«Татуировка цвета страсти»

Татуировка цвета страсти (fb2) - Татуировка цвета страсти [Secretly Pregnant-ru/litres] (пер. Валентина Александровна Канухина) 780K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андреа Лоренс

Лоренс Андреа Татуировка цвета страсти

Andrea Laurence

Secretly Pregnant

Secretly Pregnant

© 2017 by Andrea Laurence

«Татуировка цвета страсти»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

* * *

Пролог

Прощеный вторник

Все вокруг танцевали и прекрасно проводили время. Кроме Эммы. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Эмма Демпси давным-давно разучилась веселиться.

После последнего расставания она начала задумываться – может, с ней что-то не так? Ее бывший парень Дэвид сказал, что она одинаково скучная и в постели, и за ее пределами. Она неосторожно рассказала об этом своей подруге по студенческому братству Харпер Дрейк – и в мгновение ока оказалась на вечеринке по случаю Марди Гра в модном квартале Трайбека.

Она честно пыталась. Надела красивую маску в виде бабочки и узкую юбку, но все равно продолжала чувствовать себя не в своей тарелке. Возможно, стоит просто вызвать такси и поехать домой, чтобы не портить Харпер веселье. Тут ее взгляд упал на текила-бар, оборудованный на кухонной стойке неподалеку от нее.

Эмма поняла, что у нее есть два варианта. Пойти домой и в возрасте двадцати семи лет присоединиться к местному обществу синих чулков – либо взять быка за рога и в кои-то веки действительно повеселиться.

Чувствуя внезапный прилив смелости, она отставила тарелку и двинулась вдоль стойки. Здесь были маленькие картонные стаканы, дольки лайма, солонка и несколько бутылок текилы. Она приготовила шот и заколебалась, зная, что, если она это сделает, пути назад не будет.

«Быть с тобой – это как встречаться с собственной бабушкой», – вдруг вспомнила она слова Дэвида.

Больше не сомневаясь, Эмма слизнула соль, выпила текилу и яростно высосала ломтик лайма, чтобы перебить вкус напитка. Текила обожгла ей горло и раскатилась по желудку, и Эмма вздрогнула всем телом – пиво никогда не производило подобного эффекта.

На вкус напиток был абсолютно отвратительным, но уже через секунды Эмма почувствовала изменения. Словно бы ее спина вдруг стала по-кошачьи гибкой. И это было вовсе не плохо. С удовлетворенной улыбкой Эмма принялась наливать себе еще порцию, и вдруг в кухонную зону вошел кто-то другой. Быстрый взгляд в ту сторону подтвердил худшие предположения.

– Привет, красотка, – произнес малоприятный тип в маске Бэтмена, облокачиваясь на стойку с другой стороны.

Комплимент не выглядел искренним, учитывая, что семьдесят пять процентов ее лица было закрыто изысканно украшенной праздничной маской. Эмма вздохнула и опрокинула второй шот текилы без соли и лайма. Ей это было нужно. Она принялась наливать себе третий, игнорируя неожиданного компаньона.

– Не хочешь ли потанцевать? Я знаю пару трюков.

– Извините, я не танцую.

Бэтмен нахмурился:

– Тогда, может, сбежим с этой вечеринки в какое-нибудь тихое темное место, чтобы… поговорить?

Эмма вздрогнула. Находиться с ним наедине уже было достаточно неприятно, а перспектива оказаться где-то еще попросту ужасала.

– Нет, я пришла сюда не одна. Извините.

Бэтмен выпрямился; его поза выражала агрессию, которую скрывала его маска.

– А с кем?

Она было собиралась ответить, но тут кто-то подошел сзади и положил теплые тяжелые ладони ей на плечи. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, и Бэтмен сделал шаг назад.

Глубокий мужской голос произнес где-то рядом с ее ухом:

– Привет, милая. Прости, что задержался.

Эмма почувствовала почти непреодолимое желание отстраниться – еще один совершенно нежелательный компаньон! Но его ладони у нее на плечах явно намекали, чтобы она подыграла. Он не собирался к ней приставать, он просто хотел отогнать Бэтмена. Эмма с облегчением обернулась.

Ничего себе! Он был выше, чем она ожидала, – но нельзя было выдавать удивления, чтобы Бэтмен купился и наконец отстал. Она встала на носочки и поцеловала незнакомца в губы – которые только и виднелись из-под зеленой с золотом венецианской маски.

Но в момент, когда их губы встретились, наигранный приветственный поцелуй превратился во что-то другое. Ее словно пронзило током, и она могла бы даже упасть, но он твердо, хотя и мягко, придерживал ее за руки. Она вдруг растворилась в исходившем от него запахе мыла и пряного одеколона, мягкости его губ и жаре, который излучала его кожа. Должно быть, это эффект текилы; неудивительно, что люди в состоянии опьянения попадают в разного рода неприятности!

Немного придя в себя, она слегка подалась назад, разрывая контакт, но он не отпускал ее. Потом наклонился к ней, вдыхая запах ее волос, и прошептал:

– Он ушел, но наблюдает за нами с другого конца комнаты. Продолжайте, если не хотите его возвращения.

Эмма кивнула и отодвинулась, а потом потянулась и довольно интимным жестом стерла с губ незнакомца остатки помады. Она была уверена, что это выглядит убедительно. Но теперь, не прижимаясь к нему, она могла лучше его рассмотреть. Маска скрывала большую часть его лица, так что все, что она смогла увидеть, – его высокий рост и широкие плечи, плотно сидящие джинсы и обаятельная широкая улыбка.

– Мы пьем текилу? – осведомился незнакомец.

– Я пила, но думаю, мне уже хватит.

Эмма достаточно выпила, чтобы убедительно изобразить роман с незнакомым человеком, но продолжать не стоило, чтобы не влипнуть в неприятности.

– Ты что, сдаешься?

Он налил себе шот, а затем лукаво улыбнулся, наклонился вперед и лизнул клочок обнаженной кожи на ее декольте. Эмма шумно вздохнула от неожиданности и задержала дыхание. Она потеряла дар речи. Ее мозг твердил ей, что нужно отступить прочь, остановить его, но она не могла пошевелиться.

Он заколебался, держа в руке солонку. Его темно-синие глаза смотрели на нее, ожидая разрешения. Это ведь было именно то, за чем она пришла, даже не зная об этом. Ведь бабушки не позволяют незнакомцам слизывать соль с собственного тела. Но она все еще не могла выговорить ни слова. Поэтому просто отклонилась назад, позволяя ему насыпать немного соли на верхнюю часть ее груди и аккуратно положить ей в губы ломтик лайма.

Он подошел ближе, держа в руке картонный стаканчик. Все ее тело задрожало от ожидания, когда его горячее дыхание обожгло ее кожу. Он очень медленно слизнул соль, каждую гранулу – ясно, что с другого конца комнаты Бэтмен не мог бы этого разглядеть. Когда он наконец опрокинул рюмку и одним глотком проглотил текилу, она наконец смогла выдохнуть воздух, который до этого удерживала в легких. Он поставил стаканчик на стол.

Эмма напряглась, не зная, как поступить, кроме как неподвижно замереть, когда его рука скользнула по ее шее и он приподнял ее подбородок немного вверх. Он наклонил голову, и его губы на мгновение коснулись ее, прежде чем он вгрызся в кусочек лайма, высасывая сок. Кислая терпкая струйка полилась ей в рот, а потом незнакомец зубами вынул из ее губ кожуру.

Затем он отступил, и Эмма тоже. Все остатки самообладания ушли на то, чтобы не застонать, когда он прикоснулся к ней на этот раз. Все, что ей остается, – это немедленно сбежать, пока она еще хоть как-то может себя контролировать, хотя наверняка ее лицо сейчас залито краской от смущения и неожиданно нахлынувшего сексуального возбуждения.

Ее рука машинально поднялась к лицу – и наткнулась на шершавую, покрытую блестками поверхность маски. Она совсем забыла, что он не может видеть ее лицо. Даже если она красная как рак, он об этом не узнает. Сегодня она – таинственная незнакомка. Каким-то образом это осознание сделало ее смелее, она поборола первоначальное желание убежать и осталась на своем месте.

Он взял в руки наполненный для нее бумажный стаканчик и молчаливым, но вызывающим жестом предложил ей.

– Он ушел, – сказала Эмма, давая незнакомцу возможность выйти из игры.

– Я знаю, – ответил он и передал ей солонку.

На нем была черная рубашка с длинными рукавами, так что единственной незакрытой частью оставалась его шея. Эмме пришлось встать на носочки даже несмотря на то, что она была на каблуках. Она наклонилась и нарисовала влажную дорожку от углубления на шее до кадыка – где языком ощутила небольшую щетину, которая уже успела отрасти со времени утреннего бритья. Она почувствовала, как его пульс учащается. В этот раз она более отчетливо ощутила его запах: немного соли и мускус. Она не удержалась от соблазна вдохнуть его чуть глубже и запомнить – ее реакция на этот запах была почти животной, она ощущала, как все ее внутренности сворачиваются от растущего желания.

– Держи. – Он передал ей соль, когда Эмма отстранилась, чтобы ее найти. Он опустился на колени и посмотрел на нее снизу вверх своими синими глазами, держа при этом руки у нее на бедрах.

Его лицо, как и у нее, было почти полностью скрыто маской, так что Эмма не могла прочитать выражение. Но его пристальный взгляд словно бы торопил ее, а когда он встал на колени, это выглядело так, как будто он ей поклоняется. Эмме это понравилось.

Она насыпала соли на его горло и положила кусочек лайма ему в губы. Затем, нервно сжимая стаканчик с текилой, она снова наклонилась, чтобы слизнуть соленую дорожку. Она чувствовала, как его горло дрожит от низкого стона. Отстранившись, она быстро опрокинула текилу и обхватила ладонями его лицо. Но только она собиралась вгрызться в ломтик лайма, как он быстро выплюнул его, и их губы встретились. Эмма словно ощутила удар тока.

Но она не отстранилась. Раньше она бы поступила именно так, но в этой маске она словно была кем-то другим.

По сравнению с первым второй поцелуй просто выбил у нее землю из-под ног. Его пальцы вцепились в ее бедра, притягивая ее ближе к нему. Она растворялась в поцелуе и тоже медленно опускалась на колени, пока оба они не оказались на полу. Стол заслонял их ото всех остальных гостей, которые были всего-навсего в паре метров. Она обвила его шею руками, в то время как он аккуратно и изучающе касался ее языком.

Это было восхитительно бесстыдным. В этот момент Эмма желала этого поцелуя больше чем чего-либо еще в своей жизни.

И ровно в тот момент, когда Эмме начало казаться, что этот поцелуй никогда не закончится, они оторвались друг от друга. Она чувствовала кожей его горячее частое дыхание, когда он прижался щекой к ее щеке и они сидели вместе, приходя в сознание. Их руки были все еще обвиты вокруг тел друг друга, и никто не спешил размыкать объятия. Его страсть одновременно и пугала, и восхищала ее – но она решила ответить равной страстью.

– Пойдем со мной, – прошептал он, встал и подал ей руку.

Эмма не была глупа. Она прекрасно понимала, что́ именно он предлагает, и каждая клеточка ее тела кричала, что она должна принять его предложение. Она никогда, никогда в жизни не совершала ничего подобного. Но в этом человеке было нечто необычное, что усиливало ее страсть.

И она пошла.

Глава 1

Спустя три месяца

– Где, черт побери, Ноа? – прорычал в трубку Джона Флинн, сжимая свободной рукой кружку с кофе.

– Он… его нет, сэр.

Мелоди, референтка его брата, была явно напугана его тоном, и он немедленно сбавил обороты. Джона никогда не повышал голоса на своих сотрудников. По большому счету, единственным, на кого он вообще когда-либо кричал, был как раз Ноа. На него и стоит направить свой гнев, когда этого мерзавца наконец удастся разыскать.

– Прости, Мелоди, я забылся. Я и не ожидал, что он будет на месте, он ведь всегда отсутствует. На самом деле я имел в виду вот что: ты не знаешь, куда он девался? Он не отвечает по домашнему телефону, а на мобильном сразу включается автоответчик.

Мелоди на мгновение умолкла, и Джона слышал стук клавиатуры.

– В его календаре ничего не значится, но, уходя, он упомянул, что собирается в Бангкок.

Джона чуть не поперхнулся латте, а потом отставил чашку подальше.

– Бангкок, который в Таиланде?

– Да, сэр.

Он глубоко вздохнул, чтобы побороть свой гнев:

– Ты, случайно, не знаешь, когда он вернется?

– Нет, но у меня есть телефон отеля, где он остановился. Возможно, так вы сможете до него дозвониться.

– Это просто отлично. Спасибо, Мелоди.

Она продиктовала номер, и он быстро записал его. Повесив трубку, он тут же позвонил в отель, и его довольно быстро переключили на телефон в номере Ноа. Тот конечно же не ответил – вероятно, как и всегда, развлекается с какой-нибудь экзотической красоткой. Джона заставил себя оставить сообщение, которое не выдавало бы истинной причины его звонка, и с отвращением повесил трубку.

Таиланд.

Если у него и оставались сомнения в том, что Ноа замешан в происходящем, они мгновенно растворились. И если предварительные бухгалтерские отчеты, которые он видел, были верны, то его брат только что отправился в Юго-Восточную Азию с тремя миллионами долларов, которые ему не принадлежали.

Не то чтобы для растраты есть какое-то удачное время, но прямо сейчас Ноа подставил его просто по-королевски. Он не то чтобы много времени проводил в офисе – его единственной задачей в компании было радовать мать. Но он знал – не мог не знать! – что сделка с «Гейм Таун» близка к закрытию. Аудитор должен быть в офисе сегодня. Сегодня!

И эта история может на всем поставить крест. «Гейм Таун» собиралась заключить договор с «Флинн софт», чтобы передать управление ежемесячными подписками на игры. Но кто захочет доверить свои деньги компании, в которой происходит подобное? Джона бы точно не захотел, если бы поменялся с ними местами.

С этим нужно разобраться как можно быстрее. И хотя ему совершенно этого не хотелось, придется покрыть недостачу из личных средств. Но он вытрясет их из брата позже. Когда Джона закончит с ним разбираться, Ноа будет жалеть, что тот просто не сдал его полиции. И он так бы и сделал, если бы не мать. У Анжелики Флинн было больное сердце, и ей нельзя было волноваться. Если Ноа, младший и любимый сыночек, окажется в тюрьме, у нее точно будет приступ, если она сразу не упадет замертво от горя и стыда.

Но, слава богу, Джона мог поступать как заблагорассудится. Компания была частной – в свое время он не послушал советов и не стал выходить на IPO. Это, конечно, могло бы за один вечер принести ему целое состояние – но тогда у него был бы совет директоров и акционеры, перед которыми ему пришлось бы отвечать. Его могли бы даже уволить – а он не хотел терять бразды правления империей, которую начал строить, когда еще учился в университете.

Ну и бардак.

Джона снова откинулся в своем директорском кресле и позволил взгляду упасть на фотографию в рамке, стоявшую на краю стола. Там была изображена синяя бабочка морфо, которая грелась на солнце, сидя на желтых подсолнухах.

С тех пор как он принес эту фотографию в офис, сотрудники периодически на него косились. Он не мог назвать себя любителем природы. Отрочество он провел, деля свое свободное время между компьютерными играми и девушками – и тем и другим вполне можно было наслаждаться в собственной спальне с кондиционером.

Но он не смог бы объяснить кому-либо истинной причины, почему эта картинка стояла у него на столе. Такое объяснить невозможно. Тебе просто не поверят. И если бы доказательство того, что это правда, не было выведено чернилами у него на коже, он бы, возможно, и сам подумал, что все это – навеянная алкоголем белая горячка. Он посмотрел на собственную правую руку, где между большим и указательным пальцем красовалась татуировка. Он провел большим пальцем другой руки по слегка выпуклому изображению – то же самое он делал той ночью, только тогда этот рисунок был у нее на груди. Половинка сердца.

А вторая исчезла вместе с той девушкой в маске бабочки. Он никогда бы не подумал, что обыкновенный корпоратив в честь Марди Гра приведет к шотам текилы, сексу с незнакомкой и закончится внезапными татуировками посреди ночи. Но почему-то она сразу же запала ему в душу, начиная от того легкого вздоха, когда он слизывал соль с ее шеи, и заканчивая тем, как она говорила ему «Иди ко мне», когда они занимались сексом.

И даже несмотря на весь этот бардак со сделкой, он не мог перестать о ней думать. Все, чего она хотела, – это секс на одну ночь. Они не называли имен, не рассказывали ничего о себе. А ее разноцветная усыпанная блестками маска скрывала все, кроме забранных в хвост каштановых волос, полных губ и завораживающих зеленых глаз.

Как же так вышло, что он решил, что никогда больше ее не увидеть – это хорошая идея?..

Прошло уже три месяца, а он все еще вспоминал о ней – думал, где она сейчас, кто она, похожа ли реальная женщина на те волшебные воспоминания, которые сохранились у него о той ночи. Она утверждала, что уже наутро он не захочет ее видеть – как будто она превратится в тыкву после наступления полуночи. Неужели он мечтает лишь об иллюзии? Если бы он видел ее лицо и знал ее имя, пополнила бы она список женщин, которые ему надоели? Он не знал ответа.

Джона запустил пальцы в длинные темные волосы. Нужно забыть о ней. Отпустить это. Если он будет заглядывать в декольте каждой женщине в поисках той татуировки, однажды он получит по лицу. Или его арестуют.

Но он ничего не мог с этим поделать.

Джона со вздохом повернулся к компьютеру. Он нашел номер своего бухгалтера, Пола. Он точно сможет перераспределить активы как-нибудь так, чтобы покрыть недостачу. Джона всегда следил за тем, чтобы его деньги работали на него так же хорошо, как он сам работал, чтобы их получить, – в отличие от брата, который просто проматывал их, покупая бесполезные игрушки.

Деньги он точно найдет; другое дело, что это может занять несколько дней. И нужно было придумать, как отвлечь аудитора, которого пришлют из «Гейм Таун». Он появится сегодня в два. Его имя не упоминалось, так что Джона понятия не имел, кого и чего ожидать. А его стратегия будет сильно от этого зависеть.

Если аудитор – мужчина, Джона собирался достать из шкафа давно покрытые пылью клюшки для гольфа. Он ненавидел гольф, но в мире бизнеса это было важным инструментом. К большому сожалению Джоны, «большие шишки» редко проводили свободное время, играя в X-box. А потом он угостит аудитора выпивкой. Стейком. Чем угодно. Может, если у него будет хорошее похмелье, разбираться с цифрами будет сложнее.

А если аудитор – женщина, тактика будет совершенно другая. Клюшки останутся в своем хранилище, зато вот харизму придется расчехлить и включить на полную мощность. Вне зависимости от того, как она выглядит. Джона с юности обладал талантом очаровывать женщин и совершенно не стеснялся его использовать.

Что бы ни случилось, Джона выкрутится. Если дело дойдет до личной встречи с Карлом Бейли, исполнительным директором «Гейм Таун», к этому он тоже готов – но если можно обойтись без этого, он бы лучше сыграл в гольф или сводил одинокую даму в театр.

Он сделал пометку в ежедневнике – спросить Пэм, свою ассистентку, что сейчас идет на Бродвее. Он не был большим фанатом мюзиклов, но в целом они были вполне приемлемы – все, кроме «Кошек». Однажды он на них сходил и больше не собирался повторять этой ошибки. Четыреста долларов можно было с гораздо большей пользой потратить на что-нибудь другое – например, столько у них уходило на недельную закупку продуктов для новой кофейни на двадцать третьем этаже.

Джона с отвращением посмотрел на свой давно остывший кофе: неплохо бы раздобыть себе новую чашку и бейгл. Но сперва стоит поговорить с Полом. Он взял трубку телефона и мысленно отменил все дела на грядущей неделе: придется развлекать анонимного аудитора.

Оставалось только надеяться, что это будет женщина. Он ненавидел гольф.

Ее начальник – точно садист. Иначе с чего бы ему посылать ее во «Флинн софт» на две или три недели. Можно же было послать кого угодно. Марка. Ди. Но нет, он послал именно ее, Эмму. Сказал, что она единственная, кто сможет сохранить самообладание в этой атмосфере.

Эмма включила свет в гардеробной и вошла внутрь. Тим просто хочет посмотреть, как она будет мучиться. Но Эмма не собиралась доставлять ему этого удовольствия. Она не просто выполнит это задание во «Флинн софт» – она выполнит его великолепно.

И первое, что стоит сделать, – это не поддаваться этой хиппи-атмосфере, которая у них там царит. Самого Джоны Флинна она даже не думала опасаться – его, конечно, называют «царем Мидасом» и самым желанным холостяком Манхэттена, но ей-то какое до этого дело. Эмма не считала себя дурнушкой, однако недавно ей попадалась на глаза фотография в каком-то таблоиде, где Флинн выходил из ресторана с моделью, чье лицо было ей знакомо по каталогу белья. Стальной пресс и силиконовая грудь – кто в здравом уме захочет с этим конкурировать?

Эмма взглянула на аккуратные ряды вешалок. «Флинн софт» были евангелистами экстремально свободного стиля в одежде, но Эмма даже не собиралась заявляться к ним в офис в джинсах и босоножках. Даже если она будет смотреться белой вороной, она все равно наденет костюм и обувь на каблуках. Разве что колготки, пожалуй, можно не надевать – началось лето, и было жарковато.

Она выбрала костюм графитового цвета и светло-голубую блузку и улыбнулась. В свежести накрахмаленной блузки и сшитого на заказ пиджака было что-то такое, что придало ей уверенности, которой так не хватало. Это подходящий доспех для того, чтобы отправиться на битву с Джоной Флинном.

Хотя на самом деле «битва» – неверное слово. Флинн – не враг, а потенциальный подрядчик. В «Флинн софт» сумели создать новаторскую и крайне эффективную систему управления подписками в своей крайне популярной онлайн-игре Infinity Warriors. Недавно они начали предлагать услугу управления подписками для других игровых компаний.

Но обязательной процедурой перед заключением контракта был аудит – Карл Бейли, основатель «Гейм Таун» и председатель совета директоров, ненавидел неожиданности. И хотя у «Флинн софт» была хорошая репутация, Бейли с недоверием относился к компаниям, где дресс-код не предполагал пиджака и галстука.

Конечно, ее встретят и предоставят все нужное для работы, но аудиторов никто не любит. Так что можно было просто носить с собой табличку «Я могу вас уничтожить». Хотя это довольно несправедливое обобщение. Единственное, что она может сделать, – это вытащить на свет их же собственные нарушения. А если они хорошо себя вели, то им совершенно нечего опасаться.

В детстве мать старательно вбивала ей это в голову. «Никогда не говори и не делай ничего, что бы ты не хотела увидеть напечатанным в газете».

До своей гибели в авиакатастрофе ее сестра была обручена с владельцем New York Observer Уиллом Тейлором, который вдобавок был бизнес-партнером их отца Джорджа. В дом ее родителей эту газету доставляли каждое утро, и Эмма до сих пор боялась, что о ней там что-нибудь напишут. Если с оставшейся в живых дочерью семьи Демпси произойдет что-то необычное, это точно напечатают.

Взглянув на часы, Эмма вышла из гардеробной и принялась одеваться. В два ей нужно было быть в офисе «Флинн софт».

Через полчаса Эмма в последний раз оглядела себя в зеркале. Темно-каштановые волосы она завязала в плотный пучок. Макияж идеально сбалансирован – она выглядит свежо, но не вызывающе. Но даже под тональным кремом на носу виднелись веснушки – Эмма терпеть их не могла, но ничего не поделаешь.

Костюм сидел несколько свободно – в последнее время она немного похудела из-за стресса, – но зато скрывал некоторые округлости, которые она пока не была готова предъявлять миру. А блузка была весьма удачного оттенка голубого – но, что еще удачнее, у нее было достаточно высокое горло, чтобы скрыть татуировку.

Половинка сердца, выведенная чернилами у нее над левой грудью, была единственным напоминанием о той ночи, когда она позволила себе ни о чем не думать. Словно чертенок на левом плече, Харпер велела ей повеселиться – и Эмма уж точно повеселилась. Она не собиралась заходить настолько далеко, но не успела она оглянуться, как уже занималась потрясающим сексом с незнакомцем в прачечной, а потом они вместе шли по ночному Нью-Йорку на поиски приключений.

Теперь каждый раз, когда Эмма прикасалась к стиральной машине, ее лицо заливала краска. Она старалась забыть о произошедшем – ей помогало еще и то, что выпитая текила превращала воспоминания в нечто размытое и похожее на сон. И если бы не опухшая и покрасневшая кожа на груди следующим утром, она могла бы подумать, что ничего этого вообще не происходило.

Тем не менее все это было правдой. Единственный раз в жизни Эмма позволила себе делать все, что захочет. Слова Дэвида слишком глубоко ее задели, и на какое-то время ей стало казаться, что с ее образом жизни что-то не так. Хотя на самом деле все было в порядке.

И эта единственная ночь привела к последствиям, которые будут с ней всю оставшуюся жизнь. Пока она еще могла скрывать их под свободной одеждой, но рано или поздно все узнают.

Ну и, конечно, татуировка. Эмма раздумывала над тем, чтобы ее удалить, но она стала для нее напоминанием о том, как опасно бывает сделать неверный выбор. Теперь в следующий раз, когда ей захочется изменить свою жизнь, она всегда может посмотреть на татуировку и вспомнить, что это плохая идея. Никогда больше она не позволит себе пойти по этой скользкой дорожке. Не превратится в свою старшую сестру, опозорившую семью. Даже если в какой-то момент ей покажется, что все это не важно.

Но раз уж она решила ее оставить, ей приходилось тщательно ее скрывать. Особенно на работе. Или в присутствии матери, которая считала, что татуировки – это удел байкеров и уголовников. За последние несколько недель количество одежды с высоким воротом в гардеробе Эммы утроилось. Она не знала, что будет делать в середине лета, когда станет совсем жарко, но пока ей было достаточно головной боли из-за задания во «Флинн софт».

Оставалось только радоваться, что она сделала татуировку в довольно незаметном месте – а вот ее рыцарь в маске так легко ее не спрячет. Раз он был на корпоративной вечеринке «Флинн софт», он, вероятно, тоже сотрудник, как и Харпер.

И это была еще одна причина ее волнения.

Она может встретить его в любой момент. Он может быть инженером, программистом – господи, да хоть охранником! Она не знала о нем абсолютно ничего, и у нее не было никакого другого способа узнать его, кроме татуировки. Она поделилась с Харпер некоторыми избранными деталями, и подруга была полна решимости его разыскать. Ей все происшедшее казалось судьбоносным – особенно после того, как Эмма рассказала ей о своем положении.

Через несколько недель после той вечеринки, в гостях у родителей, Эмме стоило лишь взглянуть на мясную нарезку, как она опрометью помчалась в уборную. И лишь через две недели отрицания и противорвотных препаратов ей пришлось признать очевидное – от той ночи у нее осталась не только татуировка. Но еще и ребенок, чьим отцом был тот безымянный рыцарь. И ни единой возможности с ним связаться, чтобы об этом сообщить.

Но за три месяца никого с татуировкой на руке во «Флинн софт» так и не нашлось – по крайней мере, в бухгалтерском или в маркетинговом отделе, где Харпер проводила большую часть времени. Судя по всему, даже если в феврале этот человек там и работал, то сейчас уже нет – раз Харпер за все это время его не нашла. Значит, Эмме придется растить ребенка одной, нравится ей это или нет. А еще придется сказать родителям. Когда-нибудь. При случае. Когда скрывать беременность дальше станет невозможно.

Глава 2

Добраться до офиса «Флинн софт» было несложно, поскольку Эмма уже бывала там несколько раз – обедала с Харпер. Компания занимала верхние пять этажей одного из небоскребов в нескольких кварталах от ее квартиры. Ресепшен выглядел точно так же, как и у всех других компаний, – современная мебель, большие экраны, на которых крутились видеоролики о компании и сцены из выпущенных ею игр. Единственное, что отличалось, – девушка за стойкой, одетая в шорты цвета хаки и майку. Ее волосы были забраны в высокий хвост, открывая уши с многочисленным пирсингом.

Эмма было собиралась заскочить на двадцать четвертый этаж в отдел маркетинга, чтобы поздороваться с Харпер, – но у нее не было времени. Впрочем, наверняка в ближайшие несколько недель они и так будут часто видеться. Так что Эмма нажала на кнопку с номером 25 и закрыла глаза. Она почему-то очень волновалась, хотя для этого не было никаких видимых причин. Эмма великолепно справлялась со своей работой, а Харпер, в свою очередь, всегда исключительно с похвалой отзывалась о компании и коллегах.

Добравшись до двадцать пятого – самого верхнего – этажа, Эмма повернула направо, как ей объясняли. Она на мгновение задержалась возле дверного проема с табличкой «Игровая», глядя, как двое сотрудников играют в настольный футбол. Игроки отвлеклись от футбола и посмотрели на нее так, как будто она была в костюме клоуна, а не в обычных пиджаке и юбке. Эмма быстро продолжила свой путь дальше по коридору. Люди, которые ходят на работу в кедах и бейсболках, не имеют права голоса в этом вопросе!

Наконец она добралась до секретарского стола в самом конце. Там сидела женщина в легком летнем платье, с ярко-рыжими волосами. Она что-то печатала и говорила по телефону при помощи гарнитуры. Увидев Эмму, она закончила звонок, встала и с улыбкой протянула руку:

– Здравствуйте. Вы, должно быть, аудитор из «Гейм Таун».

Эмма уверенно улыбнулась в ответ:

– Так и есть. А как вы узнали?

Женщина рассмеялась и снова взглянула на костюм Эммы:

– Я Пэм, ассистентка Джоны. Он сейчас вышел, но должен скоро вернуться. Хотите, я пока принесу вам что-нибудь? Кофе, газированной воды?

Эмма в сомнении изогнула бровь. В некоторых компаниях изо всех сил пытались угодить аудиторам, и она не хотела быть замешанной в такого рода действиях.

– Нет, спасибо.

– Если передумаете, дайте знать. На двадцать третьем этаже есть наша собственная кофейня, а на первом – «Старбакс». Я уверена, вам проведут тур по офису, и мы надеемся, что, пока вы здесь, вы согласитесь пользоваться всем, что у нас есть для сотрудников. У нас также есть спортзал, несколько комнат отдыха и весьма приличная бесплатная столовая с салат-баром. И вендинговые автоматы, тоже бесплатные – программистам же нужно где-то пополнять запасы кофеина и углеводов в организме.

– Вау.

Похоже, другого слова было попросту невозможно подобрать. Эмма читала в журналах о том, что Джона Флинн – первопроходец в индустрии, который стремится все изменить. Что он хочет создать рабочее пространство, куда сотрудникам хотелось бы приходить, чтобы они были в хорошем настроении и продуктивнее работали. И похоже, отсутствие дресс-кода было лишь одним из кусочков пазла. А бесплатный кофе и игровые комнаты – другим.

– Здесь отлично работается. Я надеюсь, вам у нас понравится. – Пэм вышла из-за своего рабочего стола, и Эмма заметила, что она босиком и ногти на ногах покрыты ярко-розовым лаком. Мягко ступая по ворсистому ковру, Пэм проводила Эмму к большим деревянным дверям и открыла одну половину: – Садитесь, Джона скоро придет.

Затем дверь мягко закрылась, и Эмма осталась одна в кабинете Джоны Флинна.

Она уселась в одно из кожаных кресел для посетителей и скрестила ноги, положив на колени папку с портфолио. Она машинально огляделась, в волнении барабаня пальцами по записной книжке.

В этой огромной комнате ничто принципиально не отличалось от интерьера лобби – такая же типичная мебель, стекло, сталь, кожаная обивка, книжные полки с разнообразными наградами и книгами, которые владелец, вероятнее всего, никогда не читал. Громадный стол для переговоров, расположенный вдоль окна во всю стену, из которого открывался захватывающий дух вид на Манхэттен.

Но неожиданные детали тоже были. Фотография бабочки на столе. Статуэтка «Лучший босс в мире» на полке позади кресла. Детский карандашный рисунок с подписью «Мистеру Джоне» на пробковой доске. Насколько Эмме было известно, у Флинна не было детей – но ей было известно только то, о чем писали в блогах о знаменитостях, так что это вполне могло быть неправдой.

– Мисс Демпси! Простите, что заставил вас ждать, – вдруг раздалось откуда-то из-за ее плеча.

Эмма с нервной улыбкой обернулась, чтобы с ним поздороваться. Он стоял в дверном проеме, закрывая большую его часть своими широкими плечами. Обтянутыми футболкой, на которой было нарисовано что-то вроде мультяшных рыцарей. А еще на нем были свободно сидевшие джинсы с дырой на колене и высокие конверсы. И часы «Ролекс». Она даже с другого конца комнаты видела инкрустированные бриллианты.

Ну и сочетания. Программирование, настольный футбол, джинсы, часы с бриллиантами. Не каждый день встречаешь такого человека.

Он подошел к ней, и у нее была всего пара секунд, чтобы разглядеть его лицо, которое она так часто видела в журналах: довольно длинные темно-каштановые волосы, бритые виски, глубокие синие глаза, ухмылка, которая, казалось, посылает тебе какой-то вызов. И со всем этим ей придется сейчас общаться.

Однако Эмма была весьма профессиональна. Она собралась и протянула руку:

– Приятно познакомиться с вами, мистер Флинн.

Его рукопожатие было крепким и притом достаточно мягким. Он быстро и слегка оценивающе оглядел ее, и в уголках ее рта появилась улыбка. Если бы она была с ним лучше знакома, она могла бы подумать, что он чем-то доволен.

– Зовите меня просто Джона. – Его голос был глубоким и обволакивающим, с легким британским акцентом.

– Эмма, – представилась она, хотя еле смогла выговорить свое имя. Внезапно она с тройной силой ощутила его присутствие. Хотя до этого момента температура казалась ей вполне комфортной, сейчас она ощутила маленькие капли пота, выступившие под воротником. Ноздри щекотал запах его одеколона – пряный, привлекательный и почему-то слегка знакомый.

Она попыталась сглотнуть, но в ее горле стоял ком. Интересно, он на всех женщин производит такой эффект или дело в трехмесячном воздержании и буйстве гормонов из-за беременности?

Она наверняка покраснела. Какой позор. Она была полна решимости доказать Тиму, что способна справиться с этой задачей, – но вот Флинн входит в комнату, и даже пяти минут не проходит, как Эмма уже потеряла дар речи. Она не знала, куда деваться, словно снова превратилась в двенадцатилетнюю девочку.

Нужно было взять себя в руки, и быстро. Эмма отвела глаза, непринужденно опустила взгляд… и увидела у Флинна на руке вторую половину своей татуировки.

Просто прекрасно.

Если аудитор умрет прямо у него в офисе, контракта с «Гейм Таун» ему точно не видать.

Джона усадил аудитора в кресло и вызвал Пэм, чтобы та принесла воды. Он даже не понял, что случилось: вот она с улыбкой пожимает его руку, а вот – начинает дышать как вытащенная из воды рыба. Может, у нее какая-то аллергия? Надо попросить Пэм убрать со стола букет, просто на всякий случай. В аптечке должно быть что-то противоаллергенное.

Вошла Пэм с бутылкой воды, которую Эмма с радостью взяла. Джона жестом задержал ассистентку на случай, если понадобится что-то еще. Эмма несколько раз вздохнула, сделала пару глотков и сразу почувствовала себя лучше. Джона отпустил Пэм, но он знал, что теперь она будет начеку.

Джона опустился на колени перед Эммой, с тревогой изучая ее лицо. Теперь, когда он больше не опасался за ее жизнь, он не мог не отметить, что она довольно привлекательна. Ее каштановые волосы прекрасно смотрелись бы распущенными, но сейчас были приведены к покорности и связаны в плотный пучок. Ее лицо было почти сердцевидной формы, а кожа, не скрытая под килограммами макияжа, – весьма приятного оттенка.

Строгий костюм почти полностью скрывал фигуру, но ему показалось, что она довольно женственная и пропорциональная. Конечно, его часто заставали с девушками модельной внешности – но скорее потому, что они были выгодной партией, а не потому, что так уж ему нравились. Наконец, он отметил аккуратный и неброский маникюр и отсутствие обручального кольца. Это хорошо – будет проще реализовать свой план.

Может, эти две недели и не будут такими уж скучными. Не давать Эмме заняться делом может даже оказаться вполне приятно.

– Вы в порядке? – спросил Джона после того, как Эмма выпила полбутылки воды и, как он надеялся, уже снова могла говорить.

Эмма сглотнула и кивнула, не поднимая глаз от его правой руки, которая сейчас была у нее на колене.

– Да, все хорошо. Извините меня.

Он проследил направление ее взгляда, быстро убрал руку и встал:

– Я могу еще как-то помочь? Может быть, стоит убрать цветы?

– Нет, прошу вас, не волнуйтесь.

Она не любит, когда вокруг нее хлопочут, отметил Джона.

– Ну, значит, к делу. – Он обогнул стол и уселся в свое собственное кресло. – Мне сообщили, что вам потребуется несколько недель.

– Да. – Она кивнула. – Но, возможно, меньше, если доступ к документам не затруднен и кто-нибудь из сотрудников сможет отвечать мне на вопросы.

– Конечно. Я предупрежу финансовый отдел, и они для вас все подготовят к завтрашнему дню. Мы не собираемся ничего скрывать – все очень вдохновлены перспективой партнерства с такой компанией, как «Гейм Таун».

– Я рада это слышать. Но я бы хотела приступить к работе уже сегодня.

Джона было приподнял бровь в удивлении, но быстро овладел собой. Везет как утопленнику: именно тогда, когда ему нужно немного времени, попадается аудитор-трудоголик.

– Может быть, я сперва покажу вам офис?

– В этом нет необходимости, – сказала Эмма. – Уверена, у вас есть более важные дела. Меня вполне устроит, если Пэм просто покажет мне мое рабочее место.

– Не беспокойтесь, для вас у меня найдется время, – убедительно проговорил Джона. – Я бы хотел лично убедиться, что вы чувствуете себя комфортно в моих владениях.

Эмма с некоторой неохотой встала и первой вышла из кабинета. Несмотря на ее суховатую манеру держаться, она двигалась плавно и грациозно. А юбка облегала бедра достаточно соблазнительно. Он бы, конечно, предпочел посмотреть на нее в узких джинсах и обтягивающей футболке, но, возможно, деловой стиль тоже не так уж плох.

Он глубоко вздохнул, чтобы привести мысли в порядок, и устремился вслед за ней по коридору.

– Думаю, вы уже видели комнату отдыха. Они есть на каждом этаже.

Джона просто лучился от гордости: это было одно из его любимых нововведений. И он, пожалуй, сам проводил здесь не меньше времени, чем остальные. Это позволяло расслабиться, отдохнуть и с новыми силами браться за разгребание рабочих задач.

– Это довольно мило, – вежливо сказала Эмма.

Ей, казалось, было совершенно неинтересно, и это раздражало Джону. В этом месте всем положено восхищаться! Об этих игровых комнатах и космических уровнях продуктивности после их введения была целая статья в Forbes. Но все, чего он смог добиться, – это вымученная искусственная улыбка. Может, стоит перейти на более персональный уровень?

– Какая у вас любимая игра? У нас здесь довольно большая коллекция.

– Я не играю в видеоигры.

Джоне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не нахмуриться. В наши дни у каждого есть любимая игра! Даже его бабушка играет в бридж на компьютере.

– А как же «Братья Марио»? «Соник»? Тетрис, в конце концов?

Она покачала головой, и от этого движения из ее прически выпала прядка волос. Это придало ее образу мягкость, которой явно недоставало этой маске строгой бизнес-леди. Джона подумал, что хотел бы увидеть ее волосы распущенными по плечам. А еще лучше – разбросанными по подушке. Конечно, он не может позволить себе ничего подобного, пока она находится в его компании, но ничто не мешает ему вернуться к этому вопросу позже.

Но Эмма сразу же заправила непослушную прядь за ухо и сухо произнесла:

– Меня в детстве учили не тратить время на бесполезные занятия.

В этот раз Джона все-таки не выдержал и нахмурился. Бесполезные занятия! Его детское увлечение видеоиграми выросло в многомиллионную бизнес-империю. Не так уж и бесполезно. Интересно, чем же таким полезным она занимается в свободное время?

– Если все время заниматься только работой, можно стать довольно скучным человеком.

Эмма повернулась к нему с ледяной улыбкой:

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть скучной. Неужели лучше быть скандально известным?

– Нет, но, по крайней мере, это веселее, – позволил себе заметить Джона.

Эмма повернулась и пошла дальше по коридору. В этот раз Джона припустил за ней уже без прежнего энтузиазма – стало ясно, что его чары действительно не действуют. Но как бы то ни было, Эмма была его проектом на ближайшие две недели, поэтому стоило сделать все от него зависящее, чтобы все-таки ей угодить.

– Ваше рабочее место будет в финансовом департаменте на двадцать четвертом этаже. Но давайте сперва зайдем на двадцать третий – я покажу вам кофе-бар. Не знаю, как вы, а мне ближе к вечеру всегда бывает нужна хорошая доза кофеина.

– Мистер Флинн…

– Просто Джона, прошу вас, – произнес он с улыбкой, которая всегда позволяла ему получить все, что он хочет.

– Джона, это все-таки лишнее. Показать мне кофе-бар, спортзал и столовую могут и другие сотрудники. Мне хотелось бы перестать отнимать ваше время и приступить к работе.

Похоже, его фирменная улыбка тоже не всесильна. У Эммы, вероятно, иммунитет. Он вздохнул, покоряясь, и указал в сторону лифтов:

– Что ж, тогда я просто покажу вам ваш кабинет.

Они в тягостном молчании ждали у лифта, который все не шел – в этот день все было наперекосяк. Когда она молчала, то казалась ему таинственной и привлекательной, но стоило ей заговорить, становилось ясно, что они получили очень разное воспитание, особенно в том, что касалось отношения к работе и свободному времени.

Он хотел было по привычке покоситься в вырез ее блузки в поисках татуировки, но блузка была высоко застегнута. Кроме того, эта женщина была из тех, кто за такое вполне может и засудить. Да и вообще, вряд ли эта чопорная девица может оказаться той, кого он ищет.

Наконец двери лифта открылись, и они отправились на двадцать четвертый этаж. Пока они шли в финансовый департамент, Джона заметил, что, в отличие от других гостей, Эмма не смотрит по сторонам. Обычно всем было интересно взглянуть на совершенно нетипичную обстановку в компании, но взгляд Эммы был устремлен строго вперед, как лазер. Это одновременно и интриговало, и немного беспокоило: на отчетах она будет точно так же сосредотачиваться?

Он открыл дверь гостевого кабинета. Здесь был небольшой угловой стол, одну из сторон которого полностью занимал телефон. На стене висела картина, а в углу торчал фикус в горшке. Этот кабинет не был приспособлен для долговременного обитания, но на пару недель вполне сойдет.

– Вот ваше рабочее место. В столе заготовлено все нужное, телефон активирован, вот док-станция для вашего компьютера. Если появятся какие-то вопросы, вам поможет Анжела, финансовый ассистент. Ее кабинет в конце коридора направо.

Эмма посмотрела на него и коротко кивнула. Похоже, она просто не могла дождаться, когда он оставит ее в покое. Она была крайне напряжена и держалась настороженно – Джона ничего не понимал. Обычно он производил на женщин совсем иное впечатление.

Может, дело в рабочей атмосфере? Значит, нужно поскорее вытащить ее из офиса. Он пригласит ее на ужин, и размышления о перспективах займут какую-то часть ее внимания и заодно отвлекут от цифр. Джона посмотрел на часы:

– Я бы хотел немного обсудить с вами детали вашей работы, но, к сожалению, через пару минут у меня начинается встреча. Как вы смотрите на то, чтобы вечером поужинать в моей компании?

– Нет.

Джона открыл было рот, чтобы предложить время и место встречи, но тут до него дошло. Она только что сказала «нет»? Как такое возможно?

– Что вы сказали?

Эмма слегка порозовела.

– Нет, спасибо, – повторила она и захлопнула дверь кабинета.

Глава 3

Следующим утром перед работой Эмма и Харпер встретились в кофе-баре на двадцать третьем этаже. Эмма почти не спала прошедшей ночью, так что кофе ей бы не помешал.

– Ну и вид у тебя, краше в гроб кладут, – сразу заявила Харпер, прямолинейная, как и всегда.

– И тебе доброе утро.

– Что случилось?

– Не могла заснуть всю ночь.

Эмма была в сильном нервном возбуждении. Джона Флинн. Миллионер и плейбой. Ну и злую шутку сыграла с ней судьба. Никого хуже в качестве партнера для нее – и отца для ее ребенка – нельзя было и придумать. Тем не менее всю ночь, лежа в кровати, она могла думать только о нем. О том, как он поцеловал ее в самый первый раз. Как его руки скользили по ее телу, словно он никак не мог насытиться. После того, что было с Дэвидом, было восхитительно чувствовать в мужчине такое сильное желание. Но это было как наркотик – к такому легко было привыкнуть.

– Мэм?

Эмма повернулась к бариста за стойкой.

– Чай, – сказала она. При том что ей бы не помешала чашка крепкого кофе, она опасалась навредить ребенку. Кругом сплошная несправедливость.

В кофе-баре было очень людно, так что Эмма и Харпер взяли свои заказы и отправились в офис. Харпер, похоже, была довольна:

– Мне кажется, я слишком привыкну к тому, что ты со мной работаешь. Наконец мне будет с кем поговорить. Здесь все очень милые и все такое, но они либо витают в облаках, либо не поднимают глаз от компьютера.

– Но зачем тогда ты продолжаешь здесь работать? – удивилась Эмма. – Мы же обе знаем, что у тебя нет такой необходимости.

Харпер пристально посмотрела на Эмму, а потом пожала плечами:

– Скучно ничем не заниматься.

– Ты можешь помогать Оливеру с семейным бизнесом. Ты ведь его сестра.

– Оливеру не нужна моя помощь. Кроме того, здесь весело. Ты быстро включишься, я уверена. Я так много экономлю на бесплатной еде! А еще мне больше не нужен абонемент в спортзал. А сэкономленные деньги я могу вместо этого тратить на сумочки от Луи Виттона и поездки в Париж. Приятно иметь деньги, которые зарабатываешь собственным трудом, а не из-за своей семьи. Я бы ни за что отсюда не ушла. Думаю, тебе здесь тоже понравится. Правда, надо бы что-то сделать с твоим гардеробом. – Харпер скептически оглядела любимый темно-зеленый костюм Эммы, который та сегодня надела.

Сама она была одета в капри цвета хаки и топ без рукавов. Эмма нахмурилась:

– Ничего не могу поделать с тем, что здесь все одеваются как первокурсники, но отказываюсь ассимилироваться. И ты лучше не привыкай особенно: я постараюсь разделаться с этой задачей как можно быстрее.

Они остановились у лифтов, и Харпер нажала на кнопку:

– Почему ты так торопишься? Неужели все так плохо?

Эмма задумалась, что именно стоит рассказывать Харпер о том, что было вчера. Та, конечно, была ее близкой подругой, но не слишком хорошо умела хранить тайны. Так что все, что Эмма ей скажет, рано или поздно доберется до двух других ее подруг, Вайолетт и Люси. Эмме не хотелось, чтобы Джона обнаружил, кто она такая, так что будет лучше вообще никому ни о чем не рассказывать.

– Мне здесь некомфортно.

– Ты просто боишься, что встретишься с ним.

Вот черт. Харпер сегодня не в меру проницательна. Обычно именно это и делало ее такой хорошей подругой, но сейчас только все усложняло.

– Не буду отрицать, это было бы как минимум неловко. А как максимум – если об этом прослышит кто-либо в «Гейм Таун», меня могут заподозрить в конфликте интересов.

– Но я думала, ты хочешь его найти! Ну, ради… – Она многозначительно взглянула на Эмму.

Эмма промолчала. Харпер была слишком романтически настроена, и не было смысла объяснять ей ситуацию в реалистичном ключе. Так что Эмма просто отхлебнула чаю и вошла в открывшиеся двери лифта.

– Ты его уже видела! – выпалила Харпер.

Эмма быстро огляделась, чтобы убедиться, что они в лифте одни.

– Нет, с чего ты взяла?

Но Харпер не собиралась сдаваться.

– Кто он? Симпатичный? В каком отделе он работает?

Они вышли на двадцать четвертом, и Эмма зашикала на подругу, чтобы та говорила потише:

– Ты обещаешь никому не говорить?

– Конечно! Но ты должна мне сказать. Я просто обязана быть в курсе.

Эмма взглянула на нее с сомнением:

– Нет, ты разболтаешь.

Харпер возмущенно положила руку на бедро:

– Ну серьезно, Эмма! К чему такая секретность? Ладно бы там ты переспала с генеральным директором. Это было бы достойно таблоидов, но все остальное – просто обычные офисные сплетни, кому они нужны, и если ты…

Эмма почувствовала, как ее бросило в краску. Харпер внимательно взглянула на нее и потеряла дар речи – что с болтливой подругой Эммы случалось не так уж часто.

– О господи! – наконец выговорила она.

– Тише, Харпер! Ничего особенного.

– Да ладно тебе! – возмущенным шепотом проговорила та. – Джона Флинн? Серьезно?

Эмма кивнула.

– Но он меня не узнал. И я не собираюсь ему говорить ничего ни про себя, ни про ребенка. Ты поняла меня?

Харпер кивнула, явно все еще не отойдя от шока.

– Флинн – самый горячий мужчина, которого я в жизни встречала! Он дружит с моим братом, и мне требовались все возможные усилия, чтобы не бросаться на него каждый раз, как он заходит в гости. Как тебе удалось не запрыгнуть к нему на колени прямо в кабинете?

– А мы что, знакомы?

Харпер нахмурилась.

– Ты права. Чертовски жаль, впрочем. Ты его серьезно впечатлила.

– Он плейбой. Не думаю, что он вообще меня запомнил.

– Если верить сплетням в журналах. Но не забывай, я-то его знаю. Кроме того, он был готов сделать с тобой парную татуировку, чтобы иметь возможность тебя узнать – если бы он со всеми так делал, на нем бы живого места не осталось. Особенно если учесть, что женщин он меняет как перчатки.

Эмма была вынуждена согласиться. Она не заметила на его теле других татуировок или чего-то подобного. Но она все равно не видела с ним будущего. Если даже он ее узнает, он будет желать ту женщину, которой она была той ночью – а ведь настоящая Эмма совсем другая. Так в чем смысл? Лучше уж пусть он вовсе ничего не узнает.

И все же нужно ему сказать. Или нет? Эмма положила руку на живот. Если Джона откажется от нее и от ее ребенка, ее сыну или дочери вряд ли захочется знать, что отец не хотел их появления на свет. Так, может, лучше просто промолчать? Эмма не знала, как поступить. Но пока она не приняла решение, лучше обойтись без сплетен.

– Харпер, ты не должна никому рассказывать. Ни Вайолетт. Ни Люси. Ни брату. И уж тем более Джоне.

– Даю честное слово, – неохотно согласилась та. Эмма могла видеть, как на ее лице отображается почти физическое страдание. – Но ты лучше тоже будь осторожна.

Эмма нервно оправила воротник и направилась по коридору в сторону своего кабинета:

– Я не имею привычки носить декольте. Я просто сделаю свою работу и уберусь отсюда, как только смогу.

– А как же ребенок?

– Не знаю, Харпер. Что было, то прошло. Кануло в Лету. Никогда не повторится. Не думаю, что случайная беременность может что-то изменить.

Эмма открыла дверь в кабинет. На ее столе стояла хрустальная ваза с огромным букетом белых лилий, благоухавших на всю комнату. Такого красивого букета Эмме не дарили никогда в жизни.

Эмма взяла карточку, прикрепленную к букету. Она открыла конверт, не зная, чего хочет больше: чтобы цветы оказались от Джоны или нет. Проявления его внимания, хотя и лестные, были абсолютно бесполезными – и даже опасными, учитывая ситуацию. Но все же глубоко в душе Эмме, несмотря на всю ее практичность и рациональность, хотелось, чтобы цветы были от него.

– «Эмме, – прочитала она с замиранием сердца. – Добро пожаловать во «Флинн софт». Надеюсь познакомиться с вами ближе в скором времени. Джон».

– Кануло в Лету, говоришь? – с сомнением произнесла Харпер, наклоняясь, чтобы вдохнуть запах цветов.

* * *

Джона вышел из лифта на своем этаже, с кофе в одной руке и бейглом в другой, и удивленно замедлил шаги. На столе Пэм стоял огромный букет белых лилий в хрустальной вазе. Он нахмурился. Он специально заказал их для Эммы – они напоминали ему ее саму: чистые, гордые и изящные. Кроме того, розы – это слишком прямолинейно. А лилии обычно нравятся как раз тем женщинам, которым сложно угодить.

Джона, конечно, не мог бы положа руку на сердце сказать, что ему часто приходилось добиваться женщин. Ему даже говорили, что одно его обаяние в сочетании с красотой способно заставить женщин в радиусе пятидесяти метров лишиться трусиков. Эта картина казалась ему весьма забавной, но он, конечно, не был столь наивен и понимал, что дело скорее не в его внешности, а в размерах его кошелька. Женщин всегда привлекают беспардонно богатые мужчины.

Но не Эмму. Она в его присутствии держалась крайне собранно и сухо, и, насколько он мог судить, его авансы ее скорее раздражали. Но он никак не мог этого допустить – он должен очаровать Эмму, чего бы ему это ни стоило.

Хотя прямо сейчас все развивалось не слишком удачно. Эмма отослала цветы в рекордное время – Джона сильно сомневался, что по чистому совпадению кто-то просто заказал для Пэм такой же букет.

– Это мисс Демпси принесла? – поинтересовался он.

Пэм, казалось, просто лучилась радостью, глядя на то, как все проходящие мимо смотрят на букет. Ну, по крайней мере, хоть кому-то он понравился.

– Да, – сказала она. – Она сказала, что у нее аллергия. Восхитительные, правда?

Джона мысленно сделал пометку, что нужно время от времени заказывать для Пэм цветы. Возможно, и для других администраторов тоже. Возможно, это им больше по нраву, чем игровые автоматы, – кажется, он немного слишком сконцентрирован на программистах в своих инновациях. А ведь без административного персонала компания не смогла бы работать, и неплохо бы их тоже как-то поощрить.

– Да, очень мило. – Он прошел мимо ее стола в свой кабинет и позволил двери хлопнуть у себя за спиной. Аллергия у нее, как же. Вчера она клялась и божилась, что дело не в цветах. Это просто ее фирменное упрямство! Никогда еще он не встречал женщины, столь устойчивой к его чарам. Совершенно непонятно, в чем дело!

Джона упал в кресло и раздраженным движением включил компьютер. Он даже задумался, не встречался ли с ней раньше. Или, может, с кем-то из ее подруг? Она ведет себя как женщина, которая за что-то обижена – на него или на кого-то вроде него.

Но такого не может быть. Все-таки у Джоны прекрасная память на лица и имена, и он был уверен, что до вчерашнего дня никогда не виделся с Эммой Демпси. Но ему придется что-то с этим поделать. От этого зависит судьба сделки с «Гейм Таун». Даже если ему удастся добраться до Ноа и вернуть деньги, транзакцию все равно можно отследить.

Его телефон зазвонил, и на экране высветился незнакомый номер. Но раз Пэм его пропустила, он был уверен, что это не какой-нибудь телефонный спам.

– Джона Флинн.

– Привет! А вот и твой любимый братишка. Соскучился?

Легок на помине. Джона вздохнул и сказал, тщательно подбирая слова:

– Я тебе уже говорил, что мой любимый братишка – Элайджа. Но прямо сейчас мне нужен именно ты.

Ноа хохотнул. Оба они знали, что он не имеет отношения к делам компании. Он просиживал штаны в офисе, получал зарплату и крайне редко, если вдруг ему становилось скучно и он оказывался не занят какими-то своими непонятными делами, он помогал с организацией благотворительных турниров по гольфу и вручал победителям огромные картонные чеки.

– Что же такого важного случилось, что не может подождать моего возвращения? Этот звонок стоит целое состояние.

– Как насчет трех миллионов долларов?

Повисла тишина, которая сказала Джоне больше, чем могли бы любые слова. Ноа действительно взял эти деньги, но не думал, что это заметят так быстро. Может быть, в другой раз так бы и случилось, но сейчас время поджимало, а Эмма найдет недостачу, Джона был в этом уверен.

– Послушай, мне совершенно все равно, ты спустил их на проституток и алкоголь или построил школу для бедных детишек. Это не важно. Но мне нужно получить деньги назад прямо сейчас.

– Вот в этом-то и проблема. Прямо сейчас их у меня нет. Но будут, когда я вернусь домой.

– И когда же это случится?

– Самое позднее через две недели.

– Хорошо. Но если деньги не окажутся там, где им положено быть, через пятнадцать минут после того, как ты приземлишься в Соединенных Штатах, я вышибу их из тебя кулаком до последнего пенни.

– Джона, я…

– Не нужно оправданий. Ты просто возвращаешь мне три миллиона баксов, или я заставлю тебя пожалеть, что ты не остался в Таиланде. Тебе ясно?

В этот раз Ноа даже не пытался возражать:

– Абсолютно. Ты говорил матери?

Теперь настала очередь Джоны смеяться:

– Нет. И не собираюсь, если ты меня не вынудишь. Мы с тобой оба знаем, что ей нельзя волноваться – хотя не сказать, чтобы тебя это когда-либо останавливало.

– Я бы никогда намеренно не доставил ей беспокойства! – заспорил Ноа.

Джона покачал головой в презрении:

– Не важно, намеренно или нет. Тебе нет дела ни до кого, кроме себя.

– А тебе нет дела ни до чего, кроме твоей компании! – возразил Ноа. – А о семье ты совсем не думаешь. Когда в последний раз ты ездил к матери в поместье? Был у меня? Или у Элайджи? Ты вот говоришь, что я трачу деньги на таитянок – ну, а сам ты все спускаешь на своих одинаковых супермоделей.

Джона злился все сильнее с каждым его словом. Если бы он мог, он бы прямо сейчас полетел в Таиланд и дал бы своему младшему братцу в челюсть. Он, похоже, думает, что компания возникла из воздуха сама собой, а вовсе не Джоне пришлось вложить в нее все сердце и всю душу, не говоря уже обо всем свободном времени. Так что когда у него выдавалась возможность отдохнуть, он делал это со вкусом. Ну да, он редко видится с родственниками – ну так и у них тоже своя жизнь. Он их на своем пороге тоже давно не обнаруживал.

– Да, компания для меня важна, это правда. И если ты забыл, от нее зависят довольно много людей – включая, кстати, тебя. Я построил ее своим трудом и горжусь этим, а еще не собираюсь всем рисковать из-за твоих выкрутасов. Ты же помнишь, что приехал аудитор из «Гейм Таун»? И твоя небольшая вольность легко может стоить нам этого контракта.

– Черт побери! – выругался Ноа. – Я совсем об этом забыл! Не подумал, что…

– Вот именно, Ноа. Не подумал. Как и всегда.

В трубке на некоторое время повисла неловкая тишина.

– Как ты думаешь, они обнаружат? – наконец выговорил Ноа.

– Вполне вероятно. Ты разве что желтым маркером это не подчеркнул. Но Пол этим занимается – мы покроем недостачу. Временно, – Джона выделил это слово, – пока ты не вернешь недостающую сумму.

– Я все верну, Джона.

– Я надеюсь. Не заставляй меня в тебе разочаровываться.

– Не волнуйся.

– Увидимся, когда вернешься. – Джона повесил трубку.

Ему бы очень хотелось не беспокоиться, но это было сложно. Его брат никогда не делал пакостей намеренно, но мать его очень избаловала. Стоило ему накукситься, как он тут же получал все, что хотел, – особенно после смерти отца. И даже когда он вырос, люди из кожи вон лезли, чтобы ему угодить.

Вообще-то стоило бы приставить его к делу. Ноа вполне мог бы приносить пользу в фандрайзинге – при нынешней экономике им не удавалось собирать пожертвованиями столько, сколько нужно, а Ноа был бы вполне убедителен, уговаривая богачей поделиться своими деньгами. Но это если его так называемый займ вообще не поставит крест на всех их благотворительных программах.

Джона откинулся в кресле и откусил кусок бейгла. День уже был ужасным – а ведь еще не настало и девяти утра. Две недели. Ему нужно придумать, как покрыть или спрятать недостачу, пока Ноа не вернется, и при этом не привлечь к этому еще больше внимания.

Но главное – ему надо было найти способ преодолеть защиту Эммы. Он знал, что за ее сухой профессиональной маской есть чувственность. Это было заметно по тому, как двигались ее бедра при ходьбе, как учащалось ее дыхание, когда он к ней наклонялся. Хочет она того или нет, ее тело отзывается на его присутствие – просто она пока еще не готова это признать.

Значит, надо заставить ее думать об этом. Пусть она возвращается домой по вечерам и думает о нем – с раздражением или с тайным желанием, не важно. Главное, это не даст ей сосредоточиться – а это ему и нужно.

Джона забросил в рот остатки бейгла, отряхнул руки, встал и отправился на поиски непокорной красотки аудитора.

Глава 4

Эмма давно не возвращалась с работы с такой радостью. У нее было такое чувство, что, куда бы она ни пошла, она везде натыкается на Джону. И ведь не то чтобы он преследовал ее специально – просто он все время там оказывался! Она поднимала взгляд от копировального аппарата и обнаруживала его в конце коридора, погруженного в диалог с кем-то из сотрудников. И он радушно ей улыбался, а потом возвращался к разговору, и вся ее защита сыпалась по кусочкам. Он попадался ей в столовой, в кофе-баре, в коридорах… везде.

И даже когда его нигде не было видно, она то и дело ловила себя на том, что думает о нем. Ее чувства представляли собой коктейль из раздражения и, как ни стыдно ей было это признавать, желания. Ни одна женщина из плоти из крови не могла устоять перед Джоной Флинном. Эмма старалась изо всех сил, но Джона был настойчив и брал ее осадой. И тот факт, что она знала, какие ощущения он способен пробуждать в ее теле, каково это – прижиматься к нему, оставаясь неузнанной, только ухудшали положение. Она не могла ни на чем сосредоточиться. Строки отчетов сливались перед глазами, а цифры никак не сходились, сколько бы раз она ни пересчитывала. И во всем этом был виноват чертовски красивый исполнительный директор.

Так что было облегчением попасть домой – здесь, по крайней мере, она была недоступна для Джоны Флинна. В нежных тканях обивки, разноцветных диванных подушках и ярком интерьере было что-то такое, что сразу заставляло ее расслабляться – и душой и телом. В ее квартире в Верхнем Ист-Сайде интерьер был словно списан с картинки в журнале Country Living – непринужденный и комфортный.

Но даже здесь, когда она сбросила рабочую одежду и стала переодеваться в домашнее, стоя в ванной, она поняла, что все равно не сможет забыть о нем. Она краем глаза взглянула на себя в зеркале и увидела ту самую недоброй памяти татуировку.

Перед ее глазами немедленно встала картина, как он стоит перед ней в своей маске, но с узнаваемой мальчишеской ухмылкой, смотрит на нее пронзительными синими глазами, взгляд которых, казалось, лишал Эмму воли, и говорит:

– Давай сделаем татуировку.

Пока он этого не сказал, она даже не замечала, что они случайно остановились на тротуаре напротив тату-салона. Она обычно не обращала внимания на места такого рода, потому что ее они не интересовали.

– Две половинки сердца, – продолжил он и положил свою руку ей на грудь, коснувшись голой кожи, открытой довольно низким топом. Эмма вздрогнула от удовольствия – ему даже не нужно было специально ничего делать, чтобы произвести этот эффект. – Вот здесь. – Он показал, как они будут соединяться. – Если после этой ночи нам суждено встретиться, я найду тебя. А по этой татуировке я тебя узнаю.

Сердце Эммы перевернулось. Это было так романтично, так спонтанно и так глупо! Раньше она никогда не задумывалась о том, чтобы сделать татуировку. Но похоже, этой ночью многим вещам было суждено случиться в первый раз. Повинуясь его ласкающему прикосновению и его глазам, словно бы проникающим в самую душу, она повернулась и вошла вслед за ним в тату-салон.

Сейчас, глядя в зеркало, она провела пальцами по своей груди – точно так же, как и он. Даже простая фантазия заставила ее тело вздрогнуть, а кожу – покрыться мурашками. Он был последним мужчиной, который к ней прикасался – три месяца назад.

Когда она узнала, что носит ребенка от незнакомца, этого было достаточно, чтобы надолго забыть о своих физических потребностях. Но сейчас, когда он был так близко, в ней словно повернули выключатель. Наконец, опомнившись, Эмма натянула футболку и отправилась в кухню готовить ужин. Иначе она не успеет к приходу подруг.

Каждый вторник Эмма, Харпер, Вайолетт и Люси собирались у Эммы, ужинали вместе и смотрели любимые сериалы. Они готовили или покупали еду навынос по очереди. Сегодня она обещала Вайолетт приготовить ее любимую макаронную запеканку, но еще даже не поставила воду.

В кухне она занялась тем, что заранее включила духовку прогреваться и принялась готовить ингредиенты для блюда по семейному рецепту. Готовить эту запеканку ее научила старшая сестра – хоть что-то полезное она успела сделать, прежде чем умерла.

Все остальное, что Эмма знала о своей сестре, было скорее похоже на нравоучительную сказку. Когда Синтия умерла, правда о ее похождениях шокировала родителей до глубины души, и они взяли Эмму в ежовые рукавицы. Она никогда не была проблемным ребенком – ну так и у Синтии на первый взгляд все было идеально.

Когда Эмма стала старше, то задумалась о том, чтобы взбунтоваться. В принципе выбор студенческой организации мог бы положить этому начало – но в итоге Эмма выбрала P Beta Phi, клуб респектабельных леди из хороших семей, которые занимались общественной деятельностью и стремились во всем поддерживать друг друга. Эмма никогда не забывала о том, как ранило родителей поведение ее сестры, и была полна решимости никогда не заставлять их себя стыдиться. И когда она наконец потеряла девственность, это случилось с во всех отношениях приличным юношей, студентом-медиком со старшего курса, с которым она перед этим встречалась почти полгода и за которого надеялась выйти замуж. Эмма так долго притворялась хорошо воспитанной и утонченной светской леди, какой всегда хотели видеть ее родители, что со временем это стало ее второй натурой.

И стоит единственный раз в жизни отступить от этой линии, как сперва ты начинаешь пить текилу с незнакомцем, потом делаешь татуировку, а в итоге видишь положительный результат на тесте на беременность. И десятки лет безупречного поведения коту под хвост. Эмма понятия не имела, как сказать родителям.

Она открыла пачку макарон и высыпала всю ее в воду. Поддаться искушению той ночью было слишком просто. Часть ее теперь понимала, как так вышло, что ее сестра оказалась в запутанных и страстных отношениях, будучи обручена с другим человеком. Эти переживания захватывали. Но другая часть Эммы знала, что они не стоят того, чтобы пускать под откос всю свою жизнь.

И хотя она ничего не могла поделать с тем, что уже случилось, повторять тех же ошибок она не собиралась. Джона Флинн – человек, который может поставить ее приоритеты с ног на голову, и поэтому он опасен. Она скажет ему про ребенка, когда аудит будет закончен – а до того момента ни он, ни кто-либо другой ничего не должны об этом знать. И это значит, что она должна выдержать.

– Мы пришли! – раздался голос Вайолетт из гостиной.

– Я в кухне, – отозвалась Эмма, помешала макароны и поставила таймер. Она внесла подруг в список доверенных гостей, так что консьерж пропускал их без дополнительного предупреждения. – Простите, ничего не готово.

Девушки вошли в кухню с бумажными пакетами и поставили их на стол.

– Мы никуда не торопимся, – сказала Харпер. – И кроме того, я принесла бутылку шардоне, а Вайолетт – сыр и крекеры, чтобы нам было что пожевать, пока ужин на подходе. Вино, конечно, мы тебе не предлагаем. – Тем временем они доставали принесенное из пакетов и раскладывали на столе. – А, и тирамису, – добавила Харпер. – Я не могла устоять.

Эмма внутренне застонала:

– Ты говоришь, во «Флинн софт» есть спортзал? Я так чувствую, мне придется им воспользоваться, а то я ужасно растолстею. С тех пор как у меня опять появился аппетит, я постоянно голодная.

Харпер улыбнулась:

– Он на первом этаже, возле заднего входа, точно не пропустишь. Обычно после шести там никого не бывает, и ты можешь ничего не смущаться.

– А я вообще не знаю, на что ты жалуешься, – сказала Люси, положив руку на немного округлившийся живот Эммы. – Ты выглядишь так, словно хорошо пообедала, а не на четвертом месяце беременности. Думаю, ты вполне можешь позволить себе кусочек пирожного.

– Рада, что ты так думаешь, – ответила Эмма. – Откройте кто-нибудь крекеры, я умираю с голоду.

Вайолетт открыла пачку, пока Люси доставала винные бокалы и штопор.

– Как продвигается задание во «Флинн софт»? – спросила она, когда Харпер открыла бутылку и разлила вино по бокалам.

В ее тоне было нечто такое, что насторожило Эмму. Она подняла голову от соуса, которым занималась, посмотрела на Харпер – и сразу поняла, что она таки разболтала секрет. Эмма вполголоса выругалась, а затем продолжила мешать продукты в чашке.

– Ну, как я понимаю, о главном вы уже в курсе, так что эту часть я пропущу. Но должна сказать, что Джона Флинн – самый настойчивый человек, которого я встречала в своей жизни. Вы бы видели его лицо, когда я сказала, что не пойду с ним ужинать! Как будто ему впервые в жизни кто-то отказал.

– Ну, я бы точно не отказала, – прокомментировала Вайолетт.

– Ну, кто-то же должен, – сказала Эмма. – Он же не Господь Бог, не может быть, чтобы ему так легко все доставалось. Такие наглецы ужасно меня раздражают.

– Я бы не сказала, что он наглый, – подала голос Харпер. – Он просто вполне уверенный в себе, знает, чего хочет, и добивается этого. Но ты просто специально находишь поводы на него злиться, так что он мог бы у тебя на глазах переводить бабушек через дорогу, и это бы ничего не изменило.

– Поверь мне, так лучше, – ответила Эмма.

– Но почему, Эм? – спросила Люси, пододвигая к столу кресло. – И не надо рассказывать о твоей сестре, – мы все слышали это много раз. Ты – не твоя сестра. Ты просто вообще не такая. И твои родители должны это понимать. Не стоит казнить себя за проступки, которых ты не совершала.

Эмма некоторое время ничего не отвечала, смешивая пасту с приготовленным соусом и сыром, чтобы отправить в духовку. Что она могла на это сказать? Неужели Люси права?

– Я не казню себя.

– А по-моему, казнишь. Если уж не за поступки сестры, то, по крайней мере, за ту вечеринку. Но по-моему, ты слишком сильно на этом зациклилась.

– Та ночь была ошибкой, от которой я никогда уже не смогу отделаться. Ты правда думаешь, что мои родители нормально отнесутся к тому, что я зачала ребенка вне брака от какого-то незнакомца?

– Ну, вряд ли они обрадуются, но ведь в конечном итоге все хотят внуков, – сказала Виолетта.

– Я напомню тебе об этом, когда ты случайно забеременеешь от человека, чьего имени даже не знаешь, – огрызнулась Эмма.

– Послушай, Эм, – вклинилась Харпер. – Я сама совершала довольно много необдуманных поступков, но вовсе не таких романтичных. Можно же время от времени позволять себе веселиться.

Эмма выпрямилась, вытерла руки о спортивные штаны и посмотрела на своих подруг. Если не закончить этот разговор, они так и продолжат ее донимать, и в итоге они пропустят сериал, ради которого собрались.

– Это все, конечно, хорошо, но «веселиться» с Джоной Флинном я не собираюсь. Да он бы и сам не захотел – я и так уже беременна, а скоро стану еще и толстой.

– Беременна от него! – прокомментировала Люси.

– Это совершенно не важно. Он что, похож на человека, который мечтает о детях? И даже если забыть об этом, вы же понимаете, что это крупный конфликт интересов? Если пройдет хотя бы тень слуха о том, что между мной и Джоной Флинном что-то есть, доверие к результатам моего аудита упадет до нуля. И я могу потерять профессиональную репутацию, которую с таким трудом нарабатывала. Никакой мужчина этого не стоит, даже Джона Флинн.

– Но когда ребенок родится, они ведь все равно обо всем узнают, – сказала Виолетта. – Тебе нужно отказаться от этой работы. Иначе все, что ты сейчас сказала, все еще возможно.

– Я не могу просто пойти к Тиму и сказать: «Ой, извини, это мне не по зубам», ты же понимаешь? К тому же совершенно необязательно сообщать «Гейм Таун», кто отец ребенка.

Харпер вздохнула и подняла руки, демонстрируя, что она сдается, Виолетта и Люси кивнули. И тут как раз прозвенел таймер на духовке – ужин был готов.

Вечером среды Джона сидел за своим столом. Телефон зазвонил, и на нем высветился номер Пола, финансового консультанта.

– Пол, – Джона поднял трубку, – скажи мне то, что я хочу услышать.

Повисла пауза, и Джона сразу понял, что новости не такие уж хорошие.

– Прости, Джона, но мне потребуется еще пара дней на то, чтобы привести все в порядок. Можно попробовать обратиться за краткосрочным займом, но вряд ли мы сможем быстро его получить – сейчас напряженное время. Может, ты мог бы попросить у… э-э-э…

– У матери?

– У нее больше активов, чем у тебя. Поэтому я и предлагаю.

Джона вздохнул и покачал головой:

– Я бы не хотел предавать эту историю огласке. Если я попрошу у нее три миллиона долларов, она точно спросит зачем. По крайней мере, меня спросит – Ноа она отдала бы их без вопросов.

– Но почему он тогда не попросил сразу у нее?

Джона запустил пальцы в волосы.

– Понятия не имею. Честно говоря, чем меньше я знаю о его делах, тем лучше. Ладно, тогда давай просто постараемся разобраться с этой историей как можно быстрее, каждый со своей стороны.

Джона положил трубку. Сегодня он оставил Эмму в покое, надеясь, что деньги поступят и ему больше не придется гоняться за женщиной, которая явно в нем не заинтересована. Это было весело и в новинку, но нельзя же тратить все свое время на покорение неприступной принцессы. Компанией тоже кто-то должен руководить.

Однако, судя по всему, снова пришло время этим заняться. Джона встал из-за стола и отправился на поиски Эммы.

Он обнаружил ее на двадцать четвертом этаже, в противоположном конце коридора от ее кабинета. Она наклонилась над копиром, нажимая на кнопки и изучая листы, которые из него выскакивали. Ее губы были задумчиво сжаты, и она время от времени прикасалась к ним концом ручки.

Джона некоторое время наблюдал за ней, оставаясь незамеченным. Это позволило ему отметить стройность ее ног, которую подчеркивала юбка до колен и туфли на высоких каблуках. Но лучше всего в этой ситуации было то, что, пока она его не видела, она была совершенно расслаблена. Он не знал, о чем она задумалась, но на ее лице появилось мечтательное выражение, а уголок рта загнулся в легкой улыбке. А разговаривая с ним, она всегда напряжена и собрана – возможно, подумал Джона, он и впрямь перегибает с настойчивостью? Разве человеку захочется лишний раз видеть кого-то, кто заставляет чувствовать себя некомфортно?

В этот момент Эмма повернулась и заметила его. На мгновение она задержала на нем взгляд, окинула разом всю его фигуру, и Джоне показалось, что он заметил на ее лице проблеск какой-то эмоции. Но затем она взяла пачку напечатанных документов и направилась по коридору в другую сторону.

Джона пошел за ней. Догнать ее было не так уж сложно – каблуки, конечно, ее украшали, но и серьезно замедляли шаг. Эмма практически взвизгнула, когда он оказался у нее за спиной.

– Не волнуйтесь, Эмма. Я не кусаюсь. Просто хотел с вами поговорить.

– Мне нужно заняться работой, – возразила она, но тон ее голоса выдавал нерешительность. Какая-то часть ее явно не возражала против его компании.

– Вы кажетесь такой загадочной и словно бы совсем не позволяете себе расслабиться – у нас в компании даже не принят дресс-код, а вы все равно надеваете костюмы и обувь на каблуках.

– Это помогает мне держаться в профессиональных рамках, – ответила Эмма.

– Да? И какие же это рамки? – Джона посмотрел на нее, на мгновение бросив взгляд на то место ее приталенной рубашки, где под тканью могла бы скрываться его татуировка. Конечно, шансы нулевые – но Эмма в любом случае носила высокий ворот.

– Скажите, Джона, почему вы словно бы меня преследуете? Почему, куда я ни направляюсь, я почти всегда встречаю вас? Я с трудом могу поверить, что это лишь чистое совпадение. Неужели у руководителя такой огромной компании нет больше дела, кроме как разговаривать в коридоре со мной? С женщиной, которую вы больше никогда не увидите через две недели?

Эта тирада захватила Джону врасплох. Он открыл было рот, чтобы что-нибудь ответить, но Эмма уже шагала дальше по коридору. Пара секунд – и она скрылась за дверями своего кабинета, а он остался стоять, ловя воздух ртом, как вытащенная из воды рыба.

Значит, она все-таки заметила его интерес. Но явно настроена не давать его ухаживаниям зеленый свет. Тут Джона похолодел: а может быть, она уже обнаружила недостачу? Это бы многое объяснило. Никто не захочет идти на свидание с человеком, которого скоро обвинят в растрате средств.

Глава 5

В скором времени после этого инцидента Джоне пришлось вернуться в кабинет и принять участие в телефонной конференции, но он не мог перестать размышлять об этом. Хочет она этого или нет, но ей все же придется еще раз с ним встретиться. Он должен выяснить, нашла она дыру в бюджете или пока нет.

На следующее утро он отправился в ее временный кабинет. Он некоторое время наблюдал за ней сквозь стеклянную дверь; она была погружена в работу, склонившись над бумагами и изучая их с выражением крайнего сосредоточения. Между бровей у нее залегла задумчивая складка. Ее волосы были снова забраны назад, но лицо обрамляла одна непослушная прядка.

Не поднимая взгляда от бумаг, Эмма заправила ее за ухо и принялась делать заметки в блокноте. У нее был самый аккуратный и красивый почерк, какой он когда-либо видел. Программисты обычно этим не отличались, да и сам он все, что только можно, печатал на компьютере, а от руки только подписывал бумаги. Но Эмма явно придавала аккуратному письму большое значение.

Джона с удивлением понял, что его в самом деле интересует Эмма – и не только из-за аудита. Она, конечно, его раздражала, но, с другой стороны, ему было интересно разгадать эту загадку. Она была такой сдержанной и холодной, но он не мог отделаться от подозрения, что под этой маской что-то скрывается. Когда он наконец расшифрует ее и сможет добиться от нее того, чего он хочет, это будет так же здорово, как в первый раз пройти Legend of Zelda.

– В чем дело, мистер Флинн? У вас закончились женщины для соблазнения и вы решили зайти сюда?

Джона очнулся от своих мыслей при звуках голоса Эммы. Она его заметила. Но сейчас в ней не было того напряжения, которое он наблюдал раньше, и казалось, что она даже позабавлена.

– Простите меня за вчерашнее. Я не хотел…

– Ничего. Я на вас не сержусь, – ответила она.

Джона был удивлен. После ее вчерашней гневной речи он рассчитывал на нечто более эмоциональное. Но она, похоже, сказала все, что хотела сказать, и на этом вопрос для нее был исчерпан. Может быть, она все-таки еще не обнаружила небольшой должок его братца?

– Позвольте мне перед вами извиниться.

Она закатила глаза и встала из-за стола:

– Ну перестаньте.

– Что? Сводить вас в ресторан? Прекрасно. Как насчет суши? Неподалеку открылось новое местечко, где я еще не бывал.

Эмма явно не поняла, что происходит.

– Что? Нет, я не хочу…

– Не хотите суши? Да, вы правы. Может, тогда стейк-хаус?

– Нет же! Я имею в виду, что не хочу идти с вами в ресторан! – Эмма покраснела от возмущения, было видно, что его настойчивость ей неприятна. Она вихрем промчалась мимо него и вышла в коридор.

– Но почему? – спросил он, догнав ее.

– Это попросту неприлично, – сказала она через плечо.

– С чего бы это? Я ведь не ваш начальник. Просто дружеский жест с моей стороны, чтобы вы почувствовали себя более комфортно в моей компании.

– Ваша скандальная репутация возникла отнюдь не из-за дружеских жестов.

– А, то есть вы не столько беспокоитесь о приличиях, сколько не хотите появляться на публике с человеком вроде меня? Чтобы это не бросило тень на вашу сияющую репутацию?

Эмма ускорила шаг, повернула за угол и устремилась в другой конец коридора – вероятно, опять к копировальному аппарату.

– Честно говоря, да. Я приложила довольно много усилий, чтобы оказаться там, где нахожусь, и меня совершенно не интересует та «дружба», которую вы предлагаете.

Они остановились возле лифтов, и Эмма нажала на кнопку, избегая смотреть Джоне в глаза.

– Ну, я даже не знаю. – Он решил немного ее поддразнить. – Возможно, процесс запятнывания вашей репутации в моем обществе мог б вам понравиться.

Эмма резко повернулась и взглянула на него:

– Зачем? Чтобы потом оказаться в желтых журналах и слышать, как обо мне перешептываются на улице?

Джона всем сердцем ненавидел эти журналы. Он вообще не понимал, почему кого-то интересует, с кем он встречается.

– Но какая разница, что подумают какие-то посторонние люди?

Двери лифта открылись, и Эмма устремилась туда, а Джона у нее на хвосте.

– Для меня разница есть. Вы плейбой, и вам, возможно, все равно, а я – профессионал. И подобная публикация может стоить мне работы.

– Неужели вашего начальника всерьез интересуют такие вещи? И зачем вам тогда работать на такого ханжу? Вы всегда можете перейти во «Флинн софт». Я думаю, отличный финансист нам пригодится.

Эмма наконец посмотрела на него, на ее лице сперва читалось удивление, но потом она покачала головой:

– Это, конечно, мило с вашей стороны, мистер Флинн, но я не хочу даже думать о том, какого рода слухи обо мне будут распускать в этом случае.

Раздался звонок, лифт остановился, и Эмма мгновенно выскочила прочь. Она в третий раз за десять минут назвала его «мистер Флинн», и Джона начинал чувствовать себя некомфортно.

– Прошу вас, зовите меня просто Джона. Мистер Флинн – это мой отец, и он уже умер. В конце концов, я же просто просил вас сходить со мной поужинать. Все остальное – праздные домыслы.

Эмма резко повернулась, уперев руки в бедра:

– Но почему, почему я? Неужели вам не хватает ваших моделей из каталогов белья?

Джона сделал мысленную заметку: больше не встречаться с моделями. Они создают ему репутацию распутника и отпугивают других женщин. Он отнюдь не считал модельные параметры единственными достойными внимания и ценил красоту во всех ее формах, но женщинам казалось, что если они не «идеальны», то они не могут ему понравиться. Что было вовсе не так.

– Ну а что, если вы меня действительно интересуете, Эмма? Что, если вы красивы, умны и привлекательны и мне интересно, к чему могла бы привести наша встреча? Неужели это так плохо?

– В любом другом месте и в любое другое время – нет. Но при текущих обстоятельствах – никаких ресторанов, никаких свиданий, просто нет, и все. – Эмма повернулась и быстрым шагом вошла в кофейню. В это время здесь было сравнительно безлюдно, и Джона последовал за ней:

– Ну, давайте я хотя бы угощу вас кофе.

Эмма усмехнулась:

– Он здесь бесплатный.

Джона с улыбкой изогнул бровь:

– Для меня нет. Я же за все это плачу. И в этом смысле я уже не раз вас угощал, с тех пор как вы работаете в этом офисе. Что изменится от еще одного раза? Просто в этот раз мы будем поглощать еду одновременно и за одним столом.

Она прищурясь посмотрела на него и вздохнула:

– Вы ведь просто так не уйдете, да?

– Кофе – неплохое начало, – сказал он.

– Хорошо. Мне горячий чай размера «толл» с сахаром и сливками и булочку с корицей. Я буду за столиком. И после этого вы перестанете заявляться ко мне в кабинет и ходить за мной по коридорам.

Джона широко улыбнулся:

– Вас понял.

Когда Джона вернулся с чаем, Эмма сидела за столиком в дальнем углу. Она в молчании размешала чай и вынула пакетик.

– Почему вы решили заняться финансами? – спросил Джона. Он решил, что стоит поговорить о чем-нибудь нейтральном и безопасном.

– Я не люблю неоднозначности, – ответила Эмма. – А в математике все ясно, никаких двусмысленностей. Дважды два всегда четыре. Мне хотелось выбрать в качестве карьеры область, на которую я всегда могу положиться. Ну и кроме того, это выглядело достаточно респектабельно. Мои мама и папа были очень довольны моим выбором.

– А если бы вы захотели стать супермоделью или рок-звездой? Что бы они об этом сказали?

Эмма покачала головой:

– Я бы никогда не заинтересовалась подобным. Во-первых, для этого нужно иметь либо красоту, либо талант. А во-вторых, я все равно бы не стала. Именно такие люди оказываются на обложках желтых журналов рядом с вами.

Джона нахмурился. Ему не понравилось, как она отзывается о себе.

– А что в этом плохого? Люди читают эти журналы, потому что сами хотели бы так жить, и пытаются сделать это, читая истории о людях вроде меня. Получить свою частичку блеска и славы.

– Для блеска и славы была предназначена моя сестра, а вовсе не я.

– А чем занимается ваша сестра? – спросил Джона.

– Ничем. Она умерла. – Эмма надела на стакан крышку и поднялась. – Простите, но мне пора возвращаться к работе.

Эмма откинулась на своем офисном стуле и закрыла лицо руками. Все шло совершенно не по плану. Пока она не попала во «Флинн софт», она была уверена, что никогда не встретится лицом к лицу с одиозным Джоной Флинном. А когда она узнала, что именно он отец ее будущего ребенка, то для нее стало критически важно сохранять дистанцию, чтобы никто ни о чем не узнал. И то, что она в конце концов поддалась его настойчивости и согласилась на кофе, ее злило. Казалось бы, в этом нет ничего страшного – но, во-первых, не стоило поощрять его напор и отсутствие уважения к ее границам, а во-вторых, теперь его ухаживания точно не прекратятся.

Но стоило ей оказаться с ним наедине в лифте, как она снова почувствовала себя как тогда, на той вечеринке. Ей хотелось, чтобы он обвил руками ее тело и страстно поцеловал, как тогда, в ее голове замелькали картинки того вечера и последовавшей за ним ночи… просто удивительно, что Джона ничего не заметил. Но, очевидно, те три месяца, которые она потратила в попытках о нем забыть, прошли впустую.

Ей, конечно, хотелось бы, чтобы то, о чем она вспоминала, никогда не случалось. Но оно случилось, и теперь с этим ничего не поделаешь. Джона и знать не знал, как близко он находится к носительнице второй половины своей татуировки, но она-то знала.

Эмма полагала, что такой мужчина, как Джона, никогда не заинтересуется кем-то похожим на нее. Той женщины, которая была с ним той ночью, на самом деле не существовало. Именно из-за атмосферы тайны, которая сопровождала их знакомство, оно и было для них обоих таким волшебным. Если откроется, кто она такая на самом деле, это волшебство тут же разрушится. И конечно, ради будущего ребенка необходимо так и сделать.

Но, поработав с ним несколько дней, она задумалась, действительно ли правда разочарует Джону. Их явно тянет друг к другу даже без масок; и, хотя он не знает, что они уже встречались, он все равно интересуется ею.

Может быть, он просто хочет добиться ее хорошего расположения, надеясь, что это повлияет на результаты аудита? В этом случае не он первый, не он последний. Эмма слышала много историй о том, как аудитора пытались подкупить или соблазнить. Так что, возможно, второе Джоне просто приятнее.

Но если это действительно то, что им движет, у него должно быть что скрывать…

Эммой овладело тягостное настроение. Контракт с «Гейм Таун» очень важен для «Флинн софт». И если он опасается, что она обнаружит нечто такое, что поставит его под угрозу, он конечно же вылезет вон из кожи, лишь бы не дать ей ничего обнаружить. И в этом случае не важно, действительно ли она симпатичная и интересная.

Конечно, тогда, в феврале, он по-настоящему ее хотел. Но в тот вечер она была совершенно другим человеком.

Эмма постаралась отбросить эти мысли и до конца рабочего дня сконцентрироваться на отчетах. Некоторым ее работа могла бы показаться скучной, но все, что она сказала Джоне о своей любви к математике, было чистой правдой. Цифры не лгут. Они всегда постоянны, и Эмма находила это успокаивающим. Она могла погружаться в них на целые часы, и сегодняшний день не был исключением. Джона сдержал свое обещание и больше не появлялся, и Эмма многое успела сделать. Когда она наконец подняла голову от рабочего стола, шел седьмой час.

Она подумала о том, чтобы пойти домой, но все еще ощущала напряжение и беспокойство. Тогда она решила, что просто слишком долго сидела без движения, и пошла прямиком в здешний спортзал. Еще после того ужина с тирамису она принесла на работу спортивную одежду, но пока ни разу ею не пользовалась.

Впрочем, сегодня дело было вовсе не в лишних калориях. Ей хотелось сбросить с себя напряжение и гнев, и лучше уж выплеснуть это на тренажеры и боксерскую грушу, чем на живого человека. Эмма не знала, сколько еще сможет это терпеть. Джона был совершенно невыносим и явно не умел реагировать на слово «нет».

Прежде чем идти в спортзал, она остановилась у стола Пэм:

– Скажите, мистер Флинн сегодня насовсем ушел?

– Да, у него была назначена встреча в пять тридцать.

– Спасибо.

Успокоенная, Эмма пошла вниз: никто ее не побеспокоит. В раздевалке она переоделась в спортивную майку на лямках и обтягивающие велосипедные шорты. В этой одежде ее татуировку было частично видно, и округлость ее живота тоже была заметнее. Эмма нахмурилась, глядя в зеркало: она еще об этом не думала, но, кажется, скоро придется начать носить одежду для беременных.

Она подумала, не стоит ли все-таки пойти домой. Но ей хотелось позаниматься. Она аккуратно заглянула в совершенно пустой спортзал и решила, что это вполне безопасно – Джона уже ушел и точно ее не увидит. А все остальные, даже если и увидят, ничего не поймут.

На горизонте было чисто. Харпер была права – программисты гораздо больше увлекаются бесплатными кофемашинами и столами для пинбола. Эмма забралась на ближайший тренажер, вставила в держатель свою бутылку с водой и вставила в уши наушники.

Она выбрала плейлист с бодрым диско семидесятых, закрыла глаза и отдалась потоку. Пот, струившийся по ее спине, и напряжение мышц были желанной возможностью переключить внимание и не думать ни о Джоне, ни о ребенке, ни о работе, ни о том, как со всем этим быть. Эмме на мгновение показалось, что, если она будет тренироваться достаточно долго, ее увлечение Джоной просто пройдет и его присутствие больше не будет ее беспокоить.

По крайней мере, она на это надеялась.

Эмме всегда нравился спорт. Глядя на нее, невозможно было бы об этом догадаться – но в закрытой частной школе для девочек, где она училась, всегда придавали большое значение физическим нагрузкам и говорили, что с любыми эмоциями можно справиться, если хорошенько потренироваться.

У Эммы были резоны верить в волшебную силу тренировок, так что после разрыва с Дэвидом она постоянно пропадала в спортзале и сбросила пять килограммов. Сейчас они вернулись благодаря беременности, но она продолжала заниматься – ей не хотелось слишком растолстеть и после родов слишком беспокоиться о фигуре вместо того, чтобы проводить время с младенцем.

Наконец Эмма почти полностью вымоталась. Но, не дожидаясь, когда силы совсем закончатся, она замедлила шаг и открыла глаза. Улыбнулась, взглянула на показатели на экране. Вполне вероятно, сегодня она может позволить себе что-нибудь сладкое на десерт.

Она выключила музыку и шагнула на пол. Ее план сработал: сейчас она чувствовала сильную усталость, ей хотелось вымыться и выпить воды, и, даже если бы Джона появился перед ней прямо сейчас, вряд ли бы она обратила на него хоть малейшее внимание. Она отхлебнула воды и принялась вытирать лицо полотенцем. Вдруг откуда-то раздался приглушенный мужской смех.

Эмма вынула наушники и огляделась, но в спортзале по-прежнему было пусто. Возможно, просто кто-то проходил мимо по коридору. Или ей просто показалось.

Она на всякий случай еще раз огляделась, собрала свои вещи и пошла в раздевалку – просто на всякий случай. Изначально она собиралась принять душ и переодеться прямо здесь, но передумала. Что, если Джона ее увидит? Сегодня, конечно, уже ушел из офиса, но надо будет принести сюда более закрытую одежду.

Эмма взяла сумку, надела толстовку прямо поверх спортивной майки, вышла из раздевалки и отправилась домой.

Глава 6

Джона нырнул в какой-то коридор, наблюдая, как Эмма быстрым шагом направляется в сторону выхода из здания. Встречу отменили в последний момент – Джона уже сидел в ресторане и ждал. Тогда он решил заказать еду навынос, съесть ее прямо в офисе, просматривая почту, а потом пойти в спортзал. По вечерам там обычно бывало пусто, и он наслаждался одиночеством. Весь день он проводил на встречах или телефонных переговорах, и только в спортзале мог расслабиться, погрузиться в любимую музыку и забыть обо всех заботах. И он совершенно не ожидал наткнуться там на Эмму. Она не производила впечатления человека, любящего потеть на тренажерах. Тем не менее она была именно там – яростно вышагивая на беговой дорожке с наушниками в ушах и закрытыми глазами.

Он уже было открыл рот, собираясь с ней поздороваться, как вдруг она остановилась, сошла с тренажера и принялась вытирать лицо полотенцем. Он стоял в дверях, но она его еще не заметила. Именно в этот момент Джона заметил пятнышко красного на фоне ее черной майки. Он пригляделся и ясно увидел половину сердца, вытатуированную у нее над левой грудью. Джона замер как вкопанный, глядя на татуировку, а потом на ее слегка округлившийся живот. Он рассмеялся, не веря своим глазам, и пулей выскочил из спортзала, так и не замеченный.

Не может быть.

Он бы ни за что, никогда не признал бы в чопорной Эмме ту девушку-бабочку. Та была свободной, раскованной, бесстрашной. Эмма же казалась ее полной противоположностью. Той ночью она говорила, что совершенно не похожа на себя – но он ей не поверил. Все так говорят, когда оказываются в неожиданной ситуации.

Но похоже, она говорила правду. Тогда она сказала, что утром он не захочет иметь с ней дела, как будто собиралась превратиться в тыкву. Но вместо этого превратилась в сдержанного аудитора в строгом костюме. Аудитора, который выглядит так, как будто носит его ребенка.

Не то чтобы он, конечно, в этом разбирался. Но три месяца назад ее живот был плоским как доска – он знал это совершенно точно, поскольку покрывал его поцелуями. И прошло недостаточно времени, чтобы можно было что-то заметить в обычной одежде, но спортивная майка прилегала к телу плотнее, чем блузки, которые она надевала на работу. Неужели она действительно беременна?

Джона никогда не думал ни о чем подобном. Он нормально относился к детям, но не представлял себе, чтобы сам он женился и завел семью. Ну, может, когда-нибудь – но это «когда-нибудь» точно не должно было наступить через шесть месяцев.

Джона тяжело привалился к стене. Ребенок? Может ли быть, что Эмма действительно забеременела от него? Они, конечно, предохранялись. Он всегда предохранялся. Многие женщины были бы очень рады заполучить наследника его состояния – и его голубых глаз. Но Эмма вовсе не была похожа на такую женщину. Более того, она производила впечатление человека, который сообщил бы отцу своего ребенка о беременности. Но Эмма этого не сделала.

Джона повернулся и пошел в свой кабинет. Тренироваться ему расхотелось. К тому же это новое открытие все меняет.

Поначалу он принялся ухаживать за Эммой только ради того, чтобы отвлечь ее от поисков дыры в бюджете. Потом, когда она в первый раз его отвергла, это стало для него вызовом – он любил решать невыполнимые задачи.

Но теперь это превращалось в дело чести.

Эмма знала, кто он такой, с самого начала, ведь она видела его руку. Но все равно ничего не сказала. Почему? Ведь они сделали эту татуировку именно для того, чтобы иметь возможность узнать друг друга. Это была единственная связь той удивительной ночи с реальностью. Если бы он узнал ее первым, он тут же сказал бы, кто он такой. Этому было только одно объяснение – что она считает случившееся ошибкой. И не хочет, чтобы он был частью ее жизни и жизни их ребенка.

Но это же глупо! Какая женщина не хотела бы, чтобы романтический незнакомец, от которого она случайно забеременела, вдобавок оказался мультимиллионером?

Джона добрался до своего кабинета и вдруг увидел последний номер одного из развлекательных журналов на столе у Пэм. Он был раскрыт, и на странице красовалась фотография его самого – с девушкой, с которой он всего пару раз встретился. И заголовок: «Плейбой из мира игр соблазняет очередную модель». Он нахмурился.

Ну ладно, может быть, его репутация действительно ухудшает дело. Она была скандальной, он знал об этом, и его все устраивало, но обычно женщин это только привлекало к нему – даже если их встречи были совсем недолгими. Но с Эммой все по-другому. Она ожидает такого рода ухаживаний, которые почти не применяются в наше время: не цветы и драгоценности, а время и внимание. Такие женщины всегда вызывали у Джоны головную боль. Прилипчивые и зависимые, вечно нуждающиеся во внимании – такие никогда не задерживались в его телефонной книжке.

И тем не менее это та же самая женщина, о которой он не мог перестать думать все эти три месяца. Он сравнивал с ней каждую новую любовницу с той самой ночи, и пока ни одна не выдерживала стандартов.

Он распахнул дверь своего кабинета и бросил полотенце, которое брал с собой в зал, на спинку гостевого кресла. Того самого, где Эмма сидела, когда впервые пришла сюда и с ней случилась паническая атака.

Сразу после того, как они пожали друг другу руки. Судя по всему, в этот момент она и осознала, кто он такой. Ох, не так Джона представлял себе эту встречу, когда они сидели в тату-салоне и держались за руки!

Он думал, что она избегает его, потому что уже обнаружила недостачу в бумагах, – но выходит, что дело вообще не в этом. Все это время она просто боялась, что он ее узнает. По неизвестной причине Эмма не хотела раскрывать Джоне правду. И она отвергала все заманчивые предложения, которые приняла бы любая другая женщина, – даже несмотря на то, что носит его ребенка. Но почему? Неужели она думает, что он – неподходящая кандидатура на роль отца? Может быть, она предпочла бы какого-нибудь спокойного бухгалтера или страхового агента, который принес бы в семью порядок и стабильность?

Джона уже забыл, что десять минут назад сама мысль о возможном отцовстве вызывала у него ужас. Он знал, что Эмма, при всем своем внешнем спокойствии, – горящий костер страсти. Сам он тоже был известен взрывным темпераментом, но он прекрасно понимал, что для всего должно быть свое время. Конечно, он не стал бы пренебрегать своими отцовскими обязанностями – даже если Эмма и впрямь считает его безответственным плейбоем.

Но их новое знакомство также доказало ему, что она обладает стойкостью и упорством. Она всерьез планировала сохранить свой секрет и ничем себя не выдала – то, что он застал ее в спортзале, было чистой случайностью, он ведь не планировал возвращаться сегодня в офис.

Джона взял в руки фотографию бабочки. Он думал, что встреча с той загадочной девушкой будет новой точкой отсчета, когда он начнет всю жизнь заново. А оказалось, что она прямо рядом с ним – но считает его досадной помехой в своей жизни. Это его задевало. Он был уверен, что, если уж она согласилась быть с ним однажды, он способен снова добиться от нее этого согласия – но в выборе способа для этого он не ограничен, так что пусть она пеняет на себя.

С того вечера в спортзале Эмма не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Каждый раз, когда она поднимала взгляд от экрана, она ожидала увидеть Джону в дверном проеме, с его обычной сытой ухмылкой. Но его не было. С того обеда в кофейне он больше не появлялся.

Но Эмма больше не могла расслабиться. Каждый раз, когда она начинала чувствовать себя в безопасности, происходило что-то плохое. Так что нельзя больше рисковать.

Кроме того, надо было сосредоточиться на деле. Что-то не сходилось, и, пока Эмма не соберется, она не сможет понять, действительно ли в бумагах что-то не так, или это из-за ее невнимательности.

Эмма в третий раз проверила расчеты и откинулась на спинку стула. Результат получился тот же самый, а значит, некоторое время назад она ошиблась. В бюджете прослеживается большая недостача. «Черт побери», – выругалась она, в двадцатый раз заправляя за ухо прядку. Надо купить заколку.

– В чем дело, мисс Демпси?

Эмма подскочила на месте, резко выпрямилась и прижала руки к груди. Легок на помине! Она подняла взгляд – Джона Флинн стоял в дверном проеме, ровно так, как она себе и представляла.

– Ни в чем.

Она не собиралась ничего ему рассказывать. Даже если в отчетности что-то не так, она сперва должна все досконально проверить. Кроме того, это было бы слишком просто. Если уж кто-то и ворует из компании деньги, эти люди вряд ли настолько глупы, чтобы выводить их одним большим куском. Так что, возможно, есть какое-то еще объяснение.

Эмма вздохнула, чтобы успокоиться, и посмотрела на Джону. Сегодня он выглядел как-то иначе: как будто был чем-то очень доволен. Эмма понятия не имела, что его так порадовало, но предпочитала не обращать на это внимания – хотя с таким выражением лица он выглядел еще сексуальнее, чем обычно.

– Я только что говорил по телефону с вашим начальником.

Сердце Эммы упало, и все неподобающие мысли немедленно улетучились.

– Вы говорили с Тимом? Что-то случилось?

– Вовсе нет. Он просто позвонил узнать, все ли у вас в порядке.

Эмма задержала дыхание. Тим не стал бы звонить просто так, ему все равно, как себя чувствуют подчиненные. Скорее всего, он хотел проверить, не происходит ли чего-нибудь непрофессионального.

– И что вы ему сказали?

Он мгновение помолчал, наслаждаясь ее замешательством.

– Я сказал, что вы – самый сдержанный и профессиональный сотрудник во всем этом здании, включая меня самого. Что же я еще мог сказать, если это чистая правда!

Эмма пожала плечами:

– Ну мало ли. В последнее время мы беседовали не только о делах.

Джона усмехнулся и оперся рукой о косяк, отчего его татуировка стала видна еще отчетливее.

– Что бы вы обо мне ни думали, Эмма, я не собираюсь о вас сплетничать. Невозможно построить такую огромную компанию, будучи недальновидным дураком.

Эмма вздохнула с облегчением, но, как оказалось, преждевременно.

– Впрочем, ваш начальник действительно показался мне ханжой, так что я понимаю, почему вы так волнуетесь. И поэтому предлагаю вам компромисс.

Компромисс? По какому поводу, интересно?

– Вы не хотите, чтобы нас увидели вместе, я понимаю. Но я могу устроить все так, чтобы мы встретились за пределами Нью-Йорка, в таком месте, где никто нас не увидит. Идет?

Эмма нахмурилась:

– Но зачем вам это? У вас достаточно вариантов, с кем отправиться на ужин, почему вы так настойчиво пытаетесь сделать это именно со мной?

– Я знаю, что на самом деле вы тоже этого хотите. Просто считаете, что это непристойно и вам навредит. Если бы я всерьез полагал, что вы ко мне ничего не испытываете, я потерял бы к вам интерес в ту же секунду. Но вашей чопорности меня не обмануть.

– Вы совершенно ничего обо мне не знаете, Джона.

– Вы так считаете?

Он пристально взглянул на нее, и Эмма вдруг занервничала. Она непринужденно прикоснулась к воротнику блузки, чтобы убедиться, что он достаточно высокий и она себя не выдала.

– Это прекрасный повод проверить, правы ли вы. Завтра вечером ровно в шесть встречаемся на Центральной вертолетной станции Манхэттена. И отправляемся в такое место, где точно не встретим никого из знакомых и где вы сможете чувствовать себя в полной безопасности. Идет?

Что ж, в конце концов, предложение не такое уж и плохое. Впрочем, Эмме казалось маловероятным, что столь известный человек может просто взять и исчезнуть, никем не замеченный.

– А как же ваши маленькие друзья-папарацци?

– Они получают возможность следить за мной, только если знают, где меня найти. Но поверьте, с жизнью вроде моей время от времени уединение совершенно необходимо. И я прекрасно знаю, как его достичь. Ни одна живая душа – включая, кстати, вас – не будет знать, куда мы отправимся завтра.

Не то чтобы это ее полностью убедило, но, по крайней мере, он об этом подумал. Впрочем, оставались еще кое-какие вопросы.

– Правильно ли я понимаю, что, если я все-таки соглашусь с вами поужинать – просто поужинать, – вы наконец оставите меня в покое?

– Да. Если к концу ужина это будет именно то, чего вы хотите.

Слава богу. Уж в этом-то Эмма была убеждена – даже если она будет жалеть о каждом слове отказа, вылетающем из ее рта, она все равно его произнесет. Пока она не закончит аудит, она не имеет ни малейшего права поддаваться собственным желаниям, какими бы они ни были.

– Что ж, хорошо, – со вздохом произнесла Эмма. – Я согласна. Каков дресс-код?

Джона с нескрываемым удовлетворением улыбнулся:

– Отлично. Вы, возможно, удивитесь, но я поведу вас в такое место, куда мне потребуется надеть пиджак и даже, вероятно, галстук.

Эмма удивленно приподняла брови:

– Хотите сказать, в вашем гардеробе есть костюм?

– Даже несколько. Я отнюдь не костюмоненавистник, вне зависимости от того, что сказала бы моя матушка. Но я не нуждаюсь в специальной одежде, чтобы почувствовать себя более важным, как некоторые люди. Я больше люблю удобство, и еще я думаю, что футболка с персонажами компьютерной игры говорит обо мне гораздо больше, чем старомодный галстук в полоску.

Эмма постаралась не выдать своего возбуждения оттого, что ей предстоит увидеть его в костюме. Джона явно недооценивал эффект, который может произвести на женщину хорошо сидящий костюм.

– Ну что ж. Значит, встречаемся завтра в шесть, – подытожила Эмма.

Джона коротко кивнул и испарился из ее кабинета. И лишь когда он ушел, она впервые смогла полностью осознать, на что она только что согласилась. Она выглянула в коридор, убедилась, что его нигде нет, и помчалась к рабочему месту Харпер.

– Спасай меня, – сказала она, поворачивая за угол.

– Что случилось? – Харпер испуганно посмотрела на нее.

– У меня завтра свидание. С ним.

– С ним? – Харпер вскочила с кресла. – Я думала, ты ему наотрез отказала.

– На этот раз согласилась – при условии, что потом он оставит меня в покое, если я этого захочу. Но прямо сейчас у меня другие проблемы.

– Какие?

– Я понятия не имею, что надеть. Вся моя одежда – это костюмы разной степени формальности. Ты у нас гений моды, помоги мне выбрать что-нибудь.

– Не думаю, что у тебя найдется что-то подходящее, – скривилась Харпер. – Особенно с учетом твоего положения. Думаю, нам надо пройтись по магазинам.

– У меня нет времени на…

– Прямо сейчас. – Харпер достала из ящика стола свою сумочку. – Пойдем прямо сейчас.

Эмма, вяло сопротивляясь, позволила той провести ее по коридору.

– Но сейчас же только три часа дня!

– На войне как на войне.

С этим Эмме было сложно спорить. И через мгновение они уже сели в такси и отправились на Пятую авеню. Они шли по тротуару, и Харпер пристально рассматривала каждую витрину. Они заглядывали в семь или восемь магазинов, но уходили ни с чем. Харпер сказала, что они ищут нечто особенное – «выдающееся», как она выразилась.

Эмма была только рада уступить Харпер руководство. В конце концов, Харпер все это обожала – дизайнерские платья, модную обувь, сумочки. За ее квартиру платили родители, так что Эмма была уверена, что вся ее зарплата во «Флинн софт» оставалась в здешних бутиках. Впрочем, у семьи Харпер денег было гораздо больше, чем она могла бы потратить за всю жизнь.

– Вот! – Харпер резко остановилась и указала на манекен в витрине. – Вот это ты наденешь! – Она схватила Эмму за руку и затащила внутрь, так что она даже не успела разглядеть платье – заметила только то, что оно синее.

Когда они зашли внутрь и остановились у вешалок, Эмма поняла, что это даже не платье, а комбинезон.

– Ты уверена? – с сомнением произнесла она.

– Абсолютно! Комбинезоны сейчас в моде. А кроме того, любая из его типичных пассий надела бы какое-нибудь маленькое соблазнительное платье. А это точно его удивит.

Харпер приподняла шелковый комбинезон глубокого синего цвета, и глаза Эммы расширились от удивления. Он был без рукавов, на широких бретелях, а вырез опускался аж до точки между грудей. Очевидно, для подобного наряда придется покупать специальный бюстгальтер.

– А татуировка? – тихо произнесла Эмма.

– Ее не будет видно. Бретели очень широкие.

– А где спина?

– На спине бретели перекрещиваются, а все остальное остается открытым. Достаточно сексуально, но без чрезмерной откровенности. Еще нужны серебристые туфли на каблуках и серебристый пояс-цепочка, и ты будешь просто неотразима. О-о-о… а еще можно добавить массивный браслет!

Эмма мрачно поглядела на комбинезон. С ее точки зрения, разговор об аксессуарах был несколько преждевременным – она была вообще не уверена, что сможет это надеть. С другой стороны, это более практично, чем платье, – можно не волноваться, не взлетит ли случайно подол, когда она будет садиться в вертолет и выходить из него.

– Ну, что думаешь? – поинтересовалась Харпер.

А еще комбинезон был того же цвета, что его глаза. Она практически почувствовала тепло его руки, которую он положит ей на не прикрытую тканью талию, сопровождая в ресторан.

– Думаю, стоит примерить.

Глава 7

Эмма в волнении выбралась из такси возле Центральной вертолетной станции. Прежде чем войти, она оправила комбинезон и внимательно оглядела его, убеждаясь, что все в порядке. Комбинезон сидел на ней просто великолепно – она ни за что бы в это не поверила до того, как увидела собственными глазами. Когда они с Харпер взглянули в зеркало в примерочной, то обе потеряли дар речи.

Эмма глубоко вздохнула, поправила непривычно распущенные волосы и вошла внутрь. Оглядев небольшой зал ожидания, сперва она не увидела Джоны. Здесь было всего несколько человек – судя по всему, семьи в ожидании вертолетной экскурсии по Манхэттену. Потом она заметила высокого стройного мужчину в темно-сером костюме, стоявшего у окна к ней спиной. Неужели это он?

И тут он обернулся, и Эмма с удивлением поняла, что это действительно Джона. Под пиджаком на нем была рубашка темно-синего цвета, почти такого же, как ее костюм, но воротник был расстегнут и никакого галстука не наблюдалось. Впрочем, эффект все равно был поразительным. Костюм прекрасно подчеркивал его широкие плечи и узкие бедра, а рубашка заставляла его глаза казаться еще глубже.

Но в то же время он был прав – костюм не был ему нужен для того, чтобы казаться еще сильнее или значительнее. Он и так приковывал бы внимание всех присутствующих в помещении.

Эмме пришлось намеренно вспомнить о том, что, хотя эта встреча и похожа на свидание, на самом деле ничего подобного. Она до сих пор не понимала, зачем ему понадобилось так старательно заманивать ее на этот ужин. Но с другой стороны, она не смогла сдержать удовольствия, когда на его лице появилось слегка обескураженное выражение. Судя по всему, с выбором наряда они с Харпер не прогадали. Эмма пошла к нему навстречу, специально выбрав такой маршрут, чтобы продемонстрировать открытую спину. Чем больше он будет смущаться, тем лучше.

– Добрый вечер, мистер Флинн.

– Ну умоляю вас, хотя бы сегодня зовите меня Джона. Завтра в офисе можете продолжить с «мистером Флинном», если вам так хочется.

– Полагаю, это зависит от того, как пройдет сегодняшний вечер, – улыбнулась она и подошла к окну. – Когда прибудет наш транспорт?

– Уже прибыл. – Джона повернулся к стойке регистрации и жестом поманил сотрудника. Тот подошел и распахнул перед ними дверь на посадочную площадку. – Ждали только вас.

Выйдя наружу, Эмма порадовалась, что день был не слишком ветреным. Она пару раз до этого летала в вертолете с родителями – иногда отцу бывало нужно срочно вернуться в город, быстрее, чем может позволить поезд или автомобиль. Качки она не боялась, но все равно на всякий случай положила в рот имбирный леденец – нельзя позволить каким-либо неожиданностям испортить вечер.

Они подошли к изящному черному вертолету, и пилот помахал им. Джона помог Эмме забраться внутрь, а затем и сам уселся рядом с ней и захлопнул дверь.

– И куда же мы отправляемся? – спросила Эмма, когда винт завертелся.

– Это сюрприз.

– Ах, ну конечно, – пробормотала Эмма, но ее голос был заглушен шумом вертолета.

Джона протянул ей наушники, и Эмма их надела. Они приглушали шум, и можно было без помех разговаривать с окружающими. Хотя поначалу Эмме было особенно нечего сказать – день был ясным, и Эмма наслаждалась видом. Нью-Йорк с вертолета выглядел просто потрясающе. Отсюда можно было разглядеть все архитектурные достопримечательности, при этом не стоя в пробках и не страдая от шума машин.

Эмма сперва подумала, что они летят на Лонг-Айленд, но затем вертолет повернул и направился куда-то на север. Может быть, в Бостон? Или на Мартас-Винъярд? Там сейчас как раз сезон.

– Я по вашему лицу вижу, что вы пытаетесь угадать, куда мы летим, – сказал Джона по радиосвязи. – Все равно не угадаете, так что лучше перестаньте и просто наслаждайтесь путешествием.

Эмма ухмыльнулась и откинулась на сиденье. Она посмотрела в окно, но больше не стала выискивать подсказок, а просто разглядывала виды, проплывавшие внизу. Но когда она через несколько минут отвернулась от окна, то вдруг обнаружила, что Джона внимательно ее изучает, вместо того чтобы следовать собственному же совету.

– Предполагаю, даже самый прекрасный вид может наскучить, если смотреть на него постоянно, – сказала Эмма.

– Вовсе нет. Просто прямо сейчас передо мной есть более интересное зрелище.

Эмма не нашлась что ответить. А потом и вовсе потеряла дар речи – когда он придвинулся к ней и обнял ее за плечи. Она забеспокоилась, не увидит ли он с этого угла ее татуировку, но было сложно сосредоточиться – запах его одеколона бил в ноздри, а его бедро прижималось к ее.

– Спасибо, что согласились поужинать со мной.

– Не то чтобы вы оставили мне право выбора.

Джона передернул плечами:

– Я понимаю. И прошу прощения. Но вы так настойчиво мне отказывали.

– Вы вообще-то могли прислушаться к моей позиции.

– Тоже верно, – рассмеялся он. – Я просто видел, что вы явно переживаете какой-то внутренний конфликт, и решил слегка подтолкнуть вас в нужном направлении.

Эмма скрестила руки на груди – слишком поздно сообразив, что этим предоставила ему восхитительный вид на свою грудь.

– А вы привыкли добиваться своего во что бы то ни стало, верно?

– Обычно да.

Она поглядела на его нижнюю губу, вспоминая, как эти губы касались ее шеи на той вечеринке в честь Марди Гра. Ей в лицо бросилась краска – Эмма была уверена, что он заметил. Она отвернулась и посмотрела в окно, где солнце уже начало садиться, а внизу начали зажигаться огни.

– Возможно, не в этот раз, – сказала Эмма, из последних сил делая вид, что сама себе верит.

– Мистер Флинн, приземляемся через пять минут, – сообщил пилот.

Эмма взглянула на экран телефона: прошло чуть больше сорока минут. До Бостона за это время не долетететь, а для курорта Хэмптонс, наоборот, слишком долго. Линия горизонта была ей не знакома, но это был какой-то небольшой город у воды – Эмма разглядела берег. Через пару минут они мягко сели на крышу здания банка.

– Мы собираемся в банк?

– Очень смешно. На самом деле президент этого банка – мой хороший друг. Это его вертолетная площадка, и он любезно разрешил мне ею воспользоваться – иначе нам сперва пришлось бы лететь в аэропорт, а потом на такси возвращаться обратно. А так мы всего в одном квартале от места назначения.

Они стянули с головы наушники, расстегнули ремни безопасности, и пилот распахнул перед ними дверь вертолета:

– Я буду ожидать вас здесь, сэр.

– Благодарю, – ответил Джона, взял Эмму за руку и повел к выходу с крыши. Они спустились на лифте в вестибюль и вышли на улицу – место снаружи выглядело как тихая деревушка, и она ее совершенно не узнавала.

Они прошли около квартала, и только тогда Эмма заметила такси с рекламным щитом какого-то ресторана с «лучшими морепродуктами в Ньюпорте». Ньюпорт, Род-Айленд? Она никогда здесь раньше не бывала, но знала, что когда-то это было очень популярное место отдыха среди богачей Новой Англии, в первую очередь известное своими огромными особняками буквально в метрах от воды.

Но Эмма держала свои соображения при себе, пока они не добрались до большого здания в георгианском стиле, стоявшего прямо рядом с бухтой, с мансардами и белой облицовкой, от которого веяло духом старого приморского поселения. На вывеске значилось: Restaurant Bouchard & Inn.

– Мы на месте. – Джона подал Эмме руку и помог ей взойти на крыльцо. – Лучший французский ресторан, который я обнаружил по эту сторону Атлантики.

Метрдотель приветствовал их, отметил в своем блокноте и провел к столику возле большого выпуклого окна, выходящего на пляж. Когда они остались наедине с меню, Джона перегнулся через стол и сказал:

– Что бы вы тут ни заказали, это будет невероятно вкусно. Здешний шеф-повар делает из пищи настоящее искусство.

Эмма наскоро проглядела меню, надеясь, что школьных уроков французского будет достаточно, чтобы не опозориться, когда она будет делать заказ. Мадам Колетт была бы в ней разочарована, если бы она стала коверкать такой красивый язык. В итоге она остановилась на равиоли с овощами и ребрышках барашка с розмарином. Тут у стола появился сомелье.

– Вина? – Джона внимательно посмотрел на нее.

Эмма собиралась заказать красное сухое, но тут вспомнила, что ей нельзя пить. Было не так легко привыкнуть к своему новому положению.

– Нет, спасибо. Просто соды с лаймом.

Джона заказал себе бокал каберне. Через минуту официант принял заказ, и Джона выбрал фаршированного краба и соте из утки в бальзамическом соусе.

Его французский был безупречен. Когда официант ушел, Джона взглянул на удивленное лицо Эммы и рассмеялся:

– Что? Вы думаете, что, если я хожу в джинсах и зарабатываю на компьютерных играх, я не учился в чертовски дорогом частном пансионате, как большинство отпрысков людей моего круга?

Эмма нахмурилась и опустила взгляд на стакан перед собой. Сейчас ей бы пригодилось вино, чтобы немного приглушить смущение.

– Нет, я просто завидую вашему безупречному произношению.

– О, да вы просто не слышали моего японского.

Эмма вскинула на него глаза, в этот раз действительно пораженная:

– Вы еще и по-японски говорите?

– Это необходимо, если ты хочешь с успехом вести дела на рынке видеоигр. А еще говорю по-испански и изучаю китайский – мы продвигаемся все дальше на азиатские рынки. Кроме того, я профессионально играю на фортепьяно и был капитаном команды по гребле в Гарварде – впрочем, это скорее для того, чтобы порадовать родителей. Сам я с гораздо большим удовольствием проводил бы время за компьютером или ухаживал за девушками. Так что я не столь прост, каким кажусь. И кстати, о вас я сказал бы то же самое.

– Почему бы? – Эмма вдруг ощутила тревогу от неожиданного направления разговора. – Я самая обыкновенная скучная сотрудница финансового отдела.

– Я не стал бы называть вас обыкновенной. Как минимум, вы очень хорошо храните секреты.

Эмма замерла и нервно вздохнула:

– Какие секреты? У меня нет…

Джона поднял руку, прерывая ее возражения:

– Сейчас мы не в Нью-Йорке и недосягаемы для посторонних глаз и ушей. Поэтому вы можете быть со мной откровенны. Вы с самого начала знали, кто я такой, – и не сказали мне ни слова!

Он говорил суровым тоном, и Эмма посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в них гнев, – но увидела только боль. Оказывается, у неуязвимого Джоны Флинна было слабое место – и Эмма совершенно случайно в него попала.

– Тебе действительно совершенно безразлично то, что между нами было? Почему ты ничего не сказала? – Джона положил свою руку на стол ладонью вниз, чтобы было видно татуировку, а затем взял Эмму за запястье.

То, чего Эмма боялась с того самого момента, как впервые увидела его в офисе «Флинн софт», случилось. Эмма прошептала:

– Я не могла.

– У тебя была сотня возможностей поговорить со мной!

– Нет. – Эмма вырвала свою руку, положила ее на колено и отодвинулась назад, чтобы почувствовать себя увереннее. – Ровно до этого момента мы с тобой не просто Эмма и Джона, а аудитор «Гейм Таун» и глава компании, которая хочет заключить с нами сделку. Да, конечно, я поняла, кто ты такой, как только мы пожали друг другу руки. Но – хотя тебе, возможно, сложно это понять – я сперва хотела закончить работу. И несмотря на твое настойчивое преследование, я изо всех сил стремилась как можно скорее подготовить отчет, чтобы, закончив его, наконец получить возможность встретиться с тобой и обо всем поговорить.

Джона кивнул:

– Обо всем – то есть о ребенке.

Эмма посмотрела на Джону в ужасе:

– Откуда ты… – Она помотала головой, ничего не понимая.

– Я видел тебя в спортзале однажды вечером.

– Ну вот. Так и знала, что там кто-то был. Я еще не привыкла, да и живот только недавно начал становиться заметен… А ты вообще должен был быть не в офисе! – Эмма посмотрела на Джону так, как будто он был в чем-то виноват.

Джона почувствовал, как у него в груди что-то напряглось. Не из-за ее взгляда, нет. Просто до этой секунды ребенок существовал только в его подозрениях. Мало ли из-за чего она не стала пить вино, а животик мог появиться и по другим причинам. Но теперь это точно. Он будет отцом.

Джона использовал меры предосторожности – но иногда они оказываются неэффективными, и ему выпало попасть в те самые три процента. Джона сжал край стола и прикрыл глаза.

– Встреча в тот день отменилась, и я решил пойти потренироваться. Обычно в такое время я там один.

Эмма тяжело откинулась на стуле:

– Я не хотела, чтобы ты узнал об этом именно так. Прости. Я не собиралась скрывать это вечно.

– Правда? – Он посмотрел на нее. Он хотел бы ей верить, но она иногда казалась такой равнодушной, словно он был не более чем занозой у нее в пятке.

– Да. Как я и говорила – я хотела закончить работу без каких-либо слухов и косых взглядов. А потом планировала тебе рассказать. Если бы я знала о том, кто был тот незнакомец, три месяца назад, я бы сразу сказала. Но ты сам знаешь, когда я узнала – была ужасно напугана.

Джона взял свой бокал и сделал большой глоток, чтобы хоть немного успокоиться.

– Но почему?

– Потому что я действительно не та женщина, с которой ты был той ночью. Я – скучная, неинтересная, старомодная. Совсем не та романтичная незнакомка с вечеринки. Мне пришлось бы разбить красивую сказку – но не просто разбить, а еще и новостью о том, что нам друг от друга никуда не деться, потому что я ношу твоего ребенка. Я не хотела видеть выражение твоего лица, когда ты обо всем этом услышишь.

– «Никуда не деться»?

То есть вот как ситуация выглядит с ее стороны? Как случайность, которую она отменила бы, если могла?

Тут – очень невовремя – появился официант, поставил перед ними тарелки и быстро испарился, увидев, что идет какой-то серьезный разговор.

– Неужели ты не понимаешь, что я имею в виду? – вполголоса произнесла Эмма. – Даже если ты разочарован в своих ожиданиях и не можешь представить, что еще раз ко мне прикоснешься, тебе все равно придется так или иначе участвовать в жизни младенца. Ну, по крайней мере, я хотела бы на это надеяться.

Джона не знал ни что говорить, ни что делать. У него в голове была полная путаница.

С одной стороны, он ощущал позыв не сходя с места сделать ей предложение. Уж конечно, мать будет на этом настаивать, когда узнает. Ноа может без разрешения позаимствовать три миллиона долларов, но ребенок Джоны, рожденный вне брака, вызовет семейный скандал, вне всякого сомнения. Так что не только одну Эмму беспокоят сплетни.

С другой стороны, он был достаточно современным человеком, чтобы понимать, что жениться из-за случайной беременности – устаревший концепт. Они с Эммой друг друга совсем не знают – он вполне готов участвовать в воспитании, но это отнюдь не повод связывать себя узами брака и страдать, если эксперимент окажется неудачным.

А чего хочет он сам? Джона не знал. Но чего он точно не хотел, так это того, чтобы Эмма считала, что она ему неинтересна.

– Эмма, во-первых, я совершенно не разочарован. – Он подался вперед и снова взял ее за руку. Она нерешительно подняла на него взгляд. – Честное слово. И притом что все случившееся – полная неожиданность, я готов поклясться, что ничего похожего на разочарование я не испытываю.

Эмма изучающе посмотрела ему в лицо, и Джона заметил, насколько усталой она выглядит. Поначалу его ввел в заблуждение ее умелый макияж и яркий шелковый наряд, к которому так и хотелось прикоснуться. Но сейчас он ясно видел на ее лице следы стресса и усталости. Для человека в ее положении она слишком много работает. Нужно будет как можно скорее с ней это обсудить.

– Но я не та, кто тебе нужен, Джона. Я совсем не настолько раскрепощенная. У меня никогда раньше не было случайных связей. И уж конечно, я бы ни за что не сделала себе татуировку, если бы не влияние момента. Все, что тебе так во мне понравилось, неправда. Я даже не знаю, зачем я согласилась с тобой поужинать. Не стоило этого делать. – Эмма вдруг вскочила из-за стола и выбежала наружу, во внутренний дворик с видом на океан.

– Эмма! – Джона тоже вскочил и помчался за ней. Что она собирается делать? Уплыть отсюда обратно в Нью-Йорк? – Послушай же меня, наконец! – Эмма повернулась к нему лицом, оперевшись на перила, и он обнял ее за талию. Ему немедленно пришло на ум, что это не самая хорошая идея, если он хочет сохранить ясность рассудка – ну да ладно, зато она, по крайней мере, сможет убедиться, что он не врет.

– Джона, я хочу вернуться домой.

– Если ты хочешь именно этого, я отвезу тебя домой. Но сначала выслушай меня, пожалуйста. Я выслушал тебя – будет справедливо, если ты сделаешь то же самое.

Эмма кивнула, не поднимая взгляда, который был устремлен куда-то на ворот его рубашки.

– Я хочу сказать, что ты чудовищно ошибаешься. – Он отодвинул лямку ее комбинезона, чтобы стало видно татуировку, и приложил свою руку к ее груди, чтобы изображения совпали. – Эти татуировки – не ошибка. Я бы никогда не предложил такое просто так. Я хотел, чтобы это было судьбоносное событие. Да, мы друг друга совсем не знаем – но, раз судьба дала нам возможность это исправить, давай так и поступим. Я готов.

– Джона…

– В ту же секунду, когда я увидел тебя в своем кабинете, я почувствовал притяжение к тебе. Как и тогда на вечеринке. Я не знаю, как это объяснить, и я не могу утверждать, что это любовь до конца жизни, – но есть только один способ это проверить. Мы не знаем, чем это закончится, но мы можем позволить этому начаться. Ради нашего ребенка – и ради самих себя.

Эмма слабо вздохнула и наконец расслабилась в его объятиях.

– А что, если узнает мое начальство? Меня уволят. Они ни за что не поверят, что я могу оставаться непредвзятой.

Ее слова заставили Джону вспомнить, почему на самом деле он принялся за ней ухаживать. Да, она ему нравилась, но первоочередной задачей было скрыть недостачу в финансах. И кстати, что-то Пол давно ему не звонил – а значит, рано или поздно, но Эмма найдет ошибку.

– А ты можешь быть непредвзятой?

Эмма твердо посмотрела ему в глаза и приподняла подбородок с той внутренней силой, которую он исподволь надеялся сломить в ней своими ухаживаниями.

– Да. Что бы Том ни думал, я в первую очередь профессионал, и ничто не заставит меня поступиться принципами.

На самом деле Джона в этом и не сомневался. И именно это заставляло его опасаться худшего. Но он подумает об этом завтра – сегодня стоит получать удовольствие и наслаждаться сегодняшним днем.

– Значит, ты сумеешь доказать это кому угодно. А теперь пойдем внутрь и все-таки съедим этот проклятый ужин, не зря же мы столько времени сюда добирались, – улыбнулся Джона.

Эмма кивнула и поправила комбинезон, вернув лямку на место.

Они вернулись внутрь, и, хотя кризис был преодолен, Джона ощутил новый укол тревоги. Сделка с «Гейм Таун» под угрозой – и теперь это полностью его ответственность.

Глава 8

Однако остаток вечера прошел вполне позитивно, и это радовало Джону. Он волновался, что разговор испортит им обоим настроение, но все оказалось не так страшно. Эмме больше нечего было скрывать, и это, похоже, позволило ей по-настоящему расслабиться. За ужином она много улыбалась, строила рожицы, предлагала ему попробовать блюда со своей тарелки и ни разу не назвала его «мистером Флинном».

Казалось, что, несмотря на проблемы и сложности, они все-таки могут наслаждаться моментом. И именно поэтому Джона велел пилоту не лететь обратно на вертолетную станцию, а приземлиться на крыше его собственного дома. Когда они сели, Эмма поглядела в окно и нахмурилась:

– Где это мы?

– У меня. – Джона распахнул дверцу вертолета и помог Эмме спуститься.

Эмма подозрительно прищурилась, но все же воспользовалась его помощью. Они отошли от вертолета, и Джона провел Эмму к двери своего пентхауса. Но Эмма вдруг пораженно замерла:

– Погоди-ка. То есть это было у тебя дома? Та вечеринка?

– Ну да. – Джона потянулся за ключами. Он не слишком часто приглашал гостей в свой лофт в Трайбека, но та вечеринка была как раз из этих редких случаев. – Ты ведь не считаешь меня настолько бесстыдным, чтобы я мог соблазнить женщину в чьей-то чужой прачечной?

Эмма покраснела, вспомнив об их спонтанном поступке.

– Честно говоря, я об этом даже не подумала. Но теперь я вспоминаю, что Харпер вроде бы говорила, что вечеринка будет дома у ее начальника. Правда, я думала, что она имеет в виду начальника финансового отдела.

Он распахнул дверь, пропуская Эмму вперед и наблюдая, как она с любопытством разглядывает огромное просторное пространство, которое поразило ее еще тогда, в первый раз.

– Да уж, без толпы людей здесь все выглядит совсем иначе. Так много места!

– Квартира занимает весь этаж, – пояснил Джона. – По-моему, изначально здесь было что-то вроде текстильной фабрики. Когда я купил это здание десять лет назад, часть этажей были переоборудованы под офисы и магазины, а верхние два этажа отданы под склад. Я все переделал под квартиры в стиле лофт, а в подвальном этаже разместил места общего пользования типа спортзала.

Эмма в шоке повернулась к нему:

– Ты купил целое здание?

Джона кивнул и снял пиджак. Ему весь вечер хотелось это сделать – он был достаточно теплокровным, и в пиджаке и рубашке после нескольких бокалов вина ему было очень жарко.

– Как бы то ни было, я кое-чему научился у своей матери, великолепной Анжелики Флинн. А она всегда говорила не класть все яйца в одну корзину. – Джона бросил пиджак на спинку одного из кухонных стульев и широким жестом обвел помещение. – Это здание было моим дебютом на рынке недвижимости. Мать была в ужасе, конечно. Она предпочитает старомодные особняки с мраморными скульптурами, позолотой и всем подобным. А я люблю трубы и кирпичи. Но как выяснилось, не я один – квартиры разобрали за пару недель, и всем желающим даже не хватило.

Эмма положила сумочку на бетонную поверхность кухонной стойки и провела пальцами по шершавой столешнице:

– Ну, в этом есть определенный стиль. Не в моем вкусе, но я знаю людей, которым бы такое понравилось.

Джона следовал за Эммой, которая прошла сквозь зону гостиной и столовой и остановилась у той самой двери в прачечную. Как в настоящем лофте, здесь было всего три двери: одна из них как раз и вела в прачечную, а две другие – в хозяйскую и гостевую ванные комнаты. Даже если бы той ночью он и хотел уложить ее в постель, он бы просто не смог – повсюду были люди. Так что, по сути, прачечная была единственным возможным вариантом.

Мгновение поколебавшись, Эмма потянула за дверную ручку. Неужели она действительно по своей воле возвращается к месту преступления? Он привел ее сюда с определенными намерениями, конечно – но в этот раз ему все же хотелось бы использовать кровать.

Она сразу направилась к стиральной машине и провела рукой по той самой поверхности, на которую он тогда ее посадил. Затем повернулась, прижалась к ней спиной и посмотрела на него с лукавой ухмылкой:

– Та ночь была…

Безумной? Сумасшедшей? Неповторимой? Потрясающей?

– …незабываемой.

Джона сделал шаг, сокращая расстояние между ними:

– Что правда, то правда. Каждая минута, проведенная с тобой, навечно записалась в мою память. Каждый твой вздох, каждое движение.

Эмма издала знакомый звук – практически не громче, чем вздох. Он помнил это. Она сделала точно так же, когда он приподнял ее юбку и мягко положил руки ей на бедра.

Он подошел еще ближе, думая об этом. Каждая клетка его тела дрожала от возбуждения. Кровь бросилась ему в лицо, громко застучало в ушах.

– В эти несколько месяцев я почти ни о чем не думал, кроме того, чтобы снова увидеть свою девушку-бабочку и сжать ее в объятиях.

Эмма смотрела на него, когда он подошел к ней вплотную и обвил руками ее талию. В этот раз она не стала сопротивляться. Наоборот, прижалась к нему и прикоснулась к ткани его рубашки.

– Я тоже много думала об этом. О том, что бы я стала делать, если бы снова встретила того прекрасного незнакомца.

– Ну и какие у тебя идеи? – Джона лукаво улыбнулся, наклоняясь над ней и снова прижимая ее к стиральной машине.

– Кое-какие есть. – Эмма положила ладонь на тыльную сторону его шеи и притянула его к себе.

Когда их губы встретились, Джона вдруг сообразил, что в первый раз целует Эмму, зная, кто она такая. Он забеспокоился, не будет ли этот поцелуй испорчен теми ожиданиями, которые образ таинственной незнакомки налагает на простую смертную женщину. Но как только он прикоснулся к ней, то сразу об этом забыл. Ее запах, ее прикосновение, ее тепло в его руках – все это вместе вызывало ту самую мощную волну желания, которую он так хорошо помнил. Теперь головоломка наконец сложилась – раньше многое в ней казалось ему знакомым, но он не понимал почему, а теперь он знал правду. Все наконец встало на свои места.

Он прижал ее крепче к себе. Ее движения не были такими решительными, как той ночью, но тут, скорее всего, дело было как раз в текиле. Да, алкоголь сделал ее решительной и безудержной, но сейчас, держа ее в объятиях, Джона понял, что это было не то в ней, по чему он так скучал. Эмма ошибалась, думая, что он не будет желать ее такой, какая она есть. Он погладил ее по бедрам, а затем его рука скользнула вверх по гладкой ткани ее наряда, и он положил ладонь ей на грудь. Он воспользовался тем, что ворот был низким, и забрался под чашечку ее бюстгальтера без лямок, пока не добрался до соска.

В прошлый раз ему не удалось взглянуть на ее грудь. Если уж он о чем и жалел в той ночи, так это о том, что им пришлось торопиться. Не было ни времени, ни места для того, чтобы по-настоящему насладиться друг другом, и в процессе их одежда по большей части оставалась на своих местах.

Но не сегодня.

Он отступил на шаг и сделал глубокий вдох, опершись руками на стиральную машину, чтобы Эмма не двигалась с места, пока он не придет в себя.

– Что случилось? – тихо спросила она.

– Абсолютно ничего.

– Тогда почему…

Джона помотал головой, прерывая ее на полуслове. Он заглянул ей в глаза и увидел обиду и недоумение. Неужели она думает, что он остановился, потому что не хочет продолжать? Ничто не могло быть столь далеким от истины, как это.

– Эмма, я не собираюсь второй раз заниматься с тобой любовью на стиральной машине. На этот раз я хочу сделать это по-человечески. Мы разденемся, и я буду целовать каждый сантиметр твоего тела, чтобы ты дрожала от удовольствия. Ничего не случилось. Я просто не хочу позволить своему возбуждению нарушить мои же собственные планы.

– Тогда ладно. – Эмма посмотрела на него и слегка закусила нижнюю губу. Вставая со стиральной машины, она снова пробежалась пальцами по его шее и притянула его к себе: – Я полна решимости увидеть твою кровать.

Как бы ни тревожилась Эмма, когда Джона так смотрел на нее, тревога отступала. Его взгляд был таким пронзительным, что Эмма немедленно поверила в то, что он действительно выполнит все, что обещал, и еще кое-что добавит сверху. Она сходила с ума от желания немедленно это проверить.

Джона взял ее за руку и повел обратно в главную часть лофта. И там, у дальней стены, Эмма сразу увидела огромную кровать – в отсутствие гостей она бросалась в глаза. Кровать стояла в небольшом углублении между стеной ванной комнаты и шкафом для одежды, чтобы, несмотря на общую открытость пространства, создать некоторый уют. Мягкое бархатное черное изголовье прилегало к стене из красного кирпича, а одеяло, как и многое другое, было серебристого металлического цвета.

Эмма не могла оторвать глаз от кровати. Это был тот момент, о котором она мечтала и которого так боялась. Разве та безумная ночь, которая жива в воспоминаниях каждого из них, может повториться? Дэвид говорил ей, что в постели она бревно. Но Эмма вовсе не хотела, чтобы Джона так о ней думал. Ей хотелось снова быть для него той прекрасной незнакомкой, которая его впечатлила. С другой стороны, не лучше ли, чтобы он увидел ее такой, какая она есть на самом деле?

Перед самой кроватью Джона остановился и обнял Эмму за талию:

– Перестань.

– Перестать что?

– Перестань беспокоиться. Может быть, текила на той вечеринке помогла тебе именно с этим: ты перестала размышлять и просто отдалась моменту.

А ведь это вполне могло быть правдой. Сейчас Эмма настолько волновалась, что почти не могла двигаться. Сейчас перед ней был не таинственный незнакомец, а известный всему миру плейбой-миллионер Джона Флинн. Человек, который встречался с некоторыми известными красавицами мира. Эмма совершенно не могла понять, с чего бы он решил заняться любовью именно с ней. Он конечно же немедленно в ней разочаруется – и от этой мысли Эмма впадала в панику.

Джона, похоже, заметил ее колебания и решил вступить в игру: он нащупал молнию ее комбинезона и расстегнул ее.

– Похоже, мне придется просто заставить тебя потерять способность о чем-либо думать.

Одновременно с этими словами он нежно провел пальцами по ее голой коже, и Эмма вздохнула. Джона взялся за ткань комбинезона у нее на плечах и стянул его вниз, сперва обнажая ее атласный бюстгальтер без бретелек, а затем – слегка округлившийся живот.

Эмма вдруг остро ощутила, как изменилась ее фигура. Она всегда была довольно стройной, но не обладала заметными мышцами живота, как у тех, кто специально накачивает пресс.

Джона, похоже, подумал о том же. Когда он стягивал костюм с ее бедер, его глаза, казалось, были устремлены на ее живот. Он встал на одно колено, чтобы помочь ей окончательно выбраться из комбинезона и сбросить каблуки, но даже тогда его взгляд был направлен в одну точку.

Когда Эмма осталась только в бюстгальтере и прозрачных трусиках (специально чтобы не просвечивали сквозь комбинезон), Джона положил руки на ее бедра и притянул ее к себе тем же самым жестом, что тогда, на кухне.

Наклоняясь к ней, чтобы расстегнуть ее бюстгальтер и сбросить его на пол, он коснулся губами ее живота – таким простым и трогательным жестом. Оказывается, он отнюдь не такой суровый, каким его рисуют газеты. Конечно, это ни о чем не говорит, но, по крайней мере, дает возможность надеяться, что он действительно будет хорошо относиться к ребенку, когда тот родится. Именно это волновало Эмму в первую очередь.

Она почувствовала, как ее трусики плавно сползают вниз, и от ужаса решила не открывать глаза. Вот она стоит посреди ярко освещенной комнаты, а Джона на нее смотрит. Но его, похоже, все устраивало – он продолжал нежно касаться ее бедер губами и руками. Наконец он, поднимаясь снизу вверх, добрался до того места, где не так давно были ее трусики. Мягким движением он лишил Эмму равновесия, и она упала на кровать, не сумев сдержать возгласа удивления.

Она распахнула глаза и увидела над собой кирпичи и сеть труб. И уже было собиралась сесть и накричать на Джону, как вдруг поняла, что он стоит на коленях перед ней и его горячее дыхание греет точку между ее раздвинутыми бедрами. Эмма прикусила нижнюю губу.

– В прошлый раз у меня не было времени, чтобы доставить тебе это удовольствие, – произнес Джона. – Знала бы ты, как я об этом жалел!

Эмма закрыла лицо руками, чтобы он не увидел, как она краснеет. Но в следующую секунду он отвел ее руки, и она увидела, что он нависает над ней, – его рубашка теперь была расстегнута, обнажая мускулистый торс.

– Тебя смущает, когда я говорю такие вещи?

Эмма через силу кивнула. Невозможно же, в самом деле, ему объяснить, что ей двадцать семь, а она смущается говорить о сексе, как двенадцатилетка. Ей нравилось заниматься сексом. И она делала это в достаточном количестве. Но говорить о нем настолько открыто? Эмма так не могла.

– Ну хорошо. – Джона отпустил ее руки. – Тогда я перестану разговаривать.

Он соскользнул с кровати и мягким нажатием заставил ее бедра раздвинуться еще шире.

Первое прикосновение было мимолетным, как короткая вспышка, но даже оно заставило искры появиться у Эммы перед глазами. Каждая мышца в ее теле напряглась в ожидании второго контакта. На этот раз его язык двигался медленно, со вкусом касаясь ее кожи, и это заставило Эмму извиваться. Она схватилась руками за одеяло, а Джона явно не собирался останавливаться.

Конечно, Эмме уже приходилось испытывать это раньше – но вместе с тем у нее было ощущение, что это происходит в первый раз. Ни один другой мужчина не добивался этим такого потрясающего эффекта. Эмма действительно потеряла способность о чем-либо думать, но последней ее мыслью было то, что, возможно, в случае с мужчинами, которые обвиняли ее в отсутствии энтузиазма в постели, дело было вовсе не в ней.

Словно бы с ее плеч свалилась гора. Возможно, просто дело было в том, что Дэвид был так себе в сексе. Но он был ровно тем человеком, которого любой счел бы идеальной парой для девушки ее круга: успешный, респектабельный, скучный… Интересно, что еще она упустила за эти годы? Страх повторить судьбу сестры и опозорить семью заставил Эмму бояться жить по-настоящему.

Эмма подняла глаза: Джона, вероятно, может быть тем самым человеком, который поможет ей наверстать упущенное. И безотносительно любви или замужества, отношения с ним точно будут более яркими и насыщенными, чем все остальное. Когда появится ребенок, Эмме предстоят долгие годы подъемов в два часа ночи и сопливых носов, так что надо наслаждаться жизнью, пока есть возможность.

Наконец Эмма смогла полностью расслабиться и позволить волне удовольствия захлестнуть ее. Джона продолжал ласкать ее руками и языком, Эмма, не в силах больше сдерживаться, выгнулась дугой и закричала. Все ее тело содрогалось от удовольствия, которое растекалось по ней, словно горячая волна. Джона тем временем все не останавливался, но Эмму больше ничто не сдерживало.

Такого она и в самом деле никогда не испытывала, даже в ту ночь на Марди Гра. То, что происходило сейчас, заставило их обоих словно сойти с ума. Тело Эммы словно начало жить своей собственной жизнью. Только когда ощущения наконец померкли, Эмма смогла наконец вздохнуть, облизнуть губы и раскинуться по кровати, обессиленная. Джона взглянул на нее с довольной улыбкой:

– Моя бабочка наконец снова в моих руках.

Эмма, не в силах даже пошевелиться, смотрела, как он сбрасывает одежду. Обнаженным она его тоже не видела. У него было стройное мускулистое тело, как у спортсмена. Интересно, у него есть другие татуировки? Ей казалось, что временами из-под рукава футболки что-то показывалось, но сейчас у нее не было желания вглядываться. Ее тело и сознание словно превратились в желе.

– Я ошибаюсь или тебе понравилось? – Джона помог ей сесть на кровати. – Мне хочется сделать так, чтобы ты снова начала издавать эти звуки.

– Опять? – пораженно спросила Эмма. Она пододвинулась, чтобы опереться на изголовье.

– Возможно, даже трижды, – игриво сказал он и поцеловал ее в губы. Эмма не могла с ним спорить, когда он вот так нависал над ней. Все еще касаясь ее губами, он вошел в нее, почти не ощутив сопротивления.

Его размер был идеально подходящим – достаточно много, чтобы ощущать наполненность, но без боли или дискомфорта. Эмма обвила ногами его бедра, чтобы позволить ему войти еще глубже. Джона оторвался от ее губ, прижался щекой к ее щеке и застонал. Затем приподнялся на руках и сказал:

– Не знаю, как ты это делаешь, но такое чувство, что твое тело идеально для меня приспособлено. Твой запах, вкус, твои прикосновения… Не могу поверить, что снова тебя нашел.

Эмма тоже не могла поверить, что, несмотря ни на что, они снова оказались здесь. Ей хотелось наслаждаться каждой секундой, чтобы потом, когда она опять останется одна, она могла бы вспоминать об этом. Она потянулась вперед и взяла его лицо в ладони. Заглянула ему в глаза и притянула к себе, чтобы поцеловать.

– Прекрати разговаривать, и давай продолжим начатое, – прошептала она.

Джона широко ухмыльнулся и еще раз страстно ее поцеловал, прежде чем последовать ее совету. Приняв чуть более удобное положение, он задал равномерный темп, который, вне всяких сомнений, через некоторое время приведет их обоих к финалу. Опираясь на локоть, он имел возможность целовать ее в шею, а потом коснулся губами ее груди, так что Эмма застонала.

После этого Джона ускорился – они оба знали, что недостаточно терпеливы для того, чтобы растягивать удовольствие слишком надолго. Джона забросил ногу Эммы к себе на плечо. Он ускорился, и Эмме оставалось только схватиться за спинку кровати.

Она не думала, что сможет снова испытать оргазм после того, что было только что, но почувствовала, как в ней зарождается знакомое ощущение. Эмма прикусила нижнюю губу, движения Джоны все ускорялись и усиливались. Она вздыхала и шептала ему что-то ободряющее, все ближе приближаясь к финалу.

– О, Эмма, – прорычал Джона, целуя ее в колено. Это больше не была таинственная незнакомка, это была Эмма – женщина, о которой он мечтал. Эмма закричала, и только тогда Джона позволил себе тоже закончить. С громким стоном он ворвался в нее в последний раз и замер, тяжело дыша.

Джона поцеловал ее и откатился в сторону, распластавшись на постели. Потом они несколько минут молчали, тишина нарушалась только их тяжелым дыханием и периодически издаваемыми удовлетворенными стонами. Эмма задумалась, нужно ли ей сейчас уйти, – но тут Джона повернулся на бок и обнял ее. Она свернулась в его объятиях и почувствовала, как начинает засыпать. И когда она уже проваливалась в сон, она услышала, как он прошептал:

– Я знаю, ты не считаешь меня подходящим человеком для создания семьи. Но я наконец нашел тебя и вовсе не собираюсь так быстро тебя отпускать.

Глава 9

Следующим утром Джона проснулся от звонка собственного телефона. Он выпутался из объятий Эммы и взял телефон с тумбочки. Звонил Пол, финансовый консультант. С учетом всех произошедших событий было легко забыть о том, что ему все еще нужно разобраться с финансовой безалаберностью своего брата.

– Привет.

– Готово! – с триумфом произнес Пол. – Деньги у тебя на счете, ты можешь распоряжаться ими как твоей душе угодно.

Прекрасно. Конечно, теперь ему придется действовать под орлиным взором Эммы, но что сделано, то сделано. Если ему придется объяснять ей, в чем дело, он объяснит. Но сначала вернет деньги на место.

– Спасибо, Пол. И во сколько же мне это обошлось?

– Ну… – Пол заколебался. – Думаю, для этого разговора нам лучше встретиться в моем офисе в будний день и вместе взглянуть на цифры.

Это означало, что Джона понес большие убытки.

– Клянусь, я выбью из Ноа все до последнего цента.

– Ну, возможно, мы сможем что-то вернуть при помощи удачных инвестиций.

Оптимист, как и всегда.

– Спасибо, Пол. До связи.

Джона повесил трубку и нахмурился, глядя на экран. Пол в уверенности, что Ноа все выплатит, но сам Джона не был столь в этом уверен. Их мать считала, что он несправедлив к младшему брату, но Джона мог бы сказать то же самое о ней. Она носилась с Ноа как курица с яйцом и превратила его в человека, который доставлял всем остальным членам семьи массу неудобств.

– Все в порядке? – Сонный голос Эммы заставил Джону вернуться к реальности.

– Да, все хорошо. Просто бизнес.

– Чертовски рано для бизнеса, особенно в воскресенье. – Эмма свернулась клубком и прижалась к его груди. Джона обнял ее, сдерживая ругательства, которые не имели к ней ни малейшего отношения.

– Зато теперь мы можем спать дальше, – сказал он.

Сначала Джона волновался, что поступок Ноа помешает заключению сделки с «Гейм Таун». И его мысли занимало только то, как бы скорее покрыть недостачу, но это было до того, как он узнал, кто Эмма на самом деле. Теперь она была не просто аудитором, а будущей матерью его ребенка и женщиной, о которой он не мог забыть три месяца. Возможно, она была даже той самой.

Но как она отреагирует, когда узнает о поведении Ноа? Разочаруется ли она в Джоне и во всем, что было, если поймет, что именно он скрывал от нее все это время?

Если он потеряет сделку с «Гейм Таун», это еще можно пережить. Но потерять Эмму… Тогда прощения Ноа не ждать никогда. То, что Джона чувствовал к Эмме, было наиболее близко к любви за всю его жизнь, и он не собирался позволить тупости его младшего братца все это разрушить еще до того, как что-то серьезное началось.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем особенном. А что?

Эмма положила ладонь ему на грудь:

– У тебя сердце бьется как сумасшедшее. Мне показалось, ты чем-то расстроен.

Но Джона не хотел прямо сейчас ей рассказывать – все было так хорошо. Лучше потом.

– А тебе не приходило в голову, – сказал он, крепко прижимая ее к груди, – что я только что проснулся в объятиях прекрасной обнаженной женщины? Это вполне может заставить сердце мужчины биться как сумасшедшее. И не только сердце.

Эмма округлила глаза:

– Ты что, хочешь опять…

– Эмма, я могу заниматься с тобой любовью по десять раз на дню. Неужели тебя это удивляет?

Эмма освободилась от его хватки и села в постели, подтянув одеяло к груди.

– Немного. Ну, это, наверное, прозвучит смешно, но я просто к такому не привыкла. Я училась в католической школе и о сексе узнала от монахинь. В общем, у меня было довольно консервативное воспитание. Очевидно, не настолько, чтобы хранить невинность до брака, но все-таки. И я не привыкла к такому… разгулу, как ты.

– Неужели все парни, с которыми ты встречалась, были настолько скучными?

Эмма нахмурилась, и между ее бровями появилась складка.

– Ну… наверное, да. Но они были именно такими, каких я искала.

Теперь Джона сел и с удивлением посмотрел на нее:

– Тебе нравились скучные парни?

– Не совсем так. Не скучные, а скорее… респектабельные. Такие, которых не стыдно привести домой и познакомить с родителями.

– Хочешь сказать, моя полная противоположность?

– Нет! – возмутилась Эмма. – Ну… не совсем.

Джона постарался не обижаться. Он и сам знал, что отнюдь не производит такого положительного впечатления, как какой-нибудь банкир или юрист, которого многие родители считали хорошей партией.

– А твои родители знают, что у нас с тобой будет ребенок?

– Они пока даже вообще не знают, что я беременна.

– Эмма! Как тебе удалось сохранить такое в секрете?

– Довольно легко. Поверь мне, гораздо проще вообще избегать встреч с родителями, чем сказать им, что я беременна неизвестно от кого. Они всегда меня чрезмерно опекали. Потому что моя старшая сестра опозорила семью. Я была еще школьницей, когда она погибла, и моя мать постоянно наседала на меня, чтобы я не повторила тех же самых ошибок, что Синтия. Думаю, из-за этого я всегда слишком много думала о том, чтобы им угодить. Ровно до того момента, когда мой бывший наговорил мне разных ужасных вещей при расставании. Именно тогда я пошла на ту вечеринку и… ну, ты знаешь.

– Но смотри, все же закончилось не так уж и плохо, – шутливо сказал Джона, но заметил, что Эмма совсем не настроена шутить, и решил сменить тактику: – Послушай, мне правда очень жаль, что так вышло. Я не думал, что тебе придется испытать столько последствий после той ночи – ну, я считал, что все ограничится татуировкой. И я понимаю, что ты чувствуешь…

– Разве? – перебила Эмма. – Откуда у тебя такой опыт?

– Возможно, ты удивишься, но мои родители тоже весьма консервативны. Когда отец умер, меня и моих братьев отправили в закрытую школу в Англии. Но мне оставался только год, а потом я вернулся и поступил в университет. И там я понял, что я могу поступать так, как сам хочу, и моя жизнь полностью изменилась. И я думаю, что значительная часть моего успеха заключается в том, что я не подчиняюсь общепринятым правилам даже в бизнесе. Это не всем подходит, но мне, как ты видишь, подошло.

– А что твоя мать думает о том, как ты поступаешь?

– Поначалу она частенько высказывалась на этот счет – когда думала, что мне есть до этого какое-то дело. Но потом она поняла, что я взрослый человек и вдобавок глава своей собственной компании, и отстала. Единственный день в году, когда эти разговоры возобновляются, – День благодарения. Семейный праздник, будь он неладен.

– Мне кажется, с моими родителями все будет не так просто. После смерти Синтии я осталась их единственным ребенком, и они вложили в меня все, что у них есть. Я ужасно не хочу их разочаровать.

Джона обнял Эмму за плечи:

– Совершенно не представляю, как ты можешь кого-то разочаровать.

Эмма бессознательно положила руку на живот, глядя куда-то в пустоту:

– Они совершенно не обрадуются, когда узнают о беременности. Мама полжизни мечтала, как закатит огромную пышную свадьбу с кучей гостей в отеле «Плаза». Синтия умерла раньше, чем успела выйти замуж, так что я ее единственный шанс. А когда невеста столь очевидно беременна, пышных празднеств не устраивают. Ну и кроме того, мы же с тобой не собираемся жениться.

Джона настолько был поглощен собственными переживаниями по поводу того, что станет отцом, что совершенно не подумал о том, как дела обстоят на стороне Эммы, и ему стало стыдно.

– А твои родители этого бы хотели?

Эмма пожала плечами:

– Скорее всего, но они же не могут нас заставить. У моего отца нет лицензии на оружие, так что ты можешь не волноваться. А я уж точно не буду на этом настаивать. Достаточно самой беременности, я не собираюсь добавлять в список наших ошибок еще и женитьбу.

За время общения с Эммой Джона стал немного иначе смотреть на мир. Когда-то он думал, что, если еще раз встретит ту женщину-бабочку, то никогда больше ее не отпустит. И когда он узнал, кто Эмма на самом деле, он не передумал. Впервые в жизни он увидел собственное будущее без бесконечной цепи любовниц. Конечно, перспектива стать отцом его вдохновляла, но дело было не только в этом – Эмма заставила его задуматься о том, что у него может быть какая-то другая жизнь, кроме одиночества в этом огромном лофте и регулярных задержек допоздна в офисе.

Ему вдруг показалась неожиданно привлекательной идея возвращаться в уютную квартиру и проводить время со своей собственной семьей. Раньше он никогда об этом не думал – возможно, потому, что в глубине души все еще бунтовал против родителей. Но теперь он вдруг осознал, что он давно уже взрослый мужчина, и к тому же у него скоро родится ребенок – это все меняло.

Но похоже, Эмма совершенно не видела этого в таком свете.

– Ты не хочешь выходить за меня замуж? – спросил он.

Она повернулась и удивленно посмотрела на него, широко раскрыв зеленые глаза:

– Нет, не хочу.

Джона раньше никогда не спрашивал никого о подобном, и, хотя, строго говоря, это не было предложением, он все равно почувствовал себя уязвленным.

– Почему? Я что, недостаточно хорош, чтобы быть твоим мужем?

– Да не в этом дело, – возмутилась Эмма. – Но вообще-то мы совершенно друг друга не знаем, несмотря на то что зачали ребенка. Именно поэтому я не хочу. Мы договорились начать отношения и посмотреть, куда они приведут, – на это я согласна. И если в один прекрасный день ты решишь сделать мне предложение, потому что будешь испытывать ко мне чувства, это будет совсем другое дело. Но я не хочу торопить события; ребенок – это не часовая бомба, и оттого, что он появится на свет, ничего принципиально не поменяется. Так что мечтам моей матери придется остаться мечтами.

Эмма надеялась, что за выходные ее мозг отдохнет и она сможет закончить финальную версию отчета по «Флинн софт». Но в понедельник она обнаружила, что все еще не понимает, как интерпретировать результаты. По ее расчетам, – которые она несколько раз проверила, – выходило, что кто-то позаимствовал у компании три миллиона долларов без какой-либо разумной причины. Деньги были выведены на офшорный счет, который не имел никакого отношения к компании, и вообще было неизвестно, кому он принадлежит. Это все выглядело очень странно. Если уж воровать, то зачем делать это столь очевидным способом? Кто-то был просто обязан на все это наткнуться.

Это была самая неприятная часть ее работы. Нужно было сообщить главе компании, что кто-то у него ворует. А потом надеяться, что это был не сам Джона. Он, конечно, имел право взять эти деньги – это частная компания, но это будет выглядеть весьма сомнительно. И конечно, ей следовало сообщить об этом и в «Гейм Таун» – щепетильный директор которого, скорее всего, откажется от контракта. Так что у этой истории не было хорошего конца ни для кого, кроме того парня, который стащил три миллиона долларов.

Эмма тяжело вздохнула, подняла трубку телефона и набрала номер Марка, одного из коллег. Марк занимается аудитом двадцать лет и уж точно знает, что делать. Эмме было нужно посоветоваться, чтобы быть уверенной, что ее отношения с Джоной не искажают ее видение.

– Привет, Эмма. – Марк поднял трубку. – Как дела у этих безумных программистов?

– Ну, они действительно отличаются от того, к чему мы привыкли, – пришлось признать Эмме. – И я тебе звоню как раз по этому поводу. Надо кое о чем посоветоваться. – Эмма максимально коротко рассказала Марку о проблеме. – Как думаешь, мне стоит поговорить с гендиректором до того, как сдавать отчет?

– Можно. Я бы так и сделал. Возможно, у него есть какая-то информация, которой ты не обладаешь. Но если все же окажется, что есть место для подозрений в нечистоплотном использовании средств, ты обязана сообщить об этом в «Гейм Таун». Не твоя забота – защищать «Флинн софт» от себя самих.

Эмма похолодела.

– Ну да. Просто хотела убедиться. Спасибо за совет, Марк.

Эмма повесила трубку, взяла нужные бумаги и пошла с ними в кабинет Джоны. Этим утром она с ним еще не виделась. Она постаралась не думать о том, что собирается ему сказать. Он, конечно, говорил много правильных вещей про их отношения – но Эмма, признаться, не слишком в это верила. Она сомневалась, что он способен быть достаточно постоянным, чтобы не погнаться за следующей красивой игрушкой, которая попадется ему на пути.

Пэм на месте не было, так что Эмма просто постучала в дверь кабинета Джоны.

– Заходите! – услышала она изнутри.

Эмма толкнула тяжелую дверь и вошла. Как только Джона увидел ее, то просиял и улыбнулся. Он вскочил с кресла, шагнул к ней навстречу, и не успела Эмма его остановить, как он схватил ее в объятья и поцеловал.

Эмма максимально вежливо освободилась из его объятий:

– Джона, ну пожалуйста! – Она расправила смятые листы и отошла на шаг назад.

– Здесь нет камер наблюдения.

– Зато кто-нибудь может войти.

Джона помрачнел:

– Ну, вероятно, ты права. А если бы ты сама здесь работала? Тебя бы это по-прежнему беспокоило?

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, я же тебе говорил, что мне нужен новый руководитель финансов. И насколько я могу судить, ты справилась бы с этой работой более чем прекрасно. Ну и вдобавок, если бы ты работала на меня, а не на этих скучных ребят в костюмах, тебе не пришлось бы беспокоиться, что тебя уволят.

– Зато пришлось бы беспокоиться, что все судачат, что я сплю с начальством.

– Ну, строго говоря, ты действительно спишь с начальством. – Он наклонился к ней и улыбнулся.

Иногда у Эммы возникало ощущение, что Джона вообще не способен разговаривать серьезно.

– Я не шучу, – сказала она.

– Я тоже. Мне действительно нужен новый финансовый директор. Возьмешься за эту работу?

– Нет. Мне не нравится, как это будет смотреться.

– Мой брат здесь работает, получает деньги и не шевелит ни пальцем. Все об этом знают, и всем безразлично. В корпоративном мире процветает кумовство.

– Да, но ты же знаешь, что у меня другое мнение относительно репутаций.

Джона вздохнул:

– Ладно. Ты не хочешь со мной целоваться. И работать у меня ты тоже не хочешь. Рискну предположить, что в этом случае ты вряд ли согласишься заняться со мной любовью на столе в конференц-зале. Что привело вас в мой кабинет этим утром, мисс Демпси?

Эмма вздохнула и постаралась сосредоточиться.

– Я закончила аудит.

– Ого, ничего себе. Ты очень быстро справилась, учитывая, как старательно я тебя отвлекал. Значит ли это, что теперь нам можно появляться вместе на публике? Или нужно будет подождать до завершения сделки?

– Как раз об этом я и собиралась поговорить. Я обнаружила крупную недостачу в бумагах.

Любопытство и игривость с лица Джоны немедленно пропали. Он нахмурился и с обеспокоенным видом посмотрел на нее:

– И что именно ты нашла?

Эмма протянула ему бумаги, где выделила маркером недостачу средств:

– Вот, ровно три миллиона выведены на счет на Каймановых островах. Мне не удалось установить, кому он принадлежит, но я не нашла в этом никаких связей со сделками компании.

Джона кивнул. Его лицо было странно безэмоциональным – это было очень непривычно видеть. Он проглядывал страницы, но казалось, его мысли где-то витали. Эмма почувствовала себя неловко.

– Ты что-нибудь об этом знаешь? Сейчас это выглядит довольно плохо для компании.

Джона посмотрел на нее:

– Да, знаю. Но, к сожалению, положения это не улучшит. Присядь, пожалуйста.

Он сел в свое кресло, а Эмма с сомнением опустилась в кресло напротив – на то же самое место, где она впервые увидела скандально известного Джону Флинна всего неделю назад.

– Я о чем-то не в курсе? – спросила она. – У вас там какой-то ускользнувший от моего внимания благотворительный фонд?

Джона покачал головой:

– Нет. И ты ничего не упустила – на это я и не надеялся. Дело в том, что, как я уже говорил, мой младший брат Ноа – вице-президент этой компании. Это он взял деньги. Что-то вроде неофициального займа. Мне об этом сообщили неделю назад, как раз в тот день, когда ты появилась. Знай я раньше, я бы сообщил об этом, но я понадеялся, что успею восполнить недостачу.

Эмма не могла поверить своим ушам. «Неофициальный заем»? С ее точки зрения, такое называлось словом «кража». Она даже не успела познакомиться с братьями Джоны, а уже выяснила, что один из них – вор.

– И что дальше? – поинтересовалась Эмма.

– Я говорил с ним по телефону. Могу поклясться, что он все вернет. Понятия не имею, для чего ему были нужны эти деньги – я не спрашивал. Но как только он вернется в Штаты – сейчас он в Юго-Восточной Азии, – он все вернет. Тем временем я перераспределил средства и покрыл недостачу – транзакция прошла сегодня утром. Поскольку это частная компания, я имею право не публиковать информацию об этом.

– Но тебе все равно придется объясняться с президентом «Гейм Таун». И я совершенно уверена, что, когда Карл Бейли узнает о случившемся, он откажется от сделки. У него и так были большие сомнения относительно вашего способа ведения бизнеса. И он не будет мириться с потенциальной угрозой собственным средствам.

– Я гарантирую, что никакой угрозы не будет.

– Разве?

Он что, каждый раз будет выплачивать из своего кармана все, что позаимствует кто-то другой?

– Я допеку своего брата так, что ни он, ни кто-либо другой больше пальцем не прикоснется к деньгам компании.

– Ну, я надеюсь, тебе хватит убедительности, чтобы объяснить это Карлу Бейли. Я ничем не могу помочь.

– Как раз можешь. Пойми, это наше с Ноа личное дело, и не стоит вмешивать в него посторонних.

Эмма снова почувствовала себя неуютно:

– Ты что, хочешь, чтобы я не включала это в отчет?

Он на мгновение взглянул ей в глаза, но не ответил на вопрос, а сказал:

– Я могу показать тебе документы об активах. Это может улучшить ситуацию?

– Да, я бы на них взглянула. И я включу в отчет тот факт, что средства были возвращены. Но покрывать это я не буду. Если об этом станет известно, я навсегда потеряю возможность работать в финансовой сфере. Когда станет известно о ребенке, это и так бросит тень на мою беспристрастность. – Эмма защитным жестом положила руку на живот.

– Ты же знаешь, что тебе не обязательно работать. Я могу содержать вас обоих.

Эмма возмущенно потрясла головой:

– Ты можешь – если хочешь – содержать своего ребенка. Но мне, пожалуйста, никогда не предлагай ничего подобного. Это вовсе не то, что мне требуется в жизни – отказаться от карьеры и жить за твой счет.

Джона вздохнул, отложил в сторону бумаги и подошел к ней. Эмма с некоторой неохотой позволила ему заключить себя в объятия.

– Ну что ж, – сказал Джона. – Поступай как считаешь нужным. «Флинн софт» в любом случае выживет, даже если сделка с «Гейм Таун» сорвется.

Эмма слегка откинулась назад, чтобы посмотреть ему в глаза:

– Ты не сердишься?

– Не сержусь, – мягко улыбнулся он. – В конце концов, все просто. Ты должна дать честный отчет, а я должен объяснить этому вашему Карлу, почему мне стоит доверять, несмотря на это.

Эмму охватило чувство огромного облегчения. Ей не нравилось то, что она обнаружила, но теперь ответственность полностью в руках Джоны.

– Когда закончишь с отчетом, я настаиваю, чтобы мы пошли куда-нибудь поужинать. На твой выбор, – сказал он.

– Я пока не готова появляться с тобой на публике. Сначала я должна сдать отчет и вернуться обратно в свой офис, и все переговоры по сделке должны быть закончены.

– Ладно, ладно, – пробурчал он. – А что, если мы возьмем еду навынос и очень тайно поужинаем у тебя?

– Хорошо, – согласилась Эмма, и Джона прижал ее к груди. В его объятиях было хорошо и спокойно, и оставалось только надеяться, что этого хватит, когда придет шторм.

Глава 10

Джона пытался представить себе, как будет выглядеть квартира Эммы, но все оказалось совсем не так, как он ожидал. Он опасался, что обстановка будет похожа на саму Эмму на работе: строго и предсказуемо, все в порядке, все на своих местах. Но на деле здесь было уютно и просторно, сквозь панорамные окна все заливало светом.

Джона вошел вслед за Эммой, держа пакеты с едой из тайского ресторанчика. Пройдя немного вглубь, он остановился и огляделся: ему захотелось внимательно изучить обстановку. Ткань штор и обивка мебели были украшены кружевом и цветочным узором. Сама мебель казалась словно специально приспособленной для того, чтобы часами валяться с книжкой. Обстановка этой квартиры гораздо больше рассказывала о личности Эммы, чем он ожидал.

– Что такое? – спросила Эмма.

– Твоя квартира. Совсем не похоже на то, что я ожидал увидеть.

Он проследовал за ней на кухню с белыми шкафчиками и серым деревянным полом. На столе в вазе стояли разноцветные циннии – на углу он заметил цветочный магазин.

– Что, недостаточно стекла и металла? – усмехнулась Эмма. – Честно говоря, индустриальный стиль мне не слишком по вкусу. Я успеваю насмотреться на стекло и бетон, когда каждый день хожу по Манхэттену. Так что, когда у меня появилась своя квартира, я решила обставить ее поуютнее, чтобы было приятно возвращаться домой.

– Здесь довольно мило. Хотя я предпочитаю функциональность всему остальному. А здесь у меня ощущение, что сейчас курица откуда-нибудь выскочит, – улыбнулся Джона.

– Не держу домашних животных, включая кур. Кстати, мне кажется, это нарушает правила проживания, – парировала Эмма. – Тут все-таки Верхний Ист-Сайд.

Она взяла у него из рук пакеты с едой и разложила на кухонной конторке. Они положили еду на тарелки, но, вместо того чтобы сесть за стол, устроились в гостиной на диване. Когда они закончили ужинать, Джоне захотелось увидеть остальные комнаты ее квартиры – ему стало интересно, что еще он может узнать об Эмме.

– А ты покажешь мне все остальное? – спросил он, когда Эмма отставила свою тарелку.

– Ну, если хочешь. – Она пожала плечами. – Тут, собственно, не особенно много осталось. Две спальни и ванная. – Она встала, и Джона пошел за ней по небольшому коридору. Она показала ему небольшую черно-белую ванную в ретро-стиле, а затем открыла дверь комнаты напротив: – Здесь у меня раньше был кабинет. Но теперь я все переделала… под детскую.

Они вошли в комнату вместе. Тут пока было пусто.

– Я подумала, что пока рано что-либо сюда покупать. Но стены выкрасили в светло-серый цвет – нейтральный, чтобы подошел вне зависимости от того, кто у меня… у нас родится.

– Довольно маленькая комната. Ребенок ее быстро перерастет.

– Ну да, – вздохнула Эмма. – Когда я покупала эту квартиру, я не планировала растить в ней детей. Когда ребенок подрастет и ему понадобится больше места, я поищу жилье побольше. Но пока буду обходиться тем, что есть. Буду откладывать деньги. Если родители от меня не откажутся, когда узнают, возможно, они помогут с платежами по кредиту.

Она говорила обо всем так, как будто планировала справляться со всем совершенно одна, и это задевало Джону.

– Ну, или я помогу, – сказал он.

– Ну… ну, может быть. Я просто еще не привыкла к тому, что ты теперь тоже участвуешь. Раньше-то я не знала, кто отец ребенка и как с ним связаться, так что мне пришлось планировать, исходя из этой ситуации.

– Мне, возможно, тоже понадобится новое жилье, – вслух подумал Джона. В его лофте не было стен – а ведь ребенок не сможет спать в полностью открытом пространстве, не отгороженном от шума. – Может, нам стоит поискать что-то вместе?

Эмма пораженно посмотрела на него:

– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?

– Ну… – Когда Эмма описывала это столь прямолинейно, это немного пугало, но вообще-то по существу было верно. – Ну да. Если нам обоим нужна квартира побольше, может, стоит найти такую, в которой мы все поместимся? Чтобы не пришлось постоянно возить ребенка туда-сюда. Если тебе так будет комфортнее, у тебя может быть отдельная спальня.

Эмма прошла мимо него обратно в коридор.

– Ну, мы можем подумать об этом, – сказала она сомневающимся тоном. Ну, все лучше, чем решительный отказ. – Время еще есть.

– Ты уже знаешь дату родов?

– Врач сказала, что это будет 21 ноября.

С каждой новой деталью ребенок в сознании Джоны становился все реальнее. Теперь вот он даже знал, когда именно его жизнь (и жизнь Эммы) необратимо изменится.

– Малыш Дня благодарения?

Эмма кивнула:

– Сейчас кажется, что это очень не скоро, но боюсь, мы оглянуться не успеем, как он наступит. – Она прошла до конца коридора и открыла последнюю дверь: – А вот моя спальня.

Они вошли в комнату, которая была намного просторнее, чем детская. У одной стены стояла большая двуспальная кровать с белой деревянной спинкой. Кое-где краска вытерлась и было видно темное дерево. Кровать была накрыта стеганым покрывалом, и на ней лежало не меньше дюжины разных подушек. Картину дополняло старинное овальное зеркало, туалетный столик и большой комод из кедрового дерева.

Эта квартира была довольно вместительной для женщины, которая живет одна. Но когда появится ребенок и все необходимые для него вещи, здесь будет довольно тесно.

– Нам точно нужна новая квартира. Твоя слишком маленькая, а моя – слишком непрактичная. На следующей неделе я позвоню риелтору, пусть начинает искать. Как насчет Вилладж?

Эмма повернулась к нему и предостерегающе положила руку ему на грудь:

– Не торопись. Я еще не готова.

– К чему? К переезду или к тому, чтобы объявить о наших отношениях? – спросил Джона, хотя ответ был очевиден. – В таком случае когда?

– Когда будет заключена сделка с «Гейм Таун». И мы скажем родителям. Если они нас после этого не убьют, можно будет и всем остальным сказать.

– Сил моих нет ждать. Я не привык прятаться. Хочу обнимать и целовать тебя в любой момент, когда мне захочется.

Эмма вздохнула:

– Ну, пока тебе придется пользоваться теми редкими возможностями, которые у тебя есть.

Джона сел на краешек кровати и посмотрел на нее. Прямо сейчас у него была отличная возможность, которой он не собирался пренебрегать.

– Иди сюда.

Боже, какая же она красивая! И тот факт, что сама Эмма совершенно так не думала, лишь придавал ей очарования. Джона провел руками вниз по ее бедрам, а затем снова вверх, туда, где ее рубашка была заправлена в костюмные брюки. Он расправил рубашку и прикоснулся к ее нежной коже, поглаживая талию и слегка выгнутую спину. Эмма не двигалась, прикрыв глаза и просто наслаждаясь прикосновениями.

Джона расстегнул ее брюки и помог Эмме от них освободиться, а затем взял ее за колено и потянул на себя. Слегка неохотно, но все же Эмма подалась вперед и оказалась поверх него, распростертого на кровати. Он еще раз провел ладонями по ее бедрам, а затем принялся, пуговица за пуговицей, расстегивать ее рубашку, пока она не осталась лишь в белье персикового цвета.

Эмма вынула из волос пару невидимок, и ее волосы свободными волнами рассыпались по плечам. Джона крепко обхватил ее за талию, а затем наклонился и опустил лицо в ложбинку между ее грудей. Эмма вздохнула и запустила пальцы ему в волосы, притягивая его еще ближе. Он ласкал языком то место, где под тканью были скрыты ее соски, пока ткань бюстгальтера не промокла. Его стало раздражать препятствие, и он опустил лямки вниз по ее плечам и обнажил ее грудь.

– Почему на тебе так много одежды, а на мне так мало? – спросила Эмма. – По-моему, я в совершенно невыгодном положении!

– Потому что ты лучше смотришься без одежды, чем я, – ухмыльнулся Джона, но немедленно содрал через голову футболку, а затем тесно прижался к Эмме и прильнул к ее губам глубоким поцелуем.

Он совершенно не мог от нее оторваться – ни тогда, ни сейчас. Даже если эта сделка с «Гейм Таун» не пройдет – плевать, если Эмма по-прежнему останется в его объятиях.

Эмма оторвалась от него, мягко двигаясь у него на коленях, нащупывая его эрекцию своим телом. Ее лицо осветилось лукавой ухмылкой.

– Сейчас.

Он не собирался с ней спорить.

Эмма приподнялась на коленях, пока Джона избавлялся от остатков одежды. А затем снова опустилась – медленно, заставляя прочувствовать каждый сантиметр.

– О, Эмма, – застонал Джона, притягивая ее к себе. – Я никогда тебя не отпущу. Никогда.

Эмма и не хотела, чтобы он ее отпускал. Она чувствовала, как глубоко внутри у нее зарождается жар, так что на ее животе появились мелкие капельки пота. Она двигалась все быстрее, и Джона лишь крепче сжимал ее бедра, когда ощущения, испытываемые ими обоими, только усиливались.

Эмме хотелось достичь финала именно так, в его объятиях. Чтобы он почувствовал каждое ее движение, каждый спазм, каждый стон. Она пробудилась от своих мыслей, когда Джона хрипло произнес:

– Да, Эмма… Давай еще… Ты так невероятна…

От его низкого голоса по телу Эммы пробежали мурашки. Она принялась двигаться еще быстрее, пока ее мышцы не начали уставать, а колени – гореть. Она уже была практически без сил, когда наконец это случилось. Словно по щелчку пальцев ее тело расслабилось, и ее охватила волна удовольствия.

Джона крепко обнимал ее, шепча что-то ей на ухо, пока она не перестала вздрагивать. А затем, когда волна отступила, он сделал те финальные несколько движений, чтобы самому раствориться в ней. И обессиленно упал на кровать, увлекая Эмму за собой. Через мгновение она сползла с него и распласталась на покрывале, жадно вдыхая прохладный воздух. Затем они устроились так, чтобы Джона смог накинуть край покрывала на них обоих, и улеглись, тесно прижавшись друг к другу.

Эмма лежала, глядя в потолок и слушая его сердцебиение. Она думала о том, что вот так будет в ближайшее время выглядеть ее жизнь – теперь, когда аудит закончен, скоро они смогут публично объявить о своих отношениях. И даже если они не поженятся, ее родители отнесутся к беременности с большей благосклонностью, если она будет состоять в отношениях с отцом своего ребенка.

Сперва она думала, что он воплощает собой полную противоположность тому, что ее привлекало. Он был необычным, импульсивным, страстным, не склонным подчиняться общепринятым правилам. Она почему-то думала, что все это идет в одном комплекте с безответственностью и непостоянством. Но кажется, это было не так. Ей не был нужен скучный мужчина – ей был нужен надежный. И Джона вполне мог оказаться именно таким.

Эмма была настолько погружена в свои мысли, что даже не сразу заметила, что ее телефон звонит. Было поздно, и она сперва даже не хотела отвечать. И не стала бы – но потом поняла, что это рабочий рингтон. Для звонков из офиса опять же было поздновато – но, с другой стороны, это как раз и могло означать, что там что-то важное.

На экране светился номер ее начальника, Тима.

– Алло?

– Эмма, есть кое-какая проблема, – сказал тот.

Эмма сразу же почувствовала, как ее внутренности завязываются в узел. Какие могут быть проблемы? Она же еще даже отчет не сдала. Кроме того, все сомнительные детали она в него включила. Эмма встала с кровати и сняла халат с крючка.

– Что случилось? – испуганно спросила она, выходя из комнаты – в присутствии Джоны, распростертого на постели, она не могла сосредоточиться.

– Я недавно разговаривал с Марком, и он рассказал мне, что ты ему звонила. Я недоволен, что ты обсуждаешь такие важные вещи в обход меня – тебе следовало позвонить мне, а не ему.

Эмма сжала руку в кулак: она просто хотела посоветоваться, а Марк немедленно на нее настучал, даже не дождавшись, пока она закончит работу.

– Он дал мне совет, которому я последовала. Я собиралась еще раз вычитать отчет утром и сдать его.

– И что же будет в этом отчете?

– В нем будет информация, которую предоставил Джо… мистер Флинн, когда я обратилась к нему с этим вопросом. И информация об обнаруженной мною недостаче тоже. Пусть мистер Бейли поступит с этой информацией, как ему угодно.

Повисла долгая пауза. Эмма занервничала: когда Тим молчит, это обычно означает, что он тщательно подбирает слова, чтобы сказать что-то неприятное.

– Значит, ты уже называешь главу «Флинн софт» просто Джона?

Эмма сглотнула, чувствуя себя так, словно идет по канату.

– В компании так принято, сэр. Там довольно расслабленная атмосфера, как вы прекрасно знаете.

– Эмма, я назначил тебя на эту работу, потому что надеялся на твой разум. Надо было послать Марка. Я недооценил силу очарования мистера Флинна.

Эмма ошарашенно раскрыла рот:

– Сэр, вы меня в чем-то обвиняете? Мой отчет ничуть не менее беспристрастен, чем мог бы быть отчет Марка.

– То есть ты готова при всех заявить об отсутствии каких-либо личных связей с мистером Флинном?

Нет, Эмма не смогла бы лгать. Но она вполне может убедить кого угодно в том, что это не имеет значения.

– Нет. При этом я могу со всей уверенностью утверждать, что результаты моей работы столь же достойны доверия, как результаты любого другого.

Тим фыркнул:

– Разве ты не видишь, что он просто тебя использовал? Готов поклясться, он направил на тебя свое обаяние в ту же секунду, как ты вошла в дверь. Наверняка предложил показать тебе офис и сводить поужинать – с исключительно невинными целями, не так ли? Эмма, он встречается с моделями и актрисами. Ты, конечно, привлекательная женщина, но неужели ты могла подумать, что он хоть на мгновение мог бы тобой заинтересоваться, если бы ему не было что-то от тебя нужно? Скорее всего, изначально он хотел отвлечь тебя, чтобы ты вообще не заметила недостачи в бумагах, а когда не вышло, убедил тебя не включать ее в отчет.

Эмма ничего не могла понять.

– Во-первых, я включила недостачу в отчет. Во-вторых, отчет еще не сдан, откуда вы знаете, что в нем сказано?

– Ну да, саму недостачу ты включила. Но сопроводила рекомендацией все равно заключить с ними сделку, поскольку CEO взял ситуацию под свою личную ответственность.

– Но откуда…

Тим только что процитировал ей ее же собственную формулировку из отчета – который еще не был сдан.

– Я скачал черновик с сервера после разговора с Флинном. Не мог поверить своим глазам. Ну скажи, Эмма, могла бы ты дать такую рекомендацию любой другой компании?

Эмма молчала. Она не знала ответа. Может, Тим прав и Джона действительно ее использовал? Может, она не была так беспристрастна, как считала?

– Ты увлеклась Флинном, и это повлияло на твои профессиональные суждения. Если я не могу быть в тебе полностью уверен, мне ничего не остается, кроме как с тобой расстаться. Зайди завтра в мой кабинет подписать документы.

Эмма не могла поверить своим ушам. Это было ровно то, чего она опасалась с самого начала – несмотря на все предосторожности и все обещания.

– Серьезно? Вы увольняете меня из-за даже еще не сданного отчета?

Она услышала, как кровать заскрипела, а потом тяжелые шаги. Видимо, Джона услышал ее последние слова.

– Именно так. Мне очень жаль, Эмма.

Тим отсоединился, и Эмма бессильно опустила вниз руку с телефоном, не понимая, что теперь делать.

Джона, одетый в джинсы, появился в дверном проеме:

– Он тебя уволил?

Эмма не ответила.

Она потеряла дар речи. Последние слова Тима отдавались в ее голове как эхо. Она только что потеряла медицинскую страховку и отпуск по беременности. Что теперь делать? Обратиться за помощью к Джоне? Который ее использовал, чтобы закрыть сделку с «Гейм Таун»?

Может, Тим действительно прав? По крайней мере, Джона точно начал ухаживать за ней задолго до того, как узнал, кто она такая. Все эти дорогущие букеты и преследование по коридорам…

– Эмма, что он сказал? Он узнал что-нибудь? Я предпринял все предосторожности.

– Джона, ответь мне на один вопрос, – перебила его Эмма. – Только на один.

Джона кивнул:

– Спрашивай.

– До того как ты узнал, кто я такая, почему ты постоянно меня преследовал? Ты действительно пытался меня отвлечь, чтобы я не заметила недостачи в бумагах?

– Это Тим тебе так сказал?

– Ответь на вопрос, пожалуйста.

Джона посмотрел на нее и опустил глаза. Повисла тишина, а затем он неохотно выговорил:

– Да.

– О господи. – Эмма почувствовала себя так, как будто сейчас расплачется.

– Эмма, нет! Послушай меня, пожалуйста! Ну да, поначалу я решил немного за тобой поухаживать, чтобы помочь делу. Но когда я увидел татуировку, я сразу перестал об этом думать. Я… – Он попытался ее обнять, но Эмма увернулась:

– Не надо. Просто не надо. Не надо меня трогать и называть ласковыми именами, когда я только что выяснила, что ты хотел меня использовать.

– Эмма, но послушай меня!

– Нет. Мне нужно обновить резюме. Мне, знаешь ли, скоро придется содержать не только себя, но и ребенка.

– Нашего ребенка.

Эмма ничего не ответила. Ей не хотелось думать о том, как она теперь собирается с ним взаимодействовать в качестве отца.

– Джона, извини, но сейчас тебе лучше уйти.

– Я не хочу оставлять тебя одну. – Он шагнул к ней навстречу, но Эмма отступила.

– У тебя нет выбора, – сказала она настолько твердо, насколько смогла. Он одним махом уничтожил ее карьеру, потому что все, о чем он думал, – это о спасении собственной задницы. И этого Эмма не могла теперь забыть. Такому человеку доверять она не может.

Джона не стал больше спорить. Он вернулся в комнату и взял свои вещи. Эмма проводила его в прихожую, из последних сил держась, чтобы не расплакаться, глядя, как он уходит.

– Я не хотел причинить тебе боль, Эмма, – сказал Джона перед тем, как шагнуть через порог.

Она закрыла дверь у него за спиной и прислонилась лбом к прохладному дереву. Из ее глаз наконец покатились слезы.

– Но все равно причинил.

Глава 11

– Похоже, у кого-то сегодня плохое настроение!

Джона оторвал глаза от экрана и увидел своего братца Ноа, стоявшего в дверном проеме. И одного этого было достаточно, чтобы его сердце заколотилось от ярости.

Ноа явно выбрал не тот день, чтобы заявляться сюда со своей обычной ухмылочкой контрабандиста. Джона почти не мог спать и есть с того самого дня, как поругался с Эммой. Он не знал, что делать и можно ли вообще что-то сделать, но он был готов отплатить человеку, которого считал виновным в этой истории.

Джона молча встал из-за стола, сжав руки в кулаки. Вероятно, его эмоции были написаны на его лице – беззаботное выражение с лица Ноа тут же пропало.

– Джона, – Ноа поднял руки, показывая, что сдается, и отскочил от него на другую сторону стола для переговоров, – дай я сначала объясню.

– Ну конечно, ты объяснишь, – согласился Джона. – Только ты будешь объяснять с рассеченной губой и разбитым носом.

– Ну перестань, Джона. Физическое насилие? А что скажет мама? Мы с ней сегодня вечером увидимся, ты же не хочешь, чтобы она подумала, что я подрался?

– Не хочу. Я хочу, чтобы она подумала, что тебя избили.

Теперь Ноа всерьез забеспокоился. Обычно упоминание матери заставляло Джону взять себя в руки.

– Но что случилось? Разве сделка с «Гейм Таун» не прошла?

– Сделка с «Гейм Таун»? – Джона чуть не рассмеялся. Он понятия не имел, что происходит с этой сделкой, с того самого момента, как ушел от Эммы в понедельник вечером. – Понятия не имею, и мне совершенно все равно.

Теперь Ноа выглядел озадаченным.

– Нет, серьезно, погоди. Я же вчера говорил с их СЕО, и он сказал, что все понимает.

Джона замер на месте:

– Что?

С чего бы Ноа самому, даже не сообщив Джоне о своем возвращении, беседовать с их бизнес-партнером? Какое ему вообще дело до бизнеса?

– Я тебе расскажу, если ты сядешь и пообещаешь меня не бить. В конце концов, я именно потому и пришел.

Теперь Джоне стало любопытно. Он даже в страшном сне не мог себе представить, чтобы Ноа зачем-то отправился к Карлу Бейли объяснять про позаимствованные три миллиона.

– Хорошо, я сяду. Но возможно, в какой-то момент я тебе все-таки врежу.

– Ладно, – неохотно произнес Ноа. – Но сначала дай закончить.

Они оба уселись.

– Рассказывай, – велел Джона.

– Я вернулся из Таиланда позавчера, – сказал Ноа. – Кстати, джетлег просто чудовищный. Первый день я проспал, а на второй позвонила Мелоди и сказала, что ходят слухи, что сделка может сорваться из-за меня и этих денег. Мне стало стыдно, и я сам пошел к директору «Гейм Таун» рассказать, в чем было дело.

Джоне было очень любопытно в чем же – Ноа обычно не проявлял большого энтузиазма в вопросах бизнеса. Но он не перебивал, а просто ждал, пока братец сам расколется.

– Объяснил ему, что случилось экстраординарное происшествие, которое вряд ли когда-либо еще случится, и что деньги были нужны незамедлительно.

Теперь Джона уже снова начинал злиться.

– Так все-таки для чего они были тебе нужны?

– Для выкупа.

Такого Джона никак не ожидал услышать.

– Выкупа? За кого?

– За моего сына.

Джона не ожидал, что его брат сможет удивить его еще сильнее, но тем не менее это случилось.

– Какого сына? У тебя же нет сына.

Ноа вздохнул:

– Ну в общем, года полтора назад я познакомился с этой женщиной, Рейган Харди, на благотворительном мероприятии. Мы провели вместе неделю или около того, а потом она уехала в Юго-Восточную Азию – она работает во «Врачах без границ». О беременности она узнала уже после отъезда и ничего мне не сказала. Но она занимает высокий пост, и это привлекло к ней внимание chao pho, тайской мафии. И они похитили ребенка – Каи – из клиники, где она работает. Пока она мне не позвонила, я даже не знал о его существовании. Но они требовали три миллиона долларов через неделю, иначе обещая убить Каи. И если бы она обратилась в полицию, они бы тоже его убили. Так что я взял деньги и сел в самолет. Мне правда очень стыдно, но я не смог быстро придумать, что еще делать.

На этом фоне все остальное вдруг показалось Джоне мелочами, не стоящими внимания.

– И что потом?

– Я заплатил выкуп, и они его отпустили. Через пару дней копы их задержали и вернули большую часть денег, так что я готов все возместить, как обещал. Ну вот, и я все это рассказал Карлу Бейли, и он согласился, что обстоятельства экстраординарные и что он готов поверить, что обычно в нашей компании такого не случается. Сказал, что это не помешает сделке. Он что, передумал?

Джона покачал головой:

– Не знаю. Они со мной не связывались. И честно говоря, мне все равно.

Ноа с некоторым любопытством взглянул на Джону:

– Но если ты злишься не из-за сделки, то что тогда?

Джона даже не знал, что ему ответить. Разве мог он объяснить, что он чувствовал к Эмме и что вообще произошло?

– Дело в женщине, – с уверенностью констатировал Ноа.

Неужели это было так заметно?

– Она аудировала «Флинн софт» для «Гейм Таун». И потеряла работу из-за меня.

– Так найди ей новую работу. В конце концов, найми ее сюда.

Джона помотал головой. Он знал, что Эмма не примет его помощь – особенно с учетом того, что в конце концов она оказалась права.

– Она не согласится. Ее профессиональная репутация была для нее превыше всего, а я не понимал и пер, как таран. И теперь она думает, что я нарочно это сделал, потому что мне было наплевать и я заботился только о сделке. А еще у нее будет от меня ребенок. И я думаю, что я люблю ее.

– Это что, та девушка с вечеринки? С татуировкой?

Джона кивнул.

– Ну, значит, тебе придется все исправить.

Джона скривился. У этого авантюриста всегда все так просто! Даже похищение прошло без сучка и задоринки.

– Но я не знаю как. И вообще не думаю, что она когда-либо еще захочет меня видеть.

– Вполне вероятно. Но это же не значит, что ситуацию нельзя изменить. Говоришь, для нее самое важное – это репутация? Позвони ее боссу. Возьми вину на себя. Объясни, что произошло. Если ты действительно раскаиваешься, это самое меньшее, что стоит сделать.

– А если это не поможет? И она все равно не захочет вернуться?

– Ну, тогда ты, по крайней мере, будешь знать, что сделал все возможное.

В кои-то веки стоило признать, что Ноа рассуждает здраво.

– Если ты, конечно, не готов к решительному шагу, – добавил Ноа.

– Решительному шагу?

Ноа поднял левую руку и пошевелил безымянным пальцем:

– Ты можешь вернуть доверие к себе, если докажешь, что твои намерения искренни. Если для нее так важно, что о ней думают на работе, полагаю, ей не очень комфортно иметь ребенка вне брака.

– Я уже спрашивал. Она отказалась.

– Спроси еще раз. И не потому, что у вас общий ребенок, а потому, что ты ее любишь и хочешь быть рядом. Это меняет дело.

И снова Ноа оказался прав! Хотя вслух говорить Джона этого не стал. Вместо этого он посмотрел у себя в компьютере пару номеров и взял трубку офисного телефона.

Эмма совершенно расклеилась и прекрасно это понимала. Прошла неделя со дня увольнения. Хотя, честно говоря, Эмма не была в этом уверена – она потеряла счет времени. Она уже дня три не снимала пижамы и не ходила в душ. Зачем? Кому есть дело? Ей не к кому пойти, у нее нет ни работы, ни парня, зато есть растущий живот и пустеющий счет в банке.

Зазвонил телефон, но поднимать трубку она не стала. По звонку было понятно, кто звонит. Ей сегодня звонили поочередно Харпер, Люси и Вайолетт – в этот раз настала очередь Люси. Рано или поздно они сюда заявятся – все трое в гостевом списке, а у Вайолетт вдобавок есть ключ.

Через несколько дней, конечно, придется взять себя в руки и искать новую работу. Близились сроки оплаты по счетам, и можно, конечно, занять у родителей, но для этого им придется рассказать обо всем, что произошло, а к этому Эмма была пока не готова.

Ее единственной надеждой было найти новую работу до того, как распространятся слухи о том, почему ее уволили. Она, конечно, не сможет помешать тому, что рано или поздно это все равно выяснится, но лучше бы это случилось уже после того, когда невозможно станет прятать живот.

Она смотрела в Интернете вакансии, но там не было ничего интересного. Была должность финансового аналитика в «Сэндлин-Клайн», и это, конечно, понижение, но зато это большая компания с возможностями роста. У них даже есть детский сад для сотрудников – скоро это станет актуально. Ну и еще вакансия бухгалтера в одной налоговой фирме, но Эмма не любила налоги.

Хотя была одна вакансия, которая показалась ей любопытной. Глава финансового департамента во «Флинн софт». Когда Эмма увидела объявление, она истерически захихикала – ну надо же, он не пошутил! Но работать с Джоной в качестве начальника – да лучше уж сразу повеситься.

Эмма размышляла о том, что ей делать, вместо ужина поедая мороженое, как вдруг телефон снова зазвонил. На этот раз рингтон был рабочий. Она взяла телефон и в недоумении уставилась на экран: звонил Тим. Интересно, что ему нужно? Компенсация должна прийти ей на счет. Из офиса она все забрала. А если он надеется, что она собирается отвечать на рабочие вопросы после всего, что случилось, он глубоко ошибается.

Но Эмме было все-таки любопытно, чего он хочет, так что после некоторых колебаний она все же взяла трубку.

– Привет, – холодно произнесла она.

– Привет, Эмма. Это Тим.

– Я знаю.

– У тебя есть минутка?

– Ну, честно говоря, нет. У меня завтра собеседование в «Сэндлин-Клайн», нужно подготовиться.

На самом деле Эмма еще даже не откликалась на эту вакансию, но Тиму она сообщать об этом не будет.

– Ну, тогда я буду краток. В общем, я принял необдуманное решение. Мне не стоило тебя увольнять, ты не виновата в том, что случилось. Просто я был расстроен, что ты со мной не посоветовалась.

Ничего себе. Он что, извиняется? Тим никогда не извинялся. Впрочем, теперь-то уже какая разница.

– Ну что ж, я рада, что теперь ты так думаешь.

– Тут творится полнейший бардак. Похоже, я недооценил твои силы и переоценил наши. В общем, мы без тебя не справляемся. Как ты смотришь на то, чтобы вернуться?

Эмма не могла поверить своим ушам.

– Я зря начал тебя обвинять, ты сделала все, что могла, в этих обстоятельствах. В случившемся виновата не ты, а Флинн.

Вот это уже звучало подозрительно. По доброй воле он бы такого никогда не сказал.

– Погоди-ка. Тебе что, позвонил Джона и уговорил взять меня обратно?

Повисла тишина.

– Тим, давай напрямую.

– Ну да, – тяжело вздохнул он. – И даже не звонил, а пришел лично. Сегодня утром. Объяснил про похищение и про то, зачем нужны были деньги.

Эмма осознала, что совершенно ничего не понимает.

– Похищение? Какое похищение?

– Его племянника. Три миллиона долларов ушли на выкуп. Он сказал, что сам тоже ничего не знал, но надеялся, что ты не заметишь недостачу, пока он ее не вернет. В общем, он… сказал, что ты высококлассный профессионал, а я идиот.

– Идиот?.. – У Эммы просто уже сил не было удивляться.

– Это прямая цитата. И поскольку я все-таки не идиот, то я с ним согласился и решил тебе позвонить. Так что скажешь?

Эмма была в растерянности. Ее впечатлило, что Джона вообще захотел что-то объяснять. Она не ожидала от него никаких вестей до осени, когда ребенок родится. И уж тем более не думала, что его беспокоят ее карьерные перспективы. Может быть, он действительно не так равнодушен к ней, как она считала?..

– Эмма?..

– Что? – Она совершенно забыла, что на линии Тим все еще ждет ее ответа. – Знаешь, – она на мгновение задумалась, – я благодарна за твой звонок, но, пожалуй, я откажусь. Мне кажется, мне пора двигаться дальше. Удачи, Тим. – И она положила трубку, пока еще не передумала.

Но сразу после этого ее охватила паника. Она только что сама, своими руками отказалась от работы! Ее, конечно, всегда бесил Тим, но зато там хорошо платили. О чем она вообще думает? Неужели на основании всего одного маленького события она решила, что можно действительно попробовать работать во «Флинн софт» и не сойти с ума? Помириться с Джоной?

От этих мыслей ее отвлек дверной звонок. Какой вообще смысл жить в доме с консьержем, если кто угодно может вот так заявиться? Она осторожно подошла к двери и глянула в глазок.

Там были Люси и Харпер. Неудивительно.

– Зачем вы пришли? – закричала Эмма.

– А ты как думаешь? – ответила Харпер. – Вторник, семь вечера. Пораскинь мозгами.

– Мы тебе весь день звонили! – возмущенно вставила Люси. – Если бы ты хоть раз подняла трубку, то была бы в курсе.

Черт. Эмма совершенно забыла про их еженедельную традицию. Она отперла дверь:

– Заходите. Я немного потерялась во времени.

Харпер быстро оглядела растрепанные волосы Эммы, ее растянутую футболку и пижамные штаны:

– Понятно. Ну, к счастью для нас, Люси взяла еду навынос, так что от голода мы не умрем.

Эмма отступила назад, чтобы дать им войти:

– Честно говоря, я не уверена, что мне сегодня хочется веселиться.

– Тем хуже для тебя! – парировала Люси. – Элис отказывается платить за кабельное телевидение, несмотря на все миллионы в банке, а я должна знать, что будет дальше.

Люси и Харпер проскочили мимо Эммы и принялись хозяйничать на кухне.

– Я немного приберусь, раз вы все равно занимаетесь ужином.

Эмма прошла в гостиную, по пути собирая валявшиеся повсюду бумажные салфетки и упаковку из-под чипсов и прочего подобного. Затем отправилась в душ. Через пятнадцать минут она чувствовала себя несколько вернувшей человеческий облик, а на кухне уже был сервирован ужин. Впервые за последние несколько дней нормальная еда.

– А где Вайолетт? – поинтересовалась она.

– Временно потеряна для общества, – сказала Харпер.

– Кажется, они с Беном опять поругались, – добавила Люси. – Но бог с ними. А у тебя что происходит?

Эмма рассказала про звонок и про то, как она решила не возвращаться в «Гейм Таун». Люси считала, что она сошла с ума, а вот Харпер полностью одобрила это решение.

– Правильно, – сказала она. – Этот ваш Тим должен поплатиться за то, как с тобой поступил. Готова поклясться, он сейчас по уши в твоей работе.

– Думаешь, я правильно сделала? – с сомнением сказала Эмма. – Но работа-то мне все равно нужна.

Харпер с лукавой улыбкой кивнула:

– Конечно, нужна. И я даже знаю какая.

Глава 12

Джона посмотрел на небольшую синюю коробочку от Тиффани у себя на столе. Он поговорил с Тимом, и, скорее всего, Эмме вернули работу. С Карлом Бейли он тоже поговорил и убедился, что со сделкой все в порядке. Почти все было в порядке, кроме одного.

Сегодня вечером, когда Эмма вернется с работы, он придет к ней домой. Будет просить прощения за все, что натворил, признается ей в любви и подарит кольцо Tiffany Soleste с изумрудом в два с половиной карата. И остается только молиться, чтобы все получилось.

В дверь постучали. Джона закрыл коробочку и убрал со стола в карман.

– Входите.

В дверь заглянула Пэм:

– У меня резюме сегодняшних кандидатов.

Джона совершенно об этом забыл. Точно, эй-чары же отобрали трех человек на должность главы финансового департамента, и ему нужно их прособеседовать. Да какая разница: если они больше не позволят Ноа таскать деньги, они приняты.

Пэм положила бумаги на стол:

– Ну что, сегодня решающий день?

Джона кивнул. Пэм, как его личный ассистент, была в курсе всех его дел.

– Не переживай. Она согласится.

– Я и не переживаю. – Джона улыбнулся, но Пэм не купилась:

– Ладно, главное, продержись парочку собеседований, и дело в шляпе. Первый кандидат придет в десять.

Джона взглянул на часы: у него еще десять минут. Как раз чтобы допить кофе, проглядеть резюме и придумать парочку умных вопросов. Он ненавидел собеседования. Его задачей было набрать в команду умных компетентных людей, чтобы дальше эти умные компетентные люди занимались этим без него. Но это была очень высокая должность, и она требовала его личного внимания, особенно после истории с Ноа. Ему был нужен человек с безупречной репутацией в финансовом мире, чтобы и Карл Бейли, и кто угодно другой, желающий с ними работать, сразу бы понимал, что финансы в надежных руках.

С тяжелым вздохом Джона отхлебнул кофе и взял первое резюме. Но как только он начал его читать, то немедленно поперхнулся, так что брызги кофе запачкали бумагу.

Сверху стояло: «Эмма Демпси».

Джона взял салфетку и аккуратно протер документ, чтобы его можно было прочитать. Он не мог и представить, что она действительно подаст резюме на эту вакансию. Он ведь ей уже предлагал. Впрочем, теперь аудит закончен и она, возможно, чувствует себя свободнее.

Он попытался вчитаться, но не мог сосредоточиться. Эмма придет сюда! Через пять минут! Интересно, хватит ли у него терпения ничего ей не говорить до конца собеседования? Боже мой, ну конечно же нет.

Но почему никто ему не сказал, что Эмма в списке кандидатов? Кто-то же должен был знать. Как минимум, Пэм. Может, этим и объяснялось такое лукавое выражение на ее лице?

В дверь опять постучали. Было ровно десять – это означало, что Эмма пришла.

– Входите! – крикнул Джона и встал из-за стола.

Дверь открылась, и показалась Пэм с дьявольской ухмылкой, а за ней – Эмма. Но это была какая-то совершенно новая Эмма – такой он ее раньше никогда не видел. Больше никакого костюма и строгой прически – волосы были распущены, она была одета в обтягивающие синие джинсы, балетки на плоской подошве и футболку, поверх которой был вельветовый пиджак. Это был очень удачный микс прежнего стиля Эммы с его собственным, и он смотрелся на ней очень органично.

– Джона, это первый кандидат на сегодня – Эмма Демпси, – сказала Пэм, хитро улыбнулась и выскочила за дверь, пока он не успел никак отреагировать.

Он улыбнулся и протянул руку для пожатия:

– Здравствуйте, мисс Демпси.

– Зовите меня просто Эмма, – улыбнулась она в ответ.

– Пожалуйста, садитесь.

Он взял ее резюме и попытался придумать что-нибудь умное. Он решил обращаться с ней так, как будто они никогда не встречались раньше – а в этом случае вполне подходил его стандартный вопрос:

– Ну что ж, для начала расскажите, почему вы хотели бы работать во «Флинн софт».

Обычно этот вопрос позволял ему оценить в первом приближении, насколько ценности кандидата совпадают с ценностями компании – и с его собственными.

– Недавно мне пришлось некоторое время тесно работать с сотрудниками «Флинн софт» в рамках задания, которое я выполняла на предыдущем месте работы. Поначалу мне было слегка некомфортно, но когда я привыкла, то смогла в полной мере оценить возможности, которые компания предоставляет своим сотрудникам.

– Например, какие?

– Возможность работать в своем темпе над проектами, которые увлекают. Все мыслимые инструменты для работы. Возможность отдыхать и восстанавливать энергию, чтобы поддерживать энтузиазм. Кроме того, я отметила, что руководитель компании действительно заботится о своих сотрудниках. Сперва я думала, что его интересуют только деньги, но потом поняла, что процветание компании для него важно, потому что от этого зависят тысячи людей, и он готов на многое ради того, чтобы их не подвести.

То есть она все-таки ему поверила! Но выкладывать все карты на стол было рановато.

– Прекрасно. Теперь расскажите, какие компетенции и умения вы можете предложить, работая в нашей компании.

Эмма широко улыбнулась:

– Я очень организованный человек. На работе я стараюсь держаться в строго профессиональных рамках, но знаю, в какой момент можно расслабиться. Я думаю, у меня получится руководить не только финансовым департаментом, но и самим генеральным директором.

– Вот это уже интересно!

– Дело в том, что у руководителя «Флинн софт» есть слабые места, и я знаю, как их использовать.

– Да? И какие же?

– Например, я.

Джона положил руки на стол и наклонился вперед:

– С такими рычагами воздействия вы можете выторговать для себя весьма хорошие условия.

– Меня в первую очередь интересует отпуск в связи с рождением ребенка. Гибкие рабочие часы и возможность удаленной работы. Возможно, кабинет побольше, чтобы я могла иногда брать дочь с собой на работу.

Дочь? Она только что сказала «дочь»?

Эмма открыла папку и достала оттуда черно-белую распечатку. Джона раньше видел результаты ультразвукового анализа, но это было какое-то очень детализированное.

– Я вчера ходила на 3D-УЗИ. Четырнадцать недель – это, конечно, немного рановато, но врач была довольно уверена, что у меня… у нас будет девочка.

* * *

Эмма была совершенно уверена, что даже видимость собеседования больше нет необходимости поддерживать. Джона некоторое время смотрел на распечатку УЗИ, а потом сказал:

– Если хочешь, я выкину Ноа из его кабинета и сделаю там детскую.

Он обошел стол, сел в другое кресло, рядом с Эммой, и посмотрел ей в глаза:

– Я люблю тебя, Эмма. И мне чертовски жаль, что я причинил тебе боль. Я не хотел.

Эмма накрыла его ладонь своей:

– Я знаю. И я тоже тебя люблю.

Джона посмотрел на нее, и на мгновение она заметила на его лице нерешительность. Затем он вдруг встал на одно колено, и в левой руке у него была коробочка от Тиффани:

– Эмма, я знаю, ты не хотела выходить за меня замуж, когда мы в последний раз об этом говорили. Но ты сказала, что, если мы по-настоящему полюбим друг друга, ты согласна передумать. – Он открыл коробочку, в которой переливалось кольцо. – Я бы хотел, чтобы ты передумала, Эмма. Я хочу прожить с тобой всю жизнь. Ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – прошептала Эмма, и у нее из глаз покатились слезы.

Джона поднялся и нежно, но твердо поцеловал ее в губы. Он взял ее руку и надел кольцо на палец. Сейчас оно было чуть-чуть великовато, но с учетом ее положения, возможно, это было и к лучшему.

– Джона, ты замечательный. Я очень рада, что все-таки нашла тебя.

Джона покачал головой. Он поднял Эмму с кресла и заключил в объятия:

– Нет, это мне повезло.

Тут на компьютере у Джоны прозвенел таймер.

– Вот черт! – выругался он. – Вот что вам всем стоило поставить тебя последней? У меня еще два кандидата!

Эмма засмеялась:

– Ну, хоть мы и поженимся, тебе все равно нужен финансовый директор.

– В смысле? Ты разве не хочешь занять эту должность?

– Хочу, конечно! Но в условиях честной конкуренции.

– Ты серьезно хочешь, чтобы я собеседовал всех этих людей, хотя найму в итоге все равно тебя?

– Конечно. И если ты в итоге меня все-таки наймешь, то пусть это будет потому, что я самая квалифицированная!

Джона посмотрел на нее и кивнул:

– Спасибо за ваше время, мисс Демпси. Пэм вас проводит. Можете задавать ей любые вопросы.

– Когда мне ожидать ответа, мистер Флинн?

Он лукаво посмотрел на нее, наклонился и прошептал ей на ухо:

– Сегодня. У тебя дома, в шесть.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg