«Обрести свободу у алтаря»

Обрести свободу у алтаря (fb2) - Обрести свободу у алтаря (пер. К. Б. Романов) 256K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Барбара Уоллес

Барбара Уоллес Обрести свободу у алтаря

Глава 1

— Признай это. Мы заблудились. — Томас Коллиер сердито посмотрел на своего младшего брата, который, нахмурившись, уже минут двадцать стучал пальцем по экрану GPS-навигатора. — Ты затащил меня в Арктику, и мы сбились с пути в непогоду.

— Во-первых, мы в Северной Шотландии, а не на Северном полюсе, — пробурчал Лайнус Коллиер. — Во-вторых, мы не заехали бы так далеко на север, не будь ты так требователен в выборе субподрядчика. И в-третьих, мы не заблудились. Навигатор замерз, и я не могу понять, находимся мы на нужной дороге или нет.

Этого следовало ожидать. Сигнал весь день был слабым.

— Короче говоря, мы заблудились.

Ну почему он не нанял шофера?

Холодный декабрьский дождь барабанил по лобовому стеклу, и дворники едва с ним справлялись. Туман был густым, как в Лондоне. Даже если они едут в правильном направлении, они ничего не увидят.

Наклонившись вперед, Томас включил печку. Он устал, замерз, и ему не помешал бы сейчас стаканчик крепкого алкоголя.

— Я не успею рассказать Мэдди сказку на ночь, — пробурчал он.

— Она тебя поймет.

— В течение последних пяти месяцев я делал это каждый вечер. — Даже если после того, как Мэдди засыпала, ему приходилось возвращаться на работу. Он не хотел, чтобы его дочь думала, что работа для него важнее, чем она. Ему было достаточно того, что так думала покойная мать Мэдди. — Я хочу, чтобы она знала, что я всегда рядом.

Лайнус похлопал его по руке.

— Она это знает, Томас.

— Неужели? Ей всего пять лет. Полгода назад она думала, что ее мать будет рядом с ней.

Томас уставился на узкую дорогу, уходящую в темноту.

— Она все еще просыпается среди ночи и зовет Розалинд.

Сейчас Мэдди плачет реже, чем в первое время после гибели своей матери, но от ее криков его сердце по-прежнему всякий раз разрывается.

— Любому ребенку тяжело расти без матери.

— Знаешь, на днях она попросила меня помочь ей написать письмо Санта-Клаусу и спросить его, может ли он договориться с небесами, чтобы Розалинд отпустили домой на Рождество.

Лайнус присвистнул.

— Ничего себе. И что ты ей ответил?

— Что Санта уже знает о ее желании. Что Розалинд будет с нами, просто мы не сможем ее видеть. В общем, я нес какую-то чушь.

— Уверен, ты все правильно сказал.

— Было бы лучше, если бы мне не нужно было ничего ей объяснять, — вздохнул Томас. Если бы в те выходные он не позволил ей поехать одной на автомобиле на север… Если бы он был хорошим мужем…

Усидеть на двух стульях невозможно. Ему следовало проанализировать опыт предыдущих поколений своей семьи и понять, что мужчина, носящий фамилию Коллиер, может либо быть образцовым семьянином, либо добиваться успехов в бизнесе.

Томас уделял больше времени работе, нежели семье. Он понял свою ошибку, но, к сожалению, Розалинд мертва, и у него больше не будет возможности доказать ей, что он усвоил урок и готов измениться.

— Я что-то вижу, — сказал Лайнус, всматриваясь в темноту.

Томас проехал еще немного, и из тумана вырисовался указатель.

— Лохмара, пять миль, — прочитал он. — В таком удаленном городке определенно должна быть заправка. Там мы сможем спросить дорогу.

— Нам не обязательно так далеко ехать. Посмотри.

Дорога впереди резко уходила в сторону, и сразу у поворота было здание с освещенной парковкой. Подъехав ближе, они увидели деревянную вывеску с надписью «Паб Маккрингла», покачивающуюся на ветру.

— Кому могло прийти в голову построить здесь паб? Здесь нет ни души, — заметил Томас.

На парковке не было других машин, кроме ярко-красного грузовика.

— Разве это имеет значение? Паб открыт. Мы можем спросить дорогу и поесть. Я умираю с голоду.

— Ты все время умираешь с голоду.

— Потому что мой брат настаивает на том, чтобы я работал целый день без перерыва.

Томас вздохнул. Пусть Лайнус поужинает. Все равно они не успеют вернуться домой до того, как Мэдди ляжет спать. Он может позвонить Мэдди и рассказать ей сказку по телефону.

Если, конечно, в пабе есть мобильная связь. Снаружи здание походило на ледник1, оставшийся от старинного поместья. Его серый фасад был мрачным и унылым. Ставни были закрыты, и сквозь щели в них просачивался на улицу свет.

— Выглядит многообещающе, — криво усмехнулся Томас.

— Перестать брюзжать. Раз это паб, здесь подают еду. Я так голоден, что съел бы огромную порцию хаггиса2.

— Ладно, уговорил. Мы останемся на ужин.

Припарковавшись на стоянке, братья вышли из машины.

Красная краска на двери выглядела ярче, чем на ставнях. Причем дверь украшал огромный венок, украшенный крошечными флагами Шотландии.

— Наверное, этот венок остался со Дня святого Эндрю, — заметил Лайнус.

Это было неудивительно. Учитывая то, что покровитель Шотландии изначально был рыбаком, в маленьких прибрежных деревушках с гордостью отмечали День святого Эндрю.

Открыв дверь, Томас вошел внутрь и был приятно поражен. Обстановка в пабе напоминала домашнюю. Повсюду стояли маленькие свечи в металлических подставках, играла тихая праздничная музыка. Слева от входа был главный обеденный зал с камином. Увидев каминную полку, на которой лежали ветки падуба, Томас вспомнил другой украшенный к празднику камин и брюнетку, которая уютно устроилась в мягком кресле перед ним. Если он здесь задержится, то сойдет с ума.

Только он собрался сказать об этом Лайнусу, как из двери в задней стене бара вышел мужчина.

— Добро пожаловать в «Паб Маккрингла», — произнес он с сильным провинциальным акцентом. — Я Кристофер Маккрингл.

У владельца паба была грудь колесом, нос картошкой и аккуратно подстриженная борода. На нем была фланелевая рубашка и шерстяной свитер грубой вязки. Он похлопал обоих братьев по спине, как если бы они были его давними друзьями.

— Коллиер? — спросил Маккрингл, когда Томас ему представился. — Как мыло?

— Да, точно, — ответил Томас.

Многие люди часто задавали этот вопрос, услышав их фамилию. Когда-то «Коллиерс соуп» была любимой маркой королевской семьи.

Обычно Томас гордо признавался в том, что он представитель известной династии мыловаров, но сейчас он был не в настроении.

— Моей жене Джессике нравится их лимонное мыло. Она говорит, что оно устраняет запах рыбы лучше, чем какое-либо другое, — сказал Маккрингл. — Как видите, у нас сейчас свободно, так что вы можете выбрать любое место, которое вам понравится. Наша официантка Мэдди сейчас выйдет и примет ваш заказ.

— Ты в порядке? — спросил Лайнус, повесив их пальто на вешалку. — Обычно ты две‑три минуты рассказываешь о нашем семейном бизнесе.

— Я в порядке. Просто это место напоминает мне… Ладно, не важно. — Чем дольше Томас разглядывал интерьер паба, тем больше убеждался в том, что это место не похоже на их с Розалинд коттедж в Камбрии. Что из-за меланхолии у него разыгралось воображение. — Ты уверен, что хозяин этого заведения сказал, что его зовут Крис, а не Санта-Клаус?

— Да, — ответил Лайнус, сев на один из дубовых стульев у камина и взяв со столика папку меню. — Хотя, возможно, мы с тобой действительно заехали на Северный полюс. Но даже если это и так, жена Санта-Клауса умеет готовить не только печенье. Загляни в меню.

— Обязательно загляну после того, как позвоню Мэдди. — Его телефон все еще не мог поймать сигнал сотового оператора. — В этом месте вообще есть мобильная связь?

— Расслабься, Томас. С Мэдди ничего не случится. Она в хороших руках.

— Я не успею вернуться домой, чтобы рассказать ей сказку, но я могу хотя бы позвонить ей и пожелать спокойной ночи, — ответил Томас, предположив, что, возможно, толстые кирпичные стены не пропускают слабый сигнал. — Еще я хотел узнать у Мухаммеда последние данные, касающиеся новой продукции.

Это была еще одна причина его внутреннего напряжения. Судьба их семейного бизнеса полностью зависит от новой органической линии. Если она не будет пользоваться успехом у потребителей, компания «Коллиерс соуп» перестанет существовать в прежних масштабах.

Подумав об этом в очередной раз, Томас поднялся.

— Возможно, телефон будет ловить сигнал у окна. Пойду проверю. Если придет официантка, закажи мне то же, что и себе.

— Молодые люди, вам принести что-нибудь выпить?

У Томаса перехватило дыхание. Резковатый северный говор официантки показался ему до боли знакомым. Он поднял голову, ожидая получить доказательство того, что в пабе с домашней обстановкой у него разыгралось воображение, но вместо этого…

Он уронил телефон.

Что за?…

Не веря своим глазам, он перевел взгляд на Лайнуса. Тот уставился на официантку широко распахнутыми глазами. Его лицо было бледным, как полотно, рот приоткрылся.

«Наверное, у нас обоих галлюцинации», — подумал Томас. Как еще можно было объяснить то, что перед ним стояла его покойная жена?

Глава 2

— Рози? — прошептал Томас.

Он шесть месяцев искал ее, молился, оплакивал ее. Нет, это не может быть она. Но разве у кого-то еще могут быть такие выразительные карие глаза, пухлые губы и шрамик на переносице? Тот, который она ненавидела, а он любил, потому что этот шрамик соединял две веснушки.

В его голове возник миллион вопросов, но ни один из них не имел значения, когда он видел перед собой чудо.

— Рози. — Заключив ее в объятия, Томас зарылся лицом в изгиб ее шеи. От нее пахло лимоном и солнцем. — Рози, Рози, Рози, — бормотал он.

Ее руки скользнули вверх по его груди и схватились за лацканы его пиджака. Он попытался крепче прижать ее к себе, но она ударила его кулаками в грудь и резко отстранилась. Ее карие глаза блестели от гнева, смущения и страха.

— Мы с вами знакомы? — спросила она.

Это шутка? Почему она притворяется?

— Нам сказали, что ты погибла. Что тебя унесло в море. — Он потянулся к ней снова, но она сделала шаг назад.

— Простите. Я не… — Она покачала головой, и ее глаза наполнились слезами. — Я не знаю… — Прижав ладонь ко рту, она повернулась и выбежала из зала.

— Розалинд! — крикнул ей вслед Томас. Лайнус схватил его за руку. Разозлившись на своего брата, он попытался освободиться, но у Лайнуса была железная хватка. — Отпусти меня! — прорычал он. — Это Розалинд. Если я снова ее потеряю…

Но Лайнус по-прежнему крепко его держал. Черт бы его побрал!

— Успокойся, Томас. Она просто очень похожа на Розалинд.

— Нет. — Лайнус ошибается. Это Розалинд. Он хорошо знает свою жену. Почему она сбежала? Неужели она так сильно его ненавидела? — Мне нужно с ней поговорить.

Прежде чем он успел высвободиться, к ним подошел Маккрингл.

— Что здесь происходит? — произнес он тоном, в котором не осталось ни следа прежнего дружелюбия. — Я не знаю, откуда вы, парни, но здесь у нас не принято обижать официанток.

— А прятать чужих жен у вас принято? — огрызнулся Томас.

Кустистые брови Маккрингла сошлись на переносице.

— Она ваша жена?

— Да. Ее зовут Розалинд Коллиер. — Куда подевался его телефон? Оглядевшись по сторонам, Томас нашел его на полу, поднял и начал быстро прокручивать альбом с фотографиями. — Вот. — Он показал Маккринглу снимок, который полгода назад передал полиции для печатания объявлений о пропаже Розалинд. Его пальцы дрожали. — Она пропала этим летом. Ее машина упала с моста рядом с Форт-Уильямом.

Маккрингл взял у него телефон, чтобы получше рассмотреть фото. Томас чувствовал, как с каждой секундой молчания его напряжение нарастает. Этот человек определенно должен знать, о чем идет речь. Об исчезновении Розалинд писали во всех газетах и говорили в выпусках новостей. Маккрингл должен был о нем слышать. Он живет в глуши, но не на необитаемом острове.

— Она попала в аварию? — наконец спросил владелец паба.

— Да. Ее машина упала в реку. — У Томаса не было времени на разговоры. Его жена находится сейчас в другой комнате. Ему нужно ее увидеть, узнать, как она здесь оказалась и почему делает вид, будто незнакома с ним. — Пожалуйста, — произнес он с отчаянием. — Нам сказали, что она погибла. Мне нужно с ней поговорить. У нее… У нас есть дочка, которая в ней нуждается, — добавил Томас и застонал от боли, которую держал в себе все эти шесть месяцев.

— Все хорошо, мой друг. Думаю, вам лучше сесть, — сказал Маккрингл, но Томас отмахнулся от него.

— Черт побери, почему вы не даете мне увидеть мою жену?

— Мы не знаем наверняка, Розалинд это или нет, — произнес Лайнус. — Томас, я думаю, что нам следует его выслушать.

— Обещаю вам, что она никуда не денется, — добавил Маккрингл. — Но сначала вы должны кое-что узнать. Пожалуйста, садитесь, мистер Коллиер. Я принесу вам выпить.

Томас не хотел выпить. Он хотел увидеть свою жену, но все равно проследовал за хозяином паба за столик.

— Вы когда-нибудь слышали термин «диссоциативная амнезия»?

Не в силах унять дрожь, она вцепилась в края раковины, боясь, что у нее подкосятся ноги.

Рози. Он назвал ее Рози.

Она думала, что, когда встретит кого-то из своего прошлого, она узнает его. Что под действием инстинкта темная пелена, окутавшая ее память, прорвется и воспоминания освободятся. Но когда этот незнакомый мужчина назвал ее Рози, она ничего не почувствовала.

Нет, что-то она все же почувствовала. Когда он ее обнял, ее сердце забилось так часто, что чуть не выскочило из груди. Но имя Рози ничего ей не сказало. С таким же успехом он мог бы назвать ее Джейн, Сьюзан или Филеттой.

Возможно, он перепутал ее с другой женщиной. Это наиболее подходящее объяснение. Разве можно забыть такого красивого мужчину, как он? Его глаза серо-голубые, как море в Шотландии. Если бы она видела их прежде, она вряд ли смогла бы их забыть.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее лицо, как обычно, показалось ей знакомым и в то же время чужим. Доктор сказал, что у нее диссоциативная амнезия, вызванная травмой. Самым старым ее воспоминаниям всего несколько месяцев. Она совсем не помнит, что было до этого.

Поначалу ее приводила в ужас эта пустота, но недавно она начала к ней привыкать. И вот сегодня здесь появился незнакомец с серо-голубыми глазами, и ее спокойствие улетучилось.

В дверь дамской комнаты постучали.

— Лэмми? — донесся до нее мягкий голос Криса. — У тебя все в порядке?

Он звал ее Лэмми, потому что, по его словам, она напоминала ему потерявшегося маленького ягненка3.

— Я в порядке, — ответила она. — Просто немного ошеломлена.

Голос Криса придал ей уверенности. Она знала, что Крис не даст ее в обиду. Он заботился о ней с того дня, когда увидел ее, бесцельно бредущую по шоссе.

— Ты готова выйти? Мы хотели бы с тобой поговорить.

Она очень надеялась, что под «мы» он имел в виду себя и свою жену Джессику, а не незнакомца, который заключил ее в объятия и назвал Рози.

— Я сейчас приду.

Дрожащими руками она распустила волосы, затем снова собрала их в хвост и стерла салфеткой пятна размазавшейся туши под глазами. Если ей придется снова встретиться с этим незнакомцем, она должна выглядеть спокойной. По какой-то причине это было для нее важно.

Когда она наконец вернулась в бар, она увидела Криса, который прислонился к стойке.

— Тебе лучше, Лэмми? — тихо спросил он.

Она кивнула, и он ободряюще ей улыбнулся. Ей не пришлось оглядываться по сторонам, чтобы понять, что незнакомец все еще находится здесь. Она почувствовала его присутствие.

— Это Томас Коллиер и его брат Лайнус, — сказал Крис.

— Коллиер. Как мыло, — машинально заметила она. Флакон с жидким мылом с ароматом лимона, произведенный фирмой «Коллиерс соуп», стоял у раковины в кухне ресторана. Джессика очень хвалила это мыло, да и ей самой оно тоже нравилось.

— Да. Они приехали из Лондона. Жена мистера Коллиера пропала полгода назад, — продолжил Крис. — Она исчезла после автоаварии. Он уверен, что ты — это она.

Он назвал ее Рози.

В надежде на то, что к ней вернется хотя бы частица воспоминаний, она перевела взгляд на своего так называемого мужа. Когда она впервые подходила к столику, за которым сидели двое братьев, она подумала, что оба мужчины привлекательны. Точнее, один был привлекателен. Второй, Томас Коллиер, был очень красив. Если она действительно его жена, у нее отличный вкус. Сейчас его худощавая фигура была напряжена, словно сжатая пружина.

— Я сказал ему, что у тебя амнезия, — добавил Крис.

— Ты ему поверил? — Это был глупый вопрос. Если бы он не поверил Коллиеру, он не попросил бы ее выйти и присоединиться к ним.

— Думаю, тебе стоит его выслушать, — сказал Крис. — Тогда ты сможешь сама принять решение.

Не зная, что ей делать, она закусила губу. С одной стороны, если Томас Коллиер действительно ее муж, она получит ответы на все свои вопросы. С другой стороны, тогда ее настоящее закончится. Это спокойное настоящее ей нравится, тогда как о своем прошлом она ничего не знает.

— Обещаю хорошо себя вести, — вступил в разговор Коллиер. — Даю честное слово, что больше не сделаю ничего такого, что могло бы тебя напугать. Пожалуйста, — добавил он, указывая на место рядом с собой.

Как она может сказать «нет», когда эти выразительные серо-голубые глаза смотрят на нее с мольбой?

Наклонившись, Крис прошептал ей на ухо:

— Тебе не о чем беспокоиться, Лэмми. Я буду за стойкой. Если тебе что-то понадобится, обращайся. — Затем он выпрямился и добавил более громким голосом: — Мистер Коллиер, вам принести что-нибудь поесть?

— Да, пожалуйста, и заодно большой стакан скотча.

Брат ее «мужа» поднялся из-за столика. Проходя мимо нее, он тепло улыбнулся.

— Не могу поверить, что это ты, Розалинд. Томас прав. Это действительно чудо.

— Пойдемте, мистер Коллиер. Я налью вам лучшего виски, которое только есть в Северной Шотландии, — сказал Крис и повел Коллиера-младшего в дальний конец бара.

Оставшись наедине со своим «мужем», она села на свободный стул справа от него. Их колени почти соприкоснулись, и она поспешно отодвинула свой стул на несколько дюймов.

— Прости меня за то, что я сделал до этого, — начал Томас Коллиер. — Я не хотел тебя напугать. Когда я увидел тебя, я не мог… — Замолчав, он сделал глубокий вдох. — Мне сказали, что ты погибла. Что ты, скорее всего, утонула в реке.

Река.

Вспомнив образ из своих кошмаров, она вцепилась в края сиденья. Ей много раз снилось, что она идет ко дну и над ней смыкается черная вода.

— Крис рассказал вам о моих проблемах с памятью?

— Он сказал, что ты помнишь только последние несколько месяцев своей жизни.

— Это правда. Доктора в местной больнице считают, что я пережила тяжелое потрясение, из-за которого моя память отключилась. — Они пришли к этому заключению после того, как ряд тестов не выявил ничего другого. — Вы сказали, что ваша жена попала в аварию.

— Да. Была сильная гроза. Мост обрушился, и твоя машина упала с него в реку Лохи.

Падение в ледяную реку определенно было тяжелым потрясением, которое могло объяснить ее кошмары. Впрочем, она знала, что сны зачастую имеют метафорический смысл.

— Я сломала ключицу, — сказала она.

— Удивительно, что ты больше ничего не сломала.

— Похоже, вы абсолютно уверены в том, что я ваша жена.

— Потому что я хорошо ее знаю.

Тон и выражение лица Коллиера стали мягче, и это застигло ее врасплох. Она блуждала в темноте, а он вдруг появился и протянул ей руку.

— Я была бы глупой, если бы просто поверила вам на слово, — осторожно сказала она.

— Я ни за что не назвал бы тебя глупой, Рози. У меня есть доказательства того, что ты моя жена.

Достав из кармана телефон, он показал ей фотографию, на которой была женщина, похожая на нее как две капли воды.

Затем Коллиер показал ей фото, на котором эта же самая женщина была в элегантном черном платье и с высокой прической.

— Этот снимок был сделан во время благотворительного мероприятия в музее в мае прошлого года, — пояснил он. — Ты выглядела потрясающе в этом платье.

Женщина на фото выглядела несчастной. Ее губы улыбались, а глаза нет. На следующем снимке, который, очевидно, был сделан в тот же вечер, она стояла между рыжеволосой женщиной и привлекательным мужчиной с седеющими волосами.

— Это твои университетские коллеги. Ив Каннингем и профессор Ричард Синклер.

Она заметила, что рука профессора лежала у нее на талии.

— Вас нет на этих фото.

У нее начало пульсировать над бровью, и она потерла лоб.

— Потому что их сделал я.

Логично. Это же его телефон.

— У вас есть фотографии, на которых мы с вами вдвоем?

— Да, несколько.

Мгновение спустя она уставилась на селфи, на котором были их лица крупным планом. Они оба искренне улыбались, и она заметила, что у женщины такой же шрамик на носу, как у нее.

— Мы сфотографировались позапрошлой весной во время поездки в Озерный край, — сказал ей Томас.

— Позапрошлой весной? Более поздних снимков нет?

— Я не любитель селфи.

Она продолжила разглядывать лица на фотографии.

— Мы выглядим счастливыми.

Она сказала «мы». Она начала верить в то, что она действительно Розалинд Коллиер. Имя звучало странно, но, повторяя его про себя, она испытывала приятное чувство, как если бы примеряла новый наряд, и он пришелся ей впору.

Томас придвинул к себе телефон и посмотрел на фото.

— Да, мы были счастливы. Тебе нравилось уезжать подальше от Лондона и проводить время в нашем доме в Камбрии.

Почему у него грустный голос и задумчивое выражение лица?

— Когда с тобой произошел несчастный случай, ты должна была находиться в Камбрии, — пробормотал он.

Она предположила, что это и есть причина его грусти, но вдруг ей в голову пришла одна мысль.

— Если я должна была находиться в Озерном краю, как я оказалась здесь, на расстоянии многих миль от Камбрии? Форт-Уильям тоже находится далеко от Камбрии. Что я там делала? Я ничего не понимаю.

— Этого никто не знает, — сказал он. — Наиболее вероятное объяснение, которое я нашел, состоит в том, что ты направлялась к озеру Лох-Морар. Однажды ты проводила там полевые работы. Ты геолог, — добавил он, когда она нахмурилась.

— Геоморфологические свойства, — спонтанно произнесла она, и его глаза расширились.

— Точно, — сказал он. — Ты исследовала границы глетчера. У тебя была публикация на эту тему.

Она еще больше поверила его рассказу и уже начала думать о себе как о Розалинд.

— Мы искали тебя в течение многих недель, — продолжил он. — Все были уверены, что тебя унесло в Атлантический океан. Как ты оказалась на северо-востоке Шотландии?

Было бы здорово, если бы у нее был ответ на этот вопрос.

— Понятия не имею. Первое мое воспоминание связано с тем, как я брела вдоль шоссе. У меня болело плечо, я испытывала сильнейшую усталость и не знала, кто я и куда направляюсь.

— Ты не помнишь, как ты преодолела большое расстояние.

Она только помнила, как ранним утром стояла на дороге и дрожала от холода и ужаса, когда ей посигналил грузовик.

— Я даже не помню, как проснулась в то утро. Я была очень грязной. Моя одежда была порвана, и у меня не было при себе никаких документов.

— Боже мой, — прошептал Томас, придвинувшись ближе. Его взгляд был прикован к ней.

— Я не знала, куда мне идти и что делать. К счастью, Крис проезжал мимо и понял, что я нуждаюсь в помощи. Он отвез меня в больницу, а оттуда меня потом отправили в другую больницу в Уике, где мне поставили диагноз «травматическая амнезия».

Эти воспоминания были отчетливыми. Она все прекрасно помнила с того момента, как очутилась на дороге.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотал Томас. — Если ты оказалась в больнице, почему никто из персонала не…

— Не заглянул в сводки пропавших людей?

— Ты определенно понимала, что тебя ищут. Твой друг Крис и его жена тоже явно это понимали.

— Да, мы это понимали.

— Тогда почему никто не обратился в полицию?

— Я попросила их не делать этого.

Его глаза стали огромными, как блюдца.

— Что?

— Я не хотела, чтобы меня нашли. По крайней мере, не сразу.

— Вот черт. — Он так громко ударил кулаком по столу, что Крис подошел к краю стойки.

— Все в порядке? — спросил он.

— Да, — ответила она.

Реакция Коллиера могла быть и хуже. Откинувшись на спинку стула, он провел ладонями вверх-вниз по лицу. Когда он наконец убрал руки, она прочитала в его глазах гнев и замешательство.

— Почему ты этого не хотела, черт побери? — процедил он сквозь зубы.

— Потому что мне нужно было время. Я хотела понять, что произошло. Посмотреть, не вернется ли ко мне память.

— Ясно, — произнес он сдавленным голосом. — Но неужели тебе не приходило в голову, что могут быть люди, на жизнь которых повлияло твое исчезновение? Что они могут тебя оплакивать?

— Разумеется, мне это приходило в голову, — отрезала она. — Но поставь себя на мое место. Я не помнила ни своего имени, ни аварии, в результате которой я пострадала. Доктора тем временем говорили, что я получила тяжелую психологическую травму. Я предположила, что ее нанес мне кто-то из моих близких, которых я забыла.

Томас резко дернулся назад, словно она его ударила.

— Я бы никогда…

— Я… — «Знаю», — чуть не добавила она. Внутреннее чутье подсказывало ей, что это правильная мысль, но она сдержалась. — Я тебя не вспомнила.

— Ты могла бы поискать информацию. О твоем исчезновении писали в газетах и в Интернете, говорили в новостях.

— Ты хоть понимаешь, в какой дыре мы находимся? Здесь есть проблемы со связью. Я просматривала в Интернете сводки пропавших жителей Шотландии и не нашла в них себя. Это еще больше убедило меня в том, что я сбежала. Я спросила Криса и Джессику, могу ли я здесь остаться, пока ко мне хотя бы частично не вернется память, и я не пойму, что мне делать дальше. Они проявили ко мне доброту и сказали, что я могу оставаться столько, сколько мне понадобится. Я уже четыре месяца живу в комнатке над рестораном и работаю официанткой.

— Четыре месяца? Боже мой… — Тяжело вздохнув, Томас запустил пальцы в свои короткие черные волосы.

Ее охватило чувство вины. Возможно, ей следовало активнее искать информацию о себе, но правда заключалась в том, что она боялась того, что она могла узнать о себе и о своем прошлом. Когда Крис ее нашел, помимо страха она почему-то испытывала сожаление. Смутное чувство вины из забытого прошлого было с ней все эти месяцы, и она гадала, не причинила ли она кому-то боль словами или плохим поступком.

— Лайнус с конца октября ведет переговоры с мыловаренным заводом, — пробормотал он. — С конца октября! Мы уже давно могли бы привезти тебя домой. Мэдди могла бы…

— Мэдди?

Ее сердце замерло на мгновение. Когда Крис спросил, как ему следует ее называть, она выбрала имя Мэдди. Почему-то оно сразу пришло ей в голову. Это было неспроста.

— Кто такая Мэдди?

Он повернулся и так серьезно посмотрел, что у нее перехватило дыхание.

— Мэдди — это наша дочь.

Розалинд тихо вскрикнула. У нее есть дочь?

Потрясенная, она встала и подошла к окну. Ей даже в голову не приходило, что у нее может быть ребенок. Да, всякий раз, когда кто-то приходил в ресторан с прелестным малышом, она испытывала щемящее чувство, но думала, что это естественная реакция для любой женщины детородного возраста.

— Хочешь посмотреть фото? — спросил Томас.

— Да, — ответила она, повернувшись.

Руки Розалинд дрожали, когда Томас, подойдя к ней, протянул ей телефон.

Малышка была красива, как кукла. У нее были пухлые щечки, каштановые волосы и серо-голубые глаза. На фото она стояла в платье с подсолнухами на фоне цветов в саду, подняв руки высоко над головой.

— Мэдди, — пробормотала Розалинд, увеличив изображение на экране.

— Я сделал это фото в августе в день ее рождения.

При мысли о том, что ее не было рядом с дочерью в день рождения, Розалинд печально вздохнула.

— Сколько ей лет?

— Пять.

— Я не знала, — сказала она, словно эти слова могли избавить ее от чувства вины.

Какая мать может забыть своего ребенка?

Розалинд провела пальцем по экрану, и на нем появилось еще одно фото Мэдди, на котором она позировала с плюшевой собакой. На следующем она кормила голубей в парке.

Затем Розалинд увидела фото, на котором она была вместе со своей дочкой. Снимок был сделан без их ведома. Они сидели на полу перед наряженной елкой. Розалинд держала коробку с подарком, а Мэдди развязывала на ней бант.

У Розалинд защемило сердце.

— Я старался быть заботливым и внимательным отцом, но она продолжает тосковать по своей матери. Представляю себе, как она обрадуется, когда увидит тебя завтра.

— Когда? — Опустив руку с телефоном, она посмотрела на Томаса. — Ты хочешь, чтобы я сегодня вернулась с тобой в Лондон, я правильно поняла?

Его глаза расширились.

— Ты пытаешься мне сказать, что не хочешь ехать домой?

— Мы только что встретились, — ответила Розалинд. — Ты ожидаешь, что я приму все то, что ты мне рассказал, только потому, что у тебя есть телефон с моими фотографиями?

Фотографиями, которые напугали ее, потому что они рассказали ей о жизни, которую она совсем не помнила.

Покачав головой, она сказала:

— Я не готова. Откуда мне знать, могу я тебе верить или нет?

— Неужели ты думаешь, что я подделал фотографии и прилетел на другой конец страны только для того, чтобы тебя обмануть? Ради бога, Рози, я думал, что ты погибла.

— Посмотри на всю эту ситуацию моими глазами. Я совсем ничего не помню, поэтому ты для меня чужой человек. — Он поморщился, как от боли, и она почувствовала угрызения совести. — Ты появляешься здесь внезапно, заключаешь меня в объятия, показываешь мне фотографии и ожидаешь, что я поверю тебе на слово, хотя я даже не помню, когда у меня день рождения.

— Двадцать четвертого февраля.

Розалинд прислонилась к подоконнику и скрестила руки на груди.

— Спасибо, что сказал. Но ты упустил из виду главное. Скажи, ты покинул бы безопасное место с едва знакомым человеком только потому, что он показал тебе несколько фотографий?

Судя по тому, что Томас сделал шаг назад, он согласился с ее аргументом.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Время, — ответила она. — Ты слишком меня торопишь. Ты сказал, что меня не было несколько месяцев, но мне нужно время, чтобы все это уложить в голове. И мне нужны другие доказательства. Фотографий в твоем телефоне мне мало.

— Хорошо. Завтра утром я тебе их пришлю. У вас ведь здесь есть Интернет?

— Да, и электронный почтовый ящик у нас тоже есть.

— Ты получишь доказательства. Я готов дать тебе все, что угодно, лишь бы это помогло мне вернуть тебя домой.

Розалинд думала, что он закончил с ней разговаривать и сейчас уйдет, но он внезапно подошел к ней так близко, что она почувствовала тонкий аромат его одеколона.

— Мне все еще не верится, что это ты, — прошептал он. — Я скучал по тебе, Рози.

Томас поднял руку, и она напряглась, подумав, что он собирается к ней прикоснуться. Это ее напугало. Точнее, она испугалась того, что может утонуть в его бездонных глазах, если не будет осторожной.

— Еще мне хотелось бы пока избегать физических контактов, — добавила она в тот момент, когда он протянул руку, чтобы убрать ей за ухо прядь волос.

В его глазах промелькнуло разочарование, но он как истинный джентльмен сделал шаг назад.

— Хорошо. Я дам тебе время и не буду к тебе прикасаться.

— Спасибо. Я признательна тебе за терпение. А теперь, если ты не возражаешь, я пойду наверх и прилягу. У меня кружится голова.

Когда Розалинд снова ушла, Томас едва удержался от того, чтобы не побежать за ней. Он напомнил себе, что должен быть терпеливым. Должен помнить о том, каким потрясением стало для нее все то, что он ей сообщил.

Краем глаза Томас заметил, что Лайнус идет в его сторону со стаканом янтарной жидкости в руке.

— Выпей. Это то, что тебе сейчас нужно, — сказал Лайнус.

Взяв у него стакан, Томас сделал большой глоток, и крепкий напиток обжег его горло.

— Маккрингл пошел наверх, чтобы узнать, все ли в порядке у Розалинд. Не хочешь со мной поговорить? — спросил его младший брат.

— Ей нужны доказательства, Лайнус. Она хочет быть полностью уверена в том, что я говорю правду.

— Ее можно понять.

Томас сделал еще глоток виски.

— Я все еще не могу поверить, Лайнус. — Ему казалось, что он спит, и он боялся проснуться. — Сколько раз ты говорил с Макдермоттом о его фабрике. Подумать только. Розалинд все это время находилась неподалеку. А я не хотел останавливаться на ужин. Если бы ты на этом не настоял, я никогда не узнал бы, что Рози жива. — При мысли об этом его бросило в дрожь.

— Как она сюда попала? Ее машина была на Западном побережье. Маккрингл отказался отвечать на мои вопросы.

— Она ничего не помнит до того, как Маккрингл подобрал ее на шоссе.

Томас не знал, было это хорошо или плохо. Он часто лежал ночью без сна и винил себя в несчастном случае, который произошел с Розалинд.

«Она не отправилась бы в загородный коттедж, не будь я полным идиотом».

— Она приедет домой на Рождество. — Томас произнес это вслух, пытаясь убедить себя в том, в чем он не был до конца уверен. — Мэдди будет в восторге.

— А ты? — спросил Лайнус.

— Конечно, я рад, что Рози нашлась.

Томас залпом допил остатки виски. Маккрингл не солгал. Напиток был отменного качества.

— Я знаю, что ты рад. Это видно по твоему лицу.

Томас все еще не мог поверить, что всего час назад он считал себя вдовцом, а теперь снова обрел свою семью. Это было похоже на чудо.

— Тогда почему ты мне задал этот странный вопрос?

Лайнус прислонился к столику и встретился взглядом с Томасом. Тот никогда еще не видел своего младшего брата таким серьезным.

— Ты собираешься рассказать ей обо всех обстоятельствах? — спросил Лайнус.

— Что я должен ей сказать? «Дорогая, я был паршивым мужем, и ты именно по этой причине поехала на север?»

— Ты не был паршивым…

Томас выставил вперед ладонь. Он знал, кто был во всем виноват.

— Я только что ее вернул и не готов снова ее потерять. Скоро Рождество. Я готов пойти на все, чтобы подарить Мэдди несколько недель тихого семейного счастья.

— Ты будешь молчать только ради Мэдди?

Его брат был чертовски проницателен.

— Ради нас обоих, — ответил Томас. — Ты считаешь, что это неправильно?

Лайнус покачал головой:

— Вовсе нет.

В конце концов Розалинд все вспомнит. Маккрингл говорит, что прогнозы докторов, которые ее наблюдали, полны оптимизма.

Когда воспоминания начнут к ней возвращаться, он будет делиться с ней подробностями событий, заполнять пробелы. Ему придется сказать ей, что она поехала в коттедж в Камбрии, чтобы подумать о будущем их брака.

А пока они проведут вместе несколько недель, создавая новые воспоминания. Возможно, ему удастся убедить Розалинд в том, что он готов измениться. Что он готов пойти на все, чтобы сделать их с Мэдди счастливыми.

Тогда, возможно, проблемы, которые были у них в прошлом, не будут иметь значение. После того, что произошло сегодня, он начал верить в чудеса.

Когда Томас сказал Розалинд, что представит ей доказательства, он ее не обманул. В течение следующих нескольких дней она получила по электронной почте множество документов. Среди них были копии ее свидетельства о рождении и их свидетельства о браке, а также ее научные статьи и разные фотографии. Информации было так много, словно ее собирала целая команда сотрудников. Разумеется, она в это время тоже искала в Интернете информацию о семье Коллиер.

Она узнала, что Томас стал президентом компании «Коллиерс соуп» после смерти своего отца Престона. Престон был женат три раза. Помимо Томаса и Лайнуса у него еще была дочь по имени Сьюзан.

Розалинд нисколько не удивилась, когда узнала, что Томас был талантливым руководителем. Когда она увидела его в пабе, она поняла, что он человек незаурядный. И дело было вовсе не в его дорогом костюме и запонках с ониксами, а в манере держаться. Он произвел бы на нее впечатление, даже если бы на нем был оранжевый комбинезон.

Как ей только удалось стать его женой? Она была дочерью известных во всем мире геологов. Сфера ее деятельности была далека от бизнеса. Томас написал ей, что они познакомились в университете. Ей с трудом верилось в то, что такой мужчина, как он, обратил на нее внимание. Но он действительно ей заинтересовался. Их свадебные фотографии были тому доказательством.

К концу недели она узнала о своей прежней жизни достаточно, чтобы убедиться — Томас не лжет. Проблема заключалась в том, что фактическая информация не давала ей внутренней уверенности, которая была ей нужна, чтобы принять свое прошлое.

Однако всякий раз, когда она смотрела на фото Мэдди, ее охватывала сильная тоска. Возможно, причина была в том, что ей было невыносимо думать, что такая прелестная малышка страдает без матери. Однако причина была не важна. Она уже решила, что поедет с Томасом в Лондон ради ребенка.

— Я не знаю, что мне делать, — сказала она Крису и Джессике после вечернего наплыва посетителей. — Как я могу вернуться и быть женой человека, которого я не помню?

Они с Томасом не разговаривали с того вечера, когда он впервые здесь появился. Вняв ее просьбе, он не торопил ее и общался с ней только по электронной почте. Тон его писем был веселым и дружелюбным, но в них также чувствовалось его желание поскорее вернуть ее домой. Особенно когда он писал: «Мы по тебе скучаем».

— Кто говорил, что ты должна это делать? — произнесла в ответ Джессика. — Только потому, что теперь тебе известно, кто ты и откуда, ты не обязана немедленно возвращаться к прежней жизни.

Розалинд тяжело вздохнула.

— Если бы только я смогла вспомнить своего мужа. Просматривать эти документы — все равно что читать книгу о другом человеке. Я знаю даты и факты, но они не кажутся мне реальными.

— Тебе нужно время, дорогая. — Джессика, сидящая напротив нее за столом, накрыла ее руку своей. Несмотря на то, что Джессика целыми днями работала на кухне, кожа ее рук была мягкой и гладкой. Этим она была обязана крему с лавандой от «Коллиерс соуп». — В конце концов твое сердце вспомнит.

— А если не вспомнит?

— Кто говорит, что ты должна с ним оставаться? Ты можешь начать новую жизнь вместе с дочкой. Думаю, тебе не придется беспокоиться насчет своих чувств к ней.

Малышка была причиной, по которой Розалинд собиралась вернуться в Лондон. Она уже полюбила Мэдди, глядя на ее фотографии.

— Она заслуживает, чтобы у нее была мать.

Но Джессика права. Ей нет необходимости оставаться с Томасом, если она не сможет его вспомнить.

— Что значит «пробный визит»?

Спустя несколько дней Томас появился без предупреждения, и они с Розалинд гуляли по центру городка. Поскольку этим вечером в ресторане было мало посетителей, Крис отпустил ее с работы. Розалинд подумала, что это подходящая возможность поделиться с Томасом своим планом.

Похоже, ему ее идея не понравилась.

— То, что я сказала, — ответила Розалинд. — Я поеду с тобой в Лондон.

— Ты имеешь в виду домой.

Она вздохнула.

— Нет, в Лондон. Комната над рестораном — это единственный дом, который я помню. Ты определенно не можешь ожидать, что я вернусь к своей прежней жизни только потому, что ты прислал мне несколько писем с фактами и датами.

Деревья в сквере были украшены гирляндами из белых и синих лампочек, мерцание которых создавало романтическую атмосферу.

Розалинд посмотрела на идущего рядом с ней Томаса. Как и в прошлый раз, он был дорого и элегантно одет и излучал успех и уверенность в себе. Она с трудом представляла себя женой этого мужчины, даже несмотря на то, что видела их свидетельство о браке.

— А как же Мэдди? — спросил Томас после небольшой паузы.

— Мэдди — это та причина, по которой я согласилась вернуться. Ей нужна мать.

— Ты не думаешь, что ты нужна мне?

— Ты не маленький ребенок, — ответила Розалинд. — Нет никакой гарантии, что мы с тобой воссоединимся. Я не хочу давать обещаний, которые не смогу сдержать. Мне было бы комфортней, если бы я знала, что у меня есть возможность…

— Уйти.

— Да. То есть нет. Я не ушла бы от Мэдди.

— Только от меня, — произнес он невыразительным тоном, и ее охватило чувство вины.

— В моей голове план звучал намного лучше. Я не говорю, что не собираюсь пытаться. Я просто…

— Напугана, — мягко предположил Томас.

— Я в ужасе, — призналась она. — Я понятия не имею, что меня ждет.

— Значит, ты хочешь назвать конечную дату на тот случай, если у нас ничего не выйдет.

— Возможную конечную дату. Точку, где каждый из нас сможет вернуться назад и все пересмотреть. Ты ведь понимаешь, что это не обычная ситуация.

— В ней определенно нет ничего обычного.

Розалинд облегченно вздохнула. Она была рада, что Томас ее понял.

— И как долго продлится твой пробный визит?

— По меньшей мере до Нового года. До окончания праздников я не собираюсь ничего делать. Моя главная цель — подарить Мэдди счастливое Рождество.

— Моя тоже.

— В таком случае мы пришли к согласию. Следующие несколько недель мы посвятим нашей дочери и подготовке к праздникам. В начале января мы решим, что нам делать дальше.

— То есть у нас будет три недели.

Было очевидно, что ему не очень понравился ее план, но, надо отдать ему должное, он не стал спорить.

— Двадцать один день, — ответила она. — И кто знает? Возможно, я все вспомню, когда переступлю порог дома, и весь этот разговор будет напрасным.

— Ты что-нибудь вспомнила?

Она покачала головой:

— Нет. Несколько фотографий показались мне знакомыми, но я думаю, что просто приняла желаемое за действительное. Прости.

— Тебе не за что извиняться, Розалинд.

Возможно, он был прав, но она чувствовала себя виноватой, потому что не могла вспомнить свою семью и не испытывала радости перед возвращением домой.

— Я хочу все вспомнить. Правда.

— Я тебе верю и постараюсь тебя не торопить.

— Спасибо.

— Но…

Ее сердце учащенно забилось.

— Но что?

— Я не буду тебя торопить, но это вовсе не означает, что я не буду пытаться покорить твое сердце. Знай, что еще до Рождества я планирую тебя соблазнить. Ты будешь так очарована мной, что тебе даже в голову не придет уйти от меня.

— Правда? — Она скрестила руки на груди, сделав вид, будто ее не впечатлили его слова.

— Абсолютная правда, миссис Коллиер. И я намерен… — Томас встретился с ней взглядом, и она затаила дыхание. — Я намерен начать с завтрашнего дня.

Глава 3

Никто не мог обвинить Томаса Коллиера в том, что он не выкладывался на сто процентов. Когда он что-то делал, он посвящал этому всего себя. Прямо сейчас он пытался добиться расположения своей жены. Он собирался сделать для этого все возможное до Нового года. До того, как она вспомнит об их разногласиях. Раньше он знал толк в романтических жестах и надеялся, что со временем не утратил свои навыки.

Взяв Розалинд за руку, он повел ее назад, к окраине городка, где находился паб Маккрингла. Он был так же пуст, как и во время первого визита Томаса. По правде говоря, он не понимал, как этот бизнес оставался на плаву.

Маккрингл с радостью помог Томасу. По его просьбе хозяин ресторана приготовил для них с Розалинд пакет с едой. Розалинд попыталась убедить своего начальника в том, что ей следует остаться и помочь обслуживать посетителей. К несчастью для Розалинд, в пабе были всего два посетителя, которые пили пиво, сидя за барной стойкой. Когда Маккрингл с веселой улыбкой буквально вытолкал Розалинд и Томаса за дверь, лицо Розалинд выражало панику.

— Расслабься, — сказал ей Томас, когда они подошли к его взятой напрокат машине. — Я не собираюсь отвезти тебя в безлюдное место и разрубить на куски.

— Я это знаю.

Розалинд по-прежнему выглядела напряженной, и это его задевало. Когда его собственная жена начала его бояться?

«Когда она забыла, что она твоя жена, — услышал он свой внутренний голос. — Для нее ты чужой человек, который полез к ней обниматься при первой встрече».

— Тебе станет легче, если я пообещаю больше не заключать тебя в объятия? — спросил он.

Уголки ее губ дернулись.

— Ты получишь больше удовольствия от поездки, если будешь мне доверять, — добавил он, когда они сели в машину и тронулись с места.

— Я чувствовала бы себя лучше, если бы доверяла самой себе.

— Ты когда-нибудь видела северное сияние?

В это время года полярное сияние было видно в ясные ночи. Каждый житель этого городка определенно не раз его наблюдал.

— Нет, — протянула она, уставившись на него. — Никогда не видела.

— Я тоже. Давай посмотрим его вместе.

— Вообще-то, я пошутила.

— Я тоже пошутил, когда задал тебе вопрос. Думаю, мне следует тебе напомнить, что у Коллиеров отличное чувство юмора.

В машине стало тепло, и Розалинд расстегнула куртку.

— У тебя большая и интересная семья, — заметила она.

— У нас, — поправил ее он.

— Я нашла в Интернете много информации о Коллиерах. Гораздо больше, чем ты мне прислал.

— Я подумал, что ты захочешь сама навести о нас справки.

— Да, мне хотелось узнать подробности, — ответила она. — Правда, что и твой дед, и отец были трижды женаты?

— Да. Постоянством они не отличались. Но им удалось сделать так, чтобы разные ветви семьи общались друг с другом.

— Теперь понятно, откуда у тебя столько дядей, тетей, кузенов и кузин. Они все работают в семейной компании?

К сожалению, это было не так. Последние полтора года он так нуждался в помощи.

— Нет. Эта привилегия распространяется только на прямых наследников моего дедушки. То есть на моего отца, а затем на меня.

— А как же твоя мать? В документах, которые ты мне прислал, о ней не было ни слова.

— Она умерла, когда мы с Лайнусом были маленькими.

— Мне жаль.

— Это было давно.

— Ты сообщил мне, что мои родители тоже умерли. — Опустив глаза, она начала теребить край куртки. — Я в каком-то смысле рада.

— Неужели?

Что она такое говорит? Она обожала своих родителей.

— Я рада не потому, что они мертвы, а потому, что им не пришлось страдать полгода из-за того, что они потеряли свою дочь. С меня достаточно того кошмара, который пережили вы с Мэдди.

— Этот кошмар закончился, — напомнил ей он. — Я так понимаю, ты навела справки и о своей семье.

— Да, но в Интернете было немного информации о ней. В основном, она была фактической. Для понимания характера человека этого недостаточно.

— Но это может быть зацепкой для того, чтобы твои воспоминания начали возвращаться.

— Возможно.

Томас не услышал радости в ее голосе.

— Ты не веришь, что твоя память вернется?

— Кто знает? Меня больше беспокоит… — Она покачала головой. — Не обращай внимания.

— Если тебя что-то беспокоит, скажи мне. Возможно, мне удастся тебе помочь. — Он бросил на нее взгляд. — Главное, чтобы ты мне доверяла.

Розалинд слабо улыбнулась.

— Что, если мне не понравится то, что я увижу дома или вспомню?

У него сдавило грудь, но он постарался сохранить внешнее спокойствие.

— Ты имеешь в виду вещи, относящиеся к моей семье?

— Нет, ко мне. Что, если я окажусь плохой женой?

— Тебе не о чем беспокоиться. Я твой муж, хотя ты пока этого и не помнишь. Я выбрал тебя себе в жены, потому что у меня великолепный вкус.

— Великолепный? — звонко рассмеялась она, и Томас позволил себе насладиться ее смехом, прежде чем ответить ей.

— Да. Это наивысшая похвала.

— Спасибо тебе за комплимент.

— Это не комплимент, а факт. Я не стал бы жениться на ком попало.

Сейчас был подходящий момент для того, чтобы протянуть руку и прикоснуться к Розалинд, но он вспомнил о данном ей обещании и просто улыбнулся.

К счастью, на стоянке у пляжа было всего несколько машин. Томас думал, что желающих полюбоваться красивым природным явлением будет больше. Впрочем, было еще рано. Северное сияние можно увидеть только после десяти часов вечера.

— Жди меня в машине, — сказал он Розалинд. — Я вернусь сразу, как только все приготовлю.

Когда Томас скрылся из вида, Розалинд предположила, что он пошел занять место у пляжа.

Или рядом со скалами, если он планирует от нее избавиться.

Конечно, она понимала, что он не станет этого делать, поскольку он не сумасшедший. Причина ее странных мыслей заключалась в том, что с того момента, как Томас сообщил ей о своем намерении ее соблазнить, она была как на иголках. Он вел себя так, словно она была особенной, и это приводило ее в замешательство.

Может, ей следует сказать ему, что она не полетит в Лондон. Для того чтобы вместе растить дочь, им с Томасом не обязательно жить под одной крышей. Он мог бы привезти Мэдди в Шотландию.

— Готова? — Пассажирская дверца открылась, и Розалинд увидела Томаса. В руках он держал толстое шерстяное одеяло. Когда она вышла из машины, он набросил его ей на плечи. — Оно защитит тебя от ветра.

— А ты не замерзнешь? — спросила она.

— Я закаленный. Кроме того, можно согреться с помощью шардоне.

Используя свой мобильный телефон в качестве фонарика, он отвел ее в уединенное местечко неподалеку от скал. Розалинд увидела одеяло, расстеленное на траве. На нем лежала бутылка вина и два бокала.

— Я подумал, что огни будут ярче, если мы сядем подальше от маяка. — Опустившись на одеяло, он похлопал по свободному месту рядом с собой. — Вино выбрал Маккрингл, так что я понятия не имею, хорошее оно или нет. Мне кажется, он предпочитает виски.

— Крис разбирается во многих вещах, — ответила Розалинд, глядя на тесные силуэты Оркнейских островов вдалеке. По черной воде тянулась дорожка лунного света.

— Красиво, правда?

— Да. — Налив вино в бокалы, Томас протянул один ей. — Это самая северная часть Великобритании. Когда мы с Лайнусом приехали сюда на прошлой неделе, я сказал ему, что здесь могут водиться северные олени.

— Думаешь, Санта-Клаус заглядывает сюда, чтобы выпить пинту пива? — рассмеялась Розалинд.

— Почему нет? Разве старик не может расслабиться время от времени?

— Конечно, может. Если он существует.

— Только не говори о своих сомнениях Мэдди. Она считает, что Санта не только существует, но и может исполнить любое желание.

Он чокнулся с ней бокалом.

— Конечно, я ничего ей не скажу, — ответила она. — Пусть она как можно дольше верит в сказку. — Плотнее закутавшись в одеяло, она посмотрела на Томаса. — Ты уверен, что не замерзнешь? Я могу поделиться с тобой одеялом.

— Спасибо за предложение, но мне правда не холодно.

Розалинд надеялась, что его ответ будет таким, но в глубине души ей хотелось прижаться к нему и завернуться вместе с ним в одеяло.

— Если бы Санта действительно существовал, какой подарок ты у него попросил бы?

— Никакой.

— Никакой? — удивилась она. — Уверена, что у каждого человека есть желания. Даже если он богат, как Крез.

Томас встретился с ней взглядом.

— Мое заветное желание уже исполнилось. Ты сейчас здесь со мной.

Он снова говорил о ней так, словно она была особенной. Ее щеки вспыхнули, и она, опустив взгляд, принялась изучать содержимое своего бокала. Ей хотелось ответить на его чувства, но ее память по-прежнему представляла собой темную пустоту.

— А ты? Чего хотела бы ты? Кроме очевидного, — спросил он.

— Возвращение памяти — мое самое большое желание. Не уверена, что у меня есть другое. Хотя если подумать… — Она вздохнула. — Наверное, я попросила бы у Санты дом. Не то чтобы мне не нравилась моя комната над рестораном, но было бы здорово иметь свой собственный… — Увидев, как напрягся Томас, она резко замолчала. Несомненно, ему было больно слышать, что она хочет жить сама по себе. — У меня… у нас ведь есть дом, не так ли? Очевидно, я еще не привыкла к тому, что узнала о себе. Я не хотела тебя обидеть.

— Ты меня не обидела, — ответил он. — Мы оба оказались в сложной ситуации, и нам придется к ней привыкнуть. Знаешь что? Давай сегодня не будем думать о нашей прежней жизни. Давай просто побудем Томасом и Розалинд. Двумя людьми, которые наслаждаются чудесами природы и шардоне.

— Звучит здорово, — ответила она, чувствуя, что начинает расслабляться.

После этого они говорили обо всем и в то же время ни о чем. Это было так похоже на первое свидание. Когда Розалинд посмотрела на часы и поняла, что прошло девяносто минут, она очень удивилась.

— Не могу поверить, что мы просидели здесь полтора часа, — сказала она.

Единственным человеком, с которым она в последние месяцы так же непринужденно болтала, был Крис.

— И мы почти не притронулись к вину, — заметил Томас.

Розалинд посмотрела на свой бокал, который она поставила на камень. Он был почти полон.

— Надеюсь, оно не очень дорогое. Мне не хотелось бы думать, что ты зря потратил деньги. — Она заметила, что его бокал тоже стоит в стороне.

— Это всего лишь вино, — ответил он. — Разговаривать было намного интереснее.

— Кажется, мы только что вывели новый закон. Количество вина, оставшегося в бутылке, прямо пропорционально степени занимательности разговора.

— Или приятности компании, — добавил Томас с очаровательной улыбкой. — Ты со мной… Посмотри на небо.

Повернувшись, она увидела над горизонтом воронку из белого света. Затем к ней присоединились зеленый и розовый всполохи, и они вместе задвигались по небу в замысловатом танце.

— Невероятно, правда? — прошептал Томас. — И это только начало.

Следующим утром Розалинд обняла на прощание Криса и Джессику и направилась к частному самолету Коллиеров.

— Добро пожаловать на борт, — сказал ей Томас, ожидавший ее наверху у двери.

Ее муж сменил вчерашний темный костюм на брюки цвета хаки и рубашку поло, но в повседневной одежде он выглядел не менее элегантно.

— Я думала, что мы полетим регулярным рейсом, а не на частном самолете.

— «Коллиерс соуп» — крупная международная компания. Имея свой собственный самолет, мы не тратим время на очереди в аэропортах.

Сделав шаг в сторону, Томас пропустил ее внутрь салона. При этом он слегка задел рукой ее бедро, но даже от такого безобидного контакта ее бросило в жар. Заставив себя это проигнорировать, она окинула взглядом светлые кожаные кресла и провела рукой по подголовнику ближайшего из них.

— Полагаю, раньше я часто путешествовала таким образом?

— Нет. Ты предпочитала ездить на машине. По крайней мере, так было до… — Он резко замолчал, очевидно не желая упоминать об аварии, в которую она попала. — Провести два часа в самолете более рационально, чем тащиться целый день на машине через всю страну. Мы успеем поужинать вместе с Мэдди.

— Где сейчас Мэдди? Кто за ней присматривает?

— Она с Лайнусом и моей сводной сестрой Сьюзан. — Он подождал, пока она сядет в кресло. — Хочешь чаю или еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — ответила она, вцепившись пальцами в мягкие подлокотники.

Томас занял место напротив нее.

— Расслабься и будь собой, Рози.

— С этим у меня могут быть проблемы. Я не знаю, какая я на самом деле, и не понимаю, как мне быть собой.

Розалинд Коллиер по‑прежнему оставалась для нее таким же чужим человеком, как и он.

Томас понимающе кивнул.

— Я обещаю, что не буду ждать, чтобы ты вела себя определенным образом.

— Спасибо тебе. — Розалинд надеялась, что он выполнит обещания, число которых постоянно росло. — Мэдди знает обо мне? — спросила она.

Томас покачал головой.

— Я подумал, что будет лучше подождать с сюрпризом до тех пор, пока мы не приедем в Лондон.

— Ясно, — произнесла Розалинд с нескрываемым разочарованием. Интересно, она всегда умела читать между строк? — Ты имеешь в виду, что ты не хотел бы внушать ей ложную надежду в том случае, если я не приеду?

— Да, — честно ответил он. — Когда дело касается моей дочери, я…

— Нашей дочери, — поправила его Розалинд.

— Хорошо. Когда дело касается нашей дочери, я считаю, что нужно действовать крайне осторожно. Она и так достаточно настрадалась. Так что пока была хоть малейшая вероятность того, что ты могла передумать насчет Рождества…

— Я никогда не пошла бы на попятную и не причинила ей боль подобным образом, — ответила Розалинд.

— Это правильные слова, — сказал Томас, вертя в руке свой мобильный телефон. — Но люди часто дают обещания, которые они в конце концов нарушают.

Самолет начал выруливать на взлетно-посадочную полосу. Посмотрев в иллюминатор на маленькое здание терминала, она увидела у стекла Кристофера и Джессику, которые махали им на прощание. К горлу Розалинд подкатился комок. Ее жизнь здесь закончилась, и впереди ее ждет новая жизнь. Точнее, старая, которую она совсем не помнит.

Боясь, что может заплакать, если продолжит смотреть в иллюминатор, она отвернулась от него.

— Расскажи мне о Мэдди, — попросила она Томаса, переключившись на цель своей поездки.

— Что ты хочешь узнать?

— Все. Я видела множество фотографий, но по фото трудно определить характер человека. Судя по всему, характер у нее есть.

— Да еще какой. Когда она решает что-то сделать, ее очень трудно от этого отговорить. Однажды она целых пятнадцать минут объясняла мне, почему ей нужно поесть сладкого перед сном.

— Похоже, она развита не по годам.

— Да. Мэдди умна. Дело не в том, что она рано выучила буквы, а в том, что она в свои пять лет понимает сложные идеи.

Когда Томас говорил о дочери, в его голосе слышалась гордость. При этом он широко улыбался, и в уголках его глаз появлялись лучики морщинок. У него была потрясающая улыбка. Казалось, что его лицо светится изнутри.

— Сейчас она помешана на щенках, — добавил он. — На щенках и на фиолетовом цвете.

Закрыв глаза, Розалинд попыталась сопоставить девочку с фотографий с маленькой личностью, которую ей описал Томас. Она увидела смутный образ ребенка, прыгающего на кровати, но не смогла понять, было это воспоминание или плод ее воображения.

— Эй. — Сильная теплая ладонь накрыла ее пальцы. — Я думал, мы договорились, что будем расслабляться.

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. — Откинувшись на спинку кресла, она вздохнула. — Мне так хочется вспомнить хоть что-то. Как человек может забыть свою семью, своего ребенка? Я не могу вспомнить даже своих родителей.

— Возможно, это к лучшему.

Глаза Розалинд распахнулись.

— Что?

Самолет оторвался от поверхности.

— Ничего. — Томас отдернул свою руку. — Я несу чушь.

— Почему ты считаешь хорошим то, что я не могу вспомнить свою семью?

— Я хотел сказать, хорошо то, что ты лишена плохих воспоминаний. Например, воспоминаний о потере родителей или… Не обращай внимания. Я уже сказал, что несу чушь.

— Да. Прямо как те люди, которые после смерти тяжелобольного человека говорят: «По крайней мере, он больше не страдает от боли». Конечно, он не страдает, потому что его уже нет. Кто знает, возможно, человек был готов и дальше терпеть боль, лишь бы подольше находиться со своими близкими. Почему ты так странно на меня смотришь?

— Однажды ты мне сказала, что банальности, которые ты выслушивала на похоронах своих родителей, сводили тебя с ума. Что тебе хотелось послать подальше всех этих людей, которые пытались тебя утешить, когда ты осиротела в восемнадцать лет.

— Сейчас в подобной ситуации я именно так и поступила бы, — улыбнулась Розалинд.

Если ее реакция на одну и ту же ситуацию была одинаковой, несмотря на амнезию, ее личность не была стерта вместе с воспоминаниями.

Впервые с того момента, когда она узнала свой диагноз, в ее сердце затеплился огонек надежды.

Продолжая улыбаться, она встретилась взглядом с Томасом и обнаружила, что он смотрит на нее потемневшими глазами. Ее бросило в жар, в глубине ее женского естества что-то затрепетало.

— Знаешь, я все-таки выпила бы чаю, — прошептала она.

Томаса переполняло отчаяние.

Его жена находится всего в нескольких футах от него, смотрит на него глазами, полными желания, а он не может к ней прикоснуться. Не может взять в ладони ее лицо и прижаться губами к ее губам. Для нее он просто дружелюбный незнакомец.

Где же эти чашки, черт побери? Обычно он пользовался услугами стюардессы, но в этот раз отказался от них, подумав, что Розалинд будет некомфортно говорить с ним о личных вещах в присутствии постороннего человека.

Наконец он нашел на маленькой кухне чашки и стал готовить чай. Пока вода нагревалась, он достал из шкафчика упаковку маленьких кексов с апельсиновым джемом. Розалинд всегда их любила. Должно быть, он заказал их по привычке.

— Я подумал, что к чаю нужно что-нибудь сладкое, — сказал он, вернувшись в салон с подносом.

— Это кексы с апельсином? Я их обожаю.

— Я знаю, но, признаться, в этот раз я не заказывал их специально, — ответил он, поставив поднос на столик.

— Какая разница? Я все равно буду их есть. — Взяв два кекса, она положила один на салфетку, а от другого откусила кусок. — Это так странно.

— Что странно?

— Что кто-то знает меня лучше, чем я сама.

— Прости. Я не хотел тебя смущать.

— Тебе не за что извиняться. Для тебя вся эта ситуация такая же тяжелая, как и для меня. Возможно, даже тяжелее. Мне не пришлось никого оплакивать. Насколько я помню, — весело добавила она.

— Не могу поверить, что ты пошутила над своей амнезией.

Их взгляды встретились, и они одновременно рассмеялись. Томас так соскучился по ее смеху. У него вдруг возникло такое чувство, будто никакой аварии не было и они с Розалинд, как обычные муж и жена, смеются над шуткой, понятной только им двоим.

Как назло, это чудесное мгновение прервал звонок спутникового телефона. Томас разочарованно застонал и даже не потянулся за ним.

— Почему ты не отвечаешь на звонок? — спросила Розалинд.

— Скорее всего, мне звонят из офиса. Там знают, что я сейчас в дороге.

— Тебя не беспокоит, что это может быть важно?

Разумеется, это важно. Он распорядился, чтобы ему звонили только в крайнем случае. Но он был намерен показать Розалинд, что семья для него важнее работы.

— Что, если это касается Мэдди?

Черт побери. Розалинд права.

Кивнув, он взял трубку.

— Да?

Это была Нилэй Малик, один из вице-президентов компании. Зная Томаса, она, как обычно, не стала церемониться и перешла прямо к делу.

— Мистер Минг грозится разорвать наше устное соглашение. — Йа На Минг был владельцем крупнейшей сети спа-салонов в тихоокеанском регионе, и от него зависел успех новой продукции «Коллиерс соуп». — Он каким-то образом понял, что мы собираемся использовать наше с ним партнерство для оказания влияния на европейские спа-центры, и хочет, чтобы мы предоставили ему еще большую скидку.

— Если так пойдет и дальше, скоро мы будем отдавать ему мыло бесплатно, — ответил Томас, с трудом сдержав стон разочарования. Ну почему Минг выбрал столь неподходящее время для торга! — Значит, вот как мы поступим, Нилэй.

Он отдал распоряжения вице-президенту, назвав новые цены, которые, как он надеялся, удовлетворят Минга.

— Впечатляет, — сказала Розалинд, когда он закончил разговор. — Кто бы мог подумать, что продажа мыла приносит такие большие деньги?

Впрочем, мне следовало об этом догадаться, когда я узнала, что у тебя есть частный самолет. Владелец маленького семейного бизнеса определенно не мог бы позволить себе подобную роскошь.

— Это точно. Но по своей сути «Коллиерс соуп» все равно остается семейным бизнесом.

— Ты до сих пор так и не сказал мне, что вы с братом делали на севере Шотландии.

— Лайнус хотел, чтобы я посетил мыловаренный завод, который он там обнаружил.

— Ты имеешь в виду тот, что находится в Кейтнессе, возле реки? Чем же этот завод заинтересовал «Коллиерс соуп»?

— Мы ищем производителя мыльной основы для нашей новой продукции, чтобы заключить с ним субдоговор. Это долгая история. Тебе вряд ли будут интересны подробности.

— Почему?

— Потому что…

Томас резко замолчал. Он давно уже перестал обсуждать свой бизнес с Розалинд, потому что ее участие в разговоре о делах компании всегда сводилось к кивкам и односложным ответам. Розалинд относилась к «Коллиерс соуп» как к сопернице в борьбе за внимание Томаса.

— Почему? — В ожидании его ответа она наклонила голову, и ее темные волосы свесились вперед через плечо. Сегодня она оставила их распущенными, словно знала, что ему это нравится.

— Томас?

— Прости. Я задумался. — Виновато улыбнувшись, он сделал глоток чаю. — Весной мы запускаем новую линию элитной продукции с высоким содержанием растительных компонентов.

— Разве вы до сих пор не выпускали такую продукцию?

— Именно такую нет. Продукты новой линии будут полностью натуральными. Они будут производиться только из экологически чистого сырья и поставляться только в элитные спа-центры и косметические салоны. Это будет наш выход на рынок товаров высшей ценовой категории.

— Но у тебя есть договор с королевским двором. Разве это не означает, что ты уже вышел на этот рынок?

— Я уважаю ее королевское высочество, но она несколько старше, нежели наши потенциальные покупатели. Мы сделали ставку на успешных молодых людей, которые любят модные новинки и у которых денег куры не клюют.

— Ты имеешь в виду разбогатевших представителей поколения «игрек»?

— И их в том числе, — мягко рассмеялся Томас.

Он не стал говорить о том, что из-за упрямства его отца доля «Коллиерс соуп» на рынке с годами значительно уменьшилась. Что, если компания не проведет реорганизацию и не начнет выпускать продукцию, которая будет пользоваться успехом у молодого поколения, она вскоре перестанет существовать.

— И этот мыловаренный завод в Шотландии отвечает вашим требованиям?

— Лайнус так считает, но он смотрит на вещи глазами химика. Нам нужно ознакомиться с их технической документацией и посмотреть, смогут ли они поставлять нам продукцию в нужных объемах. — Он покачал головой. — Знаешь, Розалинд, мне так непривычно обсуждать с тобой все эти вещи.

— Почему? Я понимаю, что наши отношения сейчас нельзя назвать нормальными, но мы ведь говорили о твоей работе раньше, правда?

— Когда мы только переехали в Лондон, мы часто обсуждали дела компании, но в последний год ты уделяла больше внимания своей собственной карьере.

И другим интересам.

Всякий раз, когда Томас думал об этих «других интересах», он испытывал чувство ревности и угрызения совести. Это по его вине их с Розалинд брак начал рушиться, и он намерен все исправить.

Он надеялся, что сможет сделать это прежде, чем его жена вспомнит про свои «другие интересы».

Глава 4

Ничего себе. Оказывается, раньше она жила в особняке.

Впрочем, что тут удивительного? Она прилетела в Лондон на частном самолете.

Ее взгляд скользнул по величественному зданию, стоящему напротив парка.

— Раньше Коллиеры владели поместьем в Бедфорде, — сказал он, — но после своего второго развода дедушка решил, что ему будет дорого содержать огромное поместье и обеспечивать двух жен.

Шофер заехал в подземный гараж. Там Розалинд и Томас сели в лифт и поднялись на пятый этаж.

— В нашем распоряжении пятый и шестой этажи и терраса, — сказал Томас. — К счастью, мы смогли попасть в дом, не привлекая к себе внимания, но я на всякий случай предупредил службу безопасности.

— На какой случай? — спросила Розалинд.

— На тот случай, если здесь появятся папарацци. Пресса писала о твоем исчезновении. Когда она пронюхает о том, что ты вернулась, кто-нибудь определенно попытается сделать несколько снимков.

У Розалинд засосало под ложечкой.

— Я не подумала о прессе.

И это было очень наивно с ее стороны. Женщина, которую все считали погибшей, чудесным образом вернулась домой перед Рождеством. Эта история стала бы сенсацией вне зависимости от фамилии ее героини.

— Не беспокойся. Я сделаю все для того, чтобы защитить нашу частную жизнь от вмешательства посторонних.

— Спасибо тебе.

Розалинд украдкой посмотрела на профиль Томаса. Их разделяло всего полфута. Она вспомнила, как в самолете он утешил ее одним лишь своим прикосновением. Если она сейчас как бы невзначай прикоснется к нему, возьмет ли он снова ее за руку?

Прежде чем она успела решиться, двери лифта открылись. Покинув кабину, они прошли по коридору и оказались перед блестящей черной дверью, украшенной большим рождественским венком.

— Добро пожаловать домой, Рози. — Отперев дверь, Томас сделал шаг в сторону, пропуская Розалинд вперед.

Было еще не поздно повернуть назад, добежать до лифта, покинуть дом и раствориться в толпе. Посмотрев на Томаса, она обнаружила, что он нервничает, как и она. Это придало ей смелости, и она, сделав глубокий вдох, переступила через порог.

Когда она, находясь у Маккринглов, думала о своем прошлом, она представляла себе спокойную жизнь в уютном коттедже с крошечным садиком. В этом коттедже не было огромного холла с черно-белым кафельным полом и огромной хрустальной люстрой в центре потолка. Розалинд почувствовала себя не в своей тарелке.

— Ты уверен, что не перепутал дома? — спросила она и тут же пожалела о своей шутке, когда увидела выражение лица Томаса. Было очевидно, что она задела его чувства.

— Эта двухэтажная квартира принадлежит Коллиерам. Мы переехали сюда на время, когда я занял пост президента компании. Она была уже обставлена.

Теперь понятно, почему это место показалось ей чужим.

— Я на мгновение испугалась, что, когда я потеряла память, в меня вселилась душа другого человека.

— Нет. Ты задала мне похожий вопрос, когда мы въехали в эту квартиру.

— По крайней мере, я последовательна в своих высказываниях. Ты сказал, что мы переехали сюда на время. Разве мы не прожили здесь почти два года?

— Наши планы… э-э-э… изменились.

Наверное, они планировали переехать, но, когда она пропала, он решил оставить все, как есть, ради Мэдди.

Они перешли из холла в огромную гостиную со спиральной лестницей, ведущей на второй этаж, который выглядел как балкон.

Перед массивным белым камином стояли друг напротив друга два темно-бирюзовых дивана, а между ними — кофейный столик, на котором стояла большая ваза с ветками падуба и ели. Возле вазы сидел коричневый плюшевый щенок. Его голова свисала.

— Мэдди дома? — Розалинд огляделась по сторонам. — Она наверху?

— Лайнус и Сьюзан сейчас ее привезут. Я подумал, что будет лучше, если ты сначала немного привыкнешь к дому. Еще я хотел, чтобы Сьюзан подготовила Мэдди к вашей встрече. Моя сестра психолог.

— Хорошо. — Подойдя к столику, Розалинд взяла игрушку.

— Это Бигсби. Удивительно, как они ее уговорили оставить его дома. Она много месяцев не выпускала его из рук.

Теперь понятно, почему голова игрушки болтается. Мэдди так часто ее хватала, что наполнитель в области шеи смялся.

Розалинд представила себе, как Мэдди спит, крепко прижав к себе игрушку, и на ее глаза навернулись слезы. Плюшевый щенок давал Мэдди чувство защищенности, когда ее матери не было рядом с ней.

— Что, если она меня возненавидит? — спросила Розалинд у Томаса.

— Не говори ерунды. Она придет в восторг, когда увидит тебя.

Розалинд встретилась с ним взглядом.

— Но что, если она поймет, что я ее не помню? Дети очень проницательны. Они чувствуют фальшь. Что, если я?…

— Что, если ты будешь видеть в ней чужого человека, как во мне? Это будет нормальная реакция. Ты не виновата в том, что потеряла память.

Пройдя мимо нее, Томас встал у камина спиной к ней. Розалинд предположила, что он не хочет, чтобы она видела выражение его лица. Если он, взрослый мужчина, не может скрыть боль и разочарование, что будет с маленькой девочкой?

Розалинд подошла к нему и встала рядом.

— Я не хочу причинять ей боль. Она и так уже достаточно настрадалась.

— Я тоже этого не хочу. Если бы ты могла причинить ей боль, я не подпустил бы тебя к ней.

Только сейчас Розалинд заметила рамки с фотографиями на каминной полке. Томас взял одну из них и протянул ей. На снимке Розалинд с Мэдди сидели в кресле и читали книгу.

— Чутье подсказывает мне, что связь, которая существовала между вами, не могла исчезнуть вместе с памятью, — произнес Томас.

— Почему? Тебя же я забыла.

Ну зачем она снова сыплет соль ему на рану?

— Это разные вещи.

— Почему? Ты мой муж. Разве между нами нет связи?

— Определенно есть, но ты не носила меня под сердцем в течение девяти месяцев.

Он взял у нее рамку и поставил на место.

— Я знаю, что ты беспокоишься, но я обещаю сделать так, чтобы все прошло безболезненно. Я собираюсь поговорить с Мэдди, прежде чем она увидит тебя. Я общался с психотерапевтом, и она мне объяснила, как мне подготовить Мэдди к встрече с тобой.

Розалинд почувствовала некоторое облегчение.

— Спасибо.

— Уверяю тебя, тебе не придется притворяться. Наша дочь — само очарование. Ты полюбишь ее с первого взгляда. Это я тебе гарантирую.

— Еще одно обещание. Ты сильно рискуешь.

— Когда речь идет о Мэдди, никакого риска нет. — Томас засунул руку в карман пиджака и достал оттуда что-то. — Да, чуть не забыл. Я собирался отдать тебе его еще в самолете. Ты оставила его в коттедже.

Он раскрыл ладонь, и она увидела лежащее на ней обручальное кольцо.

Розалинд думала, почему на ее безымянном пальце не было обручального кольца, и решила, что потеряла его во время аварии.

— Я сняла его? — удивилась она.

— Ты не любишь носить украшения во время полевых работ, — ответил Томас. — Я обнаружил его на комоде. Дай мне левую руку.

Ей хотелось снова почувствовать его прикосновение, но сейчас был не самый подходящий для этого момент. Она не готова к тому, чтобы он надел ей на палец обручальное кольцо. Это слишком интимный жест.

— Не надо, я сама. — Взяв у него кольцо с бриллиантами, Розалинд надела его на свой безымянный палец. — Спасибо, что берег его.

— Пожалуйста.

Томас снова отвернулся, и она не увидела выражение его лица. Наверное, так было лучше. Она и без того чувствовала себя ужасно. Томас прилагает столько усилий, чтобы восстановить их связь, но ему это пока не удается. Если бы только она смогла что-нибудь вспомнить и вознаградить его за старания.

— Где она? Где она? — донеслись до Розалинд из-за закрытой двери восторженные детские крики.

Пока Томас двадцать минут разговаривал с Мэдди в другой комнате, Розалинд ходила взад-вперед по восточному ковру, вращая на пальце обручальное кольцо и молясь, чтобы все прошло хорошо.

— Мама! — Дверь распахнулась, и в комнату влетела маленькая девочка. — Мамочка! Ты вернулась! — Розалинд не успела никак на это отреагировать, потому что в следующее мгновение малышка врезалась в нее и обхватила ее руками. — Ура! Ты вернулась! — визжала Мэдди. — Я по тебе скучала, мамочка.

Розалинд подумала, что сердце ее вот-вот разорвется от переполнявших его незнакомых и в то же время знакомых чувств.

— Я тоже по тебе скучала, моя сладкая, — прошептала она.

Опустившись на колени, Розалинд провела рукой по каштановым волосам Мэдди. Томас был прав. Их дочка — само очарование. Эти серо-голубые глаза… Эти пухлые щечки…

— Я тоже по тебе скучала, — громче и увереннее повторила Розалинд. — Прости, что меня так долго не было.

— Папа сказал, что ты ударилась головой и потерялась.

Розалинд улыбнулась, хотя к ее глазам поступили слезы.

— Да, так и было.

— Еще я сказал ей, что ты вернулась домой сразу, как только смогла.

Подняв глаза, она увидела Томаса, который задумчиво наблюдал за их воссоединением, и ее сердце затрепетало. Встретившись с ним взглядом, она сказала одними губами «спасибо», и Томас кивнул в ответ.

Малышка тем временем обняла Розалинд за шею и положила голову ей на плечо.

— Мы с папой думали, что ты на небесах с ангелами, но я написала письмо Санте и попросила его отпустить тебя домой на Рождество.

— Правда? — спросила Розалинд.

Не размыкая объятий, Мэдди слегка отстранилась, посмотрела ей в глаза и кивнула.

— Потому что Бог и Санта друзья.

Она говорила так серьезно, и глаза у нее были такие же, как у Томаса. Розалинд захотелось крепко прижать Мэдди к себе и никогда ее не отпускать. Она полюбила ее с первого взгляда? Или, может, Томас прав, и бывают такие прочные связи, которые не исчезают вместе с памятью?

— Думаю, что теперь, когда я вернулась, тебе придется попросить у Санты еще что-нибудь на Рождество.

— Это невозможно. Санта исполняет всего одно желание. Джейми Кенсингтон попросила у него пони, гоночную машинку и кукольный дом, но это неправильно.

— Думаю, что тебе Санта позволит попросить еще один подарок, — сказал Томас. — Ты очень хорошо себя вела.

Мэдди задумчиво поджала губы.

— Ты ведь не потеряешься снова, правда, мамочка? Тебе нужно будет вернуться к ангелам после Рождества? Я забыла попросить Санту, чтобы он разрешил тебе остаться со мной подольше.

Подумав о соглашении, которое она заключила с Томасом, Розалинд слегка нахмурилась.

— Я обещаю, что больше тебя не покину. Ты всегда будешь знать, где я. Даю честное слово.

К ее удивлению, она с легкостью дала это обещание.

— Ура! — радостно воскликнула Мэдди. — А Санта не должен больше ничего мне дарить, если не хочет. Ну, если только печенье. И друга для Бигсби.

— Можно войти?

В дверях появился Лайнус. Рядом с ним стояла невысокая женщина с копной кудрявых волос. Розалинд предположила, что это Сьюзан.

— Простите, что помешала воссоединению семьи, — сказала Сьюзан, войдя в комнату вслед за братом. — Мы с Лайнусом не задержимся здесь надолго. Я все еще не могу поверить, что ты здесь с нами, Розалинд.

Лайнус тепло поприветствовал Розалинд, в то время как Сьюзан вела себя более сдержанно. Она чмокнула Розалинд в щеку, быстро отстранилась и окинула ее оценивающим взглядом.

— Полгода назад ты нас всех напугала. Когда полиция нашла твою пустую машину, Томас был убит горем, — сказала Сьюзан.

— Мне невыносимо думать, что я заставила всех страдать.

— К счастью, ты вернулась целая и невредимая. Надеюсь, навсегда.

Сьюзан произнесла последнюю фразу с улыбкой, но что-то заставило Розалинд внутренне содрогнуться. Сестра Томаса знает, что это пробный визит.

— Нам пора. Пойдем, Сьюзан. — Взяв сестру за руку, Лайнус наклонился и свободной рукой взъерошил волосы Мэдди.

— Пока, куколка. Желаю хорошо провести вечер с мамочкой. А ты, Томас, включи свой телефон. Я целый час отвечал на звонки из офиса. Там все в панике.

Томас вздохнул.

— Что там еще?

— Скажу лишь, что наши юристы уже вовсю работают, — сказал его брат, продолжая идти вместе с Сьюзан к двери. — До свидания, Розалинд. Мы рады, что ты вернулась домой.

Проводив их взглядом, Розалинд переключила свое внимание на Томаса и обнаружила, что он слегка нахмурился.

— Что значит — юристы вовсю работают?

— Ничего хорошего. Когда к делу подключаются юристы, ничего хорошего быть не может.

Томас помог Розалинд подняться, Мэдди снова обхватила ее руками, и он отвел их на диван.

— У нас с твоей сестрой были какие-то разногласия? — спросила Розалинд.

— Почему ты спрашиваешь?

— Она так со мной разговаривала, что у меня создалось ощущение, будто она на меня сердится.

— Сьюзан всегда такая. Она не любительница эмоциональных сцен. — Он нежно потрепал дочку за нос. — Мэдди, ты рада, что мамочка вернулась домой к Рождеству?

— Очень-очень рада. Может, прямо сейчас нарядим елку?

— Зачем спешить? — ответил Томас. — Твоя мамочка только что вернулась домой. До Рождества еще много времени.

Разговор тут же переключился на предстоящий праздник. Розалинд подумала, что может расспросить Томаса о Сьюзан позже. Сейчас ей хотелось сосредоточиться на дочке, которая, несмотря на возражение Томаса, не только собиралась украсить елку, но и испечь три вида печенья.

— У нас еще даже нет елки, — заметила Розалинд.

— Мы можем купить ее сегодня, — ответила Мэдди. — Я видела много елок, когда мы с дядей Лайнусом ходили в пряничный город. Папа сказал, что в этом году я смогу посадить на макушку елки ангела. А еще я хочу сделать много снежинок.

Теперь Розалинд поняла, что Томас не преувеличивал, когда сказал, что Мэдди может быть очень настойчивой.

— Что ты об этом думаешь? — спросила она его, не зная, как ей реагировать на все желания дочки.

Он что-то читал на экране своего телефона, поэтому не услышал ее вопроса.

— Томас?

— Прости, — ответил он, подняв на нее глаза. — Юристы прислали мне важный документ.

«Ну разумеется», — подумала Розалинд и удивилась, почувствовав раздражение.

Почему ей пришло в голову это язвительное замечание? Откуда оно взялось и почему она так из-за этого разволновалась?

— Что скажешь, если я прямо сейчас позвоню по телефону и попрошу, чтобы нам завтра привезли елку? — обратился Томас к Мэдди. — Вечером мы втроем ее нарядим. Пусть мама пока отдохнет после дороги и заново ко всему здесь привыкнет.

— Мамочка, ты забыла, где находится твоя комната? Я могу тебе ее показать, — предложила Мэдди Розалинд.

— Я лучше посмотрю твою комнату, — ответила она. — Папа сказал, что вы перекрасили стены в другой цвет.

— В фиолетовый. Их красили папа и дядя Лайнус. Я хотела фиолетовые занавески, но папа позвонил какой-то тете, и она привезла занавески с оранжевыми цветами.

После этого Мэдди начала весело рассказывать о том, как Лайнус испачкал краской волосы.

— Похоже, дядя Лайнус не очень хорошо умеет красить. — Розалинд посмотрела на Томаса, желая узнать, что он об этом думает, но он снова был сосредоточен на экране телефона.

— Если тебе нужно позвонить… — осторожно начала она.

Томас виновато посмотрел на нее.

— Это займет всего несколько минут.

«Ну разумеется», — снова промелькнуло у нее в голове.

Откуда снова взялась эта реакция?

— Не грусти, мамочка.

Прогнав чувство замешательства, Розалинд улыбнулась Мэдди.

— Я вернулась домой к своей любимой малышке. Почему я должна грустить?

— Потому что папа работает. Он больше не работает, когда он дома.

— Правда?

— Раньше он все время работал, но, когда ты потерялась, он стал меньше работать. — Соскочив с дивана, Мэдди протянула ей руку. — Пойдем смотреть мою комнату, мамочка.

Когда они поднимались по лестнице, Розалинд вполуха слушала ее болтовню. Она не могла отделаться от неприятного ощущения. Обручальное кольцо, которое она почему-то сняла в день аварии, холодный прием, оказанный ей сестрой Томаса, ее собственные странные реакции на его слова о работе — все это натолкнуло ее на мысль о том, что Томас что-то недоговаривает.

Когда Томас вернулся в квартиру, уже близилась полночь. Работать в офисе допоздна было изнурительно. Он с большим удовольствием провел бы время дома с Розалинд и Мэдди, но он был обязан позаботиться о будущем «Коллиерс соуп». Ведь семейный бизнес — это наследство его дочери, и он просто не имеет права довести компанию до разорения. Только бы ему удалось запустить новую линию продукции. Это был первый проект, который он разработал сам от начала и до конца. От успеха этого проекта зависела судьба компании.

Розалинд никогда не понимала…

Томас отмахнулся от этой мысли. Это он был виноват в том, что их брак дал трещину, а не она. Теперь все будет по-другому. Он ей докажет, как важна для него семья.

Ему только нужно сначала запустить эту линию продукции.

В квартире было темно. Поднявшись по лестнице, он заглянул в комнату Мэдди. Она крепко спала, раскинув руки. Бигсби валялся на полу. Подняв собачку, Томас положил ее на подушку, поцеловал Мэдди в лоб, вышел из комнаты и закрыл дверь. Затем он по привычке направился в свою спальню. Только схватившись за дверную ручку, он вспомнил, что уступил эту спальню Розалинд, а сам на неопределенное время перебрался в свободную комнату.

Ему безумно хотелось заглянуть внутрь. Последние полгода он спал один и за это время истосковался по теплу ее тела.

Стоп. Прикасаться к ней еще слишком рано. Он дал ей обещание и намерен его сдержать. Он сделает все от него зависящее, чтобы убедить остаться навсегда.

С этой мыслью он повернулся и направился в свою комнату.

Когда Томас услышал крик, он сначала подумал, что Мэдди приснился кошмар. Выскочив из постели, он быстро пошел в детскую и по дороге понял, что стоны доносятся из главной спальни. Что кошмар приснился Розалинд.

Не раздумывая, он влетел в комнату и обнаружил, что его жена стонет и мечется во сне под одеялом. Тогда он сел на край кровати и, убрав с ее лица волосы, прошептал:

— Тише, Рози. Все хорошо.

Затем он снял с нее одеяло, и она, освободившись от пут, ударила его по голове. Тогда он одной рукой обхватил ее запястье, а другую положил ей под затылок.

— Проснись, дорогая. Тебе приснился кошмар.

Розалинд начала просыпаться, и тогда он медленно приподнял ее корпус. Прижавшись щекой к его плечу, она часто задышала, и он стал нежно поглаживать ее по спине, пока ее дыхание не выровнялось.

Томас почувствовал, как она обхватила его рукой.

— Все хорошо, — прошептал он. — Ты в безопасности.

— Я… я… — Розалинд подняла голову. — Что?…

— Тебе приснился кошмар.

Он пожалел о том, что сказал ей это. Услышав его голос, она вырвалась, отползла назад и ударилась спиной об изголовье кровати. Ее реакция напугала Томаса, но он не подал виду.

— Я услышал через стену, как ты кричала во сне.

— Я…

Из коридора в комнату проникало достаточно света, и Томас заметил, что она смотрит на его голую грудь. Это доставило ему удовольствие.

— Я была под водой и не могла дышать, — произнесла она мгновение спустя. — Я отчаянно пыталась всплыть на поверхность, но что-то удерживало меня внизу. Думаю, это был ремень безопасности.

Волоски на руках Томаса встали дыбом.

— Тебе снилась авария?

— Не знаю. Возможно. Я лишь понимала, что умру. Затем я услышала твой голос и… — Она запустила пальцы себе в волосы. — Принеси мне, пожалуйста, попить.

— Конечно.

Томас пошел в ванную и мгновение спустя вернулся со стаканом воды.

— Неужели я так громко кричала, что ты услышал меня через стену? — спросила Розалинд, когда он передал ей стакан.

— Я сначала подумал, что это кричит Мэдди.

— Мэдди снятся кошмары?

— Время от времени. Думаю, теперь, когда ты вернулась, их больше не будет.

— Это я — причина ее кошмаров.

В ее голосе слышалось чувство вины, и у него защемило сердце.

— Ей не хватало матери, но это не твоя вина. Ты ведь не специально попала в аварию и потеряла память.

Когда она попила, он взял у нее стакан и поставил его на тумбочку у кровати. В тусклом свете Розалинд выглядела бледной и ранимой. Не раздумывая, Томас наклонился и провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

— Тебе лучше? — спросил он. Она кивнула, и он немного расслабился. — Хорошо. Тогда ложись.

Когда она это сделала, Томас, прежде чем укрыть ее, окинул взглядом ее длинные, стройные ноги и подумал о том, что она по-прежнему предпочитает красивым ночным рубашкам обычные футболки.

«Я всегда был равнодушен к красивому белью».

— Какой смысл наряжаться, когда ложишься спать?

Неужели он выразил свои мысли вслух?

— Раньше ты тоже так говорила.

Затем они оба замолчали, и в воздухе между ними повисло напряжение. Томас подумал, что ему следует пожелать ей спокойной ночи и пойти спать. Но вместо этого он снова сел рядом с ней, слегка наклонился и уперся руками в матрац по обе стороны от ее рук.

— Спасибо, что пришел ко мне на помощь.

— Не за что.

— Ты, должно быть, устал. Который час?

— Начало третьего. Обо мне не беспокойся, я привык мало спать.

— Ты часто работаешь допоздна.

Томас почувствовал, что напряжение куда-то улетучилось.

— Обещаю, что теперь я буду работать допоздна только в случае крайней необходимости, — сказал он, понимая, что, к сожалению, эти случаи будут возникать довольно часто. — Прости, что испортил твой первый вечер дома.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Ты заслуживаешь чего-то особенного. Кроме того, я обещал, что буду таким внимательным и очаровательным, что ты забудешь о том, что запланировала лишь пробный визит.

— Забуду? — фыркнула она.

— Ты откажешься от этого плана, — поправился он с улыбкой. — Я обещаю, что завтра я возмещу тебе недостаток внимания сегодня. Завтра ты почувствуешь всю силу моего обаяния, и в конце концов это заставит тебя капитулировать.

— Это больше похоже на битву, чем на возвращение домой.

— Ты сама бросила мне вызов в Лохмаре, а я никогда не отказывался принять вызов. Ты не сможешь передо мной устоять. — Говоря это, он наклонил голову и услышал, как Розалинд мягко вздохнула.

Если бы она не была сейчас такой ранимой, а он не был джентльменом…

— Томас? — позвала она, когда он уже был у двери. — Ты не мог бы?…

Он обернулся.

— Тебе что-то нужно?

— Не обращай внимания. Я не хочу причинять тебе неудобства.

— Не глупи. Если тебе что-то нужно, просто скажи мне об этом.

Розалинд посмотрела на свои руки, лежащие поверх одеяла.

— Не мог бы ты посидеть со мной, пока я не усну?

Она указала ему на кресло рядом со шкафом. Томас с большим удовольствием полежал бы рядом с ней, но он не стал спорить. Придвинув кресло ближе к кровати, он сел на него и положил одну ногу на край матраца.

— Тебе часто снятся кошмары после аварии?

— Когда я лежала в больнице, они снились мне довольно часто, но до приезда сюда у меня их давно не было. Прежде они были расплывчатыми. Сегодня я в первый раз видела все отчетливо.

— Это хороший знак. Возможно, твоя память начала восстанавливаться.

— Не знаю, — ответила она. — В сегодняшнем сне все казалось таким реальным. Я чувствовала, как вода смыкается надо мной… — Ее передернуло.

— Ты дрожишь, — сказал Томас, подавшись вперед и положив руку ей на колено.

— Потому что сон был очень похож на реальность.

К черту его намерение держаться на почтительном расстоянии от нее!

Прежде чем Розалинд успела возразить, он лег поверх одеяла и притянул ее к себе. Она не стала сопротивляться, и это о многом говорило.

— К счастью для тебя, ближайший к дому источник воды — это фонтан в парке напротив. Даже если произойдет поломка, вода сюда не дойдет, — улыбнулся Томас. — Хотя, если бы это произошло, было бы интересно посмотреть на эту картину.

Когда он положил ее голову себе на плечо, она не стала сопротивляться, и он почувствовал удовольствие. Нет, это было не сексуальное желание, а радость от того, что она начала ему доверять. Завтра они, возможно, снова будут испытывать чувство неловкости при общении друг с другом, но сейчас она немного опустила свои защитные барьеры.

— Ты можешь себе представить лодки, плывущие по Сент-Джеймс-стрит? — продолжил он, поглаживая ее по волосам.

Постепенно ее дрожь прошла, а мышцы расслабились.

— Расскажи мне что-нибудь о нас, — попросила она.

— Может, мне рассказать тебе о том, как мы с тобой впервые отправились в поход? Это произошло, когда мы только начали встречаться. Мы решили подняться на Кэт-Беллс. Будучи типичным городским парнем, я не ходил в походы, но мне не хотелось, чтобы ты об этом знала. Поэтому за пару дней до той вылазки я отправился в магазин и купил там походное снаряжение. Чтобы новые вещи выглядели использованными, я проехался по ним пару раз на машине.

— На машине? — пробормотала она.

— Да. Думаю, эта идея пришла мне в голову после того, как я выпил две пинты пива, но это не важно. Главное, что, когда я заехал за тобой, я выглядел как настоящий любитель походов. Я был готов пойти на все, чтобы произвести на тебя впечатление и… — Томас сделал паузу. Дыхание Розалинд стало ровным и глубоким, и он закрыл глаза. — В те выходные я сильно стер себе ноги, но я не сказал тебе об этом, — прошептал он. — Потому что ты получала огромное удовольствие от похода. Мои мучения стоили того, чтобы увидеть на твоем лице счастливую улыбку. — Он поцеловал Розалинд в макушку. — И я намерен сделать все для того, чтобы эта улыбка вновь стала частой гостьей на твоем лице.

Глава 5

Проснувшись одна в постели, Розалинд испытала разочарование, и это ее удивило. Она ведь не просила Томаса, чтобы он провел с ней ночь, и не хотела этого.

Она не просила его держать ее в объятиях, пока она не уснет, но он обнимал ее, и ей это нравилось.

Возможно, все дело в утешении. Она до сих пор помнила подробности своего ночного кошмара. Помнила, как салон машины начал наполняться водой и как ее плечо пронзила боль. Как она изо всех сил ударила по треснутому лобовому стеклу чем-то тяжелым, и оно разбилось.

Поморщившись, она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на более приятных мыслях. Она вспомнила, как пальцы Томаса нежно поглаживали ее по волосам. Она давно не чувствовала себя такой защищенной, как прошлой ночью, и это было странно. Ведь она совсем его не помнит.

Еще она никак не могла понять, почему ее охватывает чувство раздражения всякий раз, когда он говорит о своем бизнесе. Конечно, было бы нормально, если бы она немного расстроилась из-за того, что в день ее возвращения домой он поехал на работу, но она испытала необъяснимое чувство горечи.

Лежа в постели, она, конечно, не получит ответов на свои вопросы. Итак, где ее вещи? Оглядевшись по сторонам, Розалинд увидела свою расстегнутую сумку на полу у шкафа. Она была пуста. Это означало, что кто-то распаковал ее вещи и убрал их в шкаф.

Она привезла с собой немного вещей. В основном это были джинсы, футболки и свитера. Часть из них купили Крис и Джессика, остальное — она сама на зарплату официантки. Сейчас эти вещи находились в шкафу вместе с другой одеждой. Ее одеждой, которую она не узнала так же, как и все остальное в этом доме.

Розалинд провела пальцами по вешалкам. Вдруг ее внимание привлек красно-коричневый свитер. Он был длинным, свободным и мягким. Голос в ее голове сказал ей, что он очень удобен в носке. Сняв его с вешалки, она сжала рукой вязаное полотно, и перед ее внутренним взором вдруг промелькнули образы.

Снег за окном. Наряженная елка. Мерцающие белые огоньки. Рука в красно-коричневом свитере, обнимающая ее за талию.

— Ты все еще будешь хотеть меня обнимать, когда я стану огромной, как слон?

— Всегда буду, — раздался рядом с ней голос Томаса.

Затем он покрыл поцелуями ее шею и повторил шепотом:

— Всегда.

Образ исчез, и Розалинд, уронив вешалку, вздохнула. Очевидно, это было воспоминание. Закончив одеваться, она побежала искать Томаса, чтобы расспросить его об увиденной сцене.

Она столкнулась с ним, когда он поднимался по спиральной лестнице. Чтобы не потерять равновесие, она схватилась обеими руками за его плечи, в то время как он обхватил ее за талию. Вдохнув древесный аромат его одеколона, она вспомнила, как он утешал ее прошлой ночью. Как она прижималась к его голому плечу.

— Осторожнее, — сказал он. — Ты ведь не хочешь свалиться с лестницы, правда? Все в порядке? Может, тебе приснился еще один кошмар?

— Нет, — ответила она, почувствовав, как ее щеки вспыхнули от смущения. — Я спала как младенец.

— Рад это слышать. Ты рано встала. Мэдди проспит еще час-два.

— Я искала тебя.

— Тебе что-то нужно?

— Да. — Его взгляд задержался на ее губах, и ее пульс участился. Убрав руку с его плеча, она указала на гостиную внизу. — Может, спустимся в гостиную?

— Конечно.

Отпустив ее, он сделал шаг назад. Чувствуя, что может потерять равновесие, Розалинд схватилась за перила. Неужели на нее так подействовала его близость?

— Я недавно сварил кофе. Садись на диван, а я за ним схожу.

— Хорошо, — ответила она.

— Ты по-прежнему пьешь кофе с молоком без сахара?

— Ты забыл?

— Нет. Просто не хотел застать тебя врасплох, как было вчера с твоими любимыми кексами.

Ей все еще было не по себе от того, что все вокруг знали о ней больше, чем она сама.

— Хочешь, я угадаю твои предпочтения? — спросила она, когда он вернулся с подносом, на котором были две чашки из тонкого фарфора.

Поставив поднос на столик, он поднял свою чашку, чтобы Розалинд не увидела ее содержимое.

— Думаешь, тебе это удастся? Попробуй.

— Черный с одной ложкой сахара, — ответила она.

Его глаза расширились.

— Ты вспомнила или сказала наугад?

— Я угадала. — Она сделала глоток кофе. — Мне нужно кое-что тебе…

— У меня есть для тебя…

Они заговорили одновременно.

— Ты первый, — сказала она. — Сначала подарки, затем разговор.

— Ты говоришь прямо как Мэдди. — Засунув руку в карман, Томас достал мобильный телефон и протянул ей. — Мне удалось восстановить твой прежний номер. Я попросил своего личного помощника воссоздать список твоих контактов. Конечно, ему не удалось восстановить весь список, но номер Ив из университета в нем есть. Номер Синклера тоже.

Томас говорил о людях с фотографии, которую он ей показал в тот вечер, когда впервые появился в пабе Криса. Судя по всему, ему не нравился человек по фамилии Синклер.

— Сейчас мы пытаемся восстановить твои водительские права, — добавил Томас.

Розалинд задумчиво вращала в руке телефон. Интересно, что было бы, если бы она прямо сейчас позвонила кому-то из списка контактов? Это приняли бы за телефонное хулиганство?

— Кто-то из моих друзей и знакомых уже знает, что я вернулась?

— Пока нет. — Томас сделал паузу, чтобы выпить немного кофе. — Я публично сообщу всем о твоем возвращении сегодня, если, конечно, ты не против.

Какой смысл тянуть время? Рано или поздно все узнают, что она жива.

— Мне придется общаться с прессой?

— Ты не обязана делать то, чего не хочешь делать, — ответил Томас. — Несколько папарацци наверняка попытаются тебя сфотографировать, но мы сделаем все возможное, чтобы им помешать. Наша фамилия, конечно, известная, но до королевской семьи нам, конечно, далеко. Большинство жителей Лондона, столкнувшись на улице с одним из Коллиеров, определенно его не узнали бы.

— Ты хочешь сказать, что люди не будут на меня глазеть, когда я выйду на улицу?

— Никто не узнает, кто ты, если ты не повесишь себе на шею табличку.

— Я этому рада, — ответила она.

— Да, у анонимности есть свои плюсы. — Томас взял ее за руку. — Ситуация полностью находится под твоим контролем. Только от тебя зависит, когда ты выйдешь к людям. Если хочешь, можешь сидеть в квартире до окончания праздников.

Его доброта и внимательность подкупали.

— Я не могу почти месяц прятаться от мира. Рано или поздно мне придется выйти из дома. Ты несколько раз упоминал об университете. Я там работаю?

Ей пришло в голову, что, если она вернется к работе, это поможет ей привыкнуть к ее окружению, которое она пока не помнит.

— Раньше работала. — Томас отпустил ее руку. — Твое исследование перестали финансировать.

— О.

— Прости, я не хотел тебя расстраивать.

— Это не твоя вина. Значит, никакого исследования больше нет? Я еще где‑нибудь работаю?

Томас покачал головой.

— Ты хотела работать, но не могла найти новый проект, который вызвал бы у тебя вдохновение. Поэтому в последнее время ты сидела дома с Мэдди.

— Думаю, Мэдди была счастлива.

— Мэдди? О да.

Розалинд снова почувствовала, что он что-то недоговаривает. Потягивая кофе, она молчала, надеясь, что он разовьет свой ответ, но вместо этого он перевел разговор на другую тему.

— Теперь твоя очередь. Зачем ты меня искала?

— Наверху в спальне со мной произошло нечто странное.

— Что ты имеешь в виду? — встревожился Томас. — Ты же сказала, что с тобой все в порядке.

— Со мной правда все в порядке. Но когда я открыла шкаф, чтобы выбрать одежду, кое-что произошло. Думаю, это можно назвать обрывком воспоминания.

— Ты уверена? Что это было за воспоминание?

Она рассказала ему о мерцающих огнях и елке, украшенной старомодными игрушками.

— Я была беременна, а ты обнимал меня за талию, — закончила она, не став добавлять, что он целовал ее в шею и клялся, что всегда будет рядом.

Томас улыбался, но она заметила тень, промелькнувшую в его серо-голубых глазах.

— Это было в коттедже в Камбрии.

— В том, где мы жили до того, как у твоего отца случился удар. Ты показывал мне фото, которое мы там сделали. На том селфи мы выглядели очень счастливыми.

— Мы были там счастливы. Ты любила Камбрию.

«Мы вернемся туда. Я обещаю», — вдруг пронеслось в ее голове, и она, поставив чашку на столик, посмотрела на Томаса и спросила:

— Что произошло?

— Что ты имеешь в виду?

— Вчера ты сказал, что мы перебрались сюда на время. Мы ведь планировали вернуться в Камбрию, да?

— Вижу, к тебе возвращается память, — улыбнулся он, но в выражении его лица было что-то такое, что противоречило этой улыбке. У нее создалось ощущение, что ему было неприятно говорить о Камбрии. — Ты права. Изначально мы собирались туда вернуться, когда мой отец поправится.

— Но он не поправился.

— К сожалению, нет, — вздохнул он.

Значит, их возвращение в Камбрию было отложено из-за смерти его отца.

— Прости, — сказала она. — Я не хотела напоминать тебе о плохом.

— Все нормально. — Прокашлявшись, Томас добавил более мягким тоном: — Главное, что к тебе начали возвращаться воспоминания. Это замечательно. Думаю, это нужно отметить. — На этот раз его улыбка была искренней.

— Ты так говоришь только потому, что с самого начала запланировал пустить в ход все свое обаяние, чтобы убедить меня остаться навсегда.

Его улыбка вдруг поблекла, и он уставился на свою чашку.

— Что такое? — спросила Розалинд.

— Я договорился встретиться сегодня утром с юристами и закончить то, что мы начали вчера вечером.

«Ну разумеется», — промелькнуло в ее голове.

— Я не ожидал, что ты встанешь так рано, — ответил он. — Я собирался быстро съездить в офис и вернуться, чтобы ты даже не заметила моего отсутствия дома.

Розалинд кивнула.

— Я не поехал бы сегодня в офис, если бы в этом не было крайней необходимости.

— Я знаю.

Она снова испытала горечь и разочарование. Последняя часть их разговора показалась ей до боли знакомой.

— Я обещаю. — Поставив чашку на столик, Томас взял обе руки Розалинд в свои. — Я постараюсь как можно скорее закончить свои дела, а затем вернусь и начну тебя соблазнять. Даю честное слово.

Она по-прежнему испытывала разочарование, но Томаса можно было понять. Он не должен бросать все свои дела только потому, что она вернулась.

— Хорошо, но тебе придется пустить в ход все свои чары.

— Я буду очаровывать и удивлять тебя. Даю честное слово.

— Ты все еще здесь? Разве ты не должен быть сейчас дома со своей женой и дочерью?

— Того, кто придумал юристов, нужно четвертовать, — пробурчал Томас, глядя на своего брата.

Ему следовало вернуться домой еще несколько часов назад, но стоило ему закончить одно неотложное дело, как тут же появлялось другое.

Бросив папку с документами на стол в конференц-зале, он плюхнулся в кресло на колесиках. Оно пришло в движение и ударилось о белую доску для презентаций.

— Может, мне все это отменить? — бросил он, уставившись в потолок. — Забыть о новой линии продукции? Позволить компании разориться? Двести лет — это довольно большой срок для компании, ты так не считаешь?

— Ты не можешь допустить, чтобы «Коллиерс соуп» перестала существовать, — ответил Лайнус, сев на край стола. — Если бы тебе была безразлична судьба семейного бизнеса, ты не вернулся бы в Лондон и продолжил изображать из себя сельского плотника.

Да, то решение было роковым.

— Я вернулся, потому что отец нуждался во мне.

— И остался, потому что в тебе нуждалась компания. В качестве руководителя ты намного лучше.

— Лучше, чем отец? Он задал не очень высокую планку.

Точнее, Престон Коллиер положил эту планку на землю. Под его руководством финансовые дела компании шли все хуже и хуже. Перед Томасом встала задача исправить отцовские ошибки. Лайнус предпочел заниматься наукой.

— Мне жаль, что ваше воссоединение прошло не так, как было запланировано. Как Розалинд устроилась?

— Хорошо. Она даже кое-что вспомнила.

— Это же замечательно. Почему ты улыбаешься?

— Она вспомнила, что мы вернулись в Лондон на время.

— Ясно. — Лайнус потер подбородок. — Она знает, почему вы остались здесь?

— Что наш отец умер, и мне пришлось возглавить компанию? Да, знает. Но она пока не знает, что она не хотела оставаться в Лондоне. Я решил ее не торопить. Скоро она сама это вспомнит.

Еще Розалинд обязательно вспомнит, какой одинокой и брошенной она себя чувствовала, когда он целыми днями работал. Когда это случится, сколько времени пройдет, прежде чем она снова от него уйдет?

Томас громко застонал:

— Я пообещал ей, что мы проведем день вместе.

— Тогда почему ты к ней не едешь?

— Потому что Эрни напутал в контрактах, и нам теперь нужно что‑то предпринять, чтобы сохранить права на новый шампунь.

— Пусть эту проблему решает Эрни вместе с юристами. Начальнику положено раздавать поручения подчиненным.

— Наш отец так делал, — ответил Томас.

Ему не было необходимости ничего к этому добавлять. До тех пор пока работа компании не будет налажена, ему придется самому контролировать все до мелочей. В то же время он не готов заплатить за успех слишком высокую цену.

— Я не могу позволить Розалинд снова уйти, — сказал он.

— Ты сейчас не можешь знать, захочет она уйти или нет, когда к ней вернется память.

— Я сделаю все, чтобы не дать ей уйти.

— Но что, если она захочет, чтобы ты ушел из компании? Ты сможешь это сделать.

— Однажды я уже отказался от участия в семейном бизнесе, забыл?

— Это произошло, когда ты окончил университет и был безумно влюблен. Тогда ты еще не понимал, что на самом деле компания — твоя судьба.

— «Коллиерс соуп» вряд ли моя судьба.

— Продолжай себя в этом убеждать, Томми. — Лайнус поднялся. — Тебе, как старшему сыну нашего отца, положено управлять компанией, и тебе нравится это делать, несмотря на все сложности.

Да, ему это нравится. Но он любит свою жену, и, в отличие от всех предыдущих Коллиеров, твердо знает, какое решение будет правильным, если ему придется делать выбор.

Глава 6

— Розалинд, я знаю, что мне следовало вернуться домой несколько часов назад. — Войдя в квартиру, Томас пересек гостиную, снимая на ходу пальто. — В офисе с самого утра все пошло не так. Проблема оказалась намного серьезнее, чем я думал. Позволь мне…

Дойдя до нижней ступеньки лестницы, он остановился, поняв, что он в комнате один.

Неужели он думал, что жена и дочь будут ждать его, сидя на диване? Его чувство вины усилилось, хотя он прекрасно понимал, что не мог уехать из офиса раньше.

— Розалинд? — Бросив пальто на диван, Томас снял пиджак и начал развязывать узел галстука. — Мэдди? Есть кто-нибудь дома?

— Домработница повела Мэдди в парк. — Его жена появилась на верхней площадке лестницы. На ней были джинсы, облегающие ее крутые бедра. — Она все время спрашивала меня о том, когда мы будем вечером наряжать елку, и мы подумали, что встреча с друзьями немного ее отвлечет.

— Ты не пошла с ними? — удивился он.

— Я боялась, что матери других детей увидят меня и начнут сплетничать. Мне не хотелось, чтобы Мэдди чувствовала себя неловко. Кроме того, я не знала, когда ты вернешься, — ответила она, спускаясь по лестнице.

— Ты на меня сердишься.

— Нет.

Она лгала. Об этом свидетельствовал ее холодный тон.

— Я вернулся сразу, как только смог, — сказал он и понял, как глупо и неубедительно это прозвучало.

— Я понимаю. Правда. — Подойдя к дивану, Розалинд взяла его одежду. — Ты руководишь крупной компанией. Это отнимает много времени. Ты не можешь игнорировать проблемы на работе, чтобы развлекать меня.

— Могу, — ответил он, забрав у нее свои вещи и отбросив их в сторону. — Речь идет не о развлечениях. Я хочу проводить время со своей семьей.

У его жены были очень выразительные глаза. В них он всегда мог прочитать ее эмоции, даже когда она пыталась их скрыть. Он больше не хотел видеть в этих глазах боль и разочарование.

Внезапно ему в голову пришла хорошая идея.

— Надень пальто, — сказал он ей.

Розалинд часто заморгала.

— Не понимаю. Ты только что вернулся домой и хочешь опять выйти на улицу?

— Да. Вместе с тобой. Помнишь, я обещал очаровывать и удивлять тебя?

— Тебе нет необходимости…

— Возражения не принимаются. Да, я опоздал, но я собираюсь наверстать упущенное.

Розалинд сложила руки на груди.

— А как же Мэдди? Они с миссис Фейсон скоро вернутся.

— В таком случае нам с тобой следует поторопиться. Я оставлю миссис Фейсон записку, предупредив ее о том, что мы отлучимся всего на пару часов.

— Куда мы пойдем? — спросила Розалинд, глядя на него с радостным волнением.

Похоже, он победил.

— За елкой. Куда же еще? — улыбнулся он.

Несмотря на ранний час, рынок Нью-Ковент-Гарден был ярко освещен и полон людей. Гирлянды из крошечных белых лампочек слегка покачивались на ветру над головой многочисленных жителей города и туристов, которые выходили из лавок и магазинчиков с коробками, свертками и пакетами. Чувствуя себя гостьей в чужой стране, Розалинд крепко держала Томаса за руку. Ей было неуютно среди шумной, суетливой толпы, и она боялась потеряться.

Им довольно быстро удалось найти большую красивую елку и договориться, чтобы ее срочно доставили им на дом.

— Ну, что ты думаешь? — спросил Томас Розалинд.

— Об уличных украшениях? Они великолепны.

Она предложила сразу после покупки елки вернуться домой, но Томас настоял на том, чтобы они еще немного погуляли по улицам. Он сказал, что Розалинд нужно заново познакомиться с городом.

— Что ты думаешь о Лондоне?

— Здесь очень много народа. У меня такое чувство, будто я плыву против течения. Только речь идет не о воде, а о людском потоке.

— Это сезонное явление. Скоро Рождество, и все начинают запасаться подарками.

В следующую секунду в Розалинд врезалась женщина.

— Простите, — произнесла она по-английски с сильным акцентом, затем исчезла в толпе.

— Тебе никогда не нравились большие скопления людей. После окончания университета тебе не терпелось уехать подальше от столицы.

— Мы поэтому перебрались на север?

— Ты поэтому перебралась на север, — ответил он. — Я переехал туда, потому что мне не по душе отношения на расстоянии. Хочешь пойти домой?

— Не знаю. Мы направляемся в какое-то конкретное место?

— Скоро узнаешь, — улыбнулся Томас.

— Каким будет Рождество? Коллиеры обычно собираются на праздник всей семьей?

— Нет, нас слишком много, и мы рассредоточены. Думаю, мы с тобой пригласим на рождественский обед Лайнуса, Сьюзан и моего дядю Сета.

— А как мы обычно проводим сочельник?

Томас вдруг отвел взгляд.

— До прошлого года мы ели жареные сэндвичи с сыром и пили глинтвейн перед камином.

— Правда?

Он кивнул.

— Эта традиция появилась у нас в наше первое Рождество, и мы соблюдали ее даже после рождения Мэдди.

— Здорово. А в прошлом году мы нарушили эту традицию?

— Нам помешали обстоятельства, — ответил он, по-прежнему не глядя на нее.

Розалинд хотела спросить, о каких обстоятельствах идет речь, но она подозревала, что он снова уклонится от ответа на неприятный вопрос.

— А я больше всего люблю рождественское утро. Мне всегда нравилось просыпаться и первым делом бежать к елке смотреть подарки. Мама настаивала на том, чтобы никто не открывал подарки до утра.

Томас резко повернул голову и посмотрел на Розалинд широко распахнутыми глазами. Только в этот момент она осознала, что произошло. После долгих месяцев неизвестности к ней за один день вернулись сразу два воспоминания.

— Похоже, мне было необходимо вернуться в Лондон.

— Я рад, что к тебе постепенно возвращается память, — очаровательно улыбнулся он.

Они завернули за угол, и Розалинд обнаружила, что он ведет ее к огромному зданию из металла и стекла. Внутри сводчатого сооружения стояла елка, которая была раза в три больше той, что они купили для украшения своей квартиры.

— Я подумал, что нам стоит полюбоваться елкой в Ковент-Гарден, прежде чем мы начнем украшать свою, — сказал Томас. — В городе полно других елок, но эта всегда была моей любимой.

— Почему?

Остановившись, они оба посмотрели вверх. Огромная елка была покрыта тысячами разноцветных огоньков, которые мерцали в сумерках и отражались в стеклянных шарах, висящих на ветках. Это было великолепное зрелище.

— Не знаю. Возможно, все дело в ее местонахождении. Всякий раз, когда я посещаю этот рынок, я думаю о том, что люди продают здесь свои товары почти четыреста лет. — Он кивком указал ей на булыжник, которым был вымощен пол рынка. — Возможно, на этом месте когда-то стоял мой прапрапрапрадед и продавал первые куски мыла Коллиеров. Когда я об этом думаю, у меня дух захватывает.

— Вижу, история для тебя много значит.

— Ты этого не сказала бы, если бы увидела, как я уснул на уроке средневековой истории в шестом классе, — улыбнулся Томас. — Но я ценю непрерывные многолетние традиции.

Внутри здания было множество прилавков с разного рода ремесленными товарами. В воздухе пахло эфирным маслом пачули.

Посмотрев на второй этаж с перилами, увитыми гирляндами из лампочек, она увидела мальчика чуть старше Мэдди. Подняв голову, он разглядывал многоярусные люстры, украшенные ветками омелы, на которых были красные бархатные банты.

Томас поймал направление ее взгляда.

— Я понятия не имел, что здесь все украшено омелой. Вряд ли кто-то сможет пройти из одного конца помещения в другой и остаться без поцелуя.

— Это точно.

Они шли по проходу между прилавками, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться узором на гобелене или блестящим ювелирным украшением. Всякий раз их весело приветствовал продавец и расхваливал свой товар. Больше всего Томаса заинтересовал прилавок с мылом ручной работы. Он минут пять увлеченно разговаривал с продавцом, после чего купил набор, в котором были представлены разные образцы продукции.

Пока они прогуливались по рынку, Розалинд все время думала об омеле над головой. Всякий раз, когда он задевал рукавом пальто ее рукав, ей казалось, что он собирается наклониться и поцеловать ее.

Внезапно Томас остановился и сказал ей:

— Жди меня здесь. Я сейчас вернусь.

Она осмотрелась по сторонам.

— Ты собираешься оставить меня одну в этой толпе?

— Я отлучусь всего на несколько минут.

Прежде чем она успела возразить, он ушел.

Что ей делать? Она не может просто стоять на месте, как идиотка, и ждать его возвращения.

Бросив взгляд в сторону, она обнаружила, что рядом находится ларек с деревянными игрушками. Картинка-головоломка, изображающая плюшевого мишку, Мэдди точно понравится. Когда вернется Томас, они вместе посмотрят эту игрушку и, возможно, купят ее.

— Не может быть! Розалинд? Это ты?

Увидев быстро идущего к ней мужчину в замшевой куртке и модном шарфе, Розалинд попятилась назад, пока не наткнулась на прилавок. Она уже собралась позвать Томаса, когда поняла, что видела этого мужчину на одной из фотографий, которые показал ей Томас. Это ее университетский коллега. Как его зовут? Роберт? Рэндалл?

— Боже мой, это правда ты. Но как?…

— Ричард, — произнесла она, вспомнив его имя, и он заключил ее в объятия.

— Это настоящее рождественское чудо. Я не думал, что когда-нибудь снова тебя увижу. — У него был приятный мягкий голос. — Нам сказали, что ты погибла.

— Меня действительно считали погибшей.

Высвободившись из объятий Ричарда, Розалинд вкратце рассказала ему о том, что с ней произошло. Он внимательно ее слушал, не перебивая.

— То есть все это время ты находилась в Шотландии, но никто из нас об этом не знал?

Розалинд кивнула.

— И ты ничего не помнишь?

— Теперь, когда я оказалась в Лондоне, ко мне вернулось несколько обрывочных воспоминаний, но в целом я ничего не помню. Твое лицо показалось мне знакомым, потому что я увидела тебя на фото.

Рассмеявшись, Ричард снова ее обнял.

— Прости. Я не собирался так бурно выражать свои эмоции, но… ты жива!

Обнаружив, что на них смотрят люди, Розалинд отвела взгляд в сторону.

— Томас, должно быть, вне себя от радости. Полагаю, он очень внимателен к тебе и раскаивается.

«Раскаивается в чем?»

— Он очень терпелив и делает все возможное, чтобы мне помочь. Не так просто иметь жену, которая ничего не помнит.

— Думаю, он рад начать все сначала, — ответил Ричард.

— Что ты… — начала Розалинд.

— Привет, Синклер. — Подойдя к ней сзади, Томас положил руку ей на талию. — Мы не ожидали встретить здесь кого-то из знакомых.

— Розалинд рассказала мне о том, что с ней произошло. Не понимаю, почему вы до сих пор не поставили в известность ее друзей.

— Сегодня я сообщил властям и прессе о том, что Розалинд нашлась. Мы с ней решили, что с остальными она свяжется сама, когда будет к этому готова.

— Ну разумеется, — ответил Ричард.

У Розалинд создалось впечатление, что мужчины соблюдают правила вежливости только из-за ее присутствия. Было очевидно, что Томас и Ричард терпеть друг друга не могут, но причину этого она пока не могла понять.

— Томас подарил мне новый телефон и восстановил большую часть моих прежних контактов. Я планировала начать обзванивать своих друзей и знакомых на следующей неделе.

— То есть мне повезло, что я узнал о твоем возвращении раньше остальных. Не считая твоей семьи, конечно, — добавил он, посмотрев украдкой на Томаса.

— Кстати, о семье. Нам нужно вернуться домой до того, как Мэдди начала лезть на елку.

— Думаю, она на это способна, — рассмеялась Розалинд.

Ричард обнял ее и поцеловал в щеку.

— Я позвоню тебе завтра, и мы договорим. Я все еще не могу поверить своим глазам.

Розалинд прониклась симпатией к Ричарду Синклеру. У нее было такое чувство, что она знает его много лет. Провожая его улыбкой, она заметила, что Томас хмурится.

— Он тебе не нравится, — заметила она. — Почему?

— Ты о Синклере? Я вовсе не испытываю к нему неприязни.

— Тогда почему у тебя такое мрачное выражение лица?

— Потому что… — Не размыкая объятий, он повернулся так, что они оказались лицом к лицу. — Я пока не готов тебя делить с остальным миром.

— В таком случае тебе не следовало оставлять меня одну в толпе.

— Но тогда я не смог бы купить тебе вот это. — Подняв руку, он протянул ей коричневый мешочек. — С наступающим Рождеством.

Внутри оказался кусок горной породы с вкраплениями в виде розовых кристаллов.

— Однажды ты мне сказала, что тебе очень нравятся эти кристаллы. Что своим цветом они обязаны…

— Магнию, — прошептала она не задумываясь. — Спасибо тебе за подарок. Он очень красивый.

— Пожалуйста, — ответил Томас.

Встретившись с ним взглядом, она обнаружила, что его глаза потемнели.

— Мы стоим под омелой, — заметил он.

— Я знаю.

— Было бы кощунством не…

— Это точно.

Тогда он наклонился и коснулся губами ее губ. Его поцелуй был легким и нежным, и в нем было обещание, заставившее сердце Розалинд бешено колотиться.

— Пойдем домой, — сказал Томас. — Нам нужно нарядить елку.

Только когда они покинули рынок, и Розалинд отошла от поцелуя, она поняла, что Томас солгал ей насчет своего отношения к Ричарду.

«Просто невероятно», — подумал Томас, идя рядом с Розалинд по оживленной улице. В Лондоне живет восемь с половиной миллионов человек, а они умудрились столкнуться именно с Ричардом Синклером.

Впрочем, наверное, это было не так уж и странно. Прошлой весной Синклера было слишком много в жизни Розалинд. Почему бы ему не появиться после ее возвращения?

Томас бросил взгляд на профиль своей жены. Сегодня он ее поцеловал. Менее двух недель назад он даже мечтать об этом не мог.

Тогда почему он вместо того, чтобы наслаждаться воспоминаниями о поцелуе, думает об их случайной встрече с Синклером?

Потому что теперь этот человек снова начнет вертеться возле его жены. Томас солгал Розалинд насчет своего отношения к нему. Он терпеть не мог Ричарда Синклера. Розалинд и ее коллеги по университету все время говорили о том, какой Синклер умный, веселый и обходительный. Он всегда оказывался в центре внимания, и Томаса это раздражало. Еще сильнее его выводило из себя то, что перед исчезновением Розалинд они с Синклером были неразлейвода. Она чувствовала себя несчастной в браке, потому что Томас слишком много работал и не уделял ей достаточно внимания. Синклер пользовался этим и великодушно позволял ей плакаться ему в жилетку.

«Ричард достал билеты на лекцию».

«Ричард присоединился к нам в парке».

«Мы случайно встретили Ричарда за ланчем».

Этот человек был повсюду, и Томас сходил с ума от ревности. Впрочем, он отдавал себе отчет в том, что дружба его жены с Синклером была не причиной, а следствием их семейных проблем.

— Ты что-то притих, — сказала Розалинд, посмотрев на Томаса. — Все в порядке?

— Да. Я просто думал, что тебе подарить на Рождество. Хотя мне будет сложно найти что-то, что сможет сравниться с розовым камнем, — пошутил он, притворившись, что не запомнил научное название породы. Он часто так делал раньше, и Розалинд всегда его поправляла.

Так произошло и на этот раз.

— Это карбонат магния, — машинально произнесла она.

— Какая разница. Главное, что он розовый. В любом случае выбор невелик. Что ты предпочла бы, кусок мрамора, сланцевую плиту или ведро гальки?

Розалинд посмотрела на него и притворно фыркнула.

— Что такое? — спросил он.

— Хорошо, можешь не говорить мне, что у тебя на уме. Я не хочу этого знать.

— Хочешь, — поддразнил ее Томас. — Но на Рождество положено делать сюрпризы. Поэтому тебе придется запастись терпением и подождать. Разве ожидание не лучшая часть любого праздника?

— Похоже, кое-кто уже отключился. — Томас указал Розалинд на Мэдди, лежащую на животе на диване. Она наелась сладкого, навеселилась и уснула, пока ее родители возились с электрической гирляндой.

Розалинд укрыла дочку пледом и улыбнулась, когда та что-то пробормотала во сне и крепче прижала к себе Бигсби.

— Бедная малышка. Думаешь, она расстроится, когда узнает, что мы закончили украшать елку без нее?

— Мы оставили для нее фигурку ангела. — Повесив последнюю игрушку, Томас сделал шаг назад. — По-моему, у нас красиво получилось.

Розалинд не могла с ним не согласиться. Они установили елку наверху, в библиотеке. На ней были старомодные игрушки, похожие на те, которые она вспомнила сегодня утром. Томас сказал, что остальными комнатами займется декоратор, нанятый его компанией.

— Да, елка красивая, — сказала Розалинд. — Но объясни мне, почему мы спрятали ее здесь? Мы боимся, что декоратор сочтет ее безвкусной?

Томас мягко рассмеялся.

— Возможно.

— Ты сказал, что дом президента компании каждый год украшает профессиональный дизайнер. Учитывая то, что мы будем принимать здесь руководящих работников и партнеров «Коллиерс соуп», это имеет смысл.

— Не беспокойся, — ответил он, понимая, как некомфортно она чувствовала бы себя среди гостей, которых она не помнила. — В этом году официального приема не будет… из-за обстоятельств. Что касается елки в библиотеке, это была твоя идея.

Розалинд поняла, что вполне могла такое предложить. В библиотеке было намного уютнее, чем внизу, в гостиной. Здесь у нее возникло желание забраться с ногами на диван и смотреть на огонь в камине. Игрушки на елке походили на старых друзей, которые пришли на праздник.

— Думаешь, лампочек достаточно? — спросила Розалинд.

— Сейчас проверим.

Он выключил свет и включил гирлянду из сотен крошечных белых огоньков.

— Красота, — вздохнула она.

— Да. И я имею в виду не только елку. Ты впервые выглядишь такой расслабленной с тех пор, как мы сюда приехали.

— Разве можно не расслабиться, когда вокруг тебя витает дух Рождества?

Ее щеки вспыхнули, и она поспешно повернулась лицом к камину, чтобы Томас не заметил ее реакцию. В сегодняшнем вечере все было прекрасно, начиная от их поцелуя под омелой на рынке и заканчивая огнями на елке и потрескиванием поленьев в камине. Не хватало только снегопада за окном.

— Чулки на камине здорово смотрятся, правда?

На камине справа от очага висели три красно-белых вязаных чулка.

— Я помню, как ты хотела повесить чулки для подарков в наше первое Рождество. — Томас подошел к столу, на котором стояла бутылка шардоне, и принялся ее откупоривать. — Мы забыли купить специальные держатели, поэтому мне пришлось вбить в полку пару гвоздей, чтобы повесить на них чулки.

— Мне сложно тебя представить с молотком в руках.

— Ты шутишь? Да я лучше всех в Озерном краю орудую молотком. Стол, который стоит перед тобой, я сделал сам.

Неужели? Присмотревшись, Розалинд обнаружила, что большой стол, сколоченный из досок и покрытый темным лаком, отличается от остальных предметов мебели в библиотеке.

— Мы не раз за ним ели, потому что обеденный стол был завален твоими бумагами. Я постоянно грозился сколотить для тебя письменный стол.

— Почему ты этого не сделал?

— Ты говорила, что он тебе не нужен. Тебе нравилось работать за обеденным столом.

— Кто бы мог подумать, что я была такой влиятельной. В твоих электронных письмах об этом не было ни слова.

— Я не хотел, чтобы ты зазналась. Подумал, что скоро ты сама все поймешь. — Сев рядом с ней на диван, Томас протянул ей бокал вина.

— Ты упомянул о бумагах, — произнесла она, потягивая вино. — Речь идет о моей магистерской диссертации?

— Если я не ошибаюсь, в ней шла речь о месторождениях графита в Борроудейле.

— Ты прав. Месторождения графита в вулканической породе — необычайная редкость. Второе и последнее подобное месторождение находится в Испании. — Щеки Розалинд вспыхнули, и она замолчала на мгновение. — Со мной сегодня весь день происходят подобные вещи.

— Это просто фантастика. Если так пойдет и дальше, твоя память скоро восстановится.

Судя по выражению его лица, он был искренне этому рад.

— Не думаю. Пока мои воспоминания носят обрывочный характер. Мне еще нужно вспомнить много всего важного. Например, моих родителей.

«И наш брак», — мысленно добавила она.

— Мне жаль, что я не могу тебе в этом помочь. Я не был знаком с твоими родителями. Они умерли до того, как мы с тобой встретились.

— Судя по статьям, которые ты мне прислал, они оба были выдающимися учеными. Будучи прекрасными специалистами по фотограмметрии и лазерному сканированию, они объездили весь мир с лекциями и консультациями.

— Судя по тому, что ты мне о них рассказывала, думаю, это на самом деле было так. Я знаю, что они пользовались авторитетом среди научного сообщества и проводили много времени за границей. Ты говорила, что они установили высокую планку.

— С точки зрения успеха?

— Возможно. Но, как я понял, они не требовали от тебя многого. У меня создалось впечатление, что вы хорошо проводили время втроем. Знаешь, я всегда завидовал людям, у которых близкие отношения с родственниками.

Было странно слышать подобные вещи от человека, который руководит двухсотлетним семейным бизнесом.

— Ты говоришь это так, словно ты не близок со своими родными.

— У нас все сложно, — ответил он, уставившись в бокал с вином. — Мы с родственниками больше связаны семейным наследием, нежели чем-то духовным.

— Я не понимаю.

— Семейный бизнес — это то, что нас объединяет и связывает. Мой отец никогда не понимал, почему по окончании университета я переехал в Камбрию вместо того, чтобы занять должность, которая ждала меня в «Коллиерс соуп».

— Ты сказал, что переехал туда потому, что тебе не по душе отношения на расстоянии.

— Это так. Но помимо этого я хотел сделать тебя счастливой. Ты любила дом в Камбрии, потому что он был полон воспоминаний о твоих родителях. Поэтому, когда ты захотела уехать из Лондона и устроиться на работу на севере, я решил, что мой отец может отдать мою должность кому-то из наших родственников.

Другими словами, он отказался от семейного наследия ради того, чтобы она могла жить в доме, который был дорог ее сердцу. Это глубоко ее тронуло.

— Какой романтичный поступок.

— Вряд ли. Я просто хотел, чтобы ты была счастлива. Мне нравится делать тебя счастливой.

По ее мнению, это больше походило на жертву, на которую он пошел ради любви.

— А ты сам был при этом счастлив?

Томас бросил на нее взгляд поверх своего бокала.

— Мне нравилось видеть довольную улыбку на твоем лице. Я очень гордился тем, что ты улыбалась благодаря мне. — Он допил вино. — Давай уложим Спящую Красавицу спать, а затем выйдем на террасу.

— Отсюда город не кажется многолюдным, — заметил Томас, протянув Розалинд полный бокал. Пока она ходила за пальто, он принес на веранду вино и свечу.

Она не могла не признать, что центр Лондона, освещенный праздничными гирляндами, сверху выглядит весьма живописно. За крышами домов она увидела рождественскую елку у колонны Нельсона. Вдалеке светились огни Тауэрского моста, по которому ездили автомобили.

— Похоже, тебе нравится вытаскивать меня ночью на улицу, чтобы любоваться видами, — сказала Розалинд.

— Хочешь вернуться к камину?

— Пока нет.

— Хорошо. Тогда предлагаю выпить за то, чтобы этот день закончился лучше, чем начался.

— Отличная идея. — Утреннее разочарование осталось далеко позади, и она чокнулась с ним бокалом. — Когда ты сказал, что собираешься меня соблазнить, я тебе не поверила. Но, должна признаться, последние несколько часов ты был на удивление очарователен.

— Прости меня за то, что я задержался на работе.

— Потом ты исправился, и это главное.

— Я очень на это надеюсь. Я буду изо всех сил стараться выполнять свои обещания.

Его искренность глубоко ее тронула. Внутри у нее что-то щелкнуло, словно там открылась потайная дверца.

— Ты человек слова.

— Я пытаюсь им быть. Я хочу, чтобы ты знала, больше всего я хочу, чтобы мы снова стали семьей.

— Я это знаю.

Их взгляды встретились, и в этот момент мир для нее сузился до террасы, на которой они стояли.

— Мы правда сидели у камина каждый рождественский сочельник? — спросила она.

Томас мягко рассмеялся в ответ.

— Да. С этими вечерами связаны мои самые любимые воспоминания. Уверен, что в один из таких вечеров мы зачали Мэдди.

Щеки Розалинд вспыхнули.

— О.

— Почему ты спрашиваешь?

— Нам следует это сделать в этом году. Не то, о чем ты подумал, — быстро поправилась она, и Томас рассмеялся. — Мы можем втроем посидеть у камина и поесть сэндвичей с сыром. Я не помню, как мы это делали прежде, и мне хотелось бы создать новые воспоминания.

— Мы обязательно их создадим, — улыбнулся Томас. Поставив бокал на перила, он подошел так близко к Розалинд, что пар от их дыхания стал смешиваться. — Кстати, нам нужно купить подарки для Мэдди. Что‑то мне подсказывает, что Санта захочет ей принести не только сладости.

— Среди подарков должен быть друг для Бигсби.

— Непременно. Итак, мы превратим сочельник в незабываемый вечер с вкусным ужином, музыкой, танцами… со всем, чего ты захочешь.

Его взгляд задержался на ее губах, и она поняла, на что он намекает.

— Вы приглашаете меня на свидание, мистер Коллиер?

— Если вы этого хотите, миссис Коллиер.

— Жаль, что я не помню, как мы с тобой встречались.

— Ты обязательно вспомнишь это и все остальное.

— Я понимаю, что должна радоваться тому, что хоть что-то вспомнила. В течение нескольких месяцев моя голова была похожа на отформатированную карту памяти. Сейчас я изо всех сил пытаюсь вспомнить что-то еще.

— Теперь понятно, от кого наша маленькая принцесса унаследовала свое упорство.

— Не понимаю, это комплимент или критика.

Томас мягко рассмеялся.

— Мне нравится твое упорство. Именно благодаря ему ты сейчас находишься здесь со мной. Чтобы пережить то, что выпало на твою долю, нужна большая сила духа. Ты всегда была сильной и решительной женщиной. — Он запустил пальцы ей в волосы. — Мне следовало знать, что падение в реку в машине — это посильное для тебя испытание.

На этот раз рассмеялась она.

— Ты говоришь обо мне так, словно я лучше, чем есть на самом деле.

— Я говорю то, что думаю.

Сердце Розалинд затрепетало. Глаза Томаса смотрели на нее с искренним восхищением, которое придало ей смелости.

— Поцелуй меня, — прошептала она.

Глава 7

Томас не верил своим глазам.

Последние два часа он изо всех сил боролся с желанием прикоснуться к своей жене. Всякий раз, когда он ловил на себе ее робкий взгляд, ему хотелось заключить ее в объятия. Причиной этого было даже не сексуальное желание. Он просто хотел почувствовать ее близость, представить себе, что у них все хорошо.

Ее просьба удивила его, но, посмотрев в ее глаза, он обнаружил, что они потемнели от страсти. В следующий момент она нежно провела пальцами по его щеке, и он подумал, что просто не имеет права упустить эту возможность.

Придвинувшись ближе, Томас положил руку ей на затылок и погрузил пальцы в ее густые шелковистые волосы.

— Я уж думал, что ты никогда не попросишь, — прошептал он.

Розалинд вздохнула, и он нежно коснулся губами ее губ, затем еще раз. На третий раз она ответила на его поцелуй.

«Рози, Рози, Рози», — повторялось в его голове. Он так по ней соскучился. Ее разум не помнил его, но тело, к счастью, помнило.

— Боже мой, мне так тебя не хватало, — тихо сказал он и прижался бедрами к ее бедрам, чтобы она почувствовала, как сильно он в ней нуждается.

В ответ Розалинд застонала и вцепилась в его плечи. Ее призывающий стон чуть не лишил его остатков самообладания. Если они сейчас же не вернутся в квартиру, он овладеет ею прямо здесь. Приподняв ее, он начал покрывать поцелуями ее лицо.

— Томас, подожди.

Оторвавшись от ее губ, он посмотрел на ее лицо. Ее глаза по‑прежнему блестели от желания, но в них читалось что-то еще. И дрожала она вовсе не от страсти.

— Прости, — прошептала она.

Ей не нужно просить у него прощения. Ему следовало сразу понять, что для поцелуев еще рано.

Поставив ее на ноги, он убрал назад прядь волос, упавшую ей на щеку.

— Тебе лучше пойти внутрь, пока ты не замерзла.

Закрыв дверь своей спальни, Розалинд прислонилась к ней спиной. О чем она только думала, когда попросила Томаса ее поцеловать? Да, они муж и жена, но, пока она не вспомнит свои чувства к нему, она не может идти на поводу у своего влечения.

В объятиях Томаса она испытала сильные ощущения, но у нее оставалось еще слишком много вопросов. Внутреннее чутье подсказывало ей, что он чтото недоговаривает. Кроме того, она никак не могла понять, что имел в виду Ричард, когда предположил, что Томас, должно быть, раскаивается.

Ей нужно больше времени, больше информации. Пока она не вспомнила Томаса, ей лучше не думать об удовольствии, которое доставил ей его поцелуй. Не говоря уже о боли, которую она прочитала в его глазах, когда уходила с террасы.

Еще одна критическая ситуация. Ну почему именно сейчас, черт побери?

Разочарованно застонав, Томас бросил телефон на кровать. Он был в ужасном настроении из-за того, что почти не спал ночью. Теперь, как назло, ему нужно срочно ехать в офис, хотя он собирался провести день со своей женой. Ему нужно было узнать, изменилось ли что-то в их отношениях после вчерашнего поцелуя.

Пожалела ли она о том, что попросила его ее поцеловать? Этот вопрос не давал ему покоя всю ночь. Он боялся, что ее любовь к нему прошла, и она решила с ним расстаться еще до тех злополучных выходных в Камбрии.

Когда Томас принял душ, оделся и вышел в коридор, до него донесся смех из приоткрытой двери библиотеки. Войдя туда, он увидел Розалинд и Мэдди, сидящую у нее на плечах. В руке у малышки была фигурка ангела. Она пыталась дотянуться до верхней ветки елки, но у нее ничего не получалось.

— Я недостаточно высокая, — сказала Розалинд. — Нам придется подождать, пока твой папа не закончит разговаривать по телефону.

Почувствовав укол совести, Томас мысленно поклялся себе, что вернется домой как можно скорее.

— Похоже, кому-то нужно подрасти на пару дюймов, — сказал он.

— Папа, мы вешаем на елку ангела, — сообщила ему Мэдди.

— Я вижу. — Взяв дочку за талию, Томас снял ее с плеч Розалинд и посадил себе на плечи. Подойдя как можно ближе к елке, он стал терпеливо ждать, когда Мэдди повесит фигурку на ветку.

— Спасибо, — поблагодарила его Розалинд, когда Мэдди, выполнив свою задачу, взяла Бигсби и убежала. — Едва проснувшись, она собралась закончить то, что не доделала вчера.

— Знаешь, я тоже проснулся с подобной мыслью.

Розалинд улыбнулась, но отошла назад, чтобы он не смог ее поцеловать.

— Прости. То, что произошло вчера вечером, было ошибкой. Я выпила лишнего и потребовала от тебя того, к чему не была готова.

— Это был поцелуй, — небрежно произнес Томас, пытаясь скрыть от нее свое разочарование.

— Для подобных вещей еще слишком рано. Я пока не могу понять, вспомнила я то или иное чувство, испытываю его сейчас или, может, просто пытаюсь убедить себя в том, что я его испытываю.

Ее слова причинили ему боль, но он ее понял.

— Прости меня, Розалинд. Я вчера увлекся. Я пообещал, что не буду подталкивать тебя к тому, к чему ты не готова. Возможно, теперь мне придется несколько сотен раз принять холодный душ.

— Всего несколько сотен раз? — рассмеялась она. — Я оскорблена.

— Я хотел сказать «несколько сотен тысяч».

— Так-то лучше, — самодовольно улыбнулась Розалинд. — А теперь скажи мне серьезно: ты правда готов запастись терпением?

Не удержавшись, он протянул руку и провел большим пальцем по ее полной нижней губе.

— Правда, — ответил он.

— Спасибо. — К его удивлению, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Почему ты в костюме? Ты куда-то собрался?

— Мне нужно съездить в офис.

Внутри ее словно щелкнул переключатель. Всего несколько секунд назад глаза ее весело блестели. Теперь ее взгляд стал холодным и отчужденным.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — поспешно добавил он, как делал много раз прежде. — Не будь это так важно, я бы никуда не поехал.

«У тебя всегда важные дела», — прозвучал в его голове голос Розалинд.

— Не нужно торопиться ради нас, — сказала она вместо этого. — Мы с Мэдди найдем чем себя занять.

— Это правда очень важно. У нас возникла еще одна серьезная проблема, касающаяся новой линии продукции. От успешности этой линии зависит будущее компании.

— Я знаю. Все в порядке. Правда.

Выражение ее лица говорило об обратном. Понимает ли Розалинд, что он покидает их сейчас не по своей воле? Что он руководит «Коллиерс соуп» и никто другой в компании не может принимать решения за него? Он близок к тому, чтобы обеспечить семейному бизнесу стабильность. Потом все будет по-другому. Он будет другим. Если бы только Розалинд смогла понять, что он хорошо усвоил урок, когда она ушла от него прошлой весной.

Но как она может что-то понять, когда он повторяет одни и те же ошибки? Он не может ничего ей объяснить, потому что любая попытка только привела бы к разговору, которого он хотел избежать.

Он молча стоял посреди комнаты, в то время как Розалинд взбивала диванную подушку, в чем не было никакой необходимости.

Задумавшись, он нашел компромиссное решение.

— Почему бы мне не поработать дома? Я могу отдавать распоряжения по телефону. — Почему это до сих пор не приходило ему в голову? — Я постараюсь поскорее завершить свои дела, чтобы провести время с тобой и Мэдди. Мне нужно будет подписать кое‑какие документы. Я распоряжусь, чтобы Эндрю привез их сюда.

Розалинд повернулась и посмотрела на него.

— Не нужно причинять неудобство кому-то из сотрудников только ради того, чтобы ты мог никуда не ездить и целый день сидеть в библиотеке с телефоном и ноутбуком.

— Мои дела займут всего час или два. Максимум три.

— Поезжай в офис, если тебе это нужно, — ответила Розалинд, занявшись другой подушкой.

Томас чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Они словно перенеслись в прошлую весну. Если бы только можно было вернуть вчерашний вечер.

— Я напишу тебе, когда закончу работу. — Подойдя к Розалинд, он поцеловал ее в щеку. — Я скоро вернусь. Обещаю.

Когда Томас покинул библиотеку, Розалинд ударила кулаком подушку. Она расстроилась из-за того, что ее муж уехал на работу, вместо того чтобы провести время с ней. Она понимала, что ведет себя как ребенок. Томас управляет компанией. У предпринимателей часто возникают проблемы, требующие немедленного решения.

Чего она ждала от Томаса? Сначала она сказала ему, что не помнит его и собирается от него уйти после Нового года. Затем она сама попросила его ее поцеловать, после чего тут же дала ему понять, что пока не готова к интимным контактам. Теперь она злится на него за то, что он поехал на работу, вместо того чтобы остаться дома с ней.

Она вела себя неразумно, но больше всего беспокоилась из-за силы своей реакции. Ее обида казалась ей застарелой.

От всех этих мыслей у нее возникла пульсирующая боль в шее и затылке. Она и раньше была склонна к головным болям или это еще одно последствие аварии?

Она ущипнула себя за переносицу.

«Ради бога, Розалинд, чего ты от меня ждешь? Мы говорим о компании, принадлежащей моей семье».

«Я думала, что мы твоя семья».

Воспоминание, так же как и предыдущее, было отрывочным, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что ее гнев и обида действительно были застарелыми. Она задумалась, но не смогла больше ничего вспомнить.

Захотев кофе, Розалинд спустилась в столовую и в очередной раз удивилась тому, как здесь было неуютно по сравнению с библиотекой.

На столе стоял кофейник и тарелка со свежей выпечкой. Очевидно, все это приготовила миссис Фейсон. Когда вчера Розалинд пекла печенье, она чувствовала себя так, словно вторглась в чужую кухню.

Дело было вовсе не в интерьере этой квартиры — весь ее нынешний образ жизни ей не подходил.

«Я хочу домой», — подумала она.

К сожалению, это был ее дом.

В кармане ее махрового халата зазвонил мобильный телефон. Утром она собиралась позвонить Крису и Джессике, но ее отвлекла Мэдди.

Достав телефон, Розалинд посмотрел на экран, увидела имя «Ричард» и улыбнулась.

— Доброе утро. Я рада, что ты позвонил.

— И тебе доброе утро. Надеюсь, я тебя не разбудил?

— Нет.

— Вчера в вечернем выпуске новостей сообщили о твоем возвращении. Подробностей было совсем немного. Они касались того, что тебя нашли в Шотландии и что твоя семья совсем недавно узнала о том, что ты выжила. Очевидно, Томас хотел оградить вашу частную жизнь от постороннего вмешательства. Полагаю, друзей это не касается. Знаешь, мне так тебя не хватало. Было бы здорово провести вместе целый день и обо всем поговорить.

— Мне правда жаль, что я не могу тебя вспомнить, — искренне произнесла она. — Я стольких вещей не помню.

— Тебе не нужно извиняться. У тебя амнезия. Если хочешь, можешь задавать мне любые вопросы, и я постараюсь тебе на них ответить.

— Спасибо тебе. Это как раз то, что мне сейчас нужно.

В течение следующих тридцати минут Ричард рассказывал Розалинд о ее работе в университете, о ее исследовании и прекращении его финансирования.

— Когда твою работу перестали финансировать, мы все пришли в ярость. Нам тебя не хватало. Переписываться в мессенджере — не то же самое, что пить с тобой пиво в пабе.

— Мы с тобой ходили в паб?

— Да, и хорошо проводили время. Но твоему мужу это, похоже, не очень нравилось.

Чутье подсказывало Розалинд, что Ричард прав. Было очевидно, что они с Томасом терпеть друг друга не могут.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что Томас, должно быть, раскаивается? В чем он передо мной виноват?

— То, что ты услышишь, тебе не понравится, — предупредил ее Ричард после небольшой паузы.

Внутри у Розалинд все оборвалось, но она запретила себе поддаваться панике.

— Находиться в неведении гораздо хуже. Расскажи мне все, что тебе известно.

Полтора часа спустя Томас вернулся домой. Он быстро провел видеоконференцию и ясно дал понять своим подчиненным, что его следует беспокоить только в случае национальной катастрофы.

— Я дома! — крикнул он, закрывая входную дверь. Ответа не последовало. — Розалинд?

Верхней одежды миссис Фейсон и Мэдди в шкафу не было, и он предположил, что они снова пошли в парк.

Поднявшись на второй этаж, Томас обнаружил, что дверь спальни Розалинд закрыта, и забеспокоился. Повернув ручку, он открыл дверь и медленно вошел внутрь.

Шторы на окнах были задернуты. Розалинд лежала на кровати, накрыв ладонью глаза.

— Рози? — прошептал он.

— Я не сплю, — пробормотала она в ответ.

Подойдя ближе, он сел на край кровати и спросил:

— Мигрень?

— Какой ты наблюдательный.

Услышав в ее тоне раздражение, он решил, что причина в мигрени.

— Тебе что-нибудь нужно? Может, принести тебе воды или укрыть тебя одеялом?

— Мне нужны ответы на вопросы. После того как ты ушел, я еще кое-что вспомнила.

— Что ты вспомнила?

— Нашу с тобой ссору.

Его беспокойство усилилось, но он не подал виду.

— В этом нет ничего удивительного. Все супружеские пары ссорятся.

— Думаю, это было серьезнее, нежели обычная супружеская размолвка. Мы ссорились из-за твоей работы и твоего невнимания к семье.

Это был тот разговор, которого Томас так боялся. Поднявшись, он подошел к окну, но не стал раздвигать шторы, зная, что, когда у человека приступ мигрени, его раздражает свет.

— Мы действительно ссорились из-за моей работы, — ответил он. — Я говорил тебе, что мы планировали переехать в Лондон на время. Ни один из нас не был готов к тому, что мой отец не поправится, и мне придется много времени проводить в офисе. Между нами возникли кое-какие разногласия. Мы…

— Я разговаривала с Ричардом Синклером.

Ему следовало об этом догадаться.

— Уверен, он с большой охотой заполнил пробелы в твоей памяти.

— Что здесь странного? Ричард мой друг. — Розалинд пошевелилась, и матрац скрипнул. — Он сказал мне, что до моей аварии у нас с тобой были проблемы.

— Да, у нас были тяжелые дни.

— Не дни — месяцы. Ричард сказал, что после того, как ты возглавил отцовскую компанию, ты стал совсем другим человеком. Ты забыл обо всем, что было важно для тебя. Для нас.

— Я прилагал все усилия, чтобы спасти семейный бизнес. Я делал это ради Мэдди.

— Полагаю, когда ты в следующий раз будешь недоступен, наша пятилетняя дочь придет в восторг, узнав, что у нее есть деньги в банке.

Томас резко повернулся.

— Не смей даже предполагать, что я был недоступен. Я был с вами каждый день в течение шести месяцев, о которых сейчас идет речь. Вижу, твой друг Ричард плохо тебе помогает с восстановлением памяти.

Розалинд сидела, прислонившись к изголовью кровати и сложив руки на груди.

— Ты в последнее время смотрел на фотографии на каминной полке?

Внезапная смена темы и тона сбила его с толку. Она говорила с ним тем же спокойным тоном, который всегда использовала, когда пыталась донести до него что-то важное.

— В последнее время нет. Почему ты спрашиваешь?

— Вспомни крайнюю слева, на которой мы втроем. Мэдди на ней в светлом платье.

Разумеется, Томас ее помнил. Это было их последнее семейное фото перед исчезновением Розалинд.

— Конечно, я помню эту фотографию. Она сделана на прошлую Пасху.

— Я рассматривала ее сегодня и сравнивала с другими. На ней мы с тобой выглядим несчастными.

— Но мы на ней улыбаемся.

— Мы позируем перед камерой. Наши губы улыбаются, но глаза у нас обоих грустные.

Томас не стал возражать, потому что она была права.

— У меня такое же выражение лица на фотографиях в твоем телефоне, которые ты мне показывал.

Он хорошо помнил благотворительное мероприятие, во время которого были сделаны те снимки. Розалинд была удивлена тем, что он на него пришел. Ему показалось, что она тогда даже возмутилась.

— Томас, мне нужно задать тебе вопрос. — Она встретилась с ним взглядом. — Насколько серьезными были наши проблемы?

Может, ему уклониться от прямого ответа? Попытаться выиграть еще немного времени?

Нет, он не мог этого сделать. Они с Розалинд обменялись брачными клятвами. Он обещал любить и уважать ее. Его жена заслуживает знать правду, какой бы горькой она ни была.

— Они были очень серьезными, — ответил он.

Глава 8

— Спасибо за честность. Я с самого начала подозревала, что ты что‑то недоговариваешь. Розалинд уже знала правду, но признание Томаса глубоко ее ранило.

После разговора с Ричардом у нее не осталось никаких сомнений в том, что ее брак трещал по швам. Он сказал ей, что Томас был трудоголиком, для которого работа всегда была важнее семьи. Томас быстро заново привык к роскоши, которая окружала его с детства, и ему стало наплевать на то, что Розалинд предпочитала вести скромный образ жизни.

— Всякий раз, когда я упоминала о Камбрии, я замечала, как мрачнеет твое лицо, — продолжила она. — Я думала, что мои слова вызывают у тебя неприятные воспоминания, но на самом деле ты не хотел говорить об этом месте, боялся, что я вспомню о своем желании с тобой развестись.

Томас побледнел.

— Ричард все мне рассказал.

— Ну разумеется, он же твой лучший друг.

— По крайней мере, он сказал мне правду, в отличие от моего мужа.

Розалинд была в ярости. Да как он посмел привезти ее сюда и заставить ее думать, будто они счастливая семья?

— Ты предоставил мне массу фактической информации, но ни разу даже не намекнул на то, что мы с тобой расстались.

— Потому что мы не расстались, — бросил в ответ Томас. — Ты сказала, что тебе нужно провести пару дней в одиночестве, чтобы подумать. Ты уехала в Камбрию только на выходные, потому что не хотела оставлять Мэдди на долгое время. Затем ты попала в аварию. Не знаю, что там думает Ричард, но мы с тобой не принимали никаких решений.

Розалинд посмотрела на кольцо на своей левой руке.

— В таком случае почему я сняла обручальное кольцо?

— Ты всегда так делала перед полевыми работами, я не лгу. Я подумал, что ты сняла кольцо перед своей поездкой в Шотландию, потому что решила там поработать.

Или, может, потому, что она решила, что между ними все кончено? Может, она отправилась на север искать новый дом для себя и Мэдди?

— Две недели, — пробормотала она, вращая кольцо на пальце. — Мы разговаривали с тобой две недели. Почему ты ничего мне не сказал?

— Что я должен был тебе сказать? Я оплакивал тебя полгода, а затем неожиданно нашел в Шотландии. Я был вне себя от радости и мог думать лишь о том, что ты жива.

Розалинд представляла себе, какое сильное потрясение он испытал, когда случайно встретил ее, живую и невредимую, спустя все эти месяцы. Все же после этого у него было много возможностей все ей рассказать.

Больнее всего ей было оттого, что ее сердце начало открываться ему. Разве могло быть иначе, когда он смотрел на нее глазами, полными обещания?

— Ты собирался сказать мне правду? — спросила она. — Или ты решил подождать, пока ко мне не вернется память?

Вместо ответа, Томас опустил взгляд.

— Отлично. Другими словами, ты собирался и дальше водить меня за нос. — Розалинд вспомнила их поцелуй, и у нее защемило сердце. Она снова легла и повернулась спиной к окну. — Тебе лучше уйти.

— Я подумал, что, если мы с тобой проведем вместе достаточно много времени, ты начнешь смотреть на вещи по-другому. Поймешь, что я на самом деле другой.

Розалинд не ожидала от него подобного признания.

— Что значит другой? — спросила она, снова повернувшись к нему лицом.

— Когда ты пропала, я думал, что меня убьет чувство вины. Ведь ты уехала из-за меня. Я совершил ту же ошибку, которую совершили мой дед и отец, в результате Мэдди лишилась матери. Это заставило меня понять, что мне следовало уделять больше внимания тому, что действительно было важно. Когда ты нашлась, и оказалось, что ты ничего не помнишь, я понял, что у меня появился второй шанс. Я не пытался тебе лгать, Рози. Клянусь.

— Я тебе верю.

Его лицо просветлело.

— Правда?

— Да, но это ничего не меняет.

— Но ты сказала, что веришь мне.

— Я верю в искренность твоих извинений. Но разве обстоятельства изменились?

— Конечно.

— Правда? В таком случае что ты делал сегодня? Вчера? Позавчера? Ради бога, Томас, ты не смог оставить работу, даже когда твоя жена воскресла из мертвых.

Судя по тому, что он отвел взгляд, ее слова попали в цель.

— Согласен, в последние несколько дней у меня были неотложные дела, но я обещаю, что их больше не будет.

— До тех пор, пока тебе снова не позвонят из офиса.

— Ты не понимаешь…

В ее памяти всплыл еще один обрывок разговора. "Ты не понимаешь. "Kоллиерс соуп" сейчас нуждается во мне».

Ее гнев усилился. Томас увез ее из Шотландии, где ей было хорошо, только ради того, чтобы каждый день уезжать на работу и оставлять их с Мэдди одних дома.

Похоже, он нисколько не изменился.

— Теперь я понимаю, почему мне нужно было уехать на выходные, — сказала она.

Томас поморщился, как от боли, и вопреки здравому смыслу ей вдруг захотелось подойти к нему и утешить его.

— Ты хочешь расстаться со мной. Ты мне это пытаешься сказать?

— Мне нужно какое-то время пожить одной, подумать обо всем и вспомнить свое прошлое, — произнесла она, испытывая ощущение дежавю. — Или ты забыл о моей амнезии.

— Нет, не забыл. — Томас встретился с ней взглядом, и она снова увидела в нем не извиняющегося мужа, а человека, который привык все контролировать. — Точно так же я не забыл, что ты пообещала мне остаться до наступления Нового года.

— Можешь не беспокоиться, я не собираюсь портить Мэдди Рождество. Я останусь до января. Думаю, что после этого нам с ней будет лучше провести какое-то время вдвоем в другом месте. Так мне будет проще восстановить связь с Мэдди и, возможно, даже вспомнить ее.

— Хорошо, — ответил Томас, сверкая глазами.

— А теперь, пожалуйста, оставь меня. Мне нужно полежать. У меня раскалывается голова.

Розалинд перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Только когда за ее мужем закрылась дверь, она дала волю слезам.

Глава 9

— Мамочка, — восторженно прошептала Мэдди, дергая за рукав свитера Розалинд. — Он здесь!

— Что? — Розалинд отвлеклась от электронного письма, которое ей только что прислал Ричард. — Кто здесь?

— Санта! Он внизу. Думаешь, он пришел проверить, как я себя веду? Я же сказала, что ему не нужно ничего мне приносить, потому что ты вернулась домой.

— Ты не фантазируешь?

Все мысли Мэдди были о предстоящем празднике. Разве могло быть иначе, когда в гостиной стояла пятнадцатифутовая елка, а во всей квартире каждый день витал аромат печенья?

— Нет. Он правда внизу, — не унималась Мэдди. — Я видела, как он разговаривал с папой.

Подумав, что Томас нанял профессионального актера, чтобы развлечь Мэдди, Розалинд вздохнула. После их тяжелого разговора Томас каждый день проводил дома. Розалинд ощущала его присутствие, даже когда он находился в другой комнате. Вчера вечером ей пришлось сидеть у камина и слушать, как он читал сказки их дочери. Когда она наблюдала за тем, как Томас общается с дочерью, ее переполняло чувство умиления. Было очевидно, что в ее отсутствие между ним и Мэдди установилась особая связь. Теперь он пригласил для нее Санту.

Все это, конечно, было замечательно, но Ричард предупредил Розалинд, что, когда Томас добьется своего и завоюет ее расположение, он снова станет таким, как прежде.

«Неужели ты не заслуживаешь иметь рядом такого мужчину, который понимал бы, что тебе нужно?» — спросил ее Ричард.

— Мамочка, пойдем, пока он не ушел. — Схватив ее за руку, Мэдди потащила ее к двери библиотеки. — Он одет не так, как обычно, но я все равно его узнала.

— Подожди-ка. Что значит — он одет не так… Крис! — воскликнула Розалинд, остановившись у перил.

Крис стоял спиной к лестнице. Услышав свое имя, он повернулся и ослепительно улыбнулся.

— Привет, Лэмми! — Он широко расставил руки, и она, сбежав по ступенькам, бросилась в его объятия.

— Я так рада тебя видеть, Крис, — пробормотала она.

— Я тоже рад тебя видеть. Я как раз говорил твоему мужу, что у меня возникли дела в столице, и я подумал, что могу заодно заглянуть к тебе и узнать, как ты поживаешь.

— Почему ты ничего мне не сказал, когда мы на днях разговаривали по телефону?

— Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Тебе это удалось.

Посмотрев украдкой на Томаса, она обнаружила, что он наблюдает за ними с задумчивым выражением лица.

— Мама, ты его знаешь? — Мэдди уставилась на Криса широко распахнутыми глазами.

— Она думает, что ты Санта-Клаус, — шепотом предупредила его Розалинд.

Крис опустился на корточки перед Мэдди.

— Как у тебя дела, Маделейн?

Когда девочка услышала свое имя, ее глаза стали еще больше, если такое было возможно. Розалинд с трудом сдержала смех.

— Я впервые вижу нашу дочь молчащей, — заметил Томас.

— Твой папа сказал мне, что в этом году ты была хорошей девочкой, — сказал Крис. — Это так?

Мэдди кивнула.

— То, что говорит обо мне Джейми Кенсингтон, неправда, — добавила она.

— Рад это слышать, — мягко рассмеялся Крис. — Я также хотел убедиться, что у твоей мамы все хорошо. У нее ведь все хорошо, правда?

— Да, и у папы тоже. Вчера он читал мне сказку о мышке, которая спасла Рождество. Еще мы пекли рождественское печенье.

— Печенье, говоришь? — Крис снова рассмеялся. — У вас его, случайно, не осталось? Я всегда любил рождественское печенье.

— У нас его полно. Я принесу тебе целую тарелку.

— Я пойду с тобой, — сказал Томас. — Я попросил миссис Фейсон поставить чайник.

— У тебя славная малышка, Лэмми, — обратился Крис к Розалинд, когда они остались вдвоем в гостиной. — Похоже, ума у нее тоже достаточно.

— Более чем, — ответила Розалинд. — Иногда я не могу поверить, что я могла забыть… — К горлу подкатился комок, и она тяжело сглотнула. — Я чувствую себя виноватой.

— Тебе не в чем себя винить. Ты через многое прошла. То, что тебя неожиданно охватывают разного рода эмоции, вполне естественно.

— Иногда я не знаю, что я чувствую.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Это пустая болтовня. Не обращай внимания.

Розалинд не хотела портить ему настроение рассказом о своих проблемах.

— Только не говори мне, что это пустяки. — Крис поднял кустистую бровь. — Я Санта, помнишь? Я могу понять, когда кто-то что-то недоговаривает.

— Я думал, что Санта может только отличать капризных детей от послушных.

— Я обладаю всевозможными способностями, — улыбнулся он. — Так что, пока мы одни, расскажи мне, как ты поживаешь на самом деле.

— Оказалось, что Томас меня обманывал, и наш брак нельзя назвать счастливым.

— Но он определенно обрадовался, когда увидел тебя в моем пабе. Очень обрадовался.

— Да, потому что он считал меня погибшей. Томас окружил меня заботой, но это не устраняет проблемы, которые, похоже, давно назрели в нашем браке. Ричард говорит, что…

Крис нахмурился.

— Кто?

— Мой коллега по университету. Он мне помогает заполнить пробелы в памяти. Что может быть в этом плохого?

— Ничего. Но, признаюсь, меня удивляет, что ты не просишь Томаса помочь тебе заполнить эти пробелы.

В коридоре послышались шаги и голоса, и им пришлось прекратить разговор. В следующую секунду в комнату ворвалась Мэдди с листом бумаги в одной руке и печеньем в другой. Следом за ней вошел Томас с подносом в руках.

— Мы выбрали три вида печенья, — сообщила Мэдди. — С джемом мое любимое.

— Выглядит аппетитно, — ответил Крис. — Джессика мне передала для вас песочное печенье, но… — Он похлопал себя по животу. — Перелет был долгий.

— Мы скажем ей, что печенье было очень вкусным, правда, Рози? Хотя, я думаю, Джессика узнает твой секрет, когда твои брюки внезапно перестанут застегиваться. — Томас подмигнул Розалинд, и внутри у нее все затрепетало.

— Об этом моем секрете Джессика знает уже много лет, — рассмеялся Крис. — Я набираю вес каждый декабрь.

«Неудивительно, — подумала Розалинд. — Джессика так вкусно готовит».

— Весь город говорит о расширении мыловаренного завода, — сказал Крис во время чаепития. — Ваши инвестиции принесут большую пользу нашему району.

Томас вложил средства в мыловаренный завод Макдермотта?

— Недавно я присутствовал на важной встрече, которая была посвящена обсуждению этого вопроса, — ответил Томас. — Хотя справедливости ради я должен заметить, что это банк вкладывает средства в расширение бизнеса Макдермотта. Мы просто заключили с заводом договор субподряда. На меня произвел впечатление его производственный потенциал. Если повезет, это расширение пойдет на пользу обеим компаниям.

— Я знаю, что Райан Макдермотт жаждет доказать тебе, что ты не зря в него поверил.

— Я хочу, чтобы он это доказал и у нас все получилось. Мне не хотелось бы погубить двухсотлетний бизнес моей семьи. — Томас улыбнулся, но Розалинд заметила, что уголки его рта дрогнули.

— Я думал, что с моим маленьким пабом хлопот не оберешься, — сказал Крис. — Не представляю, как можно так долго держаться на плаву. Наверное, у Коллиеров вместо крови в венах течет мыло.

На этот раз Томас весело рассмеялся.

— Я бы не удивился. Мне было семь лет, когда я сделал свое первое ароматизированное мыло.

— Правда? — удивилась Розалинд.

Крис прожевал печенье и запил его чаем.

— Не слишком ли ты был мал для работы в лаборатории?

— На самом деле мы тогда находились не в лаборатории, а в музее компании.

— У «Коллиерс соуп» есть музей? — спросила Розалинд, не переставая удивляться.

— Да, небольшой. Он находится на первом этаже нашего офисного здания. Его экспонаты — это в основном газетные статьи, посвященные «Коллиерс соуп», и многочисленные фотографии. Помимо этого там есть стенды с образцами нашей продукции. Несколько раз в месяц в музее проводятся мастер-классы по изготовлению мыла, которые с удовольствием посещают школьные группы. Впервые дедушка привел нас с Лайнусом в музей, чтобы познакомить с семейным наследием. Тогда я узнал, что можно создать новый аромат, смешивая разные эфирные масла в разных пропорциях. К сожалению, мое мыло, пахнущее хвоей, лимоном и мускусом, так и не было запущено в массовое производство.

— Нетрудно догадаться почему, — улыбнулся Крис.

— Дедушка сказал, что у него начали слезиться глаза от резкого запаха. Тогда он решил, что мне следует заниматься вопросами, касающимися менеджмента и маркетинга.

Розалинд нахмурилась.

— Но ведь ты был чуть старше Мэдди.

— Никто никогда не сомневался в том, что мы с братом будем работать в «Коллиерс соуп». Когда бизнесу твоей семьи две сотни лет, твой род занятий предопределен заранее, — ответил Томас.

Но после университета он не пошел работать в семейную компанию, потому что они с Розалинд переехали в Камбрию.

— Мой дедушка часто говорил, что история компании тесно связана с историей страны. Это звучало пафосно, но в целом он был прав.

— Ты, должно быть, гордишься своим наследием, — предположил Крис.

— Да. — Томас сделал паузу, чтобы допить чай. — Но я не понимал до конца, о чем он говорил, пока не занял его место. Теперь всякий раз, когда я направляюсь в свой кабинет, на меня смотрят с портретов представители шести поколений моей семьи.

Крис кивнул, задумчиво поглаживая бороду.

— Должно быть, непросто жить, постоянно пытаясь соответствовать возложенным на тебя ожиданиям.

— Да, но в то же время так приятно осознавать, что благодаря тебе продолжает жить многолетняя традиция.

Услышав в голосе своего мужа гордость и энтузиазм, Розалинд заерзала на месте. Во время всего этого разговора она испытывала чувство неловкости. Ей было стыдно оттого, что до сих пор она не осознавала, как глубока его привязанность к семейной компании. Возможно, она знала об этом до аварии, но у нее было такое чувство, что она до конца не понимала, как для него важно сохранить семейное наследие.

— Жаль, что я не помню эту историю, — произнесла она вслух.

— Ты не могла ее помнить, потому что я никогда ее тебе не рассказывал, — ответил Томас.

Розалинд хотела знать причину этого, но не стала задавать ему вопрос в присутствии Криса.

— Я могу тоже сделать мыло, папочка? — спросила Мэдди.

Томас взял дочку за талию и посадил ее к себе на колени.

— Когда ты станешь немного старше, я возьму тебя в музей, и мы с тобой сделаем ароматное мыло.

— Насколько старше?

— Мы пойдем туда, когда тебе будет семь лет. Если, конечно, твоя мама не станет возражать.

Розалинд снова почувствовала себя неловко.

— Семь лет тебе исполнится только через два года. Может, лучше поговорим о чем-то, что будет в ближайшее время? Например, о Рождестве?

После этого разговор переключился на предстоящий праздник, но Розалинд не смогла перестать думать о том, что Томас открыл ту часть себя, о которой она даже не подозревала.

— Неужели прошло уже два часа? — удивился Крис. — Если я хочу купить набор приправ для Джессики, мне лучше поторопиться. Был рад снова тебя повидать, Томас.

— А я тебя, Крис.

Мужчины поднялись и пожали друг другу руки. Затем Крис наклонился и встретился взглядом с Мэдди.

— Ты хорошая девочка, Маделейн. Уверен, что Бигсби получит друга, о котором он мечтает.

Мэдди с радостной улыбкой протянула ему лист бумаги, который принесла с кухни.

— Я написала это, когда мы с папой ходили за печеньем. Он помог мне с буквами, чтобы я не сделала ошибки.

Розалинд посмотрела на бумагу и увидела слово «спасибо», написанное кривыми печатными буквами.

— Спасибо тебе за то, что ты вернул мамочку домой к Рождеству, — сказала Мэдди.

Крис был глубоко тронут. Его глаза заблестели от эмоций.

— Пожалуйста, Маделейн.

— А как насчет меня? — спросила Розалинд, чтобы разрядить обстановку. — Я была хорошей девочкой?

— Безусловно. — Крис заключил ее в объятия и поцеловал в щеку. — Ты воссоединилась перед Рождеством со своей семьей. Лучшего подарка и пожелать невозможно.

Глава 10

Сьюзан барабанила пальцами по гранитной кухонной стойке, и это раздражало Томаса. Придвинув ближе к ней тарелку с сахарным печеньем, он произнес в телефонную трубку:

— Да. Столик на двоих на семь тридцать.

Закончив разговор, он положил телефон на стойку.

— Собрался в ресторан? — спросила Сьюзан, откусив голову снеговичка из песочного теста.

— Мы с Розалинд отправляемся за подарками, и я подумал, что мы могли бы заодно поужинать в ресторане.

До первого января еще довольно много времени, и он намерен использовать любую возможность для того, чтобы убедить Розалинд остаться с ним.

— Ты планируешь ее очаровать до того, как она вспомнит, что вы расстались?

— Мы не расстались, — возразил Томас. — Она уехала на выходные, чтобы подумать. В любом случае тебя это не касается. Итак, зачем ты пришла ко мне домой среди дня?

— Я просто хотела узнать, как у тебя дела. Тебя больше недели не было на работе. Мы с Лайнусом уже начали думать, что вы с Розалинд поубивали друг друга.

— Очень смешно. Я не знал, что, если я возьму несколько выходных, все начнут беспокоиться.

— А разве у нас нет поводов для беспокойства? Когда ты в прошлый раз ушел из компании, твое отсутствие продлилось три года. Мы боялись, что ты решил снова все бросить и уехать в глушь.

— Я так понял, ты разговаривала с Лайнусом.

— Ты действительно собираешься уйти из компании?

— Да. Когда мы запустим новую линию продукции, и я буду уверен в том, что компания снова работает стабильно.

— Она работает стабильно только потому, что ею управляешь ты. Именно поэтому ты не можешь уехать. Если бы не ты, мы до сих пор разгребали бы завалы, которые оставил после себя отец. Кто займет твое место, когда ты уйдешь? Лайнус ни за что не покинет свою лабораторию. Среди наших родственников нет никого, кто обладал бы подходящей квалификацией для должности директора.

— Как насчет тебя?

— Неужели ты до сих пор не заметил, что я такая же, как отец? — усмехнулась она. — Кроме того, тебе нравится управлять компанией. Ты создан для этого.

Вздохнув, Томас потянулся за печеньем. Сьюзан права. Ему действительно нравится управлять компанией. Когда он встал во главе «Коллиерс соуп», до него наконец дошел смысл всех пафосных речей его деда.

Ему дорого семейное наследие, но в то же время он любит свою жену.

— Сьюзан, вы все прекрасно знаете, что, когда я согласился помочь, я имел в виду лишь временную помощь.

— Потому что твоя жена не хотела здесь находиться.

— Ты не можешь винить ее в том, что она предпочитает другой стиль жизни. Это я сказал ей, что наш переезд будет временным, а все растянулось почти на два года.

— Пока Розалинд была занята своим исследованием, она, похоже, не имела ничего против того, чтобы ты целыми днями решал проблемы компании, — заметила Сьюзан. — Сейчас ты готов пожертвовать всем ради женщины, которая не готова сделать то же самое ради тебя. Она знает, как плохи были дела компании на тот момент, когда ты ее возглавил? Знает, почему ты работал как проклятый?

— Я сказал ей, что под руководством отца дела компании в последнее время шли неважно.

— То есть она не знает. — Сьюзан закатила глаза. — Полагаю, ты и сейчас ничего ей не скажешь.

— Какой в этом смысл? Сейчас главное — заложить основу для счастливого будущего.

Его сестра вздохнула и отошла от кухонной стойки, чтобы поставить чайник на плиту.

— Вижу, ты со мной не согласна.

— С тем, что ты будешь продолжать изображать злодея, в то время как она не будет отвечать за свои поступки? Да, черт побери, с этим я не согласна.

Он тоже громко вздохнул.

— Во-первых, Розалинд не помнит своих действий. Во-вторых, даже если бы она их и помнила, это не умаляет моей вины. Я не уделял достаточно внимания своей жене и дочери.

— И она напоминала тебе об этом при любой удобной возможности. Или, может, ты забыл, как холодна она была с тобой прошлой весной?

— Она чувствовала себя несчастной.

— Прекрати заниматься самобичеванием. Почему ты должен нести весь груз ответственности в одиночку? Почему она не может разделить ее с тобой?

— Потому что я один виноват во всех проблемах.

— Это не так, черт побери! Я люблю тебя, Томас, но меня безумно раздражает, что ты относишься к ней так, как будто она безгрешный ангел.

— Томас?

Они оба повернулись и увидели Розалинд, стоящую в дверях кухни.

— Я вам не помешала? — спросила она.

— Нет. Сьюзан зашла, чтобы поделиться со мной своими мыслями, но наш разговор уже окончен. Тебе что-то нужно?

— Мэдди говорит, что ты обещал помочь ей завернуть какой-то подарок. Она ведет себя скрытно и отказывается от моей помощи.

— Наверное, потому, что этот подарок она приготовила для тебя. — Он предупреждающе посмотрел на Сьюзан. — Я сейчас вернусь.

— Что ты сказала Томасу? — спросила Розалинд у свой золовки, когда они остались наедине. Она не видела Сьюзан со дня своего возвращения. Лайнус заходил к ним пару раз, но Сьюзан, похоже, избегала встречи с ней. Как и в прошлый раз, сестра Томаса хмурилась и от нее веяло холодом.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда Томас упомянул о вашем разговоре, у него был расстроенный голос.

Сьюзан пожала плечами.

— Мы просто разошлись во мнениях.

Заметив стоящий на плите чайник, Розалинд подошла к шкафчику, достала две кружки и насыпала в них заварку.

— Ты уже купила все необходимое к Рождеству? — спросила она для поддержания разговора.

— Думаю, да, но в последнюю минуту наверняка окажется, что я, как всегда, что-нибудь забыла.

— Мы с Томасом сегодня идем за подарками для Мэдди.

— Он об этом упоминал. Еще он сказал, что к тебе начали возвращаться воспоминания. Должно быть, ты очень этому рада.

— Да. — Только сегодня утром она вспомнила, как однажды праздновала Рождество со своими родителями. — Белых пятен остается еще много, но я рада, что моменты прошлого не стерлись из моей памяти безвозвратно.

— Диссоциативная амнезия — необычайно интересное явление, — сказала Сьюзан. — Даже я, опытный психолог, не перестаю удивляться тому, что делает человеческий мозг, чтобы защитить себя от травматичных воспоминаний. Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, что произошло до того, как ты оказалась в Лохмаре?

— Доктор говорит, что я могу никогда не вспомнить аварию, а также то, что было до и после нее. По правде говоря, я и не хочу этого.

— Я могу тебя понять. Уверена, что Томас тоже хотел бы забыть те ужасные недели. Когда ты пропала, он был убит горем и во всем винил себя.

— В моей аварии никто не виноват, — ответила Розалинд. — Это был несчастный случай.

— Ты же знаешь Томаса. Он привык брать всю ответственность на себя, хотя мы с тобой обе знаем, что в ссоре всегда виноваты обе стороны.

— Ты говоришь о Томасе и обо мне?

Вместо ответа, Сьюзан сняла засвистевший чайник с плиты и наполнила кружки кипятком.

— Томас говорил тебе, почему он возглавил «Коллиерс соуп»?

— Да, он кое-что рассказывал. Я знаю, что у вашего отца случился удар. Что Томас вернулся сюда временно, чтобы его заместить. Но нам пришлось здесь задержаться, потому что ваш отец умер.

— И оставил после себя полную неразбериху. За последние несколько лет он чуть не довел компанию до разорения. Мы с Лайнусом не разбираемся в финансовых вопросах, поэтому мы даже не догадывались, насколько все серьезно. Если бы Томас тогда не возглавил компанию, она уже перестала бы существовать.

— Я этого не знала, — сказала Розалинд.

— Мы стремительно теряли клиентов. Тогда Томас реорганизовал компанию, провел полный ребрендинг. Новая линия продукции — это его идея. Ее цель — привлечь более молодых и состоятельных клиентов, благодаря которым компания удержится на плаву.

— Я понятия не имела, что он находился под таким сильным давлением.

— Возможно, потому, что он никогда тебе об этом не рассказывал.

Розалинд уставилась на Сьюзан.

— Я его жена. Зачем ему было утаивать от меня свои проблемы?

— Я точно не знаю, но у меня есть предположение. Я могу быть с тобой откровенной?

— Да, конечно.

Скрестив руки на груди, Сьюзан пронзила Розалинд взглядом, от которого ей стало не по себе.

— Я думаю, что он пытался тебе сказать, но ты была слишком поглощена жалостью к самой себе и не слушала его.

Розалинд сделала шаг назад, словно получила пощечину.

— Было очевидно, что тебе не нравилось жить в Лондоне, — продолжила Сьюзан. — Эта квартира казалась тебе слишком большой и роскошной. Со дня вашего переезда сюда ты постоянно твердила, как ты хочешь вернуться домой. Думаю, тебе было бы все равно, если бы компания разорилась.

«Это всего лишь мыло, Томас», — услышала Розалинд голос в своей голове. Неужели это была правда? Неужели она действительно не хотела замечать то, с чем имел дело ее муж?

Взяв свою кружку, она посмотрела на Сьюзан поверх нее.

— Я благодарна тебе за откровенность.

— Послушай, я знаю, что ты любишь моего брата.

Розалинд поморщилась. Она еще не разобралась в своих чувствах. Всякий раз, когда она думала, что приблизилась на шаг к их пониманию, новое воспоминание или новая информация тормозили ее.

— Именно поэтому я подумала, что тебе следует все узнать, — добавила Сьюзан. — Прости, если я была груба.

— Я на тебя не обиделась, — ответила Розалинд. — Но тебе не кажется, что, если бы Томас считал, что я к нему несправедлива, он сказал бы мне об этом сам?

— К несчастью, мой старший брат считает, что ты не способна на что-то плохое. Он пошел бы на все для того, чтобы сделать тебя счастливой.

— Будь это так, мы переехали бы в Лондон.

Она сказала это вслух? Она действительно так считала?

Сьюзан самодовольно улыбнулась.

— Я сказала все, что думала.

Как и было запланировано, во второй половине дня Томас и Розалинд отправились за подарками для Мэдди. Они купили большого плюшевого медведя в качестве друга для Бигсби и еще несколько игрушек. Когда они вышли из магазина, Томас сказал:

— Пойдем ужинать. Я забронировал для нас столик в ресторане.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Это просто ужин, Розалинд. Нам обоим нужно поесть.

Ей было не до еды. У нее из головы не выходил разговор со Сьюзан. Неужели Томас действительно жертвовал собой, а она вела себя как капризная эгоистка? Или все же Томас был трудоголиком, который уделял недостаточно внимания своей жене и дочери?

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Полагаю, твое молчание означает согласие?

Разве она может трезво мыслить, когда его глаза так очаровательно блестят?

— Конечно. Как ты сказал, нам обоим нужно поесть.

— Думаю, тебе понравится этот ресторан. Там отличная кухня. Кроме того, я хочу кое о чем с тобой поговорить.

— Если ты хочешь спросить меня, останусь ли я после…

— Мне следует тебя спросить?

«Да», — подумала она.

«Нет».

«Возможно».

— Ты попросила не давить на тебя, и я намерен относиться с уважением к твоей просьбе. Хочу ли я, чтобы ты осталась? Безусловно, хочу. Но я также знаю, что одни лишь слова и обещания ничего не значат.

Вопреки здравому смыслу, ее разочаровал его ответ. Если он хочет, чтобы она осталась, разве ему не следует быть настойчивее?

«Ты только послушай себя: оставь меня в покое, но умоляй меня остаться», — вдруг пришло ей на память.

Может, Сьюзан права, и она действительно была плохой женой?

Они прошли мимо Трафальгарской площади. Увидев рождественскую елку, Розалинд подумала о словах Томаса об уважительном отношении к традициям и семейному наследию.

— «Коллиерс соуп» действительно была на грани разорения, когда мы вернулись в Лондон? — спросила она.

Томас повернулся и посмотрел на нее.

— Почему ты спрашиваешь?

— Сьюзан кое-что мне рассказала сегодня.

— Моя сестра бывает резкой. Не обращай на нее внимания.

— На самом деле я благодарна ей за откровенность. Когда ты говорил о наследстве Мэдди, я думала, что это просто красивые слова. Я понятия не имела, что ты пытался спасти компанию.

Томас вздохнул.

— Я уже говорил, что мой отец принял несколько ошибочных решений. Компания находилась в затруднительном положении.

— Сьюзан сказала мне, что именно поэтому ты так много работал. Жаль, что я этого не знала.

Томас внезапно остановился.

— Почему тебе жаль? Если бы ты знала, ты не так сильно злилась бы на меня?

После разговора с его сестрой она постоянно задавалась этим же вопросом.

— Не знаю. Возможно.

Выбранный Томасом ресторан находился на крыше одного из самых высоких зданий Лондона. Часть ресторана представляла собой большой сад на открытом воздухе. Среди наряженных хвойных растений в кадках находились стеклянные куполообразные беседки, напоминающие иглу, в которых пары могли уединиться и поужинать под звездным небом.

— Я сказал, что не буду с тобой спорить, — произнес Томас, когда метрдотель проводил их в одну из беседок. — Я не говорил, что перестану пытаться завоевать твое расположение. Но я выбрал этот ресторан не только из-за романтической обстановки. Здесь мы с тобой сможем поговорить наедине.

— В городе полно мест, где мы с тобой могли бы поговорить наедине.

— Но не каждое из них может похвастать видом на Темзу, — сказал он, когда она вздохнула. — Я знаю, один вечер ничего не изменит.

— Проблемы, которые у нас были до моей аварии, никуда не исчезли, Томас. Невозможно щелкнуть пальцами и избавиться от них.

Сколько бы они ни сидели вдвоем под звездами, это ничего не изменит.

— А что, если возможно?

— Что возможно? Сделать так, чтобы «Коллиерс соуп» исчезла, и вернуться в Камбрию?

Томас сел рядом с ней.

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Что, если я сделаю так, чтобы «Коллиерс соуп» исчезла из нашей жизни?

— Ты готов уйти из компании?

— Готов, если это сделает тебя счастливой. — Повернувшись, он взял обе ее руки в свои. — Послушай, Рози, я знаю, что ты изо всех сил стараешься вспомнить свои чувства ко мне. Меньшее, что я могу сделать, — это доказать тебе, что я изменился. Если для этого мне нужно будет уйти из «Коллиерс соуп», я это сделаю.

Розалинд не поверила своим ушам.

— А как же насчет семейной истории, традиций, которыми ты так дорожишь?

— Даже если компанией будет управлять человек со стороны, она все равно будет принадлежать Коллиерам. Я найду надежного специалиста, который претворит в жизнь мой стратегический план. Когда Мэдди повзрослеет, «Коллиерс соуп» будет в полном ее распоряжении.

— Я… я не знаю, что на это сказать. Ты действительно пошел бы на это ради меня? Бросил бы работу, которую любишь?

Причем во второй раз.

— Пусть лучше у меня будет жена, чем компания. — Он взял в ладони ее лицо, и от блеска его глаз у нее защемило сердце. — Судьба дала нам второй шанс, Рози. Больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой.

Он придвинулся ближе и поцеловал ее.

— Что скажешь, Рози? Мы начнем все сначала?

Приняв ее молчание за согласие, он поцеловал ее снова.

Она хотела вернуться домой, и ее муж был готов исполнить ее желание.

Тогда почему на сердце у нее скребут кошки?

Глава 11

«Больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой».

Слова Томаса не выходили у Розалинд из головы. Они мешали ей получать удовольствие от ужина в романтической обстановке. Всякий раз, когда Томас улыбался, внутри у нее все сжималось. Она вот-вот получит то, чего хотела, но победа ее не радовала.

Ее не покидало ощущение, что часть истории по‑прежнему отсутствует.

На следующее утро она позвонила Ричарду, чтобы сказать, что она не может провести с ним целый день.

— Я думал, ты звонишь для того, чтобы пожаловаться на своего мужа. — Его тон был резче обычного.

— На самом деле Томас больше не ездил в офис. Он проводит с нами каждый день.

— Рад за него.

— Он правда старается быть внимательным и заботливым мужем и отцом.

— Главное, чтобы он продолжил быть таким после того, как снова завоюет твое расположение.

Розалинд тупо уставилась на ковер на полу. Она сидела в библиотеке у елки, а Томас и Мэдди находились в соседней комнате. Было бы так просто сказать Ричарду, что Томас собирается ради нее оставить работу, и положить конец его язвительным комментариям.

— Я позвонила лишь для того, чтобы сказать, что наш план отменяется, — сказала она вместо этого. — Я не хочу расставаться на целый день с Мэдди. Она все еще боится, что я могу снова исчезнуть.

— Может, посидим сегодня вечером в пабе?

— Только не сегодня, — ответила она, чувствуя себя неловко.

— Тогда, может, на следующей неделе?

— Не знаю. До Рождества остается совсем немного времени.

— Об этом и речь. Нам нужно поздравить друг друга с праздником и выпить за твое возвращение. Я надеялся, что мы сможем…

Перед внутренним взором Розалинд промелькнул образ.

Кафе на углу. Мэдди, рисующая на меню.

«Все проблемы исчезнут, если ты поедешь со мной…»

Боже, что она сделала?

— Розалинд? Ты еще на связи? — послышался в трубке голос Ричарда.

— Прости, я…

Она зажмурилась и увидела руку Ричарда, лежащую у нее на колене.

«В пятницу мы уже могли бы сидеть в самолете…»

Она убрала его руку. Ну слава богу.

— Мне пора идти, Ричард, — произнесла Розалинд, прерывая связь.

Она испытывала отвращение к самой себе. У нее есть муж. Как она могла позволить другому мужчине на что-то надеяться?

Ей нужно прилечь, обо всем подумать и решить, что делать дальше.

Направляясь в свою комнату, она услышала голос Томаса, доносящийся из детской, и заглянула туда. Томас сидел на стуле, склонившись над игровым столиком Мэдди. Зажав мобильный телефон между ухом и плечом, он катал между пальцами кусочки ваты.

— Скажи Мингу, что он получит такую скидку, о какой мы изначально договорились, — произнес он в трубку. — Если он будет упираться, отмени сделку. Мне все равно, сколько у него спа‑центров. Я не позволю, чтобы нам диктовали условия.

Он разговаривал по телефону еще несколько минут, уверенно называя по памяти количественные данные и одновременно с этим корча рожи, чтобы развлечь Мэдди. Прислонившись к дверному косяку, Розалинд наблюдала за ним.

— У тебя отлично получается, — сказала она, когда он закончил разговаривать по телефону.

Томас придвинул ближе к Мэдди кучку ватных шариков, затем протянул ей клей‑карандаш.

— Что? — обернулся он через плечо. — Отдавать распоряжения подчиненным или катать ватные шарики?

— Мы делаем открытку для Санты, — сообщила ей Мэдди. — Вата для бороды.

— Уверена, что ему понравится. А у тебя, Томас, отлично получается и то и другое.

Он широко улыбнулся, и Розалинд вдруг осознала, что он ее любит. Что он всегда ее любил. Она это поняла не умом, а сердцем.

Вдруг ей стало очевидно, как ужасно она себя вела после переезда в Лондон. Амнезия дала ей возможность взглянуть на ситуацию субъективно. Она увидела взрослую женщину, которая вела себя как капризный ребенок, вымещая свое недовольство из-за переезда и потери финансирования на своем муже. Вместо того чтобы попытаться понять Томаса, она жаловалась на него Ричарду Синклеру, позволяя ему настраивать ее против мужа. Все это было так несправедливо по отношению к Томасу.

— Ты не можешь уйти из «Коллиерс соуп», — сказала она ему.

Томас уставился на нее так, словно у нее выросла вторая голова.

— Что ты такое говоришь? Мы ведь обо всем договорились вчера.

В действительности она не ответила на его предложение, потому что ее разум затуманился от его поцелуев.

— Компания нуждается в тебе. Я только сейчас поняла, что ты должен ею управлять. — Отойдя от дверного косяка, Розалинд обхватила себя руками. — Я не смогла бы себя уважать, если бы ты ушел из «Коллиерс соуп» только для того, чтобы мне было хорошо.

— По-моему, это самая разумная причина.

Розалинд не сомневалась, что он говорит искренне.

— Это неправильно, — сказала она. — Ты должен остаться.

Убедившись, что Мэдди занята приклеиванием ватных шариков к листу бумаги, Томас поднялся и подошел ближе к Розалинд.

— Означает ли это, что ты передумала уезжать из Лондона?

— Я… — Что она могла ему ответить? Ей по-прежнему было некомфортно в большом шумном городе. Она хотела жить и растить дочь в тихой деревушке среди зеленых холмов. — Нет, — ответила она, отвернувшись.

— Понятно. — Его плечи опустились. — И как нам быть дальше?

Действительно, как? Они вернулись в исходную точку, в которой находились шесть месяцев назад.

Глава 12

Черт побери, это не может повториться!

Томас схватился за край дверного полотна. Он изо всех сил старался сохранить внешнее спокойствие, в то время как внутри у него все дрожало. Ему казалось, что они с Розалинд обо всем вчера договорились. Похоже, он ошибся.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего не случилось. — Повернувшись, она вышла в коридор и остановилась у балюстрады лестничной площадки. — В том-то и дело, что ничего. Мы вернулись туда, где мы были полгода назад.

— Нет, — возразил Томас. — Полгода назад я еще не решил уйти из «Коллиерс соуп».

— Я уже сказала тебе, что не хочу, чтобы ты это делал. Компания нуждается в тебе.

— Тебе это Сьюзан сказала?

— Нет, твоя сестра здесь ни при чем. Неужели ты не видишь, что мы зашли в тупик? Я не хочу жить в Лондоне, а ты…

— Я сказал, что готов переехать.

— Но ты этого не хочешь.

Розалинд повернулась, и он прочитал в ее влажных глазах покорность. Это подействовало на него как удар под дых. Она перестала бороться за их брак.

— Неужели ты не понимаешь? Я не могу построить свое счастье на твоем несчастье.

— Но я не буду чувствовать себя несчастным.

Он обязательно найдет себе какое-нибудь занятие.

— Будешь. Ведь ты откажешься от своего наследия, которое так для тебя важно.

— Тогда я буду управлять компанией из дома.

— Находясь на другом конце страны?

— Почему нет? Я мог бы распределять время между семьей и бизнесом. Я прилетал бы сюда периодически.

— И мы через какое-то время снова начали бы ссориться из-за того, что ты уделяешь недостаточно внимания семье. — Она покачала головой. — Это плохая идея.

— Значит, ты собираешься уйти, не попытавшись найти решение? Не дав мне никакого объяснения? — Томас чувствовал, что она что-то недоговаривает. Но что могло произойти между вчерашним вечером и ее приходом в детскую? Что заставило ее передумать?

— Я только что все тебе объяснила.

— Нет, ты только предложила свой вариант развития событий и приняла решение.

Глаза Розалинд блестели от слез.

— Что еще ты хочешь от меня услышать?

— Просто скажи мне, что я должен сделать, чтобы все исправить. Чтобы тебя вернуть. Чтобы спасти наш брак. Я пытаюсь, Рози, но я не могу сделать это в одиночку.

— Я знаю. — Она закрыла глаза, чтобы он не смог прочитать ее эмоции. — Есть еще одна причина, по которой мне нужна передышка. Мне нужно кое в чем разобраться. Для этого я должна кое-что вспомнить.

Томас больше не хотел слушать ее отговорки. Сжав руки в кулаки, он сосредоточился на том, что пока еще их объединяло.

— А как же Мэдди? Мы же планировали устроить для нее праздник в семейном кругу. Ты собираешься лишить ее этого?

— Что? — Она снова посмотрела на него. — Конечно нет. Мы с Мэдди вернемся в сочельник. Я беру ее с собой только потому, что ей будет плохо, если мы с ней снова расстанемся.

— А мне, значит, не будет плохо.

— Я не имела в виду…

— Больше ничего не говори.

Спорить дальше было бессмысленно. К тому же она права. Мэдди действительно в ней нуждается. То, что нужно ему, сейчас не имеет значения.

— Просто вернитесь в сочельник. Это все, о чем я прошу.

— Даю честное слово.

То же самое она сказала ему, когда уезжала в июне на несколько дней.

Внезапно он почувствовал сильную усталость.

— Мне нужно сделать несколько звонков. Я буду в библиотеке.

— Томас.

Он остановился и повернулся.

— Я говорила абсолютно серьезно. Ты не можешь уйти из компании и бросить то, что у тебя так хорошо получается. «Коллиерс соуп» в тебе нуждается.

Жаль, что своей жене он совсем не нужен.

Как и предполагала Розалинд, дом ее родителей в Камбрии оказался довольно скромным. В нем было две спальни, гостиная и старомодная кухня.

Вечером второго дня она, уложив Мэдди спать, сидела перед камином в гостиной с чашкой какао в руках и смотрела на огонь. Днем они украсили каминную полку ветками падуба из своего сада. Розалинд вспомнила, что, когда она была ребенком, они с матерью делали то же самое.

По настоянию Мэдди они повесили на камин три толстых шерстяных носка. Один из них, разумеется, предназначался для Томаса. В углу стояла маленькая елка, украшенная старыми самодельными игрушками и бумажными снежинками.

Розалинд думала, что уютная домашняя обстановка поможет ей избавиться от напряжения, но она так и не смогла расслабиться.

После ее приезда к ней начали одно за другим возвращаться воспоминания. Рассматривая фотографии, она вспомнила, как ее родители вернулись с конференции, которая проходила в Швейцарии, и освободили ее на несколько дней от школьных занятий, чтобы отправиться втроем в поход.

«А как насчет моего наследия?» — спросила Розалинд Томаса во время одного из их споров. Она имела в виду этот дом. Место, где ее семья всегда проводила свободное время.

Многие из ее воспоминаний касались более позднего времени. В одном из них она изучала образцы горных пород, сидя за кухонным столом. Томас стоял у окна. На плече у него висело красное полотенце для посуды. Мэдди спала в дорогой резной колыбельке в соседней комнате. Эту колыбельку им подарил Лайнус. Когда они жили здесь, Томас скучал по своему младшему брату и радовался каждому его визиту.

По правде говоря, пока Розалинд была занята своим исследованием, ей было не так уж и плохо в Лондоне. Она могла общаться с коллегами, посещать лекции известных геологов и всевозможные выставки.

Воспоминания о том, как она себя вела в последние месяцы перед аварией, сопровождались чувством стыда. Потеряв работу, она начала капризничать и жаловаться на то, как ей плохо живется в Лондоне. Погрязнув в жалости к самой себе, она настаивала на том, чтобы они переехали в дом ее родителей, и не замечала, как тяжело было Томасу. Даже не попытавшись посмотреть на ситуацию его глазами, она превратила его в виновника всех своих несчастий. Теперь, когда она все осознала, она не была уверена, что заслужила второй шанс.

Что касается Ричарда…

Розалинд поморщилась от отвращения к самой себе. Какое она имела право требовать от Томаса, чтобы он отказался от своего наследия?

Она поняла, что очень скучает по своему мужу. Всего за пару недель она заново привязалась к нему. Всякий раз, когда они с Мэдди чем-то здесь занимались, она гадала, что делает Томас. Он работает как проклятый? Или, может, он валяется на диване, страдая из-за того, что она ему наговорила.

Ей не хватало его голоса, его смеха, его запаха.

Ее в очередной раз охватило чувство вины, и она посмотрела на мобильный телефон, лежащий у нее на коленях. Пришло время узнать ответ на вопрос, который мучает ее уже несколько дней.

Взяв телефон, она нашла в списке контактов номер Ричарда и нажала кнопку соединения.

— Какой сюрприз. После нашего прошлого разговора я не ожидал, что ты так скоро позвонишь. — В голосе ее друга слышалась обида.

— Прости меня за резкость, Ричард.

— Ты положила трубку посреди разговора и даже не попрощалась.

— Я знаю. Просто во время нашего с тобой разговора я внезапно кое-что вспомнила, и мне нужно было это переварить. Я могу задать тебе один вопрос?

— Да, только давай быстрее. Я собираюсь на вечеринку. Ты откуда звонишь? Связь просто ужасная.

— Я в Камбрии. Я приехала сюда, чтобы подумать.

— Опять?

— Да, опять.

— Итак, о чем ты хотела меня спросить?

Розалинд глубоко вдохнула.

— Я вспомнила, как ты положил руку мне на колено, и… э-э-э… — Смутившись, она замолчала.

На том конце линии повисла пауза, после которой Ричард громко рассмеялся.

— И ты подумала, что между нами что-то было?

— Так было или нет?

— Ты говоришь серьезно? — Он снова рассмеялся. — Ты меня здорово повеселила.

— Я не шучу, Ричард. Я правда ничего не помню.

— Я так и подумал. Если бы ты помнила, у тебя не возникло бы подобного вопроса. Я гей, дорогая.

Меньше всего Розалинд ожидала услышать это.

— Но как же наш разговор за ланчем в Канэри-Уорф… Ты сказал, что нам следует поехать вместе.

— В научную экспедицию, а не в романтическое путешествие.

«Мы отправимся в Ангкор и найдем дорогу в Баттамбанг».

Теперь она все вспомнила, и ее щеки вспыхнули от смущения. Они не раз обсуждали таинственный путь в древний город Ангкор, который пролегал через озеро Тонлесап.

— Я жаловалась на то, что мне нечем себя занять, и ты предложил мне принять участие в твоей экспедиции.

— А ты ответила, что месяц в Камбодже не решит твоих проблем.

— Боже мой, я такая идиотка. Как я только могла подумать… — пробормотала она.

— Ты красивая и умная женщина, Розалинд, но я предпочитаю мужчин.

Впервые за несколько дней Розалинд смогла облегченно вздохнуть.

— Тогда почему ты все время критиковал Томаса? Говорил, что я заслуживаю лучшего?

— Потому что ты хотела это слышать.

— Но мы же с тобой друзья. Разве тебе не следовало говорить мне все, как было на самом деле?

— А ты стала бы меня слушать?

Разговор с Ричардом убедил ее в том, что среди ее прегрешений не было супружеской измены, но это никак не отменяло того, что она вела себя как избалованный ребенок, не готовый к компромиссу. Томас постоянно жертвовал ради нее собственными нуждами и интересами, а она изображала из себя мученицу.

Удивительно, но потеря памяти помогла ей наконец разобраться в ситуации. Понять, что они с Томасом по-прежнему любят друг друга и это чувство стоит того, чтобы они приложили все усилия, чтобы сохранить свой брак. Им осталось лишь найти такое решение проблемы, при котором они оба не чувствовали бы себя несчастными.

Глава 13

Наступил рождественский сочельник, а Розалинд и Мэдди еще не вернулись. Сначала Томас сказал себе, что никогда нельзя рассчитать заранее, сколько времени займет поездка на автомобиле с маленьким ребенком. Что Розалинд не отвечает на его сообщения и звонки потому, что у нее разрядился телефон. Что, если бы на дороге произошла авария, об этом сообщили бы в новостях.

Ему нужно еще немного подождать. Они скоро приедут.

Но с наступлением сумерек его надежда почти растаяла. Он решил, что они не возвращаются, потому что Розалинд передумала. Что, оказавшись в доме своих родителей, она поняла, что хочет остаться в Камбрии.

Стоя у окна в библиотеке, Томас смотрел на кружащиеся в воздухе снежные хлопья. Он чувствовал себя одиноким и покинутым. У него сегодня целый день звонил телефон, но он сбрасывал все звонки, потому что не хотел ни с кем говорить. Даже с Лайнусом.

За окнами зажглись яркие гирлянды. На дорогах стало меньше автомобилей. Люди торопились домой, чтобы готовиться к встрече праздника.

Томас зажмурился.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Она может не оставаться здесь, но пусть они приедут домой хотя бы на Рождество.

— Папочка! — раздалось внизу.

Глаза Томаса распахнулись, сердце пропустило удар, а потом бешено застучало.

— Мэдди?

Он выскочил из библиотеки в коридор, и в следующую секунду в гостиную ворвалась его дочь.

— Папочка! С Рождеством!

Сбежав по лестнице, он раскрыл объятия, и Мэдди бросилась в них.

— И тебя с Рождеством, малышка.

Он крепко прижал ее к себе, и на его глаза навернулись слезы облегчения.

— Пошел снег, и мы тащились как черепаха, — сказала она, обнимая его за пояс.

Поверх головы Мэдди Томас увидел идущую к ним Розалинд. На ее волосах и куртке лежали снежные хлопья. Заметив слезы в его глазах, она инстинктивно приложила пальцы ко рту.

— Прости меня, Томас. Из-за снегопада наша поездка заняла больше времени, чем я предполагала. Телефон я уронила в лужу, и он сломался.

— Слава богу, вы благополучно добрались. — Томас посмотрел на дочку. — Мэдди, миссис Фейсон испекла целую гору печенья. Почему бы тебе не пойти на кухню и не попробовать его?

— Ура! — воскликнула Мэдди и выбежала в коридор, снимая на ходу пальто.

Оставшись наедине, Томас и Розалинд какое-то время стояли и молча смотрели друг на друга.

— Нам нужно поговорить, — одновременно произнесли они затем.

— Я тебя внимательно слушаю, — сказал Томас. Если его ждут плохие новости, пусть лучше он их услышит прямо сейчас.

* * *

Розалинд глубоко вдохнула, чтобы сохранить спокойствие. С чего ей начать? Ей столько всего нужно ему сказать. По дороге сюда она придумала целую речь, но сейчас от волнения все слова в ее голове перепутались.

— Прости, что заставила тебя беспокоиться. Я правда утопила телефон. — Он выскользнул у нее из кармана на заправке и упал прямо в лужу.

— Главное, что вы дома.

— Прости, что мне понадобилось так много времени, чтобы все обдумать. — Она сделала паузу, чтобы тщательно подобрать дальнейшие слова. — Я была не права. Мне не следовало перекладывать на твои плечи решение всех проблем, которые у нас были. Я многое вспомнила. Я помню, какой резкой и капризной я была, потому что все шло не так, как я этого хотела. Я вымещала свое недовольство и раздражение на тебе, а ты это стоически терпел.

Он покачал головой.

— Не вини себя во всем. Меня не было рядом с тобой, когда я был тебе нужен.

— Это так, но мне следовало больше с тобой разговаривать, делиться своими мыслями и чувствами. Вместо этого я жаловалась и ждала, что ты решишь все мои проблемы. Мне даже в голову не приходило, что ты тоже испытывал большие трудности.

— Потому что я тоже не был с тобой откровенен, — ответил Томас. — Я боялся признаться, как много для меня значит «Коллиерс соуп» и как мне нравится управлять компанией.

— Я знала. Я видела это в твоих глазах и ревновала тебя к твоему наследию. В Камбрии твой мир вращался вокруг семьи, а когда мы перебрались в Лондон, мне пришлось делить твое внимание с «Коллиерс соуп».

— Клянусь, что никогда не буду таким, как мой дед и отец.

Теперь, когда она попросила у него прощения, у нее полегчало на сердце. Вместе с этой легкостью пришла смелость. Подойдя ближе к нему, она приложила ладонь к его щеке.

— Ты не такой. Когда я думаю обо всех жертвах, на которые ты пошел ради меня во время нашего брака…

Томас убрал прядь волос, упавшую ей на лицо.

— Этого было недостаточно. Мне следовало прилагать больше стараний, чтобы выполнить свои обещания.

— А мне не следовало на тебя давить и винить тебя во всех своих несчастьях. Я очень тебя люблю, Томас Коллиер.

Вместо ответа, он накрыл ее губы своими, и этот поцелуй оказался красноречивее любых слов. Закрыв глаза, Розалинд обвила руками его шею и растворилась в чудесном мгновении.

Когда они перестали целоваться, она прижалась щекой к его груди и стала слушать, как стучит его сердце.

Томас поцеловал ее в макушку.

— Знаешь, Лайнус как‑то сказал мне, что нам с тобой нужно научиться идти на компромисс.

— В Камбрии я пришла к такому же выводу. Думаешь, у нас получится?

— Я готов начать учиться, если ты готова. Потому что я безумно тебя люблю, Рози.

Широко улыбаясь, Розалинд закрыла глаза и крепче обняла своего мужа. Это воссоединение не означало конец их проблем. Оно было первым шагом на пути к их решению. Судьба дала им второй шанс, и она намерена делать все для того, чтобы эта возможность не была потрачена впустую.

— А я тебя, Томас, — ответила она.

Шесть месяцев спустя

— Похоже, мы заблудились. — Остановив машину на обочине, Томас посмотрел на свою жену, которая сосредоточенно постукивала пальцем по экрану своего мобильного телефона.

— Мы не заблудились. Навигатор завис, но я почти уверена, что мы едем по правильной дороге. Я прекрасно помню эти скальные породы.

— Раз так, я могу быть абсолютно спокоен. Моя жена-геолог — лучший навигатор в гористой местности, — рассмеялся Томас.

Они направлялись в Шотландию в гости к Крису и Джессике. Заодно Розалинд планировала набрать образцов пород для исследования.

Большую часть зимы они учились откровенно разговаривать друг с другом, обсуждать свои желания и страхи и в конце концов пришли к компромиссу. Томас осознал, что «Коллиерс соуп» не развалится, если он наймет опытного специалиста и передаст ему часть своих обязанностей.

Розалинд тем временем вспомнила, что большая часть ее проблем была вызвана потерей работы. Воспоминание вернулось, когда она заглянула в свой старый блокнот и прочитала последнюю запись — слова «ледниковое размывание», обведенные рамочкой. Это было одной из причин, по которой она отправилась в западную Шотландию в те злополучные выходные. Ей нужно было освежить в памяти знания об особенностях местного ландшафта. Скоро она получит грант на исследование ледникового размывания в Северной Шотландии.

Они с Томасом и Мэдди уехали из столицы, но поселились не в Камбрии, а в тихом городке, находящемся неподалеку от Лондона. Дом они купили довольно большой, потому что к Рождеству их семья увеличится.

Томас посмотрел на живот Розалинд и улыбнулся.

— Ты будешь до Рождества смотреть на мой живот? — рассмеялась она.

— Да, если наш малыш не решит появиться на свет раньше.

Томас чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, и ему не верилось, что всего год назад он жил как в аду. Сейчас у него есть любимая жена и дочка, а через полгода он снова станет отцом. Это было настоящее чудо.

Наклонившись, он поцеловал ее в губы.

— Я тебе сегодня говорил, как сильно я тебя люблю?

Розалинд ответила на его поцелуй.

— Я тоже тебя люблю, и так будет всегда.

Примечания

1

Погреб со льдом или снегом, заготавливаемыми зимой для хранения продуктов в течение всего года.

2

Шотландское блюдо из бараньей или телячьей печени, сердца и легких; заправляется овсяной мукой, салом, луком и перцем и варится в бараньем или телячьем рубце.

3

Lamb — ягненок (англ.).

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13 1 2 3 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg