«Неуловимое совершенство»

Неуловимое совершенство (fb2) - Неуловимое совершенство [litres] (пер. Ирина Владимировна Лыгалова) 1011K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мишель Смарт

Мишель Смарт Неуловимое совершенство

Michelle Smart

THE PERFECT CAZORLA WIFE

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A. Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены. Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Серия «Любовный роман»

© 2015 by Michelle Smart

© «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

* * *

Глава 1

Лунный свет придавал отелю оттенок нереальности. С одной стороны – приветливый и уютный, со стороны же Чарли – опасный. И лунная дорожка на озере не серебристая, а красная, как свежая рана.

Но времени включать воображение не было.

Ожидая, пока поднимут шлагбаум, она несколько раз вздохнула. На парковке к ней никто не подошел, не отогнал ее маленький «фиат» на охраняемую зону, где стояли «феррари», «ламборгини», «мазератти» и прочие.

В фойе гости лениво потягивали коктейли и аперитивы, звучала музыка в стиле эмбиент. Не встречаясь ни с кем взглядом, Чарли направилась к входу в зал. Чем ближе она подходила, тем громче стучало сердце, уже у самых дверей его удары почти заглушали музыку.

В последний момент путь ей преградила внушительная фигура.

– Ваше приглашение, – спросил толстяк неожиданно высоким голосом.

– Мой муж прибыл раньше, – сказала Чарли на неуверенном испанском. Она жила в Испании уже пять лет, но говорить начала только недавно. – Наверняка он предупредил, что я приеду позже.

– Ваш муж?

Чарли порылась в сумочке, достала паспорт.

– Рауль Казорла. – Она представила, как ее муж, через две недели уже бывший, повел бы себя в подобной ситуации. – Хотите, я ему позвоню?

Охранник явно пытался сообразить, что делать. Несомненно, он держал в руках приглашение Рауля и успел заметить повисшую на его руке рыжеволосую модель.

И снова на нее накатила горечь, как и две недели назад, когда первая фотография счастливой пары появилась в одном глянцевом журнале. Рауль выглядел как довольный кот, только что вылизавший тарелку сметаны. Неудивительно. По крайней мере, внешне Джессика безупречна.

Была ли она первой любовницей с тех пор, как ушла Чарли, или первой, которую он решил показать официально?

Впрочем, не важно. Через несколько недель их развод будет оформлен, и она вновь станет свободной.

Чарли прищурилась, как это делал Рауль, демонстрируя недовольство.

– Или вы хотите найти его, чтобы он пояснил, кто я?

Трюк сработал. Охранник взялся за ручку двери, пропуская ее. Кто бы рискнул беспокоить Рауля Казорлу, одного из самых богатых людей Испании, в разгаре светской вечеринки, вопросом, действительно ли женщина, носящая его имя, его жена.

– Приятного вечера, – буркнул охранник.

Главный зал барселонского отеля «Гарсия», весь в серебре и блеске, заполняли гламурные персонажи. И никакой легкой музыки на веранде. Напротив, энергичный хип-хоп тяжелым пульсом отдавал в ноги. Последний раз туфли на высоких каблуках она надевала два года назад, и теперь каждая косточка на ногах выражала бурный протест.

Около Чарли маячил официант с шампанским на подносе. Подхватив бокал, она выпила его залпом.

Казалось, пока она шла в зал, на нее пялились десятки любопытных глаз и слышался шепот: «Это Шарлотта?»

Тряхнув головой, она скользнула в проход во внутренний дворик, откуда тянуло ночной прохладой.

В саду было оживленно. На зеленой лужайке на изящных железных стульях за маленькими столиками сидели люди, разговаривали, курили, пили. Целовались.

Сердце первым почувствовало его, пустившись в галоп, как только взгляд скользнул по спине высокого мужчины, стоящего у одного из столиков. Он был увлечен разговором с другим мужчиной, которого она не знала. За столиком сидели две женщины. Одна из них, с ярко-рыжими волосами, курила сигарету в длинном мундштуке.

Странно. Рауль терпеть не мог запаха табака. Чарли едва успела сделать два шага, когда он повернулся, словно почувствовав на себе чей-то взгляд. И передумал.

Собрав мужество, она снова двинулась вперед. Он повернул голову, на этот раз устремив взгляд прямо в нее.

Шаг за шагом он становился более осязаемым.

Рауль.

Его темные волосы стали короче, черный галстук-бабочка под белоснежным накрахмаленным воротником сидел идеально ровно, приталенный костюм был безупречен.

Чарли подошла к столику, и разговоры смолкли. – Привет, Рауль.

Злость куда-то испарилась, когда она увидела его лицо и теперь улыбалась. Последний раз они виделись два года назад.

Если ее появление удивило его, то он, прекрасно умея владеть собой везде, кроме спальни, не выказал этого.

– Шарлотта. – Рауль подался вперед, чтобы поцеловать ее в щеку. – Какая приятная неожиданность.

Но это только слова. Глаза говорили другое. Ощущая легкое покалывание на щеке, она заметила вспыхнувший в них огонь. Коротко кивнув, он достаточно крепко взял жену за локоть, чтобы она не вырвалась и не натворила глупостей, и повел вглубь сада. В его голосе послышалось напряжение.

– Прошу меня извинить, Андреас, леди.

Все смотрели им вслед. Они молча шли к маленьким скамейкам для любовного уединения. Чарли заставила себя сосредоточиться, вспоминая слова, которые заучивала целый день. В реальности все оказалось гораздо труднее, чем она представляла.

На последней встрече они кричали, выплескивая друг на друга волны ненависти. В тот же вечер она ушла от него.

Чарли думала, что боль и гнев уже в прошлом. Она преодолела это и двинулась дальше. Однако ее опять закрутило в вихре эмоций. Полная неожиданность.

Рауль тоже пытался сдержать гнев и, лишь когда они скрылись из виду за вишневым деревом, отпустил ее руку.

– Что ты здесь делаешь, черт возьми?

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Это понятно. Однако зачем ты явилась сюда? Я ведь дал понять, что не хочу тебя видеть.

Его слова прозвучали как пощечина. Ей стало больно. Как и тогда, когда он отменил их встречу через полчаса после того, как его секретарь внесла ее в расписание. В голосе Авы, когда она перезвонила сообщить об отмене, звучало сочувствие.

– Мне нужна твоя помощь. – Чарли пристально смотрела в его голубые глаза, так поразившие ее, когда она впервые его увидела. Голубые глаза, высокие скулы, чувственные губы, твердый подбородок. Сногсшибательное сочетание.

Она моргнула и отвела взгляд. Черт. Красивое лицо и идеальное тело превратили однажды ее мозги в кашу. Нужно было держать голову в холоде, не идти на поводу у либидо. Это был ее единственный шанс.

– Ты получил мое письмо?

– То самое с просьбой о подаянии?

Чарли потерла глаз и тут же пожалела об этом. Ей пришлось потратить кучу времени на макияж, от которого за два года успела отвыкнуть, и вот теперь одним невольным жестом она, возможно, все испортила. Ее целью было не только попасть на вечеринку, но и убедить Рауля серьезно отнестись к ее просьбе. А имидж для мужа – все. Что бы ни происходило за закрытыми дверями, на публике лицо всегда должно быть безупречным.

– Значит, ты его прочитал.

Он сразу понял, от кого оно, едва взглянул на конверт. Почерк у Чарли как у ребенка. Неожиданно Раулю пришла в голову мысль, что она всегда стыдилась своего почерка, и, если уж решилась написать, ей действительно что-то необходимо.

Письмо всколыхнуло в нем иные чувства. С яростью скомкав, он запустил его в стену и лишь на следующий день ознакомился с ним. И снова скомкал, едва дочитав до половины. В финансовый отчет даже не заглянул, сразу отправив в шредер.

– Я прочитал достаточно, чтобы знать, что тебе опять нужны деньги.

Он перевел десять миллионов евро на счет Чарли сразу после ее ухода. Пусть помнит, от чего по своей глупости решила отказаться. Он был уверен, что она вернется. Прошел год. Потом другой. Рауль все еще ждал. Однако на его стол легли бумаги с требованием развода.

Все ясно, эти миллионы закончились, она, вся такая элегантная, пытается снова запустить руку в его карман.

– Это не мне нужны деньги. Ты прочитал о центре Поко Рио?

Он как раз дошел до этого места, когда буквы начали расплываться перед глазами.

– Да.

Поко Рио – детский рекреационный центр. Это и стало причиной вторично смять письмо.

Чарли отказалась иметь детей, что и разрушило их брак.

Рауль угрохал кучу денег на целый ряд ее провальных бизнес-проектов, а теперь у нее хватает наглости просить его финансировать очередной. К тому же связанный с детьми. Тогда как сама три года кормила его завтраками по поводу рождения детей.

О нет, он не считает ее садисткой.

– Ты должен понимать, насколько это важно. Я нашла идеально подходящее здание, но владелец не может держать его вечно. Или я в следующем месяце внесу нужную сумму, или он откажет в сделке. Пожалуйста, Рауль. – Ее голос звучал умоляюще. – У нас нет времени искать новое здание. Через четыре месяца нас вышвырнут из того, где мы сейчас.

– Меня это не касается. Это твоя проблема.

– Но у нас нет времени! К тому же на новом месте много зелени, да и само здание очень неплохое, а после реконструкции станет еще лучше. Никакого сравнения с той ужасной дырой, где мы сейчас.

– Повторяю, это твоя проблема.

– Но без тебя я не смогу найти недостающую сумму. Я уже все перепробовала.

– Пробуй еще. Может быть, тогда поймешь, стоит ли что-то затевать, если снова бросишь на полдороги.

От этих слов она покраснела.

– На этот раз не брошу. Я не могу. Но никто не хочет инвестировать.

– Значит, твой бизнес-план нуждается в доработке. Или измени резюме. Возможно, стоит прибегнуть к маленькой лжи в надежде, что никто не проверит. А теперь мне пора. Думаю, я уделил тебе достаточно времени. Моя подруга, вероятно, чувствует себя покинутой.

При упоминании о подруге Чарли побледнела. Казалось, Рауль должен был испытать удовлетворение, но ничего подобного, появилось нечто близкое к чувству вины. Почему? Это ведь Чарли оставила его. Он потратил на нее кучу денег, помогая, поддерживая, давая ей все, а она отказала ему в единственной просьбе – родить ребенка.

И после трех лет обещаний наконец признала правду. Она не хотела иметь от него ребенка.

Весь их брак – сплошная ложь. От него осталась лишь горстка сожалений и ненависти.

И теперь у нее хватает наглости просить о помощи!

Тем не менее, глядя на нее сейчас, с белой, как алебастр, кожей, он сжал кулаки, сдерживая желание прикоснуться к ней.

Они познакомились, когда к нему только что перешло управление сетью отелей Казорла – семейным бизнесом, которым занимался отец, пока с ним не случился удар. Несмотря на то что у него было собственное дело, Рауль принял управление. Удар сделал старшего Казорлу полностью недееспособным, даже без возможности говорить. Тем не менее ему прекрасно удалось выражать свое отношение к переменам. Мысль о том, что сын оказался у руля, бесила больше, чем собственная беспомощность. К шумному успеху Эдуардо Казорла был равнодушен.

Знакомясь с новым бизнесом, Рауль приехал на Майорку. Местный отель заметно отличался от остальных, ничем не напоминая роскошный курорт. Очень уютный, он скорее подходил для спокойного отдыха, чем для бурных развлечений. В одной из приглашенных на лето английской эстрадной группе и работала Чарли.

Впервые он увидел ее вечером на берегу. На ней были белые шорты, ярко-зеленая майка и резиновые шлепанцы. Слегка вьющиеся светлые волосы свободно падали на плечи.

Она была в компании, смеялась. Глубокий, не стесненный условностями смех заставил его улыбнуться. На следующий день он увидел ее снова. Она участвовала в каком-то интерактивном действе. Энергичная и смешная. После шоу, когда все собирались уходить, он увидел ее в окружении коллег. Не составило труда уговорить ее изменить планы и провести остаток вечера с ним.

Сейчас, в дорогом красном платье с глубоким вырезом, на высоченных стилетто, она совершенно не походила на себя прежнюю. Стоило получить доступ к его банковскому счету, как ее стиль радикально изменился, пополнив гардероб дорогими дизайнерскими моделями.

Ее волосы были светло-русого оттенка. Вряд ли надолго. Цвет волос меняется быстрее, чем ее карьерные устремления.

Подчеркнутые макияжем зеленые глаза несколько раз моргнули, рука поднялась в умоляющем жесте.

– Ты единственный можешь мне помочь. Я нашла банк, где согласились дать мне ссуду при условии, что ты выступишь гарантом.

– Какого… – Он проглотил едва не сорвавшееся с губ ругательство. – Ты, наверное, сошла с ума, если думаешь, что я могу гарантировать вложение денег в очередную аферу! Я и так уже потерял миллионы на твоих бизнес-проектах. А почему, собственно, банк попросил выступить гарантом меня? Мы не живем вместе уже два года. Бракоразводный процесс, кстати инициированный тобой, завершится через пару недель.

Чарли прикусила губу и опустила взгляд. Ну, прямо как школьница!

– Я сказала…

– Что ты сказала? – Его жена не отличалась излишней чувствительностью. Здесь определенно что-то серьезное.

– Я сказала, что мы снова сошлись.

– Ты сказала – что?!

Она виновато подняла на него глаза.

– Я просто не знала, что делать.

– То есть, чтобы получить инвестицию на свой последний безумный проект…

– Он не безумный, – запротестовала она, впервые за вечер наконец проявив темперамент. – Без инвестиций дети окажутся на улице!

– Это не моя проблема. – Гнев, кипевший внутри, вырвался наружу. – Мне плевать, какую ложь ты там наплела. Я не хочу и не буду иметь с тобой никаких дел! Это твоя проблема, тебе ее и решать.

Оставив ее стоять с открытым ртом, он повернулся, чтобы уйти, но далеко не ушел.

– У меня еще есть время попробовать отсудить у тебя часть состояния.

Он замер на месте.

– Наш развод еще не закончился. Я могу сказать моему адвокату, что изменила решение и теперь хочу получить максимально возможную компенсацию.

Он медленно повернулся, сердце стучало, голова горела. Она еще смеет угрожать ему. Женщина, которая за три года выдоила из него все, что можно, а потом ушла?

– Да, ты можешь позвонить адвокату, и суд, вероятно, заставит меня дать тебе часть того, что ты хочешь.

Ему с самого начала показалось подозрительным, что она не попросила ничего сверх десяти миллионов. Вероятно, увидев на своем счете столько нулей, она решила, что так будет всегда. Удивительно, что их еще хватило так надолго.

Он снова оказался перед ней, даже не помня, как его принесли ноги.

– На это уйдут месяцы, если не годы, так что твое дело это все равно не спасет. Зато у тебя будет достаточно времени, чтобы осознать глупость твоего поведения и лжи.

На этот раз она его не окликнула.

Рауль вернулся к своей компании, но вид ее ошеломленного лица все еще стоял перед его глазами.

Джессика, смерив его холодным взглядом, сделала глубокую затяжку.

– Ну, что там у вас?

Они встречались уже месяц. Его первая подруга с тех пор, как ушла Чарли. Высокая, гибкая красавица, всегда в топе самых сексуальных женщин Испании, уравновешенная, холодная и рассудительная. Вместе они смотрелись просто фантастически.

Проигрывая в дюймах, Чарли брала свое более соблазнительными формами, теплая и импульсивная, с веселым заразительным смехом. И этот аромат ванили. Он до сих пор чувствует его.

– Ну и? – настаивала Джессика, сминая в пепельнице сигарету.

От Чарли всегда очень приятно пахло. Особенно по утрам, когда аромат ванили смешивался с мускусным запахом ночной любви.

А запах табака он терпеть не может. Стоит ли удивляться, что ему было неприятно даже целовать Джессику?

Вспышка красного цвета мелькнула на периферии зрения. Рауль повернул голову и увидел, как Чарли идет к выходу. Даже отсюда можно было понять, в каком она состоянии.

Заставив себя улыбнуться, он проигнорировал вопрос Джессики.

– Еще один стаканчик, и нам пора. – Он пошел к выходу.

Проходя через фойе мимо официантов с шампанским – сейчас нужно что-то покрепче, – он продолжал искать глазами красное платье. Но его нигде не было.

Чарли ушла.

Глава 2

Покидая офис банка, Чарли заставила себя улыбнуться и даже выжать вежливое adios. Грудь теснило, она едва могла дышать. Несколько раз сглотнув, в тщетной попытке сделать полный вдох, она прошла через фойе и направилась в туалет.

Шанс изменить условия займа изначально был невелик, но Чарли решила не сдаваться. Ничтожный шанс лучше никакого.

Но сейчас все кончено. Последний проблеск надежды себя не оправдал. Менеджер сдержал слово. Без гарантии Рауля никакого займа.

Она подавила рыдание.

Несмотря на все ее усилия, Поко Рио потеряет свой дом и будет закрыт.

Бедные дети. Что бы она сейчас ни чувствовала, это несравнимо с тем, что придется пережить им и их семьям, а им и так пришлось немало выстрадать.

Оставалось только признать поражение. Чарли сделала все, что могла. Даже обратилась за помощью к Раулю.

У нее едва не вырвалось еще одно рыдание при воспоминании о том, как униженно она его умоляла. Кто бы мог подумать, что он окажется таким бессердечным. До сих пор пылает гневом, как и в тот день, когда закончился их брак.

Чарли хорошо помнила его рассудительный тон. Так он всегда указывал на ее ошибки. «Carino, настало время признать, что ты не способна к бизнесу. Пыталась, но теперь пора подумать о семье, о которой мы когда-то мечтали». Она тогда похолодела от его слов.

И в такую семью принести ребенка?

В будущем она, конечно, хотела иметь детей, но только после того, как нашла бы собственную нишу.

Ее мать всю жизнь работала не покладая рук. И за то, что пустила на ветер все ее старания, Чарли было ужасно стыдно. Нужно это исправить. Она не хотела, чтобы ее дети, сравнивая родителей, видели в отце воплощение блистательного успеха, а в матери – жалкую неудачницу. Она хотела, чтобы муж и дети гордились ею, видели в ней достойную личность.

У нее не было мысли оставить Рауля. Но когда она попыталась объяснить, почему сейчас по-прежнему неподходящий момент завести ребенка, все перевернулось с ног на голову, и они оказались лицом к лицу, выкрикивая слова, которых она не помнила, но понимала, что за ними стоит.

Авантюристка и неудачница – два главных обвинения, которые до сих пор звенели в ушах. Ужасно больно. Ведь она так старалась достичь успеха, произвести на него впечатление чем-то еще, кроме своего тела. Но зашла слишком далеко.

Отчаяние затуманило ум, за деревьями уже не было видно леса. Деревья стали такими толстыми, что Чарли не могла найти обратной дороги.

И тогда он приказал ей уходить. Это было так, как если бы у нее в голове вдруг вспыхнула и погасла лампочка. И вместе с наступившей темнотой пришло осознание, что она так больше не может. Не может быть женщиной, какую он хотел в ней видеть.

К тому времени, когда она собрала вещи, он остыл и пришел сказать, что можно остаться. Но поздно. Он хотел совершенства, а она так далека от него. Их брак умер.

Так почему у нее сжимается сердце при мысли о нем? Почему она не просто огорчена тем, что он отказал ей в ее просьбе, но и чувствует глубокую горечь. Даже потеряла аппетит.

Натянув на лицо улыбку, Чарли вышла из туалета, убедившись, что сможет сдержать слезы до возвращения домой. Рауль, ее учитель хороших манер, внушил ей, что в любой ситуации нужно быть милой и приветливой. Имидж для Казорла – все.

У Чарли разболелась голова. Она зажмурилась, оказавшись на улице. Сверкающее солнце Валенсии лишь усугубляло боль.

Ее машина была припаркована за углом, но прежде чем она успела туда повернуть, заметила темную фигуру.

– Рауль?

Она была ошеломлена.

Вот так увидеть его в свете дня, великолепного в своем темно-синем костюме и голубой рубашке, оттенявшей цвет синих глаз, – это нечто.

Хотя и не исключено, что только совпадение. Не иначе. Уже несколько лет Рауль обедал и пил кофе со многими игроками испанских банков. У него были самые лучшие контакты. Он знал исход их встречи раньше, чем она здесь появилась.

Его сети раскиданы повсюду. Стало ясно, почему он здесь.

Она направилась прямо к нему. – Явился позлорадствовать, да? Он опустил руки и выпрямился.

– Нет, carino. – Легкая улыбка тронула чувственные губы. – Собственно, я хочу бросить тебе спасательный круг.

Она насторожилась.

– Спасательный круг?

– Тот, что поможет спасти твой центр.

Рауль наблюдал за сменой эмоций на ее лице.

– Теперь ты хочешь помочь мне?

Открыв для нее дверцу машины, он позволил себе еще одну улыбку.

– Садись, обсудим.

– Скажи, куда ехать, и мы встретимся там. Я тоже на машине.

Ого! Она теперь на машине!

– Если тебе нужна помощь, советую все же сесть. Это единственно возможный вариант. Уеду я, а вместе со мной предложение о помощи.

Он сел в машину, застегнул ремень безопасности. Чарли заставила себя действовать. Плюхнувшись на переднее сиденье, с треском захлопнула дверь.

Рауль поморщился, однако отметил про себя ее черный дизайнерский костюм и волосы, свободно падающие на плечи. И, что удивительно, полное отсутствие косметики. Обычно она так тщательно делала макияж, что на лице не было заметно ни малейшего несовершенства. По крайней мере, после того, как ей был открыт доступ к его банковскому счету и, соответственно, магазинам высшего класса. Только первые дни их знакомства ее лицо было таким же свежим, как сегодня.

Рауль ощутил тонкий ванильный аромат, у него сжался живот. Этот аромат преследует его уже три дня с тех пор, как Чарли появилась на вечеринке.

Она посмотрела на него настороженно и смущенно.

Он почувствовал удовлетворение.

Именно то, что нужно.

Чарли заговорила высоким гортанным голосом еще из тех, добрачных, времен.

– Значит, все же решил мне помочь?

– А зачем тогда я, по-твоему, приехал?

В субботу вечером у него было только одно желание, заставить ее самостоятельно расхлебывать эту кашу.

Она ушла от него. Охотница за состоянием, сделавшая из него дурачка. Она ничего не заслуживает.

После вечеринки он отвез Джессику домой и вернулся к себе. Как и всегда с тех пор, как ушла Чарли. Полночи лежал без сна, вспоминая жену. Изгибы ее тела, мягкость кожи, свежий ванильный аромат. И впервые за два года проснулось его либидо.

Один короткий злой разговор, и тело вернулось к жизни.

Он снова и снова в мельчайших деталях проигрывал их разговор. И все время перед его глазами стояла Чарли, та, прежняя. И та, которой стала потом. И та, которую он увидел сегодня вечером.

Несмотря на воскресный день и ранний час, Рауль использовал все свои контакты, включая владельца здания, чтобы узнать о финансовых рисках предприятия, о котором она говорила.

Выяснилось, что у Чарли достаточно средств, чтобы оплатить половину суммы. Куда делись остальные деньги, ему не хотелось думать сейчас.

В финансовом мире ее имя известно достаточно. Ни один инвестор не рискнет вложить деньги в ее проект. Как, впрочем, и банк, в котором открыт ее счет, не дал бы ей ссуду без гарантии мужа.

Вероятно, она испробовала все средства, и только он может спасти проект. Ну что ж, ей придется хорошо заплатить за это.

– Ты собираешься дать мне взаймы?

– Нет, не взаймы.

Рауль молча смотрел на нее, давая время осознать, что только он может сделать ее мечту реальностью.

– Ты это серьезно?

– Да.

– Наверняка тут какая-то ловушка.

– Ничего в жизни не дается просто так, carino. – Он почувствовал, как она напряглась. Ничего, пройдет. К концу дня у нее будут совсем другие эмоции рядом с ним. К тому времени, когда зайдет солнце, она окажется в его постели.

Целибат – не его решение. Но только сегодня ночью, лежа без сна и думая о ней, он понял, почему у него никого нет.

Зачем другая женщина, когда жена по-прежнему у него в крови.

Чарли не просто явилась незваной на вечеринку, а пробралась ему под кожу. Существует один способ избавиться от нее раз и навсегда.

– Что это за ловушка?

– Мы поговорим об этом, когда приедем.

– Куда? В Барселону?

– Si. И там за обедом обсудим детали нашей сделки. А пока могу сказать, если согласишься на мои условия, здание, о котором ты так мечтаешь, считай, у тебя в кармане.

Чарли прикусила губы и сжала кулаки. Хорошо, что ногти не такие, как раньше, когда она жила с Раулем, иначе бы причинила себе ощутимую боль. Хотя сейчас боль была не такой сильной, этого оказалось достаточно, чтобы заглушить начинающуюся панику.

– Тогда скажи, почему ты изменил решение?

– Не торопись. Мы все обсудим, когда доберемся домой.

Уступать не хотелось, но Чарли заставила себя мыслить разумно. Сейчас его отношение к ней улучшилось. Во всяком случае, по сравнению с тем нескрываемым отвращением в субботний вечер в отеле. Он здесь и, если верить его словам, собирается помочь. В данный момент только это имеет значение. Об остальном можно позаботиться позже. Спор – не решение проблемы. В конце концов, ради детей можно и пострадать.

Сознание расценило это как страдание, зато тело, оказавшись рядом с ним в ограниченном пространстве салона, казалось, имело на этот счет свое мнение. До боли знакомая пытка: легкие сдавило, пульс участился, кожа натянулась.

Она медленно выдохнула и незаметно скосила глаза на Рауля. Рукава его рубашки были закатаны, загорелая левая рука лежала на открытом окне. В отличие от людей его круга он предпочитал сам сидеть за рулем, за исключением тех случаев, когда бывал на вечеринках. В его день рождения, который они впервые отмечали вместе, она подарила ему день езды по гоночному треку. Он слишком хорошо воспитан и не сказал, что ездил по этому треку миллион раз, и даже обрадовался подарку.

Как же они были счастливы тогда.

Подавив вздох, Чарли перевела взгляд на дорогу.

Через несколько минут они прибыли на вертолетную площадку. Пилот запустил мотор, и через четверть часа они прилетели в Барселону.

Чарли с изумлением смотрела на новый дом Рауля.

– Когда ты сюда переехал?

– Год назад.

По контрасту со старой виллой на берегу реки в секторе частного землевладения эта вилла располагалась в эксклюзивном предместье Авенидо-Тибидабо. Трехэтажного здания с кремовыми стенами и башенками под терракотовой крышей было почти не видно из-за высоких пальм, высаженных вдоль кованой ограды.

Интуиция подсказывала, что именно здесь скрывается ловушка. Но какая? Неопределенность действовала на нервы. Неопределенность – общество Рауля. Ее смущало, что даже сейчас, по прошествии времени, тело по-прежнему реагирует на него.

Дом, в котором они жили с Раулем, был большим и современным, со всеми удобствами, хотя и без излишеств. Этот, по размерам такой же, стал шагом в роскошь. Мозаичный пол, высокие потолки, арки с фресками – все дышало историей.

Чарли откашлялась, проглотив привкус горечи.

– А где прислуга? – В это время, особенно по понедельникам, дом всегда был активен.

– Я отпустил всех на выходной. – Глаза Рауля странно блеснули. – Думал, лучше мы побудем одни.

Жар запульсировал у нее в животе, растекаясь по венам.

Почему она реагирует на него так, словно и не было никаких этих двух лет?

Она потерла руки, беспокойство нарастало с каждой минутой.

– Не знаю, к чему вся эта прелюдия, только завтра я работаю в центре и должна вернуться в Валенсию не слишком поздно. Итак, каковы твои условия? Давай обсудим.

– Мы поговорим за обедом.

– Ладно.

Она прошла за ним в столовую с высокими окнами, выходящими во внутренний сад, где яркое солнце освещало идеально подстриженную лужайку с обилием цветущих растений.

Длинный стол из темного дерева был накрыт на двоих. Рауль выдвинул для нее стул.

– Нам приготовили обед. Чувствуй себя как дома. Дома? Чарли подавила невеселый смешок. Это пространство никогда не станет ее домом. Через две недели они будут официально разведены. Она, можно сказать, уже считала дни.

Осторожно опустившись на стул, Чарли пробежала пальцами по серебряным приборам, словно в бессловесной медитации.

В любой момент Рауль может признаться, зачем ему понадобилось привозить ее сюда. Вряд ли это связано с деньгами. В отличие от нее – идеального примера неудачника в бизнесе – он способен превращать все, чего бы ни коснулся, в золото. Сколько бы она ни призывала себя ничего не читать о нем, это было все равно что запретить ребенку трогать красивую игрушку. Еще до того, как несчастье с отцом вынудило его заняться отелями Казорла, Рауль продал свою фирму информационных технологий. Продажа принесла ему, как сообщали интернет-издания, два с половиной биллиона евро. А с тех пор, как принял семейную фирму, он успел добавить в свою копилку дюжину аэропланов и столько же новых сверкающих морских лайнеров.

Короче говоря, сейчас ее муж стоит больше, чем некоторые страны.

Если бы она прислушалась к адвокату, могла бы отхватить приличный кусок от его состояния, намного превосходящий десять миллионов, которые он перевел на ее счет. Чарли несколько месяцев не прикасалась к ним. Это деньги Рауля, а она ничего не вложила, так почему должна что-то требовать? Она и так во время их брака потратила кучу его денег.

Рауль вернулся в столовую с большим подносом. Мясные деликатесы, маринованные овощи, запеченные перцы, вяленые томаты, сыры, деревенский хлеб. Словом, все, что она любит. И это только закуска.

Он разлил по бокалам красное вино, оставленное на столе «подышать». Потом в молчаливом тосте поднял бокал и, прежде чем сесть, сделал из него глоток.

Чарли не могла больше терпеть.

– Все это, конечно, чудесно. И я тебе благодарна. Но не смогу проглотить ни кусочка, пока ты не скажешь, какие у тебя условия.

Положив себе на тарелку понемногу от каждого блюда, Рауль отломил хлеба, прожевал, сделал еще глоток вина.

– Я готов дать деньги на покупку здания и сделать там реконструкцию. Сколько времени, по-твоему, могут занять все работы? Четыре месяца?

– Да. Новый собственник согласился дать нам шесть месяцев на перемещение. Два из них уже прошли.

Владелец здания, где сейчас находился Поко Рио, скоропостижно скончался, оставив команду на своего не слишком активного заместителя. Хуже всего, что семья покойного, не питавшая сентиментальных чувств к несчастным детям, предпочла продать дом застройщику, сообщив об этом сотрудникам центра лишь тогда, когда сделка уже состоялась.

– Четыре месяца, чтобы оформить покупку и провести реконструкцию?

– Да, времени в обрез. Но мы должны сделать дом как можно более удобным для детей. Снести многие межкомнатные перегородки, расширить дверные проемы.

– Хорошо. Все это можно обсудить после того, как мы достигнем соглашения.

– На что я должна согласиться? Центр располагает достаточным фондом, чтобы выплачивать любые проценты по займу.

Его улыбка походила на оскал чувственной акулы.

– Повторяю, я не собираюсь давать тебе деньги взаймы. Кто знает, получу ли их обратно.

Она почувствовала раздражение.

– Я уже сказала…

– Знаю, знаю. Твои способности к бизнесу не больше, чем у ребенка. Я так же доверяю твоим подсчетам, как и твоей проницательности.

– Проницательность подвела меня единственный раз, когда я выходила за тебя замуж, – бросила она и тут же пожалела о своих словах. Не стоит вступать с ним в конфронтацию, пока не состоится сделка.

Его глаза превратились в лед.

– Жаль, что ты к этому так относишься. Когда я сказал «дам деньги», я буквально это и имел в виду. Конечно, мне хотелось бы получить что-то взамен, но не в денежном эквиваленте.

Она знала это!

Уже с той минуты, как села в его машину. Знала, что в этом кроется какой-то подвох.

– За то, что я согласился дать деньги и весь имеющийся опыт, условия весьма скромные. Я хочу, чтобы ты вернулась в мою постель и жила со мной как жена до завершения проекта.

Глава 3

Краска так быстро сбежала с лица Чарли, что Рауль бросил на стол вилку и нож, чтобы при случае поддержать ее.

Но уже через мгновение на ее щеках запылал гневный румянец.

– Что значит, твоя жена? Мы же разводимся!

– Развод может и подождать. Если тебе действительно нужен новый дом для центра, невелика плата.

– Почему именно это? До прошлой субботы мы не разговаривали два года. Наш брак мертв!

– Развод еще в процессе. Мы поставим его на паузу, пока не завершится реконструкция.

– Не вижу причин притворяться, что мы снова вместе.

– Мы и не будем притворяться. Но я отвечу. Я собираюсь расстаться со значительной суммой денег и хочу быть уверен, что ты не бросишь все на полдороге.

– Я бы ни за что этого не сделала.

– За то время, что мы были вместе, ты начинала три разных бизнес-проекта. И все они провалились. В основном потому, что ты потеряла к ним интерес. Не принимала советов. Пустила все на самотек. Теперь же я собираюсь не только помогать, но и контролировать проект. От начала и до конца.

– Ты не имеешь представления, что входит в проект и что нужно для реконструкции.

– Ты будешь мне помогать. Считай это учебной практикой. Четыре месяца учебы – как правильно вести дело, не полагаясь на догадки и предположения. В конце концов, если ты прогоришь, пострадает не только мой баланс в банке, но и дети и их семьи, которым ты дала обещание.

Ее щеки запылали ярче, глаза потемнели от гнева. Он оставался невозмутим.

Чарли любит детей. Рауль это знает. Когда она попросила подождать с рождением ребенка несколько лет, он отнесся к этому с пониманием.

Он давал ей все, что она просила. Она же, в свою очередь, отказала ему в том, чего он хотел больше всего: родить ребенка, которого она обещала. А ведь они могли бы создать идеальную семью. Он тысячи раз представлял их ребенка. Представлял, каким он мог стать отцом – полной противоположностью Эдуардо Казорла. Его ребенок никогда бы не чувствовал себя второсортным. Его успехи были бы оценены, промахи – поняты и прощены, мнение – услышано.

Он показал бы, что значит быть настоящим отцом. Таким, каким никогда не был его отец.

– Ладно. Пусть так. Контролируй проект, если считаешь это обязательным. Будь доминантой, большим альфа-мэном, распространяй вокруг свою власть и деньги, как делал это всегда. Главное, чтобы через четыре месяца центр был открыт. Остальное меня не волнует. Не вижу необходимости проходить через испытание «быть вместе».

Рауль старался не поддаваться на провокацию, держать контроль над ситуацией. Это он умеет. И вовсе он не собирается кого-то терроризировать. Чарли намеренно представила его тираном. Его жена при отсутствии образования – далеко не дура. Хорошо, что, в отличие от нее, он умеет держать себя в руках.

– К чему ты клонишь? Когда тебе было на руку, ты не моргнув глазом соврала, что мы снова вместе. Мне это тоже на руку, только без вранья. Четыре месяца ты живешь со мной как жена, а потом свободна как ветер. Но на этот раз наш брак закончится на моих условиях.

Он уже предвкушал, как будет удовлетворен. Почти так же сладко, как жена в постели.

Первобытная необузданность, которую он сразу в ней распознал, полностью проявилась в спальне. Заниматься с ней любовью всегда было чем-то запредельным. Быстро или медленно – без разницы, жестко или нежно, их страсть друг к другу никогда не иссякала.

– Это говорит твое эго. За то, что хватило духа уйти от тебя, ты хочешь меня унизить?

– Вовсе нет. Ты нуждаешься в помощи, я могу ее оказать. Вполне естественно, что в обмен хочу что-то получить. Единственное, чем ты сейчас располагаешь, – твое тело.

Рауль мгновенно почувствовал возбуждение, когда ее лицо стало цвета розы. Таким оно становилось на вершине страсти.

Чарли вскочила.

– Ты что, хочешь сделать из меня проститутку?

– Я попросил пока еще мою жену на какое-то время вернуться в нашу брачную постель. Только и всего.

Все эти годы он делал все, чтобы доставить ей удовольствие, в частности в постели. Теперь ее очередь доставлять ему удовольствие.

Да, четырех месяцев достаточно. Во время брака они не всегда находились рядом, а когда встречались, использовали каждую минуту. Расстояние лишь поддерживает огонь желания. На этот раз она всегда будет рядом. Их страсть наконец угаснет. И он сможет спокойно уйти от нее. Как ушла от него она.

Ноги Чарли стали ватными. Она не могла ни стоять, ни сидеть, ни притронуться к пище. Ее трясло, но она заставила себя выдержать его взгляд.

– Никогда еще я не испытывала к тебе такой ненависти. Ненавижу тебя больше, чем думала, это вообще возможно.

Он встал с улыбкой на губах и глазами холодными как лед, скользнул пальцами по ее ключице.

– Меня больше интересует твоя любовь, чем ненависть.

Чарли не хотела реагировать, но прикосновение его пальцев действовало помимо ее воли. Сердце учащенно забилось, кровь прилила к потаенным местам. Впервые его прикосновение было таким долгим.

Рауль перешел на шепот:

– Я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь. Ну а ты дашь ли мне то, чего хочу я? Будем откровенны, это единственное, в чем ты действительно хороша.

Если бы его пальцы не нашли место на шее, что всегда посылало по телу сладкую дрожь, она бы отреагировала быстрее чем через несколько секунд. Она оттолкнула его руку.

– Как ты смеешь! Я не игрушка для секса!

Его глаза сверкнули. Он принял вызов. Встав перед ней, запер в ловушку между столом и своими руками.

– Раньше ты никогда не возражала против подобных игр.

Жар заструился по ее коже. Все образы, которые она шестьсот тридцать пять дней пыталась забыть, вновь вспыхнули в сознании. А желание и вовсе проснулось после их первого разговора.

Он не похож ни на кого, с кем она раньше встречалась. Невероятно красив и невероятно богат, мечта любой девушки двадцати лет. В ее жизни появился сказочный принц, и ему понадобилась ее туфелька. Стоит ли удивляться, что у нее закружилась голова.

И секс. Чарли и не подозревала, какой сексуальный голод скрывался в ней. Он пробудился и сейчас, когда голова должна быть ясной.

Горе ей, она по ошибке приняла страсть за любовь. То, что у них было, тянет лишь на курортную интрижку.

Как бы ни старалась соответствовать – а она очень старалась, – она не принадлежала к его миру. Девочка с юго-востока Лондона, из неблагополучной семьи, не окончившая колледж. Уроки риторики, за которые платил муж, с трудом избавили ее от акцента кокни. Ее семья не имела постоянного дохода. Рауль, напротив, вырос в достатке, обладал всеми качествами, характерными для его круга.

Нельзя было больше не подходить друг другу, даже если бы они воспользовались программой «подобрать пару с диаметрально противоположными качествами».

Исключение составляло только одно. Обоюдная страсть.

– Тогда я тебя любила.

Любовь, выросшая из страсти. Уйти от него было легко. Оставаться вдали – почти невыносимо. Теперь эта любовь превратилась в ненависть. Но желание по-прежнему осталось.

– Если у тебя когда-нибудь были ко мне какие-то чувства, ты не предложил бы подобное.

– О, я до сих пор много чего к тебе чувствую. Он провел пальцами по ее шее, сильнее прижав к себе. Она невольно выдохнула, ощутив его твердость.

Не теряй контроль, Чарли. Не показывай ему свою слабость.

– Ты не можешь заставить меня. – Слова, которые должны были прозвучать громко и уверенно, походили на шепот. Каждый вздох добавлял в легкие запах дома. Память тела призывала петь от восторга.

Тихо рассмеявшись ей на ухо, он провел пальцами по ее шее.

– Мне не нужно тебя заставлять.

Словно в доказательство, его рука скользнула ниже, накрывая затвердевший сосок. Жар, пылавший у нее в животе, разгорелся еще сильнее. Чарли сжала ноги, пытаясь подавить его.

Он может требовать от нее все, что угодно, она никогда не отдастся ему добровольно. Не теперь, когда он обнажил свое истинное лицо.

Чарли попыталась вывернуться из-под его рук. Ничего не получилось.

– Вот вишь, carino, – он разжал ее руки, заводя их ей за спину, – страсть между нами осталась прежней. Когда я попросил, чтобы ты вернулась ко мне, твоя голова, может, и хотела сказать «нет», но тело говорило об обратном.

Она смутилась. Это правда. Он хочет, чтобы она заплатила за то, что ушла. Хуже всего то, что предательское тело с радостью откликнулось на предложение.

– Я ненавижу тебя.

– Знаю… – Он легонько куснул ее за ухо. – А теперь представь, как эта ненависть воспламенит нашу страсть.

Ощущения переполняли ее. Казалось, каждая клеточка пробудилась к жизни от его прикосновений. Как она смогла прожить без этого два года?

Чарли удалось освободить руки и оттолкнуть его, впрочем, нет, обнять его за шею. Инстинкт – схватить то, чего жаждет тело.

Сближенье губ, сплетенье языков.

Они слились, проникая друг в друга.

Дыхание смешалось. Его вкус наполнил ее, посылая стрелы желания. Все в ней, каждая часть жаждала прикосновения, поцелуя, ласки.

Его рука, скользнув под юбку, оттянула трусики, чтобы ощутить ее жар и влажность.

А потом он отпустил ее, отстранившись так резко, что, если бы не стол, вряд ли бы она удержалась на ногах.

Лишь на короткий момент на его лице мелькнуло смятение. И снова скрылось под маской невозмутимости.

Рауль одернул рубашку и кивнул на окно:

– Садовник.

Обернувшись, Чарли увидела фигуру с газонокосилкой. Всего в несколько метрах от балконной двери. Этого оказалось достаточно, чтобы отрезвить ее.

Что, черт возьми, на нее нашло? Чарли одернула юбку и выпрямилась.

На губах Рауля играла насмешливая улыбка.

– Вот видишь, carino, я прав. Ненависть лишь добавляет жару.

Опустив глаза, она вытерла губы, ненавидя себя и его. Себя за то, что последовала инстинкту, его – за насмешливый тон и бессовестное желание воспользоваться своей властью.

– Продолжения не будет, – бросила она, пытаясь выровнять дыхание.

– Думаю, за эту неделю ты уже достаточно лгала.

Каким образом все так быстро вышло из-под контроля?

Он собирался подразнить ее, показать свое превосходство. Насладиться этим, удерживая сознание на своей цели – обольщении. Это она обняла его за шею и поцеловала. Его сознание сразу померкло. Все затмило желание. Теперь она, судя по всему, сожалеет.

Химия между ними всегда отличалась взрывоопасностью. Но это похоже на пружину, поначалу крепко закрытую в тесной коробке, впоследствии выпущенную на свободу.

Рауль был в двух шагах от того, чтобы взять ее на столе. Торопясь освободить для них дом, забыл о садовнике. Если бы он не услышал жужжание газонокосилки, как далеко смогло бы зайти?

Чарли по-прежнему стояла у стола. Зеленые глаза метали в него ненавистные взгляды.

Кого она ненавидит больше? Его – за то, что тянет в свою постель? Или себя – за то, что хочет этого?

– Итак, carino, мы договорились? – Меньше всего ему хотелось обнаружить перед ней свою слабость. – Здание для центра будет куплено и реконструировано в обмен на четыре месяца в моей постели.

Четыре месяца. Наверняка достаточно, чтобы навсегда избавиться от страсти.

Можно сказать, повезло, что она вернулась в его жизнь. Ему нужно освободиться не только от разбитого брака, но и сексуального плена, в котором он томится до сих пор.

Ее ноздри трепетали.

– Я принимаю предложение. Но с одним условием. Я согласна делить с тобой постель с того момента, когда будут подписаны бумаги на владение зданием.

– Все документы на имя Казорла будут оформлены в конце недели.

– Значит, тебе придется ждать до конца недели.

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, carino.

– Почему? К тому же ты можешь бегать к подруге, если четыре дня ожидания покажутся тебе чересчур долгими.

– Эти отношения уже закончились. – Более того, даже не начинались.

Ее губы скривились в подобии усмешки, в глазах мелькнуло презрение.

Еще четыре дня.

Рауль легко может сократить этот срок, если захочет. Ему всего-то и нужно дотронуться до нее.

Четыре дня.

Предвкушение тоже приятно.

Он знает свою жену. Вполне земное существо. Притяжение между ними ничуть не ослабло, если не усилилось.

Через четыре дня она будет умолять взять ее.

Он два года жил без этого. Четыре дня – ерунда.

– Во сколько ты заканчиваешь работу? – Рауль остановил машину у центра Поко Рио.

– В пять. Могу немного задержаться.

– Я буду здесь в пять, жди меня у входа.

Не споря и не прощаясь, Чарли пожала плечами, сгребла сумку и с треском захлопнула дверь. Она не видела его лица, но представляла, как скривились идеальные черты за такое обращение с бесценным «лотусом».

Когда они только познакомились, ее манеры были далеко не рафинированными, если не сказать больше.

Ее лишь научили говорить «спасибо» и «пожалуйста», не разговаривать с набитым ртом. Да и то не родители. Все это ей привили в начальной школе. Мать была слишком занята, пропадая на двух работах, чтобы найти время и силы для воспитания дочери. А отец едва появлялся, хватаясь то за одно дело, то за другое.

Родители никогда не жили вместе, и могло пройти немало времени, прежде чем Грэхем Хатчинсон соблаговолил бы навестить единственную дочь.

Чарли помнила, как однажды попросила мать перебраться ближе к отцу, но такой вариант оказался неприемлемым. Мария была готова сделать для дочери все, что угодно, но уехать за пятьдесят миль означало лишиться поддержки ее сплоченной дружной семьи.

Перед свадьбой Рауль нанял для Чарли репетиторов, чтобы помочь войти в высшее общество. Тогда ей казалось это забавным. Она представляла, что играет роль в фильме «Из золушек в принцессы», и ей доставляло удовольствие брать уроки риторики и хорошего тона.

Они с матерью привыкли обедать, сидя перед телевизором, держа поднос с едой на коленях и обсуждая происходящее на экране. Вряд ли они даже ощущали вкус еды. Единственное исключение – воскресный обед. Они отправлялись в гости к дедушке с бабушкой. Все устраивались вокруг маленького кухонного стола с дымящейся кастрюлей жаркого и огромными чашками чая.

Мир Рауля с красиво сервированным столом с разнообразными блюдами и дорогим вином был совершенно другим. Сказочный сон, ставший реальностью. Все это было очень интересно. Поначалу.

Прошло немало времени, прежде чем Чарли поняла, что он хотел сделать из нее не просто жену, с которой не стыдно стоять рядом, а совершенную жену, достойную Казорла.

Все эти шестьсот тридцать шесть дней она по нему ужасно скучала, зато снова нашла себя.

Расставшись с ним, она снова получила возможность дышать. Больше не нужно было, встречаясь с другими людьми, представлять себя Шарлоттой. Теперь она могла быть той, кем всегда была, – Чарли. Имя, которое Рауль никогда не использовал, обращаясь к ней.

Что бы ни случилось за эти четыре месяца, она не потеряет себя вновь. Чарли. Шарлотта – это просто имя в метрике.

У входа ее встретила Карин, девятилетняя девочка, которая попала в автомобильную аварию. Ее отец погиб, а она осталась с одним нормально функционирующим легким и серьезными внутримозговыми нарушениями. Замкнутая в собственном мире, девочка всегда каким-то образом чувствовала, когда Чарли должна появиться на дежурстве.

Чарли поцеловала ее в бледную щечку и взяла за руку. Теперь весь день Карин будет ее тенью. Такая привязанность и удивляла, и согревала.

Она смотрела на детей в игровой комнате, чувствуя, как к горлу подступает ком. Большинство из них имели серьезные проблемы, но были живы вопреки всему. Чарли боролась за этих несчастных детей. И это позволит ей продержаться эти четыре месяца.

Ради этих детей она готова на что угодно. Даже снова сойтись с мужем.

Глава 4

Сидя в машине, Рауль хмуро покосился на телефон. Было уже пять тридцать, а Чарли так и не появилась. На звонки тоже не отвечала.

Он снова посмотрел на входную дверь, решая, стоит ли зайти внутрь. Серое здание – куча цементных блоков, слепленных вместе кое-как. Единственное цветное пятно – блеклая голубая вывеска «Поко Рио». Маленькая река. Нелепость. Никакой реки здесь и в помине не было. Даже до печально знаменитого наводнения 1957 года, послужившего причиной решения изменить русло и направить Туриа вокруг города.

Непонятно, кто мог захотеть, чтобы ребенок проводил время в таком месте? Никакого сравнения со светлым экстерьером зданий, которые обычно проектируются для детских учреждений. Серый бетонный блок, окруженный диким пустырем.

Рауль вспомнил реабилитационный центр, где некоторое время после инсульта находился отец, пока мать занималась переустройством для его нужд восточного крыла дома. Тот центр скорее напоминал отель, расположенный в живописном месте.

Новый детский комплекс может стать таким же красивым и цветущим, как первый отель Казорла, построенный дедом Рауля, Нестором Казорла, в 1955 году. Эдуардо его терпеть не мог. Отель, возведенный в Мадриде, стал ударом не в бровь, а в глаз всем «Ритцам» и «Уолдорфам» этого мира. Доказательством, что они сделали все, что могли сделать Казорла.

Под управлением Эдуардо отель в Мадриде быстро оставил завоеванные высоты. Так же как и другие тридцать восемь отелей.

«Инвестиции» стало дурным словом в доме Казорла. Эдуардо предпочитал вкладывать снижающиеся доходы в улучшение собственного существования.

Рауль ясно помнил тот день, когда сидел в кабинете отца, обсуждая угрожающее сползание семейного бизнеса. Он окончил университет с длинным перечнем идей для проведения необходимых усовершенствований, ошибочно полагая, что получение степени в МТИ (Массачусетский технологический институт) сможет изменить отношение отца к нему. Если не уважение, то, по крайней мере, нечто далекое от откровенной неприязни.

Отец невозмутимо пробежался по страницам анализа и выводов из него. Затем так же невозмутимо открыл окно, выбросил бумаги на улицу.

И повернувшись к сыну, сказал:

– Вот что я думаю о твоих идеях.

Рауль двадцать два года был постоянным объектом для критики, но в тот момент что-то внутри перевернулось. Без единого слова он вышел из офиса, уже дома собрал вещи, а небольшую наличность, полученную после смерти деда, инвестировал в развивающийся бизнес своего друга, при этом арендовав квартиру. Через три месяца он полностью компенсировал свои инвестиции и тут же вложился в другое дело.

Двадцать два года он старался быть идеальным сыном, каким хотел видеть его отец. Теперь же собирался быть человеком, каким хотел бы себя видеть. Главное – ни в чем не походить на отца.

Рауль не знал, доволен отец или разочарован тем, что сын вышел из семейного бизнеса. В кругу семьи никто об этом не говорил, даже мать. Пока Рауль играл роль послушного сына, присутствуя на важных семейных событиях и держа фамильное имя подальше от скандальных хроник, у нее не было к нему вопросов.

Во двор въехал мини-автобус. Рауль не обратил на него особого внимания, его мозг был занят обработкой информации.

Чарли заметила его и, улыбнувшись, подняла руку, показывая на пальцах «пять минут».

Рауль приоткрыл дверцу «лотуса».

– Ты опоздала. Нам пора ехать.

– Я предупредила. Мне нужно вернуть ключи и расписаться. Это быстро.

И она исчезла за дверью.

За рулем и в джинсах!

Руль не помнил, чтобы когда-нибудь видел ее в джинсах.

– Вряд ли ты ожидал, что я отправлюсь на работу в костюме от Шанель.

Накануне вечером она и ушла в свою комнату, отказавшись выходить до утра.

Ему ужасно хотелось вышибить чертову дверь, но он привык сдерживать эмоции.

Оставив дверь в покое, он поужинал, а она осталась голодной, томясь от сознания собственной правоты. Маленькое удовлетворение.

Ничего, уже в пятницу она окажется в его спальне. А если нет, она предупреждена о последствиях. Никакого финансирования.

Чарли появилась ровно через пять минут и, плюхнувшись на сиденье, хлопнула дверью.

Рауль скрипнул зубами.

– Ты это специально?

– Извини, – ни капли раскаяния.

Еще крепче стиснув зубы, Рауль включил зажигание и, резко нажав на педаль газа, выехал с парковки.

– А с какой стати ты водишь эту штуковину?

– Я развозила детей по домам.

Теперь он наконец вспомнил, что она говорила о какой-то ее машине возле банка.

– И давно ты получила права?

– Год назад.

– Я всегда говорил, что ты сможешь водить машину.

Водить она научилась еще в Лондоне, просто не сдавала экзамены. Несмотря на уговоры и предложение купить ей любую машину, она наотрез отказалась садиться за руль в Испании.

Узнать, что, уйдя из его жизни, она тут же получила права, словно пощечина для него.

– Ты, как всегда, оказался прав. – Чарли задумалась, сколько раз слышала от него «я всегда говорил». – Мне это нужно для работы. Мы здесь все по очереди развозим детей по домам. По крайней мере, тех, у чьих родителей нет машины.

Даже не верится, что она потратила столько времени, чтобы решиться пройти тест. И ведь прошла с первого раза, хотя была уверена, что провалится. Удивительно.

Когда экзаменатор сказал ей, что все в порядке, первой реакцией было позвонить Раулю. Наконец-то у нее что-то получилось! Поворотный момент.

– Этот сервис, вы с него что-то имеете?

Она стрельнула в него глазами:

– Разумеется, нет.

– Это нужно изменить. Вы выбрасываете деньги на ветер.

Чарли сделала глубокий вдох, удержавшись от нескольких нехороших слов. Она всегда знала, что ее муж сугубый рационалист, но это было уже слишком. Разве можно так относиться к несчастным детям?

– Ты знаешь, где я живу?

– Твой адрес есть в бумагах на развод.

Рауль остановил машину у подъездной дорожки.

– Это твой дом?

– А ты что ожидал увидеть?

– Разумеется, нечто более скромное. Что случилось? Тебе пришлось все пустить с молотка, когда кончились деньги?

Она выдержала его взгляд.

– Я купила этот дом через полгода после того, как мы с тобой расстались. Шик – это твой стиль.

Домик с двумя спальнями казался игрушечным, но вполне удовлетворял ее потребностям. Пусть у нее нет собственного бассейна, сада у озера и полдюжины комнат, зато и не нужна карта, чтобы там ориентироваться.

– Я помню это по-другому.

Ну да, конечно. Он же считал ее охотницей за состоянием.

– Я не могу контролировать твои воспоминания.

– Так же как и свои финансы.

Стараясь сдержаться, Чарли достала ключи.

– Давай сначала закончим с этим.

Она прошла в спальню и начала собираться, аккуратно складывая вещи в чемоданы от Луи Виттона, с которыми ушла от Рауля. Он тем временем, судя по доносящимся до нее звукам, решил устроить себе тур по дому. Очень короткий тур. Через пару минут он уже был в ее комнате, наблюдая, как она укладывает чемодан.

– Все собрала?

– Да. Если что-то забуду, можно будет забрать в пятницу.

В пятницу все равно придется ехать в Валенсию. У нее работа в центре, а Раулю нужно закончить оформление документов на новое здание. Поскольку он сам решил этим заняться, для нее эта поездка могла оказаться последней. Спорить с ним, пока не были подписаны все документы, не хотелось.

Он понес чемоданы в машину, а она зашла в кабинет, чтобы собрать бумаги.

– Что это? – Рауль остановился за ее спиной.

– План реконструкции нового центра.

– Не беспокойся, я сам найду архитектора.

Только не огрызайся. У Рауля еще достаточно времени, чтобы изменить решение.

– Возможно, эти бумаги окажутся полезными.

– Ты полагаешь, что разбираешься в этом лучше, чем архитектор с двадцатилетним стажем?

– Давай обсудим это после подписания документов.

– Carino, не забывай, проект сейчас под моим контролем. – Он подошел так близко, что она почувствовала тепло, исходящее от его тела. – Так же как и ты.

Чарли замерла.

И как это у него получается заставлять ее сгорать от желания, одновременно сдерживаясь, чтобы не впиться ногтями ему в лицо?

– До пятницы я не твоя, – напомнила она сдавленно. – И не дотрагивайся до меня.

– Не думаю, что ты заставишь меня так долго ждать.

– Ненавижу тебя.

Его дыхание, проникая сквозь волосы, касалось ее кожи.

– Ненавидеть меня и одновременно хотеть, должно быть, ужасно тяжело.

– Я не хочу тебя.

– Не знал, когда мы поженились, что ты такая врушка. Если бы не был ослеплен, я бы понял, что твои слова любви и обещание ребенка – не больше чем средство добраться до моего кошелька.

Это прозвучало как шутка, но, когда она повернулась, на его лице не было и тени улыбки.

– Я не лгала. И не из-за денег вышла за тебя. Ей была ненавистна мысль, что он думает о ней как об охотнице за состоянием, превращая время их счастья – а такое оно было – в ничего не стоящую ложь.

– Неужели из-за моих выдающихся личных качеств?

– Из-за тебя. – Она почувствовала, как жар поднимается по шее. – Я вышла за тебя из-за тебя. Думала, ты замечательный.

Он сделал вид, что смертельно разочарован.

– Ты больше не считаешь меня замечательным?

– Я считаю тебя жестоким. Ты используешь несчастных детей как средство затащить меня в свою постель. И все из-за дурацкой мести, что я не родила тебе ребенка.

Она сказала это? Слова прорвались наружу, словно по собственной воле.

Холод в его глазах заставил ее вздрогнуть, однако он продолжал улыбаться. Наклонился, коснулся щекой ее щеки.

– Это не месть, carino. Я даю тебе то, чего ты хочешь. А в обмен ты даешь мне то, чего хочу я.

– Мое тело.

– Именно. Но даже если бы я хотел отомстить, о, это была бы самая сладкая месть из всех.

– Ты жесток.

Неужели он действительно жесток? Раулю это не понравилось. Отец, когда был здоров, обладал этим качеством в избытке. Рауль поклялся не унаследовать его. Да, он бывает напористым, властолюбивым, но жестоким – никогда. Во всяком случае, до тех пор, пока женщина, которой он дал все, что мог, не оставила его, чтобы потом как ни в чем не бывало обратиться за помощью.

Он был рад поддержать ее, когда она объявила, что хочет заняться бизнесом и основать компанию по предоставлению услуг шофера с машиной для деловых поездок. Несмотря на некоторые опасения – сама Чарли машину не водила, – Рауль дал ей денег для покупки нескольких лимузинов и аренды гаража. Одним словом, обеспечил базу для бизнеса. С его широкой сетью контактов, отданных в ее распоряжение, он не видел причины, почему этот бизнес не мог быть успешным.

Через год компания свернула свою деятельность. Контракты закончились, а она, вместо того чтобы прийти к нему за помощью, все бросила.

Рауль пытался проявить понимание. Чарли сделала решительный шаг, начав дело, не имея ни опыта, ни квалификации.

В следующий раз, когда ей снова пришла в голову мысль заняться бизнесом, он предоставил ей не только финансовую поддержку, но и команду специалистов. Они свернули свою деятельность через четыре месяца. Третье ее предприятие – он уж и не помнил, что там было, – просуществовало всего лишь на месяц дольше. И только после этого он усадил ее перед собой и сказал, что пора прекращать эти бизнес-игры. Зняться созданием семьи, о которой они мечтали.

У него свело скулы, когда он вспомнил реакцию жены, словно ее окатили ведром ледяной воды.

Рауль вошел в ее комнату.

Чарли сидела за большим столом у окна, всюду были разложены бумаги.

– Через час нам нужно выходить. – Он еще утром ее предупредил, что они будут ужинать с друзьями.

– Я буду готова.

– Шарлотта, тебе нужно как минимум два часа, чтобы подготовиться к вечеру. – И это в лучшем случае. Казалось, она способна перемерить весь свой гардероб, прежде чем на чем-нибудь остановиться. И перепробовать десять разных причесок, прежде чем решить, какая из них «та самая». Говорить, что она хороша в любой одежде, бесполезно.

Он вспомнил медовый месяц на одном из частных островов Карибского моря. Это был последний раз, когда он видел ее по-настоящему счастливой. Однажды вечером он напомнил, что пора собираться на ужин, а она вдруг скинула с себя всю одежду и побежала к маленькой бухточке возле дома и принялась радостно плескаться. Он не устоял и присоединился к ней. А потом они занялись любовью.

Грудь теснили воспоминания о том особенном дне. Он чувствовал себя свободно, солнечные лучи согревали своим теплом их сплетенные тела.

Из всех светлых моментов брака это воспоминание стояло особняком, как живое воплощение веры в то, что они – самая счастливая, самая совершенная пара в мире.

– Я буду готова.

– А чем ты сейчас занята?

– Еще раз проверяю план помещений.

– Зачем? Я же сказал, у меня своя команда.

Ее плечи напряглись.

– Я потратила на это не один день. Не принять его во внимание по крайней мере глупо.

– А, понятно. Уверен, мой архитектор с благодарностью оценит твой вклад. – Рауль отвесил шутовской поклон.

– Ладно. Мне нужно принять душ.

– Остался час.

– Скажи это еще раз. – Хлопнув дверью ванной, она повернула замок.

Рауль щелкнул пальцами и вздохнул.

Последние четыре дня он жил словно с каким-то сердитым подростком. Он дал ей немного подрейфовать в этой акватории. Учитывая обстоятельства, весьма щедрый жест с его стороны. Ничего, завтра все это кончится.

После обеда будут подписаны документы, и…

Любопытство заставило его заглянуть в бумаги. Через несколько секунд он уже сидел на стуле, хранившем тепло ее тела. Более внимательно просмотрев бумаги, он увидел, что она не обошла замечаниями ни одной комнаты здания, подлежащего реконструкции. Каждый рисунок был вычерчен набело. Чарли сказала, что все это сделала сама. Неужели солгала в попытке произвести на него впечатление?

Но нет, колонка цифр слева и цифры в чертежах написаны хорошо знакомым детским почерком. Рауль потер виски, грудь сдавило, когда он представил Чарли усердно трудившейся над чертежами.

Он нашел ее уже в гостиной.

– Ты готова?

И удивился, что она ждет его. А еще больше ее виду: укороченные брюки из смесовой ткани, черная свободная блузка и черные сандалии на плоской подошве.

Она встала с дивана и подошла к окну. Низкое солнце раннего вечера осветило ее фигуру, позволяя увидеть тонкий шелковый лифчик под скромной с виду блузой.

– Да. Что?

– И в этом ты собираешься на ужин?

– Да. Тебе не нравится?

– Я удивлен, и все.

А она хорошо выглядит, просто замечательно. Это нельзя отрицать. После свадьбы Рауль ни разу не видел ее в брюках или джинсах, а теперь, за исключением вечеринки в отеле и встречи с банковским менеджером, вообще не видел ее ног. Для той Чарли, на которой он женился, было бы немыслимо отправиться на ужин без дизайнерского платья и туфель на каблуках.

– Ну, это, в общем-то, все, что есть в моем гардеробе.

– Что случилось с остальной одеждой?

У Чарли была целая стенка в специальной комнате для одежды, заполненная только обувью. Разумеется, крохотная спальня в ее доме не смогла бы вместить и пятую часть всего, что у нее было.

– Отдала на благотворительность.

– Зачем?

– Для Поко Рио «Дольче и Габбана» ни к чему.

– Я позвоню сестре, узнаю, сможет ли она пройтись завтра-послезавтра с тобой по магазинам.

– Мне не нужен шопинг-тур. Меня вполне устраивает то, что есть.

– Шарлотта, в течение следующих месяцев мы будем ужинать и встречаться с людьми. В общем, как всегда. Твоя одежда вполне подходит для работы в центре, но сейчас эти дни позади. Ты – моя жена и знаешь, что это значит.

– То есть я должна одеваться как кукла?

– Нет. Но быть Казорла значит блюсти определенный имидж.

– Зачем?

– Мы это уже обсуждали. Моя семья весьма уважаема здесь. Наши отели – одни из самых лучших в мире. Люди смотрят на нас.

Все это ради ее же блага. Рауль знал, что это означает несоответствие. Он постарался дать ей все, чтобы она чувствовала себя уверенной в высшем обществе, как если бы родилась в нем.

– Не понимаю, почему я должна одеваться как кукла?

– Тебе не нужно одеваться как кукла. И вообще, в чем проблема? Когда мы жили вместе, тебе нравилось одеваться.

Он помнил блеск в ее глазах после первой поездки по магазинам вместе с Мартой. И взрывы радостного смеха, когда Чарли доставала из коробки каждую покупку, чтобы показать ему. Эта радость не могла быть поддельной.

Уголки ее губ дрогнули, но улыбка получилась печальной.

– Сначала – да. Но какая двадцатилетняя девушка не соблазнится погулять под аркадами самого дорогого европейского магазина с безлимитной кредитной картой?

– Значит, ты признаешь, что вышла за меня ради денег?

– Не стану лгать. Твое богатство и образ жизни, конечно, вскружили мне голову. Но я бы вышла за тебя, даже если бы ты жил в хибаре.

Он невесело рассмеялся.

– Если бы ты была Пиноккио, на твоем носу сейчас зазеленели бы листочки.

Она выдержала его взгляд.

– Я не лгу. Если бы я была охотницей за состоянием, то зачем бы от всего отказалась?

– Ты осталась с десятью миллионами евро. Весьма неплохо.

– Я их не просила. А могла бы «попросить» гораздо больше.

– Пока развод не оформлен, у тебя есть шанс. И ты это прекрасно знаешь. – Он провел пальцем по ее щеке, заволновался. И ему это не понравилось.

Чарли права. Она не просила у него денег. Он дал сам. Как и кредитные карты, и другие вещи, которые он ей дарил, чтобы увидеть улыбку на ее лице. Как после первого шопинга. Но теперь это не имеет значения. Теперь Рауль хотел бы видеть на ее лице улыбку удовлетворения.

Еще она ночь, и она снова будет его.

– Вряд ли можно считать совпадением то, что ты пришла ко мне в тот момент, когда стали заканчиваться деньги.

Она хотела ответить, но он приложил палец к ее губам.

– Если в течение следующих четырех месяцев ты правильно разыграешь карты, узнаешь, насколько беспредельно мое великодушие. Будь осмотрительна, и я дам тебе денег столько, что хватит до конца твоей жизни.

Она оттолкнула его руку, на щеках выступил гневный румянец.

– Как только закончится реконструкция, единственное, что я хотела бы от тебя получить, – свободу.

– Свобода тебе гарантирована. И мне тоже.

Не в силах бороться с искушением, Рауль вдохнул запах свежей ванили.

Глава 5

Чарли вышла из центра за пять секунд до того, как его часы зарегистрировали ее опоздание на одну минуту, и поспешила к машине. Ее возбуждение было осязаемо. Уже с утра она не остановилась ни на секунду, пропустив кофе.

– Документы готовы? – бросила она, едва открыв дверцу машины.

– Да.

– Слава богу!

– Пожалуйста. Ненавистный Рауль будет удовлетворен.

Чарли скорчила ему рожицу и рассмеялась.

– Как пожелаешь. Сейчас я так счастлива, что могу называть тебя как угодно.

Он проглотил колкость, готовую сорваться с языка, не желая портить ей настроение. Приятно видеть ее радость. Рауль уже не помнил, когда последний раз видел у нее такую улыбку.

Какой-то худой высокий мужчина выглянул из-за двери. Оставив Рауля, Чарли поспешила к нему и, обняв, что-то быстро сказала. Тот просиял и, поцеловав ее в щеку, исчез внутри здания.

Вернувшись к машине, она бесшумно закрыла дверцу, распустила волосы, провела сквозь них пальцами и повернулась к Раулю. Ее глаза сияли. Смотреть, как жена обнимает другого мужчину, – все равно что тыкать в себя булавками, но Рауль попытался выказать безразличие.

– Кто это был?

Впервые за все время ему пришла в голову мысль, что с тех пор, как они расстались, в ее жизни мог появиться другой мужчина. Два года слишком большой срок, чтобы оставаться одной.

Чарли буквально заражала радостью.

– Это Сев – управляющий. Теперь он поделится доброй новостью с остальными.

Интересно, чему она рада? Тому, что он наконец оформил документы? Или тому, что она провела целый день с Севом?

– Надеюсь, они насладятся моментом.

Рауль влился в поток машин. Если повезет, они смогут быть в Барселоне через пару часов. Вертолет уже ждет.

– Я уверена, они будут праздновать всю ночь.

– Тебе бы тоже хотелось отпраздновать вместе с ними?

– Конечно.

Можно не сомневаться в ее искренности. Однако, если Чарли надеется, что он позволит ей остаться в Валенсии, она будет глубоко разочарована. Они заключили сделку. Начиная с этого момента, она его.

– Этот Сев, он что, твой друг?

– Да.

– Только друг?

– Хочешь спросить, уж не любовники ли мы?

– Ну и?

– Он женат.

– Так же как ты замужем.

– Не была бы, если бы ты подписал бумаги о разводе, как только их получил. В любом случае я бы не стала связываться с женатым мужчиной.

– А как насчет не женатого? Со многими ли ты «связывалась» с тех пор, как ушла от меня?

На мгновение повисло молчание. Потом Чарли ответила почти бесстрастно:

– Я скажу. Но только после тебя. Ну, о Джессике я знаю, а как насчет остальных?

Если бы она знала! Интересно было бы посмотреть на ее реакцию, если бы он сказал, что с тех пор, как она ушла, у него никого не было. И в отелях, и на огромных лайнерах он был окружен полуголыми девицами, отчаянно флиртовавшими с ним. И ничего не чувствовал. Ниже пояса был все равно что мертвый. Даже Джессика – одна из самых сексуальных женщин в мире, по крайней мере в рейтинге дорогих глянцевых журналов, оставляла его холодным.

Но сказать Чарли правду? Рауль не доставит ей такого удовольствия.

Правда, не терпелось узнать, были ли у Чарли любовники. Впрочем, не стоит. Ничего хорошего из этого не выйдет. Четыре месяца – достаточный срок, чтобы с этим покончить. Ближе к концу его либидо будет молить о разнообразии.

– Говорить о количестве вульгарно.

– Согласна.

– Тем не менее внесем ясность. Все время, пока ты будешь в моей постели, других мужчин в твоей жизни быть не должно.

– Я буду твоей до тех пор, пока не закончится реконструкция.

Эйфория, в которой пребывала Чарли, садясь в машину, исчезла без следа.

– Но до того времени, carino, ты – моя.

Словно желая это подчеркнуть, Рауль положил руку ей на колено и слегка сжал.

– А договор у тебя с собой?

– Да. Можешь посмотреть, когда вернемся домой.

Это случится очень скоро. И очень скоро она окажется в его постели.

Если у нее и были любовники, он сделает все, чтобы стереть их из ее памяти. Оставит лишь воспоминания о себе.

Да. Сегодня ночью она снова будет его. Только его.

Чарли вошла в дом, чувствуя на плечах вес всего мира. Несколько коротких минут, когда Рауль подтвердил приобретение нового здания, она чувствовала такое облегчение, что могла бы взлететь без вертолета. А он своим дурацким предположением о гипотетической связи между ней и Севом все испортил. И это говорил мужчина, который спал со смазливой моделью, демонстрирующей нижнее белье!

Она ушла, а он спокойно продолжил жить дальше. Ее паранойя насчет их брака оказалась правдой. Ее секрет, ее тайный страх о том, что, оказавшись вне чьей-то зоны видимости, она тут же выпадала из памяти, подтвердился. О ней забывали. И быстро находили замену. Так было и с ее отцом.

Рауль переехал. Новый дом. Новая любовница. Все новое.

Если бы и для нее все было так просто.

Ей хотелось иметь настоящих друзей. Их вчерашний ужин с супружеской парой Диего еще раз подтвердил, как это было бы чудесно. Дружба Эланы была ей навязана, когда они с Раулем только познакомились. Элана начинала секретарем в знаменитой на весь мир компании пластической хирургии Диего, а теперь она стала богиней высшего общества с идеально прямым носом, высоко поднятыми скулами и пышным бюстом. Остальные друзья, которые появились у Чарли в период брака, были того же сорта. Слишком хорошо воспитанная, чтобы отзываться нелестно об одежде Чарли, Элана тем не менее оказалась не в силах скрыть удивление в первый момент встречи. Сама она была в дизайнерском платье и в туфлях из позолоченной кожи на таких высоких каблуках, что Чарли стало жаль ее ноги. Даже красные стилетто, которые она заставила себя надеть на субботний ужин, проигрывали пару дюймов.

Оглядываясь назад, Чарли пыталась понять, что ее заставило учинить себе такую пытку – целый день ходить в туфлях на пятидюймовых каблуках.

Но жена Рауля Казорла должна соответствовать этой роли, включая одежду и дружбу с женщинами своего круга.

Только с Мартой, сестрой Рауля, ей удалось подружиться по-настоящему. Марта оказалась умной и интересной женщиной.

Что примечательно, во время вчерашнего ужина Чарли заметила много нового. Например, Элана выбирала блюда так, словно подсчитывает калории. И прежде, чем высказаться, всегда обращается к мужу. Так когда-то делала и Чарли.

Быть трофейной женой успешного, богатого, красивого мужчины совсем не так уж здорово.

В то же время Чарли не могла избавиться от ощущения, что за последние два года у нее внутри образовалась глубокая холодная пустота.

Рауль позвал ее из столовой. Когда она вошла, он разливал по бокалам красное вино.

– За нас. – Он протянул ей бокал.

– За новый центр, – поправила она.

– Одно без другого невозможно. – Его глаза потемнели. – Я дал тебе то, что ты хотела. Теперь твоя очередь выполнить свою часть сделки.

Он сделал глоток вина. Его чувственные губы на мгновение сжались, голубые глаза встретились с зелеными. От его взгляда она всегда таяла. Вот как и сейчас. Волна жара, вспыхнувшая внизу живота, разошлась по всему телу, сознание забилось в панике. Сделав глоток вина, Чарли вспомнила их ночи.

Не ведись на это, Чарли. Он любил не тебя, а ту, кем хотел тебя видеть. Ты сама по себе никогда не была для него достаточно хороша, а теперь значишь еще меньше. Важно лишь теплое тело, которое он может использовать для своих утех.

Да, она годится только для одного. Он выразил это достаточно ясно.

И теперь наступил час расплаты.

Напоминание, в котором она нуждалась.

Что бы он о ней ни думал, она заслуживает большего, чем быть просто игрушкой для наслаждения. Как бы она ни благодарила его за спасение центра, ее либидо теперь так не считало. Учитывая финансовое положение, ему это стоило не больше, чем обычному человеку купить вина.

Чарли решила, насколько возможно, оттянуть этот момент.

– Мне хотелось бы взглянуть на договор.

Рауль как-то странно улыбнулся.

– Как пожелаешь.

Он положил кейс на стол, повернул замки. Звонок телефона отвлек его. Глядя на экран, он сделал недовольную гримасу, видимо решая, стоит ли это внимания.

Видимо, стоит. Он направился в свой кабинет. Благодаря паузе Чарли ответила на дюжину сообщений сотрудников центра и родителей детей, которые, так же как она, все это время находились в подвешенном состоянии. Все радовались.

Покончив с сообщениями, она посмотрела на кейс. Отвернулась. Снова посмотрела. И не в силах больше терпеть взяла лежащий сверху конверт.

Ее накрыла волна радостного возбуждения при виде адреса нового центра. Чарли быстро пролистала внушительную пачку бумаг. Голова шла кругом от планов, которые могли теперь стать реальностью.

За последние два года ее испанский значительно улучшился, правда, юридический жаргон – это особая область. Тем не менее она прочла все до последней страницы. И уже была готова налить себе еще бокал вина, как вдруг что-то насторожило ее. Что именно – непонятно, но что-то определенно было не так.

Она снова, на этот раз более внимательно, просмотрела бумаги с самой первой страницы.

Негодяй!

Она поняла, что в них не так.

Чарли третий раз пролистала бумаги в надежде найти свое имя. Тщетно.

Пылая негодованием, она влетела в его кабинет. Рауль сидел за столом. В одной руке – телефон, в другой – ручка.

Она швырнула на стол бумаги.

– Ты – лживый манипулятор!

На мгновение он замер, потом что-то коротко сказал в телефон и закончил разговор.

– Тебя что-то расстроило?

– Этот договор составлен на твое имя!

– Совершенно верно.

– Ты сказал, что дом будет моим.

– Нет, я сказал, что он будет оформлен на имя Казорла. Все так и сделано.

– Ты прекрасно знаешь, я думала, что оно будет оформлено на меня. Я собиралась передать его в собственность центра!

– Это лишь подтверждает мою мудрость в принятии решения. Что может знать кучка наивных младенцев об управлении подобным проектом?

– Ты не имеешь права так их называть. Кроме того, я собиралась управлять сама и знаю об этом гораздо больше, чем ты думаешь. Решение принято не с бухты-барахты.

– Может быть, может быть. Однако ты не смогла добиться финансирования проекта по определенной причине. Твой след в бизнесе крайне неблагоприятный.

– Это в прошлом. С тех пор я поднакопила кое-каких знаний. Скажи, ты сделал это намеренно?

– Какая разница? Итог тот же – здание будет использовано для нового центра.

– Но под твоим контролем.

– Я не командный игрок, carino. Ты получишь свой центр, но у тебя не будет возможности превратить его реконструкцию в бардак.

– Я не собираюсь ничего превращать в бардак! Он посмотрел на нее оценивающим взглядом.

– Контролируй себя. Когда злишься, ты выглядишь не слишком привлекательно.

– Мне плевать! Думаешь, меня заботит, что ты считаешь привлекательным?

– А следует. Учитывая, что проект еще даже не начат.

Она понимала, что это может значить.

– Ты серьезно? Если я не буду вести себя «как следует», ты выдернешь вилку из розетки?

– Если потребуется. Но если выполнишь свою часть договора, я выполню свою.

– Ты обманул меня!

– Нет. Я просто дал понять, что сам собираюсь контролировать проект. Я буду главным. А ты рядом со мной. Смотри на это позитивно, и ты увидишь, как нужно вести проект от начала до конца.

Ее гнев достиг точки кипения, даже дыхание перехватило. Хуже всего, что Чарли понимала, что Рауль прав. Она всего лишь предположила, но ведь он сам подтолкнул ее к этому.

У него очень развит соревновательный дух. Ему хочется быть лучшим, и он не отступит, не достигнув совершенства во всем, за что бы ни взялся. В данном случае он еще хотел преподать ей урок за то, что она отказалась родить ребенка.

Хлопнув дверью, Чарли пошла к себе. Комната была пуста. Она заглянула в шкаф, в ванную. Все ее вещи, включая постельное белье, исчезли. На розовом матрасе сиротливо лежали подушки без наволочек.

– Твои вещи у меня в комнате.

Она обернулась.

Рауль.

Чарли даже не попыталась скрыть презрение.

– Похоже, ты не терял времени даром.

Он неторопливо улыбнулся, подошел ближе, положил руки ей на плечи, вдохнул аромат ее волос. Скользнув вниз, обхватил ее стиснутые кулаки.

– Не расходуй энергию на злость, carino. Пойдем, я покажу, где мы с тобой будем спать.

– Предпочла бы спать на полу, – прошипела Чарли, пытаясь удержать слезы.

– Carino, ты что, хочешь меня разозлить?

– А почему только я должна злиться? Ты обманул меня!

– Я вложил кучу денег в этот проект и хочу защитить мои инвестиции. Ничего удивительного.

– Ты перепишешь договор на меня по окончании реконструкции?

– Если докажешь, что способна к концентрации, и сумеешь удержать этот фокус до окончания реконструкции, тогда – возможно.

– Возможно?

– Я не люблю давать опрометчивых обещаний. – Рауль понизил голос до мягкого урчания и провел губами по ее шее. – Хватит о реконструкции. Я знаю куда лучший способ провести время.

Она слишком хорошо чувствовала его теплые пальцы, горячее дыхание, щекочущее кожу. Как можно до сих пор так хотеть его? Что-то горячее вспыхнуло в животе, тут же пришло решение, и Чарли мгновенно взяла себя в руки. Разжав кулаки, она переплела их пальцы.

Итак, он хочет ее? Ну что ж, он ее получит.

Глава 6

Крепко держа Чарли за руку, Рауль осторожно провел ее по крутой винтовой лестнице сначала вниз, потом снова вверх.

Как только они переступили порог, она отпустила его руку, сбросила сандалии и вышла на середину комнаты. Не сводя с него глаз, стянула с себя футболку, расстегнула пуговицу на шортах и, позволив им упасть на пол, отбросила ногой в сторону.

Рауль стоял пораженный, буквально впитывая в себя этот неожиданный стриптиз.

Следующим был бюстгальтер, который отправился тем же путем, что и шорты с футболкой, за ним белоснежные трусики.

Когда вся одежда оказалась на полу, Чарли поставила руки на бедра и подняла подбородок.

Рауль сделал к ней шаг, но что-то его остановило.

Ее глаза горели, но не желанием. Это был вызов, буквально пронизывающий ее тело.

– Ну, я готова. Хотел меня, бери.

У нее изящная фигура. Полная грудь с яркими сосками, женственный животик, округлые бедра, переходящие в стройные ноги, соединение которых венчали коричневые кудряшки.

Он вспомнил, как впервые увидел ее обнаженной. В то время она была платиновой блондинкой. Он рассмеялся, когда стянул с нее трусики и увидел предательски темные волосы – единственное доказательство натурального цвета. Он особенно любил целовать ее там, слушая стоны, которые, казалось, проникали в него сквозь кожу.

Воспоминания нахлынули на него, живые, яркие. Жена всегда становилась шелковой в его руках. Нет ничего легче, чем убрать этот вызов поцелуями. Самая сладчайшая и легчайшая вещь на свете.

Жар вспыхнул в чреслах, тут же отозвавшись болью. Он не обратил внимания. Медленно сложив на груди руки, покачал головой.

Чарли задрожала, когда Рауль приблизился к ней, но подбородок не опустила. Он положил руку ей на бедро.

– Хочешь, чтобы я взял тебя прямо сейчас? – Он провел пальцами по ее голой спине, собирая рассыпанные по плечам густые волосы и пропуская их сквозь пальцы.

– Можешь делать все, что хочешь.

Когда их губы встретились, она не ответила. Он отстранился.

– Говоришь, я могу делать все, что хочу.

– Да. Можешь. Но это не значит, что я обязана разделять с тобой это.

Он потянул ее волосы, заглянув в зеленые надменные глаза, разозлился, но сдержался.

Она хочет поиграть? Что ж, ничто не доставит ему большего удовольствия. Она узнает, что, какую бы игру ни затеяла, никогда не выйдет победителем.

Рауль отпустил ее волосы, провел пальцами по плечам и груди, слегка массируя розовые соски, уже затвердевшие от возбуждения, – то самое движение, которое всегда заставляло ее стонать.

На этот раз никаких стонов. Ее щеки порозовели, но вызов в глазах остался.

– Сядь, – приказал он, кивнув в сторону кресла.

– Что?

– Сядь в кресло. Ты сказала, я могу делать все, что захочу. Я хочу, чтобы ты села в кресло.

Она сглотнула, недоверчиво покосившись на кресло.

– Я могу отнести тебя, если желаешь.

Презрительно хмыкнув, Чарли прошагала к креслу – прямая спина, голова высоко поднята. Она села, и их взгляды встретились.

Ты можешь заставить меня делать все, что пожелаешь, но наслаждаться этим не заставишь.

Улыбнувшись, Рауль опустился перед ней на колени, молча подтянул ее к себе так, что его лицо оказалось на уровне того места, которое он так отчаянно желал попробовать. Чтобы потом нырнуть глубоко внутрь ее.

Собрал волю в кулак, раздвинул ей ноги. Ожидая. Дразня.

Ничего. Ни малейшего движения. Полная пассивность.

А ее тело говорило о другом. Рауль провел пальцем по нежным складкам, горячим и влажным. Какая бы борьба ни разыгралась между сознанием и телом, ее тело победило. Издав стон удовлетворения, он коснулся ее языком.

Ее тело оставалось напряженным до тех пор, пока он не поймал ритм, который она любила. Едва слышный стон сорвался с губ Чарли.

Продолжая выдерживать легкое, но уверенное давление, он мягко поглаживал ей живот и бедра, заставляя расслабиться.

Рауль уже чувствовал, что готов взорваться, особенно когда она обхватила его голову и подняла бедра, желая усилить давление. Он едва сохранял контроль, думая только о ее удовольствии. Ее стоны становились все более глубокими, в теле вновь возникло напряжение, на этот раз от приближающегося оргазма.

Рауль вбирал в себя волны сладких спазмов, пока Чарли не отпустила его волосы, откинувшись назад. Его сердце гулко стучало, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

Она лежала закрыв глаза. Грудь поднималась и опадала, как если бы ей приходилось бороться за каждый вдох.

Он встал, и она соизволила посмотреть на него. Ее глаза были все еще затуманены, но он уже видел в них зарождающийся вызов.

Как легко отпустить себя, войти в нее и привести ко второму оргазму.

Но это означало бы ее победу.

В этой игре желаний только один победитель. Чарли раздвинула ноги. Рауль хотел, чтобы она выкрикнула его имя. И если придется за это пострадать, значит, так тому и быть. Он большой мальчик, справится.

– Я пойду в душ. Одевайся. Мы приглашены на ужин. Через час нам нужно выходить.

Не оглядываясь, он направился в свою комнату, закрыл дверь и разделся.

Эрекция была такая, что больно дотронуться.

Чем ближе они подъезжали, тем сильнее в животе Чарли сжимался клубок. Ей неоднократно приходилось ужинать с родственниками мужа, и этот раз был наихудшим. Ей хотелось закрыться в какой-нибудь темной комнате, заснуть и представить, будто пару часов назад между ней и Раулем ничего не произошло.

Все ее ощущения обострились, любое движение, когда одежда скользила по коже, усиливало это чувство. Взгляд то и дело обращался к его рукам, длинным загорелым пальцам, лежащим на руле. Она представляла, как они скользят по ее телу, опускаясь все ниже и ниже, и сосредоточиваются между ногами.

Когда он ушел в душ, оставив ее обнаженной в кресле, она чувствовала себя бесконечно униженной. Можно не сомневаться, именно это и предполагалось.

Чарли заставила себя встать и побрела в свою комнату в мягких кремовых тонах – полный контраст с просторной строгой комнатой Рауля, занимающей весь верхний этаж.

Плохо вот так кончить в его руках, точнее на языке, но Чарли ни за что не позволила бы ему думать, что он доставил ей не только физическое удовольствие. Он хочет полного подчинения? Черта с два! Скорее все в аду замерзнет.

Но хуже всего то, что он не предупредил заранее о цели поездки. Обмолвился в последний момент, когда они сели в машину. Есть у него привычка ужинать в городе, и Чарли думала, что они, как всегда, отправятся в какой-нибудь ресторан. Обычно по вечерам, когда Рауль освобождался, они ужинали либо с друзьями, либо вдвоем. Пожалуй, в Барселоне не осталось ни одного ресторана, в котором бы они не побывали.

– Они знают, что я приеду с тобой, да?

– У меня нет желания довести мою мать до инфаркта. Уверяю, тебе не о чем беспокоиться. В моей семье очень вежливые люди.

Это точно. В семье Казорла действительно умеют держать лицо. В любой ситуации.

У входа их встретил дворецкий, чопорный англичанин, служивший здесь долгие годы. Он ни разу не обмолвился о стране, откуда они с Чарли родом.

Лючетта и Марта Казорла, мать и сестра Рауля, ожидали их в гостиной. Обе безупречно одетые, словно на вечер в оперу, куда однажды пригласил Рауль и где Чарли, к своему стыду, просто заснула.

Она удивилась, что он ничего не сказал насчет ее одежды, только бросил быстрый взгляд и промолчал.

Если бы она знала, что они едут к его родителям, вряд ли бы надела чернильного цвета свободные шелковые брюки и ярко-розовый топ с высокой горловиной. Такая одежда вполне годилась для любого ресторана, но только не для дома Казорла. С тем же успехом можно надеть пижаму.

Хотя почему это должно ее волновать? После ухода от Рауля она избавилась от всех вещей, подходящих для члена семьи Казорла и не соответствующих ее собственным представлениям о стиле и комфорте. Отдав почти весь гардероб на благотворительность, Чарли поклялась больше никогда не носить то, что не нравится.

Марта и Лючетта всегда были очень добры к ней. Особенно Марта, на которую возложили обязанность превратить Чарли в ее мини-копию. По предложению Рауля Марта отвезла невестку в самый дорогой пассаж Барселоны, и гардероб Чарли был полностью обновлен. Возможно, не с таким энтузиазмом, но Лючетта тоже немало сделала для того, чтобы Чарли почувствовала себя членом их семьи. Но Чарли почему-то казалось, что отношение матери Рауля скорее было продиктовано представлениями о том, как надо вести себя с невесткой, чем искренними чувствами. Но свекровь старалась быть приветливой, за что Чарли была ей очень благодарна.

Хорошо выглядеть и хорошо одеваться всегда имело большое значение для обеих женщин. Ради них Чарли надела бы и вечернее платье, и туфли на высоких каблуках.

Тем не менее, увидев ее, обе женщины расцвели улыбками. Если что и смутило их, они скрыли это под парфюмными объятиями и воздушными поцелуями.

Марта тут же втиснула ей в руку бокал с адонисом, изумительным по вкусу, и обняла за талию.

– Как приятно, что ты снова здесь. Я всегда знала, что ты одумаешься и вернешься.

Встретившись взглядом с Раулем, Чарли прочла в нем предупреждение. Ей не хотелось лгать Марте, которая за эти годы стала ее подругой. Они продолжали общаться и после того, как Чарли ушла от Рауля.

– Мне тоже приятно.

Мягкий вкус адониса напомнил ей вечер, когда они с Мартой выпили перед ужином так много коктейлей, что потом не могли съесть ни кусочка и, хохоча, повалились на диван, развеселив этим Рауля и Фабио, тогдашнего жениха Марты. Лючетты не было, потому Марта отпустила тормоза.

Утром Раулю пришлось проявить участие. Без слова упрека он принес ей в постель стакан воды и пару таблеток от головной боли, а потом устроился рядом и осторожно обнял ее, стараясь не сжимать слишком сильно.

Неожиданные воспоминания удивили Чарли.

Как легко бывает вспомнить плохое, но ведь и хорошее тоже было. Особенно вначале.

Глядя, как Рауль разговаривает с матерью, Чарли впервые заметила между ними ощутимую дистанцию. Было уважение, но очень мало привязанности.

Двойные двери широко распахнулись, и в комнату вкатили коляску с Эдуардо Казорла, отцом Рауля. Он выглядел так же, как и в прошлый раз, когда она его видела. Левая сторона лица опущена, руки неподвижно лежат на коленях. Только глаза, такие же светлые, как у сына и дочери, полны жизни, давая знать, что за телесной немощью по-прежнему скрывается проницательный и острый ум.

Зоркие голубые глаза заметили Чарли и сразу перекинулись на Рауля. Сын ответил отцу взглядом, от которого у нее побежали мурашки по коже. Через мгновение то же отразилось и в глазах старшего Казорла.

Лючетта сгладила момент, подойдя к мужу и что-то быстро сказав ему по-испански. Чарли смогла уловить, что они с Раулем снова вместе. Пока Лючетта объясняла ситуацию, дворецкий объявил, что ужин подан.

Чарли посадили напротив Рауля рядом с Мартой. Лючетта села рядом с сыном. Эдуардо, как всегда, занял место во главе стола, рядом с ним – сиделка, молодая темноволосая женщина.

Ужин состоял из семи блюд. И это еще ничего. Если бы Лючетта решила устроить настоящий ужин, их бы ожидало не меньше двенадцати блюд. Они начали с gazpacho – супа из томатов и перцев, за ним последовали calamares en su tinta – кальмары в собственном соку. Пока они ели, Рауль, кратко излагал положение дел в семейном бизнесе, об отеле, который вынуждены были закрыть на дезинфекцию после вспышки норовируса, о том, что доход от авиалинии почти в два раза превысил предварительные расчеты. Пока он говорил, Чарли вдруг поняла, что все это адресовано Эдуардо Казорла, и впервые заметила вызов в тоне Рауля.

Вероятно, так было всегда. Она просто не обращала внимания ни на колючий тон, ни на подчеркнутый вызов. Впервые ей пришла в голову мысль, что в семье Казорла, несмотря на внешнюю респектабельность, тоже есть свои скелеты в шкафу.

Лючетта – столп общества.

Эдуардо – немощный глава семьи.

Марта – своевольная дочь, которая только перед матерью надевала маску послушания.

И Рауль. Мужчина, обязанный быть лучшим во всем.

Казалось, Чарли наблюдает за тщательно продуманной игрой, где все носят маски, скрывая подлинные чувства. После двух лет отсутствия за этим столом у нее сложилось ощущение, будто она обзавелась парой новых глаз.

Раньше она всегда чувствовала себя здесь скованно, опасаясь, что в ней найдут несоответствия, которые не скрыть под одеждой. Словом, ее ослепил страх.

Последние два года дали ей шанс вновь обрести себя. И что бы ни случилось в будущем, Чарли поклялась больше никогда себя не терять.

Глава 7

– Когда ты виделась с моей сестрой?

Чарли попыталась разыграть непонимание:

– Что значит, когда?

Таким образом, его предположение верно. Марта не поинтересовалась, чем занималась Чарли эти два года. Это показалось подозрительным. Даже когда Лючетта вышла из комнаты, Марта ничего не спросила. В самом деле, зачем спрашивать, когда она и так все знает.

– Это было не один раз?

– Мы с ней часто видимся.

– Моя мать, надо полагать, об этом не знает.

– Мы подумали, будет лучше не говорить ей, она ведь будет чувствовать себя обязанной рассказать тебе.

Кто бы сомневался.

– Ну и кто сделал первый шаг?

– Я. Совершенно случайно. Я поехала навестить отца.

– Отца?

– Полтора года назад он переехал в Испанию. Сейчас живет в Коста-Дорадо.

Последнее, что Рауль слышал о тесте, – тот после очередного провального проекта сорвать золотой банк объявил себя банкротом.

– Он может позволить себе приобрести какую-то недвижимость?

– Я купила ему дом.

– Ты купила ему дом на мои деньги?

– Скорее на свои деньги. Ты же мне их сам дал.

– Не могу поверить, что ты потратила мои деньги на дом для этого человека.

– Понимаю, он тебе не нравится, но это мой отец.

Рауль вздохнул. Они отклонились от темы, впрочем, теперь ему хотелось кое-что выяснить.

– Я не говорил, что мне не нравится твой отец.

– Ну да, конечно.

– Мне не нравится, как он обошелся с тобой и твоей матерью. Он воспользовался своим положением и оставил вас, не участвовал в твоем воспитании, почти не обеспечивал финансово.

Одна мысль о том, как вел себя Грэхем Хатчинсон по отношению к дочери, приводила его в ярость. Этот мужчина на четырнадцать лет старше матери Чарли, но стоило ему узнать о беременности, бросил ее. Время от времени появлялся в их доме, но потом снова исчезал. Чарли с мамой находились на грани нищеты, пока Грэхем Хатчинсон разъезжал по курортам на спортивных авто, полагая, что выполняет родительский долг, время от времени делая дорогие подарки. Когда появлялись деньги.

Рауля такое поведение просто бесило, но он уже знал, что любая критика в адрес ее отца будет встречена яростным негодованием.

– Это все в прошлом. Я знаю, что он далеко не ангел, но это мой отец. Я хотела, чтобы он жил ближе ко мне.

– Значит, это совпадение, что он связался с тобой, предложил очередную душещипательную историю именно тогда, когда мы расстались?

– Мы все время поддерживали связь.

И опять этот колючий тон.

Когда они поженились, Грэхем вел себя так, будто фортуна наконец повернулась к нему лицом, ожидая, что зять станет поддерживать его начинания. Однако зять дал ему такую отповедь, что в дальнейшем тесть предпочитал держать дистанцию. Едва Рауль сошел со сцены, отец снова дал о себе знать.

– Каким образом визит к моей сестре связан с твоим отцом?

– Я навещала отца и по пути заехала к Марте, чтобы вернуть книги.

Чарли с книгой. Невероятно.

– Ты брала у нее книги?

– Тысячу раз. Она полагала, если я буду читать на испанском, это поможет мне в изучении языка.

– Ты никогда не говорила об этом.

– Я думала, ты будешь смеяться надо мной.

– Почему, черт возьми?

– Ты смеялся, когда я пробовала говорить по-испански.

С ума сойти! Ему, наоборот, нравились ее попытки совершенствовать произношение. И смешные ошибки казались очень милыми. Неужели она приняла это за насмешку?

– Я не смеялся.

В любом случае теперь это не имеет значения. Те дни давно прошли.

– А после того как ты завезла книги, вы решили продолжать встречаться?

– Не совсем так. У нас вошло в привычку встречаться, когда я приезжала к отцу. Мы пили кофе, потом я уезжала. Вот и все. Никакой особой конспирации.

– Тем не менее от моей матери вы решили это скрыть.

И от него тоже.

Рауль тряхнул головой, не в силах поверить, что между его женой и сестрой существует предательская связь. Мысль, что они встречаются за его спиной, жгла огнем.

Когда Фабио прервал отношения с Мартой, Рауль был готов убить его. Какая уж там мирная беседа за кофе. С другой стороны, детство и юность сестры были одним сплошным праздником. Отец ее обожал, а сына замечал, лишь когда собирался устроить ему выговор.

– Марта не хотела тебя расстраивать, думала, ты расценишь это предательством.

– Вот тут она чертовски права. Но я не расстроен.

– Тогда что тебя беспокоит?

– Да ничего.

В воздухе повисло молчание.

– Значит, ничего не изменилось.

– Ты о чем?

– Все должно быть совершенно. Даже собственные чувства, – в ее голосе сквозила усталость.

Грохот разорвал тишину. Через мгновение Рауль понял, что это шум у него в голове. Пальцы раздраженно сжали руль.

– Сколько ты сегодня выпила?

– Вот видишь, вместо того чтобы спорить, ты просто сменил тему.

Он расслабил напряженные пальцы, нельзя позволять втягивать его в спор. Любой спор – это потеря контроля. Рауль давно это понял. Еще в школьные годы. Об этом позаботился отец.

Однажды они сидели за столом, он доедал поджаристую куриную ножку, а отец просматривал его школьный табель. Потом отложил табель и потребовал отчета, почему сын получил лишь вторую оценку на экзамене по математике. Рауль начал объяснять, что это, возможно, связано с тем, что месяц перед экзаменом он провалялся в постели с бактериальной инфекцией, но был остановлен ударом кулака о стол, а школьный табель разорван и отправлен в корзину. За то, что осмелился спорить, его на две недели оставили без прогулок. Насчет высших оценок по остальным предметам не было и речи.

С тех пор Рауль терпеть не мог жареную курицу.

Табель Марты, куда более скромный, отец принял как самый замечательный документ на свете. Рауль возмущался двойным стандартом и, чувствуя себя вправе, спросил, почему к ним такое разное отношение. Его настойчивость была вознаграждена еще двумя неделями без прогулок.

– Здесь нечего обсуждать. Я в полном согласии с моими чувствами. Особенно с базовыми.

Чарли быстро приняла душ, пока Рауль отвечал на деловые звонки.

Императорских размеров кровать соблазняла роскошью черных простыней и пухлых подушек. Стоя перед ней, она вдруг подумала, скольких женщин успела заманить эта постель?

Тряхнув головой, она отбросила эти мысли. Не стоит мучиться. Отвернув простыню, Чарли легла с левой стороны. Странно, с тех пор как они расстались, она могла спать хоть вдоль, хоть поперек, тем не менее всегда занимала именно левую сторону, к которой привыкла за три года брака. Она взбила подушку, накрылась простыней и выключила свет. Испанское лето было в разгаре, но в спальне был установлен арктический кондиционер, и жары не ощущалось.

Лучше всего поскорее заснуть. Во всяком случае, к тому времени, когда Рауль закончит со своими звонками. Но, увы, она слишком взвинчена, мыслями без конца возвращается к прошедшему ужину. Вероятно, потому, что больше не боится допустить промах и впервые увидела ситуацию со стороны.

Ей всегда казалось, что Раулю очень повезло с семьей, сплоченной и дружной. Почему она никогда не замечала ядовитых подводных течений? Особенно между Раулем и его отцом. Иронично-вежливые, тем не менее ядовитые.

Ее живот сжался, когда она подумала о своей семье. О братьях со стороны отца, о том, как бы ей хотелось, чтобы они признали ее как сестру. Что бы сказал Рауль, узнав, что она и им купила по дому? Наверняка обвинил бы в попытке купить их любовь. И был бы прав. Но, увы, все, за что бы она бралась, не работало. Вероятно, она похожа на отца куда больше, чем думает. А так хотелось бы походить не на него, а на маму, милую, трудолюбивую маму, которая заслуживает куда больше, чем смогла предложить ей жизнь.

Чарли закрыла глаза, пытаясь изменить направление мыслей. Она полагала, что избежала страданий, выйдя замуж за Рауля, рядом с которым чувствовала себя принцессой. Пусть даже только вначале.

В коридоре послышались шаги и скрип открывающейся двери.

Крепче зажмурив глаза, Чарли постаралась глубоко и ровно дышать, в надежде, что он решит, будто она спит, и оставит ее в покое.

Рауль зашел в ванную, Чарли услышала приглушенный шум воды. Полоска света прорезала темноту, и она на мгновение приоткрыла глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, как он раздевается.

Во рту у нее пересохло.

Через несколько секунд он был уже в одних боксерах. Темные волосы на груди сужались вниз треугольником. Когда его пальцы зацепили резинку, Чарли затаила дыхание.

Темный силуэт, четко выделяющийся в узкой полосе света, выпрямился и поднял руку. Щелкнул выключатель, мгновенно погрузив спальню в темноту.

Слишком поздно она вспомнила о своем плане притвориться спящей.

Матрас прогнулся, зашуршали накрахмаленные простыни, ее муж лег рядом с ней.

Сухость в горле прошла, влага наполнила рот и нижнюю часть тела. Чарли сжала ноги, пытаясь противостоять нахлынувшему жару, и закрыла глаза. Сил притворяться безучастной, когда тело кричало об обратном, не осталось. Минуты текли одна за другой, а она все ждала, казалось, целую вечность, когда он сделает хоть одно движение.

Ничего.

Чарли отругала себя за то, что не отвернулась к стене. Глаза были закрыты, но кожей она чувствовала его взгляд.

– Ну что? Разве это не подходящий момент, чтобы потребовать следующую выплату долга?

Рауль придвинулся ближе. Так близко, что она чувствовала его ментоловое дыхание.

– Твой долг – это твое тело, где и когда бы я его ни потребовал. – Его голос ласково омывал ей кожу. Он придвинулся еще ближе, кончик носа коснулся ее щеки.

Она раздвинула губы в ожидании поцелуя. Неожиданно отстранившись, он повернулся к ней спиной, натянул на себя простыню.

– Но сегодня я не буду его требовать. Если только ты сама этого не захочешь.

По ее спине побежали мурашки от внезапного разочарования.

– Ну, этого тебе никогда не дождаться.

– Никогда не говори никогда. Если передумаешь…

– Размечтался.

– О, непременно.

Рауль улыбнулся в подушку и закрыл глаза, кожей чувствуя ее разочарование.

Когда они занимались любовью, она всегда отчаянно желала его прикосновений. Ее сопротивление мгновенно таяло, уступая желанию.

Он позволил себе помечтать о способах, с помощью которых овладеет ею, и способы, какими будет овладевать им она. Представил, как ее язык скользит по его груди, опускаясь все ниже и ниже.

Что-то вспыхнуло в его голове. Эти слова звучали все громче и громче.

Все должно быть совершенным, даже собственные чувства.

Была ли в этом какая-то правда?

Нет. Конечно нет. Чарли просто пыталась вывести его из себя.

Он хорошо помнил тот случай, когда позволил чувствам одержать верх над собой. Это случилось в ту ночь, когда Чарли призналась, что не хочет ребенка.

Злость, сметая преграды, вышла из берегов. Впервые за всю взрослую жизнь Рауль вышел из себя, набросился на Чарли. Конечно, вербально. Назвал ее сучкой, золотоискательницей и приказал убираться из его дома, ни секунды не думая, что она действительно может это сделать.

Но это была не одностороння атака. Тут же последовали встречные обвинения. Чарли со слезами кричала, что их брак ни на чем не основан. Что он смотрит на нее свысока и обращается как с ребенком. Что ему надо найти другую жену, которая нарожает кучу детей, будет прекрасно выглядеть и при этом станет главой мультинациональной компании. Что он холодный, надменный, стремящийся к тотальному контролю фрик.

К тому времени, как его гнев утих, она уже собрала чемоданы.

– Это глупо. Ты никуда не пойдешь.

Ее лицо казалось безжизненной маской.

– Ты сам сказал мне уходить.

– Это сгоряча. А сейчас я говорю – останься.

– Не хочу оставаться. Я больше так жить не могу.

Вот так и закончился их брак.

Он едва не рассмеялся. Какая ирония! Стоило один раз поддаться чувствам, и вот результат. Еще одно доказательство, что эмоции нужно держать под контролем.

Земля, на которой стояло новое здание для Поко Рио, вся заросла сорняками. Чарли это не беспокоило. После реконструкции все станет по-другому.

Архитектор из Барселоны, каталонец с пышной седой шевелюрой, ехал с ними в одной машине. Рауль представил его Чарли. Они разговаривали исключительно между собой, обсуждая проекты, над которыми работали. Если Витторе, архитектор, и был заинтересован в поездке в Валенсию, он ничем этого не показал. Зато Чарли просто не терпелось вновь увидеть большое двухэтажное здание. Она мечтала об этом уже два месяца.

Рауль сказал, что согласен передать ей право на здание, если она докажет, что достойна этого дара. Все, что она могла сделать, – это попытаться оправдать его ожидания.

Основная идея заключалась в том, что, если она будет выполнять свою сторону договора и останется с ним на четыре месяца, Рауль выполнит свою и Поко Рио получит новый дом. Что ж, придется поверить ему на слово.

Интерьер здания из красного кирпича, внешний вид которого был все же приятнее, чем безликий бетонный блок, в котором сейчас находился Поко Рио, показался Чарли еще более ветхим, чем она его и запомнила. Но это было поправимо. Комнаты были просторными, оставалось лишь поставить новые окна и сделать кое-какую перепланировку.

– Я собираюсь пройтись по зданию и посмотреть, на что потрачены мои деньги, – объявил Рауль, оставив ее с Витторе.

Чарли достала чертежи.

– Пожалуйста, не думайте, что я пытаюсь вам что-то диктовать, это просто набросок того, что нужно центру.

Присев рядом с ней, Витторе стал просматривать чертежи.

– Дверные проемы действительно должны быть такими широкими?

– Многим детям приходится пользоваться инвалидными колясками.

Витторе кивнул и задал еще несколько вопросов.

Они обсуждали, где, по ее мнению, нужно снести перегородки, чтобы увеличить площадь для игр, когда к ним подошел Рауль. Какое-то мгновение молча смотрел на нее, потом повернулся к Витторе:

– Я так понимаю, Шарлотта обрисовала вам примерный план.

– И довольно подробный. Все чертежи прекрасно исполнены. Впечатляет. Вы проделали очень хорошую работу, – добавил он, посмотрев на Чарли.

Ее щеки вспыхнули от неожиданного комплимента. Этого она не ожидала и еще больше смутилась, когда Витторе положил чертежи в свой кейс.

– В следующий раз вы лучше не складывайте чертежи, а сворачивайте.

Она прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Витторе – известный архитектор с большим опытом – сделал ей комплимент и дал совет, как если бы она была его коллегой или многообещающей студенткой. Она была так ошеломлена, что остальная часть разговора прошла мимо ее ушей.

Рауль и Витторе вышли. Чарли еще раз огляделась, представляя, как все будет выглядеть после реконструкции и заключительной внутренней отделки. Ее сердце дрогнуло, когда она представила детей.

Наступающий вечер окутал ее влажным туманом, она была рада поскорее добраться до вертолета, где уже вовсю работал кондиционер. Ей удалось захватить конец разговора. Витторе сообщил, что в понедельник утром привезет команду строителей, и ободряюще улыбнулся Чарли.

– Чертежи вашей жены значительно облегчили нам работу.

– Вы действительно собираетесь их использовать? – удивился Рауль.

– Конечно. В них много интересных решений. Рауль поймал ее взгляд.

– Я всегда знал, что у моей жены много скрытых талантов.

По его лицу трудно было понять, говорил он это серьезно или смеется над ней.

Глава 8

Через полчаса они приземлились в Барселоне. По выходным в городе вольготно, пешеходы, в основном туристы, летом представляют собой довольно плотную массу, разгуливая прямо по проезжей части.

Они добрались до виллы не быстрее, чем в будний день. Дома царила тишина. У прислуги был выходной.

Все три года брака Чарли жила ожиданием конца недели. Делить дом с прислугой она так и не привыкла. Прислуга ее ужасно стесняла. После маленькой двухкомнатной квартирки на юго-востоке Лондона вдруг оказаться в восьмикомнатной вилле – такой переход был бы нелегким для каждого.

О жизни в родительском доме Рауля Чарли думала с содроганием. Там прислуга была постоянно, семь дней в неделю.

– Витторе положительно отозвался о твоей работе.

Чарли кивнула, все еще находясь под впечатлением от комплимента архитектора. Приятно узнать, что ей наконец удалось хоть в чем-то добиться успеха.

За что бы ни бралась, она не могла даже в самом большом приближении достичь того, что с легкостью удавалось Раулю. А так хотелось, чтобы он ею гордился. Но она снова и снова терпела поражение. Напряжение нарастало.

– Где ты этому научилась?

– Что-то почерпнула в Интернете, а еще видела, как агент по недвижимости делал чертеж нижнего этажа.

Рауль достал из буфета и поставил в кофе-машину две китайские чашки.

– Извини, что я тогда плохо отозвался о твоей работе.

Ее сердце дрогнуло. Она и не думала, что слово «извини» есть в его словаре.

– Ничего, я привыкла.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты всегда с особым пристрастием оценивал все, за что бы я ни бралась. И никогда не относился серьезно к моим планам.

– Во всяком случае, достаточно серьезно, чтобы давать тебе деньги на это.

– Но я всегда знала, что ты относишься к этому как к капризу и смеешься надо мной.

Рауль с силой нажал на кнопку.

– Я не смеялся над тобой, просто хотел, чтобы ты добилась успеха. Но, Шарлотта, ты ушла из школы, не получив никакой квалификации. Все, что я мог сделать, – это предложить мои знания и опыт. Ты предпочитала игнорировать это, вот твой бизнес и трещал по швам.

Было больно смотреть, как она бросала одно дело за другим, словно надоевшие игрушки. Рауль был терпелив. Его восхищала ее стойкость, когда, стряхнув с себя пыль неудач, она, как ни в чем не бывало, бралась за новое дело.

Но терпение не беспредельно. Когда Чарли категорически отказалась завести ребенка, не осталось сомнений, что все ее начинания заканчивались неудачей именно потому, что она относилась к ним как к развлечению, откладывая момент истины. А истина в том, что она не хочет детей. Он понял это в ту ночь, когда она ушла от него, хотя он и просил ее остаться. Но больше всего его бесило то, что он в любой момент принял бы ее обратно.

Он почти потерял над собой контроль и в тот день тоже. Не зная, куда едет и зачем, оказался в Валенсии, на улице, указанной в бумагах о разводе. Туман рассеялся. Он резко нажал на тормоз, чувствуя на лбу холодный пот. Мысль о том, как бессовестно она им манипулировала, вызвала еще одну вспышку гнева. Стиснув зубы, он сдержался.

– Мне было очень трудно. – Чарли прислонилась к стене. – Так хотелось произвести на тебя впечатление.

– Зачем? Я бы не женился на тебе, если бы ты уже не произвела на меня впечатления.

Она невесело усмехнулась.

– Тебя впечатлило мое тело.

– Не только. И ты знаешь это. Я восхищался твоей силой духа.

Что, как ему казалось, исчезло в последние годы их брака. И почему он раньше не заметил? Сейчас это вернулось. Просто дежавю.

– Мне хотелось произвести на тебя впечатление умом и способностями. Но это оказалось намного труднее, чем я думала. Считай это наивным, но мне хотелось все делать по-своему, доказать, что я сама могу всего добиться. Очевидно, я слишком много на себя взяла. Незнание языка, разумеется, тоже не в мою пользу.

Он нанял для нее репетитора, но после нескольких недель она отказалась от уроков под тем предлогом, что это слишком трудно. Так же и с вождением автомобиля. Чарли начала делать успехи в языке только после того, как ушла от него.

– С тех пор как мы расстались, ты неплохо в этом продвинулась. Возможно, помогли книжки Марты.

– Не думаю. Скорее работа в Поко Рио. Эти дети не то что по-английски, даже по-испански с трудом говорят. Так что мне пришлось быстро учиться, чтобы меня понимали.

Рауль не ответил, сжав зубы, как всегда, когда он думал об окружавших ее детях.

Чарли любит детей. Но еще больше любит деньги.

Но так ли это? Все указывает на то, что без него она вела очень экономную жизнь. И сейчас попросила деньги не для себя.

Понурив голову, Чарли погрузилась в молчание, потом взглянула на него так, что он тут же забыл про кофе-машину.

– То, что я вышла за тебя замуж, было ошибкой. – Чарли чеканила каждое слово. – Ты был недосягаемой звездой. Все, чего бы ни касался, превращалось в золото. Все, чего касалась я, превращалось в труху. Я не могла с тобой соперничать.

Он был ошеломлен.

– Брак – это не состязание.

– Я знаю, но для меня…

– Для тебя – что?

– Я была недостаточно подготовлена, чтобы иметь дело со всем этим, хотя и пыталась, действительно пыталась, но знала, что тебе нужно только самое лучшее. Не говоря уж об испанском, ты хотел, чтобы я и по-английски говорила правильно, и правильно одевалась. Словом, жена, которой можно гордиться.

Опять она все перевернула, лишь бы выглядеть жертвой.

– Все не так. Я пытался помочь тебе адаптироваться в моем мире.

– Я тоже этого хотела. Но через какое-то время поняла, что не могу. Мир, из которого я пришла, совсем другой. Да, ты превращаешь все в золото, а мне лишь добавил позолоты, под которой я осталась прежней Чарли.

– Хорошую историю ты закрутила. Однако ни разу за то время, что мы были вместе, не сказала, что тебе не нравится такая жизнь и ты чувствуешь себя несчастной. Ни разу.

– Я боялась, если скажу, ты согласишься со мной. С ужасом ждала того дня, когда ты поймешь, что я не смогу вписаться в твой мир, и заменишь меня лучшей моделью.

Она звучала так искренне, что он почти поверил.

– Ответь, за все время нашего брака я когда-нибудь дал повод думать, что изменяю тебе?

– Я знала, что не изменяешь, ты слишком честен для этого. Но ты так много проводишь времени в отелях и на своих шикарных лайнерах, в окружении красивых, воспитанных женщин. Кому-то из них ты мог бы понравиться, и тебе бы захотелось узнать их получше. А я просто была тогда доступна. Как сейчас Джессика.

О боже, она это серьезно?

– Как такое тебе вообще могло прийти в голову? За все время, что мы женаты, я ни разу не взглянул на другую женщину.

Просто смешно. Это Чарли оставила его, ушла. Их клятвы верности значили для него куда больше, чем для нее.

– Почему, черт возьми, я должен смотреть на других женщин, зная, что у меня есть ты? Ты, carino, и есть для меня все женщины мира.

Она замерла, ее лицо напряглось.

– Твои слова лишь доказывают то, что я сказала. Ты действительно думаешь, будто я гожусь только для одного.

– И в этом, уверяю тебя, ты просто супер.

Она попыталась опустить его руку, но он поймал ее за запястье и, обхватив за талию, притянул к себе. Она откинула голову. В зеленых глазах плескалось презрение и желание.

– Когда ты успел стать таким жестоким?

– Когда понял, что женщина, которую я обожал, сделала из меня дурака. – Рауль прижался к ее губам, заглушая внутренний голос, желавший оспорить это утверждение.

Чарли сжала губы. Но тщетно. Все равно что пытаться остановить прилив. Его жар и запах наполнили ее, прорываясь сквозь кожу в кровь. Она могла оттолкнуть его. Одно решительное движение, и свободна. Рауль никогда бы не применил физическую силу, чтобы заставить делать то, чего она не хотела. Но у них договоренность. Она должна доставлять ему удовольствие.

Хотя, если честно, себе тоже. Рауль заставлял ее чувствовать переполненной жизнью – ощущение, которого она никогда бы не узнала, не встретив его. Разум боролся с чувствами. Чарли положила руку ему на грудь, не решаясь притянуть к себе или оттолкнуть. Но прежде чем она поняла, что делает, ее пальцы сжали тонкую ткань рубашки, губы раздвинулись.

Его поцелуй был требовательным, их языки сплелись. Отпустив рубашку, она обвила его шею. Полностью поглощенная ощущениями, не представляла, сможет ли устоять, если бы не его сильные руки. Время остановилось. Все сосредоточилось на проходящем сквозь нее горячем потоке. Поцелуй углубился. Рауль скользнул губами по ее щеке, шее, обхватил ее сзади. Через мгновение она оказалась прижатой к стене. Обвив ногами за талию, Чарли целовала его лицо, вбирая в себя запах и вкус.

Рауль понес ее через кухню, как пушинку. Она не представляла, как ему удалось так быстро преодолеть два лестничных пролета, и чувствовала исходящий от него жар.

Толкнув ногой дверь, Рауль вошел в спальню, положил Чарли на постель и отступил. Ее сердце сжалось, пульс участился.

Он молча снял брюки и начал методично расстегивать пуговицы рубашки, пока Чарли возилась с молнией на шортах, прежде чем отправить их к его ногам. Его рубашка упала туда же. Он остался в одних трусах-боксерах, обтягивающих узкие бедра и аккуратные ягодицы.

Жар прошел сквозь нее, томительный и сладкий. Чарли присела на колени, вбирая в себя каждую его часть – от кончиков пальцев до темных волос, и, расстегнув бюстгальтер, отбросила его в сторону, не заботясь, куда он упадет. Последними были трусики. Рауль следил за каждым ее движением.

– Ляг на спину.

Она легла. Одна рука за головой, другая на груди. И буквально молила о внимании. Его пальцы сжали затвердевший сосок.

Приглушенный стон вырвался из его горла. Одним движением он стянул с себя боксеры.

Еще больше влаги, еще сильнее горячая боль внизу живота и нестерпимая жажда его прикосновений.

Смутная мысль прорвалась сквозь туман.

– Я теперь не на таблетках, – удалось выговорить ей между прерывистым дыханием.

Его голубые глаза слегка расширились и снова потемнели.

Не отводя от нее взгляда, он отступил к комоду, открыл верхний ящик и достал упаковку презервативов.

Чарли испытала облегчение, увидев, что упаковка запечатана.

Вскрыв упаковку, Рауль вытащил серебристый квадратик и разорвал его зубами.

После свадьбы они никогда не пользовались презервативами. И, глядя сейчас на его неловкие движения, она подумала, что у него нет практики.

Все ее мысли исчезли, когда он повернулся к ней.

– Раздвинь ноги.

Она медленно раздвинула ноги, открываясь ему. Он сгреб ее руки, прижал их к подушке рядом с ее головой.

Их губы слились, его язык проник ей в рот.

Чарли не смогла сдержать стон. Рауль сильнее сжал ее руки, сплетая пальцы, и снова двинулся внутрь ее.

Она еще шире раздвинула ноги и приподняла бедра, вбирая в себя все, что он давал, и возвращая со стонами наслаждения.

Его ощущения и властный напор сплелись в тугой клубок, который одним финальным движением наконец взорвался. Стон его освобождения подтолкнул ее к краю.

Он отпустил ее руки, и она уткнулась лицом ему в шею, чувствуя в себе его пульсацию. Они лежали так – ее ноги вокруг его талии. Чарли наслаждалась ощущением освобождения.

Тем не менее скоро – слишком скоро – он встал и направился в ванную, оставив ее одну. Настолько надолго, что внутри ее начали сгущаться тучи.

Все это ничего не значит. Он ненавидит тебя, считая золотоискательницей. Даже не хочет слушать, что ты думаешь о браке. Его волнует лишь то, как бы скорее тебя раздеть.

Чарли отбросила от себя эти мысли. Не хотелось признавать то, что чувствует сердце. Словно его кто-то схватил и крепко сжал.

Вернувшись, Рауль притянул ее к себе и поцеловал в лоб.

Она слушала его постепенно углубляющееся дыхание. Его рука так и осталась у нее на груди, когда он заснул.

Не важно, чему он верит и почему не хочет ее слушать. Они ведь не собирались давать браку второй шанс.

Она здесь только для его удовольствия. Ну, и для своего тоже. Пусть нехотя, но она признала это. Все между ними уже по-другому. И не потому, что она здесь не по собственной воле. В чем-то их отношения стали лучше, честнее. Ей больше не надо скрывать, какова она есть на самом деле. Страх разочаровать его исчез.

Четыре месяца физического блаженства без притворства.

Иными словами, все так, как и должно быть в настоящем браке.

Сидя в офисе Рауля, Чарли читала толстый трактат об управлении финансами и ожесточенно грызла бисквит.

Он принес кофе.

– Такое впечатление, что у тебя болит голова.

– Просто пытаюсь вложить это в голову.

Рауль сдержал слово. Всю неделю Чарли находилась с ним рядом. В понедельник и вторник – в офисе, в среду и четверг – на переговорах в Париже. Он был невероятно загружен во время и между встречами, на которых она тоже присутствовала, работая в темпе, от которого могла закружиться голова.

Сегодня они вернулись в Барселону, и, хотя темп работы не снизился, здесь все же было спокойнее. «Возможно, из-за пятницы», – подумала она. Общее настроение – конец рабочей недели, впереди два дня выходных – заразило и ее. Не хотелось признаться в этом даже себе, но мысль об уик-энде с Раулем посылала мурашки по коже.

Ночи любви с ним затягивают так же, как бисквит, от которого невозможно оторваться.

– Все это макулатура. – Чарли решительно оттолкнула от себя книгу.

Рауль ослабил узел галстука.

– Одна из причин, почему все твои начинания всякий раз заканчивались крахом, заключалась в том, что ты не заботилась об основной линии. Если не хочешь, чтобы то же самое произошло с Поко Рио, советую ознакомиться с этим трудом более детально.

– Поко Рио – это совсем другое.

– Бизнес есть бизнес. Грамотная организация обслуживания детей в основе своей ничем не отличается от организации любого другого предприятия.

– Не в этом случае.

Ее телефон подпрыгнул от вибрации. Она едва успела его поймать.

– Кто это?

– Отец.

– И чего он хочет?

– Я отправила ему сообщение на прошлой неделе, он и ответил. Я хотела узнать, когда он будет свободен, чтобы с ним пообедать.

Лицо Рауля стало каменным.

– Ты забыла наш уговор? Твое место рядом со мной.

Она закатила глаза.

– Помню об этом все время. Потому и предложила в какой-нибудь из выходных.

– И в выходные – тоже.

– Ты серьезно думаешь, что можешь запретить мне навещать родственников? Это делает тебя еще более отвратительным. Даже у заключенных есть право на посещения.

– Ты ведь не считала меня отвратительным прошлой ночью, когда я заставил тебя кончить у меня на языке?

– К этому у тебя определенно талант, – сладко пропела она, отчаянно желая, чтобы лицо не вспыхнуло от этого воспоминания.

– Не хочешь присесть мне на колени? Вот увидишь, я талантлив не только с языком. – Он смотрел на нее, в голубых глазах появился маслянистый блеск.

– Почему у меня опять такое чувство, будто ты хочешь перевести разговор? Мы говорим о моем отце, а не о том, чтобы заняться сексом в офисе.

Хотя мысль о том, чтобы сделать это в самом сердце его империи, показалась ей чертовски привлекательной. Прищелкнув языком, Рауль откинулся в кресле, держа перед собой чашку кофе, словно взвешивая все за и против.

– Я бы не стал тебя останавливать, даже если бы мог.

А он многое может. Кто бы сомневался. Правда, стал бы использовать детей Поко Рио как орудие шантажа, если бы провел с ними хотя бы день, неизвестно.

– Меня беспокоит в этой ситуации только одно, ты опять можешь потерять время. Твой отец, думаю, самый ненадежный человек в мире.

– Твоя забота очень трогательна.

– Я знаю, ты не любишь, когда его критикуют, но за три года, что мы были вместе, я не раз был тому свидетелем.

– В любом случае – это мой отец.

– Если бы он, хотя бы иногда, вел себя как настоящий отец, я бы не судил его так строго. Помнишь, он на час опоздал на нашу свадьбу, и твоей матери пришлось вести тебя к алтарю.

– Он застрял в пробке.

– Если бы вышел раньше, проблемы бы не возникло.

– Ты не имеешь права. Твоя семья испорчена еще больше, чем моя.

– Моя семья?

– Ну да. Само совершенство. Знаменитые Казорла идеальны во всем, за исключением того, что единственный сын ненавидит немощного отца да и с матерью в натянутых отношениях. А единственная дочь магическим образом преображается, когда находится в поле зрения родителей, дабы не упасть с пьедестала, который они для нее соорудили. Да, собственно, каждый надевает личину, выходя за дверь! Ведь для Казорла нет ничего важнее безупречного лица!

Было видно, как напряглись мышцы на его шее.

– Предупреждаю тебя, Шарлотта, остановись.

– О да. Значит, когда ты копаешься в моей семье – это нормально. А твою семью не тронь.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Нет, знаю. Я жила с тобой три года, не забыл? Разница в том, что сейчас я более уверена в себе и могу видеть ясно.

Рауль угрожающе навис над ней.

– Моя семья тебя не касается. Ты потеряла право судить о ней, уйдя от меня.

– То же самое и в отношении моей семьи.

– Ну и когда он предложил встретиться?

– В следующую субботу.

– Я сверюсь со своим расписанием и скажу, будем ли мы свободны.

– Покорнейше благодарю.

Он резко выпрямился и взял свою чашку.

– Я договорился о встрече с одним из членов нашей команды по финансам, чтобы он вместе с тобой просмотрел некоторые счета.

– Сейчас?

– Сейчас. – И он вышел, хлопнув дверью.

Глава 9

Рано утром Рауль направился в бассейн для ежедневной разминки. Проходя мимо гостиной, остановился. Чарли в длинной футболке лежала на диване, листая какой-то испанский журнал. Волосы собраны в хвост, в руке плитка шоколада. Погруженная в это занятие, она позволила ему немного понаблюдать за ней. Его живот сжался. Однако он успел уйти прежде, чем она его заметила. Подойдя к бассейну, бросил полотенце на шезлонг и нырнул. Прорезая воду быстрыми взмахами рук, Рауль ждал привычного умиротворения. Не случилось.

Он мерил бассейн, но сознание по-прежнему было занято образом жены. Не в горячей дискуссии об их семьях, закончившейся странным перемирием. Не в любовном единении, которое не выдало ни одного признака охлаждения. Сознание четко рисовало образ Чарли, лежащей на диване и жующей шоколад или бисквиты в офисе.

Это было опять своего рода дежавю. Чарли, с которой он только что познакомился.

Впервые он по-настоящему задумался, возможно, в ее словах кроется истина, и в браке она была несчастна, желая быть такой, какой, по ее мнению, он хотел ее видеть.

Когда они познакомились, она вся так и сияла, словно озаренная внутренним светом. Улыбки и естественный смех – вот что ее отличало и притягивало к ней вкупе с сексуальностью.

В то время как ее земная составляющая оставалась неизменной, улыбки и смех к концу брака стали большой редкостью.

Раньше он думал, что ее манера одеваться – следствие недостатка средств. Полагал, что каждая женщина, так же как его мать и сестра, бывшие любовницы, хотела бы иметь личного дизайнера, парикмахера, косметолога, диетолога, доступного для нее в любое время суток. Он никогда не встречал женщин, которым это не нужно.

С другой стороны, он никогда не встречал женщин, похожих на Чарли. Его круг общения был небольшим и состоял из людей с одинаковыми взглядами, состояниями, с одинаковым отношением к жизни.

Вначале Чарли отнеслась ко всему этому с явным воодушевлением, как и к шоколаду.

Он хотел только одного, чтобы она была счастлива и, с некоторой его помощью, вписалась в этот круг. У нее это отлично получилось. Ей удалось избежать косых взглядов и молчаливого осуждения и никогда не приходилось чувствовать, что она хуже других. Или это видимость?

То, как она ела шоколад, в общем-то, незначительная деталь, однако этого оказалось достаточно, чтобы сместить его перспективу.

Исчезла дизайнерская одежда, безупречная прическа, строгая диета. Так же как и твердость брюшного пресса, которым она регулярно занималась во время брака. На смену пришла соблазнительная мягкость, которую он так хорошо помнил по первым дням.

Выполнив свою ежедневную норму – два километра, – Рауль вылез из бассейна, впервые не расслабившись и не чувствуя привычного аппетита. Все в нем было напряжено.

Он набросил полотенце на голову и принялся энергично вытирать волосы, а когда он закончил, обнаружил перед собой Чарли.

– У нас на завтра что-нибудь запланировано? – Она старалась держаться от него на некотором расстоянии.

Он сократил это расстояние и потянулся к ее бедрам.

– Ты меня намочишь, – запротестовала она, впрочем не слишком решительно.

– Это идея, – пробормотал он и, не в силах устоять, притянул ее к себе, наслаждаясь шоколадным вкусом ее губ.

Их языки сплелись, прежде чем она оттолкнула его и отступила назад. На ее майке осталось мокрое пятно.

– Так что у нас завтра?

– Ты будешь со мной.

– Что мы будем делать? Что-то важное или опять придется целый день торчать в офисе?

– Будем делать то, что я скажу.

– Я только что получила сообщение от Сева. Двое из служащих Поко Рио подцепили какую-то заразу и сидят дома.

– Ну и? Какое это имеет отношение к тебе?

– У них не хватает персонала.

– Нет.

– Я тебя еще ни о чем не просила.

– Я что, должен напоминать о договоре?

– Да, но тогда завтра они не смогут принять детей.

Он ничего больше не хотел слышать о детях. Всякий раз это ему напоминало о ее предательстве.

– Не хочу даже обсуждать. Мы же договорились, что твоя работа в центре закончилась.

– Но…

– Ш-ш-ш. Не стоит беспокоиться о работе в такой прекрасный день. Давай не будем терять время на то, о чем мы уже договорились.

Он нежно провел пальцем по ее шее.

Было видно, что она обдумывает его слова. Его пальцы нашли резинку и осторожно потянули, позволяя волосам рассыпаться по плечам. Она затаила дыхание. Его губы встретились с ее губами, погасив все протесты. Только желание. И экстаз.

После дня любви и последующей ночи Рауль проснулся утром в пустой постели, услышав отдаленный шум вертолета.

Он посмотрел на часы, удивившись, что проспал, а ведь мог поклясться, что поставил будильник.

Гадая, где может быть Чарли, он принял душ и быстро оделся. На десять часов у него назначена встреча с техническим директором его авиалинии. Рауль терпеть не мог опозданий. Как чужих, так и собственных.

В воздухе витал аромат свежесваренного кофе и булочек, что всегда безотказно поднимало ему настроение. Прислуга приступила к своим обязанностям. Стол был накрыт.

Накрыт для одного.

Перед единственным прибором – сложенная домиком записка.

Все еще не веря, он протянул к ней руку.

«Уехала в центр. Вернусь вечером.

Чарли.

P. S. Пришлось взять вертолет». Первой его реакцией стал смех.

Он оценил ее выдержку.

И снова дежавю. Чарли, когда он с ней познакомился, была импульсивной, живущей лишь настоящим.

Тем не менее она должна знать, какие будут последствия.

Смех замер у него на губах. К тому времени, как принесли кофе и булочки, он был уже мрачнее тучи. Неужели она действительно думает, что может вот так просто отправиться в центр, наплевав на договоренность? Неужели действительно полагает, что теперь, вернувшись в его постель, может делать все, что угодно, а он, как всегда, простит?

Настало время преподать ей урок. Если откажется его усвоить, он отменит соглашение. Это ему ничего не стоит.

Припарковав свой «лотус» рядом с синим мини-автобусом, в котором видел Чарли неделю назад, Рауль с отвращением уставился на уродливое здание.

Когда он отозвал своего пилота обратно в Барселону, тот был полон раскаяния. Ему не потребовалось много времени, чтобы сложить все пазлы вместе. Чарли нашла номер пилота в домашнем справочнике и сказала, что ей нужно попасть в Валенсию. Тому и в голову не пришло, что Рауль не в курсе.

Что же касается будильника, то его, по всей видимости, отключили, улучив время.

Ему пришлось несколько раз нажать на кнопку звонка и подождать, пока откроют дверь. Когда наконец вошел, он почувствовал, будто попал в клинику.

В его представлении детскому центру полагается быть ярким и цветным, наполненным звонкими детскими голосами. Внешняя часть дома – это одно, но интерьер мог быть и более соответствующим.

У двери большой комнаты его встретил Сев. С яркими рисунками и светлой мебелью эта комната выглядела более привлекательной. Рауль почувствовал аромат готовящейся пищи. Неприятный запах.

Сев с энтузиазмом пожал ему руку, как если бы сам Элвис почтил их своим визитом.

– Мы очень рады вас видеть здесь. И очень благодарны за то, что вы делаете для этих детей. Это замечательная вещь.

Под журчание его слов Рауль огляделся. И чем дольше он смотрел, тем сильнее стучало его сердце.

Дюжина детей – почти половина из них в инвалидных колясках – расположились полукругом перед человеком в клоунском наряде – в рыжем парике с круглым красным носом и в ярко-желтом канареечном костюме. Человек жонглировал апельсинами, балансируя на лежащей на футбольном мяче дощечке. Его баланс был шатким, жонглирование неуклюжим – он чаще ронял мячи, чем ловил, – дети заливисто хохотали и хлопали в ладоши, подбадривая неумелого жонглера.

Только через какое-то время Рауль понял, что в этом смешном клоунском наряде была Чарли.

Кто-то потянул его за рукав. Опустив глаза, он увидел маленькое детское личико.

– Это Рамон, – пояснил Сев с улыбкой. – Я думаю, он хочет, чтобы вы вместе с ним пошли посмотреть шоу.

– Ну, я здесь не для развлечений. – Рауль хотел сказать, что заехал за Чарли, но, взглянув ей в лицо, увидел улыбку, которая могла бы растопить Полярный круг.

Словно под гипнозом, он разрешил провести себя в комнату и усадить на пол рядом с ребенком, который, по всей видимости, страдал синдромом Дауна. Когда же он посмотрел на других, ему стало ясно, что остальные дети тоже серьезно больны.

Чарли наконец заметила его и уронила мяч, на сей раз без притворства.

Девочка лет семи-восьми, со светлыми вьющимися волосами подошла к Раулю и, глядя на него большими глазами, ткнула пальцем в щеку.

– Не надо этого делать, Карин. – Сев отвел ее руку.

Но Карин все продолжала тянуться к Раулю маленькими ручками.

– Простите ее, она не понимает, что делает.

– Ничего страшного. – В этой маленькой девочке не было ничего, что говорило бы, будто с ней что-то не так.

Чарли перестала жонглировать и в такой же неловкой манере начала делать из длинных воздушных шариков разных зверюшек, сопровождая это смешными комментариями. Причем, в отличие от беседы с Витторе, говорила совершенно свободно, без явных заминок и напряжения.

Когда она закончила представление, Сев и еще двое служащих взяли коляски и повезли детей в столовую.

Чарли тем временем стала складывать реквизит в старый потрепанный саквояж. Раулю она не сказала ни слова. Если бы он не встретился с ней взглядом во время представления, мог бы подумать, что она его не заметила.

Наконец, уложив все, она взяла саквояж и направилась к выходу. Рауль последовал за ней. В коридоре она повернула направо, потом налево и открыла дверь в большую кладовку.

– Ладно, извини, виновата, – пробормотала она, закидывая саквояж на верхнюю полку стеллажа, где лежали подгузники, бактерицидные лейкопластыри и прочие необходимые для детского учреждения вещи.

Впервые Рауль не знал, что сказать.

Чарли сняла клоунский нос и парик, от которого у нее всегда ужасно чесалась голова.

Она понимала, что Рауль будет взбешен. Однако ей хотелось, чтобы он приехал сюда, увидел детей и понял, насколько важен этот проект с чисто человеческой точки зрения.

Расстегнув молнию, она с облегчением выбралась из клоунского костюма. В такую жару это равносильно тому, чтобы на пару часов забраться в сауну.

– Что это за заведение?

– Помню, ты говорил, что прочитал мое письмо. Чем бы ни закончился этот разговор, она не позволит вывести себя из равновесия. Дети очень чувствительны к настроению взрослых.

– Я прочитал столько, сколько посчитал достаточным.

– Ну, каково твое мнение?

– Что это детский сад или ясли.

– В самом деле?

– Что за ирония?

– Конечно, в таком случае подобная реакция простительна, ведь ты думал, что это обычные дети.

Его губы сжались. Невероятно, но она почувствовала к нему нечто сродни жалости за такой цинизм.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могла не появиться сегодня? Если бы я не приехала, центр вообще бы не открылся. Это спасательный круг как для детей, так и для их родителей.

– Кто эти дети?

– Они с рождения или в результате несчастного случая не могут вести нормальную жизнь, но достаточно сознательны, чтобы этого желать.

Хотелось бы ей знать, что творится в его голове. Подавшись вперед, Чарли коснулась руки.

– Останься хоть на пару часов. Посмотри, что мы здесь делаем и что могут спасти твои деньги.

После некоторого колебания он согласился.

– Хорошо. Мы уедем, как только ты освободишься.

Обед был в самом разгаре, Чарли направилась в столовую, чтобы помочь. Как обычно, там все походило на поле боя. Она посмотрела на Рауля, чье внимание привлекла доска с фотографиями персонала.

– Ты волонтер?

– Да.

Он медленно кивнул, его глаза сузились, но на этот раз в его взгляде не было презрения, только озабоченность.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Она посмотрела на его костюм от Армани и усмехнулась.

– Помоги детям с едой.

Чарли почувствовала, как ее потянули за шорты. Она опустила взгляд и автоматически взяла на руки Карин. Маленькая девочка, обхватив ее лицо руками, начала покрывать его мокрыми поцелуями.

– Ну-ну, не надо. Давай я лучше тебя покормлю. – Чарли усадила девочку на стульчик.

Она видела, что Рауль принес табуретку, чтобы помочь Рамону с едой, и улыбнулась, потому что прекрасно знала, что будет дальше. Рамон, один из самых неряшливых едоков, с аппетитом уминал горячую пасту с томатным соусом.

Ничего, лишнюю сухую чистку Рауль сможет себе позволить.

Когда они вернулись в Барселону, солнце уже клонилось к закату. Решив перекусить, они остановились возле уличной пиццерии со столиками прямо на тротуаре.

Чарли всегда ценила в Рауле то, что он не привередлив в еде. Его вкусы предельно рафинированы, но, когда голоден, он с аппетитом уминал все, что бы перед ним ни поставили. Просмотрев незамысловатое меню, она предложила поесть в другом месте, но он лишь махнул рукой.

Изысканная еда – еще одна вещь, к которой ей пришлось привыкать. Она выросла на диете, состоящей в основном из полуфабрикатов, разогреваемых в микроволновке, или печеных бобов на тосте. На десерт – шоколад или мороженое.

Как просто все было тогда. Ее мать была молода, наивна и всегда занята. Сколько Чарли ее помнила, она всегда тянула на себе две работы, но каждый день старалась обедать дома с дочерью. Она долго даже не подозревала, что Чарли прогуливает школу, слушает музыку и смотрит видеофильмы.

В любви матери Чарли никогда не сомневалась. Другое дело – любовь отца. Мысль, которую она старалась выкинуть из головы, чувствуя себя не вправе даже думать об этом. Конечно, отец любит ее и постоянно говорит ей об этом.

Ей просто хотелось чаще видеться с ним, но он всегда был занят своим последним как-быстро-разбогатеть-проектом или общением с сыновьями. Оно и понятно, они жили в одном городе. Так что навещать дочь чаще чем раз в несколько месяцев он вряд ли мог себе позволить. Однажды отец случайно заехал, когда Чарли была в школе. Он оставил ей записку. Если это не доказательство любви, то что же это вообще?

И если в те дни, когда она прогуливала школу и сидела у окна, ее сердце начинало учащенно биться при виде того, как на парковку у их дома въезжала чья-то синяя машина, вряд ли это его вина. Он ведь не знал, что она его ждет.

– А как ты вообще попала в этот центр?

– С развлекательной программой для детей.

– Да, но каким образом? Ты увидела объявление?

– Вроде того. Я хотела заняться какой-нибудь благотворительной деятельностью, пока не решила, что делать дальше. Я всегда любила детей и умела их развлечь. Это единственное, что у меня действительно получается.

Она провела много времени одна в квартире, ожидая, не заедет ли отец, вместо того чтобы сидеть в школе за учебниками, потому осталась практически без образования. Однако после окончания школы она увидела, как ограничен ее выбор, и, наконец, поняла, что потеряла. Свое будущее. Хотя об этом никогда серьезно не задумывалась, ей хватало проблем в настоящем. Мать тоже была разочарована, хотя и старалась это скрыть, понимающе обнимая дочь. Одно это объятие значило для Чарли больше, чем любой совет.

Да, у нее нет никакой квалификации, зато она хорошо танцует, обладает природной гибкостью и чувством ритма, а потому стать эстрадной артисткой казалось вполне логичным.

Но встреча с Раулем, наделенным блестящим умом, вновь напомнила об ошибках прошлого. Чарли решила исправить их, чтобы Рауль гордился ею. Она ухватилась за идею бизнеса, что хорошо выглядела на бумаге, хотя и не вызывала особых эмоций. Она не думала, что это имеет большое значение. Ей нужно было одно – доказать, что и она способна добиться успеха. Однако доказать удалось только одно – она неудачница.

– Сначала я пошла в детскую больницу, узнать, не нужны ли им волонтеры, и встретила там женщину с ребенком из этого центра. Я отправилась туда вместе с ними, ну и осталась уже на постоянной основе.

– У них нет возможности тебе платить?

– Да они и тем, кто пришел до меня, едва могли платить. К тому же, ты знаешь, у меня были деньги.

– Откуда у центра деньги?

– Ты хочешь сказать, что купил новое здание, даже не заглянув в финансовый отчет, который я прислала?

Он умолчал о том, что оценил ее отчет не больше, чем бумагу, на которой тот был написан, сразу же отправил в шредер, потом все же выудил оттуда, но процесс сборки еще не закончен.

– Не было времени.

По ее взгляду Рауль понял, что она догадалась.

– Деньги мы получаем от родителей, которые могут позволить себе платить. Но в основном пожертвования и гранты. Вполне достаточно, чтобы центр мог функционировать, но не достаточно, чтобы образовать приличный резерв.

– Ты что-то делаешь для поиска источников финансирования?

– Естественно. Я надеялась, что в летний сезон мы сможем уделить этому больше времени, но, в связи с последними событиями, пока придется от этого отказаться.

Рауль молча жевал, обдумывая ее слова. Он провел в центре всего два часа, но этого оказалось достаточно. Теперь он действительно хотел помочь.

– Почему ты не обратилась ко мне?

– Я обратилась.

– Я имею в виду раньше. Когда ты только узнала, что здание может быть продано до того, как ты сможешь за него заплатить.

– Я думала, что сама справлюсь.

Все как всегда. Она сможет сама, без помощи заниматься бизнесом, не имея ни знаний, ни опыта. В конце концов это переросло в настоящую битву между ними. Чем больше он старался помочь, тем больше она от него отстранялась.

– Поэтому ты хотела, чтобы здание было записано на твое имя? Тщеславие?

Ее глаза блеснули.

– Нет! Я хотела помочь. У Поко Рио нет средств. Я думала, что моих денег хватит. И была еще одна мысль. По окончании реконструкции я хочу организовать благотворительный фонд и передать здание Центру. Чтобы у Поко Рио, наконец, появился собственный дом.

Она положила пиццу на тарелку, так и не попробовав, и сделала большой глоток пива.

На первом свидании она тоже пила пиво. И только после свадьбы начала пить вино.

Все время он строил предположения на ее счет. И если они не верны и Чарли не корыстна – а сегодняшний день это подтвердил, – что же тогда верно?

Рауль вспомнил о своем детстве. Он стремился произвести впечатление на отца, упорно работая над заданиями, часто до раннего утра, отклоняя приглашения, которые отвлекали от учебников, только чтобы быть лучшим учеником в классе. Он преуспел в этом, окончив школу с наивысшим баллом и персональными рекомендациями от директора. Реакцией отца стал снисходительный смешок и слова: «Посмотрим, как ты будешь выглядеть в МИТ, где придется соперничать с лучшими в мире мозгами».

Не так ли вел себя он по отношению к Чарли? Не заставлял ли ее чувствовать себя такой же неадекватной?

О боже. Нет. Он любил ее и хотел не изменить, а всего лишь помочь влиться в его жизнь, чтобы она не страдала от унизительного чувства несоответствия. И вот опять дежавю и холодок в груди.

– С моими контактами и помощью медиа мы сможем привлечь внимание и средства.

– О, это было бы замечательно! – Ее глаза загорелись. – Чем больше мы сможем привлечь средств, тем больше наймем персонала, а значит, и примем детей.

Чем больше Рауль задавал ей вопросов по проекту, тем больше оживлялась Чарли. Раньше, когда она планировала собственный бизнес, он ничего подобного не замечал. И выглядит она потрясающе. Зеленые глаза блестят, руки, оживленно жестикулируя, летают над столом, словно две белые птицы.

Рауль предложил совершить круиз на одном из его лайнеров с целью поиска источников финансирования. Чарли с энтузиазмом откликнулась на предложение.

Наконец, десерт был съеден, кофе выпит, тарелки опустели.

Посмотрев на часы, Рауль с удивлением обнаружил, что они просидели здесь три часа. Мягко улыбнувшись, он накрыл ее руку ладонью.

– Поехали домой. Ее глаза просияли.

– Значит, наш договор в силе?

– Конечно, carino. – Он коснулся щекой ее щеки, вдыхая свежий аромат ванили. – Ничего не изменилось.

Хотя глубоко внутри Рауль чувствовал, что изменилось все. Если бы у него осталось малейшее чувство собственного достоинства, он объявил бы соглашение недействительным.

Он решил, что они останутся вместе до окончания реконструкции. Он будет поддерживать ее и помогать. Они будут работать вместе, как он и хотел в начале брака. Правда в том, что Рауль не готов сказать ей прощай.

Не сейчас.

И никогда.

И что-то ему подсказывало, что никогда и не будет.

Глава 10

Наморщив нос, Чарли стояла перед открытым шкафом, пытаясь решить, что надеть. Если бы она собиралась в центр, то надела бы джинсы и футболку, их не жаль испачкать. Штаб-квартира Рауля требовала иной одежды, той, которой она избегала с тех пор, как от него ушла. Строгий официальный костюм ей не импонировал. Остальное просто не сочеталось друг с другом. Она вздохнула. Все же следовало решиться на шопинг, чтобы избежать этой ежедневной пытки в течение четырех месяцев.

Почему она отмахивалась от советов Рауля? Боялась, что помощь станет своего рода доказательством ее тупости? Похоже. Кому приятно осознавать свою несостоятельность?

Чарли продолжала настаивать, что у нее достаточно сообразительности и деловой хватки, чтобы создать бизнес. Она пыталась убедить в этом не только его, но и себя, с энтузиазмом принимаясь за очередное дело. Но все это было притворством.

Печальный факт, который она не нашла в себе мужества признать, заключался в том, что бизнес оставлял ее такой же холодной, как и строгие офисные костюмы. Зато работа в Поко Рио согревала.

Услышав шаги, она обернулась. В комнату вошел Рауль, держа в руках какие-то бумаги. Сегодня он встал рано, намного раньше, чем она смогла заставить себя выбраться из постели. Он протянул ей один лист, остальные положил на прикроватный столик.

– Вот мой план на следующий месяц. Маркером отмечены дни, когда мне утром потребуется вертолет, и ты можешь им пользоваться, чтобы добраться до Валенсии.

Вчера Чарли подумала, что они достигли некоего понимания, а время пребывания в центре смягчило Рауля. Но он быстро поставил ее на место.

Их любовное единение по возвращении домой было долгим и нежным, тем не менее не означало ровным счетом ничего. Рауль всегда был отличным любовником. Даже когда ненавидел ее.

– Хочешь сказать, я могу работать в центре?

– Да.

– Я думала, мне суждено быть приклеенной к твоему бедру.

Улыбка тронула его губы.

– Я бы предпочел, чтобы ты была ближе к другой части моего тела.

Она не смогла удержаться от смеха и едва не ответила «ну, так я и буду». Едва.

– Я позвонил Пьеру Биношу, – Рауль имел в виду дизайнера, который занимался интерьерами отелей и кругосветных лайнеров, – и договорился о встрече в конце месяца. Я так понимаю, тебе бы тоже хотелось присутствовать?

Чарли изумилась.

– Пьер будет дизайнером нового центра? Это, конечно, здорово, но так ли уж необходимо? После реконструкции нужно будет немного поработать с краской.

– Пьер не будет вдаваться в детали, поможет создать общий гармоничный фон. Вы поработаете вместе, carino. Под твоим руководством.

– Правда?

– Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что нужно. Думай об этом как о рекламе. Его имя поможет привлечь внимание и средства.

– Это верно.

Ей захотелось ущипнуть себя, неужели это не сон, но она вспомнила о другом событии в конце месяца.

– А на какой день вы договорились?

– На последнюю среду.

– О!

– Что?

– В последнюю среду будет Томатина. Мы собирались поехать туда с детьми.

– С детьми на Томатину?!

Можно подумать, что они собираются повести детей на кулачные бои без перчаток.

– Только посмотреть. На прошлогоднем празднике мы взяли туда пятерых детей и ящик помидоров, чтобы бросать в толпу. Всем очень понравилось.

– Ты уже подписалась на это?

– Да. Но ты не беспокойся, я не собираюсь снова похищать твой вертолет.

– У тебя бы все равно ничего не вышло. Пилот теперь знает, что без моего разрешения ты не можешь им воспользоваться.

Только Рауль способен одной рукой давать, другой отбирать. В один момент разумный и гуманный, а в следующий – поставил ее на место. Разница лишь в интонации. Сейчас он сказал это с юмором, а не убийственно ледяным тоном, который она так ненавидит.

Чарли улыбнулась.

– Мне не нужен вертолет, я лучше украду твой «бугатти».

– Не шути так, а то у меня подскочит давление.

– Тебе бы стоило поехать с нами, – неожиданно предложила она, повинуясь импульсу.

– Не думаю.

– Почему? Беспокоишься за свой костюм?

Он покачал головой.

– Тогда почему? Не пристало человеку твоего положения участвовать в таких развлечениях?

– Именно. – Он не мог представить ничего более отвратительного, чем увидеть себя, покрытого томатной массой, на фотке в Интернете.

– Могу одолжить тебе мой рыженький паричок и берет для камуфляжа.

Он рассмеялся.

– Рыжий цвет мне не идет. Кроме того, у меня нет желания терять целый день, чтобы увидеть, как толпа бездельников бросается раздавленными помидорами.

– Не будь снобом. Это же так весело!

– Я не сноб.

– Нет, сноб. Ты просто этого не осознаешь.

Ее телефон подал сигнал принятого сообщения. Она прочла и вздохнула.

– Так, он опять не сможет.

Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы догадаться, от кого сообщение.

– А на этот раз почему?

– У него деловая встреча.

– В субботу?

– У тебя тоже бывают встречи по субботам.

– Под моим началом мультимиллионные компании, а твой отец сейчас безработный.

– Вероятно, это связано с новой работой. Ты должен быть доволен, что он наконец себе что-то нашел.

– Ну, конечно, я доволен! – Скорее всего, Грэхем нашел себе новую подружку и состряпал для дочери очередную историю. Единственный плюс в том, что у него хватило совести отменить встречу не в последнюю минуту, как он обычно это делал. – Пока ты спала, я просмотрел твой финансовый отчет…

– И?

У него сжалось сердце, когда он увидел тревогу и неуверенность в ее глазах.

– Хорошая работа.

Тревога исчезла, глаза загорелись.

– В самом деле?

Он поцеловал ее в щеку.

– В самом деле.

Рауль не лукавил. Он всегда верил в ее способности, знал, что ей нужно просто собраться. И сейчас она доказала, что он не ошибся. Но дело в том, что она в это не верила. Почему он не понял раньше, что ей не хватает уверенности в себе?

Она умеет хорошо держаться. Прямая осанка, гордо поднятый подбородок, четкие уверенные движения. Как он не почувствовал ее сомнений?

– Ладно. – Он еще раз чмокнул ее в щеку. – Одевайся. У меня через полчаса встреча. И забудь про офисную одежду. Никакого дресс-кода. Ты моя секс-игрушка, понятно?

У него отлегло от сердца при виде ее лукавой улыбки.

– Может, мне одеться как доминатрикс?

– Мечтаю увидеть!

Она рассмеялась.

– За прошедший месяц ты почти не отдыхала. Возьми выходной, съезди повидать Марту.

– Думаешь?

– Уверен. А вдруг ты захочешь заскочить ко мне в офис на маленькое рандеву.

– Увидимся дома. До вечера.

Чарли подошла к окну, глядя на хлещущий дождь и пальмы, сгибающиеся под напором ветра. Был самый разгар лета, Барселона тонула в потоках воды.

Сегодня она должна работать в центре, но штормовые порывы ветра не давали воспользоваться вертолетом. Она уже собиралась запрыгнуть в одну из машин Рауля, когда позвонил Сев. Ему удалось найти замену. Оставалось надеяться, что к среде погода улучшится. С утра они планировали встретиться с Пьером, потом Чарли собиралась в центр, чтобы отвезти детей на праздник в Буньоль.

Сегодня, в кои-то веки, весь день полностью в ее распоряжении.

Ванна. Вот что ей нужно.

Казалось, она уже целую вечность не принимала нормальную ванну.

Добавив ароматную пену, Чарли залезла в теплую воду и закрыла глаза. Тяжелые капли мерно барабанили по подоконнику. Она и не помнила, когда последний раз чувствовала такое умиротворение.

Прошедшие недели выдались напряженными. Они ездили в Санта-Лючию, где полным ходом шло строительство нового комплекса отелей, и в Мадрид, где находилась штаб-квартира авиалинии, обедали с деловыми партнерами и друзьями.

Просто удивительно, как все изменилось. Прежде, когда она ездила с Раулем смотреть его растущую империю, ощущение несоответствия было таким, что угрожало раздавить. Выход найден. Чарли перестала его сопровождать под предлогом бизнеса, который держал ее привязанной к Барселоне. Побочным эффектом такого маневра стала ревность, которая грызла во время одиноких ночей. Страх, что Рауль найдет другую женщину.

Сейчас несоответствие не имело значения. В любом случае их время ограничено. Если Раулю что-то и не нравится в ней, он ничего не говорит. Да и зачем? По окончании реконструкции они разведутся. Ее сердце сжималось, когда она думала о другой женщине в его объятиях. Чарли задержала дыхание, ожидая, пока пройдет боль. С каждым днем это занимало все больше времени. И все же она не собирается повторять свои ошибки.

Великолепный секс еще не означает любовь. Она приняла страсть за любовь, а когда любовь пришла, было уже поздно. Она оказалась в ловушке. Хуже того, стала чужой для самой себя.

Если только ты не захочешь приехать ко мне в офис на маленькое рандеву.

Черта с два! Она скорее превратится в камень, чем сделает первый шаг. Разве можно по собственному желанию отдаться человеку, который шантажом заманил ее в свою постель?

Однако Чарли понимала, что последствий не будет. Даже если она уйдет сейчас, Рауль не бросит проект. Теперь не бросит.

И он тоже это знает.

Она могла бы уйти, и не было ничего, чем он мог угрожать, чтобы заставить ее остаться. А если бы даже и было, то он вряд ли стал бы это использовать.

Уже больше месяца, как и в самом начале, она говорила, что осталась только потому, что у них была договоренность.

Правда пришла мгновенно.

Она осталась потому, что сама этого хотела.

Рауль использовал шантаж, чтобы заманить ее. Ужасная вещь. Тем не менее весь этот месяц он относился к ней, как никогда за все время их брака. С уважением.

По ее венам прошла волна адреналина, сердце забилось так же быстро, как капли дождя по подоконнику.

Так мог бы работать их брак.

Нет, не стоит даже думать об этом. Все начиналось хорошо. Страсть держала их вместе. До тех пор, пока он не достал из кармана обручальное кольцо. То самое кольцо, которое теперь лежит в футляре.

Лимит в четыре месяца означает, что все это закончится. Так же кончается лето, оставшись приятным воспоминанием.

Чарли почувствовала удовлетворение, придя к выводу, что она больше не узник против собственной воли, а полноправный участник шоу. Нет смысла терять несколько месяцев, держась с ним холодно только из чувства противоречия.

Она снова улеглась в ванну, позволив мыслям течь свободно. Сознание тут же наполнили образы их любви. Если хорошо сосредоточиться, можно почувствовать вес его тела, скольжение языка. Она резко села, выплеснув воду через край ванны от этой шаловливой мысли.

Если только ты не захочешь приехать ко мне в офис.

Если она теперь и в самом деле полноправный участник шоу, пора сообщить об этом Раулю, вывести отношения на новый уровень. И она знает как.

Рауль лениво потягивал минеральную воду, пытаясь сосредоточиться на письме, не думать о Чарли. Зазвонил внутренний телефон. Он остановился на середине предложения и нахмурился. Все знают, что не стоит его беспокоить. Он нажал кнопку и рявкнул:

– Какие-то проблемы?

– Ваша жена здесь, говорит, что это важно.

Мысли пустились вскачь. Что привело сюда Чарли? Что-то холодное коснулось сердца.

– Пусть войдет.

Последний месяц между ними все было хорошо, даже лучше, чем первые месяцы брака, когда будущее казалось чистым листом, ожидающим, когда его разрисуют яркими красками. Слишком хорошо. Но за взлетом всегда следует падение.

Вошла Чарли в черном длинном плаще. Рауль встал.

– Что случилось?

Невозмутимо улыбаясь, она бесшумно закрыла дверь.

– Сядь.

Смущение редко посещало его, но сейчас…

– Что?

– Я сказала, сядь.

Она раздвинула полы плаща. Под плащом она была без одежды.

Плащ упал. Чарли медленно двинулась вперед, покачивая грудью в такт неторопливым шагам. Соски заострились, притягивая к себе внимание.

Рауль моргнул, решив, что, должно быть, просто заснул за столом. Она положила руку ему на грудь и толкнула в кресло. Каблуки делали ее выше, его лицо оказалось на уровне ее бедер. Он отреагировал мгновенно. Ее улыбка стала соблазнительно чувственной. Она перекинула ногу через его колени, но не села, касаясь его плеча и коленей, но и эти прикосновения казались ему обжигающими. Она выдохнула ему в ухо.

– Вот, решила воспользоваться твоим предложением.

– Каким предложением?

Ее губы достигли его губ, рука – застежки ремня.

– Устроить рандеву в твоем офисе.

Их губы слились, она расстегивала ему ремень и молнию. Он положил руку ей на талию, тепло и мягкость ее кожи усиливали возбуждение. Он никогда не думал, что может так быстро достичь эрекции. В ушах гулко стучал пульс. Рауль глубоко вдохнул, удерживая стон, когда ее рука завладела им.

Ее дыхание стало поверхностным, она направила его в себя и медленно опустилась. На этот раз он не смог сдержаться и раздвинул губы. Она выдохнула вместе с ним.

О, этот сладкий стон наслаждения!

Чарли выпрямилась, положила руки ему на плечи, медленно опустилась. Не в силах отвести от нее взгляда, Рауль начал двигаться, выгибаясь навстречу Чарли. Ее глаза были полны желания и экстаза, и все это предназначалось ему. Он пытался сдержаться, когда она сжалась вокруг него и опустилась последний раз.

И наступило время освобождения.

Оно прошло сквозь него, почти ослепив своей первобытной силой. Он содрогнулся, борясь за каждую каплю наслаждения.

Сколько они просидели, уронив головы друг другу на плечи, слушая лишь свое прерывистое дыхание? Чарли поцеловала его. Рауль начал возвращаться к реальности.

– Мне нужно в ванную, – пробормотала она, слезая с него, и, покачиваясь на высоченных каблуках, ушла в смежную комнату.

Оставшись один, Рауль резко выдохнул, поправил одежду. Затуманенный ум прояснялся. Пожалуй, это самый эротичный и неожиданный опыт в жизни.

Чарли вернулась, подняла плащ. Посмотрев на Рауля, улыбнулась, надела плащ, затянула пояс, подошла к нему, обняла за шею и поцеловала в губы. И уже собиралась уходить, но Рауль схватил ее за запястье и притянул к себе. Последний глубокий и страстный поцелуй.

Чарли, сияя, покинула офис так же бесшумно, как и появилась. Рауль упал в кресло и потер глаза.

Неужели это случилось? Кто бы мог подумать. За все годы брака Чарли ничего подобного не делала. Ни разу. Самое большее – надевала сексапильное белье и устраивала сеанс соблазнения.

Он снова почувствовал возбуждение, представив, как она раздвигает полы плаща, являя ослепительную наготу.

Боже.

Он пытался сосредоточиться на работе, хотя и знал, что на этот раз битва проиграна. Чарли скоро вернется домой. Интересно, она оденется или сбросит плащ и…

Он вызвал секретаря.

– Принесите кофе. И покрепче.

Только привычка к самоконтролю позволила ему кое-как включиться в рабочий ритм. Но либидо не унималось. Тупая боль, которую он стоически игнорировал, заставила выполнить работу в максимально сжатые сроки и быстрее вернуться домой. Где ждала Чарли.

И не просто ждала, а хотела его.

Глава 11

На что он, собственно, подписался.

В новом здании центра они встретились с Пьером, Витторе и Пабло, менеджером проекта. Сев присоединился к ним, с энтузиазмом воспринимая инновации. Чарли сияла неподдельной радостью. Настроение Рауля тоже изменилось.

– Лучше я поведу, – впервые он стал пассажиром, а Чарли за рулем.

– У тебя нет страховки.

– Застраховаться займет пару минут.

– Где пара, там и пять. Лучше я поведу.

Маленький автобус выехал на дорогу, ведущую в Буньоль.

В салоне находились пятеро детей и двое взрослых. Дети пребывали в радостном настроении. По словам Чарли, с таким же энтузиазмом они отправились бы и в бассейн, и в супермаркет.

После встречи в новом здании Рауль планировал вернуться в Барселону. Но Чарли посмотрела на него своими прекрасными зелеными глазами и сказала: «Поедем с нами». Непонятно почему, но он согласился. Не сказал: «У меня слишком много работы, чтобы наблюдать, как толпа болванов швыряется помидорами». Вероятно, любопытно увидеть то, что во всем мире называют Грандиозной Битвой Томатов. И дело вовсе не в Чарли. После ее появления в офисе их отношения изменились. Остатки ее сопротивления рухнули. Теперь они занимались любовью, не сдерживаясь. Она смеялась и двигалась так легко, будто в туфли были вделаны пружины. Чарли была счастлива. Казалось, она стала той женщиной, в которую Рауль впервые влюбился.

У дверей небольшого отеля на Палаццо-дель-Пуэбло их встретил хозяин и сразу провел на крышу. Рауль огляделся. Похоже, это единственное место, гле можно наблюдать все сразу.

Что это было за зрелище! Тысячи людей собрались на площади и прилегающих улицах. Грузовики с помидорами стояли на стратегических позициях рядом с водяными пушками. Фасады домов предусмотрительно закрыты пластиковыми экранами. У высокого столба, к которому была привязана телячья ляжка, пытали счастье несколько человек. Ее обладателем становился тот, кому удалось добраться до самого верха. Однако шест, вероятно, был смазан жиром. Поднявшись на пару футов, все съезжали и пытались снова подняться.

На крышу с невысоким, но вполне достаточным для безопасности детей ограждением принесли стулья. Рауль удивлялся сам себе. Взять выходной, чтобы смотреть на томатные баталии! Что бы подумал отец, если бы узнал? Он представил лицо родителя. Выражение презрительного неодобрения было таким же явным, как и цвет томатного сока на белоснежной рубашке.

– В следующем году я попробую устроить так, чтобы побыть здесь подольше. – Чарли пыталась перекричать «Оле, оле, оле, оле!». Малышка Карин забралась ей на колени, Чарли непроизвольно придержала ее. – Тебе бы это тоже понравилось.

Рауль не успел ответить, рев водяных пушек известил о начале шоу.

Чарли и дети пребывали на вершине восторга, глядя на летящие во все стороны помидоры. Рауль, с детства привыкший ко всему самому лучшему, получал удовольствие от чего-то отнюдь не рафинированного. Невероятно. Его мать скорее отказалась бы от еженедельного педикюра, чем разрешила бы детям присутствовать на таком действе. Казорла имеют определенный имидж и обязаны ему соответствовать.

Что-то мокрое и сочное хлопнуло по спине. Повернув голову, Рауль рассмеялся, увидев, как кто-то из детей бросил в него помидор. Чарли решила присоединиться. Посадив Карин на свой стул, выхватила два помидора, лукаво улыбнувшись, раздавила их в руках и с меткостью снайпера бросила в Рауля. Он опустил глаза, глядя на то, что секунду назад было безупречно отглаженной белой рубашкой. Другие дети тоже перешли к действию, за исключением Карин, которая хлопала в ладоши, не понимая, что происходит, но реагируя на радостные крики и смех. Глаза Чарли блеснули вызовом.

К тому времени, когда все закончилось, все были такими же красными, как люди на улицах. Хозяин отеля принес шланг и долго их поливал, пытаясь смыть красную сочную жижу. Обратно они возвращались мокрые и усталые, но очень довольные.

– Похоже, сегодня выдался неплохой день, – заметила Чарли.

Ее удивило, с какой легкостью Рауль включился в игру, отвечая детям на шквал помидоров легкими, точными бросками. Броски в сторону Чарли носили иной характер. Один раз он схватил ее за руки и, удерживая за спиной, подговорил детей использовать ее как мишень. В конце концов один помидор залетел ей в вырез горловины.

– Да, было забавно.

– Правда? А у меня разболелись руки после всех этих упражнений. Думаю, мне не помешал бы хороший массаж.

Он скользнул ей по бедру.

– Уверен, я смогу найти тебе достойного массажиста.

– Очень надеюсь.

Она закрыла глаза и, удовлетворенно вздохнув, прислонилась головой к окну.

– А как продвигаются дела с продажей билетов? У Рауля была команда людей, которые занимались организацией мероприятий для богатых людей по высоким ценам. Чарли тоже была в этом задействована. Но не в продаже билетов.

Рауль прищелкнул языком.

– Я все ждал подходящего момента, чтобы сказать тебе…

– О, пожалуйста, скажи!

– Все билеты проданы.

– Не может быть! Это потрясающе!

– У меня хорошая команда.

Она сцепила руки, пытаясь мысленно произвести подсчеты.

– Одна выручка от продажи билетов гарантирует зарплату персоналу на два года!

– Когда эта эпопея закончится, можно будет гарантировать и на две декады.

– Вау! С таким фондом мы сможем нанять еще кучу персонала и начать принимать даже подростков. Строители разделили здание на два блока для разных возрастных групп, но мы не думали, что это будет так скоро.

– Ты теперь и себе можешь назначить зарплату.

– Не знаю, не уверена, что это правильно. У меня еще остались деньги. Если буду экономна, мне надолго хватит.

– У тебя осталось две тысячи евро, которые ты собиралась отдать новому центру. Если повезет и ты найдешь, куда их еще пристроить, останешься без гроша.

– Как ты… Ах да, ты же прочитал мой финансовый отчет.

Чарли отметила, сколько собственных средств готова вложить в проект. Практически все, что есть на ее счете, включая ювелирку, которую она продала. За исключением обручального кольца. Это так сентиментально.

– Значит, ты намерена остаться в центре?

– А что еще я могу делать?

– Почему бы тебе не начать работать за зарплату?

– Вряд ли. Я просто дурачусь и смешу детей.

«Все, что действительно хорошо получается», – невесело подумала она. Ее настроение упало.

– Ты делаешь гораздо больше. Шарлотта, если бы не ты, дети не получили бы новый центр и персонал остался без работы.

– Хочешь сказать, если бы не ты. – Она два месяца обивала пороги в поисках спонсоров, заморозила все траты, кроме самых необходимых, делала чертежи, составляя финансовые отчеты. А Рауль одним махом решил все проблемы. С легкостью, с какой принимал утренний душ.

Машина подъехала к ангару. Вертолет сверкал боками в лучах вечернего солнца, как гигантская стрекоза.

– Ты сделала основную работу. Реконструкция будет проведена в соответствии с твоими чертежами. Витторе их слегка адаптировал, но это все равно твоя работа. Ты можешь гордиться.

– Чепуха. Ничего особенного. Это мог бы сделать кто угодно.

Рауль стукнул кулаком по рулю. Чарли подпрыгнула и ошеломленно уставилась на него.

– Когда, черт возьми, закончится это самоуничижение?

– Я просто сказала, что любой на моем месте мог сделать то же самое.

Он остановил машину и посмотрел на нее так, что у нее по спине побежали мурашки.

– Нет, не уверен, что многие. Иногда, синьора Казорла, смотрю на тебя и думаю, почему я в тебя влюбился.

В горле у нее пересохло. Она откашлялась.

– Пилот ждет.

Его взгляд еще на мгновение задержался на ее лице. Рауль улыбнулся и покачал головой.

– Еще вина?

Натянув на лицо улыбку, Чарли вздохнула. В своих мыслях она была за тысячу миль отсюда.

Они сидели в ресторане уже целый час, а ее отец так и не появился. Телефон тоже не отвечал.

– Думаю, можно заказать ужин.

– Ты уверена?

Чарли не хотела смотреть на Рауля, видеть его сочувствие. Отец опаздывал на час. Для него это нормально. В детстве она могла ждать его целыми днями.

– Абсолютно. Как только мы сделаем заказ, он тут же появится, – сказала она с наигранной легкостью.

– Ну, разумеется.

Чарли залпом осушила бокал. Она уже взрослая и давно должна принимать отца таким, какой он есть: человеком относительной надежности. Тем не менее ожидание возвращало ее к маленькой девочке, прогуливающей школу из страха пропустить его случайный визит.

Он будет здесь.

Они заказали еду и еще вина. Ее телефон подал сигнал. Она знала, что это означает, еще до того, как прочла сообщение.

– Что-то помешало?

Чарли натянуто улыбнулась.

– Да. Что-то с машиной, какие-то странные звуки. Он думает, что небезопасно продолжать поездку.

Ей стоило поехать к нему самой, она так бы и сделала, если бы не провела целый день в Поко Рио. С тех пор как отец переехал в Коста-Дорадо, он ни разу не навестил ее сам. Они несколько раз договаривались встретиться, но каждый раз что-то мешало. Она даже купила ему машину, чтобы он не чувствовал себя оторванным от всего света. Лучше было бы договориться встретиться с ним в Барселоне, а не в Валенсии. Барселона все же гораздо ближе к нему.

– Жаль.

– Ничего. Значит, в другой раз.

В другой раз отец заставит ее ждать.

Она уже и так успела поволноваться, думая, что и Рауль опоздает к обеду. В среду он уехал в Бразилию и вернулся только сегодня днем. Две ночи тревоги и беспокойства.

Когда Чарли позволяла мыслям немного побродить, она слышала его слова: «Иногда, синьора Казорла, смотрю на тебя и понимаю, почему я в тебя влюбился». Она отшутилась тогда, но шутка обернулась катастрофой. Эти слова напугали ее.

Если он любит ее, почему так легко от нее отказался? А потом два года молчал. Он сделал из нее совершенную жену, но едва она отказалась дать ему то, чего он хотел, приказал убираться. Так же как и отец, вспоминавший о ней только тогда, когда нужны были деньги. Словно она дешевка, вещь, которую легко заменить.

Эти слова засели в памяти.

А потом Рауль уехал в Бразилию, страну красивых женщин, впервые оставив ее одну после их временного объединения. Лежа в огромной постели, Чарли вдруг почувствовала себя одиноко.

«Все это временно», – крутилось в голове бесконечным рефреном.

О боже, зачем он сказал это? Зачем употребил это слово?

Не сказал, что любит сейчас. Сказал, что любил тогда.

Да и тогда не любил, иначе не пытался изменить.

Словно желая бросить ему вызов, она перекатилась на середину постели.

Утром, после нескольких часов беспокойного сна Чарли проснулась на своей половине, сжимая подушку. Руки тянулись обнять его, когда после обеда он заехал за ней в Поко Рио. И еще больше захотелось его обнять, когда они по дороге заскочили посмотреть, как идет реконструкция.

– Хватит притворяться милым, – неожиданно бросила Чарли, едва сдерживая слезы. – Мы оба прекрасно знаем, что ему плевать на меня.

Рауль взял ее за руку. Она, к своему ужасу, заметила, что ее руки дрожат.

– Мой отец, пожалуй, единственный, кто недоволен, что мы снова вместе. С ним можно встретиться, только когда он знает, что тебя не будет рядом. Или если у него закончатся деньги.

Рауль не ответил, только смотрел на нее без гнева, с сочувствием.

Он с самого начала оценил Грэхема Хатчинсона. Чарли высвободила руку из его руки и подняла бокал.

– Ну, с днем рождения меня, да?

– Шарлотта.

– Не надо больше об этом. Это не первый мой день рождения, который он пропустил, и наверняка не последний.

Грэхем был только на двух.

– Шарлотта, это не твоя вина.

Она улыбнулась, опасаясь расплакаться.

– Я знаю.

Конечно, не ее вина, что она родилась женщиной. Если бы принадлежала к сильной половине человечества, отец наверняка проводил бы с ней больше времени. Как с ее братьями, например. Она это знала, просто не хватало духа принять правду.

– Я никогда для него ничего не значила. Все, что помню из детства, – это ожидание. Я была на седьмом небе от счастья, стоило узнать, что он должен приехать. Он опаздывал по меньшей мере на час, иногда вообще не приезжал, а если и приезжал, то с каким-нибудь безумно дорогим подарком, а потом говорил маме, что у него нет денег купить мне новые туфли. – И зачем она вспоминает эту историю. Правда, есть и другая история, которую она никогда никому не рассказывала. – Новый год я с ним никогда не встречала. И только раз была на его дне рождения – на сорокалетии. Я пошла туда с мамой. Мне очень хотелось познакомиться с братьями, отец много о них рассказывал. Они жили в одном городе и часто виделись. Они даже не поняли, кто я.

– Я думаю, это объяснимо, ведь они никогда тебя не видели.

– Нет. Они даже не знали, что у них есть сестра. Рауль замер, пытаясь подавить чувства. Если бы в этот момент в ресторан вошел Грэхем, ему бы не поздоровилось. Как только у него хватает совести называть себя отцом! И как Чарли удалось вырасти такой теплой, полной сострадания женщиной? Загадка.

– Мы можем поехать домой? У меня разболелась голова.

Она действительно была очень бледной. Рауль попросил счет, отменил заказанный на десерт торт, нащупал в кармане квадратную коробочку. Лучше подождать. Он преподнесет ей подарок после расслабляющего массажа и бутылки шампанского. Ему хотелось, чтобы от этого дня у нее остались другие воспоминания. Но сначала добраться до дома.

Глава 12

Улицы были запружены машинами и нарядно одетыми людьми. В театре Олимпия закончился вечерний спектакль.

Рауль поставил машину на нейтралку, откинул назад голову и посмотрел на Чарли. Его сердце сжалось. Она буквально излучала молчаливую боль. Ему захотелось ее обнять и держать до тех пор, пока не утихнет боль.

– Сколько денег ты передала ему за эти годы?

– Я не считала. Где-то четверть миллиона, наверно.

– Это помимо дома?

Короткий кивок.

Рауль вздохнул, чувствуя еще бо́льшую горечь. Какофония пронзительных звуков прорвалась сквозь его мысли. Оказалось, что сигналят ему. Он включил зажигание и мягко нажал на акселератор.

– Что ты сделала с оставшимися деньгами?

– А как ты думаешь? – Она с вызовом посмотрела на него.

– Не знаю. Но не думаю, что потратила на себя.

– Я купила еще несколько домов.

– Ты пошла в недвижимость?

– Нет. Я не пошла в недвижимость, а купила ее. Один дом для мамы.

– Это я купил ей дом.

В отличие от Грэхема, ради которого он бы и пальцем не шевельнул, мать Чарли ему нравилась. И он был только рад купить ей хороший дом в хорошем районе, сделать сюрприз к Новому году. Рауль до последнего держал это в секрете и от нее, и от Чарли.

– Это в Англии. А я купила дом в Валенсии, чтобы она могла приезжать сюда, когда захочет. Мой дом слишком мал для двоих. Кроме того, я подумала, не честно, если у отца будет дом в Испании, а у нее нет.

Ему понравился ход ее мыслей.

– А кому еще ты купила дом?

– Моим братьям и…

– А им-то за что? – Рауль не был знаком с ними и не горел желанием знакомиться. Как и Грэхем, они вспоминали о Чарли, когда нуждались в деньгах. – Позволь предположить, твой отец сказал, что мы уже не вместе, а в твоем распоряжении появились некоторые средства. Они решили не упускать такую возможность и напросились в гости.

– Мимо. Я купила им по дому по собственному желанию. Да, они держали дистанцию, но других братьев у меня нет.

– Ты и машины им купила?

Она кивнула.

– А кому еще?

Нет смысла спорить – правильно, не правильно. Недаром говорят, кровь – не водица.

– Дедушке с бабушкой и тете Беверли.

– И все?

– По-твоему, недостаточно?

– Достаточно?! Шарлотта, эти деньги были для тебя!

– На себя я тоже кое-то потратила. Не такая уж я альтруистка. Купила себе дом и машину, каждый месяц посещаю парикмахерскую. А они нуждались в собственном доме куда больше, чем я в очередном экзотическом турне.

– Ты никогда мне не говорила, что хочешь купить жилье своим родственникам.

– О таких вещах я не могла тебя просить.

– Почему? Мы ведь были женаты.

Рауль наивно полагал, что дает ей все, что нужно. Неожиданная мысль, как удар под дых. Все было ложью.

– Ты никогда не была со мной откровенна, не так ли?

Она, должно быть, что-то уловила в его голосе и насторожилась:

– В каком смысле?

– Ты мне никогда не доверяла.

– Доверяла. Я знала, что ты не стал бы мне изменять.

В последний момент увидев вспыхнувшие перед ним задние огни машины, он вдавил педаль до упора, чудом избежав столкновения.

– Ты верила, что я тебе не изменяю, но не доверяла свои мысли. Я любил тебя, а ты никогда не была со мной откровенна. Пыталась заниматься бизнесом, абсолютно не интересуясь этим, однако признаться духа не хватило. Если бы ты вложила туда толику того, что вкладываешь сейчас в центр, у тебя бы все получилось.

Он посмотрел на ее красный в мелкую клеточку шелковый топ, черные легкие брюки из жатой ткани, туфли на низком каблуке, светлые волосы, собранные в свободный узел. Все это ей очень идет, хотя и в корне отличается от того, что она носила раньше.

– У тебя даже одежда стала другой.

Боже. Даже одежда – ложь.

– Что такого я тебе сделал? Откуда эта скрытность? Разве я когда-нибудь обращался с тобой плохо?

– Дело не в этом.

– Тогда в чем? Я любил тебя.

Ее взгляд стал колючим.

– Если любил, почему пытался меня изменить?

– Чушь. Я не пытался тебя изменить.

– Прежде чем мы поженились, ты нанял кучу репетиторов. Риторика и прочие полезные вещи. Попросил свою сестру поездить со мной по самым лучшим магазинам. Нанял для меня персонального тренера и диетолога. Почему? Единственный ответ – я недостаточно хороша для тебя и для твоей совершенной семьи.

– Последний раз повторяю, я пытался помочь тебе адаптироваться к моей жизни.

– А почему? Да потому, что я не вписывалась в эту твою жизнь.

Он стукнул кулаком по рулю.

– Я пытался защитить тебя!

– Защитить от чего?

– От моего мира и людей, обитающих в нем. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя некомфортно, не зная, как за себя постоять.

Повисло молчание. Было слышно лишь их прерывистое дыхание и стук сердец. Наконец Рауль почувствовал, что способен контролировать себя.

– Все. С сегодняшнего дня никакой лжи.

– Это было не намеренно. Я хотела, чтобы ты мной гордился, и ужасно боялась, что ты найдешь более подходящий для себя вариант.

– Я женился на тебе навсегда, а не до того момента, пока не подвернется что-то более подходящее.

– Но я-то не знала и думала, настолько я ничтожна, даже отец не может найти для меня времени, и не стою того, чтобы обо мне знали братья. Тебе не понять, поскольку все, чего ты ни касался, всегда превращалось в золото.

Ее слова булавками вонзались в кожу.

Не понять ему, выросшему в обстановке, где малейшая ошибка трактовалась как серьезный промах в глазах авторитарного отца?

– Я знаю, как это выглядит со стороны, моя жизнь была далеко не безоблачной. Мне знакомо чувство ненужности и второсортности.

Она повернулась к нему в изумлении.

– Как у тебя вообще могло возникнуть подобное ощущение?

Рауль пытался собраться с мыслями. Требуя откровенности, надо быть откровенным самому. Без этого у них нет будущего.

– Мой отец всегда был недоволен мной. Что бы я ни делал, все его не устраивало. Он холодный, жестокий, бессердечный погоняла. При этом с принципами, малейшее отклонение от которых не прощалось. Если у него и были ко мне теплые чувства, он, видимо, хорошо их скрывал. Зато Марта все и всегда делала правильно. Ей прощалось абсолютно все.

– Потому что она девочка?

– Возможно. Мне тоже приходилось жить по двойным стандартам, все время ощущать его недовольство. Вот и твой отец относился к тебе не так, как к сыновьям.

– А теперь?

Стиснув зубы, Рауль пожал плечами.

– Теперь он инвалид. Раньше мне хотелось потребовать ответа, почему он так со мной обращается, теперь уже поздно. Я никогда этого не узнаю.

– А почему бы не расспросить об этом маму?

– Не имеет смысла. Моя мать просто закрывала на это глаза. Как и на все, что не могло быть истолковано однозначно негативно. Когда я стал жить отдельно, ее беспокоило только одно, как бы я не ввязался во что-то, что навлечет позор на имя Казорла.

– Суровое обвинение ты выдвинул. Она может еще удивить тебя.

– Посмотрим. Я рассказал тебе об этом потому, что, если мы собираемся строить некое общее будущее, нам нужно быть честными друг с другом. Если бы ты раньше была откровенна со мной, думаю, я бы тебя понял. Я не умею читать мысли.

Чарли насторожилась:

– Что ты имеешь в виду под «общим будущим»?

– Если мы будем откровенны друг с другом, многие проблемы отпадут сами собой.

– Звучит так, будто мы и в самом деле решили остаться вместе.

– А разве это плохо?

Начиная с Томатины Рауль ощущал нечто гадкое внизу живота, стоило лишь подумать о дне, когда они скажут друг другу прощай. Находясь в Бразилии, он звонил ей раз десять, просто чтобы услышать ее голос. Вывод – нужно дать их браку еще один шанс. Первую ночь он скучал по ней, находился на волосок от того, чтобы запрыгнуть в личный самолет и лететь домой.

– Снова вместе?

– Прошедшие месяцы показали, что с небольшими взаимными компромиссами нам будет очень хорошо вместе. Мы стали лучше понимать друг друга. Ты заметила?

– И ты по-прежнему хочешь, чтобы я родила ребенка?

Он уловил напряжение в ее голосе, но понял причину.

– Carino, ты можешь стать прекрасной матерью.

– Ты сошел с ума! – Эти слова были брошены в него с такой силой, что он невольно откинул голову. – Не могу поверить, что ты опять заговорил об этом!

Стук в окно заставил их вздрогнуть. Энергично жестикулирующий толстяк указывал в сторону вереницы машин, выстроившихся за «лотусом». Движение возобновилось, и, судя по всему, уже давно.

Рауль поднял руку в знак примирения и уже собирался включить зажигание, но Чарли открыла свою дверь.

– Что ты делаешь?!

– Не знаю. Хочу прогуляться, проветрить голову.

Он слышал, но не воспринимал ее слова.

– Ты о чем?! Какая прогулка посреди ночи!

– Мне очень жаль, но я не могу еще раз повторить это.

Подхватив сумочку, она хлопнула дверью. Рауль смотрел на ее удаляющуюся фигуру. Сердце стучало, горло сдавило.

Что, черт возьми, случилось?

Шок отпустил через несколько секунд. Игнорируя проклятия водителей, Рауль бросил машину посреди дороги. В момент паники ему показалось, что он потерял ее. Наконец, уже довольно далеко, он заметил ее красный топ.

Чарли выскользнула из толпы в узкую боковую улочку, где не было машин. Она не знала, где находится, но это не важно. Хотелось только одного – исчезнуть. Чья-то рука схватила ее за плечо. Она хотела закричать, но увидела, что это Рауль. Она сбросила его руку.

– Пожалуйста, оставь меня. Я хочу побыть одна.

– Уже темно. Это небезопасно.

Мимо шли люди, бросая на них любопытные взгляды. Рауль хотел отвести Чарли в сторону. Она отшатнулась от него как от прокаженного, под тусклым светом фонаря увидела его лицо – хмурую маску.

– Что с тобой, черт возьми?

– Всё! – И пришли слезы. Не рыдания или глухие всхлипывания, а неконтролируемый поток слез. – Неужели ты не видишь – ничего не изменилось! Как тебе пришла мысль, что мы можем быть вместе. То, что развело нас, никуда не исчезло. Какие дети? Как мы сможем их вырастить в таком браке?

– Почему ничего не изменилось? В этот раз нам гораздо лучше друг с другом. Разве ты этого не видишь?

– Но только потому, что это временно. И мы это знаем.

Он развел руки, словно умоляя ее.

– То, что у нас сейчас, могло быть и навсегда.

– Мы провели вместе три года, думая, что навсегда, но это оказалось ложью. Я отчаянно хотела достичь совершенства, но потеряла себя ту, которой была, и не стала той, которая может вписаться в твой мир.

– Я никогда не ожидал от тебя совершенства. Когда встретил тебя, я жил в другом мире, своего рода мыльном пузыре. Мир богатства и привилегий, где в приоритете уметь делать вид. Я влюбился в тебя с первого взгляда, хотел вырвать из твоего мира и утащить в свой. Защитить тебя. Можешь ты это понять?

– А ты можешь понять, что твой мир душил меня? Я отчаянно хотела, чтобы ты гордился мной, хотела стать заботливой женой, подарить тебе замечательных маленьких Казорла, которых мы захотели оба. Я тоже хотела, но сначала нужно было научиться уважать саму себя. Рядом с тобой это оказалось невозможно, слишком уж было велико давление жизни в совершенстве.

Казалось, дома угрожающе сдвинулись, окружали, теснили, сжимали, подобно существам из ужастика, в который превратился их сказочный брак. Чарли с грустью смотрела на Рауля, потерянного и опустошенного, словно лишенного всего состояния.

– Рауль, вся твоя жизнь – стремление к совершенству. Совершенный бизнес, совершенный дом, совершенная машина, совершенная жена. Совершенное все. Совершенство, совершенство, совершенство. Посмотри хотя бы на новый центр для Поко Рио, когда все будет сделано. Он станет совершенным, принадлежащим тебе.

Она вытирала слезы, но тщетно, они хлынули вновь.

– Извини, мы слишком разные. То, что у нас было, пусть бы осталось просто летним приключением. Я не могу так жить.

Бог простит. Чарли понимала, что поступает жестоко, но ее крепко держал страх, и она готова была сказать что угодно, лишь бы он ее отпустил.

Теперь Рауль, казалось, лишился всего.

– Ответь, если не хочешь меня, чего ты хочешь? На секунду она замерла.

– Не знаю. Только вот не хочу снова потерять себя, хочу быть собой, счастливой Чарли.

– А со мной ты несчастлива?

– Нет.

Его лицо побледнело. Ей захотелось взять свои слова обратно или как-то смягчить их. Но как? Рауль выпрямился, пытаясь собраться.

– Ну, если ты действительно так считаешь, нет смысла продолжать разговор. Я отвезу тебя домой.

– Ко мне домой?

– Если хочешь.

– Я думаю, так будет лучше.

На непослушных ногах Чарли вернулась к машине, брошенной посередине улицы с горящими задними огнями.

Они не проронили ни слова, пока ехали к ее дому. Сработавшая автоматика включила внешнее освещение. Рауль не смотрел на Чарли.

– Твои вещи я могу прислать с курьером.

– Спасибо.

– А насчет благотворительного круиза попрошу Аву держать тебя в курсе.

Ей удалось кивнуть. Горло сдавило так, что стало трудно дышать. Она вышла из машины, осторожно закрыла дверцу.

Не оглядывайся. Только не оглядывайся.

Она порылась в сумочке в поисках ключей. Был момент паники, когда она подумала, что могла случайно выложить их.

– Чарли, знаешь, этот новый центр… Все это есть и будет только благодаря тебе…

Она оглянулась. Рауль стоял возле открытой машины. И только когда вошла в дом и закрыла за собой дверь, она почувствовала, как ослабели ноги.

Он назвал ее Чарли!

Прислонившись спиной к стене, она сползла на пол, свернулась калачиком и разрыдалась.

Рауль открыл дверь и бросил ключи на столик. В доме царила гробовая тишина. Прислуга давно ушла. Помассировав виски, он подошел к бару, налил стакан джина и, взяв пульт, прошелся по спортивным каналам. Попытался сосредоточиться на матче. Было несколько отличных голов, которые в другое время он оценил бы по достоинству. Футбол. Его страсть. Но только не сегодня. Что-то в кармане брюк углом впивалось в ногу. Нужно это вытащить. Он подождал, пока закончится реклама, допил джин, налил еще. Чертова штуковина продолжала мешать. Поморщившись, Рауль засунул руку в карман и достал маленькую коробочку. Положил на стойку и оттолкнул от себя. Коробочка скользнула по гладкой мраморной поверхности и замерла у края.

Начался следующий матч. Рауль продолжал смотреть на коробочку.

Когда он поднял следующий стакан, рука стала влажной. Кожа вспотела, будто он подхватил лихорадку. В голове застучал пульс, желудок сжался.

«Должно быть, съел что-то не то».

Да ничего он не ел. Чарли захотела вернуться до того, как им принесли первое блюдо.

Чарли.

Оттолкнув табурет, он потянулся к коробочке, какое-то мгновение ничего не видел из-за набежавшей на глаза влаги. Моргнул, снова уставился на коробочку, чувствуя, как поднимается тошнота. Наконец, не в силах вынести, он с размаху швырнул коробочку в стенку. И рассмеялся, почувствовав запах алкоголя. Треснула бутылка. Продолжая смеяться, он опрокинул в себя остатки джина и швырнул пустой стакан в бутылку виски. Разбился только стакан. Смех утих так же внезапно, как возник.

Он не мог сделать ее счастливой.

Все попытки защитить ее привели к обратным результатам. Он едва не задушил ее.

Чарли, вспоминая их брак, видела лишь недостижимые высоты. Равносильно тому, как он всегда знал, что не сможет соответствовать требованиям отца. Пальцы с силой вцепились в волосы. Неужели он и в самом деле стал походить на отца. А ведь просто хотел сделать счастливой Чарли, но отпугнул ее, выгнал, как его выгнал отец.

Счастливый конец вечера, на который он надеялся, обернулся катастрофой. Он не мог сделать ее счастливой. Она не захотела остаться с ним навсегда. Рауль держался руками за стойку бара и тяжело дышал.

«Это пройдет, – уговаривал он себя. – Все проходит, и это пройдет».

Но эта боль невыносима.

Разбитый стакан по сравнению с тем, что творится в душе, просто пустяк.

Глава 13

Чарли упала на диван, закрыв лицо руками.

Никогда еще она не чувствовала себя такой измученной. И не потому, что день выдался напряженный. Все как всегда. До обеда она работала в Поко Рио, потом ужинала у мамы, которая вернулась из Лондона, поскольку здоровье бабушки пошло на поправку. Они приготовили ужин в микроволновке, как в былые времена.

Она должна бы чувствовать себя счастливой. У нее все было – крыша над головой, еда в желудке, мама вернулась домой, и реконструкция нового центра успешно продвигалась. А на подходе был благотворительный круиз…

Да, но ведь тогда ей придется увидеть Рауля!

Чарли хотела отказаться от участия и сообщила об этом секретарю. Но Ава сказала, что получила от шефа имейл, в котором говорилось, что если она откажется, то отменят все мероприятие.

Имейл заканчивался постскриптумом лично для нее:

«Чарли, это результат всей твоей напряженной работы. Наслаждайся – ты это заслужила».

С тех пор эти слова продолжали звучать у нее в голове.

Он опять назвал ее Чарли.

Так же, как тогда у машины.

Боже, как она по нему скучает! Такой боли она еще никогда не испытывала. Даже два года назад, когда их брак распался.

За эти три месяца они только две ночи провели отдельно, когда он уезжал в Бразилию. Прямо перед тем, как расстались второй раз.

В голове все поплыло. Мысли и чувства, которых старательно избегала, обрушились с такой силой, что она больше не могла оставить их без внимания. Было ли совпадением то, что она разорвала отношения, когда отец в очередной раз пропустил ее день рождения и после двух ночей врозь, тоскуя по Раулю, представляя красивых женщин, которые могли попасть в поле его радара?

Могла ли она?

Возможно ли это?

Чарли выпрямилась.

Неужели она разрушила отношения просто от страха? Потому что Рауль прав, и на этот раз они переступили через свою ненависть, забывая прошлое. Их отношения улучшились настолько, насколько она и не мечтала. Рауль стал всем, чего она могла хотеть. Им очень легко друг с другом. Все честно и без притворства. На равных.

И от всего этого она отказалась.

Что с ней, черт возьми?

Она что, действительно позволит страху разрушить свою жизнь?

Она действительно хочет, чтобы Рауль заплатил за грехи ее отца? Откуда все это? То время, когда она чувствовала себя маленькой и ничтожной, пробралось в сознание, заставив поверить, что это ее судьба. И, не желая в страхе ждать, когда Рауль заменит ее кем-то более достойным, она убежала сама.

Но он не хотел никого другого.

Он хотел ее.

Он любил ее.

Чарли, уверенная, как никогда, выпрямилась. Рауль любил ее со всеми несовершенствами.

Она вскочила, снова села. В голову пришла другая мысль.

Он любил ее, а она причинила ему боль, ранила гордость, к тому же дважды. Теперь он может не захотеть даже выслушать ее. А если и выслушает, все равно может уйти.

Ну, прояви хоть какую-то твердость! Если он уйдет, это будет на твоей совести, заслуженно. Жизнь на этом не кончится.

Лучше попытаться, чем провести остаток жизни, гадая, «а что было бы, если бы». Но сначала нужно позаботиться еще кое о чем.

Она годами пыталась заслужить уважение, каким-то образом за последние три месяца ей это удалось. Остается только признать. А до тех пор она не сможет любить Рауля так, как он того заслуживает. И не сможет принять его любовь так, как она того заслуживает. А она заслужила любовь. Они оба заслужили.

Потянувшись к телефону, Чарли нашла номер и нажала вызов. После нескольких сигналов прозвучало предложение оставить голосовое сообщение.

Она позвонила еще раз. То же самое.

Она не собиралась прекращать попытки.

На пятый раз он ответил.

Его голос казался задыхающимся.

– Чарли!

Она не стала ходить вокруг да около.

– Привет, пап. Я хотела сказать, что не смогу встретиться с тобой в четверг. Я перевела тебе деньги, которые ты просил, но это в последний раз. Если тебе будет нужно еще, ищи работу.

Он начал что-то быстро говорить, но она не слушала.

– Я всю жизнь провела в ожидании, ждала тебя каждый день. Но больше не буду.

Нажав отбой, Чарли зажмурилась. Через несколько секунд сделала глубокий вдох и открыла глаза. Приятное ощущение. Горькое, но приятное.

Как мог кто-то уважать ее, если она сама себя не уважала? Уважение придется заслужить.

В этот момент ее словно что-то ударило. Она схватилась за сердце.

* * *

Рауль стоял у трапа нового лайнера, с улыбкой встречая гостей.

Чарли где-то здесь. Она была на борту с самого раннего утра, работая вместе с Авой и другими членами команды.

Он еще не видел ее.

И не разговаривал с ней. За исключением единственного имейла, который счел нужным отправить, когда Ава сказала, что Чарли хочет отказаться от круиза, они ни разу не контактировали.

Заметив родителей и сестру, он выдавил из себя приветливую улыбку.

Они не виделись с тех пор, как в прошлое воскресенье Рауль отвез Чарли домой в Валенсию, отменив приглашение на ужин.

Это его первый выход куда-то, за исключением работы, после того как Чарли ушла из его жизни.

– А Шарлотта здесь? – спросила Лючетта.

Сердце сжималось всякий раз, когда он слышал ее имя. А слышал часто. Особенно от Авы, которая испытывала к Чарли нечто вроде детской влюбленности. Забавно.

– Должна быть где-то здесь.

– Значит, это в пользу ее благотворительного учреждения?

Он кивнул, с облегчением услышав приглашение в главный зал ресторана, где должна была состояться первая часть действа – обед. Как и следовало ожидать, его место оказалось рядом с родителями, сестрой и…

А где Чарли?

Оглядывая столы, он наконец нашел ее имя у самого входа, на максимальном удалении от него. Рауль поманил к себе Аву.

– Почему моя жена оказалась возле самого выхода?

– Она будет сидеть вместе с детьми и их семьями. Чарли решила, что лучше устроиться возле выхода. Если кто-то из детей раскапризничается, всегда можно выйти и успокоить их.

Семеро детей, те самые, что были на Томатине, плюс еще двое, которые приглашены вместе с родителями. Рауль пригласил бы всех, но это вряд ли возможно. Незнакомая обстановка и нарушение режима может негативно сказаться на настроении, и они не получат никакого удовольствия. Хотя они и были приглашены так же, как и персонал Поко Рио.

Рауль планировал выжать все до последнего евро из других гостей, но для детей, их семей и персонала все бесплатно.

Он заметил маленькую Карин, красивую светловолосую девочку, которая была привязана к Чарли, и кареглазого мальчика в инвалидной коляске, чье имя забыл.

А потом он увидел ее.

Она шла в его направлении, увлеченная разговором с матерью одного из детей. Словно почувствовав его взгляд, Чарли посмотрела в его сторону.

Их взгляды встретились.

Она прекрасна.

Светлые волосы мягкими волнами падают на плечи. Синее шелковое платье подчеркивает плавные линии фигуры. Черные туфли на высоких каблуках еще больше удлиняют стройные ноги.

Даже с такого расстояния Рауль заметил оживление в ее глазах. Перед ней появился высокий мужчина, похожий на известного американского певца, и контакт прервался.

Все заняли свои места.

Вина и блюда следовали одно за другим, смех наполнил пространство, перекрывая звуки фортепиано.

Взгляд Рауля был направлен туда, где сидела его жена.

Чарли непрерывно болтала, а когда встречала его взгляд, он чувствовал притяжение, которое было между ними с самого начала. Он посмотрел на детей за ее столом. Слева от нее в инвалидном кресле сидел мальчик, которого кормил отец. Раулю стало горько от мысли, что этот мальчик никогда не сможет поесть сам и вообще что-то сам для себя сделать. Вместе с горечью пришло чувство гордости, что он причастен к тому, чтобы сделать жизнь мальчика хоть немного ярче. Его взгляд переместился к сидящему напротив отцу, заключенному в собственную версию мини-ада. Его кормила Марта.

Впервые за все время в нем шевельнулось сочувствие. Отец – человек тяжелый, безжалостный и требовательный. Но никто, даже Эдуардо Казорла, не заслуживает такого. Не заслужила мать, которая спокойно могла бы оставить мужа в каком-нибудь хосписе, тем не менее перевернула весь дом и жизнь вверх дном, чтобы он по-прежнему оставался членом семьи.

Рауль был уверен, что и Чарли поступила бы так же, никогда бы не оставила тех, кого она любила.

Он увидел, как она направилась к микрофону, покрутила его в руках, легонько постучала по нему. Усиленный звук эхом пронесся по залу.

– Меня все слышат? – спросила она по-испански. В зале раздался одобрительный гул голосов. – Прекрасно. – Ее голос звучал спокойно и тепло. – Прежде всего, я хотела бы от имени детей, их родителей и персонала выразить огромную благодарность каждому из вас за то, что вы здесь и согласились отдать свои трудом заработанные деньги для нашего центра. Обещаю, каждый ваш цент будет потрачен разумно.

И снова одобрительный гул голосов. Чарли сияла улыбкой, дожидаясь тишины.

– А еще я хотела бы выразить особую благодарность замечательному человеку, благодаря которому состоялся этот вечер.

Неожиданно ее взгляд остановился на Рауле. По его спине пробежали мурашки. Ее улыбка слегка померкла, хотя теплота в голосе осталась.

– Если бы не Рауль Казорла, нас бы не было сейчас здесь, и Поко Рио тоже не было. Так давайте поднимем бокалы за Рауля Казорла!

На этих словах, отозвавшихся эхом в просторном зале, все подняли бокалы, посмотрели на Рауля.

Рауль хотел улыбнуться, но не смог. Все было неправильно. Они чествовали не того человека. Но прежде чем он успел встать, Чарли объявила начало аукциона, а когда он закончился, Чарли исчезла. Рауль уже хотел ее искать, вряд ли она могла уйти далеко на лайнере в центре Средиземного моря, когда его мать встала и взялась за ручку инвалидного кресла.

«Неужели ты не мог спросить у своей матери?» – сказала тогда Чарли.

Он отмел этот вариант, однако с тех пор, как она второй раз ушла из его жизни, у него появилось время подумать. Он вместе с родителями прошел в зону отдыха, помогая устроить отца в тихом уголке, подал матери бокал и спросил:

– Почему ты так легко дала мне уйти из семейного бизнеса?

Реакция матери вызвала недоумение.

– А могла ли я тебя остановить?

– Нет.

– Вот и ответ.

– Но ведь ты даже не пыталась.

– Я знала, у тебя получится все, за что бы ты ни взялся.

– Откуда ты могла это знать?

– Ты такой же, как твой дед Нестор.

Нестор основал империю Казорла, хотя его редко вспоминали в их доме.

– Я?

Лючетта посмотрела на мужа. Его глаза блестели, как если бы ему отчаянно захотелось присоединиться к разговору.

– Ну да.

– Твой отец никогда не ладил с ним. Как, впрочем, и с тобой.

Рауль повернулся к отцу.

– Почему? Я всегда чувствовал, что был огромным разочарованием для тебя. Иногда казалось, ты ненавидел меня и хотел, чтобы я вообще не родился. Что бы я ни делал, все было недостаточно хорошо, и я хочу знать, почему?

Из горла отца вырвался хрип. Лючетта успокаивающе похлопала его по колену ухоженной рукой и улыбнулась сыну.

– Я думала, ты с этим уже справился, ты ведь умный человек. Слишком умный, как и Нестор. Твой отец возненавидит меня за эти слова, но ему приходилось очень тяжко трудиться над тем, что тебе давалось с легкостью. И он знал, что настанет время, когда все дела перейдут к тебе, а его ошибки тут же всплывут. Он боялся тебя.

В глазах отца что-то вспыхнуло и погасло. Неожиданно Рауль пожалел, что вообще затеял этот разговор при нем. Это не честно. Отец не может защищаться.

– Боялся? Он обращался со мной как с грязью. А ты позволяла.

– Позволяла, чтобы он направлял тебя. Это его право как отца.

По крайней мере, она не стала притворяться, будто не понимает. Более того, подняла рукав и показала сыну длинный белый шрам на руке.

– Мой отец был куда жестче со мной. Это его работа. В пьяной ярости. Мне было тогда семь лет. При всех своих недостатках Эдуардо никогда тебя даже пальцем не тронул.

Ощущение было как от удара. Раньше она всегда утверждала, что это несчастный случай.

– Я не знал.

– Это было давно. Тогда подобные вещи не обсуждались, да и не осуждались. Можно сказать, это было нормой. Мы оба страдали от рук родителей и пытались не повторить этого с тобой и Мартой. Думаешь, твой отец был суров с тобой? Вот Нестор, да, задавал ему хорошую трепку за малейшую ошибку. Признаю, в отношении тебя мы не всегда вели себя правильно. Попробуй избежать этих ошибок в отношении своих детей. Но ты все равно будешь ошибаться, как и все мы.

Рауль едва удержался от смеха. Какая ирония! Его дети? Единственная женщина, от которой он хотел бы детей, – Чарли. Но он все испортил и потерял ее. Так же как его потерял отец.

Он оглянулся на отца. Интересно, что таится в этих голубых глазах? Одни эмоции сменяли другие. Что все это значит?

Вдруг до него дошло.

Отец хочет извиниться.

Рауль хотел уйти, оставив без внимания невысказанное извинение непринятым, однако наклонился, накрыл ладонью неподвижную руку родителя и слегка пожал. Жизнь его и так наказала достаточно, и сын не вправе осуждать, учитывая то, что его действия заставили уйти женщину, которую он любит.

И впервые проблеск понимания, через какие испытания пришлось пройти его родителям. Пока еще рано говорить о прощении, но он на пути к этому.

Глава 14

Пятнадцатый лот – недельный отпуск на острове Алиана, пожертвованный Пашей и Эмилией Плющенко, ушел за сто тысяч евро. И это не самая высокая продажа за вечер. Подобная честь выпала лоту номер 22 – портрету художника Грейса Мастранжело, проданному за четверть миллиона. Знатоки живописи говорили, что для победителя это очень выгодная сделка.

От всех этих чисел голова у Чарли шла кругом. За один вечер они выручили миллион евро, не считая билетов. Глядя в ошеломленные лица Сева и других служащих, она была уверена, что у них возникли те же проблемы с числами.

Аукцион завершился, теперь каждый был волен делать все, что хочет. Отправиться в ночной клуб на танцы, или в концертный зал, где музыканты давали оригинальную программу, или же просто постоять у перил, глядя на далекую Барселону, мерцающую разноцветными огнями под черным небом.

Чарли так и поступила, прищурилась, пытаясь вспомнить, в каком месте береговой линии находится их старый дом. Когда она подняла глаза, на нее смотрели миллионы звезд. Втянув прохладный соленый воздух, она попыталась собраться с мыслями. Больше всего хотелось найти Рауля, поговорить с ним. Она заранее продумала, что ему скажет. Правда, один взгляд в его лицо после того, как она предложила тост за него, расстроил планы.

Сомнения и старый «друг» – страх прокрались обратно.

А если он ее отвергнет?

А что, если…

Чарли одернула себя. Все эти «если» ничего не значат. Она поговорит с ним еще до окончания вечера. Она должна это сделать.

– Можно присоединиться?

Она вздрогнула, повернула голову. Сердце пустилось вскачь.

Рауль в черном смокинге и с двумя бокалами шампанского.

– Я подумал, после всех этих разговоров тебя должна мучить жажда.

– Благодарю.

Когда она брала бокал, их пальцы соприкоснулись, ее щеки вспыхнули.

Он стоял совсем близко и тоже смотрел на город.

– Ты ошибалась.

– Насчет чего?

– Твоя идея с тостом. Не я заслужил это. Ты заслужила.

– Нет.

– Да. Без тебя ничего бы не было. Это твоя идея, твоя энергия. Я всего лишь дал ей ход.

– Вот именно, если бы не ты, ничего бы не было.

– Если бы ты не начала, мне бы вообще нечего было делать.

– Так можно спорить до бесконечности. Как насчет того, чтобы решить, что мы оба были нужны?

Он улыбнулся и поднял бокал.

– За работу в команде.

– Точно.

Они чокнулись.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Я не могу вернуться в то время, когда ежедневно так одевалась, но в особых случаях это приятно.

– Ты всегда прекрасно выглядишь, независимо от того, во что одета. Хочу, чтобы ты знала, я переписал документы на Поко Рио и на тебя.

– Но ведь реконструкция еще не завершена.

– Мне вообще не стоило делать то, что я сделал. Это скверно, и мне ужасно стыдно. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня.

У нее в голове все поплыло.

– У тебя были на то свои причины.

– Не было, во всяком случае, теперь я их не вижу. В общем, нужна твоя подпись. Можешь заехать ко мне в офис, или я отправлю к тебе курьера, если так проще.

– Спасибо.

Он пожал плечами, отвернувшись от сверкающего города.

– Я вот что подумал. С деньгами, которые мы сегодня собрали, можно открыть еще один Поко Рио. Как насчет того, чтобы найти подходящую недвижимость для меня в Барселоне?

– Для тебя?

Неожиданно.

– Я плачу за здание и реконструкцию. А из фондов можно платить персоналу и брать на повседневные нужды. Я был бы рад оплатить все прямо сейчас. Расходы на персонал, ремонт, все. Деньги, собранные сегодня, предназначены для этого центра и имеют полное право быть потрачены на него. Но еще могут использоваться для помощи другим детям в подобном положении. Если продолжим сбор средств, сможем привлечь больше внимания к тому, с чем приходится жить этим детям, и помочь им.

– Хочешь, чтобы я помогла тебе в этом?

– Ну да. А я бы тебе платил.

– Мне не нужно платить.

– Знаю, но я бы все равно платил. В том случае, если ты примешь мое предложение.

Она открыла было рот. Интересно, что он хочет сказать.

– Не отвечай. Подумай. И дай мне знать, когда примешь решение.

У Чарли и до этого голова шла кругом, но это пустяк по сравнению с тем, что она почувствовала сейчас.

Он доверяет ей. Действительно верит в нее.

– Мне хотелось бы повернуть время вспять. Мой круг – «мыльный пузырь». Да, я привык в нем жить, никогда не задумывался, каково будет тебе. Ты права, это другой мир по сравнению с тем, который ты знала. Я надеялся, ты адаптируешься, но не думал, что и мне нужно как-то меняться. Неудивительно, что груз оказался слишком велик для тебя. – Чарли молчала, позволяя ему высказаться. – Я знаю, мои стандарты слишком высоки. Я с детства во всем старался добиться совершенства, в надежде заставить отца гордиться мной, услышать от него хоть слово похвалы.

– То, что ты несовершенен, не делает тебя хуже, напротив, делает человечным.

– Я знаю. Ты научила меня этому. Я поклялся, что никогда не стану таким, как отец, но в жалкой попытке наказать тебя за то, что ты ушла, не хотела ребенка, стал именно таким. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

Чарли улыбнулась:

– Уже простила.

Рауль провел пальцем по ее щеке.

– Я использовал наказание в качестве предлога. А мне так не хватало тебя, и, когда появилась возможность вернуть тебя в мою жизнь, я не мог ею не воспользоваться. – Он коснулся губами ее уха. – Ты самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, Чарли Казорла. Чем бы ты ни решила заняться в будущем, будь счастлива.

С этими словами он поставил бокал на столик и повернулся, чтобы уйти.

– Я солгала, – бросила она ему вслед.

Он застыл на середине шага.

– Когда ты спросил, могу ли я быть счастлива с тобой, я солгала. На самом деле эти два месяца с тобой стали самыми счастливыми в моей жизни. А последние две недели без тебя самыми ужасными.

Он застыл на месте. Словно одна из мраморных статуй, окружавших атриум.

Чарли уже ни в чем не была уверена, однако хотела довести это до конца. Две недели назад Рауль открыл ей свое сердце, а она отвергла его. Даже если он отвергнет ее, надо высказаться. Не хотелось провести остаток жизни, сокрушаясь о том, что позволила единственному шансу на счастье просочиться сквозь пальцы.

– Я была напуганной жалкой дурочкой, дважды уходила от тебя и не стану винить, если ты скажешь мне исчезнуть. Но, Рауль, я люблю тебя. Понимаю, я не заслуживаю этого, но если ты захочешь, то это могло бы стать для нас еще одним счастливым шансом. Третьим.

Через мгновение она уже была в его объятиях. Казалось, они простояли так целую вечность, пока он мягко не отстранился и, обхватив ее лицо, не заглянул ей в глаза.

– Я думал, между нами все кончено.

– Никогда.

– Я думал, что потерял тебя.

– Никогда. Я отдала тебе мое сердце в день нашей первой встречи.

– Carino.

– Я люблю тебя. Ох уж этот твой круг. Все равно что пытаться усидеть на двух стульях. Думаешь, можно жить вот так, одна нога там, другая здесь?

Он рассмеялся, и это очень радовало ее. Она снова поцеловала его.

Рауль вытащил маленькую квадратную коробочку.

– Это тебе. Подарок на день рождения.

– Что это?

– Открой и увидишь.

На темно-синем бархате лежало обручальное кольцо из белого золота с огромным бриллиантом. Чарли восхитилась:

– Какое красивое!

Рауль надел кольцо ей на палец:

– Это в знак моей любви к тебе. Навсегда.

Кольцо подошло идеально.

– Ну вот, теперь ты снова моя.

Ее глаза так и лучились счастьем.

– Carino, мы построим собственный мир, – он поцеловал ей руку, – чтобы жить и наслаждаться собственным несовершенством.

– Ты, я и наши дети?

Его смех оборвался, лицо стало серьезным.

– Мы заведем детей, когда ты будешь готова, не раньше. И плевать на совершенную семью. Совершенство – это так скучно. И пусть дети станут выражением нашей любви и преданности друг другу.

– Как насчет того, чтобы через семь месяцев? Рауль изумился так, что Чарли рассмеялась.

– Да-да, Рауль Казорла, скоро ты станешь папой.

– Но как?

Она опять рассмеялась, с облегчением увидев в его глазах восхищение и радость.

– Помнишь тот раз в офисе? О контрацепции я даже не подумала.

– Я тоже.

– Я сделала тест вчера. Ты и представить не можешь, как я счастлива. А ты счастлив?

– Счастлив?! Чарли, я только что вернул женщину, которую люблю больше всего на свете, и еще узнаю, что скоро стану отцом. Счастлив – это еще не то слово!

Они еще долго стояли на палубе, обнявшись, не замечая проходящих мимо пассажиров и завистливых улыбок.

Эпилог

Рауль разрезал розовую ленточку перед входом в новый центр.

– Объявляю Поко Рио Мадрид открытым.

Третий Поко Рио, который они открыли. И два на подходе.

Из публики раздались восторженные аплодисменты. Рауль видел счастливое лицо Чарли. Она стояла, опершись на коляску Эдуардо, скорее похлопывая рукой по бедру, чем аплодируя. Другой рукой она поддерживала огромный живот.

Передав ножницы менеджеру, руководившему центром, Рауль подхватил на руки двухлетнюю Софи и поспешил к жене. Личико малышки было перепачкано шоколадом. Рауль достал из кармана платок. Мысль о том, что три года назад вид чумазого ребенка приводил в ужас, заставила его рассмеяться.

Рядом с Чарли, слегка поддерживая ее за талию, стояла Марта. Чарли улыбалась, правда вымученно.

– Слушай, у меня с самого утра ощущение, будто я вот-вот лопну.

Его глаза расширились.

– Что, уже?

Она кивнула.

– Дайте мне мою внученьку. – Лючетта, пробравшись сквозь толпу, попыталась забрать Софи.

Рауль подумал, сказать ли матери о шоколаде, слопанном Софи в компании новых друзей, но он решил, что не стоит.

– Можешь ли ты отвезти Софи домой, мама? Похоже, следующий Казорла уже на подходе.

Он держал Чарли за руку. Она крепко сжала ему ладонь. Казалось, Рауль почувствовал, как по ее телу прошла волна схватки.

Глаза Лючетты расширились.

– О да, конечно!

Софи верещала, чтобы ее опустили на землю. Лючетта поцеловала обоих, легко коснувшись рукой живота Чарли. Марта волновалась. Даже в глазах Эдуардо появилось что-то похожее на теплоту.

С того дня на корабле отношения с родителями заметно улучшились. Рождение Софи укрепило возникшие между ними новые связи. Отцу нравилось, когда малышка залезала к нему на колени и начинала что-то весело щебетать на своем детском языке.

Чарли слегка задыхалась. Ей удалось выжать из себя еще одну вымученную улыбку.

– Позвони моей матери. Я думаю, этот пострел уже торопится.

И в самом деле, ровно через полтора часа Матео Эдуардо Казорла благополучно появился на свет. Его мать выглядела уставшей, но безумно счастливой. Отец тоже был без ума от счастья, не зная, кого целовать первым – прекрасную жену или прекрасного сына. Софи быстро заснула после того, как шоколад закончил свое возбуждающее действие. Ее сны были наполнены счастьем, которое она познала с самого рождения.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg