«Свет маяка»

Фанни РАЙДЕР

CВЕТ МАЯКА

Анонс

На островке Скалистом Берил живет словно затворница. Главное для художницы - это ее искусство, мир ярких образов и красок. И ее не волнует, что в результате травмы два года жизни стерлись из памяти, будто их и не было. В конце концов, так ли уж они важны? Но вот однажды, во время ужасной грозы, на острове появляется загадочный незнакомец...

Глава 1

Закусив от усердия нижнюю губу, Берил Смоллвуд чуть коснулась кисточкой палитры и, не дыша, принялась прорисовывать зубчатый контур листа. Ей удалось-таки подобрать нужный оттенок зелени: глубокий и в то же время прозрачный, с изумрудным отливом. Художница писала уверенно и быстро, то и дело поднимая взгляд на растеньице в керамическом горшке, стоящее перед ней на подоконнике.

Забавно, однако: растение - и позирует. Да получше многих натурщиков! Не ерзает, не вертится, не спрашивает, скоро ли, - растет себе и растет. С таким работать - одно удовольствие. И ведь не придет жаловаться, если портрет не удастся.

Впрочем, жаловаться придет заказчик. Алберт, молодой ученый-ботаник, заказавший Берил иллюстрации для новой книги, о живописи имел представление довольно смутное, зато бдительно подмечал любую, самую пустячную, погрешность, любое отступление от "правды жизни". Двух дней не проходило, чтобы не зашел, не проверил, как движется работа!

Однако в такую погоду Алберт вряд ли появится...

Над низкими утесами у входа в бухту вновь со стоном пронесся ветер. Он растревожил эхо в скалах, закружил смерчем среди камней, разметал по воздуху клочья белой, пены и обрушился на аккуратный ряд коттеджей, выстроившихся вдоль береговой линии. Берил недовольно поморщилась: вот еще не было печали! Жалобно задребезжали оконные стекла, а деревянные балки перекрытия негодующе заскрипели под неумолимым натиском.

Непроизвольно придвинувшись ближе к мольберту, Берил обмакнула кисточку в воду и пальцем тщательно разгладила тонкие ворсинка, стараясь сосредоточиться на своем занятии. Но мысли ее снова и снова возвращались к разбушевавшимся не на шутку стихиям.

По радио только что передали метеосводку: на залив Святого Лаврентия надвигается шторм! Коттеджик ее, снятый на неопределенное время, на вид был, конечно, сушей развалюхой. Но впечатление порой обманывает: дощатые стены вот уже более пятидесяти лет выдерживали зимние бури. К тому же остров Скалистый находился в южной части залива, и ветры, налетавшие с Атлантического океана, обходили его, можно сказать, стороной. Чего нельзя было сказать о сотне других разбросанных по заливу островков.

Несколько минут спустя Берил оставила все попытки симулировать бурную деятельность. Зловещие раскаты грома стали последней каплей. Ну как выписывать тоненькую прожилку листа влажным кончиком кисточки, ежели нервы напряжены до предела в ожидании следующего натиска урагана? Молодая женщина поджала пухлые губы, разглядывая плоды своих трудов. Янтарно-карие глаза сощурились, а шелковистые темные брови недовольно сошлись над переносицей. Вместо того чтобы чуть размыть зеленый пигмент, создавая ощущение прозрачности, пальцы, судорожно стиснувшие кисточку, вот-вот создадут еще одну жилку там, где ее отродясь не водилось.

От таких ботанических "усовершенствований" с Албертом приключится сердечный приступ, тоскливо подумала она, откладывая незаконченную иллюстрацию и убирая снабженный этикеткой горшок с растением на полку у окна. В то время как собственные полотна Берил поражали оригинальностью художественного видения, рутинные заказы ученого-ботаника требовали точности и скрупулезности. Однако чем труднее казалась работа, тем охотнее она принимала вызов. Причем за каждую законченную акварель Алберт исправно выплачивал кругленькую сумму: на эти-то деньги Берил и жила - скромно, но не бедствуя.

По счастью. Скалистый экстравагантными искушениями не изобиловал - не то было место, чтобы швырять деньгами направо и налево. Обитали здесь любители одиночества и потомки тех, кто первыми обжили эти земли. Последние либо смирились с тем, что на работу приходится ездить в Сет-Иль, либо, обосновавшись в городе, на остров возвращались разве что на выходные и праздники.

Часть острова представляла собой природный заповедник, и местные жители ревностно оберегали его нетронутую красоту, безропотно перенося почти полное отсутствие коммунальных услуг и всецело поддерживая запреты властей на развитие коммерческого сектора. А это значило, что Скалистый не мог похвалиться ни шикарными пляжными барами, ни четырехзвездочными отелями, ни ультрасовременными причалами для роскошных яхт, ни взлетно-посадочными площадками для вертолетов.

В единственном магазинчике у деревянной пристани продавалось лишь самое необходимое, если не считать летних месяцев, когда к нескольким сотням местных жителей добавлялись отдыхающие. Тогда в укромных бухточках вставали на якорь любители водного туризма, а паром из Сет-Иля каждый день доставлял очередную партию желающих провести время на природе. От большой земли до острова можно было добраться за полтора часа, не больше...

Новый порыв ветра сотряс коттедж до основания. Берил тщательно вымыла кисти и накрыла палитру влажной тряпицей, чтобы краски за ночь не высохли. Затем отнесла баночки с мутной водой в кухню - пусть постоят до завтра, ничего с ними не случится, - вернулась в захламленную мастерскую и выключила лампу дневного света. Обычно художница предпочитала естественное освещение, но сегодня небо заволокли тяжелые тучи и в комнате царил полумрак.

Оставив кисти сохнуть рядом с палитрой, Берил прошла по дому и лишний раз проверила, надежно ли заперты входная дверь и окна, не валяется ли снаружи что-нибудь подозрительное, что ураган мог бы использовать в качестве смертоносного снаряда.

Во время последней бури Клайв Хобкерк, домовладелец, сдавший ей коттедж и обосновавшийся в дощатой хибаре по соседству, едва не распростился с жизнью. Порыв ветра унес с причала чью-то забытую водную лыжу и с силой метнул ее в окно на манер копья, так что старик, мирно дремавший в кресле-качалке, чудом избежал перспективы погибнуть почем зря. Клайв на все лады проклинал беспечность владельца лыжи, а вот столкновение со смертью особого впечатления на него, похоже, не произвело. Но для Берил это происшествие стало очередным грозным подтверждением могущества стихии.

Подойдя к окну гостиной, она засмотрелась на пустынный, овеваемый ветрами пляж, непроизвольно обхватив себя за плечи в защищающем жесте. Сквозь стекло, чуть припорошенное песком и солью, взгляду предстала величественная картина. Вдоль поросшей чахлой травою береговой полосы огромные, сучковатые деревья изгибались во все стороны: ветви словно рукоплескали урагану, густая листва билась на ветру в лад с волнами.

В воздухе висела густая водяная пыль, и даже чайки, самые храбрые из морских птиц, попрятались среди скал. Прилив поднялся до высшей своей точки. Волны жадно лизали песчаный откос, неуклонно подбираясь к деревьям, чьи могучие корни намертво вцепились в глинистый склон.

Огромные валы с гулом и грохотом обрушивались на черные камни у основания утесов, разлетаясь каскадом искристых брызг. А сам полукруглый залив превратился в бурлящий котел, где вскипали белые барашки, а несколько лодчонок, поставленные на мертвый якорь, раскачивались на волнах вверх-вниз беспомощные игрушки ветра и моря. С высоких гребней срывались лохмотья пены, ураган гнал их к берегу и разметывал по влажному песку.

Хотя до заката оставалось несколько часов, снаружи уже почти стемнело. С северо-востока неуклонно ползли свинцово-синие тучи, сквозь которые то и дело пробивались раздвоенные языки молнии. Граница между грозовым небом и штормовым морем постепенно растворялась в сгущающейся тьме.

Художница наслаждалась драматизмом момента. Что за зрелище: прекрасное, дикое.., и грозное!

По спине пробежал холодок, и Берил зябко повела плечами, радуясь, что заранее развела огонь в огромном, сложенном из камней очаге. Утром резко похолодало, и она предусмотрительно сбегала за новой порцией сухого плавника, изрядный запас которого хранился под навесом с подветренной стороны дома. Холод пробирал насквозь, от него не спасали ни красная шерстяная водолазка, ни джинсы, ни меховые сапожки. Зато уютное потрескивание дров в очаге составляло отрадный контраст с жутким завыванием ветра.

Берил не считала себя суеверной, но было в нынешнем урагане что-то такое.., нездешнее, вселяющее смутную тревогу. И дело заключалось вовсе не в том, что она всегда ненавидела непогоду, и страх одиночества тут был ни при чем. Нет, оставаться одной в доме молодая женщина не боялась. Напротив, решив поселиться на отгороженном от всего мира островке, Берил сознательно искала уединения, мечтая полностью посвятить себя живописи.

Девять месяцев назад она приехала на Скалистый - неприкаянная странница, гонимый ветром листок... В заливе Святого Лаврентия она нашла то, что искала: тихое, спокойное убежище, где, несомненно, снова обретет вкус к жизни и утраченное вдохновение. Здесь можно работать с утра до ночи, не отвлекаясь на пустяки...

Впрочем, один отвлекающий фактор все же остался, подумала Берил, включая лампу. Влажный черный нос осторожно раздвинул бахрому бежевого покрывала, лежащего на видавшем виды диване.

- Да тебе, никак, тоже не по себе? - усмехнулась она, призывно щелкая пальцами.

Любопытный нос тут же исчез. Наверное, все дело в статическом электричестве, успокоила себя Берил, отмахиваясь от зловещих предчувствий. Воображение разыгралось, не иначе!

Выпрямляясь, она краем глаза заметила собственное отражение в стеклянной двери и состроила недовольную гримасу. Перед работой художница собирала волосы в пучок, чтобы не лезли в глаза. Но сейчас, из-за повышенной влажности, золотистые локоны завились мелкими кудряшками и торчали во все стороны, как у мальчишки-беспризорника.

Подбоченившись, Берил внимательно разглядывала своего двойника. Поселившись на малолюдном острове, она очень скоро перестала беспокоиться о собственной внешности. Одевалась, руководствуясь соображениями удобства, а не моды, что экономило и время, и деньги. По счастью, ее природные красота и обаяние в дополнительных ухищрениях не нуждались, хотя сама Берил искренне считала, что внешность у нее вполне заурядная.

В двадцать шесть лет она смирилась с мыслью, что при ее росте в пять футов и шесть дюймов некоторой склонности к полноте не избежать, особенно в области бедер. Молодая женщина утешалась тем, что округлились они за счет мышц, а отнюдь не жирка, а тугие, обтянутые сейчас джинсовой тканью ягодицы до сих пор не утратили упругости. Берил много ходила пешком, раскатывала на велосипеде по всему острову. И то, что в пределах двенадцати морских миль не было ни одного киоска с хот-догами, весьма способствовало правильному питанию.

При мысли о еде Берил внезапно осознала, что не на шутку проголодалась, и всерьез задумалась об ужине. Обычно она готовила на себя и Клайва. Но на выходные старик уехал в гости к замужней дочери, так что в кои-то веки можно было поэкспериментировать на собственный страх и риск. К тому же Берил от души надеялась, что приготовление пищи отвлечет ее, поможет справиться с нервным возбуждением.

Молодая женщина направилась в кухню. Пожалуй, сейчас она подкрепится, а горячий ужин отложит на потом. Ведь впереди бесконечно долгий вечер. Чего доброго, и ночью глаз сомкнуть не удастся. Можно, конечно, включить радио на полную громкость или, скажем, почитать что-нибудь, но вот укладываться спать, пока бушует непогода, бесполезно. He-велико удовольствие - лежать в темноте, прислушиваясь к завыванию ветра и сжимаясь в комочек всякий раз, когда дом сотрясается до основания.

Едва Берил взялась за ручку холодильника, по натертому деревянному полу зацокали коготки. Молодая женщина оглянулась через плечо и увидела через открытую дверь, как рыжий клубок шерсти пулей вылетел из-под дивана и по кривой обогнул кресло, стоящее у него на пути. Она поспешно захлопнула дверцу - и вовремя! Живая ракета нацелилась точнехонько на нижнюю полку холодильника, где обычно оттаивалось мясо. Там же попадались и мозговые косточки.

- Нет! - сурово объявила Берил спаниелю. Тот прямо-таки задрожал от негодования: как же, добычу увели из-под носа! Берил ткнула пальцем в сторону миски на полу у черного хода, где сиротливо белели крошки собачьих галет и дочиста обглоданная косточка.

- Ты сегодня свое уже получил. Смотри, растолстеешь - пущу на котлеты!

Слова ее не произвели ни малейшего впечатления на предприимчивого пса. Он демонстративно уселся на пол перед холодильником, не сводя с хозяйки умоляющих темных глаз.

- Нечего на меня так смотреть, - проворчала Берил.

Пес приподнял переднюю лапку и жалостно взвизгнул. Берил возвела глаза к потолку.

- Тоже мне, звезда Голливуда!

Спаниель распластался на брюхе, положив морду на скрещенные лапы, и глубоко, страдальчески вздохнул.

Берил удрученно покачала головой. Оба отлично знали, кто сдастся первым. В эту игру пес и хозяйка играли не раз и не два. Ну ладно, так уж и быть, получит он желанный кусочек, чтобы не смотрел укоризненно и не поскуливал, пока сама она подкрепляется сандвичами.

Но не успела Берил вновь взяться за ручку холодильника, как налетел новый порыв ветра и по рифленой крыше забарабанили первые дождевые капли. Пес насторожился, поднял куцый хвост... Мгновение - и обессиленный страдалец перевоплотился в неуправляемый сгусток энергии. С оглушительным лаем спаниель бросился к черному ходу и заскреб лапами по двери.

- Бони! Бонифас!

Пес оглянулся на хозяйку - и с новой силой атаковал дверную филенку. Берил тут же пожалела о тех минутах, когда спаниель дрожал от страха под диваном.

- Да ради всего святого, Бони, успокойся! Это только дождь.

Молодая женщина отдернула кухонную занавеску, вгляделась во тьму и только тут заметила то, что пес, должно быть, почуял значительно раньше. Кто-то, спотыкаясь, спускался по узкой, извилистой дороге, ведущей к берегу. У подножия холма, сразу за коттеджем Берил, дорога резко забирала вправо и вела вдоль склона к парковочной площадке в дальнем конце пляжа.

Сощурившись, Берил попыталась рассмотреть человека, но особенно не преуспела. Окно расчертили дождевые струйки, от дыхания стекло слегка запотело. Кутаясь в плащ, одной рукой заслоняясь от косых струй дождя, борясь с ветром, кто-то целеустремленно брел вперед. Мужчина или женщина? По одежде не разобрать...

Одно можно было сказать наверняка: этот человек не местный. Островной житель, махнув рукой на дорожные правила, шел бы по проезжей части, а не по осыпающемуся краю. Во-первых, машинам атакой час взяться вроде бы неоткуда. Во-вторых, дорога вообще качеством не отличалась: даже в солнечную погоду разумнее было держаться ближе к середине - вдоль кромки шли сплошные рытвины и колдобины, того и гляди ногу сломишь. Берил от души надеялась, что чужак не слетит в придорожную канаву.

- Бони, лежать! Никаких гостей мы сегодня не ждем, - увещевала хозяйка встревоженного пса. - Кто-то надумал заглянуть к Браунам или к Макнайтам, вот и все. Или, может, лодку ходил проверить.

Лай мгновенно прекратился, и Берил приятно удивилась было такому небывалому послушанию. Но тут хлопнула откидная доска у "кошачьей дверцы". Предыдущий съемщик гордый владелец изрядно упитанного кота - прорезал для своего ненаглядного питомца специальное отверстие во входной двери, и смышленый спаниель не замедлил оценить его по достоинству.

- Бони, черт тебя дери! - Берил посмотрела в окно: пес несся к дороге. Порывы ветра едва не сбивали его с ног, но упорства ему было не занимать. Ох, беда какая!

Молодая женщина распахнула дверь, громко окликнула собаку, и в следующее, мгновение случилось то, о чем она еще долго вспоминала с ужасом. Зигзаг ослепительно белого света с шипением прорезал небо - молния ударила в раскидистое придорожное дерево, и в воздух взметнулся сноп искр. Дождь, словно только этого и ждал, хлынул с удвоенной силой - точно разверзлись все хляби небесные.

Ослепленная неожиданной вспышкой, оглушенная раскатом грома, Берил не сразу осознала опасность. Но тут сквозь тусклую пелену дождя она разглядела, как дымящаяся верхушка дерева неспешно, точно в фильме с замедленными съемками, начала отделяться от ствола.., и вот уже лишь обгорелый, зазубренный обрубок обвиняющим перстом указует в небо. Верхняя часть дерева угрожающе накренилась и, с треском ломая ветви, заскользила вниз, прямо на крохотную человеческую фигурку.

Предостерегающий оклик, сорвавшийся с губ Берил, заглушили ветер, дождь и эхо громового раската. Вторая молния ударила в землю выше по холму. Белое сияние на миг высветило жуткую картину: на глазах у Берил древесный ствол рухнул на землю, накрыв свою жертву. В последний момент незнакомец заметил опасность и попытался отскочить в сторону - но не успел.

Придя в себя, Берил очертя голову ринулась в бушующую непогоду. Не пробежала она и двух шагов, как уже вымокла насквозь. Дождь неистово хлестал по лицу, ослепляя, не давая вздохнуть. Под ногами хлюпало. Молодая женщина с трудом продиралась сквозь потоки воды, песка и грязи.

Бони лаял не умолкая и храбро бросался на поваленное дерево, очевидно пытаясь добраться до неподвижного тела, что едва виднелось среди ветвей. Берил резко прикрикнула на собаку и, хватая ртом воздух, попыталась приподнять тяжелый ствол. Ветер по-прежнему сбивал с ног, спутанные ветви не давали ухватиться поудобнее, но молодая женщина не отступалась.

- Эй, вы меня слышите? - прокричала она, отламывая одну, особенно настырную ветку, что так и норовила ткнуть в глаз. - Вы в порядке? Сейчас я помогу вам. Вы двигаться можете?

Ответа не последовало. Но Берил продолжала трудиться, выкрикивая вопрос за вопросом и от души надеясь, что звук ее голоса пробудит пострадавшего к жизни.

Шершавый ствол оказался толще ее бедра. Заледеневшие пальцы скользили по влажной коре, не находя, за что ухватиться. Острые сучки царапали кожу, оставляя багровые отметины. Мокрые ветви хлестали по лицу. Берил присела на корточки и уперлась плечом в широкую развилку, надеясь приподнять верхнюю, более тонкую часть ствола и сдвинуть его в сторону.

Хотя листва так и лезла в глаза, Берил удалось-таки рассмотреть среди зелени бледный овал лица. Слава Небесам, бедняга упал не носом в грязь, и захлебнуться или задохнуться ему не грозило.

Фыркая и отплевываясь, Берил стиснула зубы и с удвоенной энергией взялась за дело. Бони вертелся под ногами, а едва крона чуть приподнялась, нырнул под ствол и тут же выбрался наружу, победно теребя зубами полу плотного черного плаща. Ткань туго натянулась, и из-под ветвей послышался приглушенный стон. Не иначе как выброс дополнительной дозы адреналина придал молодой женщине силу почти что сверхчеловеческую: мгновение - и массивный ствол тяжело откатился в сторону, являя взгляду распростертое в грязи тело.

Берил опустилась на колени рядом с пострадавшим и схватила безвольную руку, чтобы посчитать пульс. Но, едва дотронувшись до влажного запястья, она ощутила, как от ладони к плечу распространяется легкое покалывание. Неужели в теле мужчины после удара молнии сохранилось что-то вроде остаточного электрического заряда? Берил подавила желание отдернуть пальцы и внимательно всмотрелась в лицо, почти неразличимое во мраке. Совершенно незнакомые черты... И все же в груди Берил стеснилось, дыхание перехватило, и волной накатил ужас. - Она попыталась взять себя в руки. Кем бы ни являлся этот человек, он со всей очевидностью был оглушен и страдал от боли: глаза закрыты, по левому виску стекает темная струйка не то грязи, не то крови и капля по капле срывается на стоячий воротник плаща.

В небе снова вспыхнула молния, словно подтверждая: да, для паники есть все основания! Берил рухнула на грудь пострадавшего, инстинктивно стремясь защитить его от новой угрозы.

Резкий стон заставил ее отпрянуть. Она принялась торопливо ощупывать грудь мужчины сквозь плащ, пытаясь определить источник боли. Неизвестно, как он был сложен, под одеждой не видно, но, что до роста, тут Бог его не обидел - шесть футов будет! Если незнакомец не сможет сам спуститься по холму и придется звать на помощь. Самой ей не справиться.

Она склонилась к самому уху мужчины. Мокрые золотистые пряди скользнули по его впалой щеке.

- Можете сказать, вы ранены?

Пострадавший рывком приподнял голову, да так неожиданно, что оба с размаху стукнулись лбами.

- Ох!

Из глаз Берил брызнули слезы, смешиваясь с дождем. Словно она и без того не вымокла до костей!

- Что случилось?

К превеликому облегчению Берил, голос мужчины звучал вполне внятно.

- На вас упало дерево, - пояснила она. -Надо по-быстрому убираться отсюда. Но вы, кажется, серьезно пострадали. Можете двигаться? Мой дом вон там, под холмом.

Не отвечая, незнакомец перекатился на бок и неуклюже поднялся. Длинный, мокрый плащ сковывал движения, цепляясь за ветви. Берил от души надеялась, что этакая прыть ни к чему плохому не приведет. Повезло же ему, если отделался лишь синяками да царапинами! Мужчина выпрямился, застонал, и Берил поддержала его за плечи, радуясь уже тому, что он вроде бы твердо стоит на ногах.

Лучший друг человека, исполнив свой собачий долг, затрусил к дому, всем своим видом давая понять, что рассчитывает на достойный героя ужин. Берил потянула незнакомца в том же направлении, указав на освещенный прямоугольник дверного проема.

- Как думаете, дойдете?

Вопрос был чисто риторический. И молодая женщина весьма удивилась, когда в ответ раздался глухой, с хрипотцой голос:

- У меня есть выбор?

Если в создавшихся обстоятельствах этот тип еще способен иронизировать, стало быть, пострадал он не так уж и сильно, подумала Берил.

- Ежели угодно, можете остаться здесь - поджидать новую молнию.

Десять минут спустя Верил уже сидела на краешке дивана, осторожно стирая кровь с виска мужчины. Из-за непрерывного дождя кровь не свернулась и продолжала сочиться тонкой струйкой из раны чуть выше линии темных волос.

По счастью, незваный гость нашел в себе силы сбросить грязные ботинки и тяжелый черный плащ, прежде чем рухнул на диван. И то и другое так и осталось валяться у порога в лужице грязной воды. Остальная его одежда казалась умеренно влажной, если не считать перепачканных до колен черных брюк.

Пострадавший лежал на спине, закрыв глаза; дыхание с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он не пошевелился даже тогда, когда Берил неловко ощупала его, ища серьезные повреждения и раны, и, убедившись, что все вроде бы благополучно, принялась обмывать его лицо. Она понятия не имела, потерял ли бедняга сознание или просто обессилел от изнеможения и боли. Как бы то ни было, Берил воспользовалась случаем и пригляделась к мужчине повнимательнее.

Незнакомые черты, чужое лицо... О чем тут тревожиться? Посторонний - и только. Правда, этот посторонний был пугающе хорош собой. Вот откуда, надо думать, возникло смутное ощущение угрозы.

На первый взгляд мужчине можно было дать лет тридцать пять. Щеки, что в темноте казалась призрачно-бледными, в тепле вновь зарумянились. Золотистый загар выгодно оттенял иссиня-черные ресницы и густые брови вразлет. Темные влажные пряди рассыпались по белому полотенцу, загодя подложенному ему под голову.

Берил завороженно разглядывала незнакомца. Прямой нос, широко посаженные глаза, высокий лоб. Чуть впалые, чисто выбритые щеки, верхняя губа тонкая, аристократически очерченная, а нижняя благодаря ямочке на подбородке кажется слегка припухлой. Впрочем, слово "ямочка" применительно к облику столь мужественному вряд ли было уместно.

Смуглый цвет лица подчеркивал черный цвет одежды незнакомца - свитера и брюк. Под одеждой угадывались очертания сильного, пропорционального тела: мускулистый торс треугольником сужался к крепким бедрам. По странной прихоти судьбы, в чуть приглушенном свете голова его, повернутая в профиль, на фоне бежевого покрывала смотрелась четко очерченным античным барельефом. И в Берил пробудилась художница. Человек, пришедший из тьмы, порождение тени и мрака...

В ее глазах черный цвет всегда символизировал непостижимость и непознаваемость - насыщенный, чувственный, потаенный... Берил наклонилась ниже и вновь промокнула струйку крови. Пальцы ее дрожали так, что она едва не выронила запятнанный алым платок.

Незнакомец поморщился, резко повернул голову, отбрасывая ее руку. Глаза его открылись, и Берил с изумлением обнаружила, что они вовсе не темно-карие, как можно было заключить по смуглому цвету лица, а льдисто-серые, с металлическим отливом. Сердце молодой женщины беспомощно дрогнуло.

- А, это ты! - глухо произнес пострадавший.

- А вы кого ждали? - Берил вновь осторожно промокнула кровь. - Личного ангела-хранителя?

- Я не верю в ангелов.

Почему-то столь категоричное заявление ничуть не удивило Берил. В уголках глаз незнакомца затаились морщинки от смеха - похоже, он умел пошутить при случае, - но цинично поджатые губы свидетельствовали о более ярко выраженной стороне его натуры.

- Значит, тем более незачем было искушать судьбу среди грома и молний, отозвалась молодая женщина. - Вы могли погибнуть!

- Искушать судьбу - мое призвание, фыркнул мужчина.

- Видать, сегодня не ваш день, - усмехнулась Берил, осторожно убирая волосы с его виска.

Раненый застонал и коснулся пальцами раны.

- Что ты делаешь?

- На вас упало дерево, и вы повредили голову, - объяснила Берил, гадая, а отложилось ли происшествие в памяти незнакомца. - Я пытаюсь смыть кровь, чтобы разглядеть, глубока ли рана.

Мужчина поднес руку к глазам, с интересом разглядывая окровавленные пальцы.

- Да я просто кровью истекаю, как свиная туша на разделке, - простонал он.

- С ранами на голове всегда так, - ободрила его Берил. Когда дело доходит до физических повреждений, мужчины - сущие дети! - Насколько я могу судить, порез неглубокий, зато длинный. Может, понадобится стежок-другой.

- Вредина, - пробормотал мужчина, снова закрывая глаза.

- Я всего лишь высказала свое мнение. -Берил решила не принимать оскорбление на свой счет. Если удар по голове сказался на умственных способностях незнакомца, нелепо ждать, чтобы он помнил о правилах вежливости. Возможно, нелестное определение относилось к какой-нибудь другой женщине, образ которой на мгновение возник перед мысленным взором раненого. - Не пугайтесь: я вовсе не имела в виду, что сама вас заштопаю. Кстати, как вас зовут?

- Меня - что?

- Имя? Как ваше имя? Кто вы? Я - Берил... Берил Смоллвуд, - повторила она едва ли не по слогам, надеясь получить ответ, прежде чем незнакомец снова потеряет нить разговора. - А вас как зовут? Что вы делали на острове? О вас будут беспокоиться? С кем следует связаться?

- Берил?

Поток вопросов, похоже, сбил его с толку, не дал сосредоточиться ни на одном. Молодая женщина обняла ладонями лицо пострадавшего, настойчиво развернула к себе и, глаза в глаза, внятно и отчетливо повторила вопрос.

Незнакомец заморгал, зрачки его расширились.

- Берил... - Взгляд его задержался на крохотной родинке в уголке ее рта. Это ты, - удовлетворенно выдохнул он.

Ну вот, мы вернулись к тому, с чего начали, раздраженно подумала молодая женщина. А этот тип смотрит на меня так, словно поздравлений ждет: узнал, дескать, какой молодец!

- Да, верно: я - Берил. Я только что вам представилась. Но кто вы такой? тщательно выговаривая слова, снова спросила она.

- Кто я такой? - так же медленно повторил раненый, и на лице его отразилось тревожное недоумение.

Пальцы Берил непроизвольно напряглись.

- Вы разве не знаете? - настаивала она, борясь с подступающей паникой.

Мужчина молчал. Глаза его, лишенные всякого выражения, слепо уставились в одну точку. Берил в ужасе прикрыла рот ладонью.

- О Господи! Вы.., ничего не помните? - замирающим голосом прошептала она. - Даже имя свое забыли?

Глава 2

Незнакомец снова закрыл глаза, и сердце Берил замерло от страха. Кажется, повышенная сонливость - это дурной знак. Или нет? Что, если он потеряет сознание?

- Эй! - Она осторожно тронула мужчину за плечо. - Откройте глаза... Вам нельзя спать!

- Почему нет? Ты собираешься вытащить меня снова на дождь? - съехидничал он.

Однако на лице его по-прежнему читалась безучастная отрешенность, наводящая на мысль, что приставать к бедняге с расспросами не только бесполезно, но и опасно. Лучше не тревожить его понапрасну.

- Конечно нет. Однако, возможно, у вас легкое сотрясение мозга, предположила Берил.

Сама она готова была в это поверить, ведь пострадавший ходил на своих ногах, разговаривал, даже шутил... Но что, если она заблуждается? Кому, как не ей, знать, к каким непредсказуемым последствиям иногда приводит пустячный ушиб головы...

Надо позвать на помощь, но тут, к сожалению, возможности Берил были весьма и весьма ограничены. "Скорая помощь" отпадала сразу - на острове такой службы не было, а пока бушует гроза, от большой земли они отрезаны. Даже спасательный вертолет в такую погоду не приземлится здесь. Уезжая на выходные, Клайв оставил ей ключи, так что можно было позвонить от него, да только кому? Да и разумно ли оставлять больного одного?

Кто из живущих поблизости мог оказаться полезен? Глупо взывать о помощи к тому, кто в медицине смыслит не больше самой Берил...

Макнайты! С запоздалой радостью она вспомнила, что не далее как вчера, провожая Клайва, своими глазами видела их зеленый пикап, съезжающий с парома на пристань.

Сама Берил знала Огастуса Макнайта не так чтобы близко - тот гостил на острове лишь наездами. Но он частенько рыбачил с Клайвом и частенько консультировал старика по поводу его артрита, причем совершенно бесплатно. Вообще-то мистер Макнайт был психиатром. Однако даже у специалиста по психическим болезням есть общее медицинское образование. К тому же, хотя обитатели Скалистого свято чтили право соседа на частную жизнь, в трудную минуту каждый считал своим долгом протянуть руку помощи тому, кто в ней нуждался.

Берил вскочила было, но раненый оказался проворнее. Широкая рука сгребла в кулак край ее водолазки и удержала молодую женщину на месте.

- Ты куда?

- Никуда, - заверила она, осторожно высвобождая ткань из цепких пальцев. Просто вспомнила про кое-кого, кто смог бы сказать что-нибудь определенное о вашей ране. Бони, сюда! - кликнула Берил собаку.

Пес с достоинством прошествовал из кухни, волоча за собою суповую кость, этой щедрой подачкой Берил спасла от его зубов грязные ботинки незнакомца. От дивана донеслось сдавленное фырканье.

- За консультацией - к собаке?! Искреннее недоумение мужчины так позабавило Берил, что тревога и страх схлынули, отступили куда-то в подсознание.

- Ну, патента на врачебную практику у него, к сожалению, нет... - сообщила Берил, отбирая у пса кость и суя ему под нос изжеванный чехол от складной удочки. - Ты ведь помнишь, где это взял, верно, приятель? Доктор Макнайт... Огастус подарил тебе эту штуку, после того как ты в пятый раз стянул ее у него с заднего крыльца. Ты всегда берешь игрушку с собой, когда отправляешься с Гасом на рыбалку. Гас бросает ее в воду, а ты и рад за ней плавать.

Берил торопливо нацарапала несколько слов на клочке бумаги и скотчем приклеила записку к футляру.

- Ты ведь любишь играть с Гасом в "сбегай-принеси", так? - Молодая женщина сделала вид, что бросает игрушку, и спаниель так и задрожал от нетерпения. Берил присела на корточки, заглянула в понимающие карие собачьи глаза и вложила футляр ему в зубы. - А ну, отнеси Гасу! Отнеси! Понял?

Бони насторожился и тихонько взвизгнул.

- Ничегошеньки-то он не понял - он же собака! - недоверчиво произнес незнакомец.

- Бони - редкая умница! - негодующе запротестовала Берил. - Он все понимает, верно, малыш? Иди поиграй с Гасом в "сбегай-принеси"!

Спаниель возбужденно залаял, схватил с пола выпавший футляр и пулей вылетел из комнаты.

- Ox, Бони! - запоздало крикнула Берил ему вслед. - Только не забудь, что футляр не пройдет... - Раздался резкий глухой стук, пес обиженно взвизгнул, зарычал, исступленно колотя футляром о стенку. - Не пройдет горизонтально в "кошачью дверцу".

Молодая женщина поспешила было на помощь, но Бони уже протолкнул игрушку в дыру. Мгновение - и довольное рычание затихло вдали.

- Большая умница, говоришь?

Берил отбросила назад влажные волосы.

- Ну, он, конечно, в пословицу "не зная броду, не суйся в воду" не верит. Однако сколько представителей рода "хомо сапиенс" грешат тем же, - не без намека отметила она.

- Ты и впрямь надеешься, что пес справится? - удивился мужчина.

Взгляд льдисто-серых глаз задержался на какой-то определенной точке. Берил опустила взгляд: так и есть, насквозь промокшая водолазка прилипла к телу, обрисовывая округлые груди и полное отсутствие лифчика. Она поспешно оттянула ткань от груди.

- Конечно, справится. Поручите Бони любое дело, и он из кожи вон вылезет, лишь бы не подвести хозяина! - горячо вступилась за любимца Берил, хотя в глубине души подобной уверенности отнюдь не испытывала. Мысль о том, чтобы самой выйти под дождь, особой радости не внушала. - Я пока пойду переоденусь в сухое.

- Если это из-за меня, то не трудись. От этих насмешливых слов соски ее почему-то заметно напряглись и затвердели. Берил так привыкла не замечать собственного тела, что испытала самый настоящий шок, обнаружив, как оно реагирует на небрежное замечание мужчины, тем более в обстоятельствах настолько необычных.

- Прижмите полотенце к ране и держите так, пока я не вернусь.

Берил очень хотелось принять душ. Но, представив, как нагая стоит под струями горячей воды, отделенная от незнакомца со льдистым взглядом лишь непрочной стеной, она неуютно поежилась. Нет уж, ни за что! Она переоделась сначала в сухой свитер, а затем только сменила джинсы на брюки, чтобы ни на миг не остаться совсем уж нагишом. Попутно она докрасна растерлась полотенцем. А потом промокнула волосы и собрала их в высокий хвост, чтобы сохли сами по себе и в глаза не лезли.

Впрочем, ее опасения, что незваный гость ненароком забредет в ванную, оказались напрасны. Когда Берил возвратилась в гостиную, незнакомец лежал в той же самой позе: глаза закрыты, полотенце послушно прижато к виску.

Неподвижность раненого внушила ей некоторые опасения. Но, увидев, как ровно вздымается и опускается его грудь, Берил тут же успокоилась. Она подобрала с пола мокрый плащ, удивляясь, до чего тот тяжелый, и отнесла в ванную. Затхлый запах отсыревшей ткани щекотал ей ноздри. Гул ветра и шум дождя заглушали шаги.

Забросив плащ на свободную веревку, Берил поколебалась минуту, а затем, мучаясь сознанием вины, пошарила в карманах. Бумажника там не оказалось, зато отыскалась связка ключей и изящная серебряная зажигалка, украшенная прихотливым орнаментом. Массивная безделушка словно сама собою легла ей в руку. Металл приятно холодил кожу, пальцы властно сжались - и Берил с трудом поборола желание положить вещицу в собственный карман.

В ужасе от внезапно пробудившейся клептомании, Берил выскочила из ванной и неслышно положила ключи и зажигалку на столик у дивана. Затем обернулась - и сердце ее так и подскочило в груди. Незнакомец молча наблюдал за ней, переводя взгляд с "похищенных" предметов на ее встревоженное лицо и обратно. Берил нервно облизнула пересохшие губы.

- Э-э-э.., я повесила плащ сушиться, а из карманов на всякий случай все достала. - объяснила она смущенно. - Вот что я нашла...

Берил коснулась изящного серебряного предмета, и ее палец скользнул по странной неровности. Наверняка какой-нибудь знак ювелира. Но она вдруг осознала, что нащупала отнюдь не пробу. Поднесла зажигалку к свету... Так и есть - изящная вязь крохотных букв, что на расстоянии вытянутой руки и не прочтешь!

- Какая-то надпись...

- Что такое?

Несмотря на усталость и очевидную путаницу в мыслях, раненый чутко подметил смену интонаций в ее голосе.

- Здесь гравировка, - пролепетала Берил, разрываясь между любопытством и необходимостью отрицать притягательность серебряной зажигалки.

- Да ну? - Во взгляде его читалось прежнее равнодушие. - И что там?

Незнакомец приподнялся на локте, искренне недоумевая: секунды идут, а прочесть надпись ей словно бы и в голову не приходит!

Закусив губу, Берил поднося зажигалку к самым глазам.

- Луису, любимому и единственному, пришельцу из иного мира, - прочитала она и нахмурилась, пытаясь вникнуть в смысл короткой фразы, которая вдруг показалась до странности знакомой.

Гравировка сделана женщиной, никаких сомнений тут нет и быть не может. Но что, ради всего святого, имелось в виду?

- Это как? В каком смысле "пришельцу из иного мира"? То есть вы не из Канады? Мужчина бессильно откинулся на подушку.

- Понятия не имею, - отозвался он, и в голосе его прозвучала такая безысходность, что не приходилось сомневаться: незнакомец говорит чистую правду.

Однако теперь у Берил оказался хоть какой-то ключ к разгадке.

- Луис... - произнесла она вслух, надеясь, что имя, возможно, воскресит угасшие воспоминания. - Вас, наверное, зовут Луис. Как вам это имя - знакомо, нет?

- Я... Голова моя...

- Что, разболелась сильнее?

И тут раздался стук в дверь. Облегченно вздохнув, Берил кинулась открывать. На пороге стоял закутанный в плащ-дождевик Огастус Макнайт, держа под мышкой весьма удрученного пса, а в другой руке сжимая чемоданчик.

- О Господи, доктор Макнайт.., что случилось? - испугалась молодая женщина.

- А мне казалось, это - моя выходная реплика, - усмехнулся врач, торжественно передавая спаниеля хозяйке. - С Бони все в порядке. Просто в лужу плюхнулся, выскочив из джипа. Пострадала только его гордость - не более.

- Бони, умница ты моя! - похвалила Берил собаку и потрепала его мокрые уши. Радуясь, что миссия исполнена успешно, она даже не стала отчитывать своего любимца, когда тот шумно отряхнулся, забрызгав грязью ее новые брюки. Я беспокоилась, что при таком шуме вы не услышите, как он лает, - призналась она.

- Мы и не слышали, пока он не запрыгнул на крышу машины, а с нее на подоконник. До чего упорная бестия! Я отлично знаю, что дождя наш Бони не любит - вот и подумал, что не его это затея поиграть в "сбегай-принеси" среди грома и молний.

- Прошу прощения, что вытащила вас из дому в такую кошмарную ночь, покаялась Берил, помогая врачу избавиться от плаща. - Но я просто не знала, что делать.

Пока Огастус Макнайт мыл руки в кухне, Берил вкратце объяснила, что произошло. Широкий в плечах, коренастый, ростом гость был не выше хозяйки и в свои пятьдесят с небольшим лет так и излучал бодрость и кипучую энергию. Залысины на лбу, круглое лицо и аккуратно подстриженная серебристо-серая бородка делали Огастуса похожим на добродушного игрушечного медвежонка. Но под пронзительным, неотрывным взглядом его карих глаз Берил всегда становилось не по себе.

- Свитер и брюки его слегка намокли, но переодевать я не стала - побоялась слишком тормошить, пока рана еще кровоточит. Похоже, он понятия не имеет, кто он такой. Вот я и испугалась, что, может, у него черепно-мозговая травма или что-нибудь в этом роде, сбивчиво объясняла Берил, подавая врачу чистое полотенце.

- Что ж, прямо сейчас мы вряд ли сумеем ему чем-то помочь, разве что понаблюдаем, пока погода не улучшится. А потом надо будет доставить его в больницу, - отозвался Огастус невозмутимо. - Но давайте не забегать вперед. Самое худшее обычно оказывается и самым маловероятным.

Он открыл чемоданчик, извлек стетоскоп и не сдержал ухмылки, видя, с каким облегчением взирает на этот предмет Берил.

- Знак принадлежности к благородному лекарскому сословию, - усмехнулся Огастус. - Чтобы пациент сразу видел - перед ним не какой-нибудь шарлатан. Что, похож я на настоящего доктора?

- Но я думала... Ведь вы и в самом деле доктор, разве нет? - пролепетала Берил, слегка сбитая с толку шутливым тоном собеседника.

- А то! Так что спокойно можете поручить мне своего подопечного. Клятвенно обещаю, что проведу осмотр по всем правилам.

- Да-да, конечно. - Берил смущенно осознала: врач мягко намекает на то, что предпочел бы остаться с пациентом один на один. - Он вон там, на диване, хотя гостевая спальня тоже в вашем распоряжении, доктор, если понадобится.

- Зовите меня просто Гасом, - усмехнулся гость. - Стоит ли блюсти формальности, если с Бони мы уже давно на "ты"?

Подхватив пса, Верил поспешно удалилась в ванную. Вымыв "герою дня" лапы, она подсушила спаниеля феном. Бони извивался всем телом, подставляя под поток горячего воздуха то хвост, то голову, пока длинная рыжая шерстка не заблестела вновь как тонкий расчесанный шелк.

Ровное гудение фена в сочетании с шумом дождя и воем ветра оградило Берил от искушения подслушать. Однако едва Огастус позвал ее по имени, она не замедлила явиться. Врач широко улыбнулся, картинно развел руками.

- Ну что ж, пострадавший отделался шишками да синяками. Но вот насчет пореза вы были правы; надо бы зашить. Вы мне не поассистируете?

Берил разжала до боли стиснутые кулаки, чувствуя, как в сведенных судорогой пальцах вновь начинает циркулировать кровь.

- Конечно, с охотой. - Она обернулась к незнакомцу, тот не отрывал взгляда от ее рук; видно, волнение женщины от него не укрылось. - Ну, то есть если вы не возражаете, - обратилась Берил к нему.

Раненый приподнял голову, на бледных губах его появилась тень улыбки.

- С какой стати? До сих пор вы с ролью медсестры отлично справлялись. Сдается мне, ничего нового вы уже не увидите.

Здесь он слегка преувеличил. Сейчас его накрывал пушистый мохеровый плед, из-под которого виднелись лишь голова и плечи, а брюки со свитером валялись тут же на полу. Стало быть, осмотр и впрямь был проведен по всем правилам.

Словно дразня, мужчина вытащил руки из-под пледа и сцепил пальцы на животе, И Берил впервые заметила, что на одном из запястий поблескивают дорогие часы, а на мизинце правой руки красуется золотое кольцо-печатка с нефритом.

Она невольно обратила внимание, что черные волоски, курчавившиеся на его широкой груди, кажутся такими же мягкими и шелковистыми, как и мохер, а скульптурные плечи в избытке снабжены мускулами. Смущенно отведя взгляд, Берил сбегала в кухню за всем необходимым, пока Огастус раскладывал на столике инструменты. Она содрогнулась, когда врач сбрил волосы вокруг раны на голове незнакомца.

- Вот ведь счастливец: такой шевелюре позавидовать можно! - хмыкнул Огастус. - Я-то начал лысеть еще до того, как мне перевалило за третий десяток. А вам, надо думать, около тридцати пяти?

Не дожидаясь ответа, он мазнул по ране тампоном с местным анестезирующим средством, объясняя, что к лекарству более сильнодействующему прибегнуть не решается.

- Мне бы не хотелось притупить ваши реакции на ближайшие несколько часов.

Затем Огастус взял иглу с хирургической нитью - и Берил непроизвольно поморщилась. Руки ее, сжимающие простерилизованные ножницы и упаковку ваты, задрожали мелкой дрожью.

- Вы как, в порядке? - вопросительно изогнул бровь врач.

- Вполне, - добро расправила плечи Берил. Пациент, стиснув зубы, глядел куда-то вдаль.

- Вот и с Луисом все будет хорошо. Он в отличной форме - тем более для того, кто только что потягался силой с кряжистым деревом. Так что от двух-трех уколов иголкой хуже ему не станет.

- Вы назвали его Луис. Значит, он вспомнил-таки свое имя? - радостно воскликнула Берил, на секунду забывая об "операции".

- Ну, что касается личной жизни, то в памяти у него по-прежнему провал, но он рассказал мне про зажигалку, - пояснил врач к большому разочарованию Берил. - Так что мы решили, что Луис звучит куда правдоподобнее, чем Джон Смит, и куда менее мелодраматично, чем мистер Икс.

Берил закусила губу, глядя, как Огастус орудует иглой. А пациент и бровью не повел. Он словно ушел в себя - в такие глубины подсознания, куда не добраться даже боли. Или, может быть, рецепторы мозга просто отказывались принимать сообщения истерзанного тела, и это состояние отрешенности - не что иное, как очередной тревожный симптом?

- До чего аккуратно, - дрожащим голосом похвалила Берил, когда Огастус ловко обрезал нитку и убрал окровавленную иголку в специальный футлярчик.

Врач самодовольно усмехнулся.

- Вообще-то, рукоделие - мое хобби. Не слишком-то вяжется с образом сурового мужчины, это верно, зато нервы успокаивает. На беду свою, я так преуспел, что всю штопку жена поручает мне.

- Как самочувствие, Луис? Огастус направил луч фонарика в глаз пациента.

- Чувствую себя так, словно какой-то садист попрактиковался на мне в ручной вышивке, - мрачно хмыкнул тот.

- Ну а теперь можете расслабиться: садист уходит, - от души рассмеялся Огастус. - Хороший отдых - вот то, что вам нужно. Берил за вами присмотрит. А утром поглядим, как вы будете себя чувствовать. Держу пари, к этому времени вы станете другим человеком.

Морщины на лбу Луиса разгладились.

- Не сомневаюсь, доктор, - подтвердил он. Не разделяя его оптимизма, Берил поспешила за Огастусом в прихожую.

- Так вы уверены, что черепно-мозговой травмы у него нет? - тихо переспросила она.

- Для стопроцентной уверенности нужна рентгеноскопия, - ответил врач. - Но что до меня, я готов поручиться: все в порядке. Хотя признаки помрачения сознания налицо, как это бывает при сотрясении мозга, на серьезные внутренние повреждения ровным счетом ничто не указывает. Голова у пациента кружится, зато тошноты нет. И хотя речь затруднена, моторные рефлексы в норме. Подозреваю, что основной удар пришелся на руки, судя по синякам и ссадинам. Рана на виске - сущие пустяки, заживет в мгновение ока. Со всей определенностью могу сказать, что никаких подозрительных шишек и вмятин на черепе я не нащупал.

- Думаете, он отделался легким сотрясением? - не отступала Берил, пока Огастус укладывал стетоскоп в чемоданчик.

- Думаю, в ближайшие двадцать четыре часа вам стоит за ним приглядывать.., так, на всякий случай. Если он захочет спать - пусть себе спит, но будите его каждые два часа. Включайте свет и велите ему открыть глаза, чтобы проверить, по-прежнему ли речь у него связная и может ли он выполнить простейшие команды.

- Не лучше ли вам остаться? - нервно спросила Берил.

Улыбка Огастуса угасла, брови озабоченно сошлись над переносицей.

- Скажите, что именно вас тревожит. Молодая женщина задумчиво вертела в руке ключ от входной двери.

- Ну, понимаете.., неизвестно, насколько сильно пострадала его память. Представляете, каково ему придется, как только он поймет, что вся его жизнь сплошной пробел, пустое место!

Огастус помолчал, защелкнул замок чемоданчика. В глазах его читалось сочувствие.., и понимание.

- С вами так все и было, верно? Берил до боли напряглась, чувствуя, как в груди разливается ледяной холод. Вот поэтому она и избегала Огастуса Макнайта раньше. Еще не хватало стать объектом профессионального любопытства! История ее, как и все мало-мальски любопытные слухи, передавалась на острове из уст в уста, но в общем и целом люди старались не совать нос в чужое прошлое, разве что человек первым заговаривал о своих проблемах.

- Со мной все обстояло иначе. Я отлично помнила, кто я. Когда очнулась после удара, я по-прежнему была самой собой. Свою личность я не утратила лишь несколько маловажных лет жизни, без которых, как показал опыт, я отлично могу обойтись.

Берил вызывающе тряхнула головой так, что влажные пряди в беспорядке рассыпались по плечам. Но Огастус так и не задал вопроса, к которому она подсознательно приготовилась: откуда ей знать, что годы эти совершенно не важны, если она их не помнит?

- И вы так ничего и не вспомнили? - Кустистые брови Огастуса поползли вверх. - Никаких проблесков в памяти о двух предыдущих годах - с тех пор, как вы здесь живете?

- Ровным счетом ничего. Вот только вечно приходится говорить себе, что я двумя годами старше, чем хотелось бы верить, - шутливо сказала Берил, давая понять, как мало занимает ее подобная проблема.

И это была чистая правда. Молодая женщина не любила говорить об обстоятельствах своего приезда на остров, но лишь потому, что была слишком увлечена настоящим, чтобы тратить время на прошлое. И уж менее всего нуждалась она в консультации психиатра!

- Многие женщины вам бы позавидовали черной завистью: еще бы, два года сбросить со счетов! - в том же ключе отозвался Огастус, и Берил с благодарностью почувствовала, как от этих слов напряжение спадает и расслабляются сведенные мышцы. - Но вы совершенно правы: полная амнезия Луиса - нечто совсем другое, хотя я более чем уверен: это явление временного характера. Последствия шока в сочетании с сотрясением мозга вполне могли вызвать нарушение памяти. Классическая схема, вот что я вам скажу. Как только он отдохнет и организм восстановится, к нему вернется способность концентрировать внимание, а вместе с нею - и память.

Берил подумала, что узнавать столько нового о тайнах человеческого мозга она отнюдь не стремится. Она всегда избегала медицинских подробностей и, возможно, поэтому старалась держаться подальше от врачей и больниц.

- Не удалось ли вам узнать еще хоть что-нибудь о нем? - с надеждой спросила Берил. Врач задумчиво подергал себя за бородку.

- Ну, кое-что.., но это, как говорится, тайна исповеди, - лукаво сощурился он. - Пациент совершенно не помнит, откуда он приехал и к кому, и бумажника при нем нет - надо думать, потерял по дороге. Вы лучше знаете своих соседей, чем я. Вы уверены, что не встречали этого человека прежде?

- Совершенно уверена. В первый раз его вижу, - твердо сказала Берил. - Это я сразу поняла. Уж поверьте: если бы я знала, кто такой этот Луис, то немедленно сбагрила бы тому, кто пригласил его в гости. Я всегда помогу человеку в беде, но вот до гостей не охоча, особенно сейчас.

Эгоистично, конечно, так говорить, подумала она. Но ведь незнакомец уже и так внес беспорядок в мою мирную, устоявшуюся жизнь.

- Кстати, найдется ли у вас какая-никакая одежда или мне занести? Ему нужно тепло, чтобы не усугублять последствия травмы.

- Думаю, кое-что завалялось.

Когда в последний раз у нее гостил Джастин, он, как всегда, оставил кучу вещей: не то забыл, не то поленился упаковать.

Берил обернулась - и дыхание у нее перехватило. Раненый стоял, прислонившись к стене, в коридорчике между гостиной и прихожей. Давно ли? Многое ли из их разговора он услышал?

Серые глаза мужчины глядели настороженно, точно у загнанного в клетку зверя. Теперь, без мохерового пледа, поджарое, мускулистое тело являло себя во всей своей мужественной, первобытной красоте. Поросль густых курчавых волосков на груди клинышком уходила вниз, туда, где широкая резинка трусов обтягивала узкие бедра. Тонкая эластичная ткань не столько скрывала, сколько подчеркивала особенности его сложения. Берил почувствовала, как щеки ее заливает горячий румянец.

- Я провожаю доктора.

Незнакомец демонстративно не опустил взгляда.

- Мне нужно в туалет, - без околичностей объявил он.

- А... - Лицо Берил, и без того раскрасневшееся, вспыхнуло огнем. - Прямо по коридору, первая дверь направо, - сообщила она.

Оттолкнувшись от стены, мужчина нетвердыми шагами направился в указанном направлении. Берил тревожно оглянулась через плечо на Огастуса.

- Почки работают - это отличный признак! - ухмыльнулся тот.

Берил в который раз решила, что доктор Макнайт - неисправимый оптимист.

- А сам он справится? - полюбопытствовала она.

- Хотите, я на всякий случай подожду? - любезно предложил Огастус.

- Да, пожалуйста. И еще.., не покажете ли вы ему гостевую комнату? Я постелю ему там. На кровати куда удобнее, чем на диване.

И если из-за шума дождя ей не удастся заснуть и взбредет в голову почитать в гостиной, еще не хватало всю ночь глазеть на спящего незнакомого мужчину. Достаточно и того, что каждые два часа предстоит его навещать.

Глава 3

Оглушительный грохот вырвал Берил из блаженного состояния полудремы. Она так и подскочила в кресле и поднесла руку ко рту, сдерживая готовый сорваться крик. Сонно моргая, огляделась по сторонам - не обвалилась ли крыша? - но ничего необычного не обнаружила. В очаге слабо мерцали угли. В затекших ногах ощущалось легкое покалывание.

Слава Небесам, гром и молнии прекратились. Но дождь не утих. Тугие струи соткали сплошную завесу за окном, оглушительно барабанили по железной крыше, затапливали сточную канаву под деревянным желобом.

Может, это ветка с треском ударилась в окно или об стену? Бони не лежал на привычном месте у очага. И Берил встревожилась было, но тут же вспомнила, что пес с непривычной для него самоотверженностью предпочел пожертвовать личным комфортом, чтобы нести стражу у спальни незнакомца.

Сощурившись, Берил поднесла руку к глазам и с запозданием вспомнила, что часов на ней нет. Давненько условный рефлекс не давал о себе знать! Часы она разбила, поскользнувшись на трапе парома, который впервые доставил ее на Скалистый, да так и не купила новые. В постоянном напоминании о времени нуждаются только те, кто живет по жесткому графику. А Берил предпочитала островное время - текучее, размытое, ни к чему не обязывающее. "Ты не изводись так, приятель. - невозмутимо говорили местные незадачливому бедолаге, пропустившему вечерний паром. -Завтра еще один приплывет".

Молодая женщина посмотрела на будильник, стоящий на каминной полке: еще и четырех нет, будить Луиса рановато. Берил подобрала с пола упавшую книгу. До сих пор со всеми простенькими тестами, подсказанными Огастусом, пациент справлялся блестяще. И по мере того как текли часы, она все больше убеждалась: страхи ее нелепы и до крайности преувеличены. Разумеется, с ним все будет в порядке. При свете дня они совместными усилиями установят, кто Луис такой, и он отправится своим путем - подобру, даже если не слишком-то поздорову...

Тут снова раздался грохот и явственный звон разбитого стекла. Выходит, это был не сон. -Мужской голос хрипло позвал Берил по имени, и молодая женщина, стряхнув с себя апатию, вскочила и опрометью бросилась в гостевую спальню. Сердце ее чуть не выпрыгивало из груди.

Она нащупала выключатель - и комнату залил свет. Мужчина стоял, держась за спинку узкой односпальной кровати, и, смущенно моргая, смотрел на нее.

- Луис, с тобой все в порядке? Берил даже не нужно было спрашивать, что именно стряслось. На полу валялась самодельная лампа-ночник - бутылка из-под кьянти, наполненная песком, - рядом с перевернутым цветочным горшком, что некогда стоял на том же туалетном столике, загораживая электрический шнур. Ближе к кровати, среди расползающейся лужицы, тускло поблескивали осколки стакана. Бони, опасливо обойдя упавшие предметы, принюхивался к водяной струйке.

- Берил, - Луис сощурился от яркого света, - было темно... Я лампу никак найти не мог. Пить захотелось. - Он качнулся в ее сторону. - Где ты была?

- Не двигайся! - крикнула Берил, едва его левая нога оторвалась от пола, и Луис послушно застыл на месте.

- Извини, - выдохнула молодая женщина, понижая голос. - Но тут же везде стекло, ты порежешься. Постой спокойно, а я уберу осколки.

Ну что ж, выполнять простейшие команды он вполне способен, подумала Берил не без ехидства. Пока она носилась вокруг с совком и веником, вытирала воду тряпкой, Луис красовался посреди комнаты неподвижный, как статуя.

- Я не знал, где ты, - пробормотал он, словно это оправдывало содеянный им разгром.

Скорее всего, так и было. Сознание его со всей отчетливостью сфокусировалось на Берил, как на единственном воплощении постоянства и неизменности в пугающе незнакомом мире. Бедняга, верно, проснулся в темноте, захотел удостовериться, что она по-прежнему здесь, - и безуспешно. По обиженным интонациям голоса Берил поняла, что раненого не слишком-то радует зависимость от совершенно постороннего человека.

- Я была в гостиной, - объяснила Берил, подавая ему новый стакан с водой. - А ты.., ты не забыл, где находишься?

- С тобой, - объявил Луис, явно очень собою довольный.

- Нет же, я имею в виду место. Он поскреб в затылке.

- Этот доктор с иголкой.., он что-то такое говорил про горы... Нет, остров.., маленький остров близ Сет-Иля. Но и горы почему-то важны...

Луис беспомощно умолк, и Берил подсказала недостающую подробность.

- Скалистый остров.

- Скалистый остров, - покорно повторил он безо всякого выражения; скорее всего название в его памяти опять не отложилось.

Ну что ж, хорошо и то, что в хаосе обрывочных сведений пациент сумел-таки выделить и идентифицировать Огастуса.

Раненый поднес стакан к пересохшим губам, жадно осушил до дна. Берил завороженно смотрела на впадинку над ключицей, где мерно пульсировала голубая жилка.

Выгоревшая фуфайка Джастина с гордой надписью "Монреальский университет" поперек груди на сухощавой фигуре Луиса висела, точно на вешалке, спадая с одного плеча, а мягкие вельветовые брюки пузырились на коленях и в придачу оказались коротки дюйма на три. Однако даже в этом затрапезном наряде на комичного клоуна Луис отнюдь не смахивал, напротив, одежда лишний раз подчеркивала его врожденную аристократическую надменность. Этот человек был явно выше таких житейских пустяков, как нелепые тряпки.

Хотя поначалу, надо сказать, стал было возмущаться: надевать чьи-то ношенные вещи да ни в жизнь!

- Это еще чье? - спросил он, подозрительно разглядывая принесенную Берил одежду.

Да, вид у брюк и фуфайки был и впрямь слегка потрепанный - не чета его собственным, купленным в дорогом магазине, о чем свидетельствовали пижонские ярлычки. Но это еще не причина смотреть на них так, как если бы их из помойки достали!

- Все чистое, постиранное, - заверила Берил, для пущей убедительности встряхивая брюками. - А хозяин возражать не станет.

- Кто он вообще такой? Твой парень? - В голосе Луиса звенело отвращение. Полагаешь, я надену обноски твоего дружка?

Берил швырнула одежду на кровать и воинственно подбоченилась. С какой это стати наглец так уверен, что она не замужем? Может, конечно, заметил, что обручального кольца на пальце нет...

- Никакой он мне не дружок. Джастин - мой сводный брат. И я принесла переодеться только потому, что доктор Макнайт сказал, что тебе необходимо тепло...

- Твой брат? - недоверчиво протянул Луис. Загорелое лицо его потемнело, к щекам прихлынула кровь - что за контраст с недавней мертвенной бледностью!

Берил в свою очередь задохнулась от гнева. Неужели этот тип возомнил, будто она намеренно лжет ему, стыдясь сознаться, что живет с любовником? Вот, значит, откуда это праведное негодование, этот обличающий взгляд? Странно... Что-что, а на ханжу и поборника строгой морали он ни капельки не похож. Нет, скорее всего в его затемненном сознании она, Берил, ассоциируется с какой-то другой женщиной, весьма ему близкой. Молодая женщина обреченно вздохнула. Лучше сразу прояснить возникшее недоразумение.

- Я сказала, сводный брат, а не родной. Нас с Джастином воспитали мои бабушка и дедушка по матери. Он работает в Монреале, в фирме по производству спортивного оборудования для серфинга, и порой приезжает погостить на выходные. И никакие это не обноски. Джастин оставил вещи здесь просто по рассеянности. Между прочим, фуфайку подарила ему я, еще когда он в университете учился... Вот только серфинг отнимал у него куда больше времени, чем все лекции, вместе взятые.

На шутку Луис даже не улыбнулся, зато враждебность его как рукой сняло. И с мыслью о чужих обносках он нехотя смирился...

Теперь же, осушив стакан, он вернул его Берил, и пальцы их на мгновение соприкоснулись.

- Боже мой, да ты совсем замерз! - ужаснулась молодая женщина, отставляя стакан. - Ложись-ка обратно в постель, а я принесу тебе грелку.

Берил сбегала в кухню и раздобыла не одну грелку, а две: под ноги и на грудь, однако особой пользы они не принесли. Луиса бил жестокий озноб. Молодая женщина укрыла его несколькими одеялами, но и это дела не поправило.

Бони неторопливо прошествовал к овчинному коврику, потоптался на месте и, блаженно вздохнув, свернулся клубочком. Берил невольно позавидовала своему любимцу: ишь, спит себе, посапывает, и заботы ему мало! Она заменила лампочку в ночнике, но, едва потянулась к выключателю, Луис тревожно приподнялся на локте.

- Нет, пусть свет горит!

- Да пожалуйста, - понимающе улыбнулась она и повернулась, чтобы уйти, но раненый снова забеспокоился:

- Что ты затеяла... Не уходи!

Он заметался по постели, сбросив с себя одеяла.

- Я тут рядом...

- Берил, нет! - Луис попытался было встать, а когда молодая женщина настойчиво уложила его обратно, до боли сжал ее запястье ледяными пальцами. Побудь со мной, пожалуйста!

В серых глазах светилась такая исступленная мольба, что Берил поняла: больного лучше не волновать.

- Хорошо, хорошо.., успокойся. Я никуда не уйду.., обещаю.

Но клятвенные заверения, похоже, нисколько не убедили Луиса.

- Честное слово? - переспросил он, недоверчиво поджимая губы.

- Честное слово, - эхом повторила Берил, гадая, что за странное направление приняли мысли раненого. - Вот только схожу принесу себе какой-нибудь стул...

- Тут полно места.

Свободной рукой Луис сдвинул одеяло, откатился к стене и потянул молодую женщину к себе.

Берил потрясенно воззрилась на кровать, сознавая, что перспектива разделить ложе с этим человеком нисколько ее не шокирует. По дощатому полу гулял сквозняк, ноги отчаянно зябли, несмотря на теплые носки. В придачу на Берил вдруг накатила неодолимая усталость. Встала она в семь утра и с тех пор разве что подремала урывками в кресле, отчего тело не только не отдохнуло, но, напротив, налилось свинцовой тяжестью. Борясь с искушением, она вновь натянула одеяло на Луиса.

- Нет, это исключено... Но он снова умоляюще потянул ее за руку и прерывисто зашептал:

- Пожалуйста... Не знаю, что со мной, но я с ума сойду, оставшись один...

В голосе его звучало такое отчаяние, что Берил, уже не задумываясь, разумно ли поступает, опустилась на кровать, подобрала под себя окоченевшие ноги, укрылась одеялом и склонила отяжелевшую голову на подушку.

Теперь она лежала на боку, лицом к двери, на самом краешке кровати. Но матрас, прогнувшийся под тяжестью Луиса, в конце концов вынудил ее сместиться к середине постели.

- Спасибо тебе, - выдохнул раненый. Теплое дыхание защекотало ей ухо. Сильная рука обвила ее за талию и притянула ближе; теперь их разделяла только грелка, создавая некую иллюзию преграды.

Колени Луиса упирались ей в бедра, вынуждая слегка прогнуться. Берил чувствовала спиной, как вздымается и опадает его грудь, как глухо бьется его сердце - где-то между ее лопатками. Луис понемногу согрелся, дрожь унялась. Он блаженно зарылся лицом в облако медово-золотых кудрей.

- У тебя волосы стали совсем другие, - прошептал Луис.

Ну да, конечно, он же видел их только мокрыми - вот уж непрезентабельное зрелище! Лохматые, спутанные, топорщатся во все стороны - точно шерсть вытащенной из воды крысы! Лучше бы бедолага чего другое запомнил, а не это!

- Я подсушила их у огня.

И хотя в роли утешительницы выступала Берил, она с изумлением обнаружила, насколько сама нуждается в тепле и поддержке. Как давно не знала она отрады ласкового прикосновения, задушевной человеческой близости? Неисправимый эгоцентрик Джастин не слишком-то любил нежничать, а Берил так ценила свою независимость, что давно разучилась делить с кем-то бремя тревог и страха. А сейчас вдруг ни с того ни с сего нашла в себе мужество признаться в собственной слабости:

- Ненавижу грозы.., особенно с громом и молнией. Просто себя не помню от ужаса.

Она вздрогнула, вспомнив, как свинцовое небо словно раскололось надвое и в дерево ударил слепящий световой зигзаг.

Сильная рука напряглась, широкая ладонь успокаивающе легла ей на живот.

- Знаю. И все-таки ты выбежала мне на помощь. Какая ты храбрая!

- Откуда ты знаешь, что я ненавижу грозы? Ответа не последовало, и на минуту Берил показалось, что раненый уснул. Однако сердце его билось слишком часто для спящего.

- Луис! - резко окликнула она, повернув голову и тщетно пытаясь рассмотреть в темноте его лицо.

Вознамерившись узнать правду, Берил стряхнула с себя его руку и перекатилась на другой бок, выпрямляя ноги и упираясь ладонями в грудь мужчины, чтобы избежать нежелательной близости.

Теперь головы их покоились на подушке совсем рядом. Глаза у Луиса, как Берил и подозревала, были открыты, из-под густых ресниц пробивался стальной отблеск. Черные волосы разметались по белоснежной подушке, точно пряди тонкого шелка.

- Откуда ты знаешь, что я боюсь гроз? - не отступала она, всматриваясь в лицо мужчины.

Но лицо его было спокойно, и взгляда Луис не отвел.

- Ты же кричала от страха, - коротко пояснил он, возвращая руку на прежнее место.

Объяснение выглядело вполне убедительным, как бы ни медлил Луис с тем, чтобы облечь его в слова.

- Это потому, что ты мне не ответил. - Вспомнив те бесконечно долгие мгновения одуряющей паники, Берил непроизвольно накрыла ладонью его руку. Сначала я.., я подумала, что ты погиб.

- Тебя бы это огорчило? Дыхание молодой женщины перехватило, пальцы непроизвольно вцепились в мягкую ткань фуфайки.

- Мысль о том, что кто-то погиб? Как ты можешь спрашивать! Конечно, огорчила!

- Не кто-то, а я! Если бы я погиб, ты бы обо мне пожалела?

- Мы ведь толком не знакомы, - запротестовала Берил, решив увести разговор подальше от мрачной темы. - А ты сознаешь, что вспомнил - сам вспомнил! - как я кричала? Ну, попробуй вернуться мыслями в прошлое! Ты можешь связно рассказать о том, что произошло?

- Я помню, что случилось потом, - поправил Луис. - Помню, как открыл глаза и увидел тебя.

- Ox! - не сдержала разочарованного вздоха Берил.

Впрочем, с чего бы ей так переживать из-за совершенно постороннего человека? Они встретились - и разойдутся, как в море корабли... Однако любой корабль плавает под определенным флагом... И этому, по правде говоря, более всего подошел бы "Веселый Роджер". Уж больно смахивает он на отчаянного флибустьера, грозу испанских галеонов!

Заметив, что раненый вновь сонно смежил веки, Берил не удержалась от соблазна испытать его еще раз.

- Луис... - Черные ресницы дрогнули, и она одобрительно улыбнулась. - По крайней мере, на свое имя ты отзываешься.

- Да, но я сам не знаю, потому ли, что меня и впрямь так зовут, или потому, что ты мне об этом сказала, - устало проговорил мужчина, и Берил ощутила болезненный укол совести.

- Извини. Мне не следовало тебя торопить...

- Нет, это я должен попросить прощения... Но я действительно не могу сделать то, что ты от меня требуешь. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить.., а голова просто-таки раскалывается на тысячу кусочков!

Лучшего способа пробудить в Берил сострадание раненый ни за что не измыслил бы, думай он хоть год. Молодая женщина сама прошла через нечто подобное.

- Тогда и не трудись, не надо. Лучше засыпай. Утром все уладится.

- Честное слово? - скептически улыбнулся Луис; оба отлично понимали, что ничего подобного Берил пообещать была не в силах.

Улыбка преобразила его лицо, словно по волшебству смягчив строгие черты. Теперь Луис вызывал отнюдь не сострадание и опасливое любопытство - напротив, он излучал просто-таки пугающее обаяние.

- При дневном свете все видится яснее, сказала Берил, в который раз прибегая к помощи избитого клише.

- Яснее, да. Но лучше от этого не становится, - прошептал раненый. Выпростав руку из-под одеяла, Луис ласково провел пальцем по ее щеке. Похоже, не один я побывал нынче в переделке. Ты ушиблась?

От прикосновения его пальцев щека вспыхнула огнем, и Берил отдернула голову. Да, Огастус говорил что-то о необходимости приложить лед.., да только в суматохе она напрочь о том позабыла. Теперь жди синяка под глазом!

- Сама не знаю, как все вышло, - пролепетала она, ощупывая припухшую щеку. - Верно, обо что-то стукнулась...

Пальцы его проследили четкую линию ее скулы, нащупали ямочку на подбородке.

- И поцарапалась тоже...

- Ну да.., листья, ветки.., сучья во все стороны торчали... - сбивчиво пояснила Берил.

- До чего нежная, прозрачная кожа... До слез жаль ее ранить, - вздохнул Луис, и слова его вновь пробудили в сердце молодой женщины смутную тревогу. Или опять воображение разыгралось? - До сих пор больно?

А если она скажет "да", не предложит ли он поцелуем унять боль? Мысль эта промелькнула в сознании - и была жестоко подавлена.

- Нет, что ты... Ничего уже и не чувствуется, - заверила его Берил, пытаясь взять себя в руки.

А прохладные подушечки пальцев все ласкали ее лицо - словно слепой художник пытался запомнить ускользающий образ. Молодая женщина решительно отстранилась. Взгляды их встретились: в серых глазах светилось жадное любопытство, в карих - смятение и неподдельный страх.

- Извини. Я вторгся на чью-то запретную территорию? - серьезно осведомился он, роняя руку на одеяло.

- Да.., на мою! - негодующе отрезала Берил.

- Значит.., ты живешь здесь совсем одна? - небрежно осведомился Луис.

- По большей части - да.

Даже если перед нею маньяк-убийца, ничего нового он для себя не узнает. Так что толку скрывать правду?

- Ты и этот опереточный персонаж!

- Это кто еще? - На мгновение Берил показалось, что раненый вновь заговаривается. -А, ты про Бони? Ну, номинально он принадлежит моему домовладельцу, так что прописан не здесь. Однако же Клайв ничуть не возражает, что пес постоянно торчит у меня.

- Так это не твой дом? А почему ты здесь живешь? Кто ты по профессии?

Да, может, на вопросы Луис отвечать и не способен, зато отлично умеет их задавать!

- Я пишу.., нет, не романы. Акварели. На щеке его болезненно дернулся мускул.

- Ты художница? - Луис помолчал немного, осмысливая услышанное. - И что, картины продаются?

Нет, ну что за коммерческий подход к делу! Любой другой спросил бы, преуспела ли она в искусстве живописи. По счастью, за последние девять месяцев Берил преисполнилась непоколебимой уверенности в своих талантах.

- Я не голодаю.

Сощурившись, Луис окинул ее внимательным взглядом, отмечая каждый изгиб, каждую волнующую округлость тела, полускрытого одеялом.

- И сытно ли удается пообедать?

- В моем меню исключительно черная икра и шампанское, - поддразнила его Берил. - А для Бони - дичь и трюфели.

- Ну, пропорции у тебя не рубенсовские, - польстил собеседнице Луис. Сдается мне, корабль с икрой и шампанским слегка запаздывает?

- А хотя бы и так... Простая жизнь - тоже по мне.

Три года назад жизнь Берил складывалась совсем иначе. Судьба ее, откровенно говоря, не баловала. Ее овдовевшая бабушка умерла - умерла после долгой и безуспешной борьбы с раком. Мало-помалу разрушительная болезнь подтачивала ее силы, выпивала радостную любовь к жизни - и сбережения "на черный день".

На протяжении всей болезни Берил самозабвенно ухаживала за обожаемой бабулей. А после ее смерти почувствовала себя неприкаянной, никому не нужной. Ради денег растрачивала талант, в угоду лишенным вкуса заказчикам. Но однажды решила, что пора расправить крылья, пора бежать из тесной квартирки, где страдала и умирала бабушка, пора отправиться в странствия в поисках новых, свежих впечатлений, способных вдохновить ее на невиданные доселе шедевры. Это решение было последним, что запомнилось Берил с полной отчетливостью.

Что она делала в течение двух утраченных лет, оставалось только гадать. Надо думать, путешествовала по стране, как и было задумано. Но в конце концов дорога привела ее на остров Скалистый, и там, впервые за много месяцев, она обрела мир и покой.

- Я здесь счастлива, - с несокрушимой убежденностью проговорила Берил. Многие говорят, что, если бы повернуть время вспять, они бы жили иначе. Но я рада всему, что со мной случилось, раз в итоге судьба привела меня сюда, на остров.

Раненый дернулся, словно в грудь его вонзили кинжал. Он глухо закашлялся, от лица отхлынула кровь.

- Луис!

Он со свистом втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.

- Ничего. Все в порядке.

Но было видно: раненый лжет. Что бы ни послужило причиной, досталось бедняге изрядно. На лбу его выступила испарина, в глазах отразилась такая боль, что Берил смятенно охнула.

- Луис! - Она порывисто обняла его, привлекла к себе - мужчину вновь бил жестокий озноб. Все произошло так быстро, что Берил просто оторопела. Неужто вновь сказываются последствия шока? - Что случилось? Опять голова?

- Нет, все хорошо.

Голос его дрожал от напряжения.

- Не верю. Да ради всего святого, скажи, что стряслось! - молила она, видя, что на глазах Луиса выступили слезы. - Не время разыгрывать из себя героя!

- Просто ногу свело, - простонал он, да только Берил отродясь не видела такого эффекта: сотрясалось все его тело. Может, сердечный приступ?

- Ты уверен? Я могу чем-то помочь? - взывала молодая женщина, не в состоянии выносить зрелища его мук.

- Да, черт возьми! - прохрипел он, и в голосе его слились ярость, досада и презрение к самому себе. - Обними меня. - Луис отбросил прочь грелку и сам властно притянул молодую женщину к себе. - Крепче. - Берил запрокинула голову, а он прижался лицом к впадинке между ее грудями и исступленно зашептал:

- Еще крепче. Держи меня, черт подери.., и, ради Бога, не отпускай!

- Не отпущу! - пообещала она, судорожно смыкая руки и чувствуя, как под пальцами ее пергкатываются напрягшиеся мускулы.

Раненый обхватил ладонями ее талию, сжимая захват все крепче, все неумолимее, пока дыхание у Берил не перехватило и перед глазами не заплясали красные точки. Но молодая женщина и не думала вырываться: ведь то, что переживала она, не шло ни в какое сравнение с его неописуемой болью.

Текли бесконечные минуты. Дрожь Луиса понемногу начала затихать, мышцы расслабились, однако даже тогда Берил не разомкнула объятий. Она не знала, сумеет ли дать раненому то, что ему нужно, но обещала - и предать страдающего человека не хотела и не могла.

Руки его разжались, обессиленно легли на ее бедра. Под кипой одеял становилось все жарче. Прерывистое дыхание мужчины постепенно выровнялось, зазвучало убаюкивающей колыбельной.

И время исчезло, растаяло точно дым. Берил закрыла глаза, пытаясь справиться с хаосом в мыслях.., а когда, несколько секунд спустя, вновь их открыла, было уже утро. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался холодный свет, в углах комнаты затаились тени.

В первую секунду сонное сознание отметило, что проснуться рядом с этим человеком самая естественная вещь на свете. Но вот пробудилась память, заново возводя нерушимые преграды.

Головы их покоились на подушке совсем рядом, его теплое дыхание обдувало ей губы, ноздри щекотал волнующий и пряный мужской запах. Сплетенные тела словно наслаждались запретной близостью: ноги ее стискивали его бедро, тонкие руки по-прежнему были сцеплены у него за спиной. Не в силах высвободиться, Берил лежала и размышляла о своей ошибке.

Она позволила себе зайти слишком далеко. Страх, сострадание, тревога одержали верх над благоразумием, и вот теперь между нею и мужчиной, что покоился в ее объятиях, возникла прочная эмоциональная связь.

И не только эмоциональная, подумала она, едва Луис заворочался во сне, устраиваясь поудобнее. Даже сквозь одежду Берил ощущала напрягшуюся мужскую плоть. Тело ее словно пронзил электрический ток, соски сладострастно напряглись, откликаясь на мерное движение его груди, и Берил решила, что пора продумать стратегию отступления.

Она принялась осторожно высвобождать руку. Темные ресницы спящего затрепетали, лоб прорезали морщинки, сближая ровные стежки на левом виске. Она замерла, дожидаясь, чтобы мужчина снова успокоился.

- Берил? - пробормотал он, глубоко вдохнул и улыбнулся блаженной, сонной улыбкой, опознав неповторимый запах, идущий от подушки. - Берил...

По-прежнему не открывая глаз, раненый чуть приподнялся, и губы его безошибочно отыскали ее губы и приникли к ним в долгом нежном поцелуе, от которого голова Берил пошла кругом. А Луис не спешил, то ласково покусывая чуть припухлую нижнюю губу, то легонько прихватывая ее зубами, то втягивая в рот в эротическом, чувственном ритме, от которого у женщины блаженно поджимались пальцы ног.

Широкая ладонь скользнула вверх по ее спине, легла на затылок, удерживая на месте, в то время как ласковые покусывания сменились долгим, завораживающим исследованием. Язык его скользнул по ряду жемчужно-белых зубов, пощекотал влажные десны, погрузился в глубины, даря неизъяснимый восторг, - столь нежданный и в то же время столь знакомый.

То, что началось как неспешный томный поцелуй, внезапно обернулось жарким порывом страсти. Неведомые прежде чувства волной нахлынули на Берил, пока Луис увлекал ее вслед за собою в любовной игре. Она ощущала царапающее и такое интимное прикосновение его двухдневной щетины, пряную сладость языка, прерывистое дыхание и волнующий запах возбужденного тела. Не она ли всегда верила, будто надежно защищена от того всеподчиняющего безумия, что затаилось в темных закоулках воображения? Теперь иллюзии эти развеялись по ветру. Рука Луиса скользнула ей под футболку, коснулась разгоряченной кожи - и только тут пришло осознание происходящего.

Берил рванулась назад, сгорая от стыда.

- Боже мой, что мы делаем?

- Занимаемся любовью... Что может быть естественнее?

- Я...Нет!

Она спрыгнула с кровати и бросилась к двери, словно гость ее был самим дьяволом, дьяволом в потертой фуфайке, с глазами, как расплавленная сталь, и губами, соблазнительными, точно плод с древа познания.

Глава 4

Отвернувшись от деревянного стола, Берил взглянула в окно на серое штормовое море и нахмурилась: за ночь погода почти не улучшилась, в бухте по-прежнему бушевал ветер. Даже не прослушав прогноза, она знала: сегодня парома не будет.

- Доброе утро. Впрочем, боюсь, что сегодня слова эти прозвучат издевательством...

Берил непроизвольно вздрогнула и стремительно развернулась на голос такой глубокий и выразительный.

- Прости. Я напугал тебя?

Неслышно переступая босыми ногами, Луис вошел в кухню. Его лукавая улыбка яснее слов говорила, что именно к этому он и стремился - застать жертву врасплох.

Гость окинул хозяйку внимательным взглядом, отмечая выгоревшие джинсы, ослепительно белую хлопчатобумажную рубашку, застегнутую до самого подбородка, и волосы, заплетенные в косу, - видно, владелице их приспичило изображать чопорную благопристойность.

- Я одолжил у тебя бритву. Надеюсь, ты не возражаешь?

Луис провел рукой по гладкому подбородку, и молодая женщина тут же вспомнила давешнюю двухдневную щетину, что казалась такой колючей на ощупь. Берил подосадовала, что не успела принять душ. Тело до сих пор хранило ощущение его прикосновений.

- Вижу, ты развесила у огня мою одежду. А что, брюки еще не высохли?

- Я...

Голос ее беспомощно дрогнул, щеки вспыхнули предательским румянцем. Но Берил тотчас взяла себя в руки. Еще не хватало смущенно извиняться за то, что произошло - или, точнее, не произошло, - в спальне. Оставалось уповать, что гость ее в достаточной степени джентльмен, дабы закрыть глаза на досадный инцидент. Она взяла кофеварку, чтобы хоть чем-то занять руки.

- Еще с час придется тебе походить в чем есть. Одежда только-только из стиральной машины, еще и подсохнуть толком не успела.

- Как любезно с твоей стороны. Спасибо большое.

В голосе его не прозвучало ни тени иронии, и Берил осмелилась опасливо глянуть на собеседника из-под ресниц. Прислонившись к стене, он пристально наблюдал за нею, скрестив руки на груди. Загорелое лицо дышало спокойствием, однако в позе ощущалось плохо скрытое напряжение - точь-в-точь туго скрученная пружина! Рукава фуфайки, закатанные до локтя, не скрывали внушительных синяков, про которые накануне упоминал Огастус.

- Есть овсяные хлопья, - проговорила Берил, указывая на коробку. - Есть гренки и кофе. Завтракай, чувствуй себя как дома.

- Еще раз спасибо, - отозвался Луис, но сесть и не подумал. - Надеюсь, твой брат простит мне посягательство на его одежду. Кстати, когда он за ней вернется?

- Никогда. - Отрывистый ответ прозвучал едва ли не грубо, и Берил поспешила объяснить:

- Ну, понимаешь, Джастин бывает здесь не так уж и часто: раз в два месяца или около того. Фирма, в которой он работает дизайнером, создала новую линию спортивной одежды, и продаются новые модели "на ура" - только успевай поставлять. Так что последнее время Джастин ужасно занят. Опять же дизайнерам перепадают бесплатные образцы - так что вряд ли он помчится сюда из-за какой-то старой фуфайки!

- При том, что упомянутая фуфайка - твой подарок? - укоризненно покачал головой Луис.

- Тоже мне талисман на память! - пожала плечами Берил. И тут до нее дошло, что раненый отлично помнит все, о чем они говорили накануне вечером! Неужели в голове у него и впрямь прояснилось? - Вижу: сегодня тебе куда лучше. Хочешь, сходим вместе к Гасу? У него в доме есть телефон. - Мужчина намека явно не понял, и Берил попыталась сформулировать свою мысль иначе. - Тебе ведь наверняка не терпится отправиться в путь!

- А куда лежит мой путь? - с любопытством осведомился он.

- Ты.., по-прежнему не помнишь? - расстроилась Берил, когда Луис удрученно покачал головой. - Но мне казалось...

- Что тебе казалось? Из того, что мне захотелось заняться с тобой любовью, неминуемо следует, что я, как говорится, в здравом уме и твердой памяти? - Он цинично усмехнулся. - Жаль тебя разочаровывать, но умственные способности обязательным условием для секса не являются. Представители мужеского пола на грани сна и бодрствования обычно действуют под влиянием самых что ни на есть примитивных инстинктов. Я просыпаюсь, обнаруживаю, что сжимаю в объятиях теплую, нежную, благоуханную красавицу, которая пылко отвечает на мои поцелуи... Разумно предположить, что я не стану подыскивать тем для глубокомысленной беседы. Я думал лишь о том, что ты рядом и доступна...

- "Рядом" вовсе не означает "доступна"! - вспыхнула Берил.

- А по-моему, ты не слишком-то сопротивлялась. Если бы не этот неуместный приступ застенчивости...

- Неуместный?! По-твоему, мне следовало отдаться совершенно постороннему человеку? - возмутилась молодая женщина. - Человеку без имени, без биографии? Да ты, похоже, больше озабочен не столько утратой памяти, сколько тем, что секса недополучил!

Лицо его словно окаменело, глаза потемнели от боли.

- Ты дала мне имя, - тихо напомнил он. - Меня зовут Луис.

Берил снова жарко вспыхнула - на сей раз от стыда. Еще бы - вышла из себя, наговорила гадостей человеку, который и защитить-то себя не в силах!

- Прости... - начала она.

- Думаешь, мне все равно? - оборвал ее Луис. - Думаешь, мне по душе подобная беспомощность? Чувствуешь себя этаким изгоем общества, вроде Старого моряка. Как там у Колриджа? "Один, один, всегда один, один среди зыбей, и нет святых, чтоб о душе припомнили моей..." Да, верно, строки из Колриджа я отлично помню! Я просто кладезь всяческой бесполезной информации! Помню наизусть стихи Джона Донна, названия планет и созвездий, рецепт шанхайского соуса и теорию относительности Эйнштейна! Голова у меня битком набита дурацкими сведениями, полагающимися каждому цивилизованному человеку, - вот только о себе самом я ничего сказать не могу! - И он ударил кулаком по столу.

Берил почувствовала, как ощутимо дрогнула и завибрировала гладкая, надежная, безликая стена, отгородившая небольшую часть ее жизни. Она-то, по крайней мере, утешалась тем, что ее незримый барьер ограничен во времени и пространстве. А каково человеку, для которого эта преграда протянулась до бесконечности во всех направлениях, отъединив от собственной личности? Нет, не права она была, считая, что Луис не осознает всего ужаса своего положения и относится к случившемуся с возмутительным легкомыслием. Просто он не привык выставлять чувств напоказ.

- Прости, - глухо повторила она, машинально заварила кофе и протянула Луису чашку, точно залог мира.

Тот молча принял ее и принялся сосредоточенно изучать содержимое. Берил проследила за его взглядом - и тут же поняла, в чем дело. В ее собственной чашке был угольно-черный, крепкий напиток, а гостю она непроизвольно добавила молока и сахару.

- Предпочитаешь черный кофе? Луис медленно поднял глаза, вгляделся в встревоженное лицо собеседницы.

- Не знаю. - Он осторожно отхлебнул - и даже зажмурился от удовольствия. Ох, до чего вкусно. Как раз то, что я люблю! В самую точку попала!

- При.., при сотрясении мозга молоко и сахар очень полезны, - пролепетала Берил.

Она сама не знала, с какой стати ей нужно было оправдываться, притягивая за уши дурацкие объяснения. Ну, угадала - и что с того?

- Интуитивная прозорливость, вот как это называется! - Луис поднял чашку в шутливом тосте. - С первого взгляда распознать мои вкусы. Да, не каждый психолог на такое способен! Там один кусочек сахару, да?

- Два, - прошептала Берил, точно сознаваясь невесть в каком преступлении, и торопливо добавила:

- Для гренков есть белый хлеб и черный. Какой ты любишь?

Луис с наслаждением отхлебнул еще кофе и посмотрел ей в глаза.

- Попробуй удивить меня еще раз. Можно подумать, ты знаешь меня лучше, нежели я сам!

- Ну, на данный момент это не Бог весть какое достижение, - фыркнула Берил и тут же в ужасе закрыла рот ладонью. - Извини, мне не следовало так говорить.

- Почему нет? Это правда, Берил. И я могу взглянуть правде в лицо. Можешь ли ты, вот в чем вопрос?

Молодая женщина похолодела от недоброго предчувствия... Но тут раздался громкий стук в дверь, и она кинулась открывать, выбросив из головы загадочное замечание своего гостя.

На пороге стоял Огастус Макнайт - мокрый насквозь.

- Привет. Извините, что так рано. Жена послала в магазин, вот я и подумал, что загляну к вам по дороге, проверю, как там наш пациент. - Врач дружески подмигнул Луису, стягивая резиновые сапоги, доверху заляпанные грязью. Гляньте, что я подобрал на дороге. - Огастус извлек из-под плаща саквояж из натуральной кожи. - Это, часом, не ваше?

Луис равнодушно скользнул по нему взглядом.

- Не знаю. Может быть.

- Он все еще ничего не помнит, - поспешно пояснила Берил. - Где вы его нашли?

- Это не я. Это наш маленький четвероногий друг. Судя по виду саквояжа, Бони вытащил его из сточной канавы.

- Ох, Бонифас! - Испачканные в грязи уши виновато поникли, и молодая женщина поспешила исправиться:

- Умница моя! Славная со-, бачка! - Хвост снова заходил из стороны в сторону, во все стороны полетели комочки грязи.

Поставив насквозь промокший саквояж на полу в кухне, Огастус усадил пациента за стол в гостиной, внимательно осмотрел его и подтвердил первоначальный диагноз: внутренних повреждений нет, условные рефлексы не заторможены, швы держатся недурно, рана подживает. Не спеша отхлебывая кофе, он обрушил на Луиса град вопросов, на первый взгляд достаточно бессмысленных.

- Почему бы нам не заглянуть в саквояж? нетерпеливо осведомилась Берил, видя, как заметно мрачнеет ее гость, досадуя, что не в силах назвать простейшие факты.

- Мне просто хотелось проверить, что он сумеет вспомнить, не имея перед глазами подсказок. Перед нами самый что ни на есть классический случай травматической амнезии, прямо как по учебнику, - сообщил врач, обращаясь к Луису. - Ваши приобретенные навыки ничуть не пострадали. Затронута лишь событийная память, что, разумеется, подразумевает ваш личный и эмоциональный опыт.

- Стало быть, док, экзамен я провалил? - протянул Луис, пародируя лекторский тон собеседника.

- Ну, это же не университетская система "сдал - не сдал"! - усмехнулся Огастус, похоже ничуть не обидевшись. - Напишите-ка мне ваше полное имя. - Он подтолкнул к пациенту блокнот и ручку. Тот патетически развел руками. - Не выходит? Тогда просто Луис.

- И что из этого следует? - нетерпеливо спросила Берил, следя, как из-под пера появляются ровные буквы. - Вы же объяснили ему, что написать!

- Следует то, что от природы он - правша, - сказал Огастус. - В лабиринтах памяти лучше всего выбирать окольные тропки. Луис сосредоточился на моем вопросе, вместо того чтобы думать, в какую руку взять ручку, и все получилось само собой. А вот если бы я спросил напрямую, правша он или левша, он, возможно, не сумел бы ответить.

Ага, вот так же Луис не знал, какой именно любит кофе, пока не попробовал, подумала Берил.

- Но ведь письмо - это приобретенный навык, а вы сказали, что здесь у него все в порядке.

- Собственно говоря, все то, что мы помним о себе, непременно включает элемент заучивания. Имена, лица, личный опыт... Некий факт поступает в кратковременную память, а ежели тому сопутствует сильное эмоциональное переживание или если мы часто прокручиваем его в мыслях или в разговоре, данные закрепляются. В противном случае это все равно что писать вилами по воде.

Берил решила, что разговор принимает неприятное для нее направление. Это не ее проблема, в конце-то концов!

- Вчера вы обещали, что это продлится несколько часов, не более! запротестовала она.

- Я сказал, что потеря памяти, скорее всего, носит временный характер, уточнил врач. - И от слов своих не отрекаюсь. Но в некоторых случаях память возвращается не сразу, а как бы фрагментами, отдельными эпизодами - ну, вроде как головоломку собирают из крохотных кусочков. А не заглянуть ли нам теперь в саквояж?

- Всенепременно.

Луис неспешно поднялся. Берил вскочила было, чтобы бежать вслед за ним, но Огастус многозначительно покачал головой - дескать, предоставьте его самому себе. И она снова села и нехотя взялась за чашку.

Спустя несколько минут Луис снова появился в дверях, и Берил, отбросив всякую сдержанность, воскликнула:

- Ну как? Что там?

- Да ничего особенного, - пожал он плечами. - Туалетные принадлежности, одежда, ботинки...

- Твои? - не отступала Берил.

- Да вроде размер подходящий...

- Вроде? - эхом повторила молодая женщина. - Ты что, по-прежнему ничего не узнаешь?

- Нет. Впрочем, это и неважно, раз у меня есть вот что.

С этими словами Луис небрежно бросил на стол промокший кожаный бумажник.

Внутри, в пластиковом "окошечке", обнаружились водительские права. С четкой фотографии смотрело серьезное загорелое лицо - точная копия того, что Берил видела перед собой.

- Луис Гренвилл, - вслух прочла она, следя за выражением льдисто-серых глаз, но никакой реакции не последовало.

- Луис Албин Гренвилл, - поправил гость, добавляя второе имя, собеседницей почему-то пропущенное.

Она словно не расслышала. Карие глаза ее казались совершенно непроницаемыми, под стать его собственным.

- Значит, зажигалка и впрямь твоя.

- Похоже на то.

- И никаких тебе визиток, а денег, что называется, кот наплакал! - Берил беззастенчиво изучала содержимое хлюпающего бумажника. - И обратный билет до Сет-Иля. Уж больно мало у тебя багажа для человека, чья одежда стоит целое состояние!

Напряженную атмосферу, как и прежде, разрядил Огастус. Он встал и картинно протянул собеседнику руку.

- Привет! Я Огастус Макнайт.

- Я Луис Гренвилл.

Льдисто-серые глаза задорно сверкнули похоже, гость оценил юмор ситуации. Он церемонно завершил ритуал знакомства, стискивая широкую ладонь врача в своей.

- Ну, вот вы и обрели имя. Как ощущения? - полюбопытствовал Огастус.

- Точно потерянный ярлычок на место привесили! - буркнул Луис.

- Тебе тридцать три года, - вслух отметила Берил, дойдя до строчки "год рождения" и быстро произведя в уме необходимые подсчеты.

Луис задумчиво взъерошил волосы, затем резким жестом вновь отбросил их со лба.

- Не так уж и молод. Прожил достаточно, чтобы понять: есть на свете вещи, которые лучше про себя и не помнить.

Берил ощутимо напряглась, но мужчины даже не поглядели в ее сторону.

- Жаль, что на водительских правах адреса не пишут, - посетовал Огастус. Но имя и возраст - это уже кое-что. Можно, конечно, заявить в полицию... Но на вашем месте я бы не торопился официально объявлять себя "пропавшим без вести". Непогода еще бушует - может, оно и к лучшему. Еще день-другой в мирной, спокойной обстановке пойдет вам только на пользу. Глядишь, память и вернется.., хотя бы настолько, чтобы вы смогли без особого напряга вновь вписаться в привычную жизнь.

- Иными словами, постучите по дереву и надейтесь на лучшее, - цинично перевел Луис.

- Как скажете. Решать-то все равно вам.

- Пожалуй, вы правы, - помолчав, признал Луис. Мысль о том, что он по-прежнему распоряжается собственной судьбой, похоже, застала его врасплох. Выждать куда разумнее, чем отдаться на милость полиции и врачей... Ох, простите, я не про вас!

- Я понял. Ну что ж, никто вас не торопит и не гонит. Не принуждайте себя вспомнить. Просто расслабьтесь, и пусть все придет само. Может, вы встретите на острове кого-то знакомого. А лучшей хозяйки, чем Берил, вам все равно не найти...

- Минуточку! - Бумажник со стуком упал на стол. - Вы хотите сказать, что он останется здесь?

- А почему нет? Места сколько угодно. Ведь сдает же Клайв летом свободные комнаты разным там студентам-экологам и ученым, приезжающим в заповедник поработать! Я уверен, что наш гостеприимный мистер Хобкерк охотно приютил бы Луиса на денек-другой. Хобби у него такое - спасать неприкаянных скитальцев! Разве не распахнул он вам дружеские объятия, когда вы приехали на Скалистый при точно таких же обстоятельствах: прошлое - за темной завесой и пойти некуда? Пустил вас к себе пожить, дал возможность разобраться и понять, что делать дальше? Где Клайв сейчас у дочери? Если не хотите ничего предпринимать без его ведома, можно ведь позвонить и спросить!

- Наверное, вы правы, - с неохотой признала Берил, понимая: битва проиграна. - Просто у меня сейчас срочный заказ...

- Я ничем вам не помешаю, - поспешно заверил ее Луис, до сих пор не проронивший ни слова. - Вы меня и не заметите.

Не заметишь такого, как же! Берил отлично знала: пока Луис здесь, она будет ощущать его присутствие каждым нервом, каждой частичкой своего существа.

- Кроме того, всегда отрадно знать, что рядом человек, сам переживший то же, что и я, - невозмутимо добавил Луис. - К кому и обратиться за советом и поддержкой, как не к тебе!

- Ты.., преувеличиваешь, - пролепетала молодая женщина, холодея.

А он, как ни в чем не бывало, продолжал:

- Я случайно услышал, как вы с Гасом давеча обсуждали твою амнезию. Как это случилось?

Берил с трудом поборола панику. Главное сдержаться, не закатить истерику. Отделаться двумя-тремя фразами - глядишь, он и утратит интерес.

- Я поскользнулась на трапе, спускаясь с парома на берег, и ударилась головой о перила, - отчеканила она, собирая со стола чашки. - По крайней мере, так мне сказали. Сама я не помню.

- Сильная была травма?

Голос Луиса дрожал от сдерживаемого волнения, но Берил упрямо отказывалась замечать что-либо необычное в его поведении.

- Вообще никакой травмы не было, просто потеряла сознание, - нетерпеливо отмахнулась она. - Отделалась царапиной на щеке, даже говорить не о чем.

- Но ведь у тебя до сих пор амнезия...

- Слушай, все это чепуха, - отрезала Берил. - Я сама себе хозяйка, путешествовала по миру, точно перекати-поле, с рюкзаком за спиною. Я со всей очевидностью собиралась пожить некоторое время на Скалистом; так все в итоге и вышло. - В карих глазах заплясали озорные искорки. - Можно сказать, сама судьба сыграла мне на руку. Руководство паромной переправы, обрадовавшись, что в суд я подавать не собираюсь, в порядке компенсации выписало мне чек на кругленькую сумму. Из этих денег я заплатила Клайву за первые несколько месяцев. А потом вновь принялась писать, не оглядываясь, так сказать, назад. Сам видишь, для меня все сложилось просто превосходно!

На этой оптимистической ноте Берил удалилась в кухню, а Огастус, вполголоса дав Луису последние наставления, громко объявил, что жена уже, небось, стережет его у порога со скалкой.

- Удачи вам, Луис! - Врач добродушно похлопал своего пациента по спине. Если что-то понадобится, я живу в зеленом домике в конце улицы - заходите не стесняйтесь. А послезавтра мы с женушкой уезжаем обратно в Сет-Иль, ежели погода позволит. Так что, если захотите возвратиться в цивилизованный мир в приятной компании, милости просим!

- Спасибо за предложение.

- А.., вы уверены, Гас, что не хотите еще кофе? - пролепетала хозяйка, вдруг испугавшись перспективы остаться со своим загадочным гостем один на один.

- Кажется, Берил опасается, что, едва вы переступите порог, у меня отрастут клыки, - хмыкнул Луис.

- Кто тебя знает? Может, ты маньяк-убийца! - мстительно парировала молодая женщина.

Огастус поскреб в затылке.

- У меня, знаете ли, огромный опыт профессионального общения со всякого рода мерзавцами. И я со всей авторитетностью заявляю: Луис к таковым не относится.

- Мерзавцами? - слабо переспросила Берил.

- Говоря общедоступным языком, признаков психической неуравновешенности я у Луиса не наблюдаю, - успокоил ее Огастус.

Гость широко ухмыльнулся. И Берил в очередной раз мысленно прокляла пресловутую мужскую солидарность.

- Может, он умело маскируется? - ехидно предположила она.

- Не исключено. Так что вы от меня хотите? - заботливо осведомился врач.

Глаза его озорно поблескивали: он отлично понимал, что молодая женщина говорит не всерьез.

- Ах, да убирайтесь вы домой к вашей женушке со скалкой, - вздохнула Берил, указывая на дверь.

- Как скажете! - весело согласился Огастус, застегивая плащ. - 0-ох, простите!

Едва он приоткрыл дверь, в коридор влетел Бони, как всегда, по уши в грязи.

- Ты куда, приятель? - В голосе Луиса зазвенел металл, и от этих ноток сердце Берил беспомощно дрогнуло, а пес затормозил так резко, что последние полметра проехался на пузе. Гость наклонился, подхватил спаниеля на руки и сурово произнес:

- Пока тебя не вымоют, ты и шагу по чистому полу не сделаешь!

Ничуть не обидевшись, Бони лизнул "воспитателя" в нос и с энтузиазмом замахал хвостом, безоговорочно признавая авторитет сильного. Луис расхохотался - радостно, безудержно, и сердце Берил вновь беспомощно затрепыхалось в груди. Он словно преобразился - куда только подевались холодный цинизм и мрачная, угрюмая отчужденность! Теперь он просто-таки излучал неодолимое обаяние, противостоять которому не смог даже Бонифас. Этот человек словно калейдоскоп, подумала Берил. Чуть встряхнешь - и разрозненные фрагменты личности складываются в новую, неожиданную картинку.

- А вы умеете обращаться с собаками, - похвалил Огастус, надвигая на лоб капюшон. -У вас, наверное, есть свой любимец?

- Нет.., но в детстве был, - Луис возвел глаза к потолку, мучительно пытаясь сосредоточиться. - Рыжий котяра.., толстый такой, вроде диснеевского. Я его на улице подобрал.

- А как его звали, не помните? Гость виновато развел руками.

- Рыжик? - шутливо подсказала Берил.

- От души надеюсь, что даже мальчишкой я был в состоянии придумать что-нибудь пооригинальнее! - фыркнул Луис. Он посмотрел на Бони, словно воскрешая в памяти знакомые картины. - Там был двор.., и раскидистое дерево... Однажды кот залез на самый верх, спасаясь от соседского пса, а вниз - никак. Пришлось тащить приставную лестницу. - Он шумно, с перерывами, вздохнул. Больше ничего не помню, хоть убей.

- Все в порядке: память понемногу возвращается, - ободрил пациента Огастус. - Сначала воскресают воспоминания о событиях более давних, а потом, мало-помалу, свеженькие поступления.

И доктор Макнайт с достоинством удалился, очень довольный тем, что его профессиональная репутация в очередной раз себя оправдала.

Берил заперла за ним дверь, набрала в грудь побольше воздуху.., и с обреченным видом обернулась к Луису.

- Знаю, ты по горло занята, так что ступай работай, а я пока вымою маленького негодяя, - неожиданно предложил он и ласково потрепал Бони за ушами, словно не замечая, что руки его уже по локоть в грязи. - А потом заодно и пол протру.

Берил с трудом представила Луиса Гренвилла с ведром и шваброй в руках. Зато куда легче могла вообразить его отдающим приказания почтительной прислуге.

- Право же, не нужно... - пролепетала она.

- Может, я и потерял память, но я не калека беспомощный, - твердо сказал Луис. - Раз уж я свалился как снег на голову, обременять тебя я не хочу. Лучше уж сделаю что-нибудь полезное, чем лежать и мрачно размышлять о своей горькой участи. Занимайся спокойно своей живописью, а про меня и думать забудь.

Берил ничего не оставалось, как только принять великодушное предложение. Впрочем, это было легче сказать, чем сделать. Художница ощущала себя пленницей в собственном доме. И каждая новая встреча с незваным гостем сокрушала барьеры, возведенные ею вокруг себя и своей жизни.

Даже сидя в своей студии и включив радио на полную громкость, Берил не находила в себе сил сосредоточиться на тонкой, кропотливой работе. Так что, пока цветочки Алберта увядали на полке, она обратилась к эскизам неба и моря, отделывая в цвете то, что набросала карандашом в незабываемое утро накануне бури. У горизонта громоздились свинцово-серые тучи, ветер трепал ей волосы, норовя вырвать из рук альбом для зарисовок, а она самозабвенно переносила на бумагу прихотливые очертания ежесекундно меняющегося мира.

Берил так увлеклась работой, что, возможно, в конце концов и позабыла бы о госте. Но тот сам напомнил о себе, бесцеремонно заявившись в студию.

- Вот, принес тебе ланч - ты ведь наверняка проголодалась, - сообщил Луис, вручая ей тарелку с сандвичами. - А здесь, значит, ты работаешь? Не будешь возражать, если я войду?

Поскольку он, собственно говоря, уже находился внутри, вопрос прозвучал несколько запоздало. И даже аппетитные сандвичи с колбасой, огурцом и расплавленным сыром не оправдывали в глазах хозяйки подобного вторжения.

- В мою студию посторонним вход воспрещен! - объявила Берил.

А Луис, словно не слыша, уже неспешно шел вдоль стены, разглядывая развешанные картины. Но даже когда он признался, до чего его завораживает контраст между ее ботаническими эскизами и мрачноватыми видами моря, художнице это нимало не польстило. Уж очень ей не понравился взгляд гостя настороженно-внимательный, сосредоточенный, оценивающий. Так что в конце концов Берил бесцеремонно выпроводила его за дверь.

- Кажется, я тебя понимаю, - тихо проговорил он с порога. - Мне это знакомо...

- В самом деле? Вот и славно! - отрезала молодая женщина, хлопая дверью.

Хватит с нее экскурсов в темное прошлое Луиса Гренвилла. Она - художница, а не психоаналитик!

Но пословица "с глаз долой - из сердца вон" не всегда срабатывает. И хотя Берил старалась встречаться с Луисом как можно меньше, ее не оставляло тревожное ощущение, что каждым взглядом, каждым словом, каждым прикосновением он подталкивает ее к бездонной пропасти.

Но вот настало утро третьего дня. Сквозь шторы пробивались бледные лучи солнца, а за окном раздавались пронзительные вопли чаек, оспаривающих друг у друга добычу. И Берил ощутила нечто вроде глубокой внутренней опустошенности.

Буря утихла. Море успокоилось. Опасность миновала. Все ее барьеры выстояли. Сегодня Луис Гренвилл навсегда уберется из ее жизни.

Глава 5

- Луис! Луис!

Берил потерянно переходила из комнаты в комнату, и от дощатых стен гулко отражалось эхо. Дом был пуст. Абсолютно пуст.

Прошлым вечером, когда она опять завела речь об отъезде гостя, тот сослался на усталость и отправился спать. Если сообщение между берегами возобновилось, первый паром ушел на рассвете... Но не мог же Луис уехать, даже не попрощавшись!

Берил опасливо отворила дверь в гостевую комнату - и облегченно вздохнула. На безупречно застеленной кровати лежал черный саквояж.

Она окинула взглядом прибранную спальню. Память возвращалась к Луису лишь урывками, но, видимо, привычка к аккуратности была у него врожденной, амнезии неподвластной. Или, может быть, мистер Гренвилл существо одомашненное, - не ручное, но именно одомашненное? Не исключено, что он женат...

Эта малоприятная мысль до сих пор помогала Берил справляться с нервной дрожью, что накатывала на нее всякий раз, стоило гостю обратить на нее этот его завораживающе-внимательный взгляд. Не раз и не два, обернувшись ненароком, она замечала, что Луис наблюдает за нею, задумчиво щурясь.

Возвратившись в гостиную, Берил обнаружила, что огонь в очаге ярко пылает, чья-то заботливая рука пополнила запас дров, а Бони куда-то пропал. За последние два дня, пока она пряталась у себя в мастерской, гость и пес стали неразлучны.

Может, они ушли прогуляться на берег? Может, Луис надумал заглянуть к Огастусу Макнайту или надеется, что встретит знакомого?

Берил извлекла из футляра видавший виды бинокль и вышла на крыльцо. С моря задувал леденящий бриз - от холода не защищал даже плотный зеленый свитер ручной вязки.

Молодая женщина оглядела пляж. Справа маячили три фигуры. Двое трудились над яхтой - буря сорвала ее с якоря и выбросила на берег. В третьем долговязом и тощем как скелет - Берил без труда опознала Зака Брауна. Он брел вдоль воды, то и дело наклоняясь, собирал водоросли для ненасытной компостной кучи. Надо же удобрять свои драгоценные огурцы с помидорами! Слева, там, где с холма к морю сбегал ручеек, огромный черный Лабрадор гонялся за чайками. Двое детей, с наклонностями маленьких гоблинов, радостно тыкали палочками в тушку рыбы, выброшенной на берег.

Опуская бинокль, Берил подметила за окном соседнего дома какое-то движение. Мелькнула и пропала седоватая голова. Клайв Хобкерк вернулся! Значит, паромы снова ходят по расписанию.

При обычных обстоятельствах Берил не задержалась бы с дружеским визитом надо же поздороваться и узнать последние новости. Но сейчас она поспешно укрылась в доме, виновато сознавая, что лишь оттягивает неизбежное. Клайв непременно захочет узнать все подробности о загадочном госте, просто-таки забросает ее вопросами. А Берил совсем не хотелось анализировать свое двойственное отношение к Луису: с одной стороны, насущную необходимость удерживать его на расстоянии, с другой, неодолимое чувственное влечение.

Молодая женщина позавтракала в одиночестве, вымыла тарелки, затем обошла гостиную, мимоходом наводя порядок и то и дело оборачиваясь к окну. Она заботливо разгладила складки на покрывале, со стыдом отметив, что на светлой ткани отчетливо видны грязные разводы - там, где некогда лежали ноги Луиса. Тоже мне, хозяйка! Надо бы застирать, пока Клайв не зашел в гости!

Плотная ткань прочно застряла между сиденьем и спинкой дивана. Берил резко дернула покрывало на себя - и на пол полетели маленький четырехугольный предмет и какая-то книжка.

Она поспешно подобрала находки. На ладони ее лежали футляр для визитных карточек из черной кожи, с крохотным золотым замочком, и чековая книжка. Книжку Берил отложила и заглянула внутрь футляра, где обнаружила несколько визиток, напечатанных на плотной бумаге кремового оттенка. На верхней четкими черными буквами значилось:

Луис Гренвилл Картинная галерея "Критерион", Монреаль Карие глаза Берил расширились, в груди похолодело, пальцы сами собою сомкнулись, сминая карточку, острые уголки до боли врезались во влажную ладонь. Она задышала часто и прерывисто, хватая воздух ртом, ощущая на языке странную горечь.

Луис Гренвилл. Галерея "Критерион".

Берил судорожно схватилась за спинку стула, чтобы не упасть: со всех сторон надвигалась темнота. Молодая женщина напрягла всю свою волю, отгоняя неодолимый кошмар. В висках по-прежнему стучало, но сведенные судорогой мышцы постепенно расслабились, бешеное сердцебиение унялось. Берил слепо затолкала чековую книжку обратно туда, куда она завалилась, и, пошатываясь, направилась к двери.

Спотыкаясь, она взбежала по покосившимся деревянным ступеням домика Клайва, толкнула незапертую дверь и оглянулась по сторонам в поисках хозяина, не находя в себе сил позвать его по имени. В горле пересохло. Левая рука ныла; опустив взгляд, Берил с изумлением обнаружила, что пальцы ее по-прежнему крепко сжимают злополучную карточку.

На негнущихся ногах Берил прошла прямиком в кухню, к старенькому телефону на стене, рядом с фанерной полочкой, доверху заваленной письмами, открытками и детскими карандашными рисунками.

Точно сторонний наблюдатель, она следила за тем, как одна рука ее машинально сняла трубку, а вторая заботливо разгладила смятую карточку.

Луис Гренвилл. Галерея "Критерион".

Берил торопливо набрала номер, даже не сознавая, что последние цифры отличаются от напечатанных на карточке.

- Добрый день, галерея "Критерион". Чем могу служить?

От выверенных секретарских интонаций по спине Берил пробежал холодок и она едва не выронила трубку.

- Нет... Я не...

Молодая женщина безуспешно пыталась справиться с немотой.

- Простите, это личный офис Луиса Гренвилла. Вам нужна справочная?

- Я.., могу я попросить Луиса? - глухим, неестественным голосом проговорила Берил, облизнув пересохшие губы.

- К сожалению, мистера Гренвилла сейчас нет на месте. Я могу передать трубку его помощнику.

- Э-э-э.., не нужно. А когда он вернется?

- Боюсь, что не раньше, чем через две недели. Мистер Гренвилл в отпуске.

- А.., хорошо, я перезвоню ему домой.

- К сожалению, номеров домашних телефонов мы не даем.

- Знаю.

Голос на том конце провода явно смягчился, в нем послышались дружелюбно-заговорщицкие интонации:

- Боюсь, что вы и дома его не застанете. Я так понимаю, мистер Гренвилл уехал и не хочет, чтобы его беспокоили. Вы можете оставить свое сообщение мне. Если босс перезвонит...

Берил повесила трубку. И только сейчас почувствовала, что вся дрожит. Обхватив себя за плечи, она прислонилась к стене. В сознании ее, сокрушая барьеры памяти, разом воскресли те два месяца, что последовали за смертью бабушки... Молодой женщине с трудом верилось, что образы столь яркие и четкие еще недавно терялись во тьме. Эпизоды, как ей казалось, навсегда позабытые, отсеченные от остальной жизни и запертые в недоступных уголках сознания, нашли-таки лазейку!

Луис Гренвилл...

Ослепительно роскошная картинная галерея неподалеку от городского парка... Берил частенько забредала туда в обеденный перерыв и наивно мечтала, что в один прекрасный день здесь будут красоваться и ее полотна! Как рассказывал Джастин, в двадцатишестилетнем возрасте мультимиллионер Луис Гренвилл выиграл в покер захудалую галерею, находящуюся на грани разорения, и за год-другой превратил ее в одну из престижнейших. Благодаря чему вошел в первую десятку серьезных коллекционеров и ценителей современной живописи...

Фешенебельный ресторан в центре города, шикарный ужин с устрицами и шампанским...

Улица перед зданием суда, где и разыгралась та возмутительная сцена... Луис жестоко оскорбил ее, камня на камне не оставил от ее гордости, а она отвесила ему звонкую пощечину...

Мерзавец!

Что за злая ирония судьбы - вновь свести ее с Луисом Гренвиллом! Неудивительно, что в его присутствии она не могла избавиться от неясного ощущения угрозы! Неудивительно, что инстинктивно старалась отгородиться от него надежными барьерами! Берил вспомнила, какое потрясение испытала, когда руки их впервые соприкоснулись во время урагана. Физическое узнавание, не иначе. Вот только разум упорно отказывался признать справедливость того, о чем говорили чувства.

Разумеется, она знает Луиса Гренвилла! Этого циничного негодяя, едва не погубившего жизнь и карьеру Джастина!

Нет, она вовсе не отправилась в путешествие сразу после смерти бабушки, как смутно представлялось Берил еще недавно. Она решила пожить в Монреале до тех пор, пока не истечет срок аренды квартиры, а тем временем, работая на рекламное агентство, поднакопить денег на "дальние странствия". В кои-то веки впереди замаячило безоблачное, счастливое будущее.

И тут Джастин втянул ее в свою сумбурную и неустроенную личную жизнь. Через несколько дней после похорон бабушки он познакомил сестру с Гренвиллом, надеясь, что та сумеет расположить Луиса в его, Джастина, пользу. Ведь сводный брат Берил положил глаз на хорошенькую Абигейл Гренвилл...

Джастин вот уже несколько месяцев встречался с Абигейл - втайне, разумеется, поскольку могущественный старший брат их знакомство отнюдь не одобрял. Еще бы - его прелестная малышка Эбби, только-только со школьной скамьи, и этот длинноволосый, хиппующий тип, который дымит как паровоз, все свое время тратит на серфинг, живет случайными заработками и общается непонятно с кем!

Берил сама не одобряла сводного брата, с его легкомысленным отношением к жизни. А "баловство" наркотиками и эгоистичная безответственность Джастина вызывали у нее глубокое неприятие. Втайне она вполне сочувствовала заботливому старшему брату Луису.., до тех пор, пока с ним не познакомилась.

Когда же буря разразилась, Луис предпочел мерить ее той же меркой, что и Джастина. А Берил из родственной солидарности отказалась признать то, что и сама считала сводного брата неподходящим женихом, тем более для благовоспитанной, мягкой и кроткой девушки, вроде Абигейл.

Джастин же прямо-таки упивался романтической ролью несчастного влюбленного. Самонадеянный юнец упрямо не желал верить, что его ненаглядная Эбби может предпочесть ему брата. Луиса же он явно недооценил. История вышла довольно грязная: Джастина арестовали по обвинению в хранении "травки", а Эбби с негодованием отвернулась от поклонника, когда тот попытался возложить вину на Луиса: дескать, мистер Гренвилл его нарочно подставил.

Неудивительно, что Джастин так философски спокойно отнесся к сестринской амнезии, - ведь провал в памяти затрагивал именно тот период, в течение которого сводный брат Берил, возможно, "отдыхал" в тюрьме. Поэтому-то и не ответил сразу на ту почтовую открытку, что молодая женщина послала ему с острова. Наверное, устыдился своих былых грехов и порадовался шансу стереть прошлое в прямом смысле этого слова. Сейчас он был куда более дисциплинирован и сдержан, ни в какое сравнение не шел с неуправляемым двадцатилетним бунтарем.

На веранде скрипнули половицы, послышались шаги. Берил поспешно выпрямилась, скомкала карточку и затолкала ее в карман джинсов.

- Привет, Клайв! Я...

На пороге и впрямь стоял хозяин. А за ним маячила фигура куда более высокая. Спутник Клайва улыбался - вполне благожелательно и приветливо.

- Кажется, сегодня фраза "доброе утро" вполне уместна, - проговорил Луис.

Бони затрусил к молодой женщине и принялся обнюхивать ее кроссовки.

Голова Берил шла кругом. Ну и как прикажете реагировать? Просто объявить, что узнала своего гостя?

- Я встретил их с Бони на берегу - ну и окликнул. Луис все рассказал мне о твоем героическом подвиге - в красках, ничего не скрывая, - усмехнулся Клайв, с блаженным вздохом плюхаясь в кресло-качалку и распрямляя сведенные артритом ноги. - Хорошо, что он составил тебе компанию.., в такую непогоду одному не сладко. Я уж думал, вернусь - а дома-то и нет, только груда развалин. По телевизору такие страсти показывали!

- Ну, мы дешево отделались! На острове все не так уж и страшно, отмахнулась Берил.

- Уж не скажи. Я тут потолковал на пристани с рыбаками, - проворчал Клайв, покусывая седой ус. - Да я и сам все вижу: не слепой, небось! С крыши черепица осыпалась, кое-где обшивка разошлась. И как мне, скажите на милость, ремонтом заниматься с такими-то руками! - Клайв с досадой посмотрел на скрюченные болезнью пальцы. Большую часть жизни он провел на море, и теперь у завзятого рыбака в голове не укладывалось, как это его закаленное, ко всему привыкшее тело подло подводит хозяина! - И вообще давно пора подлатать хибарку. Спасибо Луис вызвался сделать все, что нужно, - в оплату за кров и стол.

- Луис?! - недоверчиво охнула Берил. Тот широко ухмыльнулся: его, кажется, несказанно позабавила реакция молодой женщины. В брюках цвета слоновой кости и темно-синем кашемировом свитере, добытых из саквояжа, Луис выглядел ослепительно и, судя по нахальной усмешке, отлично об этом знал.

- Ага. Считай, что он в работники ко мне нанялся, - подтвердил Клайв, очень довольный собой. - Так что вот тебе временный жилец и нахлебник. А раз уж на него стряпать придется, денег за жилье я с тебя за эти дни брать не стану.

- В работники?! Но это.., это невозможно!

Ему нельзя здесь оставаться! - отчаянно закричала Берил, не заботясь о приличиях. - Пусть уезжает!

- Но куда? - резко вмешался Луис. - Доктор Макнайт совершенно прав: память ко мне понемногу возвращается.., но медленнее, чем хотелось бы. И процессу этому лучше не мешать. Может, я приехал сюда налегке отнюдь не без причины. Может, поэтому у меня и денег при себе нет. Может, я влип в неприятную историю. Пока не вспомню всех обстоятельств доподлинно, возвращаться к нормальной жизни я не стремлюсь. Это бы значило добровольно подставить себя под удар. Кто-кто, а ты должна понимать такие вещи.

- А ведь он прав, девочка, - хитро подмигнул Клайв.

У Берил на языке вертелось: мультимиллионер, владелец престижнейшей картинной галереи никогда не будет уязвим так, как свободная художница, у которой за душою ни цента! Но от подобных разоблачений молодая женщина благоразумно воздержалась.

- Что за нелепость! - воскликнула она. - С чего, Клайв, ты взял, что он смыслит в ремонтных работах? Сомневаюсь, что этот тип вообще знает, с какой стороны за молоток берутся!

Льдисто-серые глаза недобро сверкнули.

- Откуда такая уверенность? - тихо осведомился Луис.

Берил ухватила его за запястье и разжала сильные пальцы, демонстрируя широкую ладонь.

- Посмотри сам! Эти руки к физическому труду не привыкли. У того, кто управляется с инструментами, кожа такой нежной не бывает, - ехидно сообщила она. - А ногти-то, ногти! Отполированные, ровно подстриженные.., небось, каждую неделю маникюр делает!

- Мне казалось, женщинам нравятся ухоженные мужские руки, - проговорил Луис многозначительно, даже не пытаясь вырваться. - Между прочим, у тебя у самой кожа такая шелковистая, словно ты в салонах красоты днюешь и ночуешь.

Вспыхнув, Берил отдернула руку. Что за роковая ошибка: пальцам их ни в коем случае нельзя было соприкасаться! Может, память Луис и утратил, но врожденный талант обольстителя и врожденное чувственное обаяние остались при нем.

Даже когда они ссорились из-за своих ближайших и дражайших родственников, Луис каким-то непостижимым образом умудрялся привносить в их столкновения некий элемент сексуального азарта. К своему ужасу, при виде него Берил всякий раз испытывала запретное возбуждение и втайне замирала от восторга, когда ей удавалось отыграть очко-другое в очередной словесной перепалке и серые глаза противника одобрительно вспыхивали.

Луис же, напротив, и не думал скрывать, что воинственная нетерпимость молодой женщины не оставляет его равнодушным. В ту пору он встречался с роскошной пышнотелой блондинкой - Берил мстительно думала, что такая отродясь не смела возразить представителю сильного пола.

- Может, ты парикмахер? У них всегда руки мягкие и ухоженные, саркастически предположила она.

Словно поймав собеседницу на слове, Луис осторожно обхватил ладонями ее тонкую шею, подушечками больших пальцев легонько потирая чувствительные точки за ушами, а затем, словно оценивая, взвесил на руке пышную гриву волос.

- Ощущения и впрямь знакомые, - задумчиво протянул он. - Может, если бы ты позволила мне вымыть и расчесать их, я бы понял это наверняка.

От такого предложения у Берил дух захватило. Она всегда мыла волосы под душем, и теперь услужливое воображение дорисовало картину: Луис стоит за ее спиной в потоке воды и медленно массирует ей голову...

- Вдохновляющая мысль, не так ли? - лукаво осведомился Луис, наслаждаясь произведенным эффектом.

О да, в словесных дуэлях он не знал себе равных! Чего стоила избранная им линия поведения в отношении Джастина! Луис неизменно обращался с зазнавшимся юнцом снисходительно-учтиво, причем к безупречной вежливости примешивался легкий оттенок презрения. А тот очертя голову бросался во все расставленные ловушки - злился, выходил из себя, грубил, выставляя себя же самого в худшем свете. Вздорный, невоспитанный мальчишка, и только!

- А мне тут архитекторы-дизайнеры и ни к чему, - возразил Клайв. - Я простой рыбак и эту самую хибару почитай что своими руками некогда выстроил. И ничего, за пару лет управился...

- Не в том дело, - не сдавалась Берил, вновь оборачиваясь к Луису. - А что, если о тебе беспокоятся? Как насчет друзей и родственников?

Родители его жили где-то в Европе, а Абигейл? Получила ли она диплом экономиста и поступила ли в аспирантуру в Гарварде, как собиралась?

- Что, если ты женат?

Этот козырь Берил приберегала напоследок и с мрачным удовольствием отметила, что противник ее озабоченно нахмурился.

Три года назад Луис Гренвилл был убежденным холостяком. Пышнотелых блондинок в жизни его перебывало немало. Та, которую застала Берил, из длинной череды случайных подружек ничем не выделялась. Абигейл как-то доверительно призналась, что на ее памяти брат ни разу всерьез не влюблялся. "Женщины так и вешаются ему на шею, - сетовала девушка, пытаясь объяснить Берил, почему Луис совершенно не способен понять того "возвышенного, святого чувства", что "навсегда, до самой смерти" связало ее с Джастином. - Он такой циник, что если когда и женится, то по расчету. Как говорится, для продолжения рода".

- Что, если ты женат? - мстительно повторила Берил.

Серые глаза Луиса потемнели, словно от боли.

- Что, если ты сама замужем? - тихо спросил он.

- Я?!

- А вдруг за те два года, что выпали у тебя из памяти, ты обзавелась любящим супругом?

- Что за вздор! - вознегодовала молодая женщина, которую от подобного предположения просто замутило. - Исключено! Джастин бы мне сообщил, верно? Вряд ли я могла выйти замуж, не поставив в известность брата.

- Сводного брата...

- Какая разница! - досадливо пожала плечами Берил. - Даже если бы выскочила замуж в разгар своих странствий, я бы ему хоть какую-никакую открытку послала. Кроме того, когда я приехала на Скалистый, обручального кольца у меня на пальце не было.

- И у меня нет! - демонстративно поднял руку Луис.

- Многие мужчины колец вообще не носят!

- И многие женщины тоже, - цинично улыбнулся Луис.

Кому и знать, как не ему! - мстительно подумала Берил. Абигейл уверяла, что на ее ненаглядного старшего братца заглядываются и замужние особы, хотя благосклонен он лишь к тем, кто узами брака не связаны.

- Будь я замужем, я бы с кольцом не рассталась! - решительно объявила молодая женщина, подбоченившись.

- Я тоже.

Выпрямившись в полный рост, Луис словно старался испепелить собеседницу взглядом.

Шах и мат! Похоже, сколько Луиса не уговаривай, сколько не взывай к его несуществующей совести, он со Скалистого не уедет до тех пор, пока сам того не пожелает. Господи милосердный, ну чем ему так полюбился этот остров? А ей что делать? Она одна была в состоянии поведать Луису Гренвиллу о том, кто он такой, но менее всего к тому стремилась. С какой стати ей унижаться, пересказывая подробности их недолгого знакомства? Она всей душой ненавидела и презирала негодяя, так подло поступившего с Джастином!

- Да вы только посмотрите на эту парочку! - хмыкнул Клайв. - Того и гляди подерутся! А я-то думал, девочка меня похвалит... Берил, ты же месяцами меня пилила: надо бы крыльцо подлатать и все такое... А когда Луис здесь закончит, он и тебе крышу подправит - вишь, железо ржа изъела...

Да старик, похоже, затеял капитальный ремонт. Это ж работы на неделю-другую, а то и на месяц! - с ужасом подумала Берил, а вслух предостерегла:

- Не рисковали бы вы, мистер Хобкерк, нанимая непрофессионала. Что, если он с крыши свалится и шею свернет?

- Это ты заботу проявляешь или выдаешь желаемое за действительное? ехидно осведомился Луис. - Клайв объяснит мне, что делать, а дальше - моя забота. Не ты ли рассказывала, что на острове в ходу бартерные сделки? Работа в обмен на кров и стол - справедливее не придумаешь! Или ты полагаешь, что я собираюсь обмануть доверие беспомощного старика, преследуя некий гнусный замысел?

- Это где же ты тут углядел беспомощного старика? - рявкнул Клайв, с размаху ударив палкой по стене. - Может, я и смахиваю на древнюю развалину, да только в гроб еще не собираюсь! И учти: я отлично знаю, что делаю!

Откуда бы? - угрюмо размышляла Берил. Клайв понятия не имеет, с какого рода человеком свела его судьба. Такой на все пойдет, лишь бы получить желаемое. Надо предостеречь хозяина, как бы плачевно это ни закончилось для нее самой.

- Любому мужчине, которого силой Бог не обидел, плотничать не заказано, ворчливо продолжал Клайв, явно досадуя на неуместное вмешательство Берил. С наступлением зимы его артрит обострялся, отчего немало страдала гордость старика, и горе тому, кто ее заденет! - Я буду руководить. Луису только и останется, что следовать моим инструкциям, а уж здравого смысла ему не занимать! В нашей артели я главный, и точка. А он рабочая сила - вот пусть и вкалывает за прокорм.

Луис Гренвилл в роли наемного работяги? Чтобы он да беспрекословно повиновался указаниям старого брюзги, который своими придирками любого сведет в могилу? Ситуация предстала Берил в новом свете, и молодая женщина не сдержала истерического смешка.

Что за ирония судьбы! Мистер Надменный Мультимиллионер, низведенный до положения раба, вкалывает на своего господина в поте лица. Чванливый сноб, мечтавший упечь Джастина за решетку только потому, что юноша осмелился влюбиться в его сестру, сам попал в ловушку и по доброй воле принимается за каторжный труд.

Так ему и надо!

Порочная мысль расцвела пышным цветом и не замедлила принести злые плоды. Берил упивалась собственной властью. Луис полагал, что, чего доброго, разорился или влип в неприятности, - так с какой стати разубеждать его? Зачем упрощать ему жизнь? Она, Берил, вовсе не обязана рассказывать ему то, что знает. Другого шанса отомстить может и не подвернуться. А так все сложилось само собою.

Разумеется, со временем Луис все вспомнит, да только доказать ничего не сможет. А какое это удовольствие - наблюдать, как владелец "Критериона" зарабатывает на хлеб тяжким трудом! Ничего, поучиться смирению всегда полезно...

Берил ослепительно улыбнулась.

- А ежели память вернется к тебе раньше, чем ты закончишь с ремонтом, ты, небось, сбежишь и бросишь Клайва на произвол судьбы?

- Как бы все ни обернулось, я доведу дело до конца, - пообещал Луис.

- Ну ладно, разбирайтесь промеж себя, не моя это проблема, - произнесла Берил, отворачиваясь, чтобы скрыть довольную усмешку. - Раз уж навязался на нашу голову, так с паршивой овцы хоть шерсти клок!

И она не спеша направилась назад, к себе. Но не успела сделать и нескольких шагов, как ее нагнал Луис.

- Надо бы мне переодеться во что-нибудь попроще, раз на крышу лезть придется, - пояснил он в ответ на вопросительный взгляд молодой женщины.

- Попроще? Так у тебя ж ничего нет, - удивилась она.

- Знаю... Я просто подумал: ведь вещи Джастина мне впору, а ты сказала, он за ними вряд ли вернется...

Луис умолк на полуслове, и Берил кивнула в знак согласия. Высшая справедливость, вот как это называется: пусть побывает в шкуре врага в самом что ни на есть буквальном смысле!

- Как ты внезапно передумала! - проницательно заметил Луис, приноравливаясь к шагам своей спутницы. - Тебе вроде бы не терпелось меня сплавить - и вдруг ни с того ни с сего ты сама подзуживаешь меня остаться!

- Женщины так загадочны, так непредсказуемы... - проворковала Берил, подставляя лицо солнечным лучам; ветер задувал с моря, оставляя на губах солоноватый привкус.

- Ты наконец поняла, что я не представляю опасности ни для тебя, ни для других, да? - размышлял Луис вслух. - Решила мне довериться?

- Да при чем тут ты? - раздраженно бросила Берил, поскольку в голосе собеседника отчетливо прозвучала нотка самодовольства. - Я уважаю мнение Клайва. В конце концов, он тут хозяин. А мне ты не нужен! Я вовсе не утверждала, что только и мечтаю о твоем соседстве. Согласилась потерпеть тебя, вот и все!

Луис задумчиво потер кулаком щеку - сюда-то и пришлась некогда та самая памятная пощечина, что отвесила наглецу Берил, когда тот предложил уладить их взаимные разногласия в постели.

- Сдается мне, ты что-то недоговариваешь, - протянул он.

И осторожно погладил ее бархатистую щечку, чувствуя, как под тонкой кожей разливается жар. Глаза его, подернутые дымкой, завораживали, притягивали, гипнотизировали... Большой палец задержался в уголке рта, и розовые губы встревоженно приоткрылись.

- Не надо, - чуть слышно выдохнула Берил.

- Что - не надо?

И когда он успел подойти вплотную? Почему она его не оттолкнула? Почему застыла на месте, не в силах сделать ни шагу? Ведь она владеет ситуацией, разве нет?

- Не смей ко мне прикасаться!

- Почему нет? - Приглушенный голос Луиса звучал горько и нежно, и от этих интонаций нервы Берил вибрировали, точно туго натянутые струны. - Чего ты боишься? Что, по-твоему, может случиться?

- Ровным счетом ничего! - Она тряхнула головой, отгоняя наваждение. - И не жди!

- Как скажешь. - К ее несказанному облегчению, Луис отдернул руку. - Я не стану.., пока. - Он легко взбежал на крыльцо и уже в дверях обернулся через плечо и заговорщицки улыбнулся. - Но мы оба знаем, что, помимо прикосновений, есть и другие средства.., верно, Берил, милая?

И, засвистев модный мотивчик, Луис вошел в дом... Словно только что одержал невесть какую победу, а вовсе не завербовался на работу тяжкую и грязную! - в сердцах подумала молодая женщина.

Глава 6

- По-моему, одну ты пропустил!

Берил лениво указала на обшивочную доску под самой крышей, что отошла от каркаса и торчала как-то боком.

Луис - он только что спустился по приставной лестнице, в одной руке сжимая коробку с гвоздями, в другой молоток и зубило, - неохотно оглянулся через плечо. Берил стояла рядом с Клайвом, держа тарелку, доверху наполненную свежеиспеченными, с пылу с жару, пирожками.

- А раньше сказать не могла, пока я еще не слез? - проворчал Луис.

- Я только сейчас заметила, - невинно отозвалась молодая женщина.

И Луис Гренвилл, мультимиллионер и владелец галереи "Критерион", безропотно полез обратно под крышу. Берил проводила его взглядом. Упершись коленями в верхнюю перекладину лестницы, новоявленный плотник споро заработал молотком. День выдался солнечный, и Луис загодя снял и обвязал ее вокруг талии, оставшись в одних потертых джинсах. Широкая, загорелая спина поблескивала от пота, под кожей перекатывались упругие мускулы.

- Загляденье, а не мальчик! - хмыкнул Клайв, задумчиво пожевывая ус. - Не диво, что ты так и ешь его глазами. Задумала портрет с него написать?

Досадливо поморщившись, Берил сунула старику в руки тарелку с пирожками.

- Никакой он не мальчик, а я не портретист! В толк не возьму, чего это ты с ним носишься, точно курица с яйцом!

Ей страшно не нравилось, что за какие-то несколько дней Клайв с Луисом заделались закадычными друзьями - просто водой не разольешь! Мелкая мстительность себя не оправдала: незваный гость откровенно наслаждался жизнью, в то время как Берил чувствовала себя как на иголках.

- А что такого, коли парень мне и впрямь по нраву? - Поблекшие стариковские глаза посерьезнели. - Мы с ним поговорили по душам; он хороший человек, славный, можешь мне поверить. Не пойму, с чего это ты на него зуб заимела!

В карих глазах Берил мелькнула тревога.

- Я ему не доверяю, вот и все.

Старик пожал плечами, поковырял в зубах щепкой и, сдвинув выгоревшую бейсболку на самый лоб, неспешно побрел к крыльцу. Он поднялся по источенным непогодой ступенькам - следующий пункт в графике работ - и тяжело плюхнулся в кресло-качалку, водрузив тарелку с пирожками на колени. Бони, почуяв возможность перехватить лакомый кусочек, подбежал к старику и жадно повел носом.

Забив последний гвоздь, Луис ловко спустился на землю и, на ходу вытирая влажный лоб тыльной стороною ладони, подошел к Клайву перемолвиться словечком-другим. Затем зашагал прямиком к Берил.

- Ну, как тебе? - осведомился он, кивнув в, сторону дома.

Впечатляет, подумала она. Однако прикусила язычок и поспешно перевела взгляд от широкой груди "работника" к результатам его трудов.

- Все равно ты парикмахер, - поддразнила она.

Широко усмехнувшись, Луис с аппетитом откусил сразу половину пирожка, что держал в руке.

- Это не про твою честь! - возмутилась Берил.

- Тогда зачем ты напекла целую гору?

- Клайв обожает пирожки с вишнями.

- Как выяснилось, я тоже. - Луис отряхнул руки от крошек. - Повезло же Клайву так выгодно сдать свой коттеджик - отличную стряпуху заполучил!

- Я люблю печь. - Берил и не думала покупаться на дешевую лесть. - Это занятие отлично успокаивает.

- Стало быть, нынче утром понадобилась двойная доза успокоительного?

Ну откуда было Луису знать о ее бессонных ночах.., и о том, что образ его преследует Берил все двадцать четыре часа в сутки! Слишком долго наблюдала она за незваным гостем, думала о нем, наслаждаясь своим тайным знанием и его неведением! С запозданием молодая женщина осознала, что в свою очередь стала объектом пристального наблюдения. Ее собственные мысли, чувства, переживания упоминались в их разговорах довольно часто - ведь Луис живо интересовался ее амнезией, пытаясь разобраться в своей проблеме.

- Да говорю же, я всегда пеку двойную порцию пирожков!

Но тут внимание Берил привлек отблеск света. По мускулистому плечу катилась прозрачная капелька пота. Молодая женщина завороженно проследила взглядом влажную дорожку...

- Ну и жарища же здесь! - заметил Луис, подбирая с земли рубашку и неспешно промокая грудь и шею. - Держу пари, летом тут вообще парилка! Металлическая кровля наверняка отлично задерживает тепло даже зимой. Я, пока по ней ползал, чуть не изжарился заживо, точно яичница на сковородке. Но все закрепил как надо - течь не будет.

- Да тебе здесь, похоже, нравится, - с упреком произнесла Берил; уж больно счастливый вид был у этого "наемного работника"!

- Тебе вроде бы тоже, - парировал Луис, вытирая лицо. - Или нравилось до сих пор. - В голосе его отчетливо слышались обвиняющие интонации. - Что, я тебе, никак, развлечение испортил? Я и впрямь не прочь потрудиться на совесть, а ты и разочарована? Хотел бы я знать, за что ты меня наказываешь?

- При чем тут я? Ремонт - это твоя затея, запротестовала Берил, терзаясь угрызениями совести, - ведь футляр с визитками в этот самый момент лежал в кармане ее джинсов. - Я только сторонняя, совершенно незаинтересованная наблюдательница.

- Незаинтересованная? Вот уж не думаю. Да и насчет сторонней позволь усомниться! Ты в этой истории увязла по самые уши, ненаглядная моя, хочешь того или нет!

От этих загадочных слов Берил побледнела как полотно, и враждебность Луиса как рукой сняло - словно сработал некий внутренний переключатель.

- А ты куда собралась? - спросил он, словно впервые заметив небрежно брошенные у стены складной стул и доверху набитую сумку.

- На берег, к скалам. Хочу немного порисовать, - ответила Берил, радуясь уже тому, что ее мучитель сменил тему.

- Давай помогу.

И не успела она запротестовать, как Луис уже подхватил незамысловатый багаж художницы.

- Компания мне не нужна.

- А я не компания, - бодро возразил Луис уже на ходу. - Я подсобный рабочий.

- Молоток, пила и все прочее тебя с нетерпением ждут, - напомнила Берил, торопясь вслед за ним и безуспешно пытаясь отобрать складной стул.

- Клайв велел мне сделать перерыв. - "Подсобный рабочий" обернулся и весело помахал старику рукой. - Никак задумал подремать часок-другой, ничего при этом не пропустив. Любит он командовать, ох любит!

- Клайв привык отдавать приказы. - Берил на мгновение выпустила стул. - Он лет до семидесяти проплавал шкипером на рыболовецком судне. И вряд ли ушел бы на покой, если бы не артрит. Старик говорит, что обвенчан с морем, - и это чистая правда.

- Да я разве порицаю? - Луис ловко спрыгнул с поросшего травой откоса на песок и подал руку спутнице. - Мне старикан нравится. Молодцом держится, что и говорить! Хотел бы я в его годы сохранить столько боевого задора!

- Ты ему тоже по душе пришелся. Проигнорировав протянутую руку, Берил спрыгнула на песок, рассчитав так, чтобы опередить спутника хоть на полшага.

- А тебя это достает, верно? - усмехнулся Луис. - Ну что делать, если я такой славный малый...

- Славный?

- А что, слишком сильно сказано? Нет, чересчур слабо. Какими бы словами Берил ни описывала Луиса Гренвилла, бледные определения вроде "славный малый" в их число не входили. Она отряхнула кроссовки и решительно зашагала к берегу.

- Думаю, старик просто обрадовался свеженькому слушателю своих баек. Что-что, а приключений на его долю выпало немало. Ты, небось, слыхала историю про гигантского кальмара?

- Тысячу раз, - со стоном заверила Берил. - В детстве мне после нее кошмары снились.

- Да, конечно, ты же каждый год отдыхала здесь на каникулах. Клайв сказал, что дом, который ты сейчас снимаешь, когда-то принадлежал твоему деду, но после его смерти бабушка продала коттедж... Тебе тогда было лет тринадцать, верно?

Да уж, у этой парочки находится о чем потолковать за пивом ясными вечерами! - тревожно подумала Берил. А вслух поправила:

- Пятнадцать. Бабушка жила на небольшую вдовью пенсию и всегда говорила, что домик ей ни к чему. Пусть лучше у нас с Джастином будет хорошее образование.

И Берил в очередной раз с горечью подумала, что не следовало Джастину бросать университета.., хотя Мартина Смоллвуд ни словом его не попрекнула.

- Получается, твои родители усыновили Джастина незадолго до смерти? Поэтому-то он и оказался под опекой твоих бабушки и дедушки, да?

- Мой папа вовсе не умер - он сбежал незадолго до рождения сестры, бесстрастно сообщила Берил, словно речь шла о постороннем человеке. - Они с мамой не были официально женаты, так что он, видимо, решил, что лишняя обуза ему ни к чему. А мама и Сью погибли при взрыве газовой плиты. Отец либо уехал к тому времени из родных краев, либо побоялся взвалить на себя родительские обязанности. Как бы то ни было, на похороны он не явился.

С тех пор прошло восемнадцать - да нет, все двадцать лет! - и воспоминания уже не ранили ее душу так, как прежде.

- А.., мама погибла у тебя на глазах? - сочувственно спросил Луис, чуть замедляя шаг.

- Был день моего рождения. Мама пекла торт, а я качалась на качелях в соседском саду, - отбарабанила Берил заученные наизусть фразы и вновь вернулась к прерванной теме:

- Впрочем, если бы отец и приехал, бабушка с дедушкой ни за что бы меня не отдали. Мне исполнилось только шесть лет, и бабушка решила, что не следует мне расти единственным ребенком в семье. Так что на следующий год они взяли на воспитание Джастина. Бабушка думала, раз он младше, я снова почувствую себя заботливой старшей сестрой.

- И похоже, роль эту ты восприняла слишком серьезно. Клайв рассказывал, что стоило Джастину чего-нибудь натворить, и ты героически брала вину на себя.

- Джастин - мальчик из неблагополучной семьи, - запротестовала Берил. - Он нуждался в любви и заботе.

- Мы все нуждаемся в том же, - проворчал Луис, а в следующий миг от души расхохотался: вниз по склону кубарем скатился Бони и шлепнулся на песок точно между ними. Но тут же вскочил, с оглушительным лаем помчался вперед, опять вернулся, забегал кругами, явно заплутав в незримом лабиринте запахов. - Ему ведь можно бегать без ошейника?

- Ты что, смеешься? Это ж Скалистый! Вы, горожане, привыкли к жесткой системе инструкций и предписаний, а у нас - вольное житье! Никаких тебе полицейских, никто за пустячную провинность не штрафует!

- Иными словами, вы сами устанавливаете правила, а потом решаете, следовать им или нет. Словом, сущая анархия!

- Слова "свобода личности", на мой взгляд, более уместны. Хотя тиран и деспот с этим, конечно, не согласится.

Берил остановилась у первого из валунов. Огромные, серые камни возвышались среди песка, точно немые хозяева здешних мест.

- А ты считаешь меня тираном и деспотом?

- Ты свято уверен в собственной правоте, а это - признак неуемного властолюбия, - сурово отрезала Берил. - Поставь стул вот здесь.

- Да, мэм, как скажете, мэм! С деланным подобострастием Луис ринулся исполнять приказание.

- Ждать меня не обязательно, - сообщила она, усаживаясь и извлекая из сумки карандаши и этюдник.

- Хорошо.

Луис бесцеремонно вытянулся на песке рядом с художницей, отцепил от пояса флягу с водой, поднес ее к губам. Морской бриз лениво поигрывал шелковистыми завитками темных волос на широкой груди... Что за колдовское зрелище!

- Надень рубашку, - велела Берил, пристраивая на коленях этюдник.

- Я не замерз.

Луис закрутил крышку и поставил флягу в тень. На коже его поблескивали капельки пота.

- Ты того и гляди простудишься. С моря дует ветер - самое оно для разгоряченных ходьбой мускулов! Вон, посмотри на Клайва: хочешь к старости заработать артрит, как у него?

- Как скажешь, мамочка! - усмехнулся Луис.

- Не смей меня так называть!

С резким хрустом карандаш сломался в руке Берил. Луис поспешно вскочил, завладел стиснутым кулачком, поднес его к губам.

- Прости меня, Берил, - зашептал он, щекоча дыханием побелевшие костяшки ее пальцев. - Прости, пожалуйста. Мне не следовало тебя дразнить...

- Да это же.., всего лишь карандаш, - пролепетала она, недоумевая, с какой стати ее тянет разрыдаться в голос. - У меня их полная коробка.

- Дай-ка я. - Луис осторожно разжал сведенные судорогой пальцы, снял с ладони кусочки дерева и грифеля, глубоко впечатавшиеся в кожу, большим пальцем стер сероватую графитовую пыль. - Ну вот, так лучше...

Он поцеловал длинную, непрерывную "линию жизни" и застыл на мгновение, склонив голову, опустив густые ресницы, - сама покорность, само смирение! А затем, не выпуская ее руки, нащупал в коробке новый карандаш и вложил во влажную ладонь.

- Я все сделаю, как скажешь. Видишь, уже одеваюсь, чтобы не простудиться...

Он отвязал с пояса клетчатую хлопчатобумажную рубашку, набросил на плечи, не застегивая, и вновь опустился на колени.

- Что такое?

- Ничего.

Грудь Луиса вздымалась и опадала, точно после долгой пробежки. Темные завитки волос густо покрывали кожу там, где четко обозначились очертания грудных мышц, и на их фоне выделялись соски оттенка карамели. Они словно завораживали Берил.

Луис опустил взгляд, затем вновь неспешно вскинул глаза на предательски раскрасневшееся лицо художницы.

- Хочешь - дотронься...

Пальцы ее беспомощно разжались, карандаш упал на песок. Берил вцепилась в этюдник, борясь с неодолимым желанием откликнуться на ласковое приглашение. В груди ее всколыхнулась целая буря чувств, оттесняя запоздалую мысль: разве на предложение столь непристойное не полагается отреагировать с негодованием?

- А зачем бы?

- Из любопытства.

Луис завладел ее дрожащими руками и сам прижал их к груди, осторожными круговыми движениями приближая к соскам, что напряглись под подушечками ее пальцев. А он то дразняще отводил, то притягивал нежные ладони, пока они не задвигались по своей воле, лаская атласную кожу. Оба дышали тяжело и часто.

- А мне полюбопытствовать дозволено? - хрипло осведомился Луис, пожирая взглядом ее груди под обтягивающим шерстяным свитером.

Они округлились, налились непривычной тяжестью. И когда пальцы Луиса накрыли их и легонько надавили на отвердевшие соски, с губ Берил сорвался вздох удовольствия.

- Само совершенство... - восхищенно зашептал он, вычерчивая сужающиеся спирали вокруг обольстительных бугорков. - Нежные и при этом волнующе упругие...

Он легонько ущипнул за сосок, Берил вскрикнула - и Луис припал к ее губам, наслаждаясь волнующей уступчивостью.

Языки их сплелись, а Луис продолжал ласкать ее груди, осторожно надавливая ладонями, теребя пробудившиеся к жизни соски, распаляя чувственные восторги и при этом не позволяя страсти перейти определенного предела. Трепеща, Берил льнула к нему, впиваясь ноготками в кожу.

С горечью Луис понял, что может опрокинуть молодую женщину на песок, овладеть ею прямо здесь и сейчас, а она и не подумает сопротивляться! Своим нежданным и умелым натиском он доказал себе, что способен соблазнить Берил...

Но есть вещь, которой не добьешься грубой силой или тонким искушением. Если этот дар не идет от сердца, он ничего не стоит. Берил должна прийти в его объятия, вполне сознавая, что делает. Иначе торжество обернется пирровой победой.

И когда ладони молодой женщины скользнули по его напрягшемуся животу, к ремню джинсов, Луис резко втянул в себя воздух - и с силой отвел ее руки.

- Луис...

- Ты же пришла сюда рисовать, разве нет?

Легко поцеловав молодую женщину в нос, он отстранился, сел на песок и сдвинул колени, ослабив тем самым туго натянувшуюся ткань джинсов - следствие неистового возбуждения.

Дрожа всем телом. Берил нагнулась за упавшим карандашом. Губы и соски ее все еще горели. Молодая женщина со стыдом думала о собственной распущенности и о том, что не она, а Луис счел нужным прекратить это безобразие.

И тут ее окатил ледяной душ - Берил готова была поручиться, что капли, сбрызнувшие пылающие щеки, с шипением испаряются.

- Бони! - хором воскликнули оба. Пес, нимало не смущаясь, кончил отряхиваться. Наверное, выкупался в море, пока хозяевам было не до него, и теперь с любопытством созерцал их, склонив голову набок и высунув розовый язык. Еще усмехается, маленький негодяй! - в сердцах возмутилась Берил.

Луис подобрал с песка кусок плавника и зашвырнул его подальше. Весело тявкнув, Бони со всех ног помчался за добычей.

- Наверное, малыш обиделся, что про него забыли.

На сей раз молодая женщина и не подумала краснеть. Она сосредоточенно перелистала альбом, дошла до чистой страницы и поставила в уголке дату.

- Бони отлично умеет сам себя занять, - сказала Берил.

С деревяшкой в зубах примчался Бони, и Луис, размахнувшись, бросил ее еще раз.

- Тогда, может, он ревнует?

Молодая женщина стиснула зубы и демонстративно принялась разглядывать скалы. В конце концов, она и впрямь пришла сюда рисовать!

Игра в "сбегай-принеси" продолжалась, и мало-помалу Берил расслабилась и снова взялась за карандаш, уже не смущаясь присутствием постороннего. Своевременное вмешательство Бони разрядило обстановку, а забавные выходки пса отвлекли от тревожных мыслей. Так что вскоре она уже непринужденно болтала с Луисом, увлеченно набрасывая прихотливые очертания каменных глыб и делясь воспоминаниями безмятежного детства.

- Не поэтому ли ты сюда и приехала? - предположил Луис. - Тебе хотелось воскресить ощущения тех золотых летних дней, когда ты чувствовала себя счастливой и защищенной... Сплошные детские радости и никакого бремени ответственности.

- Я никогда об этом не думала, но, наверное, так и есть. - Берил сосредоточенно затушевывала тени у основания скалы. - Скалистый - волшебный остров, сущий рай для художника. А знаешь, ведь именно здесь я получила свой первый набор акварельных красок. Клайв подарил их мне на Рождество, когда мне исполнилось девять.

- Старик говорит, ты здесь живешь затворницей.

- Он преувеличивает. - Сощурившись, Берил сравнила набросок с оригиналом и, похоже, осталась довольна. - Пару раз я ездила на большую землю - в библиотеку и кое-что подкупить. Один из сувенирных магазинчиков в Сет-Иле продает мои акварели и заказывает новые... Да, и еще открытки! Я пишу их на бумаге ручной работы, которую делает один из местных. Открытки идут нарасхват, а рисовать их одно удовольствие - такой простор для воображения!

Берил прикусила язычок, с запозданием подумав, что разговор о живописи может воскресить в памяти Луиса образ картинной галереи. Но он сощурившись наблюдал за яхтой, огибающей мыс, и, похоже, на подсказку никак не отреагировал. В то время как Берил терзалась угрызениями совести, Луис стоически смирился с ситуацией, воспринимая случившееся как нежданные каникулы. Возможно, то, что он действительно находился в отпуске, настроило подсознание на нужный лад.

- А ты зачем сюда приехал? - осведомилась Берил.

Уж больно неподходящее место для отдыха выбрал мистер Мультимиллионер!

- Вероятно, тоже возмечтал о волшебном острове.

- Не похож ты на человека, который верит в волшебство Такому, как ты, больше по душе трюки профессионального фокусника! не без горечи заметила Берил.

- В любом есть нечто от ребенка, готовность поверить в чудо, - тихо отозвался он.

Молодая женщина ничего не ответила и с удвоенным энтузиазмом принялась за работу. Луис подманил пса к полосе влажного песка и наглядно объяснил, что куда увлекательнее откапывать живых крабов, чем гоняться за надоевшей палкой. Возвратившись к художнице, он вытянулся на песке и вроде бы задремал. Карандаш Берил так и порхал по бумаге. Спустя какое-то время Луис снова поднялся, отряхнул джинсы, лениво потянулся.

- Пожалуй, пора и мне вернуться к работе, - зевнул он. - Ну, пока. Кстати, Клайв просил передать: знакомый рыбак подбросил ему свежих устриц. Не устроить ли нам королевский ужин?

Луис облизнулся в предвкушении, и молодая женщина тут же вспомнила устрицы, заказанные им в дорогом ресторане, куда Джастин пригласил свою невесту с братом. Но щедрость и радушие ухажера Абигейл не произвели на мистера Гренвилла ни малейшего впечатления - напротив, он умело спровоцировал перебранку. В результате Абигейл и Джастин демонстративно покинули ресторан еще до того, как подали устриц, оставив Берил один на один с мрачным как туча сотрапезником, который откровенно наслаждался ее смущением. Да, ситуация была не из приятных!

Поскольку упомянутый сотрапезник великодушно предложил заплатить по баснословному счету - охваченный гневом Джастин конечно же напрочь забыл об этой маленькой подробности, а в кошельке у Берил нашлось бы доллара два-три, не больше, - ей пришлось волей-неволей согласиться закончить ужин.

Следующий час прошел в словесной дуэли, в результате которой молодая женщина пришла в небывалое возбуждение. Утонченные поддразнивания Луиса всколыхнули доселе неведомые ей чувства, камня на камне не оставив от того напускного спокойствия, что выказывала Берил поначалу.

- А вдруг у тебя аллергия на устрицы? крикнула она вслед Луису, борясь с воспоминаниями о том вечере.

Тогда он поцеловал ее прямо в губы на глазах у ухмыляющегося швейцара, усадил в такси и небрежно сунул шоферу пятидесятидолларовую банкноту - при том, что на счетчике "накрутилось" бы не более двадцати.

Луис оглянулся через плечо, в глазах его плясали чертенята.

- Вообще-то я только что вспомнил: я обожаю блюда из даров моря!

- До чего кстати, - пробормотала Берил.

А спутник ее уже шагал по направлению к дому той подчеркнуто размашистой "ковбойской" походкой, что с ума сводит женщин. На удивление послушный Бони трусил рядом.

Подозрение не развеялось и спустя несколько часов, когда художница вновь упаковала этюдник и рисовальные принадлежности и возвратилась домой. Проходя мимо хибарки Клайва, она намеренно смотрела в сторону, и расстояние от калитки до крыльца преодолела бегом, точно за ней кто-то гнался.

Тревожные сомнения затаились в самых глубинах сознания, и Берил менее всего хотелось вытаскивать их на свет божий - вдруг подтвердятся! Она навела порядок в мастерской, собрала акварели, предназначенные для Алберта, и наконец, не в силах больше выносить неизвестности, извлекла из кармана футляр с визитками и вновь уставилась на черную вязь букв и цифр. Наверное, следовало бы вернуть законную собственность владельцу... Или, по крайней мере, позаботиться о том, чтобы финансовые его интересы не пострадали.

Достав чековую книжку, Берил вышла через черный ход и, прячась за деревьями, побежала к домику Клайву. Там, прокравшись в кухню незамеченной, взялась за телефонную трубку. Постояла немножко, отдышалась и недрогнувшей рукой набрала номер, напечатанный на корешке.

- Здравствуйте, я звоню по поручению своего.., босса, мистера Гренвилла. Он потерял чековую книжку, - хриплым голосом произнесла Берил и замолчала, не зная, что сказать дальше.

Банковский служащий тем временем, видимо, справился со своими данными - и последовал сокрушающий ответ:

- Мистер Гренвилл лично сообщил нам о пропаже два дня назад. И сделал все обходимые распоряжения в связи с этим.

- О, понятно. Простите, пожалуйста, должно быть, я что-то напутала, пролепетала Берил и повесила трубку.

Луис лично сообщил о потерянной чековой книжке два дня назад...

Не задумываясь о приличиях, Берил бросилась обратно к себе домой, ворвалась в комнату гостя, вытащила из-под кровати объемистый саквояж, раскрыла его и принялась лихорадочно перебирать содержимое. Какие доказательства она искала? Молодая женщина не знала и сама. Одежда... Странно, что Луис не убрал ее в гардероб. Вот черный свитер, в котором он приехал на остров.., а в нем, точно контрабанда, завернут тяжелый четырехугольный предмет. И что же это мистер Грен-вилл так заботливо скрывает от посторонних глаз? Усевшись на кровать, Берил нетерпеливо распотрошила сверток. Внутри обнаружилась книга в твердом переплете.

Луис стыдится любви к чтению?

С обложки загадочно улыбался сухощавый, седоватый, очкастый тип в твидовом костюме. А над портретом красовалось заглавие: "Память и сознание. Классические случаи амнезии". Выше значилась фамилия автора и целая гирлянда его научных званий и степеней.

Луис привез на Скалистый книгу о потере памяти?! Берил была настолько потрясена, что смысл увиденного дошел до нее лишь спустя несколько секунд.

О Боже!..

- Ну, все рассмотрела? Или и меня станешь обыскивать?

Она резко подняла голову и слепо уставилась на фигуру в дверях. Долго ли стоял там Луис, наблюдая, как она роется в его вещах?

Молодая женщина вскочила, прижимая к груди книгу, словно вознамерившись конфисковать вещественное доказательство. Луис явно ждал ответа, но у Берил язык присох к гортани. Она бросилась к двери и - откуда только силы взялись? решительно оттеснив его в сторону, выбежала в коридор.

- Берил, подожди!

Выругавшись сквозь зубы, Луис устремился вдогонку, ворвался вслед за ней в гостиную и, перепрыгнув через стул, преградил ей путь к отступлению. Но Берил и не думала спасаться бегством. Ей просто нужно было побольше места, чтобы на просторе дать выход вскипающей ярости.

- Ах ты, ублюдок!

Широко размахнувшись, она швырнула в противника книгу, целясь прямо в голову. Луис вовремя пригнулся, и увесистый фолиант ударился в стену. Жалобно задребезжали оконные стекла.

- Да так же убить можно!

- Этого я и хочу - ты, лживая, ползучая гадина! Неудивительно, что у тебя классический случай амнезии, прямо как по учебнику!

- Послушай, Берил...

Нет уж, она не станет слушать мерзавца, пусть умоляет о милосердии хоть до Судного дня!

- У тебя с памятью все в полном порядке, подонок! Твоя амнезия лишь дешевый розыгрыш! Ты все это время водил меня за нос, отлично при этом зная, кто ты такой!

- Это не совсем так, - защищался Луис. - Поначалу я и впрямь впал в полубессознательное состояние.., не мог отличить явь от фантазии...

- Хватит врать! - негодовала Берил. - У меня твоя чековая книжка, про которую ты якобы ничего не знаешь! А ты, между прочим, позвонил в банк и сообщил, что потерял ее! Вот, возьми! Мне она не нужна! Мне она противна так же, как и ты! А заодно и это!

Молодая женщина высыпала карточки из футляра на ладонь и вместе в чековой книжкой швырнула все в лицо владельца. Картонные прямоугольнички закружились в воздухе и плавно спланировали на пол.

Луис задумчиво потер щеку. Серые глаза его недобро вспыхнули.

- Итак, мои визитные карточки и чековая книжка все это время были у тебя? - хрипло осведомился он.

- Еще чего не хватало! Я нашла их на диване в тот самый день, когда приехал Клайв, ответила Берил, не желая, чтобы ее сочли воровкой. - Я изучила их, позвонила к тебе в офис.., и вспомнила... Я все вспомнила!

Луис побледнел как полотно.

- К тебе вернулась память, - процедил он горько. - Ах ты, мерзавка! Ты все вспомнила два дня назад, а мне ни слова! Так кто кого водит за нос.., малышка?

- А с какой стати я обязана что-то тебе говорить? - яростно воскликнула Берил, до глубины души возмущенная издевательским обращением. - Я тебе ничегошеньки не должна. И в моем случае амнезия - это медицинский диагноз, а вовсе не подвернувшийся шанс по-садистски издеваться над человеком. И память ко мне не вернулась - разве что лишь крошечный фрагмент ее, подтверждающий, какой ты первостатейный, непревзойденный, неповторимый ублюдок!!!

Луис насторожился. Глаза его сузились, превратившись в две крохотные голубовато-серые льдинки. А Берил все бушевала:

- Я вспомнила лишь пару месяцев, не больше. И те с удовольствием бы забыла! Те самые месяцы, когда ты делал все от тебя зависящее, чтобы поломать жизнь моего брата... Фраза оборвалась горестным всхлипом.

- И это все? - воскликнул Луис, делая шаг ей навстречу. - Пара месяцев почти трехлетней давности? И ничего другого ты не помнишь?!

- А насчет тебя мне ничего другого помнить и не нужно! - возразила Верил, судорожно стискивая кулачки.

- Э, нет, так не пойдет! - перебил Луис, подходя совсем близко и не сводя глаз с ее искаженного яростью лица. - Э, нет.., не для того я тебя выследил, чтобы получить от ворот поворот!

Он ее выследил?

- Не понимаю, о чем ты.

- Я про нас с тобою, малышка, - настойчиво и проникновенно произнес он.

- Никакого "нас с тобою" нет и быть не может, - еле слышным, срывающимся голосом пролепетала Берил: в груди у нее на мгновение стеснилось, во рту пересохло.

- А тебе откуда знать? - безжалостно сказал Луис. - Ты укрылась здесь, на своем волшебном островке, спряталась от всего того, что не желаешь вспоминать, а мне как с таким бременем жить прикажешь?

- Не в том дело, что я не желаю вспоминать! - защищалась Берил. - И хотела бы, да не могу, пойми!

- Я тебя заставлю, - угрожающе пообещал Луис. - Я не уеду, пока не добьюсь того, что мне нужно.

- И что же тебе нужно? - исступленно выкрикнула Берил, глядя на мрачное лицо своего мучителя, искаженное гримасой, что с трудом сошла бы за ласковую улыбку.

- Как насчет тех двух лет, что мы провели вместе? Как насчет тех денег, что ты прихватила с собою, уйдя от меня в один прекрасный день и даже не попрощавшись?

- Какие еще деньги? Ты что, спятил? -Берил дрожала всем телом. - Два года? Хочешь сказать, что мы.., что ты и я.., что у нас был.., роман?

- Ты жила в моем доме и спала в моей постели. Речь идет о большем, нежели случайная интрижка.

- Нет, не верю...

Перед глазами Берил все поплыло. Но в ту же минуту сильные руки сомкнулись вокруг ее талии, поддерживая, не давая упасть.

- Обмороки - это пожалуйста, это сколько угодно, - смутно расслышала она, прежде чем окончательно потерять сознание. - Когда придешь в себя, я по-прежнему буду рядом, моя неверная красавица. На сей раз ты от меня не сбежишь...

Глава 7

Берил отворила дверь - и похолодела. На пороге стоял Луис Гренвилл. Его дорогой, сшитый на заказ костюм и кашемировый плащ выглядели до крайности неуместными в ее обшарпанной прихожей. Со времен постыдной сцены перед зданием суда молодые люди не виделись. Берил уже примирилась с мыслью, что, возможно, потеряла Луиса навсегда...

- Тебе не следовало приходить, - глухо проговорила она.

В льдисто-серых глазах сверкнула сталь.

- Можно, я войду?

Берил послушно отступила в сторону, пропуская гостя.

- Если ты насчет Джастина...

Один-единственный взгляд заставил ее умолкнуть на полуслове. Луис снял плащ, швырнул его на кресло. Крохотная квартирка, что после смерти бабушки казалась такой пустой и безрадостной, словно преобразилась: с приходом гостя в ней как будто запульсировала неуемная, беспокойная жизнь.

По-прежнему не сводя глаз с раскрасневшегося лица и стройной фигуры хозяйки, Луис снял пиджак и ослабил галстук. Оценивающе оглядел строгую белоснежную блузку, целомудренно застегнутую до самого ворота, узкую синюю юбку, доходящую до середины округлого бедра. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, открыв ложбинку у шеи. Берил проследила движение его руки, и губы ее непроизвольно приоткрылись.

- У тебя выпить найдется?

Это бесцеремонное требование слегка разрядило обстановку. Непроизвольно-обольстительным движением Берил оправила юбку.

- Я... У меня, пожалуй, найдется немного шотландского виски.

Вплоть до самого конца скотч оставался последней отрадой бабушки, слегка облегчая боль, перед которой отступали все лекарства.

Луис последовал за хозяйкой в тесную кухоньку. Тяжелая бутылка едва не выпала из дрожащих рук Берил, но гость вовремя отобрал ее у девушки и разлил крепкий напиток по бокалам.

- Прости.., смешать, кажется, не с чем... пролепетала она, не в состоянии собраться с мыслями.

Луис стоял так близко, что тела их почти соприкасались и пряный запах его лосьона кружил голову сильнее, чем дурманящий аромат скотча.

- Ничего, пустое, - глухо проговорил он, отставляя бокалы и заключая Берил в объятия.

Луис жадно припал к ее губам, заглушая всхлип облегчения, что сорвался с ее уст в тол самый миг, когда гость притиснул ее к стене. Девушка исступленно ответила на его поцелуй, нетерпеливо теребя пуговицы светло-серой рубашки, расстегивая их одну за одной, чтобы поскорее ощутить под ладонями завички волос на широкой груди.

Он задрожал всем телом, сильные его ладони заскользили по внутренней стороне бедер девушки, задирая юбку, стягивая вниз колготки и кружевные трусики, стремясь коснуться разгоряченного лона. Ощущая пальцами влажный жар, Луис коленями раздвинул ей ноги, желая овладеть ею прямо здесь и сейчас...

- Нет!

Глаза Берил широко распахнулись, крик замер на губах. Она лежала на диване в коттеджике на острове Скалистый, а над ней, стоя на коленях и так знакомо стискивая бедрами ее ноги, возвышался Луис.

- Нет, - слабо запротестовала она, ощущая себя в ловушке между двумя равно невозможными реальностями.

- Да, я по-прежнему здесь, - неумолимо подтвердил он. - Я же говорил, что никуда не денусь. Теперь я - часть твоего волшебного мирка. - Луис заботливо отвел с ее разгоряченного лба прядь влажных волос. - Ты пробыла без сознания пару минут, не больше.

Пару минут! Берил вздрогнула всем телом. Кажется, рассудок ее и впрямь помутился. Она утратила способность отличать явь от вымысла. Одно лишь знала наверняка: что та неистовая, эмоционально насыщенная сцена в кухне отнюдь не эротическая фантазия! Воображение не способно породить образы настолько яркие!

- Ты говоришь, что выследил меня, - еле слышно прошептала она. - Но зачем? И как?

- Задачка оказалась не из простых: ты не открывала банковских счетов, не платила за коммунальные услуги, не оформлялась на работу... Мне просто повезло. Дочь одного моего друга купила твою акварель в том самом магазинчике, о котором ты упомянула. Стиль у тебя изменился почти до неузнаваемости, но инициалы на картине ты ставишь те же... Характерная готическая буква Б. Так что я осторожно навел справки о художнице...

- Да что ты знаешь о моем стиле? - запротестовала она, думая о роскошной галерее "Критерион", где полотна оценивались в тысячи долларов, а не в жалкую пару сотен, как ее собственные "шедевры".

- Я устроил для тебя мастерскую в моем доме. - Голос Луиса дрогнул. Пожалуй, только благодаря этому мне и удалось уговорить тебя переехать ко мне...

Берил замотала головой.

- Ты врешь, врешь, - твердила она, отчаянно стараясь убедить себя в этом. - Даже если мы и стали любовниками, я бы ни за что к тебе не переехала. Я бы просто не смогла предать Джастина.

- А у нас и выбора-то не было, - саркастически отозвался Луис. - С физиологией не поспоришь. Мы с тобой точно две половинки одного целого. И то, что между нами происходило, Джастина никоим образом не касалось.

- Как ты можешь так говорить? Мы и познакомились-то только благодаря ему. А ты подвел его под суд...

- Джастин сам подвел себя под суд, - невозмутимо уточнил Луис. - Твой братец по уши увяз в неприятностях еще до того, как на сцене появился я, и ты об этом отлично знаешь. Он бы и Абигейл потянул за собой. Джастин якшался черт знает с кем, и наконец настала пора платить по счетам. Повезло ему, что в тюрьму не загремел.

Берил облегченно вздохнула. А собеседник неумолимо продолжал:

- Конечно, Джастину удобнее во всем обвинять меня. Да я и не пытался его разубеждать: пусть себе верит в мое всесилие! Однако же есть у меня железное правило: никогда не впутывать полицию в мои личные дела. Я сам разберусь с моими врагами - в удобное мне время и на моих условиях.

- Но если это правда насчет тебя и меня, Джастин наверняка бы... - Берил стиснула ладонями виски. - Да он же мне и впрямь все рассказал! Я никак не могла жить с тобой! По словам Джастина, после смерти бабушки я отправилась в путешествие.., ну, пешей туристкой, с рюкзаком за плечами, нигде подолгу не задерживаясь...

- Джастин солгал. Ты никуда не уезжала. Ты осталась со мной. - Слова Луиса намертво отпечатывались в ее сознании. - Твой брат до сих пор ненавидит меня лютой ненавистью за то, что я открыл глаза Абигейл на его истинную сущность, да и тебе тоже, если на то пошло. Когда мы стали любовниками, ты со всей очевидностью предпочла меня ему, и Джастин себя не помнил от злости. Мы были счастливы, а он потерпел неудачу, причем исключительно по своей вине... И, как законченный эгоист, принялся точить на нас зуб...

Берил беспомощно уронила руки. А Луис продолжал, четко, размеренно, точно зачитывая судебный протокол:

- Когда ты исчезла, я первым делом связался с Джастином. Он уверял, что ты улетела в Квебек в поисках собственного "я". Велел мне оставить тебя в покое: дескать, я тебе больше не нужен. И все это время он отлично знал, что с тобою произошло и где ты. Ни словечка не сообщил нам друг о друге! А теперь спроси себя, в чем причина.

- С какой стати я должна тебе верить? - Оттолкнув Луиса, Берил спрыгнула с дивана. - Ты отлично знаешь, что я ничего не помню. Может, ты все выдумал!

Луис тоже поднялся, поддержал пошатнувшуюся Берил за локоть и развернул лицом к себе.

- Почему бы тебе не позвонить Джастину? вызывающе предложил он. - Скажи ему, что я здесь, на острове, и посмотрим, как он отреагирует.

Запрокинутое лицо Берил побледнело, в карих глазах отчетливо читалось недоверие. Заметно смягчившись, Луис погладил ее по плечу, ласково притянул к себе.

- Или лучше поедем домой вместе со мной и ты своими глазами убедишься в моей правоте, - предложил он. - Окажешься в знакомой обстановке - глядишь, память и вернется. Надо бы тебе прочесть ту книгу, которой ты меня чуть не пришибла. Там говорится, что физические объекты - веши и тому подобное отлично стимулируют спонтанные воспоминания. А также подсказки со стороны органов чувств - привычные картины, звуки, тактильные ощущения...

Как, например, потрясающий эффект or его любовных ласк. Вот куда он клонит! Берил решительно покачала головой.

- Никуда я с тобой не поеду! - твердо сказала она. - Если это правда и я тебя оставила, то, видимо, не без причины!

- Так почему бы нам не вернуться домой и не выяснить, что подтолкнуло тебя к этому шагу?

Голос Луиса звучал мягко, вкрадчиво, бесконечно убедительно. Он обещал безопасность, но Берил тут же почуяла невысказанную угрозу.

- Если мы были так счастливы, как ты утверждаешь, то с какой бы стати мне убегать? Может, ты изменил мне с другой? Я застала тебя в постели с соперницей?

Ласковых интонаций как не бывало. Теперь в голосе Луиса звенело раздражение.

- Еще спроси, не бил ли я тебя под пьяную руку?

И Берил с запозданием осознала, что такая возможность даже не пришла ей в голову. Да, этот человек суров и жесток, но к физическому насилию прибегать не станет, в этом молодая женщина готова была поручиться. Луис Гренвилл совершенно неотразим, это да... Может, в этом-то все и дело?

- Ты уклоняешься от ответа, - резко напомнила она, радуясь уже тому, что на краткий миг изменила соотношение сил в свою пользу.

- Пока мы жили вместе, я не изменял тебе даже в помыслах! - рявкнул Луис. - И на протяжении последних девяти месяцев, что характерно, соблюдал полнейший целибат.

- Целибат?

Щеки ее горели. По мнению Берил, это слово с Луисом Гренвиллом совершенно не вязалось.

- А то сама не видишь? Я истосковался по женщине. - Серые глаза его хищно сверкнули. -Но, к несчастью, женщина, по которой я истосковался, притворяется, что знать меня не знает.

Глубоко, прерывисто вздохнув, Берил подобрала упавшую книгу и вручила ее Луису.

- Уходи, пожалуйста.

- Я тебя понимаю, Берил. - Теперь в голосе его звучало искреннее сочувствие. - Но я не уйду. Я никогда не бросаю дела на полдороге.

- Если ты про деньги...

Она с досадой отшвырнула книгу на диван.

- Деньги исчезли из сейфа нашей спальни в тот же самый день, когда ты сбежала, а комбинацию цифр знали только ты и я. - Луис невозмутимо назвал сумму, и у Берил перехватило дыхание. - А вместе с ними - твой паспорт и личные бумаги.

- Когда я приехала на остров, при мне никаких таких сумм не было! Это какая-то ошибка! - Она обвела рукой комнату. - Оглядись! Я просто купаюсь в роскоши, да? То, что у меня есть, я заработала своим трудом!

Как гордилась Берил тем, что вправе бросить эту фразу ему в лицо!

- Может, ты отправилась прямиком в казино и спустила все до цента, - пожал плечами Луис. - Да еще сочла это актом справедливого возмездия. Учитывая, как именно я заложил основы своего благосостояния.

- Я не играю.

- Вся наша жизнь - азартная игра.

- А что сказали в полиции, когда ты сообщил о пропаже? Может, меня уже разыскивает Интерпол?

- Я же объяснил: я никогда не впутываю полицию в свои личные неурядицы. Уроки детства, если угодно.

- Уроки детства?

- Мои родители - очаровательная парочка мошенников-виртуозов, - неохотно признался Луис. И, слушая его рассказ, Берил все отчетливее понимала: она это знает, она уже это слышала! - Они колесили по миру в поисках наживы, и меня с Эбби за собою таскали. Мало того: пытались втянуть и нас в свои аферы. Как только подрос, я зажил своей жизнью. А со временем убедил родителей поручить мне Абигейл: я хотел, чтобы сестра получила приличное образование и наконец-то обрела дом, "Мой долг - оградить сестру от зла. Я не всегда был с нею в трудный час. Но теперь я отвечаю за Эбби и никому не позволю ее обидеть. Я на все пойду ради тех, кто мне дорог..." Так говорил Луис в ресторане, и теперь слова эти всплыли в памяти Берил.

- А сейчас ты хочешь получить назад свои банкноты?

Ну что ж, Луису придется волей-неволей примириться с тем фактом, что никаких денег у нее нет. Она, Берил, всегда была бессребреницей-идеалисткой. Люди значили для нее куда больше, чем одежда, драгоценности, все прочие мирские блага.

- Иди сюда, и я объясню, что мне нужно, - многозначительно улыбнулся он.

И Берил тут же воинственно ощетинилась.

- Если я и впрямь тебя бросила, на что я тебе сдалась? У тебя, никак, совсем гордости нет?

- О, если ты полагаешь, что я стану валяться у тебя в ногах, зазывая в постель, то глубоко заблуждаешься. Умолять будешь ты.

- Черта с два! - Карие глаза Берил негодуюше вспыхнули, и Луис громко расхохотался, забавляясь ее возмущением. - Ты что, не в силах смириться с мыслью, что часы, проведенные с тобой в постели, сами собою выпали из моей памяти? Экое у тебя самомнение!

- Лгунья! - подзадорил он. - Два года мы спали в одной постели. Я изучил твое тело не хуже тебя самой. Я постиг все тонкости его языка. Ты можешь закрыть глаза на наши с тобою отношения, но твое тело отчетливо помнит, как хорошо было нам вместе. Да ты сгораешь от страсти точно так же, как и я. А ссоры всегда служили нам превосходной приправой к сексу.

- Убирайся! - воскликнула Берил, у которой руки так и чесались снова надавать наглецу пощечин.

- Исключено. Избавиться от меня можно только одним способом: воткнув нож прямо мне в сердце!

- Лучше не искушай меня!

- О, я намерен искушать тебя всеми доступными мне способами, - заверил ее Луис, скрываясь в кухне. - И начну, пожалуй, с гастрономических соблазнов.

- И что это ты затеял? - подозрительно осведомилась Берил, направляясь за ним следом.

- Думаю ужин приготовить. - Луис извлек из буфета сковородку и три глиняных горшочка. Этот прелестный набор керамики Берил получила в уплату за уроки, обучая рисованию десятилетнюю дочку горшечника. - Клайв дал мне устриц и еще бутылку белого вина в придачу. -Он достал из холодильника пакет с темными ракушками, снял с подставки широкий кухонный нож и картинно предложил его Берил.

- Не займешься ли нарезкой?

Серые глаза его поблескивали так же ярко, как и зловещего вида лезвие. Похоже, насчет искушений и соблазнов он вовсе не шутил!

- А не пойти ли тебе вон из моей кухни? - угрюмо предложила Берил.

Но ее демонстративная враждебность только позабавила самозваного повара.

- Знаю-знаю, ты бы предпочла видеть меня в твоей спальне, но я же сказал, что тебе придется сначала попросить!

Луис включил воду и принялся ловко вскрывать ракушки.

- Я обычно просто бросаю их на сковородку, обваляв в сухарях, - нехотя произнесла Берил.

- А сегодня, для разнообразия, я приготовлю совсем иное блюдо, - весело произнес Луис, разрезая лимон и щедро поливая устрицы соком. - Надо привыкать к переменам, милая Берил. Как нам ни трудно с этим смириться, новое неизбежно вытесняет старое. Рождение, жизнь и смерть сменяют друг друга в естественном цикле...

- Ты готовить взялся или читать лекцию по психологии?

- А я могу совмещать, - скромно заверил он.

- Ну а у меня нет времени торчать здесь, изображая благодарную аудиторию, - заявила Берил и демонстративно вышла из кухни.

Она направилась в мастерскую и, чтобы отключиться от эмоциональных потрясений дня, занялась самым что ни на есть рутинным делом: закрепила на мольберте чистый лист, перемыла кисточки и баночки, разложила готовые акварели по порядку. Наконец, заслышав требовательный голос, нехотя покинула свое укрытие. По кухне разливался восхитительный аромат. Луис извлек из духовки аппетитно булькающие горшочки и торжественно водрузил их на подставки.

Он уже принял душ и переоделся в черные брюки и белую рубашку. Берил тут же пожалела о том, что не удосужилась поэффектнее уложить волосы и заменить вылинявшую водолазку нарядной блузкой.

- Я уже накрыл на стол. Не разольешь ли вино по бокалам, в потом я отнесу порцию Клайву?

- Я сама!

Берил торопливо сорвала с гвоздика прихватку.

- Если собираешься поплакаться Клайву в жилетку о том, какой я мерзавец и негодяй, в надежде, что старик вышвырнет меня из дому, - и думать забудь! Он уже знает про наш роман. Я в первый же день открыл ему правду.

- Какую именно правду?

По счастью, Берил еще не успела взять в руки дымящийся горшочек, иначе одной порцией неминуемо стало бы меньше.

- Ну, я признался, что никакой амнезии у меня нет, - пожал плечами Луис. И что я приехал на остров с одной-единственной целью: вернуть любовь всей моей жизни. Клайв охотно подыграл мне: предложил наняться к нему в работники, чтобы я имел повод видеться с тобой каждый день.

- Ах ты, интриган несчастный! Что и говорить, великолепный опережающий ход! Клайв, убежденный холостяк, в сердце оставался неисправимым романтиком.

"Любовь всей моей жизни". Как поэтично это прозвучало! Какой разительный контраст с недавними его рассуждениями о физиологии и похищенных деньгах! За все время их общения Луис ни словом не намекнул на то, что затронуто его сердце. Не пытался уверить Берил в своей любви. Почему? Наверное, знал, что номер не пройдет. Искушенный мистер Гренвилл вполне мог одурачить наивного старика, изображая из себя средневекового рыцаря без страха и упрека. Но Берил - человек здравомыслящий, ее не проведешь!

- Всегда полезно иметь козырь-другой, - усмехнулся Луис. - Думаю, ты сама убедишься, что Клайв на моей стороне.

Так все и вышло. Будучи призван к ответу за пособничество в низком обмане, старик изогнул кустистую бровь и проворчал:

- Луис прав: нельзя прятаться от самой себя. Прошлое само спешит тебе навстречу, детка. И нужно бы толком с ним разобраться, посмотреть в лицо своим страхам, иначе так и будешь жить, шарахаясь от собственной тени. А если этот славный парень тебе поможет - что ж, и слава Богу!

Берил не нашла в себе сил по-настоящему рассердиться на старого рыбака. Ведь он и впрямь хотел как лучше!..

Сколько бы молодая женщина ни задирала нос перед новоявленным шеф-поваром, ужин он состряпал и впрямь восхитительный. А белое вино, которое она собиралась поначалу решительно отвергнуть, оказалось на диво к месту. Правда, памятуя о необходимости сохранить трезвую голову, Берил ограничилась одним бокалом.

Когда же за окнами сгустились сумерки и по стенам заплясали отблески пламени из очага, атмосфера в гостиной стала на редкость интимной. Берил все больше подпадала под волшебные чары Луиса Гренвилла. Занимательнейший из собеседников, он непринужденно и задушевно рассуждал об искусстве, и Берил постепенно оттаивала: все чаще звучал ее серебристый смех, все охотнее забывала она об осторожности.

- Вообще-то из меня вполне мог получиться отличный повар, - признался он, видя, с каким аппетитом Берил отправляет в рот каждый кусочек. - Подростком я вкалывал в кухне отеля-казино. Только я быстро понял, что мое место у стола с зеленым сукном, а не у плиты. Я научился сдавать карты.., и не оглядываться назад.

- Легкая нажива, - понимающе кивнула Берил.

Луис задумался, прежде чем ответить.

- Нет, не сказал бы, что легкая. Чтобы выиграть, необходимы концентрация внимания, опыт, практика, настойчивость и, разумеется, изрядная толика везения. Я всегда знал, что не хочу посвящать азартной игре всю жизнь. Я ждал лишь достойной ставки, а когда удача мне улыбнулась, настала новая пора моей жизни... Знаешь, у сына шулера есть некие преимущества: проворачивая свои аферы в столицах Европы и изображая из себя нуворишей, родители вращались в тех самых кругах, куда вхожи люди искусства, меценаты, собиратели... Чего только я не узнал в ту пору о частных коллекциях!

- А теперь в притворстве необходимость отпала. Ты в самом деле богат и в самом деле владелец престижной картинной галереи...

Сощурившись, Луис посмотрел на собеседницу сквозь матовое стекло бокала.

- Я бы, и глазом не моргнув, отдал "Критерион", и все бесценные полотна за возможность провести с тобою еще одну только ночь, любимая.

Берил едва не расплескала вино на скатерть. Да что с ней такое? На какое-то мгновение она едва не поверила в искренность его слов!

- Экстравагантные комплименты меня совершенно не впечатляют, - укоризненно проговорила она.

- "Блеск женских взоров страстно ловил я ежечасно, я им дарил сердечный пыл, но сердце жег напрасно", - вполголоса процитировал Луис.

- Так и надо бессовестному ловеласу! Как там дальше? "Я красотой пленялся, но, если отклонялся лучистый взгляд, - был только рад и прочь, как ветер, мчался".

Луис запрокинул голову и весело расхохотался.

- Твоя взяла! Я, кстати, ожидал чего-то в этом роде: а то я не знаю, как ты любишь поэтов-романтиков! Это у нас с тобой общее. Ты и впрямь считаешь меня циничным сердцеедом?

- Тот, кто умеет так готовить, просто не может быть закоренелым злодеем!

Берил тут же пожалела о сказанном. Но вместо того чтобы воспользоваться ее оплошностью, Луис лишь слегка наклонил голову, благодаря за комплимент...

Ночь выдалась холодная и ясная, на черном бархатном небе блестели ослепительно яркие звезды, Берил отнесла тарелки в кухню, а Луис, с бокалом в руке, подошел к очагу и подбросил в огонь очередное полено.

Вернувшись, молодая женщина застала идиллическую картину. Луис вытянулся во весь рост на овчинном коврике и, опираясь на локоть, с наслаждением потягивал вино. Бони мирно дремал, свернувшись калачиком в любимом уголке за корзиной с дровами.

- Иди сюда, посиди у огня.

Луис отставил бокал и протянул руку в приглашающем жесте.

Берил, точно во сне, шагнула вперед - и вдруг резко остановилась, задрожав всем телом. Глаза ее расширились, безумный взгляд остановился на лохматом коврике.

- Берил... - прошептал он, и нежные интонации, с которыми он произнес имя, эхом отдались в ее сознании...

Обнаженное тело мужчины в отблесках пламени кажется отлитым из бронзы. Он возбужден до крайности; облачко пушистых волос в паху обрамляет напрягшуюся мужскую плоть. Губы его горячее огня - живого свидетеля их страсти. Отяжелевшие груди Берил матово поблескивают от испарины, соски наливаются знойной сладостью.

Луис властно укладывает ее на спину, и густой ворс мехового ковра щекочет ей спину что за восхитительный контраст с его кожей, шелковистой и гладкой! Ноги их сплелись, руки его скользят отыскивая и находя самые сокровенные и самые чувствительные точки ее тела.

Поцелуями заглушает он неистовые ее вскрики, одурманивает, овладевает ею с безжалостным исступлением. Жаркие ладони обхватили ее ягодицы и слегка приподняли навстречу...

- Берил, разве ты не присоединишься ко мне? Яркая картина погасла, распалась на кусочки, точно цветные стекляшки в калейдоскопе. Луис не сводил встревоженного взгляда с ее отрешенного лица.

- Берил... - мягко повторил он, словно опасаясь слишком резко вырвать молодую женщину из состояния транса. - Что ты увидела?

Стиснув зубы, она упрямо молчала. Луис провел рукой по овчине.

- Дело в ковре, да? Он тебе что-то напомнил? - Голос его понизился до хрипловатого, чувственного шепота, пальцы приглашающе затеребили густую, волнистую шерсть. - Дома мы часами занимались любовью на огромном ковре из меха... Два сплетенных тела в бликах пламени, и твои карие, затуманенные страстью глаза... А знаешь, моя Берил, ты ведь никогда не закрывала глаза в момент оргазма... Помнишь, как это возбуждает - любоваться друг другом, когда оба трепещут в экстазе? А когда мы занимались любовью перед камином, ты двигалась медленно и неспешно, растягивая удовольствие до бесконечности. Иногда мы разводили огонь даже летом, чтобы сполна насладиться жаркой, исступленной схваткой, а потом всласть порезвиться в бассейне...

Луис многозначительно умолк. И Берил вспыхнула до корней волос, отгоняя наваждение.

- Я устала. Пора спать, - запротестовала она.

- Еще совсем рано. И мы только что поужинали. Давай посидим у огня, ласково уговаривал Луис, похлопывая по ковру. - Ты же сама этого хочешь.

В этом-то и заключалась проблема!

- Мне.., мне еще надо поработать. - Луис недоверчиво сощурился, и Берил воинственно выставила вперед подбородок. - Завтра ко мне придет один из клиентов забрать заказ... Держу пари, ты и один недурно проведешь время... До сих пор ты как-то справлялся! - мстительно добавила Берил, скрываясь за дверью.

Что ответил Луис, она так и не узнала, да особенно и не стремилась.

***

Эту ночь, как и предыдущие, она провела без сна. Задремала только под утро, а когда вновь открыла глаза, в окно било солнце. Опять, проспала! виновато подумала Берил, вставая с постели. И с изумлением обнаружила, что в кои-то веки поднялась раньше Луиса.

Она уже допивала кофе, когда, протирая глаза, появился "герой ее грез". И до чего же сексапильно он выглядел - в измятой рабочей одежде, растрепанный, потирая небритый подбородок.

- Доброе утро, милая, - приветствовал он Берил, наклоняясь и чмокая молодую женщину в губы. Увернувшись от занесенной руки, Луис проворно отступил в сторону и насыпал в тарелку овсяных хлопьев. - Ну, и какие у нас на сегодня планы?

- У нас? Свои планы я отлично знаю, процедила Берил сквозь зубы, испепеляя собеседника взглядом. - А что до твоих - понятия не имею!

- А по-моему, имеешь. Поэтому и глядишь на меня точно перепуганный кролик.

Последнее замечание Берил предпочла пропустить мимо ушей.

- По-моему, на тебе ремонтные работы...

- Клайв знает, что мой первейший долг - присматривать за тобой.

- Я в присмотре не нуждаюсь, - фыркнула Берил.

- Здесь мы во мнениях расходимся. Какой славный денек выдался, - как ни в чем не бывало заметил Луис, глядя в окно. - Хотя ветер дует прехолодный. Кстати, у тебя не найдется лишних одеял? Ночью я продрог до костей.

Ага, стало быть, и Луису тоже не спалось! Не по той ли самой причине, из-за которой она сама глаз не сомкнула? Нет, вряд ли. Тогда бы он думал не об одеялах, а о холодном душе.

- В чулане их сколько угодно, - бросила Берил.

Да как он может болтать о сущей чепухе вроде одеял и погоды, когда между ними столько недосказанного? Всякий раз, когда взгляды их скрещиваются, в воздухе так и потрескивают электрические разряды!

А Луис, словно бы ничего не случилось, продолжал толковать о том о сем, и к тому времени, когда раздался стук в дверь, Берил с трудом сдерживалась, чтобы не закричать в голос. Сотрапезник ее умолк на полуслове и вопросительно изогнул бровь.

- У нас гости, дорогая?

Снова это раздражающее "у нас"!

- Наверное, это Алберт, - пояснила молодая женщина, промокнув губы салфеткой. - Он обещал зайти за иллюстрациями для своей книги.

Луис отставил чашку и поднялся, не сводя глаз с двери.

- Ax, ну да, тот самый ботаник, для которого ты делаешь зарисовки растений. Клайв говорил, вы с некоторых пор работаете в тесном сотрудничестве.

- Ну, Алберт частенько заходит поглядеть, как идут дела с заказом. Он щедро платит, а я всегда любила писать цветы и травы.

- Этот твой Алберт живет в заповеднике?

- Да, временно. Он профессор в Квебекском университете, а здесь проводит годичный отпуск, отведенный для научной работы. Он открыл и описал несколько новых видов папоротника.

- Черт бы подрал этого типа! - пробормотал Луис сквозь зубы, отмечая, как Берил, идя к двери, машинально расправила манжеты зеленой блузки, поддернула пояс брючек и убрала со лба непослушный локон.

Поймав недобрый взгляд его серых глаз, Берил инстинктивно почувствовала тревогу.

- Мы поднимемся в мастерскую, - торопливо сообщила она. - Будь добр, не мешайся - это работа, и только.

- Рад слышать, - проворчал Луис. В самом начале их знакомства Алберт Шрив показался молодой женщине человеком до крайности замкнутым. Но со временем Берил поняла: он вовсе не дичится, а просто по уши загружен работой. За последние месяца два их взаимная приязнь переросла в дружбу. В обществе Алберта художница чувствовала себя легко и непринужденно и порой задумывалась, а не откликнуться ли на робкие намеки ученого и не позволить ли знакомству перерасти в отношения более близкие.

Теперь же, увидев его рассеянную улыбку, Берил удивилась: и как это ее угораздило хоть на минуту воспринять Алберта в романтическом ключе! Профессор был старше ее года на три, не больше, и даже недурен собой - с песочно-светлыми волосами, веснушчатой физиономией и золотисто-карими глазами. Да только мальчишеское обаяние Алберта никак не затрагивало ее душу.

Берил ощутимо напряглась. Незаметно подойдя сзади, Луис обнял ее за талию и, властно притянув к себе, вторую руку подал гостю.

- Привет, Алберт. Я Луис Гренвилл. Профессор непроизвольно поморщился: хватка у Луиса оказалась железной.

- Не стоит держать гостя на пороге, милая, - шепнул Луис на ухо хозяйке дома и игриво укусил за мочку уха. - Не выпьете ли с нами кофе, Алберт, пока Берил показывает вам свои рисунки? - Гренвилл широко улыбнулся ботанику, наслаждаясь его смущением. - Думаю, они вам понравятся. Лучшего иллюстратора, чем Берил, я просто не встречал. Посмотришь на ее работы и сразу поймешь, что произведения, написанные рукой настоящего мастера, намного превосходят фотографии.

- Луис занимается покупкой и продажей картин, - поспешно пояснила Берил, предвосхищая снисходительную реплику гостя. - Он владеет галереей "Критерион".

- В самом деле? - Алберт настороженно переводил взгляд с раскрасневшегося лица художницы на квадратную челюсть собеседника. - Я о ней конечно же слышал, но.., боюсь, что в современном искусстве я разбираюсь слабо.

- А я вот в ботанике полный профан, любезно откликнулся Луис. - Зато знаю доподлинно: картины Берил - это шедевры в своем роде! Вы, часом, не хотели бы приурочить к выходу книги в свет тематическую художественную выставку? Я понимаю, что тема у вас узкая и научные публикации обычно особого внимания не привлекают, но, если за дело возьмется специалист... Отличная реклама для книги. А какой широкий охват аудитории! Не говоря уже о дополнительных прибылях для вас и для Берил, конечно.

- Вы вправду полагаете, что это возможно? Алберт был заинтригован. Берил же кипела от негодования: вместо того чтобы, как обычно, придирчиво рассмотреть каждую из иллюстраций, молодой ученый на пару с Луисом с головой ушел в обсуждение условий аренды зала в "Критерионе" и подробностей рекламной кампании. При этом мерзкий интриган не забывал то и дело обращаться к ней со словами "дорогая" и "милая"! Словом, когда Алберту настала пора уходить, Берил знала: новых приглашений на пикники не последует.

Мистер Гренвилл вызвался донести папку с рисунками до машины. Досадливо покусывая нижнюю губу, Берил наблюдала в окно за тем, как Луис произнес очередную прочувствованную речь и по-товарищески похлопал профессора по плечу, прежде чем распрощаться.

- Да как ты смел вмешаться! - в сердцах набросилась на Луиса художница, едва он возник на пороге. - Я же велела тебе держаться подальше!

- Я всего лишь радел о твоей карьере.., ну, и о его карьере тоже, смиренно отозвался владелец "Критериона". - Что здесь дурного? Я думал, тебе будет приятно, если я отнесусь к твоему приятелю по-дружески.

- По-дружески! - фыркнула Берил. - Что ты ему наговорил в самом конце?

- Посоветовал подыскать другой объект для воздыханий, поскольку ты уже занята.

- Так прямо и сказал? - охнула Берил.

- Ну, я, конечно, выразился куда тактичнее, - не моргнув глазом, соврал Луис. - Да не смотри ты на меня с таким ужасом! Этот книжный червь тебе все равно не подходит. Разве он страстный, необузданный, тебе под стать! Кроме того, мальчишка ни черта не смыслит в искусстве, а ты как-никак художница! О чем вам говорить? Тебе нужен человек, способный понять твое настроение, твои надежды и огорчения. Берил, посмотри правде в глаза - тебе нужен я! А главное - я уже здесь, рядом! Протяни руку - и приз твой!

Глава 8

- Повторяю: у меня сложилось впечатление, что ты панически боишься вспомнить и подсознательно стремишься и дальше оставаться в неведении, терпеливо растолковывал Луис.

Вернувшись с прогулки по заповеднику, гость и хозяйка по обоюдному согласию уселись попить чаю с сандвичами. И как всегда, ни к чему не обязывающая болтовня сама собою перетекла в беседу о самом важном.

- Думаю, травма, что ты получила, сходя с парома, лишь завершила процесс, начавшийся гораздо раньше. Легкое сотрясение мозга дало превосходную возможность отгородиться от мучительных проблем...

- Моя главная проблема - это наличие тебя в моей жизни, - возразила она с горечью. - Иными словами, ты вообще не веришь, что у меня амнезия.

- Нет, верю, да только она вовсе не из-за черепно-мозговой травмы. И думается мне, подсознательно ты это чувствуешь. Иначе с какой бы стати тебе избегать врачей? Клайв рассказывает, что за время твоего житья на острове ты ни разу не проконсультировалась у специалистов.

- Я держусь подальше от врачей, потому что достаточно пообщалась с медиками за время болезни бабушки. Если и был у меня в жизни период, от которого мне хотелось бы отгородиться...

Не дослушав Берил, Луис встал, отправился к себе в спальню и вернулся с небольшой пачкой фотографий.

- Ты пропустила их в процессе обыска - фотографии лежали в боковом отделении, сообщил он, кладя стопку на книжную полку. -Я оставлю их здесь может, когда-нибудь ты наберешься храбрости взглянуть на них.

- Я ничего не боюсь! - воскликнула Берил: слова Луиса подействовали на нее, как красная тряпка - на быка. - Ты мне расскажешь, что на них изображено?

Взяв фотографии, она снова уселась за стол.

- А давай ты сама посмотришь фотографии, а потом задашь мне вопросы?

Луис уселся напротив и выжидательно скрестил руки на груди.

Фотографий оказалось штук двадцать - глянцевые, яркие, живое свидетельство былого счастья. На большинстве снимков были увековечены Луис и Берил - вместе. А еще огромный, белый, двухэтажный особняк и какие-то люди, ей совершенно неизвестные. Как, например, годовалый мальчуган в прелестном бархатном костюмчике верхом на деревянной лошадке. Иссиня-черные локончики аккуратно расчесаны, ясные серые глазенки искрятся смехом - видимо, фотограф пообещал "птичку". Равнодушно скользнув по снимку взглядом, Берил сунула его в самый низ пачки.

Затуманенным болью взглядом Луис следил за каждым ее действием. Затем извлек из стопки фотографию мальчика - именно ее, не другую! - и затеребил в пальцах.

- Вопросы есть?

Вздрогнув, Берил перетасовала снимки - теперь сверху оказалась фотография особняка.

- У меня острое чувство дежа вю в том, что касается мест и нас с тобою...

- А людей совсем не помнишь? Берил досадливо поморщилась. Ей вовсе не хотелось разговаривать о каких-то там посторонних людях... И чужие младенцы ее ни капельки не занимали, если уж на то пошло!

- Сплошь незнакомые лица.., если не считать Абигейл. Она сейчас в Штатах?

На краткое мгновение лицо Луиса осветилось гордостью.

- По всем предметам у нее высшие баллы. Девочка уже получила несколько приглашений на работу от очень солидных фирм.

Краем глаза Берил заметила, как Луис убрал карточку в нагрудный карман рубашки. Сквозь тонкий белый батист изображение едва просматривалось. Берил заметно расслабилась, улыбнулась собеседнику, но тот по-прежнему выглядел мрачным. Она протянула ему фотографии, но он покачал головой.

- Оставь себе. Кто знает? Просмотришь их раз, другой - глядишь, ощущение привычности и закрепится.

Луис встал, взъерошил волосы так, что взгляду открылся подживающий красный шрам на виске. И направился к Клайву - менять перила на крыльце. Так что до самого вечера Берил его не видела.

И как ни странно, очень по нему скучала. На работе сосредоточиться ей не удалось, поэтому очередные растения остались сиротливо скучать в мастерской. Что же делать? Под стать влюбленной школьнице любоваться в окно, как Луис управляется с молотком и рубанком? Ну уж нет! И Берил поневоле занялась домашним хозяйством, отчего настроение ее отнюдь не улучшилось.

В сумерках возвратился Луис с известием о том, что Брауны задумали устроить на берегу огромный костер из плавника и приглашают всех поучаствовать в торжественном событии.

- Да ты погляди в окно! С моря тучи ползут, ветер усиливается. Держу пари, дождь пойдет, - возразила Берил.

Но Луис ликовал, как мальчишка. Он признался, что с самого детства не жег костров, и постепенно энтузиазм его передался Берил. Да настолько, что молодая женщина извлекла из потайных запасов бутылку бренди - подарок одного из студентов-арендаторов, - дабы поднять тост-другой в честь "великого" события.

Позже, уютно устроившись на одеяле рядом с Луисом и ощущая на плечах его сильную руку, Берил охотно подтвердила младшим Браунам, что это и впрямь самый замечательный костер в истории человечества.

За столь благородную снисходительность к детям Луис вознаградил свою даму глоточком бренди и смеясь похлопал по спине: огненная жидкость опалила гортань, и на глазах Берил выступили слезы.

Огромное полено с треском раскололось надвое, и в воздух взметнулся столп переливчатых искр. Самый маленький из детей, розовощекий двухлетний карапуз, бодро заковылял к огню, нацелившись на красивые алые угольки.

Но Луис оказался проворнее. Он схватил малыша в охапку, отнес к себе на одеяло, усадил на колени и мягко объяснил, что хорошие мальчики так не поступают. Помрачнев, Берил отодвинулась на самый край. Но тут подоспела Рут Браун. Забрав у Луиса своего отпрыска, она рассыпалась в извинениях.

- Мне ужасно жаль, что так вышло, - сказала она, удрученно глядя на Берил. - Я вижу, вы не любите, чтобы малыши вам досаждали. Но вы же знаете, каковы они, эти дети!

- Нет, не знаю, - отрезала Берил, поворачиваясь спиной к костру. Эйфория вечера вмиг развеялась, и ей вдруг отчаянно захотелось уйти. - Поздно уже... Я устала, - проговорила она, поднимаясь.

Поспешно и не слишком-то любезно распрощавшись с гостеприимными хозяевами, Берил направилась домой. Чем дальше уходила она от костра, тем сильнее пробирал холод. Молодая женщина обхватила себя за плечи в инстинктивной попытке сохранить хоть немного тепла. Но вдруг ее словно по волшебству накрыло одеяло, и из темноты неслышно выступил Луис. Преданный Бони жался к его ногам.

- Тебе вовсе незачем уходить так рано, виновато пролепетала она.

Ведь впереди ждало еще немало развлечений: и песни, и торжественное закапывание углей в песок...

- Есть зачем - я хочу быть с тобой, - возразил ее спутник. - Хотя ужасно жаль пропустить...

Позади раздался оглушительный взрыв - и Берил, пронзительно вскрикнув, заткнула уши пальцами.

- Жаль пропустить фейерверк, - с запозданием докончил Луис.

Небо прорезала ослепительно белая молния и рассыпалась сверкающими зелеными искрами. Новая вспышка - на сей раз все озарилось лиловым и синим. Возбужденно тявкнув, Бони со всех ног помчался к месту событий.

- Зак сказал, что у них осталось немного... Господи милосердный, в чем дело?

Берил скорчилась на песке, дрожа веем телом, спрятав лицо в ладонях. Луис опустился рядом с ней, обхватил за плечи, и только тогда расслышал не то вздох, не то всхлип:

- Я не.., я ненавижу фейерверки. Прости, я знаю, что это глупо, но я просто ничего не могу с собой поделать.

- Все в порядке, милая, как скажешь, пойдем в дом. Фейерверки совершенно безопасны...

- Да знаю, знаю! Просто от грохота и дыма.., мне дурно делается. Сама не знаю почему.

Раздался новый залп - и Берил испуганно сжалась.

- В самом деле не знаешь? - Луис притянул молодую женщину к себе так, что заплаканное лицо уткнулось ему в грудь, и принялся укачивать, точно младенца. - В самом деле не знаешь, Берил? - настойчиво повторил он, взывая к потаенным глубинам ее подсознания.

- Я.., нет... Да, да, мама! - выдохнула Берил. - С тех пор как при взрыве погибла мама.., я навсегда возненавидела все эти вспышки, вроде той, что убила маму и Сью...

- Твою маму? - Ритмичный стук сердца Луиса на мгновение замедлился, а в следующий миг заметно участился. - Но ведь никакой вспышки ты не видела, напомнил он. - Ты же говорила, будто играла в соседском саду!

- Ох, нет... - Берил отстранилась, и в темноте смутно замаячил бледный овал ее лица. Где-то вдалеке вспыхивали и гасли разноцветные огни. - Нет... Взгляды молодых людей скрестились, тонкие пальцы женщины непроизвольно вцепились в черную ткань его свитера. - Нет, нет.., я не играла в соседском саду! Ну не странно ли? Я только сейчас вспомнила, как все было... Мне исполнилось шесть лет, и мама пекла торт. А мне велела пойти покачаться на качелях. А я подумала, что это нечестно: Сью можно посмотреть на торт, а мне, выходит, нельзя! Вот я и прокралась назад, заглянула в щелочку между дверью и стеной, и тут... Я видела, как все произошло... Я все видела!

Берил задрожала всем телом. И Луис крепче сомкнул объятия.

- Вспышка, грохот... Я упала. Кажется, дверь снесло с петель... Из кухни повалил дым.., а мамы и Сью нигде не было... Я встала и поскорее побежала на качели, чтобы мама не узнала, какая я плохая девочка.., потому что, наверное, я во всем виновата, раз не послушалась мамы! Я качалась, качалась, качалась, а потом пришла соседка и забрала меня в дом... Приехали пожарники, набежали люди, но никто меня ни о чем не спрашивал, ведь все думали, что я была в соседском саду. Так и в газетах напечатали, так и бабушка всем рассказывала. Я выросла, свято веря, что все именно так и произошло. А выходит, я просто вытеснила в подсознание то, что не хотела вспоминать... Боже мой! - Голос ее по-детски дрогнул. - Я так боялась: вдруг все подумают, что это я во всем виновата!

Луис погладил ее по влажным волосам.

- Ты тут ни при чем, Берил.

- Но ведь мама пекла торт для меня...

- Повторяю: ты тут ни при чем. Плита вышла из строя. Это не твоя вина. сочувственно и мягко объяснял Луис. - Не всегда в нашей власти оградить близких от незримой опасности. Несчастные случаи бывают - ничего тут не поделаешь. Остается только смириться...

- По крайней мере, теперь я поняла, почему так нервно реагирую на фейерверки и громкие звуки. - Берил опасливо оглянулась через плечо - на фоне моря, в изумрудном зареве, двигались черные фигуры. - Интересно, почему я наконец вспомнила?

- Может, сейчас это воспоминание уже не заключает в себе самую страшную угрозу, как когда-то... А может, потому, что сегодня с тобой рядом я, а мне ты инстинктивно доверяешь.

- Я з-замерзла! - Хрупкое тело Берил сотрясала крупная дрожь, ноги и руки онемели. - Боже мой, отчего же так холодно?

- Ветер и впрямь ледяной, а ты к тому же испытала сильное потрясение.

Луис заботливо закутал свою спутницу в одеяло, легко подхватил на руки и, ласково прижимая к груди, донес до дома. Войдя внутрь, он поставил Берил у огня и принялся растирать ей руки и спину прямо через ткань. Но молодая женщина дрожала все сильнее. Выпростав руки из-под одеяла, она обняла Луиса за шею и спрятала лицо у него на груди, жадно впивая пряный мужской запах разгоряченной кожи.

- Луис... Ох, Луис... - Давняя боль смешивалась с новыми, сбивающими с толку эмоциями. Этот человек внушал ей страх, имел над нею неодолимую власть, однако в сердце своем Берил знала: он ей необходим - необходимы его сила, поддержка, и да, даруемая им радость тоже! - Обними меня, - исступленно прошептала она так же, как совсем недавно молил ее Луис. - Обними меня крепче!

Губы ее слегка приоткрылись, язык робко лизнул мускулистую шею, узнавая знакомый вкус, воскрешая былые восторги.

- Берил.., да ты по-прежнему вся дрожишь. Тебе необходим горячий душ, хрипло проговорил Луис.

- Нет, согрей меня сам!

Она запрокинула голову, обняла его, сцепив пальцы у основания шеи. Влажные ресницы трепетали, в карих глазах бушевала страсть.

Луис застонал, одеяло с тихим шорохом сползло на пол... Он отдернул руки, словно не смея прикоснуться к этой трепещущей, зовущей его женщине.

- Как?

- Ты знаешь как! - глухо отозвалась Берил, облизывая пересохшие губы.

Она полузакрыла глаза - живое воплощение чувственности!

- Ты сама не понимаешь, чего от меня хочешь, - с трудом выговорил он, судорожно стискивая ладонями ее талию.

- Еще как понимаю, - возразила она, выгибаясь так, чтобы прильнуть к нему грудью. - Я прошу тебя о любви. - Руки ее скользнули под черный свитер, отыскали плоские соски. - Я думала, ты тоже этого хочешь, - прошептала Берил, легонько царапая их острыми ноготками.

Выругавшись сквозь зубы, Луис стиснул запястья Берил и силой извлек ее руки из-под свитера. Тогда она приподнялась на цыпочки и прижалась бедром к выпуклости между его ног, наслаждаясь волнующей твердостью.

- Ну же, Луис, хватит осторожничать! - глубоким, грудным голосом приказала она. Берил попеременно бросало то в жар то в холод, желание стремительно нарастало. - Напомни мне, какой ты потрясающий любовник!

Луис наклонился - и припал к ее дразнящим губам в долгом, одурманивающем поцелуе. Затем судорожно отстранился: оба жадно хватали ртами воздух.

- Ступай в душ, Берил, - хрипло велел он. - Ради нас обоих. Тебе нужно согреться, избавиться от последствий шока, чтобы ясно понимать происходящее.

Берил покорно отвела ладони. Она знала: битва отнюдь не проиграна.

- Никакого шока уже и в помине нет, - тихо промолвила она. - Должен быть, а - нет! Я чувствую небывалую легкость, словно наконец обрела свободу. И вижу яснее, если угодно. - Она стянула через голову джемпер, а вместе с ним и футболку, оставшись в одном кружевном лифчике золотистого цвета - чуть светлее оттенка янтарных глаз.

Берил небрежно швырнула одежду на кресло, отлично сознавая, как соблазнительно выглядит. Под пристальным взглядом Луиса пульс ее участился. Она искушаюше дотронулась пальцем до крохотного бантика между чашечками лифчика - дескать, смотри, застежка совсем ненадежная, - а затем поиграла с бретелькой - просунула под нее ладонь, поводила вверх-вниз и медленно приспустила с плеча.

- Я и впрямь пойду в душ.., ведь тебе, кажется, нужно время, чтобы решиться, - томно проворковала Берил, берясь за вторую бретельку. - Но я буду думать о тебе.., думать, ждать и желать!

Берил запрокинула голову навстречу горячим струям - ослепляющая, оглушающая водная пелена словно отгородила ее от окружающего мира. Молодая женщина утратила ощущение времени. Да и что ей до него? В мыслях царил отрадный покой, упругие водяной поток массировал тело.

Но вдруг потянуло холодом, и в следующий миг под душ встал Луис. Сильная рука обвила ее за талию и потянула назад, привлекла к обнаженному и возбужденному мужскому телу. Острые зубы затеребили влажное плечо, широкая ладонь обняла полные груди. Берил повела бедрами, и пальцы, обхватившие ее грудь, судорожно сжались.

- Я знала, что ты придешь, - прошептала она.

- Иначе и быть не могло, маленькая. - От этого бархатистого баритона Берил таяла, точно мед на солнце. - Дай-ка мне мыло.

- Но я уже...

- Замолчи и дай сюда мыло.

Властный приказ щекотал нервы, и без того натянутые, точно струны. Берил получила, что хотела: она довела Луиса до чувственного исступления и теперь с радостью уступила инициативу ему.

Она действительно уже вымылась... Но Луис отнесся к делу так придирчиво, словно каждая клеточка, каждое нервное окончание требовали отдельного внимания! Он слизывал языком капли воды с мочек ее ушей и с ложбинки у основания шеи, осторожно покусывал влажные плечи, намыленные пальцы скользили по сладко ноющим грудям, снова и снова возвращаясь к соскам, пощипывая и массируя... Теперь уже Берил изнывала от желания развернуться и одарить его ласками столь же интимными.

Но Луис воспротивился. И, наслаждаясь собственной беспомощностью, Берил обхватила ладонями его бедра, проследила пальцами выпуклости мускулов, прижимаясь к нему все крепче. Светлокудрая голова склонилась к нему на плечо так, чтобы Луис мог дотянуться до ее губ.

Теперь ладони его скользнули вниз по напрягшемуся животу, по внутренней стороне бедер...

- Ох, Луис...

Острые ноготки до боли впились ему в кожу.

- Да, знаю, знаю...

Она едва не разрыдалась, когда Луис на миг отстранился. Но он развернул ее, заставляя упереться ладонями в широкую грудь, и тут же снова обхватил бедра Берил, чуть приподнял ее навстречу мощному натиску. Она отчаянно вскрикнула и выгнулась всем телом, принимая его в себя... Луис отстранился и вновь подался вперед, и еще раз, и еще - глубже, сильнее, чаще, одной рукой сжимая ее ягодицы, другой ласково поглаживая плавный изгиб спины.

Потоки горячей воды усиливали возбуждение, и Берил самозабвенно отдалась страсти. Покусывая плечо, Луис все настойчивее оттеснял ее к стене, и теперь с каждым ритмичным движением его бедер Берил касалась спиной прохладного, скользкого кафеля.

С губ Берил сорвался сдавленный всхлип, и Луис воскликнул:

- Смотри на меня! Я так люблю, когда ты на меня смотришь в минуту наивысшего наслаждения!

В этот самый миг, по-прежнему не отрывая от нее жадного взгляда, Луис слегка выгнулся, чтобы поток горячей воды попал точно туда, где их тела сливались в одно. Берил напряглась, и пронзительный крик экстатического восторга свел на нет все его попытки продержаться чуть дольше. Он задрожал всем телом, и перед глазами его заплясали огненные круги.

Измученные, обессиленные, они прислонились к стене. Но когда Берил попыталась высвободиться из его объятий, Луис покачал головой.

- Ты полагаешь, мы закончили? - прошептал он. - Нет, маленькая, и не надейся.

Берил рассмеялась, не вполне веря сказанному. Но тут Луис опустился на колени перед ней - и очень скоро все повторилось сначала...

- Вода стала холодной, - объявила она, хотя давным-давно перестала мерзнуть и тут вдруг осознала, что что-то твердое упирается ей в спину. - Между прочим, у меня от крана знатная отметина останется - да еще на самом пикантном месте!

Берил безудержно захохотала, и у Луиса на мгновение стеснилось в груди он боялся, что никогда больше не увидит, как в любимых карих глазах пляшут озорные чертенята.

- Этот случай как раз для меня, - сощурился он. Несколько взмахов полотенца - и Луис, подхватив ее на руки, решительно зашагал в спальню. Доктор ждет, дорогая, пробубнил он в нос, подражая светилам науки, и уронил свою ношу на постель.

Не в силах сдержать смеха, Берил уткнулась лицом в подушку.

- Ну, и что вы думаете, профессор? - осведомилась она, видя, что постановка диагноза занимает у просвещенного медика чересчур много времени.

- Хмм... - Луис погладил ее по щеке. - Случай вполне излечимый. У доктора Гренвилла есть одно очень эффективное средство, но принимать его следует регулярно и часто...

И в следующую минуту Берил ощутила прикосновение влажного, горячего языка.

- Луис... - Протестующий смех тут же сменился блаженным стоном, ведь его язык становился все более изобретательным и дерзким. - Луис...

Они снова предались любви - на сей раз медленно и неспешно, наслаждаясь каждым легким прикосновением, каждым долгим поцелуем. А когда все закончилось, некоторое время просто лежали, сжимая друг друга в объятиях и наслаждаясь покоем и тишиной.

- Ну как, вспомнила что-нибудь? - спросил Луис, и Берил поцеловала его в плечо.

- Кое-что...

- Хорошее или плохое? - снова спросил Луис и зарылся лицом в ее волосы.

- О, только хорошее. - Она улыбнулась, рассеянно погладила мускулистое бедро, ощущая под пальцами неровный шрам.

- Это был несчастный случай, - бесстрастно сообщил Луис.

Тонкие пальцы чуть дрогнули и переместились выше.

- До того, как мы с тобой познакомились? - нервно осведомилась она; никаких шрамов Берил не припоминала.

- Нет, мы тогда жили вместе.

Она побоялась углубляться в подробности. Ей было так хорошо, так легко и спокойно'. Зачем омрачать безоблачную идиллию? Не лучше ли наслаждаться счастьем, пока это возможно, ведь вечно оно не продлится!

- Шрамы украшают мужчину! - улыбнулась Берил.

Напряжение развеялось, и в спальне вновь зазвенел смех. Они засыпали, просыпались, шептались и вновь занимались любовью, а поутру вместе уселись завтракать, как это водится у влюбленных. К серьезным темам они предпочитали не возвращаться. Вот только Берил, набравшись храбрости, заверила:

- Я к пропаже денег непричастна! Разгадка наверняка в другом. Что бы со мной ни приключилось, могу жизнью поручиться: я не воровка!

Луис задумчиво кивнул и перевел разговор на другое.

В тот же день после ланча Берил позвонила сводному брату. К телефону никто не подошел - наверное, Джастин опять уехал по делам фирмы. Тогда она оставила короткое сообщение на автоответчике.

- Джастин, это Берил. Хочу, чтобы ты знал:

Луис Гренвилл сейчас здесь, на острове. Он остановился у меня. Нам с тобой надо поговорить. Перезвони мне, пожалуйста.

Она ожидала, что в течение ближайшей недели брат свяжется с ней по телефону. И то, что на следующий же день Джастин собственной персоной объявился на пороге ее дома, явилось для Берил настоящим потрясением.

Сейчас он ничем не напоминал хиппующего юнца былых времен. Светлые, тщательно расчесанные волосы, глаза ясные, не одурманенные наркотиками, подбородок чисто выбрит, костюм "с иголочки" - словом, картинка, да и только!

- Где он? - рявкнул Джастин с порога. И слова приветствия умолкли у Берил на устах.

- Они с Бони отправились прогуляться на берег, - сообщила она. - А в чем, собственно, дело?

- Стало быть, память к тебе вернулась? - угрюмо осведомился брат. - Когда его черти принесли?

- Кое-что я вспомнила.., но не все. А Луис приехал неделю назад. Он помогает мне...

- Вот уж не сомневаюсь! - иронически откликнулся Джастин. - Неделя, значит? И ты опять с ним спишь? - Берил покраснела, и брат с досадой ударил кулаком по стене. - Бог ты мой, Берил, ты же была счастлива, ты в нем не нуждалась! Ты отлично справлялась сама все девять месяцев! Ты уверяла, что вновь обрела вдохновение! Я не подпускал его к тебе - и все ради тебя же! А ты, как ни в чем не бывало, распахиваешь ему объятия! Проклятье, вы опять сожительствуете! - бушевал Джастин. - Ты понимаешь, что это значит? Чтобы получить развод, тебе придется ждать еще два года!

- Развод?! - Слово прозвучало ударом грома, и Берил, с трудом устояв на ногах, судорожно схватилась за спинку стула. - Развод?!

Я думала... Луис говорил, что мы жили вместе, но... Мы женаты?!

Джастин потрясенно умолк и лишь через несколько минут смог сказать:

- Вы поженились три месяца спустя после того, как я, на свое горе, вас познакомил.

- Мы с Луисом - муж и жена?! Берил ощущала себя во власти ночного кошмара, когда хочешь бежать, а ноги словно приросли к земле. Стена, отгородившая настоящее от прошлого, беззвучно рушилась, грозя похоронить под собою и ее саму.

Джастин разразился бессильными проклятиями.

- То есть этого ты не вспомнила? И он тебе не сказал? Ничегошеньки не сказал?! - Гость снова выругался, не заботясь о том, что находится в обществе женщины. - Что еще за адскую игру он затеял? - И, повернувшись на каблуках, Джастин выбежал за дверь.

А Берил без сил рухнула на стул. Два года! Два года изгладились у нее из памяти.., а ведь за эти два года она познакомилась с Луисом, полюбила его, вышла за него замуж... Молодая женщина отрешенно глядела на руки. Чего-то недоставало. Какой-то привычной детали... Когда-то этот палец украшало обручальное кольцо. Когда-то...

Точно во сне Берил поднялась и тяжело побрела в кухню. Приставила к стене стремянку и, вскарабкавшись на самый верх, дотянулась до верхней полки буфета и вытащила пропыленную кожаную сумку. Сумку эту она обнаружила на самом дне рюкзака, приехав на остров, но так ни разу и не открыла. Просто затолкала куда подальше - и вытеснила из памяти самую мысль о ней. Теперь Берил отнесла находку в спальню и дрожащими пальцами взялась за бронзовый замочек.

Фотографии. Свадебные фотографии. Увековеченные на бумаге воспоминания о скромной церемонии в старинной, ярко освещенной церквушке... Связка ключей... Бумаги.., паспорт, свидетельство о рождении.., и нотариально заверенное свидетельство о браке между Луисом Албином Гренвиллом и Берил Смоллвуд. И отдельно, завернутое в носовой платочек, обручальное кольцо. Простой золотой ободок, залог нерушимых клятв, связавших мужчину и женщину, символ любви и доверия.

И наконец деньги... Пухлые пачки банкнот, перехваченные тонкой резинкой. Пропавшие деньги Луиса... Хотя сумма вроде бы не шла ни в какое сравнение с той баснословной цифрой, что называл ограбленный хозяин.

Берил резко выпрямилась, словно очнулась от летаргии, гоня прочь вопросы, что роились в голове точно навязчивые слепни. Куда делся Джастин? Он был вне себя.., как бы не натворил беды!

Молодая женщина выбежала на крыльцо. Да, она не ошиблась: ее сводный брат нагнал Луиса на полпути, и теперь мужчины, со всей очевидностью, яростно спорили, размахивая руками и тыча друг в друга пальцами. Еще мгновение - и они сцепились врукопашную. Бони носился вокруг них кругами, возбужденно лая, да только противникам было не до него.

Берил со всех ног помчалась к ним, отчаянно выкликая имена драчунов. Джастин полуобернулся - и Луис со всей силы ударил его в живот. Застигнутый врасплох противник тяжело рухнул на песок, сверху навалился победитель - и мужчины принялись кататься по песку, пиная и колотя друг друга. А Бони, сочтя происходящее увлекательной игрой, покусывал их за ноги и тут же отскакивал в сторону.

- Да остановитесь вы! Ради Бога, прекратите! - кричала Берил. Луис, подмяв противника под себя, уже занес кулак, но молодая женщина вовремя перехватила его руку и завела за спину. - Что ты делаешь? Ты же убьешь его!

- Да нет, просто преподам мерзавцу урок! Луис рывком высвободил руку и нехотя поднялся. Джастин остался сидеть на песке. Из рассеченной губы струйкой сочилась кровь. Берил бросилась к нему, извлекая из кармана чистый платок.

- Как ты мог?!

Она не смела поднять глаза на Луиса - на своего законного мужа, на человека, которого обещала любить и почитать. Как там звучат слова церковного обряда? Да, и слушаться его тоже обещала... А вместо этого ограбила, покинула, напрочь позабыла о его существовании!

- Берил, уйди с дороги! - мрачно пригрозил Луис. - Я должен свести с подонком счеты раз и навсегда!

- Не уйду! - яростно закричала она, по-прежнему не решаясь посмотреть на него.

Прижав к груди голову брата, Берил осторожно промакивала кровь: рассеченная губа распухала на глазах. Ей с запозданием пришло в голову, что Джастин вполне способен воспользоваться ситуацией: позволить Луису избить себя в кровь, а потом подать на него в суд за нанесение тяжких увечий. Значит, единственный способ защитить Луиса от коварных происков сводного брата, - это спасти Джастина от побоев.

- Луис, Джастин рассказал мне, что я твоя жена.., и обо всем, что натворил сам. Но я не позволю тебе его изувечить.

Берил набралась-таки храбрости взглянуть мужу в лицо. Но он уже демонстративно повернулся к ней спиной.

- Ну и черт с вами обоими! - прорычал Луис и зашагал прочь.

Призывно тявкнув, Бони бросился следом. Берил похолодела. Неужели муж усомнился в ее преданности, решив, что сестринская любовь оказалась сильнее брачных уз? Надо догнать его, объяснить... Она приподнялась, но тут на локоть ее властно легла рука брата.

- Подожди...

- Но мне нужно к нему.

Слава Богу, Луис вроде бы идет к дому, а не куда-то еще, подумала Берил, провожая взглядом одинокую фигуру, взбирающуюся по склону. Наверняка надеется, что Берил его догонит.., если решит, что муж для нее важнее сводного брата, который предал их обоих!

- Да ладно, ладно. - Пальцы Джастина непроизвольно сжались. - Но сначала послушай меня. Пожалуйста, это важно. Для меня, для тебя.., и для него...

Берил печально смотрела на брата сверху вниз, и загорелое лицо его слегка зарумянилось от стыда.

- Да, знаю.., я негодяй каких мало, - с трудом выговорил он. - Луис был прав, что не доверял мне. Эбби я бы запудрил мозги, но не ему, нет... Он сразу меня раскусил. Вот я и затаил на него злобу. Даже на свадьбу к вам не пришел. То-то я порадовался, когда ты исчезла, а враг мой с ума сходил, пытаясь тебя отыскать. Поделом подлецу, думал я. А что до тебя.., я же видел, как ты счастлива! Вот и решил, что лучше ничего ему не говорить... Отчасти из корыстных соображений, разумеется.., из-за этих треклятых денег!

- Ох, Джастин, неужто Луис рассказал тебе, как я его ограбила? задохнулась от ужаса Берил.

- Да это не ты...

- Я нашла деньги в буфете...

- Это я их взял. В тот день ты позвонила мне и попросила приехать. Твой муж был в Лондоне, на очередном аукционе. А ты места себе не находила от тоски, жаловалась на то, как несчастна, говорила, что хочешь уехать куда-нибудь и все обдумать... А я как раз улетал по делам в Квебек и предложил взять тебя с собою... Даже билет тебе заказал тут же, по твоему телефону, пока ты лихорадочно собиралась. Ты, похоже, плохо соображала, что делала.., швыряла в рюкзак всякую ерунду, потом забрала из сейфа паспорт, а запереть дверцу забыла. Я увидел деньги, вытащил несколько пачек, часть запихал к тебе в сумку.., из чистой мстительности! Мы должны были встретиться в аэропорту, но ты не приехала, и я решил, что ты одумалась. А потом мне позвонил Луис и спросил, не знаю ли я, где ты...

Берил отрешенно слушала сбивчивую исповедь брата, думая, что история эта вполне могла бы послужить сюжетом для "мыльной оперы". Причем на редкость дурацкой. Берил отчетливо помнила, как такси затормозило у светофора и она вдруг ни с того ни с сего велела шоферу высадить ее прямо здесь, и решительно направилась к пристани парома.

Стоило ей увидеть огромный рекламный щит с надписью "Остров Скалистый", и в голове Берил словно сработал некий переключатель. Квебек вдруг показался чужим и далеким. Она знала доподлинно: едва ступит на знакомый берег, и жизнь ее вновь наладится точно по волшебству.

- А что до денег... Я на этом тоже выгадал. Как думаешь, на какие такие шиши я откупил долю акций в дизайнерской компании? - угрюмо продолжал Джастин. - А с наркотиками я завязал раз и навсегда. Кстати, я ведь и трезвенником заделался. Деньги Луиса помогли мне начать новую жизнь - в конце концов, есть в этом некая высшая справедливость! Более того, на счету у меня скопилась изрядная сумма. Теперь Гренвилл знает, кто его ограбил, и я обещал возместить ему ущерб.., не сразу, конечно, а по частям. Компания наша процветает, а я вкалываю не покладая рук. Ну не смотри на меня так... Я все ему верну честное слово, верну!

- Ты сказал, что и о моем счастье тоже думал, - устало проговорила Берил. - Но я все равно ничего не понимаю. Я знаю, что любила Луиса. Я и сейчас его люблю. Так отчего я тосковала и мучилась? Почему сочла нужным уехать? От чего и от кого я убегала?

- Слушай, я правда хочу, как лучше... Джастин отлепил от щеки платок, проверяя, не остановилась ли кровь. - Луис сказал, что не стоит говорить тебе всего, вот я и не скажу. - Он порывисто обнял сестру и тут же отстранился, понимая, что жест его не вызовет радушного отклика. - Проклинай меня сколько душе угодно, только на него не сердись... Он тебя никогда не предавал - в отличие от меня. - Джастин легонько подтолкнул Берил в сторону дома. - Ты собиралась пойти к нему - так иди же! Луис - гордец каких мало. Долго ждать он не привык... А обо мне не тревожься: я уеду следующим же паромом.

Глава 9

- Неужто ты и впрямь уезжаешь? Берил в ужасе следила за тем, как Луис аккуратно складывает одежду и убирает в саквояж поверх толстых пачек банкнот, которые она вернула законному владельцу накануне.

- У меня работа, - сообщил он, доставая из шкафчика туалетные принадлежности. - Давно пора вплотную заняться "Критерионом".

Берил опешила: что за несерьезная отговорка! Мистер Гренвилл славился своим умением подбирать сотрудников: несмотря на его частые отлучки, галерея неизменно процветала, ведь в стенах ее сошлись лучшие специалисты своего дела!

- Но ты же в отпуске!

- Отпуск, тоже мне, - проворчал Луис, пристально изучая в зеркале синяк под глазом.

Немало повозилась с ним Берил, прикладывая лед. Правду сказать, обхаживая пострадавшего мужа и так и этак, она воспользовалась возможностью объяснить, почему самозабвенно бросилась на защиту Джастина. Луис вроде бы поверил ее словам - во всяком случае, окруженный заботами любящей жены, смотрел уже не так мрачно, как прежде. Однако к вопросу о браке не возвращался, а Берил страшилась заговорить первой.

Она утешала себя мыслью, что у них еще будет время обсудить прошлое и будущее.., особенно когда настанет ночь и они опять предадутся любви...

- Клайв огорчится твоему отъезду, - в отчаянии доказывала Берил. - Ты же знаешь, как старик к тебе привык.

- Клайв все понимает, - пожал плечами Луис, берясь за ручку саквояжа.

А я - нет! - сокрушалась молодая женщина. Как мог Луис ласкать ее ночью так пылко, а сегодня взять да и уехать, словно речь идет о случайной подружке!

- Но мы ведь так и не поговорили! - воззвала она, подавая мужу плащ. Когда ты вернешься?

- Никогда. - Молодая женщина едва устояла на ногах: такого удара она не ждала! - Все, что я мог сказать тебе, я сказал за последнюю неделю. Теперь твой ход. Как верно заметил Джастин, прежде чем получить от меня в зубы, я не в силах принудить тебя к тому, что тебе глубоко противно. Я не имею права принимать решения за нас обоих. Каков будет следующий шаг, решать тебе.

- Но.., я твоя жена, - в отчаянии напомнила Берил, простирая руки в немой мольбе.

Луис завладел ее левой рукой, рассмотрел со всех сторон простенький золотой ободок, что снова охватывал тонкий палец.

- Кольцо только символ, - вздохнул он. - От жены требуется большее. Верность и любящее сердце.

- Знаю, знаю. - Берил прижала свободную руку к груди. - Но я же вспомнила! Я всем своим существом чувствую, что я - твоя жена! Ты ведь этого хотел? Ты ведь за этим приехал?

Пальцы его сжались крепче, в серых глазах засветилась надежда.

- Значит, ты готова уехать со мной вместе? Готова вернуться домой?

Уехать? Прямо сейчас? Молодая женщина смущенно уставилась в пол. Все произошло так быстро... И вновь накатил страх.

- Мне.., мне еще нужно закончить акварели для Алберта. Но если бы ты остался, мы бы все обсудили...

Серые глаза погасли, и Берил в отчаянии всплеснула руками.

- Неужто ты так и уедешь, ничего не решив? За что ты меня наказываешь? Ты словно смерч ворвался в мою жизнь, а едва я начала вспоминать, опять уезжаешь! Ты, верно, решил отомстить мне за мое бегство!

- Нет же, Боже мой, нет! - Луис усадил жену на диван, сам устроился рядом и обнял ее за плечи. - Но, Берил, когда я женился на тебе, ты была так беспомощна... Только что умерла твоя бабушка. Как ни подготавливала ты себя к этой утрате, удар застал тебя врасплох. Я на семь лет тебя старше и куда опытнее. Я вознамерился заполучить тебя любой ценой - и вполне преуспел!

Берил покорно кивнула. Глаза ее затуманились: Луис увлек ее в чудесный, волшебный мир, окружил вниманием и заботой, предвосхищал каждый каприз. Поначалу ее одолевали сомнения: может, для него она лишь занятная игрушка, может, он просто охвачен азартом погони за недоступной дичью? Но за какой-то месяц Луис полностью подчинил ее себе: рестораны, подарки, тонкая лесть, восхитительные ночи... Кто бы смог противостоять такому искусителю?

- Я самонадеянно возомнил, что сумею сделать тебя счастливой. Самовлюбленный глупец, я был уверен, что знаю тебя как свои пять пальцев. Но вот я приехал сюда, увидел твои работы.., твой новый стиль... И понял, что здесь ты и впрямь обрела недостающую частицу себя самой, состоялась как художница... Художница с большой буквы. Ничего подобного я тебе дать не смог за все два года нашей совместной жизни, ибо есть вещи, что не продаются и не покупаются. Я восхищаюсь тобой... Может быть, ты права, и здесь твой мир, и твой дом. Может быть, именно эту цену должен я заплатить за непомерное самомнение: предоставить тебе свободу выбора.

Луис пошарил в кармане и извлек оттуда серебряную зажигалку.

- Вот, возьми.

- Сувенир на память о краткосрочном визите? - горько усмехнулась Берил.

- Пусть эта зажигалка напоминает тебе обо мне. Как будто она нуждалась в новых подсказках! С каждым часом, с каждой минутой, проведенной вместе, в сознании воскресали новые подробности двух забытых лет - ярко, отчетливо, точно под увеличительным стеклом!

- Это я тебе подарила, - вслух размышляла Берил. Неудивительно, что безделушка показалась ей такой знакомой. - Мы были на выставке, тебе приглянулась эта вещица, но ты сказал, что глупо покупать зажигалку, ежели бросил курить в четырнадцать лет! И я решила сделать тебе приятное...

- Для меня дарительница всегда была важнее дара, - мягко проговорил Луис. - Одно без другого не существует, и я лишь надеюсь, что и то и другое ко мне вернется. Но.., мне хотелось бы кое-что получить взамен.

- Что же? - опасливо осведомилась она.

- Несколько твоих картин, - невозмутимо отозвался Луис, вновь становясь беспристрастным профессионалом. - Я от них и впрямь в восторге. Хочу выставить в "Критерионе". Держу пари, их сразу же купят. Секретарша пришлет тебе наш стандартный контракт... Если возникнут вопросы - звони прямо мне. Да, и напомни Алберту, чтобы связался со мной, если он и впрямь думает устроить выставку.

Берил облегченно перевела дух. Луис вовсе не надумал разорвать с нею все отношения. Муж ясно дает понять, что общаться они все равно будут, пусть даже только на профессиональном уровне.

Совместными усилиями они отобрали четыре картины. Берил заботливо упаковала их в бумагу, и Луис вновь взялся за саквояж.

- Зак Браун подбросит меня до пристани на машине. Не стоит устраивать публичных проводов.

- А я собиралась помахать тебе вслед!

- Не надо, - покачал головой Луис. - Не хочу стоять на палубе и видеть, как фигурка твоя все уменьшается и уменьшается и наконец исчезает в тумане. Нечто подобное снится мне в ночных кошмарах - не хватало еще наяву пережить то же самое!

У крыльца затормозила машина, и миг прощания настал. Не выдержав, Берил бросилась на шею мужу и исступленно припала к его губам. У Клайва с Заком хватило деликатности отвернуться.

- Луис... - Призвав на помощь всю свою волю, она задала-таки вопрос, которого так страшилась. - Если я вернусь.., там произошло что-то ужасное, да? - Пальцы ее заметно дрожали. - Случилось что-то такое, о чем даже ты не можешь говорить?

В льдисто-серых глазах Луиса мелькнуло отчаянное, загнанное выражение, и он сжал жену в объятиях с такой силой, что у тобой перехватило дыхание. Затем нагнулся, подхватил с земли Бони, потерся щекою о шелковистую шерсть и сунул пса ей в руки.

- Позаботься о малыше - ради меня!

- Поехала бы ты за ним, Берил, - вполголоса подсказал Клайв, провожая машину взглядом. - До парома еще минут двадцать. Я тебя мигом подброшу.

- Мне нужно время подумать, - убито покачала головой Берил, вытирая глаза.

- Чего ж тут думать-то? Место жены рядом с мужем!

- Мы живем в эпоху женской эмансипации, Клайв! - раздраженно возразила она. - Я бы сказала, что место мужа рядом с женой!

- Ну что ж, надеюсь, эта твоя женская эмансипация согреет тебя холодной ночью. Дай-ка сюда Бони! Ишь, бедняга насквозь промок, а он-то чем виноват!

***

Три дня спустя Берил стояла на палубе парома "Остров Скалистый - Сет-Иль" и, судорожно вцепившись в перила, нетерпеливо вглядывалась в даль. За бортом плясали волны, день выдался пасмурный, небо затянуло тучами. Молодая женщина на все лады проклинала совершенно неуместный приступ морской болезни. Или это она на завтрак съела что-то несвежее? Как бы то ни было, более неприятного путешествия на ее долю еще не выпадало.

Берил так и не рискнула сообщить мужу о своем решении. Что, если у нее не хватит духу? Что, если она передумает и обратным же паромом вернется назад? Впрочем, сейчас молодая женщина мечтала лишь о том, чтобы вновь оказаться на твердой земле.

Вдали показалась пристань, и качка слегка успокоилась. Присев на деревянную скамью, Берил порылась в сумке и извлекла на свет альбом со свадебными фотографиями. Свой талисман.

Счастливая невеста в шелковом платье с рюшами и оборками - просто принцесса из сказки! Она доверчиво склонила голову на плечо Луиса, а ветер играет кружевами и лентами. Тонкая ткань на мгновение облепила фигуру, лишний раз подчеркнув пышные, соблазнительные формы, а в следующее мгновение, надо думать, юбку пришлось придерживать.

Пышные формы... По спине Берил пробежал холодок.

Она часто-часто заморгала, разгоняя туманную пелену, на миг застлавшую глаза. Сощурившись, она внимательнее пригляделась к фотографии - так, словно видела ее впервые. Грудь кажется чуть более округлой, а живот...

Берил отчаянно зажмурилась, свободной рукой схватилась за живот - упругий и впалый. О Боже... Боже милосердный...

Перед глазами сменяли друг друга путаные, противоречивые образы. Сознание то отключалось, то вновь начинало работать в полную силу.

О Боже... Боже мой...

Новые картины вытесняли прежнее, прошлое сливалось с настоящим, поток образов набирал силу, грозя подхватить и увлечь за собой...

Ох, нет, нет... Нет!

В висках запульсировала острая боль - точно в мозг вонзилась раскаленная игла. Широко раскрытыми глазами Берил смотрела на фотографию. Но на сей раз коварное подсознание уже не пыталось манипулировать своей жертвой.

Оборки и рюши скрывали от посторонних глаз то, о чем заинтересованные лица предпочли бы умолчать. Заинтересованные лица - это, стало быть, они с Луисом.

Невеста была беременна!

На втором-третьем месяце, не более, однако наметанный взгляд художницы не мог не отметить округлившиеся контуры тела и тот особый, неповторимый ореол, что окружает любую женщину, готовящуюся стать матерью.

Ребенок...

Берил убрала фотографии и, сцепив руки на коленях, принялась лихорадочно размышлять. Назад возвращаться нельзя... Ящик Пандоры открылся - и никакая сила в мире не смогла бы снова запереть под замок все то зло, что ныне вырвалось на свободу. Вместе с трагедией трагедий, в памяти воскресло все, что было. Если бы не ребенок, Луис ни за что не женился бы на ней! Теперь путь домой ей заказан...

Однако сознательные усилия вспомнить окончательно измотали молодую женщину, лишили возможности сопротивляться. Поэтому она покорно сошла на берег вместе с толпой, пропустив мимо ушей бодрые заверения капитана в том, что, стремясь обогнать надвигающуюся грозу, паром прибыл на десять минут раньше, чем должен был по расписанию...

Мерно пощелкивал счетчик такси. Сердце Берил так и норовило выскочить из груди - ей хотелось заорать на водителя, чтобы ехал быстрее, и в то же время умолять его снизить скорость. Когда же машина наконец-то завернула на просторную, обсаженную деревьями подъездную аллею перед роскошным белым особняком, Берил едва не потеряла сознание. Шофер, видя, как бледна пассажирка, любезно донес до двери ее вещи.

- С вами все в порядке? - осведомился он, пока Берил дрожащими руками отсчитывала деньги. - Вид у вас - краше в гроб кладут! Вы, часом, не беременны? - добавил он с бесчувственностью человека, привыкшего развлекать случайных людей ни к чему не обязывающей болтовней.

- Нет.

Но едва смысл сказанного дошел до сознания Берил, она почувствовала, что перед глазами все плывет. Господи, ей-то откуда знать? Луис ни разу не воспользовался презервативами, а она.., она вела себя так, будто секс никак не связан с продолжением рода. Луис и дети - эта мысль была для нее слишком мучительной. В предыдущий раз ее беременность явилась последствием их первого, стихийного сближения, после того Луис неизменно предохранялся. А сейчас они занимались любовью на острове десятки раз, даже не подумав о последствиях!

О Господи, неужто все повторится сначала?

Берил нащупала в кармане ключ. Луис сказал ей, что, вопреки здравому смыслу, так и не заменил замки после ее побега. Он продолжал надеяться, что в один прекрасный день придет домой и обнаружит, что жена вернулась. И теперь молодая женщина поняла почему. Озлобление его неизменно отступало перед состраданием.

Просторный, отделанный в черно-белых тонах холл был пуст. Точно безмолвный призрак, Берил прошла через роскошную анфиладу комнат. Все осталось так, как ей запомнилось. Даже свежие цветы в высоких вазах. Слезы застилали Берил глаза. Она дома. Ничего не изменилось.

И все изменилось безвозвратно.

Она поднялась на первую ступеньку широкой мраморной лестницы - ж поглядела вверх. Дорогой на небеса, смеясь, окрестила она эту лестницу, когда Луис в первый раз подхватил ее на руки и понес в спальню.

Теперь эта дорога вела в ад.

Перила приятно холодя пальцы. Берил смутно слышала позади шум, хлопанье дверей, голоса, но упрямо продолжала подниматься. Она уже дошла до самого верха, когда внизу раздались торопливые шаги.

- Евлалия, вы ее не видели? Ее сумки стоят в коридоре. Берил! Берил! Глубокий мужской голос разбудил гулкое эхо. В следующий миг Луис заметил жену, но вздох облегчения тут же сменился встревоженным окликом:

-Берил! Ты куда?

Словно во сне она шла все вперед и вперед по толстому ковру широкого коридора. Перепрыгивая через две и три ступеньки за раз, Луис стремительно взбежал наверх и поравнялся с женой.

- Берил, подожди!

Большинство дверей по обе стороны коридора были распахнуты настежь, но четвертая справа оказалась закрытой. Берил потянулась к бронзовой ручке. Но на плечо ей легла загорелая мужская рука, удержав на месте.

- Берил! Что ты делаешь? - Она подняла глаза, и при взгляде на ее бледное, превратившееся в восковую маску лицо у Луиса замерло сердце. - Мне позвонил Клайв и сообщил, каким паромом ты плывешь. Я помчался встречать тебя, но на дорогах повсюду пробки!

Он явно произнес первое, что пришло в голову, пытаясь отвлечь жену, но тщетно.

- Открой дверь! - приказала она. Пальцы его судорожно сомкнулись на ручке двери. Берил непроизвольно отметила, что на руке его вновь поблескивает обручальное кольцо, и сквозь мрак отчаяния пробился слабый лучик света.

- Я так хотел сам тебя встретить... Я попросил Евлалию сварить нам кофе. Давай сначала перекусим...

- Открой дверь!

В льдисто-серых глазах мелькнуло что-то похожее на страх.

- Берил, ты же только что приехала. Дай себе время пообвыкнуться. Вовсе незачем делать это прямо сейчас...

- У меня было достаточно времени... - Голос ее беспомощно прервался. - Я все помню... Я вспомнила еще на пароме. Хватит меня оберегать... Луис, я устала бояться. - Она накрыла ладонью его руку в молящем и одновременно требовательном жесте. - Открой!

- Хорошо... Но мы войдем вместе, - тихо согласился Луис. - А оберегать тебя я никогда не перестану.

Держась за руки, они вместе толкнули дверь и вместе переступили порог. Голубые обои в цветочек... Повсюду игрушки, стопки детских книжек, а на кресле восседает огромный плюшевый медведь...

Берил медленно обошла комнату, беря то одну вещь, то другую и снова кладя на прежнее место. Добрела до плюшевого мишки, поднесла его к лицу, вдыхая слабый аромат детской присыпки. Луис не отходил от жены ни на шаг.

У стены стояла голубая детская кроватка, над ней, весело побрякивая, покачивались подвесные погремушки. На столике рядом с кроваткой красовались оправленные в рамки фотографии: Берил, Луис и сероглазый малыш верхом на деревянной лошадке. Та самая фотография, от которой она некогда отвернулась, не желая вспоминать... Молодая женщина взяла снимок в руки.

- Албин... - Имя, прозвучавшее вздохом, болью отозвалось в ее сердце. Албин...

Ее сын. Ее ненаглядный умница. Ее комочек радости, похищенный жестокой смертью.

Берил молча поставила фотографию на прежнее место и провела пальцем по прутьям кроватки.

- Мы собирались купить ему "взрослую" кровать, отсюда он уже научился выбираться, - тихо проговорила она. - За неделю до смерти Албин научился ходить... Мой малыш так быстро рос...

Луис обнял жену за плечи.

- Берил, милая...

Молодая женщина резко высвободилась, развернулась лицом к мужу.

- Ему только годик исполнился! Ему бы еще жить да жить!

Лицо Луиса исказилось от боли.

- Да, да... Если бы я не предложил в тот день пойти погулять на пристань...

- Нет! - Берил порывисто обняла мужа. -Боже мой, нет, ты ни в чем не виноват. Это же был несчастный случай!

На пристани взорвался один баллонов со сжатым газом для аквалангов. Впоследствии эксперты установили, что в конструкции наличествовал дефект. Погиб инструктор центра подводного плавания, несколько человек получили ранения. Но никакие компенсации не могли возместить Берил утрату сына.

- Я тебя никогда не обвиняла! - яростно повторила она. - Ты ведь тоже был ранен. Я боялась, что потеряла вас обоих. - По щекам ее потоком хлынули слезы. - Я.., я бы этого не вынесла... Этой двойной потери я бы не пережила... - И, припав к груди мужа, громко, исступленно, безудержно разрыдалась.

- Ох, Берил, слава Богу, слава Богу, - зашептал Луис, зарываясь лицом в ее волосы и укачивая жену, точно младенца. - Слава Богу, что ты вернулась и можешь плакать о нашем маленьком и снова лелеять в памяти его милый образ. После похорон ты и слезинки не пролила. Ты старалась казаться мужественной и храброй, ради меня делала вид, будто все в порядке, будто с каждым днем ты все успешнее справляешься с горем.., чтобы я не волновался. Но я видел: ты притворяешься. Шли месяцы, а тебя по-прежнему мучили бессонницы, ты почти ничего не ела, и рисовать не могла, и об Албине не заговаривала, и в комнату его не заходила. Думаю, этот несчастный случай воскресил в твоей памяти смерть матери и ты пыталась вытеснить из сознания оба эпизода... Но напряжение оказалось непосильным.

- И я сбежала... Сбежала, бросив тебя наедине с нашим общим горем. Прости меня... - всхлипывала Берил. - Пожалуйста, прости. Ты теперь должен меня ненавидеть...

- Ненавидеть - тебя? Берил, дважды в жизни тебе довелось видеть гибель тех, кого ты любила, и оба раза причиной был взрыв. Легко ли пережить такую психическую травму? Ты сама была в шоке, однако у тебя хватило присутствия духа перетянуть мне ногу ремнем. Без жгута все бы кончилось очень скверно. Ты спасла мне ногу, если не жизнь. Да, я злился, досадовал, проклинал все на свете - но ни на минуту не переставал любить тебя!

- Я никак не могла поверить, что малыш мертв. Даже крови не было... шептала Берил, прижимаясь к мужу все крепче.

- Албин умер мгновенно... Он даже боли не почувствовал. Ему не пришлось страдать.

- В отличие от нас. - Молодая женщина подняла голову и увидела, что Луис тоже плачет. - Я думала.., я боялась, что со смертью Албина... Это ты из-за Албина на мне женился?

- Глупая женщина! - воскликнул Луис, крепче сжимая ее в объятиях. - То, что ты забеременела, несказанно облегчило мне жизнь. К тому времени я уже несколько недель не знал, как сделать тебе предложение, гадал, какие слова подобрать, чтобы ты меня не оттолкнула. Я знал, что в глубине души ты себя не помнишь от тревоги: мол, все происходит слишком быстро...

- Так ты ни о чем не жалел?

- Жалел? Я радовался как мальчишка. Радовался при мысли о том, что ты носишь моего ребенка. Радовался, наблюдая за твоей беременностью. И сына я просто обожал. Хоть он и пробыл с нами так недолго, я ни на миг не пожалел о том, что в истории нашей любви есть и маленький Албин!

Глаза Берил вновь потемнели от боли.

- Я не уверена, что... Я знаю, ты очень любишь детей, но не уверена, что отважусь снова пройти все сначала.

Луис ласково обнял ладонями ее лицо и поцелуем стер с ее лба морщинку озабоченности.

- У меня есть ты. И это для меня самое важное. Даритель, а не дар помнишь?

И, взяв жену за руку, Луис увел ее из детской.

- Евлалия, наверное, уже третий кофейник заваривает, - заметил он, взглянув на часы. - И еще мне хотелось бы показать тебе кое-что. - Луис неуверенно умолк. - Ну.., то есть по количеству чемоданов и сумок я так понял, что ты не на выходные приехала?

- Я заперла коттедж, - глухо произнесла Берил. - Алберт чуть не лопнул от злости, зато Клайв меня всецело одобрил. Сказал, что и сам отлично управится.

- Конечно. Учитывая, на сколько старый скряга "нагрел" меня на продаже, он свободно наймет экономку заодно с поварихой!

- Ты покупаешь коттедж? - изумилась Берил, - Вообще-то это ты его покупаешь. Я оформляю сделку на твое имя. Хочу, чтобы знала: ты всегда сможешь возвратиться на твой волшебный остров.

- Думаешь, болезнь еще вернется? - похолодела Берил.

- Нет-нет! - горячо запротестовал Луис. - Из того, что я читал - и Гас Макнайт это подтвердил, - следует, что диссоциативная амнезия не повторяется. Это же не грипп какой-нибудь...

- Я посоветуюсь с врачом, - твердо объявила Берил. - На всякий случай.

- Как ты захочешь...

Последние слова Луиса заглушило возбужденное тявканье и визг. К лестнице, то и дело поскальзываясь на вощеном паркете, неуклюже ковылял щенок спаниеля, таща в зубах черный носок.

- А ну иди сюда, бандит ты этакий! - Из кухни выплыла дородная Евлалия, и Берил, подхватив на руки рыжий комочек, осторожно отобрала у него носок и протянула экономке. - А, так вы нашли друг друга! До чего славно, что вы вернулись, миссис Гренвилл! И выглядите на все сто! - заулыбалась Евлалия так, словно Берил приехала, скажем, с воскресного пикника.

Молодая женщина печально улыбнулась в ответ, отлично сознавая, что лицо у нее заплакано, волосы растрепаны, одежда безнадежно измята.

- Здравствуйте, Евлалия, очень рада вас видеть. А это у нас кто такой?

Она ласково потрепала за уши рыжего щенка, а тот, извернувшись, лизнул ее в соленый от слез подбородок.

- А, этот... Я его только вчера купил, смущенно сознался Луис. - Даже имени еще не придумал.

- Как насчет Бонифас? - предложила Берил, чувствуя, как теплеет у нее на душе. -По-моему, очень достойное имя! Евлалия, а наш кофе еще не остыл?

- Уже несу! - добродушно откликнулась экономка. - Я еще и плюшек напекла. А малыша давайте сюда. По-моему, ему самое время прогуляться в сад.

- Нравится? - улыбнулся Луис, когда супруги остались одни.

- Еще как, - тихо отозвалась Берил. - Но дорог не столько дар, сколько даритель!

Она нащупала в кармане серебряную зажигалку и протянула мужу на раскрытой ладони, вместе с сувениром вручая и сердце.

ЭПИЛОГ

Задыхаясь от смеха, маленькая Китти с разбегу бросилась на шею матери.

- Я первая! Я первая!

Следом подоспел и Луис, тяжело отдуваясь и делая вид, что смертельно устал.

- В забеге на короткую дистанцию, как всегда, победила Китти Гренвилл! торжественно возгласил он.

- Это потому, что я маленькая, а ты уже большой и старый, - с достоинством пояснила шестилетняя девочка.

- Это я-то - старый?

Луис подхватил дочь на руки и несколько раз подбросил в воздух, к вящему ее удовольствию.

- Да здравствуют каникулы-ы! - пронзительно завопила Китти.

- Довольно вам, - улыбнулась Берил, покачивая коляску, где мирно посапывал упитанный розовощекий младенец. - Луис, прекрати сейчас же! Тоже мне, старый! Сущий ребенок, честное слово!

Отец покорно поставил дочь на песок, заботливо расправил кружевные оборочки розового платьица.

- Ладно, победила - так загадывай желание!

- Хочу, чтобы ты вечером взял меня на рыбалку! - тут же откликнулась девочка. - Дедушка Клайв сказал: можно! Я поймаю акулу-людоеда: у нее зубы во-от такие, а пасть - во-от такая! - И Китти широко развела руки в стороны. Мне дедушка Клайв вчера рассказывал.

- На него похоже, - усмехнулась Берил.

- Ну, раз такое дело, придется и впрямь взять, - пожал плечами Луис. - Мы отвезем ее домой и посадим в аквариум...

- А она не скушает братика Тедди? - озабоченно уточнила девочка.

- Акулы-людоеды кушают только непослушных детей, - серьезно заверил отец.

- Тогда ладно, - важно согласилась девочка, с трогательной уверенностью в том, что ни она, ни братик Тедди под эту категорию не подходят.

Берил тихо вздохнула. Старшему братику сейчас исполнилось бы восемь лет от роду. Он бегал бы взапуски с Китти, возился бы с малышом. Но Луис прав: с потерями приходится смиряться. "Рождение, жизнь и смерть неизбежно сменяют друг друга..." Пронзительная, граничащая с безумием тоска со временем превратилась в светлую грусть.

Луис тем временем любовался дочкой. С ее забавной серьезностью, с ее милой привычкой накручивать на палец непослушный локон, Китти как две капли воды походила на мать. Те же золотисто-карие, как растопленный янтарь, глаза, те же светлые пушистые локоны, словно сотканные из солнечного света...

- Солнышко ты мое, - ласково проговорил он, одной рукой обнимая жену за плечи, а другой ероша волосы дочери.

- Ты мне или ей? - ревниво осведомилась Берил.

Всем троим. Луис решительно завладел коляской и принялся развлекать погремушкой третье "солнышко" - братик Тедди проснулся и громко требовал к себе внимания.