«Приказано соблазнить»

Приказано соблазнить (fb2) - Приказано соблазнить [The Ultimate Seduction] (пер. Виктория Александровна Свеклина) (Клуб джентльменов 21 века - 2) 279K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дэни Коллинз

Дэни Коллинз Приказано соблазнить

Глава 1

Войдя в офис, Тиффани Дэвис сделала вид, что не замечает взглядов брата и отца. Нелегко привыкнуть к постоянному разглядыванию, особенно если на лице у тебя остались шрамы после автокатастрофы. Порой девушке хотелось вышвырнуть тюбик с тональным кремом и закричать: «Вот так я теперь выгляжу, пора бы привыкнуть!» Но она понимала, что брату и без того не по себе — это он вытащил ее из горящей машины. А еще он до сих пор горевал по ее несостоявшемуся мужу, ведь тот был его лучшим другом.

Тиффани замерла и вздохнула.

Мужчины, услышав вздох, напряглись, и это лишь сильнее обозлило ее.

Тиффани не ожидала, что после аварии так сильно изменится. Отныне она постоянно злилась на всех и не винила родных за их реакцию.

— В чем дело? — спросила девушка, натянув на лицо дежурную улыбку и мысленно приказав себе держаться.

— Это ты нам скажи, что это. — Скрестив на груди руки, Крис указал взглядом на большую открытую коробку на столе отца.

— Маскарадный костюм, что ты заказал на Рождество? — попыталась пошутить Тиффани.

— Нельзя ли посерьезнее, Тифф? — спросил Кристиан. — Почему маска для тебя? Ты что, решила отправиться вместо меня?

— Не понимаю, о чем ты, — напряженно ответила девушка.

Мужчины упрямо сжали губы. Ну почему теперь у них в семье все так сложно?

— А куда, вы говорите, я решила отправиться? — спросила она спокойно.

— В «Кью вертус», — ответил отец, словно название говорило само за себя.

Тиффани пожала плечами, стараясь понять, о чем речь. Ее вытащили сюда в разгаре работы над сделкой в пятьсот миллионов долларов — немного, но все же отныне она вовлечена в управление компанией с оборотом в миллиарды, так что стоит приложить усилия.

— Ризард Врбанчик, — добавил Кристиан. — Мы назначили встречу с ним.

Части головоломки наконец сложились воедино. «Кью вертус» — это мужской клуб, о котором частенько рассказывал Поли.

— Вы хотели встретить его в клубе? Зачем он вам вообще сдался, любитель власти, деспот?

— Брегновия нуждается в поддержке ООН, и, между прочим, у них сейчас демократия.

Тиффани недоверчиво хмыкнула:

— Похоже, весь мир забывает про то, что он украл деньги своего предшественника‑диктатора и купил себе на них пост президента.

— Страна оправляется от гражданской войны, и ей нужна материально‑техническая база, а наша компания «Дэвис и Холбрук» как раз может ее создать.

— Ну да, разумеется. А к чему все эти игры в шпионов? Позвоните ему и предложите наши услуги.

— Все не так просто. Политические отношения между нашими странами еще не налажены, но, когда это произойдет, хотелось бы быть первыми в его списке кандидатов на выполнение заказа.

Тиффани закатила глаза. Политические игры ее всегда забавляли.

— И вы устроили эту тайную встречу…

— Ничего еще не ясно. Вот когда ты туда попадешь…

— Ты же сейчас не имеешь в виду меня, правда, это просто такой оборот речи?

Кристиан сжал губы и вытащил из коробки маску, отделанную перьями. Она была удивительно красивой — просто произведение искусства. Перья темно‑синего, бирюзового, золотого оттенков прикрывали глаза и лоб, а также складывались в странно знакомый узор слева. Повсюду были ленты.

Она словно смотрела в зеркало и видела отражение своего шрама на лице. Внезапно в сердце ее змеей вполз холод и пульс участился. Тиффани покачала головой — нет, она никуда не поедет.

— Ты же знаешь принцип работы «Кью вертус»? — с нажимом спросил брат. — Эта маска — твой входной билет.

— Не мой.

— Да, да, Тифф, именно твой. — Кристиан перевернул аксессуар и показал сестре ее имя, написанное с обратной стороны, вместе со словами «Остров Маргарита, Венесуэла». — Видишь? Только ты можешь туда отправиться.

Его нервный тон и быстрый взгляд, брошенный на отца, без слов сказали Тиффани, что мужчины уже перебрали все альтернативные варианты и не нашли выхода. На их лицах явственно читалось разочарование от того, что Тиффани не поддерживает идею. Видеть их в таком состоянии было выше ее сил. Внутренний голосок прошептал: «Отец сильно переживает, дорогая, так сделай как он хочет». Однако вся ее сущность воспротивилась такому повороту — ведь, в конце концов, это ее жизнь и она не обязана оправдывать чьи бы то ни было ожидания.

— Думаю, никто не потребует снять маску, чтобы посмотреть на имя, иначе к чему вся эта секретность? — предположила Тиффани.

— В ней вставлен чип. Так что они знают, кому какая маска принадлежит, и, как ты сама убедилась, каждая из них индивидуальна.

— Что‑то уж слишком много они знают обо мне — это пугает. Ты так не думаешь? Они даже в курсе того, как лучше прикрыть шрамы на моем лице.

— «Кью вертус» имеет отличную репутацию, во всем, что касается хранения информации, они эксперты. Что бы они там ни знали про нас, я уверен, это не станет достоянием общественности, — возразил отец, и в его голосе прозвучала такая уверенность и непреклонность, что Тиффани это даже задело — с чего бы ему защищать клуб?

К тому же как можно быть таким наивным, столько времени проработав в сфере политики и бизнеса? Казалось бы, отец давно перестал слепо верить всему, что говорят.

— Папа, если ты хочешь войти в клуб…

— Я не могу, — ответил он, поглаживая галстук — этот жест неизменно показывал, что отца что‑то злило.

— Из‑за возраста? Тогда, может быть, Кристиан…

— Нет.

Хм, с чего бы это? Конечно, она весьма неглупа и училась всегда лучше брата, который все делал кое‑как, но все же дело, похоже, не только в этом.

— Поли был членом клуба — как ему это удалось?

— Нужны деньги, и много. Пол‑старший тоже посещал клуб, а Поли унаследовал его средства и мог себе позволить членские взносы, — ровным тоном сказал отец.

— Когда ты была в больнице, я подал заявку от твоего имени и надеялся, что смогу пойти вместо тебя как доверенное лицо, — пояснил Кристиан. — И вот сегодня пришел ответ. — Взглянув на отца, он добавил: — Странно, что они знают и то, что Тифф наконец оправилась и взяла на себя бразды правления компанией.

— Все об этом говорят, это не секрет, — возразил отец с явным неудовольствием.

Тиффани подавила вздох. Нет, не станет она извиняться за то, что выбила себе право управлять компанией наряду с мужчинами. А как еще ей самоутвердиться? Стать примерной женой и матерью семейства — это не для нее, с таким‑то лицом.

— Не понимаю, как они сделали пропуск, это же мужской клуб, — пробормотал отец.

Тиффани разглядывала маску, припоминая все истории, что когда‑то слышала от Поли, когда он приходил из клуба.

— Там устраивают сексуальные оргии, приправляя их как следует алкоголем, я права?

— Это отличная возможность найти новых деловых партнеров, — парировал отец.

Кристиан ухмыльнулся.

— Это возможность для представителей элиты немного расслабиться, — пояснил он. — Но за бокалом мартини заключается немало важных сделок. Так что, по сути, это загородный клуб для избранных.

Ага, ну конечно. Жены и дочери на высоких каблуках и в жемчугах планируют пикник на День независимости, а мужья и отцы в это время кооперируются, чтобы придержать деньги между собой. Ее помолвка с Поли обсуждалась также во время бильярда, молодожены стояли на балконе по замыслу матерей, свадебный торт пек знаменитый кулинар, и все это потом взлетело на воздух, когда они на гоночной машине врезались в ворота на стадионе.

— Это все очень интересно, — соврала Тиффани, — но у меня дела, и вам придется самим решать проблему.

— Тиффани, — окликнул отец.

— Да?

— Наши друзья в конгрессе рассчитывают на хорошие отношения с Брегновией. И эти люди мне нужны.

Ну да, разумеется, ведь отец будет принимать участие в выборах.

— Ну и чего ты от меня ожидаешь? Что я буду предлагать наши услуги в костюме проститутки? И кто воспримет это всерьез? А без маски встреча просто не состоится, желающих посмотреть на мое лицо не найдется.

С этими словами Тиффани указала на ухо и скулу, что были восстановлены хирургами.

Отец вздрогнул и отвел глаза, не скрывая своего отвращения.

— Может быть, я смогу пойти с тобой в качестве кавалера, — сказал Кристиан. — Не знаю, разрешается ли членам клуба брать с собой сопровождающих, но…

— Тебя в качестве кавалера?

Это был удар ниже пояса — напоминание о том, что отныне она на ярмарке невест подпорченный товар. Тиффани сжала руки в кулаки, точно готовясь обороняться.

— Просто проведи меня в клуб и можешь не выходить из комнаты, — сказал Крис.

Тиффани закрыла глаза под пристальным взглядом отца, чтобы не поддаваться его власти, и напомнила себе: «Ты собиралась перестать быть игрушкой в чужих руках».

— Сколько мне там нужно пробыть?

— Мы приедем туда вечером в пятницу, а к вечеру воскресенья все разъедутся. Я организую все необходимое, — быстро сказал Крис.

— На мне постоянно будет маска. Только так — иначе я не поеду, не желаю, чтобы на меня все глазели.

— Насколько я помню, маски там носят не снимая, — примирительно сказал Крис, чуть ли не приплясывая на месте от радости.

— Я буду в офисе, — тихо произнесла Тиффани.

Ризард Врбанчик не признавал никаких правил, кроме собственных, но на сей раз покинул свое новенькое судно, едва причалив к побережью Венесуэлы. Он знал, что если не поторопится и не войдет в клуб до заката солнца, в «Кью вертус» его не пустят. Хотя ему не привыкать к подобным ситуациям, усмехнулся Ризард про себя.

Он прошел через хорошо замаскированный металлоискатель, который считывал также и чипы в масках. Девушка в красном платье, что встречала гостей, подняла голову от планшета и улыбнулась:

— Мы рады видеть вас снова, Раптор. Проводить вас до комнаты?

А она красотка, но, увы, персонал клуба неприкосновенен — жаль. Он один вот уже несколько недель. Последняя подружка жаловалась, что он проводит больше времени на работе, чем с ней, и это красноречиво подтверждали ее счета из спа‑салонов и магазинные чеки. А еще его тело жаждало удовлетворения физического голода.

Судя по всему, вскоре все изменится в лучшую сторону, но придется подождать. Девушки из персонала только кажутся доступными — на самом деле они, как и музыка, просто создают атмосферу.

Сопровождающая Ризарда поднесла его палец к детектору — отныне дверь будет открываться только ему — и вошла в комнату.

— Встречи с вами ожидает Стальная Бабочка. Подтверждаю?

— Женщина?

— Не знаю, сэр.

— А других приглашений нет?

Он надеялся получить сигнал от международных агентов о том, что его обращение в ООН удостоено внимания.

— Не в этот раз, сэр. А у вас есть какие‑то пожелания?

«Черт, вот так влип», — подумал с досадой Ризард. Он приехал сюда, рассчитывая на эту встречу по поводу ООН, а вместо этого его сейчас запрут, и он будет сидеть в четырех стенах, и ради чего — чтобы какой‑то очередной рекламный агент подловил его ради собственной выгоды?

— Не сейчас. Ту встречу подтвердите, но больше ничего. Жду деталей. — Ризард кивнул на планшет в руках девушки.

— Время и место вам пришлют, на часы придет сообщение. Если будут какие‑то пожелания, просто дайте знать, будем рады удовлетворить вашу просьбу.

Ризард вышел из комнаты вслед за девушкой, уверенный в том, что в номере есть все, о чем он просил. Хозяин клуба знал свое дело, и никогда еще у Ризарда не возникало здесь никаких проблем.

В баре на первом этаже было около тридцати человек: в основном мужчины в масках и смокингах, среди которых выделялись девушки из персонала в красных платьях от известных кутюрье. Ризарду принесли фирменный напиток заведения — в этом сезоне им оказался ром со льдом и лаймом. Он взглянул на часы — четыре. А еще, весьма любопытно, похоже, один из мужчин справа носит ник Стальная Бабочка. И откуда только Зевс взял эти забавные прозвища — хотя он не имеет ничего против имени Раптор. В переводе с латинского это означает кого‑то способного напасть и взять силой. А еще в Брегновии находили останки этих динозавров.

Интересно, думал Ризард, кто из них тот, кто ему нужен.

Войдя в игровой зал, он включил на часах режим «Доступен», и немедленно поступило приглашение сыграть в блек‑джек. Ризард сел лицом к экрану, что висел в углу. На нем время от времени появлялись заставки, информирующие о предстоящих выступлениях и развлекательных мероприятиях. Законодатели мод и вкусов, идейные лидеры стекались в клуб, чтобы предоставить влиятельным политикам, таким, как он сам, актуальную информацию о мировых тенденциях в экономике и показать образцы новых изобретений. Но это официальная программа. Между тем за столиками велись беседы, в которых можно было узнать последние сплетни: привычки королевских особ, попытка очередного государственного переворота, ложь, выдаваемую за правду с намерением успокоить народ.

Можно представить, что говорят о нем — скорее всего, ничего хорошего.

Ризард поднялся из‑за стола и взял еще бокал рома у проходящего официанта, а затем отправился на поиски развлечений.

Глава 2

Тиффани очутилась в ловушке — а когда‑то она поклялась, что больше ничего подобного не допустит. Ей хотелось обвинить в произошедшем Кристиана — это он заставил ее войти, когда его остановили на входе. «Иди и спроси», — прошипел брат. Тиффани повиновалась только потому, что избегала всяческих публичных сцен, опасаясь любопытных взглядов. В холле миниатюрные девушки в дорогих платьях, напоминающие сказочных фей, хлопотали, встречая гостей в масках. Тиффани оглянулась в поисках посыльного, и к ней тут же подскочил парень, который назвался Хулио и представился служащим клуба.

С каких это пор она, искушенная в вопросах светской беседы, стала стесняться? А Тиффани буквально не могла вымолвить ни слова в присутствии этого мальчишки в красной форме. Прошло уже больше двух лет с памятного дня свадьбы, когда она из молодой жены превратилась во вдову. С тех пор никто ни разу не сделал попытки пригласить Тиффани на свидание. И виной тому были не шрамы, а статус вдовы. Хотя и внешность сыграла свою роль: всякий раз в обществе молодых мужчин Тиффани замечала, как они отводят взгляд и не решаются посмотреть ей в глаза.

Хулио же удивил ее учтивостью и любезностью.

— Я так понимаю, это ваш первый визит к нам, — произнес он, бросив взгляд на планшет. — Прошу, следуйте за мной.

Парень не нарушал границ, безукоризненно соблюдая кодекс деловой этики, но тем не менее ухитрялся быть галантным, всячески давая понять гостье, что польщен ее обществом. Пробормотав что‑то в ответ на вопрос о том, как она добралась, девушка последовала за своим провожатым в лифт.

Когда же ее спросили насчет каких‑нибудь особых пожеланий, она вернулась к реальности.

— Моему брату нужен пропуск или маска. Это как‑нибудь можно организовать?

— Я отправлю запрос Зевсу, но двери закроют через несколько минут, а после никто не сможет ни войти, ни выйти. Разумеется, это не распространяется на случай экстренного происшествия.

Услышав это, Тиффани схватилась за телефон в надежде отправить Кристиану эсэмэску, но ее тут же проинформировали, что в клубе связь с внешним миром будет обрезана.

— Использование мобильных телефонов и камер не приветствуется, нельзя отправлять фотографии. Наша охрана свяжется с вашим братом и расскажет ему о возможных вариантах, — заверил Хулио.

Затем он сказал Тиффани, что если ее приглашение на встречу примут, то время и место перешлют на главный компьютер.

— Где мы находимся? В кратере вулкана? — спросила девушка, наблюдая, как у нее берут отпечаток пальца, который будет служить ее ключом к комнате.

— Нет, но для нас это вовсе не проблема, — заверил Хулио с бесстрастным лицом. — А теперь, пожалуйста, обратите внимание, вот эти часы я рекомендую носить все время. По ним можно узнать гораздо больше, чем просто время.

Услышав, что встреча с правителем Брегновии еще не подтверждена, Тиффани приободрилась.

Выпроводив Хулио из номера с указаниями как можно скорее проинформировать Кристиана и вернуться к ней с отчетом, Тиффани осмотрелась.

Что ж, здесь она, пожалуй, сможет успокоиться: в комнате было все, чего только можно пожелать. Будучи воспитанной в состоятельной семье, девушка привыкла к роскоши, но сейчас даже она была поражена. Казалось, здесь не поскупились на золото и подлинные произведения искусства для отделки интерьера и шелковые покрывала на кровати. В гардеробе висела новая одежда, и Тиффани вспомнила слова Кристиана о новинках от лучших дизайнеров, что предоставлялись в подарок членам клуба. Что ж, брата это вряд ли заинтересует, а вот ее — да. Хотя, наверное, Крис имел в виду эти шпионские часы, что показал Хулио.

Ярлыки на одежде подтвердили ее догадки о том, что авторами нарядов являются лучшие кутюрье Южной Америки, цвета завораживали взгляд, а ткани не хотелось выпускать из рук. Несколько платьев открывали плечи и подчеркивали фигуру, но при этом скрывали шрамы — интересно. Конечно, Тиффани некуда их надевать, а сейчас она не собирается покидать комнату, но все же не стоит отказываться от таких приятных сюрпризов. У нее будет отпуск, во время которого можно будет немного отдохнуть от семьи и поработать в покое несколько дней.

Однако как работать без Интернета? Кроме того, до нее доносились звуки музыки калипсо, а Тиффани обожала танцевать.

За окном уже стемнело, и девушка скользнула в тень папоротника, что рос в кадке на балконе. Она стояла и смотрела вниз, чувствуя себя как Одри Хепберн в старом черно‑белом фильме. А внизу было на что посмотреть! Блики света, отражаясь от поверхности воды в бассейне, играли на ледяных скульптурах, официанты открывали бутылки, смешивали коктейли, женщины в красных платьях танцевали с мужчинами в смокингах и масках. Тиффани вспомнила все, что рассказывал ей Кристиан про маски, пока они летели в самолете. Этот аксессуар позволял самым известным людям мира встречаться, не привлекая излишнего внимания. Иногда крупнейшие дилеры скрывали от посторонних свои контакты, дабы лишний раз не провоцировать падений на бирже ценных бумаг. Звезды прятались от фанатов, чтобы провести несколько дней в покое. В клубе учитывали интересы всех клиентов. Однако даже здесь не могли исполнить ее самое заветное желание — получить новое лицо. Муж оставил Тиффани приличную сумму денег, но в ее случае могло помочь разве что чудо.

Девушка оглянулась на маску, висевшую на спинке стула. Несмотря на беспокойство и неожиданные изменения в намеченном плане, этот маленький аксессуар подарил ей то, чего уже давно Тиффани лишилась, — возможность затеряться в толпе. Проходя через холл отеля и по коридорам, она отметила, что никто не глазеет вслед — наконец‑то она ничем не отличается от других.

И тут ей пришла в голову мысль о том, что вовсе не обязательно оставаться в комнате, уподобляясь сказочной принцессе, отрезанной от внешнего мира. С колотящимся от волнения сердцем Тиффани перебрала платья, висящие в гардеробе, и вытащила шелковое ярко‑голубое. На нем был разрез — он обнажит ее правую ногу, но не настолько высоко, чтобы выставить напоказ шрамы. После месяцев лечебной физкультуры Тиффани вновь стала заниматься йогой, бегом и атлетикой. От матери она унаследовала манеру держаться и хорошую фигуру.

Девушка приложила платье к себе, а затем, затаив дыхание, осмелилась его примерить. Одна рука была закрыта рукавом, и ткань крепилась к среднему пальцу петелькой. Корсет плотно облегал верхнюю часть тела, подчеркивая грудь — несомненно, одно из достоинств ее прежней фигуры. Сзади платье обнажало спину, а когда Тиффани надела туфли — легкие, невесомые зелено‑голубые ремешки на умопомрачительных каблуках — она чуть не разрыдалась от счастья.

Бросив взгляд в зеркало, она наконец увидела себя — такую, какой была раньше.

Макияж не скрывал полностью шрамов, но каким удовольствием было сейчас накладывать тональный крем, тени и подводку, наконец‑то вновь чувствуя себя женщиной. Она даже подкрутила свои светлые, чуть рыжеватые волосы. Раскаленные щипцы для завивки коснулись щеки, там, где проходил шрам и кожа была нечувствительна. Но Тиффани ощущала другую боль. Она резко одернула себя, злясь на свои глупые инстинкты. Отныне она не принцесса, а злая колдунья с уродливым лицом.

Подняв волосы над головой, Тиффани завязала маску и прикрыла резинку локонами. Перья создают впечатление чересчур длинных ресниц, прикрывая лоб и щекоча чувствительную кожу, отчего Тиффани ощущала себя привлекательной и изящной. Хотя, посмотрев в зеркало, она убедилась в том, что ощущения ее не подвели: она выглядела на все сто. Нанеся на губы алую помаду, она покружилась перед зеркалом и улыбнулась — снова впервые за долгое время.

Легкой походкой она выпорхнула из номера на вечеринку.

Ризард знал, что находится в обществе мировой элиты — и умел пить. Юность он провел в Мюнхене, некогда в его распоряжении были винодельни Франции и Италии, а еще ему довелось пожить какое‑то время в России, где считалось оскорблением не допить бутылку водки с хозяином. Что ж, он готов сегодня напиться вдребезги. Ризард уже успел мысленно раздеть одну из девушек персонала и подумывал подступиться к одной из дам, которую осаждали со всех сторон мужчины.

Однако среди них не было Нарцисо, Повелителя Уолл‑стрит. Ризард уже успел перекинуться с ним словечком и увидеть, что он здесь не просто в обществе жены, а околдован ею, влюблен до безумия. Счастливчик. Но не стоит завидовать — любовь — палка о двух концах. Разумеется, не стоит отравлять счастье друга подобными словами, но Ризарду уже однажды довелось одним глазом взглянуть на призрачный рай супружества — Луиза умерла прежде, чем это все обернулось реальностью. Боль утраты нельзя описать никакими словами. Как бы Ризард ни был рад за друга, сам он больше не рискнет. Можно находить временных подруг на таких вот сборищах, как сейчас.

Бассейн, закрытый стеклянными панелями, превращен был в танцпол, отбрасывающий причудливые блики света под ноги гостей. Ансамбль играл самбу, и люди двигались под быструю музыку. Барабанщик смотрел куда‑то влево, и в его ухмылке было что‑то властное и игривое. Перехватив его взгляд, Ризард почувствовал, как земля уходит из‑под ног. Там, вдали от круга света, отбрасываемого водой, в углу, полускрытом стойкой бара и ледяной скульптурой, танцевала женщина, чьи движения напоминали неуловимые змеиные, завораживающие своей плавностью. Руки скользили по телу, бедра покачивались в такт мелодии, ноги неустанно отбивали ритм. Вот она повернулась, и кудри взлетели над плечами. Поставив бокал, Ризард быстрым шагом направился к ней. Даже если она не одна, это не имеет значения. Но она оказалась без спутника.

Собрав руками волосы, закрыв глаза, она словно впитывала музыку всем телом, изгибалась и поворачивалась. Положив руки ей на талию, он подстроился под ее ритм. Во время поворота молодая женщина взглянула на него. Невозможно было определить цвет ее глаз: было слишком темно, а маска с перьями закрывала половину лица. Ризард понял, что незнакомка колеблется, стоит ли принимать его негласное приглашение. Сделав еще несколько быстрых шагов, он закружил партнершу, по очереди перехватывая ее запястья — одно закрытое тканью, другое обнаженное, чувствуя тепло ее обнаженного колена в разрезе юбки, а потом выпрямился и последовал за ее быстрым шагом.

Сердце Тиффани билось очень сильно. Всего лишь миг назад она чувствовала легкое головокружение от выпитого вина и ритма сальсы. Теперь же ее движениями руководил партнер — и делал это превосходно. Он подладился к ней в позе вальса, а потом быстро приспособился к шагу, и сейчас они касались друг друга, покачиваясь вправо, влево, вправо.

Вот он провел ладонями по ее телу — удары барабана словно отдавались в пульсирующих венах — и женщина легонько коснулась его руки. Мужские пальцы задели ее грудь, погладили талию и остановились на бедрах, направляя их движения из стороны в сторону. Он повторял каждое ее движение, и ягодицами она чувствовала его член. Словно электрический ток пробежал по телу, заряжая его удовольствием: уже давно никто не прикасался к ней так. Впервые за долгое время Тиффани вновь ощутила себя женщиной, способной привлечь внимание мужчины, возбудить его. Она прижалась теснее к своему партнеру, бросая на него взгляд искоса.

В свое время Тиффани была кокеткой и любила привлекать внимание противоположного пола, не чувствуя опасности — в конце концов, все знали, что она обручена. После трагедии возможность и желание флиртовать исчезли.

Проведя пальцами по груди, Тиффани закинула руку за шею и выгнулась, ощущая, как музыка словно обвивает тело, делает ее гибкой и подвижной. В ответ партнер сверкнул белозубой улыбкой. Какой мужчина! Черная маска с золотой каемкой и чем‑то вроде крылышек у висков сильно напоминала пиратскую, но на кончике носа загибалась немного вниз, словно клюв. Клюв хищной птицы.

Жертвой была она, Тиффани.

При этой мысли сердце забилось быстрее — о да, она хочет быть желанной.

Тиффани поставила ноги чуть шире, разрез на юбке разошелся, открывая колено, и она воспользовалась этим, поводя бедрами из стороны в сторону, красуясь перед партнером и поглядывая на него дерзко и вызывающе. Мужчина ногой слегка раздвинул ей колени и сделал вид, что хочет обнять ее, но руки держал на весу — точно вбирал в себя энергию, исходящую от партнерши.

Она обхватила сильные плечи кавалера и провела ладонями по его шее, прижавшись ближе. Они принялись делать па взад‑вперед, покачиваясь в такт музыке. Его большие ладони скользнули по лопаткам, уверенно направились вниз, к талии, в конце концов остановившись на бедрах. Он притянул женщину к себе.

Горячая волна подхватила и закружила ее. Тело словно преобразилось, теперь это был сгусток желания, пульсирующий в особенно чувствительных местах. В ее груди поселилась ноющая боль, соски заострились.

Мужчина словно понял состояние своей дамы и прижался к ней бедром, заставив Тиффани резко вздохнуть и откинуться назад. Партнер склонился над ней, легонько коснувшись кончиком носа ее подбородка и ключицы. Его губы замерли в паре сантиметров от ее груди. Медленно он помог ей подняться и почти коснулся губами ее раскрытых губ, точно дразня.

В этот момент в небе прокатился гром. Спустя пару секунд женщина поняла, что стоит, тесно прижавшись к мужчине, который крепко обнимает ее, закрыв голову рукой. Маска соскользнула на висок, и слышны были глухие удары сердца в его груди. Вокруг хлопали, свистели и кричали, и незнакомец слегка ослабил объятия. Тиффани поправила маску и огляделась. В небе расцветали красные, голубые, зеленые звезды фейерверков. Толпа вдруг зашевелилась, угрожая смести их, и мужчина отошел в сторону, увлекая свою даму за собой. Там они встали к стене, полускрытые нишей, и Тиффани положила ладони на бетон, спиной прижавшись к теплому телу кавалера. Его руки гладили ее, сначала рассеянно, затем все решительнее, а она прижималась к нему, ощущая ягодицами доказательство того, что она по‑прежнему может быть желанной. Вот его ладони обхватили ее грудь, и Тиффани закинула руки ему на шею, выгибаясь и наслаждаясь теплом его пальцев, потирающих соски.

Повернув голову, она приподняла подбородок, приоткрыв губы. Мужчина склонился к ней не колеблясь, и поцелуй его был уверенным и властным, а руки продолжали ласкать ее тело. Она была той, кем всю жизнь хотела бы стать, — настоящей, истинной женщиной. К тому же в ее жизни не было другого мужчины — и не важно, что она отважилась на близость с первым встречным. Она и своего будущего мужа Поли не знала, по крайней мере, так, как должна была бы знать на правах невесты. Тиффани вообще не успела познать ни одного мужчину в своей жизни.

Сильная мужская рука погладила ее по животу и устремилась к бедру, заставив чуть ли не закричать от разочарования. Но вот его пальцы замерли на чувствительной коже ноги. Пришлось оторваться от его губ и перевести дыхание. Тиффани замерла. Одна его рука напряглась, а вторая продолжала поглаживать грудь, обещая продолжение удовольствия. Стон наслаждения сорвался с ее губ, и она вздрогнула. В небо вновь устремился вихрь света, а пальцы незнакомца переместились на ее кружевные трусики, влажные от желания. Тиффани накрыла его руку своей, давая понять, что можно ласкать сильнее, но он, казалось, был осведомлен о ее потребностях больше, чем она сама. Отдавшись ласкам, девушка откинула голову ему на плечо и закрыла глаза, тая от восторга.

Кавалер отвел руку, и Тиффани издала негодующий возглас, но он лишь спустил с нее трусики и продолжил свои ласки. На сей раз с ее губ сорвался довольный стон. Мужчина приподнял ее подбородок и прижался губами к ее губам, пальцы его стали требовательными, твердыми и уверенными. И она позволила себе неслыханное — замерев на миг, поцеловала незнакомца с неприкрытой страстью.

Где‑то над водой снова раздался оглушительный залп, и Тиффани вздрогнула от неожиданности. Мужчина с силой сжал ее сосок, и она забыла обо всем, отдаваясь экстазу, ослепленная страстью.

Вот фейерверк утих, оставив лишь клубы дыма вокруг катера, что стоял у причала, и с ним ослабло наслаждение. Поправив ее трусики, мужчина повернул ее к себе. Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, поблагодарить…

Не сказав ни слова, незнакомец потянул женщину за собой к ступенькам, ведущим на пляж. Сильные руки подхватили ее и понесли по направлению к маленькому домику на пляже, окруженному тяжелыми занавесками.

Войдя внутрь, мужчина поставил Тиффани и закрыл занавесь. Не говоря ни слова, он сорвал маску с лица, распахнул рубашку, стянул ее с плеч и сбросил. Лица его не было видно, лишь светлые проблески в темноте. Но девушка смутно видела, как незнакомец снял обувь и, расстегнув брюки, без малейшего стеснения снял их. Она лишилась дара речи — какой красавец! Он подошел поближе, и она инстинктивно потянулась к нему, чтобы потрогать тугие мышцы живота. Кожа его была горячей и влажной, а почувствовав ее пальцы, он напрягся и приглушенно что‑то пробормотал. Тиффани улыбнулась во тьме, радуясь такому эффекту. Рука ее натолкнулась на его ладонь и презерватив в ней. Ей захотелось исследовать его тело, и она погладила кожу, обтянутую латексом. В тот миг маска ее сдвинулась. Не успев осознать, что делает, девушка отпрянула.

— Оставь ее, — прошептала она.

Мужские руки легли ей на плечи, одна скользнула ниже, ища застежку корсета.

— И это тоже, — поспешно промолвила Тиффани, поймав его руку.

Она потянула незнакомца к кровати.

Здесь, как и на танцполе, ее партнер руководил. Миг — и вот она уже лежит под ним, а его рука приподнимает ее юбку, находит трусики… и замирает.

Поняв невысказанный вопрос, девушка усмехнулась и приподняла бедра, чтобы позволить себя раздеть. Мужчина уверенным движением раздвинул колени партнерши.

Сначала любовник подразнил ее, коснувшись кончиком члена горячей плоти и возбудив ответную реакцию. Услышав стон, он наклонился и поцеловал Тиффани. Она обхватила его ногой и слегка прижала к себе — и наконец это произошло. Он осторожно вошел в нее. Было больно, но не очень. Тиффани приходилось терпеть куда более сильную боль. Закусив губу, она сконцентрировалась на том, чтобы принять его, делая глубокие вдохи и стараясь расслабиться.

Внезапно с его губ сорвалось ругательство, а рука, поглаживающая волосы девушки, напряглась. Все его тело превратилось в упругий комок мышц.

— Я причиняю тебе боль, — промолвил он хрипло.

— Все в порядке, мне нравится.

Вдыхая аромат его кожи, она лизнула его шею и выгнула спину, обнаружив, что он не до конца вошел в нее. Обхватив бедра любовника ногой, она прижалась к нему, но почувствовала сопротивление в своем теле. Мужчина мгновенно уловил его и вместо того, чтобы нажать сильнее, поцеловал Тиффани и скользнул рукой туда, где они сливались воедино, вызвав горячую ответную реакцию партнерши. Миг спустя он вошел в нее полностью.

Наконец‑то она поняла, ради чего все это затевалось. Широко открыв глаза, Тиффани обняла партнера, руками лаская его спину и упругие ягодицы, ощущая ямочку на коже и крутые изгибы. Его тело оживало под ее пальцами, пробуждая вихрь ощущений: отголосок боли, ощущение потери, но вместе с тем — наслаждение. Он дрожал от напряжения, контролируя себя. Удовольствие нарастало.

Постанывая, она приподняла бедра, неистово целуя любовника, словно стараясь рассказать ему, как ей нравится все, что он делает. На миг он расслабился, позволив ей ощутить вес своего тела, упругую силу мускул. Он овладевал ею, перебирая пальцами волосы, жадно ища губами ее губы. Тиффани чувствовала, как его член пульсирует глубоко внутри ее. Вот его пальцы задвигались медленнее, словно извиняясь за боль, и он приподнялся, чтобы начать снова. Это было похоже на танец, где командовал мужчина.

Он расстегнул лиф платья Тиффани и, освободив ее грудь, стал ласкать ее губами. Ей хотелось, чтобы эти прекрасные минуты чувственного наслаждения продолжались бесконечно, но удовольствие все нарастало, поднимая ее на гребне волны выше и выше. Когда мужчина провел рукой по ее бедру и положил ладонь на ягодицу, приподнимая тело партнерши, она застонала, ощущая его сильные удары, желая двигаться еще быстрее.

На сей раз экстаз был еще сильнее, чем в первый раз. Оглушенная, изумленная наплывом чувств, Тиффани судорожно впилась ногтями в тело любовника, ощущая его глубоко в себе, наслаждаясь тем, как он наполнял ее изнутри. Он хрипло вскрикнул и содрогнулся, не отпуская ее.

Ослепленная, Тиффани не двигалась, ожидая, когда сердце замедлит свой бешеный ритм, а дыхание успокоится. Откуда‑то издалека послышались смутные звуки музыки, голоса и смех. Мужчина‑любовник лишь слегка приподнялся, а потом прижался губами к уголку ее рта и провел ими от щеки до уха.

— Это было невероятно, спасибо тебе.

Тиффани не могла не улыбнуться, чувствуя теплую волну, что согревала ее, даря гордость и благодарность.

— Это тебе спасибо. Я не ожидала, что нечто подобное произойдет сегодня вечером, — призналась она, не сумев скрыть восторга от того, что этот красавец назвал ее невероятной.

— Я рад, что сумел сделать твой первый раз незабываемым.

Сердце Тиффани на миг остановилось.

— Как ты понял, что это мой первый раз? — спросила она, заливаясь краской.

— Я постоянный клиент клуба, знаю здесь всех, а тебя вижу впервые. Я бы тебя запомнил, — ответил мужчина, продолжая ласкать ее теплыми губами.

«Ах, так вот что он имел в виду», — с облегчением подумала Тиффани и едва не рассмеялась, но, услышав голоса поблизости, напряглась.

— Нам стоит уединиться где‑нибудь в укромном местечке, — сказал незнакомец, отстраняясь и помогая ей опустить юбку.

С неохотой женщина поднялась и спустила ноги с узкой кровати, поправляя корсет и застегивая молнию. В этот момент горячая мужская рука легла ей на плечо властным движением.

— Я на верхнем этаже. А ты?

— Я не могу, — прошептала Тиффани с искренним сожалением.

Она приподняла голову и поцеловала любовника в губы, про себя прощаясь с ним.

Он тут же спросил:

— Почему не можешь?

— Это сложно объяснить. Во‑первых, я вообще не должна быть здесь. Надеюсь, ты меня запомнишь.

— Я ведь постоянно буду думать, почему ты отказалась.

— Тогда знай, что я хотела бы не портить того, что между нами произошло, обыденной реальностью.

Тиффани вновь поцеловала незнакомца, и на сей раз он ответил — страстно и горячо, так что пульс ее участился, захотелось обвить руками его шею. Но нужно было уходить, пока темно. Ни за что на свете не хотела бы она увидеть его лицо в тот момент, когда он рассмотрит ее как следует. Отстранившись, она одернула юбку, сбросила трусики, болтавшиеся на туфле и оставила их на ковре.

Глава 3

Часы Ризарда издали тихий сигнал — встреча через десять минут.

Раздраженный, он поднялся из‑за столика, где сидел последние полчаса. Нужно было взять еду в номер! Окинув взглядом комнату, он поискал глазами незнакомку в маске, напомнившую ему диковинную птицу. Вспомнив, как обладал ею, Ризард почувствовал жар.

Нужно прекратить думать о ней. Ведь эта дама — всего лишь случайная знакомая, не больше того, и ее никак нельзя сравнивать с Луизой, единственной женщиной, которую он любил. Хорошо, что он не стал просить никого из персонала отправить сообщение от его имени. Был момент слабости, но его спасли строгие правила клуба.

Их встреча — всего лишь случайное столкновение, они так и остались друг для друга незнакомцами. Просто обоим нужно было выпустить пар. Да, на сей раз сексуальное приключение было более ярким, но это наверняка из‑за избыточного адреналина, виной которому стал взрыв фейерверков. На долю секунды Ризард перенесся в Брегновию, в самое пекло гражданской войны, с любимой женщиной в объятиях… Стряхнув с себя страшные воспоминания, он заверил себя, что желание видеть вновь незнакомку — это просто избыток либидо, что ищет выхода.

Все же почему она не осталась? Он никогда не узнает. Да и не стоит думать об этом, ведь все клиенты клуба приезжают сюда каждый по своей причине, и у каждого есть причины опасаться публичности. Интересно, она знает, кто он? Вчера на ней не было часов. Ризард проверил свои собственные сразу же, как только дама ушла, чтобы увидеть на циферблате ее ник, пока она не убежала далеко. Но из этой затеи ничего не вышло. Возможно, его неожиданная любовница пошла к мужу или постоянному партнеру.

Нет, это не его дело. Таинственная незнакомка — просто яркий эротический сон, не более, но пора просыпаться и заниматься делами. Сейчас его приоритет — встреча, ради которой он ехал сюда. Кто‑то из них знает, что в ООН говорят о шансах его страны на мировое признание. Что бы ни потребовалось для того, чтобы подарить народу независимость, он это сделает. Вот главная цель, вот о чем мечтала Луиза, и Ризард обязан воплотить эту мечту в жизнь.

До несчастного случая Тиффани регулярно опаздывала на встречи — она считала эту особенность легким кокетством. Начав же работать, она поняла, как раздражает ожидание. Вот и сегодня, внимая сигналу часов, Тиффани отправилась на встречу, но столкнулась с закрытыми дверьми. Глядя на бегущие секунды, она шептала: «Давай же, давай», отчаянно желая поскорее покончить с навязанной встречей. Вчера она совершенно выбросила ее из головы и рада бы была не вспоминать, но часы этого не позволили. Хулио вернул их владелице со словами:

— Вы забыли их в баре прошлым вечером. У вас сообщение, вот видите этот голубой огонек?

Она попыталась оправдаться:

— Они страшно тяжелые, к тому же ко мне постоянно подходили мужчины, потому что видели, что в моем статусе стоит «Открыта для знакомств».

— Спасибо за информацию, непременно доработаем дизайн. Особенно мы ценим отзывы женщин. Позвольте показать вам, как включать режим невидимки.

Парень также показал, как читать указания относительно деловых встреч.

— Можно мне прийти в маске? — спросила Тиффани.

— Разумеется. Члены клуба обычно не снимают маску в течение всего времени пребывания здесь.

Чувствуя, что самый главный аргумент, на котором можно было бы построить отказ, потерян, Тиффани лишь тихо поблагодарила служащего. Тот ушел, а девушка принялась нервно размышлять, стоит ли вообще выходить из комнаты. А вдруг она увидит его? По телу пробежала дрожь — эта встреча была бы очень волнующей. Но Тиффани оборвала себя. Прошлой ночью она вела себя недопустимо легкомысленно — впервые за долгое время вырвавшись из‑под назойливой опеки родных и, разумеется, слегка опьянев.

И танцевала с незнакомцем, который потом стал ее любовником.

Истеричный смешок сорвался с губ. Тиффани шла и размышляла о том, что произошло вчера. Ее не покидал восторг от собственной смелости.

О таких вещах можно было бы поболтать с подружкой, но у Тиффани их не было. Прежние друзья и хорошие знакомые пошли каждый своей дорогой, пока она восстанавливалась после катастрофы.

Единственное, за что можно держаться, — это работа, карьера. Осталась корпорация Поли и мужчины, для которых она навсегда останется дочерью и сестрой. Да, вчерашнее приключение было забавным и волнующим, но повторить его не удастся, ну, разве что приезжать в клуб регулярно и выбирать каждый раз нового любовника.

Сейчас же она представляет «Дэвис и Холбрук», одну из крупнейших строительных фирм в мире, образовавшуюся после слияния отцовской архитектурной компании с холдингом «Дэвис инжиниринг».

Отчего здесь такие узкие тоннели — точно подземные ходы?

— Здесь что, какие‑то пыточные застенки? — спросила Тиффани с усмешкой у девушки в красном платье.

— Разумеется, нет, — дерзко ответила та. — Чтобы обеспечить абсолютную секретность для клиентов, мы сделали так, что двери открываются, только если следующий за ними коридор пуст. Сейчас здесь несколько наших гостей, поэтому приходится порой ждать. Ваша переговорная комната в конце этого коридора, она откроется, если вы приложите палец.

Тиффани вошла в комнату — и замерла, изумленная. Входя сюда, человек словно бы попадал в аквариум, причем объектом наблюдения был он сам, а морские обитатели — скаты, тропические рыбки, выглядывающие из‑за кораллов, — плавали над головой.

Завороженная чудесным зрелищем, девушка подошла к столику в центре комнаты, по бокам которого стояли два стула, положила папку в черной кожаной обложке и пошла вдоль изогнутой стены, держась за нее рукой, чтобы сохранить равновесие: необычные контуры и движущиеся объекты, увеличенные стеклом и водой, вызывали легкое головокружение. Сделав глубокий вдох, Тиффани повернулась к столу, под которым лежал белый коврик. Напротив стульев были окна, а на столе в хрустальном графине стояла вода со льдом и два хрустальных бокала.

Не успела она присесть, дверь открылась и вошел Он. Ее незнакомец. Точно электрический ток пробежал по телу Тиффани, и она замерла, не в силах пошевелиться. Да, конечно, это его маска, его стройное, мускулистое тело — вот только одет он сегодня иначе, в серую рубашку с короткими рукавами, подчеркивающую широкие плечи, твердые, смуглые бицепсы.

Как он ее нашел?

Дверь с легким стуком закрылась, и этот звук пробудил мужчину от оцепенения. Не сводя глаз с Тиффани, он остановился у стола и, сняв маску, бросил ее на стул. Лицо его было красивым — не смазливым и слабовольным, а по‑мужски красивым, с четко очерченными скулами и контуром носа, волевым подбородком и чувственными губами, хотя они и не были полными.

— Вы могли бы сообщить мне вчера свое имя, избавив от необходимости бронировать переговорную, когда они пользуются таким спросом, — произнес мужчина с сильным акцентом.

Тиффани сначала даже не поняла смысла слов, очарованная мелодикой его речи — сейчас, когда незнакомец говорил не шепотом, акцент был особенно заметен. Когда же до нее дошло, что он сказал, она не могла поверить своим ушам — выходит, он узнал ее, не зная имени? Особенно задевала легкая издевка в его голосе — Тиффани теперь достаточно трепетно относилась к критике в свой адрес, она вообще сильно изменилась после аварии.

Но все‑таки почему этот мистер Икс говорит так, будто намекает, что Тиффани должна была знать, с кем вчера развлекалась? О боже.

— Ризард Врбанчик? — тихо спросила она, надеясь услышать отрицательный ответ.

Его прекрасные губы изогнулись в усмешке.

— Как видите. А вы кто?

Ну конечно, она видит — теперь весьма отчетливо, что перед ней президент Брегновии, лидер оппозиционного движения, захвативший государственную казну — правда, отбив ее у такого же жулика, вне сомнений, но все же, — и купивший на нее себе место в новом парламенте.

— Это ошибка. Я совершила ошибку.

Однако взгляд ее притягивала широкая грудь вчерашнего любовника, ладони помнили шершавые волоски на коже. Эти сильные руки обнимали ее вчера, когда раздался залп фейерверков.

Жар окутал ее плотным коконом, и одна из причин этого было вновь нарастающее желание повторить все сначала. Этот мужчина завораживал ее, щекотал нервы, точно теплый ветерок вчера на пляже, пробуждая чувственность, волнуя душу.

Настороженно глядя на Ризарда, она произнесла:

— Я не знала, что это были вы прошлой ночью.

— Вы часто спите с незнакомцами?

— Видимо, вы судите меня по себе. Не стоит.

— Кто вы?

Тиффани бросила взгляд на черную папку на столе, в которой было приветственное обращение и краткая информация о компании, и тут же отвела глаза, боясь, что мужчина поймет, куда она смотрит. Ризард взглянул на стол — вначале рассеянно, а потом заинтересованно.

— Это не для вас, — твердо произнесла Тиффани. — Мне пора.

Сделав шаг к столу, она попыталась взять папку, но было поздно — ее опередили.

— Я ведь сказала…

Но мужчина бросил на нее взгляд, в котором читалось предупреждение, и одним элегантным движением открыл документ. Тиффани непроизвольно посмотрела на его длинные пальцы… «Беги», — приказала она себе. Но скрываться не было смысла. В это время раздался приглушенный звонок и бесстрастный женский голос произнес:

— Ваше время истекло.

Какое счастье! Тиффани выдохнула.

— Продлите! — скомандовал Ризард.

— Вам хватит тридцати минут? — спросил тот же механический голос.

— Я не могу остаться! — твердо сказала Тиффани.

В этот миг Ризард посмотрел на нее так, что она замерла, не в силах говорить и двигаться.

— Отправьте отчет на мой планшет о компании «Дэвис и Холбрук», особенно обо всем, что касается генерального директора, миссис Пол Дэвис. Тридцати минут хватит.

— Да, конечно, сэр.

Снова раздался звонок. Тиффани захотелось убежать — так реальна была угроза, исходившая от ее нового знакомого, хотя он не совершил ни одного движения.

Девушка сжала кулаки, словно приготовившись обороняться, и вздернула подбородок — пусть только попробует обвинить ее в чем‑нибудь! Она лихорадочно пыталась вспомнить хоть что‑нибудь про влиятельного знакомого. Не то, чтобы она была экспертом в области мировой экономики и политики, но мельком читала заголовки газет и порой знала даже больше, чем ей того хотелось, благодаря высоким притязаниям отца. Конечно, были и пробелы в знаниях, взять хотя бы те месяцы, в течение которых Тиффани восстанавливалась после катастрофы. Они как раз совпали с переворотом в Брегновии. Нет, не сможет она вспомнить, женат ли Ризард Врбанчик, но что‑то подсказывало, что вряд ли он так сильно негодовал бы, имея собственную супругу.

Ризард бросил папку на стул и сунул руки в карманы: ярость охватила его. Плохо уже одно то, что она замужем. Для нее, может, такие интрижки приемлемы, но для него — нет. Гораздо более возмутительным был тот факт, что она рассчитывала купить его бизнес. А самое ужасное, что прошлая ночь оказала на него такой неизгладимый эффект. Даже сейчас, отчаянно желая не реагировать на присутствие таинственной незнакомки, он не мог этого сделать, несмотря на то что одета она была по‑деловому: широкие бежевые брюки, босоножки на высоких каблуках, желтый закрытый топ. Обувь казалась громоздкой, но главным было то, что она зрительно удлиняла ноги, и Ризарду хотелось прикоснуться к ним сквозь тонкий материал. Кожа, что вчера в темноте казалась белоснежной, сегодня была почти целиком закрыта, и это огорчало. Даже на грудь было трудно посмотреть, потому что ее закрывал зеленый пиджак.

— Снимите маску, — скомандовал Ризард.

— Нет, — тихо ответила Тиффани.

Слово это шокировало мужчину. Он нечасто слышал отказы.

— Это не просьба, — предупредил он.

— Это не обсуждается, — парировала она.

— Передайте мужу, что ваша затея провалилась. Мой бизнес не продается.

— Как вы предлагаете ему это передать? — с горечью и болью спросила Тиффани. — Нанять медиума? Мой муж умер.

С этими словами она кинулась к двери.

Словно вспышка осветила все вокруг, ослепляя Ризарда, — отголосок давней боли. О, он знал, что такое потеря. Не осознавая, что делает, он рванулся к беглянке и поймал ее за руку, развернув к себе. Тиффани размахнулась второй рукой, желая его ударить, но мужчина перехватил ее запястье и отшатнулся с молниеносной быстротой — сказывалась военная подготовка. Он сожалел о сказанном, понимая, что обидел девушку сгоряча, не подозревая, какое горе ей пришлось перенести.

— Прекрати драться, — выдохнул Ризард.

— Иди к черту!

Заведя руки ей за спину, он зажал ее колено своими, чтобы не допустить удара между ног. Крепко сжав девушку в объятиях, он дождался, пока она прекратит вырываться.

— Большой мужчина одолел беспомощную женщину, — поддразнила Тиффани.

— Ты вовсе не беспомощна, — заметил он.

Если бы только он знал, что она вдова! Ризард отказывался думать о том, отчего при мысли об этом ему стало гораздо легче на душе, или о том, почему захотелось узнать об этой женщине как можно больше.

Тиффани глубоко дышала, ее пышная грудь вздымалась, возбуждая его все больше.

— Отпусти! — яростно выкрикнула она.

— Через минуту, — согласился Ризард и потянулся к ее маске.

Пленница попыталась укусить его, да так ловко, что он едва успел отдернуть руку.

— Ах ты, дикая кошка, — рассмеялся мужчина.

— Я пожалуюсь на тебя персоналу, — предупредила Тиффани.

— Я имею право видеть, кем овладел прошлой ночью.

— Не имеешь, я сама решаю, кто имеет право видеть меня, а кто нет. Кроме того, может быть, я не осталась с тобой прошлой ночью потому, что мне наскучило твое общество. Об этом ты думал?

— Наверное, я заслужил это, — вполголоса сказал Ризард.

Он слегка потянул ее за пучок волос на затылке, давая понять, что она в его власти и должна повиноваться.

— Теперь, когда мы вдоволь наговорили друг другу гадостей, пора прекратить это.

Тиффани выкрикнула «Ха!» так громко, что Ризард ощутил ее теплое дыхание на своем лице и не сразу смог отвести взгляда от губ — полных, алых, напоминающих сердечко.

— Я думал, ты замужем. И ты обхитрила меня, а я не люблю, когда кто‑то водит меня за нос. Так что, чтобы уравнять шансы… — Он потянулся к ленте, которой была привязана маска.

— Нет!

Дикий крик, сорвавшийся с губ женщины, напугал его — похоже, она была в ужасе, отчаянно стараясь поймать падающую маску. Ризард невольно отпустил ее, но инстинктивно потянулся помочь, когда Тиффани пошатнулась.

Он увидел то, что от него так старательно скрывали, и сердце его оборвалось. Желая получше рассмотреть лицо, Ризард приподнял подбородок Тиффани. Та оттолкнула его руку, в глазах ее плескалась ненависть.

— Теперь доволен?

Но Ризард уже сожалел о своей настойчивости. Глядя на перемежающиеся розовые и красные пятна на лице Тиффани, он понял, сколько боли ей довелось вытерпеть. О, он знал, что пули, пламя и яды могут сделать с телом человека — именно это знание и заставило его прошлой ночью вздрогнуть, когда раздался залп орудий. Но шрамы девушки почти зажили. Толстая красная полоса пересекала лицо, изгибаясь, точно границы стран на карте мира, отделяя нетронутую кожу от восстановленной. Начинаясь над левым глазом, она спускалась к уголку века. Под глазом шрам шел по диагонали к носу, огибая уголок рта и спускаясь под челюсть. Одна сторона шеи была чуть бледнее другой, но у ключиц разливалась краснота, отчего можно было заподозрить, что шрамы есть и на теле, и на руке.

Мужчина поднял глаза — и увидел во взгляде Тиффани такую боль и страдание, что устыдился своего поступка. Он и не думал ее унижать, хотел лишь заглянуть под маску.

— Я не стала бы сотрудничать с тобой, даже если бы твоя страна вернулась в каменный век, а моя изобиловала ресурсами. Я ухожу.

Ризард не пытался удержать ее, чувствуя, что сильно недооценил загадочную даму.

Тиффани снова надела маску и, не глядя на него, подошла к двери и нажала на кнопку. Ничего не произошло, и, нервно выругавшись, она включила часы.

— Тиффани, — произнес Ризард, прочитав имя на своем дисплее.

— Заткнись, — бросила она.

Двери открылись, и она вышла.

Глава 4

Лучи всходящего солнца перебирались через перила балкона, начиная обжигать босые ноги Ризарда. Пора было передвигаться в тень — да он и рад размять затекшие конечности, почти час просидев в неподвижном положении и читая отчет, что ему предоставили о компании Тиффани.

Корпорация «Дэвис и Холбрук» имела превосходную репутацию на мировом строительном рынке. Глядя на разрушенные дороги и здания в своих городах, Ризард понимал, что рано или поздно ему придется все это восстанавливать, и лучшего подрядчика было бы не найти. Очевидно, понимали это и они, потому что начали к нему подбираться как раз вовремя.

Что же касается миссис Пол Дэвис, здесь все было куда интереснее. Она родилась и выросла в состоятельной семье, что имела свою репутацию в кругах богатых и знаменитых. Замужество за другом семьи — все в лучших традициях высшего общества, вплоть до роскошного свадебного платья и многоэтажного торта. Вот только подарок брата — новенькая спортивная машина — стал чересчур большим соблазном для пьяного молодого мужа. Разогнавшись до ста сорока километров в час, он не справился с управлением и на полной скорости влетел в невысокую кирпичную стену, отгораживавшую внутренний двор от гольф‑клуба.

После похорон в газетах замелькали некрологи и сенсационные репортажи, в каждом из которых мельком упоминалась жена несчастного. Наконец пресса утихла. Через два года молодая вдова приняла бразды правления корпорацией мужа. Пока она восстанавливалась, делами управлял ее брат.

Все это окончательно убедило Ризарда в том, что он ошибался, считая, будто Тиффани хотела завоевать его расположение с помощью секса. Зачем ей это? Ее компания процветала.

А еще она дама с характером, в этом он уже убедился. Вне сомнений, в своей компании она не просто дутая величина, пешка в чужих руках. Пожелав сделать себе имя — хотя бы на славе мужа — она своего добьется.

Мысль его заработала в другом направлении. Если Брегновия добьется мирового расположения, корпорация «Дэвис и Холбрук» — первый претендент на внимание Ризарда, но тут нужно подождать успеха. Хм, а не сигнализирует ли их интерес к нему то, что Брегновия вскоре получит признание? Или вчерашнее приключение — просто приятное развлечение двух не обремененных заботами людей?

Тиффани незачем использовать секс с целью получить его бизнес. Это бы лишь осложнило их сотрудничество — а оно могло бы иметь перспективы. Что бы вчера ни случилось — этого не повторится.

И был еще один пунктик в отчете, не дававший ему покоя, — мистер Холбрук, отец Тиффани. Архитектор по образованию, он быстро сделал себе карьеру политика, начиная с председателей местных советов и заканчивая постом сенатора США. Сейчас он баллотируется в президенты.

Если вчерашняя встреча была простым совпадением, тогда почему семья Холбрук назначила встречу именно здесь, в клубе, славящемся умением хранить секреты? Если бы они боялись, что это может отразиться на репутации сенатора, зачем было вообще встречаться? Нет, значит, они знают, что США готовы признать независимость Брегновии.

Одно ясно: с Тиффани Дэвис просто необходимо встретиться еще раз.

Тиффани проснулась, услышав какой‑то шум в гостиной — похоже было на звон посуды.

Ризард Врбанчик давал указания одной из горничных, веля ей накрыть стол на балконе.

— Что ты здесь делаешь? — спросила женщина, закрывая халатом щеку.

— Я думал, ты в душе, но, видимо, ты снова заснула.

— Что? — раздраженно повысила она голос. — Откуда ты знаешь, что я делала? Я думала, ко мне никто не может войти, — обратилась Тиффани к горничной.

— Я открыла дверь вручную, чтобы принести еду, что вы заказали. Что‑то не так?

Горничная подозрительно посмотрела на Ризарда, но тот мгновенно сориентировался:

— Да, все верно, спасибо. Дальше я справлюсь сам, вы свободны. — Посмотрев на Тиффани, он добавил: — Не смущай персонал только из‑за того, что между нами было. — Он усмехнулся.

— Убирайся! — выкрикнула она.

Горничная, направившаяся было к двери, бегом выскользнула из номера.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Я собираюсь сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

С этими словами он направился на балкон. Тиффани, прищурившись, смотрела ему вслед.

— Что за предложение?

Заснув в слезах и муках, она тем не менее видела во сне этого мужчину. Сон был эротическим, но в конце обернулся позором и унижением.

— Не слышу тебя, — донеслось с балкона.

Сжав зубы, Тиффани подошла к двери, колеблясь и убеждая себя не поддаваться на манипуляции. В конце концов, нужно закрыть лицо. Она даже дома, вставая ночью за водой, не позволяла себе пренебрегать тональным кремом, чтобы не пугать слуг. И единственной причиной, по которой она сделала это сейчас, было наличие маски. Но Ризард видел ее настоящее лицо, и теперь она, точно рыба, выброшенная из воды, ждет сурового приговора.

Завязав потуже пояс халата, Тиффани твердым шагом прошла к раскрытым дверям балкона и сказала:

— Мне неинтересны твои предложения. Прошу, уйди.

— Я думал, ты одеваешься, — отозвался мужчина, выжимая лимонный сок на устрицы в раковинах, поданные со льдом на серебряном подносе. Рядом стояла тарелка из легкой древесной коры с креветками в кляре, лепешками, мясом, гуакамоуле[1], сальсой и чем‑то наподобие буррито, но завернутого в зеленые листья.

Желудок заурчал, и Тиффани невольно поднесла руку к животу, но было поздно.

— Ты голодна, поешь, — предложил Ризард радушно.

Ну и наглец, точно это он хозяин номера.

— Я предпочитаю есть одна. — Тиффани холодно указала на дверь.

В ответ Ризард взял устрицу, раскрыл ее, быстро прожевал содержимое и проглотил. Он облизал губы, и, глядя на неуловимое движение языка, Тиффани ощутила, что внутри у нее все дрожит. Черт, как же трудно смотреть на него с презрением, когда тело ведет себя так предательски. Но она выдержала взгляд, каждую секунду ожидая, что его лицо изменится в гримасе отвращения. Но Ризард оставался невозмутимым.

Он отодвинул стул и произнес:

— Присядь.

Напрягшись, Тиффани ответила:

— Мне нельзя находиться на солнце.

Она ждала, что он ответит теперь. Но Ризард лишь пожал плечами:

— Оно зайдет минут через двадцать.

— Послушай, я безуспешно пытаюсь дать тебе понять — отвяжись. И, похоже, настало время отбросить церемонии. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Это была не моя идея назначить встречу, будь моя воля, я бы сюда не пришла. Мы не сработаемся.

Он вскрыл вторую устрицу, не сводя глаз с Тиффани. Его язык вновь мелькнул между зубами, и ей показалось, что тело обожгло огнем.

— Почему? — спросил Ризард наконец.

— Потому что мне не нравится то, что ты делаешь. Ты не лучше того преступника, что занимал пост до тебя.

— Я намного лучше его, я подарил народу куда больше прав.

Ярость в его голосе заставила Тиффани призадуматься о том, стоит ли намеренно выводить этого мужчину из себя. Как бы там ни было, нужно было сделать так, чтобы он перестал проявлять к ней интерес. И она продолжила:

— Ты живешь на широкую ногу, а твой народ умирает с голоду. Сколько людей уже отдали жизнь за то, чтобы ты мог есть устрицы и смотреть на закат?

— Ты и понятия не имеешь, что мне пришлось потерять ради того, чтобы мой народ не голодал.

Отвернувшись, он бросил пустую раковину на поднос, и в этот момент Тиффани увидела, как искажено болью его лицо.

Заглушив голос совести, она с издевкой спросила:

— Что, я задела тебя за живое? Неприятно представать перед посторонними во всей красе?

Ризард метнул в нее разъяренный взгляд, и Тиффани снова ощутила себя неловко.

— Ты просто огрызаешься, потому что я причинил тебе боль, так что я тут ни при чем. Мы обещали друг другу больше не говорить колкостей.

Теперь в душе начало поднимать голову чувство вины, что было совсем некстати.

— Ты, может, что‑то и обещал, — надменно произнесла она, — а я нет.

— Значит, ты любишь издеваться над людьми? Знаешь, в тебе и впрямь есть нечто неприглядное.

На сей раз она посмотрела в глаза Ризарда — и сердце затрепетало, забилось где‑то в горле. У этого мужчины аристократические черты, благородные и четкие. И сейчас на лице его было написано презрение. Тиффани стало стыдно: может, она и была избалованной и эгоистичной, но никогда подлой.

— А чего ты ожидал? — спросила Тиффани, скрестив на груди руки. — Вломился ко мне в номер…

— Ты сердишься не из‑за этого, а из‑за того, что произошло вчера. Что именно я увидел твой секрет. Тиффани, ты не безобразна.

— Я уже говорила, ты заговариваешь о вещах, которые тебя не касаются.

— После того, что было, касаются, — возразил Ризард, языком проводя по очередной раковине, чтобы выловить мясо.

Тело снова отреагировало, и приятный ток пробежал по направлению к животу и между ногами. Мужчина сделал шаг навстречу, Тиффани же поспешно отступила и уперлась в перила балкона. Он недоуменно приподнял брови и придвинул стул, снова приглашая сесть.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — настойчиво повторила Тиффани.

— Сначала давай разберемся.

Она едва не выкрикнула запальчиво: «Не хочу разбираться!» — но это было бы слишком по‑детски. Нет, она будет сражаться и давать отпор. Пусть оставит ее одну, умирать от одиночества.

Едва не прыснув от смеха, Тиффани призадумалась — как бы глупо ни звучало, похоже на правду. Она, точно больное животное, огрызается на всякого, кто пытается помочь. Именно это стало причиной напряженных отношений с родными, которые просто не знали, что делать с этой новой женщиной, ненавидящей свою жизнь и все в ней. Будь проклят этот человек, в котором она увидела себя, точно в зеркале — вот только изображение было искаженным, выставляя все пороки и уродства. Вчера он поймал ее в минуту слабости и, как ни в чем не бывало, соблазнил. А душевные раны едва‑едва успели затянуться, и теперь придется все начинать сначала. Да он просто опасен!

Ризард тем временем произнес:

— Солнце вот‑вот сядет, так что зря ты переживала.

Тиффани обернулась, чтобы посмотреть на закат. В этот момент внизу заиграла музыка, и она в отчаянии ударила кулачком по перилам.

— Я хотела это услышать!

— Что услышать?

— Как солнце коснется воды.

Тиффани отвернулась. Да, она хранила в душе некоторые детские фантазии и легенды — так было легче, они напоминали о том времени, когда жить было проще и радостнее. Сейчас так трудно оставаться легкомысленной и непосредственной.

— Ты очень чутко реагируешь на любое замечание, — сказал Ризард.

— Ничего подобного.

— А еще ты упряма. — Он сделал приглашающий жест рукой. — У меня есть несколько важных вопросов, присядь.

— Я не собака, чтобы выполнять твои команды.

— Нет, скорее мокрая кошка — такая же вредная и неприветливая.

— Не хочу говорить об этом, — поспешно отозвалась Тиффани.

— А мы и не будем. Пока не будем, — согласился Ризард.

Она повиновалась, главным образом, чтобы поскорее разорвать контакт — от ощущения теплой ладони на коже желудок прыгнул куда‑то вглубь. Ну и еще оттого, что перед глазами тут же встал облик матери и послышался ее упрекающий голос. Все предки Тиффани были дипломатами, и их с малолетства воспитывали подавать должный пример.

Мысль, однако, быстро сменила направление при виде еды — о, здесь все так вкусно, а она умирает с голоду.

— Что? — спросила она с вызовом.

— Мне непривычно видеть женщину, которая не отказывает себе в еде.

— Почему ты здесь? — спросила она.

Ризард отвлекся от своей лепешки:

— А ты почему, Тиффани? Зачем твоя семья отправила тебя на встречу со мной?

Пристальный взгляд заставил девушку вздрогнуть.

— Так вышло, что я единственная, кто имеет право стать членом клуба.

Брови мужчины недоуменно приподнялись.

— Я унаследовала состояние мужа, — пояснила Тиффани. — Мой отец, конечно, не бедствует, но все же он не дотягивает до тех, кто имеет карточку постоянного клиента здесь.

— Я читал о катастрофе, прими мои соболезнования.

Тиффани напряглась, ожидая откровенных вопросов.

— Я тоже вхожу в число членов клуба, причем давно, еще до гражданской войны в Брегновии. Так что деньги, которые, по твоему мнению, я украл, на самом деле принадлежат государству, они специально выделены для финансирования выхода страны из кризиса.

Странно, думала Тиффани, как в нем удивительно сочетаются европейская утонченность, открытость дискуссии и непреклонность руководителя. Она отвернулась и произнесла:

— Мне придется запросить отчет на тебя. Хочу узнать, как ты сколотил состояние.

— Я сам тебе расскажу. Это система, которую я создал, работая в нефтяной промышленности, но на ее создание меня подтолкнули знания, полученные в винодельне — после получения диплома инженера я работал там некоторое время.

— Странный выбор. Что инженеру делать на винодельне?

— Это был мой протест, — коротко ответил Ризард, не развивая мысль, и достал из ведерка со льдом запотевшую бутылку с вином.

— Оно из винограда, что растет в моей стране. Попробуй, тебе понравится.

— Ты сказал, что работа на винодельне была протестом. Не пояснишь?

Ризард вздохнул, точно собираясь с силами перед сложным разговором.

— Если ты решишь собрать обо мне информацию, то наверняка узнаешь, что родители отправили меня в Германию в возрасте шести лет — ради моей же безопасности и с целью дать хорошее образование. Наша страна присоединялась то к одному соседнему государству, то к другому — и это продолжалось с самой Первой мировой. Постоянно вспыхивали восстания, попытки отвоевать независимость, а за ними всегда следовала кровавая расправа. Мои мать и отец не могли покинуть страну, но меня сплавили друзьям. Не могу, правда, найти повода для жалоб. Приемные родители оказались хорошими людьми. Приемный отец был инженером, проектировал автомобили. По его настоянию я и пошел учиться в ту же отрасль. В общем‑то, хорошая профессия. Но после выпуска я стал чувствовать, что живу как‑то вынужденно. В общем, как и все подростки, начал протестовать, доказывая, что это моя жизнь и я хочу строить ее сам. Не могу сказать, что горжусь тем, что не раскрыл свой инженерный потенциал и отправился собирать виноград, но это натолкнуло меня на новые мысли, и я отправился в Россию, чтобы добывать там нефть.

— И там создал эту свою систему, которая превратила тебя в мультимиллионера?

— Да, — кивнул он.

— Хм‑м. — Тиффани взяла бокал. — Это общеизвестный факт?

Ризард пожал плечами:

— Пресса предпочитает обсуждать, для чего я использовал деньги.

— Финансировал войну?

— Я освободил мою страну.

— А теперь ею управляешь.

— Я лидер своего народа. Так что скажешь про вино?

Не будучи сомелье, Тиффани не могла поручиться за умение оценить вино правильно. Но ей определенно понравился нежный цвет напитка и легкий, фруктовый вкус и аромат, что ощущался при первом глотке, а затем переходил во что‑то более насыщенное — что не имело ничего общего с дубовыми бочками. Ваниль, может быть? Она сделала еще глоток в попытке определить, что же это. Но каким бы вкусным ни было вино, с нее довольно. Алкоголь для Тиффани был под запретом, потому что тело нуждалось в сбалансированной здоровой диете для скорейшего выздоровления. В этом было и преимущество — стройная фигура. Есть и еще кое‑что, из‑за чего лучше не пить. Рядом с Ризардом нельзя терять контроль над собой.

Ризард увидел, как при взгляде на бокал с вином румянец разлился по лицу Тиффани, словно освещая кожу изнутри, как голубые глаза становятся еще ярче. Он слегка изменил позу, почувствовав ноющую боль и нарастающее напряжение между ног.

Хорошо, что удалось обмануть горничную — хотя уловка была незатейливой. Пришлось пойти на это, потому что, скорее всего, они бы с Тиффани больше не встретились, а ему нужны были ответы. Однако сейчас в голове крутились совсем другие мысли, центром которых была эта девушка. Она оказалась не так проста, как думал Ризард, причем каждая новая встреча открывала что‑то новое. Она красива, несмотря даже на шрамы, и сильна, потому что смогла перенести эту ужасную катастрофу.

— Между прочим, некрасиво вот так в упор рассматривать человека, — покраснев еще сильнее, сказала Тиффани.

— Я не рассматриваю, а восхищаюсь.

Уголок ее рта дернулся вниз, и Ризард с трудом заставил себя отвести взгляд от ее густых ресниц.

— Твой отец имеет прекрасные связи в Вашингтоне. Отправив тебя на переговоры со мной, он подает мне сигнал, что ваша страна готова поддержать мою петицию в ООН, так ведь? Он должен был сказать тебе это.

— Да, он так считает, но кто знает, что будет завтра? В политике всегда так, да ты знаешь это лучше меня.

Ризард знал — и ему, побывавшему на войне, тяжелее всего далось понимание того, когда лучше не упорствовать и попытаться достичь цели с помощью дипломатии, а не силы. А еще вошло в привычку оценивать человека и его влиятельность, прежде, чем заводить знакомство. Тиффани в этом плане могла бы оказаться очень полезной — хотя вчера Ризард в последнюю очередь думал о важных контактах. Сейчас же, осознав всю пользу продолжения романа, загорелся от волнения — пришлось заставлять себя не терять головы и вначале все как следует разузнать.

— Твой отец имеет какой‑то вес в принятии правительством стратегических решений?

— У него есть последователи — те, кто верит в его взгляды. Разве не таким образом избрали и тебя?

— Очевидно, ты не принадлежишь к их числу — я имею в виду последователей. Но я с такой же уверенностью могу сказать, что и меня ты не поддерживаешь.

— Ха, — выдохнула девушка, опуская ресницы, точно стараясь что‑то скрыть. — Моей поддержки тебе не дождаться. Я буду рада за отца, но не собираюсь прожить всю жизнь, ориентируясь на его карьеру — я устала от этого.

— Когда выборы? — спросил Ризард.

— Не раньше чем через год, но избирательную кампанию уже развернули. Отец собирался в Вашингтон, когда мы отправились сюда.

— Мы? — резко произнес мужчина.

— Мой брат и я.

— Ах, так, ну, тогда ничего.

Ризард нахмурился, поняв, что испытывает облегчение при вести о том, что в жизни Тиффани нет других мужчин. Что такого притягательного в ней — отчего так трудно скрыть свои чувства? Тиффани же приподняла брови и спросила:

— Неужели ревнуешь?

Улыбка ее была дерзкой, но голос выдавал напряжение. Ризард почувствовал, что бессилен — его неумолимо тянет к ней.

— Скорее, не желаю делиться, — поправил он. — У тебя появился любовник, дорогая.

Ее губы негодующе сжались, брови нахмурились.

— Был, — глухо отозвалась Тиффани. — Был любовник.

— Я не говорю о твоем муже, — прорычал Ризард, ощущая непонятно откуда взявшуюся ревность.

Тиффани посмотрела на него и усмехнулась:

— И я о нем не говорю.

В ее словах крылся намек, но мужчина не успел его поймать, отвлеченный следующими словами:

— Вчера я позволила себе немного отвлечься от моей настоящей жизни. То, что случилось, больше никогда не повторится. Зачем вообще… — начала она и умолкла на полуслове. Лицо ее озарила внезапная догадка, сменившаяся отвращением и, наконец, болью.

— Ах, вот как. Приятно осознавать, что кое‑что остается неизменным.

— Что ты имеешь в виду? — нервно спросил Ризард, отдавая себе отчет, что слишком уж сильно переживает из‑за услышанного. Он раньше и сам позволял себе вот такие интрижки на одну ночь. Не сказать, правда, что ему это нравилось.

— То, что меня можно выгодно использовать, — ответила Тиффани. — Ты думаешь, что, если сможешь удержать меня, подберешься к связям отца.

Ризард ощутил укол совести и вместе с тем интригу.

— Кто в прошлом так плохо с тобой обошелся, что отныне ты во всех видишь врагов?

Он ненавидел людей, использующих других в своих целях. Разумеется, отношения с Тиффани были бы для него выгодны, эту простую истину понял бы даже дурак, но все же есть какие‑то границы… Те, кто похитили Луизу, хотели таким образом надавить на Ризарда, но она, не желая допустить подобного развития событий, покончила с собой. С тех пор насилие и манипуляция вызывали у него особый гнев.

— Лучше спроси, кто обошелся со мной хорошо, — горько произнесла девушка. — Я‑то думала, что в этом, — она обвела рукой свое лицо, — есть хоть один плюс: меня больше нельзя использовать, как пешку в чужой игре. Но, выходит, ошибалась. Спасибо за ужин. — Тиффани встала, бросив на Ризарда выразительный взгляд. — Такая, как я, должна быть счастлива, когда мужчина проявляет к ней хоть каплю внимания. Ты страшный человек, Ризард.

Ее слова жгли каленым железом — и все бы ничего, кабы он и впрямь не размышлял о полезности их связи, пытаясь найти повод продолжить отношения. А самое удивительное то, что Тиффани не видела, как сильно его к ней тянет. Она просто не могла поверить в то, что может быть желанна.

Ризард не удержался и, встав, развернул уходящую Тиффани. Инстинкт подсказывал ему, что нужно действовать быстро.

— Не смей недооценивать то, что было между нами, Тиффани. Это настоящее, очень сильное влечение.

— Ах, брось. Тебя вовсе не интересую я, — бросила Тиффани.

— Хочешь, чтобы я доказал обратное?

Ризард быстро подошел к ней — она попыталась остановить его рукой, но он использовал этот маневр, чтобы притянуть Тиффани к себе.

— Что ты делаешь? — запротестовала она, и вдруг замерла, ощутив, как он возбужден, и, смутившись, пытливо посмотрела на Ризарда, пытаясь найти ответ на свой вопрос.

— Я же говорил, — произнес тот и, не обращая внимания на протесты пленницы, решительно поцеловал ее.

Тиффани попыталась отстраниться, но крепкие руки, обнимавшие ее, не старались причинить боль, к тому же она окончательно запуталась. Ужасно, конечно, что Ризард проделал такой трюк, стараясь подобраться к ней ближе, — а она было уже поверила в то, что может быть желанной. Тиффани сделала единственное, что могла, — попыталась укусить его.

Мужчина откинул голову:

— Хочется поиграть, дорогая?

Он сунул руку под ее халат, твердая ладонь сжала грудь, ловкие пальцы развязывали пояс.

— Нет! — закричала Тиффани, извиваясь и вырываясь. — Прошу, Ризард, не делай этого. Не здесь, где нас может увидеть любой.

Он замер и медленно убрал руку, задев кончиками пальцев сосок. Ток удовольствия побежал по телу. Тиффани была слишком подавлена и испугана, чтобы ответить на ласку или поблагодарить за то, что ее просьбе вняли.

— Тиффани, — произнес с упреком Ризард, ослабляя объятия, — я не хочу причинить тебе боль.

Отойдя в сторону, она удостоверилась, что халат на месте, понимая, что не может посмотреть в глаза мужчине.

— Я видел боевые шрамы, — сказал он, убирая прядь волос, закрывавшую изуродованную щеку.

Прикосновение было нежным, ласковым, но вместо того, чтобы прильнуть к любовнику, Тиффани отстранилась.

— У тебя никого не было после катастрофы, так ведь? Поэтому ты такая робкая?

Просто удивительно, как ее дерзкие выпады сменяются застенчивостью и смущением.

— Да, — со слезами на глазах ответила Тиффани, перешагивая через стул, что Ризард перевернул, догоняя ее.

Казалось, еще миг — и она сломается. Подняв стул, мужчина отступил, позволяя своей пленнице пройти в комнату. Сгорбившись, точно под тяжестью, Тиффани ступила внутрь. Он не мог поверить зарождающемуся подозрению.

— Тиффани, неужели я твой единственный любовник?

Хрупкие плечи на миг поникли. Не поворачиваясь, она вскинула голову и колко произнесла:

— Пока что да, но с моей внешностью и связями, думаю, у меня все впереди.

— Не могли бы вы объяснить, как такое вообще возможно, миссис Дэвис?

Тиффани посмотрела в потолок, смахивая слезы, — никогда в жизни она не чувствовала себя такой слабой и униженной. Было когда‑то время, когда ее веру в собственное превосходство нельзя было сломить — и что же, в одночасье все исчезло, оставив лишь растерянность, боль, чувство зависимости.

— Я боялась, что если не сохраню себя для Поли, полюблю кого‑то еще.

Затянув потуже пояс халата, она повернулась — и удивилась выражению лица Ризарда. Взгляд его был отстраненным.

— Наш брак был спланирован. Наши отцы дружили, его мать была подружкой невесты на свадьбе моей мамы, Поли и мой брат, Кристиан, были неразлучны. И потом, его отец инженер, мой — архитектор, можно сказать, они своими руками построили мост между нашими семьями, когда мы с Поли были еще крохами. В старших классах никто не осмеливался назначить мне свидание, все знали, что я уже занята.

— Так вы не встречались?

— Поли ходил на свидания. Он был отчаянным и набедокурил за нас обоих. Мы могли, например, отправиться на дискотеку в пятницу, а в понедельник мне рассказывали, что произошло где‑нибудь на вечеринке, куда он ездил один, отправив меня домой. Он приезжал и сюда и крутил тут романчики.

— А ты терпела?

Тиффани обхватила себя руками:

— Он говорил мне, что исправится, а я верила. Клялся, что после нашей свадьбы и шага в сторону не сделает. Я и сейчас верю, что он говорил это искренне. Он хотел, чтобы и я тоже была ему верна — но в этом не было нужды, повторю, никто просто не осмеливался позвать меня на свидание. А я убеждала себя, что это так романтично — не торопиться с близостью.

— Ты любила его?

Тиффани вздохнула и произнесла то, что никогда и никому не говорила:

— Я любила его как лучшего друга. Это ведь неплохо для брака, правда? Я ужасно по нему скучаю. Он единственный, кто бы сумел меня поддержать после катастрофы, нашел бы нужные слова. Ненавижу его за то, что он умер… Ненавижу его за то, что он сел за руль. Ненавижу Кристиана за то, что подарил ему машину, ненавижу себя за то, что не остановила Поли, хотя мы прилично напились.

Что‑то защекотало ее подбородок, и Тиффани поняла, что это слеза скатилась по ничего не чувствующей щеке. Сквозь пелену слез она видела Ризарда с потемневшим от боли лицом; все вокруг потеряло четкие контуры и яркие краски.

— Я никогда не говорила этого никому, — призналась Тиффани. — Наверное, нужно было. Спасибо, что выслушал.

Она потерла плечи и руки, поняв, что замерзла. И вдруг прямо перед ней оказалась широкая грудь Ризарда.

— Ничего не говори, — приглушенно произнес он, прижимая ее к себе. — Просто помолчи минутку.

Его теплые руки гладили ее спину, утешая. Поколебавшись, Тиффани положила голову на широкое плечо и закрыла глаза. Ризард провел ладонью по ее волосам, и девушка, отбросив все сомнения, обхватила его руками. Так было намного легче — словно щит, он закрывал ее, и даже боль в груди немного утихла.

— Иногда гнев и ненависть — единственное, что помогает выжить, — тихо произнес он. — Я завидую людям с крепкой верой. Их не так‑то просто сбить с пути.

Тиффани вдруг осознала, что Ризард понимает ее, как никто другой, — и даже не нужно было спрашивать имя той, кого он потерял. Главным было другое: он испытал то же, что и она сама. Обнимаясь, они словно черпали силы друг у друга. Тиффани гладила его по спине, успокаивая и поддерживая. И вдруг почувствовала, что его тело меняется, напряжение и боль уходят, уступая возбуждению. Ризард приподнял ее подбородок — губы его дрогнули, но глаза оставались грустными — и прошептал:

— Видишь? Между нами проскакивает искра. Жаль, что мы не встретились до твоей свадьбы. Уж я бы не упустил шанса пригласить тебя на свидание.

— Звучит соблазнительно, — согласилась Тиффани, пятясь. — Но мне не нужно, чтобы ты укладывал меня в постель из жалости. Дай мне свой адрес электронной почты, я сообщу, если отец что‑то узнает.

— Дурочка, я хочу тебя, и это не имеет ничего общего с политикой, — раздраженно произнес Ризард.

Тиффани фыркнула:

— С чего бы это?

— Потому что, если бы у тебя был хоть какой‑то опыт общения с мужчинами, ты бы поняла, что прошлая ночь была выдающейся. Люди, живущие вместе годами, порой не могут так настроиться друг на друга.

Тиффани показалось, что он слегка передернулся, но ей было некогда разбираться в таких мелочах.

— Утром ты говорил совсем другое, — возразила Тиффани, стараясь не выдать обиды.

— Я ошибался насчет тебя и вел себя неподобающим образом. Прошу меня извинить. Я не так часто произношу эти слова, так что лучше тебе принять мои извинения.

— Да уж, кто бы сомневался, — ответила Тиффани ехидно.

— Иди сюда, — позвал Ризард, хотя ему было достаточно протянуть руку, чтобы коснуться ее.

— Зачем? — спросила Тиффани, едва удерживаясь от желания повиноваться.

— Хочу тебя поцеловать. Показать, какая мы неплохая пара.

— Соблазнить, иными словами?

Ответом ей была его дерзкая улыбка.

— Я бы очень хотел снова заняться с тобой любовью, — произнес Ризард.

Внезапно ей представилось собственное изуродованное тело, на которое она так избегала смотреть в зеркало. Затянув пояс халата, Тиффани покачала головой.

— Найди кого‑нибудь еще. Я не изображаю недотрогу, просто не вижу смысла.

Она ожидала услышать возражения, но Ризард лишь сжал губы:

— Я подорвал к себе доверие.

— Ну, если уж начистоту, там и подрывать было особенно нечего, — заверила Тиффани, натянуто улыбаясь.

— Опять выпускаешь когти, — с улыбкой произнес Ризард. — Ты доверилась мне достаточно, чтобы впустить на свою территорию. Как там поет ваш американский певец — твое тело — неизведанный край?

— Ну хорошо, я просто притворилась, что я — это не я, а кто‑то другой, — с напускной легкостью ответила она.

— Так сделай это еще раз, — потребовал Ризард.

— Ха! — не удержалась Тиффани.

— Я серьезно, — настойчиво сказал он. — Надень маску. Мы спустимся и там, внизу, снова отыщем ту таинственную незнакомку, способную на такую восхитительную спонтанность.

— Нет. Я не могу.

— Почему?

Но Тиффани и сама не знала, почему возражает, и ничего не смогла ответить на вопрос Ризарда.

— Мы снова можем потанцевать. Нам обоим тогда понравилось. Хотя, конечно, можно сделать это и здесь, — заметил он, бросая многозначительный взгляд на распахнутые балконные двери. Снизу доносилась музыка, долетал соленый морской ветерок и слышался плеск волн. Все это сливалось в тягучий клубок, окутывающий какой‑то сладкой истомой.

— Нет, — твердо ответила Тиффани, решив про себя держаться подальше от Ризарда.

— Хорошо, тогда внизу через час. Этого достаточно? Я‑то сумею побриться и переодеться минут за пятнадцать, но женщинам этого мало даже для того, чтобы найти туфли.

— Ах, ну да, — язвительно ответила Тиффани, — Великий эксперт по женщинам.

— Да, и я не подумаю смущаться. Мы оба взрослые люди, и можем наслаждаться обществом друг друга, если хотим. — Ризард быстро, но решительно поцеловал девушку и тихо спросил: — Уверена, что не хочешь остаться в номере?

Едва не поддавшись соблазну ответить «да», Тиффани покачала головой:

— Не думаю, что хочу продолжать общение с тобой.

— Встретимся внизу, Тиффани. Я буду искать тебя, но не хочу тратить время впустую. Настрой часы.

Девушка вновь возразила:

— Не люблю, когда меня беспокоят. Так что режим невидимки меня вполне устраивает.

— Настрой так, чтобы только я смог тебя найти. — Поймав пространный взгляд, Ризард укоризненно воскликнул: — Дай, покажу!

Спустя несколько минут Тиффани осталась одна. Как же быстро все изменилось — казалось, только что она плакала в душе, а теперь идет на свидание. И никогда, никогда не чувствовала она себя более живой, чем сейчас.

Тиффани отправилась в гардеробную искать, какие еще сюрпризы приготовили ей модельеры.

Глава 5

Ризард шел по танцполу. Нужно было быть осторожным — тут и там попадались люди, как гости клуба, так и члены персонала, не уступавшие по красочности одеяний героям рекламы — главным образом среди них были полураздетые женщины в сверкающих купальниках и с плюмажем на головах. Порой отличить голограммы от реальности было очень сложно.

Желание увидеть ее снова, знать, что она пришла сюда ради него, было непреодолимым. Неожиданно Ризарду пришло в голову, что, если бы удалось хоть еще раз провести с ней ночь, забыть ее будет невозможно. Тиффани рассказала о себе гораздо больше, чем кто‑либо из его знакомых в клубе, но это не имело значения — все останется между ними. А когда они стояли, обнявшись, он почувствовал себя умиротворенным впервые за долгое время, хотя и ощущал буквально физически ее боль, вину и гнев.

Прямо под ногами мелькнули чьи‑то руки — хорошо, что это была всего лишь проекция, иначе столкновения бы не избежать. В грохоте музыки раздавались взрывы хохота — Ризард почувствовал себя так, точно стоит в толпе людей. Внезапно он увидел Тиффани — и жар окатил его с головы до ног. Девушка стояла, склонившись над часами, точно глядя на компас. Высокая, стройная, она была на сей раз одета в нечто наподобие комбинезона, что плотно обтягивал аппетитную фигурку, а начиная с локтей и коленей переходил в пышные оборки. Темно‑синяя ткань поблескивала в свете прожекторов. Подойдя к Тиффани, он встал позади и прикоснулся губами к обнаженной шее — девушка отбросила волосы на правую ее часть, закрывая шрамы.

— Что, черт возьми, на тебе надето?

Она вскинула голову, крутя в руке часы:

— Тебе не нравится? Слушай, эта штука тут жужжала, но я так и не поняла, где ты стоишь.

— Я здесь, — прорычал Ризард.

— Ах, вот как? — Тиффани повернулась, пристально вгляделась ему в лицо. — Ну, здравствуй, таинственный незнакомец. Угостишь меня напитком? У меня был ужасный день в компании с заносчивым, высокомерным идиотом.

За такие дерзкие слова многие бы жестоко поплатились, но Ризард лишь развеселился.

— У меня самого был день не лучше. Пришлось встречаться с ужасной стервой, сообразительной, но все же блондинкой. Без обид.

— Ничего, — отозвалась Тиффани. — Вот это зрелище они устроили — я было сначала решила, что все происходит наяву.

— Я когда‑то тоже был поражен этой технологией, только тогда передо мной предстали джунгли. Сейчас, конечно, все куда ярче, но дождь, что они устроили, трудно забыть.

— Так ты на этой тусовке не новичок?

— Сейчас это мой двадцать пятый визит. Кое‑что заработал. — Ризард отогнул лацкан пиджака и показал крохотную золотую пуговку.

— Чудно. И что она делает? Стреляет лучами лазера? Светится?

— Она рассказывает окружающим, что я принадлежу к избранным.

В этот момент губы Ризарда слегка искривились, точно он случайно проговорился. Тиффани заинтересовалась.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

Мужчина отрицательно покачал головой и сменил тему:

— Сегодня на пляже будет музыкальное представление. Сходим?

— Ты что, так переживаешь из‑за ООН? В политике все делается ужасно медленно. Если решат не принимать, скажи им, чтоб подавились своей резолюцией, — нетерпеливо сказала Тиффани.

Уголок его рта дернулся от раздражения.

— Я это умею делать, Тиффани, и меня не волнует чужое мнение — до тех пор, пока оно не касается моей страны. Не потерплю дискриминации.

Тут, пожалуй, Тиффани могла его понять — она‑то уж точно знала, что это такое. Дома ее ни в грош не ставили по сравнению с братом. Но кто бы мог подумать, что этому сильному мужчине знакомо подобное обращение.

— Тебя когда‑нибудь дразнили? — с любопытством спросила девушка.

Ризард пожал плечами, словно не придавая значения ее словам:

— Несколько раз. Например, когда я был ребенком и не говорил по‑немецки. Я постоянно лез в драку, меня было легко спровоцировать. А еще злился оттого, что рядом нет родителей. Получить паспорт было настоящим кошмаром, так что я находился в стране незаконно. Поэтому, кстати, и пошел собирать виноград. Когда настает сезон сбора фруктов и на счету каждые рабочие руки, на мелочи вроде визы могут закрыть глаза. Но стоило лишь попытаться отправиться в Америку, и мне отказали.

— И ты поехал в Россию.

— Там есть совершенно неизведанные края, и там многим плевать на правила.

— По какому паспорту ты сейчас путешествуешь?

— По паспорту Брегновии.

— Но, поскольку вас пока не признали, в Америку ты поехать не можешь?

— Меня не пустят даже в Венесуэлу.

— Но здесь ты дорогой гость. — Тиффани обвела рукой клуб.

Ризард коротко кивнул. Молодая женщина задумалась: каково это, постоянно быть в отчуждении, в стороне? Она и ее родные не знали, что такое отказ.

Тиффани хотелось спросить Ризарда о возвращении домой и решении начать воевать за независимость, но они уже пришли на пляж. Сняв туфли, она отдала их кавалеру и пошла босиком по прохладному сыпучему песку.

— Прекрасная группа, точно копирует оригинал, — сказала она, идя навстречу музыке.

— Они не копируют. Это и есть оригинальное исполнение, — ответил Ризард, и Тиффани хмыкнула.

Он посмотрел на спутницу, и уголки его рта вновь дрогнули, но было трудно сказать, в улыбке или насмешке.

— Никак не могу привыкнуть, — объяснила она. — Ведь за один концерт нужно наверняка отвалить кучу денег. Я имею в виду членские взносы.

— Если бы ты не грустила в комнате, могла бы посетить пару лекций — была одна совершенно замечательная, про ситуацию в Африке. В прошлом квартале я подписал соглашение о свободной торговле, и отныне на мучные и молочные изделия будет меньше пошлин.

Тиффани подумала, что, пожалуй, во встречах членов клуба все же есть какая‑то польза и решила, что, может, она и сходит на одну… Чтобы увидеть Ризарда снова. Возможно, с новой партнершей. При мысли об этом так сильно заболело в груди, что она поспешила громко запротестовать:

— Я не грустила.

— Ну конечно, да, посмотри, до сих пор надутая, — произнес он и, приподняв ее подбородок, нежно прикусил ее нижнюю губу.

Мурашки побежали от груди к животу, по рукам и ногам. Инстинктивно Тиффани обняла его за талию, но вовремя спохватилась и объявила:

— Я постоянно это слышу. Ну что поделать, вот такие у меня губы.

Отойдя на шаг назад, Ризард окинул оценивающим взглядом прикрытое маской лицо и наклонился, последовал более долгий и нежный поцелуй. Девушка прижалась к нему, чувствуя, как наливается тяжестью грудь, а в живот упирается его член. Они начали покачиваться в такт музыке.

— Пойдем в мой номер, — прошептал мужчина.

Тиффани уже успела сунуть ладони под его рубашку. Как же хочется быть с ним рядом всегда!

Не задумываясь особо о церемониях — как вчера — она лишь кивнула и позволила провести себя к лифту, где они принялись пылко целоваться. Минуту спустя Ризард приложил палец к сенсорной панели, открыл дверь и втолкнул туда Тиффани.

Сорвав маску, Ризард склонил голову и поцеловал ее снова. Вот он отстранился и произнес:

— Что за черт, не могу найти молнию!

Именно потому она и выбрала этот костюм, который трудно было надеть даже через голову. У Тиффани не хватало смелости раздеться, но она отчаянно желала близости с новым знакомым. Загадочно улыбаясь, она расстегнула пуговки его рубашки и посмотрела на гладкую загорелую грудь, по центру которой спускалась тонкая линия волос. Над левым соском оказалась татуировка. Буквы выглядели причудливо, но можно было прочитать слово Брегновия. Указав на надпись, Тиффани спросила:

— Что здесь написано?

Ризард напрягся и произнес:

— Луиза, мученица Брегновии.

— Что‑то наподобие нашей статуи Свободы?

Тиффани обвела пальцем его сосок, мужчина вздрогнул, заставив ее улыбнуться.

— Да, — глухо сказал он. — Ее почитают все в моей стране.

— Ты так хорош, Ризард, это пугает.

— Сними одежду, — потребовал он, сжимая ее грудь в ладонях.

Проведя рукой от его талии к ремню и спустившись чуть ниже, Тиффани остановилась на бугорке под брюками — таком упругом, что ее тело дрогнуло. Ризард пробормотал что‑то сквозь зубы. Другой рукой девушка принялась расстегивать ширинку.

Он попытался снять с нее маску, но Тиффани отстранилась и покачала головой:

— Не сейчас.

Ей хотелось оставаться той незнакомкой, которая, повинуясь внезапному порыву, соблазнила понравившегося мужчину. Расстегнув молнию, она добралась до желаемого — и опустилась на колени, чувствуя, что не в силах стоять.

— Тиффани, — простонал Ризард.

Она легонько прикасалась к нему кончиками пальцев, слыша хриплое дыхание и видя, как возбужденная плоть подрагивает под ее ласками. Тиффани прижалась губами к гладкой коже, под которой угадывалась сталь. На голову ей легла тяжелая рука, пальцы Ризарда гладили щеку. Преодолевая смущение, Тиффани продолжала ласкать его член, и очень скоро Ризард почувствовал, как его накрывают волны сумасшедшего оргазма.

Ризард попытался натянуть брюки, но не очень преуспел в этом: голова кружилась, все тело дрожало, и он от усталости не мог даже застегнуть молнию. Пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. В ванной был слышен шум воды, но он, поглощенный произошедшим, не обращал внимания ни на что. То, что сделала Тиффани, буквально свело его с ума. Конечно, ее неопытность чувствовалась в робких прикосновениях и ласках, но, полностью отдавшись своему занятию, она преуспела.

Замок щелкнул, и Ризард повернул голову. Тиффани вышла полностью одетая и в маске, но ее щеки пламенели очаровательным румянцем, под прилегающей тканью угадывались очертания сосков, бедра соблазнительно покачивались.

Невероятно, но Ризард вновь почувствовал желание.

— Я съем тебя, — прорычал он.

Но она покачала головой:

— Мне пора.

— Черта с два!

— Нет, правда.

— Что произошло? — удивленно спросил Ризард.

— Ничего. Просто… Все было прекрасно, но нам нужно остановиться. Чтобы оставить приятные воспоминания для обоих.

— Можно выключить свет, — выпалил он.

— Ризард, прошу тебя… — В глазах ее появились слезы. — Остановимся на этом, хорошо?

Мужчина провел рукой по щеке, не понимая, где сделал неверный шаг, почему Тиффани закрывается от него.

— Я не стану принуждать тебя, так что можешь не убегать.

— Я знаю, но хочу уйти. Спасибо еще раз.

Тиффани скользнула в постель, дрожа от нервного перенапряжения. С одной стороны, она испытывала облегчение, с другой — злилась на себя за слабость. Может, нужно было остаться? Преодолеть отвращение перед собственным телом, чтобы в будущем не бояться отношений с другими мужчинами. Только сейчас ей не хотелось и думать о других, а также не хватало мужества предстать перед Ризардом обнаженной. Застонав от отчаяния, Тиффани перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

Раздался звонок. Подняв голову, девушка увидела, что ожил телефон у кровати. Подняв трубку, она осторожно произнесла:

— Да, я слушаю.

— Это я. Ты где? — послышался низкий голос, от которого мурашки побежали по телу.

— У себя в номере, конечно.

— В кровати?

— Да, я сплю, — солгала Тиффани.

— Врунишка. Так что на тебе надето?

— Фланелевая пижама и ночной колпак.

— Ну так сними все это, дорогая. Я тебе расскажу, от чего ты отказалась, убежав от меня.

— Ты собираешься меня принудить к сексу по телефону?

— Никто не принуждает тебя, можешь положить трубку в любой момент.

— Думаю, на сегодня мне достаточно занятий любовью, — задумчиво произнесла она.

— Неужели? Умный ход, — иронично заметил Ризард. — Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать, Тиффани. Хотя, пожалуй, кое‑что я могу утверждать с уверенностью — как, например, то, что ты сейчас возбуждена. Я чуть не умер от восторга с тобой рядом.

— Правда? — Тиффани улыбнулась.

— Ах ты, маленькая хитрюга. Конечно да. Я тебя не поблагодарил, хотя стоило. Ты прекрасная любовница.

Тиффани повернулась на бок, положив телефон под голову:

— Спасибо за эти слова.

— Ты раздета? Если уж мне сегодня не довелось положить руки на твое роскошное тело, я хотя бы послушаю, как ты сама себя ласкаешь.

— Ты не слишком многого хочешь?

Но Тиффани поняла, что Ризард прав насчет возбуждения. Тело ее точно позванивало, даря предвкушение удовольствия каждой клеточке.

— Удовлетвори мое любопытство, — тихо произнес Ризард. — Твои соски по‑прежнему твердые?

— Здесь темно, я ничего не вижу.

— А ты потрогай их.

Тиффани закрыла глаза, чувствуя, что вот‑вот поддастся соблазну.

— Ризард, я ведь сказала, что на сегодня довольно.

Ответом ей было молчание. Неужели он повесил трубку?

— Ты все еще там? — спросила она, ругая себя за тревожную нотку в голосе.

— Скажи хотя бы, почему ты от меня отгораживаешься.

Тиффани поняла, что обидела его. Кроме того, в голосе Ризарда прозвучало нечто знакомое — похожие нотки она слышала, когда он говорил про лигу избранных. Чувствуя, что горло сдавило спазмом, девушка выпалила первое, что пришло в голову, — избитое клише:

— Дело не в тебе, а во мне. Я просто ненормальная.

— Ты боишься, что твои шрамы вызовут у меня отвращение.

— Да, — призналась Тиффани, чувствуя, что ей стало чуточку легче.

— А если и так, что с того?

— Я… Что ты сказал?

Неужели и вправду ему неприятно смотреть на нее?

— Почему тебя так волнует мое мнение? Кто я тебе? Просто незнакомец, с которым ты переспала разок, не так ли?

Тиффани едва не задохнулась от тысячи возражений, что одновременно пришли на ум. Ризард не был просто незнакомцем, по крайней мере, после всех разговоров и минут близости, что они разделили. Но признаться ему в этом сейчас нельзя. Он и так, наверное, догадывается о чем‑то. Его мнение значило для Тиффани многое.

— Ты хочешь, чтобы я разделась перед тобой, обнажила свои шрамы да еще и с риском, что ты меня отвергнешь. Ты бы сам смог это сделать?

— Ты сама отвергла меня сегодня. И именно в подобной ситуации — я же был раздет, если память тебе не изменяет, — ответил Ризард, и Тиффани показалось, что трубка вот‑вот раскалится от его гнева. — Причем ты ухитрилась проделать этот трюк дважды.

— Прости. Я не думала об этом с такой перспективы. Я не отвергала тебя, ты неверно понял.

— Тебе нужно научиться смотреть на себя со стороны, Тиффани.

— Я же попросила прощения, что мне приходится делать весьма нечасто. Надеюсь, ты примешь мои извинения?

Ризард вздохнул, а потом сухо сказал:

— Тебе пришлось пережить страшный удар судьбы, и я должен с этим считаться. Но ведь ты не погибла, так что учись жить с этим.

Вот так, он, похоже, не очень‑то старается подбирать слова.

— Как? — в отчаянии вскричала Тиффани. — Ты что же, думаешь, что открыл мне величайшую истину, до которой я сама не додумалась бы? Как мне с этим жить?

— Тебе нужен мужчина, Тиффани, ты сама хочешь близости, тебе нравятся мои ласки. Так почему бы не побыть со мной?

Что ж, рядом с ним ей и впрямь легче, появилась хоть какая‑то уверенность в себе, но сколько потребуется вот таких встреч, прежде чем она осмелится раздеться?

— Можем вместе позавтракать, — предложила Тиффани, прикусывая губу.

Даже такое простое предложение заставляло ее смущаться и краснеть.

— Где?

— Думаю, у них есть внизу ресторан или что‑то наподобие.

— Я имел в виду твой номер или мой. — В голосе Ризарда послышалось явное разочарование. — Ну что ж, ладно. Да, у них есть утренняя столовая. В девять будет удобно?

— Внизу в девять, — произнесла Тиффани, словно и не услышала сожаления в словах собеседника. — Это свидание.

Войдя в столовую, она увидела Ризарда, беседующего с какой‑то дамой. Тиффани почувствовала себя так, точно ее ударили. Она уже хотела повернуться и уйти, когда мужчина, не отворачиваясь от своей собеседницы, приподнял маску и протянул руку Тиффани.

Когда она подошла, женщина замолчала на полуслове. Ризард, однако, взял ее за руку и притянул к себе, сказав собеседнице:

— Прошу вас, продолжайте.

— Я… — Она начала запинаться, явно смущенная присутствием Тиффани. — Просто интересно, эти внезапные слухи, что ходят все выходные, о всяких грязных делишках и связях с греческой мафией — неужели все правда? Репутация Зевса важна нам всем, и если он жулик, нельзя делать вид, что ничего не происходит.

Тиффани чувствовала себя несколько потерянной, к тому же сила и жар, исходивший от мужчины рядом, здорово отвлекали. Однако стоять в стороне было не по ней.

— Кто такой Зевс? — спросила Тиффани.

— Никто не знает. И это тоже, кстати, проблема. Ему следует представиться, чтобы мы могли решить, хотим ли продолжать наше сотрудничество.

Взгляды, бросаемые ею на Ризарда, не могли укрыться от Тиффани.

— Ну, это было бы нечестно, не так ли? — спокойно произнес мужчина. — Мы же не раскрываем себя.

— Вынуждена согласиться. Можно составить о ком‑то ошибочное впечатление, и лишь потом понять, как ты ошибался, — сказала Тиффани, бросая многозначительный взгляд на своего кавалера.

— Ну, у нас же нет никаких секретов от Зевса, правда? — настойчиво продолжала дама.

Взгляд ее скользнул на руку Ризарда, обвивавшую талию Тиффани. Нетерпеливо хмыкнув, она пробормотала:

— Я хочу сказать….

Замешкавшись, она быстро ушла. Тиффани приподняла брови в недоумении.

— Доброе утро, — произнес Ризард, наклоняясь к ней.

Девушка замерла, но он, казалось, не торопился. Неспешный поцелуй разбудил мириады новых ощущений в теле, и наконец Тиффани расслабилась в руках любовника. Тот произнес:

— Я умираю с голоду. А ты?

О еде ей и думать не хотелось, но девушка последовала за ним в столовую, часть которой находилась под открытым небом. Они прошли к столику возле бассейна, заказали кофе и еду. Тиффани спросила:

— Вот так ты цепляешь женщин?

Ризард поставил чашку и пристально посмотрел на свою даму:

— Твои прекрасные голубые глаза сейчас напоминают изумруды, дорогая.

— Кто она?

— Не могу ответить. Члены клуба не могут разглашать имена других членов. Вот почему я и не представил тебя ей.

Тиффани прищурилась:

— А взглянув на часы, я бы увидела ее ник?

Мужчина пожал плечами:

— Возможно. Мои, например, настроены только на тебя. С этой дамой мы просто случайно встретились в дверях — нам доводилось беседовать раньше.

— О чем?

— Это секрет.

— Ты ее встречал только здесь, в клубе?

— Тоже секрет.

— Значит, ничего не скажешь?

— Таковы правила клуба — иначе бы он давно закрылся. Но я могу сказать тебе, что нас не связывали интимные отношения.

— А она тоже не имеет права говорить правду, так что если что‑то и было, мне никогда не узнать. И придется верить тебе на слово.

— Да, — твердо ответил Ризард. — Я рассчитываю на твое доверие.

Тиффани опустила глаза и посмотрела на пуговку на его рубашке, что лишь наполовину была продета в петельку.

— Если бы ты позволила мне вчера завершить начатое, сегодня бы не чувствовала себя такой смущенной.

Сердце ее подпрыгнуло, но она лишь проронила:

— Мне нечего смущаться. Я тебя совсем не знаю.

— Именно.

О, этот мужчина невыносим — и так притягателен! Тиффани не могла отвести глаз от рубашки, которая подчеркивала широкие плечи и сильные руки.

— Я завидую ей, ведь она такая красивая, — тихо произнесла Тиффани, испытывая неловкость. — Я ведь тоже была такой, и это придавало мне уверенности. — предостерегающе произнесла она, увидев, что Ризард собрался возразить. — На мою маму до сих пор заглядываются мужчины, и она этим пользуется. По ее мнению, внешность чрезвычайно важна. Иногда я задумываюсь, не в этом ли причина того, что она выбрала папу, а не Пола‑старшего. Он, конечно, не урод, но папа выглядел так, как мог бы выглядеть настоящий президент Америки. Мама хотела, чтобы ее дети были самыми красивыми — что ж, и получила свое. А теперь, когда она смотрит на меня…

Тиффани замолчала.

— Твоя мама, кажется, уделяет внимание не тому, что важно, а старается лишь создать впечатление, — задумчиво произнес Ризард.

Тиффани смутилась и в то же время воспряла духом. Значит, ему не все равно.

— Она жена политика. Когда тебя обсуждают со всех возможных сторон, внешность имеет значение.

— Ну, наверное… Это она настояла на том, чтобы твой отец пошел в политику?

— Нет, это было его желание, но, возможно, то настоящая причина, по которой мама сделала свой выбор. — Тиффани задумалась. — Он хороший отец, прекрасный муж, чудесный человек, но самое главное — он стремится к славе, а мама хочет быть женой знаменитости. Она и меня воспитала… — Молодая женщина запнулась в поисках подходящего слова. — Чтобы я стремилась к этому.

— Твой муж тоже собирался стать политиком?

— Да. — Тиффани слегка скривилась.

— А ты этого не хотела.

И снова она сказала ему правду, которую не знал никто.

— Честно говоря, не думаю, что у меня был выбор. Но сейчас я вижу, что такая жизнь изменила маму. Ей приходится взвешивать каждое слово, почти постоянно ее воспринимают лишь как приложение к отцу. А он, по сути, женат на работе. В то время, как другие семьи собираются по выходным вместе, мы представали перед камерами, и отец здоровался с бесчисленным количеством людей, а нас не замечал.

— Вот еще одна причина, по которой я не собираюсь жениться. Моей семье слишком многим придется пожертвовать.

— Правда? Разве ты не хочешь иметь детей? Я, например, думала только о них, и потому согласилась на этот брак. Хотела, чтобы у моих малышей было детство, которого не было у меня.

Произнеся эти слова, Тиффани вдруг поняла, как пылко они прозвучали. Она ведет себя, точно невеста, которая пытается узнать мнение жениха о некоторых жизненно важных моментах, чтобы понять, стоит ли продолжать отношения. Когда вообще она с кем‑то вела такие откровенные беседы? Разве что с врачом — за долгие месяцы молчания: во‑первых, не с кем было поговорить по душам, а во‑вторых, она просто отвыкла скрывать свои подлинные мысли.

— У тебя есть возможность создать семью, — спокойно произнес Ризард, не сводя с нее глаз. — Почему нет?

Тиффани ощутила, как лицо ее вспыхнуло под маской. Все было далеко не так просто, и он наверняка знает об этом. Хищно улыбнувшись, она спросила:

— Так почему ты не хочешь жениться?

— У меня есть моя страна, — ответил он. — Как ты выразилась, я женат на работе. Все, что делаю, я делаю для народа.

Откуда эта ноющая боль в груди? Ведь, по сути, он не сказал ничего плохого. Любовь к своей стране — это прекрасно, и к тому же, зачем им ложные ожидания?

— Как ты стал президентом? — поколебавшись, задала она вопрос.

— Меня выбрали, — холодно ответил Ризард.

Им принесли заказ. Подождав, пока официант удалится, Тиффани продолжила:

— Я имею в виду, как ты дал людям понять, за кого будут голосовать? Почему они сделали такой выбор? Разумеется, в новостях об этом наверняка говорили, но там, сам знаешь, слегка искажают реальность. К тому же, признаться честно, мне было не до новостей последние два года. Так что тебя заставило вернуться на родину и как ты решил возглавить страну?

— Мою мать убили во время обстрела. Я приехал на похороны и увидел, что отец собирается воевать. Я не мог оставить его одного. Злился на себя за то, что не приехал раньше, пустил все на самотек, надеясь, что проблема разрешится сама собой, и я смогу вернуться, когда в стране воцарится мир.

— Да, приходится выбирать — либо плыть по течению и стать жертвой обстоятельств, либо плыть против течения. Но остаться в стороне не выйдет. — Тихо произнесла Тиффани, задаваясь вопросом, не о матери ли говорил Ризард, выражая ей сочувствие в связи с гибелью Поли. — Мне жаль, что все так случилось. По крайней мере, у тебя остался отец.

— Он тоже погиб на войне.

— О, прости.

Ризард отмахнулся:

— Полагаю, он хотел именно этого. Быть с мамой.

— И все же, — Тиффани почувствовала, что вот‑вот расплачется, — думаю, твой отец гордился бы тобой сейчас.

— Заплатив столь дорогую цену — потеряв близкого человека — не останавливаешься до самого конца. Мне удалось соединить различные партии воедино, чтобы встать единым фронтом против насквозь коррумпированного правительства. Я обещал людям мир. Еще многое предстоит сделать. Самое главное — удержать страну от новых восстаний.

Тиффани кивнула.

— Насладимся искусством? — спросил Ризард, когда с едой было покончено.

— Я не знала, что у них тут есть галерея. — Тиффани оглянулась, ища взглядом художников с мольбертами и картины с натюрмортами и карикатурными портретами.

— Она внутри, где нет солнечных лучей и влажности.

— Правда? И что там прячут? Бесценные артефакты? Картины Да Винчи?

— Главным образом здесь произведения современных художников, но все они весьма дорогие — это неплохое вложение капитала.

Несколько минут спустя они вошли в галерею, где были выставлены самые разные экспонаты: комиксы, пейзажи знаменитых художников, элегантные деревянные статуэтки жирафов. Тиффани просто влюбилась в зонтик, сделанный из разноцветного стекла.

— Сколько он стоит? — спросила она, пытаясь найти ценник.

— Аукцион начнется через несколько часов.

— Мы сюда придем?

— Если хочешь.

— Я буду укрываться этим зонтиком от солнца, — произнесла с улыбкой Тиффани.

— У тебя заразительный смех, — заметил Ризард, заходя за массивную скульптуру, изображающую женские туфли. — Как бы мне хотелось увидеть тебя под этим зонтиком, и чтобы разноцветные лучи падали тебе на лицо. Увидеть тебя обнаженной, под нежными лучами солнышка.

Он склонился над ней, притянув к себе, словно в комнате не было больше никого. Миг — и Тиффани забыла обо всем, ощущая под ладонями его широкие плечи, крепкие бедра, чувствуя прикосновения его языка к своему.

— Я хочу уложить тебя в постель, — хрипло произнес он, проводя губами по мочке ее уха.

Ее тело словно растаяло в его руках, грудь налилась тяжестью, мурашки бежали по коже. Чувствуя, что сопротивление ослабевает, Тиффани прошептала:

— Я тоже этого хочу.

Ризард замер:

— Правда?

Сердце ее подскочило. Пути назад не будет, если два отказа как‑то сошли ей с рук, то в третий раз все будет иначе. Тиффани все еще пугала перспектива предстать обнаженной перед любовником, но она будет ненавидеть себя за трусость, если сейчас откажется. Задержав дыхание, она кивнула.

Они вернулись на ресепшн, и Тиффани едва могла слышать, как ее спутник о чем‑то договаривается с администратором.

— Уехать пораньше? — повторила она с недоумением, входя в дверь, что им открыли.

— Быть привилегированным членом клуба хорошо, — сухо ответил Ризард. — Но единственное, что нам позволили — пораньше уехать. Обратно не впустят.

— А как же мои вещи? — Тиффани поглядела на парапет, что вел к причалу.

На воде покачивались несколько яхт экстра‑класса.

— Наши вещи упакуют и вышлют. Именно за эти услуги мы и платим, Тиффани.

Они подошли к двухкорпусному судну, и Ризард произнес что‑то на своем языке, обращаясь к молодому парню на палубе. Яхта называлась «Луиза», ее ярко‑оранжевый парус контрастировал с белоснежной мачтой.

— Мы несколько часов пробудем в порту, — ответил Ризард на вопрос члена экипажа. — Если, конечно, не придется подвинуться, чтобы выпустить другой корабль. Скажи капитану, что мы на борту, закажем ланч, когда проголодаемся, но не хотим, чтобы нас беспокоили.

Тиффани вспыхнула, таким неприкрытым показался ей намек в словах Ризарда. Однако ее любовник вовсе не был смущен и уверенным шагом провел ее в салон. Повсюду были белоснежные изогнутые плоскости, успокаивающие цвета слоновой кости и оттенки бежевого. Пройдя короткую лесенку, что вела в помещение наподобие рулевой рубки, Ризард спустился на пролет ступенек, и они очутились в его каюте.

— Как красиво! — вырвалось у Тиффани.

Она повидала роскошные вещи в жизни, но такой элегантности, простора в интерьере не встречала никогда. Шкафчики и ящики из светлого дерева шли параллельно окнам, из которых открывался панорамный обзор на море. Одна дверь вела на палубу, другая, противоположная — на нос судна. В одной части каюты располагался офис, в другой — полукруглый диван, кровать, отгороженная стеной от основной комнаты, и телевизор на этой стене. Кровать была огромной и крепкой, на высоких ножках. Тиффани отвела взгляд от завораживающего зрелища, и вдруг освещение изменилось.

Ризард решительно опустил жалюзи, так что сквозь них просачивались лишь отдельные лучики солнца. Комната погрузилась в полумрак.

— Я думала, мы будем в клубе, — сказала она.

Повернувшись к ней, Ризард снял маску и отбросил ее:

— Я же сказал, не хочу, чтобы нам мешали.

Он подошел к ней с явным намерением снять маску. Она отстранилась.

— Тиффани, я уже видел твое лицо.

— Не хочу показывать тебе свой страх.

Ризард нахмурился:

— Ты боишься меня?

— Скорее твоей реакции.

Он покачал головой, проводя руками по ее телу и кладя ладони на талию.

— Боюсь причинить тебе боль. Жаль, что ты меня тогда не предупредила. Я бы вел себя деликатнее.

— Я знаю, что такое боль, Ризард, то, о чем ты говоришь — ерунда.

— Нет, не ерунда, — возразил он, притягивая женщину к себе и дразняще проводя губами по ее губам. — Я ту ночь не забуду.

Мягко высвободившись из объятий Ризарда, Тиффани сделала шаг назад. Она решила оставить маску, чтобы сохранить хоть какую‑то иллюзию защищенности, и потянула за пуговку жакета. Обнажила плечо и руку, покрытую узорами красных и розовых линий, кое‑где составляющих геометрические узоры, — там ей сделали пересадку кожи, — а кое‑где беспорядочных. Не глядя на любовника, сняла брюки. Левая нога тоже была покрыта шрамами, а справа, на почти здоровом бедре, кое‑где виднелись прямоугольники — отсюда брали для пересадок кожу. То же самое было на животе. Тиффани сбросила шелковый топ и стояла перед Ризардом в одном вишневом лифе, трусиках и золотых сандалиях, опустив голову и глядя в пол.

— Да, ты знаешь, что такое боль, Тиффани, — тихо произнес он.

Набравшись смелости, она взглянула на него. Ризард изучал ее тело, с кончиков пальцев ног до лица. Наконец взгляды их встретились. Его глаза были печальными, и только какой‑то яростный огонек горел глубоко внутри.

— Я преклоняюсь перед тобой. Не знаю, сумел бы я сам пережить такое.

Тиффани закусила дрожащую губу. Ризард осторожно снял с нее маску, и вот она предстала перед ним, одетым, полностью обнаженной.

— Не стыдись своего мужества и жизнестойкости.

Она надеялась услышать, что шрамы не портят ее привлекательности, но то, что сказал Ризард, было приятнее. Переполняемая необъяснимым чувством, девушка обняла его и почувствовала, как он возбужден. Проведя рукой по ее обнаженной спине, до самых ягодиц, открытых узкими трусиками, Ризард сжал упругую плоть и встал так, чтобы Тиффани ощущала бедром свидетельство его нарастающего желания.

— А ты завелся, — выдохнула она в изумлении.

— Ты, обнаженная, стоишь рядом со мной у кровати. Как еще я должен на это реагировать?

Тиффани засмеялась, но тут сильные руки подхватили ее и бросили на матрас. Приподнявшись на локтях, она бросила:

— Дикарь.

— Поверь мне, да, — подтвердил Ризард, сбрасывая рубашку и брюки. — Снимай что осталось. На сей раз мы будем обнажены оба.

Моментально раздевшись, он стащил с Тиффани сандалии.

— Поосторожнее, мне они нравятся, — запротестовала Тиффани, пытаясь найти застежку бюстгальтера на груди.

— Как насчет них? — спросил Ризард, сунув пальцы под шелковые трусики. — Тоже нравятся? Я начинаю терять терпение.

Он рванул тонкую ткань, освободив ее от последнего атрибута одежды. Тиффани только ахнула. Когда любовник склонился над ней, дрожь волнения пробежала по телу.

— Если я сделаю вот так, тебе будет больно? — спросил он, легонько проводя пальцем по шраму на ее груди.

— Почти ничего не чувствую. Нерв поврежден. Представляешь себе поход к дантисту? Вот и я ощущаю себя так, точно мне сделали наркоз.

— Спасибо за предупреждение. Тогда сконцентрируюсь та тех местах, где ты почувствуешь, — с этими словами Ризард положил ладонь на выпуклую грудь и провел большим пальцем по соску.

Тиффани вздрогнула.

— Неприятно? — спросил он.

— Нет, все хорошо, просто… — Она зарделась.

Все это напоминало сон — она в постели с роскошным мужчиной и не под покровом ночи.

Ризард провел по ее коже языком, и Тиффани почувствовала как ее лоно начало пульсировать. Он проделал то же самое со второй грудью, дразня и заставляя женщину извиваться.

— Вот этот сосок особенно чувствителен, — выдохнула она, проводя рукой по коротким густым волосам любовника и сжимая его плечо, не зная, остановить его или позволить продолжать.

— Я и сам вижу, — произнес Ризард, беря в рот нежную кожу.

Тиффани закричала, сгибая колени и разводя бедра в стороны, крепче обхватывая его рукой. Мужчина прилег, скользнул ниже и легонько прикусил ее бедро с внутренней стороны.

— Ты и не представляешь, что я хочу с тобой проделать.

Со стоном Тиффани закрыла глаза рукой и сдалась:

— Делай что хочешь. Мне нравится.

Но за этими словами не последовало ничего, и Тиффани подняла руку, пытаясь понять — может, она что‑то сделала не так. Но тут же почувствовала его губы между ног. Снова прижав запястье ко рту, девушка застонала. Удовольствие нарастало, вызывая сладостную истому и напряжение, которое обещало прорваться вихрем эмоций. Тиффани хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Когда палец Ризарда скользнул внутрь, она поняла, чего хочет. И сказала ему.

— Я тоже не могу дождаться, — хрипло произнес он.

Потянувшись к тумбочке у кровати, мужчина достал презерватив и быстро его надел.

Ощутив его внутри себя, Тиффани прерывисто вздохнула, ногти ее впились в его кожу. Медленно, но настойчиво он овладевал ею, не сводя глаз с ее лица. Сквозь опущенные ресницы ей был виден его пристальный взгляд. Чувствуя смущение и в то же время невероятный подъем, она закусила губу.

— Не могу поверить, что я — единственный мужчина, знающий, как ты прекрасна, — низким голосом пророкотал Ризард, положив ладони на затылок Тиффани и входя в нее глубже.

Ризард поцеловал ее, проводя языком по зубам, овладевая ею все больше — властвуя безраздельно. Но за этим последовало, наконец, высвобождение сдерживаемого удовольствия.

Она простонала его имя, и Ризард удвоил темп, откликаясь на зов. Тиффани двигалась вместе с ним, их тела слились воедино. Вместе они понеслись в пропасть экстаза.

Глава 6

Ризард отодвинулся и лег на спину. Тиффани повернула голову, пытаясь прочитать его выражение лица, но оно было непроницаемым.

— Не уходи, — произнес Ризард.

Да она и не собиралась. Куда идти? В клуб‑то уже не пустят. И что, звонить брату и говорить… Что? «Привет, братишка, подберешь меня в порту?»

— Ты, кажется… — Она не смогла подобрать слов, не желая показывать, как ей важно сейчас его мнение.

Они были близки не в первый раз, но сейчас все было иначе, и дело не только в том, что Тиффани впервые сняла одежду. Она обнажила свои чувства.

— Наверное, мне лучше уйти, — хрипло произнесла она.

— Не знаю, что тебе кажется, но я просто сравниваю… — Ризард произнес какое‑то слово на родном языке, и в нем прозвучали упрек и восторг одновременно.

Тиффани закрыла глаза, сдерживая порыв попросить его произнести фразу до конца. Похоже, то, что произошло, задело его до глубины души.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Стараюсь держаться увереннее, но плохо выходит.

— То, что случилось, в новинку нам обоим.

Тиффани решила не размышлять над этими словами. Она и так слишком много думает об этом мужчине, потихоньку поддаваясь его чарам и обнажая душу.

— Судя по тому, что ты хранишь презервативы в ящике, я для тебя не то чтобы очень в новинку, — заметила она.

Последовало молчание.

— Я никогда и не притворялся девственником.

— Ну что ж, ты для меня тоже не последний. Что ты делаешь?

В мгновение ока Тиффани почувствовала, что лежит на спине под ним. Она растерянно моргнула, чувствуя, как колотится сердце. Однако Ризард лишь провел пальцем по ее щеке.

— Не заставляй меня испытывать чувство вины за тот отрезок жизни, что я провел без тебя.

— Это просто физическое влечение, — произнесла она неуверенно.

— Очень сильное, — согласился Ризард, проводя губами по ее ключице, груди и спускаясь к бедру. — Но ведь ты понимаешь, что это просто интрижка? Я не могу стать для тебя спутником жизни.

— Я рада, что ты первый об этом заговорил, — с горькой улыбкой произнесла Тиффани. — Ты просто мой маленький постыдный секрет, что‑то вроде нарушения диеты — неправильно, но как приятно.

Ризард со смехом приподнял бровь:

— Ну тогда давай насладимся этим сполна.

Он окончательно сдался, признав, что не в силах работать. Яхта в море уже три часа, и все это время он командовал. Пошептавшись с капитаном, Ризард остался стоять у руля. Ветер рвал рубаху на груди, и он снова подумал, что не зря сменил однокорпусное судно на двухкорпусное. Здесь был обзор на триста шестьдесят градусов и легкий якорь — все это стоило насмешек, что пришлось выслушать. К тому же, позволь он себе вот так же задуматься на палубе прежней шхуны, корабль бы уже погиб. Сейчас же можно было неспешно перебирать в памяти каждую прекрасную минуту прошедшего дня. Несколько часов он посвятил изучению тела Тиффани, исследуя всевозможные способы доставить ей удовольствие. Самым приятным было воспоминание о том, как она сидела сверху на нем и умоляла направлять ее. Оба к тому моменту утратили способность к концентрации, словно опьяненные беспрестанными ласками. Ее пухлые губы пламенели от бесчисленных поцелуев, грудь подрагивала в такт движениям, а бедра кружили ему голову, сводили с ума.

Потерев ладонями лицо, Ризард распахнул ворот рубашки, чтобы немного охладить тело. Судно летело по волнам, и по‑хорошему следовало бы быть повнимательнее, но он лишь думал о Тиффани — и не понимал, как можно после таких неистовых занятий любовью, едва не потеряв сознание в постели, снова ощущать желание. Однако Ризард проснулся весь в поту и понял, что возбужден. Пошевелился, и Тиффани тут же пробормотала:

— Не двигайся. У меня болит бедро, не хочу опускать ногу.

Он ни на минуту не усомнился в ее словах, чувствуя, как мышцы протестуют при каждом движении, каждой попытке подняться, хотя никогда прежде после тренировок не происходило ничего подобного. Положив подушку между ног девушки, он полюбовался на нее спящую и направился в ванную, чтобы принять прохладный душ и немного остыть. А затем принял решение, относительно которого до сих пор не был уверен, но не намерен был отступать. Тиффани будет его. В памяти всплыли ее слова: «Делай со мной что хочешь, мне нравится». Власть их была необъяснима.

У них с Луизой было время и возможность отдаваться друг другу без каких‑либо вмешательств со стороны. Их связь была скреплена общими секретами и идеалами, Луиза любила его, как никто другой. Он стал смотреть на мир ее глазами. Она погибла, не успев воплотить мечты в жизнь, но Ризард твердо решил закончить это за нее. Заводя незначительные интрижки на пару дней, он просто не успевал чувствовать угрызения совести.

Крепко взявшись за руль, он продолжал размышлять. Это все оттого, наверное, что Тиффани оказалась невинной девушкой. Поэтому он решил продолжить отношения. С ней придется провести больше времени, чем с любой другой. А еще этот невероятный сексуальный аппетит, что как нельзя лучше подходит его темпераменту. Именно потому он и заводил любовниц. Тиффани знает, что их связь временна. Его сердце принадлежит Луизе. Если он не может жениться на ней, то не может жениться ни на ком.

Тиффани проснулась от ощущения, что падает с кровати, и, вскрикнув, раскинула в стороны руки, чтобы удержаться на матрасе. Казалось, в теле не осталось живого места, словно она прокатилась по лестнице. Каюту заливали лучи солнца, и создавалось впечатление, что яхта не просто покачивается на волнах, но и идет полным курсом. Тиффани не в первый раз оказывалась на борту судна, и ее не испугала слегка наклоненная палуба. Подбежав к окну, она убедилась, что подозрения не беспочвенны — вокруг ни одного корабля, лишь бескрайнее небо, сверкающие волны и полоска земли на горизонте.

— Что за черт, Ризард? — выпалила она.

Оглядевшись в поисках одежды, она увидела свое отражение в зеркале и вздрогнула: вместо обычной гладкой прически на голове стог сена, кожа на груди покраснела в тех местах, где прикасалась колючая щетина. Тиффани даже показалось, что от нее исходит тонкий аромат тела любовника. Внезапно захотелось забраться в постель, свернуться клубочком и позвать Ризарда, но девушка преодолела эту слабость. Куда, черт побери, он ее везет? Быстро приняв душ, натянув брюки и топ, Тиффани отправилась на поиски.

Ризард обнаружился на задней палубе на встроенном диванчике — обложившись подушками, он читал что‑то с экрана планшета и потягивал нечто на основе томатного сока. Увидев девушку, он поставил бокал.

— Похоже, кого‑то разбудили резкие повороты.

— Тебе вообще знакомо слово «похищение»?

— У меня дела на Кубе.

— Ты везешь меня на Кубу?

— Согласен, было бы куда лучше отправиться куда‑нибудь в более тихое местечко и позабыть о делах, но я не могу. Нужно подумать о назначенных встречах.

— Например, о той, что я запланировала с братом, мы договорились вместе лететь домой. И что теперь ему говорить? Да он с ума сойдет.

— Мои люди уже побеседовали с ним, когда собирали твои вещи.

— Они отправили их сюда? — потрясенная, спросила она. — А потом сказали моему брату, что я уплыла с тобой?

— Ну почему так прямолинейно — просто сообщили, что ты моя гостья. Разумеется, нужно же было как‑то объяснить ему факт твоего отсутствия. Чего ты так расстроилась? Кстати, на борту есть массажист.

— Ризард, — звенящим от напряжения голосом произнесла Тиффани, — ты сказал, что мы будем стоять в порту.

— Несколько часов. Ты просто проспала.

— Нужно было разбудить меня, а не разговаривать с моим братом без моего ведома!

— А я‑то и не придал значения словам «маленький постыдный секрет», — отстраненно сказал Ризард.

Девушка не ответила — пусть не пытается вызвать у нее чувство вины.

— Тебе следовало посоветоваться со мной, — упрямо повторила она. — И позволить мне объясниться с братом самой. Я как‑то могу с ним связаться?

— Попробуй, если не будет связи, попроси капитана причалить к берегу.

Обиделся, что ли? Хотя ее это мало беспокоит. Главное сейчас — уладить отношения с Кристианом. Страшно представить, что он там себе напридумывал. Интересно, где телефон? Тиффани оставила его в клубе, но сейчас нашла в сумочке среди не распакованных вещей, что, кстати, были в отдельной каюте. Она почему‑то полагала, что будет вместе с Ризардом.

Набрав пин‑код, Тиффани увидела кучу сообщений и набрала знакомый номер.

— Что за черт, Тифф, — были первые слова Кристиана.

— Я знаю. — Она закрыла глаза.

— Как вообще такое возможно?

Его недовольство стало причиной противоречивых чувств: смущения, стыда и раздражения.

— Ты же эксперт в знакомствах с женщинами. Кому, как не тебе, знать механизм, — парировала она. — Он сумел произвести впечатление, я не устояла.

Раздался щелчок и отворилась дверь — вошел Ризард, который явно все слышал, потому что лицо его потемнело. Брат произнес:

— Эти уловки не для таких, как ты, ты слишком умна.

Тиффани бросилась в атаку:

— А может, ты ошибаешься, и я слишком слаба и отчаялась? Тебе не приходило в голову, что я была бы благодарна любому знаку внимания со стороны мужчины.

Краем глаза она заметила, как Ризард сложил на груди руки и угрожающе произнес:

— Неужели это так?

— Я так и знал, — сказал тем временем Крис. — Он тобой воспользовался.

Тиффани прерывисто вздохнула, задетая до глубины души. С самой катастрофы они все намекали ей, но не осмеливались говорить начистоту: она недостойна мужского внимания. Она метнула на Ризарда взгляд, полный ярости и ненависти.

— Спасибо, Крис, — выдохнула она. — Спасибо, что дал мне понять, что никоим образом этот человек не мог по‑настоящему увлечься мною. Я же теперь разбитая, никому не нужная рухлядь после того, как утратила внешнюю привлекательность. Стыд мне и позор! Мама наверняка заперлась у себя?

Ответом было молчание. Тиффани не осмеливалась поднять глаза на Ризарда.

— Я не говорил этого, — тихо возразил Кристиан.

— Но это так. Скажи‑ка мне, сколько раз ты уезжал из дома, чтобы тайком провести их с понравившейся девчонкой? Сотни! И сколько раз тебя привлекали к ответу? Никогда. А мне не дозволялся даже невинный поцелуй, потому что нужно было заботиться о репутации — не только своей, а всей семьи, включая Поли.

Кристиан выругался.

— Ну ладно, я понял. Пожалуйста, налаживай личную жизнь, но почему именно сейчас? И потом, что, непременно нужно было выбирать этого мужчину?

— Ты ведь не рассказал родителям?

— Я не знаю, что думать, Тиффани. Это так не похоже на тебя.

— А когда у меня был хоть один шанс побыть собой? — крикнула девушка. — Я была дочерью своего отца, невестой Поли, новобрачной в бинтах — черт возьми, я уже взрослая, побывала замужем и даже стала вдовой. Почему мне нужно оправдываться?

— Ты права, Тиффани, извини.

— Что, все плохо? — спросила она, опустив голову. — Может, поговорить с ними или лучше подождать?

— Они тоже пока не знают, что думать. Но они не хотят, чтобы ты снова когда‑либо пострадала. Так у тебя там все серьезно?

Украдкой взглянув на своего молчаливого зрителя, Тиффани увидела, что он уже не кажется таким раздраженным.

— Нет… не то чтобы очень, — пробормотала Тиффани.

Кристиан вздохнул.

— Прости, а ты что, каждую свою подружку, с которой переспал, тащил под венец? — резко отреагировала она.

— Ага, то есть дошло до постели.

— Пока, Крис, — раздраженно сказала Тиффани. — Мне все равно, что ты скажешь маме с папой.

Нажав на кнопку, она швырнула трубку на кровать, а сверху для верности положила подушку и ударила по ней кулаком от отчаяния.

— Я обычно не очень‑то переживаю на счет того, что обо мне скажут, но когда тебя осуждает семья, это ужасно. — Подняв глаза на Ризарда, она вдруг не нашла в нем ни капли порицания — лишь, казалось, интерес.

— Ты знала, что они не одобрят твой поступок, потому и расстроена.

— Ты тут ни при чем. С кем бы я ни переспала, реакция была бы такой же. Хотя, надо признать, ситуация усугубляется тем, что они сами меня послали на эту встречу.

Тиффани закрыла лицо ладонями.

— На меня это действительно не похоже, Ризард, не стану их обвинять в беспочвенных тревогах.

— Будь осторожна, дорогая, они твои родители, не стоит их осуждать. Кроме них, у тебя нет никого роднее.

— Ты меня порицаешь после всего, что случилось? — с вызовом спросила Тиффани, поднимая голову.

— Просто предлагаю тебе поучиться на моих ошибках, а не на собственных.

— Ты не одобрял своих родителей?

— Я злился на них за то, что они отослали меня так далеко от себя, от дома. Чувствовал себя отвергнутым.

Понимая, что Ризард открывает наболевшее, Тиффани почувствовала жалость — как, должно быть, одинок он был и потерян. Внезапно под подушкой завибрировал телефон. Хмыкнув, девушка взяла его и направилась к двери, бросив:

— Вообще, я хочу переодеться. Слишком жарко в длинных штанах.

Мужчина закрыл дверь, но и не подумал выйти, явно намереваясь смотреть. Черт, у нее мурашки бегут по телу от одного только его присутствия. Перебрав платья и блузки с длинными рукавами, Тиффани вытащила крохотный сарафанчик, который осмелилась бы надеть, только оставшись в одиночестве. Ярко‑розовый, зеленый, желтый — можно надеяться, этот цветовой винегрет отвлечет внимание от шрамов.

Бесцеремонно стянув с себя одежду и бросив на пол лиф, Тиффани надела платье и приладила тонкие лямки на плечах. Затем, расправив юбку, повернулась к любовнику.

— Чудно, — произнес он. — Иди сюда.

— Ну уж нет. Где обещанная еда? Мы, кстати, пропустили ланч.

— Это потому, что я удовлетворял другой голод, — задумчиво произнес Ризард, положив одну руку на щеколду, а другой поглаживая ее ягодицы.

Тиффани покраснела и вышла на палубу, где был накрыт стол и прохладное вино дожидалось своего часа. Ризард отодвинул стул для дамы и попросил помощника закрыть зонтик.

— Прости, что я такая зануда, — покаянно произнесла Тиффани. — Ты хотел меня удивить этой экстравагантной яхтой. Я полагала, мы сегодня пойдем каждый своей дорогой, и потом я увижу тебя где‑нибудь в клубе уже с новой девушкой. Не скажу, что мне бы хотелось такого развития событий. — Она помолчала. — Но надо и поработать.

— Извинения приняты. И я уже отдал указания оборудовать офис там, где лежат твои вещи. Завтра к утру все будет готово.

— Они будут там работать ночью, пока я сплю? — спросила Тиффани, уже зная ответ.

— Этой ночью ты будешь в другом месте, дорогая. И вряд ли тебе удастся поспать.

Ризард просматривал почту, дожидаясь, пока Тиффани закончит звонки. Они оба неплохо поработали, хотя и не упустили момента понежиться в постели утром. От ярости девушки не осталось и следа, и между ними воцарились приятные и доверительные отношения. Правда, при воспоминании о вчерашней вспышке его до сих пор одолевало раздражение, но Ризард понимал, что у Тиффани непростые отношения с семьей.

Такая страстная и темпераментная женщина ко всему в жизни должна быть неравнодушна. Можно только представить, какой заботливой матерью она станет.

В этот момент Тиффани отложила телефон.

— Все. Прошу прощения, — сказала она.

— Не извиняйся. Нам обоим нужно работать. Я заставил тебя ждать утром.

Ответом ему был лукавый взгляд. Увидев смущенный румянец на лице девушки, он улыбнулся, вспомнив этот момент. Ему позвонили, и, пока шел разговор, они с Тиффани ласкали друг друга, доводя до изнеможения. За это им пришлось поплатиться впоследствии бешеной вспышкой страсти. За завтраком ее босая нога касалась под столом его ступни, принося наслаждение обоим. Потом они разошлись по кабинетам, но Ризард не мог сконцентрироваться на работе. С любой другой женщиной все было бы давно кончено. Но не с Тиффани.

Снова зазвонил телефон, и она, уже снявшая парео и стоящая в одном купальнике, шагнула к столу:

— Не буду брать. Мало ли, может, мы плаваем и… о, черт, это мой брат. Нужно ответить. Что ты так смотришь?

Тиффани перехватила его взгляд, прикованный к ее груди, и, смутившись, посмотрела на помощника, что стоял с кислородными баллонами наготове.

— Я смотрю на тебя, потому что ты горячая штучка, — отозвался Ризард. — Конечно, ответь, иначе будешь мучиться.

Тиффани ткнула в кнопку на телефоне и включила видеосвязь.

— Эй, привет, — сказала она, набрасывая на плечо платок.

Ризард вздохнул. Он не хотел ее смущать. Да, смотрел на шрамы, но думал о том, что женщина с меньшей жаждой жизни просто не сумела бы выжить, а страстная натура Тиффани спасла ее, и он очень рад этому.

— Ты раздета? — Кристиан нахмурился. — Сейчас полдень. Я рассчитывал, что уж днем‑то точно не помешаю вам.

— Прости, дорогой, — наигранно обратилась Тиффани к Ризарду. — Мой брат спросил, поднялось ли солнце над мачтой. Не мог бы ты вылезти из постели и взглянуть?

Кристиан поперхнулся, Ризард закатил глаза, а помощник усмехнулся. Что ж, приятно видеть, что эта женщина — задира не только рядом с ним, но и с остальными тоже.

— Мы собирались поплавать, придурок, — сказала она тем временем брату. — Видишь — купальник. — Она провела телефоном по телу, потом повернула экран так, чтобы была видна палуба. — Вон баллоны с кислородом и ласты. Вот маска, в которой я задохнусь от страха, и Ризарду придется делать мне искусственное дыхание. Ну что, моя репутация восстановлена? Не хочешь сказать мне, зачем звонишь?

— Отец пока не сделал ничего, но сказал, что все разузнает.

— Ага, значит, он заинтересован? Скажи, я буду благодарна ему за усилия.

— И я, — отозвался Ризард, когда Тиффани положила трубку. — Если вы разговаривали о том, о чем я подумал.

— Я просила Кристиана настроить отца на некие мысли. Он сейчас со мной не разговаривает, но я не знаю, то ли это оттого, что он в Вашингтоне и не готов к серьезной беседе, то ли все еще злится. Я его маленькая принцесса и не хочу, чтобы его недовольство тобой вылилось в международный конфликт. Если он будет знать, что меня интересует исход дела, то может поддержать твою петицию. Или, по крайней мере, не причинить вреда.

Ризард не верил своим ушам.

— У него такое огромное влияние в ООН?

— У него неплохие связи. А я просто хочу принять меры предосторожности, так что не переживай. Он не станет предпринимать ничего в спешке. Поддерживать того, кто еще не получил мирового признания… это рискованно накануне выборов.

— И не поведет меня к алтарю под дулом ружья? — спросил Ризард.

— Нет, не переживай.

Что ж, это ведь хорошо. Думать о свадьбе с другой женщиной было бы предательством по отношению к Луизе. Но коварный голосок в глубине сознания нашептывал: «Если бы это было ради твоей страны…» Ризард отмахнулся от мысли, напоминая себе, что у них с Тиффани просто несерьезная интрижка.

Тиффани тем временем с тревогой смотрела на маску, губы ее сжались в полоску и побелели. Но вот, набравшись мужества и сделав вдох, она надела маску.

— Я и вправду боюсь, что начну паниковать, — сказала она.

— Ты справишься.

— Откуда ты знаешь? — Тиффани взяла его ладонь и положила к себе на грудь. — Мое сердце сейчас просто выскочит.

— Но ты все равно готова попробовать перебороть страх.

Ризард быстро натянул свой костюм, не заставляя девушку долго волноваться. Сейчас они нырнут, и затонувший на рифах корабль отвлечет ее от тревожных мыслей. Ему не терпелось разделить с ней этот восторг созерцания подводного мира.

— Ты похож сейчас на большую лягушку, — сказала Тиффани, когда они приготовились прыгнуть в воду.

— Так поцелуй меня, папенькина принцесса, и посмотри, во что я превращусь.

Она последовала его совету, а затем, улыбаясь, наклонилась и нырнула в воду.

Ризард прыгнул следом.

Глава 7

— Это было чудесно! — восторженно произнесла Тиффани, все еще тяжело дыша после подъема с глубины.

Они видели остов корабля, покрытый кораллами и ракушками, — место обитания тысяч разноцветных рыбок, шныряющих в подводных зарослях. Ризард прихватил с собой фонарик, и серо‑зеленая масса воды раскрыла свои подлинные краски.

Передав маску помощнику, он подтянулся и сел на край борта.

— Помочь? — спросил он, протягивая девушке, что еще была в воде, руку.

— Подожди минутку, я никак не отдышусь.

Ризард снял ее баллон с кислородом, стянул с них обоих костюмы. Мускулы его блестели под смуглой кожей. Плавки были крохотными. Над этими маленькими купальными трусами как только ни смеялись, обзывая их всяческими непристойными словами мужчины. На Ризарде, например, они смотрелись невероятно сексуально.

Он приподнял ее подбородок, заставив поймать его взгляд, и обхватил за талию ногами, так что Тиффани оказалась между его колен.

— Что? — с вызовом спросила она.

— Думаю, нам стоит побыть какое‑то время в воде, — сказал Ризард. — Не могу смотреть на тебя и не реагировать.

Тиффани опустила глаза и увидела, как туго натянулась эластичная черная ткань его костюма.

— Не смей называть себя некрасивой, дорогая. Твоя улыбка озаряет комнату, а когда ты возбуждена, я не могу отвести от тебя глаз.

Тиффани вспыхнула от радости, чувствуя, что еще миг — и вода буквально закипит вокруг нее.

— Ты поедешь в Брегновию со мной? — неожиданно спросил Ризард.

Сколько поводов для надежды в коротком предложении! Самое главное — он не хочет с ней расставаться. Вынырнув, Тиффани пылко обняла Ризарда и ответила на его горячий поцелуй.

— Да.

На затылок ей легла большая рука. Ризард обхватил девушку за талию и приподнял. Они целовались несколько долгих минут, а затем мужчина отстранился со вздохом.

— У меня нет презерватива, — пояснил он.

— Что? Да в этом костюме куча свободного места, — пошутила Тиффани.

— Как раз наоборот. Иди впереди меня и прикрывай от любопытных глаз.

Смеясь, она позволила вы тащить себя из воды и села на колени к любовнику.

— Что ж, по крайней мере, мы теперь знаем, во что ты превратился под водой.

Он приподнял брови.

— В рогатую жабу, — прошептала Тиффани.

Ризард ущипнул ее за бедро, и они скрылись в каюте.

* * *

Что ж, Кристиан не шутил, сказав, что Брегновия может стать выгодным клиентом, думала Тиффани. Страна, лежащая в руинах, восстанавливалась после войны. Тиффани и Ризард проехали по временному перекрытию и устремились к головокружительному серпантину, что вел в город.

Некогда столица Брегновии, Жизела, была картинкой из книги сказок — средневековый город на реке, прежде крупной торговой артерии, впадающей в Черное море. Сейчас воды ее использовались в основном для выработки электроэнергии и орошения земель.

Зачарованная этими контрастами красоты и бедствия, Тиффани молчала почти всю дорогу. Наконец они подъехали к воротам больше трех метров высотой и около десяти метров в ширину.

— Это твой дом? Выглядит как Букингемский дворец.

— Это и есть дворец, — подтвердил Ризард. — Построен в качестве летней дачи для русского принца еще во времена царского правления. Коммунисты его пощадили — здесь поселился генерал КГБ, здесь он и погиб, все было здорово разрушено, до сих пор идет ремонт. Пока я президент, это мой дом, и я плачу за восстановление.

Несмотря на следы от пуль и груды рассыпанного камня — очевидно, бывшая конюшня, — дворец смотрелся величественно. Белый дом рядом с ним выглядел, как заброшенный летний домик, главным образом из‑за огромной клумбы, что бархатным ковром лежала у подножия бронзовой статуи, изображающей женщину. Тиффани прочитала имя, выгравированное на постаменте, и почувствовала, как сердце забилось где‑то в горле. «Луиза».

Ризард говорил, что это почитаемая всеми леди, пострадавшая за веру, что образ ее отныне — нечто наподобие статуи Свободы в Америке. Но скульптура не излучала спокойствие. Ужасные подозрения зароились у Тиффани.

В просторной гостиной ее поджидал новый удар — портрет той же дамы, написанный маслом. На этом изображении спокойная улыбка женщины напоминала величие Моны Лизы, разве что Луиза была куда красивее.

Казалось, глаза Луизы неотрывно следили за Тиффани, пока той представляли обслуживающий персонал. К счастью, процедура не затянулась надолго, и вскоре Ризард и носильщики несли вещи наверх, в галерею с колоннами, что полукругом раскинулась над огромным входом. Приведя гостью в Садовую комнату, Ризард пояснил извиняющимся тоном:

— Это гостевое крыло, и в нем открыта только эта комната. Но офис оборудован здесь. — Перейдя через коридор, он толкнул двустворчатую дверь и показал на гостиную, где стояла офисная мебель и чудесный винтажный письменный стол. — Надеюсь, у тебя не будет проблем с работой?

— У нас международная компания, и я работала все это время из дома. Преимущество жизни отшельника заключается в том, что никто не требует от тебя являться… Мой зонтик! — вскричала Тиффани, увидев раскрытый стеклянный купол перед окном. — Ты же сказал, мы проспали аукцион.

— Я зарезервировал его еще до ухода из клуба.

Тиффани закрыла глаза и медленно закружилась, представляя, как разноцветные лучи ложатся на лицо. Казалось, она чувствует цвета.

— Ты балуешь меня, — упрекнула она Ризарда.

— Я хочу тебя порадовать. Ты рада?

Тиффани открыла глаза, и первым, что она увидела, была статуя Луизы. Прекрасное настроение испарилось, точно его и не бывало. Сложно избавиться от ощущения, что Ризард поставил на лужайке памятник бывшей невесте.

— Тиффани? — послышался голос мужчины совсем рядом.

— А ты где будешь? — спросила она, направляясь обратно в спальню, где окна выходили на реку.

— Слишком далеко от тебя, — ответил он.

— Почему? Будешь скрываться от охраны? Или это они ревностно следят за тем, чтобы чужестранка не проникла в кровать президента?

— Древние законы.

— М‑м‑м… — Тиффани постаралась скрыть разочарование. — Хотя, если бы наш президент водил домой подружек, ему бы тоже не сошло с рук.

Вздернув подбородок, она кивнула на дверь и сказала:

— Эта дверь запирается?

— Остроумно, — сухо ответил Ризард. — Но я не могу.

— А я не знаю, о чем ты подумал, — озорно произнесла девушка. — Просто если я буду спать одна, мне нужно ощущение безопасности.

Уверенность в себе, с таким трудом обретенная, вновь пошатнулась при мысли о том, что Ризард отвергает ее, потому что не может переступить через преданность Луизе.

— А ты и не будешь одна.

— Мне тоже полагается охрана?

— Тогда я точно не смогу спокойно заснуть, — произнес Ризард с улыбкой. — Нет, я буду с тобой ночью. Но сейчас нужно поднять флаг. Возвращаясь из долгих отъездов, я непременно соблюдаю эту традицию. На площади собирается много людей, они наблюдают за церемонией, и это поддерживает в них веру в мою преданность. Поэтому, если ты согласишься ко мне присоединиться, я буду благодарен.

Ну вот, с нарастающим ужасом подумала Тиффани, очередной кошмар — появление на публике.

— Что‑то не так?

— Просто хотела проверить кровать на прочность, но, видимо, придется подождать, — соврала она.

Однако Ризарда было не так‑то просто провести.

— Люди будут у ворот, так что не переживай, вблизи они тебя не увидят.

— Ну и прекрасно.

Полчаса спустя Тиффани стояла под жаркими лучами солнца в огромной шляпе, закрывавшей лицо, и с восторгом и гордостью наблюдала за Ризардом, приносящим присягу на флаге. Со слезами на глазах девушка смотрела, как он отступил от флага, повернулся и отдал честь статуе Луизы, прижав пальцы к губам и послав ей воздушный поцелуй. И в этот же момент острая боль пронзила сердце Тиффани. Не столько сам жест поразил ее, сколько выражение боли на лице президента.

Инстинктивно Тиффани потянулась к Ризарду, желая успокоить его, и тут же почувствовала, как он напрягся. Поймав ее руку, он осторожно, но решительно отвел ее от себя.

— Когда я спросила тебя про татуировку, ты не сказал…

— Я знаю, — перебил Ризард, отходя на шаг назад. — Мне трудно об этом говорить.

— Конечно, — с трудом вымолвила Тиффани. — Мне жаль.

— Я больше не хочу проходить через это. Любить вот так сильно и потерять — нет, никогда больше! — выдохнул он, бросая на Тиффани полный тревоги взгляд.

Она пошатнулась, словно от удара, понимая скрытый смысл: никогда больше он не позволит себе полюбить кого‑то.

Развернувшись, Ризард склонил голову — словно поклонился по направлению к воротам. И тут только Тиффани увидела людей — человек пятьдесят в общей сложности, стоявших, прижавшись к железным прутьям. Они видели все — в том числе и ее унижение. Никто не аплодировал и даже не махал рукой. После нескольких минут молчания толпа медленно начала расходиться.

Даже они знают, что Тиффани здесь не место.

Вернувшись во дворец, Тиффани вновь посмотрела на портрет соперницы — сложно понять, то ли победоносная улыбка играет на ее губах, то ли мелькает в глазах сочувствие. К счастью, долго размышлять над этим не пришлось, потому что работа не ждала.

Забавно, однако. После катастрофы и мучительного периода восстановления она превратилась в озлобленного зверька и искренне поверила в то, что жизнь кончена, но Ризард доказал, что это не так. Он раскрыл ей значение счастья.

Приятные мысли, однако, вскоре сменились чувством обиды и негодования. Ризард оставил ее в ванной, наполненной душистой пеной, и ушел сделать срочный звонок. Впервые Тиффани поняла, что, должно быть, чувствовала мама за все годы жизни с отцом — когда тобой снова и снова пренебрегают ради важных дел, однажды приходит равнодушие. Но если партнеры любят друг друга, тогда жертвы оправданы, а вот если нет… Ризард не любит ее. Сердце его всецело отдано Луизе.

Пламя свечки, стоящей в углу, заколыхалось, девушка невольно подняла глаза — и резко села, отчего во все стороны полетели брызги и пузырьки. В дверном проеме, небрежно прислонившись к косяку, стоял Ризард, сложив руки на груди. Вот он стянул через голову свитер, и сердце Тиффани подпрыгнуло.

— Я пришел, чтобы потихоньку украсть тебя и сопроводить к себе, но не откажусь от ванны. Правда, пока не забыл… — Склонившись, мужчина приподнял подбородок девушки и запечатлел на ее губах решительный поцелуй.

— Почему «пока не забыл»?

— Хорошая новость. Звонил заместитель министра из Госдепартамента. Они не обещают отдать за меня свой голос, но, в общем, склоняются в мою пользу.

— Это же чудесно.

— И все благодаря тебе. — Ризард скользнул в воду и прижал к себе Тиффани, подталкивая ее, точно поплавок, к поверхности воды.

— Я‑то тут при чем?

— Я уверен, без твоего отца не обошлось.

Тиффани промычала что‑то неопределенное, положив голову на плечо любовника и рассеянно играя с его пальцами. Однако на лице ее появилось задумчивое выражение.

— Это большой шаг вперед, — продолжал Ризард, проводя пальцами по влажной коже ее груди. — Знаешь, как часто лидеры стран боятся спровоцировать что‑нибудь нежелательное? Если Америка поддержит нас, остальные две трети голосов наберутся в считаные дни. Знаю, я обещал не принуждать тебя к выходам в свет, но, возможно, в ближайшем будущем нас ждет пара ужинов.

Тиффани приглушенно хмыкнула. Вот уж неудивительно. Наверное, стоит отказаться, но это можно будет расценивать как отказ развивать отношения. Разумеется, пока об отношениях не может быть и речи, но все‑таки она не готова к разрыву. Особенно сейчас, когда он поигрывает с ее сосками.

Перевернувшись на живот, она уверенно взяла его член и прильнула к губам поцелуем.

Ризард откинул голову, и в его зеленых глазах заиграли золотистые искорки.

— Вот так, значит? — прорычал он.

Тиффани улыбнулась и, встав на колени, оседлала его. Целуя любовника со всей страстью, на которую была способна, она прижималась к нему всем телом, поощряя ласки. Оторвавшись от его губ, она вновь потянулась к возбужденному члену и медленно стала опускаться, позволяя ему войти в себя.

— Подожди, дорогая, — прошептал Ризард. — Презерватив. — Он потянулся к брюкам. — Пойдем‑ка в постель, — сказал Ризард, вылезая из воды, что ручьями стекала на пол. — Там нам будет удобнее.

Он помог Тиффани подняться и, взяв ее на руки, понес в спальню, где опустил на кровать. Почувствовав на своих губах его губы, она легонько укусила его.

— Что в тебя вселилось?

— Что ты так долго возишься, — капризно поддразнила Тиффани, прижимаясь к нему.

Через миг пластиковый пакет был разорван, и ловким движением пальцев латексная защита натянута. Он вошел в нее — осторожно, но решительно, не оставляя времени на сомнения. Тиффани резко вздохнула от удивления и удовлетворения.

— Так лучше? — спросил он и, к своему удивлению, услышал всхлип. — Тиффани, в чем дело?

— Просто продолжай.

Сейчас пора было забыть о внутренних противоречиях и отдаться ей, такой прекрасной. Она прижималась к нему всем телом, стараясь оттянуть момент наступления оргазма, но это было выше ее сил. Сердце Ризарда замерло — и весь мир, казалось, застыл в безмолвном моменте, ничто не имело значения, кроме нее. Он продолжал двигаться по инерции, стараясь растянуть удовольствие.

Тиффани проснулась и поняла, что провела ночь не в своей спальне. Удивленным взором она обвела комнату:

— Где я?

— В спальне президента, — ответил он, надевая пиджак и от души наслаждаясь зрелищем.

Тиффани села и откинула простыню, растерянно моргнув, провела рукой по спутанным волосам:

— А почему я тут?

— Твоя кровать была влажной.

Увидев беспокойство, мелькнувшее в голубых глазах Тиффани, он спросил:

— Что‑то не так?

В ответ она лишь оглядела свое обнаженное тело:

— Прошу тебя, только не говори, что принес меня сюда абсолютно голой.

— Ты была такой тяжелой, что у меня не хватило сил прихватить одежду, — пошутил Ризард.

Взяв с кресла халат, он бросил его к подножию кровати.

Тиффани встала и натянула предложенную вещь, однако не ответила на улыбку.

— Ты в порядке, дорогая? — спросил Ризард, подходя к ней и прикладывая руку к щеке.

Однако Тиффани не подняла глаз, лишь усмехнулась:

— Хорошо, что я успела принять ванну и расслабиться, ночка выдалась напряженная.

— Могу сделать тебе массаж, — предложил Ризард.

— Я думала, мне запрещено здесь быть. Все в порядке. Приму душ и немного разомну мышцы.

Она слегка коснулась губами его губ, но движение было мимолетным и неуловимым, точно взмах крыльев бабочки. Миг — и она исчезла.

Нахмурившись, Ризард подошел к тумбочке за телефоном. Рассеянно провел рукой по фотографии, на которой он и Луиза сидели верхом на лошади. Почудилось ли ему или впрямь что‑то не так?

И почему тогда в груди поселилась ноющая боль?

Глава 8

Тиффани тщательно старалась не думать о том, что Ризард влюблен в женщину, которой уже нет в живых. Нужно довольствоваться предложенным: незабываемый секс и помощь в восстановлении самооценки. На яхте она еще стеснялась своего тела, всячески стараясь не попадаться на глаза экипажу. Проведя три дня в Брегновии, она абсолютно позабыла о своих страхах и чувствовала себя сейчас как никогда раскрепощенной. Ризард продолжал говорить о публичных приемах, и до сих пор Тиффани удавалось его отговорить, но порой ей хотелось повторить то свидание, что было в клубе.

Прижимая к себе темно‑красное платье без рукавов и лямок, она решила, что момент настал. Ризард, похоже, как и все мужчины, испытывает слабость к коротким юбкам и глубоким декольте. Что ж, она сразит его наповал.

Час спустя, проведя специальным утюжком по волосам, чтобы придать им особый блеск, Тиффани прикоснулась к губам кисточкой, нанося помаду. Платье приподнимало грудь, плотно обтягивало талию и бедра — так, что едва можно было сделать шаг. Но это стоило того — и даже тот факт, что шрамы были полностью открыты, не смутил молодую женщину. Она ощущала себя красивой и соблазнительной. Конечно, без тонального крема не обошлось, но в разумных пределах. Ризард не станет обращать внимание на то, что уже видел, к тому же он считал ее сногсшибательной, несмотря ни на что.

Тиффани стояла, размышляя о том, как близко она подошла к краю пропасти. Еще шаг — и она полетит вниз, потеряет голову, влюбится без памяти. Это все оттого, что Ризард стал ее первым мужчиной, увещевала она. Он, такой роскошный, умный, терпеливый, готов был пережидать вспышки ее плохого настроения и выслушивать горестные истории о прошлом. Он решал все возникающие проблемы с поразительной легкостью и спокойствием, даря партнерше чувство безопасности, тут бы любая не устояла, ощущая себя желанной и окруженной заботой.

Вот когда они расстанутся, начнется настоящая пытка. Будет ли Ризард скучать, если она покинет его на неделю? Или это станет концом их отношений?

Тиффани нашла любовника в кабинете, где он, по‑видимому, смотрел свой любимый выпуск новостей, сидя перед экраном компьютера.

— Что же происходит такого в мире, что ты выглядишь таким суровым? — поддразнила девушка, подходя ближе. — В комнату вошла красивая дама, а ты и внимания не обратил.

Ризард обнял ее за талию и притянул к себе, но другой рукой успел поймать ее ладонь, когда Тиффани, надеясь на поцелуй, хотела наклонить его голову. Пытаясь понять странное выражение его лица, она вздрогнула от неожиданности, когда совсем рядом раздался голос того, кто, как она полагала, читал новости.

— Продолжим позже?

— Нет, — ответил Ризард.

Тиффани издала изумленный возглас и попыталась вырваться, но не тут‑то было.

— Я думала, ты смотришь новости, — выдохнула она.

«Диктор» слегка улыбнулся. Тиффани продолжила:

— Я и понятия не имела, что это видеозвонок. Примите мои извинения. О боже, — спохватилась она, пытаясь закрыть рукой шрамы на лице. — Могу представить, что вы обо мне подумали.

— Я уже знаю, что вы в близких отношениях, — произнес собеседник Ризарда.

Это был известный журналист, ранее занимавшийся мелкими сюжетами про международную политику, а недавно переключившийся на журналистские расследования, в центре внимания которых были крупные политики и нашумевшие события. Тиффани почувствовала, что не может вырваться и отойти даже на шаг — рука Ризарда держала ее точно ремень.

— В чем дело? — спросила она.

— За нами следили во время дайвинга.

— Папарацци?

— Какая разница кто?

— Большая! Иначе зачем бы твоему другу звонить с предупреждениями. Фото или видео?

— Фото, — бросил Ризард.

Заговорил журналист:

— Тот фотограф знал, что я никогда не стану нарушать чьи‑то личные границы только ради сенсации. Так что мне снимки не отдали, иначе я бы просто их уничтожил. Я услышал об этом от третьих лиц и предложил компромисс, чтобы как‑то отвлечь внимание от их обнародования.

— Что за компромисс? И что они сказали? — Тиффани переводила взгляд с одного собеседника на другого.

— Они не продают фотографии за бесценок, — жестко сказал Ризард. — Ты прав, личное интервью привлечет больше внимания, чем комбинированная съемка.

— Я не собираюсь вставать перед камерой! — воскликнула Тиффани.

— Нет, — согласился Ризард, не выказывая ни тени колебания или неуверенности. — Но ты будешь меня сопровождать на интервью.

Тиффани затрясла головой, не зная, закричать в знак протеста и устроить истерику или убежать и спрятаться.

— Мне нужно домой.

Подумать только, что скажет отец. Интересно, до него уже дошли новости? Тиффани начала яростно вырываться из железных объятий, но вдруг замерла, вспомнив о матери.

— Моя семья будет в ярости. Они и так со мной не разговаривают.

— Успокойся, — произнес Ризард.

Он поблагодарил друга и пообещал сообщить о приезде, затем выключил экран.

— Тиффани, все в порядке, конец света не наступил, никто не умер.

— Лучше бы я умерла. Именно так и будут думать те, кто увидит меня.

— Не говори так — никогда!

Ризард легонько встряхнул девушку. Тиффани перестала вырываться, но по‑прежнему упиралась в его грудь рукой.

— Мы не из тех, кто терпит унижения, Ризард. Отцу и так пришлось слишком много пережить, чтобы уладить шумиху в прессе после катастрофы. Учитывая, что это была все‑таки трагедия, а не скандал, его репутация несильно пострадала. Но все же мы были на виду у всех. И я не думаю, что он будет в восторге, когда наше имя снова начнут полоскать.

На лице Ризарда была написана такая ярость, что Тиффани съежилась в комочек.

— Твой отец счел катастрофу, в которой ты чуть не погибла, поводом привлечь к себе внимание?

— Он не хотел! Но в политике всегда так, мы с Крисом уже привыкли, потому и ведем себя очень осторожно — не спим с влиятельными людьми и не попадаемся в кадр папарацци, потому что не хотим, чтобы отцу потом пришлось оправдываться за наши ошибки. То, что происходит между нами, пора прекратить. Мне нужно домой.

Тиффани вновь попыталась отстраниться.

— Чтобы тебя посадили под арест? Ну уж нет. В том, что произошло, виноват лишь фотограф, а никак не мы с тобой.

— И все же — говорить‑то будут обо мне. А я не желаю… Дом — мое убежище, Ризард. А что, очень ужасные снимки?

— Не думай о них. Ты их не увидишь. Но когда они станут достоянием общественности, я не могу допустить, чтобы ты была далеко. Скажут, что я тебя отверг, а это не так. Кроме того, не думаю, что родные тебя поддержат. Нет уж, ты будешь рядом со мной.

Тиффани склонила голову.

— Они поддержат меня, — невнятно произнесла она. — А когда все закончится, они будут рядом. Они меня любят, просто у нас такая жизнь.

— Я позабочусь о том, чтобы все закончилось как можно скорее, — произнес Ризард, приподнимая ее подбородок и заглядывая в глаза. — Ты едешь в Рим со мной, Тиффани.

— Хорошо, — сдалась она.

— Вот так, хорошая девочка.

— Не обольщайся, — предупредила она, но повернула лицо, чтобы потереться о его пальцы, ласково заправившие прядь волос за ухо, и закрыла глаза.

— Скажи‑ка мне телефон отца.

— О нет, я сама поговорю с папой, — возразила Тиффани, сделав попытку выпрямиться, но руки Ризарда по‑прежнему не отпускали ее.

— Нет, это только моя вина. Я должен был защитить тебя. Твой отец, зная о наших отношениях, и так сейчас тревожится. Мне бы следовало представиться ему, не дожидаясь неприятного повода для знакомства.

— Я и правда думаю…

— Это не обсуждается, дорогая. Пока я не получу от тебя номер, мы не сдвинемся с этого места, но мне бы все‑таки хотелось не затягивать с поездкой в Рим, так что не усложняй.

— Ты невозможен.

— Его люди непременно спросят о моих планах, перестань же упрямиться. — Подначил он ее.

Со вздохом Тиффани сказала номер отца — отчасти потому, что ей не очень‑то хотелось сейчас беседовать с ним самой.

Зачем только она полезла в Интернет?! Можно было догадаться, что там понаписали, но Тиффани отчего‑то почувствовала непреодолимое желание знать — и получила что хотела. Теперь периодически в памяти всплывали фразы из статей. Например, вот эта: «Как мог он вообще целовать эту гадость?»

За этим занятием и застал ее Ризард, вышедший из душа. Ярости его не было предела.

— Зачем травить себя? Это же саморазрушение, противоречит всей твоей натуре, — прорычал он, отнимая у Тиффани свой планшет и бросая его на кровать.

После утомительного и молчаливого перелета в Рим Ризард пребывал в скверном настроении, да и ей не хотелось говорить и вообще попадаться ему на глаза. Тиффани ощущала себя обузой, от прежнего осознания собственной красоты и понимания, что она желанна, не осталось и следа. Да и как такое возможно, если она лишь позорит Ризарда? В памяти всплыли другие строки из газет: «Это все равно что спать со змеей». Девушка содрогнулась — никогда она не сумеет забыть эти едкие комментарии. «Ее мужу повезло, что он умер и не остался супругом такого убожества».

Интервью должно было состояться в номере отеля, сверкающем белизной — Тиффани едва могла смотреть на сияющие стены, не зажмуриваясь. Утомленные глаза отказывались служить. Ни она, ни Ризард не сумели уснуть, хотя и прилегли на пару часов. Тиффани чувствовала, как его рука поглаживает ее, но не было ни сил, ни желания отвечать. Казалось, душа застыла, чувства утратили былую яркость. Она отправила родителям сообщение о том, что снова может принимать звонки, если они желают поговорить, но ответа не последовало. Единственным ее другом сейчас был Ризард, но между ними словно пролегла пропасть.

Интервью началось.

Отец делал это миллион раз, и Тиффани не в новинку было слышать, как Ризард искусно огибает расставленные ловушки на пути к главному. Ему удалось в полной мере показать преданность стране, и, наверное, весь мир с уважением ловил каждое его слово о Брегновии, желании мира и планах на будущее. Что ж, он это заслужил.

Но по мере того, как шло время, Тиффани ощущала все большую тревогу. Только двадцать пять минут спустя все же прозвучал искомый вопрос.

— В Сети появились фотографии вас в компании с Тиффани Дэвис, богатой американской наследницы. Насколько это серьезно?

— Я бы сказал, что очень серьезно — ваши более мелочные коллеги готовы прибегнуть к любым ухищрениям вплоть до откровенной подтасовки фактов в погоне за жареным.

Журналист натянуто улыбнулся:

— Я имею в виду ваши отношения — насколько они серьезны?

— Это касается только нас двоих, это наше личное дело, — твердо ответил Ризард.

Тиффани подавила смешок — неужели он и впрямь надеется обойтись такой малостью?

— Мои источники сообщают, что вы встретились с госпожой Дэвис в клубе «Кью вертус», известном своими секретными делишками, — как ни в чем не бывало продолжал репортер.

Тиффани захотелось плакать. Почему эта чертова пресса никогда не успокаивается, пока не выпьет всю кровь у жертвы, и еще смеет говорить о благородных мотивах?

— Все так.

— Но ведь речь идет об эксклюзивном клубе, не так ли? Расскажете о нем подробнее? — с нажимом спросил журналист.

— Я уверен, что вам лучше связаться с ними, они наверняка поведают больше, — невинным тоном посоветовал Ризард.

Вот это номер! Тиффани затряслась в беззвучном хохоте. Теперь внимание любопытных переключится на клуб. И пусть газеты печатают сколько угодно ее фотографий до и после аварии, зрители все равно будут больше заинтересованы именами клиентов в таинственном «Кью вертус».

Вечером же, глядя выпуск, Тиффани увидела себя — она вышла к Ризарду, пожала руку репортеру, и они втроем стояли и непринужденно болтали, пока шли титры. Камера запечатлела сторону лица, не обезображенную шрамами, прическа и макияж были вполне приличными, а в простом белом костюме она выглядела… нормальной — даже симпатичной.

Ризард переключил канал, а Тиффани без сил опустилась на кровать. Неужели все обошлось?

Развязывая галстук, расстегивая манжеты и пуговицы на рубашке, Ризард не сводил глаз с Тиффани. Какой бы сильной она ни была, история с фотографиями оказала на нее сильное влияние, и в результате она стала от него отгораживаться.

Ужасно, что это вообще произошло. Капитан неоднократно говорил, что на радарах время от времени появляется неизвестное судно, но он не придал этим словам должного внимания. Ни одна из его прежних подружек не вызывала такого интереса прессы.

Кроме того, Тиффани ведь не случайная подружка? Вопрос этот не давал Ризарду покоя. Он начал подумывать о серьезных отношениях с ней, но в интервью решил не делать никаких намеков. В прошлый раз его чувствами к женщине воспользовались с неблаговидной целью, и последствия оказались ужасными.

Видя опущенные плечи Тиффани и ее растрепанные золотистые волосы, выбившиеся из аккуратного пучка, Ризард думал, что она — точно бабочка со сломанными крыльями, хрупкая и несчастная. Зрелище это затронуло в нем такие струны, о существовании которых он уже и не подозревал.

Потрясенный глубиной своих чувств, Ризард не нашел ничего лучше, как задать банальный вопрос:

— Поужинаем здесь или пойдем куда‑нибудь?

Девушка вздохнула и подняла глаза. В них читались усмешка и боль одновременно.

— Ты неисправим. Никогда бы не пошла ужинать на людях, но как я могу быть такой трусихой после того, как ты единственный так отчаянно меня защищал?

— Ты же знаешь, мне очень жаль, что ты получила эти шрамы, но я вижу в них свидетельство твоей силы и способности возрождаться к жизни. Такая воля, инстинкт выживания встречаются далеко не у каждого.

Луиза не смогла, с горечью подумал Ризард. Пора прекращать думать о ней и сравнивать их с Тиффани. Конечно, это значит, что ему придется побороть самого себя, но нужно это сделать. В сердце его нет места двум женщинам, а Тиффани сейчас нуждается в нем.

— Всю свою жизнь я только и слышала комплименты в адрес моей красоты. Будто это самое важное на свете. Ты первый, кто хоть что‑то сказал о моем характере. Я уже начала думать, что, потеряв привлекательность, потеряла себя.

Благодаря Луизе он когда‑то обрел видение себя и уверенность в собственных силах, Тиффани же сражала наповал своей искренностью и хрупкостью. Она на цыпочках подошла к нему, прижалась нежными губами к щеке, и Ризард, закрыв глаза, замер, наслаждаясь ее близостью.

— Спасибо тебе за то, что хочешь меня такой, какая я есть.

О да, он хотел ее — да так, что не мог описать. Сейчас не самый подходящий момент для близости, но Ризард просто не мог совладать с собой. Прижимая Тиффани к себе, он поцеловал ее нежно и бережно. Дикий зверь в нем хотел бушевать и неистовствовать, а мужчина — ласкать.

Вздохнув, она ответила на поцелуй — и Ризарда буквально затопила нежность. Желание вернулось, сильное, как никогда, но в то же время совсем другое. В нем не было ощущения стыда и вины, как не было и мыслей о предательстве.

Ризард прижал к себе Тиффани со всей силой, на какую был способен. Ее руки обвились вокруг его шеи, легкие пальцы ласкали затылок, перебирая волосы, успокаивая и наполняя пустоты его души чем‑то новым, сияющим, уникальным, как и она сама.

Они разделись и легли в постель. Ночная тишина прерывалась лишь вздохами и стонами, Тиффани раскрывалась ему навстречу, золотой свет лампы навсегда запечатлел ее образ в сознании Ризарда.

Ей снились нежные пальцы на коже — сладостное ощущение с той стороны, где кожа могла чувствовать, и пустота с другой. Потянувшись, Тиффани обнаружила прохладные простыни там, где ожидала найти Ризарда.

— Я уже принял душ и оделся, дорогая, — раздался его голос. — Ты хотела выспаться, и я дал тебе такую возможность — но уже пора. У нас ужин в Цюрихе.

— Ты что, серьезно?

Тиффани перекатилась на спину и увидела его — в безупречном черном костюме и серой рубашке с синим галстуком Ризард выглядел строго. Волосы его были еще влажными, подбородок безупречно выбрит и, наверное, благоухает одеколоном. Откинув простыню, она позвала:

— Иди ко мне.

— Твои родители ждут нас, но если хочешь, можно отменить встречу и извиниться…

— Они в Цюрихе? — Тиффани резко села и натянула на себя простыню, словно отец с матерью были уже здесь. — Как? Почему?

Относительно первого вопроса лучше обратиться к персоналу, я поручил им все организовать. А насчет того почему… Я же звонил твоему отцу, чтобы рассказать ему про фотографии. Он пожелал, чтобы ты вернулась в Америку, а я ответил, что ты сопровождаешь меня в Рим, а потом у меня неотложная встреча в Швейцарии, так что мы будем рады, если они с твоей матерью смогут приехать туда.

— Так вот почему они молчали все то время — они были в пути.

Тиффани встала и прошла к телефону, с удовлетворением отмечая, что ее обнаженное тело не оставляет равнодушным Ризарда. Бросив через плечо озорной взгляд, она включила телефон и прочитала сообщение: «Мы будем у Де Хавилландов в Берне».

— Это американский посол, — пояснила Тиффани. — Они с моей мамой давние подруги, вместе ходили в школу. Где будешь ты?

— В отеле, где состоится банкет. Мои люди уже должны были отправить подробности. Попрошу их включить в круг приглашенных друзей твоих родителей.

Ризард потянулся за своим телефоном.

Но Тиффани услышала лишь одно слово и опустила руку, не чувствуя ничего вокруг.

— Банкет?

Ризард пристально посмотрел на нее:

— Я договорился о нем несколько месяцев назад. Хотел представить тебя публике, дорогая. Не нужно так пугаться. Это событие я пропустить не могу, потому что это благотворительный вечер, и я там играю не последнюю роль. Мы убираем мины и боремся за прекращение использования этого ужасного оружия.

Глава 9

Тиффани решила быть последовательной и отвергла скромные платья с одним открытым плечом, которые бы скрыли большую часть шрамов, выбрав смелый наряд голубого цвета с блестками, обтягивающий грудь и бедра и открывающий плечи. Платье переливалось тысячей искр и смотрелось точно вторая кожа.

Вспомнив занятия по йоге, Тиффани выпрямила спину, вошла в зал и направилась к сногсшибательно красивому мужчине — то был Ризард в смокинге.

— Я знал, ты меня не подведешь, — сказал он.

Тиффани смутилась и сделала вид, что роется в сумочке, стараясь успокоиться. Знает ли он, какой беззащитной становится она рядом с ним? Наверное, да.

Ризард подошел ближе и принялся надевать ей на руку браслет — выполненная из платины веточка плюща, что обхватывала всю руку до предплечья. Тут и там на украшении виднелись бриллиантики, что сияли точно капли росы.

— Какая прелесть!

— Когда люди будут откровенно тебя рассматривать, просто говори им: «Ризард подарил мне этот браслет. Он считает меня избалованной девчонкой, но не хочет, чтобы я менялась».

— Ты и впрямь меня балуешь. Понятия не имею, правда, почему.

— Ты меня вдохновляешь. В следующий раз не надевай его, пока я не закончил с поцелуями.

— Тогда мы вообще никуда не выйдем из комнаты.

— А разве это проблема?

Ризард придержал дверь для дамы, и в глазах его мелькнул озорной огонек.

Спускаясь, они остановились у двери номера, забронированного для ее родителей и посла. Отец обнял Тиффани, а затем неуверенно перевел взгляд на Ризарда, не зная, что сказать. Она быстро представила своего кавалера отцу, послу и ее мужу, доктору Де Хавилланду — представила как президента Брегновии. Затем дрогнувшим голосом поинтересовалась:

— А мама не приехала?

— Леди еще внизу, — произнес доктор, целуя девушку. Приподняв ее подбородок, он оглядел шрамы. — Врач сотворил чудо, правда? Я очень рад видеть, что ты не прячешься от людей, Тиффани. Ризард, что вы пьете? У нас виски с содовой.

Тиффани легонько пожала его руку и спросила:

— Ты не против, если я…

— Разумеется, иди поздоровайся, но через пятнадцать минут нам нужно быть в приемной, чтобы встречать гостей.

— Буду через пять, — пообещала Тиффани, отправляясь на поиски матери.

Она нервничала перед предстоящей встречей, но и чувствовала, что соскучилась.

Услышав голоса, девушка последовала в ванную и подошла к двери, взявшись за ручку. И тут же услышала мать:

— Неужели нам нужно поверить в то, что он влюблен в нее? Да любой дурак увидит, что он ее просто использует.

— Любой дурак, кроме меня? — выпалила Тиффани, входя в комнату.

Ярость окатила ее горячей волной, а за ней последовала боль.

Мать, безупречная, как всегда, сидела перед зеркалом. От неожиданности щеки ее слегка побелели. Увидев дочь, она тихонько ахнула, но сложно было сказать, оттого ли, что ее застали врасплох, или виной тому было открытое платье виновницы торжества. Крохотное, едва заметное покачивание головой сигнализировало о многом.

— Тебе будет неудобно в этом наряде.

— Скорее это тебе неудобно, — отбила подачу Тиффани и отвернулась.

Придя к матери в порыве дочерней страсти, она уже начала жалеть о том, что Барбара Холбрук не осталась дома.

— Тиффани Энн, — раздался ледяной голос за спиной. — Он сказал твоему отцу, что хочет на тебе жениться. Вы встретились на прошлой неделе. Так что нам было думать?

Тиффани резко развернулась:

— Как?

Мать, по‑прежнему не меняя величественной позы, не ответила. Лишь окинула дочь взглядом с головы до ног и чопорно спросила:

— Как вообще тебе удалось привлечь его внимание? Я еще поняла бы, если бы на яхте была шумная вечеринка и ты оказалась бы в числе приглашенных. Так Ризард хочет нам внушить, что очарован тобой. Что он тебе пообещал?

В голосе матери послышались странные нотки — тревога и что‑то еще… Стремление защитить… Тиффани округлила глаза. Вот, значит, как. Мама и впрямь верит, что дочь использовали, а она сама этого не понимает. Никогда в жизни еще ей не было так стыдно за свои чувства.

— Он ничего не обещал. Ему нравлюсь я — такая, какая есть. И это взаимно.

Словно в тумане, она повернулась и пошла к двери. Из головы не шли слова матери о том, что Ризард хочет на ней жениться.

Ризард, увидев ее, поставил бокал и протянул руку.

— Готова? Увидимся внизу, — сказал он мужчинам.

— Тиффани, — упрекнула ее посол, — нельзя так разговаривать с матерью, она мне рассказывала, что беспокоится за тебя — не только оттого, что ты пропала с незнакомцем — прошу прощения, — обратилась она к Ризарду, — но…

— Я знаю. Это продолжается с самой катастрофы. Я стала обузой для родителей. Но вы не представляете, как мне это все надоело. Мне уже лучше, и пора им с отцом, черт возьми, уйти из моей жизни.

Ей хотелось, чтобы окружающие оставили ее зализывать раны в одиночестве. Казалось, сейчас каждый мог увидеть ее слабость и то, как она влюбилась без памяти в этого красивого обманщика, который хитростью вполз в ее сердце. И все ради собственной выгоды.

— Что за восстание? — строго заговорил отец. — Ты никогда не вела себя так раньше. Мы с матерью понятия не имеем, что с тобой стряслось. Позволили, называется, поработать. Видимо, это стало слишком большим стрессом для тебя.

— В каком смысле «позволили»? — вскинула голову Тиффани, переполняясь гневом.

Ризард успокаивающе сжал ее руку и произнес:

— Если разрешите вмешаться… Каждый ребенок рано или поздно покидает родное гнездо — даже если случилось непредвиденное, и ваша дочь нуждалась в вашей поддержке, сейчас она уже взрослая и может принимать собственные решения.

Тиффани промолчала, позволив кавалеру отстаивать ее позицию. Что ж, даже если он ее и использует, нельзя отрицать его участие и попытки помочь.

Когда они подошли к лифту, девушка вздохнула:

— Я не могу, Ризард.

Она имела в виду банкет, вечер, гостей, но слова ее были истолкованы иначе.

— Не смей расстраиваться. Послушай, я приезжал в Брегновию после окончания университета и мог остаться дома. Мама этого очень хотела, но я принялся мотаться по Европе, точно перекати‑поле. Они вынудили меня уехать ребенком, но прошло то время, когда они принимали решения за меня.

— А сейчас ты ненавидишь себя за то, что не остался с ними. Думаешь, мне стоит вернуться и извиниться? — Тиффани оглянулась, ненавидя себя за ссору с родными, хотя возвращаться с покаянием было отчаянно страшно.

Они вошли в лифт.

— Я не то чтобы очень уж ненавижу себя. Все когда‑то должны оторваться от гнезда, дорогая. Но поверь мне, твои родители стараются тебя удержать только потому, что любят. Твой отец задавал мне очень откровенные вопросы. Он чудесный отец, защищающий свою малышку.

Сжав сумочку так, что побелели кончики пальцев, Тиффани подняла глаза на любовника:

— Ты ему сказал, что хочешь на мне жениться?

Собственный голос показался ей безжизненным — даже о браке с Поли она говорила с большим воодушевлением. На лице Ризарда появилось откровенное изумление, сменившееся деланно‑равнодушным видом.

— Когда я позвонил, он спросил о моих намерениях. Я сказал, что они самые благородные. Что еще я мог ответить?

— Ты мне сказал, что наши отношения — нечто временное. Так когда ты успел поменять свое мнение?

Ризард отвернулся, так что Тиффани теперь был виден лишь его профиль, но все равно можно было понять, что его снедает нетерпение, и вдруг снова посмотрел на нее:

— Что ты хочешь узнать, дорогая?

Лифт остановился, и Тиффани судорожно вцепилась в поручень.

— Ты ведь не собирался сначала жениться, но вдруг понял, как полезны могут оказаться связи отца. Так?

— Да.

Ни извинений, ни оправданий — прекрасное лицо его было таким замкнутым и отрешенным, что слезы наворачивались на глаза.

— Мы ведь говорили о том, как я ненавижу, когда меня используют втемную, Ризард.

Двери лифта открылись. У номера стояли лакеи, один взялся за ручку двери.

— Нам нужно несколько минут наедине, — бросил он.

— Нет, — с трудом произнесла Тиффани, выходя из лифта. Под взглядами множества людей ей показалось, что кожа горит, но никто не понимал, какая это для нее пытка — никто, кроме Ризарда. Она подняла на него глаза. — Если ты привез меня сюда за этим, давай же — вперед. Я прекрасно умею держаться на сцене. Улыбайся. Главное, что имеет значение, — внешнее впечатление.

— Тиффани, — прорычал он.

Играючи, тепло улыбаясь, как это умела делать мама, Тиффани спросила у лакея:

— Как мне лучше встать рядом с президентом?

Приветствуя гостей, Ризард не сводил глаз с Тиффани, ожидая, что она вот‑вот взорвется. Однако все шло безупречно, девушка играла роль радушной хозяйки приема, заставляя его сердце колотиться от гордости за нее.

Из головы не шли ее слова: «Как я ненавижу, когда меня используют втемную». Ризард испытывал мучительный стыд. Неужели она полагала, будто он не замечает, каких усилий ей стоит этот званый ужин? Это не так. Ее напряжение постоянно держало Ризарда на взводе. Она же боится, внезапно понял он.

Что ж, если так, нужно позволить ей уйти. Но невыносимо было бы расстаться с нею, даже не объяснившись. Там, в лифте, Ризард не ожидал такого откровенного обвинения и ответил на вопрос скорее инстинктивно, понимая, что нет смысла обманывать.

Самым мучительным было находиться на расстоянии, а Тиффани держала дистанцию. Из‑за этого все становилось лишь более запутанным и непонятным.

После ужина начались танцы. Ризард старался не смотреть на партнершу, боясь, что возбудится от простого прикосновения к ней. Хотелось затащить ее в темный уголок и овладеть ею. Что бы они ни делали вместе, их движения превращались в гармоничный танец.

— Еще один кавалер повержен, — прошептала девушка.

— О чем это ты? — спросил Ризард.

Ответом ему был презрительный взгляд.

— Никто не может глаз отвести от моей мамы. Я тебе говорила, она красавица.

Ризард понял, что рассеянно смотрит в сторону белокурой дамы с аристократическими чертами лица. Голубые глаза миссис Холбрук сияли, точно сапфиры, пока она смотрела на дочь и ее кавалера. У Тиффани нижняя губка была пухлой и соблазнительной, в то время как у ее матери — узкой и чопорно поджатой. От дамы веяло острым умом и проницательностью, она была сама элегантность, само Совершенство. Ранее вечером она тепло поблагодарила Ризарда за приглашение, но взгляд ее был ледяным.

— Она меня не возбуждает, дорогая, от ее взгляда можно схватить воспаление легких. Полагаю, она не одобряет нашу интрижку.

— Прости, я не расслышала — мне думалось, что мы помолвлены.

Оказывается, Тиффани в полной мере переняла у матери способность окатывать собеседника холодом.

Он невольно сжал крепче ее руки.

— Не здесь, Тиффани, не сейчас.

Она хмыкнула, ресницы ее задрожали, но это было единственным моментом слабости. Ризард молча обругал себя. Идиот, он же ведет себя совсем как ее родители, заставляя играть на сцене чуждую ей роль.

— Мы поговорим наверху, как только сможем уйти, — пообещал он.

— Мама и папа едут в Берн с друзьями завтра утром. Они хотят, чтобы и я поехала с ними, так что, наверное, я соглашусь…

— Черта с два, — сквозь сжатые зубы произнес Ризард.

Он боялся прижимать к себе Тиффани, казалось, что еще миг — и она рассыплется на осколки. Но при одной мысли о ее уходе все в нем сжималось.

Тиффани повернулась к нему в профиль и дрогнувшим голосом произнесла:

— Тебя так покоробила мысль о том, что папа воспользовался катастрофой для создания имиджа, но стоило тебе увидеть малейшую возможность спасти свою драгоценную страну, ты…

— Хватит, — предостерегающе произнес Ризард сквозь зубы. — Брак — это серьезное дело. Даже мысли о женитьбе на тебе — нарушение клятв, что я дал сам себе и женщине, что погибла из‑за меня. Ты не представляешь, чего мне это стоило.

Тиффани сдавленно вздохнула и остановилась.

— Луиза, — промолвила Тиффани побелевшими губами.

— Да, — произнес он, снова вовлекая ее в танец.

Тиффани показалось, что она вот‑вот задохнется, но все обошлось — не в первый раз и не в последний приходится переживать потрясение. Они танцевали, и улыбка не сходила с лица девушки, но мозг ее терзали бесконечные мысли — о татуировке Ризарда, о леди, которую почитает вся страна, о том, как он женат на своей работе…

Когда Тиффани и Ризард подошли к столу, родители и Де Хавилланды встали, готовясь попрощаться.

— До свидания, Риз… — начала Тиффани, однако он оборвал ее:

— Даже не думай.

— У меня болит голова, — соврала она как ни в чем не бывало. — Хочу уйти.

— Ну так давай уйдем, — лаконично ответил он. — Позволь мне сказать пару слов моим людям и попрощайся с родителями.

Несколько минут спустя Ризард вел ее в номер.

— Неудивительно, что тебя недолюбливают, знаешь ли, — пожаловалась Тиффани, когда за ними закрылась дверь. — Отец и не подумает тебя поддерживать, если ты будешь продолжать в том же духе похищать его дочь.

— Я знаю, твой отец меня ненавидит, но нельзя ему позволять разлучать нас. Если ты зла на меня, скажи мне об этом открыто, — парировал Ризард, стягивая смокинг и отбрасывая его в сторону. — Не убегай от меня. Этого я не перенесу.

Слова его вызвали ураган эмоций в душе Тиффани, она пошатнулась, чувствуя, как сердце дрогнуло в груди и мурашки побежали по телу. Это был ответ на его искреннее признание в глубоких чувствах. Тело словно предупреждало ее отнестись к нему с осторожностью. Сейчас любая резкая реакция была бы для них обоих катастрофой.

Она может причинить ему боль.

Слегка качнув головой, она попыталась урезонить себя: нет, не может быть. На лице Ризарда была написана неподдельная тоска, но скорее всего, причиной ее была другая женщина. И только во взгляде его мелькнуло что‑то, что заставило ее замереть. Странное спокойствие поселилось в душе, по‑прежнему раздираемой болью от прежней обиды. Тиффани стояла, не зная, что сказать. А сказать или сделать что‑то было просто необходимо. Невыносимо было видеть его страдания, отчасти оттого, что причиной их была другая. Но как бы Тиффани ни хотелось забыть об этом, какая‑то часть ее неумолимо жаждала подробностей. Так врач осматривает рану, чтобы понять, как ее лечить.

— Ты… — Тиффани запнулась. — Ты расскажешь мне о ней?

Ризард подошел к бару, налил себе бокал, выпил и снова наполнил его для Тиффани. Когда он подошел, на лице его было какое‑то странное отрешенное выражение, а глаза горели непонятным, но опасным огнем.

— Вы были женаты? — шепотом спросила девушка.

Ей хотелось, однако, задать совсем другой вопрос: «Ты любил ее?» — но она не осмеливалась.

— Мы были помолвлены. Луиза хотела выиграть войну, а потом уже думать о свадьбе. Она была воительницей, идеалисткой, очень страстной и умной. Я встретил ее, возвращаясь с похорон матери. Я был вне себя от ярости и жаждал отмщения, но она убедила меня в том, что мне удастся собрать народ. Она смягчала меня.

— Ты сказал, она была примером для всей страны, что все ее почитают. Что произошло?

Сделав щедрый глоток, Ризард сдавленным голосом произнес:

— Ее взяли в плен и хотели использовать против меня. Она решила свою судьбу сама.

Тиффани в ужасе прижала руку к губам и выдохнула. Так вот о ком говорил Ризард. Глядя на него, она поняла вдруг, что подробности ей больше не нужны, вполне достаточно того, что он рассказал. Удивительно, как он еще держится, не поддался горечи и желанию отомстить.

Ризард отвернулся, но Тиффани успела увидеть на его лице боль и чувство вины.

— Мне так жаль, — выдохнула она, протягивая к нему руки.

Он отстранился:

— Здесь уже ничего нельзя сделать. Мы оба знаем, что смерть — это конец всему. Нельзя изменить прошлое.

— Нельзя, — согласилась Тиффани, глядя на шрамы на руке. — Можно лишь жить с ним. И помнить о тех, кто ушел. Так вот чего ты хочешь? Исполнить ее мечту? Вот почему любой ценой готов восстановить мир в Брегновии — для нее?

— Я не единственный, кто понес ужасную потерю, Тиффани. Я хочу этого для всего моего народа.

Она понимала его и сочувствовала, но все же ощущала себя очень одинокой. Сердце ее болело за них обоих, и инстинктивно она хотела помочь Ризарду. Даже если он и использовал ее в своих целях, то не ради собственной выгоды. А она любила его так сильно, что не могла отказать в поддержке в трудную минуту.

Она любит его.

Глядя себе под ноги, на красные крапинки в ковре, Тиффани прислушивалась к своему сердцу. Отчасти она презирала себя за то, что спустя всего лишь полторы недели позволила себе такое сильное чувство. Разумеется, мама права, она всего лишь игрушка в руках этого мужчины. Но сравнивая свои чувства с тем, что она испытывала по отношению к Поли, Тиффани понимала, что эта любовь более зрелая, глубокая — и опасная. Потому что она ставила его интересы выше ее собственных. И стоит ему захотеть, ради своей любви к погибшей Луизе Тиффани можно будет принести в жертву.

— Я сказал себе, что если я не могу жениться на Луизе, то не женюсь вообще. — Осушив бокал, Ризард поставил его и сунул руки в карманы. — А потом встретил тебя.

Ага, и понял, какая удача падает в руки.

— Я понимаю, — сказала Тиффани, стараясь не выдать своих мрачных мыслей.

— Да? Я вот не очень себя понимаю. Это не было обетом целомудрия, я ведь продолжаю жить и изредка увлекаюсь женщинами. Но ни с одной из них дело не шло дальше мимолетной интрижки.

Тиффани отчаянно пыталась не вдаваться в подробности того, что слышит. То, что предложил ей Ризард, и так было намного больше того, что она надеялась испытать когда‑либо в своей жизни. Не нужно надеяться на большее.

— Я понимаю, что для тебя главное — интересы страны, Ризард. Ты был очень добр ко мне и помогал…

— Перестань, Тиффани. Интересы страны — это когда я пытался взвесить все «за» и «против» твоего пребывания в моей постели, но даже это сейчас бесполезно. Неужели ты считаешь, что я могу использовать тебя после того, как Луиза погибла по той же причине? Нет, черт возьми. Но позволить тебе вытеснить ее из моего сердца было бы еще хуже.

Тиффани видела, как его раздирают на части противоречивые чувства. Он никогда не полюбит ее, потому что вместе с любовью в душе навсегда поселится чувство вины, а кто готов к таким мукам совести? Понимание этого обжигало.

— Но всякий раз, когда ты начинаешь заговаривать об отъезде, я думаю о том, как бы привязать тебя ко мне покрепче. А еще лучше — приковать. Вот такой цепью. — Ризард развел руки в стороны. — Твою руку к моей.

Тиффани не сдержала улыбки:

— Для такого образованного человека у тебя удивительно первобытные инстинкты.

Она потерла руки, ощущая, как по ним бегут мурашки в ответ на такое откровенное признание.

— Твои родители не так уж сильно ошибаются, подозревая меня во всех грехах, — сухо произнес Ризард. — Но для меня очень важно, чтобы ты знала: я не намерен тебя опозорить или оскорбить.

Именно этого она и боялась, услышав слова матери, и сейчас встретить его взгляд было ужасно тяжело.

— Я не ожидаю от тебя любви, Ризард, — с трудом вымолвила Тиффани. — Но я настаиваю на честности. Если ты рядом со мной и вправду только из‑за отца, просто скажи об том, и…

— Не могу поверить, что когда‑либо скажу это, — перебил Ризард. — Но иногда я и впрямь жалею, что у тебя не было опыта общения с мужчинами, потому что тогда бы ты оценила то, что между нами. Я очень хорошо это понимаю.

— Ах, вот как — ну так это вовсе не проблема.

Прежде, чем девушка успела сделать шаг к двери, Ризард схватил ее за руку, перекинул через плечо и понес в спальню.

— Дикарь! Мне больно! — закричала Тиффани.

— Честность, — напомнил он. — Ты сама этого хотела, и я полностью с тобой согласен. Только попробуй мне солгать, и я тебя отшлепаю. Я не преувеличиваю.

Бросив свою ношу на кровать, он отошел закрыть дверь.

— Ты пугаешь меня! — воскликнула Тиффани, садясь. — Нет, я не боюсь, что ты причинишь мне боль, — добавила она, увидев негодование на его лице. — Меня пугает то, что я чувствую. Я боюсь, что перестану быть для тебя желанной. Ты же видел, какой я была до встречи с тобой. Я не хочу возвращаться к этому состоянию и не знаю, что буду делать, когда все закончится.

Ризард слегка расслабился.

— Я тоже не могу себе этого представить.

— Но я не знаю, смогу ли оправдать твои ожидания. Я же говорила, как отношусь к публичному вниманию. Если это просто интрижка…

Тиффани умолкла, потому что Ризард присоединился к ней в постели.

— Это больше, чем просто интрижка, — возразил он.

Дурные предчувствия не утихли от этих слов, но Тиффани и сама не знала, каких слов ожидает. Жаль, что у нее нет опыта взаимоотношений, но судя по всему, что довелось видеть, вряд ли кто‑то мог бы быть на сто процентов уверен в их исходе. Все строилось на доверии, а как бы ни хотелось верить Ризарду, Тиффани не была уверена в себе.

Она провела кончиками пальцев по его бедру.

— И что теперь? — спросила она.

Ризард, однако, воспринял ее слова буквально.

— Мне предстоят несколько встреч. Хочу, чтобы ты меня сопровождала. Ты согласна?

Тиффани застыла от ужаса, но отказаться значило бы поставить точку прямо сейчас, а это невыносимо больно. Она не готова, а потому остается лишь одно.

— Да, разумеется, — ответила она.

Глава 10

Несмотря на согласие Тиффани и крепнущую между ними страсть, Ризарду все больше казалось, что она становится похожей на свою неприступную мать. А может, он просто примерял на нее эту роль — но не без оснований. Тиффани выглядела безупречно и так же держалась, бросая острую шутку, когда требовалось, и молча сопровождая его остальное время. Что бы ни произошло, она держалась спокойно, и невозможно было сказать, что ей нравится, а что — нет. На все вопросы она неизбежно отвечала:

— Я в порядке.

А это был верный признак того, что что‑то не так.

Но в их расписании не было времени на уединение. Две ночи подряд Тиффани почти не спала, улаживая какую‑то проблему в компании. Потом Ризард повез ее в Будапешт на восточноевропейскую конференцию, которую открывал официальный прием. Однако даже безупречный макияж не мог скрыть усталости на лице Тиффани. И все же она улыбалась, не обращая внимания на то, как люди воспринимали ее шрамы, и лишь порой роняя: «Авария». И тут же меняла тему, задавая вопрос или делая комплимент, и никто, глядя на ее открытое лицо, не заподозрил, что дружелюбие — лишь способ сохранить безопасное расстояние между собой и собеседником.

Кстати, о расстоянии. Почему это Тиффани пожимает руку незнакомцу и смотрит ему в глаза? И лицо у нее при этом по‑настоящему открытое, а не отчужденно‑замкнутое. Собеседник ее выглядит старше Ризарда, ему где‑то около пятидесяти.

Ризард подошел к ним, чувствуя, как ревность буквально захлестывает его, и тому немало способствовал тот факт, что оба напряглись и опустили глаза.

— Ризард, это Стэнли Гриффин, министр международной торговли Канады и двоюродный брат моего покойного мужа. Точнее, кузен моей свекрови Мод.

Значит, это ее родственник — что ж, тогда многое становится понятным. Но все же не стоит ему держать Тиффани за руку — так, на всякий случай. И Ризард пожал руку незнакомцу, чтобы тем самым заставить его отпустить ладонь девушки. Они поговорили о политике, и Ризард не преминул воспользоваться моментом, чтобы напомнить о себе премьер‑министру Канады. Стэнли обещал передать сообщение. Итак, снова Тиффани оказала ему услугу с помощью своих связей, но ее непринужденность в общении с этим человеком не давала Ризарду покоя весь вечер.

— Мне показалось, что вы с этим канадцем нашли общий язык, — сказал он уже в номере отеля.

Как же он устал — и хотел поскорее оказаться дома.

Дома. Интересно, что думает об этом Тиффани? Она выразила живейший интерес к Венгрии и демонстрировала желание побольше узнать об истории города, где проходила конференция, но Ризард видел, что ее тяготит пребывание в этой стране. Интересно, что насчет остальных стран, где они побывали в последнее время?

— Он был среди гостей на моей свадьбе. Честно говоря, я его не вспомнила, но, видимо, он запомнил меня. Рассказывал, как он любил, когда Поли проводил лето с его семьей, и мне показалось, мы оба… — Прижав руку ко рту, Тиффани отвернулась.

Ризард быстро шагнул к ней и взял за плечи.

— Тише, — прошептал он. — Не нужно говорить.

Реакция была незамедлительной и яростной. Повернувшись, Тиффани взглянула на него глазами, полными слез и обиды.

— Ах, вот так, значит. Почему, интересно, я не могу говорить о своем муже? Луиза, между прочим, встает между нами всякий раз, стоит лишь раздеться.

Враждебность ее ошеломляла и оскорбляла. Ризард готов был уже ответить колкостью, но удержался от слов о том, что шрамы тоже являются весьма выразительным напоминанием того, что у Тиффани была какая‑то жизнь до их встречи.

— Я не сказал, что тебе нельзя о нем говорить. Просто ты явно расстраиваешься всякий раз, когда начинаешь, поэтому не стоит так страдать, — выдавил он.

Тиффани усмехнулась.

— А, ну тогда мне много чего не стоит.

«Не спрашивай», — пронеслась мысль, но было поздно. Невысказанные слова, казалось, обжигали, накаляли воздух вокруг. Несколько недель назад эта девушка боялась даже выйти в магазин у себя дома. Сейчас она представала перед миллионами взглядов. Если ей не хотелось этого, зачем было молчать?

— Тебе не нравится стоять в свете софитов, я понял.

Расстегнув ремень, Ризард отбросил его, сердясь на себя за то, что закрывает глаза на проблемы в их отношениях. Но он не в силах измениться и стать другим человеком, как и не в силах стереть имя Луизы с груди.

— Стэнли сказал, мама Поли всегда ревновала его отца к моей матери, потому что ей казалось, что у счастливой соперницы есть все, но у Мод было кое‑что, чем моя мама не обладала. Возможность иметь личную жизнь, отгороженную от любопытных взглядов. Сейчас я только и думаю: «Что я делаю? Почему я здесь?»

Девушка закрыла глаза рукой.

— Тиффани, ты прекрасно держишься, — начал Ризард.

— Я прекрасно держусь в постели. Мне что, соглашаться на все предложения? — бросила она в ответ.

Пораженный ее враждебностью, задетый за живое намеком на исключительно физический характер их отношений, Ризард ответил:

— Я же сказал… Ты не должна делать ничего такого, что не приносит тебе радость.

Ярость на лице Тиффани сменилась сожалением, она рухнула в кресло, оперлась локтями на колени и положила голову на руки, опустив плечи.

— Прости. Мне не следовало ругаться с тобой. Я вижу, что и в конце дня я тебе нужна.

— Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, Тиффани, и это нечто другое, нежели нужна. Если тебе кажется, что я тебя использую, то помни: две трети голосов я получу все равно, с твоей помощью или без.

Она медленно подняла голову и посмотрела на него. Лицо ее напоминало маску, одна половина которой красная, другая бледная. Вот взгляд вновь переместился вниз, она выпрямилась, но плечи оставались поникшими.

— Спасибо, что напомнил о моем месте.

Тиффани вновь превращалась в ледяную статую, и сердца Ризарда коснулся этот мертвенный холод, оставляя после себя пустоту и мрак.

— Я хочу сказать: если не хочешь участвовать, не делай этого. Мы и без этого будем вместе. Ничего не поменяется, — в отчаянии сказал Ризард, чувствуя, как ситуация выходит из‑под контроля, все рушится, точно карточный домик.

— Это меняет все, Ризард! Что мне делать, если я не стану помогать тебе? Сидеть в замке и ждать твоего возвращения? Моя мать живет так всю жизнь, а я не хочу последовать по ее стопам. Что еще? Следовать за тобой по пятам, но оставаться в тени? Не хочу снова становиться отшельником. Если бы… — Она запнулась, глядя на побелевшие пальцы, и нахмурилась, с трудом заставляя себя продолжать говорить: — Если бы мы любили друг друга, все бы было иначе.

Ризард не сумел скрыть удивления и разочарования, услышав эти слова. Брак он еще мог счесть возможным исходом, но воскресить сердце, похороненное с Луизой, невозможно. Там, в могиле, ему, по крайней мере, не угрожает больше никакая опасность.

Воцарилась тишина. Первой заговорила Тиффани:

— Я думала, что жизнь моя кончена, что никогда у меня не будет мужа и детей. Я смирилась и даже нашла альтернативу. Я могла бы жить с тобой, Ризард, без заключения брака и не настаивая на создании семьи, но ты сам заставил меня поверить в то, что я не должна себя недооценивать. Если кто‑то способен полюбить меня, то я должна найти его.

Ризард сжал кулаки, стараясь преодолеть боль, грозящую разорвать его на части. Да, Тиффани заслуживает того, чтобы быть любимой. Нельзя удерживать ее и заставлять служить его интересам, отгораживаясь от нее. Если он не способен отдать себя целиком, нужно ее отпустить.

Но как же больно! И как невыносимо видеть усталость и печаль в ее глазах.

— Мне пора домой, — тихо сказала она.

Ризад кивнул, не в силах дать какой‑либо другой ответ. Горло сжал спазм, возникло ощущение, что он, точно хрупкая раковина, вот‑вот расколется и превратится в пыль.

— Я улажу все необходимые детали, — произнесла Тиффани, встала и вышла.

И не вернулась.

Не в силах больше ждать, Ризард отправился на ее поиски и уперся в запертую дверь. Он слышал, как Тиффани рыдала в спальне, но не постучал.

Глава 11

Рарбара Холбрук настаивала на том, чтобы услышать от дочери всю правду.

— Мам, — возражала Тиффани, уставшая от долгого перелета. — Я уже лет десять как вышла из того возраста, когда переживают первую неудачную любовь. Просто разрыв отношений, вот и все.

Так она говорила и самой себе, не желая восстанавливать в памяти все, что было: слишком больно. Но без Ризарда было плохо — одиноко спать и тем более неприятно постоянно натыкаться на его имя в прессе. «Мы с миссис Дэвис в прекрасных отношениях. Только попробуйте напечатать хоть одно недоброе слово о ней — и пожалеете», — прочитала Тиффани в субботней газете за завтраком и тут же поняла, что является центром пристального внимания родных.

— Что вы так смотрите? — спросила она. — Это просто смешно.

Ей хотелось расцеловать фотографию, с которой ей улыбалось знакомое лицо.

— Так ты снова будешь с ним встречаться? — спросил отец, делая глоток кофе.

— А что? Твой рейтинг поднимется до небес, если я снова прыгну к нему в койку?

— Тиффани! — воскликнула мать.

Кристиан бросил на сестру упрекающий взгляд:

— Тифф, брось.

Глядя в тарелку, девушка произнесла:

— Погорячилась, простите. Но мне надоело быть объектом изучения. Пора выходить на работу.

— Ты и так там пропадаешь каждый день после возвращения домой, — возразила мать.

— Я говорю про настоящий офис, мам, а не про кабинет. Про тот, что в городе.

— Что? Когда? Я не смогу тебя отвозить. Я же говорил, что работаю дома, пока не закончу тот проект, еще неделя, — запротестовал Кристиан.

— А мне нужно в Вашингтон, — извиняющимся тоном промолвил отец.

— У меня встреча в Нью‑Йорке в конце месяца, дорогая, — объяснила мать. — Можешь отправиться со мной, но ты действительно уверена, что готова?

Слышал бы это Ризард, наверняка бы покачал головой и принялся упрекать ее за то, что она не ценит такую любовь и заботу. Что ж, и был бы прав. Тиффани ощутила горячую волну благодарности родным и боль от потери того, кого не было рядом.

— Вы такие классные, я вас всех обожаю, — сказала она, поочередно глядя на каждого.

И мысленно поблагодарила Ризарда. Именно в нем, как в зеркале, увидела Тиффани наконец себя целиком — взрослой и независимой.

— Но мне пора повзрослеть, — продолжала она. — Я сама поеду в Нью‑Йорк и поживу в корпоративной квартире, пока не найду собственную.

Мама едва не лишилась чувств — разумеется, самым грациозным образом, — но Тиффани это не остановило. В понедельник она вошла в двери компании, чувствуя, как руки дрожат от напряжения. Лицо ее было наполовину закрыто громадными очками. К четвергу все перешептывания и косые взгляды остались позади. В пятницу утром курьер принес цветы.

— Ух ты, — не удержалась Тиффани, чувствуя, как сердце бешено прыгает в груди. — От кого это?

Букет напоминал маленький фейерверк.

— Я не могу сказать вам, мэм. — Курьер в униформе слегка прикоснулся пальцами к эмблеме клуба «Кью вертус» на нагрудном кармане. — Я выполняю поручения консьержа. В моей компетенции только доставка — откуда и куда.

— А, так, значит, я должна благодарить клуб?

— Обычно администрация оставляет в таких случаях карточку. Если ее нет, полагаю, за этим стоит кто‑то из клиентов, но точно не уверен. В конце концов, вы тоже можете быть членом клуба.

— Не удивлюсь, если кто‑то из клиентов и не догадывается о своем членстве, — пробормотала Тиффани.

Отблагодарив курьера щедрыми чаевыми, она зарылась лицом в ароматные лепестки, чтобы перенестись хотя бы мысленно к Ризарду. Как мог он так активно принимать участие в ее жизни и не любить? «Луиза», — подумала Тиффани с болью.

В конце месяца приехала мама, и, памятуя уроки Ризарда, Тиффани воспользовалась услугами клуба, чтобы организовать обед в пентхаусе, что она присмотрела для себя. Мама объявила, что квартира — чудесное место для вечеринок, и это лишь воскресило воспоминания о Ризарде. Сидя с матерью перед огромным, до пола, окном, открывавшим вид на Центральный парк, Тиффани думала, что согласилась бы даже вновь увидеть статую Луизы, только бы вновь оказаться рядом с ним.

— Я не думала, что твоя жизнь повернется так, — тихо произнесла мать.

Тиффани поставила бокал и сложила на коленях руки:

— Наверное, в конце концов все равно бы все пришло к этому. Я не любила Поли — по крайней мере, не настолько, чтобы остаться с ним на всю жизнь.

— Знаю, — вздохнула Барбара.

— Да?

Безупречно причесанная голова матери склонилась.

— Когда ты познакомилась с этим парнем из Брегновии, я увидела, на что ты готова пойти ради него, и поняла, что у Поли не было ни малейшего шанса. Я должна была понять это с самого начала, но мне было удобно думать иначе.

Девушка фыркнула:

— Что ж, ситуация с Ризардом тоже была удобна — только на сей раз ему. Ты была права на его счет.

— Это правда? Мне казалось, он о тебе так заботится.

— Наверное, это просто в его натуре, — дрожащим голосом предположила Тиффани. — Он очень меня поддерживал, помог поднять самооценку, но в конце концов признался, что не нуждается во мне и моих связях. Он… он меня не любит.

— Но ты любишь его.

Сквозь слезы, застилающие глаза, Тиффани увидела руку матери, накрывшую ее ладонь.

— Мне не следовало тебя отталкивать.

— Молчи. Твой брат начал отгораживаться от родителей в одиннадцать лет. Хорошо, хоть с тобой мне повезло. И я рада, что могу быть рядом, когда нужна тебе.

— Что, скажешь, что мужчин вокруг как рыбы в океане?

— Я бы с радостью, но немногие достойны того, чтобы их ловили, — ответила мать, заставив Тиффани усмехнуться. — Мне нравится вновь видеть твою улыбку.

Она и понятия не имела, сколько Тиффани пришлось поплакать, как жадно она выискивала новости о Ризарде.

Однажды, продолжая свой информационный поиск и стараясь хоть как‑то пережить еще один одинокий день, она наткнулась на ужасный заголовок. «Взрыв в шахте в Северной Брегновии, десятки пропавших без вести».

Вскочив на ноги, Тиффани позвала секретаря.

* * *

Попытка умышленного взрыва не была доказана, но в стране опять ввели военное положение. Ризард был вне себя, но требовалось быстро отреагировать. Не было времени спрашивать себя, сколько его стране еще предстоит выстрадать, не было возможности заверить людей, что они могут не бояться.

Наконец тьма начала рассеиваться. Силы были на исходе, в воздухе послышался какой‑то рокот. Последнюю партию пострадавших, многие из которых сильно обгорели, только что унес вертолет, так что вряд ли это был кто‑то из его пилотов. Скорее уж какое‑то вражеское вторжение. Сердце его остановилось. Но вскоре на вертолетах показался крест — Ризард расслабился. Кто‑то спросил, неужели наконец пожаловал Красный Крест, но ответа не последовало. Телефон Ризарда заряжался в одной из хижин с резервными генераторами электричества. Подняв голову, мужчина отправился встречать помощников.

Спустя шестнадцать часов беспрерывной работы, почти засыпая на ходу, он уловил краем глаза чей‑то стройный силуэт, фигуру, затянутую в джинсы и высокие черные сапоги. Светлые волосы, собранные в хвост, падали на черную кожаную куртку.

Это галлюцинации.

Покачиваясь от усталости, Ризард подошел к «фантому» и протянул руку. Удивительно, но девушка была настоящей.

— Ты и вправду здесь, — глухо произнес он.

Нежно улыбнувшись, Тиффани приложила теплую ладонь к его щеке:

— Я подумала, что с последствиями взрыва очень трудно справиться в одиночку. Надеюсь, ты не против.

Не в силах произнести ни слова, Ризард лишь обнял девушку и притянул к себе, закрыв глаза, вдохнул знакомый ее аромат. Тиффани погладила его по волосам, по плечам — даже сквозь ткань рубашки чувствовался холод.

— Пойдем, — позвала она, подталкивая его к палатке, где наготове стояли раскладушки и кофе для спасателей. — Тебе нужно поспать.

Ризард промолвил что‑то на родном языке и лишь крепче прижал ее к себе.

— Приляг, Ризард, ты даже не говоришь по‑английски.

Он упал, увлекая ее за собой. Тиффани попробовала подняться, но не тут‑то было. Запустив пальцы ей в волосы, он прошептал:

— Не уходи.

И заснул мгновенно, приковав ее к кровати тяжелым телом.

Устав от долгого перелета и хлопот, девушка задремала, но ненадолго. Шахтеров, попавших в ловушку, наконец подняли наверх, и нужно было заниматься транспортом и помощью.

Ризард проснулся и подумал, что все это ему приснилось, но куртка, заботливо укрывавшая его, свидетельствовала об обратном. Тиффани где‑то рядом. Держа чашку кофе в одной руке, а куртку в другой, он отправился на поиски и увидел ее в компании безутешной женщины — жены одного из шахтеров, которого грузили в спасательный вертолет. На руках у нее был малыш, рядом стоял рыжеволосый мальчуган постарше, а на коленях Тиффани сидел годовалый ребенок.

— О, Ризард, — произнесла она, — прошу тебя, скажи ей, что с ее мужем все будет в порядке. Ожоги, конечно, сильные, но никаких внутренних повреждений. Я потеряла свой переводчик, а эта бедняжка так расстроена.

Вдвоем они успокоили женщину и договорились, что она вскоре навестит мужа в больнице Парижа, куда его отправили.

Понемногу вокруг начало успокаиваться. Конечно, предстоял долгий путь по восстановлению шахты, но кризис миновал. Зевая, Тиффани поблагодарила спасателей и всех, кто помогал, раздавая им окончательные указания по сворачиванию полевого госпиталя.

— Не знаю, как тебя и благодарить, — сказал Ризард.

— Нужно выручать товарищей по клубу, когда они нуждаются в помощи, разве нет?

Тиффани вновь шутила, но он не был настроен так же легко и благодушно.

— Я серьезно, Тиффани. Надеюсь, ты действовала из других побуждений.

Девушка вмиг стала серьезной.

— Я тебе вчера говорила, что этот несчастный случай произошел слишком близко от нас, невозможно было не отозваться. Но, думаю, ты не помнишь — ты же спал на ходу.

Неужели и впрямь лишь сочувствие к жертвам аварии привело ее сюда? Хотя на что еще ему надеяться — он собственными руками оттолкнул ее от себя.

— Эй, Тифф, — позвал один из пилотов, — ты со мной или…

— О, я… — замешкалась девушка.

Ризард твердо сказал:

— Ты поедешь в Жизелу со мной.

— Ты так уверен? — спросила она ехидно.

Однако все же не стала противоречить. Лишь обняла пилота, поцеловала его и поблагодарила за помощь. Ризард вопросительно посмотрел на нее.

— Он вырос вместе с Поли и моим братом, я его знаю с детства, — с вызовом произнесла она. — Нам нужны были пилоты, вот я и позвонила ему.

Ризард с трудом удержался от колкости — но он так устал и соскучился по ней, что совершенно не был готов делить ее с кем‑то еще.

В машине они мгновенно уснули на заднем сиденье и проспали все четыре часа путешествия.

Дворец выглядел лучше, чем прежде, отметила Тиффани, когда они приехали. Не было больше заметно дыр от пуль и полуразрушенных камней. Поднявшись наверх, они оба поспешили в душ — каждый в свою комнату. Ризард заверил ее, что в комнате она найдет все необходимое.

Тиффани не поняла, что он имеет в виду, и боялась попросить его прислать ее вещи. Ей казалось, это могло бы быть шагом в пропасть — или разрыв, или капитуляция на его условиях. Возможно, он чувствовал то же самое. Гораздо легче было не знать. Может быть, не стоит ей сопровождать его на церемонию поднятия флага? Но если бы он этого не хотел, он бы и не привез ее к себе.

Они встретились на лестнице — Ризард в белой сорочке, черном костюме и с лентой через плечо — знаком власти. Он пристально оглядел ее твидовую юбку и жакет:

— Ты не обязана этого делать, если не хочешь.

Тиффани была уже готова поверить ему, поверить в то, что он и впрямь не нуждается в ее помощи, а просто хочет быть с ней рядом. Но его выдавали глаза — сейчас они казались не зелеными, а золотистыми, точно он светился от предвкушения торжества.

— Но я хочу, — заверила она, ругая себя на все корки.

Зачем ей это? Она так гордится своим местом рядом с ним? Восхищается и рада посмотреть, как он взойдет на пьедестал?

В воздухе пахло дождем, порывы ветра бросали желтые листья горстями на траву, трепали одежду. Сине‑зеленый флаг готов был сорваться с шеста. Когда Ризард отдал ему честь, от ворот послышался взрыв аплодисментов. Людей было больше, чем в прошлый раз. Тиффани затопила гордость.

— Твой предшественник не стал бы сбивать руки в кровь, спасая шахтеров, — сказала она, поднося к губам обожженную ладонь. — Хлопки усилились, и девушка отпрянула. — Прости, я веду себя глупо.

— Нет, им нравится. Они пришли к тебе, а не только ко мне. Они знают, что ты сделала для нас. — Повернувшись к толпе, Ризард поднял руку и поклонился.

Люди засвистели, замахали флагами, стали сажать на плечи детей.

— Они благодарят тебя, Тиффани. — Ризард поднес к губам ее руку, и вновь толпа разразилась аплодисментами.

Они стояли так долгое время, но люди не расходились.

— Ты плачешь? — спросил Ризард, когда они вошли в гостиную.

Это была красивая комната с мебелью девятнадцатого века и видом на море, но Тиффани ощущала себя тут неуютно. Отвернувшись от портрета Луизы, она отерла слезы.

— Это было так трогательно, я не ожидала. Думала, они принимают меня за чужестранку, что вторгается в их страну.

На сей раз она не удержалась и бросила взгляд на портрет, точно женщина, изображенная на нем, подслушивала их беседу.

Ризард молчал, глядя на изображение с тем же выражением боли, которое Тиффани уже видела на его лице ранее. Она отвернулась, давая ему время взять себя в руки, но не скрывала горечи.

— Это моя вина, что ты так думала, — тихо произнес Ризард. — Но прошу тебя, пойми: Луиза помогла мне понять, что Брегновия — мой дом. И что если я буду за него бороться и сделаю его нашим — моим, — он положил руку на грудь, — я никогда не буду здесь чужим. После многих лет скитаний это имело для меня огромное значение.

Тиффани понимающе кивнула:

— Мне нужна была любовь после потери родителей. Иначе бы я не выдержал и стал отшельником. Меня бы использовали те, кому выгодна была война, ведь я хотел только мстить.

А вместо этого стал лидером своего народа. Тиффани восхищалась этим его качеством, потому могла лишь завидовать женщине, которая спасла Ризарда среди боев и потерь, сумела сохранить его душу.

— Потеряв ее, я переполнился ненавистью снова. Это противоречило всему, чему она меня научила, но я просто не мог смириться с очередным ударом судьбы. И потому я боюсь любви, боюсь, что снова что‑то произойдет… Это нагоняет на меня ужас, Тиффани.

Она подняла глаза к потолку, чувствуя, как слезы щиплют веки. Невыносимо было слышать это признание, но и отвести взгляд было невозможно.

— Я понимаю — и тоже ей восхищаюсь, — с трудом произнесла она. — Я бы с ней с радостью познакомилась. У нее была удивительная сила воли, я бы ни за что не осмелилась сделать то, что смогла она.

Ризард усмехнулся с горечью:

— У Луизы были идеалы, она символизирует наши потери и жертвы. Было бы неоправданно об этом забыть. Но ты не права, Тиффани, называя себя чужестранкой, вторгающейся в чужие покои. Глядя на тебя, я вижу реальность. Нашу с тобой реальность. Искаженную трагедией, но все равно прекрасную — и способную на дальнейшее развитие.

Его теплый взгляд, как всегда, подействовал как порыв ветра, лишив Тиффани способности дышать. Она прикрыла губы рукой, чтобы скрыть, что они дрожат.

— Мне бы не хотелось вас сравнивать. Это было бы неуважением к ней и к тебе, но ты права. Вы с Луизой очень разные. Ты бы не покончила с собой в подобной ситуации, а боролась изо всех сил, до тех пор, пока я не пришел бы за тобой. Ты — борец. Твое мужество меня изумляет.

Ризард провел рукой по щеке:

— Когда мы расстались, я думал только о том, что не хочу рисковать снова. А ты — ты не сдалась, а продолжила жить без меня. Я так гордился тобой и так страдал.

Смахнув слезу со щеки, Тиффани сказала:

— Спасибо за цветы.

— Это была попытка попросить прощения. Я вел себя как трус, отказавшись от любви, хотя это самый ценный подарок в жизни. Я хотел поехать к тебе, наплевав на все визы и запреты, но прежде нужно было исполнить долг перед Луизой. Ну вот, я это сделал. Осталось лишь объявить официально, что требуемые голоса получены.

— О, Ризард, это так чудесно! — воскликнула Тиффани, все еще прокручивая в памяти его слова о любви. Неужели…

— В свете последних событий стране не помешает несколько хороших новостей. Что касается управления государством, то и там грядут перемены. Я не стану баллотироваться в следующий раз. Ты вытерпишь еще два года пристального внимания публики?

— Что? Ризард, но ведь ты олицетворяешь Брегновию, она едва поднялась с колен, ты не можешь передать управление в чужие руки.

— Не хочу откладывать нашу свадьбу, дорогая. Я с трудом переживаю каждую ночь и каждый день в одиночестве. Мне нужна ты.

— Правда? — спросила Тиффани, чувствуя, как воздух словно выходит из легких. — Ты и вправду хочешь жениться на мне?

— Да, мне нужна не дочь будущего президента Америки, не представительница компании «Дэвис и Холбрук», не обольстительница мужчин — ты.

— Потому что ты любишь меня? — замирая, произнесла она, подбираясь, точно перед прыжком.

— Потому что мы любим друг друга.

Его взгляд стал вопросительным — готова ли она отдать ему свое сердце? О да, она готова.

— Если бы с самого рождения меня не тренировали, уча держать лицо в любой ситуации, я бы не справилась эти последние недели. Я люблю тебя, Ризард, и я ненавидела себя за то, что считала, будто моей любви мало для нас обоих.

— Мне не следовало заставлять тебя брать на себя ответственность за все, — сказал он, подходя и целуя ее в лоб. — Я никогда больше не буду отстраняться и отгораживаться. Я считал, что поступаю благородно, отпуская тебя на волю, на поиски того, кто полюбит тебя, но не понимал, что этот человек — я сам. Я люблю тебя всем сердцем, Тиффани. О Луизе мечтал другой мужчина. Я весь твой.

Тиффани прижалась к нему, чувствуя, как душа переполняется надеждой, уверенностью, счастьем. Губы Ризарда медленно скользили по ее шраму — от уголка глаза к щеке и, наконец, к губам.

— Пойдем наверх, — прошептала она. — Я так чувствую, нам нужно уединиться.

Ухмыльнувшись, Ризард повел ее наверх. В спальне он отлучился на минутку и вышел в гостиную, а вернувшись, застал Тиффани сидящей на кровати, сложив руки на коленях.

— Нам нужно поговорить кое о чем еще, прежде чем идти дальше, — сказала она.

— О чем?

— О детях.

— Пусть будет по крайней мере двое. Если с нами что‑то случится, пусть они будут вдвоем.

— Я хотела сказать шесть, но так уж и быть.

— Высокая планка, — заметил Ризард. — Но я могу не отставать. Я так скучал по тебе, Тиффани. С тобой я могу вновь улыбаться.

Она обняла его.

Эпилог 

Млечный Путь простирался по всему темно‑синему небу Занзибара. Тиффани никогда не видела столько звезд. Если бы Ризард не держал ее, она бы уже давно упала с мостика в воду.

— Что происходит?

— Знаю, прости, но я никогда не видела… По дожди‑ка. — Тиффани вдруг поняла, что вопрос адресован не ей, а человеку в маске, что шел следом.

Оглянувшись, она увидела, как тот перебросился парой слов с кем‑то из персонала и вошел в клуб.

— Кто это был?

— Друг. Тот, кто достаточно серьезен, чтобы играть с Зевсом в игрушки. — Взглянув на Тиффани, Ризард прошептал: — Его зовут Ник. Не спрашивай больше ни о чем. Ты, конечно, моя жена, но я обязан соблюдать секретность.

Тиффани улыбнулась — приятно слышать слово «жена».

Они вошли в бар под открытым небом. Деревянный пол сотрясался от прыжков танцующих. Отказавшись от предложенного официантом бокала, они подошли к стойке бара.

— Кокос со льдом. Без алкоголя.

Беременность пока не подтвердилась, тем более женаты они были всего день, но перестали предохраняться уже давно, и Тиффани была уверена… Оба были так счастливы, что чувствовали себя какими‑то преступниками.

Официант поставил поднос на стойку, чтобы дать им выбрать. А выбирать было из чего — не просто кокос, а произведение искусства, тысячи вкусов, оттенков, ароматов. Тиффани хотела сначала взять тот, что напоминал цветы горошка, но заколебалась.

— Я понял, — сказал Ризард. — Вот в чем дело — ты просто не могла в детстве выбрать, чего хочешь, а отец не желал ждать и покупал засахаренное яблоко.

— Ты раскрыл мой секрет, — улыбаясь, произнесла Тиффани.

— На самом деле все наоборот, дорогая.

Засмеявшись, она возразила:

— Ну как же, ты ведь меня похитил.

— А помнишь фейерверки? — мечтательно произнес Ризард. — Давай, выбирай поскорее, а то мы их пропустим.

Светясь от радости, Тиффани выбрала два кокоса и протянула один Ризарду. Обнявшись, они пошли к перилам, за которыми простирался Индийский океан.

— Я вижу их каждую ночь — фейерверки. Потому что я испорченная девчонка.

— О да, — согласился Ризард. — И я тоже не подарок.

— Верно. Мы нашли друг друга, правда? — Она лизнула кокос.

Ризард обнял ее:

— Пока мы вместе, это единственное, что имеет значение.

123

Примечание

1

Гуакамоуле — закуска из пюре авокадо, имеет консистенцию густой пасты, блюдо мексиканской кухни.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Эпилог  1 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg