«Русский»

Русский (fb2) - Русский (Темная страсть - 4) 722K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Яна Юрьевна Егорова

Яна Егорова Русский

Глава 1

Постучала ногтями по чемодану, который уже приготовила к высадке. Через десять минут я сойду с поезда в уже ненавистной мне Москве. Почему же я ее так ненавижу? История банальнее некуда. Еще неделю назад жизнь моя была настоящей сказкой. Любящие, состоятельные родители, учеба, прекрасная внешность, нормальный ум, даже для блондинки. Натуральной, прошу заметить. Все было прекрасно. Я даже не ворчала, когда мама заставляла меня выгуливать трех ее обожаемых собак.

Все было прекрасно.

До тех пор, пока собираясь к отъезду в столицу, чтобы поступить в Российский государственный гуманитарный университет (с целью получить достойную профессию психолога), я случайнейшим образом не обнаружила один документ. Потом был короткий разговор с родителями и, они решили, что дело замято. Только я с этим не согласна смириться настолько легко и просто.

Потому что я не могу вот так вот в один момент принять ту новость, что я неродная дочь своих родителей!!!

Вы спросите, как так, до восемнадцати лет росла под их крылом и не чувствовала, что мы даже не похожи друг на друга? А вот так вот! Как-то не задумывалась, мало ли. Да. У меня средний рост, у мамы низкий, у отца наоборот – очень высокий, за что его, собственно женщины и обожают. Да, они оба смуглые, черноволосые, черноглазые, а я блондинка с белой кожей и голубыми глазами. Вот! Но, вы же ничего не понимаете, и я в том числе. Папа у меня известный в Самаре хирург. Разве с ним поспоришь? Какие только аргументы он мне не приводил… И я всему верила.

Теперь только, последние семь дней проревела, а потом отправилась в путь. Ситуация усугубилась еще и тем, что какой-то год назад, нашу семью потрясла новость о том, что моего папы вдруг объявился внебрачный сын! Позвонила какая-то женщина и сообщила ему, что двадцать шесть лет назад, на врачебном симпозиуме в Москве у них был роман, результату которого сегодня уже больше двадцати пяти лет! Я тогда еще возмущалась, что они самозванцы, денег хотят от моего отца. Теперь же выяснилось, что самозванка здесь я. А этот парень, которого презирала я и делала все, чтобы только он не смог встретиться с отцом, получается, пусть и внебрачный, но родной сын моему отцу.

В отличие от меня.

Какую-то неделю назад он ненавидел меня. А теперь я ненавижу его. И, честно, еду в Москву с готовым планом мести. У меня до сих пор не укладывается в голове, как мир мог оказаться настолько жестоким и буквально выбросить меня из моей же счастливой реальности. А как же мое детство? Школа? Уроки музыки и танцев? Мамины пироги и колыбельные? Все это… Все это на самом деле принадлежит не мне? А какому-то придурку из столицы?! Которого все эти годы я даже в глаза не видела!!!

Самое отвратительное, что родители как специально, отправляя меня в Москву на учебу, попросили «братика» встретить «сестричку»! Он теперь мне еще и одолжения делать будет! Чтобы я окончательно почувствовала себя полнейшим ничтожеством!!!

– Поживешь у Андрея первые дни, а потом в общежитие съедешь, если не договоритесь, – сказал мне папочка на прощание.

Нет, они не сообщили братику, что я приемный ребенок, однако, внезапно решили не отталкивать из ниоткуда взявшегося родственника, а наоборот, постепенно налаживать с ним контакт.

Итак. Подведем итоги. Мой поезд Самара – Москва остановится в пункте назначения через, примерно, три минуты. Возле вокзала меня должен встречать человек, которого я люто ненавижу и чью жизнь намерена превратить в настоящий ад. А потом бросить все и умотать в Италию к парню, с которым активно переписываюсь последние два месяца. Я тщательно подготовилась к встрече с родственничком. И это ничего еще не значит, что я все еще невинна. Смелости у меня хватит на что угодно – всегда была сорвиголовой. Отправляясь сюда, я надела самую короткую юбку, которую только удалось найти у себя в шкафу. Десять минут назад удалялась в туалет, где сняла лифчик и, вернувшись, спрятала его в чемодан. Распустила волосы, подкрасила соблазнительным розовым блеском губы и поправила плотные черные чулки с котиками наверху. Между линией чулков и подолом черной юбки, которой почти нет, видны ноги. Мои стройные, красивые ноги. О, да. Я могу на многое обижаться, но внешностью природа меня одарила. Хотя бы в этом, конечно, стоило задуматься, ведь моя мама… Женщина, которую я считала мамой, совсем не красавица и отец, сколько себя помню, без конца ей изменяет. На самом деле удивительно, почему за богатую практику его походов налево, у папули образовался лишь один внебрачный сын.

Он еще и заика! Когда звонил, лепетал что-то там басом. Несуразное. Угу.

Выдохнув и в последний раз поправив свои светлые волосы, длиной чуть ниже лопаток, поднялась со своего места и взяла чемодан.

Резюмирую. «Братик» не в курсах, что я ему неродная сестра. Вообще не сестра и не родственница! Зная своих бывших родителей, они ему об этом навряд ли когда-то расскажут. Мой план мести очень прост. Я слышала, что он в спецназе или в полиции, один хрен. Судя по тому, как он нервно заикается – от его профессии лишь название правда. Сидит, наверное, заучка, бумажки перебирает. Я девственна. И красива. Этого хотя бы у меня не отнять. Соблазню, потеряю с ним невинность и сбегу с итальянцем. А «братик» пусть всю жизнь мучается, что переспал с сестрой!!! Еще и девственности ее лишил! Вот так! Да! Я злая! Да, мстительная!

Мне, черт возьми, тоже больно! И немалой причиной этой невыносимой боли стал этот неизвестный гад!

Я спрыгнула со ступенек поезда и мило улыбнулась пареньку, который помог мне вытащить тяжеленный чемодан на платформу. Он пялился на мою грудь, которую под тонкой белой майкой можно было разглядеть без каких-либо проблем и во всех деталях – ведь нижнего белья на мне нет. Заткнув свое смущение куда подальше, взяла чемодан за ручку и направилась к выходу. Где-то там должна стоять его дебильная машина. УАЗ Патриот, так сказал отец. Когда узнала, еще подумала, что для идиота-ботаника нормальный выбор – компенсирует свое заикание размером тачки.

Шла на выход, не обращая никакого внимания на горячие взгляды проходивших мимо мужчин. Нет, я не развратница. Целовалась даже не так много. У меня были только одни отношения, длились они пять месяцев, а когда я отказалась ему дать – он попытался меня изнасиловать. За что я воткнула нож, валявшийся у него на приборной панели в машине, прямо ему в ляжку, совсем недалеко от паховой области.

Как видите, характер у меня еще тот. Представьте себе, как хладнокровно я поступила с тем, кто покусился на мое здоровье… И насколько серьезно настроена отомстить, буквально уничтожить того, кто покусился на мою семью! После того, как он переспит со своей сестрой, у него духу не хватит показаться на глаза своим родителям! Вот и посмотрим, чьи это будут родители.

Вышла из здания Казанского вокзала. Незнакомые люди пробегали мимо, солнце палило прямо в глаза, но я сразу увидела свою цель.

Сказать, что испугалась? Ммм… Ну, может быть… Совсем чуточку…

Ведь тот здоровяк в синей байке, сильно напоминающий двухдверный шкаф, который в этот момент подпирал своей квадратной спиной черный УАЗ Патриот, перегородивший подъезд для такси к вокзалу, нифига не был похож на ботаника-заику!!!

Может быть, затормозилась на какое-то мгновение. Не больше, признаю. Просто удивилась. Могу я удивиться?! Я человек, в конце концов! Однако подходила к нему уже с гордо выпрямленной спиной и вздернутым к небу подбородком. Когда между нами оставалось не больше двух метров, я остановилась. Ноги на ширине плеч, уверенно смотрю в его черные глаза, волосы развиваются на ветру, представляла себя как минимум Валькирией. По ходу, не сильно преувеличила, если судить по его удивленному взгляду. Замерла, дав ему скользнуть глазами по моей фигуре. И только тогда, когда поняла, что, согласно моему плану, его путешествие по мне затянулось, спросила нежно:

– Андрей? Соколов?

– Л-лена? – здоровяк с откровенным трудом вернул свои глаза туда, куда они и должны были бы смотреть у брата – в глаза своей собеседнице.

Ага, не ожидал, идиот московский! Я удержала победоносную ухмылку. Рано еще улыбаться. Вот, когда я вытрясу из тебя всю душу, тогда и посмеюсь. С наслаждением посмеюсь! Бра-тик.

Глава 2

– Андрюшенька, забери Лену с Казанского вокзала. Я прошу тебя. Если так сильно не хочешь, пусть она поживет у меня. Глупо, согласись, отправлять девочку в общежитие, когда у нее есть родственники. Я, конечно, ей никто. А ты брат. Пусть и сводный, но брат, Андрюшенька.

– Что-то эта сестра не была рада мне, – проворчал вчера матери, когда заехал к ней после рабочих суток.

Ночка выдалась веселой, брали очередную банду в Подмосковье, мне хорошо настучали по голове. До того, как я их размазал по стенкам элитного коттеджа. Когда заезжал к матери – думал только об одном, что хочу выпить. Мы с Жуком договорились на этот же вечер, так что было бы неплохо чуть поспать до того. Но я обещал матери приехать, а свои обещания я никогда не нарушаю.

Припарковав патриота возле ее подъезда, бодро перемахнул несколько ступенек и оказался на ее втором этаже. Не смотря на «тихую» ночку, меня все еще бил адреналин, однако не только он влияет на мою скорость. С самого детства много занимаюсь спортом – бег, железо таскаю и участвую во всех боях, куда позовут или не позовут. Знаю, что дурак. Теперь, уже во взрослом возрасте понимаю, что это все результат обиды на жизнь. На то, что у меня никогда не было отца. Наверное, хотел стать тем самым мужиком в семье.

Нажал на кнопку звонка, а сам, почесав подбородок, где уже проявилась двухдневная щетина, которая также успела начать до жути чесаться, с удовольствием принюхался. Из квартиры доносился запах горячей овсянки. Да, в этом доме меня всегда ждут и готовят то, что я люблю. Все же хорошо, что выгнал Оксанку, ее закидоны со здоровым образом жизни уже достали. Единственное здоровое, что я готов и делаю – это моя любимая каша по утрам. А в остальное время дня, я всеяден. И, чем больше меня кормят, тем лучше.

За дверью загремели замки, цепочка:

– Ты опять не посмотрела в глазок, – сложил руки на груди, не собираясь переступать порог ее квартиры, доставшейся маме в наследство от бабушки. Здесь я провел все свое детство и отсюда ушел в армию семь лет назад.

– Ой, Андрюша! – мама махнула на меня рукой. – Прекрати. Кто на меня позарится? Денег у меня нет, тем более весь подъезд знает тебя. Ты посмотри, никто даже не пытается занять место для твоей машины перед самым подъездом, хоть ты здесь уже давно и не живешь.

Она отступила, пропуская меня в квартиру. Пришлось подчиниться, не держать же ее на сквозняке.

В том, что она в безопасности в этом доме, где я рос, нисколько не соврала. Еще будучи совсем пацаном… я бил всех. Кто хоть словом, хоть делом. Расти без отца мальчишке – особое удовольствие. Особенно среди тех, у кого в большинстве эти отцы есть. Маму я люблю и ценю превыше всего. Она добрейшей души человек, врач-гинеколог по профессии всю жизнь заботится о том, чтобы у других дети росли и рождались. Взяток никогда не брала и не берет. Даже если надо было, она просто продавала все, что могла. Но никогда не одалживала. Принцип. Этот идиотский принцип перенял у нее и я. Может быть, поэтому ушел в армию, поняв, что со своими взглядами на жизнь далеко не уеду.

– Тапочки, тапочки надень! Опять в носках! Ну, Андрюша, сколько тебе можно говорить?

Никогда не обращал внимания на ее чрезмерную заботу. Воспринимаю спокойно, привычно. А после армии даже радовался каждому ее замечанию.

Прошел за ней на кухню. Наша двухкомнатная сталинка. Теперь мать живет в ней одна. В этом году я сделал ей ремонт, простенький, но теперь, по крайней мере, здесь чисто и все работает. Мебель нехитрая, ничего, пока хватит. В конце концов, я лишь год на гражданке. И не вернулся бы, если бы не смерть деда прошлой зимой и не просьба матери. Сдала она у меня, хоть и молодая еще.

– Садись, садись, сыночек. Завтрак готов. Покушаешь и поедешь домой. Ты же с суток. Садись и рассказывай, как все прошло!

Опустился на стул. Да. Я стараюсь заезжать к ней почаще. Нет у нее никого, кроме меня и пациентов. Я не люблю эти телячьи нежности, но прекрасно понимаю, насколько ей это необходимо. Мне не сложно, к тому же, поесть я люблю. Чем больше спорта – тем больше организм требует подпитки. А мой организм только в росте уже к восемнадцати перемахнул отметку в сто восемьдесят, а сейчас, в мои двадцать пять шатается в районе метра девяносто.

Берясь за ложку, привычно оглядел кухню. Да, ремонт неплохой получился. Спасибо пацанам, тоже помогали. Ха, Жук здесь чуть было ногу не сломал, когда навернулся со стремянки в момент побелки потолка. Весело было.

А все благодаря удобному графику сутки через трое. Без отпуска смог все провернуть. Единственная работа, куда меня взяли, оказалась достаточно приемлемой. За этот год я многое успел. Не сделал еще ничего в квартире деда, в которой сам теперь живу. После его смерти она досталась мне по наследству. Трешка. Тоже сталинка, в центре города. Целое состояние, можно сказать. Если бы я захотел ее продать. Но я не собираюсь этого делать. Дед у меня крутой мужик был, на него я и равнялся. Полковником был. Не то, что мой отец. С которым…

– Нечего рассказывать, сутки, как сутки, тихо все было.

В голове мелькнуло, как меня огрели деревянной ножкой от стола по голове. Ножка сломалась, голова нет. Ха. Тот придурок из охраны папика, думал меня так просто свалить. Реально придурок. Знал бы он, что об эту голову только не разбивали и не ломали.

– Да? – не поверила мне мать.

Она у меня добрая, но видит всегда и всех насквозь. Как рентген. Вот и сейчас, нахмурила свои белесые бровки на маленьком аккуратном лобике и смотрит на меня с подозрением. Вообще она у меня вся аккуратная. Блондиночка, невысокая, фигурка всю жизнь была ладная, не смотря на то, сколько шоколада она приносила домой. Взяток она не брала, зато благодарности в виде ликеров и шоколада рекой сыпались. Мы их не ели, традиционно раздаривали на праздники всем знакомым и друзьям. Я, наверное, в отца пошел. В того, которого не знал никогда.

Хирург Егоров не в счет. Он послал меня год назад, когда я попытался поговорить с ним. Как вскоре выяснилось – не без причины послал. А теперь, когда им понадобилось дочь в Москве пристроить, вдруг вспомнил о «сыне». Но я не против. Я ждал этого, матери только говорить не хочу.

С наслаждением съел несколько ложек горячей, ароматной каши и запил все это сладким чаем. Как у нее это получается? Такая нежная каша? У меня она постоянно пригорает, я не ханжа, слопаю и так, но все равно, хочется так, чтобы получалось хотя бы съедобно. Там, в пограничных войсках, нас чем только ни кормили. Но теперь я ж все-таки на гражданке, сам по себе, могу уже позволить. Могу, но пока не умею.

– Ладно, все равно ведь не расскажешь. И в кого ты такой упрямый молчун? Андрюшка? Ладно, ладно… Послушай, так ты мне так и не сказал. Ты Лену заберешь? И где она будет жить? У тебя или у меня? Мне же надо тогда ей комнату приготовить, – мать опустилась на стул напротив меня и подперла голову маленькой ручкой. – Я тут, знаешь, что подумала. Боюсь, ей совсем некомфортно со мной будет. Получается, я как бы конкуренцию ее маме составляю. Ты, конечно, родился задолго до того, как Геннадий женился во второй раз, на ее матери, но все равно, узнала она о нас только сейчас. Боюсь я, Андрюшка, что для девочки это сложно будет. Она молоденькая еще, почти ребенок, восемнадцать только-только исполнилось. А ты все же брат. Какая к тебе ревность? Или обида? Ты в этой истории совсем ни при чем.

Молчу. Да, мать много не знает. Какая ревность? Будь бы все так, как она себе придумала, я бы на самом деле ревновал. Особенно, после того ушата мата, который этот «ребенок» обрушил на меня, когда я как-то раз, звонил отцу и случайно нарвался на нее. Да, что уж тут. Русский язык она хорошо знает. Полностью. В глубину и в ширину.

Пообещал, что заберу сестричку к себе. Для матери это выглядит именно так. Но когда снова увидел ее, первым делом подумал, что это все похмелье, хорошо мы с Жекой накануне посидели, так хорошо, что я проспал долгожданное время отъезда на Казанский. Пришлось ломиться через весь город, прикрываясь ксивой. Ну, это не в первой.

Я многого от нее ожидал. Что изобразит пацанку в кедах за лимон и с сигаретой в зубах, избалованную фифу, но, пожалуй, никак не мог предположить того, что увижу на самом деле.

Длинные, практически бесконечные ноги вообще не прикрытые настолько короткой юбочкой, что кажется, протяни руку и окажешься в самом горячем месте на ее сексуальном теле. Маленькая, нежная грудь, необременённая тяжестью поролонового лифчика, маняще колышется, слегка подпрыгивает, приподнимая и натягивая тонкую белую маечку при каждом ее новом шаге ко мне. А шагов было много, или… наоборот слишком мало.

Длинные светлые волосы развиваются на ветру, влажные голубые глаза гордо, вызывающе смотрят на меня, при этом розовые мягкие губки плотно сжаты так, как будто она чего-то очень хочет, но боится это показать.

– Андрей Соколов? – наконец, ее губки разжались и выпустили на волю чудесный, волнующий слух девичий голосок. Он не был тонким, наоборот, чуть по-женски низким, распаляюще-волнительным, задевающим самые важные струнки мужского сознания.

– Л-лена?

От волнения проснулось мое чертово заикание. Получил его в подарок в этом же году на одной из первых вылазок с группой ОМОНА. Длинная история, мы охраняли вход на одно мероприятие. Я многое повидал в своей жизни, но взрыв смертницы с маленьким ребенком на руках в нескольких метрах от себя видел впервые. Вместе с этим взрывом ко мне пришло заикание. Оно не проявляется все время, лишь в те моменты, когда волнуюсь или… возбужден. В те моменты, когда мой пульс зашкаливает.

По-моему, я забыл, зачем сюда приехал.

Девушка замерла на мгновение, словно милосердно позволяя себя рассмотреть, окинула оценивающим взглядом огромных небесных глаз своего сводного брата, заставив при этом меня нервничать и переступить с ноги на ногу, и, внезапно, бросилась ко мне на шею! Каким-то образом те самые аппетитные губки прижались с поцелуем к моим губам!!!

Не сразу сообразив, что происходит, все-таки мгновение спустя отреагировал, схватив ее за тоненькую талию, попутно случайно зацепив маленький набухший сосок большим пальцем, и резко отодвинул сестренку от себя. В глазах бесновались разноцветные огоньки, и я мельком порадовался, что поехал сегодня в достаточно свободных джинсах.

– Привет, братик! – после поцелуя ее глаза стали, как и губы, на которых теперь осталась моя слюна, настолько эротично влажными, что простое слово «братик» до боли резануло мой слух.

– П-привет, – буркнул, отодвигая ее как можно дальше от себя и открывая перед родственницей дверь на пассажирское сиденье.

Девчонка, ничуть не смутившись, с легкостью оставила вещи на тротуаре и запрыгнула на сиденье. При этом сделала этот так, что теперь я знаю, какие трусики скрываются под этой черненькой, коротенькой юбчонкой.

Хлопнул дверью патриота сильнее, чем стоило. Схватил чемодан с сумкой и поволок их к багажнику. Когда закинул все в него и захлопнул дверцу багажника, несколько раз врезал сам себе по небритому лицу. Очнись, очнись, дебил! Что ты, баб не видел?! Оставить боец Соколов!!!

Мотнул головой, кажется, что-то там, в голове встало на место. Такие удары мне обычно помогают привести себя в боевую готовность перед очередной вылазкой. Сейчас, похоже, мне предстоит нечто покруче…

Глава 3

Так, Лена, пока этого громилы нет, упокоилась. Коленки! Не дрожать! Да, это было круто и очень смело, подарю себе награду немного позже. Уф… Всего лишь поцелуй и даже без языка, а мне еще предстоит затянуть его в постель. Мама…

Уже не мама. И в том-то и дело. Лена, собралась! Он отобрал твою маму!!! И каким бы здоровенным и устрашающим он ни был бы, ты его обязана победить. Потом ты переедешь, как можно дальше. И от родителей, которых ты потеряла, и от него, и вообще ото всего, к чему ты так привыкла. Однако некогда нюни распускать, этот двухметровый чебурашка может оказаться, вернее, уже оказался, несколько не таким, как я его себе представляла.

Не теряя времени, приступила к следующей части своего плана. Услышав позади себя, как захлопнулась дверь багажника, быстро скинула свои туфли и задрала ноги на приборную панель. Получилось красиво! Ровно, когда братик открывал дверь в салон, я начала снимать первый чулок.

– Жарко, – оправдалась одним словом, не повернув к нему головы, не смотря на это, почувствовав, что он как-то задержался с тем, чтобы залезть, наконец, в салон.

Помедлив еще мгновение, здоровяк опустился на свое сиденье, мгновенно заполнив салон машины своим суровым мужским запахом. Здесь и пот (братик, походу, не знает, что такое дезодорант), и сила, и очевидное похмелье, которое он даже не попытался скрыть, отправляясь за сестрой на вокзал!

– А-а-пчихи! – дернулась я, прикрыв ладонями свое лицо.

– Б-будь з-здорова, – прогрохотало это нечто и завело мотор своей безразмерной лапищей.

Так, похоже, мне придется совсем несладко. С ботаником было бы проще. Этого же зверя я уже начинаю бояться. Генка, мой бывший, которого я, это, там… Поссорились мы, короче. Он был выше меня, но не настолько, к тому же старше всего на два года. И нифига, блин, не омоновец! Этот же, видно, лбом стены прошибает. И как же я его… собираюсь одолеть?

Закончив с первым чулком, поставила голую пятку обратно на его приборную панель и принялась за второй чулок. Страшно было жуть, но такой уж у меня дрянной характер, свой план я не брошу.

– Я себе тебя иначе представляла, – начала разговор, украдкой скосив на громилу взгляд, убедилась, что после этого его глаза нехотя скользнули по моим ногам, которые в эту секунду маячили рядом с ним. В каких-то сантиметрах от него. Юбка моя задралась, но я не буду париться на этот счет. Решила переспать – сделаю. А раз уж переспать, то чего, собственно, стесняться? Плевать, что он там подумает и кем меня сейчас посчитает. Мне за него не замуж, слава богу. Только план выполнить, а для этого можно действовать примитивнейшим нахрапом. Я умная девочка, книжки читаю, психолог из меня получится еще тот!

– К-как же? – рыкнул сквозь зубы родственничек и перевел свои наглые глаза обратно на дорогу.

– Ну… Мне почему-то подумалось, что ты больше похож на ботаника. Из-за своего заикания, наверное…

Сняв второй чулок до конца, демонстративно вытянула ногу, продемонстрировав ее своему водителю во всей красе.

Машина дернулась. Очень сильно, мы вылетели в левый ряд, я почти испугалась, но братику удалось вовремя восстановить равновесие на дороге, поэтому мысленно выдохнула, внешне при этом показав железное равнодушие и не убрав уже совсем голые ноги с панели. Пусть понервничает. Пока доедем, а там… моего героя ждет третья часть нашего с ним столично-эротичного балета!

– Так, ты ментом работаешь? – решила поддеть братишку в процессе пути.

– Не ментом, – проворчал он. – Ментов давно уже нет. В ОМОНЕ служу.

– Ага, ну, один хрен, – фыркнула в ответ, даже не попытавшись сделать вид, что умею прилично разговаривать. Судя по его внешнему виду, по запаху, не знает он, что такое приличная девушка. А, соответственно, и напрягаться незачем. – Так, я эти дни у тебя поживу? – спросила, скосив взгляд в окно.

Мы как раз встали на светофоре, а рядом с нами тормознул черный гелик, откуда в данную секунду незнакомое мужское рыло неэтично пожирало слюнявым взглядом мои ноги.

– У тебя кровать есть? – не поворачиваясь к братику, спросила и в то же время призывно улыбнулась рылу напротив. Я ничего не придумывала, даже не потребовалось. Шалость образовалась сама собой. Что ж, парочка синяков моему родственничку точно не помешает.

Такой фокус в прошлом году вытворила моя подруга. Ее парню в тот день очень не повезло, но на самом деле, было за что. Незадолго до потасовки она узнала о том, что он сосался с ее подругой на заднем дворе школы. Вот и отомстила.

Вот и я побалуюсь.

– Так, значит, кровать-то у тебя есть? Как мы, спать вместе будем?

Соколов не видел, что я делаю. А я всего лишь демонстративно облизала верхнюю губу и подмигнула рылу напротив. На светофоре в этот же момент загорелся зеленый, и все случилось ровно так, как и было спонтанно запланировано мной. Андрюша хотел тронуться с места, но гелик совершил маневр и преградил дорогу моему братишке. Честно говоря, когда все начало происходить, я все-таки испугалась. Особенно, когда здоровенные братки, в числе четырех человек вывалились из машины, которая не давала нам проехать. Шкафоподобные рылы направились к нам. То рыло, которому я оказала знаки внимания, долбануло ладонью по капоту Патриота. Андрюша заглушил двигатель. Меня же от страха вжало в кресло. Доигралась ты, Ленка. Сейчас что-то будет…

– Та-а-ак… – прогремел родственник, открыв свою дверь и молниеносно оказавшись на улице.

От удара его ботинком прямо в грудь, первое рыло улетело спиной об гелик. Второго он, схватив за шкварник, заставил лбом поздороваться с дверью их же, злосчастного гелика, на котором теперь образовалось две внушительные вмятины. Два оставшихся рыла оказались более трусливыми, слились, стоило лишь Соколову на них грозно посмотреть.

Отпихнув ногой из-под колес своей тачки, что-то, что я не видела, братик невозмутимо вернулся в салон и, объехав поверженных, преспокойно продолжил наш путь. Я за эти мгновения отгрызла себе три ногтя…

– Не бойся, – сказал он мне вообще не заикаясь, – попутали что-то ребята. Так, что ты там говорила?

– Я… я? Э… Ты далеко живешь? – нечего и говорить, что ноги свои я убрала с панели и быстренько засунула их в туфли.

– В центре, скоро приедем, – поступил ответ уже не настолько хмурый.

Похоже, ошиблась я. Драки для этого истукана, не больше, чем подзарядка, а не проблемы. Не то, что для меня. Мои голые колени трясутся сейчас так, что, такое ощущение, грозят друг другу набить внушительные синяки.

– Угу, – выдавила из себя, приказав зубам не стучать.

Не, ну… Я и в Самаре много всякого с ребятами вытворяла. Мы тусовались у знакомых в гараже, чего только не делали. Я, откровенно всегда считала себя девушкой с характером, которой все нипочем, однако…

– Быстро ты их…

– Неплохо для ботаника, да? – усмехнулся ненормальный.

На этом Соколов подрезал очередную крутую тачку и, не сбавляя скорости, почти влетел в поворот. Когда он, наконец, остановился у пятиэтажного дома, я мельком подумала, что только что чудом чуть было сама не стала заикой.

– Приехали, – прогремел братик, вытащив ключ из зажигания и, даже не посмотрев на меня, вышел из машины.

– Уф… – вырвалось из моего горла непроизвольно, как только дверь за ним захлопнулась, и он уже не мог меня слышать. Дико тянуло перекреститься, но я воздержалась от импульсивного поступка.

Угу. Молодец, Леночка. Веселый будет денек. Кого ты там, соблазнять собралась? Посмотрела в окно – братик, забрав мой чемодан с сумкой, преспокойненько направился в подъезд, даже не озаботившись тем, пошла ли за ним его сестренка. Прикольно.

Если бы не знала точно, что я своим родителям неродная дочь, подумала бы, что мы сто процентов родные брат с сестрой. Поняв, чем мне грозит промедление, быстро застегнула ремешки на туфлях и выскочила на улицу. В конце концов, мой план не препираться с ним – это делать бесполезно, Соколов на данную тему все ответы уже наглядно продемонстрировал. Моя задача – довести задуманное до конца. Увалень он крутой, конечно, тут ничего не скажешь. Но судя по тому, как старательно отводил от меня глаза, принципов у него море. И среди них обязательным пунктом – не спать с сестрой.

Влетела в подъезд в последнюю секунду, когда дверь чуть было не стукнула меня по носу.

– Эй! А повежливее? – крикнула в огромную спину впереди себя.

Ноль эмоций. Он еще и глухой к тому же! Подниматься пришлось на последний, пятый этаж. Сжав от злости зубы, последовала за этим отвратительным здоровяком. Ну и пусть. Пусть порадуется небольшой победе, ему недолго ходить в этом амплуа.

Он даже в квартиру зашел и оставил дверь открытой. Не подождал меня, не пропустил вперед, как это должен был бы сделать воспитанный человек.

– Заходи, – бросил братик через огромное плечо, даже не повернувшись.

Чуть помедлив, переступила порог этого отвратительного жилища. Угу. Вот так нищие и живут. Старый ремонт, хрен знает, какого года, меня, наверное, тогда еще на свете не было, когда здесь клеили обои. На самом деле, не настолько я уж и привереда. Все мои друзья живут во многом в похожих обстоятельствах. Просто этот отвратительный человек у меня теперь вызывает особенную неприязнь. Он и все, что с ним связано.

Долго не думая, с силой захлопнула дверь за собой, скинула туфли и направилась внутрь квартиры.

– Ну, и где я спать буду? – сказала как можно резче.

Бугай вошел в гостиную, так я полагаю, можно было назвать это помещение, скудно обставленное белорусской мебелью (здесь были диван, два кресла, непрезентабельный, сильно пошарпанный столик и что-то типа того сооружения, которое раньше называли секцией) и поставил мои вещи прямо посередине. Не поставил, по факту – швырнул. Хорошо хоть, ногой не пнул вдобавок.

– Здесь, на диване, – буркнул «гостеприимный» хозяин.

– Да? – я не стушевалась. Не собираюсь так легко сдаваться, что-то подобное я предвидела, поэтому и на этот вариант у меня есть свой выход. – Ну, ок. А где тут у тебя душ? Жарко, я бы освежилась, – сказав это, миленько похлопала глазками, не поддавшись на его недружелюбный выпад с диваном.

– Там, – повернувшись, наконец, ко мне лицом, братишка махнул квадратным подбородком куда-то мне за спину.

– Тогда я пошла, – нисколько не покраснев (а все потому, что он меня дико разозлил, вытолкав этим из своей сестрички страх и стеснение), молниеносно скинула с себя тонкую маечку и бросила ее здесь же на чемодан, оставшись при этом оголенной по пояс. Задержалась на мгновение, наслаждаясь тем, как его челюсть отпав, почти достигла каменной груди истукана. Резко развернулась и была такова.

Могу спорить на что угодно – за мной он не пойдет. Андрюша…

Глава 4

Андрюха, очнись! Уже во второй раз врезал сам себе и несколько раз помотал головой, как бы пытаясь отогнать наваждение. Ни хрена себе, мы вчера с Жекой перебрали. Ни хрена себе сестричка!

Заставил себя не смотреть в сторону коридора, где секунду назад скрылась моя родственница.

Родственница, черт побери! Так, Андрюха, тебе надо выпить кофе. Много кофе! Банку, как минимум! Это все хмель, ничто другое. Мне мерещится…

* * *

Мда… И это у него ванна? Старая, пусть и чистая хреновина, плитка на стенах времен Первой мировой (ага, даже я знаю, когда это было), занавеска… Ладно, все это ерунда. Мне надо срочно придумать, как добить братика, пока он горяченький и пока он куда-нибудь по-быстренькому не свалил. Вспомнить только его глаза, когда я сбросила с себя майку! И откуда во мне столько смелости? Я же никогда, ни одному парню до этого не демонстрировала себя, а здесь… Мне даже как будто хочется это делать. Неужели я его настолько ненавижу?

Нет, а как иначе?! Он виноват в том, что я лишилась своей семьи. Да, конечно, пусть прямо сейчас не лишилась. Ну, а вот возьмем ситуацию. У него появятся дети и у меня появятся дети. Мамочка с папочкой кому отдадут предпочтение? Угу, ну явно же не мне. Там у них гены пойдут. Окей, с мамой я погорячилась, а вот с папой мне что делать?

Думая об этом, скинула юбку и стоя шагнула в ванну. Крутанув оба крана, пустила воду, залезла под горячие струи воды. Без интереса схватила первую попавшуюся черную бутылку – это был мужской гель для душа, щедро выдавила синюю массу себе на ладонь и без удовольствия намылила свое тело отвратительной гадостью, предназначенной исключительно для таких вот двухметровых мужланов. И в это же мгновение, мою пустую блондинистую голову осенило!

Гениальная мысль пришла сама собой. Вспомнив ситуацию, когда знакомые мальчишки подкинули нам с подружками мертвую мышь, я с легкостью спародировала своих подружек. В тот день, когда над нами подшутили – визжали все, кроме меня. Я же с ледяным спокойствием наклонилась, невозмутимо взяла дохлое животное за хвост, подошла к нашим обидчикам, держа зверушку за спиной, оттянула главному шутнику ворот (он не ожидал подобного, поэтому я успела сделать то, что запланировала), и бросила мохнатый трупик за шкварник мальчику. На этот раз визжал он.

– А-а-а-а!!! – сжав кулаки и зажмурив глаза, теперь и я завизжала так, что можно было бы искренне удивиться, как так не треснуло небольшое квадратное зеркало, висевшее здесь же на стене.

Все же быть мне хорошим психологом! Кричать долго не пришлось, мысленно не досчитала даже до четырех, как дверь в ванную снес ураган, который тут же рванул в сторону пластиковую занавеску и принял в свои объятия абсолютно голую, до жути мокрую и мыльную меня!

– Т-ты чего к-кричишь? – спросила машина-убийца, взирая на меня сверху вниз и схватив при этом сестренку огромными ручищами за хрупкие плечи.

Сделав вид, что поскользнулась, я лежала на нем, бесстыдно позволяя воде поглотить его одежду.

– Я? – постаралась изобразить как можно более невинный взгляд, хотя мне это далось с таким титаническим трудом…

Я никогда раньше не была настолько близка с мужчиной. Мало того, что девственница, но оказаться голой, без клочка одежды в одном помещении с чужим, огромным и, честно признаться, красивым парнем, было для меня отдельным испытанием. Но что для меня это, когда есть главная миссия, для выполнения которой Лена не остановится ни перед чем!

– У тебя тут тараканы бегают! – заявила нагло. Конечно, никаких тараканов, это всего лишь предлог, но зато как хорошо он отыграл. На сто процентов!

Братишка замер. Осознав, что никакой угрозы здоровью и жизни, разве что психике, которой он, походу, тоже сегодня решит, в моем случае угрожать просто нечему (с ней все самое плохое, что могло, уже случилось), посмотрел на меня мгновение. И тут до него критически медленно дошло, что он держит в руках абсолютно, ну, вот, совершенно голую меня! По-моему, я не ошибусь, если скажу, что теперь покраснел и он. Густо-густо. Тут же осознав величину катастрофы, громила выругался:

– Т-твою ж мать… – резко поставил меня на ноги, и молча ретировался из помещения.

Вышибленная дверь при этом, так и осталась висеть практически на «соплях». Я задернула занавеску и теперь, когда он меня не видел, позволила себе беззвучно расхохотаться!

Что ж, братик, то ли еще будет! Не такой уж ты и страшный, хоть большой и сильный.

– Так, а что мне делать с тараканом? – все же крикнула ему вдогонку, но ответа не последовало, что вызвало у меня новый истерический приступ хохота!

* * *

Твою ж мать… Твою мать, Андрюха!!!

Вернулся на кухню, попутно пнув табуретку. Несчастный предмет мебели тут же отлетел к стене. Так, не думать ни о чем…

Кофе! Твою мать, кофе! Где… Тут чайник должен был закипеть?! Еще пару раз врезал сам себе. Привычно тряхнул головой. Три раза. Не-е-ет. Все хорошо. Померещилось. Все ерунда. Достал свою большую кружку, вместительностью пол-литра, сыпанул туда кофе, сахару и залил кипятком. Ч-черт возьми!

Твою мать… Твою мать! Твою же мать!!!

Дернулся, внезапно с ужасом осознав, что стою в мокрой майке. Меня не смущает холод, майка наоборот, как будто жжет. Как будто девчонка все еще висит на мне и ее…

Твою же мать!!!

Это похмелье… Похмелье, что ж еще!

Не думая, сорвал майку с себя и бросил на другую табуретку, которая пока еще стоит в правильном положении. Хотя чувствую, это ненадолго. На счастье зазвонил мобильник. Плевать, все, что угодно, лишь бы не думать о… и не оставаться наедине…

– Алле!

– Андрюшечка, – Оксанкин голос знакомо прозвучал в трубке, – как ты там, солнце мое? Пупсик мой? Скучаешь по мне? Слушай, я тут подумала…

Хотел сделать большой глоток того, что намешал в кружке, но остановился. Как будто завис. Женский голос, проникнувший только что ко мне в ухо, невольно натолкнул на воспоминания. Однако это были совсем не те воспоминания, о которых мне стоило бы сейчас думать. Два огромных влажных, голубых глаза, чуть приоткрытый маленький розовый ротик, из которого вырывается горячее дыхание, настолько же горячее, как и ее хрупкое тело, которое я мгновение назад держал в своих руках…

– Андрюша… – Оксане пришлось прикрикнуть, чтобы я ее, наконец, услышал, – так я заеду к тебе минут через пару? На чаек? Ты же один, Жук уже ушел?

– А… Да, да, заезжай!

Даже не сбросив звонок, швырнул телефон на столешницу и залпом осушил кружку. Пусть заезжает. Это отлично. Это… очень хорошо. Это очень вовремя…

Не удержался, чтобы не скосить глаза в сторону входа на кухню. Там, всего лишь в паре метров отсюда, слышен плеск воды, который с каждой следующей секундой почему-то становится слишком мелодичным… Слишком манящим… Слишком же… желанным…

Глава 5

– Там дверь в ванной…

Хотела сказать что-то типа «сломана», но заткнулась на полуслове. Ничего себе, братик… Мне так почудилось или мы застыли оба, когда я зашла на кухню? «Братишка» двухметрового роста замер при виде меня, обернутой лишь в очень маленькое полотенце, оно предназначалось для рук, так я подозреваю. Я же окаменела, увидев, наконец, кого, собственно, так отчаянно бросилась соблазнять. Мне, кажется, только что стало плохо. Голова закружилась что ли… И во рту так противно пересохло. А все потому, что родственничек стоял обнаженный по пояс и лишь теперь я смогла лично убедиться в том, что до ботаника ему… Как до Австралии. Интересно, он реально омоновец, или зарядку делает, чтобы в порножурналах сниматься? Такой громадины я в своей жизни, вот прямо так, вживую, в каком-то метре от своего носа еще не имела счастья видеть. Причем громадина была натуральной и, не смотря на то, что на этом теле были в наличии и те самые кубики, и две резко очерченных мышцы на его боках, и гиреподобные плечи…

Мда, именно так. Если грудь и попу девушки обычно сравнивают с дынями и персиками, в зависимости от размера, то его плечи можно сравнить разве что с большой, круглой гирей. Которой стены можно разбивать. Бетонные.

Братик практически подпирал своей головой низкий потолок и совсем не казался безобидным сапиенсом.

– Что? – прогрохотал Андрюшка, как-то уж совсем не скрываясь глядя туда, где заканчивалось мое полотенце.

– Н-ничего!

И тут грозная я сорвалась с места! Мне вдруг неожиданно стало страшно! Очень страшно!!! И куда я, дура, полезла?! Вся смелость мгновенно улетучилась, как только мой взгляд скользнул по его кубикам, безразмерным, к слову сказать, мимо пупка, по жестким волоскам под ним, туда, к линии его штанов, которая по неизвестной мне причине сползла ниже некуда.

Я вдруг совершенно четко представила себе, как данный тренажер для уличных боев навалится на меня, сорвет это жалкое полотенце… заставит раздвинуть ноги и…

И, судя по его тяжелому дыханию и слишком уж горячем взгляду, я где-то близка к своей дурацкой, ненормальной цели, которую могла себе поставить только самоубийца!!!

В долю секунды я оказалась в гостиной комнате и захлопнула за собой дверь. Слава богу, она здесь была! Словно ополоумевшая бросилась к своему чемодану и лихорадочно начала искать что-нибудь самое длинное, самое закрытое, желательно еще найти что-то типа паранджи. Я что-то обнаружила в чемодане, и чуть было не схватила сердечный приступ, когда поняла по тяжелым шагам за стеной, что Соколов направляется в мою комнату, а я все еще не одета.

Меня спас звонок. Обычный такой, отвратительно немодный звонок в дверь, который в это самое мгновение показался мне песнью райских птиц! На свое счастье я все же нашла у себя в чемодане джинсы, правда с дырками везде, где только можно, но все же штаны, и самую мешковатообразную кофту, но тоже с уточнением – пупок она не закрывала. Чертовы дизайнеры и дура я, что так опрометчиво не взяла с собой ничего приличного. А ведь у меня дома шкаф трещит от тряпок! Схватив, все, что успела, смешно, наверное, так это выглядело со стороны – прыгая то на одной ноге, то на другой, пыталась одновременно влезть в джинсы, а так же удержать полотенце. В кофту практически влетела и в этот же момент дверь шумно распахнулась:

– И кого ты здесь от меня прячешь. Андрюшка?

Немая сцена. Я, в полете на диван (как раз попыталась на него изящно сесть) и незнакомка. Взрослая. Очень взрослая. И очень сексуальная.

Уверенная в себе рыжая тварь! Внутренне меня аж перекосило! Та-а-ак…

А у братика, оказывается, есть отношения.

Мне снова стало нехорошо. Опять качели-карусели. А раньше я считала себя уравновешенным человеком. Психически долбанутым, но все же в меру уравновешенным. Секунду назад ведь я боялась, а стоило только увидеть чьи-то наглые зеленые глаза, обрамленные накладными ресницами, отвратительные розовые губы, тощие ноги в лосинах и грудь, выскакивающую двумя покатыми шарами из неприличной майки (спорю на что угодно, у нее там не только пуш-ап, но еще и пара носков спрятана или второй лиф поддет). Тоже мне, столичная штучка… Где он ее нашел?

Меня как будто чем-то по голове стукнули! Мило улыбнувшись, подтянула одну ногу к себе на диван, миленько так улыбнулась незваной гостье и мурлыкнула:

– Свою девушку, конечно же! А вы, женщина, простите, кто? Судя по виду, уборщицей здесь подрабатываете?

Ооо, надо было видеть ее личико – румяна на щеках так и подскочили! Прямо зафиксировала в воздухе розовое облачко пыли над ее мордашкой.

– Андре-е-ей… – позеленела от гнева и возмущения красавица.

Знаю, что я жестокая сволочь, но, то ли от адреналина, то ли еще от чего, перепад настроений в моем организме в данную секунду был мгновенным. Стоило лишь на секунду в моей голове всплыть картинке, как он там ее… Я почувствовала, как заскрипела чья-то челюсть. К своему ужасу моментально обнаружила, что это моя.

– Андрюша! – за спиной царицы лосин появилась та самая фигура, которая лишь минуту назад ввела меня в состояние шока. И как же хорошо, что гостья не видела тот момент, когда наши с ним глаза встретились!

– Андрюша, что это за девка на диване твоего деда?!! Она мне еще и хамит!!! Ты кого притащил в свой дом?!! – императрица дешевых шпилек затопала своими ножками по древнему, я бы так смело утверждала, полу. – А ну, или ты сейчас все объяснишь или я ей…

По-моему, заикание – это несчастливый удел всех, кто переступает порог данной квартиры. Вот, и его скоро уже бывшая, только что подхватила общую тенденцию.

– Ок-ксана усп-покойся, это м-моя… – братик прошел в комнату и, приблизившись ко мне, встал между нами, очевидно реально ожидая нападения от своей ненормальной бывшей.

– Это твоя, кто?!! Твою мать, Соколов! Что б ты провалился! Не успела я съехать, ты уже новую бабу притащил? А меня позвал в дом, чтобы поиздеваться?

И тут в меня вселился бес! Так бабушки в деревнях говорят. Всегда смеялась над этим, но сегодня, внезапно, поняла, о чем это они. В каком-то реально тумане, грациозно поднялась с дивана и подошла к Андрюшеньке, который в этот момент стоял ко мне спиной и ничего подобного не мог предположить. А я…

Взяла его за руку и чуть потянула на себя – парень, обалдев, подчинился и наклонился к бестии, которую лишь полчаса назад приютил у себя дома – после чего я не медлила, подтянулась на носочках и, обхватив его за огромную шею, при этом благополучно повиснув на нем – страстно поцеловала в губы!

Не-е-ет. Это не бес! Это сам дьявол!!! Воспользовавшись его секундным обалдением, пошла дальше и, раздвинув его жесткие губы, проникла языком к нему в рот! Что со мной? Совсем одурела?! При этом… при том… что дверь за гостьей хлопнула практически в тот же момент, я не выпустила его из своих рук, в какую-то долю секунды утонув в жаре, поглотившем мое неопытное тело оттого, что его язык ответил мне!

Однако, уже через мгновение, словно очнувшись от наваждения, он оторвал меня от себя, жестко схватив сестричку огромными ручищами за плечи и поставив ее на пол. Это было настолько резко, что мои волосы разлетелись в разные стороны, нарисовав в воздухе красивую волну, после чего уже упали мне на спину, будто бы напомнив этим своей хозяйке, что она заигралась.

Мы стояли друг напротив друга. В кромешной тишине, тяжело дыша, как будто после очень длительной пробежки, смотрели друг на друга, абсолютно не понимая, что это только что было. Пол жег мои пятки. Жег так сильно, что мне стало тяжело стоять на нем. Жгло, горело буквально все! Желудок нещадно крутило, глаза застелила розовая радуга, а дыханию что-то мешало. И я не ошибусь, совсем не ошибусь, если скажу, что мой братик в это же время ощущает что-то очень похожее.

– З-зачем т-ты это сд-сделала? – прорычал Андрей, не меняя позы. Он как будто еще не решил, продолжать или остановиться. Как будто мой ответ мог ему помочь в принятии правильного решения.

Но проблема вся в том, что я и сама еще не знаю. Вот оно, Ленка! Ты почти у цели! Еще шаг… Один маленький шажочек.

Но я не могу. Меня трясет. Очень сильно. И я уже не бросаюсь, а пытаюсь скрыть свое замешательство словами:

– Она… Она обзывалась! Я просто защищала себя!!!

Если бы… если бы он не взял все на себя, я… я даже не могу сказать, чем бы мой эпатаж в результате закончился. Да, цель, конечно, близка. Только вот…

Громила не дал мне додумать, он отвел свои черные глаза куда-то в сторону, подошел к моему чемодану и, взяв его за ручку, оттащил в другую комнату, вернувшись через пару секунд сообщил:

– Будешь ночевать в моей комнате, а я останусь здесь. Иди.

Братик отошел к окну, и демонстративно не смотря на меня, уставился на что-то на улице. На этот раз мой недалекий ум пнул чувство самосохранения, оно в свою очередь меня, потому что большое ни слова не говоря, я сделала ровно то, что мне велели.

Глава 6

Его спальня оказалась единственной относительно приличной комнатой во всей квартире. Здесь была кровать. Старомодная, но все же двуспальная кровать. Деревянная, лакированная. Брр…

В том же стиле в углу комнаты разместился двустворчатый шкаф. Чуть ближе неловко затесался современный торшер. На окнах тяжелые шторы и хорошенько посеревший тюль. Похоже, уборку здесь не делали очень давно. Как же так? Ведь у него же есть девушка! Меня, например, мама избаловала, я с этим даже спорить не попытаюсь. Но. Содержать дом в чистоте и готовить – она меня научила. Поэтому сейчас, глядя на все это безобразие, в том числе и на старый пыльный ковер под своими ногами, хоть убей, не могу понять, как рыжая красотка обтиралась здесь в своих лосинах?

Не удержалась, чтобы не заглянуть хотя бы одним глазком в шкаф. Разумеется, на полках настоящий хаос. Нет у него женщины. По крайней мере, нормальной, претендующей на жену. Видели бы вы полки в гардеробной моего папы. Все сложено чуть не по линейке, по цветам, размерам, сезонности и так далее. Мои… окей, приемные родители, хоть я пока и не готова об этом так говорить, никогда не отличались идеальными отношениями, папа без конца изменяет маме, но. Дом – это дом. Семья – это не любовницы, это крепость. Похоже на то, что братик свою крепость еще не обрел.

Я тоже всегда думала, что у меня будет своя собственная крепость. Однако всего несколько дней назад мои планы были разбиты вдребезги. Вместе с моей жизнью. Хуже всего то, что я увидела. Может быть, ботаник моего отца смог бы оттолкнуть. Но я не могу слепо отрицать то, что любой мужчина будет горд таким сыном. И одна надежда на то, что у братишки с головой все не очень, тогда никакие мышцы его уже не спасут.

Поморщилась, из недр моей сумки раздалась трель мобильного. Такой звонок у меня стоит на отца. На моего ненастоящего отца.

– Как моя маленькая принцесса, добралась? – папуля как всегда в своем репертуаре, упорно делает вид, что ничего не происходит.

– Да, добралась, – буркнула в трубку, ведь я не собираюсь скрывать ничего. Я за правду!

– Как Андрей? Встретил тебя? Не опоздал?

– Не опоздал.

– Хорошо. Я же говорил тебе, он хороший парень. Его мама звонила, сказала, что ты можешь пожить у него, чтобы не заселяться в общежитие. Видишь как. Я тут подумал, кстати, вам обоим стоит приехать к нам, чтобы мы с твоей мамой, наконец, с ним познакомились.

И почему в моих руках нет достаточного количества силы, чтобы раздавить этот телефон к чертовой матери?!!

Глава 7

Я отвернулся к окну и выгнал ее из комнаты по двум причинам. Во-первых, потому что, слово «сестра», которое твердил себе без конца, неожиданно перестало помогать. А во-вторых потому, что мне потребовалось перевести дыхание и стереть эту чертову ухмылку со своего лица!

7 месяцев назад

– Андрюха, ты чертовски умный парень, никто с этим не спорит. Не зря руководство постоянно уговаривает тебя продолжить учебу – ты просто убиваешь в себе гениального тактика! И кому, как не мне знать, как все планы всегда срабатывают. Но, мне кажется, в этом случае ты переборщил. Нифига у тебя не выйдет!

Мы сидели с Жуком в этой же квартире, и пили водку после того, как я получил анализ ДНК свой, своего «папы» и своей сестры. Моя мама показала пальцем на Егорова, а тот отказался со мной общаться, чтобы дать мне возможность хоть как-то выяснить сын я ему или нет. Мама упорно путалась в своих показаниях, поэтому я предпочел искать правду другим путем. У меня много хороших знакомых в правильных кругах, а у них своих знакомых. В течение нескольких дней удалось найти ребят, готовых помочь мне взять материал для анализа и у предполагаемого отца, и у предполагаемой сестры. Я тоже отправился в Самару. Мне не терпелось посмотреть на свою семью…

– Послушай! – Жук положил руку мне на плечо. Он серьезно ниже меня по росту, но силы в нем достаточно, чтобы валить противника в несколько раз крупнее себя. Мы не раз с ним были на совместных вылазках ОМОНА, поэтому у меня уже была такая чудесная возможность убедиться в его способностях. – Она красивая. Я не спорю, – Юрка предупредительно выставил ладонь вперед, – чертовски красивая, я бы даже сказал. У любого нормального мужика замкнет. Но она избалованная богачка. Папаша у нее такой… с характером. Девчонки, конечно, любят военных, – усмехнулся мой боевой приятель, – но на пару ночей, а не на всю жизнь! Чтобы покорить красотку, тебе придется отказаться от своих принципов быть кристально честным парнем и продать квартиру деда, добывать бабки. Потому что сейчас, в том виде, в каком ты есть – ты не ее вариант. Ты пойми меня правильно, лично я тебя уважаю. Но это я. Девчонкам же бабки нужны.

Жук говорил так, пытаясь успокоить меня, образумить. Но дело все в том, что он не видел всего плана. Конечно, для меня не стало особым сюрпризом то, когда анализ показал, что я не сын Егорову. Самым удивительным было другое, то, что и Лена не была его дочерью. К тому времени, как получил результаты анализов, я успел вдоволь понаблюдать за своими «родственниками». Особенно за сестрой… Когда увидел ее фотографию, первым делом захотел увидеть ее вживую, удостовериться, что это не ретушь.

Увидел. В первый же день. В первый же раз, возле подъезда ее дома. Ранним утром она как всегда отправилась в школу. Только вечером, в момент, когда за Леной захлопнулась дверь ее подъезда, она вернулась домой, лишь тогда до меня дошло, что как завороженный таскался за ней по городу весь день. И с каким же облегчением я выдохнул через неделю, когда получил на руки анализы. К тому времени уже жестко решил, что девчонку не упущу. А после… Оставалось лишь одно препятствие – ей было семнадцать. Нужно было подождать. И я дождался.

Ее воспитание и богатство для меня, как ошибочно считал Жук, не было проблемой никогда. Да, с моей стороны было жестоко достать и подкинуть документы о ее усыновлении ей же домой. Надеюсь, когда-нибудь потом она меня простит. Осознанно сделал это перед ее отъездом в Москву. Моя мама уже не один день твердила о том, что скоро приедет Лена. Даже мой «отец» снизошел до того, чтобы попросить приютить мою сестру. Я этого ждал. Они сами отправляли ее в мои руки. Но этого было мало. Без дополнительного толчка она бы никогда не отважилась на отношения со мной, а, еще не узнав меня, как человека, но уже узнав, что я ей не брат – не задумываясь, сбежала бы. Ее характер за эти долгие месяцы я уже успел изучить. Доверенные люди периодически приглядывали за ней. Однажды, мне пришлось слетать в Самару. После того, как она продырявила ногу тому придурку. А ведь я его предупреждал, чтобы не лез к ней. Но я не мог себе позволить такой роскоши быть с ней двадцать четыре часа в сутки, поэтому случилось то, что случилось. Слава богу, Лена оказалась красавицей с характером и справилась с проблемой еще до появления ребят, которые приглядывали за ней, а потом и до моего собственного.

Хоть Юрка и спорил со мной – пока все удалось ровно так, как я рассчитал. Она не только приехала ко мне. Но и делает все, чтобы оказаться в моей постели. Естественно, из мести. Но если бы я за ней бегал, вряд ли бы девушка с ее привычками и характером, как правильно заметил мой друг, обратила бы внимание на такого, как я. В этой же, пусть и жестокой ситуации, спровоцированной мной самим, сейчас центр ее вселенной тот самый ненавистный брат. И она знает, что я ей не брат. А я знаю, что она мне не сестра. Ничто не мешает началу наших отношений.

Все здорово. Все работает как часы. Не работает лишь совет Аси Иосифовной, моего знакомого психолога, гениального специалиста. Она согласилась со мной в разработанной тактике, посоветовав только одно:

– Андрей, все это хорошо, но как ты планируешь выдержать все это? Ты прекрасно знаешь свой психотип, скоро уже год, как ты только и думаешь, что об этой девочке. Ждешь ее. Она приедет и…

– И? – спросил я, уже догадываясь, к чему она клонит.

– И вы окажетесь наедине в твоей квартире. Если ты не хочешь только секса – тебе надо заставить ее влюбиться в себя. На это нужно время. А теперь вопрос.

– Как я сдержу себя? – озвучил то, что она не произнесла вслух.

– Именно, – кивнула темноволосая еврейка в годах. Мы сидели в ее рабочем кабинете, уже десять минут, как закончился ее трудовой день, но она задержалась ради меня. На момент разговора мы дружили уже несколько месяцев. Когда-то, так уже получилось, в армии, я прикрыл ее сына. Парень интеллектуал, абсолютно не рожденный для физических нагрузок попал к нам в часть, где его могли бы ждать серьезные проблемы, если бы в первый же час, он не споткнулся об мою ногу. Но об этом, я расскажу как-нибудь в другой раз.

– Вот это и была Ахиллесова пята во всем плане. За этим и пришел к вам, Ася Иосифовна.

– Ну, с этим можно справиться. Но только в том случае, – поправив аккуратные очки на своем довольно крупном носу, ответила психолог, – если ты сам этого будешь хотеть. Видишь ли, Андрей. Есть метод внушения. Несложный. Так некоторые умельцы могли даже детектор лжи обмануть. К примеру. Зная, что предстоит проверка, на которой ни в коем случае нельзя рассказывать о своей настоящей профессии, один умник внушил себе, что он полярник. Угу, не ухмыляйся. Я сама там присутствовала. На этом допросе. Все присутствующие специалисты прекрасно знали, кто он на самом деле, но мужик не спалился. Он просто заставил себя вжиться в эту роль. Как хороший актер в театре. Здесь надо не просто себе внушить, надо представить себя в шкуре того человека, кем ты должен предстать перед публикой. Почувствовать, увидеть мир его глазами, поверить в то, что ты и есть полярник. Так вот, в твоем случае, тебе надо качественно поработать над тем, чтобы вжиться в роль ее брата. Постоянно повторять себе это, напоминать, представлять, как бы поступил ты, если бы на самом деле был бы братом, было бы это приемлемо или нет. Правда, дорогой мой. Полиграф – это тебе не красивая девушка под боком, особенно, когда ты молод и здоров. Девушка, в которую ты не на шутку влюблен. Так что, Соколов, совет я тебе дала – а дальше…

Я уже тогда знал, что вот это самое «дальше» и станет настоящей проблемой для меня. Ленка, наконец, приехала. Творит черт знает что… И мгновение назад она поцеловала меня. Чуть не рехнулся, останавливая, тормозя себя и мысленно твердя мантру, что она моя сестра!

Что ж. Это будет настоящим испытанием. И для меня. И для нее. Но, не смотря ни на что, отступать я не собираюсь!

Оксанка, сестра Жука, которая жила у меня последние несколько недель по просьбе ее брата, тоже явилась очень вовремя. Влюбленная девушка, которой я уже не раз повторял, что она меня не интересует, умеет доставать, не смотря на это, сегодня ее приставания стали очень своевременными. Именно благодаря им, Ленка отважилась меня поцеловать. После того, как она испуганно сбежала с кухни, я уже было подумал, что план провалился, но ревность сыграла свою собственную роль, и все получилось гораздо лучше, чем могло бы быть. Вопрос только один.

Как мне дожить до завтра и не прикоснуться к ней?

Глава 8

Я просидела в его комнате от силы полчаса. Но не только злоба и ненависть гнали меня выйти из убежища. Несколько минут назад по квартире разлились ароматы чего-то съестного, горячего, чего-то такого, чего мне уже с утра хотелось нестерпимо. Как-никак, после долгого пути мне в этом чертовом доме еще никто и крошки черствого хлеба не предложил!

Как теперь выходить? Меня никто не звал, наоборот, задвинул в эту комнату, чтобы под ногами не мешалась… А с другой стороны! Сестра я или кто? Не… Не вариант. Что же я все время буду за ним бегать, а он меня отталкивать? Так парня не завоюешь. У меня хоть и мало опыта, но я прекрасно знаю, как безостановочное внимание может навредить любой увлеченности.

У меня в школе была одноклассница, Леркой звали. Она влюбилась в парня. На самом деле девчонка до безумия красивая, с тринадцати лет в моделях, уже не раз блистала на обложках журналов. Но вот так ей не повезло влюбиться в старшеклассника. Поначалу он оценил. Гордился, хвастался всем, Севка Бутырин. Поначалу. Первую неделю. Пока она не задолбала парня записками, звонками, смс-ками и личным висением на шее. Каждая перемена – она рядом. После уроков – она его поджидает. Стоит ему хоть в один вечер с друзьями договориться о чем-то, Лерка снова висит у него на шее. Короче говоря, всего за несколько месяцев звезда школы из самой крутой девчонки скатилась до самой отсталой. От нее отвернулись даже подруги. Вот так. Внимание.

Внимание…

Внимания золотому братику я уделила с лихвой, теперь, пожалуй, пора взять таймаут до вечера, ну а вечером…

Больше ни секунды не размышляя, достала из чемодана кроссовки на высокой колодке, подкрасила губы, чуть притронулась тушью к глазам, привела в порядок растрепавшиеся волосы и залезла в телефон. Так, где я вообще нахожусь? Это типа центр. Что ж, должны же здесь быть какие-то закусочные? Ага! Ну, вот же! Прямо через дорогу! Туда и пойду. А потом надо погулять часиков несколько. Пусть поволнуется перед вечерним шоу. Или отдохнет.

Зеркало в этой дурацкой комнате было одно – приклеено на внутренней стороне шкафа, старье невероятное. В него я перед выходом и посмотрелась. Чудно! Джинсы с дырками, кофточка круто оголяет пупок. С одной стороны, в случае какого-то кипиша можно быстренько прикрыться, а с другой стороны, когда надо – можно выглядеть гораздо более откровенно, чем даже в короткой юбке.

Именно теперь, вышла из комнаты с гордо поднятой головой и, не скрываясь, направилась на выход. И у меня все бы получилось. Ускакать, махнув ручкой. Только, если бы этот дебильный допотопный замок открылся хотя бы с пятого раза!

– Далеко собралась? – убойный бас братишки чуть не разорвал мне спину, врезавшись в нее со всего маху и заставив, скорее от внезапности, задрожать беглянку.

Мысленно досчитала до трех, выпрямилась, гордо вскинула подбородок и только тогда развернулась к нему. И, спасибо, хватило сил не дрогнуть. «Андрюшенька» все еще был по пояс голый, и я бы не сказала, что громила выглядел менее устрашающе, чем чуть раньше, на кухне. Когда я, теряя тапки, убегала от него.

– Далеко! Погулять хочу! – выпалила, внешне не показав всей степени своего страха. Интересно, он видит, как у меня дрожат коленки?

– Поедем, позже, – кивнул великан. – Поешь сначала.

– За этим и собираюсь, – фыркнула я ему в ответ (вот еще, не хватало сломаться перед ним). – Хочу нормальной, человеческой еды!

– Нормальная, человеческая ждет тебя на кухне, – чуть не по слогам произнес двухметровый хозяин дома. Твою ж мать! Он еще и посторонился, недвусмысленно намекая, чтобы я топала на кухню.

– А если я не хочу?! Заставлять будешь?

Соколов, который, так, на секундочку, со своей шириной в плечах не помещался в дверном проеме – упер омоновские ручищи в бока:

– А т-ты хочешь, чтобы заставил?

Если б не заикание, упала бы замертво. Только оно в эту секунду давало надежду на то, что в этой машине смерти на самом деле прячется обычный человек с обычной психикой. Но… это вряд ли.

– Нет.

Обреченно отпустила ручку двери и проследовала мимо него на ту самую кухню. Помещеньице то еще. Маленькое, старая кухонная утварь, хоть и достаточно ухоженная, ничего не сломано, все на своих местах. Удивительно, для такого увальня. Возле стены небольшой квадратный столик. Две табуретки. А на столике еда.

На двоих.

– Садись, – прогремело у меня над самым ухом, но я уже не дернулась, просто рухнула на ближайшую ко мне табуретку.

Кулем.

– Это что? – изрекла из себя максимально презрительно, при этом ткнула пальцем в тарелку.

Если совсем честно и по правде, еда была вполне аппетитной. Обжаренный картофель, мясо средней прожарки, зеленый салат. Можно лишь удивиться, откуда он вообще знает, что такие блюда существуют? Мне кажется, такие, как мой «братик», едят животных целиком. Может быть, иногда запивают водкой.

– Хочешь сказать, что ты это не ешь? – буркнул громила, натянув, наконец, на тело майку, которую я с таким успехом недавно намочила голой собой.

– Не…

– Т-твоя мать сказала, ч-что это единственное, что т-ты ешь, – Соколов опустился на табуретку напротив меня.

Не дожидаясь, когда я придумаю что-нибудь едкое, он взял мою вилку и протянул ее мне, замерев при этом в ожидании. Я ему, что? Ребенок малый?! Дико взбесил его взгляд! Наглый, самоуверенный, типа взрослый такой, по сравнению со мной! Ну, я ему покажу!

– Ем. Конечно, ем, – мурлыкнула, поставив локти на стол и чуть ближе наклонившись к нему. – С вилочки. Ты же меня покормишь? Как старший брат?

О-о-ох… Какие бешенные огоньки загорелись в его черных глазах! Как сильно напряглись мышцы на его мощной шее, как взбесилась толстая вена в районе предплечья родственничка. Да что ж такое! Мне бы радоваться полученному результату. А я… Только возьмусь за исполнение своего плана, только что-нибудь натворю, как каждый его естественный ответ пугает меня до смерти! Нормально, если соблазняешь мужика, ожидать, что он на это отреагирует. Он и должен. Вот только, почему же мне настолько страшно?

– Я пошутила, – вырвалось писклявое из моего рта, и я выхватила протянутую мне вилку.

Так, Лена. Не дрожать! Что он с тобой сделает? Ну, не убьет же, в самом деле? Ну, набросится, в постель утащит. Что такого-то? Девчонки твои это с парнями постоянно проделывают. Чего бояться-то? Он же вроде бы не маньяк. На первый взгляд. И девушка у него есть. Нормальная. Выглядит нормально. Даже симпатичная. Это ты на нее пургу из ревно… нет, от злости нагнала. От злости! Просто тебя бесит все, что с ним связано. Все! И он сам, его эти руки, взгляд бешенный, заикание долбанутое, рост, тело, и сам он, придурок какой-то.

– Х-хорошо, что пошутила, – прозвучал где-то у меня над головой хриплый мужской бас и на какую-то минуту за столом повисла щемящая тишина.

Я сделала вид, что меня сейчас ну просто очень интересует налопаться до отвала.

– После обеда. Я отвезу тебя п-проветриться. Если хочешь, – неожиданно миролюбиво предложил Соколов.

– Я сама. И без тебя погуляю! – возразила, готова была уже спорить. До тех пор пока не подняла глаза и не встретила на своем пути его взгляд. Потому что в это самое мгновение его глаза жадно гуляли где-то в районе моих губ!!!

– Б-без меня не погуляешь.

– Чего? С какой это стати?! – от очередного приступа возмущения отбросила вилку в сторону. – Хочу гулять и буду! И вообще! У меня уже на сегодня свидание намечено!

– Без. Меня. Ты. Гулять. Не будешь, – очень тихо прорычал зверюга, отчего столешница дрогнула мелкой рябью. И я вместе с ней. Лишь вросла в свою табуретку, а так-то…

Но. Такая уж я ненормальная тварь, чем больше мне закручивают гайки, тем больше крыша моя отказывается останавливаться. И именно в этот момент, я не только бросила вилку, я сорвалась с места и быстрым шагом, уверенно направилась к той самой двери, которую не смогла открыть. Чудом ли, от бешенства ли, или потому, что даже старый замок испугался моего напора, мне удалось открыть злосчастную дверь с первого же раза! Обрадовавшись, я сделала шаг за порог.

Почти сделала.

Потому что, в тот момент, когда моя правая нога должна была ступить на лестничную клетку, чья-то огромная рука перехватила меня за пояс и втащила обратно в квартиру! Выдохнуть не успела, как оказалась прижатой лицом к стене, при этом входная дверь с грохотом снова захлопнулась, заставив меня еще раз вздрогнуть, но уже в его руках. Братик придавил меня своим огромным телом, и грозно прогрохотал прямо в ухо сестренке:

– Я же сказал, т-ты никуда н-не пойдешь!

Все бы ничего, но эта его волосатая рука, перехватившая меня поперек, зажимала его пленницу не на животе. Она очень неудачно оказалась гораздо выше, ровно под задравшимся свитером, ровно под… моей грудью. Мгновенно мне стало настолько жарко, что показалось, я каким-то образом очутилась в жерле проснувшегося вулкана! Горячо было практически до боли. Он не убирал руку, даже понимая, что именно она сейчас нарушила все дозволенные границы. Его железобетонная грудь вздымаясь касалась моих плеч. Померещилось, что в тот момент я даже слышала, как бешено бьется его ненормальное сердце!

Глава 9

Что творю?! Реально рехнулся. Остановиться. Остановиться…

Не могу.

Держу ее в своих руках. Наконец-то. Может. Плюнуть на все? Она же здесь. Со мной. Хочет меня. Черт же возьми! Андрюха, это так не сработает! Как только она добьется своего, мгновенно потеряет к тебе всякий интерес. Мгновенно. И ничего уже не вернешь!

– Т-ты, – услышал свой собственный тяжелый хрип, – одна не п-пойдешь. Я обещал н-нашему отцу, что п-присмотрю за т-тобой.

Гребаное заикание! Вечно оно вылезет в самый неподходящий момент. Я, конечно, сказал, но не отпустил ее. Да она и не сопротивляется. Горячая, нежная кожа… там, под ее кофтой…

Чертыхнулся, почувствовав, как несколько раз подряд дернулся мой кадык.

– Что ты обещал? Лапать меня?! – внезапно, моя стрекоза встрепенулась, как будто спала все это время, и только сейчас, разлепив прекрасные веки, решила высказать мне всю степень своего недовольства.

– А т-ты не убегай, и трогать не буду, – буркнул ей и с титаническим трудом заставил себя убрать руку. Но не отошел. Не могу. И не хочу. Отходить от нее. Хочу стоять вот так рядом и вдыхать ее аромат. Эту сумасшедшую, дикую нежность, распаленную девичью гордость. Хочу дышать ею, жить ею. И не отпускать. Господи, только теперь осознал, как же сильно хотел оказаться настолько близко к ней.

– А может быть, я хочу этого! – заявила девчонка и резко развернулась ко мне.

И почти врезалась своими маленькими соблазнительными губками в мои губы! Какие-то несколько миллиметров. Какие-то миллиметры отделяли нас друг от друга. Мы были настолько близко, что еще чуть-чуть и наши ресницы буквально смогли бы поздороваться друг с другом. Ее возбужденное дыхание осело на моих губах, будто бы накрыв их сладчайшим сиропным одеялом.

– Ч-чего… т-ты х-хочешь, – это уже я, мой голос звучал совсем глухо, с трудом выдавливая из переставшего подчиняться своему хозяину рта каждую следующую букву, – Лена?

Я не посмел бы. Сам. Не посмел бы. Но так получилось, что это ее губки подтянулись ко мне, я сам всего лишь позволил им. Позволил коснуться себя, и в тот же момент, как это случилось, ухнул в бездну той жажды, что мучает меня последние невыносимые месяцы, которые сам же себя и заставил провести вдали от нее!

Ненасытно втянул ноздрями воздух, ее волнительный запах, аромат ее тела, шелковых волос, аромат ее возбуждения… и, задержав дыхание, не отозвался на нее. Очень хотел послать к такой-то матери все свои теории. Зачем они? Она же здесь! Куда денется? Но я… Я хочу не только близости с ней.

– Ч-что творишь?! – прорычал, но не от раздражения, как подумает она, я рычал не на нее, а на себя, рычал на свою слабость. Через силу отодвинул Лену от себя и зачем-то сделал глупость, заглянул в ее влажные глаза.

– То, что хочу, – произнесла моя стрекоза тихо. – Сам же сказал.

– Я сп-спросил.

– Отпусти меня. Гулять хочу!!! – «сестричка» топнула ножкой.

– На с-свидание? – почувствовал недобрую ухмылку на собственном лице.

– На свидание!!! – девчонка с вызовом подняла густую, светлую бровь. – Тебе какое дело?! Просто дай мне выйти из твоей долбаной квартиры!

– Выйдешь. Т-только со мной!

* * *

Идиот, видимо, в детстве откровенно стукнутый обо что-то своей квадратной головой, закрыл дверь, вытащил ключ и, велев мне ждать здесь, ушел в свою спальню.

– Отлично! Офигенно!!! Я теперь на поводке что ли гулять буду?!

Крикнула уже в абсолютно пустом коридоре. С кем я разговариваю? Прислонилась спиной к пресловутой двери и, не подумав, картинно стукнула затылком об эту штуковину, которая теперь мешала мне оказаться на свободе. Не рассчитала и стукнула сильнее, чем надо было бы. Оттого поморщилась и расстроенно потерла ушибленное место.

Вот же, идиот! Братик, блин!

Сложила руки на груди и зло посмотрела в сторону той комнаты, где он секунду назад исчез. И на что я злюсь? Неужели на то, что он меня грубо оттолкнул? Не ответил. Не поддался. Вообще никак не отреагировал! Как будто ему все равно! Словно к нему не девушка приставала, а мусорное ведро!!!

От злости, не управляя уже собой, сорвалась с места и бездумно последовала за своим обидчиком. Меня бесило в тот момент все! И то, что братик ворвался в мою жизнь, что претендует на мою семью, что оказался совсем не ботаником, что придурок здоровенный, и квартира у него отстойная, машина еще хуже и сам он…

На этой мысли влетела в спальню и застыла на пороге, словно напоровшись на невидимую стеклянную стену. Конечно, надо было догадаться. Если он сказал, что поеду с ним и пошел в мою спальню, то есть в свою, там же его шкаф, вещи, то логично предположить, что парень планировал переодеться.

И стоило догадаться о том, что, чтобы переодеться, сначала надо полностью раздеться…

Стук собственного сердца почувствовала даже в венах. Братик… Андрей стоял возле своего допотопного шкафа. Его скалоподобная, очень подтянутая и крепкая мужская фигура была прикрыта лишь маленьким лоскутом ткани – узкими черными боксерками, жестко обтянувшими его мощные мускулистые ягодицы. Мой взгляд бесстыже прогулялся по его широкой спине, скользнул по линии могучего позвоночника, зацепился за край боксерок и застрял где-то там, на этой… материи.

Сердце может стучать в глазах? Мне кажется, может. Сейчас же стучит!

Он еще только поворачивался ко мне, как незваная гостья пулей выскочила обратно в коридор и понеслась на кухню. Пить… Воды! Много! Где тут?!

На столе была вода. Схватив не свой почему-то стакан, залпом опрокинула в себя все, что в нем было, и только теперь выдохнула. В глазах веселились чертики, они разожгли костер и танцевали что-то религиозное, издеваясь при этом над моим, уже окончательно погрязшем в неизвестных до этого дня для меня чувствах, сознанием.

Почему же так горячо внизу живота?

Глава 10

– Поехали?

Братишка, слава богу, зашел за мной уже полностью одетый. Другие джинсы, майка, но суть не изменилась. Я даже не попыталась с ним спорить о том, что не собираюсь гулять на «поводке». Черт с ним! Возьму тайм-аут, пусть везет, куда он там хочет, а я пока подумаю. Скорее, конечно, не подумаю, голова моя сейчас отключилась в ноль. Какие, к черту, мысли, когда этот танк чешет за мной по пятам и продохнуть без своего присутствия не дает?! Дышит мне в спину!

– Куда мы едем? – лишь возле его тачки остановилась и спросила в лоб.

Соколов в этот момент как раз собирался открыть передо мной дверь. Остановился и, будто бы впервые меня увидев, выдавил:

– А к-куда ты хочешь?

– Я хочу на свидание! Но ты же меня туда не повезешь? – спросила теоретически, даже не надеясь на то, что омоновец внезапно изменит свое решение.

– Нет, – естественно, отрезал братик и тут же приказал:

– Садись.

Запрыгнула на сиденье, но превращаться в покорную сестренку в мои планы не входило. Поэтому, как только мы отъехали от подъезда его дома, достала из сумочки пачку сигарет, которую прихватила у отца в кабинете и зажигалку. Обычно папочка предпочитает сигары, но в его рабочем столе чего только нет на тему курения. Благодарные пациенты дарят талантливому врачу табачные изделия, привезенные со всех уголков земного шара. До этого дня пару раз пробовала курить, но меня это не слишком заинтересовало. Пачку сигарет стащила на тот случай, если надо будет кого-нибудь позлить. И, надо же, какое совпадение! Именно в этот момент рядом со мной сидит тот, кого я с удовольствием позлю!

Украдкой покосившись на своего рабовладельца, сунула сигарету в рот и профессионально чиркнула зажигалкой. Хотела по всем правилам затянуться, но чуть не подавилась свой собственной шалостью, потому что один дебил ударил по тормозам!!!

– Ты что твор… – меня оборвали на полуслове, Соколов выдернул у меня изо рта сигарету и, открыв форточку в своей развалюхе, выбросил ее на улицу.

– С каких пор ты к-куришь? – уже закрыв окно, невозмутимо прогрохотал полоумный.

– Всегда курила! Твое какое дело?! – взорвалась я в очередной раз. – Ты теперь даже в туалете меня учить будешь, как и что делать?!

– Буду, если продолжишь в том же духе. И не в-выдумывай, – добавил чуть тише, выруливая обратно на дорогу, – ты никогда не курила.

– Тебе откуда знать?! – фыркнула, по неизвестной причине, тоже сбавив обороты.

Андрей не ответил. Проигнорировал. И что с ним делать? Истукан форменный!

– Так, куда мы хоть едем?

– В центр. Раз т-ты не знаешь, к-куда хочешь…

– Я знаю, куда хочу!

– На с-свидание не повезу.

– В таком случае, я никуда не хочу!!! – выпалила это и, не снимая грязные кроссовки, нагло поставила ноги на его приборную панель. Сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на своего обидчика.

Соколов лишь скосил взгляд, после чего усмехнувшись, вернул глаза на дорогу.

– За ч-что ж ты меня т-так ненавидишь?

– Почему ненавижу? – посмотрела на него невинно. – Я тебя очень люблю! Очень-очень! Ты же мой брат! Всю жизнь мечтала…

– З-заметно, – парировал омоновец. – Сигареты отдай.

– Не отдам!

– А мне казалось, ты взрослая уже…

Ух, как же меня взбесила эта его издевательская интонация!

– Взрослая! Разве ты еще не заметил? Там, в ванне?

Братишка опять не ответил. Так только, мы чуть было снова не вылетели на встречку. Помнит, гад! Не медля ни секунды, решила добить врага:

– А если ты что-то не разглядел, вечером у тебя будет такая возможность. Знаешь, по ночам мне бывает очень страшно…

– И, – братишка откашлялся, слова ему теперь давались с трудом, – и что же ты делаешь, к-когда тебе с-страшно?

– К родителям в постель прихожу, – беззаботно пожала плечами. – Но, поскольку, папы с мамой тут нет, тебе придется позаботиться обо мне.

Ох, язык мой, враг мой… Ведь смелая такая, пока громила и его руки заняты рулем и ситуацией на дороге. Однако ж, через какое-то время мы же все равно вернемся на его квартиру, как бы мне потом не пожалеть о своей смелости… Мозг кричал караул, а язык мой совсем с цепи сорвался и нес незнамо что, ровнехонько подставляя меня же саму под удар!

– Как скажешь, – просто ответил братишка, заставив, наконец, меня заткнуться. – Приходи. Т-только т-ты сразу голой приходи. Одежда т-тебе не п-понадобится.

Мне как-то вдруг стало очень неудобно сидеть, держа ноги на приборной панели. Настолько неудобно, что я решила их побыстрее опустить. А еще внезапно почудилось, что на телефон пришло сообщение. Шквал сообщений, которые мне срочно понадобилось проверить…

* * *

Мне понравилось, как Лена смутилась. Маленькая еще. Рвется соблазнять взрослого парня и при этом постоянно останавливается из-за своей неопытности. Провел рукой по своим волосам и не удержался от ухмылки.

– Я п-пошутил, – сказал ей, хоть это и не было правдой.

Твою же мать, девчонка сводит меня с ума! Мало того, что пришлось ждать ее взросления, ежедневно терять рассудок, зная, что она в другом городе, творит черт знает что и даже понятия не имеет о моем существовании, так еще и теперь, когда она уже несколько часов рядом со мной, запрещать себе к ней прикасаться. Глупенькая, решила, что поставив свои ножки на приборную панель, оскорбит или разозлит меня! Глупенькая, не знает и не понимает, что эта машина больше никогда теперь не поедет на мойку.

– Я так и поняла, – тихо ответила стрекоза, уткнувшись в свой телефон.

Напугал ее. Черт возьми, да если бы только мог! Сказал бы ей, все сказал. О том, что она больше никогда и ничего не должна бояться, потому что я убью любого, кто только подумает…

– Лена…

И сам, сам, скорее сдохну, чем позволю ей почувствовать себя плохо в моих руках…

– Расскажи о с-себе.

– Зачем тебе? – линия ее соблазнительных губ чуть искривилась, желая показать мне, что их хозяйка все еще не жаждет со мной общаться.

– Хочу узнать т-тебя, – опять соврал, потому что уже давно знаю о ней все. – Ты же м-моя сестра, – быстро поправился, чтобы не отпугнуть уже во второй раз.

– Люблю все розовое, дорогие шмотки и богатых парней! Устроит? – стрекоза с вызовом посмотрела на своего родственника. – Последнее является залогом успеха первых двух факторов.

– Только б-богатых?

– Исключительно! И с одним из них у меня сегодня должно было состояться свидание!

– А что оно тебе, это б-богатство? Т-твой отец богат. Разве т-тебе этого мало?

– Мало, – резко ответила девчонка и почти проговорилась, – тем более, что он не мой… Тем более, что он теперь будет тратиться на тебя!

Оправдалась и опять очаровательно надулась. Ленка. Пыжится. Протестует. Боится, что потеряла свою семью. Это вынужденная мера. И я готов вымаливать за нее прощение. Потом. Позже. Когда буду на тысячу процентов уверен, что она останется со мной. А пока…

– Мне от отца н-ничего н-не нужно, – парировал спокойно. – Как в-видишь, я достаточно самостоятельный.

– Ну, – фыркнула моя красавица, – если ты считаешь эту развалюху и свою убогую квартиру признаками самодостаточности, то да. Не буду спорить!

– Т-ты т-теперь все время будешь мне х-хамить?

– Я не хамлю, – девчонка сложила тонкие ручки на аппетитно небольшой груди, – правду говорю!

– А разве в мужчине тебя привлекает только к-кошелек?

– Конечно!

– Т-то есть, если верить т-твоим словам, старый злобный к-карлик с мешком з-золота подмышкой – это твоя настоящая м-мечта?

– Мне вот интересно, – перебила Ленка мои подначивания, – ни у кого из нашей семьи нет заикания. А у тебя есть. Ты что, особенный такой?! Или мама твоя…

– Я с-стал з-заикаться только г-год назад, – остановил ее прежде, чем стрекоза продолжила свои оскорбления. Я уже на взводе! Прекрасно понимаю, что болтает лишь бы обидеть меня, потому что ненавидит, и готов простить, и дело совсем не в этом. Радуюсь даже ее присутствию, как бы она не бросалась иголками, вот только сдерживать себя мне все сложнее и сложнее с каждой следующей секундой.

– С моста упал? – презрительно фыркнула она.

– Почти, – кивнул, но не стал говорить больше.

Зачем пугать? О таких вещах не рассказывают. Было и было. Не стоит ее посвящать в свои проблемы и омрачать веру в жизнь и в людей. Наивная, маленькая еще стрекоза должна летать и радоваться солнышку, а не думать о том, как мать может взорвать себя вместе с младенцем, ради утопической идеи нескольких выродков.

Девчонка насупилась и снова замолчала. Надолго. Я же покатал ее по городу и через час уже вернул домой. Видно, устала, но пыжится, мечется, не знает, чтобы еще такое вытворить, чтобы задеть меня. Пусть вытворяет. Я полностью в ее распоряжении. В любом виде. Но пусть делает это у меня дома.

Не хочу ее ни с кем делить, не хочу, чтобы еще хоть кто-нибудь смотрел на нее. А еще… Я мечтаю о том, чтобы стрекоза снова бросилась ко мне. Хочу украсть, вырвать ее поцелуй, сжать ее в своих руках и никуда не отпускать.

Глава 11

Я даже обрадовалась, когда неуравновешенный братик решил вернуть меня домой. Разговор не клеился всю дорогу. И не только потому, что я злюсь на него. Мне мешает не только это. Я почему-то не могу на него нормально смотреть. Долго смотреть. Так иногда бывает, случается, когда тебе кажется, задержи ты свой взгляд на этом человеке на мгновение дольше и произойдет что-то… чего ты не планировал.

А еще мне очень жарко. Слишком жарко. После его слов, которые он вроде бы как обернул в шутку. Конечно, он уверен, что является моим братом и только я знаю, что мне ничто не мешает с ним переспать. Абсолютно ничто. Мы на сто процентов чужие друг другу люди и объединяют нас родители, и то, лишь тем, что его отец вырастил меня, а не его. Но… У братика есть все шансы, чтобы наверстать упущенное.

Он открыл мне дверь, и я пулей влетела внутрь временно нашего общего жилища. Подцепив носками кроссовки, скинула обувь в коридоре и не слова не говоря, убралась в ту комнату, которую он мне отвел. В его бывшую спальню.

Мне нужен тайм-аут! Мне срочно нужно остыть и подумать, как быть дальше.

Закрывшись в комнате, плюхнулась на его кровать и, достав телефон, быстро набрала сообщение подруге Аньке. Она единственная, кто знает о моей беде и о моих планах на брата. Я не стала звонить, в квартире отличная слышимость, ему совсем ни к чему знать, о чем я буду с ней разговаривать.

У меня порядочно ушло времени, чтобы очень коротко рассказать о том, что уже произошло. Вроде бы, казалось, я приехала какие-то считанные часы назад, а произошло уже столько, что на целый сериал хватит.

– Что делать, Аньк? – в конце своего длинного рассказа, задала, наконец, самый главный вопрос.

– Позвонить совсем не можешь? – упало минут через пять.

– Нет. Он может услышать.

– Ну, что, подруга. Суровый у тебя братик. Если говоришь, он и на поцелуй ответил и постель уже сам предлагал… Здесь одним переспать не обойдешься. Так ты ему не отомстишь. Ну, переспите. И что?

– А что делать?

Аня – моя подруга детства. Но не только поэтому написала именно ей. У Аньки большой опыт вражды с родственниками, а так же мести бывшим. Вот уж кто-кто, а она на этом собаку съела.

– Что делать… У тебя есть два выхода.

– Какие?

– Бросить все. Забыть и пойти учиться. Позволить ему безнаказанно отобрать у тебя родителей.

– Нет, не вариант.

– Тогда выход один.

– Какой, Ань?!

– Влюбить его в себя, а потом бросить. Из-за постели он переживать не будет. Проснется, как ни в чем не бывало и все. У него баб, небось, в каждом доме. Все любят омоновцев и спать с ними. А если он влюбится в тебя – здесь ты ему реально больно сделаешь.

– Не уверена, что у меня это получится.

– Получится, не дрефь. Ты девчонка красивая. Переспи с ним, а потом игнорируй. Как будто не было ничего. Уверенные в себе парни жутко бесятся, когда девчонке с ними в постели не понравилось. Из кожи вон вылезет, лишь бы доказать, что он способен на большее. Так что, потрахайтесь, а потом фыркни так и ничего не скажи. Главное, не болтай. Лучше всего, если сразу сделаешь вид, что уснула. Вот тогда ты ему мозг начисто вынесешь. Это же только они могут отрубиться после секса и никогда не ожидают подставы, что девчонка тоже так может. А на утро сделай вид, что вообще ничего не помнишь. Веди себя как до того. С парнями другими флиртуй. И какое-то время не давай. Потом опять позволь. И опять в сон. И так пока он не охренеет тебе доказывать, что он не осел.

– Спасибо, Ань.

– Да не за что. Пиши, как все пройдет! Жду с нетерпением!

– Окей.

Вышла из чата и отложила телефон. Переспать и уснуть. Хорошая мысль. Андрей на самом деле выглядит очень уверенным в себе. Наверное, именно это меня и останавливает. Выбивает из колеи. Соблазнять можно, когда ты сама умеешь это делать, а лезть к профессионалу и пытаться танцевать на его танцполе – дело заведомо проигрышное.

Но если… Если расслабиться, дать ему все сделать и…

И, как сказала Анька, просто уснуть! Это-то я могу! А на утро сделать вид, что не было ничего. Задумчиво постучала ногтями по крышке телефона. Самое отвратительное в этом то, что я безумно хочу, чтобы он сам вошел в эту комнату. Самое безумное в этом то, что он до сих пор этого не сделал. Тайм-аут… Я хотела перерыва, но в то же время…

Переспать?

Поддавшись внезапному порыву, соскочила с кровати и бесшумно подошла к двери. Слышно было, что в гостиной работал телевизор. Новости что ли смотрит? Совсем расслабился и обо мне забыл?!

Почувствовала, как во мне с новой силой начала закипать злоба и обида. Уселся там и спокойненько смотрит телек! Нет… Так не пойдет.

Переспать…

А как? Накинуться на него и заставить переспать? А если он не захочет? Ему, походу, все равно, раз уселся телек смотреть. Новости!!! Заходила по комнате… Так, а как же поступить? Просто выйти и сказать: «Я тебя хочу»? Нет, если я наброшусь на него или буду приставать, он опять от меня отделается. Надо, чтобы он сам захотел. Захотел с такой силой, чтобы его уже ничто не способно было остановить. Вот тогда я смогу на утро сказать, что мне пофиг. Хотя я уже знаю, что пофиг мне не будет. Мне ведь уже не пофиг!!!

Ладно, оставим лирику. Чтобы сам захотел… Он же мне типа брат… Типа старший… Типа должен всему учить…

Через несколько минут очередной гениальный план уже полностью созрел в моей непутевой голове! Достала из чемодана короткие, спальные шортики, которые на мне смотрелись гораздо откровеннее многих трусиков, а сверху нацепила до жути короткую маечку, разумеется, без единого намека на лифчик под ней. Помнится, на вокзале он от подобного даже застыл на месте.

В довершение покопалась в сумочке и достала оттуда нераспечатанный презерватив. Ну, теперь я готова. Еще бы дрожь в коленях убрать и вообще замечательно будет!

Дрожь, зараза, не ушла. Но это меня не остановило. Решила – должна действовать. Должна победить! Окей, секс, говоришь, тебя не пугает. Тебе нужен проигрыш? Будет тебе проигрыш. Ты его на всю жизнь запомнишь, Андрюша.

Смело покинула свое убежище и направилась в гостиную. Он, естественно, как и предполагала, сидел на диване и смотрел телек. Огромный, подогнув одну ногу под себя, внимательно слушал то, что говорили умные дядечки в новостях. Не удивлюсь, если братишка считает обязательным просмотр прогноза погоды на утро. Хотя нет, перебор, придурок на это не тянет. Скорее новости от скуки включил, или ждет сообщение какое-то, он же омоновец, мало ли что у них там.

Ни слова не говоря и не отреагировав на его удивленный взгляд, который тут же скользнул по всей мне вниз, вверх, вдоль и поперек, плюхнулась рядом, даже не позаботившись о том, чтобы между нами было хоть какое-то расстояние. Мгновенно ощутила жар его гипер огромного тела!

– Что смотришь? – беззаботно спросила родственничка.

– Н-новости, – ответил тот, кто уже не смотрел в телик. Его голова была строго развернута в мою сторону и, похоже, не планировала возвращаться в исходное положение.

– Андрей.

Сделала паузу специально. Во-первых, чтобы попытаться угомонить взбесившееся сердце, которое взорвало своим волнением мой пульс и не давало вымолвить не слова. А во-вторых… смотри во-первых.

Братик щелкнул кнопкой на пульте и телек погас. Зря он это сделал. Вместе с кромешной тишиной в комнате, моя первичная смелость, которую собирала в кулак буквально по крупицам, предпочла позорно капитулировать и оставить меня с омоновцем наедине!

– Л-лена?

Мысленно приказала себе собраться. Я должна это сделать! Ведь… Ведь это именно он, тот, из-за кого я теряю свою семью! Он мне всю жизнь испортил, урод несчастный! Я не просто должна, я сделаю это!!!

Мысленно выдохнув раз сто, все же взяла себя в руки и, как ни в чем не бывало, продолжила свой спектакль. Забралась на диван с ногами, села на колени, опустила пятую точку на свои пятки и выгнула спину так, чтобы все, что скрывалось у меня под тонкой майкой, стало ему видно так хорошо, насколько это вообще возможно! Удовлетворенно констатировала возникший туман в черных глазах братика и лишь теперь продолжила.

– Ты же мне брат? Так? – пришлось подождать, пока он хотя бы кивнул своей безразмерной головой. – Мне нужна твоя помощь! Совет! Видишь ли… Мне только недавно исполнилось восемнадцать, – на этом понизила голос так, чтобы подчеркнуть интимность обстановки, – и у меня еще не очень богатый опыт в этом… Папу я спросить не могу, маму тем более. Может быть, ты мне поможешь?

И именно в этот момент продемонстрировала чуть заблудившемуся на моем теле братику красивую, блестящую упаковку с презервативом.

– Научи меня, как с ним обращаться!

Глава 12

Мне надоело ждать, пока истукан разморозится, и я решила действовать первой. Сейчас, оборачиваясь назад, могу сказать лишь, что это было какое-то наваждение. Что меня дернуло самой полезть в пекло еще и требовать его внимания?! Не получать его на тарелочке с голубой каемочкой, как я привыкла его получать. Нет. Я его выпрашивала! Мой братик, двухметровая статуя, застыл намертво и никак не реагировал, пока сама не перекинула через него ногу, тем самым оседлав бугая, и не прикоснулась губами к его губам.

– Л-лена, – жалко прохрипел мой подопечный.

Какое-то время он не делал ничего. Его губы словно выточены из камня, он не поднял рук, не обнял меня. А я, как последняя дура, наседала на него, касалась своими губами его рта, пыталась проникнуть внутрь, нежно ласкала языком его верхнюю губу, делала это так, как умела. Мой бывший парень от таких манипуляций всегда сходил с ума. Этот же… так и не пошевелился! Он смотрел на меня не мигая, как-то слишком тяжело, ничего подобного, ничего похожего с тем, что я видела раньше при поцелуях с парнями. Я уже было начала отчаиваться и гневно закипать, как вдруг, он все же ожил! Его огромные ладони схватили меня за плечи и чуть отстранили от своего хозяина, который тут же упер свой упрямый лоб мне в грудь, и с трудом, совершенно глухим голосом произнес:

– Т-ты… действительно этого х-хочешь, Лена? Я… – он жадно прижался ко мне своим лицом и перебитым в драках носом, глубоко втянул ноздрями воздух, при этом сжав мое тело в своих руках, – я не гарантирую, что смогу остановиться!

В то время, когда он это произнес, я уже была не здесь. То как он говорил, то, как он сжимал свои пальцы на мне – лишило меня связи с внешним миром. Все моя голова горела, тело полыхало от его жара, а глаза… мои собственные глаза застелил тот самый туман, который только секунду назад сама с удовольствием констатировала в его глазах.

Меня и раньше хотели, парни никогда этого не скрывали, но я всегда знала, что это просто секс. Я взрослая девочка и хоть никогда еще дело не доходило до конца, прекрасно знаю, как это должно происходить и что будет потом. Я не раз чувствовала их влечение, не раз чувствовала что-то очень большое и до предела напрягшееся под собой, когда сидела у своего бывшего на коленях. Не раз. Но никогда еще я не чувствовала такого отношения к себе. Как будто меня не просто хотели…

Как будто он уже любил меня… Как будто он только и жил, дышал, только мной…

Я не успела остановить тот момент, когда мои губы сами собой произнесли в слух решающее:

– Да.

Мои ладони непостижимым образом уже давно лежали на его огромном затылке, потому, когда зверь, наконец, словно с большим трудом, словно всю дорогу борясь с самим собой, поднял свою голову – я почувствовала всю силу его сопротивления самому себе. В тот момент, когда он притянул меня к себе и его губы ответили мне, когда его горячий язык с мучительной жаждой проник в мой рот – под моей кожей взорвался фейерверк! Я чувствовала каждый жесткий волосок на его затылке! Я чувствовала это громадное, неукротимое тело под собой, тело настоящего, дикого зверя, которому ничто нипочем! Я вдруг поняла, что никогда не знала, что такое…

Что такое настоящий поцелуй.

Пальцы на моих ногах из жара бросило в холод, когда до моей глупой головы дошло, что на этот раз как раньше не будет. Когда Андрей с легкостью подхватил меня под ягодицы и поднялся на ноги вместе со своей перепуганной ношей. Он сделал это настолько легко, ни на мгновение не оторвавшись от меня, и все еще сжимая сестренку в своих огромных руках. Мы слишком быстро, стремительно быстро оказались в той спальне, которая должна была стать моей. Подойдя к кровати, Соколов предельно осторожно опустил меня на постель и, не отводя сумасшедших глаз от своей родственницы, скинул с себя майку, а за ней и джинсы. Все улетело куда-то на пол, но меня это не волновало. Я беспокоилась лишь о том, что ко мне в эту секунду приближалась до предела напряженная скалоподобная, практически полностью голая, мужская фигура. Андрей очень хорошо сложен, но… Наверное, мне было бы проще, если бы он на самом деле оказался простым, запуганным и очень неопытным ботаником.

– Не бойся, я не причиню тебе зла, – без намека на заикание прохрипел братик, опускаясь на меня сверху. От страха у меня пропал голос. Совсем. Я не могла ничего сказать, ни кричать, ни хотя бы прохрипеть. Могла лишь позволить ему сделать то, что он хотел.

Задрожала всем телом, когда его руки подцепили мою майку и задрали ее чуть выше моей груди. Тут же, нисколько не медля, большие пальцы омоновца прикоснулись к затвердевшим соскам, провели по ним, уверенно, чуть с нажимом принялись массировать тонкую кожу. От шквала острых ощущений мое тело практически парализовало, но, словно этого было недостаточно, Андрей внезапно склонился над моей грудью, и в следующий миг я ощутила его обжигающий язык там, где только что гулял его уверенный палец…

Я думала, что будет страшно, однако, его язык, губы трогали меня так осторожно, настолько чувственно касались моего неумелого возбуждения, как будто боялись этим самым прикосновением причинить мне неудобство. Я готовилась к этому событию, просмотрела кучу роликов в сети и никак не могла понять, почему же женщины стонут, громко, не стесняясь ничего, выгибаются, извиваются в мужских руках. Но сейчас я и сама вцепилась пальцами в покрывало под собой и сжала зубы, сдерживая совсем незнакомый мне порыв застонать… Мне до боли хотелось… Хотелось произнести его имя.

Андрей… Сначала это был шепот. И шепот звучал лишь в голове. Но когда он, покрывая мою кожу жадными поцелуями, постоянно останавливаясь и вдыхая запах моей кожи, добрался до моего пупка, а затем подхватил под резинку на талии мои шорты и потянул их вниз, оставляя меня полностью обнаженной, за исключением майки, которая теперь болталась где-то в районе моей шеи, когда опустился ниже моего пупка, его имя произнесла уже вслух. Оно вырвалось из моего горла само по себе и улетело куда-то под потолок, так и не дав мне понять, услышал он это или нет. Просто потому… потому что его губы нырнули уж совсем низко, туда, в ложбинку между моих ног.

– Андрей… – мой голос словно подстегнул его не только продолжить, но и перейти к более смелым действиям, не останавливаться, а усилить напор.

Мне было стыдно и поэтому я сжимала ноги, как будто хотела отогнать его наглую голову подальше от себя.

Мне было жарко. На этой кошмарно мужской постели мне было настолько жарко, что показалось, еще чуть-чуть и заполыхаю, как спичка.

И мне было снова стыдно. Стыдно за то, что тот человек, которого я так сильно ненавижу, внезапно оказался ко мне ближе, чем кто бы то ни было. Мне было стыдно за мои стоны, за то, что чувствовала в его руках, стыдно за мои красные щеки, за полыхающее лицо. Было стыдно за тяжелое, прерывистое дыхание и за то, что не хотела его останавливать…

В тот момент, в тот момент, когда его язык до невозможности раздразнил мое женское естество, палец омоновца бесстыже коснулся самого горячего места на моем теле и чуть-чуть погладив нежную кожу, буквально мгновение, уже двумя пальцами проник в меня! Мои руки интуитивно смяли покрывало, сжали до такой степени, что начни его от меня сейчас кто-то вырывать – ему бы это не удалось. И в это же мгновение, Андрей вдруг оторвался от меня! Поднялся над своей сестренкой, и, продолжая на нее смотреть совершенно безумным взглядом, в долю секунды сорвал с себя боксерки, заставив меня в ужасе перестать дышать.

Никогда еще не видела мужчину голым. По телеку, в сети – да. Но разве это сравнимо с тем, когда ты видишь это же в жизни?

– Ленка… – хрипел ненормальный братик, практически сразу за этим накрыв своим огромным телом маленькую пленницу.

Сейчас я показалась себе не просто дюймовочкой, песчинкой у подножья скалы. Крохотным созданием в руках великана. Он опустился между моих ног и вслед за этим что-то очень горячее коснулось того места, где только что гуляли его пальцы.

– Лена, коснись меня… Не бойся… Тебе будет хорошо, обещаю, – эти слова ударились о мое сознание в тот же момент, когда мое тело буквально разорвало что-то большое, что-то громадное, ворвавшееся в меня там, там… чуть ниже того места, где об мою кожу терся низ его мощного пресса, покрытого мягкими черными, мужскими волосами.

Мои ладони сами собой легли на его огромные плечи тогда, когда меня сокрушил первый мягкий толчок. Это гигантское тело на самом деле двигалось очень плавно, совершало невероятные движения, нежные, деликатные толчки постепенно ускорялись, как будто он хотел проникнуть в меня как можно глубже. Мое сознание все же накрыл противный липкий страх. И он полностью вытеснил собой возбуждение.

Вдруг толчки перестали быть приятными. Мне было тяжело, больно. Я как будто чувствовала, как расширяются мои кости, как он своим проникновением меняет мое тело. Впилась в него ногтями, пытаясь остановить… но… именно в этот момент он как будто прорвался сквозь невидимое препятствие и разом погрузился в меня, выбив из моего горла целый ком воздуха!

И слезы. Вслед за этим комом последовали слезы. Целый град мокрых, отвратительно холодных слез залил мои щеки!

Я не увидела его лица. Не знаю, что он чувствовал – по той простой причине, что закрыла глаза в безуспешной попытке остановить собственную истерику. Мгновенно почувствовала облегчение – он вышел из меня, но не отстранился. Хрипел что-то встревоженно, по-моему, это было имя.

– Лена… Лен… Леночка…

Может быть, это звучало как-то так, но я не слышала, возможно, именно потому, что его губы в ту же секунду осыпали мое лицо тяжелыми поцелуями, а его ладонь захватила мой затылок, не давая вырваться, убежать или отвернуться. Я молчала. Сдерживала позорные всхлипывания. Анька сказала, надо сделать дело и уснуть. Отвернуться и беззаботно прикрыть глазки. Когда мы говорили об этом, все звучало очень легко. А на деле… Я вдруг поняла, насколько большую ошибку совершила! Зачем сделала это?!

Секс – ерунда?! Может быть… Может быть! Но нет ничего хуже, чем внезапно осознать, что моим первым мужчиной только что стал человек, которого я ненавижу больше всего на свете. Моим первым мужчиной стал мой враг. По иронии судьбы, я доверила ему самое ценное.

Я доверила ему свое взросление.

– Лена, Леночка, я сделал что-то не так? Лена, не молчи, пожалуйста… – поцелуи сыпались не меньшим градом, чем мои слезы, однако они совсем не успокаивали непутевую сестренку. Они словно вбивали последние гвозди в крышку моего гроба, заставляя проснуться мой стыд и мою совесть.

Я сама. Только что сама, своими руками сломала все. Зачем мне это понадобилось? Почему я просто не сорвалась напрямую в Италию и не сделала это с человеком, которого полюблю? Зачем? Почему?!!

– Уйди, пожалуйста, уйди, – прошептала сквозь сжатые до боли зубы, и, воспользовавшись тем, что он поддался на мой толчок в свое плечо, отстранился, перевернулась на бок и подтянула на себя край покрывала. Чудесным образом, мне удалось в него полностью завернуться. Так завернуться, чтобы он больше не касался меня. Чтобы не притрагивался. Чтобы исчез к чертовой матери из моей жизни и из этой вселенной!!!

Зажала уши ладонями, чтобы только не слышать его виноватый, до смерти перепуганный хрип, который каждым своим словом добивал мое сердце, и лишь, надрываясь, шептала:

– Уйди, уйди, уйди… – пока он не дотронулся, и тогда, не выдержав, беззвучно закричала:

– Уйди!!!

Сразу все прекратилось. Больше до меня никто не дотрагивался. Я не знаю, остался он в комнате или нет, мне было все равно. Утонула в своем горе, будто бы нырнув голышом в открытый космос и потеряв при этом абсолютно всю связь с реальным миром. Из кромешной истерики мое ополоумевшее сознание напрямую перенесло в глубокий сон, чем я и спаслась от окончательной потери рассудка.

* * *

Дебил! Идиот! Урод!!!

Да меня нельзя подпускать к нормальным людям!!! Что натворил?!! Лена… Ленка моя…

Я не понимаю, что происходит. Что?! Что случилось? Эти слезы, вдруг взявшиеся из ниоткуда. Я же… Старался сделать все аккуратно. Она хотела, сама жаждала этого… Стонала в моих руках, просила большего… Звала меня…

Нет, я настоящий урод!!! Что натворил?! Переборщил… Подождать не мог!!! Зачем?! Орангутанг недоделанный! Ленка моя, стрекоза, маленькая, худенькая, настолько хрупкая, и я, как бульдозер…

Придурок!!!

А она сжалась вся калачиком, всхлипывает, прогнала меня. Лучше бы убила к чертям. Что ж я за…

Накрыл ее одеялом, и услышал ее болезненный рев:

– Уйди!!! – как будто раненный зверек, обиженный неуклюжим уродом мной.

Сидел на краю кровати, ждал. И не знал, что делать. Ждал. Долго ждал, а она не обращала ни на что внимания. Погрязла в своих страданиях, окончательно прогнав меня, но все равно не смог уйти. Каждой слезой, каждой крохотной слезинкой и тяжелым всхлипом разрывала мне душу.

Нет, я настоящий урод! Зачем устроил все это?!! Зачем принес ей столько страданий?!! Девчонка, стрекоза моя…

Что я натворил?!!

– Ленка, Леночка, прости меня. Прости идиота… Я все, все сделаю, все, что захочешь, стрекоза моя…

Говорил, говорил, но она не услышала меня. Так и уснула на моих подушках. Так и уснула, крепко сжимая край покрывала, как будто все еще, даже во сне защищаясь от меня. От здоровенного урода без мозгов, который ей только что испортил всю жизнь.

Глава 13

Утром, как ни странно, чувствовала себя абсолютно нормально. Более того, открыв глаза и никого не обнаружив в комнате, с удовольствием потянулась. Удивительно, какие чудеса может сотворить сон. Сейчас, когда за окном светло, мне предстоит первый учебный день, мир кажется уже не настолько мрачным. Хоть, как бы ни было, осадок, конечно есть.

Посмотрела на часы. Шесть двадцать. Занятия у меня начинаются только в половине девятого, поэтому времени еще куча. Вчера посмотрела, как добираться – универ в нескольких остановках на метро от дома моего тупоголового братика. Со вчерашнего дня ненавижу его еще больше и буду очень рада, если удастся не столкнуться с придурком до выхода из дома. На мгновение замерла и прислушалась – полнейшая тишина. Может быть, спит еще? Дольше не разлёживаясь, откинула покрывало, которым укуталась сама и крепко сжимала в руках, а также одеяло, которое каким-то чудом тоже лежало на мне, и поискала на полу свои шортики. Было как-то особенно отвратительно осознавать то, что на мне, кроме короткой майки ничего нет. Однако, новый день на самом деле подействовал на меня совершенно магическим образом, придав хорошую порцию сил и пофигизма. Выскользнула из комнаты и на цыпочках буквально в долю минуты обошла всю квартиру. Братика нигде не было. Диван в гостиной не застелен. Ни подушек, ничего. Завершила разведку на кухне. Где на столе обнаружила уже остывший завтрак и записку. Записку! Надо же! Смс-ку не мог прислать?

«Твой завтрак. Меня вызвали на службу, но я успею отвезти тебя на учебу. Никуда не уходи, мы должны поговорить».

Надо же! Этот товарищ даже грамотно писать умеет! Мой организм мысленно облизнулся, когда его хозяйка обвела взглядом то, что было на столе. Омлет, аккуратно нарезанные свежие помидоры и огурцы, поджаренный хлеб и кофе на подогреваемой электрической подставке. Не только писать, но и готовить. Скомкала записку и бросила ее тут же на столе. Чтобы он там не умел, мне плевать. Сейчас же собираюсь и выматываюсь из этой квартиры. Я сама доберусь до универа, чем дольше не увижусь с ним, тем лучше!

Сорвавшись с места, пулей понеслась в душ. В результате, из дома выскочила минут через пятнадцать, не больше, с непросохшими до конца волосами, помчалась туда, где мне предстоит получать новые знания. Выдохнула с облегчением, лишь оказавшись в вагоне поезда. Успела. Приеду, конечно, очень рано. Но мне никто не мешает заскочить в какое-нибудь кафе и выпить кофе, от которого отказалась у бешеного омоновца дома. Стояла, зажатая другими людьми, и задумчиво разглядывала собственное отражение в окнах поезда. Поскольку спешила, влезла в первое попавшееся платье, которое оказалось чуть слишком коротким. Слава богу, хватило мозгов набросить сверху джинсовую курточку.

Даже после душа и целого пузырька с моим гелем для душа, не удалось смыть с себя его запах. Даже здесь, уже в вагоне поезда, не удавалось отогнать от себя воспоминания о том, что произошло накануне. И это было отвратительнее всего. Анька говорила, что все должно было пройти легко. Но оно не прошло! Физически со мной все в порядке. Физически на самом деле ничего страшного не случилось. Как бы я не злилась и не метала молнии, но не могу не признать, что он сделал все предельно осторожно. Только вот, почему мне никто не сказал, что больно будет именно в душе? И от этой боли просто так, сменив одежду, запах, обстановку, просто так не избавишься!

Прозвучало название моей станции, и я поспешила покинуть злосчастный поезд вместе с другими его пассажирами. На время отбросила мысли о нем и о том, что буду делать после занятий. Пока мне не хотелось продолжать игры. С одной стороны, я же добилась своего – надо идти дальше, план-то у меня есть. Зачем отступать, если все получается? Мне удалось уснуть, да слезами смазала весь момент, но мне же удалось отвернуться и уснуть! Так что, можно продолжать.

Возник лишь один новый вопрос – а стоит ли? Хочу ли я этого?

– Так ты и есть та самая дочка знаменитого Егорова? Лена?

На первой же паре, парень, сидевший по правую сторону от меня, внезапно решил познакомиться.

– Ты, Егорова? – а это уже девушка с левой стороны наклонилась и прошептала, выпучив при этом от удивления свои зеленые глаза.

– Лена, – кивнула, не отвлекаясь от лекции.

Мне не привыкать к папочкиным лаврам. Его и в Самаре знают, и в столице тоже наслышаны. Он здесь многих известных и значимых личностей оперировал. Его не раз приглашали перебраться, но папа отказывался. Там ему комфортнее, город родной, работы и ответственности не так много, как было бы здесь. А, поскольку, его часто упоминают в новостях, связанных со счастливым излечением той или иной звезды, то, конечно, его имя на слуху. Только мне-то от этого теперь что? Я же не его родная дочь! У него сын есть.

– Давай знакомиться! – первым пристал парень. – Меня Максимом зовут. Максим Грибоедов.

– Не Сергеевич случайно? – фыркнула я.

– Анатольевич, – ничуть не обиделся светловолосый и светлоглазый парень.

Вид у него был весьма интеллигентный, поэтому решила не хамить, хотя бы из уважения к очкам на его тонком носу.

– А я Оля! Очень приятно познакомиться!

– Оля без отчества, – хмыкнул парень, с ехидством посмотрев на нее.

– Почему это? – обиделась рыженькая девушка.

Ее пышная, кудрявая копна волос была стянута в тугую кичку, но, не смотря даже на это, волосы то тут, то там непослушно выбивались отовсюду. В отличие от парня, девушка была низенькой и пухленькой и в контрасте с его ростом и стройным телосложением смотрелась абсолютно мультяшно.

– Очень приятно, – прошептала я им, не размыкая губ, потому что профессор, седой мужчина в годах, именно в этот момент весьма угрожающе посмотрел на нашу троицу.

– Ольга Александровна. Гладкова. Ничего сложного, – на свой страх и риск, девушка все же представилась до конца и добавила, – мне тоже очень приятно!

Первая половина пары пролетела очень быстро, особенно если учесть то, что в мыслях я была совсем не здесь. Мои новые знакомые от скуки все время пытались разговаривать и расспрашивать о моем отце, и это порядочно бесило.

– Лена, говорят, твой отец и заместителя министра прооперировал? – приставал Максим. – Успешно. Я не понимаю, зачем тебе вообще после этого учиться.

– Ты совсем дурак, что ли? – встала на мою защиту Оля. – При чем здесь она и ее отец? Ей самой надо в жизни всего добиваться. Это как с моими родителями. Достали уже, всегда и везде они, а я даже в восемнадцать не имею права голоса.

– Женщина и работа – две вещи несовместимые, – парировал Грибоедов, поправив тонкие очки на своем носу. – На таких, как Лена, надо жениться и запирать их дома, а не заставлять работать столь прекрасную девушку.

– А почему только на таких, как Лена? – сверкнув зелеными глазами, обиделась моя соседка.

– Ну, потому что она красивая, – невозмутимо пожал плечами парень и, не обращая внимания на Гладкову, попытался заглянуть мне в глаза.

Я не отреагировала. Давно привыкла к грубым подкатам. Как правило, они никогда и ничего не значили. Тем более, если знакомство началось не с того, какая я интересная, а с того, насколько знаменит мой отец.

В первом десятиминутном перерыве мои соседи, оба, умчались на перекур, я же осталась в аудитории. На мое одно короткое сообщение, которое успела отослать перед началом лекции, Анька забросала меня целыми письмами. Помимо этого было несколько непринятых звонков с номера, который у меня был помечен как «братик». На них даже не посмотрела, а сразу же нырнула в чат с подругой.

– Ну, как все прошло? – этот вопрос она прислала целых пять раз.

В разных вариациях и с разными добавлениями по тексту, но смысл оставался тот же.

– Нормально. Сделала, как ты сказала, – я решила опустить подробности.

Пока. Если вечером омоновца дома не будет, с удовольствием позвоню бывшей однокласснице.

– Было больно, – все же дописала и удержала слезы, грозившие снова выступить на глазах.

– Он что, обидел тебя?! – это сообщение Анька подкрепила кучей злобных смайликов.

– Нет. Не обидел, – написала честно. – Наоборот. Просто…

– Что, просто? Лен?

– Просто я… наверное, поспешила.

– С чем поспешила? Целку порвать? Тебе уже давно пора было это сделать. Старушка. А больно всем бывает. Кому-то больше, кому-то меньше. Чего, совесть замучила?

– Нет.

Я не знаю, что ей на это сказать. Совесть? Нет, совесть мучает, если ты кого-то обижаешь. Не думаю, что Андрей обижен. У него это точно был далеко не первый раз. Нисколько не сомневаюсь в том, что женщин у него всегда было много, такого парня обойти вниманием очень трудно. Это вон, у Максима редко, кто бывает. А у братика моего точно толпы поклонниц.

Секунду назад я даже не догадывалась, насколько эти мои мысли были верны, поскольку подтверждение их безошибочности само притопало в мою аудиторию. На двух пухленьких ножках, поправляя рыжую копну волос, подтверждение уселось на свое место. В этот же момент, с другой стороны от меня, опустился Грибоедов. Ребята немного запыхались, очевидно, спешили на лекцию, от кабинета до выхода на улице расстояние приличное.

– По-моему, я влюбилась! – мечтательно закатила к небу глаза Гладкова.

– Брось, – грубо остановил ее Максим, – что, форма ОМОНа настолько сексуальна?

– Не форма! А то, что под ней!!! – девушка показала парню язык. – Что ты понимаешь?! А какой грустный взгляд…

– Да он здесь на работе, случилось, скорее всего, что-то. Может, кто-то наркоту толкал, ловить приехали. Или ректору взятку кто дал.

– Нет! – хлопнула девушка ручкой по столу и тут же испуганно вжала голову в плечи, в этот момент профессор вернулся в аудиторию. И, естественно, его недовольный шумом взгляд, мгновенно был подарен Ольге. – Я уверена, – как только преподаватель отвернулся, нарушительница спокойствия продолжила, – он к кому-то приехал. Цветы в его руках – тоже задание?

– Вы о чем говорите? – зачем-то уточнила я. Хотя даже моя глупая голова уже догадалась, что сейчас таким вот нехитрым образом проблемы сообщили мне, что они имели счастье явиться прямо к дверям моей аудитории.

– Та-а-ам, – перевозбуждено протянула Оля, сбоку прикрыв рот ладошкой, – в коридоре, возле нашей аудитории та-а-акой парень стоит!!! Плечи – во-о-от такие! Громадный, фигура – обалдеть!!! Он в черной форме омоновца, но я уверена, здесь не по работе. Это Макс, идиот, думает, что это так. Но тогда цветы у него откуда? И стоит такой грустный. Подоконник подпирает. Руки на груди сложил и ждет чего-то. Наверное, девчонка его какая-то бросила.

– Так ты подойди и утешь его, после пары, – злобно хихикнул Грибоедов у меня над ухом. – А мы с Леночкой посмотрим этот спектакль!

– Ага, может и подойду! А, может, он сам ко мне подойдет!

– Давай, давай, красотка! Он от тебя голову потеряет и сразу забудет, зачем сюда пришел. И цветы отдаст.

– Последние ряды! – громовой голос профессора прервал наше маленькое собрание. – Желаете, чтобы мы всей аудиторией вас послушали?

– Нет! – испуганно взвизгнула Гладкова и сразу за этим залилась стыдливой краской. – Простите, пожалуйста.

– Хорошо. А то, если передумаете, скажите – с радостью уступлю вам свое место. Обсудим представителя спецслужб все вместе.

Глава 14

Хотела бы я просочиться мимо вместе с остальными студентами, но обойти его внушительную и весьма хмурую фигуру оказалось нереальным. Нет, ничего у меня не шевельнулось и нигде. Именно так! Я ни-чего не почувствовала, когда увидела Андрея прямо перед дверьми в аудиторию с этими дурацкими цветами в руках!

– Привет, – громадной тенью «братик» преградил мне дорогу.

Это случилось настолько резко, что шедшая позади меня новая знакомая Оля, которая, по всей видимости, вообще не смотрела себе под ноги, врезалась в мою спину, да еще со всем удовольствием наступила мне на ногу.

– Ой! Прости, Лена, – замялась однокурсница. – Слушай… а вы… вы знакомы?

Глупо было бы отрицать очевидное. Соколов протянул мне букет нежно-розовых цветов, название которых я не знаю. Пришлось сознаться и проявить вежливость. Сквозь зубы.

– Да. Оля, познакомься, пожалуйста, мой брат, Андрей. Андрей, это Оля. Гладкова.

– Очень приятно!!! – мгновенно рыжеволосая фурия оказалась между мной и громилой, восхищенно заглядывая моему родственничку в черные глаза, протянула ему руку для знакомства.

Он машинально пожал ее пальчики своей звериной лапищей, а я подумала, что шансы у моей однокурсницы все же есть, его бывшая Оксана тоже была рыжей и зеленоглазой.

– Так, у знаменитого хирурга Егорова, еще и сын есть? – Максим деловито присоединился к нашей компании, чем моментально вызвал на лице у братика недружелюбный оскал. – Приятно познакомиться! Меня зовут Максим Грибоедов. А вы… Андрей Егоров?

– Соколов, – я не остановилась перед тем, чтобы громко уточнить разницу между нами, потому что внезапно осознала, как это неприятно, когда чужие люди относят к семье великого Егорова не только меня.

За что с новой силой возненавидела своего братика. А ведь, почти забыла про это. Чувства, ощущения последствий прошлого дня вытеснили мою ненависть. Как же… Как же это дико неприятно быть поставленной на один уровень с ним! Кто он такой вообще?! Результат того, что мой отец лишь раз дал слабину? Это же нормально для командировок. А для моего отца вообще норма! Пусть… Пусть я ему неродная дочь. Но он меня воспитывал! И я больше его дочь, чем этот… Выскочка! Цветы приволок. Смотрит на меня таким страдальческим взглядом, бугай несчастный. Думает, я, как и эта Оля начну падать в обморок от восхищения его рабочей формой? Кто он такой? Солдат? Омоновец? Да он считать хотя бы умеет? Или только способен плечами двери вышибать?!

– Приятно, – буркнул родственничек моим новым знакомым и, не посмотрев ни на одного из них, сказал мне:

– Л-лена, нам н-надо поговорить.

– Мне некогда, я спешу на пару, – отрезала, собираясь рвануть с места, но качок схватил мое запястье. Жестко так схватил. Не вырвешься.

– Нам надо поговорить, Лена. Прямо сейчас! – довольно грубо потребовал моего внимания Соколов. Удивительно, в некоторые моменты, когда он злится или… Он перестает заикаться.

Зачем-то мои глаза скользнули по непримиримой линии его мужского рта. Братик не прикалывался. Похоже, его произошедшее задело не меньше, чем меня саму. Может быть… Может быть это и к лучшему. Конечно, я заплатила за свою месть достаточно большую цену и больше уже ничего не вернешь, но… Моя жизнь из-за него уже меняется. Вот уже первые люди, кто сравнивает меня с ним. А чем дальше, тем будет больше таких вот изменений. И все они, как один, будут вонзать в меня колья отчаяния! Ненавижу этого придурка! Уже ненавижу!

– Боже мой, какой суровый старший брат, – съехидничал Грибоедов.

– Вы знаете, Андрей, – Оля, даже не догадываясь о том, куда влезает, решила восстановить мир во всем мире, и опрометчиво положила свою ладошку на руку моего родственника, – мы сейчас и вправду должны спешить на следующую пару, перерывы у нас крохотные, даже на обед. А давайте вы заедете за Леной после занятий? И мы могли бы потом все вместе где-нибудь посидеть?

– Да, мы действительно могли бы все вместе посидеть где-нибудь! – Максим неожиданно осмелел.

Похоже, в его понимании то, что он одолжил мне ручку на лекции, немного поболтал и пару раз улыбнулся – это уже начало того, что нормальные люди называют дружбой. Или флиртом, если уж совсем честно говорить.

В другой ситуации, я бы его осадила. С легкостью. Но… Я как-то очень вовремя вспомнила совет подруги Ани о том, что должна игнорировать Соколова и проявлять внимание к другим особям мужского пола.

– Да, давай после занятий! – поддержала Грибоедова и выхватила у братика букет. Черт с ним! Я уже знаю, как отыграюсь на нем.

– Хорошо. Как скажешь, – огромная голова братишки произвела кивок. – Я заеду за тобой после лекций.

Не в силах больше ни секунды стоять рядом с ним, рванула с места.

– Сегодня мы учимся до трех!!! Встретимся у парадной! – крикнула через плечо Оля, которую я, тут же нагло подхватив под руку, потащила в сторону лестницы.

– Приятно познакомиться с сыном знаменитого хирурга, – Максим решил задержаться и пожать руку Соколову, чтобы выразить тем самым свое восхищение. Подхалим несчастный. Послала бы я его, но не могу. Он мне еще пригодится. Сыграет главную роль в следующем моем представлении для сыночка хирурга Егорова. Не смотря на то, что бугая отвлекли, спешно удаляясь, я прямо спиной чувствовала его тяжелый взгляд на собственной спине. Придурок. К черту его!

Глава 15

Ленка… Глупая. У меня сперло дыхание сегодня утром, в тот момент, когда она появилась из аудитории. Ее голубые глаза больше не сияют. Черные тени под ними напоминают о том, что я, идиот, сотворил с этой девочкой вчера.

– Андрюха! Соколов, отставить!! Андрюха!!!

Наш командир так орал на меня, пытаясь отодрать от одного из бандитов, на задержание которых меня вызвали ночью, что сорвал голос.

– Ты что, рехнулся? Уволю к чертям! Почему не слушаешь приказы?!! Ты нам задержанного чуть было не угробил!

Я действительно был вне себя. И не сразу сообразил, где нахожусь. Нет. На службу прибыл оперативно. Все успел и был готов к бою, только пока ехали на квартиру, где нужно было осуществить захват, все больше и больше начинал сходить с ума. Оставил Лену одну. Может быть, надо было отказаться? Но я не мог. Стены на меня давили. Метался по собственной квартире, в которой всегда чувствовал себя спокойно, как загнанный в клетку зверь и дико обрадовался, когда позвонили со службы. Потому что если бы этого не произошло, я бы…

Должен был успеть до того, как она проснется. Спешил с мыслью признаться во всем, уже в зародыше прекратить этот спектакль, который сам же и придумал, сам же инициировал. Слишком опасно все уже с самого начала. Не для меня опасно, для нее.

И не успел. Приехал – ее нет. Завтрак нетронут, записка смята.

Не переодеваясь в штатское, помчался в университет. Глупо надеялся на то, что за ночь успел остыть. Что-то собирался сказать, пока мы вновь не столкнулись. В ее голубых глазах страх и ненависть. И больше ничего.

– Л-лена, нам н-надо поговорить, – сболтнул, как будто больше нечего сказать.

Забыл, совершенно все забыл. Потому что загорелся вновь, когда прикоснулся к ней. Когда снова почувствовал ее запах и исчез из этой вселенной, потерявшись взглядом на ее чуть приоткрытых розовых губках. Мне показалось, я даже слышал биение ее маленького девичьего сердечка. Боится меня. Еще боится меня. И…

Это хорошо, что сами обстоятельства остановили меня от того, чтобы взять и все разболтать. Лучше не сделаю. В ответ получу еще одну порцию непрошибаемой злобы и буду вычеркнут из ее судьбы. Но я этого не хочу.

Хочу быть с ней. Просыпаться рядом, а не сбегать на службу, чтобы выпустить пар. Хочу защищать ее, ласкать в своих руках. Целовать эти маленькие губки, сжимать ее в своих объятьях и дарить столько удовольствия, сколько способна испытать женщина.

Жди, Андрюха, жди. Еще не время.

Твердил себе, но так никуда и не уехал. До самого конца ее занятий так и отсидел в машине возле университета, как будто боялся, что если отъеду отсюда хоть на метр – она испарится, найдет способ убежать и натворить глупостей.

* * *

– Так, значит, вы брат и сестра?

– Угу, – кивнула я, быстренько приложившись к трубочке в своем коктейле.

– Я не обижу вас, если скажу, что вы совсем не похожи?

После этих слов мне, в очередной раз за последние несколько минут, жутко захотелось отодвинуться от Андрея. Как можно дальше. Занятия закончились полчаса назад и, разумеется, братишка как штык ждал меня в холле университета. А мои новые знакомые, не обращая никакого внимания на тысячи моих уловок смотаться куда-нибудь в другую сторону, все же выволокли свою новую сокурсницу к тому, кого сегодня видеть уж совсем не хочется. К тому же, я где-то на занятиях постоянно пыталась потерять его цветы. Провоняла, кажется, с ног до головы этим чрезмерно сладким ароматом. Фу.

Братишка возвышался угрожающей тенью и подпирал плечиком косяк от двери. Так же подпирал, как примерно, он теперь пытается подпереть и меня. Сейчас, когда мы все вчетвером устроились в уютном кафе напротив здания университета. Два дивана друг напротив друга. На одном у окна я и Соколов. А на втором, напротив – Оля и Макс. Вашу ж мать! Почему они не могли сесть иначе?! Уверена, никого не удивлю, если скажу, что еще не оклемалась от его прикосновений, которые осыпали меня в его постели. Не оклемалась настолько, чтобы сейчас уже спокойно сидеть рядом с ним и наслаждаться коктейлем из мороженого, который он мне заказал. Черт его дери, да если бы не мое странное состояние, вообще бы ни к чему не притронулась. А так мне жутко надо чем-нибудь себя занять. Вот этой трубочкой, например.

Но не только его присутствие раздражает меня. А еще и тот взгляд, которым он обжигает свою сестренку с момента первой сегодняшней встречи. Что он там себе думает? Я что, еще и виноватой себя должна почувствовать? Он типа такой несчастный, ходит за мной, что тот верный пес, а я вся из себя стерва? Обидела мальчика? Да у него одно плечо, которое постоянно норовит коснуться меня, размером с половину от сестренки! Как я могу обидеть этого здоровяка? Который, мало, больше меня, взрослее, опытнее, искушеннее во всем.

– У нас разные матери, – все же решила ответить любопытному Грибоедову, потому что истукан Соколов, судя по всему, говорить не собирался.

Не знает элементарных норм приличий? Уселся рядом со мной и ведет себя, как тупоголовый телохранитель. Интересно, он меня охранять от Грибоедова собрался?

– А мне кажется, очень похожи! – вмешалась Оля, с восторгом разглядывая Андрея. – Вы оба очень красивые! И овал лица у вас одинаковый. В папу, наверное.

Хмыкнула. Я хмыкнула. А как же? Это мой овал лица похож с этим квадратноголовым? Пробурчав это мысленно, все же признала, что зря наговариваю на Соколова. Он действительно очень красив. Мужественен. Может быть, отчасти, из-за этого моя ненависть к нему гораздо больше, чем должна была бы быть.

– Да, Лена очень красивая девушка, – сверкнул глазами Макс, восторженно глядя на меня. Он устроился напротив и даже не пытался скрыть своего намерения закрутить со мной. – Однако и в Андрее видны породистые корни! Моя семья была бы счастлива познакомиться с детьми знаменитого Егорова. Мой дядя тоже хирург, он постоянно равняется на Геннадия Георгиевича. Приводит его в пример. Что бы вы сказали, если бы я пригласил вас обоих на семейный ужин у меня дома? Мои родные будут просто вне себя от восторга!

Мне так странно чувствовать себя в одной лодке с Соколовым. Вот уже второй раз нас ставят, как одну семью, но я не чувствую родства. Он мне враг, а не друг!

– Тебя никто не учил, что с людьми надо разговаривать? – проворчала я на внебрачного сына своего отца, когда он уже открыл дверь своей машины перед моим носом.

В кафе мне так и пришлось отдуваться за нас двоих. Какие бы вопросы не задавали мои новые знакомые, «этот» лишь отмалчивался, мне показалось, что даже не пошевелился за все время. Только в конце, недружелюбно бросил всем «пока» и, схватив меня за руку, уволок к своему джипу отечественного разлива.

– Учили. Но я говорю т-только с теми, с к-кем хочу, – получила в ответ, вместе с тем, как громила отобрал у сестры сумку, забросил ее назад и дождался, пока я залезу на пассажирское сиденье рядом с водителем.

Я очень пожалела, что Максу не хватило смелости более качественно подкатить ко мне. Но я его за это не виню. Если учесть общий вид моего строгого старшего братика и то, во сколько раз он больше Грибоедова – разумный человек жизнью рисковать не станет. Мало, он своим плечиком подпер меня в кафешке, так еще и грозно молчал все время. А в тот момент, когда однокурсник сделал мне комплимент, всего лишь самую малость наклонил вправо, а потому влево. Ерунда, мало ли, шея затекла. Однако движения было достаточно, чтобы Максим вжал свою голову в плечи и трусливо сдал назад. Нет, и это не вариант. Придется искать соперника посерьезнее.

– Мы поедем? – фыркнула на него, потому что Соколов слишком задержался, придерживая дверь с моей стороны. Я уже давно уселась и даже пристегнулась, успела поправить юбку на коленках, а братик даже не сдвинулся с места, будто бы застыв на мне взглядом!

Глава 16

– К-как прошел день?

– Нормально.

– Почему ты не д-дождалась меня утром?

– Я и сама могу доехать. Не нуждаюсь в няньках.

– Не позавтракала…

– Я выпила кофе по дороге.

– На звонки н-не отвечаешь.

– Я училась.

Хороший у нас вышел разговор. Двухметровый омоновец попытался проявить заботу. Как голодный тигр когтистой лапой погладил кролика по пушистой голове. Главное, пока гладил, чтобы этому кролику уши не откусил, так только, потому, что выглядят аппетитно.

На самом деле, мне было бы легче продолжать игру, если бы он вел себя иначе. Скалился, огрызался, как делал это вчера, после того, как встретил меня на вокзале. Сейчас же, этими дурацкими словами, он задевал мою душу, дергал за те струны, за которые не имел никакого морального права дергать!

Мне до жути не понравилась его забота. Не привыкла, чтобы парни думали обо мне. Чтобы их волновало, поела я или нет. Еще бы предложил шарфик завязать и шапку надеть.

– Л-лена, – Андрей, по всей видимости, решил, что тот самый разговор должен состояться именно в пути. – П-прости меня з-за вчерашнее.

Он сказал это в тот момент, когда мы остановились на светофоре. Поэтому у Соколова была возможность повернуться ко мне и заглянуть в глаза своей сестричке. У меня же не было шанса избежать этого столкновения взглядами.

Твою же мать! Зачем же так? Откуда там, в этой огромной голове такие чувства, которые способны вот так, сквозь обычный взгляд черных глаз, проникнуть в самую душу, сжать ее и заставить погрузиться в себя. Захватить полностью. Со всеми потрохами и заставить завыть от безысходности.

Я первая отвела глаза.

– Ерунда, я уже забыла.

– Не з-забыла, – услышала где-то сбоку. Не видела его напрямую, перед глазами лишь замелькали картинки из предыдущего дня. Андрей, огромный, полностью голый, горячий, опускается на меня и… – Т-ты обижаешься на меня.

– Не обижаюсь, – выдавила из себя, а на деле прохрипела, потому что язык от сухости, внезапно возникшей во рту, безнадежно прилип к небу.

– Я н-не хотел обидеть тебя.

– А я и не оби…

– И сегодня я докажу тебе это! – внезапно прорычав, перебил он меня безапелляционно и вместе с тем, машина вдруг сорвалась с места!

– Эй! Ты что творишь! А если я не хочу?!

Что он там думает в своей голове? Совсем с ума сошел! Черт возьми, и что теперь делать?!

Я вжала голову в плечи и вцепилась в ремень безопасности у себя на груди. Ч-черт! Аня ничего не говорила на этот счет. Устроить ему качели, то подпускать, то отстраняться, но елки палки! Сейчас все выбивается из-под контроля! Он творит… Куда мы мчимся? Не разговаривает, сдвинул брови на высоком лбу, смотрит на дорогу, скулы напряжены, мышцы на мощной шее очертились настолько ярко, что создается впечатление, он сейчас не автомобилем управляет, а толкает своими руками как минимум танкер!

– Не бойся, я не сделаю тебе ничего п-плохого. С-сегодня все случится правильно. Так, как и должно было!

Правильно? О чем он?!! Что значит это «правильно»?!

Моя спина похолодела, когда его автомобиль уже знакомо на повороте влетел во двор его дома и резко затормозил у подъезда.

Кажется, мне конец.

Я думала так, была в этом уверена, пока спешила по ступенькам вслед за этим неуравновешенным представителем мира спецслужб. Не успев открыть мне дверь своего патриота, Соколов схватил сестренку за руку и потащил за собой. Следующие секунды только и успевала беспокоиться о том, как не споткнуться и не рухнуть где-то по дороге. Решила, мне конец. Думала, ничто уже не спасет. До тех пор, пока уже на пятом этаже, буквально перелетев через последний лестничный пролет к его квартире, со всего размаху не врезалась лбом в надпись «ОМОН» на его спине. Не удивлюсь, если бы удар об кирпичную стену стал бы для меня более мягким.

– Андрюша, привет! – тут же услышала женский голос, раздавшийся где-то перед нами, и опасливо выглянула из-за плеча своего похитителя. Не знаю, почему в тот момент вдруг ощутила себя Бонни, выглянувшей из-за спины сумасшедшего Клайда. Парочки, которая только что собиралась сделать нечто запретное, о чем знают лишь они оба и внезапно, прямо перед самым совершением незаконного поступка, безбашенные сообщники наткнулись на полицейского.

Покраснела и еле поборола желание спрятаться обратно за его спину. Вдруг показалось, что за ней мне будет очень безопасно и надежно. Ерунда какая-то. Секунду же назад собиралась вырваться из его лап, а теперь уже стою и мечтаю, чтобы он же утащил меня в любую другую сторону. В который раз почувствовала, как мои чувства рассорились с головой. Больная, ей богу.

– Мам, п-привет, ч-что ты здесь д-делаешь? – хрип моего «братика» еще больше выдал наши планы. Так мне показалось. Вообще почудилось, что у нас прямо на лицах написано, куда и зачем, собственно, мы направлялись только что.

– Ой, Лена? – радостно проигнорировала вопрос женщина, заметив мою голову, мелькнувшую у него за спиной. – Ты же Лена, дочь Геннадия? А я Ольга Андреевна, мама Андрея.

Я не отвечала и тупо разглядывала ту женщину, с которой мой папочка некогда имел любовную связь, результат которой так успешно разрушил мою жизнь и этот самый результат, позвольте заметить, все еще не выпустил мою руку из своей лапищи. Честно, я ее себе иначе представляла. Высокой, жгучей брюнеткой, этакой стервой, разбивающей сердца всем мужчинам. С большой грудью, огромными карими глазами и красными губами. Представляла. А увидела невысокую, аккуратную женщину, с короткой стрижкой, светлыми волосами и голубыми глазами. Она скорее могла бы стать моей матерью, а не родительницей того, чья мощная спина в служебной форме все еще закрывает меня от нее. Понравилось ее простое бежевое платье, черные лаковые лодочки и небольшой в стиль им черный клатч. Возможно, она и не роковая красотка, но чувство вкуса у нее точно есть.

– Д-да, мам, это Л-лена, познакомься, – братишка, наконец, оттаял и сделал шаг в сторону, явив меня любовнице моего отца.

– З-здрасьте, – заикание чудесным образом передалось и мне. Какого черта я смущаюсь?!

– Здравствуй, солнышко! – женщина внезапно подошла ко мне и без лишних церемоний очень тепло обняла дочь своего бывшего любовника. – Ты очень красивая девушка! Наверное, вся в маму, – Ольга Андреевна хоть и улыбнулась мне открыто и дружелюбно, однако, мне все равно захотелось срочно вернуться в то убежище, которого меня только что так бесцеремонно лишили.

– Так что же мы стоим на лестнице?! – всплеснула руками мама моего «брата». – Давайте в дом зайдем, я же познакомиться приехала и вот, – она подняла вверх коробку, которую все это время держала в руках, – тортик привезла! Андрюша, открывай, что стоишь? У меня ключей нет.

Глава 17

Минут через пять мы с «мамой» уже сидели в гостиной. Да, да, в той самой, из которой он меня накануне унес на руках. Я на диване, старшая Соколова напротив в кресле, а братик только что вошел в комнату с горячим чайником в руках. Странная из него домохозяйка. В форме омоновца. Еще бы фартучек в сердечках поверх повязать – и мечта среднестатистической старой девы-библиотекарши сбылась.

Мы с мамочкой уже несколько минут наедине и, чтобы хоть как-то отгородиться от нее, я достала свой телефон и уткнулась носом в мир Интернета. Написала уже с десяток сообщений Ане, с вопросом: «Что, блин, мне теперь делать»?! Но подруга, как назло, не была онлайн.

– Сюда, сюда, Андрюшенька, ставь, – Ольга Андреевна перехватила у сына инициативу и сама занялась чаем, а также нарезала торт. Хоть я и морщилась, но и выбор сладости мне ее понравился – легкий бисквит со сливками и морем свежих ягод на поверхности. Откуда у этой женщины вкус?

– Так, Леночка, тебе удобно здесь? – спросила она, как только громила уселся рядом со мной. Он как специально, сел рядом, так, чтобы обязательно касаться меня. Словно в тиски зажал! С другой стороны еще половина дивана свободна, а ему надо было плюхнуться непременно на моем участке!!! И, разумеется, в очередной раз погрузить Бонни в свой необузданный мужской запах.

– Нормально, спасибо, – проворчала я, не подняв глаз.

С одной стороны, мне было неловко смотреть на нее, а с другой стороны, мне было неловко снова оказаться с ее сыном на одном диване, где… я еще вчера просила его научить меня кое-чему… О чем он-то прекрасно помнил.

– Ты спишь здесь или?

– Л-лена устроилась в м-моей к-комнате, – ответил за меня Соколов.

– А ты здесь, да? Хорошо, что уступил Леночке. Все-таки она девочка. Ты, конечно, уже отвык от женской компании, неудобно, наверное. Я бы забрала ее к себе – но вам, молодым, все же друг с другом легче будет, – женщина протянула мне чашку с чаем.

Пришлось взять. Но от торта я пока отказалась, отрицательно помотав головой на ее предложение. Спасибо, у меня еще его коктейль в горле комом стоит. Поскольку, мы с братиком оба молчали, каждый думая о своем, незваной гостье самой пришлось всех развлекать. Вопросами, разумеется.

– Как прошел первый учебный день?

– Нормально.

– Добираться недалеко?

– Нет.

– Я буду стараться п-подвозить ее, – перенял на себя мамину активность Соколов. – С-сегодня только н-не успел.

От этих слов и его тона, какого-то болезненного тона, мою спину бросило в жар, но внешне своих чувств я не показала. Надеюсь на это.

– На службу вызвали? – подняла тонкую бровь Ольга Андреевна.

– Д-да, – он только головой кивнул, меня же чуть на диване не подбросило.

– Слышала. Задержали сегодня банду Хачитяна. Говорили в утренних новостях. Я надеюсь, без жертв?

– Без. Кажется.

– Ну, и слава богу. Эта твоя работа, Андрюшенька, каждый раз за тебя волнуюсь очень. Видишь, Леночка, твой брат очень мужественный человек. Всегда таким был. Он, конечно, не стал врачом, но на работе его очень ценят. Впрочем, ты скоро и сама все узнаешь, не буду попусту нахваливать. О человеке лучше говорят дела, поступки. Ты и сама скоро увидишь, насколько Андрей надежный, заботливый и преданный.

Надежный и заботливый. С силой удержала ухмылку, грозившую расплыться на моем лице. Заботливый, мать его! Угу. Так вчера позаботился…

– Ладно, что я все о нас. Ты лучше расскажи, какие у тебя у самой-то планы. Ты же на психолого учишься, верно я поняла?

И что меня опять укололо? Какая такая ядовитая муха? Может быть, взбесили ее слова о надежности. А может быть… Короче, что сказала, то сказала!

– Я не собираюсь здесь долго учиться. Скоро ко мне приедет жених, и я уеду в Италию! – гордо вскинув подбородок и смело взглянув в глаза женщине, что сидела напротив, заявила дура я.

Я ожидала многого, но не того, что произошло. Под звучный скрип зубов моего братца, его мамочка лишь секунду помолчала и с невозмутимостью настоящей королевы произнесла:

– Правда? А и правильно, если любишь – ехать надо. А доучиться и в Италии сможешь, и там хорошие учебные заведения есть. Вот я и Андрею все время говорю, ему тоже жениться пора. Девушки вокруг него только и вьются, только он упрямый, никак ни одну из них все до загса не доведет. А ведь одна другой краше. И красивые, умные, хозяйственные…

Невозмутимость и хладнокровное заявление Ольги Андреевны выбесили меня настолько, что Бонни заскрипела зубами не меньше самого двухметрового русского Клайда. Что значит, девушки только и вьются?!!

– Поживете, – тем временем, старшая Соколова отпила из чашки горячий чай, отправила в рот очередной кусочек торта и продолжила, – поймете, что такое, когда рядом есть другой человек. Знаешь, носки по квартире разбросаны, ужин друг другу приготовите, вот и поймете, что в одиночку жить плохо, в браке гораздо лучше. Я вот, всю жизнь одна. Как-то так не сложилось судьбу свою устроить. Подруги мои все ворчат на супругов, говорят, надоело, то посуду за собой не вымоет, то поздно с работы придет, гвоздь год не прибьет, еще что-нибудь. А я вот думаю, это же так хорошо, когда дома кроме тебя кто-то еще есть, когда есть, о ком заботиться, переживать.

– Лена никуда не поедет, – все же он заставил меня подпрыгнуть на дешевом диване. Меня и свою мамочку, которая тоже не ожидала услышать что-то подобное от своего сыночка. – Не будет никакой Италии, – прогремело без малейшего заикания рядом со мной.

– Еще как будет! Витторио скоро приедет! – упрямо тряхнула своей глупой головой и посмотрела в глаза разозленному омоновцу. – Он приедет за мной, и я уеду отсюда!!! Это мое дело, а не твое!

– Я сказал, – процедил сквозь зубы братишка, словно сильнейшим ураганом припечатал меня к спинке того самого дивана, – ты никуда не поедешь!

– Ребята, ребята, не ссорьтесь! – робко встряла мамочка, но ее в этой комнате никто не услышал.

– Не твое дело, что я делаю и с кем! Витторио приедет и все! Прямо сейчас ему и напишу!

– Леночка, ты не злись, Андрей просто переживает за тебя…

– Мне плевать на то, что ты думаешь! Сказала, уеду, значит, уеду!!! – выпалила в его наглые черные глаза.

Вскочила с дивана и, не попрощавшись с мамочкой, вылетела из комнаты. Ага, сказал он! Сам с девчонками прохлаждается, а мне нельзя? Охренел совсем?!!

Трудно сказать, какой такой рогатый в тот момент управлял неразумной мной. Можно же было отреагировать с достоинством, фыркнуть, сделать вид, что мне не интересно, просто проигнорировать. Но… Психология – миф! Когда нас что-то бесит, это «бесит» очень легко и быстро переливается через все пороги и стремится затопить собой все вокруг. Вот с какого меня вообще должно интересовать, что у Соколова кто-то есть? Я ведь действительно собираюсь уехать и только-то хочу причинить боль братику. Меня он как парень вообще не интересует…

Но, это в все рассуждения, а на деле… Хлопнула дверью в свою-его спальню так, что стекла в окне задрожали! Вот же козел рогатый! Девушки, блин! Сидит там, на диване, еще и права качает, указывает, как мне жить надо!

Минут через пару, когда написала итальянцу море сообщений с требованием срочно приехать в столицу, несчастную дверь в мою комнату снес повторный ураган. И все на многострадальную в один и тот же день. Братишка ни на мгновение не затормозившись, тут же оказался возле своей сестрички и выхватил из моих рук телефон!

– Я тебе что, неясно что-то сказал? Забудь про Италию и других мужиков!!!

От страха перед тем, кого разозлила, моя спина в прямом смысле вросла в стену, что была позади меня, а глаза, наверное, увеличились до размера крышки от заварника.

– Это с какой это ста… – заткнулась на полуслове по элементарной и очень уважительной причине – мой рот был изнасилован оборзевшим поцелуем. Поясняю – изнасилован, это значит, безапелляционно зажат чужими губами без спроса на то разрешения хозяйки и без какой-либо, хотя бы призрачной возможности отказать и послать нападавшего к такой-то матери!

Бессмысленно вырываясь из огромных горячих лап, краем сознания отметила, что несколько мгновений назад все же слышала в глубине квартиры, как закрывалась входная дверь. Ольга… Андреевна ушла и мы… похоже, остались одни!

Глава 18

– Ленка, ты что, ревешь?

– Нет.

– Ну, хочешь, я найду ребят, мы приедем к тебе и раскатаем этого урода?! Что он сделал с тобой?!!

– Ничего, Ань. Все нормально.

– Но ты же ревешь, чего здесь нормального?! Да я когда твои сообщения все прочитала, а потом несколько часов ты трубку не брала – чуть с ума не сошла! Что там у вас творится?

Посмотрела на потолок, который уже давно нуждался в побелке, и машинально вытерла слезы под глазами. Как объяснить Ане? Я уже минут десять сижу на полу в ванной комнате, прижимаю к груди колени и пытаюсь не разреветься в голос. А в это время мой уже совсем не братик мирно спит у себя на кровати, откуда, вырвавшись из его огромных рук, сбежала сюда. И сразу же позвонила подруге.

Мне многое, очень многое хотелось ей рассказать, излить душу, но… Я боюсь. Боюсь произнести это вслух. Боюсь не того, что это услышит он, сама боюсь себя услышать.

– Ленка, хочешь, я наберу твоих родителей? Если сама трусишь? Или ментов вызову, ты только адрес скажи. Я им прямо отсюда позвоню! Сообщу об изнасиловании!!!

– Нет. Аня, не надо. Не делай н-ничего.

Сказала это заикаясь. Слезы душили, но совсем не потому, что мне было больно, или потому, что он меня обидел. Нет. На самом деле я боюсь признаться себе и Ане в том числе… В том числе… Что произошло что-то гораздо более страшное, чем… Чем…

О господи, неужели я только что подумала о том, что изнасилование было бы лучше?!

– Ленка? Не молчи! Ты где вообще?

– У него. В ванной. На полу с-сижу.

– А он?

– А он спит. Я… ушла оттуда.

– Так, он еще и преспокойненько уснул после этого?!! Вот гад! А ты чего сидишь? Мотай оттуда!!!

– Нет, Ань. Я… я не пойду никуда, в этом нет смысла.

– Что значит, нет смысла? Тебе спасаться надо! Причем срочно! А когда это еще делать, если не сейчас, когда он в отключке? Схватила деньги и свалила. Дуй в гостиницу, а там… Подожди, у меня есть, кажется, кого попросить, помочь тебе… Сейчас, ты, главное, не клади трубку.

Шмыгнула носом. Надо было бы остановить ее. Сказать правду. Но дело в том, что мне трудно говорить. Всхлипывания душат, как самый безжалостный маньяк-убийца! За что мне это? За что? Какие-то дни назад я узнала о том, что люди, которых искренне считала своими родителями, мне неродные. Как будто этого было мало, меня почти заставили познакомиться с «братом», человеком, которого ни они, ни я никогда не знали. И вдруг, спустя много лет он падает на нас, как снег на голову! Вся моя привычная жизнь рушится, как карточный домик. Совершенно естественно, что я решаю отомстить. Выплеснуть все свои переживания в этой мести на ненавистного мне человека. Единственного на планете человека, которого я ненавижу. Я придумываю вроде бы гениальный план! Этот план никого бы не убил, по сути никто бы не пострадал, просто «братик» никогда бы не посмел появиться перед моими родителями, потому что они все равно принадлежат мне! Я так считаю! Я прожила с ними восемнадцать лет!!! Каждый мой день. Каждый час, каждая минута и секунда, большинство воспоминаний связаны с ними. Только с ними!

Я еду в город. Еду, уверенная в том, что все получится. Но, с первой же секунды план летит в тартарары.

Он оказался совсем не таким. Совсем не таким.

И сейчас, я убежала из его постели, из его горячих рук, из его объятий и меня трясет. По-настоящему трясет. Потому что, человек, которого я ненавижу больше всего на свете, сегодня заставил меня подчиниться и дрожать в своих руках от ненормального восторга, познать неземное удовольствие, окунуться с головой в стыд, о существовании которого я даже не подозревала.

– Ань, как это… секс?

Как-то раз, гуляя с подругой по улицам нашего города в поисках приключений на свои головы, спросила бывалую подругу.

– Что? – удивилась она моему вопросу. – Секс? А ты что, в сети посмотреть не можешь? Там все с видосами и картинками.

– Нет, я спрашиваю не о том, как это надо делать или как это происходит. Я посмотрела. Но так и не смогла понять, что должна при этом почувствовать.

– Что почувствовать? – Анька остановилась и поправила жутко узкое платье, при ходьбе оно у нее без конца задиралось и периодически из нормальной скромной одежды таким образом превращалось в вульгарное мини. Моя подруга всегда имела шикарные формы, узкую талию, длинные ноги и красивую грудь второго размера. Было, чем притягивать взгляды парней.

– Ну, ты знаешь, – усмехнулась тогда она, – все это больше миф об удовольствии. Я начинаю стонать, зная, что мой при этом бурно кончит. И, что главное, быстрее. А потом мы куда-нибудь поедем отдыхать. Лично я воспринимаю секс, как спорт. Удовольствие? Ну… Трудно сказать. С кем-то что-то отдаленное бывает, а с кем-то нет. Как с парнем повезет…

Ее слова отдались гулким эхом в моей голове, когда сегодня мое тело выгнуло в его руках, а из горла вырвался неудержимый, бешено восторженный стон. Он шел откуда-то из глубины меня, проделал огромный путь, по дороге обжог свою хозяйку изнутри, заставив все несчастное тело полыхать не только снаружи, но и изнутри! Поцелуем… поцелуем все не закончилось. Он не слушал и не слышал меня. Как только его мать ушла, он стал другим человеком. До сих пор… Все еще… не могу назвать его по имени. Даже мысленно.

Его близость, которой избегала весь день, загипнотизировала, заставила не сопротивляться. А то странное чувство, что мы словно заодно, секретные сообщники, заставило проснуться миллион острых иголочек в моих пятках и от них в мгновение ока захватить всю меня.

– Ленка, не бойся меня…

Слышала… Слышала какой-то самой дальней частью своего сознания то, как его умоляющий и в то же время желанный хрип разбивал мою защиту вместе с грудой злости и ненависти, которые копила против него все это время. И теперь… теперь не могу с уверенностью сказать, что все еще мщу за родителей или за что-то… С той самой секунды… с того самого мгновения, когда сегодня после поцелуя, там, у окна в его спальне, его большой палец коснулся моей щеки. И нежно, безумно внимательно погладил мою кожу.

– Если разрешишь, я не разочарую тебя.

Поверила его карим глазам и той загадочной тяжести в них. Совсем запуталась. Он… что он творит? То, что знаю о нем, ушло в разрез с его поступками. Мне кажется, узнала о его существовании, хорошо, если год назад. И до вчерашнего дня мы не виделись… Однако, в его глазах плавают такие чувства… Которые не могут родиться в считанные часы. Не могут. После всего, что натворила за прошлые сутки, вполне готова согласиться с тем, что он просто хочет. Но… Откуда там это?

Откуда в его глазах сгусток настолько глубоких чувств? Ведь именно этот самый сгусток заставил его сестренку согласно кивнуть головой на дерзкое предложение и позволить громиле сделать то, из-за чего я теперь сижу на полу в его ванной и реву.

В его комнате было несколько прохладно. Или, мне так показалось на контрасте с температурой воздуха и температурой его горячих рук, которые решительно сорвали с меня платье. Осталась стоять перед ним в колготках и лифчике. Стоять и наслаждаться тем, как жадно он смотрел на меня. Наслаждаться тем, как его пальцы изучали каждый сантиметр моего тела, ласкали его, ласкали буквально все, что встречали на своем пути. Подарив одним этим мне столько любви, которой после всего совершенного мной, после всех моих мыслей и дел в его адрес, я просто не заслуживаю.

В комнате стояла полнейшая тишина. Но даже ее я не слышала. Лишь звук скольжения подушечек его пальцев по моей груди, по соскам… Лишь звук нежно оттянутой резинки на колготках, лишь то, как его ладонь скользнула под мои трусики и мягко легла на мою ягодицу. Лишь то, как вдруг властно сжала ее и придвинула меня к своему огромному владельцу! В этот же момент, оглушительную тишину нарушил звук моего выдоха. От наплыва незнакомых чувств воздух сам вырвался из меня наружу, заставив при этом приоткрыть рот, словно бы поманив этим к себе рассвирепевшего в тот же момент зверя! Он подхватил меня на руки, заставив от страха обвить руками его шею и кожей прислониться к черной спецодежде бойца, привыкшего бывать в опасных драках так часто, как я привыкла краситься.

Капроновые колготки словно растаяли под легким нажимом его рук, потянувших изделие в противоположные друг от друга стороны. Их треск показался настолько возбуждающим, что его жертва на этом перестала нормально дышать. Как будто этого было мало, громила, возвышаясь надо мной, снял со своего мощного тела свою одежду, представ передо мной, наконец-то таким, какой он есть. Вчера, в первый раз, мне показалось это пугающим. Страшным… Но уже во второй… уже зная и помня, чем все закончилось накануне, помня сожаление, тревогу и искреннюю боль в его взгляде, я вдруг перестала бояться. Но это не значит, что не чувствовала ничего. Я все еще стеснялась его. Чужих, диких, мужских прикосновений к своему неизбалованному телу, стеснялась этой его жадности. Стеснялась и дико жаждала. Настолько, что позволила убрать свои руки от груди и раскрылась ему полностью. Позволила жестким губам своего первого мужчины овладеть моей шеей. Именно так, он как будто не просто целовал ее, танец его языка был властным, знающим, он сводил меня с ума, заставил прикрыть веки и при этом видеть все, все его ласки, каждое движение омоновца. Заставил проследить по его пути от шеи, по моей руке и оказаться на моем боку. Он обделил вниманием грудь, но мое тело буквально изнывало в ожидании его тепла. Оно сходило с ума от того, что не получило ласки в тех местах, где ждало их больше всего. Я почувствовала свою грудь именно тогда, когда Андрей проигнорировал ее. Соски окаменели, спина выгнулась дугой, мое тело звало его, мучилось, но он так и не прикоснулся к груди. Вместо этого мужской язык скользнул по моему бедру, по маленькому сгибу в районе трусиков, после чего его лоб и нос уперлись в мягкую кожу чуть ниже моего пупка, руки сжались на моей спине, а сам боец ненасытно втянул воздух, как будто попытался дышать мной.

В мой затылок ударила яркая молния и обожгла всю кожу, подтолкнув рассудок к беспрекословному помутнению, тогда же я перестала чувствовать ноги. Тогда же я познакомилась со словом «возбуждение».

Невесомость.

Возбуждение – это невесомость. Тот момент, когда отключается притяжение к земле. Ты как будто готовишься к полету. К самому загадочному, высокому и желанному полету за все свое существование. Ты не боишься, ты желаешь этого больше своей жизни. Почему жизни?

В тот момент твои чувства, твое дыхание и становится настоящей жизнью…

Его поцелуй… его поцелуи пришлись ровно в середину треугольника моих трусиков. Жесткая кожа на губах зацепилась за нее и чуть всколыхнула материю вместе с пробудившимся липким жаром у меня между ног.

Я сжала зубы. Сжала, чтобы не закричать. Чтобы не начать умолять, просить его… Просить его сделать то, что мне хотелось в этот момент больше всего. Но я молчала, потому что не понимала, чего же хочу. Эти чувства… они настолько незнакомы мне. Чужды. Но они не пугают. Наоборот. Снимают все запреты, рушат любые мосты и позволяют делать даже то, что сама себе запрещаю.

– Анд-дрей… – вырвалось у меня.

Я капитулировала. Сдалась. Сама попросила. Но он все равно меня не послушал! Жестко захватив ладонями мои бедра, позволил своему языку нырнуть гораздо ниже, чем был до этого! Я покраснела. При всей невесомости, залилась краской до самых пяток, и меня отбросило в удушающий жар! И даже слезы, внезапно хлынувшие по моим щекам, не смогли бы остудить распаленное сознание вчерашней девственницы. Человек, которого я ненавижу только что познал меня больше, чем я сама…

В голове пронеслись воспоминания о его заикании, о его нерешительном взгляде, а потом на контрасте пальцы, которые вчера требовательно вошли в меня, после чего, Соколов набросился на свою мнимую родственницу и лишил ее невинности. Все это, одно с другим не вязалось. Не стыковалось и никак, ни за что не хотело дружить. Дикий вчера, и нежный, опытный, восхитительно искушенный сегодня. Его язык со знанием дела проник туда, где вчера были его пальцы, скользнул беспринципной змеей, выбив из своей подопечной последние крошки стыда и достоинства… Снова вернул нас в команду сообщников, только что создал еще один секрет, о котором я никогда и никому не расскажу. О таком не рассказывают. О таком молчат, но помнят, с дрожью и жаром отключаясь от одной только мысли об этом…

Именно так, как делаю сейчас я, сидя в ванной на полу и слушая Аню, которая бросается меня спасать. Что-то кричит, ищет каких-то защитников… Но от кого? От меня самой? Или от тех чувств, которые посеял во мне человек, которого оставила мирно спать на кровати, отправившись выплеснуть рвущиеся наружу эмоции. Те эмоции, которые никогда и ни за что не должна была бы почувствовать и узнать от человека, которого просто обязана ненавидеть.

Что я теперь? Ненавижу? Ли?

– Ленка, ты здесь еще? А? Повиси немного, я сейчас позвоню кое-кому, только не отключайся! Слышишь?!

– Да, да, я здесь.

В трубке наступила тишина, а в моей голове в ту же секунду взорвалась бомба из воспоминаний и растерзала мой недалекий оставшийся мозг на клочки.

Андрей… Мой стыд перешел все границы, когда его губы своими действиями не только выбили из меня стон, но и пробудили постыдные реакции моего организма. Я не смогла сдержать себя. Тело взорвалось прямо у него в руках, по коже пробежала мелкая дрожь, мои же бедра конвульсивно дернулись в его руках несколько раз подряд, после чего… после чего мой организм расслабился, а там, в паху, я намочила его губы. Голова загорелась от мысли, что я сделала что-то непоправимо постыдное, что случилось что-то очень, очень страшное, после чего я никогда не смогу посмотреть ему в глаза…

Вздрогнула всем телом и утонула в его руках, когда вместо того, чтобы в отвращении отпрянуть, его большие ладони сжались на моем теле еще сильнее и придвинули к его хозяину, чтобы он смог подарить мне чувственный поцелуй, именно там… именно там, где как мне показалось, я только что совершила нечто плохое. Секунды не прошло, как этот зверь уже навис надо мной! Опираясь мощными руками о кровать, он лишь мгновение посмотрел мне в глаза. В его взгляде не было отвращения, нет! В его взгляде была ненасытная жажда, а на его губах блестела моя влага, которую он только что бескомпромиссно выбил из своей пленницы.

Боялась, не знала, что он собирается делать. И в то же время горела от осознания того, что только что произошло. Но если б только знала, что же будет дальше…

Он ворвался в меня и одновременно с этим зажал мой рот поцелуем! Настолько близко, настолько откровенно, я еще никогда не была ни с одним человеком на земле. Секс… Андрей доказал мне, насколько может сблизить секс. Он целовал мои губы, проник в мой рот горячим языком, дал мне почувствовать вкус и запах моей же собственной влаги и при этом, подхватив одной рукой меня под ягодицу, раз за разом входил в мое тело, заставляя меня дрожать в его руках от всех этих действий.

Страха и стыда больше не было. Все испарилось. Я слышала стук его бешеного сердца. Я чувствовала себя и слышала, как капли его звериного пота оседают на моей коже. Сама не поняла, как мои руки обвили его шею, как подтянулась к нему и ответила взаимным поцелуем! Как после этого, словно ждал моего ответа, словно до самого конца не верил в то, что я отзовусь. Как после этого он еще сильнее сжал меня в своих руках и нанес самые сильные удары, под конец, издав рык, наполнил меня чем-то очень, очень горячим, заставив свою подопечную от удовольствия почти лишиться сознания в его руках.

А после не было слов. Никаких. Только дыхание и сгусток чувств, в котором мы оба утонули. Надо было отвернуться и уснуть, но меня хватило лишь на то, чтобы прикрыть веки, под которыми в буквальном смысле танцевали зрачки. Щеки все еще горели, бесновался жар в ногах и в руках, свобода и магическое переплетение наших обоюдных следов у меня между ног и его огромная рука у меня на животе, только что прижавшая «сестренку» к «братику». Мне понадобилось много времени, чтобы вернуться в реальность. И все равно удалось это частично.

Когда очнулась, Андрей уже спал. И тогда… тогда я ускользнула в ванну.

– Алле! Ленка, ты здесь еще?

– Д-да, Ань. З-здесь, – ответила, еще сильнее прижав колени к груди. Даже сейчас тело все еще не было моим. Какой-то час назад он забрал его себе. Подчинил. Выкрал его у меня, предварительно спросив разрешение, на которое я сама, добровольно дала согласие.

– Так вот. Нашла я, кто тебе поможет. В твоем же универе на последнем курсе учится такой Мирон. Он сыночек депутата и большого бизнесмена. Короче говоря, поможет он тебе. Должен он моему знакомому. Завтра с самого утра позвонит тебе, я твой номер переслала только что. Встретитесь, поговорите. Он парень крутой, ни один омоновец близко не лежал. Его папка ментов купил, а сам делишки всякие проворачивает. Так что, раскатает твоего братика на раз-два-три. Слышишь? Ленка, ты здесь вообще?

– Да, да, Ань, спасибо.

– Ну, все, тогда я отключаюсь. Он сказал, может быть и сегодня позвонит. Так что. Не буду мешать. Сообщи мне только потом, как все пройдет.

– Хорошо, как скажешь.

Вместо того, чтобы отключить телефон, я его просто отпустила и аппарат упал на пол. Какой-то знакомый… Зачем… Что она сказала? Ничего не услышала. В голове пульсирует все. Кровь кипит и мысли путаются. Туман никак не проходит, а глаза закрывает очередная волна обжигающих слез.

Еще сильнее сжалась в комок и спрятала в ладонях свое зареванное лицо. Нет, мне не плохо. Мне слишком хорошо и потому плохо. Я не могу… Не могу быть так близка с этим человеком. Я должна его ненавидеть. Растоптать. Ведь завтра моя семья заменит меня им. Это случится. Это произойдет. И самое отвратительное в этом, что теперь я готова добровольно ему уступить свое место и свою жизнь.

Глава 19

Точно помню, что засыпала на диване в гостиной. А сейчас быстро села на кровати, вдруг обнаружив при пробуждении, что во сне чудесным образом вернулась в его комнату. На счастье, была здесь одна. Андрея рядом нет. И полотенца на мне тоже нет, в котором я засыпала. Наплакавшись и отключив к чертовой матери телефон, я залезла в ледяной душ, температуру которого так и не почувствовала, а потом…

Заходила к нему в спальню. На мгновение. Лишь посмотреть на него. Понятия не имею, с какой целью. Меня туда потянула. Неведомая сила, коей так и не смогла дать объяснение. Омоновец спал. Здоровый, здоровенный парень спал сном младенца. Он все еще «обнимал» меня, так и не почувствовав, что сестренка давно сбежала. Задержавшись на секунду, может быть, на несколько, вернулась в гостиную на уже знакомый диван. И там заснула. Прямо так, как и была, завернувшись в большое синее влажное полотенце.

А теперь вот проснулась в его кровати, без полотенца, укутанная одеялом, местами даже подоткнутым под меня.

Напряглась, потому что в глубине квартиры прозвучал щелчок закрывшейся входной двери. Он ушел? Или пришел?

– Ребята! Это я! Завтрак вам занесла! – голос его мамочки и бывшей любовницы моего отца, чуть было не сбросил нашкодившую сестрицу с кровати. – Одевайтесь, я пока разложу все на кухне и чайник вскипячу!

Елки палки! А она что здесь делает?

Второй раз чуть было не упала, бросившись к своему чемодану за одеждой. Быстро нашла нижнее белье и джинсы. Поставила рекорд по скорости просовывания ног в штанины. Нащупала на дне джинсовую рубашку. Куртка моя должна висеть где-то в коридоре. И туфли там же стоят. Теперь бы… Вытащив косметичку с расческой, украдкой выглянула в коридор – ее нигде не видно. Точно на кухне! Воспользовалась возможностью и прошмыгнула в ванную. Так…

Мне еще этих проблем не хватало! Пока в скоростном режиме чистила зубы, думала о том, что права все же была Василиса, когда говорила, что утро вечера мудренее (у кого как, а мои родители заставляли дочь читать старые сказки). Сегодня все действительно не кажется таким уж мрачным. Я цела. Он меня не обидел. А все остальное… Просто секс. Наверное, все чувствуют то же самое, занимаясь им. Просто для меня это первые разы. К тому же не по любви, а из ненависти. Самое главное, что я через все это прошла. Истеричка мелкая. Надо же было такое самой себе устроить! Навыдумывала черт знает что. Место уступить…

Нанося прозрачный блеск на губы, окончательно задавила в себе любые порывы забыть и простить. В душе я добрая. Очень добрая. Однако снаружи все это добро защищает сука-боец. Именно так. Он жестокий, резкий, бескомпромиссный и надерет все, что надо любому, кто только посмеет эту душу ранить.

А он ранил! Омоновец чертов! И ведь, надо же, это я знаю, что он мне не брат, поэтому сплю с ним. А он-то не знает! И позволяет себе все! Нормально? Что-то там про любовь вчера бормотал. Решил меня взять стандартными для мужиков приемчиками.

Через несколько минут, полностью готовая к труду и обороне, как ни в чем не бывало, вошла на кухню. В мои планы не входит сообщать родственникам о том, что творится в этом доме. Пока не входит. Я должна все хорошенько обдумать, переварить и тогда поставить омоновцу шах и мат!

– Доброе утро, Ольга Андреевна, – поздоровалась без тени дружелюбия или жизнерадостности. Не собираюсь играть в «мне здесь хорошо».

Женщина уже накрыла стол на этой маленькой кухне. В резной деревянной мисочке в центре стола обнаружились горячие еще блинчики, рядом в вазочках варенье, а в чашках уже разлитый, обжигающий чай. Сама женщина на удивление была в другом, достаточно модном платье. С укладкой на голове и идеальным макияжем на лице. Нифига не похожа на заботливую мамочку, бегающую за сыночком-переростком. Да и он… если уж совсем честно, не тянет на маменькиного сыночка.

– Ой! Леночка, доброе утро, детка, – женщина неожиданно бросилась ко мне, обняла и по-матерински поцеловала в щеку. – Ты уже готова? А Андрюша где?

– Не знаю, – честно ответила. – Наверное, уехал уже.

– Так, ты давай, садись, садись скорее, – она подтолкнула меня к дальнему стулу, на котором вчера восседал омоновец. – Не думаю, что уехал, скорее всего, на пробежку пошел. Сказал, что тебя отвозить будет – значит будет. Андрей очень ответственный. Он же бегает, занимается по утрам. Работа у него серьезная, – говорила, подставив мне тарелку и вилочкой подхватывая один блинчик за другим из большого блюда и перекладывая их мне, – знаешь, чуть промахнешься, где-то задержишься, не заметишь – и все это в лучшем случае закончится больницей. Андрей мне никогда не рассказывает о своих ранениях, пропадает только иногда, а потом я узнаю. От других людей. Или случайно. Он тут как-то ночевал у меня, попросила, у нас в подъезде бардак творился, соседи новые. Шумные, переехали. Так он когда вечером из ванной вышел в одном полотенце – я ахнула! Столько порезов. Несколько глубоких ран. А я врач, как-никак. Ты даже представить себе не можешь, Леночка, как я за него переживаю. Но мужчины, сорви головы, разве когда послушают женщину? Вот и дед у него точно такой же был, царствие ему небесное.

– А кто он был? – спросила, скорее из-за того, что почувствовала себя неловко, чем из-за того, что мне на самом деле было интересно.

– Андрей Иванович? Папа мой, подполковником был. Андрюшка всю жизнь на него равнялся. Теперь вот, после того, как он больше не с нами, живет в его квартире. Очень любил он его. Честный, неподкупный, всегда жертвовал своей жизнью и здоровьем ради спасения другого человека. Сейчас таких редко делают. Не скажу, чтобы совсем не производят. Андрюшка, вот, например, весь в него пошел, – женщина улыбнулась, как будто что-то вспоминая, и опустилась на стул рядом со мной, – с детства всех во дворе в ежовых рукавицах держал. Хулиганов наказывал – слабых защищал. У него поэтому и поклонниц всегда целая толпа. И друзей десятки. Настоящих друзей. И на работы интересные приглашают.

– Почему же он тогда так мало зарабатывает?

Само вырвалось. Почему-то ее выпад про поклонниц, опять задел меня сильнее, чем должен был бы. Черт же подери! Какого… я вообще беспокоюсь на эту тему?!

– Потому что честный, – назидательно сказала Ольга Андреевна. – Потому что, если все будут только за деньгами гоняться, кто же тогда придет на помощь? Вот ты, например, живешь спокойно, зная, что если вдруг что, приедут спасатели, пожарные, полиция. Врачи вылечат. Что они бросятся спасать твою жизнь, ценой своей жизни. Если бы не было таких, как Андрей – некому было бы спасать. Если бы все гонялись лишь за деньгами при нашем уровне зарплат в стране. А Андрюшка, ты не беспокойся. Когда сильно деньги нужны – он берет подработки. В моей квартире они недавно с ребятами ремонт сделали. Молодцы такие, мне с ними теперь за всю жизнь не расплатиться. Да и ты не думай, Леночка, – и без того от ее слов стало противно, мерзко на душе, так она еще и ладошку свою теплую мне на руку положила. По-матерински так. – Ему от твоего папы ничего не надо. Ни денег, ни славы. Просто Андрей очень семью ценит. И, поверь, увидишь еще, это он скорее будет твоему отцу помогать.

– Своему отцу, – поправила ее и заткнулась.

Мы обе замолчали, потому что нас прервал звук поворачивающегося в замке ключа. Еще до того, как его взмокшая после пробежки, могучая фигура появилась в дверном проеме, уже по шагам поняла, что омоновец вернулся.

Глава 20

И все-таки поспешил! Ударив себя в бесчисленный раз по небритым щекам, продолжил пробежку по району. Утро, рано совсем. Темень непроглядная, но меня все устраивает. Так хорошо – меньше народа, больше кислорода. И подумать есть над чем.

Перескочив через очередную лужу, повернул в темную подворотню, миновав которую оказался на соседней улице. Хорошо, ни машин, ни людей. Хулиганов бы поймать, да отметелить, может быть, тогда бы полегчало. Как мне ее понять?!!

Что вчера произошло? Все сделал правильно, мы уснули вместе, а проснулись порознь! Нашел Ленку на диване в большой комнате, завернутую во влажное полотенце. Съежилась вся, маленькая такая, хрупкая и… необыкновенно притягательная. Пока нес ее на руках обратно в постель, не мог оторвать взгляд от ее губ, похожих на лепестки нежного цветка. И все думал, что же я сделал не так. Чем обидел? Что ее заставило сбежать от меня?! Я не новичок в отношениях с женщинами. Достаточно опытен в постели. И…

Неужели, она просто настолько боится меня? Или это разница в возрасте? Она же знает, что я ей не брат – здесь-то уже не должно быть проблем.

Подбежав к дому, задрал голову вверх и увидел свет на кухне. Уже встала. Отлично! Есть надежда, что хоть сегодня мы поговорим. Не почувствовал, как взлетел по ступенькам старого подъезда на пятый этаж. Сердце колотится и совсем не оттого, сколько пробежал – закалка у меня железная.

– Доброе утро, – прогремел мой голос в гробовой тишине.

На залитой светом маленькой кухне в квартире моего деда сидели две женщины, за которых я готов жизнь отдать. Пожалуй, именно в тот момент увидел, насколько они обе похожи. У Ленки только глаза ярче, подозреваю, это ненависть ко мне. А вот у матери другой взгляд, немного тусклый и любовь в нем… чувствуется.

– Доброе утро, Андрюшенька! – мама вскочила со стула и засуетилась. – Ты прости, что заехала к вам в такую рань, – сказала она, заламывая свои тонкие женские руки, – завтрак вот вам обоим завезла, горячий. Я сейчас ухожу.

– Не надо, оставайся. Сейчас поедим и по дороге в Ленин университет мы и тебя отвезем.

– Нет, нет, что ты, не утруждайся! У меня не было такой цели! Да и опаздываю я уже. Вы завтракайте, а я побегу.

– Ольга Андреевна, оставайтесь, мы же с вами не договорили!

Я отреагировал на ее просьбу быстрее, чем моя мать. Столкнулся с ее испуганными голубыми глазами. Не хочет она со мной разговаривать. Боится оставаться наедине и именно поэтому:

– Как скажешь, мам, – сделал шаг назад, пропуская маму в коридор.

Подождал, пока она надела туфли, придержал ее под руку, после чего получил обязательный материнский поцелуй в щеку:

– Не обижай ее, Андрей. Я проверю, – сказала она почти шепотом, при этом погрозив мне пальчиком.

– Не волнуйся. Умру, но не обижу, – ответил так же тихо.

Мама посмотрела на меня как-то странно. Словно она догадывалась о чем-то. Но ничего не сказала.

– Леночка, хорошего тебе учебного дня! Я еще забегу как-нибудь, если вы не против!

– До свиданья! – голос моей стрекозы дрогнул. Что же, черт возьми, происходит?

Закрыл за нашей утренней гостьей дверь и вытащил из замка ключи. Сначала мне нужен душ, а пока, я должен быть уверен, что она никуда не сбежит. Вместе с ключами скрылся в ванной. Всего несколько минут и мы поговорим. Уж точно поговорим!

Пустив ледяную воду, встал под струи и прикрыл глаза. Ленка… Вытеснила из моей жизни все. Вчера вечером, на моей постели с наслаждением отдалась моим ласкам. Утонула в них, гладила меня, цеплялась ногтями и выпрашивала поцелуи, все больше и больше заставляя мою крышу слететь к чертовой матери! До сих пор не могу забыть ее женский запах, аромат ее взрослого удовольствия и ее вкус на моих губах…

Сделал воду еще холоднее, да что б меня! Голова кипит от осознания того, что она находится в какой-то паре метров от меня. Как теперь в универ отпустить? Хорошо, вчера выпросил отпуск для себя. Палыч, Федор Павлович, наш командир, мужик мировой, вошел в положение.

– А что так, Соколов? Сокол ты наш, никак на моря собрался? – поправив форму, после того, как встал со своего стула мне навстречу, сказал он накануне.

– Нет, гости ко мне приехали.

– Гости? – грозно сдвинул брови седой старик. Командиру нашему, Зубареву Федору Палычу уже за шестьдесят, однако фору даст любому. И мне в том числе. – Это ж какие такие гости, Соколов? А, – положив ладонь мне на плечо и чуть дернув на себя, спросил он, – врешь мне, поди?

– Не вру. Гости.

– И что, вот так вот из-за гостей службу бросить решил? На месяц.

– Так точно.

– Ой, что-то не верю я тебе, Соколов. Ой, не верю. Ну, да ладно. Заслужил, Соколов, что греха таить. Отпуск дам. Но если ты нам понадобишься – вызовем. Так и знай.

– Не сомневаюсь, – вырвалось у меня.

– Что?

– Так точно, товарищ командир!

– Вот, так-то лучше. Иди Соколов. Иди. В свой отпуск…

Зубарев мужик хороший, но строгий. Не любит он отпуска раздавать. Но и отказывать не умеет, если правильно попросить.

Закрыл кран и вышел из душа. Нет, мы все-таки поговорим перед ее отъездом. Я хочу знать, что сделал не так, и почему она сбежала от меня! Завязав полотенце на бедрах, вышел из ванной. На кухне все еще горел свет и поэтому я сразу направился туда. Ленка все еще сидела на стуле и уже знакомо мне, вертела ложку в вазочке с вареньем.

– Ты забрал ключи, – буркнула вполголоса стрекоза. Не подняв на меня своих глаз.

– А ты хотела сбежать? Я же тебе ясно сказал…

– Мало ли, что ты сказал! Меня друзья ждут!

– Я хочу поговорить с тобой.

– Мне некогда, я опаздываю!

Девчонка ни в какую не хотела ни смотреть на меня, ни разговаривать со мной.

– Хорошо. Хочешь к друзьям – я отвезу тебя. Но сперва, ты расскажешь, почему ночью ушла спать на диван.

Молчание. Упрямая! Жутко упрямая! Прямо, как я.

Подошел к ней и опустился перед стрекозой на одно колено, при этом взял ее руку, ту самую, которой она только что с такой выдумкой взбивала варенье.

– Лена, на что ты обиделась?

У нее больше не было возможности отворачиваться. И она посмотрела на меня. Скользнула глазами по моим голым плечам, не смогла удержать выдавший ее трепет ресниц и маленький, но очень горячий вздох. Она потерялась где-то в районе моего торса, заблудилась на линии полотенца – я терпеливо ждал. Дал ей себя разглядеть. Когда же ее взгляд достиг моих глаз – зрачки моей стрекозы сказали мне все, что нужно было. Девчонка была возбуждена похлеще меня самого!

– Не страшный? – не получилась усмешка. Лишь сдавленный хрипом голос. Еще чуть-чуть, еще мгновение, и я утащу ее на своем плече обратно в спальню!

Глава 21

Может быть, я и не дочь своего отца. Не родная дочь. Но воспитал-то меня он. Хирург от бога, хладнокровнейший их хладнокровных. В обычной жизни – он обычный человек, но на операции выбрасывает к чертовой матери все эмоции и личные переживания, и делает дело. Все восемнадцать лет я ровнялась на него, поэтому, как бы мне не было тяжело, сидеть на стуле на его кухне, в тот момент, когда атлет встал передо мной на одно колено, при этом заблокировав своими непомерно огромными плечами омоновца проход, смотрел на меня снизу вверх своими иссиня-черными глазами, говорил теми губами, которые лишь несколько часов назад в буквальном смысле попробовали меня…

Собралась с духом и невозмутимо ответила:

– Я не боюсь, с чего ты взял? С чего мне бояться брата?

Змея. Настоящая. Когда мне больно – бью в ответ. Когда мне страшно – бью тем более. Так, на всякий случай.

Ему не понравился мой ответ. Его выдали глаза. Они мгновенно стали металлическими.

– Почему же тогда ты сбежала?

– Не сбежала. Пошла в душ…

– И на обратном пути заблудилась?

– Почему? – безэмоционально пожала плечами. – Не люблю спать с кем-то.

– И поэтому легла на диване, завернувшись в мокрое полотенце? – допрос продолжался, при этом большой палец его руки, в ладони которой сейчас лежала моя кисть, гладил мою кожу. Андрей не верил ни одному моему слову. Это очевидно. Однако я не собираюсь отступать и сдаваться. Он меня победил. С одной стороны. Но я уйду, так, как собиралась и ничто не заставит меня отступить! Ничто!

– Я так люблю.

Дебильный ответ. Знаю. Ляпнула, что могла. И Андрей тут же доказал, что я сильно ошиблась насчет его умственных способностей, а так же прозорливости. Ничего не возразив, не произнеся в мою сторону ни единой буквы, омоновец поднес мою руку к своей шее. Положил ее ладонью прямо на свою чуть прохладную после ледяного душа кожу, заставил зацепить подушечками пальцев щетину под волевым подбородком, не спеша, не отрываясь глядя мне в глаза, провел руку сестренки по ярко выраженной ключице, по плечу, заставил соскользнуть на стальную грудь, а потом, эти самые подушечки пальцев поднял и поднес к своему рту.

Растворилась. В то мгновение, когда его опытный язык коснулся моих пальцев, когда их подушечки легли на его нижнюю губу и почувствовали прикосновение влажной мужской слюны. В трансе наблюдала за тем, как Андрей мягко провел языком по моим пальцам, после чего утопил свои губы в моей ладони. Черные ресницы на его веках прикрыли глаза хозяина от меня, будто бы позволяя ему в одиночестве насладиться ароматом той руки, которую он только что так бесцеремонно украл.

Я думала… Или хотела… чтобы он напал на меня. Подарил поцелуй этих самых губ. Хотела настолько, что не смогла справиться с жаром в желудке, и где-то… сильно ниже…

Но Андрей как всегда сделал все иначе. По-своему. Громила опустился на второе колено и… положил свою голову мне на колени. Лицом вниз. Мою руку он так и не выпустил из своей ладони. Продолжал поглаживать большим пальцем мою ладонь.

Не боялась. Я его и вчера не боялась. Но то, что он сделал сейчас… Лучше бы уж заставил заняться сексом! Хотя слово «заставил» здесь неприменимо. Мне настолько хотелось, чтобы обнял. Поцеловал. Чтобы сказал что-нибудь. Ну, хоть что-нибудь!

Андрей молчал. Гладил мою ладонь, доверил мне свою огромную, упрямую голову и молчал. Его дыхание согревало мои ноги, а мощные затылок и спина, от которых я не могла оторвать глаз, заставили меня прочувствовать те слова, что несколькими минутами раньше на этой самой кухне произнесла его мама.

– Если бы не было таких как Андрей – некому было бы спасать…

– … с детства всех во дворе в ежовых рукавицах держал. Хулиганов наказывал – слабых защищал. У него поэтому и поклонниц всегда целая толпа. И друзей десятки. Настоящих друзей.

Моя свободная рука сама собой потянулась к его затылку. И я не смогла ее остановить. Запустила пальцы в короткие волосы на его затылке и почувствовала, как он вздрогнул. Будто бы… не надеялся. Не ждал… Не верил. Несколько движений, которые я запомню навсегда. Жесткие волосы и невероятная сила под ними. Опасный зверь, который вдруг стал покорным перед своей укротительницей. Так я себя чувствовала в тот момент. Так он заставил меня почувствовать.

Момент разорвал внешний мир, который вторгся в него через настойчивую трель моего телефона. Он кричал из ванной, настойчиво стуча по кафельному полу, на котором я провела часть ночи. Убегая от него. Зачем-то убегая от него, от того человека, который своим вниманием только что выбил из моей головы комок дури.

Но не всей. Потому что, через несколько минут я уже перезванивала на тот неизвестный номер, что с таким упорством пытался до меня дозвониться сегодня с утра. Андрей пока больше ничего не сказал и не сделал. Молча отпустил меня сходить за телефоном, когда я осторожно высвободившись из его рук, все же выскользнула с кухни. Перезванивая, слышала, как он прошел в спальню. Наверное, одеваться, уже много времени, я могу опоздать на занятия.

– Лена? – на мой ответный звонок ответил наглый мужской голос. – Егорова? Дочь хирурга?

– Да, а вы…

– Мирон. Мне тут сообщили, что тебя надо от назойливого мента спасти.

– Ну… – замялась я, густо при этом покраснев и бросив быстрый взгляд на входную дверь.

– Что? Надо или нет?

– Надо, – зажмурившись и послав тысячу проклятий в свой адрес, решительно ответила незнакомцу.

– Ну, че? Ок, тогда. Сегодня в универе я тебя найду, перетрем, что как. Ты, кстати, как, свободная вообще? Мне тут твою фотку скинули…

– Свободная! – ответила еще до того, как он продолжил. И даже, похоже на то, удивила не только себя саму, но и своего собеседника.

– Ну, ок, – немного оторопело ответил загадочный Мирон, – тогда пересечемся. Давай.

Завершила звонок и уставилась перед собой. Что творю? Зачем?

Все-таки испугалась. Не его. Себя. Тех чувств, которые Андрей заставил меня испытать сегодня утром. Ненависть… отступает. Я даже не могу ее подцепить и снова растормошить в себе, чтобы перестать быть уязвимой для него. Он одерживает победу за победой. Неминуемо ломая меня и подчиняя себе. Делая зависимой от себя.

Опустилась на холодный кафельный пол и, как и накануне, прижала колени к груди. Здесь еще совсем влажный воздух. Краны и поверхности ванной все еще покрывают капли, прозрачные капли, которые могли упасть сюда с его тела. Они… без страха скользили по нему, обнимали его, ласкали… И не боялись проиграть или быть униженными. Они наслаждались им без ограничения и каких-либо предрассудков, без цели убежать. Были с ним настолько свободно, насколько не могу быть я.

Сжала челюсть и почти зарычала на себя! Какого черта! Я уже схожу с ума просто находясь в помещении, в котором несколько минут назад был он! А что же… что же будет дальше? Кто из нас к кому приползет на коленях? Кто сломается? Скорее я.

А не он.

Мой взгляд упал на черный экран телефона, который я все еще держала в руках. Мирон… Это моя единственная возможность. Клин клином.

Клин. Клином.

Глава 22

– Погода х-хорошая.

Мы застряли в пробке по пути в мой универ. Вообще всю дорогу такое ощущение, что он не хочет меня туда везти. Все крутит какими-то дорогами. Противно, что это пока только мои догадки. Это чужой для меня город, а омоновец, как ушлый таксист, то ли пробки объезжает, то ли километры лишние наматывает.

– Я сегодня вечером свободен буду, хочешь, съездим куда-нибудь? – не унимался Андрей.

А я не хочу с ним разговаривать. Лучше абстрагироваться. С этим непрошибаемым злом иначе нельзя. И так уже…

– У меня дела есть.

– Лена.

– У меня есть дела! Без тебя! – вспылила, возможно потому, что мы тронулись с места и показалось, что так безопаснее. Так… он не сможет на меня ни посмотреть, ни… дотронуться.

– Делай свои дела вместе со мной. Я отвезу тебя, куда понадобится, – прорычал братик.

– У тебя денег не хватит меня везде возить!

Вырвалось. Господи, ну неужели я такая зверская сволочь? Что ж меня…

– Лена, – вопреки моим ожиданиям, Андрей невозмутимо настоял на своем. – У меня для тебя всегда всего хватит. Не говори глупости.

Жутко заинтересованно начала ковырять дырочку для пуговицы на своей джинсовой куртке.

– Все равно, у меня свои дела, – буркнула тихо. Все же, хватило мозгов остановиться и не продолжать глупые обвинения.

– Ты хочешь побыть со своими новыми з-знакомыми? – внезапно сменил гнев на милость Соколов.

Почти разорвала дырку на своей куртке, но ничего не ответила.

– Лен?

– Да!

– Х-хорошо. Я заберу тебя, как только вы закончите. Т-ты сможешь мне позвонить?

– Лена…

– Да, смогу.

– Отлично. З-значит, договорились, – удовлетворенно кивнул головой омоновец.

Я заметила, что после того, как наши отношения перешли на новый уровень (как любят говорить девчонки в инстаграмме), его заикание стало абсолютно непредсказуемым. Впрочем, как и он сам.

– А ты что будешь весь день делать? – впервые мой язык сболтнул что-то, что не касалось рычания.

– Сейчас т-тебя отвезу – потом у нас вылазка, а потом, по идее, у м-меня все. Если ты долго – заеду к знакомым.

– И много у тебя их?

Говоря про «них», я имела в виду знакомых. Женского пола, разумеется. Что творится с моими мозгами? Только что ведь посылала его к чертям и уже ревную к тому, к кому он там собирается.

– Кого?

– Знакомых, – процедила сквозь зубы.

Видимо, что-то заподозрив, Андрей на мгновение повернул ко мне свою упрямую голову, и потом вымученно сказал:

– Лена, у меня есть друзья. По службе. П-парни. Никаких женщин. За это ты можешь не переживать. Если ты захочешь – я с удовольствием познакомлю тебя с-со своими друзьями.

– И как ты меня представишь? Знакомьтесь, это моя сестра и любовница?

– Это моя невеста, – усмехнувшись, весело поправил глупую родственницу омоновец.

– Ты так легко всем соврешь?

– П-почему совру?

– Помимо абсурдности самого заявления, как может быть сестра невестой брату? Ты совсем? – выпалила это абсолютно искренне. Но не ожидала такого элементарного и логичного ответа с его стороны:

– Т-то, что я твой брат – еще не доказано. Это лишь слова моей мамы. ДНК тест еще не сделан.

Я открыла рот. А ведь и правда! На самом деле, все может быть совсем и не так. Да, я не дочь своих родителей. Но… и его родство с моим отцом документально еще не доказано! Как же я…

– Ч-что… ты такого не допускала? – хмуро усмехнулся Андрей.

Андрей. Просто Андрей. А ведь он… А что… если? Если и вправду он Егорову не сын?!!

Вселенная, скрипя и изворачиваясь в эти мгновения лениво так, перевалилась с одного бока на другой. Если он моему отцу никто, тогда зачем мне ему мстить? За своим зверским удивлением не заметила, как мы уже припарковались у здания моего университета. Припарковались, но он заблокировал двери. И посмотрел на часы.

– У н-нас есть еще десять минут. Я хочу п-поговорить с тобой.

Он воспользовался моим временным одеревенением и продолжил.

– Т-то, что произошло прошлой ночью и до этого. Ленка, ты мне очень нравишься. Н-не первый день. Это произошло не день и не два н-назад. Я уже давно знаю о тебе. Лена, – Соколов взял мою руку и поднес к своим губам, как и дома, нежно поцеловал подушечки пальцев. – Я ждал тебя здесь уже давно. И даже надеяться боялся на симпатию с твоей стороны. Если для тебя это так в-важно – я готов отказаться от всего. Не будет ни теста, ничего. Я хочу, очень давно хочу, чтобы ты была со мной. Не на одну ночь.

Услышала тяжелую пульсацию где-то в районе своего уха. Это вибрировали мои вены, сердце вырывалось из груди, пальцы на ногах горели ясным пламенем. Люди… люди за окном превратились в сплошные потоки, а небо слилось с землей воедино.

– Я пытаюсь тебе сказать об этом, но ты постоянно ускользаешь. Однако, после вчерашнего молчать больше не буду. Ты теперь принадлежишь мне. Ты позволила мне стать твоим первым мужчиной. И, я к-клянусь тебе. Единственным.

– Выпусти меня.

– Лена…

– Немедленно выпусти меня или я закричу!!!

Я окончательно бежала не от него. Теперь уже совершенно официально неслась, стуча копытами по белому снегу, убегая от себя самой.

– Кричи, – последовал спокойный ответ.

Ох, зря он это!

– А-а-а!!! – завизжала, что есть мочи. Омоновец не медлил – молниеносно закрыл мне рот. Своим поцелуем!!! Наглым, беспринципным, обезоруживающим! Но я сдалась не сразу. Замолотила что есть мочи своими крохотными относительно его громадного тела кулачками по каменным мышцам его пресса. Омоновца, только что фактически признавшегося мне в любви, это не остановило! Схватив мою голову громадными ладонями, он не позволял мне вырваться и в результате… в результате…

Мои руки непостижимым образом перестали его бить и скользнули под куртку Андрея, смело обняли его мощное тело, доставив тем самым удовольствие не только ему, но и мне…

Глава 23

Нос? Хм… Нет, носы, пожалуй, разные. Глаза? И здесь я бы усомнилась. Да, карие, но разрез… Что еще? Рост, пожалуй. Оба высокие. Телосложение? Здесь вообще непонятно. Папочка спортом никогда не занимался. Только пальцы на операциях тренировал. Но скальпель и гиря – предметы несопоставимой весовой категории.

Не-е-ет! Это невыносимо!

Какой смысл гадать? Тут не угадаешь! Отцы и сыновья бывают очень разными. С другой стороны… В мать он тоже не мог пойти. Она у него невысокая, светленькая, голубоглазая. Тогда только в отца.

Блин!!!

– Ленка, ты чего зубами скрипишь? – Ольга толкнула меня в бок. – Так сильно препод наш не нравится?

– Типа того.

– Ага, я тоже от него не в восторге. Занудный. Я под него засыпаю.

Сказав это, Оля красноречиво зевнула. А вот я спать совсем не хочу. Особенно после всех утренних и ночных приключений. Голова кипит! Аньке больше не писала. Пожалуй, помолчу пока. Мне бы самой все это переварить.

Андрей проводил меня до самых дверей универа. Велел позвонить, как только закончу с друзьями гулять. Я даже не ругалась. Зачем-то согласно кивнула и отправилась на учебу. До аудитории добралась несколько пошатываясь – в голове бардак, тело сошло с ума, вселенная крутится и никак не может остановиться, чтобы дать мне все спокойно обдумать и переварить.

Хорошо Оле. Подперла пухлой ручкой голову и дремлет себе спокойно. Отдала ей свою джинсовую куртку – сокамерница замерзла, не смотря на сентябрь месяц, пришла на занятия в легком платье. И это при том, что ночью был дождь, а потом неприятно похолодало. Все утро спрашивает меня про брата. Хорошо, что она не видела того, как он меня подвез. Тот поцелуй… На котором мы закончили. Его слова сделали нечто невозможное. На несколько мгновений заставили меня расслабиться и ни о чем не думать. Отпустить проблему. И именно тогда я вдруг почувствовала не ненависть, а его самого.

Андрея.

Жесткость его мужских губ, запах его звериного тела вперемешку с толикой мыла после утреннего душа, тепло его больших рук и его нежность. В Самаре я была знакома с парнями, любившими посещать качалку. Так вот девчонки для них значили лишь одно – секс. Чаще всего такие даже за кофе свой могли не заплатить, вынуждая спутницу спонсировать собственные прогулки. Я сегодня сболтнула какую-то глупость про деньги.

А потом не могла избавиться от его слов, крутившихся у себя в голове, пока шла по коридорам университета, пока ждала возле аудитории, пока…

– Я хочу, очень давно хочу, чтобы ты была со мной. Не на одну ночь.

Не на одну ночь. О чем он говорил? Сказал, что ждал меня. Что даже не надеялся. Что знал обо мне…

Я ничего больше не понимаю. Прекрасно помню, как он встречал меня. Холодность. Отстраненность.

И бешеный взгляд.

Он не хотел, я же сама соблазняла его! Как он мог меня уже ждать?! Все-таки он прав. Нам надо поговорить. В конце концов, свой план я всегда успею продолжить. Проблема только в том, что мне больше не хочется и злюсь я на него… скорее именно за это.

– Ленка, после учебы пойдем сегодня куда-нибудь?

Посмотрела на Олю, как будто впервые увидела. Куда-нибудь? Но… Я как-то… Не хочу никуда. Ни с Олей, ни…

Мой телефон вдруг ожил. Отвлекшись, достала его и посмотрела на экран. Сообщение от Аньки:

– Ну, ты с Мироном уже договорилась? Встретились уже?

Мирон… Это я, пожалуй, все-таки, погорячилась. Это уже перебор. Я, конечно, еще ни в чем не разобралась, но как-то точно уверена – что никаких Миронов мне не надо. Это слишком. И я… Не знаю… Но как-то… Почему-то… Мне не хочется сегодня убегать. После того, как сама обнимала его. После его непонятных слов и заявлений. После его головы на моих коленях. Мне почему-то безумно… хочется поскорее увидеться с ним.

– Ань, а можно как-то Мирону передать, что я передумала? Отменить все?

Написала одному адресату.

– Планы отменились. После учебы поеду домой.

А это уже второму.

– Отлично! Я заеду за тобой, – упало мгновенно от Андрея.

– Ты что?! Совсем с ума сошла?!! Он тебя уже цепями к кровати приковал?!! Ленка, я покупаю билет и сама выезжаю! – упало на телефон от Аньки.

Сердце билось как сумасшедшее. Я смотрела на его сообщение несколько мгновений и никак не могла переключиться на то, чтобы ответить подруге. Не хотелось отпускать. Очень, очень хотелось, еще хоть слово…

– Не надо, я сама доеду. На метро, – набрала и нажала «отправить».

– Я заеду. Вместе с другом. Познакомлю вас. Жди меня у главного входа.

Мою только что выскочившую на лице улыбку оборвало сообщение от Аньки:

– Ленка! Ты что молчишь?! Я уже Мирону позвонила, сказала, чтобы он тебя сам в универе нашел!

– Блин, зачем?!!

– А ты молчишь! А вдруг тебя там уже это…

– Немедленно звони и скажи, чтобы ничего не делал!!! Не надо меня искать!!! Аня!

Подруга не отвечала. Черт! И что теперь делать?

– Лена.

– Что?

– Пожелай мне удачи.

– Зачем?

– Просто пожелай.

– Пожалуйста.

– Удачи.

– Андрей.

– Спасибо! Теперь у меня точно все получится!

– Что получится?

Не отвечает. Да, что ж… Не отвечает! Зачем ему удача? Куда он там пошел? Да, елки же палки!

– Ленка, ты чего телефоном стучишь? Тебя сейчас из аудитории выставят вон! – Оля своим шипением вернула меня в реальность. Выдернула сразу из двух чатов. Об одном из которых я мгновенно забыла. Потому что любые мысли о других делах, вытеснили его сообщения. Почему он не отвечает? Зачем удача? У них там… Вылазка, он говорил?

В тот момент и до самого конца дня мысли об этих загадочных сообщениях, слова Андрея и все, что произошло, окончательно погрузили меня в некий транс, и я так и не вспомнила больше о «помощи» Ани.

Пока, по окончанию занятий не вышла на улицу, к главному входу, где меня должен был встретить Соколов, и где нос к носу не столкнулась с тем, о ком так беспечно забыла на весь день.

Глава 24

– Красивые девушки трубку брать не приучены?

Крутя на пальце ключ от своей навороченной тачки, ко мне скорее не подошел, а подкатил характерный такой сынок богатого папочки. Шмотки из топовых магазинов, светлые короткие волосы в геле, электронная сигарета в зубах и часы за несколько миллионов на руке. Если бы убрать все это «роскошество» может быть он бы и мог считаться симпатичным. И рост для мужчины хороший, телосложение худощавое, но достаточно крепкое, довольно тонкие черты лица и вполне приятный тембр голоса. Если бы он не был испорчен поведением. Стандартное поведение для человека, не гнушающегося утро начать с легких наркотиков, а вечер завершить в клубе подо что-то более горячее.

Догадалась, кем бы он мог быть, но предпочла сделать вид, что не знаю.

– Я – Мирон, – не дождавшись от меня ответа, представился он, при этом причмокнул так неприятно губами, красноречиво оценив мою фигуру взглядом своих голубых глаз. Взгляд был отвратительным, липким. Не только из-за дерзости, но и потому, что зрачки уже были немного расширены – соответственно, он уже был немного под кайфом, или не отошел еще от предыдущего. – А ты, Лена. Егорова. Так? Я тебя по фотке узнал.

– Я, привет, – ответила от греха подальше и интуитивно встала на цыпочки, чтобы посмотреть, не подъехал ли за мной кое-кто. И никого не увидела. Из знакомых. Наоборот, ко входу медленно подкрался отталкивающе белый дорогущий джип.

– Ну, че? Моя тачка приехала, – заявил мой новый нежелательный знакомый, окончательно перегородив мне собой обзор. Расставил ноги широко, и все еще крутя на пальце ключ, еще раз причмокнул. – Погнали? Расскажешь по пути, кто там тебя обидел. Заодно познакомимся. Ты симпатичная, я бы не прочь замутить. К тому же папашка твой моего вылечил. Я типа должен тебе как бы. Как бы як бы…

– Послушай, – меня слегка так передернуло, – Мирон, да? Моя подруга ошиблась. Неправильно меня поняла. Мне не нужна помощь, у меня все окей. Ты извини за беспокойство.

Ровно, когда закончила свою тираду, увидела за его плечом, как знакомый Патриот подпер под зад белый внедорожник. Хорошо так, почти вплотную. Мирон обернулся и еще более мерзко выплюнул:

– Ох, какие люди! А это, не тот ли омоновец, от которого тебя спасать надо? – сказал и сплюнул на землю, выразив тем самым все свое отношение к городским силовым структурам.

– Ни от кого меня не надо спасать, говорю же…

Но он меня уже не слышал. Всецело сконцентрировался на Андрее, молниеносно появившемся из машины и тут же направившемся в нашу сторону.

– Соколов! Живой пока?!! – Анькин защитник встретил моего «брата» предельно агрессивно. На его выпад из внедорожника моментально выскочили и поспешили к нам же два бугая с дубинками, заставив меня интуитивно съежится.

Андрей поравнялся с нами, и через мгновение напротив материализовалась поддержка Мирона. Трое против одного. Двое из которых с боевыми дубинками, а у того, у дальнего из-под пиджака пистолет торчит…

– А я-то думал, гниешь ты уже в какой-нибудь пригородной канаве, после того, как обидел моего папочку, а ты еще землю топчешь…

Они стояли друг напротив друга, как два заклятых врага, а между ними я. На свою голову. Господи, язык мой, враг мой, да чтобы я еще когда-нибудь что-то Аньке сказала… Флирт, такая ерунда, парня соблазнить, невинная шалость, по сравнению с тем, что эти двое, похоже, кровные враги друг другу. По крайней мере, так это ощущается.

– Андрюха, что там? Проблемы?

Внезапно из патриота выскочил еще один парень и тоже поспешил в нашу сторону. Приземистый такой, лысый, светлоглазый, как и Андрей вчера в форме омоновца. Соколов уже успел переодеться – а этот нет.

– О! И калека здесь! – еще один плевок в сторону приехавших на Патриоте. – Так этот что ли, омоновец, про которого твоя подружка говорила? Ну че… Поехали с нами, не тронут они тебя. Силенок не хватит…

– Андрюха, я смотрю, веселье намечается, а ты меня на вечеринку не позвал! – братик не отреагировал на друга, лишь сжал сильнее руки в кулаки и продолжил буравить взглядом противника.

– Я никуда не поеду, – быстро отказалась, боясь, что еще чуть-чуть и кровавая бойня (а в этом сомневаться не приходилось) начнется прямо здесь, перед моим университетом.

– Да ты не бойся, садись в машину, – снова это причмокивание и несколько кругов ключом на пальце.

– Она тебе что-то непонятно сказала? – осведомился грозный хозяин Патриота.

– Непонятно? – поднял бровь депутатский сынок. – Это ты, мент, здесь что-то не догоняешь!

– Я никуда не поеду, сказала же уже! Извини. Но моя подруга ошиблась.

Сказала все твердо и как-то так получилось, что сделала шаг в сторону Андрея, мгновенно оказавшись за его спиной.

– Валите отсюда, – приказал знакомый Соколова, – я ведь не посмотрю, что ты еще не совершеннолетний. И папочка не спасет. А шавкам своим прикажи дубинки спрятать, я ведь и арестовать могу. Прямо здесь.

– Не хами, беспалый. Ладно, – подбросив пресловутый ключ в воздухе, и тут же его поймав, хмыкнул Мирон, – на этот раз повезло тебе, Соколов. А то смотри, Русский, поймают мои вороны маленького соколенка и вырежут ему знаменитую татуху, деткам своим скормят. Лети, пока, Сокол, – отступая к своему белому джипу, запугивал представитель золотой молодежи, – пошли ребята. Но знай, девчонка мне эта понравилась, а я привык забирать все. Что мне нравится. Ариведерчи, менты! – сказал, уже садясь в тачку.

Его охрана, пятясь, как будто на них не просто осмотрели, а наставили боевое заряженное оружие, тоже села в машину, после чего наши противники укатили. Смелый Мирон уезжая, послал мне в окне воздушный поцелуй.

– Нет, Андрюх, надо было их раскатать.

– Не сейчас, Жук. Не время, ты же знаешь, – мрачно и почти себе под нос вымолвил мой омоновец.

– Да, знаю, знаю, но уж больно меня этот черт раздражает… Ладно, – вдруг вспомнив о том, зачем сюда приехал, хлопнул он моего братика по плечу и весело заявил, – не представишь меня красавице, из-за которой весь это сыр бор, как я понимаю?

Глава 25

– Посидите, я п-переоденусь пока, – Андрей оставил нас с его другом на кухне и вышел в комнату.

Мы уже приехали. После стычки возле университета. Пока повезло, меня ни о чем не спрашивали. Откуда я знаю этого Мирона и почему он вдруг разговаривал со мной про мою подругу.

Чувствуя за собой вину, принялась хозяйничать на кухне. Собрала тарелки, оставшиеся после нашего бурного завтрака, зацепив при этом коленом стул, на котором сидела, когда утром Андрей…

– Ну, как вы тут уживаетесь вдвоем? – громко подал голос его друг. Я хотела ответить, но в этот момент он подлетел ко мне сзади и яростно прошептал на ухо:

– Если тебе Андрюха не нужен – не морочь ему голову! Решила с Мироном его столкнуть, чтобы подставить?! Эти ваши бабские игры иногда заходят слишком далеко. И не пиши ему во время работы! Ты хоть знаешь, что его сегодня чуть было с задания в черном мешке не увезли?! Полосонули по ребрышкам! Не перестанешь Андрюху изводить – я тебя сам к Мирону отвезу. С ним и играйся.

С перепугу я отскочила от него, чуть не выронив из рук ту посуду, которую только что собрала со стола. Жук, как его по дружбе называет Соколов, в обычной жизни Юра Жуков отошел от меня, преспокойненько оперся спиной о столешницу, сложил ручищи на груди и уже нормальным голосом продолжил:

– Андрюшка наш, холостяк до мозга костей, носки по дому разбрасывает, – продолжил, только глаза его выражали совсем другое. Именно то, о чем он мне так злобно прошептал!

В этот же момент услышала шаги в коридоре. Быстро отвернулась от гостя и включив воду, принялась мыть посуду. Пытаясь уложить в голове только что произошедшее. Жуков же прекрасный актер – увидев Соколова в дверях, весело сказал:

– А что, Андрюха, по чайку? Устали мы с тобой сегодня? Я так понимаю, на пиво тебя звать теперь бесполезно?

– Нет, Жук, т-ты иди в комнату, мы сейчас все п-принесем, – прозвучало уже у меня за спиной.

– Ладно, пойду на диван завалюсь, на свой любимый, – быстро согласился его друг, – ты только к чаю печеньку с бутербродом не забудь!

– Хорошо, будет тебе п-печенька, иди, – усмехнулся мой «братик под вопросом». И как только его друг скрылся где-то в просторах коридора, его пальцы мгновенно сцепились друг с другом у меня на талии. А жесткие губы поймали в сети мочку моего уха. Он жарко выдохнул мне в шею и обнял, прижавшись к моей спине еще крепче. – Привет, – теплый шепот обласкал мою кожу. – Хотел сказать спасибо за твое пожелание.

Сквозь свою легкую рубашку и его тонкую майку я прекрасно почувствовала на его теле следствие того, о чем только что сказал мне его друг. Высвободилась из его рук и в страхе увидеть что-то поистине ужасное, развернулась к нему лицом. Андрей, не заподозрив ничего предосудительного, остался стоять там, где стоял и не успел меня остановить. Резко подхватив край низа его черной майки, задрала ее вверх. И тут же закрыла рот рукой.

– Ерунда, – чуть смутившись, словно стеснялся этого, Соколов убрал мою руку и опустил майку обратно. – Не обращай внимания. На мне все как на собаке заживает.

– Не сработало пожелание, – мой убитый голос ударился о его грудь.

– Сработало, – мягко парировал великан и, обхватив мою голову руками поднял ее, заставив посмотреть на себя, поцеловал в кончик носа. – Если бы не оно – я бы здесь не стоял. А так – отделался царапиной.

Не поднимала на него глаз.

– Я… я приготовлю чай и… бутерброды. Ты лучше иди к другу, тебе отдохнуть надо.

– Я помогу тебе.

Опять эта нежность!

– Нет. Пожалуйста, Андрей. Я справлюсь с чаем.

Каким-то чудом он меня услышал и послушался.

– Ладно, если ты так сильно этого хочешь. П-пойду. Только обещай, если что позвать. Или, я сам могу…

– Нет, пожалуйста.

Сказала и из последних сил дождалась, когда он вышел из помещения. Зацепилась взглядом за недомытую посуду в раковине. Слезы уже сами навернулись на глаза, а в голове стучала лишь одна мысль.

Это я! Я виновата!!! Я, дура…

Что было в моей пустой голове, когда приехала сюда?! Отправилась мстить тому, кого совсем не знаю! И что в результате? Одни проблемы создаю. Мирон еще этот… Размазав слезы по щекам, взяла электрический чайник, наполнила его водой и нажала на кнопку. Сразу же старая техника послушно зашумела, сообщая всей квартире о том, что исправно работает и, вместе с тем, заглушая мои слезы.

Благодаря тому, что отец, который воспитал меня, всю жизнь работал хирургом – к крови отношусь очень спокойно. А вот к тому, что подвожу хороших людей к гибели – очень хреново отношусь!

Я виновата, я…

Даже на задании, он писал мне, а потом, не смотря на ранение, заехал в срок, как и обещал и если бы не его друг, так бы и не сказал ничего!

Выходит, лишь в одном была права моя бестолковая голова – бежать мне отсюда надо. И с концами. Чтобы не он мне, а я ему не причиняла больше проблем! Он ради меня от отца готов отказаться. Делает все и если даже его друзья так считают…

Налила чай в две кружки, забросила туда чайные пакетики, которые нашла в одном из ящиков. Сжав зубы до боли, сделала бутерброды, насыпала печенье в корзиночку и, пустив ледяную воду из-под крана, тут же умыла лицо. Все, хватит реветь. Выпила воды, прочистив горло, чтобы голос не сипел. Разворошила на голове волосы, чтобы они больше падали на лицо и скрыли на коже красные следы от слез. И только после всех этих манипуляций поставила все, что приготовила на здесь же найденный поднос и понесла в комнату. Собиралась поставить все на журнальный столик и уйти куда подальше.

– О, и бутербродики поспели! – радостно потер руки Юра. – С печенькой! А почему кружки только две? Третью кружку не нашла?

Не сказала ничего в ответ, потому что ком в горле застрял. Только сильнее раскраснелась, и уже было хотела сделать шаг назад, как вдруг Андрей решил все за меня. Он сидел на диване, а его друг устроился напротив в кресле. Тот, кому я порчу жизнь, поймал мою руку и, потянув к себе, заставил опуститься на диван у себя между ног, сразу же прижав рукой неудачную сожительницу к своему хозяину.

– Не нашла, наверное, – произнес он у меня над ухом и поцеловал ровно туда же. – Ничего, мы из одной попьем. Ты же поделишься со мной?

Кивнула, подавив жалкий всхлип. Он подал мне кружку, но прежде отдать мне в руки, несколько раз подул на нее.

– Держи, – подождал, пока заберу и потянулся за бутербродом.

– Ну, я смотрю, не пропадешь! – хмыкнул Жуков. – Накормит тебя твоя красавица.

Подмигнул мне. Однако быстро отвела глаза, стыдно смотреть даже на него. Такое чувство, что видит меня насквозь. Все мои планы, которые еще вчера вечером и сегодня утром строила против его друга и если бы… не все это…

– Не пропаду, – услышала улыбку в голосе того, кто меня прижимал к себе и к своей ране, черт бы меня, идиотку, побрал!!!

Дула на кружку и хотела отпить, но…

– Подожди, дай я п-попробую, – Андрей обхватил мои руки своей ладонью и подтянул чай к своим губам, не позволяя мне избавиться от себя. Сделал глоток и опять улыбнулся. – Ну, все, не горячо, можешь смело пить, – получила еще один теплый поцелуй в щеку.

– А что касается Мирона, – громко хлопнул ладонью по столу друг Соколова. – Надо его уже повязать. А ты, кстати, красавица, как с ним познакомилась? Что он там про подругу кричал? Права какие-то заявлял?

– Да мало ли, что он там кричал, – не обратив внимания на подначки сослуживца, парировал Соколов, – его вязать надо вместе с отцом. Один он нам не интересен. Так, х-хулиган.

Сказал и, подтянувшись к столику, взял бутерброд, который заставил принять меня, а сам тем временем забрал у подопечной кружку. Куда мне есть? У меня совесть в горле застряла! И ужас оттого, что будет, если он узнает…

– Ну, ему бы на нарах посидеть тоже полезно было бы, – хмыкнул Жуков, закидывая круглую печеньку в рот. Целиком. – На живца надо ловить. Спровоцировать. Его папашка как минимум по пятнадцати делам проходит. Там и изнасилования, и убийства, взятки. Все никак прижучить не могут.

– Есть конкретные мысли? – задал вопрос Андрей, мягко подтолкнув мои руки, которыми я вцепилась в бутерброд и которые беспомощно зависли в воздухе, к моему рту. Пришлось откусить, но я тут же вернула хлеб на блюдо. Аппетита не было совсем. Колени дрожат, как и мысли в моей голове.

– Могли бы быть, – неприятно прищурился гость. – Вот если бы ты не игнорировал, и твоя девушка все-таки раскрыла нам тот большой секрет, который скрывает. Может быть, и нашли бы, за что ухватиться.

Сердце у меня в груди заколотилось со скоростью света. Кровь хлынула к щекам, а глаза застелил густой туман. В ушах только стук и больше ничего. Совсем.

– Ну, так как, расскажешь? – Жук как будто ударил своим вопросом меня по щекам.

Его прервал гимн России. В прямом смысле. Слава тому, кто придумал портативные телефонные аппараты! Звонил мобильник самого Юры. С досадой посмотрев на нас, гость вытащил из кармана своих рабочих штанов телефон и ответил на звонок:

– Да! Так точно, товарищ командир. Быть через двадцать минут, – услышали мы после того, как в трубке кто-то невидимый пробубнил что-то весьма строгое этому любопытному человеку. Сбросив звонок и при этом изрядно покраснев, Юра сказал:

– Бутерброды с Мироном придется отложить. Палыч вызывает. Злой какой-то.

– Меня тоже? – спросил Андрей.

– Нет, сиди, калека. Ты теперь отдыхаешь. Ладно, – встав с кресла сказал Жуков, наклонился над столиком и, схватив горсть печенья из вазочки, засунул его себе в карман. – Пошел я. Эх, а думал, выходной уже начался. Ничего, сидите, дверь я захлопну, не в первой.

Через несколько мгновений его и след простыл. В квартире, в той комнате, в которой остались сидеть мы – повисла долгая пауза. Андрей не отпускал меня, я не знала, что сказать и почему-то не пыталась вырваться. Мы так и сидели, пока мой взгляд не упал на вторую его руку, которую он, чтобы удобнее было сидеть, положил себе на колено.

Р.У.С.С.К.И.Й – медленно, букву за буквой обвела подушечкой пальца каждую букву на его татуировке. По какой-то неизвестной причине мне безумно захотелось так сделать. А Андрей… Мы оба смотрели на то, как я это делаю и единственное, что выдавало волнение обоих – это ненормальный стук наших сердец. Буквы в надписи расположились от сгиба в локте на его мощной руке и до самого запястья. Семь черных букв одинакового размера. Которые перечёркивает толстая синяя вена и ее пульсация в этот момент зашкаливает.

– Зачем ты ее сделал? – прошептали мои губы.

– Не я, ребята н-накололи.

– Почему?

– На память. Потому что я родину люблю.

– Так сильно? – говорила, не поворачиваясь к нему, однако его слова приятно согревали мое ухо, возле которого сейчас были его губы.

– А почему бы ее не л-любить? Я здесь р-родился. З-здесь рос. И н-нашел т-тебя.

Его заикание стало сильнее, будто бы на него напрямую влияло участившееся биение звериного сердца.

– Т-ты плакала? – его палец подхватил прядь моих волос и убрал их за мое ухо, очевидно открыв омоновцу наглядные следы моих недавних слез на кухне.

– Нет.

– П-плакала, – кивнул он. – Почему? Что с-случилось?

Его рука с татуировкой лежала, не двигаясь, позволяя моему пальцу вдоволь изучить себя.

– Ничего. Это… Насморк, наверное.

– Лена… Это Жук? Он что-то сказал тебе? – в его голосе прорезались ноты ярости.

– Лена.

– Сказал, что тебя сегодня ранили из-за меня. Из-за того, что я писала тебе. Прости. Я… я не хотела. Я себе этого никогда не прощу. И не буду…

– Даже и н-не думай, – ярость мгновенно уступила теплу, и могучий зверь превратился в ласкающегося котенка. – Т-ты будешь мне писать. И сегодня н-не ты писала мне, а я тебе. А если бы ты не ответила, уд-дачи могло и не быть. Т-ты меня спасла.

Р.У.С.С.К.И.Й – мой палец совершил еще одно путешествие по магическим буквам, на этот раз в сопровождении слез, покатившихся по щекам дрянной сестренки. Это страшно. Очень. То, что произошло сегодня. И то, что еще не закончилось.

– Т-ты так и не сказала, почему ушла от меня этой ночью. С-скажи, что я сделал не так. Я… Я исправлюсь. Н-не хочу, чтобы ты меня боялась.

– Лена.

Большой палец Андрея подхватил мою слезу и нежно погладил меня по щеке.

– Испугалась, – признание неожиданно само вырвалось из меня. Его это отношение… Ласка, внимание, словно огромный океан, напавший на маленькую городскую дамбу – сломал все препятствия и с невероятной скоростью смывал все осыпавшиеся от нее камни.

– А теперь? Теперь не боишься?

Помотала головой, все еще не глядя на него.

– Говорят, что поцелуи п-прекрасных девушек могут вылечить любую болячку…

Подняла глаза на него. Андрею не пришлось ждать. Я хочу этого. Очень хочу и уже больше не могу справиться с собой. Подтянулась к его неулыбающимся губам. И через мгновение ощутила их вкус. Тогда же его огромные руки прижали маленькую хулиганку к своему хозяину, и раненный омоновец ответил мне – прижавшись ко мне своими губами, жадно втянул воздух ноздрями, так, как будто только сейчас начал дышать. Его язык мягко поддел мою верхнюю губу, скользнул по зубам, вызывая меня ответить. Я ответила. Наконец, ответила! Обвила его напрягшуюся шею и подтянулась к бойцу, растворилась в нем и в его упрямой любви, закрывшей глаза на все и бескомпромиссно завладевшей своей целью.

Глава 26

Знаю. Видел я все, Жук не прав. Не настолько уж я идиот, прекрасно понимаю, откуда возле моей стрекозы взялся Мирон. Она с самого своего приезда с кем-то активно переписывается, жалуется на меня. Могу предположить, защиты у него искала. От меня. У Мирона.

Глупая моя, маленькая стрекоза. Даже не представляет, какой подарок мне сегодня сделала. Когда пожелала удачи, а потом, когда спряталась за мной от своего «спасителя». Даже не представляет, что я ее готов защищать до последней капли крови. Так уж получилось, что я влюбился в нее. В нежную девочку из другого мира. Где нет бандитов, нет вечной войны государственных спецслужб с бандитами, нет грязи, крови, предательств. Сам виноват, затащил ее сюда, она брыкается, прячется. И сама себя обвиняет в моих же неурядицах. Такова уж судьба у нас обоих.

Но она моя, моя, я почувствовал это, как только впервые увидел ее. Для этого не надо строить логические умозаключения, не надо ничего сравнивать. Я почувствовал, как моя бессмысленная жизнь внезапно окрасилась миллионом разноцветных красок, как изменились звуки, запахи – все. Каждый день с того момента, как я увидел свою своенравную стрекозу, жил только мыслями о ней. Теперь она здесь. С ее приезда прошло всего несколько дней, а она уже сидит на моем диване, в моих объятьях и виновато ковыряет мою татуировку. Ее нежный пальчик обласкал кожу под ней и сделал меня самым счастливым на свете. Теперь и на войну не страшно.

Растаял оттого, как она повисла у меня на шее и подарила горячий поцелуй. Ее хрупкое тело утонуло в моих ладонях и показалось, рана сама по себе начала заживать, пока… Пока она вдруг не отстранилась и сказала нечто, что я не готов был услышать ни в тот момент, ни в какой-либо другой:

– Я думаю, будет лучше, если я постараюсь побыстрее съехать отсюда. Ты… ты должен позвонить отцу и сделать этот анализ. Вы должны познакомиться и постараться наладить отношения. Для тебя это важно.

– Т-тебе здесь настолько не нравится? Хочешь, чтобы мы с т-тобой жили где-то в другом месте? – сделал вид, что не понял. Естественно, не прокатило.

– Нет. Я должна съехать одна. Тебе надо наладить свою…

Не стал ее дальше слушать.

– Лена, я ее уже н-наладил. Ты в моих руках. Если ты не сбежишь от меня этой н-ночью, а перед этим хорошенько поешь – сделаешь меня с-самым счастливым…

Она молчала. И не смотрела на меня. Нам нужно поговорить. Нужно, понимая это, только поэтому отважился на страшный для меня шаг – выяснить то, как она ко мне относится.

– Или… я т-тебе настолько не нравлюсь, поэтому ты убегаешь?

Молчание. Снова молчание и взгляд в пол.

– Н-но… ты же отменила с-сегодня свою в-встречу с друзьями? Я п-подумал, это т-ты из-за меня…

Замер, ожидая, что скажет. Знаю, что в любом случае не отпущу. Однако, для меня это очень важно. То, что думает она. Что чувствует уже сейчас. Я хочу понять, все ли делаю так, как надо. Не хочу пугать ее, хочу, чтобы пряталась за моей спиной, а не бросалась за чужие в побеге от меня.

– Я… мне расхотелось гулять, – убито прошептала моя голубоглазая стрекоза.

Все понял. И сорвался с места. Она променяла их на меня. Значит, я докажу, что она сделала правильный выбор!

– П-пойдем, – поднялся вместе с ней, взял за маленькую ручку и потянул за собой.

– Куда? – услышал ее удивленный голосок у себя за спиной и обернулся.

– Отвезу тебя куда-нибудь. П-погуляем. Х-хочу, чтобы ты увидела город и п-повеселилась. Идем.

Довольно ей уже киснуть в моем обществе. Должен показать ей, что и со мной может быть весело.

Что только со мной может быть хорошо. Потому что ни с кем другим я ей «хорошо» испытать не дам!

…я бы отдал ей кольцо. Рано еще. Очень рано. Слишком рано.

Глава 27

Мирон вернулся на Рублевку жутко раздраженным. Снова этот Русский! Снова закатился ему под ноги, прямо под ботинки из крокодильей кожи. Вечно болтается там, никак отстать не может! И перед отцом постоянно подставляет. Теперь еще девчонку прямо из-под носа увел, патриот недоделанный. Типа честный такой.

Выскочив из белого джипа, парень взлетел по ступенькам и, сплюнув перед входом, вошел в дом.

Отца нет. Его новая жена опять на Мальдивах. Прекрасно, пока поляна свободна и можно покайфовать. Хотя, какое тут!

Это случилось несколько месяцев назад. Он ехал тогда с вечеринки, накатил не по-детски. И алкоголя, и шырнулся. Вообще не понял, как рулем крутил. Главное, охрану прогнал, зачем, спрашивается? Ну, их можно обвинять сколько угодно, а только он Мирон Митрофанов, в пьяном угаре часто пострашнее своего папочки будет. Судя по всему, и в тот раз, что-то такое вытворил, что оба телка домой отправились, смиренно отдав ему ключи от тачки.

Мчался тогда по дороге. Темно было – в глазах луна, сменяющаяся дивным закатом. А в реале ночная дорога и пешеходный переход впереди. Не видел он. Проехал. Был какой-то удар о капот, но он не стал останавливаться. Так и помчался до дома. Каким чудом добрался. Почти добрался. В тот момент, когда остановился у ворот отцовского дома, дверь с его стороны открылась и его за шкварник, прямо за куртку кто-то выволок наружу. Через час он очнулся в полицейском участке.

Как потом выяснилось, он сбил какого-то старика. Майора на пенсии, что ли. А Соколов бал там неподалеку и погнался за ним, чтобы остановить, дальше, не разбирая, приволок Мирона в участок. Придурок. Уже утром папочкины адвокаты вытащили его и вернули домой. Скандал был… Кстати говоря, папа все уладил, не захотел широкой огласки. А через месяц майор забрал свое заявление. Как только вышел из больницы. Еще через пару дней отправился к праотцам. Съел что-то не то, говорят. Грибы левые в лесу насобирал…

Мирон знал методы папы. Тот и не скрывал ничего от сына. Раз уж накосячил – разборки останутся в семье, а внешних скандалов и пыли вокруг их фамилии быть не должно.

И все бы хорошо. Но с тех пор Митрофановы обрели кровного врага – Соколова. Друзей у этого гада много. Начались проверки одна за другой. Папочка в бешенстве, за все винит его, а он-то тут при чем?

Заика долбаный. Принципы у него. Деньги с. ка не взял.

Папочка все уладил, но теперь из-за русского гов…ка грозится лишить сына содержания. А как без бабла?

– Ты, Мирон, мальчик у меня большой, – сказал папашка при последнем их разговоре на эту тему, когда примчался домой раньше времени, по причине тотальной проверки у себя в офисе. С ОМОНом, разумеется. Где впереди всех кто шел? Угу. Он самый. Соколов. – Мальчик большой, где наркоту свою покупать знаешь? Вот. Придумай, как меня избавить от своих проблем. Мои ребята с ним не справляются. Так что…

– А убрать его никак нельзя? – с надеждой спросил сын у отца.

– Убрать? Как ты думаешь, – отец наклонился тогда к нему и выдохнул густое облако дыма от своей сигары прямо тому в лицо, – если бы его можно было убрать, я бы этого не сделал? Хрен ты его уберешь. Он сейчас во главе толпы ментов, если с ним теперь что-то случится – хана мне. Тот майор, которого ты на дороге задел – такая х…ня. Соколов этот очень уж любит всем помогать. Безвозмездно. Честный мент. Но при этом не без мозгов. Соломку себе качественно подстелил. Мне, знаешь, какие люди звонили? Уберем его – и нас уберут. Нет, тут надо думать другие пути дорожки, как его обезвредить.

Как его обезвредить…

Как его обезвредить… Мирон лежал на диване в стометровой гостиной в доме отца и в тот момент, когда его осенила гениальная идея, не сразу понял, под кайфом он сейчас или в реале.

Девчонка! Ле-ночка. Она же искала защиты. Красивая девочка и попка ничего… Искала защиты, а Соколов как за нее… Горой! Ага, дорога она ему. А если именно на этом и переиграть…

Глава 28

В моей сумочке без конца пищал телефон. Я его не слышала.

Меня закружили в Москве.

Казалось бы, не происходило ничего сверхъестественного, мы не отправились в самый крутой ресторан Первопрестольной, меня не осыпали цветами и драгоценностями. Все было с точностью до наоборот. Человек, который по иронии судьбы не стал моим братом, катал меня по столичным дорогам, что-то рассказывал о городе, его истории. Где-то останавливался. Из этого почти ничего не услышала.

В ушах звучал лишь один звук – биение моего сердца, оно пульсировало у меня в пальцах, которые он почти всю дорогу грел в своей ладони. Андрей почти перестал заикаться. Этот недуг у него выскакивает только в те моменты, когда он поворачивается к своей пассажирке. Мы остановились лишь раз – на обед. Это все-таки был ресторан. Заведение престижное, видно и по современной мебели, и по дорогой посуде. Но этот факт оставил меня равнодушной. Зацепило очень сильно то, что его здесь знали. Владельцем оказалась молодая женщина. Слишком молодая. Женщина.

– Андрюша! Какие люди в нашем скромном заведении!!! – тетенька бросилась к нему на шею, при этом полностью проигнорировав то, что он держал за руку меня. – Не могла не выйти, чтобы не поприветствовать тебя лично!

– Привет, – отозвался Соколов, положив руку ей на спину в тот момент, когда брюнетка повисла у него на шее. На его шее!

Я думаю, если бы у меня на загривке была бы шерсть, то она бы уже точно встала дыбом. И злиться было из-за чего. Женщина была очень красива и стройна. Взрослой красотой и сексуальностью. Гибкое тело облачено в узкие кожаные штаны, черного цвета, почти латекс, шелковая белая блузка колышется на ней и открыто рассказывает всем, что на тетеньке прозрачный лифчик. Губы в яркой красной помаде… Она не была вульгарной. Она была изящно, эротично сногсшибательной.

– Привет, Ванесса, – повторил омоновец. – Познакомься, это Лена. Моя…

– Сестра! – опередила я его. За что получила недовольный взгляд от Соколова.

– Это моя девушка, – глядя мне в глаза и снова взяв мою руку в свою ладонь, твердо возразил боец.

– Так, сестра или девушка?

– А вы кто? – спросила ее в лоб.

– О, – округлила красивые карие глаза хозяйка заведения, – так ты еще не рассказывал?

– Пока нет, возможно, позже, – Андрей как-то подозрительно попытался отстраниться от этой темы, но брюнетка Ванесса ему не позволила этого сделать.

– Лена? Очень приятно, – она протянула мне свою ухоженную руку. – Я искренне рада, что наш богатырь наконец-то нашел свою судьбу. Он, разумеется, никогда не расскажет о своих подвигах. Расскажу я, исключительно из соображений, – и тут Ванесса метко ударила по самому больному, – чтобы в вашем конфликте мнений победил Андрей и ты из его «сестры» перешла в статус девушки. Да, Андрюша, я ведь правильно все поняла? – не дождавшись ответа с его стороны, старая знакомая понизила голос, чтобы остальные посетители модного заведения ничего не услышали, сказала:

– Андрей хороший парень, детка. Всегда придет на помощь. Любому. Так однажды случилось и со мной. Видишь ли, дорогая, это тело, – она красноречиво показала на себя, – могло бы не быть таким цветущим, могло бы прозябать где-нибудь в рабстве, или еще хуже, ужа давно гнить в земле-матушке. Когда мне было сложно, Андрюша единственный поверил мне и заступился. А теперь, смотри! Я здесь, я вышла замуж, а в этом пока еще плоском животе уже растет маленькая жизнь. Это коротко, звезда моя. Если твой рыцарь захочет – расскажет тебе подробнее. А сейчас, позвольте мне превратить ваш вечер в сказку!

– Она обычно не в-выходит в зал, – буркнул герой, когда хозяйка заведения оставила нас вдвоем за лучшим столиком. Меню не принесли, Ванесса обещала позаботиться о нашем настроении. – П-прости, я просто не слишком много знаю ресторанов в городе. Из тех, что знаю, этот самый красивый.

Удивительное дело. Мы оба молчали, каждый думал о своем и при этом, мне было очень тепло даже просто молчать в его компании. Андрей, богатырь. Смущен оттого, что его только что обвинили в героизме. Мой папочка часто водил нас с мамой в рестораны. Можно сказать, мы периодически только в ресторанах и ели. Он всегда оставлял чаевые. Щедрые. Персонал и из-за его знаменитости, значимости в определенных кругах, всегда был вежлив. Однако, даже не смотря на то, что его профессия подразумевает спасение человеческих жизней – такого почти никогда не было. Было, что благодарили, но его пациенты платили за это деньги, без денег хирург Егоров почти никогда не брался за операции.

А Андрей. Что-то мне подсказывает, что и Ванессе он помог бесплатно. Просто потому, что оказался рядом.

– Расскажешь? – все же задала вопрос, пока мы ждали еду.

– Не о чем здесь р-рассказывать, – хмыкнул омоновец, посмотрев на меня исподлобья. – Обычное дело. Я р-рад, что у нее все наладилось.

– Давно вы знакомы? – мне очень хотелось, чтобы он хоть немного начал раскрываться. Рассказал о себе что-то настоящее, где он сам, где он настоящий, а не то, что знают все.

– Лен, я р-расскажу тебе как-нибудь, но не с-сегодня. Я хочу, чтобы ты р-развлекалась.

На этом и закончили. Мне пришлось самой делать свои выводы. И, судя потому, как накрыли для нас стол – Ванесса была благодарна нешуточно. Здесь были и цветы, и свечи, и блюдо из морепродуктов для меня, мясное для Андрея. И закончилось все потрясающим десертом. Невидимый диджей сменил пластинку, и в зале заиграла романтическая музыка.

Прекрасно знаю, что я избалованный ребенок, но я умею ценить такие вещи. Не роскошь, с которой накрыли стол, а роскошь, с которой старалась эта женщина, чтобы отплатить добром за добро. В этом была магия вечера.

Позже, когда уже стемнело, Андрей решил еще немного меня покатать. Уже по ночной столице. Сердце все еще колотилось, ровно так, как и при свете. Ровно так, как и у него дома, когда сидела между его ног, в его мужественных, бескомпромиссных объятиях. Ровно так, как и сейчас, когда нас обоих окутала темнота. Эти несколько часов изменили меня…

Но не настолько, насколько еще предстояло изменить оставшемуся вечеру.

Мы проезжали через какой-то большой мост – Андрей произносил его название, но я как всегда отвлеклась. Внезапно, он ударил по тормозам и остановился прямо на мосту, хотя даже я знаю, что этого делать нельзя – ударил по кнопке аварийных огней и велел:

– Выйди из машины, но за мной не ходи.

А дальше выскочил и куда-то побежал. Я не сразу… не сразу увидела, что случилось, что заставило его так резко остановиться, однако, когда же догнала его – закрыла себе рот, чтобы от испуга не закричать.

Глава 29

Подоспела к ней как раз в тот момент, когда женщина практически без чувств оседала на землю. Андрей взял на себя троих отморозков, которые мгновение назад ее избивали. Подхватила ее под руку, с трудом удержала. Женщина хоть и в возрасте, но по комплекции крупнее меня, не в смысле роста, в смысле веса. Ее лицо было разбито в кровь, губы что-то шептали, очевидно, она что-то пыталась мне сказать, но так и не смогла. Удерживая ее, и боковым зрением не выпуская омоновца из виду, вытащила свой телефон и набрала номер неотложки.

Прокричала им в трубку все, что смогла увидеть вокруг этого моста, сказала, что на вид пострадавшей около шестидесяти и в этот момент женщина, бывшая у меня в руках, потеряла сознание! Телефон сам выскользнул у меня из пальцев. Кажется, я кричала имя омоновца, не знаю, слышал ли он меня, но скорее всего, нет.

На полном автомате, заученно, уложила ее на асфальт и проверила пульс. Его не было. Я помню все, чему меня учили. Пусть и неродная, но я все-таки дочь врача. Не медля ни секунды, расстегнула ее плащ, нащупала под ребрами нужное место, сложила руку на руку и принялась делать непрямой массаж сердца.

С этой секунды начались адские десять минут, пока не примчалась неотложка и полиция. В мыле, потеряв связь с внешним миром, я практически стала ее сердцем. Когда подошел Соколов – не почувствовала. Меня убрали от нее дежурные врачи скорой, переняв заботу о незнакомке в свои руки. Я же попала прямо в его руки.

Меня трясло. Все еще трясло. Я и раньше видела, как пусть и за деньги, но отец спасал жизни, но никогда сама не была тем, кто мог спасти чью-то.

– П-поехали з-за ними, – от слез сама начала заикаться. Меня не просто трясло – колотило. – Пожалуйста, Андрей!!!

– Тише, тише, – знакомые руки прижали меня к огромному телу, – мы поедем, поедем. Сейчас поедем.

Уткнулась в его грудь головой, прижалась под его натиском и почувствовала влагу под ладонями. Отстранившись мгновенно, даже в тусклом свете фонарей увидела пятно крови на его майке.

– Стой, подожди, я остановлю их, тебе нужна помощь! – хотела было рвануть в сторону уже отъезжавшей скорой, однако омоновец меня схватил за руку и остановил.

– Не надо, Лен. Это – ерунда. Ей они нужнее. Поехали, поехали, – потянул он меня к Патриоту.

– Но мы не знаем, в какой больнице…

– Знаем, я спросил, – сказал он и подмигнул своей глупой и ни на что не способной в этой жизни сестре. – Садись, садись.

– А ты?

– Мы нормально доедем, стрекоза, – он даже улыбнулся, – мне не в первой раны получать. А с таким доктором, как ты, мне теперь вообще ничего не страшно.

Сев в машину, вручил мне мой потерянный телефон и еще раз улыбнувшись, завел двигатель. Послушный Патриот рванул с места. С того момента я как-то по-другому смотрю на эту машину. Как будто она полностью оправдала свое название. Патриот. Он мчался через город, профессионально играя в шашки с другими тачками. Их здесь было много разных. И дешевых, и безумно дорогих. Но мне теперь казалось, что никогда в жизни ни в одной другой машине не почувствую себя настолько в безопасности, как сейчас в этой.

Очень быстро доехали, почти догнали машину неотложки, которая увезла нашу пострадавшую. Я выскочила на улицу – Андрей еле успел остановить внедорожник. Бросилась к человеку в форме из автомобиля нашей скорой, который остановился на перекур возле урны:

– О, девочка-герой! – он меня сразу узнал.

– Послушайте, моему другу тоже нужен врач, у него ранение было этим же днем, в результате драки рана открылась…

– Это, которому, другу, вот этому здоровенному? – хмыкнул дядечка, но его взгляд тут же упал на майку Соколова и он перестал улыбаться. – Так, за мной, сейчас осмотрим его.

Взяла подошедшего к нам омоновца за руку и теперь уже я потащила его внутрь здания. Только когда передала с рук на руки врачам – понеслась в приемную, узнать, что там с пострадавшей.

– Девушка, посидите пока, – сказала мне строго женщина средних лет в медицинском халате, – ее еще не оформили. Чуть позже. С ней сейчас врачи занимаются. Я вас позову.

Поскольку, к Андрею не было смысла пытаться пробиться, устроилась здесь же на свободном стуле. Лишь опустившись на сиденье, поняла, что я без сил. Этот марафон за жизнь… Отстранено, в полусне наблюдала за тем, как люди в белых халатах бегали по коридорам. А ведь они… каждый день в таком состоянии, спасают чьи-то жизни, не знают ни усталости, ни лени, и почти не имеют времени на свои заботы. Отец давно перестал работать в государственных учреждениях. Слишком много работы и слишком мало жизни. Он так всегда говорил. Только практика хорошая. Так много разных случаев, что в короткие сроки получаешь ценнейший опыт, который потом можешь с легкостью выгодно продать.

Он хороший хирург. Мой отец. Один из лучших. Но они с Андреем не похожи. В этом не похожи. Соколов готов работать для всех, а Егоров только для избранных и за хорошее вознаграждение или, как минимум, за плюсик к популярности.

Мимо меня пробежала ухоженная девушка. Тоже в белом халате. Фигура у нее очень красивая, волосы нарощенные и чуть припухлые губы. Я мельком подумала, что она медсестра, так, для красоты взяли. Но девушка, внезапно обратилась к настоящей медсестре и принялась той авторитетно раздавать указания. Отстраненно подумала, что даже в этом пошла в своего приемного отца. Выбрала профессию, где не надо много делать и где можно за это получать приличные деньги. Психолог достаточно нужная профессия, но не в той интерпретации, которую я подразумевала.

Мне было стыдно. Очень стыдно. За себя и за свои решения. Прозрение пришло быстро и окончательно. После того, как я сама побывала в шкуре чьего-то сердца. Уже отключаясь на этом больничном стуле, думала о том, что сделаю завтра. Завтра, завтра…

Глава 30

– Вам, молодой человек, надо бы поберечься, ранение достаточно серьезное. Еще разок в такую драку попадете, и я бы уже не ручался, что отделаетесь так же легко.

– Хорошо, доктор.

– Что вы ухмыляетесь? – мужчина преклонных лет в белом халате, с недоверием посмотрел на меня поверх своих старомодных очков. – Вы думаете, я шутки шучу? Это вы так крепко лишь со стороны выглядите. Но, поверьте, одна маленькая дырочка, может и не такого богатыря в могилу свести.

– Меня любовь греет, – усмехнулся ему в ответ зачем-то.

– Это та любовь, что пострадавшей непрямой массаж сердца делала? Кстати, вот вам и парадокс – в вас силы, что в лошади, а вы с этим ранением практически беспомощны, а ваша любовь, та самая, которая греет, щуплого телосложения, невысокая, до приезда врачей выдержала такую нагрузку. Иногда силы находятся там, где их совсем не ожидаешь обнаружить… Так, посидите, еще один укольчик профилактический сделаем и пойдете к своей любви. И, надеюсь, никогда вас здесь больше не увидеть. Хотя что-то подсказывает мне, что мои надежды не оправдаются.

Дождавшись когда, наконец, со мной проведут все обязательные манипуляции, отправился на поиски своей стрекозы. Нашел ее дремлющую в коридоре на стуле. Не хотел будить, она сама открыла свои лучистые голубые глаза. Вниманием которых тут же завладела подошедшая медсестра:

– Это вы о пациентке Никифоровой интересовались?

– Да, – кивнула своей светлой головой измотанная любовь.

– Мы нашли ее документы и связались с родственниками. Вы можете уезжать, ну, по крайней мере, до утра. Ее перевели в реанимацию, так что все равно вас туда никто не пустит. А места на стульях занимать совсем не стоит.

Женщина сделала вид, что отчитывает, но было видно, на самом деле из жалости элементарно пытается выгнать упрямых спасателей.

– Хорошо, мы уедем, – сказал я, подав Лене свою ладонь. – Утром п-позвоню вам. Как вы сказали? Никифорова?

– Лидия Павловна, – подтвердила сотрудница медицинского учреждения.

– Хорошо, Н-никифорова Лидия Павловна. Я запомню. Лена, пойдем.

– Но…

– Идите, идите, спать надо дома, а не у нас в коридорах, – бросила понимающая медсестра, помогая мне увести непокорную подопечную.

Почувствовал ее маленькие пальчики в своей ладони, сжал их и потянул за собой. Это был веселый вечер и нам обоим пора на отдых.

Дорогу до дома преодолели практически в полном молчании. Стрекоза измотанно смотрела в окно, так тихо, что в какой-то момент подумал, что уснула. Надо было бы поговорить, после такого потрясения ей нужно выговориться, обязательно. Однако я оттягивал этот момент. До самой квартиры. До пятого этажа. До той минуты, когда открыл дверь своим ключом и пока она сама не потребовала для себя разрядку. Там на лестничной клетке, коснулась пальчиками моей спины и робко позвала:

– Андрей…

Обернулся, думал, случилось что-то. Но что-то случилось секундой позже – когда она приблизилась ко мне и, встав на цыпочки, схватилась ручками за мою шею, заставила склониться к себе и прижалась своими сладкими губками к моим губам. Ополоумел от того, как смело ее маленький язычок потребовал открыть мой рот и дерзко поздоровался с моим языком! Забыл обо всем!!! Обхватил ее маленькую головку ладонями и погрузился в те ощущения, о которых мечтал!

Стрекоза, моя стрекоза… Красавица, не боится меня, открылась, бросилась в мои руки. О чем… могу ли я мечтать о большем?

– Идем, – полушепотом велел мой невысокий командир, от влажных глаз которого я не мог отвести взгляд. Она полностью переняла инициативу на себя, подхватив за руку танк по фамилии Соколов и потянув его за собой вглубь квартиры. Это осознание того, что не я пытаюсь до нее достучаться, а она самостоятельно берет мою любовь – кружило голову, заставляло потерять ощущение твердой земли под ногами. Я шел в свою спальню, будто бы ступая тяжелыми ботинками по облакам.

* * *

Утром я отнесу все это на состояние аффекта, но тем вечером я забыла обо всем. О своих обещаниях самой себе, о страхах, о нашем родстве и о проблемах с моим рождением. Забыла о настоящем и о будущем. Забыла о том, кто он и о том, кто я.

Остановилась только на мгновение, чтобы закрыть на ключ дверь в квартиру. Он послушно стоял рядом, а я держала его за руку и чувствовала невероятную мощь, заключенную в этом мужском теле. Мне хотелось отблагодарить его за то… за то, что он такой, какой есть.

За то, что не прошел мимо. Остановился, вмешался. За то, что поступает так не впервые, за то, что поступает так всегда.

Наверное…

Наверное, в тот вечер я пожалела, что мы на самом деле не брат и сестра. Я бы гордилась таким братом. И стремилась бы стать похожей на него. Быть такой же смелой, отзывчивой и порядочной.

Меня воспитывал отец. Он мне неродной. По иронии судьбы, я неожиданно почувствовала родство не с человеком, который меня вырастил, воспитывал, учил всему. Почувствовала родство душ с его сыном. С вероятно его сыном, который мне приходится никем. Если бы… Если бы отмотать пленку назад, я бы попробовала начать наше знакомство иначе. То есть – вообще не появляться здесь. Ему нужна порядочная, хорошая девушка. Возможно, врач. Она тоже должна спасать жизни. Чтобы он мог гордиться ей, мог уважать ее.

Я вела его в спальню. Самого порядочного и благородного человека на планете. Потому что хотела отблагодарить. Прекрасно понимая, отдавая себе отчет, что недостойна его. Не достойна даже держать его за руку. Но так уж получилось, он почему-то решил, что я ему нужна.

Глава 31

– Ты весь в крови, – сказала, опустив глаза на красное пятно у него на майке.

Мы остановились в спальне, возле кровати.

– П-поможешь мне? – его вопрос нежно погладил меня по макушке. Андрей выше меня и когда я вот так стою рядом с ним – то он смотрит обычно на меня сверху вниз. Как большой сторожевой пес на куцего щенка, играющегося у него в лапах.

Обычно.

– Да.

Как можно более осторожно подцепила его майку за низ и медленно потянула ее наверх. Не специально задела кожу пониже его пупка и почувствовала импульс, которым отозвался его железный пресс.

Сразу же получила горячий поцелуй в лоб. Андрей притянул меня к себе и снова вдохнул мой запах.

– Лена… Леночка, не бойся меня.

– Я… я не боюсь… больше.

Я все же стянула эту майку с него. А он подчинился, помог мне. После чего остался так стоять, позволив мне спокойно себя рассмотреть.

– Болит?

– С т-тобой ничего не болит, – мотнул головой пострадавший омоновец.

Его это беспрекословное подчинение, огромного бойца, передо мной, маленькой нашкодившей девчонкой… затуманило мой рассудок. Я опустила руки на его ремень и немного неловко расстегнула пряжку. Пальцы дрожали, не от страха, от чего-то другого. Возможно от впечатлительного трепета его тела, которым в это мгновение управляла я. Расстегнула молнию, получив в ответ еще один, уже самый главный импульс.

– Андрей, я… я не умею, но я хочу… это сделать…

– Д-делай, как считаешь нужным. Я в твоем распоряжении.

Прекрасно понимала, что с таким ранением, ему лучше быть очень осторожным, поэтому взяла его за руку и, подведя к кровати, помогла лечь. Он послушался. Дождалась, пока бывший братик оказался полусидя на подушках, и только тогда скинула с себя джинсовую рубашку, за которой последовали и джинсы. Мне нечего стесняться. Я не боялась этого ни в первый день, ни тем более, сейчас. За всем этим я избавилась от лифчика, а потом и от трусиков. В комнате горел лишь ночник, но его тусклого света было достаточно, чтобы тот, для кого я все это делала, смог меня разглядеть.

Его ладони поймали меня за талию, после того, как перекинув через него ногу, осторожно опустилась немного ниже его пупка. Оперившись руками о широкую грудь омоновца, подтянулась к его губам. Прикоснулась к ним и получала свой ненасытный ответ. Он ждал этого, хотел настолько сильно, что все его желание в прямом смысле просвечивалось через его кожу. Это длилось достаточно долго, хотела продолжить, но не могла оторваться от этих жадных губ, от его обжигающего языка и взгляда его черных глаз.

Все же начала опускаться ниже. Начала с робкого поцелуя в мочку уха, опустилась на его мощную шею и загорелась, коснувшись бешено пульсирующей от напряжения вены. Не остановилась, поймав его ставшее еще боле тяжелым дыхание. Я видела, как это делают в порно фильмах. Однако сейчас шла, опираясь исключительно на свои собственные ощущения и желания. Где-то повторяя то, вернее ту его смелость, которую он позволил себе со мной.

Осыпала нежными поцелуями его грудь. Может быть, для такого как он, слишком нежными и робкими, не смотря на это, даже их было достаточно, чтобы заставить его могучую грудь волноваться, вздыматься и опускаться с в разы учащенной скоростью. Я также подарила поцелуи той самой ране – следствию его самоотдачи и героизма. И выбила из омоновца хриплый стон, когда, наконец, радуя и его… и себя, добралась до участка податливой кожи под его пупком. Там, где начинался островок редких, жестких волос, как будто предупреждающий любовницу, что она приближается к запретной и потому очень желанной зоне его потрясающего, излучающего мужественность в апогее тела.

Его выгнуло на постели, когда мои губы смело прикоснулись к сладкой плоти на вершине его напрягшейся до предела эрекции. Когда мой собственный язык продегустировал его, словно самое вкусное на свете мороженное. Андрей в нетерпении зарычал и, подхватив меня подмышки, подтянул к себе, опрокинул на лопатки и налег сверху, накрыв мои губы своими! – Тебе нельзя, – попыталась его остановить, но он меня не слышал, шептал только мое имя, буквально ревел его, опустившись между моих ног, горячо, нетерпеливо войдя в меня. Раз за разом, его хрип облизывал мой слух, когда его хозяин сокрушал меня мощными, но в то же время бережными толчками. Его тело периодически дрожало, словно в неистовой судороге, когда он погружался в меня. Дрожало и мое, потому что сила, с которой желала его в тот момент, была превыше всего существующего на земле…

Я поцеловала его большой, мокрый лоб, когда все закончилось. Когда мое дыхание сорвалось вслед за его надломившимся хрипом. После всего, после тяжелого дня, который изменил нас обоих, который изменил мир вокруг нас.

– Я люблю тебя, моя маленькая стрекоза, – сказал он, не убирая свой лоб от моих губ. Сказал твердо, уверенно и без малейшего заикания. Я не сразу пойму, не сразу замечу, но именно после этой ночи, он забудет про этот свой недуг.

Уснула в его руках и никуда не убегала. Андрей стал моим одеялом. А я была хранителем его ранения. Прикрыла его ладонью, как будто хотела защитить тело богатыря от любых невзгод. Хотя, как я могла это сделать? Я и защитить его? Андрея Соколова.

Мы уснули, как бывает засыпают путники, не подозревая, что скоро спокойную пустыню накроет сильнейшая песчаная буря. Не подозревая и не думая ни о чем. Были лишь вдвоем. На всем белом свете, оставив за бортом проблемы с родителями и собственным упрямством. Этот был миг безапелляционного, слепого доверия друг другу, в котором мы оба стали счастливы.

Глава 32

– Это же так здорово, Лен! Я не верю в свое счастье!

– Оля, Олечка, ты меня задушишь, – с трудом оторвала новую соседку от своей шеи.

– Нет, это невероятно! – девушка смотрела на меня восторженными зелеными глазами. – Мы будем жить в одной комнате!!! Это потрясающе! Как хорошо, что Валя съехала! Вау!!! Так когда, когда ты переезжаешь? Хочешь, помогу тебе, или ты брата попросишь? А я все равно помогу.

Вот именно в этом и была проблема. Или ее не было, я пока не решила. За предыдущий день у меня пролетела целая жизнь. И сегодня, когда позвонил мой папа, а потом мне сообщили и дали ключи от комнаты в общежитии, она пролетела и перевернулась еще раз. Что мне делать? Как…

Несколько дней назад я точно знала, что буду делать – вскружу брату голову и свалю. Беззастенчиво и без эмоций. Теперь же, не знаю не только, что буду делать, но и как сообщу ему об этом. Но я должна переехать – это, пожалуй, единственное, что знаю наверняка. Может быть… По-тихому собрать вещи и выехать, когда его не будет дома? Все, что случилось, изначально ошибочно. Я сама спровоцировала это. И хотя бы сейчас должна поступить правильно. Жизнь Андрея должна стать прежней, а мне надо исчезнуть из нее. Сейчас я недостойна в ней быть. Просто не достойна. Я съеду и попрошу прощения. Уступлю ему место и подле моих родителей. Он должен наладить свою жизнь и стать счастливым. Мы не родственники, в любом случае. Не кровные родственники, но иногда можем же видеться. По старой памяти, сможем же?

Сегодня утром он опять отвозил меня в универ. Проводил до самого порога. Он считает, что должен это делать. Андрей слишком добрый, все прощает, даже тем, кто этого не заслужил.

– Лена, Ленк, ты чего задумалась? Так, сегодня ты переезжаешь ко мне?

– Д-да, – почувствовала, как моя голова совершила судьбоносный кивок. Ну, вот. Решение принято. Теперь остается все сделать. И, пожалуй…

– Лен, тебе помочь с переездом? Ты сейчас где, у брата живешь?

– Угу.

– Давай тогда после пар, едем к тебе, можем у вас чаю попить на дорожку, и в общежитие махнем. А там уже попьем чего покрепче? У нас через дорогу дискотека есть, там каждый вечер можно потусить. Пойдем?

– Посмотрим, Оль. Надо сначала переехать.

– Да что там сложного-то? Чемодан соберешь быстренько и переедем. Хочешь на метро, хочешь, сейчас поищем на ком. Твой брат, кстати, может нас отвезти. Слушай, – Олечка поправила пухленькими пальчиками выбившуюся из пышного хвоста рыжую прядь, – а он у тебя такой классный.

– Ага.

Она что-то болтала, пока мы переходили из одной аудитории в другую. Мы шли по холодным, бесконечным коридорам, внезапно ставшим совсем серыми и безжизненными, не смотря на кипевшую в их стенах студенческую жизнь. Да что я переживаю-то так? Ерунда. Перееду, окунусь в учебу, и скоро забуду обо всем. Это должна быть такая ерунда…

– Егорова! Эй!

Меня кто-то окликнул. Уже знакомый мужской голос, на который совсем не хотелось оборачиваться.

– Егорова! Стой!

Я ускорила шаг, заставив несчастную Олю почти бежать за мной, но сын политика все равно меня догнал и ухватил за рукав:

– Подожди, цыпа! Куда так бежишь? Знания получать? Подожди, успеешь еще!

Мирону пришлось меня опередить, чтобы заставить посмотреть на себя. Только я была вынуждена не столько смотреть, сколько заставлять себя не поморщиться. Не из-за его вида, ни в коем случае. Парень этот вполне симпатичный. И одеваться умеет. Скажем так – девушкам должен нравиться. И светлые джинсы с дырками, и майка на стройном теле, модный синий пиджак с завернутыми до локтя рукавами, золотая цепь на шее – полный комплект папенькиного сынка или местного хулигана. Выбирайте, что хотите.

– Что тебе нужно? – спросила, остановившись по требованию.

– Вот! А поздороваться? – его липкий взгляд скользнул по моим голым коленкам, я сегодня в коротком желтом платье, на которое поверх накинула джинсовую куртку. Мне так захотелось. Почему-то. Или… мне просто хотелось снова поймать на этих коленках взгляд Андрея и почувствовать прикосновение его большой ладони к моей коже. Которым он меня не обделил, пока ехали с утра в мой университет. Хотела… но хотела все это получить от Андрея, а не от какого-то скользкого Мирона. И где его Аня нашла?!

– Привет, – отвратительный тип расплылся, подозреваю, как он думает, в самоуверенной ухмылочке. Сто процентов думает, что все девчонки без ума от плохишей. Однако в моем случае он сильно заблуждается.

– Привет! – Олино лицо возникло рядом с моим плечом.

– О, а ты кто, рыжая? – богатенький мальчик не скрывал своего презрения. И Олечка это почувствовала, потому что, опустив глазки в пол, обиженно пробормотала:

– Ольга Гладкова, первый курс. Я подруга Лены.

– А… Подруга? Ну, привет, подруга! Ты мне скажи, Ленка всегда такая смурная ходит?

– Нет, не всегда! – воспряла духом студентка, чуть подпрыгнув на радостях на деревянном университетском полу. Она, в отличие от меня, сегодня была в черных толстых джинсах, которые чуть ли не в два раза увеличивали ее полненькую фигурку. А кроссовки на танкетке видимо были призваны увеличить рост и визуально застройнить красавицу, но произвели обратный эффект. Ее грузный «прыг» отпечатался гулким и довольно громким эхом в университетском коридоре. Мирон, видно было, пытался заржать, но поймав мой злой взгляд, заткнулся еще до того. – Это она задумчивая только сегодня. Лене ключи от комнаты в общежитии дали. Она ко мне переезжает. Думает, как все сделать лучше, самой или брата попросить.

– Дочь самого Егорова будет в общаге ютиться? Тебе, красотка, что, жить негде? Так, нет проблем – переезжай ко мне на Рублевку, у меня комнат свободных куча!

С радостью отвлеклась от него на пропищавший в кармане куртки телефон. Сообщение. От Соколова.

– Звонил в больницу. Нашей спасенной лучше, куплю цветы и конфеты, после твоей учебы поедем навещать.

В груди что-то отвратительно сжалось. И следом упало еще одно сообщение, будто стрела с тяжелым металлическим наконечником вошло в мое сердце.

– Забил холодильник. Купил тебе тапочки. Розовые.

Следом упала фотография. Отвратительно розовых тапок с пушистой мордочкой зайца на носу. Гадость, на которую в былой жизни я бы даже не посмотрела, а парня, который мне бы вздумал такое подарить – высмеяла в два счета и послала бы куда подальше.

А сейчас… Я чувствовала себя ребенком, схлопотавшим в школе двойку и скрывшим это от родителей, чтобы получить обещанное мороженное. И вот держу я это мороженное в руках и понимаю, что не заслужила…

– Без тебя не знал какие. Если не нравится, скажи, какие хочешь.

– Договорился с парнями, пока у меня отпуск – начнем в квартире ремонт. Поможешь придумать, как все сделать?

Все. Все! Все!!! Вырубила на хрен телефон! Это невыносимо!!!

Что же он со мной делает?!! Не этого хотела, не этого… Не знала, что он будет таким… Если б знала – никогда бы не приблизилась. Дрянь! Господи, какая же я дрянь…

– Так что, поедешь ко мне на Рублевку, пупсик? Обещаю устроить тебе райскую жизнь! Все, как ты привыкла у папы и даже лучше!

Рука ненавистного Мирона нагло опустилась на мою талию.

Глава 33

Нет, ну я конечно неуравновешенная тварь, не принадлежащая никому, можно смело сказать – без роду, без племени, недалекий мозг которой надломился после счастливого известия о том, что мои родители не мои родители.

Но это не значит, что я готова продаться за какие-то обещания золотых гор избалованному сыну депутата. В душе бардак, в голове не лучше, на сердце чувство вины перед человеком, которого собиралась втоптать в грязь и помыслы избавить его благородную жизнь от отвратительного пятна по имени Лена, у которой даже фамилия не ее настоящая. Выходит.

Но это не значит, что меня так легко сделать оружием против Андрея! Весь нехитрый план Мирона был написан на его типа аристократичном лице. Они с Андреем что-то не поделили, что-то, о чем я не знаю. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понять, ради чего он теперь трется возле меня. Внезапно, я увидела в этом неожиданном разговоре нечто иное, чем просто приставание липкого типа. Я увидела возможность.

– Так что, симпатяшка?

Осадила его лживую улыбку, сняв неприятную руку со своего тела и отстранившись от сына депутата.

– Нормально. Ты мне только скажи, что вы не поделили с Соколовым?

– С омоновцем? – хмыкнул избалованный засранец, в связи с которым накануне меня обвинил лучший друг моего «брата».

– С ним самым.

Радовало одно. Оля не ушла и благоразумно помалкивала. Лишние уши – не лучший вариант, но всяко более разумный, чем даже в этом довольно заполненным людьми коридоре, оставаться с этим типом с глазу на глаз.

– Ну, так. Ты ж понимаешь, детка. Он мент. Мой папка депутат. Завидует просто, – слишком быстро, как будто заученно ответил золотой мальчик.

– А если по-честному? – сложила руки на груди и как можно более грозно посмотрела противнику в глаза.

– А если по-честному… Поехали со мной сегодня, покатаемся, я тебе все и расскажу, – слизень расплылся в хамоватой улыбочке.

– Чем тебя не устраивает разговор здесь? Расскажи, тогда решу, ехать с тобой или нет! – поставила хилый достаточно ультиматум, но уж какой был. Я тоже не шпион из английской разведки.

– Ха! Нашла лоха, думаешь? Сейчас я тебе прямо при всех буду свои семейные секреты раскрывать?

Замялась. Очень уж не хотелось с ним куда-то ехать. Но теперь мне очень хотелось помочь Андрею. Это – возможность. Которая сама ко мне пришла. Этот говнюк ему явно как-то мешается, я еще пока не знаю как именно, но их стычку спровоцировала я. Как бы ни было. И если бы смогла как-то помочь…

– Ладно. Компромисс.

– Хм, какой же, моя сладкая? – извращенец посмел дотронуться до моих волос пальцем, и хотел было поправить прядь, как это делал Андрей – только вот получил достаточно больно по руке. Дебил. Одному такому умнику я почти отрезала кое-что, за то, что полез, куда не надо. Я может и дурная, вот только обижать себя не дам. Уж не ему точно.

– Давай после универа в кафе напротив. Лимонадом меня угостишь. Там и поболтаем.

– Фу, как пошло, – сморщился Мирон. – Лимонадом? Что-то ты не похожа на настолько послушную девочку. Погнали в клуб! Повеселимся! Че в кафехе киснуть? Тем более в такой простой.

– Нет. Поговорим, и от твоей откровенности будет зависеть, поедем мы куда-нибудь дальше или нет. Только так!

Мне очень хотелось, чтобы он согласился. Все-таки это шанс хоть что-то узнать. А переезд… Переезд, если встреча пройдет успешно – можно и отложить на один день. Всего-то день. Может быть, не больше двух… Подумав так, сама не знала, делаю это больше для того, чтобы помочь Андрею, или чтобы найти для самой себя оправдание задержаться еще немного в его квартире. Хаос в моей башке превратился в настоящий ураган, почти полностью поглотив весь разум, остатки которого я потратила на разговор с дебилом.

– Упертая, да? – еще один хмык. – Ну, ладно, – почесав нос, как это делают отпетые наркоманы, Мирон согласился. – Лимонадику попьем и поедем. Смотри, только, красотка, не притащи своего омоновца с собой. Мои парни будут рядом. Если что.

– Я приду одна.

На этом развернулась и ушла в аудиторию. Оля поспешила где-то сзади.

Так. Уф. Сердечко все-таки немного колотится. Но я собой хотя бы здесь горжусь! Пока говорила с ним, вспоминала, как Андрей вчера смело бросился на хулиганов. И представляла себя им. Хотя… он бы не стал разговаривать – закатал бы в асфальт придурка и проблемы с концом. Нет, не закатал бы. Он вчера Жука от этого же остановил. Сказал, что все не так просто. А раз не просто, то… помощь ему не помешает. Пусть и немного глупая. Но, от «попить лимонада» ничего плохого не должно же произойти? Ведь так?

– Ленка, Лен, хочешь, я с тобой схожу? – Оля очень осторожно, почти что вкрадчиво, спросила меня полушепотом, когда лекция уже началась. – У Андрея, у брата твоего, с ним проблемы? Ну, давай, я хоть чем-то помогу! Я ничего не поняла, но чувствую, что что-то у тебя не так с Митрофановым.

– Ты тоже его знаешь?

– Его все знают. Красивый, но заноза в заднице у нашего универа и у преподов. Так, Лен, ну давай я тебе помогу, а?

Помогу, помогу… Встретиться с Мироном не проблема, проблема в том, что Андрей сегодня снова собирался приехать за мной. А мне совсем не надо, чтобы он узнал о моих планах – не даст ведь ничего сделать.

– Помоги, – прошептала, чуть склонившись к однокурснице.

– Как?

Глава 34

С каким-то ледяным хладнокровием наблюдала из окна третьего этажа за тем, как Андрей помогает Оле сесть в машину. План по его отвлечению был до безумия прост. Перебрав все возможные предлоги (объяснила это Оле тем, что брат у меня очень уж строгий) решили, что ей срочно надо съездить на другой конец города к тете и забрать у той очень важный пакет. На самом деле Оле это надо было сделать. В течение года. Пакет не был важным – тетя передавала племяннице теплое одеяло. Чрезмерная забота, но сегодня она нам пригодилась.

– Отлично, отвезем твою подругу и потом отправимся в больницу, – в разговоре по телефону Андрей совершенно спокойно принял мою просьбу. Слишком легко. Как будто все, что я попрошу, должно быть исполнено в любом случае.

– Нет, я не смогу с вами поехать, – сказала как можно более беззаботно.

– Лена, – почувствовав неладное, омоновец уже начал рычать, но я его остановила.

– Ничего такого, – постаралась изобразить в голосе улыбку, – я хочу еще немного задержаться. В пятой аудитории будет бесплатная лекция по психологии, она как раз идет около двух часов.

– Если закончишь раньше – позвони мне и подожди в кафе, я приеду. Ты слышишь меня?

– Да.

– Обещаешь?

– Да. Обещаю.

– Никуда не уходи.

– Не уйду.

Пообещала, и действительно собиралась дождаться. На душе все равно было отвратительно. Потому что это было началом конца.

Проводила взглядом отъезжающего Патриота – самую надежную машину на свете. Потому что за рулем был Андрей. Я не волновалась за него – очарованная им Оля будет щебетать всю дорогу, может быть даже она сможет понравиться ему. Как бы ни было, но она ближе к нему. Такая же открытая, такая же искренняя. Они как два светлых человечка, в это мгновение удаляющихся вдаль, а я как черное облако, которому суждено разразиться дождем, а после того испариться. Так я чувствовала всю ситуацию в тот момент.

Оторвав взгляд от окна, отправилась вниз. Через несколько минут уже входила в кафе. В довольно просторном помещении почти не было людей. За одним из столиков, на светлом дешевеньком диванчике развалился Мирон. На столике перед ним стоял стакан с зеленым лимонадом. Пошлая трубочка торчала из пузырящейся жидкости. Почему-то все, что было вокруг него и рядом с ним, казалось пошлым. Вот и я только что под его липким развратным взглядом опустилась на сидение напротив. Стала такой же дешево-пошлой.

– Должна будешь, за то, что заставила меня торчать здесь, – первое, что недовольно сказал Митрофанов при виде меня.

Проигнорировала его выпад и не притронулась к лимонаду. Мало ли.

– Ты обещал рассказать, – сразу перешла к делу.

– Что ты хочешь услышать, детка? – он, наконец, сел нормально и облокотился на стол, прилично склонив корпус в мою сторону.

– Ты сам все знаешь, – отрезала, крутя в руках стакан.

– Упрямые, говорят, в постели хороши, – хмыкнул Митрофанов. – Ладно. Если тебе это так важно. Ничего особенного, пупсик. Папуся только зарабатывает деньги. Ты же знаешь, как это происходит. Твой папка из нашего же круга. Жил себе, не тужил. Влюбился. Знаешь, как это бывает? Не, ну, че. Старый он у меня, но может же ему понравиться красивая девчонка? Или ты так не считаешь?

– Дальше, – потребовал я.

– Упрямая… Ладно. Девчонка та и омоновцу твоему нравилась. Только выбрала она моего папашку. Из-за денег или еще из-за чего. С тех пор омоновец твой мстит. Все, удовлетворилась?

– Ну, допустим, а ты тут при чем?

– Я при чем? – издал чмокающий звук Митрофанов. – А я его сын. Золотая типа молодежь, как и ты, прелесть моя. Потом, я недавно ПДД нарушил, случайно. Соколов оказался свидетелем. В ментовку меня уволок, думал папке моему через сына вред нанести. Но просчитался, нищеброд. Адвокаты у нас хорошие. С тех пор зуб и точит. Так что – никакого криминала. Любовь! Прикинь, детка? Ну, тебе ли не знать? Твоя подружка рассказала, что тебя саму не раз ловили на тачке? Без документов? А? Ты одной крови со мной, очаровашка. Мы должны держаться вместе. Я не знаю, какой он тебе брат, думаю, просто к богатой семейке прилепиться хотел. Менты все продажные. Шкуры.

Глава 35

– Как лекция?

– Отлично.

Андрей подобрал меня возле университета ровно так, как и договаривались. Сиявшая от счастья Оля выпрыгнула из Патриота и еще какое-то время махала нам со ступенек университета. Мои неустойчивые планы на вечер в очередной раз перевернулись с ног на голову, как будто сама жизнь была против, чтобы переезд недалекой на голову самарчанки состоялся.

– Во сколько он приедет?

– В девять.

– Его надо встретить в аэропорту?

– Нет, он сказал, что сам доберется. Он всегда заказывает машину люкс класса.

– Хорошо. Мы успеем и в больницу, и потом домой.

Да. Именно так. Папа прилетает. Вдруг. Резко. При этом еще утром во время звонка ни словом не обмолвился мне о своем скоропостижном приезде. Чуть позже в чате проболталась об этом Аня.

– Ленка! Нечего на меня обижаться. Да, я позвонила твоему отцу. А что мне оставалось делать? Этот омоновец, черт знает что там с тобой делает. Сначала ты почти кричала о помощи, ревела мне в трубку, а потом вдруг передумала? Что мне оставалось делать?! Ты отказалась от помощи Мирона. Он тоже, кстати, мне звонил. Расспрашивал все подробно и про тебя и про омоновца твоего. Пришлось рассказать. Он сказал, что ему очень не понравилось то, как твой братик тобой руководит. А что я могла подумать? Ты вообще перестала со мной общаться!!!

– Ань, ты больная. А меня спросить? Я же тебе запретила что-либо делать!

– Ага! А вдруг, он у тебя возле головы пистолет держит или сам это написал? Откуда я знаю? Ты – моя подруга!

Подруга. Это, пожалуй, единственное, что меня сейчас останавливает от того, чтобы послать ее к такой-то матери! Мне сейчас здесь только папы не хватает.

– Как ты себя чувствуешь? – мой вопрос Андрею вырвался сам собой. Я знаю, видела его ранение. Однако сейчас он выглядит так, будто бы и не было ничего.

– Я нормально, – как и ожидала, он лишь отмахнулся. – А вот ты опять не поела, – сказал, намекая на урчание неизвестного зверя в моем желудке.

– Ерунда, не успела.

Он вдруг рассмеялся!

– Вот видишь, мы с тобой два сапога пара.

Померещилось, что он хотел добавить «как брат и сестра». В который раз мы оба замечаем, насколько похожи. При этом только я точно знаю, что между нами нет ничего связующего. Я даже не могу сказать, что нас воспитывал один отец. Даже если папа окажется кровным отцом Андрею, все равно – у него не будет и капли воспитания от Егорова. Однако теперь я уверена, что это к лучшему. Андрей никогда бы не стал тем, кем он стал, будь у него перед глазами пример такого отца. Честность, самопожертвование – это не про Егорова. Большие амбиции, жажда денег, власти, жажда поклонения, которое папочка получает от своих пациентов. И это все.

Мы приехали в больницу, без труда нашли палату. Я несла в руках букет осенних цветов, Андрей торт, все это, как и обещал, он купил по пути за мной. Лидия Павловна лежала в седьмом отделении, в общей палате, естественно. В помещении изначально запланировано четыре места, но реально занято было только два. На первом, которое предстало перед нами, увидели старенькую бабушку под капельницами, которая задумчиво поправляя склеенные очки на носу, разгадывала кроссворд. А на другой койке обнаружилась наша пострадавшая. Не одна. Во-первых, меня удивило, насколько она оказалась моложе, чем выглядела вчера. Сейчас, пусть даже и с синяком в пол лица, но вымытая и причесанная, она выглядела минимум лет на десять моложе. Вчера я думала, что ей около шестидесяти, сейчас же отчетливо видно, что ей и пятидесяти не дашь. Женщина полулежала на постели и разговаривала со своей посетительницей. На тумбочке уже красовался букет со свежими цветами и множество гостинцев. Часть которых мы могли заметить на столике и соседки-бабушки.

На гостей сначала посмотрели с непониманием, и только тут до меня дошло, что она может и не знать о нас ничего. Что… наше появление может показаться ей и ее родственникам навязчивым. Как будто мы хотим получить какую-то благодарность, хотя на самом деле, все совсем иначе. Но незнакомка, пришедшая чуть раньше нас к Лидии Павловне, разрешила поставленную моей совестью дилемму.

– Это вы? – внезапно просияв, вскочила она с больничного стула. – Это вы спасли мою маму?

Смотрела она своими ярко-голубыми глазами исключительно на Андрея. Красивая. Одного со мной роста и… телосложения. Брюнетка с голубыми глазами – необыкновенное сочетание. Анька всегда таких называет инстаграмщицами. Не смотря на это, я не увидела на ее лице ни грамма косметики. Красивая, яркая и естественная. Фигура как у балерины. Она каким-то непостижимым образом в простеньких синих джинсах и тонком летнем пуловере нежно-розового цвета умудрилась выглядеть соблазнительнее, чем, если бы оказалась бы сейчас только в нижнем белье.

– В некотором роде, – Андрей смутился и протянул девушке торт. – Мы зашли навестить Лидию Павловну и проверить, придет ли к ней кто-нибудь.

– Придет, конечно, придет! – ответила девушка и не смогла скрыть слез на глазах. – Можно… – попросила она дрожащим голоском, – можно я вас обниму? Вы… вы спасли мою маму, врачи сказали… сказали…

Она бросилась к омоновцу на шею раньше, чем Соколов успел что-либо ответить. Он неловко дотронулся ладонями до ее спины, а девушка разразилась слезами еще больше.

– Маша, не надо, ты намочишь рубашку молодому человеку, – откашлявшись, попросила ее мать, но девушка ее не услышала и пока реально не намочила ту самую рубашку, не отлепилась от Андрея. Да, сегодня он даже меня удивил. Приехал в черных брюках и темно-синей рубашке, как выяснилось, он может с легкостью быть похожим на громилу из ОМОНа, а может перевоплотиться в мечту каждой девчонки, похожую на статного миллионера. Если забыть, что у дверей больницы его ждет скромны Патриот, однако, его доблесть, как я теперь знаю, может заменить любые миллионы.

– П-простите, – оторвавшись и отойдя, наконец, от него на несколько шагов, и перестав меня бесить одновременно, сказала сквозь нервные всхлипывания она (после чего я сделала для себя пометку, что больше никогда не буду плакать, особенно при Андрее). – Я даже не спросила ваше имя.

– Его зовут Андрей Соколов, – услышала свой голос и поняла, что лично меня присутствующие заметили только что. – Он рисковал собственной жизнью, чтобы спасти вашу маму.

Сама же не представилась. Мне показалось это не только лишним, но и неуместным. Не понравилась мне эта Маша.

– Я знаю! Знаю, что это вы сделали, нам доктор все рассказал, еще немного, и мою мамочку… – по розовым щекам девчонки покатились крупные слезы, – уже могли не спасти. И ее… ее…

При этом она совсем не смотрела на ту самую несчастную маму, а прожигала мокрыми глазами Андрея. Я отвела глаза, чтобы не поморщиться и скрыть свои эмоции. Как она может? Ее мать лежит здесь же, как она сама говорит, только что вернувшаяся с того света, а она флиртует с первым попавшимся. Но. Я вру. Андрей не первый попавшийся.

– Ее не спасли бы, если бы не Лена, – прервал мои мысли и ее слезы омоновец. Его рука легла мне на плечи и подтянула меня к своему хозяину, – тогда бы не спасли. Это она до приезда медиков делала массаж сердца вашей маме и поддерживала в ней жизнь. Я сам ничего не сделал.

Я планировала покраснеть от смущения, но остановилась. Маша проигнорировав его слова, продолжила свои пламенные речи, глядя только и исключительно на Соколова!

– Спасибо, спасибо вам, Андрей!!! Без вас… без вас… – впечатлительная дочь пострадавшей уже во второй раз нагло упала ему на грудь, при этом по дороге, чуть не зашибив меня.

Глава 36

Ну, ладно. Стерва, значит? Понаблюдав еще секунду-другую за тем, как незнакомая нахалка повисла на Андрее, преспокойненько вытащила свою руку из его ладони и, обогнув двух голубков, подошла к брошенной собственной дочерью Лидии Павловне.

– Как вы себя чувствуете? – спросила, опустившись рядом с ней на краешек кровати. Что говорят врачи?

– Ой, деточка. Все хорошо, говорят, жить буду, – ее поблекшие глаза оживились, и больная приняла от меня цветы.

– Как же так получилось, что они напали на вас? Да еще и избили?

Спросила ее, приняв теплую женскую ладонь, которую она положила на мою руку. Да уж. Любви дочери здесь точно не хватает. Судя по всему, Машенька свою любовь готова дарить исключительно красивым парням. Таким, как Соколов, например.

Сучка.

Подумав всякое нехорошее о той, которая сейчас за моей спиной обнимала моего… почти брата, внешне показала добродушную улыбку. В экстренных и стремных ситуациях предпочитаю действовать хладнокровно.

– Да сумку хотели отобрать, – произнесла женщина сдавленно. Ей было не слишком удобно говорить из-за разбитой губы. – А я не отдала. У меня там вся зарплата. Я же по привычке не доверяю этим банкам. По дурости, каждый месяц снимаю деньги в банкомате. Так надежнее. Вот и в это раз. Зарплату нам раньше дали. А эти, как знали, что с деньгами иду. Один под… подлетел, начал сумку вырывать из рук. Я в нее вцепилась мертвой хваткой. Тогда он меня ударил. Упала я, но сумку все равно не отдала. Так тут его дружки подлетели. А потом… потом ничего не помню.

– Зря вы так, – сказала я погромче, – надо было отдать. Не стоит здоровье и жизнь какой-то сумки. У вас же есть дочь, выручила бы маму. А у дочери поклонник надежный наверняка имеется?

– Имеется! Конечно, имеется! – не разгадав мою провокацию, отреагировала Лидия Павловна. – Вадик, очень хороший парень. Предложение ей уже сделал!

Мне послышалось, или вот это вот у меня за спиной у кого-то зубки начали трескаться от злобы?

– Мамочка, разумеется, я бы о тебе позаботилась! – Машуля бросилась к матери, и я с удовольствием уступила ей место. – А про Вадика я же тебе говорила, не решено там еще ничего!

– Как это? Маша! Он меня уже мамой называет!

– Ну, мам, я тебе многого не рассказывала…

Удовлетворенно слушая, как с легкостью поверженная соперница оправдывается перед родительницей или перед понравившимся парнем, отступила назад и мгновенно угодила в горячие объятья Андрея. Его руки перехватили меня за талию и подтянули к себе. Да уж. Что тут скажешь. Его влияние на меня на лицо. Все, что не касается его – для меня теперь стало на удивление преодолимым и с каждой следующей секундой я все больше это понимаю. Вчера бесстрашно бросилась спасать незнакомую женщину, сегодня сразилась с Мироном, а теперь вот… Ну, это уже для меня семечки.

Позже, распрощавшись с Никифоровыми, я выходила из больницы, вновь встретившись с тем чувством, как будто мы не просто родственные души, мы сообщники. Это было в воздухе, это было в душе. Но это было. Тонкая связь, как канат для канатоходца. Зритель его видит настолько тонким, что кажется, акробат если не упадет с него, то тот обязательно порвется под весом одного человека. Однако это ошибочное мнение, видимость. На самом деле, канат и наша связь сделаны из стали, и не могут просто так порваться. Такое у меня ощущение.

– Ты повеселела, – подойдя к Патриоту, думала, он откроет дверь, но у Андрея были другие планы. Он развернул меня к себе лицом и подошел так близко, что расстояние между нами испарилось.

– Ну и что? – ответила ему, заглянув в строгие черные глаза.

– Ничего, – улыбнулись в ответ его жесткие мужские губы, – такой ты мне нравишься еще больше.

Сказал и обнял мою голову своими ладонями, прикосновением своих губ к моим, вызвал меня на поцелуй. Спровоцировал. Заставил потянуться к себе, за что вручил словно золотую медаль на соревнованиях, еще одну улыбку. В этом было какое-то особенное удовольствие. Сейчас, после случая в больничной палате, знать, почувствовать, что этот неукрощённый зверь принадлежит только мне, только я могу его касаться, наслаждаться его губами, поцелуями, трогать его мощное тело. Могу скользнуть пальцами под ремень на его пояснице, дать ему почувствовать себя и утонуть в жаре его тела.

Эти несколько минут на парковке возле больницы. Наша маленькая команда. Я, Андрей и его надежный Патриот. Все это автоматически стало одним из самых счастливых моментов моей жизни. И горячий поцелуй в желтом свете фонарей, и его каменные мышцы под моими ладонями, и его медвежьи объятья, безопаснее которых ничто не может быть на целом свете.

– Боишься? – спросили его красивые черные глаза.

– Чего?

– Приезда отца.

– Нет. Не боюсь, – сказала и сразу вспомнила про предстоящий переезд. Отец не поймет, если скажу, что хочу остаться жить у Андрея. Да и… С Мироном ничего не решено. Черт возьми!

– Чего тогда боишься? – его густые черные брови встретились на переносице.

– Ничего.

– Мне кажется, это хорошо, что он приезжает. Я хочу поговорить с ним, – внезапно сказал Андрей и в эту же секунду его пальцы сжались на моей спине так, если бы он боялся спугнуть меня своими словами. – Не о ДНК. Я хочу поговорить о нас.

– О нас?

– Не бойся, стрекоза, – сказав это, серьезно посмотрел и поцеловал меня в кончик носа, – со мной ты в полной безопасности. Что бы он ни сказал. Я не собираюсь тебя никому отдавать. Всего лишь хочу попросить официальное разрешение.

– Нет, подожди! Нет! Не надо ничего говорить! – попыталась вырваться из его рук – безуспешно, Андрей был готов к такой моей реакции.

– Лена, не бойся, я же сказал – все будет хорошо.

– Не надо с ним ни о чем говорить!

– Еще как надо, – неожиданно резко оборвал меня бывший брат тоном, которым, подозреваю, наезжал на преступников. Естественно, я тоже замерла и уставилась на него широко испуганными глазами. – Если я этого не сделаю, ты опять куда-нибудь пропадешь. Итальянцев начнешь искать. Как там его? Витторио? Или Серджио?

Краска, вспыхнувшая на моих щеках, залила, такое ощущение, даже белки глаз! Он помнит? Я всего лишь раз упомянула, а он запомнил и даже имя…

– К тому же, – он дотронулся большим пальцем до моего плоского живота и нежно погладил мою кожу под платьем. – В скором времени в нашей с тобой жизни многое может измениться. Мы не предохранялись, Лен. Ты не можешь этого не понимать.

– Ты из-за этого?!

Я вспылила, реально вспылила, но все еще не могла вырваться из его железных рук.

– Забудь! Если ты хочешь жениться из страха, что я залечу…

– Нет. Жениться на тебе я хотел еще до того, как между нами что-то случилось. Ты не поняла, моя маленькая. Я не предохранялся осознанно. Я ждал тебя. Долго. Говорил тебе об этом уже. Вспомни. Я не боюсь твоей беременности. Ты не поняла. Я хочу ее больше всего на свете. Делал и сделаю для этого все.

Глава 37

Папа приехал совсем поздно. Самолет задержали, потом ему пришлось заехать в гостиницу и только тогда к нам. Все это время, все эти часы мое сердце не переставало бешено колотиться. И после слов, услышанных от Андрея и от ожидания того, что должно произойти.

Я хотела и не хотела этого разговора. Переубеждать Соколова – все равно, что переубеждать безмолвную скалу. Он решил, и он так сделает. Так было с первого дня нашего с ним знакомства. Эти часы ожидания я просидела на диване в гостиной квартиры, ранее принадлежавшей его деду. Такому же боевому и честному, как и сам Андрей. Не совру ни капли, если скажу, что меня трясло. Мелкой такой, отвратительной дрожью. Внутри моего тела словно схлестнулись два борца сумо. Один отстаивал версию – бежать. Оставить Андрея и дать ему возможность стать счастливым с нормальной девушкой. Другой же, и мне так показалось, более сильный, отстаивал самый эгоистичный вариант развития событий. Смириться и поддаться чувствам, которые никак не отпускают меня на свободу. Отдаться мыслям о нем и утонуть в его любви, которой он пытается залить меня с головой все время нашего знакомства.

А еще не давала покоя мысль о том, что он сказал. Знал? Делал намеренно. Хотел, чтобы я забеременела. Что-то здесь не вязалось. Вроде бы все понятно. Бывает же любовь с первого взгляда. Люди говорят об этом. Но… Он меня совсем не знает. Ну, допустим, даже если он меня видел когда-то раньше. И что? Девчонок красивых полные улицы. Добрых, заботливых. Взять хотя бы ту же сегодняшнюю Машу. Как она вешалась к нему на шею? Готова была выпрыгнуть из своих брюк. Даже на больную маму наплевала. Женщины сходят по нему с ума. Ему же внезапно понадобилась капризная, ненормальная. Почему? Вот здесь… Вот именно это, пожалуй, и не складывалось, не монтировалось с теми чувствами, которые он демонстрирует. И у меня почему-то нет ни малейшего сомнения в том, что чувства эти искренние.

На стене тикали старые, деревянные часы. Они были без кукушки, но с боем. Гулко так бумкали каждый час. На полу, на старом паркете виден след от некогда лежавшего здесь ковра. На креслах были покрывала. Думаю, его дед, в отличие от внука, был аккуратистом. Из деревянного окна чуть сквозило. Еще только осень, но по вечерам холод чувствуется довольно прилично. Пожелтевшие занавески на окнах. Старая ткань от времени лишь изменила цвет, но совсем не износилась. В витрине портрет деда Андрея. Статного военного…

В дверь позвонили! Мое тело мгновенно выдало весь уровень накалившихся нервов – подскочила на диване. Хорошо, хозяин дома был у себя в комнате, уже минут двадцать разговаривал с начальством по телефону. И это он. Немногословный Соколов!

Момент, между тем, как тряслась на диване и тем, как вдруг оказалась перед входной дверью – выпал из моей памяти.

– Привет, доченька, – папочка поймал меня еще на входе и прижал носом к своему дорогому костюму.

Сколько его помню – он всегда так одевался. Или больничный халат, или баснословно дорогой костюм, как будто он не хирург, а как минимум миллионер. Но я лукавлю, от последнего он не настолько далеко.

– Ждете? Я тут кое-что к чаю привез. Ты помнишь, из моей коллекции, – он протянул мне черный пакет, в котором, судя по тяжести, была стандартно бутылка дорогого чего-то и как закуска – конфеты. Зная его, это был Париж или Лондон. Ниже папа не летает в подарках от своих пациентов. При этом вино или коньяк всегда коллекционные, а шоколад от знаменитых шоколатье. Никакого сравнения с моим… с Андреем.

– Хорошо, папа, проходи.

В первые минуты мне откровенно повезло, Соколов, судя по всему, еще не завершил разговор по телефону и не слышал, что кто-то пришел. Папа прошел в гостиную прямо в ботинках. Именно так он привык. В нашей квартире всегда прибиралась уборщица, и обувь мы снимали в очень редких случаях и то, исключительно зимой. Летом, осенью и весной, до снега и холодной погоды – все по дому перемещались в уличной обуви. Разумеется, квартиру отца не сравнить с наследством Андрея. Скромная трешка, пусть и в Москве, но без ремонта, без дорогой мебели и обслуги.

– А где Андрей? – спросил папа, остановившись у портрета деда Соколова и с интересом принявшись его изучать.

– В соседней комнате, – сказала, поставив на стол его гостинцы. Вино и конфеты – как и предполагала. – Он с начальством говорит по телефону.

– А что, Леночка, в этом гостеприимном доме, – «гостеприимном» он словно хотел выплюнуть, но в последний миг удержался и лишь выдавил его с интонацией осторожности, – найдутся бокалы и штопор? Мы все люди взрослые, полагаю, будет правильно выпить за встречу.

До меня вдруг дошло, что я даже этого не знаю о доме Андрея, хотя живу здесь уже несколько дней. Пришлось отправиться на кухню и поискать там по шкафчикам. Пока все нашла и вернулась в комнату, там же появился и Соколов. Мы вошли одновременно, при этом он пропустил замявшуюся от смущения меня вперед и легонько притронулся к моей спине, чем не придал мне уверенности, а скорее заставил смутиться еще больше.

– Добрый вечер, Геннадий Георгиевич, – официально поздоровался мой «брат». Андрей не переодевался и так и остался в брюках и рубашке, хоть это понравилось отцу. Но, подозреваю, тот очень быстро прикинул в уме стоимость одежды Соколова. Что-что, а дорогие вещи – своеобразный фетиш моего папы.

– Добрый вечер… Андрей, – с паузой ответил отец и пожал протянутую руку. Задержал ее в своей ладони, внимательно рассматривая оппонента. – Наконец-то мы с тобой познакомились. – Что ж, ты не похож на мать. Ты прости, что разглядываю тебя так откровенно, но мой интерес легко объясним.

– Да, я понимаю, – кивнул омоновец и терпеливо позволил себя рассмотреть.

– Да, – отец разочарованно причмокнул, – все же, я как-то…

– Не похож? – усмехнулся мой «брат».

– Не буду скрывать, не похож.

Отец умел говорить правду в лицо. И жестокую и не очень. Впрочем, как и ложь. Издержки профессии, когда ты по долгу службы обязан сообщать пациентам новости об их участи. Или уже родственникам, о твоей участи. Я боялась, что Андрей обидится, но он отреагировал абсолютно неожиданно, уперев руки в натренированные до предела бока и этим самым словно продемонстрировав не просто отсутствие сходства между ними, а даже очевидную разницу. Егоров – статный, утонченный, с ухоженными руками (обязательное условие в профессии хирурга), такой, настоящий аристократ, привыкший к корпоративным играм и интригам, а так же лжи во имя денег. Мне ли не знать, что он с легкостью делает операции, которые можно было бы и не делать. Но если подумать об их стоимости, то симптомы и причины найдутся моментально.

И напротив него Андрей Соколов. Честный омоновец. Тот же рост, тот же жесткий взгляд и совсем другие принципы, которые отразились на его внешнем виде. Он тренируется для того, чтобы реально спасать людей. Чтобы доставить их живыми в больницы к тем хирургам, которые работают в государственных учреждениях за копейки, но все равно спасут их от смерти. Как, например, вчера. Лидию Павловну.

Вроде бы оба стоят на страже человеческих жизней, но как же по-разному.

– Это и не удивительно, – сказал невозмутимо Соколов, – ведь я же не ваш сын.

Повисла недолгая пауза. Отец неловко улыбнулся, будто бы услышал нелепую претензию от пациента.

– Ну, что же ты так, – мягко возразил знаменитый хирург, – мы еще проведем тест ДНК. Если твоя мама уверена, что я отец, то все может быть. Ты мог пойти в кого-то из родственников с любой стороны. В конце концов, у меня тоже был сегодня сложный день, и я могу чего-то не увидеть. В этом помещении… – Егоров опрометчиво скривился, но тут же выровнялся в замечании, – тусклый свет.

– Нет, свет здесь ни при чем, – упрямо отрезал омоновец. – Я не ваш сын, Геннадий Георгиевич. Моя мама действительно считала, что родила от вас. И даже убедила в этом меня. Именно поэтому я попросил друзей по службе в Самаре достать образец вашего материала для неофициального теста.

Глава 38

Он предупреждал, говорил однажды, что ради меня не будет делать этот тест, выходит, Андрей принял решение наврать отцу, ради того, чтобы тот не противился его предложению мне? От этой мысли во мне все закипело. Что он творит?! Совсем решил загубить свою жизнь?!!

– Андрей, это не так, – бесцеремонно вмешалась в разговор, – ты не делал тест. Не глупи. Пап, не слушай его, он это все делает потому…

– Нет, – Соколов решительно оборвал меня и, схватив внезапно за руку, подтянул к себе, – я не ваш сын, Геннадий Георгиевич. Лена не знает, о чем говорит. Я не ваш сын и это знаю точно. Более того, я очень рад, что вы приехали. Хотел поговорить с вами.

– О чем же? – отец немного опешил, но решил дослушать до конца.

– Теперь, когда мы познакомились, я хочу попросить у вас руки вашей дочери.

Мои ноги приросли к полу, а кровь в жилах остановилась. Замерзла к чертовой матери. Мой отец, судя по его оторопелости, был в каком-то похожем положении.

– Не понял, повтори, пожалуйста. Может быть, я ослышался? Леночка, что он только что сказал?

– Вы не ослышались, Геннадий Георгиевич, – Андрей сказал чуть громче, но общая интонация не изменилась, – я хочу попросить у вас руки вашей дочери. Так случилось, что я ее люблю и намерен жениться. После всего, что случилось в последние дни, я надеюсь на то, что мои чувства взаимны.

Отец молчал. Я бы сказала, молчал дольше, чем положено. Потом подошел к журнальному столику, взял бутылку вина, которую сам же и привез, забрал у меня штопор и профессиональным движением вытащил пробку. По тому, что он наполнил лишь один бокал, наверное, только я одна поняла, что бури, сносящей все на своем пути, нам не избежать. Залпом осушив бокал, знаменитый хирург, наконец, сказал, тыча в Андрея указательным пальцем руки, в которой держал уже опустошенный сосуд:

– Я по-о-онял… Я понял твой замысел, Андрей. Это месть, что же еще? Ты рос без отца, тебе это аукнулось в детстве, в школе, наверное. Потом в армии. Безотцовщина – это же очень обидно для мальчика! Потом Ольга, твоя мать, проболталась тебе обо мне и ты, посмотрев на то, как я вырастил Леночку, в каких условиях, решил нам всем отомстить! А я же, старый дурак, не поверил сначала твоей подруге, Ане, – папа посмотрел мне в глаза. – Она настаивала, что Андрей тебя обижает, что ты пытаешься сбежать от него, но он держит тебя чуть ли не под замком, чуть ли не изнасиловал… Я не поверил, не думал, что сын Оли, которую я когда-то знал, честнейшей и порядочнейшей женщины, может оказаться настоящим извергом. А это же просто месть…

Проговорив это, папочка внезапно схватил за горлышко бутылку и замахнулся, целясь ударить «сына» в голову, при этом разукрасив всю комнату красной породистой жидкостью. У него ничего не получилось. Изнеженное тело хирурга, против профессионального военного. Андрей вмиг перехватил занесенную руку и отобрал у Егорова бутылку, заставив того ойкнуть от боли.

– Простите, Геннадий Георгиевич, – сказал омоновец, аккуратно усаживая знаменитость на пошарпанный диван, – не хотел сделать вам больно. Нет, вы все неправильно поняли. Здесь нет никакой мести. И в наших отношениях с Леной нет ни капли принуждения, – он говорил, и при этом совершенно не смотрел на меня. На ту, которая все еще, даже своим бездействием, продолжает доставлять ему неприятности. – Я говорил это ей и готов повторить вам – я скорее умру, чем позволю ей страдать. И все, что между нами произошло – было взаимно.

– И почему я тебе не верю? – оскалился белоснежными зубами мой папа. – Лена, немедленно собирай свои вещи, я увезу тебя отсюда! Он ненормальный, ты здесь не задержишься больше ни секунды!!!

– Папа…

– Геннадий Георгиевич, – перед моим носом возникла широкая спина Соколова, – я не ваш сын. Еще раз – здесь нет никакой мести. Хорошо… – он вдруг тяжело выдохнул, как будто на что-то решился, – если по-другому вы мне не верите. Я узнал, что вы мне не отец уже семь месяцев назад. Но до этого, мне сообщили, что у меня есть сестра. Так получилось, что начал узнавать и о ней. Приехал в ваш город, следил. Признаюсь. Следил за ней. Хотел ближе узнать свою сестру. И в тот же момент мне сообщили результат анализа. Которому я обрадовался, Геннадий Георгиевич. На самом деле. Потому что уже тогда влюбился в нее и решил для себя, что сделаю все, чтобы она была со мной. Я прекрасно понимал, что она принадлежит к другому кругу людей и в обычной жизни, при других обстоятельствах, мы бы никогда с ней не познакомились. Именно поэтому, разработал план.

– Какой план? – взревел мой обычно тихий и уравновешенный папа. – Совратить ее?!! Мою девочку!!!

– Нет. Я хотел всего лишь, чтобы она узнала меня. Да, признаюсь, приложил к этому силы.

– Какие еще силы? Что ты мог приложить?!!

– Не сказал матери о результатах теста, тем самым позволив ей сюда приехать и вынужденно остановиться у меня.

– Хреновый у тебя план, Соколов!!! Не вяжется! Все ты врешь! – папа уже перешел на крик. – Это месть! Это чистой воды месть! Как бы она узнала тебя, если думала, что ты ее брат?! А? Скажи мне, умник?!!

– Просто.

Только теперь Андрей повернулся ко мне и, взяв за руку, заглянул в глаза. Следующее он говорил мне, а не моему отцу.

– Я должен попросить у тебя прощения, Лена. Это было подло с моей стороны. Но… я не нашел другого выхода. После теста, я накопал на тебя все, что только можно. И среди прочего выяснил, что ты была удочерена. Те люди, что собирали материал для анализа, они же подкинули к вам в квартиру бумаги, свидетельствовавшие о том, что ты на самом деле не Егорова. Прости меня, стрекоза.

Его пальцы сильнее сжали мою руку, но это не помогло. Земля ушла из-под моих ног… Вселенная закрутилась со скоростью света, отключив все датчики жизни в моем организме. Падая на пол, я не слышала ничего, кроме оглушительного сердцебиения и криков своего отца:

– Я сгною тебя со света, омоновец хренов, ты хоть знаешь, с кем связался?!!

Это был такой чудесный момент, когда теплым черным одеялом, меня накрыла темнота…

Глава 39

Поставила стакан на тумбочку, в нем уже не было воды. Только кусочек лимона. Уже несколько дней это мой любимый напиток. Мутит нещадно. Особенно по утрам. Оля говорит, что это от недоедания. Но, что поделать? Если я не хочу. Насильно запихиваю в себя пищу. Заставляю хотя бы обедать и завтракать. Чтобы были силы учиться.

Две с половиной недели. Ровно столько времени прошло с момента последнего разговора с Андреем. С тех пор…

С тех пор, когда очнулась уже в отеле отца, больше не разговаривала с Соколовым. Что ж. Как резюме. И мой план удался. И его план тоже сыграл. Мы оба победили ровно на половину, так же, как и проиграли наполовину. Получила то, что хотела – соблазнила братика и в результате мои родители его ненавидят.

Люто ненавидят. Отец задействовал все свои связи, чтобы моего обидчика сжить со света. Мне несколько раз звонил его друг. Юра. Требовал, чтобы я оттащила от омоновца своего отца. Против него начались служебные проверки, друзья Егорова делают все, чтобы изгнать его из круга спецслужб.

Моя семья стала моей семьей. Это ли не доказательство того, как сильно меня любит мой отец? У них не было, и нет другого ребенка. В этом смысле все вышло гораздо лучше, чем я планировала, когда направлялась мстить в Москву.

Андрей тоже получил свое. Он хотел меня – он получил. Он хотел моей беременности… Ее он тоже получил. Вчера сделала тест. Пятидневная задержка плюс тошнота. Не говорила пока отцу. Не знаю что делать. Повезло, что в результате всех перипетий, осталась жить в столице, с одним условием, что останусь в общежитии, в комнате вместе с Олей. Отец ежедневно звонит, спрашивает, где я. Это он зря. Я и сама ни за что не выйду к Соколову.

Не вышла до сих пор и не выйду в будущем.

Не смотря на то, что все эти дни… и ночи, его Патриот стоит у моего общежития. Лишь иногда исчезает – тогда я ловлю момент, чтобы куда-нибудь сходить. Никогда не выхожу одна, всегда в сопровождении Оли или Максима.

Андрей поначалу пытался подойти и поговорить. Писал. Звонил.

Я все еще не нашла оправдания его поступку. Отец полностью прав. Это была слишком жестокая игра, ради того, чтобы только переспать с девчонкой, которую захотел. Я, наверное, нарисовала слишком красивый портрет ему у себя в голове и сама запуталась, где правда, а где ложь.

Где хорошо, а где плохо.

– Лен, смотри, дождь пошел. Сильный какой. Это хорошо, что мы с тобой сегодня никуда не пошли.

Оля оказалась хорошей, заботливой подругой. А я наоборот вернулась к тому, с чего начала. Ведь почти сорвалась на медицинский, но после всего, что узнала о нем – решила продолжить линию отца. Раз этот мир такой лживый во всех проявлениях, то я, пожалуй, последую за человеком, который меня вырастил, а не за тем, кто меня использовал в своих грязных целях. Мирона, кстати, я послала. Не собираюсь как-то заступаться за «братика». Пусть сам решает свои проблемы, и с моим отцом в том числе. К тому же, склоняюсь к версии, что Митрофанов, рассказывая про братика, нисколько не наврал.

Мы с Аней помирились. Я даже поблагодарила ее за то, что она сообщила моему отцу. Если бы… если бы он не приехал – совершила бы еще одну большую ошибку. И, ведь, не зря металась. Как же хорошо, качественно он врал!

– Стратег чертов! – так его прозвал мой отец. Он недавно рассказал мне, что Соколова не хотят увольнять, потому что у него тоже есть защитники. На службе он числится на хорошем счету, его готовили к более серьёзной должности, особенно ценили за «исключительное умение разрабатывать стратегии». Вот это умение ему очень пригодилось.

Со своей стороны больше не обвиняю его. До сих пор удивляюсь, насколько мы похожи и это и вправду очень странно, что мы не родственники. Он обманул меня, чтобы использовать. Я беззастенчиво бросилась использовать его и тоже обманывала на каждом шагу. Два эгоиста. Два сапога пара.

Я больше не смотрю в окно. На крышу ненавистного Патриота. Поначалу порывалась бросить с высоты на нее что-нибудь увесистое. Больше не порываюсь. Успокоилась и приняла его преследования как факт. Очень скоро, как папа обещал, ему станет не до меня. Служебная проверка идет полным ходом, а там, проблемы его поглотят. Некогда будет заниматься неудавшейся связью.

Задолбалась удалять с телефона сообщения от него. Не читаю. Зачем? В них нет ни слова правды. Зато активно переписываюсь с Витторио. Один из планов развития событий – свалить в Италию, пока живот не вырос. Там, может быть, мне удастся одурачить доверчивого чужестранца. Понятия не имею, что меня ждет в таком случае – но это лучше, чем возвращаться к отцу с ребенком от неудавшегося «братика» или не дай бог, если Соколов узнает о моей беременности. Во избежание утечки информации, даже сам тест завернула в пакет и выбросила в общественном туалете. Что-то мне подсказывает, что Оля молчать не станет. Пока моя худоба не наводит ее ни на какие другие мысли, кроме как о моем недоедании. И тошнота тоже. Решение с отъездом надо будет принимать как можно скорее. И я его приму.

Завтра… Это будет завтра. Когда немного посплю и голова перестанет кружиться, перестанет мутить и мысли прочистятся. Завтра, это обязательно будет завтра.

Глава 40

Мирон, садясь в машину, в очередной раз за последние дни, с отвращением поморщился. Патриот, вечно теперь маячивший возле их универа, его изрядно бесил. Тем более, что и отец наседал с тем, что он еще ничего не придумал по поводу Русского.

Несколько недель назад, когда тачка омоновца стала ежедневно отсвечивать на этом месте, Митрофанов младший с перепуга предположил было, что Русский пошел в атаку и решил, не скрываясь следить за ним, подлавливая удачный момент, чтобы повязать. Но нет, время шло, а омоновец не предпринимал никаких действий. К тому же, возле него постоянно появлялся дружок омоновца по кличке Жук. Мирон грешным делом эти две недели вел себя исключительно, даже наркоту дома оставлял. Приходилось терпеть жуткие мучения. Которым, было такое впечатление, никогда не придет конец.

Так он думал до сегодняшнего дня, когда ему протрепался один чувырла о том, что здесь на самом деле делает долбанутый мент.

– Бабу он здесь свою караулит, а она его отшивает постоянно. Вот и сидит. Днем здесь – ночью возле общаги нашей. Ты думаешь, он тебя заколебал? Да он всех нас заколебал! Пацаны на улицу теперь даже курить не ходят. Хрен его знает, чего от него можно ждать. Вроде как караулит только из-за телки. Но кто не знает Русского? О нем весь город гудит. Чуть что – не посмотрит, чей ты сынок. Укатает, мама не горюй.

– Какую телку, Дроныч? – нервно почесав нос, спросил Мирон. – Блондинку?

– Ага, – лысый, приземистый парень отозвался в том же дворовом тоне. – Егорову. Говорят, она еще хирурга знаменитого дочка. Там сейчас война у его папашки с Русским. Прикинь, не побоялся старичок. Натравил на него верха. Говорят, доченьку его любимую поимел.

– И откуда же ты все это знаешь, Дроныч?

– А? – сделал вид, что плохо слышит местный наркоторговец. – Че, говоришь? Не, не знаю я ничего, послышалось тебе.

Ага, послышалось. Мирон привычно достал бабки из кармана эксклюзивных штанов и протянул штукарь доносчику. За информацию надо хорошо платить, тогда эту информацию будут таскать тебе, а не твоим врагам. Так учил его отец.

Телку ждет… Ну, что… Русский. Пожалуй, раз так сильно ждешь и плевать хотел на ее папашку, значит так сильно нужна тебе эта красотка. Мирон вызвал свою машину и немедля отправился домой. По дороге позвонил отцу, попросив того как можно быстрее приехать в особняк – там они смогут поговорить спокойно. Эта территория надежна, там нет ни одного жучка или камеры, которые могли бы зафиксировать хоть секунду из их разговора. А разговор пойдет серьезный. Слабое место у этого патриота все же есть. И оно очень. Очень слабое.

– Похищение? – пошло-загорелое лицо Митрофанова старшего перекосило. – Вот смотрю я на тебя Мирон и думаю, что ты башкой своей недалекой в мать пошел. Что за х. ню ты несешь? Ты же знаешь Русского. Ну, окей, есть у меня люди, которые могут организовать это. Допустим. И что дальше? Выкуп у него будешь требовать? Бабла у него нет.

– Пусть отвалит от нас! – почесав нос и развалившись в кресле у белоснежного камина, парировал сын.

– Да, конечно. Отвалит. Мы ее вернем – и он уже начнет мстить как кровным врагам, покусившимся на его собственность. Если сейчас он крошит нас из своих долбаных менторских принципов, то потом это уже будет его личная обида.

– Тогда грохнем ее! Показательно!

– А потом он нас. Ты дебил, сынок. Грохнуть ее не проблема. Ты говоришь, он там несколько недель околачивается? Да? А теперь представь, что он захочет сделать, если мы ее грохнем? Русский не трус. Замахнуться на меня – для этого надо сильные прожилки иметь. Они у него есть.

– Что тогда? Я не знаю! – нос младшего Митрофанова покраснел от постоянного трения пальцем. – Пытать ее! Если такой умный, сам подскажи!

– Тогда… Нет. Мы сделаем все гораздо проще… Мы заставим его встать на твое место и самому стать убийцей. Запугать его не получится. Убить – мне тогда кранты. Подумают сразу на меня. А вот посадить его мы сможем. Смертью девки накажем. Он сам ее убьет.

– Не понял, папа. Это как?

– Хм, ну слушай. Организовывать все равно тебе придется.

Глава 41

– Ленка, выйди к нему. Он же твой брат. Я не знаю из-за чего вы поссорились, но оно точно того не стоит.

– Оль, если хочешь, сама можешь к нему выйти.

Достала меня уже, своими уговорами. Подходит к концу последняя на сегодня пара и однокурсница по этому поводу решила устроить мне промывку мозгов. Пять минут назад она выходила в туалет, а вернулась с рассказами об омоновце.

– Слушай, о нем уже весь наш универ говорит. Он так скоро памятником станет. И я выходила к нему. Мы говорили.

– О чем, Оля? – сама не знаю, зачем задала ей этот вопрос. Как будто и без того мне проблем не хватает.

– Всегда об одном и том же. Он спрашивает о тебе. Как ты себя чувствуешь, хорошо ли в общаге, никто ли нас с тобой не обижает. Он мне дал свой телефон, Лен. Я…

– Давно?

– Что давно? – невинно округлила глаза подружка.

– Телефон давно дал? Давно ты ему стучишь на меня?

Сегодня, именно сегодня была не в духе. Словно предчувствовала что-то. Поэтому и сорвалась на первом, кто под руку попался. На Оле.

– Давно, – повинилась она, склонив рыжеволосую голову. – Мы с ним каждый вечер переписываемся. Вернее, я пишу. Говорю, что с тобой все хорошо. Поела, спать пошла. Книжку читает. Он очень переживает, Лен. Я вообще впервые вижу, чтобы брат так сильно из-за сестры переживал. Не всегда так сильно влюбленный парень из-за девушки переживать будет. Ты, Лен. Поговори с ним хотя бы.

Она меня довела. Или обстоятельства. Все это ожидание. И я сорвалась.

– Где он, говоришь? – спросила у нее сквозь зубы.

– Сейчас внизу, в холле, возле окна стоял, – опешила однокурсница от неожиданного напора.

Не стала ждать. Извинилась и покинула аудиторию еще до конца лекции. Как же меня все это достало! Быстро шагая по пустынным коридорам, добралась до лестницы и через несколько мгновений уже была на первом этаже.

– Убирайся отсюда! – выкрикнула громким шепотом, ударив придурка ладонью в грудь. Как Оля и сказала, он действительно подпирал своей огромной фигурой местный подоконник. В своей любимой черной омоновской форме. Ударила и зашипела, потрясла ушибленную руку. Соколов не шелохнулся, отреагировав лишь тяжелым, мертвым взглядом, направленным аккурат на меня. – Убирайся отсюда, хватит меня караулить! – повторила еще тише, поняв, что те немногочисленные люди, что ходят по коридору и те обратили на нас внимание.

– Не уйду. Не проси, – сорвалось с его жестких, пересохших губ.

– Ничего не изменится, понимаешь? Все, что мог, ты уже сделал!

– Понимаю, – тихо ответил на мое возмущение. – Но все равно не уйду.

– Твою же мать! Оставь меня в покое! Знать о тебе не хочу!!! – в порыве замахнулась, чтобы ударить его по лицу, но моя рука застыла в миллиметре от его небритой щеки. Он не шевелился. Стоял и смотрел на меня, как побитый пес. Судя по всему, замахнись я чем-нибудь тяжелым – точно так же не сдвинулся бы с места. Стоял и молчал.

И этим сказал все.

От его долгожданной близости, от его мужского запаха и всепоглощающей упрямой силы в моей голове взорвался разноцветный фейерверк воспоминаний. Не знаю, как надолго я замерла на одном месте, глядя в эти глаза и потерявшись во времени. Словно чья-то невидимая рука привязала меня к стулу в большом кинотеатре и принудила просмотреть фильм о наших отношениях.

О наших с ним отношениях.

О первой ночи, о том, как эти пересохшие теперь губы нежно целовали мою кожу, как эти руки носили меня, обнимали, прижимали к мощному, обнаженному телу своего хозяина. О том, как он шептал ласковые слова, как признавался в любви, как рычал на меня, защищал от меня же самой. Как заботился и переживал…

О том, как я соблазняла его в машине, не зная еще, что он мечтал об этом. Как соблазняла его у него дома и сама вцепилась пальцами в жесткие волосы у него на затылке… В тот момент, когда случился наш первый настоящий поцелуй. О том, как этот человек сходил с ума, увидев мои слезы после нашей первой ночи…

О том…

– Уходи отсюда, – процедила сквозь зубы, глядя и не глядя на него. – Ты ничего не дождешься.

Развернулась, он даже не пытался меня остановить, и так же быстро и решительно направилась туда, откуда пришла. Лишь возле лестницы обернулась. Зачем-то. Может быть, удостовериться, что омоновец ушел. А может быть, подтвердить свою надежду, что не послушал меня.

Он не послушал. И все еще был здесь. Ни сказав практически ни слова – сказал все.

Не двигалась с места. Чуть дольше, чем надо было. Чуть дольше, но достаточно для того, чтобы Андрей, как будто поняв что-то для себя, как безумный сорвался с места и подлетел ко мне. Сжал, затянул в свои объятья!

– Лена, Леночка, стрекоза моя маленькая, – мое лицо утонуло в его горьких поцелуях, а голова безвольно поддалась им, горя в этом долгожданном сумасшествии. – Прости, прости меня, прости…

– Уходи, – упрямо шептала ему. Он слышал меня, но не уходил. – Андрей, уходи, закончилось все.

– Ничего не закончилось! Ничего! – с болью прорычав эти слова, он поднял мой подбородок и… произошёл взрыв!

Это уже не был фейерверк, это был настоящий взрыв! Его губы подхватили мои и трепетно, осторожно поцеловали их. Через этот поцелуй, простое прикосновение, я почувствовала весь объем его тяжелого ожидания и глупой надежды, которой не суждено было сбыться.

– Едем… едем домой, – хрипел он, сжимая руки на моей спине. – Лена, возвращайся. Прошу тебя…

Твердила «нет», как полоумная. Твердила. Твердила… Твердила даже когда, мы ворвались к нему домой, в ту квартиру, которую я покинула больше двух недель назад.

Глава 42

Я въехала в квартиру верхом на Андрее. Обнимая омоновца руками за шею, и ногами обвив его торс. Мы целовались, целовались как ненормальные. Доехали до его дома в полном тумане и уже у самой двери в квартиру вцепились друг в друга, словно два оголодавших зверя.

– Ленка, Леночка моя…

Не смогу сказать с точностью, закрыли ли мы входную дверь. Он уронил меня на кровать в спальне, где я уже очень давно не ночевала. Уронил и накрыл своим телом, подтянулся на своих сильных руках, чтобы захватить в плен мои губы, чтобы обнимать меня и любить. Он целовал мое тело сквозь свитер, сквозь джинсы, целовал всю – от макушки и до самых кончиков пальцев на ногах.

– Стрекоза… Прости меня за все, прости… Я, я виноват перед тобой и буду… всю жизнь буду извиняться. Это я сделал тебе больно. Разлучил с семьей… Я идиот. Эгоистичный идиот, прости меня, стрекоза. Я… сошел с ума. Люблю тебя больше жизни, Леночка… Маленькая моя…

– Замолчи уже, – сказала, подтянув здоровенного омоновца к себе, чтобы снова поймать его губы.

– Я… – хрипел он, – я не буду приставать. Не бойся. Не буду ничего делать. Спасибо… спасибо, что ты вернулась…

Его боль и страдания лились на меня бесконечным потоком, и я все-таки сдалась. Он виноват. Он, безусловно, виноват. Но и я тоже хороша. Мы оба стоим друг друга, и оба тоскуем друг по другу.

Он действительно не собирался приставать, поэтому я взяла его руку и просунула ее под свой свитер, положила его ладонь на холмик своей напрягшейся от возбуждения груди.

– Н-нет, не надо, Лена, – сглотнув, но удержавшись, возразил омоновец, но я упорно удержала его ладонь там, куда положила ее. Все мое тело уже больше получаса горело в агонии, лишь только почувствовав его рядом. И оно словно засияло, переливаясь всеми оттенками наслаждения, когда, наконец, сдался он сам и, получив мое разрешение, набросился на свою непослушную стрекозу. Но сначала я получила еще один обжигающий поцелуй. Его губы танцевали на моих, то сжимая их, то открываясь, позволяя нашим языкам встретиться и доводя меня этим до исступления.

Мой свитер улетел первым. За ним последовал лифчик. Но самым нереальным оказался момент, когда могучее натренированное тело омоновца опустилось между моих ног. Когда набухшие соски на моей груди скользнули по его коже, и я прижалась к нему всем телом, чтобы получить те ощущения, о которых не раз вспоминала за эти недели. Они снились мне. Ночью во снах и днем на лекциях. В дороге, в раздумьях, где угодно. Я все время видела его. И не могла понять, почему же так сильно испугалась Андрея в первую нашу ночь. Сейчас, когда его тело и руки согревали меня, прижимали к себе, согревали своей страстью, увлекали за собой, я не могла понять, как отказалась от этого. От его любви, его обожания, отказалась от своего Андрея.

Подцепив верх моих джинсов на ягодицах, он стянул их с меня, отбросил в сторону и вернулся к своей стрекозе. Я была готова завыть, когда почувствовала его мужскую силу у себя между ног. Но он не спешил входить в меня. Продолжал нежно целовать мои губы, мою грудь, ласкал обжигающим языком соски и шептал что-то невероятное, пока я практически потребовала, жадно вцепившись ногтями в его спину, потребовала, чтобы он вошел в меня. Застонала, перестав чувствовать под собой что-либо, когда он ворвался в меня! Его мощные бедра разбили все мое противостояние, доказав в очередной раз его правоту. Мы созданы друг для друга. Как бы я не обижалась на его глупое решение, но он был прав.

Его ладонь придерживала мою ногу, помогая его телу справиться с неловкостью любовницы. Каждое движение его мужской силы отзывалось во мне взрывом прекрасных ощущений, расцветая яркой радугой у меня внизу живота. Все это, температура наших тел, ненормальное желание и жажда друг друга соединились на скромной постели в его жилище, которое, как и его упрямый хозяин как будто ждало нас обоих.

– Не засыпай, – сказал Андрей, поцеловав меня в висок, когда мы выпустили первый пар. – Ты очень похудела, тебе надо есть. Если полежишь, я приготовлю. Хорошо?

– Хорошо, – послушно прикрыла глаза и была укрыта теплым одеялом.

Он встал с постели и, достав из шкафа светлые спортивные штаны, натянул их на себя.

– Полежи, я скоро, – обернувшись ко мне, подмигнул и все еще не улыбнулся.

Дверь за ним тихо притворилась, однако я не выдержала долгого ожидания. Встала с постели и, так же как и он, залезла в его шкаф, взяла оттуда одну из его маек, нырнула в нее, снова вроде бы оказавшись в его объятьях. Вышла в гостиную и остановилась на пороге. Здесь ничего не изменилось. На столе стояли те самые бокалы и бутылка вина, которой отец замахивался на него. На полу, на занавесках и немного на стене следы от красной жидкости. Не задержалась в этом помещении, отправилась на кухню и, не успев оказаться там, подошла к нему со спины, обвила руками оголенный мужской торс и прижалась лбом к широкой спине.

– Прости, у меня почти ничего нет, – сказал он, положив ладонь на мои запястья. – Но я приготовлю тебе омлет.

– Приготовь, – ответила ему в спину. – Нам. Омлет.

Прошло несколько очень, очень долгих секунд, прежде он обернулся и, схватив меня за плечи, заставил посмотреть в свои горящие черные глаза.

– Лена, нам?

– Нам, – я тоже не улыбалась, потому что не знала, радоваться этому или нет. Не знала, что будет дальше. Элементарно, боялась об этом подумать. Но была уверена в одном – должна сейчас сказать Андрею. – Себе, мне и…

Мне показалась – вся вселенная пошатнулась. В один миг. В его взгляде.

Андрей упал передо мной на колени и безмолвно прижался лицом к моему животу. В тот момент, когда он осознанно поцеловал его – внутри меня словно наступил мир, и я поняла, что поступила правильно. Последние несколько дней там как будто образовался огромный, болезненный комок, который ничего, кроме мучений мне не приносил. Лишь теперь поняла, почему это происходило. Мое тело протестовало. Это был настоящий протест беременного тела против того, чтобы разлучаться с отцом ребенка. И теперь, когда оно получило то, что требовало все это время – успокоилось и принесло облегчение мне. Как будто в один миг все встало на свои места.

Много позже мы все-таки поели. Практически втроем. А потом смотрели какой-то фильм на диване в гостиной. Андрей завернул меня в теплый плед и прижал к себе. В тот вечер легли рано, и очень быстро согревшись друг другом, уснули на нашей кровати. Я все еще сомневаюсь. Все это… Андрей. Я чувствую его, но все равно не знаю, пришла ли пора довериться ему или все это лишь видимость того, что я хочу. Видимость идиллии, которой на самом деле нет. С этими мыслями я уснула на его плече, прижимаясь спиной к его телу, согреваясь от него и набираясь тех сил, которые потеряла в этой непонятной разлуке.

Утро для меня наступило рано. Гораздо раньше, чем для него. Поддавшись глупому порыву, решила тоже сделать что-то приятное для него. В ответ на его бескомпромиссную заботу. Тихонечко оделась, взяла сумку и выскользнула в ближайший магазин, который должен был быть уже открыт.

До него я не дошла. Меня перехватили во дворах. Черный бус с тонированными стеклами остановился прямо перед моим носом, и руки какого-то неизвестного затолкали меня в салон.

Не кричала. Не успела. Тот же, кто затолкал меня в машину, ударил жертву разрядом электрошокера прямо в шею. Мир вокруг отключился, не дав своей подопечной ни единого шанса остаться в сознании.

Глава 43

Все случилось очень быстро. Когда мы боимся чего-то, думаем, как это будет, как мы испугаемся. На самом деле мы не успеваем испугаться. Уже придя в сознание, судя по всему в том же микроавтобусе, слышала, как голос Мирона потребовал у кого-то быстро приехать по определенному адресу. «У тебя десять минут или мы ее…» – примерно так это прозвучало. А потом… потом меня с завязанными глазами выволокли из машины на улицу. Первое, что врезалось в сознание – подозрительная тишина. Но она продолжалась недолго. В скором времени где-то вдалеке раздался шум мчащегося автомобиля. За секунду «до» с моей головы сорвали повязку. Я поняла, что нахожусь у дороги, на пустынном пешеходном переходе лишь после того, как все случилось. А так же и то, что узнала рев двигателя.

Патриот.

Меня вытолкнули на переход практически ему под колеса. Он успел отреагировать. К моему несчастью, успел. Вывернул руль в другую сторону и на полном ходу улетел с дороги…

– Анд… Анд… Андре-е-ей!!! – мой вопль разорвал вновь наступившую тишину.

В следующее мгновение я рвала водительскую дверь на себя. Что-то кричала. Ничего не видела – слезы залили все глаза. Было много крови. Слишком много крови и стекла. Чьи-то руки оттащили меня от него. И голос Жука прогремел над головой:

– Уберите ее отсюда! Медиков, медиков!!!

Пустая дорога перестала быть пустой. Они, как и я, опоздали всего на несколько мгновений. Как Юра потом, извиняясь, объяснял – никто и предположить не мог, что они придумают именно это. Он извинялся. Ловил Мирона «на живца». Только никому эти извинения уже не были нужны.

– Эй, проверьте ее, она вся в крови!

– Это не моя кровь… это не моя кровь… – шептала, как проклятая, но в общей суматохе меня никто не слышал.

Это не моя кровь…

Спустя неделю

Прошло уже бесконечных семь дней. Мы привезли его в больницу, врачи провели ему экстренную операцию и погрузили в искусственную кому. Коматозный сон.

Я звонила отцу. Не один раз. Просила, умоляла его приехать и помочь. Задействовать все связи. Он приезжал. Чтобы забрать меня. Отказалась. Был очень большой скандал, и он сделал все. Чтобы меня к Соколову не пускали. Просто выставили из больницы. Тогда я стала туда звонить. Каждый день и по многу раз. Отец с мамой звонили мне с требованиями вернуться домой, а я звонила в больницу.

Ничего не менялось.

Забросила занятия и переехала жить в его квартиру. Может быть, когда он выздоровеет – не захочет меня больше видеть. Я так надеюсь. Что он выздоровеет. Все эти дни, не имея другой возможности быть рядом с ним, занималась его квартирой. Начала с того, что выбросила к чертовой матери злополучную бутылку вина и оттерла красные пятна отовсюду. Потом поснимала со всех окон старые занавески. Женщина в магазине посоветовала мне средство, как отбелить старую ткань, как оживить ее. Попробовала и у меня получилось. Оттерла окна, вернула белоснежный тюль на место и принялась за остальные вещи. Занимаясь его домом, реанимируя каждую вещь, будто бы пыталась реанимировать его, будто бы с каждой обновленной, протертой от пыли статуэткой должен был идти на поправку и он. С остервенением отчистила ковры. Последние полмесяца Андрей здесь практически не был. Он жил в машине у меня под окнами.

Приезжала Ольга Николаевна. Мы с ней вместе разморозили холодильник. Я никогда этого не делала, она меня научила. А также мы вместе сварили борщ.

– Леночка, тебе надо есть. Я была в больнице, Андрюша идет на поправку. Врачи говорят, скоро уже будут выводить его из коматозного сна. Буквально со дня на день. Ты только представь, что он скажет и как нам обеим достанется, если он увидит тебя такой! Ты хоть в университет ходишь?

– Нет, не хожу, – покачала головой, глядя в никуда.

Мы сидели на кухне. Варили борщ. Зачем-то.

– Ну, вот! А что папа скажет?

– Ничего он не скажет.

– Лена, нельзя так с родителями. Они у тебя одни. Работают, заботятся о тебе, чтобы ты могла получить достойное образование, чтобы у тебя была хорошая, уверенная жизнь. Или ты уже подала заявление на академ? Срок-то еще совсем маленький.

Вот когда я разморозилась. Посмотрела на нее, в эти мудрые голубые, почти прозрачные глаза.

– Что ты удивляешься? Я ж все-таки гинеколог с многолетним стажем, цифру озвучивать не буду, нечего меня старить! Вы с Андреем не самые хорошие партизаны. Я сразу поняла, что у вас тут что-то творится. Успокоилась лишь после того, как Гена в сердцах позвонил и нажаловался, что Андрюша его обманул. Что поделаешь, тут и моя вина. Молодая я была! Всякое бывает. Ошиблась. А Андрей. Он. Всегда упрямым был. Если уж вобьет себе что-то в голову – непременно сделает. А у нас, видишь, семейная тяга к вашей династии.

– Не родная я ему! – выпалила неожиданно даже для самой себя.

– Не родная, – невозмутимо парировала Ольга Николаевна, помешивая густой суп, – и что? Воспитал-то тебя он. Да ты не волнуйся, Леночка. Тебе нельзя волноваться. Кстати, тебе на учет надо становиться. Сама тебя не возьму, чтобы не смущать лишний раз. Но есть у меня одна хорошая знакомая коллега – за ней, как за каменной стеной. Она за моих внучат глотку кому хочешь перегрызет! И выносишь, и родишь под полным контролем.

После ее визита несколько раз звонил и приезжал Жук. Орал на меня. Требовал, чтобы уехала. Они взяли Мирона вместе с папой. Юра сказал, что это я виновата в том, что случилось с Андреем. В который раз. Это я его чуть было не убила.

– Из-за таких глупых баб одни неприятности! Вали в свою золотую клетку к папочке и скажи ему, чтобы перестал Андрюхе проблемы на службе создавать!!!

Папа мне тоже поставил ультиматум. Вернусь – перестанет преследовать Соколова. Тем самым он подтвердил все то, что перед этим сказал Жук. На следующий день мне позвонила Ольга Николаевна и сообщила радостную новость – Андрей пришел в себя. Именно тогда я собралась съезжать.

На учет встала на следующий день в Самаре.

Эпилог

С утра льет проливной дождь. Я опять живу в своей «золотой клетке», как мой дом назвал Жук. Мои родители снова стали только моими. В общем и целом, жизнь решила восстановиться. За исключением того, что я теперь не одна. Внутри меня растет маленькая жизнь.

Рассказала родителям, как только приехала. Отец не ругался. Он все это отнес на вину Андрея, хотя я пыталась его переубедить. Сделать аборт мне никто не предлагал, как и избавиться от ребенка.

– Он будет Егоровым. Мне все равно, кто его отец, главное – кто его мать. Моя девочка, какие бы ошибки ты не допустила, я всегда буду тебя любить.

Папа обнял меня, когда вернулась – он действительно был рад и успокоился. Еще с порога потребовала, чтобы он позвонил своим знакомым в Москву и выполнил свое обещание – снял давление с Соколова. Он выполнил.

На этом все кончилось.

День совсем серый. По металлическому подоконнику барабанят капли, без конца хочется спать. Доктор сказал, что это нормально. Теперь меня ждут очень сонные девять месяцев.

Звонила Оля, сказала, что Андрей звонил ей, так как я не беру трубку. Она проболталась, что пять дней назад лично проводила меня на вокзале обратно в Самару. Он и мне звонил – не отвечала. Жук был прав. Чем дольше об этом думаю, тем больше уверяюсь, что его друг был прав. Все это рассеется, любовь… Мы с ребенком не пропадем. У нас все будет настолько хорошо, насколько об этом только можно мечтать. Папа вчера говорил с дизайнерами, в квартире планируется ремонт и серьезная подготовка к пополнению семейства. Моя мама погрязла в Интернете, уже ищет детские вещи. В общем, мне не на что жаловаться. Вроде как каждый получил свое и все должны быть счастливы.

Папа настоял, чтобы я поговорила с психологом. Седой мужчина несколько часов меня безуспешно убеждал, что все, что ни делается, все к лучшему. Все наладится. Ребенок – это счастье. Согласилась с ним. Папа и психолог счастливы.

Стоя у окна и глядя на дождь, заливающий городские улицы, я теребила занавеску, когда в квартире раздалась мелодичная трель звонка. К нам домой постоянно кто-то приходил. Всегда. Папины знакомые, курьеры, доставка, тетя Зина – наша домработница, выгульщик маминых собак.

Это мог быть кто угодно, но услышав именно этот звонок – мои руки вцепились в занавеску мертвой хваткой.

Сейчас… сейчас тетя Зина откроет ему дверь. Спросит, к кому и начнет выставлять вон, потому что у нее приказ.

«Давай же, иди. Что стоишь?» – велела себе мысленно, и так и не смогла пошевелиться.

Она же выставит его. Не станет он против пожилой женщины… Не такой. Он не такой.

И я уже не такая.

В последнее мгновение сорвалась с места и, распахнув дверь из своей спальни, метнулась в холл. И уже там, буквально в паре метрах от него, словно ударилась о невидимую стеклянную стену.

– А я вам говорю, молодой человек, у меня приказ! – тетя Зина действительно выставляла его вон. Однако он ее не слышал.

Андрей при своем могучем росте возвышался над ней почти в два раза. Естественно, его черные глаза мгновенно отреагировали на мое появление позади домработницы. Мои же глаза с жадностью ощупывали его фигуру. Живой. Здоровый. Он снова был в темной рубашке и брюках, нарядившись в историю не про него. Все эти деньги, амбиции – это не про Андрея. Он человек с большой буквы. Он живет ради других и лишь раз позволил слабину ради себя, за что чуть было не лишился собственной жизни.

– Привет, – произнесли его губы, броситься навстречу которым мне так хотелось в этот момент. Но я опять не сдвинулась с места.

– Привет, – ответила тихо.

– Я разобрался с Жуком. Он идиот.

Сказали его черные глаза.

– Как и ты? – поддержали мои губы.

– Как и я, – вмиг севшим голосом покорно подтвердил омоновец и тоже не шелохнулся, ожидая моего приговора.

– Как и я, – кивнула голова упрямой сестрички. – Мы… семья идиотов.

Сказала ему и поймала его улыбку. Неуверенную, недоверчивую, только начинающую быть счастливой.

– Так! Лена, я умываю руки! – тетя Зина отступила назад и направилась к себе на кухню. – С отцом будешь сама разбираться, если что, меня здесь не было!!!

Руки омоновца поймали меня в тот же миг, как только бравая защитница квартиры Егоровых покинула поле боя. Мои слезы залили чуть жесткую ткань его рубашки.

– Где ты… где ты… – всхлипывая у него на груди бормотала какую-то ерунду.

– Что? – склонившись ко мне, чтобы расслышать мой бред, обеспокоенно спросил он.

– Где ты купил эту дурацкую рубашку?

Вцепилась в него пальцами, ощупывала, гладила это тело, этого человека, которого многие последние дни уже не знала ждать или хоронить. Вот он живой, стоит передо мной, и лишь теперь я понимаю, насколько внутри меня все умерло, пока его не было рядом.

С этого момента, как и с момента нашего знакомства, жизнь не была спокойной. Отец, естественно, не принял этого. Но я все равно уехала с Андреем в Москву. В его квартиру. Из-за возобновившегося давления отца Соколову пришлось уволиться со службы. Но на второй день его вольной жизни, нам позвонили. Его позвали на немного другую должность, в немного другую структуру, о которой вслух говорить не рекомендовалось. Там уже его мой отец достать не смог.

Я научилась варить борщ с мясом и после декретного отпуска отправилась учиться в медицинский. Решила пойти по стопам отца, чуть, правда, другим стопам. Более честным. За время беременности мы вместе сделали ремонт. Я уже его не хотела, Андрей настоял. Он мечтал, чтобы мне все нравилось. Он ошибался, мне и так все нравилось.

Мы расписались через месяц после возвращения в столицу. Я оставила двойную фамилию. Стала Егоровой-Соколовой. Звучит по-дурацки, но у моих родителей нет других детей, и теперь я понимаю, насколько это важно. Папина злость со временем прошла. Мы не скрывались от них, звали в гости. И на рождение внука мои родители приехали.

Отцу пришлось помириться с Андреем. Со временем, глядя на нас, на то, как растет внук и, готовясь к рождению внучки, папа остыл. Понял, как и мы оба, что вся эта история, насколько бы нелепой она ни получилась, была предначертана. И по-другому быть просто не могло.

Рожденные в разных городах, в тысячах километрах друг от друга мы встретились и больше не смогли расстаться…

КОНЕЦ

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg