиентами его банка. Этого недостаточно, чтобы увязать вместе три первых убийства, но что, если это хотя бы частично объясняет убийство самого Джорджа?

Что, если человек, отличавшийся, по общему мнению, слишком большой пронырливостью, заинтересовался тремя убийствами и, зная всех этих мужчин достаточно хорошо, догадывался, что могло их объединять? И что, если его поиски подтверждения своему подозрению и привели к убийству?

Слишком уж много «если». И, черт возьми, никакого способа убедиться, на правильном он пути или нет.

— Эй, — позвала Шелби.

— Что?

— Эти непонятные доходы Джорджа. Когда он делал вклады?

Джастин достал маленькую черную книжку, которую постоянно носил с собой, и прочитал даты предполагаемых выплат денег шантажисту.

— Все сходится, — заявила Шелби. — С первого до последнего.

— С гроссбухом? И как они там записаны?

— Подожди минутку, у него тут нечто вроде личного кода…. — Шелби нахмурилась и перелистала несколько страниц. Потом кивнула. — А, понятно. Похоже, он года три назад перевел какую-то собственность, сдаваемую в аренду, на имя сына. И с той поры вносит доход на счет фонда, который он собирает, чтобы отправить сына в колледж.

— Все вполне невинно, — заметил Джастин.

— Я же говорила: Джордж никакой не шантажист.

— Тогда почему он должен был умереть? — тихо спросил Джастин.

Шелби повернулась к нему.

— Если он не был шантажистом и у него не было гнусного секрета, тогда он каким-то образом представлял угрозу для убийцы. Может, что-то знал. Поэтому и должен был умереть. Больше я ничего не могу придумать.

— И убийца в результате остался на руках с жертвой, которую ему обязательно надо было привязать к другим убийствам. Иначе полиция станет искать мотив специально для этого случая, — сказал Джастин.

Шелди смотрела на него, не отрывая взгляда.

— И он решил сфабриковать так называемые улики, указывающие на шантаж. Что еще раз говорит в пользу того, что здесь замешан полицейский. Для копа довольно легко было получить хотя бы ограниченный доступ к банковским счетам Колдуэлла, обнаружить регулярные вклады и придумать эту записную книжку, чтобы убийство вписывалось в общую картину.

— Разумно, — согласился Джастин.

— Так что не стоит удивляться, что ты не можешь найти людей, которых он шантажировал, и компромат на них. Большинство других полицейских не стали бы особо искать доказательства, что Колдуэлл действительно был шантажистом. Ведь уже вошло в привычку после убийства ждать, когда всплывут какие-нибудь грязные подробности из жизни убитого. Убийце так было проще.

— И это снова возвращает нас к главному вопросу, — сказал Джастин. — Почему же Джордж Колдуэлл должен был умереть?

К вечеру Нейт Маккарри еще больше разволновался, хотя и не мог понять, что его беспокоит. Он испытывал неприятное и назойливое ощущение, что в течение дня он либо видел, либо слышал что-то важное, на что не обратил должного внимания.

Когда совсем стемнело, он принялся без устали вышагивать по комнатам, по нескольку раз проверяя охранную сигнализацию на дверях и окнах и сожалея, что живет один. Когда зазвонил телефон, у него сердце ушло в пятки.

Он несколько секунд смотрел на аппарат, будто это змея, готовая ужалить, потом хрипло рассмеялся и взял трубку.

— Слушаю.

— Ты заплатишь.

Голос был низким, почти что шепот, без всяких особенностей, он даже не мог определить, мужчина говорит или женщина.

Нейта охватил озноб.

— Что? Кто это, черт побери? — закричал он дрожащим голосом.

— Ты заплатишь.

Он перевел дыхание и постарался говорить спокойно, не показывая, что сходит с ума от страха:

— Послушайте, не знаю, кто вы такой, но я не сделал ничего плохого. Я никому не принес вреда. Я клянусь.

Послышался хриплый смешок, такой же бесполый, как и раньше, но еще более жуткий, и снова шепот:

— Ты заплатишь.

Связь прервалась с мягким щелчком, и в трубке послышались короткие гудки.

Нейт медленно повесил трубку и уставился на аппарат, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса.

— О господи, — простонал он.

13

— Какая у нее могла быть причина? — настойчиво спросил Макс. — Почему Хейли могла захотеть убить своего отца?

— Потому что она его любила.

Макс нахмурился.

— Объясни-ка поподробнее.

Нелл знала, что объяснить придется, но ей хотелось сделать это по-своему.

— Ты спросил меня, что случилось в ту ночь, когда я исчезла. Первое, Хейли сказала отцу, что я собираюсь пойти с тобой. Ее подружка работала в том магазине в городе, где я купила платье. Так что она знала, причем уже несколько дней, что я собираюсь уйти. Однажды она увидела, как мы с тобой ехали вместе верхом, вот она и догадалась. И в ее натуре было приберечь такие новости до того момента, когда они смогут принести ей большую пользу. Вот она и сказала мне, что все знает, за два дня до бала. Наверное, ей хотелось, чтобы я нервничала. Именно поэтому я и была расстроена последние пару дней. Я понимала, она ему расскажет и разрушит все.

— Я знал, что вы не слишком близки, — задумчиво сказал Макс, — но я не догадывался, что дело обстояло так скверно.

— Она никак не могла простить меня за то, что я была отцовской любимицей, — спокойно пояснила Нелл.

— Ты же его ненавидела. Ты и тогда уже его ненавидела.

— Да, я ненавидела его так же сильно, как Хейли его любила. — Она слегка качнула головой. — Есть вопросы, на которые не найти ответа ни на расстоянии, ни через долгое время.

Макс заставил себя сказать то, что держал при себе много лет:

— Ты об этом никогда не говорила, но иногда я чувствовал, что ты боишься. Боишься его.

— Я и боялась.

— Он делал тебе больно?

— Нет. Он никогда к нам не приставал, если ты об этом подумал. — По блеску в глазах Макса она догадалась, что именно эта мысль пришла ему в голову. Она покачала головой. — Нет, он никогда и пальцем не тронул ни меня, ни Хейли. Нас даже в детстве не шлепали. Но мы принадлежали… ему. Мы были не его детьми, его дочерьми, мы были его собственностью. Как земля, этот дом и машина, как все, что ему принадлежало.

— Нелл…

— Никто никогда не будет любить нас больше, чем он. Он повторял это день и ночь всю нашу жизнь, мы слышали эти слова, засыпая. Он садился на край нашей кровати и твердил одно и то же. Никто не будет любить нас больше. Никто не будет заботиться о нас так, как заботится он, так защищать, так оберегать. Он собирался стать единственным мужчиной в нашей жизни. Он этого добьется. Он сделает все, чтобы этого добиться. Потому что мы принадлежим ему. На веки вечные.

— Но он же больной, — ужаснулся Макс.

— Разумеется, он был болен. Больше того, в нем жило зло. В нашей семье всегда существовала эта ниточка зла, она часть проклятия Галлахеров.

— Но в тебе нет зла.

— Что-то есть и во мне, Макс, — настойчиво сказала она, — и ты знаешь об этом не хуже меня.

— Возможно, то, что кажется тебе темным пятном, другие воспримут как силу?

— Возможно. Но ведь никто не знает всего.

Он молчал.

Нелл снова вернулась к рассказу об отце.

— Психолог, возможно, сказал бы, что… потребности моего отца проистекают из его ранних воспоминаний. Судя по всему, его собственный отец его очень не любил, этого не скрывал и, к сожалению, сломал себе шею, свалившись с лестницы, когда наш отец был совсем маленьким. Так что отцовской любви ему познать не довелось. О бабушке ты знаешь, вот только ты не знаешь, что она боялась своего сына.

— Почему?

— Она мне так и не сказала. Насколько я знаю, никому не сказала. Но мне кажется, она что-то узнала из своих видений, заглянула в будущее, которое ее ужаснуло. Не знаю, что именно она увидела, но она оттолкнула от себя сына в очень раннем возрасте.

— Ты поэтому его боялась? Потому что боялась она?

Нелл резко дернула плечом.

— Я росла, начались мои собственные видения. Иногда мне виделись сцены из прошлого. Я видела в нем зло, понимала, насколько извращенна его любовь к нам, насколько она… всепожирающая. Еще до того, как я смогла понять почему, я уже это чувствовала.

— Ты никогда не была с ним близка?

— Мне бы хотелось сказать «да», но… — Она покачала головой. — К тому времени, как в его жизни появилась моя мать, он твердо решил, что не потеряет никогда никого из тех, кого любит. Поэтому он вцепился в нее мертвой хваткой. Во всех нас. Мои первые детские воспоминания о том, как он следит за мной. Все время торчит поблизости. В своих первых ночных кошмарах я видела себя в ловушке. Мне снилось, что я заблудилась и за мной кто-то гонится.

— Господи.

Нелл моргнула, стряхнула с себя эти неприятные воспоминания и постаралась улыбнуться.

— Не особенно приятно расти в такой гнетущей атмосфере. Это все непонятно для ребенка. Отец ни разу меня не ударил, не угрожал, никогда не сделал ничего такого, чего не мог бы сделать любящий отец. Разве что любил меня так, что мне нечем было дышать.

Джастин снял Чарли с колен, погладил напоследок и опустил кота на пол.

— Ты понимаешь, что нам придется просидеть всю ночь, чтобы просмотреть все эти свидетельства? — сказал он.

— Поэтому я и сварила кофе, — ответила Шелби, ставя поднос на журнальный столик и садясь рядом с Джасти-ном на диван. — В изобилии кофеина и еды, чтобы продержаться.

Вне сомнения, Джастину приходилось проводить ночи в значительно менее комфортабельной обстановке, а не сидеть рядом с роскошной рыжей женщиной на удобном диване, так что он не жаловался. Но врожденный профессионализм заставил его заметить:

— Я все еще не уверен, что тебе следует мне в этом помогать.

— Потому что это не моя работа? — насмешливо поинтересовалась Шелби.

— Потому что это моя работа, — серьезно ответил он. — Ты — гражданское лицо, тебя не следует вовлекать в дела полиции. Мы занимаемся расследованием убийства, и я не имею права подвергать тебя опасности.

— Какая опасность? Я же с тобой.

— Шелби, в ближайшее время нам этого парня не остановить. Мы не имеем ни малейшего представления, кто это может быть. Значит, он может убить снова. Если он и в самом деле убил Колдуэлла только за то, что Колдуэллу было известно, тогда любой участник расследования становится объектом его пристального внимания лишь по одной этой причине.

— То есть, суя свой нос в эти дела, я рискую совсем его потерять? — все еще жизнерадостно спросила Шелби.

— Похоже на то, — подтвердил Джастин.

— Я готова рискнуть.

Он уставился на нее.

— Я знаю, только понять не могу, почему.

— Значит, ты не купился на мою страстную любовь к этому городку?

Джастин моргнул.

— Нет. Извини, но не купился.

— Или на мою дикую ненависть к убийствам?

— Черт, я просто знаю, что есть другая причина.

Шелби ухмыльнулась:

— Правильно, есть. Но ведь и у тебя есть причина копаться в этом деле, не жалея своего времени. Дело ведь не только в твоей работе.

— Я все-таки полицейский, — пробормотал он, справившись с удивлением.

— Ну да, конечно, — сухо отозвалась она.

— Шелби…

— Слушай, Джастин, мы оба хотим поймать убийцу. Разве не это главное? — Она наклонилась и открыла первую папку из тех, что лежали на столике. — Вместе мы просмотрим эти копии вдвое быстрее, чем ты это сделаешь один. С тобой мне здесь, скорее всего, ничего не угрожает. И если кто-нибудь заинтересуется, почему твоя машина стоит у моего дома ночью, то стоит вспомнить, что мы оба взрослые люди, так что кому до этого дело?

— В этом-то городке? Да каждому.

Шелби снова усмехнулась.

— Это понятно, но я хочу сказать, что если даже убийца заметит, что ты провел в моем доме ночь, он решит, что у тебя были сексуальные намерения.

— Да, возможно. — Джастин едва не проговорился, что эта мысль приходила ему в голову несколько раз за последние пару часов.

— Тогда все в ажуре. Убийце и в голову не придет, что я интересуюсь расследованием, не говоря уже о том, что помогаю тебе. Не о чем беспокоиться.

— Хотелось бы мне в это верить, — сказал Джастин.

— Ты слишком нервный.

— А ты слишком спокойная.

Она протянула ему половину папок с улыбкой, которая произвела несколько странный эффект на его кровяное давление.

— Это неважно. Зато я поумнее, чем кажется на первый взгляд. Если я что в этой жизни и знаю вдоль и поперек, так это Безмолвие. Так что я помогу тебе разобраться, Джастин. Можешь на это рассчитывать, — подытожила Шелби.

Макс глубоко вздохнул, стараясь говорить спокойно и без эмоций:

— Получается, он придавил вас всех как могильной плитой.

— Он манипулировал нами, издевался над нашими чувствами. Он прекрасно умел играть на чувстве вины, но я долго этого не понимала. И хотя он ни разу не произнес ни одной угрозы, мы были уверены, что нам от него никогда не вырваться.

— И это одна из причин, почему ты никогда никому ничего не говорила, — задумчиво произнес Макс. — Ты не понимала, чем кто-то посторонний может тебе помочь. Ведь так, Нелл?

Она знала, о чем он спрашивает.

— Нет. Дело вовсе не в том, что я не доверяла тебе. Просто я была убеждена, что ты ничего не сможешь сделать. Я и сейчас так думаю. Кроме того, наши отношения… это было совсем другое. Я не хотела их смешивать со своей остальной жизнью. Это была тайна. Я не должна была ею с ним делиться. И вообще ни с кем. Такое особое место… где я чувствовала себя счастливой и в безопасности. Нормальной.

Макс протянул руку через стол, крепко сжал ее пальцы.

— Жаль, что ты мне не рассказала, Нелл. Кто знает, вдруг я бы что-то сделал. Мы могли вместе уехать из Безмолвия…

Она мягко отняла руку и откинулась на стуле.

— Многие семнадцатилетние девушки непрактичны, но я твердо знала, что к чему, во всяком случае, в некоторых отношениях. Твои корни здесь. Здесь твоя жизнь. Здесь ранчо, на котором ты столько работал, чтобы добиться успеха. Твоя мать. Я бы не вынесла, если бы мне пришлось лишить тебя всего этого.

— Нелл…

Она покачала головой и снова перешла к рассказу о странной жизни своей семьи.

— В отношениях с отцом я чувствовала себя… замороженной, неспособной действовать, сделать хоть один шаг, чтобы изменить ситуацию, изменить то, с чем я жила с малых лет. Когда я немного подросла, я стала кое-что понимать. Помню, как моя мать говорила отцу, что не может дышать, что каждый раз, стоит ей обернуться, она видит его за своей спиной. Он часто просил ее, чтобы она любила его… немного больше. Как бы его ни любили, ему всегда было мало. Хейли его обожала, делала все, чтобы ему угодить, но у него всегда была наготове печальная улыбка, говорящая о его недовольстве. А недоволен он был постоянно. Никто не был способен любить его настолько сильно, чтобы сделать счастливым. Это было просто невозможно.

Макс никак не мог подобрать нужных слов и сказал первое, что пришло в голову:

— Он так всегда злился на других, так ненавидел всех.

— Я знаю. Дома, когда двери плотно закрыты, отделяя нас от остального мира, отец был очень тихим, никогда не повышал голоса, но абсолютно безжалостным. Мы должны были любить его и постоянно подтверждать эту любовь. Надо было говорить ему об этом, повторять снова и снова, доказывать ему, что любим. Мы должны были любить его так сильно, чтобы у нас не оставалось души, чтобы полюбить кого-то другого.

Нелл вздохнула.

— Я всего этого не могла понять, пока была ребенком. Когда он уверял, что любит меня, я верила, что это правда. Я мучилась, потому что не могла любить его так же сильно, как он любил меня. Я была ужасной дочерью. Я это знала, потому что чувствовала себя счастливой только вдали от него, и мне хотелось скрыть от него свои истинные мысли и чувства. Я даже считала, что это из-за меня моя мать ушла от него… и разбила его сердце.

— Он тебе так сказал?

— Он повторял это каждый день, как молитву, причем с печальным взором и дрожащим голосом. Он так ее любил, а она ушла от него. От меня и Хейли, ее собственных детей. Мы были ей не нужны. Она нас совсем не любила. Один он любил нас.

— Бог ты мой, — пробормотал Макс.

— Когда мы потеряли мать, Хейли была старшей, но это были как раз те трудные подростковые годы, когда все значит… так много. Наверное, она решила, что стоит попытаться во многих отношениях занять место матери. Она руководила хозяйством, готовила, убирала и присматривала за мной, хотя ревновала ужасно. Она продолжала любить отца с яростью, которой он так и не понял. В этом-то все ирония. Хейли всегда любила его больше всех, а он этого не замечал. Он был слишком занят, пытаясь заставить меня полюбить его.

— Хейли похожа на него, — догадался Макс, — а ты похожа на мать.

— Частично поэтому. Но главным образом потому, что я его не любила так, как он хотел. Как и мать, я пыталась отстраниться от него. Найти пространство, чтобы дышать. Жить своей жизнью. Он не мог этого вынести и цеплялся еще сильнее. Он отвернулся от Хейли и ее любви, возможно, потому, что никогда не умел ценить то, что давалось даром, не знаю. Знаю только, что сестра ненавидела меня так же яростно, как любила его.

Макс попытался представить, как жилось в такой обстановке чувствительной Нелл. Мать бросила, сестра ненавидела, а отец окружил ее своей любовью со всех сторон и все туже стягивал петлю. Она попала между двумя сильными людьми. Адам отчаянно тянул ее к себе, а Хейли так же отчаянно старалась оттолкнуть. Макс мысленно припоминал, какой она была в то лето, когда он ее впервые заметил: одновременно робкая и дикая, бурлящий котел эмоций, скрываемых за ее зелеными с поволокой глазами.

Теперь все встало на свои места. Все объяснилось.

Она была с ним робкой, но одновременно изголодавшейся, боялась прикосновений, удивлялась, получая удовольствие. Она была очень молода, и он решил, что в этом все дело.

Но сейчас он задумался, не вел ли он себя в чем-то как ее отец, не усиливали ли его одержимость и недовольство ее тайнами то напряжение, которое ей и без того приходилось испытывать. Все шло своим чередом, пока для нее не стала такая жизнь невыносимой.

Нелл медленно встала на ноги. Слишком медленно. Как будто все тело болело.

— Я немного устала. Ты не отвезешь меня домой?

Макс не стал возражать. Он видел, что она устала, просто выжата, как лимон, и ему не нравились легкие пурпурные крути у нее под глазами. Он остро чувствовал, что она близка к тому, чтобы сломаться, и боялся сказать или сделать что-то, что могло толкнуть ее за этот опасный предел.

По дороге к дому Галлахеров они молчали. Макс не пытался прервать это молчание. Он не стал спрашивать разрешения осмотреть дом и все проверить. Он просто сделал это.

Нелл ждала его в холле. Когда он закончил, она открыла ему дверь и пробормотала слова благодарности, причем выглядела такой усталой, что Макс хотел просто молча уйти.

И все же, ступив на крыльцо, он обернулся и взволнованно спросил:

— Нелл, ты убежала от него? Или ты убежала от меня?

На мгновение ему показалось, что она не ответит, но она вздохнула и сказала:

— От любви. Я убежала от любви. Спокойной ночи.

Она закрыла дверь, и он услышал резкий щелчок замка.

Гален наблюдал из своей засады футах в двадцати пяти от дома, как грузовичок Тэннера задом отъехал от дома, выехал на дорожку, откуда свернул на основное шоссе, ведущее в город.

В общем и целом было бы спокойнее, если бы Тэннер остался на ночь в доме.

Слегка поморщившись, Гален достал сотовый телефон и набрал номер. Ответили быстро, после первого же сигнала.

— Слушаю.

— Мне надо требовать надбавку за вредность, — заявил Гален без всякого предисловия. — Это хоть и Луизиана и март месяц, но ночи весьма прохладные. Особенно если приходится проводить их в лесу.

— Я так понял, что Нелл дома и выходить не собирается.

— Похоже на то. Тэннер ее привез, проверил дом и уехал, нельзя сказать, чтобы в радужном настроении. Если бы он был из пьющих, я бы предположил, что сейчас он сидит в ближайшем баре.

— Он непьющий.

— Ну и бог с ним. — Гален вздохнул. — Знаешь, я в роли сторожевой собаки неважно себя чувствую. Если мы правильно все поняли про силу, угрожающую Нелл, то отсюда мне ее никак не защитить, черт возьми.

— Ты ничего не смог бы сделать, будь ты в доме. Тебе не справиться с убийцей, способным устраивать такие штуки, которые мы видели на фотографии. Она сама должна защититься.

Гален выдержал паузу и сообщил:

— Дело в том, что это не единственная и, возможно, не худшая угроза. Если эта сволочь действительно следит за ней, он может увидеть и услышать достаточно, чтобы решить, что Нелл должна быть следующей в его списке. Тогда он попытается убить ее.

— Да, это возможно. Именно поэтому ты и должен торчать поблизости.

— А ты?

— Что — я?

— Ты знаешь, о чем я спрашиваю, черт возьми. Есть ли у убийцы повод подозревать, что ты не тот, за кого себя выдаешь?

— Понятия не имею.

— Ладно, но следи за своей задницей.

— Я так и делаю. Желаю тебе того же.

Гален рассмеялся.

— Черт, да я же невидимка. Я даже не нахожусь с ней рядом, как вы все. Защитная система этого урода не может сработать.

— Да, но ты следишь за Нелл, значит, все-таки держишься поблизости. И если он тоже где-то невдалеке, то…

— Да, я знаю. Но я очень осторожен. Сомневаюсь, что он меня заметил.

— И все же не забывай, мы не в курсе, какими способностями он обладает, чего нам ожидать. Он может замечать больше, чем мы рассчитываем.

— Мы до чертиков многого не знаем об этой ситуации, и мне это не нравится, — заявил Гален.

— Мне тоже. Видишь ли, одно я знаю точно. Произойдет еще одно убийство. Очень скоро.

Гален сразу напрягся, все чувства обострились, и он с тревогой оглядел дом Галлахеров, высматривая опасность.

— Ты знаешь, кого убьют?

— Нет. Но я знаю, что это будет не последнее убийство.

Суббота, 25 марта

«Нелл».

Она проснулась так внезапно, что успела услышать свое имя, произнесенное шепотом. Руки ее были вытянуты вперед, как будто она пыталась дотянуться… до чего-то, ей до смерти необходимого. Даже руки тряслись. Все тело затекло, каждое движение резкой болью отдавалось в мышцах.

Так всегда случалось, когда во сне ее мучили кошмары. Проснувшись, она ощущала потребность дотянуться до недостающей части себя. Похоже на фантомные боли в ампутированной конечности. Что-то у нее внутри стремилось обрести цельность. Потому что с той поры, как Нелл покинула Безмолвие, она не была единым целым.

Нелл это знала. Но от этого не становилось легче.

Не легче было и от постоянных размышлений об этом. Она отбросила одеяло, повернула голову к окну и яркому утру за ним и только тогда заметила куклу.

Кукла лежала, прислоненная ко второй подушке на двуспальной кровати, вытянув пластиковое тело. Платье с оборками пожелтело за прошедшие четверть века, но золотистые локоны были все еще аккуратно уложены. На круглом личике никаких пятен, большие голубые глаза такие же ясные, какими они были в четвертое Рождество Нелл.

Знакомый озноб пробежал вверх и вниз по спине Нелл.

Она протянула руку и взяла куклу. Такая легкая, такая маленькая, а ведь когда-то она была почти с нее саму ростом. Ей, своей подруге, она шепотом рассказывала секреты, о которых никто больше не знал.

От нее слегка пахло пылью и нафталином.

— Элиза, что ты здесь делаешь? — Нелл нахмурилась и рассеянно пригладила юбку куклы.

Как она попала сюда?

Куклу убрали давным-давно, много лет назад. Нелл забыла о ней и, разумеется, не разыскивала. Даже знай она, в каком сундуке или ящике лежит кукла, она не могла бы ее достать, потому что даже не заходила на чердак, только один раз заглянула в дверь.

Кто же мог принести ее ночью сюда и положить на подушку, как это могло произойти? Гален дежурит снаружи, а пока он там, никто не проникнет сюда без приглашения ни через дверь, ни через окна.

По крайней мере, никто, кого можно увидеть.

Привидений в доме нет, в этом Нелл была уверена. Никто из бестелесных Галлахеров не захотел остаться в доме. Значит, если отбросить посетителя из плоти и крови, а также привидение, остается…

Она снова ощутила озноб.

Она невольно вспомнила фотографию и общее мнение ее коллег, что тень на ступенях представляет собой проекцию крайне расстроенного сознания — скорее всего, сознания убийцы. Это следило за ней, по меньшей мере, однажды. А не наблюдало ли оно за ней и здесь, в доме? Может, этим и объясняется растущее беспокойство, расстройство сна?

Чего оно хотело добиться с помощью куклы? Свести ее с ума, вывести из себя, напугать? Зачем? Может быть, убийца знал, для чего она здесь? Потому что убийца знал… ее?

Это больше всего беспокоило Нелл. Важно не столько загадочное появление куклы на подушке, сколько появление именно этой куклы. На чердаке скопились многочисленные сундуки и ящики, наполненные игрушками, которыми когда-то играли поколения детей Галлахеров. Множество кукол. Но эта кукла двадцать пять лет назад принадлежала Нелл.

Откуда убийца мог это знать?

Только если убийца Хейли.

Нелл не знала, сможет ли она найти ответы на вопросы здесь, в доме, но она понимала, что поискать должна. Особенно сейчас. Поэтому, как только она оделась и выпила две чашки кофе, она поднялась наверх. Одна из двух спален, в которые она не могла заставить себя зайти, не говоря уж о том, чтобы прибраться, принадлежала ее матери. Она была заперта с того дня, как мать исчезла, и до смерти отца.

Нелл пару минут постояла перед закрытой дверью, стараясь настроиться эмоционально, потом щелкнула замком, повернула ручку и вошла.

Хотя после смерти отца в доме никто не жил, Нелл через Уайда Кивера договорилась со службой уборки, чтобы они примерно за месяц до ее приезда прислали работника, так что в доме было не так уж много пыли. Но в этой вызывающей дрожь спальне на втором этаже было странно тихо и сумеречно. Отец настаивал, чтобы шторы были задернуты. Так их никто и не трогал, и в комнате пахло плесенью.

Нелл немедленно раздвинула шторы, уверяя себя, что удушье, которое она ощутила, просто от пыли и затхлого воздуха.

Какая-то часть ее знала, что нужно держаться настороже, не задерживаться, пытаясь почувствовать комнату и ее тайны; она устала, слишком устала, чтобы защитить себя. В голове у нее шел нелепый диалог шизофреника с самим собой.

«Тогда мне надо пошевеливаться», — говорил один голос.

«Если станешь торопиться, можешь потерять бдительность», — возражал другой.

«А если буду медлить, могу расстаться с жизнью», — диалог завершился.

Она попала в безвременье.

Нелл закрыла глаза, глубоко вздохнула и отвернулась от окна, разглядывая комнату при ярком утреннем свете.

Даже Хейли не удалось уговорить Адама переделать эту комнату. Она осталась точно такой же, какой была почти двадцать лет назад, когда мать ушла из дома. Щетки с серебряными рукоятками, потемневшими от времени, лежали на туалетном столике, пристроившемся между двумя окнами, а на зеркальном подносе стояли хрустальные флаконы духов. Рядом с одним лежала пробка, и содержимое его давно испарилось.

Изящная французская мебель, ажурное покрывало и мягкие потускневшие ковры на деревянном полу — все говорило о том, что здесь жила женщина.

Нелл сделала шаг в центр комнаты, снова глубоко вздохнула и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Она настолько настороженно держалась в этом доме, когда бодрствовала, что только однажды ослабила контроль и сразу же увидела идущего через кухню отца. И больше ничего. Сейчас ей было сложно перестать защищаться, ведь она боялась того, что может увидеть. Но она должна знать.

Она должна знать правду.

Здесь, по крайней мере, ей не казалось, что все происходит на расстоянии, не было ощущения, что она смотрит сквозь вуаль. Практически в тот же момент, как она сняла защиту, она ощутила, как открывается дверь в другое время. Она еще не успела открыть глаза, как услышала голос, который навсегда оставил царапину в ее памяти.

«Я люблю тебя, дорогая».

От неожиданности Нелл открыла глаза.

Как обычно, края ее видения были слегка размыты, поэтому она сразу перевела взгляд на центр, как на сцену. Та же самая спальня, только несколько иная. Горит лишь настольная лампа. За окнами ночь. Поздно. И хотя, насколько помнила Нелл, ее родители спали в разных комнатах, сейчас они оба были здесь.

Не сейчас, тогда.

— Я люблю тебя, Грейс. — Он говорил хрипло, задыхаясь, лицо раскраснелось и покрылось капельками пота. Он улыбался и не сводил глаз с лица жены. Она отвернулась от него.

Нелл тоже хотела отвернуться, закрыть глаза, прекратить все это, но она должна была смотреть, должна была увидеть. Она вынуждена была стоять в нескольких футах от постели, на которой ее отец насиловал ее мать.

14

Грейс Галлахер тихо и прерывисто плакала. Жалобно и душераздирающе. Скулила, как маленький щенок. Руки закинуты за голову, запястья железной хваткой держит муж. Одеяло наполовину свалилось с постели, как будто в результате борьбы, но сейчас в комнате было на удивление тихо. Двигался только он. Одной рукой он прижал ее запястья к подушке, другой опирался о кровать.

На Грейс была ночная рубашка с белыми цветочками. Подол задран выше талии, кокетка расстегнута, обнажив грудь. Ноги безвольно раскинуты, а между ними двигается он. На нем нет пижамы, только трусы, спущенные ниже колен. Он продолжает повторять снова и снова, что любит ее, сопровождая эти слова стонами при каждом толчке тела.

— Я люблю тебя, Грейс… Я люблю тебя…

Он делал ей больно. Она плакала. Лицо все мокрое от слез, а этот скулящий звук, который она издавала, полон боли. Такой боли, как будто он резал ее ножом. Как будто убивал что-то внутри ее. Кровать ритмично поскрипывала, Грейс моталась из стороны в сторону, как тряпичная кукла, а он все двигался и двигался.

Наконец он вздрогнул и застонал, свалившись на нее, как будто хотел протолкнуть ее сквозь матрас на пол. Чтобы она не улизнула от него. Чтобы она никогда не смогла сбежать от него.

Так он лежал несколько минут, хрипло дыша. Нелл слышала, как плачет ее мать и как задыхается отец, будто пробежал марафонскую дистанцию.

Ей хотелось отвернуться, закрыть глаза. Почему она не может это прекратить? Почему она не может это прекратить?

Наконец Адам Галлахер поднялся с обмякшего тела жены и сел на пятки между ее раздвинутыми ногами, натягивая трусы. Она сразу же повернулась на бок и крепко сжала ноги, как будто могла предотвратить то, что уже случилось. Дрожащие пальцы попытались застегнуть пуговицы на рубашке, но не справились и просто стянули ворот, прикрывая грудь. Она свернулась в клубок, как младенец, продолжая так же ужасно плакать, выражая этим свой протест, на который он даже не думал обращать внимание.

Он положил руку ей на бедро и вроде как потер его, улыбаясь так, будто видел перед собой сытую, удовлетворенную любовницу.

— Я люблю тебя, Грейс. Я люблю тебя.

Нелл видела, как дрожала ее мать, как пыталась избежать его прикосновения. Но глаз она не открыла, только продолжала бормотать:

— Нет… нет… нет…

— Я люблю тебя.

— Нет… нет…

Нелл было так больно на это смотреть, что она отвернулась и попробовала выбраться из видения назад в то время, когда человек, зачавший ее, был уже мертв и не мог никого больше обидеть. Но когда она взглянула на полуоткрытую дверь, то увидела, что не одна она была свидетельницей грубого изнасилования.

Маленькая девочка, не замеченная родителями, стояла в дверях и таращилась на них, открыв рот. Губы ее дрожали. Она была в пижаме, длинные темные волосы спутаны. Она смотрела на родителей, как на совершенно незнакомых ужасных людей, напугавших ее.

Хейли.

Ей тогда было около четырех лет, подумала Нелл. Вряд ли она могла понять, что она видела. Но это зрелище оставило глубокий след в ее эмоциональном, психологическом и сексуальном развитии.

Пока Нелл с ужасом наблюдала за ней, маленькая девочка молча попятилась и исчезла из виду.

Ее родители так и не узнали, что она была в комнате.

— О, господи, — услышала Нелл свой собственный дрожащий голос.

Голос разрушил видение, и она закрыла глаза от ударившего по ним яркого света. Когда она повернулась, чтобы посмотреть, в дверях никого не было. Никого не было и на кровати. Она была аккуратно застелена.

Нелл подошла к одному из окон и долго стояла, глядя на тропинку, которая вела к сгоревшему дому бабушки. К пепелищу прошлого.

Неужели все превратилось в пепел?

Картинка была яркой, четкой и ясной. Никаких размытых краев, как в видении. Настоящее всегда отделяло себя от прошлого и будущего, всегда несло четкий отпечаток сегодня.

Сегодня Адам Галлахер уже больше года лежал в могиле. Сегодня его дочери были наконец от него свободны. Но так ли это?

Разглядывая четкие контуры сегодня, Нелл размышляла о видении. Хейли выглядела четырехлетней, а это значило, что она сама родилась на следующий год. Неужели она сейчас наблюдала свое собственное зачатие? Неужели она была плодом изнасилования?

Нелл прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Она испытывала боль и отвращение. А как же тогда маленькая Хейли? Эта безобразная сцена навсегда изуродовала ее, дав ей извращенное понятие о том, какой может быть любовь.

Не потому ли она связывалась с садистами, что чувствовала себя обязанной удовлетворять их извращенные наклонности?

И поэтому она их всех убила?

Когда Итак Коул постучал в дверь дома Нелл в то утро, она уже знала, что он придет. Она ждала его. Итан потратил значительно больше времени, чем хотел бы признаться, уверяя себя, что он профессионал и в состоянии поговорить с ней как профессионал, и теперь обидно было сознавать, что вся эта подготовка не принесла никакой пользы.

Он забыл, как от этих зеленых глаз у него перехватывало дыхание и как он гордился, когда мог ей помочь.

— Привет, Итан. — Она взглянула мимо него на помощника, который стоял, прислонившись к полицейской машине, и добавила:

— Хочешь войти? Или, чтобы избежать сплетен, лучше поговорить на веранде?

— Черт побери, Нелл, — пробормотал он.

Она слегка улыбнулась, вышла на веранду и прошла в дальний конец, где было на что сесть. Помимо кованой железной мебели, там стояли два кресла и маленький столик. Помощник шерифа мог их отлично видеть.

Нелл села в одно из кресел.

— Полагаю, это Хейли купила. В мое время кресла были плетеные.

— Со дня твоего отъезда здесь много изменилось, — ответил Итан и тоже сел.

— Да, я заметила. Как поживаешь, Итан?

— Да ничего. А ты, Нелл?

— Не жалуюсь. Я слышала, ты женился.

— И развелся. А ты?

— Ни то, ни другое. Но ты ведь в курсе.

— Ну да, я проверил по номеру машины. Узнал все, что мог, не делая официального запроса.

— И?

— И ничего. В полиции не засвечена, даже штрафа за нарушение правил уличного движения не платила. Счета оплачиваешь и налоги платишь вовремя.

— Приятно знать, что я чиста в глазах публики.

— А твоя личная жизнь?

— Ну, здесь все немного сложнее. — Нелл пожала плечами. — Но разве не у всех у нас так?

— Наверное. — Он кивнул, потом вздохнул. — Ладно, раз мы со всей этой ерундой закончили, давай поговорим по делу.

Она все еще легонько улыбалась, но зеленые глаза глядели настороженно.

— Не возражаю.

— Слышал, будто ты встречаешься с Максом после возвращения.

— Ну да, можно так сказать. — Она не стала уточнять.

— Он рассказал тебе про убийства?

— Мне о них несколько человек рассказывали, Итан. Сейчас ни о чем другом и не говорят.

— И что?

— Ну… скверно.

Он мрачно взглянул на нее.

— Ты хочешь заставить меня просить, так?

— Ты что, шутишь? Разумеется. — Но он еще не успел вполголоса выругаться, как Нелл покачала головой и намного серьезнее сказала: — Нет, я тебе должна значительно больше.

— Ничего ты мне не должна, Нелл.

— Разве? Ты ведь так и не рассказал Максу? Насчет той ночи, когда я уехала.

— Ты попросила не говорить, я пообещал.

— А отцу?

— С ним я поступил так, как ты просила. Пошел к нему и рассказал, что видел, как ты садилась в автобус, идущий из города, а машину твою я нашел на автобусной станции. — Итан немного помолчал. — Он решил, что ты уехала с Максом или договорилась с ним где-то встретиться, точно как ты предполагала. Мне не сразу удалось его переубедить, что Макс на ранчо и никуда не собирается.

Глядя в пространство, Нелл рассеянно заметила:

— Я знала, что он скорее поверит полицейскому, пусть даже сводному брату Макса.

— Как и все остальные, — сказал Итан, — Адам знал, что мы с Максом в ссоре, что я не стану ради него врать. Ему в голову не пришло, что я могу соврать ради тебя.

— Кстати, а почему ты это сделал? Я всегда думала, что ты больше хотел навредить Максу, чем помочь мне.

— Если бы я хотел уязвить Макса, я бы давно все ему рассказал.

— Возможно. А может, тебе достаточно было знать, что ты помог его девушке сбежать? Ты ведь знал, как ему будет больно.

— Ты, кстати, тоже. Ты должна была понимать, что, обратившись за помощью именно ко мне, ты только ухудшала ситуацию. В его глазах, по крайней мере.

— Да, я знала. И я рада, что ты так и не сказал ему об этом. И я до сих пор удивляюсь, с какой стати ты помог мне.

Он молча дождался, когда она встретится с ним взглядом, и медленно произнес:

— Твои глаза в ту ночь. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь был в таком отчаянии. Конечно, помогать тебе мне не следовало, особенно учитывая твой возраст. Но я тогда тоже был очень молод и не мог рассуждать логично. К тому же я ничуть не сомневался, что ты уедешь, с моей помощью или без нее. Так что мне показалось более разумным помочь тебе, чтобы… было меньше пыли.

— Ты помог. И я тебе за это благодарна.

— Но не до такой степени, чтобы прислать открыточку хотя бы раз в несколько лет и дать знать, как у тебя дела.

— Извини. Мне казалось, что лучше оборвать все связи.

— И это тебе удалось?

Она криво улыбнулась:

— Видит бог, я старалась.

Он задумчиво кивнул, не отрывая от нее взгляда.

— Ты должна была понимать, что когда-нибудь придется вернуться.

— Да. Только я не думала, что будет так тяжело.

— Тяжело из-за убитых? Или из-за живых?

— И то, и другое.

— Побегом никогда нельзя ничего окончательно решить. Ты это поняла?

Нелл рассмеялась:

— Зависит от того, что пытаешься решить.

— А что пыталась решить ты, Нелл?

— Это сейчас уже не имеет значения.

— Разве?

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

— Девушки часто убегают, Итан. Особенно от властных отцов.

— И дружков.

— Я сказала тебе еще тогда, что к Максу это не имеет ни малейшего отношения.

— Конечно, ни малейшего, только ты сделала все возможное, чтобы защитить Макса от гнева папаши.

— Я просто не хотела, чтобы он обвинял Макса. Или еще кого-нибудь. Я сама решила уехать.

Итан кивнул:

— Ну да. Только ты в ту ночь была напугана до полусмерти, Нелл. И мне все время не давала покоя мысль: почему? Ты прожила столько лет с Адамом, что же стало последней каплей? Что заставило тебя решить, что побег — единственный выход?

— Это длинная история, — сказала Нелл после небольшой паузы. — Потом расскажу, когда будет больше времени. А сейчас, мне кажется, нам следует сосредоточиться на поимке убийцы. Ты ведь из-за него сегодня пришел, так?

Итан слегка поморщился, но смирился со сменой темы.

— Я только хочу, чтобы ты знала, я не верю во все это дерьмо с экстрасенсами.

— В этом случае, — резко заявила Нелл, — я ничем не смогу тебе помочь.

— Послушай, не затрудняй мне жизнь, ладно? Мы в этом расследовании уже неоднократно бились головой о стену, так что, прямо скажу, я пришел в отчаяние. Черт, да я сейчас готов гадать на куриных кишках. Может, ты взглянешь в свой хрустальный шар и скажешь мне что-нибудь полезное?

— Нет у меня хрустального шара, Итан. Что касается куриных кишок, то не думаю, что они помогут. И вообще — мерзость какая.

Его губы покривились, но Итан не улыбнулся.

— Ну, делай что хочешь. Так ты можешь мне помочь или нет?

Нелл не стала давать никаких обещаний.

— Не знаю, но попробую.

Он почувствовал облегчение и постарался это скрыть, рассеянно заметив:

— Замечательно. Так с чего начнем?

— Я хочу видеть, где умерли Питер Линч и Джордж Колдуэлл.

— Первая жертва и последняя. Почему они?

Нелл уже подготовила ответ.

— Во-первых, я хочу проверить, смогу ли я что-то ухватить после такого длительного времени, поэтому — Линч, а Колдуэлл — потому что до сих пор у него не обнаружилось никаких темных секретов, так ведь?

— Так.

— Это отличает его убийство от других, по крайней мере, если судить по тому, что я читала и слышала.

— Хорошо. — Итан взглянул на часы. — Мы можем попасть в квартиру Джорджа в любое время, но поскольку Терри Линч на первую половину дня уехала, а у меня есть ключи от дома, поедем сначала туда.

Нелл встала, стараясь не показать, как болят мышцы, поскольку ей не. хотелось объяснять, отчего у нее все болит.

Итан тоже поднялся, но неожиданно взглянул на нее с тревогой.

— Ты уверена, что в состоянии поехать? Не обижайся, но выглядишь ты не лучшим образом.

Значит, не очень-то она умеет притворяться.

Нелл улыбнулась:

— Я убирала в доме, сортировала вещи, мыла, оказалось, что работы навалом. Устала, конечно, но вполне терпимо. Сейчас закрою дом, и тогда можно ехать.

В доме она быстренько позвонила по двум номерам, стараясь быть краткой. Итан ждал на веранде. Присоединившись к нему через несколько минут, она сказала:

— Я думаю, тебе бы не хотелось, чтобы все знали, что ты обратился к местной ведьме за помощью.

— Это вопрос?

— Нет, но я считаю, что ты поступил разумно, захватив с собой помощника.

— Я доверяю Стиву Критчеру, он будет держать рот на замке, иначе я бы его с собой не взял.

— Вот как. А я подумала, ты взял его с собой, чтобы никому не пришло в голову, будто ты проявляешь ко мне личный интерес. Ты ведь вроде как между молотом и наковальней Если кто-нибудь увидит нас вместе, одни подумают, что ты кинулся к местной ведьме за помощью в расследовании убийств, а другие — что наблюдают такой маленький симпатичный любовный треугольник.

Итан окрысился:

— Да положил я на то, что люди подумают.

— Люди, возможно, но не Макс. Мне кажется, что Макс последний человек, с кем бы тебе хотелось помериться силами.

Итан взглянул на нее и заявил:

— Я ведь допрашивал его насчет этих убийств.

— Я знаю. Еще я знаю, что ты никогда всерьез его не подозревал. Когда ты с ним помиришься, Итан? Ты не находишь, что прошло уже достаточно времени?

— Мне кажется, нам сейчас не стоит это обсуждать. — И добавил: — Может быть, позже.

Гален проследил, как машина шерифа отъехала от дома Нелл, и сказал в трубку:

— Самое сложное в этом деле, что у нас в руках куча нитей, из которых мы никак не можем сплести единое целое.

— Я это заметил. Наш наблюдатель не показывался?

— Только эта история с куклой. Видит бог, от этого в дрожь бросает, и хочешь, да не заснешь.

— Понимаю. Нелл думает, что виной всему Хейли?

— Ну, вообще-то это довольно логично, особенно если допустить, что она все же унаследовала проклятие Галла-херов. Она определенно была связана с двумя жертвами, сюда еще следует добавить Адама Галлахера… — Он вздохнул. — Я говорил с Бишопом. Он этот вариант не поддерживает.

— Это в его натуре.

— Согласен. Но он редко ошибается.

— А на этот раз ошибся. Что же, не он первый, не он последний.

— А я-то думал, что он суперагент ФБР.

— Скажи это ему в лицо.

Гален усмехнулся, хотя для веселья поводов было мало.

— Ни за что в жизни. Слушай, Нелл сделала вид, что восприняла эту историю с куклой довольно спокойно, но я думаю, она всерьез испугалась. Утром она была бледнее смерти, и находка в бывшем доме бабушки тоже не улучшила ее настроения.

— Она шерифу сказала?

— Пока нет. Мне кажется, она собирается попозже свозить его туда и все показать. Может, и Тэннеру тоже. Думаю, она считает, что это кое-что объясняет.

— Это так?

— Ну, кое-какие концы в прошлом можно увязать. Но в настоящем?.. Будь я проклят, если знаю. — Он помолчал. — Ты вчера сказал, что будет еще убийство. Ничего не слышно пока?

— Официальных данных нет. И ни звука в городе.

— Но?

— Но я думаю, что ночью оно произошло.

— И ты не знаешь, кого убили? Или где?

— Нет. И поскольку сегодня суббота, то жертвы вполне могут не хватиться до понедельника, когда он не явится на работу. Если он живет один… пройдет время, пока его обнаружат.

— Черт побери.

— Я тебе сообщу, если что-то узнаю. А пока не спускай глаз с Нелл. Шериф Коул вовсе не свободен от подозрений.

— Нам надо побыстрее с ним разобраться.

— Согласен. Если у тебя есть предложения…

Гален вздохнул:

— Нет. Нелл думает, что если проведет с ним какое-то время, то узнает. Я не уверен. Она же не телепат. И не ясновидящая.

— И тем не менее она в состоянии чувствовать людей и вещи. Может, этого хватит.

— Хочешь пари на ее жизнь?

— Нет. Но, возможно, рискнуть придется.

Дом Линча оказался довольно старым и располагался на участке в пять акров в районе, где вокруг всех домов простирались аккуратно обработанные поля. Насколько Нелл могла судить, никто в округе не заметил, как к дому подъехала полицейская машина.

Вновь оставив молчаливого помощника у машины, Итан пошел к входной двери.

— Ну и как ты все это делаешь? — спросил он, отпирая замок. — Раз у тебя нет хрустального шара и ничего такого.

Нелл коротко объяснила ему, как она может почувствовать энергию дома, и совсем не удивилась, заметив недоверчивое выражение на его лице.

Но он только сказал:

— И это может мне помочь… Но как?

— Может быть, я смогу сказать тебе, что случилось в этом доме. — Нелл пожала плечами. — Я могу видеть какие-то особые события, особенно если имели место насилие, угрозы.

— Здесь убивали без всякого насилия.

— Насколько я поняла, вы считаете, что яд был в витаминах, правильно?

— Нет, ну это надо же, какие сплетники живут в этом городе, — пробормотал Итан себе поднос.

— Мало радости, когда сплетни направлены против тебя? — Не дав ему ответить, она быстро добавила: — Отравленные таблетки нужно было положить во флакон, а это значит, что убийца был в доме. Планирование убийства — процесс не менее напряженный, чем само убийство.

Итан удивленно поднял брови и, когда они вошли в холл, спросил:

— И часто тебе приходится заниматься убийствами?

Нелл мысленно отругала себя за то, что проговорилась, но ответила спокойно:

— Мы живем в несовершенном мире. Удивительно, сколько мест хранят воспоминания о том, что там случилось.

Итан пожал плечами, он чувствовал себя неловко, когда Нелл серьезно рассуждала об этой чертовщине.

— Ладно. Полагаю, тебе хочется здесь побродить, может быть, что-то потрогать. Проверить волны.

— Волны?

— Я же просил тебя не затруднять мне жизнь.

Нелл улыбнулась, но вошла в гостиную и огляделась. Потом сказала:

— Вообще-то мне не надо ничего трогать. Где он умер?

— В хозяйской спальне, наверху.

— Он был один, когда умер?

— Да. Терри уехала, у нее были дела в городе. Питер имел привычку за завтраком принимать витамины, запивая соком, потом из домашнего офиса делал необходимые звонки и около часа занимался на тренажерах в комнате рядом со спальней. Когда его нашли, он был в тренировочном костюме. Видимо, шел в ванную, когда сердце отказало.

— Полагаю, такое часто случается. У человека его возраста вполне может случиться инфаркт после напряженной тренировки.

— Врач так и сказал. Мы не возникали. Но Терри устроила истерику и потребовала вскрытия.

— И они нашли яд.

— Да. К тому времени мы уже не располагали нетронутым местом убийства, так сказать. Но мы все равно все обыскали. Полагаю, ты слышала, что мы обнаружили у него в стенном шкафу.

— Порнуху.

— Да еще какую. И свидетельства того, что у него в Новом Орлеане имелась очень молодая любовница.

Нелл никак не отреагировала, только спросила:

— Какие-нибудь еще ненормальные… увлечения?

— Только педофилия, — сухо ответил Итан.

Ему хотелось добавить, что, с его точки зрения, одной такой ненормальности вполне достаточно, но вдруг он заметил, как лицо Нелл почти неуловимо изменилось. Она слегка повернула голову, глядя в сторону входной двери со странным выражением, которое Итан принял за смущение.

Решив, что ее посетило очередное видение, он спросил:

— Что? Видишь что-нибудь?

— Пока нет. — Она вздохнула и с явным смущением попросила: — Лучше скажи своему помощнику, чтобы впустил Макса. Он все равно не уйдет, а то еще и в драку полезет.

Итан удивился:

— Я не слышал его машины. Ты уверена, что он там?

— Поворачивает на дорожку.

— Видение?

— Нет.

Итан решил расставить все по местам.

— Значит, он действительно у тебя в роли сторожевой собаки? Или он здесь из-за того, что ты со мной?

— И то и другое.

Итан не мог понять, как она к этому относится. Сам он тоже не мог сказать, что думает по этому поводу.

— Ладно. Значит, я должен позволить ему таскаться за нами во время официального расследования?

Нелл снова вздохнула:

— Слушай, меньше всего мне хотелось бы ухудшать отношения между вами, но ведь ты помнишь, какой Макс упрямый. Он знает, что я буду применять здесь свои способности, а он в курсе, чем мне приходится за это расплачиваться. Короче, ты его не удержишь, разве что арестуешь.

— Расплачиваться? Чем расплачиваться?

Нелл постаралась объяснить проще и короче:

— Головной болью. Обмороками. Приходится тратить массу энергии, Итан, и порой тело бунтует. Макс это знает. И… волнуется. — Она покачала головой. — Но я добровольно иду на этот риск, потому что хочу помочь. А если Макс все время старается держаться рядом, то так ли уж это важно? И поскольку главное сейчас для тебя расследование убийств, разве нельзя отнестись к этому спокойно, как взрослые люди?

— И ты думаешь, что с Максом это сработает?

— Обязательно, если твой помощник пропустит его, прежде чем Макс успеет выйти из себя.

Итан кивнул, взял рацию, прикрепленную к ремню, и коротко приказал помощнику пропустить Макса в дом, затем уменьшил звук, чтобы их не беспокоили, но чтобы он все-таки мог услышать, если срочно кому-то потребуется.

— Спасибо, — сказала Нелл.

Итан хмыкнул:

— Я должен был догадаться, что ты ему позвонишь. Ты ведь это сделала, когда возвращалась в дом, верно?

— Я ему не звонила, — быстро ответила Нелл.

— Тогда откуда он знает, что мы здесь? Господи, только не говори мне, что он так пристально следит за тобой.

Ей не пришлось отвечать, потому что они услышали скрип открываемой входной двери, и через секунду в комнате появился Макс. Нелл сразу поняла по сдержанному выражению его лица, что он решил не заводиться, держать себя в руках и избегать стычек с Итаном. Стало немного легче.

Меньше всего ей хотелось, чтобы эта парочка вцепилась друг другу в горло.

Вместо приветствия она сказала Максу:

— Я подумала, что могу как-то помочь Итану в расследовании убийств.

Итан поднял брови, молча оценив ее тактичность, и не стал уточнять, кто кому звонил и кто кого просил.

Макс лишь коротко кивнул Итану и спросил:

— Пока ничего?

— Мы еще и не начинали. Итан, ты сказал, он умер наверху?

— В хозяйской спальне.

— Показывай дорогу, — попросила Нелл.

15

Нелл совсем не была уверена, что ей удастся почувствовать хоть что-нибудь в присутствии и Макса, и Итана, уж слишком ощущалось напряжение в их отношениях. Она вообще предпочла бы сейчас не пользоваться своими способностями. Слишком краткий период прошел после утреннего видения. Но она мысленно слышала тиканье часов и понимала, что не может себе позволить ждать.

— И как же это у тебя получается? — спросил Итан, когда они оказались в светлой просторной спальне.

Нелл остановилась в центре, в футе от кровати, огляделась и рассеянно ответила:

— Я сосредотачиваюсь и пытаюсь почувствовать сохранившуюся энергию воспоминаний, которые живут в этой комнате.

— А мы тихо стоим и тебе не мешаем.

Она взглянула на него и улыбнулась:

— Вроде того.

— Ты уверена, что можешь себе это сейчас позволить, Нелл? — спросил Макс.

— Я в порядке, — коротко ответила Нелл.

Она не собиралась начинать дискуссию на эту тему Она закрыла глаза и, сбросив защиту, начала концентрироваться, пытаясь достать до воспоминаний комнаты.

Поскольку Питер Линч умер восемь месяцев назад и смерть его была внезапной, без всякого предупреждения, Нелл не рассчитывала узнать много. Она по опыту знала, что редко видит саму смерть, что ее и радовало и удивляло.

Но она могла увидеть происходящее за десять минут до или после смерти, в зависимости от интенсивности насилия и эмоций. Что-то вроде этого она и полагала увидеть.

Но вместо того…

Сначала ей трудно было дотянуться, пришлось поднатужиться, чтобы проникнуть через что-то. Она смутно сознавала, что тратит слишком много собственной энергии или совсем другую энергию. Наконец она почувствовала знакомое ощущение смещения во времени, но как будто в тумане. Происходило что-то необычное, и она ощутила это, прежде чем открыла глаза и обнаружила, что находится в совершенно другой комнате, в какой-то гостиной.

Комната была ей незнакома.

Нелл старалась сообразить, где она, найти что-нибудь, что поможет ей определиться. На столике лежал обложкой вверх раскрытый журнал, и когда она подошла поближе, то увидела, что он датирован январем прошлого года. Большинство людей читают журналы сразу же, как их получат. Значит, со временем более или менее ясно.

Но все же где она? И зачем она здесь? Это было ее обычное видение. Края размыты, смягчены, ее внимание, как обычно, направлено к центру. Но сейчас она испытывала странное чувство, внушающее ей настоящий страх. Она даже подумала, не выбраться ли из видения, но любопытство и глубокое стремление понять границы собственных возможностей заставили ее остаться. И в этот момент она увидела, как в комнату входит явно расстроенная Хейли.

За ней вошел Итан.

— Что, я еще и не должен злиться по этому поводу? — резко спросил он, хватая ее за руку и разворачивая лицом к себе как раз в тот момент, когда они поравнялись с Нелл.

— Конечно, не должен. Права у тебя такого нет, Итан, и мы оба это знаем.

— Нет права? Мы спим с тобой уже два месяца. Так неужели это не дает мне права сердиться, когда я узнаю, что ты одновременно спишь с Питером Линчем?

— Я же сказала, это не твое дело, Итан, мы просто трахаемся. — Она умышленно произнесла грубое слово, как бы получая от этого удовольствие. — И точка. Тебе это фавится, мне тоже, вот и все. Никаких обязательств, ожиданий и надежд ни с той, ни с другой стороны.

Итан явно был с ней не согласен, лицо мрачное, губы сжаты.

— И никакого уважения, так?

Хейли расхохоталась, потом с изумлением посмотрела на него.

— Уважение? Какое отношение имеет уважение к тому, чем мы с тобой занимаемся? Если бы мы делали это не в чистой постели, а на улице в грязи, то ничем бы не отличались от бродячих собак, когда у сучки течка.

— И у кого же из нас течка? — грубо спросил он. — У кого так чешется, что невозможно не почесать?

Хейли снова рассмеялась и вырвала руку.

— У меня, разумеется. У меня перманентная течка. Разве ты не знал? Разве не слышал? Господи, Итан, не делай вида, что ты не был уверен, что я шлюха, задолго до того, как начал за мной ухлестывать. А как насчет следов от плети у меня на спине? И ожогов от сигарет? Ты ведь даже ни разу ничего не спросил? Потому что именно это ты и рассчитывал увидеть, когда раздевал меня. Я права? Ну скажи, я права?

— Хейли…

— Шлюхи — они всегда клейменые. Мы носим свое клеймо, чтобы мужчины вроде тебя не испытывали угрызений совести, когда пинком выкидывают нас из постели до рассвета.

— Черт возьми, я никогда тебя не выгонял. Никогда.

— Да и нужды не было. Я всегда знала, чего тебе хотелось. Я всегда знаю, чего хотят мужчины. — Она резко отвернулась от него, видимо, собираясь выскочить из квартиры, и замерла на месте.

Нелл почувствовала, что Хейли смотрит прямо на нее расширенными глазами, и внезапно осознала, что сестра видит ее. Это было немыслимо. Такого никогда не бывало раньше. Это было просто невозможно!

Нелл уже не была потусторонним зрителем, она была там на самом деле.

— Да уж, я детектив что надо, — пробормотал Джастин. — Я не имею ни малейшего понятия, что мне искать.

Шелби вынуждена была с ним согласиться. По крайней мере, касательно бессмысленных поисков.

— Сколько детей родилось в этом приходе за последние сорок лет. Слушай, ты уверен, что в столе Джорджа на его работе нет ничего, что бы объясняло его интерес к этим старым документам?

Джастин наклонился, чтобы положить несколько свидетельств в стопку на столике, потом лениво потянулся.

— Лично я ничего не заметил. Господи, взгляни на часы. Разве мы не только что завтракали?

Шелби услышала, как урчит у нее в животе, и усмехнулась.

— Мой желудок утверждает, что плюшки мы съели давным-давно. Почему бы нам не дать дополнительную пищу сплетням и не пойти в кафе пообедать?

— А ты разве не устала? Мы копаемся в этих бумагах чертову уйму часов. Даже считать не хочется.

— Я по природе сова, для меня нормально не спать ночью, если меня что-то увлекает. — Она пожала плечами. — Тем более что завтра воскресенье, и мы оба можем спать сколько заблагорассудится, так что какого черта? Ты ведь сказал, что на этой неделе у тебя выходной?

— Официально. Шериф Коул заставляет нас работать сверхурочно, но настаивает, чтобы хоть один выходной в месяц мы имели, так что сейчас мой черед. И если не объявится еще один труп, мне завтра в офис являться не надо.

— Ты хочешь пойти домой и завалиться спать? Или пообедать в кафе? Вдруг мы все же сообразим, что Джордж разыскивал в этих свидетельствах?

У Джастина имелись догадки на этот счет, но ему нравилось быть в обществе Шелби. О сне думать не хотелось, поэтому он заявил, что идея пообедать ему нравится.

Они легко отыскали довольно уютную кабинку в конце зала.

Шелби заметила несколько заинтересованных взглядов, но сдержалась, не рассмеялась, только сказала Джас-тину:

— Жизнь в аквариуме, вот что такое Безмолвие.

Джастин с любопытством спросил:

— А что их больше волнует — то, что ты со мной, или то, что я с тобой?

— И то и другое, я думаю. Ты в этом расследовании довольно приметная личность, так что всем интересно знать, что ты делаешь. А что касается меня, то… давай скажем так: я редко обедаю с красивыми мужчинами.

— Ты меня удивила. И спасибо.

Она тихонько рассмеялась.

— Поскольку я обычно болтаюсь по городу со своими камерами и вижу много такого, чего иначе бы не увидела, я знаю наших городских мужчин достаточно хорошо. Наверное, слишком хорошо. И мне трудно представить кого-нибудь из них в роли бойфренда или любовника.

— Потому что на твоих снимках они такие, какие есть на самом деле? — догадался Джастин.

— Вроде того. Поразительно, как много людей воображают, что они находятся в каком-то обособленном мире, даже когда они на публике.

Джастин не стал интересоваться подробностями того, что она видела, но подумал: скорее всего, хотя бы один из соискателей ее руки и сердца получил отказ, не имея ни малейшего представления, почему она его отвергла. Но прежде чем он успел что-то сказать, Шелби жизнерадостно поведала ему некоторые подробности, которые он предпочел бы не слышать.

— Понимаешь, трудно винить человека, если у него где-то зачесалось и он на людях почесался или в зубах поковырялся, но копаться в носу или чистить уши — это уже слишком, ты не считаешь? Я однажды даже видела одного мужика, который стриг волосы в носу с помощью таких ножниц на батарейках. Мне это ужасно подействовало на нервы. Смотреть противно.

Джастин рассмеялся:

— Тебе, скорее всего, придется опустить планку.

— Или забыть про фотоаппарат, — печально согласилась она. — А мне бы не хотелось ни того, ни другого. Поэтому здорово, что я вполне нормально чувствую себя в одиночестве.

— Ну, бога ради, скажи мне, если я буду делать что-нибудь неприятное, договорились?

Шелби усмехнулась:

— Не думаю, что ты так опростоволосишься.

Он неуверенно разглядывал ее, пока Эмили наливала им кофе, а когда официантка отошла, сказал:

— У тебя есть мои фотографии? Случайные снимки?

— Всего несколько штук.

— Вот ужас.

Он попытался вспомнить, не делал ли он чего-нибудь такого, что она могла счесть противным, но кто же помнит все свои движения и жесты?

Шелби сказала уже более серьезным тоном:

— Знаешь, я решила обратиться к тебе насчет этого расследования потому, что я присматривалась к тебе эти последние недели, и мне стало ясно, что ты предан работе, что ты делаешь ее хорошо. Ты всегда внимателен, сосредоточен, ничего не упускаешь, с людьми ведешь себя не по-хамски.

— А я и не видел тебя с твоими камерами, — кисло признался он.

— Потому что я не хотела, чтобы ты меня видел. Я не шпионила, ты не думай. Просто у меня выработалась привычка наблюдать за людьми так, что они этого не замечают.

— Например, так ты следила за шерифом Коулом. — Джастин решил повернуть разговор на более нейтральную тему.

Шелби, похоже, не возражала.

— Точно. Учти, я наблюдала за Итаном Коулом много лет. Я заметила, что после первого убийства он стал вести себя иначе. Долгое время я не могла понять, в чем дело, но, когда я собрала все его фотографии вместе, я нашла те, что показала тебе. Вот эти.

Шелби решительно полезла в сумку, которую она постоянно таскала с собой, и достала конверт с фотографиями, которые они с Джастином рассматривали накануне.

— Эти снимки что-то да значат, Джастин, и мы оба знаем это.

Встревоженный Джастин быстро огляделся и, конечно, заметил, что несколько человек, несомненно, заинтересовались действиями Шелби. А она достала снимки из конверта и протянула их ему, прежде чем он успел ее остановить.

— Взгляни еще раз, — беспечно предложила она.

Джастин понимал, что чем дольше они станут возиться с этими фотографиями, тем больше привлекут к себе внимания, поэтому, наклонившись над снимками, он сказал вполголоса:

— Зря ты их вытащила, Шелби. Не надо было этого делать здесь и сейчас.

— Почему нет? Все в городе привыкли видеть, как я показываю свои снимки. Никому это не покажется странным. Они наверняка подумают, что я показываю те фотографии, на которых есть ты.

— Да, конечно, но если за нами наблюдает кто-то, имеющий отношение к убийству, у него могут возникнуть подозрения. Вдруг он решит, что тебе удалось запечатлеть что-то уличающее его. Полагаю, ему совершенно не хочется, чтобы об этом узнала полиция?

Шелби немного подумала, потом сказала:

— Ладно, согласна, я сглупила. Но дело сделано, обратно не вернешь, так что ты вполне можешь их просмотреть.

Джастину не хотелось демонстрировать под любопытными взглядами слишком большой интерес к снимкам, поэтому он бегло проглядел их и протянул назад Шелби, слабо улыбнувшись для зрителей.

— Согласен, занимательная подборка. Но шериф разговаривает с массой народа каждый день, так что вполне объяснимо, что он говорил и с теми, кого убили.

Шелби убрала фотографии в сумку и постаралась изобразить равнодушие. Она не боялась, но Нелл строго предупредила ее, что следует быть очень, очень осторожной. Шелби понимала, что Джастин прав и она только что совершила серьезную ошибку. Но теперь-то останавливаться глупо.

— Ты забыл взглянуть на оборотную сторону каждой фотографии. Там я карандашом пометила, когда делала снимок. Специально доставала негативы и сверялась.

— И что?

— Итан каждый раз разговаривал с потенциальной жертвой накануне убийства. Как тебе такое совпадение?

— По меньшей мере, странное, — медленно промолвил он.

— О, господи, — прошептала Хейли в шоке. Увидев свою сестру (Нелл подумала о том, как выглядит она сама, должно быть, как привидение), которая наблюдала за отвратительной перебранкой между ней и ее любовником, Хейли почувствовала смятение, особенно если вспомнить, что Нелл уехала больше десяти лет назад.

Что тогда могла подумать Хейли? Что с ней происходит нечто паранормальное, вроде визита недавно почившей родственницы? Может, она подумала, что Нелл явилась к ней в момент своей смерти, чтобы попрощаться?

Нелл хотела сказать что-то сестре, уверить ее, что она жива, что просто… Что просто? Что она появилась из будущего?

Это продолжалось всего секунду, потому что Нелл была слишком потрясена, чтобы инстинктивно не вырваться из видения и не вернуться в настоящее. То, что она видела, постепенно скрывалось в тумане, потрясенное лицо Хейли исчезло в темнеющей дымке, которая становилась все более непроницаемой, и на какой-то момент, показавшийся Нелл бесконечным, ее саму поглотило что-то темное.

Это что-то было пространством, и она была там не одна. Кто-то… что-то… было рядом, наблюдая, почти касаясь ее… тянулось к ней.

Нелл была абсолютно уверена, что, если это нечто коснется ее, она умрет, и стала отчаянно бороться, стараясь освободиться от давящей тьмы. Усилие отняло у нее всю энергию. Нелл страшно ослабла.

Внезапно и тьма, и прошлое исчезли. Нелл вернулась в настоящее с быстротой, которая напугала ее едва ли не больше, чем само видение. Голова едва не лопнула от неожиданного острого приступа боли, и она сама услышала свой вскрик.

У нее никогда в жизни так не болела голова. Ее терзала невероятная боль, как будто кто-то горячий и злобный пытался проникнуть в ее мозг…

«Нелл».

— Зло, — пробормотала она, открывая глаза. Сначала она увидела только темноту, но тьма быстро рассеялась, и она поняла, что смотрит на темно-синюю рубашку и черный кожаный пиджак.

— Нелл, ради всего святого…

Она смутно чувствовала руки Макса на своих плечах, а когда подняла глаза, то разглядела, что он бледен и мрачен. Только когда он схватил ее за запястья, Нелл сообразила, что ее ладони крепко прижаты к собственным щекам, так крепко, как будто старались удержать что-то внутри.

— На этот раз это был не обморок? — спросил Макс, осторожно отводя ее ладони от лица.

— Нет, — сказала она очень тихо, почти что шепотом. Говорить громче ей было больно. — Голова кружится… Я думаю, мне лучше куда-нибудь сесть.

Макс помог ей подойти к скамейке, стоявшей у кровати Линча. Только тогда она заметила Итана, прислонившегося к комоду со скрещенными на груди руками. Лицо спокойное, но слегка побледневшее, как у Макса.

Нелл улыбнулась, еле-еле, одними уголками губ.

— Похоже, я вам тут устроила представление? — Она старалась говорить спокойно.

— Ну, ты могла бы испускать клубы дыма и огненные языки, но мертвое молчание и полностью отсутствующий взгляд и без этого производили чертовски сильное впечатление. — Итан взглянул на часы. — В течение двадцати минут ты была настоящим зомби.

— Что?

Макс сел рядом.

— Из них я последние десять минут пытался вывести тебя из этого состояния.

— Я предложил дать тебе пощечину, — сообщил Итан, — но Макс не разрешил.

— Почему ты ушла так глубоко? — спросил Макс, проигнорировав замечание Итана.

Головокружение прошло, но голова все еще болела, мысли расплывались.

— Дело в том… Я была не здесь.

— Странно, а казалось, что никуда не уходила.

— Итан, заткнись ко всем чертям, сделай мне одолжение, — взорвался Макс. — Нелл, о чем ты говоришь? Если ты была не здесь, то где?

— Ага, скажи-ка нам, где, — предложил Итан.

Если бы у нее было несколько минут покоя и тишины, чтобы подумать, Нелл, возможно, ответила бы иначе. Но от настойчивости Макса и насмешливого скептицизма Итана голова болела все сильнее. Поэтому она подчинилась минутному порыву.

— Рада сообщить тебе, где именно, — заявила она, глядя прямо в глаза шерифу. — Как только ты поделишься с нами, сколько времени длилась твоя интрижка с Хейли.

Молчание, казалось, обрело вес. Так продолжалось с полминуты, и все это время Итан не сводил с Нелл взгляда. Наконец медленно произнес:

— Она тебе сказала.

— Я не поддерживала никакой связи с сестрой почти двенадцать лет, Итан. А больше ведь никто не знал? Хейли настаивала на тайне?

— Лично я ничего не знал, черт побери, — пробормотал Макс.

Итан взглянул на него, затем снова уставился на Нелл.

— Да, она настаивала, чтобы мы держали в тайне наши отношения. И не хотела сказать мне, почему. Смысла-то никакого не было. Мы давно были совершеннолетними и свободными. Мой брак к тому времени распался, она тоже вроде ни с кем не встречалась. Во всяком случае, открыто. И длился-то наш роман всего два месяца.

— Тогда как же ты узнал про нее и Питера Линча? — спросила Нелл. По правде говоря, на ответ она не рассчитывала, но он ответил:

— Думаю, она хотела, чтобы я узнал. Мы были у меня, ей понадобилось взять что-то из сумки, уже забыл, что именно. Попросила меня принести. В сумке из незастегнутого кармана торчала фотография. Ее с Питом. — Его лицо слегка перекосилось. — Они играли в какую-то сексуальную игру. Она была одета как… школьница. Наверное, потому, что он любил молоденьких.

К этому времени Нелл наслушалась уже стольких историй о сексуальных подвигах Хейли, что даже не была шокирована. Но ей до боли было жаль сестру. То, как Итан о ней говорил, предполагало, что отношения могли стать серьезными, возможно, длительными. Интересно, знала ли об этом Хейли, подумала Нелл. Возможно, она намеренно все разрушила.

А если так, почему? Потому что считала себя недостойной? Потому что к этому моменту у нее было уже достаточно шрамов, как на душе, так и на теле от игрищ с садистами? Или потому, что она понимала, что никакие настоящие отношения невозможны, пока жив Адам Галлахер?

— Сколько времени ты уже знаешь, что именно Хейли — то общее, что связывает всех убитых мужчин? — спокойно спросила она Итана.

— Я даже сейчас не уверен, что это так, — быстро ответил он. — Насколько мне известно, между ней и Джорджем Колдуэллом ничего не было.

— Но с другими? Линчем, Ферье, Паттерсоном. Ты ведь знал, что она была связана с каждым из них.

Он поколебался.

— Как я уже сказал, насчет Линча я узнал задолго до его убийства. Что касается остальных… Ферье как-то напился и хвастался мне, что за последние годы провел с Хейли несколько запоминающихся ночей. Явно не роман, так, секс время от времени, по обоюдному желанию.

— И Паттерсон?

Итан пожал плечами.

— Когда я увидел все это дерьмо в его подвале, я подумал, что Хейли могла быть с ним связана.

— Из-за шрамов? Синяки, сигаретные ожоги?

Он поморщился.

— Ну да.

Забыв на минуту про головную боль, Нелл очень внимательно наблюдала за шерифом, стараясь чутьем определить раз и навсегда, может ли она ему доверять и исключить его из числа подозреваемых. Его связь с Хейли усиливала подозрения, особенно если учесть, что Хейли была общим звеном между всеми жертвами. Но было у Нелл чувство, что все значительно сложнее.

Ей не доставило удовольствия копание в его личной жизни, особенно в присутствии Макса. Макс не любитель подобных зрелищ, а Итану это было вдвойне неприятно. Но что случилось, то случилось. Она должна была знать.

— Ты никогда не спрашивал ее про шрамы. Почему?

— Откуда ты это знаешь, черт возьми?

— Потому что я это видела, Итан. Я видела ссору между тобой и Хейли, которая случилась больше года назад. В январе? Феврале? В гостиной, наверное, это была твоя квартира. Ты узнал об ее отношениях с Линчем и расстроился. А Хейли была… довольно груба, разговаривала с тобой бесцеремонно. Но она специально сказала, что ты никогда не спрашивал ее про шрамы. Она наверняка думала, что знает причину, но, полагаю, она ошибалась. Так почему?

Итан был потрясен.

— Господи. Ты так говоришь, будто была там.

— Я и была. Только что. Ответь мне на вопрос, Итан. Почему ты не спрашивал Хейли про шрамы?

— Потому что мне казалось, я знаю, откуда они у нее.

— Ты считал, что тут виноват наш отец.

Он кивнул. Движение было таким же резким, как и голос.

— Это выглядело логичным. Вы с матерью сбежали, обе его боялись, теперь эти шрамы у Хейли… потом еще как она о нем говорила: с одной стороны — обожала, с другой — люто ненавидела. Все время перебор. Насколько я мог судить, свежих шрамов у нее не было, вот я и решил, что над ней издевались, когда она была еще ребенком. Я пытался расспросить ее о детстве, но она не желала разговаривать. Сердилась. Она вообще со мной о своей жизни не разговаривала и дала понять, что если стану нажимать, то ее и след простынет. Вот я и оставил эту тему.

Макс молча смотрел на Итана. Нелл поняла, что он сейчас раздумывает, что же такого могла она увидеть в подвале Паттерсона.

Она опять взглянула на Итана. Все ощущения и инстинкты говорили ей, что Итан не убийца, и если она не может доверять этим инстинктам, ей следует поискать другую работу.

— Наш отец никогда не трогал нас и пальцем, — тихо сказала она. — Хейли получила эти шрамы у Паттерсона. Она… она начала с ним встречаться, когда была еще очень молода.

— Насколько молода? — спросил Макс, явно вспомнивший шок Нелл там, в подвале.

— Похоже, что ей было двенадцать-тринадцать лет, — неохотно сказала она. — Не старше. Как раз когда мы потеряли мать.

Итан выглядел так, будто ему дурно, но он был полицейским и сразу ухватил важность сказанного Нелл.

— Похоже? Ты что, тоже это видела?

— Да. Я… тайком посетила дом Паттерсона.

— И видела подвал.

Нелл кивнула.

— Я там видела… какие между ними были отношения.

После минутного молчания Итан неуверенно заметил:

— Все это дерьмо. Ты никак не могла этого видеть, равно как ты не могла видеть меня и Хейли.

— Никак не могла, — устало согласилась Нелл и упрямо повторяла: — И все же видела.

— Полная бессмыслица, — Итан повысил голос. — Ты сама сказала, что можешь видеть только что-то из памяти того места, где находишься. Я никогда не был здесь с Хейли, тогда как же ты смогла — как это ты там выражаешься? — подключиться к какой-то сцене между ней и мной?

— Хороший вопрос, — тихо одобрил Макс.

— И мне хотелось бы дать на него хороший ответ. — Нелл вздохнула. — Не знаю, Итан, как это у меня получилось. Возможно, я концентрировалась на Питере Линче, а ты оказался здесь, и возникла связь, и я попала в ту гостиную, где вы с Хейли говорили о Линче.

— Ну да, это все прекрасно объясняет, — огрызнулся Итан.

— Послушай, мне очень жаль, что я не могу все объяснить логически, не могу ничего доказать. Но дело в том, что мы только начинаем разбираться, как работают паранормальные способности, и до сих пор у нас чертова уйма вопросов и почти никаких ответов. Я не могу объяснить, каким образом я умудряюсь увидеть то, что вижу, я только знаю, что я это видела. Я там была, в прошлом, и наблюдала сцену между тобой и Хейли.

— А это, — так же тихо добавил Макс, — для тебя нечто новое. Верно? То, что память, в которую ты включаешься, принадлежит другому месту?

Она кивнула.

— С самого начала совсем другие ощущения. Мне пришлось прорываться туда, использовать мою энергию иначе. И очень трудно возвращаться.

— Похоже, ты попала прямиком в воспоминания Итана? — предположил Макс.

Итан выругался.

— Слушайте, мне от всей этой чертовщины не по себе. Даже если бы это было возможно, во что я не верю.

Нелл вспомнила потрясение во взгляде сестры, и ей захотелось объяснить обоим, насколько это видение отличалось от других. Но голова болела, она устала, и оставалась еще одна вещь, которую непременно следовало сделать сегодня.

Она поднялась на ноги, не возразив против помощи Макса, и оперлась на его руку. Когда голова перестала кружиться, она сказала:

— Итан, тебе придется избавиться от помощника. Мне надо кое-что тебе показать. — Она повернулась к Максу. — Мне надо вам обоим кое-что показать.

16

Дом, когда-то принадлежавший Перл Галлахер, не представлял собой ничего особенного, простой домишко на четыре комнаты с цинковой крышей. Хозяйка упорно отказывалась что-либо изменять, утверждая, что любит все простое. Единственное, на что она согласилась, так это на канализацию, и то только потому, что Адам Галлахер настаивал, что все другие варианты — сплошная антисанитария.

Дом исправно служил Перл убежищем, и, наверное, не было ничего странного в том, что он ненадолго пережил хозяйку.

Почти все сгорело. Остался только фундамент в окружении обгорелых столбов, провалившиеся перекрытия, покореженные цинковые листы и разные мелочи, которые сохранились на удивление хорошо. Например, кухонная раковина, которая осталась в обгоревшей столешнице и даже не покрылась сажей. Еще старая спинка кровати, засыпанная вокруг обугленными остатками провалившейся крыши.

— Зачем ты меня сюда привела? — спросил Итан, обозревая руины. Ни он, ни Макс не обратили внимания, что здесь недавно кто-то копался. А если и заметили, то решили, что это мародеры.

— Я расскажу об этом только один раз. — Нелл натянуто улыбнулась, отняла у Макса свою руку и повернулась к ним лицом. — В тот вечер, когда должен был состояться бал, я прибежала сюда, чтобы показать бабушке мое платье. Когда я постучала, она не отозвалась, поэтому я вошла. Я слышала шум душа и решила подождать несколько минут, уж очень мне хотелось похвастаться своим платьем. Нелл замолчала. И хотя ей казалось, что ее лицо ничего не выражает, было в нем, видно, что-то такое, что заставило Макса сделать шаг к ней.

— Нелл? — Голос был низким, обеспокоенным.

Она заставила себя продолжить.

— У меня и раньше бывали видения, но они были быстрыми, мимолетными. Легкоузнаваемые сцены, и я привыкла считать эти видения частью своей жизни. Частью проклятия Галлахеров. Ничего особо драматического или трагичного, просто слегка тревожные. Но этой ночью… я увидела нечто, чего мне никогда не приходилось видеть раньше.

— Что? — поторопил ее Итан, заинтригованный помимо своей воли.

— Я увидела сцену убийства. — Голосом, который ей с великим трудом удалось заставить звучать спокойно, она описала, что видела кровь и следы дикой борьбы, тело, изогнутое так, что не было видно лица.

— Значит, ты не знаешь, кто это был? — спросил Итан.

— Нет, нет, я знаю. Я и тогда знала.

— Каким образом, если ты не видела лица? — удивился Макс.

— Там лежал кулон. Серебряный кулон, и я его узнала. — Нелл повернулась и пошла через руины к тому месту, где много лет назад в нескольких футах от дома был вырыт погреб для овощей. — Я знала, что тело должно было быть спрятано или похоронено где-то поблизости Я не знала, где начать искать, к тому же столько лет прошло. Да еще это видение, которое я видела в лесу. — Она взглянула на Макса, и он кивнул.

— Ты видела человека, несущего тело женщины. Вот почему ты не беспокоилась, что может произойти убийство. Ты уже знала, что это случилось.

— Я была практически в этом уверена. Но в том видении тело несли к этому дому, шел сильный дождь, и я знала, что она… она была убита здесь. Мне кажется, что он собирался зарыть тело где-то в лесу, но не смог из-за грозы. Поэтому принес ее назад.

Итан посмотрел на обгоревшую дверь погреба.

— Ты хочешь сказать, что тело там, внизу?

— Я была здесь утром. О погребе я забыла. Когда я была маленькая, он был не виден из-за старого сарая с садовыми инструментами, им никто не пользовался. Но после того как я немного поискала в доме, я вспомнила и нашла его. Дверь была заперта, но я сняла замок.

Макс и Итан обменялись взглядами и дружно нажали на дверь, за которой оказались ведущие вниз, в темноту, каменные ступени. Сразу же запахло сыростью и затхлостью.

— Я там оставила пару фонарей, — сообщила Нелл и стала спускаться по ступенькам. Мужчины последовали за ней. Внизу она взяла небольшие фонари с шаткой полки, зажгла их и пошла дальше. Через несколько шагов в свете фонарей стала видна продолговатая яма примерно восемь футов длиной и не более шести футов глубиной.

Итан немного опередил Макса и спросил:

— И где же?.. — он не закончил вопрос.

Прямо у ног Нелл была открытая могила. По бокам — насыпь из свежевыкопанной земли. В могиле лежал скелет, частично присыпанный землей.

Нелл поставила один из фонарей в ногах могилы, обошла холмик земли и поставила другой фонарь в головах, над тускло блестевшим черепом.

— Боже милостивый, — пробормотал Итан. — И кто же это?

— Моя мать. — Нелл опустилась на колени и показала на потемневший серебряный медальон с цепочкой, лежащий между костей в грязи. — В этом медальоне наша с Хейли фотография. Она его никогда не снимала.

Макс втянул воздух и с шумом выдохнул:

— Значит, она никуда не уезжала.

— Она никуда не уезжала. Лежала здесь все эти годы, куда ближе, чем я могла представить… — Нелл покачала головой. В свете фонаря ее лицо казалось прозрачным. — Она не бросала мужа. И не оставляла детей. Она лежала здесь. Все это время она была здесь.

— Кто ее убил? — спросил Итан.

— Ее убила любовь, — пробормотала Нелл. — Ее убил отец.

Обед подходил к концу, а Шелби и Джастин так и не догадались, что же могло так заинтересовать Джорджа Колдуэлла в старых свидетельствах о рождении. Однако расставаться они не собирались. Похоже, им просто нравилось общество друг друга.

Джастин боялся признаться себе, что дела обстоят именно так.

Когда они закончили, обедающих в кафе практически не осталось. Джастин все же беспокоился по поводу того, что несколько освободившихся с работы полицейских и несколько любопытных граждан в очередной раз проявили явный интерес к нему и его спутнице. Похоже, завтра об этом будет знать весь город.

Одно не ясно: представляет ли это опасность для Шелби.

— Думаю, ты напрасно так переживаешь, — сказала она, когда они садились в машину. — Так или иначе, но ты нуждаешься в моей помощи.

Он сунул ключ в зажигание и помолчал, глядя на нее.

— Разве?

— Точно. Две головы лучше, чем одна.

— Ну, если это единственная причина…

— Да будет тебе, кому еще ты можешь доверять? Разве в конторе шерифа есть хоть один человек, кому ты безоговорочно веришь?

— Нет, но, Шелби, если мы правы, то Джордж Колдуэлл был убит, потому что знал что-то, представляющее угрозу для убийцы. Никакой другой причины нет. Никаких высоких мотивов вроде поисков правды, справедливости, беспорочности. Он умер, потому что знал что-то, чего ему знать не полагалось. Он стал мешать убийце. Верно?

— Верно.

— Так неужели он станет колебаться, если почувствует в ком-то еще такую же потенциальную угрозу? Даже если это любопытная рыжеволосая красотка, которая пару раз направила объектив своей камеры не туда, куда нужно?

— Если бы я представляла для него угрозу, он бы давно от меня избавился.

— Он не сразу сообразил. А теперь он, возможно, увидел тебя со мной и заметил, что ты показываешь мне пачку фотографий.

— Я делаю это постоянно. Даже если у него и возникли подозрения, он должен знать, что я веду себя так всегда, так что нечего и беспокоиться.

— Насколько нам известно, Джордж Колдуэлл всего-навсего порылся в старых бумагах.

Шелби нахмурилась.

— А знаешь, это мысль. Откуда убийце знать, что Джордж для него опасен? Даже если он торчал в библиотеке и видел, как Джордж копается в бумагах, что в этом подозрительного? Джордж часто это делал. Так где же угроза?

Джастин задумался.

— Я об этом думал. Что бы он там ни нашел… он обязательно должен был об этом кому-то сказать. Может быть, даже самому убийце.

— Потому что не видел в этом ничего особенного?

— Возможно. Для Джорджа это могла быть просто любопытная информация. Но для убийцы…

— …она представляла реальную опасность. — Шелби покачала головой. — Свидетельства о рождении. Ты же не думаешь, что кто-то из лучших и порядочных людей в городе оказался незаконнорожденным или что-нибудь в этом роде? Полагаю, в наше время это не имеет никакого значения. И уж точно не может служить поводом для убийства.

Джастин минуту размышлял, рассеянно повернув ключ в зажигании.

— Если это не юридический вопрос. Какое-то наследство, получение которого зависит от того, законнорожденный наследник или нет.

— И опять же — в наше-то время?

— Существует еще много очень старых законов, некоторые совсем допотопные. Речь может идти не столько о рождении вне брака, сколько о чем-то другом, скажем, семейном бизнесе и так далее. Во всяком случае, такое возможно. Или все может быть еще проще — о какой-то семейной тайне. Убийце не хотелось, чтобы о ней узнали другие.

— Еще одна загадка, — вздохнула Шелби. — Полагаю, у нас нет никакой надежды узнать, с кем он мог поделиться своим открытием по поводу свидетельств о рождении.

— Этот парень был банкиром. Он с людьми общался целый день напролет. И, насколько я могу судить, он был весьма общительным и за стенами банка.

— Значит, надо начинать со всего города, а потом сужать поиски?

Пришла очередь Джастину вздыхать.

— Теперь ты видишь, почему мы никак не можем раскрыть эти убийства.

Они вздрогнули, услышав стук в стекло. Взглянули в окно машины и увидели несколько ухмыляющихся полицейских. Джастин опустил стекло.

— Парковка на Главной улице запрещена, — сказал Стив Критчер строгим голосом.

— Да нет, разрешена, — возразила Шелби весело, наклоняясь, чтобы увидеть Стива, из-за слины Джастина.

— Я имею в виду особую парковку, — заметил полицейский. — Причем при ярком дневном свете.

Джастин пропустил шутку мимо ушей и сказал:

— Ребята, что у вас, дел нет поважнее, чем приставать к коллегам, которые не на дежурстве?

— Вроде нет, — улыбнулась Лорен Шампейн.

— Во всяком случае, в данный момент, — поддержал ее напарник Кайл Венебл. — В основном субботнее затишье. И мы только что пообедали.

— Вот Мы тут гуляли, то есть патрулировали главные улицы, чтобы не дать воли злу. — Стив внезапно стал серьезным. — Прошел слух, что шериф хочет попросить о помощи федеральных агентов. Вообще-то у него нет выбора.

— У шерифа Коула всегда есть выбор, — сухо возразил Джастин.

— Может быть, до последнего времени и был, но сейчас городской совет проявляет шумное недовольство. Сам знаешь, вчера они провели экстренное заседание.

— Нет, — ответил Джастин, — я не знал. Выходит, они настаивают, чтобы Коул пригласил людей извне?

— Похоже на то, — улыбнулся Стив. — Хотя сам я думаю, что он ищет помощи поближе к дому. Помощи экстрасенсов. — Он промурлыкал первые ноты мелодии из фильма «Сумеречная зона».

— Откуда ты можешь это знать, Стив? — мягко возразила Лорен.

— Нет, знать мне неоткуда. Но я не могу придумать другой причины для поездки шерифа вместе с Нелл Галлахер к дому Линча. Кстати, Терри Линч дома не было.

— Уж не думаешь ли ты, что шериф верит в эту ерунду? — удивилась Лорен.

— Скорее всего, нет. Но, с другой стороны, куда не бросишься от отчаянья.

— Может быть, — предположил Джастин, — он просто хочет использовать все имеющиеся возможности? Ведь говорят, что она очень одаренная дама, так?

— Говорят, — лаконично подтвердил Кайл.

— Все это мура, — настаивал Стив. — Уж если опытные полицейские не могут обнаружить, кто виновен во всех этих убийствах, никакой самый сильный экстрасенс не справится. Я считаю, шериф все-таки позовет федеральных агентов, и чем раньше он это сделает, тем лучше.

— Тут есть о чем поспорить, — заметил Кайл, — относительно того, что через неделю мы будем по уши в снисходительных федеральных агентах.

— Вот радость-то, — пробормотала Лорен.

Стив театрально пожал плечами.

— Черт, а может, следует признать, что мы не способны сами справиться с этим делом, и раскатить красную дорожку? Во всяком случае, они возьмут на себя часть жалобщиков.

— А уже есть жалобщики? — поинтересовалась Шелби.

Он поморщился.

— Давай скажем так: меня уже не раз спрашивали, как вышло, что мы позволяем убивать почтенных граждан этого города.

— Почтенных граждан с садомазохистскими наклонностями и педофилов? — сухо спросила Шелби.

— Об этом, когда удобно, начисто забывают, равно как и про азартные игры, воровство и страсть к коллекционированию порнографической продукции.

— Почему бы тебе не сказать это немного громче, Стив, — предложил Кайл, — чтобы вся Главная улица могла слышать? Может, там и найдутся один-два человека, кому еще не все факты известны?

Стив не обиделся и ответил:

— Если ты думаешь, что во всем этом приходе есть хоть один человек старше четырнадцати, кому не известны абсолютно все факты, то ты полный дурак.

— Я думаю, что шериф нас всех посадит в кутузку, если узнает, что мы болтаем об этом так, будто это меню нашего обеда. Пошевели мозгами, Стив.

Стиву не удалось достойно ответить, потому что одновременно заверещали все рации, прикрепленные к поясам полицейских, плюс та, что находилась у Джастина в машине.

Макс хмуро взглянул на Нелл, но ничего не сказал.

Итан наклонился и мрачно уставился на скелет.

— Ее убил Адам? Ты уверена?

— А кто еще? Ведь это он утверждал, что она уехала, сбежала. Он имел доступ к ее вещам, мог упаковать часть из них и где-то спрятать, чтобы создалось впечатление, что она забрала эти вещи с собой. Никто другой не мог этого сделать. И он так гневался по поводу ее бегства, что никто даже не заподозрил, что дело обстоит иначе.

Итан вздохнул, все еще глядя на останки Грейс Галлахер.

— Наверное, трудно будет определить, как она была убита, столько лет прошло.

— Я мысленно видела и помню, что это были колотые раны. Много ран. Но не думаю, что они были смертельными. Может, он выронил нож во время борьбы, не знаю. Я знаю, что она сопротивлялась, все в комнате было перевернуто. — Нелл говорила ровно и спокойно. — Но я уверена, что у нее сломана шея. Патологоанатом сможет это подтвердить.

Итан удивленно поднял брови.

— Почему ты так думаешь?

— Тело долгое время лежало неприкрытым, потом его закопали в неглубокую могилу. Ты же видишь, от одежды остались одни клочки, она скорее разорвана, чем сгнила. На костях есть следы зубов. Наверное, крысы поработали. — Нелл продолжала говорить спокойно, даже по-деловому. — Полагаю, у него не было времени сразу закопать ее, вот он и оставил ее здесь, прикрыв старым брезентом или еще чем-то. Крысы быстро добрались до нее, может, и другие животные. Когда он смог ее похоронить, от нее уже мало что осталось.

— Ты так думаешь?

— Да, я так думаю.

Итан нахмурился и заметил:

— Почему-то мне кажется, что ты знаешь, о чем говоришь.

Нелл сунула руку в карман, достала кожаный футляр с удостоверением и протянула его Итану.

— Потому что я действительно знаю.

Итан открыл футляр и даже присел на корточки, уставившись на бляху ФБР и удостоверение.

— Вот это да!

Нелл слегка улыбнулась, видя его недоумение.

— Никогда не знаешь, что из людей получится, верно?

— Ты хочешь сказать, что работаешь в полиции? Что ты — федеральный полицейский?

— Именно.

Итан взглянул на Макса.

— Ты об этом знал?

— Узнал пару дней назад.

Итан медленно поднялся на ноги, все еще хмуро разглядывая удостоверение Нелл. Потом закрыл его и протянул ей.

— Теперь скажи мне, что это совпадение, что ты заявилась устраивать свои наследственные дела как раз тогда, когда мы по уши погрязли в расследовании убийств.

— Боюсь, что нет.

Он сжал зубы.

— Значит, ты здесь с заданием. А со мной не посоветовались и даже не сообщили об этом. Не скажешь ли, почему?

Нелл осторожно подбирала слова.

— Поступил запрос по официальным каналам. Требовалось дать примерную характеристику убийцы, действующего в Безмолвии. Выяснилось, что имеется большая вероятность, что этот убийца полицейский.

Итан круто повернулся и вышел из погреба.

— Думаешь, он расстроился? — пробормотала Нелл.

— А ты в этом сомневалась?

Нелл вздохнула и встала на ноги.

— Нет. Только надеялась, что не полетят предохранители.

— Мы оба научились несколько сдерживать свой норов за эти годы.

— Я заметила.

Макс улыбнулся и сказал:

— Нелл… Мне очень жаль. Но теперь ты хотя бы знаешь, что мать не бросила тебя на произвол судьбы.

— Да. Странно так говорить, но насколько мне было бы легче, если бы я знала об этом раньше. — Она явно не хотела больше говорить на эту тему, только добавила: — Оставим фонари здесь. Надеюсь, Итан не станет возражать, чтобы останки отправили в ФБР на анализ.

— А если станет?

— Не думаю Как бы он ни относился к предположению, что кто-то из его людей убийца, он не станет направо и налево рассказывать о том, что мы обнаружили. Это сейчас не в его интересах. Городу совсем не следует знать еще об одном убийстве, даже если оно произошло двадцать лет назад. Особенно если оно произошло двадцать лет назад.

— А как же ты?

— Что я?

— Как тебе с этим примириться?

— Я уже примирилась — Нелл обошла могилу, даже не взглянув на нее, поднялась по ступенькам и выбралась из погреба.

Насупившийся Макс последовал за ней.

Они увидели Итана, снова осматривавшего остатки сгоревшего дома. Лицо его было мрачнее тучи. Когда они подошли к нему, он прямо спросил:

— Насколько вы уверены, что это полицейский?

— На девяносто девять и девять десятых процента. Во всяком случае, были уверены, когда я сюда направлялась.

Итан резко повернул голову и взглянул на нее.

— А сейчас?

— И сейчас уверены. Но у меня были некоторые сомнения. — Нелл пожала плечами — Я не занимаюсь составлением таких характеристик, хотя и знакома с поведенческой наукой. Но я легко могу ошибиться.

— Но?

— Но.. еще есть Хейли.

— Ты же не можешь всерьез думать, что Хейли хладнокровно убила четверых мужчин?

— Я только знаю, что пока мы не нашли никакой другой связи между ними. У всех были тайны, довольно безобразные, но общей их тайной оказалось то, что все они в какой-то период имели сексуальные отношения с Хейли.

— Я уже говорил, я не верю, что Джордж Колдуэлл был как-то связан с Хейли.

— Тогда возможно, — вмешался Макс, — его убили по другой причине Например, он что-то знал, что-то обнаружил. Стал представлять угрозу. Может, твои люди не нашли у него никаких секретов просто потому, что их у него и не было.

— Хочешь верь, хочешь нет, но и мне это приходило в голову, — огрызнулся Итан. — Я свою работу знаю, Макс.

— Я никогда не утверждал обратного.

— Странно, но именно это я слышал.

— У тебя богатое воображение.

Нелл сразу почувствовала, как растет напряжение между мужчинами. Макс расстроился, потому что она совершенно спокойно восприняла правду о смерти своей матери, а Итан бесился, потому что агенты ФБР действовали прямо под его носом без его согласия. Он даже не знал об этом. Оба хотели выпустить пар.

У Нелл так болела голова, что она боялась, если они переругаются, она их пристрелит.

— Дело в том, — вмешалась она, прежде чем спор разгорелся, — что в трех случаях из четырех мы можем связать жертвы с Хейли. Каждый из них имел с ней тайную сексуальную связь. И каждый из них был убит в наказание за свои грехи. Убиты потому, что убийца не мог с ними поквитаться легальными способами.

— Ты хочешь сказать, что Хейли могла убить их за то, что они причинили ей боль? — спросил Итан.

— Я говорю, что это возможно.

— Да? Тогда объясни мне, почему Паттерсона убили почти через двадцать лет после того, как он занимался своими садистскими играми с Хейли в подвале? Если, конечно, ты права насчет того, когда это происходило.

— Может быть, потому, что он был первым, кто причинил ей боль, и она тогда была очень молодой. — Нелл вспомнила видение, в котором она видела, как Хейли ребенком наблюдала за изнасилованием собственной матери собственным отцом, и добавила: — Ее обиды могли накапливаться. Ей причиняли боль не один раз, а снова и снова. Шли годы, обид становилось все больше, и в конечном итоге чаша переполнилась.

— Она уехала, — напомнил Итан. — Может, она действительно не могла больше, но ее реакцией было бегство из Безмолвия. Ты же не думаешь, что она прячется где-то поблизости последние восемь месяцев, постепенно убивая мужчин, которые обращались с ней как с дерьмом? И никто ее не видел, даже мельком?

Нелл не ответила на этот вопрос, но сказала:

— Есть еще одно обстоятельство, которое заставляет меня думать, что Хейли тут замешана.

— И какое же?

— Первым, кто умер, был наш отец.

— Подожди. Ты считаешь, что Адам был тоже убит?

— Да, я думаю…

«Нелл».

Нелл на несколько секунд замерла, потом подняла руку и осторожно потерла висок. Это все головная боль, ничего больше. Лишь странная, тупая боль. Никакого шепота в воздухе.

Никого нет.

— Все в порядке? — забеспокоился Макс.

— Да-да. Итан, я знаю, что считается, будто он умер от сердечного приступа. Но я думаю, вполне вероятно, что… «Ты ошибаешься. Ты во всем ошибаешься».

— Нелл?

Она мгновение смотрела на Итана, затем тряхнула головой.

— Прости, я… извини. Мне что-то трудно сосредоточиться.

— Тебе нужно отдохнуть, — весьма решительно заявил Макс. — Если ты ждешь обморока…

— Да нет. По крайней мере, я так не думаю. Просто жутко болит голова. — Нелл вздохнула. — Но отдохнуть мне все же стоит. Итан, если ты не возражаешь, я могу договориться, чтобы останки забрали в лабораторию ФБР. Так будет быстрее, и никто в городе ничего не узнает до той поры, пока ты не сочтешь нужным сообщить всем.

Итан вполголоса выругался, потом сказал:

— Если тут виновата Хейли, а не какой-то вымышленный полицейский, нет смысла держать все в секрете. Но на всякий случай, если ваши предположения верны, мне думается, не следует пока делать это достоянием общественности.

— Тогда я договорюсь.

Он кивнул.

— Насколько мне известно, агенты ФБР редко работают в одиночку. У тебя ведь есть здесь напарник?

Нелл ответила быстро:

— Как ты сказал, мы редко работаем по одному. Но иногда нам приходится действовать очень тихо, не высовываясь даже под прикрытием.

— Догадываюсь, что мне не следует спрашивать, правильно?

— Я буду очень признательна, если ты не станешь спрашивать, — улыбнулась Нелл. — Пожалуйста, Итан, не считай нас шпионами. Мы делаем свою работу, как и ты делаешь свою. Пытаемся поступать правильно, как и ты. Хотим поймать убийцу. Ты ведь тоже хочешь того же.

— Ладно, я все понял. — Итан пожал плечами с видом человека, неохотно смирившегося с тем, что ему не нравится, но против чего он не может бороться. — Ты все еще хочешь сегодня побывать в квартире Джорджа Колдуэлла?

Нелл не стала ждать возражений Макса.

— Может быть, немного позже, если я буду в норме.

— Я бы хотел узнать все о смерти Адама, — заявил Итан. — И чем скорее, тем лучше.

— Я понимаю.

— Но сейчас мне надо вернуться в город, а тебе, как уже было сказано, следует отдохнуть. — Итан повернулся к Максу. — Догадываюсь, ты собираешься остаться?

— Ты правильно догадываешься.

— Нам следует запереть двери погреба, — сказала Нелл, — чтобы туда какой-нибудь ребенок случайно не залез. Кстати, здесь кто-то должен быть, чтобы можно было примерно через час забрать останки. Если повезет, результаты будут готовы уже завтра, пусть и предварительные.

— Быстро работаете, — хмыкнул Итан.

Он пошел закрывать дверь, затем вернулся, и они отправились через лес к дому Галлахеров. Итан оставил своего помощника в городе, так что ждала его пустая машина.

— Дай мне знать, когда будешь в состоянии поехать на квартиру Джорджа Колдуэлла, — сказал Итан, обращаясь к Нелл. И добавил: — Надеюсь, теперь я буду в курсе деятельности и выводов агентов ФБР.

— Обязательно.

Рация Итана заворчала тихо, но настойчиво. Он усилил звук и ответил. Они все услышали срочное сообщение диспетчера.

— Шериф, у нас еще одно. Еще одно убийство.

17

— Тебе не обязательно оставаться, — заметила Нелл. Макс решил, что спорить нет смысла, и проигнорировал замечание. Вместо этого спросил:

— Перевозкой останков займется твой напарник?

— В известной степени. Он проконтролирует.

— Он не сможет охранять тебя оттуда. Тоже мне телохранитель.

Нелл слабо улыбнулась:

— Он знает, что ты здесь.

Она пила кофе, уставившись, не мигая, на темный камин. Она эту гостиную не любила, потому что, даже если раздвинуть плотные шторы, здесь не становилось намного светлее, но зато здесь стоял удобный диван, а это ее устраивало больше, чем укладывание в постель, на чем Макс наверняка бы настаивал.

— Тебя это последнее убийство не удивило, — заметил он.

— Нет, меня… предупредили, что, возможно, будет еще одно убийство. А то, что оно произошло так скоро после последнего, очень плохой знак. Крайне плохой. У нас остается очень мало времени.

Макс сидел в кресле у камина.

— Ты можешь сделать только то, что можешь, — сказал он. — Никто не вправе ожидать большего.

— Ну да, я знаю.

— Голова прошла?

— Немного еще побаливает, — призналась она. — Но уже не так сильно, как было. И, по крайней мере..

— Что по крайней мере?

— Она не предвещает обморок.

Макс нахмурился.

— Ты хотела сказать другое.

— Ты уже научился читать мысли?

Макс наклонился, поставил чашку на столик и спокойно признался:

— Твои иногда могу. Но ты же об этом знала.

Нелл смотрела на него без всякого выражения.

— Ты об этом знала, — упрямо повторил он, как будто она возражала. — Ты делала все от тебя зависящее, чтобы отгородиться от меня, с того момента, как вернулась домой. И ты наверняка знала, что тебе это не всегда удавалось.

— Эта дверь закрыта.

— Да. Ты ее закрыла. И все эти годы отказывалась открыть ее снова, разве только в те моменты, когда теряла контроль, уставала, была расстроена или когда мечтала. Тогда появлялась узкая щель, и я мог мельком увидеть твою жизнь, ощутить твои переживания.

— Я никогда не собиралась…

— Отгораживаться от меня? Или впустить меня? — Он помолчал, но она не ответила, и тогда он продолжил: — Ты вообще представляешь себе, насколько ужасно знать, что дверца существует, и быть не в состоянии открыть ее самостоятельно?

Нелл тяжело вздохнула, но не отвела взгляда. Казалось, она ждала этого удара.

— Да, я представляю. Прости меня.

— Ты же могла меня отпустить.

Она вздрогнула.

— Я не хотела… я пыталась. Не смогла.

— А сейчас?

Было заметно, как ей хотелось уйти от этого вопроса. Взглянув на часы, она сказала:

— Итан уже почти час как ушел. Хотелось бы знать…

— Не пытайся сменить тему, Нелл.

— Слушай, ты не считаешь, что еще одно убийство важнее…

— Нет, не считаю. На этот раз нет. Итан ясно дал понять, что не пустит тебя на место преступления, прежде чем его люди не сделают свою работу. Не хочет настораживать убийцу, если это и в самом деле коп. Да и надеется держать тебя под прикрытием как можно дольше. Так что придется ждать несколько часов, прежде чем тебе сообщат какие-то новые сведения.

— И тем не менее…

— И тем не менее ты готова говорить о чем угодно, только не о нас.

— Никаких «нас» не существует. — Нелл поставила чашку на кофейный столик, встала и подошла к камину. — Двенадцать лет прошло, Макс. Мы изменились. Ты сам сказал, что избавился от меня.

— И ты мне поверила? — Он безрадостно рассмеялся и тоже поднялся на ноги. — Неужели ты считаешь, что я соглашусь на кого-то другого… обыкновенного? Кто не сможет дать мне и половины того, что было между нами? Неужели ты могла этому поверить?

— Ты знаешь, что нет.

— И ты знаешь.

Нелл повертела в руках позолоченную шкатулку, стоящую на каминной доске, поставила ровнее давнюю семейную фотографию.

— Все равно двенадцать лет — очень много…

— Я знаю, что много. Господи, мне ли не знать. Не стану врать, что я не пытался забыть тебя. Я пытался. Я не хотел сознаться даже самому себе, что никто не может занять твое место, значить для меня столько же, сколько ты. Но в конце концов я вынужден был это признать. Никто не мог.

— Может быть, ты не очень старался.

Она смотрела на фотографию, пытаясь не слышать его настойчивый голос. И желая, чтобы голова перестала наконец болеть.

— Двенадцать лет стараний. Двенадцать лет я уверял себя, что ты не вернешься. Что тебе на меня наплевать. Ты даже рождественской открытки ни разу не послала, не дала мне понять, что хоть иногда вспоминаешь про меня. Двенадцать лет я клял себя за идиотизм. А потом я вышел на Главную улицу и увидел тебя.

— Ты прости. — Нелл смотрела на старую фотографию, и что-то ее смутно тревожило. Но голова так болела. Почти так же, как в доме Линча.

— Нелл, я теперь понимаю, почему ты сбежала. — Голос Макса звучал ближе, прямо за ее спиной. — После того видения в вечер бала ты была до смерти перепуганной. Ты поверила, что твой отец убил мать, что он никогда добровольно вас не отпустит…

— Я пыталась рассказать Хейли, — пробормотала она, моргая, потому что зрение затуманивалось. — Но она не верила. Она сказала, что никогда он не сделает ничего подобного, никогда не причинит нам боль. Она была… У меня не нашлось слов, чтобы убедить ее. Мы вообще не очень ладили, а к тому времени вообще стали почти чужими. Вот я и сбежала.

— Прочь от любви. Когда ты так сказала, я подумал… Но ведь ты бежала от его любви, верно? Любви собственнической, полной ревности настолько, что он предпочел убить, нежели отпустить.

— Я знала, что он способен сделать это снова. Убить одну из нас, если мы попробуем вырваться. Или того, с кем мы… Я знала, он на это способен. И хотя Хейли утверждала, что не верит мне, глубоко в душе она наверняка это тоже знала, поэтому так тщательно и скрывала все свои интрижки и романы. Даже отношения с Итаном…

— Нелл…

— Наверное, Глен Сабелла был первым, кто затронул ее сердце. Поэтому она с ним и сбежала. — Нелл протянула руку, чтобы коснуться фотографии. Удивление росло. — Кто тут?..

Голову пронзила резкая, горячая боль, как будто кто-то ткнул ее копьем, и, прежде чем Нелл смогла закричать, все исчезло.

Тело Нейта Маккарри лежало на постели, а из груди торчал кухонный нож для разделки мяса. На нем были только трусы, но, если судить по скомканному постельному белью и тому, что он лежал поверх одеяла, можно было предположить, что в то утро он до убийства уже вставал, но не успел одеться.

— Приятный утренний визит, — пробормотал Итан.

— Да, — согласился Джастин. Он стоял рядом с Коу-лом, наблюдая за двумя экспертами, имеющимися в распоряжении шерифа. Каждый занимался своим делом. Один делал многочисленные снимки тела, другой осторожно посыпал порошком поверхности в поисках отпечатков пальцев.

— Кстати, ему звонили ночью?

Джастин кивнул:

— Из одного из платных автоматов в городе.

— Но мы не нашли никаких следов тайной жизни. Пока.

— Пока, — согласился Джастин. — Никаких тайных комнат, двойных полов в стенных шкафах, спрятанного сейфа. Все бумаги вполне обычные: личные счета и отчеты. Если Келли нашла бы что-то подозрительное в его офисе, она бы позвонила. Он совершенно обычный страховой агент.

— На этот раз, — заметил Итан, — убийца подобрался совсем близко. Ближе некуда — ведь он пырнул его ножом в грудь. Разве что он планирует задушить следующую жертву.

— Ты думаешь, будет следующая жертва?

— А ты считаешь иначе?

Джастин вздохнул и ответил:

— Что он все больше наглеет, черт возьми, так в этом нет никаких сомнений. И это убийство последовало так быстро за предыдущим…

— Это дурной знак, я понимаю. Или его спугнули и заставили действовать быстрее, или по неизвестной нам причине он умышленно торопится. Если и были какие-то сдерживающие факторы раньше, то сейчас они исчезли. И мы понятия не имеем, в чем дело.

Джастин задумчиво посмотрел на шерифа.

— Послушай, я почти уверен, что Джордж Колдуэлл не имел никакого грязного секрета, который бы ему приходилось скрывать. Я так понимаю, что и остальные того же мнения?

Итан кивнул.

— Думаю, да, иначе мы бы что-то нашли к этому времени.

— Точно. Но мы, по меньшей мере, на шестьдесят процентов уверены, что убил его тот же человек.

— Тот же убийца, — поправил его Итан.

— А это означает, что Колдуэлл представлял для убийцы угрозу или чем-то ему помешал. Потому и попал под прицел.

— Вполне вероятно.

— Помнишь, я спрашивал, зачем мог Колдуэлл рыться в старых свидетельствах о рождении?

— Да. У меня не было случая поинтересоваться, нашел ли ты чего.

— Так вот, я ничего не нашел. Или, точнее, я не нашел ничего такого, что выглядело бы подозрительно. И все же до сих пор не ясно, зачем он этим занимался в последние недели перед смертью. Получается, он что-то нашел, какую-то информацию и сообщил ее убийце случайно или по наивности, поскольку ничего не подозревал. А убийца увидел в этой информации угрозу.

— И убил Джорджа, чтобы заткнуть ему рот.

— С моей точки зрения, только такое предположение имеет смысл.

Итан с минуту подумал.

— Но откуда нам знать, что именно соответствует действительности? Ты ведь сказал, что там свидетельства более чем за сорок лет.

— Да. Могу сказать, что за эти сорок лет родилось множество детишек. А мы не знаем, что его интересовало — рождение или что-то другое. Место рождения, имена родителей, мертворожденные дети или те, которые умерли в младенчестве, свидетели родов, врачи, принимавшие роды, — один бог ведает, что именно надо искать. Черт, лично я не вижу ничего такого, из-за чего стоило бы убить.

— Ты тут новенький, — заметил Итан, — и вполне мог не заметить того, что бросилось бы в глаза человеку, который тут родился и вырос.

— Тоже верно, — согласился Джастин, раздумывая, стоит ли говорить шерифу об участии Шелби в проверке документов.

— У тебя есть копии свидетельств?

— Лежат в багажнике машины.

— Когда вернемся в офис, принеси их мне. Если там есть что-то странное, готов поспорить, я замечу это быстрее, чем кто-то другой.

— Возможно, Джорджа Колдуэлла убили как раз за то, что он это заметил, — напомнил ему Джастин.

Итану не хотелось думать, что кто-то из его помощников может оказаться предателем, но еще в большей степени ему не хотелось обнаружить среди своих сотрудников агентов ФБР, работающих под прикрытием. Одно он знал точно: полагаться на свой инстинкт он сейчас не может. Поэтому он продолжал разговаривать с Джастином так, будто мысль о какой-то из этих двух возможностей даже не приходила ему в голову.

— Джордж не умел держать язык за зубами, — объяснил он Джастину. — Я умею. К тому же, вполне вероятно, он не сознавал, что его информация может представлять для кого-то угрозу. Я же знаю это точно.

— Если ты что-нибудь найдешь.

— Угу. Если что-нибудь найду.

— А если нет?

— Тогда мы останемся при своих интересах. Хуже не будет. — Итан пожал плечами. — На этом этапе я готов попробовать практически все, что угодно.

— Даже из области паранормального? Поговорить, к примеру, с нашим прославленным экстрасенсом?

— Или Стив Критчер менее сдержан, чем я думал, — мрачно заметил Итан, — или кто-то видел, как я беседую с Нелл Галлахер.

Джастин воздержался от прямого ответа на вопрос, только заметил:

— Городок-то маленький. Трудно оставаться незамеченным.

— Ты хочешь сказать, если не надо скрывать какую-то пакость?

Джастин кисло улыбнулся.

— Я тут еще не разобрался. А что касается Нелл Галлахер, она тебе сказала что-нибудь путное?

На этот раз Итан не сомневался.

— Пожалуй, я воздержусь от рассказов, пока мы не закончим с Нейтом Маккарри. Я хочу знать, с кем он встречался, с кем разговаривал, с кем дружил, кому назначал свидание последние десять лет и кто чистил ему зубы.

— Мэтт и еще пара ребят сейчас как раз собирают эту информацию. Что ты надеешься обнаружить?

— Тайну, — сказал Итан. — Тайну, общую для всех этих мужчин.

— Ты хочешь сказать, что у них была одинаковая тайна? Кроме всех этих мерзких извращений и пристрастий?

— Я так думаю. У всех, кроме Джорджа. Пока. Я хочу знать, входил ли Нейт в эту компанию.

— Мне было бы проще, если бы я знал…

— Знаю, но я не хочу, чтобы твое мнение было… предвзятым. А пока у меня нет ничего определенного, с чем можно было бы идти в суд, одна лишь… теория.

— То есть информация от экстрасенса?

Итан поморщился, но кивнул.

— Вот именно. Кстати, тебя это вроде не слишком трогает.

— Мне плевать, если мы прочитаем правду на кофейной гуще. Главное — найти ответы, — откровенно признался Джастин. — Я повидал в своей жизни достаточно странного, чтобы от чего-то отмахиваться. Может, некоторые люди и могут видеть то, чего не видят остальные. Вдруг это еще одна, пусть редкая, но вполне человеческая способность. Кто я такой, чтобы утверждать, что такого не может быть?

— Ну, лично я не так спокойно ко всему этому отношусь, но я уже не так уверен в своих убеждениях, как вчера, это я признаю. — Итан вздохнул. — Поживем — увидим. Я возвращаюсь в офис. У меня там навалом отчетов и звонков, на которые надо ответить. Оставайся здесь и проследи за всем до конца, ладно? И сделай все возможное, чтобы тело вывезли отсюда по-тихому.

— Постараюсь.

Джастин проводил шерифа взглядом, затем снова повернулся к экспертам, которые молча продолжали свою работу. Он не думал, что кто-то из них не тот, за кого себя выдает, но все же не помешает проследить за каждой фазой расследования, чтобы убедиться, что ничего не ушло от внимания.

Его не удивил отказ Итана поделиться с ним тем, что он знает. Джастин и сам не отличался откровенностью. Интересно, а не пожалеют ли они потом, что скрыли кое-что из того, что знали, подумал он и выбросил эту мысль из головы, поскольку в данный момент он ничего с этим поделать не мог.

Он собирался спросить фотографа, не закончил ли он, как Брэд заговорил первым:

— Эй, ребята, а вы это видели?

— Что видели? — Джастин подошел к стоящему у постели фотографу.

— Я это в объектив заметил, — пояснил Брэд. — Видишь тот небольшой кусочек ткани, что высовывается из-под трусов?

Джастин нагнулся и посмотрел.

— Вижу. Ну и что?

— Так я полагаю, это не часть его трусов. На нем обычные хлопчатобумажные семейные трусы, а этот кусочек материала — шелк. Кстати, цветной шелк.

— Может, подкладка?

— Если только эти трусы не шили ему дома. Я сам такие ношу, они просто из хлопка. Никакой подкладки.

Джастин расследовал так много убийств, что от стеснительности не осталось и следа. Поэтому он решительно наклонился и потянул за кусочек шелка, постепенно вытягивая ткань из трусов мертвеца.

— Похоже на шарф, — пробормотал Брэд, наблюдая, как все больший кусок синего шелка появляется на свет белый. — Женский шарф. Видишь, маленькие цветочки… Эй, в чем дело?

Джастин внезапно почувствовал сопротивление, перестал тянуть и сделал шаг к кровати, чтобы осторожно оттянуть резинку трусов и заглянуть внутрь.

— Матерь Божья!

— Что случилось?

Джастин поколебался, взглянул в открытые, невидящие глаза Нейта Маккарри и пробормотал:

— Прости, приятель, но я вынужден это сделать.

— Что сделать? — наседал Брэд.

— Помоги мне стянуть с него трусы. Тебе придется это сфотографировать.

Брэд открыл было рот, потом закрыл и неохотно помог Джастину. Когда обнажились гениталии, фотограф что-то пробормотал под нос и принялся резво щелкать камерой.

Специалист по отпечаткам пальцев, которую звали Долли, подошла к кровати, посмотрела на труп несколько секунд и обратилась к Джастину:

— Ребята, а вам не приходило в голову, что ваш убийца может быть женщиной?

— До настоящего момента не приходило, — сказал Джастин.

Она кивнула.

— Ну, если хотите знать мое мнение, то весьма вероятно, что это дело рук женщины. Возможно, оскорбленной женщины. Или просто женщины, которая вышла из себя.

— Ну да, — пробормотал Джастин, разглядывая Нейта Маккарри. — Уж вышла так вышла.

Вокруг пениса был завязан пышным бантом яркий шелковый шарф.

У сельской местности были свои преимущества. Гален убедился, что останки, которые они с Нелл поутру раскопали, были со всеми предосторожностями отправлены в лабораторию ФБР. Все проделали быстро и скрытно, никто из местных ничего не заметил.

По крайней мере, он был почти в этом уверен.

Еще не совсем стемнело, когда Гален пристроился на обычном месте, чтобы наблюдать за домом Галлахеров. Поскольку у дома все еще стоял грузовичок Тэннера, он был уверен, что Нелл не одна, но, разглядывая дом, все равно испытывал какое-то беспокойство. Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.

Он что-то видит?

Что-то чувствует?

Когда зазвонил сотовый, он с явным облегчением увидел, что звонок от Нелл.

— Тэннер тебе надоел? — спросил он вместо приветствия.

— Пока нет, — спокойно ответил Макс. — В данный момент Нелл без сознания. И я хочу с вами поговорить. Лично.

Гален привык не теряться ни при каких обстоятельствах.

— Нелл в порядке?

— Не знаю.

— Она давно в отключке?

— Больше часа.

На этот раз Гален не сомневался в правильности своих действий.

— Сейчас приду.

Ему хватило двух минут, чтобы дойти до входной двери, где он обнаружил ожидающего его мрачного Макса Тэннера. Гален попадал в такие ситуации и раньше, когда приходилось впервые встречаться с человеком, за которым давно наблюдал и которого, соответственно, неплохо знал. И он не винил Макса за его явную настороженность.

— Я — Гален. — Он вошел в дом, больше не сказав ни слова.

— Макс. — Его губы слегка покривились, поскольку он сознавал всю абсурдность этого представления, повернулся и пошел в гостиную. — Нелл наверху, в спальне, — добавил он.

— Вы сказали, что она без сознания уже больше часа?

— Да. Перед тем как позвонить вам, я пытался ее разбудить, но не добился никакой реакции. Пульс и дыхание в норме, цвет лица тоже хороший. Кстати, много лучше, чем перед тем, как она грохнулась в обморок.

— Грохнулась? Так это не обычный обморок? Без предупреждения?

Они остановились около холодного камина лицом друг к другу, и Макс сказал:

— Абсолютно без всякого предупреждения. Мы разговаривали, и она потеряла сознание буквально на середине предложения. Я никогда не видел, чтобы она отключалась так быстро и так надолго.

— Ситуация ухудшается, — медленно заметил Гален. — Все больше обмороков и все чаще. Я не думаю, что она хорошо спит ночью.

— Значит, я прав, считая, что для нее это ненормально.

Гален взглянул на него.

— Мы работали вместе всего несколько раз, но из того, что я о ней слышал, можно сделать вывод: да, это ненормально. До возвращения в Безмолвие обмороки случались с Нелл не чаще одного раза в несколько месяцев. Она здесь меньше недели, а это уже четвертый обморок.

— Все потому, что она слишком интенсивно использует свои способности? Слишком активно тратит энергию?

— Не знаю.

— Вы должны знать, черт возьми, — заявил Макс таким резким тоном, что, казалось, он вот-вот выйдет из себя. — Она считает, что специальное подразделение, где вы оба служите, это ее место в жизни, но это не дает вам права так чертовски много от нее требовать, использовать ее на всю катушку, пока она не впадет в кому, а ее мозг перегорит.

— Раз уж вы сами не заметили, — сказал Гален, — то я вам подскажу. Никто не давит на Нелл сильнее, чем она сама. И чтоб вы знали, не в привычках нашей организации использовать полевых агентов, а затем бросать их на произвол судьбы. Это плохо бы отразилось на сотрудниках и осложнило бы вербовку новых агентов.

Макс глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки, обуздать свой дикий норов и охватившее его волнение.

— Может, и нет, но даже Нелл признает, что многие экстрасенсы рискуют не только получить пулю. Она явно принадлежит к таким.

— Безусловно. Мы не знаем, какую цену придется заплатить Нелл за использование своих способностей в работе. Но она сама знает, что сильно рискует. И мирится с этим.

— Потому что она хочет умереть!

— Вы так думаете?

Макс, почти не задумываясь, выпалил:

— Думаю, часть ее хочет, это точно. Она убеждена, что произошла от чего-то злого и что ее семья проклята. Что она проклята, обречена жить в одиночестве. Она не в состоянии подпустить кого-то поближе, потому что боится, что эта тьма внутри ее принесет беду любому, кто ей станет дорог.

Макс покачал головой.

— Возвращение домой только все ухудшило, ведь она нашла доказательства, что Адам убил свою жену и что Хейли не только была связана с садистами, но и, возможно, взялась их убивать. Ничего себе семейное древо.

Гален помолчал, потом решился:

— Прежде чем мы здесь появились, Бишоп… вы ведь знаете, кто такой Бишоп? Начальник специального криминального подразделения. Он мне конфиденциально сказал, что, по его мнению, обмороки Нелл напрямую не связаны с ее способностями. Он считает, что они связаны с ее прошлым.

— Каким образом?

— Да, тут возникает вопрос. Это может быть травма, которую она пытается подавить все эти годы, что-то такое, с чем она боится встретиться лицом к лицу. Может быть, как-то это все-таки связано с ее способностями, поскольку обмороки чаще случаются, когда она этими способностями пользуется, хотя мы не уверены. Но главное, Бишоп говорит, что он почти убежден, что это расследование заставляет Нелл повернуться лицом к прошлому, а это означает, что обмороки участятся и станут более глубокими, по мере того как она приблизится к тому, что их вызывает.

Макс хмуро смотрел на Галена.

— Вы доложили, что обмороки у нее участились?

— Обязательно. Бишоп посоветовал разобраться в том, что она говорит или делает в момент потери сознания. Есть ли что-то общее? Какое-то место? Деталь расследования? Что-то, помогающее понять, против чего ее мозг протестует.

Все еще хмурясь, Макс сказал:

— Я знаю, у нее был обморок в день приезда, скорее всего, здесь, в доме. Сегодня она тоже отключилась здесь. Но она также упала в обморок в доме Паттерсона после одного из видений.

— Первый обморок, скорее всего, был вызван стрессом, — предположил Гален. — Ей было невероятно трудно вернуться сюда, тем более что она знала, что ей придется разыскивать останки своей матери.

— Послушайте, — Макс с тревогой взглянул на часы. — Она уже без сознания полтора часа. Слишком долго.

— Давайте подождем еще полчаса. Если она не придет в себя к тому времени и мы не сможем ее разбудить, есть еще один способ. Другой экстрасенс, телепат может попробовать связаться непосредственно с ее мозгом.

— Это вы?

— Нет, я не телепат. Но здесь под прикрытием работает еще один наш агент, он телепат. — И сухо добавил: — Вы тоже могли бы попробовать. Кстати, вы когда-нибудь пытались?

— Я никакой не экстрасенс.

— Да, но с ней вы связаны. Разве вы не пытались этим пользоваться?

Макс был озадачен и немного рассержен. Он старался не встречаться глазами с Галеном.

— Она меня не пускает. Даже приблизиться не дает. Иногда защита ослабевает, и я ловлю какой-то отзвук, обрывок мысли, но потом… Откуда вы, черт возьми, об этом знаете?

— Извините, но в компании экстрасенсов трудно хранить что-то в секрете, особенно когда многие из них телепаты. Бишоп знал, что она с кем-то связана, причем давно. Мы догадались, что это вы.

— Опять Бишоп, — пробормотал Макс.

Гален такой реакции не удивился, лишь заметил довольно легкомысленным тоном:

— Понимаю, иногда он как гвоздь в заднице. Очень неприятно иметь дело с человеком, который редко ошибается. Но если у вас есть какие-то сомнения, я могу уверить вас, что Нелл в него не влюблена. Он вызывает особую лояльность в своих сотрудниках, только и всего. По правде, никогда ничего подобного не видел. Возможно, дело в том, что он лично сумел изменить их жизни.

Макс взглянул на него, откашлялся и сменил тему.

— Вы сказали, мы должны обратить пристальное внимание на то, что Нелл говорит или делает в тот момент, когда она теряет сознание? Я правильно понял?

— Это может дать нам ключ к разгадке.

— Вы точно знаете, предыдущие обмороки здесь случались после предупреждения? — уточнил Макс.

— Я уверен, что да. Насчет второго вообще стопроцентно. Я разговаривал с ней по телефону, и она сказала, что вот-вот потеряет сознание.

— Обычные обмороки, какие случались с ней всю ее жизнь?

— Верно.

— Но когда она была в доме Паттерсона и потом, когда была здесь, обмороки случились без предупреждения, к которому она привыкла. Я знаю, что после сегодняшнего видения у нее очень сильно болела голова, но она уверила меня, что это не сигнал об обмороке. И все же голова болела ужасно, Нелл была очень бледной, теряла нить разговора. — Макс не стал добавлять, что она несколько ослабила защиту, чем он не преминул воспользоваться, заставив ее обсуждать с ним их взаимоотношения. — Она казалась… рассеянной, как будто пыталась к чему-то прислушаться.

— Что она увидела в доме Паттерсона?

— Очень яркую картину… Хейли, совсем еще девочка, вместе с мужчиной, который… любит садомазохистские игры.

Гален кивнул.

— Сегодня она была с вами и шерифом в доме Линча. Все, что она успела мне рассказать, когда вы сюда вернулись, так это что ее видение не имело никакого отношения к смерти Линча. Она поняла, что шериф и Хейли какое-то время были любовниками, и сказала, что видение было странным, необычным, но не объяснила, в чем разница. Кстати, никакого обморока не случилось.

— Общая черта для всех — Хейли, — задумчиво произнес Макс. — Хейли и ее любовники.

— Похоже, вы сомневаетесь.

— Почему-то мне в это не верится. Мне трудно представить себе, что Хейли прячется где-то поблизости и убивает одного за другим мужчин, которые обращались с ней, как с грязью. Тут нет объяснения обморокам Нелл. Оба раза она отключилась почти или вовсе без предупреждения, а видения, которые она только что пережила, были необычными, но по-разному: видение в доме Паттерсона было очень сильным эмоционально, а последнее видение унесло ее совсем в другое место, где она увидела Итана и Хейли.

— Выходит, вы считаете, что причиной потери сознания может послужить не то, что она видит, а то, как она видит?

— Я только знаю, что Нелл переживает то, чего с ней раньше никогда не случалось. И дело не в частоте обмороков и их глубине, дело в том, что и сами видения меняются. Но и здесь концы с концами не сходятся. Иногда кажется, что ее огромные способности становятся сильнее, а иногда — что они слабеют, сходят на нет.

— Как будто кто-то воздействует на нее извне? Будто кто-то или что-то иногда блокирует ее?

— А это возможно? Я много читал о паранормальных явлениях, но исследования по поводу таких случаев редко доводят до конца.

— Насчет официальных исследований вы правы. К счастью, мы проводим свои собственные. Да, совершенно определенно один экстрасенс может блокировать другого или влиять на него как-то иначе. И у нас есть все основания полагать, что убийца, неважно, кто это, Хейли или кто-то другой, очень сильный экстрасенс.

Макс некоторое время пристально смотрел на него, потом сказал:

— Да, тогда все понятно. Послушайте, что, если мы все, даже Нелл, рассматриваем это дело с неправильной стороны? Что, если именно этого убийца и добивается — чтобы мы видели то, что он хочет? Что, если Нелл так уверена, что это Хейли, потому что убийца хочет, чтобы она так думала?

— В характеристике убийцы сказано, что он, скорее всего, полицейский. Сложите опыт следовательской работы в полиции и способности манипулирования людьми. Что вы получите?

— И мы получим убийцу, который водит нас за нос, — мрачно подытожил Макс.

18

«Нелл».

Она не хотела откликаться на призыв. Здесь, в темноте и покое, где ее ничего не волновало, голова не болела так сильно. Нелл не беспокоилась ни об убийствах, ни о дурной крови в своих жилах, ни даже о том, сможет ли она на этот раз сбежать от Макса. Ничего ее не беспокоило. Все было замечательно.

«Ты должна проснуться, Нелл».

Острая боль пронзила мозг. Нелл поморщилась и попыталась снова спрятаться в темноте. Если этот шепот смолкнет, если оставит ее в покое…

«Осталось совсем мало времени».

Она чувствовала, как ее безжалостно тянут из мирной тьмы в холодную реальность сознания, и сопротивлялась изо всех сил.

«Тебе нужно…»

Нелл открыла глаза и сразу же села. Голова болела чудовищно, но сейчас это была тупая боль, ее легче переносить. Казалось, все тело ноет, будто ее избили. Она удивилась: в чем дело?

Осторожно растирая виски, Нелл подумала: «Что же произошло, черт возьми?»

Она была в своей кровати, горела настольная лампа. Накрыта одеялом, но в одежде, сняты только туфли. Она прищурилась, пытаясь разглядеть циферблат часов, и сообразила, что пролежала без сознания час, а то и дольше.

Скорее всего, дольше.

Бог мой, что на этот раз вызвало обморок? Она внизу разговаривала с Максом, так? Они сидели и пили кофе. Или стояли? Он настаивал, чтобы они поговорили об их отношениях, ужасно болела голова, и потом… А что потом?

Еще один из этих внезапных и странных обмороков. Либо она устала куда больше, чем ей казалось, либо ее мозг истощился из-за слишком частого использования паранормальных способностей.

Последний вариант был пострашнее, но Нелл старалась об этом не думать. Все равно она ничего не может сделать. Ничего.

«Абсолютно ничего?»

Шепот был таким тихим, и Нелл была почти уверена, что ничего не слышала. Почти. И все же несколько мгновений она старательно прислушивалась, но ничего, кроме невнятного бормотания мужских голосов внизу, не услышала. У нее не хватало энергии, чтобы усилить свой слух, но то немногое, что она рискнула задействовать, позволило ей разобрать, что Макс говорит с кем-то.

С Галеном.

— Вот это сюрприз.

Нельзя сказать, что именно с этой парочкой ей меньше всего хотелось обсуждать ситуацию, а впрочем, можно.

Нелл откинула одеяло и осторожно сползла с кровати. Душ, вот что ей сейчас нужно. Хороший, горячий душ, чтобы смыть паутину и болезненные ощущения. Может, после душа она сможет сообразить, что же с ней не так.

А может, она и так это знает.

— Проснулась, — сказал Макс.

Гален кивнул и прислушался.

— В душе. Вы знаете ее лучше, чем я, но мне кажется, она не придет в восторг, если застанет нас здесь за беседой.

— Ужасно разозлится, — подтвердил Макс. — Но полагаю, и вы не станете возражать, что пришло время выложить хотя бы часть карт на стол. Тем более если существует вероятность, что на Нелл кто-то воздействует.

— Это ей особенно не понравится.

— Да, я знаю. — Макс покачал головой. — Весь вопрос в том, кто на нее воздействует? Может, это Хейли, а не какой-то незнакомец?

— Если подумать, то, пожалуй, этот вариант нам более вероятен. Такой контроль и влияние очень редки даже среди экстрасенсов и чаще встречаются среди кровных родственников или близнецов.

— Но?

— Даже если не учитывать уверенность Нелл, что Хейли не обладала такими способностями. Видите ли, за долгие годы нам приходилось иметь дело с достаточным числом стервятников, чьи психические способности явно усиливались под влиянием их злобного, извращенного ума. Они оказывались способными на невероятные вещи, включая контроль над разумом.

— Логично. И думается, убийца пытается воздействовать на Нелл, потому что подозревает, что дело нечисто. Но что ее выдало?

— Тут ничего нельзя сказать наверняка. — Гален, помолчав, добавил: — Но мы знали практически с первого дня, что убийца следит за Нелл, во всяком случае, один раз следил. — Он рассказал о фотографии, сделанной Шелби, и поведал, к какому мнению они все сообща пришли.

— Бог ты мой! — поразился Макс. — Вы хотите сказать, что этот маньяк может проникать в мозг Нелл, когда ему заблагорассудится?

— Нет, тут речь не идет о прямом вмешательстве. Нелл бы почувствовала. Что касается того, как он ее блокирует, даже влияет на нее, то, скорее всего, он контактирует с ней, когда она без сознания или спит, то есть когда защита ослаблена. Он внедряет в ее мозг нечто вроде гипнотических указаний, которые вызывают головную боль и даже обмороки, когда она подбирается близко к тому, что он скрывает от нее.

— Понятия не имел, что такое возможно.

— Как я уже упоминал, нам приходилось сталкиваться с экстрасенсами с серьезно потревоженной психикой. И мы пришли к выводу, что там, где дело касается человеческого разума, нет ничего невозможного.

— И как же, черт побери, она может себя защитить?

— Никак, — спокойно ответил Гален. — Ну, она в теории может закрыть свой разум щитом, но она не телепат, так что этому ее не учили. К тому же такой щит вряд ли сможет помешать проникновению столь сильного экстрасенса, как тот тип, с которым мы имеем дело. Следует также иметь в виду, что ресурсы Нелл на данном этапе не в лучшем состоянии. Она способна блокировать связь, но изгнать настойчивого психопата, который плевать хотел на последствия, совсем другое дело.

— Вы сказали, что здесь есть еще агент, телепат…

— Да, но не каждый телепат может помочь Нелл установить защиту. Экстрасенсы на удивление различны по своим способностям, они зачастую даже не в состоянии объединить усилия, чтобы увеличить свою силу. Я знаю только одно исключение.

— Какое?

— Супруги. Похоже, для этого требуется особого сорта доверие и большая близость, чем большинство из нас могут выдержать, чтобы объединить усилия.

Немного подумав, Макс спросил:

— А если один из супругов не… экстрасенс?

— Вы об этом знаете больше, чем я. — Гален дождался, когда Макс встретится с ним взглядом, и добавил: — Но из того, что я знаю, связь между любящими людьми, когда только один из них экстрасенс, бывает разной силы. Зависит от многого: насколько силен экстрасенс, насколько прочна физическая и эмоциональная связь между любовниками. Иногда возникает настоящая телепатическая связь, иногда нет.

— Полагаю, эта область еще ждет тщательного изучения.

— Несомненно.

— Понятно. — Макс с трудом, но все же отказался от этой темы, по крайней мере, на данный момент. — Послушайте, прежде чем Нелл сюда спустится, мне бы хотелось спросить еще об одном. — Он повернулся к камину, снял с полки фотографию в рамке и протянул ее Галену.

Гален присмотрелся и понял, что держит в руках старую фотографию, сделанную профессионалом. Снимались на фоне дома. На ступеньках стоят Адам Галлахер, его молодая жена и мать, а сзади, у самой двери, еще две женщины. Грейс Галлахер явно несчастна и беременна, а две женщины на заднем плане, скорее всего, служанки, если судить по их фартукам и месту, занимаемому на фотографии.

— И что я должен здесь увидеть? — спросил Гален.

— Нелл держала в руках эту фотографию как раз перед тем, как потерять сознание. Вроде рассматривала, вроде нет. — Макс пожал плечами. — Мы с ней… давайте скажем, разговор был несколько напряженным.

— Ладно. И что?

— Она вдруг нахмурилась, глядя на снимок, спросила, кто это может быть, и сразу же потеряла сознание. Я посмотрел оборот фотографии. Судя по дате, она была сделана за несколько месяцев до рождения Хейли.

— Нелл наверняка узнала своих родителей. Бабушку. Значит, внимание ее привлекла одна из этих женщин.

— И я так же подумал. Насколько я помню, были времена, когда Адам Галлахер настолько преуспевал, что держал прислугу. Не такую прислугу, что жила бы в доме, а приходящую, экономку и кухарку обязательно.

Гален кивнул.

— Разве Нелл этого не знала? Я что хочу сказать, даже если это было до ее рождения, она должна была бы догадаться, что эти женщины — служанки? Это ведь видно по их одежде и позе. Странно, что они попали на семейную фотографию, но…

— Ничего странного, надо лишь знать Адама Галлахера. Ему нравилось изображать из себя милостивого патриарха и хозяина всего вокруг. Прислуга на семейном фото лишь повышает его мнение о самом себе.

Гален поднял бровь и заметил:

— Тогда почему Нелл так заинтересовала одна из них?

— Самое неприятное, она даже не успела закончить вопрос. Создалось впечатление, что стоило ей приглядеться к снимку, как ее вырубили.

— Потому что она, возможно, подобралась слишком близко к тому, что этот козел хочет скрыть. Или же… это может быть простым совпадением.

Макс кивнул.

— Да, может быть и совпадением. Вся проблема в том, что проверить наши предположения можно, только попросив Нелл снова взглянуть на снимок.

— И рисковать, чтобы ее вырубило снова часика на два или вообще навсегда.

— Вот именно. Я так рисковать не могу. Вот я и подумал: не могли бы вы этим заняться? Обратиться в ФБР и узнать имена этих женщин. Послушайте, возможно, я зря это затеваю, но, кто знает, вдруг есть причина, по которой Нелл не должна задавать вопросы по поводу одной из этих женщин или обеих?

Гален кивнул и перевернул рамку, чтобы вынуть фотографию и разглядеть ее оборотную сторону.

— Я могу воспользоваться портативным компьютером Нелл, просканировать фото и отправить его по электронной почте в Квонтико. Но если у этих женщин нет уголовного прошлого и если их не объявляли в розыск как пропавших или убитых, мы ничего не найдем в досье ФБР. В базе данных ФБР такие сведения не хранятся. Этот снимок сделан профессионалом, скорее всего, местным фотографом. Может, он еще жив. Вы не знаете никого из местных, кто мог бы это выяснить без лишнего шума?

Макс поколебался, потом сказал:

— Может быть.

Гален слегка улыбнулся:

— Поручите это дело Джастину Байерсу. В конце концов, он ведь ваш человек в Безмолвии. Или я ошибаюсь?

— Не понимаю, почему ты мне раньше не сказала.

— Потому что нельзя было. — Шелби нахмурилась, глядя на Джастина. — Нелл велела мне ничего не говорить, если не произойдет очередного убийства. — Она нахмурилась еще сильнее. — А точнее, она сказала «когда», а не «если». Мне кажется, она этого ждала. Бедняга Нейт.

— Если Нелл агент ФБР, то, разумеется, она этого ожидала. Ты же говоришь, они подготовили справку о возможном убийце, так что они, черт побери, догадывались, что он не остановится. — Джастин явно злился.

— Я думаю, тут нечто большее. — Шелби покачала головой. — Ладно, проехали. Дело в том, что Нелл попросила меня предложить тебе заняться свидетельствами о рождении. Она сама не могла это открыто делать, поскольку все еще работает под прикрытием. Она знает, что может тебе доверять.

Джастин мрачно взглянул на Шелби.

— И откуда же ей это известно?

— Просто знает. Вполне уверена. Слушай, она ведь экстрасенс. Мне кажется, она про любого это знает. Кофе еще хочешь?

— Нет. Спасибо. Я заехал, только чтобы спросить, не знаешь ли ты чего о Нейте Маккарри. И сообщить, что шериф Коул решил сам просмотреть эти свидетельства.

— О Нейте почти ничего не знаю, во всяком случае, ничего такого, что помогло бы найти убийцу. Что же касается Итана, то ты вроде не слишком обеспокоен его интересом к этим свидетельствам? — Шелби неожиданно улыбнулась. — Тебе сказали, что ему можно доверять, верно?

Джастин мысленно сосчитал до десяти, но все равно голос его звучал напряженно:

— И давно ты об этом знаешь?

— Ну… некоторое время.

— И это ты тоже не должна была мне говорить?

Шелби скорчила виноватую гримасу.

— Прости, Джастин, но я пообещала Нелл делать только то, о чем она меня попросит. Мне казалось, она знает… что события будут происходить в определенном порядке, и нельзя этот порядок нарушать. Хотя, возможно, это просто приемы работы агентов ФБР. Так или иначе, я ей пообещала неукоснительно следовать инструкциям.

— Угу. И сколько времени у тебя ушло на то, чтобы подобрать фотографии, которые вроде бы уличают Коула?

— Совсем немного, — весело ответила Шелби. — Он ведь разговаривает почти с каждым. У меня скопилась за эти годы куча его фотографий, так что задача оказалась простой. Мне только пришлось слегка схимичить с датами, чтобы все выглядело так, будто он разговаривал с жертвами накануне их убийства, но…

— Господи, Шелби.

— Ну, ты ведь не разрешил бы мне таскаться за тобой, если бы я не дала тебе веские основания подозревать Итана еще сильнее, чем ты его уже подозревал. И в справке действительно указано, что убийца — полицейский, вот Нелл и не хотела, чтобы ты разоткровенничался не с тем коллегой. Лучше тебе общаться со мной, тем более что я должна была не только выяснить, что ты знаешь, но и подтолкнуть тебя к нужным бумагам.

— Ну, знаешь. — угрожающе произнес он.

Шелби взглянула ему прямо в глаза и улыбнулась.

— А что, врала только я?

— Я могу предъявить тебе обвинение в препятствии правосудию, ты это понимаешь? — огрызнулся он, не отвечая на ее вопрос.

— Наверное, можешь. А тебя в чем можно обвинить? Я имею в виду, в чем можно обвинить частного сыщика с лицензией, если он работает под прикрытием и устраивается в местную полицию? Или здесь нет никаких нарушений закона, разве что твои коллеги здорово по этому поводу разозлятся?

Джастин наклонился вперед, поставил локти на колени и медленно потер лицо обеими ладонями.

— Бог мой, — пробормотал он, — в этом городишке ничего нельзя сохранить в тайне.

— Это точно. Тот, кто дал этому городу имя, был большим остряком.

— Ты хочешь сказать, что Нелл с самого начала знала, что я работаю на Макса?

— По-видимому. Она ему, конечно, об этом не говорила. Может, потому, что он сам от нее этот факт скрывал.

Джастин глубоко вздохнул и выпрямился.

— Какую же паутину мы сплели. Я знал, что кто-нибудь обязательно в нее попадется.

— Тут ты не прав. Слушай, если тебе будет легче, то учти, что Нелл на самом деле большой специалист в таких делах. Она всегда хорошо умела держать язык за зубами, даже в те времена, когда не имела бляхи федеральной полиции. Кроме того, они практически уверены, что убийца — полицейский, так что все должны работать под прикрытием и не болтать налево и направо.

— Кто все?

— Ну, понимаешь, я думаю, здесь есть еще агенты ФБР. Точно не знаю, Нелл не говорила, но не верю, что ее послали одну.

— А шериф Коул в курсе?

— Похоже, уже в курсе. Нелл собиралась ему сегодня сказать. Она оставила мне сообщение на автоответчике Я его прослушала, когда ты меня сюда привез после обеда.

— Это было еще до того, как мы узнали о Нейте Маккарри?

— Ты имеешь в виду, она рассказала Итану? Да, думаю, что так. А что?

— Еще один ловкий враль, — вздохнул Джастин. — Он признался, что говорил с Нелл, но дал понять, что всего лишь просил ее взглянуть на эти дела с точки зрения экстрасенса.

— Так это, наверное, правда. Во всяком случае, было правдой до того, как она призналась, кто на самом деле такая.

Джастин нахмурился.

— Если она сказала ему, кто она такая и чем занимается, тогда она обязательно должна была сообщить, что ФБР считает, что убийца — полицейский.

— Так она и собиралась.

— Меня он вроде не подозревал. Или он хороший актер, или Нелл рассказала ему обо мне?

— Я бы не назвала его хорошим актером, но он всегда умел молчать, когда надо. Хочешь, я позвоню Нелл и спрошу?

— Нет. Во всяком случае, не сейчас. Я час назад говорил с Максом, так он сказал, что Нелл спит.

— Спит? Так рано?

— Обморок.

— У Нелл обмороки? Почему?

— Ты хочешь сказать, что все же есть что-то, чего ты не знаешь? — с легкой насмешкой спросил Джастин.

— Слушай, кончай, объясни насчет обмороков, и все, пожалуйста.

Он рассказал все вкратце, потом добавил:

— Она явно была под сильным напряжением последнее время. Вернулась домой после долгого отсутствия, выдавала себя не за ту, кто она есть. И еще, ей приходилось постоянно использовать свои способности, а это даже в обычной ситуации требует от нее всех сил. А здесь о нормальной ситуации говорить не приходится. Макс очень беспокоится.

— Я тоже беспокоюсь, — призналась Шелби. — Когда я была у нее вчера утром, она выглядела ужасно усталой. И если убийца ее подозревает…

— Остановись, — перебил Джастин. — Знаю, Макса это тоже волновало, но ты так говоришь, будто это не возможность, а свершившийся факт. Почему убийца должен подозревать Нелл? Не хочу хвастаться, но даже я не догадался, что она федеральный коп, работающая под прикрытием. Вряд ли кто-то другой догадается.

Шелби рассказала ему про сделанный ею снимок, объяснив, что он, скорее всего, означает.

— Еж твою мышь. Ты хочешь сказать, что у нас убийца, который не только полицейский, но еще к тому же и экстрасенс?

— Ну да, похоже на то.

— Слушай, а еще запутаннее все это не может стать?

— Ей-богу, эта история становится с каждым днем все страшнее, — вздохнула Шелби. — Тот снимок просто потряс Нелл. Немудрено, что она испугалась. Наверное, ужасно знать, что какой-то злобный убийца шатается вокруг и наблюдает за тобой. Причем невидимый. Как она может знать, что он наблюдает за ней, если его не видно?

Джастин откинулся на спинку дивана и нахмурился.

— Он. После той шутки, которая была проделана с Нейтом Маккарри, я наполовину уверился, что искать следует женщину.

— Женщину-полицейского? Их в Безмолвии не больше полудюжины, верно? — спросила Шелби.

— Вроде того.

— И есть подозреваемые?

Джастин мельком подумал о Келли Рэнкин и о ее зловещем совете присматривать за своей спиной. Просто один хороший коп предупреждает другого, или нечто большее?

— Я никого из них не знаю достаточно хорошо, чтобы судить. Но это последнее убийство… оставить Маккарри лежать вот так с бантом…

— Чтобы показать презрение?

— Или озлобленность, — предположил Джастин.

— Или, — предположила Шелби, — задурить нам голову. Знаешь, будь я мужчиной-убийцей, я бы проделала что-нибудь подобное, чтобы ввести полицию в заблуждение.

— Сбить нас с правильного пути?

— Ты подумай об этом. Первые три убийства прошли у него точно по плану. Люди умирали, их поганые тайны выходили наружу, и все полицейские только об этих тайнах и думали. Как он и планировал. Затем Джордж Колдуэлл, по-видимому, сунул свой длинный нос не в свое дело, за что и поплатился. Он не подходил под общий знаменатель, и внезапно его убийство выделилось среди других. Вы стали присматриваться к нему внимательнее, детальнее. У убийцы появилась проблема. Вы не смотрите туда, куда он хотел заставить вас смотреть, и, таким образом, возникает вероятность, что вы узнаете то, чего вам никак не следует знать. И он убивает снова, торопится и оставляет на месте преступления большую и яркую улику, на которую невозможно не обратить внимания.

И она добавила с кислой улыбкой:

— Ставлю десятку против пятерки, что этот шарф принадлежал какой-то определенной женщине.

— И нас снова водят за нос, — подытожил Джастин.

Они некоторое время смотрели друг на друга, потом Шелби сказала:

— Знаешь, мне кажется, тебе стоит позвонить Максу, а я позвоню Нелл. Думается, пришла пора объединить всю нашу информацию.

— Давно пора, — сказал Джастин и достал свой сотовый телефон.

Когда где-то после шести Джастин зашел в офис шерифа, чтобы оставить копии свидетельств о рождении, Итан говорил по телефону с мэром. Он прикрыл ладонью трубку и коротко бросил:

— Спасибо. По-моему, твоя очередь на выходной. Иди домой и отоспись. Погано выглядишь.

— Тот шарф, что мы нашли на Маккарри…

— Мы пытаемся узнать, откуда он взялся, но суббота не самый лучший день для такой работы. Быстро не получится. Если мы что-то узнаем, я тебе позвоню. Иди домой.

Джастин помедлил секунду, кивнул и вышел из офиса.

Итан снял ладонь с трубки.

— Кейси, я вовсе не злюсь на тебя за то, что ты их пригласила. Ну, не очень злюсь. Но как ты могла подумать, что убийцей могу оказаться я?

— Я не могла рисковать, Итан, ты сам прекрасно понимаешь. Нам требовалось абсолютно беспристрастное расследование людьми, не связанными с твоей конторой. И сделать это следовало быстро и по-тихому. Я не хотела связываться с государственной полицией, так что ФБР показалось мне самым лучшим вариантом. А встреча с Нелл была просто судьбой.

— Сомневаюсь, что она так думает, — пробормотал Итан.

Кейси Лэттимор вздохнула:

— Я понимаю, ей трудно было сюда приехать. Но, кто знает, вдруг она сможет покончить со всеми своими проблемами.

— Да уж. Вдруг. Кейси, у меня на руках несколько убийств и груда папок на столе, требующих моего внимания. Поговорим завтра.

— Ладно. И я сделаю все возможное, чтобы удержать городской совет от принятия скоропалительных решений.

— Например, уволить меня? Я буду тебе признателен.

— Они боятся, Итан.

— Да, я знаю. Поговорим завтра, Кейси. Пока.

— Спокойной ночи, Итан.

Он повесил трубку и несколько минут сидел, задумчиво уставившись в противоположную стену офиса. Нейт Маккарри. Никто пока не знал, что Нейт был еще одним разовым любовником Хейли. По крайней мере, Итан считал, что это еще никому не известно.

Итан и сам бы ничего не узнал, если бы Нейт не увидел его и Хейли, когда они выходили из мотеля на шоссе, и позднее не предупредил Итана, что от Хейли «одни неприятности».

Итана тогда это предупреждение обозлило.

Все же ему удалось внушить Нейту, что ему не следует совать свой нос в чужие дела, а рот лучше держать на замке. После этого он редко вспоминал про этот случай.

До сегодняшнего дня.

Он все еще не видел фотографий с места преступления, но Джастин уже доложил ему, что они с фотографом обнаружили. Этот шарф, который был завязан так, чтобы унизить и оскорбить мертвеца.

Так, пожалуй, могла поступить женщина.

Так, пожалуй, могла поступить Хейли.

Итан не собирался в нее влюбляться. Не хотел. Когда все началось, он верил, будто она считает, что их связывает только секс. Просто очередная возможность неплохо провести время с человеком, которого знаешь всю свою сознательную жизнь и с которым тебе приятно и комфортно.

К тому времени его брак уже распался, и казалось, что Хейли — то, что ему нужно: нетребовательная партнерша в постели, которая, кстати, оказалась настолько опытной и отвязной, что оставила несколько сводящих с ума воспоминаний, которые будут преследовать его всю жизнь.

Прошло несколько недель, и он заметил, что ему не нравится ее настойчивое требование держать их отношения в тайне. Его беспокоили старые шрамы на ее прекрасном теле. Беспокоил ее решительный отказ говорить о чем-либо помимо постели, которую они делили в течение нескольких часов каждую неделю. Беспокоил ее взгляд, который появлялся, когда он неловко пытался заговорить о чем-либо, кроме секса.

Сейчас его беспокоила уверенность, что Хейли специально затеяла тогда ту последнюю ссору. Он хотел каких-то других отношений, но, несмотря на то, что секс был по-прежнему сногсшибательным и она явно в этом нуждалась, она предпочла уйти, но не пустить его глубже в свою душу.

Не в ее духе было расставаться спокойно. Хейли предпочитала драматические эффекты, ей нравилось самой разрывать отношения, самой контролировать их, как она контролировала все в своей жизни. Ей хотелось делать вид, что ее ничего не трогает.

Итан иногда сомневался, а не выдает ли он желаемое за действительное, когда думает, что он значил для нее нечто большее, чем просто очередной мужчина в ее постели. Но он тогда разозлился и посчитал, что лучше не возражать, когда она заявила, что все кончено. Он тогда подумал: время, им нужно время, ей нужно время. Он выжидал несколько недель.

События, которые наблюдала Нелл, произошли в начале февраля. Итан не пытался снова подойти к Хейли почти до конца марта. Она вела себя с ним холодно, уклончиво, и он решил, что надо еще потерпеть.

Но он так и не успел с ней поговорить, потому что через несколько недель Хейли потрясла весь город, сбежав с Гленом Сабеллой, женатым мужчиной, имеющим двоих детей.

Насколько Итан знал, с той поры никто в Безмолвии ее не видел. Кроме, возможно, пятерых убитых мужчин.

— Это ты, Хейли? — пробормотал он. — Твоя работа? И если это ты… то почему ты не пришла за мной?

19

Нелл налила себе, наверное, уже третью чашку кофе из кофейника, стоящего на обеденном столе. Она откинулась на спинку стула и рассеянно оглядела скучную столовую в этом старом доме, в которой раньше наверняка не собирались подобные компании.

Два агента ФБР, бывший полицейский, ставший частным детективом и снова превратившийся в полицейского, скотовод со степенью в политологии и фотограф, больше похожая на модель.

Ни один из них не был вполне тем, кем хотел казаться.

И все они были настороже, кроме Шелби, разумеется.

— Кто-нибудь претендует на остатки цыпленка? — Шелби подождала, пока остальные не покачают головами, придвинула к себе картонную коробку и с энтузиазмом принялась доедать курицу. — Жаль, что мы не купили того печенья с глазурью, — сказала она Джастину.

— И как в тебя это все влезает? — с искренним изумлением спросил он.

— У меня все мгновенно сгорает, такой метаболизм. — Она помахала палочками для еды в направлении Нелл. — Слушай, я уже давно хотела спросить тебя, откуда ты знала, что Джастин хороший парень. Это все твои штучки, да?

Нелл слабо улыбнулась.

— Мы проверили каждого в конторе шерифа. Джастин сразу выделялся, поскольку он здесь недавно, переехал из Атланты, у него нет здесь родственников. К тому же его миграция из полицейского в частные сыщики и обратно вызывала законный интерес.

— Мне казалось, я обо всем позаботился, — пробормотал Джастин.

— Почти, — успокоила его Нелл. — Но мы копнули глубже. Мы же не просто проверяли претендента на работу, вот и разыскали лицензию частного детектива, до которой Коул не добрался.

— И откуда ты узнала, что он работает на Макса? — спросила Шелби.

— Мы узнали, что они с Максом в колледже жили в одной комнате. И еще: Макс несколько раз ему звонил до того, как Джастин перебрался в Безмолвие, зато потом, когда он уже жил здесь, никто не видел их вместе. Так что вывод вполне логичен.

— В нашем мире, по крайней мере, — пробормотал Гален, отпивая глоток кофе.

— Знаете, все это просто потрясающе, — восхитилась Шелби без особой необходимости. — В смысле, я понимаю, что люди умерли, что это криминальное расследование, но ужасно занимательно обнаружить все то, что скрывалось долгие годы.

— Но польза от этого есть? — Нелл протянула руку и похлопала по лежащей на столе папке. — Ведь вы с Джас-тином не нашли ничего подозрительного в этих свидетельствах о рождении.

— Ничего, что бы показалось подозрительным нам. Может, Итан что-нибудь обнаружит.

— Я не сказал ему, что сделал двойные копии, — заметил Джастин. — И что я их сегодня сюда принес. По правде, я вовсе не сообщил ему, что собираюсь сюда. Он думает, что я дома.

Поскольку он говорил так, будто чувствовал себя виноватым и как бы оправдывался, Нелл сказала:

— Для Итана важнее просмотреть эти свидетельства, чем сидеть здесь и перемалывать уже известную информацию. Пока мы не можем сообщить ему ничего нового, во всяком случае, у нас нет твердых улик и четких подозрений. Кроме того, эти документы его отвлекут от дурных мыслей. На настоящий момент он сыт по горло экстрасенсами и всем, что с этим связано.

Макс обратился к Нелл:

— Я знаю, несколько дней назад ты была в здании суда. Ты тогда решила, что в этих свидетельствах может быть что-то важное?

Она кивнула:

— Раз уж я здесь, чтобы закончить дела с наследством, то я имею вполне законную причину хоть единожды там появиться. Но тогда я не искала там ничего, что могло бы помочь раскрыть убийства. Пока я была там, я на мгновение мысленно увидела Колдуэлла и догадалась, что он нашел нечто, чего найти не ожидал, а рылся он в старых свидетельствах о рождении. Я не могла сказать, что именно это было, но чувствовала уверенность, что погиб он из-за этого.

Джастин внимательно посмотрел на нее.

— И ты до сих пор думаешь, что убивала Хейли?

Нелл отвечала осторожно, как делала всегда, когда ей задавали этот вопрос:

— Я считаю, что Хейли в трех первых убийствах — общий знаменатель. Пока мне не удалось привязать ее к Джорджу Колдуэллу, но, поскольку я считаю, что его убили по другой причине, я и не пытаюсь это сделать.

— А Нейт Маккарри?

— Слишком рано, чтобы что-то сказать с уверенностью. Но если судить по тому, как, по вашим словам, был завязан этот шарф, то есть вероятность, что его убила женщина.

— А Шелби считает, это сделано специально, чтобы сбить нас со следа.

— И это возможно, — вздохнула Нелл. — Когда я в последний раз проверяла свою электронную почту, там было послание из Квонтико, в котором говорилось, что им не удалось найти никаких следов ни Глена Сабеллы, ни Хейли.

— Да вообще, разве это возможно? — воскликнул Макс. — Приезжать сюда столько раз и не попасться никому на глаза? Помимо прочего, похоже, все сошлись на том, что этот убийца необыкновенно сильный экстрасенс, а ты убеждена, что Хейли такими способностями не обладает.

— Так ты считаешь совпадением, что первые три жертвы были ее любовниками?

— Мне кажется, насчет любовников слишком сильно сказано. Нет, я не считаю это совпадением. Я просто не думаю, что Хейли их всех убила.

— Тогда их убили из-за нее. — Едва произнеся эти слова, Нелл почувствовала, как по телу пробежали мурашки, и поняла, что это правда. — Из-за нее, — медленно повторила она.

Макс нахмурился.

— Мы знаем, Паттерсон играл с ней в свои мерзкие мазохистские игры в подвале, когда она была еще ребенком, и, если верить Итану, Линч одевал ее как маленькую девочку, потому что был педофилом. А Ферье? Ты говорила, что она с ним спала. Он что, тоже ее обижал?

— Не думаю, — медленно покачала головой Нелл. — Во всяком случае, спать с ним ей нравилось.

— Приехали. — пробормотала Шелби.

Нелл поморщилась и сказала:

— Большинству женщин это бы не понравилось, но Хейли… просто наслаждалась, по крайней мере, если судить по тому, что я видела. Однако это не означает, что он каким-то образом не издевался над ней.

— Возможно, — сказал Гален, — он и издевался, только если смотреть со стороны. Может быть, все эти мужики, за исключением Колдуэлла, были убиты в наказание за их отношение к Хейли.

— Кто знает, — сказала Нелл. — Может быть, кто-то считал, что они… портили ее. Этот убийца, кто бы он ни был, скорее винил мужчин в образе жизни Хейли, а не ее саму. Он видел или откуда-то знал об их тайных, сексуально грубых отношениях и верил, что эти мужчины грязнят ее.

— Потому что он в нее влюблен? — предположил Гален.

— Возможно. Ненависть и ревность — очень сильные побуждающие мотивы.

— Тогда почему он начал их убивать именно сейчас? — спросил Макс. И сам ответил на свой вопрос: — Потому что она уехала. Сбежала с другим мужчиной, собственный отец лишил ее наследства, так что выходило, что возвращаться она не собирается. Вот убийца и счел всех этих мужчин виноватыми в том, что они отняли ее у него.

— Звучит правдоподобно, — заметил Джастин. — И еще больше осложняет нам жизнь, потому что сам убийца вполне мог никогда не иметь непосредственного контакта с Хейли: многие обиженные влюбленные обижены только в своем воображении.

Шелби подумала и сказала:

— Значит, он мог придумать себе эти отношения с Хейли, водрузить ее на пьедестал, представлять ее себе в фантазиях, и вдруг он узнает про этих других мужчин. Но вместо того чтобы сбросить ее с пьедестала, он начинает видеть в ней жертву и винить в ее страданиях мужчин, которые пользовались ею.

— Наверное, только на таких условиях он мог продолжать любить ее, — заметила Нелл. — Самообман — один из самых сильных защитных механизмов.

Шелби протянула руку и похлопала по стопке свидетельств о рождении.

— А эти бумажки какое имеют ко всему этому отношение?

Нелл попыталась вспомнить, что мелькнуло у нее в мозгу в знании суда, но это было скорее беглый образ и ощущение того, что она что-то знает, чем обычное ее видение.

— Не знаю. Может, и никакого. Во всяком случае, напрямую это может и не иметь отношения к Хейли, но тем не менее убийца не хочет, чтобы эта информация стала известна кому-нибудь. Возможно, она как-то связывает его с первыми тремя убийствами.

— Замечательно, — пробормотал Джастин. — Давайте еще больше расширим диапазон вероятностей. Почему каждый раз, как мы обнаруживаем что-то новое, это только дает нам пищу для новых размышлений, и больше ничего?

— Закон Мерфи1, — пробормотала Шелби.

— Возникает вопрос, — продолжил Джастин, глядя на Нелл, — что нам теперь делать?

Вместо ответа Нелл спросила:

— Скажи, Итан собирается просмотреть свидетельства сегодня?

— Да. Последние недели он очень много работал, сидел в офисе до полуночи, часто спал там же несколько часов на диване. Наверное, и сегодня засидится. Мы с Шелби можем подтвердить, что у одного человека эта процедура займет много часов.

— Я наверняка не увижу того, что вы с Шелби могли пропустить, — заметила Нелл. — Ты хороший полицейский, а Шелби знает этот город и его население. Значит, нам остается только ждать, не найдет ли что Итан.

— Если ты собиралась отправиться на квартиру Колдуэлла или в дом Нейта Маккарри, — вмешался Макс, — то сегодня уже поздно. И если учитывать вероятность того, что убийца как-то умудряется влиять на тебя, когда ты пользуешься своими способностями…

— Я все еще не уверена, что это возможно, — возразила Нелл. Она не поверила, когда Гален и Макс изложили ей свои доводы.

— Ты знаешь, такое может быть.

— Да, я понимаю, сильный экстрасенс может влиять на мозг другого человека. Но я не верю, что на меня можно влиять так, чтобы я этого не почувствовала.

— Раз он добирается до тебя, только когда ты спишь или без сознания, — заметил Макс, — то как ты можешь почувствовать? Нелл, ты слишком часто стала терять сознание. Теперь это случается сразу после видения или когда ты слишком напрягаешь свои способности. Кто может утверждать, что он не нашел способ отключать тебя, если ты вдруг начинаешь подбираться слишком близко к разгадке?

— Но я же не могу прекратить его искать, даже если все, что ты говоришь, правда, — сказала Нелл. — Это моя работа, я для этого сюда приехала.

— Да, конечно. Но ты же ничего не сможешь сделать, если все время будешь без сознания или того хуже. Я только хочу сказать, что не стоит тебе пока пользоваться своими способностями, во всяком случае, в ближайшее время.

— А пока, — вмешался Гален, взглянув на часы, — уже почти десять, и все согласятся, что день выдался трудным. Начнем завтра с утра пораньше?

Нелл с беспокойством ощущала, как убегает время, но попыталась убедить себя, что все нормально, что факты понемногу складываются во внятную картину. Вот и все.

— Я согласна, — сказала она.

Шел уже девятый час, когда Итан смог приняться за свидетельства о рождении. Он так устал, что боялся ничего не заметить, даже если какая-нибудь буква спрыгнет с листа и цапнет его за нос. Тем не менее он мрачно выпил чашку черного кофе, включил кабельное телевидение, сделав звук еле слышным, и стал просматривать документы.

Пару часов и несколько чашек кофе спустя одно из свидетельств привлекло его внимание. Он задумался. Он уже нашел свидетельства о рождении нескольких своих помощников и большинства людей в городе в возрасте от тридцати пяти до сорока лет, которых он прекрасно знал. Ничего необычного, бумага как бумага, но в этом свидетельстве что-то его не устраивало.

Почему?

Место и дата рождения, имя отца, имя матери…

Имя матери.

Итан Коул отлично знал историю города и его жителей. Он считал это своей обязанностью. Поэтому он всегда был в курсе дела, кто женился, кто развелся, кто ждет ребенка, у кого финансовые проблемы или кто изменяет жене или мужу.

Но это сейчас Факты, имевшие место в годы его детства и даже до рождения, его мало интересовали. Как и большинство детей, он воспринимал факты как непреложную истину. Тогда он еще не имел привычки все проверять и перепроверять. Так что, если кто-то из его друзей в детстве упомянул, что его мать, настоящая мать, давно умерла, он бы не удивился и не стал бы в этом сомневаться. Скорее он почувствовал бы симпатию и сочувствие к еще одному полусироте, и, возможно, сам бы пожаловался на отца, повторный брак которого с матерью Макса Тэннера не только дал ему новую мамашу, но и одарил младшим сводным братом. Эта парочка отнимала у отца все то свободное время, на которое он мог оторваться от тяжелой работы на ранчо.

Просто прилив сочувствия, не оставивший следа в жизни Итана.

До настоящего момента.

Он взял карандаш и обвел найденное имя.

— Она его вырастила, — пробормотал он. — И ее имя стоит в свидетельстве о рождении. Почему же он говорил, что его настоящая мать умерла?

— Ты ничего не сказала о том, что я разговаривал с Га-леном.

Нелл не подняла головы от изучаемых копий свидетельств о рождении.

— А что говорить? Ты принял решение, по-видимому, правильное Мы уже достигли такого этапа, когда нам надо было собраться и поделиться нашими умозаключениями. — Она помолчала, потом добавила хмуро: — Хотя мы оба получили урок, как не надо работать под прикрытием. В следующий раз мы удостоверимся, что наши сотовые телефоны недоступны всем кому попало.

— Я уже догадался, что вы этого не предусмотрели.

— Верно. Живи и учись.

— Если останемся живы.

Нелл не высказала удивления, когда Макс остался, хотя все ушли Он помог Шелби убрать со стола остатки ужина, который они с Джастином привезли для всех, дав Нелл возможность поговорить с Галеном наедине, и сварил свежий кофе, пока другие прощались с Нелл.

Кофе подразумевал, что он собирается на некоторое время задержаться.

Почти весь вечер Макс упорно следил за Нелл, и она это болезненно ощущала. Он ничего не сказал по поводу обморока, лишь спросил, как она себя чувствует. Поскольку присутствовал Гален и вскоре появились Шелби и Джастин, у них не было возможности продолжить разговор, начатый до обморока.

Нелл была крайне признательна обстоятельствам за это.

Макс вполне свободно вел себя с Галеном, что ее не удивило. Гален, когда хотел, мог вести себя очень дружелюбно, не корчил из себя супергероя и наверняка понравился Максу. Ему легко было с ним разговаривать, и, похоже, Гален узнал от него много нового.

Нелл пока не рискнула спросить, о чем они говорили, пока она лежала наверху без сознания.

Однако Макс казался спокойным. Просто удивительно, если учесть, как расстраивали его ее обмороки. Даже известие, что Нелл с самого начала знала, что Джастин на него работает, похоже, не огорчило его, хотя участие во всех этих делах Шелби его несколько озадачило.

Нелл не надо было сейчас смотреть на него, чтобы уловить растущую напряженность. Она чувствовала это по его голосу.

— Вы с Итаном сегодня вполне лояльно друг к другу относились, особенно если учесть обстоятельства, это весьма похвально, — заметила она — Когда же вы наконец помиритесь?

— Когда придет время. Я уже много лет был бы рад помириться. Но ведь это не я считал себя обиженным.

Нелл взглянула на Макса через стол, подняв брови.

— Это же не твоя вина, да и не твоя заслуга, что его отец оставил ранчо тебе. К тому же из Итана получился бы плохой скотовод, это все знали. Даже сам Итан.

— Я думаю, тут дело в принципе или в чувстве справедливости. Ранчо принадлежало их семье в течение трех поколений.

— И если бы он его унаследовал, то продал бы. К тому же отец оставил ему другую собственность и акции. Он все правильно поделил между вами. Где же тут несправедливость?

— Я — пасынок, и я унаследовал то, что его отец любил больше всего. Это его обидело. Но я ничего не могу с этим поделать.

— Значит, он должен проявить инициативу, — вздохнула Нелл.

— Ты бы помирилась с Хейли, если бы она сейчас стояла перед тобой?

— Не знаю, — честно ответила Нелл. — Мне бы хотелось спросить у нее, почему она именно так распорядилась своей жизнью. Или она спуталась со всеми этими извращенцами только потому, что хотела наказать отца за нелюбовь к ней? А может быть, наказать себя за то, что оказалась недостойной этой любви.

— Ты так думаешь?

— Звучит разумно. Может, я и ошибаюсь, может, Паттерсон соблазнил ее и заманил в подвал, когда она была совсем ребенком, и тем самым пустил ее по тому пути, по которому ей пришлось идти дальше.

— Но?

— Но я не думаю, что все так просто. По правде говоря, я не удивлюсь, если окажется, что это она соблазнила Паттерсона, а не наоборот.

— Ты серьезно? В таком возрасте?

Нелл вздохнула:

— Когда она была еще моложе, она кое-что видела в нашем доме. Это могло дать ей искаженное представление об отношениях между мужчинами и женщинами.

Макс немного помолчал, потом заметил:

— А ты, Нелл? Как жизнь в этом доме повлияла на твой взгляд на отношения между мужчинами и женщинами?

— Я же сбежала.

— Когда тебе было семнадцать. Но любой психолог скажет, что большинство взглядов и представлений формируется гораздо раньше. Так насколько искажено было твое представление об этих отношениях?

Нелл понимала, что он намеренно давит на нее, но вопрос был честный и вполне закономерный, поэтому она и ответила на него честно:

— Я жила в своем собственном маленьком мирке, Макс, ты же знаешь. Даже в детстве я понимала, что с моим отцом что-то не так, в его отношении к нам есть что-то неестественное. Так что, пока Хейли преданно смотрела ему в глаза и делала все, чтобы ему угодить, я пыталась вырваться.

— А я?

— Что ты?

— Почему тебя потянуло ко мне? Почему мне удалось приблизиться к тебе настолько, насколько никто другой не смог?

Нелл наконец опустила глаза на лежащие перед ней бумаги.

— Не знаю. Я даже не припоминаю, что замечала тебя раньше, до того как ты летом вернулся домой из колледжа.

— Одним летом раньше. Тебе было шестнадцать.

Она кивнула.

— К тому времени я старалась как можно меньше бывать дома. Летом можно было много ездить верхом, изучать поля и тропинки, бродить в лесу. Я выбиралась из постели с утра пораньше, кидала в пакет пару яблок и бутерброд, седлала лошадь и уезжала. И не возвращалась домой до заката.

— Отец не возражал, что ты целый день отсутствовала?

— Ему это не нравилось. Но такое поведение уже вошло у меня в привычку, и он ничего не мог поделать. Когда я была моложе, я иногда во время прогулки видела его. Он ехал в машине или тоже верхом и следил за мной.

— Это объясняет, почему ты была напряжена и нервничала, даже если находилась на многие мили от дома, — сказал Макс.

— Когда мне исполнилось шестнадцать, он перестал так часто ездить за мной. Думается, он убедился, что я всегда одна и не делаю ничего такого, что могло бы вызвать его неудовольствие. Но иногда он возникал внезапно, явно проверяя меня. Поэтому я знала, что он может в любой момент появиться. Знала, что не имею права расслабиться.

— Господи. — Макс покачал головой. — Ты только представь себе, ведь это настоящее чудо, что он позволил тебе завязать отношения со мной?

— Ты так считаешь?

— Ну, с моей точки зрения. Может быть, с твоей точки зрения, это самая большая ошибка, сделанная тобой в жизни.

Нелл слегка поморщилась.

— Я этого никогда не говорила.

— Нет. Ты просто выбежала из моей жизни и даже не оглянулась. И после… — Он снова вздохнул, но голос остался натянутым, как струна, когда он закончил: — И после того, как мы в тот день впервые занимались любовью. Мы любили друг друга, и пока я пытался оправиться от шока… ты исчезла.

— Я же объяснила, почему.

— Да, двенадцать лет спустя ты объяснила мне, почему сбежала. А тогда я только знал, что тебя нет. Тебе было семнадцать, и, насколько мне было известно, у тебя не было ни одной родной души в мире. Не стану рассказывать, как часто я просыпался ночью в холодном поту и с ужасом думал, что ты могла где-то заблудиться, и тебе некому помочь, что ты, может быть, беременна и вынуждена делать бог знает что, чтобы выжить.

— Прости. Мне жаль, что я не попрощалась, что не дала тебе знать, что со мной все в порядке. Мне жаль, что я оказалась настолько трусливой, все эти годы боясь вернуться. Но пока был жив отец, я…

— Тебе не надо было возвращаться, чтобы дать мне знать, что с тобой все в порядке. Тебе не надо было даже звонить или посылать открытку. — Макс говорил медленно, чувствовалось, что для него это очень важно. — Вполне достаточно было впустить меня на какое-то время. Что стоило тебе открыть эту дверь хотя бы на минуту, Нелл?

Она резко отодвинула стул, встала и молча вышла из комнаты.

Макс последовал за ней, нисколько не удивившись, что они оказались в самой холодной и какой-то казенной комнате дома, в гостиной. Горели всего две лампы, в комнате было полутемно, прохладно и тихо. Нелл, как и раньше, остановилась у темного камина и, казалось, не замечала, что семейной фотографии там больше нет.

— Как ты думаешь, достаточно холодно, чтобы зажечь камин? Да нет, не надо, уже поздно…

— Тебе не удастся уйти, — мрачно заявил Макс. Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. — На этот раз мы закончим разговор, даже если он убьет нас обоих.

— Макс…

— Я хочу знать, Нелл. Я хочу знать, почему ты предпочла, чтобы я думал, будто ты умерла или где-то голодаешь, но не открыла ту дверь для меня.

— Ты знал, что я не умерла. — Она не пыталась вырваться, просто стояла и смотрела на него глазами, в которых он не мог ничего прочесть.

Он коротко и хрипло рассмеялся.

— Ну да. Это я знал. И это было хуже всего. Это и сейчас хуже всего, постоянное ощущение тебя. В самые тихие мгновения я почти слышал, как ты дышишь. Ты все время была со мной. И одновременно далеко. На мгновение, быстрое как ртуть, я мог ощутить твое настроение. Шепот мысли. Мелькание сна. Отстраненная, далекая, недостигаемая — часть меня, до которой я не мог дотянуться.

— Прости.

— Я привык думать, что ты делаешь это намеренно, чтобы наказать меня.

— За что наказать?

— За то, что любил. За то, что посмел приблизиться. За то, что сделал что-то, из-за чего ты сбежала.

— Я никогда не хотела… прости меня.

Он слегка тряхнул ее за плечи.

— Перестань повторять это слово, черт побери. Ты не знала, что это может произойти? Не знала, что занятие любовью со мной откроет дверь, которую ты так и не сможешь потом окончательно захлопнуть, во всяком случае, навсегда?

— Нет, я не знала, что так случится.

— А если бы знала?

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что не согласилась бы, если бы знала? Даже если бы кто-нибудь сказал мне, предупредил меня, я бы не поняла, что это значит. Возможно, я пренебрегла бы предупреждением, даже если бы могла понять. Я ведь любила тебя, Макс. Хотела принадлежать тебе. Меня ничто бы не остановило.

Он легонько коснулся ее щеки.

— Тогда почему ты загораживаешься от меня сейчас?

— Прошло двенадцать лет.

— Дело не в этом. Я хочу знать правду, Нелл. Что такое ты никак не хочешь мне рассказать?

— Макс…

— Что ты не хочешь, чтобы я увидел?

— Ты что-то притих, — заметила Шелби, когда они подъезжали к центру города. Она сидела за рулем, поскольку они ехали в ее машине. Джастин все больше молчал.

— Думаю о расследовании. Обо всех этих вопросах.

Она взглянула на его лицо, спрятанное в тени.

— Но не потому, что ты все еще на меня злишься?

Он вздохнул:

— Да я и не злился. Но ситуация опасная, и Нелл не стоило тебя в нее втягивать.

— Она только спросила, не интересует ли это меня. И посоветовала, как сделать, чтобы я все время находилась вместе с полицейским. Меня никто не заставлял.

— Ты не можешь быть со мной круглые сутки, пока это расследование не закончится.

— Не могу?

Он искоса взглянул на нее, но промолчал.

— Ты просто устал, — сказала Шелби. — Послушай, может, тебе будет спокойнее, если ты сегодня переночуешь у меня? У меня есть очень удобная гостевая спальня.

После долгого молчания Джастин сказал:

— Я не настолько устал.

Шелби повернула на дорогу, ведущую к ее дому, и спокойно заметила:

— Ну, хозяйская спальня тоже очень ничего, если ты ее предпочитаешь. Только предупреждаю, я держу окна открытыми даже зимой.

Джастин молчал, пока они не свернули на подъездную дорожку.

— Если ты таким образом хочешь извиниться, то не стоит заходить так далеко.

Шелби ничуть не обиделась и рассмеялась:

— Если тебе не нравится, когда женщина выступает инициатором, можешь так и сказать.

— Я польщен.

Шелби выключила мотор, повернулась к своему пассажиру и наклонилась, чтобы поцеловать его. Через несколько секунд она выпрямилась и пробормотала:

— Все еще удивляешься?

Он сжал ее в объятиях.

— Нет.

— Замечательно. Пошли в дом.

20

— В чем дело, Нелл? Что ты не хочешь, чтобы я увидел?

— Я уже говорила раньше. — Она смотрела на него, напряженная, как струна. — Ты мне не поверил, но это правда. В моей семье живет изначальное зло, мрак, который пронизывает до костей. И это есть и во мне.

— Ты никому в своей жизни не сделала зла, Нелл.

— Ты не можешь быть в этом уверенным.

— Нет, могу. — Он крепче сжал ее плечи. — Могу.

— Макс, я ночами просыпаюсь от кошмаров. Ужасных кошмаров, полных крови и насилия. После возвращения сюда я вижу этот сон каждую ночь, но я видела его и раньше, даже много лет назад.

— Но это всего лишь сон, Нелл. Мы все их видим, порой темные и страшные.

— Нет. Я-то знаю, когда что-то выбивается из нормы, поверь мне. Я видела это не раз собственными глазами, даже вспоминать больно. И я знаю точно, мои кошмары прямиком из ада.

— Ну и что? Нелл, твоя жизнь и была адом. Выжить в такой семье, пережить то, что здесь случилось, затем сбежать еще совсем ребенком, устраивать свою жизнь самостоятельно. Мириться со способностями, которые ты сама не вполне понимаешь. И стать копом, расследующим самые ужасные преступления, искать самых жутких, злостных преступников. Разумеется, тебя снятся кошмарные сны. Ты бы давно загнулась, если бы не нашелся выход этим эмоциям. Или стала бы такой, как Хейли, настолько изуродованной собственным отцом, что нормальные отношения для нее были немыслимы.

— Почему ты так думаешь?

— Давай проверим. — Он притянул ее к себе и поцеловал.

Нелл почему-то думала, что все будет по-другому, но все осталось, как прежде. Как в тот весенний день двенадцать лет назад. Как только его губы прикоснулись к ее рту, а руки обняли ее, она почувствовала со всепоглощающей уверенностью, что именно в его объятиях ее место.

Она принадлежала Максу. Так было всегда.

Как будто ей открылась примитивная правда. Несмотря на долгие годы и разделявшее их расстояние, какая-то часть ее всегда знала, что она никогда не будет цельной без Макса. Сейчас Нелл осознала это с чувством уверенности и свободы, ни с чем не сравнимым.

— Думаю, может получиться, — заметил Макс.

Он больше ничего не успел сказать, потому что целовал ее снова, она тоже целовала его, ее захватили чувства, которые она запретила себе испытывать с того последнего раза, когда он держал ее в объятиях. Все эти эмоции и ощущения накрыли ее как волной, и она вскрикнула, испытывая простое, естественное наслаждение.

— Впусти меня, Нелл.

— Нет, ты увидишь…

— Я хочу увидеть. — Он целовал ее снова и снова, она тонула в его поцелуях, они пьянили ее настолько, что все внутри требовало позволить ему то, на чем он настаивал. — Я должен увидеть.

Потом Нелл никак не могла решить, стала бы она возражать, если бы он дал ей пару секунд на размышления. Но Макс ей этих секунд не дал. Она почувствовала, что он подхватил ее на руки и понес из гостиной наверх. Она ощущала некоторый шок оттого, что он делал это так легко, и ей это безумно нравилось.

Затем все утонуло в буре эмоций. Одежда полетела на пол. Его руки всюду, горячие, жесткие, требовательные. Ее дрожащие, ищущие пальцы на его мощном теле. Ее сердце, бьющееся в унисон с его сердцем. Ее собственное дыхание, частое и прерывистое. Потом она почувствовала под собой кровать, мягкую и зовущую, ничуть не напоминающую то тонкое одеяло, которое двенадцать лет назад едва защищало их от холода влажной земли.

Это еще раз напомнило ей, что, хоть эти годы и пролетели, ее тело все помнило. Она уже не была невинной девушкой, робкой и напуганной собственными желаниями, а Макс был уже не тем мягким и заботливым юношей, настолько озабоченным тем, чтобы не сделать ей больно, что ему даже в голову не пришло, какую высокую цену им придется заплатить за эти несколько минут невероятного счастья.

— Нелл…

На этот раз он был резче, настойчивее, увереннее, желание его было настолько необузданным, что будило в ней глубокий отклик, такой же естественный, как биение ее сердца.

Она слепо потянулась к нему, она изо всех сил прижимала его к себе, и все равно ей казалось, что он недостаточно близко. Она никак не могла насытиться его близостью.

Еще ближе.

Тогда, в первый раз, это потрясло Макса. Ничто в его жизни не подготовило его к той близости, какой хотела Нелл. Нет, требовала. Страсть и желание унесли все, кроме инстинкта, и, соединившись физически с любимым мужчиной, инстинкт Нелл требовал от нее самого глубокого проникновения.

Но на этот раз он был готов.

Дыхание у него перехватило одновременно с Нелл, он смотрел ей в глаза, и его чувства смешивались с ее чувствами, эмоциями и мыслями. Это было нечто более глубокое, чем разделенные чувства, что-то более примитивное и абсолютное. Их сердца бились в унисон, их дыхание сливалось в одно, их тела двигались как единое целое.

Они и были единым целым.

Итан отложил в сторону удивившее его свидетельство о рождении и продолжил просмотр документов. Но по мере того как настенные часы отсчитывали минуты, беспокойство и недоумение его усиливались. Один раз он даже встал и прошелся по зданию, просто чтобы размяться.

Но когда он вернулся за письменный стол, ответа на мучивший его вопрос он так и не нашел.

Это же не может быть то, что он ищет? Неужели все так просто?

«Моя настоящая мама умерла. Когда я родился».

Глупая детская ложь? Или что-то другое?

Часы только что пробили полночь, когда Итан отодвинул в сторону еще не просмотренные свидетельства и снова взял в руки то, что так его заинтересовало. Субботний вечер, ничего не выяснить, разве что спросить напрямую.

Удачная мысль или нет?

Взять кого-нибудь с собой или отправиться одному?

Он открыл ящик стола и достал расписание, чтобы узнать, кто в эти выходные работает. Он и без того знал, что большинство его помощников либо на дежурстве, либо собрались в холле и играют в покер, или тихонько разговаривают. Некоторые из женатых полицейских отправились к своим семьям, но большинство болтаются в участке, как и в предыдущие недели.

Они все ждали.

Итан отложил расписание, так и не решив, как поступить. Снова взял свидетельство и уставился на имя матери, обведенное карандашом. Якобы матери.

Он был достаточно хорошим полицейским, чтобы знать, что люди находят самые странные и необъяснимые поводы для убийства, но он никак не мог взять в толк, почему Джорджа Колдуэлла убили из-за этого имени на свидетельстве о рождении.

«Моя настоящая мама умерла».

Итан подумал, не позвонить ли в дом Галлахеров, но тут же выбросил эту мысль из головы. Нет. Несмотря на его правильные слова, обращенные к мэру, он был обижен, что она обратилась к ФБР за его спиной. Будь он проклят, если станет бегать за Нелл, прикладывать руку к шляпе и твердить: да, мэм, слушаюсь, мэм, нет, мэм. А она и ее невидимые напарники тем временем будут проводить расследование вместо него.

Кроме того, она, похоже, почти уверена, что убивала Хейли. А чем дольше Итан об этом думал, тем менее вероятным ему такая возможность казалась. И дело было не только в том, что Нелл так и не удосужилась ему объяснить свои подозрения насчет смерти Адама Галлахера. Но почему, собственно, его смерть, даже если она и была насильственной, указывает на Хейли? Ее к тому времени уже не было в городе, разгневанный отец прилюдно лишил ее наследства, так что зачем ей возвращаться? Только за тем, чтобы с ним разделаться?

Нет, Хейли на роль убийцы не подходила.

Что же касается свидетельства о рождении…

Внезапно приняв решение, Итан сложил свидетельство и сунул его в карман. Затем вынул из ящика пистолет, пристегнул его к поясу брюк, надел куртку и вышел из офиса.

Патрульные были на дежурстве. В общей комнате находились только двое полицейских, один из них разговаривал по телефону. Итан остановился рядом со вторым, который сидел на краю стола и разглядывал доску для игры в дартс, висевшую на стене.

— Привет, Кайл. А где Лорен?

— Пошла домой принять душ. Мы официально не на дежурстве, но…

— Да, я знаю. — Итан взглянул на второго полицейского, увидел, что Стив Критчер все еще говорит по телефону, и обратился к Кайлу:

— Не желаешь со мной прокатиться?

— Конечно. Куда?

— К дому Мэтта Тортона. Мне надо его кое о чем спросить.

— Ты боялась, — сказал Макс. — Ведь в этом все дело, верно? Поэтому ты и держала дверь закрытой как можно плотнее все эти годы. Именно поэтому ты так упорно отталкивала меня, когда вернулась. Я совсем не мог к тебе пробиться.

— Я боялась, — призналась Нелл, которой неярко освещенный покой спальни позволил сказать то, чего она никогда бы не сказала в других обстоятельствах.

— Из-за того, как я прореагировал в первый раз? Она помолчала немного, потом вздохнула и сказала:

— Я тебя за это не виню. То, что случилось, потрясло меня. Я знала, что тебе трудно будет справиться. Ты был выбит из колеи.

— Это еще слабо сказано. Но и зачарован тоже, Нелл, ты должна об этом знать.

— Я знала. Еще я знала, что это сделало тебя осторожным. Ты стал бояться, что потеряешь свою независимость. Людям требуется иметь тихое местечко внутри, где они могли бы побыть в одиночестве, и ты испугался, что лишишься этого.

— И поэтому ты так поспешно захлопнула дверь, даже не дав нам еще раз подумать.

— Меня испугала не только твоя реакция, Макс. Меня напугала ее… необыкновенная сила. Я, по сути, никогда не была ни с кем близка и вдруг оказалась так близко от тебя…

Макс немного подвинулся, чтобы было легче смотреть на нее.

— А теперь? Дверь снова почти закрыта. На этот раз не захлопнута, но тихонько прикрыта в последние несколько минут.

Нелл не надо было читать его мысли, чтобы понять, как его это беспокоит.

— Макс…. — Она покачала головой. — Я не телепат. Ты тоже. Эта связь между нами, эта дверь… Мне не кажется, что она должна быть постоянно широко открытой.

— Это правило?

— Не злись. Я пытаюсь закрыться от тебя не потому, что я тебя не хочу. Ты сам все знаешь, мы оба знаем. Но есть вещи, которыми я не хочу с тобой делиться, которые я не хочу тебе показывать.

— Ночные кошмары. Видения.

Она с трудом улыбнулась:

— Не стоит нам обоим рисковать коротким замыканием в мозгу.

— Значит, мне позволено разделить удовольствие и радость, но не боль и страх?

Нелл провела пальцами по его сурово сжатым губам, тщетно пытаясь смягчить их.

— Разве это так уж плохо?

Макс поймал ее руку и удержал в своей.

— Я тебя люблю, Нелл. И все эти годы после твоего бегства единственное, что заставляло меня жить дальше, была эта тонюсенькая связь между нами. Иногда я не ощущал ничего по нескольку месяцев, потом внезапно я чувствовал тебя, знал, расстроена ты или радуешься, беспокоишься или боишься. Я ловил обрывки снов или просыпался сам от кошмара, будучи уверенным, что ты лежишь рядом и я слышу твое дыхание.

— Я знаю, — прошептала она. — Я тоже это чувствовала.

— И ты каждый раз знала, когда я начинал размышлять, как бы разыскать тебя. Потому что стоило мне об этом задуматься, как я сразу улавливал, что ты этого не хочешь. Только это, отрицание, решительный отказ: «Не приближайся». Иногда я думал, что мне это кажется, но какая-то часть меня знала, что нет, не кажется.

— Макс…

— Ты умышленно не подпускала меня, но ты не говорила мне, почему сбежала, где ты находишься, нашла ли свое счастье. И я не мог тебе ничего сказать, слишком слабой и ненадежной была связь. Но я знал, что иногда ты боишься, беспокоишься и страдаешь. Еще я знал, что ты одна.

— Иногда лучше быть одной.

Макс кивнул, будто ждал такого ответа.

— Ты и в самом деле так думаешь? Ты должна быть одна, держать дверь между нами закрытой как можно плотнее, потому что ты убеждена, что проклятие Галлахеров и в самом деле проклятие. И ты уверена, что рано или поздно оно сведет тебя с ума.

Нелл вздохнула и безрадостно рассмеялась:

— Почему я должна стать исключением? Оно свело с ума остальных, почему же не меня?

— Я все эти истории знаю, — тихо ответил Макс. — После твоего побега я изрядно порылся в бумагах и книгах. И я в курсе, что большинство из тех Галлахеров, у кого были паранормальные способности, закончили свои жизни под наблюдением медиков.

— Ты хочешь сказать, в обшитых мягким камерах, где они орали без остановки, — поправила она. — Кстати, так кончили все, не большинство, а все. Рано или поздно. Некоторые, вроде моей бабки, дожили до преклонного возраста, оставшись относительно разумными, и родные и соседи считали их всего лишь «эксцентричными». Насколько мне известно, она была в своем уме до последних месяцев своей жизни. Но все равно пришло время, когда ее пришлось запереть.

— Нелл…

— Она была кузиной Галлахеров, да к тому же вышла замуж за моего дедушку. Лет двести назад, задолго до того как они поселились в Безмолвии, каждое поколение Галлахеров имело по крайней мере одного человека, который был настоящим безумцем. Они все были носителями проклятия. Разумеется, это так тогда не называлось. Больше того, они считали это даром. Даже благодеянием. Шепотом говорили: «У нее дар», «Он ясновидящий». И все эти ясновидящие сходили с ума.

— С тобой такого не случится.

— Да? Откуда ты знаешь, Макс? Ведь никто не может дать мне гарантии. Я тебе говорила, что даже ученые и врачи не знают, что происходит у меня в мозгу. Большинство сходятся на том, что электрическая энергия, которую они наблюдали во время своих проверок, не приносит мне пользы.

— Я знаю, что этого не случится с тобой, Нелл, потому что я был внутри твоего мозга. — Он крепче обнял ее, будто боялся, что она ускользнет. — Я почувствовал его силу и мощь, и еще спокойный, уверенный разум в центре. Господи, да ты самая нормальная женщина из всех, каких я знал.

— Сейчас — возможно. Но что будет потом? Ты понимаешь, что нет даже названия тому, что я могу делать? Я вижу во времени. Буквально во времени.

— Все места имеют память, ты сама говорила.

— Да. И проникновение в эту память, по крайней мере, можно как-то объяснить, понять и принять как разумное. Но я не могу объяснить, каким образом я могу видеть что-то, чего еще не случилось. И я не могу понять, как оказалась в доме Итана во время ссоры между ним и Хейли, которая произошла больше года назад. И, черт бы все побрал, я сама решительно не понимаю, каким образом я оказалась там, то есть на самом деле была там, в прошлом. Она меня видела, Макс. Хейли обернулась и увидела меня.

Он сжал ее в объятиях.

— Ты уверена?

— Совершенно. Я была там, в прошлом, физически была. — Она с трудом рассмеялась. — Все еще считаешь, что я не схожу с ума?

— Ты так сказала, когда очнулась от этого видения… И еще ты тогда сказала: «зло». Так в этом дело? Твои способности проявили себя не так, как обычно, и ты решила, что в этом есть что-то зловещее?

— Не помню, чтобы я так сказала, но возможно. Я так чувствовала. Я так ощущала всегда. Только теперь это чувство стало сильнее, значительно сильнее. Макс, ты не станешь отрицать, что тоже это чувствовал. Этот мрак во мне. Теперь обмороки более часты и неожиданны. Я думаю… боюсь, что это начало конца.

— Я этого не принимаю.

Он хотел рассказать ей, что, по словам Галена, говорил Бишоп по поводу своих собственных опасений относительно того, что обмороки Нелл могут быть результатом ее бессознательных попыток что-то подавить в собственной памяти, но побоялся, что пользы от этого будет меньше, чем вреда. Человеческий мозг стремится подавить информацию или переживания только по очень основательным причинам. Макс был убежден, что не стоит заставлять Нелл признать это раньше, чем она будет готова.

— Я знаю, что ты это не приемлешь, — слабо улыбнулась Нелл. — Надеюсь, что ты прав.

— Но на случай ошибки дверь остается закрытой.

— По большей части, — призналась она, обнимая его. — Но не постоянно. Ты меня сегодня спросил, соглашусь ли я на что-то обычное, что-то такое, что вдвое слабее чувств, испытываемых нами. Так вот, я не смогла бы. Макс, это единственная положительная сторона проклятия Галлахеров. И какова бы ни была цена, я готова ее заплатить.

— Господи, Нелл…

Она поцеловала его, приглашая приблизиться. Ближе, еще ближе, открывая дверь.

Гален уже давно приспособился дремать, как кошка, сохраняя способность видеть, слышать и осознавать, что происходит вокруг, даже когда одна половина его мозга отдыхала. Подремав минут двадцать, он был снова в состоянии действовать с максимальной эффективностью. И так несколько недель. Он также был способен мгновенно отреагировать на угрозу или призыв.

Поэтому, когда скорее завибрировал, чем зазвонил его сотовый телефон, он поднес его к уху раньше, чем успел открыть глаза.

— Да, слушаю.

— Есть что-нибудь?

— Ничего особенного. Я уже говорил, что произошло, когда совещание закончилось. Байерс и Шелби отправились вместе, скорее всего, к ней домой.

— В самом деле?

— Да, такой у них был вид.

— А что насчет Нелл и Макса Тэннера?

— Ну, он пока еще не уходил. — Гален взглянул на часы. — Уже далеко за полночь. Думаю, он решил остаться. Внизу все еще горит свет, но лампа в спальне Нелл погасла несколько минут назад.

— Не слышал и не видел ничего подозрительного?

— Все вроде бы спокойно. Слышно сверчков, жабы квакают, сова иногда кричит. Ничего больше подозрительного в этом лесу. И поскольку наш убийца был в действии совсем недавно, думается, требуется очень веская причина, чтобы он снова начал убивать.

— Так ты считаешь, что ты там не нужен в качестве сторожевой собаки?

— Думаю, что не нужен. Тэннер не спускает с нее глаз. Она в хороших руках.

— Тогда, возможно, мы могли бы встретиться.

— Не рискованно?

— Разумеется, рискованно, но мне надо тебе кое-что показать, да и я должен быть постоянно в курсе дела. Давай встретимся поближе к городу.

— Ночью мы не будем так заметны. Ладно. Говори где.

Воскресенье, 26 марта

В этот раз медитация далась ему труднее, чем обычно, и не потому, что он слишком устал, просто был заведен. Пришлось сначала успокоиться, потом помедитировать и сконцентрироваться.

Но, разумеется, все это дерьмо.

Что требовалось, так это тот скачок в вере, который необходим, когда покидаешь свое тело. Он порой лениво задумывался, что будет, если кто-нибудь наткнется на его тело, когда он его покидает. Он однажды воспользовался видеокамерой, чтобы узнать, как он выглядит, когда уходит из тела, и очень огорчился, когда оказалось, что с виду он просто дремал.

Но вдруг кто-нибудь попытается его разбудить? Не заставит ли это его срочно вернуться в тело? Или прикосновение разорвет то хрупкое соединение, которое привязывает его к этой груде мышц и костей?

Он пока не проводил никаких экспериментов, выбирая для медитации такое время, когда никто не может наткнуться на его тело. Безусловно, это его сильно ограничивало, и он не мог наведываться к Нелл так часто, как ему хотелось.

Поэтому каждый визит шел в счет.

В субботу вечером он направился к ней довольно поздно. По сути, было уже воскресное утро, далеко за полночь. Он добрался до нее быстро, проникнув прямо в спальню.

Она была не одна.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, почти переплетясь телами. Наверняка они были голыми там, под простынями. Для него было страшным шоком застать их в таком виде.

Увидеть ее в таком виде.

Уничтоженной.

Уничтоженной так же, как Хейли.

Ему захотелось закричать, завизжать, разнести все в щепки от горя. Как посмела она так поступить с ним? Как могла она отдаться этому… ковбою с коровьим навозом под ногтями?

И он знал, что это только начало. Потом будет еще мужчина, потом другой, потом еще, и все будут использовать ее, вливать в нее свое семя и затем переходить к новой загубленной душе, к следующему загубленному ангелу.

— Нелл, — прошептал он в агонии. — Как ты могла? Я не хотел, чтобы мне пришлось тебя наказывать. Я никогда этого не хотел. Никогда. — Он подплыл ближе, понимая, что если бы его тело было сейчас с ним, то по лицу его текли бы слезы.

— Только подумай, что ты заставляешь меня делать…

Хотя сон не был кошмаром, он сильно Нелл не понравился.

Ей снилось, что она находится в очень темном месте и кто-то нашептывает ей на ухо, заставляя что-то делать Ей хотелось подвинуться ближе к Максу, почувствовать его руки, обнимающие ее даже во сне, оберегающие ее, но голос не отставал.

Он беспокоил ее. Бессознательный инстинкт говорил ей, что Макс в опасности, что она должна держать дверь между их разумами плотно закрытой и лучше вообще отодвинуться от него.

Ей этого не хотелось. Не хотелось оставлять его, но она должна.

Ей снилось, что она осторожно отодвигается от него и соскальзывает с постели. Светила луна, ее свет проникал через окна, и она без труда нашла свою одежду.

Шепот все гнал ее, и она, послушно следуя его указаниям, оделась потеплее, нашла ботинки и куртку. Она молча собралась и сразу же вышла из спальни.

На нижнем этаже горел свет, что ее несколько удивило. Почему никто его не выключил? Большого значения это не имело, но все же.

Она отперла дверь, открыла ее и вышла на веранду. Ключи У нее не было ключей от машины. Неважно. Шепот велел ей идти пешком Это не очень далеко, нашептывал голос, только пройти через лес.

Нелл снилось, что ночь для марта выдалась очень холодной, светила почти полная луна, так что легко было найти тропинку. Пока она шла, шепот объяснял ей, куда идти и что делать, заставлял повторять указания, наконец потребовал, чтобы она поспешила.

Она пошла быстрее.

Совсем близко, так он сказал. Почти рядом, и когда она туда придет, то обрадуется, потому что там ее будет ждать старый друг.

Старый друг.

Она в первый раз замедлила шаг. Старый друг. Но…

«Нелл», — звал шепот.

Но у нее нет старых друзей в Безмолвии. Настоящих друзей нет. Так ведь? Она сбежала ото всех много лет назад.

«Нелл, перестань об этом думать».

Ей не нравился этот сон, потому что ноги замерзли, а голос уже не был утешающим, он стал резким, настырным и действовал на нервы.

«Нелл!»

Ей захотелось закричать в голос, чтобы он, черт возьми, оставил ее в покое, но тут она невольно остановилась, получив увесистую пощечину.

И проснулась.

Она стояла в изумлении посредине освещенной луной поляны в лесу, не имея ни малейшего понятия, как она здесь очутилась. Машинально подняла руку к горящей щеке и вздрогнула, увидав, от кого получила удар.

— Традиционное лекарство, — довольно мрачно произнесла Хейли, — всегда надежно действует.

21

— Господи, зачем же бить так сильно? — возмутилась Нелл, потирая все еще горящую щеку.

— Скажи спасибо, что с ног не сбила. Я сначала орала на тебя, как сумасшедшая, но ничего не помогало. Да уж, если ты в отключке, то в отключке.

— И все равно не надо было… — Нелл остановилась и взглянула на сестру. — Что ты здесь делаешь? Ты все это время была в Безмолвии?

— Нет, только после твоего возвращения.

— Так ты не убивала этих мужиков?

— Разумеется, я их не убивала. Зачем, черт возьми, мне их убивать?

— Ну, не знаю. Может, они обращались с тобой, как с грязью, и ты наконец восстала?

Хейли рассмеялась:

— Знаю, не все меня поймут, сестренка, но мне нравилось, как они со мной обращались.

— Противно.

— Не самое удачное слово.

— Хейли…

— Слушай, у нас нет времени на болтовню. Пошли.

Нелл шла за Хейли через лес, с опозданием осознав, что они удаляются от дома Галлахеров.

— Подожди, куда мы идем? И вообще, что, черт возьми, я делаю здесь, в лесу, среди ночи?

— Ты не помнишь?

— Ну… мне снился сон. Я думала, что это сон. Ты хочешь сказать, я ходила во сне?

— Образно говоря. Подумай, постарайся вспомнить сон.

Нелл послушалась, машинально следуя за сестрой. В голове стоял странный туман, сквозь который она пыталась что-то разглядеть. Но в голосе Хейли она расслышала настойчивость, которую не следовало принять во внимание. Нелл стала пробиваться сквозь туман.

Она вспомнила, что лежала в постели с Максом. Они заснули после фантастического секса. Между ними было еще столько недоговоренностей, но одновременно и столько ясного и решенного. Она вспомнила, что спокойный сон постепенно наполнила странная, пугающая темнота. И потом она услышала шепот.

Странно знакомый шепот, который ей приказывал что-то сделать.

Внезапно сильно заболела голова, и Нелл с досадой потерла висок.

— Черт, только не обморок. Только не сейчас.

— Он не хочет, чтобы ты думала о нем, когда не спишь. Так он надеется помешать тебе вспомнить.

— Он? Кто такой он?

Хейли остановилась и повернулась к ней лицом. Луч лунного света пробился сквозь деревья и осветил ее насмешливую улыбку.

— Он наш брат, Нелл.

Гален изучал досье с помощью узкого света фонарика.

— И надо же такое обнаружить на самой поздней стадии, — мрачно заметил он.

— Угу.

— И как это удалось выяснить?

— Эти убийства настолько явно связаны с Безмолвием и определенно дело рук кого-то местного, что мы за приход и не заглядывали. Но когда первые три убийства оказались связанными с Хейли, я стал задумываться. Она старалась держать свои отношения с местными мужчинами в тайне, видимо, она вообще не афишировала своих увлечений, существовал шанс, что у нее был хоть один мужчина вне города. Так я сверился со справочной относительно сходных убийств в районе. И пожалуйста.

— Четыре схожих убийства за последние пять лет, — сказал Гален. — Родственники и друзья были чертовски удивлены, обнаружив, что эти милые, уважаемые граждане имели каждый хотя бы один пакостный секрет, обычно сексуального характера. Разные приходы, так что полицейским и в голову не пришло, что надо искать одного убийцу. Кто-то даже сидит за первое убийство.

— Ну да. Полагаю, он не виновен.

— Похоже на то. И чем это нам поможет?

— Должно помочь. Я проверил, где и когда служил каждый из теперешних помощников шерифа последние пять лет, и сравнил информацию с датами убийств. Здесь, в Безмолвии, убийца вполне может быть на дежурстве и тем не менее убить. Но что касается остальных приходов, то тут он должен быть выходным или даже в отпуске.

— И?

— Подошли только два имени. Только двое были неизвестно где во время этих убийств. Один из них шериф Коул.

— Который, как мы решили, ни при чем. Кто второй?

— Кайл Венебл.

— Мама родная, — удивился Гален.

— Вот именно. Как тебе это нравится?

— Ты шутишь, — сказала Нелл.

Она уже обхватила голову руками и одновременно терла оба виска, чтобы немного уменьшить боль. Туман стал еще плотнее, а пульсирующая боль не давала ей сконцентрироваться.

— Ничуть. Кайл Венебл наш брат, вернее, сводный брат, сын нашего отца от другой женщины. — Хейли повернулась и пошла дальше.

Нелл поспешила за ней, пытаясь понять, что она говорит.

— Какой женщины? И когда это случилось?

— Ты говоришь об этом, будто об автокатастрофе.

— Хейли, я не… — У Нелл кружилась голова, подташнивало.

— Послушай меня, — огрызнулась Хейли грубо. — Слушай мой голос, Нелл. Сконцентрируйся на нем.

— Голова…

— Знаю. Но ты должна пробиться сквозь боль. Держи себя в руках. Ты не должна на этот раз позволить ему себя заблокировать.

— Заблокировать меня?

— Он в твоей голове уже много лет.

Нелл остановилась, и ее едва не вырвало.

— Что?

— У вас есть нечто общее, Нелл, кроме крови нашего отца. Проклятие Галлахеров! Шевелись, пошли дальше. У нас мало времени.

Нелл тащилась за ней вслепую.

— Случилось это, сестренка, еще до того, как мы обе родились. Не знаю, помнишь ты или нет, но у наших родителей были… некоторые сложности в постели. Судя по всему, начались они сразу же после свадьбы. Поэтому наш милый папочка завел себе славную штучку на стороне. Даже несколько за все эти годы. Обычно он выбирал кого-нибудь из прислуги.

— О, господи, — простонала Нелл.

— Да, мерзко, верно? По правде говоря, я думаю, что большинство из них шло на это охотно. Может, он их и соблазнял, но не заставлял. Он ведь мог быть очаровательным, когда чего-то хотел, а секса ему хотелось часто. Обычно он выбирал женщин постарше, вдов или разведенных. То есть таких, которым нужен был секс, а постоянного мужчины не было. И еще ему нравилось разнообразие. Именно поэтому наши кухарки и экономки надолго не задерживались.

— Ты хочешь сказать, что он спал с ними под крышей собственного дома?

— По крайней мере, несколько раз, — спокойно подтвердила Хейли. — Я его видела. Не замедляй шаг, нам надо торопиться.

Нелл, спотыкаясь и постанывая от боли, брела за ней. Она, казалось, уже была не в состоянии что-то чувствовать, кроме дикой головной боли.

— И когда она забеременела? Мать Кайла Венебла? Что случилось тогда?

— Ну, надо отдать ему справедливость, отец об этом не знал. Видишь ли, она была не такой, как все. Никогда не была замужем, сексуально неопытная, моложе и привлекательнее, чем другие. Кстати, немного напоминала маму. Отец был ею одержим, попытался контролировать ее, как нас. Она испугалась и ушла. Уехала из прихода.

— Беременной.

— Да. Полагаю, она слишком его боялась, чтобы попросить о помощи, или, может, боялась другого. В те времена беременность без мужа в здешних краях была скандалом, да и сейчас мало что изменилось. Она была католичкой, хорошей девушкой, так что об аборте не могло быть и речи, даже если бы она знала, где найти врача, который бы на это согласился.

Нелл пыталась уяснить себе, что происходит, и у нее появилось столько вопросов, что, не зная, с какого начать, она предпочла молчать и слушать.

— Ее сестра, молодая вдова, жила около Нового Орлеана. Туда она и подалась. Все рассказала сестре, но взяла с нее клятву, что, если что-нибудь случится, сестра не станет связываться с Адамом Галлахером и ни за что не скажет ему, что у него есть ребенок. Когда подошло время, она легла в госпиталь под именем сестры. Кто знает, может, она тоже обладала предвидением, потому что умерла при родах.

— И вот сестра, после смерти мужа оставшаяся довольно прилично обеспеченной, получила ребенка, которого надо было воспитывать. Не знаю, почему она вместе с Кайлом переселилась сюда. Возможно, считала, что мальчику надо быть поближе к отцу. Или просто из любопытства. Или думала, что когда-нибудь обратится к нему. Но она так и не обратилась.

— Сын, — пробормотала Нелл.

— Да еще и первенец. Он родился за месяц до меня.

— И он не носит фамилии Галлахер.

— Но получил проклятие Галлахеров. Он понял, что не такой, как все, с самого детства. С ним случалось такое, чего он никак не мог объяснить. Кайл до смерти пугал свою приемную мать, которая в конце концов призналась, кто его отец. Во многих отношениях большая ошибка.

— Что же произошло?

— Когда он был мальчишкой, он вечно за всеми подглядывал. А тут он начал следить за отцом. Заглядывал в окна, прятался за деревьями. Он видел, как отец надзирает за нами, обращается с нами, как с куклами. Видел, что он постоянно торчит около мамы, трогает ее, гладит, как любимое животное. Он видел, как он трахает прислугу, будто он какой-то средневековый господин, и обращается с этими женщинами совсем не так, как с нами, как будто они что-то вроде носового платка, в который можно высморкаться, если захочется.

— Откуда ты знаешь…

— Кайл увидел кое-что еще. — Хейли остановилась и повернулась к сестре. — Он увидел, как отец убивает маму.

Нелл смутно соображала, что они вышли на опушку и что вдали, через вспаханное поле, виднеется дом с несколькими освещенными окнами, но она не отводила взгляда от сестры.

— Я пыталась тебе рассказать.

— Знаю. Я даже тебе поверила, так мне кажется. Я просто не хотела этого признавать.

— Но это случилось. И был свидетель.

— Он видел?

— Да. Заглядывал в окно. Он слышал, как они ссорились, слышал, как мама сказала, что уходит и забирает нас с собой. Отец обвинил ее в том, что она завела любовника, что она позволила другому мужчине запятнать себя. Он начал ее бить.

Нелл вдруг с пугающей ясностью увидела плачущую, согнувшуюся белокурую женщину и крупного мужчину, размахивающего кулаками. Она услышала грубый голос, выкрикивающий снова и снова: «Шлюха! Шлюха! Шлюха!» Услышала глухие звуки ударов, обрушиваемых на хрупкую женщину, ломающих ей кости, разрывающих кожу, убивающих ее.

Убивающих ее.

Ее охватила печаль, а головная боль стала такой нестерпимой, что колени подогнулись.

— Нелл.

Она открыла глаза, которые закрыла, сама того не заметив, и уставилась в на удивление бесстрастное лицо сестры.

— Я… я видела. Я видела, как он ее убил, — произнесла Нелл.

— Ты вот что мне скажи, — сухо спросил Гален. — Скажи, какая польза от паранормальных способностей сыщику, если он так редко ощущает даже то, что происходит прямо перед его носом?

— Редко, но все-таки не всегда. В нашем случае убийца сильный экстрасенс, способный защищаться от себе подобных.

— Ты вроде оправдываешься.

— Ну, я так же огорчен, что зевнул его, как и ты.

— Мне казалось, экстрасенсы распознают друг друга.

— Не всегда. Это было бы слишком просто. Космос редко преподносит нам подарки.

— Угу. А об этом маленьком недостатке написано в специальной литературе? Я что-то не помню, что читал о таком, когда вступал в подразделение.

— Мы стараемся это не афишировать. Новички огорчаются.

— Оно и понятно. Слушай, тебе не кажется… Эй, в чем дело? Что-то видишь?

— Нет. Ничего не вижу. Но возвращайся к Нелл.

— А ты что будешь делать?

— Призову остальных.

— Я видела, как он ее убил, — повторила Нелл.

Хейли кивнула.

— Кайл нашел тебя позднее, когда вернулся, чтобы обшарить место преступления. Ты пряталась в стенном шкафу, где играла с котятами до того, как все это началось. Ты была в шоке. Может быть, он тебя пожалел. Или взгляды нашего отца уже начали на нем сказываться, искажая его мышление. Во всяком случае, он не захотел, чтобы чистый детский разум был запятнан воспоминаниями о том, как твою мать наказали за то, что она изменяла мужу.

— Он меня коснулся, — вспомнила Нелл. — Приложил ладони к моей голове. Сказал, что все будет в порядке. Что мне никогда не будут сниться кошмары.

— Надо отдать ему должное, он пытался выполнить свое обещание. Но ему самому было тогда только тринадцать лет. Он еще не умел контролировать свои способности. Он не умел делать то, что собирался. Он не мог отнять у тебя воспоминания, но он умудрился спрятать их от тебя, запереть в самый дальний, крошечный уголок твоего разума. Он даже не соображал, что делает, когда ставил блокировку. Так что теперь, стоит тебе начать вспоминать, как ты немедленно грохаешься в обморок.

— Так это не видения? Хейли покачала головой:

— Ты оттого так часто теряла сознание после видений, что эти видения находились слишком близко к заблокированному участку. Или, возможно, тут действует одна и та же энергия, поскольку видения и блокировка связаны с проклятием Галлахеров. Они — плод нашей семьи, нашей крови.

Нелл немного помолчала, пытаясь все осмыслить, потом спросила:

— Хейли, откуда ты все это знаешь?

— Это важно?

— Думаю, что да.

Хейли повернула голову и посмотрела на освещенные окна дома, стоящего на краю поля, потом взглянула на Нелл и сказала:

— Нет времени. Слушай меня, Нелл Эта тьма внутри тебя, которой ты все эти годы боялась… Это не ты. Это Кайл. Когда он тебя коснулся, он что-то спутал и оставил в тебе часть себя просто по ошибке, какую-то энергию, я думаю, свою суть. Вы тогда оба были такими юными, не могли себя защитить от этой энергии, а он пробрался глубоко… Он пользовался этим, чтобы связаться с тобой, после того как ты вернулась.

— Он связан со мной? Связан с моим мозгом?

— Но не так, как Макс. Он не может читать твои мысли, никогда не знает, о чем ты думаешь или что чувствуешь. Если ты попытаешься вспомнить, то поймешь, что ты ни разу его не почувствовала. Как другой разум, другое существо, я хочу сказать. Но он влиял на тебя, он даже тебя контролировал, когда ты спала или была без сознания. Именно его шепот ты порой слышала. Тот самый, который стал звучать в твоих снах после возвращения в Безмолвие.

Нелл прерывисто вздохнула. Туман в голове рассеивался, но ей все еще было нелегко осознать случившееся.

— Он убийца. Кайл — убийца. И он убил всех этих людей из-за тебя? — спросила Нелл.

Хейли поморщилась.

— Яблоко от яблони, я так думаю. С их точки зрения, в мире существуют лишь два типа женщин. И я оказалась не того типа. Кайл не мог допустить, чтобы кто-то, родственный ему по крови, испачкался. Но он долгое время не решался обвинить меня. Виноваты были они. Они меня развратили, они и должны заплатить за то, что сделали со мной. Вот он и наказал их.

— Хейли, мы можем его остановить. Мы должны остановить его, чтобы он никому не мог больше навредить.

— Ну конечно. Только сначала надо его поймать. И сделать это нужно прежде, чем он убьет Итана.

Нелл почувствовала, как по спине побежал холодок.

— Что?

— Вон тот дом на краю поля принадлежит Итану. Кайл заманил его туда и собирается убить. Он только ждет тебя.

— Меня? Поэтому он выманил меня из дома? Посмотреть, как он станет убивать Итана?

— Ты сама сможешь спросить его, зачем он тебя вызвал, но я знаю, что он тебя ждет. Если ты не появишься в ближайшие пару минут, он поймет, что что-то изменилось, и снова попытается залезть тебе в голову. Мы не можем ему этого позволить.

— Он никогда больше не сможет залезть в мою голову, — с яростью произнесла Нелл.

Хейли улыбнулась:

— Нет, конечно. Ты вспомнила то, что он запретил тебе вспоминать, и это разрушило блокировку. Ты закрыла ему путь. Но если он об этом догадается раньше, чем мы будем готовы, мы лишимся преимущества неожиданности. Так ведь это называется во всех детективных книгах?

— Это ведь не книга, черт побери.

— Да, понимаю. Пушки самые настоящие. — Хейли сунула руку в карман, достала пистолет и протянула его Нелл. — Он не позволил тебе взять свой, так что возьми этот. Мне кажется, агент ФБР всегда должен быть при пистолете, правда?

— Агент ФБР… Откуда ты знаешь?

— Не имеет значения. Но ты должна поскорее там появиться, и пусть лучше ты будешь вооружена.

Нелл машинально проверила, заряжен ли пистолет, стоит ли он на предохранителе, и сказала:

— Почему, черт возьми, ты мне не рассказала все это раньше, чтобы я могла позвать подмогу? Я, по меньшей мере, в двух милях от ближайшего телефона. У Кайла медаль за меткость в стрельбе. Я помню, мы ведь всех проверяли. Так что, даже если он считает, что я у него под контролем, мне это мало что даст.

— Останови его, не дай ему убить Итана, а я пойду за твоим напарником.

— Гален..

— Нет, не за ним, за другим.

Нелл моргнула.

— Я все же предпочитаю Галена. Он настоящий питбуль, если его рассердить.

— Я посмотрю, что смогу сделать. А пока ты могла бы позвать Макса.

— Позвать?

— О, черт, ты всегда могла его позвать, еще до того, как вы вырезали свои инициалы на том дереве. Позови его. Ты удивишься, но он сможет тебе помочь теперь, когда Кайл не в состоянии ему помешать.

Нелл могла бы возразить, но Хейли насмешливо улыбнулась и поспешила назад, быстро скрывшись в лесу.

Хейли всегда вела себя так, черт бы ее побрал. Отвечала только на те вопросы, которые ее устраивали, манипулировала людьми, заставляя их делать то, что ей хочется, даже не пытаясь объясниться. Чертовски типично для нее.

Даже несмотря на их натянутые отношения, она умудрялась увлечь Нелл куда-то, невзирая на ее протесты, заставить что-то сделать, и в результате Нелл всегда попадала в беду.

В настоящей ситуации имелось много такого, чего Нелл не понимала, но она все же решила идти через поле к освещенному дому. Тем временем туман в голове окончательно рассеялся, и она снова стала самой собой со своей полицейской подготовкой и необычными способностями.

Ситуация явно оставляла желать много лучшего. Нелл была одна, и, как бы хорошо она ни была подготовлена и каким бы опытом ни обладала, ей потребуется нечто большее, чем неожиданность появления, чтобы справиться с убийцей-психом, который оказался не только полицейским, но и ее сводным братом.

И экстрасенсом. Очень сильным экстрасенсом.

Ей требовалась помощь.

Может, Хейли удастся призвать сюда остальных достаточно быстро, а может, нет. Правильнее было не обольщаться и строить планы в соответствии со вторым вариантом. Так подсказывали опыт и подготовка. Она была одна и…

Разве она одна? Она думала об этом, подбираясь поближе к освещенным окнам и осторожно вглядываясь в щель между шторами.

В первом окне она ничего не увидела, это была, по-видимому, кладовка. Но второе окно выходило в гостиную, и там определенно находились люди. Итан сидел на стуле, руки сзади скованы наручниками, голова безвольно болтается. Нелл увидела кровь с одной стороны головы, но с такого расстояния было трудно определить, насколько серьезна рана.

Кайл Венебл также был в комнате. Он стоял в дверях, прислонившись к притолоке. В руках он держал веревку и делал петлю.

Что он придумал для Итана, самоубийство? Если он сделает все правильно, он сможет обмануть следствие. ФБР будет удовлетворено, поскольку убийца действительно оказался полицейским, а серьезных оснований для того, чтобы очистить Итана от подозрений, не имелось, только уверенность Нелл. А раз уж Кайл призвал ее поприсутствовать при смерти Итана, то вряд ли он собирался оставить ее в живых и позволить выступить в его защиту.

Найдут тело с запиской, мотивы убийства и самоубийства вполне ясны, так что никто и вопросов задавать не станет. Шериф, последний в Безмолвии любовник Хейли, убивает себя, после того как он прикончил всех мужчин, которые совращали его любимую.

Нелл видела, как Кайл взглянул на часы и нахмурился. Она сразу же отпрянула от окна и пошла к входной двери. Снова проверила пистолет, затем засунула его за пояс брюк сзади, где его скрывала куртка.

Она знала, что сможет выхватить его быстро, но достаточно ли быстро?

Бесполезно притворяться, что она не боится. Хуже всего ей было при мысли, что, если Хейли права, Кайл торчал в ее мозгу все эти годы подобно раковой опухоли, крадя ее сознание и извращая ее собственное представление о себе. У Нелл не было времени, чтобы как следует осмыслить все, что рассказала ей Хейли, и все, о чем она догадалась сама, но это было ясно и наводило ужас. Ведь так она жила долгие годы.

Но это также давало ей надежду, что единственное зло в ней было Кайлом.

Она должна знать это точно.

Обязана.

Нелл остановилась у входной двери и положила руку на ручку. Потом на секунду закрыла глаза.

«Макс, ты мне нужен», — мысленно позвала она.

Она открыла дверь и вошла в дом, жмурясь от яркого света и пытаясь выглядеть как человек, который только что проснулся.

— Эй, Нелл, привет. Входи.

Гален не стал занимать свой привычный пост в кустах, потому что как только он подошел к дому, то сразу увидел открытую входную дверь. Сердце его екнуло, и он вытащил пистолет, не успев даже поставить ногу на первую ступеньку.

— Она исчезла, — сказал появившийся в дверях Макс. Он был одет, но явно наспех, и спешно натягивал куртку. — Она в доме Итана.

Гален не стал задавать вопросов, пока они не оказались в машине Макса и не выбрались на дорогу. Тогда он спросил:

— Она что-нибудь говорит тебе сейчас?

— Немного, отрывочно. Что-то насчет того, что здесь была Хейли, о том, что Венебл захватил Итана и собирается его убить, о том, что Венебл ее брат. Господи, как он вывел ее из дома, когда мы оба были рядом?

— Меня последний час не было, — сказал Гален. — Мы не думали, что он начнет действовать так быстро, к тому же я знал, что ты вместе с ней в доме.

Макс не стал терять время на проклятия по поводу того, что он не почувствовал грозящей Нелл опасности или отсутствия Галена. Он лишь крепче сжал рулевое колесо и вжал в пол педаль газа.

— Брат? — переспросил Гален, доставая телефон и нажимая на кнопки.

— Да.

— Придется нам попробовать заполучить в команду еще экстрасенсов. Те, кто есть, начинают упускать слишком много важного.

— Я бы предпочел подождать подольше, прежде чем наказать Итана, — сказал Кайл, указывая пистолетом, куда Нелл следует сесть. Она вынуждена была опуститься на диван под таким же углом по отношению к Итану, как и стоящий у притолоки Кайл. — Дать ребятам возможность потоптаться в темноте, разыскивая тайные грешки Нейта Маккарри, чтобы Итан выглядел при этом полным болваном. Но какого черта. Можно и сегодня закончить.

Нелл сидела на краешке дивана, рассчитывая, что так ей будет удобнее выхватить пистолет. Если будет шанс.

— Я ничего не понимаю. — Ей не надо было слишком усердствовать, чтобы притвориться удивленной.

— Разве?

— Нет. — Она мельком взглянула на Итана Его голова все еще безвольно болталась, но Нелл почувствовала, что он хоть наполовину, но в сознании. — Правда.

— Ну, это же совсем просто, Нелл. Мне надо было позаботиться о тебе и Хейли. Защитить вас, как полагается старшему брату.

— У нас нет брата, — сказала она, не столько ради того, чтобы потянуть время, сколько повинуясь инстинкту.

— Знаю, нас так никогда и не представили друг другу, стыд и срам, да и только. — Он уже спокойно улыбался. — Мы выросли в разных домах и с разными матерями. Но Адам Галлахер был и моим отцом. Понимаешь, он обо мне не знал. До того времени, когда я ему сказал. В мае, в прошлом году.

— В мае? Ты хочешь сказать, перед его смертью?

— Ну, сначала я все иначе задумывал. Я знал, что он расстроен, лишившись обеих дочерей. Сначала ты сбежала, потом Хейли. Я подумал, что ему следует узнать обо мне, что он обрадуется. Я даже предложил сменить свою фамилию, чтобы имя Галлахеров не исчезло.

— А проклятие Галлахеров? — спросила Нелл.

Кайл улыбнулся еще шире, но в глазах его была удивительная пустота.

— Я думал, это приведет его в восторг.

— Не привело?

— Нет. Ты не поверишь, но он выгнал меня из дома. Буквально спустил с лестницы.

Нелл не сводила внимательных глаз с Кайла и сама удивилась, когда услышала свой резкий голос:

— Он назвал тебя лжецом. Он назвал твою мать шлюхой.

— Ему не следовало этого делать, — резонно возразил Кайл, но в тоне слышался гнев. — Мне пришлось его за это наказать. Моя мать не была шлюхой.

— И тогда ты его убил?

— Пришлось. Ты же сама понимаешь, Нелл? Я должен был убить его!

22

Нелл глубоко вздохнула и медленно кивнула.

— Наверное. Но как? Все же решили, что у него инфаркт.

— Нет ничего проще, чем вызвать инфаркт у человека, который в течение многих лет жил на грани сердечного приступа. Разумеется, мне пришлось при этом присутствовать, чтобы не дать ему шанса позвать на помощь.

— Ты смотрел, как он умирает?

— Я с удовольствием смотрел, как он умирает.

Нелл ненавидела Адама, но в этот момент она поняла, что не смогла бы безучастно, а тем более с удовольствием смотреть на умирающего отца, даже зная, что он забил ее мать до смерти.

— Я знал, что он лишил Хейли наследства, — спокойно продолжал Кайл. — Оставил все тебе. Честно, я не думал, что ты сюда вернешься. Поэтому я осторожно проверил, нет ли какого-нибудь способа мне получить это наследство, не доказывая родства, разумеется.

— Потому что ты ничего бы не смог доказать? — Нелл сосредоточилась на нем и на разговоре. Время для разгадывания загадок наступит позже.

— Потому что он не признал меня. Может быть, я мог бы получить имя законным путем, но зачем? Мне не нужна была его собственность. Если бы ты не вернулась, я бы что-нибудь придумал, но ты вернулась. — Его лицо внезапно потемнело.

Нелл неожиданно осознала, что он увидел, когда призывал ее сегодня, и медленно сказала:

— Я здесь сегодня, потому что ты меня позвал. Потому что ты… пришел за мной. Ты ведь видел, правда? Ты видел со мной Макса.

— В твоей постели. Ты, по крайней мере, вычистила из-под его ногтей коровий навоз?

Она тщательно подбирала слова.

— Он не развращал меня, Кайл. Он не портил меня.

— Разумеется, развратил.

— Нет. Я люблю Макса. И он меня любит.

— Это не любовь, — презрительно заметил Кайл. — Барахтаться между простынями и сопеть, как звери. Ты когда-нибудь смотрела на это со стороны, Нелл? Знаешь, как выглядят два голых, волосатых тела, занимающихся траханьем? Это безобразно. Невыносимо безобразно. По крайней мере, мне не пришлось наблюдать тебя за этим занятием. Но Хейли…

— Ты таскался за ней. Следил.

— Я был обязан. Она была больна еще с самого детства. Больна. Рэндал Паттерсон заразил ее своей болезнью. Там, в своем подвале, когда она была совсем ребенком. — Его рот скривился. — Я еще тогда хотел его убить. Но я сам тогда был всего лишь подростком. Что я мог сделать?

Он пожал плечами и, хмурясь, взглянул на пистолет, который небрежно держал в руке. Нелл воспользовалась возможностью и быстро взглянула на Итана. Заметила, как дрогнули его веки и чуть шевельнулась голова, поняла, что он в полном сознании.

Но время еще не наступило. Еще не наступило.

Она сказала Кайлу первое, что пришло в голову, только чтобы затянуть разговор:

— После Паттерсона были другие мужчины. Почему ты обвиняешь их, а не ее?

— Она не ведала, что творит, — сказал Кайл, раздельно произнося каждое слово для пущего эффекта. — Но они-то знали. Они пользовались ею. Я знаю, она расстроилась, когда ее мать уехала, но…

— Мама не уехала, Кайл. Он ее убил. И ты это видел.

Кайл несколько секунд смотрел на нее, не мигая, потом сказал:

— Ты тоже видела.

— А ты заставил меня забыть.

— Пришлось. Я знал, эта блядская кровь в тебе даст себя знать, нужен лишь толчок. Может быть, достаточно было видеть, как он ее наказывает, как она рыдает и умоляет его, обещает быть хорошей, хотя ясно, что она врет, как последняя шлюха.

Нелл почувствовала, как подкатывает тошнота, и изо всех сил старалась не показать своего отвращения.

— Почему ты не попробовал то же самое с Хейли? Не стал лечить ее болезнь таким способом?

— У нее никогда не было дара Галлахеров. О, я пытался, и не один раз, дотянуться до нее, проникнуть в ее разум. Даже навещал ее, когда она спала, так, как я навещал тебя. Но с ней никогда ничего не получалось. Полагаю, она уже тогда была погибшей, хотя мне не хотелось этого признавать.

— Ты меня посещал? Когда я спала?

Кайл снова улыбнулся:

— Постоянно. До того как ты сбежала из Безмолвия. Когда же ты исчезла, я почему-то тебя потерял. Я даже не знал, смогу ли все повторить, если ты вернешься, но все оказалось легко. Может, потому, что я знал, что ты там, в этом доме. Наверное, в этом дело, как ты думаешь?

— Наверное.

— Я не догадывался, что могу заставить тебя что-то делать. Начал с малого, велел тебе перевернуться в постели. Или сесть и причесать волосы. Подняться на чердак и найти куклу.

— А я-то удивлялась, как она попала на мою подушку, — сказала Нелл, заставляя себя оставаться спокойной, хотя у нее мурашки ползли по коже.

— Нет, ты, честно, не догадалась? Не думала, что это я?

Нелл немного подвинулась, положив руки по бокам на подушку, на которой сидела. Вроде бы устраиваясь поудобнее.

— Как я могла догадаться? — изумилась она. — Я ведь о тебе ничего не знала. Не знала, что у меня есть брат. А ты не позволял мне вспомнить, что ты для меня сделал.

— Не было нужды помнить, — нахмурился Кайл. — Я вот думаю, не потому ли ты пустила Макса Тэннера в свою постель, что начала вспоминать, что в твоих жилах течет кровь шлюхи. Поэтому?

Она проигнорировала вопрос.

— Что стало последней каплей в истории с Хейли? Почему ты начал наказывать мужчин, с которыми она спала? Потому что она сбежала с Гленом Сабеллой?

Кайл рассмеялся:

— Она бы никогда с ним не сбежала, Нелл. Ей было на него наплевать так же, как и на остальных. Он просто питал ее болезнь, как ты не понимаешь? Когда умерла бабушка, Хейли пользовалась ее домом, чтобы там заниматься с ним блудом. Но больше ей от него ничего не нужно было.

— Ты следил за ними.

— Разумеется. В тот последний день они насчет чего-то поспорили, и он ее ударил. Она лишь рассмеялась, но… мне это не понравилось. Мне это сильно не понравилось. Обычно она одевалась и уходила первой. Я дождался, когда она ушла, и вошел в дом. Со мной была моя дубинка. Он был здоровым малым, но я застал его врасплох.

— Ты…

— Я вообще-то не хотел его убивать. Только наказать. Но он не переставал шевелиться, не замолкал, не прекращал стонать. Вот я и продолжал его бить. — Он вздохнул. — Хейли вернулась за чем-то. Не знаю, за чем. Увидела меня. Увидела, что я с ним сделал. И тогда она убежала.

— И что… ты сделал с Сабеллой?

— Похоронил. Оказалось так легко и просто. Я сначала думал, трудно будет убить в первый раз кого-то знакомого. Ничего подобного. Все равно что муху прихлопнуть.

— Если он выглянет в одно из окон, — сказал Гален тихим шепотом, — мы пропали. Эта проклятая луна освещает здесь все как днем.

— Он не смотрит, — так же тихо ответил Макс, — Нелл не дает ему замолчать.

— Эта прямая связь между вами оказалась очень кстати, — заметила Келли Рэнкин, в третий раз проверяя свою пушку. — Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?

— Позже, — сказал Джастин. — Макс, как долго она сможет его отвлекать?

— Не знаю. Может, еще несколько минут.

Последние полчаса как нельзя лучше показали Максу, почему двери, которую сейчас Нелл широко открыла, лучше пребывать закрытой большую часть времени. Ему было невероятно трудно сосредоточиться, быть в двух местах сразу, не говоря уже о том, чтобы разобраться в путанице своих и ее мыслей и эмоций.

Нелл пыталась ему помочь, он это понимал. Она усиленно сосредоточилась на Кайле Венебле, на том, что он говорит, стараясь одновременно не слишком задумываться над словами этого психопата. Она глушила свои эмоции, стараясь не показать охвативший ее ужас и отвращение от этой дьявольской исповеди.

Но Максу все равно было трудно, все путалось и смешивалось. Он полагал, что со временем он освоится, и был чертовски рад, что Нелл решилась распахнуть дверь теперь, когда она находится лицом к лицу с сумасшедшим убийцей. Теперь он мог помочь ей.

— Всего два входа. — Лорен Шампейн подкралась к тому месту, где они все прятались. — Есть окно в другой части дома, которое, как мне кажется, я сумею открыть. Значит, в дом ведут три пути. Три шанса.

Макс, чье внимание было раздвоено, все же сумел удивиться:

— Там же твой напарник.

— Если ты сомневаешься, смогу ли я его убить, если понадобится, кончай сомневаться. — Даже в тени, в которой они прятались, было достаточно светло, чтобы разглядеть, что ее прекрасное лицо предельно собранно. — Я без всяких сожалений убиваю бешеных животных.

— И она — меткий стрелок, — пробормотал Джастин.

Лорен взглянула на него и удивленно подняла брови.

— Тир, — объяснил он. — Несколько недель назад я видел, как ты тренируешься.

— Вот как.

В разговор вмешался Гален:

— Макс, ты тут единственный не полицейский. Если у тебя пистолет Нелл, отдай его мне.

— Забудь.

— Макс…

— Я тоже меткий стрелок.

— Срать я на это хотел, — вежливо заявил Гален. — Все тут и без того достаточно запутано. Нам только не хватает, чтобы в перестрелке принимало участие гражданское лицо.

— Никакой перестрелки не будет, — сказал Макс и вполголоса выругался. — Там Нелл. Ты что, действительно думаешь, что я хочу, чтобы там пули свистели?

— У нас мало времени, — напомнила им Лорен.

— А время для нас очень важно, — заметил Гален. — Надо хорошо подгадать. Другого шанса не будет. Макс на мгновение замер.

— Пора двигаться, — сказал он. — Немедленно.

— Убить… кого-то знакомого? Ты хочешь сказать, что Сабелла не был первым?

Кайл пожал плечами.

— Из местных — первым. Но Хейли иногда уезжала из города, и я не мог оставить тех подонков ненаказанными, верно? Они все должны были заплатить. Они продолжали заражать ее своей болезнью, поэтому должны были заплатить.

Нелл, прислушиваясь к тиканью своих мысленных часов, вновь слегка подвинулась на диване и сказала:

— А что насчет Итана? Зачем убивать его, Кайл?

— Он такой же, как и другие.

— Разве?

— Конечно. Он попользовался ею и отбросил в сторону, как делали другие. Я должен его наказать, как наказал других.

— А что насчет меня, Кайл? Я в чем провинилась? — Она не сводила с него взгляда.

— Ты пустила в свою постель Тэннера. Ты теперь тоже заразилась, Нелл. Я думал, дар Галлахеров спасет тебя, но я ошибся. Разве ты не видишь, что зараза кругом? Я пытался снова и снова избавиться от нее и пришел к выводу, что способ лишь один — вырезать зараженное место.

— Ты собираешься меня убить.

— Мне надо ликвидировать инфекцию, — объяснил Кайл спокойным тоном, от которого бросало в озноб.

— Ты убьешь меня, не дав мне возможности покаяться? Исправиться?

Кайл впервые засомневался:

— Я не хочу тебя убивать.

— Тогда не надо.

Нелл поднялась на ноги, стараясь не делать резких движений, которые могли бы напугать его и заставить выстрелить. Ей удалось повернуться так, что пальцы ее левой руки были видны Итану и почти не видны Кайлу.

Зажав руку в кулак, она принялась разгибать пальцы один за другим, делая небольшие паузы после каждого движения. Считала до пяти. Ей только оставалось надеяться, что Итан ее поймет. У нее не было другого способа его предупредить.

— Если ты убьешь всех родственников здесь, в Безмолвии, ты останешься совсем один, — напомнила она ему. — Ты этого хочешь?

Кайл покачал головой, но скорее с сожалением, чем отрицательно, и протянул руку к веревке, которую положил на ближайший столик, когда появилась Нелл.

— Я всего лишь хочу…

Нелл уловила движение в холле за спиной Кайла и в то же мгновение досчитала до пяти. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Итан свалился на пол вместе со стулом, и потянулась за пистолетом.

— Брось пушку, Венебл! — раздался голос Галена.

Что-то подсказало Нелл, тренировка или инстинкт, что Кайл не послушается приказа. А может, в ней заговорило проклятие Галлахеров, подсказавшее ей, как поступить.

Она увидела, как он поворачивается, направляя на нее пистолет, даже заметила, как иногда бывает в критические мгновения, как напрягся палец на курке и рот искривила усмешка.

Время внезапно замедлило бег. Она двигалась, поднимая пистолет и бросаясь за стул, потому что больше негде было укрыться. Она увидела, как дернулся Кайл, прежде чем услышала выстрел, увидела красное пятно на его форме. Вторая пуля заставила его развернуться, после чего, к сожалению, он оказался в более удобной позиции, чтобы выстрелить в нее. Пистолет дернулся в ее руке, и одновременно она заметила отдачу пистолета Кайла.

Затем ей показалось, что на нее налетел поезд, и все погрузилось во тьму.

Стоило Нелл открыть глаза, как она сразу сообразила, что прошло много времени. Глаза немного резало, как всегда бывает, если проспишь несколько часов. В остальном же она чувствовала себя на удивление хорошо. По крайней мере, до тех пор, пока не попыталась пошевелиться.

— Ох, черт побери…

— Так тебе и надо. Не двигайся, тогда не будет больно.

Она осторожно повернула голову и увидела сидящего у кровати Макса. У больничной кровати. Голова немного болела, и она ощущала некоторую скованность в области плеча и предплечья.

— Что случилось? — поинтересовалась она.

— Ты не помнишь?

Нелл немного подумала, и постепенно все происшедшее вернулось к ней.

— Кайл мертв?

— Да. — Макс поморщился. — Хотя для этого потребовалось по пуле из каждого пистолета. И даже тогда он умудрился попасть в тебя.

Так вот откуда боль в плече. Нелл пошарила правой рукой и нашла кнопки, управляющие подъемом кровати. Нажала на одну, чтобы поднять повыше голову.

— Уф, — снова простонала она, поскольку теперь боль задержалась не только в плече, но и в голове. — Надеюсь, рана не слишком серьезная?

— Удивительно, но так. Пуля прошла насквозь, не задев ничего важного. Доктор сказал, что большую часть бинтов они снимут завтра. Тебе с неделю придется поносить руку на перевязи. Он сказал, заживает быстро.

Нелл взглянула на него, прекрасно понимая, что спокойный тон дается ему с превеликим трудом. Дверь в ее мозгу была плотно закрыта. Она захлопнула ее тогда, когда поняла, что, скорее всего, Кайл ее подстрелит, и понимая, что Макс разделит ее боль. Но даже и без этой прямой связи она прекрасно понимала Макса.

— Я хорошо себя чувствую, — сказала она. — Даже отдохнула. Как долго я была в беспамятстве?

— Сейчас около пяти. Вечера. И сегодня воскресенье.

Она изумилась:

— Что? Я проспала сутки?

— Доктор сказал, что, судя по всему, ты остро нуждаешься в отдыхе, а тело само себя залечит. Гален сообщил мне, что тебя и раньше ранили. Один раз. Тогда ты тоже проспала много часов.

— Так в этом дело?

— Ты о чем?

— Ты расстроен, что я ранена не впервые?

Макс выглядел как человек, который изо всех сил старается не выйти из себя и сохранять терпение.

— Я расстроен, потому что тебя вообще ранили. Видеть тебя в луже крови — это будет не самое любимое мое воспоминание.

— Этого больше не произойдет. Большинство агентов работают всю жизнь, практически не вынимая оружия, не говоря уж о ранениях.

— С тобой такое случилось дважды. И давно ты работаешь агентом?

Нелл улыбнулась:

— Со мной все в порядке, Макс. Честное слово.

Он внимательно посмотрел на нее, потом взял ее здоровую руку в свою.

— Никогда со мной так не поступай. Никогда.

— Я постараюсь.

— Ты захлопнула дверь, чтобы я не почувствовал того, что может произойти с тобой?

— Я не хотела от тебя отгораживаться, но в тот момент пришлось. Если бы тебе передались мои чувства, ты бы оказался беспомощным. А там требовалась быстрая реакция.

Макс помолчал немного, затем сказал задумчиво:

— Послушай, прошлая ночь очень ясно продемонстрировала мне и достоинства и недостатки этой связи между нами. Я теперь лучше понимаю, почему ты предпочитаешь по большей части держать эту дверь закрытой.

— Но?

— Но… все эти годы без тебя, когда я знал, что дверь существует, но не мог ни черта сделать, чтобы открыть ее, были…

— Тяжелыми? Обидными?

— Болезненными.

Она не отрывала от него взгляда.

— Еще один недостаток близкой связи с экстрасенсом. Ты прости, Макс, но я не знаю, как это можно изменить, как сделать так, чтобы ты тоже мог нашу связь контролировать. Мне кажется, все эти годы, которые ты провел над книгами… ты ведь искал ответ?

— Искал.

— И не нашел.

Он неожиданно рассмеялся:

— Черт, да, не нашел ничего, что хоть как-то бы объясняло произошедшее между нами. Чего уж тут говорить о том, как мне из пассивного участника превратиться в активного.

Нелл тщательно подбирала слова, прекрасно понимая, что любовь любовью, но Макс в конечном итоге может решить, что ему не стоит связывать свою судьбу с экстрасенсом.

— Так ты хочешь стать экстрасенсом? Или только иметь возможность что-то контролировать?

— Тут правильнее будет говорить об участии на равных началах, Нелл. Мне не нужно самому быть экстрасенсом, если ты захочешь, по-настоящему захочешь открыться мне. Как в радости, так и в беде.

— Если бы, когда в меня попала пуля, дверь была открыта, ты бы тоже это почувствовал, Макс.

— Да, мне было бы больно. Но если выбирать, что больнее, то я предпочту разделить твою боль, не задумываясь о последствиях. Потому что каждый раз, как ты захлопываешь ее перед моим носом, у меня такое ощущение, что ты выталкиваешь меня из своей жизни. Каждый раз. И это больно.

— Я не собираюсь тебя выталкивать. И никогда не собиралась.

— Ты опять закрываешься от меня. Вот сейчас. — Он покачал головой. — Я вчера узнал достаточно, чтобы почувствовать твою уверенность, что тот мрак внутри тебя, который ты ощущала все эти годы, на самом деле Кайл. Это его, не твое. Ведь так?

— Да, мне так кажется. Разумеется, я не могу быть твердо уверена, но я знаю одно: когда я сегодня проснулась, то ощутила легкость, которой никогда не ощущала раньше. Как будто с меня сняли груз. Но ведь гарантий нет, Макс. Нельзя быть уверенной, что мои способности рано или поздно не разрушат мой разум.

— Я готов рискнуть. Я двенадцать лет жил без тебя, Нелл, и одно я знаю твердо: все, что мне надо, это быть с тобой.

— А моя работа? Для меня это важно.

— Я понимаю, — быстро сказал он. — И никогда не попрошу тебя бросить работу.

— Твое ранчо здесь. Твоя жизнь здесь.

— Мы найдем выход, Нелл. Тебе нужно только сказать, что ты этого хочешь.

— Тебя послушать, все так просто, — пробормотала она.

— Отчасти. Скажи, что любишь меня и хочешь провести остаток жизни со мной. И все со временем утрясется.

— Макс…

— Это и в самом деле просто. Все остальное можно обсудить и решить.

Она невольно рассмеялась, хотя не очень уверенно.

— Вся наша жизнь зависит от двух коротких предложений?

— Ну, они лягут в основу.

Нелл потянулась к нему и поморщилась от боли, пронзившей плечо.

— Может быть, я слегка отложу принятие решения хотя бы до той поры, когда снова смогу пользоваться обеими руками.

Макс поднял брови.

— Ты тянешь кота за хвост.

— Ничего подобного.

— Если смотреть отсюда, выглядит именно так.

Нелл снова рассмеялась, на этот раз повеселее. Она была благодарна Максу за то, что он немного сдал назад, ведь, несмотря на его уверенные слова, она знала, что им обоим есть еще о чем подумать.

— Так подвинься поближе, — предложила она.

Макс сжал ее руку, наклонился, но в этот момент вошел Итан. Он явно очень устал. На виске красовалась квадратная марлевая повязка.

— Значит, проснулась, — обратился он к Нелл. — Прекрасно. А то врачи уже хотели усыпить Макса.

— Очень смешно, — отозвался Макс.

Нелл улыбнулась Итану:

— Учитывая обстоятельства, ты совсем неплохо выглядишь.

— Я выгляжу круглым дураком, — откровенно признался он. — Пошел себе жизнерадостно вместе с убийцей. Да уж, классный из меня полицейский.

— А куда вы с ним направлялись?

— Я попросил его поехать со мной в дом Мэтта Тортона. Я в этих свидетельствах нашел кое-что, меня зацепившее, и хотел его об этом спросить. Мне-то казалось, какой я умный, что не поехал один. Ну уж и выбрал я себе сопровождающего, черт бы меня побрал.

— Ты думал, что убивал Тортон?

— Я только хотел спросить, почему он ребенком утверждал, что его настоящая мать умерла, когда она была жива-здорова и благополучно вырастила его. Он рассказывал, что она ему чужая.

— И почему?

Итан поморщился.

— Он на нее злился. Она не пустила его на какой-то идиотский пикник, и он тогда решил, что она вовсе не его мать. Все бы ничего, если бы он не решил поделиться своими фантазиями со мной.

Нелл нахмурилась.

— Ладно, это ясно, но что подтолкнуло Кайла? В смысле, почему он решил убить тебя именно вчерашней ночью?

— Я сделал еще одну ошибку, рассказал ему, что просматриваю свидетельства о рождении. Ищу, кто бы мог убить Джорджа Колдуэлла.

— Заметь, я молчу, — сказал Макс.

— Только громко об этом возвещаешь.

— Мальчики. — Нелл покачала головой. — Так он упомянул, что заставило его убить Джорджа Колдуэлла?

— Нет, не сказал, но я собираюсь это выяснить. И выясню. Рано или поздно.

— А пока, — спросила Нелл, — где остальные?

— В конторе, — ответил Итан. — Теперь, когда мы знаем, кто есть кто, лучше всем вместе составить отчеты и собрать все улики.

— И, — добавил Макс, — воспользоваться помощью агентов ФБР, пока есть такая возможность, так?

— Так.

— Как насчет Хейли? — спросила Нелл. — Ее ведь не было вчера среди атакующих, верно, Итан? Я-то знаю, что стрелять она не умеет, всегда только щипалась.

Он подошел к кровати с другой стороны и, хмурясь, взглянул на нее.

— Нет, Хейли там не было. Почему ты решила, что она должна там быть?

— Именно она рассказала мне, что Кайл захватил тебя и собирается убить. После того как пощечиной вывела меня из состояния зомби, в которое он меня погрузил. — Нелл перевела взгляд с Итана на Макса. — Она пошла за помощью. Разве она вас не нашла?

На лице Макса появилось странное выражение.

— Нелл, Хейли там вчера не было. Никак не могло быть.

— Почему? Я видела ее, Макс. Говорила с ней. Она была там.

— Нелл, — вмешался Итан, переглянувшись с Максом, — пару часов назад звонил твой босс. Насчет… останков в доме твоей бабушки. Лаборатория ФБР сумела их идентифицировать по зубам. Но это не твоя мать.

— Это Хейли, — закончил Макс. — Они прикинули, что она умерла примерно тогда, когда все считали, что она уехала из Безмолвия. То есть почти год назад.

Эпилог

Понедельник, 21 марта

Макс довольно сносно печатал на машинке, но даже с его скоростью ему пришлось потратить больше времени, чем он ожидал, на изложение на бумаге своих показаний.

— Зачем я это печатаю? — спросил он Итана. — Разве это не должен делать кто-нибудь из твоих умненьких мальчиков или девочек?

— Они заняты, — коротко заявил Итан.

— Заняты? Две трети из них сегодня выходные.

— После того как мы перерасходовали свой бюджет на сверхурочные больше чем за год, теперь все начнут постоянно брать отгулы и болеть. Это же всего лишь показания, Макс. Ничего сложного.

— Тогда не нависай надо мной.

— Я не нависаю. Я только подумал, что, может, тебе интересно будет узнать, что сюда приехал босс Нелл.

Макс перестал печатать.

— Бишоп?

— Угу.

— Что он здесь делает?

— Он, по-видимому, только что закончил другое расследование в Чикаго.

— Я спрашиваю, что ему делать здесь?

Итан ухмыльнулся:

— Я все пытаюсь решить, видишь ли ты в нем соперника или просто человека, который вот-вот умыкнет Нелл в Виргинию.

Макс не стал доставлять ему удовольствие и заводиться, только сказал:

— Ответь на мой вопрос. Что ему здесь нужно?

— Пытается связать кой-какие концы. Бумаги привез. Делится опытом и помогает найти ответы на оставшиеся вопросы. Собирает своих людей.

— Где Нелл?

— Разговаривает с ним в конференц-зале.

Макс оттолкнул стул и встал.

— Закончил? — вежливо спросил Итан.

— Не заставляй меня говорить тебе, что ты можешь сделать с этими показаниями. Закончу позже.

Итан засмеялся, но не стал возражать, когда Макс вышел из офиса и направился через практически пустую контору шерифа к конференц-залу.

Несмотря на поддразнивания Итана, Макс не считал Бишопа угрозой для своих отношений с Нелл, но ему было страшно любопытно с ним познакомиться. Он задержался на пороге, отметив, что Гален тоже присутствует. Он сидел, задрав ноги на стол и лениво листая газету. Тут же находились Джастин и Шелби, устроившиеся в дальнем конце длинного стола.

В комнате были еще два человека. Нелл — в джинсах и свитере, рука на перевязи. Следы шока от известия, что Хейли мертва и каким-то непостижимым образом материализовалась, чтобы помочь Нелл, уже почти исчезли. И то, Нелл была куда более привычной к таким вещам, чем любой другой человек.

Она только сказала, что ей следовало бы знать, что Хейли будет пытаться руководить событиями даже из могилы.

В данный момент она, собранная и спокойная, беседовала с мужчиной, полусидящим на столе.

Он был крупным, лет примерно около сорока, в темных брюках и кожаном пиджаке. Явно сильный, атлетически сложенный, он держался так, будто ему было на редкость удобно в собственной шкуре.

Он был недурен собой, брюнет с орлиным профилем, который так нравится женщинам. Иссиня-черные волосы. Естественный загар. «Хорош, как кинозвезда», — подумал Макс, с беспокойством разглядывая идеальный профиль. Внезапно Бишоп повернул голову, и Макс едва не ахнул от неожиданности.

Шрам на левой щеке выделялся очень ярко, но не уродовал его, лишь добавлял экзотики к его внешности, особенно если учесть седую прядь над левым виском, прямо над шрамом.

Уж этот агент ФБР, подумал Макс, вряд ли когда-нибудь сможет работать под прикрытием.

Макс вошел в комнату, и Нелл представила его Ною Бишопу. Когда они пожали друг другу руки, Макс заметил, что красивое лицо неподвижно, а глаза выглядят холодными, возможно, из-за их серебристого цвета.

А может, и нет.

— Рад с вами познакомиться, — сказал Бишоп низким голосом, в котором звучала теплота, отсутствующая во взгляде.

Макс решил не ставить это заявление под сомнение и просто сказал:

— Любопытное подразделение вы собрали, агент Бишоп. Нелл сказала, что вы телепат.

Губы Бишопа слегка искривились в улыбке, и он ответил:

— Все верно.

— Помнится, Нелл добавила, что вы должны коснуться человека, чтобы прочитать его мысли. — Он постарался не выдать своего беспокойства по поводу того, что только что пожал этому человеку руку.

Бишоп пожал плечами и слабо улыбнулся:

— Примерно в шестидесяти или семидесяти процентах случаев.

— Кто бы мог подумать, — вставила Шелби. — Агенты ФБР — экстрасенсы.

— Что они еще могут придумать, — пробормотал Джастин.

Макс, не желавший спрашивать, попал ли он в эти семьдесят процентов, встретился со спокойным взглядом Нелл и внезапно подумал: неужто он такой прозрачный, что прочитать его может даже слепой, не говоря уж об экстрасенсе?

Тут вмешался Гален:

— Знаешь, среди нас не все экстрасенсы.

Бишоп взглянул на него и поднял брови.

— С технической точки зрения ты экстрасенс.

— По твоему определению. Ты никогда не заставишь меня поверить, что не специально добавил ту сноску в инструкцию, чтобы я мог считаться подходящим для этой работы.

— Так есть даже инструкция? — Шелби переводила с одного на другого заинтересованный взгляд.

Агент улыбнулся, на этот раз по-настоящему, ледяные глаза потеплели градусов на сорок, превратив его из холодного профессионала в человека, который счастлив и не хочет этого скрывать Он прошел мимо Макса к дверям. Макс как раз вовремя повернулся, чтобы увидеть роскошную Лорен Шампейн и обнимающего ее Бишопа.

Джастин довольно тупо заметил:

— Похоже, они знакомы.

— Можно и так сказать, — усмехнулась Нелл. — Еще можно сказать, что они женаты.

Макс уставился на нее.

— Ты никогда не говорила, что Бишоп женат.

— Нет, не говорила, а что?

Гален хихикнул и заметил:

— Кошмар, когда она знает, где все твои кнопки, верно?

— Прекрати нас ссорить, — велела Нелл напарнику.

— Кто, я?

— Ты от этого получаешь удовольствие. Послушайте, отчего бы нам всем не сесть?

— Плечо беспокоит? — спросил Макс.

— Кнопки, везде кнопки, — пробормотал Гален.

Нелл бросила на него угрожающий взгляд и сказала:

— Нет, все в порядке. Но поскольку мы все собираемся сегодня закончить наши отчеты и показания, есть кое-что, требующее обсуждения.

— Мне кажется, осталось совсем мало вопросов, на которые пока не дан ответ, — с ленцой заметил Гален.

— Кое-что все-таки не сходится, — возразил Бишоп, подходя вместе с женой к столу.

Джастин, заметивший, что некогда черные глаза Лорен стали ярко-синими, сказал вполголоса:

— Контактные линзы.

Она улыбнулась:

— Диву даешься, как несколько простых вещей могут тебя изменить. Темные контактные линзы, загар из флакона, немного другой акцент. Кстати, меня зовут Миранда.

— Зачем нужно было пользоваться фальшивым именем? — спросил Макс.

— Оно не фальшивое, просто не мое. — Она пожала плечами. — Порой удобнее и быстрее воспользоваться биографией и именем другого человека. Именно поэтому у нас есть целый список полицейских по всей стране, чьими данными мы в случае необходимости можем временно воспользоваться, с их согласия, разумеется. Настоящая Лорен Шампейн работает в полиции Луизианы, но в данный момент ей срочно потребовался отпуск на несколько месяцев. Куда-то собралась поехать.

— Каждое новое расследование не похоже на предыдущее, — объяснил Бишоп. — В нашем случае у нас была Нелл, имевшая надежное прикрытие, поскольку имела законное основание появиться в Безмолвии. Но нам также нужен был кто-то в конторе шерифа, кто мог бы общаться с другими полицейскими, наблюдать за ними, иметь доступ к досье и другим бумагам и так далее.

— На это требовалось время, — добавила Миранда. — Поэтому я прибыла сюда первой и устроилась на работу. Это произошло за два месяца до того, как возник вопрос о наследстве Адама Галлахера и Нелл могла сюда приехать.

— Когда я здесь появилась, — продолжила Нелл, — Миранда уже очистила большинство копов от подозрений, но насчет нескольких уверенности не было. И еще был ты, Джастин. — Она слабо улыбнулась. — Мы были уверены, что Макс пригласил тебя, потому что Итан грозился его арестовать за убийства. Макс понимал, что ему необходим кто-то надежный, кто бы участвовал в расследовании. Но даже если бы мы ошиблись, ты все равно не вызывал подозрений, потому что пробыл в Безмолвии недостаточно долго.

— Ты знала, что мне можно доверять и нацелила на меня Шелби.

Шелби рассмеялась.

Нелл ухмыльнулась:

— Ну да. Я знала, что ответ на вопрос, почему был убит Джордж Колдуэлл, находится в этих свидетельствах, а сама я никак не могла до них добраться.

— Так что же было в этих бумагах? — спросила Шелби. — Мне так никто и не сказал.

— Кайл осуществил, по его словам, скрытую проверку, чтобы узнать, не может ли он наследовать после отца, — сказала Нелл. — Не мог же он пойти к Уайду Киверу, зная его репутацию болтуна. К тому же Кивер был адвокатом Галлахеров, так что Кайл пошел к другому юристу, который не стал задавать слишком много вопросов.

Нелл вздохнула:

— Этот адвокат оказался партнером Джорджа Колдуэлла по гольфу. Он между делом и поделился с Джорджем вопросами, которые задал ему Кайл. Колдуэлла разобрало любопытство, и он стал рыть. Самое смешное в том, что там нечего было искать. Абсолютно ничего подозрительного в свидетельстве о рождении Кайла нет.

— А мы столько часов гнули над ними спины, — простонала Шелби.

— Знаю. Уж извини, пожалуйста. Насколько я себе это представляю, Джордж, не найдя ничего в свидетельстве, спросил Кайла как бы между прочим, не родня ли он Галлахерам. К тому времени благодаря Уайду Киверу прошел слух, что я возвращаюсь домой. Кайл боялся, что Колдуэлл задаст мне тот же вопрос. Это его совершенно не устраивало. Он желал сам представиться мне в качестве брата, когда ему это будет удобно. Поэтому он решил, что Колдуэлла следует убрать с дороги. Для него еще одно убийство ничего не значило. Все равно что прихлопнуть надоевшую муху. А насчет шантажа он придумал, чтобы поразвлечься.

— А тот адвокат? — спросил Джастин. — Он разве не представлял большей угрозы для Кайла?

— Нет. Колдуэлл не успел сказать Кайлу, почему он заинтересовался этим вопросом. Но мы боялись за Уайда Кивера. У него слишком длинный язык, и никогда не знаешь, что он может сболтнуть. — Нелл внезапно нахмурилась и взглянула на Миранду. — Думаю, уже можно разрешить ему вернуться домой.

— Я уже позвонила и велела его освободить, — хмыкнула Миранда. — Он перестал грозить судом и теперь играет в покер с охраняющим его агентом. Полагаю, воспоминаний у него хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Вы хотите сказать, что похитили Уайда Кивера? — воскликнула Шелби и расплылась в улыбке.

— Ничего подобного, — возразила Миранда. — Я только предложила ему переехать, пока мы ищем убийцу.

— Предложила под дулом пистолета, — пробормотал Бишоп. — Ночью, под фонарем.

— Как будто ты не сделал бы то же самое.

Бишоп хотел было возразить, потом замолчал, подумал и внезапно улыбнулся:

— Ты права. Сделал бы.

— Еще не закончил? — спросила Нелл, заходя в маленький офис, где Макс трудился над своими показаниями.

— Почти. Мне кажется, Итан специально дал мне такой длинный список вопросов, чтобы я застрял здесь на целый день.

— Неужели он на такое способен? — спросила Нелл, усаживаясь на краешек стола, за которым сидел Макс.

— Я даже не унижусь до ответа.

— Приятно видеть, что вы снова ладите, — улыбнулась Нелл.

— Это теперь так называется?

Нелл пожала плечами:

— Ну да. В отношении вас.

Макс вздохнул:

— Поживем — увидим. Послушай, я уже давно хотел спросить: ты будешь искать, где Адам похоронил твою мать?

— Итан сказал, он даст задание своим людям. Теперь, когда мы знаем, что в видении было убийство Хейли и что убил ее Кайл, все, что осталось, это найти останки матери.

— Ты считаешь, Кайл нарочно закопал ее медальон вместе с Хейли, чтобы сбить тебя со следа, если ты когда-нибудь вернешься?

— Может быть. Или просто хотел от него избавиться. Теперь мы этого никогда не узнаем.

— Разве что Хейли снова вернется.

Нелл улыбнулась:

— Не думаю. Она в ту ночь завершила все свои неоконченные дела.

— И теперь покоится в мире?

— Надеюсь Бишоп говорит, что такого рода визиты случаются, если дух готов двигаться дальше.

Макс отодвинул стул от стола и несколько нерешительно взглянул на нее.

— А Бишоп не говорил, что они собираются уехать завтра утром?

— Они с Мирандой уже уехали. — Нелл улыбнулась. — Если учесть, что они долго жили врозь и почти не видели друг друга, то, вероятно, они решат немного отдохнуть по пути в Квонтико.

— Не знаю, где он провел последние недели, но она отдых заслужила.

Нелл кивнула:

— Они по большей части работают вместе, но иногда им приходится расследовать разные случаи. Думаю, тогда им нелегко приходится.

— Наверное, им легче, потому что они любят друг друга, — заметил Макс. — Или тяжелее.

— Но от этого все равно никуда не деться.

— Они справляются.

Нелл вздохнула:

— Кстати о птичках.

— Да. — Макс просто окаменел в ожидании ее следующих слов, но она молчала. Тогда он сказал: — Я старался не торопить тебя, Нелл. Дать тебе время все обдумать.

— Я знаю. Спасибо.

Она произнесла эти слова таким мрачным тоном, что Макс почувствовал, как по телу побежали мурашки.

— Так ты… Ты завтра не уедешь?

— Макс, ты уверен? Действительно уверен?

Пришла его очередь вздыхать.

— Если ты сомневаешься, открой эту клятую дверь. Я люблю тебя, Нелл, и хочу провести остаток жизни с тобой.

Она сказала все так же мрачно:

— Даже если это будет означать, что мне придется уезжать по работе? Бишоп сказал, что для подразделения вполне резонно иметь агентов в других населенных пунктах, тем более что мы и так постоянно в разъездах. Я могу работать в офисе в Батон-Руж. Тебе это подойдет?

— Да, и даже очень.

— Порой моя работа опасна, ты это знаешь. Меня нельзя отвлекать в неподходящий момент Поэтому, если держать дверь открытой, нам обоим придется научиться с нею управляться.

— Научимся.

— Уверен?

— Открой дверь, Нелл.

Она посмотрела на него долгим, пристальным взглядом и открыла дверь Его мысли и чувства перетекли к ней. Она ощутила его абсолютную уверенность У нее перехватило дыхание.

— Я тебя люблю, — сказал он. — Мы всегда были предназначены друг другу, Нелл, разве ты не знаешь?

— Теперь знаю, — сказала она.

Макс осторожно, чтобы не задеть раненое плечо, обнял ее и притянул к себе И снова Нелл почувствовала, что вернулась домой, но на этот раз не было страха и нечего было скрывать.

На этот раз не понадобилось физической близости, чтобы сердце и разум Нелл открылись ему. Теперь она не смогла бы закрыть дверь, даже если бы захотела. Больше не могла.

— Я люблю тебя, Макс.

— Наконец-то я слышу разумные слова, черт побери, — сказал он и поцеловал ее.

Примечания

1

«Закон Мерфи» — юмористический афоризм: «Если беде быть, то ее не миновать». Приписывался калифорнийскому инженеру Э. Мэрфи. (Прим. пер.)

(обратно)

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

Эпилог . .